«Божественное безумие»

Юлия Фирсанова Божественное безумие

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

* * *

Глава 1 Сборы по-семейному

– Прекрасный день! Я не слишком рано? – Входя в гостиную принцессы Лоуленда, вежливо кашлянул симпатичный мужчина с оригинально-полосатыми волосами.

Но смущение было излишним: Элия предвидела ранний визит брата, потому и велела пажам пропустить его в комнаты без доклада, да и дверной звонок не заиграл предупредительной мелодии.

– Прекрасный день, Эйран, дорогой, – улыбнулась богиня, отворачиваясь от окна, за которым только начал выбивать робкую дробь мелкий дождик – первый вестник неумолимо приближающейся осени. – Ты вовремя. Разве ты, маг, не успел еще усвоить простую истину: боги все делают вовремя и делают правильно, даже если им кажется, что они ошибаются, спешат или опаздывают? Главное – доверять интуиции!

– Эта истина мне ведома, – кивнул мужчина, нежно касаясь губами атласной щеки Элии. – Но в обществе столь прекрасной женщины можно забыть не только философские правила, а даже собственное имя.

– Льстец, – рассмеялась принцесса, склонив голову набок, и Эйран снова невольно залюбовался прелестной сестрой.

Верхнее платье, серебристое, словно свет далеких звезд и блеск озерной воды, облегало прекрасную фигуру. Почти скромный вырез горловины затягивало тонкое серебристо-синее кружево, из него же были скроены рукава с широкими манжетами и нижняя юбка, проглядывающая в разрезах верхнего одеяния. Элия превосходно смотрелась в этом туалете, но умный мужчина понимал: пусть сияющая красота богини привлекала внимание, сегодня во всем ее облике не было ни малейшего игривого намека, никакой провокации. Будь маг женщиной, собравшейся провести совещание с более чем десятком темпераментных представителей противоположного пола, он, пожалуй, тоже выбрал бы подобный наряд. Целью Элии было заставить себя внимательно слушать, а не вытряхнуть из родственников последние мозги. Она выглядела почти строго, только спадающие каскадом по спине и плечам медовые волосы придавали облику мягкости, тонко подчеркивая: разговор будет вести женщина.

Да и сам Эйран сегодня куда более скрупулезно, чем обычно, выбирал костюм, даже задумался: а не изменить ли ему полосатую, данную природой, то есть материнскими генами, окраску волос на что-нибудь более заурядное и лоулендское, что ли. Впрочем, от этой конформистской затеи бог быстро отказался, остановившись на почти символическом сочетании: удобном черном с алым и яркой зеленью одеянии по мэсслендской моде и мягких лоулендских полусапожках в тон. Рожденный от случайного союза существ из двух различных по структуре Миров Узла, мужчина решил, что разумно таковым и предстать перед братьями.

– Своим красноречием, полосатый подхалим, – Элия ласково провела рукой по рыже-черным волосам бога, – ты заработал право дождаться начала Семейного Совета в моем обществе. Однако надеюсь, что тебя, братец, не пробьет приступ склероза! У нас на повестке дня вещи более важные, чем хоровое отгадывание имен.

– Если ваше высочество прикажет, я приложу все усилия, дабы сохранить в памяти эту малость, – с готовностью закивал Эйран. – Но, боюсь, еще пара лучезарных улыбок, и мне придется попросить перо и бумагу для записей, чтобы…

– Получилось! – ликующий возглас, переходящий в взвизг, прервал ни к чему не обязывающий небрежный флирт.

Эйран невольно отпрянул от Элии, будто застигнутый врасплох неуклюжий любовник. А у принцессы в объятиях, в паре сантиметрах над полом, материализовалась тоненькая эльфийская фигурка со взлохмаченной копной рыжевато-каштановых волос, некогда в прошлом, должно быть, существовавших в форме косы. Сейчас таковое название не подходило «прическе» даже с большой натяжкой.

– Первая телепортация! Я смогла! Сумела! – взахлеб принялась рассказывать Мирабэль, дрыгая ногами. – Лорд Эдмон давно говорил, что это несложная магия, только мне не хватает способности к концентрации и точности в задании координат. А сегодня вдруг – раз! – и все получилось! У меня почти всегда так выходит: никак, никак, а потом – сразу!..

– Я очень рада за тебя, милая, – погладила сестренку по спине Элия. – Ты переместилась по заданным лордом Эдмоном координатам? – задала богиня вопрос, проявляя закономерный интерес к успехам юной принцессы на магическом поприще.

Не то чтобы Мирабэль была бесталанной колдуньей, скорее, напротив. Правда, достижения ее носили выборочный характер: почти все, связанное с магией живой природы, давалось девушке легче легкого, а вот инфернальные изыски и абстрактные чары казались эльфийке непроходимыми дебрями. Ей проще было вырастить лес и вылечить целый лазарет, нежели рассчитать порядок переноса отдельно взятого предмета или зазубрить правила вызова призрака. Темной же стороной колдовства она не желала заниматься категорически. На робкие попытки лорда Эдмона привить ученице интерес к этой области девчушка твердо ответила, что ее от такой магии тошнит и она не будет изучать этого. Точка! Упрямство Бэль, даром что приложенное к столь хрупкой оболочке, оказалось ничуть не менее мощным, чем твердолобость Нрэна и настойчивость Лейма. Почтенный учитель выбросил белый флаг, и этот раунд остался за Бэль. Правда, телепортацию юная принцесса действительно старалась освоить, вот только чары ускользали от понимания молоденькой колдуньи так же упорно, как вымазанная в креме бусина.

– Не совсем, – поморщилась Бэль и ответила предельно честно: – Учитель предложил мне задавать координаты самостоятельно, используя внутренний образ хорошо знакомого и приятного места, где мне хотелось бы оказаться. Вот я и вообразила твою гостиную, мне у тебя всегда хорошо! Только ты мебель переставила, – первый поток кипучей радости схлынул, и девчушка оглянулась на расставленные широким кольцом диваны и кресла, небольшие столики с бутылками вина, блюдами, полными бутербродов, пирожных, нарезанного мяса, корзиночек с паштетом и овощами, вазы с фруктами. Заприметила юная принцесса и наличие постороннего мужчины.

Вообще-то на эту разновидность существ, постоянно путавшихся под ногами, когда она заглядывала к Элии, Мирабэль привыкла не обращать внимания. Если ждать, пока они уйдут, так и вообще с сестрой поговорить не доведется. Однако этот конкретный тип не излучал волны явного нетерпения в известном мысленном ключе, называвшемся: «Когда же это маленькое недоразумение уберется прочь». Напротив, он смотрел на объявившуюся нежданно-негаданно девчушку с симпатией и явным интересом. Да и вообще веяло от него чем-то хорошо знакомым и родным, прямо как от Клайда и Тэодера, если их хорошенько смешать, добавить капельку Элтона, дяди Лимбера и еще чего-то темного и тягучего, как черничный сироп.

Девчушка посмотрела на полосатого мужчину внимательнее и доброжелательно заговорила, изобразив при этом некоторую вполне приличную версию короткого реверанса:

– Привет, меня зовут Мирабэль, но вообще-то все зовут меня просто Бэль. Мне так больше нравится. Мирабэль очень длинно и чуть-чуть вяжет рот. Ты ведь мой новый брат? Как тебя зовут?

– Прекрасный день, Бэль, ты определила верно, – слегка удивившись подобной проницательности, нисколько не вяжущейся с внешними непоседливостью и легкомыслием, поприветствовал маг кузину вежливым полупоклоном. – Меня зовут Эйран.

– Вы теперь все собираетесь праздновать, что он у нас есть? – нахмурив брови, прозорливо констатировала Бэль, кивнув на ломящиеся от яств столы. – А почему меня не пригласили? Я что же, Эйрану не сестра? – Кажется, девушка готова была серьезно обидеться, усмотрев в очередном акте дискриминации по возрастному признаку предательство любимой сестры.

– Сердечко мое, стоит ли сердиться? Ты первая сегодня увидела Эйрана, опередив всех братьев. Ох уж, маленькая любопытная лиса! – улыбнулась Элия, коснувшись подушечкой пальца кончика острого носика сестренки. Бэль не удержалась и польщенно зафыркала. – А знакомство взрослых между собой – не слишком веселая и довольно долгая штука. Братья будут есть, пить и обмениваться своими типично мужскими шутками, которые и я не всегда понимаю. Но у нас обязательно состоится праздничный обед или ужин в честь присоединения брата к семье, и уж он-то без тебя не обойдется.

– Обещаешь? – придирчиво уточнила девчушка.

– Да, если даже сама идти не захочешь, Нрэн тебя за руку приведет, – подтвердила богиня, а Бэль, отставив обиду, принялась засыпать Эйрана ворохом разнообразных вопросов:

– А какого призвания ты бог? Ты теперь будешь жить с нами в замке, и если да, то на каком этаже? А ты полосатым сделал себя специально для моды или такой родился?..

Маг, против воли очарованный столь глубоким и искренним интересом к своей персоне, терпеливо отвечал на эти и массу других вопросов сестренки. Он даже пообещал обязательно позаниматься с ней магией, если Бэль пожелает. Уловив эмпатическое дарование юной богини, Эйран дал ей несколько практических советов по освоению телепортации, предложив перенестись из гостиной Элии в комнату для занятий магией, чтобы доказать учителю, что заклинание перемещения в пространстве освоено:

– Если тебе легче восстановить мысленный облик живого создания, а не обстановку помещения, поначалу можешь использовать ментальный образ объекта и как точку отсчета, и как точку-якорь для прибытия. Скажем, ты пропадаешь не из гостиной Элии, а из общества сестры и переносишься не в комнату магии, а к учителю – лорду Эдмону. Когда телепортация станет для тебя повседневной практикой, ты легко перейдешь на другую, более традиционную систему привязки координат, не закрепленную на эмпатическое восприятие объектов.

– Спасибо, попробую! – Бэль на секунду зажмурила глаза, а потом, приоткрыв один, радостно оповестила родичей: – Ой, а так гораздо проще! Ну-ка! – Губы девушки зашептали, воспроизводя слова заклятия, а пальцы сложились в традиционное кольцо. Миг – и юная принцесса исчезла из покоев сестры.

– Очень вовремя, – констатировала Элия, потому как в прихожей зазвонил колокольчик, оповещая хозяйку о прибытии первого гостя.

Эйран мгновенно подобрался, словно хищный зверь, приготовившийся к вторжению чужака на свою территорию, и абсолютно нейтрально, слегка даже небрежно, а потому явно отрепетированно уточнил у сестры:

– Не следует ли мне пока покинуть твои покои?

– Ни в коем случае! – решительно отрезала Элия и неожиданно подмигнула брату: – Если уж ты мигом нашел общий язык с Бэль, то и с остальными поладишь, я уверена. Оставайся в гостиной, только отойди от меня на несколько шагов, вдруг мне с кем-то из мальчиков пошептаться захочется. А что чувствуешь себя как в логове голодных драконов, так это не беда, попривыкнешь. Можешь, коли захочется, чары невнимания на себя набросить.

Эйран улыбнулся богине одними глазами, в которых хоть и оставалась настороженность, но тревожный огонек потускнел, и исполнил ее просьбу. Ясное дело, его братьям захочется перемолвиться с прекрасной сестрой хотя бы парой словечек наедине, подальше от уха чужака.

Приглашения на Семейный Совет принцесса разослала заблаговременно, точно определив дату сбора и час, а потому каждый родич имел возможность вписаться в предложенные временные рамки.

Первым загодя явился Элтон, предупрежденный о том, что сегодняшний Совет может потребовать отражения в хрониках. Мимоходом бросив самопишущую ручку (надо же освободить руки для жестикуляции, еды и пития!) и блокнот на стол у центрального дивана, с которого просматривалась вся комната, и тем самым застолбив себе место, бог широко улыбнулся и, раскинув руки, направился прямо к сестре:

– Привет, дорогая! – Элтон покосился на парня по правую руку от принцессы и сердечно расцеловал сестру в обе щеки. – Люблю, когда ты нас собираешь!

Если бы не существовало какого-нибудь срочного дела, его непременно следовало бы выдумать!

– В следующий раз я так и поступлю! – пообещала богиня, обнимая семейного хроникера.

– Как? – прогудел с порога Кэлер, расплываясь в широкой приветственной улыбке, и поочередно сжал в равносердечных объятиях сестру и брата.

– Я поклялась Элтону выдумывать поводы для наших встреч почаще, – объявила Элия, пытаясь решить, сломал ли бог бардов все ее ребра или они трещат просто для порядка, выражая протест против столь бесцеремонного обращения.

– Дело! – согласился Кэлер и, кивнув в сторону Эйрана, поинтересовался: – А паренек чей?

– Паренек – одна из тем нашего Совета, – коротко ответила принцесса, вовсе не собиравшаяся всю церемонию встречи ни повторять как заведенная: «Это Эйран – сын Лимбера!» – ни вешать на шею магу табличку соответствующего содержания.

Мэсслендец, уловив тенденцию и воспользовавшись мудрым советом сестры, наложил на себя рекомендованное заклятие. Теперь, под прикрытием бурлящего котла сил родственников, собиравшихся в гостиной, это не составило трудности. Конечно, внимательный наблюдатель, применив чары сканирования, смог бы без труда вычислить его личную нить, но вряд ли принцы станут баловаться подобной магией прямо сейчас, оскорбляя недоверием сестру.

– Прекрасный день, кузина, – принц Лейм просиял обаятельной улыбкой и взмахнул длинными ресницами, стыдливо прикрывая изумруды глаз. Молодому богу все еще было немного не по себе из-за хамского разноса, не так давно учиненного Элии, и не верилось до конца в то, что богиня его простила.

– Привет, солнышко, – нежный поцелуй стер сомнения принца и залил румянцем кожу.

Под прикрытием засмущавшегося Лейма и поднятого Кэлером с Элтоном басовитого гомона в гостиную незаметно проскользнули Ментор, Ноут и Тэодер. Первые двое ограничились приветственными кивками (кто не видел, мы не виноваты!) и уселись в уголке, а последний все-таки подошел к кузине.

– Дорогая, – принц вежливо поклонился богине, целуя руку.

– Рада видеть тебя, – пальцы Элии скользнули по щеке кузена, и только она смогла почувствовать, как учащенно забилось его сердце.

Серебристо-серые глаза встретились со стальными, вечность длиною в секунду длился обмен взглядами, а потом Тэодер кивнул и направился к выбранному креслу, в компанию Ментора и Ноута. Бог не подал вида, что заметил подле кузины постороннего, однако предупреждающий холодок на загривке подсказал Эйрану – его увидели, оценили, не сочли угрозой, подлежащей немедленному устранению, и потому оставили жить.

– Всем привет! Элия, здорово! – в комнату ввалилась шумная, звенящая, переливающаяся яркими цветами толпа, оказавшаяся при ближайшем рассмотрении всего тремя богами. Каким-то образом Рика, Клайда и Джея было столь интенсивно много, что создавалось впечатление огромного скопления народа.

Пережившие период полного облысения вследствие весьма удачной шутки над Мелиором и его не менее удачного ответного хода, ныне принцы пребывали в состоянии крайней пушистости. Не в качестве моральной компенсации за недавнюю безволосость, а по причине чрезвычайно интенсивного лечения оного недуга. Приобретя после лечебных процедур несказанное богатство волосяного покрова, принцы даже не думали от него избавляться, они решили на всю катушку использовать новые преимущества.

Белобрысый вихор Джея стоял дыбом, живописно загибался на спину и спускался чуть ниже середины спины, что делало бога похожим на отощавшего дикобраза странной расцветки. Рыжий Рик заплел свои космы во множество мелких косиц и нанизал на них кучу всякой драгоценной всячины, уподобившись какому-то русалу. Клайд же и вовсе не поддавался однозначной идентификации. Пожалуй, более всего бог сейчас походил на помесь весьма пушистого зверя вроде медведя и комка медной проволоки. Из расстегнутой на груди рубашки топорщилась столь густая поросль, что любой медведь неизбежно скончался бы от зависти, а волосы на голове Клайд заплел в две толстенные длинные косы, снабдив их украшениями не только из драгоценных камней, но и какими-то зубами и когтями весьма устрашающего вида.

Глядя на это великолепие, не удержался от легкого завистливого вздоха Элтон, еще один участник коварного розыгрыша бога интриг. Из-за постоянной преподавательской деятельности в мирах и Лоуленде историк был вынужден привести собственные волосяные покровы в рамки традиционной нормы. Нет, бог ничуть не стеснялся, но должность декана обязывала придерживаться хотя бы внешних правил приличия ради контроля над табуном неуправляемых студентов, которые от изменившейся неизменной внешности учителя и куратора могли окончательно пойти в разнос.

– Мальчики, вы неотразимы! – совершенно искренне воскликнула Элия, утонув в приветственных объятиях лохматой троицы, умудрившейся сорвать по несколько поцелуев с губ богини.

– А то! – гордо подтвердили мужчины.

– Твоими-то стараниями! – Джей подмигнул сестре.

– Ну, впрочем, для начала-то и папа с мамами кое-что сделали, – вставил Рик, эдак скромненько прибавив: – Ну а потом уж мы сами свою несравненную красоту шлифовали!

– Присаживайтесь, бриллианты! – рассмеялась Элия.

– Бриллианты? Кажется, я больше тяну на рубин или огневик, – задумался Рик, почесав нос. – А Клайд-то точно на медрон смахивает!

– Если уж придерживаться правды жизни, вы сейчас куда больше походите на дикобраза, лису и медведя, – расхохотался Элтон, что-то набрасывая в блокноте.

– Это кого это ты дикобразом назвал, сова архивная? – напыжился Джей, устремляясь к хроникеру с явным намерением засветить тому в глаз.

– Нет, не дикобраз! – забыв внешнюю неповоротливость и блюдо с бутербродами, Кэлер проворно взметнулся из кресла. Принц ухватил пронырливого бога воров в полете и, придерживая его, заявил: – Дикобразы, они, говорят, своими иглами-волосьями во врагов стреляют, а этот сам в драку лезет. Нет, Элтон, наш Джей какая-то другая зверушка.

Извивающийся в стальных объятиях Кэлера брат негодующе зафыркал, но было видно, что гнев его угасает, и вот уже закадычная троица изо всех сил стала по-приятельски лупить Элтона и Кэлера по плечам и откупоривать первые бутылки вина.

– Элия! – Нрэн четко промаршировал к кузине, поклонился ей в знак приветствия и отошел к единственному установленному специально для него жесткому стулу, который нашелся в покоях богини. Никаких вольностей бог войны в присутствии посторонних себе не позволял.

– Прекрасный день, сестра! – в дверном проеме мелькнули малахитовая рубашка и облегающие короткие кожаные штаны Кэлберта. По-моряцки, чуть враскачку, мужчина подошел к Элии, получил поцелуй в губы и, довольно ухмыляясь, присел справа от Кэлера. Заботливый бог пиров тут же сунул брату бокал вина и поднос с мясной нарезкой, свернутой в рулеты и наколотой на шпажки.

Как всегда, последними, с интервалом в полторы минуты, дабы общество имело возможность насладиться лицезрением каждого, в гостиную вплыли Энтиор и Мелиор, демонстрируя родственникам свою безупречную, словно только сошедшую с парадных портретов красу. А уж заодно публике выпала честь лицезреть и последнюю моду Лоуленда на:

– прически. Длинные в едва заметную узкую полоску пряди, выстриженные на висках декоративные элементы и дополнения в виде маленьких драгоценных каменьев;

– одежду. По-прежнему длиннополые камзолы и светлые рубашки с высокими стоячими воротниками;

– обувь. Чуть скошенный каблук и острый носок;

– украшения. Цепи, цепочки разной длины и степени фигурности звеньев;

– маникюр. Перламутр и только перламутр оттенков опадающих листьев дерева миссунари!

– Стради, – одними губами шепнул Энтиор, целуя запястье богини, и обнажил в короткой улыбке клыки.

– Сияющее серебро и синь – воистину твои цвета! Драгоценнейшая, ты ослепительно прекрасна! – высказался Мелиор, явно напрашиваясь на ответный комплимент.

– Спасибо, милый, – отозвалась Элия. – Надеюсь только, что в переносном смысле, потому как в мои ближайшие планы не входит лишение зрения всех совершеннолетних членов семьи.

– О, с остротой моих глаз все в порядке, – промолвил принц, прибавив полушепотом: – Во всяком случае, я прекрасно вижу нескольких чрезвычайно заросших субъектов.

– Прости, дорогой, оплата долга, – ответила Элия, явно беря на себя вину за исцеление шутников.

– Понимаю! – сказать, что Мелиор остался доволен словами сестры, было бы ложью, но он принял их как неизбежность, и ни злобы, ни обиды на принцессу, помешавшую его мести развернуться во всей красе, не затаил. Кроме того, интриган успел запечатлеть великолепное зрелище на магический видеокристалл: для несомненного личного удовольствия – раз, и безусловного использования в качестве средства шантажа в будущем – два.

Энтиор и Мелиор выбрали себе места в центре импровизированного круга и, мелодично позвякивая цепочками, живописно раскинулись в креслах. На этом сборы многочисленных членов королевской семьи завершились.

Глава 2 Семейный совет: отчеты и знакомство

Семейный Совет был единственным официальным мероприятием, на которое являлись все члены королевской семьи вне зависимости от личной удаленности, степени занятости, теплоты отношений с родственниками и желания присутствовать на сборе как таковом.

Правда, сегодня в порядке исключения все братья были рады откликнуться на зов, ведь их просила явиться богиня любви. И собирала она родственников не где-нибудь, а в Лоуленде. Одно это, не считая разосланных заблаговременно приглашений, давало понять: ничего ужасного или трагичного не происходит. Просто у сестры появились интересные новости, которыми она, как и обещала на прошлом Совете, готова поделиться с остальными. А потусоваться в обществе принцессы, поболтать друг с другом за бокалом-другим вина мужчины были только «за». Настолько «за», что сторонний наблюдатель, случись тут таковой, с трудом смог бы уловить разницу между Семейным Советом и банальной пирушкой. Все то же вино, закуски и неимоверное число богов на один квадратный метр поверхности. Впрочем, разница все-таки существовала: мужчины не заполняли делами промежутки между выпивкой, а говорили и слушали, выпивая и закусывая между делом.

Дав братьям погалдеть несколько минут, обменяться самыми свежими сплетнями и хвастливыми репликами-намеками, говорящими о приключениях и победах, Элия выступила вперед и заговорила, не дожидаясь тишины. Эта обычно привередливая дама сама со всех ног примчалась в гостиную, стоило только богине раскрыть рот:

– Прекрасный день! Спасибо, что откликнулись на мой зов! Но прежде чем начать Совет и сообщить вам все новости, я попрошу вашего разрешения на вызов свидетеля и приглашу сюда еще одного родственника.

– Бэль, что ли? – удивленно выпалил Рик.

– Нет, Эйрана, сына Лимбера, бога магии с исследовательским уклоном и потенциалом бога политики, – безмятежно, словно сообщала погоду на завтра, а не представляла семье брата, отозвалась Элия.

Понимая, что его звездный час настал, Эйран снял отвлекающие чары и дал родственникам изрешетить себя пристальными взглядами.

– Отец признал его официально, а поскольку наш брат родом из Мэссленда… – начала Элия.

– Ну папаня дает! И там пошуровал! Когда только успевает? – загоготали боги.

Мелиор молчал, но таинственно-самодовольная улыбка на губах принца явно показывала всем окружающим: эта новость для бога интриг далеко не новость.

Принцесса, подождав, пока первый бурный мужской восторг поутихнет, продолжила с того самого места, на котором прервалась:

– …его величество чрезвычайно обрадовала перспектива заполучить официального дипломатического представителя в Мире Узла с такими опытом, квалификацией и тонким знанием местных обычаев, каковые присущи Эйрану.

– Привет, братец! Присядешь? – баритон Кэлера перекрыл семейный галдеж. Принц хлопнул по спинке свободного кресла рядом с собой и Кэлбертом. Не так уж давно вошедший в семью и прекрасно помнящий свои страхи пират, подтверждая приглашение брата, просиял белозубой улыбкой. И если сей жест доброй воли на хищном, обветренном лице малость походил на оскал, так это не от недостатка доброжелательности, а исключительно из-за темперамента бога и его внешних данных.

– Благодарю, – кивнул маг, улыбнулся братьям в ответ и занял предложенное место, пройдя сквозь строй изучающих, оценивающих, подозрительных и любопытных взглядов.

– Где же ты его отыскала? – вопросил умирающий от нетерпения Клайд, стремясь как можно скорее утолить свою жажду бога сплетен. Мужчина даже позабыл про полный бокал на столе. Страсть к новостям оказалась куда сильнее.

– Отыскала Эйрана не я, – ответила Элия. – Я лишь сочла возможным представить его отцу. То, как именно все происходило и сколько карт нашлось за последнее время, предлагаю вам обсудить сегодня. И напоминаю, мне по-прежнему необходим свидетель.

– Что-то мне подсказывает, что нам может не понравиться его имя, – хохотнул Элтон.

– Интуиция, должно быть, – с видом записного подхалима поддакнул Рик, впрочем, шальные глаза рыжего оставались серьезными.

– А герцог Лиенский не девка румяная и не горсть корон, чтобы прийтись вам по сердцу. Он по уши влез в дела с Колодой, и начинать рассказ без его участия мне кажется нецелесообразным, – прохладно ответила принцесса. – Но поскольку Элегор не является членом семьи, я не сочла возможным пригласить его на Совет без ваших ведома и одобрения. Голосуем? – заметив неодобрительные гримасы Энтиора и Мелиора, уточнила Элия. – Желание услышать слова очевидца поисков вы поставите выше личной неприязни?

– Да зови уж, чего там, – ответил за всех Кэлер.

Парочка франтов демонстративно поморщилась, словно им предложили прогуляться до навозной кучи и продегустировать ее содержимое, впрочем, громко возмущаться не стали. Лейм, пока родичи не вздумали передумать, тут же перенес в гостиную ожидавшего зова лучшего друга.

С нарочито беззаботным видом (не подумайте, что я рад тут оказаться или мне какая-то честь оказана!) Элегор плюхнулся в кресло рядом с молодым принцем и по-хозяйски прошелся взглядом по винным бутылкам на столах. Происхождение большинства напитков из лиенских погребов немало польстило самолюбию мужчины. Хотя гораздо больше ликовал он потому, что уже второй раз был допущен в святая святых, на Семейный Совет, куда обычно попадали лишь одним способом – оказываясь потомками короля Лимбера или, на худой конец, его покойного братца Моувэлля. Но поскольку Элегор уже был рожден иными родителями (во всяком случае, герцог полагал именно так и никто не торопился его уверять в обратном), приходилось пробивать себе дорогу в самое любопытное сборище Лоуленда иными способами.

– Прекрасный день, ваши высочества! – бодро объявил Лиенский.

– Был, – тихо процедил Энтиор, извлекая из кармана кружевной платок и прижимая его к хищно раздутым ноздрям. Лейм тут же предупредительно пихнул друга локтем, чтобы тот не вздумал кинуться на вампира.

Мелиор, выражая полное согласие с братом, поморщился, словно от приступа тяжелейшей мигрени, нежданно-негаданно посмевшей обрушиться на бога, как будто ей было мало всяких хилых дамочек. Остальные братья с той или иной степенью доброжелательности приветствовали гостя. Элию утешило уже то, что пока никто не пытался завязать с герцогом драки. Сразу стало ясно: последние головокружительные эскапады Элегора приключились довольно далеко от Лоуленда и в их процессе идейный бог ни с кем из членов королевской семьи умудрился не пересечься.

– Герцог здесь, так устранен ли затор на реке твоего красноречия, дорогая? – нетерпеливо уточнил Клайд.

– Вполне, – усмехнулась Элия, невольно гадая, случайно ли бог сплетен построил так фразу или он хотел сказать именно то, что сказал: «Элегор в каждой бочке затычка». И пока мужчины не успели затеять очередной свары, богиня начала вещать: – Отдельные части истории известны кое-кому из вас, но буду рассказывать по порядку. Все началось с вещего сна, посетившего Повелителя Межуровнья.

– Его приглашать не будем? – ехидно ввернул Джей.

– Нет. К чему? – мило улыбнулась язвительному братцу принцесса. – Он увидит и услышит все, что сочтет необходимым или интересным. В конце концов, дорогой, как ты думаешь, почему мы можем, не таясь, говорить на тему Колоды в моей гостиной?

– Хорошо иметь влиятельных покровителей, – мгновенно просек ситуацию белобрысый ворюга. Его слегка насторожил сам факт слежки, однако, рассудил Джей, пусть лучше за тобой подсматривает кто-то один, кому ты по большей части и на фиг не нужен, нежели все, кому не лень и кому достанет могущества.

– Неплохо, – согласилась богиня любви и, поудобнее устроившись в гордом одиночестве на вполне приличных размеров диванчике, продолжила: – Злату привиделись убийство и ограбление его демона.

– Какого? – хором спросили Клайд и Эйран и тут же, удивившись намеку на возникшую общность интересов, обменялись взглядами единомышленников.

– Сардрагана, – дала богиня информацию для сведущих в фауне Бездны. – Одну вещь забрал убийца, вторую – пришедший следом субъект. Украли две карты Колоды Джокеров. К кому конкретно они попали, Повелитель не знал. Однако в скором времени Энтиор, состоящий в одном тайном обществе (я очень надеюсь на то, что вы не будете рыть землю, пытаясь раскрыть не принадлежащую вам тайну, дабы не навлечь беды на семью), получил вызов и задание выследить и убить некоего мужчину. Не желаешь ли сам продолжить рассказ? – спросила принцесса Энтиора.

– Благодарю, стради, – чуть более признательно, чем требовалось, поблагодарил вампир, не столько даже за право вести повествование самому, сколько за то, как красиво обошла Элия его принадлежность к Темному Братству и предостерегла родственников от неуемного любопытства.

– В качестве метки следа мне показали иллюзорное изображение жертвы и дали предмет, с ней связанный. Я легко взял след и нашел свою дичь, но убить не смог.

– Не по зубам оказалась или совесть замучила? – фыркнул Джей, раскачиваясь в кресле.

Не знай Элия ловкого брата хорошенько, могла бы поклясться: он того и гляди с грохотом навернется.

– Я не убиваю Силы, – коротко ответил Энтиор, одарив насмешника надменным бирюзовым взглядом из-под ресниц, и погладил кинжал, намекая, что кому-то другому, не относящемуся к энергетическим сущностям, может не повезти. – Жертва оказалась Связистом в новом обличье. Передо мной возникла дилемма: убить его я не мог, отказаться от охоты без катастрофических последствий тоже возможности не имел.

– И отправился к Элии, – потирая подбородок, подсказал Кэлер, не имея в виду ничего плохого, однако остальные братья почему-то переглянулись и понимающе заулыбались.

– Да, мы со Связистом пришли к сестре за мудрым советом, – процедил Энтиор. – Здесь же обнаружили, что врученный мне предмет является картой Колоды Джокеров.

– Какой? – нетерпеливо выпалил Клайд.

– Туз Сил. Думаю, именно поэтому Элия сочла возможным прибегнуть к помощи лорда Злата, Ферзя Колоды Джокеров. Он забрал и карту, и Связиста к себе, устраняя следы на нашем Уровне. Мне оставалось только сообщить о выполнении задания, сформулировав доклад таким образом, чтобы ложь выглядела абсолютно правдиво: жертва мертва, а с ее гибелью аннигилировал и портрет. Мне поверили, – Энтиор вел рассказ с меланхолично-высокомерным спокойствием, время от времени делая паузу, чтобы омочить губы в бокале вина, но на последней фразе сквозь броню самообладания Ледяного Лорда пробилось откровенное облегчение, давшее понять родичам, чего стоило богу это пересказанное несколькими фразами приключение.

Но даже герцог Лиенский не стал подкалывать ненавистного вампира, рассудив на редкость здраво: если что-то способно напугать до трясучки Энтиора, не факт, что эта самая дрянь будет совершенно безопасна для самого герцога.

Если на его долю выпала хотя бы половина пережитого Элегором во время отмазки Нрэна от Белого Братства – безжалостный молодой бог почти сочувствовал принцу. Интуиция подсказывала авантюристу: без Темного Братства в деле Энтиора не обошлось, а попасть в липкую паутину интриг, процветающих в орденах подобного рода, герцог при всей своей любви к опасным приключениям не пожелал бы и врагу.

Переключая внимание братьев от занятной тематической головоломки: «А член чего это такого таинственного у нас Энтиор?», Элия материализовала у себя на ладони плоскую невысокую лаковую шкатулку с прозрачным хрустальным верхом и послала ее по кругу, предупредив:

– Смотрите, только не открывайте. Ларчик блокирует излучение. Кстати, именно на примере карты Связиста я впервые приметила интересную особенность, присущую творениям Либастьяна. Они изменяются, если существенно меняется персона, изображенная на них. Связист, запутывая следы, получил возможность трансформировать энергетическую структуру, карта скопировала это.

– Так может, той темной, которую я раздобыл, пока нечего копировать? – задался вопросом Кэлберт, вспоминая попавшую к нему в руки карту, на которой лишь избранные смогли узреть облик Тэодера и благоразумно оставили сие откровение при себе.

– Карты Либастьяна не просто картинки-предсказания. Они стали Зеркалами Истины? – обронил Тэодер, отвлекая внимание родственников от желания повторно рассмотреть пластину. Как всегда, в памяти богов остался лишь сам вопрос, воспоминания же о личности, его поставившей, истерлись почти мгновенно. Ну, право слово, мог ли сказать столь здравые слова серый тихоня? Он и носа из своего угла никогда не покажет!

– Возможно, – снова синхронно кивнули Эйран и Клайд и вновь обменялись понимающими улыбками. Карта все еще бродила по рукам братьев, они разглядывали переливающийся и меняющийся от абстракции до конкретного изображения физического лица рисунок.

– А чего мы тогда Связиста не позвали? – нахмурился справедливый Кэлер, усмотрев в происходящем ущемление прав Вольной Силы.

– Он – один из представителей Сил, дорогой, и не только его местонахождение, но и его действия очевидны для других, подобных нашему приятелю, созданий. Не стоило поднимать лишнего шума. Не беспокойся, Связист в курсе всех обсуждаемых вопросов, – отчиталась Элия.

– Тогда ладно, – покладисто согласился бог пиров Элтон, отложивший записки до поступления более легальной информации, и одобрительно кивнул.

– А я все еще не вник, с какого бока тут образовался Лиенский? – вставил Рик.

– Он приглашен по другому вопросу, – усмехнулась богиня. – Нрэн?

– Говори сама, – не то попросил, не то разрешил, а может, и вовсе приказал бог с какими-то неприязнью и усталостью в голосе. Возвращаться к теме Белого Братства воину нисколько не хотелось, но долг обязывал. Впрочем, милосердный долг не велел воителю исполнять сагу о собственной глупости лично.

– Нрэн находился в мирах, когда услышал зов с Высшего Уровня, – спокойно опуская информацию о своей ссоре и некондиционном состоянии бога, ставшем следствием конфликта, принялась рассказывать богиня. – Его пригласили на Совет Белого Братства, напомнили о прошлой инкарнации, во время которой он числился Белым Командором Брианэлем, и дали поручение устранить одного типа, проживающего на нашем Уровне. Не желая конфликта со столь могущественной организацией, кузен согласился. Он нашел жертву по излучению переданного в его руки «предмета скверны». На счастье Эйрана, в его Башне в момент, близкий к расправе, находился друг – Элегор.

Несколько коротких взглядов-рентгенов прошлись по магу: «Дружить с этим? Да ты, никак, того?»

– Эйран отказался защищаться с помощью магии и попытался объяснить Нрэну, что не поднимет руки на брата. Не зная, остановит ли этот факт воителя, Элегор весьма своевременно вызвал меня. Сообща мы сумели предотвратить кровопролитие и выяснить, почему, собственно говоря, кузен настолько воспылал жаждой убийства, что вторгся на территорию Мэссленда. Стоит ли говорить, что предмет, данный воителю на Белом Совете, оказался картой Эйрана, Всадника Мага?

– Слишком много совпадений! Ну и нелепость! Орган в кустах! – раздались насмешливые и недоверчивые комментарии братьев.

– Или промысел Творца, – сказано опять было тихо, однако услышали все и задумались над обоснованностью утверждения.

– А демоны его знают, может, и так, – коротко выразил общее мнение Кэлер после короткой паузы.

Уж больно далеким и отвлеченным казалось даже богам понятие Воли Всевышнего, бывшее скорее философским, нежели применимым столь интенсивно и практически к реалиям жизни. Но с другой стороны, даже везучие принцы знали: всякое совпадение должно иметь некую меру; и если таковой не обнаруживается, стало быть, в игре слишком велики силы и высоки ставки.

– Словом, мне пришлось опять просить Злата о помощи, – развела руками Элия. – Благо, его наши проблемы весьма забавляют. Сценарий действий, благодаря Энтиору, у нас уже был отлажен, пусть мы и понимали: обдурить могущественных персон с Высшего Уровня непросто. Кроме того, Нрэн отказался лгать даже во имя спасения собственной жизни, значит, следовало не только изложить отредактированную версию событий Белому Совету, но и найти того, кто сможет проделать такой трюк.

– Вот теперь я понимаю, зачем тебе понадобился герцог, – ухмыльнулся довольный своей сообразительностью бог воров.

– Да уж, кто бы еще добровольно туда полез, – поддакнул закадычному другу Рик.

– Любой из вас, любопытные. Впрочем, я предпочла пригласить на эту роль Элегора как уже влипшего в дело дальше некуда и подходящего по божественному профилю. А Джей поучаствовал, нарисовав фальшивую карту Эйрана, чтобы было чем подменить данную Советом, – спокойно ответила богиня и спросила у нетерпеливо ерзающего Элегора: – Расскажешь дальше?

Бог авантюристов, навостривший уши и жадно ловивший каждое слово, кривовато ухмыльнулся, не вставая, отвесил принцессе поклон и перехватил эстафетную палочку рассказа. Элия, уступив трибуну, материализовала еще одну шкатулку с картой Эйрана и передала ее братьям для изучения. Вещица пошла по рукам.

– Поскольку его высочество, – герцог кивнул в сторону бога войны, – счел ложь, пусть даже во спасение брата, принципиально неприемлемой, а под ногами болтался идиот, готовый рискнуть своей шкурой из чистого любопытства, принцесса решила: лучшей кандидатуры на роль Нрэна не придумаешь. Мне детально рассказали про Совет, всучили препротивный настой для изменения голоса, а потом демон-паук из Межуровнья обхаркал меня своей паутиной для придания внешнего сходства.

– В замке был арад? – буквально взвыл Клайд, который не мог смириться с упущенной возможностью понаблюдать за представителем легендарного рода демонов. Эйран не составил ему дуэта лишь в силу большей самодисциплины.

– Нет, – просветил запечалившегося мага Элегор. – Злат его вызвал в свой зал в Межуровнье.

– Да чего вам этот арад дался, – удивленно пожал могучими плечами Кэлер. – Ну демон и демон. Мало мы их племени и пауков всех мастей повидали?

– Ты не понимаешь, – отмахнулся от невежи Клайд, ероша богатые рыжие заросли на груди, и принялся расписывать достоинства интересующего объекта поэтично и с жаром, который мог сделать честь иному барду: – Арад – это ужас и красота одновременно, тайна, миф, один из самых интересных мифов Бездны. Пауки, творцы, певцы!..

– Не убивайся ты, – попробовал утешить огорченного принца Элегор. – Элия так араду приглянулась, что стоит ей только попросить, демон и в Лоуленд заглянет.

Предложение герцога почему-то не вызвало у Клайда энтузиазма. Нет, поглазеть на демона богу хотелось, но видеть, как чудовищный паук начнет волочиться за сестрой, совершенно не улыбалось. Исследовательский жар вступил в краткое противоборство с братской ревностью, был положен на обе лопатки в первые же секунды поединка и позорно бежал с ринга.

– О да, думаю, Туолис будет рад приглашению, – промурлыкала богиня; хмурые взгляды, рык и зубовный скрежет стали ответом на ее вполне доброжелательное замечание. Элия с невинным видом пожала плечами, дескать, ну не хотите, как хотите.

– Словом, из паутины арада мне вылепили новый облик, изменили голос, всучили подделку под карту и медальон Братства, – продолжил повествование Элегор. – Повелитель Межуровнья открыл врата из своего зала прямо в резиденцию Белых, и я отправился. На месте всучил им подделку, раздавил каблуком медальон и обвинил во лжи. Элия сказала, что по уставу Нрэна не имели права считать членом Ордена и давать какие-то поручения. После чего хлопнул дверью. Ну, последнее – это уже фигурально выражаясь.

– И тебя отпустили живым? – от изумления Мелиор даже позабыл о данном самому себе обещании игнорировать Лиенского.

Лейм так и вовсе смотрел на друга с откровенным ужасом, пока Гор с небрежной легкостью рассказывал о том, как с легкой руки Элии рисковал своей шеей на Верхнем Уровне, дурача одну из самых могущественных организаций Вселенной.

– Ага, – по-мальчишечьи ухмыльнулся герцог. – Вообще-то я и сам поначалу удивлялся. А потом вспомнил, на мне ведь ро… э-э… лицо принца Нрэна было, то самое, какое он делает, когда хочет сказать: «Делай по-моему или умрешь!» Да и держался я весьма нагло, как хозяин положения. Думаю, они просто опешили от такого нахальства, а уж когда я им между делом пригрозил Судом Сил за нарушения, так и вовсе уши прижали! Вот так!

– Долго держалась маска, которую тебе создал арад? – уточнил Клайд, пытаясь добыть хоть какую-то информацию о демоне без непосредственного участия сестры.

– Нет, моей мечте прогуляться по Лоуленду в новом обличье сбыться было не суждено. Маску Злат живо сдернул, – с демонстративным разочарованием пожал плечами Элегор.

– Как? – теперь уже не выдержал Эйран.

– Взял, поддел ногтями и рванул, а потом домой меня отправил – перед Элией ответ держать. Читал заклятия или еще какую силу призывал, я не заметил, – отчитался герцог, добросовестно удовлетворяя любопытство бога. С Клайдом он пока не цапался, да и с Риком конфликтовал редко и неприязни к принцам не питал.

– Вот такие новости, братья, – улыбнулась богиня, получив назад коробочку с портретом Эйрана и возвратив ее в хранилище Межуровнья. – Новых карт и намеков на то, где их искать, у нас пока нет. Но если Творец и правда решил собрать воедино Колоду Либастьяна нашими руками, значит, рано или поздно так все и будет. Кому как не членам Колоды этим заниматься?

Родственники сдержанно загомонили, соглашаясь с суждением богини, а потом углубились в выяснение оставшихся непонятными деталей рассказов.

– Энтиор, а если те ребятки, которых вы с Элией обвели вокруг пальца, про обман проведают, чего ждать? – поинтересовался Кэлберт, оборачиваясь к брату.

– Смерти, – односложно резюмировал вампир, вспомнив о суровости и мстительности Темного Братства, и прибавил: – Всем.

– Звучит жизнеутверждающе, – хмыкнул Элтон, хлопнув ладонью по столу.

– Для начала стоит определить, какова вероятность того, что они смогут разыскать Связиста без нашего участия, – педантично отметил Лейм.

– Ни малейшей, – решительно ответила Элия. – Даже если у них остался магический отпечаток карты. Связист теперь щеголяет в другой физической оболочке, а его энергетическая структура после определенных процедур в Межуровнье изменилась настолько существенно, что несопоставима с прежним изображением на пластине.

– То же самое скажешь и о фальшивке? – осторожно уточнил Тэодер.

– Нет, другое, – покачала головой принцесса. – Джей постарался на славу! – Принц поспешил гордо приосаниться, так, что тут же стал походить на смесь дикобраза с зазнавшимся петухом. – Он нарисовал мертвый портрет. По картинке, пусть и имеющей несомненное сходство с Эйраном, выследить нашего брата невозможно. Даже если Белые Братья сподобятся проследить за семейной жизнью Нрэна, чего, как я полагаю, они делать не станут, Всадник Маг в полной безопасности.

– Насколько существенно Нрэн нарушил границы Мэссленда? – серьезно нахмурившись, подкинул вопрос Лейм.

– Ни в малейшей степени, – успокоил молодого бога Эйран. – Когда я увидел, кто вторгся в мои владения, и получил подтверждение своих догадок от герцога Лиенского, освободил его высочеству путь. Если кто-то наблюдал за передвижением Нрэна со стороны, мог видеть, что принц путешествует по приглашению. Просто так через мои земли не смог бы пробраться даже бог войны.

– Так что мы и Лоуленд пока в безопасности. Впрочем, ничего окончательного во Вселенной не существует. Мы предполагаем, рассчитываем, планируем, а уж что случается, то случается! – подтвердила Элия.

– Кстати, о «случается», дорогая, – подал голос Мелиор. – В свете произошедших событий следует поразмыслить, остается ли в силе резолюция прошлого Совета. Я о поиске карт.

– Сдурел? – с ходу взвился Джей. – Предлагаешь бросить такое дело?!!

Рик и Клайд поддержали брата согласным ворчанием, а герцог, чьим мнением никто и не подумал поинтересоваться, так интенсивно закивал, что смертному от подобных упражнений с гарантией было бы обеспечено смещение позвонков.

– Я спрашиваю мнение сестры, – пояснил с легким оттенком превосходства Мелиор. Право слово, как можно быть настолько невыдержанными?

– Продолжаем, с утроенной осторожностью, – задумчиво предложила Элия, и на сей раз ее поддержали единогласно. Но не только это хотела сказать богиня логики, чье видение ситуации оказалось весьма масштабным. – Впрочем, я все равно не считаю направленный поиск продуктивным для получения реальных результатов.

– Тогда почему? – уронил Тэодер.

– Заявка о намерениях – не для живых – для Судьбы, Рока, Предназначения, для Него. – Последнее слово Элия сказала так, что сразу стало ясно: она имела в виду Творца. – Мы ставим в известность о своих целях, и этого достаточно, чтобы нам начали предоставлять средства и открывать пути. Переть напролом в таких играх опасно, поэтому будем принимать то, что дают и как дают.

– Ты точно не пророчица? – хмыкнул Элегор то ли в шутку, то ли прикрывая шуткой странное ощущение, возникшее от сознания абсолютной правоты богини.

– Женская логика порой куда более сильна, – усмехнулась принцесса, снова становясь умной красивой стервозиной, а не воплощением врат Творца к Истине.

– И то верно, значит, продолжаем, – охотно согласился за всех родичей Кэлер, закрывая на сегодня тему вопросов о картах Колоды Джокеров. – И хватит сейчас себе этим головы забивать – только настроение испортим.

– Кстати, под каким предлогом ты ухитрилась организовать нашу встречу в Лоуленде под носом у Источника так, чтобы он ни разу не попробовал сюда влезть? – заинтересовался Элтон нестандартным для любопытных Сил поведением.

– Точно, – подхватил Рик. – Вдруг у нас чего спрашивать будут, а мы и не в курсе, зачем собирались. На групповые провалы в памяти ссылаться пока как-то стыдно, молодые еще, и опасно, вдруг папа решит бороться за трезвость в семье и ограничит поставки спиртного?!

– Тема Семейного Совета, не требующая слежки: первое знакомство с братом. Я объяснила Силам, что вы будете чувствовать себя несколько неловко под их испытующим оком. Вот и попросила Источник отдать все под мою ответственность и не вмешиваться в ваше буйство, – усмехнулась Элия.

– Наша добрая, великодушная, щедрая сестра! – расчувствовался Джей, захлюпав носом.

Похохатывая, Клайд и Рик принялись дружно утешать дорогого брата, подсовывая ему прямо под нос бокалы с вином и всякую разную снедь. Да так ловко, что извазюкали белобрысому почти всю физиономию. Разогнав сердобольных родственников, принц принялся оттирать лицо салфетками.

– Расскажешь нам чего-нибудь о себе, братец? – попросил Кэлер с искренним и одновременно совершенно ненавязчивым интересом, давая понять Эйрану: говорить или нет – его личное право и выбор.

– Охотно, – согласился маг.

– Минутку, – поднял вверх палец с острым ногтем Энтиор. – Обсуждение вопросов, касающихся приглашенных, завершено. Полагаю, в иных свидетельствах нужды не будет.

Элегор пренебрежительно хмыкнул (а не очень-то и хотелось!), решил, что никогда не опустится до просьб, и приготовился убраться с ублюдочного Семейного Совета, однако его опередил Эйран:

– Если это не противоречит неким внутрисемейным законам, я просил бы Элегора остаться, – спокойно, без вызова и вместе с тем твердо, ничуть не думая идти на поводу у предубеждений Энтиора, заявил маг. – Мое происхождение не настолько страшная тайна, чтобы скрывать его от друзей, тем более тех, кому я обязан если не жизнью, то своим пребыванием среди родственников.

– Никаких законов, регламентирующих Семейные Советы, в Лоуленде пока не приняли, – дал справку Элтон, чиркая что-то в блокноте и ехидно поглядывая на оскорбленного вампира. – Есть лишь обычай.

– А обычай на то и дан, чтобы его нарушать хотя бы изредка, не то можно плесенью покрыться со скуки, – усмехнулся Кэлер, подтягивая к себе дальнее и только потому еще сравнительно полное блюдо с бутербродами. Аккуратная стопка пустых тарелок уже высилась по правую руку от бога пиров.

Если кто из родичей и хотел выбросить Элегора вон, то теперь, не желая прослыть ретроградом, выступать не стал. Что же касается высокомерного вампира, то будь Энтиор чуть более сердит, возможно, он демонстративно покинул бы общество, где столь пренебрежительно относятся к его мудрым советам. Однако желание получить любопытную информацию из первых рук пересилило нежелание делить одно помещение с сумасшедшим герцогом Лиенским и потакающими ему субъектами. Элегантный принц пренебрежительно поморщился и застыл в позе надменной отстраненности: воротите, что хотите, я предупредил! Герцог же широко улыбнулся, по-хозяйски налил себе и Лейму лучшего вина, отсалютовал бокалом Эйрану и поудобнее развалился в кресле. Элия покровительственно кивнула магу, прося его начинать рассказ.

– Моя мать на лоулендский манер могла бы зваться леди Шайри Викен дель Ирон Аноу Стимерк. Большую часть своей жизни она посвятила служению в Храме Забытых Сил. В пору моего рождения леди Шайри носила титул Высшей Посвященной.

– Храм Забытых Сил? – переспросил Клайд и откровенно признал: – Не слыхал!

– Мы, я имею в виду Мэссленд и Лоуленд, даже учитывая тысячелетние традиции взаимного шпионажа, мало знаем друг о друге, – задумчиво согласился Эйран, машинально крутя в руках почти пустой бокал. – Храм Забытых Сил не имел и не имеет в Мэссленде сильного политического влияния, это, скорее, культурно-магическое учреждение исследовательской направленности, ценимое узким кругом сведущих лиц. Как таковых религиозных традиций у Храма немного, основной упор делается на поиск артефактов и выявление их свойств, функций, потенциала. Работа, подходящая лишь истинному фанатику, – Эйран, погрузившись в воспоминания, позволил себе легкую полуулыбку. – Моя мать была из таких. Возможно, и королю Лимберу она позволила увлечь себя большей частью в экспериментальных целях.

– Бедный папа, а он-то верил в любовь! – пустил шпильку Джей, и принцы, подчас даже завидующие успеху его величества среди дам, заухмылялись.

– Во всяком случае, я как плод их союза интересовал леди Шайри лишь с этой точки зрения, – признал маг. – Не скажу, что она была плохой матерью, она вообще не была ею. Родив сына, снова углубилась в исследования, ведущиеся Храмом, и лишь изредка навещала наш родовой замок, чтобы провести очередные замеры моих «параметров». Впрочем, я не в претензии. Знатность рода матери, к тому времени его единственной представительницы, существенно превышала размер доходов. Однако она обеспечила мне весьма неплохое образование, щедро тратила на него деньги. Выявив мою тягу к магическим и политико-экономическим дисциплинам, леди Шайри сделала все возможное для максимального развития моего божественного потенциала. Когда я достиг совершеннолетия, мать раскрыла мне имя отца и посоветовала хранить эту тайну до того момента, покуда жизнь не окажется в прямой зависимости от ее раскрытия. Так ей виделось в Храмовой Чаше Ветров. Леди не вмешивалась в мою жизнь, позволяя строить ее по своему разумению; изучив двор Мэссленда, я счел более интересным наблюдать за ним издалека и погружаться в тайны магии. Поэтому и удалился в башню на окраине Топей, обустроив окрестности сообразно со своими вкусом и выгодой, что способствовало некоторому увеличению моего скромного состояния.

– «Некоторому» – сказано весьма скромно, – наставительно вставила Элия, не позволив магу принижать свои таланты. – У тебя уникальные нюх на выгоду и практическая сметка, дорогой! Более универсальное сочетание ландшафта, сотворенного в соответствии с эстетическими предпочтениями, продуманными мерами безопасности и возможной прибылью, еще поискать!

Судя по заинтересованным взглядам, многие принцы запланировали на самое ближайшее время визит в башню Эйрана и детальное изучение окрестностей. Рассказчик пожал плечами, но возражать сестре не стал, просто коротко закончил повествование:

– Мать покинула нынешнюю инкарнацию около ста двадцати лет назад вследствие неудачно или же, напротив, чрезвычайно удачно проведенного эксперимента с Посохом Грома Кинтры. Ее останков не хватило даже для траурной урны. Упокоив родительницу в семейном склепе, я отверг приглашение Храма занять ее место и до недавнего времени продолжал вести уединенный образ жизни.

– А потом пришел кузен Нрэн и попытался снести тебе голову, – подсказал в некотором смысле «умиротворяющую» концовку истории Рик.

– Именно так, – серьезно согласился Эйран и, чуть помедлив, добавил: – Я ценю одиночество, но в последние годы начал слегка тяготиться им. Визит кузена стал весьма своевременным окончанием моего затворничества. Мне приятно не только знать, что где-то далеко есть существа, родные по крови, но находиться среди вас, чувствовать свою принадлежность к семье. Это новое и очень приятное ощущение.

– Добро пожаловать домой, дорогой! – кивнула Элия.

– В наш большой сумасшедший дом, – гордо дополнил сестру Клайд.

– Поскольку я сын Лимбера и не менее безумен, чем вы, ничего более нормального, нежели мое новое положение, вообразить не смогу! – с легкой ехидцей улыбнулся маг.

Принцы засмеялись и окончательно убедились в принадлежности мэсслендского парня к их роду-племени.

Глава 3 Осенний Маскарад

После официального оповещения масс об очередном пополнении в звездном семействе короля Лимбера был объявлен праздничный бал, приуроченный не только к сногсшибательному признанию Эйрана из Мэссленда сыном монарха Лоуленда, но заодно и к смене сезонов. Недолго думая мероприятие обозвали вполне традиционно – «Осенний Маскарад». А название, как говорится, обязывает! Декораторы взялись колдовать над оформлением бальной залы, а дворяне – изобретать костюмы в ключе заданной темы.

К назначенному вечеру бальный зал стараниями магов-оформителей превратился в почти настоящий осенний лес. Колонны стали деревьями, стены – зарослями кустарника, ниши в них – таинственными гротами. Гладкий мраморный пол под туфельками дам и легкими полусапожками кавалеров шелестел иллюзией опавших листьев, журчали ручейками фонтаны, с потолка срывались и, медленно кружа, падали и падали листья, сквозь переплетение ветвей проглядывало укрытое серыми облаками живописно-печальное небо. Шелест листьев сливался с редкими криками птиц и шорохом дождя. Оркестр, устроившийся на балконе, словно стайка птиц-переростков в гнезде из иллюзорных веток, наигрывал что-то ненавязчивое, сплетающееся с природными шумами.

Впрочем, очень скоро релаксационные звуки, умиротворяющие душу, перекрыл веселый гомон пестрой толпы дворян в эффектных костюмах ярких расцветок. Лорды и леди, коли их фантазия давала сбой, не мудрствуя лукаво обряжались в нечто яркое: красное, киноварное, багряное, рыжее, оранжевое, охристое, желтое, шафрановое, фиолетовое и синее – типично осенние цвета – и сами становились похожи на антропоморфное воплощение вороха листьев.

Элия никогда не являлась на бал точно в определенное время, и уж, конечно, каждый раз принцессу сопровождал новый кавалер, наиболее гармонирующий с выбранным ее высочеством образом. Сегодня богиня явилась одной из самых последних и в одиночестве – не потому, что не нашлось желающих составить ей компанию: костюм обязывал!

В пестроте яркого океана возникла фигура в длинном платье, укутанная серебристо-серыми туманами, невесомая, словно воздушная, тонко-печальная, осенняя. Нарисованная не безумными, подчас режущими глаз буйными красками, но нежно-пастельными, романтическими. Именно поэтому она сразу же стала центром всеобщего внимания. Принцесса и на сей раз нашла возможность выделиться из толпы не кичливой экстравагантностью, а туманной загадкой.

Леди Осенних Туманов, как представил красавицу распорядитель, поплыла по залу, оглядывая осеннее убранство, а попутно и участников маскарада. Наметанный женский глаз привычно вычленял из толпы родственников. Маски и наряды не стали преградой для прозорливых очей богини.

Кричаще-яркие одеяния вездесущей парочки, с недавних пор ставшей трио – Клайда, Рика и Джея, – не претерпели особенных изменений по части интенсивности цвета. Боги лишь добавили в вышивку ювелирные изделия, украшающие костюмы, созданные по осенним мотивам, в полном соответствии с выбранными образами из лоулендского трактирного фольклора. Братья разыгрывали трех персонажей: Сумасшедшего фонарщика, Лунного кота и Звездочета. Огромная шляпа-фонарь Джея, из-под которой торчал только острый нос принца, свежевыращенные натуральные кошачьи усы, искусственный, но очень пушистый хвост и исконно-лукавые зеленые глаза Рика, а также шикарная мантия Клайда с астрологическими символами, щедро заляпанными вином, вплетенные в медные косы бутылочные пробки и штопор ясно давали понять, кто есть кто.

Звездочет, приставив к глазу опустошенную бутылку, пытался разглядеть выделывающих вокруг него дикие прыжки Фонарщика и Кота. Публика весело подбадривала персонажей анекдотов.

«Только тот, кто по-настоящему силен, не боится казаться смешным», – тепло подумала богиня о любимых братьях.

Нрэн, не выносящий броских одежд, проявил воинскую смекалку. Бог выкрутился, целиком облачившись в коричневое. Даже белая рубашка мужчины на рукавах имела коричневые ветвящиеся полосы, что делало его похожим на одинокое высокое дерево, лишенное листвы. Впрочем, обреченно-мрачная, как обычно на балу, физиономия бога делала его похожим не на дерево с опавшей листвой, а на погибающее на корню от неведомого недуга, но все еще могучее растение. Стоя в углу среди иллюзорных кустов, Нрэн почти терялся на их фоне.

Ноут и Ментор ограничились серо-коричневыми костюмами с кружевными жабо и небольшими зеленовато-коричневыми беретами, декорированными листьями, вероятно, принцы изображали парочку грибов. Всмотревшись более пристально, Элия нашла в нише по левую сторону зала и третий гриб из семейства опят – Тэодера. Однако любому сведущему грибнику, если бы таковые сыскались среди дворян, легкий серый кант на жабо принца подсказал бы: перед наблюдателем не опенок, а его смертельно ядовитый брат, лишь прикинувшийся невинным грибом.

Справа, как раз между фонтаном и баром, замаскированным под грот, Кэлберт в темно-зеленом что-то убежденно втолковывал трем братьям в разноцветных рубашках. Элтон облачился в оранжево-желтую с узором из листьев липы, Кэлер – в винно-красную с кленовыми лапками, а Эйран – в пурпурную. Венки из листьев этих оттенков украшали головы богов. Навострив ушки, богиня уловила смысл речи пирата. Кэлберт с апломбом объявлял:

– …Нет, это костюм, я не забыл про маскарад! Как называется? Самый Последний Зеленый Лист!..

Впрочем, красный цвет во всевозможных вариациях явно был королем сегодняшнего бала. Даже Лейм обрядился в карминные одежды. Он заложил за ухо веточку кариллы с мелкими красными листиками и черными терпкими ягодками и заткнул за пояс кнут-ветвь. Молодой бог изображал Листопад, сказочный персонаж, кочующий по сказкам многих миров. Среди функций вечно юного Листопада числилось сбивание с ветвей листьев и изменение их окраски. То-то зубоскал Элтон уже махал кузену рукой, призывая его отходить бока Кэлберта.

Рядом с другом ошивался герцог Лиенский в винно-красном одеянии, увитом лозами спелого винограда – одного из непременных атрибутов осени. Вероятно, Элегор пошел в выборе костюма от противного, решив, что останется не узнанным, коли напялит на себя тряпки с опостылевшими мотивами лоз. В подобных костюмах крутилось на балу почти с десяток дворян.

Оставив сие спорное инкогнито на совести обладающего буйной фантазией авантюриста, Элия завершила обзор бальной залы, повернувшись лицом к входным дверям. Там как раз появились последние, традиционно запаздывающие посетители. Энтиор, подобно Лейму, ударился в мистицизм и красовался в черно-красном одеянии мифического Осеннего Охотника, собирающего жатву жизни в Сезон Увядания. Мелиор же в узких лосинах, перламутрово-переливчатой тоге с тонким рисунком листьев миссунари на щеках и ногтях изображал самое элегантное из всех возможных деревьев.

– Любуешься, дочура? – прервал беглую оценку обстановки голос Лимбера.

Обернувшись к отцу, Элия улыбнулась. Король, весь в спелых колосках, пестрых листьях, плодах, ягодах и осенних овощах, явно старался изобразить некое символическое и весьма близкое ему (если подсчитать количество произведенных на белый свет отпрысков) понятие «урожай». Даже в этих колоритных одеяниях монарх Лоуленда был вполне узнаваем, и нахлынувший было вал кавалеров, жаждущих пообщаться с прелестной Леди Туманов, поспешно откатился назад.

– Есть чем, папа, но, оказывается, я еще не видела самого неотразимого! – весело смеясь, покачала головой женщина, положив руки на талию и разглядывая эффектный костюм главы семьи.

– Плутовка, – довольно ухмыльнулся монарх Лоуленда, погрозив дочери пальцем. – Знаешь, чем порадовать отца.

– И с радостью делаю это, – заверила родителя Элия, обнимая Лимбера. – Ведь ты единственный, кто не станет сутками искать в моих комплиментах потаенного романтического смысла!

– Вот уж точно единственный, – гордо подтвердил родитель красавицы и с небрежной заботой качнул головой в сторону весело смеющегося шутке Элтона – мага из Мэссленда. – Парень освоился?

– Полагаю, что так, – согласилась принцесса. – Братья хорошо приняли его.

– Удивительно, как только в процессе знакомства они не разнесли на камешки и щепочки твои комнаты! – ухмыльнулся король, зная буйный нрав отпрысков семейного древа.

– Наверное, лишь потому, что в моей гостиной они только начали знакомство, а продолжали его в других частях замка, а потом вовсе перекочевали в город. Посему жалобы и астрономические счета за учиненные разрушения придут чуть позднее, – нашла разумное объяснение целости собственных апартаментов принцесса. – Кстати, о комнатах, Бэль уже спрашивала у Эйрана, где он будет жить. Пора выделить ему постоянное помещение, а не гостевые покои.

– Твоя правда, – кивнул Лимбер, перехватывая бокал с вином с подноса снующего по залу официанта. – Может, отдать ему покои Моувэлля?

– Нет, – пожалуй, излишне резко качнула головой женщина и тут же поспешила подвести под свои возражения логическую базу: – Лучше апартаменты Элвы. Они в изрядном удалении от большинства покоев. Эйран привык к уединению, так ему будет спокойнее, да и магические опыты безопаснее проводить в удалении.

– Будь по-твоему, – решил Лимбер, осушил бокал и распрощался с дочерью: – Ну, больше не стану, детка, распугивать кавалеров, развлекайся!

– И тебе того же, папа, – искренне пожелала богиня.

Стоило Лимберу, игравшему роль сдерживающего фактора, удалиться на несколько шагов от Элии, оглядывая зал в поисках подходящей мишени для флирта, как прелестную Леди Туманов окружила целая толпа ухажеров в пестрых одеяниях. Всевозможные «деревья», «цветы», «грибы», «ягоды» и персонажи легенд наперебой пытались предложить что-нибудь красавице, окутанной серой дымкой, привлечь ее внимание, добиться хотя бы одного взгляда из-под полумаски или улыбки.

Богиня очаровывала всех, но не отдала предпочтения никому из многочисленной свиты поклонников. Когда зазвучали аккорды, приглашающие к первому танцу, объявленному Правом Дамы, Элия проскользнула сквозь толпу кавалеров, ожидавших ее выбора, как вампиры – крови, и телепортировала тонкую паутинку-перчатку в руку Тэодера.

Приятно удивленный приглашением сестры, мужчина покинул свое укромное убежище, из которого так удобно было наблюдать за залом, и, приблизившись к кузине, с поклоном вернул ей предмет туалета.

– Дорогая, – Тэодер поклонился женщине, – право, ты сделала странный выбор.

– Я поступила так, как мне захотелось, – серая дымка тумана, окутавшая полуобнаженные плечи богини, на мгновение разошлась, открывая взгляду восхитительное декольте. – Между прочим, интересный костюм.

– Ты оценила, – на мгновение в прорезях полумаски принца, ведущего свою партнершу в церемонном неспешном танце, промелькнул жесткий мрачноватый огонек.

– Обожаю шутки для избранных, – кивнула Элия.

– И я, – шепнул мужчина на ушко богини. – Впрочем, тебе тоже удаются шутки такого рода, милая. Сегодня ты заставила всех нас почувствовать себя пестрокрылыми аранийскими попугаями.

– Их – быть может, но не тебя, дорогой, – отметила богиня.

Родственники улыбнулись друг другу и в умиротворенном молчании сообщников продолжили танец. Попусту трепать языком им не хотелось, а обоюдную симпатию, нежность и радость близости прекрасно выражали движения. Именно за этот разговор без слов богиня любила балы, а не только за возможность в очередной раз свести с ума всех мужчин Лоуленда, как злобно судачили леди, не обладавшие талантами Элии, а посему смертельно завидовавшие ей.

На следующий танец богиня приняла приглашение Эйрана, дав понять родичам, что она ценит нового брата, но в то же время не настолько, чтобы уделять внимание лишь ему. Сей тактический ход еще более укрепил симпатии мужчин к новому родственнику и успокоил ревнивые души.

Третий танец, провозглашенный распорядителем маскарада, гости встретили радостным оживлением. «Фанторика» требовал наличия трех танцоров одновременно, а не обычной пары. Принимая приглашение Джея и Клайда, нахально исподтишка распихавших локтями, плечами и пинками прочих претендентов, принцесса хитро подмигнула братьям и в знак утешения мимоходом почесала за ушком Лунного Кота Рика:

– Не расстраивайся, котик, ты обязательно отыщешь сегодня свою кошечку!

Рик «оскорбленно» забил хвостом и зашипел вслед более везучим братьям и легкомысленно отвергшей его даме.

Музыка увлекла троицу в самую гущу танцующих. Зажигательные громкие звуки флейт, скрипок и тамбурина позволили заговорщикам не только насладиться танцем, но и перемолвиться словечком без помех. Кружась вокруг Элии, Джей радостно бросил:

– У нас все готово!

– Связист сетку еще раз проверил, дело только за приманкой! Ты не передумала? – уточнил Клайд, сменяя брата.

– Всегда рада поучаствовать в ваших шутках, мальчики! Будет Рику кошечка к «горячим танцам», – протягивая партнерам обе руки, заверила Элия.

– Значит, ты опять не танцуешь? – разочарованно протянул бог воров.

– Джей, сколько можно об этом спрашивать, – фыркнула богиня, щелкая брата по носу. – Такие танцы не для балов, даже не для маскарадов, они слишком откровенно чувственны. А в моем исполнении и вовсе будут выглядеть явным приглашением. Ну сведу я с ума всех дворян Лоуленда разом, а что потом делать буду?

– А потом ты их будешь лечить, – дал справку Клайд. – И скрываться от гнева папы под личиной монашки из ордена Благословенного Целомудрия.

– Ладно, ладно, но помечтать-то можно, – уступая, проворчал принц, и без этих увещеваний прекрасно понимавший, чем может обернуться его прихоть, но совершенно не собиравшийся отказываться от своих мечтаний о приватном танце с сестрой. Когда-нибудь она все-таки соизволит понять его намеки.

– Можно, – великодушно разрешил вместо принцессы Клайд. – Вон фонтанов сколько, водица прохладная. Мечтай на здоровье, если что, окунем.

Джей зыркнул на брата и, демонстративно сбившись с такта, наступил тому на ногу. Астролог вытащил из-за пояса телескоп и поддал Сумасшедшему Фонарщику по тощему заду. Дальнейшему продолжению шуточной дуэли, грозящей перерасти в настоящую потасовку, помешало завершение танца.

Элия целиком окунулась в веселую чехарду маскарада. Соскучившись по балам за время летнего перерыва, она готова была плясать всю ночь напролет. Принцесса принимала приглашения братьев, высоких лордов королевства и просто приглянувшихся ей мужчин, не особенно вдаваясь в подробности их родословной и не интересуясь величиной состояния, главное, что заботило богиню, – насколько хорош ее кавалер в танце. Поэтому принцесса с удовольствием отправилась танцевать с Кэлером «Паутинку». Незамысловатый, но весьма забавный танец, сопровождавшийся быстрой сменой партнеров, позволял составить впечатление сразу о многих присутствующих.

В последней фигуре танца, промелькнувшего пестрой чередой композиций, мужчины в последний раз обменялись дамами, и Элия застыла в легком реверансе перед стройным, узкобедрым брюнетом в костюме паука – вестника осени. Серебристые цепочки-паутинки вызванивали нежную мелодию, пока танцор с удивительной грацией выполнял заключительные па.

Склонившись в свою очередь перед богиней в благодарность за танец, случайный компаньон вкрадчиво шепнул:

– Прелестная леди, не могу сдержать своей радости от нашей новой встречи!

Удивительно музыкальный голос – даже шепот танцора звучал гармоничнее песни! – очаровал и заинтриговал Элию.

– Новой? – переспросила богиня, поглядев в лицо партнера.

Раскосые синие, блестящие как сапфиры глаза, обладающие темной глубиной бездны, действительно были знакомы принцессе. Еще секунда, и женщина вспомнила, где и при каких обстоятельствах состоялась первая встреча с их обладателем.

– Я не мог не исполнить ваше желание станцевать со мной, – томно прибавил господин, взмахнув длинными ресницами.

– Туолис? – выдохнула принцесса, веря и не веря своим глазам.

С одной стороны, она была убеждена, что не обозналась, а с другой – ни разу не слышала, чтобы демоны-пауки Межуровнья обладали талантом к перевоплощению, были способны принять облик бога и объявиться на Уровне. Зато Элия уже давно поняла: ее повседневная жизнь невероятнее самых завиральных легенд, и привыкла принимать удивительные события как должное. Если демону вздумалось прибыть на бал-маскарад, значит, так тому и быть.

– Я счастлив, вы запомнили меня, – пропел арад.

– Как богиня любви я не могла не обратить внимания на столь прекрасного мужчину, – улыбнулась Элия, увлекая демона к свободному диванчику у стены, загороженному фантомными деревьями. – Я храню ваш дар, Туолис.

– Мое сердце поет от радости, прекрасная леди, – расплылся в улыбке демон, усаживаясь рядом с принцессой. Казалось, все происходящее донельзя занимает арада, он радовался как ребенок, оказавшийся среди кучи новых игрушек.

– Признаться, я не ожидала увидеть вас на балу, архонг. Ведь образ представителей рода арадов столь неразрывно связан с Межуровньем, что почти неотделим от него. На нашем маскараде бывали разные гости, но такой, как вы, присутствует здесь впервые, – начала прощупывать почву любопытная богиня, кокетливо обмахиваясь веером. Попутно этот аксессуар, вернее, его положение, ясно давал понять самым назойливым ухажерам, что их приближение крайне нежелательно.

– Именно потому, что я архонг, Приближенный Повелителя, мне позволено и по силам многое, недоступное простым арадам, – довольно промурлыкал Туолис, любуясь собеседницей как одним из драгоценных камней своей обширной коллекции. Тонкими пальцами демон извлек из вазы спелую вишню на веточке. Отправил ее в рот (вместе с веточкой), пожевал, хрустнул косточкой, задумчиво оценил вкусовые ощущения и, сочтя их вполне приемлемыми, взял на пробу фрукт.

Умилившаяся принцесса заботливо уточнила:

– А Повелитель не препятствовал вашему визиту в Лоуленд?

– Я служу Дракону, но сам тку сеть своего бытия, – откинувшись на спинку диванчика и поглаживая большим пальцем бархатный бочок золотистого персика, заявил Туолис. – Если Повелитель будет мной недоволен, в его власти наказать меня. Только зачем? Я гуляю и не собираюсь вкушать или одарять ядом никого из ваших сородичей. Я люблю музыку, танцы, переливы ярких красок и красоту. Даже по вашим странным меркам, есть ли в моей тяге нечто плохое? – вопросил Туолис.

– Нет, будьте моим гостем, дорогой друг! – покачала головой принцесса, изумляясь удивительной чистоте сознания странного великого демона и испытывая неожиданное чувство сродства с ним.

Арад смотрел на богиню, как она сама на прекрасный цветок, без всякого плотского желания и жажды обладания. Он просто любовался ею, как и она любовалась пауком Туолисом, принявшим облик мужчины. Вот сейчас, опять съев персик вместе с косточкой, демон, заинтересовавшись платьем принцессы, состоящим из мягчайшей тонкой ткани и иллюзии тумана, протянул вперед руку, чтобы пощупать привлекший его внимание материал.

Элия весело рассмеялась, позволяя араду такую вольность, за которую любой ухажер моментально получил бы хлесткий удар веером по загребущим пальцам.

Богиня и демон так увлеклись общением, что совсем перестали обращать внимание на происходящее в зале. Да было ли им дело до злобных, любопытных или ревнивых взглядов? Принцесса не заметила, как Лейм, все более мрачнеющий, словно от непрекращающейся головной боли, почти перестал слушать Элегора, предпринимавшего тщетные попытки развлечь друга.

Обычно милое даже в минуты упрямства, обиды или острых приступов «хронического трудоголизма» лицо бога затвердело какой-то хищной, беспощадной маской. В глубине глаз вспыхнул и, разгораясь все ярче, засиял рубиново-красный свет.

С каждой минутой, проведенной на маскараде, Лейм все более выходил из себя, он старался сохранить спокойствие, цепляясь в этом океане красного цвета за стройную фигуру в серых туманах, воплощенный идеал женственности и красоты, но теперь это зрелище не могло утешить его. Когда Туолис потянул руки под юбку Элии, принца обдало горячей волной ненависти, а потом она схлынула, уступая место беспощадной расчетливой жажде крови.

Даже не шестым чувством, а каким-то звериным чутьем Элегор, возвращавшийся к Лейму с прихваченными из бара бутылками вина, уловил: с другом творится что-то неладное. Его буквально распирало от странной, чужой и злобной силы. Взгляд бога прикипел к Элии, милующейся на диванчике с каким-то очередным смазливцем. «Ревнует, бедняга», – решил Лиенский. Забыв про бутылки, герцог протянул руку, чтобы ухватить принца за плечо и хорошенько встряхнуть, пока очумевший от ревности мужчина не наделал бед. Но не тут-то было!

Отмахнувшись от друга, как от надоедливой букашки, Лейм рыкнул:

– Отстань, – и какой-то новой, скользящей походкой, настолько стремительной, что глаз терял исчезающее в пространстве тело, направился к кузине.

Сила небрежной отмашки молодого бога романтики оказалась такой мощной, что у Элегора мигом заныла и почти отнялась рука – от пальцев по самое плечо. Остановить Лейма сейчас было, пожалуй, так же «легко», как вырвавшуюся из зачарованной клети гигантскую разъяренную мантикору. Герцог поискал глазами братьев принцессы. Если дело примет нехороший оборот, одному ему не справиться, – решил бог, но пока вмешиваться не стал. Кто их знает, этих влюбленных? А вдруг его помощь приведет только к худу?

Лейм пронесся через зал, словно тень возмездия, и остановился перед кузиной и ее ухажером. Рдеющие красным очи впились в синие глаза арада, на секундочку отвлекшегося от Элии. Демон вскинул голову и поглядел на разгневанного мужчину как на новую забавную головоломку, все еще не понимая, что бог с Уровней собирается предпринять и зачем явился сюда.

И тут слово «головоломка» обрело свое исконное значение – не игрушки, но действия.

– Она моя! – проревел Лейм, его руки с изумительной даже для бога скоростью метнулись к шее арада и сжались на ней как раз над крупным сапфиром, скреплявшим кружевной галстук. Сжались, безжалостно давя мягкие ткани, мышцы, хрящи, кости. Послышался хруст, тело демона задергалось, словно отплясывая диковинный танец. Отставив одну руку (второй он все еще продолжал давить Туолиса), принц нанес несколько точечных ударов пальцами по торсу врага.

– Лейм, прекрати! Немедленно! – испугавшись за брата, закричала Элия, но тот ее не услышал, зато услышали многие другие.

Напружинились принцы, заинтересовались лорды, вылупили глаза и восторженно заахали дамы. Шутка ли, младший, самый кроткий кузен богини при всем честном народе откручивал голову ее поклоннику. Отвлекшись от благосклонных прелестниц, бокалов с вином, веселого трепа и танцев, принцы начали действовать. Часть из них осталась поодаль, чтобы не подпустить любопытных ближе, другие кинулись к бесноватому брату.

Но кое-кто успел раньше. У диванчика в вихре взметнувшегося холодной волной мрака возник кобальтовый силуэт гигантского дракона, в долю секунды обретший вполне узнаваемую весьма привлекательную, но от того производящую не менее ужасающее впечатление мужественную плоть. Явился Повелитель Межуровнья. Казалось, сама структура мира не выдерживает, прогибается от его присутствия, а мраморный пол вот-вот треснет под тяжестью шагов. В том месте, где предстал Злат – Повелитель Путей и Перекрестков, сам создающий себе дороги и разрушающий самые надежные из путей, – чары осеннего леса в считанные секунды распались на части. Заклинания, над которыми корпели лучшие маги-иллюзионисты, повисли кусками старых обоев.

Одежды грозно нахмурившегося черноволосого красавца полыхали малахитовым пламенем, гневно подрагивали тонкие ноздри хищного носа. Повелитель пребывал не в лучшем расположении духа. Во властно протянутой руке лорда Злата появилось агатовое кнутовище, развернувшееся в черную, извивающуюся, словно голодная тварь, плеть.

– Оставь моего архонга! – громыхнул голос Дракона Бездны.

Окружающие пошатнулись, будто от удара, многие не удержались на ногах.

– Да забирай, не жалко, – хищно усмехнулся Лейм, бросив к ногам Злата обмякшее, безвольное тело Туолиса.

Очертания неподвижной мужской фигуры арада уже начали мерцать, темная дымка с синими проблесками заволакивала его, словно растворяя. Сквозь туман начали проступать совсем иные контуры чего-то огромного, ощетинившегося чешуей и когтями, прочным, как броня, хитином, но по-прежнему неподвижного. Опомнившись, завизжали дамы. Этот неприятный звук словно подстегнул Злата.

– Мальчишка! – сурово бросил Повелитель Межуровнья и взмахнул кнутом, намереваясь проучить зарвавшегося негодника.

Лейм не дрогнул. Расхохотавшись с каким-то веселым, жестоким безумием, бог выхватил из-за пояса свой кнут и приготовился продолжить сражение. Желая остановить сумасшедшего, пока он не натворил чего-то непоправимого, Элия поспешно метнула в кузена спутывающее заклятие. Даже не обернувшись к принцессе, мужчина отбил искусные чары, рассыпав их на обрывки чистой энергии. С кривоватой хищной усмешкой Лейм бросил:

– Прибереги свое желание узреть меня связанным для любовной игры, малышка! – и взмахнул кнутом.

Плеть Злата, точно живая, устремилась ему навстречу. Лента черного как сам мрак пламени встретилась в воздухе и перевилась с другой, алой, как свежая кровь. Кончики плетей, однако, остались свободными и из последних сил стремились добраться до добычи, попробовать ее «на зуб». Черное пламя с тихим шелестом погладило кнутовище принца, разрубив его как раз посередине, но и алая плеть достигла цели, почти нежно лизнула, смахнув навершие у кнута Повелителя Межуровнья.

Здесь и сейчас, в бальном зале королевского замка Лоуленда, творилось нечто несусветное. Простой бог, пусть и из Мира Узла, пусть даже угодивший в колоду Карт Творца, осмелился поднять руку на Повелителя Межуровнья, и у него что-то получилось!

Дуэлянты лишились своих орудий. Дело приняло довольно паршивый оборот, но одновременно и упростилось. Отбросив бесполезный кусок палки, Лейм холодно улыбнулся, поманил Злата рукой и сжал кулаки. В малахитовых глазах Лорда Бездны вместе с гневом промелькнули неподдельное удивление и скверный интерес. Он ответил Лейму холодной полуулыбкой и шагнул навстречу.

Как раз этот момент как наиболее подходящий выбрали наблюдатели за поединком, чтобы перейти от созерцания к усмирению драчунов. Первыми с наивысшей скоростью к дуэлянтам, приготовившимся к кулачному бою, метнулись Элегор и Нрэн.

Бог войны уже пробовал драться со Златом и понимал: с Драконом Бездны ему не совладать. Печальный опыт Новогодья, когда Нрэн получил удар плетью, пошел воителю на пользу. Поэтому мужчина решил повязать взбесившегося младшего братишку. Элегор же вообще почти ни о чем не думал, у него была цель: помешать Повелителю Межуровнья сделать из друга отбивную, а потому, ничего не просчитывая, герцог с разбега сиганул на спину лорду Злату. Одновременно Нрэн продемонстрировал на Лейме профессиональный захват сзади. Дальнейшие действия участников забавы также были совершены на диво синхронно, словно па отработанного на совесть боевого танца, демонстрируемого для забавы публики.

Милый юноша Лейм, преобразившийся всего несколько минут назад в страшного зверя, способного конкурировать по части наведения ужаса с арадами и Драконом Бездны, изогнулся дугой и чуть приподнялся на носках, одновременно выворачиваясь чуть вправо. Голова бога романтики впечаталась в нос Нрэна, превратив его в кровавую кашу. Характерный хруст показал, что удар достиг цели. Злат в это время стряхнул с себя Элегора, словно тигр досаждающую блоху, и отшвырнул прочь. Лейм последовал примеру противника. Высвободившись из захвата и проведя свой, он ухватил за правую руку старшего брата, изогнул ее под причудливым углом, дождался треска и отправил приставучего родственника в полет.

Нрэн приземлился аккурат в чашу фонтана, приложившись затылком о декоративный столб-цветок и взметнув тучу розовых брызг. Элегору повезло больше, его падение смягчила троица не успевших прыснуть в стороны особенно любопытных дамочек, пытавшихся подобраться поближе, чтобы занять местечко поудобнее в партере и рассмотреть драку во всех подробностях. Леди явно не рассчитали радиус поражения. На счастье герцога, одна из зрительниц оказалась весьма пышных форм, что спасло уцелевшие ребра от дополнительных переломов. Выпутавшись из многочисленных юбок девиц и, разумеется, как всегда, ухитрившись получить живописную царапину на скуле, порезавшись об острый край броши, укрепленной на лифе спасительницы, Элегор пошатнулся. Встал на ноги. Сморщившись от боли в ребрах, поклонился поднимающимся с пола девицам, в первую очередь полненькой, и промолвил:

– Благодарю, милые дамы! Леди, ваши формы – истинное чудо! Отныне я ваш преданный поклонник!

Запечатлев на руке зарумянившейся толстушки быстрый поцелуй, Элегор приготовился снова кинуться в драку. Но его, впрочем, как и всех остальных, а самое главное – Лейма со Златом, остановил истошный, препротивный звук, донесшийся из совершенно невозможного источника.

Просчитав варианты и осознав безнадежность положения, Элия сделала то, чего от нее никто не ожидал. Принцесса встала между дуэлянтами, решившими после устранения помех перейти к кулачному бою, и завизжала. Мужчины замерли как вкопанные. Продолжая верещать, чтобы они не успели опомниться, богиня сплела заклятие тишины и, резко оборвав действующий на нервы вопль, процедила:

– Стойте, Ферзи! Прекратите дурацкую потасовку! Во имя Джокеров! Вы не должны поднимать друг на друга руки! Злат, ты старше и мудрее, ты же видишь, Лейм не в себе. Не знаю, что именно с ним происходит, но это не повод устраивать бойню! Я прошу тебя, позаботься лучше о Туолисе, о сатисфакции поговорим позже! А сейчас просто уйди!

Не дожидаясь реакции соперника, Повелитель Межуровнья хмуро кивнул принцессе, коснулся пальцами туманного покрывала, застилающего поверженного архонга, и исчез вместе с ним.

Принцесса протянула руку к лицу Лейма, сняла с него маску, всмотрелась в чужие, пламенеющие глаза, преобразившие до неузнаваемости черты милого лица. Вздохнула, убрала свою личину и попросила с нежной печалью:

– Дорогой мой, уйдем отсюда, пожалуйста!

– Хочешь уединиться? – с какой-то циничной и жесткой чувственностью усмехнулся мужчина.

– Да, я знаю подходящее местечко, где нам никто не сможет помешать, – ответив на улыбку кузена точно такой же, кивнула Элия и, сняв заклятие тишины, вызывающе звонко крикнула Джею: – Эй, Фонарщик, я займу твое гнездышко для котика! Ты уж не взыщи, нам оно сейчас нужнее!

– Да ради Творца! – широко, пусть и самую капельку натянуто осклабился бог игроков. – Делай, что хочешь, если знаешь, что делаешь!

Перебросившись словечком с Джеем, принцесса под руку с аномально-агрессивным кузеном быстро покинула маскарад. Никаких попыток навешать оплеух своей спутнице Лейм на ходу не предпринял. То ли копил злобу, дабы дать ей волю в месте более уединенном, то ли вообще никаких кровожадных желаний по отношению к богине не испытывал, будучи одержимым иной могучей страстью.

Но разве это можно было знать наверняка? Выпутавшись из дамских юбок и оборвав с костюма раздавленные гроздья винограда, Элегор поспешно поковылял к выходу, придерживая рукой частично сломанные ребра и машинально прикидывая, какая именно доля этих довольно хрупких костей уцелела. Тем временем из фонтана выбрался Нрэн. Кэлер уже был рядом и протягивал брату один из своих платков, смоченных в вине. Бог войны молча принял тряпку и прижал к окровавленному и все еще обильно кровоточащему месиву, бывшему минуту назад носом. Герцога у дверей зала перехватили Клайд и Элтон. Панибратски обхватив Лиенского за плечи, принцы сжали его с двух сторон, не давая больше ступить ни шагу, и развернули назад.

Элегор услышал, как Клайд бормотнул заклятие зычного голоса и громко, так, что его услыхали даже в самых дальних уголках помещения, воскликнул:

– Лорды и леди, наградите же своим восхищением таланты разыгравших вас шутников! Я было поначалу собирался предложить осыпать их серебром, да вовремя передумал: Лиенский со своим знаменитым вином и так давно деньги считать перестал, принцессе короны предлагать деньги – дурной тон, а Лорду Межуровнья наши гроши и вовсе без надобности! Не знаю уж, как его подвигли участвовать во всем этом безобразии, чего пообещали, ума не приложу, а вышло замечательно!

– Ей-ей, герцог! Не ведал бы я, что вы затеяли, и со страху помереть мог бы! Или еще чего позорного натворил бы, не при дамах будет сказано! – залихватски подхватил Элтон, сжав Элегора так, что тот не смог и шелохнуться.

– Вы чего, угорели, какой розыгрыш? – в голове у молодого бога, и без того всерьез потрепанного Лордом Бездны, царил настоящий сумбур. Еще секунду назад он был уверен, что произошедшая катастрофа – правда, а теперь начал подозревать, что стал участником грандиозной мистификации. А вдруг Лейм решил подшутить, изящно отомстить за свои неведение и тревогу за друга в момент, когда тот рисковал головой в авантюре с Белым Братством.

– Улыбнись этим идиотам и помаши ручкой, – процедил Клайд, нажимая герцогу на весьма болезненную точку под лопаткой. – Пусть поверят!

Элегор мгновенно успокоился (он не сошел с ума, все правда!) и, включившись в потеху, послушно нарисовал на физиономии радостный оскал для успокоения приглашенных на маскарад, охочих до сплетен дворян. Рядом с ним старательно лыбились Клайд и Элтон, раскланиваясь перед восторженно ахающей и охающей публикой, словно именно они были режиссерами недавней драмы. И только подрагивающие на висках жилки говорили о напряжении богов и их отнюдь не восторженном состоянии. Подыграли находчивым братьям и остальные принцы, изобразив на лицах снисходительные полунасмешливые улыбки посвященных из серии «попались, жаждущие сенсационных скандалов простаки!».

Но кроме этой талантливой лицемерной игры на публику, между избранными, к числу которых причислили и герцога Лиенского (он был бы чертовски горд, если бы не был так обеспокоен!), шел напряженный мысленный диалог в виртуозно сотканной Эйраном Сетке Разумов. Это заклятие позволяло изрядному числу собеседников обмениваться мыслями с такой быстротой, что длинные диалоги вмещались буквально в доли секунды. Причем никто посторонний не мог подслушать сокровенной беседы.

«Что, демоны побери, творится? Лейм рехнулся? Куда они пошли? Элию надо спасать?! И если да, то как: кучей на него кидаться, как муравьи на дракона? А будет ли результат, коли малыш едва Лорда Бездны не уделал?» – такие вопросы стремительным роем обуревали головы мужчин.

На многие из этой стремительной череды вопросов неожиданно ответили Клайд и Джей:

– Тише, лучше на удачу пальцы скрестите! Если у Элии все получится, не придется нам на Лейма набрасываться. Знаем мы то местечко, куда она его собралась проводить. Для другого готовили, а вот ведь, пригодилось!

– Как мы узнаем, что ваш план удался? – спросил не различимый в общем хоре голос, но Элегору показалось, что говорил Тэодер.

– У Клайда колечко-маячок на пальце. Как оно сигнал подаст, так значит, дело сделано, – пояснил Джей, а рыжий покрутил в воздухе унизанными перстнями руками.

– Насколько надежна ловушка? – уточнил Лимбер.

– Для Рика стряпали, думали сегодня шуткануть, – признался Клайд. – Связист плести помогал.

– Ждем, – резюмировал король, решивший поверить сыновьям и не кидаться очертя голову в погоню за дочерью и племянником, чтобы не спугнуть дичь.

– Есть время фантомы сляпать, – смирились с вынужденным простоем мужчины и занялись магическим творчеством, создавая способных занять их место на маскараде двойников. Все, что требовалось от «клонов», так это пить, танцевать и флиртовать с дамами, поэтому много усилий заклятие не требовало.

Местечко, куда принцесса увлекла кузена, оказалось комнатой в одном из боковых коридоров, совсем рядом с маскарадной залой. Лейм по дороге не сказал ни слова, да Элия и сама не знала, как обратиться к странно преобразившемуся кузену и стоит ли вообще это делать или лучше промолчать. Молчание показалось принцессе не худшим из вариантов, поэтому заговорила она только тогда, когда Лейм задал вопрос.

Увидев, что богиня кладет пальцы на ручку двери, мужчина утвердительно спросил:

– Мы не к тебе?..

– Не хочу ждать, – ничуть не погрешив против истины, абсолютно честно ответила женщина, стремящаяся как можно скорее завершить опасное предприятие.

– Я тоже, – мрачный жар в голосе Лейма вовсе не походил на романтическое волнение, он был наполнен истинной страстью и жестким желанием. А ведь раньше, находясь рядом с кузеном, Элия ощущала лишь приятную, словно ветерок в знойный день, прохладу, естественное излучение внутренней силы бога; сейчас же он почти обжигал ее своей близостью.

Принцесса открыла дверь и вошла в небольшую комнату с огромной низкой тахтой под золотым балдахином. Спутник последовал за ней, лично закрыв дверь на тяжелый засов, и резко повернулся к ожидающей его женщине.

– Прости, дорогой, – печально улыбнулась богиня, шагнула в центр белой розы на ковре и исчезла…

Боги как раз успели закончить с чарами двойников, когда Клайд с радостным облегчением выдохнул:

– Есть!

Практически одновременно принцы и Элегор исчезли из залы, переместившись по заданному богом магии образу. Исполнительные фантомы незаметно заняли места хозяев, дабы предаться диктуемому программой чар развлечению.

Глава 4 В клетке

Боги появились в просторной комнате, сразу показавшейся тесной от такого количества рослых, шумных, разряженных самым экзотическим образом мужчин. К их хорошо скрытому, но от того нисколько не меньшему облегчению, совершенно целая (без синяков, переломов и с полным набором конечностей) Элия уже заняла самое удобное местечко в кресле. Принцесса сосредоточенно созерцала драматическое зрелище на магическом экране, заблаговременно настроенном для грядущей забавы Клайдом.

Большой ковер, закрывающий всю стену помещения, был превращен в иллюзорное окно в мир, где главный герой с-ума-свежесошедший принц Лейм метался по довольно симпатичной комнате как запертый в клетке злобный зверь. Роскошная пестрая тахта под золотым балдахином, зеленые ковры с белыми и золотыми розами и разбросанными тут и там подушками, столик с кучей всевозможных лакомств, какие только может пожелать парочка уединившихся влюбленных в перерыве между утехами, ничуть не радовали разъяренного бога. Потенциальная возлюбленная, сделав ручкой, коварно испарилась в неизвестном направлении, а к двери мужчина не мог даже приблизиться: что-то невидимое препятствовало ему, зато запущенное в сердцах и ради эксперимента кресло спокойно добралось до цели и мягко, как перышко, спланировало вниз на ковер. Ни один предмет интерьера не пострадал.

– Так что там насчет ловушки, Элия? – протолкался вперед Рик, не выдержав мук неуемного любопытства. Глазея то на экран, то на сестру, бог заголосил: – Как потенциальная жертва я требую пояснений!

– Мы хотели тебя разыграть, дорогой, – с легкой полуулыбкой отозвалась богиня. – Ближе к концу бала одного рыжего котика должна была увлечь в уютное любовное гнездышко очаровательная девица. Далее предполагалось неожиданное исчезновение дамочки из комнатки и оставление алчущего любви поклонника взаперти. Заклятие настроено таким образом, что открывается ловушка только снаружи, а телепортироваться из комнаты, оплетенной чарами, может лишь женщина.

– И как долго я там просидел бы? – прищурился бог торговли.

– Пару-тройку часов. Ближе к утру тебя непременно обнаружили бы спасители, отправившиеся на поиски брата, – Джей и Клайд, – пояснила принцесса.

– Хорошая шутка, – вполне миролюбиво, даже в чем-то гордо (его хотела наколоть сама Элия!) кивнул рыжий торгаш.

– А Лейма-то ваша ловушка точно удержит? – проследив за стремительным полетом предмета меблировки, уточнил Элтон, за неимением свободного сиденья плюхаясь прямо на пол, поближе к экрану.

Каким-то чудом вечно задерживающиеся Энтиор с Мелиором ухитрились первыми умостить высокородные задницы на единственную оставшуюся свободной пару кресел, диван оккупировали Клайд, Тэодер и Ментор, один из двух подоконников забил себе Рик, второй – Джей; Ноут последовал примеру Элтона и тоже присел на ковер, сдернув с головы надоевший берет. Бог прислонился к боковине дивана, там, где расположился Ментор.

– Теоретически должна, – как-то не слишком уверенно ответил Клайд, почесывая бровь. – Ловушку-то для Рика ставили, а не для того, чтобы сдержать взбесившегося Лейма. Параметры пересчитывать надо.

– Клайд, Эйран, нити заклятия проверять и подпитывать, – приказал Лимбер и, оценив разбитую физиономию племянника, его висящую плетью руку и усилия герцога, стойко пытавшегося не морщиться при каждом вдохе, добавил сурово: – Пострадавшим – лечиться!

Травмированные боги упрямо и практически синхронно сжали челюсти, собравшись спорить с монархом. Элия, отвернувшись от «телевизора», присоединилась к отцовскому приказу:

– Нрэн, Элегор! Крушения Вселенной без вашего участия в ближайшие несколько минут точно не случится. Убирайтесь отсюда! Пусть Кэлер немного подлатает физиономии и зафиксирует сломанные кости. А то Энтиор нам тут все слюной закапает.

– И то верно, – деловито согласился Кэлер, бросив на сестру признательный взгляд. Богу совсем не хотелось сражаться с пациентами – упрямым кузеном и герцогом Лиенским, чтобы убедить полечиться, а добром они вряд ли позволили бы себя увести.

– Элия! – закатив глаза, возмутился вульгарной шутке стради элегантный вампир.

– Заткнись, брат, – несколько нервно отмахнулась богиня. – Я перед тобой как-нибудь потом извинюсь… если сочту нужным.

– Убирайтесь, – снова приказал Лимбер таким тоном, что стало ясно: или больные повинуются, или травм на их телах прибавится сию же секунду.

«Инвалидам маскарада» не оставалось ничего другого, как подчиниться монаршему слову. Они выбрались из толпы и последовали через коридор в соседнюю комнату вслед за Кэлером, штатным целителем семьи, единственным из оставшихся в строю. Второй – Лейм – нынче сам нуждался в экстренной помощи.

Маги, как и советовала богиня, занялись изучением плетения клетки и укреплением ее структуры, подрагивающей и прогибающейся от ментального напора Лейма. Тот уже не бросался вещами, а присел на тахту, прикрыл глаза и методично (присущей ему педантичности бог не утратил даже сейчас!) исследовал свою темницу на предмет слабых мест. Жесткое выражение лица принца не обещало ничего хорошего тем, кто встретится ему на пути, когда монстр выйдет на свободу.

– Что будем делать с ним дальше? У кого есть соображения? – ткнув пальцем в иллюзорный экран, поинтересовался король, изучая племянника как экзотический экземпляр какой-то опасной твари, случайно забредшей из Садов Всех Миров в королевский замок.

– Не знаю, – призналась Элия. – Ясно только одно: мы должны попытаться выяснить, что творится с Леймом, и как можно скорее вернуть его в нормальное состояние. Позволить такому социально опасному типу свободно перемещаться не то что по Лоуленду, даже по замку нельзя.

– Н-да, если сегодня он на Повелителя Межуровнья бросается и походя душит арадов, что будет завтра, мне и предположить страшно, – прервав на секунду перекачку энергии по каналам ловушки, буркнул Клайд, почему-то ничуть не обрадованный быстрым исполнением своей мечты о лицезрении демона-паука.

– Может, Лейм рехнулся? – прислонясь к дальней стене и поигрывая неизменно присутствующим в любом его одеянии кинжалом, с ходу выдвинул самое простое предположение Кэлберт, начиная дискуссию.

– Я, конечно, не медик и не целитель душ, – вставила Элия, постукивая пальчиками по подлокотнику, – но мне почему-то кажется, что сойти с ума – недостаточно для того, чтобы обрести такую силу, каковой обладает сейчас наш младший брат.

– Сумасшествием может объясняться резкое изменение поведенческого стереотипа Лейма, – похлопывая ладонью по колену, вставил кое-что понимающий в психиатрии Элтон и прибавил, потеребив мочку уха: – Предлагаю рассматривать его как возможный побочный эффект некоего процесса.

– Подобные изменения характерны для многих недугов. Отравление магическими зельями (могу назвать с дюжину на выбор), заклятия, одержимость, наконец, – вступил в разговор Мелиор, поочередно соединяя и разъединяя подушечки пальцев как какие-то личные четки. Этот жест единственный подсказывал братьям – сибарит, обыкновенно пекущийся лишь о себе самом, встревожен и переживает за брата.

– Некоторое время назад я уже замечала повышенную агрессивность в поведении Лейма, но объяснила ее тревожностью ситуации и кризисом взросления. Жаль, что тогда не присмотрелась к кузену внимательнее, возможно, это было первым предвестником постигшей его ныне беды, – покаялась богиня.

Элию мучила совесть: увлекшись сбором Колоды Джокеров, она упустила из виду Лейма, не пресекла на корню развитие его недуга, хотя и давала себе обещание заняться этим вопросом, но успела только приступить к проработке рабочей версии.

– Как именно проявлялась его агрессия? – уточнил Эйран, потирая подбородок.

– Довольно резкая, несвойственная прежде манера общения, почти грубость со мной и Нрэном. Кстати, глаза у Лейма были зелеными, хотя на долю секунды мне показалось, что я увидела красную вспышку, – четко обрисовала ситуацию принцесса.

– Мы не меньше тебя виноваты, и при нас, бывало, Лейму крепко крышу сносило, да и глаза, случалось, красным посверкивали, а мы все думали: чудится, – нахмурился Элтон, вспоминая все странности, которые примечал за кузеном в последние годы.

– Если бы только мы могли провести некоторые исследования… – пожалел о невозможности работы с живым материалом Эйран.

– Проводи, мы тебя пропустим, вот только как назад выбираться будешь и в каком виде? Сомневаюсь, что Лейм захочет у тебя на груди поплакаться о своей печальной доле, – кривовато усмехнулся Клайд, крутя круглую пробку из пестрого набора в волосах для лучшего сосредоточения на беседе.

– В таком-то состоянии, брат, он, скорее, сердце у тебя вырвет и сырым сожрет, – поддакнул Рик, дивясь на прежде довольно кроткого кузена, и тут же предложил по привычке приступить к поиску партнеров для крупных сделок: – Может, Источник позвать?

– Да он тут давно крутится, – снисходительно фыркнула Элия. – Знал бы, чем помочь, давно явился бы в блеске и славе. А раз безмолвствует, значит, сам ни фига не понимает и не откликнется, сколько ни зови, а потом заявит, что его срочно вызывали куда-нибудь наверх, в Суд Сил или на ковер к Абсолюту.

– Зачем ты так, богиня? – проявляясь маленьким желтым шариком – жалким подобием прежнего светового тела переменчиво-геометрической конфигурации, – жалобно вздохнул Источник, не выдержав язвительных реплик женщины. – Я рад бы помочь, только тоже не знаю как!

Силы едва не плакали, однако под истеричными интонациями проскользнула почти фанатичная уверенность в том, что принцесса обязательно во всем разберется и уладит дело. Удалось же ей вылечить Рика с помощью самого Повелителя Межуровнья и Сил Двадцати и Одной!

– Ладно, не можешь пособить, не мешай, – коротко рыкнул Лимбер, и Источник с готовностью заткнулся, снова сделав вид, что его здесь нет и никогда не было, а все, слышанное богами, не более чем слуховая галлюцинация.

– А если Эйрану с Клайдом что-то понадобится, энергии подкачаешь, – велела богиня, и желтый шарик заметался вверх-вниз, изображая энергичные кивки. Будь Силы псом, они бы сейчас усиленно виляли хвостом с риском оторвать его начисто. Источник не меньше богов тревожился за Лейма, очень хотел быть чем-то полезен, боялся гнева принцессы и жалел о собственном бессилии.

– Элия! – еще из коридора до совещающихся родственников донесся звонкий голос, и в комнату влетело белое привидение с расширенными, казавшимися почти черными от беспокойства карими глазами.

– Только этой здесь не хватало, – измученно возвел очи к потолку страдалец Энтиор, манерно взмахнув рукой, словно черно-красный лебедь крылом. Клайд же предпринял более продуктивные действия: поспешно затуманил изображение Лейма, активно ведущего взлом темницы. Зрелище сие явно не способствовало успокоению чувствительных девичьих нервов.

Бэль в длинной ночной рубашке проскользнула между сидящими, стоящими и расхаживающими мужчинами, словно маленькая рыбка, уткнулась в плечо сестре. Вздрагивая всем тельцем, девчушка быстро-быстро, взахлеб, заговорила:

– Элия! Элия! Лейм! Красная Тень душит Лейма! Спаси его!

– Вот нам и название недуга, – тихо вставил Эйран. – «Красная тень».

– Звучит в меру устрашающе и романтично, в полном соответствии с божественным профилем парня. Еще бы панацею от этой хвори найти! – озабоченно поддакнул Рик со своего насеста.

– А про лекарство тоже у девочки спрашивать будешь? – иронично поинтересовался Мелиор, выгибая бровь под наиболее изысканным углом.

Богиня, цыкнув на братьев, обхватила сестренку руками, прижала к себе и серьезно, без тени насмешки, спросила:

– Тише, маленькая моя, о чем ты говоришь? Какая Тень?

– Я видела ее во сне, – постаравшись взять себя в руки, попыталась связно рассказать Мирабэль. – Лейму было очень плохо, Красная Тень выползала и давила на него, хотела целиком забраться в брата, превратить в себя. Я закричала, хотела прогнать мерзкую тварь и проснулась. Только все это не просто сон, честное слово, Элия! Я продолжаю чувствовать, что братику очень-очень плохо сейчас, Тени больше не вижу, только знаю: она все равно рядом с ним, прямо в нем! Мучит Лейма, – эльфиечка оторвала голову от плеча сестры и с надеждой обвела глазами родственников. – Но вы его спасете?! Да?

По мнению Бэль, такое множество старших братьев-защитников обладало способностью справляться с любой бедой, даже такой, какая, ворвавшись в чуткий сон девчушки, до смерти перепугала ее, лишила покоя. Ведь старшие могут все и от всего спасут!!!

– Обязательно, милая, – согласилась богиня любви, поддерживая нерушимую крепость детской уверенности. – Именно для этого мы все и собрались. Ушли с маскарада, чтобы решить, как лучше помочь брату и с чего начать лечение. Лейм внешне не выглядит больным. Вот только глаза у него красные и настроение прескверное. Мы не уверены, что он пожелает обсуждать с нами свой недуг или принимать лекарство, – Элия подала знак Клайду и развернула сестренку так, чтобы та обратила внимание на проявившееся изображение плененного принца.

– Снимите с него эту одежду! – с тревогой присмотревшись к Лейму, неожиданно строго потребовала Мирабэль. – Она почти такого же цвета, как Тень, которая мучает брата!

– Бред заспавшегося ребенка, – презрительно прошипел Энтиор и покосился на Мелиора, ожидая поддержки, но принц предпочел промолчать, сделав вид, что не заметил призыва вампира, и сосредоточив свое внимание на сестре.

– Покрасневшие глаза… красный костюм… Хм, а может, малышка в чем-то и права. У сестренки ведь дар эмпатки. А ну как то, что она уловила насчет цвета, – подсказка? – зашептались боги, знакомые с влиянием цветов на психику вообще и в частности, с будоражащим действием красного. Не завязал ли на этой закономерности неизвестный враг какого-нибудь заклятия?

– Если вы способны верить в эту чушь, значит, в лечении нуждается не только Лейм, – яростно сверкая бирюзовыми очами, принялся громко возмущаться вампир, не разглядевший в пустой болтовне впечатлительной эльфийки никакого смысла.

– У тебя есть другое, более логичное предложение или готовый рецепт? – не менее надменно вопросила Элия брата. – Нет? Тогда примем интуитивную догадку Бэль о связи одеяния и воинственного настроя Лейма за рабочую гипотезу и подумаем, чем нам это может помочь. Спасибо за подсказку, дорогая! – Принцесса ласково улыбнулась сестренке. – А теперь не пойти ли тебе прилечь?

– Элия! – возмутилась эльфиечка такому вопиюще несправедливому отстранению от дел и притопнула босой ножкой. – Лейму же плохо, как я могу спать?! Он мой брат! Я уже взрослая, я хочу и могу помогать!

– Ты права, сестренка, – неожиданно покладисто, к удивлению мужчин, отреагировала богиня любви. – Прости!

– Теперь мы будем нянчиться с малявкой и потакать ее капризам, – процедил Энтиор очень тихо, но почему-то его услышали все братья и в первую очередь сама Бэль, обладающая по-эльфийски острым слухом.

– Эй, Энтиор, Элия же сказала тебе – заткнись. Повторить? – грубовато уточнил Кэлберт, чуть отстранившись от стены и красноречиво сжав руку в кулак.

Явственно ощутив, что его разумные речи не найдут среди родственников понимания, вампир гневно раздул ноздри и сомкнул уста.

– Ну, раз ты взрослая, тогда должна исполнить мое поручение, – игнорируя слова надменного принца как какой-то пустой посторонний шум, продолжила Элия, успокаивающе поглаживая девочку по спине.

– Какое? – оживилась эльфиечка, мигом позабыв про злые слова кузена, так мало значащие по сравнению с внутренней болью за Лейма. Ей безумно хотелось хоть чем-нибудь помочь мучающемуся брату, такому чужому и страшному сейчас.

– Боюсь, без магии и физической силы мы не сможем ничего сделать с Леймом, а Нрэн ранен, – Элия чувствовала приближение кузена и подгадала этот пассаж своей речи к моменту его непосредственного появления с рукой на перевязи и повязкой на лице, закрывающей весь нос. – Даже Кэлер не мог вылечить его полностью, может, попробуешь ты? Нрэн проводит тебя до апартаментов, чтобы без помех с нашей стороны, в хорошо знакомой обстановке, там, где все пропитано твоей силой, ты могла по-настоящему сосредоточиться на исцелении.

Уговаривая сестру, Элия параллельно мысленно обратилась и к богу войны: «Дорогой, девочке ни к чему излишние волнения, она и так страшно переживает за брата. Кроме того, находиться здесь ей просто опасно. Лейм все усерднее ломает стены ловушки. Другого способа увести ее отсюда под твоей защитой и гарантировать, что она не решит вернуться, я не вижу. Помоги!»

«Хорошо, – отозвался воитель, – все равно, – мужчина дернул ртом, попытавшись пошевелить пальцами больной руки, – толку от меня сейчас немного». Скажи бог войны эти слова вслух, его сочли бы завзятым вруном, ибо он был и оставался самой совершенной машиной смерти, функциональности которой не вредили столь незначительные поломки, но Элия отнесла высказывание кузена к разряду обыкновенной мнительности.

– Это правда очень нужно? – необычайно строго вопросила юная принцесса, подозревая какой-то подвох, но очевидная физическая боль старшего брата, воспринимаемая чувствительной девчушкой как своя собственная, развеяла ее вполне обоснованные сомнения. – Тогда я постараюсь все сделать! Пойдем, Нрэн. Буду тебя лечить!

Бэль деловито взяла своего брата-попечителя за здоровую руку и потянула к выходу. Стоило им скрыться из комнаты и удалиться на достаточное расстояние, как Лимбер гордо протянул, взирая на дочь с довольной ухмылкой:

– Да, девочка моя, по части дипломатии ты и Мелиора за пояс заткнешь!

– Будет тебе, папа, – задумчиво отмахнулась богиня. – Нет ничего проще, чем заставить других поступать так, как нужно тебе. Надо только, чтобы они были абсолютно уверены в том, что действуют к собственной выгоде. А в случае с нашей светлой звездочкой – на пользу другим.

– Так что предпримем? – поставил вопрос ребром Элтон, в отсутствие Кэлера обыкновенно бравший на себя миссию ведущего собрания.

– Если верить Бэль и исходить из принципа «устами невинной вещает Творец», нам нужно избавить Лейма от красной одежды, – резюмировал Клайд, на секунду оторвавшись от подпитки чар ловушки, атакуемой плененным кузеном со всех сторон попеременно.

– Как? Магия ловушки не пропустит внутрь заклинаний, модифицировать исходные составляющие плетения клети для воздействия снаружи – крайне рискованно. Сама структура может распасться в любой момент от удара изнутри, – дал расстановку позиций Эйран, обкатав и отбросив неподходящие идеи одну за другой. – Вербальное обращение, полагаю, тоже не будет эффективным. Готовность принца к переговорам вызывает серьезные сомнения. Вряд ли он без достаточной мотивации пойдет навстречу нашим пожеланиям изменить его внешний вид. Эффективность физического воздействия на бога, способного биться с Драконом Бездны, также сомнительна.

– Я пойду к Лейму! – возникнув на пороге комнаты вместе с Кэлером, с ходу заявил Элегор. Свежая тугая повязка из эластичного растительного бинта, наложенная на грудную клетку, не казалась герцогу помехой.

– О, смертничек! – умилился Джей, с комфортом, как ворона на колу, обосновавшийся на подоконнике и забивший свободное от задницы место громоздкой маскарадной шляпой.

– Ребра, что ль, уже зажили? – иронично хмыкнул Лимбер.

– Нет, но… – начал герцог, откидывая со лба непокорную челку. При этом он повернулся к королю щекой с бледным следом от длинной царапины на скуле.

– Ерунда, – категорично отрезала Элия. – Никто из вас к Лейму не пойдет! Не хочу в траурно-сером семидневку щеголять, когда открывается сезон осенних балов! Придется идти мне.

– Надеешься на теплый прием после того, как заманила его в ловушку? – фальшиво изумился Мелиор, пытаясь вразумить сестру.

– Значит, хочешь обрядить в серое нас? – мягко уточнил Тэодер.

– Злость мужчины при надлежащей стимуляции легко трансформируется в иные чувства, – промолвила богиня, отдавая мысленное повеление звездочкам произвести преобразование одеяний.

Туманы на несколько секунд полностью скрыли фигуру богини, а потом рассеялись без остатка, демонстрируя результат. Резкие выдохи, кашель и присвист мужчин можно было считать наивысшей оценкой творчества Звездного Набора.

– Теперь понятно, – согласились Кэлер и Элтон.

– Да, перед такой тюремщицей я бы сам одежду скинул, стоило бы ей только бровью повести, – крякнул Кэлберт, не без усилия отводя жадный взгляд от тонкого черного кружева пеньюара и атласной кожи под ним.

– Хочу сойти с ума! – объявил Джей, пожирая глазами богиню, и потребовал: – Если такова панацея, я готов подраться со Златом и попробовать сломать Нрэну вторую руку! Срочно запишите меня в чокнутые!

– Будто ты сейчас нормальный, – подколол брата рыжий Рик с соседнего окна, встопорщив кошачьи усы.

– О, психика – сфера тонкая, больному нужен индивидуальный подход. Тебе, дорогой, чтобы прийти в чувство, другие меры потребуются, – покачала головой богиня. Живописно колыхнулась волна медовых волос.

– Это какие же? – навострился покровитель воров и шулеров, подавшись вперед.

– Канделябром по ушам или кулаком в нос, – жестоко просветила Элия зарвавшегося братца, не по-доброму сверкнув серебром глаз.

– Ну, может быть… – яркие голубые глаза принца выцвели от возбуждения, узкие губы изогнулись в хищной мечтательной улыбке.

– Кончай, Джей, – устало бросил Элтон.

– Прямо тут? При всех? Фонтаном? – вальяжно «удивился» белобрысый принц, раздевая Элию взглядом, и положил руку на пояс у пряжки.

– Насчет кулака в нос ты была права, дочка, – вздохнул король, нахмурив смоляные брови, и сделал воспитательно-предупредительный шаг к окну.

– Шутки летят ниже пояса – сразу видно, проблема у нас серьезная, – поднимаясь из кресла, покачала головой богиня, напоминая родичам хорошо известную в узких кругах семьи манеру поведения нервного брата: чем хуже дело, тем грубей остроты Джея. – Ладно, хватит трепаться, я пошла к Лейму, пока он сам не пришел к нам.

– Не могу не признать твоей правоты, Элия, – кивнул Эйран, вплетая очередную порцию нитей силы в клетку, трещавшую по швам несмотря на непрекращающиеся совокупные труды магов и Источника.

Даже при помощи Сил Лоуленда маги не без напряжения ставили блоки и восстанавливали все, обрушенное упрямым Леймом, бьющим в цель с упорством тарана. Бесконечно долго это «перетягивание каната» продолжаться не могло, даже выносливые боги нуждались в более-менее регулярном отдыхе. А сейчас двум отнюдь не слабым чародеям приходилось изрядно напрягаться, чтобы не дать третьему вырваться на свободу. Они уже мысленно перекинулись парой фраз и условились, если дело не пойдет на лад, звать на помощь Связиста.

– Давай, но будь осторожнее, девочка моя, – напутствовал дочь король.

Прекратив пикировку с братьями, Элия выбралась из заполоненной родственниками комнаты и через коридор проследовала к месту заключения Лейма. Вежливо стукнув в дверь для предупреждения о визите, богиня бесстрашно вошла внутрь.

– Я вернулась, – промолвила принцесса, сделав шаг вперед.

Легкие полы пеньюара разошлись, демонстрируя стройную ногу в чулке с ажурным верхом, обутую в туфельку на остром высоком каблуке-стилете. Богиня ступала завораживающе плавно, словно вышедшая на охоту большая кошка. Каждое движение ее совершенного тела, тонкий аромат духов, взмах длинных ресниц, призывный огонь глаз, легкая тень румянца на скулах, влажные губы, вздымающаяся при дыхании грудь говорили на языке, понятном любому мужчине, и в иных речах не было нужды.

– Ты сделала из меня пленника. Зачем? – процедил сидевший на тахте Лейм, пожирая Элию яростным, полным неудовлетворенного желания взглядом. Рефлекторно сжавшаяся рука раскрошила в щепки один из деревянных набалдашников на ножке тахты.

– А как ты думаешь? – промурлыкала богиня, медленно приближаясь к воинственному кузену и покачивая бедрами. – Чтобы посмеяться? Чтобы помучить? Чтобы подразнить, подстегнуть твою злость, разгорячить? А может, чтобы прийти и остаться сейчас?.. Какой вариант тебе нравится больше?

– Все, – рыкнул Лейм, взметнувшись с тахты, и жестко прижал красавицу к себе, не позволяя ей даже шевельнуться. Жаркие руки и губы зашарили по телу богини.

– Я хочу, чтобы ты разделся. Сейчас, – чувствительно прикусив зубами мочку его уха, прошептала Элия мужчине, выгибаясь всем телом и не делая ни малейшей попытки освободиться. – Сними все! Хочу видеть твое обнаженное тело!

– Хочешь? – ответный шепот принца походил на глухое рычание дорвавшегося до мяса голодного льва.

– Да, – выдохнула богиня любви, поглаживая грудь мужчины сквозь рубашку, царапая ее острыми ногтями. – Сделай это!

– Хорошо, но потом я раздену тебя, – пригрозил Лейм, учащенно дыша, отступил на шаг и, не отрывая от принцессы глаз, расстегнул цепочку пояса, тот упал на ковер. Избавившись от цепи, бог сорвал алую рубашку, сбросил сапожки, брюки… Элия взяла руку принца в свои, медленно провела ноготками по ладони и, стянув с указательного пальца перстень с рубином, бросила на кучу одежды, потом вынула из-за уха кузена веточку. Потом она потянулась, сдернула с тахты роскошное светлое покрывало и накинула на вещи принца, закрыв их целиком.

– Закрой глаза, ложись и не двигайся, – снова приказала Элия. С силой, впиваясь ногтями в кожу, потянула кузена на тахту, толкнула на ложе. Лейм с хищной усмешкой позволил ей увлечь себя, длинные ресницы прикрыли глаза. Напряженные мышцы подрагивали, но бог покорно упал навзничь, закинув руки за голову.

Богиня присела рядом, принялась нежно, на сей раз совсем не пытаясь поцарапать или ударить, поглаживать лицо, плечи, грудь молодого родича и звать:

– Лейм, милый, солнышко мое, кузен, где ты, вернись! Пожалуйста! Сладкий мой, мальчик мой дорогой! Где же ты, в каких безднах заплутал? Лейм…

Учащенное дыхание мужчины, возбужденного близостью темпераментной красотки, неожиданно резко успокоилось. Распахнулись зеленые, как листва, знакомые глаза, из которых ушел яростный пламень. Первый взгляд, брошенный на Элию, был полон радости, но почти мгновенно принц сообразил, что он абсолютно гол и возбужден, а кузина, ласково окликающая его, скорее раздета, нежели одета в совершенно восхитительный наряд. Слабый отблеск красного мелькнул в яркой зелени, и, уловив, в чем дело, Элия поспешно сменила завлекательные одежды на широкие брюки и рубашку, а Лейма заботливо накрыла одеялом.

– Как ты себя чувствуешь, милый? – со строгой заботой вопросила богиня, сразу став похожей не на дивное воплощение сексуальной мечты, а на бдительную сиделку.

– Словно после тяжелого похмелья или долгого сна, – выдохнул принц. – Голова весит больше чугунного ядра и гудит, как колокол в большом руданском соборе. Элия, что случилось? Я… э-э, ты… – окончательно смешавшись, молодой бог замолчал, не в силах вымолвить ни слова.

– А что ты помнишь? – ответила вопросом на вопрос женщина. – Попробуй аккуратно окунуться в воспоминания. Начни с открытия маскарада, но если почувствуешь дурноту или какие-то иные подозрительные ощущения, не мучай себя, возвращайся к настоящему.

Лейм присел на постели, стыдливо прикрываясь одеялом, и сосредоточился на задании кузины. Мало-помалу лицо мужчины начало приобретать пепельно-серый оттенок. От огня страсти не осталось и следа. Бог вцепился в руку кузины, словно в спасительный якорь реальности, и горячечно прошептал, будто пытался выбросить сказанное из памяти:

– Вся память в красных тонах. Я жутко злился на балу, приревновав тебя, убил демона, дрался с Повелителем Межуровнья, бил Нрэна… Элия! О Творец, как же все это может быть? Я не понимаю!

– Я тоже, дорогой, – со вздохом согласилась богиня, поморщившись от боли, и попросила: – Продолжай.

– Ты остановила драку, увела меня с бала и заперла здесь. Спасибо! Я пытался выйти и был готов разнести все, отомстить тебе и другим за предательство. Потом ты вернулась и… – Лейм поперхнулся воздухом, из пепельного стал ядрено-розовым и резко закончил экскурс в воспоминания одной фразой: – …каким-то образом привела меня в чувство.

– Все так и было, родной, – согласилась принцесса, ероша волосы младшего брата.

– Что со мной случилось, Элия? Ты знаешь? – жалобно вопросил бог, комкая одеяло, как мальчишка, которому привиделся кошмар.

– Нет, мы не знаем, малыш, но обязательно во всем разберемся, я тебе обещаю, – ответила богиня, прижимая кузена к себе и укачивая его в объятиях.

– Мне страшно, – честно шепнул Лейм на ухо кузине, именно так он, будучи совсем малышом, рассказывал ей о своих жутких ночных кошмарах.

– А уж как братья-то всполошились, – Элия подпустила в голос легкой насмешки, стараясь немного взбодрить перепуганного родича. – Маленький кузен вышел на тропу войны и набил морду Злату и Нрэну! Спасайся, кто может! Будь уверен, родной, наш общий страх – лучший стимул для детального разбирательства в причинах твоего помешательства.

– А как Нрэн, Элия, я сильно ударил его? – спохватился Лейм. Ему помнилось, что стукнул старшего брата пусть и между делом, но от души и сердца, припомнив надоедливые опекунские поучения, ревность к Элии и что-то совсем уж странное, принц еще не разобрался в том мимолетном ощущении, однако более всего оно походило на застарелое надменное превосходство.

– Сломана рука, нос в лепешку, шишка на затылке размером с кулак Кэлера, – не стала скрывать правды богиня, полагая, что лучше осведомить кузена о его новых уникально-убийственных способностях. Подвернись Лейму под горячую руку кто-нибудь менее выносливый, чем Нрэн, никаких вопросов о травмах просто не возникло бы, беспокоиться стоило бы лишь о кремации останков. – Даже Кэлер не смог залечить раны полностью.

– О-ох, – потрясенно выдохнул Лейм, прикрыв ладонями лицо и пытаясь осмыслить причиненный урон. – Как же я так…

– Сама хотела бы знать, – печально усмехнулась богиня. – Мы постараемся понять. Попробуй теперь, дорогой мой, припомнить не только свои действия, но и ощущения во время последних событий, сознавал ли ты себя, не было ли на периферии сознания какого-то чуждого присутствия, попыток вмешательства и корректировки поведения. Будь осторожен. Если возникнут какие-то подозрительные ощущения, немедленно прекращай попытки.

Лейм с готовностью закивал и вновь сосредоточился на погружении в воспоминания. Осторожно, как и просила сестра, мужчина затронул эмоциональный слой памяти и заговорил, озвучивая возникающие в сознании образы:

– Нет, ничего чуждого, никакого насилия над собой я не ощущал. Все переживания воспринимались как мои собственные. Я четко осознавал все происходящее. Чувствовал злость, раздражение. Звучит абсурдно, но мне казалось, что все должно быть именно так, как желаю я, я должен получить все, что хочу. И только так правильно, не иначе! Во имя моей прихоти оправданы любые слово, жест, поступок. Я действовал, сообразуясь только со своими стремлениями, и ничто иное – ни жизнь братьев, ни тем более прочие ничтожные существа – не имело значения, – вздохнул Лейм. – Я презирал эти слабые и никчемные создания… Я… я чудовище, Элия?..

– Конечно, как и все мы, – спокойно отозвалась богиня. – Но в данном конкретном случае еще надо разобраться, уж больно нетипичным оказалось твое поведение для чудовища с профессиональным призванием к романтике и технике. Пока известно только одно: состоянию агрессии присуща частичная цветовая зависимость. Трансформация цвета глаз и резкое изменение поведения могло быть спровоцировано и усугублено яркими красками маскарада, среди которых преобладали красные оттенки. Конечно, всё этим не объяснишь, но советую пока избегать раздражающих цветовых комбинаций. Похоже, я смогла привести тебя в норму, только изолировав от действующих на нервы одежд. Но, сам понимаешь, сладкий мой, пока мы не выясним, что с тобой творится и как можно помочь, тебе лучше оставаться тут, под защитой заклятия.

– Понимаю, другого выхода нет, – понурился Лейм.

– Если тебе что-то нужно: одежда, вещи, книги, еда, – только попроси, все принесем. У комнаты неотлучно будет находиться кто-то из братьев. Заглянет Источник, попытается досконально просканировать твои тонкие структуры. Может быть, ему удастся что-то нашарить. А мне пора, дорогой. Вспомнишь что-то еще по поводу своего…

– Безумия, – глухо подсказал Лейм.

– Недуга, – тактично возразила принцесса, – расскажешь.

– Спасибо, Элия, – грустно улыбнулся молодой бог.

Богиня погладила его по гладкой щеке, поцеловала и, перед тем как исчезнуть, прихватив с собой красные одежды кузена, прошептала на прощанье:

– Мы во всем разберемся, мой милый, верь!

С помощью телепортационной петли принцесса снова перенеслась в комнату наблюдений к сосредоточенно следящим за процессом усмирения Лейма родственникам (ведь по сути своей даже Элегор, если верить гадальной доске, приходился богине братом). Джей переместил свою шляпу на колени, почти демонстративно прикрывая причинное место. Чересчур учащенное дыхание, подозрительно яркий блеск старательно отводимых глаз и иные признаки подсказали Элии – все принцы, а не только белобрысый развратник, внимательно следили за происходившим в «клетке». Безусловно, они намотали на ус каждое слово из беседы богини с Леймом, но анализировать все сказанное пока могли с трудом. Слишком велико было воздействие богини любви на окружающих, когда Элия действительно хотела произвести впечатление.

– Да, от твоей силы иногда бывает польза не только тебе, леди Ведьма, – нарушил молчание задиристый голос Элегора, впечатленного концертом, а самое главное, реакцией на него мужчин. – Кстати, теперь-то я могу пойти к Лейму? Он на народ больше не бросается.

– Нет, герцог, – отрезала богиня, прищелкнув пальцами. – Мы не знаем, насколько долговременным будет сие улучшение и чем обернется.

– Я не боюсь! – горячо воскликнул бог, тряхнув челкой.

– Вот уж в чем тебя никогда нельзя было заподозрить, так это в грехе трусости и нерешительности, дружок, – смиренно согласилась Элия, не без сочувствия взирая на порывистого мужчину. – Впрочем, твоя готовность первым лезть в пекло, не думая о последствиях или явно желая вызвать самые худшие из них, зачастую ничуть не лучше чрезмерной осмотрительности. Мы не меньше тебя переживаем за Лейма и хотели бы его утешить. Не забывай, он, конечно, тебе – друг, но нам – родич. Вот только никто пока не в силах спрогнозировать, какие именно жест, слово или иной, ничего не значащий на первый взгляд стимул могут спровоцировать ремиссию и возврат к враждебному поведению. Оттого я и требую воздержаться от контактов с Леймом, а не из природного жестокосердия, как ты, разумеется, уже решил для себя и начал негодовать на вредную леди Ведьму. В любой момент состояние кузена может ухудшиться, и никто не в силах предугадать, когда это произойдет.

– А ты? – из своего угла за диваном подсказал Ноут, всегда опасавшийся Элии, а после применения кузиной в его присутствии своих божественных способностей начинавший дрожать с удвоенной силой. Для родственников, привычно воспринимавших принца как музыканта с тонкой душевной организацией, его поведение не казалось сколько-нибудь странным, а вот Элия, знавшая другого Ноута, не менестреля, а безжалостного, холодного как клинок убийцу, неизменно удивлялась реакции кузена.

– Увы, дорогой, столь точные прогнозы не по моей части, – принцесса одарила мужчину такой ослепительной улыбкой, что он поспешил заткнуться и больше не вызывать огонь на себя. – А посему, Элегор, сядь, захлопни рот и поищи более оригинальный способ самоубийства без нашего непосредственного участия. – Нет, – поймав взглядом готовые раскрыться для нового возражения уста Элегора, продолжила богиня, словно читая мысли приятеля, и, подойдя поближе к нему, твердо заявила: – Лейм не исцелился окончательно, это факт. Повторяю, ему может стать хуже в любой момент, и даже вас, герцог, я не желаю видеть в эту минуту рядом с кузеном.

– Так то ты, дорогая, – тихо и почти мечтательно шепнул Мелиор, любуясь своим безупречным маникюром. Сие зрелище сейчас устраивало его куда больше, чем вид нетерпеливо стремящегося в пасть к смерти Элегора, ведь герцога все равно туда не пустят.

– А чем Источник-то сможет помочь Лейму? – не внял совету Элии идейный мужчина. Он продолжал упорствовать в своем желании докопаться до сути происходящего любой ценой и никак не желал мириться с лимитом на риск, установленным богиней.

– Мне надо знать, не происходят ли в его душе и иных тонких структурах какие-то мутационные изменения, не видимые нам, но заметные Силам, – занимая свое кресло, промолвила женщина. – Будут результаты, тогда начнем выдвигать гипотезы.

– Разумное предложение, – согласились маги. Джей и Рик энергично закивали, попутно соревнуясь друг с другом, кто кого «перекивает».

– У тебя что-то на уме, дочура, – почуял подвох король.

Он вперил в принцессу такой подозрительный взгляд, под которым любой другой, менее привыкший к общению с грозным монархом Лоуленда, неизменно признался бы во всех совершенных и несовершенных преступлениях, заложив не только себя, но и всех друзей, соседей, знакомых и родственников до седьмого колена.

– Сначала резолюция Источника, – не моргнув глазом, твердо заявила богиня, откидываясь на спинку кресла. Герцог передернул плечами и бухнулся на ковер рядом с леди Ведьмой. Не то чтобы ему хотелось сидеть именно тут, зато все принцы немедленно принялись мерить наглеца недобрыми взглядами. – Я бы на месте Сил не мешкала, возможно, у нас в запасе не так уж много времени.

– Конечно, я все проверю, – опасливо подтвердил Источник и еще сильнее ужался в объемах.

Глава 5 Опасное наследие

Спорить с Элией Силам показалось опаснее, чем отправляться в пасть к спящему дракону, каковым им представлялся Лейм. Дракон-то может и дальше дремать, а разгневанная принцесса вот она, и страшен ее гнев не тем, конечно, чего опасались принцы, а острыми, язвительными выпадами, больно ранящими нежные чувства Сил. Словом, Источник испустил легкий вздох: «М-мне очень не хочется идти, но ради тебя, богиня, я на все готов!» – и перенес свое «тело» в комнату к богу романтики, понуро сидящему на тахте. Тактично откашлявшись, хоть от роду не имел ни горла, ни легких, «засланец» позвал:

– Принц Лейм!

– А, Источник! – почти обрадовался компании изолированный принц. – Элия сказала, ты должен меня осмотреть.

– Ага, – облегчение Сил от того, что не придется подбираться к сути вопроса окольными путями, преодолевая сопротивление бога, было не только физически ощутимо, но и визуально заметно – яркие искорки зеленого цвета заплясали по небольшому желтому шару. Он даже несколько увеличился в размерах. – Я быстро, будет ничуточки не больно!

– Давай, – коротко попросил принц, подтягивая ноги к груди и обхватывая их руками, словно ожидающий важных вестей ребенок. – Только если у меня какие-то отклонения обнаружишь, сразу скажи, пожалуйста!

– Хорошо, – с немногословной торжественностью пообещал Источник и приступил к операции, выбросив из своего шарообразного тела протуберанцы по направлению к богу. Они заколыхались в нескольких десятках сантиметрах над Леймом и вокруг него, началось детальное считывание информации с тонких структур.

Боги и сами были способны к подобным ментальным трюкам, но широкого применения нигде, кроме целительства, эти таланты не находили. В повседневной жизни «читать» низшие создания не возникало никакой нужды, одного взгляда бога оказывалось достаточно, чтобы составить емкое представление о человеке, а изучать его более подробно не было никакого интереса. Раз-другой полюбуешься, а потом надоест. Не станет же, скажем, человек пристально рассматривать каждого воробья на большом кусте? Что в них такого, в этих воробьях? Птица – она и есть птица.

Равные по силе боги ограничивались беглым восприятием, дававшим весьма целостное понятие о сути другого. А мелочные детали… К чему? Так ли уж важно знать цвет подштанников собеседника, если можешь спокойно изучить фасон его верхней одежды? И стоит ли, любуясь цветущим лугом, тщиться разглядеть на нем каждую травинку?

Словом, низших боги почти игнорировали, равных осматривали поверхностно, бегло, а высшие существа вроде Сил или иных созданий Творца были недоступны для божественных способностей к сканированию.

Поэтому, не зная наверняка, что творится с Леймом, богиня и попросила о проверке Источник, способный не только осмотреть принца, но и заметить мельчайшие отклонения в его тонких структурах. Регулярно обновляемая память об их прежней конфигурации всегда была к услугам Сил не только благодаря постоянному контакту с богом, но и благодаря возможности заглянуть в ИК (Информационный Код), ибо доступ к собранию оных для Сил был куда шире, чем для богов.

– Спасибо, Лейм, – по завершении короткой процедуры поблагодарил Источник весьма доброжелательным, хотя и малость озадаченным тоном, втягивая протуберанцы назад, в сияющий переливчатым светом шарик скромного формата.

– Что ты нашел? – с мазохистским стремлением узнать все самое худшее как можно скорее жадно спросил бог.

– Э-х-м, – замялись Силы. Шарик малость потускнел и пошел задумчивыми серо-синими тонкими полосками.

– Все настолько безнадежно? Я сумасшедший с распадающейся структурой души? – выдвинул принц наихудшее из всех пришедших ему в подчас чрезмерно умную голову предположений, сжав одеяло так, словно выдавливал из него несуществующий сок. Терзал он бедную ткань с такой силой, что будь она способна выделять жидкость, непременно это сделала бы. Гордое отчаяние молодого бога было подобно состоянию воина, плененного жестокими варварами и ожидающего неизбежных пыток.

– Нет! – испугался таких предположений Источник Лоуленда. – Ничего подобного! Никаких заклятий душевных недугов или иных злобных чар на тебе нет! Я только сам пока не очень понимаю, что именно заметил, на первый-то взгляд все, как обычно…

– А на второй? – поторопил Лимбер растекшиеся мыслью по древу Силы, стукнув кулаком по стене.

– Мне кажется, видимых изменений в плетении тонких структур нет, но сам узор приобрел другие, порой едва уловимые, а порой и довольно заметные акценты, – дернувшись, как если бы кулак пришелся по его энергетическому телу, попробовал объяснить Источник. – Словно что-то раньше было в тени, а теперь проявилось неожиданно ярко, как монета, повернувшаяся обратной стороной… Нет, я не могу истолковать произошедшее.

– Странно, – задумался Лейм, его колоссально работоспособный мозг получил плодородную почву для размышлений на любимейшую из тем: «Что со мной не так?»

Пользуясь воцарившейся тишиной, Источник пробормотал: «Ну я пойду, до свидания!» – и проявился прежним золотистым шариком в комнате, ставшей залом совещаний для королевской семьи. Правда, от перемещения энергетического тела новых идей ни у Сил, ни тем более у принцев не возникло. Зато в помещении возник совершенно целый Нрэн, уже без повязок на лице и руке.

– Смотри-ка, Лейм очнулся, и тебе полегчало? – подскочив на подоконнике, обрадовался Рик, углядевший кузена на долю секунды раньше остальных.

– Нет, меня вылечила Бэль, – честно признался воитель. Пусть на лице его лежал отпечаток недоверчивого удивления, но педантичный, принципиальный и справедливый бог привык доверять фактам, поэтому на удивленные возгласы родичей соблаговолил ответить почти подробно: – Она применила чары общего исцеления и метод наложения рук. Сестра трижды повторяла заклятие, пока оно не обрело полную силу и окончательно не излечило все травмы от синяков до переломов.

– О Творец, Нрэн, девчушка-то хоть жива после такого напряга? – мигом встревожился заботливый Кэлер, соображая, стоит ли кидаться к сестренке прямо сейчас, чтобы откачать перетрудившуюся маленькую колдунью. – Расход энергии неимоверный, а она даже из Источника по-хорошему пока зачерпнуть не может, ты же ее к инициации пока не сподобился допустить!

– Потому что рано. С Бэль все хорошо, сейчас она спит, – отчитался бог войны. – Магия ей далась тяжело, но я следил, чтобы девочка не надорвалась.

– Не послать ли к ней и Лиенского? – «благородно» предложил Энтиор с наилюбезнейшей из улыбок и глумливой насмешкой в чудных бирюзовых очах.

– Спасибо, обойдусь! – категорически отказался герцог, не поворачивая в сторону подначивающего его вампира головы.

– Надеешься избавиться от двух проблем разом? – ухмыльнулся во весь подоконник догадливый Джей. – Либо крошка вусмерть залечит Элегора, от усталости перепутав чары, и сама надорвется до полусмерти, либо еще какой счастливый шанс выпадет?

Энтиор улыбнулся еще раз, ответив брату многозначительным молчанием, длинные ресницы темным пологом опустились на глаза, словно принц уже видел перед собой это чудесное зрелище.

– Целительная сила малышки победила в серьезном поединке. Если учитывать законы магии и могущество Лейма, то она могла это сделать только при одном условии, – игнорируя обычную перебранку родичей, задумчиво констатировала Элия и осмотрела воина пристальным, почти хозяйским взглядом, от которого на его щеках появилась призрачная тень румянца, а в желтых глазах загорелся огонь, не имеющий ничего общего с интересом к интеллектуальной беседе.

– Да здоров он, сразу видно, – не утерпев, ехидно хмыкнул Рик. – А вот как мы ему сейчас расскажем о чулках и туфельках на шпильках, которыми ты лечила Лейма, еще больше взбодрится.

– Каких чулках? – разом напрягся Нрэн, а свет в глазах разгорелся до такой степени, что с лихвой перекрыл бы мощностью фары внедорожника.

– Аж-журных-х, – с мечтательным придыханием протянул Кэлберт, – и че-ерном пеньюаре…

– Спасибо, дорогие, за заботу, – ласково поблагодарила Элия языкастых родственников, на секунду положив ладонь на бедро стоявшего рядом Нрэна, – но и без ваших стараний темперамент этого мужчины меня более чем устраивает, не следует более распалять его воображение, оставьте что-нибудь и на мою долю.

Теперь, раздраженные очевидным намеком на привилегии Нрэна, нахмурились братья, походя сообразив, что работали сейчас исключительно к выгоде богини, хотя подразнить корчившего из себя недотрогу-стоика бога войны было весьма приятно.

А пока мужчины издевались над Нрэном, Силы успели получить дополнительную информацию.

– Принцесса Мирабэль – богиня исцеления! – ликующе (а как не радоваться, когда богиня впервые по-настоящему проявляет себя!) провозгласил Источник, рассыпавшись пестрым потоком искр и запрыгав по комнате разноцветными и разнофигурными зайчиками чистой энергии, устроив своего рода бездымный и бесшумный фейерверк в отдельно взятой комнате. – Я свидетельствую! Ее дар проявился в достаточной мере, чтобы стать сутью!

– Интересно, девочке будет присущ только этот божественный талант? – задался вполне уместным вопросом Эйран, бог магии и управления, зная, что его уникальные родственники тоже имеют по несколько талантов божественного уровня, а появление первого дара иногда сопровождается побочным излучением, по которому можно предсказать потенциально имеющиеся таланты.

Источник как-то резко свернул мельтешение, сияние и отключил звуковое сопровождение, состоящее из триумфальных подвизгиваний. Вел он себя так, будто его поймали на горячем.

– Говори уж, – обреченно дозволил Лимбер.

– Есть еще один нераскрытый потенциал, близкий к проявленному и… но, возможно, я почувствовал неверно… – издалека и с хорошего начал Источник, но ему не дали ходить кругами, настойчивое ожидание богов стало настолько физически ощутимым, что Силы раскололись практически сразу: – Э-эм… богиня мятежа.

– Этого следовало ожидать, – раздувая ноздри, процедил Энтиор с пренебрежительным фырканьем, за которым скрывалось откровенное возмущение воспоминаниями о проказах Бэль: как она выпускала из клеток пойманных им зверей, освобождала и прятала мальчиков-рабов, ломала и крала рабочие инструменты вроде дорогих луков, арбалетов, ножей, даже кое-что из пыточного арсенала.

Нрэн ничего не сказал, только кивнул с хмурой обреченностью. Очень не хотелось верить в правоту Сил, однако мрачные предчувствия бога говорили о том, что поверить все-таки придется. Ничем иным он не мог объяснить столь вопиющее непослушание, склонность поступать прямо противоположным рекомендациям старших образом и противоречивость характера сестры. Однако всех остальных родственников, не столь зацикленных на воспитании Мирабэль, сообщение Источника весьма позабавило. Они порадовались ее дару целительства и ничуть не огорчились прогнозу бурного грядущего.

– Пускай, веселее будет, – беспечно заявили Джей и Рик, озвучивая общее мнение, с которым после некоторых колебаний согласился даже король Лимбер, решив несколько позже (лет через двадцать-тридцать) строго поговорить с племянницей и довести до ее сведения запрет на организацию восстаний-революций-забастовок и прочих развлекательных мероприятий в Лоуленде и его окрестностях.

– Интересно, а наша юная врачевательница мозги Лейму вправить не сможет? – в шутку задумался Клайд, массируя лоб. Уж очень не хотелось ему сторожить буйного брата сутки напролет в пересменку с Эйраном. – Вот и решились бы наши проблемы.

– Источник, скажи, по-твоему, Лейм болен? – неожиданно задала богиня вопрос в лоб. – Можно ли считать изменение акцентуации его структуры болезнью?

– Нет, – так же прямо ответили Силы. – Но что-то ведь с ним происходит. Может быть, мне не хватает могущества понять – что?

– Не исключено, – согласилась принцесса и замолчала.

– Детка, ты ничего не забыла? – осведомился король, подходя к дочери и опуская ей на плечо тяжелую ладонь.

– Что именно? – вынырнула из задумчивости богиня.

– Рассказать нам о своих догадках, ты собиралась сделать это после того, как Лейма обследует Источник, – мрачно напомнил Лимбер, не опуская руки.

– Ой, мамочки! Вот и еще одна пациентка для Бэль, – хватаясь за тяжелые занавеси, чтобы не упасть, запричитал Джей, ерзая на подоконнике. – Страдающая склерозом богиня любви. Или… нет, никаких врачей и целителей, пускай страдает, – сообразив, каким образом это можно обернуть к своей выгоде, тут же быстро поправился принц. – Мы ей всё сами напоминать будем.

– Всё-всё! – встопорщив усы и забив хвостом, с энтузиазмом подхватил Рик с соседнего окна, мигом уловив, куда клонит хитрюга-брат. – Всё, что было…

– А уж тем более чего не было, – хохотнул Клайд, хлопнув ладонями по коленям.

Лимбер нахмурился и пронзил остряков мрачным взглядом. Пригнувшись под его тяжестью, боги поспешно заткнулись. Джей подхалимски изобразил пантомиму закрывания рта на множество запоров, все услышали даже характерные щелчки, а Рик – звуки зашивания губ иголкой размером с палец, разумеется, шелест протягиваемой сквозь живую плоть нитки тоже был вполне реалистичен.

– Что ты хочешь, отец, даже за секунду до смерти всего сущего они найдут повод для веселья, – снисходительно вступилась за братьев принцесса. – И, наверное, лучше уж пусть сыплют шутками, чем подходят со всей серьезностью к каждой мелочи, утомляя нас вопиющим педантизмом. Так жить куда приятнее.

– Точно-точно, – вновь с готовностью затрещал белобрысый вор. – Мы такие уникальные и замечательные, что без нас ваше существование было бы беспросветной серостью и скукой!

– А вот теперь действительно замолчи, – попросила богиня, и принц с готовностью умолк.

В комнате воцарилась тишина, такая, что с трудом верилось в способность мужчин ее соблюсти. Посвящение в тайну было одним из немногих условий, способных побудить принцев Лоуленда внимать молча.

– Не так давно Кэлер и Элегор вместе побывали в Бартиндаре, – издалека начала богиня. – Поместье в Вальморе, унаследованном герцогом от некоего дальнего родственника. Брат думал приобрести у Лиенского это живописное местечко с чудесным, пусть и слегка запущенным яблоневым садом.

– Уже не запущенным, – довольно прогудел принц, однако в зеленых спокойных глазах бога появилась тень настороженности.

– Герцог устроил Кэлеру экскурсию по дому, и вот в одной из комнат они случайно, хоть я и не верю в случайности подобного рода, раздавили подарок русалок, врученный им впечатленными романтическими песнями («Только песнями?» – ухитрился шепотом удивиться Джей) хвостатыми дамами, – магическую жемчужину. Ее порошок вызвал к жизни странное видение – воспоминание о событиях, запечатленных в памяти поместья. Они увидели дружескую беседу между покойным хозяином поместья и… Жнецом.

Лимбер, в отличие от своих детей еще не слыхавший сего занимательного рассказа, нахмурился, пытаясь переварить информацию. Нигде и никогда король Лоуленда не сталкивался с упоминанием о возможности дружеских отношений Жнеца с кем бы то ни было, да и сами упоминания об этих страшных Слугах Творца встречались не часто. Впрочем, мужчина не стал перебивать дочь и продолжил внимательно слушать ее.

– Исходя из «подслушанного» разговора, мы поняли, что Жнец, очень дороживший дружбой с владельцем Бартиндара, ранее имел семью, детей, но, будучи призван высшим долгом, окончательно оставил их. Поэтому одинокому служителю Творца так дорого было понимание, тепло друга, и так гневался он на свои участь и долг, повелевавшие ему оборвать жизнь единственного близкого человека. Но не подчиниться Воле Творца не мог. Хозяин Бартиндара умер от его руки.

– Грустная история, – резюмировал Лимбер. – Однако я так и не уяснил ее связи с недугом Лейма, не хочешь же ты сказать, будто на парня навел порчу Жнец?

– Не хочу, – смиренно согласилась принцесса. – Я лишь хочу сказать, что Кэлер узнал Жнеца. Пусть его лицо было закрыто капюшоном, но брат – музыкант, его слух уникален так же, как уникальны манера речи, тембр голоса, акцент каждого живого создания.

– И? – поторопил дочь сильно заинтригованный король.

Элия кивнула Кэлеру, тот откашлялся и внезапно охрипшим голосом прояснил мысль сестры:

– Это был Моувэлль, отец.

– Что-о-о? – вздрогнул Лимбер.

– Это был Моувэлль, папа, – повторил принц, вскинув голову. – Элия права, каждый голос уникален, одинаковых не существует, если только по какой-то прихоти Творца Жнец не принял обличье нашего дяди, я слышал и видел именно его.

– Выходит, вы не сиротки, – хмыкнул Клайд, обведя взглядом кузенов, почему-то не пустившихся от радости в пляс.

– Допустим, ты права, – медленно кивнул король, потирая подбородок. – Допустим. Я даже поверю в то, что мой пок… брат на самом деле всю свою жизнь делал из меня и Источника пару идиотов. («Клянусь, я ничего об этом не знаю, Лимбер!» – поспешно залопотали вусмерть перепуганные откровениями принцессы Силы.) Хорошо, он Жнец, – продолжил король. – Но к чему ты завела разговор про Моувэлля? Как все это связано с Леймом?

– Я ничего не могу утверждать наверняка и все-таки не могу не сказать: боюсь, перепады настроения кузена, его новая жесткая беспощадность вызваны просыпающимся наследием, тем, что в его венах течет кровь Жнеца. За последнее время я просмотрела множество всевозможных книг, от откровенно врущих до научных, все, где есть хоть какие-то упоминания о Жнецах. Некоторые авторы смеют утверждать, что Жнецом становятся не только по Зову Творца, вошедшему в душу, но и по Зову Крови. Одно налагается на другое, и рождается Слуга Высших Сил, обреченный на одиночество, призванный убивать и разрушать по Его Воле, – объяснила богиня, печально глядя на сидящего на тахте Лейма.

– То есть это не болезнь, а проявление сути, – благоговейным полушепотом промолвил Эйран, массируя виски.

– Если ты права, что нас ждет? Мы теперь один за другим будем превращаться в Жнецов? – тихо спросил Тэодер, нарушая собственный обет молчания. Миф, шагнувший в реальность, был достойным поводом для игнорирования правил поведения.

– Зова Крови недостаточно, – покачала головой богиня. – Не каждый носитель крови Жнеца обречен принять свое страшное наследие. Метка Жнеца может дремать всю жизнь, а может проснуться в один момент.

– И что делать? – попытавшись было пройти по комнате, но осознав тщетность попытки протолкнуться среди принцев, не обладая хрупким телосложением Бэль, и потому оставшись на месте, почти беспомощно спросил совета у дочери Лимбер. Могущественный монарх не представлял, как можно совладать с обретающим силу Жнецом скромными силами бога, пусть даже Хранителя Мира Узла.

– Я не знаю, права ли и могу ли настаивать с абсолютной уверенностью на версии, гласящей, что Лейму суждена участь Жнеца, – вздохнула принцесса. – Но вероятность того, что его мучения вызваны запевшей кровью, – велика, так подсказывает мне дар богини логики и имеющиеся крохи информации. Пока я вижу только один выход. Справиться со Жнецом может только Жнец, значит, надо отыскать Моувэлля и пригласить его осмотреть Лейма. Даже если дядюшкино наследство ни при чем, он все равно должен помочь, ведь беда приключилась с его сыном!

– Отыскать Жнеца и привести сюда… и каким, интересно, образом это можно проделать? – задумался Клайд. Принц машинально принялся крутить многочисленные перстни, унизывающие пальцы даже не по одному, а по два-три. – Или будешь Дракона Бездны просить, как тогда с нами… – бог имел в виду свое собственное появление на свет, ставшее возможным благодаря разделению некогда переплетенных между собой душ при помощи демона из Межуровнья и созданию второго божественного тела Силами Двадцати и Одной.

– С Леймом-то точно ничего такого твориться не может? – уточнил Лимбер, уже начавший за последние годы привыкать к изобильному урожаю детей, обрушившихся на его голову из совершенно невозможных источников.

– Нет, – сказали Силы, не возражавшие против такого исхода дела, теперь уже казавшегося простым, а совсем недавно вгонявшего в продолжительную истерику. – Душа принца по-прежнему цельная, никаких признаков распада я не заметил. Впрочем, структура тонких оболочек Жнецов «читке» не поддается. Смотри сколько угодно, а увидишь лишь то, что тебе хотят показать, такой у них дар Творца. Вот я всегда и считал Моувэлля обычным богом, даже слишком обычным для такой семьи, как ваша, – Источник исторг вздох, будто о чем-то жалел, не то об упущенном из вида Жнеце, не то о собственной непрозорливости. – Только теперь и понял, почему он был таким. Увы, у меня нет власти над Жнецами. Запрос, конечно, выше по иерархии отправить нужно, но будет ли какой толк, не знаю. Могут и сразу отказать в доступе к информации, я ведь не какой-нибудь Высочайший Абсолют, а скромная рабочая Сила – Источник Мира Узла.

– А нам одним охота за Жнецом, свободно гуляющим по Уровням, не по зубам, – резюмировал Клайд, машинально дергая волоски рыжей бороды, как какой-то волшебник, пользующийся древней и глупой традицией плетения заклятий на частицах собственной плоти. – Да и заклятий поиска такого рода что-то не припомню.

Эйран, соглашаясь с братом, кивнул. Мэсслендская и Лоулендская школы высокого искусства чар признали свою несостоятельность перед громадьем вставшей проблемы.

– А просто позвать его не получится? – предложил Кэлер, заранее разводя руки в беспомощном и казавшемся весьма комичным при его габаритах жесте «не ругайтесь, если глупость сказал».

– Жнецы никогда не приходят на зов, они следуют лишь велению пути, вложенному в них Творцом, – искренне пожалела принцесса. – Это только Связиста можно из миров матерными воплями и приглашением на бутылку заманить.

– Э нет, одной бутылкой тут точно не обойдешься, – от уха до уха заухмылялся Элтон. – Ему как минимум ящик подавай и девочек посочнее в придачу.

– Что ты хотела делать, Элия? – снова спросил Тэодер, теряясь где-то в тенях совсем неплохо освещенной комнаты.

– Использовать дарованную Силами Двадцати и Одной привилегию призыва, – ответила Элия, наконец-то дождавшись правильного вопроса. – Я воззову к ним и попрошу разговора с Жнецом Моувэллем. Запрета на контакт с родственниками я не нашла ни в одной книге о Слугах Творца. Есть лишь общее понятие свободы от нитей привязанности, плотной сетью связующих богов с миром.

– Насколько я помню, Жнецы находятся под патронажем Сил Равновесия, а не Двадцати и Одной, – осторожно заметил Эйран, блеснув сокровенным знанием.

– Я знаю, – серьезно подтвердила богиня, также знакомая с иерархией и профилями созданий чистой энергии, которые позаимствовали у живых немалую дозу вредных привычек, в том числе и склонность к бюрократическим процедурам. Может быть, они всерьез считали, что живым будет легче общаться с ними в рамках жестко оформленных отношений? – Но прямой аудиенции у Сил Равновесия обычному богу без проволочек не добиться, даже если он несет весть о грядущем крахе Вселенной. Попробую обходной путь, надеюсь на то, что он окажется короче прямого.

– А если не поможет? – полюбопытствовал Элегор, некоторое время не донимавший принцессу вопросами и очередными попытками прорваться к Лейму.

– Тогда будем действовать жестко, – пообещала Элия с очень нехорошей улыбкой, предрекающей вздумавшим отказать богине в помощи много проблем.

– Вызовешь тяжелую кавалерию – лорда Злата и его демонов? – ухмыльнулся Клайд, в богатом воображении рисуя сказочный переполох в верхах, вздумай богиня устроить такое масштабное шоу.

– Поглядим, – расплывчато отозвалась Элия, которая уже довольно давно интуитивно чувствовала на себе внимательный взгляд Повелителя Межуровнья и не желала давать ему лишний повод для раздражения. В конце концов, в обязанности лорда Злата никогда не входил присмотр за Миром Узла и его обитателями. И бесить Владыку Бездны, напоминая в очередной раз о долге Ферзя перед Колодой, богине совершенно не хотелось.

– Кто пойдет с тобой, девочка? – спросил Лимбер.

– Я хотела отправиться одна, папа, дар призыва дарован лишь мне, и присутствие посторонних Силы Двадцати и Одной могут счесть оскорблением, – ответила богиня.

– Может, Связиста кликнуть? – предложил Кэлер, как и многие братья, крепко сдружившийся с Силой-Посланником.

– А вот этого ни в коем случае делать нельзя, по крайней мере, до моих переговоров с Силами Равновесия или до окончательного отказа в аудиенции. В среде Сил Связиста считают смутьяном, распутником, весьма подозрительной личностью, которой доверяют лишь тогда, когда довериться больше вообще некому. Его заступничество в таком щекотливом деле, где не нужна широкая огласка, может пойти нам только во вред. А вот если в помощи будет отказано официально, тогда все средства хороши, призовем и его, и всех, кто пожелает помочь, – промолвила богиня и попрощалась с родичами: – Я отправлюсь прямо сейчас, не откладывая, а вы пока берегите Лейма.

– Глаз с него не спустим, – торжественно пообещал Кэлер, прикладывая ладонь к широкой груди. – Ступай и, главное, поскорей возвращайся!

– Если что, девочка, зови, все явимся, – велел король, как всегда с неохотой отпускавший дочь на заведомо опасное предприятие. Да только пытаться остановить решительную женщину, уже давно переставшую быть беспечным ребенком, было делом безнадежным, вот Лимбер и не пытался, понимая: богиня должна сама выбирать свой путь, и отцу остается только надеяться на ум и осмотрительность дочери.

– Непременно, – зная о тревогах родителя, Элия ласково чмокнула его в щеку, подмигнула Элегору и, подарив воздушный поцелуй братьям, исчезла.

– Кто первый дежурить будет? – привычно заглушая тревогу суровыми мыслями об иных делах, вопросил Лимбер. Брови короля сошлись на переносице: он оглядывал принцев. – Магу в одиночку оставаться нельзя, случись что, даже тревогу поднять не успеет, выбирайте второго добровольца, пусть на всякий случай сидит. – Король покосился на экран.

Пока Лейм вел себя смирно. Накинув на плечи одеяло, молодой бог уже битый час сидел совершенно неподвижно, на осунувшемся лице жили только отчаянные зеленые глаза, в которых плескались тревога и такой страх перед бездной безумия, что монарх очень засомневался в способности парня разглядеть сейчас хорошую сторону жизни.

– Можно я останусь? – попросил, даже весьма вежливо, без обычной задиристости, Элегор, неловко поднимаясь с ковра и оправляя расстегнутый камзол, чтобы поменьше бросалась в глаза плотная повязка поперек груди.

Король снисходительно фыркнул и вяло махнул рукой:

– Да сиди, кто ж тебя гонит. Не до детских игрушек сейчас.

– Правильно, правильно, герцог, оставайся, есть надежда, что до утра тебе еще чего-нибудь, кроме ребер, сломают, – поддакнул Джей, стараясь немного приободрить компанию озабоченных и малость оскорбленных (опять за главное дело взялась сестра!) братьев.

Глава 6 Переговоры на высшем уровне

За время экстренного Семейного Совета Элия успела не только окончательно уяснить, что собирается делать – вызывать Силы, но и выбрать подходящее место для ответственной процедуры. Чисто теоретически вездесущие создания чистых энергий слышали и видели все, происходящее в мирах, находящихся в их ведении, однако с точки зрения практики, а уж тем паче эффективности, процесс вызова на диалог был гораздо более щекотливым. Принцесса неплохо разбиралась в психологии Сил и по опыту знала, насколько сии существа чувствительны к любым мелочам и уязвимы, а оттого подчас самолюбивы и высокомерны с виду.

Вызывать Силы Двадцати и Одной в «чистом поле» было бы проявлением открытого неуважения, проделать ту же процедуру в Гроте Лоулендского Источника – значило бы унизить Высших, сделав свидетелем разговора местные Силы. Это не входило в планы богини, она желала продемонстрировать, что обращается к ним почти в конфиденциальном порядке, поэтому не пошла и в Святилище Двадцати и Одной. Принцесса собиралась выступить не заурядной просительницей, попутно следовало еще раз мягко напомнить Силам о ценности той, кому они даровали право призыва, поэтому Элия перенеслась в Храм Любви, свою собственную церковь в одном из ближайших к Лоуленду миров. Выбрала она, разумеется, ту церковь, которая пустовала по причине глубокой ночи. Но закрытые двери никогда не были преградой богу на пути к месту его почитания.

Элия сразу шагнула к алтарю. Просторный зал, где витали едва уловимые ароматы цветов и фруктов – подношений богине, – был погружен в сонную тьму. Светился лишь алтарь Храма в форме белой розы. При появлении женщины камень засиял еще более ярко, приветствуя госпожу. Вереница мягких теней пробежала по далеким стенам, высокому прозрачному куполу потолка и единственному большому окну-витражу за алтарем. В ясные дни камень богини заливали потоки солнечного света, и любой проситель, приблизившийся к нему, казалось, окунался в океан божественного сияния.

– Ну наконец-то! – недовольно фыркнул мужской голос, и откуда-то из тени выступила фигура в черных одеждах, единственным относительно светлым пятном на коих был роскошный шейный платок глубокого зеленого цвета, расшитый золотыми цветками ядовитой лавальдии. В свете алтаря стали различимы черты лорда Злата, а его тень, гораздо более темная, чем все другие, взметнулась от пола до потолка за спиной Дракона Бездны. – Я думал, вашему очередному Семейному Совету не будет конца.

– Преимущество одинокой жизни. Все решаешь сам и лишь за самого себя держишь ответ, – негромко согласилась Элия таким тоном, что сразу стало ясно – она не считает одиночество благом. – Прости, мне жаль Туолиса.

– Впредь будет осмотрительнее выбирать развлечения, – скривил губы Злат в снисходительной усмешке, мимоходом изучая алтарь богини и возлежащие на нем розы, корзину с фруктами и несколько очень неплохих украшений из серебра и драгоценных камней.

– Впредь? Ты имеешь в виду очередную инкарнацию, или он жив? – встрепенулась принцесса.

– Куда денется, – повел плечом Повелитель Межуровнья, небрежно крутя в руке спелое манго. – Камень души уцелел, восстановить оболочку недолго. Арады любят играть с обличиями, а уж архонг в этом искусстве не знает равных, метаморф по сравнению с арадом – жалкий подмастерье.

– Я рада, – взяв из корзины сливу и смакуя струйку сока, стекающую по языку, с искренним облегчением улыбнулась богиня.

– Туолис поразил твое чувствительное сердце? – с легкой издевкой выгнул бровь Злат, однако кривящиеся в улыбке губы совсем не вязались с цепкостью малахитового взгляда, а на тонкой кожуре фрукта остались отпечатки пальцев.

– Он такой милый, любопытный, полон жажды свежих впечатлений, – постаралась объяснить Элия свою тягу к удивительному созданию из Бездны.

– На редкость странная характеристика для демона-арада, – бросив изуродованное манго назад в корзину, продолжил мужчина задумчиво-нейтральным тоном. – Впрочем, ты на каждого умеешь взглянуть с неожиданной стороны, может быть, из-за этого и становишься так быстро дорога нашим сердцам.

– Ты злишься на Туолиса? – прямо поинтересовалась принцесса.

– Злюсь на него? О нет, если только на то, что он по-глупому подставился одному из твоих ревнивых кузенов, – хмыкнул Дракон Бездны, поднося к губам одну из пышных пурпурных роз с алтаря и вдыхая полной грудью изумительный аромат. – Не хотелось бы мне менять архонга из-за пустяков. Да и злиться на превосходный вкус – дурной тон. Но обладай я воспитательными талантами твоего отца, пожалуй, прошелся бы кулаком по челюсти Туолиса, чтобы, прежде чем отправляться на прогулки по Уровням, тот уяснил, куда именно не стоит класть руки в присутствии темпераментных родственников дамы.

– Да, вряд ли твои демоны изучают сии правила в обязательном порядке, – игриво улыбнулась богиня.

– Если ты и дальше продолжишь очаровывать моих подданных такими ударными темпами, придется этим заняться, – неожиданно расхохотался Злат и пояснил, что именно его насмешило: – Когда-то я думал заманить тебя в Межуровнье, соблазнив его тайнами, а что вышло? Твоя красота притягивает обитателей Бездны в миры. Вот уж воистину Шутки Джокеров!

– Ты искал встречи лишь для того, чтобы успокоить мою совесть? – уточнила Элия, отвлекшись и не заметив, как резко изменилось лицо мужчины после последней слетевшей с языка фразы про Джокеров.

– А ты беспокоилась? – вкрадчиво поинтересовался Дракон Туманов, изучая принцессу, потом протянул розу и медленно провел лепестками по щеке женщины.

– Демон, пусть и косвенно, пострадал по моей вине, – констатировала богиня, чуть отстраняясь от несвоевременной и небрежной ласки, ставшей почти оскорблением.

– Какая сверхъестественная ответственность! Вероятно, воспитанная в бесчисленных заботах о дикой стае твоих родичей? – сыронизировал Злат, резко отбросив розу на пол.

– Не исключено, – спокойно согласилась Элия и выжидательно посмотрела на мужчину. – В чем дело, дорогой, ты все-таки сердишься? Вот только на кого?

– И она еще говорит, что не читает моих мыслей, – с примесью горечи в голосе промолвил Дракон Бездны, заворачиваясь в свою тень, словно в плащ. – Да, Элия, злюсь. Только не на кого-то, на себя, мой демон завоевал твою симпатию за считанные минуты, я же добивался того же годы и приложил куда больше усилий.

– Моя симпатия принадлежала тебе с первой встречи, Повелитель, но ты был и остаешься созданием куда более опасным, чем самый могущественный и ужасный твой подданный, поэтому я старалась вести себя очень и очень осторожно. А ныне, знаешь ли, рада тому, что мне не нужно следить за каждым шагом и словом в твоем присутствии, – искренне ответила богиня любви, успокаивая тревоги мужчины. – Сейчас, полагаю, ты пришел из-за Лейма, но проявление внешнего сочувствия чуждо твоей природе, кровожадное чудовище Бездны, вот и не знаешь, с какой стороны подойти к вопросу.

– Леди Ведьма – так, кажется, называет тебя герцог, – коротко усмехнулся Злат, властно кладя руку на щеку богини. – Он прав.

– Ты же в моем Храме, мужчина, не забывай, – коварно улыбнулась Элия, стрельнув взглядом из-под ресниц. – Моя вотчина, мое Межуровнье, место моей наивысшей силы. Даже братья избегают встречаться со мной в таких местах. Слишком многое я могу здесь почувствовать и понять, даже против воли – и своей собственной, и посетившего святилище существа.

– Или дать понять, что почувствовала? – с задумчивой нежностью переспросил проницательный Повелитель Межуровнья, взмахом руки укутывая Элию в свою тень, как в плащ. Темный океан силы, чуждой, но оттого еще более будоражащей кровь, перехлестнулся с животворящим потоком светлой сущности богини любви, сближая двоих куда более интимно, чем банальный физиологический акт.

– Да, я хотел тебе сказать кое-что о Лейме, – легко слетели с губ мужчины слова.

– Держитесь, пресветлая донна, я спасу вас! Прочь, о, исчадие тьмы! – громкий вопль и звон разбитого витража слились воедино, и под ноги собеседникам в водопаде осколков рухнул клубок из тощих конечностей, заляпанного чернилами камзола и длинных светлых волос. Нечто, размахивающее кинжалом размером со среднюю зубочистку, попыталось вскочить, но, поскользнувшись на ровном месте, упало снова, лишь чудом не перерезав себе горло острым куском стекла.

– Это еще что? – чуть брезгливо поинтересовался Злат, отступая от барахтающегося на полу создания. – И что оно тут делает?

– Бьет витражи, – объяснила Элия и рывком своей силы подняла погромщика на ноги.

Тот, оглянувшись по сторонам дикими глазами, блестевшими из-под завесы волос, и явно опознав Элию (в столь близких к Лоуленду мирах почитатели знали принцессу в лицо), потерял дар речи.

– Убить? – безразлично спросил Повелитель Межуровнья, зажигая на ладони крохотный язычок серого пламени.

Потенциальная жертва, став объектом внимания Дракона Бездны, едва не лишилась рассудка.

– Нельзя, – почти извинилась принцесса, объясняя негласные, но оттого не менее четкие правила, регламентирующие отношения богов и их паствы. – Он имеет право на мою защиту как вошедший в Храм почитатель богини.

– Даже вошедший таким образом? – иронично поднял бровь Злат, покосившись на останки загубленного витража, некогда сиявшего дивным разноцветьем роз и туманным намеком на очертания женщины, с руками, распростертыми то ли в благословляющем жесте, то ли в стремлении заключить в страстные объятия весь мир.

– Увы, способ попадания в святилище строго не регламентирован, – усмехнулась богиня, впрочем, не слишком рассерженная актом вандализма, он, скорее, забавлял ее, потому как уродский витраж она лишь терпела. – Надо бы этот вопрос доработать. Да и убивать верующего перед призывом Сил, оставлять отпечаток смерти на Храме – не лучший выход.

– Жаль, – обронил Повелитель Межуровнья, но огонек на ладони потушил и отстранился от беседы.

– Зачем ты ворвался сюда, помешав нашему разговору, смертный? – холодный и чистый голос богини коснулся оглушенного разрушителя, окутав его пеленой, защищающей от воздействия силы Лорда Межуровнья, способной лишить рассудка даже бога.

– А… ва… бо… – попытался было начать объяснения человек, подняв на богиню серо-зеленые, огромные, как два листика кувшинки гоас, глаза, а потом и вовсе замолчал, простершись на полу у ее ног.

Худущее, словно вовсе лишенное не то что жира, даже крох мяса, состоящее из костей, кожи и волос тело человека так и замерло в позиции «лицом вниз», а сам он, все-таки набравшись смелости, забормотал, уткнувшись при этом носом в плиты:

– О ве-великая, пре-пресветлая, умоля-я-ю! Помилуй! Прости меня! Я не знал, не думал… Видел силуэт женщины, потом черную тень, накрывающую его, хотел… решил помочь. Не проклинай меня, ве-великая-я-я…

– Ты рыцарь? – иезуитски осведомилась богиня, созерцая вооруженные мощи, весьма похожие на иллюстрацию к сатирическому роману.

– Нет, о великая, я поэт, – всхлипнул поборник справедливости, содрогнувшись всем телом. – Принес стихи, восхваляющие лучезарную славу и сияние любви, ждал утра, чтоб возложить на алтарь, помолиться. Только мои подношения никогда не принимались. Нет на мне милости великой богини, а теперь… – поэт-недотепа зарыдал.

– Понятно, – усмехнулась Элия и коснулась тончайшей нитью силы бедолаги рифмача, чтобы изучить его поподробнее, а спустя секунду продолжила: – Нет, смертный, молитвы твои слышны мне, как и молитвы любого из поклонившихся от чистого сердца, внимаю им я. Но не трать понапрасну чернила и пергамент, бездарны вирши твои, в жертву их не приму никогда. Займись лучше зодчеством.

– Зодчеством? – Человек все-таки решился оторвать глаза от пола, дабы выразить крайнее недоумение.

– В этом твое призвание, если ты так желаешь нести свет славы моей в миры, учись строить Храмы. У тебя дар, не дай ему пропасть понапрасну, – строго кивнула Элия. – Искупи разрушения!

– Слова твои в душу вложу, о великая, – благоговейно, едва дыша, промолвил человек, все еще не решаясь подняться в присутствии богини. – Если такова воля твоя, научусь, буду строить!

– Ступай, смертный, – почти благосклонно кивнула принцесса и, не дожидаясь, пока он соберет с пола кости, телепортировала будущего архитектора прочь из святилища, заодно восстановив целостность витража и затемнив снаружи поверхность, чтобы более ничей любопытный взгляд не коснулся ее.

Элия щелчком пальцев превратила в пыль забытые бывшим поэтом листки и секунду полюбовалась картиной-витражом, где призрачное очертание богини больше не растопыривало пальцы в нелепом жесте, а держало в одной из рук розу. Поутру в Храме ожидались изрядный благочестивый переполох и как минимум утроенный приток верующих, возжелавших лично лицезреть чудо преображения. Мельком подумав об этом, принцесса убрала из корзины измученный Повелителем Межуровнья фрукт, чтобы почитатели не получили ложных представлений о цепкости и размере ладоней своей госпожи.

– Люди так часто впустую проводят жизнь, не ведая о своем истинном пути, – промолвила богиня любви.

– Только ли люди… – тихо, почти про себя, пробормотал Злат, искоса глянув на принцессу. – Об истинном предназначении своем подчас не ведают и боги. Впрочем, этому глупцу сегодня повезло.

– Надеюсь, повезет и мне, – кивнула принцесса. – Даже самым умным тоже бывает нужен кусочек слепой удачи.

– Я пришел пожелать тебе его, – на удивление мягко улыбнулся Злат. – Прости, малышка, Повелитель Межуровнья не целитель. Я не знаю, что с Леймом, не вижу неправильности в его душе, мне лишь кажется, что она преображается слишком быстро даже для бога. Возможно, в этом причина его буйства? К сожалению, мне, как и Силам, не даровано видеть истинных тонких структур Слуг Творца, не с чем сравнить болезнь твоего кузена. Но уверен, ты разберешься, даже если придется добиваться аудиенции у самого Творца. До встречи!

Злат бесшумно шагнул в переплет своей тени, распростершей крылья по полу и стене, и пропал, не оставив существенных следов визита на тонком плане бытия. Незначительные искажения быстро, как царапины языком, загладила сила богини. Не потому, что была более могущественной, но потому, что ей это было позволено. К чему нервировать потенциальных спасителей брата отпечатками Дракона Бездны?

Элия осталась одна, как и планировала изначально. Ее одеяния сменились вновь – со скромных рубашки и брюк на длинное строгое платье роскошного искрящегося синего атласа с пеной белоснежных тончайших кружев. Несколько секунд богиня постояла у алтаря, щедро омываемая волнами энергии, собранной многими тысячами молящихся за годы церковных служб. Здесь было легче настроиться на предстоящий разговор с Силами, почувствовать свою власть и право на призывание. Гордо вздернув подбородок, принцесса простерла вперед правую руку ладонью вверх. Под сводами Храма прозвенели слова:

– Богиня любви и логики, Элия Ильтана Эллиен дель Альдена, избранная и отмеченная даром, взывает к Силам Двадцати и Одной! Испрашивает аудиенции!

Голос богини смолк, Элия на шаг отступила от алтаря и, скрестив руки на груди, приготовилась ждать. Она первый раз взывала к Силам иным, нежели Источник Лоуленда, откликавшийся практически сразу на любое, даже выполненное не по стандартно-официальной форме, обращение.

Силы Лоуленда старались не испытывать терпения своих «подшефных», ибо прекрасно понимали существующую зависимость: Источник нуждался в своих принятых не меньше, а то и больше, чем те в его мудром присмотре. Случись что, требующее неотложного вмешательства кого-то из членов королевской семьи, злопамятные боги, отыгрываясь за невнимание, могли долго мурыжить зовущего.

Одного-двух уроков Лоулендским Силам оказалось достаточно для усвоения этой простой истины. Принцы были превосходными педагогами: не дозвавшийся помощи и едва не угодивший в лапы преследователей Джей, например, следующие полгода демонстративно игнорировал все заискивания Источника, имитируя бурный загул, а Силам в это время срочно требовались услуги бога воров в деле с ожерельем Аматры. В конце концов они прибегли к помощи агента и безвозвратно потеряли не только ценный артефакт, но и самого резидента в жерле вулкана-ловушки.

Как с ней собираются поступить Силы Двадцати и Одной, Элия точно предсказать не могла, однако, вспоминая их симпатию и настойчивое желание зачислить богиню в свои любимицы, очень надеялась, что долго изучать ассортимент подношений на алтаре ей не придется.

Логика не подвела принцессу. Через несколько минут – срок, достаточный для того, чтобы показать свою занятость, но не внушить Элии мысли о ничтожности ее воззвания, – течение энергии в Храме изменилось. Сначала взвихрились верхние слои, а потом и сам Храм стал мощным водоворотом силы, прихотливого и в то же время необычайно четкого плетения из двадцати одной (если кто-то смог бы вычленить из вихря отдельные нити) структуры. Тепло залило сначала центр помеченной ладони принцессы, потом руку целиком и распространилось по всему телу. Не искры и яркие вспышки всех цветов, существующих во Вселенной, а прихотливые извивы силовых линий, вобравших в себя всю красоту мира, поражали воображение, от них невозможно было отвести глаз, но и смотреть на них тоже было невозможно. Физическое зрение отказывалось воспринимать столь гармоничную красоту. Принцесса прикрыла глаза, чтобы видеть сияние Сил во всей полноте, недоступной смертным.

Одновременно с излучением колоссальной энергии сознания богини с мягкой властностью коснулась направленная мысль, сдобренная ощущениями радости (ну наконец-то!), симпатии и любопытства:

– Здравствуй, богиня!

– Приветствую вас, Силы Двадцати и Одной! – купаясь в изливающейся на нее благодатной мощи, торжественно ответила Элия, зная, как падки создания чистой энергии на помпезные встречи. – Благодарю за то, что вы откликнулись на мой зов!

«Как нам приятно, что ты позвала!» – теплой лаской погладило излучение Сил принцессу, Двадцать и Одна отозвались:

– Мы принимаем твою благодарность!

– Надеюсь, вы не откажете в помощи, – Элия присела в коротком реверансе.

– Спрашивай, богиня, – милостиво, пусть и с легким неудовольствием из-за того, что обмен формальностями был столь краток, велели Силы.

– Я прошу вашего ходатайства об аудиенции у Сил Равновесия нашего Уровня, – четко сформулировала свою просьбу женщина, и недоуменно-печальный, даже чуточку оскорбленный, ревнивый всплеск энергии стал ей ответом прежде слов: «Вызвала нас, чтобы договориться о встрече с другими!» Чутко уловив настроение Сил, отозвавшееся пощипыванием в печати на ладони, Элия продолжила: – Я ни в коей мере не стремилась обидеть вас, дорогие! Но мне больше не к кому обратиться за помощью! Рассчитывая на ваше великодушие и милосердие, я осмелилась на такую вольность – просить Двадцать и Одну ходатайствовать перед Силами Равновесия об аудиенции! Увы, я не могу пойти путем подачи петиции, время может быть безвозвратно упущено, – богиня говорила страстно, она даже позволила Силам в полной мере почувствовать ее тревогу и страх за Лейма.

Гнев Сил улегся так же быстро, как разгорелся, осталось лишь смутное недоумение, перекрываемое неподдельным любопытством, однако проблески оскорбленного самолюбия не исчезли.

– Чем могут помочь тебе Силы Равновесия, что недоступно нашей власти? – вопросили они.

– Мой брат Лейм сильно изменился. Он стал дик и опасен. Ни наш Источник, ни мы сами не в состоянии определить корень болезни и исцелить бога романтики. Что-то происходит с равновесием энергий в его душе, – выбирая слова, чтобы не выдать запретной информации, поведала о сути проблемы Элия. – Он лишился покоя.

– Среди нас есть Силы Исцеления, – с мягкой снисходительностью к напуганной богине напомнили Двадцать и Одна, – разве нам не по силам любой недуг?

– Смотрите, я буду только рада, если это так, – сочтя дальнейшие пререкания бессмысленными, женщина воспроизвела слепок с тонких структур принца и вручила его Силам.

Двадцать и Одна подхватили «подарок» и, мгновенно изучив его, потускнели. Самолюбие Сил, оказавшихся бессильными исполнить невысказанную просьбу о помощи, было уязвлено.

– Ты уверена, что он болен? – еще раз недоверчиво осведомились они.

– О да, – печально кивнула богиня, прижимая руки к сердцу. – Но не знаю чем, и как это лечится, нам тоже неведомо. Боюсь, лишь Силам Равновесия, чувствительным к малейшим нарушениям баланса в любой из сфер, по плечу отыскать корень недуга. Помогите!

– Твое слово услышано, богиня, – погладило ее сочувственное излучение. – Мы постараемся помочь! Подожди!

– Спасибо, да пребудет с вами благословение Творца, – искренне поблагодарила Элия и замерла. Ощущение присутствия Двадцати и Одной на несколько минут потускнело, а потом вернулось сторицей.

Силы были донельзя горды собой и рады:

– Явись в Храм Равновесия мира Ладларфа, тебя ожидают немедленно!

– Тысяча благодарностей, дорогие мои, – от всего сердца сказала богиня, и ее слова были Силам приятнее самых изысканных славословий.

– Ступай, – милостиво велели они, чувствуя не только горячую признательность, но и нетерпение богини. – Не следует заставлять Силы Равновесия ждать.

Последовав мудрому совету, Элия, ни разу в жизни не бывавшая ни в Ладларфе, ни в тамошнем Храме, да что греха таить, даже не слыхавшая об этом месте, воспользовалась Законом Желания, чтобы переместиться по заданному адресу.

Ее приняло темное, не черное, а какое-то совершенно лишенное запаха ровно-серое холодное помещение, чьи стены и потолок, если они существовали, терялись в тусклом сумраке столь быстро, что на глаз невозможно было определить размеры. Только собственное дыхание и шелест шагов, тонувший в пространстве, точно муха в янтаре, подсказывали принцессе, что она находится в физическом мире, а не угодила в абстрактное «нигде».

То был странный Храм странных Сил, никогда не нуждавшихся в фанатичном поклонении, не вербующих верующих, никогда и ничего не требующих от миров, кроме соблюдения Законов Равновесия. Эти Силы уважали, опасались, старались избегать, хоть и принимали их существование как одну из самых неизменных реалий Вселенной. Желающих служить им добровольно, в силу внутренних убеждений, почти не встречалось, как правило, на Силы Равновесия «работали» весьма специфические, не ведающие иной жизни создания вроде Жнецов, Исчезающих, Теней либо наемники поневоле, преступившие Закон и вынужденные платить дань искупления. Силы никогда не одаривали своих последователей, они были равно справедливы ко всем, хоть справедливость эта, не людского и даже не божественного толка, больше напоминала форменное безразличие.

– Говори, богиня Мира Узла, – бесплотный, исполненный абсолютной мощи нейтральный голос проник в каждую клеточку ее тела.

– Я прошу Силы Равновесия вызвать для разговора моего дядю, Жнеца Моувэлля, ибо у меня есть основания полагать его виновным в недуге, постигшем его сына – бога романтики, покровителя техники Лейма Лоулендского, – по существу вопроса выпалила Элия. Слишком неуютно было богине в сплошной серости, чтобы разводить придворный политес, да и вряд ли Силы Равновесия нуждались в пустом славословии.

– Жнеца? – почти удивленно переспросило пространство.

– Да, – уверенно кивнула Элия. – Я знаю, что Моувэлль жив, он оставил семью ради служения.

– А ведомо ли тебе, богиня, что над Слугами Творца не имеют власти кровные узы? И Жнецы не врачуют недугов?! – после многозначительной паузы вопросили Силы.

– Ведомо, – смиренно согласилась принцесса и в свой черед поинтересовалась: – Но знают ли об этом узы? Можно ли приказать крови забыть о родстве? Мы полагаем, что в Лейме пробудилось наследие отца, и только Моувэлль может подсказать нам, как быть.

– Доказательства? – коротко и уже задумчиво, без прежней категоричности уточнило серое нечто.

– Он сильно покалечил, едва не убил бога войны принца Нрэна и собирался убить Повелителя Межуровнья, – с ехидством бросила принцесса, скрестив на груди руки.

– Это серьезный повод признать справедливыми твои претензии, – поразмыслив, констатировали Силы Равновесия. – Мы подтверждаем за тобой право на призыв.

В нейтральных их интонациях не прибавилось тепла, однако богиня смогла уловить оторопь и беспокойство. Но не в обычае у Сил Равновесия было преподносить свои услуги в дар страждущим клиентам. Как правило, шли к ним от полной безысходности, получив отказ в более благосклонных и доброжелательно настроенных инстанциях, поэтому и пререкаться с «последней надеждой» просители не осмеливались.

– Твою просьбу можно исполнить. Готова ли ты заплатить? – прохладный голос быстро восстановил прежние безразличные интонации. Сейчас он даже не столько интересовался мнением принцессы, сколько соблюдал ритуал – неизменное условие переговоров.

– И какова цена? – полуприкрыв веки, поинтересовалась Элия, сильно сомневаясь, что речь пойдет о наличных или счете в Лоулендском банке. Правда, иногда Силы просили за свою помощь какие-то особенно ценные артефакты, но по большей части требовали компенсации за свои труды в нематериальном эквиваленте. Причем узнать заранее, что взбредет на ум бестелесным коммерсантам, было невозможно. Это только демоны зандра отличались завидным постоянством и всегда требовали плоть первенцев.

– Твоя услуга Великому Равновесию, богиня, – весьма неопределенно высказались Силы из серого тумана.

– Если не потребуется совершить идущего вразрез с интересами Лоуленда – мира, государства, родичей или противоречащего моей божественной сути, я согласна, – спокойно и твердо объяснила свою позицию женщина.

– Ты торгуешься? – пространство изумилось настолько, что даже оставило свой холодновато-нейтральный, а по сути равнодушный ко всем и вся тон, подпустив легчайший намек на гневную интонацию, обыкновенно вгонявший самых высокомерных просителей в паническое состояние.

– Нет, только оговариваю рамки, в которых готова действовать, дорогие мои, – пожала печами Элия, нисколько не впечатленная реакцией Сил. Она никогда не боялась их, быть может, потому, что твердо знала: за фасадом показного высокомерия и суровой неприступности даже у Сил самых высоких рангов скрываются чистота, присущая разве что ослепительно-белым божествам, и наивность, предать которую невозможно. Принцессе казалось странным, что этого не видят и не чувствуют другие.

– Как ты нас назвала? – растерянно переспросили Силы Равновесия.

– Дорогие мои, – с ласковой усмешкой повторила богиня и сочувственно покачала головой. – Бедняжки, как же вам должно быть одиноко. Не поговорить по душам с друзьями, не отдохнуть от этой почти прилипшей к истинной сути холодной маски высокомерия, без которой ни другие Силы, ни прочие сущности не будут воспринимать вас всерьез.

– Ты льстишь? – тревожно пульсируя, робко предположило пространство, не зная, как реагировать на слова богини, которым страшно хотелось верить и было боязно поверить по-настоящему, чтобы не испытывать горечи разочарования.

– Нисколько, вы же умеете чувствовать фальшь, – с мягкой снисходительностью ответила Элия. – В беседах с Силами я всегда говорю то, что думаю. Да, я нуждаюсь в вашей помощи, но никогда не унизилась бы до того, чтобы пытаться заполучить ее обманом, даже таким невинным, как ложное сочувствие. Нет, я не собираюсь лестью «сбивать цену». Откажете, значит, буду искать другой путь решения проблемы и, уж будьте уверены, обязательно найду. Я пришла к вам только потому, что мне казалось неэтичным действовать в обход сложившейся системы. Вы – единственный надзорный орган, хотя бы косвенно контролирующий и контактирующий со Жнецами. Я не ваша слуга, дрожать, пресмыкаться или ненавидеть Силы меня ничто не заставит, будь то родной и знакомый Источник Лоуленда или Силы Равновесия. Я веду разговор так, как привыкла говорить с Силами. Извините, если что-то показалось вам обидным.

– Не обидным, – очень тихо, почти шепотом возразили серые извивы туманов, – странным. Ты не такая, как все, кто добивается встречи. И… нам это нравится, – последние слова прозвучали на грани слышимости.

– Разве в этом есть что-то постыдное? – вопросила богиня. – Доброе слово приятно любому созданию, бестелесная оно сущность или существо, обладающее физической оболочкой.

Пока Элия говорила, серая невзрачная официальная тусклость начала изменяться. Она посветлела и приняла приятный жемчужный отлив с просверком белых и черных искр. Ушла промозглая стылость, сменившись приятным теплым ветерком с ароматом цветов и свежескошенной травы. Храм перестал быть чужим и нелепо-громоздким, в нем появилась строгая красота.

– Жаль, что ты не наша служительница, – меланхолично и с хорошей долей зависти к Лоулендскому Источнику выпалили Силы.

– Напротив, возносите за это хвалу Творцу, – возразила принцесса, прохаживаясь по Храму и изучая его полускрытые в редеющем тумане стены. – Будь я силком рекрутирована на службу или сотворена для этой миссии Творцом, вряд ли мне пришла бы в голову мысль вести с вами задушевную беседу. Сомневаюсь, что я осталась бы прежней богиней, любящей Силы просто потому, что они Силы. Впрочем, если вам действительно когда-нибудь понадобится моя помощь и она не будет выходить за рамки оговоренных мною условий, зовите, постараюсь помочь, а заскучаете или соскучитесь, с удовольствием загляну к вам в гости просто так.

– Даже если мы не вызовем для тебя Жнеца Моувэлля? – коварно и почти надменно, как им казалось, уточнили Силы Равновесия.

– Даже если, – рассмеялась Элия этой невинной подначке тех, кто по сути своей никогда не был коварен и надменен, но очень хотел казаться таковым, и энергично кивнула.

– Спасибо, – окончательно позабыв прежний холодный тон, польщенно протянули Силы. – Ты удивительная богиня! Иди, Жнец ждет тебя на ступенях Храма. Разбирайся со своими делами, а о твоем служении мы поговорим потом. Не тревожься, условия мы запомнили.

– Прекрасно, дорогие мои, – обрадовалась богиня. – Благодарю от всего сердца! Кстати, надеюсь, к нашему следующему разговору тут будет чуть-чуть потеплее, и мне предложат хотя бы стул и бокал вина, на более щедрое гостеприимство я не рассчитываю! – подмигнув незримым собеседникам, женщина присела в элегантном реверансе и исчезла из Храма.

– До свидания, богиня, – почувствовав в голосе женщины веселье, ничуть не обиделись Силы, напротив, они непременно решили изучить способы приема гостей, принятые в Лоуленде, и в следующий раз встретить Элию по первому классу, учитывая все вкусы гостьи. Обдумывание этой процедуры, а заодно и возможности украшения Храма (для этой цели вполне можно было бы позвать Силы Искусств из Двадцати и Одной) показались им сейчас куда привлекательнее бесконечной нудной проверки соблюдения Законов Равновесия на подотчетных Уровнях, и впервые в сознании Сил забрезжила маленькая робкая мыслишка о том, что они тоже имеют право на отдых и развлечения, что в чем-то правы Вольные Силы – буян Связист, поправший все негласные законы, существующие в иерархии.

Высокая фигура в темном, не то сером, не то черном длинном плаще с широким капюшоном, наброшенным на лицо, молчаливым изваянием замерла на верхних ступенях Храма. Она казалась еще одной скалой причудливой формы среди других угрюмых скал, взрезающих безжизненное серое небо своими пиками. Тяжелый плащ неизвестной материи на плечах лишь усугублял первое впечатление. Элию пронзило ощущение обреченного одиночества, спрятанное под излучением надменной неумолимой отстраненности.

Мужчина не повернулся к принцессе лицом, не откинул капюшон на спину, но она все равно уловила порыв родственной силы, плотно смешанной с излучением, не поддающимся идентификации. Впрочем, вряд ли Храм Равновесия являлся местом постоянной тусовки Слуг Творца, поэтому, несмотря на всю странность встречи, богиня была абсолютно уверена – ее ждет именно Моувэлль. Элия поздоровалась первая:

– Прекрасный день, дядюшка Вэлль!

– Принц Моувэлль мертв, – ответил принцессе глухой голос знакомого тембра с новыми безразличными интонациями, совсем не похожими на прежний полумечтательный, полурассеянный настрой бога.

– О, так я имею честь беседовать с зомби? – подойдя поближе, Элия многозначительно потянула носом холодный горный воздух, будто и правда рассчитывала уловить запашок разлагающейся плоти. – Вот уж не думала, не гадала, что это обязательное условие превращения бога в Жнеца.

– Я не тот, кого ты знала когда-то, девочка, – глухо пояснил свою глубокую мысль Жнец. – Я умер для друзей, родных, для Лоуленда. Зачем ты тревожишь меня?

– Лейм болен, – не вступая в философскую дискуссию о жизни и не жизни, начала принцесса.

– Я не врач, – почти грубо оборвал племянницу Моувэлль. – Обратись к Силам Исцеления.

– Да-да, я в курсе твоей нынешней работы, – с небрежной легкостью согласилась богиня. – Если уж проводить параллели между призванием Жнеца и профессией целителя, более всего ты смахиваешь на хирурга-патологоанатома. А Силы Исцеления помочь нам не могут, недуг Лейма не вырежешь как созревший гнойник и не залечишь микстурой. Твой сын стал очень странно себя вести. Сначала мы не обращали внимания на его выходки, думали, мальчик взрослеет, но сегодня он мимоходом едва не убил Нрэна и был готов биться с Повелителем Межуровнья почти на равных. Что-то странное творится с Леймом, совсем нетипичное для бога романтики и покровителя техники, зато весьма похожее на всесокрушающую силу начинающего Жнеца.

– Это невозможно, – нахохлившись под плащом, обреченно буркнул дядюшка. – Совершенно невозможно, ты ошибаешься.

– Почему ты в этом так уверен? – потребовала объяснений богиня.

– Будто ты сама не понимаешь? – вскинулся с неожиданной агрессией капюшон и, не дожидаясь отрицательного ответа, выпалил: – Ты всему виной! Ты, богиня любви! Нет и не будет наследников моей миссии Жнеца, ибо никогда не оборваться нитям, связующим с мирами моих потомков. Любовь – самый крепкий, самый надежный из якорей. Ты спасла их от моей участи, девочка, и тем самым прокляла меня. Нрэн, Тэодер, Лейм – они могли бы наследовать рок, но не судьба. Когда-то я был готов ненавидеть тебя, но не теперь, пусть уж лучше вся тяжесть бесконечного служения ляжет на мои плечи, оставив сыновьям право самим выбирать судьбу. Стало быть, таков промысел Творца, – последнюю фразу Моувэлль выпалил как ругательство.

– Так легли карты, – задумчиво пожала плечами Элия и, напоровшись на неожиданно острый взгляд, прожегший ее из тени капюшона, объяснила: – Джей любит это присловье. Но веришь ты мне или нет, твой долг отправиться со мной в Лоуленд и убедиться лично, что в недуге Лейма не повинна доля крови Жнеца. Ты не хочешь вспоминать о нашем родстве? Пускай! Тогда я взываю не к покойному дядюшке, а к Жнецу, обязанному исполнить свое предназначение!

– Я исполню свой долг, – неожиданно и словно бы против собственной воли согласился Моувэлль, коротко поклонившись богине. – Пойдем, но учти, нас в замке никто не увидит.

– А-а, неуловимость Жнеца, – кивнула принцесса, припоминая особенности, присущие Слугам Творца. – Используй служебное положение в личных целях! Прекрасно! – Женщина лучезарно улыбнулась и, фамильярно подхватив дядюшку под локоть, как частенько делала в старину, когда желала переброситься с ним словечком с глазу на глаз, потянула за собой.

Элия переправила Моувэлля в комнату, где за бокалом вина и хитрой головоломкой-драборком коротали время у экрана наблюдения дозорные: Эйран и Элегор, изредка бросали взгляды на Лейма в радостно-зеленом халате. Заключенный принц прилежно читал, склонившись над толстой книгой с кучей математических символов и схем.

– О, уже вернулись! Быстро ты его отыскала! – мгновенно обернувшись, приветствовал принцессу герцог. Любопытство так и било через край сверкающих серых глаз бога, впервые увидевшего живого Жнеца – страшную легенду Мироздания – так близко.

Эйран тоже обернулся и почти секунду напряженно всматривался в условно пустое пространство, пока не разглядел новоприбывших. Потом маг встал и, отвесив старшему родственнику поклон, вежливо промолвил:

– Прекрасный день, Жнец Моувэлль. Рады приветствовать вас в Лоуленде! Благодарим за то, что вы откликнулись на призыв с просьбой о помощи.

– Тсс! – прижав палец к губам, громко, сохраняя совершенно серьезную мину, «по секрету» шепнула богиня: – Дядя Моувэлль считает себя невидимым, не будем разочаровывать преданного Слугу Творца.

– Ну да, конечно, поняли. А мы ни фига и не заметили! Правда, Эйран? – отвернувшись от Элии и придурковатого Жнеца как от пустого места, охотно поддакнул Элегор, включаясь в игру.

– Заметили? А что именно мы должны были заметить? Здесь ровным счетом некого и нечего замечать, уверяю вашу светлость, – со спокойным достоинством согласился маг, качнув полосатой головой, и вновь опустился в кресло, скромно отведя от гостей глаза.

– Да что уж там, – откидывая с лица капюшон, буркнул Моувэлль, не понимая, отчего его безукоризненная маскировка не сработала. – Если сумели увидеть, смотрите.

– Игра в невидимость отменяется, – захлопав в ладоши, радостно объявила Элия, вглядываясь в знакомые черты.

Дядюшка остался почти прежним, только исчезла из глаз наносная мечтательная хмарь, оставив лишь голубую, безжалостно разящую сталь, прибавились жесткие морщины у губ, да пара вертикальных складок пролегла посередине лба.

– Здравствуйте, дядя Моувэлль! – вновь встал и в точности воспроизвел весь ритуал приветствия Эйран.

– Ага, еще раз прекрасный день! – поддакнул Элегор, широко ухмыльнувшись. – А теперь, когда мы выяснили окончательно, кто у нас здесь есть и кого нет и не будет, может, ты все-таки соблаговолишь глянуть на Лейма? – Герцог кивнул в нужном направлении и дерзко продолжил, храбрясь перед очередным Ужасом Вселенной, доставленным пронырливой богиней в Лоуленд: – Собственно, за этим Элия тебя сюда и волокла, а если что про пикник щебетала, так паутину с глаз сними!

– Нахал, – Моувэлль коротко хохотнул – звук прозвучал так, словно создание, его издающее, с трудом припоминало, как вообще это делается, – и повернулся к экрану. Жнец внимательно смотрел на давно не виданного сына. Он не просто глазел на молодого бога со слезливо-сентиментальной радостью встречи, отнюдь. Моувэлль предельно сосредоточенно анализировал все, до мельчайших деталей в облике Лейма – каждый жест, взгляд, вздох, вчувствовался в его божественную силу, искал в его душе отпечатки, свидетельствующие о болезни, какой бы она ни была.

– Как он? – шепотом, чтобы не отвлекать дядюшку, спросила принцесса у надзирателей, зайдя за кресло Эйрана и положив руку на плечо брата. – Новых приступов не было?

– Нет, рецидивов не наблюдалось, – отозвался Эйран, чуть запрокинув голову. Его волосы пощекотали ладонь богини. – Лейм лишь просил принести ему халат и кое-какие книги из своих покоев. Мы все передали, кроме одного тома по электронике. У него обложка красного, опасного для кузена цвета. Я не решился видоизменять чарами.

– Почему вы не передали ему книгу в красном переплете? – резко потребовал ответа Жнец, не прерывая процесса осмотра сына.

– Так тебе леди Ве… то есть Элия разве не сказала? Похоже, Лейм блажить начинает, стоит ему на что-нибудь красное полюбоваться, а еще лучше на себя напялить, – запросто ответил Элегор, нарочито развернувшись к магу спиной, чтобы не плеваться, следя за тем, как такой расчетливый мужчина тает от мимолетной ласки богини любви. – У него и глаза в тон меняются!

– Я вижу в мальчике некоторую неуравновешенность, мало сопоставимую с холодной сутью Жнеца, – скрестив руки, вынес вердикт Моувэлль. – Но иногда путь к истинному призванию может быть таким. Чтобы говорить наверняка, мне нужно понаблюдать за сыном в пограничном состоянии.

– А за чей счет будут лоулендский замок восстанавливать? Не к Силам же Равновесия Элии с претензией обращаться? – ехидно вопросил Элегор, уже досыта накушавшийся буйства лучшего друга в бальной зале. – Что-то я не слыхал даже от такого записного вруна, как Клайд, чтобы Силы хоть раз кому чего звонкой монетой оплатили.

– Вам обязательно наблюдать за событиями, происходящими в режиме текущего времени, или можно ограничиться воспроизведением уже случившегося? – оставаясь подчеркнуто вежливым, деловито уточнил детали эксперимента Эйран. Вопреки глубоким сомнениям Лиенского, бог ничуть не утратил способностей к рациональному мышлению.

– Для начала попробуем запись, – согласился Жнец с разумным предложением племянника, питая весьма серьезные сомнения в платежеспособности Сил и их желании вступать в финансовые отношения.

Глава 7 Убийственное откровение

Принц Эйран встал, прошел к стене с заклятием, передающим изображение в комнату и досконально изученным за время поддержания целостности клети. Подтянув кое-какие второстепенные нити и ловко накинув сверху петлю мгновенно сотворенных, возможно даже, по ходу изобретенных чар, маг привел в действие волшебный конгломерат.

Элия одобрительно проследила за ювелирной работой брата. Такие изящество и скорость колдовства, лишенного малейших внешних эффектов, свидетельствовали не только о нелюбви Эйрана к театральности, но и о высочайшем уровне мастерства. Даже Моувэлль удостоил труды принца едва заметного одобрительного кивка.

Бог магии кончиками пальцев коснулся стены, активизируя заклятие, и спокойно сообщил:

– Сейчас вы увидите происходившее в комнате несколькими часами ранее. Думаю, мне удалось отрегулировать заклятие так, чтобы мы отсмотрели нужные моменты.

– Только парням не говори, что ты с этими чарами сварганить сумел, – скривившись, посоветовал Элегор. – А то тут опять такая толкотня начнется, в очередь с записывающими кристаллами встанут, маньяки, да еще и драться начнут.

– Ну уж нет, – одними уголками губ усмехнулся Эйран. – Я настаиваю на ограничении доступа к сему вредному для нетренированного рассудка зрелищу.

– Очень точная формулировка! – одобрил временно записавшийся в ряды поборников морали герцог и энергично стукнул ладонью по подлокотнику. – Я, пожалуй, выбрал бы слово «пагубное», но «вредное» тоже неплохо. Ага, вот и оно!

То, что дальше происходило с заклятием наблюдения, допускало двоякое толкование: либо Эйран время от времени посещал урбанизированные миры, знакомясь с образцами техники, либо развитие как научной, так и магической мысли во Вселенной шло параллельными путями. Экран разделился на пару частей: та, что поменьше, показывала события в реальном времени, там зеленоглазый принц мирно листал толстую книгу с кучей схем; та, что побольше, начала демонстрацию увлекательного сериала из жизни озверевшего Лейма. Как раз сейчас хищно усмехающийся бог, в глазах которого пылало алое пламя, протягивал руки к соблазнительно туманной Элии в маскарадном костюме.

Моувэлль впился взглядом в большой экран и закаменел от колоссального напряжения. Со Жнецом начало твориться что-то неладное. Рука его, будто жившая собственной жизнью, тянулась к поясу, где возник длинный клинок в странных серых ножнах, а мужчина, казалось, прилагал все усилия, чтобы справиться со строптивой конечностью и не дать ей коснуться рукояти меча. Лицо его исказилось, отражая парадоксальную двойственность: страх и безжалостную, ужасную в своем равнодушии жажду убийства.

– Уб-беррр… – Жнец попытался хрипло выдавить из себя нужное слово, но даже не смог закончить. Все его силы уходили на борьбу с самим собой, борьбу, которую бог Моувэлль по капле проигрывал Жнецу Моувэллю.

– Что? – переспросил Эйран, не настроенный на лингвистические игры.

– Быстрее, отключи заклятие! – выпалила Элия и, очень надеясь, что активированному защитному заклятию Звездного Набора под силу выстоять под ударом Жнеца, рявкнула, стараясь переключить внимание прикипевшего к экрану дяди на другой объект: – Моувэлль! В чем дело, объяснись!

– Что, демоны побери, творится? – озадаченно хмурясь, менее возвышенно высказал свое желание получить некоторую информацию герцог. Только теперь по новой встревожился Элегор, решивший, что с появлением принцессы в обществе Жнеца все проблемы, считай, улажены. – Вы чего, тоже больны?

Эйран же мгновенно отреагировал на просьбу сестры. Изображение ярящегося Лейма в алых одеяниях со взором горящим сменилось прежней пацифистской картинкой принца-библиофила. То ли это, то ли вопросы богини и герцога, но что-то вывело Моувэлля из загадочного сражения с самим собой. Благодарно кивнув троице, Жнец перевел дух. Его руки дрожали, да и все тело била крупная дрожь. Глубоко и размеренно дыша, мужчина почти пять минут приходил в себя, прежде чем смог заговорить:

– Прошло.

– Дядюшка, неужели ты и вправду болен? Что за странный приступ? – участливо перефразировала вопрос Элегора принцесса, телепортируя к ногам родственника свободное кресло и протягивая ему бокал крепкого вина «Алый Закат».

Моувэлль рухнул на сиденье, осушил одним махом бокал и медленно, словно учил заново слова, промолвил:

– Н-н-нет, физически я вполне здоров, девочка моя. Обычные болезни не гнетут Жнецов. Это дар Сил. Но служение – не привилегия, прихоть или обязанность, оно – бремя и инстинкт. Над ним не властен рассудок. Что бы ни происходило с моим бедным сыном – это не буйство крови Жнеца. Когда я увидел его таким, – Моувэлль запнулся, – я совершенно отчетливо понял: передо мной Приговоренный.

– Чего? – заорал Элегор, подскакивая с места.

Он, пожалуй, кинулся бы на Жнеца, чтобы вытрясти из него душу вместе с признанием, но Элия не дала свершиться сему эпохальному событию. Заклятие-лассо, наброшенное принцессой, пригвоздило герцога к креслу. А прежде чем он собрался порвать чары и вскочить снова, Моувэлль продолжил:

– Приговоренный. Тот, кого Жнец обязан уничтожить, пресечь нить жизни, перевести в иную инкарнацию, убить по Воле Всевышнего и во имя Равновесия во Вселенных! О Творец, я словно угодил в собственный наихудший кошмар. Если б вы не крикнули на меня и не убрали видение, я не смог бы бороться с предопределением. Неужели мне суждено поднять меч на сына? – Мужчина закрыл лицо руками и глухо застонал.

– Но почему? – потирая бровь, пораженно выдохнул Эйран. Маг-аналитик пытался подвести под услышанное логическую базу и не находил подходящих кирпичиков для строительства столь загадочного сооружения.

– Чтоб я знал, – покачал головой Жнец. Сейчас он больше походил на глубокого старика, чем на полного сил, энергичного, язвительного мужчину.

– Значит, надо узнать, – твердо заявила богиня, скрестив на груди руки, точно полководец у карты, обдумывающий стратегию войны. – Давайте думать вместе! Не сообразим вчетвером, соберем всю семью. Устроим мозговой штурм.

– Нет, не делай этого, – попросил Моувэлль, уставившись в пол с таким вниманием, что Элия тут же поняла, откуда Нрэн взял свою занимательную привычку в минуты замешательства прицельно буравить глазами чем-то не угодивший ему кусок реальности. – Я не должен видеть сыновей.

– Это запрещено или вы, дядя, опасаетесь повторения приступа? – постарался дипломатично выразить свою мысль Эйран, сочувствуя родственнику и одновременно испытывая исследовательский интерес сродни тому, который толкал Элию задавать каверзные вопросы Повелителю Межуровнья о пределах его могущества.

– Я не думаю, что мои потомки столь злостные нарушители Великого Равновесия, – печально улыбнулся Моувэлль, сцепив кисти рук в замок. – Не существует и абсолютного запрета на встречи с родственниками, но есть негласное правило, которого придерживаются все Жнецы. Если нити привязанностей, коих вообще не должно быть, окажутся чересчур крепкими, Слуга Творца может испытать желание перерубить их.

– Как? – недолго думая спросил Элегор и получил весьма откровенный ответ:

– Вместе с созданиями, эти нити составляющими.

– То есть ты, принц, боишься ощутить в себе столь пылкую любовь к покинутым детям, что оказываешься способным их убить? – в замешательстве перевел герцог.

– Так, – горько подтвердил Жнец.

– Это неправильно, – сурово нахмурилась Элия, в сердцах топнув ногой. – Самый глупый инстинкт в перечне ваших отточенных рефлексов! А все эти дурацкие правила об обязательном отсутствии эмоциональных связей с мирами! Конечно, я допускаю их изначальную полезность для соблюдения Жнецом Равновесия через беспристрастное отношение к происходящему, но все равно дурацкие! Беспристрастность – не всегда наилучший выход! Но даже если уж это так важно, пусть тот регион, где находятся связанные с Жнецом создания, находится в ведении другого Жнеца, тогда будет соблюден принцип невмешательства, и Жнец, не лишившись близких, не уподобится окончательно бездушному автомату. Для бога равнодушие – противоестественное состояние. Не знаю уж, как насчет физических болезней, но я бы на месте Жнецов пачками сходила с ума от такой сладкой жизни, и хорошо, если только с ума, в таких условиях и до повреждения структуры души недалеко. Вечное одиночество ужасно…

Моувэлль со все возрастающим изумлением и уважением слушал страстное выступление богини. Никто до принцессы и помыслить не мог даже о самой возможности перемен в столь уникальной области, как жнеческое служение. Правила считали нерушимыми. А когда женщина заговорила о сумасшествии, Жнец, пораженный проницательностью племянницы, и вовсе растерялся. Всего в нескольких предложениях богиня сформулировала принцип существования Слуг Творца, подобных ему, указала на слабые стороны и предложила возможный выход.

– Ага, умница, – пару раз хлопнув в ладоши, опустил Элию с небес на землю герцог, впрочем, тоже слушавший богиню со всей серьезностью и крепнущей уверенностью в том, что, стань Элия истинным Джокером, как предрекал ее портрет на карте Либастьяна, мало мирам не покажется. Как уж там насчет Хохота, пока не ясно, а вот Изменений и Потрясений (именно с большой буквы!) ждать следует непременно. Принцесса ни с кем церемониться не станет, перекроит Вселенную так, как сочтет правильным. И, что уж было совсем странно, Элегор ощущал горячее согласие с ее намерениями. Может, так действовала сила Джокеров? Но показывать свои чувства принцессе герцог не собирался, потому и язвил: – Теперь тебе только надо заглянуть на чашку кофе к Творцу и посоветовать ему воспользоваться твоим сверхценным советом. Когда отправляешься?

– Как только вылечим Лейма, – машинально огрызнулась Элия, испытывая легкое головокружение. Она говорила именно то, что думала, но до тех пор, пока не начала говорить, не понимала, что считает именно так, а не иначе.

– Но пока ты, дорогая, не обсудила свои идеи с Творцом, нам надо учитывать просьбу дяди. Мы не можем позвать других родственников, попробуем разобраться в проблеме имеющимся составом, – дипломатично высказался Эйран.

– Вы правы, прошу меня простить, – согласилась Элия, присаживаясь на диван.

– Вот я и дожил, – изумленно ухмыльнулся Лиенский, гордо задрав нос. – Ты попросила у меня прощения, леди Ведьма! Праздник, что ли, по этому поводу учредить?

– Не трудитесь, герцог, прощение было испрошено у общества, составной частью которого вы являетесь в данный момент по какой-то нелепой случайности, – насмешливо фыркнула принцесса и уже серьезно обратилась к Моувэллю: – По какой причине ты стремился уничтожить Лейма? Из-за тяги родства?

– Нет, – покачал головой Жнец. – Не так. То, что я испытал, было привычным ощущением миссии во имя Равновесия, никакого отношения ко мне персонально не имеющей. Я видел своего сына, понимал, что это мой мальчик, и одновременно отчетливо слышал Приказ.

– Поясните, если эта информация не является закрытой для богов, что такое Приказ, по какой причине он может быть отдан и из каких источников получен, – потирая подбородок, попросил Эйран, нарушая правила риторики о поочередном озвучивании каждого вопроса, но одновременно связывая проблемы таким образом, что разделение казалось невозможным.

– Нет, запрета не существует, наверное, потому, что никто прежде не додумывался вступить со Жнецом в беседу и спросить о столь специфических вещах, – криво улыбнулся Моувэлль, сгорбившись в кресле. – Приказ воспринимается как абсолютная необходимость определенного деяния, это не посланная напрямую от Сил к Жнецу мысль, это, скорее, внутреннее озарение, своего рода рефлекс, как говорила Элия, обусловленный общей настройкой Жнеца на поддержание Равновесия во Вселенной. Потому и причина Приказа может быть только одна – Соблюдение Равновесия.

– Слушай, а ты не чувствовал, кого именно тебе нужно уничтожить: Лейма или нечто, находящееся в его теле? Может, парень одержим злым духом, демоном, какой-то иной дрянью? – уточнил Элегор, почесывая скулу, на которой с трудом просматривалась тонкая красная полоска, бывшая еще совсем недавно шикарной царапиной.

– Именно его, – мрачно подтвердил Моувэлль. – Я воспринимал объект как Лейма Лоулендского, хоть и с несколько изменившейся структурой души. Если ты намекаешь на возможность присутствия в одном теле двух душ, как это было с Риком и Клайдом, такого я не уловил, – демонстрируя удивительную для создания, чуждого всему мирскому и старающегося держаться подальше от родственников, осведомленность в делах семьи, ответил Жнец. – Это, скорее, походило на мгновенное преображение всех имеющихся структур по какому-то новому лекалу, словно мой сын резко, в один миг, собрался поменять свою божественную сущность. Хоть такое и невозможно в принципе. Но Лейм оставался Леймом. Я не понимаю…

– Давайте прекратим бесцельные гадания, – предложила богиня мужчинам. – Недостаток информации сейчас наш главный враг. Предлагаю постараться ликвидировать пробел. Скажи, Моувэлль, может быть так, что задание на уничтожение, осознанное Жнецом как интуитивный порыв, дублируется в Информационном Коде с прицепом комментариев по существу вопроса?

– Возможно, – нахмурившись, медленно протянул Жнец.

– Источник! – строго позвала Элия, одним тоном давая понять, что игра в прятки и ссылки на глухоту не прокатят, а страх перед экс-принцем Лоуленда, ныне Жнецом, в качестве оправдания принят не будет.

Н-да, интонировать свою речь так, чтобы в одном слове донести до собеседника все, что ему надо знать, хочет он того или нет, богиня умела. Так, что романтичные менестрели, восхваляющие на Дорогах Миров мелодичность и нежность голоса Розы Лоуленда, сводящего с ума влюбленных, были в чем-то даже правы. Больше, конечно, по части сведения с ума и в значительно меньшей степени по части мелодичности.

– Аюшки?! – подхваченным неизвестно где забавным словечком откликнулись Силы, даже не пытаясь увильнуть от разговора. Им-то были хорошо известны не только «дивная» мелодика речи Элии, но и бульдожья хватка богини. Сейчас Источнику куда лучше было откликнуться сразу.

– Все слышал? – уточнила для порядка принцесса, удивительно напоминая отрывистостью речи отдающего команды кузена Нрэна.

«Неужто не только болезни передаются половым путем?» – невольно задался философским вопросом герцог, бросив на подругу исполненный смутного подозрения взгляд.

– Слышал, – согласился Источник, являя себя в виде сильно укрупненной модели атома водорода.

Электронные облака искрились нежным фиолетовым цветом растерянной и даже в чем-то беспомощной задумчивости. Блики света заплясали по комнате, искусно игнорируя точку присутствия Моувэлля. Только таким образом Силы решились выразить свое отношение к «покойному» принцу, впрочем, сам Жнец никак не прореагировал на сию карательную меру. А может, попросту не заметил, поглощенный куда более важными проблемами, нежели стремление утешить разобиженный Источник. Тот продолжал вещать:

– Ваша идея кажется мне интересной. Только, принцесса, я не смогу просмотреть эту ячейку ИК, даже если каким-то чудом ухитрюсь без запроса, выдающего мои намерения, нащупать нужную прямо сразу, а не через сто или тысячу лет по лоулендскому времени. У меня нет доступа к секретной информации такого рода.

– Необходимо привлечь к делу Силы, обладающие данной привилегией, – резюмировал Эйран.

Ведя его мысль дальше, Элегор выпалил, ероша волосы обеими руками и словно бы подгоняя и так снующие с бешеной скоростью мысли:

– Давайте Связиста вызовем! Теперь-то уж другого выхода нет!

– Ты прав, – нахмурившись, кивнула богиня и огорчила компанию логическим выводом: – Однако вполне вероятно, что и Связист окажется за пределами узкого круга посвященных.

– А по какому принципу построена система допуска в ИК у Сил? – вместо того чтобы пикироваться с принцессой, уперевшись локтями в подлокотники кресла, озадачил герцог общество неожиданным вопросом.

– Что ты имеешь в виду? – не понял Источник изобретательного мужчину.

– Ясно, что допуск к засекреченным ячейкам «фонда Жнецов» идет через фильтр. Но каковы его параметры: свободный доступ по строгому перечню посвященных или черный список, отсекающий имеющих неправильный уровень допуска? – мигом подхватила мысль Элегора богиня, прикусив от возбуждения губу.

– Не знаю, – оторопело признались Силы, задав старый как мир осторожный вопрос, погубивший кучу любопытных созданий, высовывающих из укрытия самый кончик острого носа: – А что?

– Надо вызвать Связиста, слепить из ваших энергий что-то вроде щупа и подключить к ИК, – лихорадочно, пока Элия не подняла на смех его ценную идею, воскликнул герцог, поднахватавшийся от Лейма, без конца возившегося с разнообразными техническими приборами, идей о проводниках и контактах.

– А ведь верно. Если допуск осуществляется по фильтру черного списка (вероятность пятьдесят процентов), вы сможете изучить содержимое ячейки. Условный сторож не сможет идентифицировать слияние энергий, а значит, и блокировка не осуществится! – обдумав предложение с точки зрения мага-практика, подтвердил Эйран, пораженный смекалкой Элегора.

– Браво, герцог! – теперь уже Элия поощрительно хлопнула в ладоши.

Герцог метнул на подругу подозрительный взгляд – не издевается ли? – и успокоился, обнаружив на лице богини поощряющую улыбку без капли насмешки.

– Ну, не знаю, – вздохнули Силы Источника, которых в очередной раз подталкивали к противоправному, по сути, деянию.

– Не попробуешь – не узнаешь, – ухмыльнулся герцог, в жизни руководствующийся именно этим интересным и подчас приводящим к изумительно-катастрофическим последствиям принципом.

– Зови Связиста и скинь ему матрицу памяти событий, – велела богиня, принимая тяжесть решения на себя и отлично понимая, что сам по себе Источник на такое не отважится.

– Хорошо, – смирились Силы, раз Элия просит – надо сделать. Они сменили фиолетовый цвет на решительно-синий и замолчали, перейдя с вербального диалога на общение импульсами чистой энергии.

Для призыва без использования ненормативной лексики Источник подозрительно быстро добился установления контакта. Вероятно, течение времени в мирах, где гуляли Вольные Силы, именуемые Связистом, было более быстрым, чем в Лоуленде. Через шесть минут в комнате загрохотал веселый голос. Связист и без тела ухитрялся сохранять ярко выраженные мужские повадки:

– Привет, ребята! Ну и мрачные вокруг физиономии, как у восставших покойничков! Как погляжу, вы опять вляпались во что-то крупное и даже умудрились втянуть в свои проблемы Жнеца.

– Если учитывать, что в прошлые наши проблемы был замешан Повелитель Межуровнья, можно сказать – мельчаем, – насмешливо фыркнула богиня.

– И то верно! – хохотнул Связист.

– Так ты согласен? – жадно спросил Элегор, который с удовольствием занял бы место Связиста, если бы мог – при одном единственном условии, конечно, – не превращаться навсегда в Силу, большую часть своего существования лишенную радостей физической формы.

– Конечно, – бодро согласились Силы. – Меня ж не замуж зовут, чего ломаться? Парень, ты стопудово прав насчет ИК: не попробуешь – не узнаешь. Так надо хотя бы попытаться. Больно жалко Лейма, вот уж кто страдает ни за что ни про что! Такой паренек светлый! Ну вы тут за ним посматривайте, а мы полезли. Эх, Творец, пронеси! Слышь, Жнец, ты уж пока постарайся мальчика не пришибить, ладно?

– Приложу все старания, дабы умерить свою кровожадность, – с мрачной улыбкой отозвался Моувэлль, в первый раз непосредственно столкнувшийся с такой нетипичной Силой. Жнец решил: если у затеи с проникновением в ИК есть слабый шанс на успех, то благодаря Связисту он существенно возрастет.

– Надеюсь, ты пошутил? – задумчиво уточнил уникальный Туз Сил, голос его звучал уже издалека, а его обладатель явно был сосредоточен на какой-то иной сфере.

– Я тоже надеюсь, – совершенно искренне согласился Жнец, скрестив руки на груди и держа их от невидимого меча – атрибута профессии – подальше. Вновь потянулись томительные минуты ожидания.

В Информационный Код, как вслед за Силами боги именовали средоточие всей информации, существующей во Вселенных, с запросом мог обратиться каждый и в рамках соблюдения Законов Равновесия получить любую информацию. На практике дело было осложнено не только условиями Равновесия (не запрашивай информации о созданиях и объектах значительно больших по коэффициенту силы, если эти сведения не входят в круг общего пользования), но и многочисленными косвенными запретами. Оные касались всевозможных тем, которые «кто-то там наверху» по неизвестной, возможно, совершенно нелепой причине счел для тебя закрытыми. К Силам в ИК относились более лояльно из-за отсутствия у созданий чистой энергии прямой мотивации к достижению личной выгоды. Им надо было сделать запрос, отыскать нужную ячейку информации, проникнуть в нее и считать данные, закрытые для общего пользования. В теории операция нетрудная чисто технически, но реально чреватая неприятностями в случае обнаружения надзорными Силами неподобающего поведения любопытствующих субъектов любого рода-племени.

Элегор и Эйран вновь занялись головоломкой-драборком, но думали о другом и машинально передвигали фигурные пластины по игральной доске стола. Элия и Моувэлль пристально смотрели на читающего Лейма. Никому не хотелось зубоскалить или громоздить друг на друга предположения, гадая, точно дети на песчинках, удастся – не удастся. Пожалуй, легче всего сейчас было именно заключенному принцу, по-настоящему занятому какой-то научной проблемой.

– Мы… это… вернулись, – нарушил почти полную тишину подозрительно робкий шепот Связиста, Источник в унисон издал едва слышный вздох.

– Не получилось? – убито протянул Элегор, тут же начиная мысленно ругать себя, дурня, за дурацкую идею и негодовать на Элию: почему леди Ведьма не промыла ему мозги, чего ради дала тешить себя несбыточной надеждой? Или решила в очередной раз наглядно продемонстрировать, какой он идиот, чтобы в следующий раз не лез с ценными советами, а молчал себе в воротник.

– Наоборот, – еще тише, словно полупридушенный котенок, вякнул Связист, так и не решаясь продолжить.

Глава 8 Страшная правда

– Все настолько плохо? – мрачно вопросила Элия и поторопила Силы: – Хватит тянуть мантикору за хвост!

– Вы не ошиблись насчет информации по жертве Жнеца. Есть такая ячейка памяти в ИК, – никогда прежде не лезший за словом в карман Связист на сей раз подбирал слова осторожно, будто они жгли, как горячие угольки. – Только там чушь несусветная написана, – похоже, Силы пытались убедить в чем-то самих себя, но безуспешно. – Даже нам поверить сложно. Будто бы Лейм наш на самом деле и не Лейм вовсе и никогда им по-настоящему не был.

– Чего? – донельзя изумился герцог. – Как это так? Я что же, с призраком дружил?

– Лучше бы с призраком, – всхлипнул стремительно приближающийся к состоянию открытой истерики Источник. Наверное, он очень жалел, что в данный момент не обладает плотью, чтобы подолбиться головой о какую-нибудь твердую поверхность, а потом выплакаться в колени Элии.

– Да говорите толком, в чем дело? – испугавшись за сына, грозно рыкнул Моувэлль, потеряв последнее терпение.

Силы Источника испуганно ойкнули, захлебнувшись гипотетическими слезами, а Связист заговорил по существу вопроса более расторопно:

– Там сказано о существовавшем некогда, несколько десятков тысяч лет назад, черном боге, настоящем монстре по части истязаний, боли, обмана и террора. Под своей пятой он держал в диком ужасе сотни миров, заливая их потоками крови. Жертвами его злодеяний становились не только живые существа, даже Силы. Могуществом бог обладал почти неизмеримым и пользовался им только ради утоления собственных злобы и жажды власти, но настал конец его владычеству, когда Абсолют объявил его нарушителем Законов Равновесия. Он приговорил бога к Мечу Жнеца, не только перерубающему нить жизни, но и высасывающему силу, отправляющему душу в очистительный путь искупления. Алый Бог – именно так злодей именовал себя за любовь к цвету крови и только такие одеяния носил – проведал о приговоре. И решил бежать!

– От Меча Жнеца уйти невозможно, – машинально констатировал Моувэлль, невольно завороженный нехитрым рассказом Сил.

– Этот ушел, – хмуро заявил Связист. – Он сотворил сам с собой такое, что след его потерялся на Уровнях. Алый – прямой потомок Расплетателей Душ – ухитрился соорудить из своей души нечто несусветное: сверху сплел ложную душу светлого бога, внутри поместил истинную суть монстра, которая чернее Тьмы Межуровнья. Он сбежал в другую инкарнацию, прицепив цепочку перерождений к нити судьбы своего ученика – паренька, более всего жаждавшего быть простым кузнецом, а ставшего воином и телохранителем своего мучителя. Как думаешь, Элия, кто это был?

– Нрэн?

– Он самый. Неизвестно, когда именно Алый планировал сбросить с себя личину «белокрылого ангела», наверное, об истинной сути ему должен был напомнить ученик-жертва. А только что-то пошло не так. Тиран не вспомнил себя ни в следующей жизни, ни в последовавшей за ней, ни в остальных. Начался странный процесс. За истекшее время белая оболочка ложной души успела набрать силу, а черная тень, таящаяся в глубине, частично утратила свой первозданный мрак, заразившись от светлой маски. Четкие границы между страшной правдой и ласковой ложью стерлись. И только когда переплет истинных и поддельных нитей души стал поистине близок к соприкосновению, проклятье настигло Алого Бога, – Связист помолчал немного и закончил: – Произошло что-то, запустившее процесс проявления сути, погребенной под ложью о свете. Вот почему я и говорю, того Лейма, которого вы знаете, бога романтики и техники, не существует, он маска для того, перед кем ваш Энтиор – не более чем заигравшийся с солдатиками мальчишка. И мне страшно!

– Вы уверены в том, что считали истинную информацию, а не фальшивку, прикрывающую ячейку охранным щитом? – переспросил Эйран.

– Уверен, – обронил Связист, буквально прибитый добытой информацией, и закончил: – Дар Творца – Чувство Истины – у нас работает безотказно, к сожалению.

Силы питали самую искреннюю симпатию ко всем без исключения членам королевской семьи, даже к Энтиору, который не так давно подряжался их убить. Обрушившаяся на лоулендцев беда глубоко расстроила Связиста, он даже оставил свой неизменно бравурный пошловатый тон.

– И почему именно сейчас у парня крыша поехала… – пробормотали про себя Силы.

«Причина? – подумала Элия. – Возможно, я знаю ответ. Виной всему стала карта Ферзя Координатора из Колоды Либастьяна, найденная Леймом в музее урбанизированного мира. Не в этом ли портрете, как в зеркале, кузен увидел скрытую часть темной сути, таившейся за ширмой тысячелетий? Но если таков Промысел Творца, значит, мой брат не обречен. Он идет правильным путем…»

Склонившаяся голова принцессы вновь поднялась. Элия приободрилась, жалея лишь о том, что не может поддержать встревоженных родичей и Силы, дав им основанную на логике надежду. Но информация о Колоде не предназначалась для свободного оглашения вне надежно защищенных магией Межуровнья стен гостиной.

– Ты хочешь сказать, Сила-Посланник, что моему сыну уготован горький путь: он вспомнит о своей сути черного бога, отбросит наскучившую личину светлого романтика и тем самым обречет меня на исполнение приговора во имя Равновесия? – глухо спросил Моувэлль, лицо его было воплощенным бесстрастием, но в голосе слышалась неподдельная мука.

Тяжелый вздох Связиста и его многозначительное молчание стало красноречивым ответом. Источник ограничился лишь молчанием, стараясь не привлекать к своей персоне лишнего внимания, тем более внимания «слегка» расстроенного Жнеца.

– Надо что-то делать! Не будем же мы сидеть и ждать такого конца! – горячо воскликнул Элегор, встряхиваясь, точно волк после купания. Пока бог не имел готового плана действий, да что греха таить, у него не было даже никаких предположений касательного этого самого плана, зато мужчина знал наверняка: действовать надо обязательно!

– Вы прочли в ИК то, что должно было произойти по расчетам Алого Бога, – промолвил Эйран, кривя рот. – Но что произойдет на самом деле? Отслоится с черной души в назначенный час светлая часть божественной сути нашего родича, бога романтики, как скорлупа с разбитого ореха, и исчезнет без следа или есть шанс на другой исход?

– Мы не знаем, – уныло резюмировал Связист, имея в виду себя и Источник. – Души столь тонкие структуры… Единых Законов Преобразования так мало, а случай Лейма выходит за все рамки. Не просчитаешь, не угадаешь.

– О каком исходе ты говоришь? – живо поинтересовался Элегор, развернувшись к приятелю всем телом.

– Возможно, искусственно сформированный светлый божественный дар за долгие тысячелетия своего существования развился настолько, чтобы стать истинным, и теперь он не отторгнется темной душой Лейма, а смешается с ней? – предположил маг, задумчиво потирая подбородок. Пусть он мало знал о путях душ, но зато обладал изрядным багажом знаний о божественных дарованиях, их развитии и взаимодействии.

Никто из Сил и живых, несмотря на глубину неприятия души древнего монстра, которая должна была заместить душу дорогого им знакомого бога, не смел и помыслить о том, чтобы вернуть Лейма к прежнему существованию светлого романтика, ничего не подозревающего о своих темных корнях. Ведь черную часть души принца нельзя было отсечь одним махом, словно чересчур длинный ноготь, или уничтожить с помощью подвластных Повелителю Межуровнья темных демонов-расплетателей. Равновесие, право души быть такой, какой суждено, даже если это чревато наказанием Сил, право на собственное развитие – этот закон являлся незыблемым и существовал вне зависимости от желания и нежелания богов. И они принимали его. Принц Лоуленда подошел к черте, за которой открывалась страшная неизвестность. Его друзьям оставалось только одно – помочь Лейму сделать правильный шаг к собственной сути и не погубить себя.

– Но если это произойдет, не поглотит ли темная сторона души свою белую оболочку без следа? – сделал очередное мрачное предположение Моувэлль, боясь поверить в лучшее и испытать горечь разочарования.

– Может, поглотит, а может, и нет, – пожала плечами принцесса, покрутив в воздухе рукой. – Полагаю, все зависит от условий, которые мы создадим для процесса сего исторического синтеза! Мероприятие, бесспорно, опасное, но с другой стороны, когда это мы затевали что-то невинное, как букет ромашек?

– Никогда, – с искренним сожалением поддакнул осмелевший Источник, имевший богатый опыт созерцания невозможных проделок богов.

– Что надо делать? – с надеждой на то, что раз у него плана нет, то он непременно имеется у хитрой леди Ведьмы, спросил Элегор.

– Да, сестра, какие у тебя соображения по проведению интеграции души кузена? – деловито поддержал любопытство друга Эйран, готовясь к плодотворной дискуссии.

– Пока никаких, – огорошила всех Элия, пожав плечами.

– Тогда что ты предлагаешь? – подскочив к богине, возмутился обманутый герцог. Он испытывал страстное желание немедленно придушить вредину, но кое-как сдерживал праведный гнев в вербальных рамках.

– Вызвать смену или даже оставить на хозяйстве Связиста на пару с Источником и отправиться спать, а уж они, если что, тревогу подымут, – демонстративно зевнула женщина и, пресекая очередной возмущенный вопль приятеля о постигшей его на почве переживаний бессоннице, до отвращения разумно продолжила: – Нам нужно отдохнуть, дать сознанию и интуиции шанс проанализировать ситуацию без надзора рационального «я». Свежая голова – куда лучшая колыбель для рождения идей, чем издерганная беспокойством, утомленная и оттого либо абсолютно пустая, либо чересчур перегруженная черепушка. Часиков в одиннадцать, как раз за завтраком, соберемся для нового обсуждения, заодно посвятим остальных в добытую нашими отважными разведчиками информацию. Вас, герцог, я, так и быть, тоже приглашаю.

– А Лейм? – почти не обратив внимания на приглашение на очередное недоступное прежде, закрытое семейное мероприятие, выпалил Элегор, измерив недоверчивым взглядом неколебимо спокойную богиню.

– Что Лейм? За несколько часов он обратно не родится и вряд ли успеет превратиться в монстра Вселенных. Кстати, – принцесса цинично ухмыльнулась. – Нельзя стать тем, кто ты есть. Наш малыш по сравнению с нами, конечно, душка, но все-таки не невинный одуванчик. Кроме того, я полагаю, денек-другой у нас в запасе имеется, поскольку из окружения Лейма удалены провоцирующие развитие процесса элементы. Строгая изоляция – на сегодняшний день самая лучшая наша идея.

Эйран и Элегор вынужденно смирились с перечнем предложенных дел, тем более что Силы, обрадовавшись возможности хоть в чем-то быть полезными богам, наперебой кинулись заверять всех присутствующих, что глаз с принца не спустят, а если им что-то покажется подозрительным, так сразу забьют тревогу.

Одобрительно улыбнувшись трудовому энтузиазму помощников, Элия, потягиваясь и вставая, сказала:

– Кстати, тебе, дядюшка Вэлль, надо держаться от мальчика подальше, кто знает, как там у тебя работает система приказов, а ну как снова возжелаешь крови невинного отрока? Пойдем лучше сразу со мной, перекинемся парой словечек наедине.

Моувэлль, не слишком представлявший, о чем именно с ним собирается беседовать племянница, но согласившийся с ней по поводу строгой изоляции собственной персоны от сына, бросил последний взгляд на Лейма, безропотно встал и поплелся за Элией к выходу. Богиня вновь подхватила родича под локоть и телепортировалась в свои апартаменты, где ее ожидали лишь приглушенный свет ночных шаров и тишина.

– Что ты хотела, девочка? – мрачно поинтересовался Жнец, чувствуя себя таким же чужим и неуместным в этой приятной женской гостиной, как гном в эльфийском лесу.

– Задать один вопрос, дядюшка, – умильно улыбнулась племянница, как делала в старину, когда ей нужно было чего-то добиться от милого рассеянного дяди Вэлля, и подергала за плащ, заодно убеждаясь, что одежда соткана из вполне прощупывающейся ткани, а не из куска плотного тумана.

Против воли Моувэлль ответил на улыбку племянницы и кивнул.

– Это не имеет непосредственного отношения к Лейму, но информация для меня важная, и когда мы утрясем проблему кузена, мне совершенно не хочется, дядюшка, снова гоняться за тобой по всем мирам бесконечной Вселенной, чтобы озвучить вопрос, – начала Элия.

– Ну? – заинтересовался Жнец, чуть склонив голову набок. Он уже даже не поправлял богиню, когда она упрямо именовала его своим дядей.

– Скажи, ты знал о содержимом шкатулки, принесенной в Бартиндар? – в лоб спросила богиня.

Жнец хмыкнул и поднял бровь в точности так же, как размышляющий над какой-нибудь государственной заботой брат. Моувэлль решал, имеет ли он право отвечать любопытной племяннице или должен хранить таинственное молчание, поддерживая зловещий имидж профессии. С одной стороны, Элия напрямую лезла в его дела, не касающиеся никого, кроме Сил Равновесия и Творца, а с другой, принцесса говорила так, словно и без того немало знала о шкатулке и хотела лишь уточнить кое-какие детали. «Пожалуй, – рассудил Жнец, – богиня все-таки имеет право знать». Разрешив профессионально-этические противоречия, Моувэлль сказал, посмурнев от неприятных воспоминаний:

– Нет, Элия. Я нашел шкатулку, выполняя одну из своих миссий, и так же твердо, как Приказ Сил, ощутил внутреннюю необходимость переместить предмет, не интересуясь его содержимым, в Бартиндар и уйти, исполнив еще одну печальную миссию – прервав жизненный путь друга. Не думал, что тебе известно столь многое. Откуда?

– Бартиндар унаследовал Элегор, – откинув тяжелую портьеру и глядя через стекло в ночную тьму, порадовала богиня Жнеца общеизвестным в Лоуленде фактом. – Мы смогли проследить путь шкатулки благодаря русалочьим чарам. Так, кстати, семья узнала о твоем, наш дорогой покойный родственник, воскрешении.

– Неужели таков был замысел Творца? – пробормотал Моувэлль, мысленно увязывая нити реальности в единое полотно: шкатулка и убийство друга, совершенное во имя долга, вновь позволили ему приблизиться к семье.

– Вряд ли мы способны постигнуть его во всей полноте, – отвернувшись от окна, констатировала богиня. – Но я рада была снова увидеть тебя, дядюшка.

– Я ответил на твой вопрос, – промолвил Жнец, вновь накидывая на голову капюшон плаща – своего неизменного атрибута, не столько для того, чтобы напомнить о том, кто он есть, сколько желая спрятать лицо. – Ответь и ты на мой.

– Если смогу, – дипломатично согласилась принцесса, надеясь, что Моувэлль не будет допытываться, каково содержимое злополучной шкатулки. Посвящать Жнеца в тайну Колоды, если он сам не сподобился в нее посвятиться, Элии казалось излишним.

– Сможешь, – из-под капюшона раздался сдержанный смешок. – Я же не буду выспрашивать тебя, девочка, о том, что вы нашли под крышкой доставленной мною шкатулки. Чую, не время. Когда придет пора, ты все мне поведаешь. Я хотел попросить о другом… – Моувэлль помедлил и решительно закончил: – Расскажи, как тут мои дети? Я никогда не был для них хорошим отцом, а сейчас и вовсе умер для семьи, но мне хотелось бы знать мнение той, кому они не безразличны.

– Несмотря на твое почти полное пренебрежение родительскими обязанностями, а может, и благодаря этому, все замечательно, не хуже прежнего, – расслабилась богиня. Она уселась в кресло и по праву хозяйки предложила присесть Моувэллю, но Жнец остался стоять. – Конечно, дети унаследовали от тебя патологическую склонность к самокопанию, самотерзанию и углубленному самоанализу мельчайших движений души. Но с другой стороны, должен же кто-то уравновешивать циничную бесшабашность потомков Лимбера, не желающих думать над своими поступками, даже когда этим стоило бы заняться?

Твоя дочь – чудесная девушка, настоящая красавица эльфийских кровей, хрупкая, но без присущей дивным абсолютной плоскости определенных частей фигуры. Бэль проказница и непоседа, не спешащая взрослеть: по деревьям в саду лазает, пол медом мажет, надеясь приманить медовую фею, за вишневым вареньем на официальной трапезе под носом Энтиора прямо пальцами лезет в вазочку, с детишками прислуги затевает шалости, тащит в свои покои любую приглянувшуюся зверюшку, начиная от невинного зеленого ежика, кончая смертельно ядовитой, зато невозможно пушистой змейкой. Однако девушка далеко не глупа, хотя невинна и наивна, умеет настаивать на своем. Она милосердна, романтична, чувствительна к малейшим движениям душ окружающих ее существ, обожает эльфийские легенды, талантлива к живой магии, отменная музыкантша, для своего возраста прекрасно владеет луком и умеет метать кинжалы. Сегодня, когда она излечила Нрэна от ран, нанесенных Леймом, Источник признал ее богиней исцеления и испортил кое-кому настроение, намекнув на потенциал второй божественной сути – богини бунтов.

Тэодер, Ноут и Ментор по-прежнему заняты в той сфере, что и в бытность твою в Лоуленде. Расширяют бизнес, приобретают все большее влияние в мирах, оттачивают мастерство, кажется, сейчас их интересует продвижение на верхние Уровни. Мальчики собраны, точны и безжалостны в бизнесе, их репутация в определенных кругах невероятно высока. В свободное от призвания время Тэодер делает изумительные гравюры, пишет лирические стихи, Ноут музицирует и романтично волочится за дамами, Ментор углубляется в философские дебри мироздания на пару с Мелиором или Элтоном.

Нрэн по-прежнему Нрэн. Все такой же неразговорчивый, суровый, строгий, неумолимо педантичный, таскающий немаркие темные костюмы. Великий воитель, одним словом, покоряет пачками миры, привозит богатые трофеи, однако рынок рабов не переполняет, чтобы не сбивать цену. За рамками профессии остаются стихи, вышивка, работы по золоту. Он скорее падет на меч, чем сознается в притягательности этих занятий. Мне кажется, Нрэну не хватает умения радоваться жизни, того самого, которым так щедро наделена Бэль.

– Но ты любишь его? – задал неожиданный вопрос Моувэлль как раз в тот момент, когда приоткрылась дверь и в гостиную сунул нос паж.

– Настолько, насколько для меня допустимо это чувство, да, люблю, – откровенно призналась Элия и чуть наклонила голову, давая приказ мальчику подождать с другой стороны. Паренек моментально исчез. – Не знаю только, стал ли он от этого хоть сколько-нибудь счастливее. Лейм, кстати, не меньший педант, чем его старший брат, но одновременно чуткий романтик и гениальный технарь, мечтающий о широком синтезе магии с технологиями урбанизированных миров. Тот Лейм, – поправилась принцесса, – которого мы знали до сих пор и, хочется надеяться, не утратим…

– Спасибо, – глухо поблагодарил Моувэлль, отвернувшись от богини. Жнец запретил себе видеть детей, но не мог преодолеть желания хотя бы послушать рассказ Элии, любившей и знавшей кузенов лучше них самих и уж тем более лучше никуда не годного отца, который и в бытность свою в Лоуленде не старался проникнуть во внутренний мир отпрысков. Моувэлль боялся слишком сильно привязаться к детям, всегда держался с отстраненной доброжелательностью и временами мучительно завидовал той простоте обращения, какая установилась между его братом и племянниками. Да, они частенько ругались, спорили, негодовали друг на друга, но столь же быстро и легко мирились. Если Лимбер был недоволен кем-то из своих буйных чад, то, засветив нерадивому отпрыску кулаком в глаз, считал инцидент исчерпанным и спустя десять минут уже мог смеяться и распивать на пару с проштрафившимся детищем бутылку вина. Как бы хотелось Моувэллю быть похожим на короля и свободным от Долга Жнеца. Неосуществимое желание снова ядовитым шипом вонзилось в сердце, и мужчина промолвил: – Мне пора идти.

– Пожалуйста, всегда рада посплетничать о родственниках, – подмигнула богиня угрюмой одинокой «статуе», закутанной в плащ. – Будут новости о Лейме, пошлю весточку через Силы Равновесия. Да, кстати, дорогой дядюшка, твои покои все еще твои. Приходи в любое время, обещаю, ни о каких жнеческих секретах пытать тебя не будут. Если не хочешь или не можешь общаться с нами, никто принуждать не станет. Но иногда приятно бывает заглянуть домой просто так, чтобы вспомнить, что этот дом у тебя все еще есть, несмотря на сомнения.

– Хорошо, – ядовитый шип почему-то стал колоть меньше, Жнец кивнул и, прежде чем вылинять из комнаты, обронил: – А ты сильно повзрослела, девочка.

– Надеюсь, не состарилась? – всполошилась красавица, панически метнувшись к зеркалу, и была вознаграждена отголоском хрипловатого смешка.

Оставшись в одиночестве, богиня на секунду прикрыла глаза и прижалась лбом к зеркальной прохладе с такой силой, словно хотела просочиться сквозь нее и отправиться в гости к Злату, потом расправила плечи и дернула колокольчик звонка. Дверь снова открылась, и на переливчатый звон, раздавшийся в приемной, явился не горящий желанием услужить хорошо воспитанный мальчик, а сам Нрэн.

– Как-то я умудрилась пропустить торжественный момент твоего включения в штат в качестве моего пажа, дорогой? – с привычным ехидством – самой удобной из масок, прикрывающих усталость и тревоги, – удивилась богиня.

Не в силах ответить принцессе достаточно остроумно, бог вообще не стал обращать внимания на шутку. Он серьезно и коротко объяснил:

– Я ждал. У тебя был посетитель. Не мешал. Знаю, ты сейчас работаешь над излечением Лейма.

– А мои божественные методы извлечения информации не вызывают у тебя стремления лицезреть сей увлекательный процесс, – покивала Элия с двусмысленной улыбкой.

– Не вызывают, – безнадежно мрачно даже для собственного пессимизма и как-то понуро согласился с возлюбленной принц, сжимая пальцы в кулаки. Какое-то неприятное скребущее чувство коснулось груди богини, стоик и вредина Нрэн сейчас был подобен побитому и выгнанному на лютый мороз верному псу.

– Так, ну-ка колись, дорогой, чем ты опять вознамерился портить себе настроение? Чего навыдумывал для того, чтобы лишиться покоя? – ближе подступила к мужчине Элия, уперев руки в бока. Принцесса-то думала расслабиться в объятиях бога этой ночью, а не вызывать на откровенный разговор.

– Все в порядке, – уныло попытался увернуться от беседы начистоту воин, никогда не бежавший прочь с поля боя.

– Врешь и не краснеешь, – фыркнула принцесса и потребовала, притянув мужчину ближе к себе за ремень брюк: – Говори сию минуту, негодный! Все равно ведь заставлю!

– Ты любишь другого, – понуро признался в причине своих душевных страданий принц.

– Я? – настороженно удивилась Элия, распахнув изумительные серые глаза пошире. – И кто тебе поведал сию сногсшибательную новость, поделись источником, вдруг мне захочется узнать подробности своего увлечения?

– Ты сама. Прости, я слышал случайно, сегодня ты говорила о том, что любишь… – вздохнул Нрэн, стараясь не смотреть на богиню, оказавшуюся сейчас так соблазнительно близко. Стоит ей прижаться к нему, и принц потеряет возможность думать и тем более связно говорить. – Я не имею на тебя никаких прав, не сердись. Я знаю, ты не любишь меня и никогда не будешь моей женой. Только мне совсем невмоготу знать, что кого-то другого ты все же…

– Ты форменный дурень, мой дорогой, – фыркнула Элия, ласково ткнувшись носом в грудь опечаленного любовника. – Мой дар богини любви лишает меня возможности испытывать истинное горение высокого чувства, ибо мощь его станет погибельна для любого мужчины, как бы силен и стоек он ни был. Но глубокие чувственные привязанности мне отнюдь не чужды. И когда я говорила об объекте одной из этих привязанностей, – принцесса стукнула кулачком по плечу мужчины, – глупый, я имела в виду тебя!

– Ты смеешься надо мной? – растерянно предположил Нрэн, против воли потянувшись, чтобы сжать свою неуловимую, безумно желанную любовь в объятиях.

– Частенько, – промурлыкала женщина, улыбнувшись и посмотрев на мужчину такими глазами, что все тело его тут же охватил неудержимый огонь, забурлила горячая кровь, и без того доведенная рассказами об «ажжурны-ых чулках и чё-орном пеньюаре» почти до точки кипения. – Но не в этот раз. Я говорю совершенно серьезно!

– А то, что ты сегодня говорила братьям насчет моего темперамента? – робко спросил бог.

– Еще серьезнее, – заверила мнительного воителя Элия. – Должна же я испытать, насколько хорошо тебя излечила Мирабэль! Да и массаж в ванной мне сегодня не помешал бы. Не откажешь кузине в маленькой просьбе?

– Буду настаивать на ее исполнении, – Нрэн бурно вздохнул, впитывая ощущение близости, пьянящее крепче любой бормотухи Кэлера, и повинился: – Я безнравственный мерзавец. Лейм болен, а мне так хорошо.

– Разве лучше жить по принципу: король помер – и мне нездоровится? – иезуитски уточнила богиня, играя со шнурками рубашки бога.

– Умеешь ты все так вывернуть, что собственные мысли кажутся полной ерундой, – дернул уголком рта мужчина.

– Умею, – скромно призналась Элия, поворачиваясь к принцу спиной, чтобы его руки могли без помех справиться с крючками на платье. – А если серьезно, мой совестливый кузен, предлагаю отложить все волнения о Лейме на завтра. Этой ночью уже хватит проблем. Поэтому пни свою не в меру активную совесть посильнее, пусть заткнется, и поцелуй меня наконец, дубина военная!

Ничуть не обидевшись на правдивый по сути «комплимент», принц с наслаждением исполнил эту просьбу богини, как и все другие ее причуды, начиная с искусного массажа, а она в свою очередь постаралась, чтобы думать о неприятностях Нрэну не хватило ни времени, ни желания. Впрочем, в постели у Элии рационально мыслящий бог вообще переставал думать, поскольку слишком много начинал чувствовать.

Глава 9 Утренние провокации

Традиционно позднее лоулендское утро началось у принцессы Элии с неприятного ощущения чужого взгляда. Может быть, для любого другого эта мелочь и не имела бы значения, но сладко почивающая богиня, в любой другой момент охотно позволяющая созерцать страждущим свою несравненную красоту, сильно раздражалась, ловя изучающий взгляд на своем расслабленном негой сна теле, даже если смотрели на нее, питая самые лучшие чувства.

«Съезжу по морде», – капризно решила богиня, приоткрывая глаза и намереваясь исполнить угрозу.

Однако нахально пялился на принцессу не Нрэн, оставленный в спальне до утра в немотивированном приступе великодушия. Кто-кто, а бог затвердил причуды своей любовницы как армейский устав и ни за что не осмелился бы их нарушить. У изголовья ложа богини, скрестив руки на груди и вперив в нее взор, стоял Злат.

– Прекрасное утро, – заметив, что женщина проснулась, чуть заметно кивнул Повелитель Межуровнья, пребывающий в задумчиво-сосредоточенном, судя по чуть сдвинутым бровям и кривящейся линии губ, состоянии.

– Кому как, – расплывчато отозвалась Элия и все-таки отомстила, кинув в надменный «будильник» свободной подушкой.

Мгновенно проснувшийся Нрэн ничего не сказал. Но промолчал чрезвычайно недовольно и весьма многозначительно, а еще демонстративным движением прикрыл обнажившееся плечо любовницы одеялом. Злат легко увернулся от мягкого снаряда, пущенного богиней, снисходительно усмехнулся и процедил:

– Не нервничай, принц, я не собираюсь занимать твое место… прямо сейчас.

– А кто сказал, что я тебе его уступлю… когда-либо? – нарочито спокойно спросил в ответ Нрэн, не опускаясь до проявления откровенной ревности.

Злат выгнул бровь и удивленно, даже слегка разочарованно хмыкнул, впервые получив от молчаливого и склонного к аффективным реакциям бога вполне адекватный ответ вместо обычной вспышки бессильной ревности. Похоже, Нрэн оказался единственным в своем роде уникальным индивидуумом, которому пребывание в постели принцессы добавило мозгов, а не отняло последние, как это обычно бывало у всех прочих типов.

– Впрочем, ты мне не помешаешь, можешь остаться, – разрешил Повелитель Межуровнья и, присев на край кровати, демонстративно обратился исключительно к Элии: – Я заглянул по делу.

– Догадываюсь, – смирившись с фактом бесцеремонной побудки (похоже, это начало входить у Злата в привычку!), признала богиня, почти завидуя энергичному виду как всегда загадочно-элегантного мужчины. – Ты же Властелин Ужасов и так далее и тому подобное, вот и устроил мне пробуждение в полном соответствии со своей жуткой репутацией. Между прочим, последние сладкие минуты до завтрака досыпала, – ориентируясь по внутренним часам, работавшим в безукоризненном согласии с произведением мастера-ювелира на столике рядом, пожаловалась богиня и зевнула.

Злат лишь ухмыльнулся в ответ на сию тираду и как ни в чем не бывало деловито продолжил, словно вел беседу не в спальне богини любви, с объектом вожделения всего Лоуленда, его окрестностей и ближайших Уровней, а за столом переговоров:

– Вы сегодня собирались говорить о Лейме. Когда будете решать, учти, могу кое-что посоветовать.

– А почему бы тебе самому этого не учесть? – предложила Элия, неторопливо вылезая из-под одеяла и ничуть не смущаясь ни своей наготы, прикрытой лишь длинными пышными волосами, ни пронзительных малахитовых глаз Повелителя Бездны, несколько вертикальные зрачки которого, среагировав на уникальное зрелище, стали практически ромбовидными.

– Что-о-о? – резко поднялась бровь Злата, а в голосе появились гневные грохочущие нотки приближающегося урагана.

– Пойдем на завтрак вместе с нами, расскажешь все, что соблаговолишь, а заодно перекусишь. Конечно, крови невинных младенцев и рагу из пальчиков девственниц не обещаю, зато лиенское и яства, одобренные лично привередливым Мелиором, могу гарантировать, – пояснила свою мысль Элия, невинно улыбаясь попавшемуся на удочку высокомерному мужчине, решившему, что принцесса оборзела окончательно и бесповоротно растеряла остатки соображений о субординации.

– С вами, это с тобой и Нрэном? – дотошно уточнил Дракон Туманов, резким взмахом головы откинув с плеч на спину гриву иссиня-черных волос.

– Именно, – энергично закивала богиня и, умильно сложив ладошки, протянула мечтательно, словно девушка перед свиданием с первым поклонником: – Представляете, какое я произведу впечатление, появившись с парой таких видных кавалеров?

– Энтиор обзавидуется, – мрачно буркнул Нрэн.

– Вы тут пока подумайте, только без дуэлей, а я в ванную! – Элия послала мужчинам по воздушному поцелую и упорхнула из спальни.

Нрэн еще раз хмыкнул и, откинув одеяло, поднялся с ложа. Свежие царапины, украшавшие спину и грудь бога, были нарочито гордо продемонстрированы Злату перед тем, как воитель накинул на себя аккуратно сложенный на пуфике халат. Спрятав сокровенные метки любви, мужчина недовольно пробормотал под нос, стягивая волосы в хвост простым черным шнурком:

– Надеюсь, она не решила сделать из нас Дариса с Итвартом.

Злат, просекший задумку падкой на провокации принцессы, довольно заухмылялся, представляя себе, как бурно отреагировал бы чудак-воитель на такое предложение богини, не будь оно шуткой, и, провоцируя принца, специально задал надменный вопрос:

– Что ты имеешь в виду?

– Спроси у нее сам, если интересно, – буркнул Нрэн, без вдохновляющего присутствия Элии вновь ставший хмурым букой, лишенным чувства юмора.

– Ну что, решил? – освеженная после душа, уже окончательно проснувшаяся и по-прежнему голая принцесса вновь возникла в спальне и требовательно уставилась на потенциального сопровождающего.

– Пожалуй, я склонен смириться с отсутствием крови младенцев, – капризно поджал губы Злат, с наслаждением изучая богиню, и между делом наябедничал: – Кстати, твой кузен счел нас похожими на Дариса и Итварта. Не знаешь, к чему это?

– Какая бога-а-атая у моего кузена фантазия, – заблестели отнюдь не только лукавым весельем глаза богини, когда она скользнула к Нрэну и погладила сквозь халат грудь бога. – Собственно, не то чтобы я была против, но полагала, что против будет кто-нибудь из вас. Если же нет… – в голосе принцессы прорезались томные низкие ноты, переходящие в хрипловатое мурлыканье.

– Правильно полагала, – стараясь не смотреть на обнаженную богиню, способную соблазнить его на любые безумства одним своим голосом, быстро и строго согласился Нрэн, чуя, что проклятый Повелитель Межуровнья сделал из него изрядного идиота.

– Ну и ладно, ну не хотите, как хотите, тогда идем завтракать! – оживленно прощебетала Элия и переключилась на работу модельера-дизайнера.

Богиня смерила оценивающим взглядом шикарный черный наряд Злата с золотым абстрактным шитьем: приталенная, под массивный пояс из золотых колец и изумрудов, рубашка с цепочками-застежками и высоким стоячим воротником, оставляющим открытым верхнюю часть широкой груди, узкие брюки, невысокие мягкие сапоги. Изучив облик Повелителя Межуровнья, принцесса щелкнула пальчиками, отдавая команду Звездному Набору одеть Нрэна, пока тот снова не потянулся к своему костюму стиля «высохшее на корню дерево».

Серебряный вихрь, окутавший принца, преобразил его за доли секунды. Золотая роскошного атласа рубашка с широкими манжетами и свободные брюки того же цвета, перехваченные узким поясом с пряжкой средней массивности, – все украшено черными узорами, высокие туфли, заколка черненого золота в светлых волосах – наряд Нрэна не стал точным отображением костюма Злата, в «перевернутом» цвете, но весьма и весьма напоминал его. Благодаря толике магии Звездного Тоннеля бог войны, обыкновенно одевавшийся с возмутительной скромностью, превратился в шикарного кавалера под стать Злату. Довольно облизнувшись, Элия занялась своим туалетом. Богиня облеклась в белое платье с неглубоким вырезом, расшитое по подолу и двойным рукавам черными драконами и золотыми леопардами в переплетении черно-золотых узоров.

После чего, схватив кавалеров за руки, принцесса вместе с ними переместилась в гардеробную к огромному зеркалу и довольно выдохнула:

– Превосходно!

Черно-золотые мужчины и их бело-черно-золотая дама в центре производили неизгладимое, достойное кисти художника впечатление. Сузившимися янтарными глазами Нрэн поглядел на отражение троих и тут же отвел взор. В эту минуту в глубине души бог согласился на предложение Элии. Это было бы безумно… безумно прекрасно… Хорошо, что богиня не вздумала повторить свой вопрос. А может, и не задала его, потому что прекрасно знала ответ, ярко полыхнувший в малахитовых и витарных глазах.

– Ну, лорды Ферзи, не проводите ли леди к трапезной? – игриво вопросила женщина. – Сегодня мы, продолжая тему вчерашнего бала, собираемся в лесной зале.

«С наслаждением, Леди Джокер!» – игриво подумал Злат и, поклонившись даме, предложил ей руку. Вторая ладонь принцессы легла на напряженный локоть Нрэна.

Принц был не слишком доволен тем, что Элия разрядила его в павлиньи перья, но спорить с возлюбленной в присутствии Повелителя Межуровнья, рискуя напороться на хлесткую отповедь, не стал. Конкурент и так поглядывал на бога с ехидной насмешкой, проскальзывавшей сквозь надменное игнорирование. А что бы ему было не смеяться? Разве бог войны, пусть даже из Мира Узла, мог тягаться с великолепным Лордом Бездны? Словом, пока троица чинно шествовала до лесной залы, Нрэн успел основательно потерзать себя процессом детального сравнения со Златом и полным перечнем собственных недостатков, вырисовывающихся на фоне Повелителя Межуровнья еще более явственно.

Лакеи беззвучно распахнули перед леди и лордами светлые двустворчатые двери, вырезанные в форме пары деревьев-близнецов со столь искусно переплетенными ветвями, что невозможно было сказать, где заканчивается одно и начинается другое.

Ноги ступили на чуть пружинящую изумрудную поверхность пола – не то палас, не то цельное покрытие из неизвестного эльфийского материала, меняющего цвет, как и весь интерьер роскошной гостиной, в соответствии со временем года. Маг-декоратор дивных кровей постарался на славу, отрабатывая свою репутацию и выданную авансом половину гонорара.

Просторная светлая зала напоминала поляну в лесу, только-только вступившем во время осени. Камни, живые растения и даже вода – все имелось в наличии, потолок скрывала туманная дымка. Кстати, вода не просто мелодично журчала, положительно действуя на психику сотрапезников, она еще и несла чисто утилитарную функцию, охлаждая вино в каменном баре до строго оптимальной температуры. Стулья, кресла и даже столы, вылепленные из особого дерева, оживленного магами-меблировщиками, принимали именно ту форму, какая в наибольшей степени соответствовала желаниям пользователя и его габаритам.

На окнах покачивались легчайшие, словно сотворенные из жидкого лунного света и капелек росы, занавеси, напоминающие самые замысловатые творения лесных ткачей-пауков. Пахло свежестью. Музыкальные кристаллы транслировали мелодичный птичий щебет, впрочем, с трудом различимый за гулом мужских голосов.

Но стоило Элии в сопровождении Нрэна и Злата перешагнуть порог, как иллюзорные птички получили надежду показать себя в дивной тиши, длившейся пару-тройку секунд, пока изрядно отхлебнувший из кубка Лимбер, болтавший с Кэлером и Элтоном, не решил повернуться к двери, чтобы уяснить, на что это так ошарашенно выкатили зенки сынки.

Фонтан «Алого Заката» вырвался изо рта монарха, щедро окропив всех, находящихся в зоне поражения. Особенно, по закону подлости, действующему не только на людей, но и на богов, повезло самым элегантным лордам: Энтиору и Мелиору соответственно. Джея с Риком и Ноута задело лишь по касательной.

– Эй, ты чего, я ж сегодня уже умывался! – под хоровое гневное шипение вампира и интригана возмутился белобрысый вор, встряхивая мокрой от крепкого вина головой и прижимая к груди самую ценную деталь своего туалета – чудом не пострадавшую широкополую желтую шляпу.

– Ой, папа! – насмешливыми переливами зазвучал голос принцессы Элии. Богиня с изящной грацией вплыла в гостиную в сопровождении двух кавалеров, каждого из которых и по одиночке-то было достаточно для мгновенной кончины от сердечного приступа любого живого создания, при условии наличия у такового мышцы для перекачки крови. – Ты счел моих братьев настолько грязными, что решил неотложно совершить внеочередной ритуал омовения с использованием спиртосодержащих веществ для пущей дезинфекции?

– Угадала, дочура, они же такие вредные, как есть, микробы-переростки, – бросил Лимбер и для восстановления душевного равновесия вкупе с обеззараживанием организма изнутри в один глоток осушил свой кубок до донышка. Заботливый Кэлер наполнил кубок отца заново, а продезинфицированные, но почему-то не осчастливленные сим фактом принцы поспешно сплели очищающие чары.

– Хорошо, коль все дело в чистке, – саркастически ухмыляясь, шепнул на ухо Эйрану герцог Лиенский, приведенный другом на мероприятие и оставленный там по слову Лимбера и заочному заступничеству принцессы. – А ну как он вас собрался благословить на плодородие, уж больно ритуал похож на благодарение лозы!

Элия, побери все демоны Вселенной леди Ведьму, как всегда, оказалась права. Несколько часов сна оказали на герцога целительное действие, сравнимое с чарами восстановления, щедро сдобренными тонизирующим заклятием. Настроение улучшилось, надежда на неизбежно-благоприятный исход, начавшая было в купе с неистощимым оптимизмом сдавать позиции, вернулась и с утроенной силой надавала по ушам всяким мрачным нехорошим мыслям. Элегор был бодр и готов на все! Правда, характеризовать последней фразой свое состояние в обществе короля дворянин не решился, опасаясь быть неправильно понятым и выдворенным вон.

Более спокойный, но тоже взбодрившийся маг, выслушав поэтичный пассаж о благодарении лоз, задумчиво ответил приятелю:

– Боюсь даже представить, чем это может закончиться. Нас, по-моему, и так слишком много. Только толпы племянников под ногами не хватало. Бедный Лоуленд!

– Всем прекрасное утро! – между тем продолжала щебетать богиня за себя и пару молчаливых спутников разом, искренне наслаждаясь впечатлением, произведенным на родственников своим ярким выходом в свет. Судя по явно выраженной хмурой подозрительности на лицах богов, проделка удалась, и теперь все мужчины гадали, почему Элия явилась на завтрак в обществе Злата и Нрэна одновременно. Только ли чтобы позлить богов или имела насчет ужасной парочки какие-то далеко идущие, а может, уже куда-то в нежелательную сторону зашедшие планы? – И что вы все такие насупленные, как будто я жениха привела? – Богиня притушила лукавый блеск в глазах и капризно надула прехорошенькие губки, как если бы собралась покапризничать подобно манерной девице.

– Полагаю, ты имеешь в виду Повелителя Межуровнья? – с явной надеждой вопросил Лимбер, прижав руку к сердцу.

Грянул громовой хохот, перекрывший и журчание воды, и робкий птичий свист. Смеялись даже Мелиор, Ноут и Энтиор, более всех обидевшиеся на монарха за испорченные белую, бледно-серебристую и нежно-бирюзовую рубашки, голубой жакет, белый пиджак и черный камзол соответственно.

– Нет, если я когда-нибудь и соберусь замуж, то только за герцога Лиенского! – с апломбом подтвердила свое давнее заявление богиня.

Опешивший от такого обещания Элегор бурно порадовался тому, что в отличие от Лимбера ничего жидкого или твердого во рту не держал, а то Эйрану пришлось бы срочно демонстрировать свои навыки по оказанию первой медицинской помощи при удушье.

– Это еще почему? – заинтригованно брякнул Клайд, так резко подавшись вперед, что все его многочисленные броши и цепочки на оранжево-красной куртке хором зазвенели.

– И мне весело – и вам жизнь медом не покажется, – объяснила глубокую мысль богиня, вновь развеселив братьев.

– Злая ты, Элия! – разыгрывая глубокую обиду, фыркнул Элегор, никогда не думавший о женитьбе вообще, а о женитьбе на богине любви особенно и в частности.

– Конечно, а ты только что догадался? – задрав совершенной формы носик, гордо заулыбалась принцесса.

– Нет, всегда знал, – встал в позу борца за истину Элегор, – а сегодня, обидевшись на твои матримониальные намерения, решил открыть принцам глаза, пусть знают, с кем рядом живут.

– Ах, герцог, вся обида именно в том, что «рядом», а не «с», – обмахиваясь желтой шляпой с широкими полями, ехидно встрял Джей и, не обращая внимания ни на зловеще скривившийся рот Злата, ни на сердитое сопение Нрэна, одарил богиню весьма откровенным жадно-развратным взглядом.

Миротворец Кэлер, почуяв в свежем воздухе нарастающее напряжение, весьма своевременно спросил, сопровождая вопрос бурным урчанием в животе:

– Все в сборе, так не пора ли за стол? А то я прям сейчас от голода помру, не дотянув ни до чьей свадьбы!

– Да уж, если ждать наших свадеб, чтобы пожрать, так и окочуриться недолго, – поддакнул Элтон. – Если только папа опять сподобится…

– Не дождетесь, – хмыкнул Лимбер, и впрямь по лоулендским меркам побивший все рекорды количества бракосочетаний.

– Мы не можем допустить такого позора – лишиться бога пиров Лоуленда! – поддержала брата принцесса, мимоходом отвесив легкую затрещину не в меру разговорчивому Джею. Бить брата сильнее только потому, что его взбудораженные вчерашним происшествием нервы никак не могли успокоиться, было бы никому не нужной жестокостью.

Получивший затрещину принц чуть прищурился, смакуя чувственные ощущения, лишь обострившиеся от укола боли и сознания того, что Элия знает об испытываемых им эмоциях. Он даже подумал, не отпустить ли еще пяток шпилек, однако Клайд и Рик подоспели вовремя, чтобы утихомирить друга. Нагнувшись к вору, рыжий сплетник шепнул:

– Уймись, а то Нрэн тебе шляпу в глотку забьет.

– А Злат из задницы вытащит, – продолжил бог торговли.

– Шляпу жалко, – секунду подумав, согласился Джей, последнее время всюду таскавший головные уборы, и, соскочив с камня-стула, молча пошел к столу, за которым рассаживались родственники.

Глава 10 О завтраке и совете(ах)

По обе стороны от принцессы заняли место ее хранящие многозначительное молчание кавалеры, оспаривать их права никто не собирался. Никто даже не задал вопроса, а что, собственно, делает на семейной трапезе Повелитель Межуровнья, если замуж за него Элия выйти не успела, да и усыновлять Лорда Бездны никто из присутствующих не собирался. Древняя философская мудрость гласила: чтобы задать вопрос, надо знать часть ответа, а никто из принцев даже не хотел догадываться, какой ответ может быть припасен у лорда Злата. Ну захотелось ему присутствовать на завтраке, пускай сидит и лопает, это дешевле обойдется. Да и, если рассудить всерьез, не притащила бы Элия своего приятеля просто так, значит, это нужно, вдруг еще и поможет чем.

Стоило богам занять свои места, салаты, холодные и горячие закуски, вина и напитки мгновенно появились на столешнице, дополнив сервировку. Исходя из важности вопроса, подлежащего обсуждению за завтраком, присутствие слуг было заранее исключено, и принц-гурман Мелиор немного поколдовал над обслуживанием трапезы.

Впрочем, ни на меню (фрукты и овощи по сезону, дичь и молодое вино), ни на сервировку стола никто, кроме бога кулинарии и этикета, особенного внимания не обращал. Королевская семья и два приглашенных лорда ели с неизменным аппетитом, но все мысли и разговоры вертелись вокруг вчерашнего происшествия на балу и сдвига по фазе у Лейма. Братья дивились странной вспышке жестокости у кроткого бога романтики и строили предположения одно другого занимательней и дальше от истины.

– Рассказывай, Элия, чем вчера закончились твои поиски Моувэлля, – даже не попросил, а, скорее, приказал Лимбер, машинально разделывая кусок ростбифа поначалу на крупные, а по мере повествования дочери на все более и более мелкие кусочки.

Благодарно кивнув Злату, наполнившему ее бокал легким вином, принцесса сообщила, уместив в один короткий абзац все перипетии вчерашней ночи:

– Я нашла дядю при содействии Сил Равновесия. Мне довольно быстро удалось убедить его упрямое высочество в необходимости визита в Лоуленд. Моувэлль прибыл, увидел Лейма и уверил меня, что кровь Жнеца к недугу его сына непричастна. Но созерцание сына в буйном состоянии вызвало у дяди странную реакцию, он едва не бросился на малыша с мечом. Тому виной оказался Приказ, своего рода инстинкт Жнеца, пробуждающийся у Слуг Творца при встрече с Приговоренными – нарушителями Равновесия. Связист и Источник по нашей просьбе осторожно обратились в ИК и вытащили справку по этому вопросу. Оказывается, Лейм является инкарнацией черного божества, многие тысячи лет назад спрятавшего свою истинную суть под маской белого бога, чтобы скрыться от справедливого приговора Сил. Именно сейчас настало время, когда черная душа, спокойно дремавшая доселе в защитной скорлупе, прорывается на свет. Процесс проявления неизбежен. Все, что нам остается, это подумать, каким образом помочь брату наиболее безболезненно пережить происходящее и по возможности сохранить хотя бы часть светлой сути, обретшей истинную божественную силу.

– А Моувэлль ничем не может помочь? – нахмурился Лимбер, просчитывая ситуацию.

– Нет, дяде вообще лучше держаться от сына подальше, пока с Лейма не снят приговор Сил, – возразила Элия и сочла нужным прибавить: – Он и семьи-то старался избегать все эти годы из страха перед своим Долгом Жнеца, способным заставить его поднять меч и разом обрубить все нити, мешающие предназначению.

– Ты хочешь сказать, что отец нас так любит, что может убить? – меланхолично поинтересовался Ментор, вилкой раскладывая на тарелке абстрактный узор из разноцветного салата пятнадцати сортов.

– Именно, дорогой, – серьезно подтвердила Элия.

– Ох, как мы в этом с ним похожи, – задумчиво подтвердил король, пряча за насмешкой искреннее сочувствие и даже тоску по брату.

– Силы тоже ничем нам не помогут, – заметил Эйран, почесывая бровь. – Они никогда прежде не сталкивались со случаем, подобным этому.

– Значит, придумаем что-нибудь сами, – бодро заверил всех Кэлер, сметелив первую гору снеди с широкой тарелки и мгновенно наполнив ее вновь. – Эй, маги, неужто никаких подходящих чар или эликсиров не сгоношим?

– Сначала следует решить, какая именно магия необходима, – рассудительно заметил Мелиор, поморщившись от вульгарных и просторечных словечек брата. – Чего мы хотим добиться?

– Необходимо помочь Лейму осознать свою темную суть и при этом не утратить светлых божественных даров, слить в гармоничное целое две обособленно существующие части его души, – четко сформулировал проблему Эйран, осторожно прибавив: – И я не уверен, что готовое заклятие или колдовское зелье такого рода имеется.

– Боги магии у нас в семье, спору нет, гениальные и лучшие на Уровне, способны сплести любые чары нейтральной окраски, чтобы не нарушить баланса души, – кивнула богиня. – Только толку от колдовства ждать не приходится – коэффициент силы черного «я» Лейма сведет на нет все наши усилия.

– А почему ты в этом так уверена? Он точно сверху прибыл? – перебил богиню Джей, привычно сливая на тарелку содержимое всех подвернувшихся соусников для создания личного шедевра кулинарии. Знаток и ценитель самых невообразимых блюд Мелиор поглядывал на творение брата с нескрываемым ужасом.

– Да, Алый Бог, так Связист именовал Лейма. Скрываясь от преследования, этот господин прицепил нить своих перерождений к душе одного бога из своего окружения, к Нрэну, а мы, если вспомнить об Альвионе, спустились ниже по вертикали Уровней, – обстоятельно ответила принцесса, нанизывая на вилку кусочек нежного филе рябчика.

– Хм, а за Нрэном у нас, случайно, никто с карающим мечом не придет? – озадачился Кэлберт.

– Насчет вообще – понятия не имею, все мы не без воза грехов за спиной, а по поводу времен Лейма Алого скажу наверняка – Нрэн был невинной жертвой тьмы, заставившей его вступить на тропу битв, – довольно обтекаемо высказалась богиня, утаив от родственников кузнечное призвание любовника, и снова вывела обсуждение в нужное русло, заключив: – Так что наша магия не поможет. И на Злата с тайной надеждой не смотрите, если он вложит свою силу в заклятие, я первая отправлюсь искать приюта в Межуровнье, а следом и вы прибежите от такого-то Лейма. Бог, который прогневал Силы настолько, что ему вынесли приговор и послали Жнецов по следу, бог, который сумел ускользнуть от возмездия, – однозначно не светозарный благодетель. Впрочем, вчера сами видели, думаю, для первого раза хватило. Пока есть время, нам нужно придумать нечто, способное поставить кузена в ситуацию, когда он сможет увидеть, осознать и объять обе части своей души одновременно. У Лейма должна быть возможность осознанного выбора пути, но при этом нам надо сделать так, чтобы он сам захотел, включая и светлую, и черную части сути, сохранить в себе того бога, которого мы знаем и любим.

– Ладно, поняли, плетение заклятий отпадает. А никаких готовых артефактов по этой части не имеется? – потирая подбородок и хмуря брови в точности как Лимбер, задумался Элегор, мысленно перебирая когда-либо слышанные байки, легенды и сказки.

– Эй, а паренек, пожалуй, прав. Нужны статичные нейтральные или светлые чары вроде зеркала Дария или потира Кануса, – почесал лохматую рыжую голову Клайд. – Жаль, они слабоваты, только на смертных действуют. Ребята, никто не слыхал, у нас на Уровне посильнее штуковины нет?

– У вас на Уровне нет, – неожиданно вступил в беседу молча слушавший треп богов Повелитель Межуровнья. – Да и у меня в Бездне не сыщешь. А вот выше… Некогда в Бездне сражался с моими подданными один светлый бог с Уровня много выше вашего, помесь эльфа и великана, воспитанник драконов.

– Жуткая смесь! – восхитился Клайд, стараясь представить, как такое чудо вообще могло появиться на белый свет, и в голову почему-то лезли сплошь пошлые мысли.

– Насколько помню, – смерив рыжего болтуна предостерегающим взглядом, продолжил Злат, – его звали Унгир. Некоторое время демоны не могли одолеть этого странного воителя, вооруженного мечом, выплавленным в драконьем огне, укрытого щитом из чешуи мудрых рептилий, защищенного доспехами крепче шкуры арада. И дело было не только в силе бога и его воинских умениях. Щит, сверкавший зеркальным блеском, привлекал к себе взгляд нападавшего. Он являл самое удивительное, страшное и манящее из всех зрелищ Вселенной – истинную суть смотрящего. Пока враг разглядывал себя, Унгир преспокойно убивал.

– А долго этот тип у тебя хозяйничал? – деловито заинтересовался Кэлберт.

– Пока демоны не попросили меня о заступничестве, – скромно признался Дракон Бездны, случайно положив холеные пальцы в опасной близости от столового ножа.

Боги невольно вздрогнули.

– И что с тем щитом? Ты сам в него смотрелся? – жадно спросил Элегор, навострив уши.

– Нет, я не настолько любопытен. И я не рыцарь, чтобы драться с жаждущими славы героями на нелепых дуэлях по абсурдным правилам чести, – пожал плечами Повелитель Межуровнья. – Я отравил идиота, наслав на него ядовитый Туман Бездны, а труп вместе с вещами выбросил прочь из своих владений, в болотистый мир, на несколько Уровней выше Лоуленда, точнее не скажу. Думаю, стоит поискать щит Унгира, он может стать решением вашей проблемы.

– Легко сказать. Мы даже не знаем наверняка, что и где искать, – брезгливо фыркнул Энтиор. – Повелитель Межуровнья предлагает нам купаться во всех болотах Уровнем выше?

– Нет. Я подскажу, что и где. Зеркальный щит размером в две трети роста мужчины, имеющий сглаженную форму ромба, – не столько вампиру, сколько всем остальным снисходительно пояснил Злат и, сняв с мизинца небольшой перстень с почти белым камнем, бросил его на стол между блюдами с фаршированными перепелиными яйцами и копчеными крылышками гуары. – В этой безделушке из моей коллекции душа Унгира. Сотворите заклятие принадлежности и найдете предмет. Энергия артефакта была нейтральна, как у всякой вещи, сотворенной Великими Ящерами, Унгир придал ей легкий светлый отлив. Думаю, это именно то, что нужно принцу. С помощью отражения в щите Лейм сможет разглядеть свою душу целиком и получит возможность принять ее.

– Не жалко перстенька-то? – прищурился Джей, сочтя щедрое предложение Повелителя Межуровнья довольно подозрительным.

– Я редко отдаю свою добычу, – чуть наклонил голову Злат, слегка нахмурившись. – Но сейчас именно тот случай.

– А почему Лорд Бездны сам не воспользовался заклятием поиска щита? – заразился от вора вирусом недоверчивости интриган Мелиор, разглядывая наколотый на трехзубую вилку крошечный мясной рулет с такой сосредоточенностью, словно надеялся отыскать в его спиралях ответы на все вопросы Мироздания.

– А чтобы мы сами маленько поработали, жир с задниц растрясли, – логично предположил Клайд, не заморачиваясь с подноготной поступков столь непостижимого существа, как Дракон Туманов. Заодно бард не упустил возможности напомнить брату о том, каким толстым он, записной лентяй, был совсем недавно, пока диета и круглосуточные тренировки под неусыпным руководством Нрэна не помогли вернуть форму.

Злат сел прямее, оставив полурасслабленную позу, и нехорошо нахмурился, словно уже прикидывал, а не испытать ли тот самый ядовитый туман, ставший причиной гибели Унгира, на самых разговорчивых и хамовато-недоверчивых принцах, потерявших всякое уважение к его могуществу.

– Не пугай их, дорогой, – предупреждая вспышку гнева, шепнула на ухо Злату богиня. – Они и так до смерти тебя боятся, поэтому и хамят через слово. А про поиск, пожалуйста, нам объясни, и в самом деле интересно.

– Я не буду искать щит сам не потому, что не хочу. Для меня проще было бы дать вам его и освободить Элию от тревог за кузена, – Повелитель Межуровнья с благосклонно-собственническим интересом глянул на богиню, вновь заставив богов ревновать. – Но моя сила, как уже говорила принцесса, может испортить не только чистоту заклятия, но и магию артефакта. Вероятность этого небольшая, однако к чему ненужный риск, если вы сами способны справиться с простой работой?

– Поняли, – кивнул Клайд и, сцапав со стола слишком скромный, на его взгляд, перстень, задумчиво пробормотал: – Будем надеяться, наша магия поиска щита не подпортит. А то белых богов, не считая крошки Бэль, у нас в семье раз – и обчелся, один Лейм и был, да тому теперь помощь нужна.

– Пусть у нас нет светлых богов, зато есть наделенные Изначальным Благословением светлые по определению Силы, как бы искусно они не употребляли непотребные слова и не старались казаться плохими, – подбодрила брата принцесса. – Вы только удочку забросьте, а рыбку Связист вытянет. Для него прогуляться по верхним Уровням не проблема, профессия позволяет.

– А то как же! – бодро заверил общество Связист, внимательно следивший за разговором и усердно молчавший, чтобы не мешать богам изобретать способ спасения Лейма. Посланник был весьма доволен представившейся возможностью помочь, отплатив друзьям добром за добро. Кто, если не лоулендцы, спас его из заточения в ужасном урбомире? Кто, если не они, не дал Темному Братству удачно на него поохотиться? И наконец, где еще Связист так весело и интересно мог провести время, как не в Мире Узла в компании принцев?

– Как лучше сплести чары, чтобы тебе искать проще было? – вежливо уточнил Эйран.

– А как ни сотворите, все сгодится, – беспечно ответил бесшабашный Связист и неожиданно робко попросил: – Только вы потом душу этого воспитанника драконов из камня выпустите, ладно? Что бы он там, у Злата в Межуровнье, ни творил, а худо это, когда в клетке сидишь и никуда выбраться не можешь. Врагу не пожелаю!

Клайд метнул на Повелителя Межуровнья вопросительный взгляд, испрашивая разрешения. Тот передернул плечами и бросил:

– Поступайте, как знаете. Я отдал камень.

– Ладушки! – рыжий маг ухмыльнулся, бросил перстень на свою пустую тарелку и, отобрав у Джея один из соусников, очертил густой кремовой массой, издающей терпкий запах пряностей, круг – так, чтобы магическая безделушка оказалась в центре. Оглядев стол, Клайд потянулся за крылышком гуары, включенным в меню исключительно из-за любви Энтиора к этому яству, и плюхнул его рядом с перстнем.

Эйран заинтересованно поднял бровь, наблюдая за забавными манипуляциями собрата по профессии, отдававшего столь большую дань внешним эффектам. Мэсслендский маг никогда не думал, что границу заклятия можно задать с помощью соуса, а его направление – движение вверх – с помощью жареного крыла, пользуясь законом подобия. Однако на тонком плане действия Клайда отнюдь не выглядели забавными, он действовал с похвальной точностью, четкостью и быстротой. Эйран просто залюбовался родственником. Проворные пальцы рыжего мага шевелились, свивая тончайшую паутинку заклятия из личной силы и толики энергии Связиста, губы артикулировали лишь несколько слогов из многих, призывающих живой огонек силы принца отправиться в путь на поиск цели и, соединив нитью силы цель с перстнем-душой, послать заклинателю сигнал.

Эйран обвел взглядом родственников, ожидая увидеть на их лицах хотя бы тень уважения к великому мастерству принца, но боги смотрели на работу Клайда как на забаву, больше интересуясь едой, нежели творением мужчины. А Джей и вовсе, сунув нос в соусник, с досадой попенял:

– Не мог палевской заправки для своего колдовства взять, весь мальсонский соус на свои чары извел, изверг!

– У заправки не те густота и аромат, – деловито пояснил Клайд, завершая заклятие, и звучно хлопнул в ладоши, приводя чары в движение.

Только тогда всеобщее внимание сконцентрировалось на тарелке мага, и до Эйрана дошел смысл происходящего. Родичи не надоедали брату ни советом, ни излишним вниманием именно для того, чтобы дать тому возможность продуктивно работать. Они полностью доверяли ему, и мэсслендец мысленно пообещал себе сделать все возможное, чтобы заслужить такое же доверие.

От хлопка Клайда белый камешек в перстне сдержанно засветился, маленькая искорка отделилась от этого света и, покружив в тарелке, будто собираясь с духом, резко стартовала с мини-космодрома со скоростью, значительно превышающей ту, которую в технических измерениях почитали за космическую. Искорка исчезла, и на секунду воцарилась тишина, нарушенная каверзным вопросом Кэлберта:

– А если щит не поможет и Лейм станет черным богом?

– Он все равно останется нашим братом, мы будем защищать его перед Силами, будь они и самим Абсолютом. Пусть только попробуют тронуть кузена, по судам затаскаю! – первой твердо ответила Элия. – Что бы ни случилось, Кэлберт, я не верю, что принц способен полностью возвратиться к своему прежнему состоянию, отринув все, связанное с семьей. Наши души сплелись за времена путешествий по Уровням и жизням, такие узы крепче цвета структур, буйного нрава и жажды крови, они достаточно крепки, чтобы выстоять перед любой бедой и все преодолеть, даже если Лейм поменяет цвет божественного призвания на черный. Мы в состоянии удержать его от поступков, по Законам Равновесия грозящих немедленной карой, а дальше будем работать над тем, чтобы придать брату благопристойно-серый оттенок.

– Как, интересно? – полюбопытствовал Элтон.

– Самый простой путь – страдания и боль, если, конечно, не будет иного выхода, – ответила богиня.

– Отдадим его на перевоспитание лорду Злату? – выгнул бровь Мелиор.

– Зачем? Я и сама способна подарить его душе очистительные муки, – задумчиво усмехнулась Элия, но более ничего добавить в пояснение не успела, перстень с белым камнем вспыхнул, из его сердцевины вверх и чуть наискосок влево выбился тонкий лучик.

– Есть! Я побежал! – радостно воскликнул Связист, и боги утратили ощущение его присутствия на несколько секунд, однако он тут же вернулся.

– Что, наводка плохая? – озадачился Клайд, соображая, где его заклятие могло дать сбой.

– Хорошая, – виновато вздохнули Силы. – Два Уровня вверх, мир Вирук, все четко, как в банке. Только это высокоурбанизированный мир. Мне туда входа нет, и заклятие поиска у границы затухает до слабого импульса. Щит точно там, но добраться не могу.

– Спасибо тебе, приятель. Похоже, братья, нам все-таки придется заняться рыбалкой, – прогудел Кэлер, откинувшись на стуле, поспешно перешедшем в некую форму, более напоминающую кресло.

– Точно, – кивнул Клайд, пальцем разрывая круг из соуса и вытирая испачканную руку о салфетку.

Сияние в перстне на секунду вспыхнуло, словно маленькое солнце, и окончательно угасло. Боги ощутили мимолетную прохладу шагов Служителя Смерти, невыразимое облегчение избавленной от заточения души, и призрачный воин отправился в дальнейшие странствия. Перстень на тарелке принца из вместилища сути превратился в обычную, довольно симпатичную безделушку. Не пропадать же добру! Рыжий франт моментально нацепил вещицу на правый мизинец, присовокупив ее к паре уже имеющихся на пальце колец.

«Ну конечно! – мелькнула у Эйрана догадка. – Трава мальт из мальсонского соуса, по-другому ее зовут «бдящей», и у драконов, и у великанов она считается оберегом, облегчающим путь души в царство смерти! Круг из мальта, добавленный к заклятию Клайдом, разомкнулся и освободил Унгира».

– А перенести нас к Вируку можешь? – спросил Лимбер.

– Это хоть сейчас! – с готовностью откликнулся Связист, охватывая коконом энергии семью богов. – Всех сразу?

– Нет! – приглушая точно такой же жалобный вопль протеста, исходящий от Источника, рявкнул король, которому не улыбалось по прихоти безалаберных Сил оказаться вместе с толпой неукротимых принцев в неизвестных далях, оставив без присмотра Лоуленд. – Мы сейчас определим, кто пойдет за щитом. Подожди.

– А-а, ну ладно, – частично умерив свой бурный энтузиазм, попритих Связист, а сам Хранитель Мира Узла обвел взглядом кодлу родственников и задумчиво вопросил:

– Как я понимаю, никто из вас на Вирук не заглядывал?

Особых надежд на чудо король не питал, боги и Силы обыкновенно сторонились развитых технических миров, где их могущество существенно уменьшалось. Лишь изредка самые безалаберные из его отпрысков совали свой любопытный нос в урбомиры для развлечений. А отдохнуть можно было и у себя на Уровне или ниже: забираться вверх ради пары дней забав даже чокнутые принцы не считали нужным.

– Гм, – мягко заметил Тэодер. – Ты не совсем прав, дядя.

– Ты знаешь того, кто бывал на Вируке? – удивился Лимбер, смерив племянника демонстративно недоверчивым взглядом.

– Познать ни себя, ни других полностью невозможно даже богу, дядя, – задумчиво глядя в тарелку, словно пытаясь в данный момент постигнуть суть простого столового прибора из серебра, признал Тэодер. – Но на вопрос, поставленный иначе, – посещал ли я измерение Вирук? – могу дать утвердительный ответ.

– Кончай философствовать и говори нормально, – рыкнул Лимбер, пристукнув кулаком по столу. Иной раз его величество при всем логичном понимании необходимости и полезности маскировки божественных дарований племянника здорово бесила манера последнего разыгрывать из себя на публике полоумного тихушника.

Тэодер вздрогнул, являя показное смирение, снова опустил взгляд и ответил максимально доступно для «примитивного» интеллекта монарха:

– Я и Ноут несколько раз бывали в вышеназванном мире.

Музыкант с серебряными волосами, выписывающий на поверхности стола какие-то знаки, мечтательно кивнул, подтверждая правдивость слов брата, а в глубине его глаз, сводящих с ума выражением мечтательной неги, появилась хорошо скрытая настороженная готовность.

– Какого демона вас туда занесло? – полюбопытствовал Клайд, никак не ожидавший от незаметного, неизменно острожного брата такого весьма авантюрного поступка.

Элия с интересом разглядывала Тэодера из-под полуопущенных ресниц, гадая, какой ложью накормят сплетника. Ибо простыми прогулками по мирам техники таинственный кузен, сроду не отличавшийся легкомыслием, никогда бы себе баловаться не позволил. Он вообще предпочитал не распространяться не только о том, что делает, но также никогда не откровенничал и в других вопросах из разряда «когда», «где» и «с кем». То, что сейчас он признал факт своего посещения Вирука, было неслыханной роскошью для его профессии, однако, дороживший своим братом куда больше, чем бизнесом, Тэодер решился на сие чистосердечное признание, надеясь быть полезным в деле его спасения. Но, как полагала проницательная богиня, первые правдивые слова брата стали и последними. В общении с родичами босс мафии многих уровней руководствовался самым верным из правил своей профессии в отношениях с посторонними, будь даже они членами семьи: «Меньше знаешь, крепче спишь и дольше живешь».

– Вирук действительно высокотехнологическое измерение, но в нем большое внимание уделяется изучению исторического и культурного наследия, чрезвычайно развита археология, поднявшаяся вместе с развитием техники на новую высоту. Весьма ценятся искусство вообще и гравюры в частности. Знакомый Ноута, сообщивший эту информацию, не солгал, – одной обтекаемой фразой Тэодер ненавязчиво убедил родственников в том, что искал рынок сбыта для своих поделок, а следующей заставил их окончательно уверовать в сие вранье: – Помимо прочего, финансовые отношения в этом мире весьма своеобразны. Для бытовых расчетов используются стандартные денежные единицы, а произведения искусства оплачиваются исключительно драгоценными камнями, например, звездчатыми алмазами.

– Да уж, за искорками и я бы на Вирук слазил, если бы пронюхал, – хмыкнул Джей, завидуя дуре-удаче, выпавшей простакам кузенам.

– Значит, щит Унгира, если он извлечен из болот, надо искать по музеям и частным коллекциям. Если нет, полезете в грязь и найдете его. Отлично! По заклятию поиска, которое вело Связиста, вы должны суметь нащупать вещь, – резюмировал Лимбер и приказал: – Поскольку у вас есть связи в этом мире, собирайтесь с Ноутом в путь. Кэлер, ты тоже пойдешь. Вряд ли там поверят в то, что парней, – король смерил скептическим взглядом пару задумчиво-мечтательных физиономий Ноута и Тэодера, – обуял нежданный интерес к оружию и доспехам. Вот ты и разыграешь одержимого идеей коллекционера. Да заодно прикроешь братьев, случись что. Добудьте артефакт. Надо выкупить – выкупайте, возмещу из казны, нет – не мне вас учить, что делать.

– Хорошо, па, – добродушно согласился принц, часто исполнявший роль бодигарда в разного рода приключениях и взломавший на своих веках не один сейф как магического, так и технического мира. Правда, Джей, оценивая мастерство Кэлера, фыркал, морщил нос и принимался разглагольствовать о топорной работе, для которой мозги ни к чему, были бы кулаки покрепче. Впрочем, эффективности работы брата не оспаривал.

– И не смотри на меня так просительно, Элия, – строго сдвинув брови, рявкнул монарх. – Нечего тебе в урбомире наверху делать. Без тебя справятся!

Элия молча кивнула, понимая, что на сей раз упрямиться бесполезно. А Тэодер обойдется и без ее помощи. Даже если под ногами будет мешаться Кэлер, расчетливый кузен быстро найдет способ отстранить брата от дел и спокойно выполнить задание дяди, воспользовавшись своими тайными каналами. Богиня логики полагала, что им сильно повезло в том, что теневая империя Тэодера проявила интерес к Вируку в тот момент, когда в том возникла нужда. И Элия усмотрела в этом совпадении Волю Творца, оберегающего карты колоды Джокеров.

– Я техномиры тоже неплохо знаю, с Леймом часто в них ходил, – встрял, не вытерпев, Элегор, для которого худшим наказанием было ждать и бездействовать, пока другие рискуют головой. Вспомнив о вчерашних возражениях короля, дворянин добавил: – И ребра у меня уже все срослись. Могу помочь!

– Не надо, – отрезал король, очень не вовремя для герцога припомнив, как несвоевременное заклятие связи, отправленное Элии, едва не погубило принцессу в Альвионе. Лимбер сказал в высшей степени официально, дабы у молодого и горячего бога не возникло стремления оспорить решение монарха: – Мы ценим вашу готовность оказать услуги короне, герцог Лиенский, однако в данный момент Лоуленд в них не нуждается.

– Эх, герцог, в этом приключении не одного тебя оставили за кормой, – протянул Джей, не столько издеваясь над Элегором, сколько ерничая по привычке. – Даже принцессе отказано в путешествии, однако она крепится, не плачет. Может, никак не выберет, плечо которого из своих великолепных кавалеров орошать слезами?

– Нет, я думаю, а не развеет ли грусть-тоску какая-нибудь забава? Может, взять канделябр потяжелее и поиграть с тобой в догонялки? – процедила принцесса, шутя лишь наполовину.

– Как на Вируке с течением времени? – громко, ясно давая понять, что препирательства сейчас (даже препирательства любимой дочери с Джеем!) ни к чему, кроме нагоняя, не приведут, поинтересовался король у Тэодера.

– Время течет чуть быстрее, чем в Лоуленде, примерно два к одному, – с готовностью откликнулся Тэодер и даже дал расширенную справку: – Там наступила середина осени. Не холодно, только дождливо и очень сыро даже в городах.

– Не забудьте зонтики, – наставительно посоветовал Элтон.

– Эй, так что, я Тэодера, Ноута и Кэлера наверх переправляю? – уточнил свою задачу Связист.

– Да, – разрешил Лимбер, принимая необходимость очередной авантюры.

– Прям сейчас или вам чего собрать надо? – нетерпеливо навел справки Связист, чтоб не попасть впросак.

– Вещи у меня завсегда готовы, – засунув в рот последний кусок, пожал мощными плечами Кэлер. Как каждый принц, он имел в загашнике собранную сумку, чтобы в любой момент можно было отправляться в погоню за приключениями. – А вот переодеться надо бы.

– Долго ли умеючи? – пожала плечами Элия и, прищелкнув пальцами, «спустила с цепи» свои звездочки. Магический вихрь закружился в воздухе, а богиня вопросила: – Не возражаете?

– Давай, – беспечно махнул рукой Кэлер, телепортируя к себе спортивного вида объемную, но в его мощных руках смотревшуюся почти маленькой черно-зеленую сумку.

Тэодер кивнул, доверяя магии сестры заботу о своем гардеробе и его многочисленных, весьма необходимых при работе аксессуарах. Мнительный, особенно в отношении Элии, Ноут, метнув на брата быстрый взгляд, тоже подтвердил свое согласие осторожным кивком. Звездочка тут же закружилась, исполняя повеление госпожи – приодеть трех богов по моде технического Вирука, учитывая привычки жителей мира и вкус в одежде.

Энтиор, шарахающийся от технических миров, где погоня за прогрессом грубо обходилась с искусством моды, демонстративно поморщился, окидывая неприязненным взглядом туалеты родственников: элегантного кроя куртку из кожи, черные брюки из плотной материи, ботинки на толстой подошве Тэодера; серо-черные одеяния Ноута в том же стиле и черно-зеленую, снабженную кучей заклепок и цепей куртку Кэлера со штанами и высокими ботами ей подстать.

Заодно звездочки поменяли прически родственников. Волосы Ноута из экзотически-серебряных стали просто светлыми, зачесанными назад и более короткими, лишь прикрывающими уши. Тэодер обзавелся интеллигентными очками и еще более короткой, чем у брата, прической, делавшей его похожим на одного из удачливых бизнесменов или ученых крупного мегаполиса. Лишь буйная темная грива Кэлера в полном соответствии с его имиджем фанатеющего от древних доспехов мужика, тоскующего по волшебному былому, осталась при нем в целости и сохранности.

– Хорошая штука эти малышки, – восторженно заценил работу магических помощников сестры Клайд, представляя, как бы он развернулся, имея в руках такую классную вещицу, и какое еще более ослепительное впечатление мог бы произвести.

Сделав вид, что неловко потягивается, проверяя новый прикид, Тэодер украдкой прощупал присутствие скрытых от посторонних глаз вещей и благодарно улыбнулся сестре, прибавив мысленно: «Спасибо, дорогая!»

«Пожалуйста, это самое меньшее, что я могу сделать на прощанье. Хотя… придурок Джей прав, мне до слез хочется отправиться с вами!»

«Не жалей, – спокойно возразил Тэодер, и под туманной серостью взгляда промелькнула холодная острая сталь. – Моя работа на этом этапе – не то, что я хотел бы явить твоему взору. Отнюдь…»

– Вот теперь пора, – напоследок кинув со стола в рот пару тарталеток с мясным салатом, резюмировал Кэлер и, осторожно отодвинув стул, встал.

Тэодер и Ноут, держа в руках свои вещи (небольшой дипломат и портфель), повторили движение кузена, создав у окружающих впечатление, будто готовы во всем и всюду следовать на подхвате у брата. Со всех сторон на родственников посыпались пожелания удачи и скорейшего возвращения. Даже лорд Злат напутствовал троицу пусть и высокомерным, но благосклонным кивком, поощряя их изыскания.

– Пристегните ремни! Поехали! – радостно провозгласил Связист, и принцы исчезли из лесной гостиной.

– Вы там поаккуратнее, – безнадежным голосом посоветовал Источник.

Глава 11 Вперед, к щиту

– Вот! Прибыли! – похвалился Связист, мягко опуская богов на кромку белого песка у самой воды, судя по бесконечности голубого простора перед глазами, являвшуюся самое меньшее морем. – Тут граница самая тонкая, без проблем перейдете. Ниточка заклятия в мир уходит, я его отсюда поддерживать буду, вы даже в урбомире сумеете засечь радиус. Правда, насколько радиус велик, не знаю. Мне, парни, сами понимаете, отсюда не увидать.

– Спасибо и на этом, приятель! – прогудел Кэлер, расправляя чуть прогнувшиеся от непривычной тяжести энергии мира плечи. И беспокойным взглядом проверил, все ли в порядке с адаптацией у более хрупких кузенов. Те немного побледнели, но в целом держались молодцами. Сам бог оправился очень быстро, два Уровня вверх – чепуха для принца Мира Узла. Подтянув ремень сумки на плече, он доброжелательно спросил у родичей: – Сейчас через грань шагнем, и в Вируке. Там определим, куда тянет нить. Как потом поступить предлагаете?

– У нас оставлено несколько маячков силы на квартирах в самых больших городах, – ответил Тэодер, следя за крупными сине-серыми птицами, парящими в голубом небе над волнами и время от времени срывающимися вниз с резкими криками. – Лучше всего нам будет телепортироваться в ближайший из мегаполисов и в более спокойной обстановке разработать дальнейший план поиска щита. Думаю, мы сможем достаточно точно задать координаты перемещения.

– Насколько? – спокойно уточнил Кэлер, машинально разглаживая ногой мягкий песок, изобилующий мелкими розовыми и желтыми ракушками, свитыми в забавные кривые спиральки.

– В пределах городской черты, – вступил в разговор Ноут, сообразив, куда именно за неимением лучшего варианта босс хочет привести навязанный королем «хвост».

– Пошли, – решил сын Лимбера и, ухватив парочку кузенов под руки не столько грубо, сколько бесцеремонно панибратски, от души харкнул себе под ноги, дождался, пока принцы последуют его примеру, и быстро рванул вперед. Под каплями жидкости, содержащей крупицы мощи богов, граница сначала прогнулась, как томная женщина, заставляющая кавалера упрашивать себя, а потом разом подалась, пропуская гостей.

Трое оказались под хмурым, набухшим от проливного дождя низким небом холодного вечера, вернее, самого начала сумерек, если настройка на восприятие времени не отказала принцам. Ноги богов стояли на небольшой, чавкающей гнилой слякотью моховой кочке. Ненадежная опора эта стремительно погружалась в бескрайнее, подернутое роскошной зеленой ряской болото, лягушачий концерт сопровождал сие безнадежно-меланхолическое зрелище.

– Юго-восток, по крайней мере, семьсот километров, – потянув за нить заклятия, как рыболов, вываживающий из глубины упрямую добычу, оценил результат Кэлер, свободной рукой набросив на голову капюшон куртки. – Куда нам, парни?

– Ближайший из маячков в Санкаве. Он расположен на самом большом из трех континентов мира. Санкава – не только крупный мегаполис, это неофициальная культурная столица всего Вирука, – Тэодер сказал брату чистую правду, утаив от него только один факт. Наряду с титулом культурной Мекки, город сей в широких кругах определенного толка носил титул столицы нелегального бизнеса. Именно туда принц собирался отправиться во время своего очередного визита на Вирук, дабы завершить начатые дела. А посему очередное совпадение целей почти не удивило мужчину.

– Сваливаем отсюда, – скомандовал Кэлер.

Не дожидаясь, пока тройной божественный вес увлечет их в пучину на гипотетические тщетные поиски щита, Тэодер и Ноут сжали руки брата и телепортировались прочь.

Следующее место посадки оказалось более удачным. Все тот же дождь, правда, более мелкого калибра, поливал гостей сверху. Зато поверхность под ногами обрела более устойчивый вид серого с нездоровой зеленцой дорожного покрытия – местного аналога проезжей части дороги. По обеим сторонам шоссе громоздились довольно невысокие (этажей шесть-семь) однотипные здания, осажденные гигантскими лужами и снабженные многочисленными мостками через них – единственным элементом, сколько-нибудь облагораживающим территорию возле домов-близнецов. Одинокие прохожие не обратили на богов ни малейшего внимания. Втянув головы в плечи или спрятав их под зонтами, люди передвигались между домами, стремясь как можно скорее убраться с промозглого сырого воздуха.

«Настройка сбилась», – с прохладной ноткой недовольства мысленно заметил Тэодер.

«Прости, босс, – повинился Ноут и даже добавил несколько оправдательных слов, чего никогда не позволил бы себе в настоящем деле: – Это проклятое болото и лишний вес. Не рассчитал, дернул слишком сильно, за город вышибло».

Кэлер с братьями едва успели рвануться на тротуар, когда, подавая пронзительные сигналы, совсем близко промчалась красная машина и с визгом затормозила. Дверь бесшумно отъехала в сторону. Из салона вылетел кряжистый, довольно молодой мужчина в ярко-зеленом с алой полоской комбинезоне, красной бандане на сальных (это при таком-то изобилии воды, низвергающейся с небес и хлюпающей под ногами!) волосах и при богатом татуаже на открытых частях рук. Кажется, на предплечье у шофера в окружении экзотических красных цветов разевали зубастые рты крупные лягушки. Кэлер, не знакомый с местной фауной, понадеялся на то, что зубы были фантазией татуировщика и не имели ничего общего с действительностью. Водитель сжал руки в кулаки и распахнул рот, чтобы извергнуть на трех сумасшедших, бросающихся под колеса, потоки сочной брани. Но то ли на грубияна снизошло благословение Сил Мира, то ли внушительная комплекция Кэлера произвела должное впечатление, только водитель прихлопнул раззявленный было рот и отступил назад к своей машине пожарной раскраски.

– Извиняй, паря, заболтались мы и тебя не заметили, – обезоруживающе улыбнулся Кэлер и передернул плечами с мощным позвякиванием наклепанных на кожу куртки бляшек.

– Вы бы поосторожней, ребята, нельзя же на линейке попутку ловить. Ведь по авранту тонким слоем раскатают, – хмыкнул водила, почесав лоб под банданой, невольно улыбнулся в ответ принцу и неожиданно для самого себя предложил: – Может, вас подбросить куда? Я в центр еду.

– Было бы здорово, – довольно прогудел Кэлер, хлопнув по нагрудному карману куртки с намеком на то, что помощь не останется безвозмездной.

– Нам в Сак-Нур надо, – добавил Тэодер, перед мысленным взором которого мгновенно возник детальный план города. – До Улн-маркета на Большой Царесской улице.

– Залезайте, как раз через тот район дорогу срезать хотел, гидравлик, говорят, в «Руле» классный выставили, – оповестил троицу водитель и щелкнул каким-то брелком на поясе, открывая все двери у своей тачки.

– Не было удачи, и невезуха сгодилась, – весело балагуря, Кэлер в люминесцентных сине-зеленых внутренностях машины плюхнулся на жалобно скрипнувшее сиденье рядом с водителем, сбросил сумку под ноги и встряхнулся по-медвежьи.

Тэодер и Ноут методично разместились на просторном заднем сиденье, почти синхронно аккуратно откинули капюшоны и поставили свои вещи на колени.

– Это ты о чем? – заулыбался водитель, резко тронув с места порыкивающего механического коня. Почему-то шофер ощущал сильное дружеское расположение и доверие к случайно встреченному на дороге бугаю и его попутчикам в придачу. А из этих чувств, стихийно возникших в душе человека, проистекало и закономерное желание помочь, щедро сдобренное стремлением по-свойски потрепаться за жизнь.

– Э-э, – Кэлер беспечно махнул рукой и тряхнул мокрой шевелюрой, – мы с кузенами к одному знакомому на вечеринку заскочили, а как обратно ехать, так у приятеля колеса встали, он ночевать у подружки остался. Девочка, конечно, и нас приглашала, только чего ж ребятам мешать, пусть развлекаются. Вот мы пошли попутку ловить, а тут ты!

– Таким способом, как вы, можно не только попутку, а и синяков на морде или чего посерьезнее поймать, – хохотнул водитель, включая в салоне теплый обдув, чтобы подсушить мокрых попутчиков. – Сам знаешь, не все в Санкаве такие тихие, вроде меня.

– Синяки на чужой морде украшают мужчину, – резюмировал Кэлер, продемонстрировав свой внушительный кулак попутчику. – Не поймали бы машину, так размялся бы в удовольствие.

Водитель от души заржал над незамысловатой шуткой принца и прибавил громкость в транслирующем какие-то ритмичные шумы и скрежет приборе. Под эти жуткие звуки он ухитрялся вести машину почти по прямой. Ехали мимо проносящихся с головокружительной скоростью однотипных мокрых коробок-домов пригорода того самого, свойственного любому измерению вида, возникающего на грани, когда веяния провинции полностью потушены, а присущие городу разнообразие и некоторая прелесть футуристических форм не вступили в свои права. Мотая головой в такт демоническим завываниям, интересным с точки зрения меломана Ноута лишь черному магу и пыточных дел мастеру, не соблюдающему конвенцию по ограничению вреда, наносимого организму, водитель проорал:

– «Зубилы»! Моя любимая композиция! Мировая вещь! – и дернул головой влево особенно энергично, туда же слегка вильнула машина.

Ноут прикрыл глаза, борясь с навязчивым желанием всадить пулю в пыточную музыкальную машину и ее владельца или на худой конец зажать обеими руками чуткие уши, Тэодер едва заметно поморщился, не одобряя вкусов случайного знакомца. В ту же секунду прибор, захлебнувшись скрежетом, захрипел и умер. Ноут облегченно вздохнул и глянул на Тэодера как на идола. Выпалив неразборчивое проклятие, человек долбанул кулаком по синей панельке и сердито пожаловался:

– Пятьсот кредиток лягушке в задницу! Только с цикл как поставил! А ведь продавец памятью родителей клялся: «Пять оборотов прослужит, приятель, даже не сомневайся!» Чтоб ему за чужие долги кости сломали, жулику! Зар-раз-за!

– Эй, да не убивайся ты так, приятель! – сочувственно посоветовал Кэлер, метнув укоризненный взгляд на Тэодера. – Всякое бывает. Я вот слыхал, когда сложный прибор покупаешь, он для начала притереться к тебе, попривыкнуть должен, как раз цикл-другой. В это время он разные фортели выкидывает, отказать то и дело норовит. Ты его не долби, а просто выключи и через часок еще раз врубить попробуй, вдруг все наладится?

– Хм, а ты в чем-то прав, и летунья моя поначалу такие финты выкидывала, а теперь по любой грязи прет, и хоть бы что! Попробую, – поморщил лоб водитель, переваривая ценный совет бога, и, приободрившись, нажал на фиолетовую кнопку панели, дабы вырубить местную разновидность магнитолы.

В дальнейшем Кэлер продолжал поддерживать беседу угукая, поддакивая, эхая и эгейкая, а осчастливленный чутким попутчиком шофер в красках расписывал «летунью», все ее прелести, капризы и заморочки. Мысленно же принц сосредоточился на куда более важном разговоре и обратился к братьям:

– Поисковая нить заклятия рассеяна по периметру Санкавы. Щит точно здесь, хорошо, если в городе, а не под ним.

– Уже несколько десятилетий, прежде чем начинать строительство, на Вируке проводят тщательные ирригационные мероприятия, совмещая их с археологическими изысканиями, – серьезно заметил Тэодер. – Город сравнительно молод, возник рядом со старым поселением, и при его сооружении использовались самые современные технологии. Это дает надежду найти щит в чьей-нибудь частной коллекции или музее. Заклятие Клайда существенно сузило радиус поиска.

– Н-да, – Кэлер почесал подбородок, с которого опять слетело заклятие и стремительно, вызывая непреодолимое желание почесать зудящее место всей пятерней, начала пробиваться щетина, придававшая коже фиолетовый отлив, свойственный брюнетам. Принц припоминал старую историю с поиском по заданию Сил ключа излучения в урбанизированном мире своего Уровня, закончившуюся использованием в качестве лозоходца упоенного до полусмерти Оскара Хоу и освобождением из камня заточения Связиста. Но тогда консультантом по миру Сейт-Амри у богов был Лейм, учившийся в местном университете. Здесь же для начала стоило выбрать, с какого бока хвататься за проблему. – Хотелось бы большей конкретики. Сколько хоть в этом городе музеев?

– Много, – честно ответил Тэодер, даже при его аналитическом складе ума до сих пор не пересчитавший все очаги культуры Санкавы. – А частников еще больше.

– Карту города, что ли, раздобыть? – задумался покровитель бардов, ничуть не утешенный словами кузена, гадая, смогут ли они соорудить что-нибудь вроде примитивного чаро-компаса для поиска щита и заставить его работать или излучение артефакта будет подавлять всякие попытки магического воздействия.

– А может, пока вы с Тэодером устраиваться будете, я в «Книжную Вселенную» заскочу и приобрету несколько путеводителей по музеям и частным коллекциям? – невинно предложил Ноут. Предварительно он наскоро испросил одобрения у Тэодера на теневой волне обмена мыслями, недоступной Кэлеру и свойственной лишь богам определенного вида профессий. – Описание щита нам известно, возможно, мы сможем найти его по иллюстрациям.

– Тоже дело, – обрадовался принц рациональной идее. – А у них тут все четко прописано?

– Музейные коллекции каталогизированы, описаны весьма подробно и снабжены качественными фотографиями, что же касается частных, наверняка судить сложно, – рассудил Ноут, созерцая неизменно-мокрый урбопейзаж за окном машины. – Здесь есть и закрытые для широкой общественности собрания. Но поглядим материал, наметим круг поисков, а потом и к знакомым посредникам обратимся. Не с пустого места начнем.

Пока боги продумывали план первичных действий по добыче щита, однотипные дома сменились самыми причудливыми высотными зданиями (на болотистых землях экономили каждый добротный клочок земли), горящими, подмигивающими и переливающимися в дождливом преддверии вечера витринами и вывесками магазинов, предприятий, учреждений, декоративными фасадами жилых домов. Казалось, яркие краски города стремились компенсировать впечатление гостей измерения, рожденное однообразной серостью погоды.

– О, еще пара кварталов, и в Сак-Нур въедем, – обрадовал попутчиков водитель. – Вам к самому Улн-маркету?

– Будь любезен, – тихо попросил Тэодер и чуть подался вперед, украдкой вкладывая в руку кузена несколько тонких пластин.

– Жратвы прикупить надо, – поддакнул Кэлер, живот которого издал одобрительное урчание, обрадованный неизменным пониманием хозяина. Недавний плотный завтрак им уже был успешно позабыт.

Спустя пару минут машина притормозила у парковки рядом с огромным (одних надземных этажей было семь штук!) магазином на Царесской. Доставленные буквально к дверям Улн-маркета боги выбрались из машины. Кэлер сунул в руку водителя переданные Тэодером пластинки и поблагодарил:

– Спасибо, браток, выручил!

– Не за что, бывай, – отозвался довольный щедрым вознаграждением и внимательным попутчиком шофер, закрывая двери машины.

А боги двинулись к дверям магазина, сверкающего разноцветными полотнищами рекламы, непрозрачным стеклом ярких цветов и лампами причудливой конфигурации.

– Эгей! – внезапно раздалось со стороны оставленной машины. Водитель высунул голову наружу и радостно завопил, потрясая руками: – Ты был прав! Заработало! – В доказательство он врубил звук на полную мощь – так, что «музыка» перекрыла городской шум.

– Жаль, – вздохнул Ноут, запрокидывая голову к пасмурному, начинающему темнеть и опять наливающемуся влагой небу, словно в поисках справедливости. – Но, хвала Творцу, наши пути уже разошлись! Это лишенное музыкального вкуса создание отправится вперед, вы за продуктами, а я направо, к «Книжной Вселенной» на соседней улице.

– Встретимся на квартире, – коротко попрощался Тэодер, уже давным-давно передавший брату четкие указания к действию.

– За мной ужин! – бодро поддакнул Кэлер и покосился на маркет добродушно-волчьим взглядом, предвкушая прогулку по огромным залам и основательный процесс закупки продовольствия.

Не то чтобы бог любил готовить сложные, экзотические блюда, но попробовать что-нибудь из популярной местной кухни, причем лучше какую-нибудь фиговину, требующую элементарного разогрева или поджарки, а не сложносочиненные блюда из ресторана, был не дурак. Ноут обернулся к Тэодеру, тот сдержанно кивнул брату, обещая проконтролировать процесс блуждания Кэлера по магазину и не дать нахватать откровенно-несъедобной отравы. Успокоенный принц улыбнулся в ответ и встал, ожидая, пока знак перехода проезжей части дороги – стрелка на прозрачном шаре в столбе и более крупная ее товарка непосредственно на авранте – засияет разрешительно желтым светом. Потом быстрым шагом спешащего по делам бизнесмена пересек улицу.

Свернув еще раз у соседнего дома и пройдя мимо его длинного торца, расцвеченного некой абстракцией из геометрических фигур, Ноут вышел прямо к книжному магазину. Тот помещался на первых двух этажах гигантского жилого дома. Ближайшие двери вежливо разъехались, пропуская клиента, и принц, оставив в камере хранения свой чемоданчик, с мечтательной отчужденностью улыбнулся девушкам на кассе. Подчеркнуто вежливо отказавшись от помощи в выборе книг, бог прошел в первый из тихой череды научных залов, отнюдь не изобилующих народом, в отличие от залов с популярной литературой. Любовь к познавательному чтению не числилась первой среди обыкновенных добродетелей жителей технических миров.

Бог полистал тематический каталог у стойки, определяясь с тем, в какой из секторов какого зала ему лучше заглянуть, и неспеша тронулся вперед. Во втором зале он остановился у встроенного в стену телефона, опустил в щель личную карточку и набрал необходимый номер.

Дождавшись ответа с характерным щелчком, свидетельствовавшим о том, что трубку взял именно тот, кому следовало, принц тихо сказал:

– Через двадцать минут в пятом зале «Книжной Вселенной».

Нажав кнопку отбоя, Ноут снова пробежал тонкими пальцами музыканта по клавишам, промолвил:

– Мы в Санкаве. Место и время встречи должны быть определены как можно скорее, – и отключился.

Сделав два звонка, принц оставил в покое аппарат и прошел в зал справа, носящий название «Мир Культуры». Путеводителям, справочникам, комментариям и музейным энциклопедиям был отведен не один стеллаж огромного помещения, почти пустого в этот вечер. Электронные носители информации с объемными иллюстрациями интересовали любителей искусства больше плоскостных страничных, не способных передать всех тонкостей изображения. Но книги такого рода – дань прошлому и традициям, предпочтительные для некоторых профессионалов, – продолжали выпускать хорошими тиражами, их покупали истинные ценители и оригиналы.

Принц Лоуленда умел обращаться с техникой, понимал ее функциональное удобство, но где-то в глубине естества продолжал относиться к бездушному, но все-таки думающему созданию с определенной долей подозрительности, как к неуправляемому голему. Если одно и то же дело с одинаковой эффективностью можно было исполнить с применением искусственного устройства или без оного, разумеется, бог выбирал последнее, мотивируя свое предпочтение вполне разумно: сложным устройствам свойственно было немилосердно сбоить в присутствии богов. Дабы такого не происходило, мужчине приходилось внимательно следить за излучением личной силы и эмоциональным фоном, тратя часть сил, необходимых в работе, на углубленный самоконтроль.

К тому же для поиска щита книги как носители информации были выбраны вполне сознательно. Даже на высоком Уровне, в урбанизированном мире, ограничивающем действие магии, принцы Лоуленда были в состоянии уловить энергетику текста или иллюстрации. Техника же безнадежно убивала всякие отголоски магии.

Ноут остановился у первого из выбранных шкафов и приступил к дотошному анализу и выбору книг, соответствующих нуждам богов. Огромный, очень богато иллюстрированный фолиант «Все Музеи Санкавы», которым можно было запросто убить человека, принц отложил сразу на высокий столик рядом, за ним последовала более тонкая книга «Выставки Сезона Дождей» – свежий информационный выпуск о новых выставках в городе.

Светловолосый мужчина работал не менее придирчиво и педантично, чем его брат Лейм, но в отличие от увлекающегося родича, продолжая проглядывать очередную книгу, бог не забывал следить и за происходящим вокруг. Пока в зале все было относительно спокойно. Убедившись, что посетитель не нуждается в консультациях, хранитель зала (по счастью, мужского пола и традиционной для Вирука ориентации) перестал обращать на бога внимание. Пожилой профессорского вида мужчина и вовсе не замечал никого, кроме обожаемых книг, зарывшись в них по уши, зато крутившаяся в зале парочка молодых женщин, неизвестно каким ветром занесенная в это средоточие информации о культуре, узрев красавчика Ноута, моментально позабыла про книги. Кокетки принялись перешептываться и глупо хихикать, подначивая друг друга на какую-то пакость.

Бог не любил чересчур дерзких, самоуверенных, грубых и слишком напористых особ, составляющих поразительное большинство женского населения урбанизированных миров. Они казались ему донельзя независимыми и слишком самостоятельными, в точности как халтурные копии принцессы Элии, а ее Ноут, прилагая значительные усилия, старался избегать всю свою сознательную жизнь. Но, разумеется, самому себе принц объяснял эту неприязнь несовместимостью тонкой души музыканта с пошлостью мира и неприятием особ чересчур открытых, откровенных как в нарядах, так и в высказываниях, лишенных всякого романтичного флера, свойственного лучшим из леди тех миров, где в погоне за техническим совершенством не забыли о тайных законах Вселенной.

Сами же женщины, не подозревая о нелестном для них мнении принца, липли к нему, как и к любому из членов королевской семьи Лоуленда, с неудержимой силой. Они слетались к богу, словно мухи на мед, в любом из миров, будучи не в силах устоять перед томно-мечтательным серым взором, проникающим в самую душу. Такой чувствительный и одновременно мужественный, изысканный и тонко-прохладный Ноут сводил их с ума, не прилагая к этому ни малейших усилий.

Что ж, и на сей раз опасения принца оказались отнюдь не беспочвенными. Парочка хихикающих идиоток не нашла ничего лучшего, как выслать одну к шкафу, где Ноут выбирал книги. Коротко стриженная шатенка (волосы только до плеч) с наглыми глазами, кольцом в носу и такой короткой алой юбкой, что фантазия умирала, не успев возгореться из искры интереса, приблизилась, покачивая бедрами так интенсивно, что принц едва не заработал морскую болезнь. Девица вытащила с третьей полки толстенный справочник по Музею костюма и, даже не заглянув на его страницы (а зря, могла почерпнуть какую-нибудь полезную идею!), с грохотом уронила том на пол. Принц скользнул в сторону, весьма своевременно убрав конечности из зоны поражения снарядами. Изобретательность девушек из урбанизированных миров явно хромала на все четыре ноги, не в силах вынести груза интеллекта.

– Оба-на! – всплеснула руками девица, ухитрившись при таком элементарном движении уронить лямку блузки с плеча, почти обнажив плоскую грудь. – Вот растяпа, едва вас не зашибла, а уж напугала точняк!

– Не могли бы сделать мне одолжение, милая дева? – Ноут повернулся к особе женского пола и обаятельно улыбнулся.

– Да-а, а чё-ё? – расплылась в улыбке нахалка, предвкушая продолжение знакомства. Крашенная в мелкие фиолетовые перья подружка вдалеке завистливо вздохнула, жалея, что не решилась бросить книжку сама.

– Сделайте милость, впредь изучайте избранную литературу на таком удаленном от прочих читателей расстоянии, чтобы вы, даже приложив максимум усилий, не смогли докинуть книги до субъекта, имевшего несчастье привлечь ваше внимание.

Опущенная элегантным посылом ниже плинтуса девица покраснела до корней волос и поспешно испарилась из поля зрения колючего красавчика. Бог поморщился, подобрал «оброненную» книгу и вернулся к своему занятию. Он весьма продуктивно провел оставшееся до назначенной встречи время.

– Хорошего вечера, – прозвучало в тот самый момент, когда Ноут, загодя уловивший присутствие нужного объекта, повернулся лицом к худощавому скорее от природного отсутствия склонности к полноте, нежели благодаря заботам о здоровье, мужчине неопределенного возраста.

Человек с высокими залысинами среди тонких каштановых волос (признаком красоты, ретировавшейся перед интеллектом), внимательными серо-зелеными глазами под забавными клоками бровей и с длинным носом тукана был не только самой сведущей в искусстве шестеркой, но и ближайшей из имеющихся в распоряжении Тэодера. С помощью таких «искусствоведов» бог стремительно и методично подбирал под свою руку Вирук.

Ноут едва заметно склонил голову в ответ на приветствие, и джентльмены повернулись к стеллажу с книгами, демонстрируя любому случайному наблюдателю идиллическую картину встречи шапочных знакомых, увлеченных одним общим делом. Впрочем, в какой-то мере оно именно так и было. Человек снял с полки «Музейный атлас» и принялся неторопливо перелистывать страницы. Скользя пальцами по корешкам книг, словно затрудняясь с очередным выбором, принц промолвил:

– Есть основания полагать, что на данный момент некий предмет, вызывающий наш интерес, находится в Санкаве. За помощь в его обнаружении мы были бы весьма признательны.

Агент вздернул свои забавные брови, выказывая внимание к словам Ноута, но перебивать, пока принц не закончил давать инструкции, не стал. В каких бы обтекаемых выражениях сероглазый принц ни высказывал пожелания шефа, они не теряли силы приказа. Это-то человек успел усвоить преотлично, как и то, что босс был личностью, достойной истинного уважения. Мужчина преклонялся пред его стилем ведения дел: щедрое вознаграждение за добрую службу в сочетании с педантичной безжалостностью, происходящей не от природного зверства характера, а исключительно в силу целесообразности, и проявляющейся по отношению к отступникам, врагам и конкурентам; расчетливость плюс неумолимое стремление вперед и вверх. Человек был уверен, что сделал правильный выбор в этой опасной игре с высокими ставками. А кроме того (но в этом Филодо не признался бы никому, даже самому себе), ему было до невозможности любопытно.

– Мы питаем надежды на возможность обнаружения вещи в одной из музейных или частных коллекций. Предмет изначально представлял собой щит в полный рост человека, имел сглаженную ромбическую форму с зеркальной поверхностью. В каком виде он предстанет сейчас, сказать трудно. Но основные характеристики измениться не должны, потому что ни перековать, ни разрубить вещь невозможно – особый сплав.

– Закрасить или заклеить зеркало? – задал первый вопрос человек, подойдя к проблеме с другого конца: если нельзя уничтожить, нельзя ли замаскировать.

– В принципе этой версии полностью не исключить, – помедлив, согласился Ноут со столь практично-варварским предположением. – Однако зеркало обладает своеобразным притяжением для смотрящего. Вряд ли кто-то решится сделать подобное, даже если подобный позыв возникнет.

Имея опыт наблюдения за магическими творениями в мире техники, бог предполагал, что свойства щита, пусть и задушенные урбомиром, непременно должны проявиться. Конечно, обыкновенный человек Вирука не сможет увидеть на поверхности щита Унгира отражения своей души, однако зеркальная магия никогда не утрачивает своей силы полностью, а потому щит не должен был превратиться в заурядное зеркало оригинальной формы. Значит, и образы, в нем являющиеся, не стали обычными отражениями.

«Владельца может притягивать или отталкивать своеобразие зеркала, но вряд ли он посмеет поднять на него руку, пусть и будет объяснять свои действия личной выгодой, прихотью или трезвым расчетом», – сделал выводы принц и сказал собеседнику:

– Зеркальный щит, какой бы вид ему ни старались придать, должен быть узнаваем и иметь определенную известность. Его отражения весьма специфичны из-за особого способа обработки поверхности.

– Скажите, а могли этот самый щит замуровать в иной материал, закрыв тыльную сторону предмета? – забавно задвигав бровями, уточнил мужчина.

– Ты что-то знаешь, – Ноут метнул на собеседника вопрошающий взгляд.

– Не могу утверждать наверняка, – застолбил себе дорожку к отступлению человек, потирая выдающийся во всех смыслах этого слова нос, – только поговаривают о том, что в коллекции Сиранга есть большое зеркало, показывающее какие-то особые отражения. Я не знаю деталей. Может, у него просто бракованная пластина, дающая искажение, как в коридоре смеха, но это единственное зеркало из многих известных мне антикварных предметов, о котором ходят такие слухи. О зеркальных щитах я вообще ничего не слышал, такого рода предметов на континенте не делали ни в эпоху Зейран, ни в Сайгорскую эпоху, когда в ходу были доспехи. Что же касается зеркал, то в музеях и частных коллекциях я повидал немало, но они не имеют нужной вам формы и размера, кроме того, ничем иным, кроме оригинальности оправы, не отличаются.

– А те особые свойства? – едва заметно поднял бровь Ноут и категорически потребовал у знатока искусства, нашедшего себе место в мире преступного бизнеса, став информатором, наводчиком и скупщиком ценных вещей разом: – Говори!

– Э-м-м-ну, не люблю непроверенных фактов, – поморщился человек, слишком резко пролистнув несколько глянцевых книжных страниц, – тем более таких, от которых попахивает мистификацией. Да и не верю я в ахинею, какая может привидеться только от дурных грибов. Но я знаю одного парня, приятель которого болтал с другом одного знакомого о том, что его брат видел то зеркало у Сиранга. Оно стоит в особой комнате, чтобы кто попало не шлялся, да в тот раз там двери меняли, сквозняк поднялся, вот ширма-то и отъехала. Так, когда парень в него смотрелся, видел не себя, а какую-то грязно-серую хмарь, от которой у него потом несколько дней болела голова. А другой парень, что был с ним, тогда и вовсе углядел не человека, а здоровенную лягушку…

– Сообщение представляет определенный интерес. Я приму его к сведению, однако будет лучше продолжить поиски. Существует вероятность того, обнаружится нечто, более соответствующее заданным условиям. Может быть, в свежих приобретениях частников или коллекциях передвижных выставок? – принц говорил более по обязанности и устоявшейся привычке проверять и перепроверять информацию, попутно не давая понять человеку истинную значимость сообщенных им сведений. В глубине души Ноут, как каждый бог, бывший немного интуитивным провидцем, был уверен: зеркало у Сиранга – главы преступного синдиката Вирука. Такая забавная шутка была вполне в духе Творца.

– Конечно, – кивнул агент, безоговорочно принимавший старые как мир правила игры. – Я немедленно займусь этим и свяжусь с вами сразу, как только получу первые стоящие результаты.

Отыскав какую-то книжную новинку для пополнения собственной коллекции, человек перешел к другому стеллажу, пару минут изучал его содержимое, а потом, словно потеряв надежду найти еще что-нибудь интересное, покачал головой и удалился из зала. Ноут тоже не стал задерживаться в магазине надолго. Все отложенные книги были сложены в аккуратную стопку, бог прошел к кассе, расплатился кредитками и сгрузил добычу в громадный фирменный пакет магазина. С портфелем в одной руке и тяжелым пакетом в другой он вышел из сухого тепла на вечно влажную улицу. Яркое городское освещение не давало почувствовать приближения темноты, но принц ощущал ее кожей. Время дня неумолимо уходило вместе с редкими крупными каплями опять зарядившего дождя, словно переливалось из вечной клепсидры мира, отсчитывая срок от рождения до краха всего сущего.

Мужчина накинул на голову капюшон, категорически не желая мочить волосы в жидкой дряни, банально называемой тут дождем только из-за того, что она сыпалась с неба. Ноут поспешил по улице к дому номер двести четырнадцать по Царесской, где его должны были ждать Кэлер и Тэодер.

Быстро миновав перекресток, принц свернул в широкую арку, прорезающую фасад высотного здания, изогнутого по периметру на манер дракона, потягивающегося после дремы. Вытащив из кармана плоский футляр-ключницу, Ноут приложил его к черной панели и открыл дверь подъезда.

Бог пересек просторный холл, где вахтер бдительно читал какой-то глянцевый журнал, и набрал на панели лифта номер нужного этажа. Двери бесшумно закрылись. Кабина плавно понеслась вверх. Перебросив дипломат в другую руку, к пакету с книгами, мужчина повернулся к зеркалу, отрешенно изучая ущерб, нанесенный его прическе повышенной влажностью. Против воли бог задумался не только о собственной красоте, но и о том, какие последствия повлечет за собой доставка зеркального щита Унгира в Лоуленд.

Ноут любил пофилософствовать на отвлеченные темы, но эта невинная тяга резко пресекалась трезвым рассудком там, где затрагивались интересы бизнеса, а в данной ситуации речь могла идти о настоящей проблеме. Все зависело от того, насколько точно изображение души, отражаемой щитом, и велика ли способность других видеть отражение истинной сути смотрящегося. Вертикальная морщинка испортила гладкий лоб бога и тут же исчезла, когда он решил для себя: если Тэодер взялся за поиски щита, значит, предусмотрел все возможные осложнения, четко просчитав цепочку мотивов, действий и их последствий.

Двери раскрылись перед увитой зеленью, более походящей на скромную оранжерею, площадкой, где находилась лишь одна дверь, под декоративным слоем «а-ля сплошное дерево» скрывавшая пуленепробиваемое покрытие.

Квартира, уединенная и скромная по меркам привыкших к комфорту и удобству богов, считалась роскошным для Вирука вариантом. Как правило, максимально уединенная жилплощадь была одним из первых приобретений, совершаемых Тэодером или работающими по его указке подручными при прощупывании мира на предмет возможных выгод его присоединения к теневой империи.

Принц прошел к двери под невидимыми глазками камер наблюдения и позвонил. На площадке не раздалось ни звука. Когда хозяева находились в квартире, автоматически включалась шумовая изоляция. Однако звонок все-таки был исправен, потому что через несколько секунд дверь брату открыл Кэлер в фартуке, с аппетитно скворчащей сковородкой в одной руке и ломтем колбасы для поддержания сил в другой. Фигура Тэодера неслышной тенью нарисовалась в конце коридора, а бог пиров, сунув в рот колбасу, весело заявил:

– Заходи! Как я погляжу, удачно прошвырнулся! Целую сумку альбомов приволок!

– Ты, по-видимому, тоже времени даром не терял, – стараясь сохранять между раскаленной сковородкой и своим лицом максимально возможное расстояние, вежливо согласился Ноут, с облегчением чувствуя запах зраз с грибами, обычно приобретаемых ими в магазине Санкавы.

– Ага, – весело согласился Кэлер и благородно предложил, взмахнув сковородой в опасной близости от кузена: – Хочешь кусочек с пылу с жару?

– Благодарю, я пока не голоден, – сдержанно отказался принц, ставя сумку и вешая мокрую куртку в шкаф прихожей с заданным режимом сушки. – Может быть, несколько позже, если не возражаешь.

– Тогда я котлетки дожарю, пару салатиков сгоношу, и будем альбомы разглядывать. Все равно у нас вся ночь еще впереди! Музеи-то только с утра работать начинают, кабы не ближе к обеду, – решил вдохновенный повар и, мурлыча под нос что-то веселенькое из пиратского репертуара Кэлберта, вернулся на кухню.

Только тогда Тэодер, маячивший на периферии, обменялся взглядом с братом и отступил в гостиную. Ноут вынул стопку книг из пакета и прошел в просторную комнату, обставленную по последнему слову техники и моды Вирука с привнесением тонкого вкуса принцев Лоуленда и максимальной страховки на удаленность и защищенность сложных приборов от негативного влияния богов.

Положив покупки на журнальный столик, Ноут дал короткий отчет:

– Я говорил с Филодо. Он утверждает, будто нечто похожее есть лишь у Сиранга. Обещал проработать вопрос подробнее.

– Я не удивлен, – почти удовлетворенно кивнул Тэодер, заполучив последнее звено цепочки, притащившей его на Уровень.

– Да, мне это тоже показалось самым логичным, – согласился Ноут, так и не присев. – Но надо проверить самим. Место и время встречи посланец должен сообщить сегодня, – принц глянул на настенный указатель времени – полусферу с вкрапленными в нее яркими камнями. – Менее чем через час.

Тэодер снова кивнул, не считая нужным давать ничего не значащие пустые комментарии, и принц, помявшись, уточнил вопрос конспирации:

– Кэлер не станет помехой?

– Нет, – бог чуть заметно поморщился и повел рукой, – в его устранении нет немедленной необходимости. Поступим проще. Пока готовится ужин, ты захочешь съездить к ближайшей точке, торгующей свежей прессой, чтобы восполнить гипотетический недостаток информации.

– Понял, шеф, – безоговорочно принял план Ноут. – В таком случае я пошел? – Принц на секунду приостановился у порога гостиной, ожидая возможных дополнений к инструкциям, а когда таковых не последовало, быстро оделся в высохшую одежду и, взяв ключи от машины, вышел из квартиры.

– Куда это он снова наладился? Никак, не подмок как следует? – донесся с кухни задумчивый голос под аккомпанемент из стука ножа о шинковочную доску и сочного хруста чего-то явно растительного происхождения. Каким бы беспечным оболдуем ни казался Кэлер, видел и подмечал он очень многое из того, что Тэодер не склонен был забывать и упускать в расчетах.

– Мы рассудили, что информация о щите может оказаться не только в книгах, но и в журналах или газетах, – меланхолически отозвался бог мафии. – Потому Ноут отправился за периодикой. Он хотел бы завершить покупки до ужина. Заодно проверит, на ходу ли машина.

– А, это он правильно! – одобрительно прогудел бард, возвращаясь к священнодействию над продуктами. – Колеса могут пригодиться! Попутку-то ловить не всегда сподручно! Особенно если очень спешишь, – принц ухмыльнулся, припоминая особенности некоторых своих ограблений.

Тэодер, невидимый кузену, тоже улыбнулся воспоминаниям о невинных забавах Кэлера и, взяв из стопки книг верхнюю, принялся неторопливо перелистывать страницы. Мешаться под ногами кухарившего родственника бог не считал необходимым. Если Кэлеру пришла в голову блажь приготовить ужин, а не заказывать, как обычно поступали боги, в дорогом ресторане, пусть развлекается. Кухня, в отличие от ванной, не столь востребованное помещение. Кстати, санузлов в небольшой квартирке (всего на пять комнат) было два, по числу проживающих в ней богов. Скромность – скромностью, но доводить маскировку до абсурда никто из принцев не собирался.

Интерлюдия А в это время в Лоуленде…

Бесшумное и беззвучное, не сопровождавшееся всякого рода яркими спецэффектами исчезновение отправившихся за щитом Унгира богов оставило после себя лишь лакуну тишины. Впрочем, практически сразу ее заполнил нахальный вопрос Элегора:

– Когда мы Лейму про все расскажем?

– Когда у нас на руках будет артефакт, – спокойно, даже с примесью легкого удивления – как можно не понимать столь элементарных вещей? – проронила Элия.

– А не лучше сейчас? Пока-то парни вернутся, Лейм успеет подумать, что и как делать будет, и вообще… – нахмурился герцог. Он давно уже наелся и теперь просто гонял по тарелке одинокую оливку, которой и спрятаться-то на чистом фарфоре было негде.

– Ну-ну, вперед и с гимном, – фыркнул Джей и одарил Элегора насмешливо-скептическим взглядом из серии: «Совсем идиот, или притворяешься?»

– Герцог, – со вздохом прикрыла глаза принцесса, – поверьте мне на слово, не как сочувствующей кузине больного или стерве-интриганке, но как богине логики, не лучше. Я настоятельно рекомендую вашей светлости принять сие утверждение как непреложную истину…

– Почему? Лейм умный парень, он все поймет правильно… – начал было говорить Гор, но заткнулся под непривычно тяжелым взглядом Элии.

– Лейм Лоулендский – бог массы добродетелей, но его аналитический ум, способность переживать и сопереживать, а также богатое, я бы даже сказала, очень богатое воображение в данной ситуации нельзя рассматривать как совокупность безусловных достоинств, – сухо промолвила женщина.

– Короче, братишка свихнется раньше, чем кузены дотащат щит, – подвел итог Клайд, вновь взявшийся за завтрак с утроенным усердием, ибо на магические действия, при всей их внешней легкости и незамысловатости, ухлопал прорву сил.

– Моувэллева порода, – согласно, как сплетник сплетнику, кивнул магу Рик и отсалютовал бокалом с крепленым красным.

– Ага, они слишком много думают, – многозначительно покосившись на Нрэна как единственного, не считая Ментора, оставшегося на завтраке представителя линии Моувэллидов, ржанул Джей.

Остальные родственники следили за пикировкой на старую тему с легким интересом, мысленно делая ставки – за кем останется последнее слово.

– Закон компенсации и сохранения энергии, ибо вы вовсе не привыкли думать, – одной хлесткой фразой нарушил все расчеты Нрэн и окатил кузена презрительным взглядом.

– То есть ты не хочешь, чтобы Лейм мучился сомнениями до тех пор, пока не пришла пора действовать? – почти терпеливо уточнил Гор у принцессы и, дождавшись ее утвердительного кивка, спросил: – А тебе не кажется, что неизвестностью он будет терзаться куда сильнее? Он имеет право знать.

– Имела я ваше право, герцог, – с раздражением буркнула Элия, бросив вилку на тарелку так, что прибор укоризненно зазвенел о нарушении этикета, заставив украдкой поморщиться Энтиора и Мелиора. – Мне не кажется. Каким бы чудовищем Лейм себя ни воображал, истина страшнее. И первым делом он сочтет свое нынешнее «я» вообще не существующим, чем вольно или невольно усугубит собственную участь, раздирая душу мучительными сомнениями. Закроем эту тему, довольно.

Элегор помолчал секунду и резко кивнул, соглашаясь с суждением подруги.

– Доченька, если ты уже наелась, я бы хотел перемолвиться словечком, – вставил король, поднимаясь со стула.

Тем самым Лимбер давал понять: завтрак закончен и побеседовать наедине с дочерью он предпочел бы не откладывая. Злат задумчиво кивнул каким-то своим мыслям и исчез, даже не подумав рисоваться с завесами тьмы или размахом драконьих крыл. Наверное, таким образом он сказал богам «спасибо» за компанию и яства.

Элии пришлось проследовать за родителем, оставив родственников спорить между собой, выясняя, кто пойдет дежурить к Лейму. Разумеется, занять место у одра болящего хотел каждый. Жертвенной готовностью тут, между прочим, и не пахло. Боги ждали перемен, которые войдут в их жизни вместе со щитом Унгира (что его отыщут, ни у кого не было и тени сомнения), а до той поры были настроены изучать могущественный ужас, оказавшийся по совместительству любимым младшим братишкой.

– Папа? – тихо позвала Элия задумавшегося отца.

Тот вместо привычного рабочего кресла в кабинете опустился на диван и, сцепив руки в замок, замер более чем на минуту.

– Как он? – наконец сбросил оцепенение и глухо спросил Лимбер. – Если Вэлль был вчера в замке, почему все-таки не пришел ко мне? Он настолько изменился?

– Нет, вовсе нет. Он думает, что теперь все иначе и на простые божественные радости наложен запрет, но дядя ошибается.

– Хм, он ошибается, а ты права? – не до конца поверил король.

– Конечно, я ведь всегда права, – спокойно подтвердила Элия. – Дядя мнит, что обреченность на одиночество есть единственно возможный путь Жнеца и любая попытка с него свернуть может обернуться неминуемыми кровью и болью не только для него, но и для любого, к кому он дерзнет проявить подобие теплых чувств. Именно так я сказала братьям.

– И в чем же он ошибается? Как известно, таковы все Жнецы, – хмуро буркнул Лимбер.

– Знаешь, в юриспруденции есть подходящий термин – «по вновь открывшимся обстоятельствам». Так вот, именно их я и имею в виду. Наша семья слишком много значит для Сил, в том числе и для Сил Равновесия, каковым служат Жнецы. Полагаю, Моувэллю будут даны некоторые послабления строгого режима ради присмотра за буйнопомешанными. Нет, вернуться в семью официально он не сможет, но отверженным изгнанником быть перестанет. Нужно лишь немного времени. Я думаю, все будет именно так, и ты сможешь встретиться и поговорить, возможно, впервые поговорить с настоящим братом, а не с одной из его масок, через которые он вынужден был смотреть, официально находясь в роли принца. Моувэлль не сильно изменился, это как смотреть на витраж, с которого стерли вековечную пыль. Оно того стоит, папа. Жнецы – страшные Слуги Творца, но он не только Жнец, он наш родич и, поверь, об этом не забывает, как бы порой ни хотел.

– За что же на нас столько всего навалилось… – почти посетовал Лимбер, потирая лицо ладонями. – Не одни, так другие одержимые жаждой убийства ублюдки сверху, потом демоны, теперь Лейм.

«Меч куется в раскаленном горне, а не обдувается теплым ветерком», – подумала принцесса, но сказала вслух другое:

– Все к лучшему, отец.

– Да-а? – на сей раз Лимбер изумился по-настоящему.

– Разумеется, – щегольнула богиня любимым словечком Злата. – Мы получили знания о прошлом семьи, прямая атака заставила нас укрепить заставы зеркалами Марлессина, страхуя от иных угроз, и подарила мне дружескую поддержку Повелителя Межуровнья, болезнь Рика обернулась вхождением в семью Клайда, а Лейм… – Элия тоже не удержалась от короткого вздоха и все-таки закончила твердо: – Как бы мы ни воспринимали происходящее, все это нужно, и в первую очередь нужно ему самому. Время пришло, папа, это просто судьба, мимо которой не пройти и от которой не отмахнутся.

– Иногда твоя логичность бесит, дочурка, – горьковато хмыкнул король, но сел на диване свободнее и руки от лица убрал.

– Знаю, – смиренно согласилась Элия. – Бесись на здоровье, это ведь не помешает тебе использовать мою логичность на благо семьи и государства с максимальной эффективностью.

– Не помешает, – коротко подтвердил Лимбер и встал, направляясь к рабочему столу, а принцесса, сочтя аудиенцию завершенной, пошла к двери.

Богиня уходила ждать. Делать самое трудное для той, кто привык решать и действовать. А заодно стоило успокоить и еще одну мятущуюся душу, не способную к ожиданию и рвущуюся на подвиги больше, чем герцог Лиенский в суицидальные авантюры.

Бэль была у себя в комнатах. Вчерашние подвиги на ниве проявления божественного дара исцеления не прошли даром. Юная девушка только-только встала и сейчас с аппетитом, обыкновенно не свойственным хрупким эльфийкам, поглощала тройную порцию завтрака. Обо всем этом, конечно, позаботились родственники, пославшие распоряжения на кухню еще ночью, так же как и инструкции Нэни.

Поэтому-то юную целительницу, поставившую вчера на ноги одного бога и подсказавшую метод облегчения состояния второго, никто не будил ни на семейный завтрак, ни на занятия.

Горячая злаковая каша на молоке ребсов вприкуску с бутербродом, густо смазанным земляничным мармеладом, была так вкусна и необходима, что Бэль даже немного отвлеклась от вчерашних тревог, наслаждаясь ощущениями.

Элия вошла в комнаты как раз тогда, когда кузина пила травяной отвар с маленькими – на один укус – теплыми эклерами.

– Прекрасное утро, солнышко, – улыбнулась богиня любви девушке.

– Привет, Эли, – торопливо прожевав последний эклер и запив его, юная принцесса ответила на улыбку кузины, подхватилась с места и, подлетев к родственнице, торопливо заговорила: – Я как раз хотела тебя искать или сразу идти к Лейму. Скажи, как он? Выздоровел?

– Пока нет, – покачала головой Элия.

Бэль, внимательно наблюдавшая за сестрой, тут же объявила, хватая принцессу за руку:

– Тогда я попробую его вылечить! А если что-то не будет получаться, ты поможешь! Пойдем! Я ведь теперь богиня исцеления! Так сказал Источник!

– Ох, моя хорошая, поздравляю. Твоя сила показала себя в час нужды. Очень могущественная сила. Но, увы, не всемогущая. Прости, малышка, ты не сможешь помочь недугу Лейма, потому что он не болен в прямом смысле этого слова, – Элия обняла сестренку и заговорила серьезно, спокойно, без надрыва, но Бэль все равно слегка задрожала, когда спросила:

– Ч-ч-то с ним?

– У Лейма меняется душа, и в этот процесс никому вмешиваться нельзя, даже если мы желаем всем сердцем помочь, может статься, что навредим непоправимо. Ни сила исцеления в чистом виде, ни заклятия на ее основе тут не спасут.

– Что же делать? – беспомощно шмыгнула носиком Бэль. – Как ему помочь?

– Способ есть, есть один могущественный древний артефакт. Именно на его поиски отправились братья.

– А когда они его принесут, Лейм поправится? – эльфиечка прекратила плакать и вглядывалась в лицо сестры, ища подтверждения своим надеждам.

– Да, – ласково прижимая к себе девушку, кивнула Элия так уверенно, как если бы отправляла мысленную телеграмму на имя Творца с пометкой «срочно» в бюро обязательных для выполнения заявок. – Лейм поправится.

И юная принцесса немного расслабилась, словно получила из того же самого бюро уведомление о том, что заявка принята к воплощению. А может, так оно и на самом деле было!

Глава 12 Устранение свидетеля

Усердный Ноут, чье рвение было безоговорочно одобрено кузеном, зашел в вызванный лифт, набрал код подземного гаража и с облегчением перевел дух. По уши занятый приготовлением пищи Кэлер не устремился вслед за братом, хотя и горел добрым желанием составить ему компанию и облегчить вероятную ношу.

Не то чтобы серебряноволосый принц не любил и не восхищался своим родичем. Напротив, как бог музыки, пусть и несколько иного, утонченного профиля, Ноут более других ценил творения Кэлера, звучащие всюду в мирах, начиная от заштатных кабаков, где собиралось гнуснейшее отребье, кончая королевскими бальными залами, и безоговорочно признавал их гениальными. Даже самую малость по-белому завидовал кузену, способному создавать музыку, приходящуюся по нраву всем. Несомненную талантливость Кэлера и ценимое не меньше дарования барда неизменное добродушие, способность притушить огонь самой яростной ссоры между вспыльчивыми и горячими, как драконий огонь, родственниками нельзя было не ценить, нельзя было не уважать. Даже любовь Кэлера к еде не была столь раздражающе окультуренно капризной, как у Мелиора. Бог просто имел хороший аппетит, но всегда был готов поделиться последним куском или бокалом со страждущим родственником. Так же охотно он отдал бы дорогому брату (любой из братьев был для Кэлера особенно дорог) последнюю монету из кошелька или рубашку с плеча, заслонил широкой грудью в самой страшной из битв или прикрыл мелкий грешок, взяв вину на себя. Одним словом, принц был самым потрясающим братом, о каком можно только мечтать и просто нельзя не любить.

Однако сейчас готовность Кэлера помочь не могла не нервировать скрытного до маниакальности Ноута, ведь лоулендцы находились в той самой точке пространства, где проявлялись теневые таланты сероглазого бога-музыканта, не терпящие огласки. Он слегка дергался, потому что въевшаяся в суть необходимость соблюдать конспирацию вступала в противоречие с запретом на использование привычных средств физического устранения излишне любопытных личностей, случайно или намеренно сунувших нос не в свое дело. Сейчас, когда их с Тэодером работа на Вируке приближалась к своей кульминации, бог нервничал бы весьма интенсивно, кабы не почти нарочитое спокойствие шефа. Вера в его всемогущество и способность уладить любое недоразумение бальзамом проливалась на натянутые струнами нервы принца.

Облегчение Ноута в движущейся по вертикали кабинке (не подумайте чего неприличного!) длилось считанные доли секунды, как раз до того волшебного мгновения, когда двери разъехались и в лифт впорхнула дамочка в плащике нараспашку. Сие символическое длинное одеяние ультралиловой окраски с крупными пуговицами сочеталось с прозрачным голубым блузоном и юбкой, составленной из столь невозможно-бахромчатых кусков, что создавалось впечатление, будто молодая женщина с боем вырвала нижнюю часть своего туалета из пасти и когтей мантикоры. Причем все, кроме блузки, было заклепано таким количеством цепочек и бляшечек, что куртка Кэлера проигрывала без борьбы.

На личике, вероятно, вполне милом (Ноуту не под силу было точно определить это из-за толстого слоя косметической краски), алели яркие губки бантиком, один голубой глаз красовался в ореоле розовато-зеленых теней, а второй прятался под длинной челкой. Эта деталь прически особенно гармонировала с коротким ежиком остриженной головы дамочки.

При виде симпатичного соседа тонкие ноздри изящного носика затрепетали, как у мышки, учуявшей сыр.

– Привет! – свободный от челки глаз стрельнул в сторону табло, и бантик губ развязался в кокетливую улыбку. – Вы тоже в гараж?

– Да, – борясь с желанием воскликнуть: «Нет, я ошибся кнопкой!!!» – и выскочить из лифта, прочь от удушливого аромата дорогих духов, кивнул Ноут. Чувство долга напряглось и побороло малодушный порыв. Принц лишь отступил к противоположной стенке лифта, подальше от благоухающей леди.

– Очаровательно! – разулыбалась «красавица» и, достав из кармана ключи, принялась покручивать на указательном пальце разноцветное колечко, щедро сдобренное множеством массивных брелоков.

Ноут представил, чем кончится дело, если сия связка угодит ему в глаз, и занервничал еще сильнее. Спускать челку на бок, меняя прическу, совершенно не хотелось. В отличие от Кэлера, принц никогда не считал синяки украшением для мужчины, тем более собственные синяки. К частичному облегчению бога, соседка пошла иным путем. Как раз когда створки лифта разъехались, открывая вид на полутьму подземного гаража, дамочка будто невзначай наклонила пальчик, и связка глухо грохнулась на пол. Принц весьма своевременно убрал из-под удара тонкую кожу ботинка.

– Ой, какая я неловкая! – улыбаясь пуще прежнего, защебетала ничуть не раздосадованная своей оплошностью человечка под мысленный зубовный скрежет принца и его яркую (будь у дамочки хотя бы зачатки интуиции, она непременно прочла бы ее), злую мысль: «Они что, сговорились?!»

К сожалению, принципы ведения бизнеса запрещали убийство на территории, близкой к месту проживания, тем более убийство соседей, исключая экстренные меры, предпринятые в интересах дела. Поэтому Ноут изобразил на лице вежливую, чуть мечтательную улыбку, с каковой обыкновенно выслушивал какую-нибудь чушь не успевшей надоесть любовницы, и согласился:

– О да, вам совершенно необходимы упражнения на координацию!

– И что вы можете посоветовать? – уточнила модница, завлекательно поблескивая глазом.

– Для начала аккуратно поднимите ключи, постарайтесь при этом не упасть и не оступиться, а потом отправляйтесь домой и вызывайте врача на квартиру. Водить машину в таком состоянии я бы категорически не рекомендовал! – подчеркнуто тактично отозвался бог. Еще раз коротко улыбнувшись, он нажал кнопку того этажа, на котором вошла соседка, добавил блокировку смены команды и выскользнул из лифта прежде, чем съехались створки дверей.

Машина цвета темной стали, не настолько мрачная, как черная, и куда более незаметная, однако весьма элегантная, ожидала хозяина на своем неизменном парковочном месте неподалеку от лифта. Она приветственно моргнула бортовым огоньком, когда бог тронул кнопку популярного сигнального брелка, выполненного в виде звездчатого алмаза. Никому и в голову не приходило, что алмаз настоящий, и Ноута сие вполне устраивало. Усевшись за руль, мужчина глянул на часы (времени на то, чтобы купить ворох свежей прессы, оставалось предостаточно) и беспрепятственно выехал со стоянки. Помеченный пропуск – пластиковый кругляш на переднем стекле – издал тоненький музыкальный звук.

Машина влилась в поток своих товарок и заскользила по улице. Ноуту стало спокойнее. За туманными стеклами уже никто не смог бы вычислить водителя. Круглосуточный магазин «Вестник» находился недалеко от дома, кроме того, он стоял как раз по пути к месту встречи с агентом, да и свежую прессу сотрудники выносили прямо к машине.

Стоило Ноуту притормозить рядом с одним из десятка открытых прилавков, как к нему ринулась девица-разносчица, горя желанием услужить заказчику, чьи умопомрачительно-серые глаза виднелись сквозь тонкую щель в специальном туманном стекле машины. Выходить или открывать окно сильнее, давая возможность очередной представительнице женского пола потренироваться в прицельном метании по его персоне, бог не собирался. Мужчина сделал большой заказ, незамедлительно получил ворох самых свежих журналов и газет, расплатился с расторопной продавщицей и, не дожидаясь сдачи, тронулся с места. Через семь минут он с целой кипой глянцевой макулатуры в придачу уже был в нужной точке города.

Одну из газет принц даже соблаговолил развернуть, пока дожидался появления посредника. Глаза его лениво скользили по громким заголовкам заметок, за которыми скрывалась сущая ерунда: «Аллио Пу и Фидоло Киран снова вместе?», «Через триста лет Вирук станет пустыней?», «Зубилы» снова в горе», «Прабабушку признали мамой племянницы», «Пожар в центре», «Что станет с ценами на жилье в Санкаве?», «Если бы не жена, Рейдр Зюзон мог победить?», «Эпидемия среди турогов угрожает здоровью людей!». Выдержав несколько страниц подобного бреда, Ноут даже глянул на название газеты. Не взял ли он по ошибке юмористическую подборку? Но нет, макулатура гордо именовалась «Вся правда дня», что не оставляло сомнений в искренней надежде журналистов убедить читателей в своей правдивости и злободневности тем.

Легкий стук по дверце оторвал принца от «высокоинтеллектуального» занятия. Толстенький, явно страдающий отдышкой мужчина в серо-зеленой, удивительно смахивающей на плесень и делающей его столь же незаметным куртке переминался с ноги на ногу у машины. Уголок узкого рта, неуловимо напоминающего лягушачий, едва заметно подергивался. Бог надавил на кнопку, дверь отъехала, впуская внутрь доверенного агента. Тот сел на переднее сиденье, поерзал на роскошной немаркой коже темно-серого цвета, дожидаясь, пока дверца встанет на место, блокируя посторонние звуки, и промолвил:

– Он согласен. Сегодня за час до середины ночи. Подъезжайте к развилке у Больтагура. Двое, не больше.

– Хорошо, – отметив отсутствие элементарных гарантий безопасности на переговорах, отрывисто кивнул принц, сейчас очень напоминавший своего начальника и брата. Несколько пластиковых прямоугольников легло в руку человека. Мельком глянув на их достоинство, агент-переговорщик довольно запыхтел. За такие деньги действительно стоило рисковать, нарываясь на гнев самого Сиранга. – Когда понадобятся твои услуги, свяжемся прежним способом.

– А… Э… Надеюсь, они вам действительно понадобятся, – спрятав честно отработанный гонорар, многозначительно пошевелил тонкой полоской темных усиков над губой человек и, все-таки нарушая субординацию, не преминул прибавить: – Неспроста ведь говорят, что Сиранг горяч и не терпит конкурентов.

– Мы не собираемся конкурировать с ним, – подозрительно мягко возразил Ноут, едва заметным кивком головы прощаясь с полезным агентом. Дверь приглашающе отъехала в сторону.

– Ага, точно, – почему-то не слишком веря в то, что две такие акулы не собираются цапаться между собой, покивал человек, выбираясь из машины. Он и так пошел вразрез со всеми своими принципами, пытаясь предупредить ценного работодателя о возможном риске, и не хотел усугублять ситуацию еще больше.

Машина мягко тронулась с места. Ноут отшвырнул газету в стопку на заднее сиденье, и его меткость была вознаграждена. Стопка плавным веером поехала вбок, как при карточном фокусе, открывая яркие обложки журналов и газет. Один из заголовков, напечатанный блестящими розовыми буквами, бросился богу в глаза: «Как привлечь внимание парня? Уроните на него что-нибудь! (страница 47)».

Принц резко ударил по тормозам и дернул к себе злополучный журнал, рывком распахнул его на указанной странице.

«Вы стеснительны? Вам стыдно знакомиться с парнем на улице? Не унывайте! Пусть ваша неловкость – ваша слабость – станет вашим оружием! Девушки, кавалер оценит ее и падет к вашим ногам!..» – так обещал яркий разворот с фотографией изрядно обалдевшего мужчины, вероятно, не обладавшего реакцией Ноута и потому испытавшего все прелести новой женской стратегии на собственной шкуре.

– Идиотки! – брезгливо отшвырнув образчик прессы, процедил принц, поняв подноготную сегодняшних столь же вульгарных, сколь и нелепых атак, и впервые пожалел, что по божественному призванию не является террористом. Пожалуй, здешним издательствам, дающим читателям столь неоценимые советы, не помешало бы некоторое весьма кардинальное обновление начиная с самых основ, что-то вроде фундамента.

Все еще злясь на глупость местных представительниц женского пола, Ноут домчался до Царесской за считанные минуты, ловко лавируя в потоке машин, лишь слегка поредевшем к столь позднему часу.

В этом отношении урбанистические миры, как правило, отличались от миров магических, где ночь традиционно отводилась разгулу созданий тьмы, а люди избегали открыто демонстрировать свою тягу к променадам по ночному воздуху, опасаясь подозрений в причастности к темной стороне или же откровенно страшась стать ее добычей.

На сей раз, счастливо избегнув романтических встреч со «стеснительными» женщинами, мужчина оставил машину в подземном гараже и, прихватив макулатуру с заднего сиденья, поднялся в квартиру. Дверь на звонок открыл Тэодер, упарившийся на кухне Кэлер громко распевался в душе, легко перекрывая звуки воды, льющейся с хорошим напором. Благодаря этому, мужчины говорили без помех. Им и себя-то было слышно еле-еле, так что не оставалось никаких сомнений в том, что брат никоим образом не сможет подслушать разговор.

– Сегодня, за час до полуночи, ждут у Больтагура двоих. Никаких гарантий не дали, – как всегда кратко отчитался Ноут.

– Отлично, – Тэодер позволил себе легкую улыбку одобрения.

– Что с… – Принц кивнул в сторону ванной, в которой сейчас звучала залихватская застольно-боевая песня гномов на языке оригинала. Вероятно, ее ритм помогал богу бардов орудовать мочалкой более динамично:

Нрд-а рда-до умвр трын Пры труам унд врчурым, Нрм гхрым трымбрбрын Срык тыд унд срыдарым!..

– Сиассор, – прошелестел бог мафии в ответ, и Ноут облегченно улыбнулся. Предложенный Тэодером способ устранения брата от участия в опасном мероприятии и сохранения в тайне всех дел был прост, надежен и безопасен. – Я добавил его в «Жатлир», возьми противоядие.

Тэодер достал из бара в комнате бутылку упомянутого вина и еще пару других, для компании – чтобы не только отравить кузена, но и удовлетворить его богатырскую жажду. Выставил спиртное на подставку и протянул брату небольшую белесую пластинку, похожую на обычную ароматическую пастилку. Она даже пахла чем-то свежим и бодрящим. Ноут доверчиво принял противоядие и неторопливо, давая возможность компонентам снадобья всосаться через слизистую, прожевал, страхуя себя от действия сиассор.

– Мне следует дать сигнал нашим людям в городе? – на всякий случай уточнил Ноут, почти наверняка зная, что получит отрицательный ответ.

Тэодер не любил переводить ресурсы без толку, а сегодня предстояла встреча тузов, на которой даже самым крутым шестеркам делать было нечего. В ответ на предупредительный вопрос брата принц чуть качнул головой в знак отрицания. Принимать Сиранга под свою руку или объяснять ему, как тот ошибался, отказываясь от сделанного ему через посредников взаимовыгодного предложения, бог намеревался лично, используя в качестве формального прикрытия лишь Ноута. Прийти на такую встречу без сопровождающего было бы дурным тоном, зато привести в качестве спутника не бодигарда, а советника, являлось одновременно и вполне допустимым, и нарочито дерзким поступком, показывающим уверенность в своих силах и безопасности. Именно такую позицию Тэодер собирался продемонстрировать куланду Сирангу и его присным.

– Ах, хорошо освежился! – Дверь в ванную широко распахнулась, и окутанный паром Кэлер вышел в коридор. – Эй, Ноут, ты уже дома?

– Да, – откликнулся бог.

– Тогда сейчас будем ужинать! – обрадовался принц уже из отведенной ему комнаты, где переодевался в чистую одежду, не успевшую близко познакомиться с влагой и грязью Вирука.

Тэодер улыбнулся и коснулся края крышки большого стола в гостиной. Что-то щелкнуло, и крышка перевернулась вверх специальным жаропрочным покрытием, предназначенным для посиделок и перекусов вне кухни. Ноут бросил на стол кружевную салфетку и поставил приготовленные братом бутылки с вином, достал бокалы. Свежий, даже еще слегка влажный Кэлер, принципиально не пользующийся феном (нехай волос не балуется, так сохнет!), разом притащил из кухни на большом подносе все остальное: посуду, салаты и судки с горячими блюдами. Пока братья сервировали стол, Тэодер отошел к стенке и, вырубив надоедливо гундосивший телевизор, включил музыкальный центр. Из колонок, смонтированных по всему периметру комнаты для создания эффекта объемного звука, полилась прелестная мелодия, ни в коей мере не грозившая нарушением аппетита. Звуки неких музыкальных инструментов, скорее всего разновидности флейт и колокольчиков, удивительно напоминали естественные звуки текущей воды, ее плеск и журчание.

– Надо же! – укладывая на тарелку рядком пяток котлет, хмыкнул Кэлер, после «Зубил» с изрядной долей недоверчивости отнесшийся к местным инструментальным талантам. – Это здешнее?

– Да, музыка из разряда классической, – тонко улыбнулся Ноут, осторожно пробуя результат кулинарной деятельности брата.

– Хотелось бы верить, что искусство Вирука вернется к истокам не только в области археологии, – задумчиво подтвердил Тэодер и, откусив кусочек зразы, от души похвалил Кэлера: – Спасибо за ужин, ты замечательный кулинар!

– Да не за что, – проглотив здоровущий кусок котлеты, с ухмылкой отмахнулся принц. – После скачков вверх с Уровня на Уровень любая еда деликатесом покажется, организм своего требует. Кстати, о «покажется», парни, у меня вкусовые галлюцинации или мясо слегка отдает тиной и чем-то рыбным?

– Так и должно быть, – подтвердил подозрения кузена Ноут. – Это кабипа – здешний аналог коров и ребсов. Животное отлично плавает и ныряет. Пасутся кабипы на болотах, питаются водорослями да рыбой, потому и мясо имеет такое своеобразное послевкусие. Если не нравится, попробуй перебить грибами или запей вином!

– Отчего же, нравится. Водоросли та же трава, а рыбу я люблю! Но грибочки под выпивку никогда не помешают, – весело согласился Кэлер, потянувшись разом к судку с маринованными грибами и бутылке вина.

Тэодер поспешил вежливо подтолкнуть «Жатлир» к руке кузена и промолвил:

– Попробуй. Совершенства вкуса не гарантирую, своего Лиена на Вируке не случилось, однако смело могу обещать, что ни рыбой, ни тиной оно не пахнет.

– Давай, – беспечно обрадовался неприхотливый Кэлер и, подцепив пальцами, запросто выдернул винтовую пробку из бутылки. Щедро наполнив бокалы себе и родичам, бог принюхался к темной с проблеском рубина жидкости и довольно причмокнул: – Если вкус хотя бы наполовину соответствует запаху, надо будет такого винца еще и домой захватить. Будет чем парней угостить!

Опорожнив бокал, бог пиров наполнил его по новой и снова принялся за еду, запивая котлеты, грибы, салаты и прочую снедь превосходным вином, которое Ноут и Тэодер – вот чудаки! – пили не спеша и без видимого удовольствия. Словом, Кэлер, к удовлетворению коварных кузенов, почти в одиночку, добровольно и с энтузиазмом прикончил бутыль «Жатлира». Парочка мафиози даже стала слегка опасаться, что сиассор начнет действовать раньше, чем бог встанет из-за стола. Но плотный ужин отсрочил запланированный на более позднее время итог.

Кэлер успел не только поесть, но даже помочь братьям убрать посуду в мойку. Только когда принцы удобно расположились в комнате, взяв из груды книгопечатной продукции образцы для штудирования, и начали проглядывать их, снадобье с осторожной мягкостью оплетающего добычу паука атаковало сознание Кэлера. Поначалу он перебрасывался с родственниками веселыми фразами, комментируя самые интересные статьи или описания экспонатов музеев, потом речь принца замедлилась, и он замолчал, уставившись в пространство.

– Пора, – решил Тэодер, вставая.

Ноут последовал примеру шефа.

Боги накинули куртки, довершили экипировку и подготовку к ответственной встрече, спрятав несколько аксессуаров в потайных карманах, прихватили дипломат и портфель и, аккуратно заперев дверь, вышли из квартиры. Неподвижный Кэлер остался нести «вахту» в кресле.

Действие сиассор – невысокой травы с желтыми тонкими лепестками – не могло повредить принцу. Оно лишь вытолкнуло бога из потока времени Вирука, замедлив его восприятие реальности настолько, что часы казались мужчине минутами. Продолжительное отсутствие братьев не должно было вызвать у Кэлера никаких вопросов просто потому, что бог не мог просчитать реального времени. В отличие от малоэффективных в урбанизированных мирах чар, настойка травы нисколько не снижала своего действия, а ее влияние, если не было использовано противоядие, бесследно исчезало примерно в течение суток.

Усыпив бдительность Кэлера, принцы спустились к машине, Ноут сел за руль, Тэодер опустился на заднее сиденье. Боги поехали по назначенному адресу. Ночной город ждал своих будущих повелителей. Мужчины не поддерживали пустого разговора, все, что нужно, они знали наперед, делали несчетное число раз и понимали друг друга без слов. Но тишина в машине не была напряженной или зловещей, скорее, это было спокойно-деловитое молчание.

Сиранг назначил встречу с проводником не в укромном тихом проулке, а на одной из центральных улиц города. А уж оттуда «гостей» должны были доставить к месту назначения. Или (все зависело от настроения и целей куланда) сразу отправить по последней из дорог, которой не минует ни одно живое создание, будь оно человек или бог.

Точка встречи в людном месте… Это даже не было наглой провокацией, долженствующей символизировать правовой беспредел и разгул преступности в Санкаве в частности и на Вируке в целом. Ни о каком разгуле и беспределе, подразумевающем некоторые бесхозяйственность и произвол, не могло быть и речи. Организация Сиранга работала куда эффективнее и продуктивнее любого официального органа. Все, кому надо, и так прекрасно знали, в чьих руках реальная власть. Вопросы политики, не касающиеся финансовой выгоды, решал городской совет, общегосударственные вопросы – куранг, разновидность парламента, но и в том и в другом органе у Сиранга были свои люди, готовые на все, чтобы угодить боссу. Самые же крупные денежные потоки культурной столицы третьего континента Вирука, а следовательно, и планеты в целом, текли через загребущие лапы куланда.

Тэодер всесторонне изучил деятельность местного босса и в целом почти одобрил ее. Сиранг работал с выдумкой, хотя, случалось, иногда перегибал палку или делал ошибки в расчетах, впрочем, ему хватало ума не совершать крупных промахов и заставлять платить за собственные ошибки других. Бог мафии полагал возможным включить картель куланда в свою империю, предоставив Сирангу возможность дальнейшего роста и обучения. Теперь будущее человека полностью зависело от благоприятного сочетания интеллекта с амбициями и соответственно от линии поведения на сегодняшней встрече.

У Больтагура машина стального цвета мягко затормозила у тротуара всего в нескольких метрах от развилки. Не прошло и нескольких секунд, как из-за поворотов слева и сзади вынырнули два черных авто и взяли «гостью» в клещи. Из машин вышло трое мужчин шкафообразной комплекции (причем первые двое тянули на высокое звание шкафа с антресолями) и вразвалочку приблизились к машине. Ноут открыл двери. Мужчина поменьше, обросший белокурыми волосами и имеющий подозрительный проблеск мысли в блекло-голубых глазах, сел на переднее сиденье, два других кое-как поместились на заднем, с двух боков от Тэодера. К счастью, широкое сиденье исключало тесный контакт с парой джентльменов, чьи лица не были омрачены печатью интеллекта.

Все присутствующие обменялись короткими приветственными кивками. Впередисидящий блондин взял на себя роль штурмана и велел, указав пальцем на машину, чей бампер маячил в нескольких метрах перед авто лоулендцев:

– Двигай потихоньку за черной птичкой.

Ноут, не прекословя, тронулся с места. К чему спорить с проводником? Дальнейший путь по городу занял чуть более четверти часа. Никто и не думал путать следы. Автомобиль, эскортируемый двумя машинами, въехал на территорию элитного района малой застройки. Там, на дефицитной земле, свободной от бесконечных болот, высотки не лепились одна к другой – стояли четырех-пятиэтажные особняки на скромных для привыкших к простору богов и огромных по местным меркам участках. Их разделяли высокие заборы, у кого сплошные, у кого нарочито прозрачные, чтобы соседи знали, чему завидовать. Свет фонарей, рекламы и вывесок сменился менее навязчивым светло-голубым мерцанием подъездных дорог и разноцветных огней жилых домов для избранных.

Сиранг уже вырос из нарочитого показушничества, и его жилье было обнесено монолитной четырехметровой оградой из серо-зеленого, под цвет авранта, материала, не снабженного иллюминацией и не выкрашенного люминесцентной краской. Створки ворот без видимых сигналов со стороны подъезжающих разъехались, пропуская машины внутрь.

Сразу за воротами, на прекрасно просматривающейся и соответственно простреливающейся с нескольких весьма выгодных позиций монолитной площадке, залитой белыми огнями даже не фонарей, а, скорее, мощных прожекторов, машина-проводник остановилась.

– Стоп! – велел красноречивый «гид», не изменив топорно-непроницаемого выражения лица, и Ноут нажал на тормоз.

Сопровождающие вышли из машин, Тэодер и Ноут спокойно подождали, пока мужчины окружат стоянку кольцом, и по отрывистой команде: «Вылезайте!» – тоже покинули салон. Пара качков с заднего сиденья сноровисто досмотрели дипломат Тэодера, обшарили одежду гостей и освободили их от трех стволов, каковые были сданы на хранение охране у ворот с обнадеживающим присловьем:

– Будете уезжать, заберете.

Принцы не возражали, блюдя стандартный этикет встреч на чужой территории. Визитеру явиться без оружия нельзя. Сие равно открытому заявлению о том, что ты не считаешь того, к кому идешь, за реальную силу, не уважаешь. Встречающему пропустить чужака с оружием на свою территорию – равнозначно признанию собственной слабости и готовности идти на уступки. Обычаи темного делового оборота большинства миров недалеко ушли от ритуальных плясок каких-нибудь дикарей Русалочьего архипелага Океана Миров, но Тэодер находил их забавными, а иначе давно перестал бы играть в видимость соблюдения правил. Только видимость, разумеется. Все, что делал бог мафии, он делал с максимальной эффективностью – для достижения воздействия и извлечения выгоды.

Обыскали – пусть. Все равно у принцев осталось вполне достаточно холодного и огнестрельного оружия, чтобы навеки упокоить всех присутствующих на территории особняка живых существ. Уж что-что, а отвести глаза людям боги были способны всегда. Впрочем, устроить бойню парочка, идущая Теневой Тропой, могла бы и голыми руками, если того требовали интересы дела – так, особо показательное выступление для слишком непонятливых клиентов.

По-прежнему немногословный проводник под непрекращающейся моросью, которая портила весь ночной пейзаж и прически, повел мужчин дальше. Они двигались по пешеходной дорожке в окружении фонарей и низких (засады не устроишь, как ни старайся!) зеленых кустов с лиловыми ягодами, ровной стрелой устремляющихся к широкому крыльцу особняка. Пара сопровождающих трусила сзади.

Так впятером они приблизились ко входу в особняк Сиранга. Никто не нажимал дверного звонка, да такового в пределах видимости и не было предусмотрено конструкцией низкого крыльца, однако дверь распахнулась. Очередной монолитный тип резким кивком пригласил всех внутрь.

Большой холл был оформлен в том же духе старого Вирука, что и фасад особняка из гладкого зеленоватого камня без всяких излишеств типа декоративных статуй или барельефов. Нечего было и думать влезть по гладкой и мокрой наружной стене. Единственным украшением прихожей оказались колонны, впрочем, спрятаться за ними смог бы лишь дистрофик. Пол устилало мягкое покрытие, имитирующее ряску на болоте и впитывающее грязь и воду. Широкая лестница вела наверх, но провожатый шагнул к лифту. Лоулендцам не собирались лишний раз демонстрировать интерьеры дома. Чай, не на экскурсию прибыли.

В лифт, создавая интимную обстановку, утрамбовалось пятеро мужчин. Провожатый коснулся одной из кнопок на горизонтальной панели без условных обозначений. Створки бесшумно сомкнулись и тут же разъехались вновь, открывая вид на прямой недлинный коридор, заканчивающийся традиционными дверями безо всяких технологических усовершенствований. Их заменяли стоящие по правую и левую сторону две человеческие особи, с накачанной мускулатурой, видной из-под дорогих костюмов, и навеки застывшим на лицах выражением вежливой безучастности.

Боги невозмутимо проследовали к ним. Один из «лакеев» смерил пришедших взглядом и неожиданно ловко для своих габаритов скользнул в чуть приоткрывшуюся дверь. Быстро вернувшись, он кивнул гиду принцев. Тот распахнул дверь и взмахом руки пригласил богов в проходную комнату, где стояли несколько стульев, диван и низкий стол с деловыми газетами, красивыми бутылями с очищенной водой и бокалами.

Но ни попить, ни почитать, ни обсушиться, ни тем более освободиться от верхней одежды посетителям не предложили. Немногословный сопровождающий принцев промолвил, указывая на одну из двух дверей, ту, что виднелась справа:

– Идите. Куланд ждет.

Глава 13 Теневой бизнес-план и бизнес-действия

Тэодер спокойным кивком выразил формальную благодарность блондину-провожатому и вместе с Ноутом прошел в просторный кабинет или, скорее, судя по заполнившему его народу, камерный зал совещаний.

По периметру большого прямоугольного стола (почему-то круги и овалы были на Вируке не в почете) сидело десять человек, среди них пожилая дама, более походящая на чью-то бабушку, перепутавшую кабинет с гостиной для вязания, и суровая женщина с отлакированно-непроницаемым лицом зомби. Девять человек занимали стулья с высокими спинками, десятый покоился в том, что в дорогом каталоге офисной мебели, изготавливаемой на заказ, значилось бы как «рабочее кресло руководителя». Словом, даже не зная куланда Сиранга в лицо, лоулендцы сразу могли бы определить, кто здесь главный, по способу устройства седалища. Настолько полный, что даже прекрасно скроенный костюм не мог сделать его умеренно сбитым, гладко выбритый, белокурый, с яркими голубыми глазами джентльмен совсем не походил на доброго дядюшку. Слишком жесткие складки прорезали одутловатое лицо мужчины, слишком острым и беспощадно-самоуверенным был его взгляд. На столе рядом лежала початая колода, и куланд машинально перекидывал карты из руки в руку. До ловкости бога шулеров ему было весьма и весьма далеко, но для смертного у куланда выходило почти хорошо. А остальные девять человек с какой-то особенной сосредоточенностью ловили малейшее его движение. Так охотник наблюдает за диким зверем, так врачеватель душевных недугов следит за пациентом, в любую минуту готовым кинуться на него с ножом, так обладающие властью люди смотрят на того, кто одним движением брови может повергнуть их в прах или возвысить надо всеми.

«За такого биться не будут», – с тихим удовлетворением отметил Тэодер, деловито приближаясь к центру зала.

Ни стульев, ни другой свободной мебели у стола совещаний не оказалось. Бог мафии машинально зафиксировал столь явное пренебрежение этикетом, но одновременно счел сей факт полезным для себя. Свободы движений принца ничто не ограничивало, а потому высокомерное поведение Сиранга играло только на руку Тэодеру. Принц невозмутимо приблизился к столу, взирая на куланда сверху вниз со спокойным интересом не прибывшего на ковер просителя, а повелителя, заглянувшего к нерадивому подданному. Тут уж босс почувствовал, что его «шутка» с треском провалилась, и, откинувшись в кресле, нарочито насмешливо заговорил, стремясь отыграть очки:

– Недурной вечер для встречи, господа. Сказать по правде, я не рассчитывал, что вы почтите меня своим визитом.

– Отчего же? – с прохладным вежливым интересом вопросил Тэодер, подыгрывая Сирангу. – Полагаю, вы успели рассмотреть сделанное предложение и сформулировали свою позицию по ряду вопросов.

– О да, – надменно скривив губы, кивнул Сиранг. Куланд отложил колоду и звучно хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. – Мы, – вторая рука небрежно очертила круг людей, – изучили твое предложение и… считаем его либо самой нахальной шуткой Вирука, либо бредом зарвавшегося придурка!

– Жаль, – коротко и по-прежнему абсолютно невозмутимо констатировал Тэодер, медленно опуская веки. В его работе иногда, по большей части в урбомирах, где люди оказывались не в состоянии воспринять адекватно реальное положение дел, встречались и подобные ситуации.

– Да уж, тебе, болван, придется крепко пожалеть о своей наглости! – рявкнул выведенный из себя куланд, подавшись вперед так, что несчастное кресло жалобно заскрипело, и потянулся к кнопке вызова охраны под столешницей. Настала пора покуражиться над недоумком, да и лишний раз продемонстрировать свою власть пешкам.

– Разве я имел в виду себя? – по-прежнему спокойно передернул плечами бог. – Я говорил о картеле Санкавы, которому понадобится новый глава.

Прежде чем разгневанный до неподдельного изумления Сиранг успел дотронуться пальцем до кнопки и извергнуть из себя очередной залп проклятий, пистолет скользнул в руку Тэодера. Сам принц в то же мгновение переместился к креслу куланда и приставил дуло к его виску. Тенью следующий за шефом Ноут навел два своих ствола на ошеломленных людей. В их жизни, при выбранном типе профессии, а ее никто не смог бы назвать спокойной, случалось всякое, вот только пронести на совет оружие и столь открыто выступить против Сиранга в его особняке никто и никогда не осмеливался. Люди были выбиты из колеи нетипичным, дерзким поведением чужаков.

– Ты труп! – замерев на месте, прохрипел толстяк, задыхаясь от гнева, злая испарина выступила на висках мужчины, и он неожиданно заорал: – Чего смотрите, убейте их!

– Спокойнее, – скомандовал Тэодер, крутанув оружие так, что тяжелая рукоять прошлась точно по виску куланда, и тот обмяк в кресле. – Никто не двигается!

Видавшие виды высокопоставленные отморозки повиновались властному слову бога как перепуганные дети. Только один, то ли слишком глупый, то ли не в меру амбициозный, лысый хмырь медленно, по его мнению абсолютно незаметно, потянул одну руку во внутренний карман пиджака, а вторую под стол. Пуля Ноута оказалась куда быстрее игривой конечности, лезшей к оружию, хмырь заорал от боли, схватившись за простреленную ладонь, из которой хлестала кровь.

– Шеф сказал, никто не двигается! – нарочито мягко повторил Ноут предупреждение специально для идиотов.

– Охрана слышала шум! Я нажал кнопку! Вы трупы! – завизжал раненый.

– Кто сказал, что кнопка исправна? Кто уверен, что за дверь просочился хоть звук? – Интонации прохладного голоса, которому невозможно было не покориться, ясно дали понять всем сидящим за прямоугольным столом: каким бы образом отдающий приказы мужчина ни сотворил то, о чем говорил, он действительно это сделал. Тревогу не поднять, охрану не вызвать, мордовороты с оружием не услышат ни шороха, ни крика и не придут, почему-то не смогут прийти, так же как никто, если на то не будет воли этого мужчины, выглядящего деловым бизнесменом и оказавшегося воплощенными ужасом и смертью, не сможет выйти наружу. Вопросом «почему?» никто даже не задался, куда актуальнее показался другой вопрос: «Как выжить мне?»

Все замерли, не сводя глаз с Тэодера. Тот невозмутимо кивнул в знак одобрения и мысленно обратился к брату:

– Сзади нас есть дверь-ширма. Ты чуешь магию внутри?

– Да, серая сила течет потоком, – настороженно согласился бог и уточнил: – Думаешь, мы нашли щит?

– Проверь. Если щит там, перемести, как договаривались, и возвращайся, если нет, разберемся с делами и продолжим поиски, – коротко проинструктировал брата Тэодер. Второй пистолет возник в руке бога. Ему хватило бы и одного, но иногда приходилось чуть-чуть подыгрывать «восторженной» публике, дабы нужная реакция и максимальная отдача возникали побыстрей.

Ноут коротко улыбнулся, спрятал оружие и, отступив пару шагов назад, нажал на скорее угадываемую, чем видимую плоскую ручку двери. Та бесшумно провернулась, давая богу возможность скрыться в другой комнате. Тэодер, не торопясь, обвел тяжелым взглядом девять человек. Тип с простреленной рукой, тихо поскуливая, обкладывал рану салфетками. Старушка невозмутимо помогала ему, нисколько не пугаясь вида крови, и взирала на бога мафии с откровенным одобрением.

– Что вы хотите? – уверенно и почти твердо (если бы не слишком сильное напряжение в голосе) спросила «женщина-зомби».

– Я уже изложил свои предложения бывшему, – этот титул не остался незамеченным публикой, – куланду Сирангу, и, насколько я смог уяснить из его короткой речи, вы тоже успели ознакомиться с ними и отклонить, – деловито, словно не стоял с пистолетом над отключившимся мужчиной, а сидел за столом переговоров, пояснил принц.

– Этой проблемой занимался лично Сиранг, – храбро ответила женщина, стараясь не смотреть в глаза Тэодеру, что-то в них, скрытых, казалось бы, вполне невинными очками с прозрачными стеклами, было такое, что мороз пробирал не только кожу, а саму душу. – Он куланд Сенкавы.

– А теперь, – продолжая разговор, Тэодер равнодушно всадил пулю в висок Сирангу из бесшумного пистолета, – как будет решаться вопрос преемственности? Будет ли совет картеля собираться полным составом и выносить решения на голосование или уже назначен преемник, с которым я мог бы обсудить неотложные дела?

Теневые бизнесмены остановившимися глазами, а кое-кто и распахнув рот из-за невозможности быстро переварить происшедшее, взирали на тело с маленьким аккуратным отверстием на виске, навеки застывшее в руководящем кресле.

– Кресло в Совете и право решающего голоса должны перейти к сыну Сиранга – Гранру. Вы и его собираетесь убить и… и нас? – заикнулась женщина, сбившись с ровного тона.

Кажется, люди не верили в чистоту намерений Тэодера. Поначалу готовые по указке куланда посмеяться над зарвавшимся идиотом, теперь они все до трясучки боялись его и как покорные скоты были готовы положить на плаху головы или, если выпадет такой шанс, заложить всех и вся, чтобы остаться в живых. В том, что этот тип с безжалостно-ледяными, равнодушно-стальными глазами способен в одиночку перестрелять их как мишени в тире, одного за другим или всем скопом, никто даже не усомнился. Слишком наглядным оказался пример.

– Разумеется, нет, – удивленно выгнув бровь, отрезал принц. – Я не сторонник крайностей и, скажу сразу, у меня нет желания претендовать на пост куланда. Сферы моих интересов значительно шире. Что же касается этого прискорбного инцидента, – один из пистолетов показал на труп, – увы, в данном случае избежать его было невозможно. Однако… мне бы хотелось применение кардинальных мер этим ограничить. Если молодой Гранр и вы покажете себя добросовестными сотрудниками, я не стану склоняться к обновлению руководящего состава картеля. Опытные люди – товар куда более редкий, чем хорошие пули.

Ноут тем временем вернулся из-за двери-ширмы и, улыбнувшись краем рта, бросил мысль брату: «Все сделано, шеф!»

Странное выражение радостного шока, спрятанное под обыкновенной маской делового помощника, показалось Тэодеру требующим объяснения, но, желая закончить начатое дело, он отложил детальный разговор с братом. Ноут снова замер чуть позади и слева от босса. Мгновенно оценив, на какой стадии находятся переговоры, бог не стал доставать оружие.

– Нам позвать Гранра? – уточнил, обретя-таки способность к членораздельной речи, один из мужчин.

– Хорошая идея, – согласился Тэодер и повел бровью в сторону двери, намекая на необходимость ее немедленной реализации.

Выдвинувший ценную мысль мужчина в сопровождении Ноута, гарантировавшего абсолютную благонадежность и разумность действий, вышел из начавшего потихоньку оживать зала и буквально через несколько секунд вернулся в сопровождении того самого белобрысого типа, что играл роль проводника нынче вечером.

«Мальчик на побегушках при отце, недовольный своим положением, но еще не вошедший в силу, чтобы решиться на открытый бунт или продумывающий схему аккуратного устранения родителя», – решил принц.

Некоторое время назад Тэодер развлекался построением предположений, чего ради умный мужчина (ни намеренно-отрывистая грубоватая речь, ни топорное выражение лица не могли скрыть истинной сути от проницательных глаз бога) разыгрывает из себя примитивную шестерку на посылках.

Гранр оправдал ожидания. Только глянув на еще не успевшее остыть тело родителя, белобрысый крепыш сбросил маску тупого быка. Он расплылся в кривоватой хищной улыбке и спросил, решив сразу расставить точки над «и»:

– Давно пора! Кресло свободно… или… – цепкий голубой взгляд, куда более вдумчивый, чем у отца, скользнул по принцу, – занято снова?

– Оно твое, – Тэодер чуть отступил в сторону.

Гранр быстро приблизился, выдвинул кресло из-за стола, одним рывком швырнул труп в сторону, следом сбросил колоду. Из пачки карт вылетел джокер и вместо погребального венка мягко спланировал на грудь покойника. Новый куланд устроился на мягком сиденьи и только потом поинтересовался:

– На каких условиях?

– Мне бы хотелось, чтобы совет вторично рассмотрел представленные предложения о взаимовыгодном сотрудничестве, – ответил Тэодер, по-прежнему стоя, хотя любой из сидящих с готовностью уступил бы ему свое место. – Полагаю, для пересмотра и вхождения в курс всех дел отца вам понадобится некоторое время. Скажем, цикл. По его истечении я предлагаю организовать повторную встречу. Мой помощник оставит вам все необходимые документы.

Ноут с готовностью защелкал замками дипломата, доставая заблаговременно приготовленную серую папку со вторым экземпляром бумаг, ранее переданных Сирангу и, вероятнее всего, использованных заносчивым покойником не по прямому назначению. Принц положил документы на стол перед новоиспеченным куландом, коротко промолвил:

– Там три варианта договора. Основная разница в соотношении процентов отчислений и оговоренных услугах.

– Я вас понял, – сосредоточенно кивнул Гранр, кладя руку на папку. – Будут ли еще какие-либо пожелания?

– Ах да, удалите взрывчатку из моей машины, – чуть поморщился Тэодер, слишком хорошо знавший правила игры. – Мне не хотелось бы пользоваться чужим средством передвижения.

Доза уважения в блекло-голубых глазах Гранра еще более увеличилась, мужчина коротко кивнул, встал из опробованного кресла и спросил:

– Можем ли мы предложить вам компенсацию за нанесенные оскорбления?

– Все, что мне нужно, я возьму или уже взял сам, – с надменной прохладцей ответил принц. Пистолеты исчезли из его рук, но куда именно и в какой момент времени, никто из совета картеля уследить не смог. Не прощаясь, бог мафии пошел к двери, оставляя за собой полную уважительного ужаса тишину, труп и бумаги, долженствующие завершить процесс приведения очередного мира под его руку.

Проявляя соответствующую высокому рангу Тэодера дозу уважения, Гранр вышел из зала совещаний вслед за гостями, в свою очередь оставив там еще один личный жучок для прослушивания болтовни совета во время его отсутствия. Маленький микрофон, скрытый за ухом, транслировал новому куланду каждое слово, вылетевшее из уст подчиненных. Попутно мужчина приказал своим людям заняться устранением бомбы в машине, вытащить тело отца из комнаты и вызвать одного из докторов картеля, чтобы заняться простреленной рукой члена совета и заодно уж засвидетельствовать смерть Сиранга, скажем, от кровоизлияния в мозг. Прикормленный доктор должен был прибыть быстро и без проблем выдать нужный акт, а потом Гранру как уважительному сыну и наследнику предстояла изрядная возня с пышными похоронами.

На сей раз телохранители, следующие по пятам за куландом, следили не за каждым шагом Тэодера и Ноута, а за безопасностью шефа, но в целом вид процессии почти не изменился. По дорожке от особняка до стоянки у ворот следовали пятеро мужчин и собравшийся с силами дождь. Ноут мельком подумал, что теперь не только понимает, но и чувствует на собственной шкуре, почему в языке Вирука нет понятия «дождь закончился» или «перестал», а наличествует лишь ни к чему не обязывающее слово «прервался».

Мастеровитые ребята минерно-саперного профиля уже закончили возиться с машиной принцев, когда молодой куланд Гранр привел лоулендцев на стоянку. Осторожно придерживая в сомкнутых ладонях какой-то маленький пакетик серого цвета, парень с красноречиво мокрыми коленями и тонкими защитными перчатками на руках показательно (не извольте беспокоиться, все улажено!) засеменил от авто в сторону будочки охраны. Тэодер даже едва заметно дернул уголком рта, наблюдая сие действо, а маниакально-подозрительный, когда речь шла о безопасности шефа, Ноут, не удовольствовавшись первичным сканированием сознаний бандитов, вытащил из кармана алмазный брелок-анализатор, настроенный на автомобиль. Никаких чужеродных элементов, кроме воды и грязи на колесах и днище машины, тонкий приборчик не показал. Только проведя двойную проверку на уровне магии и технологий, принц щелкнул по кнопке сигнализации, открывая двери.

Гранр сделал знак рукой, и охрана поспешно попятилась, оставляя куланда наедине с гостями, но не выпуская его тело из виду. Борясь с неловкостью, белобрысый мафиози щелкнул языком и, едва заметно передернув плечами, решительно проговорил:

– Насчет услуг. Вы все, что хотите, берите сами, но если чего куда надо будет поднести, только дайте знать.

Садясь в машину, Тэодер глянул на не желающего оставаться в неоплатном долгу свежеиспеченного куланда и коротко кивнул:

– Я учту.

Закрылись двери. Тихо заурчал мотор машины, погас свет на площадке (нечего давать обзор случайным свидетелям), ворота бесшумно разошлись. Серая тень выскользнула на дорогу и стрелой помчалась по ночному шоссе. Несколько минут в салоне царила умиротворенная тишина коллег, анализирующих успешно выполненное задание. Лишь когда элитные кварталы остались позади и начались высотные здания, Ноут бросил на шефа испытующий взгляд, ожидая дальнейших инструкций. Тэодер мимолетным жестом коснулся подбородка и бросил:

– Притормози.

Не опускаясь до извечных дурацких вопросов из серии «где», «когда», «как» и «зачем», бог свернул на одну из отходящих от центральной магистрали улиц. Там вдоль тротуара на парковочной полосе стояло несколько машин, оставленных на ночь беспечными владельцами, поленившимися доехать до ближайшего гаража или застрявшими где-то в круглосуточных магазинах.

– У тебя есть интересные новости, – утвердительно констатировал Тэодер и протянул к брату ладонь.

Ноут с готовностью подставил лицо. Никаких заклятий, над тонким плетением которых корпели искусные маги, не понадобилось принцу, чтобы окунуться в свежие воспоминания родича и разделить их с ним. Идущим Теневой Тропой не нужно было опасаться случайного обмена мыслями, им достаточно было особого взгляда или простого касания для получения нужных сведений от объекта. А уж каким будет сей процесс: мучительным или совершенно незаметным, зависело только от навыка бога и его желания.

Бог мафии положил длань на лоб брата и на секунду прикрыл глаза. Перед его взором со скоростью гораздо более высокой, нежели самый быстрый ментальный диалог, заскользили воспоминания Ноута, сохранившие свежесть непосредственного впечатления.

Вот принц из зала совета просочился через дверь-ширму в комнату интересной ромбической конфигурации. В центре ее стояло широченное и низкое кожаное кресло с мягкими подлокотниками, рядом широкий столик. Его малиновая велюровая поверхность весьма специфической разметки была предназначена для раскладывания сложных пасьянсов. По всем четырем стенам помещения вились длинные полки, переполненные предметами оригинальной коллекции: цельные игральные колоды и отдельные карты многообразных форм, размеров, расцветок и материалов. Дерево, стекло, пластмасса, кожа, бумага, металл – все стало поверхностями, на которых были нарисованы от руки, напечатаны, выгравированы, выложены мозаикой, отлиты или выдавлены разномастные изображения, относящиеся к карточной игре. Однако самым центром экспозиции, без сомнения, являлась стоящая у стены массивная каменная плита зеленоватого цвета. На ней кто-то небесталанный намалевал портрет Сиранга в полный рост с кубком в одной руке и поднятым мечом в другой. Кажется, таким образом куланду намеревались придать вид Владыки Клинков, а не перепившегося вусмерть буяна. Именно от сего китчевого произведения искусства исходила мощная волна силы, привлекшая внимание богов.

Ноут подошел ближе, поудобнее положил вдохновенные пальцы прирожденного музыканта на прохладные боковины плиты, коротко выдохнул и одним рывком перевернул совершенно неподъемный с виду камень. Тонкий нос принца почти уперся во что-то выпуклое, расплывчато-серое, отливающее едва уловимой голубизной и энергией, чуждой урбанизированному миру. Щит Унгира? Чтобы убедиться в этом окончательно, оставалось совершить последнюю проверку. Бог отступил на пару шагов и мужественно вперил в зеркало взгляд. Нечеткие очертания собственной фигуры в первый момент показались ему неотличимыми от изображения в самом обычном (слово «заурядное» для такого рода предметов не годилось) зеркале. Долю секунды спустя до Ноута дошло, что отражение имеет его натурально-серебристые длинные волосы, присущие музыканту-мечтателю, а не их допустимый для делового человека урбомира коротко остриженный эквивалент. Взгляд же зеркального двойника был холодно безжалостен и по-деловитому тверд. С каждым мигом видение становилось все четче, приковывало взгляд, маня обещанием открыть все двери души, это было и страшно и неимоверно притягательно одновременно. Лишь дисциплина рассудка, воспитанная долгом и сутью бога, помогла мужчине совладать с драконьим соблазном там, где потерпели крах демоны Межуровнья. Принц поспешно отвел глаза, сочтя испытание истинности успешно завершенным, и позволил себе короткую улыбку. Теперь предстояла чисто техническая работа, которую, к сожалению, невозможно было свалить на подручных за неимением таковых.

Из внутреннего кармана куртки бог достал миниатюрный перочинный ножик из закаленного по особому рецепту металла с рукоятью, инкрустированной стилизованным вензелем принца так хитро, что непосвященный узрел бы лишь прелестный вьюнок. Ноут приставил лезвие к краю щита, наглухо замурованного в плиту, и нажал. Нож вошел в камень так же легко, как в человеческую плоть. Мужчина осторожно очертил большой ромб, четко повторяющий контуры зеркального предмета, и, спрятав ножичек, быстро стукнул по обеим сторонам камня, одновременно чуть качнув его вперед. Щит выскользнул из объятий плиты и стал клониться. Мгновенно подхватив большой, но весьма легкий для своих габаритов предмет (теперь-то он действительно походил на огромный осадный щит необычной красоты), Ноут перевернул его к себе тыльной стороной, дабы не увлечься вновь созерцанием собственного обличья, и сосредоточился на чарах телепортации.

Структура урбанизированного мира поддавалась с трудом, но принц был настойчив. Через несколько секунд измерение признало за богом право на перемещение, и он очутился на площадке перед квартирой, где, застыв во времени прочнее мухи, тонущей в янтаре, сидел над книгой Кэлер. Бог аккуратно прислонил щит к стене и на всякий случай снабдил его простейшими чарами невидимости. К магическому предмету заклятие пристало более чем охотно, и Ноут вновь возвратился в коллекционную комнату Сиранга, где придал эпохальному портрету куланда прежнее положение. Теперь, даже если кому-то в голову пришла бы блажь убедиться в наличии странного зеркала на оборотной стороне камня, для ее воплощения понадобились бы объединенные усилия по крайней мере пятерки неслабых мужчин.

Принц привычно пробежался цепким взглядом по комнате и едва заметно нахмурился, уловив некоторую неправильность в своих ощущениях. Щит Унгира исчез, но слабое присутствие магии, нисколько не похожее на своего рода послевкусие, сохранилось. Было в этом ощущении что-то подозрительно знакомое. Бог снова сосредоточился и определил направление странного излучения – вторая снизу полка в западном углу комнаты.

Ноут осмотрительно медленно переместился к подозрительному участку и, не сдержав чувств, ахнул, уставившись на вещь, покоящуюся на гладкой матовой поверхности. Второй раз за последние несколько минут лоулендец смотрел на свое собственное истинное изображение, правда, на сей раз в миниатюре. Но масштабом значения найденный портрет превосходил любое из самых правдивых отражений. Ясное дело, потому, что обнаружилась Карта Колоды Либастьяна.

Превосходно выполненная миниатюра являла созерцателям мужчину в урбанизированном строгом костюме, который лишь подчеркивал его экзотическую, чуждую человеческой красоту. Задумчивый взгляд серебряных глаз в равной мере мог соответствовать и просчитывающему бизнес-варианты лорду теней, и размышляющему над концовкой произведения музыканту. Под портретом бога вилась надпись «Всадник Тень».

Воспринимающий слепок впечатлений брата Тэодер почувствовал пробудившиеся в душе бога возбуждение и тайное ликование. Отрывочный восторг («Невероятно, я избран! Отмечен! Я не пешка и не ничтожество!») был сдобрен щедрой щепотью сомнений («Не ошибся ли тот, кто выбирал? Чего потребует от меня эта роль? Как воспримет новость Тэодер?»). Ноут, неизменный спутник брата, его помощник, правая рука, тень за плечами – и вдруг член Колоды Творца. Великая честь вкупе с не менее великими обязательствами перед пока неведомыми Джокерами. С одной стороны, бог не мог не сознавать лестность и значимость такого выбора, с другой, сомневался в собственном желании и силах, потребных для столь высокой доли. Но принц не был бы самим собой, коли дал бы чувствам управлять действиями. А уж противоречить воле Сил, высказанной столь прямо, он и подавно не собирался. Мужчина взял предложенную Случаем карту, спрятал ее во внутренний карман куртки и, вернув лицу выражение спокойного внимания, вернулся в зал к шефу.

– Своеобразный поворот, – заключил Тэодер, познакомившись с воспоминаниями брата, и коротко улыбнулся. Ноут склонил голову, соглашаясь со словами бога. И тот продолжил так, как если бы говорил о ценном, но не имеющем сверхъестественного значения факте: – На темной карте был Туз Теней.

Взгляд музыканта метнулся к лицу шефа, подарившего великим откровением, в поисках последнего подтверждения: «Ты, босс, тайный Туз в рукаве Джокеров?»

Тэодер чуть склонил голову: «Да».

Ноут вздохнул с явственным облегчением, даже на миг прикрыл глаза. Он будет под рукой шефа и в Колоде, а остальное не важно. Тэодер задумчиво усмехнулся, читая выводы брата и без талантов Теневой Тропы.

Обыкновенно веривший только себе и своему оружию (братья-единомышленники включались в классификацию под пунктом «живое оружие»), бог мафии начинал убеждаться в правоте сестры. В их жизни и судьбы стали активно вмешиваться весьма значительные силы, если не сам Творец, то весьма близкие к нему сущности. Или вмешивались всегда и только сейчас это сделалось настолько очевидным, чтобы начали замечать даже боги? Тэодер не терпел пристального внимания к своей персоне и делам, но был достаточно умен, чтобы признать: в данном случае от его желаний и нежеланий не зависит ровным счетом ничего. Свобода выбора кончилась там, где Предназначение включило их семью в опаснейшую из всех возможных во Вселенной игру Творца с высочайшими ставками.

Словно ставя символический восклицательный знак под мыслями бога мафии, в боковое стекло машины влетел камень размером с кулак Кэлера. Принцы с некоторым удивлением повернули головы к источнику грубого шума: «Какого драного демона?» Они давно привыкли не только к риску, но и к магическим привилегиям, дарованным опасной профессией. Никакая шантрапа не осмеливалась потревожить богов, отгородившихся от мира теневым пологом и ведущих беседу. Даже равные силой, сами не зная почему, избегали их общества, такое же правило с многократно усиленной мощностью действовало на обычные смертные создания.

Посему вопиющее хамство не столько рассердило, сколько озадачило лоулендцев. В прореженной светом искусственных огней ночной темноте острое зрение богов уловило движение, а потом и облик человека. К машине, неуверенно стоя на двух конечностях, приближался молодой парень с растрепанными волосами и осунувшимся лицом, на котором застыли не видящие реальности глаза. Дорогая одежда, промокшая на вечном дожде Вирука, в нескольких местах была измарана грязью.

Видя, что специальное небьющееся окно не разбилось от первого удара камня, вандал подобрал с декоративного бордюра у дома и кинул еще один, а через секунду заколотил по машине подобранным где-то по дороге обрезком тяжелой трубы.

Скорее задумчивый, нежели взбешенный, Тэодер меланхолично наблюдал за парнем, молотящим по корпусу машины с маниакальной настойчивостью зомби, получившего установку от некроманта. В основном удары приходились на окна. Человек упорно отказывался понимать, что принятый им за стекло материал экспериментальной серии машин таковым не является и сдаваться вандалу не намерен. Так же из-за затемненного покрытия окон до одурманенного сознания разрушителя не доходил факт наличия в салоне владельцев. Кажется, парень вообще смутно понимал, что творит, или, начиная попытку превращения машины в металлолом, он еще что-то соображал, а теперь увлекся тщетным процессом и превратил его в цель.

Сделав знак Ноуту чуть опустить подвижное окно, бог потянул носом воздух с улицы и брезгливо констатировал:

– Атрум. Проклятое зелье. Наркоман на последней стадии.

Поморщившись, Тэодер приказал, используя голос повеления:

– Уходи прочь.

Наркоман вздрогнул, до его затуманенного, деградировавшего рассудка поневоле дошел смысл приказа бога. Человек развернулся и потащился прочь, приволакивая ноги, как старик. Приступ активности миновал, теперь конечности юноши тряслись, руки, не выдержав тяжести ломика, разжались, и труба глухо звякнула, ударившись о тротуар.

– Мерзко, – процедил Тэодер, теоретически понимавший, но внутренне никогда не принимавший слабости, заставляющей разумное существо скатываться до скотского состояния по собственной прихоти.

Бог не поднял руки на человека не из жалости или разумной осмотрительности (мало ли неопознанных трупов появляется на улицах еженощно и какой дурак будет тщательно расследовать смерть конченого наркомана?), богом мафии двигало, скорее, чувство сродни ответственности. За широкое распространение атрума в городе и в целом на материке отвечал картель Сиранга, именно он, погнавшись за выгодой, необдуманно впутался в бизнес на смерти и безумии.

По роду занятий Тэодера никто и никогда не причислил бы к сонму светлых богов, однако моральные принципы принц имел куда более четкие, чем большинство именуемых себя белыми. По той опасной серой грани, равной лезвию эльфийского клинка, которой мужчина следовал всю жизнь, нельзя было идти иначе. Бог полагал, что каждый имеет право выбирать, как строить свою жизнь – хранить ее, как величайшую ценность, или в погоне за наслаждениями растрачивать здоровье, только выбор этот человек ли, бог ли или иное создание должно делать в здравом рассудке и иметь возможность исправить фатальную ошибку. Атрум же, Тэодер видел ясно, лишал возможности сознательного предпочтения, мгновенно подчиняя не только разум, волю, чувства, но и травмируя душу. Потому торговлю этим наркотиком бог причислял к недопустимым деяниям.

Скверное зелье сотворили из вытяжки невинной болотной травы, использовавшейся предками современных вирукцев лишь для плетения ритуальных ковриков в святилищах Жабы Прародительницы.

Впрочем, человеки всегда были талантливы в изобретении способов саморазрушения, и серый принц не считал нужным взваливать на себя обязанности доброго пастыря. В массе своей люди, как и большинство иных рас, были ему безразличны, он считал их неплохим восполняемым ресурсом. Отсюда в том числе, если оставить моральный аспект проблемы, проистекала и глубокая неприязнь Тэодера к наркотику. Все, что имелось у него под рукой, бог предпочитал использовать с максимальной эффективностью, а одурманенные смертельным зельем люди не годились ни для работы, ни для извлечения стабильной прибыли. Атрум делал их непредсказуемыми, убивал слишком быстро, и отголоски его действия волоклись в следующую инкарнацию наркомана, отягчая душу распространителя, фактически приравнивая оного к Нарушителям Равновесия. Единственное разумное применение наркотику Тэодер видел лишь в предложении дозы врагам, разумеется, тем, которых нельзя было перековать в союзников.

Если мир не знал способов одурманивания сознания, бог не спешил знакомить с ними смертных, однако занимать эту нишу, вымещая конкурентов, зачастую являлось одним из необходимых направлений работы, подлежащих строгому контролю. Увы, не только люди имели склонность к травле своих организмов ради секундного удовольствия, потому делать это приходилось слишком часто.

На Вирук после подписания договора с картелем Гранра принц намеревался наладить импорт более безобидных и дешевых средств из других миров. Тоже отравы, кто спорит, но оптимальной для достижения баланса между доходом, степенью вреда, наносимого плоти смертных, и возможностью контролировать процесс. Но, увы-увы, пока не было получено задокументированное согласие от нового главы, бог мафии не считал возможным вмешиваться официально. Закон негласный, закон Теневых Троп, был куда могущественнее иных общеизвестных.

Ноут знал о мотивах шефа, поэтому ничуть не удивился, когда тот отослал наркомана с погибшей душой прочь. Человек изуверски наказал самого себя. Причиненный им себе вред был куда серьезнее, чем любые мучения, которым мог бы его подвергнуть бог в отместку за оскорбление. А те проблемы, которые парень имел шанс создать кому-то не столь опасному, как лоулендские боги, ничуть не беспокоили принцев. Их совесть была весьма экстравагантной особой. Узнай они о том, что наркоман, отосланный прочь, убил при ограблении кого-то из обывателей Санкавы, лишь пожали бы плечами, дескать, не повезло.

Избавившись от неприятного свидетеля, лишний раз показавшего насущную необходимость изменения политики картеля, принцы вернулись к поиску варианта доставки уникальных предметов. Главная проблема крылась именно в их уникальности и численности. Выдумать такой способ, который показался бы настоящим не только самому Кэлеру, а любому из родственников, которому братец-бард будет в красках описывать эскападу на Вируке, было непросто и в то же время необходимо. Раскрывать суть своих профессий перед семьей никто из теневых богов не планировал. Так было безопасней и для них самих, и для Лоуленда, и для семьи. То, что истину знает король и может в случае необходимости воспользоваться услугами теневых структур, Тэодер полагал вполне достаточным, именно поэтому и проинформировал дядю о своей божественной сути по завершении периода становления.

– Я не уверен, что Кэлер легко поверит в чудесное обнаружение щита и карты одновременно, – самую малость растерянно признался Ноут, машинально водя руками по теплой поверхности руля.

– Карту прятать нельзя. Предмет непредсказуем по слишком многим параметрам, не стоит пытаться его утаить. Значит, нужно предоставить брату возможность лично найти и щит Унгира, и миниатюру работы Либастьяна, – полуприкрыв глаза, констатировал Тэодер и сложил пальцы домиком. – Такой оборот дела избавит нас от подозрений и сомнений, он придаст эпичности легенде Кэлера, чтобы увлечь в достаточной мере остальных и не породить желания досконально проверить реальные события.

– Подсадной продавец, – налету подхватил мысль шефа принц, перебрал с молниеносной быстротой картотеку агентов и предложил кандидатуру: – Филодо?

– Пожалуй, он наиболее безобиден с виду. Таким хочется верить, – согласился бог и дал последние указания: – Оставим машину в гараже, дела бизнеса закончены, далее будем использовать магию.

Глава 14 Больше находок, хороших и разных!

Добраться до Царесской было делом нескольких минут. Вскоре Ноут и Тэодер уже стояли на площадке перед своей квартирой. Впервые увидев тыл щита Унгира собственными глазами, бог мафии легко избежал искушения перевернуть его мистической стороной-зеркалом вверх, дабы узреть истинный лик. Тэодер никогда не питал сомнений или ложных надежд касательно своей натуры, потому и не размышлял над тем, каким именно образом он может отразиться в волшебном предмете, и уж тем более не думал, что этот образ отличается от того, какой предстает пред его внутренним взором.

Прихватив с собой драгоценный артефакт, боги телепортировались с площадки в следующий пункт назначения: небольшой полутемный холл перед тремя квартирами стандартной блочной многоэтажки. Ноут указал глазами в сторону двери с невзрачным замком, способным открыться от хорошего пинка. Именно там проживал опытный эксперт по произведениям искусства, не делающий различий в путях их приобретения и ценимый за эту черту характера не менее, чем за воистину энциклопедические знания. Тэодер сам коснулся звонка, стилизованного под старинный молоток «четки». На площадке дробный стук костяшек прозвучал негромко, зато его срезонировавшее эхо загуляло внутри квартиры Филодо весьма вольготно.

Тэодер помедлил, давая крупному знатоку культуры Вирука достаточно времени, чтобы добраться до входной двери. Очень скоро изнутри послышались тихие шаги (человеческое ухо не уловило бы ни звука), замерли, а потом возобновились более громко, нарочито медленно, с присовокупившимся сонным бормотанием: «И кого только в пору неурочную ночную дождем принесло?»

Что-то щелкнуло прямо за дверью, и, не дожидаясь официального запроса о характере принесшего его дождя, Ноут позвал:

– Открывай, Филодо.

За дверью удивленно ойкнули, очень быстро зашуршали и заерзали. Причем Тэодер мог бы поклясться, что хозяин квартиры не перекладывает с места на место какие-то старые тряпки и коробки, спешно наводя порядок в прихожей, а открывает весьма дорогостоящие, почти бесшумные замки фирмы «Эрбук», отличающиеся повышенной надежностью и ценой, в несколько раз превышающей стоимость убогой двери в квартиру. Профессиональный вор мог бы изрядно обогатиться, даже не входя внутрь, ему достаточно было лишь вырезать из убогой панели сами запоры и сбыть их подходящему покупателю.

Дверь наконец приоткрылась наружу, обозначив тонкую щелью, и бог мысленно улыбнулся хитроумию владельца квартиры. Дверей было две: первая – скромная серо-коричневая, невзрачная, спрессованная из дешевых отходов осушения болот, и вторая – не заметная с полутемной площадки, из современного сплава легур с влитыми еще на стадии производства замками. Филодо, не доверяя чистоте человеческих помыслов, вложил изрядные средства в охрану своего скромного жилища.

Убедившись, что на площадке перед дверью действительно находится Ноут, искусствовед вдвинул вторую дверь за панель и звякнул цепочкой. Открывая дверь пошире, ученый отступил назад, приглашая ночных гостей в дом. Таких дешевле и безопаснее было позвать самому, чем пожинать плоды насильственного проникновения, которое, умник Филодо готов был заложить жемчужину своей коллекции (панно с Жабой Прародительницей), произойдет в любом случае в кратчайшие сроки.

Две тени скользнули в прихожую, отгороженную от остальной квартиры раздвижной перегородкой, благодаря которой скромная передняя казалась самостоятельной комнаткой. Стены закрывали светло-кофейные панели с золотистыми и темно-зелеными геометрическими узорами, копирующими древневирукские. Самоочищающееся ковровое покрытие пола повторяло рисунок, типичный для храмов континента: дождь наверху, воды внизу, Повелитель Воды – Владыка ближников Жабы Прародительницы с лягушками-стражами посередине. Лампа-капелька наверху тоже напоминала традиционные старинные светильники. Словом, прихожая историка-искусствоведа, вставшего на неправедный, зато куда более доходный, чем легальный, путь, походила на маленькое преддверие святилища, даже крохотная скамеечка для ног соответствовала месту. С одной стороны, красиво, а с другой, никакого намека на то, что здесь есть чем поживиться, просто причуда чудака-ученого.

Тэодер тихо прикрыл за собой дверь-фальшивку. Его брат шлепнул ладонью по выключателю, зажигая свет в прихожей. Бровастый ученый в забавной пижаме, разрисованной улыбающимися лягушками, и тапочках-шлепках на босую ногу сдавленно охнул, признав в спутнике Ноута самого, и невольно попятился, забормотав:

– Я работаю над вашим заданием. Уже разослал запросы в архивы, отсмотрел…

– Мы нашли нужный предмет по твоей наводке, он у нас, – оборвал ненужные оправдания человека Ноут, небрежно махнув рукой.

Филодо дернул носом и резко замолчал, ожидая ответа на невысказанный вопрос: если щит-зеркало найден, зачем такие высокие гости приперлись к нему в два часа ночи и подняли с постели? Вряд ли им настолько нетерпелось сказать агенту спасибо, да и благодарность консультанту обыкновенно имела куда более весомый эквивалент. Единственная соответствующая обстановке догадка, непрошенно влезшая в сознание искусствоведа, была столь мрачна, что тот постарался как можно скорее выгнать ее прочь, пока еще мог стоять на ногах, украдкой держась за стену. К постоянному риску привыкаешь быстро, но когда воплощение его стоит совсем рядом, начинаешь вновь и вновь задумываться о том, чем был плох оклад музейного лягушонка.

Чувствуя страх агента как льдинку в ладони, принц холодно улыбнулся и, пока беднягу Филодо не хватил удар (люди ведь так хрупки!), перешел к сути насущной проблемы:

– Сыграешь роль посредника, узнавшего об интересе клиента. Легенда такова: ты приобрел искомую вещь и нынче же ночью поставишь нас в известность об этом в расчете на получение навара при передаче щита заинтересованному лицу. С покупателя запросишь не меньше пяти звезд. Доход от сделки оставишь себе.

Уяснив свою маленькую задачку, искусствовед закивал с такой готовностью, что остатки волос на его голове едва не решили, будто пришла пора расстаться с хозяином. За пять звезд Филодо был готов хоть лягушкой на болоте квакать, хоть кабипой мычать, а тут ему предложили вполне привычное дело, да еще без обычных в столь щекотливом положении опасений относительно надежности, платежеспособности клиента и безопасности продавца, как в финансовом, так и в чисто физическом плане.

– Ты продашь щит и сделаешь так, чтобы покупатель увидел еще один предмет из твоей личной коллекции. Его также могут захотеть приобрести, – лаконично промолвил Тэодер и невозмутимо передал человеку карту Ноута картинкой вверх.

Опасность того, что смертный узнает изображенного на ней бога, была минимальной, а если и усмотрит какое-то сходство, все равно постарается найти рациональное объяснение: совпадение, шутка, подделка. Эта особенность мышления людей из урбанистических миров порой казалась принцу вопиюще глупой и возмутительной, но по большей части он находил сей недостаток – неспособность выйти за пределы условно принятой логики – весьма полезным для манипуляции сознаниями масс и индивидуумов. Те же, которые влиянию не поддавались, находили свое место в иерархии паутины Покровителя.

– И я должен буду с великой неохотой после долгих уговоров продать миниатюру, – подхватил догадливый Филодо, пошевелив разросшимися куда более густо, чем волосы, бровями. Кончики пальцев знатока заскользили по пластине, пытаясь на ощупь определить материал, из которого изготовили основу предмета. Ничего, кроме шлифованной пластины из лопатки лягушки-рогог, на ум не приходило. Синтетические аналоги этого материала, используемые для подделок исторически ценных предметов обихода предков, обладали пусть и едва уловимым, но совершенно не отбиваемым запахом и по-другому нагревались в ладони. А запаха (искусствовед украдкой потянул воздух носом) не было.

– Именно, – подтвердил Тэодер.

– А когда именно у меня будет заказанный щит и как скоро явится покупатель? – навел справки «посредник», согласный на любое задание из театра абсурда, если за него заплатят уже хотя бы тем, что оставят жизнь. Миниатюру он бережно прижимал к пижамной рубашке.

Вместо ответа Ноут неуловимой тенью скользнул за дверь и вернулся уже со щитом. Разумно не доверяя скудным человеческим силам, бог отодвинул ногой ширму и прошел в ближайшую комнату, служившую Филодо кабинетом-библиотекой. Он поставил артефакт в простенке между шкафами с редкостями и древними книгами на листьях кувшинок увала, собираемыми искусствоведом на протяжении жизни. В другом месте и времени принц с удовольствием задержался бы здесь подольше, любуясь расставленными со вкусом диковинками, и даже поболтал бы о них с коллекционером.

– Покупатель придет сегодня, максимум через час. Мы сообщим ему о звонке от тебя и приведем на место встречи, – объяснил Тэодер и вышел из квартиры первым.

– Мне нужно будет куда-то позвонить и слить информацию? – уточнил детали искусствовед и вопросительно глянул на задержавшегося Ноута.

– Нет, звонок мы сымитируем, твое дело дождаться клиента, – отрезал принц и добавил: – Позволь дать тебе один совет, Филодо, не смотри в щит, побереги рассудок.

– Так страшно? – жадно поинтересовался агент, забыв о субординации.

Его перемыкало всякий раз, когда речь шла о диковинках и тайнах прошлого Вирука. Жив же он был до сих пор по вполне невинной причине: те личности из теневого бизнеса, с которыми опасно было спорить, никогда не интересовались предметом в том же ключе, что и искусствовед.

– Это не ужас в твоем понимании, – чуть нахмурившись, снизошел принц до пояснения примитивному, не способному проникнуть в суть тонких материй созданию. – Но факт таков: видения зеркала не для людей. Неверие в мистику не поможет тебе остаться невосприимчивым к воздействию этой вещи на… – лоулендец запнулся, подбирая подходящее для ученого из урбомира слово, и закончил: – психику.

Филодо, задумавшись, замолчал. Не возразил ни словом, ни взглядом, ни жестом. Но почему-то у бога сложилось устойчивое впечатление: его мудрый совет не то чтобы пропадет втуне, скорее, будет истолкован с точностью до наоборот. На взгляд Ноута, люди вообще вели себя весьма абсурдно, но с ними, не только как с одной из самых многочисленных и, пожалуй, самой досужей и широко распространенной на Уровнях рас, чаще всего приходилось вести дела. В данной ситуации оставалось только надеяться на физические законы Вирука. Масса предмета значительно превышала ту, которую способен был поднять без вреда для здоровья типичный местный житель. А уж искусствовед никак не мог претендовать на звание крепкого телом человека.

Только дождавшись, когда Филодо добросовестно закроется на все замки, боги удалились с полутемной площадки. Мелочь, но лучше подстраховаться, чем пожинать плоды неудачного стечения обстоятельств и начинать охоту за реликвией по новой, и это теперь, когда, возможно, на счету каждый день, если не час. Принцам не хотелось возвращаться к разграбленной случайным налетчиком квартире. Пускай щит был не из тех предметов, какие легко утащить под мышкой в газетке, зато миниатюра из Колоды Джокеров как раз соответствовала идеальным для кражи размерам и была не менее ценна.

Итак, наскоро предупрежденному о вреде излишнего любопытства Филодо были оставлены на попечение уникальные мистические предметы, а принцы вернулись в городскую квартиру. Они воспользовались традиционным методом телепортации, экономящим деньги, силы и, самое главное, время. Тратить драгоценные минуты на вызов такси или ожидание общественного транспорта показалось рационально мыслящим мужчинам бессмысленным. Ночь на Вируке не длилась вечно, а богам еще надо было успеть привести Кэлера в дом искусствоведа для совершения сделки.

Подвергшийся коварному действию сиассор принц корпел над музейным атласом со стойкостью держащего небеса атланта. Он застыл в странной для представителя этого вида скульптур сидящей позе. Пока вероломные отравители отсутствовали, бог не успел значительно продвинуться в своих изысканиях. Неподвижный взгляд зеленых глаз по-прежнему был вперен в третью страницу книги. Там располагалась репродукция с замечательного полотна старинного вирукского живописца Кита Бужара «В краю родном». Если название соответствовало изображению, то знаменитость имела великое счастье появиться на свет среди непролазной зеленой трясины, сбрызнутой россыпью ядовито-розовых крохотных цветочков.

Наблюдателю, не осведомленному о стопоре личного восприятия времени, наложенному на Кэлера, могло показаться, будто принц глубоко задумался над технической возможностью процесса рождения в трясине кого-то иного, чем головастика, и правдивостью креационистов-вирукцев, утверждавших, что люди появились волею Жабы Прародительницы из отложенных ею божественных икринок.

Тэодер скользнул в свое кресло рядом с окаменевшим братом и положил на колени «Путеводитель в мире искусства». Ноут вынул из стоявшей на виду декоративной вазочки с затейливо переливающимися прозрачными камушками бледно-голубой шарик и вложил его в раскрытый рот каменной жабы, украшавшей среднюю полку встроенного шкафа. Один из пальцев принца надавил на выпуклый правый глаз статуэтки – непременного атрибута почти каждого жилища Вирука, оставшегося с древних времен широкого распространения Культа Прародительницы. Встроенный в декоративную вещицу ароматизатор воздуха включился с едва слышным щелчком и начал работу. По комнате поплыл ненавязчивый аромат свежести и мятной травы.

Через пару минут Кэлер вздрогнул, моргнул, оглушительно чихнул три раза подряд, содрогаясь всем могучим телом. Кузены участливо поглядели на вынырнувшего из неподвижности родича.

– В носу чего-то засвербело, прямо жуть! – потер нос и чуть виновато пояснил принц. Убедившись, что от его громогласного чиха ничего не разбилось и не упало, бог с хрустом потянулся, разгоняя застоявшуюся в жилах кровь.

– Бывает, – спокойно согласился Тэодер, пролистнув страницу, и задумчиво не то пошутил, не то предсказал: – Как подсчитаешь, сколько нам еще книг листать, поневоле зачешешься.

– Это точно, – решив, что тихоня-кузен все-таки шутит, а не прогнозирует приступы дерматита, хохотнул Кэлер.

Его голос едва не перекрыл тихий мелодичный перезвон, раздавшийся из коридора ровно в установленный срок. Ноут, отложив книгу, поспешил на звук, а Тэодер пояснил родичу:

– Вызов по местной линии связи.

– Не поздновато ли трезвонят? – хмыкнул бог пиров и невольно прислушался к доносившемуся с короткими паузами голосу кузена, отвечавшему неслышимому собеседнику:

– Да, это я, Филодо… Нет, не сплю… Помню… Что? Как он выглядит, можешь описать точно?.. Возможно… Не уверен, моему другу надо будет взглянуть лично… Когда?.. В самом деле?.. Отлично!

С начала разговора голос Ноута несколько раз разительно менялся – от тона слегка недовольного несвоевременным звонком аристократа к голосу со слабым проблеском интереса, а потом до почти явственного волнения вперемешку с азартом. Нет, для человека нюансы интонации были бы трудноуловимы, а вот музыкальный слух бога бардов отслеживал их четко. В душе самого Кэлера подняли голову демон азарта и изменчивая красотка Надежда. Он едва дождался окончания разговора и возвращения в комнату кузена. А тому, обычно холодновато-сдержанному, похоже, и самому не терпелось поделиться потрясающей новостью.

– Звонил Филодо – знакомый историк-искусствовед. Я сегодня столкнулся с ним в «Книжной Вселенной» и попросил помочь с поиском щита, – выпалил Ноут.

– Он знает, где эта штука? – восторженно перебил Кэлер, с грохотом захлопывая почему-то крепко опостылевший всего за несколько минут том.

– Лучше, – хитро улыбнулся принц, не присаживаясь на место. – Если Филодо не ошибся, а его чутье в Санкаве, да и за ее пределами, почти легендарно, он нашел собственность Унгира и перекупил ее. Предмет полностью соответствует описанию. Прежний идиот-владелец использовал щит в качестве подставки под собственный портрет.

– Узнаю людей, – меланхолически кивнул Тэодер – без презрения, скорее, просто констатируя факт.

– Так это же здорово! – обрадовался Кэлер, ничего не имевший против чтения как такового, но предпочитавший иные способы поиска ценных предметов, требующие более активных, законных или не очень, не суть важно, но все-таки действий. – Когда пойдем поверять?

– Филодо готов принять нас хоть сейчас, – словно отвечая на мысленные мольбы кузена, ответил Ноут, играя свою роль как пьесу – на слух.

– Поехали? – вскинулся с кресла Кэлер так мощно, что едва не опрокинул коленом стол, утяжеленный стопками художественных книг. – Далеко он живет, твой искусствовед с чутьем?

– В нескольких минутах езды, – усугубляя радость кузена, дал справку принц, а Тэодер, не поддавшийся общему энтузиазму, присовокупил разумный совет:

– Лучше телепортироваться. Если щит действительно найден, мы не сможем погрузить его в машину, а отгонять ее назад нет смысла.

– Ты прав, – согласился Кэлер, никогда, в отличие от, скажем, Джея, не споривший с разумным предложением только из-за того, что не он вынес его на рассмотрение. – Значит, отмеряем срок, ждем и отправляемся.

– Пока можно собрать вещи, – дал еще один рациональный совет Тэодер.

– Рассчитывать на удачу заранее… – с некоторым сомнением помедлил бог бардов.

Как все творческие создания, он отличался некоторой суеверностью, обыкновенно, впрочем, бескровно сдающей позиции пофигизму, жизненному оптимизму и неизменному добродушию.

– Почему бы и нет, – философски пожал плечами бог мафии. – Пусть увидит, насколько мы убеждены в положительном результате. Ей не достанет сил сопротивляться нашей уверенности.

– Тоже правильно, – поразмыслив, решил Кэлер и тряхнул головой. – Тогда я пошел, покидаю шмотки назад в сумку, и айда к вашему Филодо.

Может быть, для романтиков, героев или безумцев (а зачастую разница между этими тремя типажами зависит лишь от точки зрения конкретного историка) такой подход к делу показался бы слишком приземленным, но богов подобные мелочи никогда не беспокоили. В отличие от психующего либо тоскующего принца Нрэна, коротавшего минуты раздумий вычислением размера помещения методом подсчета шагов, мужчины избрали более продуктивный способ убиения времени. Кроме вещей, запасливый Кэлер убрал в свою безразмерную сумку несколько бутылок «Жатлира», выданных Тэодером из бара, а Ноут упаковал три самые громоздкие и ярко иллюстрированные книги по искусству Вирука для королевской библиотеки.

В полутемный холл перед квартирой Филодо, освещенный лишь отраженными оконным стеклом бликами света уличных фонарей, боги перенеслись через полтора десятка минут. Они терпеливо выдержали рамки оптимального временного периода, который потребовался бы обычным смертным для короткого обсуждения целесообразности ночного визита и передвижения от дома до пункта назначения на личном транспорте высшей категории.

В неказистую дверь квартиры искусствоведа на этот раз звонил, то есть стучал, Ноут. Однако, по всей видимости, он делал это хуже, чем Тэодер, потому как на дробь, выбитую звонком, изнутри помещения не донеслось никаких звуков, свидетельствующих о передвижении хозяина квартиры к двери или от оной. Ноут позвонил еще раз с тем же результатом.

– Мы квартирой-то не ошиблись? Или твой знакомец заснул, не дождавшись нас? Может, надо было точно сказать, что приедем? – выдвинул сразу две вполне рациональные версии Кэлер.

– Не должен, – покачал головой Ноут и поморщился от посетившего его куда более логичного предположения касательно Филодо, щита и неистощимого любопытства исследователя, присущего первому из упомянутых объектов, оказавшемуся наедине со вторым.

– Тогда не случилось ли чего? Этот ваш дядька, конечно, в гальюне сидеть может, животом маясь, а ну как у него сердце прихватило? Или того хуже, кто-нибудь его за яйца прихватил? – встревожился сын Лимбера. – Разойдитесь, парни, я дверь вышибу.

– Вторжение на частную территорию в исключительных случаях, например, для оказания срочной помощи не способному дать разрешение субъекту, допускается законодательством Вирука, – серьезно покивал бог мафии. – Но, полагаю, нам следует воздержаться от порчи чужого имущества во избежание недоразумений с органами охраны порядка.

– А чего ты предлагаешь? – почесал в затылке Кэлер.

– Ноут бывал у Филодо в гостях, он может телепортироваться, – своевременно объяснил Тэодер, представив, что останется от дверной коробки и обеих дверей разом, если за дело возьмется жаждущий помочь могучий кузен. Его кулаки были куда крепче элитных замков «Эрбук».

– Так чего стоим, кого ждем? – искренне удивился силач-бард, вопреки распространенному мнению предпочитавший разминать кулаки не просто так, а исключительно по делу. Правда, исключительность дела он определял на свой собственный вкус, отсюда и проистекало некоторое непонимание.

Ноут, сочтя сию сентенцию указанием к действию, исчез с площадки, из-за запертой двери послышались тихие щелчки отпираемых замков. Несколькими секундами позже принц открыл двери изнутри и театрально-хозяйским жестом пригласил родственников в прихожую.

Кровью не пахло, никаких следов насильственного проникновения или погрома не прослеживалось, в квартире был идеальный порядок и стояла почти оглушительная тишина, если не считать какого-то слабого писка, похожего на вяканье застрявшего в тесном дымоходе котенка.

– Эй, Филодо?! – осторожно позвал Ноут, и скулеж перешел в жалобный вопль о помощи, звучавший подозрительно глухо и сдавленно:

– Вытащите меня отсюда! Спасите!

Впрочем, в призыве о помощи чувствовалось больше стыда, чем настоящей боли. Скорее заинтригованные, нежели встревоженные боги поспешили на раздававшийся из кабинета-библиотеки голос хозяина квартиры.

Представшее их взорам зрелище было столь оригинально, что даже невозмутимо-задумчивый Тэодер скривил уголок рта в улыбке, Ноут не удержался от сдавленного смешка, Кэлер же хохотнул в голос, но тут же смутился и сделал вид, будто всему виной застарелый кашель рабочего рудников.

Щит зеркальной поверхностью вверх лежал на толстой ковровой полосатой дорожке. Между ним и полом, словно начинка инфернального бутерброда, в раскорячку лежал горе-искусствовед, вдавленный в ковер тяжестью богатырского щита полувеликана. Жалостливые стоны, издаваемые из-под зеркального панциря человеком, обряженным в зеленовато-желтую пижаму, делали Филодо похожим на страдающую похмельем гигантскую черепаху.

Ухмыляясь от уха до уха, Кэлер играючи приподнял щит и, ухватив охающего человечка за край пижамы, выдернул его из ловушки, как репку из грядки. Щит бог предусмотрительно поставил опасным «лицом» к стене и с сочувственным добродушием осведомился:

– Как же тебя угораздило, приятель?

Филодо метнул в сторону Ноута виновато-испуганный взгляд и прозаикался, оправляя задравшуюся пижаму:

– Ох, не знаю. Все любопытство проклятое! Предполагал рассмотреть историческую редкость получше, а он взял и завалился… – искусствовед беспомощно пожал плечами. – Хвала жабам-защитницам, не прибило и не покалечило!

– Да ты редкий счастливчик, могло так приложить, никакие жабы не спасли бы, – согласился Кэлер, прикинув вес щита и его способность проломить человеческий череп.

– Так вы тот самый коллекционер, интересующийся оригинальным зеркальным щитом неустановленной эпохи, о котором мне говорили? – Филодо довольно быстро сумел оправиться от пережитого ужаса и перевел разговор в деловое русло. Жалеть себя и нести чушь в присутствии Ноута и Тэодера искусствовед, не внявший предупреждению принца, небезосновательно счел не слишком уместным, а главное, не способствующим дальнейшему сохранению здоровья.

– Ага, люблю необычное оружие, доспехи, – подтвердил Кэлер с видом фанатика, то ли близкого к дилетантству, то ли слишком увлеченного своим делом и достаточно состоятельного, чтобы плевать с высотки на мнение окружающих.

– Тогда этот предмет – именно то, что нужно! Он – истинная находка для настоящего знатока, такого, как вы, заинтересованного в приобретении редкостей! – сделал рекламу бывшей собственности Унгира горе-посредник и чуть отступил в сторону, предоставляя клиенту возможность полюбоваться будущим приобретением.

– Может, и так, а может, и не эдак, – задумчиво насупился принц, подступая к щиту и похлопывая его по краю. – Проверить надо, та ли редкость, какую я ищу.

– Он в вашем распоряжении, – многозначительно задвигал бровями и всплеснул руками Филодо, приготовившись расстилаться перед Кэлером как угодно, только бы всучить ему щит, чтобы сам и Ноут сменили гнев на милость.

– Му-г-мн, – отозвался принц, увлеченно рассматривая гигантский щит и ощупывая его внутреннюю поверхность.

Некогда щит был снабжен крепежными петлями, которые уверенно сжимала чья-то массивная рука. Теперь от петель остались лишь захваты-трилистники, не выкованные, а словно спаянные из мелких чешуек могучим пламенем. Для сведущего взгляда сразу становилось очевидным, что к этой вещи приложили даже не лапу, а пасть, гигантские ящеры.

Да, перед принцем действительно был щит Унгира. Вряд ли в болота Вирука кидали драконьи доспехи все, кому не лень.

– Будешь проверять внешнюю сторону? – поинтересовался Ноут, испытывая очередной приступ сомнений в безопасности отражений щита для сохранения инкогнито следующих Теневой Тропой принцев, столетиями оберегавших тайны своего призвания от родственников.

– А как же, – отозвался Кэлер, одной рукой вертанув тяжелый предмет, как игрушку-волчок.

Колоритные брови Филодо от такого акробатического этюда попытались уползти с лица владельца и затеряться в остатках волос где-то посреди головы. Кэлер же безмятежно оглядел свое истинное отражение в зеркальном щите и качнул головой, словно и не узрел ничего необычного. А в самом деле, что ж он, собственной небритой рожи отродясь не видел? Довольно присвистнув, бог звонко хлопнул ладонью по тусклой металлической изнанке щита и огласил свой вердикт:

– Беру. Сколько просишь?

– Я не могу совершить сделку себе в убыток, – заранее извинился агент, шмыгнув носом, и храбро назвал заоблачную цену: – Четыре звездных алмаза с россыпью – это минимум, на который был согласен продавец. Я готов уступить щит всего за пять, не накидывая больше необходимого. Но если в настоящий момент вы не располагаете столь значительными средствами, возможно и в рассро…

– Располагаю, держи, приятель, – отмахнулся принц, доставая из внутреннего кармана куртки несколько алмазов, выданных ему Тэодером из домашнего сейфа на производственные расходы. Поскольку все средства, потраченные на выкуп щита, король обещал возместить из казны, принц не видел нужды экономить и щедро поделился с братом неприкосновенным запасом.

– С вами приятно иметь дело! – разулыбался Филодо, одним глазом наблюдая за тем, с какой легкостью покупатель расстается с астрономической суммой, а другим косясь в сторону его спутников: довольны ли? – Если вам захочется пополнить коллекцию иными предметами старины, обращайтесь! Всегда буду рад услужить!

Посредник так расчувствовался, что не глядя отступил назад и со всего маху врезался в боковину шкафа, изукрашенного накладными пластинами. Створки, закрывавшие верхнюю полку, распахнулись, открыв чудную коллекцию миниатюр в старинных кованых рамочках, не последнее место среди живописных произведений занимал портрет Ноута – единственная картина, лишенная рамки. Она отлично была видна принцам даже из-за широкой спины Кэлера, заслонявшей две трети обзора.

Пальцы бога пиров разжались, и щит бухнул кромкой о дорожку, заставив Филодо подпрыгнуть на месте. Принц удивленно крякнул и прогудел, потерев подбородок:

– Коли так, прямо сейчас и обращусь! Мне тут пара миниатюр приглянулась. Продашь?

– Все зависит от того, какие именно портреты вы имеете в виду, – успешно продемонстрировав товар лицом, искусствовед повел себя осторожно, стараясь не дернуть наживку слишком сильно. – Часть этих предметов – моя личная коллекция.

– Вот этого парня с серебряными волосами и того мужика с безумным взглядом, – указывая пальцем на выбранные миниатюры, Кэлер не удержался от нервного смешка. – На моего дядюшку похож, любимого. Покажу старику, то-то он обрадуется!

– Эхм, – Филодо покосился на совершенно серьезные лица Ноута и Тэодера, понял, что упрямиться бесполезно, и с долей неподдельной печали согласился: – Вам повезло. Именно эту пару уникальных портретов я собирался выставить на продажу по личным мотивам. Как знатоку искусства вам должно быть очевидно, насколько они выпадают из общей смысловой композиции моего собрания. Неизвестный живописец поздней эпохи Расцвета и его подражатель, близкий к нашим современникам, без сомнения, были гениями, но… – ученый-искусствовед почесал длинный нос и неожиданно откровенно, во всяком случае, его искренность касалась той из миниатюр коллекции, которая не была нынче всучена ему с четкой инструкцией о продаже, закончил: – Слишком нечеловеческие лица получились у художника. Будто не ты на них, а они на тебя глазеют. Да не просто так, а словно насквозь видят. Иной раз, Повелитель Воды свидетель, – Филодо машинально изобразил в воздухе невидимую каплю, – мороз по коже бежит. Словом, давно думал подыскать подходящего покупателя для этих вещиц, да все никак собраться не мог. На части разрывался! Они хоть и страшные, а будто в тайну окно нараспашку, и боязно, и тянет жутью, а расстаться жаль. Но раз уж на слове меня поймали, сегодня и продам, если в цене сойдемся.

– Вот и отлично! Значит, по рукам! Сколько запросишь? – широко улыбнулся Кэлер, снимая с полки карту Ноута и протягивая другую руку к миниатюре в старинной синевато-желтой металлической оправе с вкраплениями лягушачьей кости.

Теперь и кузены смогли разглядеть портрет, привлекший внимание принца. Один взгляд на него заставил едва ощутимо вздрогнуть и закаменеть лицами скрытных богов. На полке шкафа коллекционера Филодо рядом с портретом Ноута стояла другая и в то же время схожая по смысловому значению миниатюра.

Черно-серый плащ, словно меняющий форму даже в застывшей композиции картины, облекал высокого мужчину. Длань бога лежала на рукояти черного меча. Лицо казалось лишенным возраста. Скальпелем врезались в душу пронзительные глаза, для которых ты лишь мельчайшая пылинка на ткани мироздания. Мужчина был погружен в омут собственных раздумий, терзаний и грез.

Эта злополучная пропасть без дна, унаследованная всеми детьми принца Моувэлля, их проклятье и неотъемлемая часть истинной сути, взирала нынче на Ноута и Тэодера с портрета отца Жнеца, с карты Колоды Джокеров работы безумца Либастьяна. Сокровенную тайну подписи и символическую виньетку из роз, колпаков и игральных костей прикрывала старинная рамка.

Даже маниакально сдержанным теневым богам оказалось трудно сохранить внешнее спокойствие при очередной бесшабашно-издевательской выходке Случая. Они считали себя расчетливыми и осторожными, мнили единственными манипуляторами, плетущими вдали от сил магии и навязчивой воли судьбы сеть событий в техномире, и не успели опомниться, как сами оказались в паутине. Выходит, оставались Силы во Вселенной, чья власть не слабела в техномире.

– Сколько запрошу? – Филодо пригладил взъерошенные остатки волос, не без зависти вздохнул о пышной шевелюре Кэлера, каковой не имел и в молодые годы, когда общество симпатичных студенток на Культурологическом факультете столицы казалось подчас более привлекательным, чем пыль древностей, и дерзко выдал: – Звездчатку за оба.

– Вот и поладили! – так обрадовался принц, что продавец растерялся: то ли парень слегка не в себе, если легко отваливает такие суммы, то ли безмерно богат, и тогда надо было просить больше. Но с другой стороны, а ну как сделка не сладилась бы? Собственную голову, приделанную к телу, Филодо ценил куда больше горы звездчатых алмазов. Деньги ведь, если их нет, всегда заработать можно, а вот насчет головы такого не скажешь. Оторвут, назад даже лучшие микрохирурги вирукской клиники «Зантал» не приделают, как ни проси, да и просить уже нечем будет. Да что жадничать? На поручении самого Филодо и так уже заработал больше, чем при самом хорошем раскладе наварил бы за полгода. А уж благодарность высших мира вовсе цены не имеет. Если они до тебя снизошли, надо в лепешку расшибиться, а выполнить поручение.

Кэлер всучил продавцу шестой алмаз, запихнул миниатюры в широкий карман куртки, подхватил щит под мышку так небрежно, как хилый клерк пластиковую папку с парой листков бумаги, и попрощался:

– Бывай, хозяин! И давай поаккуратней, не суй башку, куда не след! Подмога не всегда у твоих дверей вовремя оказаться сможет.

Филодо с готовностью согласился, подумав о своих надежных дверях и дорогущих замках «Эрбук», до сих пор официально считавшихся не вскрываемыми снаружи. Искусствовед-консультант и перекупщик преисполнился почти безграничной веры в безмерное могущество людей, на которых взялся работать, и соответственно зауважал самого себя за правильный и своевременный выбор позиции. Одним из кошмаров Филодо с тех пор, как он связался с теневым бизнесом, оставив карьеру скромного музейного ученого-искусствоведа, выдающиеся знания и эрудированность которого оценивались лишь восторженными рецензиями коллег, было опасение просчитаться в выборе правильной стороны. Но не ввязаться во что-то интересное и навсегда остаться в стороне от истинного бурления жизни для него было еще страшнее.

Запирая дверь за ночными посетителями, человек довольно зевнул. Напряжение начинало спадать. Шесть алмазов, несколько синяков, загадка щита и портретов – улов сегодняшней ночи вызвал умиротворенную улыбку. Над происхождением таинственного зеркального предмета и тайной миниатюр искусствовед рассчитывал изрядно поломать голову на досуге.

Глава 15 Искусство примерки обличий

Потрясенные боги вернулись в квартиру на Царесской с богатым уловом. Причем даже у Тэодера и Ноута сие душевное состояние не являлось наигранным. Как сохранить не внешнюю, но внутреннюю невозмутимость, когда ты оказываешься втянутым в игру Творца, во время которой тебя переставляют, как пешку на доске… ну пусть не как пешку, а как ферзя… а все-таки странно и почти страшно. Теневые боги прежде не думали, что власть Сил простирается в техномирах так далеко, чтобы не просто наблюдать, но и подталкивать к конкретным действиям, причем молниеносно и незаметно. Режиссуру парочка мафиози обыкновенно считала своей исключительной привилегией, а нынче получила весьма существенный щелчок по носу и предупреждение заодно. Словом, ими разыграли партию для получения результата, высокоэффективную и стремительную партию, выигрыш в которой покрывал все внутренние проблемы и недовольство. А уж Кэлер, неизменно принимавший жизнь такой, какая она есть, во всей пестроте красок, и вовсе был абсолютно доволен.

Две новые карты Колоды Либастьяна и щит Унгира – это было куда больше, чем боги рассчитывали найти на Вируке, и уж конечно куда больше, чем ждали в Лоуленде родичи. Поставив щит в коридоре, бард и взломщик в одном симпатичном лице скептически оглядел ношу и, потирая подбородок, обратился к кузенам:

– Прикрыть бы его чем-то. Не тащить же по мирам прямо так. Мы-то с демонами пока драться не собираемся, да и людей мимоходом разума лишать не дело. Они и без нас, болезные, чокнутся, дай только волю.

Тэодер в ответ беззвучно открыл встроенный шкаф-гардероб, снял с верхней полки черную плоскую коробочку в четверть пальца толщиной и в пол-ладони длиной. Встряхнул ее и протянул родичу уже разложенный черный пакет такого размера, что без проблем можно было упаковать не только жалкий щит полувеликана Унгира, но и как минимум полторы мантикоры в придачу.

– Годится! – одобрил Кэлер и, старательно нацепив на артефакт непрозрачный мешок, еще обмотал его сверху поданной вторым кузеном, не оставшимся в стороне от процесса, тонкой светлой бечевой с кратковременным клейким эффектом. Будучи единожды намотана, держала веревочка намертво, высыхала на воздухе быстро и больше ни к чему ненужному не липла. Устранялась лишь с помощью режущих предметов.

Оставив творение рук своих, Кэлер довольно улыбнулся и пошел в комнату за сумкой. Ноут, просительно глянув на Тэодера и получив в ответ короткий разрешающий кивок, последовал за принцем. После некоторой заминки (бог подбирал слова) он спросил у родича:

– Кузен, скажи, ты абсолютно уверен в том, что мы купили щит Унгира?

– Ну конечно, – улыбнулся Кэлер, и серебровласому принцу показалось, будто кузену хочется по-дружески потрепать брата по голове. К счастью, бог воздержался от такой фамильярности, Ноут не любил частых прикосновений, считая близкий телесный контакт слишком интимным, недопустимым в повседневном общении, а порой и откровенно опасным. – Спаянные драконьим пламенем чешуйки под руками поют, помнят полет и жар, дышат магией.

– А отражение? – решился на еще один вопрос принц. Откровенные беседы не были его коньком, но неутоленное любопытство на этот раз оказалось сильнее. – Оно такое, как говорил Повелитель Межуровнья? Истинная душа?

– Наверное, – пожал могучими плечами Кэлер, застегнув замок на кармане сумки, и постарался ответить кузену: – По мне – отраженье как отраженье. Ничего особенного. Всей-то разницы, что в обычном зеркале вглядываться надо, чтобы себя различить, а тут сразу все как на ладони.

– Спасибо, – серьезно поблагодарил Ноут за обстоятельный ответ. Он понял, что имел в виду бог бардов. Тот никогда не таил своей сути ни от себя, ни от других, просто умел быть разным, поворачиваясь той стороной своей многогранной натуры, в какой мир и он сам нуждались в данный момент.

Тэодер слушал разговор братьев, стоя у двери, и только задумчиво кивал то ли своим мыслям, то ли соглашаясь с родственниками. Кэлер повесил сумку на плечо и, держа в руке добытые карты, задумчиво констатировал:

– В Лоуленд нам их тащить нельзя. Если никто из Сил и магов ничего не унюхает, так Элия, сестренка, разбушуется, не уймешь. Связисту отдадим, или и ему – опасно?

– Полагаю, излучение щита на некоторое время прикроет эманации карт, – резонно заметил Ноут, руководствуясь не столько знанием магических закономерностей, сколько логикой. – Мы ведь не смогли сразу вычленить их силу у Филодо. Если не вскрывать оправу, всплеска силы не будет.

– Отлично! А я думал, только у меня от драконьей безделушки нюх заложило, – просиял Кэлер и, хозяйственно ухватив одну ненужную газетку (за неимением лишней древесины их делали из каких-то водорослей, потому оливковый отлив был неотъемлемым признаком бумаги) из стопки на столе, весьма профессионально завернул покупку и сунул ее в большой нагрудный карман. – Тогда самое время домой собираться. Связист небось заждался на границе.

Согласные реплики кузенов и незаданные вопросы касательно должности, обозначенной на карте Моувэлля в Колоде Джокеров, были заглушены раздавшимся у входной двери звонком – звуком тихим, приятным, но раздражающим самим своим возникновением в неурочный час.

– Кого это демоны ночью принесли? – удивленно сдвинул брови Кэлер. Он считал кузенов парнями деловитыми, подчас даже весьма серьезными и совершенно неспособными на авантюрные выходки и знакомства с людьми, шатающимися по чужим квартирам в неурочный час. – Вы гостей никаких не ждете?

Тэодер и Ноут синхронно покачали головами. Последний подошел к камере наблюдения рядом с дверью и совершенно не по-джентльменски выругался. На площадке переминалась с ноги на ногу его давешняя попутчица из лифта – девица с челкой и нарушенной координацией движений.

– Твоя краля? – с усмешкой поинтересовался у кузена бог бардов, изучая «красавицу». Ноут издал мученический стон и коротко поведал родственникам о собственных злоключениях и страхах, касающихся их последствий. Если настырная девица повадится шляться в квартиру, ему не останется ничего другого, как сменить адрес.

– Не переживай ты так, – Кэлер снисходительно, правда, совсем не обидно, ухмыльнулся. – Отвадим твою куколку.

– Она не моя, – процедил принц, поджав губы. Упрек в столь дурном вкусе уязвил самолюбие эстета Ноута.

– Тем более отвадим, – утешил кузена Кэлер, все-таки не удержавшись от легкого покровительственного похлопывания по плечу, стойко перенесенного жертвой. – Вы, ребята, ступайте пока в комнату, я займусь этой шмарой.

Странное словечко как нельзя более подходило раскрашенной и нелепо остриженной дамочке, сменившей свой оригинальный плащ на не менее уникальное нечто, похожее на крохотный, едва прикрывающий пупок халатик или ночную сорочку.

Принцы послушались брата и покинули плацдарм будущего сражения. Судя по тому, как быстро девица сумела вычислить место проживания приглянувшегося ей кавалера, она отличалась немалым упорством. А полное отсутствие чувства такта с лихвой возмещалось бесстыдной наглостью. Это же надо, заявиться среди ночи на квартиру к незнакомому мужчине! Так в Лоуленде не поступали и шлюхи! Ноут полагал, что легко уладить дело не удастся даже Кэлеру, привыкшему усмирять самых задиристых и настырных драчунов. Впрочем, другого легального и не затратного выхода принц все равно не видел, поэтому решил довериться кузену.

Бог пиров лукаво подмигнул братьям, меняясь прямо на глазах. Четкие очертания его лица немного отяжелели и расползлись, синева вновь прорезавшейся щетины сделалась отчетливее, глаза утратили яркий блеск. Красавец-бог стал похож на вполне симпатичного, пусть и без особых претензий, человека. Это было даже не маскировкой, а своего рода частичной мимикрией.

Кэлер перетащил упакованный щит в ванную, запихнул куртку и сумку в коридорный шкаф, снял высокие ботинки и носки и сунул их туда же на нижнюю полку. Затем, расстегнув три верхние кнопки на рубашке и взлохматив волосы, чтобы придать себе окончательно одомашненный и чуть сонный вид, нараспашку открыл дверь.

Лениво прислонясь к косяку, бог прогудел, почесывая могучую грудь:

– Привет, крошка. Ты заблудилась или ищешь кого?

Девица вперила взор свободного от челки глаза в мускулистый торс принца, потом опустила вниз к босым ногам, задумчиво перебирающим длинными пальцами, от неожиданности отступила на шаг и проблеяла первое, что пришло в ее пустенькую головку:

– А разве здесь живет не такой светловолосый молодой мужчина с таким мечтательным взглядом?

– А-а-а… ага, – тряхнул головой принц, будто осмысливая вопрос девицы, и громко рыгнул. Почему-то аромат, вылетевший из его рта, сочетал в себе утонченные нити запахов чеснока, соленой рыбы, грибов-навозников и перезрелого дуриана. – Живет. Обычно. Он и его темненький дружочек. Только у них сейчас отпуск, укатили на курорт отдохнуть, расслабиться, – Кэлер нахмурил брови, поднатужился и выдал следующую фразу как мудреную для личного интеллекта цитату: – …придать новую свежесть своим отношениям.

– Отношениям? – беспомощно захлопала тяжелыми от лиловой краски ресницами ночная гостья, сделав еще один шажок назад. Она стала похожа на глупого мотылька, упрямо долбящегося о толстое стекло фонаря. До света не добраться, только пыльца с крылышек опадает. Для полного совпадения с образом мелкие частицы краски действительно посыпались на щеки незваной гостьи.

– Ну да, – громко пустив пахучие ветры, подтвердил Кэлер с широкой улыбкой гонца, принесшего добрую весть. – А меня их знакомый за квартирой присмотреть попросил, чтобы парни не дергались, могли спокойно расслабиться. Какая ж тут любовь, если о шмотье каждый час вспоминаться будет? Охрана-то охраной, а живой человек всяко надежнее, цветочки опять же есть кому полить и рыбок покормить…

– Тогда я пойду, – пригорюнилась дамочка, сжав воротничок халатика так, словно это было ее разбитое на мелкие осколки и грозящее развалиться пустое сердечко.

– Чё? Уже? – удивился Кэлер, почесав затылок пятерней. – А то оставайся. У меня-то прибор на обе стороны работает, не пожалеешь, – мужчина положил руку рядом с молнией брюк, будто и впрямь намереваясь продемонстрировать собеседнице свое оборудование во всей могучей красе и, возможно даже, в полной боевой готовности.

– Нет-нет, я пойду, – шмара торопливо развернулась и понеслась к лифту, едва не теряя малиновые туфельки на высоких тоненьких каблучках. Развевающийся халатик открывал вполне аппетитную попку, опоясанную тонкими лиловыми, как тушь на ресницах, веревочками.

– Не хошь как хошь, – философски пожал плечами отвергнутый принц и крикнул вслед девице, проявлявшей поразительные проворство и ловкость, ничуть не вязавшиеся с гипотетически нарушенной координацией: – Парням-то чего передать? Или, может, они тебе денег должны?

– Нет, нет, ничего не надо, – уже пребывая в лифте и относительной безопасности, отказалась от всех претензий на прошлое, будущее и настоящее внимание светловолосого незнакомца соседка, сраженная красноречием и красотой Кэлера.

– Ну не надо, так не надо, – протянул принц, шумно захлопнул дверь, громко расхохотался и крикнул: – Вылезайте, парни! Ноут, домогавшаяся тебя малютка убралась восвояси и вряд ли решит вернуться. Я ей не понравился.

– Странно, – чуть приподняв бровь и задумчиво оглядывая колоритный образ неотесанного мужлана, созданный кузеном, покачал головой Тэодер.

– Сам удивляюсь. И с чего бы, я ведь такой видный парень? – ухмыльнулся Кэлер, еще раз почесал могучую грудь и принялся споро застегивать рубашку. По мере того как с едва слышным звяканьем соединялись треугольники кнопок, облик принца обретал истинные черты. Спустя несколько секунд он снова выглядел как бог, а не как дурная штамповка с него.

– Спасибо, – чистосердечно поблагодарил родственника Ноут, несколько смущенный оригинальной трактовкой своих чисто деловых отношений с Тэодером. Щеки музыканта подернулись розовым флером румянца.

– Да не за что, братец, я неплохо развлекся, – ухмыльнулся принц, вытаскивая схороненный щит и одеваясь.

Боги быстро собрались в путь. Теперь, чтобы покинуть заболоченные земли Вирука, им не нужно было выходить под ночное небо, щедро дарящее очередной порцией дождя случайных прохожих, или, того хуже, переноситься на то самое болото, с кочки которого они начали свой знаменательный путь. Урбанизированный мир был явно не прочь избавиться от божественных носителей магии и, как только трое лоулендцев приготовились к телепортации, охотно выпихнул их прочь.

Кэлер, ничего не имевший против воды как таковой и даже дождей в частности, терпеть не мог единственной их разновидности – обильных затяжных осадков. Бога, воспринимающего практически любую сторону жизни со спокойным удовлетворением, ловящего своеобразный кайф даже от пребывания в тюрьме, раздражала вязкая хлюпающая под ногами пакость, в которую превращали землю непрекращающиеся потоки дождя. Если у Мелиора или Энтиора каким-то образом получалось преодолевать слякоть без всякого урона для туалета, то Кэлер, как нарочно, вылезал из луж перепачканным, точно всласть навалявшийся в грязи боров. Не спасали ни заклятия, ни высокие зачарованные сапоги, ни плащи (сволочи, даже самые дорогие, моментально начинали протекать!). Опытным путем принц уяснил, что спастись от мокрых объятий проклятущей мерзости он может только одним способом – не встречаться с ней. Вот только, как начал подозревать бог, грязь питала к нему тайную страсть и всеми силами пыталась найти дорогу к неприступному сердцу возлюбленного, иным образом Кэлер не мог объяснить своих частых встреч с ненавистной «особой».

Поэтому, выбравшись с Вирука, принц испытал истинное ликование при виде песчаного берега, парящих в синем небе птиц, мелких ракушек в россыпи песка, поблескивающего на солнце, и безграничного морского простора. Вот эта вода была правильной: она занимала положенную ей Творцом нишу и не пыталась перекроить по своему образу и подобию последние клочки суши. Тэодер и Ноут разделяли удовольствие брата, хоть и в более сдержанной, чем пляски со щитом на песке, форме.

– Привет, ребята! Вы его достали! Класс! – восторженно завопил Связист, подкинув богов в воздух и вновь шмякнув их на песок так неожиданно, что лишь врожденная ловкость помогла мужчинам удержаться на ногах, а разница в силе тяжести – не увязнуть по колено.

– Достали, – довольно отдуваясь, согласился Кэлер. – Спасибо Повелителю за точную наводку! Вот, кстати, для него подарочек, так сказать, в благодарность, – принц вынул из-за пазухи зеленую газетку с картами. – Не забросишь прямо сейчас? А то потом со щитом завертимся да позабудем, притащим в Лоуленд, папа заругается, а Элия так вовсе головы открутит и скажет, что так и было.

– Ладно, сейчас сгоняю, – сдался Связист, солидарный с принцем в нежелании вызвать гнев грозной Элии, мгновенно заподозрив, что не зря бог бардов так настойчив в своей просьбе, наполовину скрытой шутливыми намеками на важность поручения. – Вы только никуда не уходите!

– Подождем, камешков покрасивее сестренке в коллекцию соберем, – покладисто поддакнул принц, не развивая тему потенциальной хохмы: вот сейчас, блин, на обзорную экскурсию по Уровню усвистим, и ищите нас с гончими Энтиора.

Плюхнув щит подальше от воды, Кэлер опустился на корточки и принялся ворошить мягкий мелкий песок, выбирая самые яркие камешки и ракушки. Кузены охотно присоединились к нему, одобрив намерение принца порадовать маленьким подарком сестричку.

Непоседливый Связист благодаря дополнительным силам, обретенным после посещения Звездного Тоннеля, со скачками по Уровням и в Межуровнье справился быстро. Боги едва успели набрать в носовой платок Кэлера небольшую горку сокровищ, способных прельстить Мирабэль.

– Все, парни, ваш подарочек у Злата! – на всю ивановскую завопил Посланник, заставив птиц, парящих в непосредственной близости к принцам, перебазироваться подальше от орущей пустоты.

Будь большие птицы чуть поумней, могла бы родиться какая-нибудь занимательная религия о Гласе Небесном, над расшифровкой слов коего веками стали бы ломать перья в теологических диспутах лучшие птичьи умы. Но, увы, вопль Сил практически пропал втуне. Лишь помотал головой Кэлер, как медведь, отмахивающийся от усердных пчел, и поморщились его кузены.

– Спасибо, – опустив узелок из платка в карман брюк, поблагодарил принц, подхватывая щит и брошенную на него, чтобы не жариться попусту, куртку.

– Благосклонно ли принял наше подношение Повелитель Межуровнья? – полюбопытствовал Ноут, отстраненно гадая, являются ли розовые и сине-зеленые полоски в небе признаком надвигающегося заката или это выкрутасы обожающего спецэффекты физически незримого собеседника.

– Может, и так, – чуток поразмыслив, согласился Связист. – Он как глянул на сверток, так чего-то по-своему, по-демонически, брякнул. Но разворачивать посылку не стал. Радовался он подарочку или крыл вас распоследними словами, хрен разберешь. Я это наречие не разумею и просить перевести не стал, у него и так там запарка. Потом, коли хотите, сами спросите, только сначала я вас в Лоуленд отправлю и сдам с рук на руки Элии. А там уж лезьте к Злату с вопросами. Пусть принцесса головы лично вам сворачивает, а не мне за то, что не доглядел.

– Тебе чего ж, Элия страшнее Злата кажется? – ухмыльнулся Кэлер, гордясь сестрой как семейным и национальным достоянием.

– А тебе нет? – ответил вопросом на вопрос Связист, скопом подхватывая принцев и переправляя их в королевский замок.

Глава 16 Право на риск: острая конкуренция

В следующее мгновение боги под гордый клич Связиста: «А вот и мы!» – и выразительный вздох облегчения не ведающего покоя Источника обивали песок со своих сапог в комнате наблюдений за добровольно заключенным Леймом. Зная о чудовищной угрозе, которую он может представлять для богов, людей и нелюдей, юный романтик не рвался за порог даже ради кратковременного променада.

Дежурили трое: Клайд, Рик и Джей. Скорее всего, черед дежурить выпал рыжему магу, тот взял в напарники кого-то одного из неразлучной парочки прохиндеев, а второй просто не смог остаться в стороне от назревающего приключения. Потому что там, где оказывалось сразу двое принцев, непременно начиналась какая-нибудь авантюра. То ли боги приманивали ее, как мед фею цветов, то ли рождали самостоятельно неким загадочным и, судя по тому, какой выходил результат, исключительно противоестественным способом.

Троица принцев забавлялась той же самой головоломкой, каковая занимала давеча Эйрана и Элегора, только строгий узор передвижных фишек столешницы благодаря ворожбе Клайда сменился весьма фривольной картиной знаменитого Бриса Альджо, где целый рой миниатюрных обнаженных красоток и чудовищных зверей скакал по веткам фаллического древа. Боги не столько собирали головоломку под звон бокалов, сколько составляли самые немыслимые комбинации из частей дамских тел и компонентов экзотических тварей. Получалось нечто кошмарно-эротическое в духе Роника Схока. Принцы валялись по ковру от смеха, до хрипоты споря друг с другом, чей синтетический образ вышел удачнее.

На Лейма – причину их пребывания в комнате – мужчины поглядывали постольку-поскольку, ибо молодой бог повода для волнения не давал. Он сидел в своей комфортабельной тюремной камере и мирно делал выписки сразу из нескольких книг. Занятие целиком захватило Лейма. Бог был сравнительно спокоен и никаких попыток связаться с внешним миром из вынужденного заточения не предпринимал. Умение целиком сосредоточиться на выполнении важной задачи сослужило богу техники добрую службу. «Больной» занимался, не думая о постигших его неприятностях.

– О, вернулись, голубчики! – тоном великана-людоеда, обнаружившего в темном углу собственного дома сбежавший из клетки комплексный обед, торжествующе воскликнул Джей.

– И с добычей! – длинный нос Рика повернулся в сторону упакованного по первому классу щита Унгира.

Клайд окинул прибывших веселым взглядом и щелкнул по массивной рубиновой пуговице на манжете, включая заклинание оповещения, нацеленное на всех родственников. Буквально за пару следующих минут в относительно скромной по меркам замка комнате стало тесно и чрезвычайно шумно от обилия богов, примчавшихся, телепортировавшихся и пришедших на зов брата. Кэлера и двух его спутников, бегло изучив на предмет возможных телесных повреждений и не обнаружив таковых, интенсивно и в исключительно приветственных целях хлопали по спине, плечам, груди и задавали не меньше тысячи вопросов в секунду. Воздействию столь плотной концентрации родственного внимания Тэодер с Ноутом отродясь не подвергались. И пусть большая часть внимания перепадала богу пиров как особо любимому брату и носителю странной, похожей на искомый щит, штуковины в упаковке, мафиози чувствовали себя очень неуютно.

К счастью, спасение в лице короля Лоуленда прибыть не замедлило. Впрочем, в первые мгновения явление грозного владыки хоть и не осталось незамеченным, но все же никак не повлияло на снижение интенсивности гама. Чтобы расслышать самого себя, Лимберу пришлось рыкнуть на детей и племянников, после чего в относительной тишине повторить наконец самый животрепещущий вопрос к путешественникам:

– Надеюсь, это щит Унгира?

– Да, пап, – кивнул Кэлер. – Куплен легально. На все про все потрачено шесть звезд.

– Молодцы, – не в отцовском голосе, во взгляде промелькнул явный оттенок одобрения и гордости за старшего сына, столь быстро справившегося с многотрудной задачей.

– Через знакомого Ноута нашли, – пояснил принц, не желая присваивать себе даже толику чужих заслуг.

– Не важно, – скользнув безразличным взглядом по племянникам (мавр сделал свое дело, мавр может уходить!), отмахнулся король, рассчитывавший именно на такой способ достижения цели, и констатировал: – Главное, щит у нас.

– Отдадим его Лейму, попросим посмотреться, а сами драпанем из Лоуленда куда подальше? – со своей неизменной ухмылкой склонил голову на бок Джей.

– Не лучше ли будет переправить куда-нибудь самого кузена? В миры или в Межуровнье к лорду Злату? – снова вкрадчиво уточнил Мелиор. Принц пекся о своей безопасности не меньше, чем об обезумевшем родственнике, чья ярость, судя по недавнему переполоху, легко могла оставить от комфортной и привычной жизни бога сибарита лишь развалины.

– А может, лучше тебя в Межуровнье сунуть? – грубо предложил возмущенный Элегор, заявившийся на экстренный сбор одним из первых. Не самым первым он примчался только потому, что перенесся в комнату вместе с Эйраном, у которого коротал мучительное, ненавистное время ожидания.

– Лоуленд – родина Лейма, его дом, место его сердца, – вмешался Эйран, не давая разгореться спору. – Если мы стремимся к тому, чтобы брат сохранил как можно больше черт, присущих в этой инкарнации, его нельзя никуда перемещать из средоточия силы семьи. Также не стоит покидать его самим, дабы он на тонком уровне ощущал нашу причастность и готовность помочь, – резюмировал мэсслендский маг, много времени уделявший исследованиям закономерностей обретения власти.

– Тем паче не стоит тащить кузена в Межуровнье, – подхватила Элия, окончательно зарубив на корню выгодное предложение осмотрительного Мелиора. – Даже если бы Злат дал свое согласие приютить нашего буйного родича и проследить за операцией познания души. Бездна – самая худшая точка для превращения, ее шепот сразу склонит весы на темную сторону.

– Ты права, – без пустых споров во имя сохранения идиотской мужской гордости и личного упрямства нехотя согласился Мелиор с разумными выводами сестры. С Элией-то он согласился, а вот отыграться на герцоге за хамство мысленно себе пообещал, но чуть позже, когда положение в семье не будет столь напряженным.

– Повелитель Межуровнья говорил тебе что-нибудь о том, как именно нужно передавать зеркало Лейму и как его использовать? – справился Лимбер у дочери, признавая за ней приоритетное право на контакт с Ужасом Бездны.

– Нет. Щит Унгира обладает нужными нам свойствами постоянно, никаких специальных ритуалов для их активации не нужно, – передернула плечами богиня. – Все предельно просто: мы отдадим щит кузену, объясним, что происходит с его душой и как зеркало истиной сути может помочь. Лейм имеет право все знать и действовать осознанно.

– Право выбора судьбы, – задумчиво кивнул Клайд, перебирая перстни на пальцах.

– Особенно мне нравятся слова «отдадим» и «объясним», – почесал кончик носа Джей, прислонясь спиной к столику-головоломке и измерив родичей оценивающим взглядом. – Хотелось бы несколько большей конкретизации процесса. Будем ли мы всё магией в клетку перебрасывать или подошлем добровольца с благой вестью и болотным раритетом к буйному пареньку, готовому в любой момент из самого Нрэна да еще и арада в придачу понаделать отбивных?

– А ты, находчивый братец, хочешь на роль жертвы предложить свою кандидатуру? – многозначительно удивился Энтиор. Он единственный, кроме Мелиора, предпочел сидеть на диване, а не стоять. Задаваясь вопросом, принц изящно, будто случайно, сложил пальцы в символе поминовения усопшего, вернее, насильственно упокоенного.

– Целесообразнее всего идти мне, – решительно заявила Элия, не дав вступить в перепалку с братом Джею, оскорбившемуся до глубины души и горящему желанием отомстить вампиру. Худощавый вор всегда злился, когда кто-нибудь выражал сомнения в его физических возможностях.

– Это еще почему? Лейм – мой друг, идти должен я! – заявил Элегор, у которого из-под носа в очередной раз нахально уводили почетную обязанность подставить другу плечо в трудную минуту или, если смотреть на проблему с другой стороны, подставиться под удар друга.

– Объяснись, дочь, – вместо того чтобы с ходу наложить высочайший запрет, подкрепив его хорошим ударом кулака по столу, с усталой строгостью попросил Лимбер. Король пожелал выяснить, на чем Элия основывает свой опасный выбор.

– Начнем с самого страшного. Кто-нибудь из вас будет способен не только противостоять Лейму, но и одолеть его, если во время ритуала возьмет верх темная сторона натуры бога? – спокойно ответила вопросом на вопрос богиня, применяя самое мощное наряду с женскими чарами оружие своего арсенала – логику.

– Будто это сможешь сделать ты? – мрачно вопросил Нрэн, прекрасно понимая, что даже ему не скрутить разбушевавшегося младшего брата. Печальный опыт бальной драки вкупе со сломанной конечностью и расквашенным носом пошел стратегу Лоуленда впрок, пусть и пребольно гвазданул по самолюбию.

– Мне не будет нужды сражаться с кузеном, – покачала головой Элия. Глаза богини были печальны и строги. – В отличие от вас, дорогие мои, я обладаю иной силой, способной усмирить Лейма в любом из обличий. Поэтому именно мне лучше всего находиться с ним рядом, если что-то пойдет хуже, чем нам хотелось бы.

– Чтобы сразу посадить Лейма на поводок из силы любви? – сжимая кулаки, почти выплюнул фразу Элегор, злясь на собственное бессилие.

– Мы не хотим причинять вреда родичу, но если не будет иного выхода, то «поводок», как ты это назвал, станет наименее болезненным средством воздействия. Он сможет удержать Лейма от непоправимых поступков и сохранить для его души надежду на иной выбор, чем абсолютное погружение во тьму, – вздохнула Элия и, покачав головой, с досадой прибавила: – Неужели ты думаешь, что мне доставит удовольствие мучить кузена, которого я берегла все эти годы, не давая возможности насадить сердце на шипы?

– Ты твердо уверена в своей власти над Леймом? – уточнил Лимбер, уже отпуская дочь, пусть и противясь этому всем сердцем.

– Да, я знаю, чего он хочет сейчас, и имею представление о том, чего жаждет Алый Бог в его душе, – подтвердила Элия. – Повторюсь, не сказала бы, что стремлюсь явить кузену грань между болью и наслаждением, смыть различия между ними и обернуть одно в другое, но вполне способна.

– О да, – мечтательно поддакнул Джей, запрокинув голову на низкий столик и вспоминая те жуткие и неимоверно притягательные мгновения перед спасением жиотоважских послов из Бездны Межуровнья, когда Элия пробовала его кровь, а душу крепкой сетью оплетала сила богини. Экстаз и бурю темных желаний, рвущих сердце на части, принц не мог забыть до сих пор.

Ревнивые взгляды кинжалами вонзились в разговорчивого принца, братья гадали, что именно имеет в виду белобрысый ублюдок, чем одарила его сестра и почему. Но самым острым и строгим был взгляд принцессы и ее мысленная хлесткая реплика: «Даже не мечтай!»

– Кто-нибудь может отправиться с тобой, – рассудительно предложил Кэлер компромисс. – Давай я!

– Телепортационная петля готового заклятия, успевшего адаптироваться к периодически штурмовавшему стены тюрьмы Лейму, настроена на женщину. Возникни необходимость, вы не сможете быстро исчезнуть из комнаты, – напомнила Элия родственникам об особенностях чар, сотворенных шутниками-магами и Связистом. – Одной меня будет вполне достаточно и для помощи кузену, и для доверительного разговора с ним наедине. Кроме того, – проблеск хитрой улыбки скользнул по губам принцессы, – если мне вдруг, вопреки всем логическим построениям, будет грозить реальная опасность, полагаю, лорд Злат не преминет вмешаться.

– Иди, – разрешил король, одним словом пресекая все споры.

Спорить с монархом, явившим свою волю, никто не решился. Разобиженный Элегор, слегка утешенный тем фактом, что отказали не только ему одному, а и всем принцам разом, неожиданно вспомнил о Колоде Либастьяна и тайне, в которую посвящен Злат, – найденной карте Джокера – принцессы Элии. Неугомонный герцог решил взять пример с богини и от безнадежности заняться логическими умозаключениями: Леди Ведьма – Джокер, самая старшая карта у Творца, а Лейм – Ферзь, второй по значению, следовательно, если кто-то и сможет приказать ему остаться собой, то только принцесса. Смогла же она остановить драку на балу, когда разошедшиеся мужчины, не слушая никого и ничего, едва не устроили кровавую баню. Надо ждать, и, кажется, можно верить в лучшее!

– А теперь-то вы наконец распакуете щит? – взмолился терпевший слишком долго Рик, просто взорвавшись от любопытства.

– Зачем? – с трудом подавив раздражение, вспыхнувшее от такого безалаберного нахальства, наигранно удивилась Элия, подходя к артефакту, пребывавшему под защитой надежных рук Кэлера. – Он предназначен для Лейма. Если братья принесли его в Лоуленд, значит, щит прошел проверку. Нам же сейчас не развлекаться надо, а думать о спасении брата. Закончим дела – любуйся собой сколько угодно, дорогой, пока же можешь созерцать свою несравненную красоту в любом из замковых зеркал, думаю, ради такой безумной жажды даже Энтиор уступит тебе свое любимое, а если зеркал мало, так в Саду Всех Миров есть водоемы.

– Ладно, ладно, я все понял, – жалобно взвыл Рик, ощутив себя последним ублюдком. – Извиняюсь, пни меня, болвана, в зад, если хочешь! – рыжий бог повернулся к принцессе спиной и с готовностью заголил филейную часть.

Мужчины дружно заржали, улыбнулась и Элия, пошутив:

– Непременно пну, как только вернусь. Стой здесь на удачу и жди!

Принцесса и Кэлер как носитель щита – не мог же он всучить его даме! – направились к двери из комнаты.

– Спасибо, – Элия благодарно кивнула богу, никогда не забывавшему о том, что воспитанный рыцарь это не только тот, кто умеет правильно целовать даме ручку или отвешивать элегантные поклоны. Принц всегда был готов помочь леди, не дожидаясь просьб вкупе с многозначительными намеками, и уж тем более никогда не требовал оплаты своих услуг по строгой шкале взаимной выгоды.

Не допущенные к ужасному и опасному Лейму боги принялись шустро делить места в «зрительном зале». Временно натянувший штаны на жилистый зад Рик плюхнулся на ковер рядом с Джеем и протянул руку к спрятанной под столом-головоломкой бутылке. Если уж нельзя было помочь кузену, то хотя бы следовало поразвлечься за его счет, а заодно, кроме шуток, последить, не потребуется ли их вмешательство. Впрочем, серьезные, тем более благородные намерения и порывы всегда прикрывались в Лоуленде шутовской маской, чтобы не вызывать подозрений в презренной слабости «сочувствия к ближнему».

– Да, кстати, если вы собираетесь устраивать пирушку прямо здесь, не забудьте отключить заклятие слежения, – с порога, словно бы между делом, бросила богиня.

– Почему это? – озвучил всеобщее удивление Кэлберт, недоумевая, из какой такой природной вредности сестра хочет лишить их возможности наблюдения за увлекательным и, без сомнения, зрелищным процессом. – Вы стесняться, что ли, будете?

– О Творец! – возвела Элия очи к потолку и притопнула каблучком изящной черной туфельки с крохотной сапфировой бабочкой-брошью. – Наблюдение за богиней любви, опускающей блоки для применения силы, чревато весьма неприятными последствиями не только для смертных мужчин. Мощность излучения при передаче через магические экраны уменьшается лишь незначительно.

– Но ты же только Лейма облучать будешь, при чем здесь мы? – подозрительно уточнил Ноут.

– Мой дар – не снайперская винтовка, тем более когда надо воздействовать на бога равного или большего по коэффициенту силы, – наставительно заявила богиня. – Диапазон поражения предвидеть сложно.

– Зря сказала, дочка, – хмыкнул Лимбер, изучая опешившие, подозрительные и перепуганные под масками отстраненного любопытства лица сыновей и племянников. – Хватит уже их, жеребцов, пасти. Хоть раз бы напоролись, потом не забывали бы своими головами пользоваться.

– Я бы промолчала, но мозги им потом вправлять нет никакого желания, – снисходительно призналась Элия и тряхнула головой. – Да и Источник жалко, он такого счастья не заслужил, и так с нами, бедолага, мается.

Источник издал едва слышный благодарный вздох и снова затаился, понимая, что сейчас Силам в дела богов вмешиваться не след. Даже неуемно разговорчивый Связист и тот не лез в беседу лоулендских друзей с похабными комментариями.

– Чтобы что-то вправить, это что-то надо сначала найти, – съерничал Джей, вскакивая с уютного лежбища, устроенного на ковре. – А когда мы на тебя пялимся, мозги хрен отыщешь. Так что не будем рисковать!

– Всем уходить надо? – спросил Элтон, крутя в пальцах карандаш, обнаруженный за ухом. – Может быть, стоит оставить хоть одного дозорного, на всякий случай?

– Бросим жребий или кто-то жаждет сойти с ума добровольно? – заинтересовался Клайд, решивший линять из комнаты последним, чтобы не пропустить чего-нибудь интересного.

– Я останусь! – вскинув голову, как задиристый уже не волчонок, но волк, решительно объявил Элегор, и на этот раз богиня великодушно не стала спорить с приятелем:

– Тебе можно, на буйных сумасшедших моя сила не действует. А остальным лучше уйти.

– Так вот в чем секрет… – сделав вид, что поражен откровением сестры до глубины души, благоговейно протянул Элтон и что-то зачеркал на листке из блокнота, то ли нашел момент для продолжения семейной хроники, то ли малевал шарж на кого-то из родичей, например, на величественно приосанившуюся Элию.

– Только неясно, почему она тогда действует на нас? – уж направив свои стопы к двери, приостановился и задал совершенно логичный вопрос Рик как один из представителей королевской семьи, за глаза, а впрочем, частенько и прямо в глаза именуемый сумасшедшим.

– Сестра же сказала «буйных сумасшедших»! – осенило Клайда. Он хлопнул рыжего брата по плечу и печально заключил: – Значит, мы еще недостаточно буйные!

– Все познается в сравнении, – философски признал Эйран.

Комната опустела в считанные секунды. Боги любили риск, но проверять на себе мощное действие чар сестры никто не хотел, оставив сию привилегию безумному Лиенскому, которого, как успели увериться в Лоуленде с помощью многочисленных творческих экспериментов с ядами, наемными убийцами и страшными заклятиями, все равно не брала никакая зараза.

Глава 17 Два в одном, или просто взгляни

Кэлер перенес щит Унгира к дверям комфортабельного узилища Лейма и, обнадеживающе улыбнувшись сестре на прощанье, тоже ушел. Богиня перехватила ношу поудобнее, постучала для порядка в дверь и вошла. Лейм радостно вскинулся из-за стола навстречу кузине:

– Элия! – и тут же, смешавшись, остановился в некотором отдалении от женщины, не зная, можно ли ему приблизиться.

– Прекрасный день, дорогой, – оставив щит у дверей, принцесса сама подошла к родичу и нежно обняла его, прижав на секунду к себе, прошлась пальцами по мягким волосам, широкому развороту плеч. – Как дела?

– Неплохо, – с ощутимым на губах привкусом грусти ответил молодой бог, пытаясь сохранять хорошую мину при плохой игре. – Закончил расчеты, которые Рик у меня еще пару семидневок назад просил, да все времени не хватало. Теперь нашлось в избытке. Ты ведь одна ко мне заходила…

– Только потому, что всем остальным соваться к тебе я запретила, мой хороший, чтобы случайно не спровоцировать повторения устроенного на балу шоу, – Элия хихикнула. – Злат наверняка до сих пор гадает, как ты ухитрился перешибить его живую плеть.

– Хотел бы я сам это знать, – краем рта улыбнулся бог, украдкой любуясь кузиной, такой изящной и прекрасной в платье темной синевы, расшитом цветками сливы и отделанном кружевом того же цвета.

– Постараюсь рассказать все, что смогу, – неожиданно для Лейма продолжила Элия и, взяв его подрагивающие от волнения пальцы, потянула к тахте, заправленной покрывалом умиротворяющей зеленой расцветки.

– Вы все выяснили? – обрадовался принц со вновь вспыхнувшей надеждой на скорый конец постигших его невзгод. Сидеть в изоляции от родственников ему в чем-то даже нравилось, но вот гадать о том, какие еще кровожадные демоны только и ждут возможности явиться на свет из его души, богу романтики нисколько не хотелось.

– Все знает лишь Творец, – ответила старой присказкой принцесса, по-прежнему держа кузена за руку, словно строила хрупкий мостик от него к себе. – Однако кое-что мы понять смогли, – Элия благоразумно опустила упоминание о Злате и принце Моувэлле, чтобы раньше времени не спровоцировать вспышку темной стороны сути Лейма. – Корни случившегося уходят в одну из твоих прошлых жизней, родной. Некогда ты был черным богом.

– Я? – удивление и ужас смешались в голосе принца. – Но как такое могло произойти, Элия? – молодой мужчина чуть не заплакал.

Погладив Лейма по щеке, от чего богу захотелось вжаться в тонкие пальцы и раствориться в ощущении сладких прикосновений, уносящих тревоги и боль, принцесса подробно пересказала ему все, что удалось выяснить Связисту и Моувэллю об Алом Боге и его злодеяниях в мирах, повлекших за собой приговор Суда Сил.

– Как мне жить с этим, Элия? – вцепившись в ладонь богини, как в последнюю нить, держащую его над пропастью, глухо спросил принц, борясь с желанием зарыдать, уткнувшись в колени кузины. – Как? Зная, что внутри меня спит чудовище, готовое в любой момент вырваться на волю и уничтожить все, что мне дорого?

– Я вижу ситуацию по-другому, – возразила Элия, крепко обнимая страдающего бога и привлекая его к себе, как делала это в детстве, защищая младшего кузена от ночных кошмаров. – Ты не монстр! Во всяком случае, не больший, чем другие твои родичи. Энтиор, к примеру, темный бог, однако он умеет сдерживать свои кровожадные инстинкты в общении с родственниками, и никто не собирается подвергать его остракизму. Да, у вампира немало мерзких качеств, но он наш вампир и никому на растерзание мы его надменное высочество не отдадим. Ты, мое солнышко, тоже член семьи, и каким бы ты ни стал, узы родства не порвутся, даже не смей думать иначе, а не то отшлепаю, не посмотрю, какие у тебя нынче глаза: зеленые или красные!

Лейм невольно хихикнул, представляя обещанную экзекуцию, почему-то после слов кузины ему стало легче дышать и огромная тяжесть, давящая на грудь, стала как минимум в несколько раз меньше. В голове прояснилось, вернулась способность к анализу, дарованная изначально в комплекте с прочими божественными талантами.

– Но как удержать себя самого в узде, не дать черной части сути взять верх? Я не хочу утратить светлого пути, – задумался принц. – А использовать магическую блокаду без знания четких параметров зоны…

– Воздержись от сочинения запретных заклятий, калечащих душу, дорогой, и послушай, – велела принцесса, приложив палец к губам бога. – Поначалу твой свет был лишь искусной маской для сокрытия тьмы, однако прошло достаточно времени, чтобы он оформился как вполне самостоятельная часть души, имеющая право на бытие. Впрочем, то же самое можно сказать и о твоем прежнем «я», которое честно заработало приговор Сил масштабными черными деяниями. Но ты не можешь поделить сам себя надвое, таким образом избавиться от головной боли ухитрился лишь Рик. Придется нам подумать над другим выходом.

– Каким? – воспрянул духом Лейм, ибо Элия говорила так уверенно, словно знала, что предложить. Да и в ласковых объятиях любимой кузины было так уютно и надежно.

– Я принесла добытый братьями на верхнем Уровне артефакт, творение драконов – щит Унгира, отражающий душу смотрящего, – богиня кивнула на запакетированный предмет у двери. – С его помощью ты сможешь не только постичь оборотную сторону своей души, но и дать Алому Богу разглядеть в тебе светлое начало. Через сей акт обе части твоей сути должны примириться с существованием друг друга и достичь гармонии в слиянии. Только так ты обретешь полный контроль над собой и возможность сохранять покой или «звереть» в случае необходимости.

– А если он этого не захочет? – озабоченно нахмурился Лейм.

– Нет никакого «он», есть только ты и еще раз ты. Душа у тебя одна, и она едина, просто две ее истинные части разграничены так, что на осознанном уровне не ведают о существовании друг друга, однако уже обладают талантом призывать в мир свою половинку в случае нужды, – строго заявила Элия. – Ну-ка припомни, мой мальчик, свою недавнюю вспышку по поводу ввязавшегося по моей милости в неприятности Элегора. – Молодой бог виновато моргнул, вспоминая заодно и все свои пограничные состояния во время приступов ревности, когда расставались с жизнью особенно ретивые любовники кузины. – Глаза, между прочим, отчетливо проблескивали красным. Так что тебе всего лишь надо сделать этот процесс осознанным и не бояться возможной катастрофы. Алый Бог прошлого перехитрил сам себя: беспринципная личность, не ценящая никого и ничего во Вселенной, кроме чужих страданий и власти, не сможет воскреснуть, ей не даст прежней воли твоя искренняя любовь к нам и Лоуленду, твои нравственные нормы, твоя совесть и божественные дары. Ведь Алый Бог будет обладать не только памятью прошлой инкарнации, но и твоими воспоминаниями, пропущенными через призму твоих чувств. Конечно, смешение двух столь разных структур может оказаться болезненным, но не воспринимай этого события через призму страха лишения собственного «я». Ты обогатишь его, а не разобьешь на части.

– Иметь возможность время от времени стукнуть Нрэна, конечно, здорово, – задумчиво согласился Лейм. – А если серьезно, ты права, Элия, я должен хотя бы попытаться взять ситуацию под контроль, иначе мне нельзя будет оставаться в семье, в Лоуленде и… – бог набрался храбрости и закончил: – рядом с тобой.

– Молодец, мне бы тоже не хотелось надолго расставаться с любимым кузеном, – улыбнулась богиня и встала. – Давай теперь сдерем с артефакта упаковку! Надеюсь, когда Кэлер вязал узлы, он вкладывал в их затяжку не все свое рвение.

Режущее заклятие успешно справилось с клейкой веревкой, и боги освободили щит Унгира из темного пакета. Лейм перенес сокровище поближе к креслу, прислонил к стене рядом и вопросительно глянул на сестру. Элия бодро кивнула кузену, всем своим видом стараясь внушить ему искреннюю веру в благоприятный исход.

Богиня и в самом деле верила в удачу. Да, тихий, ласковый и податливый мальчик канул в прошлое, но молодой мужчина, бог романтики и покровитель техники, пришедший ему на смену, способен быть не менее упертым в борьбе за свои интересы, чем жестокосердный Алый Бог. Когда-то прежде, думала Элия, светлый лик слетел бы как маскарадная маска из бумаги, но не теперь. Мощи души принца не суждено кануть в темный водоворот воскресшего прошлого. Принцесса не боялась за Лейма, ей было любопытно, как пойдет процесс, справится ли кузен с бурей в душе сразу или силе любви придется помочь удержать кузена от стихийных разрушительных вспышек.

Сколько привнесет в него проявившаяся натура темного бога? Сколько сохранится в неприкосновенности от светлой стороны? Ответы на эти вопрос мог дать лишь эксперимент.

– Ты разве не уйдешь? – недоуменно уточнил Лейм, собирая все свое мужество для испытания.

– Вот еще! – тихо фыркнула богиня, наморщив прелестный носик, и присела на тахту, всем своим видом показывая желание обосноваться всерьез и надолго. – Упустить шанс пронаблюдать за столь уникальным экспериментом? Не дождешься, родной!

– Но я могу стать опасным, именно из-за этого ты и не допустила ко мне никого из родичей! – мигом позабыв страх остаться один на один с бедой, заботливо напомнил принц.

– Напугал! – снова зафыркала Элия. – Я, между прочим, тоже могу быть жуть какой опасной, а кто из нас опаснее, еще вопрос! Так что прекрати меня запугивать, все равно бесполезно, да и не твой это профиль. Начинай лучше смотреться в зеркало. Используй свой шанс, дабы понять, что именно там каждый раз ищет Энтиор.

– Боюсь, этого мне не постигнуть никогда, – покачал головой молодой бог.

Подбодренный упрямой кузиной, он сел, развернулся к щиту и храбро вгляделся в образ, появившийся в чуть выпуклом, ничем не примечательном, если не знать, что его создавали Великие Ящеры, зеркале. Ничем не примечательном… только почему-то притягивающем взор крепче цепей. Принц всмотрелся в свое отражение: все те же глаза, нос, рот, никаких чужих ликов, внушающих ужас или отвращение. Лицо как лицо, вполне симпатичное для бога, только чуть похудевшее за последнее время из-за пережитых волнений.

Лейм моргнул, изображение расплылось цветными пятнами, завертелось, и бог словно рухнул с обрыва в ледяной омут или в кипяток. Такое бывает от шока, когда не разобрать сразу, обжегся или обморозился. Заломило виски, голова будто треснула напополам, выпуская из себя чернильный клубок, нет, не клубок, поток, черный поток, готовый смести все на своем пути. Принц ощутил свою суть тонким деревцем, гнущимся, готовым вот-вот переломиться под нахлынувшей тяжестью, что таилась под спудом тысячелетиями. Лейм содрогался от неистовой злобы, чужой ненависти и жадной ярости, задыхался в безумном водовороте, напрягая последние силы для безнадежной борьбы, и ужасался неизбежному концу. Неужели все? Так и исчезнет его личность?

Неожиданно в сознании всплыли слова кузины: «Нет никакого «он», есть только ты и ты!» И принц доверился как последней надежде этой истине, перестал сопротивляться и распахнул всего себя навстречу темному потоку, не уклоняясь от боя, а принимая в себя, желая не победы, а целостности, признавая за самим собой право на существование. Напор ослабел, неукротимый водоворот обернулся величественной рекой, плавно несущей два своих широких притока – темный и светлый – к слиянию.

Лейм чувствовал их течение сквозь себя и одновременно понимал, что он есть и сама река, и оба притока, а перекрыть какой-то один из них – значит обездолить всю реку, лишить ее полноты. Сколько продолжалось это странное и одновременно правильное бытие, принц не мог бы сказать точно – вечность или секунды.

Он отстраненно следил за тем, как утихает неистовая ярость до поры, когда в ней будет нужда, успокаивается гнев, угасает до появления подходящих противников злость. Бесцельная жестокость, смягченная милосердием, превращается в расчетливую жесткость, беспредельный цинизм, заразившись юмором, сменяется хлестким сарказмом, непомерно раздутое самомнение, перемешавшись с мнительностью, обретает вид твердой уверенности в себе, а развратная похоть, отравленная романтизмом, перерастает в истинную любовь…

Где-то в замке разбирающая подарки из платочка Кэлера юная принцесса Мирабэль улыбнулась, катая по ладони зеленый круглый камешек, и уверенно попросила:

– Поскорей бы Лейм поправился! Пусть все у него будет… – эльфиечка сжала ладошку, запнулась и заменила слово «хорошо», почему-то показавшееся ей неуместным, на другое: – правильно!

Принятая к сведению высшей инстанцией воля светлой богини, обретшей суть, стала последней капелькой в чаше изменений, слияние завершилось.

Бэль раскрыла пальцы. Темные брови приподнялись птичками, отражая радостное удивление, каковое возможно лишь в детстве, а позднее доступно лишь везунчикам, сохранившим детскую чистоту и свет восприятия, позволяющие изумляться любой малости как величайшему чуду. Эльфиечка во все глаза уставилась на фиолетовый с серебристыми прожилками, а прежде бывший зеленым камешек на ладони.

Громкий треск вывел Лейма из состояния медитативного постижения собственной сути. Бог отшатнулся от щита Унгира, не выдержавшего последнего испытания. По зеркальной поверхности змеились глубокие трещины. Покрытие бесповоротно утратило не только волшебные свойства, но и отражательную способность.

– Судя по всему, испытание закончено, – безмятежно прозвучал за спиной принца голос Элии, в нем было легкое любопытство, но никакой опаски.

– Похоже, что так, любимая, – отозвался принц, поднимаясь и поворачиваясь лицом к кузине.

– Как ощущения? Чувствуешь ли ты в себе позыв облачиться в алое и, преисполнившись бесцельной жажды уничтожения, громить все и вся, заливая миры потоками крови? – с мягкой насмешкой, замешанной на участии, вкрадчиво спросила богиня.

– Нет, – задумчиво усмехнулся бог и продолжил отчет с присущей ему педантичностью: – В данный момент я не расположен к смене гардероба, да и пачкаться в крови нет желания. Что же касается иных ощущений, скажу одно: я по-прежнему осознаю себя Леймом Лоулендским, уровень силы стабилен, божественная суть не претерпела кардинальных изменений. Цвет, пожалуй, теперь четко серый, без светлого отлива.

– Да, я вижу, баланс установлен, ты снова наш, снова с нами… – Элия, на доступном ей уровне магического зрения пристально наблюдавшая за процессом прихода к консенсусу двух частей души кузена, погладила мужчину по щеке.

Все воистину получилось, бешеная сила сути Алого Бога, вырвавшись из-под спуда блоков, не накрыла кузена с головой, а гармонично переплелась с его светлой частью. Уровень божественной силы – высокий для любого иного бога Уровня, нормальный для королевской семьи Мира Узла – был тому самым очевидным доказательством. Где-то там, на Весах Равновесия, Лейм измененный был взвешен, оценен и получил право на жизнь в качестве принца Лоуленда. Будь иначе, новая вспышка силы, ее бешеный скачок и очередное проявление сути Приговоренного Нарушителя неизбежно повлекли бы за собой визит палача – Жнеца ли или иного Служителя Равновесия, не важно. Обошлось! Прежде чем продолжить, богиня позволила себе едва слышный вздох облегчения.

– В чем-то ты прежний, в чем-то новый, чуть взрослее, циничнее, злее. Впрочем, порой надо быть и таким. Главное, ты снова способен отвечать за свои поступки, а значит, мы можем выпустить тебя из заточения и не сбегать при этом из Лоуленда. Обещаешь быть хорошим мальчиком, не покушаться на пришедших в гости демонов и не драться с Нрэном и Златом?

– Мальчиком не обещаю. Что до покушений… Сначала я посмотрю, как они себя будут вести, – не стал давать скоропалительных клятв Лейм, но в зелени глаз, ставшей на тон темнее прежнего, заплясали веселые искорки.

– Но мы обо всем еще поговорим поподробнее, а теперь… – Элия задорно вскинула прелестную головку и позвала: – Эй, герцог, хватит подпрыгивать на месте, пол провалится, присоединяйтесь к нашей компании, да не забудьте, дверь за собой оставьте отк…

Богиня не успела закончить фразы, как в комфортную камеру, от избытка чувств хлопнув дверью о косяк, ворвался Элегор, словно порыв свежего ветра свободы:

– Лейм!!! – Мужчина от души стиснул плечи друга. – Ты как?!

– В норме, Гор, – с улыбкой ответил принц, пожимая руку герцога. – Теперь в норме!

– Это хорошо, что вы сохранили добрые отношения, – покровительственно заметила Элия. – Дружеская беседа скрасит вынужденный досуг ожидания, пока вас не выпустит отсюда кто-нибудь из родичей.

– Ты же сказала, он свободен?! – подозревая богиню в очередной пакости, нахмурился Элегор, в очередной раз отстраненно жалея, что принцесса – женщина, а не мужчина, которому без всяких разговоров можно съездить по физиономии.

– Я от своих слов не отказываюсь, – пожала плечами Элия, не без ехидства следя за готовым разбушеваться дворянином. – Только вы, о стремительнейший из герцогов, минуту назад закрыли дверь, захлопнув тем самым и тюремное заклятие-ловушку. Как выбираться думаете?

– Клайд пуговицу-маячок оставил, сейчас его позову… – дабы не растерять остатки достоинства, Элегор не стал оглашать помещение любимой сентенцией: «Какой я идиот!» – ограничившись лишь ее мысленным употреблением. Герцог вытащил из кармана пуговицу, торжествующе предъявил ее леди Ведьме и щелкнул по камню ногтем, намереваясь активировать заклятие оповещения.

Заклятие проигнорировало попытку герцога вызвать его к жизни. Как сидело свернувшейся змейкой в глубине превосходного рубина в золотой оправе, так и осталось на месте, наглядно демонстрируя новому владельцу свою неспособность к работе в условиях темницы, ориентированной на заглушку магии. Цепной реакции снятия чар вслед за исцелением Лейма не последовало.

– Вот демоны, – ругнулся герцог и уставился на леди Ведьму с неподдельным возмущением: – Что ты, раньше про дверь сказать не могла?!!

– Она пыталась, – не удержался от смешка Лейм, примирительно прибавив: – Но скорость твоего перемещения, дружище, оказалась выше возможностей звука.

Элегор несколько смущенно хмыкнул и перебросил пуговицу принцессе:

– Ладно, тогда вызови всех сама.

Нехорошая холодная улыбка скользнула на уста Элии, и, исчезая в петле телепортации, богиня обронила осколок фразы:

– Вы забыли прибавить «пожалуйста», герцог.

– Что она хотела этим сказать? – одолеваемый нехорошими предчувствиями, поинтересовался Элегор у Лейма.

– Думаю, нам придется посидеть здесь какое-то время, до тех пор пока Элия не сочтет себя в достаточной мере отомщенной, – ухмыльнувшись, перевел принц.

– Вот ведьма! – ругнулся герцог и тут же опасливо покосился на друга, не начнет ли, как обычно, орать про ангелоподобность и несравненные достоинства обожаемой кузины.

– Ведьма, – собирая книги на столе, невозмутимо согласился Лейм и добавил с задумчивой полуулыбкой: – Только все равно я ее люблю, этого не изменишь.

– Хорошо хоть драться больше не лезешь, – поддел Элегор друга, напомнив о последней потасовке на почве защиты гипотетической чести богини любви.

– Только с тобой, – с совершеннейшим спокойствием уточнил позиции принц, аккуратно складывая исписанные четким почерком и исчерченные диаграммами листы в папку. – Любого другого, исключая семью, я, пожалуй, убил бы за такие слова без тени сожаления, как прежде, так и теперь.

– У всех свои недостатки, – беспечно пожал плечами герцог, посчитав, что, если другу хочется убить кого-то во имя Элии, не его самого, конечно, он имеет на это полное право. Маленькие невинные слабости есть у каждого, а без них было бы скучно жить.

Ища возможности развлечься, Элегор окинул комнату взглядом и, остановившись на осыпавшейся прозрачными чешуйками поверхности щита Унгира, прежде служившего могущественным зерцалом души, констатировал:

– Похоже, накрылась надежда Рика поглазеть в зеркало. Бедный артефакт, перенесший героические поединки с демонами Межуровнья и тысячи лет бездействия в болотной грязи, не снес вида твоей черной души, Лейм!

– Неустойку все равно платить некому, – щелкнув застежками папки, коротко рассмеялся принц, ничуть не задетый шуткой.

Глава 18 Встречи, сомнения и надежды

Коварная и мстительная Элия не собиралась томить пленников ловушки долее пяти-семи минут. Во-первых, ей было жаль вдоволь настрадавшегося Лейма, а во-вторых, принцесса вовсе не злилась на нетерпеливого герцога. Порывистого приятеля следовало только слегка щелкнуть по носу, чтобы в очередной раз заставить поразмыслить над последствиями необдуманных поступков.

Итак, намерения богини были самыми благими: неторопливо пройтись до комнаты Клайда и передать ему пуговицу из рук в руки. Но планам не суждено было осуществиться. Принцесса вошла в телепортационную петлю на ковре в Лоуленде, а выпала из нее не в коридоре за дверью, а в куда более эффектном помещении пред троном весьма сердитого мужчины. Он мрачно сверлил взором пару предметов в своих руках, точно это были не вполне невинные небольшие пластины с рисунками, а по меньшей мере самая ядовитая змеюка всех миров и Межуровнья заодно.

– Ну, знаешь ли, Злат! – возмутилась столь вопиющей бесцеремонности богиня.

Такого беспардонного пренебрежения ее собственными планами и желаниями Элия не была готова простить даже Повелителю Межуровнья, пусть он казался могущественным и значительным, восседая на троне с драконами в пышном и роскошном выше обыкновения, словно сработанном для какого-то значительного торжества, одеянии.

Правда, народа для проведения предполагаемого торжества принцесса не заметила и сомневалась, что обнаружит его при более тщательном осмотре помещения за диванами или креслами. Оставался иной вариант: все гости, досадившие Повелителю, уже были развеяны или пребывали в форме душ, заключенных в драгоценные камни, украшавшие настенные панели, и более не могли помешать Дракону Туманов хмуриться и злиться в свое удовольствие в полном одиночестве.

– Пребывая во тьме Бездны, ты забыл, как следует приглашать даму в гости? – ядовито осведомилась богиня любви, нарочито вольготно раскидываясь в кресле.

– Так то даму и в гости, – откинув назад полу длинного искрящегося малахитовыми искрами по черни и золотой вышивке плаща, угрюмо усмехнулся мужчина, искусно копируя стиль общения принцев. – А ты – богиня и по делу.

– А по какому я делу? – Бровь принцессы слегка выгнулась, являя намек на заинтересованность, пальчики прошлись по обивке кресла, то ли наслаждаясь его мягкостью, то ли собираясь вспороть бархат. Очаровательные ноготки были вполне способны на такую милую шалость. Милую… По сравнению с тем, что могли бы с легкостью рассечь и плоть до кости, будь на то желание богини.

– Смотри, – Злат резко встал, глухо звякнув тяжелой нагрудной цепью, сработанной с изумительным искусством из золота, зеленых и красных камней.

Невольная гостья взяла тонкую стопку миниатюр и, рассматривая верхнюю, понимающе кивнула. Карта Ноута – Всадника Тени. Никем иным нельзя было назвать незаметного брата, верного спутника и помощника обозначенного на невидимой карте Туза Теней – Тэодера. Сдвинув картинку и вперив взор в следующую, Элия прищелкнула пальцами от неподдельного удивления.

– Дядя Моувэлль – Всадник Жнец. Необычно, но не сказать чтобы нелогично, – осмысливая факт присоединения новых карт к Колоде, рассудила богиня и уточнила: – Мальчики принесли их с Вирука?

– Разумеется, – нарочито нейтральным тоном согласился Повелитель Межуровнья, забирая у Элии карты. Обыкновенно горячие руки Злата почти обжигали при случайном касании. Не будь принцесса по-лоулендски вынослива, вполне могла бы заработать ожог-другой третьей степени от столь жаркого тактильного контакта. – Все логично, все звенья собираются в одну цепочку только для того, чтобы карты нашлись, и не важно, из какого металла откована цепь.

– Нет, не цепь, а сеть, – мирно возразила Элия, понимая, почему тихо ярится мужчина, зачем вытащил ее из дома для разговора. Злату показалось, что Творец толкает их по одному единственному пути, лишая всякой свободы выбора. А положение пешки Ферзя из Бездны не устраивало и устроить не могло. – Если бы Лейм не вспылил на балу и не явил нам часть своей агрессивной сути, Тэодер и Ноут все равно вскоре посетили бы Вирук и, я уверена, непременно завладели бы картами. Наше чутье не дало бы пройти мимо. Мы сами, а не он, раскинули эту сеть, решившись на сбор Колоды Джокеров. Судьба, Рок, Предназначение, Воля Творца, – выбери любое слово по вкусу, но это нечто всеми силами способствует воплощению нашего замысла. Нашего! Пожалуй, в чем-то нас и ведут, но дороги мы выбираем сами. Ты зря злишься, дорогой.

– Послушать тебя, все так гладко и правильно, – пройдясь до стены, пробормотал Злат, вызывая мановением руки ларец и откидывая крышку. Дракон Бездны сложил в него новые карты и переправил ящичек обратно в тайник.

– Не гладко, но правильно, – с улыбкой поправила собеседника принцесса. – Ты принял сознательное решение, когда рассказал о щите и передал нам душу Унгира. Твой выбор повлек за собой иные действия, произведенные уже нами самими, и мы не только приобрели две новые карты, но и открыли путь к спасению Лейма. Нам впору благодарить тебя за помощь, а ты злишься.

– Я же монстр из Бездны, мне положено сеять раздор, ввергать души в смятение, губить и злиться, – нависнув над креслом Элии, объявил мужчина и грозно свел брови.

– А-а, тогда конечно, образ чудовища нуждается в постоянной поддержке, – покорно согласилась богиня и, не удержавшись, рассмеялась.

Ухмыльнулся и Злат, присаживаясь на ручку кресла. В очередной раз всего несколько вовремя сказанных слов богини любви потушили неистовую ярость, полыхавшую в душе, ярость, приведшую в панику его Приближенных и разогнавшую их, как ветер опавшую листву.

– Надеюсь, я не испорчу твоего имиджа первого монстра Вселенных, о Повелитель Путей и Перекрестков? – подколола Злата красавица, попутно изучая замысловатое плетение металлических нитей широкого пояса, охватывающего талию Злата, и гадая, из какого материала сделаны штаны, облекающие его ноги. Мелкие чешуйки могли быть как искусной имитацией, вышедшей из-под когтей арадов-художников, так и натуральной шкурой некой неведомой твари из сонма населявших Межуровнье демонов.

– Скорее уж это сделает твой милый младший кузен, – ухмыльнулся мужчина, тряхнув густыми темными локонами. – А что касается тебя… Я веду себя так, как мне угодно, и не перед кем не держу отчета. Впрочем, те из Приближенных, которые знают о богине любви, теряются в догадках: то ли их Повелитель развлекает себя, затеяв долгую игру, главная цель которой сбить с пути света принцессу из Мира Узла, то ли принцесса уже давно стоит на Дороге Теней и я всего лишь нашел себе подругу подстать. Мнения разделились.

– И в каком соотношении? – искренне заинтересовалась циркулирующими в среде демонов слухами богиня.

Обыкновенно ее нисколько не трогали мысли живых существ на свой счет, если обращать внимание хотя бы на каждого тысячного недоброжелателя, никакого внимания не хватит. Однако размышления демонов Межуровнья на свой счет привлекли Элию своей новизной, тем более что на сей раз она явилась лишь косвенным объектом для сплетен, множившихся вокруг Повелителя Межуровнья.

– Версия о роковой госпоже, таящейся под маской вечной красоты, на данный момент преобладает, – просветил принцессу Злат, по-хозяйски положив руку на плечо женщины.

– Очаровательно, – резюмировала польщенная богиня, слегка потершись о его кисть щекой, и удовлетворенно отметила короткую дрожь, пробежавшую по телу мужчины. – Если так пойдет дальше, мною в Межуровнье будут пугать непослушных демонят.

– Не исключено, – задумчиво согласился Повелитель Бездны, вспоминая принцессу в гневе и продолжая медленно поглаживать ее плечо.

– Кстати, о монстрах, как поживает Туолис? – справилась богиня, чувствуя себя немного виноватой в неприятностях, выпавших на долю архонга арадов.

– Вернулся в естественный облик, безумно доволен приключением, но, полагаю, – усмехнулся Злат, – в ближайшее время воздержится от визитов на Уровни. Хотя… если речь идет о тебе, предсказывать сложно.

Увидев, что Дракон Бездны вернулся в привычное расположение духа, Элия попросила:

– А теперь, когда мы закончили наш философский диспут и успокоили мою совесть, не соблаговолит ли Повелитель Межуровнья отправить богиню назад, в Лоуленд? Боюсь, узники истомились в ожидании свободы.

Малахитовые глаза под соболиными смоляными бровями сверкнули искрами любопытства, и Элия пояснила:

– Дверь ловушки, в которой сидят Лейм и Элегор, открывается лишь снаружи, парни ждут, когда я им открою.

– Гхм, – по внешнему виду Злата можно было распознать легкое смущение.

– Ты хочешь мне что-то сказать? – вкрадчиво поинтересовалась принцесса.

– Нет, но придется, только не кидайся на меня, – предупредил мужчина, в голосе его смешались истинное веселье и толика вины. – Я перемещал тебя, не используя ни зеркал, ни окна, поэтому не сделал поправки на течение времени…

– О, мужчины, как вы похожи, – хмыкнула Элия, припомнив стремительного закрывателя дверей Элегора, и вопросила: – Сколько?

– Две четверти дня, – склонив голову, покаялся ужасный Дракон Бездны и развел руками в небрежном извиняющемся жесте.

– Тогда мне следует решить, стоит ли вообще сейчас возвращаться или на год-другой затаиться в Межуровнье, – рассмеялась принцесса, ярко представив сердечную встречу, ожидающую ее в родном Лоуленде.

– Мой замок в твоем распоряжении, – тут же поразительно великодушно предложил коварный Злат, всегда готовый оставить у себя Элию на любой срок.

Правда, братья принцессы утверждали, что подобная джентльменская готовность есть следствие исключительной неосведомленности могучего Повелителя о некоторых особенностях поведения богини любви и ее невыносимом характере, который они, страдальцы, уже успели изучить во всех деталях и за века притереться к сестре, научившись относительно мирно сосуществовать в одном пространстве. Конечно, сии глубокие мысли боги высказывали лишь в конфиденциальных беседах со Златом, предварительно совершенно точно убедившись, что принцесса находится достаточно далеко и вмешаться в беседу не сможет.

– Спасибо, я буду иметь это в виду, если придется спасаться бегством от разгневанных родственников, – почти искренне поблагодарила богиня. – Но сначала я все-таки загляну домой и проверю обстановку.

Элия прошла к бесконечной череде высоких арочных проемов (почему-то никогда не получалось сосчитать точно, сколько именно окон в тронном зале Повелителя Межуровнья, каждый раз цифра выходила другой), открывающих вид сотен миров. Без труда обнаружив тот, где маячил знакомый интерьер ее гостиной, и послав другу на прощанье воздушный поцелуй, гостья упорхнула из владений Злата.

– Где ты была? – мрачно вопросили из тьмы прихожей таким тоном, каким в судный день положено осведомляться карающему ангелу у мерзейшего из грешников о списке его прегрешений. И на свет гостиной выступил смурной, точно ненастный день поздней осени, Нрэн.

– Над осмыслением понятия этого «где» бьются тысячи лет философы и маги множества миров, изводя тонны чернил, пергамента и бумаги, а ты хочешь, чтобы я вот так сразу взяла и дала тебе краткий ответ, – фыркнула богиня, задетая беспардонным допросом.

Принц недоуменно моргнул. Всего одной фразой кузине, как обычно, удалось поставить бога в тупик, выход из которого следовало прорубать словом, а не любимым мечом. Принцесса же не унималась, добивая мужчину, она продолжила:

– Разве твои любимые философы не возражают против прямых ответов, затуманивающих суть вещей, против простых масок, за которыми становится неразличима многослойная сложность смыслов? Впрочем, если ты настаиваешь, – Нрэн вздохнул, уже и не думая ни на чем настаивать. – Я пришла из Межуровнья. Но поскольку мне здесь не рады, собираюсь туда же и возвратиться.

– Элия! – взмолился бог войны, резко осознав бесцеремонность собственного поведения, продиктованного беспокойством за любимую. – Все не так. Ты исчезла столь неожиданно, заклятия связи не могли найти тебя, братья волновались… и… – Бог вздохнул и понурил голову. – Прости, если я оскорбил тебя.

– Простить? – Элия сделала вид, будто задумалась. Постукивая кончиком пальца по губам, принцесса медленно обошла вокруг Нрэна и промурлыкала, едва коснувшись его спины между лопатками. – Нет, дорогой, одними извинениями ты от меня не отделаешься, придется постараться, дабы искупить вину.

Совершенствовавшееся веками долгих тренировок дыхание воителя мгновенно участилось и сбилось самым возмутительным образом. Он прикрыл глаза и хрипло шепнул:

– Все, что пожелаешь! От тебя любая кара – наслаждение… Все, кроме разлуки.

– Что ж, будет времени побольше, мы обязательно выясним, так ли это. Быть может, даже поищем грань, на которой наслаждение станет для тебя карой и наоборот, – шепнула богиня, вызывая вереницу безумных видений, мешающих страсть и кровь под сомкнутыми веками мужчины.

– Я буду ждать, – только и смог простонать Нрэн.

Элия тихо рассмеялась и, оставив игривый тон, лишающий любовника последних крох самообладания, деловито спросила:

– Лейма с Гором быстро освободили?

– Да, когда ты исчезла, Связист выждал полчаса и принялся тормошить Клайда. Убедил, что с малышом все в порядке, и клятвенно пообещал весь твой гнев по возвращении принять на себя. Я был против столь поспешных действий без основательной проверки, – весьма многословно для себя отчитался Нрэн, усвоивший, что возлюбленной не всегда нравятся односложные ответы.

– И где все сейчас? Отмечают? – без тени негодования уточнила Элия, развеивая сомнения пессимистически настроенного воина.

Принц не видел в изменившемся младшем родиче явственной сиюминутной угрозы, но, чуя под прежней доброжелательностью бога романтики новую силу, не готов был без дополнительного обследования признать принца неопасным в общении. Однако логичные возражения стратега относительно полезности необдуманного поступка были проигнорированы самым банальным образом как братьями, так и Связистом. Источник от вмешательства в спор предусмотрительно воздержался, не желая находиться между двух огней. Родичи поверили возмущенным утверждениям герцога о мстительности Элии и, мигом освободив Лейма из заточения, отправились праздновать.

– В гостиной на третьем этаже, – на этот раз Нрэн не вдавался в ненужные детали, попахивающие доносительством. Как именно веселятся родственники (пьют, развлекаются с девочками и дебоширят), богиня превосходно знала и без него.

– Пойдем, – велела принцесса и вышла из комнаты. Молчаливый страж последовал за ней.

В большой гостиной замка было шумно и весело, доносились мужской гогот и женский смех, так что, даже не знай принцесса, где собрались братья отмечать второе рождение Лейма, все равно смогла бы без труда обнаружить гулянку. Появление Элии было встречено очередным взрывом восторга и пьяным ликованием, а поскольку праздновали мужчины не меньше десяти часов, то и мера ликования оказалась соответствующей.

– Сестра! Чего тебе налить?! – завопил Клайд, опередив нестройный хор братьев, приготовившихся задать вопросы того же характера, благодаря божественному таланту покровителя пирушек и спиртного в целом.

Присутствие Нрэна родичи и ворох полуголых нетрезвых красоток проигнорировали настолько, насколько позволяли достигнутая степень опьянения и неизменно хмурый вид молчаливого воителя, маячившего за спиной богини как призрак тяжкого похмелья.

– А, Элия! Слегка запоздала с освобождением? – отсалютовав леди Ведьме бокалом, ухмыльнулся Элегор, весьма довольный оборотом дела: мало того, что не пришлось долго сидеть в ловушке, так еще удалось оказаться на семейной вечеринке королевской семьи. Правда, сам Лимбер, оставив младшее поколение веселиться, ушел уже через несколько часов.

– Если тебе так хочется думать, – пожала плечами Элия, не собираясь вступать в перепалку с герцогом, хватать его за шиворот и тащить назад, в комнату под заклятием.

Послав Клайда за вендзерским, дабы избавиться хоть на время от его громких призывов, принцесса искала глазами Лейма. «Целомудренный» молодой бог отыскался на одном из маленьких диванов с пышной девой на коленях. Судя по тому, как вольготно блуждала рука принца по просторам тела девицы и как это самое тело прижималось к нему, вряд ли мужчина и женщина вели разговор о технике, скорее, речь шла о технике секса. Лейм видел, что кузина появилась в гостиной, но не кинулся сию же минуту ей навстречу.

– Эй, Элия, ты как? Помощь нужна? – обеспокоившись отсутствием ехидных реплик, полушепотом осведомился посерьезневший Элегор.

– Нет, герцог, спасибо, – богиня повернулась к молодому богу, удивленная столь неожиданно взрослым вопросом, и признательно сжала его запястье. – Все почти улажено, насколько вообще у нас может быть улажено что-то хотя бы на некоторое время.

– Твое вендзерское, дорогая!!! – вновь грянул над ухом Элии счастливый Клайд и всучил ей бокал с густым темным вином. – Тост! Эй, парни, тише! Элия, тост!

– Будь счастлив полнотой жизни, Лейм! Будь цельным и чувствуй правильный путь, даже если он окажется иным, чем прежде, – не выискивая кузена глазами, а видя его взором души и зная, что он смотрит на нее, пожелала богиня и пригубила вино, отдавая частицу силы своему пожеланию. Омочив губы в бокале, принцесса продолжила, обращаясь уже ко всем: – Пейте, братья, сегодня в Лоуленде, а завтра предлагаю продолжить веселье у меня на Олонезе, благо, есть повод, ничуть не хуже, чем в прошлый раз.

Намек был понят всеми, кому предназначался, а потому лишь наивный Связист, не ведавший о том, что в своем доме на Олонезе богиня созывала родичей на Семейный Совет, искренне обрадовался перспективе продолжения гулянки.

Играя на публику, боги радостно загалдели, восхваляя щедрую сестру, и протрезвели как минимум на четверть. Завтрашний Совет омрачил им чистую радость от блаженно-пустого праздника и заставил задуматься о наборе опохмелительных средств, имеющихся под рукой.

Пытаясь восстановить прежнее настроение, Рик воззвал к сестре с облюбованного просторного дивана, где полулежал в компании полуобнаженных красавиц и Джея. Помахивая в воздухе «запасной» бутылкой вендзерского, рыжий провозгласил:

– Так то будет завтра, а сейчас присоединяйся!

– Ты мне еще мальчика предложи в «Ирисе Запада» заказать, – снисходительно усмехнулась богиня.

– Зачем заказывать?! – возмутился взъерошенный, лишенный рубашки Джей, выныривая из объятий своих партнерш. – А мы на что? Выбирай любого, какой цветок на белом фоне пожелаешь, такой и нарисуем!

(Джей имел в виду своеобразные указатели, помечающие публичные дома Лоуленда. Белыми фонарями с полосами и рисунками цветов отмечались бордели с разного рода экзотическими развлечениями, о характере которых можно было догадаться по характеру рисунков.)

– Пожалуй, пока воздержусь, – рассмеялась богиня дивным смехом, оставляющим ощущение не только насмешки, но и туманного намека на возможность исполнения желания, от которого сладко замирало сердце. – А вы не стесняйтесь, мальчики, тренируйтесь!

Пока Элия перешучивалась с братьями, Лейм небрежно ссадил с колен жалобно пискнувшую красотку и направился к кузине.

– Спасибо за пожелания, любимая, – по-прежнему называя богиню так, как хотело его сердце, несмотря ни на какие косые или ревнивые взгляды, поклонился принц, ничуть не стесняясь того, в каком положении застала его Элия. Кому, как не богине любви, должно было быть понятно, что в утехах плоти нуждается тело, но душа и сердце мужчины, каких бы изменений они ни претерпели, навеки принадлежат ей.

Принцесса кивнула богу романтики с прежней доброжелательностью, нисколько не пострадавшей от созерцания того, как милейший кузен обнимался со шлюхой, и предложила:

– У меня осталось еще одно несделанное дело, не хочешь составить компанию родственнице на прогулке, дорогой?

– С наслаждением, – без малейшего колебания, но с немалым удивлением согласился Лейм и, повинуясь кивку богини, вышел вслед за ней из залы, оставив братьев вкушать напитки и произносить тосты за здоровье и счастье переборовшего судьбу бога.

Элегор проводил их взглядом, однако напрашиваться в компанию не стал. Инстинкт подсказывал герцогу: что бы ни задумала нынче леди Ведьма, вряд ли в ее планы входило соблазнение кузена, а вот серьезный разговор без участия лезущих не в свое дело друзей вполне мог быть целью богини. Если так, то замечтавшегося Лейма ждало изрядное разочарование, а помня о новой реакции принца на огорчения, даже Лиенский не хотел бы попасть под горячую руку товарища. Что удивительно, в эту минуту мысли Элегора практически совпали с рассуждениями Нрэна, однако не все мыслили столь трезво.

– Куда это она его потащила? – неожиданно громко удивился в наступившей тишине Рик, покачиваясь между столом и диваном и пытаясь определить, чего именно ему хочется больше: взять еще одну бутылку или сесть.

– Неужто решила немедленно проверить, каков стал малыш в скачках? – ревниво ухмыльнулся изрядно поддатый, а потому особенно циничный и острый на язык Джей и тут же резко дернулся от невидимой, но весьма звонкой пощечины. Удар оставил на его щеке наливающийся яркой краской след.

– Кажется, ты ошибся, – с полуулыбкой резюмировал Энтиор, любуясь темно-красным вином в хрустальном бокале.

– Пожалуй, – принц потер горящую огнем щеку, но его раскаяние уже не интересовало богиню.

Взяв Лейма за руку, Элия на секунду приостановилась, выбирая направление, и вместе с кузеном исчезла из королевского замка. В весьма далеком от Лоуленда мире, на набережной, еще не успевшей просохнуть после летнего ливня, у террасы маленького, почти пустого в утренний час ресторанчика, появились мужчина и женщина.

Вдохнув соленый и удивительно чистый воздух, богиня улыбнулась Лейму и, указав пальцем на одинокую фигуру, сгорбившуюся над чашкой горячего кофе за дальним столом на террасе, сказала:

– Нам туда.

Принц нахмурился, пытаясь понять, что именно кажется ему таким удивительно знакомым в этом мужчине. Но прежде чем свет узнавания озарил сознание бога, Элия уже подвела его к столику и опустилась на один из двух свободных стульев. Лейм сел на другой.

– Я пришла, как обещала, дядюшка, – промолвила богиня, ее рука на секунду коснулась руки раннего посетителя кафе.

Тот поднял склоненную голову, и Лейм ахнул. Перед ним был отец. Безразлично затуманенный взгляд «покойного» родителя мигом стал острее ножа. Он прошелся по сыну, будто взрезая его плоть и душу, изучая, как препарат под микроскопом. Это длилось не более минуты, а потом Моувэлль расслабил напряженные плечи, и тень улыбки скользнула по его губам.

– У нас получилось, – констатировала Элия.

– Да, – пораженно промолвил Моувэлль, совершенно забыв про стынущий кофе, в безнадежной попытке соблазна источающий ароматы корицы, гвоздики и кардамона. – Приговор больше не властен над ним.

– Вот и отлично, значит, вы сможете пообщаться без помех, история должна быть рассказана из первых уст, а я, пожалуй, пойду, – встала принцесса с плетеного стула. – Ах да, чуть не забыла, дядюшка, завтра мы собираемся на Олонезе, ты обязательно должен прийти, дело семейное.

– Я Жнец, девочка, потому давно никому ничего не должен, кроме самого Творца, – горько поправил племянницу мужчина и отвел взгляд от потрясенно молчащего сына. Одно дело узнать, что твой давно похороненный папка жив, и совсем другое – столкнуться с ним нос к носу вот так, запросто, за столиком кафе.

– Вот именно, кроме. Посоветуйся со своим внутренним чувством истины, – намекнула принцесса. – Почувствуй, должен ли ты принять мое приглашение.

Моувэлль на секунду прикрыл веки, сверяясь с «внутренним компасом», безукоризненно действующим у Служителей Творца, нахмурился и выпалил, буравя взглядом Элию:

– Это невозможно…

– Но это так, – рассмеялась богиня, рассчитавшая верно: чутье Жнеца, ведомого высшей из всех воль, обязывало Моувэлля откликнуться на зов принцессы и явиться туда, где речь пойдет о Колоде и его месте в ней. – А значит, до встречи!

Махнув ошеломленно взирающим на нее родичам рукой, Элия быстрым шагом вышла с террасы, у самых дверей она еще успела поймать чуть заспанную официантку в синем форменном платьице и сказать:

– Джентльмены просили еще горячего кофе и миндальных пирожных, тех, что с горчинкой. У вас ведь есть такие?

– Да, леди, – девушка присела в коротком реверансе.

– Отлично, – золотая монетка перекочевала в ладошку официантки, и та поспешно шмыгнула в ресторанчик, чтобы побыстрее выполнить поручение.

Элия пошла по набережной, любуясь тихо шуршащим морем, чьи волны, не торопясь, облизывали усыпанный галькой берег. Богиня была весьма довольна: все получилось, Лейму больше не грозила опасность пасть от руки отца, Колода Либастьяна и семья стали полнее, а будущее манило обещанием еще более интересных событий и находок…

Эпилог Второй Семейный Совет

Особняку принцессы Элии в столице развеселого Олонеза, скрытому за магической оградой, защищающей от досужих взоров, в очередной раз суждено было стать местом паломничества лоулендцев. Сильф Зиф, мажордом ее высочества, позаботившись о желаниях хозяйки, удалился, а более никого, не считая самой богини и одного гостя, в комнатах не было.

Ровно в назначенный час портал между мирами распахнулся, и из него на площадку перед зданием веселой шумной толпой вывалились принцы Лоуленда. Галдя, отпуская похабные шуточки, распевая хором неприличные песни, боги кое-как (не все твердо стояли на ногах) вписались в двустворчатые двери особняка, где их встречала богиня любви с игриво-гостеприимной улыбкой на устах. Черно-стальное шикарное платье не скрывало пленительных форм, волосы, сколотые драгоценной заколкой с россыпью бриллиантов, струились по плечам, притягивая взоры.

Двери захлопнулись, едва впустив гостей, и отрезали все привычные звуки. Если бы кто-то смог последовать за лоулендцами, его ждало бы сильнейшее потрясение. Едва двери закрылись, как шутки, смех, а заодно и игривые приветственные крики в адрес владелицы особняка смолкли словно по волшебству. С лица Элии исчез малейший намек на обещанное сладострастное развлечение. От пьяного веселья не осталось и следа, словно врата обладали протрезвляющим эффектом. Но куда вернее было иное: представление перед дверями было от начала до конца разыграно на публику.

Теперь любой наблюдатель смог бы с чистой совестью доложить, что лоулендцы прибыли к сестре продолжить праздник и лучше оставить гуляк в покое. Так, между прочим, поступил и Источник Лоуленда – ломиться сквозь защиту Силам и в голову не пришло.

Трезвые и сосредоточенные боги, не тратя более времени на этикет и расшаркивания, последовали за сестрой в зал-библиотеку. Элия не удержалась от шпильки в адрес Джея, помня его вопрос на прошлой встрече на Олонезе:

– Решила сделать тебе приятное, братец, можешь читать, не уходя с Совета.

– Спасибо, – лукаво улыбнулся принц, отвесив сестре глубокий поклон, и прошептал, интимно понизив голос: – Я всегда знал, что ты меня любишь!

– Скорей уж, я от тебя без ума, – отшутилась принцесса, имея в виду способность родича вывести из себя кого угодно.

Нрэн ревниво фыркнул, а Лейм лишь ухмыльнулся, оглядываясь. Взгляд молодого бога задержался в какой-то точке наверху. Овальное помещение со вздымающимися к самому потолку шкафами, битком забитыми книгами, и круговым балконом по периметру было по меркам практически любого из миров прекрасной библиотекой, хотя по сравнению с королевским собранием Лоуленда могло претендовать лишь на скромное звание провинциального читального зала.

Зато здесь было достаточно мягкой мебели, поставленной кругом, несколько столиков с традиционным олонезским вином и закусками для поддержания рабочей атмосферы.

Когда боги, приглашенный герцог (попробуй его не пригласи!) и Связист расселись, Клайд выпалил, взмахнув бутылкой:

– Ну же, Элия! Не тяни!

– У нас пополнение коллекции из Вирука, – уступая настойчивому нетерпению всех собравшихся, огласила причину сбора принцесса и перевела взгляд на добытчиков. – Расскажете?

Тэодер и Ноут синхронно качнули головами, отказываясь от высокой чести и лишнего внимания к своим незначительным персонам. А вот Кэлер, признавая, что самым ценным является свидетельство очевидца, охотно поведал:

– Братишки знакомого искусствоведа-барышника Филодо попросили помочь найти щит. Хороший человек попался, с чутьем на истину, какое не у каждого мага встретишь. Он нашел артефакт, перекупил, с нами связался. Меньше дня дожидались! А когда мы той же ночью за вещью нагрянули, тут уж я по ходу его коллекцию разглядел. Миниатюры мужик собирал, среди них наши находки и оказались.

– Я сейчас помру, и моя смерть будет на вашей совести, – обвиняюще взвыл любопытный Рик, ненавидящий долгие вступления, да и недолгие тоже. – Покажи находку, а уж потом разглагольствуй, сколько душе угодно!

– Помрешь – воскресим, – мрачно пообещал Нрэн, уронив руку на плечо вскочившего рыжика.

Тот снова упал в кресло как подкошенный и заткнулся. Потому как в случае с богом войны никогда нельзя было быть до конца уверенным, что он не выполнит каждый пункт своего обязательства с точностью до буквы, а то и перевыполнит, то есть сначала убьет, чтобы под ногами не мешался, а потом уже воскрешать станет.

Элия протянула руку к зеркалу в оправе из черненого золота, висящему в простенке между шкафами за ее креслом. Отражение библиотеки ничуть не изменилось, но из зазеркалья, как из-под воды, высунулась мужская рука и передала богине небольшую шкатулку. Этот маникюр и перстень с изумрудом Мелиор и Энтиор узнали бы из миллиона. А остальные просто заключили логически, исходя из метода передачи посылки, – лорд Злат, Повелитель Межуровнья, тоже следит за Советом Богов.

От нажатия на пружинный замочек щелкнула крышка. Принцесса достала две новые карты колоды Либастьяна и отдала первую из них Нрэну – как старшему из родственников и ближайшему из сидящих к ней справа. (Место слева, кстати, занял Лейм, отбив охоту у возможных конкурентов всего одним взглядом и любезной улыбкой.)

На назначение Ноута Всадником Тенью воитель отреагировал философски, дескать, неприметный брат хорошо соответствует заявленной должности, и передал карту Элии. Та развернула ее лицом к братьям, показывая разом всем, и послала дальше по кругу. В общем и целом особого удивления находка не вызвала, боги уже начали привыкать к изображениям родичей на картах из Пророчества о Джокерах. Одним больше, одним меньше – не суть важно. Нет, конечно, малость обидно, что Ноут в когорту избранных попал, а кое-кто другой нет, так ведь сколько этих карт еще не найдено, глядишь, и для других местечко отыщется.

– Ноут, поздравляю! Высокая честь! – озвучил общую мысль Мелиор.

Ноут в ответ скромно склонил голову. Совет пошел дальше.

А вот вторая карта вырвала у стоика Нрэна невольный возглас удивления:

– Отец?!

Пальцы вцепились в пластину с такой силой, что Элии даже пришлось несколько раз дернуть карту, чтобы бог вышел из ступора и перестал ее удерживать. Выцарапать из стальных тисков воителя то, что он отдавать не желал, было столь же реально, как вздохом потушить солнце.

Новую карту богиня продемонстрировала собранию. Эйран тонко улыбнулся, получив обоснованное научно-магическое подтверждение необъяснимому прежде факту: как сестра смогла найти и привести в Лоуленд Жнеца. Всадник Жнец не способен отказать в помощи Ферзю Координатору!

То, что их старший родственник страшный и ужасный Жнец, боги за несколько дней успели осознать и привыкнуть к этому, поэтому свеженькая весть о принадлежности Моувэлля к Колоде Джокеров легла на «старые дрожжи» закономерно и гармонично. Где одна небывальщина, там и другая, зачем психовать-то?

– Элия, один вопрос! – поднял палец неугомонный Рик, ерзая в кресле. Даже угрозы Нрэна не могли приструнить его надолго. – А чего дядю на собрание не позвали, коль он тоже причастен? Или Слугам Творца с нами, козявками, якшаться не с руки?

– Кто тебе сказал, что не позвали? – выгнула бровь принцесса, рыжий икнул и выпучил глаза.

– И чего? Он отказался? – брякнул Кэлберт, нахмурив соболиные брови.

– Я согласился, – донеслось сверху, и с балкона спустилась зловещая фигура, кутающаяся в черно-серый, словно живой, плащ.

Свободное кресло отыскалось удивительно быстро, а может, кто-то из младших родственников уступил Жнецу свое – не из великого уважения, больше от нетерпения и желания поскорей обсудить сногсшибательные новости.

– За это надо выпить! – объявил Клайд и со своей обычной бесцеремонностью всунул в руку Моувэлля бокал.

Жнец машинально принял и пригубил.

Он даже после приглашения племянницы и ее короткого рассказа о пророчествах жрицы, картах безумного рисовальщика Либастьяна и Колоде Джокеров не мог до конца поверить открывшимся перспективам. Нет, речь шла не о безумной гордости, дарованной предназначением, или о непосредственном участии в Высшем Промысле Творца. Этого добра Моувэлль успел нахлебаться по горло. Куда больше официально признанного мертвым принца волновало иное: возможность возвращения в семью, шанс снова обрести родных и общаться с ними, не опасаясь пробуждения смертоносных инстинктов Служителя Равновесия.

Кажется, его надежды начали сбываться. Удивительные родственники не проявляли и сотой доли инстинктивного страха или благоговения, положенного любому, чей путь пересекся со Жнецом. Он слышал, как они общаются друг с другом, и стиль этого общения ничуть не изменился, когда он присоединился к компании.

– Дядюшка, тут нам Элия говорила, что у тебя на почве любви к родичам может возникнуть бзик с переходом в детоубийство, – беспечно начал Рик. – Так теперь, когда ты по иному ведомству тоже проходишь, нам не надо трястись от страха?

– Вижу, как ты трясешься, – беззлобно хмыкнул Моувэлль.

– Так я ж не твой сынок, – резонно напомнил рыжий и широко ухмыльнулся, салютуя дяде бокалом. – При жизни ты ко мне ни обниматься, ни целоваться не лез, зато подзатыльники давал, бывало. Или, – Рик сделал вид, что встревожился, – их тоже можно трактовать как проявление крепкой родственной любви?

Братья расхохотались, улыбнулся и Жнец, отвечая:

– Воля Творца для меня, как Карты Колоды, сильнее любых инстинктов Служителя Равновесия. Я больше не чувствую запрета на общение с родственниками, конечно, это не значит, что вернусь в Лоуленд, но видеться с вами, знающими о Колоде, могу без опаски.

– Здорово! – выразил свое мнение Кэлер. Бесконечно любивший и уважавший Лимбера бог серьезно жалел кузенов, лишившихся поддержки отца.

– Родительским словом и Мечом Жнеца можно воспитать лучше, чем просто родительским словом, – мрачновато пошутил Моувэлль, почти провоцируя детей на приступ ужаса, но, к его удивлению, эти охламоны только расхохотались. Они не боялись, ничуть не боялись его! Невыразимое облегчение затопило душу отверженного принца, он глубоко вздохнул и протер глаза, делая вид, что вынимает соринки. Чего-то пыли в библиотеке у Элии многовато развелось.

– Значит, будем вместе искать карты, – довольно потер ладони Джей, жмурясь от открывающихся перспектив. Ведь настоящий Жнец может сунуться в такие места, куда иным богам путь заказан.

– Не утолите наш интерес, касающийся шкатулки из Бартиндара, дядюшка? – вежливо попросил Энтиор, напоминая о нерешенном вопросе.

– Я нашел ее в одном из забытых храмов на алтаре разрушающегося мира, где исполнял миссию Жнеца, – коротко ответил Моувэлль, взял паузу на размышления и все-таки добавил: – Я не открывал шкатулку, лишь понял, что должен с ней сделать, так как обычно чувствую Волю Творца. Я не свободен в своих делах и поступках, не знаю, будет ли от меня толк в поиске карт из Колоды безумца, но если случится встретить нечто подобное во время скитаний, передам карту вам. Так надлежит.

– Значит, аккуратно продолжаем поиски? – тихо уточнил Тэодер, желая проверить расстановку приоритетов, сделанную на прошлом Семейном Совете.

– Почему аккуратно? – громко возмутился Элегор, тише воды ниже травы просидевший все время повторного включения в семью Жнеца Моувэлля, ибо иногда инстинкты самосохранения срабатывали и у сумасшедшего Лиенского. Особенно если дело касалось возможности поучаствовать в авантюре, а не быть зверски выброшенным за борт самого интересного во Вселенной приключения. Теперь-то, когда на их стороне оказался Жнец, можно было шуровать по мирам и сильнее!

Все чокнутые принцы почему-то посмотрели на Элию, будто ждали ее решения. Герцог хотел было снова возмутиться, потом вспомнил о месте принцессы в Колоде, и понимание осенило его благим крылом. Боги инстинктивно чувствовали старшую из карт – Джокера – и признавали вескость суждений богини, признавали, даже если прикрывались оправданием: «Элия собирала Семейный Совет, и вообще, она богиня логики, поэтому есть резон послушать, что скажет, а потом уже дискутировать». В прошлый раз принцесса говорила об аккуратности, но возможно, теперь логика подскажет другой путь.

– Не знаю, – негромко ответила Элия, но каждый услышал слова. – Сейчас мне кажется, лавина уже спускается с гор, и подталкивать ее нет смысла. Или даже вредно.

– Ты о чем? – не врубился Элегор, запросто и безнаказанно перебивая подругу. А что заработал десяток убийственных взглядов – не в счет.

– Колода Джокеров собирается, Колесо Пророчества уже не остановить, взгляд на карты, свои и чужие, меняет наши души, и это притягивает новые карты в собираемую Колоду. Теперь ускорять процесс я не вижу смысла, и так едва успеваем расхлебывать последствия.

– Это какие? – нахмурился Кэлберт.

Вместо ответа принцесса ткнула обеими руками в Рика и Клайда, потом указала на Лейма и ехидно уточнила:

– Мало за неполный год?

– Достаточно, – согласились боги с тремя фактическими доводами почти дружным хором олухов, не приметивших дракона в спальне.

– Ты думаешь, все из-за карт? – осенило Клайда, и он тут же принялся лохматить свою медно-рыжую буйную гриву.

– Катализатор, – сказал за сестру Лейм. Эйран подтвердил кивком логичность выкладки кузена.

– И чтобы не рвануло, лучше не бухать в котел лишнюю дозу? – предположил Кэлер, продолжая пришедшуюся по сердцу аналогию с химической реакцией.

– Да, думаю, следующую карту нам подбросят в свой черед. В интересах Творца соблюсти баланс, в наших интересах поддержать правила его игры, поскольку они отвечают нашим целям.

– И какова цель, племянница?

– Явление Джокеров, дядюшка, – неожиданно озорная улыбка мелькнула на серьезном лице богини. – Участие в величайшей авантюре Вселенной на первых ролях! Уйти с пути лавины невозможно, остается лишь оседлать ее, чтобы не оказаться погребенными.

– За великую авантюру! – выдал тост Клайд, и его поддержали единогласно. Библиотека наполнилась звоном сдвигаемых бокалов с разноцветным вином.

Глоссарий

Альвион – мир, где в предыдущей инкарнации жила семья Лимбера. Альвион боги покинули при трагических обстоятельствах.

Арады – раса ужасных демонов из Межуровнья, похожих на гигантских пауков с человеческими головами. Великолепные ткачи и ювелиры.

Аран – мир экзотических джунглей.

Аранийский попугай – крупная очень яркая птица, обитающая в джунглях Арана, так же как и масса иных экзотических животных.

Архонг арадов – повелитель демонов-пауков.

Бездна Межуровнья, или Великая Тьма Межуровнья, – сердце Межуровнья, считающееся резиденцией ее Повелителя и Приближенных.

Бог – сложное, многообразное понятие. Наиболее примитивно может быть определено как высшее по сравнению со смертными создание, обладающее многообразными способностями и ярко выраженным талантом, в сфере которого производится мощное воздействие на мир и окружающих.

Великое Равновесие – понятие, связанное с Силами Равновесия. По сути своей тот баланс, поддержание которого необходимо для гармоничного развития Вселенной в соответствии с Волей Творца.

Вендзерское – одно из самых дорогих лиенских вин, любимое вино принцессы Элии.

Витарь – камень желтого цвета, оттенком сходный с янтарем, широко используется для изготовления поделок и украшений.

Демоны зандра – примитивные, но мощные демоны-разрушители, чьи услуги вызывающий оплачивает плотью первенца. В случае отказа демон пожирает самого вызывающего.

Жнец – так именуют могущественных, опасных и таинственных служителей Творца, осуществляющих миссию карающего правосудия в мирах. Волю Творца Жнецы чувствуют инстинктивно и повинуются ей. Выглядит Жнец как некая фигура, закутанная в черно-серый плащ с мечом.

Закон Желания – божественная сила, позволяющая осуществляться намерению бога при определенных условиях. Всякий субъект, обладающий определенным коэффициентом силы и даром к творению, может добиваться исполнения своего желания при помощи ключевого слова: «хочу» («желаю»). Желание осуществляется при выполнении следующих условий: а) точная формулировка; б) если желание индивидуума не противоречит желанию другого индивидуума с большим коэффициентном силы; в) не противоречит желанию Сил; г) не нарушает Законов Великого Равновесия.

Зеркало Дария – один из легендарных артефактов мира Дария. Смертное создание, осмелившееся взглянуть в зеркало, увидит истинную суть без прикрас. Хранится в королевской сокровищнице и используется для казни (сведения с ума) особо опасных преступников, ибо мало кто в состоянии вынести правду о себе самом.

Звездный Тоннель Межуровнья – по сути, Источник Межуровнья, посвящение которого прошла Элия. Именно тогда ей были дарованы волшебные украшения – Звездный Набор.

Звездный Набор – магические украшения, дар Звездного Тоннеля, сделавшего богиню Элию своей посвященной.

Источник (Силы Источника) – стационарно расположенные Силы.

ИК (Информационный Код) – база информации Вселенной, где содержится любое знание, но фактически найти нужные данные может лишь тот, кто знает, где и что ищет, и тот, кому дан допуск на поиск.

Карилла – кустарник с мелкими листиками, краснеющими в осеннюю пору. Плодоносит черными ягодами, терпко-сладкими на вкус. Используется для приготовления джемов, ибо содержит природный желирующий компонент.

Каурим – редчайший тугоплавкий металл с рядом волшебных свойств. Серый каурим можно подвергать плавке лишь однажды. Считается неуничтожимым.

Клятва (обещание) – боги очень трепетно относятся к обещаниям и клятвам. Нарушение их бьет прежде всего по самому клятвопреступнику, умаляя его силу. Поэтому, если есть возможность, боги стараются не давать обещания, но если дали, соблюдают условия сделки.

Коллекция Всех Миров – уникальное собрание произведений искусства из миров Уровня, придирчиво составляемое богом коллекционеров принцем Мелиором.

Корона – серебряная монета Лоуленда (1 корона = 10 диадам).

Коэффициент силы (КС), точнее, коэффициент личной силы – уровень могущества любого существа, включающий его магические способности, силу души, духа и иных тонких структур. Рабом в Лоуленде считается существо, имеющее КС меньше 0,5 от лоулендского.

Лавальдия – столь же прекрасное, сколь и опасное растение, цветок его внешне напоминает золотую лилию. Используется в темномагических ритуалах вызова демонов Межуровнья. Крайне ядовит, человеку для получения смертельной дозы достаточно лишь понюхать цветок на расстоянии нескольких шагов.

Лиен – герцогство Лиенское, крупнейшее герцогство Лоуленда. На протяжении тысячелетий славится замечательными виноградными винами: столовыми (красными, розовыми, белыми), десертными (сладкими и крепкими), игристыми. Вина пользуются сумасшедшим спросом во множестве миров, включая далекий Мэссленд.

Лоуленд – Мир Узла, королевство, где живет и правит семья Лимбера.

Медрон – драгоценный камень желто-оранжевого цвета.

Межуровнье – формально прослойка между Уровнями, по сути – средоточие всяческих ужасов, демонов, монстров и прочей мерзости. Только через него можно перейти с низкого Уровня на более высокий. Обратный процесс при ряде условий бывает возможен посредством телепортации.

Миссунари – дерево, чьи зеленые листья, по форме напоминающие листья вяза, в пору увядания приобретают оттенок перламутра и блеск.

Мэссленд – Мир Узла, политический противник Лоуленда, родина Эйрана.

Мэсслендская бездна – чрезвычайно опасный участок в Живых Топях Хеггарша – огромном болоте, защищающем границы Мэссленда.

Нити Мироздания – их плетение составляет Ткань Мироздания, незримую основу материальной Вселенной.

Океан Миров (Океан Всех Миров) – водное пространство, соединяющее между собой различные миры. Передвигаться по Океану Миров могут те, кто умеет перемещаться между мирами, кроме того, там свободно плавают русалки.

Олонез – один из трех миров, которым особо покровительствует богиня Элия.

Повелитель Межуровнья, он же Дракон Бездны, Повелитель Путей и Перекрестков – загадочное, зловещее создание, правящее Межуровньем.

Пожиратель Душ, иначе Высший вампир – опаснейшая и редчайшая разновидность вампиров, питающихся энергией расплетаемой структуры души. Душа жертвы Высшего вампира перестает существовать. Только спустя тысячи лет она восстанавливает относительную целостность. Расплетатель Душ – чуть менее опасная разновидность вампира. Он выкачивает энергию не из самих нитей души, а из разрушаемых связей между ними, потому душа жертвы Расплетателя восстанавливается быстрее.

Потир Кануса – легендарная чаша святого из мира Сапотра, обладающая свойством, аналогичным Зеркалу Дария. Разница в технике применения. В чаше Зеркалом Истины становилась любая налитая в нее жидкость.

Посох Грома Кинтры – чрезвычайно мощный и трудноуправляемый артефакт, дающий власть над стихиями.

Разрушитель – очень могущественный бог, чьей сутью является способность к разрыву Нитей Мироздания.

Руданский собор – памятник архитектуры и действующий храм Рудана, столицы Руданской империи мира, близкого к Лоуленду. Славен не только масштабностью конструкции, но и звучностью колоколов. Звонари собора работают в специальных магических костюмах, блокирующих силу звука и гасящих вибрацию.

Русал – представитель расы амфибия сия мужского рода. Для именования может употребляться также слово «тритон». И женщины и мужчины сия очень любят носить блестящие украшения, особенно популярны ожерелья, браслеты и вплетаемые в множество косиц украшения для волос.

Связист (Вольная Сила, Сила-Посланник) – своего рода гонец по особым поручениям от Сил различных иерархий и посредник между Силами и иными существами и сущностями. Данный конкретный экземпляр уникален тягой к пребыванию в физическом теле, оригинальным мышлением и чувством юмора, более присущим мужчинам, нежели созданиям чистой энергии.

Сады Всех Миров – громадные сады, в большей степени походящие на лес, окружающие королевский замок Лоуленда. Создавались и пополняются членами королевской семьи за счет красивых, редких и опасных растений из множества миров. Магические свойства Садов мало изучены. В их глубинах располагается Грот Источника – средоточие Силы Мира Узла.

Сардраган – разновидность демонов Межуровнья, рост около двух метров, относительно антропоморфны. Кроваво-красная кожа, рога, клыки и когти прилагаются.

Семейный Совет – сбор членов королевской семьи Лоуленда по какому-либо важному вопросу, касающемуся каждого из вызываемых и требующему обсуждения. Вызывающий – тот, кто собирает родственников на Совет и объявляет его повестку.

Серебро. В Лоуленде серебро и его аналоги типа мифрила как металлы магические, потребные не только для банального товарообмена и ювелирного дела, но и для колдовства, ценятся дороже всех других. За одну серебряную корону дают десять золотых диадов.

Сила (личная сила) – чрезвычайно сложное для восприятия понятие из сферы магии. Характеризует уровень могущества любого существа, включающий его магические способности, силу души, духа и иных тонких структур.

Силы – создания чистой энергии, исполняющие Волю Творца. Это высшие по сравнению с богами и куда более могущественные на свой лад создания, не облеченные плотью. Силы называют Руками Творца, Хранящими Равновесие, Блюдущими Его Волю. Они наблюдают за мирами и помогают им. Существует множество Сил: Силы Равновесия, Силы Источников, Силы Времени, Силы Мироздания, Силы-Посланники, Силы Двадцати и Одной. Иерархия Сил (ИС) – сложная система, отражающая закономерности взаимодействия и подчинения Сил, до конца богам неведомая. Полная информация по данному вопросу в Информационном Коде Вселенной живым созданиям недоступна. Нижний уровень ИС выглядит следующим образом:

1. Силы Источников (различные по коэффициенту силы в зависимости от Уровня и места мира в структуре Уровня (в крупных Узлах структуры Мироздания, как правило, Силы Источников более могущественны, чем в иных точках).

2. Силы Равновесия, надзирающие за взаимодействием Сил Источников в частности и регулирующие баланс на каждом конкретном Уровне в целом. На каждом Уровне – свои.

3. Далее некоторые исследователи выделяют Силы Высшего Равновесия, Силы Высочайшего Равновесия и т. п., которые надзирают за действиями Сил Равновесия на Уровнях. Но в большинстве случаев в фундаментальных трудах по ИС этими функциями наделяется Абсолют.

4. Дальнейшая информация по ИС засекречена. Известно лишь то, что наивысший ее уровень – Творец.

Вне ИС находятся:

а) Силы Времени, единые на все Уровни, регулирующие потоки времени в мирах, внутри, относительно друг друга и относительно Уровней;

б) Силы Мироздания, обслуживающие по несколько десятков Уровней, следящие за структурой миров, поддерживающие целостность их плетения и изменяющие ее в случае необходимости, перемещающие миры в пределах Уровня и, в редчайших случаях, за его пределы (вверх или вниз) в зависимости от изменения силы мира (точное число неизвестно);

в) Силы-Посланники (Вольные Силы), исполняющие поручения всех упомянутых Сил и наиболее часто, за исключением Сил Источников, контактирующие с живыми созданиями (точное число неизвестно);

г) Силы Двадцати и Одной – совокупность Сил, редко упоминаемых раздельно, опекающих несколько Уровней одновременно. На разных Уровнях, даже в разных мирах одного Уровня, выделяют разные Силы (причина в несовпадении логики Сил и живых созданий). В частности, чаще всего упоминаются Силы Удачи, Судьбы, Любви, Войны, Смеха, Мира, Исцеления, Смерти…

Совет богов – организация, объединяющая богов одного Уровня, призванная решать их проблемы и рассматривать жалобы, касающиеся порядка в мирах.

Стради – сестра крови. Вампирское понятие, отражающее не только кровное, но и душевное сродство. (Строди – брат крови – аналогично.)

Суд Сил – инстанция, разбирающая споры между Силами и между Силами и живыми существами, а также вопросы, в которых живые создания бессильны разобраться.

Ткань Мироздания – незримая для смертных основа материальной Вселенной.

Узел Мироздания – место в Ткани Мироздания, созданное особым переплетением Нитей, отличающееся большим уровнем силы, нежели иные участки.

Уровень – совокупность миров с приблизительно (очень приблизительно) равным коэффициентом силы. Число Уровней считается бесконечным, во всяком случае, их количество неведомо ни богам, ни Силам. С каждым Уровнем очень незначительно, но неуклонно возрастает коэффициент силы миров, в него включенных, и личной силы их обитателей. Считается, что души, совершенствуясь с каждой инкарнацией, поднимаются все выше и выше по Уровням или спускаются, если шел процесс регресса. Но исследователи-практики подмечают массу обратных примеров. Судьба, предназначение или случайность тому причиной – неведомо.

Фанторика – веселый танец трех партнеров, ритмическим рисунком напоминающий тарантеллу.

Список найденных богами карт Колоды Либастьяна (На момент событий, описываемых в 10-й книге)

1. Джокер Творца Элегор – бог странников, авантюристов и перемен

2. Джокер Творца Элия – богиня любви и логики

3. Ферзь Войны Нрэн – бог войны и традиций

4. Ферзь Координатор Лейм – бог романтики и покровитель техники

5. Ферзь Теней лорд Злат – Повелитель Межуровнья, Дракон Туманов и Бездны, Повелитель Путей и Перекрестков

6. Туз Страж Кэлер – бог пиров, покровитель бардов и стражников

7. Туз Лжи и Авантюр Джей – бог воров и азартных игр

8. Туз Сил Связист – Вольная Сила-Посланник

9. Туз Теней Тэодер – бог мафии, бог теневых троп

10. Всадник Торговец Рик – бог коммерции и информации

11. Всадник Маг Эйран – бог магии и в перспективе политики

Оглавление

Глава 1 Сборы по-семейному

Глава 2 Семейный совет: отчеты и знакомство

Глава 3 Осенний Маскарад

Глава 4 В клетке

Глава 5 Опасное наследие

Глава 6 Переговоры на высшем уровне

Глава 7 Убийственное откровение

Глава 8 Страшная правда

Глава 9 Утренние провокации

Глава 10 О завтраке и совете(ах)

Глава 11 Вперед, к щиту

Интерлюдия А в это время в Лоуленде…

Глава 12 Устранение свидетеля

Глава 13 Теневой бизнес-план и бизнес-действия

Глава 14 Больше находок, хороших и разных!

Глава 15 Искусство примерки обличий

Глава 16 Право на риск: острая конкуренция

Глава 17 Два в одном, или просто взгляни

Глава 18 Встречи, сомнения и надежды

Эпилог Второй Семейный Совет

Глоссарий

Список найденных богами карт Колоды Либастьяна (На момент событий, описываемых в 10-й книге) Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg