«Шерше ля фам, или Возврату не подлежит!»

Людмила Гетманчук Юлия Славачевская ШЕРШЕ ЛЯ ФАМ, ИЛИ ВОЗВРАТУ НЕ ПОДЛЕЖИТ!

То, что нас не убивает, делает нас чудовищами.

NN

ПРОЛОГ

В тот роковой день просторный конференц-зал бурлил, переполненный разошедшимися не на шутку магистрами. Высокие университетские арочные своды сотрясались от гула взбудораженных голосов.

В лучах полуденного солнца плясали невесомые пылинки. Было пыльно и душно. Кое-где в запале научной полемики даже проскакивали голубоватые искры.

Надо сказать, это было не совсем обычное заседание…

— Многоуважаемые магистры! — Усиленный магией звучный голос председателя пронесся по помещению и осадил не в меру ретивых. — Вам не кажется, что мы здесь собрались не для того, чтобы выяснять, кто сильнее, а кто слабее? Не пришла ли пора действовать?

Магистры Лемидр и Авдор, которые от возбуждения повскакивали со своих мест, вернулись обратно в кресла, все еще красные и возмущенно сопящие. Открыто спорить с председателем Совета можно… чисто теоретически… Но чревато. Заклинание молчания или вариант позорного изгнания за дверь никто не отменял. Карьерой рисковать не хотелось никому.

Остальные заседатели попрятали улыбки в бороды и усы и подобострастно уставились на ведущего. Мужчина откинулся назад и положил унизанные перстнями руки на звериные головы, украшавшие подлокотники. Кресло с высокой резной спинкой жалобно скрипнуло.

Глава Совета обвел тяжелым взглядом сидящих за круглым столом светочей науки. Те принишкли и постарались стать как можно более незаметными. Наглядная иллюстрация выражения «уйти в туман», актуального как никогда.

— Итак! Мы собрались не на вечеринку! — Маг пристально глянул на самого шустрого возмутителя спокойствия. — Праздновать будем потом, когда у нас все получится.

Раздался глухой ропот недовольства.

Председатель выдержал приличествующую случаю паузу и продолжил:

— Заметьте, я не сказал — «если получится»! — Лицемерно подсластил горькую пилюлю: — Потому что верю в вас.

Ученые мужи приосанились и начали шепотом распространяться о прошлых заслугах. Архимаг спрятал улыбку: как будто кто-то мог пропустить малейшую деталь из былых, обросших седой бородой подвигов!

Особенно это касалось магистра Авдора. Его противостояние «кому-то очень страшному и супермогущественному» навязло у всех в зубах и уже звенело в ушах. Давным-давно забылось имя «Великого и Ужасного», но подвиг все еще помнился и описывался как эпический. Да-да. Авдором и описывался. Наиболее ярко подробности и сюжетные перипетии всплывали в приватной беседе за кубком хорошего вина. Причем подробности всякий раз новые! Что делать… возраст, склероз…

— Время пришло! — вернулся к своей речи председатель. — Спящая в горах должна проснуться и вернуть в наш мир утерянную магию.

Ведущий снова сделал театральную паузу. Маги прониклись и заодно послушали дробный топот опаздывающих на занятия студиозусов.

— Как вы помните, надеюсь… — (Председатель действительно надеялся — это все, что ему оставалось.) — Двести лет назад в результате ошибки в расчетах произошла катастрофа…

— Это обязательно нужно вспоминать? — вякнул волшебник, пожелавший остаться неизвестным. Типа критика в действии.

Архимаг нахмурился и нажал:

— Вся магия нашего мира… или почти вся… — Еще один грозный взгляд на оппонентов. Кто-то с перепугу закашлялся. — Ибо то, что осталось нам, — лишь капля в море былого могущества магов Этеры… оказалась заперта в человеческом теле.

— Скажи что-то новое! — прошипел Лемидр.

— И скажу! — повысил голос председатель. — Я даже больше скажу — в женском теле!

Возмущение и накал страстей достигли апогея. Действительно, жуткое оскорбление. Разве женщина может постичь необъятное?

Архимаг горестно вздохнул о несправедливости бытия и, постучав перстнями по столешнице, привлек внимание. Скорбно:

— Слабый женский мозг оказался не в состоянии удержать неожиданный подарок великого мага прошлого, господина Зикана гер Траффа, и… отключился.

— Безусловно! — влез Лемидр. — Это лишь доказывает мою теорию…

— Теорию вы нам потом покажете на практике! — отмел возражения председатель. Нехотя продолжил: — Зикан лишь успел указать нам путь, набросав дрожащей рукой на обрывке пергамента пророчество. — Мужчина развернул клочок замусоленного пергамента. — Вы все знаете его слова…

Проснется та, что спит в горах, и магия вернется в мир…

— Знаем! — грохнул кулаком по столу Авдор. — Уже наизусть выучили!

— Повторим! — рявкнул председатель. — Там дальше:

Не ошибается лишь тот, кто к ней благоволит.

— И это еще раз доказывает мою теорию о… — взвился ущемленный в праве голоса Лемидр.

— Ваш доклад в следующем году! — постарался не отвлекаться на явную провокацию архимаг. Вернулся к исходному тексту:

Ее прихода день и час с днем смерти совпадет…

— Все зло от женщин! — покачал седой головой самый мелкий, но самый злобный женоненавистник, Касиб. — Только особа женского пола могла учинить такое непотребство!

— Вы имеете в виду — умереть? — хмыкнул председатель, стараясь не терять самообладания. — Так успокойтесь, тут написано…

Но двести лет еще пройдет, пока она придет…

— Вот именно! — снова влез Лемидр. — Мало того что напакостила, скончавшись не вовремя, так еще и ждать себя заставляет!

Председатель пару раз глубоко вздохнул, чтобы громко не высказать сугубо нелитературным языком свою точку зрения. Пробежал глазами по строчкам.

— Тут еще дальше есть… бла-бла-бла… Ну и бред! Короче, это неинтересно, — пробормотал маг себе под нос. Вернул криво оборванный лист на стол и продолжил уже нормальным голосом: — В общем, этот день наступит через месяц.

— Дождались! — фыркнул Касиб.

Архимаг подумал о возможности испепеления взглядом. Идея показалась очень привлекательной. Но на повестке дня стояло другое неотложное дело. Пообещав себе вернуться к этой мысли позже, призвал всех к порядку и попросил внимания:

— Нашей первоочередной задачей станет подготовка к возвращению магии.

— И как вы намерены это делать? — Авдор собирался встать в первых рядах.

— Нам предстоит подобрать заготовки для накопителей, и сделать это необходимо до того, как проснется Спящая, — уныло пояснил председатель. Нашел взглядом гладко выбритого моложавого мага. — Это я поручаю вам, магистр Дарвий.

Сидящий напротив председателя маг вздрогнул, услышав свое имя, и привстал.

— А где я возьму столько заготовок?

— Затем проведем обряд призыва и пробуждения, — продолжил раздавать указания архимаг. — Его величество в курсе наших проблем. Вы получите временный пропуск в казну.

Собрание тут же выразило натужное верноподданничество и вполне искреннее восхищение щедростью монарха. Ибо всем было отлично известно, что обычно у его величества снега зимой не выпросишь, особенно для науки.

— Надеюсь, вы в состоянии выбрать три десятка камней без моей помощи, — с издевкой в голосе добавил глава Совета, когда восторги поутихли.

— Да-да, конечно. Можете не сомневаться! — закивал Дарвий и сел на место, едва не промахнувшись мимо стула.

Председатель обвел тяжелым взглядом сидящих за столом магистров.

«Пресветлая Царица, до чего мы докатились! Больше половины так называемых магов знают магию только теоретически. Остальные могут разве что свечу зажечь, и то… после часа-двух медитации. Из практиков мы превратились в теоретиков! Большинство заклинаний никто не понимает и, заучивая сложные конструкции заклинаний наизусть, просто тренируют память».

И то сказать… от великой Академии магии и колдовства остался один несчастный факультет, да и тот занимает пять комнат во флигеле главного корпуса — две аудитории, лабораторию и два кабинета.

Учеников всего лишь вдвое больше, чем учителей. Все они родились уже после катастрофы — и великие предки, наверное, в гробах переворачивались, наблюдая за потугами несчастных преподавателей сохранить осколки былого величия.

Ведущий ненадолго отвлекся. Король посмеялся, когда выслушал просьбу о драгоценных камнях для накопителей. Что же он тогда сказал? А! «От тридцати алмазов казна не оскудеет. Но больше от меня ничего не ждите».

Председатель стукнул ладонью по столу, разбудив уснувшего Тригла — самого старого из великих магистров.

— Следующий вопрос на повестке дня — наш отъезд в предгорье. Барон Марвиль гер Летгар, чье поместье находится в трех лигах от Священной горы, любезно согласился нас принять.

— Безусловно! — ввернул любимое слово Лемидр. Не удержал любопытства: — А сколько ему за это отвалили?

— Дорога туда займет двое суток, — проигнорировал злобный выпад председатель. — Так что назначаю отъезд на пятое древня. Магистр Авдор, вы будете главным по организационным вопросам. Лемидр вам поможет.

Оба спорщика переглянулись, но не осмелились протестовать.

— А церемония? — почему-то фальцетом спросил один из магистров.

— Церемонию пробуждения проведем на месте, — отрезал архимаг. — У нас будет неделя, чтобы все как следует устроить. Вопросы есть? Нет? Объявляю заседание закрытым. — Взмахнул рукой в сторону выхода. — Студенты ждут. Все свободны!

Лерон гер Силиот, председатель Совета магов, наблюдал, как магистры один за другим покидают зал заседаний. Сложившаяся ситуация его пугала. Для церемонии нужна жертва, а добровольца до сих пор нет, и найти его за оставшиеся до пробуждения дни нереально.

Пророчество Зикана — та его часть, которая неизвестна широким массам, но бережно передавалась от одного главы Совета к другому, — гласило, что только кровь истинного мага разбудит деву. Личность самой девы, кстати, до сих пор оставалась загадкой. Никто точно не знал, кто она на самом деле.

Легенд было много, но какая из них соответствует истине — непонятно. Людская молва превращала ее поочередно: то во внебрачную дочь тогдашнего короля, то в принцессу, то в мать самого Зикана, то в его служанку или даже просто зашедшую за солью соседку.

Детей у мага не было, мать давно покинула этот мир, но были ученики — они и стали источником разноречивой информации. Все остальное — слухи.

Именно ученики рассказали, что вечером в ворота замка постучала одинокая путница, одетая как дама благородных кровей. Ни коня, ни какого-либо скарба при ней не оказалось, и ученики пришли к выводу, что дама прибыла порталом. Чародей приказал накормить, потом заперся вместе с ней в своей лаборатории, примыкавшей к спальне. Порешив, что мешать учителю не стоит, ученики спокойно пошли спать.

Ни криков, ни другого шума из лаборатории никто не услышал, потому что над замком всю ночь громыхала гроза, сотрясая каменные стены. Утром слуга нашел мага мертвым на полу, а девушка лежала на столе и спала.

Когда ученики прочитали записи волшебника, они пришли в ужас. Девушку разбудить не получилось. Через месяц ее замуровали в горах, а самого волшебника похоронили. Но вместе с проведенным ритуалом прощания ушла и магия. Не совсем, конечно… но ее осталось так мало, что о настоящем колдовстве пришлось забыть. Этих крох волшебной силы хватало разве что огонь зажечь или мышей из дома изгнать.

Бредовые стихи сумасшедшего чародея да захороненное в горах тело безвестной прекрасной девы — вот и все, что осталось в наследство от человека, лишившего мир магии.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ УРОКИ ВЫЖИВАНИЯ, ИЛИ КТО КОМУ СЛУЖИТ

ГЛАВА 1

Диагноз: сотрясение жизни, вывих судьбы.

Равиль Алеев

— Мне, пожалуйста, две бутылочки валерьянки, три корвалола, упаковку новопассита и ношпу, — сунула я деньги в аптечное окошко.

Меланхоличная толстушка-фармацевт в темно-зеленом медицинском халате молча выложила лекарства на прилавок, пробила чек и дала сдачу.

Я заглянула в полоску зеркала за спиной продавщицы: узкое лицо с голубоватыми жилками под глазами, спекшиеся губы, всклокоченная темная челка, выбившаяся из-под вязаной шапки. Опухшие стеклянные глаза с красными прожилками белков. Если б сама такую на улице встретила — испугалась. Не то маньячка, не то бомжиха, не то… Дожилась, в общем. И куда подевалась милая птичка-невеличка, как называл меня брат?

Я зевнула, прикрывая рот ладошкой, вяло кивнула вместо «спасибо» и вышла из аптеки. Спать хотелось до ужаса. Глаза слипались прямо на ходу, хоть вилами подпирай, тупо ныл затылок, в висках пульсировала тягучая боль.

Еще одну такую ночку я не переживу! Либо в дурку отвезут, либо сама сдамся!

Третью ночь подряд мне упорно снились какие-то клоуны в белых балахонах, завывающие под дудку в огромном зале. Тоже мне йоги, так их и разэдак!

Люди, имейте совесть! Я выспаться нормально не могу! Сегодня даже на обед не пошла, заснула прямо за столом, уронив голову на клаву. Подумаешь, проснулась с отпечатком всего алфавита на лице?! Зато хоть какая-то интеллектуальность!

И еще, как назло, начальник отдела рекламаций решил провести совещание только после пяти. Неймется ему, гаду и сволочи, подопытных помучить. Лучше б жене конфеты или цветы купил! Глядишь, и не пришлось бы звереть и оправдания себе искать: «Почему я, дорогая, опоздал к утренней побудке? — Совещание проводил! Горю на работе!» Тоже мне бракованная катапульта!

С работы ушла в семь, еще минут сорок тряслась в маршрутке, слушая в наушниках Rasmus, и чуть не проехала свою остановку. Хорошо, аптека прямо в нашем доме, далеко бегать не надо.

Когда я вошла в подъезд, было уже восемь. Лифт со скрипом вознес меня, сонную, на десятый этаж. Дверь в квартиру я открывала буквально на ощупь, потому как разлепить зенки была не в состоянии. Открывались либо глаза, либо дверь. Выбрала второе. Стоять с открытыми глазами, но в холодном коридоре, на сквозняке, кому угодно здоровья не прибавит.

Пять шагов по коридору налево — и я на кухне. Налила себе стакан кефира, высыпала на ладонь таблетки и быстро проглотила.

Фу-уф-ф! Ну все — больше никаких кошмаров. Древний ноут включать не буду, все равно целый день от компьютера не отхожу, лучше на час больше посплю.

Глянула на мобилку, которую, как на грех, поставила в последний момент заряжаться и забыла дома. Десять непринятых звонков и три эсэмэски! Стелла и Натка зовут в ночной клуб, в компании веселых парней. У кого-то из них день рождения.

Да счас. Издеваются, что ли? Сегодня ночной клуб у меня на постели, под одеялом. Рандеву с Морфеем и подушкой под надзором дедушки Корвалола и дядюшки Новопассита. Угу. Тройное свидание.

Дальнейшее помню с трудом, потому что мгновенно вырубилась, едва прикоснувшись головой к подушке. Но стоило мне провалиться в сон, как снова оказалась в том же зале…

— У-на, у-ра, у-то, у-ты…

Все, блин, я поняла! — эти ушлепки так алфавит учат. «Мама мыла раму, рама мыла маму». Скока буковов в китайском алфавите? Не угадали! Ни одной! Там иероглифы! Которые я сейчас этим занудам покажу пальцами!

Я опять-таки оказалась в темном помещении, посреди которого стояли трухлявые бородатые старички в белых плащах с капюшонами. Перед каждым членом адской коллегии на полу горела свеча, а один из них (так и тянет испоганить русский язык непечатным словом!) — худой и повыше остальных ростом, торчал в центре круга. Тоже мне светоч! Лучше заткнись и не отсвечивай!

— Гуля, муля, пуля, бэ… — выводили они хором, ритмично притопывая ногами. — Зуаля, каля, маля… бэ.

Меня пробило на смех. Нет, я прекрасно понимала, что сплю. Хотя бы потому, что не ощущала ни холода стены, к которой прислонилась спиной, ни каменных плит под ногами.

Старички запели громче, и я с удивлением поняла, что начинаю им подпевать и пританцовывать на месте.

Ой, они сейчас тоже станцуют?!

Как в воду глядела. После особо высокой ноты «ля» участники хора мальчиков-зайчиков подхватили с пола свечки и, положив свободную от свечи руку на плечо соседа, начали, притопывая, водить хоровод.

Центральный болван в балахоне — наоборот, повел себя странно. Вытянув руки перед собой, хлопнул ладонью правой руки по левому запястью и выкрикнул очередную белиберду. А потом развел руки в стороны.

Дирижер хренов!

Тут я увидела кровь, текущую по его запястью. Падая на пол, она светилась и сыпала искрами, как бенгальский огонь. Через минуту чудак уже стоял в центре огненной пентаграммы, незамеченной мною ранее.

Вдруг он поднял голову и посмотрел сквозь прорези жуткой белой маски прямо на меня. Темные провалы на месте глаз невероятным образом оказались совсем рядом, и меня затрясло мелкой дрожью. Скажете, во сне так не бывает? Но я четко помню ощущение бесконечного ужаса, охватившего меня в тот момент.

Там, во сне, я, кажется, умерла от страха, а тут… тут проснулась.

Сплю я обычно на животе. Повернув голову направо, где стояла прикроватная тумбочка с лампой и будильником, увидела цифры «00:00».

Странно. Это ж надо так было подгадать!

Меня окружала ватная тишина, даже пропал обычный шум улицы. Время вспучилось мыльным пузырем и остановилось, чтобы дать мне возможность проснуться окончательно. Не успела я повернуться на спину и облегченно вздохнуть от успокаивающей мысли, что это всего лишь сон, как на место последнего нуля на часах выпрыгнула единичка — и все закружилось, завертелось вокруг бешеным водоворотом.

Сначала на потолке появилось темное пятно. Оно быстро увеличивалось и вскоре стало не меньше метра диаметром. Надо мной распахнул свой зев темный туннель. Следом меня оторвало от кровати, разворачивая вокруг оси. При этом голова оказалась внизу, а ноги и то место, откуда они растут, — наверху.

Никакого света в конце, никакой легкости и предвкушения — только идиотская черная дыра, в которую меня затянуло ногами вперед, как в прорубь!

Потом я проснулась еще раз. Было холодно, но почему-то совершенно не страшно.

Еще не успев открыть глаза, я поняла: что-то не так. Может, это все еще ночной бред?

Ну да! Я что, окно не закрыла или в холодильнике решила переночевать? И кто утянул мое одеяло? Почему вместо любимого пухового меня целиком накрыли холодной скользкой простыней?

Дернула головой. Под закрытыми веками вспыхнул разноцветный фейерверк. Проморгавшись, я все же открыла свои похрустывающие смерзшимися ресницами очи.

Ой, мамочки, я, кажется, спиной примерзла к кровати! Да и не кровать это вовсе, скорее, на стол похоже… прозекторский… ледяной. Подо мной еще одна простыня, но она почему-то совсем не грела. А я, кажется, голая! Или не кажется… Но голая! Отдайте ночнушку, уроды! Это не раритет, а предмет ночного туалета порядочной дамы! Для маскировки!

Будем надеяться — это все еще сон. Что там психопаты… ой, психологи советуют сделать, чтобы проснуться, а? Та-ак… ага, ущипнуть себя или уколоть булавкой. Хорошо, попробую.

Опять вспышка разноцветных огней перед глазами. Это как? 3D-видео прилагается?

Пальцы зашевелились с каким-то странным хрустом… словно лед трещит. Нашарила свое бедро. На ощупь оно походило на кусок мороженого мяса. Большо-ой кусок отбивной. Свиной. Вот это у меня ассоциации! Мечта Зигмунда Фрейда.

Ущипнуть не получилось. Что-то мешало. С трудом выпутавшись из покрывал, подняла руку…

Вспышка. Вспышка. Вспышка! В каморку проскользнули тени. Они постояли надо мной и сгинули, пропали, растворились.

— А-а-а! — завопила я во весь голос, одновременно пытаясь отлипнуть от льдины и сбросить с себя простыню. — Ногти!

Худые, синюшные, будто у покойницы, пальцы украшали длинные загнутые когти, отнюдь не ногти!

Рекорд Книги Гиннесса побить не смогу, но в двадцатку идиоток, отрастивших себе полуметровые ноготки, — попаду запросто. Без сомнений. И как, простите за физиологию, этим в носу ковырять? Совмещать с чесанием мозга?!

Продолжила осмотр…

Руки как у больной булимией манекенщицы — кожа да кости. Цвет рук… мм… прямо-таки неземной. Ага, синюшно-желто-зеленый. Ноги… меня передернуло… кошмар какой, лучше вообще не смотреть. Я не медик, мне человеческую анатомию изучать совсем не обязательно.

Что со мной? Где я? Опять вспышка. Если это из серии «плющит» и «ломает» — боюсь, сейчас и колбасить начнет.

Дергаясь как припадочная, попыталась сесть. С хрустом полопались и разлетелись в разные стороны тонкие льдинки. Мотая закоченевшими ногами и руками, я окончательно запуталась в тряпках и сползла на пол.

— Ку-ку! — с трудом ворочая языком, сказала, чтобы не молчать.

Меня трясло. Такое чувство, будто в прорубь ныряла.

Нет, я, конечно, могу произнести прочувствованный монолог и воззвать к силам добра… или поинтересоваться, где зло, но… В общем, показываться кому-то в виде замороженной селедки «под атлантическую» не хотелось. Я все еще помню: мой пол — женский!

Покрутила головой. ВСПЫШКА!

Глыба льда, на которой я лежала еще минуту назад, оказалась невысокой. Наверное, где-то по колено, не больше. Это немаловажное обстоятельство спасло меня от обретения полноценной лысины, потому как волосы не пускали. Они намертво вмерзли в лед, а в том, что это лед, — я больше не сомневалась.

Короче, съехала с ледяной горки и повисла на собственном скальпе, рискуя окончательно облысеть.

— Господи, да что ж такое! — Я взвыла от боли.

Вспышка! Огненные розы, вспухая шипами, сражались с блеклыми хризантемами, а недовольные гвоздики роняли пламенные лепестки мне на плечи. Вот как знала — не надо было лакировать корвалол новопасситом, ох не надо!

Стоя на коленях, с остервенением начала дергать собственные патлы, тщетно пытаясь освободиться. Ногти ломались, путались в прическе и жутко мешали.

— Может, откусить? — Я с отвращением покосилась на «когти». К этому подвигу я еще пока не была морально готова.

Продолжила издевательство над собой. Ничего не получалось. Волосы, скручиваясь змеей у подножия постамента, смерзлись и не поддавались моим попыткам вырваться из ледяного плена. Слава богу, оставшейся свободной длины хватало, чтобы повернуться.

Подергав еще минут пять, устала от бессмысленности собственных действий.

— А если так? — спросила я саму себя за неимением лучшего собеседника и начала рвать пряди по волосинке. Дело спорилось. С легким звоном волосинки рвались одна за другой.

Прям музыка! Угу. Концерт для одной дуры с аккомпанементом из пакли.

Последняя прядь лопнула.

Ура, товарищи! Свобода!

Встряхнув оставшейся шевелюрой (а неплохо так осталось, почти до талии), я встала. Теперь можно и осмотреться.

Занесло меня в пещеру с низким полукруглым потолком, не очень большую, но достаточно просторную, чтобы поместилось мое ложе и осталось еще по паре метров с обеих сторон. Одна стена склепа чуть светлее остальных. В изголовье постамента рядом с остатками волос что-то стояло… то ли коробка, то ли сумка — не поймешь, потому как все покрыто сантиметровым слоем льда.

Я подобрала обе простыни и замоталась в них, как в сари — одну сложила пополам и обернула вокруг тела под мышками, а вторую накинула сверху, как гигантский платок. Получилась довольно экзотичная мумия. Но мне на данный момент было плевать на любые модные тенденции. Жаль, на ноги намотать нечего.

Я внимательно осмотрела свои ходули, ногами такое называть грешно.

— Мечта вампира!

Вердикт не поддавался апелляции. Когти — во! Как у горного орла!

— Двигаться, надо двигаться! — подбодрила я себя. — Все размять, вашу мать!

Мышцы болели, суставы скрипели. Каждый элемент движения скорее походил на занятия ушу, а не на зарядку. Яркие вспышки перед глазами следовали с угрожающей регулярностью. Я вовсю старалась не обращать на них внимания.

«Начинаем производственную гимнастику! Раз-два, раз-два! Ноги выше, руки в стороны. Выполняем наклоны вперед, доставая ладонями пол…» — вспомнила я радиопрограмму из далекого детства.

Когти со скрипом проехались по льду.

— Блин, надо с ними что-то делать! — расстроилась я. Сари, как назло, упорно сползало вниз. Приходилось бегать на месте, прижимая простыню к груди.

— И чего это тут стоит? — заинтересовалась я, чуть-чуть согревшись и решив добежать до приза. Если стоит в царстве вечной мерзлоты, значит — приз! Должны же у меня быть хоть какие-то иллюзии!

В общем, Бог послал обожравшейся вороне кусочек сыра, а несчастной замерзшей мне всего лишь сумку из твердой кожи, сшитой швами наружу.

— Ногти — это наше все! — заверила я себя и пошла оттачивать маникюр — лед сцарапывать.

После некоторых усилий и пары поломанных ногтей показался длинный ремень.

— Эхма! — поднатужилась я и дернула! — Ура!!!

Кхх! — Меня со всей дури приложило по животу ледяной глыбой, в которую превратилась сумка.

От удара я плюхнулась на попу, поехала спиной вперед по льду к стене и с грохотом стукнулась затылком. Скинув сумку с коленок, ощупала голову — вроде цела.

— Или мне кажется, или в моей усыпальнице стало светлее? — продолжила я диалог с умным человеком, медленно вставая и разворачиваясь. — О! Окно в Европу!

Угодив по стечению обстоятельств в более светлую стену, я ее разрушила своим птичьим весом.

— Кто ж так строит! — возмутилась я, расширяя маленькое отверстие, сквозь которое было видно синее небо и облака. Помитинговала: — Даешь свободу замерзшим девушкам!

На пламенный призыв никто не откликнулся. Халявщики! Все самой, своими руками!

Используя сумку в качестве ядра, я смогла расширить окно до размера собачьего лаза.

— Какая прелесть! — похвалила сама себя и устроила трудовой перекур, решив совместить его с изучением сумки.

Вспышка! Вспышка! ВСПЫШКА! В моей башке поселилась китайская фабрика фейерверков, и какая-то сволочь кинула туда горящую спичку!

Вернувшись к постаменту, я поморщилась. Глядя на ледяное поле, все пыталась вспомнить — обморожение начинается с цистита или сразу на мозги переходит? Пол, кстати, выглядел еще непригляднее.

Выбрав из двух зол меньшее, я уселась на лежанку, подстелив под себя край сари, и вытрусила содержимое сумки рядом.

— Опа! — Первым лотом выпал комок белого цвета, в котором угадывалось то ли платье, то ли ночная рубашка из тонкого материала, известного под названием марля. — Специально для вечной мерзлоты! Последний вой модельера-садиста!

Второй предмет коллекции представили тапочки-балетки на кожаной подошве. Им я искренне порадовалась, хотя мечтала о валенках. Все равно сразу нацепить обувь не получилось — мешал экзотический педикюр.

— Такое оружие пропадает! — запечалилась я, рассматривая ноги. — Взмахнул ногой один раз — и пять царапин на роже!

Следом мне досталась еще одна белая тряпка, расшитая жемчугом.

— Шаль или пояс? — покрутила я в руках. — Фата, блин! — Зарычала: — Лучше б ватник положили, ур-роды! А то в ледники с вуалью закапывать они могут, а о бедной девушке позаботиться — ума не хватает! Ладно, будет пояс! — И намотала его вокруг талии.

Ни еды, ни воды в сумке не было.

— Жмоты! — обиделась я. — Могли ведь пару полуфабрикатов с неопределенным сроком годности подкинуть! А это что такое?

Из сумки выпал мешочек на завязках.

— Тяжелый, — взвесила на ладони. — Может, хоть что-то ценное!

Открывать его пришлось зубами — ногти все еще мешали, хоть и укоротились почти до нормальной длины.

Мне на колени выпало ожерелье, два браслета и четыре кольца с разноцветными камешками. Драгоценности заманчиво блестели в луче заглянувшего через дырку во льду солнца, переливались и пускали радужные блики на стены пещеры.

Полюбовавшись, сунула их обратно в мешочек.

— Голову оторвать тому, кто НЗ[1] в эту сумку складывал! — возмущалась я в голос. — Хоть бы пару конфет положили, гады! Верю же, верю — было!

Небось сами втихую пожрали! Вот голову даю на отсечение — женщин к процессу сборов не допустили. Потому что любая женщина первым делом положила бы в мешочек шоколадок, пирожков или галет, сухофруктов, меда, ну или на крайний случай бутерброд с колбасой.

Ощупала сумку и нашла еще один предмет — во внутреннем кармане на самом дне лежал ножик чуть больше столового, в ножнах из темного дерева. Ой! Острый.

— Теперь я вооружена и очень опасна! — злорадно заявила я, занимаясь делом и со стоном и воем обрезая вкривь и вкось ногти. — Нет, ну точно мужики торбу собирали! Золото, оружие и совсем не подходящие ни к ледяному климату, ни мне лично тряпки!

Через час с помощью ножа и частых упоминаний безвестной матери мне удалось расширить дыру до такого размера, чтобы в нее можно было пролезть.

Сначала я высунула голову и осмотрелась.

Небо нормальное, синее, совсем как у нас, и облака ничем от наших не отличаются, вполне обычные.

Судя по всему, я в горах. Справа и слева виднелись заснеженные горные хребты. Прямо передо мной далеко внизу угадывались лес и голубая лента реки. Перед входом в пещеру была площадка два метра на десять. Слава богу, высоких ледяных сугробов и ледяных торосов на ней я не наблюдала, а что там дальше — бог его знает, рассмотреть не удалось.

Сумка упала первой, за ней с трудом протиснулась я.

— Хорошо, что я не Винни-Пух! — возмущенно бухтела. — А то пришлось бы неделю демонстрировать чудеса строгой диеты! А кому? Кролика бы я съела в первую очередь!

Вылезла на белый свет и задумалась.

Еще тогда, когда увидела свою руку с когтями, догадалась — я попала. Нет, вляпалась. В прямом и переносном смысле. Куда — еще предстоит выяснить. Последнее, что помню: хоровод старичков в белых балахонах и маску на лице того гада, который выдрючивался посередине зала.

— Какие из этого можно сделать выводы? — бормотала я, пританцовывая и попутно дыша свежим воздухом. А хорошо пахнет. Весной! — Да самые простые — меня вытащили насильно и поместили в это тело. Судя по ушам и яй… простите, ногтям и волосам, пролежало оно здесь не один год!

Мне померещилась надо мной на склоне большая тень, с перепугу я озверела и пнула остатки льдинки.

— Не могли нормальное дать? Лежалое, сволочи, всучили! Чтоб добро не пропадало, да?

Минут пять попрыгала, шипя и жалея ушибленный большой палец на ноге. Потом пошла развивать тему дальше.

К балахонам я тоже никаких положительных эмоций не испытывала:

— Ну, только попадитесь! Все, до чего дотянусь, — выдерну как компенсацию за произвол и насилие над личностью! Спущусь, найду и устрою террор!

Я легла на живот и осторожно подползла к краю площадки.

— Что мы тут имеем? Ага, ступени широкие — это хорошо, обледеневшие — плохо! — Воображение представило спуск и сыграло в ящик. Заблаговременно.

Если бы я знала, во что это выльется, куковала бы в пещере до второго пришествия. В любом случае сидеть на камешке и ждать, что меня заметят вертолетом с воздуха, смысла нет.

И я рискнула.

Сумку перекинула на спину и перевязала платком, чтобы не болталась. Сари хитрым манером связала между ног. Получились не очень удобные штаны, но в моей ситуации это лучше, нежели юбка. От второй простыни — кстати, чистый шелк на ощупь — отрезала две полосы и обмотала ноги от ступней до колен включительно. Надела тапочки. Теперь я точно напоминала мумию.

Села на край, оттолкнулась, поскользнулась и… Гей-гоп! — поехала вниз, как на санках. На каждой ступени подлетая в воздух, я неслась, как профессиональный бобслеист или слаломщик. И только снежная пыль отмечала мой путь…

— Ма! — Ступенька. — Ма! — Еще одна. — Ой! Боль!.. но! — Счет сбился на третьей.

Меня перевернуло на сто восемьдесят градусов. Потом обратно. Пещера давно скрылась из виду, а я все летела вниз.

Наконец, подскочив в очередной раз, я заметила, что полоса льда заканчивается. Снег стал более рыхлым и уже не таким скользким. Еще одна ступень — и я затормозила. Но не удержалась, из положения сидя упала ничком, в последний момент успев закрыться рукой.

Так и коптила небо тылом кверху, пока приходила в себя. «В себя», к слову, не очень-то и стремилось пускать обратно.

ГЛАВА 2

Большое путешествие начинается с маленького шага.

NN

— И как жить дальше? — Пригорюнилась, стряхивая с себя прилипшие камешки и ощупывая нос и все, до чего додумалась. Оказалось, в моем организме осталось еще много нетронутых разумом мест.

«С приездом тебя, Сашенька! — поздравила себя. — Добро пожаловать в другой мир!»

Сомневаться в обратном не приходилось.

Раннее утро. На небе висело похожее на солнце яркое дневное светило и две, совсем не похожие на луну, простите за тавтологию, луны.

Кряхтя и постанывая, встала. Оглядела свой костюмчик, который уже явно не сидел и даже, пардон, не лежал, — и горестно застонала.

— Красота в лохмотьях! — возмущенно пыхтела я, обвязываясь второй простыней поверх первой.

Дырки маскировала. Что спереди, что сзади — непредусмотренные в некоторых местах громадные прорези смотрелись провокационно. Слишком наводили на грустные мысли меня, злорадные — других баб и неприличные — мужиков. А я еще не созрела для иномирного тесного внимания!

Внизу температура воздуха казалась чуточку теплее. Была бы на Земле, сказала бы — весна в самом разгаре. Ну-ну. В самую пору для моего гардеробчика.

Опять увидела большую смазанную тень, которая мелькнула справа на склоне. Галлюцинации, однако…

Спуск я продолжила уже на своих двоих, потирая несчастный копчик, которому досталось больше всего, и вспоминая незлым, но крепким словом все, что попадалось на ум. ВСЕ.

Бодрой и злой козочкой, спотыкаясь и перепрыгивая через камни, я спустилась к подножию горы. Пересекла относительно ровный участок, заросший кустарником и стрелками лиловых подснежников, потом, постепенно спускаясь ниже, вступила в лес. Если не ошибаюсь, впереди должна быть река, замеченная мной ранее.

Спину кольнуло ощущение пристального взгляда. Кольнуло — и пропало.

Оглянулась.

— Это неправильная гора! — удовлетворенно заметила я.

Гора действительно была неправильной. Слишком быстрый контрастный переход: от ледяной корки до зеленой травки. Но, сказать по правде, я этому сказочно рада — если бы я съехала на пятой точке по правильной горе, то сюда доехали бы только уши!

Есть хотелось все сильнее. Кишки играли марш, зубы выстукивали реквием, ноги выплясывали тустеп и краковяк. Идти по лесу оказалось труднее, нежели я представляла — соответственно ругалась я все громче. Жизнь била из меня и по мне ключом. Буквально.

Вскоре я уже замучилась спотыкаться о корни деревьев. Они пересекали мой путь в разных направлениях, прятались в траве и даже свисали сверху. Э нет! Пардон! Сверху — это были ветки.

Лес был странным, совсем не таким, как у нас. Хотя, может, на далеком севере или в предгорьях Гималаев и растут приземистые, разлапистые, с покрученными стволами елки или вот такие тонкие изогнутые сосны… но я там не была и о том не ведаю. А здесь деревья переплетались друг с другом, оставляя совсем мало места для бедной измученной путницы.

Пахло прекрасно — сплошные фитонциды. Я даже пару еловых иголок пожевала — освежает, но не питает. Опять на краю видимости мелькнуло что-то огромное. Я так не играю! Если тут такие орлы — хочу быть муравьем!

Меня по-прежнему беспокоило чье-то отдаленное присутствие. Будто кто-то, хитрый и осторожный, пасет меня, как беззащитную овечку. Хищник? Стало страшно.

Чем дальше в лес, тем больше дров попадалось на пути. Шагая по опавшей хвое и кучам сухих листьев, периодически припадала к стволам и мечтала. О чем? О простом и человеческом. Пусть вон то белое дерево окажется березой — и я его съем! Камчадалы же едят? Говорят, они снимают бересту и едят тонкий слой коры, по которому бежит сок.

Мучил не только голод, но и неизвестность. Хоть я и начиталась в свое время фэнтезийных романов, но сейчас даже приблизительно не представляла, что делать в такой ситуации. На бумаге перемещение выглядит легко и непринужденно. В реальной жизни все оказалось намного тяжелее.

И тут начались чудеса…

Для начала меня полюбили белки. Угу. Свою неземную любовь хвостатые млекопитающие сначала выразили шишками, а потом стали бросаться на меня сами.

То есть еда шла сама в руки — казалось бы, если брезгливость пропала, ешь мясное меню и радуйся! — но тут совесть неожиданно сделала кульбит и отказала мне в праве лопать доверчиво прижимающихся ко мне зверюшек. Наотрез.

Мою ногу обнял бобер и старательно шлепал широким хвостом по траве, выражая сумасшедший восторг. С другой стороны пристроились еноты-полоскуны и предъявили претензии на мое сари. Постирать, наверное, вручную захотели.

Следом показались два лося и, наставив на меня ветвистые рога, пошли здороваться. Мне стало как-то не по себе, и я рванула вперед на всех парах. Лоси не стерпели бегства предмета обожания и рванули за мной. Слава богу, навстречу им вылетела другая парочка, и они устроили разборку: кто из них меня больше любит. Я не осталась выяснять результат. Скорей всего, мне его и так сообщат. Позднее.

Голодные спазмы сжимали желудок и призывали к действию во имя выживания.

Я и выживала. Как могла. Потому что на меня с распростертыми объятиями пошел крупный медведь.

— МАМА! — заорала я и пала на землю, попытавшись притвориться мертвой.

Хе-хе. Не вышло. Обслюнявили как живую. Я гордо отказалась участвовать в разврате и выползла из-под медведя, который отвлекся на подошедших с ничейным результатом лосей. К тому же топтыгину мешали разочарованные в его единоличном владении объектом нежных пристрастий белки.

И я сбежала… куда глаза глядят. Но сердце, печень и почки отказывались идти дальше без предварительной подкормки и грозили объявить забастовку, перестав работать. Тоже мне Белоснежка! Кому бы пожаловаться: вот-вот умру с голоду, окруженная едой! Ситуация глупее не придумать.

Я покрутила головой, облепленная зверьем со всех сторон. Увидела белый ствол.

— Ой, березка! — обрадовалась я и поползла, отягощенная любовью.

Нож легко прорезал дырочку в бересте — острый, зараза. И я припала к надрезу, чтобы слизать первые капли драгоценного сока. Витаминчики, углеводики. Боже, какое блаженство, и как мало для счастья попаданке надо!

Я обняла деревце и сосала, сосала освежающе-сладкую водичку… Сил прибавлялось на глазах, и даже зубы перестали стучать.

Насытив организм полезными веществами, разлеглась у подножия березы, периодически отбрасывая от себя особо влюбчивых экземпляров.

Принюхалась. Пахнет дымом — значит, неподалеку люди. Выскакивать и ломиться сквозь заросли глупо; еще напугаю бедняг до инсульта. Поэтому я затаилась, спрятавшись за деревом.

Это я так себе вообразила. На самом деле я-то стояла за деревом, а вот зверье там уже не помещалось. Так что мы как бы тут присутствовали большой дружной мишпухой.[2]

— Тсс! — прошипела я влюбленным, и они заткнулись. Даже кукушка замолчала на тысяча каком-то «ку-ку!». Впрочем, предыдущих накукованных лет мне и так хватило бы с лихвой…

Выждав несколько минут, ничего не услышала, и мы решились продолжить путь. Вскоре ступили на тропинку, которая вывела нас к кострищу. Угли еще дымились, но никого рядом не было. Возле костра лежали обглоданные кости с остатками мяса. Неподалеку валялась окровавленная шкурка убитого животного размером с крупного зайца. А на камне возле примитивного очага, на листе лопуха обнаружилась одна нога, еще никем не надкусанная. ЕДА! ЕДА!!!

Как ненормальная, схватила плохо прожаренную ногу неведомого зверя и жадно впилась зубами в сочное мясо, мысленно поблагодарив неизвестного охотника за подарок судьбы.

Мне в тот момент было все равно. Ни бактерии, ни микробы не волновали — это была первая еда, которая попала в мой желудок за целый день, и подозреваю, что последний раз я ела очень, очень, очень давно.

И все звери посмотрели на мою трапезу с таким осуждением…

— Жить как-то надо! — прочавкала я, извиняясь за плохие манеры.

— У-у-у! — подтвердили волки.

— Не отдам! — рявкнула я, активно пережевывая. — Самой мало!

— Фу! — сказали волки и вознамерились меня полюбить, отобрав мясо. Счас! Получив по бошкам каким-то крупным, давно обглоданным мослом, волчары с глухим ворчанием и скулежом убрались любить меня на расстоянии.

Только когда на костях не осталось ни кусочка, я начала понемногу соображать.

Костер есть, значит, недалеко от меня разумные существа. Логично? Вполне! Сомневаюсь, что примут за свою, поэтому надо принять меры, то есть замаскироваться. Белые тряпки выдадут меня сразу, а быть мишенью для аборигенов отчаянно не хочется.

Недолго думая скинула сари, вытащила из кострища две горсти пепла и тщательно размазала по ткани. Грязно-серые разводы живописно украсили материал, но мне показалось, что этого мало!

Звери смотрели на это как на дополнительное развлечение. Еноты тут же изъявили желание помочь и начали размазывать лапками все подряд.

Скунс тоже хотел помочь, но его заткнули и отправили любить издали, в задние ряды моего зверинца.

Я нарвала молоденькой ярко-зеленой травы и добавила цвета соком. Теперь моя одежда напоминала маскхалат американского пехотинца.

Полюбовалась. Вздохнула.

За мной вздохнули все, включая волков, и уставились с непонятным обожанием.

— Меня на всех не хватит! — погрозила я пальцем.

Звери переглянулись, но любить не перестали.

Жребий, что ли, тянуть будут? Ладно, об этом потом…

В этот раз я не стала обматываться, а прорезала в центре дырку для головы. Завязав расшитым платком, получила вполне приличное платье. От второй простыни отрезала угол на косынку. Ноги обмотала, как и прежде. Теперь я буду просто неотразима!

Зверье тут же это подтвердило. Я решила не обращать внимания и игнорировать любые проявления чувств в свою сторону. Сделать вид, будто навязчивых поклонников как бы и нет.

К мешочку с драгоценностями привязала ленточку и повесила на шею, чтоб не потерять: все-таки это мое единственное богатство. Само наличие драгоценностей наводило на мысль о цивилизации.

Повезло? Или путь в никуда, как в пещере?

Дальше я шла осторожно, часто замирая и прислушиваясь, но вокруг только невидимые птицы пели свои песни в кронах деревьев. Это если продолжать игнорировать и не обращать внимания на толпу обитателей леса всех мастей и калибров, неотвязно следующих за мной, и на ту огромную тень, которая семафорила очень издали. Надеюсь, это не йети. Еще и его любви я не вынесу…

Ни одного аборигена с чашкой горячего супа и куском душистого мыла! Ленивые негодяи эти местные!

Когда я вышла к реке, солнце уже стояло в зените. Стало припекать. Я искренне порадовалась своему легкому наряду — конечно, не бикини, зато на местности камуфлирует!

И тут меня встретили змеи! Эти гады медленно и целеустремленно заскользили ко мне по песку.

— Мамочки! — запрыгала я кузнечиком к воде. Где-то я читала, что змеи воду не любят!

Оказалось, меня хладнокровные любили и ценили гораздо больше холодной воды, поэтому и на водной глади продолжали неутомимо преследовать.

Ой! Пока я скакала, краем глаза увидела живых двуногих, носившихся по противоположному берегу.

Маленькие они какие-то и раздетые… Гулливер в стране лилипутов? Только когда на обрыве показался еще один туземец, я поняла — передо мной дети.

Оглянулась себе за спину и красочно выразилась. Если раньше меня, судя по расцветке, преследовали обыкновенные ужи, то сейчас в бой за право собственности вступили гадюки и полозы.

— А-а-а!!! — не сдержала я восторг души, вскакивая на камень у кромки воды. — Спасите! Уберите от меня эту гадость!

Аборигены услышали мой пламенный призыв и обернулись.

Как раз вовремя, чтобы увидеть, как меня начала любить рыба!

— И-и-и! — завизжала я на одной ноте, первый раз получив мокрым скользким хвостом по лицу и попытавшись дать сдачу. — ПОМОГИТЕ!!!

И не надо говорить о женской глупости! Я из вечной мерзлоты! Там все такие — привыкли в случае агрессии сразу давать отпор!

Косяки рыб выскакивали из воды и пытались броситься мне на хилую грудь. Я прыгала, орала как резаная и уворачивалась.

Ноги скользили по булыжникам, а в голову закрадывалось сомнение в разумности. Причем не поступка как такового, а происходящего в целом…

Силы были на исходе, вода по-весеннему ледяная, течение сильное. Я запоздало поймала себя на мысли: «Господи, куда меня несет нелегкая?»

Уже принесла. Нога соскользнула с камня. Я плюхнулась в воду, поднимая брызги и визжа от страха. Тело охватил резкий, жгучий, выстуживающий внутренности холод. У меня пошла судорога. А рыба не отставала, упорно следуя за мной.

Последнее, что помню, — золотистое сияние и сильные руки…

ГЛАВА 3

— Ой, прямо дяденьке на голову…

— Ничего! Отряхнется — дальше пойдет!

Мультфильм «Приключения домовенка»

Меня немилосердно трясло и качало. Из-за этого голова болела еще сильнее, а содержимое желудка активно просилось наружу. Не открывая глаз, нащупала внушительную шишку на лбу и ойкнула — больно!

— Лежи, сердешная. И не вздумай вставать! — остановил меня надтреснутый женский голос.

Я приоткрыла щелочки глаз. Силуэт моей собеседницы виделся нечетко, как в тумане. Все плыло и двоилось, действительность представляла для меня сумму радужных пятен. Да и сам голос собеседницы временами доносился словно из-под воды. Привлекали внимание два ярких пятна: белое — чепец и синее — платье.

Я протянула руку и попыталась приподняться, но женщина пригрозила:

— Его милость барон Летгар не для того рисковал жизнью, вытаскивая тебя из речки, чтобы ты померла у меня на руках! Тем более — после того как отбил от полчища лесных и водных чудовищ!

— Угу! — сдавленно поблагодарила я неведомого спасителя. — Рыба?

— Разве ж это рыба?! — возмутилась женщина. — Это просто хищники!

— Тетенька, — раздался детский голосок, наполненный любопытством, — а почему рыбки хотели вас утопить?

— Молчи, негодник! — прикрикнула пожилая женщина, видимо исполняющая обязанности няни.

— Почему, Аннита? — вякнул второй ребенок. — Пока папа тетю вытаскивал, он столько новых слов сказал! Мы могли бы повторить…

— Скоро будем на месте, милая. Приедем, я тебя доктору покажу, — переменила тему бабуля. — Доктор как раз у нас ошивается… приехал на помет Омии посмотреть. Любимой сучки его милости, стало быть. Очень он собак уважает. — (Я поперхнулась слюной.) — А ты лежи, лежи…

— О-о! — возмутилась я. Ну конечно, у меня и у собаки абсолютно идентичный организм. И болеем мы всегда одним и тем же! Ага! Чумкой!

В окно над моей головой сунулась морда оленя, застряв рогами.

— Уйди, паскуда! — Няня хлопнула животное по ноздрям туфлей. — Сколько можно?.. Ты уже девятый! И чего они сегодня взбесились, окаянные?

— Это они на тетю так реагируют! — заявил первый мальчик, наивно присовокупив: — Я тоже так на нее смотрю!

— Ш-ш-ш! — пристыдила детей старушка и продолжила излагать мне новые сплетни: — Мало нам магов, дак еще этот лекарь незваным заявился!

— Дядя доктор хороший! — вступился ребенок. — Он нам дал щенков подержать! И даже объяснил, откуда они взялись!

— Цыц, негодники! Ой, беда мне! — всплеснула руками бабуся — божий одуванчик. — Ужас! Нет чтобы заниматься этими сорванцами, — няня погладила парнишек по головам, взъерошив чубы, — так приходится этих старых перду… грешников обслуживать!

Мальчишки были настолько похожи друг на друга, да еще и одеты в одинаковые белые рубашки и серые штаны… В первые мгновения мне показалось, что у меня все еще не в порядке с головой. Или глазами… Близнецы лет восьми-девяти рассматривали меня с чисто детским любопытством, разбавленным изрядной долей страха.

— Аннита, можно я употреблю это выражение за обедом? — совершенно серьезно спросил второй парнишка.

Няня его не услышала.

— Но его милость барон Летгар приказали принять — а мы что? — продолжала бухтеть почтенная Шапокляк, постепенно накручивая себя. — Наше дело маленькое… Приказали — мы примем. — Зловеще: — Еще как примем!

Последняя фраза прозвучала как-то… на месте доктора садиться за общий стол я бы точно побоялась.

И тут до нее дошло послание подопечного. Старушка отвлеклась.

— Какое выражение? — подозрительно спросила она ребенка. Но тот уже переключился на ворону в окне, и сейчас детки о чем-то оживленно шушукались.

Мое зрение постепенно восстанавливалось. Еще немного — и я смогу нормально разглядеть незатыкаемую спутницу.

А бабуля поправила сползший на сторону чепец, вспомнила обо мне и сменила тему разговора:

— Вот как на грех! Только первый раз вырвались на речку отдохнуть — и тут нам тебя водой принесло.

Я попыталась извиниться за доставленные неудобства. Но из пересохшего рта вырвалось одно мычание.

Старушка строго посмотрела на меня и родила замечательную идею, вполне в духе остального ее человеколюбия:

— Святая Спасительница, и хто это тебя до такого состояния довел, бедняжку? Кожа да кости! Лет-то тебе сколько?

Я только хотела открыть рот и сказать, что мне двадцать три, как старая яга поторопилась донести до меня свежую точку зрения:

— Небось лет сорок, не меньше — верно? Дети-то мамку обыскались, поди…

Мое «ик!» было ей достойным ответом.

Что сказать… полет свободной фантазии почтенной женщины оказался воистину безграничным. За те час-полтора, что мы тряслись в карете, меня — во-первых, безапелляционно охарактеризовали как блаженную, сбежавшую из дома.

Во-вторых… с чисто носорожьим тактом и слоновьей деликатностью служанка щедро наделила безвестного найденыша придурью, нищетой и библейским количеством родственников. И тому подобное…

Насчет родичей — я выдуманной персоне даже несколько позавидовала. Собственно, кроме брата Алексея, у меня больше никого не осталось. Отца своего я не знала, мать историю их отношений скрывала до последнего, как шпион национальную принадлежность.

Мама умерла от рака, когда мне было шестнадцать. Брат, который старше меня лет на десять, — живет в другом городе, и общаемся мы только по праздникам. А теперь и вовсе неясно — свидимся мы с ним в этой жизни или нет.

Слеза скатилась по моей щеке, вызвав очередной словесный поток у не в меру болтливой старушки.

Когда голова перестала кружиться и я смогла сфокусировать зрение, лицо соседки больше не казалось цветным блином, размазанным на темном фоне.

Я пригляделась повнимательней. Рядом со мной восседала дородная бабулька с крючковатым носом, который, кстати, ее совсем не портил. Наоборот, только добавлял пикантности к остальному облику подвижной серой крысы.

Или мыши — знаете таких? С цепкими темными глазками, не оставляющими в стороне ни одной детали, некрасивым личиком и выступающими верхними зубами. Ну натуральная мышь! Или, скорей, крыска Лариска. О, я ж придумала ей кличку раньше — Шапокляк!

Дальнейшее исследование показало, что я лежу в карете на скамье, накрытая теплым меховым одеялом-полостью, а напротив меня примостились те самые детишки, которых я видела на пляже.

Наконец, проехав въездные ворота и длинную аллею, карета остановилась. За это время мы подверглись нападению всех окрестных птиц, и еще кто-то пытался прогрызть на ходу пол. Никак слишком активно стремился воссоединиться с предметом пламенной страсти.

— Приехали! — обрадовалась старушка. Скомандовала: — Вынимай!

Мы остановились перед каменным двух-, а местами и трехэтажным особняком в типичном тюдоровском стиле, как я его понимаю, — с высокими узкими арочными окнами, забранными частой металлической оплеткой. Определенный тип строения. Меня удивила очень специфическая архитектура. Будто под свинцово-серой крышей в одну домину слепили буквой «П» минимум пяток зданий поменьше.

Все чистенько — фонтаны, идеально ровные газоны, высокая каменная ограда, увитая плющом и диким виноградом.

Дюжий то ли лакей, то ли конюх с рябым лицом вытащил меня вместе с одеялом наружу и понес в дом. Шел он быстро, словно не женщину на руках держал, а пуховую подушку.

Бабуля шустро бежала впереди, показывая дорогу. Мальчишки воспользовались моментом и слиняли.

И очень вовремя, кстати! Толстоногие коренастые кони, запряженные в карету, немедленно выразили желание пойти со мной и посмотреть, куда меня поселят. Еле-еле кучер с помощью кнута убедил их поменять планы и отправиться в конюшню.

Меня прижали к груди чуть сильнее, и я уже не видела ничего, кроме широкой груди несущего меня мужчины да кусочка неба. Небо вскоре сменил потолок.

Меня принесли в комнату для прислуги и аккуратно опустили на узкую кровать. Запахло выпечкой и глаженым бельем. Домовитая у них экономка, сразу видно!

— Помыть! Срочно! — Старушка, особо не церемонясь, отдала приказание двум любопытным служанкам, заглянувшим в комнату. — И привести в надлежащий вид!

Хотелось спросить: «Это как?» — но сил не было даже на то, чтобы шевелить языком.

Через полчаса я уже отмокала в бадье с горячей водой. Одна из девушек аккуратно обрезала мои ногти, а вторая мыла мне голову. Я же невинно развлекалась тем, что их разглядывала.

Одеты темноволосые девчушки-хохотушки были просто: в рубашки с подкатанными рукавами и одинаковые синие сарафаны со шнуровкой спереди. Поверх сарафанов красовались накрахмаленные льняные передники, в настоящий момент насквозь мокрые.

После веселой перепалки насчет какого-то таинственного Феофана девицы добрались и до меня.

— Бедненькая, — тихо сказала одна другой.

Я хотела с ней согласиться, но тут вторая ткнула подругу в бок и прошипела:

— Молчи! Это ты ее обихаживаешь, а не она тебя!

Желание наладить контакт пропало, как и не было.

Под конец, обрядив в старенькую ночную рубашку, мои нетленные мощи уложили в постель.

Я с ужасом вспомнила про имущество — и облегченно вздохнула: мешочек с драгоценностями обнаружился рядом. Оставалось тихо радоваться, что на него здесь никто не покусился. Мелочь, а приятно — сохраню хоть что-то на черный день. Впрочем, и так… день чернее некуда.

Не успела я задремать, как дверь отворилась, пропуская невысокого господина с пушистыми рыжими бакенбардами и глубоко посаженными медово-карими глазами. Солидный джентльмен не просто шел, а летел и по пути как-то даже приплясывал.

О, а вот и док пожаловал! Пардон, ветеринар… Что, на новую забавную зверушку невтерпеж поглядеть? Вон аж руки от восторга дрожат.

Местный эскулап был одет в кремовую рубашку тонкого батиста, черный шерстяной сюртук и серые лосины. В кармашке торчал золоченый лорнет. На шее «Дулиттла» висела золотая цепочка со свистком для собак — у меня в детстве был такой же. Только не золотой, как у этого лысоватого дядечки, а обычный, из нержавейки.

Следом за доктором протиснулась уже знакомая мне няня с миской в руках.

— Ну-ка, ну-ка, что мы тут имеем? Русалка, вылитая русалка! — Мужской голос сочился самодовольством. Словно доку посчастливилось открыть для науки новую, неизвестную доселе породу. Впрочем, как знать?

А врач ощупывал мою голову короткими пальцами-сосисками и надменно вещал, вызывая у меня тупую зубную боль:

— Когда его милость рассказал, что выловил вас в реке, я так сразу и подумал… И как же, милочка моя, вас занесло в наши края, так далеко от моря? Ну-ка-с, дорогуша, продемонстрируйте доктору свой хвост!

Я, наверное, слишком широко открыла глаза от удивления, потому что эскулап громко рассмеялся:

— Ну вот, теперь вижу нормальную человеческую реакцию! А теперь покажите мне, дорогуша, ваши раны.

Следующие полчаса меня, задрав рубашку, щупали, мяли, стучали по коленкам маленьким молоточком, просили показать язык, проследить за свистком, которым доктор водил перед моим лицом… И так далее.

— Ох! — выдохнула я при очередном нажатии.

— Ав-в-ав! — Дверь почти вынесло кучей щенков и захлопнуло перед громадной догиней.

— Ой! — только и успел сказать доктор, когда вся мелкая гоп-компания повисла у него на штанах, впиваясь острыми мелкими зубками во все чувствительные места.

— Весьма странно, — прошипел он гораздо позднее, отцепляя пятого щенка от того места, что дамы куртуазно любят сравнивать с носом. — С чего они так себя ведут?

В процессе освобождения лекарь успел позабыть о своей пациентке и скинул мне одного из щенят на живот.

— Уй! — сморщилась я.

— Гав! — В дверь ворвалась мама-дог и принялась наводить порядок. Наводила она его почему-то тоже верхом на мне. Никто не знает — почему?

Тяжелая туша придавила меня к кровати, вышибая дух, а рядом ползала малышня и покусывала меня за пальцы.

— Спасите! — сорванным голосом прошептала я.

— Все в порядке! — бодро отозвался доктор, напоследок оглядывая поле боя через лорнет. — Прошу! — подозвал затихарившуюся в уголке няню. Отобрал у той миску и сделал мне мокрый компресс на затылок из пахнущей травой ткани.

— Как она, доктор? Жить будет? — поинтересовалась бабуля, всем видом показывая, что ежели что — охотно и без особых угрызений совести прикопает ненужную помеху, но… подальше от дома.

— Госпожа Аннита, не переживайте, — успокоил ее врач. — Организм крепкий, достаточно молодой…

Тут все, включая меня, удивились. Догиня обслюнявила мне лицо.

— Думаю, недельку полежит, отдохнет и выкарабкается, — порадовал нас лекарь. — Внутренних повреждений не наблюдается. Только кормить не забывайте.

Бабуля скуксилась, но промолчала.

— Бульон, молочные продукты, протертые вареные овощи, — перечислял доктор. — От мяса советую пока воздержаться. Сладкое можно, даже нужно. — Обратился ко мне: — Вот и все, милочка. Коли в ближайшие двое суток вас что-то будет беспокоить, не стесняйтесь — зовите меня. Ежели не в доме, то на псарне меня вполне можно отыскать.

Он похлопал растерянную пациентку пухлой рукой по плечу и вышел. Няня, поджав губы, кинула на меня не особенно приветливый взгляд и сложила руки на животе.

— Схожу-ка я распоряжусь насчет обеда, а ты поспи пока.

Госпожа Аннита вышла, но вскоре вернулась с псарем, утащившим все семейство догов и освободившим мне органы дыхания.

Я и в самом деле уснула, как только старушка вышла.

Проснулась уже в сумерках. Где-то в углу затаился сверчок в поисках подруги. Его монотонный свист навевал глубокое уныние.

На столике горела свеча и стояла чашка еще теплого бульона, который я с удовольствием выпила. Чувствовала себя все еще немножко странно, и тело продолжал колотить внутренний озноб. Надо же было угодить в Средневековье! Хоть и не самое начало, не Темные века — думается, примерно век шестнадцатый. Или восемнадцатый? В любом случае, экзотика.

Жаль, нормальной одежды мне не дали, а встать было просто необходимо.

Спустив босые ступни на чистые доски пола, прислушалась к себе. Вроде не мутит, не шатает. За ширмой нашла кувшин для умывания и ночной горшок с крышкой.

Комната, куда меня поселили, была довольно уютной. Единственное окно скрывала вышитая шторка, а на подоконнике стояла красная герань. Да-да, самая настоящая герань! Кроме кровати около окна и ширмы, за которой я уже побывала, еще в комнатушке уместились стол, стул и большой сундук.

Я заползла на кровать и подтянулась к окну. Выглянула. Меня тут же атаковали вороны.

— Что ж вам не спится-то? — посетовала я, вляпываясь в то, что считается знаком небес и предвещает богатство. Еле чужим передником, брошенным на спинке стула, отмахалась.

Итак, что мы имеем? Первый этаж, розовые кусты на клумбах и вьющиеся плети клематисов и ампельных роз с кистями бутонов на решетках и арочных перголах.

Аккуратные, посыпанные гравием дорожки. Парадный вход справа от моего окна, метрах в пятнадцати, к нему ведет широкая тисовая аллея, заканчивающаяся круглой площадью с фонтаном.

Фонтан — типичный писающий мальчик с рыбкой в два раза больше его — стоит посреди клумбы и орошает цветочки сверкающей на солнце струей.

Аллея со вкусом украшена рабатками[3] и типичными английскими миксбордерами.[4] Сейчас вдоль дороги вовсю цветут тюльпаны, ирисы различных оттенков — от белоснежного до темно-лилового, гусиный лук и пролески, анютины глазки и бегонии, а в дальних рядах темнеют полосы юкки с острыми и узкими, словно кинжалы, перьями листьев. Об остальных цветах я могу сказать только одно — красивые, ибо названий не знаю. Но садовник у барона молодец.

Тем временем птички меня достали основательно, мельтеша перед лицом и не давая разглядеть окружающий мир. Я плюнула и снова улеглась в кровать, захлопнув створки.

Через час во дворе поднялся шум и гам. Кони, кареты, люди с факелами…

Я снова высунулась в окно, с интересом рассматривая местных обитателей. Из карет выбрались старички в разноцветных мантиях. В их одежде преобладал синий, но встречался черный и даже красный цвета. Дедульки разбились по парам и, ругаясь и бурно жестикулируя, направились к дому.

И шли бы себе спокойно дальше, но тут коней снова осияла неземная любовь, и животные пошли меня любить! В сбруе. С каретами и повозками. В итоге создалась дорожная пробка приличных размеров.

— Хоть что-то привычное! — пробормотала я, поспешно маскируясь занавеской.

Среди приезжих выделялись двое: крепкий мужчина в черном, с круглой бляхой на груди, и молодой высокий парень в белой рубашке и темном жилете. Они единственные приехали верхом.

Именно поэтому их кони оказались в первых рядах, направляющихся ко мне для тесного знакомства! Снаружи все так эмоционально разговаривали! Криком. Я откровенно порадовалась, что дети сейчас спят и не могут расширить свои лексические горизонты.

— Эти баре небось под окнами конский возбудитель вырастили! — в сердцах выдал кто-то из конюхов. И все с ним дружно согласились.

— Приятно познакомиться, Саша! — обиделась я за себя, прячась за занавеской от ласковых и добрых «Мичуриных».

Наконец багаж выгрузили, экипажи и повозки отогнали куда-то за дом и туда же отвели верховых лошадей. Через пять минут двор опустел, зато шумно стало в доме…

ГЛАВА 4

— Ой, шеф! А я вас вижу!

— Аналогично…

Мультфильм «Следствие ведут Колобки»

В дверь трижды постучали, и, не дожидаясь ответа, вошла одна из уже знакомых мне девушек. Приветливо улыбнувшись, без стеснения плюхнулась на кровать. Моя гостья была далеко не худышкой, кровать под ее весом сразу как-то съежилась и перекосилась. Я отодвинулась, не желая скатиться и быть придавленной.

— Видала? — спросила она, тыкая пальцем в окно. — Явились не запылились.

— Это кто приехал? — прошептала я, изнывая от любопытства.

— Да магики это. Уже неделю кажинный день ездят в горы и кого-то там будят. Далась им эта магия! Жили мы без нее двести лет — и еще столько же проживем! Тебя как, кстати, звать? — спросила барышня.

— Александра. Можно Саша или Алекс, — представилась, скромно предоставляя ей сделать выбор самой.

— Ишь ты! — восхитилась девушка. — Красивое имя. В наших краях такого и не услышишь. А я — Милка.

— Очень приятно, — промямлила я.

— Да ладно, — застеснялась служанка, заливаясь краской. — Ты такая несчастная, что мне так и хочется чтой-то для тя сделать! Можа, тебе тогда полегчает?

— Спасибо, — обрадовалась я. Осторожно спросила: — А ты не можешь мне зеркало принести?

— Конечно! — расщедрилась Милка. — Через месяц принесу. Как раз ужо можна глядеться будет.

— Все так плохо? — На глаза навернулись непрошеные слезы.

— Ну-у… — замялась та.

Так, мне все ясно и без зеркала. Да уж, можно прямо признаться — цвету я сейчас знатно! Синяки по всему телу. Царапины в ассортименте. Все, что можно, — отбито; что нельзя — отморожено; а что совсем нельзя — утоплено.

Не зря, не зря все окружающие, имевшие радость меня лицезреть, настойчиво интересовались у доктора — выживу ли я. Кстати, надо отдать должное доктору — тот оптимист. И профессионал. Хотя… наверняка столько трупов в своей жизни навидался, что еще один в моем лице ему просто за счастье пощупать — ведь в отличие от холодных мертвецов я пока еще труп с подогревом.

Мне стало так жалко себя, Милку, няню, доктора, зверюшек, стремившихся к простому человеческому теплу, и еще многих-многих аборигенов, которым только предстоит меня увидеть… Одинокая слеза поползла по щеке.

Я шмыгнула носом и подвинулась к неожиданной подруге. Милка тоже всхлипнула, обняла меня, и через секунду мы рыдали в два ручья — она на моем костлявом плече, а я на ее широкой груди.

— Че ревешь-то? — протрубила девушка, сморкаясь в угол моей простыни. — Можа, есть хошь?

— Сейчас? — Слезы от удивления сразу высохли. Зато задавила жаба — кого завтра по головке погладят за испачканное постельное белье?! И не отвертеться, что столько из себя не выжмешь! Нужно хоть как-то компенсировать…

Я вытерла лицо рукавом рубашки и задумалась. Думалось быстро.

— Хочу!

— Бедненькая, голодненькая, холодненькая… — продолжала оплакивать мою худобу Милка.

— Последнее лишнее, — шмыгнула я еще раз, давя на жалость.

— Сейчас принесу, — сориентировалась девушка. — Я быстро.

— И одежду захвати, пожалуйста. Зеркало не забудь! — крикнула я вдогонку исчезающей за дверью девушке. Она ушла, а я задумалась о своей незавидной участи.

Миловидная шатенка среднего роста, с пухлыми губами и россыпью веснушек на носу — такой я была раньше.

Ладно, давайте скажем честно — пусть особой красотой я никогда не отличалась, но всегда умела себя показать с выгодной стороны. Подтянутая фигурка, длинные стройные ноги. Вполне симпатичная мордашка. Необычный резкий контраст между темно-каштановыми волосами и ярким изумрудным цветом глаз с типично кошачьим разрезом, который я умело подчеркивала макияжем…

Вот только сейчас привлекательность на скелете, обтянутом кожей и покрытом синяками, я буду долго у себя искать. С лупой и микроскопом. Вздохнула. И не факт, что найду когда-либо вообще.

Милка действительно быстро обернулась — не успела я как следует поразмыслить над своей судьбой, как моя новая подруга вломилась уже без стука. На плече у нее болтались несколько платьев, в правой руке были зажаты башмаки, а в левой — ломоть хлеба и кусочек испускающей умопомрачительный аромат домашней колбасы.

Рот моментально наполнился слюной, и я чуть не захлебнулась.

— Держи, а я прикину, что и как, — протянула она мне еду.

Целый час мы с ней были очень заняты. Я работала челюстями, а она иголкой. Я опережала.

— Примеряй! — скомандовала девушка, разгибаясь.

Угу. Это было легче сказать, чем сделать. Я так активно зубами потрудилась, что на все остальное энергии уже не осталось.

Но Милка не сдалась. Гренадерша начала стаскивать с меня ночную рубашку… Как вы думаете, что было дальше? Угадали. Почему-то именно в этот момент меня решили полюбить мыши. И пришли всем скопом, захватив чир-лидеров — крыс для моральной поддержки. Крысы надумали не отставать от модных нынче веяний и тоже вознамерились меня любить со страшной силой.

— МАМА! — заорала Милка.

— А что случилось? — Я застряла в платье на полпути к свободе.

— Ниче! — материлась подруга, раздавая шлепки грызунам простыней и сотрясая кровать мощными ногами сорок седьмого размера. — Тута мышки к…

— А-А-А! — завопила я, мобилизуя последние силы. Одновременно взлетела на постель, молниеносно впихиваясь в платье.

— Че орете? — В каморку притащился божий одуван… ой, экономка Аннита. Как оказалось, няня два-в-одном постоянно прирабатывает. Бабуля прибыла в ватном чепце и ночном одеянии, напоминавшем рыцарские доспехи. Это чтобы на ее честь не покусились? Есть желающие? — На конюшне розог получить захотели? — пригрозила домоправительница, поднимая подсвечник.

— Мы тут мышек ловим, — прошептала Милка, не прекращая разгонять назойливых грызунов. Скорбно: — А так вообще-то мы тихие…

— А-а-а! — рядом со мной на постель приземлилась домоправительница, вместе со свечой и двумя крысами.

— Это лишнее, — заметила я, отстраненно раздумывая — могу ли я себе позволить более тесное знакомство с Шапокляк и залезть к ней на плечи.

— На помощь! — отчаянно затрубила домоправительница. И вскоре в мою каморку набилась куча народу с кошками и крысоловками.

Ага-ага, и только бабуся была в этот момент в неприличном виде! Мы с Милкой оказались вполне одеты. Правда, про мой наряд можно было сказать всего два слова: на вырост! Я чувствовала себя карандашом в стакане, но почему-то счастливым карандашом. Крысы до меня еще не добрались!

Кошек, кстати, вскоре утащили обратно, поскольку эти пушистые вредители полностью игнорировали извечных врагов, то бишь крыс и мышей, но активно стремились ко мне, выгибая спины и показывая когти.

Слава богу, метлы, веники, мышеловки и крысоловки были предметами неодушевленными и действенными. Спустя всего лишь часа три, не больше, челядь избавилась от нашествия любвеобильных грызунов и удалилась.

— Дармоедки! — обласкала нас уходящая последней госпожа Аннита. — Две здоровые… — Она посмотрела на меня, жавшуюся к Милке. — Две большие девки не могли справиться с маленькими мышами!

Под ногой пискнул последний забытый грызун.

— Спокойной ночи! — подпрыгнула на полметра домоправительница. И ретировалась со словами: — Сегодня утром поговорим! Серьезно!

— И вам того же, сударыня Аннита! — радостно ответствовала Милка, видимо считавшая, что легко отделалась.

Я лишь молча сползла по ней, почти теряя сознание от слабости и усталости.

Милка взяла дело в свои руки. Покрутив меня в разные стороны, наметила, где убрать, где добавить, и стащила с меня одежду, снова закутав в саван. Одну юбку и блузку сразу оставила на утро.

На дворе уже давно сияли обе луны. Свечи догорели.

— Поздно ужо, — сообщила мне подруга. — Спи давай. Набирайся красоты. Завтрева домастрячим.

— Спасибо! — прошептала я благодарно, погружаясь в глубокий сон. Покой и уют пока для меня выражались в тишине, безлюдности и блаженном ничегонеделании.

— Просыпайся, засоня! — ворвался в мои грезы о большом смачном куске колбасы недовольный голос няни. — Тама в людской тебе завтрак оставили, а как господа откушают, я Милку пришлю. Пущай за тобой присмотрит. И расскажет заодно, как следует себя вести в господском доме, а то ты вчера со своими мышами позволила себе лишку!

Вот спасибо тебе, драгоценная! Это чтобы я по слабости шаловливых рук из столовой серебро в ночнушку не затырила? Или коня со двора не свела?

Я познакомилась с задерганной теткой-поварихой. Теперь, сидя за длинным столом в пустынной людской, мрачно жевала скудный завтрак для постных дней, предписанных местной религией, о которой я пока ничегошеньки не знаю. Жевала и отчаянно дулась, пока не пришла Милка. А с ней пришел… Оу!

Двухметровый красавец-мужчина лет тридцати с копейками. Одет с иголочки: сапоги сияют, пуговицы на сюртуке блестят, батистовый шейный платок белого цвета оттеняет загоревшее гладковыбритое лицо с мужественными ямочками на подбородке. Русые волосы слегка вьются… Одним словом, песня! Мечта одинокой девы!

В общем, типичный образчик местной аристократии. Я потом представителей данной породы в этом имении нагляделась пачками, всяких-разных. Одно только могу в его защиту сказать: какой-никакой, а в ледяную реку сам нырнул и приблуду безродную, ни минуты не задумываясь и рискуя жизнью, спас. Вывод: не стоит судить по внешнему виду… и среди дворян люди попадаются.

— Пожалте, ваша милость! — суетилась служанка-великанша. — Вы так неожиданно! Мы даже прибрать все не успели!

— Не суетись! — приказал барон Летгар, присаживаясь рядом со мной.

Так вот ты какой, девичий спаситель! Пощупать можно?

Взгляд упал на обручальное кольцо. В глубине души поднялись неописуемое раздражение и глухая обида. Вот судьба-злодейка! Почему, ну почему если приличный мужчина — так обязательно женат?!

— Добрый день! — А голос, а голос каков — бархат, а не голос! Пробирает до самой селезенки, аж по спине мурашки побежали.

Еще одна причина прийти в уныние. Ладно бы пищал фальцетом или заикался. Ни одного видимого недостатка. Может, откопать?

— Здравствуйте, господин барон, — застеснялась я своего внешнего вида. Это я о мешковатой блузке и нелепой юбке, а не о том, как на лицо сейчас выгляжу. Если об этом задумаюсь… уйду в монастырь сторожем работать. К монашкам ни один соблазнитель и близко не подойдет! Чес-слово!

— Хотела поблагодарить вашу милость за мое спасение, — вынырнула я из эмпиреев. — Если бы не вы, то пугала бы я не вас, а рыбок. Спасибо огромное вам и за меня и за рыбок! — И ресницами на него блым-блым. Типа я в смущении.

Как истинный джентльмен и аристократ, барон принял неприступный вид и сообщил:

— Что ты, не стоит благодарности, на моем месте так поступил бы каждый…

«…Настоящий мачо», — мысленно добавила я.

И тут мой спаситель устроил мне настоящий допрос.

— Как раз о столь непонятных явлениях я и хочу с тобой поговорить! — поставил он меня перед фактом своего любопытства. — Ты бы не могла мне объяснить этот странный феномен звериной любви к тебе?

— Наверное, мылась плохо, — прошептала я, краснея.

На зеленом фоне это смотрелось ошеломляюще, судя по выражению баронских глаз.

— Но потом тебя отмыли, — проявил мужчина логику. — И все равно к тебе продолжили настойчиво лезть все животные в округе!

— Может, съели что-нибудь не то? — промямлила, не зная, куда себя девать.

Мне подарили пронзительный взгляд.

— Все?!

— Я не считала, — шаркая ножкой, застенчиво призналась я.

— Так все же… — настаивал барон Летгар. — Есть ли у тебя хоть какое-то разумное объяснение?

Я помяла в руках ржаную горбушку и прошептала:

— Любовь?..

— Понятно! — хмыкнул спаситель. Слава богу, удержался от того, чтобы покрутить пальцем у виска, и на том спасибо.

Но я рано обрадовалась.

— Как ты попала на берег? — напал на меня его милость.

Я закрыла лицо руками и пискнула оттуда:

— Не помню. Головой ударилась.

— Откуда ты пришла? — не сдавался «гестаповец».

— Я головой ударилась! — возмущенно напомнила, убирая ладони и гневно пялясь ему в глаза.

— Как тебя зовут, ты хотя бы помнишь? — начал терять терпение барон.

— Я же только головой ударилась! — возмутилась я. — Конечно, помню! Александра, Саша, можно Сашенька, но не Санечка. Еще, как вариант, Алекс…

— Прекрасно! — обрадовался «настоящий ариец». — Что-то еще вспоминается?

— Конечно! — гордо сказала я. — Мне двадцать три года…

Все выпали в осадок. Барон даже соизволил на Милку внимание обратить. Что привело ту в немалое удивление. Великанша с перепугу грязную посуду на пол уронила, которую хотела перед тем унести помыть.

— Ясно, — сказал его милость барон неверным булькающим голосом и сглотнул. Хотя, на мой взгляд, понятно ему было только одно — Я УДАРИЛАСЬ ГОЛОВОЙ. Ну да, просто я сейчас болею. И нечего на меня так жалостливо смотреть.

— Надеюсь, память к тебе вернется, — с заметной долей фальши посочувствовал мне красавец. Наставительно заметил: — Твоя дальнейшая судьба в твоих руках.

Я истово закивала, соглашаясь. Прикусила язык, чтобы не предложить свою судьбу подержать… так сказать — от всей широты русской души! Решила, что будет неприлично. Пока.

— Если ты захочешь покинуть наш дом, я дам некоторую сумму денег на первое время и прикажу проводить до столицы, — бухтел спаситель, разглядывая меня с плохо замаскированной жалостью. Пообещал: — Если же ты пожелаешь остаться у нас, госпожа Аннита, наша домоправительница, найдет тебе работу по силам.

— Благодарю вас! — Я выдавила улыбку и поставила его в неловкое положение. Мужик замер, соображая, как лучше выйдет — улыбнуться в ответ или передернуться.

Я не обиделась… ну, почти не обиделась. Конечно, благородные — они вон какие, а я — вот. Кстати, зеркало мне так и не принесли. Сказали, в наладоннике меня слишком плохо видно — эффект не тот, а большое зеркало никто не даст. Слишком ценное, чтобы мою персону отражать.

ГЛАВА 5

— А мне дадут?

— Вам? Дадут…

Мультфильм «Следствие ведут Колобки»

Прошло несколько дней, и я приступила к работе… Или работа подступила ко мне. Это с какого боку посмотреть. Лично я смотрела с передовой!

После фырканья госпожи Анниты:

— И скажи спасибо, что самую легкую работу тебе поручила! — я полностью утратила доверие к человечеству.

Представляете, посреди всей этой позолоченной портретно-архитектурной роскоши сделать из меня Золушку — это ж исхитриться надо!

Дом с пятнадцатью спальнями, тремя гостиными, столовой, залом для приемов, библиотекой и курительной комнатой. Шикарные мраморные лестницы, умопомрачительные паркетные наборные полы. Обалденный интерьер, где ни одна комната не похожа на другую… В одной шпалеры из золотой парчи с темно-синими разводами, другая украшена панелями темного дерева, третья — беломраморными барельефами… И все в том же духе… И я Золушка?! Ну не смешно?!

Ирония судьбы. А Золушка — потому что меня засунули во все камины и поручили выгребать золу в доме, где топят круглый год. Все из-за сырого горного климата, в котором, если не топить, это сказочное благолепие моментально покроется плесенью.

— Смотри у меня! — погрозила мне домоправительница. — Будешь лениться — сошлю на черновые работы!

А я сейчас на какой, по-вашему?! Она меня после первого камина видела? Ой, точно видела… С чего иначе тетка целый день икала и отпаивалась местной валерьянкой на спирту?

Работа мне досталась вредная и неблагодарная! Лицо вечно в саже. В носу копоть. Ногти — ночной страх мастера маникюра. Ночью от всей меня видно только зубы. И то… если рот открыт.

А еще служанку никто не замечает. Стала натуральной женщиной-невидимкой. Я, понимаешь, ползаю по всему дому — план диверсий составляю, а на меня ноль внимания, фунт презрения! Один дядечка до того впал в мараз… то есть задумчивость, что умудрился принять мою пятую точку за столик у камина, пока я в известной позе корячилась на рабочем месте!

Представляете себе счастье, когда к вам на задницу совершенно неожиданно ставят кружку горячего напитка и вдогонку еще ищут блюдечко? Я теперь представляю… вместе с дядечкой. Когда я подорвалась ракетой от пережитого страха, долбанулась головой и завыла от боли в дымоход, то вместе со мной перепугался весь дом. Ага. Думали, всё. Хана. Местный Мамай пришел пряников с красным перцем раздать.

Мне после этого выговор вынесли и обязали сообщать, когда я в комнату захожу. Типа если кто-то меня сразу не увидит, то будет предупрежден.

И что?

Я после этого почистила два камина в пустых спальнях и завалилась в гостиную, где два гостя хлебали хозяйский чай. Стопками. Из хрустального графина.

— Здрасте! — как и положено, громко предупредила старичков о своем появлении.

— Сгинь, отродье! — подорвался один и чего-то пробормотал. Наверное, молитву.

Не знаю, помогло ли ему, но мне — нет. Потому что притопали все местные блохи и высказали свое фе нападением на второго мага. Мужики так яростно чесались, что показали всем обитателям цвет своего нижнего белья. После этого меня зверье, избавившееся от блох, полюбило еще сильнее, а зато маги любить перестали. Совсем.

— Эй, чернушка! Убери свой тощий зад с дороги! — донеслось, когда я чистила камин в гостиной.

Убрала, но подложила под ноги грубияну совок с углями.

— Чего ты тут расселась, чучело?

Я стояла на коленях, с веником! Вранье и провокация!

Я мстительно разлеглась и ногой долбанула в закрывающуюся за наглецом дверь. Мужика вынесло в окно к розам — встреча была тесной и кровосмесительной!

— Если бы я стал твоим хозяином, ты бы ходила по стойке «смирно»! — Повторная встреча настигла нас в коридоре.

Я вытянулась в струнку и отдала честь метлой, уронив ее на голову хама. Пять раз. Мужик так обалдел от оказанной «чести», что перестал говорить вообще. Только шипел и отплевывался от веточек. Поколдовать на меня тоже не получилось. Никого не прельщала слава повелителя блох!

Вообще-то колдунов я пересчитала по головам. Их оказалось аж десять штук. И все противные, все! Даже те, кто ко мне не приставал с замечаниями.

Угу. Не приставал, значит — не замечал!

А одиннадцатым непарным довеском к счастью лицезрения волшебников и кудесников (от слов «куда б их всех, паразитов, послать!») добавился ученик. Тот самый здоровенный парень в белой рубашке, которого я приметила еще в первый день.

Имен этой дюжины бездельников минус один я не знала. Мы друг другу официально представлены не были. Да не очень-то и хотелось! Чтоб я еще всякий мусор по именам помнила?! Мне и золы хватает!

Зато я имела честь познакомиться с Амелией, супругой барона и соответственно баронессой. Она оказалась полноватой блондинкой с голубыми глазами — классическое сочетание породы, красоты и недалекого ума (по словам ее мужа).

Нет, барон Летгар ее уважал — он с ней советовался:

— Дорогая, вы сегодня наденьте голубое платье на завтрак, а то от вашего пеньюара наши гости в таком восторге, что я не знаю, как им теперь объяснить — какой страны эта мода!

— Ой! — хихикала баронесса. — Скажите, что это промежуточный вариант. Экспериментальный образец…

Любил ли барон свою высокоблагородную супругу, истории сие доподлинно неизвестно, но откуда-то у них все же появились двое хулиганистых вредных деточек: Фредлих и Самуэль, или Фред и Сэм.

— Саша, Саша! — пристала ко мне с раннего утра эта сладкая парочка. — Отсыпь нам немного золы! Пожалуйста! Очень надо!

— Зачем? — нахмурилась я, соображая, чем мне это грозит.

Мальчишки замялись, но все же проговорились:

— Ты знаешь Грэга? Ученика мага? У него лицо такое… страшное.

— Ну? — не поняла я хитрого замысла шкодников. — Вы ему голову пеплом будете посыпать?

— Не, — шепнул Сэм мне прямо в ухо. Доверительно: — У него конь белый…

Я еле сдержала смех. Жеребец был действительно белый… но без принца. Хозяин этого породистого жеребчика на венценосную особу не тянул даже краем. И дело не в уродстве и не в ожоге в прошлом симпатичного лица. Рубец вполне терпимый, кстати. Смотреть можно. Проблема оставалась в самом отношении к своему несчастью. Бедняга так стеснялся своей внешности, что вместе с ним его стеснялись все окружающие.

Дело не в том, КАК ты выглядишь, а в том, КАК ты себя воспринимаешь. У меня жил на лестничной площадке сосед Иван Михалыч с еще большими повреждениями на лице — и ничего, нормальный был мужик, работяга и руки золотые, мне всю поломанную технику в доме перечинил. И никто из соседей его уродом не считал, все уважали.

А этот парень с рубцом после ожога дурью мается.

То ли дело я! Со мной все просто и понятно — пришла Смерть Кощея! Кожа серо-желтая, глаза зеленые с карим, весь экстерьер приправлен приятной синевой с фиолетовым отливом, местами переходящей в голубизну.

И ничего! Живу!

Магов вот в сумерках пугаю. Остальные уже как-то притерпелись… понемногу. Милка вон вообще меня жутко любит, можно сказать, обожает. Постоянно жениху показывает: типа «смотри, милый, — женская внешность бывает еще хуже моей». Я что? Ничего! Радуюсь жизни и вредничаю в меру сил и возможностей.

А с чего мне не вредничать? Рабочий день прислуги начинается еще до рассвета и заканчивается аж на закате. К тому же мне выдали жуткий казенный чепец на два с половиной размера больше (имеется в виду — две моих головы влезет, и еще половина с ними поместится). И эта мерзкая конструкция постоянно так и норовила сползти на нос.

Я этим беззастенчиво пользовалась и специально наскакивала на магов из-за угла с ведрами, полными золы. Зато теперь по дому разгуливал множественный вариант Золушки мужского пола. Вот она, классовая справедливость!

Добавлю, работа моя действительно считалась легкой. Остальные девочки вкалывали от зари до зари как электровеники. Впрочем, господа магики что меня, что лакеев и горничных — все равно абсолютно не замечали. Мерзкие снобы.

Вчера вечером, например, я в потемках возвращалась к себе в каморку, и ученик волшебников забыл уступить дорогу, впечатавшись прямиком в меня. От потрясения мою персону спас совок, принявший удар на себя и заставивший, в свою очередь, сотрясаться невежливого парня.

Вы думаете, он извинился? Фиг! Пробормотал себе под нос:

— Изв!.. Я не х!.. — прикушенным языком и убрался бегом в обратном направлении, словно за ним стая волков гналась.

В тот славный погожий денек я уже вдоволь успела набегаться. В последнюю ходку ведра с золой, похожие на половинку бочки с деревянной ручкой, не тяжелые, но страшно неудобные, дотащила до мыловарни еле-еле. Отсюда до конюшни рукой подать, всего-то задний двор проскочить и свернуть за каретный сарай.

Решила заодно сполоснуть руки у колодца, но не успела. Только пустое ведро поставила, нашла мыло и воды в ковш успела набрать, как из конюшни с громким визгом вылетели довольные близнецы.

За ними с криком: «Ужо я вам!» — сильно прихрамывая, бежал старший конюх в высокой барашковой шапке. Ну, помните, еще Чапай в точно такой же шапке, только с красноармейской звездой в кинофильме ходил?

— Не догонишь, не догонишь! — Мальчишки в забеге успешно лидировали с большим отрывом и вскоре с гиком и топотом скрылись в господском доме.

Вдруг я почувствовала, как что-то мокрое и холодное коснулось моей шеи.

— Мамочка… — прошептала я, медленно поворачиваясь.

Но вместо выдуманного монстра позади гарцевал жеребец, рассматривающий меня влюбленными глазами. Помните? «Жили у бабуси два веселых гуся. Один серый, другой белый…» — да? У меня же все как не у людей! Вместо гусей — конь. Бывший белый конь, замаскированный отпечатками мальчишеских ладошек под серого в яблоках.

На правом боку животины красовались какие-то странные знаки. Внезапно они сложились во вполне понятный для меня текст. Корявыми буквами углем там было выведено: «Маг — дурак». На левом: «Тачки грязи не боясся». А во лбу звезда горит. Угу. Пентаграммой.

Я хихикнула: и здесь этот лозунг прижился! Пусть и благодаря обыкновенным садовым тачкам.

— Ой! — посочувствовала коню.

Тот проникся и полез целоваться. А то мне своей золы и слюней мало!

— Хорошая лошадка, хорошая… — вытянула я ладошки, останавливая чересчур пылкого поклонника. Я услышала, как остальные обитатели конюшни тоже заволновались и с громким ржанием захотели пойти поучаствовать. Благо денники у барона крепкие, выдержали.

Конь оскалился и показал мне желтые зубы.

— Ты их чистишь? — подозрительно осведомилась я.

Жеребец фыркнул и потянулся мордой еще ближе к моей… к моему лицу.

— Не ешь меня, пожалуйста! — подыграла хвостатому Казанове.

Не помогло. Наоборот, конь усилил натиск. Я начала тактическое отступление. И мы такое танго с ним сбацали! Я шаг назад — коняка синхронно шаг вперед. Так бы и протанцевали до самого дома, если бы нас не прервали.

— Это что такое? — раздался за моей спиной голос барона.

— Ух ты! — Это мальчишки.

— Вот видите, ваша милость! — ябедничал конюх.

— Безобразие! — О, это хозяин коня нарисовался.

От неожиданности я подпрыгнула, а конь решил мне изменить, ветреник такой. Боднул меня головой, заржал, паразит эдакий, и рванул на всех парах к волшебнику-ученику хвастаться маскировкой.

Мне же повезло больше всех! Я приземлилась в ведерко из-под золы. Задом! И та-ак удобно там угнездилась… Как будто эта посудина была под мою попу заточена.

Кстати, я теперь точно знаю, что такое бедлам. Это когда я в ведре, конь в экстазе, барон в обалдении, конюх в радости, а ученик… ученик вне себя от «счастья».

Он читать учился. По надписям на боках своего любимца. Ему в этом еще и слуги активно помогали. Толпа лакеев-бездельников мигом высыпала во двор, привлеченная шумом.

Прочие жители баронского особняка также не избежали соблазна и присоединились к разборке алфавита.

— Слово «боясся», — заметил один из самых почтенных волшебников, — пишется так: БОЯТСЯ! — И элегантным жестом поправил орфографию на боку у животины. Филолух, млин!

Детки прочувствовали приближение расплаты и заревели еще громче. И правильно! Кому захочется уроки учить!

— Тихо! — вдруг закричал хозяин.

И все действительно замолчали. Только Фред и Сэм шмыгали носами, да конь фыркал, переступая передними копытами в опасной близости от моих ног.

Я уперлась руками-ногами в землю, поднатужилась. Эх-эх! Не помогло. Тогда, раскорячившись в ведре, как на шутовском троне, стала по-крабьи, боком, перемещаться подальше от опасности. Мне совсем не улыбалось получить выговор от начальства ни за что ни про что. Или быть размазанной могучими копытами по двору. Между прочим, снизу конь смотрелся еще страшнее, чем когда стоял рядом.

Отодвинувшись на метр, уперлась спиной в каменную кладку главного колодца.

Теперь меня не видел никто, кроме ученика мага, но тот был занят — ласково поглаживая левой рукой холку, он прижался головой к шее лошади, приложил правую ладонь к боку животного и, закрыв глаза, что-то шептал. Отработав полную тренировку с охранниками местного гарнизона, маг прибежал на шум с тренировочным мечом в руках и взмыленный не хуже самого коня. Меч с помощью стражника вернулся на родину, а маг…

Я в тот момент, если честно, жеребцу даже позавидовала. Было в этом нечто такое… сокровенное. Сильный мужчина укрощает могучее животное. Сила против силы, умение против мощи.

Но тут конь дернулся, ученик волшебника придержал его за гриву, опять что-то тихо напевая-нашептывая норовистому жеребцу, а я открыла рот от удивления — конь вновь стал белым как снег.

Ух ты! Вот оно, первое увиденное мной магическое действо. Если бы к тому моменту я уже не сидела в ведре, точно бы упала.

Но какой-то звук я все-таки издала, потому что парень повернулся ко мне.

— Тебе помочь? — спросил, глядя в упор.

— Это вы мне? — вытаращилась на него в изумлении. — Никак вы, барин, меня заметили?!

— Трудно не заметить девушку в таком положении, — усмехнулся Грэг.

— Ой! — смутилась я, вспомнив, что все еще утрамбовываю собой кадку.

Дернулась, пытаясь выбраться самостоятельно, но ничего не вышло — деревянное ведро с обручами, надетое на попу, сидело как приклеенное. Оторвав одну руку от земли, вытерла ее о подол и протянула магу.

— Тяните, — смирилась я с его помощью. Злорадно предупредила: — Если не боитесь запачкаться!

Его ладонь оказалась теплой, а пальцы сильными. Хм, может, все не так плохо?

Поспешила я радоваться. Конечно, не плохо! Все гораздо хуже! Кто-то решил поиграть в ролевые игры. А точнее — в «Репку». Имеется в виду та самая русская народная сказка.

Меня та-ак дернули за «ботву», что, не успев опомниться, вылетела из ведра и впечаталась «тыквой»… то есть «репкой» в широкую грудь спасителя.

— Как-то мы слишком быстро перешли к близкому знакомству, — промямлила я, во все глаза рассматривая свой четкий оттиск на рубашке Грэга. Ну прямо плащаница имени Александры Мороз, то есть меня!

— Ты о чем? — поинтересовался спаситель. На удивление, он почему-то не сбежал от меня с проклятиями и криками ужаса. Это пошел мужик такой неприхотливый, или я теперь красавица?

Я не стала уточнять все степени нашего знакомства, просто не рискнула. Вместо этого выпалила:

— Какой ужас! — и ткнула пальцем в свой увековеченный портрет. — Дай честное слово, что на память не оставишь!

— Ты о чем? — еще раз повторил маг-ученик, не успевая угнаться за моей бойкой мыслью. Если честно, я и сама за ней порой не поспевала.

— Я — о своем портрете! — Еще раз ткнула пальчиком ему в грудь. — А ты о чем подумал? — Тут мне в голову пришла замечательная мысль. — Хочешь, я тебе в благодарность рамочку подарю? Могу даже подписать на память!

Грэг наклонил голову, пытаясь разглядеть, о чем речь. Рассмотрел и улыбнулся светло и радостно.

— Я, пожалуй, сохраню и в спальне повешу! — Серые глаза смеялись.

— У тебя недобор кошмаров? — вытаращилась я на него. — Или острых ощущений по ночам не хватает? — Подала идею: — Ты лучше продай лабазникам. После того как они прибьют ЭТО на склад, ни один вор и близко не подойдет!

— А ты за словом в карман не лезешь. — Его губы изогнулись в слегка кривоватой улыбке — видно, ожог повредил на одной стороне лицевые мышцы.

Вылезла подлая бабская натура и, мявкнув, посоветовала не обращать внимания на отметину, а пользоваться чем дают. Я смутилась и сделала шаг назад.

— Спасибо за помощь, и… простите мальчишек за коня. — Сделала умоляющие глаза. — Им и так от отца достанется.

— Гм. — Ученик внимательно оглядел меня с ног до головы. Глаза мужчины нехорошо сузились, и он протянул: — Теперь понятно, откуда у них сажа…

Глубокие прозрачные серые глаза с необычной радужкой, похожей на ограненные драгоценные камни, из теплых и насмешливых превратились в серо-стальные, холодные и колючие. Жестокие.

Я отшатнулась. Настроение сразу упало ниже плинтуса.

— Еще раз увижу тебя возле моего коня… — начал он.

— Не волнуйтесь, я к нему больше не подойду! — фыркнула я. — Вот только увидите ли ВЫ возле меня своего жеребца — это следующий вопрос! У него со мной безответная любовь. Он любит, а я не отвечаю — золы много, на зубах скрипит!

— И все же я настаиваю, — чуть повысил голос Грэг. — Иначе…

— Ой, да замолчите вы! — Я давно уже вышла из себя, перейдя на «вы», а он не замечает! Всхлипнула. — Наказать меня больше, чем я наказана, никто уже не сможет! Даже если казнят!

У парня проявилась на лице легкая степень потрясения, а я развернулась и строевым шагом направилась к дому, не забыв подцепить по пути ведро. Куда ж я теперь без этой проклятой деревяшки? Никуда. Мы с ним уже сроднились, почти срослись. Краями.

За спиной вновь разгорелся скандал, но мне он был абсолютно неинтересен. Пусть сами разбираются! Маги, мальчишки, бароны и конюхи вместе с конями — все это бред моего воображения. Я попала в свой собственный персональный кошмар, где мне отведена самая неприглядная роль.

Мне так сильно захотелось проснуться у себя дома, позвонить брату и рассказать свой сон… На работу я бы пошла теперь с удовольствием. И даже с легкой душой простила начальника. И соседку бы простила за то, что ее кот регулярно окучивает мой ветхий половичок у двери…

Господи, за какие грехи ты меня так тяжко наказываешь?..

Но никто мой внутренний монолог не услышал. Я постояла в коридоре, прислонившись лбом к прохладной стене, размазала грязными руками слезы по щекам и пошла работать дальше. Пашите, негры, солнце еще высоко.

ГЛАВА 6

— А куда же ты идешь?

— Не знаю.

— Тогда нам по пути.

Мультфильм «Винни-Пух и все-все-все»

Незаметно пролетела неделя.

Будоража мое любопытство, наши гости — маги каждый день уезжали сразу после завтрака и возвращались только к ужину. Куда и зачем они ездили — загадка века. Тайна, покрытая мраком. Приходилось гадать на всех подворачивающихся под руку цветочках и всячески смирять свою любознательную натуру.

А что еще остается, кроме тяжелой работы? Компьютер и Интернет в этом мире пока не придумали. Про телик вообще молчу. Даже на свидание никто не приглашает! Никаких развлечений!

Из шмоток — пара заношенных ботинок и еще что-то неопознанное. Типа поддельной фирмы с вьетнамского рынка по цене французских дизайнеров с наценкой от итальянских.

От скуки я перезнакомилась с горничными, прачками, которым иногда носила в стирку грязные вещи, и кухарками. Поначалу они меня побаивались, но через пару дней привыкли и оттаяли.

— Саша, ты уже почистила камин в библиотеке? — Востроглазая Аннита спуску мне не давала.

Я протолкнула ржаной горбушкой приклеившуюся к пищеводу кашу, которую не спасало даже дармовое, милостиво пожертвованное кухаркой растительное масло, и сказала:

— Нет, сударыня, еще не успела.

Шапокляк недовольно нахмурилась. Пришлось льстиво добавить:

— Я в спальнях прибиралась.

— Поторопись! У господ магов сегодня важный день. Мне приказано подать завтрак прямо в библиотеку — совещание у них. Доедай — и бегом, поняла? — приказала домоправительница и укатилась по своим неотложным делам.

Я кивнула, быстро проглотила последнюю ложку каши и, напевая «Show must go on», помчалась выполнять приказ.

Только я успела вымести золу и приступить к чистке решетки изнутри, как двери распахнулись и все десять магов поочередно вступили под высокие своды книжного храма.

Надо сказать, библиотека была одной из самых красивых комнат в доме. Просторный, метров сорок квадратных, зал с мягкими диванами, креслами и пуфиками, письменными столами для занятий, серо-голубым ковром на весь пол и полукруглой стеной с большими окнами, выходящими в сад. Для себя я назвала ее читальным залом. К ней примыкало собственно хранилище для книг, где в несколько рядов располагались высокие полки. От библиотеки его отделял арочный проход без дверей.

Ну и конечно камин. Куда ж без него. Тут все просто помешались на этих каминах!

В общем, когда приперлись маги, я там засела в засаде. Любопытно же! Вдруг чего интересного скажут или путь укажут в светлое завтра, а то…

Yesterday, all my troubles seemed so far away…[5]

Ага-ага, надеяться полезно для печени!

Итак, я притаилась в очаге, замаскировалась золой и растопырила уши. Сейчас буду впитывать в себя вечное, доброе, светлое…

Наивная я, доверчивая… думала, старички быстренько порешают на рабочей планерке свои дела, попьют чаю и уйдут. Как же, как же! Эти троглодиты совсем не торопились заседать, а соизволили откушать чего барон послал. Так чавкали хором… у меня слюна просто уже капала.

Мало того что перемалывали деликатесы как импортная профессиональная мясорубка, так еще и в тарелки друг другу зырили. Вдруг у соседа кусок побольше и повкуснее? Вроде как не из одного блюда черпали!

Мне нужно было срочно отвлечься, и я от скуки принялась рассматривать чудодеев и кудесников, стараясь абстрагироваться от вкусных запахов, чтобы не вылезти во всей красе и не перекусать всех подряд.

Мужики придерживались в моде однообразия и все, кроме Грэга, замотались по уши в мантии. Очень удобная одежонка оказалась, практичная и многофункциональная. Нигде не жмет, заныкать можно чего хочешь, и еще очень удобно вытирать жирные руки об соседа. Сама видела!

Троих я уже знала по именам: магистры Лемидр, Авдор и Тригл — самые старые из магов. И самые противные. Да и со зрением у них скверно, ой как скверно! В темном коридоре то грудь вместо стены нащупают, то задницу вместо дверной притолоки обмацают… естественно, по ошибке. Никогда мимо спокойно пройти не могут. Еще пнуть или гадость сказать все время норовят.

Вот этот в синей мантии, Лемидр, не далее как вчера предлагал Милке прогуляться и магию поизучать на натуре. Та, дурочка, повелась. Потом магистра холодной водичкой отливали и самогонкой поили, когда оскорбленная в знаниях дева чуток не рассчитала и невзначай соскочила с того бревнышка, где они уроки учили… чересчур резво. Магистра скамейкой ка-ак припечатало — до сих пор, как у якута, профиль плоский.

Авдор — тот, что в красном одеянии, — тоже отличился. На днях меня в коридоре встретил и к стенке похлеще медведя-гризли прижал… Пришлось ведро с золой вперед себя выставлять. Этот малахольный дальтоник так радовался, так радовался… Все приговаривал: «Давно я не встречал у девицы столь крепкого бюста!» Ну и пришлось коромыслом его отоварить… качественно… в лучших русских традициях. Мужик и поныне, судя по выражению лица, в нирване.

Тригл, как вампир, весь в загадочном черном и с красными от недосыпа глазами. Сейчас всем рассказывает, как он истину искал. Истину… угу. Как раз.

Не знаю, где он там ее искал, но точно знаю, где нашел. В погребе у барона. Виночерпий с утра орал как в слизистую припаленный, я было подумала — мышьяком траванулся. И тоже искал. Только пропавший с вечера бочонок элитного вина.

Тригл, наглая морда, не краснея втюхал нашему виночерпию теорию о мышах и авторитетно порекомендовал поставить мышеловки. И даже обещал помочь… за определенную плату. Я не удержалась и влезла с замечанием — посоветовала поставить капканы на кабана или медведя. Его магичество Тригл до сих пор фыркает и украдкой в зеркало смотрится.

Эту троицу из кинофильма «Старики-разбойники» поселили в одной спальне, и они постоянно лаялись. Со стороны глянешь — отдельный террариум. Никакого зоопарка не нужно.

Они даже внешне похожи друг на друга. Одинаковые седые бороды, густые лохматые брови и красные носы грушевидной формы — эдакие Санта-Клаусы, только со злыми глазками-буркалами.

За столом кроме упомянутых персон молотили завтрак еще два мага помоложе. Один из них, в темно-бордовом балахоне, всегда старался держаться поближе к председателю, заискивающе заглядывая тому в рот. Его имя я только что услышала:

— Биттер, распорядитесь, чтобы убрали со стола.

Другой, наоборот, постоянно держался в сторонке. Ни с кем не дружил, не общался. Хотя мог, мог бы чисто по-человечески производить весьма приятное впечатление… если бы не малоприятная манера на всех смотреть свысока. Этот меня, слава богу, не пинал, но я для него была ничем не лучше стула, на котором он сидел, — просто предмет обстановки. Из оставшихся трех колдунов два были самые молодые и одеты в одинаковые синие мантии. Где б узнать толком, что означает у волшебников цвет одежды?

Пока маги завтракали, Грэг стоял к ним спиной. Старинный камин располагался прямо напротив окна, и я прекрасно видела его профиль. И залюбовалась…

Почему парень так стесняется своей внешности? Ну ожог, ну кожа на лбу и правой щеке покорежена огнем. Одной брови наполовину нет… Но шрамы-то старые, просто скверно зажившие. Скорее всего, несчастный случай произошел давным-давно, еще в детстве. И не так уж шрамы его и уродуют! Зато профиль у будущего магика просто потрясающий… А фигура! Плечи — во! Ноги — во! Одним словом, Аполлон Бельведерский.

У-ух! Так бы и съела на завтрак, обед и ужин. До, после и вместо десерта!

После нашей стычки у колодца мы почти не пересекались. Камин у него в спальне я убирала, только когда он уходил. Завидев его в доме или во дворе, пряталась. Не потому что боялась, а потому что мне было жутко обидно.

Тут я еще раз обиделась, потому что вспомнила и его угрозы, и свой внешний вид, и когда у меня последний раз было свидание… Давно.

Как-то у меня с противоположным полом в жизни не клеилось. То ли я была чересчур старомодна и отказывалась заниматься прикроватной гимнастикой на самом первом свидании, то ли мужчины пошли сплошь нетерпеливые и мечтали о чашке кофе под моей юбкой сразу после второй фразы про погоду…

В общем, мы каждый раз не сходились во мнениях и быстро расходились в разные стороны, как в море корабли. Подружки по этому поводу часто шутили и смеялись, но уважали мою принципиальную позицию и в мои любовные перипетии особо не вмешивались. Удивлялись только, что такая симпатичная девушка все не найдет себе стоящего парня.

Утонув в воспоминаниях, едва не пропустила начало дебатов.

Глава магического Совета, архимаг, постучал ладонью по столу, привлекая внимание коллег, и сказал:

— Итак, я готов услышать ваши мнения по проделанной работе. Магистр Дарвий, вам слово.

— Уважаемые соратники! — вскочил один из моложавых магов и затараторил: — После проведенной нами серии вызовов произошло незначительное усиление магического поля планеты.

Все дружно и многозначительно закивали. Дарвий продолжил:

— Присутствующий здесь подмастерье господина председателя, — последовал небрежный кивок в сторону Грэга; ученик поморщился, но промолчал, — обстоятельно осмотрел пещеру. Она оказалась пуста.

О как! Это вы меня, что ли, искали? Чего раньше не пришли с шубой и валенками? Зажилили? Вот и ищите теперь Бермудский треугольник в пирамиде Хеопса!

— Наши попытки отыскать Спящую не увенчались успехом, — скорбно признал маг, пока я сидела в камине и тихо злилась.

Конечно, не увенчались! Ты кого там искал?! Спящую красавицу, Белоснежку и мисс мира в одном лице. Которая «посмотрит — рублем подарит»,[6] и у ней «во лбу звезда горит»[7] — на километр видно, словно армейский лазер. А на помесь Золушки и Квазимодо даже не посмотрел! Не все то золото, что блестит, красавчик. Иногда то, что квакает, — более дорогой деликатес!

— …Напрашивается вывод — либо легенда про Спящую ложна… — Докладчик сделал внушительную паузу и вызвал мое молчаливое негодование. Продолжил: — Либо она, Спящая, исчезла. — Всеобщий испуганный вздох. Уверенным голосом: — Или проснулась, но каким-то чудом проскользнула мимо наших постов.

Все заволновались и заверили друг друга в невозможности подобного происшествия. Странные у них, однако, кордоны! Как еще с такой голимой таможней по миру не пошли!

— Остался последний этап — сегодня мы вернем Этере магию! — разливался соловьем Дарвий.

Не поняла?! Если вы меня искали, чтобы магию отобрать, то хреновые из вас маги, господа. Нельзя отобрать то, чего нет! Добавить можно… лицо там подрисовать, грудь силиконом нарастить, ресницы приклеить… А как отобрать то, чего в моем организме отродясь не водилось? Может, у них там еще кто-то во льдах затерялся? Не одна я голой, босой и одинокой на просторах вашей родины гуляю?.. И я эту Спящую отлично понимаю. Сама бы к таким сволочам не вышла! Даже за шубу!

Председатель встал и толкнул речь:

— Готовы ли вы, господа магистры, к подвигу?

Вот лично я как-то готовности не заметила! Наверное, плохо глядела, без мощного бинокля. Если честно, то я больше пялилась на Грэга, чем смотрела на надоевших хуже горькой редьки трухлявых сморчков.

Архимаг вещал вовсю:

— Сегодняшний ритуал — это грань, перешагнув которую мир вступит на следующий этап развития, а вы, дорогие мои друзья и соратники, подниметесь на высшую ступень эволюции. Нас ждут почет и слава, друзья мои!

Раздались жидкие хлопки.

Я тихо ржала в своем укрытии. Прямо съезд партии. Как знакомо… доклад, лозунги и бурные, продолжительные аплодисменты, гы-гы.

Один из кудесников метнулся в коридор. Вернувшись, торжественно подошел к столу и поставил перед главным магистром резную шкатулку. Тот ее открыл — и комната озарилась радужным бриллиантовым блеском.

Я вытянула шею, чтобы увидеть, что же там так сияет. Да-а… В шкатулке на черном бархате лежали, переливаясь, около тридцати камней, каждый весом примерно в десяток карат. Настоящее сокровище, даже в глазах от блеска зарябило. Тем временем председатель захлопнул крышку, вызвав вздох жестокого разочарования у соратников.

Чародей достал из кармана листок и развернул.

— Грэг, тебе я поручаю разместить накопители в точках силы. — Указал пальцем. — Здесь, здесь и здесь.

Маги сгрудились возле журнального стола, на котором лежала, как я поняла, карта местности, нарисованная от руки.

— Как видишь, если соединить их прямыми линиями, образуется равносторонний треугольник, как часть базовой сетки, по которой течет сила. Запомни! Ты должен менять полные накопители на пустые не реже одного раза в три дня. Итого — на тридцать накопителей тебе понадобится…

Маг завис, нахмурив брови. Очевидно, это было признаком напряженной, можно сказать — титанической работы мысли. Остальные с тупыми лицами ждали результатов сложных арифметических подсчетов своего шефа. Я закусила щеку изнутри, чтобы громко не рассмеяться и не подсказать ответ.

— Тридцать дней, учитель? — деликатно подсказал Грэг.

— Да-да, именно это я и хотел сказать, — облегченно подтвердил архимаг-математик.

«Великие умы» местного магического сообщества облегченно вздохнули и утерли пот со лба.

— А теперь — вперед, уважаемые магистры! Сегодняшний день станет поворотным в нашей судьбе, — призвал всех к новым свершениям председатель и отпустил восвояси.

Выкрикивая старческими голосами «Ура!», группа придурков в мантиях потянулась на выход.

Последний маг покинул библиотеку, а я все еще не могла прийти в себя от услышанного.

Так, получается, я и есть та самая неизвестная девушка, жертва безумного мага?

Нет, не может быть! Я — это не она! Я совершенно другой человек! Меня зовут Саша, мне двадцать три года, и я раньше жила в другом мире.

Но как же я тогда могла слышать магов?

Пусть даже не наяву, во сне, но я их не только видела, но и слышала. Значит, они призывали именно меня. И это меня усыпили и похоронили на долгие двести лет в ледяном склепе. Это меня выбрали в носители неведомой мне магии!

Сомневаюсь, что я — та девушка, которая заснула, — добровольно отдала себя в лапы магу. Вот уж не думаю. Но я — та, что проснулась, — ничего им не должна! НИ-ЧЕ-ГО. И если только это будет в моих силах, до конца дней моих магию они от меня не получат. Ни грамма. Ни капли. Сволочи! Хряки! Зажравшиеся уроды! Ненавижу!

И тут вокруг полыхнуло так, что глазам стало больно. Ой! Опять вспышка! Это что еще за напасть?

Резко закружилась голова, и я прислонилась спиной к стене камина, чтобы не рухнуть. Но это не помогло. В глазах чередовались вспышки одна за другой, в ушах появился странный низкий гул, и я вполне ожидаемо потеряла сознание.

Когда пришла в себя — первое время не могла понять, где нахожусь. Но подкатившая к горлу дурнота поставила все на свои места. Мне казалось, что дом слегка шатается. Стены причудливо извивались, пол мелко дрожал под ногами. Я скользнула бездумным взглядом по потолку и стенам, перевела его на безнадежно испачканное платье… и тут пришла новая волна тошноты.

Мне стало невероятно худо: сознание плыло, ломило виски… Резко заболел живот, горло сдавило, будто удавкой. Кожа, казалось, горит. Словно все нервные окончания воспалились одновременно.

Неожиданно припадок закончился — голову отпустило, боль в теле постепенно ушла. Я поднялась на дрожащих ногах. Но интуитивно чувствовала: это еще далеко не все. И оказалась права.

Мое тело внезапно налилось свинцовой тяжестью. Онемение, начинаясь от пальцев ног, медленно поднималось к груди. Я не могла пошевелить даже пальцем, ноги словно приросли к камням, становясь с ними единым целым.

А потом воздух вокруг меня начал светиться, в голове вновь прояснилось, и только жжение в груди, разгорающееся все сильней и сильней, не давало сдвинуться с места. Те эмоции, что сжигали меня еще недавно, ушли. Спокойная, отрешенная, я ждала третью волну.

И она пришла…

Волосы змеями зашевелились на голове, приподнимая чепец. Шпок! — и лиф платья стал мал. Фух! — тело потяжелело.

Горячий шар искал выход, бился о ребра на уровне желудка, словно засланный Чужой, и медленно двигался вверх. А потом у меня «сорвало крышу» — я вытянулась как стрела, раскинула руки и, запрокинув голову, беззвучно завопила. Огненный столб-вопль могучим драконом вырвался из моего рта прямо в каминную трубу. Секунд десять я чувствовала себя Лилу из «Пятого элемента».

«Ух ты! — успела подумать. — Сейчас Брюс Уиллис меня поцелует, и мы спасем мир от темной силы. В капсуле. Угу… дурдома».

Но вместо этого, как только иллюминация закончилась, труба содрогнулась, и толстый слой жирной сажи, годами копившейся в ней, полетел вниз, покрывая меня с головы до ног, как фата невесту. Я едва успела захлопнуть рот и зажмуриться. Обидно, да?

— Убью трубочиста! — прошипела сквозь зубы, отряхиваясь как собака.

Отряхивание помогло мало, и я, красивая, как смерть, и черная, как жительница знойной Африки, вышла из камина, моргая и отплевываясь. А потом с ужасом увидела, во что превратился читальный зал.

Вот это выхлоп! Сажа была повсюду: на прекрасном ковре, который мне так нравился, на дорогих диванах и пуфиках… Даже белые шторы почернели в попытке сдержать пылевую атаку, но буря все равно вырвалась на волю и черной тучей вылетела во двор. А в сердце урагана стояла вся такая из себя гламурная я и боялась шевельнуться.

По коридорам уже неслись все, кто оказался неподалеку от библиотеки, топот десятков ног неумолимо приближался…

Скрипнула, открываясь, дверь. Я закрыла глаза от страха — сейчас начнется…

Горько рассмеялась:

— Если правильно понимаю, то только что, стоя в камине, я выпустила в трубу всю магию этого мира. И никаких дивидендов с того не получила. Зато, похоже, сейчас получу что-то другое!

ГЛАВА 7

Я это, товарищ начальник, того на этого…

Мультфильм «Следствие ведут Колобки»

Под вавилонское столпотворение и панические вопли:

— А-а-а! Воды! Мне плохо…

— Святая Спасительница!

— Чур меня, чур…

— Ух ты, здорово! — Я стояла насмерть. В смысле готовилась к моральному четвертованию.

Невидимые мне люди загомонили, запричитали, но в зал заходить все же побоялись.

Зато слонопотамами ввалились маги и начали, как шакалы, плотной стаей рыскать вокруг, чуть ли не обнюхивая все углы.

Я все же приоткрыла один глаз. Магистр Лемидр стоял на карачках и заглядывал в камин. Глаза распахнулись. Потому что остальные взялись за руки и начали водить вокруг него хороводы с подвываниями:

— У-на, у-ра, у-да!

Все это действо прерывалось только шелестом падающей сверху сажи и моим деликатным иканием.

Наконец явился хозяин.

— Что тут происходит? — осведомился аристократ, не теряя лица. Зато потерял жену — она увидела свою библиотеку после ограниченной ядерной бомбежки и прилегла в затяжной обморок.

Фред и Сэм страшно обрадовались и бодро заскакали по маман, приводя ее в чувство и заодно оставляя угольные следы на светлом платье баронессы и ее холеном лице, на котором проступила интересная бледность.

Счас она придет в себя и кое-кому такие чувства покажет! Ага. Розгами.

Зачесалась пятая точка. Предчувствие?..

За спиной барона на все это безобразие пялилась Аннита с многообещающим выражением лица, уперев руки в бока. Мне аж поплохело.

— Т-т-т… — попыталась ответить я, но с перепугу забыла слова.

— Что «т-т-т»? — строго спросил барон.

— Труба. — Меня в конце концов прорвало. — Сажа…

— Ясно! — припечатал хозяин. — Так, без паники…

Это он мне? Или всему остальному человечеству?

— Вы, — обратился он к лакеям. — Отнесите госпожу в ее покои и дайте ей нюхательную соль.

Два дюжих дяденьки осторожно подняли баронессу и под восторженные крики близнецов потащили на вытянутых руках в глубь дома. То ли испачкаться боялись, то ли скомпрометироваться не хотели…

— Вы двое, — обратился к детям вдогонку папа. — Марш отсюда, чтоб я вас три часа не видел.

Да? Это он надеется или предполагает?..

— Госпожа Аннита — распорядитесь убрать золу! — командовал аристократ, не обращая внимания на ползающих, танцующих и поющих придурочных магов. Наверное, уже не первый раз видел коллективное сумасшествие. — Мебель на перетяжку, ковер выбросить!

Тут очередь дошла и до меня.

— А ты… ступай к прачкам, пусть они тебя как следует отмоют! — приказал он мне.

Я кивнула и потащилась отсюда, влача свое стопудовое тело.

— И позвать ко мне трубочиста! — Последний услышанный мной рык.

Вот. Сразу видно, кто в доме хозяин. Может, на трубочисте отыграется и про меня забудет? Хотя… память у него, как у слона! Помнит все. До последней монетки.

Народ зашевелился, и, пока шла по черной лестнице вниз, в прачечную, мне навстречу уже бежали слуги с ведрами горячей воды, вениками, совками и пуховками. По пути встретила лакеев с длиннющей лестницей — шторы снимать и потолок мыть, наверное.

В прачечной кипели котлы, пар плавал под потолком и, конденсируясь на балках перекрытий, опадал тяжелыми каплями на пол. Пахло плесенью, горячей удушливой сыростью, хозяйственным мылом и немного — грязным бельем.

Три женщины в длинных рубашках без рукавов, поверх которых были повязаны мокрые на животах передники, летали от чана к чану, что-то помешивая, наливая, отжимая и при этом успевая перекидываться задорными шутками.

Старшая прачка Гвинера, круглая как колобок, с мощными плечами и крепкими ногами, завидев меня, уронила обратно в чан только что отжатую простыню и открыла рот от удивления:

— Чур меня!

— Бог в помощь, девушки! — поздоровалась я. — Это я, Золушка. Тьфу, Саша!

Мое появление произвело фурор. Прачки засмеялись, тыкая в меня пальцами, но быстро сообразили, что от них требуется.

Через пять минут я сидела в чане с горячей водой, в котором замачивают белье, и весь коллектив прачечной оттирал меня от сажи. Я почувствовала себя конем Грэга и от души посочувствовала бедняжке. Зато когда меня поставили во весь рост, чтобы облить прохладной водой, и смыли остатки мыла, — раздались возгласы удивления.

— Саша, ты ли это? — спросила Гвинера.

— Дайте подумать, — надула я губу. — Точно! С утра была я. А что?

— Да я и представить не могла, что ты такая красотка! — рассматривала меня старшая прачка ошалевшими глазами.

— Че-его? — вытаращилась на нее я, подозревая эпидемию сумасшествия.

— Да ты в зеркале себя видела? — поинтересовалась тетка.

Я пожала плечами, не понимая, что она хочет этим сказать.

— Пару дней назад. Впечатлений хватит еще на неделю вперед.

— Вылезай и ступай за мной, — хмыкнула женщина под смешки остальных прачек.

Я выбралась из чана, завернулась в протянутую Гвинерой чистую простыню и, оставляя мокрые следы на полу, пошлепала по плитам за ней. Она вывела меня из прачечной в комнатку, где стояли столы для глажки.

Чугунные утюги дымили на подставках, стопки выглаженного белья радовали глаз. В углу стояло зеркало — старое, с отслоившейся по краям амальгамой.

— Хозяин выбросить хотел, а я у госпожи Анниты выпросила. Смотри! — И прачка сорвала с меня простынку.

Скелетоподобная уродина исчезла, уступив место красотке с третьим размером груди, тонкой талией, вполне таким округлым задом и стройными ногами. Волосы после мытья стали густыми и длинными, а кожа просто светилась, гладкая и нежная, как у ребенка.

Я уже успела немножко подзабыть, какой была до того, как попала сюда, и теперь сама обалдела от собственной внешности. Да, похоже, в зеркале точно прежняя я. Но только гораздо, гораздо лучше.

— Как же это, откуда?.. — только и смогла прошептать, поворачиваясь к зеркалу то одним боком, то другим.

— Вот уж не знаю! Я и подумать не могла, что ты такая красавица. Может, и мне в золе и саже вываляться, а потом искупаться? — рассмеялась рыжеволосая дебелая прачка, глядя на меня огромными лучистыми глазами и не проявляя ни капли зависти, лишь искреннее материнское одобрение.

Я, находясь в фазе полнейшего обалдения, промолчала.

Прачка шутливо вздохнула, лукаво подмигивая.

— Да только, боюсь, не поможет! — Скомандовала: — Ладно, налюбовалась, и хватит. Платье я тебе сейчас найду. У меня есть одно, которое хозяйка до родов носила. Их много было, но те все парча да шелк, а это простое, утреннее. На тебя как раз будет, думаю.

Я повиновалась, как автомат.

В кладовке, куда меня привели, оказался целый шкаф вещей, постиранных и аккуратно заштопанных. Мне выдали нижнюю рубашку и светло-серое платье с завышенной талией и кокетливым бантиком под грудью.

Не успела я полностью переодеться, как прибежала Милка.

— Саша, Сашенька, ты где? — вопрошала она, стоя прямо передо мной и не узнавая.

— Да вот же она! — подтолкнула меня прачка.

Горничная не поверила.

— Ты шутишь?! — Проморгалась. — А-а-а… Э-э-э… Саша?!! Ах! — выдохнула Милка, закатывая глаза и плавно оседая на пол.

— Эй, ты чего, подруга? — Я опустилась на колени и похлопала ее по пухлым щекам.

Девушка открыла глаза, потом зажмурилась и вновь распахнула их во всю ширь.

Гвинера пожелала мне удачи и удалилась, оставляя наедине с бесчувственным телом.

— Милка, вставай, хватит на полу валяться. Сама меня откормила, так что это твоя заслуга, — тормошила ее я. — «Ешь больше, ешь», и вот результат — десять поросят!

— Не может быть! Не верю! — причитала служанка. — Так сразу и такое! И так много!

— Ущипнуть? — обозлилась я на «так много». — Раз пять!

— Нет, спасибо, — отказалась подруга. Вспомнила, зачем пришла. — Тебя хозяин зовет. Велел в кабинет явиться, как только — так сразу.

— Ну так идем, раз зовет, — вздохнула я и пошла на заклание. Сдаваться.

Барон меня ждал в кабинете, в компании толстых канцелярских книг, глобуса на подставке и чернильницы с крышкой в виде головы неведомого мне рогатого зверя.

Я вошла, ссутулившись. Не поднимая глаз, остановилась напротив барона. Тот что-то писал перьевой ручкой в амбарной книге — тетрадью я этот толстенный экземпляр назвать не могу.

Дожидаясь, пока он обратит на меня внимание, я лениво рассматривала глобус.

Синие моря и океаны, коричневато-зеленая суша… Материки совершенно незнакомых очертаний, на полюсах белые снежные шапки. Увлекшись, я прикоснулась к шару. А когда повернула его, чтобы посмотреть с другой стороны, тем самым привлекла внимание хозяина.

— Итак, Саша! — начал он, откидываясь в кресле. — Ты кто?

— «Итак, Саша!» — повторила я. — Ваша милость, я тут немного изменилась, вы уж простите.

Барон Летгар выдохнул, поморгал на меня удивленными глазами, потер лоб и задал умный вопрос:

— Почему?

— Почему — изменилась или почему — простите? — деловито уточнила я, расправляя и отряхивая юбку.

— Первое, — кратко ответил барон, не сводя с меня лазерного прицела взгляда.

— Не знаю, как подвести под это научную базу… — замямлила я, лихорадочно соображая: соврать или сказать правду. — Но если рассматривать все в мировом масштабе, то все окажется та-аким незначительным…

— А если в местном? — нетерпеливо прервал меня мужчина.

«А порассуждать? — тоскливо подумалось мне. — Догадки построить, самому придумать объяснение. Такой умный — и такой настырный!»

— Если в местном… — Я зажмурилась и выпалила: — То в ваш мир вернулась магия!

— Приятно слышать, — кивнул Летгар. Воззрился на меня с легкой насмешкой. — А тебя это как касается?

— Так я ее и выпустила, — понурилась я. Стала жаловаться: — Она как выперла изнутри! Как долбанула в дымоход! Как обсыпала сажей! И как задела меня чуть-чуть! — Подумала и добавила: — Но я в этом не виновата!

Барон замер, переваривая мое эмоциональное послание. Спустя какое-то время вскочил и забегал по кабинету. У меня от его мельтешения голова закружилась. Через минут пять он успокоился (видимо, заряд батарейки кончился), встал передо мной и выдал:

— Так вы — Спящая?

Пральна! На «вы» и шепотом. Огромный прогресс в наших социальных взаимоотношениях!

— Н-ну-у… Теоретически… — осторожно согласилась я. — Вообще-то я — Александра Мороз, мне двадцать три года. Я с планеты Земля, которая третья от Солнца планета и пятая по размеру среди всех планет Солнечной системы…

— Познавательно, — кивнул мне мужчина, снова усаживаясь в кресло. — А если ближе к теме — вы Спящая во льдах?

— Лед там точно был, — поскромничала я.

— Значит, все-таки Спящая?! — не отставал барон.

Я гляжу, до местных мужиков доходит словно до жирафа, на третьи сутки! Нет, как до удава. Через неделю!

— Как видите, уже нет, — сжала я руки в замок. — Последние несколько дней я бодрствую и даже работаю на вас, ваша милость, если вы помните. Камины чищу, золу выношу.

— И мой многострадальный бедный мозг тоже… попутно, — вздохнул хозяин, откидываясь на спинку кресла и растерянно потирая лоб. Признался: — Только подумать! Спящая в моем доме занимается уборкой! Кому рассказать — не поверят!

— А вы не рассказывайте! — мягко посоветовала я. Горделиво: — Я все равно не признаюсь!

— Мне же — сказали… — не понял моей логики мужчина.

— И что? — насупилась я. — Только вам и только по секрету!

— Мне надо выпить, — тихо произнес он.

— Вы не поверите, но мне тоже, — отозвалась я.

ГЛАВА 8

Прораб! Скрипач не нужен…

Кинофильм «Кин-дза-дза»

Мы так хорошо с бароном посидели! За чашечкой точно того же чая, каким заливались старички-маги. Крепкого, сорокаградусного…

— Вы находитесь в моем доме уже десять дней, — вспомнил после третьей рюмки Летгар.

— Можно на «ты», — разрешила я. — После тесного знакомства с вашими каминами реверансы уже неуместны.

— За это время было несколько нареканий на вашу работу от гостей, — продолжил хозяин, не обращая внимания на мое предложение. Может, воспитание не позволяет?

Но тут кто-то выдал следующее:

— У вас есть хоть какие-то оправдания вашей грубости и халатности?

— Есть, господин барон! — охотно кивнула я. Подняла глаза. — Если кто-то сослепу ищет у незамужней девушки грудь, то вполне способен найти кулак. Можно еще?.. — Потянулась к бутылке.

— Пожалуйста, — не стал жмотиться барон, наливая и себе тоже. Вздохнул. — Ладно. Поверю вам на слово, поскольку каждый день получаю аналогичные жалобы через экономку от других девушек. Хотя… очень странно. Господа магистры — почтенные люди…

— А у них, ваша милость, все по-другому функционирует? — искренне удивилась я. — Не как у всех людей?

— В смысле? — уточнил мужчина.

— В смысле — они почкованием размножаются? — развила я свою мысль. — Или делением?

— Они вообще не размножаются, — заверил меня барон. Устало потер глаза. — Зато живут долго.

— Совсем-совсем? — ужаснулась я. — То-то я гляжу — они вечно злые такие, неудовлетворенные!

— Оставим это на их совести, — призвали меня к порядку, скрыв улыбку. — Я хотел вам сообщить, что буду вычитать ущерб из вашего жалованья…

— Опа! — обрадовалась я. — А у меня и жалованье есть? А сколько? На прожиточный минимум хватит?

— Я положил вам тридцать монет серебром в месяц, — признался Летгар. — Но я понятия не имею, что такое прожиточный минимум и с чем его едят!

— О, это такой зверь! — хлопнула я рюмашку. — Сейчас объясню.

И объяснила. Потом еще позаимствовала перо и бумагу и подсчитала, задавая вопросы.

— Вы знаете счет? — поразился хозяин. Я кивнула. Последовал новый вопрос: — А читать и писать?

— С тех пор как я здесь очнулась, — горестно призналась я, — ни одной книги мне не попадалось.

И ведь не соврала!

Он встал, снял с полки талмуд в красном кожаном переплете. Бережно положил передо мной на стол и открыл на первой странице.

Печатные буквы порадовали. Я боялась, что придется разбирать замысловатые загогулины, как у ребятишек или личного секретаря его милости. А там каракули — дай боже.

В первую минуту показалось — не узнаю ни одной буквы, а затем словно туман рассеялся перед глазами. Магия, изменившая мое тело, изменила и мое сознание. Я моргнула пару раз и… начала уверенно читать:

— «Было это в год сырого лета, когда бесконечные дожди вызвали потоп, и разбушевавшаяся Вальма вышла из берегов, заливая луга, поля и села…»

— Достаточно, — остановил меня барон. Строго отчитал: — Почему раньше не сказали, что знаете грамоту?

— Вы не спрашивали, — буркнула я, мучительно вспоминая, о чем еще не упомянула. Набиралось довольно много.

— Теперь спрашиваю, — как отзвук моих мыслей. Потом еще хуже: — Вы — Спящая! Надежда и светоч нашего мира. И вы трудитесь у меня по найму за гроши?!

О, опять дошло!

— Ага! — обрадовалась я. — Сами признаетесь в эксплуатации! Как насчет повышения зарплаты?

— Да вам вообще не нужно работать! — взволнованно заявил мне Летгар. — Мы скажем магам, и они возьмут вас…

— На опыты! — упавшим голосом закончила я предложение. И ужасно расстроилась, представив свое печальное будущее. Ну уж нет! Живой не дамся! Я стукнула кулаком по столу. — Барон, вы мне друг?

— Теоретически, — в свою очередь осторожно согласился мужчина.

— Тогда не выдавайте меня этим извращенцам, — попросила я, умоляюще стискивая руки. — А то знаю я их — разденут и будут изучать, прикрывая свои грязные делишки и потирая потные ручонки!

Со слов остальных обитателей дома и по собственному опыту я знала, что барон благороден, честен и справедлив. На то и рассчитывала.

— И все же… — замялся барон. — Мне кажется, что нужно им сказать.

— Я выполнила свое предназначение, вернув магию этому миру, — напомнила я очевидное. Приуныла. — А о моем возвращении назад думать, увы, рано. Видела я этих магов… Пока они вновь научатся колдовать, пройдет целая жизнь… моя.

— Это да, — не стал отрицать Летгар.

За окном стояла обычная в это время какофония — лакей торопил замешкавшихся с подачей повозки конюхов, ржали лошади, лаяли собаки, садовник зычно звал помощника…

А мы сидели и размышляли каждый о своем.

— Очень вас прошу… нет, умоляю!.. не говорите магам, кто я, — апеллируя к очевидному благородству истинного аристократа, выдала я под занавес.

— Ну не могу же я Спящую и дальше использовать для чистки каминов, — задумался барон. — Это неправильно. Несообразно вашему высокому статусу. — Выдал идею: — Но я могу представить вас как свою гостью…

— Ага, — с кривой улыбкой заметила я. — И кто-то из прислуги немедленно проболтается! Меня же видели.

— Проблема, — согласился аристократ, подливая мне крепкий яблочный продукт перегонки из собственной винокурни. Тряхнул головой. — Придумал! Тогда я вас Анните отдам!

Я не успела дать ответ.

— Господин барон! — В кабинет без стука ввалились по уши испачканные в саже магистры. — У нас радость!

Старички раздухарились — лица покраснели, ручки трусятся, в глазах огонь горит… того и гляди кондратий хватит.

В таком возрасте осторожнее с эмоциями надо, сосудики уже не те, сердечки, поди, шалят. А тут такое потрясение. Ну-ну…

— Поздравляю! — Летгар вскочил, отсекая магов от моей персоны. — Если можно, то расскажете мне позднее — я сейчас немного занят!

Авдор заглянул барону через плечо и хихикнул:

— Молодеж-жь! С такой дамой и я был бы занят!

— Это не то, что вы подумали! — оскорбленно выпрямился аристократ. — Я провожу собеседование на место помощницы госпожи Анниты.

— С помощью бренди? — без малейшего стеснения заметил Тригл. Ехидный смешок. — Это такой новый тест на устойчивость к работе?

— Господа! — отвлек всех от обсуждения личных пристрастий барона приплясывающий Дарвий. — Пойдемте еще поищем Спящую! Судя по выбросу, она ушла недалеко, и мы еще успеем ее поймать!

— Да-да! — встрепенулись чародеи. — Нельзя упускать ценный объект исследований. Когда мы отловим ее, то… — И увлеклись обсуждением результатов моего пленения. Звучало все это довольно угрожающе и зловеще.

Магистры вскоре попрощались, об итогах экспедиции пообещали рассказать потом и шустро умелись, на ходу строя предположения, какие тайны мироздания им удастся из меня выковырять. От изложения процесса и перечисления деталей извлечения у меня затряслись поджилки и внутри похолодело.

Барона этот перечень тоже отнюдь не привел в восторг. Он сочувственно на меня посмотрел и принял окончательное решение:

— Значит, так! Вы с завтрашнего дня приступаете к обязанностям кастелянши. Госпожу Анниту я предупрежу.

— Конспирация — наше все! — согласилась я. — Карьерный рост мне обеспечен!

Летгар ухмыльнулся и продолжил:

— В конце лета вы вместе с моей семьей поедете в столицу. Там больше возможностей выяснить, как вам жить дальше.

Я согласно кивнула. Единственной ниточкой к темному прошлому Спящей оставались драгоценности, но определить, где и кем они были изготовлены и кому принадлежали, можно только в столице — а туда мы отправимся только через три месяца.

— Меня сейчас больше интересует — кто же я на самом деле? — задумчиво произнесла я, рассматривая бокал с бренди на свет свечи.

Уже ощутимо стемнело, и к нам уже пару раз ломились, требуя господина барона на ужин. Летгар без меня трапезничать не хотел, а я наотрез отказалась, не желая объяснять свое неумение пользоваться многочисленными столовыми приборами.

С завтрашнего дня вопрос отпадал как таковой — прислуга с господами за одним столом не рассиживается. А сегодня я еще была неизученным объектом.

— Вам нужно пойти в библиотеку! — решил барон. — Я вам потом летописи подберу, а пока сами чего-нибудь почитайте.

— Ладно, — согласилась я. — Пойду.

И пошла… в кровать. По прямой и держась за стенку. Пара лакеев попыталась меня проводить до горизонтального состояния, но они быстро сдулись от моей недюжинной резвости. Говорить я уже не могла, но пиналась знатно!

Как я добралась до своей кровати — не помню. Как отрезало.

Проснулась среди ночи от странного ощущения. Кто-то нежно гладил меня по лицу и шептал:

— Милая, славная, хорошая…

Я поморгала. Перед глазами все троилось. Стены опасно надвигались и, нехорошо извиваясь, водили хоровод.

Вот это допилась!

— Ненаглядная моя, удивительная! — Чуткие пальцы успешно расшнуровали корсет. — Нежная, ласковая…

Я нежная? Я ласковая?! Сделала для себя вывод — глюки!

Под тихое:

— Прелесть моя… — чья-то рука целеустремленно полезла мне под юбки, а вторая осталась ласкать грудь сквозь тонкую рубашку. Было странно и приятно. Со мной обращались как с ценной фарфоровой игрушкой. Ага. Но только из секс-шопа!

Точно глюки! Спьяну и от общей неудовлетворенности.

Но когда какая-то зараза навалилась на меня сверху и, нашептывая низким сексуальным голосом о моих неземных достоинствах, попыталась меня раздеть, я насторожилась и засомневалась. Вообще-то к алкоголю я довольно устойчива. Во всяком случае, достаточно, чтобы от пары рюмок коньяка не терять полностью соображение.

Иначе бы давно утратила то ценное и дорогое, которое после двадцати становится никому не нужным, — женскую свободу. Потому как в студенческие годы и позже, уже на работе, споить и развести меня на секс по пьяной лавочке пытались. Неоднократно.

Я неуверенно потрясла головой и попыталась навести резкость. Не-а! Не глюк! Я дотронулась пальцем — чужая рука была материальной и теплой, даже горячей.

Так! Начинаем операцию «Ы» по изведению Шурика. В порыве человеколюбия я пыталась было решить дело миром. Проскрипела:

— Вы тоже в библиотеку шли?

В ответ раздалось какое-то малопонятное бормотание, усиленное активными действиями.

Я все же пока еще из себя не выходила и часть вольностей списывала на свое состояние опьянения, остальное — ну, бывает, заблудился человек. Сказала усталому одинокому путнику:

— Так вы ошиблись разделом. Камасутру здесь еще не выпустили!

И чего? Мой глюк проявил любознательность и соизволил пожелать заблудиться у меня между ног. Счас! Туда Сусанины не пройдут!

— Тебе нужно… — раздался жаркий шепот около уха, а рука пробивала себе путь к телу. Моему, кстати, телу. Он бы еще прогрыз, блин!

Мне все это не нравилось. Одна из моих атрофированных алкоголем конечностей пришла в себя и потянулась за чем-нибудь тяжелым. На пути встретила подсвечник. Взвесила. Оценила тяжесть. Пригребла…

— Сейчас, — пообещали мне.

— Да, конечно! — согласилась я. И огрела подсвечником. А нечего свои ручонки к дорогому тянуть!

— У меня сегодня мораторий! — Бац! — повторила я подвиг. — Разгрузочный день! — Бац! Промахнулась.

Несостоявшийся любовник шустро скатился с меня и выпрыгнул в открытое окно. Супергерой Росомаха, блин!

Я осталась сидеть на кровати в обнимку с подсвечником, в полной растерянности. Значит, это не глюк? Глюки же в окна не прыгают? Они же больше по люкам? Или нет?..

Созрел следующий вопрос: это кто был?

Но глаза немилосердно слипались, и я пообещала провести сравнительный анализ утром. После чего запихала подсвечник под подушку и, умиротворенная, уснула.

ГЛАВА 9

— Видишь суслика?

— Нет!

— И я не вижу. А он есть!..

Кинофильм «ДМБ»

Проснулась я утром… Нет! Раскрыла утром свои глаза дрожащими пальцами, долбанув подсвечником себе по маковке. Потому что кто-то с похмелья, шибко умный, забыл судорожно сведенные пальчики разжать.

— Ой! — приветствовала я солнечные лучи и утро в целом.

Как-то получилось уныло… Блин! Мне ж на работу нужно! Как бы проснуться?

И тут я вспомнила! Вернее, увидела — во что превратилась моя одежда, где был мой подол и кто был под ним. А кто был? Действительно, кто?!

Пока пыталась сосредоточиться и привести себя в относительный порядок, перебирала в уме варианты. Все сходилось на Грэге…

Судя по тому, что вспоминается…

— А что я помню? — пробормотала, разглаживая мятую юбку.

Так вот, из того, что смутно всплывает в помутненном сознании, домогался меня кто-то очень высокий, широкоплечий и молодой.

Таких в доме только два: барон и Грэг. Коньяком от него не разило… Значит, барона вычеркиваем. Методом исключения — точно Грэг! Осталось только найти на нем следы канделябра и можно требовать жениться… ой! Извиниться!

Вылетела за дверь и сразу же напоролась на госпожу Анниту.

— Где ты шляешься? — сурово сжала губы старушка. — Вот же дала Пресветлая заместительницу!

— Извините! — повинилась я, прикрываясь ладошкой. Не хватало, чтобы она еще и перегар унюхала.

— Иди! — рыкнула домоправительница. — Трудись!

И так нагрузила меня работой! По самое не могу! Причем мое!

Мне одновременно вручили талмуд, чернильницу с ручкой, передник с большими карманами и двух девушек, Атану и Мотрю. Слава богу, хотя бы их не заставили держать. И послали. Прямым маршрутом.

Шапокляк так и сказала:

— Вперед! У нас еще пересчеты не простыны и учеты не полотенцены!

Никто не понял, но все пошли…

Нам предстояло получить в прачечной чистое белье, собрать грязное и, естественно, чего-то пересчитать и куда-то записать. Я искренне надеялась, что к тому времени глаза у меня откроются полностью и мозг задействует какие-нибудь скрытые резервы.

В прачечной меня встретили приветливо — слух о моем повышении пролетел по всему дому как сквозняк.

Мы там точно чего-то щупали, считали (я делала вид) и писали (честно корябала в ведомости). Вообще-то я жутко злилась и по мере сил себя накручивала: «Нет, вы только подумайте! Приперся! Может, перепутал?»

Вслух:

— Уже записала.

— Вот и молодец! — похвалила меня старшая прачка, милейшая женщина. Показала: — А в этой графе — когда грязное будешь считать. Если будет рваное или еще что — в эту графу.

— Спасибо, Гвинера, прямо не знаю, что бы я без тебя делала, — пробормотала я, находясь все еще где-то далеко. А желательно — в постели. С ледяным пузырем на голове и чашкой кофе в руках. М-да. Вспомнила ночного террориста: «И бейсбольной битой поблизости!»

Сразу вскипели злость и обида: «И чего он себе вообразил? Я ему никаких намеков не давала! Ну пялилась на задницу… так он спиной не видел!»

— Да не за что. И если заглянешь ко мне вечерком, я тебе еще несколько нарядов выделю. Я тебе еще обновки приглядела, — вырвала меня из грез женщина. — Негоже кастелянше самого господина барона в одном платье ходить.

— Это очень кстати, — посмотрела я на то, до чего довела свое платье. — Спасибо!

Нагруженные стопками белья, мы покинули гладильню. Мои помощницы летали птичками туда-сюда. Совсем загоняла девушек. Не себя ж с похмелья нервировать!

Тележки здесь еще не придумали приспособить для работы по дому, и все приходилось носить в руках.

После обеда маги торжественно покинули особняк, направляясь в столицу с отчетом.

Все, кроме Грэга. Главный ему заявил:

— Остаешься заряжать кристаллы, — и благословил на тяжкий труд.

Я наблюдала за их отъездом из окна спальни Грэга. Так уж совпало. Когда мы дошли до его обители, чистое белье закончилось. Я откомандировала девушек за новой партией, а себе устроила перерыв.

Притулившись около окна на стуле, наблюдала за церемонией прощания с радостным бароном. К несчастью, никак не получалось рассмотреть на Грэге ночные метки. Слишком далеко, да и глаза упорно пытались закрыться.

Наконец магистры слиняли, оставив после себя атмосферу всеобщего радостного облегчения. Облегчились все! Барон первый! Так, счастливо улыбаясь, с ними прощался:

— Надеюсь, вам понравится в столице и вас ждут очень интересные свершения!

Сиречь: «Пошли бы вы надолго и заблудились!»

Я тоже мысленно помахала магистрам белым платочком. Искренне пожелала им легкой дороги. Пешком. И отправилась совершать трудовой подвиг, пока не улеглась на этот подвиг сверху и не отрубилась.

Грязные (почему — я так и не поняла, на вид абсолютно чистые) простыни призывно манили к себе. Тяжело вздохнув, я приступила к смене белья, параллельно укладываясь «всего на минутку» отдохнуть.

Вообще-то выглядит довольно странно: с какой стати ученику мага выделили отдельную спальню? Ведь остальные магистры, за исключением главного чародея, спали в комнатах по двое, а то и по трое. Он особенный? Чем он таким, интересно, лучше остальных?

Не считая того, что кто-то обладает длинными шаловливыми ручками и от нечего делать лазает в окно к непредупрежденным дамам подшофе… Хорошо, что я была вооружена!

А вообще-то красавчик он, даже со шрамами. Высокий, с прямой спиной кадрового военного, с широкими плечами и сильными руками. Так бы и…

Я не успела дофантазировать остальное.

— Ой! — Из-под подушки показалась белая атласная маска. Точно такая же была в моих воспоминаниях.

«Так это он, получается, стоял в центре пентаграммы в моем сне, после которого я попала сюда! А я все гадала, кто же это из них был…» — крутила я маску в руках, стоя у окна. Собственно, мне просто захотелось глотнуть свежего воздуха и заодно в подробностях рассмотреть этот предмет.

— Положи на место! — гневно раздалось от входа. — Немедленно!

Таким голосом можно делать мороженое в огромных количествах.

Подпрыгнув от неожиданности, я резко развернулась на звук и уронила маску.

— Д-д-доброе утро!

По суженным от злости глазам визитера поняла: «Утро добрым не бывает!» И он явно собрался мне это на примерах доказать.

— Кто тебя сюда пустил? — наседал на меня парень. — Кто ты такая? — Напор усилился. — Отвечай немедленно!

Я пятилась, пока не почувствовала, что упираюсь в кровать, и тогда отчетливо поняла — отступать некуда. Остается только ползти или отмахиваться балдахином.

«Ой, мамочки, сейчас меня бить будут! И больно! А где же на нем следы моего нападения? Парочка бланжей точно должна быть!» — промелькнула и исчезла мысль.

Судя по разъяренному лицу Грэга, шутить он был не расположен. А к чему расположен?

Чуть было не произнесла вслух: «Я насилие не терплю — сразу становлюсь такая нервная и агрессивная!»

Я в панике глянула по сторонам и пропустила тот момент, когда маг сделал еще один шаг и оказался совсем близко. Настолько, что я чувствовала его теплое дыхание.

А у меня от страха в зобу дыханье сперло. Каркать уже было нечем. Сердце трепыхалось в районе печени и настойчиво предлагало поменяться, мотивируя тем, что раз кому-то уже и так досталось, то нужно добрать.

Мужчина посмотрел на меня как удав на кролика и поднял руку. Коленки ослабли, подогнулись, и я плюхнулась на кровать. Координации после вчерашнего была никакая, поэтому разлеглась в позе «Ваня, я ваша навеки!» и закрыла глаза.

Партизаны страдают молча. Они только матерятся, плюются и советуют сдаться. Ничего из этого набора мне не подходило: голос пропал, во рту пересохло, что делать с пленным — я представляла смутно…

Полежала еще чуток. Меня почему-то не тронули. Тогда, чтобы самой уже не тронуться, я приоткрыла один глаз, выясняя дислокацию.

Грэг стоял лицом к окну, с маской в руке.

— Хммм!.. — Все же либидо не пропьешь! Хорош мужик, ничего не скажешь.

— Вставай! — приказал мужчина сдавленным голосом. Горько: — Я девушек не ем.

Угу, я только к ним в окно по ночам лазаю, юбки задираю и на подсвечники напарываюсь!

А все же — где следы? Присмотрелась повторно. Куда ж я его приложила? Кажись, целый… весь… Ведет себя странно, вроде мы не знакомы…

— Спасибо, мне и тут хорошо, — не подумав, брякнула я.

Он хмыкнул и, быстро взглянув на меня, решительно смял маску. Успокоился, кажется. Во всяком случае, дышит уже не так страшно, и взгляд стал не колючий, а скорее задумчивый.

Я полежала еще немного и села. Маг продолжал стоять, не обращая на меня внимания. Стало немного обидно… Что, ночью все кошки серы? Все равно какую курицу топтать?

Я собрала в кучку свой профессионализм и практически спокойным тоном поинтересовалась:

— Вы меня простите, но можно я с постелью закончу?

— Что? — отвлекся он. — Еще не належалась?

— Я новая кастелянша, — разозлилась я. — Постельное белье меняю.

— Хорошо у тебя получается, — поддел меня Грэг, проходясь по мне более чем выразительным взглядом. — Сама поменяю, сама опробую…

— Как могу, так и делаю! — фыркнула я. Напыжилась. — Должна же я убедиться, что складок нет! И вообще — это мой первый день…

— А-а-а… — отмахнулся от меня маг. Отстраненно, с легким оттенком грусти: — Тогда продолжай, я все равно ухожу.

— Куда? — вырвалось у меня.

Грэг бросил на меня удивленный взгляд. Ну, простите, оплошала. Прислуга в присутствии господ должна молчать и тихо-тихо дышать, сопя в две дырочки. Я пискнула «извините», срочно восстанавливая свой статус, и вернулась к работе.

— Что ты сказала? — не расслышал меня мужчина.

— А? — отвлеклась я от раздумий — куда нужно в следующий раз целить подсвечником, чтобы было видно сразу.

— Неважно, — спокойно отреагировал чародей. Решительно: — Это выкинь…

Он бросил маску в кучу грязного белья и вышел из спальни, столкнувшись в дверях с Атаной. Девушка настолько явно шуганулась, увидев его лицо, что у меня округлились глаза.

Но в следующий момент девица потупила глазки и качнулась в сторону, освобождая проход.

— Ты чего? — спросила я, когда мы остались одни. — Испугалась?

— А то нет! Как глянет на меня своими мертвыми глазищами, у меня прямо все нутро замирает, — делая руками странные жесты, передернулась Атана. — Жуть какая! Лицо его видела? Чисто демон из Тираля.

— Тираля? — недоумевала я. — А это где?

— А я почем знаю? — пожала плечиками девушка. — Видела один раз на ярмарке, в клетке сидел. Страшный такой. Весь в шрамах, и глаза белые. И воет… — Рассказывая, она быстро сложила простыни, взбила подушки и начала застилать постель. — Наши девки и близко к клетке подойти боялись, а меня мой парень прямо к телеге потащил, где она стояла. Ох и натерпелась я тогда!

— Ясно, — кивнула я, поднимая маску с пола.

Еще раз покрутила в руках. На ощупь она была как тряпичная, но пропитанная клеем или чем-то другим.

Может, натуральной резиной, то есть каучуком? Потому что казалась упругой и гладкой.

Левая сторона маски прикрывала лицо до середины щеки, а правая доходила до уголка рта. Посередине повторяла форму носа. Отверстия для глаз обшиты шелковыми нитками. У висков две завязки из черной ленты.

Во сне она мне показалась жуткой, но теперь я держала в руках просто кусок белого атласа с ленточками, и ничего больше.

Сунула в карман передника. В нашей жизни ничего не бывает лишним. Вдруг пригодится?

— Ну что… здесь мы закончили, — призвала я свой гарнизон. — Вперед, девушки, нам еще полдома обойти осталось.

День тянулся нудно и бесконечно. Но все приходит к своему завершению — и вот наконец я тоже доползла до своей спальни.

Быстренько умылась, переоделась в ночную рубашку. Заперла дверь и окно.

Еще раз проверила надежность запоров и завалилась спать. Боже, какое это счастье — после трудового дня вытянуться на постели под одеялом!

Оказалось, птица счастья если и поманила голубым крылом, то слиняла в неизвестные дали очень быстро. Проснулась я оттого, что меня кто-то душил…

Вернее, мне это только поначалу показалось. На самом деле на мне лежал вчерашний любознательный гигант-«читатель» и вдумчиво «читал»… то есть исследовал мое лицо и шею. Губами.

Ласки перемежались нежным шепотом:

— Милая моя… хорошая… Красавица…

Забыла сказать! А чтобы я не особо трепыхалась, мужчина одной рукой зажимал мне рот, а второй удерживал мои руки над головой!

Когда ночной террорист залез мне языком в ухо, у меня даже глаза выпучились! Правда, не знаю — от страха или от возмущения. Думается, взаимодействия суммировались, угу.

Сердце билось, словно хотело вырваться из грудной клетки и убежать, оставив меня в гордом одиночестве. Крик замер в горле и перешел в бульканье. Тело парализовало.

Одно успокаивало — мужчина был очень, очень силен, но не груб. Действовал довольно-таки бережно и осторожно, словно больше старался соблазнить, чем банально изнасиловать. Подразнив мою шею и не пропустив ни одного чувствительного местечка, он переместил внимание на грудь, и у меня появились поползновения немедленно сдаться на милость победителя. Кыш, кыш, противные!

С другой стороны — не понимаю, зачем мужику такие сложности? Мог бы просто привязать к кровати, кляп в рот… В результате: «Нравится не нравится, спи, моя красавица!» При этой мысли мне изрядно поплохело. А если все-таки он маньяк? Причем отнюдь не сексуальный, в этом случае я бы еще подумала…

Под тихий несвязный шепот:

— Радость моя… царица… богиня… — я не успела заметить, как рука, зажимавшая мне рот, опустилась чуточку ниже и тоже приняла участие в зажигательных ласках.

Мой незваный гость в соблазнении был точно специалистом! Я плавилась в его объятиях и постепенно начала забывать себя. Вместо того чтобы выцарапать ему зенки, наоборот — стала подаваться навстречу умелым ласкам, напряжение из тела медленно уходило, вытесняемое желанием…

Слава тебе, Боженька, что мой лунатик-затейник оказался весьма страстным мужчиной и нежные ласки груди стали перемежаться щипками и укусами! Это сразу вернуло на место мои утекшие куда не надо мозги.

Я выждала момент и громко заорала:

— А-а-а! Помоги…

Рука тут же вернулась на место. То есть заткнула мне рот.

Ах так! Изо всех сил я впилась зубами ему в ладонь. Тьфу, гадость, у него еще и руки немытые! А следом извернулась и пнула негодяя в самое дорогое. Он свалился с кровати и зашипел. Тело мужика свернулось калачиком, с губ срывались такие ругательства, что я почти покраснела от непередаваемой экспрессии и богатства самовыражения. Потом он замолк и еще пару минут тяжело дышал.

Но навстречу моим молитвам уже затопали по коридору люди. В соседние комнатки застучали и уже начали дергать ручку моей.

— Девушки, что случилось? Кто кричал?

Я не замедлила с ответом:

— Я! Я кричала!

Выругавшись вполголоса, одним слитным рывком насильник выскочил в окно. Силен мужик! Прямо ниндзя какой-то!

Я медленно подошла к двери и открыла.

— Ко мне в комнату влетел нетопырь и вцепился в волосы — видите?

— Куда ж он делся? — Возле моей двери начала собираться толпа недовольного народу с помятыми сонными мордами и со свечами и лучинами в руках.

— Улетел… — С двойственным чувством я посмотрела в окно.

Не знаю, заметили ли они припухшие губы и засосы на шее, как я потом в зеркале обнаружила, но сделали вид, что поверили.

Остаток ночи я продремала в обнимку с добрым другом подсвечником, нервно вздрагивая от каждого подозрительного шороха.

Но мне больше не повезло… Тьфу, совсем запуталась… наоборот — повезло!

Зато мечты о мести цвели махровым цветом!

ГЛАВА 10

Ты — чудо, ты такое чудо, что просто не чудо, а чудище!

NN

Знаете, как началось мое следующее утро? Никак. Вернее, оно было из старой серии: «А какая это девушка? А уже никакая!»

Если бы не кипящее расплавленной лавой желание покарать обидчика, я бы вообще взяла бюллетень. На всю жизнь!

День прошел ни шатко ни валко. В утомительной рутинной заботе и плохом настроении.

Мой обидчик ни разу не попался мне на глаза, чем увеличил себе срок жизни и усугубил мое плохое настроение.

Я ползала травмированной черепахой и то удивлялась, почему на мне не осталось следов чужих ночных развлечений, то злилась на Грэга.

Вечером, окончательно озверев, направилась в библиотеку. Немного остыть. Говорят, что знания — сила, вот и буду в баронском спорткомплексе качаться!

В коридорах было темно и страшно.

Пробираясь в хранилище знаний, я захватила с собой свечку, но она освещала всего ничего — на пару шагов вперед.

Шла и тряслась. Мне все мерещились темные тени и прочие ужасы…

Если первые дни для меня пронеслись как в тумане, то теперь все чудилось еще хуже, чем было в самом начале. И мое попаданство теперь дико пугает хотя бы потому, что я не могу представить свое будущее. Вечно оставаться прислугой меня ничуть не привлекает, надеяться на помощь барона я особо не могу, и надо бы что-то делать. А что?

Вот за этим ответом я и отправилась, завернувшись в засаленный, немного потрепанный старый халат (местные такой гордо именуют — «капот»),[8] подбитый ватой. Я все продумала! Глядя на него, любая любвеобильная нечисть скончается в муках, не добравшись до меня. И чего я спать в нем вчера не легла? Ага, и лишила бы себя такого развлечения? Фигушки! Хлеба и зрелищ! Хлеба с черной икрой, зрелищ с эротикой!

Так я думала, внушая себе глоток уверенности. Но как же я ошибалась!

Где-то скрипнула дверь, и я подпрыгнула от ужаса. Свечка вздрогнула, тени заметались по стенам.

Замерев, я сделала два глубоких вдоха и пошла дальше. В фойе было не так темно — через большие окна проникал свет лун и фонарей на подъездной аллее.

Я почти бегом пересекла гулкое помещение и вошла в правое крыло. Мягкая ковровая дорожка приглушила шаги. Мне оставалось совсем немного, всего несколько шагов, когда кто-то прикоснулся к моей спине.

— И-и-и! — выполнила я подскок на месте с разворотом. И чуть не скончалась от разрыва сердца.

— А, это ты, кастелянша, — дотронулся до моего плеча Грэг. Ядовито поинтересовался: — Какая необходимость тебя заставила среди ночи гулять по темным коридорам вблизи моей спальни?

Ну да, ну да! Звучит как типичное американское киношное заигрывание: «Что такая девушка, как вы, делает в таком месте, как здесь?»

И кстати, дотронулся Грэг той рукой, за которую я его теоретически укусила. Я скосила глаза. Рука казалась целой. Может, я некачественно укусила? Или что-то перепутала? Но хватать его за руки и притворяться, что изучаю линии жизни и количество детей, было как-то неудобно. Заявить: «Ты маньяк-самоучка!» — недоставало улик. И что делать в этой ситуации бедной девушке? Совесть предложила поиметь, а либидо — поиметь два раза, дальше же начали поступать та-акие предложения…

Я вынесла постановление: не рисковать — и стала вырываться, пока держащую круговую оборону в полном одиночестве сознательность не победили остальные. Не дали уйти, гады, с миром.

Мою попытку вырваться пресекли на корню. Пальцы на плече сжались сильнее и немножко встряхнули. Да. По шкале Рихтера — баллов десять. Я знаю, что их девять с половиной. Но тут было десять — клянусь!

— Последний раз спрашиваю, что ты тут делаешь? — сквозь сжатые зубы прошипел заместитель Мюллера.

— Бл… блю… био… биб-биб-биб… — честно сообщила я.

— Что ты бубнишь? — нахмурился маг, нависая надо мной. — Шпионишь?

— За кем? — вытаращилась я. — Кто-то родину продает? Почем? А кто? И где? Покажете? Я никогда не видела!

— КУДА. ТЫ. ШЛА? — с таким спокойствием отреагировал на мой монолог Грэг… я прям обзавидовалась.

— В библиотеку, — размяла я лицевые мышцы. — Почитать захотелось. Там у вас «Плейбой» не завалялся?

— Кто? — не поддержал моего энтузиазма маг. — В библиотеке не принято лежать на полу, и я не знаю никого с таким странным именем. Кто-то новый приехал?

Я на минутку задумалась.

— Уехал, — вздохнула я. — Моя крыша! У нее синдром неуверенности в себе. Она то уезжает, то возвращается. Уже надоело ловить за хвост. У вас так бывает?

Судя по выражению его лица, у него бывает и не так, а гораздо хуже! Например, сейчас.

Но он мужественно сдержался от перечисления своих диагнозов и моих достоинств и выдавил:

— Я тебя провожу. Мы уже почти пришли.

— Ой, спасибо! — обрадовалась я. — А вы за какую команду играете — Серого Волка или Охотников?

— Зачем это тебе? — прошипел Грэг, притягивая меня к себе за талию. — Что ты замышляешь?

— Ничего, — еще честнее растопырила я глаза. — Просто соображаю, как выстраивать линию защиты. Когда я в Killing Floor дошла до шестого уровня берсеркера и подрывника…

Мужчина закатил глаза и потащил меня практически на себе.

— …И еще не каждый может так быстро такого прогресса достичь, — заливалась я, просчитывая в уме варианты, как бы его заловить… раздеть… ой! Разглядеть руки и вот тогда с чистой совестью… дать…

— Мы пришли, — заявил Грэг, впихивая меня в библиотеку.

— …Дать пощечину — закончила я мысль.

Меня поставили на ноги и развернули лицом к арке, ведущей в книгохранилище. Здесь было светлее, чем в коридоре, и я увидела последствия случившейся тут катастрофы. Мягкие диваны и так понравившийся мне ковер исчезли, шторы больше не являлись преградой для лунного света. Комната казалась еще больше, и когда маг заговорил, его слова эхом отразились от стен. А ведь он даже не повысил голос, почти шептал мне в ухо, продолжая прижимать меня к своему боку:

— Так какую книгу ты собиралась почитать?

Звучало как неодолимый зов Мефистофеля. Ну прямо либретто оперы «Доктор Фауст». А меня теперь — на роль Маргариты?

— Э-э-э?.. — озадачилась я, соображая, что осталась с ним наедине в достаточно удаленной комнате. — Кажется, уже никакую… Темно тут.

И зачем я намекнула?

— Свет тебе будет, не волнуйся…

Слава богу, не понял! Может, еще раз попробовать?

Его дыхание обожгло мое ухо, вызывая непроизвольную дрожь во всем теле.

— Чего ты дрожишь? Расслабься… Давай начнем с этого стеллажа. — И ка-ак сжал мое бедро!

Это теперь так называется?!! Стеллаж?!! А грудь тогда что? Полка? И я вся — архитектурное излишество?

Пока я пыхтела от возмущения, переваривая оскорбление, этот кабаняра умудрился переместить меня одной рукой.

— Фуфти мефя! — выдохнула я, расправляя ребра. Это раньше застряло и только сейчас вышло.

Послушался. Когда донес куда хотел.

Запишем: тугодум, дрессировке поддается умеренно!

Грэг немного ослабил нажим, позволяя мне дышать, и свободной рукой провел по верхнему краю ряда талмудов с серыми корешками, едва касаясь их длинными ухоженными пальцами.

— Смотри — здесь все знания мира, собранные в Большой Королевской Энциклопедии от «ами» до «шин», — назвал он первую и последнюю буквы местного алфавита. — Тебя это интересует? — А сам вторую руку сдвигает к задним «розеткам»,[9] если следовать его логике.

Всю жизнь мечтала изучать Большую Энциклопедию, особенно в такой обстановке — ночь, луна, таинственный полумрак и загадочный незнакомец на закуску! Подсвечник, укус, вставная челюсть, перелом основания черепа…

— А дальше еще интереснее… — Не дождавшись ответа, он вновь придавил мои ребра, намереваясь тащить меня дальше.

— Все, хватит! — выкрутилась я у него из рук и на всякий случай потуже затянула пояс капота, продавливая то, что перло изнутри, но почему-то снизу. — Я вам не кукла!

Грэг красноречиво хмыкнул и протянул руку.

— И нечего меня таскать тут. И трогать тоже! — громче добавила я, звучно шлепая по протянувшейся в мою сторону руке. — Я сама в состоянии выбрать то, что мне хочется! Ваша помощь мне для этого не нужна! — И вытащила ближайший ко мне том, ориентируясь на толщину.

Мужчина засмеялся и развел руками:

— Ну вот, хотел девушку поразить своей эрудицией, и не вышло. Как тебя зовут, недотрога?

«Что в имени тебе моем?»

— Александра, — буркнула я. Съехидничала: — А вас?

— Грэгор, — чуть склонил голову маг.

Так мало?! А фамилию назвать? Семейное положение? Размер зарплаты? Увлечения? Вредные привычки? Марку коня? Упс, увлеклась…

— Не могу сказать, что приятно, — потерла я ребра. — И на будущее хотелось бы донести до вашего внимания — если вы видите две руки, две ноги и голову, то это человек, а не мешок с песком! А если впереди есть капот — то это девушка! В смысле грудь!

— Ну, мешок с песком немного тяжелее, чем ты, — как-то по-доброму усмехнулся Грэг. — А если девушка, но груди нет? Тогда как?

— Тогда представить, что есть, и обращаться как с девушкой! — буркнула я, прикусив язык, чтобы не посоветовать в этом случае раскошелиться на имплантаты и не путать людей дальше.

— Для этого нужно воображение, — притворно вздохнул хитрец, беззастенчиво разглядывая мою грудь.

— Маг — и без этого? — скривилась я. — В жизни не поверю! Ваши эти штучки-дрючки…

О чем это я? Ой, а если сейчас покажет?

— Когда это ты могла видеть? — удивился мужчина.

— Когда вы коня отмывали, — хитро улыбаясь, призналась я.

— А ты где в это время была? — еще сильнее удивился маг.

— Под конем, — потупила я глазки. Шаркнула ножкой. — В ведре сидела.

— Так это была ты? — Его приятный грудной смех больно резанул по моему самолюбию. — Никогда бы не подумал! Какая впечатляющая перемена от замухрышки до вполне миловидной девушки. Тебе понравилась магия?

Я насупилась. Чего-то тут нечисто! Но мне нужно осмотреть его ладони и кисти, так что будем идти по лезвию бритвы…

— Полезная вещь, — кивнула я. — Раз-два — и никаких ведер! Научите?

— За небольшую плату, — прищурил бесстыжие глаза наглец, протягивая руку.

О как! Воспользоваться беспомощностью или сразу отказать? Но на руку я все же выпялилась. Блин, ничего не видно!

Я рискнула и схватила его ладонь, поднося поближе к глазам. Маг понял все не так и притиснул меня к себе. В общем, поза… закачаешься. Я, клещом вцепившаяся в длань, которая маячит в районе моего лица и еще мотается, зараза! — и этот Казанова, оглаживающий мне задницу.

Мне уже было, честное слово, все равно — укушенный он или нет, потому что если нет — то сейчас будет!

— Ты меня тоже боишься, как все эти дурочки служанки? — нашептывал он мне на ухо. — Не стоит… поверь, я умею быть ласковым.

И тут до меня доперло! Шепоты были разные! Не знаю, как объяснить, — но разные! Это не он! А кто? Ладно, сначала разберемся здесь, а потом я вернусь туда! И развернусь!

— Я?!! — озверела. — Боюсь? — Я уперлась руками в его грудь. Как в бетонную стенку. Где моя клин-баба?[10] За экскаватор я сама сойду!

— Не ломайся, кошечка, — не принял меня в расчет Грэг, продолжая экскурсию.

— Кто еще счас сломается! — пыхтела я. — Отпусти меня немедленно! Я кричать буду!

Кричать не позволяла гордость, но разозлилась я знатно.

— Сейчас как… Ой! — Наверное, очень сильно пожелала освободиться, потому что мои пальцы, прижатые к его груди, вдруг стали горячими и засветились. Фосфоресцирующий мертвенно-зеленый свет жутко напугал и меня и его.

Маг разжал руки, я от неожиданности отлетела назад и приземлилась на твердый пол своей многострадальной задней частью. И там и осталась, с интересом разглядывая свои пылающие кисти.

— Дура, гаси немедленно — сожжешь руки! — рявкнул Грэг. Простонал: — Вот послала Пресветлая! — и процедил еще кое-что сквозь зубы. Из категории того, что в приличном обществе именуется обсценной лексикой.

— Как?!! — уже чуть не плакала я, махая руками. Начала скулить: — Делай же что-нибудь! Быстрее! — Пригрозила: — А то я тоже кого-нибудь куда-нибудь пошлю. Поверь, я умею!

И тут он сделал такое… О-о-о!

ГЛАВА 11

Так свезло мне, так свезло, просто неописуемо свезло.

Телефильм «Собачье сердце»

Грэг упал на колени. Неотрывно глядя мне в глаза, поднял руки и осторожно, едва касаясь, погладил мою шею. Прошелся невесомо кончиками пальцев под рубашкой вдоль спины, задевая чувствительные места вдоль позвоночника. Я невольно затаила дыхание. Пламя на моих руках пульсировало в такт биению сердца.

Глаза Грэга в потемках казались совсем черными, лицо бесстрастным. На какой-то миг я увидела отблеск пламени в его глазах, но и он пропал. Волнение сказывалось только в учащенном дыхании и напрягшихся скулах.

С тихим возгласом:

— Молчи! Только молчи! — он больше не дал мне ни секунды на размышление. Притянул меня к себе, обхватывая и наклоняя голову, и поцеловал. Сначала он осторожно пробовал краешек губ, но потом, застонав, обрушил на меня океанский прилив жадного поцелуя изголодавшегося мужчины.

Это было настоящее! Не та унылая пародия, жалкая подделка, которая меня напугала и разозлила предыдущей ночью. По моим венам гулял жидкий огонь. Каждый удар сердца отдавался эхом в ушах. В голове образовалась воронка, куда благополучно всосало все мои сознательные действия, опасения и правильные, добропорядочные мысли. Грэг разбудил во мне такое… такое…

Когда мы оторвались друг от друга, тяжело дыша, то некоторое время не могли ничего сказать. Потом он прохрипел:

— Таласс! Никогда не знал, что гасить чужую магию так приятно…

— Да уж… — словно эхо отозвалась я.

— Повторим?

Я глянула на свои кисти, которые больше ничем не светились и стали вполне обычными. Моя здравомыслящая часть чуть было не отозвалась: «Но нам уже ничего не грозит!» Но вторая, более древняя и мудрая женская половина быстренько заткнула первую, и я шепнула почти беззвучно:

— Ага. Повторим…

Я протянула руку, дотрагиваясь до его груди. Провела пальцами по могучим плечам, бугрящимся мышцами. Он закрыл затуманенные глаза и, опустив руки и сжав кулаки, позволил мне свободно изучать свое тело. Но когда я коснулась его лица, Грэг сильно вздрогнул и попытался отстраниться.

Мне не пришлось по нраву подобное своеволие. Почти забравшись на него верхом, я коснулась его губ своими. До крайности обнаглев, осторожно прикусила нижнюю губу зубами, запуская в его спину короткие коготки. Он ощутимо напрягся. Простонал:

— Не играй со мной!

Играй? Играй?!! Какой там! Если он не вспомнит в ближайшие пять минут свои прямые мужские обязанности, я его сама изнасилую! И будь что будет. Даже если это будет первое и последнее изнасилование мужчины в этом подлунном мире!

Я желала этого мужчину! Хотела до смерти! Здесь. Сейчас. Немедленно!

Мало того! По всем признакам уверена — он совсем не будет против. Парень дошел до кондиции: зрачки то расширяются, то сужаются, дышит словно догонял поезд, руки конвульсивно сжимаются-разжимаются. Все тело колотит, будто у него тропическая лихорадка.

Я выдохнула ему в рот:

— Поиграем?..

И вот когда мы уже собрались в подходящей эротичной обстановке позволить себе то, что могут позволить себе взрослые свободные мужчина и женщина, к нам с большими голубыми глазами пришел дядя Облом со свечой в виде его милости господина барона, черт бы его побрал!

Видимо, очень занятые друг другом, мы не услышали тихие шаги по коридору за дверью. Но зато увидели!

Явление хозяина народу вышло предельно эффектным и неожиданным. Добавлю — и нежелательным! Скрипнула дверь, в комнату вплыла свеча, и раздался спокойный голос:

— Кто здесь?

Я бы с агромадным удовольствием спряталась, как та мышь под веником. А еще лучше — не одна, а с учеником мага. Одна беда: НЕГДЕ!

Грэг мигом вскочил. Он переместился, заслоняя сидящую на полу даму, и вызвал огонь на себя. Все еще хриплым голосом отозвался:

— Это я, господин барон. Пойдем в гостиную, я бы хотел обсудить с вами лично некоторые вопросы… — И решительно увел барона за собой, оставляя меня с дрожащими ногами и кружащейся головой добираться до спальни самостоятельно.

До своей спальни! Потому как спустя каких-нибудь десять — пятнадцать минут моя падчерица-здравомыслие отпинала мачеху основного инстинкта и заняла привычное господствующее положение.

Вот так всегда заканчиваются любые мои интересные начинания… А жаль.

Хуже того, только я подошла к своей двери, вся из себя злая, как голодная тигра, и жутко неудовлетворенная, — меня окликнула Милка:

— Саш, у тебя радость!

— Да ты что?!! — «обрадовалась» осчастливленная я. Ко всему прочему, мне только довеска не хватало! — И какая?

— Их милость велели нас разбудить. Тебя с господином Грэгом завтра в Мирту отправляют! — поведала мне подруга, подтанцовывая.

— Зачем?! — вылупилась я на нее, резко останавливаясь на пороге. — С глаз долой — из сердца вон?

— Не знаю, — озадачилась Милка. — Краем уха слышала, что вроде как тебе чему-то учиться надобно… вроде бы, чтоб никто не пострадал. — Недоуменно покосилась в мою сторону. — Дурь какая!

— Ага, — отупело кивнула я. — Тогда понятно. Спасибо!

— Тебе помочь собраться? — поинтересовалась девушка, блестя глазками.

Видно, новые сплетни послушать хочется! А вот и нет! Фигли. Я вам не желтая пресса! Секретов не выдаю.

— И чего мне там собираться? — пожала я плечами. — Сложить две тряпочки в третью?

— Не скажи! — не отставала Милка. — Все нужно еще раз пересмотреть…

— Что ж вам всем неймется! — раздался вселенский стон пролетариата, и в конце коридора показалась скрюченная Аннита, груженная одеждой. — Что ж вы старым людям по ночам отдохнуть не даете?!

— Сударыня, вам помочь? — не тронулась с места подруга.

— Естественно! — фыркнула домоправительница. — Тут его милость меня средь ночи подняли, чтобы тебя в дорогу собрать. — Хмыкнула, скроив недвусмысленную гримасу: — Облагодетельствовали голодранку!

— Спасибо! — поблагодарила я желчную старушку, принимая из ее рук стопку одежды и сапожки. — Благодарю покорно.

— Не мне говори, — скривилась бабуля. — Их милости баронесса с бароном расщедрились. А еще его милость велел тебе перед отъездом к нему зайти.

— Хорошо, — согласилась я, прижимая к себе шмотки.

Старушку перекосило. Она буркнула, ни к кому прямо не обращаясь:

— Бесстыдница!

Я спокойно пропустила мимо ушей. Не до нее.

— Говорят, в столицу намылилась с господином Грэгором? — не утерпела госпожа Аннита.

— Говорят, — не опротестовала я тезис. — Учиться.

— Как юбки задирать? — вызверилась «добрая» бабуля. И пошла поливать помоями: — Уж больно ты шустро прыгнула из грязи ко мне в помощницы! Сейчас еще выше пойдешь?

Нет, ну как вам нравится, куда ни плюнь — везде соглядатаи! Еще и черноротые: чего не увидят, то сами выдумают!

Вообще-то в другое время и в другом месте уже была бы дикая драка в женском туалете, натуральные бои без правил. Действовала я в таких случаях жестко, и со мной без нужды по-плохому на ровном месте не связывались. Даже те, у кого были для защиты крепкие мужские спины папиков и кошельки прочих активно двигающихся мужчинок.

Просто все знали: в драке я страшна и беспощадна. И всегда держу слово. А сломанная челюсть, свернутый на сторону нос и выбитые зубы ни одну, даже самую популярную красавицу не красят, верно?

— Фу-у! — брезгливо отказалась я, но это утверждение навело меня на интересную мысль — поймать и прикопать!

Поскольку я уже выяснила, что ночной маньяк и Грэг абсолютно разные личности, душа громко требовала удовлетворения, любопытство — тоже чего-то там требовало, а все остальное соглашалось наведаться к магу и закончить… В общем, я решила себя занять!

Для начала я попрощалась с Милкой и заодно с истекающей желчью обиды и зависти Аннитой. Затем водворилась к себе, закидывая тряпки на кровать…

Если я завтра, вернее — сегодня, уезжаю, то у меня только эта ночь, чтобы выяснить личность нарушителя моего покоя. И я выясню!

Итак, приступим…

Эту ночь я приготовилась встретить во всеоружии. Так и не узнав, откуда ночной гад, сиречь сексуальный маньяк, появляется, решила обезопасить все возможные пути.

Это дверь, окно и камин. Кто его знает, может, он через трубу просачивается, как привидение? Хотя пахло от него вполне по-мужски… И действовал он так же.

Поймаю — сразу объясню политику невмешательства! Физическими доводами.

Начала с окна. Натянула пояс от халата и замаскировала оконный проем занавесками и геранью.

Но этого мне показалось мало. Я наполнила водой тазик для умывания и поставила его под окном. Сначала хотела использовать ночной горшок, но это показалось мне слишком жестоким. Еще застрянет ногой в горшке и так и останется. И уйдет с ним. Или еще хуже — ко мне полезет, вот красота!

Нет. Такой аксессуар в постели излишний. И вообще, вдруг горшок мне понадобится для дела? Сбегала в безлюдную гостиную и приволокла канделябр. Я его давно облюбовала, этот улучшенный подсвечник!

Отряхнула руки и гордо распрямилась. Теперь пусть только попробует сунуться в окно! Уж я его встречу! С распростертыми объятиями и увесистым канделябром.

Второй рубеж обороны проходил возле двери.

— Подпереть ее сундуком? — Я с сомнением посмотрела на дубовый сундук со ржавыми железными уголками и пудовым замком. Попробовала сдвинуть с места. Сдвинула. На два сантиметра. Фу, чуть не надорвалась.

Мы простых путей не ищем, мы их прокладываем. Телом. Прошу одного — пусть это будет не мое!

Ладно, сделаем проще…

Дверь в моей комнате открывалась внутрь. И это давало шикарный простор для опытов над моим таинственным любителем стриптиза для слепых. Ага. На ощупь. Простор шикарный — жаль, выбор подручных средств весьма скромный.

Безумным взглядом окинула комнату. Взгляд зацепился за мыло! Точно!

Я налила лужу около двери и, разделив кусок мыла на три части, аккуратно разложила на равном расстоянии друг от друга.

От меня так просто не уйдешь, халявщик до чужого тела и женских прелестей!

— М-дя-я-я! — застыла я около камина. — И что туда засунуть? Если только себя…

Но я выкрутилась — забила камин дровами по самое не балуйся. Хрен пролезешь!

Полюбовалась на свою работу, потерла руки и пошла делать мумию. Куклу то бишь.

Ополовинив сундук, слепила из старых вещей почти точное подобие себя — даже бюст из носков воссоздала. Эх, жаль, парика нет. Подумала и нацепила чепчик. Вполне сойдет за неимением лучшего.

Накрыла сестру-близняшку простынкой, потом одеялом и порадовалась — если уж я не отличаю, то ночной гость и подавно не поймет!

Осталось найти место для засады, и все.

Прижав к груди пламенно любимый канделябр, мое главное секретное оружие, присела на сундук. Не-э, место хорошее, но из окна видно. Переместилась к двери. Села на край кровати, ближе к стенке. В принципе это место лучше всего — от окна далеко, к двери близко. И сидеть мягко, что для засады немаловажно. Покрутилась… нет, меня снова видно. Забилась в дальний темный угол. Жестко, неудобно… Но для дела можно и потерпеть.

Задула свечу и стала ждать. Вечерняя птичка, возможно даже соловей, на улице поет-заливается, луна светит, ветерок шторки слегка колышет…

— Саша! — раздался стук в дверь.

От неожиданности я подскочила. Скривилась от боли в закаменевших за ночь мышцах. Обманул, зараза, девичьи мечты — взял и не пришел! Вот и верь после этого мужчинам!

— Александра! — выламывал мою дверь Грэг. — Открой немедленно!

Вот так, блин, всегда! То дверь открой, то глаза!

Я, кряхтя, разгибалась, но не успела нормально встать, как деревянная створка, призванная охранять мое уединение, хрястнула и распахнулась. В комнату ворвался взбешенный Грэг в маске и застыл на пороге…

— Ты все еще спишь?!! — заорал он, наступая каблуком на мыло.

Я честно хотела предупредить, но только открыла рот, как он уже ко мне ехал скоростной электричкой. Ну-у, не совсем ко мне… Вернее, совсем не ко мне.

Грэг встретился с мумией. Оба остались в шоке.

Правда, спустя пару минут маг заорал, а мумия до сих пор молчала. Обиделась, наверное.

— Что это такое, я спрашиваю? — Маг как-то нелогично тряс куклу. Надеялся, что ответит? Зря. Она с незнакомыми мужиками не разговаривает.

Пришлось отвечать самой:

— И чего так кричать?

— Саша? — повернул он голову в мою сторону. — А это кто?

— Доброе утро, — проявила я вежливость. — Капкан.

— На кого? — Мужчина отодвинулся от мумии, не рискуя стянуть одеяло и посмотреть.

Я вспомнила размеры ночного гостя. Померила руками. Подумала:

— На лося.

— Он тут водится? — Грэг решительно встал с кровати и направился ко мне.

Маг, лицо которого сегодня на две трети закрывала черная атласная маска, сложил руки на груди и навис надо мной, будто скала Рока. По-моему, новоявленный Зорро сейчас меня изучает словно подопытного кролика.

Грэг переспросил, раздраженно похлопывая кулаком о штанину:

— Так что лось?..

— Сегодня ночью не пришел, — честно призналась я. — Но я не теряю надежды.

— Понятно, — сообщил мне маг с подозрительным выражением лица. Так в кинофильмах в психушках санитары больных встречают.

Я передернулась и сменила тему:

— Чем обязана твоему визиту?

По-моему, я что-то не то сказала. Он снова разозлился:

— Мы уже час как должны были выехать!

— И что? — не согнулась я, испытывая его терпение и свою стойкость. — Что помешало?

— Ты!!! — рявкнул Грэг. — Ты помешала! — Он пускал пар ноздрями, как породистый жеребец. — Потому что ты все еще тут! А должна быть там! — И ткнул рукой в окно.

— Я предпочитаю использовать дверь, — призналась я, печально рассматривая повисшую на одной петле створку.

— Я тоже!!! — не остался он в долгу.

— Заметно, — согласилась я, переступая босыми ногами на холодном полу.

— Почему ты до сих пор не собралась?! — вспомнил маг о цели визита. Хитренький! Это чтобы не получить ответную выволочку за вынесенный рубеж обороны?

— Потому что не совсем понимаю — куда и зачем я должна ехать! — демонстративно сложила я на груди руки. — А самое главное — почему с тобой!

Мы оба тяжело дышали, но маг первым взял себя в руки:

— Так… давай попробуем для начала успокоиться.

— Давай, — хмыкнула я. — Сначала ты!

Он меня не услышал, начиная метаться по комнате.

— Сильные эмоции магам противопоказаны, а ты… Ты обладаешь силой.

— Приятно слышать, — влезла я. — И что по этому поводу можно сказать?

— Добро пожаловать в наши ряды! — с кислым видом огорошил он меня. В серых глазах промелькнуло сочувствие. А восторга ни на грош! Вздохнул: — Беда с этими одаренными!

Я чуть не обиделась. Вообще-то я на комплимент напрашивалась! Чурбан бесчувственный!

Господин ученик мага взлохматил пятерней свои волосы и взглянул на мою персону, словно видел собеседницу в первый раз.

— Ты как себя чувствуешь?

— Еще не поняла, — откровенно призналась я. — А что?

— Никогда не видел такого яркого свечения, как у тебя! — восторженно заявил Грэг. — Ты вчера так горела!

— И не одна я, — с намеком пробурчала себе под нос, приподнимая бровь. Громче спросила: — Если я правильно понимаю твой экстаз, то у меня проявились способности к волшебству… магии?

— Да, — кивнул он. — И достаточно сильные. Это оставлять без контроля опасно. Ты должна поехать со мной в столицу. Учитель наверняка захочет с тобой работать! — Вдохновенно: — С первого раза — и так!

Конечно, захочет. Кто бы сомневался. А вот захочу ли я?

— Э-э-э… — замялась я, переступая с ноги на ногу. — По поводу вчерашнего…

— Ты можешь стать магом! — перебил он меня, не дав ни высказаться, ни выяснить его отношение ко мне. Похоже, на данном этапе мага волновала только моя сила. Вот спасибо большое!

— И что? — осторожно поинтересовалась я, пытаясь справиться со жгучим разочарованием.

— Тебе нужно учиться! В столице! — Он опять заскакал по комнате. — Я даже представить себе не могу масштабов происшедшего.

— Мм… — вытаращилась я на него. — Если ты о вчерашнем поцелуе…

— При чем тут это? — небрежно отмахнулся он от меня. — Произошло настоящее чудо! Накопители зарядились за один день! А что творится по всей стране!

— А что творится? — отодвинулась я в угол, пока не смели. Теперь уже Грэг напоминал буйнопомешанного.

— Весь мир теперь станет другим! — заверил он меня с горящими глазами.

— Здорово! — без особого запала порадовалась я непонятно чему.

— Отец… — вдруг замер Грэг. — Отцу надо сообщить. Срочно! Жаль, Спящую не нашли…

А мне совсем не жаль!

— …но об этом позаботятся и без меня, — закончил он фразу.

И я тоже позабочусь, чтобы меня не нашли. Вот такая я эгоистичная!

— И вообще, — маг чуть ли не подскочил на месте, — сейчас все, кто имеет склонность к магии, испытывают трудности!

— Это какие же? — попыталась я сообразить. Соображалка взяла выходной и настойчиво требовала обновить драйвера, а заодно с ними и райдер.

— Ты вчера чуть было не сожгла и себя, и все вокруг, — осуждающе уставился на меня Грэг. — Или память настолько девичья?

— Пусть лучше девичья, — сладко улыбнулась я, — чем старушечья. Иначе целоваться тебе будет не так приятно.

— Ой, да ладно! — беззаботно махнул он рукой. — Нашла о чем беспокоиться! Тут вопрос жизни мира…

Я уставилась на него, потеряв дар речи. Нет, ну надо же какой всеядный! Шок! Просто шок! Так, делаем выводы. Пусть в следующий раз где-нибудь в другом месте свой основной инстинкт чешет!

— Ты лучше подумай и представь… Сейчас по всей стране тысячами возникают стихийные очаги магии! — возбужденно метался мужчина по комнате, хаотично размахивая руками.

От идеи массовых магических пожаров и самосожжений мне стало слегка дурно. Все еще в состоянии обалдения я проводила взглядом двуногий метеор, а он талдычил с горящим взглядом революционера:

— Какие перспективы, какие горизонты! Но и огромная опасность…

Пришлось пламенного агитатора перебить.

— Может, тут пересидим? — практично спросила я, нервно почесывая темечко. Пояснила: — Пока все устаканится.

Он посмотрел на меня с таким упреком, что пришлось оправдываться:

— Чтобы под раздачу не попасть. От меня толку мало, а ты только поцелуями глушить и можешь. — Добила морально: — А если потребуется заткнуть дядю?

— Э-э-э? — непонимающе взглянул на меня Грэг.

Я набрала полную грудь воздуха и разумно посоветовала:

— Ну-у… Если ты, как прекрасный принц, будешь лизаться со всеми, кому нужно помочь, то хотя бы бери деньги. — И присовокупила к основному тезису: — Потому что комплексные услуги всегда дороже.

— А ты… — гневно начал его магичество. В этот момент нас прервали.

В комнату заглянула Милка и, окинув ошалелым взглядом изнасилованную дверь, тихо спросила:

— К господину барону сейчас пойдете, или передать, что вы… мэ-э… заняты?

— Сейчас пойдем, — посмотрела я на Грэга. — Потому что для «заняты» нам понадобится гораздо больше времени.

Мужчина против обыкновения протестовать не стал.

Никак кроме магии в округе еще и динозавр сдох? Надо бы проверить…

ГЛАВА 12

А мы уйдем на север!..

Мультфильм «Маугли»

Барон ждал нас в кабинете, как всегда подтянутый, аккуратный и чисто выбритый, излучая ауру уверенной властности.

— Доброе утро, ваша милость! — дружелюбно улыбнулась я хозяину поместья. — Как спалось?

— Прекрасно, — поделился впечатлениями барон, обменявшись приветствиями с всклокоченным Грэгом. С намеком: — А вот у вас, похоже, были проблемы со сном?

— Дева ночью лосей ловила, — подленько сдал меня маг. С непередаваемой ухмылкой: — Говорит, изредка попадаются!

— Да неужели? — спрятал улыбку аристократ. — Что, прямо в спальне?

Мой спаситель обворожителен, проницателен, благороден и со здоровым чувством юмора. Ну почему, почему он женат, герой девичьих грез?! Вечная непруха.

— Честно-честно! — заверила его я, потирая руки. — Один из таких экземпляров как раз стоит со мной рядом. Рогов не видно, потому что дверью отшибло!

Мои собеседники почему-то поперхнулись и долго кашляли в кулаки, рассматривая меня с изумлением (Грэг) и веселым восхищением (барон).

— Я подготовил бумаги, в которых признаю вас, Александра, своей дальней родственницей, двоюродной племянницей, — громко объявил Летгар и протянул мне узкий запечатанный конверт. — К тому же я послал гонца за моей тетушкой, графиней Лореттой гер Дальвинг. Она будет сопровождать вас в столицу, где на правах родства приютит незамужнюю девушку и введет в высшее общество, пока я со своей семьей не вернусь в город.

— Зачем беспокоить тетушку? Александра будет под моей защитой, — не то сообщил, не то возразил Грэг.

— Юная девушка, путешествующая в одиночку с молодым мужчиной, даже магом… — повел бровью барон, — потеряет свою репутацию!

Я заинтересованно глянула на широкоплечего долговязого мага. Красавчик! А маска только добавляет загадочности. С ним я согласна потерять все! Включая репутацию!

— Александра! — повысил голос Летгар. — С сегодняшнего дня вы имеете право называться Александрой Мориз и находитесь под моим покровительством, пока не изберете себе супруга. — И та-ак выразительно посмотрел на Грэга. Тот нахмурился.

Это он к чему? Ой, если он вчера видел наши брачные игры в библиотеке… и как мы там стремились к знаниям… Конечно, будучи джентльменом, барон попытается спасти меня от чужих притязаний и мягко предостеречь от окончательного падения. Вот только я бы сама с удовольствием упала в объятия этот хмурого скуксившегося типа!

— Спасибо, господин барон, — широко улыбнулась я, приседая в низком реверансе. — Это большая честь быть причисленной к вашей семье. И я постараюсь не утратить ваше доверие.

— Не сомневаюсь, — тепло улыбнулся барон, беря меня за руку. — Графиня о вас позаботится. Хотя она немного… склонна ко всяческим причудам и, замечу, дама с непростым характером, вам под ее крылышком будет гораздо комфортней и безопасней.

— Спасибо еще раз! — поблагодарила я.

— Идите, Александра гер Мориз, — приказал Грэг. — Я присоединюсь к вам позднее. Нам нужно поговорить с господином бароном по душам!

— О том, как вы вчера обучали девушку? — изящно выгнул бровь Летгар.

Он все видел! Какой ужас! Мне должно быть о-очень стыдно, но если честно — хочется только закрепить полученные знания на подручном экспонате.

Я покраснела, промямлила благодарности и удалилась к себе наводить марафет.

— Александра! — остановил меня в дверях голос барона. — Отныне и впредь вы более не исполняете обязанности кастелянши. После того как к вам вернулась память и мы установили наше родство, ваш статус изменился. Проведите этот день в библиотеке или займитесь вышивкой… На худой случай погуляйте в парке или позагорайте в солярии, к примеру. Тетя прибудет завтра.

В солярии? А там у них аппарат с ультрафиолетом имеется? Стесняюсь спросить, бикини и солнцезащитный крем там выдают? Я вовремя прикусила язык. Вспомнила: тут солярий нечто вроде застекленной мансарды в соседнем крыле П-образного здания. Помнится, раз или два видела там баронессу с книжкой. Ну, в сад так в сад, э-э-э… в солярий.

Я сделала неуклюжий реверанс и удалилась под недовольное бурчание Грэга.

Отняли у мальчишки конфету! И у меня, похоже, тоже! Мра-а-ак!

Я немного поболталась по дому, ища себе занятие. Эх, счас бы в Интернете пошариться! С чашкой кофе под рукой и тарелкой печенья с шоколадной начинкой!

Мне пришла в голову идея — побродить во дворе. Туда я и направила свои стопы…

На улице жутко злой Грэг вернулся из короткой поездки верхом — выгуливал своего жеребца. Или как там еще называется ежедневный лошадиный променад.

Я уселась на колоде неподалеку и с удовольствием наблюдала. Честное слово, не хуже программы «В мире животных». Конь и кобель! Красота! Причем в естественных условиях обитания.

В какой-то момент маг отпустил длинный повод, и конь сразу заинтересовался моей скромной персоной. Наверное, захотел познакомиться поближе. Главное, чтобы не теснее!

Животное рвануло на всех парах, волоча за собой хозяина.

— Тпру! — орал Грэг, пытаясь предотвратить наше слияние. — Стой!

— Стою, — спокойно поведала я ему, когда конь ткнулся мне в шею теплой мордой.

— Я не тебе, — рыкнул маг, оттаскивая питомца. — Я ему!

— У тебя появился конкурент, — заявила я, поглаживая белого красавца. — Ревнуешь?

— Тебя? — вытаращился мужчина.

— Лучше меня, чем его, — усмехнулась я. — Могут не так понять и распустить неприятные для твоей репутации слухи. Представляешь, как будет обидно это слышать твоему коню?

Наступила долгая пауза. Ученик мага приобрел нехарактерный лилово-багровый окрас.

Я пользовалась моментом и вовсю тискала жеребца, который млел под моими пальцами.

— Тебя очень любят животные, — откашлялся Грэг, постепенно возвращаясь к естественному колеру.

— Я заметила. — Указала кивком головы на свору собакевичей неподалеку. Те провожали меня влюбленными взглядами и тонко повизгивали, бешено мотыляя обрубками хвостов, словно маленькие щенки.

— Возможно, это побочный эффект твоей магии, — задумчиво сказал ученик мага. — Надо бы проверить…

— Не надо! — твердо отказалась я. — Ставить опыты я предпочитаю сама! Исключительно на других!

— Но учителю будет весьма интересно… — начал опять Грэг.

Я тут же перебила, мастерски уходя от темы вивисекции. Терпеть не могу издевательств над хрупкими впечатлительными девушками:

— Ты так ценишь и уважаешь своего учителя. Не расскажешь про него?

— Магистр Лерон гер Силиот, председатель Совета магов — самый могущественный и высокоискусный маг нашего времени! — с гордостью ответил собеседник, прекратив оттягивать от меня коня.

— Это который самый главный? — спросила я, вспоминая сурового дядечку.

— Да, — отозвался Грэг. Расправил грудь. — И я весьма горд тем, что он дал согласие меня обучать!

— Угу. — Это для поддержания разговора. Пока я успешно проводила контрманевры, чтобы очутиться поближе к Грэгу и подальше от Лерона.

Тут предмет моих раздумий (Грэг, если кто не понял!) неожиданно предложил:

— Проедемся верхом?

— Я это… — замялась я. Надо бы господину магу тактично объяснить, что ездить верхом не умею, ибо не обучена. Интересно, и как это прозвучит в эпоху, где верховая езда в обязательном порядке входила в программу обучения всех без исключения аристократов? Проблемка…

— Что? — насупился молодой человек, сразу отворачиваясь. Холодно уронил: — При свете я не так хорош?

— Да при чем тут это? — Я открыла рот в удивлении. — Мне абсолютно все равно, какое сейчас освещение! Просто я… э-мм… давно не ездила верхом!

— Я помогу, — тепло улыбнулся мгновенно оттаявший Грэг, разворачиваясь ко мне лицом. — Только переоденься.

— Может, не надо? — с последней надеждой умирающего спросила я.

— Я зайду за тобой через час, — строго поставили меня перед фактом. — Будь готова!

МАМА! Похороните меня с миром!

И мы разбежались в разные стороны. Вернее, кто разбежался, а кто и поплелся к себе в комнату…

В светелке я разворошила пожалованное мне в дорогу имущество. Вздохнула о несправедливости судьбы и отсутствии нормальной походной одежды и начала засупониваться.

По-спартански быстро нацепила штаны, сапоги и амазонку. Мне бы точно в армии поставили зачет по интуитивному использованию вражеского снаряжения! Не знаю, правильно ли я все это нацепила, но по крайней мере все, что надо, было надежно прикрыто.

Когда я заплетала косы, в дверь громко постучали. Ранее прислоненная мной створка упала навзничь, являя лучащегося энтузиазмом Грэга.

— Готова? — поинтересовался он, оглядывая меня с ног до головы.

— Теоретически, — уклончиво призналась я. Последняя попытка: — Еще раз предлагаю не подвергать себя риску и не ставить опасный эксперимент. Иначе считаю свою совесть незатронутой разумом и буду выживать как могу!

— Прошу! — Маг посторонился, давая мне дорогу, и не ответил на предостережение.

Кстати, он тоже приоделся и сейчас щеголял в черном камзоле, коричневых лосинах и высоких сапогах.

Увидев представительного мужика под два метра ростом в лосинах, причем не в балете, я пришла в возбуждение. Как я понимаю Екатерину Вторую! Прямо всей нижней чакрой понимаю! Первой, второй и третьей!

— И не просите! — прошипела, отбрасывая неприличные мысли, и вышла в свет, сжимая в волнении руки.

На заднем дворе пахло свежим навозом, цветами и землей, нагретой солнцем. По вытоптанному периметру дальнего манежа слонялся туда-сюда конюх, держа в поводу двух коней. Белого и вороного.

Я остановилась и ткнула Грэга локтем в бок.

— Ты серьезно считаешь, что я залезу на ЭТО… черное и буйное создание? У меня такое в первый раз!

Вот уж не думала, что когда-то произнесу эти слова!

— Все когда-то бывает в первый раз, — философски заметил Грэг, складывая руки в замок. Добил: — У коня — тоже!

Ужас! Седло казалось мне недосягаемой вершиной.

От одной только мысли, что мне придется подвергнуться пытке под названием «верховая езда», захотелось лечь и больше не вставать. А лучше засесть в кусты и надежно замаскироваться с применением спецсредств. Я даже сделала попытку улечься в обморок. Не прокатило.

Эта парочка экзекуторов — маг и конюх — общими усилиями закинула меня в седло.

— Вот видишь! — порадовался Грэг своему достижению.

Я слабо улыбнулась побелевшими дрожащими губами… и стала медленно клониться в противоположную сторону.

— Ай-й-й! — поздравила я себя с успехом громким визгом.

Надо отдать магу должное, он попытался спасти меня и свою репутацию учителя и поймал меня за сапог. Жалко, что не помогло…

Моя нога благополучно избавилась и от обуви и от опеки. В общем, я сделала кульбит и повисла головой вниз, разглядывая, чем природа наградила коня. Признаю — богато! И самое обидное, моя персона почему-то совершенно не спешила падать. Может, здесь другая сила притяжения, со смещением?

— Встань на руки — отпускаю!!! — заорали с другой стороны. Сердито так, с претензией.

Я послушалась и вытянула руки, даже не задаваясь вопросом — зачем это ему надо? Пусть теперь оценит степень моей покладистости!

Грэг отпустил мою юбку, и сила притяжения пришла в норму: я благополучно грохнулась и, уж не знаю — как, оказалась в очень недвусмысленном положении. На спине, с раздвинутыми ногами, а надо мной конь с «природой».

— Вы, барин, попросили бы даму так не кричать, — подобострастно заметил конюх. — А то животины волнуются!

Ну-у, я бы так не сказала. На мой неискушенный в зоологии взгляд, самое большее, что волновало коней сейчас, — полюблю ли я их с таким же пылом. Скажу честно — мне было лень. К тому же снизу открывался та-акой ракурс Грэга… Прямо вершина женских мечтаний. Которую нужно покорить, в крайнем случае — взять штурмом. Особенно импозантно смотрелась ходившая ходуном тяжелая челюсть. Волновался, наверное.

— Я сам разберусь! — рявкнул маг, отодвигая нагнувшегося помочь конюха.

— Спаси меня! — прошептала я.

И меня спасли. Как полагается — с силой и пиететом к женскому полу. Ага, выдернул меня из-под коня, как морковку из грядки! Поставил на ноги, отряхнул и заявил:

— Продолжим!

— Может, хватит уже? — пролепетала я под негласное одобрение конюха.

— Нет! — отрезал маг. — Я сказал — научу?! И научу! — натягивая на меня сапог.

— Может, мы в чем другом попрактикуемся? — вынесла я новую идею, облизывая губы. Выставила грудь. — В магии, например?..

— Может, — согласился Грэг, подзывая конюха, чтобы совместными усилиями запихнуть меня в седло. Поднял палец кверху. — Но после урока верховой езды!

— От меня тогда уже ничего не останется! — пригрозила я, обхватывая сунутые мне в руку поводья.

— Какая чушь! — презрительно фыркнул средневековый гестаповец. Ага. Вместо коня. И опять понеслось…

Мужчина удостоверился, что я сижу и не собираюсь падать. Одобряюще улыбнулся. Хлопнул вороного по холке. Конь, естественно, шагнул вперед. Я от неожиданности тоже — и, приложившись лбом о холку, начала сползать!

Все повторилось. Меня успели поймать за подол и втянули обратно.

— Сидишь? — зловещим шепотом поинтересовался маг.

— Сижу, — согласилась я, скукожившись в седле и выискивая глазами место, куда бы можно было помягче приземлить свое несчастное побитое тело.

— И сиди! — пригрозил он мне.

— Это как получится! — философски заявила я. — Или… не получится!

— Барин, — воззвал конюх. — Вы коня-то пожалейте!

— Золотые слова! — поддакнула я. — Хоть кого-то ты можешь пожалеть?

— СИДЕТЬ!!! Я СКАЗАЛ! — завопил Грэг, выведенный из себя. Конь сделал свечку. Я тут же мгновенно вылетела из седла и таки приземлилась на мягкое. Ну почти мягкое. Но зло-о-о-е!

— Прости! — чистосердечно покаялась я, когда отдышалась и выяснила, на ком лежу. Попыталась удрать по-пластунски. Не дали, применив ко мне запрещенные методы. А попросту — наложив свои лапы на мою пятую точку.

— Лежать! — выдавил из себя маг.

Конюх покачал головой и увел животных в конюшню, приговаривая:

— Неча вам тут делать, залетныя. Баре, чай, сами разберутся, на ком кататься!

— Слышал? — ткнула я спасителя локтем в грудь. — Такой вид верховой езды мне нравится больше!

— У тебя было отвратительное воспитание! — сообщил мне Грэг. — И ужасное образование! И вообще…

— Если ты сейчас не заткнешься, — ласково оскалилась жертва сексизма, — то я извлеку квадратный корень из трехзначного числа и приложу им по твоей тупой голове! Морально!

— Почему «морально»? — не понял меня маг.

— Потому что ты не сможешь ответить мне тем же, — застеснялась я, укладываясь на него и отцепляя шаловливые конечности от себя. — И тогда тебе будет стыдно. Ты почувствуешь себя неполноценным. — Я высвободилась и потихоньку начала отползать. — А неполноценность ведет к комплексам и ужасам, а также влияет на состояние…

Меня поймали и подмяли под себя. Я кое-что почувствовала и извинилась:

— Про неполноценность и состояние беру слова обратно!

Маг низко застонал, нагнулся и поцеловал. Я растаяла и ответила.

— Александра! — обломал мне всю малину сволочной барон. В который уже раз! Он тут вездесущий, как Господь Бог, что ли?! — Вы ведете себя неприлично! Отправляйтесь к себе в комнату! Немедленно!

— Слышишь, я бы еще что-то взяла и чего-то отдала, — прошептала я Грэгу в губы. Громко: — Но должна подчиниться грубому мужскому произволу. — И выползла на свет божий, прямо под ноги Летгару. Барон сощурился:

— Вы хотя бы понимаете…

— Да! — кивнула я, заранее со всем соглашаясь и поднимаясь с земли.

— Вы осознаете?.. — начал заново барон.

— Да! — не стала я выкобениваться.

— И позор падет на вашу голову! — пригрозил мне новоиспеченный родственник.

— А вот это уже дудки! — выдала я пламенный протест. — Позор будем делить на двоих! — И, не глядя, ткнула пальцем себе за спину. Там хмыкнули. — Я девушка скромная…

— Это видно! — ядовито заметил барон. — Марш в комнату! Вас, кстати, переселили!

— Опа! — оторопела я. — А куда? Карту дадите?

— Так пошлю, — соизволил улыбнуться барон. — Спросите экономку Анниту.

— «Я знаю пароль, я вижу ориентир…» — скособочившись от полученных ушибов и прихрамывая, отправилась я в дом, напевая себе под нос одноименную песню. Когда отошла подальше, то оглянулась на двух беседующих мужчин.

Причем Грэг абсолютно не выглядел виноватым или раскаявшимся. Это дает некоторый простор мысли и полет воображению! Будем эту крепость брать! И языком допрашивать!

— Пароль — стучать три раза! — запела громче. — Ориентир — сатир! — И пусть не говорит потом, что я не намекала.

ГЛАВА 13

— Хорошо-то как, Машенька!

— Я не Машенька!

— Все равно хорошо.

Телефильм «Формула любви»

Из-за того что я стала условно числиться дворянкой, к вечеру меня переселили в женские покои в соседнем крыле. Видимо, из соображений «подальше от лосей — ближе к народу!» Крепко запало барону мое взаимодействие с учеником мага! Вот, наверное, его милость и решил подстраховаться, чтобы надежно сберечь свою ненормально чуткую совесть и мое мифическое девичество.

— Пойдемте, Александра! — На подступах к дому меня встретила госпожа Аннита. Можно сказать, в штыки. И под конвоем увела меня в спальню на расстрел иголками. Поскольку местная портниха баронессы срочно взялась перешить для меня пару платьев, дабы я имела приличный вид.

Я бы лучше имела кого-то другого! Целых двести лет без мужика… да меня сейчас и пояс верности не удержит, я его ногтями и зубами перепилю.

— Стойте прямо, мадемуазель! — прошипела сухопарая Шарлотта сквозь строй булавок во рту. — Иначе я буду вас шпиговать!

Я застыла манекеном. Лучше час спокойно постоять на месте, чем пару дней подпрыгивать при попытке сесть.

Пытка длилась еще пару часов. Потом мне принесли поднос с ужином прямо в комнату.

Итак, вдоволь полечив с помощью графина вовремя утыренной в гостиной мадеры раненное лошадиными скачками эго, я с помощью рыжеволосой и подвижной горничной Зоей, похожей на белочку (обычную рыжую белочку, а не то, что вы подумали!), разоблачилась и улеглась в длинной сорочке почивать.

После одиннадцати ночи, когда последние «неспящие» по соседству давно улеглись дрыхнуть, а я уж тем более видела третий, а может, и десятый сон, в мою дверь раздался легкий стук. Три раза.

Сонная, а потому слабо соображающая, я вскочила, прошлепала босиком к двери и резко отворила ее с возгласом:

— Что!..

— Сатир!

Дальше все происходило очень быстро. За дверью стоял Грэг с алой розой в зубах. Он был в темно-синем сюртуке, пышной белой рубашке и черных штанах, и в потемках с этим пиратским безбашенным выражением на лице и шальной улыбкой выглядел таинственным и… очаровательным. Роза без шипов перекочевала мне в декольте. Меня сгребли в охапку и втащили в комнату со словами:

— Саша, если ты против, скажи сразу! Потому что дальше я уже не смогу остановиться! — приправив заявление обалденным поцелуем.

Вот! Разумно и по-мужски. «Если гора не идет к Магомету, то Магомет пешим строем шурует к горе!» Люблю это Средневековье! Полный, а главное — бесплатный сервис на дому. И в фирму «Муж на полчаса» дозваниваться не надо.

Я открыла счастливые глаза и пригрозила:

— Только попробуй! Я тогда лося найду! С от-такенными… — Подумала и уточнила: — От-такенным…

Тему мне продолжить просто не дали. Под категорическое:

— Обойдемся безо всяких там… лосей! — Мне заткнули рот вторым поцелуем, подталкивая к изножью кровати. И если первый был скорее нежно-вопросительным и соблазняющим, то второй поцелуй был захватнически-утверждающим. Чтобы показать, кто в доме хозяин.

У меня даже голова закружилась. А ничего у них в Средневековье ученики магов… впечатляющие! Даже очень. Или это уже барокко?[11] Ренессанс?..[12] Черт, неважно. Хоть бы и рококо![13] Факт, что мужики клевые, а КОГДА — это несущественно. Главное, чтобы в одном времени и вместе со мной!

Во всяком случае, меня тут решением трудового мужского коллектива в лице широкоплечего Грэга нахально приватизировали, чему этой ночью я была откровенно рада!

Наш ловкий «хозяйственник», пока я хлопала ушами, утащил меня на кровать, а теперь чуточку маялся, лежа полубоком рядышком со мной и почему-то остановившись на самом интересном. Видимо, не мог выбрать — с чего приступать к главному. Подсобить?

Я тоже не знала, с чего приступать, но твердо решила ему помочь. Не пропадать же добру! Зажмурившись, обхватила руками его мощную шею и потерлась лицом о мужской подбородок. Грэг тихо заурчал. Опускаясь ниже, я прошлась губами и языком по углу челюсти, кадыку и лизнула бьющуюся жилку у основания шеи. Немножко чувствовалась шероховатость кожи, пахло травами и душистым дорогим мылом. Было хорошо и приятно.

Мое движение чем-то смутило ученика мага. Отодвинувшись, несколько минут он опять внимательно смотрел мне в глаза. Что он хотел там найти? Похоть? Отвращение? Неискренность? Корысть? Двуличие?

По отношению к нему я ничем таким не страдаю. И вообще, если уж на то пошло, в легкодоступности для особей мужского пола не отмечена и охотой на двуногих млекопитающих сроду не занималась. Самой бы от них отбиться, кобелей бесстыжих!

Просто так уж все совпало — то ли фаза луны… лун, то ли ПМС подступил и бьет по мозгам тяжелой романтической кувалдой, толи…

В общем, хочется мне переночевать в объятиях этого мужчины! ХОЧЕТСЯ! И не спрашивайте почему. Все равно логически объяснить не смогу, не получится. Знаю, что поступаю неправильно, но когда это женщины в обществе красивого мужика ночью задавались таким вопросом? Лично я — нет!

Крупный подвижный рот мага исказила озорная усмешка.

— А ты красивая, знаешь? Особенно в жемчужно-туманном отблеске Первой луны!

Положив руку ему на грудь и закрыв глаза, я ощутила ускоренное биение сердца. И тут в парне пробудился хищник. Большо-ой такой. Полосатый. И он принялся меня с удовольствием жра… «кушать». Почувствовав прикосновение губ к своим волосам, я таяла в предвкушении. А его руки стали ласкать шею, потом за ушами, спускаясь по затылку ниже.

И тут меня пробило, даже холодный пот выступил! Главное, своевременно мысль долбанула. И хорошо, что вовремя, потому как в этом деле лучше раньше, чем никогда. Помочь Грэгу на почве сексуальной неудовлетворенности — это хорошо, конечно. Мудро. Правильно. Но сначала надо помочь себе!

Чуть не пнула себя ногой под зад: ну я и дура! Точно мозги вниз утекли!

— Грэг, — тихонько спросила его, не снимая рук с широкой мужской груди. — Я знаю, что обсуждать здесь это не принято и даже считается ужасно неделикатным и грубым… Скажи, а как у вас в таких случаях, когда люди неженаты… мм… избегают зачатия детей? И бывают ли… — Нет, обсуждать в первый раз аспект половых болезней у меня язык не поворачивается. Хоть это и довольно глупо.

Грэг страшно удивился моей озабоченности данным вопросом:

— Обычно — никак. В моем положении — это забота мужчины, как сделать, чтобы не подставить семью и род рождением внебрачных детей. Ведь бастарды у нас обычно признаются, и забота о них ложится на их отцов. Да и мать в таком случае вправе настаивать на получении немаленького пособия. Вот и приходится быть очень осторожным. Напротив, простолюдинки часто охотятся за таким даром небес. Ведь они, родив ребенка знатному отцу, могут до конца дней своих больше не работать и жить припеваючи.

— Грэг, так как? Да или нет?.. — повторилась я.

Грэг помрачнел и усмехнулся, морщинки около его рта стали жесткими, даже жестокими.

— Не стоит волноваться, Александра. Я помню свой долг перед родом и стр… семьей. — Поджал губы и сощурился. — На мне особое заклинание. — Показал вытатуированную на предплечье руну. — Пока сам не захочу — детей не будет. И других проблем… тоже. — Опустил голову, скрывая лицо в тени. Тихо: — И потом, шрамы по наследству не передаются…

Я взбеленилась:

— Кому что — а лысому бантик! Разве ты урод? Кого волнуют твои шрамы, ненормальный?! Носишься с ними, словно курица с разбитым яйцом, и на полшага от себя не видишь! Вот уж точно: «За счастьем человек бежит, а оно у его ног лежит».

— Но… — попробовал кое-кто вклиниться. Здрасте! Дурням слово не давали!

— А думать так и вовсе разучился! — дожимала я потенциального противника. — Чем тебя вопрос о детях задел, ЧЕМ?! И потом, по-моему, такие вопросы лучше решать заранее, чем «ой, любимая, ты еще докажи, что ребенок мой!» Я-то точно в такие игры не играю!

Его взгляд потеплел. Маг провел рукой по своему лицу, будто стирая липкую паутину.

— Знаешь, ты удивительная!.. Почему — не спрашивай. — Погладил средним и указательным пальцами мой висок. — Милая и удивительная… Но прошу тебя, — пугающе низко рыкнул, заставляя все мелкие волоски на коже подняться дыбом. Помолчав, уже тише добавил: — Заклинаю всеми святыми, женщина… — Щелкнул пальцем меня по носу.

— А ты знаешь, что у тебя сексуальные по… спина и ноги? — попробовала я перевести стрелки. Как-то неохота куковать между сеансами психоанализа. Ночь ведь не бесконечна.

И в свете луны увидела, как у Грэга расширяются зрачки, серые глаза стали почти черными. Он впился пальцами в мои плечи и рявкнул, подавляя властной интонацией:

— ХВАТИТ! ПОМОЛЧИ!

И мне опять надолго заткнули рот. А я и не возражала. Зато КАК заткнули! Мням!

Пока его губы творили чудо нежного, невесомого поцелуя, сноровистые пальцы распутывали завязки и расстегивали пуговки моей ночнушки. Я быстро очухалась и от него в диверсионных действиях не отставала: «мой принц» сдернул с меня рубашку, я — расстегнула и спустила штаны. Ну а все остальное Грэг и сам мне помогал с него стаскивать, причем со скоростью курьерского поезда.

Когда мужчина скользил руками и губами по моему телу, я избрала зеркальную тактику и гладила кожу его шеи, груди и плеч. Она волнами ходила под пальцами, отвечая мне дрожью. Чувствительный!

Вообще говоря, Грэг мог смело воплощать идеал гламурной мужской стати. Гладкий… о! придумала! — атласный. Все что полагается: тонкая талия, широкие плечи, узкие бедра, поджарая… опс!.. мускулистый зад. За исключением одного: в противовес всем этим чахлым манекенщикам мой ночной гость был огромным. Под скромной одеждой ранее таилось великолепно сложенное атлетическое тело с бугрящимися на руках, спине и плечах мышцами. В меру сухое, в меру накачанное. Живое и теплое. А тату на предплечье его в чем-то даже красило, привнося некую изюминку. И еще я заметила: в руках этого мужчины почувствовала себя уютно и в полной безопасности.

Не знаю, как у Грэга, а у меня в ушах стучала кровь. Мое тело вибрировало, будто струна, под его невероятно большими и чуткими пальцами. Эта подлая вибрация окончательно отправила в отпуск мой разум. Напрочь. Я даже постанывала, так хотелось своего партнера везде потрогать. По-моему, Грэгу тоже этого хотелось. И вообще, у него врожденный мужской талант. Он еще даже не приступил к ласкам груди, а я уже хочу его до потери сознания. Боже мой, что же дальше будет?

А дальше было чудесно. Сплошное удовольствие, удовольствие на грани боли. Мы буквально потерялись друг в друге и страстном, диком, животном желании обладания. Кто из нас кого кусал, рыча и двигаясь в одном слаженном ритме? Кто кого целовал и царапал? Кто из нас кем обладал? — большой вопрос и загадка.

Я исполосовала Грэгу своими ногтями всю спину. Грэг оставил на мне множество иссиня-черных следов пальцев на бедрах и спине и огромное количество засосов на плечах и груди. Если беспристрастно взглянуть на мое тело со стороны, точно скажут: жертва группового насилия! Но если заглянуть в глаза… так хорошо мне не было никогда. Раз за разом он доводил меня до грани оргазма, позволяя получить его только тогда, когда я, уже содрогаясь от невозможной силы желания, начинала его об этом умолять. И в страсти он был неутомим. Сколько раз это происходило, я даже не могу сосчитать — пять, семь, десять, больше?..

А утром все кончилось. Я проснулась в обнимку с розой, на смятых простынях, в гордом одиночестве… Интересно, я смогу сегодня ходить?

— А поцеловать на прощанье? — обиженно бухтела я, влезая в рубашку. — Помахать ручкой? Сказать: «Отбываю, не горюй»? Да хоть просто подмигнуть?! Я же не требую свадебных колец с бриллиантами, букетов размером с тележное колесо и пылких признаний в вечной любви! Взрослые же люди! Но и удирать трусливым сусликом утречком ни свет ни заря без единого слова в норку — мелочно и пошло!

Мое самолюбие серьезно пострадало. Очень серьезно. Нет, я, безусловно, могу себя убедить в том, что его призвали неотложные дела… или он не хотел окончательно загубить мою трижды ненужную репутацию. Но разбудить-то можно было? Просто по-человечески объяснить?..

— Доброе утро! — В комнату заглянула Зося. — Вы уже встали? Тама вас уже дожидаются!

— Кто? — расцвела я в предвкушении и пообещала себе извиниться перед Грэгом за дурные мысли.

— Так их милость с госпожой графиней, — засуетилась горничная. — Велели, как проснетесь, сразу привесть!

— Привести, — машинально поправила я, опять надуваясь хомяком. — Сейчас буду готова!

И я действительно начала готовиться к новому сражению с жизнью!

ГЛАВА 14

Баламуте, вийди з хати, Хочеш мене розкохати, Покохати та й забути… Вийди з хати, баламуте. Нар. укр. песвнка-гаёвка

Лети, голубок, лети, а мы тебе крылышки подрежем…

Телефильм «Д'Артаньян и три мушкетера»

В перешитом в спешке платье цвета маренго и газовом шарфе на плечах, надежно укрывающем последствия ночных игрищ, я топала по коридору, проплывая мимо напольных ваз и прочих дизайнерских и архитектурных излишеств. Впереди открылась дверь, из курительной комнаты вышел Грэг, чисто выбритый, в черных штанах и свежей белоснежной рубашке.

Я невольно расцвела:

— Привет! Как ты?..

И услышала ледяное:

— Леди, доброе утро. Извините, спешу, — приправленное определенным мимолетным взглядом. Будто смотрели на что-то для себя ненужное, давно пройденное и забытое, абсолютно недостойное интереса. Вроде пришпиленного насекомого из старой, пыльной энтомологической коллекции. Мимика была крайне выразительной, тут не ошибешься. Я не раз ее видела по отношению к другим девушкам и вот теперь, первый раз — обращенной к себе.

Ап! Ап! — Я захлопала ртом, словно рыба, вытащенная из воды. Называется: «Спасибо тебе, родная, за хорошо проведенную ночь! Я ее никогда не забуду! Конфеты — почтой, открытку — имейлом. Деньги и цветы оставь себе, гусары денег не берут!»

Это куртуазный способ до меня довести, что спальня не повод для дальнейшего знакомства? Тогда спасибо уж, что не на людях! Премного благодарна. Что ж, ваше магичество, приму к сведению. Вообще-то кое-кому до моей выучки двадцать первого века — как до Индии отсюда пешком, но вам о том знать не надо. Просто-напросто незачем. И уж поверьте, как могут быть холодны, подлы и коварны наши мелкотравчатые клубные и офисные сучки и их кобели-кавалеры, вам и не снилось! Фантазии не хватит. Так что прости-прощай, моя несбывшаяся любовь. И не надейся — рыдать в подушку и переживать о таком «красавчике» не стану. Просто запомню: твои клейма не только на лице, они — в душе, и надо уметь их видеть. Лицо — лишь слабое их отражение.

Но отомщу. Не от досады вышвырнутой за порог обманутой невинной девушки — такой я не была и не буду. Из принципа. Чтобы впредь неповадно было.

Изо всех сил скрывая потрясение, я коротко поклонилась, насмешливо блеснув глазами и обозначив подобие легкой полуулыбки старушки Джоконды, после чего невозмутимо отправилась дальше. Слез не было. Даже злость еще не проснулась — так, гуляла где-то на дальних подступах. Все это было так странно… и довольно неожиданно.

По пути к лестнице, сворачивая за угол, боковым зрением я заметила, что вопреки собственным словам Грэг никуда не торопился. Он остался стоять на том же самом месте и выглядел не слишком-то довольным очередной легкой победой, я бы даже сказала — слегка потерянным. Словно не он сейчас так со мной поступил, а я с ним! Впрочем, его проблемы.

Размеренным шагом я спустилась по лестнице и вошла в кабинет барона. Там меня дожидались сам хозяин кабинета и колоритная дама в шляпе с перьями. Грэг в дорожной одежде, невозмутимый, застегнутый на все пуговицы в прямом и переносном смысле, пришел туда сразу же вслед за мной.

— Доброе утро! — поздоровалась я, приседая в реверансе и стараясь не коситься на будущего мага. — Вызывали?

Летгар кивнул, а дама сорвалась с кресла и подошла ко мне.

— Милочка!

Я с громадным трудом подавила в себе желание поискать эту «милочку» или переадресовать ее Грэгу. А после его выходки он на большее не тянет! Вместо этого я вопросительно уставилась на барона, приподняв брови в удивлении.

— Тетя, позвольте вам представить Александру гер Мориз. Александра, графиня Лоретта гер Дальвинг будет вашей опекуншей на время моего отсутствия, — познакомил нас блондин.

Предо мной стояла высокая статная женщина бальзаковского возраста, которой свободно можно было дать и тридцать, и (присмотревшись повнимательней к «гусиным лапкам» вокруг глаз) за сорок. Типичная аристократка, выхоленная, облагороженная, выпестованная многими поколениями дворянства. Та, чье мнение и слово в ее доме неоспоримы. Умная, властная, жестокая… если необходимо.

Элегантная амазонка облегала стройное тело, подчеркивая тонкую талию и пышную грудь. На узком лице привлекали внимание ярко-голубые глаза с удлиненным разрезом. Эдакая вальяжная кошечка с коготками. Вот коготки она мне сейчас и показала.

— Вульгарное платье и невзрачная, заурядная внешность! — Повернулась к племяннику. — Есть над чем поработать! Девушка хоть что-то умеет?

— Могу, например, разговаривать, — прошипела я сквозь зубы, краснея от злости. Меня сейчас рассматривали просто как вещь, как мебель!

— Верховая езда ей точно противопоказана, — с довольным видом сдал меня Грэг и удостоился злобного взгляда, обещающего расчленение, запекание в микроволновке и дробление на молекулы.

— Так-так, — скуксилась графиня Дальвинг. — Грэгор, будьте так любезны, проводите даму в ее комнату.

Маг застыл. Я страшно обрадовалась. Месть моя близка!

— А вы, милочка! — (Меня снова перекосило.) — Перемените платье в дорогу и не берите с собой ничего лишнего!

— Было бы чего брать! — пренебрежительно заметила я, глядя на протянутую руку Грэга, словно на королевскую кобру. — Все свое ношу с собой! — И вышла с высоко поднятой головой.

За дверью я повернулась к магу и, ткнув его пальцем в грудь, сказала:

— Забудь! Впредь мы не знакомы.

— А что-то было? — невозмутимо спросил он, вызвав у меня еще большее негодование.

— Вот и забудь! — прошипела я, срываясь на бег.

Не буду я рыдать из-за всяких тут!

Грэгор еле слышно выругался.

— Александра! — поймал он меня в конце коридора и развернул к себе. — Вы ведете себя… Уй!

Я недослушала, как и куда я себя веду, и вскинула колено. Конечно, удар немного смягчили многослойные юбки, но до него все равно дошло, что я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НЕ ЖЕЛАЮ С НИМ РАЗГОВАРИВАТЬ!

— Мегера! — прошипел он сквозь стиснутые зубы, сгибаясь в три погибели. — Это можно рассматривать как покушение!

— А есть на что покушаться? — отскочила я, довольно ухмыляясь. — Извините, барин, не заметила. Не привыкла, знаете, фокусироваться на мелочах! — И ушла с гордо поднятой головой и болью в сердце.

У себя в комнате с помощью белочки-горничной втиснулась в потрепанную амазонку и уселась ждать, когда меня соизволят позвать.

Случилось это довольно скоро. В дверь ввалилась зареванная Милка и нехотя сообщила:

— Пойдемте, ваша милость, карета подана!

— Ты чего? — вылупилась я на нее, даже забыв, что я страдаю. — Белены объелась или пыли радиоактивной нанюхалась? Чего ты мне выкаешь?

— Так вы таперича благородная дама, — шмыгнув распухшим носом, потерянно объяснила девушка. — А я с вами по-простецки гуторила.

— И что? — Разрез глаз увеличивался пропорционально моему удивлению. — Я теперь не человек? Со мной и поговорить нельзя?

— Низзя! — замотала головой Милка, обливаясь горючими слезами и размазывая сопли передником. — Вы нынче тока с благородными должны язык чесать.

— Благородным я бы почесала что-то другое, — со вздохом призналась я. — А кое-кому… — с обидой вспомнила ученика мага. — Даже кочергой… Ладно, пошли, жертва этикета.

Служанка подобострастно поклонилась и повела меня на выход. Все встречавшиеся нам по дороге слуги кланялись и сторонились. Пропала легкость прежнего общения. Я начинала понимать — каково это быть аристократкой, даже липовой. И мне это как-то не понравилось.

Во дворе меня и графиню дожидалась роскошная карета с шестеркой гнедых лошадей. На облучке маялся кучер, тихо матерясь сквозь зубы. Рядом слонялись гайдуки, или как еще называют грозных здоровенных парней, одетых в длинные, до колен, синие кафтаны с укороченным рукавом. Хлопцы с головы до ног увешаны оружием. Просто ходячий склад тестостерона.

Кривая сабля в ножнах била по ногам в кожаных штанах, если ее не придерживали. За красным кушаком по кинжалу в ножнах. Под рукавами рубашек на высоких кожаных браслетах-наручах нечто аналогично-аутентичное с метательным уклоном. За отворотами мягких сапог угадывались рукоятки ножей, в руках почти у каждого — кнут.

И все усатые! Как на подбор! Юркие, улыбчивые, загорелые от работы на свежем воздухе, крепкие и…

— Прекрати пялиться! — прошипел мне на ухо неслышно подошедший Грэг. Меня обдало ароматом жасминового одеколона и душистого мыла. — Это переходит все приличия!

Нечаянно вздрогнув, я глянула искоса на предателя и негодяя. Тот, сузив потемневшие глаза цвета предгрозового моря, мысленно расстреливал мою персону. С чувством, толком и расстановкой. Раз так надцать.

Правда, на чужие инсинуации я не повелась. Наоборот — поправив прическу, широко и приветливо улыбнулась, подмигивая ближайшему от меня гайдуку. Парень остолбенел, даже кнут выронил. Прия-ятно, когда на тебя так реагируют…

— Это переходит всяческие нор… — начал разворачивать психическую атаку маг. Голос ровный, но любая другая уже с содроганием и холодным потом вспоминала бы Отелло и Дездемону.

Вместо страха во мне подняла голову закипающая ярость. Перед глазами начала колыхаться алая пелена, как-то стали вспоминаться приемы работы с ножом, которыми когда-то поделилась Инка-Головастик… а еще видеошкола уличного боя подручными предметами…

Но волшебник не унимался. Властным тоном с жесткими нотками он повел затяжной артобстрел моей невысокой морали и павшей добродетели. Закончилось патетичным призывом:

— Леди Алек…

Убить Грэга при свидетелях, с особо отягчающими обстоятельствами мне помешали вышедшие на крыльцо барон с тетушкой. Ревнивец немедленно заткнулся и снова прикинулся шлангом гофрированным… сделал вид, что мы с ним вроде как незнакомы.

Да и фиг с тобой, лось недобитый, тут и кроме тебя интересные мужики есть! А кто не успел, тот опоздал.

Графиня распорядилась, чтобы две ее горничные ехали отдельно от нас, в легкой двуколке. Предусмотрительная! Не хочет, чтобы наша грызня стала достоянием общественнос… слуг.

— Прощайте, Александра! — галантно поцеловал мне руку барон и стрельнул глазками, чем немало меня смутил. — Увидимся в столице.

— Спасибо вам за все! — благодарно улыбнулась я и потопала к карете за графиней.

Как только я устроилась на мягком сиденье и откинулась назад, дама постучала веером в потолок транспортного средства. Кучер щелкнул кнутом, гикнул, и мы тронулись.

В правое окно было хорошо видно молодцеватого, скачущего рядом Грэга, в левое — одного из красавчиков-гайдуков. Конвой у нас был… позавидуешь сама себе.

Цок-цок, бум! Мы ехали в колыхающемся лакированном рыдване, а я, задыхаясь от приторно-сладкого цветочного запаха духов спутницы, была вынуждена терпеть ее неуместное любопытство.

— Итак, — не слишком вежливо привлекла мое внимание графиня, коснувшись моей руки веером. — Слезливую историю бедной родственницы барона я уже слышала от племянника, но все же хотелось бы услышать и твою версию.

Я вздохнула и без особого удовольствия поведала (с некоторыми купюрами) свои приключения. В купюры вошли все сцены 18+ и сопутствующие им раненые чувства.

— Изъясняешься ты более-менее изысканно, — снисходительно, с оттенком презрения сделала вывод графиня, выслушав мое повествование. — Язык не засорен крестьянским говором, и ты используешь правильные обороты речи…

— Спасибо, — сдержанно поблагодарила я.

— Подожди, милочка, — остановила она меня. — Я еще не закончила! Но, помимо этого достоинства, у тебя сплошные недостатки. Как то: неумение вести себя в обществе, незнание манер, полное отсутствие вкуса, довольно заурядная внешность…

— То есть надо бы хуже… но некуда, — абсолютно серьезно кивнула я. Подпустила во взор лукавства. — Я подлежу восстановлению, или так оставим?

Графиня опять попыталась строить из себя неприступную аристократку, но любопытство взяло свое. Наклонившись ко мне, графиня Дальвинг шепотом спросила:

— Лучше скажи мне, какие отношения связывают тебя и этого молодого человека? — Кивнула на Грэга.

— Никакие, — абсолютно честно ответила я, намеренно пропустив красноречивое словечко «уже», поскольку не желала вдаваться в унизительные и обидные подробности.

— Почему-то мне в это не верится, — сощурилась графиня. И я поняла, кто научил барона искусству ведения допроса. Еще до пыток не дошло, а уже мороз по коже!

— Ваше полное право — верить или нет, — спокойно ответила я, глядя на нее кристально честными, незамутненными глазами.

— Ну хорошо! — Лоретта хлопнула веером по ладони, затянутой в перчатку. — Не хочешь — не говори. Пока.

Ой, спасибо! Значит, пока пытать не будут. Видимо, испанский сапог и дыба в удаленном доступе. Хоть в чем-то повезло!

— Хочу сразу выяснить одну вещь, — напирала леди Дальвинг. — Спящая в горах — легендарная личность в нашем мире. Но на данный момент вы до этой личности недотягиваете, хотя ею и являетесь. Вот такой парадокс.

— Вы меня весьма утешили, ваша светлость, — не удержалась я от шпильки. — Теперь буду спать крепко и спокойно — меня не найдут!

— А ты хочешь славы, девочка? — вперила в меня орлиный взор тетушка. — Это вполне возможно, но крайне неразумно…

Я отрицательно замотала головой, стискивая руки на коленях и комкая подол. Усилием воли преодолела несвойственную мне робость, выпрямилась и, блестя глазами, ответила:

— Во-первых, госпожа графиня, двести лет — срок отнюдь не детский. Так что не девочка, увы… Во-вторых — мне и так неплохо! Никогда не любила публичность.

— Приятно слышать, — подобрела мадам Лоретта, ерзая на походной скамье-диване. Через минуту возобновила допрос с пристрастием: — А что думает по этому поводу Грэг? Собирается ли он представить вас своему наставнику, господину гер Силиоту?

— Он на этом настаивал, ваша светлость, — призналась я. — Но я своего согласия на то не давала. — Скромно умолчав, но что же именно давала.

— Это… — начала фразу Лоретта, но не успела ничего сказать по причине резко остановившейся кареты и криков снаружи.

Нас сбросило с сидений. Мою ногу свело судорогой, и я невольно застонала.

— Саша, — всунулся в окно Грэг. — Сиди тут и не вылазь! Здесь опасно. И вы, леди, тоже! — Загородил окно, доставая оружие.

— Странное поведение для отношений, характеризующихся «ничего», — задумчиво пробормотала графиня, приводя себя в порядок.

В другом окошке замаячил гайдук и проорал:

— Нападение! Звери! — И убрался, тоже закрывая собою окно.

Горничные визжали, гайдуки орали… Слышался топот…

— Ничего не понимаю, — призналась тетушка, проявляя признаки слабого беспокойства. — Какие звери? Теперь так называют нападения разбойников?

Я прислушалась и за криками людей услышала звериный рев.

— Кажется, я понимаю… — начала я, но тут раздался звук выстрела. — НЕТ! — заорала, рванув на себя дверцу. Угу, счас! Я обалдело уставилась на дверь, соображая, как вырваться наружу. Никакой таблички и инструкции на ней не висело.

— Как это открывается? — обратилась я к ошалевшей графине.

— Наружу, — машинально ответила та. Видимо, до ее светлости что-то дошло. В глазах графини мелькнул ужас. Взбунтовавшись, леди Дальвинг вцепилась в меня, как в последнюю надежду отечества. — С ума сошла! Куда ты идешь?

— С ума я сошла, когда подписалась у вас Спящей работать! — прошипела я, вытягивая подол из загребущих рук «тети». — А на дороге сидят последствия моего сумасшествия! — И вывалилась наружу, от всей души наподдав под задницу ученику мага, который перекрыл собой подходы к дверце с моей стороны.

Грэг, не ожидавший подобной подлянки, покачнулся, но, быстро восстановив равновесие, повернулся ко мне и заорал:

— Спятила?! Я кому сказал — СИДЕТЬ ВНУТРИ!

Он потянулся ко мне, пытаясь затолкать в карету. Краем глаза я успела рассмотреть понимающую усмешку графини. Стало еще противней.

— Мы не знакомы! — холодно отчеканила я, одновременно пиная мерзкого бабника в голень. Сказала громче: — И меня там ждут!

Маг от такого изощренного женского коварства даже руки тянуть ко мне перестал и замолк. Наверное, собирался с одинокими извилистыми мыслями. Только неотрывно смотрел в мою сторону. У меня была для него пренеприятная новость — сегодня выходной, и к нему в палатку ночью никто не придет! Но я не стала тянуть время и двинула на выручку истребляемому зверью.

Кстати, звери сами за себя постоять тоже умели. Парочка лосей уже взяла на абордаж толпу гайдуков и зажала, угрожая копытами и рогами. Еще двух притиснули медведи. Колония бобров показывала малышне, как нужно правильно грызть сапоги, когда предмет заточки зубов держит за шиворот рысь. Белки вносили свою лепту шишками…

Под этим обстрелом я ворвалась в гущу событий и рявкнула со всей силы:

— А ну всем стоять!

Наступила блаженная тишина. И люди и звери замерли, стараясь не дышать.

— Это вы что тут устроили? — уперла я руки в бока. — Это кто вам дал санкцию на подобные сборища?

Рысь мягко рыкнула, показывая свое раскаяние. Выплюнула брезгливо воротник охранника, подвинула лапой замершего от шока мужика и подошла потереться об мои ноги.

Я машинально погладила холку большой кошки, вызвав у той громкое мурлыканье, и продолжила разборки, обращаясь непосредственно к медведям:

— Кто вам разрешил тискать посторонних мужиков? Вам медведиц мало?

Медведи застеснялись и отодвинули гайдуков на расстояние вытянутой лапы.

— Нечего всякое непонятное в рот тащить! — выговорила бобрам, и мне отдали прилично пожеванный сапог, а носки всучили енотам-полоскунам. Те не взяли. Зажали лапками носы и показали, что это они стирать будут только в противогазах.

— Саша! — подскочил ко мне очухавшийся Грэг. — Марш в карету! Это опасно!

Я смерила подлого предателя холодным взглядом с головы до ног, указала на него пальчиком и радостно скомандовала белкам:

— Девочки, огонь! Пли!

Не знаю, может, там были среди них и мальчики, я не разбираюсь… но в любом случае — все, как одна, белки произвели слаженный залп шишками под барабанную дробь зайцев и отсчет кукушки. И — да! Поскольку мишень была большая, то долетело все!

— За что? — заорал оскорбленный в лучших чувствах маг, уворачиваясь от шишек и прячась за карету.

— За все! — честно ответила я и дала знак лосям.

Те та-а-ак оторвались! Гоняли его как Сидорову козу вокруг кареты. Грэг, правда, попытался залезть на облучок, но за этим зорко следили птицы и отбивали все атаки.

— Прекрати, ненормальная! — завопил он на бог знает каком круге. — Что тебя так злит? Все было по согласию!

Мое лицо залило краской, а душа срочно запросила базуку или гранатомет.

— Охолонись! — взвизгнула я, злясь еще больше.

Пошел дождик. Стало мокро.

— Блин! — выругалась жертва иномирной магии. — Мало мне неприятностей, еще и погода мерзкая! Хочу солнце!

Дождик прекратился.

Люди отмерли и стали от меня поспешно отодвигаться. Зато звери придвинулись поближе. Пришлось прочитать лекцию:

— Значит, так! Все хорошо в меру! Меня можно любить платонически, можно — мысленно, а лучше всего на дальнем расстоянии!

Зверье скуксилось и понурило головы. Мне стало немного стыдно.

— Ладно, обожайте, как можете, только людей не пугайте и себя не травмируйте!

Со мной радостно согласились все, кроме Грэга. Ему было некогда. Угу. Его птички так пометили, что личный конь не признавал. Отказывался от знакомства напрочь.

Я попрощалась с нападавшими, погладила до кого дотянулась, помахала тем, до кого не смогла, и, пригрозив отлучить от своей персоны за внезапные приступы чувств, разогнала мохнатую шайку, как тот лесник из анекдота.

Звери разбежались. Вскоре на дороге остались только люди и я.

Гайдуки приводили себя в порядок, подбирали потерянное оружие и опасливо косились в мою сторону. Грэг вообще исчез в кустиках и появился минут через пять после магического всплеска — чистый и сухой, бросив на меня странный взгляд.

Я расшифровать сие послание не смогла. Пожала плечами и отправилась к карете, возле которой меня ожидала графиня.

— Простите за задержку, ваша светлость, — манерно присела я. Победно ухмыльнулась. — Разгоняла демонстрацию.

— Залезайте, Александра, — тихо, с нескрываемым уважением сказала мне Лоретта. И тут же: — Нам нужно поговорить.

— Если вы о зверях, графиня, — отбрила я пронырливую леди Дальвинг, — то я сама не знаю — что, почему и как. Просто это происходит, и все.

— Тогда мы побеседуем на другие темы, — недобро заверила меня тетя барона, забираясь за мной в карету и усаживаясь напротив. Подсластила пилюлю: — Нужно сказать, я изменила свое мнение о вас, Александра. Вы небезнадежны.

Переходить к пилюлям не хотелось. Уж больно после страстной ночи и ненормального утра я не в настроении. С таких перепадов рехнуться можно. Лучше уж перепить и страдать с бодуна!

— Вот спасибо! — Я уже даже не старалась проявлять вежливость — слишком устала. — Простите великодушно, но я хотела бы подремать. — И, не дожидаясь ответа, улеглась на скамейку, закрывая глаза.

Сон пришел сразу. В нем вальсировал с медведем Грэг под аккомпанемент волков, а белки осыпали танцующих скорлупой от орехов…

ГЛАВА 15

— Надень это.

— Я это вчера надевал!

— Это все еще модно. Одевайся!

Телесериал «Два с половиной человека»

— Александра, проснитесь! — вырвал меня из приятного забытья скрипучий голос графини.

На самом, понимаешь, интересном и пикантном месте. Только-только мохнатая медведица-гризли с розовым бантиком на шее закончила обучать ученика мага музыке посредством топтания на его ушах. Я так хотела досмотреть — за что же следующее она примется!

— Александра! — повысила голос Лоретта. Ее тошнотворная жизнерадостность сопровождалась тычками в бок и спину. — Прекратите вульгарно дрыхнуть!

— Станция Березай — кто приехал, вылезай? — надрывно кряхтя, уселась я вертикально и глянула на надутую тетю заспанными глазенками.

— Это Трузи! — процедила графиня, тыча в окно веером. — Мы почти прибыли.

— Послушайте, — пригладила я вставшие дыбом волосы. — Тут белье проводнику сдавать надо? За чай рассчитываться?..

— Не понимаю! — недоуменно нахмурилась тетя.

— Значит, не надо, — удовлетворенно заметила я себе. И тут же без перехода вызверилась на личную террористку в юбках: — Так какого, простите, хрена вы меня разбудили когда «почти», а не «уже»?

Графиня, по-моему, от моей стремительной контратаки даже слегка обалдела и временно потеряла способность к сопротивлению. Жаль, ненадолго.

— Благородные дамы не используют такие выражения! — чопорно произнесла графиня, но мысленно записала. Чтобы потом приводить пример чего нельзя использовать. — У вас абсолютно отсутствуют манеры!

— И что? — вытаращилась я на нее. — Мне теперь не жить?

— Это возмутительно! — отрезала Лоретта. — Замолчите и подумайте над своим поведением!

Я спорить не стала. Просто подвинулась к окну и показала Грэгу, все еще скакавшему рядом, согнутый крючком пальчик. Маг расцвел лицом и нагнулся ко мне:

— Выспалась?

— Ага! — кивнула я довольно. Посмотрела в его предательские серые глаза, и в моих зажегся ответный темный огонь джихада. — А теперь сгинь с моего обзора! Я буду смотреть Первый канал вперемешку с «Дискавери»!

— Грубиянка! — прошипел возмущенный Грэг, раздувая крылья носа. Он временно снял потрескавшуюся кожаную маску, которую надел вскоре после нападения зверей. Видимо, решил освежить лицо.

— Подлец! — не осталась я в долгу. А уж презрения во мне бурлило столько… можно утопить небольшой город.

Так славно поговорили… зарядили друг друга оптимизмом. Раздали пряников… Все как у нормальных людей.

За окном панораму «В мире животных» сменила «Фазенда», и сейчас я разглядывала утопающие в цветах глинобитные домишки, оштукатуренные от темно-серого до белого оттенка. Плодовые деревья дразнили набухшими бутонами и намекали на обильное цветение. Кое-где, правда, уже распустились и цветы, окутывая нежным розоватым или белым облачком кроны.

Ветер игриво бросил мне в лицо пригоршню смешанных лепестков. Я поймала несколько и, смеясь, сжала в ладонях, поднеся к лицу и вдыхая непередаваемый аромат свежести и меда.

— Какое плебейство! — фыркнула графиня, поводя плечиком. По старой привычке попыталась унизить: — Просто крестьянка на выгуле!

— А вы — аристократка в загуле! — парировала я, дрожа от гнева. А пусть не думает, что ей тут медом намазано! И жертва дворянского гонора сделала еще один, ответный выпад: — Кому как повезет!

— Надевайте! — поджала графиня губы и подпихнула мне плащ мышиного цвета из плотного шелка.

— Маскироваться будем на местности? — удивилась я. — И чтоб никто не догадался, что мы пришли и взяли штурмом?

— Вы невыносимы! — фыркнула Лоретта. — Над вашими манерами придется еще долго и упорно работать.

— Увы. Я плохо поддаюсь дрессировке, — честно поделилась я с ней. — Только за весомый стимул или хорошее вознаграждение.

Тетя меня полностью проигнорировала и начала бурчать похлеще моего начальника отдела Осипа Аполлоновича после корпоративчика тет-а-тет с бухгалтерией. Всей. После подсчета убытков и зализывания ран, нанесенных родной женой в попытках вернуть неверного к домашнему очагу сковородкой и мухобойкой.

— Вы должны гордиться! Вам разрешили пользоваться побочным именем нашей ветви — гер Мориз! — бубнила графиня, щелкая веером. — Потому что ваша настоящая фамилия почти созвучна! Мороз — Мориз!

— И потому что она побочная, — ядовито поддакнула свежеиспеченная дворянка, упаковываясь в плащ.

— Нет! — взвизгнула Лоретта. — Она просто считается побочной, потому что Моризы вошли в нашу семью только семьдесят лет назад, когда сводная сестра моей бабушки вышла замуж за одного из них.

— Ого! — округлила я глаза. — А сколько нужно лет, чтобы стать постоянной ветвью? Или столько не живут?!

— Невежа! — совсем негромко буркнула графиня. — После того как семья Мориз породнилась с нашей и произвела на свет дочь, они уехали в Гритар, и мы больше не общались.

— Точно-точно, — закивала я, накидывая капюшон. — Семьдесят лет пролетело так незаметно, и вы были та-ак заняты…

— Мне только… тридцать пять! — взвилась графиня.

Я еще раз окинула даму наметанным взором, мысленно убирая маскировку в виде украшений и шиньона и дополнительно стирая слой косметики. Ну что могу сказать… если ей тридцать пять, то я — Орлеанская девственница. Заметьте, даже не просто девственница — а та самая Жанна Д'Арк! Этой галоше или сорок, или хорошо за сорок. Насчет тридцати пяти она заметно погорячилась!

— У вас год за два идет? — округлила я глаза. — Простите, не знала. Теперь буду учитывать при подсчетах.

— Мы прибыли в Трузи! — сообщила мне тетя ледяным тоном, когда пришла в себя от моего нахальства. Это далось ей с трудом. — Выметайтесь!

— Аристократки так не выражаются, — наивно хлопнула я ресницами, подавая руку нарисовавшемуся около двери гайдуку.

— Выражаются! — рявкнула тетя, поддавая мне ускорение ногой пониже спины. С сожалением: — Просто делают это изящно и незаметно…

Я вывалилась из транспортного средства, смела несчастного гайдука и улеглась на него сверху.

— Саша, ты не ушиблась? — бросился ко мне Грэг. — Что произошло?

— Графиня мне показывала, как незаметно выражаются аристократки, — пыхтела на гайдуке я, пытаясь найти опору локтям и коленям. Не получалось. И то и другое постоянно соскальзывало с чужого тела и вызывало у меня ругань сквозь зубы.

Грэг почему-то решил мне помочь и поставил на ноги.

— Спасибо! — благодарно улыбнулась я, глядя в серые глаза. Вспомнила: — Мерзавец! — и наступила ему на ногу с размаха. Потом повернулась к застывшей тете и мило поинтересовалась: — Я достаточно изящно его отправила?

— Вполне, — заверила меня графиня, поправляя запыленный локон. — Только при этом не стоило валяться в грязи у всех на виду.

— То есть не на виду валяться можно? — подняла я брови.

— Конечно, — слегка скривилась тетушка. — Как вы проводите свое свободное время — ваше дело. Главное, томно и загадочно улыбайтесь и не распространяйтесь о своем хобби на публике.

— О как! — В который раз за день мои глазные яблоки стремились оказаться подальше от меня. — Типа если все шито-крыто, то и ладненько?

— Как-то так, — согласилась графиня, хватая меня за руку и утаскивая к двери, украшенной вывеской «Модная одежда. От Аврелии. Дамы, мы вас оденем!».

На вывеске, ко всему прочему, был изображен лощеный хлыщ с ножницами и портновским сантиметром, заглядывающий под юбку толстой тетке с пятью подбородками. При ближайшем рассмотрении подбородки оказались пышным жабо, а дядечка мирно подшивал подол. Вот так всегда! Посмотришь издалека — Ален Делон, а подойдешь поближе — Квазимодо!

— Даже если и просочатся какие-то слухи, то тут важно не сознаваться и лишь намекать на пикантность, — учила меня графиня, пока я пялилась на архитектуру. — Вот, например, — все знают, что герцог Шертон гер Ринтор обожает в подпитии целоваться на заднем дворе со свиньями, бегать голышом по росе, тряся всем, что еще трясется…

— Дамы, — влез в монолог Лоретты заметно поскучневший Грэг, — я вас оставлю…

В этот судьбоносный момент гайдук открыл массивную входную дверь модного ателье, утяжеленную для солидности чугунными завитушками, а коварная тетушка попыталась меня закинуть вовнутрь и отсечь от тренировочного предмета. Но я сразу не далась и начала выкручиваться, чтобы послушать, как меня оставят во второй раз. Гайдук за дверью не увидел нашей заминки и отпустил створку. Нас с графиней сплющило в сиамских близнецов.

— …! — рявкнула тетушка, распахивая дверь и прикладывая ею провинившегося слугу. — Чтоб тебя свои же…! Дармоед!

— Аристократки так себя не ведут, — ехидно напомнила я ей, когда ощупала лицо и поняла — оно еще есть!

— Здесь все свои, они привыкли! — вне всякой логики заявила тетя и силком впихнула меня в ателье. Последнее, что я услышала, куртуазное: — Присоединяйтесь к нам в гостинице вечером…

Дальше я попала в приветливые объятия милой моложавой дамы в изящном платье.

— Чем могу служить? — заученно улыбнулась женщина-блондинка, цепко ощупывая взглядом и оценивая мои возможности, социальную роль и кошелек. — Боюсь, вам будет…

— Не будет! — раздался громкий рык графини. — Аврелия, ее нужно сначала раздеть, а потом одеть во что-то приличное! Шить туалеты некогда, придется подгонять готовое.

— Мадам графиня! — обрадовалась модистка, приседая в книксене. — Как я рада вас видеть в своем скромном заведении!

— Где для провинции отнюдь не скромные цены, — не осталась в долгу тетя. — Так что? Сделаешь?

— Сейчас неудачное время, — закусила пухлую губу Аврелия. — Не так много готовых платьев осталось. Скоро новый сезон…

— Показывай что есть! — приказала Лоретта, усаживаясь в широкое кресло. — Все равно в столице закажем девушке полный гардероб!

И завертелось… Голубое платье вызвало реакцию:

— Свежая покойница. Не твой цвет. Сними!

Розовое:

— Поросенок в рюшах! Жуть! Годно только для маскарада ужасов! Сними!

Желтое с черными вставками:

— Подсолнух на заборе! Селянка, где твой пастух? Сними и выкинь! — Пауза. — Нет! Просто сними!

Не забраковали только два платья: зеленое, с мелкой вышивкой по подолу, и темно-коричневое, с бархатными вставками и квадратным вырезом.

— Упаковать и доставить в гостиницу! — приказала Лоретта. Указывая веером в гипотетическое светлое будущее: — Александра, за мной!

Где-то я уже это слышала?! Точно! Фаина Раневская в «Золушке»: «Крошки, за мной!» Какая прелесть! Крестная фея уже есть, белый конь присутствует, принц… принца можно исключить, с ним много мороки. Принцы вон даже в сказках вечно в тридесятое королевство бегают. Зачем мне спринтерский забег устраивать, когда можно и без этого чудика в женских колготках и берете спокойно прожить?

— Мы идем к Тунеру! — заявила графиня, вытаскивая меня на прицепе на улицу и волоча за собой по булыжной мостовой. — Должно же у вас быть хоть какое-то приличное белье!

— Зачем? — тормозила я. — Его под этим бронебойным нарядом все равно никто не увидит!

— Для мироощущения! — припечатала тетушка, не забывая постреливать по сторонам подведенными глазками. — Настоящая дама начинается с приличного нижнего белья!

— А я думала — с характера! — разочаровалась я в этой жизни.

— Вы не правы! — локомотивом пыхтела Лоретта, эмоционально размахивая веером из страусиных перьев. — Характер нужно прятать, а белье показывать! И тогда вы достигнете небывалых высот в обществе!

— Путь к успеху вымощен панталонами и корсетами? — открыла я рот.

— Вот еще! Глупости! — Графиня втолкнула меня в другую дверь, бдительно ткнув веером в гайдука и приказав не шевелиться. — Только намеками и обещаниями его показать! Учитесь намекать, Александра!

— Намекаю, — отозвалась я. — Очень хочу есть! Если здесь туфли из натуральной кожи, начну жевать прямо сейчас!

— Жуйте перчатки! — сунула мне Лоретта свои. — Это привлекает внимание к вашей чувственной натуре и производит впечатление воздушности!

Я представила себя с перчатками во рту, как корову с пучком травы, и поняла — действительно воздушно-придурковато!

Высокий тощий сапожник быстро подобрал мне туфли по размеру, и мы отправились дальше.

Закрутился калейдоскоп магазинов и покупок. Хорошо, что кучер подгонял каждый раз карету, а то покупки бы нас просто погребли.

У шляпника я узнала, что шляпка — это вместилище мозгов. Галантерейщик утверждал — без сумочки и зонтика дама выглядит незаконченной. Модистка по нижнему белью поразила меня сентенцией о влиянии количества кружев на умственную деятельность противоположного пола. Причем на полном серьезе.

Пока я сомневалась относительно своей умственной деятельности. Проснувшись замороженной синей птицей в пещере, до сегодняшней минуты я живу в театре абсурда. И никто не рвется объяснить мне содержание этого провального спектакля.

Восклицание тети: «Теперь в гостиницу!» — я восприняла как манну небесную. Даже хотела пасть ниц и долго восхвалять мудрость благодетельницы.

Вскоре передумала. Если я куда-то и паду, то только в пучину страсти, вызванную жгучей местью. Час расплаты близок!

ГЛАВА 16

— Бамбарбия. Киргуду.

— Что он сказал?

— Он говорит: если вы откажетесь, он вас зарэжет!

Кинофильм «Кавказская пленница»

Ресторация располагалась на втором этаже гостиницы. Небольшой зал заставлен круглыми столиками, покрытыми синими скатертями до пола. На улице стемнело, и в зале зажгли свечи. Кроме нашего столика оказались заняты еще три — за одним сидел солидный господин в очках, за вторым семья — мама, папа и сын лет пяти, за третьим — два молодых человека в кожаной потертой одежде. Последние мне показались очень странными. Загорелые лица, изрезанные тонкими ниточками шрамов, похожих на рисунок, и очень светлые волосы.

— Прекрати пялиться! — вместо приветствия вызверилась графиня, появляясь рядом. — Это неприлично!

— Кому? — мило улыбнулась я ошеломленному произошедшими во мне изменениями Грэгу.

— В первую очередь — вам, — поцеловал мне маг кончики пальцев, пока я старательно крутила из них фигу ему под носом. — Прошу к нашему столику, дорогая Александра!

— Для вас, — указала я на него веером, с трудом переводя дыхание, — я не «дорогая», не «милая» и даже не «драгоценная»!

— Это непринципиально, — заверил он меня, провожая к столу и отодвигая стул сначала для графини, потом для меня.

Я кивнула и плюхнулась юбками. И тут же мгновенно их защемила. Раздался треск.

— Катастрофа! — пробормотала я и полезла освобождать подол.

— Куда?! — заорала тетушка. — Сидеть!

— Гав! — отозвалась я из-под стола.

— Позвольте помочь? — Рядом нарисовался высокий щеголь, который встал из-за соседнего стола. — Такая красавица не должна мучиться сама. — И без особых усилий вытащил меня из партизанского «подполья».

— Безусловно, — согласилась я. — Она должна мучить остальных. Как вы думаете, у меня получается?

— Бесспорно, — с легкой лукавинкой понимающе улыбнулся блондин. — У вас все получается великолепно! — И, поклонившись, отошел к товарищу.

Грэг стравил злость «через свисток» и обратился к Лоретте:

— Дорогая графиня, я вам глубоко признателен за заботу об Александре.

— Не стоит благодарности, — тонко улыбнулась женщина бальзаковского возраста (что меня неизменно радует!). — Это нетрудно.

— Да? — влезла я, невзначай поправляя кружево на рукаве нового шелкового платья. — А кто-то сказал, что я безнадежна…

— Александра! — рявкнули на меня в два голоса. — Помолчите!

— Счас! — рявкнула в ответ. — Я это сделаю, только когда мне наконец принесут еду!

— Арвиль! — махнул рукой Грэг, привлекая внимание ресторатора. — Неси заказ! — Снова перевел взгляд на графиню. — Благодарю вас еще раз, но на сем считаю вашу заботу исчерпанной и забираю девушку.

— Э-э-э… А сама девушка имеет право голоса? — Я связала салфетку «мертвой» петлей и демонстративно вручила магу.

— Нет! — отмахнулся он от меня. — Сейчас принесут…

— Сейчас кого-то вынесут! — не осталась в долгу. — Если этот кто-то будет изображать шовинистскую свинью!

— Александра, помолчите! — сделала мне выговор тетя. — Здесь решается ваша судьба!

— Рада за нее, — не успокаивалась я. «Эту песню не задушишь, не убьешь!»[14] А русскую женщину — так вообще… никогда и никому заткнуть не удавалось! — Почему бы нам не образовать кворум?

— Эта девушка когда-нибудь молчит? — закатил глаза Грэг, нервно барабаня пальцами по столу.

— Это непринципиально! — вернула я ему его же выкрутас.

Принесли вино для дам и коньяк для Грэга. Все замолчали. Когда всем налили, я произвела рокировку бокалов под изумленными взглядами Лоретты и мага, мило объяснив:

— Когда вы решаете мою судьбу, хочется напиться и решить вашу, — и хлобыстнула рюмашку.

Псевдоскандинавы за соседним столиком отсалютовали мне бокалами.

— Итак, — с трудом удержался от расчленения меня взглядом маг, — я настаиваю на том, что Александра поедет завтра со мной! Одна.

— Не торопитесь. — Тетя мило улыбалась собеседнику, ненавязчиво отнимая у меня бокал. — Александра останется со мной. Как аристократка и моя родственница, она не будет себя компрометировать в вашем обществе.

— А сейчас она что делает? — начал злиться маг, указывая графине, как я стреляю глазами в блондинов и назюзюкиваюсь коньяком.

— Расслабляется, — пнула она меня под столом. С нажимом: — Но в моем присутствии и с моего разрешения!

— Вот спасибо! — порадовалась я за себя и налила себе щедрой рукой спиртного. — Благодарю, тетя!

— О твоих манерах мы с тобой поговорим после! — весьма зловеще пообещала Лоретта. И снова Грэгу: — Вы сможете навестить нас в моем доме на Грель-Девон.

— Она — необученный маг! — Грэг длинными ручищами попытался слямзить у меня графинчик.

Наи-и-вный! «…Укусить генерала за такое место?!»[15] У меня выдрать святое, когда я в горе, в тоске и в запое?! Это чтоб у русского человека да сорокаградусный чай отобрали! Это вам не в Книгу рекордов Гиннесса попасть, а сразу в некролог!

— Не беспокойтесь, — заверила его Лоретта, пока мы боролись за право обладания графином.

Приз достался мне. Я использовала нечестный прием — облизала губы и заколыхала бюстом. Заинтересовались все мужские особи в округе.

— …Я позабочусь об учителях для Александры. А также введу ее в высший свет.

— Еще раз протянешь грабки, — пообещала я застывшему Грэгу, — вытянешь лапки! — Отхлебнула из горла и поинтересовалась у тети: — А высший свет меня переживет?

Тетя меня проигнорировала и снова обратилась к магу:

— Молодой девушке следует устраивать свою личную жизнь…

— Именно этим ваша подопечная сейчас и занимается! — прошипел Грэгор, сверкая побелевшими от гнева зенками. — Она просто провоцирует мужчин на…

— Завидно? — отвлеклась я от стрельбы глазами в соседний стол. — Хочешь поучаствовать?

— НЕТ! — сорвался Грэг.

— Пральна! — поддержала я его. — Ваш шуруп и мой дюбель разных размеров. Состыковке не подлежат!

— Фу как вульгарно! — сообщила мне графиня.

— Можно подумать, вы что-то поняли, — хмыкнула я. — Или когда-то использовали дюбеля в вашем трижды… млин… благословенном…

— А еще Александра должна выйти замуж! — перекричала меня Лоретта.

Мы с Грэгом вошли в солидарность и уставились на нее с полуоткрытыми ртами.

— Я стока не выпью! — заявила я, проморгавшись. — Нельзя ли выдавать новости чуть реже? Я как-то не готова к мужу…

— И он наверняка не готов к тебе, — пробурчал маг, мрачнея, словно грозовая туча.

Это навело меня на мысль, которая лягнула меня в мозг, и понеслось:

— Ты тучка-липучка, а вовсе не медведь! И лучше бы закрыл ты рот, чтоб с катушек не слететь!

Это я выдала на бис и дождалась аплодисментов от «скандинавов». Им вообще все нравилось во мне, ну просто абсолютно все! Меня подобное отношение страшно вдохновляло.

— А давайте поговорим о ваших увлечениях! — влезла тетушка, обреченно понимая, что концерт только начинается. — Александра, съешьте пирожное!

Я сфокусировалась на блюдечке передо мной. Там красовались три башенки из сливок на тоненьком слое бисквита, украшенные ягодами и мармеладом. Или две?..

Я ткнула ложечкой в среднюю. Промахнулась. Решила переждать качку и в промежутке сообщила:

— Люблю камины! — И мечтательно зажмурилась.

— Я тоже, — многозначительно поддакнул Грэг, заглядывая мне в декольте. Или только показалось?..

Я уставилась на него, закрыв один глаз для избавления от множественных Грэгов. Столько Грэгоров я не выдержу!

— И нечего примазываться к моему хобби! — отбрила я, обидевшись. — С твоим фитилем даже свечку не зажечь!

— Только потому, что ты пьяна как не знаю кто!.. — прошипел маг, привставая с места. — Только поэтому…

— Показать хочешь? — вытаращилась я на него. — Чтобы другие тоже оценили?..

— Я тебя сейчас!.. — как-то неопределенно пообещал мужчина.

— Грэг, — предостерегла графиня, внезапно становясь очень серьезной. — Ваш отец этого не одобрит! При нашей личной встрече я буду вынуждена поведать ему…

— А кто у нас папа? — ловко поинтересовалась я, всеми силами гоняясь с чайной ложкой за пирожным на тарелке. Подлый сливочно-мармеладный гриб от меня удирал как зачарованный! Я уж не говорю о регулярной смене количества! Пирожных было то три, то пять!

— А какое у вас увлечение? — сладко пропела Лоретта, с завидным мастерством меняя тему разговора и обращаясь к Грэгу.

— Мне нравится магия, — неохотно признался мужчина, в рассеянности лепя хлебный шарик и сосредоточенно катая по тарелке. Обшлага на рукавах синего камзола задрались, показывая странные витые браслеты с прозрачными камушками на обеих руках. — С ней можно сделать много полезного.

— Точно! — влезла я. — Например, сэкономить на презервативах!

— О Пресветлая Царица! — закатила глаза тетя. — Вы можете не упоминать о плотском?

— А что, тут уже изобрели такую защиту от назойливых мужиков? — искренне удивилась я.

— Не знаю, о чем вы, — созналась графиня. — Но по смыслу все было очень понятно.

— Вам больше повезло, — протянула я. — Мне уже давно ничего не понятно. Вот даже эта вредная сладкая штука — и то не понятно почему каждый раз оказывается на другой стороне тарелки!

— Может, уже хватит пить? — издевательски предположил Грэг.

— Может, — тут же согласилась я, выуживая перо шляпы из сливок. — Но тогда я начну убивать…

— Что бы вы хотели сделать в жизни, Александра? — умело отвлекла меня от идеи тотальной зачистки Грэга тетя.

— Я бы с удовольствием построила дом, — выложила я свою мечту. — Это так увлекательно!

— Да… я бы хотел, чтобы ты построила дом для меня, — тихо сказал маг как-то не в тему.

— Напомни, чтобы я подпилила несущие балки! — Утомившись ловить десерт, сейчас я просто слизывала его с пальцев. — И вообще, использовала некачественные стройматериалы!

— ВСЕ!!! — рявкнул волшебник, вскакивая из-за стола и хватая меня в охапку. — Мое терпение не безгранично!

— Угу. — Я с трудом справлялась с симптомами морской болезни. — Оно бескрайне. Выносит мозг и освобождает место для…

— ЗАТКНИСЬ! — злобно посоветовал он мне, утаскивая прочь, будто мешок картошки.

— У-у-у! — раздалась сверху тоскливая песнь осиротевшего волка. Непорядок, почему на крыше?

— Поняла, — пьяно кивнула я и продолжила: — Рассказываю! Я тебя любить ненавижу и простить никагдю!

Ответа не последовало. Ну, если не считать за ответ категорическое встряхивание моего бренного тела.

Пришлось самой продолжить беседу, как спецу разговорного жанра:

— У меня от души даже запаха не осталось! Это тебе, гоблин в маскировке!

Меня дотащили до кровати и скинули на матрас. Вместо долгой непечатной тирады я получила эмоциональный выстрел в упор:

— ТЫ!

И столько в этом звуке для сердца женского слилось! Но не туда отозвалось.

— Будет и на моей улице распродажа нижнего белья, — только и хватило меня, а потом пришло забытье…

ГЛАВА 17

Ну вы, блин, даете!

Кинофильм «Особенности национальной охоты»

Когда после приличного подпития вам во сне шепчут: «Ласковая моя… нежная…» — начинайте беспокоиться! Это к вам пришла белая горячка с целью отвоевать у вас жизненное пространство. Если потом не хотите жить в мысленной коммунальной квартире — принимайте меры.

Я начала принимать их сразу, как донеслось:

— Покажи мне…

— Ага! — согласилась я и показала свой кулак. Даже два.

Мои судорожно сжатые пальчики встретились с чем-то твердым и теплым. И это большое и тяжелое ойкнуло и чертыхнулось. Я заволновалась. Неужели опоздала и глюки тут, а я все еще там? На той стороне бутылки.

— Нет! — твердо сказала я глюкам и начала лягаться!

— Ну зачем же так, котенок? — заявили мне, прижимая к кровати.

И тут до меня дошло! С опозданием, но все же! Это не сон, и не белая горячка, и даже не глюки. Это гораздо хуже. Это молодой, здоровый, разгоряченный мужик на мне. Сразу как-то стало неуютно и тоскливо. Я попыталась воздействовать на ранимое и промычала:

— Я не в состоянии, у меня это…

— У тебя ЭТОГО нет, — нежно прошептали мне и настойчиво продолжили изучение моей «Австралии».

— Как это нет? — Я с трудом разлепила глаза. — Есть! У меня похмельный экстаз!

Глаза-то я разлепила. Правда, не поняла — зачем. При таком обзоре из амбразуры было видно только грудь, не поддающуюся идентификации. Все остальное терялось в темноте. Можно было, конечно, поднять голову. Но нужно ли? У меня там поселилась колония дятлов, и сейчас у них был как раз сеанс игры на барабанах.

— Уйди, — жалобно попыталась я в последний раз воззвать к чужой совести. — Мне и так плохо!

— Я сделаю, что будет хорошо, — сказал мне местный Ганнибал Лектор и продолжил ставить опыты.

— Я буду бороться своими методами! — пригрозила я, разминая челюсть.

— Не… — заупрямился этот негодяй.

— А-а-а-а-а! — выдохнула я во всю мощь легких. — Спаси-ите! Я не хочу стать убийцей!

Вдалеке, словно кувалдой по моим и так измученным мозгам, захлопали двери и послышались испуганные голоса.

Мой гость нежно чмокнул меня в лоб, погрозил пальцем и сбежал через окно.

Не поняла? Это вроде второй этаж был? Или меня туда не донесли, поближе уложили?

Я рискнула здоровьем и пошла проверять. Если Грэг приходил мириться… С этими тревожными мыслями я высунулась в окно и выяснила — падать высоко. Достаточно высоко, чтобы убиться.

Сзади брякнула дверь (если судить по звуку, похоже, на сей раз пострадал лишь хлипкий засов), и сильные руки выдернули меня с подоконника и воздели вверх, словно нашкодившего котенка, перед злобно-обеспокоенным лицом Грэга.

— Что случилось? — потряс он меня, держа одной рукой меня, а другой шпаблю… ой, саблю… или шпагу?

— Ты тут? — выровняла я ряды зубов и совместила нижние с верхними.

— А где я должен быть, когда ты кричишь? — приподнял бровь маг.

— Тут! — ткнула я пальцем через плечо. Меня озарило: — Так ты кругами ходишь?

— Не понял?.. — отпустил меня Грэг, бережно усаживая на кровать. Всмотрелся повнимательней. — Тебе плохо?

— Мне хуже всех, — пригорюнилась я. — У тебя опохмелина нету? Тогда зачем вернулся?

— Потому что ты кричала, — терпеливо, как маленькой, растолковал мужчина.

— А… — протянула я. — А зачем тогда сбегал?

— Кто?! — Маг начал заводиться по новой.

— Ты, — указала я пальцем в его грудные мышцы. — Ты только что выпрыгнул в окно!

— Я только что вбежал в дверь, — отказался Грэг и прищурился.

— Ага, — задумалась я. Оглядела дверь, смерила расстояние до окна. Зачем-то подсчитала что-то на пальцах и выдала: — Так это был не ты?

— Не я, — согласился маг, поглаживая меня по волосам. — Где?!

— Тут кто-то был, — попыталась я внести ясность. — И приставал ко мне…

— КТО? — взъярился мужчина, вскочил и пошел выглядывать в окно.

— Лось! — злорадно ответила я. — Ты действительно думаешь, что он там до сих пор висит? Как украшение?

— Ты слишком много выпила за обедом, — рассудительно заявил он, бдительно изучая окрестности. — И тебе все приснилось!

Я потрогала припухшие губы и скривилась:

— Понятно. Тогда будем условно считать, что все случившееся между нами — тоже мне приснилось. И тебе, кстати, тоже!

— Ты ничего не знаешь, — как-то грустно сказал маг. — Я делаю это специально для тебя…

— Да ты что?! — поразилась я. — Как познавательно! Теперь я буду в курсе нового способа, как грамотно отмахиваться от одноразовых связей! Просто буду с таинственным видом говорить: «Я это делаю для тебя!»

— Замолчи! — рявкнул Грэг, склоняясь к моим губам. — Я уничтожу любого…

— Уходи, — оттолкнула я его. — Уходи, пока я не сказала то, о чем потом буду жалеть. Если ты уж «делаешь это для меня», — передразнила его с горечью, — то сделай и это!

— Саша! — потянулся он ко мне. С ласковым упреком, будто ребенку: — Милая, сладкая, Саша…

— УХОДИ! — закричала я, глотая слезы. — Я прошу тебя — УХОДИ!

Снова захлопали двери, и в коридоре послышались встревоженные голоса. Грэг нежно провел пальцем по моим губам, засунул свою шпаблю в ножны и удрал… через окно.

Я проводила его недоуменным взглядом.

— А говорил, что не он! — Упала на спину, раскинув руки. — Надеюсь, сегодня уже никто не заблудится и я смогу наконец спокойно поспать.

Утро началось с надоедливых дятлов и графини. И я даже не знаю, кто был хуже.

— Александра, — нервно мельтешила туда-сюда Лоретта, пока я лежала в постели с острым приступом раскаяния и мокрым компрессом на лбу. — Молодые незамужние девушки не должны так себя вести!

Мне было что сказать по этому поводу, но я промолчала, потому что язык склеился от похмелья.

— Вы не сможете удачно выйти замуж! — пригрозила мне тетя.

Ка-ак она меня напугала! До колик. От смеха. Я от энтого счастья в своем мире всю сознательную жизнь бегала и тут себе изменять не собираюсь. Надеюсь отбиться от участи дрессированного домашнего животного. «Принеси тапки — унеси тапки». Уж больно незавидная функция: «Да, масса хозяин! Сейчас сделаю, господин!» — и делить одного мужчину с кучей голодных пираний-любовниц.

Имея «вышку» и кучу хороших экономических специальностей — стать бесправной женой, чьим-то имуществом? Вот еще! Уж лучше я сама стану вольной охотницей. Всё веселее и задорней. Для жены я или слишком старая, или слишком молодая, или социально несознательная. Будем считать — третье. Аминь.

Я решила провести мелиорацию в отдельно взятом речевом аппарате и вскинулась:

— С этого места поподробнее, ваше сиятельство! Зачем мне замуж?

— Как зачем? — Графиня даже остановилась и поморщилась от моего цветущего зеленого вида. — А что тебе еще остается? Без надежного опекуна или защитника?

— А какие еще варианты, госпожа графиня?

Ванда, горничная графини, со всей душой шлепнула мне на лоб новый холодный компресс.

— Никаких! — немедленно отрезала тетя. — У женщины только один путь — замуж!

— О как! — поразилась я. — То есть вы замуж уже сходили, ничего там хорошего не нашли и сейчас играете в шпионов?

— В каких шпионов? — запунцовела тетя. — Что за ерунду ты несешь?

— В настоящих, — попыталась я улыбнуться. Получился звериный оскал, отпугнувший Ванду. — Вы вчера официанту записку передавали. Или я неправильно поняла и вы ему свидание назначали?

— Нет! — взвизгнула Лоретта. — Как ты посмела такое предположить!

— Значит, шпионаж, — сделала я вывод. — Меня — замуж, а сама в Штирлицы. А как же магия? Кто-то вчера бил себя пяткой в грудь, что найдет мне наставника!

— Я бы еще и не то сказала! — повысила голос тетя. — Чтобы разлучить вас с Грэгом. Вы мне солгали! Между вами что-то происходит.

— Уже нет, — призналась я. — Он ушел и не обещал вернуться. Но это не значит, что я открыта для матримониальных планов!

— Вы уверены? — нахмурилась гер Дальвинг. — Судя по его поведению…

— А вы судите по моему самочувствию, — посоветовала я, отпивая из миски с холодной водой для компрессов. — И в чем, собственно, проблема?

— Проблема в том, что Грэг не может иметь с вами никаких серьезных отношений, — сообщила мне тетя. — Вы не равны по рождению. Вы знаете, что ваш Грэгор внебрачный сын барона? — Она пытливо глянула мне в лицо. — Но ходят определенные слухи, что на самом деле он — непризнанный бастард короля, а это… скажем так, для вас не лучшая партия. — Еще более пристальный взгляд.

Похоже, аристократическая дамочка меня путает с обольстительной девушкой Джеймса Бонда… Ну, это она зря. Девушки для Джеймса Бонда из меня даже технически не получится, все его возлюбленные если не в первом фильме, так в следующем — обязательно умирают. А наше семейство крепкое. И держится оно в первую очередь на женщинах, а не на баболовах с серыми глазами! Так что если тут кто и умрет, то это будет Джеймс Бонд!

— А кто сказал, что я хочу иметь с ним отношения? — делано удивилась я, внутренне корчась от боли.

— Тогда пообещай мне не поощрять его, и я найду тебе учителя, — поставила мне условие графиня.

У-у-у, Макиавелли в кружевных панталонах!

— Поощрять не буду, — быстро согласилась я. Про себя добавила: «Буду провоцировать!»

— Но учти! — припугнула меня тетя. — Правила хорошего тона еще никто не отменял. И моя протеже не будет посмешищем в обществе! Ты будешь учить этикет и следовать ему, иначе я срочно озабочусь выдать тебя замуж!

— Не кидайте меня, тетенька, в терновый куст! — издевательски пропела я. — А то я соблазню всех мужиков вокруг и сообщу обществу по секрету, что это было ваше секретно-шпионское задание.

— Не забывайтесь, Александра! — взорвалась Лоретта, алея кончиками ушей. — Вчера вы строили глазки двум абсолютно незнакомым мужчинам и, что хуже всего, приняли от них помощь и симпатию, хотя имели за столом спутника!

— Давайте разберемся. — Я лениво обмахивалась тряпочкой — своего рода медитация по успокоению разгулявшихся нервишек. Не моих. — За столом я никого не имела, а также под столом и около оного. Господин Грэг за ним присутствовали, но спутником моим не были…

— Демагогия! — отклонила мои возражения леди Дальвинг.

— Допустим, — не стала сопротивляться я, оставаясь при своем. — Помощь кавалеры сами предложили, я не напрашивалась. И было бы весьма невежливо отклонять предложенное без видимых причин. Господин же Грэг даже не соизволил поднять со стула свою мускулистую задницу, чтобы мне помочь!

— Это не довод! — не соглашалась тетя.

— Точно! Не довод, — спокойным тоном ответила я. — Поскольку вы не реагируете ни на один из приведенных мной разумных доводов, делаю вывод — я вас опередила, и вы сами хотели строить глазки этим симпатичным блондинам.

— Да как вы смеете! — подскочила тетя. — Это безнравственно! Как можно меня обвинять в подобном!

— Ага-а! — обрадовалась я. Обвиняюще направила палец в ее сторону. — Значит, я права!

— Александра, прекратите паясничать! — возмутилась графиня, складывая и раскрывая непонятно откуда взявшийся веер.

— Всегда к вашим услугам! — не осталась я в долгу. — Если я теперь и буду строить глазки, то исключительно на трезвую голову!

— За что мне это? — Лоретта, болезненно щурясь, прикоснулась к вискам тонкими пальцами, унизанными кольцами.

— За грехи, — посочувствовала ей я. Добавила: — Не расстраивайтесь вы так! Ничего страшного. Ну не побыли крестной феей, зато у вас замечательно получается быть Крестной Фурией!

— О-о-о! — застонала аристократка. — Какое плебейство!

— А вот и нет! — добила ее я. — Вдруг я окажусь в результате принцессой?

— С такими манерами? — изумилась тетя. — Никогда!

— Это маскировка, — оскалилась я, отпихиваясь от очередной мокрой тряпки, которую мне пытались водрузить на голову.

— Убоище, — фыркнула Лоретта. — Вставайте, приводите себя в порядок — мы скоро выезжаем. Завтрак вам накрыли в гостиной. После ваших вчерашних… шалостей… в ресторации вам лучше не появляться.

— То есть вы там уже были и обкокетничали всех, кого поймали?

Ответом мне был громкий стук двери.

И начался процесс хождения по мукам…

Для начала мне помогли встать с кровати и обрести равновесие. Получалось не очень. Тяжелая голова клонилась то на одну, то на другую сторону…

Ванде надоело меня ловить при заходе на посадку, и она сунула мне под нос адскую смесь, используемую здесь как нюхательная соль.

Вообще-то эта гадость — карбонат аммония; соли, пропитанные эфирными маслами. Эта воняла лавандой и аммиаком. Вырубился. Нюхнул. Пришел в себя — и снова вырубился! Безостановочный процесс. Теперь я в курсе, почему в исторических фильмах дамы постоянно лежат в обмороке. Раньше я думала — отдыхают. Не-а! Теперь поняла — вырубаются! Эти соли точно мужики придумали, чтобы сдерживать женскую активность!

— Сюда кладу, ваша милость, — протянула мне горничная сумочку в виде затягивающегося мешочка, вышитого бисером.

Я сунула туда нос. Помимо нюхательной соли, выпущенной государственным военным концерном «Черемуха», там еще был носовой платок и флакончик духов.

И зачем я вытащила пробку? Кой черт подбил мою руку?! Это был парный флакон к солям. Модификация «Тухлая роза на фоне помойки».

— Что это? — прочихалась я, вытирая бегущие слезы.

— Подарок ее светлости графини, — поведала мне Ванда, старательно утрамбовывая меня в коричневое платье и затягивая шнуровку на спине. Капкан для аристократок: «Некому развязать — спи стоя!»

«Это она специально! — дошло до меня. — Чтобы после ни один мужчина с нормальным обонянием ко мне не подошел и вокруг меня крутились бы только подозрительные типы с распухшими сопливыми носами!»

Наконец после некоторых дополнительных усилий я была готова. Горничная плюхнула мне на голову бронебойную дорожную шляпу с перьями и широкими полями.

— Местный вариант чадры, — пробурчала я, кося глазами из-под полей.

Собралась с духом и вышла в коридор. Завтрак я оставила врагу, пусть скончается от ожирения!

ГЛАВА 18

— Я еще не совсем приехала. Я ожидаю свой хвост с минуты на минуту.

Мультфильм «Бабушка удава»

— Позвольте вас проводить, ваша милость. — За дверью меня встретил гайдук. Мужчина поклонился и пошел вперед, указывая дорогу. За моей спиной возникли еще двое.

— Конвой подан, — прошептала я, поддерживая подол. — Идите в пасть, пожалуйста.

Ресторатор Арвиль ждал у подножия лестницы. Поцеловав мне руку, он заверил мою милость, что будет счастлив принимать меня в будущем. И подмигнул.

А я прям так и поверила! Вот такая я доверчивая, но проверчивая!

— Всенепременно! — пообещала я. — Как только соберусь путешествовать и избавлюсь от тетушки.

Арвиль побледнел. По-моему, меня поняли неправильно. Но объяснять я не стала, потому что раздался рык бронтозавра от аристократии:

— Александра, шевелитесь!

Пришлось шевелиться и двигать в карету.

На подходе я затормозила. На дворе рядом с нашей каретой кроме ополовиненной почему-то охраны тусовались какие-то странные личности. Все как на подбор выше среднего роста, мускулистые, гибкие. Одетые в черные рубашки с распахнутыми воротами, позволявшие судить о степени мускулистости, и обтягивающие штаны, заправленные в высокие сапоги.

На мощных загорелых шеях болтались медальоны разной степени тяжести. От очень маленьких до вполне увесистых. У одного та-акой кистень висел… О-о-о! Никакого оружия не нужно!

Темные волосы у всех собраны в высокий хвост на затылке. Издалека производили впечатление то ли очень жестких, то ли чем-то намазюканных. Кстати, у того с кистенем прическа вообще торчала в разные стороны дикобразом.

— Александра! — подскочила ко мне графиня и пихнула в бок веером. — Прекратите пялиться на айров!

— На кого? — вытаращилась я, но в карету почапала. — Это кто такие?

На меня стали обращать внимание. Я решила не усугублять, улыбки не раздаривать и залезла в карету.

— Грэга ждать будем?

— Он уже уехал, — спокойно ответила тетя. — Кто-то очень долго спит!

А «до свидания» сказать? А в вечной любви поклясться и обмануть? Впрочем, он меня уже обманул. Второй раз на одни и те же грабли только дуры наступают!

— Кто-то очень много пьет! — пробурчала я и сменила тему разговора: — Кто такие айры?

Не успели мы разместиться внутри, как усатый кучер щелкнул кнутом и заковыристо послал лошадей. Они послушались и рванули с места в галоп. Видимо, матерное слово и коняшке приятно. Ага. Я едва успела ухватиться за петлю, чтобы не припечатать собой сидящую напротив графиню.

Лоретта отодвинулась от меня и просветила:

— Айры — оборотни…

— Настоящие? — обрадовалась я, порываясь вылезти в окошко и получше рассмотреть перевертышей. — Никогда не видела!

— Что значит — настоящие? — оттащила меня от окна графиня.

Как раз в этот момент мимо пронеслась кавалькада из десяти всадников на черных жеребцах.

— Это посольство, — задумчиво сказала графиня. — Видишь, в середине скачет айр с богатым медальоном? Это Риммо Стриг, старший советник ринада[16] Тиро Мейлара — так зовут их правителя.

— Ага, — кивнула я, типа все поняла и осознала. — А что им тут надо?

— Спящая проснулась, — заявила Лоретта, многозначительно глядя на меня. — И дамы не говорят «ага»!

— Я в курсе, — отреагировала я на оба ее предложения. — И что?

— Да то, что их раса более других пострадала от отсутствия магии. Слишком многое в их жизни вплотную завязано на нее: от способности принимать боевую форму до особенностей брачных обрядов. Вот и хотят они со Спящей пообщаться.

Э-э-э… А я хочу? Сама не знаю! Но такие симпатяжки! Только бы не кусались!

— А как… какая у них боевая форма? — У меня загорелись глаза. — Дракула? Вервольф? Халк?

— Не ведаю, о чем ты говоришь, — поджала губы тетя. — Но айры из тех, что я видела, становятся выше ростом, наращивают мускулы. Лицо чуть вытягивается вперед, а волосы становятся иглами и прорастают вдоль позвоночника на спине.

— Зачем? — удивилась я. — Они ими стреляют?

— Сие мне неведомо, — хмыкнула графиня. — Один из айров согласился продемонстрировать свою боевую ипостась на приеме у короля. Так что я видела его вблизи.

— Да? — разочаровалась я. — А как они дерутся?

— Это известно только их врагам, — заявила графиня. — Мертвым. Слава Пресветлой Царице Льятенире, у нас благодаря нашему мудрому королю уже двадцать лет мир.

— Брачные обряды вам тоже демонстрировали? — невинно поинтересовалась я.

— Бесстыдница! — хихикнула тетя, прикрываясь веером. Призналась: — Это они держат в строжайшем секрете. Хотя… одна из дам, не будем упоминать ее имя, баронесса гер Бобук… рассказывала, что айры очень даже выносливы в постельных сражениях.

— А от меня-то им что нужно? — проигнорировала я сплетню.

— Хотите узнать? — приподняла тонкие брови тетя. — Сразу позовем или немного подумаете?

— Подумаю, — пробурчала я. — А то еще плохому научат, и весь ваш этикет коту под хвост.

— Можно подумать, — фыркнула Лоретта, — вы ничему не научились в постели с Грэгом. Ходят слухи: виконтесса гер Марискон, княгиня гер Валенсир и графиня гер Фонтель считают, что ваш мальчик крайне искусен в обучении, гм… плохому.

Меня та-а-ак передернуло!

На окрестных деревьях пронзительно закаркали вороны. В небо взвились стаи птиц, устраивая там настоящие «американские горки» с набором высоты и стремительным приближением к земле. Им вторили чириканьем воробьи напротив, которые поднялись с ближайших полей и огородов и темной дождевой тучей устремились наперерез воронам. Я насторожилась.

— И вообще, — цинично заключила Лоретта, — вы просто пополнили список его побед. Еще один трофей, которым и гордиться-то стыдно!

Птичий гам стал еще пронзительней и громче. Добавились трели и встревоженные крики дроздов и жаворонков.

Вспышка!

В глазах запылало разноцветное зарево. Злость затмила мой разум. Сжала руки в кулаки. Свела пальцы судорогой. Смешалась с болью…

— Это неправда! — крикнула шепотом я, потому что спазм перекрыл горло. Каркнула: — Это гнусная ложь!

— Да? — насмехалась графиня. — То-то он мне с утра жаловался на вашу чрезмерную настойчивость и чисто девичью неумелость!

Вспышка! Вспышка!! ВСПЫШКА!

Внутри что-то забурлило, закипело, попросилась наружу. Я запрокинула голову и беззвучно закричала. Пошел дикий выброс энергии…

Помимо всего прочего, внезапно послышался шум множества крыльев, заполошный крик кучера — и карету понесло. Нас с Лореттой сбросило на пол. Судьба старательно делала из нас гоголь-моголь, совмещая несовместимое…

— О Пресветлая… — стонала графиня.

— Черт побери! — выходила я из себя.

— А-а-а-але-е-е! — не то возмущалась, не то пыталась скомандовать тетушка.

— Извините, — пропыхтела я, прикрывая голову руками. — Я сейчас не в настроении прыгать через обруч!

— Сашка! — рявкнула Лоретта, вытаскивая из-под меня свое «достоинство». Насчет последнего — понимайте как хотите! — Не мельтеши сверху!

— Сбиваю с ритма? — полюбопытствовала я, начиная бояться за свою только начавшуюся после двухсотлетнего застоя жизнь. — Уй! — На очередном кульбите транспортного средства, ошибочно названного каретой, но исполняющего обязанности дирижабля (особенно мне понравились сейчас последние три буквы в этом слове, я даже мысленно поставила там ударение), мне прищемило язык.

— Йо-хо! — заорали снаружи. И зацокали. Это моя «белочка» или все же пришлая?

Карета резко дернулась и остановилась. Нас снова сплющило на полу.

Дверь открылась, и я поняла — еще один миф о поездках в каретах разбился вдребезги! В фильмах после такого дама выпархивала из транспорта с интересной бледностью, прижимая одну руку к сердцу, другую протягивая спасителю и демонстрируя ему всяческое одобрение. Я в этой ситуации была способна только протянуть ноги и продемонстрировать вид своей пятой точки и кружевные панталоны графини. И вообще: мы с тетей находились в очень двусмысленной позиции… Мало кто поймет или поверит на слово, что Лоретта, обхватившая меня за талию ногами, просто искала опору, а не что-то другое…

— Разрешите? — послышался низкий красивый голос, и в моем поле зрения появилась загорелая длань. Меня осторожно потянули с графини.

Не тут-то было! Тетя так просто не сдалась! Бедняжку заклинило, и она повисла на мне макакой, встретившей дорогого родственника.

— Мадам! — вмешался в нашу борьбу невидимый мужчина. — Отпустите, пожалуйста, девушку, вас спасут следующей.

Лоретта сдула с лица перья от шляпы и замотала головой, соглашаясь спастись исключительно прямо сейчас!

Мужчина вздохнул и вытащил нас обеих на свет божий. Там нас разделили… Я досталась Риммо Стригу, а тетю пригреб еще один айр, с почти таким же большим медальоном.

На передней паре лошадок повисли два айра. Лошади фыркали, но стояли, потихоньку успокаиваясь от воркующих ноток голоса, пока животных укоськивали оборотни. Крупы пристяжных покрывала серая пена. Кони дрожали.

Оборотень, державший меня, белозубо улыбнулся, показав внушительные клыки, и заявил с неожиданной наглостью:

— А сейчас награда! — И впился в меня поцелуем.

Краем глаза я увидела, что тетя платила за спасение той же монетой.

Нельзя сказать, что мне не понравилось вообще! Мне не понравилось в частности! Я лично против несанкционированных поцелуев с абсолютно посторонними людьми, которых и людьми-то назвать сложно. Но терпела, потому как в капкане из мускулов можно выжить, только сохраняя спокойствие и выдержку.

— Сладкая! — оторвался от меня Риммо, объявляя остальным об окончании дегустации.

— Блаженная! — хрипло высказался тот, кто обслюнявил графиню.

Лоретта побледнела и куртуазно упала в обморок. Мужик вовремя поймал тело и потащил в кусты. Видимо, решил пристроить графиню загорать на травке.

Стриг с нахальной ухмылкой повернулся ко мне и вопросительно поднял бровь, ожидая моего ухода от действительности.

Тьфу ты, пропасть! А колючек в ширинку для продолжения банкета?!

Я покраснела и куртуазно отвесила ему звонкую оплеуху, аж голова у мужика мотнулась в сторону.

— Р-р-р! — раздалось со всех сторон, пока старший советник приходил в себя, возвращая на место выбитое наружу мужское эго.

От этого рыка захотелось поежиться и на четвереньках срочно ретироваться в неизбежные кусты, но я не поддалась панике. Подумаешь, ежи-переростки! Я вон не так давно двух гопников бутылкой из-под пепси-колы вечером уделала!

— …Как ты смеешь, девка?

— СТОЯТЬ! — рявкнула я в ответ. — Или я за себя не ручаюсь! — И схватилась за кинжал на поясе несостоявшегося кавалера. Точнее, попыталась схватиться. Мужчина, в свою очередь, попробовал увильнуть и спасти оружие. Зря! Зря он это сделал! Поскольку я поиск производила на ощупь, то нашла что-то другое, думаю, гораздо более ценное, и вцепилась как в свое.

— Оу! — охнул Риммо, чуть сгибаясь и непроизвольно делая чисто футбольное движение руками при розыгрыше стандартных положений. Простонал: — Это не кинжал!

— Да? — не поверила я, еще крепче впиваясь ноготками. — А так похоже!

— Отпусти его! Немедленно! — прошипел ближайший ко мне айр и начал трансформироваться.

— Остынь! — посоветовала я ему и продемонстрировала сжатые пальцы. — Вашему начальнику нравится! Видите, как подскакивает от восторга!

— Убери от сьена Риммо Стрига свои поганые руки! — Оборотень начал щетиниться иголками.

Я с любопытством уставилась на процесс трансформации и ласково пообещала:

— Подойдешь ближе — обломаю иголки и запихаю их туда, где их по определению быть не может! Причем ему запихаю. — Показала головой на советника.

— Они не ломаются! — вякнул кто-то из дальних рядов.

— Проверим? — оскалилась я и сжала кулачок посильнее.

— Не надо! — заверил меня анатомический экспонат. — Уже все в порядке. Я понял: вы против физического контакта!

— Дошло?!! — не поверила я своим ушам. — Прям с первого раза? И настаивать не будете?

— Не буду, — попытался улыбнуться Стриг и уткнулся мне носом в волосы, потираясь и впитывая запах.

Я от такой дерзости офонарела. Он теперь что, на мне, как на собачке дохлой, еще и поваляется, чтобы блох вывести?

— Тьфу! — отскочила я от него, поневоле разжимая пальцы. — Снова-здорово!

— Ага! — заорал мелкий настырный «дикобраз». — Попалась! — И прыгнул.

Пришлось уйти в глухую оборону и использовать подручные средства: дать террористу по башке сумочкой. Башка оказалась твердой, и в воздухе распространился аромат «тухлой розы». Нападающий схватился за горло и упал на колени. Все остальные задохнулись и закашлялись.

— Спасибо, тетя! — заорала я радостно, копаясь в сумке. — Ваш слезоточивый газ работает!

— Прибью! — прошипел трансформер, пытаясь встать с колен.

— Счас! — пообещала ему я и сунула под нос нюхательные соли.

Парня вырубило намертво!

— Прикольно! — обрадовалась жертва дорожного происшествия, переполняясь чувством пламенного мщения всему мужскому роду. — Каждая уважающая себя женщина хотя бы раз в жизни… — Я взялась за иголку. — Подвергает себя изощренной пытке… Эпиляции. — Выдернула. Парень вздрогнул всем телом и застонал. Сунула ему еще нюхательную дозу анестезии. Подергался и затих. Я обвела глазами застывших оборотней. — За деньги. А я сделаю это бесплатно! Цените! — И реквизировала еще парочку иголок.

— Успокойся! — приказал мне очухавшийся Риммо со слезящимися глазами.

Я нахмурилась и кинула в него щепоткой соли с грозным предупреждением:

— Изыди! А то изведу!

Так мы и развлекались. Все айры, чихая и кашляя, успели получить от меня сувенир в виде нюхательной соли, а я собрала солидный букет из иголок на вечную память.

Но мое счастье, увы, длилось недолго… Соль закончилась. Пацанчик снова задергался. Я, жалея вьюношу, натянула ему на вытянувшуюся физиономию свою сумочку с разбитым флакончиком духов. Пусть покайфует напоследок.

— Держите ее! — заорал кто-то сзади, хватая меня за шкирку. Подлый предатель с нескрываемым восторгом обратил внимание ершистых сообщников: — Она осталась без оружия!

Я расстроилась и отмахнулась пучком иголок. По-моему, задела. По крайней мере, послышался глухой звук упавшего тела.

Развернувшись, я удостоверилась — лежит! Остальные опасливо отодвинулись, настороженно поглядывая на иглы в моем кулаке.

— Ага! — расплылась я в довольной улыбке, совмещая оба события. — А теперь — дартс!

И мы так славно повеселились!

Я пару раз даже попала в «десятку» и получила главный приз, наслаждаясь высокими художественными прыжками, заканчивающимися нижним партером.

— Остановись, девушка! — воздел руки вверх в успокаивающем жесте Стриг. — Давай придем к миру!

— Через войну? — поинтересовалась я, сдувая с потного лица мешающую прядь.

— Война уже была, — польстил мне айр. Вот подхалим!

— Ошибаетесь! — опровергла я его. — Это только легкая разминка!

— Александра! — нарисовалась из кустов немного помятая графиня. Одернула подол платья. — Вы попрали весь этикет!

— Да? — вытаращилась я на нее. — Извините, политесам не обучена. Но в свое оправдание хочу сказать, что сначала попрали меня!

И все айры удивленно посмотрели на мою персону.

— В каком смысле? — совместно озадачились советник с тетей, подвисая на перезагрузке системы.

— В смысле — они меня хотели полапать! — обвиняюще заявила я. И топнула ногой. — А вы сами сказали, что до замужества нельзя позволять мужчинам вольностей! — Вкрадчиво: — Или я что-то пропустила?

— Да нет… — растерялась Лоретта, нерешительно оглядывая перекачанных бешеных «ежиков», то есть айров.

— Так да? Или нет? — перешла я в атаку. — Если можно, то тогда я счас все исправлю! — И подмигнула Риммо, протягивая ему руку с зажатыми в ней иголками. Стриг нервно улыбнулся в ответ, аккуратно отодвигаясь.

Остальные тоже как-то энтузиазма не выказали. Жаль-жаль, а так все хорошо начиналось!

— А если нет… — Я сделала зловещую паузу. — Тогда они всем скопом должны на мне жениться! Но предупреждаю сразу особо ретивых! — Нахмурившись, я подняла вверх указательный палец. — Торжественно клянусь постараться как можно скорее стать вдовой!

— Александра! — ахнула тетя. — Это недипломатично! Нельзя же так сразу открывать свои справедливые намерения! Где же загадка? Где недосказанность?

— Кость в горле, — хмыкнула я. — Вот вам загадка — откуда она взялась? А иглы в… — Я показала взглядом пропущенное. — Это недосказанность!

— Вы быстро учитесь, — с оттенком двусмысленности похвалила меня Лоретта и пошла улаживать международный конфликт.

С гулко бьющимся сердцем я изо всех сил старалась сдерживаться и не растопыривать пальцы веером в сторону особо любопытных оборотней, так и норовящих меня страстно обнюхать.

Но на восьмом я сломалась и зашипела:

— Может, еще кто пометить желает? Насчет раннего упокоения я не шутила!

Айры мне поверили и больше не приближались, стараясь держаться с подветренной стороны. Я не совсем понимала, что им это дает, но не трогают — и ладно.

Спустя некоторое время вернулась графиня в сопровождении Риммо и радостно заявила, брызгая ядом:

— Александра, сьен Риммо Стриг испросил моего разрешения на посещение вас в моем доме…

Вот счастье-то привалило! Я нахмурилась.

— …и я дала! — закончила тетя.

Я тихо зверела. Вся эта ситуация жутко не нравилась, особенно вкупе с проницательным взглядом старшего советника и подозрительным облизыванием остальных.

— Вы дали, сами и отдувайтесь! — решительно заявила я, подбирая юбки. Иголки мешали. Я еще раз посмотрела на новоприобретенное орудие, подумала, что в случае чего еще надергаю, если они будут рядом ошиваться, и… вручила остаток Риммо.

Угу, подошла и воткнула в него пучок со словами:

— Это не ваше? Тогда вашего добра прибыло! — И ушла в карету, особо не разглядывая, как снопом валится под ноги Лоретте брутальный мужчина. Обратилась к тете: — Пользуйтесь, тетя, пока он дышит, но не отбивается!

Тетю от возмущения разом переклинило, и она милосердно избавила наши уши от своих гневных комментариев. Только стояла и ловила воздух широко открытым ртом.

И после этой речи мне бы гарантированно досталось от остальных девяти и «на орехи», и «по тыкве», но в сей поистине судьбоносный для меня момент к нам присоединился потерянный эскорт.

— Блин, мужики! — заорала я, осторожно разгибая пальцы вцепившегося мне в декольте оборотня. — Вы что, сюда через Северный полюс шли?

— Оставьте девушку в покое! — Охрана мигом оценила сложную боевую обстановку и ощетинилась оружием не хуже айров.

Вот ведь! В любом мире одно и то же! У кого-нибудь что-то длиннее, а если не длиннее, то больше, а если не больше, то толще, а если не толще — то «я ваще самый умный!» Я набрала полную грудь воздуха.

— Ребята! — позвала, вставая между двумя группировками. — Давайте успокоимся и придем к консенсусу. Я потом один раз посижу с вашим советником за рюмкой чаю и постараюсь его не отравить, а вы его сейчас быстренько пакуете и уводите отсюда, чтобы больше не пострадал. А? Подумайте над деловым предложением.

Стороны подумали, а поскольку высшее руководство валялось в отключке, то ничего предпринимать не стали и согласились с моими вескими доводами, как победителя соревнования за право владения моим юным двухсотлетним телом.

Мы еще немного поспорили, потому что оборотни мне на слово не верили и нахально требовали, чтобы я поехала с ними. Объект навязчивого интереса честно признавался, что тогда кто-то до столицы не доедет, и это будет точно не Александра гер Мориз…

Конец дебатам положила Лоретта, потащившая меня в карету и кричавшая на ходу:

— Этому не бывать! Из моих рук Александра выйдет только замуж!

Я облегченно вздохнула. Айры жениться не пожелали, и мы, раскланявшись, собрались отбыть дальше.

ГЛАВА 19

Интересно, как там лошадь, в тумане?

Мультфильм «Ежик в тумане»

Забравшаяся чуть погодя в карету вслед за мной взъерошенная и помятая графиня гер Дальвинг заявила с упреком:

— Александра, вы поистине невыносимы! — И обмахнулась чудом уцелевшим веером, одновременно давая команду кучеру трогаться с места.

— А вы пробовали меня таскать, чтобы так уверенно говорить? — надулась я. Ну да! И не надо про истеричку! Надо же мне найти повод, чтобы пообижаться! Похоже, меня тут все путают то со стойким оловянным солдатиком, то с рабыней страсти… а вот фиг вам! С добрыми глазами!

— Вот и я о том же говорю — невыносима! — тяжко вздохнула Лоретта, прикрывая глаза.

Дальше мы ехали молча, мирно подремывая. Графиня открыла глазки только один раз, чтобы сонно пробубнить мне:

— Вам нужно больше бывать в библиотеке, Александра! По прибытии я обязательно озабочусь предоставить вам доступ в лучшее книгохранилище государства. — И снова задремала.

Я аж подскочила от неожиданности! Да уж, неисповедимы пути мыслей, прогрызающих ходы в белокурой головке аристократки! И, кажется, я уже ходила в библиотеку… хорошую такую… с нелимитированным одноразовым доступом к телу… гад!

Интуиция зудела и настойчиво подсказывала — графиня что-то эдакое каверзное измыслила. И не факт, что удобоваримое для меня лично.

Если сложить все факты, то получается следующее: дамочка упорно оттаскивает легендарную Спящую от незначительного по местной иерархии внебрачного сына барона Грэга (и не надо насчет таинственного королевского сына! Я отлично знаю историю: королевский бастард — тоже почти никто! Наоборот, объект охоты!), но зато с радостью подпихивает нелюдям-айрам; она то желает найти мне наставника, то выталкивает замуж — а ведь вышеперечисленное, на мой взгляд, довольно плохо стыкуется между собой…

Теперь зашла речь о лучшей библиотеке, которая, безусловно, находится не где-либо еще, а именно в королевском дворце! Дурь какая-то!

Я хмыкнула. Тоже мне Остап Бендер с буклями и в перьях! На каждого Великого комбинатора всегда найдется свой Киса Воробьянинов!

— Мадам! — окликнула я тетю. — А я вообще в какой стране нахожусь?

— Это Лауран, — зевнула графиня. Процедила: — Для неучей и бездельников! Краткая справка — мы находимся на самом маленьком из трех континентов. Столица Лаурана — Мирта. На троне ныне здравствующий король, его величество Эгвар Пятнадцатый! — Прошипела: — Это знают все!

— Благодарствую, — невозмутимо кивнула я. — У меня вообще-то обморожение мозга и сотрясение черепа, но теперь я тоже буду как все.

— Дерзкая девчонка! — непонятно на что обиделась Лоретта.

— Бойкая старушка! — парировала я, прилипая к окну.

Поля закончились, мы въехали в пригород. Это сразу стало заметно: кучер больше не гнал как ненормальный, но, несмотря на это, карету кидало из стороны в сторону по-прежнему, что могло означать только одно — на дороге стало больше выбоин и кочек.

Оштукатуренные дома с тесовыми крышами стояли почти впритык друг к другу, а местами просто стена к стене. Цветущие палисадники еще встречались, но уже не так часто, как раньше.

В пыли возле дороги валялись, изнемогая от жаркого майского солнца, лохматые колченогие дворняжки. Иногда они вскакивали и лениво брехали на проезжих. На заборах сидели пегие и дымчато-серые тощие кошки.

Чумазые оборванные дети играли почти на проезжей части. Появились и первые взрослые, которые провожали недобрыми глазами нашу карету. Кое-кто даже громко ругался нам вслед, отряхиваясь от пыли.

— Мы подъезжаем, — поставила меня в известность утомленная солнцем графиня.

— Великолепно, — отозвалась я, не отрываясь от разглядывания окрестностей и подробностей местного быта. Путешествие все же как-никак. Нужно впитывать впечатления.

В окошко прилетел комок грязи.

Или не впитывать?.. Тут же нас обстреляли очистками. Безобразие остановили гайдуки. Плетками. Из-за заборов в нас полетел булыжник!

Глухой ропот народа горчил на губах, оставлял на душе мерзкий привкус и отдаленное ощущение надвигающейся грозы. Неладно что-то в Датском королевстве, ой как неладно!

— Чернь беснуется, — сморщилась Лоретта. — Все им неймется! Работали бы себе спокойно, так нет же — подавай им выходные! Спрашивается — зачем, зачем им выходные?

— Чтобы отдыхать? — скромно предположила я, улыбаясь краешком рта.

— И что они будут с этим отдыхом делать?! — вскинула выщипанные брови в неподдельном удивлении аристократка, в очередной раз внимательно разглядывая идеально выхоленные ногти.

Цок-цок, цоки-трюх! Бумс! Цок-цок! — тащил нас шестерик подуставших лошадей.

Я, потихоньку обалдевая, слушала молча ее сентенции.

— Пойдут на бал? — продолжала ее светлость. Воскликнула с непонятным пафосом: — Нет! Мужики пойдут в кабак или трактир, напьются и станут бить жен и детей!

Оп-па! А местные дворяне сухой закон, значит, соблюдают? И жен — ни-ни?! Не обижают? Нигде и никогда?!

— Нет, по моему скромному мнению, самое полезное времяпрепровождение для черни — труд сызмальства! — понесло эксплуататоршу. Наставительно воздев указательный палец, она талдычила: — Я говорю — работа, работа и работа! Только тяжелый каждодневный труд и полное послушание господам, а еще кнут и розги искореняют крамольные мысли и вредные веяния!

Я поперхнулась и закашлялась. И она еще удивляется, что здесь аристократов не любят? Я бы на месте угнетаемых ведром помоев или булыжником не обошлась!

С моими представлениями из двадцать первого века и знаниями по истории родины…

Путч! Не меньше! И начать захват со спальни Грэга… просто чтобы там ему нагадить и вообще… навредить, а не для его удовольствия!

Пока я развлекалась придумыванием пакостей для ученика мага, мы подъехали к городским воротам. Внушительное, я вам скажу, зрелище! И пропускная система почище, чем в современном мире.

Несмотря на то что мы стояли около ворот, скорей всего предназначенных для въезда аристократов в столицу, а посему впереди нас маячила лишь одна карета, стража не спешила и не угодничала.

Плотный рыжеусый начальник караула сунул рябую, плоскую, как блин, физиономию в карету и расплылся в улыбке:

— Госпожа графиня! Как приятно лицезреть вас так скоро!

— И вас, господин барон, — состроила ему глазки Лоретта. — Как долго нам еще ждать?

— Вы же знаете — приказ короля. Досмотр для всех без исключения, — смутился барон.

— Тогда приступайте, гер Фартинг, — улыбнулась графиня, состроив недовольную мину. — Мне не терпится показать своей родственнице нашу прекрасную столицу.

По-моему, это мягко сказано! Кому-то явно не терпится показать мне что-то другое, и это, очевидно, отнюдь не небо в алмазах.

— Первый раз у нас, мадемуазель?.. — Начальник караула оставил мне возможность назвать свое имя.

— Александра гер Мориз, — влезла тетя. — Я забрала ее из провинции, чтобы немного обтесать и вывести в высшее общество. Скоро начнется сезон. — Она многозначительно подмигнула барону. Скокетничала: — А вы у нас все еще холостяк?

Ой, мама! Меня теперь будут всем подряд предлагать? Как пробник?

— К сожалению, нет, — расплылся в улыбке барон. — Не далее как на прошлой неделе я попросил руки старшей дочери барона гер Мульса и получил согласие.

— Я все же полагала, что у вас более тонкий вкус, — заметила графиня, выразительно поджав губы. — Девушка на редкость непривлекательна (да простит меня Пресветлая за хулу против невинного создания!) и в придачу хромает на обе ноги.

— Зато какое у нее приданое! — прищелкнул языком начальник караула. Закатил глаза. — Сказка! Перед ним меркнет все! А что до ее хромоты, так будет побольше сидеть дома, а не шляться по модисткам. И я на охране и на дамских туалетах сэкономлю!

— Шалун! — погрозила пальчиком Лоретта. Искоса поглядывая на разомлевшего от незаслуженного комплимента барона: — Так мы можем проезжать?

— Безусловно! — махнул тот лапищей, давая отмашку открыть ворота. — Было приятно вас повидать!

— Взаимно, гер Фартинг! Взаимно! — сладко улыбнулась Лоретта.

А у меня возникло ощущение, что кто-то скользнул по моей спине цепким взглядом. Понятное дело, у местных глаз — не лазер, сквозь стенки кареты меня никто не увидит, но неприятное впечатление осталось.

Мы миновали пропускной пункт, и графиня язвительно сообщила:

— Вульгарный жлоб! Жениться на девке из семьи гер Мульса?! Позор! Так низко пасть для аристократа — это… это… — И пробурчала еще что-то себе под нос.

Не поняла? Похоже, у «тети» были на него планы?..

Я не стала вдаваться в подробности, опасаясь нового вороха сплетен. Вместо этого перевела разговор:

— Мы сейчас где?

— В Мирте, — посмотрела на меня как на умалишенную графиня.

— В каком именно районе Мирты? — пояснила я, мечтая за недогадливость дать тетушке пинка.

— А-а-а, — дошло до Лоретты. — Сейчас мы быстро пересечем Темный город. Место достаточно неприятное и крайне опасное по ночам…

На дорогу перед каретой выскочили несколько нищих, взрослых и детей. Они танцевали, завывая и нагло выпрашивая подаяние. Ну чистый тебе Двор Чудес!

Я вспомнила фильм про Анжелику, и меня передернуло. Нищие в вонючем рубище хватали грязными руками все подряд. Глядя округлыми глазами на это пирующее засилье микробов, я отчетливо осознала, куда я попала! Чума, холера, оспа — вечные бичи Средневековья. Полная антисанитария и постоянный голод…

— И как видишь — днем тоже, — невозмутимо добавила графиня, наблюдая, как гайдуки разгоняют с дороги нищих, освобождая проезд. — Особенно для вас, Александра!

— Не то чтобы я спорила… — скомканно согласилась я с ней, испытывая дикое желание оказаться в своей маленькой однокомнатной квартире, но с горячей водой, туалетом и набором современных лекарств.

Темный город соответствовал своему названию. Потемневшие жалкие дощатые хибары и кособокие мазанки с воняющими кошачьей мочой палисадниками, лающими из будок скелетообразными собаками, похожими на вечно голодные призраки. Тянущиеся отовсюду руки профессиональных нищих… Думаю, вечером или ночью выходит на улицу и другая шатия-братия: воры, грабители, профессиональные убийцы.

Жутенькое местечко. Между лопатками опять неприятно зудело, словно нахожусь под прицелом снайпера. Я вертела головой и выглядывала из окошка, пытаясь понять — это кто же меня так выпасает?! Неужели ночные работнички ножа и топора?

Не приведи господи мне их встретить! При таком уровне нищеты зарежут за пуговицу с полудрагоценным камешком. А уж за гребень или брошь — пожалуй, удавят целый поезд!

И всепроникающая вонь! Как же она достала!

Амбре такой силы, что графиня еле-еле сдерживалась, усиленно внюхиваясь в надушенный платочек. Куда там тетушкиным солям, они на этом фоне выглядели просто изысканными духами! Я, вдохновляемая воспоминаниями о туалетах времен СССР в студенческой общаге, пока мужественно держалась.

Ближе к реке убогие домишки лепились друг к другу все теснее и теснее, качество материала от одного квартала к другому становилось все лучше и лучше, а стиль архитектуры — добротней. К моему удивлению, мы наблюдали кое-где даже двух-трехэтажные фахверковые[17] дома и домины с массивными балками и застекленными башенками.

Вскоре мы приблизились к еще одним воротам, позволяющим проехать в Серый город, по словам графини.

Здесь обстановка значительно изменилась. Застекленные решетчатые двух-, трех-, а изредка — даже четырехэтажные дома на центральных улицах стали твердым правилом. Мостовая выложена брусчаткой, улицы заметно чище. Мне даже попался на глаза городской метельщик, который убирал тротуар с растрепанной березовой метлой и совком в руках.

— Как видишь, — проводила экскурсию Лоретта, — здесь в основном обитают купцы, ремесленники, мастеровые, менялы и владельцы крупных загородных мастерских. Я потом свожу тебя в несколько модных лавок.

Я сидела, мерно покачиваясь в рыдване Золушки, и меланхолично впитывала красночерепичные туристические пейзажи, равные по самобытности городским красотам старинного Линца-на-Рейне или «немецкой Венеции» — славного городка Моншау. Хотя… боюсь, пройдет еще немного времени — и мне чужеземная архитектура поперек горла встанет!

Да, собственно, уже стоит! Согласна сто лет не видеть эту распрекрасную старинную Фландрию, Саксонию и Германию и не вступать в кучи конского навоза, лишь бы вернуться домой и, вдыхая на трассе знакомый аромат бензина, до слез обниматься с первой попавшейся задрипанной хрущевкой из спального района!

— Угу, — пробормотала я, разглядывая напыщенного аристократа, украдкой входящего в один из домов. — В гости приехал?

— Нет, — поморщилась тетя, словно ей в рот попало что-то горько-кислое. — У дворян в последнее время стало модным иметь дом в Сером городе. Так сказать, поближе к народу. Такое унизительное заигрывание с плебеями! О времена! О нравы!

Я вытаращилась на Лоретту:

— Зачем тогда сюда ходить?

— Мода! — кратко и многозначительно ответила графиня, как будто это что-то объясняло.

Ну, кто-то ради моды и джинсы с низкой посадкой на бедрах носит, смело демонстрируя во всех подробностях нижнее белье и «копилочную прорезь» меж ягодиц… Тоже своего рода подвиг: дойти в штанах до места назначения — не простудиться, не упасть и не потерять штаны…

Мы бодро пронеслись по широкой улице и достигли последних ворот, охраняющих доступ в Светлый город.

А там графиня расцвела, будто омытая живительной росой майская роза. Заодно устроила мне уже настоящую экскурсию:

— Александра, обрати внимание на памятник Пресвятой Царице! Правда, он великолепен?

— Правда, — согласилась я, рассматривая массивную бронзовую статую дебелой бабищи с упертыми в бока руками профессионального боксера, в окружении сотен, а может, даже и тысяч голубей.

Статую слегка засидели птички, не питающие никакого пиетета к местному божеству. Или раритета? Промискуитета?.. А, бог с ними, вечно я терминологию путаю! Бронзовые туфельки данной персоны лоснились золотом от постоянного натирания. Что, суеверие совсем как у нас в Питере? На счастье?

На площади прогуливались парочками расфуфыренные кавалеры и дамы с солнечными зонтиками, туда-сюда сновали посыльные и слуги. Временами проезжали легкие ландо и роскошные кареты. У тротуара стояли ряды извозчиков.

С графиней раскланивались и приветствовали хором знакомые аристократы, та, раскрасневшись, вальяжно отвечала им.

— А это храм Пресвятой Царицы! — ткнула Лоретта веером в помпезное здание алого колера. Оно выделялось вытянутыми яйцеобразными серебряными куполами, увенчанными хитрыми загогулинами на тонких шпилях. — И дворец матери-вдовы. — Веер передвинулся на похожее нежно-голубое здание, только без куполов, чуть поодаль. С немалым сочувствием: — Сюда переселяют вдовую королеву после смерти супруга. — Гер Дальвинг скорбно вздохнула. — Надо же где-то жить бедняжке! Хотя тут такая теснота!

Я похлопала ресницами на «Надо же где-то жить!..» и пришла к выводу: зажравшиеся аристократы никогда не теснились в общагах, хрущевках и коммуналках!

Идея! Надо ввести моду и брать деньги за аттракцион экстремального выживания. И принимать ставки — сколько времени отнимет очередь в туалет. Да! И научить, как можно, принимая душ, одновременно чистить зубы и брить ноги, когда тебе колотят в дверь с требованием побыстрей выходить оттуда!

— А это, — тетя указала на красивую триумфальную арку в виде разноцветной металлической радуги, — памятник победе!

— В какой войне? — проявила я законное любопытство.

— Не помню, — легкомысленно призналась Лоретта, пошуршав тугими извилинами в недрах черепной коробки. Отмахнулась, вздымая пену кружев. — Давно это было… лет двести или пятьсот тому назад…

Но самое большое впечатление на меня произвел белый кружевной мост над рекой… тоже арочный, носящий поэтичное название «Голубка».

— Какая красота! — восхитилась я изящным каменным кружевом перил и воздушностью постройки.

— Айры построили «Голубку» в благодарность за какую-то услугу, — сообщила мне тетя. Перебила мой неизбежный вопрос: — Не спрашивай, не помню. Захочешь — в библиотеке найдешь.

— Угу, — согласилась я. — Но краси-и-иво! Наверное, у себя дома научились так строить.

— Ошибаешься! Родина айров — высоко в Нельсийских горах, страна Айрон, — преподнесла мне новую информацию тетя. Поразила: — Поверь мне на слово, там не так уж много рек для практики.

— А где же… — начала я вопрос, но меня прервали.

— Вот и Грель-Девон! — радостно воскликнула Лоретта, оживляясь.

Мы остановились перед громадными чугунными воротами в заборе, за которым было невозможно что-либо рассмотреть. Привратник заметил наш конный поезд и сразу распахнул тяжелые створки. Сопровождающие и карета медленно въехали во внутренний дворик.

— Добро пожаловать в Дальвинг-тор. — Графиня выпорхнула из кареты с помощью лакея. — Присоединяйся!

Я вышла наружу, опираясь на руку слуги. И застыла.

Дом тетушки Лоретты впечатлял. Светло-бежевый фасад трехэтажного особняка из-за обилия окон и лепных барельефов казался вычурно-изящным. Центральная часть фасада, ровная, ничем не примечательная, кроме высоких окон, была слегка утоплена по сравнению с флигелями. Создавалось впечатление полукруга за счет вогнутых стен. Справа и слева от мощенного камнем двора тянулись одноэтажные строения: с одной стороны — конюшня, с другой — каретный сарай. Очевидно, там же находились комнаты слуг, потому что, как только мы вышли из кареты, немедленно откуда ни возьмись набежали конюхи и стали распрягать лошадей.

Тетушка зычным голосом отдала распоряжения дворецкому относительно того, куда меня селить. После этого наш багаж похватали и занесли в дом с черного хода.

— Что вы там копаетесь, Александра! — недовольно прикрикнула гер Дальвинг. — Быстро сюда!

— Собак дрессировать не пробовали? — тут же по привычке ощетинилась я, входя в дом. И замерла от восторга. Обстановка сильно напоминала Зимний дворец в миниатюре.

— Милочка, следуйте за Фантором, — приказала мне графиня, указывая на солидного седого дворецкого. — Он покажет вашу спальню. Обед в восемь, постарайтесь не опаздывать. — Пригрозила: — Иначе ляжете спать голодной!

— Мегера! — пробурчала я, следуя за слугой. — К тому же скупая!

Дворецкий кашлянул в кулак, маскируя смешок.

— Прошу вас, мадемуазель Мориз. — Слуга распахнул дверь.

От своей комнаты я испытала глухое разочарование. По сравнению с остальной, уже виденной мною частью дома выделенное мне помещение отличалось повышенным аскетизмом, словно я поступила послушницей в монастырь.

— Благодарю! — кивнула я слуге. Ухмыльнулась: — А где вериги?

— Госпожа графиня не приказывали-с, — смиренно расшаркался дворецкий, а я заскрипела зубами от злости.

— И это зажилила! — спустя пару минут констатировала жертва чужой скупости, искусно прикрывая ярость насмешкой.

— Поднести? — не смолчала усатая ехидна мужского пола.

А мне ее дворецкий уже нравится!

— Спасибо! Можете быть свободны. Только пришлите кого-нибудь перед ужином для сопровождения, чтобы я у вас тут не заплутала и не стала местным привидением.

— Всенепременно, госпожа! — стал кланяться дворецкий, пятясь раком. — Всенепременно!

Дверь захлопнулась. Я принялась дотошно исследовать обстановку: кровать, столик, стул, удобства за ширмой и небольшую примыкающую к спальне гардеробную. Да-а, первое впечатление оказалось чертовски верным… графиня не разорится на моем проживании, однозначно! В гостинице люкс меня умудрились поселить в двухзвездочный номер!

Белье застиранное, кровать поцарапанная и потертая, ширма драная, горшок — дешевенький керамический образец местного народного промысла. Алес! Инвентаризация завершена!

— Разрешите? — В комнату осторожно вползли четыре девушки в форменных серых платьях с белыми передничками и наколками на гладко прибранных волосах. — Ваши вещи, госпожа!

За ними все мои манатки затащили два рослых лакея. Еще трое мужиков приперли дубовую лохань и наполнили ее горячей водой.

Пока бойкая парочка служанок расшнуровали меня и выкупали, остальные горничные развесили и разложили мое скудное имущество. Все это делалось споро и в молчании.

Я несколько раз пыталась открыть рот и задать парочку наводящих вопросов, но девушки так шугались и смущались, что я поняла: графиня Дальвинг — гений дрессировки!

И сатрап!

Меня быстро вытащили из лохани, промокнули, заново зашнуровали и одели в зеленое платье. После этого девушки сделали зарядку книксенами и шустро смылись.

Я осталась одна. Нужно было скоротать время до ужина, и я принялась в который раз разглядывать доставшиеся мне со всем остальным драгоценности.

Каждый раз, когда смотрела на это великолепие, у меня сжималось сердце в тоске по утраченному миру. Щемило внутри от мысли, что я никогда не увижу брата, не пройдусь по любимым улицам города, не зайду в любимое кафе с подругами…

Усилием воли я заставила себя отвлечься, машинально перебирая побрякушки.

Два кольца из четырех, один браслет и ожерелье явно составляли гарнитур. Выполненные в едином стиле ювелирные украшения с тщательно подобранными по величине и способу огранки камнями. Я бы назвала их брильянтами, если бы они не были трех цветов — розового, желтого и голубого. Таких крупных брильянтов я не видела никогда.

Отложила их в сторону.

Оставшиеся на моей ладони кольца показались мне более интересными — одно я бы назвала перстнем, двойное кольцо из белого и желтого металлов, к которому надежно крепилась плоская квадратная печатка — черный камень с маленьким инкрустированным сапфиром в центре. От него к углам шли тонкие золотые проволочки.

Не могу сказать, что я пришла от него в сумасшедший восторг, но кольцо идеально подошло на средний палец левой руки. Я не стала его снимать.

Второе кольцо — очень старое. Его золотые крепления истончились, и камень, бриллиант карата на полтора, немного болтался. Его я надевать побоялась — еще потеряю. Надо узнать у графини, есть ли у нее знакомый специалист, и отдать в починку. Решила продемонстрировать ей пока только это кольцо, остальное лучше тайком показать ювелиру.

Я подошла к окну, за которым низко висящее солнце готовилось нырнуть в море. Да, город стоял на берегу моря — я с удивлением обнаружила на самом горизонте синюю полосу, которую невозможно спутать ни с чем другим.

Курорт пожизненного заключения! Как же отсюда улизнуть? Магия, о которой я постоянно думала, пока ничем особо приятным для хозяйки себя не проявила. Может, чтобы разбудить ее, меня надо хорошенько разозлить? Я вытянула руку с кольцом и представила, как неоновый зеленый свет окутывает ладонь. Ничего не получилось. Разочарованно вздохнула.

— Госпожа? — тихо раздалось от двери. — Прошу вас следовать за мной в столовую! Госпожа графиня ждут!

Маленькая мышка-горничная маячила у двери, старательно норовя слиться со шпалерами. Я про себя хихикнула: чудо-метаморф, однако! Особенно с учетом лазурно-синего цвета шелковых настенных шпалер.

— Спасибо. Иду, — не подумав, брякнула фальшивая баронесса и довела бедную служанку до инфаркта. Девушка побелела и поспешно кинулась впереди меня, указывая дорогу.

В коридоре, проходя мимо настенного подсвечника, повторила случайно показанный Грэгом жест, будто я рукой хватаю пламя. Сжав пальцы в кулак, поняла, что у меня получилось — свеча погасла. Ура! Работает!

И я, довольная, поскакала мучить графиню. Мне нужен учитель, и срочно! Все остальное подождет. А то я сама себе напоминаю неразряженную бомбу, которая может рвануть в любой момент.

Попетляв по дому, моя личная Сусанина привела меня в богатую столовую, где меня уже дожидалась Крестная Фурия, восседая во главе длинного стола.

— Располагайтесь, Александра! — велела Лоретта, указывая мне на противоположный конец столешницы, заставленной словно накрыли, по меньшей мере, на два десятка человек.

Интересно, это так принято, или мои манеры настолько плохи, что меня отсадили, чтобы аппетит не портила? Плевать на условности — я была такой голодной, что все эти игры на меня не действовали!

— Передайте, пожалуйста, соль! — крикнула я графине, пока лакей отодвигал мне кресло. Меня холодно проигнорировали.

Слуги замельтешили, предлагая первую перемену блюд. Потом вторую, третью…

Сегодня мы вкушали наваристый луковый суп со свежевыпеченным хлебом, затем седло барашка с гарниром из зеленого горошка, рыбу в белом соусе, цветную капусту в сухарях, грибы в сметане, рисовую запеканку со шкварками, сливочный крем с фисташками и компот из сухофруктов. Стол украшали розетки деликатесов — свежей клубники из теплиц графини. Вино выдали только хозяйке, видимо, для успокоения потрепанных мною нервов.

— Не напивайтесь, тетя! — громко посоветовала ей я, подчищая все с тарелок. — Похмелье старит!

— А излишество в еде — полнит! — парировала побелевшая от гнева Лоретта, прижимая к губам салфетку и подавая знак челяди об окончании трапезы. — И вообще, меня за подобное поведение за столом в детстве наказывали! Впрочем… — Невозмутимо, словно речь идет о чем-то крайне незначительном: — Я рада, что вам нравится мой повар.

— Я его еще не видела и, следовательно, не пробовала! — отмахиваясь обеими руками, категорически заявила я. — Я не каннибал! Но готовит он превосходно!

— За то я ему и плачу! — насмешливо уверила меня аристократка. — А я не люблю платить за некачественные вещи.

— Вас бы в Госконтроль отправить! — подольстилась гостья.

— Не дерзите, Александра! — приказала графиня, видимо не совсем понимая, что такое Госконтроль. — Если вы закончили… — Она кивнула слуге, и тот моментально спер мою тарелку. Ага, закончили! Мило! — Не перейти ли нам на террасу?

Из-под меня буквально выдернули сиденье. Чудом удержавшись на ногах, поймала ехидный взгляд тетушки, полный нескрываемого удовлетворения.

Развернувшись к слуге, я схватила его за грудки и тряхнула со всей силы. Ростом парень оказался чуть выше меня, а сложения субтильного. Заглянув в перепуганные светло-карие глаза, заметила, что в них отражается зеленое пламя — мои руки опять светились.

— Еще раз так сделаешь — и графиня тебя не спасет! Понял? — прищурившись, отчеканила.

— Д-д-д-д-а, госпожа б-б-баронесса. Д-д-д-д… — начал заикаться хозяйский прихвостень.

— Что? — тряхнула я его еще раз, для закрепления эффекта. — Не понимаю! Отчетливей!

— Ды-ды-дым, госпожа! — выпалил лакей.

Кажется, теперь поняла, как зажигать огонь магией — на груди слуги дымилось сукно. Я мгновенно разжала руки и, оттолкнув от себя ошалелого парня, потушила огонь эффектным жестом с финальным щелчком пальцами, тоже подсмотренным в дороге у Грэгора.

На зеленой ливрее спереди остались веселенькие и живописные черные отпечатки моих ладоней.

Гер Дальвинг ахнула.

— Тетя, ваши антипедагогические методы воспитания устарели! — просветила я обалдевшую от увиденного Лоретту. (Сложно так уронить челюсть, если только ты не великий актер!) — Вам стоит идти в ногу со временем, иначе рискуете прослыть отсталой.

Обратив внимание, как я на нее смотрю, аристократка властным жестом отослала слугу, заметным усилием воли взяла себя в руки и наконец закрыла рот.

— Тот, кто провоцирует мага, иной раз опасно рискует здоровьем, — уселась я рядом. — Так о чем вы хотели со мной поговорить?

— Вы будете учиться! — нахмурясь, заявила Лоретта, забавно бултыхая своими гуттаперчевыми буклями. — Иначе я рискую остаться бездомной.

— Верный вывод, тетушка, — довольно осклабилась я. — А теперь обсудим мое пребывание здесь…

Мы действительно обсудили. И именно поэтому через три месяца я буду стоять перед кабинетом ректора Академии, с легким душевным трепетом ожидая, когда меня пригласят войти. Меня не отпустили на вольные хлеба, жить я по-прежнему буду у графини, и она дала знать, что не оставит меня с замужеством в покое, но зато и платить за обучение мне не придется — все материальные траты взяла на себя корона.

А пока мне еще предстояло выжить в этом новом старом мире. И происходило это так…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ УРОКИ ЭТИКЕТА, ИЛИ КТО КОГО ВОСПИТЫВАЕТ

ГЛАВА 20

Завтра ж на охоту. Всем — спать.

Кинофильм «Особенности национальной охоты»

Если правду говорят, что нам снится то, чего мы подсознательно ждем, то я — явно и однозначно кандидатка в «дурку», потому что мне приснилось следующее…

Как только я добралась до аскетичной постели и уронила голову на подушку, от которой пахло дешевым хозяйственным мылом, мое сознание рванулось вверх из тела и поскакало выполнять все основные положения психоанализа Зигмунда Фрейда. Даже те, о которых понятия не имело. Впрочем, оно не имело понятия ни об одном из них! Для меня все эти «либидо-мортидо» до сих пор темный лес!

Итак, меня прибило в громадный кабинет и намертво заклинило над необъятным столом. Как облачко.

На данный исторический момент в кабинете, или как там еще можно назвать этот актовый зал, присутствовали трое. Один — мужик в возрасте и весь расфуфыренный, два других — помоложе и попроще одетые.

Лиц я не разглядела. Как будто что-то мешало толком их рассмотреть, но как в том детском стишке: «Зато я нюхаю и слышу хорошо!» Мне привиделись разноцветные облачка. Тут в витрине мелькнула знакомая по гостинице личность, размытые абрисы, каждый со своим трудноописуемым для меня ароматом души. Самый главный, с короной на голове, — ощущался мною красновато-лиловым с душистым привкусом малины. Остальные — с ярко выраженным свежим букетом цитруса и бархатистым чернично-ежевичным ароматом.

Фиолетово-синий, который пах ежевикой, нес в себе привкус жаркого летнего солнца и алые всполохи костра. Казалось, рядом с ним словно окунаешься в терпкий лесной зной. Вокруг него и «малинового» крутились и вспыхивали разноцветные протуберанцы сильных эмоций. «Цитрус» излучал глубокое золотисто-оранжевое спокойствие, сдобренное легким просверком изумрудно-зеленого доброжелательного любопытства.

А разговор становился весьма интересным…

Старшего окружающие величали то папой, то, когда разговор переходил на повышенные тона, — его величеством.

Так это у нас Эгвар Пятнадцатый? Приятно познакомиться, ваше величество!

Он откинулся на витую спинку кресла, потер рукой лоб и заявил:

— Лучше бы я вашей магии, чтоб ее об косяк, в глаза не видел! Две недели ни минуты покоя! Я ж не лошадь!

— А вот это не доказано! — хмыкнула вторая личность, пока безымянная. Та, которая с хвойной нотой цитруса. — Папа! Ты так загонял секретарей, клерков и тайную стражу, что мать настоятельница собора Пресвятой Царицы Феодора четко высказалась по этому поводу: «Конь венценосный! Когда падет — пристрелите, чтоб не мучился!» — С нескрываемой насмешкой: — Правда, она у нас добрая и отзывчивая?

— Руан! — взревел оскорбленный папа. Тот, который мне мерещился со вкусом малины. Видимо, подчиненные постеснялись донести ему коронную фразу достопочтенной матушки настоятельницы.

И правильно! Целее будут!

Король, глубоко обиженный фривольными высказываниями относительно венценосной персоны, гневно возмущался двуличием духовной власти:

— …Этого быть не может! Феодора сообщила мне о божественной воле! Дескать, если Царице так угодно, то сиди и не вякай. И направляй свои усилия на воплощение ее планов в жизнь. — Выплюнул: — Как будто это так легко! Взял — и направил! Знать бы еще — куда!

— Отец, — влез второй голос, показавшийся мне знакомым. — Это очевидно! На погашение очагов стихийного возгорания магии и на поиски истинной Спящей!

— Но…

Знакомый голос, жестко:

— Я бы посоветовал отправить несколько магистров в департамент сельского хозяйства — пусть трудятся на благо государства. Поднимают урожайность зерновых. В некоторых соседних провинциях зреет бунт из-за хлебного недорода и постоянного голода! Бедняки перерезали птицу и весь скот, два месяца жрут кору деревьев, желуди, бурьян-лебеду и крапиву! Да что там говорить — неспокойно стало даже в поместных уделах вблизи столицы! — С воодушевлением размахивая рукой: — Мы можем успеть существенно помочь огородникам со скороспелыми овощами, а еще ускорить созревание яровых злаков и обеспечить щедрый урожай винограда и плодовых деревьев. Подумай! Недородов в нашей стране больше не будет! Возможности лечения тоже возрастут многократно.

— В идеале это понятно, кронпринц, — представил мне король второго, а вернее, первого сына — наследника. — А на самом деле — как? Мануэль, целая толпа монахинь и библиотекарей вторую неделю выискивают в древних летописях любые упоминания о магии и ее последствиях — все плюсы и минусы.

— Зачем? — влез младшенький.

— Контроль, контроль и еще раз контроль! — долбанул кулаком по столу король-отец. — В противном случае в стране начнется полная неразбериха! И разлад. Особенно если на белый свет выползут необученные люди со стихийными способностями и начнут влиять на все подряд, вызывая ливневые дожди и ясную погоду где и как попало. Или устраивая по неумению шторма, ураганы и негасимые магические пожары!

— Не понимаю, отец, — нетактично перебил излияния отца наследник. — Почему ты бесишься? Магия сейчас поможет нам улучшить качество жизни и погасить многие очаги недовольства. К тому же айры…

— Вот именно! — заорал Эгвар, вскакивая и роняя кресло. — Айры! Какого хрена они приперлись и сидят в дворцовых покоях? Только перешептываются, перемигиваются и со скрежетом зубовным ласково поминают какую-то… Александру!

Мне захотелось поикать. К неописуемому счастью и огромному облегчению, у нематериальной субстанции такой возможности не обнаружилось.

— Александру? — насторожился Мануэль. Недоверчиво уточнил: — Воспитанницу графини Дальвинг?.. — Растерянно произнес: — Но графиня поклялась мне Пресветлой Царицей, что не скажет и не отдаст… — Кронпринц осекся.

О как! Слава обо мне уже и сюда просочилась?

— Вот уж не ведаю — она или не она… — отмахнулся венценосец без особого интереса. — Все может быть!

И полез делать раскопки на своем столе. Там свободного места не наблюдалось вообще. А в частности, если где-то и проглядывал кусочек дубовой столешницы, украшенный перламутровыми вставками, то только для того, чтобы продемонстрировать толстый слой пыли и…

— Пап, — громко чихая, отодвинулся от пылехранилища Руан, — может, ты горничных вызовешь? Для уборки…

— И потеряю порядок? — взвился его величество. С пылом настоящего ученого мужа: — Тут же кладезь информации! Донесения, доносы, письма очевидцев, отчеты о проделанной работе…

— Личный саркофаг! — ехидно влез «добрый» наследник.

— Да! — воодушевился отец. Пауза. — Нет! Этого мне еще не приносили! И вообще — это не важно! Важно, что казна несет дополнительные траты на увеличение жалованья монастырским и публичным библиотекарям…

— Почему? — невинно удивился младший, Руан.

— За вредность, — закручинился король. — Они создали цеховое общество архивариусов и требуют безопасных условий труда после того, как одного из них на прошлой неделе стукнуло по темечку фолиантом Порфирия Орденоносца…

Все присутствующие замолчали и закивали: дескать, да, после такого можно выжить только в каске!

— И вообще, — перевозбудился его величество, — я тут уже ем, сплю и практически живу в кабинете! Удаляюсь только для некоторых неотложных надобностей…

— Это заметно, — с явно ощутимым осуждением подтвердили сыновья, рассматривая углы помещения, заставленные подносами с объедками. — А почему бы это не убрать?

— Зачем? — изумился Эгвар. — Там еще хрящики остались…

Сыновья дружно закашлялись.

— Я еще крыску приходящую подкармливаю, — продолжил король. — Она такая славная…

— Из Южного Форта донесение, — непочтительно перебил отца Руан. — Произошло самовозгорание в селении Вельта, что на правом берегу озера Доль. Три дома сгорело дотла, жертв нет. Причина — младшая дочь одного из погорельцев, десяти лет, будучи наказана отцом за непомытую посуду в гневе не справилась с проснувшейся магией.

— В Декторе — почти то же самое. И в Порме, — заметил Мануэль. — В обоих случаях виновниками стали дети от десяти до тринадцати лет.

— Это потому, что никто не озаботился вовремя выявить одаренных и провести лекции о технике безопасности обращения с магией! — взорвался король. Припечатал: — Лодыри и лоботрясы!

— Пап, — попытался успокоить беснующегося короля наследник. — Чиновники за двести лет забыли о магии…

— Тем более! — не желал угомониться его величество. — Могли бы сделать это заранее, так сказать — принять превентивные меры! Если бы я озаботился тем же самым относительно огня…

— Хватит! — хлопнул ладонью по столу Мануэль. Все присутствующие поглядели на громадное облако пыли и закашлялись.

— Детей уже везут в столицу! — прочихался Эгвар. Строго произнес: — Полсотни душ набралось! И это не считая взрослых и стариков. И что мы с ними будем делать? Учить? Опять казне убыток!

— Ну, если ты уже готов на траты, — вклинился довольный кронпринц, — то включи дополнительную статью на амулеты, определяющие уровень способностей, и еще — на поглощающие и аккумулирующие магию.

— Разоритель! — беззлобно рыкнул отец. — Тебе бы только в казну руку запускать! А кто туда положит? Опять я?

— А кто еще, пап? — подластился к нему Руан. Фыркнул: — Могу, конечно, и я что-то положить… только кто ж это «что-то» потом найдет?

— Кыш отсюда, вредители! — ласково стукнул король сыновей по затылкам. — Идите трудитесь! Мне еще с гер Силиотом поговорить надо.

Сыновья согласно кивнули и покинули кабинет.

Вместо того чтобы улететь вслед за принцами, я осталась висеть на месте. Следовательно, будет еще что-то интересное…

Откинувшись на спинку кресла, Эгвар вытянул ноги в высоких, начищенных до блеска сапогах. Покрутил головой, пошевелил плечами, разминая закаменевшие мышцы.

— Терпеть не могу этого Лерона! — ворчливо пожаловался сам себе его величество. — Но по сравнению с остальными старыми подлецами-маразматиками, гордо именующими себя магами и волшебниками, он не самый наихудший вариант. Хотя… — Весело хихикнул: — Всегда остается самый надежный исход — дать ему по голове скипетром и сделать вид, что мы тут ни при чем!

Прикрыв глаза рукой, король расслабился и почти заснул. Разбудил его стук в дверь.

— Ваше величество! — заглядывая внутрь, гаркнул рослый гвардеец, стоявший на страже у дверей в кабинет. Он показался мне зеленым пучком салата латук: чем-то безобидным, но нейтрально нелюбимым. — Господин глава магического Совета прибыл на назначенную аудиенцию.

— Впустить! — приказал «малиновый» король, тряся головой. Видимо, пытался срочно проснуться. Эгвар пробубнил вполголоса: — С этими магистрами нужно держать ухо востро, а то сядут на нашу многострадальную шею — и опять преосвященная Феодора выдаст что-то из своего коронного, типа: «Короли — все те же мужики, а значит, тоже подвластны бешенству!»

Скрипнула дверь. Вошедший маг, который ассоциировался у меня по цвету и запаху с прокисшим грибным супом, если бы его варили из сушеных поганок и пурпурных мухоморов — темным, с маслянистыми точечными вкраплениями белесого, сине-бордового и потеками багрово-алого, с резкой неприятной вонью, — низко склонился в угодливом поклоне, ожидая, когда король начнет разговор, и демонстрируя намечающуюся лысину на макушке. Король же сидел молча, то ли пытаясь прийти в себя после экстренной побудки, то ли стараясь удержать рвущийся спросонья наружу поток гадостей…

— Присаживайтесь, мэтр, — очнулся его величество. — Нам предстоит решить целый ряд вопросов по реорганизации вашего факультета. Отныне ваш деканат на факультет магического искусства и трансформаций будет набирать студентов не только исключительно из дворян и богатых купцов, но и всяких разночинцев, как то — одаренных детей ремесленников и крестьян.

Опустив массивный зад на один из стульев, Лерон гер Силиот, председатель Совета магов и, как следует из вышесказанного, декан магического факультета, потрясенно умолк, переваривая сообщение в форме приказа. Через некоторое время тоскливо вздохнул и произнес:

— Я к вашим услугам, ваше величество!

— Это похвально, — мурлыкнул Эгвар. И сразу взял быка за рога, а мага за живое. — Вопрос стоит остро — необходимо начать обучение девушек и женщин основам магического искусства.

— Ко-о-ого?! — Гер Силиот подпрыгнул на стуле. Видимо, к пакостям такого уровня почтенный магистр оказался не готов. Переспросил, уточняя: — Простите, ваше величество, я не ослышался — вы предлагаете нам набрать баб… женщин… девушек для обучения? ДЕВУШЕК?!

— Именно так. — В голосе короля зазвенели тонкие льдинки, но маг, ошарашенный высочайшим указанием, не придал этому значения и продолжил развивать свою мысль.

— Это немыслимо! — возмущался маг, ступая по тонкому льду. — Это будет преступлением против великого искусства! Бездарной профанацией! Оскорблением самих основ!

Шовинист! Я попробовала дотянуться до скипетра и почувствовать себя Розой Люксембург. Не удалось. Моя сущность намертво застряла в одной точке. Можно сказать, примерзла.

— Признать женщин равными в магии??! Это приведет к обесцениванию и нигиляции всего того, что мы с таким трепетом и тщательностью оберегали все эти годы забвения! Разве недостаточно нам подрывной деятельности жриц, которые создают всевозможные женские тайные сообщества и профанируют само понятие таинства волшебства?! Хотите усилить храмы?! — разорялся магистр, вскакивая и начиная носиться по королевскому кабинету, сшибая подносы и лишая его величество застарелых хрящиков. — Ведь если бы не мы, о магии забыли бы уже через год после гибели великого Зикана!

— Хм! — попытался вставить веское слово Эгвар.

Гер Силиот не услышал предупреждения и продолжал митинговать:

— И теперь, когда мы сделали все для возвращения силы, вы хотите передать наше наследие бабам?

— Зачем же бабам, — вклинился король. — Можно просто… женщинам. Я так понимаю, одаренных на всю страну совсем немного. Лишние умелые руки не помешают, они очень нужны моему государству.

Магистр возмутился еще больше:

— Я всегда говорил, что женщин нельзя допускать к наукам! Как утверждал один из ученых древности, их мозг не приспособлен к усвоению точных знаний. Вследствие умственного напряжения у них происходит разжижение мозгов, вытекающих затем в виде слез…

— Молчать! — взвился венценосец. — Ваши амбиции мне вполне понятны! Но что делать с необученными, внезапно проснувшимися ведьмами и колдуньями? Оставить как есть и спалить страну? Потому что вы боитесь поделиться знаниями, которых у вас в придачу ко всему еще и нет?!! Давно утеряны?!

— Ваше величество… — начал верховный магистр, понимая, что перегнул палку.

— Значит, так! — отмел все возражения король. — Я не прошу вас делать из них высоких волшебников или магистров — но как сдерживать и контролировать свою магию, вы вполне в состоянии им преподать!

И что так? Из меня, например, получился бы прекрасный магистр. И мантия мне бы пошла… ага, особенно если ее укоротить до колен и немного декольтировать на груди…

— Но это против пра… — заикнулся гер Силиот.

— Это не просьба — это приказ! — стукнул кулаком по столу Эгвар. — Либо вы его выполняете, либо… вам придется оставить должность.

Король встал, с грохотом отодвинув кресло. Маг подскочил к нему.

— Думайте, мэтр. Исключительно из уважения к вам я даю пять минут для принятия правильного решения.

Отыскав на столе песочные часы, король продемонстрировал их магу и поставил перед ним. Тонкая струйка песка неумолимо приближала момент истины, а его величество вышагивал по кабинету, время от времени поглядывая на пришибленного декана. Как только пять минут почти истекли, венценосец подошел к двери. Эгвар обернулся и выжидающе посмотрел на магистра.

— Ну что, вы приняли решение, мэтр?

Последние песчинки упали одновременно с ответом.

— Я сделаю все от меня зависящее, — склонился в поклоне гер Силиот.

Дальше мне снились только ежики и водопады.

ГЛАВА 21

Или что-то случилось, или… одно из двух.

Мультфильм «Следствие ведут Колобки»

Я стояла перед дверью ювелирной лавки и ждала, пока мне откроют, поигрывая ненавистным, но обязательно навязываемым этикетом зонтиком от солнца, принадлежностью каждой нынешней благородной дамы.

Или для солнца? Блин. Одни проблемы! Хотя после лекции на тему: «Каждая уважающая себя дама должна уметь пользоваться мушками!» — я ничего хорошего от жизни не жду.

Потому что в процессе лекции выяснилось: я — не дама; то есть дама, но не уважающая себя… Тьфу, совсем запуталась… В общем, все мои жизненные беды оттого, что я себе клеить на лицо ничего не дам!

Это ж очуметь можно! Над правой бровью приклеил, значит — насмешка. Над левой — непреклонность! На скуле… вообще — траур. Что, словами сказать нельзя? Сиди и думай, что чувак имел в виду, когда у него на физиономии их штук пять! Целое послание в стихах, млин!

Я честно предположила — угревая сыпь! Оказалось, он просто пособием работает. Забыл отклеить с предыдущего урока. Так и ходит… «Радость о свидании», «Печаль о разлуке», «Траур по любезному предмету» и «Любовь к жестокосердому»… Ой, совсем забыла! «Объяснение в любви» отпало от оплеухи графини…

— Прошу вас, госпожа! — согнулся передо мной в поклоне хозяин лавки.

Я подобрала подол жемчужно-серого шелкового платья и шагнула за пожилым человеком в темное помещение, жестом приказав моему бессменному охраннику Дарвилю оставаться снаружи. Плотная вуаль надежно защищала лицо от любопытных взглядов. Удобное приспособление, нечего сказать.

Надо признаться, сегодня мой первый выход в город. Причем на самом деле — полулегальный. После месячного выслушивания нытья по поводу бессрочного заточения в четырех стенах и изощренных измывательств графиня смилостивилась и дала мне увольнительную, приставив особо доверенное лицо — гвардейца Дарвиля.

Вот тут тетя просчиталась. Судя по данным последней переписи населения — это самое лицо гораздо больше благоволило ко мне, чем к графине. По крайней мере, тут наличествовали пылкие взгляды украдкой, дрожание рук и мятые цветочки в книжках. Какой ужас!

— Молодая госпожа желает осмотреть товар? — еще раз угодливо склонился старик, запирая за мной дверь.

Крепче сжав небольшой, расшитый бисером ридикюль, я расправила плечи:

— Молодая госпожа желает получить консультацию одного из самых известных и самых опытных ювелиров столицы.

На морщинистом лице расплылась двусмысленная улыбка.

— Желательно конфиденциально! — старательно подчеркнула я.

Улыбка пропала.

— Прошу вас, проходите в мой кабинет. Дайте мне минуту, я позову своего сына… — Старик подошел к лестнице, ведущей на второй этаж, и громко оповестил: — Андер, у меня клиент! Спустись в зал!

Ничего себя легкие! Как у оперного певца или водолаза! И откуда в таком тщедушном теле такая мощь? Его голос, сравнимый с малиновым колокольным звоном, отозвался тяжелой вибрацией у меня в башке, и я временно оглохла. Пришлось сглотнуть и потрясти головой.

— Простите великодушно, — в чем-то даже мило извинился за свой вопль старик, показывая мне путь в кабинет, оказавшийся маленькой каморкой с занавешенным окном.

Ювелир усадил меня в кресло, а сам устроился напротив, за пустым столом с горящей масляной лампой.

Я проследила за вьющимся и исчезающим в потолочном отверстии дымком. Ух ты, вентиляция! Круть!

После этого в глаза бросился вмурованный в стену сейф позади хозяина, не очень большой, но солидный, с массивным позолоченным вентилем-ручкой и двумя засовами. Ого, и безопасность на высоте!

Если еще и кондиционер предложат… точно проголосую за присвоение этому заведению пятизвездочного статуса и вымпел с похвальной грамотой!

— Так чем я могу вам помочь, госпожа? — осторожно приступил к делу старик.

— Мне нужно, чтобы вы на кое-что посмотрели. — Я извлекла из ридикюля мешочек с драгоценностями. — Это досталось мне по наследству, и я бы хотела знать… — Высыпала драгоценности на стол.

Старик вытащил из нагрудного кармана дрожащими руками монокль и лупу и наклонился над сверкающей кучкой.

— Изумительная работа! Сразу видно — раритет! — радовался он, как ребенок. — Вы желаете оценить ваши украшения? — Поднял голову и вгляделся повнимательней. — Или продать?..

— Не совсем, — улыбнулась я. — Я желаю лишь узнать, кому они принадлежали раньше, скажем… — Долгая пауза. — Две сотни лет тому назад.

— Простите за нескромный вопрос, — оторвался от разглядывания дорогих побрякушек ювелир и вперил в меня острый взгляд. — Почему именно такая цифра — не сто, не сто пятьдесят, а именно двести?

— Потому что я достоверно и абсолютно точно знаю, где находились эти украшения последние двести лет, — отрезала я, не вдаваясь в подробности.

— Это дело непростое… — замялся старик. — Некоторые дворянские роды не афишируют полностью все свои фамильные драгоценности. Хотя, возможно, мой прапрапрадед упоминал в записях нечто похожее… Но все же…

— А если не мямлить? — взяла я дело в свои руки.

— Мне кажется… возможно… Но я не уверен! — быстро поправился ювелир. — Я где-то видел портрет дамы в этих самых драгоценностях… — Опять замялся. — Но мне нужно будет припомнить и все тщательно перепроверить…

— Сколько?! — прямо спросила я.

В каком бы мире мы ни жили, как бы ни выглядели деньги и ни именовались номинальные знаки — итог всегда один: информация стоит денег!

— Пять золотых монет, — быстро сказал старик, неуверенно поводя плечами.

Я скуксилась и начала складывать побрякушки в мешочек. Графиня в отношении своей приживалки не настолько сорила деньгами. Меня держали на всем готовом, но денег в руки не давали или почти не давали — наверное, боялись, что сбегу от такого счастья (и правильно делали!).

— Но вы можете не платить сразу, — начал юлить и выкручиваться хозяин лавки. Разумеется, кто ж упустит свою прибыль?! Особенно если делать особо ничего и не надо. — Два золотых сейчас, три через… скажем, два-три дня.

Ладно, еще три золотых у ее сиятельства я выдурю под каким-нибудь предлогом. Сумма не то чтобы маленькая, но и не слишком большая.

Сделав вид, что задумалась, я поглазела еще раз на вентиляционное отверстие в потолке, глубоко вздохнула и согласилась:

— Хорошо. Но в эту стоимость войдет ремонт вот этого кольца. — Я протянула ему потускневший перстень с брильянтом. Потом передумала и забрала. — Но это тогда, когда будет информация.

— К назначенному сроку все вызнаю, молодая госпожа… — Старик явно мечтал со мной официально познакомиться. Облом! У меня именно сегодня неприемный день.

— Молодой госпожи будет достаточно! — строго сказала я, расплачиваясь и пряча драгоценности в ридикюль.

Под непрерывные раскланивания взволнованного ювелира мы с ним, обоюдно довольные друг другом, мирно расстались.

Как только хлопнула входная дверь лавки, ювелир отправил посыльного по нескольким адресам.

Вскоре в особо охраняемую комнату с сейфом вошел некто в темном плаще. Капюшон плаща был низко надвинут, отчего лицо в маске было скрыто в густой тени. Ювелир после очередных расшаркиваний вернулся в хозяйское кресло.

Диалог между владельцем лавки и незнакомцем был кратким.

— Ты видел драгоценности? — тихо спросил человек в маске.

— Видел.

— Узнал?

— Да, узнал, — дрожащим голосом произнес старик. Подслеповато моргнул. — Я не мог ошибиться. Это они, те самые украшения легендарной Спящей.

— Вот тебе за труды. — На стол упал тугой мешочек. Ювелир заглянул и, убедившись в том, что внутри чистое золото, засуетился с благодарностями.

— Если сумеешь их похитить или навести на такую возможность, я дам в десять раз больше! — вкрадчиво посулил гость и, мягко ступая лайковыми сапожками с гибкой кожаной подошвой, быстро скрылся, да так, что на входе даже не звякнул колокольчик.

Еще через несколько минут в дверь вошел еще один посетитель, не узнать которого, несмотря на маску и плащ, было сложно. По атлетическому сложению, резким, рваным движениям, полным скрытой силы, и ярким глазам, блестящим сквозь прорези маски, а еще по пробивающимся сквозь плащ иглам, пожалуй, даже слепой легко опознал бы айра. Айра, который обеспокоен или взволнован настолько, что бесконтрольно принял боевую ипостась.

— Ты видел?

Ювелир ничуть не удивился такому вопросу:

— Да, сьен.

— И что скажешь?

— Это они, драгоценности Спящей, включая главный ее артефакт.

— Уверен?

— Могу поклясться ликом Светлейшей — это он!

— Сколько хочешь за них?

— Э-э-э… Сьен, они пока не у меня.

— А если как следует подумать?..

— Ваше…

— Без титулов!

— Сьен, девушка собиралась кое-что оставить в починку. Если удастся уговорить ее доверить мне почистить украшения от патины… то в том случае если лавку внезапно посетят грабители, я буду бессилен… Ну, вы понимаете…

— Понимаю. — Глаза посетителя ярко блеснули вновь. — Хорошо. Как только тебе удастся получить их на хранение, вас посетят… — Оборотень фыркнул, швырнул на стол крупный неограненный алмаз и поспешно вышел.

Третьим заходом в лавку через потайную дверь тихо пробралась женская фигура в коричневой бесформенной хламиде и деревянных сабо, укутанная в скромную накидку храмовой послушницы. Уверенно, не останавливаясь, будущая монахиня тоже проследовала в комнату переговоров.

Ювелир вскочил, угодливо кланяясь.

— Сын мой, ты ведь верный сын церкви?

— Да, преосвященная матушка! — Ювелир упал на колено и почтительно поцеловал камень в перстне.

— Ты согласен действовать в ее интересах?

Старик сглотнул:

— Р-разумеется…

— Тогда, если к тебе попадет вот это или ты узнаешь, что кто-то хочет продать или интересуется подобным… — Преосвященная выложила на стол все те же изображения украшений с главным артефактом Спящей. — Ты любым способом задержишь этого человека и добудешь для меня украшения. Любым, понял?!

— Д-да… — проблеял мастер.

— Пусть на тебе почиет благословение Светлейшей Матери!

Ювелир еще раз поцеловал кольцо, и женщина в костюме послушницы величаво удалилась.

Ювелир рухнул в кресло и остался сидеть, растерянно потирая подбородок.

— Драгоценностей лишь один комплект, и я пока даже не получил его в руки. Как мне теперь всем угодить?..

ГЛАВА 22

И пошла на меня свободной походкой…

Кинофильм «Служебный роман»

Выскочив из ювелирной лавки, я столкнулась с Дарвилем.

— Мадемуазель Мориз, — застеснялся громила и протянул мне пожеванную гвоздику. — Вы так прекрасны этим божественным утром, как и этот цветок.

Я осмотрела поникший бутончик и пришла к выводу: все не просто хреново, все гораздо хуже. Так выглядят уже за смертным одром, перепрыгнув стадию «на».

— Спасибо, — выдавила из себя, понимая — человек старался в меру сил и возможностей. Никто ж не виноват, что возможностей не хватало. Периметр был внушительный, а мощности слабоваты, вот и не хватило.

Дарвиль обрадовался и расплылся в улыбке. Я тоже немного криво поулыбалась. Потом приняла его протянутую руку, и мы как бы пошли к ожидавшей нас за углом карете… Как бы — потому, что мы и шагу не сделали, как на нас налетело что-то громадное, злющее и ужасно невоспитанное. К тому же отобравшее у меня прообраз моей старости.

— Отдай икебану! — заорала я, поправив сползшую на лоб шляпку с перьями и увеличив обзор до пяти сантиметров.

В эти сантиметры очень хорошо вписывался разъяренный Грэг, буравивший меня взглядом и держащий Дарвиля за грудки.

— Что ты себе позволяешь? — стукнула его зонтиком для привлечения внимания к своей персоне и отбирая окончательно помятую гвоздику.

— Это что ты себе позволяешь?! — вызверился ученик мага. — На улице принимаешь подарки…

Я удивленно посмотрела на замусоленный цветок и подумала, что если это подарок, то я — лысый гоблин.

— …Тискаешься с мужчиной! — никак не мог угомониться ревнивец из распространенной породы кобелей-собственников — «и сам не ам, и вам не дам!».

Тут уже прибалдели мы с Дарвилем на пару. То есть опереться на руку сопровождающего теперь называется «тискаться»? А если бы я его обняла? Или — о боже! — поцеловала? Вообще за групповой разврат бы сошло?

Я подобрала отвисшую челюсть, встряхнулась и кинулась в бой:

— А с тобой можно тискаться? На людях? Лицемер!

— Со мной — нужно! — выдал невозможный мужчина и вверг меня в ступор. Наверное, первый раз в жизни я как раз дошла до состояния лысого гоблина и была просто готова признать себя этим милым бородавчатым видом двуногих.

— Сейчас проверим! — Это все, на что меня хватило, пока я дубасила его легким зонтиком, отсекая от застывшего в изумлении Дарвиля. Гвардеец, судя по всему, выпал в осадок, наблюдая за девушкой, фехтующей зонтиком и в придачу то и дело норовящей ткнуть обидчика ниже спины. Такого в этом мире еще наверняка не показывали!

— Александра! — заорал Грэг. — Угомонись! Нам нужно поговорить!

— Ты уже все сказал! — кричала я в ответ. — Я тоже сейчас это делаю для тебя! Чтобы ты не сомневался!

— Саша! — не сдавался маг. — На нас смотрят люди!

— Пусть смотрят! — откинула я вуаль как забрало. Торжественно заявила: — Как честная девушка, я тебя прибью с открытым лицом. А это… — Я потрясла несчастной гвоздикой. — Похоронный венок на твою могилу!

— Кошечка! — увещевал меня Грэг, судорожно оглядываясь по сторонам. — Такое поведение не красит благовоспитанную девушку!

— Кто сказал, что я благовоспитанная? — делано удивилась я, скорчив морду кривой и косой селянки. — Тебе наврали! В нашей деревне и слова-то такого не было!

— Сашка, прекрати! — Он все же выкрутился и схватил меня, прижимая к себе. Рявкнул: — Ты невозможна!

— Я знаю, — согласилась я, подпрыгнула и укусила его за ухо.

— Ай! — Мне еще и рот зажали. — Мне просто нужно узнать… Ой! — Пинок по икре. — Какие у тебя отношения с айрами!

— Му-у-у! — честно ответила я, вытаращив от неожиданности глаза. Совсем сдурел!

— Вы бы девушке рот открыли, — мудро заметил Дарвиль. — Она иначе не ответит.

Но на помощь мне не спешил, предатель! Видимо, решил остаться целым. Не выйдет! Лес рубят — щепки летят! А я сегодня Железный Дровосек с мозгами Страшилы и сердцем Храброго Льва! Где мои Летающие обезьянки?!

И подпрыгнула на ноге сначала одного мачо. А потом иммигрировала ко второму, когда первый разжал руки от неожиданности. И повторила подвиг!

Мужики подскочили. Я поаплодировала. Затем честно ответила на заданный вопрос:

— Отношения между мной и айрами тесные и дружественные. — Скрестила за спиной два пальца. — Мы — команда!

И не соврала. Мы же так славно поиграли в дартс на выживание… и расстались впечатленные друг другом.

— Слава Деве-Светоносице! — отозвался Грэг, облегченно вздохнув и начиная широко улыбаться. — А я уж стал волноваться!

— Э-э-э? — озадачилась я.

— Извини, Саша! — Он подскочил и чмокнул меня в нос. — Ты не умеешь врать! А сейчас… — Он создал из воздуха розу, вручил мне и заявил: — Я пошел, скоро увидимся! — И свалил, оставив нас с Дарвилем в обществе зевак, точнее, одного — слепоглухонемого нищего с открытым ртом.

— Мужик, — строго сказала я, доламывая розу. И покачала головой. — Доложи внутренней разведке — враг обезврежен!

Нищий икнул, вскочил и смылся, в состоянии паники позабыв, что по легенде у него одна нога.

— Как вы его вычислили? — полюбопытствовал Дарвиль, снова предлагая мне руку.

— И у кого здесь просить милостыню? — обвела я рукой закуток с двумя наглухо закрытыми дверями и полным отсутствием прохожих. — Если только птички подают!

— Александра, вы — выдающаяся девушка! — сделал мне комплимент гвардеец, угрожающе строя глазки. Он замолк.

И слава богу! Количество «вы» скоро превзойдет критический уровень!

— Не особо, — покосилась я на свое декольте. Вздохнула: — Но нельзя быть совершенством во всем! Нужно просто к нему стремиться…

И мы пошли. К моему светлому будущему! Потому что к темному прошлому, то бишь домой, я идти отказалась. Сослалась на свои поврежденные и растрепанные нервы.

По взгляду Дарвиля было понятно, что встрепанными были отнюдь не мои нервы, а кое-что… кто-то другой. Что я могу сказать? Людям всегда всего мало, даже людей.

В общем, мы мирной парочкой покинули этот район и отправились на променад… то есть прогулку.

Белокаменная часть столицы, так называемый Светлый город, оказался, без сомнений, прекрасен. Дома из камня, местами отделанные шлифованным мрамором, буквально отражали свет. Чистые тротуары и мостовые были достаточно широкими, чтобы могли разъехаться две кареты, да еще и осталось место для всадников. Множество зеленых посадок и цветов.

Я истинно наслаждалась… Целый месяц меня никуда не отпускали дальше двух кварталов от дома графини. И то под усиленным конвоем, состоявшим из Дарвиля, парочки учителей, чтобы не отрывалась от процесса обучения правилам поведения, и камеристки графини.

В двух кварталах от места моего заключения находился парк, и Лоретта посчитала нужным меня туда выводить. Цитирую: «Вам иногда нужно проветриваться, Александра. Вы и так похожи на зеленую мышь, не стоит усугублять и становиться синей».

Но и это удовольствие тетя умудрилась отравить! Она распорядилась выгуливать меня до завтрака, чтобы не позорить себя и не развлекать меня. Теперь меня в парк выволакивали в шесть часов утра и таскали по аллеям, представляя меня редким прохожим как племянницу графини из провинции, попутно извиняясь за мою невоспитанность и легкий акцент. А как еще можно говорить в такую рань, если глаза и то не разлеплялись? Пусть скажет спасибо, что я использовала только нормативную лексику и вежливо мычала.

Увлеченные раздумьями, незаметно мы вышли к королевскому дворцу. Я изумленно осмотрела площадь, донельзя забитую народом, и немедленно поинтересовалась:

— У нас бунт? Можно поучаствовать?

Дарвиль ужаснулся и прошептал:

— Откуда у вас такие крамольные мысли, мадемуазель?

— Оттуда! — кивнула я на толпу. — Такое столпотворение может быть только в двух случаях: либо что-то свергают, либо что-то на халяву раздают!

— Да нет же! — Охранник утащил меня подальше от растопыривших уши гуляк. — Это обычное явление. Если в этот день с утра увидеть его величество, то неделю будет сопутствовать успех в делах.

— Круто! — восхитилась я, наблюдая за карманным воришкой. — Любых?

Дарвиль кивнул.

— Странно, что королевство еще окончательно не разорили…

Толпа заволновалась и кинулась вперед. Меня оторвало от гвардейца и закрутило в людском водовороте. В результате я оказалась тесно прижатой к чугунной ограде с замысловатыми литыми завитушками.

— Король! — раздались приветственные крики. — Король!

— Теперь и мне чего-то перепадет, — проскрипела я, работая локтями. — На неделю. Главное, чтобы не то, что я думаю…

Четверо дюжих гвардейцев налегли на железные створки и дружно закричали:

— Разойдись! Разойдись, вашу дивизию!

А куда? Сзади напирали желающие поймать удачу, спереди — злые усатые вояки напрягали мускулы, выдавливая ворота вместе с повисшей на них мной, и я не придумала ничего умнее, как, отбиваясь зонтиком от особо настырных граждан, залезть на ворота. Завитушки оказались достаточно удобными, на них можно было почти нормально стоять.

— Александра! — услышала я крик Дарвиля. — Осторожно!

В этот миг через ворота проехала карета в сопровождении нескольких всадников, и я встретилась глазами с королем. Мне показалось, что время остановилось.

Знакомые серые глаза на совершенно чужом лице, усталые и немного сонные, умные и всепонимающие. Породистое лицо потомственного аристократа лет сорока — сорока пяти, небольшие усы, тонкие губы, растянувшиеся в довольно ехидной улыбке, когда наши взгляды встретились.

Всего один короткий миг — и золоченая карета уехала вперед, но я успела заметить рядом с его величеством еще одну персону. И эта персона мне была очень хорошо знакома. Я бы даже сказала — слишком! До интимных родинок и каждого волоса! Хоть лицо и закрывала маска. На этот раз маска была серой, в цвет сюртука, но ученика мага я все равно знала как облупленного. Вот уж точно — шок сродни удару дубиной: в глазах — туман, в голове — дурман, в сердце — боль, а в мыслях — все острое для особо тяжкого и усугубляющего!

Кавалькада проследовала через площадь, и ворота стали закрывать. Сильные руки аккуратно сняли меня со створки и бережно опустили на землю.

— Спасибо, Дарвиль! — растерянно поблагодарила я своего спутника. Через некоторое время, опомнившись, привела себя в относительный порядок.

Зонтик почил смертью храбрых окончательно. Платье основательно пожевано и покрыто пылью. Ридикюль я спасла, прижимая к груди. Шляпка перекосилась, вуаль потерялась. В общем, страх и ужас. Но меня беспокоило не это…

— А кто это ехал в карете вместе с королем? — подозрительно поинтересовалась я. — Ну, тот тип в маске — он кто?

— Его высочество кронпринц Эмануэль Эгвар Грэгор Фальти гер Синторин, — отрапортовал Дарвиль. — Мне показалось — вы с ним уже знакомы…

— НЕТ! — рявкнула я. — Это он со мной знаком! А я его знать не знаю и знать не желаю! Даже если это не он! И если это не он, то мне все равно наплевать! А уж если мне наплевать, то… Где мой зонтик?

— Вы его выбросили, — поведал мне гвардеец, отводя подальше от толпы.

— Жаль, — скривилась я в досаде. Остановилась и устремила взор на густые парковые заросли. — Тогда выломай мне дубину — северных оленей я в этом году еще не гоняла! Но никогда не поздно начать!

— Успокойтесь, мадемуазель, — погладил меня по руке Дарвиль. — Пойдемте в карету, нам пора домой.

— Ужас! — подобрала я подол и грустно пошлепала, бухтя и честя Грэга последними словами: — ПрЫнц с конем! Маг-недоучка! Халявщик до… не будем уточнять! В целом и в частности — мерзавец! Чтоб ему икалось до, вместо и после завтрака!

— Вы в порядке? — поинтересовался Дарвиль, аккуратно подводя меня к карете.

— НЕТ! — снова рявкнула оскорбленная мужским коварством дама. — Я далеко не в порядке! А еще… один гнусный хмырь будет еще в большем непорядке, когда я до него доберусь и разберусь по принципу: «Я это делаю для тебя»! Какой негодяй! Подлец! Предатель!

— Возможно, принц просто не был в курсе, что вы не были в курсе его происхождения? — завернул мысль гвардеец.

— Ты сам-то понял, что сказал? — вытаращилась я на него, нервно икая.

— Я сказал, что вы, возможно… Повторюсь — возможно, — осторожно начал Дарвиль. — Не совсем подходите ему по статусу, и, вероятнее всего, его высочество не захотел вас пугать…

Я остановилась и нахмурилась.

— …Хорошо, смущать своим высоким положением, — поправился утешитель.

— Я бы его положила! — вскипела я, будто чайник. — Та-ак положила! С миром! И уложила, и даже помяла, и утоптала!

— Что вы! Нельзя! По нашему законодательству даже подобные слова рассматриваются как покушение! — мигом зажал мне рот Дарвиль. — Упаси Светлая! Вам нельзя такое говорить вслух! Кто-то донесет, и дознаватели особо вникать не станут: осудят и мигом приведут приговор в действие!

Я освободилась и полюбопытствовала:

— А думать можно?

— Можно, — разрешил добрый нянь. — Это в политических традициях страны.

— Благодетель! — обрадовалась я. — А теперь подсласти пилюлю — накорми девушку сладким! И графине тоже нужно взятку побольше принести, чтобы у нее что-то слиплось и не мешало мне жить!

— Какая вы заботливая, мадемуазель, — польстил мне гвардеец. — Только…

— Что? — нахмурилась я.

— В таком виде не очень прилично появляться в обществе, — тонко намекнул мне опекун.

— Общество переживет, — заверила его я. С намеком: — А вот если я озверею, то популяция аристократов в данном ареале обитания резко уменьшится.

Дарвиль благоразумно не стал протестовать и повел меня в кондитерскую, располагавшуюся неподалеку от Дворцовой площади.

Столики стояли во дворе небольшого дома, в окнах-витринах которого красовались аппетитные торты и конфеты. Нарядные дамы и господа изволили вкушать всякие лакомства на свежем воздухе. Вкушали до тех пор, пока я не прогалопировала к прилавку и командным голосом не приказала:

— Мне два набора «ассорти», три больших торта и пятнадцать… нет, восемнадцать пирожных!

— Мадемуазель будет устраивать прием? — льстиво поинтересовался приказчик, окидывая взглядом моего сопровождающего и на глазок оценивая платежеспособность.

— Мадемуазель хочет слегка перекусить, — ответила я. Нагнулась к нему и прошептала: — У меня, когда стресс, всегда аппетит разыгрывается. Если сразу не заесть, то начинаю кидаться на прислугу и жевать уши…

Приказчик шустро отскочил от меня и торжественно заверил:

— Все будет готово немедленно!

— То-то же! — обрадовалась я, разглядывая большую витрину и прикидывая, чем бы еще отравить тетушку.

Тут в витрине мелькнула знакомая по гостинице личность. Хоть я и была тогда в изрядном подпитии, но память на лица у меня необыкновенная. Это был один из «скандинавов», причем, как мне показалось, следивший именно за мной.

— А… — начала я, но блондин пропал так же внезапно, как и появился. Моргнула и сделала вывод: — То ли глюки по мне плачут, то ли я сладкого пересмотрела…

Дарвиль рассчитался за покупки, оставив целое состояние. О чем мне и сообщил:

— Госпожа графиня будет очень недовольна!

— Не вопрос, — пожала я плечами. — Главное, чтобы не была недовольной я. Потому что я более непредсказуемая и куда более невоспитанная. У меня такой тонкий налет цивилизации, что если его поскрести — то сразу вылазит чудо-юдо. Хочешь, покажу?

Гвардеец отказался, собрал коробки, мы доползли-таки до кареты и тронулись в путь.

ГЛАВА 23

Ах, какой был слон, какой был слон!

Мультфильм «Следствие ведут Колобки»

В дом я ворвалась галопом и сразу попала в нежные объятия тети.

— Александра, — сморщила нос графиня. — Вы выглядите так, будто вас в грязи собаки валяли!

— Меня валяли, — не стала я отрицать. — Сначала разлюбезный Грэг, скрыв правду о своем происхождении. Потом вы, записав его в бастарды! Вы действительно надеялись, что я ничего не узнаю?

— Мы потом поговорим об этом, — заюлила графиня. — А пока приведите себя в порядок — у нас гости!

— И что? — скривилась я. — Это у вас гости!

Та-а-а-к, тетушка Лоретта снова принимает гостей. Я уже успела несколько раз поприсутствовать на подобных мероприятиях. Обычно гостями графини были такие же слегка поношенные дамы, как и она сама. От них несло духами за пару километров, видимо, нафталин маскировали.

Иногда они приводили с собой незамужних дочерей, но чаще — сыновей, прослышав, что в доме графини появилась молодая привлекательная родственница, пока еще не обремененная узами брака. То есть я. Просто они еще не знали глубины своих заблуждений, и мой долг был им помочь осознать!

Когда я раскусила цель этих посиделок, уже ничто на свете не могло меня отвратить от изыскания изъянов в предполагаемых кандидатах в женихи и предоставления им наглядной картины семейного счастья.

В тот день, когда я увидела прыщавого двадцатилетнего долговязого юнца в умопомрачительных малиновых лосинах, обтягивающих кривоватые тощие ножки, и нежно-зеленом сюртуке, подчеркивающем субтильное телосложение, меня пришлось выводить из столовой насильно. Я просто рвалась посмотреть, какой у него еще цвет в одежде присутствует.

Но больше всего тете не понравился мой искренний комплимент:

— Ваши лосины так прекрасно гармонируют с вашими рыжими волосами, а сюртук четко повторяет цвет вашего прелестного лица!..

Оказалось — это неприлично, и закончилось тягомотной лекцией на тему моего непристойного поведения. На что я возразила:

— Неприлично пялиться мне в декольте и пытаться смахнуть оттуда крошки, которые он сам же туда насыпал, когда жевал круассан, брызгая во все стороны слюнями!

— Это куртуазно! — отбрила графиня.

И тут я поняла — чем нахальнее, тем галантнее!

Я воспользовалась полученным знанием при следующем визите.

Новый соискатель моей души и тела получил ангельски нежную улыбку, щипок за мягкое место и чай на свои колени. Что поделать — на его белых брюках мне этот цвет понравился даже больше, чем в чашке!

Мужчина заволновался и прерывающимся от волнения голосом сообщил мне:

— Неужели это пятно не вывести? Я заплатил за этот костюм пятнадцать золотых!

Оказалось, можно! Можно вывести и его и пятно одновременно, если обдать брюки кипятком, чтобы отмылось, и залить за шиворот молоко, чтобы мужик остыл и перестал скакать кузнечиком.

Итог — двухчасовая лекция и очередной кандидат на выбывание.

К счастью, тетушка отмела его сама, когда этот хлыщ поинтересовался — какой именно размер приданого у племянницы графини, и посетовал, что денежного запаса может не хватить на его весьма продвинутый образ жизни. Лоретта самолично вывела его из дома и проверила карманы.

Так у нас и повелось с тех пор — они приходят, а я их выпроваживаю… Но это я отвлеклась.

— Нет, Александра, — неожиданно вздохнула тетя. — На этот раз гости у вас…

— Кто такой смелый? — вырвалось у меня.

После ряда моих покушений на местных женихов сплетни распространились как пожар, так быстро, что выдать меня замуж становилось все сложнее и сложнее. Никто не рвался совершить сей подвиг посмертно.

— Мадемуазель Александра! — вынырнул откуда-то Риммо Стриг. — Какое счастье видеть вас снова!

У меня самой от несказанного «счастья» перехватило дыхание.

Цепкий взгляд айра быстро просканировал меня с ног до головы, но свое мнение он оставил при себе, и я была ему за это весьма благодарна.

— Вы уже оправились от предыдущего счастья? — неискренне улыбнулась я, протягивая руку для поцелуя.

Риммо сверкнул белоснежными зубами и припал к моей длани, как с похмелья. Я уж не знала, как и вырвать. Особенно пугали острые зубы, которые скрывались под розовой полоской влажных губ.

Причем меня мало что облобызали, так еще и ласково прикусили кожу и пощекотали ладонь.

Первая мысль — приятно. Вторая — каков нахал! Третья… неприличная и произнесению вслух не подлежит, даже в обществе графини, которую я не уважала.

— Если вы отгрызете мне руку, сьен, — аккуратно высвободила я конечность, — то мне нечем будет надрать вам холку за слишком вольное поведение.

— Александра! — ахнула Лоретта. — Простите, сьен Стриг!

— Пустяки, — разулыбался кто-то, давно не посещавший дантиста. — Мне нравится. Такая свежая струя…

Меня от его оскала замутило.

— То есть обычно вы дышите испорченным воздухом? — мило поинтересовалась я, тихой сапой продвигаясь в сторону лестницы на второй этаж.

Меня ну никак не тянуло общаться с айром! Он вызывал у меня нездоровую почесуху и повышенное чувство опасности. Попросту — нервировал. Было в его взгляде что-то… голодное и первобытное. Когда бац по маковке — и на вертел!

— Сколь вы естественны и непринужденны, прелестная мадемуазель! — польстил мне сьен, умело отсекая от вожделенного пути на волю.

Я прифигела. Вот это соловей! Змееголовый…

А колючий хищник увидел мою неоднозначную реакцию и немного подкорректировал стиль поведения:

— Мне бы очень хотелось пообщаться с вами подольше и поближе…

Японский городовой! Какой настырный и прилипчивый ежик в тумане попался! Ага. «Сайлент Хилл» в российском римейке.

А мне от тебя, мой милый, до смерти хочется держаться подальше, на значительном расстоянии! Причем с автоматом Калашникова в руках и связкой гранат на поясе! Для надежности.

— Проказник, — хихикнула Лоретта, погрозив ему пальчиком.

По мелькнувшему в глазах айра выражению можно было расшифровать одно-единственное в сторону графини:

У попа была собака, Он ее любил. Она съела кусок мяса, Он ее убил. В яму закопал И надпись написал…[18]

И так с замкнутой цикличностью раз пятьдесят.

— К сожалению, — сделала я предельно несчастное лицо, — у меня урок хороших манер. Увы, жестокой волей судьбы я вынуждена вас покинуть…

— Урок можно перенести, — влезла Лоретта, делая знаки веером.

В моих глазах цикличность увеличилась до ста оборотов. В секунду! И я демонстративно не поняла ее указаний.

— Нет. — Я выдавила из себя слезу. — Я не выживу в высшем обществе, если мне сегодня не расскажут, как есть яйца! — И плотоядно посмотрела на… айра.

Он передернулся, но не сдался.

— Мадемуазель, разрешите мне тоже послушать такой ценный и жизненно важный урок и поучаствовать в вашем самообразовании? — Его зубами можно было защищать город вместо крепостной стены!

— Это так мило с вашей стороны! — прочирикала я, мысленно потирая руки. — Встретимся в столовой через полчаса. Я приведу себя в надлежащий вид и спущусь.

— Вы прекрасны в любом виде, мадемуазель, — галантно поклонился айр, успев показать мне взглядом, что лично он предпочитает в жареном и с кетчупом в придачу.

Я кивнула на графиню, как бы предлагая начать с нее, и ускакала в свою комнату.

Сменив платье и пригладив волосы, я скорчила зверскую рожицу своему отражению в зеркале и, торжествуя, потащилась показывать айру русских раков и их среду обитания.

В столовой меня уже ожидала Изуверка Кэт, или мадам Катрация бин Гоблих, лучшая учительница манер на всю столицу. Еще я называла ее про себя Кастрация, и прозвище ей полностью подходило. Видимо, от нее живым никто не уходил, соответственно пожаловаться на творимый этой дамой произвол было некому.

— Мадемуазель Александра! — С радостной улыбкой анаконды эта высушенная этикетом вобла приблизилась ко мне мотыляя платком в руках.

Я тяжко вздохнула и уселась на краешек стула с высокой спинкой, потому что опираться на спинку стула считается неприличным. То-то я смотрю, все наши гости только неприличным и занимались!

Мадам Кастрация восторженно закивала громадным носом, с садистским удовольствием привязав меня к несчастному стулу платком для придания мне нужной (по ее ГОСТу!) осанки.

— Приступим! — заявила Изуверка Кэт, вызвав у меня внутреннюю дрожь.

В этот время в столовую ввалился запыхавшийся сьен и от увиденной картины застыл роденовским мыслителем.

— Присоединяйтесь! — радушно проскрипела я вместе со стулом. Во мне бурлило злорадство.

Риммо сел напротив меня, не ожидая подвоха. Счас! Должна же у меня быть хоть какая-то радость в жизни? Мой послужной список был просто обязан пополниться зверски замученным айром!

— Мадам Гоблих, — закатила я глаза. — Сьен Стриг так много слышал о вашей методе преподавания, что решил сам испытать ее, чтобы потом применить это в своей стране.

У обоих фигурантов глаза стали большие и та-а-акие наивные! Одна искренне поверила в пользу просвещения, а второй никак не мог поверить своему «счастью».

— Что вы, сьен, — поддразнила я, когда Кастрация приблизилась к нему с новым платком, выуженным ею практически из воздуха. — Никак испугались двух слабых дам?

Айр был вынужден принять мой вызов. Не успел он оглянуться — и оказался примотан к стулу широким, свернутым в жгут платком, точно таким же способом, как и я — за плечи! В этой позе можно было только отступать! Вместе со стулом! Ага. А вперед — никак. Ни-ни, ни на сантиметр. Можно только повиснуть в путах, высунув язык от напряжения.

Изуверка Кэт заскакала вокруг нас экзальтированным Мефистофелем и повязала нам салфетки. Мне повязала, а мужику затянула и пощупала — настоящий ли. Я все видела!

— Итак! — счастливо воскликнула мучительница, не сводя горящих фанатизмом глаз с резко погрустневшего айра. — Сегодня мы начнем с овсянки!

Риммо скривился, я порадовалась, побуждаемая мстительностью и злопыхательством: это мы уже проходили, и я знала, чего ожидать.

— Но помните! — Кастрация воздела свои руки-зубочистки к потолку. — Локти должны быть прижаты к телу! Над столом порхают только кисти рук!

— Угу, — кивнула я. — И тут перед вами ставят еду! И вы не можете до нее дотянуться!

— Это мелочь! — отрезала Гоблих.

— Я бы так не сказала… — заметила я, наблюдая, как ливрейный слуга накладывает нам в тарелки одну ложку овсянки. — Мы сюда все же поесть пришли.

Айр дернулся в путах, пытаясь достать кончиками пальцев ложку. У гибкого, сильного, рослого оборотня это получилось аж с пятого раза.

Я с неприкрытым удовольствием наблюдала, как он с громадным трудом дотянулся до тарелки и попытался подтащить ее к себе. Ага, умный какой! И тут же получил по руке линейкой.

— Сидеть! — взвизгнула дрессировщица-этикетчица. — Все стоит правильно! Ешьте!

— А вы, мадемуазель? — сделал попытку откосить Стриг.

— А у меня от овсянки несварение желудка, — поделилась я с ним самым сокровенным.

Айр раздул ноздри и кинулся в неравный бой. Кончик ложки в кашу. Ко рту. В кашу. Ко рту. И так тридцать раз! Под неусыпным надзором Кастрации.

Когда несчастный доел свою мизерную порцию, у него был вид замученного покорителя Эвереста. Просто он не знал, что впереди нас ждут яйца!

— Великолепно! — обрадовалась садистка со стажем и одобрительно похлопала взмокшего оборотня по плечу. — У вас прекрасные манеры! А теперь покажите мадемуазель Александре, как следует вкушать яйца всмятку!

Риммо скуксился, словно прошлогодний валенок на солнце, и заскрипел зубами, когда перед ним поставили вареное яйцо на подставке и выложили специальный нож и кофейную ложечку.

— Мадемуазель Александра? — Сьен глазами предложил мне опробовать сие яство первой.

— Извините, — не скрывая удовольствия, вовсю развлекалась я, — у меня на сей продукт жестокая аллергия!

Естественно, если мне накануне скормили целую корзину этой гадости, пока научили правильно есть куриные яйца! В результате добились только одного: я дала себе священную нерушимую клятву — даже под дулом пистолета никогда в жизни вареное яйцо в рот не возьму!

Я полчаса развлекалась, глядя, как здоровенный мужик ковыряет яйцо, стараясь держать себя в рамках приличия и не покусать Кастрацию насмерть. Надо бы его предупредить, что ею он точно не насытится, а вот отравиться может! Запросто.

У нее девяностопроцентное содержание яда в организме. Остальное — кислота. Серная и соляная в равных пропорциях.

Не успела! Изуверка Кэт нависла над беднягой и проорала ему в ухо:

— Вы так эстетично это вкушаете, милорд! Просто хочется поменяться местами…

Я закашлялась, а оборотень подавился. Гоблих тут же пришла к нему на помощь и мужественно заткнула ему органы дыхания крахмальной салфеткой, при этом не забывая читать лекцию:

— Видите, мадемуазель, при подобном конфузе следует скрывать свое лицо от окружающих…

Айр начал синеть. Из-под салфетки показались иголки.

Но Кастрация так вдохновенно вещала, что я не решилась ее перебивать и приготовилась к фильму ужасов. Жаль, не сбылось… Мужчина сжевал кляп и привел училку в замешательство.

Угу. С одной стороны — вопиющее попрание этикета, а с другой — следов нет, а на нет и суда нет!

Мадам выкрутилась. Она притащила другую салфетку и под немигающим взглядом айра «убью-закопаю-съем!» постелила у него на коленях, успев, видимо, мимоходом пощупать, во что же у айров переходят колени. Я своими глазами видела!

— Мадемуазель Александра, — стала настырно придираться дама. — Салфетку не следует запихивать за ворот, а принято класть на колени.

— Мадам, — разжал сведенные челюсти айр. — Прошу извинить за бестактность, но эту салфетку вы повязали благородной мадемуазель сами!

— Правда? — растерялась Гоблих, медленно пунцовея. — Это, должно быть, от смущения… Вы такой представительный мужчина с необыкновенным, изумительным чувством такта! — Она сорвала с меня слюнявчик, предоставив айру обозревать мою грудь, и небрежно запихала кусок ткани мне на колени.

— Теперь мое обучение пройдет гораздо приятнее! — заверил меня оборотень, запуская жадные зенки мне в декольте.

— Сомневаюсь, — так же галантно пропела я. — Сейчас принесут суп! И вот тогда мы поговорим на одном языке!

Спустя пару минут лакей внес громадную супницу и выделил нам по одному половнику дымящейся жидкости в тарелки.

— Мадам бин Гоблих, — я сделала просящую мину, — можно я повторю вчерашний урок, а сьен Стриг это продемонстрирует?

— Ну конечно! — разволновалась мадам. — Я вся внимание! Надеюсь, сьен покажет вам высший класс этикета!

— Нимало не сомневаюсь! — приторно согласилась я. Занудила: — Следует взять ложку в правую руку и помнить, что поглощать жидкость следует с тупого конца ложки!

Оборотень попытался повторить этот подвиг. С привязанными плечами!

С первого раза не получилось. Но кто-то просто не умел сдаваться и предпринял штук десять новых попыток. В конечном счете ему удалось дотянуться ложкой до рта, вывернув кисть руки под немыслимым углом!

— Чавкать, шумно глотать и всасывать суп в себя нельзя! — предупредила я, когда ложка уже почти достигла пункта назначения.

Айр от неожиданности вылил суп на себя.

— Вот это самое сложное — поднести ложку с супом ко рту и не обляпать все вокруг, — скромно вздохнула я.

Айр зарычал.

— И не говорите! — картинно закручинилась моя персона. — Целая проблема выучить, какими вилками что едят.

Риммо начал напрягать мускулы, и платок-удавка затрещал.

Я продолжила:

— Не забудьте, что хлеб нужно отламывать маленькими кусочками, ни в коем случае не вгрызаясь в ломоть!

Стриг зажал в кулаках столовые приборы, которые начали гнуться, словно пластилиновые.

Я проводила грустным взглядом столовое серебро и сообщила:

— Размахивать ножом и вилкой запрещается! — Скосила взгляд. — Но вам это уже не грозит — этим можно только исковырять…

Сьен показал удлинившиеся зубы и опять начал щетиниться иголками.

— Впрочем, вам теперь легче — уже не спутаете десертную вилку с вилкой для рыбы, — не прекращала я обстрел этикетом. — Ковыряние любыми предметами в зубах, кроме зубной щетки, чревато кариесом и…

Раздался дикий рев — спинка стула просто отлетела в сторону, а взбешенный айр вскочил, нависая над столом в полный рост.

— Понятно, — невозмутимо кивнула я, косясь на засевшую в углу и прикрывающуюся супницей дрожащую Кастрацию. — Но для полноты сведений хочу добавить: нельзя стрелять горохом с помощью столовой ложки, выплевывать рыбные кости в кулак и…

Оборотень заорал:

— ХВАТИТ! Из-за этой ерунды можно просто озвереть!

— Конечно! — истово закивала я. — Теперь вы понимаете, в каком состоянии я нахожусь уже целый месяц. К тому же если еще и не удается поесть…

Сьен пронзил меня разъяренным взглядом и выскочил из столовой, продемонстрировав нам полуобращение айров.

— Видите, мадам бин Гоблих, — сообщила я Изуверке Кэт, — как ваш этикет превращает нормального человека в зверя. — Освободилась от привязи и побрела к себе в комнату отдыхать.

ГЛАВА 24

Иностранец с табуреткой. Как говорится, вот он.

Мультфильм «Следствие ведут Колобки»

На следующее утро графиня мучилась ипохондрией, а попросту — страдала от собственного обжорства. Накануне переела сладкого. Именно поэтому мне настоятельно рекомендовали в ближайшее время не попадаться ей на глаза.

Я не послушалась и, честно признаюсь, — сглупила, чем обрекла себя на страшные муки.

— Александра! Со следующей недели у вас начинаются занятия по верховой езде! — мстительно припечатала бедную сиротку Лоретта, маясь животом и вовлекая меня в свой клуб ярых мазохистов. — Амазонку вам уже пошили!

— Хммм! — озадачилась я, прекрасно помня уроки джигитовки с Грэгом. — Вы уверены?..

— Более чем! — поставила последнюю точку гер Дальвинг. — Седло — женское!

— Вольному воля, — пожала я плечами. — А у вас, видимо, деньги лишние — новых лошадей покупать?

И хотела слинять по-тихому. Не вышло. В комнату на лихом коне, которого он, естественно, оставил во дворе, но почему-то забыл об этом, прискакал дюжий мужик в униформе дрессировщика и склонился перед графиней:

— Мадам, одно ваше слово — и я у ваших ног!

— Научить! — выдала это слово Лоретта, изящно указывая на меня веером.

Я шаркнула ножкой:

— Предупреждаю — обучению поддаюсь туго.

— Тугой бывает только мундштук! — просветил меня будущий учитель. — А от меня еще никто пешком не уходил!

— На носилках уносили? — широко распахнула я глаза.

Дрессировщик промолчал.

Я раскрыла тему более основательно:

— В ГРОБУ?!

— Александра! — предупреждающе воскликнула графиня. — Познакомьтесь с господином Буцефалом гер Олег-Змей — лучшим учителем верховой езды в столице!

— Я в восхищении! — заявил мне Буцефал, припадая к ручке.

А я вот — нет. Поэтому уныло скуксилась и, не дожидаясь, пока Лоретта меня представит, смиренно удалилась к себе — примерять амазонистый саван и составлять завещание. Все же двести лет криогенной заморозки были просто обязаны дать о себе знать!

По поводу савана я ни капельки не ошиблась! Амазонка баронессы по сравнению с моими бронированными бархатными доспехами была просто бикини.

Когда меня утягивали в корсет, я успела прохрипеть:

— Как я в этом залезу на лошадь?

— Никак, — сказали мне и сильнее затянули тесемки. — Зато красиво. И посадка идеальная.

— Если только умудриться в этом сесть! — простонала я, когда на меня натянули лиф с жабой… ой, жабо с кружавчиками везде где можно и со строгим ошейником вместо воротника. Повернуть в этом голову можно и не мечтать. Броня крепка, и танки наши быстры! Ой, это не отсюда!

— Сидеть — не главное! — выдала руководившая горничными Кастрация. — Главное — соблюдать достоинство! — И дала команду к юбке.

После этого приспособления для ломания ног со шлейфом я поняла и оценила глубокий замысел графини — надежно избавиться от меня под предлогом заботы.

А уж когда мне на голову приколотили длинными шпильками элегантную, с высокой тульей шляпку, которая при малейшем кивке сползала набок, выдирая волосы, и лезущей в рот вуалью, я вообще превратилась в Каменного гостя — двигалась только по прямой на свист, вытягивала руки и старательно искала, кого бы придавить своей любовью.

Единственное, что меня примиряло с действительностью, — это мягкие сапожки. С этих мучителей бы сталось организовать мне ноголомные «шпильки» и выдать их за шпоры.

— Смелей! — подтолкнула меня в нужном направлении Изуверка Кэт и убежала вперед, скорей всего, чтобы оповестить окружающих о ходячем бедствии.

На удивление, до двора я добралась без особых приключений. Правда, обычный десятиминутный путь занял полчаса, потому что я несколько раз останавливалась отдышаться и столько же раз пыталась повернуть в другую сторону. Но меня всегда ловили и, указывая в направлении двора, подталкивали туда!

— Познакомьтесь, мадемуазель! — подскочил ко мне на крыльце Буцефал. — Это Бурут! — И указал на вороного красавца, которого седлали.

— Мы что, начнем прямо тут? — прошипела я, чувствуя, как от лица отливает кровь. В клуб самоубийц мне еще рано!

— Конечно нет, мадемуазель! — багровея, возмутился и оскорбился до глубины души мой будущий учитель. — Мы сейчас проследуем на манеж в платных конюшнях. Для нас там забронировано время!

Обрадованно вздохнув отсрочке смертного приговора, я ободрилась, и мы с Кастрацией забрались в карету и отбыли в указанное место. Господин Буцефал и конюх умчались верхом вместе с так и не познакомившимся со мной Бурутом.

— Мадемуазель! — строго сказала мне бин Гоблих. — Осторожней с господином гер Олег-Змей — он известный волокита и повеса, но у его семьи совсем нет денег, хотя титул присутствует.

— Какой? — равнодушно поинтересовалась я.

— Не важно, — отмахнулась Изуверка Кэт. — Просто запомните: когда он в роли учителя, просто обращайтесь к нему «господин». А если вас представят в обществе, то делайте вид, что вы его не узнали.

— Двойные стандарты? — оживилась я.

— Этикет! — решительно отбрила Гоблих. — Но если вам не понятно, то я повторю еще раз.

— Понятно, — заткнулась я и от скуки стала глазеть в окно.

В манеже меня уже ждал довольно решительно настроенный гуру по выездке. Когда на тебя надвигается каланча с зажатым под мышкой стеком, единственная возможность улизнуть — самой сесть на лошадь и ускакать.

— Мадемуазель! — загнал меня в угол Буцефал. Хорошо хоть не взнуздал! — Для начала вы должны усвоить! — Как мясник, разрекламировал мне части тела коня: — Голова, холка, спина, круп, э-э-э… это не важно! Копыта…

— Для вас, может быть, и не важно, — прервала его я, стараясь не пялиться на то самое «не важно». — А для коня как раз важно!

— Для верховой езды эта часть значения не имеет! — не уступал учитель.

— Смотря кто на ком ездит, — испытывала я чужое терпение, оттягивая момент практики.

— Ездить может только всадник на коне! — отрезал упрямец, глядя на меня с нездоровым интересом естествоиспытателя.

— Мне вас искренне по-женски жалко, — прощебетала я. — В вашем мире водятся только мужские особи.

— Не мешайте мне, мадемуазель, — строго сделал выговор Буцефал, похлестывая стеком по отворотам сапог. — Так вот, продолжим! Женское седло предназначено для женщин, а мужское…

— Для мужчин? — Невинная улыбка и легкое трепыхание ресницами.

— Не для женщин! — кивнул он и стал тыкать стеком как указкой. — Дама сидит в таком седле боком, обе ноги на одну сторону. Левую. Такое седло имеет две луки — одна для правой ноги, одна для левой.

— Для средней ничего нет? — удивилась я.

Учитель завис. Потом отмер:

— Не морочьте мне голову! Вам нужно знать, что подпруга для дамского седла подтягивается сильнее, чем для мужского, потому что существует опасность для всадницы соскользнуть вправо. Понятно?

— На себе прочувствовала, — призналась я. — Мне не понравилось.

— Коню, скорей всего, тоже, — заметил учитель.

Конь заржал, подтверждая.

— Тебя там не было! — обиделась я.

— Не отвлекайтесь, мадемуазель! — сделал мне выговор Буцефал. — Сейчас вы попробуете сесть в дамское седло. Туда можно залезть с моей помощью или с помощью подставки. Что выбираете?

— Вас, — широко улыбнулась я. — Мне с вами гораздо интереснее, нежели с подставкой.

— Благодарю, — склонил напомаженную голову Буцефал. — Подходите, я вас закину.

— Не так прытко, — отошла я в сторону. — Прежде чем я угроблю это прекрасное животное, покажите мне, как же нужно залезать в дамское седло.

Мужик сдвинул брови, просигнализировал глазами «Все бабы — дуры!» и выпрямил спину.

Конь почуял неладное и попятился, храпя.

Учитель твердой рукой поймал коня, встал на подставку и проделал посадку с та-аким изяществом… Если бы не две длинные мужские ноги, свисающие на одну сторону дамского седла, то зрелище было бы внушительное.

Конь постоял спокойно, потом повернул голову и покосился на это зрелище. Мотнул головой, пока Буцефал еще раз объяснял мне теорию. Видимо, у несчастного Бурута не сходилось женское седло и мужчина, поэтому он решил избавиться хотя бы от одного и восстановить справедливость.

Конь заржал и сделал «свечку». Учитель не удержался в дамском седле и выпал.

— Простите, вы живы? — присела я рядом с лежащим инструктором.

— Еще не понял пока, — признался он. — А как со стороны?

— Со стороны — плохо, — оглядела я его. Утешила: — Но вы еще шевелитесь.

— Это потому, что я не практикую поездок в дамском седле, — признался мне по секрету Буцефал.

— Охотно верю! — улыбнулась я, предлагая руку.

Учитель поднялся без моей помощи, сам, и попросил:

— Мадемуазель Александра, надеюсь, вы не будете распространяться об увиденном здесь и не поставите огромное несмываемое пятно на моей репутации?

— Ни за что! — тут же согласилась я. — Если вы поставите пятно на моей!

Буцефал вытаращился не хуже коня.

— Вы скажете графине, что у меня неспособность к верховой езде, связанная с обморожением кретинизма и повреждением даунизма, и я, честное слово, никогда не вспомню, как вы рассматривали гениталии Бурута.

— С вами трудно не согласиться, — проскрипел учитель.

Мы вернулись домой. После разговора с Буцефалом верховая езда была вычеркнута из моего расписания.

ГЛАВА 25

Куда идем мы с Пятачком — большой, большой секрет!

Мультфильм «Винни-Пух»

Старый ювелир вторые сутки пил. Отчаянно. Беспробудно. Словно распоследний горький уличный пьяница. Пил не пьянея. Но даже залив глаза, до бровей, почтенный мастер никак не мог решить вопрос: что делать с украшениями Спящей?

Украсть самому? Раздробить по частям и дать по одной побрякушке каждой из сторон? Самоустраниться? Срочно бежать? Вопрос уже давно стоял не о деньгах или каких-либо преференциях. Дело касалось самого главного: жизни его и семьи. Он уже сто раз проклял тот миг, когда сдуру влез в эту аферу. Ведь мог, мог подумать головой заранее!

Старик отлично понимал, что в таком деле — даже спрячься он на дне моря, его и там найдут. Найдут, достанут и заставят держать ответ. Изнывая от ужаса, почтенный ювелир представил, что с ним и его семьей сделают в подобном случае. Тело пронзила мелкая противная дрожь.

Как же быть? Бедняга думал, но не находил выхода. С женой, глупой курицей, — не посоветуешься. Сыновей и племянников безопаснее держать в неведении: чего не знаешь, того не выболтаешь.

В общем, идти за помощью и советом не к кому. Разве что в храм Светлейшей Царицы… да и там… сама настоятельница — одна из заказчиц.

В хмельном угаре ювелир пьяным голосом сказал вслух:

— А кину-ка я монетку! Если монета упадет на «орла» — отдам украшения и всю информацию по ним первому посетителю. Если на «решку» — айрам. Если встанет на ребро — все достанется жрицам Светлейшей, а если зависнет в воздухе — никому ничего не расскажу и самоустранюсь от этого дела!

Довольный принятым решением, ювелир достал медную монету и подкинул, внимательно следя за ней. Медная монетка, вращаясь, начала падать и… внезапно зависла в воздухе, после чего, провисев некоторое время, исчезла.

Не верящий своим глазам ювелир пришел в крайнее возбуждение и даже протрезвел. Невероятно, невозможно, немыслимо!

И мастер повторил попытку. На этот раз в воздух взлетела серебряная монета. Взлетела, чтобы через долю секунды исчезнуть. Но и на этом упертый старикан не остановился! Кряхтя и жалуясь, он с некоторой долей сожаления запулил в воздух тяжелую золотую монету.

Золото — оно верное, это не медь, не серебро. Неизменный, неокисляющийся металл Пресвятой Госпожи никогда не обманет.

Результат троекратно повторился. Монета сгинула в неизвестном направлении. Как ни искал ее на столе, под столом — никаких следов. Жертва принята, ответ дан.

— Спасибо тебе, Пресвятая Царица! — Хозяин лавки троекратно благодарственно поклонился иконе в «красном углу» и облегченно вздохнул, утирая выступившую слезинку.

Он больше никому про девушку не расскажет и поможет ей всем чем сможет. Это вам не шутки. Знак от богини — не то, с чем можно не считаться!

Как только я благополучно разделалась с красной… то есть конской угрозой, сразу после этого полулегально выбралась вместе с Дарвилем к ювелиру. Я дошла до такой стадии общения с ним, что начала буквально вить из мужика веревки. По-моему, если бы я попросила, он бы меня и на руках куда угодно отнес. Жаль только, что не лежит к нему сердце. Совсем. Ладно, не будем о грустном.

Итак, переодевшись, словно партизаны в чужом лесу — то есть во все темное, и умотавшись с ног до головы (я), мы тихо выскользнули из усадьбы через дальнюю калитку для слуг.

На улице Дарвиль благополучно поймал извозчика, и мы погнали к ювелиру. Хотя меня не царапало чужое присутствие, но на душе отчего-то было неспокойно — настолько, что я почти пожалела о своей задумке. Отступить мне мешала только уверенность, что второй раз незаметно смыться из-под Лореттиного надзора будет весьма и весьма проблематично.

Будучи женщиной практичной, я, следуя голосу интуиции, достала мешочек с драгоценностями Спящей и отдала его на хранение Дарвилю, оставив себе только перстень, насчет которого мы с ювелиром договорились заранее.

Дополнительных три золотых из графини я с трудом, но выбила, поэтому пребывала в боевом настрое.

Лавка неприветливо встретила нас специфическим запахом пыли и разогретого металла.

«Посетителей сегодня не принимаем!» — довольно-таки неласково остановили нас на пороге. Дверь мягко закрылась перед самым моим носом.

Мы сделали вторую попытку — отворили дверь и сразу решительно шагнули внутрь. Сын или племянник господина ювелира мрачно шуровал метлой по полу лавки, вздымая клубы пыли и шмыгая носом, словно мальчишка.

Я возразила:

— Но у меня договоренность с вашим мастером! Господином…

— Хватье, — подсказал Дарвиль.

— Да! Господином Хватье, — подхватила я.

— Если мастер вам назначил встречу — тогда совсем другое дело! — без особого энтузиазма, но уже более благодушно отозвался отпрыск. С криком: — Папа! — он проскакал по лавке и буквально вытащил на свет божий растрепанного ювелира.

Это был ювелир, тот самый… но господи боже мой — какая же с ним случилась перемена!

Заплывшее, словно от непрерывной пьянки, лицо. Потухшие глаза. И жуткий, прямо-таки непереносимый запах перегара. Что-то мне это напоминает… новогодние праздники затянулись али помер кто?..

Дарвиль со всхлипом втянул воздух. Я невольно попятилась. Такого ювелира нам и даром не надо! Пропьет и свое и чужое!

Тем не менее в противоположность моим выводам держался старик прямо и обретал уверенность по ходу пьесы.

— Прошу вас. — Меня пригласили в тот самый рабочий кабинет. Момент для бегства был безнадежно упущен.

В кабинете было прохладнее, чем в самой лавке или на улице. Мерно тикали настольные часы. В закрытое окно билась муха. Душу окутало вязкое чувство предгрозового затишья.

Старик меня удивил. Когда я потянулась за кошельком, чтобы выложить вторую часть денег, ювелир меня остановил:

— Извините, леди, сначала мы поговорим о том, что я узнал, а потом речь пойдет об оплате.

Предисловие мне сразу откровенно не понравилось. Он надеется вытянуть из меня шантажом еще денег? Это вряд ли. Я не смогу дать ему больше, чем у меня есть. А вытряхнуть лишнее ему не удастся. И потом… со мной широкоплечий Дарвиль, я под протекцией госпожи графини. Никто не станет шутить подобными вещами. Я успокоилась, хотя и продолжала настороженно следить за владельцем лавки.

Ювелир с приметным именем вытащил из ящика стола лист бумаги и выразительно посмотрел на меня. Я с таким же точно выражением на лице звякнула монетами в кошельке. Мастер отрицательно качнул головой и протянул мне лист.

Ладно, потом этот вопрос обсудим, я ничего не теряю. С гулко бьющимся сердцем я впилась глазами в несколько рукописных строчек.

— Прошу вас не называть имен, — шепнул старик Хватье, заметив, что я собралась задать вопрос.

— Хорошо. Сведения точны?

— Не сомневайтесь. Ошибки быть не может.

— Вы видели этот портрет лично?

— Да, меня три месяца назад вызывали туда для оценки некоторых приобретений. Вчера я проник в дом под предлогом… не важно каким, и убедился еще раз.

— Хорошо. Мое кольцо?

— Я буду рад его починить. От вас за ремонт мне ничего не нужно, вполне достаточно уже уплаченной суммы.

Немного удивленная, я все еще сомневалась — доверить старому пьянице свое единственное достояние или нет? Решила с этим делом опять повременить.

Итак, я узнала свое родовое имя. Надеюсь, ювелир не ошибся. По правде говоря, ничего подобного я не ожидала. Надо же, оказывается, моя Спящая — герцогиня! И мне приходится родственником целый герцог!

Хотя… может, и не герцогиня. Вдруг я двести лет назад сперла эти цацки пофорсить перед кавалером? Кавалеру не понравилось, и он меня заморозил на пару столетий, чтобы не мешала радоваться жизни. Но факт остается фактом — герцог мне точно какой-то там родственник! Вряд ли он будет по этому поводу в диком восторге.

И что я буду со всем этим делать?.. Пока в моей душе роились обрывки эмоций — от дикого восторга до леденящего страха.

Нет, ну правда — если бы к вам вдруг приехала родственница, пропавшая двести лет назад, и сказала: «Подели свой дом, и половину отдай мне!» — как бы вы реагировали? Честно?! Вот-вот…

Но по мере того как новое знание со скрипом укладывалось в моей голове, я решила, что успею разработать план. В первую очередь надо узнать, что за человек этот герцог и где живет, потом… потом следует хорошенько обдумать ситуацию и разузнать обо всем остальном. Было бы неплохо с кем-нибудь посоветоваться, только с кем? Проблема. Я на этом празднике жизни и ярмарке тщеславия никому настолько не доверяю.

Я обратилась к господину Хватье:

— Насчет кольца… я передумала его чинить. Оно мне слишком дорого. Боюсь его где-либо оставлять.

Старик посмотрел на меня встревоженными глазами, неожиданно вынул две золотые монеты аванса и молча возвратил. Затем наклонился к моему уху и совсем тихо сказал:

— Леди, вы приняли сейчас наилучшее решение. Если вам будет угодно его почистить, я дам вашему посыльному специальный чистильный камень. Но упаси Светлейшая отдавать кольцо в чьи-то руки или показывать ювелирам! Никогда, умоляю вас ради вашей же безопасности — НИКОГДА! — впредь не поступайте так.

Я вздрогнула. Он словно мои мысли читал!

А хозяин продолжил шепотом, настороженно поглядывая по сторонам, будто ожидая увидеть за стеной мифических врагов:

— Достопочтенная леди! Знайте! Вы всегда можете обратиться сюда за помощью! Мой дом, моя рука и мои денежные средства всегда к вашим услугам. Поверьте, никакие силы земные не заставят меня предать вас, всемилостивейшая госпожа. Мне приказано, — он указал пальцем в потолок, — оказывать вам любую помощь и всяческую поддержку, ибо так угодно высшим силам.

Я осталась от этой тирады в легком шоке. Пока приходила в себя, старик закончил на мрачной ноте:

— И умоляю вас, будьте осторожней и заведите охрану. Молодой человек, который пришел вместе с вами, не сможет уберечь вас от той серьезной опасности, которая вам, милая леди, угрожает…

Поежившись от столь угрожающего напутствия, я распрощалась со странным ювелиром и почти сбежала. Уходя, услышала краем уха, как господин Хватье вполголоса дал приказание кому-то из домочадцев:

— Проследи, чтобы госпожа благополучно села в карету.

Хорошо, что приказано проследить лишь до кареты. Для полной картины мне не хватало только, чтобы соглядатаи пронюхали, где я живу!

Улица встретила нас терпкой и душистой вечерней прохладой. Она манила присесть на скамью, чтобы насладиться ароматом цветущих акаций. В другое время и в другом месте я бы так и сделала, но нам было куда спешить, поэтому мы отважно пошли вперед.

Темно было хоть глаз выколи! Дарвиль вернул мне мешочек с драгоценностями, и я, отвернувшись, спрятала его в надежное место — за пазуху.

Дальше события развивались непредсказуемо. Когда мы вышли из переулка, оказалось, что нанятый извозчик куда-то пропал. Сгинул, исчез, испарился!

Пока я растерянно оглядывалась по сторонам, пытаясь разобраться, куда запропастилась эта колымага, сзади раздался чей-то приглушенный стон.

Я не сразу поняла, что случилось. Вдруг рука Дарвиля, за которую я держалась, пошла вниз, и я, потеряв опору, упала на колени. Или меня подтолкнули? Многослойные юбки смягчили падение, но тут я получила скользящий удар по затылку и распласталась на мостовой.

Уличный капор слетел и перекрыл обзор. Больно не было, но звук падения грузного тела рядом вогнал в дрожь. Лихорадочно стаскивая мешающий головной убор, я оглянулась, лежа пузом на холодных камнях. Рядом со мной, истекая кровью, на спине валялся Дарвиль. Правым плечом он пытался меня прикрыть, а еще взвести небольшой арбалет. Но никак не успевал — тот, кто метнул нож ему в грудь, уже уверенно двигался в нашу сторону.

Стало страшно. В голове звенело. Мыслей там не было никаких — все сбежали, гаденыши.

Но ужас не парализовал тело, а, наоборот, сподвигнул к действию. И тут рука Дарвиля резко толкнула меня в сторону.

Понятно, что ползти в жестком корсете и пышной юбке практически невозможно, но вот перекатиться мне никто не мог помешать.

Темнота улиц была мне самой надежной помощницей. Лишь только я выкатилась из круга света от фонаря, то пропала из виду. Черный цвет накидки делал меня незаметной.

А вот нашему врагу, чтобы приблизиться к лежащему на самом виду Дарвилю, придется самому вступить в круг света!

Перекатившись еще раз, я наткнулась на стену и попыталась подняться. В тот же миг чья-то рука закрыла мне рот, а потом меня, как котенка, вздернули в воздух и прижали к стене, придавив всем телом. Сердце рвануло к пяткам, меня от страха затошнило, но я не дала себе пасть так низко — для паники время неподходящее.

Дернувшись, поняла, что вырваться мне не позволят, но незнакомец шикнул мне в ухо и слегка сместился влево, позволяя увидеть бандитов, как раз появившихся под фонарем.

Их оказалось двое. Самые обычные мужики, выглядящие крайне неопрятно, небольшого роста. Один подошел вплотную к гвардейцу и ударил его ногой по плечу. Дарвиль не пошевелился.

— Этот готов, кажись, — простуженно прохрипел он, наклоняясь, чтобы вытащить нож. — Девка-то куда делась?

— А че, девка удрала? Вот стервь! И че ты нанимателю таперя скажешь?

— Не бяда. До завтрева найдем. Валим отседова. Быстро, шевели ногами, а я пока проверю, что у энтого за пазухой.

Проверить он ничего не успел. Раздался свист арбалетной стрелы, послышался топот ног второго бандита, звук падения тела и низкий стон Дарвиля.

Я рванулась из объятий неизвестного, и меня неожиданно отпустили. Падая, успела разглядеть очертания плаща с капюшоном и странно знакомый блеск глаз. Точно, где-то я уже этого парня видела! Но вот где…

Одновременно с этим произошло еще одно событие — послышался цокот копыт, в конце улицы показалась повозка извозчика. Я только успела шепнуть «спасибо» незнакомцу, как он пропал. Испарился. Слился с темнотой до полного исчезновения.

Я встала, держась за стену, и крикнула с плохо скрываемым отчаянием:

— Погодите! Умоляю, не оставляйте меня одну!

На углу улицы тень шевельнулась и проявилась силуэтом моего спасителя.

— Эй, извозчик, сюда! — заорала я во всю глотку, выходя на свет и семафоря руками.

Потом побрела к Дарвилю. Тот лежал неподвижно. Тело бандита свалилось прямо на него. Под ними растекалась кровавая лужица.

До того, как подъехал извозчик, я только и успела, что, тихо всхлипывая, приложить пальцы к шее гвардейца и разобрать, что его сердце все еще бьется. Значит, остается надежда.

Мой спаситель тихо переговорил с возницей, и раненого осторожно погрузили в экипаж. Незнакомец в темном плаще оставил мне место около Дарвиля, а сам сел на облучок и взял вожжи в руки.

Я плохо помню путь домой. Помню только — изо всех сил прижимала к ране Дарвиля его и мой носовые платки и молилась всем божествам, своим и местным, оптом и в розницу, чтобы гвардеец остался жив.

Вот уж не знаю каким чудом, но наш спаситель сумел заставить двух кляч ни шатко ни валко привезти нас к дому графини гер Дальвинг. И на удивление быстро.

Наше появление во дворце вызвало ураган, потоп и мини-землетрясение. Графиня метала громы и молнии. Орала, что посадит меня под замок, и требовала подробностей происшествия.

Я с трудом остановила ее показательное выступление и перевела стрелки на чужака в капюшоне:

— Тетя, познакомьтесь с моим спасителем! Вот тот, благодаря кому вы видите меня живой.

Рослый мужчина молча поклонился.

— Скажите, господин…

— Д'Альм Геррбор, — драматическим баритоном отозвался незнакомец.

И опять меня что-то царапнуло. Где-то этот голос я уже слышала!

— Господин д'Альм Геррбор, у вас есть работа?

— Нет, миледи.

Графиня задумчиво пожевала губу. Указывая веером в нашу сторону:

— Вы проявили недюжинную храбрость и незаурядные воинские умения. Согласны ли вы стать телохранителем этой молодой девушки? — ошарашила меня графиня.

Мы с мужчиной некоторое время испытующе смотрели друг на друга. После долгого молчания тот произнес:

— Да, миледи. Согласен. Но с одним условием — с завтрашнего дня у меня обет молчания, который я не смогу нарушить. Устроит ли вас немой телохранитель?

— Вполне устроит, — преспокойно заверила гер Дальвинг. Продолжила: — Я положу вам в месяц три золотых — такое жалованье вам подходит? — (Как я понимаю, по местным расценкам сумма просто царская!) — И дам за сегодняшнее спасение моей родственницы десять золотых премии!

Я едва не расхохоталась. С ума сойти! Меня оценили аж в десять золотых — цену двадцати пар тетиных ажурных шелковых чулок! Что ж, весьма прикольно…

Неуловимая усмешка, и:

— Очень хорошо, миледи, тогда меня все устраивает.

Мужчина стянул с головы капюшон плаща, и я чуть не села, увидев перед собой рослого голубоглазого блондина. Тот самый «скандинав» из гостиницы! И он был чем-то очень, очень доволен. Интересно чем? Неужели зарплатой?

Спешно прибывший врач перевязал гвардейца и успокоил, что рана тяжелая, но жить Дарвиль будет.

Потом меня в спальне раздевали напуганные служанки и настойчиво пытались накормить ужином. Есть я не смогла, но чай выпила и заснула.

ГЛАВА 26

Я закрою глаза, а вы шандарахнете по голове, как Холтоффа.

Телесериал «Семнадцать мгновений весны»

— Отец! На нее напали! — Раненый юноша, шатаясь, вернулся в лавку.

— Что?! — Старик-ювелир вскочил и подбежал к сыну, которого он только что отправил незаметно сопроводить гостью до дома. Внимательно осмотрел кровоточащие ссадины на затылке и у виска, бережно усадил отпрыска и только тогда попросил: — Рассказывай!

— Отец, я шел за ними по вашему указанию. На них напали! Гвардейца, спутника молодой леди, серьезно ранили, а меня с самого начала ударили по голове. Если бы не еще один телохранитель, нас бы всех убили. Он защитил благородную даму и расправился с грабителями. Девушка не пострадала. Потом они остановили пролетку и уехали.

— Драгоценности?

— Я их не видел, но, по-моему, все наличные предметы остались при ней.

— Хорошо, — выдохнул почтенный мастер. — Значит, ничего не изменилось. Я отправлю ко всем заинтересованным особам посыльного с письмом, где изложу подробности данного инцидента и сообщу, что, по всей видимости, незнакомка более сюда не вернется. А ты иди в свою комнату, я вызову лекаря.

— Преосвященная матушка! — Юная послушница сломя голову промчалась по монастырским коридорам и ураганом ворвалась в приемную.

Почтенные монахини с удивлением смотрели ей вслед.

— Ваше преосвященство, на владелицу украшений при выходе из лавки напали! — тяжело дыша, выпалила запыхавшаяся блондинка.

— Оставьте нас, — приказала преосвященная Феодора посетителям.

Когда посторонние освободили аскетичное полупустое помещение, с мягким укором в глазах Феодора приказала:

— Рассказывай, дитя мое!

— На девушку напали, телохранитель ранен, второй спас святое достояние и помог незнакомке скрыться! — протараторила послушница. — Сейчас мы разыскиваем пролетку, которая увезла всех. Пока извозчик не найден, — уже более спокойно сообщила помощница преосвященной. — Все службы храмов извещены!

— Откуда взялся второй телохранитель? — с долей некоторого интереса обратилась к девушке глава храмов.

— Сие пока тоже неизвестно, но мы допрашиваем всех возможных свидетелей происшествия, — призналась послушница. — Лавка ювелира взята под особый надзор, но мало шансов, что после нападения владелица артефакта вернется туда вновь.

— Весьма разумно с ее стороны… — словно про себя, задумчиво уронила старшая. — Что же, тогда пусть возьмут под надзор резиденцию герцогов. Мне кажется, наша Спящая непременно там появится. И…

— И?.. — переспросила подручная святой канцелярии, теребя коричневый рукав рясы.

— Никого не ставить в известность! Надзор негласный, — тихо сказала Феодора. Опустила взгляд и еще тише уточнила: — Докладывать лично мне, минуя моих заместительниц. Дело Святого Престола! — Ее голос отвердел, в нем появились строгие нотки: — Все понятно?

— Да, матушка!

— Выполнять! Вечером семь молитв во славу Пречистой Девы и двадцать земных поклонов.

Послушница, пав на колени, смиренно поцеловала камень перстня на руке преосвященной и, склонив голову, тихо посеменила прочь из главного корпуса священной канцелярии.

Старушка, медленно перебирая четки, сердито приговаривала:

— Кто?! Кто посмел?

— Ваше высочество! Ваше высочество! — Глава личной охраны наследника престола нагнал принца и покаянно пал на одно колено.

— Говори!

— Только что стало известно — на указанную вами особу было совершено нападение! Возможно, грабители были кем-то… — Пауза. Многозначительный взгляд. — Специально наняты.

Кронпринц побледнел и тяжело привалился к стене.

— Говори!!!

— Серьезно ранен ее сопровождающий…

Стек в руках Грэгора согнулся и с глухим хрустом переломился.

— …Девушка не пострадала, ее спас неизвестный. По словам графини, это безземельный демон дворянского происхождения, которого она наняла впредь быть телохранителем Александры.

— Как могло случиться, что эта… особа вышла без нормального сопровождения? — с пылающими яростью глазами допрашивал подчиненного принц.

— Леди… проскользнула черным ходом, — неуверенно произнес начальник охраны.

— …!!! — откровенно высказался будущий венценосец. — И… в… и…!!! — Отдышавшись и придя в себя, отлепился от стены и приказал: — Пошлите пару толковых солдат-следопытов, пусть сторожат ее денно и нощно. Я не хочу, чтобы история повторилась! — И быстрым шагом отправился в конюшни.

Утром я выползла в гостиную, где меня ждала Катрация с книгой наготове.

Если вы думаете, что для обучения меня новым знаниям, то сильно ошибаетесь!

Как только я миновала дверной проем, Изуверка Кэт брякнула мне на макушку талмуд и скомандовала:

— Вперед! К правильной осанке!

Спорить с ней было бесполезно. Легче было дойти до противоположных дверей и выполнить серию упражнений местного ушу под названием книксен, малый реверанс, большой реверанс и большой королевский реверанс.

Каждое приседание предписывалось воспроизвести двадцать пять раз — и тогда Катрация впадала в эйфорию и полчаса ни на что не реагировала. Такое с ней случилось и после обучения айра. Мадам провалилась в прострацию и два часа только глупо улыбалась и сжимала пальцы в кулачок.

Но сегодня был не мой день. Вообще-то здесь у меня каждый день «не мой», но сегодня это проявилось особенно явно.

Едва я, стараясь ровно держать спину, чтобы книга не свалилась, подошла к двустворчатым дверям, как они распахнулись. На меня налетел молодой человек, мгновенно получивший томом Мафнутия по голове.

— Ой! — сказали мы одновременно, рассматривая друг друга во все глаза.

— Как вы неуклюжи, Александра! — сделала мне выговор тетя, войдя вслед за незнакомцем и стремительно перемещаясь в центр комнаты. Я невольно попятилась. — Разве можно так травмировать господина канцлера? Александра, познакомься с маркизом Аденом гер Шантэ гер Тримм. Ваше сиятельство, перед вами Александра гер Мориз, моя воспитанница.

О как! Только я собралась посмотреть на родню, как родня приперлась ко мне! Не к добру. Лучше я еще немного пошифруюсь. Может быть, уже потом раскрою свое инкогнито… если очень достанет. Я сделала книксен.

— О! — Покраснела, но смолчать не смогла: — А не канцлеров травмировать можно?

— Чем вы меня так приложили, мадемуазель гер Мориз? — улыбнулся молодой человек.

Честное слово, он мне даже понравился. Элитный образец дворянских кровей. Правда, чрезмерно смазливый. Особенно были хороши шикарные темные волосы и серые глаза. Хотя нет, серый цвет глаз я пожизненно закрепила за Грэгом, как бы я к нему ни относилась! Будем условно считать — канцлер имел светлые глаза, и точка!

— Сочинением Мафнутия, — смутилась я, когда меня поймали на беззастенчивом разглядывании. — Читали?

— Имел честь, — чуть нагнул канцлер аристократическую голову безукоризненной лепки. — А вы?

— Изучаю, — призналась я. — Хотя я с автором в корне не согласна, потому что его экономические выкладки ну совершенно неправильны и сильно устарели…

Аден припал к моей руке с поцелуем. Это вроде как «Заткнись, противная»?

Двери распахнулись. Дворецкий Фантор громогласно объявил:

— Сьен Риммо Стриг!

Поджарый мужчина ворвался в помещение походкой хищника, коим и являлся. Сощурив темные глаза, он прошипел:

— Что здесь происходит?

— Да как вы… — схватилась за сердце Лоретта. — Да что же это…

— Сьен? — холодно поинтересовался канцлер.

— Ой! Как вовремя вы зашли, сьен! — искренне обрадовалась я новому лицу. — Мы собираемся есть бульон десертной ложкой! Присоединитесь?

Риммо застонал:

— Я лучше погуляю пока в саду, мадемуазель. Позовите меня, когда закончите. — Поклонился тете: — Прошу прощения за дерзость, госпожа графиня. Нервы. Стресс.

И выкатился обезжиренным колобком за дверь. Шустро так.

— Итак, — повернулась я к геру Шантэ. — Какому счастью обязана вас лицезреть?

— Присядем? — подвел меня за руку к креслам галантный кавалер.

Усадил сначала графиню, потом меня. Одернул темно-серые брюки и сел сам. Со вкусом у парня был порядок. Все в серой гамме: светло-серый сюртук, угольно-серые ботинки… еще бы физиономию пеплом разрисовать — и можно посылать в разведку в шахты или в Серые равнины.

Одно подкачало… На шее на цепочке такая бляха с выгравированным государственным гербом, что в памяти мгновенно всплывает немой Герасим и голосистая Муму.

— Благодарю, — чопорно отозвалась Лоретта. — Мы все внимание!

— Одну минуту, — улыбнулся Аден.

Я замерла, наслаждаясь звуками его голоса. Этому бюрократу диктором бы работать. От слушателей отбоя бы не было! Голос — низкий, безумно сексуальный, с бархатистыми нотками, он не просто завораживал — вгонял в ступор. Мое либидо проснулось, воспрянуло и заиграло красками.

Канцлер, видимо, знал о своих достоинствах. Ухмыльнувшись уголком рта, он полез в портфель. Вытащил кипу бумаг, сверкая большим изумрудом кольца на среднем пальце левой руки. На правой на том же пальце — печатка с замысловатым узором.

— Разрешите предложить вам чаю, гер Шантэ? — любезно улыбнулась Лоретта. И сладким голоском дала команду заносить все чайные приспособления и ассорти из пирожных.

Аден отложил документы и углубился в изучение сладкого. Кто-то очень много ест! Самое обидное — скорей всего, не толстеет…

Мы пили чай молча, и я размышляла — обрадовать канцлера вестью о новой родственнице или пожить еще немного? Решила пожить пока.

Когда служанка унесла поднос с чайным сервизом, Аден гер Шантэ сказал:

— А теперь позвольте мне перейти к цели моего визита…

Мы приготовились слушать. Внезапно влетел дворецкий Фантор с выпученными глазами и проорал:

— Господина канцлера просят наружу!

— Прошу прощения, дамы, — учтиво извиняясь, поднялся Аден. — Постараюсь вернуться как можно скорее. — И вышел, прихватив с собой бумаги и портфель. Штирлицу до него как Алексу до Юстаса! Ага.

— Господин маркиз Аден гер Шантэ прекрасная партия, Александра! — доверительно сообщила мне Лоретта. — Он третий сын покойного герцога гер Тримма и младший брат нынешнего герцога.

— И что? — Я мучилась выбором: жить или не жить.

— А то! — подняла указательный палец тетя. — Его карьера одна из самых удачных и быстрых. Он начинал всего лишь секретарем предыдущего канцлера по финансам, а затем сам стал канцлером.

— Мне все же непонятно… — завелась я.

— Александра! — закатила глаза Лоретта. — Гер Шантэ один из самых богатых людей в стране, причем исключительно благодаря своим способностям. Свою часть наследства он за короткий срок удвоил, потом утроил, а потом удесятерил.

— Слава ему! — взорвалась я, не желая участвовать в матримониальных планах графини.

— Сашенька, — вдруг смягчилась тетя. — Его уважает сам король! Аден — гений финансового планирования и прогнозов. У него цепкий ум… — Глубокомысленно: — Правда, у маркиза порой присутствует некоторая скупость…

— Вот! — вскочила я. — Так и знала, что бракованного подсунете!

В этот момент соизволил вернуться предмет разговора.

— Простите, дамы! Государственные дела. Продолжим?

— Мы рады, что вы снова с нами, — расцвела тетя.

— Уши мы уже растопырили, — пробурчала я. — Доставайте вашу лапшу!

— У вас такое любопытное чувство юмора… — улыбнулся гер Шантэ. — Поверьте, мадемуазель Мориз, моя «лапша» высшего качества и вам должна весьма понравиться.

— Не тяните уже, — влезла тетя.

— Я здесь по распоряжению королевской власти, — показал ямочки на щеках смазливый канцлер. — Александра! Помимо оплаты расходов графини на ваше содержание, вам выделяется сумма в тридцать золотых ежемесячно. Ваше обучение в Академии будет оплачено, если госпожа графиня сочтет это необходимым.

— Я безмерно счастлива, — выдавила я из себя. Снова между мной и Академией стояла графиня!

— Моя благодарность его величеству! — закивала тетя.

— Мадемуазель гер Мориз, — протянул мне бумаги Аден, — для вас открыт счет в банке «Ортуль и сыновья». Жить вы будете здесь, если на то не будет иного указания. Если у вас есть вопросы, я готов на них ответить.

— Есть, — спокойно подтвердила я. — За какие такие заслуги корона меня заметила и одарила значительной суммой?

— Вы действительно не понимаете? — изумился канцлер. Его самообладание дало трещину, в глазах загорелся огонек живого интереса.

Нет, я, безусловно, подозревала, но хотелось бы уверенности. Поэтому отрицательно покачала головой.

— Вам покровительствует одно высокопоставленное лицо… — осторожно начал Аден, пристально следя за выражением моей физиономии.

Тетя побледнела. Я мысленно сжала в руках чугунную сковородку.

— …И это лицо весьма заинтересовано в вашем обучении и финансировании, — закончил урожденный гер Тримм.

— Передайте этому под… лицу, — оскалилась я, — что я настолько признательна и восхищена, что вынуждена отказаться от предложенной чести, так как недостойна!

Лоретта охнула и зажала рот. Щеки канцлера окрасились румянцем, и он рявкнул:

— Как вы не понимаете, Александра! От такого не отказываются!

— Серьезно?! — сощурила я глаза. — То есть вы меня вербуете в королевские шлюхи?

— Девчонка! — взорвался Аден. — С вашей родословной вы только на это и годны!

— Боюсь, что вы тоже! — обиделась я за свой род и влепила оскорбителю пощечину.

— Я добьюсь вашей высылки из столицы! — зашипел гер Тримм, ловя меня за руку.

— Только вместе с вами! — уверенно парировала я, выкручивая конечность и намереваясь повторить процесс воспитания для закрепления.

Дверь распахнулась, влетел Фантор с почти выпавшими наружу глазами и проорал, срываясь на визг:

— Его высочество…

В зал ворвался Грэг в асимметричной черной маске, такой же, в какой он ходил в доме барона.

— Что здесь происходит? — раздул он ноздри.

Я влепила пощечину и ему. Со словами:

— Не умеешь держать язык за зубами, готовься, что его оторвут с девизом «Я делаю это для тебя!» — И ушла в сад. К медитирующему на природе айру. Он сейчас самый безопасный.

ГЛАВА 27

Ну вот мы и встретились, щенок…

Телефильм «Д'Артаньян и три мушкетера»

В сад я вылетела, можно сказать, на помеле! Кипя адреналином и здоровой злостью, подлетела к сидящему на скамейке перед статуей Пресветлой Царицы айру и выпалила:

— А вам что от меня нужно? — мучимая жаждой хоть с кем-то поквитаться за все обиды мира.

Риммо Стриг смерил меня оценивающим взглядом с головы до ног и спокойно ответил:

— Конкретно? Пока ничего. Но как нормальный мужчина…

— Стоп! — остановила его я. — Я уже выяснила одну интересную вещь — нормальной здесь осталась только я!

— Почему же? — изогнул черную бровь оборотень, вставая.

Но как только я собралась ответить, к нам присоединилась могучая кучка, состоящая из Грэга и Адена, с тетей и Катрацией в хвосте.

— Ваше высочество, — склонился в поклоне сьен.

Грэг небрежно кивнул и впился в меня глазами. Надо сказать, что в распахнутой на груди рубашке, свободных брюках и сапогах этот мерзавец был хорош до отвращения.

— Что-то новое увидел? — не смолчала я, пока меня сверлили взглядом.

Айр внимательно оглядел нашу композицию, хмыкнул и отошел к статуе Пресветлой. Прислонился к ней плечом и застыл.

Откуда-то возник мой новый телохранитель. Альм тоже на нас поглазел, что-то прикинул и присоседился к богине с другой стороны.

Теперь у статуи были две нехилые подпорки. Прямо строительные леса!

— Александра! — предупреждающе воскликнула Лоретта. — Вы забываете, с кем вы говорите!

— Отнюдь! — усмехнулась я. — С памятью у меня все в полном порядке!

— Перед вами кронпринц! — верещала графиня. — И маркиз!

— Передо мной предатель с личным сутенером! — нимало не смущаясь, заявила я. — И мне в их обществе некомфортно! Убирайтесь оба! Или уйду я!

— Ах-х-х! — Графская душа по предложенному мной сценарию тоже вышла вон, и тетя улеглась в обморок прямо на Изуверку Кэт.

— Мадам, — съехидничала я, обращаясь к Кастрации. — У вас появились свободные уши — пользуйтесь! В тетином возрасте многое забывается…

— Неблагодарная! — простонала графиня. Обратилась к учительнице: — Уведите меня отсюда!

Дамы оперлись друг на друга и удалились на безопасное расстояние… Правда, не столь отдаленное, чтобы нельзя было подслушивать.

— После урока верховой езды я вам ничего не должна! — рявкнула я.

— Ты ездила верхом? — подорвался Грэг, нервным жестом срывая маску и крутя ее в руках. — С тобой все в порядке? Как ты себя чувствуешь?

— Я чувствую себя словно розовая мутировавшая килька с выпученными глазами, потому что шлепнулась на кактус! — отреагировала я.

Из всего сказанного кронпринц уловил только «шлепнулась», заволновался и с яростным выражением лица повернулся к графине. Заорал, гневно швыряя на землю свой привычный «намордник» и не обращая внимания на предостерегающий жест канцлера:

— Я же предупреждал! Я приказывал!

Лоретта хрюкнула и демонстративно улеглась в обморок на Кастрацию. В который раз.

— Заткнись! — пожалела я тетю. — Это моя жизнь! И я буду распоряжаться ею сама!

— Мадемуазель! — влез канцлер. — Хочу напомнить, что вы разговариваете с его высочеством!

— И ты заткнись, кулацкий подпевала! — ополчилась на него я. — Мелким слово не давали!

— Да как вы смеете! — распалился Аден. — Каким тоном…

— Заткнись! — дружески посоветовал ему Грэг.

— Весело тут у вас! — задумчиво прокомментировал айр под одобрительно-молчаливое согласие моего телохранителя.

Изуверка Кэт стала делать графине искусственное дыхание. Тетя воспряла.

— Саша, тебе нужно успокоиться, — обманчиво мягким тоном произнес кронпринц. — Тебе нужно понять только одно — все, что я делаю…

— Ты делаешь исключительно для моего блага? — насупилась я, начиная звереть по новой. — Угу. Что-то такое мы в прошлый раз проходили. — Выскалилась: — Лучше бы ты ничего не делал! У меня в последние дни возникло только одно всепоглощающее желание — чтобы ты исчез из моей жизни! Навсегда!

Тетя хрюкнула и попыталась завалиться на Катрацию (и когда, спрашивается, успела встать?). Училка была морально готова к ее действиям и просто отошла в сторону. Лоретта рухнула на траву и хрюкнула еще два раза, после чего отключилась по-настоящему.

Канцлер застыл фигурой «море волнуется раз». Оборотень что-то усердно конспектировал в мозгу. Альм откровенно развлекался.

— Это невозможно, — заверил меня предатель. — Ты моя подданная.

— Это легко исправить, — коварно улыбнулась я. Обратилась к Риммо: — У вас предоставляют политическое убежище?

Сьен сощурил глаза и кивнул.

Грэг весь ощетинился, явно перепутав себя с айром, и пошел в лобовую атаку:

— Если вы это сделаете, то…

— Вы объявите моей стране войну? — кровожадно усмехнулся оборотень, с вызовом глядя на принца. — Из-за одной маленькой девушки крайне посредственной внешности? Вас не поймут собственные подданные, ваше высочество!

— Я отзываю свой вопрос! — оскорбилась я на «посредственную внешность». — Между нами все кончено!

— А между вами что-то было? — Кронпринц опять начал закипать словно чайник.

— Тебя это не касается! — отрезала я. — Нас со сьеном связывает один интимный процесс…

— Сьен Риммо Стриг! — подскочил, не дослушав, Грэг. — Вы обязаны удовлетворить…

— Что, и он тоже?! — ужаснулась я.

Лоретта подняла голову, огляделась вокруг, увидела кронпринца со сжатыми кулаками напротив напряженного оборотня. Немного подумала — и снова решила полежать!

— Мы только изучали яйца! — запротестовал оборотень.

Немая сцена.

Через пару минут прозвучал тихий шипящий вопрос Адена:

— Чьи?..

Дурдом на проводе!

— Мадам бин Гоблих! — воззвала я, решив не усугублять ситуацию. — Расскажите нам, что мы делали все вместе вчера!

— Так вас еще и трое было? — окончательно разъярился Грэг и по-простецки цапнул айра за грудки.

Изуверка Кэт хлопнула жидкими ресницами на разъяренного наследника престола, попыталась улыбнуться дрожащими побелевшими губами и улеглась в обморок рядом с графиней. Лоретта подвинулась, освобождая место.

До меня дошло — мужики банально хотят подраться! И не важно, какая для этого найдется причина, даже если она выеденного яйца… Тьфу!

— А ну стоять! — заорала я, наконец сообразив, во что именно ввергаю страну. — Ничего у меня не было! — Для пущего эффекта добавила: — Ни с кем!

Грэг бросил оборотня и подскочил ко мне:

— Серьезно? А та ночь?! Может, ты и с айром все забыла?

Я внимательно окинула взглядом начинавшего злиться не на шутку Риммо и заявила:

— С ним бы я точно не забыла!

Оборотень расплылся в довольной улыбке. Грэга перекосило.

Бедняга айр! Просто он меня еще плохо знает. Я припечатала:

— Если бы я после этого вытаскивала отовсюду колючки — это бы всенепременно врезалось бы мне в память и отпечаталось у него на физиономии!

Грэг с Аденом на полном серьезе начали рассматривать лицо сьена.

Я закатила глаза, мысленно плюнула и пошла домой. Что бы я ни сказала, становилось все хуже и хуже.

Грэг спохватился только тогда, когда я уже углубилась в кусты.

— Александра! — затрубил коронованный отпрыск и ломанулся за мной лосем в гоне, топая, будто медведь-переросток. И это принц? Мутант, блин! — Если ты сейчас уйдешь, то между нами все кончено!

— Между нами все кончено! — согласилась я, не оборачиваясь.

Кстати, нас никто не собирался оставлять наедине. Вслед за нами в кусты стадом тупых баранов потащились все остальные. Ну да… чтобы подслушивать и подглядывать, хотя только у моего телохранителя был повод тут находиться.

— Я совершенного серьезно! — пригрозил мне Грэг. — Еще один шаг — и…

В ответ я сделала пять скачков вперед.

— Ты меня слышала?! — заорал кронпринц. — Если ты сделаешь хоть один шаг…

Я пробежала пяток метров. Пошагала на месте. Подпрыгнула. И вопросительно уставилась на него.

— Вот и умничка, — обрадовался наследник престола. — До тебя все-таки можно достучаться!

Разозлившись окончательно, я обежала вокруг него пару раз. Промаршировала взад-вперед. Поскакала на одной ножке.

— Попробуй еще перепрыгнуть, — с плохо скрываемым ехидством посоветовал мне айр из кустов.

— Не получится, — с глубоким сожалением отвергла я эту идею, вытряхивая из волос веточки и листики. — Если только взять штурмом, разрушить и потоптаться сверху.

— Святотатство! — Канцлер полез грудью защищать наследника. — Ваше высочество, пожалуйста, отойдите в сторону. Я все возьму на себя!

Я переводила взгляд с одного на другого и понимала: безумие заразно! Оно зашло уже слишком далеко и останавливаться не собирается.

— Грэг, — пошла я на мировую, чтобы взять временную передышку. — Нам нужно поговорить!

— Не сейчас! — проявил абсолютное отсутствие логики кронпринц. Уставился на меня, как ревнивый муж на горячо любимую, но неверную жену. — Лучше расскажи мне, что ты делала с айром наедине!

— Кактусы сажала, — поведала я, честно глядя ему в глаза.

— Зачем? — озадачились все. Даже те, которые маскировались в кустах.

— Популяцию увеличивала, — бойко отрапортовала я. — А потом мы ловили ежиков…

— Мадам учительница, — раздался в кустах громкий шепот Стрига. — Чем вы нас кормили, если я этого не помню?

— Овсянкой, — недоуменно ответила Изуверка Кэт, залегая в кустах и готовясь к обороне.

— Значит, на нас этот продукт действует как наркотик, — задумчиво размышлял айр. Воспрял: — Нужно срочно послать сообщение ринаду и изъять всё из продажи. То-то я смотрю, в последнее время молодежь налегает на эту кашу!

— И зачем вам были нужны ежики? — буравил меня взглядом Грэг, потеряв всякое чувство меры и логику.

— Мы кормили их кактусами и натравливали на змей. — Широко открытыми глазами я смотрела на мужчину, сложившего на широкой груди руки, и ждала, когда он сообразит. Не дождалась. Мозг отправился в отпуск…

— И?.. — подтолкнул он меня к рассказу.

— Мы потом скрестили два вида, — закусила я губу, чтобы не засмеяться. — И получили пару метров колючей проволоки.

— Гениально! — выдохнули из других кустов голосом Адена. — Надо попробовать — это ж сколько металла можно сэкономить!

В мою башку стукнула нездоровая и жестокая мысль — всех прибить и прямо здесь закопать. Кровожадность во мне подняла голову, разворачивая флаг и транспарант. И разворачиваясь с ним сама во всю ширь. Но тут проснулся здравый смысл и тихо сообщил, что при успешном исходе данного мероприятия копать мне придется всю оставшуюся жизнь. Кровожадность плюнула, бросила транспарант с лозунгом «Бей всех — потом рассортируем!» и начала активно сворачиваться обратно.

— Вы этим ночью занимались? — продолжил допрос Грэг, окончательно поехав мозгами. — Как можно кормить ежиков кактусами ночью? Их же можно перепутать!

— Днем! — не моргнула я глазом.

— При графине? — не отставал от меня ревнивец.

— Да вроде что-то такое было… — стала я припоминать сервировку стола.

— До графина мы не дошли! — громко подсказала мне из зеленого укрытия Катрация.

— Вы тоже там были? — поднял бровь кронпринц. — С ежиками и кактусами?

— Нет, — отрицательно покачала я головой. — Мадам скорей олицетворяла змей.

— Александра! — До кронпринца наконец что-то дошло. — Быстро за мной!

— Можно подумать, что сейчас ты не сказал это второй раз, — пробурчала я, пятясь.

— Стоять! — рявкнул взбешенный мужчина.

Я оглянулась, увидела пенек, подскочила к нему и забралась, чтобы стать чуть-чуть выше и придать себе авторитета.

— Отстань от меня! — Подпрыгнула. — Мне никто не будет приказывать! — Еще один прыжок.

Пень не выдержал насилия. Издав жалобный звук, он начал разваливаться. Каким-то чудом я успела спрыгнуть на землю. Но и это еще не все! Из пня с жужжанием вылетел целый рой ос.

Мама моя родная! Я таких огромных сроду не видела. Это же не осы — это желтые слоны в черную полосочку, каждая размером с мой мизинец! Они зависли в воздухе перед моим лицом, словно рассматривали.

— На первый-второй рассчитайсь! — вырвалось у меня.

Осы чуть подумали и перестроились.

Я очумело моргнула и сползла на землю со стоном:

— Говорили мне — внебрачные связи до добра не доводят! Только я думала — это о другом…

— Саша, — вломился в кучу ос Грэг. — С тобой все в порядке?

— Нет, — всхлипнула я. — Со мной не все в порядке!

— Нам нужно поговорить! — припечатал кронпринц, стоя в центре жужжащего роя.

— Прямо здесь? — понурым голосом поинтересовалась я такой самоубийственной настырности.

— Да! — не отступал кронпринц. — Это место ничем не хуже другого. По крайней мере, ты сидишь и не собираешься никуда отступать.

— Вы слышали? — полюбопытствовала я у насекомых. Осы сформировались в голову, которая покачалась в знак согласия. — У меня стресс, а этот проходимец хочет поговорить!

Осы мне посочувствовали и ополчились на Грэга, показав ему кулак.

— Это покушение! — отреагировал канцлер, выскакивая из кустов и врезаясь в самую гущу роя. Осы приняли его радушно и начали выяснять, сколько ему нужно добавить яда.

— Пожалуйста, не кусать! — предупредила я. — Он сюзерена защищает. К нему нужно относиться с уважением.

Осы прониклись и уважительно отпинали Адена к ближайшим кустам.

— Занято! — сказали оттуда хриплым голосом айра.

Грэг протянул мне руку:

— Пойдем поговорим и отдохнем.

Осы разнервничались, бросили канцлера и зависли между нами.

— К осиным укусам хорошо прикладывать лук или картофель, — поведала я всем и никому.

— Сашенька, — присел рядом кронпринц. — Я понимаю, ты злишься на меня…

— Но иногда может возникнуть аллергия, — гнула я свою линию. — Тогда…

— Мне очень жаль, что так получилось, — сообщил мне Грэг.

— …приходится делать трахеотомию, — закончила я фразу, посмотрев на мужчину пустым взглядом.

— Я должен оградить тебя от дворцовых интриг, — не умолкал ученик мага.

— …При трахеотомии делают дырку в горле и вставляют трубку для дыхания, — бубнила я.

— Ты бы оказалась в большой опасности, — объяснял Грэг. — Тебя могли бы убить из-за этого!

— Можно подумать, что с таким характером ее не убьют и без дворца! — рявкнула из кустов тетя.

— Не скажите, — отозвался оборотень. — С таким характером она уморит любого раньше, чем он сделает ей больно!

— Это все потому, что мадемуазель Мориз плохо учит правила этикета! — заверила из дальних кустов Катрация.

— А вы знаете, что укусами лечат радикулит? — громко поинтересовалась я. — И лежание на холодной земле предполагает появление этого недуга! Вам всем нужно сделать профилактику! Фас! — скомандовала я осам. — Но без фанатизма!

Насекомые прониклись. Слетали к каждому кусту и посчитали. Потом разделились на пять частей. Четыре пошли выяснять — может ли среднестатистический человек поставить мировой рекорд в беге, а пятая часть отделила меня от Грэга жужжащей занавеской.

Пока кронпринц пытался обойти «железный занавес», ко мне подошел телохранитель, безмолвно поднял на руки и понес к дому. Я прятала лицо у него на груди и делала вид, что не плачу.

— Ты все равно меня выслушаешь! — крикнул мне вслед Грэг, сражаясь с осами магией.

Но мне уже было все равно и следовало подумать о будущем…

ГЛАВА 28

Я тетушка Чарли из Бразилии, где в лесах живет много диких обезьян!

Телефильм «Здравствуйте, я ваша тетя!»

— Мадемуазель Александра! — теребила меня противная горничная Ванда. — Немедленно вставайте! Сейчас же! Вас ждет мадам графиня!

— Можно чуть позднее? — пробормотала я чуть слышно, по-страусиному засовывая голову под одеяло. — У меня дистрофия совести и выпадение нахальства…

Тут на меня обрушился поток холодной воды, промочивший постель и заставивший вскочить и открыть глаза. Совесть взяла декретный отпуск, а нахальство проснулось, вернулось обратно и решило срочно размножиться, заняв все тело без остатка.

Причем глаза я открыла одновременно с хирургическим прижиганием беспардонности у горничной Лоретты. Просто швырнула в нее комок пламени и чуть-чуть проредила высокую прическу, украшенную заколкой. Совсем чуть-чуть… до черепа.

— Убийца! — взвизгнула Ванда. И, заливаясь слезами, полетела ябедничать графине.

И что такого случилось? А не надо было меня провоцировать! Я после вчерашнего нервнобольная и больно нервная!

И вообще, здесь слуги просто распустились! Мало того что шпионят на каждом шагу, так еще и стараются напакостить. Типа я не замечу и не узнаю. Счас! Я сама побывала в шкуре прислуги и прекрасно знала, кто и когда сумел отпороть мне кружево на подоле платья; откуда возникла подпалина от утюга на спине пеньюара; почему можно ошпариться водой для умывания и замерзнуть, принимая ванну…

Количество пропавших кружев, ажурных чулок и дамских шпилек вообще не поддавалось исчислению. Солили они их, что ли?

Жаловаться тете было бесполезно. Графиня всегда отделывалась одной изумительной фразой: «Вы не умеете обращаться с прислугой! Челядь просто выполняет свои обязанности!»

Если так же строили коммунизм, то тогда мне понятно, почему мы живем при капитализме! Теоретическом, ибо с практикой у нас всегда плохо. Пока мы будем «закладывать вон ту фиговину на эту хреновину» и чинить все, начиная от стен и заканчивая ракетами, кувалдой или молотком, а также думать, что «авось» — это главный двигатель прогресса, то жить мы будем… наверное.

Поразмыслив философски, пришла к естественному выводу… мне еще хуже — тут абсолютная монархия и: «Все будет так, как я сказал!»

В перерывах между грустными выводами я оделась и без особой охоты потащилась к тете на разборки.

Лоретта валялась в будуаре на широкой атласной полосатой кушетке и изображала скорбь всего мира: и этого и загробного.

— Доброе утро, тетя! — радостно поприветствовала ее я, сообразив, что если кому-то хуже, чем мне, то я еще поживу.

— И это ты называешь «добрым»? — простонала графиня, держась одной рукой за голову, второй обмахиваясь надушенным платочком. — Зачем ты спалила Ванде волосы?

— Случайно, — пожала я плечами.

— А она сказала, что умышленно, — вредничала графиня, занюхивая фразу платком.

— Ну-у, если она сказала-а-а, — протянула я. — Свидетелей не было, значит — шансы пятьдесят на пятьдесят. Отсюда делаем вывод: это было случайно, но с умыслом…

— Александра, — простонала тетя. — С таким характером ты навсегда останешься старой девой!

— И что в этом плохого? — изумилась я. — Лучше быть старой девой, чем старым козлом! И вообще… — Я присела рядом с Лореттой и принялась загибать пальцы. — Никаких грязных вонючих носков, никто не вытесняет тебя с кровати своим эго, не выдирает одеяло, не нужно готовить еду целый день, чтобы тебе потом сказали: «Так, я перекусил, а где обед?..» И все в том же духе. Кому от того, что я стану старой девой, будет плохо?

— Хватит! — Графиня попыталась меня удушить. — Ты не понимаешь, какая на тебе лежит ответственность!

— За что? — вскинула я брови.

— За мир! — патетически воскликнула тетя, ломая руки. Доломалась до того, что сама в них запуталась.

— Я и спрашиваю: за что? За что мне так страдать? — пояснила я, отодвигаясь от гордиева узла из тетушки.

— Неблагодарная! — Лоретта все же расцепилась, дотянулась до столика и швырнула в меня толстой книгой.

Я поймала. Книга раскрылась на картинке, где четыре толстые тетки нескромно тыкали пальцами в четырех мужиков, один из которых подозрительно напоминал подушечку для иголок из айра. Оборотень экзальтированно щурился и пытался дотянуться до тетки. Отомстить хотел, что ли?

Помимо всего прочего, по углам картинки парили упитанные младенцы в набедренных повязках из памперсов и жевали погремушки в виде горнов.

— Это кто? — поинтересовалась я.

— Пресветлая Царица в день ее пришествия, — недовольно ответила Лоретта. — Здесь она благословляет четыре расы нашего мира.

— Как все запущено, — пробормотала я себе под нос, отчетливо понимая: если бы меня благословила такая тетенька, то я бы просто не выжила! Мужики вон еле стояли, где уж мне-то…

— А теперь о главном! — таинственно сказала графиня, принимая трагическую позу гидры. — Как ты объяснишь вчерашнее происшествие?

— Никак, — пожала я плечами.

— Тогда тебе объясню я! — зловеще пообещала тетя голосом укуренного маньяка со стажем.

Я насторожилась. Обычно после этой фразы раздается безумный смех за кадром и главный злодей начинает длинно и витиевато излагать свою теорию завоевания мира.

— Если ты останешься с Грэгом, то тебя убьют на третьи сутки, — заявила мне Лоретта. Потом подумала и исправилась: — Нет, на вторые. Отравят.

— Зачем?! Почему? — Я несколько удивилась. Лихо у них тут! Сегодня — официальная любовница, завтра — труп!

— На то есть тысяча причин, — тоном утомленной солнцем старой придворной кокетки вещала графиня. — Все их перечислять долго и утомительно. Но основная — политика. Есть определенный расклад сил, и никто не допустит к телу наследника не пойми кого в качестве фаворитки. — Вздохнула. — Ни одна политическая партия на это не пойдет.

— Другие перспективы есть? — нахмурилась я, наотрез отказываясь глотать всякую ядовитую гадость. Так можно и цвет лица испортить!

— Есть. — На лице Лоретты нарисовалось нескрываемое наслаждение, переходящее в эротический экстаз. — Выйти замуж!

— Может, лучше в Академию? — выдала я другую альтернативу.

— И сразу к Грэгу в постель? — позлорадствовала тетя. — И через два дня в могилу? — Решительно взмахнув рукой: — Нет, только замуж!

— А в монастырь? — выродила я третий вариант.

— Не возьмут, — хмыкнула гер Дальвинг. — Потому что я первая буду свидетельствовать о потере тобой чистоты и целомудрия. В таких случаях ждут решения преосвященной матери Феодоры и приличного взноса в казну монастыря.

— И?.. — Я почувствовала недоговоренность.

— Этих денег я не дам! — неистовствовала тетя. — А поскольку содержание тебе начислено из личных средств его высочества, то и решать будет он. Так что ты идешь прямиком в постель Грэга, а оттуда через два дня в могилу.

— Тогда пускай сразу травят, — заявила я. — Зачем так усложнять себе жизнь?

— Но никто не знает, как на тебя подействует яд или лишние ножи в организме, — распиналась тетя. — Потому что ты Спящая. Может, спалишь все дотла…

— Но никто и не знает, как на меня подействует муж! — возразила я. — Может, я тоже спалю все дотла…

— Пали, мне не жалко, — неожиданно согласилась Лоретта. — К тому моменту ты уже выйдешь из-под моей опеки и отвечать за тебя будет твой муж…

— Подумать можно? — спросила я, пытаясь сообразить, как бы одной маленькой попой занять два места в партере — и замуж не выйти, и на кладбище лежа не прогуляться.

— Можно, — согласилась графиня, снова элегантно укладываясь на кушетку. — До завтра.

— А что будет завтра? — на всякий случай поинтересовалась я. Ну вдруг тетушка что-то новое скажет?

— Замуж, — любезно пояснила Лоретта. — У меня есть на тебя все права, и я с радостью передам их кому-нибудь другому. Тем более мне поступило два с половиной предложения насчет твоей руки и сердца.

— Почему с половиной? — изумилась я странной арифметике.

— Айр попросил лишь сердце, и к нему из приданого только блюдо, — предельно жизнерадостно оскалилась тетя. — А теперь иди и все хорошо обдумай!

— Какой непритязательный, — оскорбленно пробормотала я, удаляясь к себе.

По дороге мне встретилась обиженная Ванда с выжженной тропой среди волос (читай — готовой беговой дорожкой для вшей и блох!). Ее вид навел меня на интересную мысль. Я так обрадовалась, что даже извинилась перед горничной.

— Простите великодушно за доставленное беспокойство, дорогая Ванда, — вцепилась я клещом в пострадавшую. — Мне очень неловко, что я обеспокоила вас своим неудачным поступком. Не соблаговолите ли простить мне мою дерзость? Впредь обещаю не тревожить вас своими внезапными актами насилия…

Ванда вытаращила глаза и упала в обморок.

— Хорошие поступки обычно остаются непонятыми, — сделала я логичный вывод и пошла искать Альма.

Телохранитель обнаружился около моей комнаты. Блондин в кожаной безрукавке прислонился к стене, мечтательно закрыв глаза, но, как только я появилась в начале коридора, сразу услышал и выжидательно подобрался.

— Мы идем в гости! — радостно сообщила я. — Тут недалеко, на другом конце улицы…

Альм настороженно посмотрел и отрицательно покачал головой.

— Но это же сразу за парком! — надулась я. — Грель-Девон, двенадцать.

Телохранитель все еще упорно не желал участвовать в моей авантюре.

— Тогда я пойду сама! — бодрячком заявила я ему, разворачиваясь и делая шаг в сторону лестницы.

На мое плечо тут же опустилась тяжелая рука, лишившая меня возможности передвигаться. Я подумала и обернулась к нему с магическим пламенем в руках.

Глаза Альма расширились. На минуту мне показалось, что у него изменился зрачок, став вертикальным, но, наверное, все же померещилось… Мужчина уставился на мои руки с таким неописуемым выражением… будто хотел немедленно отхватить по самые плечи и со смаком обглодать.

Я подавила в зародыше желание попятиться и спрятать руки за спину. Поинтересовалась:

— Это достаточно весомый аргумент «за»?

Альм неохотно кивнул, зачарованно не спуская глаз с пламени. Мужик выглядел одурманенным, будто кобра факирской дудочкой, по-моему, даже покачивался, подобно чешуйчатой гадине.

Быстренько загасив огонь, поймала уже прояснившийся, необъяснимо довольный взгляд телохранителя, словно его накормили целым тортом. Оставив рефлексии на эту тему на потом, я уверенно кивнула, приглашая на выход.

Телохранитель потряс головой, словно выходя из транса, следом вцепился в свою шевелюру руками, ероша длинноволосую гриву. Опять потряс головой, как стукнутый пыльным мешком из-за угла…

— Если ты уже поймал свой непонятный кайф, — надулась я, — может, мы уже пойдем?

На этот раз Альм кивнул с необыкновенно счастливым видом. Сначала он остановил меня на выходе, на четверть часа смотался за угол, потом вернулся и показал знаками: можно!

И мы пошли по цехам… в смысле в гости к канцлеру. Правда, без приглашения.

У меня совсем не было уверенности, что он встретит нас с распростертыми объятиями. Хоть бы собак не спустил — и то ладно… Нет, пожалуй, собак все-таки не спустит, Грэга побоится. Тот его потом сам так покусает, что любой бультерьер устыдится и пойдет себе заказывать дополнительную опцию — вставную акулью челюсть.

Альм галантно усадил меня в двуколку и взял поводья.

Никогда я не понимала этих аристократов! Ну почему, почему нужно обязательно пять шагов проехать, если можно их спокойно пройти? Это точно так же, как дома в туалет на «линкольне» прокатиться. Хотя… знавала я одного умника… этот фрик по никому не известной причине сие заведение посещал исключительно на роликовых коньках и с разбега. Угу. И почти всегда с разгона промахивался. После пятого разбитого унитаза и шестого перелома конечностей папа отобрал у экстремала ролики и прочел целую лекцию на тему, почему так поступать нельзя. Вряд ли тот понял, но физически воспротивиться не смог за неимением роликов. Хотя не смолчал! Диалог протекал так…

Загипсованный Серега выслушал нотации и спросил:

— Это потому, что ты не умеешь и завидуешь?

Папа раздул грудь и тут же вознамерился доказать сыну, что отцы умеют… Короче, вскоре в гипсе уже лежали вместе.

Это я к чему вспомнила? К тому, что нельзя поддаваться на провокации.

Итого, когда мы с телохранителем подъехали к дому, на крыльце громадного величественного особняка шла непонятная массовка с участием слуг. Были слышны выкрики:

— Х-ха! Тьху! Козлина! Сам такой! — и сочные удары.

Человек шесть в разноцветных ливреях сцепились около входной двери и мутузили друг друга с дивной резвостью и чисто русской широтой души и размахом, выкрикивая непонятные лозунги и призывы к маевке.

— Зато у твоей фифы ноги кривые! — орал дюжий лакей в красной униформе с золотым позументом, тыкая кулаком в более мелкого коренастого мужика в синей ливрее с серебряным кантом.

Тот с гиканьем и радостными криками пинал противника в живот. Наконец, решив отдышаться, шагнул в сторону со словами:

— Ноги можно скрыть платьем, а чем скроешь ваше косоглазие?

Вокруг этой кучи-мала мельтешили еще несколько человек в зеленых ливреях с серебряным позументом и безуспешно пытались прекратить это безобразие.

Поскольку все были при деле и нас никто не встретил, я решила доложить о себе сама и выразительно посмотрела на Альма. Телохранитель намек понял и, легко спрыгнув с облучка, вломился в тусовку ярым ледоколом.

Для начала Альм разделил драчунов на две части. Потом педантично рассортировал всех по цветам. Следующим этапом сделал грозный вид и погрозил пальцем.

Очухавшийся зеленоливрейный вспомнил о своих обязанностях и помог сойти мне с двуколки. Так же трепетно меня сопроводили в дом под зорким присмотром телохранителя.

Уже за практически закрытой дверью раздался дружный рев:

— Бей косоглазых!

— Лупи кривоногих!

— Похоже, сегодня все мужики чего-то нанюхались, — сделала я вывод. Поспешный, замечу…

В холле дрались, как на шпагах, зонтиками две молоденькие благородные девушки. Рядом с ними аристократично вцепились друг другу в волосы две почтенные матроны. Аристократично — в смысле они драли друг друга за космы кончиками пальцев, изящно отставив в сторону мизинцы.

Зрелище было ошизительным.

Рыженькая девушка в платье цвета шоколада нападала на соперницу, выкрикивая:

— У меня преимущество! Гер Шантэ читал мне стихи на балконе! При луне и в одиночестве!

— Твоя дочь — шлюха! — отреагировала одна из дам старшего возраста. — Она осталась наедине с мужчиной!

— Я там была! — заявила мамаша. — Маскировалась в кустах и все видела! Именно поэтому маркиз просто обязан жениться на Милисанте!

— Счас! — отозвалась худенькая брюнетка, кося глазами. — Маркиз два раза танцевал со мной у всех на виду и даже поднял мой носовой платок! Он мой!

Я едва неприлично не захохотала. Ну действительно, смешно слушать. Танцевал на виду… два раза… стихи читал на балконе… поднял платок…

Детский лепет на лужайке!

— Нет! Он пробовал меня поцеловать!

Я чуть не рухнула. У меня уже начались конвульсии. А без чулка на ноге — навечно опозорена? В старые девы или монастырь?..

— А мы с ним читали книгу в библиотеке! Наедине!

— Врешь! Он редко бывает в библиотеке!

Отсмеявшись, я приняла наконец вертикальное положение.

Та-а-ак! Понятно… это явились по душу Адена ярые сторонницы брачных уз. И судя по тому, что объект вожделения отсутствовал, — он был сильно против этой одноразовой акции.

— Как ты думаешь, — прошептала я Альму, — если я ему помогу и распугаю этих… претенденток, то он должен быть мне благодарен и не выкинет из дома сразу, а?

Телохранитель кивнул и показал знаками: типа ежели что, то он маркиза сам выкинет из дома. Своими руками.

— Это черное рейдерство! — строго сказала я. И рванула грудью на баррикады.

Для начала я обошла по стене развлекающуюся боями без правил аристократию и поднялась по беломраморной лестнице на три ступеньки. Заняв высоту таким образом, я придала себе внушительности и, повысив голос, спросила:

— Прошу прощения, дамы, а что вы тут делаете?

Соперницы расцепились и уставились на меня, тяжело дыша. Наконец одна из мамаш отмерла и визгливым голосом поинтересовалась:

— Вы кто?

— Невеста, — сладко улыбнулась я, демонстрируя полный комплект клыков, данный мне от природы.

— Чья? — насторожилась вторая матрона.

— Маркиза, — еще шире улыбнулась я.

— Не может быть! — воскликнула косоглазенькая. — У меня на него планы!

— А у меня — его брачное обещание, заверенное лично его величеством, — любезно пояснила я, сдувая пылинки со своего рукава.

— Это нечестно! — заявила рыжая. — Зря я, что ли, полчаса мерзла на балконе и скучала от этих отвратительных рифм! Требую за это награду! Обручальное кольцо!

— Не выйдет! — хмыкнула я и подняла руку с одним из колец Спящей. — Кольцо у меня — а значит, претендентка одна! Я! Сами убедитесь!

— Мама! — заорала брюнетка. — Сделай что-нибудь! Я хочу замуж!

— Вы самозванка! — заявила мама. — Мы вас не знаем!

— Давайте знакомиться, — добродушно предложила я. — Александра гер Мориз, племянница графини гер Дальвинг, нахожусь под королевским патронажем.

— Пошли отсюда, — решительно схватила маманя поцарапанную Милисанту и потянула к выходу.

— Ну почему? — заныла доченька, пуская слезы и сопли на ярко-желтый туалет.

— Потому, что с нашей милой акулой Лореттой может связываться только смертник, которому нечего терять! — заявила мама, вытаскивая упирающееся чадо наружу. — Она хуже волкодава! Пока насмерть не загрызет — не угомонится! Пойдем, у нас еще в запасе есть граф гер Вашлеп.

— И нам тоже пора, — засуетилась вторая мамаша, стискивая розовощекую доченьку в крепких объятиях и умело затыкая той рот. — У нас еще два визита. Передавайте графине большой привет! — И погарцевала в направлении выхода.

— Мама! — возмутилась косоглазая дочь. — Только не говори, что мы пойдем к геру Мавролик! Там наверняка уже ошивается Полин, а у меня против нее шансов нет!

— Не беспокойся, доченька, — утешила ее мама. — Трина, мне по секрету за очень большие деньги сообщили, что в город вернулся граф гер Араффис.

— У него ноги кривые! — занудила Трина, но послушно потащилась вслед за мамашей, поминутно оглядываясь и пытаясь убить меня взглядом на месте.

— Значит, у вас с его светлостью есть что-то общее, — жизнерадостно заявила «добрая» мама. — А такие браки благословлены на небесах! — И скрылась из виду.

— Прекрасно! — обрадовалась брюнетка, потирая руки. — Пошли скорее, пока никто не перехватил! — И тоже испарилась.

Откуда-то из-под лестницы выполз помятый дворецкий и дрожащим голосом осведомился:

— Вы по приглашению или с визитом, мадемуазель?

— Мадемуазель Александра уже уходит, Рамон, — раздалось сверху.

— И даже чаю не нальете? — мило поинтересовалась я, поднимая взгляд на спускающегося по лестнице канцлера. — Я, можно сказать, вам жизнь спасла!

— Вы только что испортили мне жизнь, — хладнокровно сообщил неблагодарный Аден. — Мало мне вчерашнего представления, так вы еще устроили сцену на бис! Уходите, вам нельзя здесь оставаться! Вы компрометируете и себя и меня.

— А так? — Я приложила руку ко лбу и попыталась изобразить обморок, сползая на ступеньки.

Меня поймал Альм и весьма настойчиво всучил в руки канцлеру. Практически насильно.

— Красочно, — заявил мне Аден. — Но со мной не сработает. Я не хочу иметь еще больше проблем с кронпринцем.

— Значит, не хочешь поговорить? — открыла я глаза и посверлила взглядом подбородок канцлера. — По-хорошему?

— Нет, — покачал гер Шантэ головой. — У вас есть еще варианты, как меня заставить?

— Есть! — обрадовала его я. — Я твоя родственница!

— Бред! — фыркнул Аден. — Я знаю до двенадцатого колена всех своих родственников. Тебя среди них точно нет!

— Даже среди пропавших? — подняла я бровь и достала из декольте ожерелье Спящей.

Канцлер обалдело посмотрел на драгоценность, потом на меня, потом на кольцо на моей руке и как-то странно зашатался.

Меня успел поймать Альм, а сам Аден близко познакомился со своим полом. Что поделаешь — жара, стресс…

ГЛАВА 29

Безобразие. Ну, что у нас плохого?

Мультфильм «Тайна третьей планеты»

— Ваше высочество, разрешите доложить! — Серый от испуга солдат прикрывал ладонью рассаженную скулу.

— Что на этот раз? — Принц прекратил фехтовальные экзерсисы и снял маску.

— Ваше высочество, известная вам особа опять пропала!

Принц, сцепив зубы, ждал продолжения.

— Похоже, новый телохранитель — засланный шпион! Он вырубил наших людей и увел даму гер Мориз в неизвестном направлении.

— Как давно это случилось?

— Несколько часов назад!

Кронпринц отшвырнул тренировочную шпагу и стал молча стягивать перчатки. Со словами:

— На сегодня все! — кивнул своим учителям фехтования и расстегнул защиту.

Камердинер помог принцу снять толстую, простеганную ватой куртку, после чего Грэг-Мануэль, пуская пар ноздрями, резво двинулся в сторону своих покоев, раздавая на ходу спешные распоряжения:

— Труби сбор! Собрать мою охрану! Привлечь собак-нюхачей! Мы обязаны ее найти!

Секретарь принца, долговязый прыщавый юноша, взвыл:

— Но как же посольство айров, ваше высочество?

— На этот раз обойдутся без меня! — зло отрезал Грэг, молниеносно переодеваясь и пристегивая перевязь с боевой шпагой. Провел рукой по лицу, будто стирая что-то невидимое. — Саша важнее. — И надел серую атласную маску.

— Но его величество велели…

— Скажи его величеству, что я безнадежно пьян и не хочу портить имидж королевства! — снасмешничал кронпринц и помчался огромными скачками к выходу, сопровождаемый отрядом личной охраны.

— Этого не может быть!!! — Маркиз сидел на ступеньках, держась за голову и покачиваясь из стороны в сторону. — Потому что этого не может быть никогда!

И вот это я выслушивала уже второй час. Интонация и завывания были разные, но сам текст и покачивания являлись величиной неизменной. Какой-то вечный двигатель, раскудрить его налево!

В сторонке, с закрытыми глазами меланхолично притулился телохранитель — наверное, медитировал.

Наконец мне надоело, я потрясла лорда-страдальца за плечо, привлекая внимание, и полюбопытствовала:

— Ты больше ничего не хочешь спросить?

Аден поднял на меня полные надежды глаза и спросил:

— Откуда ты это умыкнула?

— Обижаешь, — насмерть обиделась я. Глаза наполнились слезами, нижняя губа задрожала. Но в мои планы не входило проливать горючие слезы перед посторонним… родственником. Кое-как справившись с собой, я шмыгнула носом и заявила: — Вот это «умыкнутое» было приложено к моему замороженному телу двести лет кряду. Если уж меня не нашли раньше, то вряд ли подкинули. Весьма странно было бы наблюдать картину, когда злоумышленник на цыпочках крадется в пещеру, чтобы подбросить драгоценности вмерзшей в лед девушке устойчиво синего цвета. Не так ли, маркиз?

У мужчины первый шок перешел в последний и грозил обнулиться до исходника. Я подождала, когда сработает перезагрузка. Этот процесс ни в коем случае нельзя прерывать — чревато длительным зависанием. Спустя какое-то время гер Шантэ гер Тримм что-то посчитал на пальцах, потом этими самыми пальцами потыкал в меня, пожевал губу, наморщил лоб и выдал сакраментальное:

— Ты Спящая?

Какой своевременный вывод! Умиляюсь!

— Не знаю, — пожала я плечами. — Как меня только за последнее время не называли! Но могу сказать точно — когда я проснулась, на мне это написано не было, и никто не озаботился оставить в пещере паспорт, билет партии «Ледниковый период йоги» или хотя бы объяснительную записку злоумышленника, устроившего мне длительную криотерапию.

— Пошли! — внезапно подорвался Аден и, схватив меня за руку, потащил по лестнице вверх.

Я затрепыхалась за ним, путаясь в юбках. Альм оживился и помчался на нами, не выпуская объект из виду.

— Он всегда за тобой ходит? — возмутился канцлер, чуть сбавляя шаг.

— Да, — произнесла я, переводя дыхание.

— Кто он тебе? — выдал удивительной мудрости вопрос гер Шантэ.

— Гувернантка, — ответила я. — Нос вытирает, по голове гладит, не позволяет посторонним мужчинам меня скомпрометировать.

— А разве он сам тебя не компрометирует? — поперхнулся Аден. — Он тоже мужчина.

— Ну-у-у-у, — задумалась я. — Тетя принимала его на службу как телохранителя, а не как мужчину. Так что эту опцию он вырубил и не включает.

— А-а-а, — дошло до потенциального родственника. — Выходит, он тебя охраняет по найму?

Не прошло и года! Аллилуйя! Еще каких-то жалких три-четыре часа — и он признает меня своей родственницей! Но покойной, потому как к этому знаменательному моменту я уже окочурюсь!

— Есть другие варианты? — Нет, я понимаю… не каждый день на голову неизвестная родня падает, но нельзя же тормозить до такой степени! У меня такое чувство, что на канцлера упал как минимум мамонт.

— Мало ли, — загадочно произнес гер Шантэ. — Всякое в нашей жизни бывает…

— Ты этим с Грэгом поделись, — беззлобно посоветовала я. — Ему понравится! Гарантирую!

Аден вжал голову в плечи.

На площадке третьего этажа нас встретила служанка. Эта юродивая, уставившись на меня расширенными глазами, завыла сиреной скорой и пожарной помощи (угу, одновременно!) и хлопнулась в обморок. Рядом тут же нарисовался представительный усатый дворецкий с подносом, полным тонкого фарфора. Правда, о качестве посуды я судила, как археолог, — исключительно по осколкам, потому что дядя, разглядев причину переполоха, выпустил из рук поднос и уставился на меня широко раскрытыми глазами, натужно порываясь сотворить дрожащими пальцами знак Пресветлой Царицы.

— Понятно, — прошипел канцлер и потащил меня дальше.

Мы на бешеном аллюре ворвались в семейную галерею и галопом доскакали до одного из портретов. Остальных мне на бегу просто анонсировали.

Выяснилось: суровый гигант в рыцарских доспехах — второй герцог Тримм. Имел проблемы с женой, друзьями и ядом. Пытался совместить несовместимое и объять необъятное. Когда удачно совместил жену с другом, то ему в остатке выпал яд.

Подросток лет шестнадцати, в сползающей герцогской короне и чрезмерно широком для мальчишечьей шеи воротнике — Оресс, сын второго герцога Тримма, третий герцог по счету. Обожал женщин. Каждый раз умело заменял старую версию на новую, при этом не забывая делать свои демоверсии. В результате настрогал двенадцать детей от шести жен. Скрываясь от искушения обзавестись седьмой супругой, построил этот дом. Хотя… скорей всего, это шестая благоверная заперла герцога здесь под замком, отрезав муженька от разлагающего женского влияния и всяческих соблазнов.

Потом последовал долгий видеоряд всех двенадцати детей и шести жен. На некоторых женских портретах были пририсованы усы, бороды и рога.

Я уже начала откровенно зевать, запутавшись, кто кому и когда наступил на ногу, сколько раз двоюродная племянница фыркнула в чашку с чаем дяде и почему у него от этого развились подагра и слабоумие. Но тут канцлер дотащил меня до…

На старинном портрете была изображена… я. В красном платье, в хорошо знакомых драгоценностях, с архаичной прической. Но точно я! Сходство поразительное, вплоть до родинки над левой бровью.

— Лиссандра гер Тримм, любимая внучка Оресса, старшая дочь его младшего сына, — тихо сказал маркиз, пока я широко раскрытыми глазами смотрела на своего двойника, который был моложе на целых двести лет. — Девочка родилась почти под конец жизни герцога и стала его последней радостью.

Неслышной тенью мелькнул телохранитель, вставая рядом со мной. Он внимательно рассматривал изображение, сравнивая нас.

— Оресс умер, когда юной Лиссандре исполнилось десять лет, — продолжал рассказывать семейную историю Аден. — Горе так потрясло девочку, что довольно средние до этого способности волшебницы превратились в редкий по мощи дар. Дар поразительно сильный, но… неустойчивый. Количество устроенных ею в родовом поместье пожаров превысило все разумные пределы.

— Это мне знакомо, — прошептала я, все еще не в силах оторвать взгляд от портрета. — Как они справлялись с этим бедствием?

— Дед нанял ей лучших учителей, — сказал маркиз. — После его смерти родители Лиссандры продолжили эту традицию и предоставили ей все возможности для обучения магии.

Мне показалось, что маркиз замешкался, словно не желая открывать что-то важное.

— Что ты недоговариваешь? — повернулась я к нему.

— Видишь ли… — замялся Аден. Вздохнул, неохотно признаваясь: — Лиссандра пропала без вести незадолго до собственной свадьбы. Семья была уверена — девушка сбежала с любовником, на это косвенно указывала и пропажа семейных драгоценностей. — Маркиз кивнул на ожерелье, уже занявшее место на моей шее. — Хотя для всех остальных была озвучена версия похищения.

— Насколько ценные эти вещи? — спросила я, пытаясь хоть что-то вспомнить.

— Они бесценны, — признался гер Шантэ. — Гарнитур принадлежал еще супруге основателя династии герцогов Тримм и передавался из поколения в поколение. Считался семейной реликвией…

— Я его… украла? — прошептала я сквозь зубы, отказываясь в это верить.

— Нет-нет, что ты! Вовсе не так, — к моему немалому удивлению, покачал головой Аден. — Оресс подарил гарнитур Лиссандре как раз перед своей смертью, на ее десятилетие. При этом рассказал какую-то легенду, но ее никто не запомнил, сочтя глупым чудачеством старика-маразматика. Вспомнили об этом эпизоде только после исчезновения девушки и сокровищ… только уже никто не мог восстановить дословный текст легенды за давностью лет.

— Кто я? — потерялась я в обилии информации, уже не понимая, где заканчивается Лиссандра и начинается Александра. Или наоборот?

— Как мне ни прискорбно сие признавать, — поджав губы, но лукаво блестя серыми глазами, произнес Аден, — ты моя престарелая родственница. Правда, хорошо сохранившаяся, — весело хохотнул. — Хотя в вашем возрасте, мадемуазель, вам положены трость и маленькая собачка.

— Можешь выдать мне трость, — несмело улыбнулась я. — Зато на собачке сэкономишь — я кусаюсь гораздо лучше!

— Подожди, — Аден уставился на меня. — Ты моя родственница?

Та-ак. Съемки фильма «Тупой и еще тупее», пятая часть.

Я кивнула, подтверждая.

— Лиссандра гер Тримм? — уточнил канцлер.

Я пожала плечами в ответ, беспомощно глядя на телохранителя. У того вообще случился снос крыши, судя по всему. А как еще можно охарактеризовать бессмысленное, с моей точки зрения, бормотание и кручение фиг на пальцах?

Похоже, ответа Адену и не требовалось, потому что он начал рассуждать дальше:

— И ты же являешься Спящей?

— Типа того, — осторожно подтвердила я, не понимая, к чему он клонит.

— Таким образом, — завершил свою логическую цепочку маркиз, — Спящая принадлежит дому Тримм!

— И что? — уставилась я на него. — Итог всего этого?

— Лиссандра! — внезапно поднял меня за талию и закрутил маркиз. — Это же прекрасно! Через столько лет ты нашлась! Невероятно! Это чудесный сюрприз!

Можно подумать, любящий дядюшка! Тьфу, тьфу, сгинь, нечистая сила!

— Могу я узнать, по какому поводу веселье? — раздался сзади нас сердитый голос.

Аден замер со мной в руках и повернулся на звук голоса.

— Братец, ты, кажется, должен быть сегодня во дворце на приеме?

Я сползла по канцлеру, словно по стволу дерева, выкрутилась из захвата и тоже развернулась, чтобы посмотреть, кто там такой грозный выискался.

Передо мной стояла слегка устаревшая, до сих пор не подвергшаяся апгрейду версия канцлера, но гораздо более серьезная и жутко нахмуренная, в напудренном парике с буклями.

— Здрасте! — пискнула я, пряча руки за спину.

Герцог поправил на груди тяжелую цепь, не удостоив меня даже взглядом, и снова обратился к брату:

— Прием отменили. Там начался переполох с айрами. — Хмыкнул. Поднажал голосом: — Итак, я жду ответа!

— Ты не поверишь! — Аден схватил меня за руку и чуть ли не волоком потащил к портрету. — Смотри! Правда, одно лицо?

— Допустим, — меланхолично согласился герцог, внимательно поизучав портрет, а потом отсканировав меня. — Ну-у так… есть что-то общее…

— «Общее…» Общее?! — передразнил канцлер. — Это же Лиссандра гер Тримм! Наша родственница!

— Ты сделал этот поспешный вывод только на основании старинного портрета? — изумился глава семьи. Насмешливо уронил: — С ума сошел! Подумаешь, какое-то сходство! Эдак любая самозванка может прийти и потребовать быть включенной в семейное дерево Триммов на основании портретного сходства.

Я обиделась и разозлилась:

— Знаете что! Сами раскорячьтесь и сидите на своем родовом дереве — хоть плодоносьте, хоть гадьте сверху! А с меня хватит!

— Лиссандра! — ледяным тоном окоротил меня Аден. Обратился к брату: — У нее нашлись те самые фамильные драгоценности, пропавшие двести лет назад. — Притронулся к ожерелью на моей шее.

— Это вызывает только один вопрос: где вы их взяли, мадемуазель? — фыркнул герцог. — Украли? Скопировали?

Можно подумать, не они бросили несчастную женщину в качестве ледяной консервы на двести лет! Хороши р-родственнички! Врагам таких не пожелаю!

— Там их уже нет! — фыркнула я в ответ, поправляя шляпку. Добавила: — Если у кого-то шея длинная, как у жирафа, и до него долго доходит… То сообщаю прямо — вы мне не нравитесь тоже! И я к вам в семью не набиваюсь! — И, круто развернувшись, пошла к Альму.

— Лиссандра, стой! — попытался остановить меня канцлер.

— Я — Александра гер Мориз! — рявкнула я, оборачиваясь. — Попрошу не обзывать меня всякими другими именами и фамилиями!

— Вот как? — сощурился герцог. — Так это вас разыскивают слуги и стражники королевского дворца, включая личную охрану кронпринца?

— На здоровье! Это их проблемы! — отрезала я. — Пусть ищут!

— Мадемуазель! — набычился герцог. — Пока существует хотя бы призрачная возможность, что вы принадлежите к нашей фамилии, вы будете послушны королевской воле!

— А то что?! — удивилась я. — Лишите наследства? — Обвела руками галерею. — Так я на него еще и не претендовала!

— Нет, — усмехнулся господин и повелитель местных угодий. — Или я доставлю вас туда под стражей.

Я задумалась. С одной стороны — все складывается совсем не так, как мне хочется. С другой — возможно, следует взять тайм-аут и еще раз надавить на этого Фому неверующего с помощью канцлера. Главное, избавиться от опеки графини, плавно переходящей в насильственный брак. И от чрезмерно пристального внимания Грэга.

По глубоком размышлении, мне льстила заинтересованность кронпринца, и чувства к нему еще не совсем умерли. Вернее, совсем не умерли… Но и становиться его личной игрушкой-марионеткой я тоже не хочу. Будут травить — не будут, но гастрит и язву на нервной почве точно заработаешь…

— Я поеду сама, — снизошла я до согласия.

— Прекрасно, — кивнул герцог. — Тогда я прикажу запрягать!

— Я с вами, — быстро сориентировался Аден. Брат кинул на него недовольный взгляд. Маркиз улыбнулся: — У меня все равно несколько позднее по расписанию встреча с его величеством.

— Как хочешь, — без особого восторга, лишь повинуясь высшему порядку, отступил герцог.

Младший родственник распорядился насчет кареты и галантно подал мне руку.

— Я уж как-нибудь сама, — фыркнула я. — А то отравите по дороге своим недоверием, как оправдываться будете?

И, оставив последнее слово за собой, подобрала юбки, готовая шагнуть в новую авантюру.

ГЛАВА 30

— Ну а это что такое?..

— Это комок нервов.

Кинофильм «Москва слезам не верит»

Меня брутально запихали в карету и зажали по бокам, словно валик. Наверное, думали, что сбегу. Да я бы сбежала с агромадным удовольствием, не вопрос. Было б куда… У меня ж сейчас такие тиски — врагу не пожелаешь!

Судите сами! Позади графиня с обручальной удавкой, впереди Грэг с эмоциональной кувалдой, где-то еще оборотень колючками по пятам шушарится и всяческие козни строит. Рядом вот законопослушные родственники, готовые мигом выдать меня на съедение кому угодно именем великой мухосранской монархии.

А на облучке, рядом с кучером восседает невозмутимый, как обелиск, бодигард. И еще большой вопрос — охраняет или стережет.

На сжатых в кулаки руках появилось слабое зеленоватое пламя, с потрохами выдающее мою нервозность. Да уж, сильные эмоции магам вредны.

Я сделала глубокий вдох и постаралась расслабиться, пряча свои кисти от спутников. Не хватало еще здесь переполох устроить. Ага. Ритуальное сожжение двух аристократов во имя свободы и равенства. Боюсь только, что потом этой свободой я буду наслаждаться в тюремной камере… или на плахе.

Маркиз почувствовал мое волнение и осторожно дотронулся до моих стиснутых рук. Опасливо:

— Лис…

Я зло зыркнула.

— Леди Александра, — исправился он. — Не стоит так дрожать. Его величество совсем не страшный.

— Точно, — поддержал Адена добрый братец. Достав мини-шкатулку наподобие табакерки, герцог набрал оттуда на ладонь щепоть и смачно нюхнул какой-то серо-зеленый порошок.

Неужели наркоман? Как все запущено!

— …Милостиво прикажет отрубить голову и улыбнется добро и ласково-ласково, совсем как я сейчас!..

Я проигнорировала умело нацеленный выпад и повернулась к маркизу.

— Ну-у, я все же первый раз с королем встречаюсь…

— Для аристократки это большая честь! — опять вставил свои пять копеек герцог.

— Хотите, уступлю? — оскалилась я, обводя расфокусированным взором атласную обивку кареты. Все ж лучше на шикарную серую обивку деревенщиной пялиться, чем подрывную диверсию потенциальным родичам устраивать! — У меня сегодня день спонтанной жалости и доброты. Порубаю на пятачки тупым ножом и потом сильно-сильно пожалею, когда шинковать буду!

— Вижу родную кровь! — обрадовался герцог, заставив меня оцепенеть с открытым ртом. — Все же есть в вас что-то от Триммов!

— Ик! — шалея от странной барской логики, согласилась я. — А если я вам пообещаю научиться пользоваться спицами для вязания и сделаю вам иглоукалывание по всему организму, вы меня окончательно признаете?

Герцог еще шире улыбнулся, кивнул и обратился к брату:

— Помнишь нашу двоюродную бабушку Эльмину?

— Ту самую почтенную леди, которая обожала вязать чепчики арбалетными стрелами? Конечно! — усмехнулся маркиз.

— И потом прикалывала свои изделия ими же, если ее подарок не нравился, — засмеялся герцог. — Это все в традициях нашей семьи, — объяснил он мне.

Я сползла по спинке сиденья.

— Тогда мне придется изобрести что-то новое, — севшим голосом пробормотала я.

— Есть варианты? — полюбопытствовал маркиз.

— Конечно, — кровожадно улыбнулась я, забыв про мандраж. — Например, выйти за тебя замуж!

— Ни за что! Я еще пожить хочу, — выпучил глаза Аден.

Герцог о чем-то глубоко задумался.

— Это твоя карма за все выходки, — сообщила я. — К тому же мы как бы уже помолвлены. — Я показала руку с фамильным кольцом. — Осталось только…

— Заказать себе катафалк, — угрюмо сказал маркиз, отворачиваясь. — Его высочество меня убьет прежде, чем я дойду до алтаря. А еще раньше кастрирует! С особой жестокостью.

Герцог сверкнул темно-голубыми глазами, впитал новую информацию и снова впал в раздумья.

— Тогда сделай меня наследницей до этого, — посоветовала я. — И спи спокойно!

— Ты мне все же родственница, — напомнил маркиз скорее не мне, а своему зарвавшемуся братцу.

— Дальняя, — влез герцог. — Для брака это не помеха.

— Ты готов от меня избавиться таким варварским способом? — ужаснулся Аден.

— Я все еще думаю, — невозмутимо ответил герцог. — Брак будет зависеть от решения его величества. Если он открыто признает Спящей нашу мадемуазель…

Мы с канцлером раззявили рты в удивлении.

— А что? — поднял бровь герцог. — Я еще способен сложить два и два. Драгоценности, появление девушки, как две капли воды похожей на нашу пропавшую родственницу, пробуждение Спящей… Все достаточно прозрачно.

— И?.. — хрипло выдавила я из себя.

— Так вот, — продолжил герцог, — если его величество открыто объявит о вас как о Спящей, то мы официально признаем вас родственницей и примем в семью.

— А если нет?! — подобралась я.

— А если нет, — коварно усмехнулся глава семьи, — то я объявлю о вашей помолвке и заодно испрошу высочайшего соизволения на вашу свадьбу. Так или иначе вы будете носить фамилию гер Тримм!

— Вам-то это зачем? — убито поинтересовалась я.

— Упустить такую возможность для повышения статуса семьи может только дурак! — отрезал герцог, выразительно глядя на брата.

— Кронпринц будет категорически против, — понуро заметил смирившийся маркиз, размышляя над сложившейся ситуацией.

— Будет, — кивнул герцог. — Но против отца не пойдет. Конечно, опасно заиметь такого врага… Только контролировать Спящую гораздо выгоднее!

— Он мой друг! — напомнил Аден, пока я собиралась с мыслями и готовилась высказать протест.

— У королей друзей не бывает, — изрек герцог. — Только союзники и враги!

— Я не позволю себя контролировать! — рявкнула я. — Я вам не кукла!

— И что вы станете делать, позвольте вас спросить? — вкрадчиво полюбопытствовал герцог, блестя глазами. — Станете королевской шлюхой? Той самой куклой, которой вы так не хотите становиться? Ждать, когда кронпринц наиграется и выкинет вас из своей постели?

— Грубо, — заметила я.

— Зато правдиво, — хмыкнул искуситель. — Куда вы после этого пойдете? Какая семья вас примет? Это при условии, что вы останетесь живы.

Я задумалась. Действительно, перспектива вырисовывалась далеко не радужная.

— И хочу добавить, — вбил последний гвоздь в крышку моего гроба герцог, — даже если его высочество выделит вам какое-то содержание из милости, то будет вынужден запихать вас в тмутаракань, чтобы вы не мозолили глаза будущей королеве.

— Есть еще вариант — Академия, — прошептала я, борясь со слезами.

— Без высочайшего повеления? — засмеялся мужчина. — Не будьте наивной. Кто вас туда пустит?

— Но я же Спящая! — сжала я зубы.

— В этом случае вас либо отдадут магам, и они запрут вас в лаборатории и выкачают досуха, — любезно пояснил герцог, — либо ордену Пресветлой Царицы, и вы снова окажетесь под замком. Будете изредка выходить в свет и благословлять верующих… после того как вас чем-нибудь одурманят.

— А у вас я под замком не окажусь? — криво усмехнулась я.

— Если правильно разыграете свою козырную карту, то нет, — сообщил мне герцог, затыкая взглядом пытавшегося что-то сказать маркиза. — Я даже дам вам рекомендацию в Академию. Обученная магиня гораздо ценнее для семьи.

— Благодарствую, барин! — прошипела я. — Я подумаю!

— Думайте быстрее, — посоветовал мне невозмутимый родственник. — Мы уже подъезжаем к Дворцовой площади.

— Примета не сработала, — печально прошептала я, невольно опуская плечи. Вот бы отблагодарить тех «доброжелателей», что меня без спросу в этот мир сунули! Оглоблей…

— Какая примета, Александра? — спросил Аден, сочувственно сжимая мою руку.

— Мне сказали — если увидишь здесь короля, то всю неделю будет сопутствовать удача, — пояснила я, грустно улыбаясь дрожащими губами. — Если это моя удача, то при невезении мне остается только быстро закопаться в могилу самой…

— Все не так мрачно, Александра, — погладил мне руку маркиз. Попытался утешить: — Мы не монстры. Просто есть некоторые вещи, которых вы пока не понимаете…

— Ваш брат объяснил мне их весьма доходчиво, — не согласилась я с обвинением в тупоумии. — Живописал во всех красках.

— Это для вашего же блага, Александра, — наклонился ко мне Аден. — Я не буду вас ни к чему принуждать. Мы можем попытаться стать друзьями…

Ага! Помню-помню. Этот стон у нас песней зовется: «Все ради тебя, дорогая!» Сплошное дежавю.

— Можно подумать, у меня есть выбор, — горестно вздохнула я.

— Выбор, Саша, есть всегда, — тихо сказал маркиз. — Главное, выбирая, не ошибиться. Если вы станете носить фамилию гер Шантэ гер Тримм — мы всегда защитим вас…

Угу. Твои слова да Богу в уши!

Карета остановилась.

— Приехали, — сказал герцог. — Соберитесь, мадемуазель, вы похожи на квашню! Гер Триммы так себя не ведут в любой ситуации, а вы хоть пока и не официальная, но все же моя родственница. И любой ваш обидчик будет отвечать передо мной!

Гайдук открыл дверцу, опустил ступеньку. Герцог выскочил из кареты и протянул мне руку, чтобы помочь выйти, неожиданно подмигивая.

— Спасибо. — Сделала вид, что принимаю чужую помощь. Сейчас этих патриархальных ослов не переубедить, а потом будет видно, кто кому наилепший друг-муж-брат-кум-сват и в каком колене. А главное — «в чем правда»… В чем их и моя польза, то есть выгода. — Я принимаю ваше предложение.

— Умница! — Показав в довольной улыбке белоснежные жемчужины клыков, то есть зубов, хищный герцог поцеловал мне руку. — Теперь вы под моим покровительством.

— Ну-ну, — только и сказала я, рассматривая громаду королевского дворца. Из огня да в полымя!

Построенное из светлого камня монументальное здание вблизи ошеломляло. К нему явно приложили руку гениальные зодчие. В первый раз я его видела издали, второй раз, когда меня едва не затоптали в толпе, — тоже как-то не до того было, но теперь я просто от всей души наслаждалась выдающимся архитектурным шедевром.

На уровне третьего-четвертого этажей белокаменное чудо было украшено красивыми капителями-полуколоннами. Купол в центре со знаком Благой Царицы на шпиле резко стремился ввысь, нависая над всей композицией, а крышу на обоих флигелях справа и слева обустроили так, чтобы по ней можно было гулять и ночью. Даже снабдили перилами.

Сложный рельеф переднего фасада волнообразно изгибался симметрично центру, то отступая на пару метров, то выдаваясь вперед. Дворец глядел на мир множеством белоснежных прямоугольных обрешеченных деревом окон, словно диковинная оранжерея.

Перед центральным входом, окруженный с трех сторон зеленью, красовался каскад мини-бассейнов и фонтанов с белыми скульптурами, лестницами и пестрыми цветочными бордюрами.

Почти у самых окон дворца посредине одиноко высились две огромные сизые ели.

Казалось, это не дворец, а застывшая песня. Поэма. Воплощенная мечта. Если внутри также красиво, как снаружи, то я завидую белой завистью тем, кто здесь живет.

Ну, очень сильно не завидую… так, чуть-чуть… самую малость.

— Александра, нас ждут! — поторопили меня братья гер Тримм. Телохранителя оставили на входе, потому как впустить его во дворец соглашались лишь под ответственность герцога и маркиза, а те, естественно, отказались. Так что немой бодигард остался дожидаться меня в привратницкой.

Галантно придерживая меня под локти, родственники провели меня через центральный вход, слегка кивая знакомым в знак приветствия. Прогнали по хитросплетениям залов, лестниц и коридоров.

Дворец жил своей жизнью. Неслышно сновали слуги, щелкали каблуками гвардейцы, громко перешептывались нарядно одетые придворные дамы и кавалеры. Мне эта деловая суета напоминала офис крупной компании, куда я пару раз приходила на интервью. Настоящий муравейник, в котором каждый выполняет свою и только свою работу… или убивает время.

— Где его величество? — спросил герцог у какого-то лощеного придворного с кипой листов под мышкой.

— В тронном зале, — почтительно ответил тот. — Принимают посольство айров. Там так уже обстановка накалилась… — покачал головой юноша. — Не могут какую-то даму найти.

— Уже нашли, — надменно поведал герцог, кивком головы указывая на меня. Предатель!

— Тогда поспешите! — всполошился кудрявый придворный. — Приказано привести, как только появитесь. Прошу!

Мы почти бегом проскакали еще несколько галерей, коридоров и переходов и оказались перед высокими, украшенными искусной резьбой с позолотой дверьми.

Юноша что-то шепнул распорядителю. Солидный мужчина выпрямился как палка, распахнул створки и громоподобным, хорошо поставленным голосом объявил:

— Девица Александра гер Мориз! В сопровождении герцога гер Тримм и маркиза гер Шантэ гер Тримм!

Два недремлющих кавалера буквально внесли меня вовнутрь. Ноги отказывались держать меня. Стали ватными и заплетались.

— И это девушка, которая разогнала целое посольство айров? — наклонился ко мне маркиз. — Возьмите себя в руки! Иначе за вас это сделают другие. Свои слабости нужно держать при себе, как память, или ваши враги сыграют для вас на них похоронный марш!

Ну это мы еще посмотрим!

Я гордо вскинула подбородок и уверенно двинулась вперед.

Приемный зал оказался самым просторным помещением из виденных мной ранее. Громадное пустое пространство, заполненное солнечным светом, свободно проникавшим из высоких арочных окон. На вощеном мозаичном паркете из драгоценных пород дерева вспыхивали блики. Светлые стены и высокий потолок создавали ощущение свободы и легкости.

В конце зала, как и положено, на возвышении стоял королевский трон. Он меня впечатлил, но в меру. Видела я в музеях и покруче.

Громадное монументальное кресло с изумрудной бархатной обивкой. Произведение искусства из светлого полированного дерева с тонкой резьбой, куда мастера вставили инкрустацию из золота и полудрагоценных камней.

Так вот, на этом троне восседал Эгвар Пятнадцатый. Вблизи король оказался не таким уж страшным. В серых глазах светился ум и нескрываемая ирония. Тонкие морщинки-лучики около глаз указывали на чувство юмора и жизнерадостную натуру.

И вообще, властедержец был довольно-таки харизматичным. Красивый, мужественный, с отличной фигурой, которую не могла спрятать королевская мантия. Я бы даже не подумала, что этот довольно молодой мужчина имеет двоих взрослых сыновей.

Кстати, около трона отирался только один наследник. Младший. Старшего почему-то на приеме не было, потому как я не смогла углядеть наследника престола ни возле отца, ни в толпе гостей, а вот младший меня просто буравил взглядом. И вообще, выглядел жутко недовольным.

Чуть поодаль болталась делегация айров в полном составе во главе с Риммо Стригом. Ради приема у монарха сьен приоделся, как всегда, во все черное, но в этот раз мрачный цвет был разбавлен золотой вышивкой.

Увидев меня, айры зашевелились и принялись чуть ли не облизываться… Довольно плотоядно, замечу.

Наша троица остановилась в шагах десяти от трона, и мужчины склонились в глубоком поклоне, а я присела в реверансе, мысленно благодаря Катрацию, которая вбила в меня последовательность этих движений на подсознательном уровне.

— Герцог, — произнес Эгвар. — Что привело вас к нам?

— Ваше величество, я сопровождаю мадемуазель Александру гер Мориз, — еще ниже склонился аристократ, умалчивая о причине визита.

— Прекрасно, — оживился король. И обратился ко мне: — Мадемуазель гер Мориз, подойдите к нам.

Под пристальными взглядами присутствующих я приблизилась к трону и еще раз склонилась в реверансе.

— Встаньте, дитя мое, — ласково приказал Эгвар. — Мы должны поговорить с вами о весьма важных вещах.

— Всегда к услугам вашего величества, — выпрямилась я. — Чем могу служить моему монарху?

— Видите ли, мадемуазель гер Мориз, — приступил к делу король, не разводя антимонии. — Нам поступило брачное предложение от сьена Стрига.

Я недоумевающе хлопнула ресницами и покосилась на странно довольного оборотня. Потом перевела взгляд на чем-то недовольного младшего принца.

Вопрос крутился на языке довольно-таки неприличный, но перебивать монарха было не принято и считалось более чем серьезным нарушением, карающимся полным отлучением от двора на год. Не то чтобы меня это сильно волновало, как вы понимаете, но мне не хотелось подгадить Триммам, коль скоро они взялись прикрывать мне спину.

— Сьен Стриг, — продолжил Эгвар, — просил нас оказать великую честь и разрешить взять вас в жены, мадемуазель Мориз.

ГЛАВА 31

Сейчас верить нельзя никому. Даже себе. Мне можно.

Телесериал «Семнадцать мгновений весны»

От этого известия у меня в который раз ослабли колени, и, если бы не поддержка твердой руки герцога, я бы рухнула на пол разноцветной кучкой ткани и кружев.

— Поскольку наше согласие предполагает ваш переезд в другую страну… — продолжил король, — мы хотим выслушать ваше мнение об этом шаге, мадемуазель, и принять справедливое решение, не причиняющее ущерб ни одной из сторон. Что вы скажете, мадемуазель?

Сказать? Да у меня скулы свело от злости и зубы перекосило! Сейчас во мне опять проснется какая-нибудь незнакомая мне родственница, застрявшая в генах, вытащит шашку-саблю-ножик-вилку-штопор и пойдет восстанавливать историческую справедливость к отдельно взятой девушке.

В голове крутились названия: салат оливье, холодец, заливной язык. Что еще можно на скорую руку приготовить из айров?

Стало почему-то очень жарко. Глаза присутствующих начали вылезать из орбит. Внезапно набежавшая откуда-то стража заслонила королевскую семью. Старичок придворный маг позеленел и начал делать пассы руками.

— Александра, — раздался шепот Адена. — Мы… э-э-э… горим.

— Фигурально? — не поняла я.

— Нет, на самом деле! — прошептал он. — Если вы немедленно не погасите пламя, то все наши планы сгорят вместе с вашей свободой.

Упс! Оказалось, на этот раз у меня загорелись не только руки. Над головой и плечами тоже появился ореол бледно-зеленого магического пламени. Старик-волшебник явно старался погасить этот пожар на расстоянии, но разве можно остановить бегущего бизона? А разозленная женщина гораздо хуже и опаснее, чем какой-то чахоточный бизон! Даже ураганы называют женскими именами…

Меня, можно сказать, спас герцог. Родственник встал рядом со мной и сказал:

— Александра, успокойтесь. Вы под моей защитой, и никто не причинит вам вреда. Клянусь в том своей родовой честью!

Я кивнула и с усилием загасила пламя. Все тоже угомонились. Стража по велению короля исчезла из поля зрения. Маг незаметно смахнул пот со лба и прикрыл глаза в изнеможении, облокотившись на трон. Руан, младший принц, весело мне подмигнул, ничуть не обеспокоившись случившимся. Эгвар был сама невозмутимость. Оборотни истекали слюнями и еле сдерживались, чтобы не потянуть ко мне лапы.

Герцог взял дело в свои руки и, склонив голову, вежливо испросил разрешения говорить:

— Ваше величество, могу я ответить за мадемуазель?

— По какому праву?!! — не сдержался младший принц.

Пра-а-ально! Чего стесняться? Мы здесь уже все свои!

— По праву родственника, — елейным голосом ответил герцог.

— Говорите, — махнул рукой король. — Если это относится к делу.

— Ваше величество, — встал на одно колено аристократ, приложив правую руку к сердцу. — Сегодня утром мадемуазель Мориз дала свое согласие на вступление в брак с моим младшим братом, маркизом гер Шантэ. Прошу дать свое высочайшее соизволение и не препятствовать соединению двух любящих сердец!

Оборотень при этом известии подпрыгнул, как раненная в зад антилопа, и начал стремительно щетиниться иголками.

— Это невозможно!

— Вы называете меня лжецом? — холодно осведомился герцог. — Если так, то мы с вами сможем обсудить это позднее, не в присутствии коронованных особ. Простите за дерзость, ваше величество.

— Сьен Стриг! — нахмурил брови Эгвар. — Я обещал спросить девушку о согласии! И обещание свое сдержал! Но мадемуазель выбрала другого!

— Возможно, ее как-либо заставили или принудили, — склонил голову айр, посверкивая глазами. — Девушка еще не сказала ни слова.

— Справедливое замечание, — признал Эгвар. Король повернулся ко мне: — Дитя мое, было ли ваше согласие вырвано силой или под давлением со стороны семьи Тримм?

— Нет, ваше величество, — спокойно ответила я, глядя в этот момент на будущего жениха. — Я дала свое согласие и обещание выйти замуж за маркиза абсолютно добровольно и без принуждения! Я приняла его фамильное кольцо и горжусь этим! — Подняла руку, показывая перстень.

— Был ли подписан документ об обручении и брачный контракт? — задал вопрос король.

— Нет, ваше величество, — склонился в поклоне герцог. — У мадемуазель нет близких родственников, но поскольку девушка находится под вашим личным королевским патронажем, то, может быть, вы окажете нам честь и выступите ее опекуном, засвидетельствовав подпись невесты?

— Безусловно, — довольно улыбнулся монарх, заметно расслабляясь. — Когда вы планируете официальную помолвку?

— В будущую пятницу, ваше величество, — почтительно сообщил герцог гер Тримм. — Будет ли какое-то высочайшее соизволение с вашей стороны?

— Мы желаем, чтобы помолвка мадемуазель Мориз и маркиза гер Тримм состоялась здесь, в королевском дворце, — заявил Эгвар. — В знак свободной воли невесты. После этого я дам вам аудиенцию и засвидетельствую подпись мадемуазель гер Мориз.

— Это большая честь для нашей семьи! — снова поклонился польщенный герцог.

— Вы свободны, — отпустил нас король.

Из-за трона выскочил юркий секретарь и приготовился работать собакой-поводырем, ой, то есть проводником.

Мы с герцогом поклонились, еще раз поблагодарили его величество за милость и удалились под недоброе ворчание айров. Спину мне сверил злой взгляд отвергнутого Риммо. В воздухе витало невысказанное желание реванша. Чутье мне подсказывало, что ничего не закончилось и мы еще обязательно встретимся.

Но беда не приходит одна!

Мои фронты оголились. Маркиза отсекли прямо на выходе из зала, поманив государственными делами. Будущий деверь исчез под предлогом сбора проверенных сведений, по-простому — слухов. И я осталась белой березой, что во поле стояла…

Тут в приемную с «шашками наголо» ворвался распаленный Грэг со товарищи и пронесся мимо меня в зал для аудиенций. И вот тогда я поняла — веселье еще и не начиналось!

Срочно захотелось выпить для храбрости. Но я вспомнила окончание дворовой песенки «выпила сто граммов и упала» — и передумала.

Как чуяла! Спустя какое-то время дверь тронного зала ка-а-ак хлобыстнет! Оттуда ка-а-ак выскочит местный заместитель Зевса-Громовержца по имени Грэг, метая громы и молнии, будто икру! И ка-а-ак рявкнет на придворных!

Все, кто попал под обстрел, — полегли. То есть склонились в низком поклоне. И выставили меня на полное обозрение. Пришлось признать, что я сделала неправильный выбор. Если бы я выпила, то меня бы уж точно никто не нашел, даже я. Спиртное как анестезия четко бы сработало! И вообще, в состоянии алкогольного опьянения все кажутся такими милыми, добрыми и пушистыми…

Грэг распинал в разные стороны всех, кто стоял у него на пути, и подлетел ко мне. Я огляделась — не завалялась ли где саперная лопатка. Уже пора окапываться и занимать оборону до прихода подкрепления. Но зная свою везучесть… может, сразу уйти в партизаны?

Я твердо встретила взгляд разъяренных глаз сквозь прорези серой маски. Кронпринц растянул губы в нарочитой, чуть кривоватой улыбке.

— Мадемуазель гер Мориз! — И столько упрека в тоне, обвинения. Прям греческая трагедия!

Я нервно огляделась вокруг.

— Вы кого-то потеряли? — ледяным тоном осведомился наследник. Его глаза медленно наливались кровью.

— Вы так произнесли мое имя, что мне показалось, что нас тут много, — честно призналась, приседая в положенном реверансе. — Подумала, нужно собрать всех вместе, чтобы вы к каждой не бегали, ваше высочество.

— Фиглярство вам не к лицу! Прекратите! — приказал мне кронпринц, закладывая руки за спину.

Я проводила этот его жест глазами. Надо же было удостовериться, что не задушит сгоряча. Откуда мне знать, где я в следующий раз восстану?! Может, в жерле вулкана? Двести лет замерзала, следующие двести буду экстремально отогреваться?

— Чем я могу помочь вашему высочеству? — склонила я голову. Не от насильно вколоченной кем-то рабской покорности — от нежелания встречаться с ним взглядом.

Угу. Как будто мое желание хоть кто-то учитывал.

Грэг фамильярным жестом обхватил мой подбородок железными пальцами и практически насильно заставил смотреть ему в глаза. Счас! Я опустила ресницы. Надеюсь, у него с собой спичек нет?

— Это правда? — Пальцы сжались сильнее, вынуждая меня поднять взгляд.

— Вы о чем, ваше высочество? — сдержала я свою злость, чувствуя себя донельзя униженной и оскорбленной. К тому же не выношу, когда меня хватают за лицо немытыми лапами!

— Это правда, что ты выходишь замуж за гер Тримма по своей воле? — И как сжал мне челюсть! Что-то хрустнуло. Если это мои зубы, то ему тоже придется посещать дантиста!

Я мысленно (хотелось бы по-настоящему, но челюсть была недееспособна) плюнула на этикет и вцепилась в карающую длань обеими руками, возвращая себе свое достояние, то есть лицо.

После этого сделала шаг назад, встретилась с кронпринцем глазами и с выбравшимся наружу чувством мести произнесла:

— Да! Это мое добровольное решение!

По телу Грэга словно прошла судорога. Его рот перекосило в страшной гримасе, чем-то средним между улыбкой и оскалом. Принц отпустил меня и неожиданно громко выдал:

— Это ты в кастеляншах такой дерзости набралась?

Окружающие тихо ахнули. Еще бы, такой скандал. Мезальянс!

Я молчала… просто смотрела на него, отыскивая в этом раненом звере черты любимого мужчины.

— Что смотришь? — ухмыльнулся наследник. — Забыла, как простыни мне стелила?

— Нет, — тихо сказала я. — А вот что вы сами себе сейчас стелите?

— Молчать! — рявкнул Грэг. — Такая наглость для служанки непростительна!

Придворные растопырили уши и стали подвигаться поближе, жадно впитывая разгорающийся скандал.

Я закусила губу, почувствовав, как к щекам прилила кровь. Здесь становилось очень жарко.

Ситуацию немного разрядил Аден, появившийся рядом в тот момент, когда я с трудом сдерживала рвущиеся наружу ядовитые слова и тщетно уговаривала себя, что прилюдное рукоприкладство в отношении наследника престола — не лучший способ очутиться на плахе.

— Ваше высочество, — ловко оттеснил меня в сторону канцлер, склоняясь перед сюзереном. — Вы уже познакомились с моей невестой?

— Прости, Аден, — ухмыльнулся кронпринц, дрожа от ярости. — Но, кроме этой нищенки, я никого из дам тут не вижу. Неужели ты так низко пал?

— Простите, ваше высочество? — выпрямился гер Шантэ. Тон его голоса изменился, заледеневая. — Я не совсем вас понимаю.

— Тогда я объясню тебе подробнее, — еще гнуснее ухмыльнулся наследник. Сложил руки на груди. — Эта аристократка — липовая. На самом деле она прислуживала в доме барона Летгара.

Я стояла, сжав кулаки, и чувствовала, как мне дурно, жарко и нужно что-то прохладное. Причем нужно не мне одной! Кому-то явно не помешает охладить голову. Айсбергом!

Маркиз окаменел.

А кронпринц никак не хотел угомониться. Он по-дружески положил руку на плечо канцлера и заявил:

— Если тебе так приглянулась ее смазливая мордашка, так переспи с ней и ни в чем себе не отказывай! Хотя… я бы не советовал подбирать мои объедки!

Пошел снег. Мелкий. Легкий.

Придворные сбились в кучку и испуганно зыркали на потолок.

Только два соперника ничего не замечали. Аден побагровел и выпалил:

— Ваше высочество, еще одно слово в таком тоне о моей невесте — и я буду вынужден просить вас о сатисфакции!

Но наследника понесло:

— Из-за крестьянской девки нанести оскорбление второму аристократу страны и твоему другу? Посмотри на нее! Таких на медную монету десяток!

Застелилась поземка, заставляя людей ежиться от холода.

— Остановитесь, ваше высочество! — вскинулся Аден. — Пресветлой Царицей заклинаю!

— Канцлер королевства не может быть женат на низкородной шлюхе! — добил меня Грэг, окончательно уничтожая себя в моих глазах.

Началась метель, покрывая паркетный пол белым одеялом.

Для меня эти его слова стали последней каплей, переполнивший чашу раненой гордости и оскорбленной любви. Внутри стал раскручиваться маховик пылающего гнева, переходящего в бешенство.

Спокойно, Александра, спокойно. Вдох-выдох, вдох-выдох. Магам вредны бурные эмоции? Сейчас проверим!

Отодвинув в сторону набычившегося Адена, я встала лицом к лицу с разъяренным Грэгом и позволила увидеть ему в своих глазах глубину моей боли и нанесенной обиды. А потом выплеснула чувства наружу, стоя внутри клубящегося снежного вихря.

Под ногами зашатался пол. Забренчали хрустальные люстры. Задребезжали стекла в окнах. Начала падать и биться стоящая на этажерках и столах посуда. Закричали, запаниковали люди, беспорядочно носясь по приемной.

Но для меня сейчас существовал только один человек, убивший мою первую любовь своими руками, растоптавший грязными сапогами ее нежные, слабые ростки, пройдясь черным селем по моей душе вдоль и поперек.

Я видела, как исказилось и побелело его лицо. Как Грэг судорожно пытался остановить запущенное мной землетрясение. Как расширились его зрачки от понимания, кто стоит перед ним. Стихия отталкивала его от меня, а он без особого успеха пытался двигаться наперекор ветру.

Даже необученная, я с легкостью блокировала все его попытки, выплескивая на него ураган своих обид. Молча. За меня говорила природа…

Из тронного зала выскочили ощетинившиеся айры и застыли, разглядывая меня в центре метели. Потом опустились на одно колено и окаменели, склонив головы, выражая таким образом свое почтение проснувшейся силе.

Прихромавшего в конце концов архимага не пустило дальше порога. Когда Лерон гер Силиот громко представился и с требованием остановиться попытался направить на меня какое-то хитрое заклинание, оборотни его по-тихому прижали к косяку и мирно, почти ненавязчиво в четыре руки объяснили, почему для его организма лучше и полезней сидеть совсем незаметно.

— Александра! — встревоженно тряс меня за плечи Аден. — Очнись! Успокойся! Ты разнесешь все вокруг!

Я опомнилась и встряхнула головой, останавливая самоубийственный кошмар. Увидела белые сугробы, испуганных придворных, жавшихся по стенам. Тяжело вздохнула и пожелала, чтобы этого всего не было в моей жизни. Снег исчез, как и не бывало.

Приблизилась к остолбеневшему Грэгу, бесстрастно сказала:

— Не все такие, какими кажутся, ваше ничтожество! Ваша слепая ревность погубит и вас и страну!

— Саша, — прошептал кронпринц, вцепляясь рукой в собственную шевелюру. — Что я наде…

— Александра гер Мориз! — отпечатала я. — Или же Лиссандра гер Тримм! Саши для вас больше нет, она умерла! — Повернулась к жениху: — Мы можем уйти отсюда?

— Простите, ваше высочество, — поклонился канцлер замершему наследнику. — Нам пора, пока моя невеста не впала в раж и не продемонстрировала что-нибудь еще из высшей магии.

— Да-да, — растерянно ответил принц, не сводя с меня пристального взгляда.

— До свидания, ваше высочество! — присела я в реверансе.

Ноль реакции. У наследника, по-моему, настоящий ступор. Человек выпал из реальности.

Громко, с выражением:

— Прощай, Грэг!

И, не оглядываясь, вышла из зала. Аден последовал за мной.

Выйдя из приемной, канцлер с облегчением прислонился к двери и спросил:

— Куда тебя отвести?

— На кухню, — буркнула я. — Горечь предательства хорошо заедать сладким.

Аден не стал протестовать и отговаривать. Он просто взял меня под руку и отвел на кухню, где приказал подать все сладкие деликатесы, что были в наличии. Потом выгнал на час всю кухонную прислугу.

Я рыдала у него на груди, в окружении тортов и пирожных. Мне было горько в мире взбитых сливок и сладких марципанов. Все было отравлено несправедливой обидой…

— Не плачь, Саша, — уговаривал меня Аден, вытирая мне слезы белоснежным платком. — Он просто в первый раз в жизни ревнует… до безумия и не знает, как с этим справиться.

— Гад! Сволочь высокомерная! Тварь титулованная! — судорожно сморкалась я в платок, несчастными глазами рассматривая безе с кремом и ромовую бабку.

— Ты его любишь? — спросил канцлер, отбирая у меня раздавленное пирожное и вытирая мне руки салфеткой.

— Кто? Я?! — изумилась я.

— Ну не я же, — улыбнулся гер Шантэ гер Тримм, отрезая мне громадный кусок желейного торта со свежими фруктами. — Я его и так люблю — он мой друг детства.

— Вот и люби этого сердцееда, — буркнула я, запуская ложку в лакомство. — Один. У меня выходной на весь год! Затем я возьму больничный! Потом у меня будет долгосрочный отпуск! А после…

— Я понял, — мягко успокоил меня канцлер. Издевательски перечислил: — Ты его не любишь, видеть не можешь, он гад противный. Я ничего не упустил?

— Козел и баболов! Подлец! — блеснула я глазами, облизывая ложку. Тише: — Негодяй, кобельеро, сперматозавр…

— Это не про Грэга, — терпеливо заверил меня Аден. — Он никогда в жизни себя так не вел. Дам придворных и куртизанок всегда десятой стороной обходил, словно монах. А уж такая грубость на грани полной потери самоуважения… ни в какие ворота не лезет! Вообще не в его стиле! Он, даже будучи пьяным до невменяемости, никогда себя так не ронял! НИ-КОГ-ДА!

— Хватит! — стукнула я кулачком по столу. — Есть какая-нибудь другая тема для нашего разговора? Или я опять выйду из себя, но тогда ты меня обратно уже точно не запихнешь!

— Страшная угроза, — скривился Аден, но разговор перевел, и мы начали обсуждать предстоящее торжество.

Спустя какое-то время нас здесь нашел герцог, разглядывающий кухню глазами путешественника-первопроходца.

— Вы тут надолго застряли? — поинтересовался глава семьи, с безмолвным ужасом взирая на опустевшие тарелки сластей и руины тортов.

— Пока все не понадкусываю — не уйду! — сообщила я ему.

Герцог наклонился ко мне, поцеловал в лоб и сказал:

— Добро пожаловать в семью, Александра. Можешь звать меня Леон, на правах родственницы.

Его слова после оскорблений Грэга прозвучали сладчайшей музыкой. Но если честно, я их не оценила. Просто была не в состоянии. Фразы насчет того, что меня стоит поиметь как служанку и забыть, жгли каленым железом уязвленную душу.

— Будущей, — не удержалась я. Скрывая набежавшие слезы, протянула ладошку и расщедрилась: — Меня можно Саша. — Развернулась к новоиспеченному жениху: — Тебя это тоже касается, Аденечка!

— Как ты меня назвала? — оторопел канцлер, отодвигаясь от меня.

— Ну… — задумалась я. — Наверное, ласково. Посуди сам, не Адеша же или Адуля тебя называть.

Леон еле сдерживал смех. Откашлялся и внес предложение:

— Можно еще Адуся!..

— Я тебе страшно отомщу! — завредничал маркиз. — Вот не продлю тебе ежегодную льготу на налоги, будешь знать!

— Не имеешь права, — добродушно усмехнулся герцог. — Во-первых, ты нарушишь королевский указ; во-вторых, пострадаешь в первую очередь сам, как получающий значительную часть дохода с майората Триммов.

— Выкрутился, — незлобиво попенял канцлер. — Вот незадача! И ущемить тебя нечем!

— Я сейчас могу снова расстроиться, — шутливо надула я губы, отодвигая обиду в сторону и собираясь начать складывать свою разбитую жизнь заново.

— Только не это! — запустил в меня салфеткой маркиз. — Согласен на Адусю!

— О Пресветлая! — закатил глаза Леон. — Саша, что такое ты сделала, чтобы получить такую привилегию, которой я не имею с момента его рождения?

— Оттрубила в ледовом аду двести лет, — сообщила я на полном серьезе. Спросила: — Кто платит за помолвку?

— Корона, — поведал мне герцог, подмигивая.

— Тогда пошли опустошать казну! — скомандовала я. — Мою помолвку нескоро забудут!

И как я была права!

ГЛАВА 32

Я не верю в это, а в общем — покажите. Мне как-то показывали, но я не верю этому.

Телесериал «Семнадцать мгновений весны»

Его высочество Грэг, не реагируя ни на чьи приветствия или окрики, стремительно прошел в собственную спальню и приказал никого к нему не впускать.

После чего кронпринц, прямо в уличной одежде и сапогах, завалился на кровать и пролежал не двигаясь много часов, вытянув руки по швам и бессмысленно пялясь в потолок. Он не откликался на просьбы слуг и не отвечал на стук придворным кавалерам. Не стал разговаривать даже со старушкой-кормилицей.

Необычный душевный настрой сына очень встревожил отца. Король, не дождавшись никаких положительных изменений в его состоянии, в конце концов вместо лекарей заявился к нему сам.

— Мануэль, ты хоть понимаешь, что ты натворил? — произнес он после того, как по его указанию взломали дверной замок.

— Понимаю, — хрипло откликнулся наследник.

— Какая девушка способна простить после того, что ты прилюдно устроил? — дожимал отпрыска венценосец.

— Никакая, — севшим голосом ответил сын, все еще глядя в потолок.

— Тогда зачем?..

В ответ — молчание.

— Их договоренность была сугубо политической акцией, без любви или теплых чувств, просто удачный повод официально отказать айрам, это ты понимаешь?

— Понимаешь… — эхом отозвался сын. — Теперь — понимаешь…

— Нет, ты выслушай меня внимательно! — разъярился отец. — Согласно документам, которые скоро будут подписаны, твоя возлюбленная будет числиться невестой двоюродного брата минимум год, максимум — пять лет. Ровно столько времени требуется, чтобы закончить эту вашу Академию. И ты можешь — нет, обязан! — извиниться. Как хочешь: хоть на брюхе ползай, хоть цветами заваливай, хоть шарады разгадывай — но попроси у девушки прощения! И если она любит, то не сразу — но простит!

— Отец, признайся честно! Ты сам бы простил? — потухшим голосом спросил Грэг, отвернувшись к стенке.

Король поперхнулся.

— Я бы — не простил! — признался честно. Подумал и вкрадчиво добавил: — Но видишь ли… женщины — они другие. Если она тебя любит и ты сумеешь найти слова, чтобы переубедить, — простит. Не сразу, но простит. А уж как дальше… зависит от вас.

Грэг повернулся и посмотрел на родителя с глубокой безнадежностью.

— Я со своей стороны торжественно обещаю тебе сделать все возможное, чтобы после помолвки брак между Александрой гер Мориз и Аденом гер Шантэ гер Тримм состоялся как можно позже, а лучше — вообще никогда, — не отводя взгляда, посулил его величество, приложив правую руку к сердцу. Мягко подтолкнул к действию: — Вставай, сын, у тебя много дел. Жизнь не закончена.

Грэг все еще лежал молча и без движения.

— Вставай и сделай все, чтобы твоя девушка не досталась другому, или ты не мой сын и в тебе не моя кровь! — громоподобным голосом рявкнул король. Уже тише добавил: — И… сынок, не дури больше. Я вижу, что она тебя с ума сводит, ты буквально одержим ею…

Принц беззвучно вздохнул.

— Но! Если не хочешь выглядеть в ее глазах распоследним негодяем — что бы ни случилось, держи себя в руках. Милостью Пресветлой Царицы тебя заклинаю, слышишь! — как бы тебе тяжело ни было, все равно держи себя в руках. Ты будущий король! Даже твоя собственная смерть — не повод превращаться в скота, — закончил свою речь его величество. Внимательно посмотрел на сына и добавил: — К тому же ты своей выходкой сильно подставил девочку. Теперь все, включая айров, знают, что она — Спящая. Как ты думаешь — к чему это может привести?

Грэг приподнялся, сел и вслепую, трясущимися руками начал расстегивать камзол.

— И не сердись на двоюродного брата. Девочка изначально действительно из их семьи, а он перед тобой ни в чем не виноват, — напомнил венценосец и с достоинством удалился.

По знаку короля в спальню вошел камердинер и помог принцу переодеться. Его высочество наскоро умылся и поспешно вышел во двор, попутно отказавшись от еды и сопровождения.

Неделя перед помолвкой прошла напряженно и очень весело.

Пока меня мучили портнихи, графиня держала круговую оборону. Дома нас осаждали оборотни и маги. Причем действовали эти две бандитские группировки очень слаженно.

Если айры ломились с цветами и подарками в дверь, то маги подсылали магических голубков в окна. Если оборотни меняли тактику и лезли на балконы, зажав во рту розочку и нацепив на себя несколько предназначенных мне побрякушек, то маги долбили парадный вход под предлогом проведения экзамена на профпригодность.

В результате в особняке графини каждый день раз по восемь меняли входные двери, стеклили окна и убирали пожеванные цветы под балконами. Внутри особняка стоял вселенский стон и, как горох из дырявого мешка, сыпались разнообразные проклятия.

Слуги уже запасались кипятком, смолой и камнями. Повар затребовал увеличить съестные запасы на случай осады. Охрана предлагала прорыть подземный ход от особняка до королевского дворца.

Посетителей теперь ощупывали на входе — после того как поймали переодетого модисткой айра. Телохранитель разрывался между окном и дверью в моей комнате, чтобы предотвратить вторжение.

После того как было совершено первое ночное нападение неопознанными личностями в масках и с иголками, Альм притащил матрас и устроился спать под окном.

Тетя всполошилась и заявила, что это неприлично! И отправила ко мне Катрацию. Мадам бин Гоблих увидела симпатичного мужчину и возжелала разделить с ним матрас. Телохранитель галантно уступил спальное место даме и устроился на ночлег под моей кроватью, куда Катрация не поместилась и сильно расстроилась. За дверью дежурило десять гвардейцев из дома Триммов.

В общем, когда на следующую ночь неустановленные личности снова полезли в окно, то наступили на училку. Мадам орала как резаная, но больше от разочарования, что не успела поймать нарушителя и не смогла на себе женить. Замечу, бин Гоблих преследовала покусителей на дамскую честь до самого забора и громко требовала остановиться, иначе грозилась провести благотворительную неделю этикета в посольстве с обязательным зачетом. Больше в темное время суток нас не беспокоили.

Венцом всему этому коллективному умопомрачению стал визит преосвященной Феодоры. Глава церкви прибыла неожиданно, распугала всех вокруг и под громкие благодарности и восхваления челяди устроилась в гостиной.

Вздрюченная непрерывными проблемами Лоретта вытащила меня из комнаты чуть ли не за шкирку, не дав привести себя в порядок после обстрела магов букетами айров.

— Вы сведете меня с ума, Александра! — пыхтела тетя. — Вам следует найти себе другое жилье после помолвки! Иначе мне придется переселиться в городскую лечебницу для умалишенных!

— Да пожалуйста! — согласилась я. — С большим удовольствием съеду от вас!

— Неблагодарная! — остановилась графиня и вперила в меня грозный взор. — Я отдала вам все, а вы так легко от меня отказываетесь!

Я зависла от ее логики, пытаясь молниеносно сообразить, что же она от меня хочет. Не додумалась. Открыла рот, чтобы прояснить ситуацию, но тут тетю понесло:

— Александра! Вы ведете себя как крайне легкомысленная персона! — И обвиняюще ткнула в меня пальцем.

— А… Э… В чем это выражается? — удивилась я, не помня за собой никаких грехов в последние пять минут. Натравленная на оборотней птичья стая с ненавязчивой просьбой пометить оккупантов за прегрешение мной не считалась.

— Вы слишком вольно вели себя с кронпринцем! — заявила Лоретта. — Вы заморозили наследника трона и шокировали всю знать королевства!

— Это вам его высочество нажаловался? — фыркнула я. — А про то, что он меня шлюхой назвал, — не сказал? Забыл, наверное. Жаль, а такой молодой… Я думаю, нужно повторить лечение: от мороза нет склероза!

— Кронпринц обозвал вас непотребным словом? — нахмурилась Лоретта. — Прилюдно? Какой позор! Какое несоблюдение норм поведения в обществе!

— Я как бы не совсем понимаю… — завелась я.

— Он был должен… нет! просто обязан отвести вас в сторонку и очень тихо выразить вам свое неудовольствие! — пояснила рассерженная тетя. — Теперь все будут знать, что я прикрываю ваше низкое происхождение! Какой стыд!

— Угу, — подтвердила я. — Нужно срочно вынести ему свое порицание! И лучше всего в физической форме.

— Это может быть воспринято как покушение, — с долей сожаления вздохнула тетя. Прокрутила что-то в мозгу и воспряла духом: — Но я знаю, как я поступлю! Немедленно еду во дворец!

— Скатертью дорожка! — доброжелательно напутствовала я ее.

Я злорадно улыбалась, чувствуя себя отомщенной. Крестная Фурия поквитается и за меня, и за себя, и за того парня! Я в ней не ошиблась — дорогому принцу грозит столкновение с тяжелым танком. Насколько знаю Лоретту, она его переедет и не заметит…

Графиня развернулась, готовясь к войне, потом зачем-то повернулась ко мне опять и спросила:

— И чем вам не нравится мой дом?

— Хммм, — озадачилась я, не представляя, как правильно выразить свои претензии. — Скажем, обслуживание…

— Поясни! — нахмурилась тетя, вытаскивая за ухо из-за портьеры пронырливого лакея.

Все как обычно — нас подслушивали, в чем я ни минуты не сомневалась. Вопрос только в одном — кто именно платил за сведения. Наверное, те, кто продался, стали многостаночниками.

— Ах ты, негодяй! — возмутилась Лоретта, топая ногами на побагровевшего слугу. — Ты уволен!

— Пощадите, ваша светлость! — Несчастный упал на колени и попытался облобызать подол платья хозяйки. — У меня пятнадцать детей!

— Немедленно покинь мой дом — за расчетом придешь завтра к дворецкому! — не поддалась тетя. — Вон отсюда, а то получишь! — Изнеженная графиня прицелилась и как снайпер пнула в мягкое место уползающего на карачках лакея. — В двадцать лет — пятнадцать детей?! Аферист!

Возмущенная тетушка проследила за отбытием слуги и повернулась ко мне:

— Времена пошли! Никому нельзя верить! И ведь не скажет, подлец, от кого мзду брал!

— Это уже не важно, — махнула я рукой. — Сюда набежало столько шпионов, что умывание кипятком и принятие ледяной ванны на этом фоне тускнеет.

— ЧТО?!! — взорвалась Лоретта. — В моем доме! Без моего ведома?! Ну все! Фантор, ко мне!

— Упс! — прозвучало грозовое предупреждение, сейчас накатит девятый вал или даже целое цунами. Мне даже стало немного жаль тех, кто попадется сейчас под руку моей дорогой Фурии.

Графиня не стала себя ограничивать домашними разборками. Она так разошлась, что практически в одиночестве вынесла мозги новой делегации магов, помешавших ей выйти из дома. Потомственная аристократка выдала:

— Если вы немедленно не уберетесь отсюда, то к вам придет пушистый зверек голубого цвета и отметится своей наследственностью на всех ваших родственниках по материнской линии!

Меня снесло от хохота. Выпученные глаза уважаемых (не мной) магов сейчас напоминали мне трубки калейдоскопа, в которых никак не сложится мозаика.

— Александра! — крикнула Лоретта, заметив меня. — Вас ждет преосвященная Феодора! Поторопитесь!

Тех магов, которые еще соображали после выпада тети, это известие ввергло в раздумья, мрачность и сильное недовольство. Видимо, маги и церковь вели скрытые боевые действия за власть над умами электората.

— Уже иду! — заверила я графиню и поспешила на встречу с одной из самых могущественных женщин страны.

Феодора, попивая чай, поджидала меня на диване в гостиной и напоминала добрую бабушку из сказки. Такая же сахарная и мягкая. Как леденец. Как бы не обломать зубы… Только выцветшие от старости голубые глаза портили благообразную картину. В них светились ум и стальная воля.

— Здравствуйте, матушка Феодора! — склонилась я перед ней. — Чем могу быть вам полезна?

Глава церкви окинула меня внимательным взглядом, ласково… по-волчьи улыбнулась и, похлопав морщинистой рукой по кожаному дивану, пригласила:

— Присаживайся, дитя мое!

Я вежливо уселась на краешек и со всем прилежанием приготовилась к новой порции лапши.

— Поскольку ваша с маркизом помолвка, — с приветливой улыбкой сообщила мне старушка, — стала очень важным событием, то мой долг провести с тобой беседу о Пресветлой Царице. Надеюсь, дитя, ты позволишь мне стать твоей духовной наставницей?

— Это так любезно с вашей стороны, — потупила я глаза, понимая, что сейчас идет отчаянная драка за влияние на Спящую. Кто быстрее заполучит меня, тот и будет править этим миром. Бойцы не подозревают только об одном весьма немаловажном обстоятельстве… мной очень трудно управлять!

По крайней мере, моему преподавателю философии, успешно заморочившему мозги всему потоку, это в свое время не удалось… После фразы Анаксимандра Остаповича:

— Учитывая, что апофеоз мысли вселенского масштаба претерпевает закономерные изменения, стремящиеся к деструктивному воздействию на мозжечок отдельно взятого индивида, становится вполне логичен тот факт, что отдельные социальные группы экзистенциально не могут быть восприимчивы к такого рода воздействиям. А потому нелишним стало бы изучение узкоспециализированной литературы, посвященной методике использования торсионных полей и взаимодействию с эгрегорами как отдельной составляющей системы энергетического взаимообмена… — пробки выбило у всей группы.

Только у меня одной возник закономерный вопрос:

— В наш век банальной эрудиции каждый индивидуум отрицает тенденцию интегральных эмоций и не каждый локально мыслящий индивидуум способен игнорировать экзистенциальные тенденции парадоксальных эмоций. Как вы это объясните с точки зрения торсионных полей?

После этого мне поставили зачет до конца года и больше на занятия не пускали.

Феодора погладила меня по руке и вручила одну из гравюр, которые принесла с собой. На картине пышнотелая брюнетка, задрапированная в прозрачную занавеску, нежно улыбалась валяющимся рядом с ней в диком восторге айрам.

Хммм… Интересная у них религия…

— Пресветлая Льятенира спускалась на землю четыре раза, — зажурчал убаюкивающий голос Феодоры. — Первый раз она родила четверых айров — и назвала это время летом…

Я прикусила язык, чтобы не спросить — от кого. Решила не углубляться в подробности.

Феодора сунула мне вторую гравюру с Льятенирой, но блондинкой. Рядом с ней расположились мужественные блондины с лицами, иссеченными шрамами. Я присмотрелась внимательнее. Один из участников этой ассамблеи был мне хорошо знаком. Просто одно лицо с моим телохранителем! Я выжидающе уставилась на духовную наставницу.

— Второй раз она пришла, и родились у нее демоны Тираля, сразу пятеро, и назвала она это время зимой…

О как! Какая прелесть! Под моей кроватью собирает пыль тиральский демон. И ведь ничего не сказал, паразит! Ах да! Он же у нас не разговаривает…

Мне подсунули третью гравюру с той же пышечкой, но уже с рыжими волосами, в окружении мужчин с ярко выраженными, мощными, заметно выдающимися вперед челюстями и неровными зубами.

— В третий раз Пресветлая Царица явилась весной, и тогда появились равены, — пояснила мне Феодора.

— А что у них с челюстями? — не поняла я.

— Ничего, — пожала сухонькими плечами глава церкви. — Просто эта раса разговаривает свистом. Видимо, так распорядилась их прародительница, для удобства их речевого аппарата.

А по-моему — это фефект фикции! Надо было скобки на зубы ставить в детстве для выравнивания!

Мне досталась последняя картинка. Льятенира с разноцветными волосами протягивала руки к людям.

— Мы, люди, — сказала Феодора с заметным сожалением, — появились последними и стали осенью.

— Для чего вы мне это рассказываете? — недоумевала я.

— Дитя мое, — сжала мои ладони в своих духовная наставница. — К моменту появления людей Льятенира жила в браке с одним из своих первых потомков — айром. Поэтому в храме традиционно их изображают рядом с Пресветлой, и считается, что они наши прародители. Потом она вернулась на небо и с тех пор наблюдает за своими детьми сверху.

— И?.. — все еще не понимала я.

— Мы — последние в списке, — грустно улыбнулась старушка. — Только с помощью твоих сил и возможностей люди смогут уравновесить ситуацию.

Я молча слушала.

— И лишь с помощью мудрых наставников ты сможешь достичь духовного совершенства и послужить своей расе, — завершила Феодора. — Такое могущество не может оставаться без присмотра старейшей и мудрейшей жрицы, которая убережет тебя от опрометчивых поступков.

Намек более чем ясен. «Сдайся мне со всеми потрохами, и я буду тобой пользоваться, как и когда захочу». Вся беда в том, что я не хочу. Если уж выбирать, кто будет пользоваться, так лучше уж Грэгу отдаться. Хоть удовольствие получу… когда хорошенько отомщу за унижение.

— Благодарю вас, матушка Феодора, от всей души, — поблагодарила я старушку. — Сейчас у меня голова идет кругом из-за помолвки. Но я обязательно подумаю и сообщу вам о своих выводах.

— Не ошибись, дитя мое, — со скрытой угрозой посоветовала Феодора, поднимаясь. — Пресветлая Царица милостива, но она не всесильна и может не успеть помочь в сложных ситуациях.

Угу. Сиречь быстро ползи сюда, пока мы тебя сами не придавили!

— Я буду очень усердно думать, — пообещала я.

На этой ноте мы и расстались с еще одной претенденткой обзавестись Спящей в подсобном хозяйстве. Глава церкви отправилась плести свои интриги дальше, а я помчалась распутывать свои проблемы.

ГЛАВА 33

Да, я очень люблю трогательную музыку. Сыграйте нам военный марш, да погромче…

Телефильм «Здравствуйте, я ваша тетя!»

В пятницу утром за нами заехали братья гер Тримм и повезли нас с графиней во дворец подписывать мою купчую. Я настолько нервничала из-за встречи с королем и наследником, что пропустила практически все слова, обращенные ко мне, когда заинтригованные аристократы пытались завести беседу.

Когда до всех дошло, что меня тут нет, невесту оставили в покое и общались между собой, не вовлекая меня в разговор.

Из кареты меня, можно сказать, выковыривали консервным ножом. Потому что я отчаянно хотела остаться внутри и цеплялась за все подряд: двери, окна, шиньон графини, подушки, обивку, за то, что осталось от шиньона графини…

— Саша, — наклонился ко мне Леон, понявший мое состояние. — Его высочества сейчас при дворе нет. Его величество отправил наследного принца с поручением, которое займет все время наследника до вечера.

Я приободрилась и вышла в люди. С остальными я легко справлюсь!

— Не могла ты еще поспать! — ворчала Лоретта, поправляя остатки прически. — Лет сто. Тогда с тобой возился бы уже кто-то другой!

Я проигнорировала беззлобный выпад. Никогда тетя не упустила бы возможности поучаствовать в такой авантюре и урвать свой кусочек власти и славы!

Легкой походкой, в платье гранатового оттенка, отделанном по лифу и линии бока широкой золотисто-черной тесьмой, я шла к кабинету его величества, уверенно ступая по ковровым дорожкам.

— Александра гер Тримм! — объявил о моем приходе придворный, низко склоняясь перед внучкой третьего герцога гер Тримма, волшебницей и, по трагическому совпадению, легендарной Спящей в горах.

Я на секунду замешкалась, расставаясь со своей прошлой жизнью…

Прощай, Золушка, — ты отлично чистила камины! Прощай и ты, кастелянша, — твоя недолгая, но яркая карьера навсегда останется в моей памяти! И ты, наивная бедная родственница, поверившая в сказку о крестной фее, прощай и отойди в сторону — пришел мой черед играть главную роль.

С гордо поднятой головой и расправленными плечами я вошла в кабинет. Кроме Эгвара в помещении присутствовали двое придворных, проворно вскочивших и поклонившихся при нашем появлении.

Мы с графиней присели в реверансе, мои спутники склонили головы.

— Присаживайтесь, — велел король. — Нам предстоит долгий разговор.

Все расселись.

Его величество окинул присутствующих зорким взглядом, улыбнулся мне и начал:

— Я внимательно изучил брачный договор и внес туда ряд поправок.

Леон заволновался, но промолчал.

Благоразумный. С королем спорит только тот, кто хочет стать короче на голову.

— Я категорически настаиваю на отложенной на время обучения свадьбе, — заявил монарх.

Я облегченно вздохнула. Герцог огорченно хмыкнул. Маркиз радостно улыбнулся скуксившейся графине.

— Необученная Спящая опасна для всех! — изрек Эгвар. — Поэтому мадемуазель Александра будет учиться столько, сколько нужно для постижения своих сил и возможностей.

Все промолчали.

— В свою очередь, — продолжил король, — я беру мадемуазель гер Мориз гер Тримм под свое высочайшее покровительство и отдаю ей земли, некогда принадлежащие семье гер Тримм…

Канцлер с братом подпрыгнули в креслах. Видимо, жирный кусок мне перепал.

— …Графство гер Коэль. В полное и безраздельное пользование, — выдал монарх. — Собственность мадемуазель не может перейти в руки ее мужа, но может быть унаследована ее детьми.

Судя по выражению лиц братьев, лучше бы их лимонами накормили.

— Также мадемуазель гер Мориз гер Тримм становится владелицей дома в столице, на улице Мозьер, — не останавливался его величество.

Тетушка ахнула и поникла. Скорей всего, на эту собственность она зарилась сама.

— До конца обучения мадемуазель гер Тримм, графиня гер Коэль будет находиться под покровительством короны, и любое нелицеприятное действие, произведенное в ее сторону, будет рассматриваться как покушение на члена королевской семьи! — припечатал его величество и откинулся в кресле, довольно постукивая пальцами по подлокотникам. — У кого-то есть возражения?

Возражать дураков не нашлось, и герцог с маркизом начали перечитывать брачное соглашение. Мне тоже дали экземпляр, после того как я попыталась отнять у канцлера его листочки.

После прочтения мы с маркизом поставили подписи на трех экземплярах, один из которых достался мне, второй — жениху, третий будет храниться у короля. Герцог и графиня расписались как свидетели.

Его величество черканул самолично хозяйской рукой монаршую волю и сообщил:

— Дело сделано! Всех поздравляю, и все свободны. Мадемуазель гер Тримм попрошу остаться.

Мои спутники и секретари вымелись из кабинета, оставляя нас с королем наедине.

Эгвар тяжело вздохнул, потер лоб и сказал:

— Саша, я сожалею, что так произошло с моим сыном. Он поступил неподобающе — и как наследник престола, и как мужчина. Я хочу принести свои извинения от его и своего имени.

Мне стало очень неудобно. Что говорят в таких ситуациях?

— Спасибо, ваше величество, — тихо сказала я. — Я принимаю ваши извинения.

А вот про Грэга я ничего не говорила!

— Но не прощаешь? — проницательно задал вопрос монарх.

Я потупила глаза.

Слишком свежа рана. Слишком больно. Слишком рано. Слишком…

— Понимаю… — Его величество встал, сделав мне знак сидеть. Прошелся от стола к окну. Вернулся, встал позади меня и положил расслабленные руки мне на плечи. — Не имею права тебе приказывать, Саша, — сказал он. — Но прежде чем вынести окончательный приговор, пойми мотивы поступков виновного. Шрамы моего сына…

Меня аж подорвало от возмущения. Вскочив ошпаренной кошкой, я выпалила:

— Вы что, все с ума посходили?!! Какие шрамы? Ну какие шрамы?! Пара ниточек на лице? Так только к лучшему, меньше бабы охотиться будут! Они и так ему житья не дают, шалавы придворные, хоть скипидаром его мажь!

Эгвар долго изучал мое возмущенное, раскрасневшееся от гнева лицо. Потом поцеловал меня в лоб со словами:

— Спасибо, дочка.

Напряжение спало, я обмякла. Король галантно усадил меня в кресло и лукаво сообщил:

— Кстати. Когда ты, Саша, висела на воротах, я подумал о тебе как о крайне легкомысленной особе.

Я покраснела и промямлила что-то вроде извинения:

— Простите, что разочаровала… В тот момент я спасала свою жизнь, а в подобной ситуации сложно казаться обаятельной.

— Ты меня скорее поразила, — усмехнулся монарх. — Такая воля к жизни!

— Вы удивитесь еще больше, ваше величество, — пообещала я. — У меня много скрытых талантов. О них даже я не всегда знаю.

— Нимало не сомневаюсь, — подыграл король. Посторожел: — А сейчас серьезно! Курт! — крикнул.

Открылась потайная дверь, и в кабинет просочился абсолютно незаметный мужчина. Такого не разглядишь в толпе, не узнаешь при встрече… Хамелеон, одним словом. Точнее — человек-невидимка.

— Мадемуазель, — обратился ко мне монарх, — это Курт — мой доверенный секретарь для особых поручений. Он будет всегда рядом. При любой проблеме или опасности связывайтесь с ним незамедлительно.

— К-как связываться? — начала заикаться я, когда Курт поднял на меня блекло-синие мертвые глаза профессионального убийцы.

— Я буду всегда рядом, — прошелестел серый, бесцветный голос. — Мадемуазель стоит только крикнуть мое имя — и я приду.

Ужас какой! А если у меня горло перехватит? Или голос пропадет? Или заикаться стану? И вообще, по моему личному мнению, этот защитник гораздо страшнее обидчика!

— Спасибо, — выдавила я с трудом. — Я могу идти?

— Идите, мадемуазель, — милостиво отпустил меня король. — Увидимся вечером на балу в вашу честь. Оставьте мне один танец.

У меня подкосились ноги. Хуже меня танцевал только связанный бегемот. Чую, вечером пришьют мне покушение на королевскую семью!

Неверным шагом я покинула кабинет и попала под перекрестный огонь гер Триммов и графини.

— Какая честь! — экзальтированно восклицала Лоретта, прижимая руки к груди. — Такой свадебный подарок! Может, и за меня похлопочешь?

— Если бы свадебный, — ухмылялся канцлер, видя, как бесится герцог, которому не перепало лакомого кусочка в виде этих земель. — А то — личный! Может быть, изменишь условия договора?

— Это несправедливо! — бушевал Леон. — Ни свадьбы, ни приданого! Хоть что-то семья может получить?

— Может. — Я кивнула какому-то чрезмерно подобострастному придворному, усиленно подтиравшему пол лбом от чересчур низких поклонов. — Только для этого нужно договориться с его величеством. Хотите попытаться?

Желающих не нашлось, и мы благополучно отбыли восвояси. Во избежание любого рода конфликтов братья проводили нас с графиней до дверей, хотя никаких экстремистов рядом не отиралось. Что казалось весьма подозрительным.

— Мы прибудем вечером, дорогие дамы, — пообещал герцог, прощаясь и сбегая по ступенькам.

— Храни тебя Пресветлая Царица, — поцеловал меня в висок маркиз и погнал вприпрыжку догонять брата.

— Проводи меня до спальни, Саша, — попросила тетя, тяжело опираясь на мою руку. — Я что-то очень устала за последние дни. Столько треволнений…

Мне стало жалко тетю и стыдно, что за маской высокомерной аристократки я не разглядела человека. Одинокую, в сущности, женщину, старающуюся выжить и не дать возможности отправить себя в забвение.

Я отвела Лоретту в ее спальню. Вместе с кудахчущей над хозяйкой Вандой помогла ей лечь в постель. Поблагодарила за помощь и пошла проведать Дарвиля.

Гвардеец, прикованный ранением к кровати, мне страшно обрадовался и попытался изобразить из себя учтивого кавалера и присесть в приветствии.

— Ой! — Весьма витиеватое «здравствуйте!» у него получилось. Просто Цицерон!

— Лежи спокойно, воздыхатель, — присела я на краешек кровати и взяла крупную мужскую ладонь в свои. — Как ты себя чувствуешь?

— Намного лучше, мадемуазель, — поведал Дарвиль, глядя влюбленными глазами. И что он во мне нашел? От остальных только и слышно: «посредственная внешность», «десяток на медяк». Может, Дарвиль отрастил третий глаз и углядел во мне за имиджем Спящей пресловутую женскую изюминку? Хотя мне сейчас не до сухофруктов…

— Прекрасно, — обрадовалась я. — Видишь ли, я вскоре переезжаю в другой дом, и мне бы хотелось, чтобы ты поехал со мной и занялся охраной меня… или дома… или нас обоих.

— Почту за честь! — склонил голову Дарвиль. — За вами, мадемуазель, я пойду в любое место.

— В любое не надо, — засмущалась я. — Иногда человеку нужно уединение. Мне поговорить о тебе с тетей? Или ты сам?

— Я не подчиняюсь госпоже графине, — удивил меня гвардеец. — Поэтому не о чем говорить. Куда вы, туда и я.

— И кому ты подчиняешься? — проявила я закономерную подозрительность.

— Его величеству королю Эгвару Пятнадцатому! — отрапортовал Дарвиль, вытянувшись на кровати во фрунт и чуть ли не отдавая честь.

Проблема в том, что, кроме меня, тут не было никого, кому можно было бы отдать эту честь, а мне брать не хотелось. Зачем скромной девушке такой неподъемный багаж? В последнее время у меня и так постоянно стремились отобрать мою честь. Вдруг перепутают и возьмут не ту? Меня же совесть съест без масла!

— Какая прелесть! — восхитилась я. — Слава его мудрому величеству Эгвару Пятнадцатому!

И мы немножко поорали, выражая свое уважение к власти и выплескивая эмоции. Наконец, угомонившись и откашлявшись от пламенных лозунгов вроде «Мир! Царь! Дай!» и «Пусть живет живее всех живых», я тепло распрощалась с Дарвилем и пошла устраивать «веселую» жизнь новой жертве.

Альма я оторвала от интереснейшего занятия по перетаскиванию каната у окна. По веревке лезли оборотни, а телохранитель создавал им интригу и раскачивал канат в разные стороны, иногда поддергивая вверх и заслушиваясь колокольным звоном черепов айров. Теперь тетушке придется обновлять и лепнину снаружи. Не думаю, что она будет в восторге…

— Перестань баловаться! — строго сказала я, выглядывая в окно, приветственно размахивая рукой и уворачиваясь от букетов. Фыркнула, скрывая хохот: — Как маленький, ей-богу!

Телохранитель пожал широкими плечами и скорчил физиономию, мол, ему скучно.

— Сейчас будет весело! — грозно пообещала я. Перегнулась через подоконник и попросила настырных оборотней: — Ребята, у меня тут серьезный разговор намечается. Можно потише?

Айры согласно кивнули и полезли вверх молча.

— А ведь я нынче сама доброта, — заметила я, запалив на пальце зеленый огонек и пережигая веревку. Высунулась из окна. — Поскольку у меня есть несколько кандидатов для опытов, у вас сегодня выходной.

Оборотни свалились на землю и принялись шепотом обсуждать дальнейшие действия. Кто-то предложил сходить за лестницей.

Нет, ну что за настойчивая раса! Но против их упорства у меня есть в запасе сюрприз!

— Мадам бин Гоблих! — заорала я во всю мощь легких. — Тут мужчины перепутали окна! Вообще-то они к вам!

Оборотни слиняли со скоростью звука. Видимо, моя училка произвела на них неизгладимое впечатление.

— Теперь нам никто не помешает. — Я уселась на кровать. — Итак: я сегодня выяснила, что ты демон.

Альм снова пожал плечами, как бы сообщая, что это не секрет.

— И у меня возникает целый ряд вопросов, — изучала я его в упор. — И первый из них: какого рожна тебе от меня надо?

Выражение физиономии Альма стало не просто ангельским, оно было фантастически безмятежным, как у даосийского монаха, полностью познавшего путь дао. Я не поверила. Я в последнее время вообще никому не верю! Даже себе.

— Не скажешь? — поинтересовалась я.

Мужчина жестами напомнил о невозможности говорить.

— Да не вопрос! — фыркнула и притащила ему стопку бумаги и перо. — Тогда напиши.

Демон как-то слишком довольно оскалился и покорно уселся писать исповедь.

Я проболталась по комнате минут пятнадцать, радуясь своему уму и находчивости. Спустя четверть часа Альм вручил мне два исписанных листка.

— Это что? Ронго-ронго[19] с острова Пасхи? — удивленно рассматривала я изображенных крокозябр, расползающихся в разные стороны. — А по-нормальному нельзя?

Альм схватил перо и размашисто черканул: «А по-нормальному я писать не умею!» — и уставился на меня невинными глазами агнца.

У меня возникла жгучая потребность прибить на месте этого поганца.

— Александра! — заорала снизу тетя. — Пора одеваться!

— Мы еще поговорим! — зловеще посулила я демону. И поскакала выполнять свои обязательства.

ГЛАВА 34

— Значит, это вы и есть?

— Нет, это не мы!

Кинофильм «Джентльмены удачи»

— Лучше отпустите меня поспать еще лет пятьсот! — орала я, пока меня запихивали в песочно-бежевое платье, выбранное для торжества. — В этом даже умереть нельзя!

— Почему? — меланхолично удивилась тетя, перебирая драгоценности.

— Потому что мертвые должны лежать! — бесновалась я. — А я так и застыну стоя! Хочу в пещеру!

— Уже поздно, — с сожалением ответила Лоретта, остановив выбор на фамильных украшениях гер Триммов. — Раньше надо было думать. Теперь туда такую дорогу протопчут — никакого уединения!

— А я на входе мадам Кастрацию посажу, — не сдавалась я. — И доступ к телу ограничу! Кто экзамен не сдал, тот достается бин Гоблих!

— Графини так себя не ведут, — укоризненно сделала мне замечание тетя, пока пара горничных расправляла кружева на этом танковом чехле.

— С меня начнется новая эра! — пообещала замученная невеста.

— Александра! — прикрикнула Лоретта, передавая горничной драгоценности. — Не забывайте — вы женщина!

— Я не женщина! — возмутилась жертва, не в состоянии опустить руки из-за пышных юбок. — Я постамент!

— Вы имели в виду статую? — подняла красивые брови графиня, отдавая команду меня обуть.

— Нет! — отвергла я подсказку, шатаясь под тяжестью множества слоев ткани. — Статую можно обхватить, а меня только оббежать!

— Вы привередничаете, — укорила меня тетя. — Прекрасное платье! И ваше ожерелье так потрясающе легло в квадратный вырез лифа!

— Слишком открыто, — помрачнела я. — Кроме ожерелья еще видны ребра!

— Это бюст, — улыбнулась тетя. — Причем очень соблазнительно выглядывающий из золотистых кружев тонкого плетения, столь изумительно оттеняющих вашу кожу.

— Он не выглядывает, он выскакивает! — скривилась я. — Причем без моей команды и с разбега.

— Черная неблагодарность! — попеняла мне Лоретта. — Этот туалет был одобрен высочайшей милостью!

— Когда успели? — нахмурилась я, подозрительно оглядывая видимую часть платья в поисках печати «Знак качества».

— Сегодня с утра возили, — похвасталась тетя. — Только недавно обратно вернули. Наверное, никак не могли оторваться от подобной красоты!

— Скорей обозреть, — пробурчала я, заподозрив грандиозный подвох.

Мне укрепили диадему в высокой прическе и чуть освежили макияж.

Когда я натягивала кружевные перчатки в тон платью, объявили о приходе герцога и маркиза.

— Все вон! — приказала Лоретта.

Мы остались одни. Тетя зачем-то влезла на стул и посыпала меня какой-то загадочной блестящей пудрой, мгновенно впитавшейся в ткань.

— Это что? — удивилась я, потихоньку отодвигаясь от странно ведущей себя тети.

— Оберег, — на полном серьезе ответила аристократка, слезая со стула и неожиданно целуя меня в щеку. — Удачи тебе, Саша!

— Спасибо! — расчувствовалась я. — Еще бы счастья чуть-чуть…

— Счастье, девочка, — грустно улыбнулась тетя, — это не для нас. У нас есть долг и обязанности. Довольствуйся этим.

— Нужно расширять возможности, — утешила я графиню. — Ищите и обрящете…

— Саша! — постучался в дверь канцлер. — Ты готова? Нам пора выезжать.

— Готова, — пробурчала я и пошлепала прямиком к своему «щастью», покачивая юбками и цепляясь ими за все подряд.

— Ты прекрасно выглядишь! — сделал мне комплимент жених, целуя кончики пальцев.

— И чувствую себя препогано, — проскрипела невеста. — Я вообще удивляюсь, как ты меня во всем этом нашел.

— Поехали! — остановил пререкания Леон, в свою очередь облобызав мне перчатки. — Нельзя заставлять королевскую семью ждать!

Я закатила глаза и прикусила язык, чтобы не напомнить: лично я ждала двести лет, а они не могут подождать пару часов. Смолчала — стала казаться умнее.

Меня с трудом усадили в карету. Поскольку оказалось, что, кроме меня и платья, там ни для кого места нет, то отправили невесту одну, в сопровождении взвода королевских гайдуков.

Я почувствовала себя Форт-Ноксом, замаскированным под капусту. Всю дорогу я сражалась с подолом, закрывающим мне обзор, неприятными предчувствиями, мешающими невеселым мыслям.

В общем и целом, из кареты достали ходячую и брюзжащую депрессию. Приятно познакомиться и отравить вам жизнь!

Можно я не буду описывать, как меня тащили к дверям бального зала? Потому что я за время так много и вычурно сказала, что мои спутники до сих пор пытались познать себя и найти пути для цветка лотоса, долбящего им мозг.

Глашатай объявил о нашем прибытии. Маркиз любезно подал мне руку. Герцог сделал то же самое для графини. И мы вплыли в зал под торжественные звуки похор… приветственного марша.

Леон с Лореттой отсеялись в самом начале пути, а мы с маркизом доползли, кланяясь и приседая, почти до самого трона и остановились шагах в десяти от царствующей семьи в полном составе.

Я упорно смотрела только на Эгвара, не кося глазами по сторонам и не рассматривая некоторых там.

Его величество тепло улыбнулся, кивнул и сообщил всем присутствующим в зале (на халяву сюда слетелась вся аристократия страны!):

— Сегодня я, Эгвар Пятнадцатый, подтверждаю заключенную помолвку Адена гер Тримм маркиза гер Шантэ и Александры гер Тримм, графини гер Коэль!

Мы с маркизом снова поклонились.

— Давайте пожелаем молодой паре счастья! — заявил его величество. — Можете поздравлять и дарить подарки! Но сначала… — Он кивнул секретарю. — От меня лично — два золотых кубка!

Секретарь продемонстрировал два кубка исключительно тонкой работы, украшенные эмалью.

Гости дружно зааплодировали, восхваляя щедрость монарха.

— Теперь молодых поздравит Руан Алеос Эгвар гер Севаль, — изрек король и выжидательно уставился на младшего принца с ярким румянцем во всю щеку.

Симпатичный парнишка лет восемнадцати, чем-то неуловимо схожий со старшим братом, ломким голосом произнес:

— Поздравляю вас! — и презентовал нам кинжал.

— Это намек? — прошептала я на ухо жениху, пока все снова отбивали ладони.

— Похоже на то, — хмыкнул Аден, сжимая мою руку.

— А теперь… — завел свою шарманку его величество.

— Отец, — раздался спокойный твердый голос Грэга, пробежавший дрожью по моему позвоночнику. — Позволь мне.

Эгвар кинул внимательный взгляд на сына и кивнул.

Кронпринц покинул свое место около трона, подошел к нам. Подарил маркизу быстрый ревнивый взгляд и посмотрел на меня. Странная смесь чувств была в этих серых очах, что украли и разорвали на куски мое сердце, лишили меня душевного покоя…

Если бы он меня любил… Я бы босиком прошла за ним по стеклу. Нырнула в прорубь, заслонила от пули. Но… история не терпит сослагательных наклонений.

Аристократка во мне дрогнула, но выстояла. Лишь слегка изогнув уголки губ в снисходительной улыбке, я спокойно смотрела ему в глаза, скрыв от него свою боль.

Наследник, не сводя с меня взгляда, поднес мою руку к губам и поцеловал.

Поцелуй Грэга вызвал во мне бурю эмоций. Мурашки побежали от нервных окончаний пальцев вверх до плеча, заставляя сердце биться с ускорением. Словно глупое сердце готово было выпрыгнуть из груди прямо на его ладони.

— Вы сегодня очаровательны, — проговорил Грэг, все еще не отпуская мою руку. — Я приношу свои искренние извинения за свою вчерашнюю безобразную выходку.

— Не стоит… — Мой голос пресекся. — Не стоит унижаться перед кастеляншей, — прошептала я, практически не разжимая губ.

— А перед любимой женщиной? — тихо, почти неслышно прошептал Грэг.

Я опустила ресницы и покачнулась.

Это от волнения. Мне просто дурно, нечем дышать, оттого и мерещится всякое.

— Саша! — подхватил меня за локоть кронпринц. — Ты в порядке?

— Да, — безэмоционально кивнула я. — Я теперь всегда буду в полном порядке. Вечно. Я поняла и осознала свое место…

— Господа! — громко произнес Грэг, разворачивая меня к собравшимся. — Вчера я в состоянии умопомрачения случайно обознался и нанес ужасное оскорбление этой прекрасной девушке! Это было сделано публично, и так же публично я хочу извиниться за свое недостойное поведение. — Наследник опустился предо мной на одно колено. — Мадемуазель Александра гер Тримм, окажете ли вы мне милость и примете ли вы мои искренние извинения?

Канцлер толкнул меня локтем и прошипел на ухо:

— Принимай немедленно! Это просто кошмар!

— Извинения принимаю! — громко заявила я. Добавила тихо, глядя в упор на коленопреклоненного принца: — Но не прощаю…

Лицо Грэга исказила гримаса душевной боли. Кронпринц стоял коленопреклоненный, в унизительной для наследника престола позе и не думал вставать.

— Сделай что-нибудь! — шипел Аден, словно Змей Горыныч на выгуле. — Это ужасно!

Громко перешептывались многочисленные свидетели помолвки. Сцепив зубы, молча сидел король-отец. Мне было страшно и муторно. Начался спазм, я глотала слезы, но мое горло не могло пропустить ни одного звука.

— Сделай! — добавился голос графини.

Я и сделала. Хлопнула ресницами и… упала в обморок. По-настоящему.

— Очнись, девочка, — выплыл откуда-то плачущий голос Лоретты. — Открой глазки.

— Где я? — с трудом разлепила я ресницы. — Что со мной?

Меня с платьем разложили на широком мягком диване в алькове. Рядом на коленях стояла заплаканная графиня, поддерживая мне голову и пытаясь напоить из стакана.

— Слава Пресветлой Царице! — воскликнула тетя и прижала меня к груди, укачивая как ребенка. — Ты перенервничала…

— Я туда не пойду! — заявила невеста, ощущая себя морально и физически обглоданным мослом, за который дерется свора диких оголодавших псов.

— Придется, — тихо сказала Лоретта.

Женщина сочувственно на меня посмотрела и достала из потайного кармашка маленький пузырек из темного стекла. Капнула в стакан три капли и подала мне:

— Выпей. Это сильнодействующее успокоительное. Тебе предстоит долгий вечер, и, боюсь, испытания еще не закончились.

Сейчас я бы выпила даже яд. Легко и не задумываясь. Взяв дрожащими руками стакан, я выхлестала содержимое, отдававшее горечью, практически залпом.

Свет мигнул, краски поплыли, мир вокруг меня стал радужным, удивительно спокойным и умиротворенным.

— Запишите рецептик, — попросила я заплетающимся языком. — Кайфовая вещь…

И тут в альков ворвалась пятерка айров во главе с неистребимым Риммо. Двое схватили тетю, зажав ей рот.

— Придется жениться, — сообщила я им, пребывая в прекрасном расположении духа.

Следующая парочка оборотней ухватилась за мои конечности и попыталась меня заткнуть.

— Это лишнее, — известила их я, индифферентно кусая протянутую ко мне лапу.

— Оставь! — приказал сьен, приближаясь ко мне. Сел рядом и поставил в известность: — Александра, мне бы очень не хотелось поступать с вами именно так, но, увы, вы не оставили нам выбора. А поскольку от этого зависит дальнейшая судьба моей расы… — И рванул мой лиф.

Упс! Материал даже не затрещал.

Риммо нахмурился и рванул еще раз, краснея от натуги, дернул изо всех сил. С тем же результатом.

— Похоже, это бронежилет, — рассеянно прокомментировала я, с интересом наблюдая за опешившими айрами.

— Не может быть! — пробормотал Стриг и сделал знак второму помощнику.

Мужчины схватились за вырез с двух сторон и дернули. Результат нулевой.

— Мне щекотно, — фыркнула я, раздумывая, не сообщить ли о том, что, вместо того чтобы разорвать на мне платье и оголить грудь, можно просто запустить руку и вытащить желаемое наружу.

Риммо обозлился, оскалился и пошел штурмовать платье зубами. В результате потерял один из клыков.

— Мне очень щекотно, — хихикнула я. — И прекратите так нервно жамкать тетю!

— Я хотел не так вульгарно, — прошипел сьен. — Но у меня нет выбора! — И полез мне под подол.

Раздался треск, и бедного айра шибануло молнией.

— Какая прелесть! — обрадовалась я. Потом задумалась: — А как теперь это снимать? Или мне теперь в этом жить постоянно?

— Да что же это такое! — взорвался обозленный, со стоящими дыбом волосами оборотень.

— Платье, — объяснила я неразумному. — Скорей всего улучшенной модели — мечта мужчин: надел один раз — гуляй до старости!

— Это не мечта! — сорвался Риммо. — Это кошмар! Как можно раздеть женщину в этом приспособлении?

— Молча?.. — выдвинула я предположение. Оборотни защелкали зубами. — Поняла, исправлюсь! Тогда, может, стоит попросить даму?

— Александра, — придвинулся сьен Стриг. — Вы не могли бы поднять свой подол? Пожалуйста! — И глаза такие… наивно-умоляющие.

— Куда катится этот мир? — спросила я потолок. — Все проблемы перекладывают на хрупкие женские плечи… Даже изнасиловать самостоятельно не могут!

— Александра… — напомнил о себе Риммо.

— Не подниму, — надулась я. — Стесняюсь.

За дверью раздался шум. Очень похоже на драку.

— А-а-а! — махнул рукой айр и вступил в схватку с моим платьем. Заведомо неравную. Мужик уже впал в раж и начал кусать подол, когда дверь распахнулась и в комнату вломилась спасательная команда во главе с маркизом.

Хотите честно? Не знаю, что они подумали при виде картины, где я полулежа наблюдала, как бедный оборотень мусолит мой подол, чуть ли не рыдая от электрических разрядов, а рядом висит зажатая между двумя мускулистыми амбалами тетя… Но Аден тяжело вздохнул и заорал:

— Дуэль!

— Чего это? — искренне удивилась я, стаскивая ноги с дивана и стимулируя Риммо дополнительными молниями. — У мужика и так стресс, а ты его еще и окончательно добить хочешь?

— Дуэль! — еще громче завопил маркиз. — Это покушение на мою честь!

— Вообще-то на мою, — поправила его я. Отодвинулась от полубессознательного оборотня и заявила: — Сударь, вы оскорбили мое платье! Я вызываю вас на дуэль! — Приказала айрам: — Быстро отпустите мою тетю! А то я и вам разрешу подол покусать!

Оборотни шустро отпустили графиню и отодвинулись. Лоретта подбоченилась и кровожадно попросила:

— Саша, отомсти за меня! То, что потом останется, я подарю Катрации!

— Ну пошли в сад, соблазнители туевы, — встала я с дивана. Хотелось смеяться. — Будем изучать Камасутру! Жить захотите — в любую позу встанете.

ГЛАВА 35

— Бить будете?

— Нет.

— А что?

— Вести разъяснительную работу…

Кинофильм «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика»

— Александра! — никак не мог угомониться жених. — Ты никуда не пойдешь! Это мужское дело!

— Тетя, — позвала я нарезающую круги возле айров Лоретту. — Накапайте всем по паре капель вашей бормотухи, чтобы они услышали голос разума!

— Нет, — отказалась графиня. — Нечего на них продукт переводить! Все равно не подействует! Моего покойного мужа даже после десяти капель на подвиги тянуло!

— Жалко, — расстроилась я. — Была надежда на благополучный исход, а так придется кем-то жертвовать.

— Я все же настаиваю! — рвался в бой Аден. — Это дело моей чести!

— Это дело закончится твоей смертью, — отрезала я. — Тебе что, жить надоело? Куда ты лезешь?

— Я должен… — набычился маркиз.

— Ты должен быть живым! — повысила я голос. — Эти ежики быстренько тебя закопают и тут же протянут лапки к самому дорогому, что у тебя есть, — ко мне!

— Это мы еще посмотрим! — выпятил грудь Аден. — Может — я их!

— Угу, — кивнула я. — Это ты Пресветлой Царице расскажешь, когда будешь в своей глупости каяться.

— Мадемуазель, — встрял очухавшийся Риммо и расправил перышки, то есть колючки. — Не влезайте в это дело, позвольте…

— Не позволю! — отмела я все советы. — А вам вообще слово пока не давали! Держались за мой подол — и держитесь дальше! Платью хуже уже не будет, а у вас занятие появится.

— Аден! Послушай невесту! — К мирной беседе присоединился Леон. — У тебя действительно нет шансов. Айры — прирожденные убийцы.

— Но мы же не можем так разойтись? — нахмурился канцлер.

— Я не отступлюсь! — выпрямился во весь свой немаленький рост Стриг. — На карту поставлено будущее моей расы. Без магии мы вымрем!

— Мое мнение учитывается? — как бы между прочим поинтересовалась я.

Мужчины даже ухом не повели.

— Понятно! — обиделась я. — И все же хочу заметить…

В окно влетел демон. Альм грациозно приземлился на ноги, оскалился и повертел в руках кинжалы.

— Демон, — уважительно кивнул Риммо. — У тебя тоже тут свой интерес?

Телохранитель кивнул и загородил меня собой ото всех, оттесняя в угол.

— Не хочу показаться неблагодарной, — ткнула я его пальцем в спину, — но меня тут уже никто не убивает.

Альм обернулся через плечо, показал мне великолепный набор клыков и зашипел.

— Доходчиво, — не стала я спорить. Вместо этого зацепила подол за сапог демона и чуть присела.

Подол пополз вверх. Альма шибануло молнией и отбросило в сторону. Айры расцвели счастливыми улыбками.

— Итак, — скрестила я руки на груди. — У всех присутствующих ко мне шкурный интерес в той или иной степени. Тут все, или еще кто-то от моей персоны чего-то жаждет?

— Я! — раздалось от двери, и в комнату шагнул Грэг.

— О как! — поразилась я. Громко предложила присутствующим: — Может, свечи потушим? А то я смотрю — все на свет лезут, словно комары.

— Вы оскорбили нашу страну! — выдал наследный принц, играя желваками. — И законы гостеприимства!

— Тетя, — негромко позвала я графиню. — Чем у вас остужают горячие головы?

— Обычно оглоблей, — просветила меня Лоретта. — Но в королевском дворце это очень редкий предмет самообороны.

— И тут дефицит, — посочувствовала я, пока мужчины грызлись между собой и выясняли, кто круче, выше и… все что показывают в таких случаях.

— Зато нам грозит война, — вздохнула графиня. — Если их не остановить, то мужчины сейчас до такого договорятся, что…

— Не договорятся! — прогремело от дверей. И в комнату, стуча клюкой, вплыла мать Феодора с двумя помощницами.

Пожилая женщина чинно прошествовала на середину помещения, обвела всех драчунов грозным взглядом и рыкнула:

— Что, охламоны, совсем страх потеряли?!!

Полемика немедленно прекратилась. Все мужчины немедленно склонились в поклоне перед олицетворением церковной власти.

— Матушка Феодора, — выступил вперед кронпринц, — мы обсуждаем государственное дело, не относящееся к вашей епархии.

— А ну, цыц! — прикрикнула на него старушка, для солидности долбанув об пол клюкой. — В вопросах жизни и смерти слово церкви решающее!

— Но… — попытался возразить Грэг.

Все остальные молчали и сопели, не вмешиваясь.

— Никаких «но»! — отбрила Феодора. — Немедленно всем разойтись! Или я начну рассказывать о каждом нелицеприятные вещи!

Понятное дело, у тетки — группенфюрера СС куча секретных досье в сейфе.

Дуэлянты зароптали.

— Я сказала — молчать! — вызверилась на непослушание глава церкви. — Риммо Стриг! Мне бы не хотелось поведать всем о ваших секретах и возможностях восстановления магического запаса!

Айра перекосило. Он низко поклонился всем и заявил:

— Прошу прощения за свою дерзость и готов понести любое наказание! — После чего дал знак своим головорезам, и они бочком выскочили из помещения.

— Теперь ты, — ткнула посохом старушка в демона. — Чтоб я тебя здесь больше не видела! Или месторасположение вашего алтаря станет народным достоянием!

Альм оскалился, зашипел и выскочил в окно.

— Он улетел, но обещал вернуться, — пробормотала я, вспоминая Карлсона. — И зачем человечество придумало двери, если постоянно выходит в окна?

— Александра! — обратила на меня гневный взор Феодора. — Прикусите язык! Ваши выходки могут стоить мира!

— Молчу-молчу! — зажала я рот ладошками и прикинулась ветошью.

— Лорды, — нацелилась мать церкви на оставшихся. — Вы думаете не тем местом! Особенно вы, ваше высочество! Чтобы управлять страной, потребна голова, а не то, чем вы сейчас принимаете решения!

— Вы правы, — не стал спорить Грэг.

— Идите к отцу, — велела Феодора. — И доложите его величеству о случившемся. Я присоединюсь позднее, и мы вместе подумаем над сложившейся ситуацией. Марш отсюда!

Наследник поклонился главе церкви, бросил на меня непонятный взгляд и ушел на покаяние.

— Вы, — ткнула корявым пальцем Феодора в братьев. — Вам, разгильдяям, доверили сокровище, которое вы чуть не профукали! Еще одно упущение с вашей стороны — и я пересмотрю ваши кандидатуры!

Братья молча поклонились.

— Быстро взяли Александру и отвезли домой! — велела старушка с клюкой. — И чтобы глаз с нее не спускали! Идиоты, остолопы! Испоганили девчонке весь праздник!

После этого напутствия мать Феодора развернулась и вышла из комнаты, не говоря больше ни слова, но всем видом демонстрируя уверенность, что ее указания будут неукоснительно выполнены.

— Пойдем, Саша, — предложил мне руку маркиз. — Я сожалею, что так вышло…

— Да уж, — выдохнул герцог, поддерживая Лоретту. — Обычно помолвки даже в нашей семье проходят гораздо спокойнее…

— Это потому, что в вашей семье еще не было помолвки Александры, — справедливо заметила тетя.

Я промолчала. Против правды не попрешь.

До дома мы добрались без происшествий. Мужчины сопроводили нас до холла, поцеловали ручки, пожелали спокойной ночи и отбыли, предварительно проверив охрану особняка.

— Спокойной ночи, тетя, — зевнула я, собираясь отправиться в кровать.

— Не спеши, — остановила меня Лоретта. — Нам еще нужно выбрать тебе черное платье на завтра.

— Зачем? — опешила я. — Или здесь принято носить траур по неудачному балу?

— Здесь принято носить траур по погибшему жениху! — вздохнула графиня. — Ты действительно думаешь, что все уже закончилось?

— А разве нет? — удивилась я. — По-моему, все разошлись тихо-мирно.

— Они разошлись тихо-мирно, чтобы утром встретиться громко-шумно, — пояснила мне тетя. — Такое оскорбление не прощают. Так что, скорей всего, сейчас в посольство айров поскачут секунданты.

— Блин! — разозлилась я. — И чего им для счастья не хватает?

— Всего хватает, — хладнокровно заметила Лоретта. — Поэтому и бесятся с дури. И маскируются, чтобы женщины их не останавливали.

— А вы знаете, где они будут свои пляски устраивать? — полюбопытствовала я. — Мне бы хотелось поучаствовать. Я еще сама женихом не наигралась, чтобы позволять другим претендентам ломать свои игрушки.

— Молодость! — закатила глаза Лоретта. — Конечно, знаю. Об этом все знают. В нашем парке у пруда есть специальная площадка. Припрутся туда часов в пять утра и будут друг другу лишние дырки делать.

— А сейчас сколько? — закрутила я головой в поисках часов.

— Четыре, — сообщила тетя. — Время еще есть. Пойдем, переоденешься.

— Если это можно снять, — с сомнением покосилась я на платье. — Может, у него еще зарядка не закончилась. Молнии хороши только для айров, а…

— Да все в порядке с твоим нарядом, — махнула ручкой Лоретта. — Срок действия магической защиты уже вышел. Пойдем скорей, если хочешь помешать своим родственникам смертоубиться.

Чуть позднее я стояла в сорочке и панталонах в гардеробной тети и отпихивала от себя шелково-кружевные тряпки:

— Да не буду я это надевать! Пока я продерусь по кустам до места, они себя уже раз триста успеют прирезать!

— Хорошо! — прикусила палец тетя. — У меня где-то завалялся маскарадный костюм со штанами…

— Прекрасно! — обрадовалась я.

Через двадцать минут я стояла на крыльце, обряженная в красные галифе с синим кантом, малиновую рубашку и алый кафтан с бирюзовым кушаком. Мягкие черные сапожки и розовая папаха. Не хватало только маузера, кривой шашки и клоунского носа, но я надеялась обойтись без этих излишеств.

Один из гайдуков графини подогнал к крыльцу двуколку.

— Да пребудет с тобой Пресветлая Царица, — чмокнула меня тетя, осенив благословляющим знаком. — Будь осторожней. За тобой поедут еще гайдуки, но будут держатся поодаль. Не рискуй зря. Я к тебе привыкла.

— Спасибо, Лоретта, — поцеловала я ее в ответ и залезла в повозку.

В общем, на дуэльную площадку я успела вовремя. Так как раз началась тусовка. Это мероприятие никто не пропустил.

Присутствовали айры, демон, наследный принц и братья Тримм. Рядом отиралось еще с десяток неизвестных мне личностей, копошившихся по кустам. И чем-то звеневших. Оружие, что ли, ныкают?

— Ну все! — разозлилась я и вылетела на площадку. — Прекратить!

Мужчины быстро повернулись ко мне и шустро спрятали за спины то, что держали в руках.

Когда они рассмотрели в сумрачном свете наступавшего утра, КТО и, главное, В ЧЕМ их навестил, раздалось дружное хрюканье.

— Что это вас всех так развеселило? — сузила я глаза и заломила папаху. — Можно поучаствовать в веселье?

Первым не выдержал Риммо. Оборотень честно зажимал себе рот, но, видимо, что-то так бурлило изнутри, что требовало себя выслать авиапочтой с уведомлением.

— Александра! — хрюкнул айр. — Вы, как всегда, прекрасны! Выпить хотите? — И протянул мне открытую бутылку шампанского.

— Вот еще, господа! — От кустов несся невысокий слуга с корзинкой, из которой выглядывали многочисленные горлышки бутылок. — Как приказывали! Игристое вино лучших сортов. Охлажденное, как заказывали!

— Так вы пьете? — прозрела я.

— Ну да, — выдавил Аден. — И общаемся, так сказать… пытаемся договориться…

— О чем? — насупилась я, печенкой чувствуя грядущие неприятности.

— Саша, — покачнулся Леон. — Поскольку ты одна такая… — Он практически хихикнул, пялясь на мой наряд. — Такая… уникальная, то нам приходится что-то с этим делать!

— И что же? — раздула я ноздри, постепенно понимая, что все присутствующие здесь пьяны до безобразия. Нет! Безобразие уже наступило. Пьяны, как… да просто свиньи!

— Я тут предложил, чтобы ты сделала выбор! — покачнулся Риммо. — Мы все за тобой будем ухаживать, а ты должна будешь потом кого-то выбрать!

Выбрать? Должна?! В мозгу начала образовываться алая дымовая завеса и активно маскировать центры, отвечающие за разумность.

— Выбери меня, Александра! — Сьен упал, покачнувшись, на одно колено и стукнул бутылкой об землю. Выплеснулась пенная струя.

Чтоб тебя, алконавт! Не дыши на меня!

Рядом в такую же позу встал демон. К нему присоединились Грэг и маркиз.

Ну вот, вся компания в сборе! Вицин, Никулин и Моргунов в обществе интеллигентного Шурика! Сгинь, нечистая сила!!!

Я стояла, как… Думала, раньше было хуже? Это я их недооценивала! Зато сейчас оценю!

— Знаете что! — прошипела я. — Я от вас всех — разом! — ухожу!

— Куда? — вскинулись встревоженные кавалеры.

— В Академию, учиться творить магию! — заявила я, разворачиваясь и гордо удаляясь. — И если сейчас кто-нибудь за мной поползет, то я изменю решение и уйду к Феодоре!

— Академия — не монастырь, — разумно заметил Леон. — Туда может войти любой!

— Это мы еще посмотрим! — зловеще пообещала я, строя планы мести всем и сразу. — Если доживете до этого момента!

Реакция окружающих напомнила финальную сцену «Ревизора», и мне сразу стало весело и легко на душе.

Гайдук на облучке повернулся, спрашивая:

— Куда едем, госпожа? Домой? Переодеваться?

— В Академию! — расплылась я в мрачной улыбке. — Пусть кому-то будет еще хуже, чем мне!

Постскриптум.

По настоянию любителей природы при написании этой книги ни один сохатый серьезно не пострадал.

Примечания

1

НЗ — неприкосновенный запас.

(обратно)

2

Мишпухой (диал.) — семьей.

(обратно)

3

Рабатка (нем. — грядка) — широкий пестрый цветник-бордюр вытянутой формы.

(обратно)

4

Миксбордер (от англ. mix — смешивать и border — кайма) — смешанные посадки красиво цветущих и декоративно-лиственных растений. Их размещают группами в несколько рядов на удлиненной полосе земли. Непременное условие при создании миксбордера — непрерывное цветение то одного, то другого его участка с ранней весны до морозов.

(обратно)

5

Битлз. «Yesterday».

(обратно)

6

Н. А. Некрасов. «Мороз, Красный нос».

(обратно)

7

А. С. Пушкин. «Сказка о царе Салтане».

(обратно)

8

Капот — распашная женская одежда с рукавами и застежкой спереди. С 40 гг. XIX в. носили только дома.

(обратно)

9

Выпуклая деталь архитектуры.

(обратно)

10

Клин-баба — устройство, которым разрушают дома, огромный металлический шар на цепи.

(обратно)

11

Барокко (ит. barocco — «причудливый», «странный», «склонный к излишествам», порт., perola barroca — «жемчужина неправильной формы» (дословно «жемчужина с пороком»); существуют и другие предположения о происхождении этого слова) — характеристика европейской культуры XVII–XVIII вв.

(обратно)

12

Ренессанс, или Возрождение (фр. Renaissance, ит. Rinascimento; от «ri» — «снова» или «заново рожденный»), — эпоха в истории культуры Европы, пришедшая на смену культуре Средних веков и предшествующая культуре нового времени. Примерные хронологические рамки эпохи — начало XIV — последняя четверть XVI в. и в некоторых случаях — первые десятилетия XVII в. (например, в Англии и, особенно, в Испании).

(обратно)

13

Рококо (фр. rococo, от фр. rocaille — дробленый камень, декоративная раковина, ракушка, рокайль, реже рококо) — стиль в искусстве (в основном в дизайне интерьеров), возникший во Франции в первой половине XVIII в. (во время регентства Филиппа Орлеанского) как развитие стиля барокко. Термин «рококо» (или «рокайль») вошел в употребление в середине XIX в.

(обратно)

14

«Гимн демократической молодежи мира», стихи Л. И. Ошанина.

(обратно)

15

Цитата из кинофильма «ДМБ».

(обратно)

16

Ринад — король айров. Звание не наследственное, достается самому сильному оборотню.

(обратно)

17

Основной принцип фахверкового дома состоит в том, что его базис, несущая основа, — секция диагональных балок. Обычно используют балки из дерева хвойных пород (ель, кедр), и после окончания строительства балочные крепления остаются видны с наружной стороны дома.

(обратно)

18

Русская народная песенка-присказка «У попа была собака…» представляет собой наглядный пример рекурсии.

(обратно)

19

Ронго-ронго, кохау ронгоронго — деревянные дощечки с иероглифическими письменами жителей острова Пасхи. Иероглифы — частично символические, частично — геометрические, всего около восьмисот различных знаков. В настоящее время не ясно, представляют ли каждый символ отдельное слово или слог.

(обратно)

Оглавление

ПРОЛОГ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ УРОКИ ВЫЖИВАНИЯ, ИЛИ КТО КОМУ СЛУЖИТ

  ГЛАВА 1

  ГЛАВА 2

  ГЛАВА 3

  ГЛАВА 4

  ГЛАВА 5

  ГЛАВА 6

  ГЛАВА 7

  ГЛАВА 8

  ГЛАВА 9

  ГЛАВА 10

  ГЛАВА 11

  ГЛАВА 12

  ГЛАВА 13

  ГЛАВА 14

  ГЛАВА 15

  ГЛАВА 16

  ГЛАВА 17

  ГЛАВА 18

  ГЛАВА 19

ЧАСТЬ ВТОРАЯ УРОКИ ЭТИКЕТА, ИЛИ КТО КОГО ВОСПИТЫВАЕТ

  ГЛАВА 20

  ГЛАВА 21

  ГЛАВА 22

  ГЛАВА 23

  ГЛАВА 24

  ГЛАВА 25

  ГЛАВА 26

  ГЛАВА 27

  ГЛАВА 28

  ГЛАВА 29

  ГЛАВА 30

  ГЛАВА 31

  ГЛАВА 32

  ГЛАВА 33

  ГЛАВА 34

  ГЛАВА 35 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg