«От ненависти до любви»

Тери Сан

От ненависти до любви

Аннотация:

Есть вещи, которые порой трудно перевести на язык человеческой логики. И тот, кто отрицает любовь, считая её глупым проявлением человеческих инстинктов, однажды сам окажется во власти этих инстинктов. Но вот суметь это признать, не так уж и просто

Пролог.

   ...Служить Артемии всеми силами души. До последней капли крови, до последнего вздоха. Вот истинное стремление моего сердца...

( слова присяги выпуска Высшей Королевской Академии )

   В этом году март выдался непривычно холодным, скованным ледяным дыханием зимы. И казалось; ни голубоватые отливы неба, пробивающиеся через седую, загустевшую пепельным сахаром, хмарь облаков, ни особый ощущающиеся в атмосфере хрустальный перезвон, ни стволы деревьев, начинающие принимать красноватые отливы коры, - не могли растопить непреклонного сердца.

   - Служить Артемии, всеми силами души....

   Морозный воздух студил лёгкие, превращая дыхание в облака пара, и посреди оседающих на землю редких снежинок, чётко и соразмерно звучали слова, клятвы выпускников. Древняя традиция, ставшая присягой, и сегодня, один за другим, несколько десятков юношей и девушек, закончивших обучение, приносили её своей стране и королю.

   - До последней капли крови.

   На площади, придавая действию особый оттенок важности, стояла тишина, изредка нарушаемая вспуганными движениями, и простые, но тщательно выверенные фразы, звучали звонко и торжественно, словно наполненные изнутри хрустальным льдом - серебристым сиянием зимы, особым значением, глубинным смыслом.

   - До последнего вздоха

   Высокий худощавый юноша, в меховом плаще, наброшенном поверх белой парадной формы, краснея и волнуясь, пылко клялся служить своей стране. Подтверждая верность королю и короне, обязуясь приложить все усилия для поддержания благосостояния и процветания... И многое другое, из чего обычно состоят подобные спичи, которые никто не слушает, но все делают внимательный вид, за лавиной жидких оваций скрывая облегчение, что очередная пытка словом наконец - то закончилась. И можно полюбоваться, как молодой человек, гордо поднимается на застеленный коврами помост, что бы получить золотую шпагу, из рук одного из приглашённых королевских представителей.

   В пору юности, Его Величество посещал подобные мероприятие сам, но быстро соскучившись, перекинул нудную обязанность на своих подчинённых, один из которых - личность весьма известная в широких кругах, делал это с педантичной регулярностью.

   Сегодня в саду королевской академии собралась огромная толпа приглашённых. Выпускной день - событие незаурядное. Отмечаясь в начале лета, торжество всегда проходило пышно, и с особым размахом, пафосное великолепие которого было предназначено исключительно "пустить пыль в глаза", чем реально обосновать, зачем понадобилось всё это роскошество.

   Но Королевская академия - место, куда невозможно попасть простым смертным, и подразумевая большое скопление народа, устроители не жалели денег на торжества.

   Частично расходы покрывались из королевской казны, но разумеется большую часть доходов приносили карманы щедрой аристократии, для ублажения избалованного внимания которой, собственно и предназначались подобные мероприятия.

   Чинно сидели приглашённые сановники и знать, удобно расположившись в изящных креслах, расставленных по переднему ряду. Торжественной строгой линией стояли у помоста учителя; все до одного парадно одетые, великолепные, гордые за своих птенцов.

   Семь лет провели воспитанники в стенах академии, и теперь каждому из них предстояло выпорхнуть из гнезда на волю.

   Так было и так будет всегда...Так завелось ещё исстари со времён основания академии и уже тридцатый выпуск покидал эти стены, что бы влиться в ряды правящей элиты, и достойно служить своей стране.

   - Клянусь служить Артемии, всеми силами души...

Королевский представитель - элегантный мужчина неопределённого возраста с тёмными глазами и густой гривой волос, щедро раскрашенных благородной платиной, уныло созерцал происходящее действо, и трудно было понять, какие мысли бороздят просторы его сознания.

   Роскошное кресло, затканное фиолетовым велюром, приятно согревало спину подушками, но тёплый плащ не спасал от холода, заставляя ставленника неуловимо ёжиться. Да и не только его. Вызывая у выстукивающих зубами собравшихся, вполне понятное недоумение: какая муха укусила ректора решившего провести выпуск в марте. Но одновременно с тем, никому бы не пришло в голову задать подобный вопрос.

   "Король умер, да здравствует король!".

   И сидевший в кресле человек, понимал это как никто другой.

   А уж если королевский представитель, изволил терпеть и улыбаться, что стоило говорить об остальных.

   Худые пальцы, затянутые в кожу перчаток, машинально ласкали элегантную трость, а злые языки, уже вовсю обсуждали, очередной наряд, выставляющего себя на обозрение, мессира.

   Грандин Мистраль. Есть имена, которые произносятся с благоговением и шёпотом, есть имена, которые просто бояться произносить, а есть такие имена, которые знает каждый.

   Грандин Мистраль. Королевский представитель, правая рука его величества, первый министр, и просто "тень короля".

   Сейчас "тень короля" откровенно скучала, но вряд ли возможно было заподозрить подобное, на этом бесстрастном, внимательном лице, обращённым на собеседника с той особенной маской светской полуулыбки, выражающей одновременно доброжелательный интерес и лёгкий налёт неуловимого превосходства.

   Чуть хмурясь, с незаметной внутренней брезгливостью циника, слишком хорошо понимающего цену подобных обещаний, выслушивал он слова присяги, которую один за другим торжественно приносили своей стране пятьдесят юных воспитанников.

   Служить Артемии всеми силами души

   Глаза гостя казались потухшими. Но изредка, за внешней непроницаемостью зеркального равнодушия, вспыхивали короткие искристые молнии, оживающие, стоило взгляду коснуться каменных стен, пробежать по задрапированным окнам второго этажа и скользнуть к отреставрированной недавно крыше.

С неё убрали резные бортики, сделав края покатыми, изменили центральный фасад, и только на самой макушке, по прежнему, протыкал небо изящный шпиль с алым флагом Артемии, над которым вскинув трубу к небу, насмешливо крутился золотой флюгер - ангел.

   Когда - то, несколько лет назад, министр знал другого ангела - дерзкого выскочку оставившего яркий след на скрижалях его памяти. Прошли годы, следы присутствия стёрлись из жизни, а может быть, их никогда и не было этих следов, просто ему очень хотелось верить. И каждая трещина на фасаде здания, каждый кирпич, снова и снова кричали ему о былом, и тех ярких сумасшедших днях юности, когда они наивно верили в идеалы. Самонадеянные глупцы, не знающие и не понимающие, как жестоко умеет обтёсывать жизнь.

   - Служить Артемии всеми силами души.

   Министр незаметно зевнул и лениво поправил полу плаща, демонстрируя светскую элегантность манер, выглядевшую столь безупречно, что стоящий рядом с креслом, юный протеже Юлиус Паскаль, на данный момент являющийся звездой академии, и должный в будущем стать преемником министра, воспринимался неловким и невзрачным. Впрочем, на фоне этого высокомерного, но в тоже время удивительно притягательного человека, трудным представлялось не потеряться.

   Есть люди обладающие особым харизматичным магнетизмом, и Грандин Мистраль, несомненно, относился к их числу.

   И хотя волосы его отливали сединой, а в чёрных глазах стыла серебряная старость, невозможно было поверить, что этому человеку, известному стране под пугающим прозвищем "серый кардинал", давно перевалило за шестьдесят.

   В прошлом, мессир, также являлся выпускником академии, и став преемником, получил пост первого министра страны - Рандо. Теперь, следуя сложившейся традиции, юный Паскаль, которого он самолично выделил за способности и неординарность, займёт его должность и приложит все усилия ради блага и процветания Артемии.

   Это было как нельзя кстати. Король умер, а юный принц, единственный из отпрысков королевского дома сумевший избежать чёрной лихорадки, являлся почти ровесником Юлиуса.

   Паскаль, несмотря на откровенную молодость, оказался умён и сметлив - качества ценные сами по себе, а при отсутствии излишней щепетильности, которой так часто болеют юнцы, протеже и вовсе воспринимался идеальной кандидатурой.

   Серый кардинал был доволен своим выбором, и сейчас взгляд его, мимолётно задерживаясь на преемнике, наполнялся теплом и далёким отсветом чего - то забытого. Немного горького. Но в то же время знавшие его близко, ( а таких существовали единицы), могли утверждать, что эту "горечь" серый кардинал не променяет ни на какие сокровища мира.

Поговаривали, что много лет назад, являясь выпускником, Грандин Мистраль сумел осуществить мечту своего патрона - министра Рандо, и избавить страну от мучительного двоевластия, вызвав противника на законную дуэль и прикончив особо изощрённым способом.

   Но вероятно, это являлось не более, чем сплетней.

   Дуэли подобного уровня резко осуждались королём, чутко пекущимся о сохранении цвета аристократии, и вряд ли его величество, спустил бы подобное безнаказанно. К тому же, открытое убийство воспринималось слишком грубо, прямолинейно, и совсем не связываясь с теми тонкими и изощрёнными методами, которыми предпочитал действовать серый кардинал.

   Уже не для кого, не представлялось секретом, кто стоял у руля правления при дряхлеющем и тяжелобольном короле. Так же как ни для кого не казалось секретом, кто встанет у правила, при юном принце, который на данный момент, шагу не мог ступить без участия этого загадочного и явно необыкновенного старика, тщательно и умело подготавливающего почву новой политической арены.

Никто не знал о нём ничего, кроме того, что он разрешал знать о себе сам. Его боялись за диктатуру, но в то же время уважали, ибо какими бы страшными методами не пользовался этот жуткий, абсолютно лишённый всяческих эмоций человек, ясно было одно; он действовал на благо Артемии.

- Клянусь! - прозвучал эпилог последней клятвы, и ректор дождавшись благосклонного кивка "серого кардинала", начал заключительную речь.

Мужчина отстранённо смотрел на ряды склонившихся перед ним голов, но было ясно, что мысли его блуждают где - то абсолютно далеко. И лишь когда раздалось

- А теперь в знак чистоты ваших помыслов обменяйтесь бокалами! - он внезапно очнулся и вздрогнул.

   На одно мгновение на бледном, сохранившем следы былой красоты, лице, вдруг проступили болезненные, почти судорожные эмоции и в эту секунду глаза его ожили. Дрогнули ледяные льдины зрачков, наполняясь неожиданным светом, и замерли, устремляясь куда - то вдаль.

   И словно улавливая внезапную перемену, хмурое мартовское небо прорезали лучи солнца, упали на крышу, раззолачивая золотистую фигуру ангела и в резком свете неровных теней, на одно мгновение пригрезилось, что там, на покатой крыше стоит ещё один человек...

   Глаза серого кардинала прищурились, а губы сложились в короткую непонятную усмешку, а затем расслабились, прошептав что - то почти неслышимое и заставив молодого Паскаля, посмотреть на своего патрона в абсолютном изумлении.

   Ибо за все семь лет общения, он никогда не видел старика таким. А затем до слуха его донеслось что - то и вовсе невероятное.

- Пятьдесят лет! - сказал Грандин Мистраль, и на губах его продолжала блуждать всё та же невероятная, похожая на затаённый солнечный луч, улыбка, почти нежная, и вместе с тем, удивительно горькая.

- Ири Ар, - расслышал Паскаль вполне отчётливо и задохнулся от изумления, осознав, каким тоном, было произнесено имя ВРАГА.

Глава 1.

   "Благо Артемии превыше всего".

   Надпись на воротах высшей королевской академии.

   Грандин Мистраль всегда ненавидел Ири Ара и поклялся, что однажды наступит день и час, когда он уничтожит его, своего извечного врага и соперника.

   С самого первого дня их встречи. С того самого дня когда они впервые встретились в академии Братьев короля, Мистраль Грандин, возненавидел этого человека всеми силами души.

   Ири Ар умрёт. И эта смерть, стает самым счастливым днём в его жизни!

   Когда король Артемии издавал указ об образовании, один из пунктов гласил:

   " Артемия нуждается в верных надёжных людях, тех кто составит оплот королевского трона и поможет привести страну к светлому будущему".

   Академии Братства была создана как место, где будут воспитываться и обучаться те, кто когда - нибудь возглавит управление страной и займёт все ключевые посты власти. Юные представители сорока древнейших родов провозглашали собой элиту названную "Братством короля".

   Но даже элита имела свои предпочтения. И тех, кто оказывался достоин, и тех, кто не обладал никакими талантами. Академия отсеивала их, и порой безжалостно выкидывала за борт. Учиться даже в обычном классе академии, считалось достижением, но самым высшим почётом, было признание "Сияющим". Именно в "сияющих" - людях обладающих уникальными необычными способностями и талантами, король Артемии видел будущее страны.

******

   В десять лет Мист Грандин прошёл сложнейший государственный экзамен и был зачислен в академию как самый молодой выпускник, имеющий высший статус и право называться "сияющим", в двенадцать он считался общепризнанным королём класса, в пятнадцать - всей академии.

   Его слово было законом, за ним постоянно следовала толпа "прихлебателей", девочки и девушки присылали ему любовные записки и длинные восторжённые послания. Порой послания присылали не только девочки. Мист никогда не обращал на них внимания. Впрочем, точно так же, как никчёмные дурацкие записки, он по большей части игнорировал, или презирал всех окружающих его людей, считая их попросту недостойными своего великолепного сияния.

   Как у представителя древнего аристократического рода Мистраль, у него были деньги, выдающиеся способности, а признание он обеспечил себе сам.

   Страна виделась для него местом, которым, однажды, заполучив высокий пост министра, он будет управлять.

   Грандин не видел в этом ничего одухотворённого или животрепещущего. Это была просто работа, которая помогла бы ему достичь вершин власти и утолить собственное тщеславие. Не потому, что ему было это нужно, а потому что Грандин привык быть первым во всём.

   Любимое выражение Грандина введённое в моду

   " Я слишком хорош, что бы позволить себе оказаться вторым" .

   Грандин никогда не делал ошибок. И всегда доводил всё начатое до конца. Грандина любили, им восхищались, ему завидовали, но всё это было лишь поверхностными эмоциями. Настоящих чувств к Мистралю не испытывал никто, потому что блистательный конт Грандин не признавал эмоций.

   "Разум помогает нам отличаться от животных и преодолевать свои глупые порывы и инстинкты. Позволить себе потерять голову, способны лишь дураки".

   Грандин не был дураком.

   Грандина ненавидели и любили женщины. Любили те, кто не знал его, ненавидели те, с кем однажды он разделял ложе.

   В любви Грандин представал столь же искусным, как и в остальных областях, но ни одна из женщин не могла сказать, что когда - нибудь, ей выпадала возможность оказаться на желанном ложе второй раз.

   Знаменитой фразой, стало высказывание маркизы Сенжаль:

   "Провести ночь, с прекрасным, но ледяным Грандином, всё равно, что оказаться в райских садах. Остаться с ним до утра, значит добровольно принять на себя участь изгнания с небес на землю. К сожалению, эту глупость невозможно не совершить...".

   Грандину было плевать на людей и на их мнение. Ведь в большинстве своём, он считался, абсолютно безупречен. Но никому в голову не приходило, что под маской абсолютного равнодушия кипят сильнейшие эмоции. Одна из них была ненавистью. И это чувство подарил ему Ири Ар...

Глава 2.

   Когда он встретил Ири, был яркий солнечный день. И у Грандина с самого утра было отличное настроение. Он даже решил посетить академию, чего не делал уже почти две недели, предпочитая обучение на дому.

   В тринадцать лет благодаря своим необыкновенным способностям и влиянию отца, Грандин Мист, мог делать всё, что хотел.

   На улицах вовсю танцевала весна. В воздухе пахло ароматом распускающейся вишни и проезжая через цветущую аллею центрального парка, Грандин думал о том, что только весной может быть такое замечательное настроение, полное солнечных зайчиков и дурацких розовых лепестков.

   При его приближении из академии как всегда высыпала толпа. Выходя из кареты, он видел прильнувших к окнам одноклассников и даже слышал их перешёптывания, ловил на себе восхищённые взгляды, и величественно шествуя через зеленеющий двор, снисходительно кивал на восторжённые приветствия.

******

   Новичка он заметил сразу. Честно говоря, его невозможно было не заметить. Ири стоял в коридоре, прислонившись спиной к увитой плющом решётке, а вокруг толпилась группа подростков, отчаянно пытаясь привлечь к себе его внимание.

   Хаос...Первое что запомнил Мистраль, первое что врезалось ему в сознание...Беспорядок.

   Стулья, обычно чинно лепящиеся к декорированным стенам, оказались составлены в кружок, цветочные вазоны подвергались опасности быть разбитыми, копии полотен над которыми трясся директор мессир Бренеж находились в непосредственной близости от разгорячённых тел, и одна из золочённых рам, висела криво, давая понять, что на неё облокотились.

   Ири, не понимая, какое столпотворение создал, жизнерадостно улыбался, увлечённо говорил, смеялся от души, и его звонкий смех эхом летел по коридору, привлекая к себе внимание своей удивительной необычной чистотой. Грандин, испытывая смесь любопытства и раздражения, повернул голову к одному из своих "поклонников", выслушивая тщательный отчет о прибывшем позавчера новеньком, и нахмурил лоб, потому что новенький, скользнув по нему равнодушным взглядом, вновь принялся болтать, размахивая руками и улыбаясь, улыбаясь.

   Скользить по себе равнодушными взглядами, Грандин не позволял никому.

   Он подошёл к мальчишке, остановился напротив, и, скрестив руки на груди, довольно пренебрежительно осведомился:

   - Значит, ты и есть, Ири Ар?

   Ири повернулся. И Грандин едва устоял на ногах, внезапно чётко осознав: "Он либо сейчас подружиться с этим парнем, либо они станут врагами на всю жизнь". Светловолосый и смуглый, похожий на яркий солнечный день, Ири, казался воплощением всего того, что отсутствовало у самого Грандина. Эта открытость, сияющие синие глаза и волосы, играющие в свете солнца. Даже глядя на Грандина, он не переставал улыбаться, и эта улыбка щемила сердце. Она была прекрасна.

   Грандин взмахнул ладонью, и вокруг сразу же установилась тишина. Он пренебрежительно оттолкнул какого - то стоявшего на дороге мальчишку первокурсника и ученики поспешно раздались в стороны, пропуская ледяного принца вперёд. Присутствие в коридоре одного из сияющих, да ещё самого Грандина, было событием из ряда вон выходящим, потому что Грандин обычно не замечал тех, кто стоял ниже него.

   Ири Ар прибыл в академию позавчера. По его словам он жил за границей. Но отец решил вернуть отпрыска на родину. А так как имя Ар одно из древнейших, Ири просто не мог поступить куда - нибудь ещё, кроме как в академию "Братства короля". Ири Ар не являлся одним из "сияющих". И неизвестно стал бы он им или нет, но Грандин уязвлённый невниманием, "пришвартовался" напротив новичка и теперь судорожно обдумывал, что следует сказать, что бы немедленно поставить выскочку на место или наоборот привлечь на свою сторону. Потому что сейчас, он абсолютно чётко знал. Этот сияющий мальчик, однажды, а скорее всего в течение ближайших недель, окажется с ним в одном классе, и Грандин сделает всё возможное, что бы они сидели за одной партой, потому что его новая империя, которую он мечтал создать, должна была состоять из таких людей как Ири. В нём чувствовалась сила воли, уверенность и целеустремлённость, и в то же время подкупающая обаятельная мягкость, трогательная нежность ко всему миру. Грандин никогда не ошибался в своей оценке людей, потому что видел их иначе, чем остальные, и сейчас эта нежность заставляли его задыхаться.

   Ири Ар перестал улыбаться и теперь вопросительно смотрел на чужака, не понимая, почему вокруг них стало внезапно тихо, и кто этот высокий, черноволосый бог, похожий на восхитительную, хмурую ночь. Но даже, несмотря на скучающее пренебрежительное выражение, застывшее на бледном лице незнакомца, на него хотелось смотреть и.... Преклоняться....

   Вот только в чёрных, пылающих звёздами глазах, не было ни капли тепла, лишь непонятное загадочное мерцание, в котором можно увидеть собственное отражение, но никогда нельзя проникнуть внутрь.

   Он был красив, и в то же время удивительно недоступен. Тонкие губы кривила саркастическая усмешка, а изящные брови, всё время хмурились или надменно взлетали вверх, выражая вопросительное недоумение на весь мир, словно не понимая "как этот мир, смеет мешать ЕМУ".

   Несколько мгновений они разглядывали друг друга с самыми разными эмоциями, не понимая, почему их сердца, так судорожно стучат.

   " Он холоден как лёд, я замёрзаю от одного его взгляда" - подумал Ири, и ему стало грустно.

   "Он как обжигающее пламя, я сгорю в его свете" - Грандин впервые испытал страх. - "Его сияние затмевает меня"

   А одноклассники стояли и любовались на них, распахнув рты и боясь разрушить это удивительное зрелище: восхитительное соприкосновение света и темноты. Они подчёркивали красоту друг друга и сияние каждого, ещё больше усиливалось рядом со своей противоположной половиной. Казалось, ещё секунда и они соединяться вместе, сольются в единое целое своей гармонии, что бы никогда больше не разлучаться.... И исчезнут, превратившись в диковинный медальон на котором золотом будет выгравировано их единение. Потому что они не могли существовать вместе, точно так же как невозможно было им оказаться друг без друга. Со стороны казалось, что эта судьба. И сумрачный Грандин Мист и сияющий Ири Ар должны были понимать или чувствовать это.

   Иногда отсутствие зеркал в академии было сродни катастрофе. Возможно, если бы в ту секунду, они могли увидеть себя со стороны, всё могло сложиться иначе.

   Но говорят, вышивая на ткани мироздания узоры человеческой судьбы, богини времени, допускают случайные стежки, и тогда они и сами не знают, что у них получиться в результате.

   Грандин прогоняя оцепенение, тряхнул головой, небрежно отбрасывая с плеча прядь роскошных волос. Жест, заставивший присутствующих восторжённо ахнуть, ибо струящаяся волна переливающегося шёлка, поистине стоила денег, которые он угрохал, нанимая лучшего в столице куафера.

   Кажется, на Ири это произвело должное впечатление, он ошеломлённо моргнул, и Мистраля словно накрыло тёплой волной, чужой искренности: спокойной, естественной, доброжелательной.

   Грандин прекрасно понимал, какой выгодный эффект способна производить внешность, но в манерах и поведении Ара, не ощущалось демонстративности или работы на публику, свойственных людям избалованным вниманием. Свойственных, самому Грандину настолько привыкшему к лжи и лицемерию, что их отсутствие внезапно показалось ересью, дискомфортом привычной реальности.

   Он просто был. Честный, открытый, настоящий. И может быть именно поэтому, быть рядом с ним внезапно оказалось столь невыносимо....

   И упоительно.

   Словно глоток чистого свежего кислорода, посреди душных пропитанных фальшью и угодничеством стен, стен отразивших Мистралю его собственное неприглядное отражение. И на секунду захотелось закрыться ладонями, сбежать. Или остановиться подтянуться, начать дышать полной грудью рядом с ним, потому что этот свет дарил очищение и спокойствие, как если бы после долгой и утомительной поездки, полной грязи и энергетики случайных и ненужных людей, похожих на пустые мусорные обёртки, он внезапно вернулся домой.

   Вот только его дом, оказался занят целой толпой народа, сгрудившегося среди увитых плющом решёток, оседлавших кресла и толкающих друг друга только что не в цветочные вазоны...Немыслимо.

   Грандин непроизвольно скривился, отметив, что Ар не делает различий по рангам, одинаково равно обращаясь со всеми, включая "отверженных" - учеников, невысокого происхождения, картинно презираемых остальными студиозами. Ибо не было большего позора здесь, чем, обладая изначально низким статусом, получить публичное предупреждение на отчисление из академии за неуспеваемость. Но Ири ещё не знал подобных тонкостей.

   Он тепло улыбался, и Мистраль с внезапной мучительной ревностью осознал, что Ар принадлежит всем. Абсолютно всем.

   И что в его тепле греются и купаются многие. А он позволяет людям свободно трогать себя, обращаться, раздаривая ласковое обаяние направо и налево. И они почти все касались его, словно бы невзначай, но за каждым этим прикосновением, стояло скрытое обожание и желание забрать у Ири частичку маленького солнца. И он, радостно делился собой, способный отдавать до бесконечности, не осознавая, что этим вызывает у Грандина приступ неконтролируемого бешенства.

   Словно стая отвратительных гусениц набросившихся на божественный цветок.

   Грандину внезапно захотелось передавить их всех, ничтожеств, посмевших осквернять чужой свет, своим грязным присутствием.

   И от собственной ассоциации стало смешно, и одновременно горько. Непонятно странно, и удивительно, как если бы на него разом нахлынули противоречивые эмоции, а он совершенно не представлял, как с ними совладать.

   Но увы, подобное могло относиться к кому угодно, только не к Грандину Мистралю.

   - Не хочу вмешиваться, но сейчас, ты ведёшь себя очень неосмотрительно! - заметил он с высокомерным небрежением старшего по возрасту и положению.

   - Хотя вряд ли твои новые, - он скривился, - "товарищи", поставят тебя в известность об этом. Возможно, скоро тебе предложат стать одним из "сияющих"...

   Он сделал эффектную паузу, давая всем оценить свои слова.

   - На твоём месте, я бы не стал тратить время на неудачников, а уделил бы его достижению иных целей.

   Он выразительно убийственно посмотрел на нескольких студентов толпившихся рядом с Ири, и они мгновенно посторонились, отводя глаза, желая провалится сквозь землю и исчезнуть.

   Иногда Грандин, мог унизить одним лишь взглядом. Им не только восхищались, его боялись. И он прекрасно об этом знал и бессовестно использовал.

   - Я здесь недавно, - отозвался Ири, спокойно встречая выпад. - И ещё не успел изучить принятые правила. Но вряд ли они налагают запреты на общение. Тем более, что мне предстоит выбрать компаньона, - добавил он простодушно и потрясающе улыбнулся, заставив сердце Грандина ухнуть вниз, а мысли окончательно вылететь из головы.

   "Компаньона... Выбрать компаньона"

   Мистраль и сам не понял, что с ним твориться, но изнутри, словно залихорадило.

   До этой секунды, он не мыслил о компаньоне, не считая для себя допустимым, обзаводиться обузой в лице никчемного протеже. Щепетильное самолюбие допускало возможность встретить достойного, но признать подобное прилюдно, казалось унизительным уподоблением стаду, инстинкт тупой общности которого, он всегда глубоко презирал.

   И сейчас, наверное, все будут падать в обморок, потому что юный вельможа, морально дозрел до безрассудства, решив, игнорируя условности, официально объявить Ири своим товарищем, прямо посреди коридора. Величайшая честь, о которой простые смертные даже не грезили, понимая несбыточность этой мечты, милость короля по отношению к простому смертному, неизвестному новичку...Но то, что увидел в нём Мистраль щедро искупало сумасшедший порыв, почти испугав внезапным приступом откровения....Ощущением, что перед ним сила, природы которой он не понимает, и контролировать не сможет. Равный ему.

   Один из парней, темноволосый и кареглазый, с короткими торчащими в стороны волосами, внезапно, словно предчувствуя нечто, положил ладонь Ири на плечо.

   - Господин, Грандин, - сказал он вежливо, но непреклонно. - Эта огромная честь, что вы удостоили нас своим присутствием. Но мы бы хотели...

   - Господин, Эльресто Ал!- в голосе Грандина было столько льда, что казалось, даже стены сейчас покроются инеем. - Кажется, вы намерены задержаться в академии любой ценой?

   Эльресто побелел от бешенства, но руку с плеча Ири убрал, а Грандин игнорируя его, повернулся к изумлённому и, кажется не понимающему смысла этой сцены, Ири

   - Ты здесь новичок и не понимаешь, с кем тебе стоит общаться, а с кем этого делать нежелательно, для того чтобы не навредить своей репутации, - раздражённо заметил Грандин и добавил, всё тем же ледяным тоном. - Мне показалось или я всё же намекнул?

   После его слов, несколько человек, кто с натянутыми извинениями, кто просто незаметно, испарились в разные стороны.

   Связываться с Мистралем считалось самоубийственным. Великолепный дуэлянт, король академии, обладающий высочайшим положением и связями. К тому же Грандин единственный из учеников, задолго до всеобщего распределения, оказался назначен приемником первого королевского советника, главы министерства внутренних дел страны, Рандо.

   Грандин довольно улыбнулся, поймав ошарашенный потемневший взгляд.

   - На самом деле всё просто, Ири, - он подмигнул. - Нужно лишь вовремя понять, какую сторону тебе выбрать. Впрочем, позднее, я с удовольствием устрою для тебя познавательный экскурс.

   Он вновь обаятельно улыбнувшись, протянул ему руку.

   - Грандин Мистраль, третий курс ранга "сияющих", управляющий студенческого совета и надеюсь... Твой компаньон?

   Он позволил себе самодовольную усмешку, услышав разом дружный потрясённый вздох, аханье и другие выражающие сильное волнение реакции.

   К вечеру эта сцена, станет новостью номер один. Возможно, ему удастся договориться с директором, и Ири уже послезавтра переберётся в элитный корпус.

   Ири несколько секунд смотрел на предложенную изящную кисть, утопающую в ворохе кружев, а затем моргнул и отступил на шаг.

   - Господин Мистраль, судя по тому, что я сейчас увидел, я не думаю, что Вы, та сторона, где я желаю быть, - сообщил он твёрдо и поклонившись, проигнорировал протянутую ладонь.

   - Прошу меня извинить.

   Прошла секунда, за ней другая. Ири Ар прошёл мимо него, а Грандин как идиот, всё ещё стоял с вытянутой рукой, не понимая, как подобное могло произойти с ним, и не сниться ли ему это, словно кошмарный сон.

   В ушах продолжали звучать вежливые равнодушные слова, а затем они затопили сознание...

   И когда Грандин склонил голову со вздохом признавая своё поражение, демонстрируя миру понимающую улыбку отверженного ангела, никто не мог знать о том, что впервые в жизни, в его душе бушует неконтролируемая, бешенная ярость.

   Ири Ар, я никогда, не прощу тебе этого унижения!

Глава 3

   "Эта история получила огласку. Но так как реакция Грандина, и самого Ири Ара оказалась более чем равнодушной, сплетня быстро забылась и всплывала косвенно, когда Ири Ар и Грандин Мист сталкивались в коридоре и холодно кивали друг другу. В эту секунду воздух между ними сгущался до электрических разрядов"

   Ири Ар не мог сказать, что он ненавидит ледяного принца. Так в академии за глаза именовали Грандина. Просто его высокомерие и пренебрежительная оценка других людей, вызывали внутри юноши нестерпимую неприязнь.

   Иногда проходя мимо Мистраля и ловя на себе мерцающий загадочный взгляд, Ири уже не мог сказать, что поступил правильно.

   Если бы он понимал, как в такие моменты, Грандину нестерпимо хочется придушить его, он бы не сомневался в своём выборе.

   Грандин Мистраль поклялся себе наказать дерзкого мальчишку за эту выходку, наказать так, что бы он навсегда проклял тот миг, когда посмел отвергнуть его.

   Ири не мог понять, за какие таланты и достоинства он оказался в классе "сияющих" по прошествии двух недель. И первым кого он увидел, был Грандин Мистраль. Ледяной принц ждал его с победной акульей ухмылкой на устах, и, переступая порог нового класса, Ири понял, что с этого мгновения, жизнь его, будет превращена в ад.

   Учителя ломали голову не в силах разобраться, как могло случиться так, что два самых выдающихся, самых талантливых ученика, стали непримиримыми врагами.

   С приходом Ири, академия словно разделилась на два полюса, света и темноты, и впервые в жизни Грандин узнал, что такое борьба за власть и популярность.

   Он изводил Ири на занятиях, придирался к любым словам. Они часами спорили на переменах, стоя друг напротив друга и воздух вокруг них кипел от напряжения. Никто не смел, возражать великому Грандину Мистралю, но Ири Ар похоже плевать хотел на его величие.

   И через некоторое время Грандин внезапно осознал, что его собственное сияние меркнет на фоне Ара, потому что даже самые преданные сторонники, не могли не признать: "Ири Ар великолепен и сражаться с ним, безумие".

   Он побеждал не силой, он брал приветливостью и обаянием, и только чрезмерная открытость и доступность, мешали юноше стать настоящим королём. Перед Ири не преклонялись, как перед безупречным Мистралем. Но иногда, глядя из окна, на то, как Ири Ар запросто хохочет и дурачится в компании обычных студиозов, Грандин начинал испытывать острую зависть и желание сломать ненавистного Ара, сломать любой ценой. И выкинуть из своей памяти навсегда.

   Потому что только Ири заставлял его чувствовать. А чувства мешали разуму. И понимание, что он не в состоянии игнорировать эту досадную помеху, выводило Грандина из равновесия.

   Убить Ара не приходило ему в голову, по одной простой причине. Убийство казалось подлостью, а Грандин мог назвать себя кем угодно, но только не трусом и подлецом. И поэтому, сталкиваясь с Ири и делая жизнь последнего невыносимой, Мистраль, тем не менее, никогда не пытался устранить соперника с дороги. А возможно причина здесь была в ином.

   Без Ири Ара жизнь казалась удивительно пресной.

Глава 4.

   "Когда в их отношениях что - то изменилось?

   Грандин и сам не мог с точностью сказать, что именно произошло.

   Однажды вернувшись в академию после летних каникул, он внезапно столкнулся с Ири..."

   Ар стоял на стуле и вешал приветственный плакат, жизнерадостно забивая гвозди в деревянную рейку. Ритм моментально отозвавшийся похоронным маршем на нервах Мистраля, не успевшего войти под своды "альма - матер", но моментально взбесившегося от лицезрения открывшейся картины.

   Обычно декорации, считались работой младших студиозов, низшего ранга, но что бы один из старших сияющих занимался этим? Немыслимо.

   Осознав, что Ири Ар игнорирует его, Грандин, как всегда сопровождаемый свитой поклонников и поклонниц, ощутил прилив холодной ярости.

   Он управляющий студенческого совета свято следил за соблюдением традиций и правил, но Ири Ар единственный, кто плевал на все нерегламентированные предписания.

   Вот и сейчас, забравшись на стул, он благополучно позорил честь мундира "сияющих".

   Рядом откровенно кокетничая, хихикали несколько девушек, а так же, вечно шатающийся за ним Эльресто Ал, которого, к огромному огорчению Грандина, так и не выкинули из академии. Поговаривали, что благодаря влиянию Ара, "отверженец" взялся за ум и даже закончил семестр с высшими балами.

   Ири Ар смеялся и заставлял смеяться собой весь мир. Постепенно около него, начала скапливаться приличная группка желающих помочь...

   "Знаем, что им всем от тебя нужно, солнечный мальчик". Даже вешание плакатов этот идиот умудрялся превратить в грандиозное шоу.

   Правда, избавившись "от хвоста", и приближаясь к Ири, с самой мерзкой ухмылкой на лице, Грандин не смог не признать, что ненавистный Ар, как всегда до невозможности притягателен, и ещё до большей невозможности, наивен.

   Как можно с таким спокойным видом демонстрировать себя? Он ведь не может не понимать, что на него ПЯЛЯТСЯ.

   Вспомнив простодушную манеру Ири, Грандин мигом отмёл эту мысль.

   Как раз этот идиот может и не понимать. Он ведь не тупой. Но боже. Мысль о том, что Ири Ар может оказаться девственником показалась Грандину невероятно забавной. Нет. Не может быть. Ири уже шестнадцать. С такой внешностью, он просто не может остаться невинным мальчиком, потому что слишком много вокруг толпилось желающих избавить его от этого маленького недостатка.

   Ири потянулся и снял мундир, передавая его Эльресто. Судя по дружному приглушённому шелесту вздохов, белобрысый гад играл с огнём. Грандина едва не хватил удар. Снимать мундир в общественном месте? Да о чём он вообще думает, идиот? И это ничтожество находиться в классе "сияющих" на одной с ним оценочной планке. Невероятно. Представить ЭТО в роли королевского представителя? Мир сошёл с ума, если преподаватели не видят подобной несуразности.

   Больше не в силах сдерживаться, Мистраль подошёл к стоящему на стуле Ири и скрестив руки на груди, окинул увлечённого работой Ара нарочито оценивающим взглядом.

   При его приближении, народ благоразумно поспешил рассосаться.

   У всех сразу нашлись неотложные дела и коридор подозрительно быстро опустел, придавая ситуации ноту абсурдности. И это мгновенное ретирование свидетелей, пекущихся о самосохранении... Мистраля... Нет не забавляло. Скорее вызывало внутреннюю циничную усмешку, в понимании, что в их свите не оказалось храбрецов. Даже Эльресто Ал, поторопился смыться, позорно отдавая прекрасного Ири на безжалостное растерзание.

   - Смотрю на тебя и каждый раз задаю себе один вопрос. Как такое ничтожество как ты, оказалось в моём классе? - задумчиво проговорил Грандин, с таким недоумением будто и правда, удивляется.

   Ири на мгновение повернулся, окидывая его пренебрежительным взглядом. И Грандин вновь ощутил эффект де жа вю. Красота Ири могла сразить кого угодно. Но то, что случилось с ним за лето, на секунду лишило Мистраля дара речи. Глаза казалось стали ещё синее, приобретя какой - то редкий фантастический оттенок осеннего неба, пухлые губы обозначились резче, так же как и остальные черты лица. Не изменился только нос. Маленький изящный, немножко вздёрнутый, отчего лицо Ири сохраняло трогательно детское выражение. Это сочетание мужественности и детскости производило убийственно сексуальный эффект и Грандин внезапно поймал себя на безумной фантазии: выбить стул, прижать к стене и впиться губами в дерзкий непокорный рот.

   Заткнуть языком этот источник вечного противоречия, исторгающий десятки гадостей в его адрес.

   Осознав направление собственных мыслей, Мистраль смутился, проговорив гораздо резче, чем собирался.

   - Итак, в первый же день и вызов всей общественности. Наш солнечный мальчик без этого просто жить не может. С каких пор, ты выполняешь подобную работу, Ар. Денег не хватает? Займи у меня, я дам. Я, конечно, признаю, что ты тупой, но не настолько же. Став сияющим, ты своим недостойным поведением унижаешь звание мундира, который носишь. Если для тебя это ничего не значит, не позорь своих товарищей. Нравится общаться со всякими... - Он проглотил слово. - Напиши заявление о переводе. Я сделаю всё возможное, что бы удовлетворить твою просьбу.

   Ири посмотрел на него шальным взглядом и неразборчиво промычал, пожав плечами. Грандин заметил во рту у него несколько медных шляпок, и его снова затрясло от бешенства.

   - Повернись ко мне, когда я с тобой разговариваю, Ар! - приказал он ледяным тоном.

   - Иначе я стащу тебя со стула, вместе с твоим идиотским плакатом и заставлю его... съесть.

   Ири вздохнул и слегка прижался к стене, удерживая плакат локтями. Он осторожно вытащил гвозди изо рта и проговорил.

   - Слушай, Мистраль. Отвали от меня, сделай милость. Мне, конечно безумно льстит, что ты настолько соскучился, что готов общаться с моей задницей, но я сейчас занят. Может, ты, не заметил, но своим появление распугал всех, кто хотел мне помочь. И Грандин, я снял мундир, чтобы не позорить, если тебя это утешит.

   Он снова засунул инструмент в рот и отвернулся, игнорируя его как всегда.

   Это стало последней каплей.

   Грандин шагнул к нему и просто сдёрнул со стула, прежде чем сам успел сообразить, что собственно творит.

   Плакат полетел на пол, а Ири неловко взмахнув конечностями, повис в воздухе, ухватив Мистраля за плечи, что бы сохранить равновесие. Грандин растерялся ещё больше, чем Ири, который не заорал только потому, что рот оказался занят.

   Он замычал, и Мистраль опустил руки, ставя соперника на пол, даже не ставя, а давая соскользнуть вниз, вдоль своего торса. Ири Ар покраснел, до самой шеи, заморгал. Казалось, он сейчас расплачется от злости или ринется в драку. А Грандин окончательно не понимая собственного поведения, протянул руку к его лицу и неторопливо выдернул гвозди из неплотно сомкнутых губ.

   - Ещё раз, застану тебя, за подобным занятием, и я сделаю всё возможное, что бы ты, вылетел из академии с позором!

   Мистраль сказал тихо, но таким жутким тоном, который обычно без труда, замораживал чувства у всех, имевших несчастье, попадать под его гнев.

   Затем медленно взял растерянного Ара за запястье и вложил гвозди в раскрытую ладонь, зажимая пальцы.

   - Надеюсь, мы поняли друг друга. Ири? - прибавил он почти ласково, выделяя имя врага, с особой зловещей интонацией. Подошёл к плакату, поднял и демонстративно разорвал, выразительно глядя в глаза сопернику. Лицо Ири побледнело.

   Он отшвырнул гвозди в сторону, сжимая кулаки и хватая себя за ладонь, в попытках вызывать Грандина на дуэль.

   - Ты и перчатки потерял? Неудивительно. - С презрительной ледяной насмешкой, заметил Грандин. - Одолжить?

   Ири Ар стиснул зубы. Казалось, он сейчас взорвётся. Всё его тело напоминало натянутую дрожащую струну. Он стоял напротив Грандина, хмуря брови и кусая губы, отчаянно желая врезать ему, но понимая, насколько унизительно для дворянина, спровоцироваться на кулачную драку, сдерживался из последних сил.

   Грандин созерцал, чужое бешенство, выжидательно улыбаясь.

   Какая - то смутная мысль не давала ему покоя. Но ему очень хотелось, что бы Ири ударил его. Или, что бы чёрт подери, у мальчишки нашлась перчатка для вызова, и они смогли сразиться на дуэли. И тогда, он на законных основаниях, разберётся с этим взъерошенным мелким сопляком...

   И тут до Грандина дошло. В прошлом году во время стычек, отличаясь незначительной разницей роста в пользу Мистраля, они смотрели друг другу почти в глаза. А сейчас....

   За прошедшее лето, его противник, ненавистный Ири Ар не вытянулся ни на единый сантиметр, и теперь вредная золотистая макушка едва доставала Мистралю до подбородка, при том, что это чудо стояло в сапогах с каблуками.

   Ири кажется и сам понимал невыгодность позиций, и надо признать, его задранная голова, с выпученными глазами, выглядела невероятно забавной.

   Грандин и сам не помнил, в какой момент собственные губы дрогнули. Он изо всех сил старался удержаться от истерики, уголки рта нервно дёргались, а затем подумав "да какого чёрта", он расхохотался, вытирая выступившие от смеха слёзы.

   - Ар, прости, я не знал. Не подумал, что у тебя могут быть такие серьёзные причины. Или комплексы? Хочешь, я поставлю тебя обратно? Хотя, ты знаешь, это не самый лучший...Выход...Так же как и каблуки...Попробуй х-х-ходуулиии.

   Он тщетно сдерживал рвущийся наружу нервический смех, радуясь тому, что если кто - то и видит эту сцену, то предпочитает делать вид, что не замечает. Потому что ледяной принц никогда не позволял себе эмоций при посторонних.

   Ири подлетел к нему и влепил пощёчину. Наотмашь, со всего размаха.

   Смех моментально смолк, и между ними возникла жуткая гнетущая тишина, полная невидимых электрических молний, почти страшная в понимании произошедшего.

   - Я! - произнёс Ири, задыхаясь от бешенства. - Вызываю тебя на дуэль, Грандин Мистраль... Ты... Гнусный ублюдок!

   Глаза Грандина сузились в нехорошем прищуре.

   Очень хотелось ударить в ответ, не раздумывая, позволить кулаку вылететь вперёд, расквасить ненавистное лицо до кровавых соплей. Но он сдержался. Медленно провёл рукой по скуле, словно стирая чужой невидимый отпечаток ладони, проступивший на коже унизительной красной пятернёй.

   - Вызов принят. Вечером в семь. Пустырь у монастыря дев! - Отчеканил холодно, как по учебнику и добавил, плюнув бешенством.

   - Я заставлю тебя взять эти слова назад или вобью их в твою мерзкую глотку.

Глава 5.

   Когда они скрестили оружие, Грандин пожалел об этой затее.

   До самого вечера он ожидал, что Ири Ар пришлёт извинения, но этого не произошло.

   Вместо извинений к нему явился Эльресто Ал, сообщив, что имеет честь выступать от лица Ара в качестве секунданта...Нужно ли говорить, что Мистраль послал его к чёрту и в отличие от Ири, отреагировать на оскорбление Ал попросту побоялся, предпочитая трусливо спрятаться за более удобной спиной.

   И вот стоя напротив своего противника с обнажённой шпагой в руках, Мистраль с досадой констатировал, что убийство, равно как и избиение этого невинного младенца, изрядно подмочит ему репутацию.

   Сейчас иронично созерцая соперника сверху вниз, Грандин с удивлением отметил, что ненависть его, хоть и продолжает жить в душе, но как - то отстранённо, словно со стороны. Не разъедая привычной кислотой, а блекло и тускло, словно её и не было вовсе. И даже странно оказалось осознавать, что он не испытывает гнева в ситуации когда должен исходиться пеной от бешенства. Но исходиться пеной Мистраль предпочитал в равных условиях, сейчас же для него самого было слишком очевидным, что превращать Ара в подушечку для иголок, слишком опрометчиво, даже если этот болван и несомненно заслужил хороший урок. Слабых не бьют, разве что наказывают за самонадеянность...

   Блестящая мысль созрела до того, как шпаги перекрестились.

   - Не бойся Ири, я не собираюсь тебя убивать, - пообещал Грандин злобно ухмыляясь. - Я тебя просто, высеку.

   - Смотри, как бы тебя самого не высекли, Мистраль, - бесстрашно отозвался мальчишка, вызывая почти восхищение своей бесшабашной дерзостью.

   - Знаешь, а ты подал мне отличную идею.

   Когда они начали сражение, Грандин с изумлением понял, что высечь Ири, не удастся. Даже при всём желании, несмотря на явное физическое преимущество.

   Шпагами дуэлянты владели на одном уровне и хотя Ири оказался ниже ростом, в мастерстве, он не уступал Грандину ни единого выпада, доведя Мистраля почти до адреналинового исступления, от понимания, что он вновь, просчитался, недооценив белобрысого гадёныша.

   Но как же упоительно, оказалось, сражаться с ним на равных.

   Почти экстаз. Когда ярость сходит "на нет", и на смену ей рождается волшебный азарт боя. Особенное чувство на острие, словно сейчас в эту секунду между ними возникло нечто принципиально новое, разделённое на двоих. ПРИЗНАНИЕ.

   Они сражались почти сорок минут, и становилось ясно, что в этом поединке победителем станет случайность или досадный промах или...

   Ири внезапно поскользнулся и раскрылся.

   Кто - то ахнул, потому что момент был донельзя удачный.

   Грандин отступил на шаг, опуская острие вниз. А Ири даже не подозревая о проявленном благородстве, рухнул на землю, чувствительно стукнувшись кобчиком.

   Грандин молча, подал ему руку.

   - Продолжим? - поинтересовался он насмешливо. - Или ты признаешь своё поражение? Ты удивительно неуклюж.

   - Мистраль, я каждый день готов биться с тобой на дуэли, для того что бы иметь возможность напоминать тебе что ты, ублюдок, - отозвался Ири, поднимаясь и игнорируя протянутую ладонь. - Какого чёрта, ты, не ударил меня?

   - Это было бы скучно, закончить так быстро. Но ты подал мне неплохую идею. С завтрашнего дня, я назначу тебя своим партнёром по фехтованию. У меня есть такое право, - заверил он мечтательно. - Самостоятельно принимать решения относительно внутренних распределений студентов.

   - Обойдёшься. Видеть твою противную рожу через день, это слишком для меня.

   Они снова скрестили шпаги, выходя на позицию.

   - Я от тебя тоже не в восторге, знаешь ли. Размышления на тему, почему я тебя всё ещё терплю, стали для меня ежевечерним ритуалом. Помогает тренировать выдержку. И избавляет от похмелья, - пошутил он мрачно.

   - Да меня самого от тебя тошнит! - заорал Ири, почему - то больно уязвлённый последним замечанием.

   Напал, но был вынужден отступить, натолкнувшись на блестящий веер защиты.

   - А может, хватит ребячиться? - предложил Грандин серьёзно, отступая на шаг и опуская шпагу.

   - Когда мы закончим академию, нам предстоит занять высокие посты. Пора контролировать эмоции. Нам придётся встречаться и взаимодействовать с разными людьми, в том числе и с такими, которые окажутся откровенно неприятны. Не думаю, правда, что мне встретиться тип, более неприятный, чем ты, - прибавил он едко, молниеносно парируя неожиданный выпад, и закончил, сглаживая послевкусие оскорбления.

   - Но это хороший способ научиться сдержанности. К тому же, ты первый кто сражается со мной на равных. Итак?

   - Плевать. Даже если ты и прав, но общения с тобой не выдержу.

   Ири Ар провёл несколько бесперспективных комбинаций и они разошлись, заходя на новую позицию, ища бреши в обороне противника.

   - Сделаем ставку? - Грандин перекинул шпагу в левую руку, заставив Ара слегка опешить и умерить пыл в понимании, что перед ним амбидекстр, а значит, стоило сменить тактику, переходя на осторожность.

   - Если я выиграю этот поединок, ты подчинишься моему решению. И согласуешь расписание с моими тренировками по фехтованию.

   - Согласен. Но если ты проиграешь, - Ири на мгновение задумался, а затем глаза его прищурились.

   - Прокатишь меня на себе через всю академию, и три раза вокруг неё.

   Грандин едва не подавился и произнёс почти с восхищением.

   - Какая извращённая фантазия, Ар. Додуматься до такого. Я уже начинаю тебя опасаться.

   - Это достойный ответ твоим тренировкам, - хохотнул Ири, взмахивая рукой, словно призывая в свидетели секундантов, удобно расположившихся среди каменных развалин монастыря, обильно поросших зелёными кустами.

   Вечернее солнце светило ему в профиль, подсвечивая нежную кожу золотом, и в эту секунду, в распахнутой светлой рубахе, мокрый от пота и раскрасневшийся от поединка, он казался Удивительным.

   Так не вяжущимся с собственными словами, что это вызывало, почти нестерпимое желание отрезать дерзкий язык, что бы заткнулся и не портил момента. Потому что в молчании воспринимать его присутствие, оказалось упоительным. Невероятное ощущение. Словно в воздухе разливалась сверкающая золотистая пыль, чистейший солнечный адреналин и захотелось сохранить это в памяти, вобрать до капли.

   - Поставишь на кон своё достоинство, ледяной принц? - протянул Ар ехидным голосом, возвращая мечту с небес на землю и привычно напоминая Мистралю, за что же он его собственно так не переваривает.

   - Достоинство? - Грандин фыркнул в пренебрежительном недоумении и вернул в том же обидно насмешливой манере, подстраиваясь под тон Ири.

   - Не льсти себе, солнечный мальчик. Тебе никогда не справиться со мной. Согласен!

   Он сделал внезапный выпад, пытаясь провести свою особую секретную атаку.

   - Ну и дурак!

   Сталь зазвенела о сталь, а затем Ири совершил стремительный обманный манёвр и нанёс Грандину блестящий удар шпагой.

   Но забыл, что стал ниже ростом и не рассчитал длину рук противника. Грандин ловко уклонился в сторону, и шпага лишь слегка скользнула по рёбрам, а сам Ири пролетел вперёд, и его полоснуло по предплечью.

   Кровь показалась одновременно. Оба соперника тяжело дышали, мокрые и выдохшиеся, но в то же время ещё не отошедшие от азарта боя.

   На шёлковой рубахе Грандина сквозь прореху на боку расплывалось неровное алое пятно, пачкая белоснежную ткань. У Ири кровь лилась из рассечённого предплечья. ш же время ещё не отошешие от азарта. я соглас-шусь

   - Что будем делать? - спросил Ири нахально улыбаясь. - У нас ничья. Откажешься от пари?

   К ним уже спешили Эльресто и Реам, вызвавшиеся на роль секундантов. В руках Эльресто была сумка с медикаментами. Реам тащил охапку бинтов. Похоже, в отличие от своих покровителей, их почитатели неплохо спелись между собой и собирались действовать единодушно.

   - Откажусь? - Грандин прищурился и хмыкнул, растирая траву сапогом. - Мистраль никогда не отказываться от своего слова.

   - И ты согласен протащить меня черев всю академию? - недоверчиво спросил Ири. - Ты хоть понимаешь, что это унизит тебя?

   - Унизит? О чём ты, наивное дитя? - С ледяной надменностью осведомился Грандин. - Лучше беги исправлять своё расписание. У меня завтра тренировка в одиннадцать часов. Надеюсь, ты не опоздаешь. Так, когда мне, тебя, - он внезапно широко и по особому, ухмыльнулся, - покатать, малыш?

   Ири на секунду показалось, что у него галлюцинация. Что бы ледяной принц вот так улыбался? Бред. Но надо было признать, это было удивительно завораживающее зрелище. Словно на мгновение Ири увидел нечто, что обычно было тщательно сокрыто за неприступными ледяными стенами показного равнодушия и безразличия. Нечто, что предназначалось только ему, как молниеносная искра. И в следующую секунду, Мистраль вновь стал холодным и высокомерным ублюдком.

   Эльресто Ал остановился рядом с Ири предлагая ему помощь, со стороны Грандина выступал Реам.

   - Завтра перед тренировкой, - решил Ири. - В десять часов.

   Он поморщился, когда Эльресто накладывая повязку, неосторожно потревожил плечо. Хоть рана и была пустяковой, приятного это приносило мало, особенно в свете того, что на боку у Грандина красовалась скорее царапина, чем порез. Теперь перевязывающие их помощники с интересом вслушивались в разговор.

   - О! А не слишком ли мало народу? - прикрыв глаза, заметил Грандин.

   Ири только головой покачал. - Ну, ты, Мистраль и мазохист.

   И подражая ехидной улыбочке самого Грандина, обратился к Эльресто.

   - Эль, во время дуэли между мной и господином Мистралем состоялся спор. Если он ранит меня, то я стану его спарринг партнёром. А если я задену его, то, господин Мистраль...

   - Любезно согласился понести господина Ара на себе через всю академию, а так же вокруг здания три раза, - невозмутимо закончил за него Грандин.

   Реам тихо охнул и едва не осел на землю в шоке, а на лице Эльресто, Ири мог бы поклясться появилось выражение непередаваемого злорадства.

   - Но раз господина Мистраля волнует возможное отсутствие публики...

   - То мы просто не можем его разочаровать! - Эльресто смотрел на Ири влюблёнными глазами, потрясённый гениально изощрённой выдумкой.

   - Господин Мистраль. - Он осмелел настолько, что посмел обраться к Грандину.

   Грандин метнул в его сторону уничижительный взгляд, но Эль которого за локоть держала рука Ири, впервые не испугался.

   - Мы вас не разочаруем, - протянул он с глумливым поклоном.

   Показалось или нет, но Ири посмотрел на Грандина с каким - то светлым сочувствием и от этого внезапно сделалось удивительно хорошо на душе. Словно протянуло свежим чистым ветерком.

   - Но если господин Мистраль передумает, - мягко пришёл на выручку Ири. - Я не буду возражать. Мне не очень хочется заниматься с ним фехтованием. Честь имею.

   Он отсалютовав, откланялся, махнув торопливо рванувшему следом Эльресто.

   - Готовься к незабываемым ощущениям, малыш, - проговорил Грандин, провожая парочку злорадным взглядом, и сам поразился, потому что в голосе его впервые скользнула новая нежная нотка.

Глава 6.

   Время приближалось к десяти, но уже в половину, коридоры академии заполонила толпа народа. Потрясающая новость передавалась из уст в уста. Учителя, выяснив причину столпотворения, буквально немели, лишаясь дара речи. Но посмотреть как ледяной принц, надменный Мистраль, потащит на своей спине Ири Ара...Зрелище стоило того, что бы задержать занятие.

   Вспомнив о том, что забыл в комнате плакат, Ири торопливо рванул за ним в общежитие, почти перепрыгивая ступени многочисленных лестниц и рискуя ободрать себе ладони, нетерпеливо скользящие по перилам балюстрады. Этот плакат он и Эльресто рисовали пол ночи, но произведение художества, стоило затраченных усилий.

   Сегодня Мистраль заплатит за все унижения сполна. Оседлать ледяного принца и сбить с него спесь, что ещё надо для счастья?

   В этот час в коридоре жилого крыла никого не было. Все студенты находились в учебном корпусе, и подлетая к своей комнате, Ири удивился, внезапно обнаружив Мистраля, подпирающего стенку с независимым видом.

   Похоже, великолепная работа была проделана зря. И соперник собирался взять свои слова назад. Впрочем, мысль о том, что ледяной принц спасовал перед ситуацией, тоже многого стоила.

   - Ты, кажется, ошибся корпусом, Мистраль, - невинно заметил Ири. - Тебя заждались в учебной части. Ты всё ещё не передумал? Честно говоря, не ожидал, что Эльресто так ненавидит тебя. Там...

   - Я уже видел, - спокойно отозвался Грандин, - И поэтому пришёл. За тобой.

   - Эээ?

   - Для начала, мы не договорились, откуда именно мне тебя, хм, тащить? - небрежно заметил ледяной принц, соизволив отлепиться.

   Ири всматривался в него, тщетно ища следы неуверенности и не находя их. Грандин Мистраль выглядел абсолютно безмятежным, как будто ему предстояло пройти не под прицелом сотен глаз, таща на себе своего соперника, а совершить лёгкую увлекательную прогулку.

   Глаза его мерцали, иронией и подозрительным огоньком превосходства, неуместного абсолютно, и от этого ещё более вызывающего дискомфорт.

   - Ну...учебки с тебя будет вполне достаточно, - милостиво кивнул Ири неуютно поёжившись. Всё же слухи о способности Мистраля нервировать своим присутствием не были лишены обоснования.

   - Но Мистраль, - почти взмолился он. - Ты же понимаешь, что я не могу упустить такой шанс. Ты слишком сильно меня достал.

   С этим признанием, он зашёл в комнату и вынес плакат, на котором Грандин был изображён в виде коронованного осла. На спине восседал некто смутно напоминающей самого Ири, победно машущего мечом. Несколько убийственных надписей, завершали этот шедевр. И честно говоря, несмотря на отсутствие оригинальности, это было довольно смешно. Грандин искренне расхохотался.

   - Удивлён, что у Эльресто есть некоторое подобие юмора. Хотя ты и позволяешь ему помыкать собой, - заметил он разглядывая Ири со странным выражением.

   -Это ведь была не твоя идея. Ты слишком как бы это выразить...- Он щёлкнул пальцами, подбирая слово. - Мягкий

   - Ага. И ты сегодня в этом убедишься, - нахально, заявил Ири.

   Но чувствовалось, что он смущён происходящим, как всегда маскируя застенчивость, за внешней бравадой. Наблюдая за ним, Мистраль частенько ловил себя на мысли, что эта противоречивость чужой натуры раздражает. Слишком неуловимый коктейль, что бы составить однозначное мнение и утвердиться в нём определив собственное поведение. Временами Грандин просто не успевал за ним, ощущая почти уязвимость, от этого абсолютного непонимания, где же он настоящий? Сейчас или через минуту, каждый раз абсолютно естественный, искренний, дающий зацепку ровно для того, что бы выхватив постоянство, Мистраль снова осознавал себя подвешенным в пустоте чужой непредсказуемости. Казалось, что секунду назад он почти трогал истину пальцами, а вот уже рядом никого нет, и этот чужой абсолютно незнакомый мальчишка, выплясывающий перед носом, словно издевается над ним, изобретая новые способы досадить, и каждый раз ударяя точно в цель. Совершенно ненавистный и невыносимый в понимании, что он не бил, так, размялся походя, абсолютно не замечая, что сводит Мистраля с ума этим наплевательским отношением ко всему тому, что было важно для него, не желая проявить элементарного уважения к чужой территории. Но сегодня он заплатит за всё. И это даже забавно понимать, с какой лёгкостью удалось взять его за жабры. Почти смешно.

   - Ээ, может мы, пойдём? - предложил Ири, неловко теребя плакат.

   - Ири, - проникновенно проворковал Грандин, мурлыкая от предвкушения.

   - Сделай доброе дело. Оставь этот плакат в комнате. Он тебе сегодня, не пригодиться.

   Ири засопел, обдумывая, потом со вздохом кивнул.

   - Ладно. Но не думай, что это ради тебя. Просто мне не нравится своё собственное изображение. Эль будет недоволен, - пробурчал он обречёно, забросил плакат назад и захлопнул дверь.

   А затем только успел охнуть, потому что Грандин, казалось выжидавший лишь этой секунды, наклонился, без усилий подхватил его на руки, демонстрируя обращение, применимое только по отношению к девушкам. Да и то, исключительно на свадебных обрядах. Относительно к мужчине, это было не просто неслыханным, вопиющим. По крайней мере, с такими прецедентами лично сам Ар не сталкивался, да и общественность вряд ли оценит тоже.

   Грандин откровенно ухмылялся.

   От подобной неслыханной наглости, Ири полностью растерялся, онемев на несколько секунд, а затем завопил, брыкаясь и вырываясь.

   - Спятил? Ты, что творишь, Мистраль? Я тебе не девчонка. Отпусти немедленно, мерзавец. Как ты смеешь?

   - Увы, Ири. Увы. Слишком поздно для раскаяния. - Грандин крепко прижимая беснующегося оппонента к груди, откровенно насмехался.

   - Я должен выполнить своё обещание. Пронести тебя через всю академию. Маленькая принцесса, - прошептал он таким голосом, что Ири сначала покраснел, потом побелел от бешенства, а потом и вовсе пошёл пятнами.

   - Но...Но мы так не договаривались!!! - с трудом пробив образовавшийся в горле комок, заорал он, делая титанические попытки освободиться, в то время как Грандин, как ни в чём не бывало, направился к выходу.

   Если это кто нибудь увидит...О, боже...Он не избавиться от насмешек до конца курса. И больше всех смеяться над ним будет ледяной принц.

   - Ты просил пронести тебя, Ири, - с неумолимой истиной объявил Грандин. - Но ты не уточнил, что именно желаешь. Так что, у меня в запасе очень много способов, как выполнить данное обещание. Например, если ты не перестанешь столь живописно извиваться, совершишь это путешествие вниз головой.

   С этими словами Грандин не особо напрягаясь, перекинул дёргающегося Ара, через плечо, намертво обхватив двумя руками и лишая всяческой возможности освободиться.

   - Я планирую прокатить тебя, по полной программе, - прибавил он с угрожающей насмешливостью. - Поверь, это доставит мне незабываемое удовольствие. И думаю, не только мне.

   Он со всего размаха, шлёпнул жертву по ягодицам, давая прочувствовать всю соль ситуации.

   Ири зарычал от унижения, заливаясь багровой краской стыда. Яростно забился, рискуя свалиться и размозжить голову, но только не позволять Грандину опозорить себя.

   Однако ледяной принц держал железной хваткой, и всё что оставалось юноше, в бессильной злобе молотить свободным кулаком по спине, морально дозревая, до использования типично девчачьей защиты, вроде дёрнуть за волосы или укусить за ухо. Но совершить подобное - окончательно уронить себя в собственных глазах. Не говоря о Грандине, который казалось, ждал именно этого, ибо другой причины, столь откровенно подставляться, у него попросту не было.

   - Сволочь. Ублюдок. Я вызову тебя на дуэль.

   - Естественно. В одиннадцать часов. Теперь у нас будет много совместных дуэлей, Ири.

   - Отпусти! Мерзавец! Приказываю тебе. Я не хочу.

   - Ири, пожалуйста, кричи громче! - рассмеялся Грандин. - Зови на помощь. Я думаю, это будет потрясающее зрелище, - прибавил он язвительно.

   А затем, вернув деморализованного врага обратно на руки, перехватил поудобнее, и прижал к себе.

   - Пожалуй, для начала, ты, немного побудешь, в роли принцессы. Я слишком хочу увидеть твоё взбешенное лицо! Приготовься, Ири! О да! Ешё немного и тебя узрит вся академия. Ты же, так, этого хотел!

   В голосе Мистраля было столько ядовитой насмешки, что сразу становилось ясно: никакие просьбы и мольбы не помогут.

   Коридор закончился и Грандин вышел на лестницу. Через несколько минут, он предстанет перед глазами присутствующих, сжимая в руках свою сопротивляющуюся добычу. Освободиться от его тигриной хватки Ири оказался не в состоянии, и всё на что хватало возможностей, беспомощно и нелепо дёргать ногами и бодаться лбом. Но в таком неудобном положении, голова только бессильно скользила по эполету чужого мундира, не причиняя особых неудобств, а его самого выставляя в ещё более жалком и смешном виде.

   Это был конец.

   В общем - то Ири никогда не стремился создать себе репутацию. Но остаться здесь, после перенесённого позора, он тоже не сможет.

   Понимая, что проиграл, Ар перестал сопротивляться. Разом обмякнув, зажмурился, и как - то беспомощно, по детски, уткнулся носом в плечо Мистраля, став на удивление трогательным и беззащитным.

   - Что такое, Ири? Так быстро сдался? Не разочаровывай меня. Попроси пощады, может, я и передумаю, - насмешливо выдал Грандин и остановился в шоке. По лицу Ири текли слёзы.

   - Будь ты, проклят, Мистраль, - прошептал он зажмуриваясь ещё сильнее. - Ненавижу тебя, ублюдок!!

   Мистраль оцепенел на мгновение, не в силах отвести взгляда от этих светлых дорожек на нежных смуглых щеках, а затем почему - то сглотнув, развернулся на каблуках и пошёл назад.

   - Ири, ты, раздражаешь меня! - сказал он резко и зло. - Ты, как заноза в моей заднице. Не желаешь укладываться ни в какие рамки, нарушаешь все правила, делаешь мне назло, постоянно опровергаешь всё то, что я пытаюсь создать. И при этом всё время меня оскорбляешь. Ты, считаешь, что я должен пожалеть тебя?

   Ири молчал. Он не просил о пощаде, отчаянно кусая губы, пытаясь сдержать прорывающиеся следы слабости. И боялся открыть глаза, что бы не дать Грандину увидеть свою постыдную беспомощность.

   Грандин пинком ноги распахнул дверь его комнаты и бросил Ири на кровать.

   - Ты, слабак, Ар! - выплюнул он глухо. - И полный слюнтяй, раз не можешь сделать то, что сам же и затеял. Проигрывать надо достойно.

   Ири открыл глаза и посмотрел на него. Он кажется всё ещё не понимал, что произошло. Глаза у него были мокрые и испуганные, полные щенячьего выражения и в то же время в них светилась решимость, дойти до конца, но не унижаться перед ним.

   -А ведь не сдался, зараза, - подумал Грандин со злостью и восхищением одновременно и тут же одёрнул сам себя. -Ненавижу придурка.

   Ири, кажется, всё ещё не понимал, почему Грандин выпустил его и зачем притащил в комнату. Что он планирует делать? Мысли юноши метались в панике, и кажется, это было отчётливо написано на его лице.

   - Успокойся, - проговорил Мистраль со вздохом и привычно поправил длинные волосы.

   - Я не испытываю к тебе любви, но это не значит что я полный ублюдок, как ты любишь меня называть. Будем считать, ты передумал и решил получить свой выигрыш как - то иначе. Потому что я передумывать не собираюсь.

   В голосе его скользнула стальная нота.

   - Через час жду тебя в зале. И подбери сопли, смотреть противно.

   С этими словами Грандин Мистраль поднялся и вышел, празднуя в душе очередную победу над Ири Аром. Увидеть это выражение на его лице, стоило всех хлопот.

   По коридору он проходил с независимым и как всегда надменным видом.

   Ровно через час, Ири одетый в защитную маску и колет, явился выполнять своё обещание.

   Никто так ничего и не сумел понять. Ири отчаянно отмалчивался, а спросить о случившемся у ледяного принца, мог разве что самоубийца.

   Глава 7.

   "Иногда Грандину начинало казаться, что при желании, они способны стать друзьями.

   Порой, фехтуя между собой в учебных поединках, противники обменивались шутками и репликами, и очень часто обоюдный сарказм, вовсе не воспринимался жалящим и обидными, как это бывало ранее. Но в то же время в нём не присутствовало тепла или дружеского участие, принятого между друзьями, а скорее желание досадить или поддразнить друг друга. Хотя если бы это продолжалось дольше, возможно однажды, обоюдная неприязнь смогла бы сойти "на нет". Но это было невозможно. И виноват как всегда оказался Ири Ар"

******

   В эту последнюю сентябрьскую неделю, солнце палило и припекало так, словно на улицах, внезапно вновь объявилось лето.

   Грандин терпеть не мог жару, и сейчас расположившись с книгой на скамейке, в тени раскидистого начавшего желтеть клёна, мечтал о том, что бы раздеться и оказаться в холодной воде.

   Во дворе царила сонная тишина. Студиозы прилежно занимались в классах и лишь у сияющих образовался выходной, связанный с тем, что преподаватель неожиданно заболел и ученикам предоставили право на самостоятельное задание.

   Мистраль изредка вытирая лицо кружевным платком, читал учебник и делал пометки в тетради, размышляя, не послать ли собственное усердие подальше и провести время дома, самым приятным способом.

   На улице духота казалась невыносимой, но здания и вовсе превратились в печи ловушки. И порой бросая взгляды на распахнутые окна, Грандин даже проникался сочувствием к тем, кому предстояло париться в помещении ещё четыре часа.

   Всё таки преподаватели должны иногда делать скидку на погоду, - подумал он рассеянно рассматривая высокое небо, виднеющееся над крышей. В пронзительной синеве, как назло не было ни единого облачка, зато вовсю сияло солнце, и в его лучах довольно потягиваясь, стояла полуголая фигура.

   Грандину показалось, что от жары у него случилась галлюцинация. Он резко захлопнул книгу, выпрямился и посмотрел на крышу уже более внимательно. Так и есть. На ней действительно кто - то находился. И судя по тому, что ему удалось разглядеть, неизвестный оказался раздет до пояса.

   Это переходит все границы. Какой - то наглец. Никаких манер. Устроил бесстыдство. Словно простолюдин. Сегодня же будет отстранён от занятий с применением строгого публичного выговора.

   Если разобраться на чистоту, Грандину были глубоко безразличны чужие огрехи. Но будучи главой студенческого совета, внешние приличия он соблюдал с маниакальной принципиальностью и все знающие эту странность ледяного принца, общаясь с ним, ощущали себя как на плацу. В любую секунду могла последовать ядовитая острота по поводу расстёгнутой пуговицы, растрёпанных волос или складки на брюках. Возможно, это казалось невероятным, но сам Мистраль выглядел безупречным совершенством. И именно поэтому считал своим полным правом и святым долгом, поучать остальных.

   Сегодня из - за жары, раздражёние достигало апогея. И блестящая мысль: "сорвать дурное настроение на штрафниках", уже не раз и не два, приходила в голову. Сейчас поднимаясь вверх по лестнице, он предвкушая изобретал для идиота подходящее наказание, и искренне надеялся что к его приходу тот не исчезнет.

   Мистраль ногой распахнул дверь на крышу. И тут же сощурился от ударившего со всех сторон солнца и обрушившейся на плечи жары.

   Нарушитель даже не думал убегать. Преспокойно расположившись на покрывале, он лежал на животе и загорал, подперев подбородок кулаком.

   Перед ним лежала книга, рядом тетрадь. А судя по золотистой макушке радостно сияющей в жарких лучах.

   - Ири Ар, - изрёк Грандин почти обречённо.

   Если бы он имел возможность распоряжаться с одноклассниками, точно так же как он мог распорядиться с любым из студентов, возможно с Ири Аром было бы покончено гораздо раньше. Но оба являлись сияющими, отличались практически одинаковой успеваемостью и числились в списках лучших учеников академии. И как бы Грандин не бился головой о стены тупого непонимания со стороны преподавателей, причинить Ири Ару серьёзных проблем он не мог. Точно так же не имел права, сделать ему выговор или отстранить от занятий. И поэтому Ири Ар плевать хотел на Мистраля и все его возмущения. Когда Грандин допекал окончательно, они шли в учебный зал и бились до полного изнеможения. Дуэли у славной парочки, вспыхивали по поводу и без. В обычном случае, они просто игнорировали друг друга или посылали.

   Но бывали моменты, когда игнорировать становилось невозможно и поведение Ири выходило за рамки всяческих приличий. Вот и сейчас, безмятежно развалившись на покрывале, Ири с наслаждением подставлял солнечным лучам свой великолепный золотистый торс и кажется, получал незабываемое удовольствие, потому что мурлыкал себе песенку под нос и даже не заметил появления Грандина за спиной. У Ири Ара оказался неплохой голос.

   И не только голос. Внезапно Грандин поймал себя на мысли, что не отрываясь, словно заворожённый смотрит на стройное подтянутое тело с непривычно бронзовой кожей, покрытой возмутительным для дворянина загаром. Золотистые волосы падали на лицо открывая нежный затылок и длинную шею, капельки пота словно жемчужины блестели на лопатках, а на боку, чуть повыше поясницы у Ири обнаружилась маленькая родинка, к которой немедленно захотелось припасть губами. Грандин опустил взгляд ниже и ощутил, как внизу живота у него начинает нарастать болезненное напряжение.

   Потому что штаны Ири слегка сползли с поясницы, открывая просто убийственную полоску бархатистой кожи, нежного золотистого цвета, гораздо светлее, чем всё остальное тело, а за ней...

   Грандин едва не потянулся рукой к этой дурацкой смеющей скрывать это волшебное зрелище ткани, желая стянуть её до конца и увидеть, какой же он на самом деле.

   Ири, словно желая "доконать" окончательно, изредка ерзал, меняя положение. Отчего ткань натягивалась, обрисовывая крепкие идеальной формы ягодицы. В связи с выходным на нём были короткие синие панталоны, из под которых выглядывали белоснежные чулки. Рядом стояли туфли, и валялась шёлковая рубашка.

   Ири махнул ладонью, отгоняя назойливое насекомое, а потом устав лежать, потянулся, и на долю мгновения встал на четвереньки, расправляя покрывало.

   Как будто издевается...

   Грандин подавив вспыхнувшую мысль, едва слышно застонал, и решительно переведя взгляд на менее желанные объекты, проговорил громко и язвительно.

   - А я стоял и гадал. У кого хватило наглости устроить подобное представление. Можно было сразу сообразить, Ири Ар.

   Услышав за спиной знакомый голос, Ири издал душераздирающий стон, почти такой же, как до этого издал Грандин и обречённо развернулся.

   - Мистраль, ну что тебе нужно? Шёл бы ты... куда шёл.

   Мистраль едва не схватился рукой за болезненно взвывший пах. Он ещё никогда не видел Ири раздетым и сейчас проклинал себя последними словами, за то, что вообще появился здесь. Проклинал, потому что точно был уверен. Это зрелище он уже не забудет. Твёрдая выпуклая грудь с маленькими тёмными сосками, плоский живот покрытый лёгкими кубиками мышц, и светлый пушок, слегка намечающийся ниже живота.

   Мысленно Грандин уже опрокинул Ири на покрывало, свёл его руки над золотистой макушкой и принялся исследовать это синеглазое сокровище губами, и всеми остальными частями тела. Представив его без одежды, Грандин ощутил, что ему нужно срочно уйти. Иначе, здесь произойдёт что - то нехорошее.

   Например, некто Грандин Мистраль, обладающей безупречной репутацией и наилучшими характеристиками, банально изнасилует некоего не менее безупречного Ири Ара.

   Разглядев ещё одну восхитительную родинку в районе груди, Грандин чётко понял, что изнасилование будет многократным и если этот мелкий дрянь, не оденется, случиться оно прямо сейчас.

   - И что ты на меня уставился?- злобно буркнул Ири.

   Грандин ощутил, что очарование, вызванное волшебной красотой, понемногу улетучивается, а на смену ему приходит другое, более привычное чувство.

   Ири Ар дарит свой свет и своё обаятельное тепло всем. Кроме одного человека, Грандина Мистраля.

   - Немедленно приведи себя в порядок! - холодно сказал Грандин, обуздав гнев.

   - Твоё поведение вызывающе. А эти простолюдинские замашки - верх бесстыдства. Загорать на солнце. Ради чего? Твоя тёмная кожа - самое мерзкое зрелище, которое я, когда - либо видел. И ты, сын герен Ара. Поверить в это не могу. Так же как и в то, что тебя приняли СЮДА. Мессир Бренеж должно быть сошёл с ума.

   - Ага - ага, - пренебрежительно согласился Ири. - Я недостойный выскочка, позорю честь мундира и вообще мне не место среди сияющих. Мистраль, ты мне это сто раз говорил. Придумай что нибудь новое.

   - Сначала пусть на тебя старое подействует. - Мистраль поддел его рубашку кончиком туфли и швырнул её Ири.

   - Одевайся и забудь о существовании этой крыши. Здесь академия. Имей хоть какое - то уважение. Драться недостойно меня, и скажи спасибо, Ар. Иначе бы я выбил из тебя твою дурь.

   Ири посмотрел на него с откровенной неприязнью и поймав рубаху отложил её в сторону.

   -Да чёрта с два, Мистраль, - огрызнулся он зло.

   Мистраль стиснул зубы, считая до десяти, чтобы не сорваться. Это оказалось удивительно нелегко.

   - На улице тридцатиградусная жара! - орал Ири. - Это ты со своими чистоплюйскими замашками, предпочтёшь свариться в мундире, прежде, чем расстёгнёшь хотя бы пуговицу, дабы, О боже мой. - Он мастерски изобразил манеру Грандина, - Не показать что я обычный человек. Я не собираюсь париться в помещении. Я не могу пойти на речку и искупаться как все нормальные люди, потому что кто - то...

   Он, обвиняющее, ткнул пальцем в сторону Грандина. - Счёл что поездки в город, в будние дни отвлекают от учёбы, и утвердил комендантский час на совете! Хватит придираться ко мне. Здесь никого нет. Меня никто не увидит.

   - Я увидел, - Мистраль наконец сосчитал до десяти.

   - Потому что ты, меня специально высматриваешь!

   - Что? - Грандин оторопел. Но Ири вошёл во вкус.

   - Тебе же заняться больше нечем, Мистраль. Моя независимость тебе покоя не даёт. Что ты ко мне прицепился? Я никому не мешаю. Но нет. Мистраль Грандин не может жить спокойно, если у других всё хорошо.

   - Если эти другие ты, то нет, - спокойно согласился Мистраль.

   Ири закипел.

   - Мистраль, я буду загорать сегодня весь день и очень прошу, уйди сам. Если один из нас скинет другого с крыши, хорошо от этого не будет никому.

   - Немедленно приведи себя в надлежащий вид и не позорься! - процедил Мистраль, теряя контроль. - Твоё поведение не приемлемо.

   - Пошёл, ты! - Ири развернулся и демонстративно улёгся к нему спиной, раскрыв книгу и делая вид, что его тут нет.

   Мистраль окончательно вышел из себя.

   Он стремительно шагнул к сопернику, опустился на колено и, перехватив Ара поперёк живота, приподнял и грубым рывком сдёрнул с него штаны.

   Ири начал разворачиваться, но было слишком поздно. Пока он сообразил, Грандин пользуясь секундным замешательством, стащил панталоны полностью, вместе с нижним бельём и поднялся...

   Ири обалдел настолько, что смог прийти в себя, лишь, когда Мистраль, забрав добычу, отошёл к ограждению крыши, оставив противника абсолютно голого, не считая гольфов на ногах.

   - ТЫ, СПЯТИЛ!!!!? ПСИХОПАТБОЛЬНОЙСУМАСШЕДШИЙ УБЛЮДОКИЗВРАЩЕНЕЦКАКОГО ДЬЯВОЛА, ТЫ, ДЕЛАЕШЬ?

   Ири торопливо схватил рубашку, прикрывая наготу. Вскочил, пылая от ярости.

   Грандин Мистраль, стоял у края крыши, с подчёркнуто - брезливым видом, сжимая чужие панталоны и демонстративно удерживал руку над пустотой.

   - Началась перемена, - сообщил он задумчиво, и этот тон подействовал на Ири как ушат ледяной воды. Задохнувшись и разом растеряв заготовленные слова, юноша буквально рухнул на колени.

   -Хороший мальчик, - заметив его движение, одобрительно прокомментировал Мистраль.

   - Когда ты стоишь, тебя отлично видно. Впрочем, ты ведь любишь себя демонстрировать, Ири. Разве нет? Загорать полуголым доставляет тебе такое удовольствие, что ты готов плевать на все существующие понятия приличий и уважения. Что ж, я дам тебе такую возможность. Насладись сполна. Может, стоит сбросить вниз твои штаны? Первокурсницы передерутся между собой за право обладания этой драгоценностью. А потом, ты бы мог спуститься за ними.

   Он смерил пылающего Ири красноречивым взглядом и прикрыл веки, с трудом удерживая себя в руках, ибо открывшаяся глазам картина могла совратить кого угодно.

   Раскрасневшийся, голый Ири, и удивительный контраст: золотистых волос, ослепительно - синих глаз и белоснежного шёлка на этой невероятной смуглой коже.

   - Ты сумасшедший, Мистраль? - с внезапным отчаянием спросил Ири. - Скажи, что ты сумасшедший. Или может мне всё это сниться? Ты ведь не можешь так поступить?

   Мистраль выразительно качнул его одеждой. Ири чуть было не кинулся следом, но соперник казалось, ждал только этого, для того что бы с издёвкой разжать пальцы.

   - Ладно, - с внезапным ледяным спокойствием, словно скопированным у самого Мистраля, сказал Ири.

   - Ты все равно сделаешь это. Я не собираюсь просить тебя.

   - А зря, - с загадочной усмешкой уронил Мистраль. - Может быть, я и передумаю. Мы ведь уже пробовали договориться. Твои слёзы тронули мою душу.

   Отрава, звучавшая в холодном тоне, воспринималась просто убийственной.

   Ири всегда восхищало и бесило умение Грандина, так мастерски владеть своим голосом.

   - Ради того, что бы унизить меня, ты пойдёшь на всё, верно? - Ири неожиданно расслабился и кивнул. - Бросай. И это можешь выкинуть тоже.

   Он сдёрнул с себя рубашку и швырнул её Грандину.

   - Можешь выбросить всё. У меня не хватит духу спуститься вниз. Доволен? Чулки снимать? - зло поинтересовался он и задрав ногу принялся нервно стаскивать последние детали оставшегося в наличии гардероба.

   Грандин буквально осел на пол, прижимая к груди одежду Ири, и не сводя с него пожирающих бешенных глаз.

   Его настоящая кожа оказалась светло - золотистой, там, где не была тронута солнцем. А всё остальное.

   Описать эту красоту не хватало слов. Просто хотелось смотреть на неё и любоваться до бесконечности, словно сияющим волшебным чудом.

   - Какой же ты...О, боже.... Гад! - Только и смог выдохнуть Грандин.

   Ири методично стянул с себя гольф и швырнул им в сторону Мистраля и теперь сидел в одном спущенном чулке, позволяя Грандину видеть себя целиком. Совершенно невинный, в своём полном откровенном бесстыдстве.

   - Мне продолжать?

   Голос его срывался, волосы разметались по плечам, а глаза горели от гнева, напоминая сверкающие сапфиры.

   - Или, тебе уже хватит... - Он прервался, потому что Грандин Мистраль стремительно выпрямился и шагнул к нему жуткий и неотвратимый, как приливная волна. Ири смолк, испуганно ожидая, что теперь сделает Грандин, и тут в лицо ему, полетела собственная одежда.

   -Будь ты, проклят, Ири Ар! - яростно прошипел Грандин. - Что б тебя черти в аду сожрали!!!

   И развернувшись, гордо удалился прочь, хлопнув дверью.

   Я ненавижу тебя, Ири Ар.

   - Ублюдок! - устало отозвался Ири в ответ и дождавшись ухода Мистраля обхватил себя за плечи, сотрясаясь крупной нервной дрожью.

   Что ты делаешь со мной, Мистраль Грандин? За что ты так ненавидишь меня?

   Или...Ири ещё раз вспомнил чёрный пылающий взгляд Грандина, и по телу его пробежала дрожь. Но теперь она была какая - то новая, другая.

   Мы всегда будем врагами, - подумал Ири с горечью. Какое же это жуткое слово - Всегда.

   Глава 8.

   "Через несколько дней Грандин Мистраль признал, что возможно распоряжение по поводу запрета посещений города в будние дни, оказалось слишком суровым, и отменил его решением совета"

   Нужно ли говорить, что как только выпадала возможность, студиозы отрывались на полную катушку? С пяти до одиннадцати вечера академия практически пустовала.

   Получив долгожданную свободу, большая часть учеников отправлялась веселиться, проводя время самым беспечным и легкомысленным образом. Как это бывает только в юности.

   " Когда о последствиях совершенно не думается, но горячая кровь кипит в венах, через раз, ударяя в голову. Душа требует приключений, сердце романтики, и любое даже самое не значащее чувство, кажется живым и особенным, ведь в природе ещё не существует смазывающих впечатление полутонов, но уверенная непреклонная категоричность, когда девизом становиться "всё или ничего", а чёрное непременно видится чёрным, в то время как белое белым. Дружба обладает особой пылкостью, любовь болезненной страстью. Справедливость и максимализм ставятся во главу угла, и кажется, что весь этот мир принадлежит исключительно вам, да и создан собственно, с единственной целью, что бы однажды вы заявили ему о себе. И в пору надежд, мечтаний и стремлений кажется, что всё ещё впереди..."

   Иногда, Мистраль сожалел о собственном цинизме, испытывая странную щемящую тоску в понимании, что повзрослел слишком рано, для того что бы развенчать миф подобных заблуждений. Он гордился своим рационализмом и умением трезво оценивать ситуацию. Воспринимать вещи достаточно здраво, чтобы не позволять себе увлечься и позабыть о собственных обязанностях. Но временами ..Временами остро завидовал чужой неопытности, позволяющей верить, придающей жизни удивительный вкус.

   Может быть, именно поэтому Ар казался особенным? Сентиментальным, наивным дураком умеющим жить. То, чего так остро не хватало самому Грандину, замороженному изнутри совершенным панцирем льда - темницей собственного рассудка.

*****

   Обычно если речь шла об одноклассниках, заводилой являлся Ар. И многие из Сияющих, внешне поддерживая политику Грандина "о недопустимости панибратских отношений между студентами высших и низших рангов", не раз составляли компанию "неблагонадёжному элементу".

   В обществе весёлого и лёгкого нравом однокашника, время пролетало исключительно приятно. А отличаясь озорным нравом, (что трудно было заподозрить под внешностью невинного ангелочка, ) Ири постоянно, что нибудь изобретал, проказничая на пару с известным остряком Альфонсо. И эта неразлучная банда, ( назвать их по - другому у Мистраля язык не поворачивался ) утягивала за собой народ, сильнее любого приворотного колдовства.

   Даже избирательный красавчик Ильт Эргет - второй герен Ильран, сидящий за соседней партой, записался в число постоянных спутников Ири, придя к выводу, что общество проказливого шалопая Ара, гораздо предпочтительнее, созерцания "великолепного величия унылого Мистраля". Шутка, удачно приставшая к образу Грандина во время очередной перепалки с Аром. Кто отпустил дерзкую шпильку, сомневаться не приходилось. Не имея возможности фехтовать шпагами, соперники неплохо упражнялись языками, и Мистраль ни за что на свете, не признался бы себе, что эти стычки ...развлекают его.

   И хотя, по собственным словам, Ильт терпеть не мог Эльресто Ала и паршивых второгодок, вроде Камю или Анри Маара, но был вынужден мириться.

   Исключительно ради возможности присматривать за своим обожаемым Аром, который обладая редкостной идиотской доверчивостью, постоянно влипал в неприятности.

   Один раз Грандин стал свидетелем потрясающей сцены. "Огненный" Ильт, (прозванный так из - за необычного цвета своих волос, ) сжав кулаки, сурово отчитывал Ири, за некую сумасбродную выходку. И Ар, нахальный, непримиримый Ар, покорно молчал, морщился и виновато хлопал ресницами, выпрашивая у Ильта прощения и обещая, что больше никуда не уйдёт, заблаговременно не предупредив товарищей. Судя по здоровенному, лиловому синяку, красующемуся под глазом и глубокой ссадине на скуле, Ири побывал в переделке. Впрочем, сбитые костяшки пальцев говорили о том, что драка не прошла бесследно, не только для него. И покорно принимая нравоучения, Ар самодовольно сиял, словно новенький золотой желающий похвастаться, за что тут же получил от взбешенного Ильта подзатыльник и вопль, что Ар временами абсолютно безответственная скотина.

   И Ири, совершенно нормально это проглотил, рассыпаясь извинениями с удвоенной силой, но разумеется не испытывая раскаяния.

   Один вид этой сцены заставил Грандина скрипеть зубами, от мысли, что он похоже, единственный кому Ири Ар огрызается и показывает зубы. К тому же удовольствие избить Ара, должно было принадлежать только ему.

   Любовник Ильта, Александр Алес, на свою беду решивший предпочесть покровительство Мистраля, исходил ревностью и негодованием, не в силах смириться с фактом того, что Ильт предпочитает общество Ара, а Ар в свою очередь, против которого Александр в принципе ничего не имел, демонстративно игнорирует Мистраля. И в итоге класс сияющих по умолчанию распадался на два оппозиционных лагеря, которые не враждовали, но чувствовали себя напряженно в обществе друг друга, вынужденной необходимостью занимать, чью - то сторону.

   Самое парадоксальное заключалось в том, что ни Мистраль, ни Ар, не искали себе союзников. Грандин слыл одиночкой, Ири дружил со всеми подряд, но оба, являясь личностями глубоко самодостаточными, абсолютно не нуждались в поддержке посторонних.

   Спустя годы, Грандин великолепно научиться использовать козырную карту популяризации общественного мнения, но сейчас они были мальчишками: гордыми, независимыми, считающими ниже своего достоинства усиливать собственный авторитет. Да им это просто в голову не приходило. Люди тянулись к "ним". "Они" - не тянулись ни к кому. И может быть именно поэтому, казались так удивительно притягательны.

   Глава 9.

   "Но если Мистраль сознательно держал дистанцию, то Ири, казалось, ставил своей самоцелью сделать всё, что бы этой дистанции, не существовало и в помине.

   Ему не приходилось прилагать для этого усилий. Всё происходило естественно, само собой и иногда совершенно по - дурацки..."

   Однажды Ири серьёзно переболел ангиной. Во избежание осложнений, ему запретили разговаривать, а студиозов настоятельно попросили не беспокоить юношу.

   Сидя у окна, на самой последней парте, с защитной повязкой на лице, (в преддверии экзаменов, Ар не мог пропускать учёбу), он выглядел удивительно нелепо. Что впрочем, его нисколько не смущало.

   Ири безмятежно записывал лекцию, абсолютно безразличный к чужой реакции и наблюдая за ним, Мистраль приходил к выводу, что место у окна - это подсознательная попытка оградить себя от излишнего внимания. Словно компенсация за то постоянное общение с людьми, которое ему приходилось переносить. В то время как Мистраль, не смотря на видимое нежелание контактов, постоянно находился в центре или занимал обзорные места, с таким расчётом, что бы контролировать весь класс одновременно и общаться с преподавателем.

   Правда сосед по столу, остряк Альфонсо, ехидно прибавлял, что место ледяного Грандина - это важный стратегический пункт, предназначенный держать противника в поле своего зрения и вовремя пресекать попытки чрезмерной активизации.

   Под противником подразумевался Ар. И иногда, бросая на него взгляды исподтишка, Мистраль был вынужден признать: в словах Альфонсо существует зерно правоты.

   Разглядывая врага, сидящего с марлей на лице, Мистраль испытал нечто похожее на мимолётную жалость с примесью злорадства.

   Судя по прогнозам доктора, разговаривать Ири не придётся дня два. А значит, класс сияющих ожидает как минимум два дня скуки и нормальной жизни.

   Ни тут - то было. Даже свою временную изоляцию, болван Ар, умудрился превратить в шоу.

   Одноклассники, всхлипывая, давились хохотом, когда Ири, которому на беду что - то срочно понадобилось от Альфонсо, пытался объясняться с товарищем жестами, не сообразив чиркнуть записку. Альф расцвёл, и началось.

   Не привлекать к себе внимание, Ири, похоже, попросту не умел.

   Через пять минут, он добился замечания. Преподаватель настоятельно попросил студиоза замолчать, что вызвало новую волну смеха. Казалось Ару не миновать гнева...

   Но чёрт подери, даже Мистраль не мог не согласиться, что этот обаятельный идиот, похоже делает это не специально. И когда Блезир ледяным тоном, приказал прекратить болтовню, недоумённый Ири выглядел таким искренне растерянным, что через минуту смеялись все, включая самого Мистраля, с трудом сумевшего ограничиться одной пренебрежительно высокомерной улыбкой. Сохранять невозмутимость, рядом с Ири, временами оказывалось непосильной задачей.

   Потому что, Ири Ар был невозможен и заразен, как Ири Ар.

   И Грандин начинал ощущать, что несмотря на внутреннее сопротивление, постепенно его тоже затрагивают перемены. Словно невидимая солнечная бацилла витала в воздухе, никого не оставляя равнодушным, вытаскивая всех, самых стойких и консервативных из коробки внутреннего пыльного панциря скованности и застарелых предубеждений.

   Например, поддавшись на уговоры нескольких одноклассников, Мистраль позволил себе сходить в таверну, на празднование дня рождения Альфонсо.

   Вещь неслыханная для него, но ...Мистраль не был бы Мистралем, если бы не обладал способностью наступать на горло собственной песне.

   Андреас Реам, один из его поклонников - светловолосый услужливый юноша, больше полу часа уговаривал Грандина пойти, и изначально Мистраль собирался отказать, не считая возможным, тратить своё драгоценное время на развлечения подобного уровня. Но в итоге увидев в окно, вприпрыжку несущегося за ворота академии Ири, неожиданно, подумал о том, что пытаясь опротестовывать существование этого чудовища, сам себя загоняет в ловушку. И собственное затворничество, ничто иное как принципиальность, в желании доказать оппоненту противоположную позицию. В то время как Ири Ару, похоже, нет до него абсолютно никакого дела. Он просто не думает о Грандине, не замечает, и даже не подозревает, что один вид этого беззаботного смеющегося лица, причиняет Мистралю непонятную сердечную муку, вызывая желание избить Ара. Избить до полусмерти. За то, что так легко и почти играючи, Ири выбивает Грандина с собственной орбиты внутреннего душевного равновесия.

   И Мистраль согласился, решив, что плевать он хотел на Ири Ара и всё, что связано с ним.

   К тому, же, возможно, это будет забавно, развлечься от скуки таким вот плебейским образом.

*****

   Будучи отпрысками богатых семей, обычно подобные мероприятия, юноши праздновали в элитных заведениях, куда заранее приглашались избранные и вход остальным посторонним, оказывался закрыт. В программу входили танцы и развлечения, степень пристойности которых измерялась градусом выпитого и наличием приглашённых дам, чьё присутствие не позволяло забывать о манерах и требовало держать себя в рамках приличия. Именно поэтому, на подобные мероприятия дамы приглашались исключительно из особ полусвета, когда репутация "ну, разумеется, не подлежала сомнению", но по умолчанию разрешала не церемониться.

   И постепенно входя во вкус, праздники заканчивались в местах менее роскошных, и не всегда приличных.

   Частенько это перемежалось с поездками в театр или в варьете, а иногда в дорогие бордели, где за баснословную сумму можно было снять очень экзотических пташек.

   Многие из тех, кто был вхож в свиту ледяного принца, могли рассчитывать на его финансовую помощь, уникальную в той мере, что Мистраль не мелочился, и не всегда напоминал о долгах.

   Не раз и не два празднования проходили в роскошном особняке Грандина. Но относились они скорее к разряду светских приёмов, попасть на который считалось невероятной честью, и невероятной скукой. За своей репутацией ледяной принц следил с маниакальной тщательностью.

   Те же кто не обладал возможностями и средствами, отмечали торжества в общежитии.

   Но даже для того что бы устроить праздник, требовалось заручиться разрешением главы совета. А Мистраль обладал достаточными полномочиями, что бы запретить любую подобную лавочку.

   В общем, с Грандином, разумнее было не вступать в конфронтацию и уж тем более безумием считалось с ним поссориться.

*****

   В отличие от своих влиятельных друзей, Альфонсо не обладал громадными капиталами, что впрочем, не особо смущало молодого повесу, в избытке награждённого чувством юмора. Чем и компенсировал.

   Не существовало на свете вещи, по поводу которой неуёмный язык, не смог бы посмеяться. К счастью для окружающих, пересмешник обладал беззлобным нравом и в большинстве случаев иронизировал исключительно над собой.

   Грандину нравилось его независимое мышление и умение мгновенно сориентироваться в обстановке, что свидетельствовало в пользу гибкого ума.

   К тому же в отличие от большинства одноклассников, Альфонсо относился к Грандину с уважением, но без почтительного трепета. Восхищался, но не пытался угодничать или преклоняться и уж тем более лебезить, ища покровительства и дружбы.

   И возможно именно поэтому, оказался в числе "избранных счастливчиков", кого Мистраль с удовольствием включил в свой круг общения, со снисходительным терпением снося безобидные, а порой и не очень остроты, прерогативу первенства на которые, Альфонсо вот уже пару лет удерживал исключительно за собой.

   Это стало ещё одним аргументом, в пользу "снизойти до народа", и Мистраль согласился, решив, сделать Альфу приятный подарок, и заодно избавить себя от хандры...

Глава 10.

   Ему не понравилось абсолютно всё. Безвкусная обстановка, дешёвый стол, дрянное вино, чужие плоские шутки. Простолюдинки, подцепленные по пути и совершенно растаявшие от обилия свалившегося внимания.

   По мнению Альфонсо сельские горячие девчонки, были куда предпочтительнее горожанок, практически никогда не ломались, давали охотно, без материальных затрат и моральных обязательств, да и в постели были явно поживее, всех этих томных и жеманных барышень, пекущихся не о качестве секса, а сохранности причёски и макияжа.

   Грандин всёрьёз подумывал уйти, однако Альфонсо, чрезвычайно гордый тем, что компанию ему составляет сам ледяной принц, так наивно распирался от самодовольства, что Мистраль со вздохом покорности неизбежному, решил задержаться, до того момента, когда можно будет вежливо отбыть сославшись на дела.

   Благодаря его присутствию за столом возникло огромное оживление, особенно со стороны девушек, невежественно путающих, светское обхождение с интересом, наивно не понимающих, что завтра никто не вспомнит об их существовании.

   Грандин мысленно зевал, украдкой посматривая на часы и изображая вежливое внимание. Умудряясь одинаково равно распределять его между всеми, никого не выделяя, но поддерживая фальшивую иллюзию искреннего интереса.

   Даже откровенно скучая, безупречный Мистраль оставался безупречен во всём, демонстрируя отточенные манеры и великолепную выучку воспитания, не позволяющую даже тени сомнения отразиться на бесстрастном лице, тронутом лёгкой линией загадочной полуулыбки, трактовать которую было абсолютно бессмысленным занятием, ибо она ничего не выражала. Но что удивительно, каждый находил в ней свой собственный смысл. Особое искусство мимической игры, состоящее из полунамёков и полутонов, Грандин освоил в совершенстве, задолго до того, как научился писать и читать. Иного и не могло быть. Дитя светского общества, он вырос среди лжи и фальши, где лицемерие подразумевалось единственной нормой хорошего тона, а искренность высмеивалась, считаясь невежеством и уделом недалёких простаков.

   Странным казалось то, что пройдя подобную школу, Мистраль, тем не менее, сохранил понимание чести и благородства, внутреннего достоинства, более того, ценил подобные качества в окружающих, позволяя себе тонкую насмешку, но уважая глубоко в душе. Считая людей неиспорченных "благом", достойным внимания. И неизменно отдавая дань чужому уму, Мистраль, тем не менее, с безошибочным чутьём, отсекал от себя любую гниль натуры, отлично прогнозируя, чем это способно обернуться в будущем.

   Веселье вступило в фазу разгара, когда Мистраль счёл себя свободным от принятых обязательств, что бы покинуть компанию не утруждая себя излишними объяснениями, а других обязательными уговорами.

   Он поднялся, протягивая руку за плащом и...

   Буквально оцепенел.

   Потому что дверь таверны резко распахнулась, и в помещение, наполнив пространство оглушительным трезвоном колокольчика, ввалился пьяный Ири, сопровождаемый компанией сомнительных друзей.

   Под руку его тащил Эльресто Ал, с другой стороны подпирал и вовсе бог весть кто, заставив Мистраля оторопеть от вида бомонда, портового происхождения.

   Альфонсо оказался слишком "навеселе" иначе бы сообразил, чем чревато столкновение двух именитых лбов.

   Но он не сообразил. Увидев приятеля, издал радостный ор, громогласно объявив, что раз Ар попался навстречу, это судьба. И значит, он не желает больше слушать никаких отговорок, Ири отмечает с ними.

   Грандин мысленно возблагодарил богов, думая о том, что Ар дал ему отличный повод испариться. Более того, вторая мысль благополучно промелькнула вслед за первой, заставив Мистраля посмотреть на соперника с лёгкой нотой изумлённого уважения. Недоумение терзавшее с момента прибытия в таверну развеялось в свете очевидного понимания, Ар отказался принять участие в праздновании исключительно по одной причине, и сейчас эта причина настойчиво проедала его глазами, пытаясь понять, почему же он всё таки пришёл...

   Впрочем, судя по состоянию Ара, стремительно приближающегося к "упал - хватит", Ири не видел особой разницы в какой пивнушке "надираться", так что недоразумение представлялось, более менее объяснимым. А даже если бы это не было случайностью, а тщательно спланированным саботажем, под названием "достать Мистраля" в любом случае, укол, не достигнет цели, Грандин не планировал задерживаться в этом месте ни единой секунды. Пора отдать сцену новому актёру, и если помимо мычания, он сумеет исполнить хотя бы одну пристойную партию речи, Грандин искренне позавидует крепости его печени.

   Ар увидев Мистраля поменялся в лице и моментально скис, подтверждая, что не все бойцы потеряны на фронте мысли. Но затем, нацепив улыбку, решил проигнорировать, явное несоответствие в картинке своего незамутнённого мировоззрения, и заорал, что желает произнести тост. Мистраль задержался исключительно из вредности и удовольствия посмотреть, как бухой оратор грохнется. Но Ири, довольно проворно залез на стул и пока Грандин скрипел зубами от досады, а девушки восторжённо ахали, Ар произнёс короткую напутственную речь, поразившую не сколько недостатком связи, сколько наличием мысли. После чего щедрым жестом заказал ящик шампанского в подарок Альфонсо, и бесплатную выпивку гостям.

   Дальнейшую ахинею Мистраль не слушал, решительно шагнув к дверям, проклиная Ара самыми отборными словами. Праздник оказался безнадёжно испорчен. Впрочем, испорчен он был с самого начала. Грандину просто не следовало приходить сюда. Очевидно, что в этом не могло быть никакого смысла, и непонятно на что он надеялся, и что пытался доказать самому себе или может быть кому - то другому, кто сейчас хохоча, как всегда шутовски и непринуждённо отбирал у него корону популярности. Шут. Выскочка. Паяц.

   Разумеется, внимание присутствующих, теперь оказалось приковано исключительно к Ару. Разговор о рангах временно забыт, а все сотоварищи в хлам пьяного Ири, приглашены за стол на равных со всеми правах.

   Уход Грандина, для которого нахождение в обществе сомнительного сброда, да ещё в компании заклятого врага, казалось невозможным, ни у кого не вызвал бы вопросов...Если бы Грандин действительно ушёл.

   Но он, не ушёл.

   Три раза порывался сделать это, ощущая, как заливает скулы, краска ярости, стыда и унижения, но, каждый раз, словно что - то останавливало изнутри, как если бы собственные ноги отказались слушаться, оказавшись прикованными к полу. И словно разрешая мучительные сомнения, твёрдая рука Алеса опустилась на плечо, возвращая Грандина обратно за стол, заставляя скривиться от мысли, что кто - то, пусть даже человек, относящийся к категории друзей, внезапно подглядел эту маленькую непонятную слабость.

   В глазах стоял туман. Нестерпимо хотелось на воздух, глотнуть кислорода, и прогнать тяжёлую образовавшуюся в голове хмарь, звон в ушах и ощущение, что в лицо плеснули кипятком, и каждая звонкая нота, каждый заливистый перелив смеха, бьёт пощёчиной наотмашь.

   Мистраль глотнул вина не чувствуя вкуса, не замечая никого и ничего вокруг, кроме этого ненавистного дерзкого ублюдка, сидящего напротив него с таким видом, словно на месте Мистраля никого нет.

   Так, пустое место, на которое не стоит обращать внимание, когда вокруг столько всего интересного. Томных шлюх, щедро раздаривающих молодому человеку ласки и шутливо бранящихся за право оседлать его колени, друзей, произносящих здравницы и подливающих в бокалы, весёлой музыки, заставляющей ноги пускаться в пляс и громких, перекрикивающих друг друга разговоров, когда дойдя до кондиции, приятели уже не слышали чужих речей, усиленно изливаясь своими собственными.

   Мимо сновал довольный трактирщик, то и дело отправляя расторопных служанок за новыми подносами, в камине весело трещал огонь, и запах аппетитного жаркого подогревал аппетит. Первые пары, под руководством Альфонсо и Эргета, отправились выделывать кренделя непристойной мазурки.

   Ири отвернувшись, пьяно любезничал с кем - то из дам. А Грандин, не мог оторвать взгляда от его пунцовых щёк и двигающихся губ. Блестящих глаз, завораживающе сверкающих из - под густой золотистой чёлки. И смуглой кожи в распахнутом воротнике белоснежной рубашки...И не понять, какая же она на ощупь, атлас или бархат, но нестерпимо хочется провести рукой, коснуться подушечкой пальца.

   А затем разгорелся шутливый спор на тему, кто более темпераментный блондинки или брюнетки. Ири высказал нечто весьма наивное, выдающее его неопытность с головой и... Нарвался.

   Альфонсо немедленно заявил, что на правах друга уступает Ару возможность выбрать королеву вечера и заодно набраться практики в поцелуях.

   Ар отбрыкивался, смущался, и вяло сопротивлялся, давая зубоскалам вроде Альфонсо и Ильта повод для нескончаемых шуточек, по поводу странности подобных протестов, и всевозможных хохм по поиску скрытой причины.

   Увидев длинную очередь из желающих поцеловать Ири, Мистраль ощутил злость. Кажется, он единственный в этой компании мог считаться трезвым, и эта шутка ему не казалось забавной. Скорее глупой и пошлой.

   Было решено, что девушки по очереди поцелуют Ара, и он выберет понравившуюся, с которой затем по предполагаемому обычаю, проведёт жаркую ночь.

   Нужно ли говорить, что среди девушек давясь хохотом, стоял пяток одноклассников.

   Сил выносить это дальше не было. Грандин, пренебрежительно скривившись, поднялся, но затем среди желающих поцеловать Ара увидел Эльресто.

   И если для большинства парней, этот поцелуй должен был стать поводом для хохмы, то бросив взгляд на лихорадочно блестящие глаза Ала и его общий явно возбуждённый вид, Грандин нахмурился. Ему не нравилась эта шутка, но больше всего не нравилось то, что Ири пьян. Слишком пьян, для того что бы адекватно соображать, и нести ответственность за собственные поступки.

   И судя по диалогу, который он случайно перехватил между ним и Эльресто, приятель целенаправленно спаивал дружка.

   - Ты это замечаешь, или у меня воображение разыгралось? - задумчиво поинтересовался Александр, коснувшись ладонью локтя Мистраля и бросив в сторону Эльресто неприязненный взгляд. В отличие от своего хрупкого и изящного любовника, Алес был высок, широкоплеч, и удивительно импозантен. Строгая почти суровая красота, серые глаза и тёмные волосы собранные в хвост. Алес носил очки и его умное тонкое лицо, являло собой полную противоположность смазливой физиономии Ильта, всегда готовой к проделкам и шуткам. Хотя, насколько Грандин успел изучить обоих своих одноклассников, именно Александр являлся тем, от кого следовало ожидать неожиданной студенческой каверзы.

   Грандин кивнул

   - Похоже, сегодня Ар научиться, не только целоваться. - Он пожал плечами .

   -Не могу сказать, что мне не безразлично, но...

   - Противно - подсказал Александр со вздохом. - Терпеть не могу эту мерзкую шваль Эльресто. И это выше моих сил. Не понимаю, что между ними общего? Ири не глуп, и достаточно проницателен, что бы разбираться в людях, но временами эта святая простота поражает . Верить в лучшие человеческие качество, похвально конечно, но...Идиотизм.

   Александр недоумённо пожал плечами, словно не понимая, и ведь действительно не понимал.

   Грандин многозначительно хмыкнул в ответ....

   Сам того не подозревая, Алес выхватил суть. Стремление верить. Нет, Ири не дурак. Далеко не дурак. Наоборот, эта его непредвзятость, удивительно располагала людей. Сложно относиться плохо к тому, кто столь открыт и дружелюбен, качество, пробуждающее в людях, инстинктивное стремление оправдать подобное отношение. Даже самый последний ублюдок способен пожелать измениться, если найдётся тот, кто поверит в него. Не просто увидит лучшее, но заставить увидеть это в самом себе, даст толчок для осмысления и развития, давая человеку возможность осознать собственную самоценность, поверить в себя. Подобное приятие трудно предать и отказаться от него почти невозможно. Людям свойственны слабости, а вера слишком хрупкая вещь, и слишком мало вокруг людей, способных смотреть настолько ясным, кристальным взором, принимая человека со всеми его достоинствами и недостатками, не осуждая, не оценивая, уважая право жизни и выбора.

   И надо быть окончательным мерзавцем, глупцом или психопатичным мазохистом, что бы пожелать отплатить злом, тому, кто совершенно открыто и бескорыстно протягивает ладонь навстречу, не задумываясь над предметом того, почему в сущности это делает, просто так, без всяких скрытых причин и мотивов. Потому что не умеет по другому? Потому что ему это не сложно? Нет. Ири не дурак. Прекрасно понимает, что жизнь не сказка, а добрые самаритяне библейский вымысел. Он отлично осознаёт, что его могут обмануть, воспользоваться, причинить боль. Но почему же, тогда идёт на это? Окунается в людей, не страшась человеческого дерьма, как будто свято верит, что оно к нему не пристанет? Не сможет испортить внутренней чистоты? Так не бывает. Доведись ему по настоящему столкнуться с чужой гнилью, жить среди этой гнили, рано или поздно она оставит след, озлобит, сделает замкнутым и нелюдимым, заставит сторониться грязи...

   Не убоюсь я зла, - Грандин сморщился, ощущая во рту мерзкий неприятный привкус, собственной испорченной натуры. Мимолётное желание, доказать собственную правоту, увидеть его падение и понять, что он был прав, Ири ничем не отличается от остальных, но...Так не будет. Потому что он ...Другой?

   Неправильный, нерациональный, безрассудный, созданный творцом из сорта странной глины, которую можно смешать с грязью, но обжигаясь в горниле страданий, она станет крепче и сильней...И невозможно испортить эту форму, можно разбить, сломать и окончательно уничтожить, подорвать саму основу его веры в людей, вызвать страх, когда протягивая руку, он каждый раз будет подсознательно ждать удара в спину...Но не сделает ничего, для того, что бы уберечь себя от предательства, потому что это пошатнёт Его веру. В лучшее, в самого себя. Станет противоречить сути собственной натуры, исказит до неузнаваемости. Нет, Ири Ар никогда не сможет быть другим. И как же странно и нелепо самому понимать, собственную веру в своего злейшего врага. Презирая, испытывать уважение, почти восхищение этой глупой, идиотской наивностью. Кому охота верить в людей? Кому охота верить в людей? Только непуганым чудакам, альтруистическим, не вкусившим жизни идиотам. Но почему тогда, рядом с этим идиотом, становиться легче дышать? Почему рядом с ним, перестаёшь замечать собственную темноту, потому что он...Не видит темноты?

   Но замечает в людях свет, в то время как Мистраль моментально выхватывает худшие пороки...

   Как же странно понимать тебя, Ири...Как больно и странно понимать тебя таким и знать, что мне заказан вход в этот праздник, что я единственный не получивший билет на всеобщую городскую карусель. Бери, катайся...Абсолютно любой. Кроме человека, которому ты не пожелал подать руки Ар. Не пожелал увидеть ничего кроме эгоизма. И может быть правильно, что не подал. Потому что я не "не все", и не пожелаю быть "одним из многих", "любым". Нет, Ири.

   Так не будет. И именно поэтому, ты навсегда останешься моим врагом, человеком которого я отчаянно ненавижу, но именно это чувство делает меня ...Живым.

   - Я знаю, насколько, ты недолюбливаешь Ара.

   Не замечая погружённости Мистраля, Алес продолжал гнуть свою линию, не догадываясь, что каждое сказанное слово, находит в душе ледяного принца, живой отклик.

   "Недолюбливаю? О, это мягко сказано, Алес. Я ненавижу его. Но признать это вслух? Нет уж, ничего кроме ледяного презрения это ничтожество не удостоиться"

   - Но надеюсь, ты не станешь возражать, если я вмешаюсь и поставлю Эльресто на место. К тому же Ири сейчас занят, что бы...

   - Если Ар вызовет тебя на дуэль, за то, что ты оскорбил его товарища, он продырявит тебя как решето, - холодно перебил Мистраль, размышляя над словами Александра.

   - Я терпеть его не могу, но не как спарринг партнёра не променяю ни на кого иного. Не стану скрывать, меня порадует, если Ар, получит по заслугам. Нельзя быть настолько легкомысленным... Но...ты прав. Это слишком мерзко. Рассчитываю на тебя.

   Он безразлично отвернулся, с таким видом, словно его абсолютно не волнует дальнейшее.

   Возможно, так оно и было. Единственное, что тревожило Мистраля, "как бы светловолосая пьянь не спровоцировала Александра на дуэль".

   Просто поразительно, насколько виртуозно, хлипкий мозгляк владел шпагой. Правду говорили, родитель не поскупился, оплачивая отпрыску уроки у лучших мастеров фехтования Половину того, что Ар играючи проделывал во время тренировок, Мистраль постигал часами упорной изнурительной работы. И если говорить начистоту, благодаря регулярным дуэлям, Грандин смог значительно улучшить свой собственный навык. Впрочем, в этих совместных спаррингах, они оба росли, так что в чувстве обуявшего его внезапно альтруизма, Мистраль привычно разыскал меркантильные ноты, чем и успокоился.

   Александр подошёл к Ири и резко сдёрнул с него повязку, салютнув трофеем над головой.

   - Мне кажется, это несправедливо, Альф, - заявил он с великолепно разыгранным недовольством. - Во первых, по праву, выбирать королеву поцелуев должен ты, как именинник.

   Скорость, с которой Ири его поддержал, с трудом вырывавшись на свободу, вызвала у Мистраля, подпирающего стенку в углу, невольную ухмылку, в пику дружному рёву протеста всех собравшихся. Но пытаться спорить с Александром, было бесполезно, а уж при поддержке Ара, который смотрел на спасителя щенячьими глазами, полными благодарности и вовсе бессмысленно.

   Дуэль? - с внезапным весельем подумал Мистраль. Да еще немного и он ему пятки лобзать начнёт.

   Это его настолько развеселило, что следующие несколько секунд Грандин потратил на тщетные попытки придушить собственный смех. К его облегчению позор остался незамеченным, растворившись в гомоне собравшихся, грозящем перейти в дебаты.

   - И во вторых, - зычно перекрикивая недовольных, предложил, Алес. - Почему бы нам вместо королевы не выбрать короля? Что скажете, прекрасные создания? - обратился он к девушкам.

   Раздался радостный визг и через десять минут к огромному неудовольствию Эльресто и радости остальных, девушки принялись выбирать самого желанного мужчину.

   Нужно ли говорить, что им оказался Грандин моментально раскаявшийся в своей попытке уберечь Ири от неприятностей. На втором месте шёл Ири, проигравший, по причине сильного подпития. На третьем неожиданно для себя, оказался Ильт вызвавшийся другу на помощь и незаметно оттеснивший от него Эльресто.

   Пока Ильт самозабвенно отвлекал внимание Ара, Александр отвёл Эльресто в сторону. А парочка моментально смекнувших ситуацию "сияющих", занялась остальной кампанией, пришедшей вместе с Аром. Не прошло и десяти минут, как Ири остался абсолютно один, что впрочем, полностью устраивало всех присутствующих.

   Девушки висли на Грандине, окончательно и бесповоротно лишая Мистраля возможности сбежать, Альфонсо паясничал, стеная о судьбе своей скорбной, Ильт и Алес затеяли шутливую перепалку и втянули в неё Реама и остальных. Через несколько минут веселье перетекло в танцы - участь которой не удалось избегнуть даже Мистралю и выйдя на площадку, он так лихо сбацал простонародный танец, словно всю жизнь провёл не на великосветских приёмах, а где нибудь в сельской деревушке, где с упоением постигал азы нехитрого мастерства.

   Ири веселье пропустил, безмятежно посапывая за столом и глядя на него, Грандин подумал, что возможно это не такой уж и плохой день рождения. Может быть не самый запоминающийся, но оставивший после себя, странное приятное послевкусие. Удивительное ощущение, что здесь в этом сумасшедшем балагане, среди людей, половине из которых, при иных обстоятельствах Мистраль не подал бы руки, он удивительно отдохнул душой. И может быть именно это открытие, сейчас заставляло Грандина посмотреть на эти лица, совершенно иными глазами, увидеть открытость и простоту и множество других качеств, которые он возможно замечал раньше, но считал ниже своего достоинства, обратить внимание. Но в эту минуты, все они, пьяные, разухарившиеся, словно сблизились, и казались удивительно равны, даже если это и было лишь иллюзией вызванной воздействием алкоголя. Но это было приятной иллюзией.

   - Мистраль, ты и Ар увели у нас всех девушек. Ару простительно по той причине, что он мертвецки пьян и единственное что ему нужно это добраться до кровати. С тобой связываться слишком чревато. И где спрашивается справедливость? - со вздохом взвыл Альф, театрально опрокидывая в себя бокал вина. Две девушки, захихикав, моментально отлепились от Грандина и подсели к нему.

   - Бедненький Аль, мы тебя утешим.

   - Вот оно, женское непостоянство - философски возвестил Альфонсо. - Слишком поздно. Мне не нужна ваша ветреная жалость. Моё сердце разбито женским коварством. Лишь только верный друг подставит своё плечо и утешит в трудную минуту. Не бросит и не предаст. Пойду искать любви чистой и ...

   Взгляд его упал на Ильта, на талии которого покоилась рука Алеса.

   - Постоянной. Ильт приди уже в мои объятия, тысяча проклятий на голову твоего Алеса! - заорал он выдёргивая Ильрана на себя и получил чувствительную затрещину от Александра.

   - Альфонсо, друг мой, некоторые пьяные выходки приводят к дуэли. Приставай к Ару. Он хотя бы не будет сопротивляться. - Раздался дружный смех.

   - Укатали лошадку высокие горки и долгие тосты, - наставительно отметил Альфонсо.

   - Друзья, напомните мне набить лицо Эльресто. Этот мерзавец пытался споить нашего солнечного мальчика с грязными целями... Мистраля выбрали королём... И почему на меня никто не смотрит? - снова взвыл он

   - Практика! - милостиво заметил Грандин, легкомысленно бросая виноградинку в рот.

   - Тебе следует оттачивать свои навыки, мой друг. Примерно, вот так.

   Он послал чарующую улыбку через весь зал, вогнав какую - то служанку в состояние ступора и заставив уронить поднос.

   По столу пронёсся восторжённый гул, и сразу же взлетел тост за Грандина и его сногсшибательный успех.

   - Если бы ты захотел, ты бы соблазнил кого угодно. Не существует человека способного устоять перед Грандином, - восхищённо выдохнул Реам, глядя на Мистраля восторжёнными глазами, в которых только слепой мог бы не заметить обожание. Впрочем, Грандину было плевать на сентиментальные чувства. Гораздо больше ум, занимал раздражающий Ири.

   Даже будучи безобидно спящим, Ар, умудрился выводить Грандина из себя. Золотистые прядки разметались по деревянной поверхности, рассыпались на стороны открывая смуглую шею и беззащитный затылок, видение которого вызывало желание, прикоснуться к нему ладонью, сжать до боли и увидеть как испуганно распахнуться синие сонные глаза в обрамлении длинных ресниц.

   Разлёгся здесь на всеобщее обозрение... Словно дешёвая потаскуха...

   Мысли плыли тёмные, тягучие, спутанные дурманом сладкого хмеля, полные золотистого запаха и непонятной, почти беспричинной ярости.

   Ири, в этой пьяной компании, головой на грязном засаленном столе, а рядом тарелка с объедками и он почти касается её локтем, даже не понимая насколько неуместно и недостойно гарена, он смотрится сейчас, здесь, в этом чудовищном, так не подходящем для него месте.

   - Для Грандина Мистраля нет ничего невозможного!! - выкрикнул кто - то, откупоривая новую бутыль. Спиртное с такой скоростью расходилось по стаканам, что временами начинало казаться, что оно просто испаряется, не успевая произвести эффект на присутствующих.

   - Не стоит приписывать мне несуществующее. Я не настолько самонадеян.

   С трудом оторвав взгляд от непотребного зрелища Грандин равнодушно пожал плечами, возвращаясь к реалиям в лице собравшихся, и стараясь не терять нить разговора. Это удавалось с трудом. Всё же количество выпитого, дало о себе знать, и как ни пытался Мистраль ограничить себя в употреблении, в жарком душном помещении, это оказалось затруднительно, а лёгкое виноградное, хоть и не соответствовало изысканным запросам гурмана, отличалось приятным вкусом, и шло легко словно вода. Только вот от этой безобидной водички, движения постепенно начинали терять координацию.

   - К тому же эта не та тема, которую я считаю возможным обсуждать, тем более в присутствии дам.

   - Дамы, нисколько не в обиде, - засмеялась одна из девушек, внося просительную ноту во всеобщий интерес. - Наоборот тема кажется невероятно увлекательной. Господин Мистраль, не будьте букой, расскажите, это правда, что ни одна девушка не смогла перед вами устоять?

   - Да ладно Грандин. Пожалуйста - попросил Реам - Ты так редко бываешь с нами.

   - Дружище не жадничай, поделись секретом успеха, - надавил Альфонсо, позволяя себе непростительную вольность, панибратствовать с Грандином. Будь он потрезвее, Мистраль непременно бы осадил, сейчас лишь снисходительно вздохнул, метнув впрочем, предупреждающий взгляд, который Альф благополучно проигнорировал. Остальные дружно поддержали.

   - Господин Мистраль, не томите наше любопытство...

   Грандин ощутил поднимающуюся волну раздражения. Он не любил назойливости, а обсуждать подобные темы и вовсе считал неприемлемым для себя. Кто бы и под каким предлогом не побывал в его постели, окружающих это абсолютно не касалось. Обсуждать, а уж тем более хвастаться победами на любовном фронте он не собирался. К тому же безмятежно дрыхнущий Ар под носом, словно подливал масла в огонь, оскорбляя царственный взор и в какой - то момент Мистралю понадобилось всё его самообладание, что бы сохранить любезную безмятежность, не испортив всеобщего праздничного настроения, возможной грубостью. Но ..И во хмелю, Мистраль оставался Мистралем.

   - Что я могу ответить, прелестные создания? До сегодняшнего дня никому не приходило в голову меня отвергнуть, чего я несомненно заслуживаю.

   Мистраль на мгновение опустил ресницы, выдерживая хорошо поставленную паузу, зная, как чертовски хорош в этот момент.

   - Отвергнуть вас преступление! - пылко воскликнула одна из девушек,

   - Может они были и не слишком умными, - подхватила симпатичная блондинка, откровенно прижимаясь к его плечу. - Но лучше быть непростительно глупой, чем потакая уму, позволить себе упустить... такой шанс - последние слова, она почти выдохнула ему в ухо. Грандин покровительственно приобнял девушку за талию, по дороге, невзначай коснувшись корсажа на груди. Оба понимающе улыбнулись.

   - Обладая красивой внешностью и деньгами, женщину не трудно соблазнить. Неудивительно, если они падают к твоим ногам, да там и остаются, - заметил Альфонсо, нанизывая на вилку колбасу с естественной непосредственностью, человека расслабляющегося среди "своих".

   - А что с мужчинами? Ты ведь спишь не только с девушками?

   - В чём разница? - Грандин фыркнув, пожал плечами.

   - Не могу сказать, что мужчину соблазнить труднее. Скорее наоборот. Мужчины гораздо смелее, в экспериментах и им не приходиться беспокоиться о репутации или чести. Если знать подход, соблазнить можно кого угодно. Например, ты, Альфонсо переспал бы со мной чисто из любопытства.

   Раздался дружный хохот. Громче всех смеялся Альфонсо.

   - Грандин, ты потрясающий тип. И что, любого сможешь уломать?

   - Это слишком грубая формулировка. - Грандин картинно поморщился - Дело в том, что мне не приходилось никого уламывать. - Он притворно вздохнул, изображая сожаление - последний акт заканчивающейся пьесы и поискал глазами плащ, размышляя, имеет ли смысл прихватить заодно прилипшую к локтю блондинку, или не стоит заморачиваться.

   Со всех сторон моментально раздались изумлённо недоверчивые возгласы перешедшие в обычное восхищение.

   - И что, абсолютно никто не отказал? - недоверчиво переспросил Александр. - Сомнительно. Дело ведь не только в...

   Грандин посмотрел на него таким взглядом, что Алесу, сделалось трудно дышать.

   - Ты хочешь наглядной демонстрации?

   Мистраль почти мурлыкнул и Александр пошёл пятнами, осознав как непередаваемо хорош этот черноволосый бог.

   - А я знаю того, кого тебе не удастся совратить ни за какие блага. - Неожиданно заявил Реам, нарушая повисшую на мгновение заворожённую тишину.

   Грандин выразительно вскинул бровь, словно в недоумении, что кто - то посмел усомниться в его божественности.

   - Ири Ар! - выпалил Реам, не забыв сделать выразительную паузу и соответствующее выражение лица Мистраля. Взрыв хохота сопровождался аплодисментами. Нужно было признать, в исполнении обычно занудного Реама, шутка получилась невероятно удачной, сгладившей неловкость.

   - Вот уж действительно. Сдаюсь. - Грандин замер, напряжённо улыбаясь. Перед глазами вновь отчётливо промелькнула картина, не дающая ему покоя. Обнажённый Ири в ярости швыряющий в него одеждой, притягательный, манящий, желанный до боли.

   - Невероятно, Грандин Мистраль признаёт своё поражение. Мистраль, неужели Ар избегнет твоих сетей? - Внезапно ляпнул кто - то из "Сияющих", заставив Грандина вздрогнуть и резко оборвать волшебное видение.

   К слову сказать, само видение, по прежнему сладко дрыхло уютно устроив голову на скрещенных запястьях.

   - Ар? - он фыркнул, невольно задержав на юноше взгляд, и отрезал, равнодушно. - Сожалею. Он мне не интересен.

   -А всё же? - Кажется, эта идея вызвала неожиданный ажиотаж среди присутствующих, и все перестав болтать, о своём, как это в частности бывает, при больших сборищах, с интересом прислушивались к разговору.

   - Если бы ты посчитал Ара достойным внимания, сколько времени пришлось бы штурмовать неприступную крепость?

   - Если я желаю что - то получить - ответил Грандин медленно, не сводя глаз с ничего не подозревающего соперника. - Я прихожу и беру это с первого раза.

   - Предлагаю пари!!!! - заорал кто - то совершенно пьяным голосом.

   - Грандин Мистраль против Ири Ара. Делайте ставки господа.

   - Бутылка шампанского? - Снова раздался гогот.

   - Это тема - не повод для шуток, - холодно отрезал Мистраль и решительно поднялся, сгребая в охапку плащ, ощущая, настоятельную, безумную потребность оказаться на свежем воздухе. Прямо сейчас. Зачем он пришёл сюда? Действительно, зачем?

   Реам поймал его за рукав.

   - Значит, ты не сможешь? - спросил он напряжённо, сверля Грандина странным взглядом.

   - Не захочу! - огрызнулся Мистраль, сбросив руку. - И между этими двумя вещами, существует огромная разница.

   - Тогда, ты не будешь возражать, если я поставлю на тебя? - спросил Реам пьяно прищурившись, словно в голове его происходила мучительная борьба.

   Грандин, испытывая прилив сухого раздражения, молча снял с пальца кольцо и небрежно швырнул Реаму.

   - Ставь. Если тебе так хочется потерять его. Я не собираюсь участвовать ни в каком глупом пари.

   - Кольцо Мистраля, против бутылки шампанского. Нечестно как - то.

   Альф пьяно хохотнув, стянул с руки перстень.

   - Я не против, увеличить ставку.

   - Оставь! - устало отозвался Грандин, застёгивая плащ.

   - Так как вы пьяны, господа, я не буду вам объяснять всю глупость того что вы тут затеваете. В любом случае я не принимаю в этом участия. Алес, Ильт - Он повернулся к молодым людям, чьи мрачные физиономии выдавали, степень соображения достаточную, что бы показать, что они не окончательно пьяны и способны более менее осмысливать происходящее.

   - Отвезите Ара в академию и приведите этого болвана в чувство.

   Он смерил Ири холодным презрительным взглядом, от которого поежились все, и тряхнул головой, вынеся безжалостный вердикт.

   - Позорное недоразумение.

   "На следующее утро, Мистраль предпочёл забыть об этой истории, оставив для своей памяти лишь одно мстительное удовольствие, великолепное зрелище непростительного позора, в который очередной раз по его мнению угодил Ири Ар. И в словесных поединках Мистраль иногда позволял себе проходиться по поводу темы непотребного вида сотоварища в таверне. К его радости, у Ара не нашлось, что возразить в ответ. Очевидно, что ему и самому было глубоко стыдно и это понимание, лишало Мистраля изрядной доли удовольствия. Добивать проигравших противников, он не любил, да и никогда этим не занимался"

Глава 11.

   "А потом пришла зима. Снег падал на землю тяжёлыми пушистыми хлопьям и академию занесло буквально за считанные дни. Сугробы лежали в саду и на парковых дорожках. В свободно время студиозы бегали по парку, катались с горок и швырялись снежками друг в друга и в окна преподавателей. Больше всех естественно усердствовал Ири Ар, и Грандин постоянно видя его на улице в сопровождении сокурсников, стискивал зубы, и в который раз задавал себе один простой вопрос.

   Интересно, каким образом, ведя столь насыщенную жизнь, Ири, успевает блестяще учиться?"

******

   Когда между ними всё изменилось?

   Зима благополучно переваливала к своей середине.

   Но Грандин хорошо запомнил тот январский день. Кажется, он решил прогуляться по городу в кампании своего компаньона, добровольно предпочтя пешую прогулку уютной санной карете, что брякая бубенчиками, летали по улицам, разбивая сугробы мостовых и заставляя прохожих ругаясь, жаться по сторонам.

   Андреас Реам, его преданная верная тень, торопливо семенил рядом, стараясь подстраиваться под широкий шаг, и горделиво посматривал по сторонам, ловя завистливые взгляды прохожих.

   Многие преклонялись перед Грандином, и в этом не было ничего нового, но Реам Мистраля боготворил, возведя на какой - то абсолютный пьедестал, преданной щенячьей влюблённости. Временами подобное отношение весьма забавляло юношу, но к чести Грандина он никогда не смеялся и не издевался над чужими чувствами, считая подобную дурость, глубоко личным делом каждого, и уж тем более не собирался принимать на себя ответственность за неё.

   До встречи с Ири Аром, Мистраль не особо замечал поклонника, беззастенчиво пользуясь чужой услужливостью, но не задумываясь о том, что бы дать что - то взамен. Но потом. Ненавистный Ар занял все помыслы, лишь одним своим существованием давая Грандину ощутить собственную царящую в душе пустоту.

   Мистраль и сам не понял, почему решил осчастливить Реама вниманием. Однажды после очередной перепалки с Ири Аром, Грандину надоело одиночество, и он сказал Андреасу, что согласен взять его компаньоном. Реам расплакался от счастья.

   Нужно ли говорить, что Андре ненавидел Ири Ара, гораздо более неистово, чем Мистраль? И глядя, как сжимаются кулаки Реама, когда по коридору разносился звонкий знакомый смех, Грандин довольно прикрывал веки, испытывая мелочное удовлетворение от того, что Ири Ар никогда не сможет увлечь человека настолько, что бы тот начал разделять даже малейшие его помыслы.

   Грандин неторопливо шагал по расчищенным от снега улицам, и кутался в тёплый меховой плащ. Погода царила великолепная. Ярко светило солнце, а лёгкий морозец не причинял неудобств, позволял ходить без головного убора. Грандин поминутно наклонял голову, жмурясь от удовольствия, когда щёки касались пушистого воротника. Ему нравилось прикосновение гладкого меха к своей коже и Андреас глядя на своего обожаемого ледяного принца влюблено восторжёнными глазами, улыбался, понимая, что Мистралю не чужды детские слабости, но только беззаветно влюблённый человек, способен любить и умиляться их наличию.

   Академия располагалась в нескольких милях от города, и возможность побродить среди аккуратных двухэтажных домиков или пройтись по магазинчикам, выпадала нечасто.

   Город назывался Бильгерд. И если большинство студентов прибывали издалека, то Грандину принадлежал огромный особняк в центре, и у него не возникало проблем с тем, что бы провести несколько дней, наслаждаясь комфортом и домашним уютом.

   Грандин редко жил в академии. Учёба легко давалась гениальному юноше, но до появления Ири, он появлялся на занятиях через раз, преимущественно занимаясь самообразованием, и считая глупостью и потерей времени, высиживать положенные часы нудных лекций. Теперь же, Мистраль не пропускал ни дня учёбы и преподаватели, не понимая причин перемены поведения, не могли нарадоваться на подобное усердие. А источник Мистралевского усердия преспокойно сидел на последней парте у самого окна, и даже не подозревал, на какие жертвы порой идёт Грандин что бы досадить ему.... Или... Увидеть?

   Я ненавижу тебя, Ири Ар.

   Андерас затащил Мистраля в кондитерскую, уговорив выпить по чашке горячего какао и купить сладости. Грандин никогда не ел ничего дешёвого, но приподнятое настроение провоцировало легкомыслие, и кусая что - то белое, обсыпанное шоколадной крошкой, Мистраль был вынужден признать, что в этом мещанском сентиментализме, таится особая прелесть. Реам выглядел непривычно милым, и даже его вечная пустая болтовня не раздражала, как это происходило обычно, воспринимаясь приятным фоном не обременительного щебетанья.

   Они гуляли по площади, побывали в парке, где бродили среди заснеженных деревьев. Потом направились к реке, для того что бы стоя на мосту влюблённых загадать желание.

   В Бильгерде протекала река, разделяя город на две половины и широкий мост, с красивыми изогнутыми перилами, соединял два противоположных берега. Сейчас они были покрыты снегом и искрились на солнце.

   На берегу толпились горожане, и слышался визг. Большие и маленькие санки слетали с крутого берега и уходили на лёд.

   Грандин улыбаясь, смотрел на царившее внизу веселье, и размышлял о том, что, пожалуй, нет ничего предосудительного в том, что бы один разок прокатится с горы и узнать, что это такое.

   - Существует легенда. Если на этом мосту будут стоять влюблённые и загадают желание, то оно непременно исполниться.

   Реам стоял рядом с ним, держа Мистраля за локоть. Его светлые волосы торчали в разные стороны, а синие глаза подслеповато щурились. Андреас носил очки, но сегодня забыл их надеть. И его лицо, сморщившееся от яркого света, выглядело удивительно беззащитным.

   - Надо будет заказать для него линзы, - подумал Грандин, придя к выводу, что без очков Андреас нравиться ему гораздо больше, хотя и похож на ненавистного Ири.

   Эта мысль заставила застыть. Реам мечтал разделить с ним постель, но Грандин не позволял себе прихоти, прекрасно зная, что Андерас не тот человек чьё лицо ему захочется увидеть, просыпаясь утром, а терять подобную редкую преданность, не хотелось, в свете возможного выгодного использования.

   У Мистраля были любовники и любовницы, но всё это длилось не больше, чем одну ночь. В свои девятнадцать, Грандин, был искушён и развратен до кончиков пальцев, но он никогда и никого не любил, считая ниже своего положения заводить интрижку или разбрасываться пустыми обещаниями, выполнение которых казалось обременительной бессмыслицей на алтаре лжи и иллюзий.

   Он просто не представлял себе такое чувство как любовь. И не мог ничего дать взамен. Потому что он не понимал попросту, чего от него хотят. Что значит любить? Переживать? Желать внимания? Оказаться зависимым? Страдать из - за кого - то? Несусветная чушь.

   Единственным человеком, заставляющим его что - то испытывать, был Ири Ар. А самым ярким чувством - желание придушить.

   Иногда от скуки и чтобы не терять позиции, Грандин позволял себе приласкать Реама. Целовал податливые нежные губы и думал...

   Ири...

   Этот звонкий вызывающий смех, невозможно было перепутать ни с каким другим.

   Грандин резко повернулся, с силой вцепившись в резные перила, и не поверил собственным глазам.

   Ири размахивая санками, с победными воплями нёсся наверх к горе, по щиколотку увязая в сугробах. За ним вприпрыжку, обкидывая снежками, мчался кто - то из постоянных приятелей. Кажется, Эльресто Ал. Ири как всегда общался с этой никчемной дрянью, и даже статус Сияющего и обязанность следить за репутацией не могли повлиять на его поведение.

   В такие моменты, Грандину хотелось врезать ему.

   - Идиот, - сказал он в сердцах и пренебрежительно фыркнул.

   Реам отчаянно тянул его за рукав, торопя уйти. Но Грандин, всё никак не мог оторвать взгляда от заполненного чёловеческими фигурками берега и созерцания вопящего Ири, который сливаясь с общей массой, выделялся так ярко, что поставь Грандина спиной, раскрути против оси и попроси, потеряв ориентацию, безошибочно ткнуть пальцем, - нашёл бы моментально. Словно невидимая нить, притягивала их друг к другу, каждый раз, и не существовало силы способной разорвать это притяжение. И толку отворачиваться и закрывать глаза, отлепляясь от перил уходить с презрительным небрежением, если он знал, что Ири сегодня здесь, а значит весь день, это станет занимать его помыслы, а место превратиться в магнит, выворачивающий душу наизнанку, и захочется найти повод, предлог и что угодно, что бы остаться, быть. И приходя сюда, в следующий раз, не видя этой ненавистной фигуры, бродить среди деревьев и кустов, словно всё, к чему прикасался Ири, любое место, где он, когда либо был, оставляло свой характерный след: особую атмосферу, удивительную энергетику присутствия. И нет сил преодолеть, только досадовать, не понимая, что твориться с собственным рассудком, и что же это за странная непонятная магия, заставляющая всё внутри протестовать и мутиться от ярости, стоило глазам выхватить очередную мирную картинку чужой идиллии.

   Эльресто сидел в санках, поджав колени разве что не к ушам, а Ар, стоя за спиной, обнимал его за плечи и они с дикими непристойными воплями и хохотом неслись вниз.

   Кажется, случился спор, смогут ли они скатиться вдвоём и не упасть. На маленьких санках, это казалось невозможным. Ири крепко держась за товарища, ловко балансировал на ухабах. Но чуда не случилось. Рывок и он вылетел из опрокинувшихся саней и прокатился по сугробу, вызвав у Мистраля судорожный двигательный рефлекс, перехватить.

   Но Ири поднялся. Весь в снегу, со смехом, признавая своё поражение. Так естественно и легко, словно это, абсолютно ничего для него не значило. Настолько не похоже на вечное упрямое противостояние с ним.

   Грандин смотрел на него, одновременно злясь и откровенно любуясь разгорячённым лицом, встопорщенными волосами полными снега. Вспоминая ту другую картину, пылающего гневом лица и обнажённого тела. Картину, которая, так же как и ненависть, не давала ему покоя, превратившись почти в наваждение.

   Эльресто кривляясь, спешил к Ару требуя выполнять обещание и угостить всех обедом. Ири шутливо отбивался и кричал, что требует реванш.

   А затем, внезапно переменился в лице и побежал.

   Грандин не сразу понял, почему и куда он бежит. Но затем проследил взглядом и увидел ребёнка лет двенадцати, выехавшего далеко на лёд, пошедший зловещими тёмными трещинами. А затем лёд провалился и санки ушли под воду вместе с седоком. Тот даже кажется не успел закричать.

   Время двигалось очень медленно.

   Грандин перестав дышать, оцепенев, смотрел, как сбрасывая свою нелепую меховую курточку, Ири несётся в сторону полыньи, кричит Эльресто найти верёвку. А потом исчезает под водой, и больше нет ничего. Затем на поверхности появляется голова ребёнка и рядом с ним лицо Ири. Искажённое, неестественно белое, страшное. Он не гнущимися пальцами хватается за протянутую верёвку. Но лёд подтаявший на солнце крошиться и крошиться, не выдерживая тяжести двоих. Кажется, он сделал ещё что- то. Внезапно тело ребёнка легко заскользило по льду, вокруг запястья была обмотана верёвка.

   А потом, Ири ушёл под воду.

   Ири Ар должен был умереть. И сейчас настал момент увидеть как он исчезнет навсегда.

   Грандин не знал, почему он спрыгнул вниз. Зачем? Не знал и не помнил, как за секунду раздевшись, бросился в воду. Как плыл в ледяной бездне, что бы отыскать, стиснуть неподвижное тело; продержаться, не позволяя течению затянуть обоих под лёд, дождаться помощи. Выжить. Страшные жуткие секунды, когда мышцы немеют от боли, лёгкие рвутся от недостатка воздуха. Но вот, кто - то стучит топором, разбивая смертельную ловушку, из которой невозможно казалось выбраться, никто не выбирался. Но Грандин Мистраль, не позволил бы себе сдохнуть просто так. Не он. Только не он. Человек собирающийся перетряхнуть этот мир, просто не мог утонуть в реке...

   Как он держался? Пальцами, ногтями, зубами за лёд, разрезая губы в кровь, что бы вцепиться в прозрачное безумие, найти каплю воздушной прослойки? Он и сам не понимал. Не помнил...Этот отрезок жизни, медленный и жуткий как сама смерть, начисто выпал из его памяти.

   Удар, рывок на поверхность, не размышляя, ни секунды, не испытывая ни счастья ни облегчения, от того, что он выжил. Только понимание, ритмичное, стремительное, бьющее пульсом в голове.

   Его руки, держат, Ири...Его руки держат, Ири. Он вытащил его...Вытащил...

   Так мать готова грызть землю зубами, броситься, не размышляя в любую бездну, ради одной секунды ощущения: удержать, почувствовать пальцы своего ребёнка. Быть рядом с ним, даже если оба погибнут...Быть рядом с ним. Держать за руку. Несколько секунд жизни, когда между людьми вскрывается связь, древняя, мощная, глубинная как космос.

   Рядом в ужасе вопил Андреас, пытаясь влить ему в рот какую - то обжигающую гадость. Они находились в незнакомом доме, вокруг толпились люди, больше мешая, чем помогая реально что - либо сделать.

   Ири, застывший, жуткий и неподвижный, лежал на полу и над ним истошно выл Эльресто, потому что Ири не дышал.

   Грандин отшвырнул его прочь. Он смутно помнил, как стаскивал с Ири рубашку, разрезая заледеневшую неподдающуюся ткань ножом. И колотил по груди, разжимая непослушные посиневшие губы, заставляя его дышать своим дыханием. Почти вбивая воздух ему в рот.

   Дыши. ДЫШИ! Чёрт бы тебя побрал, ублюдок.

   НЕ СМЕЙ УМИРАТЬ!

   А потом собственная радость и непередаваемая словами волна облегчения, когда губы внезапно дрогнули в ответ и Ири закашлялся.

   Его вырвало водой, и Грандин не понимая собственного состояния, не замечая испуганных и изумлённых взглядов, исступлённо растирал негнущееся тело, приводил Ара в чувство, не позволяя Эльресто даже пальцем коснуться смуглой сейчас абсолютно ледяной кожи.

*****

   Они возвращались в карете. Мимо смазанным хороводом пролетали дома и узкие улочки, ярко освещённые вечерними фонарями.

   Грандин, переодевшийся и пришедший в себя, сидел мрачнее тучи, избегая вопросительного взгляда Реама. Не желая комментировать случившееся, как и объяснять, собственную заботу в отношении врага, чьё тело, завернув в меховой плед, прижимал к себе сейчас столь бережно и крепко.

   Ар пребывал без сознания, но Мистраль не пожелал оставить его приходить в чувство в бедном крестьянском доме, где не было никаких удобств.

   Ири спал на его коленях, и Грандин с трудом сохраняя невозмутимое равнодушное выражение под прицелом чужих глаз, бережно придерживал золотоволосую голову у своей груди.

*****

   - Ран, временами я тебя не понимаю, - Андреас расхаживал из угла в угол, по мягкому ковру библиотеки.

   Грандин откинувшись в кресле и сжимая в руках бокал с горячим вином, следил за ним полуприкрыв глаза.

   - Ты ведь его ненавидишь. Ведь так? Ты сам много раз говорил, что желаешь, что бы он подох.

   Грандину не нравился тон Андераса. От чужого резкого голоса, разболелась голова. К тому же он слишком вымотался и устал от произошедшего, что бы выслушивать нотации.

   Два часа просидел в горячей ванной, позволяя пичкать себя всевозможной отравой, и доктор, стеная и называя его поступок безумием, "рвал волосы на голове", удивляясь, как после случившегося Грандин держится на ногах, в то время как давно должен валяться с пневмонией или воспалением лёгких. Но сильная порода Мистраля выдерживала и не такое. Да и нелепо Мистралю, потрясшему город безумным героизмом, позволить проиграть и сдаться жалкой хвори, даже если первые её симптомы настойчиво колотились в виски, пытались прорваться через барьер железной воли.

   - Но вместо этого, - Андреас не замечая чужого недомогания продолжал "рвать и метать" вытаптывая следы на поверхности ковра.

   - Ты спас его, рискуя жизнью. Ты вызываешь ему врача. Предоставляешь свой дом. Я могу сказать, что это похоже на что угодно, но не ненависть.

   Грандин слушал его ревнивые упрёки, потягивал вино с лекарственными травами и смотрел на огонь в камине.

   Пламя трещало, умиротворённо пожирая дрова, наполняя комнату бликующими отсветами, не в силах прогнать поселившееся внутри ощущение тревожной тяжести.

   На самом деле он был полностью согласен с мнением Андреаса. Но признаться в том, что рассудительный и всегда просчитывающий свои шаги ледяной принц, первый раз в жизни понятия не имеет, почему он так поступил, более того, просто не помнит случившегося, Грандин боялся даже себе. Совершить оплошность простительно, но совершить полнейшее, абсолютно смертельное безумие, не отдавая себе в этом отчёта?

   Заглянуть в собственную чёрную бездну, о которой до сегодняшнего дня, он благополучно не подозревал, оказалось слишком трудным испытанием, для уставших нервов.

   В конце концов, он просто выставил Андреаса. И тот ушёл раздражённый и недовольный, проклиная чёрствость и упрямство всех Мистралей.

   Грандин поднялся в спальню, и долго стоял у кровати Ири, прислушиваясь к неровному сбивающемуся дыханию, любуясь бледным лицом, в ореоле волос, рассыпавшихся по подушке, отказываясь понимать самого себя.

   Как только он придёт в себя, я отстегаю его насмешками и вышвырну из своего дома, - подумал Мистраль мстительно.

   А затем, наклонившись, с решительной злостью, поцеловал сухие воспалённые губы. И отшатнулся, ощутив исходящий от них жар. Испуганно коснулся ладонью пылающего лба, и с чувством выругавшись, торопливо спустился вниз, отдавая приказания...

Глава 12.

   Ири Ар. Я тебя ненавижу.

   Грандин подперев голову рукой, лежал рядом с Ири, рассеянно поглаживая мягкие золотистые пряди и думая о том, что когда Ар очнётся, он его убьет своими собственными руками.

   Миста душила злость. Несколько дней Ар метался в бреду, зависнув на тонкой грани, равнодушного приговора врачей: "Всё в руках бога. Или выживет или умрёт". А вчера у Ири, случился кризис. И Грандин не спал всю ночь, не отходя от постели врага, с отчаянием вглядываясь в мертвенно - восковое лицо, с замирающим ужасом, вслушиваясь в страшное сипящее дыхание и не зная, что делать и чем помочь. Как?

   Впервые в жизни Мистраль узнал, что такое страх и собственная невыносимая беспомощность. Впервые в жизни, Мистраль молился. Молился богу, в существование которого не верил, но доведённый до отчаяния человек забывает предрассудки. И страшно понять, что докатился до такого, что готов говорить ...Бог! Я не знаю, существуешь ты или нет, но если существуешь. И не можешь, спасти его... НЕ МЕШАЙ ЭТО СДЕЛАТЬ, МНЕ!

   А затем, когда Ири внезапно перестал метаться и затих, безжизненно откинув голову на подушку, Грандин сжал кулак, затрясся плечами и беззвучно зарыдал, понимая, что Ири Ар ушёл от него навсегда. И теперь, он не сможет, никогда не сможет сказать ему...

   А потом Ири застонал и Грандин понял, что кризис миновал. Впервые он плакал не скрываясь. От облегчения, радости, срывающегося счастья, в понимании, что Ири будет жить и Наверное, стоит сделать пожертвование церкви.

   Ему было стыдно, за то, что он молился, стыдно глубоко в душе. Теперь, когда опасность миновала, Мистраль, как это и бывает с людьми, сожалел о собственной слабости, и радовался, что никто не может видеть её, никто не может знать.

   Он внушал себе, что ненавидит Ара.

   Ири Ар заставлял чувствовать то, что Грандин считал непостижимым и невозможным для себя. И Мистраль проклинал его за это. Ненавидел за то, что рядом с Ири собственный рассудок переставал функционировать здраво, заставляя допускать ошибки и промахи лишённые всяческой рациональной составляющей.

   "Слабости не позволительны для того, кто мечтает стать во главе государства. Искоренить и победить свою слабость, взяв её под контроль, вот задача любого здравомыслящего мужа"

Глава 13.

   Когда Ири Ар очнулся, первое что предстало его глазам фиолетовый балдахин кровати. А затем, повернув голову, он увидел роскошную спальню отделанную деревом и зеркалами, и ...Мистраля, внимательно наблюдающего за пробуждением.

   Расположившись в удобном кресле, Грандин задумчиво рассматривал соперника, подперев подбородок рукой и закинув ногу на ногу. На коленях у него лежала раскрытая книга, которую он по всей видимости читал, до того как ему пришло в голову, отложить это занятие и начать пялиться на Ара.

   Ири никак не мог понять, спит он или уже проснулся. Незнакомая комната в придачу с Грандином Мистралем, это было что - то из преддверия маленьких ночных кошмаров.

   Судя по прищуренным глазам оппонента, ничего приятного в пробуждении не предвиделось.

   Ири торопливо сел, с удивлением ощупывая на своём теле мягкую приятную ткань незнакомой рубашки, но осознать, не успел.

   Голова резко закружилась, заставляя со стоном, откинуться на подушки.

   Лицо невыносимого Мистраля в полуметре от своего носа, это уже почти напоминало кошмар.

   Ири попробовал отпихнуть его, и был бесцеремонно перехвачен за плечи и вздёрнут повыше.

   - Сначала лекарство, - непреклонно объявил Грандин, поднося к его губам чашку с коричневой жидкостью. Ири попытался оттолкнуть и в итоге, оказался полностью во власти Мистраля. Услышал раздражённый окрик

   - Ири! - и послушно открыл рот, понимая, что с Мистралем в подобном состоянии ему не справиться.

   А может это всё кошмар?

   Грандин поставил чашку на столик и продолжал сидеть, баюкая его в своих руках.

   Наверное, это сон, - подумал Ири вяло. Отстранятся не хотелось. В объятьях Мистраля оказалось, неожиданно уютно и на удивление хорошо, вызывая во всём теле приятную истому расслабления.

   - Он ещё не пришёл в себя, - понял Грандин и не удержавшись, осторожно коснулся губами невидимой жилки на виске.

   - Я наверное, брежу. - Ири слабо шевельнул плечом, но то, что он произнёс это вслух, заставило Мистраля опомниться, мысленно "чертыхая" собственную небрежность.

   - У меня такое же ощущение, - парировал он язвительно и торопливо отстранился.

   - Ири Ар в моей спальне, на моей кровати, это хуже любого бреда. Надеюсь ненадолго.

   -Я? ГДЕЕЕЕЕ? - Ири едва не задохнулся и Грандин с неожиданным весельем, заметил, что оппонент покраснел до корней волос.

   - У тебя трудности со слухом, Ар? Ты, в моей спальне!

   Грандин оценивающе прищурился, ухмыльнулся, и голос его внезапно понизился, став невероятно завораживающим.

   - На моей кровати...И в моей, хм... рубашке.

   От последнего признания, сделанного почти горячим шёпотом, Ири окончательно смутился и ещё больше смутился, ощутив, подозрительные мурашки, в области позвоночника.

   Что происходит?

   Он помнил, что они поспорили на бесплатный обед, он проиграл, а потом... Ребёнок в воде, жуткий холод и пустота.

   После, ухмыляющийся Грандин, незнакомая спальня, принадлежащая опять же Грандину, как и этот дом очевидно.

   Кто - то спас его из воды? Эльресто... Скорее всего. А потом, принёс к Мистралю. Ну конечно, ведь у него единственного в городе особняк.

   Интересно было бы посмотреть на его лицо, когда он позволил оставить меня в своём доме да ещё пустил на порог Эльресто, которого терпеть не может. Меня он ненавидит гораздо больше.

   Ири поёжился от этой мысли, и торопливо откинув расшитое одеяло, принялся выбираться из кровати.

   - Я покину твой дом незамедлительно, - непреклонно сообщил он - Спасибо, за то, что позаботился...

   Пол побежал из - под ног так стремительно, что Ири даже не понял, что происходит. Просто, ощутил, как его держат крепкие руки, а сердце дико прыгает где - то в районе горла.

   Темнота медленно уходила прочь.

   - И куда, ты собрался в таком состоянии? - прошипел Грандин с раздражением и Ири с замиранием, осознал, что Мистраль поднимает его на руки.

   Как тогда. Словно девчонку, - мелькнуло в голове досадливое.

   Темнота отступила, а спина коснулась вороха подушек.

   Грандин демонстрирую издевательскую заботу, укрыл одеялом.

   - Думаю, придётся приютить тебя ещё на пару дней - насмешливо выдал он и Ири снова вскочил.

   Рука Грандина упёрлась ему в грудь, без усилий впечатывая обратно в подушки.

   - Не будь, идиотом, - сказал Мистраль неожиданно резко и прибавил, кривя губы в насмешливой полу улыбке.

   - О боже. Смотреть на твоё взбешенное лицо доставляет незабываемое удовольствие. Ири, - протянул он ехидно.

   - Я хочу видеть Эльресто, - проговорил Ири Ар с трудом справляясь с яростью и проглатывая унижение.

   - Это ничтожество? - пренебрежительно отозвался Мист. - Исключено. Я не пущу его на порог своего дома.

   Он позвонил в колокольчик.

   - В отличие от тебя, я не общаюсь со всякой швалью.

   Ири снова вскочил, желая врезать обидчику, и снова оказался в подушках, побеждённый лёгким толчком ладони.

   Грандин возвышался над ним, разглядывая с непередаваемым выражением, и внезапно Ири со злостью осознал, что враг наслаждается каждой минутой своего победного триумфа.

   Он оказал Ири помощь, приютил в своём доме, заботился о нём, и сейчас может издеваться над ним в своё удовольствие, потому что Ири абсолютно беспомощен.

   И судя по своему великолепному настроению, Грандин собирался насладиться чужим унижением сполна.

   - Я! - отчеканил Ири, закипая гневом. - Не желаю, ни секунды находится в этом доме. Даже если мне придётся уползти, я собираюсь убраться отсю...

   Он не договорил, прерванный внезапным стуком в дверь, смешался, и пока подбирал слова на паузу, в комнату вошла горничная с подносом.

   Поставила обед на стол и сделав книксен с поклоном удалилась.

   - Тогда, может сначала, поешь? - непринуждённо осведомился Грандин, снимая блестящую крышку с подноса, и благополучно пропуская всё сказанное мимо ушей.

   - Что? - Ири, сбившись со своего монолога, растерялся, а Мистраль внезапно наклонился, и подхватив его под мышки, усадил словно ребёнка, настолько неожиданно, что Ири даже не успел возмутиться. Снова открыл рот, но Грандин уже поставил к нему на колени складной столик и водрузил сверху поднос, заставленный снедью.

   - Я не..

   - Хватит, Ар. - Иногда казалось, что Мистраль обладает сверхъестественным влиянием на людей. Усталое раздражение промелькнувшее в голосе, подействовало гораздо лучше, чем любые приказы и уговоры, по крайней мере, эффекта хватило, что бы Ар почти спокойно воспринял последующие слова.

   - Твоё желание меня покинуть, совпадает с моим, от тебя избавиться. Но в подобном состоянии, боюсь, ты, вряд ли сможешь уползти дальше порога этой комнаты....Тебе стоит восстановить силы. И давай не будем препираться.

   Ири словно поплыл. Он никак не мог понять, смеётся Грандин или говорит серьёзно, и это его бесило. Вечная непонятная манера, и вряд ли Мистраль сам понимает, какой загадкой представляется окружающим.

   Подумав немного, юноша нехотя взял ложку и сверля ухмыляющегося Мистраля ненавидящими глазами, принялся за еду.

   Точнее попытался приняться, но густая жидкость в тарелке выглядела откровенно странно.

   - Что это? - спросил он с подозрением

   - Куриный бульон и процеженное пюре. Всё что доктор прописал, - с безмятежной насмешкой отозвался Мистраль. Он сидел рядом, полуприкрыв веки и следя за каждым движением Ири, но выглядя при этом донельзя отстраненно, и скучающе. Можно было подумать, что мысли его далеко.

   - Издеваешься?

   - Разумеется.

   - Я не буду, это есть, - Ири с вызовом положил ложку и потянулся к чашке с водой. Глотнул, ещё раз и распахнул глаза, осознав, что в чашку налит тот же самый бульон и что он довольно сытный и вкусный.

   Грандин негромко рассмеялся, откидывая с плеча длинную тёмную прядь.

   - Тебя легко обмануть, верно? - поведал он с удовольствием. - Ири, ты удивительно предсказуем. Не сердись. Попробуй, лучше вот это - И совершив резкий переход от иронии к дружелюбию, Мист стащил с подноса, кусочек лепёшки и обмакнув в мясной соус, естественно протянул, предлагая.... Ири откусил. Моргнул. И оба замерли, неотрывно глядя друг на друга и не понимая, что с ними твориться, словно одновременно попали под гипноз.

   Грандин не сводя от него глаз, снова обмакнул лепёшку в подливу, коснулся вожделенных губ, Ири послушно открыл рот.

   Они молчали. Ар сидел на кровати придавленный столом, сжимал в руках чашку, и, запивая бульоном, позволял Грандину себя кормить.

   Если бы кто - нибудь из академии мог увидеть эту сцену, он бы либо счёл что это бред, либо очень сильный бред, или просто горячая сенсация.

   Два злейших врага сидели друг напротив друга и то, что между ними происходило, никак нельзя было назвать ссорой.

   Губы Ири коснулись его кожи, перехватывая последний кусочек. Это было так чувственно, что Грандин едва не застонал он пронзившей его острой судороги возбуждения. Он медленно поднёс пальцы к своему лицу, и облизал, естественно убирая остатки соуса. Ири перестав жевать, застыл, не сводя с него восхищённых глаз. И Грандин с каким - то умилением осознал, что по лицу Ири можно читать, как в открытой книге. Абсолютно откровенно читаемой книге.

   Он забрал чашку и осторожно промокнул салфеткой чужие губы, следя за реакцией, боясь поверить собственным инстинктам, разом проснувшегося охотника, не ожидавшего, что в его силки могла угодить подобная добыча.

   Ири смутился, и снова покраснел. На его смуглой коже это смотрелось удивительно мило.

   И почему он всегда не может быть таким?

   - Ну что, объявим временное перемирие? - лукаво осведомился Мистраль, убирая столик и вызывая служанку, колокольчиком.

   - Когда, ты хочешь... - Ири отвёл глаза, старательно глядя в сторону, - То можешь быть, вполне нормальным.

   - Ири, если мне не изменяет память, ты первый начал искать ссоры со мной.

   - Что? - Ири вытаращил глаза, мгновенно убивая скользнувшую по чужому лицу мягкую улыбку, превращая её в мучительно сжавшуюся линию, побелевшую ниточку задавленной на корню агонии собственного душевного порыва.

   - С каких это пор? Ты же мне проходу не даёшь. Всё время преследуешь, придираешься к каждому слову. Издева...

   Он тряхнул головой. - Да какого чёрта? Ты же всё равно собираешься сделать какую - нибудь гадость. Ладно...

   Он кивнул, давая понять, что разговор не имеет смысла.

   - Что я тебе должен, за то, что ты помог мне?

   Грандин смотрел на него, прищурившись.

   Если бы Ири понимал, что обозначает подобный прищур, он бы не бросался словами столь опрометчиво. Грандин находился на грани ярости.

   Ири с такой лёгкостью выводил его из себя, что Мистраль, начал сильно сомневаться в том, что отличается терпением и сдержанностью. Если это и было когда то, то это было давно и неправда. За тысячу лет до появления Ири.

   Мистраль с трудом взял себя в руки, удержавшись от желания ударить и сразу вспоминая, почему его так бесит этот мальчишка.

   - Ничего. Считай это маленьким подарком тебе. Насладись и чувствуй себя навеки обязанным.

   - Я не настолько совестлив. Мистраль, хватит притворяться и разыгрывать благотворительность. С каких пор, ты помогаешь кому - то запросто так. С каких пор ты вообще кому - то помогаешь? Из прихоти? Скучно стало?

   Недоумённо перебирал Ири. И тут же добил. - Ты живёшь только ради самого себя, ледяной принц, - передразнил он, а затем, его "осенило".

   -Ты не смог отказать, потому что это навредило бы твоей безупречной, драгоценной репутации!? Конечно. А я тут как идиот, голову ломаю.

   - Ты как всегда проницателен до мелочей, солнечный мальчик.

   Сейчас глядя на недовольное лицо Ири, Грандин с тоской думал о том, что это было безумием с самого начала. И пора с ним заканчивать. Он и Ири Ар никогда не смогут поладить, потому что однажды, Ири не принял дара его руки, а он оказался слишком мстительным, для того, что бы простить этот инцидент, и сделал всё возможное, что бы причинить Ири побольше неприятностей. И сейчас Ири, наносил его сердцу одну рану за другой. Хотя всё Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ что от него требуется НЕНАВИЖУ ТЕБЯ это просто сказать спасибо и ИРИ АР убраться, а не раскладывать его личность по составляющим своего собственного миропонимания. КАК ЖЕ СИЛЬНО Я ТЕБЯ, НЕНАВИЖУ.

   Он и Ири были слишком полными противоположностями, для того что бы поладить.

   - Что ж. Честно говоря, мне без разницы, почему ты это сделал. Я должен сказать спасибо.

   Найдя, наконец, для себя объяснение его поступку, Ири кивнул и улыбнулся, вновь став, дерзким и уверенным в себе.

   - Какими бы соображениями не была продиктована твоя помощь, ты мне помог. И я всем расскажу, как ты преданно ухаживал за мной дни и ночи на пролёт... - Он откровенно паясничал.

   Грандин смотрел на него, и в зеркальных стенах его глаз, Ири без труда мог увидеть своё собственное отражение. И только.

   Глаза ледяного принца, больше ничего не выражали. Абсолютно ничего.

   И от этого стало как - то удивительно неуютно и тоскливо. Так же как и от тихих, вбивающих гвоздями, слов.

   - Достаточно! Ты можешь остаться здесь, пока не почувствуешь себя лучше. Сейчас тебе нельзя вставать.... Хотя бы до завтра.

   Совершенно бесцветным голосом проинструктировал Мистраль и поднялся.

   - В шкафу найдёшь всё что понадобиться. Можешь выбрать на свой вкус. Не делай такое лицо, иначе я плюну на щепетильность и у тебя появиться увлекательная перспектива, возвращаться домой в сорочке.

   И более не считая себя обязанным, тратить внимание на гостя, направился к дверям, давая понять, что уходит.

   - Я уезжаю в академию. Пребывание с тобой под одной крышей, может негативно сказаться на моей драгоценной репутации. Не люблю, когда меня упрекают в меценатстве.

   - Эй, а что с моей одеждой? - торопливо спросил Ири

   - Я её разорвал...Со скуки... Из прихоти. Придумай сам, ты же такой умный, - отозвался ледяной принц, не обернувшись, и вышел, впервые не хлопнув дверью.

   Внутри не было ничего. Бесконечная оцепеняющая усталость. И пустота.

   Зачем всё это? Зачем? Когда всё так бессмысленно, очевидно, глупо, бессмысленно...Бесполезный, идиотский самообман. Я поверил..В пустышку.

   - Зачем он, порвал мою одежду? - подумал Ири со страхом. Откинулся на подушки, размышляя о том, что товарищи сходят с ума, потому что эта сволочь Грандин вряд ли счёл уместным кого - то поставить в известность о его самочувствии.

   Зачем он разорвал мою одежду, это шутка что ли. Или... И тут до него дошло.

******

   Грандин находился в холе, безучастно отдавая последние распоряжения слугам. Карета дожидалась у парадного входа. Он застегнул плащ, повернулся и остолбенел, увидев бледного, трясущегося соперника, пытающегося преодолеть верхнюю площадку лестницы, только что не ползком.

   Ар, дрожа, в одной тонкой рубашке до колен, почти висел на перилах, и любому было очевидно, что сейчас, он потеряет сознание.

   Всё - подумал Грандин, стремительно поднимаясь по ступеням.

   Моё терпение лопнуло. Либо я его сейчас прибью, либо одену и вышвырну из своего дома.

   - Надо же, какая потрясающая картина, - язвительно прокомментировал он. - Что случилось, господин Ар? Решили соблазнить кого - то своими тощими ногами, или в вас опять проснулся эксбиционист?

   В тоне Мистраля, содержалось столько ядовитой насмешки, что Ири мгновенно пожалел, о своей затее.

   Он просто опозориться и Грандин сотворит из этой сцены унизительное представление. Это он умел.

   Как же ему плохо.

   - Я хотел сказать, спасибо, - еле ворочая языком и борясь с тошнотой, мученически проговорил Ири.

   - Подожди благодарить. Я сейчас выкину тебя на улицу в этом распрекрасном виде, раз уж тебе так нравиться разгуливать голым, - зловеще пообещал Грандин.

   В эту секунду он был так зол, что эта мысль внезапно показалась ему не самой плохой. По крайней мере, она окончательно разведёт их по разным сторонам. Ири никогда не простит. А он перестанет мучиться.

   - Ты спас мою жизнь. Это был.... Ты...

   Ири внезапно обмяк и выпустив перила, начал оседать вниз. Грандин сделав невероятный скачок, подхватил его с бешено бьющимся сердцем и прижал к себе.

   - Идиот, - прошептал он, с воровато прокравшейся в голос нежностью и одарив наблюдающих эту сцену слуг, убийственным взглядом выпрямился.

   - Пожалуй, я задержусь ... на некоторое время.

******

   - Ну и что мне с тобой делать? - Без тени улыбки поинтересовался Грандин, когда Ири открыл глаза и снова увидел, знакомый полог над головой, а рядом, начавшего становиться привычным, Миста.

   - Ты ведёшь себя, как ребёнок. Я ведь запретил тебе вставать.

   Грандин не повышал голос, но всё равно это выглядело пугающе. Внезапно Ири понял, что Грандин обнимает его за плечи. И кажется, пытаясь привести оппонента в чувство, Мистраль от души отвесил пару оплеух.

   - Ты ушёл. А я... Вспомнил... Ты спас мою жизнь, а я повёл себя как... Грандин. Ты вытащил меня из воды. Это ведь был ты?

   - И что с того? - холодно осведомился Мистраль.

   - Я, идиот.

   - О?! Это признание стоило того, что бы задержатся. -

   В голосе полно насмешки. Ири закрыл глаза. Мысль о том, что Грандин рискуя собой нырял за ним в полынью, до сих пор не укладывалась у него в голове, но придя в себя на несколько мгновений, он видел перед собой полуголого выстукивающего зубами Грандина. С его длинных чёрных волос непрерывно лилась вода. И эти руки до синяков растирающие кожу...Это был Грандин. Всё это время он был с ним. Но почему он так редко показывает свою хорошую сторону?

   -Эй! - В голосе Грандина промелькнуло беспокойство.

   - Ири, не отрубайся. Я с тобой ещё не закончил.

   Он, почти усадив юношу к себе на колени, осторожно похлопал по щеке.

   - Грандин, почему ты всегда такой ледяной? - прошептал Ири - Недосягаемый? - Рука Грандина замерла. - Зачем? Вечные стены... Холод....Но я не хочу стен...Хочу настоящего...Тебя.

   Ири потряс головой, приходя в сознание. Открыл глаза и натолкнулся на растерянный отрешённо - задумчивый взгляд Грандина.

   Сейчас в нём было что - то очень странное, похожее на изумление, совершенно непередаваемое и в то же время удивительно тёплое.

   - И как я должен расценивать это признание? - спросил Грандин проникновенно. - Счесть бредом или сделать вид, что ничего не слышал?

   Ири нахмурился не понимая.

   - Что?

   - Да так. Интересно просто. Холод и стены, значит. Таким ты меня видишь.

   Ири показалось, что он перестал дышать. Он никогда не говорил Грандину о стенах, или говорил?

   - Хочешь понять... - Грандин воспринимался настолько непохожим на обычного себя, что юноша растерялся, не зная как себя вести, с таким вот Грандином.

   - А ты уверен, что тебе понравиться то, что ты там найдёшь?

   - Я не ... - Ири окончательно "заблудился", потому что никогда не видел Грандина, вот таким. И этот новый Грандин, казался удивительно притягателен. Живым магнитом, заставившим горло разом пересохнуть.

   - Не знаю, - неуверенно выдал он. - Не понимаю, о чём ты. Я...

   - Ири. - Голос Грандина внезапно упал до низкого шёпота, став чуть хрипловатым, словно присыпанным мягким речным песком.

   - Не отталкивай меня...СЕЙЧАС...

   Лицо Грандина оказалось удивительно близко. Ири испуганно вздрогнул, ощутив горячее дыхание и чужие губы, накрывающие его рот, жадной всепоглощающей мольбой...

   - Не от....

   Не просто чужие губы, а губы Грандина. И то, что они делают было...Было...

   Ири больше не мог думать. Сначала, он забился, пытаясь оттолкнуть, но Грандин уверенно, и в то же время бережно удержал на месте, успокаивающе поглаживая свободной рукой, невинно, но настолько чувственно, что в следующую минуту, можно было не удерживать...

   Никогда на свете, Ири не испытывал ничего подобного.

   Его не просто окунуло в мягкую краску наслаждения, а буквально полностью размазало, ошеломительной, тёплой волной Мистраля, накрыло с головой, лишив возможности думать и дышать. Обволакивающим присутствием, запахом одеколона. Будоражащим, волнительным. И не сразу пришло понимание, что этот аромат ЕГО. Нота, чистая, настоящая, волшебная, ничем не замутнённая.

   ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО, БОГ, МИСТРАЛЬ!

   Такого просто не может быть, так не....

   Сознание исчезло, растворяясь в нереальности ощущения, наполнилось сладким огнём, вспыхнуло тысячей точек разбегающегося удовольствия.

   Чужое желание горячим шёпотом проникало под кожу, вызывая отклик, ответной непроизвольной дрожи. Взрываясь возбуждением, закипая в крови, растекаясь по венам, сосредотачиваясь в каждой клеточке. Усиливаясь от пробующих реакцию прикосновений Грандина: легчайших, острых, пробирающих изнутри от самого позвоночника. Нарастающей вибрацией, рождающейся волной, неслышимым звуком, похожим на несуществующую, но оживающую постепенно музыку, первый аккорд которой растворился в поцелуе.

   "В мире существуют миллионы губ, но лишь одни идеально подходят к твоим". Совпадают настолько, что каждое последующие движения становится естественным продолжением предыдущего.

   Поцелуй длился и длился. Сначала осторожный, изучающий. Ласкающий губы, нежные уголки, ласково берущий, нитью беззвучного диалога, бережный, вопрошающий...

   А затем настойчивый, властный, пресекающий всяческое сопротивление, пришедший не робким трепетным просителем, но решительным захватчиком, знающим и понимающим своё право обладать и собирающийся взять это право, прямо сейчас, сию секунду. И что бы не думал по этому поводу сам хозяин, как бы он ни отреагировал.

   Поздно. Слишком поздно, теперь, что бы остановиться. Отказаться? Безумие...

   Может быть, оно выглядит именно так? Как непреодолимая тяга, сумасшествие желания? Когда легче умереть, чем оторваться, даже на секунду. Только взять всё, выпить ощущение, склеиться, понимая, что отлепиться, окажется невозможно.

   Ири, что за зверя во мне, ты пробудил? Растравил, раздразнил, раздраконил. Не могу остановиться. Отказаться от этого... Тебя..В тебе.

   Беззвучная молитва, смазанная не родившимся стоном, поглощённым встречным ответным движением.

   Вот так... Ближе...Ещё...

   Язык Грандина уверенно проскользнул по мягким губам, подзадоривая, раздвинул, неторопливо вторгаясь внутрь самым кончиком. Чуть глубже. Снисходительно сталкиваясь с чужим, испуганно убегающим языком, настигая и превращая поцелуй в сладкую, полную наслаждения дразнилку. Пытку тягучим, расходящимися кругами желанием.

   Прикоснуться. Исчезнуть. Убежать. Для того, что бы вернуться и встретить, тянущуюся на встречу немую истому. Откровенно приглашающий рот. Следующие за каждым движением губы, распахивающиеся навстречу сосредоточением сладости, в которую хочется ворваться и смять, измучить, до изнеможения; не только податливые губы, но и всё откликающееся на призыв тело, потому что нельзя быть таким откровенным, безотчётно предлагая себя. Отдаваясь, притягивая, втягивая, что бы следовать за его языком, почти нанизываясь на него, поглощая и подзадоривая ответной лаской, растирая.

   ...Боже...он понимает, что творит?

   В своих инстинктах, способный дать сто очков форы, самой искушённой и умелой шлюхе, развратной бляди, что не задумываясь завяжет узелком веточку черешни, потому что годы практики позволяют и не такое. Вряд ли в обычном состоянии Ири смог бы изобразить узелок, но сейчас то, что он бессознательно творил, позволяло поверить, что внутри каждого узелка, Ар с лёгкостью ввяжет ещё десять.

   Голова кружилась. От откровенной похоти, мутилось в глазах, и сердце тяжёлым кузнечным молотом бухало в груди, отдаваясь в ушах.

   Ири выгнулся, издавая стон, почти крик, ощущая ответную горловую вибрацию сдержанного рыка, ибо от желания вбить его в кровать и трахать до полного исступления, Мистраль разрыдаться был готов, понимая, что надо сдерживаться, нельзя торопиться. Рано.

   Но попробуйте объяснить это голодному, не евшему несколько дней при виде заветного куска хлеба или умирающему от жажды, добравшемуся до спасительной воды. Не торопиться?

   Да у него сейчас член лопнет, и сперма хлынет из ушей.

   А Ири, полностью отдавшись процессу, похоже, не отдаёт отчёта своим действиям, и этому похотливому чуду, не приходит в голову понять, что после столь откровенной демонстрации, попытаться сдать назад, будет воспринято, мягко, говоря, неубедительно.

   И соображает он или нет, Мистраль возьмёт своё всё, полностью и целиком, и не даст испортить этот момент, даже если от напряжения и ожидания приходиться стискивать зубы и дышать через раз.

   Пытка наслаждением?

   О да. Под этой метафорой Грандин сейчас не задумываясь, поставил бы размашистую роспись.

   Он сдерживался. Несмотря на капли пота выступившие на висках, умудрялся соразмерять собственную силу, превращая беснующийся внутри, пожирающий ураган, в лёгкий, нарастающий постепенно ветерок.

   Гладил чужие плечи, спину, скользил ладонью вдоль поясницы, гуляя пальцами по рёбрам, переходя на живот. Коснулся расставленными пальцами пупка, и тазовых косточек, чуть задержавшись, что бы слегка надавить, растирая по коже агонию удовольствия, отправляясь в путешествие, по внутренней стороне бедра, вниз, пронзая чувственной молнией ногтей. Лаская колени и впадинки под ним, лелея губами.

   Не спеша, не торопясь, словно утончённый садист, или эстетствующий гурман, знающий толк в ожидании.

   Зажимая собственного ревущего зверя, потому что зверь, вырвавшийся на свободу, мог причинить боль, а Мистраль не мог этого допустить...

   Слишком часто он уходил на утро сам, разочарованный, безразличный, испытывая непреодолимое отвращение к вчерашнему любовнику или любовнице, потому что они оказывались не в состоянии дать ему желаемое, сам не понимая, что именно его не устраивает, он разрывал отношения, отделываясь соответствующими фразами.

   И вот теперь, обретя для себя то, что искал, безумно боялся, что Ар аналогично не пожелает остаться, потому что для него всё происходящее будет восприниматься иначе.

   И он ждал, воздерживался, сжимая челюсть и выкладываясь на полную катушку. Планируя открыть для любовника такие запредельные грани, после постижения которых, Ар не пожелает остановиться. И будет жаждать их близости снова и снова. Не сумеет отказаться, не сможет забыть. Сладкую распаляющую кровь отраву, медовый растекающийся под кожей, яд.

   Голова Ири шла кругом от наслаждения. Разум отключился. Он в прямом смысле плыл, давно перестав понимать, что с ним происходит. Что он делает? Что делает Грандин? Фейерверк ощущений, сумасшествия...

   Так не бывает..Не бывает...

   Но когда человеческие боги сходятся любить друг друга, с богами бывает именно так.

   Губы Мистраля, молитвенно протанцевавшие на его обнажённых ногах, вернулись наверх, ведя парный дуэт с прикосновениями руки, медленной искушённой змеёй, задирающей рубаху, по сантиметру, на каждую плеяду поцелуев, взрывающих тело, точечными касаниями языка.

   Ири безотчётно двигал бёдрами, подаваясь навстречу ладони властно сжавшей ягодицы. Позволяя пальцам искусным ветерком проскользнуть по неразведанной пока территории, замереть в трепещущем движении, вырисовывая выступ под кобчиком, надавливая, слегка массируя, что бы проникнуть дальше...Ещё.

   Ар, только что не забился, стремясь целиком отдаться в чужую власть, прижался к Мистралю, с силой впиваясь в плечи. Усугубляя поцелуй, судорожно двигаясь и отвечая, с такой неподдельной, искренней страстью, что Мистраль осознал, что у него самым натуральным образом выключает сознание.

   - Ири.... Господи... Какое же, ты, чудо.

   Казалось, что перед глазами вспыхивают и сталкиваются метеориты. Острейшего желания. Невыразимого чувства нежности, толчками пульсирующего в груди. Облегчения, рвущегося на свободу, от того что, Ири ответил. Не оттолкнул. И невыразимой радости, потому что он, оказался настолько чувствительным, что это превосходило все самые смелые ожидания, фантазии, да что угодно. Безумная, восхитительная, пьянящая отзывчивость. Этот всхлипывающий, прерывистый стон, подстёгивал гормоны, рвал рассудок в клочья, в понимании собственной упоительной власти над ним.

   Когда так, сладко. Так невыразимо сладко. Невозможно, безумно близко...

   И хочется окунуться, выпить до дна, растерзать кончиками пальцев, пробуждая сверкающие искры чужого удовольствия, погрузиться в них, раствориться целиком, безумным гениальным маэстро, заставить его откликаться, звучать, светиться, петь для него всем телом, вибрировать каждой упоительной струной. Драгоценный инструмент, на котором хотелось играть до бесконечности, осторожно, долго, трепетно...Изучая каждую ноту. Потому что, вибрации между ними, нереально оказалось обозначить простым звуком...Музыка сфер, рождающаяся изнутри. Подобно мощному приливу океана, первые ноты которого звучали пробуждающей рассвет флейтой, для того, что бы слившись в единый слаженный оркестр прикосновений, зазвучать сотнями разнообразных симфоний, ни одна из которых не повториться вновь. Но каждый раз, будет глубже, насыщеннее, пронзительнее, острее. Мягкий бархат, тончайший шёлк, разрезающие кожу речные камешки, пламя, пульсирующий звёздный взрыв, на грани физической переносимости.

   Мистраль с трудом оторвался от вожделенных губ, исцеловывая смуглое лицо, подбородок, шею, подбираясь вверх к чувствительному ушку. Изящному, нежному. Прикусывая бархатистую мочку, и совершая изощрённые пируэты языком.

   Какой бог сделал Ири настолько отзывчивым? Созданным, для бесконечных ласк. И хочется не просто любить, излюбливать до изнеможения. Втереть в себя, втереться самому.

   Ладонь окончательно завоевала территорию под рубахой, плавя прикосновениями, рассыпанными по всему телу, дразнилась, вырисовывая напряжённую подрагивающую плоть.

   Ири метался, задыхаясь от экстаза, глаза туманились. Он понимал и не понимал происходящего.

   Откуда возник этот сумасшедший огонь, исступлённо сжигающий их тела? Не остановиться, не отказаться, не прекратить...Никак. Он и не желал, что бы это прекратилось, исчезло...Слишком хорошо, слишком сладко, слишком невыносимо, безумно, бесконечно, близко...на острие.

   Душа словно рвалась изнутри, билась в грудной клетке, пытаясь освободиться, раскрыться магическим цветком, соединиться с другой душой, сплестись лепестками, прорастая корнями, ворваться внутрь чужой человеческой сути. Но невозможно, никак. Только вплавиться пальцами, царапая кожу ногтями. Встречать всем телом каждую новую лавину, отвечая на прикосновения, пытаясь перехватить лидерство. Абсолютно неумело, неловко, поглаживая плечи, ерзая, надеясь взять инициативу, но имея достаточно смутные представления о предмете, Ири больше напоминал возящегося щенка.

   Вот только каждая случайная ласка этого неопытного щенка, прошивала Мистраля молнией насквозь.

   Грандину хотелось смеяться, когда он осознал очевидную истину.

   И сердце его вновь преисполнилось невообразимой нежности.

   - Мой маленький, Ири, - шепнул он ласково, растягивая по слогам.

   - Я тебя никому не отдам. Ни- ко - му.

   Он с трудом отцепив льнущее к нему чудо, осторожно уложил возлюбленного на кровать, накрывая водоворотом поцелуев. Провёл ладонями вдоль боков, сминая ткань, обнажая смуглое, совершенное тело, по которому, так исступлённо тосковали его руки, не желая ни на секунду отпускать и отрываться. Выпрямился, любуясь, с улыбкой глядя в синие затуманенные страстью глаза. Ири недовольно застонал, изгибаясь вослед за тянущей лаской, пытаясь вплавиться кожей, потереться.

   - Не торопись, малыш. Всё только начинается, - пообещал Грандин, завораживая голосом.

   - Хочу посмотреть на тебя, немного... Ты такой, восхитительный. Сладкий, мальчик.

   И тут до Ири дошло.

   Он увидел улыбающегося Грандина. Сейчас в глазах бывшего врага светилось нечто невероятное, разливалось океаном.

   А затем самого себя, совершенно "расхристанного", бесстыдно раскинувшегося, жадно подставляющегося под чужие прикосновения, позволяющего смотреть, трогать.

   В глазах Грандина промелькнуло беспокойство. Он заметил, как Ири сначала покраснел, потом побледнел, потом снова покраснел. Расфокусированные глаза начали принимать осмысленное выражение, начинающегося ужаса рассудка, решившего совершенно не вовремя заявить о своём существовании и напомнить об обстоятельствах реальности.

   - Нет, Ири. Нет.

   Грандин навалился на него всем телом, не позволяя одёрнуть одежду, последними словами проклиная собственный идиотизм, заставивший его увлечься и позабыть с кем имеет дело. На фоне временами просыпающейся застенчивости Ара, самая яростная девственница могла сойти за разнузданную весталку, и нельзя ни в коем случае позволять ему опомниться, думать. Потому что потери этого Мистраль... Просто не переживёт. Уговорить, уломать, взять силой.

   Чёрт тебя подери, Ар, если я тебя изнасилую, не найдётся ни одного судьи, который бы меня не оправдал в этой ситуации. Клянусь богом, даже он, сумел бы меня понять.

   Он почти впился в губы Ири, проталкиваясь языком, заставляя их раскрыться, сминая страстным напором, и безжалостно опустил руку вниз, решительно обхватывая пальцами его напряжённую плоть. Не позволяя эрекции исчезнуть, от порыва этого внезапно проснувшегося страха разума и запоздалого стеснения. Полного идиотизма, после всего произошедшего, но когда бы Ар был другим. Да и нужен ли ему другой Ар? А если бы и другой...Всё равно, единственный...Его.

   Ири слабо возился под ним, изображая вялые попытки протеста, но Грандин победил, почти победил.

   Ири отчаянно желал вырваться. Но как можно было вырваться от такого? Усилием воли, пытаясь собрать последние жалкие остатки разбегающихся мыслей. Но голова предала своего хозяина отказываясь подчиняться приказам, сдаваясь во власть тела, охваченного паутиной чарующего наслаждения.

   Он всхлипнул, признавая своё поражение, понимая, что сдаётся, добровольно принимая всё происходящее между ними. Но стоило Грандину, немного отстранится, как Ири снова попытался прикрыть себя, алея словно маков цвет.

   - Чего ты так смущаешься, Ири? - ласково спросил Грандин, нежно целуя в живот. И подначил, не удержавшись.

   - Я видел тебя и в более откровенном виде. И ты вёл себя довольно легкомысленно.

   Ири жутко покраснел, хотя казалось, что краснеть больше он уже не способен и кивнул, зажмурившись.

   - Пожалуйста, Мистраль... Просто. Не смотри. Я не могу так. Это...непривычно... Мне...

   - Тшшшш - Грандин пальцами коснулся его губ, запечатывая слова. Нашарил за спиной длинный шнур, резко дёрнул вниз, опуская и задвигая полог.

   - Так лучше? - уточнил он насмешливо. Неожиданная почти детская стеснительность Ара его весьма позабавила. Ири широко распахнул глаза, видя перед собой плотные матерчатые стенки. Вокруг воцарился лёгкий алый полумрак.

   - Теперь, позволишь, мне? - Грандин слегка отодвинулся назад, завёл наверх смуглые запястья, покрывая поцелуями широкие плечи и пылающее лицо. А в следующую секунду, рубашка Ири оказалась безжалостно стянута через голову, прежде, чем он успел воспротивиться и возмутится, бесцеремонностью, с которой Мистраль решил проблему. А дальше, Ири не смог говорить. Губы и руки Грандина, дорвавшись до желанной добычи, безжалостно завладели всем его телом, выделывая такое, что для того, что бы не орать в голос, приходилось кусать ладонь.

   В глубине души, Ири понимал, что происходящее между ними ужасно, стыдно, в свете существующего и не разрешённого конфликта, когда проснувшись от дурмана, они снова окажутся перед лицом существующих противоречий. И это нужно прекратить, пока не стало очевидно поздно. О случившемся будут сожалеть оба. Это Ири тоже умудрялся понимать...И не понимать одновременно.

   Слишком восхитительным и сладким оказался неназванный грех.

   Кожа пылала под вязью рисунка чужих пальцев, губ, языка и зубов. Грандин целовал, то нежно, едва касаясь губами, то впиваясь в плоть, втягивая кожу в себя и оставляя алые следы. Сладко терзал под горлом, прикусывая шею, ключицы, зализывая языком. Пробовал на вкус напряженные соски, зажимая губами, посасывал втягивая в себя, целуя рёбра, нежную кожу подмышек, заставляя Ири выгибаться и хрипеть от наслаждения и боли. Дул ему в лицо, смеясь, щекотал пухом дыхания и кончиками пальцев, приводя в чувство, для того, что бы снова продолжать, мучительную сладострастную прелюдию в алом таинственном полумраке.

   Подушка оказалась у Ири под поясницей. Мистраль раздвинул его ноги, дразня промежность языком и пальцами.

   И затем, спустя бесконечную вечность, губы истязателя, перецеловав каждый миллиметр кожи, сомкнулись в том месте, где для Ири сейчас были сосредоточены жизнь и смерть. Сомкнулись и втянули целиком, до самого основания не давая даже минуты на то что бы прийти в себя, до слёз в глазах, до восхитительных сияющих точек.

   Грандину казалось, что он спит, и в этом потрясающем сне сбывается его самая смелая, самая затаённая мечта, в которой он вероятнее всего боялся признаться себе сам.

   Но видит бог, даже если разум его сейчас кричал от отчаяния, умоляя опомниться, остановиться он уже не мог.

   Даже понимая, что сейчас совращает Ири Ара самым безжалостным способом, Грандин не мог это прекратить.

   - Остановись, демоны тебя побери. Он же девственник - кричал разум.

   - Значит, он всегда будет принадлежать лишь мне - восторжённо отзывалась плоть.

   - Ты разобьёшь его сердце.

   - О нет. Я буду очень нежен. И я не дам ему уйти от меня снова.

   - Вы враги. Ты ненавидишь его. На самом деле ты, ненавидишь его.

   - Но разве можно...так ненавидеть?

   - О да можно. Ты растопчешь его на утро. Выбросишь прочь. И унизишь. Ты желаешь ему падения. И ты посмеёшься над ним.

   - Нет, никогда. Я не настолько бездушен.

   - Ты даже понятия не имеешь, насколько ты бездушен. Ты чудовище Грандин Мистраль. И твоя ненависть причинит ему гораздо меньше вреда, чем то, что ты пытаешься сделать с ним. Ведь любовь для тебя слабость.

   Но разум смолк, и осталась только плоть. Чувственная, чарующая, дарящая наслаждение, гибкая, изнывающая под его ласками.

   Он не мог остановиться. Это чистое невинное тело, сводило с ума. Его губы узнали каждый миллиметр смуглой кожи, настойчивый требовательный язык проник в каждую впадинку, что бы почувствовать вкус.

   Ири слабо сопротивлялся, не давая его языку касаться его ТАМ, но Грандин с снисходительным смешком ласково перехватил его пальцы, сплетая их со своими, обнял удерживая одной рукой, и через волшебное мгновение показал, что существует не только запретно восхитительное ТАМ, но ещё и абсолютно непристойно божественное ТУДА.

   Ири не успел уловить момент, когда Мистраль обнажился. Просто внезапно он оказался раздет, опаляя прикосновением кожи, соприкасаясь животом к животу, и... Всё на свете стало неважно. Потеряло всяческий смысл, превратившись в бешенную пульсацию крови, сумасшедший стук сердца, и хриплое сбивчивое дыхание полное срывающихся стонов.

   Руки Ири гуляли по плечам и спине Грандина совершенно бездумно, абсолютно правильно. Губы отвечали на сумасшедшие поцелуи и умоляли, когда Грандин внезапно начинал вытворять что - то восхитительное, но абсолютно немыслимое. Ири иногда слабо протестовал, не в силах вырваться, издавая, что - то вроде полузадушенного хрипа в ответ на совершенно непристойный выверт любовника, но протесты были бессмысленны, Грандин оказался гораздо сильнее физически, и явно не собирался отпускать "нежданное счастье" на волю.

   Чёрные глаза, одурманенные страстью, пылали словно огромные звёзды. В них не было смысла, а только бесконечная потоком изливающаяся нежность и страсть.

   Рушились ледяные стены, таяли, растворяясь в робких прикосновениях, неловких поцелуях, невинных, неумелых, но они заводили Грандина гораздо сильнее, чем самые искушённые ласки искусных куртизанок, заставляя кровь потоком ударять в голову, и другие жаждущие части тела, наполняя вены переливающимся тягучим хмелем.

   Ар самозабвенно облизывал его пальцы, не догоняя истинный смысл этого весьма эротичного действа. Все это время они не разговаривали, за что Мистраль был искренне благодарен, справедливо подозревая, открой один из них рот, и всё полетит к чертям.

   Но сейчас осторожно идя на штурм неизведанной крепости, Мистраль молил всех богов, что бы Ири не испугался, и не передумал.

   Посмотрев в лицо возлюбленного удивительно прекрасное в своей страсти, и в то же время лишенное любого осмысленного выражения кроме желания продолжать Грандин усмехнулся, и склонившись поцеловал, уводя внимание, от процесса.

   Ягодицы Ири напряглись, когда подушечка пальца осторожно прошлась, рисуя абрис, сжатой дырочки, а потом...

   Мистралю пришлось отвлечься и положить ладонь на его живот, возвращая на место, потому что Ири выгнулся дугой, непроизвольно сжимая ягодицы, не давая продолжить проникновение. Но Грандин не собирался отступать, так же как и отпускать его.

   Он притянул к себе Ири, устраивая удобнее, и осторожно продвинулся чуть глубже, массируя лёгкими скользящими движениями. Поморщился, ощутив, что Ири сжимает мышцы и легонько шлёпнул его по ягодице.

   - Ири, расслабься.

   - ЧТО, ТЫ, ДЕЛАЕШЬ?

   - Всё хорошо, малыш. Расслабься. Так надо.

   - НЕТ! - В голосе откровенный страх. - НЕ НАДО!

   - Тшшш. Не будь трусишкой. - Он прильнул к юноше целуя, и лукаво шепнул.

   - Вытолкни, если не хочешь...

   Ири неуверенно попытался и палец беспрепятственно проник до самого основания. Грандин тихо рассмеялся.

   - Ири, обожаю тебя. Доверчивый, мальчик, - поддразнил он совершенно бессовестно продолжая начатые манипуляции.

   Ири взвился возмущённо, хотел огрызнуться, но в это мгновение Грандин, весьма тщательно изучающий чужую реакцию, наконец, нашёл то, что искал и отвечать Ири оказался не в состоянии, целиком растворившись в новых ощущениях.

   - Нравиться? Поверь, скоро это станет твоим любимым занятием. - Не в силах удержаться от самодовольства шепнул Мистраль.

   И спрятал ухмылку, услышав в ответ невразумительный всхлип.

   Через несколько мгновений Ири уже извивался под ним, бессознательно двигаясь и подаваясь навстречу, Грандин осторожно подключил второй палец, мысленно прикидывая угол движения, и Ири вскрикнул одновременно от неприятных ощущений и острого удовольствия.

   Грандин не прекращая стимулировать, гладил податливое тело, ласкал напряжённую плоть, целовал, доводя до состояния окончательной и полной невменяемости.

   - Пожалуйста. Ооо... Гра...нди..ннн...Ран...Рааааан!

   - Да Ири. Всё что пожелаешь, мой сладкий. - Грандин задыхался от переполняющей нежности. Ири впервые назвал его по имени. Обратился так, как могли именовать, только самые близкие друзья.

   - Хочешь меня?

   - Да! О, боже. Не издевайся. Сделай со мной что нибудь.

   - И что мне с тобой сделать, радость моя? - Даже на краю безумства окончательно потеряв голову от страсти, Грандин не мог удержаться от ехидства.

   - Не знаю. Всё что угодно. О нет, только не останавливайся. Ещё...

   Дааа. Ран, я сейчас умру. Я...ааа я не могу больше.

   - Подожди, ангел мой. Для "больше не могу" сейчас ещё слишком рано. А вот сейчас. Сейчас...

   Он медленно вытащил пальцы и начал вводить свой истекающий от желания член, в узкую, немного раскрытую дырочку.

   Ири вскрикнул. Напрягся.

   - Потерпи, родной. Терпи. Первый раз не самый приятный.

   Нет, нет Ири, не зажимайся. Расслабься. Выталкивай меня. Но не сжимай. Ири, я очень осторожен...Не напрягайся, малыш. Не напрягайся. Я подожду сколько нужно...Вот так... Расслабься. Да.

   Он ласково уговаривая, и не переставая гладить разом закаменевшие мышцы, медленно проталкивался вперёд. Осторожно, слегка раскачиваясь амплитудой невесомых движений, боясь сделать больно. Хотя судя по побледневшему лицу Ири, это было неизбежно. Только бы не поранить - подумал Грандин с отчаянием. Внутри Ири было слишком туго, и в то же время так восхитительно, что ему хотелось толкнуться вперёд и...

   - Дыши глубоко. Ртом. Вот так.

   Грандин ласково поглаживал его живот, стараясь не касаться члена.

   - Ещё немного Ири. Потерпи. Чуть - чуть. Я почти вошёл ...Ириии!!! Он почти простонал его имя и Ар прерывисто выдохнул в ответ. Оба замерли, тяжело дыша, понимая, что Грандин погрузился до основания, о чём свидетельствовал лёгкий шлепок.

   Ири зажмурился, пытаясь отдышаться и Грандин приникнув к нему, поцелуем стёр выкатившуюся из уголка глаза слезинку.

   Подул на лицо и трепетно приник к сжатым губам, не двигаясь, давая привыкнуть к ощущению себя внутри. Затем осторожно принялся целовать, скулы, шею, разминать напряжённые мышцы, уговаривая их вновь расслабиться и отозваться.

   До тех пор пока Ири не задвигался под ним, начав нетерпеливо ерзать и снова отвечать.

   Грандин подарил ему глубокий полный скрытого облегчения поцелуй, и совершил первое медленное движение, осторожно приподнимаясь наверх и мучительно уходя вниз, стараясь задеть чувствительную область. Ири всхлипнул, заставляя тело Грандина отозваться испуганной дрожью, а пальцы отчаянно заскользить, выискивая самые беспроигрышные самые отзывчивые зоны.

   - Больно, малыш? - шепнул он почти со страхом.

   Никогда в жизни Мистраль не волновался так по поводу чужого первого раза.

   Но Ири только отрицательно мотнул головой. Снова всхлипнул, когда Грандин не в силах удержаться двинулся и протяжно застонал.

   - Нет это..это...Это - Его голос прервался для нового стона.

   - Да, мой сладкий. - От переизбытка чувств Грандину хотелось зацеловать его "до смерти", что он и делал.

   - Восхитительно, - выдохнул Ири ему в рот и обхватив Мистраля за плечи подался навстречу. - Не останавливайся Ран. Только не останавливайся.

   - Да кто же вовремя такого сможет, остановится? - простонал Грандин счастливо, с радостью осознав, что Ири САМ нашёл для них нужный ритм.

   - Радость моя, ты...Ты меня с ума сведёшь. О боже...Ири...Ири...Ох, что же ты делаешь со мной?

   Он подчиняясь требованиям бьющегося под собой тела постепенно наращивал темп, двигаясь резче и быстрее. Ещё быстрее. Для того, что бы доведя до крика, остановиться, мучительно медленно подавая назад, почти выходя, балансируя на легчайшей грани, и резко сорваться вниз, пронзая серией глубоких рассчитанных движений.

   Их языки сплелись в сумасшедшем танце, пальцы одной руки сцепились в мёртвой хватке непрекращающейся борьбы. Грандин удерживал одну руку Ири над головой, зажав ладонь в своей, не давая опустить вниз, размашисто двигая бёдрами, заставляя пружины кровати ходить ходуном.

   Пальцы Ири скользили по его плечам, царапая и оставляя полосы на спине, но это доставляло ещё больше удовольствия.

   Сжать пальцы, сильнее. Словно это переплетение, замок, создавал между ними дополнительную прочную связь. Гарантию абсолютного единения. Дополнительную опору в собственном, летящем кувырком мироздании. Навстречу друг другу. Держать это понимание пальцами.

   Ты и я.

   Непрекращающаяся качель движений. Бешенным ритмом стучащее в мозгу.

   Я и Ты.

   Ты и я.

   Вздох, толчок, движение. Долгая летящая пауза... Остановившаяся вселенная, замершая в ожидании, смотрящая изумлёнными, расширенными глазами.

   ТЫ И Я....

   Возврат вниз, тянущий за собой шлейф сверкающего вспыхивающего удовольствия. Безбрежный, бесконечный океан, перекатывающийся непрерывными волнами, пиками, каскадами.

   Я и Ты?

   Снисходительная усмешка вечности, приподнимающей краешек завесы над очевидной тайной недоступной простым смертным, но в эту секунду....

   МЫ

   Сложение двух слов, рождающее слияние звёзд, дающее ответ и понимание.

   Но в эту секунду, на пике, непрекращающейся судорожной ласки, в момент отключения сознания, мало кто способен, читать буквы свершившегося.

   Мистраль находился на самом пределе, но удерживал себя, не позволяя сорваться, ожидая возлюбленного.

   - Ран. Я... Сейчас... Умру..Я... Аааа.

   - Ирии - Он сжал изливающуюся плоть в своих пальцах, отпуская себя на волю, судорожно выплёскиваясь из собственных берегов. Они кончили одновременно. И одновременно провалились в бездну, слепо прильнув друг к другу, выдохшиеся, мокрые, абсолютно обессиленные и опустошённые. Но в то же время удивительно наполненные этим новым ярким чувством, ошеломительного единения, полнейшего удовлетворения.

   Лежали не в силах думать и соображать, постепенно приходя в себя, впуская в мир, краски, звуки, эмоции.

   Грандин первый поднял голову, благодарно целуя Ири, проводя ладонью вдоль мокрых щёк, продолжая целовать и ерошить волосы, вроде бы автоматически, но в тоже время настолько трепетно, что Ару хотелось замереть и не дышать, не спугнуть мгновение...чувство.

   - Ран, я умер? - тихо прошептал Ири.

   Грандин счастливо засмеялся.

   - Глупый. От этого ещё никто не умирал.

   - Точно. Но кажется, что до сих пор, слышу арфы святых в раю. - Ири открыл глаза и встретился с изумленным, сияющим взглядом.

   - Или я сплю, - задумчиво изрёк он, и не давая придумать шпильку, запустил пальцы в длинные чёрные волосы, позавидовать которым могла любая женщина. Сейчас эти волосы падали ему на лицо и на грудь, а фантастические глаза обещали дать ответы на все вопросы и выполнить любые желания. Только попроси.

   - Как же он красив, - подумалось Ири и сердце сжало болью от мысли, что этот бог...Слишком невероятно, что бы оказаться правдой. Не удержавшись от искушения убедиться в реальности, он коснулся пальцами полураскрытых губ, рисуя совершенный овал лица, в котором сейчас не было ни капельки надменности или холода. Ледяной принц по прежнему оставался полным тысяч граней айсберга, но не для него. Не для Ири. Для Ири в этом сдержанном высокомерном лице, сейчас сиял огонь страсти и в то же время нежности. Тёплой ласковой, смеющейся, снисходительной.

   Ири моргнул недоумённо, когда Грандин ухмыляясь, поймал его пальцы губами и по особенному, втянул их в рот, отчего Ири показалось что его вновь начинает опалять жарким внутренним пламенем, что минуту назад, угасло без остатка.

   - Это ведь не может быть на самом деле? - спросил Ири растерянно.

   Вместо ответа Грандин наклонился и укусил его за плечо.

   - Ай. Больно! - Ири возмущённо и обиженно стукнул его по груди.

   Грандин самодовольно усмехнулся, отбрасывая с плеча, мешающуюся прядь.

   - Значит это не сон, - ласково шепнул он. - И это...

   Он всё ещё находился внутри Ири и теперь пошевелился, напоминая ему о произошедшем. - Тоже не сон.

   Ири смутился и покраснел столь отчаянно, что Грандин уже не смог сдержать смеха. Он принялся неистово зацеловывать смущённое пылающее лицо.

   - Ран. Разве, это правильно?

   - Даже не думай, - сурово предупредил Грандин. - Не вздумай сказать, что ты сожалеешь о случившемся. Я тебя никуда не отпущу.

   - Но ...

   - Ири, всё хорошо! У нас с тобой...Будет, всё хорошо. Просто поверь.

   Грандин снова поцеловал его, не давая ничего сказать, а потом осторожно отсоединившись, вытянулся рядом, притянув возлюбленного к себе, гуляя пальцами по крепким пластинам мышц и перебирая руками пушистые волосы.

   -Это всё...Так странно, - прошептал Ири, но голос его звучал умиротворённо и как - то удивительно счастливо. - Но..

   - Но?! - Грандин напрягся.

   - Прекрасно.

   Грандин наградил золотистую макушку лёгким подзатыльником и шепнул.

   - Ири, рядом с тобой, я как на бочке пороха. Не знаю, что ты скажешь в следующую секунду. И безумно боюсь, что скажешь, что не желаешь меня знать.

   - Но мы ещё сегодня...Мы ведь с тобой.

   - Да уж, - Не без сарказма отозвался Грандин. - Кто бы мог подумать.

   Ири что - то пробормотал, словно соглашаясь и зевнул поудобнее устраиваясь на его плече.

   - Спи, мой сладкий.

   - Я не сладкий

   - Очень сладкий, я ведь тебя попробовал...везде.

   Грандин победно усмехаясь, любовно погладил пальцем по запылавшему алым ушку.

   - И не твой...- возмущённо буркнул Ири, пытаясь завернуться в одеяло.

   - Мооой, - с какой - то хищной интонацией протянул Грандин. - И поверь мне, это не обсуждается.

   - Но...

   - Ты мой, Ири. Только мой. А я твой. И никто у нас это не отберёт.

   Я не отдам это никому.

Глава 14.

   Ири спал. Во сне, доверчиво прижавшись к Мистралю, обнимая любовника одной рукой и вольготно закинув ногу на бедро. Такой прекрасный, сильный, свободный, и в то же время мягкий, маленький беззащитный.

   Грандину безудержно хотелось растормошить его и снова заняться любовью.

   Желание, по силе своей равняющееся с одержимостью, неудовлетворимая потребность находиться рядом. И стоило разомкнуть объятья, рассоединиться, как тело настойчиво дало знать о своей готовности на новый заход, не физическим тяготением, но неким глубинным инстинктом, осознать который не представляло труда, но понять причину этой животной тяги, казалось почти невозможным.

   Болезненный конфликт внешне - внутреннего противоречия, когда желая озвучить рождающееся сердцем "люблю", Мистраль скорее бы сдох, чем признал для себя это чувство; нерациональное, лишённое логики, смысла, задавленное в самом зародыше...

   Но сейчас Ири был слишком слаб, и утомлять его сильнее, после перенесённой болезни выглядело эгоистичным безумием. Таким же абсолютным безумием, как и всё произошедшее. Вот только Грандин не сумел удержаться, остановиться, подумать. Не смог контролировать самого себя. Не пожелал. А и пожелал бы - не смог.

   Сейчас, трепетно обнимая драгоценное тело, он мучительно искал ответ на вопрос собственного "Почему?" Искал и не находил...Ничего, что могло бы хоть как - то оправдать собственные эмоции.

   Столько лет, он искренне убеждал себя, что терпеть не может это сияющее синеглазое создание, верил в это, не понимая причин подобной одержимости, а вот теперь оказавшись наедине с собственными страхами, обнимая родное и такое близкое существо, размышлял о том, что ждёт их на этом пути.

   "Любовь делает людей слабыми и уязвимыми". Может раньше Мистраль посмеялся бы над подобными заявлениями, но сейчас слишком очевидной для него самого, оказалась собственная слабость. Слабость, не позволяющая забыть и свести случившееся к шутке, слабость не позволяющая предать или причинить боль, слабость, делающая абсолютно ранимым и беззащитным перед другим человеком. Но сможет ли Ири принять и оценить подобное доверие, разделить и понять, не превращаясь в его ахиллесову пяту, но готовый, встать рядом, плечом к плечу, поддержать...

   Как страшно верить, страшно перестать быть самим собой, стать зависимым, нуждающимся в ответном чувстве.

   Тонкая грань, зыбкая почва, по которой Грандин не умел ходить, потому что слишком привык полагаться во всём исключительно на самого себя, решать за других, считая, что вправе это делать и никому в голову не приходило оспорить его решение, только подчиниться приказам. Но Ири ...Ири слишком независим и свободолюбив. Сумеет ли он понять, насколько мучительно для Мистраля выпустить что - то из под своего контроля? Согласиться ли, принять это понимание? Нет, так не будет, и придётся жертвовать, ломать себя, перестраиваться по новой, искажая принципы собственной натуры...

   Сумеет ли он, любить Ири и остаться прежним? Добиться всех тех значимых целей, которые наметил для себя? Благо Артемии превыше всего.

   Не отступиться от них и в то же время не позволить себе слабости, пойти на уступки, разрываясь противоречием, между долгом и чувствами к нему?

   Любовь моя, тебе будет тяжело со мной, - с грустью подумал Грандин, в который раз, невесомо лелея губами, прядки волос на золотистой макушке, с нежностью рассматривая безмятежное, спокойное лицо.

   - Но для тебя, больше не будет существовать моих стен. Только не для тебя. Потому что я...

   Люблю тебя Ири Ар. Даже если ты, никогда не услышишь этих слов.

   Глава 15.

   Рассвет слабо пробивался в окно, приветствуя город, поздним зимним утром. Мистраль так и не уснул, проведя часы, в долгом медитативном созерцании, лёжа в темноте, облокотившись на подушку. Трепетно поглаживая прильнувшее к нему тело, охраняя чужой сон, в аскетическом молчании, человека, который позволит затечь руке и не переменит позы, боясь потревожить, но никогда не поддастся порыву, нашептать в чужое ухо нежные глупости, пользуясь тем, что они не будут услышаны, но может быть, постучаться светлой сказкой во сне.

   Ири проснулся, открыл глаза и неуверенно улыбнулся, озаряя мир теплым солнцем сияющего взгляда. Заставляя сердце Грандина дрогнуть и забиться чаще, в желании выпрыгнуть из груди и рвануть ему навстречу, упасть в подставленную ладонь...

   Особое ощущение счастья, когда от эмоций, не хватает слов, и мысли разлетаются в разные стороны, непослушными светлыми бабочками. Хочется сказать так много... Но невозможно выразить разом всё, только сдержаться, и приглушить бездумный порыв. И стыдно показаться сентиментальным идиотом. Разве что молиться на время и понимание, способное обуздать гормоны, привносящее знание, что они успеют и возьмут всё. Неспешно, основательно. Разделят сотни эмоций, пониманий, чувств, переговорят обо всём на свете, успеют сказать все эти миллионы важностей, в которых сейчас невозможно признаться, но так хочется выплеснуть.

   - Доброе утро, малыш. Ты как? - нежно осведомился Грандин, улыбаясь глазами, провёл пальцем вдоль линии губ, срывая прикосновение.

   - В порядке. - Ири игриво перехватил движение и доверчиво прижался щекой к его ладони. - Доброе... - Потёрся носом, неуловимо напоминая котёнка, столь естественного в своём проявлении, что захотелось схватить в охапку и затормошить. Или наоборот, смотреть, наблюдать и изумляться, поражаясь абсолютной открытости, искренности, детскости, которая не воспринималась ребячливостью, а просто...Просто была.

   И в какой - то момент, все эти головоломки, ребусы, противоречия чужого характера, внезапно словно встали на свои места, открывая перед ним целостность натуры, и оказалось странно понимать, насколько он перемудрил сам себя, не замечая очевидного, пытаясь искать сложное в простом. А всё было так просто, всё время перед глазами, и в отличие от него Ири не приходило в голову скрываться или лгать, возводя щиты бесконечного собственного лицемерия.

   - Мне хорошо с тобой, Ран. Просто хорошо. Думать не хочется.

   - Не надо. - Мистраль с облегчением выдохнул, и расслабился, подставляя губы чужому поцелую, такому домашнему, родному.

   - И это всё? - разочарованно протянул Ири - Даже не попытаешься сорвать признание в своей неповторимости? - Ар неуловимо хмыкнул, сверкнув синими чертенятами в глазах.

   - А кто - то в этом сомневается? Я нет. - Мистраль иронично приподнял бровь, поражая непрошибаемым, самоуверенным апломбом.

   - И я нет...Но для окончательного закрепления успеха, предлагаю ещё разок убедить меня. Что бы так сказать... мрррр... Исключить случайности?

   И окончательно ошеломляя и сражая Мистраля, чувственным мурлыканьем, так не вяжущимся с его натурой, стремительно прильнул к губам Грандина, заваливая его на подушки и отправив руку путешествовать вниз живота, проворно осёдлал чужие колени, демонстрируя неуёмную бодрую энергичность привычного "шила в заднице".

   - Ты...Ты, маленький бесёнок.

   Грандин, пожалуй, впервые на нашёлся, что ответить и с удовольствием рассмеялся, понимая, что рассудок может катиться в пропасть, но как бы не сложились отношения, заскучать в обществе Ара определённо не получиться.

   - Учитывая, что это был твой первый опыт...

   - Это не было моим первым разом.

   Ири бурно покраснел под всезнающим снисходительным взглядом, привычно умиляя застенчивостью.

   - Разумеется...Лгунишка. - Поцелуй в губы. За ним ещё один и ещё. И примеривающийся, оценивающий взгляд, смешанный с задумчиво выразительным

   - Может, стоит тебя немного, хммм... проучить?

   Ири вызывающе усмехнулся и облизнул губы, с невероятно развратной физиономией; заставив Мистраля мысленно поаплодировать в восторжённом понимании, что его откровенно провоцируют. Не просто провоцируют, а пытаются соблазнить, самым прямым образом и восхитительное "Затрахаю паршивца", не отражает сотой части того, что с ним захотелось сделать, прямо сейчас, сию секунду, что бы поставить на место, и научить уважать общепризнанные постельные авторитеты...

   Губы Ири, превратившиеся в сумасшествие...Собственные вылетевшие из головы мысли, на волне захватившего азарта...

   Ири....Ири...Что же ты творишь, солнечный мальчик? Господи, понимаешь ли ты сам, что творишь? По каким струнам топчешься, какие стены заставляешь падать...ИРИ.

   В какой - то момент, Грандин начал злиться на себя. Потому что по плану у него намечался завтрак и поездка в академию. Теперь же все планы добровольно летели псу под хвост. Вместо завтрака у него образовался Ири и, судя по своей собственной слишком сильной и бурной реакции, скорее всего вместо обеда у него тоже будет Ири, и он был абсолютно не против, что бы Ар оказался и вместо ужина.

   Вчера когда Ири уснул, он осторожно обтёр его и себя, и ещё, о боги что о нём подумают слуги, самостоятельно заменил простыни, временно переложив спящее мёртвым сном чудо на диван.

   Ар оказался неплохим учеником. А может просто, как обычно, не желал уступать ни в чём и никакая болезнь, не могла стать тому помехой.

   - Всё таки, их любовь скорее окажется соперничеством - с нежностью подумал Грандин, ероша чужой затылок. И дальше мысли вылетели прочь, потому что, бросив вызов, светловолосая бестия, старательно воспроизводя его вчерашние движения, уверенно отправился в путешествие, вдоль тела любовника, спускаясь всё ниже и ниже.

   Грандин с нескрываемой насмешливой ухмылочкой следил за его поползновениями, гадая, хватит Ири храбрости или нет. Ири Ар оказался не робкого десятка. Увидев то, что сейчас недвусмысленно вздымаясь вверх поверх тёмной поросли волос, прося о ласке, он на мгновение оторопел и на лице его отразилась донельзя забавное выражение, смешанное с испугом. Видимо он мучительно пытался представить, как ТАКОЕ могло войти ТУДА и соразмерить не мог. Однако, пасовать под ироничным взглядом Грандина, он не собирался, и обхватив его члён рукой, коснулся кончиком языка моментально набухшей головки, прошёлся по всей длине. И неумело, но впрочем, довольно уверенно принялся ласкать, становясь всё настойчивее и надо признать...Изобретательнее. Особенно когда он подключил вторую руку.

   Грандин откинув голову, назад застонал, прикрывая глаза и зарываясь в золотистую макушку пальцами, придерживая и направляя чужие действия.

   Путь Ири ещё неопытный, но боги как же хорошо, рядом с ним. От каждого движения не просто тёплое удовольствие, а настоящая волна наслаждения.

   Поймав довольный победный взгляд нахальных, синих глаз, Грандин улыбнулся. Кажется, солнечный мальчик желал помериться силами.

   Ири успел только охнуть. Грандин без труда освободившись от его плена, поймал за бёдра, приподнял и перевернул разворачивая. Рассудок Ири на мгновение заметался в панике не понимая... Зачем? А потом... Потом Грандин извернувшись гибкой змеёй, оказался под ним, укладывая грудью на свой живот. Развёл ноги, подтаскивая пятой точкой наверх...

   Когда чужой язык уверенно и настойчиво прошёлся между его ягодиц, совершая умопомрачительные пируэты, в то время как кончики умелых пальцев, уделили внимание всему остальному, Ири готов был умереть от стыда и собственного смущения.

   Не то, что бы это было дико или неприемлемо, но понимание, что в любви не существует непристойности, явно не успело созреть.

   Он рванул в бегство, но сильные руки перехватили за торс, прижимая вниз, а чужая плоть недвусмысленно ткнулась в лицо.

   - Ты, кажется, хотел поиграть? - спросили горячим шёпотом у него за спиной. Поворачивать голову что, бы увидеть глаза обладателя этого насмешливого шёпота было выше его сил.

   Ири хотел не сдаваться и достойно ответить на вызов. Но уже через минуту беспомощно распластался по телу Мистраля, бессвязно умоляя. Выстанывая чужое имя. Пытался не отставать.

   Но когда наслаждение проходит волной, пальцы бессильно разжимаются, ища несуществующую точку опоры, горло забивает мучительный всхлип, подстёгивающий нападавшего усилить ласки, добивая финалом полнейшего поражения, и Ар не выносящий безучастной пассивности, извивался, и только что не выл во весь голос к огромной радости Мистраля.

   Нет, секс, разумеется - это не поле для сведения счётов, но зачем же отказывать себе в маленькой радости, личного морального удовлетворения?

   Мистраль великолепно знал, насколько он хорош в постели, но никогда ещё ему не приходилось испытывать этого восхитительного чувства, полной безграничной власти, в понимании, что Ар, может "выкаблучиваться" сколько угодно, но достаточно ему протянуть пальцы, и этот упрямец становиться покорным воском в его руках. Податливым, восхитительным, плавящимся от прикосновений, тянущимся вослед за ним, не способный отказать, сопротивляться, принимающий абсолютно всё, полностью подчинившийся Мистралю. Несмотря на то, что лично сам очевидно считал иначе, но... Стоило Грандину провести ладонью по бархатистой коже, и, Ири откликался на зов. Не просто откликался, реагировал настолько инстинктивно, что для самого Мистраля это стало некой новой истиной, открывший глаза, на неожиданное знание: Способен ли любовник "не лажать" в постели?...Способен.

   Двигаясь в единой ритме, находясь на одной волне, они взаимодействовали настолько слаженно, что любые неловкости, недопонимания, скрадывались сами собой, давая возможность функционировать единым организмом, симбиозом плывущих друг в друге тел.

   Грандин осторожно потрогал желанное отверстие и ощутив болезненное напряжение, успокаивающе погладил извивающиеся перед ним ягодицы.

   - Не бойся, мой сладкий. Больно не будет. Сегодня я дам тебе отдохнуть. Но...Кто с мечом к нам придёт, тот от меча и погибнет.

   Он подтянул успокоившегося Ири повыше, и поудобнее устроив для изощрённых нападений, нежно поцеловал перед боем, а затем ринулся в атаку. И всё, что было до этого, превратилось в жалкий лепет, по сравнению с тем, на что был способен вошедший во вкус Мистраль, взявшись за дело всерьёз.

   Ири почти рыдая, отчаянно молил о пощаде. Вырваться из стальной хватки любовника представлялось нереальным, но терпеть любовную пытку, оказалось не выносимо.

   Ощущения, давно вышедшие за грань, но балансирующие на самом острие. Не дающие сорваться вниз. Тянущие и тянущие. Сумасшедшее, удовольствие, удерживаемое в наивысшей точке. Грандин забыв о своём удовлетворении, раз за разом доводил партнёра до экстаза, а потом безжалостно бросал в нескольких мгновениях от спасения, переключаясь на остальные, менее интимные части тела.

   Ири безостановочно выкрикивал его имя, обещал всё подряд, даже не вникая в суть своих клятв и обещаний, только бы Ран уже дал ему долгожданное облегчение. Но Грандин оказался совершенно неумолим. А точнее, Мистралю было скучно и хотелось развлечься. Абсолютно беспомощный, умоляющий Ири, представлял собой нечто невообразимое. Ещё двое суток назад, Ран и мечтать о подобном, не смел.

   Люблю - в который раз подумал Грандин самодовольно, - Не значит - всё прощаю.

   И сейчас отыгрываясь на Ири за всё произошедшее прошлое, он находился на волне, не менее восхитительного блаженства. И называлось оно сладкая месть. Судя по запредельному состоянию Ири, месть действительно была сладкой. Невыносимо сладкой.

   - Ири, станешь моим компаньоном?

   - Я не знаю...Оох, я должен... Аах...Я ааа... Это не...оооожиданноооу.

   - Неожиданнее, чем, то, чем мы занимаемся? - невинным голосом.

   - Да. Нет... Оооо...Да..Да... Неееет..

   - Ири у тебя трудности с речью?

   - Ооумммм.

   - Мычание в знак согласия?

   - Дааа

   - И ты будешь жить со мной, в моём доме?

   - Дааа..Нет, нет. Нет!!!

   - Что значит, это идиотское, "нет"? - раздражённое возмущение и тут же мстительный удар языком в качестве наказания.

   - Не надо. Не ...

   - Ах, не надо. Хорошо. Не буду. Как скажешь, радость моя. Раз тебе не надо, то...

   - Нееет... Надо! Надо.. Пожалуйста. О Ран. Только не останавливайся. Всё что хочешь, только не останавливайся. Я согласен.

   - Ири, скажи, что ты мой.

   - Я твой, твой... Ран ты гад, бесчестный ООО, ты, не можешь пользо.. Ааааааа ,ооооо. Да! Да! Дааа!

   - Что - то хотел сказать, мой сладкий?

   - Ты издеваешься. Ты чёртов уб...ууу ааа ты...

   - У меня есть имя, Ири. Скажи его, очень громко.

   - Рааан!

   - Да радость моя. Я твой Ран. А теперь повтори погромче.

   - Ран!

   - Это проблема со слухом или с головой?! Ири, скажи правильно. Или я не сделаю, вот так.

   - Ааааах Ран. Мой Ран.... Мооой - Ири уже не говорил, а шептал раз за разом повторяя одно и тоже, с какой - то полубезумной страстью и радостью. И обхватив напряжённый член Грандина губами, приник к нему, пытаясь прошептать любовное признание туда.

   - Только твой, Ири - простонал Грандин хрипло. - Твой...Запомни...Навсегда...

   И сделав неуловимое движение, вобрал Ири в себя.

   И вновь, как и в первый раз, они одновременно взлетели на вершину и сорвались вниз, окунаясь в сияющее безумие, глотая вкус друг друга, и понимая, что это не может, не может быть реальностью.

Глава 15.

   Доведись Ири заглянуть в мысли Грандина и осознать, что они мучительно ищут ответы, на одни и те же вопросы, он вряд ли бы удивился, разочаровался или обиделся.

   Окружающим он казался доверчивым и наивным, но внутри, Ара, существовал и другой Ар, реалистичный, трезвомыслящий, прекрасно понимающий, что в этой жизни почём и сколько стоит. Великолепно осознающий и подмечающий всё, что происходит, но... Допускающий происходящее. Допускающий, в той мере, в которой это оказывалось нужным и необходимым окружающим, не идя вразрез с его интересами и желаниями, потому что ему...

   Иногда Ири начинало казаться, что ему не нужно абсолютно ничего.

   Словно не существовало в мире вещи, которая могла бы удержать его, связать собой. Беспечная пылинка, кружащаяся в воздухе, демонстрирующая радость жизни и лёгкость бытия, оптимистичную поверхность человека умеющего не огорчаться по поводу различных жизненных неурядиц, в той мере, что обладал достаточной внутренней силой и пониманием, что бы справляться с ними и более того, помогать справляться другим, потому что ему это в сущности, представлялось абсолютно не сложным.

   Мистраль ставил перед собой цель и планомерно добивался результата, для Ири самоцелью являлась сама жизнь. Внутри него не присутствовало значимых корней, пониманий за которые хотелось бы держаться, той внутренней основы собственного дома души, что составляет важное качество человека, награждая его инстинктом самосохранения и пониманием ответственности за реализацию личного жизненного сценария.

   Рано лишившись матери, и почти никогда не видя отца, Ар вырос в чужой стране, в среде людей, которых Мистраль пренебрежительно бы именовал чернью.

   Родителя никогда не бывало дома, а учителя и воспитатели не в состоянии оказались уследить за диким, неуправляемым мальчишкой, самозабвенно стремящегося постигать этот мир и людей его населяющих. За любознательностью, таящего подсознательное желание, убежать от одиночества, озорством, пытающегося привлечь внимание и заполнить существующую внутри пустоту.

   Казалось, не существовало на свете вещи, которую малыш Ар не пытался узнать. Его интересовало абсолютно всё. Почему небо синее, почему трава растёт, почему времена года сменяют друг друга, почему люди ведут себя странно, почему...почему...почему...?

   И если Мистраль проходил школу жизни в светском обществе, изучая подлость, цинизм, фальшь и лицемерие, то Ири словно дикий сорняк, рос на улицах, выбирая себе друзей среди бедняков и простолюдинов. С ранних лет остро чувствуя социальную несправедливость и разделяя со своими товарищами тяготы и несчастья их жизни, Ири не только не кичился своим знатным происхождением, наоборот стыдился его, считая, устройство общества неправильным. И постоянно размышляя на тему, уравнивания привилегий аристократии и простого народа, мечтал создать такую идеальную утопию, где всем будут предоставлены одинаковые возможности и права.

   Разумеется, отец безжалостно высмеивал наивные мечты и суждения, во время тех редких воспитательных бесед, которых удостаивался юный герен, после очередной порки розгами.

   Учитывая, что проказы и возмутительное поведений маленького шалопая, переходило все мыслимые и немыслимые рамки, драли Ири, как сидорову козу. Узнай Мистраль, никогда не знающий наказаний, сколько колотушек и побоев, пришлось претерпеть его нежному возлюбленному, пришёл бы в ужас. Но в ещё больший ужас, он бы пришёл, осознав, насколько недооценил этот бунтарский дух, абсолютно упустив из виду, какие опасные революционные идеи, бороздят светловолосую голову, в чьём сложившимся мировоззрении, отсутствовало понимания "для себя", но всегда присутствовала позиция " для других".

   И так как Ири, больше предпочитал слушать чужие мысли, нежели делиться своими, мало кто мог заподозрить, что повзрослев, и начав трезво смотреть на вещи, в глубине души, Ар оставался безнадёжным романтичным идеалистом, верящим в лучшие человеческие качества и мечтающим переделать страну, ради светлого будущего.

   Впрочем, сейчас мысли юного революционера, блуждали далеко от политики, и собственной составляющей, вращаясь вокруг единственной орбиты по имени Грандин Мистраль.

   И как и Мистраль, Ири не находил рациональных ответов.

   Они не верили в судьбу, считая любое упоминание о ней отговоркой неудачников не желающих, приложить усилия ради перемен в своей жизни, но ищущих оправдания собственному безделью, и поэтому, столкнувшись с вещами, выходящими за грань понимания, испытывали сложности.

   Самое поразительное заключалось в том, что регулярно высмеивая цинизм Мистраля, Ар в глубине души ничем не отличался от своего соперника. Любовь не виделась ему чем - то необычным, но казалась силой, которую можно понимать и контролировать по собственному усмотрению. И вот столкнувшись с ней лицом к лицу, ни Мистраль Грандин, ни Ири Ар, оказались не в состоянии назвать её имя.

   Грандин...Нет, теперь уже Ран, был рядом с Ири. Заботился о нём. Носил на руках, в самом прямом смысле, и почему - то впервые это не воспринималось унизительным или обидным, но казалось заботой. Особой заботой похожей на драгоценность, извлечённую из запертой шкатулки. Драгоценность для него. Но что стало ключом? Как можно объяснить, их чувства друг к другу? И есть ли они, чувства?

   Ещё два дня назад при виде приближающегося Грандина, Ири закатывал глаза и мысленно готовился к стычке, не размышляя ни о чём ином, кроме как избежать неприятной встречи или повести себя достойно.

   Они собачились постоянно, и не было дня, лишённого если не ссоры, то приводящей к ней провокации.

   Посторонние благоразумно не вмешивались. Занять сторону Грандина значило поставить себя против Ири, отказаться от компании которого было решительно невозможно. А занять сторону Ара, бросить вызов могущественному Мистралю, которого боялись, но чья необыкновенная харизма завораживала, и преодолеть восторжённое преклонение перед ним, простые смертные оказывались не в состоянии.

   Так иногда кумиры толпы бывают жестоки и равнодушны к своим почитателям, но это не меняет того факта что фанаты любят их, обожают, ища малейший повод приблизиться и выстроить ложный пьедестал собственных воображаемых иллюзий.

   И вот теперь соперники сблизились, и преодолеть притяжение родившейся близости, представлялось немыслимым.

   Ири не понимал, отчего его тело так реагирует на присутствие Грандина? Почему ноги слабеют и подкашиваются, а голова идёт кругом, от взгляда зовущих чёрных глаз, жарких, насмешливых, сумасшедших. Отстранённая холодность, безразличная жестокость и эта невероятная, непонятно откуда взявшаяся нежность.

   Ири тонул в ней, захлёбывался, таял в чутких пальцах, сдаваясь без боя, потому что бороться против Рана, оказалось безумием сродни греху.

   Что же за демон противоречия неистовал в нём?

   Откуда рождался протест и раздражение, заставляющее доводить Мистраля до белого каления, и злиться самому, отказываясь признавать любые компромиссы, словно они демонстрировали слабость характера.

   Без малейшего понимания, что слаб именно тот, кто боится слабости, а не тот, кто безоговорочно принимая собственную слабость, становиться сильнее, потому что приятие даёт разум, в то время как протест порождает отрицание и гнев. А гнев ослепляет лишая рассудка. И безоговорочно уважая и принимая других, Ири оказался не в состоянии уважать и принимать Мистраля. Ни его мнение, ни его личность, потому что эта личность затрагивала его, вскрывая эмоции на таком глубинном уровне, достигнуть которого способен только глубоко небезразличный человек. И вместо того, что бы задуматься над возможной причиной подобного отношения, остановиться и храбро взглянуть в глаза собственных малодушных демонов, как и Мистраль, Ири предпочёл уйти от понимания, создав "слепое пятно".

   В каждом брошенном слове выискивая подвох и упрёк в свой адрес, а любой аргумент или довод используя в качестве доказательного плацдарма для ответного возражения...Так же и Мистраль.

   Бессмысленная война, идиотский антагонизм противостояния, в боязни проиграть на поле боя несуществующего сражения, в битве с собственным самолюбием. И глупо отрицать очевидное...Безразличные к ножевым ударам врагов, они оказались ранимо чувствительны к булавочным уколам друг друга, каждый раз испытывая настоящую боль, бездумно, но безошибочно ударяли в ответ, для того, что бы вернуть в равной мере, как если бы это могло излечить рану внутри, а если не излечить, то облегчить последствия.

   Не в состоянии осмыслить масштаба притяжения, и разобраться в происходящем, выбрали неверную тактику, предпочтя встать по разные стороны баррикад, просто потому что проще и легче не искать причин, а пойти на поводу следствий.

   Иногда, признать существование чего либо, оказывается очень сложно. Не просто признать, суметь принять. Осознать, смириться и жить с этим, выделив в нише своего мировоззрения новую полку для понимания, что отрицая, что либо, ты тем самым доказываешь его существование, потому что бессмысленно отрицать то, чего нет.

   Вот только, богиня любви не терпит компромиссов. Не признаёт сделок, и не берёт отступных, жестоко наказывая безумцев пытающихся противостоять ей. Давая шанс и надежду тем, кто принимает божественное откровение и беспощадно отбирая у тех, кто отвергает её дары, не в силах понять, как щедра и бескорыстна она в начале, предлагая луну за грош, но как безжалостна может быть, впоследствии, проверяя на прочность усомнившихся, заставляя их доказать, что они действительно достойны.

   Нет, Ири не мог понять случившегося. Он смог бы принять постель с Мистралем, но для того, что бы делить с ним ложе, стоило найти вескую причину это делать, помимо физического притяжения.

   Но осознать, что для него...Для них обоих, это не просто близость тел, а нечто большее. Гораздо более глубинное, скрывающееся за этой близостью, и вот теперь когда она случилась, чувство приобрело форму, получило имя, произносить которое Ири, точно так же как и Мистраль, категорически отказывался, боясь даже осмысливать любое понимание этой формы...Он любит Мистраля? Неужели он любит Мистраля...Всё это время...он, оказывается...Нет. Слишком невероятно, невозможно. Тогда почему сердце, столь отчаянно болит, выстукивая его имя? Люблю...Я люблю его. Боже. Я его люблю...Ты вляпался Ири Ар. Вляпался, по самые уши.

   Ири Ар схватился руками за голову, словно силился оторвать за подобную ересь. Но вряд ли это могло ему помочь теперь.

   Сейчас Мистраля не было рядом. После близости, они приняли ванную, умудрившись разместиться в ней вдвоём, и эти чудесные мгновение смеющегося беззаботного Рана, брызгающегося в него водой, Ар не пожелал бы забыть ни за какие сокровища мира. Потом они вместе обедали, болтали так легко и непринуждённо, словно занимались этим всю жизнь, шутливо подначивая, друг друга, делясь разными историями...Больше похоже на сон, чем на реальность, но это не было сном.

   Совершенно обворожительный, Мистраль в домашнем халате, искренний, естественный без малейшей доли пафоса и отчуждения, настолько близкий и родной, что временами Ири забывал доносить ложку до рта, застывая и любуясь им с замиранием сердца.

   Но кое - что не изменилось. И властность и авторитарность Мистраля свято уверенного в собственной непогрешимости и разумеется, что он всегда знает, что будет лучше для остальных, остались на прежнем уровне.

   Ран так и не разрешил вылезать любовнику из кровати, непреклонно заявив, что для полного выздоровления Ири должен отлежаться как минимум пару дней. И для того что бы Ар подчинился и не вздумал шляться по дому, запер шкаф с одеждой на ключ, оставив ему только ночную рубашку.

   Ири внутренне взбесился, но от выразительного многообещающего взгляда, которым Грандин одарил его перед уходом, сообщив, что если кто - то будет умницей, он об этом не пожалеет, у Ара моментально сладко заныло внизу живота. Он желал Мистраля. Желал его так, что отшибало мозги, чем Ран бессовестно пользовался.

   Из - за этого Ири злился. И на Мистраля и на себя. Даже больше на себя, потому что попал в такую позорную ситуацию.

   Ему следовало объясниться с Грандином, и расставить все точки, не оставляя возможностей для недопонимания.

   Но как объясняться, когда от вида надменного Мистраля, у Ири Ара уносит рассудок и возвращается он не скоро, и лишь при условии что Мистраля нет поблизости.

   За прошедшие сутки, не считая десятков нежностей, глупостей и прочей ерунды, что свойственна влюблённым, под влиянием ударяющих в голову гормонов, они не сказали ничего дельного, не говоря уже о том, что ни один из них не затронул тему отношений. Словно случившееся было чем - то естественным, само собой разумеющимся.

   Да они же два дня назад мечтали уничтожить друг друга. Неужели это спасение так на них подействовало? А если Грандин лжёт ему?

   От этих мыслей Ири становилось не по себе.

   Если Мистраль лжёт и играет с ним. И весь этот спектакль, затеян исключительно с одной целью, - унизить его.

   Нет. Невозможно. Грандин не способен на это.

   Способен. - Отозвался упрямый внутренний голос Уж кто - кто, а Грандин очень даже способен. Человеческих чувств, для него не существует. Ведь ты сам знаешь, сколько разбитых сердец числиться за ледяным принцем, а ему попросту наплевать на это. Теперь к ним присоединиться и твоё, солнечный мальчик. Если только ты позволишь себе проиграть. Сдашься ему окончательно и бесповоротно. Что происходит в академии? Ты даже не поинтересовался что с твоими друзьями. Эльресто, Камю, Дин. Они сходят с ума, от беспокойства, пока ты тут развлекаешься в плену у ледяного принца. А как ты думаешь, сможешь ли ты общаться со своими друзьями и быть вместе с Грандином? Это смешно Ири. Рану нужна власть над тобой. Он мечтает тебя раздавить, а для того что бы раздавить тебя, ему важно заполучить целиком и полностью, что бы ты сам стал его покорным рабом. И он уже почти заполучил тебя. Даже секс между вами это просто попытка оставить на тебе свой след. Он пометил тебя как свою собственность, а ты радуешься и замираешь от счастья, когда он ставил на тебе свои отвратительные метки и заставлял признаваться в том, что ты принадлежишь ему. Разве ты, позволишь себе докатиться до этого Ири Ар? Единственное что нужно Мистралю от тебя, это удовлетворение собственных амбиций. Заполучив твоё "Люблю", он посмеётся над тобой и вышвырнет на помойку, как и всех остальных.

   От этих мыслей Ири хотелось биться головой об стенку. Нет. Это неправда. Ран...Что Ран?...Любит тебя? А тебе самому не смешно от этих слов? Единственное о чём может думать Мистраль это о самом себе любимом и собственном удобстве. Когда ты перестанешь устраивать его по каким - то параметрам, он даже не поморщиться, разрывая отношения под благовидным предлогом. Если снизойдёт до объяснений, дабы увериться в собственной непогрешимости.

   Ири поднялся с кровати и подошёл к окну, рассматривая заснеженный сад, обнесённый высоким забором, за резными украшениями которого угадывался город.

   Теперь происходящее воспринималось в совершенно ином свете и рядом не было Рана, что бы прогнать призраков сомнения, разрушить всё и создать заново, как умел делать только он..Убедить Ири в том, в чём Ар оказался не в состоянии убедить сам себя. Он не верил Мистралю. В глубине души он не верил ни единому его слову. Это же было так очевидно. Без усилий отдавая свою веру всем, не мог отдать одному единственному человеку, потому что...Потому что пережить подобную потерю окажется невыносимо больно.

   А как верить, когда репутация ледяного принца известна всем, и знание некоторых подробностей ранит...И ранило всегда, просто у него не было причины задумываться над этим. А вот теперь в сердце закрался липкий страх...Так что же стоит твоя вера на самом деле Ири Ар? Жалкий лицемер, любящий всех, но на самом деле не любящий никого, в понимании, что собственное быть или не быть оказалось слишком страшным.

   Грандин Мистраль....Что же ты сделал со мной?

   Похоже на сон, - подумал Ири с горечью. - Это и есть сон. Прекрасный сон. Сможем ли мы остаться в этом сне или он будет безжалостно разрушен одним из нас?

   Ири отлепился от подоконника и задвинув бархатные шторы, вернулся в постель, заново застеленную, но продолжающую хранить в себе память о страсти, запахом Мистраля, его небрежно брошенным на спинку халатом.

   Ири злило лишение одежды, и то, что Грандин так бесцеремонно, по хозяйски распоряжается им. Словно переспав с Ири, сделал Ара своей собственностью, и сейчас Ири это ужасно раздражало. Понимает ли Ран, что у него тоже есть свои чувства?

   И Ири не ребёнок, нуждающийся в постоянной опёке, особенно если эта опёка, лишающая права на самостоятельность и ставящая под сомнение его умственные способности, воспринимается унизительной.

   Как же нам будет тяжело понять друг друга. И принять. Почти невозможно. Что же за сила бросила меня в тебя, Ран? Зачем?

   Чувство странное, неудобное, ненужное, неподвластное разуму. И как это понимать?

   Ири тряхнул головой, сбрасывая собственную зацикленность мыслей начавших бродить по кругу вокруг одного и того же вопроса, не имеющего решения на данный момент.

   Загонять самого себя в угол желания не возникало.

   Ири решительно натянул просторный халат Рана, и вместо того, что бы продолжать полоть грядки на почве самокопания, энергично вышел из комнаты, сообразив прогуляться по дому и заодно навестить знаменитую личную библиотеку Мистраля, по поводу редкого содержимого которой, в академии плодилось множество самых невероятных слухов. Упускать представившуюся возможность казалось глупостью. Должен же он хоть какую - то выгоду извлечь из собственного положения?

   Оставалось надеяться, что Мистраль не запирает комнаты на ключ. Поцеловаться с дверью носом, было бы обидно.

******

   Слуги при его возникновении на горизонте, кланялись, приседали, и постоянно спрашивали распоряжений. Ири пытался уловить насмешку или тень непочтительности, но поверенные Мистраля, оказались слишком хорошо вымуштрованы хозяином, не позволяя лишних реакций.

   "Воспитанные люди - отражение беспристрастности" Школа Мистраля ощущалась во всём.

   Но даже беспристрастность не могла скрыть тщательно запрятанного любопытства и искреннего восхищения.

   Подобное отношение всегда казалось Ири немного не справедливым. Красивая внешность служила бесплатным пропуском в людские сердца, но разве способна она являть собой отражение души?

   Мысли, поступки, вот что делает человека, но люди словно жаждали обмануться, безотчётно притягиваясь к тому, чего были лишены сами, cсоздавая иллюзии, а потом удивлялись несоответствию. И получается, любой дар, любой талант, любое нечто, имеет свою цену, возлагая на обладателя повышенную меру ответственности, о которой он возможно совершенно не просил, да и не желал бы иметь, но должен принять на себя по умолчанию.

   Впрочем, это было очень наивное понимание, отражающее идеалиста, мечтающего видеть мир в каждой грязной луже, но не способного принять для себя, какой грязной лужей временами является весь мир.

   Ири дружелюбно улыбался, вежливо здороваясь с прислугой и проходя по коридору, попросил сделать себе чай, в той манере, что свойственна, исключительно воспитанным людям, никогда не позволяющей другим, стоявшим ниже их по сословной лестнице, ощутить неравное положение. Именно такой манерой общения великолепно владел Мистраль, но в отличие от любовника, вечно ищущего "ответственности чего - то там", прекрасно разбирался в жизни и людях, умея возводить невидимую стену между собой и окружающими, отсекая любое ненужное постороннее влияние извне.

   Библиотека оказалась закрыта на ключ, но стоило Ири дёрнуть золочённую ручку, как немедленно невесть откуда возник степенный дворецкий и с важным видом, словно выполнял очень ответственную миссию по спасению гостей, распахнул перед Аром двери, с непроницаемым лицом сообщив, что чай будет подан ровно через пять минут и если у господина Ара будут особенные пожелания относительно ужина, их незамедлительно учтут. Пожеланий не оказалось, за исключением избавиться от подавляющего присутствия, что впрочем, будучи человеком тактичным Ири предпочёл оставить при себе.

   Когда он с вялым интересом просматривал книги, в дверь постучали и в помещения, сильно краснея и смущаясь, вошла юная горничная, с подносом в руках, поставила на стол, расправляя салфетки, снимая чашку.

   Раньше бы Ири непременно проявил участие, постаравшись перехватить инициативу, и избавить симпатичную девушку от лишних хлопот, не упустив возможности пофлиртовать в процессе, но сейчас был слишком поглощён, собственным смятением чувств, находясь в той отрешённой задумчивости человека, который не то, что бы спит, но вряд ли чётко воспринимает происходящее.

   - Хозяин вы желаете, что бы я поухаживала за вами? - девушка вопросительно коснулась ручки чайника, давая понять, что здесь выдерживают любые капризы.

   - Спасибо. Справлюсь сам, - отозвался Ири рассеянно, перелистывая книгу, а затем нахмурился, проанализировав смысл фразы.

   - Почему вы, называете меня хозяином? В этом доме, я всего лишь гость в силу некоторых обстоятельств, вынужденный воспользоваться гостеприимством, господина Мистраля.

   Глаза девушки изумлённо расширились. Наверное, она работала здесь совсем недавно, потому что дальнейшую реакцию Ири вполне понял и оценил, прекрасно понимая, что если бы с подобным столкнулся Мистраль, служанка бы незамедлительно получила расчёт.

   - Но... - девушка растерянно замялась. - Хозяин Мистраль дал по этому поводу чёткие указания. Разве он не ваш...Она покраснела и присела поклонившись, понимая, что сболтнула лишнее, но договорила, подчинившись требовательному взгляду и одновременно желая развеять возможное недоразумение.

   - Господин Мистраль, сегодня утром собрал прислугу и сообщил о том, что вы останетесь жить в этом доме на равных с ним правах. Он приказал выполнять ваши распоряжения как свои собственные. Возможно это всего лишь недоразумение. Прошу меня ...извинить.

   Девушка окончательно смешалась, перейдя на откровенный лепет. Ири выронил книгу и теперь беспомощно смотрел на служанку, состязаясь с ней цветом лица, принимающего чудесный оттенок спелой малины.

   Пылкая горячность, с которой неопытное создание поспешило исправить ситуацию, вызвало у Ара желание рухнуть там, где стоял.

   -Но если бы это было так, мы были бы вам очень рады. Хозяин Мистраль такой красивый, но он такой мрачный. А вы так сияете. Он так и сказал про вас, что вы как солнечный свет для этого дома.

   - Вы ошибаетесь, - отрезал Ири и ощутил, что впадает в бешенство от мысли как легко и беззастенчиво Мистраль всё решил за него.

   - Это недоразумение. Я не планирую оставаться и ..Это недоразумение - повторил юноша решительно и смутился, потому что служанка моментально погрустнела и расстроилась.

   - Прошу извинить меня, господин Ар. Я позволила себе лишнего. Наверное, мы неверно поняли, указания хозяина Грандина.... Но мне показалось, что он верил в то, что говорит.

   Девушку действительно следовало уволить, потому что языком она болтала сверх меры, позволяя себе обсуждать то, что её ни в коем случае не касалось. - Иногда, он совершенно не разбирается в чужих чувствах. Это грустно. Наш хозяин хороший человек. Он добрый. Правда, в это трудно поверить.

   - Как вас зовут? - мягко спросил Ири желая загладить неловкость.

   - Карин.

   - Вы очень любите своего хозяина Карин. Это сразу ощущается. - заметил он ласково. - Я думаю, господину Мистралю очень повезло, что его окружают такие замечательные люди.

   А затем его осенило.

   - Карин, простите, за нескромный вопрос, а вы не знаете где содержаться запасные ключи от шкафа господина Мистраля? Я хотел немного прогуляться, но моя одежда в совершенном беспорядке. Ваш хозяин, любезно предложил мне воспользоваться своим гардеробом, но кажется, забыл, что шкаф, заперт.

   Ири обаятельно улыбнулся и беспомощно развёл руками, демонстрируя комичную нелепость ситуации. Пожелай он поставить психическое воздействие самоцелью, он бы манипулировал людьми не хуже Мистраля. Сказать, что Карин растаяла, не отражало и сотой доли эмоций совершено очарованной девушки. Забыв черноволосого красавца хозяина, горничная мечтала услужить гостю буквально во всём.

   - Конечно, я сейчас узнаю.

   Она выбежала из библиотеки и через минуту вернулась, слегка запыхавшаяся.

   - Господин Ар. Я разыщу ключи. Но вас желает видеть господин Андреас Реам. Прикажете впустить его или попросите обождать?

   -Конечно. Пусть войдёт.

   Ири кивнул немного растерянно, пытаясь представить, зачем он понадобился Реаму. И с каких пор, Реама вообще заинтересовало его существование? Но затем обрадовался, решив, что с помощью Андреаса, сможет узнать последние новости.

   Андре вошёл в библиотеку и Ири поднялся ему навстречу, дружески поздоровавшись.

   Несколько мгновений Андреас холодно смотрел на него, явно не спеша с ответом. На светлых волосах таяли снежинки, сузившиеся глаза свербили Ара взглядом. У Андреса было довольно привлекательное, узкое лицо, на котором сейчас застыло донельзя желчное выражение, придавая ему сходство с нахохленной птицей.

   Длинный подбитый мехом плащ, лежал на плечах, скрывая нескладную худую фигуру. Реам не потрудился снять его, а это значило, что он не собирался задерживаться.

   Андреас пристально и в тоже время злобно изучал Ара, поджав губы, и стало понятно, что крылья его длинного носа, дрожат от ярости.

   Ири залился краской, осознав, с каким выражением эти глаза рассматривают одетый на него домашний халат, ошарашено расширяются, заметив разукрашенную засосами шею. Ири машинально запахнул воротник, умирая от неловкости под этой циничной понимающей усмешкой.

   - Значит, это правда? - сказал Андерас безо всякого перехода. - Я думал, Грандин шутит. Но похоже шутка оказалась донельзя правдоподобной.

   Он внезапно расхохотался и его пронзительный неприятный смех заставил Ири похолодеть.

   - О чём вы, бран? - холодно осведомился Ири, стараясь держаться с подчёркнутым достоинством.

   Андре смерил его презрительным взглядом, за которым полыхала ненависть, которую он даже не потрудился скрывать. Ири ощутил, что ему внезапно не хватает воздуха.

   - Грандин Мистраль прибыл в академию и теперь повсюду трезвонит о том, как устав воевать со своим соперником, придумал лучший способ победить. И соблазнил одного безумно раздражавшего его Ири Ара.

   Слова прозвучали как гром среди ясного неба. Ири ожидал чего угодно, но что бы вот так в лоб, что бы это сказал Реам, его одноклассник....Он ощутил настоятельную потребность присесть, потому что от свалившегося известия, голова пошла кругом, а самого Ири резко повело.

   - Что такое? - насмешливо и зло поинтересовался Реам. Вы побледнели, прекрасный герен? Тогда падайте в обморок. Сейчас все обсуждают, правда ли то, что отныне вы будете жить в его поместье, и делают ставки, через сколько дней он вас вышвырнет. Солнечный мальчик стал его личной персональной шлюшкой Это самая удачная шутка, которую он мог изобрести. Авторитет ледяного принца поднялся на недосягаемую высоту. - Он почти выплюнул эти слова, а затем, подлетев к Ири схватил его за отвороты и встряхнул.

   - Кому ты поверил, Ар? Для него это всё игра. Он просто играет нами! Неужели ты этого не понял, идиот. Он же просто использовал тебя!!!- заорал Реам как безумный. - Для тебя это будет самым худшим унижением! Но для меня...Я... Я люблю его! - рявкнул он. - Но ему плевать на мои чувства. Зато ради прихоти, он переспал с тобой. Но тебе не придётся наслаждаться. Он разнёс это по всему корпусу. Он объявил тебя своим любовником и официально сообщил о том, что выбирает тебя своим новым компаньоном. Тебя. А я могу убираться к дьяволу. Да. Разумеется. Сам, Ири Ар! - заорал Реам впадая в неистовство, - упал к его ногам. Да зачем ему было драться с тобой? Ты не достоин его внимания. Он смял тебя как скорлупку. А ты..ты...

   Казалось он сейчас ударит, но не ударил, а просто разжал руки и отошёл на шаг назад, почти отталкивая Ара от себя, которому пришлось ухватиться за спинку кресла, что бы не упасть, от поразившего громом известия.

   - Я думал, что ты единственный кто не способен преклоняться перед ним. Я ненавидел тебя, за то, что ты не признавал его. Всегда выступал против, осмеливался возражать. За то что ты единственный, единственный понимаешь, не сдавался ему... Но сейчас - Андреас безумно расхохотался, делая очевидной собственную истерику - Я вижу, что ты так же жалок как и все мы. И сейчас, я ненавижу тебя ещё больше, за то что ты позволил ему трахнуть себя. Лучше бы он тебя убил. Да будь ты проклят ничтожество, дрянь... Твоя цена... БУТЫЛКА ШАМПАНСКОГО!!!. - Он размахнулся и ударил Ири по лицу, и в первый раз в своей жизни Ири Ар не ответил на удар.

   Реам уже давно ушёл, а Ири всё ещё стоял, застыв, глядя перед собой остекленевшим, ничего не выражающим взглядом. Потом медленно опустился на пол, проводя по лицу ладонями, словно пытаясь содрать невидимую, отпечатавшуюся на щеках грязь. На мгновение прикрыл глаза.

   Нет, он не плакал и даже не дрожал, от ярости или гнева. Просто на душе стало как - то до обидного пусто, и всё разом сделалось безразличным.

   Когда сияющая Карин влетела в библиотеку, что бы сообщить что нашла ключ, она застала жуткую картину. Ири Ар сидел на полу. Голоса его была опущена вниз, и он казался сломанным, словно неживая кукла. Поднял на девушку пустые глаза и улыбнулся механической улыбкой.

   - Ты нашла ключ. Спасибо Карин. Ты мне помогла.

Глава 17

   Он уехал в академию. В голове царил сумбурный туман, забитый вязкой омерзительной ватой мыслей, по поводу происходящего и предстоящего.

   Он не испытывал стыда или унижения, ни гнева ни досады, он не испытывал НИ -ЧЕ - ГО. Это стало безразлично, как если бы мир разом потерял все свои краски, и оказалось что единственное что его населяет это серая унылая пустота. Вкус предательства - самый горький и отвратный вкус. Но на что ему обижаться, если он изначально знал и понимал, на что идёт и чем всё это может закончиться? Но вот оказался совершенно беззащитен, перед такой прозой жизни, потому что Мистраль являлся единственным человеком способным пробить его, по настоящему, по живому, до самой беззащитной жутко - болезненной глубины, содрав корку.

   Оставалось смириться с этим и признать своё поражение, а так же сделать всё возможное, что бы уберечь самого себя от него в дальнейшем. Не позволить разрушить полностью.

   С самого начала, с самого первого дня их встречи, он интуитивно чувствовал угрозу исходящую от этого человека, угрозу заставившую его ощетиниться, пройти мимо и не подать руки, сбежать от любых отношений, потому что отношения причинят боль...И испугавшись боли, Ар отказался от радости.

   Он совершенно равнодушно встретил своих друзей и безразлично заверил, что ему плевать на Грандина Мистраля и обуявшую его паранойю относительно их отношений. Сказал как отрезал, и как - то сразу вроде всё изменилось и оказалось по - другому.

   - Ты знаешь, я никогда его не видел таким, - взахлёб тараторил Эльресто. - Он никогда не общался со мной, а тут сам подошёл и сообщил, что с тобой всё хорошо и ты великолепно себя чувствуешь. Правда, в своей обычной манере. И за что он меня так ненавидит? А ты знаешь, какие тут кипели страсти? Он спас тебе жизнь. Серьёзно за тобой с моста прыгал. Не видел, бы собственными глазами, в жизни не поверил. Вас просто чудом вытащили. - Эльресто передёрнуло на секунду, под гнётом случившегося. Нетрудно оказалось догадаться, что Ал ощущает вину, но вместе с тем, товарищ оказался слишком взбудоражен, и ему требовалось выплеснуться.

   - А потом, он объявил, что ты его компаньон и знаешь, тут такое говорят про вас. Что даже не вериться. Но понимаешь, это сказал Мистраль и...Это ведь не может быть правдой, Ири? Даже если между вами, что - то было, ты же ведь не станешь встречаться с ним? Ты не станешь его компаньоном. Ведь это не правда? - Ал смотрел на него побитыми умоляющими глазами, и от этого, Ири стало донельзя тошно и противно. Слишком похоже на взгляд Реама, предназначенный Мистралю.

   - Эльресто, хоть ты избавь меня от домыслов. Грандин Мистраль не имеет для меня никакого значения. А теперь, сделай одолжение, закрой эту тему. Мне плевать, кто станет моим компаньоном, но одно я могу пообещать точно. Этим человеком никогда не будет Грандин Мистраль.

   - Но тогда - Кажется, Эльресто Ал был обрадован. - Он даже не скрывал своего облегчения, а потом, набравшись смелости, взял Ири за руку. - Ири если у тебя нет товарища...Я понимаю, что, ты "сияющий". Конечно...

   - Эльресто, ты мой друг. И никто не займёт твоё место, - уверенно пообещал Ири.

   -Но ведь ты не признаешь меня официально, - вздохнул Эльресто.

   - Тебе так нужно что бы это было официально? - Ири безразлично пожал плечами. - Хорошо. Я сделаю это завтра. Но я не уверен, что это поможет тебе перейти в класс сияющих. Всё таки, здесь строгие прави...

   - Да к чёрту сияющих, Ири, - Эльресто обхватил его за талию и приподнял в воздух, закружил. - Не нужно мне твоё заявление, дурак, - сказал он, взъерошивая светлые волосы. - Но всё равно спасибо. Знаешь, когда я узнал про вас с Грандином, я испугался. Подумал, что потерял тебя.

   Ири слушал его в пол уха. Ему это было абсолютно безразлично. Всё, что касалось отношений с Грандином, умерло в один миг. Он предчувствовал, что так будет, в ту секунду, когда терял голову от первого поцелуя. Что это просто шутка, розыгрыш, желание раздавить...

   Наверное, если бы Ири Ар подсознательно не был готов к происходящему, именно это бы и случилось. Но сейчас ему сделалось всё равно, и равнодушие стало для него лучшей защитой.

   Но эта защита не могла спасти его от одного. Грандин Мистраль одержал победу над сияющим мальчиком. Ири Ар словно погас.

   Он бесцельно брёл пол коридору, сам не зная, куда и зачем идёт. Он даже не знал, как пережил этот день, выстоял перед стеной любопытных взглядов, града бестактных, ранящих расспросов.

   Ири прибыл в академию к последнему уроку, и был несказанно рад, что к этому моменту Грандин Мистраль покинул класс и отбыл в город. Они разминулись, и это оказалось спасением.

   Ири не хотел сейчас видеться с ним. Сейчас он был не готов, ощущая себя полностью разбитым, морально и физически опустошённым. Высказать ему в лицо, что он поддонок? А что от этого измениться? Похоже на претензии брошенной бабы...Нет. Ири Ар никогда бы не докатился до подобного, никогда он не станет высказывать, злиться, умолять...Всё кончено Мистраль. Всё кончено, так что теперь вряд ли ты сможешь взять здесь больше, чем взял, посмеяться сильнее, чем уже сделал это.

   И может быть это к лучшему, что всё вскрылось настолько быстро, потому что если бы это затянулось, пережить случившееся оказалось бы гораздо больнее. А так...удачная шутка, насмешка, издёвка, да что угодно. Она не раздавит меня Мистраль, зря надеешься.

Глава 18.

   Давно уже стемнело. Зимой темнота всегда приходит слишком рано, умеряя пыл и активность и сейчас впервые Ар, оказался благодарен этому снежному, благословенному времени года, позволяющему безнаказанно отсиживаться в своей комнате. Он стоял у окна, прислонившись пылающим лбом к ледяному стеклу, и не замечал ничего. Точно так же как весь вечер, не замечал косых взглядов и перешёптываний одноклассников за спиной.

   Наверное, нужно лечь спать или сесть за учёбу. Он и так много пропустил за эти дни. Нет немного. Были же каникулы. А потом...

   Окна его комнаты выходили на парк и ворота академии, открывая широкую, ведущую к городу дорогу.

   И поэтому он без труда заметил летящего галопом всадника. Плащ развевался за спиной, из - под копыт вылетала снежная пыль. Деревья стояли засыпанные снегом, и сквозь голые лишённые крон ветви было хорошо видно происходящее. Всадник стремительно подлетел к воротам, резко осадил, спешился, и небрежно бросив поводья привратнику беглым шагом, ринулся к ступеням.

   Ири с вялым любопытством и интересом наблюдал за гостем, гадая, что ему могло понадобиться здесь в такой поздний час. И тут прибывший, поднял голову и внимательно посмотрел на юношу, стоящего у окна. Взгляды их на секунду встретились, и Ири в ужасе отшатнулся назад, старанив тумбочку и едва не свалился на пол, вовремя ухватившись рукой за спинку кровати. Сердце судорожно колотилось в груди, горло сдавило, ноги сделались ватными, а в животе начал собираться тугой неприятный ком страха. Потому что он в жизни не представлял Грандина Мистраля в подобной ярости. И судя по выражению прекрасного, искажённого гневом лица, причиной этой ярости был он Ири.

******

   Ещё никто и никогда не видел ледяного принца в гневе. Казалось, что Грандин Мистраль не способен злиться. Он подавлял людей, не впадая в такие ненужные крайности как крик или потрясание кулаками. Его тихий голос воздействовал гораздо эффективнее любого самого громкого окрика, способный отстегать не хуже кнута. Он никогда не делал поспешных поступков или заявлений. Казалось, что за всем миром и его занятной жизнью, он словно бы наблюдает со стороны. Сейчас Грандин Мистраль шёл по коридору и ярость его была столь страшна, что даже длинные ухоженные волосы, казалось, поднимались дыбом, а тягучая зловещая аура распространявшаяся вокруг стройной изящной фигуры, заставляла студентов в панике шарахаться в стороны и молиться о том, что бы никогда в жизни не увидеть снова жуткий разъярённый взгляд ледяного принца. Он не просто леденил и замораживал насквозь, он убивал на месте, умудряясь одновременно вымораживать кровь и метать молнии.

   Я не боюсь. Я не боюсь. Я не боюсь, - уговаривал себя Ири, у которого разом вылетели из головы все мысли.

   - Я не...Да какого чёрта?!!

   Он открыл дверь и ринулся по коридору, надеясь спастись бегством до того как Грандин Мистраль поднимается учинить расправу в комнату. Но не успел. Мистраль соображал гораздо эффективнее Ири, умея психологически просчитать стандартную человеческую логику. Он появился с противоположного выхода, в левое крыло, куда стремительно пытался удрать Ар, решив, что Мистраль предпочитает исключительно прямые атаки с центра.

   Увидев вынырнувшего навстречу взбешенного Грандина, Ири обладающей отменной реакцией резко затормозил. Они замерли в нескольких метрах друг от друга оба тяжело дыша от быстрого бега.

   Я его не боюсь, не боюсь...Я не боюсь...

   - Ииррриии - растягивая его имя, со смертельным приговором в голосе ласково произнёс Мистраль и сделал медленный шаг на встречу. На губах его начала появляться маниакально кровожадная улыбка.

   Я не бо...Издав нечленораздельный звук, Ири Ар развернулся и стремительно ринулся прочь. Нельзя сказать, что бы он банально струсил, но почему то впервые в жизни ему вдруг остро захотелось пожить подольше. Грандин на мгновение опешил. Он не ждал такой откровенной реакции, подтвердившей все его самые худшие опасения. Ири удирал, а значит, он был виноват. Не раздумывая, Мистраль рванул следом, методично загоняя свою желанную добычу.

   Ири бежал так, как наверное не бегал никогда в жизни. Стометровку коридора он преодолел за десять секунд, вот только не учёл, что Грандин и в обычной жизни всегда дышал ему в затылок, а тут... Грандин догнал его на повороте, сграбастал за одежду и рванул на себя. Ири забился сопротивляясь, решил что живым не дастся и на всякий случай приготовился кричать. В том, что Грандин спятил, у него не оставалось никаких сомнений.

   Пустиме...Крик перешёл в нечленораздельное мычание. Грандин попросту зажал любовнику рот, и перехватил поперёк живота, таща в сторону спален. Ири отчаянно брыкался и пытался отбиться, лупил пятками по ногам в надежде, что появится кто - то из учителей и прекратит этот беспредел. Но учителя то ли спали, то ли отличались умом и сообразительностью, достаточными, что бы понять: встать на пути разъярённого Грандина Мистраля способен только самоубийца.

   Грандин пинком ноги распахнул дверь комнаты Ири и захлопнув аналогичным способом, зашвырнул упрямца на кровать. Затем неторопливо запер дверь на засов и развернулся в сторону забившегося в угол любовника, глаза которого судорожно шарили по комнате в поисках оружия. Не найдя ничего подходящего, он обхватил подушку и выставил её перед собой, очевидно не понимая, насколько нелепо это выглядит.

   - Итак, - нарочито небрежно начал Грандин расстёгивая плащ и бросая его на стол, вместе с перевязью.

   - Я готов выслушать твои сумбурные объяснения. - Он сделал короткую паузу и склонил голову словно прислушиваясь или давая Ири осознать эффект своих слов.

   - А затем ты собираешь свои самые ценные вещи, и мы едем домой. Это всё!

   Ири, которого моментально взбесила самоуверенная манера Грандина, сразу же забыл свой страх, вскипел и поддался на провокацию, за которой впрочем, не стояло ничего кроме банальной усталости и не желания выяснять отношения. Покинув академию, Мистраль весь день промотался по городу, выполняя поручения дяди, и видит бог, ноги его гудели, задница ныла от нескольких часов проведённых в седле, и всё что он хотел, это нормально вернуться домой, заграбастать под бок, Ара, по которому умудрился затосковать спустя десять минут после расставания, и нормально выспаться. Но не тут - то было. К сюрпризам подобного характера, очевидно, стоило начать привыкать.

   - А у меня нет желания объяснять тебе причины своих поступков. Ты получил что хотел!

   - Вот как? - с неприятным выражением осведомился Грандин, начиная понимать, всю грандиозность масштаба чужой дурости. - И что же я получил? Просвети меня, если не трудно.

   - То, что ты добивался. Солнечный мальчик был оттрахан ледяным принцем, - яростно выкрикнул Ири и прибавил с горечью - И оказался таким дураком что был этому рад! Потрясающая победа! Сто очков в твою пользу. Я проиграл и не оправлюсь. Пойду зализывать раны. Для меня всё кончено. Мой авторитет отныне равен нулю. Ты как всегда на высоте и я тебя с этим поздравляю. А теперь будь добр и убирайся из моей комнаты!!! Я не желаю тебя видеть!

   - Что ж, - Грандин кивнул, словно услышав то, что хотел услышать. - Всё сказал?

   А затем подойдя к Ири вырвал у него из рук подушку и взяв юношу за плечи притянул к своему лицу.

   - А ТЕПЕРЬ СЛУШАЙ МЕНЯ! - прошипел он таким тоном, что у Ири ослабли колени. - Если я ещё раз, услышу из твоих уст подобный бред, то очень, очень сильно рассержусь на тебя. И то, что я с тобой сделаю, не доставит удовольствия нам обоим. Я не знаю, что наговорил тебе, эта тварь Реам. И не хочу этого знать. С ним я разберусь позже. Меня гораздо больше интересует другое. ЗА КОГО, ТЫ, МЕНЯ ПРИНИМАЕШЬ? Раз посмел подумать, что я так способен поступить с тобой? - рявкнул он, с силой встряхнув любовника, словно это могло вбить понимание. - Мне неважно, что ты думаешь по поводу того что произошло между нами. И я не стану уточнять понял ли ты сам, какую чушь несёшь, спишу на аффект. Но если ты считаешь, что ты безразличен мне, и я просто использовал тебя, вынужден просветить. Ты мне не безразличен! Я собираюсь продолжать наши отношения! И демоны меня забери. МЫ БУДЕМ ИХ ПРОДОЛЖАТЬ!!!

   - Между нами никогда не было и не будет никаких отношений!!!- заорал Ири взбешенный его приказным повелительным тоном. - Всё что случилось, было ошибкой, и я не желаю её повторять снова. Мне плевать на тебя и на все твои штучки. Потому что ТЫ МНЕ АБСОЛЮТНО БЕЗРАЗЛИЧЕН!!! А теперь убирайся!

   - Вот как? - Грандин прищурился. - Тогда, оттолкни меня, если сможешь.

   Он резко притянул Ири к себе, и поцеловал, запустив пальцы в волосы, властно проводя рукой вдоль тела и отправляя ладонь исследовать вожделенную территорию.

   Ири забился, пытаясь высвободиться, а в следующую секунду уже сам тянулся к Грандину навстречу, позволяя умелым пальцам заползти в ширинку своих брюк, позволяя расстегнуть рубаху, позволяя ему всё. Полностью сдаваясь настойчивым ласкам и совершенно теряя голову от нахлынувшей лишающей рассудка страсти.

   Грандин отстранился от него, с трудом унимая бешено прыгающий пульс, замер не двигаясь. Сейчас он был взбешен, и хотя близость Ири пьянила сильнее самого крепкого вина, всё же он собирался проучить этого маленького идиота.

   Ири понятия не имел какие чувства испытал окрылённый Мистраль, вернувшись домой и обнаружив побег. Словно мир разом рухнул, сломавшись под тенью случившегося неверия, заставляя его ощутить себя глупым сентиментальным идиотом. А когда он узнал что приходил Реам. Грандину показалось, что небо и земля перевернулись местами. Ири бросил его. Неважно, что наговорил ему Реам. С Реамом он разберётся и если Реам не полный дурак, в чём Мистраль впервые засомневался, ему следует как можно скорее подать документы на отчисление, до того как Мистраль убьёт его. Но Ири... Ири предал его. После того как Грандин открылся для него, снял все свои щиты и заслонки, разрушил стены. После того как он позволил себе испытать страсть и понял что для Ири он готов отпустить свои чувства из - под замка запрета. Но Ири, проклятый глупый мальчишка, снова, как и тогда в первый день их встречи, безжалостно отверг этот дар, не понимая, что ему предлагают. Пройдясь ногами по оголённым чувствам, плюнув своим поступком в душу, точно так же как до этого он растоптал его гордость на глазах у всей академии, отвергнув протянутую ладонь.

   Да за что ты в моей жизни? Как проклятие, как наваждение. Из - за тебя я сам не свой. Теряю себя, и не могу обрести, до тех пор, пока ты не начинаешь принадлежать мне целиком и полностью, растворяясь во мне и в моём теле. В моих объятиях. Я ненавижу тебя Ири Ар. Как же сильно я тебя ненавижу, за твою способность разрушать всё на свете. И люблю тебя, не в силах отказаться от этого чувства.

   Ири потянулся к его губам и рукам, и тут до него дошло. С приглушённым воплем, он отпрянул назад, пылая от стыда, унижения и отвращения к самому себе.

   Грандин следил за ним с холодной язвительной усмешкой.

   - Какая пылкая реакция. Я бы сказал, ты весь кипишь от безразличия ко мне. Ири, - ядовито заметил он.

   - Это ничего не значит, - простонал Ири судорожно пытаясь стянуть края рубашки. - Я не желаю видеть тебя. Я не знаю, почему моё тело так реагирует на твои проклятые прикосновения! - заорал он.

   Грандин скрестив руки на груди, следил за ним самодовольной победной усмешкой. Это окончательно вывело Ири из себя.

   - Убирайся вон! - рявкнул он. - Не желаю иметь с тобой ничего общего! Не желаю видеть тебя! Убирайся!!!

   Грандин прикусил губу, а затем не сводя с него бешенных чёрных глаз принялся раздеваться.

   - ТЫ, ЧТО ДЕЛАЕШЬ?! УБИРАЙСЯ!!!

   - Я собираюсь любить тебя, Ири Ар. - Грандин походкой приготовившегося к нападению хищника неторопливо двинулся к нему, с видом полного превосходства на лице, откровенно давая жертве понять, что сбежать она никуда не сможет.

   - Я собираюсь заниматься с тобой любовью, до тех пор, пока вся эта дурь не вылетит из твоей головы.

   -Не... Не смей. - Ири почувствовал, что голос его предательски сел, а тело моментально покрылось восхитительными тягучими ручейками, стремительного возбуждения. Как только Грандин дотронется до него, он потеряет голову, а удовольствие станет невыносимым, и он снова будет стонать в его объятиях и умолять, руководствуясь не разумом, но слепым животным инстинктом, орущим "Моё".

   - Не прикасайся ко мне! - Ири отчаянно попятился, с ужасом следя за тем, как улетает на пол синий мундир, шейный платок и стянутая через голову рубаха. С ужасом и в то же время, невольно любуясь его неторопливыми уверенными движениями, прекрасным стройным телом, одновременно изящным и мускулистым. Грандин перехватил его испуганно восхищённый взгляд и подмигнул.

   - Нравиться, радость моя? Это всё для тебя, мой сладкий.

   Ири опомнился и зарычав отпрянул назад, завертев головой в поисках спасения, стараясь не смотреть на потянувшиеся к поясу на брюках, красивые аристократические пальцы.

   - Не хочешь помочь? - осведомился Грандин, кривя губы в понимающей тонкой усмешке. А его насмешливые проницательные глаза... Ири мечтал исчезнуть и никогда не появляться на свет, потому что вынести этот ироничный, взгляд, было выше его сил.

   Стоило Мистралю увидеть потемневшие, расширенные зрачки Ири и Грандин простил ему всё. Боже ну что за детская наивность, разве можно настолько не уметь прятать свои мысли.

   По лицу Ири можно было не просто читать как в открытой книге, можно было при некотором желании добавить новые увлекательные главы. Ири хотел его, хотел до дрожи в коленях и сейчас изо всех сил сопротивлялся сам себе. Это было настолько очевидно, что гнев моментально растворился, уступая место нахлынувшей нежности.

   Грандин насмешливо улыбаясь, расстегнул ширинку и недвусмысленно провёл рукой по выпирающей из под тонкого белья, набухшей плоти, а затем выпустил её на свободу и пронзая Ири страстными призывными взглядами принялся ласкать себя.

   Для Мистраля Грандина никогда не существовало стереотипов и правил.

   Ири никогда не думал, что это может быть так. Грандин не прикоснулся к нему ничем кроме взгляда, но этот взгляд плавил изнутри, заставляя прочувствовать всё, что сейчас вытворяли уверенные руки, ласкающие великолепное совершенное тело. Грандин демонстрировал себя, двигаясь в беззвучном танце, повторяя изгибы собственных линий ладонями. Трогал живот, грудь, соски, сжимая их и заставляя Ири раз за разом изнывать от желания припасть к ним губами. А затем он коснулся пальцами своих губ и принялся вытворять такое, что у Ири вновь подогнулись колени, а в штанах сделалось настолько тесно, что это начало причинять неудобство.

   Грандин сделал неуловимое движение бёдрами и брюки, вместе с бельём упали к ногам, обнажая великолепие совершенной плоти, достойной полотен гениальных мастеров кисти. Но Мистралю не было никакого дела до зависти чужих художников. Единственный кого он желал впечатлить, стоял перед ним, находясь полностью в его власти. Мистраль изящно переступил через одежду. Но вместо того, что бы шагнуть к замершему у стены Ири, подошёл к столу. И небрежно сбросив учебники на пол, медленно и соблазнительно облокотился на столешницу, невероятно изгибаясь.... У Ара кровь едва не хлынула носом.

   Он не помнил, как оказался рядом с Грандином, опрокидывая на стол, набросился, рыча, покрывая восхитительное тело поцелуями. Сам не понимая, что он хочет сделать с ним, но не в силах не прикасаться к нему, как если бы Мистраль в одну секунду сделался магнитом, притянувшим и намертво влепившим его в себя, губами, ладонями, животом, ниточками сердца прорастающими из центра груди, для того, что бы исчезнуть и раствориться внутри чужого тела.

   Не в силах отпустить ни на мгновение, желая сблизиться с ним, слиться воедино, заставить принадлежать целиком и полностью. Не понимая, как он был настолько глуп, что бы добровольно отказываться от этого? Ведь это же очевидно, они созданы друг для друга, и нужно быть абсолютно тупым, что бы не понимать, насколько совершенно и идеально это совпадение, когда разум может быть ослеплён глупостью и предрассудками, но тело словно совершенный сверхчувствительный инструмент, прекрасно понимает истину и находя ответы на вопросы, само расставляет всё по местам, и остаётся лишь принять это.

   Грандин тихо смеясь, подбадривал его жаркими поцелуями и ласковым шёпотом, помогая двигаться и направляя неумелые движения, сдерживая чужое нетерпение и растягивая удовольствие до максимума, до тех пор, пока тело Ири не взорвалось ослепительным фейерверком оргазма. Он, буквально свалился на Грандина вдавливая любовника в стол, неистово повторяя его имя.

   - Ран, Ран..О боже...Ран.

   - Тише, тише, любовь моя. Ты же не хочешь перебудить всю академию? Ммм?

   Грандин улыбаясь, нежно обнимал его одной рукой, вторую направил вниз, собираясь закончить, но Ири перехватил его пальцы, поцеловал, а потом мягко, но решительно освободившись от плена рук, толкнул Грандина на стол и припал к нему губами, лаская напряжённую плоть. Чувственно, по особому трепетно и бережно, не просто отдавая благодарность, но словно рождая связь. Особое нечто на двоих, что не забывается спустя годами, потому что никто не делал это так и никогда не сделает после. Потому что каждый человек обладает особой индивидуальностью, но есть те, кто оставляют в памяти яркий след кометы, в любое действие и любое самое обыденное движение, вкладывая свой особый глубинный смысл, обладая способностью создавать миры, не просто создавать, но дарить эту способность другим.

   Мышцы Грандина напряглись, он издал стон, вскрикнул и забился в судорогах, позволяя Ири выпить себя досуха, ощущая бешенное биение собственного пульса, пытаясь выровнять дыхание, в осознании, до чего же он хорош. Неопытен, но как же он хорош, в своей полной неискушённости, умудрившись уделать Мистраля по всем статьям, даже не понимая, что только что победил его, лишив рассудка, понимания, желания сердиться, абсолютно всех щитов и заслонок.

   Обхватив любовника за шею, Грандин притянул его к себе, поцеловал благодарно, хотя судя по восторжённому умалишённому состоянию Ири, мог и не церемониться. Ири кажется, так и не мог прийти в себя от счастья понимая, что только что произошло.

   - Пообещаешь, что больше не будешь надумывать глупостей? - ласково спросил Грандин.

   Ири покачал головой.

   - Ран почему? Почему ты..пошёл на это?

   - Что бы избавить от сомнений одного глупого солнечного мальчика. Ири, - подразнил он в своей привычной манере, и шепнул, потёршись носом, о загорелое плечо.

   - Пошли в кровать. У тебя здесь, чертовски холодно.

   - Я тебя отнесу - с готовностью предложил Ири, но Грандин, которому надоело играть пассивную роль, разразился громким издевательским хохотом.

   - Нет, мой сладкий. Твоя спина, слишком драгоценна для меня, что бы позволить, напрягать её столь необдуманно.

   Он выпрямился и соскользнул со стола, обнимая Ири и увлекая за собой.

   -Носить тебя на руках, моя привилегия. Пока не подрастёшь немного - Он выразительно шлёпнул Ири по макушке, которая сейчас, когда они стояли, находилась на уровне его глаз, да и то лишь за счёт того, что Ири не снял сапоги. Босиком Ар едва достигал Мистралю до подбородка, и если раньше Ири это невероятно бесило, то сейчас этот факт утратил всякое значение. Грандин Мистраль перестал восприниматься соперником, а их отношения, начали приобретать совершенно иное, важное значение.

   Внезапно Ири понял, что по прежнему одет и смутился, осознав, что занимаясь любовью с Раном, повёл себя совершенно по скотски, не соизволив скинуть даже сапоги. Грандин только хмыкнул, толкнул его на кровать и прыгнул сверху, с совершенно неподражаемым блядским мурлыканьем, избавляя любовника от всего, что не соответствовало постельной этике, включая смущение.

   Через минуту, Ири, получивший некоторое моральное удовлетворение от того, что был ведущим, с тоской осознал, что рядом с таким любовником как Ран, ему ещё очень долго предстоит быть ведомым, в какой бы позиции он не находился.

   Грандин с ним был полностью согласен, и неторопливо освобождая виноватого возлюбленного от одежды, загадочно улыбался, думая о том, что как бы его радость не распускала слюни по поводу произошедшего, наивно предполагая, что Грандин всегда будет уступать, скоро он обрушит эти иллюзии, самым нежным и сладким способом. К чему он и приступил, методично переворачивая наивного любовника на бочок и обучая его, ещё одному способу, как можно оказаться на равных. Ну, почти на равных.

   Ири кусал подушку и зажимал себе рот, что бы не кричать от волнами накатывающего экстаза. Медленные и быстрые движения Грандина за спиной сводили с ума. Он таял в родных руках, начавших восприниматься дополнением к собственным, и всё тело казалось прозрачным и невесомым и невероятно лёгким.

   Грандин и сам не понимал, откуда внутри него взялось столько неиссякаемой нежности. Она изливалась из него бесконечным потоком, и ему казалось, что ей не будет конца. Ему хотелось делать это медленно, насладиться каждым прикосновение к Ири, целовать опухшие подставленные губы, шею ключицы, плечи, любовно обрисовывать напряжённый пресс, дразнить лёгкими касаниями пальцев, заставляя дрожать от предвкушения, ласкать спину и крепкие ягодицы, сжимающиеся так тесно, что он замирал, нашпиленный на острие этого ощущения, понимая, что впервые осознаёт значение выражения "До слёз".

   Не просто близость, но такая близость, когда от счастья хочется просто сдохнуть, и невозможно представить, что это может прекратиться, закончиться обыденной банальщиной, исчезнуть...

   Впиться пальцами в чужие предплечья, сжимая с силой, оставляя синяки... Но не вздохнуть, не выдохнуть. Замереть, с силой зажмуривая веки, понимая, что нужно контролировать себя, ибо Ири вызывал не просто желание секса, но желание вбиться в него до основания, достав до горла. Прорости в нём, до самой макушки, застыть, ощущая чужой запах, вкус, тепло. Нежность похожую на океан, из которого совершенно не хочется выплывать, даже на миг, только окунуться ещё глубже, глубже, достигнув дна, добраться до предела, для того, что бы осознать, предела не существует, а то, что существует, не имеет названия, оно безбрежно. И сейчас Ири добровольно дарил ему это, даже не понимая, сам, что же он отдаёт. Двигаясь, откликаясь, вплавляясь кожей, подставляясь под поцелуи и целуя в ответ, с такой силой словно хотел вытянуть из Мистраля саму жизнь, а если бы и мог вытянуть, видит бог, Грандин Мистраль не задумываясь, отдал бы ему каждый вздох.

   Чувствительность Ири будоражила, подхлёстывая воображение придумывать всё новые и новые изощрённые ласки, в абсолютно бездумном беспонимании, различения ощущений, своих или чужих. Они сливались в единую бесконечную паутину движений. Никто так не реагировал, чутко резонируя на легчайшие прикосновение, что бы взамен, подарить нечто, столь же сильное и удивительное.

   С безошибочным чутьём находя и угадывая, на его теле все сокрытые зоны, о существовании которых Мистраль и сам не подозревал до сегодняшнего момента.

   Счастье заполоняло изнутри, щекотало где - то в глубине, поднималось воздушными пьяными пузырьками, ударяя в голову, вызывая эйфорию и желание смеяться.

   - Ири, - шептал он, почти задыхаясь и отбрасывая медлительность и нежность, набрасывался на податливое отзывающееся тело, изнывая от неутолимого любовного голода. Насытиться им оказалось решительно невозможным. - Родной мой..

   Любимый мой, человечек.

Глава 19.

   - Почему я тебе всегда проигрываю? - с какой - то печальной светлой обречённостью шепнул Ири, когда утомлённые любовью, они обнявшись лежали на мягкой, удобной кровати, не предназначенной для двоих, но сросшиеся воедино, они вряд ли замечали возможное несоответствие территории.

   - Любовь моя, не хочу морализировать, но ты себя слышишь со стороны? - Грандин недовольно шлёпнул Ара по ягодице, благо та как раз находилась под рукой.

   - Ири, я уже сказал один раз, и повторяться не вижу смысла. Постель для меня не поле сведения счётов. Если у нас возникнут проблемы, мы решим их по мужски. А наши отношения здесь не причём.

   - Ран..

   - Ммм.

   -Почему мы вместе?

   - Ириии - Мистраль издал душераздирающий стон полный скрежета зубной боли. - Я тебя сейчас укушу. Малыш, нам хорошо вместе, зачем это усложнять?

   - Усложнять?

   Ири развернулся и устроившись у него на груди поднял голову и покраснел, внезапно осознав что Ран внимательно смотрит на него.

   - Для нас это только секс? - спросил Ири тихо. - Просто секс и всё?

   Грандин молчал. Признаться Ири в своих чувствах? Но он и сам до конца в них не разобрался. Промолчать или задать аналогичный вопрос..Но готов ли он к тому, что бы услышать ответ, который и так знает, ответ, что большими буквами читается на этом искреннем лице, даже если Ири сам не понимает его, и задаёт дурацкие вопросы, в надежде услышать от него.

   Но Мистраль никогда не был творцом чужой судьбы и нёс ответственность только за свою собственную. Если Ири желает получить от него признание, это случиться не раньше, чем он сам готов будет осознать наличие собственных чувств.

   Мистраль готов был настоять во многих вопросах, но этот вопрос Ири для себя должен был решить сам, точно так же как и он.

   - Для меня это не только секс, - честно признался Грандин. - Но что стоит за ним, я пока не готов ответить. Наверное, как и ты. И не вижу смысла забивать этим голову. Я думал, что ненавижу тебя, но оказалось, что всё это время...Это были совсем другие чувства. А сейчас, я не могу позволить тебе уйти. Можешь расценивать это как угодно, хочешь, назови эгоистом, и я не стану отрицать. Я не хочу быть без тебя Ири. Так получилось, что я не хочу быть без тебя. И верю, что ты тоже желаешь быть рядом со мной. Поэтому и предлагаю тебе не просто постель, но начать отношения. И я собираюсь добиться этого любым способом.

   - Но я еще не дал своего согласия. С таким ответом, честно говоря, я до сих пор сомневаюсь, имеет ли смысл продолжать встречаться. Мы слишком разные...

   Он вскрикнул, потому что Грандин чувствительно ущипнул его за ягодицу.

   - Ай

   - Ири, - сладким голосом сообщил Грандин и поймав любовника за руку положил его ладонь на свой восставший жаждущий продолжения член. Ири застонал.

   - Ран. Только не говори, что ты ещё способен...

   - О, я очень даже способен - не меняя тона, убийственно подтвердил Грандин. - И ты даже не представляешь, как мне приходиться себя сдерживать до того момента пока, ты не дорастёшь до моих неумеренных аппетитов, радость моя невинная. И поэтому если ты сейчас же не заткнёшься на тему, по поводу которой поступаешь весьма нечестно, требуя ответов, которые сам не готов дать, то я переверну тебя на живот, и займусь твоей соблазнительной задницей. После чего сидеть ты не сможешь как минимум неделю. Надеюсь, это отвлечёт тебя от навязчивой идеи расстаться.

   -Боюсь, после такого я ещё больше укреплюсь в этой идее, - пробурчал Ири и был перевёрнут на живот, буквально зарычавшим Грандином.

   - Ири, - прошипел он, недвусмысленно нависая над ним, и добавил вкрадчиво, проводя пальцем вдоль узкой сжавшейся от страха дырочке.

   - Ты, кажется что - то сказал?

   -Это не честно, Грандин - возмущенно запротестовал Ири тщетно пытаясь вырваться. - Ты не даёшь мне сказать ни слова. Разве это возможно. Ты говоришь об отношениях, но сам в этих отношениях ВИДИШЬ ТОЛЬКО САМОГО СЕБЯ! У меня ведь тоже есть свои чувства. И желания.

   - Мда... И какие же у тебя желания, радость моя?- мурлыкнул Грандин, целуя его шею и прокладывая влажную дорожку вдоль позвоночника.

   Ири забеспокоился, пытаясь ненавязчиво вывернуться из плена сильных рук.

   - Явно не те, о которых ты постоянно думаешь, озабоченный. Я просто не хочу ничего менять в своей жизни. Если ты хочешь, что бы мы встречались, пусть это просто будет, но это не значит, что я стану твоим компаньоном в академии или ты объявишь меня своим любовником. Я не люблю излишнее внимание и ...Ты что делаешь, извращенец?

   - Ири мой сладкий, откуда такой испуганный голос? Я уже делал это тебе, и ты был не против. Не отвлекайся, я тебя внимательно слушаю.

   Грандин ласково целуя и покусывая крепкие ягодицы, раздвинул его бёдра и провёл по открывшейся для маневров территории языком.

   - Ааай... оох- Ири взвыл, когда Грандин увлёкшись попытался поставить ему засос.

   - Прекрати немедленно. Ты не можешь меня слушать так. Это неуважение. Прекрати. - Ири разозлился, потому что Грандин, кажется, не собирался воспринимать его слова серьёзно. - Я не могу говорить, пока ты не перестанешь...

   - Что не перестану? -

   - Делать это.

   - И что же я такого делаю? - Грандин обожал дразнить его. Для Ири произнести, что - то непристойное, было подобно смерти, и Мистраль искренне наслаждался его смущенным замешательством.

   Но сейчас Ири был слишком взбешен.

   - Не придуривайся. Я хочу, что бы ты относился ко мне с уважением. Иначе я не буду...

   Голос Ири постепенно начинал срываться. Грандин Мистраль действовал на него подобно наркотику. - Не буду с тобой встречаться.

   Грандин выпустил его из плена и вытянувшись вдоль его тела улёгся рядом, уткнувшись носом в шею.

   - Боюсь, этого я не переживу, - сказал он и Ири снова не смог понять говорить он серьёзно или шутит. Его ладонь неожиданно крепко обвилась вокруг груди Ири, вызывав у последнего тайный разочарованный выдох. Ему хотелось, что бы Грандин продолжал, но признаваться в этом он не собирался.

   - Но ты понимаешь, что я не собираюсь скрывать нашу связь и зажиматься с тобой по углам? - в этот раз голос Грандина звучал абсолютно серьёзно. Он развернул Ири к себе и теперь выжидающе смотрел ему в глаза, подперев голову рукой. Ири ощутил, что растворяется в их магнетическом бархатистом притяжении. У Грандина был необычный разрез глаз, миндалевидной формы, а суженные уголки слегка уходили наверх, придавая лицу Мистраля, что - то мистическое.

   - Но... - слова протеста разом исчезли.

   - Ири, - с нажимом пояснил Мистраль. - Я не пятнадцатилетний пацан и не хочу бегать к тебе в комнату каждый раз, когда мне захочется увидеть твои прекрасные глаза. К тому же, здесь чертовски неудобная кровать. Если ты рассчитываешь, что я буду проводить наши ночи в ней, то ты глубоко заблуждаешься.

   - Я тебя сюда не приглашал, - резко отозвался Ири. Всё таки Грандин был самым несносным типом, которого он когда либо знал.

   - Нет. И это обозначает что завтра утром,- он мельком посмотрел на часы - Ого, уже сегодня. Ты соберешь свои наиболее ценные вещи и переедешь ко мне. В отличие от тебя, я более гостеприимный.

   - Нет! - Ири резко сел. - Я так не могу, Ран пойми...

   Грандин опрокинул его обратно. - Все твои сумбурные отговорки оставь при себе. В них нет никакого смысла кроме желания досадить мне, - непреклонно заявил он - Если ты хорошо поразмыслишь, то поймёшь что я прав. А теперь - Он поцеловал Ири и развернул к себе спиной, укрывая одеялом. - Будь умницей и закрой глазки. Ты ещё успеешь поспать.

   - Слушай, я не собираюсь переезжать.

   - Спи.

   - Не командуй. Ты не у себя дома. И вообще. Ты меня бесишь. Ты самый несносный тип которого я...Ай убери оттуда руку. Убери немедленно. Не трогай там... Нет. Не надо. Ты что сдурел? Нет только не пальцы. И это тоже нет. Ооой. Ран, ну ты что делаешь? - Ири беспомощно забился и всхлипнул, ощутив, что лежит зажатый между стеной и Грандином и Грандин выполнил своё обещание, насадив его на себя как беспомощную бабочку и от души прижав ягодицами к своему животу.

   - Пусти ооой. Аааай. Ты скотина, Мистраль.

   - О, ну хоть за что - то, не придётся оправдываться. Ири, у тебя есть выбор, - зевая проговорил Грандин и неторопливо сделал несколько глубоких мучительно долгих движений.

   - Ты всё ещё можешь убедить меня в том, что предпочтёшь заткнуться и уснуть.

   - Грандин, я тебя ненавижу...ооой. ааах. Чёрт тебя...

   - Радость моя, ещё немного и поверь, я не смогу остановиться.

   - Да. Чёрт, ненавижу тебя Ран. Ооох... Ладно. Я молчу и не двигаюсь.

   -Вот и умница. - Мистраль победно хмыкнул.

   - Вытащи его.

   - Спи, недоразумение моё.

   - Иди ты...чёрт нет, не туда аааа... не смей, двигайся...

   - Хммм...Уверен?

   - Абсолютно!!!! - рявкнул Ири, щёки которого, моментально вспыхнули. - Хватит издеваться. Я не могу уснуть, пока ты... во мне.

   - Считай это маленькой предупредительной контр мерой - утешающее успокоил Мистраль, с трудом удерживаясь от напавшего смеха.

   - Твоя маленькая контр мера сейчас мне задницу разорвёт, - заорал Ири ни капли не разделяя чужого веселья и почти заныл уткнувшись лбом в подушку. - Господи и как я только согласился на это? Когда это могло показаться мне приятным? Я никогда больше не буду заниматься с тобой сексом. Это отвратительно.

   Грандин глубоко почти мученически вздохнул, и отобрав у Ири подушку и всё остальное за что он ещё мог ухватиться, притянул его к себе и впился губами в его затылок.

   - Знаешь Ири, - сообщил он после недолгого раздумья, успев исцеловать и искусать его ушко, шею и плечи, и опуская руку вниз, что бы найти начавшую просыпаться плоть.

   - У меня начинает складываться стойкое ощущение, что ты меня специально провоцируешь.

   -Не правда. Мне... это... неприятно...оооох Ран. Не останавливайся.

   - И кто кого здесь имеет? - спросил Грандин философски.

Глава 19.

   Наутро, оба остались бледные и не выспавшиеся. Что касается Грандина, он был попросту зол. Ири не желал подчиняться ему и упрямился словно ребёнок, не признавая чужую правоту.

   Мистраль находился на грани того, что бы увести его силой и утроить неделю блаженства, после которой глупый мальчишка, наконец поймёт все преимущества новой жизни и угомониться. Но с другой стороны он отчаянно желал, что бы и сам Ири, приложил усилия к их сближению, предпринял, хоть какие - то шаги, дав понять, что для него это важно и Мистраль не зря лезет из кожи вон, расшибая голову о стены чужой твердолобости. В отношениях равноценно должны участвовать двое. Достаточно честный подход, но Ири не желал этого понимать, предпочитая делать вид, что допускает возможность из под палки, не понимая, насколько поперёк горла стоит Мистралю подобное соглашательское попустительство, и уговоры, от которых он в конечном итоге попросту устанет, поставив вопрос ребром или решив его по собственному усмотрению. Что опять же отдавало фальшивой натянутостью, но его искренний мальчик не желал замечать, насколько он лицемерит в этот момент, изображая бедную овечку, попавшую во власть чудовища и брыкающуюся всеми копытами. Вот только кто из них был овечкой, а кто чудовищем, вызывало местами сильное сомнение. В свете поведения Ири, Мистраль бы поставил на овцу, неплохо обустроившуюся за счёт сбрендившего от страсти чудовища, до которого бедная овечка соизволила снисходить под воздействием непреодолимой силы обстоятельств. Разрешая поцеловать себе копыта, почистить шерсть и всё остальное по умолчанию, не понимая, как бесит Мистраля подобный подход, оправданный разве что глупостью и неопытностью. Но это не может длиться до бесконечности, и рано или поздно Ири предстоит пожинать плоды своего же собственного поведения, и тогда взбешенный Мистраль его действительно сожрёт, отказавшись уважать любое проявление свободной воли, или же пошлёт к чёрту. Потому что дети очаровательны, только когда ходят пешком под стол, люди же отказывающиеся брать на себя ответственность, признания в его глазах не заслуживали. И очень неприятно и больно осознать, что Ири инфантилен, отнюдь не по причине терзающих сомнений, а это действительно качество его характера.

   Но сейчас добиваться внятной вразумительности, казалось бесполезным. Ири младше на два года и видя перед собой этот детский сумасшедший дом, Грандин судорожно анализировал, пытаясь понять его реакцию, и вспоминал, самого себя.

   Но никак не мог вспомнить. В свои семнадцать он был достаточно зрелым и рассудительным юношей и по его мнению ничем не отличался от себя теперешнего.

   По крайней мере, ему не приходило в голову выдумывать всяческие глупости и отрицать очевидное. Случившееся случилось. Очередной девиз Мистраля. Отрицать, отказываться, делать вид, что ничего не произошло, относилось конечно к разряду некоторых светских уловок, но скорее в вопросах, требующих специальной щепетильности, касающихся социальных и внешних причин, но ни когда, два любовника встречаются, спят вместе и делят крышу, и нет никаких обстоятельств препятствующих этому факту, но один из них при этом упорно отказывается признавать наличие отношений...И как это назвать? Как это понимать вообще? Не отказывая ему в сексе, Ар отказывался признать нечто существующее между ними...Вот от этого было очень больно. Почти мерзко, что и говорить.

   Но кипя от ярости в душе, Мистраль тем не менее, старался быть адекватно справедлив. Желая встречаться с Аром, он избегал всяческого упоминания о том, что бы ответить самому себе на вопрос, Почему он желает этого, ведь связывал их не просто секс...И именно поэтому, пока он сам не готов был расставить все акценты, глядя Ири в глаза, Мистраль был не вправе требовать ответ. И именно поэтому он анализировал, размышлял, искал выход из ситуации, принимая на себя навязанную роль, в надежде, что однажды Ири протянет руку и сделает шаг навстречу. Сам. Но кажется, до этого события им предстояло нимало попортить крови и потрепать нервы друг другу.

   Когда он приняв душ и переодевшись, вошёл в комнату любовника, что бы разбудить и пригласить на завтрак, то был неприятно озадачен, встречаемый выпученными глазами и красным лицом.

   - Я не хочу, что бы кто - то знал о нас! - вопил Ири - Иначе я не буду с тобой встречаться.

   Иногда терпение входило в число добродетелей Мистраля, чем он несомненно мог гордиться, особенно в такие моменты, когда бровь начинала нервно подёргиваться, а по стене хотелось заехать кулаком.

   - Ири радость моя, если все будут знать, а ты не будешь со мной встречаться. Ты хоть сам - то себя понял?

   Голос Мистраля буквально сочился медовым бархатом, хотя считать ему приходилось не просто до десяти, десятками.

   - Уходи из моей комнаты. А вдруг нас увидят.

   - Не волнуйся, сладкий мой, - Мистраль мурлыкнул и обняв вырывающегося любовника, помог застегнуть петельки комзола - Я всем сказал, что иду к тебе. После такого секса, какой у нас был вчера, я просто не мог тебя бросить. Кстати, здесь довольно слабая звукоизоляция. - Он ухмыляясь стрельнул глазами в сторону стен и сделал соответствующий жест, изображающий ухо.

   Душераздирающий стон Ири был действительно слышен с противоположной стороны.

   - Я никогда не выйду их этой комнаты. Как ты мог так поступить со мной?!

   И как с этим мириться? Мистраль покачал головой, но очевидно понимая, что сражение временно проиграно, шутливо чмокнул любовника в лоб и шлёпнув пониже спины, покинул комнату, пообещав зайти, когда Ири будет в более подходящем настроении. Ошарашенный, обиженный взгляд Ара, не ожидающего столь быстрого ретирования, послужил слабым утешением для собственного самолюбия.

   Вот так вот, малыш. В следующий раз как следует подумай над своим поведением, и над тем, что Мистраль, не мальчик на побегушках твоих прихотей.

   К тому же сейчас у Мистраля было полно других проблем не связанных с тщетными попытками образумить свою невменяемую любовь. Или попытаться воспитать. Как посмотреть. Иногда кнут бывает неплохой заменой прянику, хотелось верить, что у них с Ири до этого не дойдёт.

   Но демонстративно покидая комнату, любовника, Мистраль размышлял, отнюдь не о дифирамбах собственному тщеславию.

   Первое он получил письмо от министра Рандо и новости которые ему сообщал дядя, вселяли тревогу.

   Их соперник, правый министр, господин Лан, начал решительные действия по поводу борьбы с коррупцией в министерстве. И хотя это была разумная и давно ожидаемая мера, тем не менее, начавшиеся разбирательства, затронули честь одной высокопоставленной семьи и разгоревшийся скандал грозил выплыть наружу. А так как эта семья оказывала покровительство правому дому, то положение Рандо сейчас оказалось довольно шатким, а следовательно это не могло не отразиться и на Мистрале, чьим протеже он являлся по умолчанию, собираясь возглавить пост после отставки патрона. Следовательно, стоило немедленно встретиться с дядей, и возможно обдумать сложившуюся ситуацию на пару. Немного интриг, сплетен, компромата - способов борьбы с неугодными, существовало огромное множество, но до недавнего времени Лан, напоминал скорее назойливую муху, чем серьёзного противника, и именно поэтому Рандо терпел его, позволяя правому министру существовать в качестве некоторой реформаторской декорации. Но никто не ожидал, что декорация обернётся неприятностями, начав копать в том направлении, которого от Лана не ожидал никто.

   Более того, его предупреждали и не раз, но собственная честь и чистота мундира для Ландо всегда были превыше головы. Вот и докопался называется. И пока король желает выслушивать двух советников, продолжая верить Лану и признавая за всеми его недостатками, исключительную честность, катастрофа могла разразиться в любой момент. Значит, следовало загодя изобрести способ, очернить Лана в глазах его величества, поставив под сомнения возможные аргументы. Без веских доказательств Лан к королю не сунется, что давало им время принять контрмеры.

   К тому же, помимо крупных неприятностей, стоило уделить время мелким, и разобраться с Реамом.

   И хотя Мистраль остыв, не горел желанием убить Андреаса, тем не менее, бывшему компаньону, следовало убедительно внушить: Что Ири для него отныне запрещённый объект, недосягаемый для общения или каких - либо нападок. Очевидно, аналогичное следовало внушить и остальным, но ...тут Мистралю становилось почти смешно. Это казалось невероятным, но не считая исходящего ревностью, отвергнутого Реама, у Ири не было врагов или недоброжелателей. Абсолютно никаких. Впору восхититься и аплодировать. Нет, выбирая себе партнёра, он не прогадал ни на минуту. Ири не просто не уступал ему, Ири заставлял Мистраля гордиться собой, в очевидном понимании... Рядом с ним мог быть только Ири Ар, потому что никого другого, попросту не существовало в природе. Но если бы существовал...

   Мистраль улыбнулся неожиданно по мальчишески легко и светло, в озарении открывшейся истины: Окажись Ар, самым последним портовым нищим, и сведи их судьба вместе вновь, ему было бы нелегко принять, то, что любит он человека недостойного, из тех, кого невозможно представить рядом с собой. Вот только признать и принять бы пришлось, потому что, вдохнув это один раз, Мистраль не желал другого кислорода, и оставалось благодарить бога, за то, что они равны, и им не придётся преодолевать сотни и тысячи противоречий навязанных обществом, и они имеют возможность оставаться рядом и наслаждаться жизнью без всяких преград.

   Правда, как преодолевать возникающие противоречия, если они не в силах банально разобраться в собственных отношениях и чувствах, Мистраль честно не представлял, и справедливо опасался, что это могло оказаться совершенно невозможным.

Глава 20

   Реама он разыскал до занятий. Видимо считая, что их отношения для Грандина не пустой звук, Андреас и не думал скрываться. Он сам назначил встречу и теперь ждал приговора, сидя на скамейке в оранжерее.

   - Всё теперь кончено между нами?

   Лицо Реама было грустным и печальным. Унылая атмосфера утра, серый свет которого пробивался через стеклянный потолок, рассеиваясь среди бесчисленного множества растений, весьма это подчёркивала, вызывая в сердце Грандина неприятный осадок. В руках Реам вертел цветок разбитых сердец, усугубляя картинный мелодраматизм сцены. Вот только на циничность Грандина, это произвело мало впечатления, разве что вызвало усмешку внутри, и ледяной принц, собиравшийся говорить с ним, в жёсткой манере, но передумавший, безразлично пожал плечами.

   - Андреас. Очевидно, мне следует напомнить, что между нами никогда не было ничего. Быть рядом со мной твоё желание.

   - Ты всё так же жесток, как и всегда. - Андреас грустно улыбался, без тени обиды или негатива, просто признавая как факт, так и не сумев понять, что эта тупая рабская покорность, бесит Грандина в людях сильнее всего.

   - Раньше моя жестокость тебя восхищала, значит, не вижу ничего предосудительного в том, если ты испытаешь её на себе. Тебе не стоило трогать, Ири! - Грандин был слишком зол, для того что бы проявлять снисходительность.

   В глазах Реама, разбивая смирение, впервые заплясала отчаянная обида.

   -Но ты ненавидел его Грандин. Ты говорил, что ненавидишь его. А теперь оказываться что всё это время...

   Грандин смутился, испытывая лёгкое ощущение вины и проговорил поспешно желая закрыть эту тему.

   - Какие бы чувства я не испытывал, тебя это абсолютно не касается.

   - Ты его ...всё это время...Господи, какой я был слепец. - горько прошептал Реам, почти с ужасом глядя на Мистраля.

   Цветок выпал из его ладони. Он наступил на него ногой, но не заметил этого инстинктивно рванув к Грандину, словно пытаясь ухватить его, уберечь, от чего - то что увидел. И замер, боясь двинуться, заговорив в отчаянном порыве, умирающего хватающегося за последнюю надежду.

   - Грандин, это же невозможно...Он не достоин тебя...Он, же ничего не сделал, для того, что бы быть рядом с тобой...Как, ты можешь любить его? Это же просто желание тела, но я, то, твой друг...Я же был твоим другом Мистраль, ты выбрал меня своим компаньоном. Неужели для тебя это ничего не значило. И ты всё это перечеркнёшь...вот так, за раз? Ради прихоти, ради этого....

   Он проглотил слова, понимая, что касается запретного и переходит черту.

   Грандин стиснул зубы. Покорность и отчаяние Реама вызывали некоторое чувство вины, но в то же время, памятуя о том, что произошло, ему хотелось чётко донести до Андрэ, что он играет с огнём. Реам был опасен для Ири. В этом Мистраль не сомневался, как и в том, что за мягкой услужливостью Андреаса пряталась злобная и порой мелочная мстительность.

   - Реам. Если тебя интересует правда, то моей единственной прихотью, был ты. Я никогда не считал тебя своим другом, но лишь позволял называться им, но выступив против меня, ты утратил это право. Хотел правды, получи и распорядись по собственному усмотрению. Ты волен считать, и мыслить что угодно, но если откроешь рот, и решишь озвучить, будь готов к тому, что я потребую отчёта и ответа за каждое оскорбление и действие с твоей стороны. Это то, что касается нас, а всё что касается остального... Хочешь жить спокойно - держись от Ири подальше, - закончил он резко желая прекратить этот разговор.

   - Ещё раз вобьёшь между нами клин, пощады не жди. Со следующей недели ты будешь переведён в параллельный класс и моли богов, что бы больше не попадаться на моей дороге. В следующий раз, я не буду столь снисходителен.

   С этими словами Грандин развернулся и ушёл, оставив Реама одного, в бессильной ярости сжимать кулаки и в то же время впадать в отчаяние.

   Грандин Мистраль был жесток с теми, кто вставал у него на пути. И ему было абсолютно плевать на то, что ещё несколько дней назад, Реам не задумываясь, отдал бы за него жизнь. Грандин Мистраль не любил никого. Потому что его сердце и помыслы принадлежали одному человеку, который был не в состоянии оценить и принять этот дар. Ири Ар.

   Глава 21.

   Когда он вошёл в класс, Ири уже сидел за своей партой. Всё так же у окна, на самом последнем ряду, залитый солнцем и светом, расположив немногочисленные вещи и локти на подоконнике, с удобством созерцая открывающийся внизу двор. Грандин покачал головой и решительно направился в его сторону.

   Одноклассники один за другим выпали в осадок, потому что Грандин Мистраль миновав своё место, преспокойно уселся рядом с Ири и положил перед ним роскошный букет алых роз.

   Больше доказательств не требовалось. И если Ири до этого момента и отвечал нечто неубедительное, по поводу того, что Мистраль спятил, находиться во власти психопатического бреда и прочее отрицающее, что между ними что - то существует, то теперь это стало абсолютно очевидным. Между непримиримыми противниками действительно произошло нечто и, судя по сияющим глазам Мистраля, это произошедшее сделало его счастливым.

   Ири покраснел и издав нечленораздельное мычание, уткнулся в учебник, упорно игнорируя цветы, Мистраля, и делая вид, что их обоих здесь нет. И лишь уши полыхающие огнём, выдавали его истинное состояние.

   Мистраль отобрал у него книгу и ухватив Ири за подбородок легонько чмокнул на глазах всего класса. Ири взвыл вырываясь .

   - Мистраль!?? - заорал он страшным шёпотом.

   -Ты что себе позволяешь? Ты спятил, да?

   - Что - то не так? - Грандин начал хмуриться. - Я не могу тебя поцеловать?

   - Но... - Ири готов был рухнуть в обморок. - ВСЕ ЖЕ СМОТРЯТ!!!

   - И очень завидуют, - Мистраль ободряюще улыбнулся и обнял Ири за плечи.

   - Ири, душа моя, все уже знают о нас. Успокойся. Я предупредил, скрываться, мы не будем. Если кому - то интересно, - объявил он громко - Ар мой любовник, и я убью любого, кто посмеет косо посмотреть в его сторону.

   - Если вы принимаете поздравления, - небрежно отозвался Ильт, яростный сторонник Ири. - То мы за вас рады.

   Раздался смех. - Блестящая стратегия Ара привела к полной капитуляции Мистраля. Грандин, - с деланным презрением выдал он, закатывая глаза.

   - Как ты мог так низко пасть, что бы покорно прийти..

   - С цветочками, - подхватил Альфонсо.

   Снова раздался смех, и теперь он был тем более непринуждённым, потому что Грандин обнимая пылающего Ири одной рукой, впервые снисходительно и дружелюбно улыбался, с удовольствием принимая участие в перемывании собственных костей. Полная сенсация.

   - Это, - Грандин небрежно поднёс розы к лицу, - продуманный тактический ход, что бы сломить всяческое сопротивление со стороны противника.

   Он демонстративно притянул к себе отчаянно краснеющего Ара. - Который, всеми силами пытается доказать нам всем, что ничего не было. Ири, ты держишь тетрадь вверх ногами.

   Ири обрёчённо застонал, пряча голову под раскрытой тетрадью. Его пылающее лицо выглядело донельзя потешно.

   - Вот так всё сложно, - подтвердил Мистраль, отбирая у него один за другим все учебные принадлежности за которыми деморализованный любовник пытался спрятаться от стыда, одновременно не давая Ару, нырнуть под стол или удрать любым другим способом. Судя по его состоянию, он готов был на крайние меры, но тушка Мистраля благополучно загородившая выходы к отступлению, лишала всяческой возможности для позорного бегства.

   - Да здравствует любовь! - подхватил Альфонсо выразительно громко. - Ар и Мистраль ваши постоянные стычки превратили академию в военный лагерь. Ура собраться. Наши вожди, наконец - то заговорили о мире. Давайте обнимемся! - Он первым рванул к Ильту и вытянув его из - за парты стиснул в объятиях, едва не получив затрещину от Александра

   - Альф, отвали от моего парня. Иначе я забуду, что мы с тобой сторонники одной партии.

   - Плевать. Отныне собратья, мы все равны. Ильт, раз мы больше не противники. Я тебя приглашаю на ужин!

   Алес издал предупреждающий хруст костяшками пальцев.

   - Альфонсо, ещё слово, и я вызову тебя на дуэль.

   Альф встал в возмущённую позу, словно призывая всех в свидетели, и благополучно отвлекая внимание оппонентов на себя. Грандин спрятал улыбку, благодарно оценив этот манёвр.

   - Мне нравиться, Эргет! - возвопил Альфонсо возмущённо. - И он не твоя собственность.

   Ильт немедленно заехал ему в бок. - Альф, ты всегда забываешь спросить моего согласия.

   - Я учусь у Мистраля. - Не растерявшись отозвался Альфонсо, незаметно растирая ребро. - Ильт, если ты ответишь на мои чувства...Да какие к дьяволу розы... Я обдеру всю оранжерею и брошу её к твоим ногам.

   Его слова потонули в громовом хохоте. Смеялся даже Грандин, вынужденный признать, что в этот раз Альф его уел.

   Вошёл преподаватель и бросив на студиозов короткий снисходительный взгляд сухо проговорил.

   - Господин Дельверо, как всегда выставляете себя на посмешище. Впрочем, кто бы удивился. Вернитесь на своё место. И..

   Он смолк, с изумлением сообразив, что Грандин Мистраль то же отсутствует на своём обычном месте. Но ещё больше его изумление усилилось, когда он увидел старосту, сидящего рядом со своим извечным соперником. И судя по самодовольной надменной улыбке и руке хозяйски обнимающей несопротивляющегося светловолосого оппонента, Ири Ар был полностью взят в плен.

   - Господин Грандин, вы желаете пересесть или это попытка уговорит господина Ара? - поинтересовался он с усмешкой, и прибавил с некоторым, впрочем, вполне симпатизирующим, сарказмом. - Рад что вы, наконец, поладили. Пусть даже и таким необычным, кхм способом.

   Ири глухо застонал, мечтая высказать Грандину, за публичное унижение. Вот только Мистралю, сочащемуся самодовольством, оказалось, глубоко наплевать на мнение окружающих.

   - Мистраль ты, правда, это сделал, - раздался чей - то восторжённо восхищённый возглас. И по классу снова поползли перешёптывания. На них смотрели. Ири показалось, что помимо привычного обожающего восхищения в этих взглядах таились ехидно сочувствующие усмешки. Словно эти люди знали, нечто такое, о чём он не подозревал. В душу вновь начал заползать липкий червячок сомнения, и одновременно ставшее привычным раздражение на Мистраля, который думал исключительно о себе и выставил их отношения на показ. Почему он не захотел поберечь чувства Ири и скрыть случившееся? Неужели его просьба оказалась так сложна и невыполнима? И хотя в их связи не было ничего постыдного, романы между студиозами считались явлением обыденным, но в то же время, Ири была неприятна мысль о том, что он спит со своим соперником.

   Словно сделав его своим возлюбленным, Грандин каким - то образом подчинил Ири себе, восторжествовал над ним. И теперь пытался сделать Ири зависящим от себя и собственных прихотей. Словно мало Мистралю оказалось подчинить себе его тело, он хотел заполучить и душу. Заставить Ири принадлежать себе. Выполнять собственные капризы. Но так не будет. Желание получить должно быть уравновешено желанием отдать взамен.

   - Господин Блезир. Если вы разрешите, мы хотели бы самостоятельно подготовиться к предстоящему экзамену. - Невозмутимо заявил Грандин, не замечая, что добавляет масла в огонь разгорающегося протеста любовника.

   - Молодость одна и её не хочется упускать.

   Учитель на мгновение оторопел. Мистраль всегда отличался независимостью мышления, но не наглостью. А сейчас его замечание выходило за пределы приличий. Но в то же время отказывать лучшему ученику, не было никакого смысла.

   Если Мистраль сообщал, что желает заниматься самостоятельно, то это значило, что он будет заниматься самостоятельно. И справиться с этим как всегда великолепно и безупречно.

   Судя по запылавшей малиновым физиономии Ара становилось очевидным, кто стал инициатором отношений. Так же как и не оставляло никаких сомнений, кто является в них лидером. Похоже, Ар потерпел сокрушительное поражение и безоговорочно примкнул к бессловесным обожателям ледяного принца.

   - У меня такое подозрение господин Мистраль, что влюбленность не пойдёт вам на пользу. - Осуждающе покачав головой, со вздохом отозвался учитель и коротко кивнул. Всё таки сияющие глаза Мистраля были почти такой же редкостью, как и видимая покорность Ири.

   - Если у господина Ара нет возражений, и это никак не скажется на блестящих результатах, которые от вас, несомненно, ожидаются, я не против отпустить вас на свободу. На данный момент, вы всё равно не способны учиться, - ехидно прибавил он, бросив суровый взгляд в сторону Грандина, который окончательно спятил, раз не пожелал убрать ладони с плеча Ара, даже не смотря на присутствие преподавателя.

   - Надеюсь, к следующей нашей встрече вы придёте в нормальное состоянии и сможете вести себя более подобающим образом.

   Блезир постарался добавить строгости, но не смог и только махнул рукой, стараясь спрятать невольную улыбку. "Всё таки молодость действительно одна" - подумал он.

   - Можете быть свободны. Заявления подпишите после окончания уроков.

   - Премного благодарен, господин Блезир.

   Грандин победно улыбнулся и с независимым видом поднявшись, предложил ладонь Ири.

   - Идём?

   Однако Ар и не думал уходить с ним. Подняв глаза, он с нескрываемым бешенством, посмотрел на Грандина, заставив Мистраля буквально задохнуться, от промелькнувшей в синих глазах молнии и отрицательно качнул головой.

   - Я остаюсь. Если тебя, интересует моё мнение, - прибавил он холодно и принялся демонстративно листать учебник, читать в котором был не в состоянии, это выдавали подрагивающие кончики пальцев. Но следовать зову Мистраля, он явно не собирался. Воздух между ними моментально сгустился и потяжелел. Было просто невероятно понимать и смотреть, как эти двое умудрялись выводить друг друга из равновесия.

   - Ири... Ты задерживаешь урок, - с опасной мягкостью заметил Мистраль, стараясь справиться с первыми подступающими раскатами грозы.

   Ири поднял голову и ответил Мистралю таким красноречивым выражением лица, что без слов становилось ясно: для того что бы заставить его покинуть класс вместе с Мистралем, понадобиться нечто большее, чем желание самого Грандина.

   Тащить упрямца силой или стоять и уговаривать, однозначно было немыслимо, хотя бы из - за присутствия посторонних.

   Грандин покорно склонил голову, как всегда мастерски, превращая поражение в победу, лишь одним своим умением изобразить непередаваемую улыбку полную печального сожаления.

   - Кажется, я как всегда излишне самонадеян, - театрально возвестил, он со вздохом вскидывая ладонь в знак примирения. - Прошу простить меня за причинённое беспокойство, господин Блезир. Вынужден покинуть вас, но увы в гордом одиночестве. Ири, встретимся... после занятий.

   Он поклонился и вышел с независимым видом, заставив Ири проклинать спектакль в исполнении мастерского театрала, потому что как только дверь за Грандином закрылась, Ири остался один под прицелом десятка насмешливых и одновременно сочувствующих глаз.

   - Молодец, Ири. Не позволяй ему помыкать собой, - шепнул Ильт перебираясь поближе, к явному неудовольствию Алеса.

   - Иначе он тебе на шею сядет. Я знаю один способ как .... Он наклонился и что - то зашептал юноше на ухо. Ири мысленно застонал. Сейчас ему хотелось убежать или просто побиться головой о несуществующую стенку.

   Сам того не подозревая, Грандин отныне, превратил его жизнь в ад, сделав объектом сплетен и пристального внимания, и, за это Ири почти ненавидел его. Как обладая дьявольской проницательностью, Мистраль не сумел понять, что яркая публичность Ири, не способ жизни, но защита, призванная огородиться от людей, давая им то, что не хватает, для того, что бы однажды они не пожелали взять это сами. Видя поверхность, не залезали в душу, потому что душа Ири прозрачная и вывернутая нараспашку, представляла собой ранимую субстанцию. И сейчас по ней безжалостно топтался Грандин, не понимая, что требуя, должен предоставить взамен. Желая проявления чувств, быть готовым к взаимности отдать их самому, вламываясь на чужую территорию, предоставить свою для исследования. Но Мистраль не понимал. Не желал осознать, что Ири борется не с ним, а самим собой. И всё его упрямство, вражда и борьба, существует с одной единственной целью - не позволить Грандину поработить собственную личность. Но Мистраль не понимал, что такое любовь, превращая отношения, в оду слепого себе эгоцентризма, где Ири по умолчанию подразумевался неким элементом, предназначенным вращаться исключительно вокруг орбиты чужого удобства и комфорта.

   Но Ири не желал становиться обломком чужой самости, подстраивать свою индивидуальность, в угоду чужому самодурству, не терпящему возражений. Не желал, быть любимым за "лакированную обложку", а не просто так.

   Не понимая, что Мистраль, аналогично боится разбиться о яркость его собственной орбиты, перестав быть собой, но став всего лишь одним из многих, допущенных к телу, но не имеющих абсолютно никакого значения.

   Понимали ли они, что сами загоняют себя в угол, испытывая страх, потерять, но не желая признать, уступать и запускать друг друга в собственную жизнь, уцепившись в проявление эгоизма, где себе разрешается всё, но другому не позволено сделать одного неосторожного шага, потому что этот шаг воспринимается бунтом на корабле собственного мирного существования, попыткой ущемить права.

   И Ири готов был уступить, готов был любить, позволить себе стать всего лишь тенью...Вот только Мистраля никогда не привлекали тени, а превратиться в чужое подобие, обозначило для Ири потерять себя. Он не мог быть другим, Мистраль не мог быть другим, они могли быть только самими собой. И как это слишком часто бывает между сильными личностями, их конкуренция оказалась неизбежной в своём противоречии, когда желая мира, они неизбежно провоцировали войну, не понимая, что всё что им требуется это принять и признать чужое право Быть.

   И как это часто бывает, сильнее всего, люди отрицают то, что свойственно им самим, и в этой своём отрицании собственного махрового эгоцентризма, Мистраль Грандин и Ири Ар оказались удивительно похожи.

*******

   Грандин захлопнул дверь и не в состоянии успокоиться, прислонился к стене, не боясь испачкать дорогой камзол, полируя ничего не выражающим взглядом золочёную лепнину напротив, ощущая клокочущий в горле гнев, и собственные непроизвольно сжимающиеся кулаки.

   Желание, надрать симпатичную задницу, Ири во всех смыслах, одолело с неистовой силой.

   Почему, его маленький глупый любовник так всё любит усложнять? Вместо того что бы воспользовавшись снисходительностью Блезира, провести вместе великолепный день, Ири издеваясь, наперекор, предпочёл остаться заниматься в холодном унылом классе, выставив Мистраля идиотом.

   К последнему Грандин, впрочем начинал привыкать, находя это почти забавным, что говорило о том, что несмотря на свою напыщенность, молодой человек не был лишён юмора и самоиронии. Но, вероятнее всего Ири даже в голову не приходит, что Мистраль ощутил себя униженным. Разумеется, виноват во всём окажется как обычно исключительно он, и судя по взгляду, полыхающему синими молниями, вечером состоится очередное противостояние характеров, которое могло бы показаться интересным, если бы не было таким ранящим и бессмысленным.

   Почему Ири, упрямо не желает понять очевидной истины? Грандин не просто старше, но и гораздо опытнее и мудрей в житейских вопросах. И не только в них, ведь являясь преемником Рандо он не принадлежал самому себе. И Мистраль прекрасно видит и понимает, что окажется лучше для них обоих. Но Ири, упрямый осёл, цепляется за какие - то глупые принципы, не в силах уступить ему ни миллиметра позиции, и в итоге всё портит, расценивая каждый поступок Грандина как посягательство на свою личность, искажая каждое слово. Неужели им так сложно прийти к пониманию или компромиссу построенному на взаимной договорённости...Стало смешно с самого себя...Мистраль ищущий компромиссы. Почти забавно, если не считать, что к любому действию Мистраль подходил как к задаче, которую предстояло решить, несмотря на повышенный уровень сложности. Трудно поскупиться собственными принципами и убеждениями, пластом личного мирка привыкшего к определённому укладу и понять, что отныне всё уже не будет так как раньше, что в его жизни появился второй человек, достаточно важный для того, что бы задуматься о том, что и у него есть собственные мысли и чувства, не совпадающие с твоими, но имеющие право на существование и уважение. И оставалось размыслить над тем, что из этого он мог допустить и прогнуться, а перед чем, предстояло поставить Ара, как перед некой данностью, в которой он не мог измениться. Не потому что не хотел, но потому, что изменившись, перестал бы уважать себя, оставаться собой. А на эту территорию Мистраль Грандин не допускал никого, потому что быть самим собой обозначало для него смысл собственного существования. Благо Артемии превыше всего. И Ири стоило понять, что Мистраль готов жертвовать и поскупиться многим, готов уступить и сместиться в сторону, вещь неслыханная ранее, но есть и то, что Ири предстоит осмыслить самому, и осознав сделать шаг назад, понимая, что он переходит черту допустимого. Что Грандин способен терпеть, но его терпение не безгранично, и доводя его до предела, Ири Ар сам виноват в том, что он срывается. Но как наступить на горло собственной гордости и сообщить Ару в лицо, что он может творить что угодно, но Мистраль не мальчик и никогда не потерпит унижений и отказов. И отталкивая его в спальне, Ири мог бы хотя бы сделать вид, что ладит с ним на публике, не заставляя Грандина терять лицо и беситься от ярости, в понимании, что всё закончиться ссорой.

   Неужели любовь, выглядит так?

   Мистраль прикрыл глаза, не желая признавать для себя подобной истины. Ему казалось, что вот найдя для себя точки соприкосновения они пришли к некоторому идеальному пониманию, но как оказалось, это было лишь началом, трудного тернистого пути...А имело ли смысл идти по нему вообще?

   Грандин вновь стиснул кулаки, почти до боли впиваясь ногтями в кожу ладоней. Если бы он мог обойтись без Ири, если бы не существовало этой невыносимой, непреодолимой тяги к нему, бухающей кувалды в собственной груди, каждый раз, когда они пересекаются между собой...Если бы..если бы

   Как же смешно и отвратительно понимать, собственную жалкую беспомощность перед другим человеком, собственную убогую неспособность контролировать самого себя, неспособность вести тщательно рассчитанную обдуманную игру, в которых, он всегда был непревзойдённым мастером, потому что слишком страшно окажется проиграть в ней. Осознать, что всё это время сам был лишь игрушкой в чужих руках. А если и не был...

   Ири Ар, как же сложно тебя понять, почти невозможно. Что же за игры ты ведёшь? С какой целью?

   Мистраль с трудом отлепился от стены и заставил себя идти в заданном направлении, впрочем, направления собственного пути, он впервые очевидно не понимал.

   Уезжать в город в одиночестве, не казалось правильным, точно так же как, и возвращаться в класс, демонстрируя внезапно проснувшуюся тягу к знаниям.

   В душе, не желая утихать, кипели раздражение и злость на Ири, самого себя, на то, что он так легко позволяет себе поддаться провокациям.

   Но неужели Ири, не понимает, что на всех этих лекциях Грандин присутствует только ради него?

   Понимая, что ещё немного, и он дозреет до состояния ворваться в класс и вытащить Ара из - за парты, Мистраль сделал единственное, что ему оставалось. Убрался из академии, про себя решив послать Ара к чёрту.

   Возможно ночь, проведённая в холодной постели, пойдёт ему на пользу, заставив задуматься над тем, чего он может лишиться, и принять, наконец, единственно правильное решение.

Глава 23

   Однако на утро, в отличие от не выспавшегося, досадующего Мистраля, Ири выглядел бодрым и сияющим, обращая на Грандина внимания, не больше, чем на оранжерейный вазон с цветами.

   Более того, прибыв в академию Мист, с бешенством констатировал, что его ангел, не только не демонстрирует признаков раскаяния или минимальной тоски, но Просто оскорбительно доволен жизнью и Абсолютная наглость, демонстративно окружён свитой воздыхателей. Разумеется, Эльресто Ал, занимал среди них первое место.

   - Ты должен, что нибудь, сделать с этим, - заметил Александр неодобрительно, приветствуя Мистраля в коридоре.

   Собственно не наткнуться на Мистраля представлялось сложным.

   Недружелюбно разогнав зевак, он обосновался у мраморной колонны, являя мрачный памятник самому себе, и мысленно изобретая подходящее наказание для Ара.

   То что Ири пожалеет о своём поведении, лично у него не вызывало никаких сомнений. Не пожалеет, значит Мистраль заставит его пожалеть, и плевать на способы, если цель оправдывает средства.

   Разумеется, помахав ему издалека, Ири даже не соизволил подойти, заставив Мистраля прикусить губу с выражением лица, переводящимся как "подожди, дай только доберусь до тебя".

   - Нас он всё равно не послушает, - подключился Ильт, со вздохом, впиваясь крепкими зубами в яблоко, вытащенное из - за пазухи.

   Любому другому Мист незамедлительно высказал бы замечание, но Эргет и Алес всегда проходили "вне категории", умудряясь поразительным образом нарушать условности и не раздражать щепетильность Грандина.

   Даже сейчас стоявшим в обнимку "мирным голубкам" в голову не приходило разлепиться, и они уютно сплетясь ладонями, пикетировали засаду Мистраля, очевидно решив поделиться опытом собственных, длящихся несколько лет отношений.

   В академию студиозы прибыли сложившейся парой и представить эту незыблемый тандем врозь, казалось решительно невозможным.

   Именно по этой причине Альф, слывший категоричный натуралом, регулярно подбивал клинья к Эргету, в качестве очевидной хохмы подобных приставаний; в этой ситуации рискуя получить разве что по башке.

   - Мне казалось, что ты, сможешь повлиять на него. Но складывается ощущение, что Ар делает тебе назло. Не стоило давить на него, Ран. Ири ужасно упрямый.

   - Эргет, я не нуждаюсь в советах. И тему своих отношений с Аром, не намерен обсуждать с кем бы то ни было, особенно с тем, кого считаю друзьями, по той причине, что слишком дорожу нашей дружбой. Как и вы надеюсь. Прошу извинить.

   В отличие от Ири, Грандин умел обрубать доброжелателей одной фразой, обрубать так, что они не обижались, несмотря на то, что само замечание прозвучало достаточно резко.

   - Бука! - буркнул Эргет, и был утянут в сторону мудрым Александром, сообразившим во что это может вылиться.

   Во всём, что касалось Ара, Мистраль превращался в пороховую бочку, и это следовало учитывать.

   Что же, когда гора не идёт к Магомету...

   Не обращая внимания на собравшихся, Грандин решительно направился к Ири.

   Если мальчишка рассчитывает, что сможет безнаказанно откалывать подобные номера, Грандин убедительно докажет несостоятельность подобных заблуждений.

   - Десять секунд! - заявил Мистраль, подходя к Ару, и разбивая толпу, как нож масло. Собственно и разбивать не понадобилось. При его появлении, студиозы шарахнулись по сторонам, стаей испуганных воробьёв, застигнутых на месте преступления, ястребом.

   - Десять секунд, - повторил он, слегка повышая голос. - И вокруг нас должно образоваться пустое пространство. Время пошло.

   Он жёстко перехватил Ири за запястье, не давая возможности ускользнуть, и посмотрел на часы.

   Когда он опустил руку, Ири стоял перед ним, гневно сверкая глазами. Увы, в гордом одиночестве. Тон, которым Мистраль произнёс приказание, буквально вмораживал в пол, не оставляя сомнений, что любое противодействие окажется смертельно опасным.

   - У тебя очень сообразительные друзья, - мягко заметил Грандин, но прохладца голоса, и прищур глаз полыхающих мрачными огоньками, не сулили ничего хорошего.

   - Итак? В чём наши трудности, душа моя?

   Мистраль поинтересовался спокойно, почти буднично, вот только стальные ноты, делали спокойствие пугающим.

   - Объяснишь или сразу перейдём к варианту " Ненавижу тебя, чёрствая скотина"?

   Последняя фраза прозвучала откровенной издёвкой.

   На щеках Ири проступили красные пятна. Он безуспешно рванулся прочь, выдёрнув руку, но добился лишь того, что ладонь Мистраля сжалась сильнее, оставляя на запястье синяки, а его самого качнуло маятником туда - обратно.

   - Отпусти! Немедленно! - процедил Ири сквозь зубы, стервенея от собственной беспомощности и вытекающего из неё унижения. - Отпусти или я....

   - Или ты, ЧТО?! - угрожающе осведомился Мистраль, делая шаг и нависая над ним зловещей чёрной мачтой камзола расшитого серебром.

   Униформа в академии считалась обязательным правилом, но высшие ученики имели право на вольность, бравируя элегантными нарядами, и Грандин не стал исключением, точнее исключение появилось благодаря Мистралю.

   Ири сник, в бессильной злости, понимая, что...

   Ничего. Абсолютно ничего.

   Несколько дней назад, в подобной ситуации, он, не раздумывая, заехал бы Мистралю по физиономии, вызвал на дуэль. Но то, что возникло между ними, полностью уничтожило и разрушило малейшую возможность подобной самозащиты, потому что...

   Потому что в самом прямом смысле, у Ири Ара не поднималась рука.

   Он даже мысли не мог допустить, сознательно причинить Грандину боль.

   В животе моментально скручивался тугой чёрный узел, ноющий спазм под ложечкой.

   Даже злясь на Мистраля и исходясь на пену от негодования, Ири...ЛЮБИЛ.

   И это понимание оказалось мучительным, в свете чужой безответности.

   Пока между ними существует малейшая связь, пусть даже они ссорятся и выясняют отношения, Ири, оказался не в состоянии больше "драться". Не мог, добровольно расписавшись в собственном бессилии.

   И Грандин наслаждающийся чужой беспомощностью, ни малейшего представления не имел, отчего это происходило и каких усилий Ару стоило сопротивляться ему.

   Не дать осознать собственную хрупкую уязвимость, когда чужое поведение напрашивается на отпор, но легче повернуться и уйти, чем объяснять то, что вряд ли когда нибудь будет понято.

   Объяснить нежность, живущую в груди, бережность, заботу...Нет, Мистраль никогда не поймёт подобных вещей, ведь для него все эти вещи слабость, а если не слабость, то всего лишь игра в некоторое собственное, пытающееся уйти от скуки развлечение. Зачем всё усложнять, малыш? Нам же хорошо вместе. Вот и ответ.

   И в свете отсутствия понимания, для Ири это тоже слабость. Собственная очевидная слабость перед ним. Слабость о которой не хочется рассказать и делиться ей тоже совершенно не хочется, только найти в себе силы, протест, гнев, и дать сдачи по мере возможностей, не признавшись...Как же это больно, чертовски больно на самом деле...причинить страдание ради собственной самозащиты, потому что иначе нельзя. Иначе у них просто не получается.

   Сказать я люблю тебя, и оказаться одним из многих, пополнить собой коллекцию выброшенных кукол Мистраля, приевшихся, надоевших отношений, утративших всяческий смысл, потому что добыча взята, цель достигнута, а дальше Грандину скучно, пресно и неинтересно. Но невозможно вечно фонтанировать словами, идеями, иногда просто хочется БЫТЬ. Нормально, спокойно, по - человечески, без ссор, конфликтов и противостояния, когда то, что является обычным ходом вещей не раздражает и не надоедает. Когда возможно просто признать собственное желание любить и ПРАВО быть любимым в ответ. Право на свободу личности, самовыражения.

   Но о каком праве может идти речь в этом случае? Любой отказ Мистраль воспринимает лично на свой собственный счёт, любая попытка поговорить приводит к тому, что ему затыкают рот, обижаются или выставляют идиотом, который не понимает очевидных вещей. И всё что остаётся это наступить себе на горло и согласиться или же устроить демарш протеста, ведущий к новой ссоре.

   Больно. В груди не солнце, больная обугленная дыра, спрятанная за легкомыслием сверкающей беспечной поверхности. Неужели Мистраль всерьёз рассчитывает, что Ири когда нибудь откроет и покажет ему свою собственную слабость, разрешит увидеть и осознать насколько это важно для него. Нет. Так не будет. Найти в себе силы, сжать кулак, и со всего размаха, залепить в самодовольное, полное превосходства лицо, мечтая отгрызть собственную руку за то, что посмела подняться на него. Не уступить. Не позволить сломать себя. Даже если не в состоянии причинить вред, всё равно не уступить. У него тоже есть гордость, есть собственное самолюбие и чувства, о которых Мистраль очевидно попросту не догадывается.

   Для тебя это всё игра, Мистраль. Желание любить всего лишь игра.

   Но люди не игрушки. Не бесчувственные механизмы, предназначенные исключительно для твоего личного развлечения.

   Захотел взял, надоело швырнул на полку до востребования. Однажды ты придёшь, а полка окажется пустой, потому что нельзя ждать вечно, до бесконечности в надежде, что когда нибудь родиться понимание, умение БЫТЬ, отдавать и ничего не требовать взамен, умение любить, нести ответственность за собственные поступки. Понимание, что там, на противоположной стороне отношений стоит другой, точно такой же, живой человек, и ему может быть больно, очень больно понять, что его любовь, ничего не значит для тебя.

   Да, Ири готов принять игры на поверхности мыльного пузыря, и согласиться на то, что у них есть, так как есть, в том виде, в котором оно есть, без названия, без имени. Но так не может продолжаться вечно. Форма исчезнет, но останется принцип? Страшно, Мистраль. Проиграть. Не пожелав открыть карты, не зная карт соперника, пойти ва - банк, для того, что бы услышать в ответ безразличное и раздражённое "Зачем всё усложнять?"

   Нет, пока Мистраль не уступит первым, Ири ни за что не признается ему. Не откроет эту дверь. Вход в настоящего себя, лишённого собственной приевшейся фальши благоразумия, позволяющего миру сходить с ума ради собственного удовольствия, но это не значит, что Ири точно такой же безумец. Совершенно не обозначает, что он не видит и не замечает или не понимает ситуации.

   Он понимает, всё прекрасно понимает, но иногда так сложно найти слова, что бы объяснить самое очевидное.

   Сказать другому человеку: Я люблю тебя. Верь мне.

   Не заставляй меня сражаться с тобой. Ведь видит бог, я этого совершенно не желаю, не хочу, но...

   Не могу принять отношения, в которых и ты и я заранее придумали и прописали правила поведения для другого; всерьёз рассчитывая, что они будут приняты?

   Нет, Мистраль. Так не будет. Ты не желаешь уважать меня, а значит, не жди уважения в ответ.

   Не жди, что я стану честен с тобой. До тех пор, пока для тебя всё это игра, Мистраль, ты получишь в ответ, только игры.

   Игры в меня, в тебя, в нас. Детство, шутки, смех, серьёзность и несерьёзность - всё, что составляет суть человеческих отношений, но в этих отношениях никогда не будет меня, потому что тебя в них тоже нет.

   Мы разменяли любовь на сделку, заключили компромисс с собственным разумом и удобством существования, а теперь это смешно видеть и понимать, попытки выстраивать домики, в которых ни один из нас не станет жить.

   Разожми руку, Мистраль. Разожми, эту чёртову руку. Ты не имеешь права, удерживать меня. До тех пор, пока не ответишь на вопрос, КТО, Я ДЛЯ ТЕБЯ? ты не имеешь на меня никакого права.

   Кто я для тебя, Мистраль? Скажи, мне, кто я для тебя?

   Если бы взглядом можно было прожигать дыры, Мистраль представлял бы собой обугленное решето.

   А кроме взглядов и шипения, противопоставить оказалось нечего.

   Что бы Ири не думал по этому поводу, как бы Мистраль не вынуждал его отреагировать, он не настолько лишился рассудка, что бы пойти на публичный скандал.

   - Ири, нам следует поговорить, - оценив его состояние, мягко подытожил Мист. - Я надеюсь, что поразмыслив, ты согласишься составить мне компанию, и покинуть место, где мы привлекаем внимание.

   Сможет ли Ран измениться?

   - Потому что если ты откажешь, я применю силу, и мне абсолютно безразлично, как это скажется на репутации. У тебя есть десять секунд на обдумывание. Время пошло!

   Смешно. Он никогда не измениться, а значит ...

   Просящему - подают, Грандин Мистраль.

   - Угрозы и шантаж? Дипломатия твой конёк, Мистраль? - Ири презрительно дёрнул плечом, и предпринял очередную отчаянную попытку незаметно освободиться, не превращая борьбу в спектакль и бесплатное развлечение для любопытных глаз.

   К его досаде коридор оказался полон народа. И хотя студиозы старались не фиксировать на них излишнее внимание, любому становилось ясно, за ними наблюдают с жадным интересом, и постыдная сцена имеет десятки свидетелей.

   Но похоже, в последнее время, Грандину сделалось абсолютно наплевать, на это, и множество других вещей важных и значимых, до встречи с Аром. Честь, достоинство, репутация ... Сколь сильна грань человеческой бездны, заглянув в которую человек внезапно понимает, что он себя абсолютно не знал? А теперь, узнав и поняв, что предела не существует... Что вот он, по факту лицом к лицу перед самим собой, совершающий поступки, которые ранее осуждал и считал неприемлемыми. Но вот оказалось, что невозможного нет, и ты ничем не лучше других, остальных. Превозносящийся над миром бог, стремительно рухнувший в человеческое естество. Потому что сердце - не гранит.

   И все эти слова...Честь, гордость, достоинство... Эфемерные, ничего не значащие пустышки, иллюзии, перед тем НАСТОЯЩИМ, ради которого можно сделать шаг, поскупиться собой...

   И сломаться как личность. Перестать уважать самого себя, за то, что уступил, изменился, пошёл на поводу.

   Вырвать собственные глаза, что бы не видеть позора, уши, что бы не слышать осуждения, сердце, что бы не болело от понимания, что это бессмысленно, что вот он угол в который почти упёрся лбом и бьёшься головой раз за разом понимая, что саморазрушение это не то, к чему ты стремился, но не можешь не заниматься им, потому что чужая суть уже вклеилась в тебя, оплела корнями и не желает отпускать. Ни отпускать, не подчиниться, ни понимать тебя. И всё что остаётся это убить, сломать, разрушить, потому что он не позволит этому разрушить себя.

   Благо Артемии превыше всего.

   Не залезет в чужие потёмки руками, что бы разобраться, но встряхнёт и ударит со всего размаха об стену. Заставит быть не тем, что хочет Ири, но тем, что хочет Мистраль, потому что по другому он не может. И Ири должен это понять, должен подчиниться, должен признать его волю, согласиться и закрыть глаза, любовно ткнувшись носом в душащий его за горло кулак...И в эту секунду Мистраль разожмёт пальцы. Перецелует любовно каждую прядь, добровольно распахнёт перед ним все двери, отдаст ему абсолютно всё, весь мир сложит к его ногам.

   Только признай меня. Признай меня, дьявол тебя побери! Мою волю, моё право, мой авторитет. Признай, сдайся мне, не борись со мной, согласись, что тебе не нужна свобода, и она будет у тебя в ту же самую секунду, когда я сумею понять, что никуда ты от меня не улетишь. Добровольно Ири. Абсолютно добровольно. Сам пришедший ко мне навстречу. Согласившийся на мои правила. Неужели это так сложно? Неужели это так невыполнимо, дать мне то, что я хочу и прошу от тебя? Твою любовь, которую не я возьму и выбью из тебя сам, но ты подаришь её мне, уступишь, и примешь ответный дар. Осознаешь, что это значит. И нам уже не придётся сражаться...Уступи мне, Ар. Уступи. Не заставляй озвучивать и признавать собственную слабость, потому что я возненавижу тебя за неё и никогда не смогу этого простить.

   - Пять секунд.

   - Ублюдок.

   - Три.

   Невозможно.

   Невозможно.

   "ПОЧЕМУ, ТЫ, НЕ ЖЕЛАЕШЬ ПОНЯТЬ МЕНЯ?

   - Две.

   Внезапно Ири чётко осознал, что если он планирует послать Рана ко всем чертям, то это лучше сделать в ином месте, и желательно в уединённом. Потому что доведённый до белого каления Мистраль, действительно применит силу, никаких сомнений в этом более не оставалось.

   - Я иду с тобой! - быстро проговорил Ири, увидев опускающуюся руку. - Ты прав. Нам следует объясниться.

   В глазах Грандина промелькнуло мрачное удовлетворение

   - Умный мальчик, - проговорил он, усмехаясь привычной жёсткой усмешкой, так похожей на обычную его линию во время их сор.

   И внезапно, всё это внезапно смыла ласковая, полная раскаяния нежность. Секунду назад перед ним стоял один человек, и вот уже совершенно другой.

   - Ири, прости. Веду себя как ублюдок. Я не хотел причинить тебе боль. Надеюсь это больше не повториться.

   С этими словами, Мистраль отпустил его запястье и поцеловав следы собственной неосторожности, бережно провёл по смуглой щеке.

   - Идём?

   Ири подготовивший для него целую гневную отповедь, состоящую из множества обидных убийственных фраз и эпитетов, только прерывисто вздохнул и кивнул, ощущая в горле непривычный спазм.

   Грандин не переставлял удивлять его, и хуже всего, Ири на это вёлся как последний идиот.

   С трудом заставив себя выйти из оцепенения и стараясь не обращать внимания на бросаемые на них украдкой взгляды, Ири покорно последовал за Мистралем, пытаясь разозлиться, но понимая, что проиграл, так и не начав схватки.

   Я не могу так просто подчиниться ему. Мы должны прекратить эти отношения потому что...

   Грандин внезапно остановился, заталкивая его в пустой класс, и закрыл дверь.

   Ири услышал щелчок ключа в замке, повернулся и оказался пойманным.

   - Звукоизоляция слабая, - прошептал Грандин, накрывая его рот поцелуем - Постарайся не сильно кричать.

   Он кровожадно ухмыльнулся.

   "С запада Артемия омывается Каренским морем, которое впадает в Мировой океан..."

   Слышался из - за стенки отчётливый голос мьсе Блезира и если прислушаться можно было даже различить скрип перьев по бумаге, с помощью которых старательные студиозы записывали лекцию.

   Ири запоздало рванулся прочь, осознавая, что попал в ловушку и ненавидя Мистраля самой отчаянной и лютой ненавистью. Он считал Грандина рассудительным?

   Это было давно и неправда, за тысячу лет до того как они встретились друг с другом. Ран был психом. Опасным сумасшедшим психом, и хуже всего это безумие оказалось заразным.

   Ири только судорожно вздохнул, сминаемый жадными руками, сомкнувшимися за спиной. Поднимающими в воздух, сажающими на стол, в то время как чужие губы, не переставая терзали его рот и самое ужасное заключалось в том, что Ири ответил на это безумие, до того, как Ран подхватил и притянул на себя. Вспыхнул яркой спичкой, во взрыве чужого пламени.

   Ненавижу!

   Люблю!

   Люблю!!!

   Ненавижу!!!

   Зарываясь пальцами в затылок, сжимая волосы, судорожно впиваясь в шею, прикусывая кожу.

   С силой, что кажется, сейчас сметёт всё вокруг, но в тот же миг превращается в тончайшее, легчайшее прикосновение, пронзительной нежностью втекающее в кожу.

   Несколько секунд сумасшедшего стремительного дуэта двоих, когда они словно танцуют над бездной, бешено, судорожно, и в тоже время ровно, красиво, неторопливо, перехватывая и предвосхищая движения друг друга, ласкаясь прикосновениями.

   Люблю.

   Люблю.

   Несколько томных душащих пульсом минут. Жарких, задыхающихся.

   Ири обхватил Рана ногами за бёдра, притягивая на себя, готовый разодрать чужую одежду и выпрыгнуть из своей, но Мистраль, не в силах простить вчерашней выходки, желал танцевать этот танец один.

   Нетерпеливо содрал с Ири мундир, перехватывая и лишая инициативы руки, начал расстёгивать рубашку, зацеловывая каждый сантиметр обнажающейся смуглой кожи, тяжело дыша, сдёрнул её окончательно, отбрасывая на пол, и не отрываясь от тела, мягко опрокинул на стол, нащупывая застёжки на брюках, попутно стягивая ботфорты, лаская голени и припадая губами к щиколоткам.

   И всё это в абсолютной тишине, под размеренное бормотание преподавателя за стенкой.

   Ири отчаянно мотал головой, умоляюще зажимал настойчивые ладони, пытаясь притормозить скользящий бег, отдышаться. Захлёбываясь от невозможности стонать и кричать в голос. Видя над собой, пылающие от страсти, неумолимые глаза: гипнотизирующие, лишающий воли, не дающие двигаться, завораживающие непроглядной темнотой ночи, на дне которой, словно пылает золотой колдовской огонь. Жидкая, мерцающая, солнечная ртуть космической нежности.   

   Люблю = Люблю.

   ЛЮБЛЮ ТЕБЯ.

   Грандин раздел его, сам оставаясь в одежде. Отступил на шаг, любуясь обнажённой натурой - исключительно делом рук своих. А затем решительно не давая любовнику опомниться, притянул поближе и начал безжалостную долгую атаку, заставляя Ири захлебнуться и раствориться в бесконечной, потоком обрушившейся ласке...

   "Если обратить внимание на карту, к западу от полуострова Майен принадлежащем Итании, тянется цепочка Галейских островов, между которыми проходит один из основных торговых морских путей".

   Скрип перьев, шорохи, голос преподавателя. Зажатый ладонью рот. Запах дерева и лака идущий от поверхности тёплой столешницы. Тяжёлые бархатные шторы фисташкового цвета, замороженное инеем окно и ровный гул пламени, где - то внизу в котельной, незаметное тепло проходящее по трубам, замаскированным в узорные стенные панели. Засохшие веточки фезалисов забытые в вазе на шкафу, и...

   Движения. Движения. Сумасшедший водоворот ладоней, изящных, не производящих, впечатления силы, способных удержать собой целый мир...

   ******

   Когда Мист счёл, что "на первый раз достаточно" Ири зацелованный до алых засосов, перебывал во всех мыслимых и немыслимых позах.

   На его теле не осталось ни единого миллиметра кожи, которому бы удалось избегнуть убийственных губ, рук и языка Мистраля.

   Ар напрасно зажимал рот, давясь собственными стонами, в любой другой обстановке, давно бы перешедшими в хрипло - скулящий вой. Слишком хорошо Мистраль изучил этот инструмент, мастерски умея извлекать из него такие ноты, что юноша почти рыдал от пытки наслаждением, которое ему щедро дарили, абсолютно лишив возможности, получить малейшее облегчение, телом, голосом.

   Напоследок Грандин неторопливо проник в него пальцами и заставил почти умирать, вытворив такой немыслимый танец внутри, что откройся в эту секунду дверь и войди в класс директор, или половина академии, Ири послал бы всех лесом.

   Собственная душа, сосредоточилась на кончиках чужих пальцев, и дьявол Мистраль не спешил расторгать сделку, прекрасно понимая, что ради продления подобного контракта Ири отдаст и предложит всё, включая собственную жизнь.

   Когда его скучающе - развлекающееся, страдающее и отыгрывающееся, мелочное величество, бог Мистраль, наконец - то соизволил расстегнуть гульфик, Ири успел испытать оргазм и пребывал в бессмысленной прострации полнейшего физического изнеможения, приятно радуя злопамятность Рана, идиотической улыбкой на лице.

   - И на будущее, радость моя...

   Грандин притянул любовника к себе, не забыв, мстительно прокатить позвоночником по столешнице, и широко разведя чужие бёдра, вошёл одним глубоким толчком, заставив Ири задохнуться от заново переполнивших ощущений.

   - Не спорь со мной...

   Смешавшихся между собой боли и наслаждения.

   - И всёёёё, тебе, прощу, - со злорадной пахабщинкой ляпнул Мистраль, радуясь, что закативший глаза и временно неадекватный Ар, не в состоянии осмыслить. Иначе бы давно взвился ужом. Впрочем, он и так извивался на зависть любой рептилии, и Мистралю стоило немалых усилий, удерживать полусогнутые ноги на своих плечах, ибо вымучивая внутри Ара сладчайшие па, он ничего не мог сделать с тем, что на каждый его толчок, Ири если не подавался навстречу, то дёргался словно от удара рыбы - скат...может в его понимании так оно и было

   А кто меня обидит, так тебе и надо - мысленно добил Грандин, окончательно входя во вкус мести и понимая, что прямо мстил бы и мстил.

   А потом можно догнать и снова отомстить пару раз, если конечно кто - то выдержит. Выдержит и никуда не денется - это было последней связной идеей, после которой Мистраль, попрощавшись с рассудком вслед за Ири, полностью отдался процессу, растворяясь в ощущениях собственного глубокого ритма. Когда можно конечно утончённо поиздеваться, растягивая удовольствие, но сил терпеть нет никаких и хочется просто жёстко трахать, вбивая в поверхность, рассчитывая динамику, чтобы не покалечить об стол некоторых особо на это напрашивающихся... Даже если самому очевидно, что полностью прощённых, на этот раз.

   Впрочем, доведённый до кондиции оппонент, стонущий сквозь зубы в скомканную рубаху, похоже был совершенно не против, и даже за, умудряясь одновременно изображать поруганную невинность и откровенно подмахивать в такт движениям, от удовольствия изгибаясь временами под таким углом, что Мистраль искренне обеспокоившись, "а не переборщил ли он?", притянул возлюбленного к себе и быстро догнал до финала, финишировав лишь на пол секунды раньше.

   Сказать, что Ару понравилась гонка, было сложно. Он её просто не помнил, отключившись от всего, кроме наслаждения на седьмом небе удовольствия. Затем перед глазами ослепительно взорвался светлый метеорит, вылетая куда - то в пространство и он кончил, с судорожным громким вскриком, теряя сознание и ощущая, как внутри него яростными толчками, выплёскивается стонущий сквозь зубы Ран.

   - И так будет с каждым! - отдышавшись, "грозно" буркнул Мистраль и обессилено ткнулся носом, в его плечо.

*******

   - И всё таки, ты не прав, - слабо пробормотал Ири, открывая глаза и обнаруживая себя полулежащим на коленях Рана, заботливо закутанным в чужой тёплый камзол. Любовник обнимал его, слегка покачивая и непонятно было, по каким просторам и берегам гуляют его мысли, о чём он думает в этот момент. Глядя сквозь Ири с отсутствующим выражением, для того, что бы очнувшись, вздрогнуть, вспомнить о его существовании, улыбнуться, сказать глазами тёплый "привет", мгновенно смывающий горькую складку в районе губ. Незаметную, неуловимую. Нечто, что Грандин Мистраль не позволял себе озвучивать.

   - Ты абсолютно не считаешься с моим мнением и...

   Ири смолк, отвечая на поцелуй.

   Единственный действенный способ, который удалось изобрести Мистралю, что бы заткнуть любовника, не давая ему возможности наговорить такого, от чего Грандину снова захочется его прибить.

   - Это нечестно.

   - Разве, я ещё не прощён? - самодовольно отозвался Мист, играясь языком с его ухом. - Мне кажется, я достаточно извинился перед тобой.

   - Это, ты, называешь, извинением?!!!!

   Если бы Ири не был так утомлён, он бы разозлился.

   Но сейчас в буквальном смысле затраханный Мистралем, находился на грани такой усталости, когда лень шевелиться, и лень разговаривать. Не говоря уже о том, что бы тратить энергию на ссоры. Впрочем, именно на это Мистраль и рассчитывал, предпринимая нападение.

   Почему только все их проблемы нельзя решить с помощью секса? Хотя нет, столько секса, он не выдержит.

   Грандин сдержал неуместный смешок, и заметив состояние Ири, полностью подтверждающее мысль, тихо рассмеялся, и с чувством прижал любовника к груди, зарываясь лицом в пушистый затылок.

   - Не злись. Прости меня, - шепнул он ласково и не удержался от подначки.

   - Мой вечно воинственный, Ири. Обещаю, впредь, постараюсь считаться с твоим мнением и не решать за тебя. Будем мириться? Или мне ещё раз...Извиниться?

   Скрытый подтекст, моментально рванул лёгкие хохотом, и Мистралю пришлось, прикусить губу, обрушиваясь на Ири с бесчисленными ласками, пряча реакцию.

   - Перестань меня дразнить, - буркнул Ири, дуясь из последних сил, упорно уворачиваясь от лёгких поцелуев, которыми, не переставая, осыпал его Мистраль; не сколько от вечно жаждущего вдохновения, сколько от азарта посмотреть, что сильнее, ослиное упрямство Ара или его собственная власть над ним? Упрямство ретировалось через пять секунд, и вряд ли до бубнящего оппонента дошло, что продолжая лелеять обиду жгучую, он активно подставляет губам мордашку, умудряясь вертеться и в профиль и в анфас. Когда ему для поцелуя подставили щёчки, ушки, а потом носик...

   Мистраль не то, что бы совсем ошалело обалдел, скорее, очень сильно старался не рассмеяться в голос, боясь задеть высокие, нежно - ранимые чувства некоторых особо не поддающихся. И ведь попробуй намекни.

   Выпученные глаза, гордо вздёрнутый подбородок, возмущённое разбрасывание конечностей, с видом оскорблённого королевского достоинства, которое посмели оболгать самым бесчестным образом.

   - И ты всё время смеёшься надо мной! - моментально уцепившись за подлитое "в огонь масло", выдал Ири, заставляя Грандина мученически стиснуть зубы, титаническим усилием воли удерживая собственную невозмутимость.

   И не объяснить, что насмешило. Придётся потом ловить и уговаривать по всему классу.

   - Я чувствую себя глупо!

   Мысленное, абсолютно непотребное "гыыыыыы", совершенно не читаемое на внимательном, вежливом, очень предупредительном лице, обращённом на Ири с выражением ВОТ ТАКИМИ БУКВАМИ написанной заботы. Мысленно Мистраль поставил себе золотой памятник за терпение, и теперь с каждой секундой воображаемая горка складываемых к нему даров росла и ширилась.

   - И вообще. Ты всегда командуешь. Надоело. Я хочу быть, только сверху! - Подводя итог прениям, решительно объявил Ири Ар, подтверждая известную поговорку о том, что если некоторым, предложить палец, они не подаваться, откусывая всю руку. Грандин проглотив очередную ехидную реплику, едва не опрокинулся навзничь.

   - Ты хочешь, чтооо?!!! Рааадость моя? ...??????? - Оправившись от лёгкого шока, Мистраль переспросил. В надежде, что ему послышалось.

   - Я хочу быть СВЕРХУ! Сверхууу, Ран! - неумолимо возвестил Ири, изображая " Безусловное превосходство интеллекта высших над нижестоящими" Выпрямился, приосаниваясь, удобно пристроив ноги на коленях. В расстёгнутом камзоле на голое тело выглядел он, чертовски заманчиво, и Грандин ощутил моментально вспыхнувшее желание.

   Оглядев полностью вымотанное, "но при этом хорохорящееся" ненаглядное сокровище с ног до головы, Мистраль грустно вздохнул, понимая, что повторения подобного марафона Ар точно не перенесёт.

   - Кхм?

   - Ну? - требовательно спросил Ири, и слегка поёжился, разглядев в глазах Рана, знакомый, опасный огонёк, подозрительного веселья, которое Мистраль больше не трудился скрывать.

   Ири не просто провоцировал, по мнению Мистраля, он прямо настырно и упорно боролся за то, что бы нарваться.

   - А ты уверен, что ты хочешь именно этого, душа моя? - Грандин мурлыкнул и поцеловал Ири в смуглое обнажившееся плечо, понимая, что кое - кого надо срочно одеть, или придётся заставить потрудиться этот славный рот на поприще далёком от болтовни.

   Ири умудрялся вызывать не просто желание, а какое - то бешенство и буйство собственной плоти, не успевшей восстановиться, но снова рвущейся в бой.

   - Да! - Менее уверенно возвестил Ири и ощутив чужую реакцию, поспешно прибавил, боясь отказа по причине временной недееспособности. - Но не прямо сейчас, разумеется.

   - Согласен!

   Мистраль даже не раздумывал. Поцеловав Ири напоследок, он выпрямился, нехотя отлепляя любовника от себя, и поставил на ноги, поднимаясь и собирая вещи.

   - Но с одним условием. Ты переезжаешь ко мне.

   Подняв с пола рубашку, и отряхнув, он бережно укутал ей плечи Ири. - Или опять по новому кругу?

   - Да нет. Хватит с нас кругов. Я перееду. - Ири тоже не колебался.

   В принципе как следует, обдумав предложение Мистраля, он пришёл к выводу, что Грандин.... ПРАВ.

   Нет, во всём остальном, он разумеется, оставался не прав. Особенно в том, что касалось деспотичного поведения по отношению к нему. И менять своего мнения в этом вопросе Ири не собирался.

   А вот предложение жить вместе, его вполне устраивало, и возможно устроило бы с самого начала, если бы у Мистраля хватило ума и такта, высказать это в менее категоричной форме и дать время поразмыслить.

   Собственно сегодня, он собирался поднять щекотливую тему, ожидая малейшего намёка для примирения. В том, что Ран сдаться первым, Ири нисколько не сомневался, считая, что, разумеется, извиняться должен тот, кто виноват. А в этой ситуации виноватым виделся исключительно Мистраль. ( Очевидно, как и во всех предыдущих и последующих тоже. ) Следовательно, именно Мистраль должен уступить.

   Правда, исходя из знаменитой поговорки об уме, наличие уступки говорило не в пользу Ири. И сияющий вид Ара утром, оказался вызван банальной человеческой причиной. Проведя ночь в холодной постели и скучая без своего ледяного принца, Ири посмотревший на ситуацию под другим углом, планировал "осчастливить" Грандина.

   Но совершенно упустил из виду, что Мистраль человек не ординарный, и хотя ранее эксцентричных выходок за ним не числилось, тем не менее это не обозначало, что он на них не способен. А с позиции своего характера не признающего противодействия собственной воле, от Мистраля и не могло ожидаться, что он признает неправоту, скорее изобретёт способ, или некоторый повод для предлога или же упрямо будет игнорировать соперника. Точно так же как и он его. Ибо ни один из них не желал подавать руки первым. А тот, кто подавал, автоматом становился "слабым звеном" в собственных глазах. И всё начиналось заново, превращая отношения в бессмысленное "бодание" двух эгоцентричных честолюбий. Ар раз за разом травмировался об стенку категоричности Мистраля, в итоге связанный по руками и ногам выдавал ту линию поведения, от которой Мистраля воротило больше всего, без понимания, что именно он же её и породил, не желая признавать, что уважение равноправия требует разделения и отдачи двоих. А не с одной стороны "Да", а с другой "Посмотрим - поглядим, подумаем, сначала ты мне, а потом я тебе, если сочту нужным".

   Разумеется, в понимании Мистраля всё выглядело совершенно наоборот. Ири представлялся инфантильным и незрелым мальчишкой, неспособным и не желающим брать на себя малейшей ответственности, противостоящим исключительно из самодурства, и требующим что бы Мистраль закрыл на это глаза играя по непонятным правилам, в которых он ничего не понимал, но которые унижали его достоинство. Что за игры ведёт с ним Ири? Что он от него желает и на что рассчитывает в дальнейшем для Мистраля представлялось совершенно непонятным.

   Всегда продумывающий свои шаги и действия на несколько ходов вперёд, чётко планирующий все свои "хочу", "надо и куда", "зачем и для чего" он столкнулся с абсолютным отсутствием понимания чужой логической системы, и это его невероятно бесило и выводило из себя. Беспорядка и хаоса Мистраль не выносил и не приемлил категорически, ни для себя, ни для других. Но Ири представлялся именно таким. Хаос. Беспорядок...Нарушение стройной, безупречной работы, математического механизма его собственного мировоззрения.

   И сейчас новое примирение воспринималось не постоянной константой, а всего лишь временной передышкой, во время которой Мистраль отчаянно надеялся суметь понять: что именно с ними не так?

   Где находится тот заржавевший маленький винтик, который стоит разыскать, осмыслить и если понадобиться перестроить и перечертить всё заново, потому что эту задачу он мог решить.

   В его мире не существовало неразрешимых задач, того, с чем бы он Грандин Мистраль не мог справиться. Потому что если он не сможет это найти...

   Весь его механизм, весь его совершенный, безупречный, никогда не подводящий механизм даст сбой, трещину, совершит ошибку. Уже начал совершать. Потому что любовь как сорняк, дикая трава, растущая по своим собственным законам и правилам, проросла внутри него, оплела собой, но Мистраль не может начать стопорить из - за неё, - помехи намотавшейся на винт его жизненного корабля. Или распутать и аккуратно положить в карман или разрубить и плыть дальше...И ни первое, ни второе кажется невозможным. И надо найти ответ. Отыскать неизвестную производную. "Слепое пятно", понимание, которого не было, но которое должно было сложиться, прорасти и стать частью личности. Внутренняя незаметная выщербина возникшая в отсутствии чего - то очень важного.

   Но как это чаще всего и бывает, когда примирение случается, а во внутреннем мире наступает затишье, мало кому хочется размышлять о вещах и проблемах внутреннего характера. Им было хорошо вместе и пока вместе было хорошо, всё остальное казалось несущественным, незначительным и попросту теряло всяческий смысл. Как нибудь на досуге, Мистраль займётся решением и поиском этого непонятного "нечто", а сейчас ему просто хотелось быть с Ири, и улыбаться, наслаждаясь жизнью и его обществом, и всем тем, что оно несло с собой.

   - Смотри не пожалей о своих словах, - вздохнул Мистраль, пряча ухмылку по поводу нарисовавшегося в воображении предмета их разговора, в свете моментально представившейся реализации, и с удовольствием потянулся к Ири помогая одеваться и приводить себя в порядок.

   - Знаешь, слова иногда имеют привычку просто вылетать. Мммм? - он с надеждой покосился на любовника, и решив задобрить, поправил воротник.

   - Не в этом случае! - Ири самодовольно хмыкнул, как всегда мастерски имитируя манеру самого Грандина. Чувствовалось, что он обдумал и решил. Правда, зная его Мистраль, подозревал, что желание сформировалось исключительно под воздействием импульсивного порыва.

   - Отныне, ты, - Ар победно ухмыльнулся, впечатывая пальцем в грудь Мистраля, многострадально поморщившегося. В данном случае от отсутствия манер. - Будешь, только, подо мной!

   - Хорошо Ири, - с подозрительным смирением Мистраль опустил глаза. - Обещаю, сегодня ночью, ТЫ, БУДЕШЬ СВЕРХУ! - После чего выдав сие вдохновенное, он поспешно отвернулся, пряча свою, знаменитую дьявольскую усмешку.

*******

   Вечером из спальни Мистраля доносились отчаянно возмущённые крики, потревожившие степенный покой его обитателей.

   - Отвали от меня. Не смей. Не буду! - На фоне приглушённой возни и грохота, звучал отчаянный голос гостя

   - Будешь! - неумолимо отзывался хозяин Мист

   - Не хочууу! - Вновь возня и грохот.

   - Да неужели?

   Ещё более неумолимое, сопровождаемое полузадушенным всхлипом. - А по моему, ты просто стесняешься. Днём, ты, высказал своё намерение, весьма недвусмысленно.

   - Но я не это имел в виду!!! - орал Ири

   - А я подумал именно об этом. И теперь собираюсь исполнить своё обещание, - наставительно пояснил Мистраль, изображая ангельскую непосредственность.

   - Ири, сердце моё, мне кажется или этот этап мы проходили? Свои желания, надо формулировать точнее. Так что не я виноват в том, что ты ничему не учишься.

   Если бы кто - нибудь из слуг, мог заглянуть в спальню, глазам предстала бы весьма откровенная картина. Одежда, разбросанная по всей комнате и два сражающихся обнажённых тела. Собственно, то, что между ними происходило, трудно было назвать сражением.

   Полусидящий Мистраль, используя физическое превосходство в силе рук, удерживал на своих коленях отчаянно отбрыкивающееся смуглое тело, пытающееся улизнуть.

   - Ири, будь умницей, не упрямься. Сделай нам обоим приятно. Давай, ты же этого хочешь.

   - Не хочу. Это нечестно. Мистраль, ты подлая скотина, вечно использующая всяческие уловки...

   - Ты бы следил за словами, радость моя. Я же и обидится могу. И тогда уловок станет гооорааааздо больше. Я бы сказал, ты сейчас прямо нарываешься на то, что бы опробовать весь арсенал...Кончай вертеться, Ар!

   Ири сидя спиной к Мистралю, безнадёжно пытался высвободиться и не мог, в то время как перед Грандином открывалось довольно большое пространство для манёвров и манипуляций.

   - Да пошёл ты!

   - Как приятно когда желания совпадают с возможностями. Этим и займусь - Мистраль на мгновение приподнял его над собой и затем, крепко обхватив за талию, опустил вниз, одной рукой придерживая собственный член, что бы не покалечили ненароком, а второй фиксируя извивающегося Ири.

   - Нет. Я не... буд...

   Вопль перешедший в сладострастный стон и удовлетворенное.

   - Умница.

   - Ран, ты, просто...ааай

   - Кто?

   - Мммм...Обманщик

   - Ири, с твоим отношением к подобным вещам, удивительно, что я заодно, не превратился ещё и в насильника...Ты же меня прямо вынуждаешь...

   - Нет.... ООО...

   - Да ну?

   Ири застонал, закрывая глаза и откидывая голову на плечо Грандина и двигаясь в так ладони, ласкающей его спереди.

   - Знаешь Ири, в отличие от тебя, меня больше интересует не победа, а участие.

   Мистраль, смеясь, убрал руки и поцеловал возлюбленного в мокрый от пота висок.

   - Прости. Не подшутить над тобой временами оказывается слишком большим искушением. Давай поменяемся местами. Свой тыл я тебе доверял и не вижу причин, не повторить это ....

   Ири на мгновение приоткрыл затуманенные страстью глаза, бросив на Мистраля выразительный уничтожающий взгляд из - под длинных пушистых ресниц.

   -Ран! - восхитительный сбивчивый шёпот. - Если, ты, сейчас, остановишься, я тебя убью, чёртов ублюдок!!!!! Пожалуйста...ооооо...

   Он отчаянно задвигал бёдрами и закончил раздражённо. - Заткнись и просто трахай меня!!!

   - Радость моя! - выдав это потрясённое, Грандин на мгновение онемел, а затем притянул к себе Ири и разразился громким всхлипывающим смехом, приникая губами к чужим лопаткам.

   - Ири, я тебя обожааааю! - простонал он, целуя золотистый загривок и ловя ртом ускользающие губы. - Ты чудо Ири. Просто чудо.

Глава 24.

   Мистраль улыбаясь, смотрел на Ири, любовался смущённым чуть нахмуренным лицом и читал в нём скрытую благодарность и затаённую радость, за то, что Грандин всё устроил и взял на себя хлопоты по переезду.

   Да, многие вещи оказались болезненны, но именно благодаря настойчивости Мистраля в некоторых вопросах, нет нужды продолжать нелепую игру отрицания отношений, в свете того, что они не только продлились, но благополучно продолжали существовать.

   И внезапно странно, оказалось понять, что всё на самом деле...Легко и просто, в то время как они непонятно зачем и почему устроили из этого целую мышиную возню, надумав кучу глупостей, страхов и сомнений, а вот стоило начать и всё стало происходить естественно, само собой, совершенно без ссор и тех мелких неурядиц различия привычек, что омрачают взаимодействие многих пар на первом этапе отношений, когда происходит притирка друг к другу. А у них словно и не было никакой притирки. Возможно умудряясь переругаться в "пух и перья" ранее, они сами того не заметили, как изучили некоторые грани и составляющие противника настолько, что это воспринималось совершенно нормальным не вызывая недоумения или удивления, ибо именно так оно всё должно было и быть и иначе не представлялось.

   И вот теперь, они не просто встречаются, живут вместе и могут совершенно открыто выражать чувства и желания, не вызывая косых взглядом и неуместного любопытства. Их отношения сложились сами собой и стали абсолютно привычным явлением в жизни академии, таким же естественным, как и случающиеся ссоры ранее, а может быть именно они и привели к тому, что в сознании посторонних Мистраль и Ар просто не воспринимались отдельно друг от друга, но всегда были парой, примерно такой же как Эргет и Алес, просто со своими прибабахами.

   Впрочем, от столь заметных личностей иного не ожидалось. Как если бы кумиры "на виду" не имели права на обыкновенность, хотя на самом деле были самыми обычными людьми.

   И вот теперь они свободно рассекали по территории, позволяя себе держаться за руки, обниматься, и целоваться когда никто не смотрит. Правда, Мистраля вряд ли волновало наличие возможных свидетелей. В отличие от Ири он позволял себе делать абсолютно, всё что хотел, совершенно не стесняясь выражать собственные желания.

   И Ири в который раз, разглядывая каменное, невозмутимое лицо, задавал себе вопрос: Неужели это один и тот же человек? Неужели под арктической маской аскета, может жить такая невероятная гамма эмоций?

   Но стоило этому равнодушному совершенному лицу обернуться в его сторону, и оно мгновенно преображалось. В глазах оживали тёплые огоньки, а застывшие губы таяли в нежной предназначенной только для него улыбке.

   - Возможно ли это? - думал Ири и от этой мысли на сердце у него становилось удивительно хорошо и радостно, по особенному невероятно удивительно. - Ран, любит меня? Он меня любит?

   Его абсолютно ледяное спокойствие днём и безумная неистовая страсть по ночам. Грандин казался для Ири непостижимой загадкой, разрешения которой совершенно не хотелось искать. Рядом с Раном не существовало холодных стен, не было равнодушия, и недопонимания.

   Присутствовали нежность и страсть, от которой он задыхался временами, не в силах вынести её ошеломительной силы и напора.

   Я люблю его - подумал Ири уже в сотый раз. - Господи, я люблю его. Не могу без него. Хочу быть с ним всегда. И в то же время, боюсь этого. Боюсь, что однажды всё закончиться... Как сон.

   Ран, возможно ли это...Никогда не просыпаться?

   Ири любовался Мистралем. Тайком, исподтишка. Боясь оказаться пойманным на "месте преступления". Боясь признаться в том, что замирает от восторга, даже не замирает, обмирает изнутри, не в состоянии верить сам себе, собственным ощущениям...Этот ледяной бог, принадлежит ему?

   Такой холодный и недоступный, похожий на совершенную недосягаемую статую, далёкую, безразличную, скучающую. Даже когда он записывает лекцию или слушает новую тему, с очень внимательным сосредоточенным видом, если присмотреться, несложно уловить, что Мистраль борется с желанием украдкой зевнуть, потому что лекция для него абсолютно неинтересна.

   Но вот Грандин чувствует его взгляд, поднимает голову и...

   Ири больше не в состоянии двигаться и дышать. Он тает. Тает, словно воск свечи, оплавленный сиянием бесконечной нежности, растворяется внутри чёрных демонических глаз, и испытывает только одно желание, беззаветно упасть к великолепным ногам. Встать перед ним на колени, любить, преклоняться, потому что стыдно признавать, но он ничем не лучше остальных. Потому что он просто любит, любит его, абсолютно не может бороться с этим. Люблю. Люблю. Люблю.

   - Ты божество, Грандин, - вырывается у Ири непроизвольно. - Ты похож на божество.

   Грандин улыбается с особой снисходительностью, такой ласковой и любящей, что у Ири на глаза наворачиваются слёзы, и, наклонившись, шепчет на ухо, лёгким тёплым ветерком.

   - А ты мой золотой божок! Разрешишь, забрать тебя себе?

   И совсем тихо, почти беззвучно опаляя жарким дыханием начинающее пылать ухо.

   - Я хочу тебя, ангел мой. Каждую секунду, а ты даже не замечаешь. Пошли домой, я сделаю тебе...

   Лицо Ири полыхает, но он не отодвигается. Зато в тетради Мистраля, тут же появляется бесцеремонная надпись.

   "Мистраль - дурак!"

   Грандин довольно ухмыляется. Преподаватели и студенты делают вид, что ничего не замечают.

   Оценки у Мистраля неизменно находятся на первой графе результатов, и ему прощается практически всё. Даже эта одержимость Ири Аром, воспринимается как нечто само собой разумеющееся.

   А вот оценки Ири Ара стремительно сползли вниз, что солнечный мальчик полностью ушедший в свою влюблённость, воспринял более, чем равнодушно. В отличие от Мистраля.

Глава 25.

   Ири с Ильтом, стояли перед доской с результатами оценок за экзамен и Эргет Ильран, готов был разломать доску и разогнать студиозов, с недоверием передающих из уст в уста.

   - Посмотрите у Ири всего лишь десятое место.

   - Не может быть.

   - Ах.

   - Его выгонят из сияющих.

   - Невероятно.

   - Ой, хоть бы его перевели в наш класс.

   ******

   - Ири сдурел? - Альфонсо орёт с самого начала коридора, в отсутствие Мистраля, являя собой карающее возмездие негодования полное.

   - Ты что себе позволяешь?

   В отличие от грустно вздыхающего, и советующего взяться за учёбу Ильта, Альфонсо более несдержан.

   - Ты издеваешься над нами. О чём ты думал во время экзамена? Наугад ответы ставил?

   - Мистраль будет в ярости, - философски изрёк Ильт, обнимая Ара за плечи и отодвигая в сторону от готового накинуться на него Альфонсо.

   - Да какое в ярости? - Альфонсо в негодовании размахивал руками, так, что широкие отвороты, на рукавах голубого мундира, разлетались крыльями птицы. - Ири он тебя порвёт как тряпку. Ты хоть понимаешь, что тебя могут отчислить из класса?

   Ири виновато сморщился, пытаясь отшутиться.

   - Да ладно Альф. Это всего один экзамен.

   - А до этого было две контрольных! - неумолимо вставил, Ильт больно накручивая пушистые светлые прядки, себе на палец и оттянул наверх, что бы услышать обиженный вскрик.

   - И несколько самостоятельных работ, - прибавил Эльресто, как всегда неизменно толкущийся рядом и поймав возмущённый, слезящийся взгляд Ири, (всё таки Ильт довольно сильно дёрнул его), примирительно вскинул ладони.

   - Ири, я между прочим за тебя беспокоюсь. Хотя если тебя переведут обратно, это в моих интересах.

   -Эльресто, если твои интересы совпадают с интересами Мистраля, лучше бы тебе поостеречься.

   Словно ненароком Альф коснулся рукой эфеса шпаги, демонстрируя скрытую угрозу. Ири недоумённо поморгал, переводя взгляд с одного на другого.

   - О чём вы?

   Эльресто напряжённо улыбаясь, коснулся его плеча с другой стороны и помрачнел, натолкнувшись на предостерегающий взгляд Ильта. Под мягкой улыбкой Эргет частенько прятал клыки. Просто Ири был единственный кому он их никогда не показывал.

   - Да так. Всё в порядке, - торопливо выдал Ал однако руки не убрал.

   Ильт фыркнув, притянул Ири к себе, демонстративно устраивая подальше от чужих поползновений, как если бы Ар был его личной вертелкой.

   Альфонсо покачал головой.

   - Ал, ты безумец, но вынужден признать, что не трус. Эльресто - прибавил он почти с жалостью. - Ты играешь с огнём.

   Эльресто только вызывающе вздёрнул подбородок.

   - А вот и Мистраль, - закатывая глаза, сообщил Ильт, торопливо отлепляясь от Ири и устраивая комическую суету по сдуванию пылинок. Альф и Алес переглянувшись, одновременно заломили руки изображая "пощады молящее" трепетание и компания разразилась бурным хохотом.

   - Лёгок на помине. Ири пожалуй я пойду, у меня ещё много дел. Не хочу попасть ему под руку, - отсмеявшись, Эргет хлопнул приятеля по предплечью, "намыливая ноги" в сторону "подальше от беды"

   - Не удивительно, - Альф сделал шаг назад, прикидывая пути отступления. - В последнее время у Грандина появилась дурная привычка. Сначала сделать дырку, а уж потом разбираться что к чему.

   Несколько дней назад все они стали свидетелями неприятной сцены, как какой - то подвыпивший бродяга, попрошайничая милостыню, опрометчиво ухватил Ара за край плаща. Мистраль выхватил шпагу и проткнул его, прежде чем, кто - либо сумел отреагировать. В другой раз один из студиозов слишком пристально смотревший на Ири в столовой был вызван Мистралем на дуэль.

   В общем, в последнее время даже на своих обожателей Мистраль начал наводить суеверный ужас.

   - Знаешь, я тут вспомнил... - Неловко начал Эльресто, занимающий первое место в черном списке ледяного принца.

   - Иди уже. - Ири вздохнул и вопросительно посмотрел на Альфонсо, занёсшего ногу для бегства.

   - А что я? - возмутился Альф. - Я не хочу становиться свидетелем убийства. - И оглянувшись на приближающего Мистраля, всё ещё не замечающего их, подхватил Ири под локоть. - Ладно. Пошли со мной. Я тебя спрячу и скажу, что не видел. Учти, ты мне будешь должен...

*******

   Мистраль в надменном одиночестве ( в последнее время ряды его обожателей предпочитали держаться на расстоянии ) вальяжно дефилировал по коридору, высматривая свою драгоценную "боль головную"

   Он прибыл в академию, несколько минут назад, опоздав на первое занятие, по причине визита к дяде и теперь в преддверии очередного урока, мечтал провести время наедине с Аром, непроизвольно улыбаясь и предвкушая встречу.

   Они виделись каждый день, а Мистралю этого казалось мало. Возможно, это воспринималось невероятным, но он никак не мог насытиться Ири.

   И неважно чем они занимались. Болтали часами, обнявшись, не в силах отлепиться или уютно молчали, не испытывая потребности говорить. Но каждый раз, пересекаясь, Грандин испытывал особый трепет и волнение восторжённого мальчишки, бегущего на самое важное, первое в жизни свидание.

   Их отношения оставшись прежними, несомненно, вышли на новый уровень, и даже стычки и перепалки, приобрели характерную шутливость, свойственную лучшим друзьям, способным понимать с полуслова, ведущим диалоги на своём особенном языке.

   И иногда задумываясь обо всём этом, Грандин с удивлением задавал себе новый вопрос, не "Почему они вместе?", но "Почему, он потратили столько времени впустую?".

   И теперь одновременно придя к некому внутреннему пониманию, любовники пытались наверстать, беря от отношений всё что представлялось возможным, и полагая, что они неистощимы.

   В свете того, насколько разносторонними личностями являлись оба юноши, это не представлялось удивительным.

   Мистраля мало интересовали окружающие, в большинстве своём пресные, скучные, быстро надоедающие и теряющиеся новизну, рано или поздно вскрывающие узколобость и ограниченность суждений, но Ар любознательный, живой, деятельный и энергичный, не подходил ни к одной категории. В своей непредсказуемости умея удивлять, и поражать воображение оригинальностью и широтой некоторого не поддающегося описанию спектра поступков, где каждый новый день становился не похожим на предыдущий.

   Возможно, так мыслят и воспринимают лишь глубоко влюблённые люди, когда любая обыденность и самая обыкновенная вещь со стороны другого человека видится и воспринимается чудом.

   И сейчас это чудо, распахнуло перед ним двери на улицу, в удивительный мир вещей и событий, которые не приходилось больше отстранённо наблюдать из окон своего равнодушия, но проживать вместе с ним, полнотой неповторимых мгновений, расцвечивающихся яркими красками, абсолютно во всём к чему они прикасались. И это было невероятно, невозможно, непередаваемо...Но как же упоительно и радостно Ар умел жить и заражать этим окружающих.

   Неудивительно, что люди тянулись к нему. Вкусив подобный наркотик один раз, отказаться от него было слишком сложно. Неистощимый оптимизм, жизнерадостная улыбка, задорный смех, летящий по коридорам души, заставляющий губы складываться в непроизвольную улыбку стоило лишь услышать его издалека, понять, что вот он где - то тут рядом, как всегда окружённый толпой людей, размахивающий руками, сверкающий, но вот...

   Он видит Мистраля. Разворачивается, плавно, изящно, словно танцуя в струящемся вокруг пространстве...И где - то на самом краешке сознания раздаётся беззвучный взрыв, вспыхивает ослепительный свет и в воздухе разливается лучезарное мягкое сияние.

   Солнца сверкающего только для него, рождающего свой свет только для него. ЕДИНСТВЕННОГО.

   И неважно, что вокруг десятки посторонних, неважно, что он принадлежит им, раздаривает себя направо и налево и всё как обычно...

   И в тоже время удивительно совершенно по другому. Нить взглядов, абсолютное понимание. Никогда и никому он не будет сиять так. По особенному. Отдавать себя полностью, целиком и беззаветно, когда он смотрит на Мистраля. А в горле образуется комок, хочется уткнуться лбом в кулак, смеяться беззвучно...Ведь это же так очевидно.

   Для него. Только для него.

   Вся эта сцена, весь этот мир, весь этот миг...Для него. И Ири смотрит, нет он не просто смотрит, он обожает, он слепит, он умоляет ответить и сказать...

   "Мистраль, правда, я самый лучший для тебя?" Похвалить, ведь он так старался, он готов стараться до бесконечности, стать самым - пресамым, прыгнуть выше собственной макушки, взлететь до самой высокой вершины, развернуться, смеясь для того, что бы спросить.... "А так, лучше?"

   Мистраль, видишь звезду? А спорим, достану?

   Не надо звёзд любовь моя, ты лучше любой звезды. Будь собой, Ири, ни одна звезда не стоит ТЕБЯ.

   И Мистраль, прислонившись к колонне увитой плющом, стоит и улыбается, наблюдая за ним, терпеливо ожидая, когда он закончит свои дела и вспомнит о его существовании. И ему не приходит в голову ревновать, сердиться, забрать "это всё" немедленно и прямо сейчас, разогнать всех остальных недостойных, утвердить собственную важность. Нет, он гордиться им, своим мальчиком, своим божеством, гордиться и стоит, улыбаясь, зная, что ровно через секунду Ири вспомнит, поднимет голову, увидит.

   Вспыхнет изнутри. И больше для него не останется ничего, кроме Мистраля. Только он, только они, одни во всём мире стоящие на своей собственной плоскости двоих.

   Мистраль, я тебя люблю. Можно, я ради тебя постою на ушах, ну можно, можно, преможно, можно, можно, можно?

   Сверкающий смех звёзд со всех сторон.

   Не надо, Ири. Иди ко мне. Просто, иди ко мне.

*******

   К тайному разочарованию Мистраля, Ири в классе не оказалось.

   Ни в классе, не в коридорах, ни в кабинетах и залах, которые Мистраль методично обошёл, расспрашивая посторонних. Не было в комнате отдыха, в изоляторе, у преподавателей. Не обитался он даже на крыше, куда имел привычку удирать, и неважно, что на улице зима и мороз, от Ара никогда не знаешь чего ожидать. Не оказалось Ири и в библиотеке, и на конюшнях и на...Когда Мистраль сбился с ног, начиная тревожиться, прозвенел звонок возвещающий начало занятий, которые Ар так и не соизволил почтить своим присутствием. Последний пункт Грандина впрочем, не удивил.

   Сообразить, что Ири скрывается, не составило труда, вот только причин для пряток Мистраль не находил.

   Они не сорились. Наоборот. Вспомнив вчерашнюю ночь, Грандин с трудом удержался, что бы не замурлыкать от удовольствия, испытывая срочную физическую потребность, разыскать одного неистощимого на выдумки изобретателя, и обрушить на него шквал собственных душащих эмоций.

   Когда изнутри лихорадит и безумно хочется отловить и затискать, где нибудь в укромном уголке, благо таких в академии водилось множество, и гуляя в поисках Ара, Мистраль присмотрел целый ряд местечек, для осуществления разных приятных экспериментов по удовлетворению собственной и чужой ненасытности. Ар умел вдохновлять окружающих на подвиги, но такого вдохновения, Мистраль и сам от себя не ожидал, со стыдом подозревая, что вместо мозгов у него отныне исключительно сперма, и всё о чём он мог способен думать,

   Ири...Только, Ири.

   Стайки легкокрылых светлых бабочек, рои золотистых восторжённых светлячков.

   И не переключиться, не выбросить из головы, ни на секунду, сутками напролёт : Он, о нём, рядом с ним. Все мысли вокруг него, весь мир вокруг него, Мистраль вокруг него, и ничего другого не надо, не хочется, не нужно ничего другого.

   Ири Ар.

   Выплеснуть нежность, исцеловать, втереться всем телом. Вобрать с себя любимый запах, просто втянуть в себя, растворить и раствориться самому. Безумная потребность и ощущение животного родства.

   Мой. Неделимый. Плоть от плоти моей, кровь от крови моей. Я люблю тебя.

   Мистраль с грустной улыбкой посмотрел на собственную ладонь.

   Вот здесь в центре на самом краешке должен находиться Ири. Почти смешно. Его руки хотели Ири, тосковали по нему, и странно ощущать в них пустоту, когда даже пустота кажется неправильной странностью, а правильно только вот так, сжать, коснуться, дотронуться, держать, ощущая биение чужого сердца, и понимая, что вот он рядом. Чужое присутствие. Постоянно рядом. Наваждение. И физическая потребность ощутить, убедиться, что всё в порядке, всё хорошо, удостовериться в очередной раз. Расстаться для того, что бы снова искать встречи и желать прикосновения.

   Зависимость. Почти мучительная зависимость от другого человека, то чего он так боялся, больше всего на свете, случилось, и страшно даже думать об этом. Страшно представить, что может, если...Обрубить эту мысль не позволяя ей пробиться даже на краешек сознания.

   Они вместе. Рядом. У них всё будет хорошо. Пройдёт немного времени и это ощущение ослабиться, притупиться, станет чуть легче. Уже стало, иначе он бы просто не отпустил.

   Мистраль понимал, что любит. Любит так, что дальше просто некуда. С болезненной маниакальной страстью. Понимал, что потерял голову. Абсолютно всё прекрасно понимал и осознавал, испытывая лёгкое сожаление, что Ири не способен, разделить это понимание. Иначе бы не вылезал из койки, потому что Мистраль нуждался в нём.

   Он готов был потерпеть позднее, когда у них появиться время, когда они станут настолько близки, что никаких сомнений, страхов и опасений больше не останется, но желание сделать второго счастливым, предоставить полную абсолютную свободу, в неизменном знании: он рядом, внутри сердца, навсегда; понимании, что чувство огромно и незыблемо как скала. Но не сейчас. Не сейчас когда он был так остро нужен, когда Мистраль почти умирал он невозможности дышать рядом с ним, испытывая необходимость в его внимании, в нём, и почти детскую обиду, от того, что Ири не понимает этого. Важного.

   Не понимает, что потом у них не будет возможности соприкасаться настолько плотно и тесно, как это было возможно сейчас. И глупо размениваться, играть в прятки, тратить возможность близости, на что либо иное. Запечатлеть, чтобы не умирать от тоски в разлуке, когда придёт пора погрузиться в водоворот событий и дел, ведь в отличие от мирка их отношений, время не стояло на месте, и у каждого из них были свои обязательства.

   Урок давно начался и сейчас, вышагивая по пустому коридору, Мистраль прикидывал, место наиболее вероятного нахождения оппонента. У него не было желания сердиться или раздражаться за это явное несовпадение мотиваций. В последнее время напряжение эпицентра их кардинального непонимания благополучно спало и пребывало на нуле, лишённое всяческой негативной составляющей. Абсолютно безмятежное, естественное состояние, когда всё что исходит от другого, вызывает, умиление, желание улыбнуться и снисходительно покачать головой, ощущая себя мудрым взрослым прощающим проказы ребёнку. Это же Ар. Вечный выдумщик, не сидящий на месте, сумасбродное бедствие, заполненное тысячей проделок и идей.

   Вот и сейчас, вместо того, что бы учиться, скрывается неизвестно зачем и почему, но невероятно хочется отыскать и узнать: Что он придумал на этот раз?

   Разумеется, желания учиться у Мистраля отсутствовало. И вряд ли ему это было необходимо. Мистраль обладал феноменальной эйдетической памятью, почти гениальностью, позволяющей с лёгкостью и намертво запоминать всё, что когда либо, было прочитано, услышано, замечено, даже косвенно. Только пробежав страницу глазами, Ран мог воспроизвести текст наизусть, даже не вчитываясь и не осмысливая содержание, но достаточно сосредоточиться и вот оказывалось, что он прекрасно знает абсолютно весь материал, более того, способен помнить годами.

   Занятия он посещал исключительно ради Ири. Других причин тратить время столь бессмысленным образом, у него просто не было и если раньше их стычки Мистраля развлекали и будоражили, вызывая волну ярости, то сейчас он благополучно совмещал приятное с полезным. Слушал лекции и тихо млел от счастья, ибо в отличие от него, "счастье" не могло не учиться. Но так волшебно...Просто сидеть рядом, соприкасаясь локтями, смотреть на него..Такого серьёзного, строгого, внимательного, собранного, совершенно не похожего на обычного шалопая, которого он лицезрел каждый день...

   Шалопая скачущего по его кровати. Суетливого, начинающего бегать и вопить из - за любого пустяка. Поразительного...Временами вызывающего странное ощущение, что вот он без Мистраля и дня не проживёт, обязательно что - то натворит, уронит, сломает, не справиться с элементарными вещами, вляпается в неприятности...

   Идеальный порядок в его комнате, в его кабинете, куда вход был заказан даже слугам, вещи неизменно разложенные на места, всегда оказывающиеся под рукой именно в той необходимом и нужной последовательности которой он желал, но совершенно не представлял, каким образом это происходит.

   Невидимая забота проявляющаяся на каждом шагу, чашка чая на столе, плед накрывающий плечи, когда заработавшись за делами министерства он засыпал, уронив голову на скрещенные запяться.

   Ири мало учился. Мистраль редко замечал, что бы он занимался домашними заданиями, но всегда, каждое утро, неизменно находил конспекты лекций, свои и чужие, выполненные за двоих, даже если это было им не нужно. Ири не придавал этому значения, Мистраль не придавал. Он просто делал, а Мистралю не приходило в голову задать ему вопрос "зачем?", ведь понятно же, что никто не станет их ругать, не поставит плохой оценки, не сделает замечания.

   - Людей надо уважать, - сказал как - то Ири перехватив его вопросительный взгляд. - Та работа, что они выполняют, важна для них, и если ты пользуешься их трудом, неважно, имеет он для тебя значения или нет, он имеет значения для них, а значит надо проявлять уважение. Если ты не уважаешь других людей, это обозначает, что ты не уважаешь себя. А если не уважаешь и не ценишь, что - то в себе, следовательно, никогда не сможешь уважать и ценить других по - настоящему.

   - А я? - хотел спросить Мистраль. - Ты не подал мне руки, Ири, ты отказался принять меня. Говоришь об уважении, но своими поступками противоречишь собственным словам...

   Мистраль не сказал. Иногда чужие брёвна стоит оставлять в глазу тех, кому они принадлежат. Он не желал ранить чувства Ири. Но именно в тот день понял, что так и не смог простить ему случившегося, и чёрный червячок обиды, по прежнему живёт внутри сердца, мучая противоречивыми сомнениями...Мистраль безжалостно открутил ему голову и засунул в самый дальний угол сознания, надеясь, что он никогда не выберется на свободу. В хрупком доме их отношений, не должно существовать темноты, слишком тонка и уязвима оказалась грань равновесия. Придёт время и они научаться пониманию, придёт время, и слепые пятна исчезнут за абсолютной ненадобностью.

   Солнце сверкающее в пространстве кристальной ясности.

   Когда Ири уходил, покидая его даже ненадолго, Мистралю казалось, что мир погружается во мрак. Но вот он появляется снова, заходит в комнату, садиться в кресло, берёт тетрадь, чернильницу, что бы не мешать работать,

   ( Сославшись на учёбу, Мистраль мог не рассекать города и веси, но от загруженности его никто не избавлял ) и занимается своими делами. Учёбой, читает книги, притулившись уютным клубочком, строчит письма отцу и друзьям, что бы потом зачитать и спросить совета. И в мире Мистраля зажигается уютный огонёк, наступает тишина и гармония. Всё правильно. Всё так как должно быть, именно так, на своих местах. И Мистраль совершенно естественно уходит в работу, без желания отложить, бросить всё разом...Ведь его ждут. Он знает, что здесь его ждут, и будут ждать всегда. Всё на своих местах. Его дом. Он дома. Осталось разобрать совершенно немного и он вырвется к нему, вознаградит за это неждущее ожидание. Даже несмотря на то, что безумно устал...

   И внезапно Ири вскидывает голову, резко, словно увидев что - то невидимое, поднимается, подходит и кладёт прохладную ладонь на лоб, обнимая за плечи, прижимаясь со спины, поглаживает абсолютно невесомо, словно стряхивая паутину, что - то шепчет. Но Мистраль не слышит слов, потому что от звука его голоса голова начинает идти кругом и он словно погружается в целительную воду, ощущая вливающиеся ниточки энергии, потоки чужой силы, любящие, светлые. Мягкие завораживающие касания, шелестящий смех. Несколько секунд. Шутка, совершенно неуместная в ситуации, когда его руки ловят "лекаря", а тот ускользает смеясь. И вот невероятно, - ускользнул. И словно ничего не было. Ири по прежнему сидит в кресле, смотрит озорными глазами. Открывает книгу, что бы спрятаться под ней и погрузиться в чтение, пряча загадочную улыбку, словно он знает древнюю тайну, о которой никогда не расскажет ему. Мистраль хочет подняться и остаётся не месте, остановленный фиолетовой молнией, солнечной метелью полной пылающих искорок...

   - Тебе надо работать, - тёплый голос, непреклонный, и одновременно совершенно лишённый приказа или просьбы. Просто, констатирующий грустный, очевидный обоим факт и Мистралю хочется ответить.

   - К чёрту!

   Смести его вместе с креслом, но он только виновато вздыхает, отворачивается, пряча точно такую же улыбку, но...Усталости больше нет. Ири забрал её, полностью смыв собой. И Мистралю кажется, что у него открылось второе дыхание, появляются силы, словно глоток кислорода, позволяющий передохнуть.

   Раньше он и не думал о том, как это важно бывает выныривать из дел. Ему некуда было выныривать, а вот теперь в доме появился островок тёплого, уютного спокойствия, и совершенно неважно, что это спокойствие временами хуже любого шила в заднице. Ему было спокойно рядом с ним, правильно, уютно, именно так как надо, не больше и не меньше. Просыпаться по утрам, засыпать вечером, принимать пищу вместе. Что особенного может быть в том, что бы позавтракать или поужинать? Вроде бы всё обыкновенно. И каждый раз всегда чуть иначе, потому что Ири не выносил и не признавал рутины, и Мистраль внезапно понял, что вся его жизнь, идеальная череда дней по графику и расписанию, может улететь в мусорную корзину - ненужная серая бессмысленная книжка, которую он не хотел и не желал отныне читать.

   Ири устраивал пикники на ковре, вытаскивал его на природу, организовывал перекусы на крыше...И это только то, что касалось еды, всё остальное временами не поддавалось даже описанию.

   Мистраль смотрел на происходящее с притворным ужасом, человека закрывшего ладонь и расставившего пальцы, что бы не видеть беспредела, но с восторгом ждущего...Что на этот раз? Книжки с картинками из сказки...

   Скачки на лошадях на перегонки, или катание с горки, куда Ири затащил его, уговорив, что это здорово попробовать один разочек, прокатиться на санях.

   Это же так здорово...

   Мистраль скептически сопящий и примеривающийся к тому, что бы сесть посподручнее, с видом глубокого одолжения, и вдруг... Толчок в спину...Звонкий хохот за спиной. И он едва успев выставить руки, летит вперёд по скользкой ледяной дорожке, прокатываясь на пузе, а Ар рухнувший сверху вопит и с восторгом дрыгает ногами, совершенно не щадя чужое достоинство. Закатывает в снег, хотя великолепно знает что Мистраль терпеть не может физического дискомфорта. В лицо летит снежок, за ним ещё один. Его безжалостно засыпают сугробами, и вырвавшись из обалдевшей хватки, удирают прочь, спасаясь от приступа ярости, оглашая пространство хохотом, и Мистраль в гневе несущийся следом, понимая, что Ар допросился, и сейчас кто - то расплатиться за все свои санки, снежки и подколки, начинает безудержно смеяться, поймав его за шиворот, окуная в сугроб и падая следом, что бы кувыркаясь и шутливо борясь, среди снежного безумия, начать целоваться, целоваться, целоваться, так, что даже губы начинают болеть. И Ири совершенно разомлевший, раскрасневшийся, ошалевший от желания тянется к нему, и получает в физиономию снежком, по лбу рукавицей...Обиженный вой. И вот уже Грандин хохоча, удирает от несущейся за ним мелкой расправы, что бы подхватив затолкать в санки, прыгнуть следом и с воплями нестись с горы.

   Ири затащивший его в зверинец, что бы посмотреть на диковинных зверюшек.

   - Это совершенно неприемлемо, - раздражённо изрекает Мистраль, которому не нравиться нищета, убогие условия содержания, жестокое обращение, в целом ему безразлично, но общее состояние удручает...

   - Кормить животных запрещено, - он меланхолично читает висящую над клеткой табличку.

   - Точно. - Ири согласно прячет за спиной яблоко, пытаясь незаметно угостить голодного вида медведя, и едва не остаётся без руки, пока матерящийся жутко напуганный Мистраль и хозяин зверинца сумели его отбить, животное в клочья разодрало Ару рукав куртки. К счастью сам Ар отделался только царапинами и лёгким шоком, слегка прошедший после того как опамятовший Мистраль, попытался вытрясти из него душу.

   - Их надо спасти! - упрямо ныл Ири, морщась от обжигающего раствора которым доктор обрабатывал его раны, накладывая повязку на плечо.

   - Животные не должны страдать.

   Мистралю хотелось постучаться лбом и закатить глаза, снисходительно объясняя любимому дитяти, что существуют вещи, с которыми приходиться мириться, ибо хозяину зверинца тоже хочется кушать и как бы Ири не пытался...

   - Их надо спасти! - упрямо возвестил Ар.

   С некоторыми вещами приходиться мириться - мысленно вздохнул Мистраль и подумал о том, что на стонущую реплику - Господи, кто бы спас меня?! Ар наверняка обидится, и лучше её не озвучивать, а принять меры, что бы кое - кто не попытался осуществить своё намерение. Балаган исчез из города на следующий день, перенеся своё обитание в места " куда угодно, но подальше отсюда" И одного ходячего недоразумения в том числе.

   Наверное, слуги в его доме, находились в шоке. И частично Мистраль их понимал.

   Людям, привыкшим к строгому распорядку сложно смириться с его отсутствием, а вокруг Ири не могло существовать такое слово как размеренность. Но в тоже время они оказались совершенно очарованы, и это Мистраль тоже мог прекрасно понять. Ибо внутри этого хаоса присутствовала своя упорядоченная система, выхватывающая общее.

   И было удивительно наблюдать, как он распоряжается в его доме, не прилагая никаких усилий для того что бы создать размеренный ритм, но ритм звучит, существует, и вот уже кажется, что никто и не желает иного звучания. Потому что стоило принять эту музыку, и она оказалась совершенно привычной, естественной, подходящей каждому. Для каждого своя.

   Раньше Грандин и не задумывался о том, что кто - то может делать те или иные вещи лучше, а кто - то хуже, кто - то любит выполнять одну работу, а кто - то совершенно другую, но Ар солнечным ураганом пролетев по его особняку, умудрился учесть и продумать абсолютно всё, любую мелочь, найти общий язык с каждым, заметить нюансы. Всего лишь за две недели своего пребывания в гостях, он стал своим, вписался в эту атмосферу словно жил здесь всегда и через несколько дней слуги только что не боготворили его, а непреклонный дворецкий, не признающий никого кроме Мистраля, с ПОЧТЕНИЕМ что казалось совершенно невозможным, спрашивал у Ара СОВЕТА.

   Невидимый дирижёр оркестра, обладающий своей собственной палочкой. Временами Мистраль...Мистраль беспомощно опускал руки, совершенно обезоруженный, сбитый с толку и непонимающий...КАК он это делает? Он что колдун? И ощущал себя лишним и ненужным элементом, но впервые признавал, что ему нравиться это происходящее. Отпустить ситуацию из - под своего контроля и смотреть. Просто смотреть. Наслаждаться.

   С удивлением, поднимая учётные книги, и понимая, что кто - то подготовил за него счета. Потратил время, исправил ошибки, и вот они - ворох бумаг до которого у него в связи с отсутствием толкового управляющего, никак не доходили руки, находиться в идеальном состоянии.

   Бесчисленное количество мелочей, о которых Мистраль не успевал временами заботился, разрываясь на десятки других важных дел, но вот кто - то позаботился за него. Не спрашивая. Не надоедая расспросами.

   Просто походу дела. Нанял рабочих, пока Мистраль находился в трёхдневном отъезде, что бы вернуться и обнаружить, что малая гостиная требующая ремонта, заново отреставрирована, но... Всё выглядит так, как было. Немного по новому, но не раздражая. Не вызывая ощущения, что на его территорию вторгся враг. Врага не было. Мистраль пытался понять, но понять не мог. Как он это делает, присутствуя и отсутствуя одновременно. Ири был, и в тоже время его словно и не было. Он не разрушал его пространство, не менял привычный ход вещей, но словно встраивался изнутри, вплетаясь в некоторую существующую реальность, незаметным невидимым присутствием себя. И ничего не менялось, оставаясь прежним, и в тоже время по новому. Появлялись какие - то вещи, которыми Мистраль начинал пользоваться совершенно естественно, а затем ловил себя на мысли, что раньше этого не было, но вот присутствует, и словно существовало всегда.

   Диван в библиотеке, клавесин в гостиной...В детстве Мистраль любил музицировать, но потом забыл об этой привычке помогающей ему расслабиться и вот когда пальцы открыли крышку и сыграли мелодию...

   Он всего лишь однажды упомянул Ири об этом, но Ири не забыл, сочтя это важным. Это и множество других "не мелочей".

   За Мистралем закрепилась слава человека, который не признаёт отношений, безжалостно выставляя партнёров на утро, но это было не совсем верным.

   По молодости ( с четырнадцати лет Мистраль жил один ) он пытался завести несколько более менее постоянных связей, но столкнулся с тем, что все его любовники и любовницы начинали лезть в его жизнь, в лучшем случае совали нос в дела, требуя внимания к себе и меркантильных выгод которые давала связь с ним. Мистраль отсекая первое, не видел ничего предосудительного в том, что бы, не обеспечить второе, но этого оказывалось всегда мало. Требовалось больше. И вот словно желая подчеркнуть свою территорию и закрепить некоторый статус, партнёры активно начинали хозяйничать в его доме, заниматься перестановками и переделками интерьера, строя планы на будущее, не понимая, насколько раздражает и бесит Мистраля подобная бесцеремонность.

   А когда встречали отказ, начинали обижаться, возмущаться, обвинять его в холодности и высказывать десятки мелких гадостей за спиной или скандалить в лицо, считая очевидно, что подростком не сложно манипулировать.

   Мистраля всегда поражала человеческая глупость, жадность, корысть, желание утвердиться за чужой счёт. Женщины требовали денег и внимания, строили планы на замужество, мужчины желали денег и власти. И всем, абсолютно всем, от него всегда было что - то нужно. Титул Мистраля, его финансовые возможности, лишали его права быть в их глазах человеком, но всего лишь неким образом, который мог что - то дать.

   Даже умнейшая из женщин красавица маркиза Сенжаль, сумевшая вскружить ему голову, совершенно влюбившая шестнадцатилетнего Мистраля в себя и влюбившаяся сама, как она позднее писала в мемуарах, пожелала совершенно немного: "Всего лишь сместить некоторых неугодных и назначение посла в Итанию". Мистраль обеспечил ей и то и другое, цинично купив ночь любви, для того, что бы безразлично выставить красавицу на утро, навсегда зарёкшись для себя заводить какие либо отношения и связи.

   Сколько слёз маркиза пролила в подушку, проклиная свой несдержанный язык в мемуарах не упоминалась, точно так же как и о том, какой ценой она получила назначение на поприще, где совершила нимало известных деяний оставивших след в истории.

   В мемуарах маркизы, Мистраль удостоился лишь несколько слов, получив определение недосягаемый и ледяной принц, что собственно не вызвало в его душе ни малейшего отклика.

   На момент вступления в пору семнадцатилетия, большая часть человеческих проявлений и эмоций, не оставляли внутри Грандина ни малейшего следа. Лесть, подхалимство, лицемерия, фальшь, ложь, подлость, попытки давить на жалость, шантаж и угрозы, бесконечные интриги светского общества - перестали затрагивать Мистраля, нацепившего совершенную непробиваемую маску человека, слишком занятого, что бы размениваться на пустяки, "всё, что не имело цели и не несло лично для него никакой выгоды".

   Он с головой ушёл в учёбу и дела с дядей, ставшего единственным, грамотно направляющим подспорьем, на пути к вершине, которую Мистраль видел в будущем.

   Он великолепно понимал, что министр Рандо откровенный и честный с ним, открыт и дружелюбен, исключительно в той мере, которая дяде казалась полезной "для себя" и вся их особенная близкая связь представляет собой отношения начальника - подчинённого. Грандина использовали, как и множество других и Ран не видел причины не позволять этого делать. Он делал тоже самое. Прекрасно зная, что станет преемником, готовился занять этот пост с детства, не болея наивностью относительно чужих мотивов.

   Сложись обстоятельства иначе, не обрати дядя внимание на несомненную одарённость мальчика и не выбери племянника из числа других претендентов, их родственные корни, не представляли бы для Рандо никакой ценности, несмотря на то, что в первую очередь на решение министра повлияли именно они. Политика "свои люди" всегда имеет особое значение.

   Рандо тяготился родственниками, невыгодными, не способными принести пользу, но вынужденный поддерживать вежливый этикет соблюдал светские условности, нанося редкие обязательные визиты вежливости, помогал финансово и ничего сверх того. К Грандину разумеется подобное не относилось. С десяти лет, министр Рандо числился его неофициальным опекуном со всеми вытекающими последствиями.

   Мистраль не питал никаких иллюзий по этому поводу, цинично понимая случись что, и дядя не задумываясь швырнёт его под ноги. Более того, он полностью разделял подобные убеждения, считая, что в любых отношениях, человек должен руководствоваться в первую очередь разумом, во вторую выгодой, и лишь в десятую всё остальное.

   Но вот теперь кажется, сделался абсолютным глупцом. Глупцом, не мыслящим себя без другого человека. Несусветная, непростительная глупость.

   Мистраль рисковал. Страшно рисковал. Но надеялся, что сумеет справиться с ситуацией и удержать случившееся под своим контролем, до того, как вскроется, что он некомпетентен, позволяя себе допускать ошибки на которые не имел права. Дядя не признавал ошибок, и никогда не прощал ни одной из них, безжалостно наказывая за любое неповиновение, не физически, но создавая все условия для того, что бы Мистраль сожалел о случившемся, в полной мере понимая, второго шанса не будет. Дядя не уступит ему кресло, пока не убедится в том, что Мистраль полностью, абсолютно и во всём безупречен и Грандину приходилось сильно постараться, что бы убедить его в этом.

   Рандо никогда не спрашивал об этих отношениях. Мистраль прятал их, скрывая связь и не желая распространяться о ней, за пределами стен академии, где студенты могли заводить любые интрижки, позволять себе сумасбродства и по общему мнению, это не считалось серьёзным или достойным внимания. Парочки складывались, пары распадались, юность одна и ей многое простительно. Именно на это сделал ставку Мистраль. В академии прощалось всё. В противном случае он никогда бы не пошёл на обнародование. Но просчитав все варианты развития события, пришёл к выводу, что это единственно правильное решение, грамотный ход.

   Ибо Ран не тешил себя надеждой, что дядя может не знать о них. Даже несмотря на то, что они никогда не обсуждали это вслух. Сердечные и личные дела Мистраля касались только Мистраля. И дядя с детства, давал племяннику понять, что Ран может рассчитывать на уважение и признание себя в качестве взрослой и самостоятельную личность, способной разобраться с собственными проблемами в той мере, что бы это не доставляло хлопот окружающим. Но высказывая доверие к способностям и уму Мистраля, вряд ли дядя не считал возможным шпионить за ним, что бы находиться в курсе ситуации. На его месте, Мистраль бы сделал тоже самое, поэтому, не обманывался.

   Но встречаясь по делам, Рандо никогда не заводил речь об Ири Аре.

   А Мистралю хватало ума и благоразумия не только не распространяться, но и сделать так, что бы эти личности попросту не пересекались между собой.

   Придёт время и он представит их друг другу.

   Но сейчас он хранил и берёг Ири, всячески ограждая неопытного юношу, от тёмной стороны своей жизни и той грязи, которую она представляла.

   Когда придёт время сделать выбор, Мистраль будет находиться рядом. Возьмёт Ири за руку, научит всему и лично проведёт через этот неприятный жестокий океан, всячески поддерживая, оберегая советами, помогая не оступиться, и не запутаться в сложном хитросплетении стратегий и тактик.

   Но пока Ири Ару представлялась возможность, "просто жить", Мистраль делал всё возможное, что бы его возлюбленный "просто жил". Легко, беспечно, без проблем, обязательств и ответственности, в той особенной неповторимой поре безответственного сумасбродства и юности, которой был лишён сам.

   И поэтому, разыскивая сейчас решившего сыграть в прятки любовника, Мистраль улыбался. Испытывая предвкушение, нетерпение, волнение и лёгкий трепет при мысли, что когда он его разыщет, обязательно стребует себе награду. И не представлялось секретом какую.

   В кармане позвякивали ключи, от комнаты отдыха, в которой он запланировал опробовать новый диванчик, завезённый совершенно недавно, не стоило даже гадать с чьей подачи.

   Скользнув равнодушным взглядом по доске с результатами экзаменов, Грандин миновал "центр напряжения". И Ильт и Эльресто Ал, занявшие наблюдательную позицию в одной из ниш коридора, облегчённо перевели дух, понимая, что Мистраль НЕ ЗАМЕТИЛ. А значит, можно сообщить Ири, и "тропками - тропками" вывести из академии. После чего открыто подвести Миста к этому "очевидному кошмару", дав Грандину возможность перебеситься на месте и тем самым спасти Ара, от незамедлительной взбучки.

   Уж если у друзей реакция оказалась самой возмущённой, то реакцию Мистраля, можно было смело умножать на десять, а то и на двадцать, в свете того, что староста являлся самым рьяным борцом за успеваемость в учебных рядах и безжалостно боролся с отстающими. За непростительную небрежность к знаниям, добиваясь подчас исключения.

   Упрекнуть самого Мистраля, в свете первого места по оценкам, разумеется представлялось необоснованным, разве что позавидовать чужой гениальности. Но так же ни у кого сомнений не вызывало, не обладай Мистраль исключительно талантливой головой, и тогда ледяной принц сумел остаться первым. Он не признавал за собой позиции второго. Не признавал настолько, что готов был часами зверски загонять себя, ради галочки в личном мирке. И все кто сталкивался с Грандином с первого курса, и видел чудовищные титанические усилия, что прикладывал Мистраль, осваивая то, что не давалось ему, - ведь он не был богом, - предпочитали заткнуть рот. Репутацию ледяной принц создал себе с нуля, с безумной, бесконечной, изнуряющей работы над самим собой и собственным самосовершенствованием. Тратя на фехтование не два часа, а четыре, загоняя себя вольтижировками до тех пор пока не валился с лошади, для того, что бы поднявшись закусить губу и снова сесть в седло, сверкая бешенством взгляда.

   "Я слишком хорош, что бы оказаться вторым" - небрежно отшучивался Мистраль, по поводу своего несомненного кричащего превосходства.

   Но те немногие, кто знал и видел упорство ледяного принца, имели возможность собственными глазами убеждаться, что ценой его победы становился нелёгкий и упорный труд, и редко удача, везение и стечение обстоятельств.

   И это не могло не вызывать глубокого уважения, почти преклонения перед этой стальной силой воли, никогда не приспосабливающейся к обстоятельствам, но неизменно приспосабливающей обстоятельства под себя.

   И поэтому оставалось верить, что добравшись до любовника, Грандин Мистраль по дороге успеет отстыть и обдумать ситуацию, прежде чем сгоряча натворит нечто такое, о чём будет сожалеть.

   Во всём что касалось Ири Ара, хладнокровный, терпеливый и отстранённый Мистраль, превращался в бешенного, импульсивного, абсолютно несдержанного скандалиста, теряющего рассудок и не отдающего отчёт в собственных действиях и словах.

   Сцены их ссор ещё не успели забыться. И никому не хотелось сталкиваться с этим снова. Слишком чудовищным, оказывалось противостояние этих двух сил, напоминающих приходящие в движение колёса, способные не заметив, размолоть в муку и разбить в щепки любого случайно оказавшегося между ними.

   На апогее их стычек, мягкий и добродушный Ири, в своём обычном состоянии не способный обидеть мухи без веской причины, напоминал смертельную грозу, яростно мечущую громы и молнии, в ответ на снежный буран, ужасающей лавины Мистраля.

   Так что можно было смело заявить, что в акции устроенной по спасению Ири, друзья сами того не подозревая играли в пользу себя и собственного душевного благоденствия.

   Но никогда нельзя недооценивать Мистраля.

   Эту истину его враги обычно учили назубок, а почитатели просто принимали как очевидное. Потому что, безразлично пройдя мимо доски, Мистраль внезапно остановился, и почти рывком вернулся назад.

   Глаза его не отрываясь, впились в длинные столбики цифр и имён. А затем бровь дёрнулась, и кулаки сжались.

   Он стремительно развернулся, впиваясь изучающим прищуром в каждую подозрительную щель коридора.

   Оба юноши торопливо рванули прочь. Сталкиваться с разъярённым Мистралем и доказывать, что они знать не знают, где может находиться Ири, было чревато по двум причинам.

   Первая: Грандин всё равно не поверит. Вторая: Если Грандин не поверит, придётся сказать правду, ради собственной физической и душевной безопасности, но когда Грандин узнает правду он разозлиться, и это было третьей уважительной причиной, по которой попадаться на пути ледяного принца оказалось крайне опасно.

   *******

   Ири, не то, что бы боялся Мистраля. Это было выше его личного логического понимания. Впрочем, это было очевидным для всех, кто, когда либо, сталкивался с ледяным принцем.

   Мистраль редко опускался до вербальной атаки, обладая феноменальным умением размазать по полу парой фраз, и никогда почти, дело не доходило до дуэлей, по той причине, что в академии не существовало ни одного достойного соперника, не считая герен Ара. Правда, в последнее время, и в этом правиле появились исключения.

   Но в то же время присутствовало в Мистрале нечто наводящее на окружающих мистический ужас, особая опасная аура, некая скрытая суть.

   Стоило Грандину устремить на Ири прищуренный взор, и юноша временами цепенел, напоминая мелкого кролика перед ухмыляющимся удавом.

   Внешне, оно мало проявлялось, (в демонстрации своих слабостей Ар предпочитал не упражняться на публике, и вообще перед кем бы то ни было,) но, тем не менее, отрицать было бесполезно: Ири ужасно боялся гнева своего сурового любовника. И теперь, сидя под столом в библиотеке, искренне надеялся, что к вечеру Мистраль успокоиться, перебеситься и они смогут нормально поговорить.

   Вооружившись учебником, юноша с тоской посмотрел на часы, показывающие, что начались занятия и, решив, что Мистраль сам виноват в том что такой жуткий, принялся читать, успокоив совесть, чего нельзя было сказать о душе. Щёки его горели, уши тоже.

   Господин Мангеус - пожилой почтенный библиотекарь, являлся весьма деликатным человеком, и, обнаружив под своим столом одного из выдающихся учеников, постеснялся спросить о причине столь странного поведения. Поэтому что бы не мешать студиозу сходить с ума, господин Мангеус только осведомился: "Не нужно ли господину Ару что нибудь для большего удобства?", и получив отрицательный ответ, пересел в одно из свободных кресел читального зала, занявшись разбором документации.

   - Господин Мистраль, большая честь видеть вас. Вы не частый гость. Ищите, какую нибудь редкую книгу?

   Ири сжался и кажется, перестал дышать, скорчившись под столом в три погибели и надеясь, что Мистралю не придёт в голову заглянуть за стойку.

   - Добрый день, господин Мангеус. Действительно, кое - что мне бы хотелось разыскать.

   Грандин остановился, прищуриваясь и обшаривая библиотеку цепким внимательным взглядом. Но к сожалению стройные ряды книжных стеллажей и столов представляли слишком запутанный лабиринт нагромождений мешая разглядеть что бы то ни было, кроме находящегося в пределах зрительной досягаемости.

   - Я могу вам помочь? - участливо осведомился Магнеус.

   Проклятый старик, - с досадой подумал Ири, ощущая себя мышкой спрятавшейся от кошки в мышеловке.

   - Буду вам очень признателен. - Грандин продолжил осматриваться, невозмутимо прогуливаясь между столами, а затем неожиданно изрёк.

   - Я ищу книгу "Циклические трансфигурации Матеуша Борте". Я слышал, что она есть в списке библиотечных фондов.

   - Я бы удивился, если бы столь блестящий ученик как вы попросил бы у меня что - то менее редкое. - Магнеус старчески рассмеялся, поднимаясь. откладывая листы и закрывая чернильницу стеклянной крышечкой.

   - Такая книга есть, но храниться она в архивах на складе.

   Грандин выжидательно склонил голову.

   - Если вам не трудно обождать, я схожу за ней. Или просто прогуляйтесь минут двадцать. - Он отряхнул полы широкого сюртука, расправляя складки и взял шляпу. Во всём, что касается немедленного действий Магнеус, прославил себя очень энергичным и безотказным старичком. На этот список особых достоинств заканчивался. - Я как раз подойду.

   - Конечно. Я прогуляюсь. Можете не торопиться.

   Ири изо всех сил прислушался к тому, что происходит. Услышал кряхтенье Магнеуса, неразборчивое бормотание, и шаги, затем хлопнула дверь и наступила тишина.

   - Понимаешь, мой славный, Ири, - проникновенно возвестил Грандин оглядываясь, и прикидывая местоположение любовника.

   - Магнеус, даже не попытался взять ключ. А это значит, что кроме меня в библиотеке находиться посетитель. Иначе, он бы не предложил мне прогуляться. А так как ты единственный, кому есть резон прятаться от меня, смею предположить...Что это ты.

   Говоря это Мистраль, энергично обыскивал библиотеку, вызывая у Ири дикое желание выскочить и удрать. Но памятуя чем окончились догонялки в прошлый раз, он предпочёл сидеть молча и не дышать, в надежде что Магнеус вернётся раньше, чем Мистраль отыщет его убежище. Или Грандину надоест играть с ним, и он уйдёт, пылая досадой, а дальше схема: "перебеситься - успокоиться", и можно будет прийти и задабривать его каким - нибудь способом, которых у Ири в арсенале водилось такое же множество, как у Мистраля уловок. В этом отношении "коса нашла на камень" и мягкая гибкость Ара, способного разжалобить даже столб, потрясающе разбавляла показную непреклонность Мистраля.

   Можно было сказать, что из них двоих, Ири действовал на Мистраля гораздо более разлагающим образом, привнося в скурпулёзную педантичность последнего, ноту очаровательной легкомысленности, позволяя смотреть на вещи, под менее категоричным углом.

   - А зная тебя, - продолжал Мистраль весело. Судя по тону, эта игра ему нисколько не надоедала, более того виделась чрезвычайно увлекательной.

   - Я могу предположить, что ты... Здесь - С этими словами он легко перемахнул через стойку и присел на корточки заглядывая под стол.

   - Ну здравствуй, радость моя, - возвестил он убийственно ласково.

   Ири издав нечленораздельный писк, сжался в комок и закрылся книгой.

   - И когда ты только повзрослеешь? - со вздохом заметил Ран, методично ухватив его щиколотку и вытаскивая из - под стола, для того что бы привлечь в свои объятья.

   -Не то что бы я был против, но у господина Магнеуса по моему случилось нервное потрясение. В умении шокировать общественность мы с тобой побиваем все рекорды. Иногда я думаю, где тебя черти носили раньше, Ар? - Мистраль с усмешкой всмотрелся в загорелое лицо.

   - Знал бы, что жить с тобой окажется так весело, честное слово, пристал бы на первом курсе.

   - По моему, ты только этим и занимался...Разве нет? - осторожно брякнул Ири, подглядывая одним глазом из - за учебника и гадая: "Миновало? Или лиха беда начало?".

   - Занимался, да не в том направлении. А может и в том. Любить тебя очевидно надо меньше, чем пороть.

   Мистраль выдернув из рук Ири книгу, а затем оторвав ладони от лица, притянул юношу к себе и ласково поцеловал.

   Ири с надеждой вкинул голову. Расправа отменялась или Мистраль ещё не видел его оценок?

   - И что мне с тобой делать? - безнадёжно поинтересовался Мист, и не сдержавшись чмокнул в нос.

   - Я опоздал на урок, - старательно отводя глаза, пробубнил Ири и получил ещё один поцелуй, начиная млеть от свалившегося незаслуженного счастья, пытаясь отгадать среднее арифметическое между: "Мистраль не знает или Мистраль сильно ударился головой". Оба варианта одномоментно устраивали.

   - Я тебя отпросил. - Грандин кажется, поставил для себя задачей, исцеловать его лицо..

   - Но мне ...Не стоит пропускать занятия.

   Ири слабо протестовал, скорее для вида, демонстрируя, что у него всё таки сохранились остатки совести, разумеется, не желая, что бы Мистраль отпустил его.

   - Не волнуйся. Ты больше не пропустишь ни одного занятия.

   С абсолютной уверенностью пообещал Грандин и оторвался от Ири. В эту секунду Ири готов был поклясться, в глазах любовника таился дьявол. Более того, невероятно, он смеялся.

   - Но...

   - Ири до следующей пересдачи, а она состоится через три недели, ты будешь заниматься дома. Под моим чутким руководством. И клянусь тебе, радость моя. Когда мы закончим, ты станешь гораздо усерднее относиться к учёбе.

   И только попробуй мне сказать, что ты не хочешь или не будешь. Я стяну с тебя штаны и надеру твою хорошенькую задницу...хм... во всех смыслах этого слова. Я не шучу Ири. Я очень зол. Понимаешь?

   Ири побледнел и поспешно рванулся прочь, отпихивая руки Грандина.

   - Ты не посмеешь, ты...

   Вместо ответа Мистраль перехватил его за торс и принялся расстёгивать пояс, без усилий прижимая к себе брыкающееся тело.

   Осознав, что Грандин всерьёз вознамерился выполнить угрозу, Ири поспешно капитулировал.

   - Мистраль, без крайностей. Я согласен.

   - Всегда подозревал, что ты сообразительный парень. Интересно, и зачем ты только прятал этот талант? - Мистраль коротко поцеловал его в висок и поправил одежду, не позволяя себе демонстрировать ни малейшего следа гнева. - Значит, не будем терять времени. Ири, - прибавил он как всегда по особенному издевательски растягивая его имя, что говорило о том, что кое в чём Мистраль, всё таки не изменился.

   За их спиной кашлянул господин Магнеус. Кажется, при виде сидящих на полу юношей старика едва не хватил удар. Особенно если учесть что Ири Ар сидел, а точнее почти лежал коленях Мистраля Грандина.

   - Я нашёл книгу, - промямлил Магнеус, не зная, как вести себя в подобной ситуации. Молодые люди стоящие гораздо выше по социальной лестнице не относились к числу тех, кому он без опаски мог сделать замечание, даже имея на это полное право с позиции возрастного авторитета.

   - Большое вам спасибо. - Невозмутимо словно ничего не произошло, Мистраль поднялся с пола и поставил на ноги красного как варёный рак любовника. В отличие от Миста, в любой ситуации способного вести себя так, словно делал окружающим огромное одолжение, Ар подобной непрошибаемостью не обладал.

   - Запишите на моё имя. Я заберу её завтра, а сегодня...

   Он жёстко перехватил, вознамерившегося смотаться под шумок Ири, за шиворот, и притянул обратно, перехватив поперёк для надёжности. - Вынужден откланяться... Дела.

   И обаятельно улыбнувшись, Грандин с достоинством покинул помещение. Бесцеремонно таща за собой, вяло упирающегося Ара и оставляя шокированного господина Магнеуса пребывать в полнейшей растерянности.

Глава 25.

   - Ири, не отвлекайся. Записывай условие.

   - Ран, пощади. У меня пальцы болят и спина затекла. Ты не учитель, ты чудовище. В конвенции о правах написано, что обучение не может длиться больше двух часов без перерыва...Я кушааааать хочууууууу!

   Ири жалобно ныл, и подкупающе морщил носик, испробовав на нём все представляющиеся возможными средства: от откровенных выклянчиваний до попыток изобразить обиду, рассориться, и снова начать ныть и уговаривать, предлагая откупиться.

   Ири даже пытался удрать, пользуясь тем, что Мистраль отвернулся, ровно для того, что бы через несколько минут въехать в кабинет, переброшенным через плечо громадного лакея с каменной рожей...

   Мистраль Грандин учёл абсолютно всё, перекрыв кислород, перерезав ходы и выходы к отступлению.

   Альфонсо и Эргет лазали ночью под окнами и посылали Ири передачки с записочками, которые Ар спускал и поднимал на верёвочке, ибо всё остальное оказалось строжайше запрещено; посетителей разворачивали на пороге. Имело ли смысл рассказывать, каких усилий друзьям стоило ночью пробраться в сад, для того, что бы спешно удирать через забор, от спущенных с цепи догов, которых сторож выпустил во двор, приняв студентов за воров.

   Мистраль старательно не замечал происходящего, усиленно апробируясь в роли домашнего тирана. Просто покидать помещение и отворачиваться ему приходилось всё чаще и чаще, ловя себя на мысли, что скоро он совершенно разучиться светски вежливо смеяться, потому что, большую часть времени дико, непристойно ржал, совершенно невоспитанно, как непотребный конь.

   - Вставайте студиозы, все по местам!

   Последний наш час наступаааает

   Врагу не сдаётся наш гордый собрааааат...

   Забравшись на стол Ири горланил, песню, устроив решительный бунт и революцию, скандируя

   - Нет, Мистралю! Нет учёбе!

   Из тетрадки он сделал плакат, на которым жирными буквами было расчерчено: Хочу каникулы!!!

   На первый раз, Мистраль на это повёлся, и стащив прыгающего бунтаря с митингующей трибуны, действительно устроил каникулы. Долгие, длинные, большие, глубокие такие каникулы.

   Сначала на столе, потом на полу, затем на диване, потом каникулы продлились в спальне, продолжились в ванной, и завершились в библиотеке, куда Ар практически приполз на четвереньках, слёзно умоляя Мистраля о пощаде, согласный учиться, учиться, и ещё раз учиться, как заповедовал Великий Мистраль. Великий Мистраль мученически задыхаясь от давимого внутри хохота, милостиво обещал подумать, посмотреть на поведение, учесть успехи и старательность ученика.

   Вооружившись указкой и похлопывая ей себя по ладони, дабы нагнать ещё больше страха неминучего, Грандин рысью рассекал по кабинету меряя периметр пространства и менторским тоном, объяснял тему дифференциальных уравнений, аккуратно выписывая формулы на доске.

   В отличие от остальных предметов математика давалась Ару сложнее всего. Он её страстно ненавидел и если остальные предметы проходили быстро, легко и с энтузиазмом, то всё что касалось этого предмета, превращалось в увлекательную тягомотину. Увлекательную со стороны Мистраля, ибо учеником являлся Ар. Тягомотину, со стороны Ири, ибо "эту тягомотину он ненавидел, и тягомотина - это тягомотина!!!! Какой математикой её не обзови. Тя - го - мо - ти - на"

   - Ран, я устал...Правда устал. - Ири смотрел умоляющими большущими глазами способными растрогать самоё чёрствое и каменное сердце, но на железную выдержку Грандина его нытьё не производило никакого эффекта. Чего впрочем нельзя было сказать обо всех остальных органах, и дабы не провоцировать самого себя на очередные каникулы ( находиться рядом с Аром и не приставать, представлялось задачкой повышенной сложности ) Мистраль сделал то, что от него совершенно не ожидалось. Развернулся и уставился на Ири аналогичным взглядом в ответ, изображая такого "умоляющего, несчастного лапу", что Ар не выдержал и всхлипывая хохотом рухнул в тетрадь.

   После чего сдув невидимую пылинку с указки, Грандин вновь превратился в железного монстра и продолжил урок, с видом полного морального превосходства над слабенькими силами противника, которому не оставалось ничего иного, как со вздохом приняться за писанину изображая замученного горем ученика.

   - Вот уморишь ты меня, Ран и сам потом жалеть будешь. Подумаешь, отдохнуть попросился.

   Мистраль сглотнул. Любуясь склонившимся к тетради чётким профилем, обиженно бубнившим себе под нос, он не переставая, терзал себя вопросом.

   Осознаёт ли Ири собственную власть над ним? И существует ли такая вещь, в которой он смог бы отказать ему, если бы Ири попросил, по - настоящему?

   Но сейчас подыгрывая, выбранному амплуа, Ран высокомерно вздёрнул бровь и смерил любовника уничтожающим взглядом.

   - Отдохнуть? И не мечтай, позорное недоразумение. Ты не встанешь с этого кресла до тех пор, пока не освоишь материал.

   - Но я освооооииил...

   Ири превзошёл себя, пытаясь похныкивать, и Мистралю стоило огромного труда сохранить невозмутимость.

   Несмотря на видимые протесты, эта игра забавляла обоих.

   А учитывая, что актёрскими способностями одарены оказались в полной мере, спектаклю не хватало только зрителей. К счастью и полному согласию, в зрителях этот спектакль не нуждался. Оба актёра оказались безнадёжно влюблёны в игру друг друга.

   - Хорошо. - Старательно хмуря брови, кивнул Ран.

   Губы против воли начинали ползти в разные стороны в совершенно дурашливой ухмылке. Невозможный мальчишка.

   Даже доводя Грандина до кипения, Ар, одновременно умудрялся рассмешить и временами Мистраль находился в полнейшей растерянности, не уверенный, что именно преобладает в реакции, юмор или злость.

   Занозой Ар аналогично оказался преизрядной, талант не пропьёшь, так сказать. Теперь все эти "хохмочки и примочки" Ара, открывались Мистралю с новой стороны.

   И наблюдая за усердствующим любовником, Грандин приходил к неутешительному для себя выводу, какого дурака свалял, объявив войну там, где изначально не было вражды, выискивая недоброжелательность в чужом дружелюбии, не понимая, что это не Ири закрыт от него, но он сам не желает простить. А вот теперь, они случились. И ничего иного в жизни и не хотелось больше. Только быть с ним, вот так, по глупому, беспечно сумасбродствуя, не ища ответов на вопросы, просто отдыхая душой.

   Эгоистично и глупо ожидать, что так будет всегда.

   Рано или поздно Ири придётся повзрослеть и сделать свой жизненный выбор, но очень хотелось надеяться...Да что там говорить. Мистраль свято был уверен в том, что им не суждено расстаться. И будущее Ири виделось ему достаточно чётко. Исключительно рядом с собой.

   - Проверим. Записывай...

   Сложись судьба Мистраля иначе, он мог бы стать блестящим преподавателем. Правда преподавателем абсолютно неумолимым и относительно единственного ученика впадающим в крайности.

   Ири бросал на Грандина жалобные взгляды, надеясь получить короткое снисхождение, но какое там. Грандин с такой суровостью и пылом, взялся за обучение, что Ар с тоской вспоминал славные денёчки в академии.

   В тайне от Грандина он завёл календарик и зачёркивал чёрным оставшиеся до освобождение дни.

   Правда, бывали моменты, когда ему совсем не хотелось освобождения. Например, когда Грандин подходя со спины, массировал плечи, или обнимал целуя в ухо, бархатистым тоном сообщая о том, что позволяя столь желанному ученику пропадать за учебником, он мучается гораздо сильнее.

   Один раз издеваясь, Мистраль заставил его рассказывать формулы во время секса, не давая кончить, пока Ири не выдаст урок. После чего Ири целый день не разговаривал с ним, смертельно обидевшись и не собираясь прощать.

   И понимая, что бастион не сдастся, а штурмом крепость брать не хочется, Мистраль, издав душераздирающий комичный вопль и дурачась встал на колени, призывая небеса в свидетели, обещая покончить самоубийством, если безжалостное чудовище не простит. Когда он скорбно начал общаться с воображаемым членом, сообщив, что им с другом не повезло, жизнь кончена и пора практиковать воздержание... уйти в монастырь...женский, и погрузиться в священный целиабат, ибо никто не любит, стараний не ценит, не даёт...

   Ири рыдая сполз со стула, загибаясь от хохота и не в силах разогнуться, чем Мистраль моментально воспользовавшись, подгрёб, стеная и охая, с видом кающегося грешника и устроил примирительный акт искупления, вымогая отпущение грехов. Сначала грехов, потом совести, а морали у него отводясь не водилось, как и нравственности, как и стыда, и...Ири это ужасно нравилось.

   Представить, что надменный и гордый Мистраль, способен опуститься до подобных плебейских шуток, казалось решительно невозможно.

   Но вот за ледяной маской, оказывается, прятался очаровательный задира и легкомысленный шалопай, ничем не уступающий Ару, а в некоторых выходках запросто способный обставить на пол головы.

   И осознав это открытие, и совершенно растаяв, Ири простил. Как прощал всегда, не в силах противиться власти чужого обаяния; любя всем сердцем. И в отличие от рассудка оно оказалось гораздо более честным.

   Они не просто жили вместе, но словно открывали заново. День да днём, с любопытством заглядывая в чужие книги и понимая, что там содержится огромное множество самых разнообразных страниц...

   Ценных, по - особому трепетных, бережных. Порвать или испортить их казалось решительно невозможным, потому что не могло возникнуть в мире вещи, что развела бы их по сторонам, сейчас, теперь, когда они стали настолько близки, соединяясь совместностью, прорастая общими корнями.

   Но в то же время, ощущая рождающееся единение, иногда Мистраль со страхом замечал, что Ири ( Уступающий, сдающийся, и проигрывающий Ири ) Каждый раз, оказывается впереди. На лёгких пол шага. На маленькие миллиметры незаметной воздушной лёгкости.

   Беспечный, быстрый, непостоянный, меняющийся. Это открытие вызывало внутри Мистраля безотчётную тревогу, мечущуюся панику в понимании, что для него слишком всё легко, и однажды, этот золотистый мотылёк, сочтёт, что нет никакого смысла, продолжать освещать сумрачную темноту Мистраля и упорхнёт, расправив крылья, в погоне за новыми впечатлениями, а Грандин не сможет удержать. Ничем и никак, потому что они слишком разные...

   В такие моменты, ему безотчётно хотелось сжать ладонь, задушить. Но единственное, что он понимал, что никогда не станет удерживать, разожмёт пальцы, и позволит лететь. Но и не простит после этого никогда. И лучше бы Ири умереть, чем попадаться ему на глаза, потому что Мистраль отчаянно возненавидит его, не в силах забыть боль, которую это причинит. И всё, что было до этого, станет цветочками на фоне ягодок.

   Нет Ири, никогда не покинет его...Не предаст это.

   И однажды, когда их отношения будут продолжаться достаточно долго, Мистраль найдёт в себе мужество, что бы с полной ответственностью заявить ему то, в чём не мог признаться себе, не желая произносить нескольких слов...

   Ири, я люблю тебя. Почему я не способен сказать тебе об этом? Словно произнеся эти слова, навсегда попаду в твою власть, солнечный мальчик и лишусь самого себя, признав, что без тебя...Не могу жить? Нет Ири, я могу без тебя. Просто я не хочу, понимаешь?

   Ири и в голову не приходило, какие пугающие мысли иногда посещают Мистраля, достаточно было и своих собственных по этому поводу.

   Каждый день, закрывая глаза, для того, что бы открыть их, видя перед собой сияющий взгляд,( Мистраль всегда просыпался раньше ), Ири словно играл в волшебную игру под названием чудо.

   Ему казалось, что это сон. И вот однажды, случиться ужасная реальность, он проснётся, и всё исчезнет...

   Мистраль уйдёт, как только Ири надоест ему и перестанет представлять интерес, практическую ценность.

   В такие моменты, Ар понимал, что готов отдать жизнь, ради того, что бы прожить её в этой бесконечной иллюзии.

   Мистраль любит его? Мистраль рядом с ним? Великолепный Грандин Мистраль, мечта...

   Но почему же никогда он не произносит этих слов, как если бы они являлись негласным запретом. Почему каждый день, топя Ири в признаниях своей нежностью, никогда не скажет вслух? Всего лишь три слова, неужели их так сложно и невозможно произнести? Ран, почему ты молчишь? Кто я для тебя, Ран...КТО Я, ДЛЯ ТЕБЯ? Зачем усложнять?

   И Ири улыбаясь беспечно и радостно смеясь, не позволял единой тени сомнения отразиться на лице, но внутри, словно замолкал временами, с тоской рассматривая эти широкие плечи, длинные волосы, мягкие ладони, пытаясь вобрать в себя и запомнить каждую чёрточку.

   И ведь это конечно очень глупо и смешно, когда по девчачьи хочется сказать....

   Ран, мы же с тобой не расстанемся, правда? Никогда - никогда?!

   Ири молчал, не задавая подобных вопросов, ухмылялся, не позволяя властному любовнику сесть себе на шею, и остроумно отшучивался по поводу всевозможных тем, которые иногда, непреднамеренно оба затрагивали, отчаянно желая пролить свет, но в тоже время, оставаясь в тени.

   И в одном Мистраль действительно был прав. Легкокрылый мотылёк Ири, соображал временами гораздо быстрее, чем он. И пока Мистраль разогревался в роли преподавателя, ученик решил опробовать крепость чужого желания на прочность.

   Мысль о том, что он способен искушать Мистраля не раз и не два находила подтверждение на практике, и сейчас в свете сатанинской учёбы, которой терроризировал Мист, придала Ири дополнительного энтузиазма. Идея соблазнить Мистраля до такой степени что бы он сам плюнул нам все свои принципы, прочно созрела в светловолосой голове, более того показалась настолько заманчивой, что Ар, не откладывая в долгий ящик, с жаром взялся за её осуществление.

   Крепость Мистраля простояла недолго.

   Сначала Ири расстегнул воротник, сообщив, что в библиотеке слишком жарко, а затем строя из себя полнейшую невинность, старательно провёл атаку по всем фронтам, используя нечестные приёмы и нарушая правила. То соблазнительно потягиваясь и облизывая губы, то совершенно задумавшись начинал посасывать кончик пера, не забывая при этом случайно демонстрировать разные части тела в выгодных позициях, и напоследок совершенно случайно опрокинул стакан воды на моментально ставшую прозрачной шёлковую рубаху, что бы добить воображение учителя наверняка.

   В итоге Грандин издав отчаянный стон, знаменующий собой падение обороны, с рычанием выдернул "допросившегося" любовника из - за стола и повалив на ковёр, накинулся сумасшедшим ураганом, решительно срывая одежду, и не заботясь такими мелочами, как запертые двери и возможность появления свидетелей.

   Через несколько часов феерического секса, который полностью лишил как ученика так и учителя сил продолжать педагогический процесс, Мистраль был вынужден сдаться и признать поражение, согласившись продлить каникулы на некоторый срок. Ири, быстро прикинувший, что помереть от секса, гораздо приятнее, чем от учёбы, приложил все усилия, что бы сроки отдыха продлились как можно дольше. С учётом того, что Мистраль никогда не играл в одни ворота, спокойно занимая любую предложенную позицию, осилить марафон, представлялось вполне возможным, не просто выдержать, но и местами заездить некоторых особо в себе уверенных, заставив их если не молить о пощаде, то сильно так переосмыслить оценку собственных сил.

   Полная капитуляция произошла на третий день, когда абсолютно вымотанные участники просветительской деятельности изрядно поднаторели в практических занятиях, имеющих весьма отдалённое отношение к науке, и совершенно никакого отношения не имеющих к процессу успешного обучения в академии.

   *******

   Через несколько дней, дерзко ухмыляющийся Ар, напоминающий сто тысяч солнц, сияющих разом, жизнерадостно восседал на своём обычном месте у окна, и выразительно улыбаясь, строил глазки, в сторону весьма недовольного, и безнадёжно старающегося разозлиться Мистраля.

   Проигрывать даже в мелочах, Грандин категорично не любил, даже если эти мелочи, были донельзя приятными, так же как и сам способ поражения.

   Но чёрт возьми...Грандину очень хотелось закрыть лицо рукой, уткнуться носом в парту и от души расхохотаться, признавая, что этот "белобрысый гад, отрава, оторва, язва и прочее свет души Мистраля", его обставил. Обставил в постели, чёрт подери. И собственная немилосердно саднящая, и вместе с тем, приятно ноющая задница, являлась откровенным тому свидетелем.

   Впрочем, сжалившись над чужим самолюбием, или взявшись за ум Ири довольно быстро наверстал упущенное и мессир Бренеж уже подумывающий над тем, а не намекнуть ли ученикам о том, что пора бы заниматься и учёбой помимо личных взаимоотношений, был вынужден признать, что его ученики неплохо умудряются совмещать обе этих несовместимых области.

Глава 26.

   За подобными занятиями время пролетало удивительно незаметно.

   По земле семимильными лучистыми шагами, летела легкомысленная удивительно тёплая в этом году весна. Попрощавшись с робким мартом, на сцену спустился насыщенный апрель, прогревая воздух и прогоняя из него остатки зимней сырости, подсушивая мостовые от вчерашних луж и, приглаживая траву уверенными яркими пальцами, глазками жёлтых первоцветов и разляпистых донных крапивок, во множестве выбрасывающих белые цветы. В садах расцветали медовые звёзды нарциссов и мохнатых гиацинтов, гордо красовались тюльпаны, среди которых поднимались нежные цикломены и яркие крокусы.

   За окном вовсю горланили птицы. Набухая пушистыми почками, светилась на солнце прозрачная, готовая распуститься листва, насыщая пространство свежим ароматом клейкого сока, и настроение царило, самое что ни на есть радужное. И даже масса новых обязанностей, появившихся у Мистраля поверх учёбы, не могла его омрачить.

   Почти всё свободное время, он теперь вынужден был пропадать в обществе министра Рандо, и несмотря на то, что расставание представлялось вещью болезненной, Ири относился к этому с пониманием.

   То, что Грандин Мистраль, займёт весьма и весьма высокий пост, ни для кого не являлось тайной.

   Собственно это положение дел и было одной из главных причин, почему при обучении в академии, Ран получал неслыханные вольности.

   Что касается Ири, было непонятно, думает ли он о карьере политика и вообще думает ли он о карьере?

   Несколько раз в академию приезжал левый министр Лан. Но судя по тому, сколь недовольно встретил его появление Рандо, инспектирующий академию, гораздо чаще, своего извечного оппонента, ловить здесь было нечего. И Лан сунувшись пару раз под видом проверки, подозрительно быстро ретировался, так и не определившись, есть ли среди студентов тот, в ком он хотел бы увидеть своего возможного протеже или придётся ждать, в надежде, на появление достойного. Что было весьма неудачно, так как соперник, уже назначил подходящую смену, а судя по отзывам, затмить Грандина Мистраля возможным не представлялось, как и предоставить кого - то равного ему, исключительно в пику противнику.

   Увы, борьба между министрами за влияние давно носила межкабинетный характер личной вражды, во время которой соперники всячески пытались уесть и перещеголять друг друга всеми способами, напоминая на почтенных солидных стариков, а ведущихся на провокации амбиций мальчишек, чем частенько страдают взрослые люди, ради своих интересов подчас ставя в ущерб многое остальное. И в этой схватке, Лан безнадёжно проигрывал своему коллеге.

   Дело, которое министр пытался раскрыть, удалось расстроить, с помощью провокаций и подложных документов. Не последнюю роль в этой интриге принимал Мистраль, имеющий огромное количество нужных связей и использовавший всё своё влияние, что бы запустить в оборот некоторую дезинформацию, которая содержа в себе частично ложь и правду, дошла до ушей короля, вызвав, явное неудовольствие. В итоге дела левого министра обстояли донельзя плачевно в связи со случившимся финансовым скандалом, в котором в итоге обвинили исключительно его, и хотя веских доказательств и аргументов не удалось отыскать, это бросило изрядную тень на репутацию. Так что весной, Лану, отчаянно пытающемуся удержаться на плаву, было абсолютно не до поиска подходящей кандидатуры, что несомненно входило в круг обязанностей.

   И Грандин, посвящая Ири в некоторые ходившие "по миру" сплетни, не раз позволял себе иронизировать по данному поводу, впрочем, мудро умалчивая детали и подробности.

   Кровать представлялась для Мистралей битвой исключительно постельной, но никогда он не позволял себе разбалтывать государственные тайны и секреты; даже человеку которому, не задумываясь, доверял собственную жизнь.

   Всё что касалось работы, и любых отношений вне, являлось для Грандина табу, и Ири глубоко уважал любовника за подобное отношения, понимая, что Мистраль сдержал своё слово, и постороннее, не связанное с ними, никогда не пересекало порога спальни.

   Но одновременно молчание обижало Ири. Он не испытывал желания вторгаться в чужие закулисные тайны, но одновременно, ему хотелось большей доверительности в отношениях. Получить возможность осознавать собственную сопричастность к внутреннему миру Мистраля. Иметь возможность обсуждать общие темы, интересоваться происходящим, высказывать, собственное понимание и отношение, потому что подобные точки соприкосновения делают людей ближе.

   Но разделяя это желание, Мистраль держал невидимую дистанцию, с горечью понимая, что пилит сук на котором сидит. Он не мог изменить эту ситуацию, и дело было не в профессиональной этике или доверии, он просто не желал посвящать Ири в ту часть своей жизни, знание о которой могло стать опасным для него, и кроме непосредственной угрозы, существовало множество других вещей. Если Ири поймёт, чем на самом деле занимается Мистраль и в каких неприятных вещах он замешан, возможно его отношение к Грандину измениться, а Мистраль просто не мог этого допустить, не говоря о том, что Ири просто не стоило окунаться во всю эту грязь. Но как это часто бывает между любящими, желание уберечь приводит к непониманию, воспринимаясь недоверием, отказом в признании чужой силы, выглядит проявлением холодности...И прекрасно понимая, и в глубине души страдая от мысли, что возможно однажды Ири аналогично пожелает закрыться от него и иметь право на личную жизнь, отказав Мистралю в доступе...Грандин тем не менее не собирался менять это отношение.

   С удовольствием отдавая Ару всё свободное время, занимаясь с ним учёбой и посвящая в бесчисленное множество нюансов, Мистраль молчал как рыба, относительно всего, что происходило в свете, политике и делах двора.

   Некоторыми допустимыми моментами, он конечно позволял себе делиться. Тем, что становилось пищей для сплетен салонов, передавалось из уст в уста между "своими" и не воспринималось особым секретом. Собственно всё это Ири мог прекрасно узнать сам при желании, но Грандин всегда считался мастером светской болтовни, умея преподнести информацию под таким соусом, как если бы это действительно было значимым. Подобная манипуляция, конечно выглядела не очень честной, но если она помогала сближению и установлению доверия, Ран не стеснялся использовать любые уловки, выглядевшие не обманом, а разумной мерой профилактики. Разумеется, Мистраль был прекрасно осведомлён, что из сплетен является истиной, а что всего вымыслом досужих языков.

   Идея упразднить одно из министерств давно зрела в голове короля, в последнее время принимая довольно выраженную форму. И Мистраль, не без злорадства, в голосе, рассказывал Ири о том, что абсолютно точно знает, кто именно в скором времени лишиться своего поста. Хорошо если не головы. Двоевластие мучительно и губительно для страны, и отказ от одного из кабинетов поможет централизизовать бразды правления, что не может не принести свои плоды в последствии. В пример этого Мистраль приводил множество аргументов и нелепых законов, изданных на тот момент, когда Рандо и Лан не могли согласовать собственную внутреннюю политику, но обоюдно сумели склонить короля принять решение в собственную пользу.

   Сейчас из - за назревающих в государстве финансовых и военных реформ, времени на общение с Ири, удавалось выкраивать всё реже и реже, и Грандин с отчаянием понимал, что случилось то, что он всеми силами оттягивал. Пришла пора погрузиться в работу с головой, а это обозначало неизбежную разлуку и пусть пока сроки их расставаний казались короткими, но покидая дом, Мистраль не испытывал уверенности в том, что вернувшись застанет Ири на месте.

   Это было мучительно. Боязнь потерять его, потому что иногда существуют вещи, которые от нас не зависят, а способностью контролировать события на расстоянии Мистраль не обладал.

   Приходилось учиться верить и доверять, но вступив в реку отношений, они предпочли замять и обойти эту проблему, надеясь, что она никогда не всплывёт. Но она никуда не делась, не исчезла, и по прежнему грызла изнутри, живя на самом краешке подсознания.

   И вторую неделю мотаясь в разъездах с Рандо, Грандин с снедаемый беспокойством и тревогой, размышлял о том, чем занимается и как живёт без него, неугомонный возлюбленный.

   Конечно, беспокоиться не имело смысла. Ири не ребёнок и в состоянии позаботиться о себе сам. К тому же, Мистраль с тщательной щепетильностью подготовил отъезд и создал все условия, для того, что бы оградить Ара от неприятностей.

   Реам не без его участия оказался переведён в параллельный класс, и отправлен в провинцию на весеннюю практику. И Грандин был почти спокоен на этот счёт, справедливо полагая, что Андреасу хватит ума не высовываться из той вполне благопристойной дыры, куда он угодил благодаря собственной опрометчивости. Мистраль не прощал пощёчин. Даже самых безобидных и вот уже несколько месяцев, встречая Реама в коридоре, он безразлично проходил мимо, равнодушно не замечая умоляющих глаз и отчаянных попыток заговорить.

   Мистраль был молод и самонадеян. К тому же Ири Ар полностью затмил его рассудок, и хотя отношения длились всего четыре месяца, Ран с безошибочным внутренним инстинктом понимал, что в данном случае, длительность времени, мало что изменит.

   Он был болен Аром. Болен настолько, что эта болезнь для него самого выглядела неизлечимой. Он и не желал исцеления. Любовь превратилось в потребность, особого волнительного состояния. Мысли, эмоции, чувства, настроение - он жил в одном мире, но внезапно перед ним распахнулся совершенно другой, настоящий. И на фоне этого настоящего всё остальное казалось безыскусной подделкой, серостью, бессмыслицей, унынием череды каждодневного существования, когда он жил и не понимал: что цель и смысл жизни человека сводиться не к достижению вершин, а к потребности, элементарной, банальной, личностной потребности ощущать себя счастливым. А всё остальное, это уже так, косвенное приложения для внутреннего удовлетворения этой необходимой составляющей гармонии.

   Рандо хмурился и недовольно ворчал. Знал он или не знал об увлечении своего племянника, дядя мудро не высказывал осведомлённости на этот счёт, но внезапная мечтательная рассеянность Мистраля, пришедшая на смену привычной собранности и методичности, чрезвычайно раздражала министра.

   Впрочем, Грандин Мистраль обладал пониманием профессионализма, и не давал повода для сомнений в собственной безупречности.

   Представляя племянника королю, Рандо не без гордости отметил, что молодой монарх оказался совершенно очарован образованностью и манерами юноши, так же как и его несомненным блестящим умом.

   На содержание академии перечислили внушительную сумму и герен Блезир, так же как и Бренеж ждали возвращения Мистраля с распростёртыми объятиями. Ученик всегда представляет собой лицо учителя, поднимая планку учебного заведения на невероятную высоту, и особенным поводом для гордости становятся ученики, умеющие не забывать о благодарности. Мистраль умел не забывать в той мере, в которой рассчитывал выгодно использовать эту память в будущем.

   К тому же сейчас ему самому не терпелось вернуться и он раздражая дядю суетливостью, никак не мог дождаться дня, когда Рандо сочтёт возможным обходиться без него.

   Он писал страстные письма Ири, по нескольку раз на дню, отправляя их с курьерами, но понимал, что почта работает настолько отвратительно, что когда их доставят, он вероятнее всего успеет вернуться сам.

   И вряд ли у него возникнет желание присутствовать при чтении собственных сентиментальных од, где не было сказано "люблю", но было сказано так много, что это заменяло любое понимание.

   Когда невозможно сделать признание, оно скользит между строк, и любая самая бессмысленная нелепость и обыденность имеет свой собственный глубинный смысл, заставляя получателя перечитывать их раз за разом. Вряд ли Ири станет гадать над содержимым его писем, как и вообще забивать голову по поводу содержания. Но доверяя ему самое сокровенное себя, Мистраль знал одно: Ири сохранит, не позволяя даже тени насмешки омрачить то, что было доверено и отдано ему, настолько трепетно.

   На столицу между тем обрушились недельные дожди, основательно размыв дороги и рассматривая из окна залитый потоками воды мир, Мистраль бессильно кусал губы, посылая стихии мысленные проклятия.

   Ему так не терпелось вернуться, а вот словно в насмешку, даже природа посылает всевозможные препятствия, не говоря о бесконечных бюрократических проволочках.

   Глава 27.

   А тем временем, пользуясь отсутствием "нежелательных лиц", в академию неожиданно нагрянул высокочтимый герен Лан.

   Не то что бы ему были рады, ( щедрые пожертвования и те блага которые люди делают на вершине своего успеха, быстро забываются, когда они оказываются внизу горы ) но отказать официально не могли.

   И когда левый министр соизволил присутствовать на уроках, ни у кого не вызвало удивления, что внимание министра остановилось на Ири.

   Собственно как бы ни скрипел зубами директор по этому поводу, информация о блестящем ученике, сумевшим затмить популярность несокрушимого Мистраля Грандина не могла сохраниться в тайне.

   Не он первый и не он последний посещал академию с целью полюбоваться на выдающегося выпускника, сына именитого родителя, и попытаться переманить мальчика под своё крылышко, рисуя перспективное будущее, обещая немыслимые выгоды и головокружительный успех. Собственно иного от Ири Ара не ожидалось. И его наивная мысль о том, что люди покупаются на внешний блеск, находила своё подтверждение в данном проявлении. Не только на внешность, но так же на титул, положение и те выгодные связи которые он представлял собой по умолчанию.

   Несмотря на то, что большая часть его капитала находилась за границей, здесь в Артемии во владении Аров имелся не только родовой замок, но так же обширные земли, деревни, шахты и приносящие доход рудники, виноградники и собственный завод занимающийся производством вин, дела которого вели доверенные люди отца, огромные банковские счета. Семье Ар принадлежали судостроительные верфи, и многое другое, что делало вес его политической и экономической фигуры не просто влиятельной, внушительной. Ири Ар представлялся лакомым куском, для всех желающих от него отщипнуть, именно по этой причине Мистраль ревностно охранял и берёг любовника, стараясь отсекать любое влияние, справедливо понимая, что сила подобного масштаба не сможет вечно оставаться в тени. И рано или поздно придётся занять подходящее себе место, а следовательно со своей стороны Грандин должен сделать всё возможное, что бы это место находилось рядом с ним. Потому что выпускать это из - под своего контроля опрометчиво. Пойдя на поводу эмоций и рассорившись с Аром, он поступил очень глупо, за что не раз корил себя в последствии, но к сожалению не предпринял ни единой попытки этого изменить.

   Ибо человека которого ненавидишь трудно "дружить", а Ири Ар обладал способностью лишать Грандина рассудка по любому поводу. Но если раньше возможность сотрудничества казалась безумием, то теперь это не представлялось сложным. Собственно Мистраль и не собирался усложнять.

   Стоило ли говорить, что именно, по причине этой связи, размышляя о будущем, Ири аккуратно отклонял чужие предложения, но...

   Возможно, случившееся далее, стало бы неизбежным в любом случае.

   Говорят, не только противоположности сходятся, но чаще всего подобие притягивает к себе подобие. И те социальные идеи и реформы, которые Лан проповедовал в массы, не могли не найти горячий отклик в душе юноши, с ранних лет увлечённому мыслями о равноправии и справедливости общества.

   Оказалось странным понимать, что Грандин Мистраль, регулярно беседуя с Ири на темы политики, и хмурясь по поводу тех откровений, которые выдавал любовник, счёл это ересью недостойной внимания. Свято уверенный в том, что пообщавшись в нужных кругах, и досконально изучив внутреннюю кухню, Ири рано или поздно, поймёт мифичность и несостоятельность собственных заблуждений, Грандин Мистраль совершенно проигнорировал эту часть личности Ири.

   То, что Ири Ар выдвигал в качестве своей утопии, могло обернуться для страны слишком дорогой ценой. По мнению Рана, Ири не мог этого не понимать. Как и то, что поддерживая идеи Мистраля, идя с ним рядом, рука об руку, со временем, они сумеют претворить в жизнь многие из них, в той форме, в которой это было допустимо и возможно осуществить. Облегчить жизнь простонародья, сохраняя позиции аристократии, расширить избирательное право, внеся средние сословия. Создать парламент и выборы, ограничивающие власть короля сводом законов, обязательных для всех. Сохраняя монархию, Мистраль видел конституцию, в то время как Ири считал, что равноправие возможно лишь одним способом, свержением самой системы существующей власти. И шутливо одёргивая любовника, с намёком на то, что за такие речи, хорошенькую шейку ждёт топор палача, Мистраль на самом деле не считал это серьёзным, в той мере, что бы по настоящему обеспокоиться.

   Ири всегда представлялся вольнодумцем полным вечных идей. Мистралю просто не пришло в голову понять, ЧТО он проигнорировал, за мягкой дипломатичностью и умением уступать, не увидев основы и сути, которая составляла стержень характера натуры.

   И совершенно зря.

   Глава 28.

   - Господин Ар, ваши способности, говорят сами за себя, неужели вы допускаете для себя возможность приложить их на что - то меньшее, чем то, что они без сомнения заслуживают.

   Министр Лан предпочитал не терять времени даром, и брать быка за рога, используя малейший представившийся шанс. А иначе он бы не стал министром, получив этот пост, в обход многих, не менее достойных, но менее энергичных и сообразительных.

   Ири и опомниться не успел, получив приглашение на благотворительный бал, отказаться от которого не имел возможности.

   И стоило ему совершить обязательный визит вежливости к Лану, как его тут же взяли в оборот, и юношу закрутила целая череда всевозможных светских и увеселительных мероприятий, которые утопающий министр организовывал повсеместно в попытке восстановить прежнее влияние.

   Он цепко ухватился за талантливого, но абсолютно неискушённого жизнью мальчика, решив разыграть эту фигуру в качестве тёмной неизвестной никому лошадки, соломины за которую хватается утопающий в надежде на то, что сумеет выплыть.

   Проживание Ири в другой стране, и полная неосведомлённость и неискушённость в политических делах общества, и двора, сыграли с ним злую шутку.

   Всеобщее внимание закружило голову, ощущение собственной значимости, и бесконечные дифирамбы, которые не уставал петь министр Лан, затуманили рассудок, заставив Ири совершенно смешаться и потеряться.

   Он ощущал себя щепкой, попавшей в водоворот чужих событий, выскользнуть из которых, оказался бессилен, не умея отказывать, осаждать и пресекать оказываемое на него давление. Не зная, что правильно, а что нет. И рядом не было маяка Мистраля, что бы помочь ему разобраться в происходящем и указать верный путь.

   Грандин не раз посмеиваясь, снисходительно сообщал Ири, что в политике, любовник полный ноль. Разумеется, поднатаскать его, Мистраль планировал на досуге, так же как, и подправить некоторые мысли, бороздящие просторы пытливого ума.

   Но абсолютная зацикленность друг на друге, и невозможность делиться "рабочими моментами", в силу того, что Мистраль оказался, замешан слишком во многих делах, проходящих по ведомству тайной канцелярии Рандо, лишили их возможности говорить открыто, на равных.

   И оказавшись на старте блестящей карьеры, о составляющих которой не имел ни малейшего представления, Ири, чьему самолюбию, чрезвычайно польстило предложение левого министра, с удовольствием взялся осваивать предложенную роль.

   Не то что бы ему хотелось оказаться преемником, скорее, он просто не мог отказаться. Министр Лан находясь в опале, оставался министром. А люди обличённые властью, и способные испортить жизнь, не терпят противодействия своей воле.

   К тому же, Ири справедливо полагал, что принимая подобное предложение, он не совершает ничего опрометчивого. Сама мысль о том, что он станет оппозиционером Грандина, в свете связывающих юношей отношений, воспринималась чрезвычайно притягательной, окрашенной романтическими нотками, без малейшего желания трезво осмыслить положение вещей с позиции Мистраля, для которого занять этот пост было делом всей жизни. И вот теперь любимый человек внезапно добровольно становился на сторону его противников, наивно полагая, что это ничего не изменит в их отношениях, что неизбежной конкуренции не возникнет. И если бы дело оказалось только в ней. Своим поступком Ар полностью перечеркнул всё то, что активно претворяли в жизнь Рандо и Мистраль, даже не подозревая, в какое осиное гнездо он угодил.

   Но как это всегда бывает с благими намерениями, хотел как лучше, а получилось, так, как получилось.

   Ири осуждал жёсткие и бескомпромиссные методы, которые исповедовал любовник, но верил, что вместе, объединив усилия, они смогут многого достичь. Но Грандин Мистраль никогда не шёл на компромиссы, он никогда не был на равных, любой человек рядом с ним должен и обязан был оказаться вторым, потому что первенства Ран не терпел.

   А быть вторым, это согласовать свои действия с первым, подстроиться, пойти у него на поводу, выполнять те указы и распоряжения, которые будут исходить от лидера, в надежде, что он соизволит и учтёт пожелания команды.

   Своей. Но никогда чужой.

   Ири мечтал, не понимая, насколько наивны и нелепы его фантазии. Насколько юн и неопытен он сам, по сравнению с опытным монстром Мистралем, который великолепно понимал, в какую грязь окунается, и цинично шёл на это, предвидя последствия, но готовый приносить жертвы. Ради будущего, сумевший принести в жертву самого себя, совершив разумный, по его мнению, выбор отказа от эмоций и юношеских заблуждений, ради власти, честолюбия и амбиций.

   И вот теперь Ири, шёл по его стопам, абсолютно слепой и глухой ко всему происходящему, наивно полагая, что раз за вход не придётся платить, то очевидно за выход не придётся платить тоже и оказавшись на стороне врага, он никогда не будет противником Мистраля сумев сохранить их связь, отношения и дружбу, поставив их выше блага и целей страны.

   Благо Артемии превыше всего.

   Совершая этот выбор, Ири ни на секунду не задумался о том, что это обозначает и несёт с собой.

   Он выбирал любовь к Мистралю. Но Мистраль выбрал Артемию.

   И присутствуя на светских раутах и неизменно очаровывая толпу, Ар с радостью представлял минуту "приятного сюрприза", когда он и Мистраль встретятся, и он сможет похвастаться перед любовником своими достижениями и успехами. Открыть новую грань точек возможного соприкосновения, и взаимодействия. Изложить свежий взгляд на совершенно очевидные вещи, благодаря влиянию министра Лана представшие перед ним в новом свете, широких возможностей и открывающихся перспектив.

******

   Но не прошло и недели, как министр Лан неожиданно представил Ири королю. Не как гипотетического, но официального преемника, сложившегося, утверждённого, и по словам министра, практически подготовленного к занимаемой должности.

   Всё случилось настолько молниеносно, и неожиданно, что Ири даже толком не сумел ничего понять, поставленный перед очевидным фактом, который ранее подразумевался, но казался необязательным, оставляющим возможность подумать, взвесить и отказаться.

   Но отныне выбора не было.

   Король встретил их довольно прохладно, давая понять, что раздражён. Разочарован работой левого кабинета, и не ожидает от этого представления абсолютно ничего уникального.

   Во время аудиенции он целиком сосредоточился на Лане высказывая, завуалированные колкости, и распекая за несоответствие занимаемой должности, и лишь спустя десять минут, соизволил обратить внимание на преемника. Что несомненно являлось преднамеренной уловкой, ибо стоило Ару переступить порог роскошного кабинета, ( всё же памятуя заслуги его величество принял лично ) и стало понятно, что король практически не сводит с юноши глаз, стараясь не пялиться на него как на редкостную диковинку, которую представляла собой яркая, экзотическая внешность Ири.

   Он задал несколько вопросов, получил ответы, и...

   Не существовало в мире людей способных равнодушно устоять перед искренностью и совершенной естественностью поведения Ири.

   Король оттаял, позволяя благосклонно улыбнуться, затем оживился, с удивлением слушая, грамотные, рассуждения, и не прошло пятнадцати минут, как между ними завязалась совершенно живая простая беседа, на интересующие темы, плавно переходящая с одного на другое.

   Король с удовольствием слушал, кивал, соглашаясь с многими мыслями, что высказывал молодой представитель.

   Завёл разговор о родителях и обычаях страны в которой вырос Ири, заинтересовался делами соседей ...

   Беседа длилась два часа. Даже Грандин Мистраль удостоился всего лишь сорока минут. Но Мистраль соблюдал светский этикет, приевшийся по самое горло, а Ири...Ири просто разговаривал, обо всём, временами даже начинал размахивать руками, увлекаясь, и королю в голову не пришло поморщиться от проявления экспрессии.

   К тому же у Ара, понатасканного Ланом, хватило смелости выдать ряд интересных и свежих идей, в либеральной обработке умелого политика.

   Сказать, что Ар завоевал благосклонность короля, равнозначно не сказать ничего. Ири Ар околдовал короля настолько, что его величество не пожелал расставаться с юношей, пригласив сопровождать себя на охоту, на ужин и на некоторые другие мероприятия.

   Он прилюдно представил Ара её величеству и придворным, держа за руку и рассыпаясь в пылких похвалах, сообщив, что давненько не видел ничего более приятного уму и взору.

   Искренность и не испорченность, ощущающаяся в каждом движении и слове Ара, завораживали не меньше, чем умелая искушённость Мистраля.

   Более того, в Ири скрывалось то качество, которого не хватало самому Лану, дипломатичность.

   Обладая прямолинейностью, Ар оказался способен даже критику завуалировать в такую безобидную и щадящую форму, что являясь правдой, она тем не менее не вызывала отторжения и негатива.

   Нужно ли говорить, что оказавшись удостоенным чести быть приглашённым на обед, в узкий круг доверенных лиц, Ар совершенно растерялся, внезапно осознав, что ему прочат роль не просто преемника, но одного из фаворитов короля.

   ******

   Перед отъездом домой, Лан пребывал на седьмом небе от счастья. Не переставая шутил и острил и буквально боготворил хрупкого светловолосого юношу, который одним своим появлением, сумел поднять его битые карты почти на прежнюю высоту.

   Ири тоже остался доволен. Несмотря на то, что смутная тень тревоги и тяжёлое предчувствие не покидали, с момента прибытия во дворец.

   Его смущало всеобщее внимание, неожиданно свалившееся на голову, заискивающее отношение людей, и та особая неискренность, за которой он безошибочно угадывал фальшь, ощущая дискомфорт от такого общения и откровенно не понимая, что здесь от него хотят. Ири не умел играть в эти игры, и представал в глазах придворных неопытным воробышком и профаном. Наверное Ар и сам это понимал. Его привычная весёлость и разговорчивость, словно сошли на нет, он замкнулся, предпочитая молчать и слушать, внимательно наблюдая за происходящим, делая собственные выводы. Но Лан спешил развеять его опасения, потирая руки от удовольствия и уверяя, что всё идёт замечательно и просто великолепно. Собственно так оно и было.

   И хотя Ири не нравилось происходящее, даже способ, которым он был представлен в качестве преемника. По мнению Ири Лан мог хотя бы предупредить заранее, дать ему время обдумать, но в тоже время он не мог обижаться. Он симпатизировал Лану. Ему искренне нравился министр - полный добродушный человек, немного грубоватый, но открытый, умеющий рубить с плеча, достаточно честный, что бы называть вещи своими именами.

   Впрочем, всё это не имело особого значения. Самым важным, стало для Ири то, что их взгляды на политику и реформы необходимые стране полностью совпадали.

   И найдя в лице Ири Ара драгоценную отдушину, Лан буквально изливался соловьём, понимая, что в этой стране есть ещё честные и порядочные люди, и этот мальчик... Да этот блестящий мальчик, несомненно заявит о себе. Заставит считаться с собой, поганой метлой разогнав коррупцию, взяточничество и воровство, массово процветающее на местах.

   Более того, оба довольно негативно относились к идее втянуть Артемию в войну за контрибуцию, которую якобы должна им соседствующая маленькая Поликия и отрицательно высказывались за идею ввести новый подушный налог на имущество. Идея, которую активно пытался пропихнуть Рандо, понимая, что казна разоряется, а взять средства на её пополнение, возможно только применив подобные антигуманные меры с использованием идеи массовой пропаганды, когда отбирая средства у простонародья, монархия объясняла, что эти средства пойдут исключительно на благо этого самого простонародья. Ход который веками использовался вышестоящими, при управлении страной.

   Но самое радостное событие, случившееся на волне перемен, Ири наконец - то, смог увидеть Мистраля.

******

   Столкнувшись в анфиладе дворцовых коридоров, правый и левый министр привычно холодно раскланялись, но вместо того что бы столь же привычно разойтись, заговорили.

   Рандо с мрачным интересом разглядывал стоявшего рядом с Ланом красивого светловолосого юношу. Лан в свою очередь даже не считал нужным скрывать Ири от его взора, с гордостью демонстрируя найденное сокровище, обмениваясь с Рандо вроде бы ничего не значащими фразами, за которыми люди искушённые умеют прятать особый понятный лишь им подтекст.

   Судя по тому, каким мрачным стало лицо правого министра после разговора, Лану довольно легко удалось прошибить, чужую каменную уверенность.

   Ири наоборот, ощущал себя разгневанным и обиженным.

   Мистраль сопровождающий дядю, не высказал ни малейшего удивления встречей. Совершенно безлично поздоровался, исключая малейшую возможность призрачного намёка на дружбу, разве что дистанционную прохладцу двух недолюбливающих друг друга одноклассников. И душевный порыв Ири радостно потянувшегося навстречу, разбился о ледяной недоумённый взор, полный такого высокомерного презрения, что Ар оцепенел и сник, совершенно растерявшись и абсолютно не понимая, что происходит и как себя вести.

   Впервые, за несколько месяцев, во взгляде Мистраля не родилось ни капли тепла, но откровенная, ничем не прикрытая неприязнь. И Ири словно рассыпался изнутри, осознав, как Грандин Мистраль смотрит на него.

   Жутким страшным приговором змеи увидевшей ВРАГА.

   После недолгих переговоров, в которых Ири не принимал участия, было решено, что в академию юноши вернуться вместе.

   Лан, прохлопавший, какие отношения могут связывать студиозов, настоятельно посоветовал вести себя с осторожно с выкормышем Рандо, и ни в коем случае не болтать языком того, чего не следует болтать. И разумеется Ландо выразил надежду, что Ири окажется достаточно сообразительным, для того, что бы "подружиться" и суметь вытянуть из Мистраля как можно больше информации о планах дяди. Это было бы очень кстати сейчас.

   От этих рассуждений Ири сделалось противно.

   Судя по тому, каким тоном было произнесено слово "друг", Лан не представлял, насколько тесно они знакомы, и сейчас Ири, с ужасом начал понимать, что возможно согласившись на это предложение, совершил ужасающую ошибку. Ибо ценой этой ошибки становились их с Мистралем отношения.

   После взгляда, которым прожёг Грандин и обидной арктической холодности, Ири был полностью согласен с первой частью предложения. И укрепился в этом мнении, ещё больше осознав, что Мистраль не просто не замечает, игнорирует его присутствие самым недвусмысленным образом.

   Гнев застилал рассудок. Политика политикой, но Мистраль сам уверял, что это никогда не будет касаться их личных отношений. И вот теперь, он первым давал понять... Что это не так. И для него оказывается, имеет огромное значение, чью сторону занимает Ири. И получается, что любая сторона по логике Мистраля попадает в хорошо известное правило, "кто не с нами тот против нас", автоматически делая Ири его врагом....Вот значит как? Что ж. Видит бог, не он начал это первым.

   Ири стиснул зубы, и с трудом уняв обиду и злость.

   Что бы он не испытывал по этому поводу, Мистралю не придётся насладиться.

   К карете, ожидающей юношей для поездки в академию, Ири подходил с абсолютно спокойным видом, не выражающим ничего кроме мягкой доброжелательности, и даже некоторой весёлости. Столь естественной и спокойной, что никому и в голову бы не пришло, ценой каких невероятных внутренних усилий даётся эта отстранённая беспечная наигранность, человека, который вобьёт себе в глотку кулак, но никогда не покажет слабости.

   Ири умел терпеть боль, и не имело значения, что её порождало, душевная мука или физическая, в отношении Мистраля физическая мука была гораздо предпочтительнее, потому что раны тела болят недолго, заживая и покрываясь щадящей коркой, но невозможно зарастить раны души. Нанесённые любимым человеком, они болят и кровоточат годами, вскрываясь и гноясь от малейшего прикосновения, порождая боль, исцелить которую возможно лишь временем или прикосновением той руки, что их нанесла. Но иногда, бывает так, что легче сдохнуть, чем принять такую руку, слишком мерзкую в осознании содеянной подлости.

   Лан не явился на проводы и это понимание, чрезвычайно покорёбило Ири. Словно его использовали и выбросили.

   Возможно, а скорее всего именно так и было, Лан боялся встречи в Рандо, предпочитая лишний раз не пересекаться со своим оппонентом, без малейшего душевного переживания по поводу того, что бросает Ири на публичное растерзание двум хищникам.

   - В этом мире, все люди используют друг друга, Ири. Кто - то в большей степени, кто - то в меньшей. Это закон жизни. Естественный ход вещей.

   Лан не раз упоминал об этом вслух, рассуждая о том, что политика не терпит щепетильности и слабости, и порой надо уметь принимать решения быстро, жёстко и бескомпромиссно. Вот только неприятно ощущать это на собственной шкуре и понимать, что собственный патрон слишком слаб, что бы набраться мужества, и выстоять несколько минут положенного вежливостью прощания.

   Правый министр, не подозревая, какие горестные и неприятные мысли, проносятся в голове у юноши, несколько минут о чём - то разговаривал с племянником, очевидно напутствуя на дорожку.

   И Мистраль, эта сволочная, каменно - ледяная безупречная до мелочей статуя, изредка кивал соглашаясь.

   Судя по насмешливым пренебрежительным взглядам, которые оба картинно бросали в сторону Ири, сиротливо стоящего у экипажа, речь шла о нём.

   Ар находился в идиотской унизительной ситуации.

   Слуга нарочно медлил, не торопясь открывать перед ним дверцу кареты, словно дожидаясь, когда соизволит подойти Мистраль.

   Лан находился в опале и, какими бы иллюзиями по этому поводу не тешил себя сам министр, изменить ситуацию он не смог. И именно это сейчас недвусмысленно давали понять его преемнику.

   Осознав, что над ним жестоко насмехаются, юноша стиснул зубы, впервые в жизни испытав настоящее желание, помочь Лану. Не из - за того что ему это было так надо, но ради того что бы сбить спесь с этого прекрасного высокомерного лица, на котором сейчас застыло крайне неприятное выражение.

   Хочешь войны, ты её получишь Мистраль.

   А между тем Мистралю было абсолютно наплевать на эту сцену.

   Он внимательно наблюдал за Ири, попутно общаясь с дядей в своей неспешной, неторопливо мягкой манере, и его чёрные непроницаемые глаза, пылали странным недобрым огнём.

   Если бы Ири хоть на одну минуту мог заглянуть в чужие мысли и понять о чём сейчас думает ледяной принц, он бы ужаснулся и испугался. Но не за себя, а за самого Лана, а так же за гадко ухмыляющегося слугу, который демонстративно поправлял ремни багажа, делал вид, что не замечает юношу в его откровенно позорном положении.

   Но Ири не обладал телепатией и может быть к лучшему, потому что в понимании Мистраля и слуга и Лан считались покойниками. Нет, в обычном положении, Грандин бы проигнорировал чужую глупость, никчемной человеческой мрази решившей выставиться перед ними за счёт унижения противной стороны. Подобное он просто презирал. Но этой стороной стал Ири. ЕГО Ири.

   Было страшно и странно осознавать, какими глазами смотрит на любовника Мистраль, абсолютно спокойными, внимательными, вдумчивыми, мягкими, без единой тени лишних эмоций, но за этим чёрным зеркалом жила смерть, любому кто смел, бросить тень, осквернить, тронуть пальцем, липкой грязью эмоций.

   Был ли Мистраль безумен в этом понимании? Он предпочитал не искать ответа на этот вопрос, потому что не хотел его знать. Но рассматривая Ара, пылающего багровым факелом, ( как бы малыш не пытался скрыть свои истинные чувства, ему это не удавалось, и может быть посторонние видели поверхность, но изучивший малейшую чёрточку, каждый жест, каждый вздох, любое напряжение мышц,) Мистраль видел сейчас истинное состояние Ири. И это знание будило внутри раненного зверя. И этот зверь кромсал слугу на ломтики, готовил самую страшную и мучительную смерть для Лана.

   Светски общаясь с дядей, Мист размышлял о том, что не оставит в живых ни одну шваль, что посмеет кинуть камень. И лучше бы дяде не вставать у него на пути. Исхода собственного выбора, Мистраль Грандин не представлял и очень боялся узнать.

   Понимая, что помощи нет, и не предвидится, Ири, пылая от стыда, плюнул на все условности и сам распахнул дверцу кареты, высвободив подножку. Словно был не одним из потомков знаменитого рода Ар, а простым слугой. Но стоило ли обращать внимание на подобные мелочи? Право людей быть теми, кто они есть, кем бы они в этом не были. А его право оставаться собой. Не надейся Мистраль, ничто не может унизить человека кроме самого человека. Так что можешь лопнуть от злорадства, с меня не убудет и не отвалиться.

   С такими мыслями, Ири залез внутрь, плюхнувшись на мягкую обитую шёлком обивку и прикусив губу отвернулся, бешено вздёрнув подбородок.

   Внутри костеря Рана такими проклятиями, что сумей сбыться хоть одно из них, земля под Грандином Мистралем благополучно бы разверзлась, забирая последнего в ад, даже если бы после этого Ар не раздумывая прыгнул следом за ним.

   - Ненавижу тебя. Ненавижу тебя Грандин Мистраль, ублюдок чёртов...Люблю тебя. Что бы тебе пусто стало, чёрствая, бездушная скотина.

   Через мгновение дверь распахнулась и "чёрствая бездушная скотина", наполнив пространство запахом дорогого парфюма, небрежно упал на противоположное сидение.

   После чего, несколько минут игнорируя Ири, он светски болтал с дядей о пустяках, о погоде и прочих незначимых мелочах.

   Ири стараясь ничем не выдать выгрызающей изнутри обиды, безразлично смотрел в окно. Над ним откровенно издевались, и делал это именно Мистраль.

******

   - Знаешь почему мы сейчас путешествуем вместе, - сообщил Мистраль после того как карета наконец тронулась и они остались наедине.

   - По той причине, что каждый из наших покровителей - Он почти с отвращением выплюнул это слово - Надеется, что мы сумеем вытянуть друг из друга максимум полезной информации.

   - Знаешь что, иди ты...в задницу, - буркнул Ири с яростью, даже не повернув головы. Он уже решил, игнорировать Мистраля всю дорогу, и теперь жалел лишь о том, что не выдержал и сорвался, дав Грандину понять, насколько тот умудрился задеть его чувства.

   - Я больше всего на свете хочу сделать две вещи - проговорил Мистраль, глядя на свою руку затянутую перчаткой.

   - Первая я тебя хочу придушить, за то, что ты сделал, вторая это последовать твоему совету и пойти туда, куда ты меня отправил. Второй вариант кажется мне предпочтительнее, по той причине, что придушить я тебя смогу.. потом.

   С этими словами он наклонился и схватив Ири за руку буквально сдёрнул его с сиденья на себя.

   В эту минуту карету резко тряхнуло, и Ири хотевший вырваться, потерял равновесие, и приземлился на Мистраля, врезавшись лбом в его подбородок.

   Грандин схватил его за волосы и приподняв притянул к себе почти с рычанием впиваясь в его губы.

   - Отвали от меня!

   Ири ударил его, пытаясь вырваться, но видя, что это не помогает, укусил Грандина за губу, прокусывая почти до крови. Мистраль дёрнулся от боли, в зрачках на секунду расцвёл шок и размахнувшись, Мист залепил Ири короткую оплеуху.

   - Прибью! - пообещал он и тон, которым это было сказано буквально лишил юношу силы воли, потому что на мгновение ему показалось что Мистраль находиться на грани того, что бы осуществить угрозу. Он обмяк на несколько секунд, позволяя Мистралю грубо и яростно целовать себя и одновременно расстёгивать петлицы камзола. А затем, опомнившись, принялся яростно сопротивляться.

   Мистраль перехватив его руку резко завёл за спину причиняя боль.

   - Ты хоть понимаешь маленький идиот, что ты натворил? - прошипел он сузив глаза и опомнившись тряхнул головой.

   - Потом, - процедил он - Сейчас я по тебе слишком соскучился.

   - С этими словами он опрокинул Ири на сиденье и навалился сверху. - Ири, дьявол тебя подери... Ты, идиот! - простонал он с досадой, и Ири примеривающийся лягнуть его коленом замешкался и позволил Мистралю распластать себя на дорожных подушках.

   - У меня.... Слов нет. Просто нет слов.

   Казалось Мистраль готов был разрыдаться от собственного бессилия, но ещё больше от того что Ири не понимает того, что происходит.

   - Ну, нет - Он снова тряхнул головой, отгоняя наваждение. - Сначала я тебя поимею, до потери пульса, а потом...Потом если останешься в состоянии соображать, я тебе объясню в какие проблемы, ты, втянул себя, и свою маленькую дурную задницу.

   - Вижу, моя задница, тебе буквально покоя не даёт, - язвительно отозвался Ири изо всех сил пытаясь оказать хотя бы видимость сопротивления, потому что решимость сопротивляться исчезла в ту же секунду когда, заглянув в глаза Мистраля, помимо бешенства он увидел в них боль.

   - Естественно, - методично избавляя его от одежды, отозвался Грандин уже почти спокойным тоном. - Потому что в отличие от головы, она у тебя всё таки есть, и, судя по тому, что ты, натворил, эта единственная часть тела которой, ты, думаешь.

   Ири изогнулся дугой на этот раз от обиды.

   - Ах ты св.. - Договорить он не смог так как Мистраль предусмотрительно заткнул ему рот губами, и из его уст теперь доносилось только сдавленное мычание в попытках вытолкнуть чужой язык, нагло гуляющий по завоёванной территории. Пока он дёргался и извивался, пытаясь столкнуть с себя навалившееся тело, Грандин сумел стащить с него штаны и просунуть руку между его бёдер. Одного этого движения оказалось достаточно, что бы член Ири с готовностью прыгнул к нему в ладонь.

   - Ого, - хмыкнул Грандин - Малыш скучал? - И снова впился в его губы, не давая ответить, точно так же как не давал освободиться.

   Через минуту, всё ещё продолжая бороться, они яростно целовались, одновременно ублажая друг друга, под неравномерное прыгающее покачивание кареты.

   Они могли сориться, могли ненавидеть , но стоило им оказаться в пределах досягаемости тел, и планку срывало, тормоза отказывали. Их просто влепляло, соединяло невидимым магнитом.

   - Может, всё таки, поговорим? - попытался воззвать к рассудку Ири. Тяжело дыша и почти задыхаясь от того что Мистраль вытворял с ним он сидел у него на коленях, изучая губами чужое горло, путаясь дрожащими пальцами в завязках рубахи. Панталоны скомканные и отброшенные валялись на соседнем сиденье, так же как и большая часть одежды.

- Издеваешься?! - Мистраль на мгновение перестав терзать его вздёрнул бровь, давая Ири понять, что он совершенный тупица, а затем принялся насаживать на себя. Без смазки было больно. Лицо Ири сморщилось и заметив страдальческую гримасу Мистраль приподнял его и уложил на сиденье, приникая губами.

   Ири протестующее замычал, и смолк, поймав взгляд Грандина.

   - Знаю, ты это не очень любишь. Но потерпи сладкий, я же не хочу тебя поранить.

   Высказавшись, Мистраль, вновь прильнул к нему губами используя в качестве смазки собственную слюну.

   - А ты ведь ждал меня, - приподняв голову Мистраль самодовольно ухмыльнулся, заставив Ири покраснеть. Ожидая, хоть и никогда не желая себе в этом признаться, чем закончиться эта поездка, Ири довольно тщательно подготовился.

   - Но не только ты. - Мистраль потянулся куда то рукой и осознав что он сжимает между пальцев Ири возмущённо взбрыкнул.

   - У тебя же есть смазка!!! - Он зажал себе рот рукой, осознав, что произнёс эту фразу непозволительно громко.

   - Конечно. Но мне слишком нравиться ласкать тебя. Ты такой милый, когда смущаешься. И такой беспомощный сейчас - Он рассмеялся и едва не заработал пяткой в глаз, еле успел поймать метнувшуюся в него ногу.

   - Особенно когда обижаешься...Ири, я пошутил...Иди сюда - С трудом сдерживая смех, Мистраль нанёс смазку и снова притянул обиженно сопящего Ири к себе.

   Я люблю тебя, Ири. Я просто, очень тебя люблю! - хотелось сказать ему.

   - Это маленькая месть, за то, что натворил глупостей - шепнул он вместо этого, заработав ещё один возмущённый вопль и вздёрнул любовника наверх.

   Через минуту Ири снова оказался сидящим на нём, но теперь уже в прямом смысле этого слова.

   Карета резко раскачивалась на рессорах, заглушая сдавленные стоны, грохотом колёс, цокотом летящих по земле копыт и равномерным почти незаметным на фоне всеобщего шума скрипом.

   И взлетая в небеса и падая в бездну неистового наслаждения, в голове Мистраля не переставая, стучалась одна единственная мысль, тонущая в страстных всхлипах Ири, смешанная с резкими ударами бича и громкими выкриками кучера.

   Я люблю тебя Ири Ар. Я. Люблю. Тебя.

Глава 28.

   - Ири, очень прошу, откажись. Ещё не поздно. Я всё устрою, и никаких претензий к тебе не будет.

   Грандин нервно расхаживал из угла в угол, напоминая рассерженного дикого кота, хищного, неуловимо грациозного, пахнущего мускусом и амброй. Тёмные длинные волосы, стянутые в хвост, только усиливали эту ассоциацию.

   Приехав, он не пожелал переодеться, снять сапоги и сейчас дорожный пыльный костюм, красноречивее всяких слов, подчеркнул тревожное внутреннее напряжение, не покидающее Рана с момента их встречи во дворце.

   Пока Ар переодевался и принимал ванную, Мистраль сидел в комнате, обхватив голову ладонями, и думал, думал, думал. Как шахматный гроссмейстер разыгрывает будущую партию в уме, Мистраль расставлял невидимые фигуры на доске своего воображения, делал ходы, предвидел последствия, исключал варианты.

   Закат окрасил комнату в розоватые тона, скользил по бархатным шторам вечерним золотом. Ещё не пришло время зажигать свечи, но Мистраль душу бы заложил, за одну единственный шандал способный рассеять мрак в мозгах любовника.

   Ири выбрался из ванной, и уютно завернувшись в просторный халат, забрался в кресло подобрав колени, и теперь недоумённо наблюдал за чужими метаниями, стараясь придать лицу некоторую степень вдумчивой озабоченности, начать слушать...Но слушать не хотелось, хотелось смотреть, любоваться, обмирать от восторга каждый раз, когда он проходит мимо и его словно накрывает чувственным обволакивающим облаком: ароматом сандалового дерева, фиалки, кедра и миндаля.

   Мистраль завораживал его.

   Каждое гибкое выверенное движение, каждый изящный, отточенный жест, таящий скрытую сдержанную силу.

   Не раз и не два Ири приходилось воотчию наблюдать его удивительную власть над людьми, то особенное влияние, которое Грандин, оказывал на окружающих.

   Иногда Ири задумывался над причиной того, почему эти штучки не срабатывают на нём. Быть может, потому что они были любовниками, а это всегда снимает некий покров тайны. Мистраль не воспринимался чем - то загадочным или недосягаемым, как представлялся большинству людей. Они могли поспорить и даже подраться. Правда, почти во всех ссорах Мистраль неизменно одерживал верх, но в то же время нельзя было сказать, что бы Ири не устраивало подобное положение дел.

   Являясь по своей природе лидером, Ар тем не менее, нисколько не подавлял чужую самость, но позволял ей проявить себя в полной мере, умело направляя чужую энергию в мирное русло.

   В какой - то момент, осмыслив, что из себя представляет характер Мистраля, он мягко уступил, предпочитая не топтаться по чужим болевым, но, тем не менее, поступая по собственному уразумению.

   И сейчас восторжённо любуясь Мистралем, он в то же время подбирал ответ.

   Политика никогда не волновала Ара настолько сильно, насколько она волновала амбициозного и тщеславного Грандина. Ири раз за разом задавал себе вопрос: откуда у его великолепного любовника такое бешенное самолюбие? Зачем ему нужна вершина, конца и края которой, он похоже не видел сам. Зачем ему власть, если он и так обладает ею в достаточной мере, зачем ему признание, если его и так признают? Он богат, знатен, молод и красив. Все мечты, о которых простые смертные не грезили, находились в пределах его досягаемости, абсолютно всё, что можно пожелать.

   Но Грандину Мистралю этого оказалось мало. Душа его постоянно томилась в поиске новых достижений, желая развернуться на поле масштабной деятельности и иногда, глядя, с какой страстью Мистраль, осваивает всё новые и новые умения, Ири пытался понять, в чём Ран видит конечную цель?

   - Горизонт, - однажды смеясь, в ответ на заданный вопрос, отозвался Мистраль, - Это такая невидимая линия, которая удаляется от нас по мере нашего приближения к ней. Я всего лишь хочу достичь горизонта Ири.

   - А я? - Спросил Ири, непроизвольно улыбаясь. Он любил Мистраля, любил так, что всё, что исходило с его стороны, любое заявление, любая самая дикая выходка, воспринималась с позиции снисходительной нежности и понимания.

   Они только что занимались любовью и теперь вытянувшись на простынях, болтали о пустяках.

   - Я есть в твоих планах на горизонт?

   - Ты? - Мистраль внезапно ухмыльнулся шальной полубезумной ухмылкой и притянул Ири к себе, запуская пальцы в золотистую шевелюру.

   - Конечно. Всех моих горизонтов мы достигнем только вместе.

   К сожалению, а возможно и к счастью Ири не мог заглянуть в его мысли. Иначе бы он ушёл уже тогда.

   Если бы ты знал Ири, что стало моим горизонтом.

   Ты бы очень удивился, осознав, что до встречи с тобой мне было попросту наплевать на весь мир. А сейчас...Сейчас, я не могу остаться прежним. Я должен стать выше и сильнее. Для тебя. Потому что, тону и меркну в твоём сиянии, боюсь, что однажды ты обставишь меня во всем статьям. А я не могу оказаться недостоин тебя, не могу быть вторым. Потому и не хочу проиграть. А я проиграю тебе, если уступлю, сдамся. Если отступлю сейчас и позволю чувствам захватить верх. Я уже проиграл, как только позволил себе сорваться и протянуть тебе руку, глупый солнечный мальчик. Когда впервые наплевал на гордость. Когда впервые понял, что не могу отпустить тебя. Точно так же как понял. Что желаю победить тебя. Любой ценой. Потому что твоё сияние ослепило меня и я пожелал остаться в его свете, стать таким же как все, осознав, что всё чего хочу, это просто быть рядом с тобой. Но я не все, Ири. Я никогда не стану одним из многих.

   И поэтому я не смогу остановится. До тех пор пока не оторвусь от тебя настолько, что смогу расслабиться и позволить себе любить. Зная, что ты уже никогда не свергнешь меня с этого пьедестала, не отберёшь мою корону. Зная, что я единственный, самый лучший, достойный тебя. Хочу ли я оказаться на равных, Ири? Нет! Никогда! Я люблю тебя. Но я хочу быть выше. И до тех пор, пока я желаю превзойти тебя, я никогда не посмею сказать тебе о своих чувствах, хотя бы потому, что не могу осквернить их. Если бы ты только мог понять Ири...светлый, чистый Ири...Если бы я только, сам мог себя понять.

   - Знаешь, - вяло пробормотал Ири, даже не подозревая какие страсти клокочут в душе Мистраля.

   - Не уверен, что хочу достигать чужих горизонтов. Я бы сказал, что у меня есть свои горизонты.

   - И что нам мешает путешествовать вместе? -Грандин смешал слова с лёгкими скользящими поцелуями, которые постепенно начинали становиться всё настойчивее и настойчивее, словно признание Ири испугало или подхлестнуло его доказать обратное. Немедленно. Прямо сейчас. А возможно так оно и было.

   Иногда Мистраль начинал бояться своей ненасытности. Он не был безумным в плане секса, но рядом с Ири совершенно терял рассудок. Он не мог остановится. Это пугало. Его желание обладать этим телом выходило за грани собственного понимания. Нечто выше физического обладания. Непреодолимая тяга, животный, нечеловеческий инстинкт, заставляющий его желать сломать Ири, растворить, вжать в себя, втянуть, вобрать без остатка, не отпускать. Что - то, что было выпаяно внутри сердце. Люблю тебя Ири...Господи, как же я люблю тебя. Но признаться тебе в этом? Отдать тебе власть надо мной. Понимаешь ли ты, как нужен мне. Твоя любовь, твоя непокорность, твоё упрямство, которое меня так бесит. Как ты мне нужен, весь, целиком без остатка, потому что я не могу без тебя. И хочу подчинить. Заставить принадлежать мне, потому что я не могу позволить тебе уйти. Потому что я безумно боюсь, что однажды, ты, уйдёшь. Люби меня, Ири. Люби за нас двоих и тебе не придётся сожалеть об этом выборе, малыш. Никогда не придётся сожалеть о том, что отдал мне весь свой мир, потому что я сделаю всё возможное, что бы в нём был счастлив каждый твой солнечный камень. Выбери меня, Ири. Выбери МЕНЯ.

   - Мне кажется, - Ири ощутив его настойчивость, слабо шлёпнул его по запястьям, заставляя Мистраля умерить свою активность.

   - Ни один из нас не задумывался над тем, чего же он хочет на самом деле. А если окажется, что наши горизонты находятся на совершенно разных половинах мира?

   - Тогда, - напряжённо улыбаясь, ответил Мистраль, цепенея от забравшейся в сердце изморози. Мне придётся изменить этот мир, что бы наши горизонты соприкоснулись и оказались на одной стороне. Веришь, что я это сделаю?

   Перевернув, Ири к себе спиной он без зазрения совести принялся облизывать и покусывать маленькое изящное ушко, постепенно перемещаясь в район шеи, плеч и спины.

   - Время докажет, - пробормотал Ири зевая, и никак не реагируя на ласки возлюбленного. В ту минуту ему ужасно хотелось спать.

   - Но рад это слышать. Значит, нам не придётся менять самих себя. Было бы обидно понять, что ты ждёшь от меня, что я стану твоим верным оруженосцем, пока, - он зевнул отбрыкиваясь и пытаясь подтянуть к себе подушку, - ты пытаешься найти себе удобный горизонт.

   - А что плохого в том, что бы стать моим оруженосцем? - внезапно очень тихо спросил Мистраль, перестав его ласкать и нависая над ним, так что длинные волосы упали Ири на лицо.

   - Мммм... - Ири машинально отбросил прядь и снова зевнул. Глаза у него уже были давным - давно закрыты.

   - Оруженосцем не хочу. Согласен на роль прекрасной дамы. Ты будешь совершать подвиги в мою честь, а я...

   Он поёрзал сворачиваясь компактным комочком и почти прижался ягодицами к животу Мистраля, заставив того непроизвольно застонать от желания. - Буду ждать тебя дома. И изменять с соседом.

   - Какая у меня, однако ...ветреная дама - показалось, но в голосе Мистраля прозвучало облегчение.

   - Скорее практичная, - пробормотал Ири и возмущённо засопел, внезапно чётко осознав, что спать ему сегодня так и не дадут...

   Сейчас, этот смешной разговор, почему - то всплыл в памяти Ири, и теперь разглядывая рассерженного Мистраля, мечущегося по комнате, Ири с неприятным осадком осознал, что Грандин может говорить, всё что угодно, но на самом деле, никогда не простит Ири вмешательства в свои дела, сбой собственных честолюбивых планов.

   Появление Ири Ара и представление королю, произвело очень хорошее впечатление, и сейчас выговаривая возлюбленному за необдуманность поступка, Мистраль одновременно не был уверен, что в его словах больше, злости или восхищения.

   Скорее злости, ибо оценив Ири, Рандо с нехорошей задумчивостью изрёк.

   - Впервые вижу, что бы Лан нашёл своей глупости достойное подобие. Этот мальчик такой же непроходимый кретин, как и он. Но есть просто дураки, а есть опасные дураки. Например, такие, которые способны увлечь кого - то своими идеями. Знаешь, почему они опасны? Потому что сами верят в то, что говорят и это хуже всего. Идеалисты - худший вид человеческой заразы. Эмоции мешают мыслить здраво, а когда из всех эмоций остаётся только одна, слепая вера в правильность своего решения. Вот тогда мир катиться к гибели. Все революции свершались фанатиками. А мудрые реалисты в это время извлекали из всего этого свою выгоду. Этого мальчика было бы неплохо использовать в своих целях. Лан это понимает. И в случае чего прикроется он твоим маленьким другом. Посоветуй ему, что бы не путался под ногами. Это ради его же блага...

   - Откажись Ири! - Проговорил Мистраль, наконец останавливаясь, от своих бесконечных хождений по комнате. Он сказал уже много слов и привёл достаточно аргументов.

   Ири несколько мгновений смотрел на него, а потом улыбнулся и кивнул.

   - Хорошо, - сказал он просто - Я подумаю, как это сделать.

   В тёмных глазах Мистраля отразилось облегчение.

   - Я всё улажу, малыш! - пообещал он, с нескрываемым облегчением привлекая Ири к себе и целуя. Сморщился с удивлением осознав, что ещё не переоделся, и что он него здорово разит потом в отличие от свежего, чистенького любовника, усмехнулся виновато, давая понять, что пять минут и он будет в норме. Оттолкнулся на ходу скидывая одежду, и бросая на пол, кажется что ещё секунду назад, он был в ярости, а вот теперь только что не насвистывал. - Если ты не захочешь, тебе даже не придётся, с ним встречаться, - добавил он, скидывая рубаху через голову, и щеголяя обнажённым торсом, скрылся в ванной. - Короля на себя возьмёт дядя. Кстати давно хотел тебя с ним познакомить, думаю пришла пора вас представить.

   Мистраль совершенно голый появился на пороге и поманил его пальцем. - Вода почти остыла. Потрёшь мне спинку, что бы не замёрз?

   Хорошо Мистраль. Я откажусь, потому что ты просишь меня. И потому что мне это неважно. Ведь у меня есть ты. И может быть...Я подумаю насчёт наших общих горизонтов. - Ири улыбнулся и кивнул, грациозно поднимаясь навстречу, так и не озвучив всё то, что промелькнуло у него в голове. - Хорошо, - сказал он. - Просто хорошо.

ГЛАВА 30.

   На следующий день, ожидая вечернего приезда Лана, что бы поставить точку в этой, по мнению Мистраля, затянувшейся пьесе абсурда, они сидели в классе, и болтали как ни в чём, ни бывало.

   Ири смеялся, щедро слепя мир белозубым солнцем улыбки.

   Ран развлекал его, с невозмутимым выражением, рассказывая неприличные анекдоты. Сегодня предстоял устный фронтальный опрос и перед лекцией он готовился по конспекту Ири, параллельно играясь с игрушкой своей драгоценной.

   Ири обнимал его за локоть, уютно уткнувшись щекой в предплечье и честно, старался не отвлекать, и даже не смеяться сильно. Абсолютно не понимая, что само его присутствие рядом, является отвлекающим фактором, заставляющим Мистраля переключать внимание на любовника и всячески провоцировать, дразнить, целовать исподтишка, незаметно лапать и травить анекдоты, честно обещая, что это в последний раз, и он читает, читает и не отвлекается.

   "А он никогда не говорил, что легче всего чтение ему даётся, если Ар сидит у него на коленях? Моментальное запоминание. Клянусь бородавкой Эльресто".

   Ири всхлипывая зарядил ему в бок, отрицательно качая голой и понимая, что Мистраль неисправим. Что он невозможный ужасный тип. Абсолютная язва. Разумеется, никаких бородавок у Эльресто в помине не водилось, но парочка родинок украшавшая лицо, немедленно была взята Мистралем на вооружение языка. К счастью для Ала, Грандину не приходило в голову упражняться на нём в остроумии. И редкие колкие шпильки в адрес Эльресто проскальзывали исключительно на территории доверительности любовников, представляя не третирование, а скорее шутливую неприязнь, которую Мист даже не считал нужным перебороть. Он уважал Ири, и старался мириться с выбором друзей, но это не значило, что Мистраль допускал для себя изменить своё мнение или отношение. Единственное, на что могли рассчитывать обожатели Ара, это не быть испепелёнными молниями его гнева на месте, впрочем опробовать подобную дурость никому не приходило в голову.

   Сейчас Грандин честно выполняя обещание, прилагал усилия, что бы сосредоточиться на материале, но...

   Глаза, то и дело переключались на вертящийся во все стороны золотистый затылок, пушистую чёлку стоящую хохолком.

   Ар давно уже отлепился от его руки, вызывая рефлекс отловить и вернуть обратно. Он непоседничал, листал учебники, раскладывал тетрадки, прислушиваясь к происходящему в классе.

   Скомкал шарик собираясь запустить его в Альфонсо, с коварной предвкушающей физиономией, подбирающегося к милующемуся у шкафчиков, тандему Алес - Ильт.

   А в голове порхали тысячи восторжённых бабочек.

   По классу кружились солнечные пылинки. И смех Ири, неугомонный, задорный, заливистый, воспринимался волшебной музыкой для ушей. Эту музыку хотелось слушать до бесконечности, потому что она приносила радость, умиротворение, состояние розовой эйфории, когда надо учиться, или хотя бы прочитать эту чёртову лекцию, (в связи с последними событиями он пропустил месяц занятий,) а учиться не хочется.

   Хочется отложить тетрадь, склонить голову и просто смотреть на него, шумного, неунывающего, такого родного, что сердце заходиться от ощущения близости...протянуть руку, сжать.

   Ири, я люблю тебя. Всё так просто. В эту секунду. И множество следующих.

   И не рассказать, не объяснить, не выразить. В убогом человеческом языке нет таких слов и пониманий, когда вся жизнь похожа на бесчисленное множество ярких замирающих картинок - мгновений.

   Бесчисленные фрагменты, внутри каждого из них целая жизнь. Вселенная особенного застывшего времени двоих.

   И Мистраль копил их в памяти, собирал, запоминал, наполнял содержанием. Каждое мгновение. Здесь и сейчас.

   Ири смеющийся, неповторимый, с этой особенной белозубой улыбкой, запускающий шариком из бумаги в голову Альфа. Кажется, что бумага летит очень медленно, но на самом деле всё происходит быстро.

   Дельверо с разворота отбивает линейкой, сообщая, что выдерживал и не такие бои. А Ири только что не залезает на парту от восторга, подпрыгивая от нетерпения и вызывая желания сдёрнуть его, прижать, зарыться носом в лопатки, дышать, ощущая запах кожи, тепло и дрожь чужого тела, биение сердца, движение жилки пульса не шее, касаться губами растрёпанных волос. Мундир распахнулся, как всегда и Мистраль обречённо смотрит на это сквозь пальцы, на выбившуюся шёлковую рубаху, совершенно небрежно повязанный шейный платок.

   Хочется постучаться головой об парту, понимая, что проиграл, и остаётся только смириться, потому что нет желания делать замечания, нет желания видеть несовершенство этого мира и людей его населяющих.

   Его мир наполненный любовью сиял, искрился от счастья и казался удивительно прекрасным. Этот прекрасный чудесный, удивительный мир вращающийся вокруг слепящего солнца по имени Ири Ар.

   Люблю тебя.

   До начала занятий оставалось около двадцати минут. Обеденная перемена длилась час и сейчас постепенно подходила к своему завершению, заставляя Мистраля собраться и отвлечься от всего происходящего, в том числе и от развеселившегося любовника, с азартом созерцающего очередной спектакль в исполнении Альфа.

   Дельверо активно размахивая руками, что - то убеждённо доказывал Алесу и те немногие, что присутствовали в классе и слышали монолог, сгибались пополам от хохота.

   Своими неуёмными шуточками по поводу Эргета, Альфонсо самозабвенно напрашивался на хорошую взбучку, умудрившись с нескольких слов, довести сдержанного Алеса до белого каления.

   Обычно мудрый Александр воспринимал подначки снисходительно, напоминая сдержанного льва, вокруг которого бегает и прыгает эдакая тявкающая собачка бесконечно влюблённая в собственный лай, ради пары пинков внимания, готовая стоять только, что не на задних лапках, и если понадобиться потоптаться по хребту, пока не скинут.

   Но сегодня Альф превзошёл сам себя, доведя товарища до состояния очевидного раздражения. А так как языкастому Альфонсо трудно оказывалось противопоставить словесный аргумент, чем нахальный пересмешник, беззастенчиво пользовался, рычащая реакция Александра не казалась удивительный. Отлупить Альфонсо в тёмном уголке, мечтала добрая половина класса. Вторая добрая половина класса посодействовала бы закопать.

   - Знаешь Аль, это не было бы таким забавным, если бы я был уверен хоть на секунду в том, что тебе нравятся парни, - наконец сжалившись над готовым взорваться Александром, сообщил Ильт со вздохом мудрой мамаши разнимающей детишек. И обняв Альфонсо со спины недвусмысленно потёрся об него бёдрами.

   - Но, будем считать, что твои усилия не пропали даром, и ты уговорил меня на свидание. Итак, что бы тебе хотелось милый? Например, как насчёт вот этого?

   Альф оборвав тираду на полу слове, подавился словами, застыв в неестественно - напряжённой позе, пытаясь видимо сообразить: с каких это пор Ильт ведётся на его хохмы? Но после того как, одна из умелых ручек Эгерта, откровенно заинтересовалась содержимым его брюк, он заорал и так комично отпрыгнул в сторону, что даже невозмутимый Алес разразился хохотом.

   В следующий момент одним кошачьим движением, выпрыгнув из - за стола, он поймал покрасневшего Альфонсо в свои объятия, буквально перехватив с противоположной стороны.

   - Стоять! Куда это ты собрался, котёночек? - стараясь сохранить абсолютную серьёзность, проникновенно произнёс он и страстно стиснул несчастного Альфа за ягодицы, позволив ладони немного насладиться прогулкой.

   - А у тебя довольно крепкий тыл, парень. Я бы сказал, что это начинает мне нравится.

   Алес пошло хмыкнул и притянул моментально сникшего и сбледнувшего Дельверо поближе, начиная откровенно лапать.

   Альф замахал руками и пошёл зелёными пятнами, хватая воздух ртом, что бы подобрать ответ, но вместо слов раздался жалкий сип...

   Убедившись в полной временной безобидности пересмешника, откровенно шокированного происходящим, что говорило о том, что в своих шутках он вряд ли думает о последствиях, Алес осклабившись, медленно потянулся к его лицу, демонстрируя собственные намерения.

   Альф истошно заорал, зажимая рот, отбиваясь, и призывая товарищей. Однако вместо того что бы прийти к нему на помощь, одноклассники валились от хохота.

   - За что боролся, на то и напоролся, - утешающее успокоил Александр, уверенно фиксируя острый подбородок с явным намерением поцеловать.

   Альф глядя на него сумасшедшими расширившимися глазами, забился рыбой.

   - Аааааа, придурок...Сдурел, да...Я сказал что мне нравиться Ильт, а не твоя вечно недовольная морда. Ещё и небритая, фи! - попытался выкруться Альф. Но проигравший проигрывает.

   - Да не проблема, котёночек, - Алес смеясь, подмигнул своему любовнику и

   Ильт чётко перехватив сигнал, придвинулся к Альфонсо, обнимая с другой стороны.

   - Ну - ну, потише, Аль. Ты, такой, миленький. - Ильт усмиряющее лизнул его в ухо, вызвав истошный сдавленный вой.

   Через минуту, намертво зажатый между двумя крепкими телами, активно трущимися об него, красный как пылающий факел Альф, торжественно приносил Алесу и Ильту извинения, расточая пылкие клятвы, обещая, что больше никогда - никогда не посмеет шутить подобным образом...Пусть только эти грязные сумасшедшие извращенцы, уберут от него свои лапы.

   Через тридцать секунд он извинился за извращенцев, а ещё через несколько секунд Алес и Ильт, решив, что с него достаточно, выпустили Дельверо на свободу, напоследок томно пообещав зайти как нибудь вечерком и проверить не передумает ли он.

   Удрав на безопасное расстояние, Альф забрался на парту и принялся истошно вопить, что его пытаются изнасиловать два невменяемых озабоченных, и он скорее выпрыгнет в окно, чем даст лишить себя последней оставшейся в живых девственности.

   Так как похождения Альфа по бабам, уже заслужили определённую репутацию, после слова девственность, смех перешёл в рыдание.

   Ещё несколько месяцев назад отмочить подобное в классе, в присутствии Грандина Мистраля казалось немыслимо.

   Но сейчас Мистралю не было никакого дела до чьей либо репутации и он прикрыв глаза снисходительно смотрел как рассудительный Алес, и в принципе довольно спокойный по характеру Ильт, азартно гоняют по классу орущего во всё горло Альфонсо.

   Наконец сделав круг Альф, буквально свалился за спину к Ири, прикрываясь им в качестве живого щита.

   Мистраль предостерегающе вскинул бровь.

   Альфонсо осознав, на что вполне реально может сейчас нарваться, буквально зарыдал во весь голос, комично причитая и ударяя себя в грудь.

   После того как Ири звонко расхохотался, Мистраль был вынужден сдаться, по умолчанию подвтерждая амнистию, и покачал головой, вынеся Альфонсу, всем уже известный диагноз.

   Альф покаянно взмолился о прощении и вдохновенно принялся перечислять причины, по которым, его следует простить и пожалеть.

   Ири принялся перечислять ответные доводы, и они затеяли шутливый диспут, плавно перешедшую в достаточно органичную дискуссию, на тему шуток, имеющих последствия, ибо не все способны оценить чувство юмора шутника.

   Смех понемногу стих и в принципе оставшиеся пятнадцать минут до начала урока, студенты занялись своими делами.

   Класс постепенно заполнялся народом. Ильт с Алесом подключились, к разговору переведя его в интеллектуальное русло и давая Грандину возможность отвлечься от Ири и с головой погрузиться в конспект.

   Мистраль первым ощутил, что происходит, что - то неладное. Он поднял голову забеспокоившись. И оцепенел. Двери ведущие в коридор распахнулись и в класс вошли несколько человек под предводительством Реама.

   Один из них тащил в руках корзину полную бутылок шампанского. Судя по злорадным ухмылочкам, затевалось нечто не хорошее. Все парни оказались из параллельного класса. Новые товарищи Реама.

   Корзина была водружена на стол прямо напротив Мистраля и замершего Ири, и Реам отчаянным голосом человека, которому уже нечего терять, сообщил:

   - Мистраль, когда ты сказал что для тебя нет невозможного, мы тебе не поверили и вот теперь искупаем вину.

   С нескольких сторон раздались неуверенные смешки, полные напряжённых нервных нот. Алес остолбенел. Ильт вскочил на ноги, готовый броситься в драку. Альфонсо, в первый раз, не сумев просечь ситуацию, стоял и растерянно хлопал глазами. По его лицу против воли расползлась широкая пошлая ухмылка, почти такая же скользкая, как ухмылки сопровождающих Реама парней.

   - Ты, выиграл пари! - Подбодрённый поддержкой друзей, Реам вёл себя довольно нахально и уверенно, не забывая делать необходимые паузы и допускать в речь, ту особую выразительную двусмысленность, которую так блестяще умел использовать сам Грандин. - И мы возвращаем тебе, твой личный выигрыш!

   С этими словами он отсалютовал Альфонсо и вновь повернулся к Мистралю.

   - Как видишь, бутылка шампанского это слишком мелко, мы решили купить тебе сразу корзину.

   - Что за пари? - Спросил Ири простодушно. Улыбка уже немного сползла с его лица, но глаза всё ещё продолжали смеяться. Не понимающие, абсолютно безмятежные глаза.

   - Пари на то, что Грандин поимеет тебя, - охотно пояснил Реам. Договорить он не успел. Кулак Мистраля с силой впечатался ему в скулу, отбрасывая на середину класса.

   - Мразь! - прошипел Мистраль с такой яростью, что воздух в классе моментально сгустился и накалился от напряжения, вызывая у всех свидетелей этой сцены парализующий ужас.

   Мистраль никогда не позволял себе эмоций, не позволял повышать голос, сейчас каждая реплика высказанная на тоне крика, сочилась глубокой чёрной ненавистью.

   - Убью, тварь!

   -Мистраль, остановись!!! - заорали сразу несколько человек, потому что Грандин не удовольствовавшись ударом, перепрыгнул через стол и кинулся к поверженному Реаму, который вытирая кровь сочившуюся из губы, силился встать и ухмылялся, наглой победоносной усмешкой, совершенно не испытывая страха, а скорее вызывающий задор.

   - Пытаешься заткнуть мне рот, Грандин? - Спросил он даже не сопротивляясь, когда Мистраль схватил его за грудки и ударил несколько раз, напоследок приложив затылком об стену.

   - Боишься, что кто - то узнает правду? - Реам визгливо рассмеялся, дохнув на Мистраля перегаром, и внезапно стало понятно, что он совершенно, мертвецки пьян.

   Грандин зарычал и брезгливо отбросил его прочь, а затем, сорвав с руки перчатку, с нескрываемым отвращением, швырнул её в поверженного противника.

   - Не знаю, чего ты пытался этим добиться, Реам, - отчеканил он ледяным тоном, в котором по - прежнему проскальзывало бешенство.

   - Но я тебя предупреждал. Когда проспишься, пришлёшь секундантов.

   - Ты согласился на пари!!!! - заорал Реам, скомкивая перчатку и швыряя её в пол.

   - У меня есть свидетели. Ты сказал, что соблазнить Ара не составит для тебя труда. Мы спорили и ты выиграл.

   -Это ты, спорил, - отчеканил Грандин. - Меня это мало волновало.

   - Тогда почему, ты поставил в залог кольцо? - победно выкрикнул Реам.

   Грандин замахнулся, собираясь ударить снова, и тут прозвучал окрик Ири.

   - Стой! Не трогай его!!

   - Ири, только не говори, что ты, поверишь ему? - прошипел Мистраль разворачиваясь и пылая гневом. - Всё было, совсем не так.

   - А как? - тихо спросил Ири. и одноклассники неловко переминаясь с ноги на ногу, попытались стать как можно незаметнее.

   То во что втравил их Реам, не казалось забавным и смешным. И не вылилось в безобидную шутку. Это было грязно. Вроде смешно и безобидно, но сейчас с подобной подачи, это казалось мерзким и отвратительным. Так же как и вся эта пьяная шутка, в свете новых обстоятельств, приобретшая теперь совершенно иной смысл.

   Когда Мистраль ушёл, многие из них делали ставки. И кое - кто даже воспользовался своим выигрышем. Это было смешно. Теперь же всё это воспринималось удивительно гадко.

   Мистраль смотрел на него затравленными глазами, с отчаянием, прекрасно понимая, как это воспринимается со стороны.

   - Ири, ты не понимаешь, - проговорил он наконец, ощущая, что голос предательски сел и охрип. - Это просто был пьяный трёп. Он ничего не значил. Это было до нас с тобой, Ири. Иначе я..

   - Ты не стал бы спорить, что трахнешь меня? - спросил Ири медленно. До него начинала доходить суть ситуации, и теперь кровь внезапно отхлынула от его лица. Он побледнел как простыня. Казалось ещё немного, и он просто потеряет сознание. В наступившей тишине его голос прозвучал очень громко и неприятно. Словно удар.

   - Всё не так!!!! - заорал Мистраль, взбешенный чужой тупостью и в то же время, понимая, что не знает, как объяснить.

   - Почему, ты вечно, не желаешь выслушать меня?

   Всё было не так, но Реам извернул смысл происходящего и оправдаться было невозможно. Кольцо которое он подарил Реаму, сейчас обернулось против него. Немного правды, тонна лжи и люди тебе поверят. Эту тактику Мистраль умел использовать и сам, и вот сейчас оказался в позиции жертвы.

   - Хорошо. Я тебя слушаю, - губы Ири побелели, а в лице не осталось ни кровинки. Лицо казалось спокойным и только чуть дрожащие руки и эта неестественная прямота и мертвенная бледность, так странно смотревшаяся на смуглой коже, выдавали его истинные чувства.

   - Скажи ему! -визгливо захохотал Реам. - Если у тебя хватит смелости... Повтори Ару в лицо, то что ты сказал о нём при всех.

   Грандин не разворачиваясь, врезал ему с локтя.

   - Ири! - рявкнул он. - Кому ты, веришь?

   - Тебе, - отозвался Ири с еле заметным облегчением. Он и сам не мог поверить, что Реам говорить правду. Этот человек был неприятен ему с первой минуты знакомства. И сейчас он опять пытался рассорить их. Но тогда...

   Твоя цена бутылка шампанского.

   Сейчас эти бессмысленные слова, сказанные Реамом в гневе в их первую встречу, внезапно всплыли в его памяти. И теперь...Теперь у них был смысл. Противный мерзкий смысл чего - то липкого и тошнотворного. Чего - то, к чему никогда не хотелось бы прикасаться.

   - Просто, зачем Реам сказал всё это? И зачем эта...эта корзина. Если ничего не было?

   - И что, для тебя это так важно? - Грандин впал в бешенство.

   Ири не верил ему, не желал верить ему. Снова позволяя утянуть себя в пропасть сомнений, всего лишь от нескольких слов.

   - Я хочу знать, - отозвался Ири упрямо.

   - Я сказал, что если у меня возникнет желание соблазнить тебя, ты будешь принадлежать мне с первого раза. Доволен? - в первый раз в жизни Мистраль орал.

   - Да. Теперь, я узнал всё, что хотел!

   Ири весь как то разом обмяк, словно ему сделалось невыносимо трудно удерживать своё тело ровно, сгорбившись обошёл стол и шатаясь, направился к выходу. Словно слепой или пьяный, натыкаясь на предметы. Студенты расступались перед ним в молчании уступая дорогу, спеша убраться с его пути, словно в одну секунду он превратился в отверженного или прокажённого, только ситуация заключалась в том, что отверженным был отнюдь не Ири, прокажёнными ощущали себя они.

   - Ири. Ты опять начинаешь? Не смей сходить с ума. - заорал Грандин отшвыривая Реама, бросился следом, пытаясь остановить. Схватил любовника за плечо, развернул к себе лицом и отшатнулся увидев в синих глазах, что - то жуткое, страшное и безнадёжное... как сама смерть.

   - Если бы я мог... Я бы тебя вызвал... на дуэль - Ири говорил очень медленно, с трудом подбирая слова, сглатывая окончания. - Но... Ты знаешь...

   Голос его на миг дрогнул.

   - Мне противно. Это было подло...Даже для тебя...Сука, ты, Мистраль.

   Он брезгливо отряхнул руку со своего плеча и вышел, сгорбившись и закрывая лицо ладонями.

   В классе стояла потрясённая гробовая тишина.

   Грандин несколько мгновений медлил. Потом поднял голову и обвёл класс нехорошим шальным взглядом.

   - Всех... Кто принимал в этом участие. Жду завтра в десять у моста, - проговорил он, тоном палача зачитывающего смертельный приговор - Надеюсь среди подлецов, не окажется трусов.

   - Грандин, это всё было шуткой. Чёрт мы не хотели, что бы так вышло.

   - Это должно было быть смешно!!- закричали несколько голосов разом.

   - Мы объясним ему.

   - Догоним его.

   - Извинения, не принимаются!!!! - С этими словами ледяной принц вышел из класса, прошёл несколько шагов, а затем...Затем побежал.

   Сначала спотыкаясь, но постепенно набирая ход, ощущая внутри непрекращающуюся жгучую пульсацию, стыда, вины, гнева, ярости.

   Разыскать Ири, объяснить, орать, умолять, злиться...

   Всё что угодно, любые приёмы, методы, средства. Многотысячный арсенал уловок в запасе. В конце концов, любые недоразумения возможно разрешить.

   Недоразумение. Это недоразумение. Взрослые люди решают проблемы, а не сбегают от них. Любую проблему можно решить, просто поговорив, объяснив всё. Ири любит его. Он не сможет уйти. Это же очевидно, что он не сможет бросить его. Сам, первый. Не сможет. Потребует отчёта, пожелает разобраться. Плюнуть ему в лицо, дать по морде, но он не сбежит не выслушав, он всегда разбирается во всём, всегда, до последней точки.

   В ту секунду, ему казалось, что всё просто...Просто размолвка.

   Ири поймёт, осознает, простит и будет просить прощения сам. Как всегда, как было между ними раньше, уже много раз...Он почти привык к этому, пользоваться его благодушием, уступчивостью, принимая это как само собой разумеющееся, очевидное. В их игре существовали свои правила, они полностью устраивали Ири, устраивали Мистраля. И что такого, что вот случилось в очередной раз? Он Грандин Мистраль. Мистраль, который получает абсолютно всё что пожелает, добивается с первого раза, десятого, но получает неизменно. И в этот раз...Всё будет хорошо. Не бывает, так, не может такого быть, что бы вот так на ровном месте, после всего, что их связывало...Не бывает. Смешно. Нелепо. Чудовищно. В жизни НЕ БЫВАЕТ ТАК!!! Не бывает, что бы невозможно было справиться с ситуацией.

   Люди болеют, умирают, ссорятся, попадают в неприятности, дома сгорают в пожарах, случаются войны, наводнения и катастрофы, на голову падают кирпичи и сосульки...Но не в его мире. В мире других. В его мире всё под контролем, абсолютно всё и всегда под контролем. Зависит только от него.

   Глава 31.

   Грандин пытался объяснить. Несколько дней подряд, он гонялся за Ири, по всей академии, преследуя с настойчивостью одержимого безумием маньяка. Не в силах поверить в случившееся. Не в силах смириться.

   Ири не вернулся домой, отказался забирать вещи, просто УШЁЛ.

   Рассудок отказывался принимать происходящее. Не желал понимать. Как так? Просто взять и закончить всё? Так же не бывает. Не бывает, что бы вот так, по нелепости, дурости, досадной случайности, ошибки.

   Он искал с Аром встречи.

   Но разве можно объяснить свои слова тому, кто завидев его, спасался бегством, шарахаясь словно от чумы или делал вид, что Мистраля нет. Затыкал уши и не желал слушать, убегал...А когда Мистраль не давал сбежать, отворачивался и смотрел в сторону, мимо него, напоминая ледяную стену, непрошибаемую, непреклонную...

   - Меня тошнит от тебя, Мистраль. Меня тошнит от тебя, уйди.

   И рука разжималась бессильно, слова звучавшие пощёчиной, плевком, заставляющие отшатнуться назад, сжимая ладонью, что - то стучащее в груди, от этих слов, замершее, а затем начавшее рассыпаться на куски.

   - Меня тошнит от тебя, Мистраль. Ты мерзок. Дай пройти.

   Объяснить? Кому? Тому, кто равнодушно отвернулся от него, не прощая, не признавая права на ошибку, отчаянно ненавидел и презирал, запечатав ПРИГОВОРОМ страшнее которого не было на свете.

   ПРЕДАТЕЛЬСТВОМ, которого Мистраль не совершал. Понять это? Понять ЭТО? Стоять перед ним на коленях и унижаться, пытаясь раз за разом объяснить?

   Но Грандин Мистраль никогда и не перед кем ни стоял на коленях и не собирался вставать.

   - Ири, послушай меня, я не делал этого, я клянусь тебе малыш, я клянусь тебе, я не принимал участия в этом споре, я не хотел, это было ошибкой.

   - Ты выиграл спор, Мистраль. Хочешь знать насколько? Я любил тебя. Эта победа достаточна, что бы удовлетворить тебя? А теперь...УЙДИ С ДОРОГИ, ТВАРЬ!

   - Ири...ИРИ! ПОСЛУШАЙ МЕНЯ...ИРИИИИИИ

   - Не о чем говорить, Мистраль.

   Равнодушный, безразличный ответ. - МЕЖДУ НАМИ, ВСЁ КОНЧЕНО.

******

   Хуже всего слухи об их размолвке разнеслись по всей академии. И теперь недоброжелатели Грандина, а таких, нашлось нимало, всячески отыгрывались, накручивая и науськивая Ири, против Мистраля, поливая его помоями, рассказывая подробностей которых никогда не существовало и не могло существовать, но люди бывают злы и жестоки. Безжалостны в своей мелкой мести, равнодушно наблюдая за чужим падением, с удовольствием присоединяются к травле, ведь это придаёт им значимости в собственных глазах, делает жизнь разнообразнее, помогает скрасить собственные унылые будни. В академии заключались пари, на то, что Мистраль проиграет эту битву. В первый раз ставки ледяного принца оказались на нуле. У него не было ни единого шанса. Ири не желал слушать его, а многочисленные советчики и участники делали всё возможное, что бы рассорить любовников окончательно, тщательно подогревая огонь ненависти, помогая скрыться, до того как Грандин сумеет отыскать его.

   На шестой день чудовищной игры в прятки, Грандин поймал Ири буквально из засады, вздёрнул на руки, перебрасывая через плечо.

   Затащил в уже знакомый класс и запер дверь. Не давая Ири Ару сказать ни слова, не желая говорить сам, потому что все слова уже были сказаны, сказаны множество раз и оказались совершенно бессмысленны.

   И всё что оставалось это только так.

   Молиться невидимой вселенной в надежде, что она сжалиться над этим пониманием, и когда бессильны языки, говорят тела, и в отличие от языков, они не могут солгать.

   Он бросил Ири на парту, навалился сверху, подавляя короткое отчаянное сопротивление, перехватывая и усмиряя конечности.

   - Тшшшшш, родной мой. Тшшшш, не надо.

   Сдавил подбородок, заставляя упрямо сжатые губы раскрыться, вобрал в себя отчаянный протестующий всхлип.

   - Неееенааааавиииииижу тееебяяяааа!!!

   Ири рычал и извивался под ним, раненным зверьком, впервые в жизни не желая сдаваться.

   Колотил кулаками, кусался, не давая возможности поцеловать себя, пинал ногами. Дрался с ним по настоящему. ДРАЛСЯ С НИМ ПО НАСТОЯЩЕМУ.

   - Не смей прикасаться ко мне!!!! Не смей!!! Мразь. Ублюдок. Подонок.

   Яростный злобный шёпот полный расплавленного свинца искренней ненависти и омерзения, самого настоящего, гадливого, бесконечно ранящего. Ранящего так, что больнее кажется не возможно. Только слова любимых людей могут нанести подобную рану, в сердце, с размаха...слова, и тон которым они сказаны, вызывающий внутри отчаяние, и бессилие, почти слабость, потому что против этого не существует щита.

   - Не трогай. Мне мерзко!! Не смей!!!

   Ири не мог закричать. Не мог позвать на помощь, понимая насколько унизительной окажется подобная сцена. Слухи о его "изнасиловании" расползутся со скоростью лесного пожара и будут обрастать всё новыми и новыми подробностями, уничтожив репутацию и навсегда закрыв вход в любое общество. Мистраль не мог этого не понимать, скорее всего, именно на это он делал ставку предпринимая нападение. Психологический шантаж. Мистраль всегда был мастером таких проделок, каждый раз, всё это время их отношений, всё что он делал, это шантажировал Ири, регулярно, день за днём, ставя его в удобные для себя условия, но абсолютно не задумываясь, что это значит для Ара. И Ири шёл на это, потому что любил...Но теперь, теперь, ничего подобного не будет. Бутылка шампанского. А он наивный верил, в то, что между ними что - то есть. Мечтал, придумывал себе нелепые фантазии, совершенно не задумываясь над тем, какой чудовищной может оказаться реальность. Поставить на кон любовь? Сделать ставку на чужие чувства?!!!

   Сердце кричало и плакало от боли, не желая верить разуму, но даже сердце замолкало и глохло, ослепнув и онемев от горя, в понимании фактов реальности. Корзина шампанского на столе, пересмешки и шепотки одноклассников за спиной...ОНИ ЗНАЛИ. Всё это время, они знали...Его друзья...люди которым он верил и доверял, все они знали об этом пари, делали ставки, получили свои презенты...БОЖЕ....БОЖЕ....БОЖЕЕЕЕ

   Удар, удар, удар. Яростное, ни на секунду непрекращающееся сопротивление, по лицу, в подбородок, под дых.

   Два сцепившихся в припадке безумия зверя, одежда, с треском рвущаяся в клочья.

   Класс, запертый на ключ и неясное бормотание ничего не подозревающих студиозов за соседней стеной, не понимающих причин грохота, и списывающих его на занятия фехтованием, которые мессир Блезир организовал в коридоре на верхнем этаже в связи с ремонтом зала.

   Ненависть. Тошнотворная муть. Липкая паутина сознания. И наслаждение, противное, отвратительное, ненавистное, тошнотворное. Ядовитая, сладкая патока внутри солнечного сплетения, зажигающая невидимые нити огоньки, оживающие, разгорающиеся, вспыхивающие от каждого прикосновения.

   Он не желал этого, он не желал, но тело помнило, тело жаждало, тело хотело, откликалось, раскрывалось, рвалось навстречу Мистралю, совершенно игнорируя рассудок, не желая соглашаться с таким выбором, ведь оно уже выбрало ЕГО.

   И ничего другого больше быть не могло, и вряд ли когда нибудь будет снова. Телу было смешно от этих нелепых попыток человеческого протеста, оно не понимало, оно фыркало на это, презрительно запихав, рассудок в самый дальний угол, скомкав словно жалкую тряпку.

   Но Ири не мог сдаться. Он был слабее Грандина физически, но никогда не был слабаком. И сейчас Мистраль с досадой и болью констатировал, что Ири сражается с ним, ожесточённо и по настоящему, сопротивляется, несмотря на то, что изнывает от желания сдаться. Упорно борется закусив губу и будет бороться до последнего, пока не вырубиться от перенапряжения, тупо доведёт себя до полной отключки. Он не мог этого допустить, просто не мог. Он не хотел так. Не так, Ири, не надо так.

   Грандин рывком перевернул его на живот, вздёрнув в воздух легко словно пушинку, вдавил щекой в стол, фиксируя за шею, заламывая руку назад, сдёрнул штаны, рывком, входя грубо, жестоко, без всякой прелюдии.

   Но Ири и не нужна была прелюдия, сама их борьба, пытка прикосновениями, стало тем, что разожгло огонь желания. Без понимания. Без осмысления. Он принадлежал Мистралю. Мистраль принадлежал ему. Мистраль взял то, что принадлежало ему. Принадлежало всегда и нелепо отрицать очевидное.

   Дверь дома может быть закрыта, но для того, кто, возвращается в свой собственный дом, не существует, никаких замков и засовов и хлипкая преграда сопротивления, никогда не станет помехой настоящему, единственному хозяину. Дом знал его, дом ждал его, дом принял, оживая и наполняясь теплом. Несмотря на то, что дверь оказалась безжалостно сорвана с петель.

   Мистраль не желал насилия, ненавидел само понимание насилия, не хотел быть грубым, и причинять боль, но бешенное сопротивление Ири полностью вывело его из себя. Сорвало предохранительный клапан.

   Ранящее сопротивление и убивающее понимание ПРЕДАТЕЛЬСТВА.

   Ради чего я схожу с ума?

   Ради чего, я пытаюсь раз за разом доказать тебе и себе что между нами, что то может быть, когда ты, не желаешь верить мне? Не желаешь принять меня. Каждый раз, ждёшь подвоха, считаешь подлецом и ублюдком. Так неистово хочешь верить в то, что я негодяй и мерзавец? Так получи то, что, ты, хочешь. Получи мою ненависть и почувствуй боль которой, жаждешь. Я ненавижу тебя Ири Ар. Ненавижу тебя и люблю тебя так, что задыхаюсь от собственных чувств. Лишь этот миг. Когда нет никаких барьеров между прикосновениями. Когда я пронзаю твоё тело, наполняю тебя собой. Ты принадлежишь мне. И я могу быть ...счастлив.

   Ири слабо стонал под ним, кусая губы от унижения и собственного бессилия, вынужденный, признать, что желает этой близости. Снова и снова.

   Жаждет его и продолжает жаждать вновь, ненавидя и презирая самого себя. Но каждый толчок Грандина в его теле, каждое движение отзывается божественной музыкой. И не справиться, не оттолкнуть, не преодолеть.

   Люблю тебя...Люблю и ненавижу. Ненавидя - люблю, ненавижу - любя.

   А Мистраль уже давным - давно не удерживает его, заменив насилие беззвучной целительной лаской. И жестокость превращена в бесконечную нежность, постепенно наполняющую собой, подобно восхитительному приливу, осторожному, чуткому, трепетному.

   Ран двигается медленно и неторопливо, словно извиняясь за боль, которую причинил, мягко снимая остатки одежды и покрывая бережными поцелуями шею плечи и спину. Бесконечно ласкает его напряжённый готовый к взрыву член, тянущим долгим экстазом.

   Рывок. Ири опьянён этим чувством, и не сразу понимает, что Грандин выходит из него. Разворачивает, поднимая в воздух, прижимает к своей груди словно ребёнка, одаривая любящими губами, мягкими ладонями.

   И вот Ири сидит на его коленях, встретившись лицом к лицу. Не убежать, не отвернуться, не закрыть глаза, никак. И не надо.

   Обвить руками шею, стиснуть судорожно, на секунду врезаясь пальцами в позвонки, желая сказать.

   Ран, я не могу без тебя...Я люблю тебя. Ран...

   Беспомощно отдавшись во власть бесконечной страсти.

   Она не спрашивает, не желает знать. Ей не нужны никакие ответы, ей не нужно абсолютно ничего. И в эту секунду, им ничего не нужно. И нет никаких обид, нет боли, нет непонимания. Ничего нет. Только любовь. Бесконечная, безбрежная, наполняющая собой, всепрощающая, понимающая, принимающая абсолютно всё, вечная, слепая.

   В этом мире двоих Я и Ты сливается в МЫ.

   И нет ничего постороннего, лишнего, ненужного, глупого.

   МЫ.

   Огромный, встречный океан разливающейся теплоты.

   Утонуть в нём, не желая выныривать на поверхность. Близко - близко, соприкасаясь лбами, ладонями, втираясь грудью, горлом, животами, всей кожей. Ближе. Ближе. Ближе.

   Они дышат дыханьем друг друга, пьют поцелуи словно воду.

   Ран ласкает пальцами и Ири беззвучно молит о спасении, прижимаясь к нему, изгибаясь в попытке найти желанное избавление, и Грандин так же молча, отвечает на мольбу. Приподнимает, насаживает на себя настолько глубоко, что Ири несколько секунд не может пошевелиться, и даже дышать, растянутый, и заполненный до предела, так плотно, что кажется больше и ничего не надо, уже не надо вообще.

   Просто остаться так. Держать, обхватив ладонями, обвив ногами, потеряно уткнувшись лбом в грудь чужой скалы, опустить подбородок. В эту секунду плакать нельзя, а так хочется. Слёзы сами наворачиваются на глаза, тают на краешках ресниц, превращая их в мокрые стрелы. Закрыть глаза, пряча непролитые солёные озёра, неизбежной обречённости, о которой не хочется думать, знать, осознавать...Не хочется.

   Сжимать чужие плечи, трогая пальцами.

   Вот эти руки. Любимые. И здесь изучен каждый мускл. Плечи, рёбра, неправильные немного, даже странно, что у этого совершенства рёбра слегка разные наощупь. Крепкий пресс, живот с тёмной дорожкой, провести пальцами запоминая. Каждый выступ, и вдоль позвоночника по косточкам, здесь и здесь...И ещё немного вот здесь...Что упустил или не запомнил? Что?

   Собирать образ любимого, каждой частицей, чёрточкой, клеточкой, запомнить до мельчайшей детали, забрать с собой бесчисленными нейронами памяти. Не надо открывать глаза. Пусть будет темнота и слепота, и прикосновения. Остановить время, вбирая ощущения микросекундами.

   Влага не течёт по щекам, не пробивается остановленная плотиной ресниц. Не надо. Дыхание на щеках. Чужое, тёплое. Губами в губы, заставляя умереть не родившиеся слова. Прижаться, застыть, раскачиваясь невесомыми трепещущими бабочками. Обнявшись, слившись так плотно, что ближе невозможно. Странный сросшийся симбиоз, вжавшийся друг в друга, новый человеческий гибрид. Смуглая и мраморная кожа. Конечности, тёмные и светлые. Длинные ноги Ири, обхватившие чужой торс почти кольцом. Руки Мистраля намертво сомкнувшиеся за его спиной, смешавшиеся волосы чёрные и белые, не медовые, не золотистые, но словно выгоревшие, раскрашенные платиново - пепельным солнцем. Близко. Не отпускать. Не надо отпускать. Не надо.

   Не отпускай, меня Ири.

   Не отпускай, Мистраль. Держи меня, крепко - крепко.

   Ближе. Ещё ближе.

   Они снова начинают двигаться в мучительном сладострастном танце, каждый вздох превращён в пытку молчанием, необходимостью сдерживать стоны.

   Ири прикусывает Грандина за шею и впивается, оставляя засосы, кусает в плечо, содрогаясь в судорогах изо всех сил стараясь не сжимать зубы.

   Наслаждение столь сильно, что по лицу текут слёзы, хочется кричать, а кричать невозможно, лишь пылать в этом безумном, испепеляющем нежном пожаре. Грандин еле слышно стонет, отзываясь на каждое движение. В эту секунду обоюдное напряжение так невыносимо, что боль воспринимается желанным облегчением. Кусай Ири. Сожми зубы сильнее. Я не буду против, не буду ругать тебя за эту небрежность, не дрогну и не поведу плечом...Если тебе станет легче. Кусай. Кусай до боли.

   Их движения становятся всё неистовее и грубее. Уже нет нежности и неторопливости, опаляющее, нарастающее изнутри пламя, сверкающий звон.

   Всё выше и выше, сильнее. А затем маленький взрыв похожий на тысячи солнц перед глазами. Звезда умерла, родилась новая звезда.

   Грандин перехватывает родные губы, вбирая в себя хриплый крик, отдавая в ответ. Мольбу, имя, признание, стон? Несказанное, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ.

   Ири почти теряет сознание, но руки Мистраля не дают упасть, держат крепко - крепко, над несуществующей пропастью.

   Грандин так сильно прижимает его к себе что кажется, сейчас переломает кости, и вряд ли Ири осознаёт, что прильнув неистово, в отчаянном порыве, почти душит любовника за шею.

   Но Мистраль терпит, Мистраль молчит закрыв глаза, не желая разжмуривать веки и встречаться с реальностью.

   Внутри слабо пульсируют последние замирающие толчки. Несколько секунд агонизирующей феерии. И наступает тишина. Покой. Оглушающий умиротворённый, лишённый слов и фраз, ненужных, лишних, бессмысленных. Маленькая блаженная смерть. Утешительное безмолвие.

   Сейчас в нём, нет места боли или сожалению.

   Потому что это слишком прекрасно для того что бы быть разрушенным.

   Они целуются долго и нежно, отдавая друг другу тепло своей души, прорастая золотыми ниточками, корешками. Безмолвие остановившегося безвременья, в котором исчезло абсолютно всё, и осталось только счастье, маленькое, крохотное, незаметно - смеющееся переливающимися пузырьками, кристалликами, хрустальными шариками заполненными бесчисленными картинками....

   " ... Мистраль, а там бабочки - Ири радостно пялиться в окно, пытаясь отвлечь любовника от работы, прыгает по подоконнику.

   - Симпатичные? - Мистраль заинтересованно приподнимает голову.

   - Эээ... "недоумённо" - Капустницы

   - Хм "разочарованно" Так, ты о насекомых...

   - А ты... " возмущённо" - Мистрааааааааааль!!

   ****

   - Ран, хочешь я тебе колыбельную спою?

   Ири прыгает по кровати и никак не может уснуть, чего нельзя сказать о Мистрале, глаза которого зверски слипаются.

   - Ири, душа моя, я конечно ни сколько не сомневаюсь в твоих вокальных данных, но ...Ладно пой. - Мистраль безнадёжно махает рукой, соглашаясь потерпеть и надеясь уснуть, но в следующую секунду глаза его приоткрываются, понимая откровенный подвох предложения.

   - Тихо в лесууу! - задушевно орёт Ири, стараясь не ржать. - Только не спит эээээ... Мистраааааль. - Дикий хохот в подушку.

   - Ири сейчас он поймает, и жаль, что не уснёт Мистраль!

   Рывок, прыжок и Ар вопит, погребённый массой чужого тела.

   ****

   - Ири, ты прекрасно выглядишь.

   - Спасибо, Ран.

   - Любого другого, в подобной одежде, я бы обозвал пугалом, лишённым вкуса, но к тебе, это разумеется не относиться.

   - Ран...Ты ...Просто...Ты...

   - Всегда рад помочь, радость моя.

   ****

   - Мистраль, давай поиграем. - Ири радостно размахивает руками, сжимая корзинку для пикника и рискуя поделиться содержимым с землёй. Солнечная погода располагает к времяпровождению на воздухе. Он то убегает по тропинке вперёд, то возвращается снова, совершенно не способный оставаться на месте.

   - Сердце моё, - Мистраль улыбается, у него отличное настроение.

   - По моему, все наши игры заканчиваются одинаково. Кроваткой. Ммм?

   Он смеётся, разделяя чужую шутливость, готовый даже по сумасбродничать в пределах разумного, но сильно сомневаясь, что здесь они существуют. И верно.

   - Мистраль, а слабо до леса бегом? - Ар, явно что - то задумал, и только что не подпрыгивает от азарта.

   Мистраль обречённо закатывает глаза, готовясь к длинному ряду нравоучений.

   - Ири, на слабо ведутся только мальчишки. К тому же бегать не солидно...

   Он извиняющее разводит руками, давая понять, что взрослый Мистраль играет во взрослые игры.

   - Как знаешь. Не солидно, так несолидно. - Ири стремительно нагибается и метко запускает в него шишкой. Глаза Мистраля наливаются грозой...

   - Ири - ласково растягивает он, напоминая начинающего рычать кота, выпускающего когти.

   - На слабо ведутся только мальчишки, - соглашается Ири, запуская второй шишкой, дерзко танцуя на расстоянии, зная, что ещё секунда и Мистраль сорвётся и побежит за ним. Всё как и задумано. На слабо.

   - Точно! - Мистраль подхватывает шишку и со всего размаха отправляет её в лоб оппоненту. Ири с воплем, сбивается с ног.

   - Мистраль, ты охренел? - выдаёт он, стирая с лица кровь, и ошарашено глядя на мелкий камень. У Мистраля от страха подгибаются ноги.

   - Ири - орёт он переполошено бросаясь вперёд. Ири сидит на земле, и с упоением смотрит, как вокруг него носится перепуганный Ран, пытаясь распотрошить корзину, найти салфетку, захлёбываясь извинениями и не понимая как так получилось, он был уверен, что это шишка.

   - Шишка шишкой - радостно каламбурит Ар, позволяя обработать царапину и тут же ойкает, сообщая, что у него, кажется кружиться голова. Возможно это сотрясение...

   - Мистраль, а слабо понести меня на руках? - совершенно елейным голосом, хлопая ангельскими глазами.

   Мистраль прищуривается, и хмыкнув без усилий поднимает оппонента на себя.

   - Для тебя радость, моя, у меня, не существует слабостей. - невозмутимым тоном, с независимым видом, позволяя мелкой язве насладиться победой и получить заряд радости на пикнике, что бы вечером отправить в кровать.

   - Понимаешь, душа моя, сотрясение такая штука...лучше с этим не шутить. Пять дней как минимум.

   - Чтооооооооо? - Ири взбешен, Ири возмущён, Ири готов метать молнии.

   - Слабо пять дней в кровати, Ар?

   - Мне не слабо.

   - Слабо.

   - Не слабо.

   - Докажи.

   - Аааа....аааа ...ненавижу, тебя Грандин Мистраль.

   - Твои слова, елей для моего слуха. Пять дней, Ар. Ровно пять дней. Не переживай радость моя, я позабочусь что бы ты не скучал. Во что ещё поиграем? В кроватке - последний добивающий гвоздь.

   Ири с рычанием зарывается в подушку и одеяло. Он проиграл.

   - Ненавижу тебя, чёрствая скотина!

   - Кто бы сомневался, - Мистраль с абсолютно счастливым видом плюхается рядом, блаженно раскинув руки, а затем, не выдержав, начинает хохотать. Сотнями ниточек счастья, десятками, сверкающих пузырьков.

   Ири, я люблю тебя Ири. Люблю тебя. Каждый день. Снова и снова. Каждый миг.

   Сотнями воспоминаний.

   Класс наполненный золотистой пыльцой, оглушающей тишиной, на краешке застывшей вечности. Где - то наверху топают десятки ног, слышится грохот и падение.

   - На позицию. Ангард! Туше!

   Неясное бормотание за стеной, сейчас почти неслышимое.

   Чей - то смех, гомон жизни за окном. Фисташковый занавески залитые солнцем, разбитая ваза с рассыпавшимися фезалисами на шкафу. Несколько красных фонариков слетели вниз, и треснули, безжалостно раздавленные чужой неосторожностью и не нашлось слуги, что бы убрать небрежность.

   Сейчас в этот миг, пока они вместе, держаться объятием, между ними нет барьеров. И всё так просто и ясно. На одну минуту.

   Золотистые пылинки падают на пол. Разноцветные разбивающиеся пузырьки.

   Ири, стоящий, на краю вселенной, разворачивается, даря улыбкой и медленно уходит прочь. Мистраль отпускает, с безучастным выражением лица. Он долго думал и размышлял над этим. Всё это бессмысленно, абсолютно бессмысленно для того, кто не желает понимать.

   Нужно разжать руки. Разъединиться.

   Солнечные пылинки роятся вниз, всё быстрее и быстрее. Рассыпаются осколки воспоминаний. Один за другим, один за другим. Безжалостно разбиваются об пол.

   Разжать руки.

   В их солнечном доме всё ещё стоит тишина. И ни у одного, ни у второго нет на это сил.

   В их солнечном доме. Страх. Ощущение приближающейся потери и затравленной неизбежности того, что сейчас произойдёт.

   Время начинает оттаивать, возвращаясь в своё привычное русло, всё быстрее и быстрее. Они держат его пальцами, зажимают глазами, зрачками впаянными друг в друга.

   Оба понимают. И оба оттягивают этот момент, как можно дальше.

   - Если бы можно было остаться так навсегда, - Ири плачет, не скрываясь, и разбивая время болью, утыкается лицом в плечо возлюбленного.

   - РААААН....Что мы творим, Ран? Хочется сказать ему. Он не говорит. Плечи его судорожно вздрагивают.

   - Останься! - почти беззвучно отвечает Грандин, но Ири слышит его.

   Поднимает голову и ощущает поцелуи на мокрых заплаканных ресницах.

   - Останься... - повторяет Мистраль и Ири кажется что это сон, потому что Мистраль не приказывает, он просит. В его тоне и в его голосе не приказ, а отчаянная мольба.

   - Не уходи Ири. Не разрушай нас. Прошу тебя, сердце моё...Не надо. Не надо так!

   - Не могу! - Ири отчаянно мотает головой, находит в себе силы, что бы оттолкнуть, разбить это бесконечное такое необходимое обоим объятие.

   - Я не игрушка, Грандин.

   - Я знаю, Ири. Родной мой, любимый, я знаю.

   - Нет. Не знаешь, Мистраль. Ты не знаешь, что чувствуют другие. Ты просто играл. Всё это время... Ты...поспорил на меня...

   - Ири, это не правда!!!! Я клянусь тебе, малыш, умоляю, выслушай меня, дай мне объясниться.

   - НЕ МОГУУУУ!

   Глухое, отчаянное, затравленное, на пределе эмоций. Кристальное ясное, больное. Действительно не может. Никак, ничем, не смыть, не оправдать, ни понять. Не сможет. Такое нельзя понять и простить. Слишком сложно. Поступок совершён. Поступок, перечеркнувший слова, потому что слова важны, но они не имеют значения, значение имеют поступки.

   И совершив поступок и действие, мы платим свою цену, то отношение к нам, которое получаем за него.

   Словами можно сгладить последствия. Исцелить способно только время.

   Но даже оно, дающее переосмысление и понимание, не избавляет от мутного осадка. Поступок был совершён. Предательство. Можно простить?

   МЕНЕ, МЕНЕ, ТЕКЕЛЕ, УМПАРСИН.

   Иногда извинений оказывается недостаточно. Они ничего не значат эти извинения. Слова. Пустышки.

   Извини меня, извини, за то, что я тебя убиваю. Извини меня за то, что я тебя убил. Извини меня, мне так жаль, но я не могу не делать тебе больно. Извини меня, извини меня, извини меня.

   СОВЕРШЕННО НИЧЕГО НЕ ЗНАЧАЩИЕ СЛОВА!!!

   ПУСТЫШКИ.

   "Они не возвращают мёртвых к жизни, они не способны воскрешать людей. Сколько же убийств мы совершаем каждый день, совершенно не задумываясь над тем, что и кого убиваем. Извини меня. Просто извини меня. Извини меня, за то, что я убил, что - то важное, прямо сейчас, бездумно, без понимания, совершенно не заметив, сославшись на собственное несовершенство, расписавшись несовершенством этого мира. Мы все имеем право на ошибку, но забываем одну маленькую истину. За свои ошибки приходиться платить. И иногда цена этой расплаты оказывается очень страшной. Одна маленькая чужая жизнь, судьба которую мы неосторожно поломали. Извини меня. Просто извини. Что можно сказать? Что значат слова? Значат ли они, что нибудь? ".

   " Когда слова перестают иметь значения, обесцененные постоянной ложью, превращённые в стекло, спасти и исправить может только второй равноценный поступок. Достаточно значимый и огромный, что бы стать фундаментом для нового понимания. Новой веры.

   Условие равного обмена. Око за око, здание за здание, взамен разрушенного. Жертва, которую приходится принести. Но готовы ли мы, приносить эти жертвы? Поскупиться собой и суметь себя уважать после этого?

   Насколько важна для нас цена чужого прощения? На что мы готовы пойти ради неё? Надо ли идти на жертвы?

   Иногда имеет смысл оставить всё, так как есть."

   Ири дрожал, обхватив себя за плечи, а Мистраль боялся прикоснуться к нему сейчас. Это было очень страшно прикасаться к нему в такой момент, ощущая, что сейчас, именно сейчас в эту секунду, он не имеет права сделать это, потому что его руку оттолкнут с омерзением. Уже оттолкнули и больно понять это так.

   - Всё что ты, сейчас скажешь. Я тебе не верю, Грандин. Я не могу больше, тебе верить. Хочу, но не могу...Понимаешь?

   Ири колотило. Признание, выталкиваемое из себя. Он не хотел его произносить, открывая собственную слабость натуры. Но теперь, это понимание сделалось безразлично. То, что раньше казалось значимым утратило смысл. Он любил. А любовь разыграли за монетку, предали, поставили на кон, сделали ставки. Он проиграл.

   Уйти, собрав остатки гордости, сохранить себя. Но даже гордости у него не осталось. Так смысл таиться, и прятать слова. Только поставить точку.

   - У меня тоже есть чувства, Мистраль. Чувства, над которыми ты посмеялся. Молчии! - Ири вскинул руку, обрывая любое встречное движение, порыв заговорить, заставляя Грандина молчать и слушать, принять это, то, что он желал ему сказать, осмыслить.

   - Можно ли подобное простить? Я живой человек и мне больно. И поэтому, я не могу остаться. Перестать уважать самого себя.

   - А я не могу отпустить, - прошептал Грандин с мукой в голосе. Мысли сталкивались в голове, щёлкали друг об друга словно бессмысленные пустые шарики, но ответа не было и не находилось. Найти те самые важные слова, для него. Найти понимание, именно то, что он должен сказать.

   Иногда в отсутствие времени это бывает так сложно. Придумать молниеносную комбинацию зашиты, разыграть фигуры смысла, для того, что бы не использовать самую главную, защитить собственного короля, окружённого шелухой пешек - слов.

   - Почему Ири? Почему, не желаешь поверить мне. Каждый раз. Именно мне? Я что прокажённый, хуже других? Почему только мне, Ири? Не желаешь верить. Пытаешься убежать от боли и самого себя. Думаешь, так будет проще и легче. Но легче не станет. Будет больнее. Останься и посмотри правде в глаза. Тогда мы оба будем знать, можно ли мне верить или нет. Ири, ты сказал, что любишь меня.... - Долгая, очень долгая пауза.

   - Ты не пожалеешь об этом.

   Шаг навстречу, протянутая ладонь.

   Ну, иди же ко мне, малыш. Господи, иди сюда, забудем всё, давай забудем всё это как страшный сон. Просто иди ко мне, и мы забудем это. Выкинем из головы. Перешагнём. Перечеркнём, забудем. Ири, милый мой, иди ко мне.

   Ири вскинул голову. В глазах что - то огромное, тёмно - синее, проницательное и пугающее. Страшное такое, пугающее, абсолютно огромное, древнее, понимающее, как если бы сейчас на Мистраля смотрел не Ири, а кто - то другой, поднявший голову, и решивший задать вопрос, лицом к лицу. Наедине с господом, судьёй и палачом, пришедшими в его глазах разом, десятками золотистых солнечных призм, каждая из которых смотрела на него и ждала, готовая вынести оправдательное решение или приговор.

   Чаша весов застывшая в тонком балансе равновесия между "да и нет", "казнить и помиловать". Хрупкий, призрачный шанс, синие лучистые искорки, свет любви, прозрачным первородным мёдом стекающей по пальцам.

   - Твои слова...Скажи мне. Я хочу знать. Не смей лгать сейчас. Просто скажи. Ты... Ран, ты, - очень тихо. - Любишь меня?

   В голосе мольба, отчаянная мольба подёрнутая пеленой надежды. Сумасшедшей, трепещущей, невероятной, неверящей, но...Готовой простить, забыть, распахнуться и лететь навстречу, отдать весь мир...

   - Любишь?

   Вопрос, простой вопрос, на который нельзя не дать ответ. Вопрос, всаженный в сердце как удар ножа.

   Вот ты и попался Грандин Мистраль.

   Не надо Ири. Не спрашивай меня. Если я скажу тебе это, я уже перестану быть самим собой. Молю тебя, малыш. Не спрашивай меня, не загоняй в угол.

   "Скажи да, Мистраль. Скажи да!" - кричали медленно гаснущие синие глаза.

   Он смотрел в них, и видел как медленно, мучительно медленно они умирали. Надежда рассыпающаяся на мелкие кусочки, каждый из которых звал его имя.

   Буквы его имени вытравленные, прописанные внутри светлых радужных зрачков. На каждую Р, на каждую А, маленькую Н украшенную солнечными нежными завитушками...

   Ран, ты знаешь, имя любимого человека звучит по особенному.

   Правда, и как оно звучит?

   По особенному. Ты никогда не думал о таком? Вот твоё имя, оно не похоже ни на одно другое. Одно единственное.

   - Радость моя, на свете много Грандинов и Мистралей в том числе.

   - Нет, не так. Ты не понимаешь. Ран...Это ты. Только ты. Звук. Твой особенный звук. Понимаешь? Есть только одно имя на свете. И его никогда не спутаешь, ни с каким другим. Не существует на свете второго Грандина Мистраля. Это здесь, внутри. Это нельзя перепутать. Это огромное такое, весь мир.

   - Радость моя, ты такой выдумщик.

   - Ты не понимаешь, Ран. " грустно" - Ты не понимаешь, что значит имя.

   - "Что значит имя, роза пахнет розой, хоть розой назови её хоть, нет". Ири, человек не зависит от своего имени. Назовись ты Валентинусом, ты бы не перестал быть собой.

   - Феее.

   - Вот именно.

   - Но тогда ты бы слышал и звал именно это имя, моё, и оно было бы важно. Разве нет?

   - Радость моя, временами я тебя не понимаю. Если любишь кого - то, его имя всегда вызывает отклик.

   - А если не любишь, а ЛЮБИШЬ, то это гораздо глубже, больше чем обычное имя. Ты никогда не обернёшься в толпе на его звук, потому что оно ничего не будет значить. Это же другой Грандин Мистраль, но важно, когда ты, именно ты, именно твоё имя. Это больше чем просто отклик. Это знание, внутри. Особенное.

   Он смотрел, как оно рассыпалось. - особенное знание. Исчезали, стирались, смытые синий волной, буквы. Что - то внутри надежды, карабкалось, цеплялось за них, пытаясь удержать. Но они рассыпались, рассыпались, распадались на части уносимые рождающимся пониманием. "Смерть пришла и взяла неслышно".

   Душа напротив агонизировала и корчились в муках, а он смотрел, не двигаясь и молчал. Видел как на месте расходящихся трещин пустоты, начинает возникать тёмная страшная воронка ПОНИМАНИЯ...

   Вот так вот Ири. До тебя дошло наконец? Я чудовище. Чудовище. И ты всегда это знал.

   ОМЕРЗЕНИЯ.

   А затем навстречу ему, поднялась и хлынула бушующая стылая метель, звёздная пурга. НЕНАВИСТИ.

   Он сам породил этого монстра. Он сам убил его. И себя. В эту секунду. Добровольно запечатав приговором, страшнее которого нет на свете.

   "Разум помогает нам отличаться от животных".

   Мистраль сделал свой выбор, не желая признавать слабости, боясь, что это признание разрушит его. Отдать Ири ключи от собственной души и подтвердить по факту. Разделяй и властвуй, владей и на равных с полным правом жить на этой территории, и требовать отчёта за свои слова, действия и поступки, потому что ты имеешь на это право. Я сам дал его тебе.

   В эту секунду запертый оковами отказавшего разума, он сам себе напоминал животное. Но он не мог сделать признание. Признание, за которое ему пришлось бы нести ответственность. Я люблю тебя.

   Это же так просто? Сказать. Я люблю тебя. Подтвердить это всего лишь тремя словами, они ничего не значат эти слова.

   Но Мистраль, мудрый, циничный, лукавый Грандин Мистраль, впервые в жизни не мог солгать. Не мог солгать ему, отдав слова, в которых заключалось слишком много, что бы согласиться, это произнести.

   Он не бросал слов на ветер. И всегда выполнял обещания. Но как пообещать то, что не способен выполнить. Благо Артемии превыше всего.

   Он не мог выбрать Ири. Он служил Артемии. И прекрасно понимал, что для него окажется важнее. И поэтому он не мог сказать. Солгать ему.

   Мистраль молчал. Молчал, даже тогда когда Ири оттолкнув, слез с его колен.

   - Вот и всё, - проговорил он, с какой - то опустошённой неизбежностью и даже лёгкостью, так не вяжущейся с тем, что секунду назад Ран, прочитал в его глазах.

   - Ответ получен. Спасибо, что оказался честен, хотя бы в этом, Мистраль.

   Я тоже не знаю, почему, я хочу тебя Грандин. Я мог бы снова сказать, что люблю тебя, да только, ты этих слов, не стоишь.

   Он включил воду и намочив платок почти механическими движениями привёл себя в порядок, не замечая как вспыхнуло и дёрнулось лицо Мистраля, словно ему со всего размаха залепили оплеуху, одновременно ударив под дых и лишив возможности дышать.

   - Но знаешь...Наверное это сентиментально и глупо. Я хочу, что бы меня любили. Или...

   Он выпрямился и почти презрительно посмотрел на сгорбившегося Мистраля.

   - Не боялись об этом сказать. Признаться самому себе. Наверное, ты прав. Это очень сложно. Вот я смог. А в ответ, узнал о том, что я всего лишь спор. Пари твоего тщеславия. Бутылка шампанского, вот что я такое для тебя, Мистраль. Я буду заниматься сексом с тобой, Грандин. Я не в силах сопротивляться тебе, и ты это знаешь. Мы оба это знаем. Но я сам буду назначать время и место. А взамен, ты больше никогда не приблизишься ко мне. Между нами нет, и никогда не будет никаких отношений. Ты никто для меня. И если ты ещё раз, попытаешься применить ко мне силу, я клянусь тебе...

   Кулаки его сжались, и он почти с ненавистью посмотрел на зажатый в пальцах платок. А затем брезгливо отбросил его прочь.

   - Это будет последним разом, когда ты до меня дотрагивался.

   Сказав это, Ири натянул рубашку и застегнул её на все оставшиеся пуговицы.

   - Не утруждайся! - Грандин поднялся и пройдя мимо Ири почти с точностью повторил его действия.

   - Если ты не желаешь иметь со мной ничего общего, я не собираюсь принуждать тебя.

   Он оделся практически мгновенно, разрешая Ири смотреть на себя, страдая от того, что Ири не смотрит.

   - С этой секунды, я не прикоснусь к тебе, до тех пор, пока ты сам не попросишь меня об этом.

   - Буду очень признателен, - язвительно отозвался Ири. - Остаток своей жизни, я проведу спокойно.

   - Оставь свою признательность, до того момента, когда будешь трахаться, со своим упрямством и жалеть о том, что ты только что сказал.

   - Взаимно!

   Они стояли друг на против друга, несколько секунд, а затем глаза Грандина покрылись коркой льда и перестали выражать абсолютно любые чувства.

   - Рад, что нам не придётся ни о чём сожалеть.

   Он коротко кивнул и вышел, оставив бледного, трясущегося Ири стоять в одиночестве.

   Как только за ним закрылась дверь, юноша медленно сполз на пол и закрыл глаза. Тело трясло, колотило крупной нервной дрожью, почти конвульсиями.

   С другой стороны прислонившись спиной к двери, стоял белый как мел Грандин.

   Глаза его были плотно зажмурены, а губы кривились и вздрагивали.

   Через мгновение по щеке проползла первая и последняя светлая капелька. Он яростно смахнул её манжетом и оттолкнувшись, заставил себя идти ровно и гордо, не останавливаясь и не оглядываясь назад, с каждый удаляющимся шагом, собирая самого себя по кускам, возвращая утраченное душевное равновесие.

   Благо Артемии превыше всего. Выбор сделан. Но

   Я ненавижу тебя, Ири Ар. Ненавижу так остро, что мечтаю, что бы ты сейчас сдох там за этой дверью. Рыдал и корчился от боли...Испытал всё то, что сейчас испытываю я. Сполна ощутил через что заставил пройти меня. Я заставлю тебя отплатить за всё, что ты разрушил и сломал. Бог, будь проклят тот день, когда мы впервые встретились. Будь проклята каждая секунда, которую я не смогу забыть. Будь ты проклят, Ири Ар.

   - Бог, - прошептал Ири.

   По его лицу не переставая, текли слёзы, превратившись в неиссякаемый светлый поток, текли и текли, не желая униматься.

   - Я не знаю бог, зачем ты свёл меня с этим человеком. Но, ты знаешь, - юноша всхлипнул и затрясся скорчившись на коленях и закрывая лицо ладонями. Пальцами пытаясь разодрать щёки, как если бы это помогло выпустить скопившееся внутри напряжение.

   - Я прошу тебя БОГ. Пусть этот человек никогда не испытает той боли, что сейчас испытываю я. Потому что, ты знаешь, бог...Я ЛЮБЛЮ ЕГО. Даже если для него...Я никогда и ничего не значил. Бог, я прошу тебя.

   Пусть, он ненавидит меня. Потому что я не смогу ненавидеть. Пусть ненавидит за нас двоих. И за нас двоих презирает. Потому что если он, не сможет сделать этого, это придётся сделать мне. Ты знаешь, бог...Я не знаю...Наверное, это очень глупо. Но ведь у меня тоже есть гордость.

   - Ири Ар, я ненавижу тебя.

   - Грандин Мистраль, я люблю тебя.

   - БОГ, ЗАЧЕМ ТЫ СДЕЛАЛ ТАК, ЧТО БЫ МЫ ВСТРЕТИЛИСЬ?!!!!

   Глава 33.

   - Ильт! - Ири, стоял на пороге комнаты Эргета, глядя на него воспалёнными измученными глазами, под которыми залегли глубокие синие круги.

   Эргет захлопнул рот и без слов посторонился, пропуская юношу внутрь и не спрашивая, что ему понадобилось в начале первого ночи, тем более что из - за учёбы спать студиозы обычно ложились в одиннадцать.

   Герен Бренеж ввёл жёсткий режим и занятия начинались в половине восьмого утра. Так что для того, что бы быть в форме, Ильт предпочитал лечь пораньше, хотя бы до тех пор, пока не пройдёт неделя выпускных экзаменов.

   Алес щедро проклиная тупоумие Бренежа, оказался вынужден перекочевать к себе в комнату и теперь проводя ночи в одиночестве Ильт был вынужден признать, что это не так уж и плохо. По крайней мере, он высыпался.

   Ири потерянно прошёл внутрь и почти упал на разобранную ещё тёплую кровать, потеряно обхватив голову ладонями, впав в отсутствующую прострацию.

   Ильт несколько мгновений смотрел на него с состраданием, а потом порывшись в комоде вытащил припасённую на праздник бутылку коллекционного вина и без слов разлил по бокалам, стоявшим тут же рядом с изящным графином и громоздкими часами с танцующими пастушками, которые подарил ему Алес что бы Эргет не опаздывал.

   Набросил на плечи халат, и не стесняясь своих голых ног, сел рядом, впихнув один из бокалов Ири.

   Ири заглотил залпом, почти не чувствуя вкуса, хотя вино считалось безумно редким и весьма дорогим.

   Ильт вздохнул, понимая, что переводит напиток, совершенно впустую, самогонка в данном случае подошла бы лучше, и ничуть не сожалея наполнил бокал друга заново, ожидая когда Ири отпустит, и он сможет говорить.

   Судя по раздавленному, абсолютно никакому моральному состоянию Ару требовалось выговориться, причём очень срочно, и было просто удивительно понимать, что Ири продержался так долго, прежде чем прийти...Куда?

   Внезапно Ильту сделалось неуютно. Словно по комнате прошёл морозный сквозняк, коснувшийся позвоночника липкими пальцами понимания. Стылого понимания. Что ему. Этому солнечному мальчику, принимающему абсолютно всех и каждого. Некуда пойти?

   Вечный балагур Ири Ар. На секунду под ногами, словно приоткрылась чужая бездна, внутри которой зияла дыра абсолютного одиночества, прикрытая сверху хлипким мостиком наспех набросанной солнечной соломки.

   И вот Ири, жизнерадостный, смеющийся Ар, у которого никогда не было и не будет никаких проблем, в отличие от них, вечно чем - то обеспокоенных, погрязших в собственных переживаниях и заботах, которые, они, не стесняясь вываливали на него, совершенно не задумываясь. Потому что он всегда подставлял плечо, всегда приходил на помощь, готовый отдать всё, вплоть до последней рубахи... Беспечный компанейский Ар, всё это время... Был один? Ири поспешил отвернуться и заново наполнить чужой бокал. Словно подглядел чужую тщательно оберегаемую тайну, понимание, которое он не хотел знать, а Ар не предлагал делиться. Боги не могут иметь изъянов, и больно понимать, что иногда они оказываются, удивительно слабы и человечны, вот только ты им ничем не сможешь помочь. И лучше не знать, и сделать вид, что не увидел этого, дыры, слабости, желания прикорнуть на чужую стену. А может быть к чёрту это понимание. Для чего нужны друзья, для того и нужны, что бы не воротить морду, и оказаться рядом в трудным момент, подставить жилетку. Сказать пару слов. Даже если богам не нужны слова и живут они совершенно по своим непонятным солнечным законам, иногда, иногда приходиться быть мудрее.

   Ири молчал довольно долго, рассеяно глядя перед собой.

   А затем Ильт устав ждать, подошёл и крепко сжал обеими руками, притянув к своей груди и гладя по волосам, как частенько проделывая с ним Алес. Правда Алесу это действо доставляло куда больше удовольствия чем самому Ильту. Но что - то подсказывало Эргету, что Ири сейчас нуждается именно в такой ласке.

   Ири вздохнул прерывисто, а затем...Затрясся и заплакал навзрыд.

   Долго, мучительно, тяжело. И всё это время Эргет, только крепче сжимал его плечи, впиваясь пальцами, пытаясь укачивать и понимая, что ещё никогда в жизни, он не испытывал такого горячего желания придушить Мистраля...Мистраля? А может быть, обматерить злобно, всю эту суку жизнь. Так глупо всё получилось. Дебильно, идиотски, невероятно глупо. А не переступить через себя, не перешагнуть. Вот так вот. Жизнь гораздо сложнее и многограннее, чем кажется на первый взгляд, ничего в ней не бывает просто, иногда всё простое оказывается вывернутым наизнанку, через задницу, удивительно сложным. Живи и не заморачивайся, да? Брехня собачья. Когда болит, оно болит. Не башкой, а в груди, и ни хрена с этим нельзя сделать. Даже когда башкой всё удивительно хорошо и просто понимается.

   - Ильт... Я не могу. Не могу выносить... этого. - Ири давился, пытаясь успокоиться, и не в силах сделать этого самостоятельно. Слишком долго боль копилась внутри, требуя выхода, и вот теперь прорвалась через плотину наводнением.

   Ар отчаянно хватал Ильта за рукава, вряд ли понимая зачем это делает, сминая крепкую ткань, словно утопающий за соломину в надежде выплыть на спасительный берег, вытрясти нечто, что могло дать ответ, решить разом все проблемы.

   - Почему так больно, Ильт? Почему? Почему это оказалось, так больно?

   " И что ответить? Это любовь, мальчик. Не больно получить в спину нож, Ири, больно получить его от любимого человека, от того, кому верил. Ошибка, заблуждение, стечение обстоятельств. Оправдать можно чем угодно, признать, что виноват сам...Но да, это больно, Ири. Что тебе сказать, Ар? Крепись? Живи? Делай выводы? Смешно.

   Здесь нечего сказать, только молчать, бессильно стискивая зубы. Каждый человек проходит через свой опыт, своё понимание. Добро пожаловать во взрослую жизнь, Ири Ар. В эту реальную, сука, взрослую жизнь.

   Ар бормотал что - то бессвязное плакал, и матерился, вряд ли нуждаясь в советах Ильта. Всё он прекрасно понимал сам. Слишком хорошо понимал...Нечего и сказать. В том и дело, что сказать нечего. Всегда понимал. Золотой мальчик. Талантливая голова. Зачем же ты залез в это, Ар, если понимал, какого же ежа полез? Согласился. Верил, что выберешься? Верил, что окажешься сильнее Мистраля. Сумеешь устоять перед ним, не превратиться в одного из бесчисленных прилипал. Или так сильно любил, что не смог думать совершенно ни о чём. Вот и получил, последствия. И бесполезно объяснять. Тысячу раз повторять, что это было случайностью, Мистраль действительно не виноват. Да пари было, но он не принял в нём участия...Но допустил. В том то и дело, что пари случилось именно с его негласного благословления, потому что он не пресёк, не запретил. А почему должен был, ведь вы собачились постоянно, каждый день. С какой радости Мистралю вступаться за тебя...Но не объяснить. Не доказать. Ар упёрся рогом, и сам же страдал от того, что упёрся...Чего он хотел? Признания Мистраля? Чёрта с два Ири. Мистраль никогда и никому не скажет этих слов, и непонятно зачем тебе нужны слова. Что за идиотизм, что за тупое, чудовищное упрямство требовать признания, непременной росписи кровью на договоре души, подтверждающей личный статус. Признание что большими буквами написано на лице Мистраля. Читается каждый день. Но Ири не видит. Нет, ему не нужно это негласное подтверждение.

   Разумеется, любви просто так, не существует. Разумеется, она требует жертв, обязательно масштабных, обязательно с заездом на чужую территорию. И остаётся радоваться, что у них с Алесом не так. По нормальному, по человечески. Когда нет этих пониманий, когда непременно надо что - то кому - то доказывать.

   Любовь не доказывают Ири. Она или есть или её нет. И не удержишь, не создашь насильно и искусственно. И надо быть сильнее, уметь принять достойно. Но вы с Мистралем два слабака. Смешно и нелепо понять, как слабы бывают столь сильные личности, не боясь встать лицом к лицу с настоящей опасностью, но позорно и трусливо сбегающие от собственных чувств. Поистине велик и загадочен мир и странны люди, его населяющие".

   Постепенно рыдания Ири стали менее бурными. Он начал затихать, всхлипывая и успокаиваясь, к тому же сказалось действие вина, а Ильт по собственному опыту знал, каким эффектом оно обладает. С одного бокала можно было опьянеть, а Ири выпил их несколько, неудивительно, что его развезло на полную катушку.

   Ильт осторожно уложил друга на кровать и укрыв одеялом лёг рядом обнимая одной рукой словно ребёнка, перебирая светлые волосы и думая о том, что впервые в жизни зол на Мистраля. По настоящему зол, не имея вроде бы повода, но почти до бешенной ненависти.

   Ему с самого начала не нравилась эти отношения. Сила Мистраля, его авторитарная властность, непреклонность и желание подчинить весь мир, ранили свободолюбивого похожего на золотистого мотылька Ири.

   И временами становилось откровенно непонятно, как обладая столь разными характерами, они вообще сумели найти общий язык? Полюбить так, что эта любовь вывернула обоих наизнанку.

   Но в то же время, злясь на Мистраля, Ильт не мог не признать, что в этой затянувшейся войне нет победителей. И равнодушный Мистраль страдал, так же сильно, как и маленький Ири. А быть может гораздо сильнее, ведь во всём случившемся он откровенно винил себя. А Ири. Ири не мог простить. И у него были основания. Подобное понимание здорово способно вывалять в дерьме, да только испачкало не Ири, а их, уродов не сообразивших насколько мерзко подобное пари, не придавших значения. А оно состоялось, пролетело по всей академии гнилью, и никому в голову не пришло осознать эту гниль, пока на стол не была поставлена корзина шампанского. Мерзкое понимание, мерзкая сцена, что и говорить. Ар раздавленный, прибытий словно пыльным мешком по башке. Историю пытались замять, но не удержишь сплетню руками, слушки ползли, мерзкие, гадкие.

   Такова суть человеческой натуры. Нам кажется, что мы хорошие, и разумеется все мы хорошие до поры до времени, пока не приходит время посмотреть на себя чужими глазами со стороны. Тут то и вылезает неприглядная правда, о грехах и пороках, которые сами же и порождаем, не считая, что это важно. Глупость. Просто обычная глупость жестоких подростков. Все и всегда смеются над кем нибудь, кого - то травят, над кем - то стебутся, мало кому приходит в голову задуматься о чувствах, включить некоторую осознанность за собственное поведение и вот...подстава. Нарвались, осознали, нажрались дерьма, все разом. Уж Мистраль позаботился об этом в полной мере устроив на мосту влюблённых, откровенную резню. Реам погиб, а несколько человек решивших показать лицо, признать вину и проявить благородство, в надежде, что их извинения примут, оказались покалечены. Были ли они виноваты? Настолько виноваты? Нет, пытались проявить порядочность, а вот, всё чем закончилось.

   И Мистралю это сошло с рук...чудовищно. Вызывает содрогание, понимание собственной беспомощности перед жизнью, когда она бывает вот такой, странной, непредсказуемой, абсолютно с непонятными правилами. Тебе кажется, что ты всё контролируешь, но внезапно всё летит к чёрту, расползается по швам, и не удержать и не собрать. Жутко. После случившегося в академии царил траур и тишина продолжающаяся до сих пор. Студиозы ходили по коридору только что не на цыпочках. Раньше Грандина Мистраля боготворили, теперь, теперь его боялись и ненавидели.

   Самое лучшее, что он мог сделать, это убраться ко всем чертям, но не уберётся, пока здесь есть Ири - центр вселенной. Две вселенных не могут существовать рядом. Им не поместиться на одной территории.

   - Ненавижу его... И люблю...И люблю и ненавижу. Вот, как такое, может быть, Ильт? - прошептал Ири и по детски шмыгнул носом.

   Ильт вздохнул, не зная, что тут ответить. Он никогда не испытывал подобных чувств. Или любил, или ненавидел.

   Всё было просто и понятно. Есть друзья, а есть враги. В тонких материях, Эргет ничего не понимал и не смыслил. Посоветовать ничего не мог, даже слова подобрать, подходящие для ситуации. Ири вскинул голову, оказавшись неожиданно близко и дальше, Эргет и сам не понял, что именно произошло, но поддавшись внезапному необъяснимому порыву, он наклонился и поцеловал чужие заплаканные ресницы, собирая солёные капельки. Лизнул бархатистую кожу, пробуя на вкус.

   От Ири исходил запах клубники и ванили, а мягкие полураскрытые губы оказались сладкими, хранящими терпкий вкус вина и шоколада. В последнее время Ири пристрастился к этому горьковатому, но такому восхитительному лакомству.

   Восхитительный, божественный вкус, такой сладкий, податливый, желанный.

   Остановился, лишь ощутив удар по спине, увидел перепуганные ошарашенные глаза Ири, пьяные, но не настолько, что бы совсем ничего не соображать. В эту секунду Эргет душу бы продал, что бы он был пьян, в стельку, в хлам, и ничего не соображал, не сопротивлялся, не останавливал его.

   А затем, до Ильрана с запозданием дошло, что именно он делает, о чём думает, и чего желает...

   - Ири!!! - Ильт вскочил, поспешно отстраняясь и чувствуя, что заливается багровой краской стыда. Заполыхали даже уши. Было дико неловко. Хуже того стыдно. Вот так вот и вскрываются наши тайные намерения. Поступки. Хорош дружочек нечего сказать. Переспать с Ири Аром мечтала вся академия, слишком велико искушение, но это не значит, что ему бы пришло в голову осуществить подобное, он и думать не смел, запрещал. И вот на тебе. Вино и близость Ара сыграли дурную шутку.

   - Прости, - пробормотал Эргет заикаясь. - Прости, чёрт, Ири. Сам не знаю, что на меня вдруг нашло. Хотел тебя поддержать. Извини.

   Он растерялся, судорожно обдумывая как перевести случившееся в шутку.

   Ири моргал несколько секунд, а затем, выбравшись из - под одеяла виновато посмотрел на Ильрана, не отводя взгляда от его губ и покраснев ещё сильнее, чем Эргет, прошептал испуганно.

   - Ильт, а ты...Ты не мог бы сделать так, ещё. Я хочу понять. Просто мне надо это...Понять.

   Он запнулся и они замерли, не отрываясь глядя друг на друга.

   - Ири! - сердце Ильт колотилось так, что ему казалось, ещё секунда и оно выпрыгнет и убежит, ошалев от собственной трусости и того, что ему предлагают. Предлагают то, о чём он даже грезить не позволял, пресекая фантазии в заданном направлении. Слишком недостижимой и несбыточной казалась подобная мечта.

   - Сними рубашку, - попросил он хрипло, не сводя с Ара потемневших глаз. Сглотнул, всё ещё не в силах поверить собственным ушам, и добавил почти умоляюще, боясь, что он передумает. - Пожалуйста.

   Ири кивнул и потянулся к завязкам, немного смущаясь и робея и в то же время, желая узнать правду о себе. Вино придало смелости и капельку безрассудства. Окажись он трезвее, и в голову бы не пришло экспериментировать, но сейчас, что - то словно изменилось внутри, хотелось понять, сравнить ощущения, убедиться.

   Иль незаметно приблизился к нему, помогая стянуть одежду, попутно сбрасывая с себя халат и сорочку, одновременно заползая к Ири под одеяло, прежде чем до Ири дойдёт, что Ильт обнажён.

   Почему то Эргет, был на сто процентов уверен, что увидев его голым, Ири опомниться, испугается осознания того, что именно они сейчас делают, и удёрёт, прежде чем Ильт успеет прикоснуться к нему по настоящему, воспользоваться единственным, выпавшим в жизни шансом, дотронуться до своего обожаемого кумира.

   Сейчас Ильт не мог думать ни о чём, кроме этих солёных от слёз и одновременно сладких полураскрытых губ, добровольно подставляющихся под его поцелуи.

   Он так давно желал этого. Но разве можно мечтать о том, что самому кажется святотатством. И всё что остаётся это обожать издалека, поставить на пьедестал и преклоняться, желая, что бы он был счастлив. Не с ним разумеется. Кто такой Ильт? Так пылинка, пешка, под ногами таких богов, как Ири и Мистраль. Да и не нужны ему боги, у него есть Алес...Но отказаться от возможности, узнать, как же это? Прикоснуться пальцами к своей святыне, понять, что эта живая плоть может принадлежать ему, всего лишь на мгновение. Ильт и не жаждал большего, просто поцеловать.

   Оказаться вором в чужой сокровищнице, утянув украдкой одну единственную золотую монетку на память. Монетку, что не продаст и не разменяет впоследствии, и может быть, не покажет никому, но кто же в здравом уме и твёрдой памяти, откажется от возможности посетить сокровищницу?

   Но верно говорят, человек алчен и всегда не довольствуется тем, что имеет, желая большего. Вот и Ильт, не в силах остановиться, зарылся пальцами в золотистые волосы, такие пушистые и мягкие что хотелось постоянно трогать их, так же как и нежную кожу, необычно смуглую, но такую бархатистую и гладкую.

   Ири только испуганно вздохнул, осознав, что Ильт неожиданно уверенно увлекает его на подушки, и в следующее мгновение проворный юркий язычок ласково заскользил вдоль полураскрытых губ, осторожно проникая в рот, робкой змейкой.

   Это было приятно. Так же как и деликатные руки, осторожно поглаживающие тело. Трепетные, нежные, но в то же время судорожно нетерпеливые, суетливые, столь непохожие на уверенные неторопливые ласки Мистраля, приносящие чувство абсолютной защищённости и вселенский покой.

   Ильт оторвался на одно мгновение, заглянул Ири в глаза, проверяя реакцию и даря лёгкий поцелуй в аккуратный детский носик, с трудом удержавшись от желания укусить. Ири вызывал у него странное желание. Как аппетитное пирожное, которое безумно хочется съесть, потому что иначе оно может достаться, кому - то ещё.

   - Тебе приятно? - спросил он, почти с испугом. Ири кивнул.

   - Да. Очень.

   На лице Ильрана отразилось облегчение, и в следующее мгновение он припал к шее Ири вылизывая её, и покрывая поцелуями, спускаясь вниз, дразня языком маленькие напряжённые камешки сосков, которые тянуло прикусить, что бы услышать жалобный лёгкий вскрик. Протянув руку, забираясь в штаны, что бы найти желанное напряжение внизу этого великолепного живота, или создать его, для того, что бы Ири уже не пожелал уходить. И кто знает, может быть, ему перепадёт, не только одна монетка.

   Осознав, к чему плавно подводит Ильран, становясь всё настойчивее и настойчивее, Ири мягко попытался его отстранить.

   Ему хотелось ласк, но не таких откровенных. Да и не собирался он заходить в экспериментах настолько далеко. И одного поцелуя хватило самому понять, что для него, как это ни печально принять, в мире существует только один человек, Грандин Мистраль. А всё остальное, на его фоне, воспринимается жалким, пресным подобием, чужим, абсолютно чужим подобием.

   - Ильт - жалобно и виновато проговорил он. - Прости. Я...не могу...с тобой.

   - Почему? - Ильт остановился, тяжело дыша, глядя на Ири потемневшими пьяными глазами, его пальцы, не останавливаясь судорожно дёргали застёжку чужого пояса, высвобождая пояс, ослабляя завязки.

   - У тебя есть Александр. И ..

   Он вскрикнул, ощутив, что Ильт расправившись с ремнём, решительно снимает с него штаны, схватился руками притормаживая чужую активность.

   - Ири. Зачем, ты, так? - почти простонал Ильт. - Ты что не понимаешь, как я тебя хочу. С ума схожу. Пожалуйста, малыш. Тебе будет хорошо со мной, тебе сейчас это необходимо. Давай. Не надо отказываться. Я буду нежен. Тебе понравиться.

   Он рывком откинул одеяло, и подхватив Ири под колени, стянул с него брюки, не обращая внимание на протесты.

   Несмотря на кажущуюся хрупкость Ильт обладал стальными мускулами и Ири с внезапным страхом осознал, что не может справиться с чужим напором.

   К тому же от вина у него кружилась голова и от образовавшейся в теле слабости, он просто не мог сопротивляться по настоящему. Сил хватило, по детски уворачиваться и прикрываться руками, надеясь на благоразумие Ильта и понимая, что в этой ситуации, полностью виноват сам. Ему не следовало приходить к Ильрану и не стоило поддаваться минутному порыву, ощутить себя любимым и нужным. Ощутить уверенность и заботу чужих рук и тепло, которое уходя навсегда забрал с собой Грандин.

   Смогу ли я быть счастлив, когда нибудь, испытав тот океан нежности в котором он утопил меня.

   - Ильт, правда...перестань. Я... Не надо. - Он тщетно пытался спихнуть с себя разгорячённое гибкое тело. Гранатовые волосы падали ему на лицо и грудь, а яркие зелёные глаза буквально пронзали насквозь.

   - Ири, пожалуйста, милый мой... - несмотря на своё желание которое Ири ощущал самым недвусмысленным образом, Ильт не пытался войти в него уговаривал, гладил, растирая телом, упрашивал, целовал ловя ускользающие губы, но тем не менее чётко удерживал определённую недозволенную грань.

   Осознав это, Ири расслабился, с облегчением поняв, что как бы далеко Ильран не зашёл в своих действиях, изнасилование ему не грозит.

   - Я же вижу, что с тобой происходит, - шепнул Ильт с напряжённым ожиданием, уткнувшись лбом в его плечо.

   - Как ты страдаешь. Ты совершенно измучился, Ири. Пора остановиться. Не желаешь простить и хочешь забыть, перестань изводить себя. Я не знаю, что сделал с тобой Мистраль, и чем он так околдовал тебя, но Ири клянусь богом, я не позволю тебе остаться в подобном состоянии. Даже если мне сейчас продеться принудить тебя. Но я заставлю тебя, забыть, этого чёртова ублюдка.

   Словно приняв решение, он снова приник к юноше, почти насильно раздвигая его ноги и просовывая ладонь между бёдер, для того что бы заставить Ири пробудиться.

   Ему это удалось, потому что несмотря на протестующие возгласы, плоть Ири начала оживать под его настойчивыми пальцами, поддаваясь чисто физическим рефлексам, чувственной игре соблазна.

   Однако сам Ири не хотел принимать поражения, и стоило Ильту расслабиться и отвлечься, как юноша оттолкнув его проворно соскользнул с кровати и подхватив штаны ринулся к дверям, но оказался слишком пьян, и координация движений подвела. Ильт подхватил его на пол пути помогая избегнуть падения, обнял за талию и почти без усилий, увлёк обратно на кровать, ощущая, что ещё никогда не был так фантастически возбуждён. Один взгляд на соблазнительное светловолосое совершенство, лишал рассудка, заставляя мысли вылететь из головы.

   Он уже не думал о том, что Ири продолжает сопротивляться. Просто не мог думать.

   Опомнился, лишь ощутив, что его отрывают от Ири самым безжалостным образом, а затем сильный удар по лицу привёл в чувство.

   Алес возвышался над ним грозной башней, больно сдавив любовника за шею и занеся ладонь для оплеухи.

   - Спятил? - почти рявкнул он, и, видя что Ильт не в состоянии опомниться ударил снова, зло и беспощадно.

   Решив проведать рыжую бестию, он никак не ожидал, что застанет подобную картину. Если бы Ильт просто изменил ему, это куда ни шло.

   Несмотря на свою демонстративную ревность, Алес относился к числу тех людей, которые смотрели на подобные шалости сквозь пальцы, воспринимая их совершенно спокойно, с мудрым пониманием. Если его мальчику хочется разнообразия, Александр не буйствовал, считая глупым удерживать друг друга на привязи, в возрасте, созданном исключительно для того, что бы нагуляться как следует. Они были настолько прочной парой, что их отношения не могли омрачить никакие случайные связи и мелкие интрижки, их любовь сложилась и родилась с детских лет. Они самозабвенно мутузили друг друга совочками в песочнице, и на свидания ходили пешком под стол, держась за ручки и целуясь с детской искренней непосредственностью малышей осознавших радостное желание чмокать то, что желанно. Им даже в голову не приходило, что у них что - то неправильно не так, эти чувства были естественны, легки, постоянны, в них возможно даже не было порога влюблённости, они просто любили всегда, мешая в этом понимание лучших друзей и любовников одновременно. Александру и в голову бы не пришло ревновать. Ревнуют от неуверенности и отсутствия доверия, а у них с этим проблем никогда возникало.

   Но то, что предстало его глазам, выходило за всякие рамки понимания.

   Ильт, его драгоценный Ильт, пытался изнасиловать Ири Ара, который не кричал и не звал на помощь, но так отчаянно и упорно сопротивлялся, что становилось ясно, Ильт явно переоценил значение собственного обаяния.

   - Приди в себя. Немедленно! Жить надоело?

   Алес отвесил Ильту ещё несколько хлёстких пощёчин.

   Бросил короткий взгляд на распростёртое на скомканных простынях тело и отвёл глаза, сглотнув и стараясь выкинуть из головы увиденное.

   Ири полулежал, облокотившись на руки, тяжело дыша. Глядя на Алеса огромными перепуганными глазами. Удивительно прекрасный и желанный, в какой - то детской порочной невинности, абсолютно не осознающей собственной ауры соблазна.

   Наконец Ири выпрямился, гибким естественным движением, торопливо натягивая на себя одеяло, что бы прикрыться, и ища глазами одежду, понимая, что если Алес накостыляет и ему заодно, то избиение будет заслуженным, просто не хотелось бы оказаться в этот момент унизительно голым.

   - Не могу...Он меня с ума сводит, - простонал Ильт задыхаясь и позволяя Алесу удержать себя. - Я всего лишь хотел...Немного...

   Он почти машинально вытянул руки желая заключить отпрянувшего юношу в объятья.

   Алес снова замахнулся, но его остановил окрик Ири .

   - Алес, нет. Не надо. Это...Это моя вина!

   Он прикрываясь одеялом, опустил голову.

   Я попросил Ильта поцеловать себя. Я не знаю зачем. Правда, не знаю...Прости. Если хочешь, кого - то избить, то избей меня, я это заслужил, - пробормотал он стыдясь поднять глаза. Выглядел он при этом так жалобно, что сердиться на него оказалось попросту невозможно.

   - Я...я сейчас уйду...

   Он скорчившись, обхватил себя за плечи, не замечая что одеяло сползло вниз, и что от увиденного даже хладнокровный Алес застыл лишившись дара речи, не в силах отвезти глаз от беззащитного пушистого затылка, нежной шеи, немного выступающих ключиц. Совершенных линий тела, изящного и хрупкого, с плавными изгибами бёдер, тонкой талией и плоским животом, с кубиками пресса.

   Ири не казался хрупким, скорее поразительно ладным, компактным, идеально сложенным и в меру мускулистым, из - за постоянных тренировок с Грандином. Но каждая мышца, перекатывающаяся под бархатистой кожей казалась поразительно гладкой и настолько влекущей, что хотелось припасть губами и обрисовать языком, повторяя выступающий соблазнительный рельеф.

   Не понимая, что с ним твориться и куда летит рассудок, очевидно в том же направлении, куда до этого благополучно отправились мозги Ильрана, Алес выпустив Ильта, опустился за спиной Ири, решительно обнимая вздрогнувшего юношу за плечи, не совсем понимающего, подобной дружеской реакции.

   Поймал затуманенный взгляд Ильта. В эту секунду он понимал его как никогда.

   - Боже, ну разве можно быть таким, наивным, Ири - прошептал он в маленькое нежное ушко и одной рукой продолжая обнимать Ара отобрал у него одеяло, выкидывая его на пол и давая Ильту возможность продолжать начатое.

   - Ты хоть немного представляешь насколько ты, красив, малыш? И как легко из - за тебя потерять голову?

   Ири испуганно охнул, осознав, что Ильт раздвигает его колени, а Алес, обняв поперёк груди, припадает к шее, одновременно поглаживая пресс.

   - Не надо никуда уходить. Если хочешь забыть, Мистраля, сейчас самое время, попытаться это сделать. Избить тебя? Дурашка. Тебя не избить, за тебя драться надо. А теперь расслабься и просто получай удовольствие. Выкини мысли из головы. Всё. Просто чувствуй.

   Ири откровенно растерялся, а когда попытался ответить, губы Алеса накрыли его рот, а язык проник в бархатистую пещерку рта.

   Ири задёргался, не зная, куда ему податься, то ли вперёд, то ли назад, продолжать бессмысленное сопротивление или последовать совету Алеса. Но в это мгновение руки Ильта подхватили его за ягодицы, приподнимая, а проворный язычок коснулся внезапно пробудившейся очень сильной эрекции, в то время как один из пальцев, очень осторожно и аккуратно проскользнул внутрь, уверенно отыскивая самое чувствительное местечко.

   - Алес, там всё очень узкое, - непонятно зачем сообщил Ильт и почти простонал вновь обхватывая его плоть. - Бог мой, такой горячий, восхитительный. Малыш...Не сжимай так...глупенький, ты же хочешь этого.

   Ири пытался бороться из последних сил, но то что вытворяли с его телом эти двое было невероятно. Водопад ласки в четыре руки, Ири буквально утонул и захлебнулся в нём, растворяясь в ощущениях и перестав различать, кому принадлежать те или иные прикосновение, слившиеся в непрерывный ряд движений, двух опытных любовников взявшихся за Ири всерьёз, с целью заставить выбросить из головы Грандина Мистраля.

   Алекс целовал его, не давая разбить поцелуй и высказать протест до того, как ему совершенно не захочется протестовать. Сравниться с Мистралем в искусстве любви, представлялось сложным, но двое против одного, вполне уравнивало шансы.

   Ири почти задыхался, понимая, что ему не хватает воздуха, ибо уже буквально через минуту, он стонал во весь голос, потомучто своим проворным языком Ильт вытворял нечто немыслимое.

   То втягивал целиком, почти прикусывая, то нежно скользил по венкам обрисовывая их как художник рисующий кистью, не забывая ласкать яички и чувствительную кожаную перемычку на границе света и тьмы, которые сейчас мелькали и кружились перед глазами.

   Алес на мгновение оторвался от него, не переставая растирать ладонями, совмещая ласки с поцелуями, покрывая шею, плечи и грудь. Атаковал нежное ушко лёгкими, но удивительно чувствительными укусами.

   Это было странно и одновременно слишком здорово. Настолько здорово, что от острого мучительного наслаждения хотелось кричать, а когда Ильт посмеиваясь разжал губы выпуская его окаменевшую плоть на свободу, Ири разочарованно всхлипнул, подаваясь бёдрами ему навстречу, насаживаясь на его пальцы, которых каким - то образом оказалось уже два, беззвучно умоляя продолжать и одновременно стыдясь этого продолжения.

   - Не бойся. Тебе понравится, - пообещал Алес останавливаясь, для того что бы сбросить с себя рубашку и снова принимаясь ласкать, переходя на грудь, слека выкручивая и пощипывая соски, достаточно умело и технично, что бы это не причиняло боли, а будоражило, раззадоривая удовольствие.

   - Давай же, милый...Не закрывайся, - недовольно пробормотал Ильт видя, что Ири тщетно пытается ускользнуть от его пальцев. - Тебе ведь это нравится. Ах так. - Ири почти закричал от пронзительного наслаждения, когда Ильт мстительно усмехнувшись вновь втянул его в себя и принялся двигать внутри него пальцами, раздвигая их работая ими более интенсивно, для того что бы выбрав момент ввести уже три пальца.

   - Вот тебе, непослушный мальчик, - пробормотал он удовлетворённо.

   Ири вскрикнул, готовый кончить и застонал от разочарования, осознав, что садист Ильт отпускает его на свободу и перестаёт двигаться. Он рванулся ему навстречу изо всех сил желая получить облегчение, но жестокость Ильта похоже не знала границ.

   - Я...ннеее...

   - Расслабься, Ири. Не захочешь, ничего не произойдёт. Принуждать тебя никто не будет. Но, похоже, ты не против.

   Алес снова приник к его губам, вызвав судорожный прерывистый стон, и не давая Ири продолжить.

   - Совершенно не против. - подтвердил Ильт с удовольствием наблюдая за результатом своих действий.

   Ири бешено двигал бёдрами, беззвучно умоляя, извивался в неудовлетворенной истоме. Но Ильт неумолимо бросив его в секунде от рая, неторопливо двинулся выше, вызывая желание придушить его от подобной подлости.

   Ири протестующее вскинул руки, желая вернуть гадского Ильта на место, но Алес мягко перехватил его ладони, сплетая пальцы со своими и покрывая его запястья лёгкими как бабочка поцелуями, одновременно запуская пальцы в шевелюру Ильта и лаская своего любовника, методично вылизывающего живот Ири.

   Через несколько минут Ири перестал понимать, откуда приходят прикосновения, они просто вспыхивали повсюду.

   Он полностью растворился в них, покорно и податливо отдаваясь во власть чужих рук и губ, отвечая на эти ласки и щедро даря свои, даже не пытаясь контролировать процесс разумом, а полностью отдавшись на волю ощущений и инстинктов.

   Лишь на одно мгновение протестующее сжался, ощутив вновь проникающие в себя неожиданно уверенные и сильные пальцы. Алес. В это время член Ильта начал методично и настойчиво толкаться к нему в рот и заполнил его целиком. Ильт уговаривая, придерживал его за волосы, ласково поглаживая спину и ритмично двигая бёдрами, вбиваясь до самого горла, в то время как Алес не забывая ублажать, растягивал его пальцами.

   Ощутив болезненное проникновение, Ири застонал, пытаясь освободиться, но ему не позволили, уверенно фиксируя одновременно с двух сторон. Алес оказался слишком большим, заполняя собой, до самого основания и Ири казалось, что он сейчас не выдержит. Было неудивительно, что они так долго готовили его к вторжению, ибо принять Алеса в себя представлялось достаточно проблематично. Он протестующее мычал, двигая ягодицами и в итоге сжимал Алеса так плотно, что тот буквально зарычал сквозь сжатые зубы, понимая, что Ири своими поспешными действиями лишает его всяческого удовольствия, и он не сможет сдержаться и кончит так и не успев войти во вкус.

   Размахнувшись, он со всего размаха шлёпнул Ири по ягодицам, оставляя на его попке алый след, Ири вскрикнул, и в тот же миг всё внутри него сжалось короткими неистовыми судорогами наступившего оргазма, заставив Алеса взорваться феерическим стоном удовольствия от убийственно возбуждающего зрелища и одновременно от обхвативших его ствол тугих горячих стенок. В глазах замелькали точки. С другой стороны со стоном кончил Ильт.

   - Нет Ири. Не смей. Проглоти всё до конца. - услышал он умоляюще приказное - Да милый. Вот так. Ты чудо. Умница.

   Ильт нежно и благодарно обхватил лицо, Ири целуя его. Алес обессилено привалился к его спине, прижимая, к своему телу и не покидая этого блаженного уютного рая, зная, что через несколько минут он подарит ему ещё одно гораздо более долгое удовольствие, целуя его и начиная возбуждаться снова.

   Остановился лишь услышать внезапный мучительный стон и понял, что стон этот не принадлежит никому из них.

   Вскинул глаза, и похолодел на мгновение, коснувшись взглядом двери, и замер, встречаясь глазами, с белым как простыня, Грандином Мистралем.

   Ради чего он пришёл сюда...Что ему могло понадобиться в комнате Эгерта? И почему он вошёл, без спроса и без стука...Не имело значение. Главное было в том, что он увидел.

   А Ири и Ильт, увлечённые друг другом не замечали никого и ничего вокруг. Целовались и тёрлись носами, напоминая ласкающихся котят нашедших соратника в желании дурить и нежиться на пару.

   Они не заметили внезапного напряжения Алеса, всё ещё прижимающего Ири, к своей груди. Приживающего и не желающего выпускать, даже если бы в дверях сейчас стояла тысяча Мистралей. И ясно давая это понять вошедшему.

   Мистраль стоял, закусив ладонь, и судя по алой струйке стекающей по белоснежному манжету увиденное, смогло выбить его из колеи. А затем он повернулся и так же тихо вышел, навсегда пробив барьер эмоционального порога Алеса, взглядом, жутким взглядом абсолютно пустых глаз.

Глава 33.

   Ири не искал причин для оправдания собственного безрассудства, не испытывая вины, разве что мимолётную горечь от того, что пошёл на это, поддавшись животному инстинкту получить немного тепла, любви, заботы. Всего того, в чём он раньше не нуждался, но вот открыв для него берега бесконечного моря, Мистраль исчез из его жизни...

   И там, на том месте, где он был, осталась дыра, дыра которую невозможно оказалось заполнить; лишь обмануть, иллюзией облегчающего боль заблуждения. Нет, он не сожалел. Случившееся, не вызвало в душе никаких эмоций, кроме осознания собственной душевной пустоты, вакуума, страшного, затягивающего, бездонного в остром понимании, что им не повернуть назад...Никак. Никогда. Предательство встало между ними непреодолимой стеной, и странно и удивительно оказалось, что пытаясь всё понять и осознать умом, сердцем Ири не мог простить. Он бы желал. Но ощущение случившейся мерзости, вызывало острую тошноту, и непреодолимый отвратный спазм, когда не видеть Мистраля было мучительно, но ещё мучительнее было видеть его, соприкасаться каждый день, в жутком цепенящем понимании, что Мистраль...Всё это время Мистраль, просто использовал его, развлекаясь с ним в угоду собственной прихоти, не считая для себя возможным, сказать трёх слов, которые могли бы их спасти...Но в понимании Мистраля, Ири оказался попросту не достоин их... ...Бутылка шампанского...Вот и вся цена этой несуществующей любви. Кому ты поверил, Ири? Кому же ты поверил, глупец....Бутылка шампанского....Мистраль переплатил за тебя, Ири.

   Несмотря на то, что Ильт и Алес, готовые щедро поделиться собственным чувством, отчаянно пытались растормошить его всеми силами, Ири внезапно понял, что восхитительная безумная ночь была первой и последней.

   Он ушёл. Безумно благодарный обоим, за то, что они смогли вытянуть его из чёрной бездонной ямы, на некоторую, более - менее призрачную поверхность безразличия и собственного существования.

   Теперь ему почти не было больно. Было просто никак, и с этим никак оказалось возможно жить. К тому же, Мистраль перестал появляться в академии. Ири не мог понять, куда он внезапно исчез, но в то же время, испытывал облегчение, от возможности, не пересекаться с ним. Это помогало держаться и даже как - то начать оживать и шутить. Вряд ли он мог стать прежним. Но в то же время спустя время, он снова начал смеяться, и те, кто не знал его близко, пожалуй, могли бы утверждать что Ири полностью оправился от нанесённой раны.

   Но не Ильт, и Алес, и не Грандин Мистраль.

   ******

   Алес и Грандин стояли напротив друг друга на пронзительном речном ветру.

   Секундантов не было, да Алесу и не пришло бы в голову пытаться пригласить их.

   Он сам назначил Грандину встречу, здесь вдалеке от людских глаз. Зная, что Мистраль придёт. Придёт для того, что бы убить его. Алес не боялся смерти. Он боялся лишь за Ильта и теперь ради него оказался готов умереть, что бы своей смертью отвратить кару от него и искупить грех, который они совершили. Они посягнули на то, что принадлежало Мистралю.

   В каких бы отношениях не находились сейчас он и Ири, то что они сделали, не могло пройти бесследно, не могло быть оправдано в его глазах.

   И подставляя лицо стылому ветру, с безразличием рассматривая серое небо из которого накрапывал мелкий холодный дождик, Алес мысленно прогонял перед собой свою жизнь. Но раз за разом приходил в выводу, что ему, не о чем сожалеть.

   Скандал в академии разгорится нешуточный. Всё таки в отличие от Реама, он был из очень благородной семьи.

   Говорили, что Мистраль убил Андреаса в честном поединке. Но какой это к дьяволу честный поединок, если Мистраль на голову выше всех владеет шпагой, и единственный, кто может противостоять ему, это Ири.

   Но идти к Ири, после того что было между ними...? Да Алес бы и не унизился никогда до подобного. Единственное о чём он сожалел сейчас, о том, что не смог попрощаться с Ильтом, потому что не мог сказать.

   Эргет бы попытался остановить, не отпустил, но защищая жизнь любимого, Алес не мог не пойти. Написал прощальное письмо, которое возможно найдут в его комнате. Письмо, в котором впервые не сказал, рыжеволосой язве, что любит его. Зачем слова? Зачем Ильрану знать причину? Винить себя, ненавидеть Ири, и Мистраля. Возможно, дуэль удасться сокрыть. Мист никогда не болтал языком, и смерть Алеса останется загадкой для окружающих. А Ильран...Рано или поздно, Ильран утешиться и сможет это пережить. Может быть рядом будет Ири, единственный кого Алес мог представить с ним, не испытывая волны ревности и боли. Правда, имеет ли это значение теперь?

   Ещё, Александр сожалел о том, что в ту ночь, увидел выражение глаз Мистраля. Взгляд, который невозможно забыть или стереть из памяти. Словно удар под дых, острым ножом. И может быть смерть станет желанным избавлением от пожирающего чувства вины, которое можно рационализировать, оправдать, но ..грызло изнутри, как ни прокрути.

   Теперь этот взгляд, не позволял ему испытвать ненависти. И хотя Алес пытался себя накрутить, перед предстоящим поединком, не желая исполнять роль покорной жертвы на заклании, накрутить не удавалось. На душе было погано, пусто и удивительно гадко.

   Винить оказалось не кого. Абсолютно некого. Как - же странно, смешно и нелепо, способна сложиться жизнь, выбросив пустые карты в колоде абсурда. Когда не существует причин и следствий, просто неудачное стечение обстоятельств, и ты вроде бы всё ещё можешь сыграть и попытаться изменить этот расклад, но одновременно понимаешь, что проиграл, и выхода действительно не существует, разве что сбежать, бросив всё. Но есть такие поступки и действия, которые мужчине невозможно совершить, даже ради спасения собственной жизни, потому что настоящий мужчина, должен понимать, что значит слово честь.

   Всего лишь слово. Слово, ради которого, он шёл на откровенное самоубийство, потому что никогда не смог бы жить, презирая и не уважая, самого себя.

   Вспоминая ту ночь, полную сумасшествия, Алес с горькой ухмылкой констатировал факт, что повторись всё это снова, вряд ли бы его выбор стал другим.

   Мистраль, сломавший то, что оказалось нельзя ломать, свершивший святотатство в храме. Загасить извечный огонь согревающий людей...Винить ли Прометея в том, что его тронули человеческие страдания и он пошёл на перекор воле Зевса, украв у него собственность?

   Хотелось надеяться, что они сумели "вытащить" Ири. Может он и не стал счастлив, но в одном Алес был твёрдо уверен, в том что, после случившегося, юноше стало гораздо легче; как бы это не звучало, и не выглядело и не воспринималось со стороны.

   Вряд ли они, сумели бы по - настоящему исцелить его, исцелить Ири, мог только Мистраль. Но Грандин, отныне умер в его глазах, а трупы души, не обладают чудодейственной силой.

   Будь у нас больше времени, - Алес поморщился от стылого ветра, с безразличием констатируя, что абсолютно равнодушно воспринимает собственную будущую смерть, позволив себе размышлять о вещах, совершенно далёких от подготовки души к вечному.

   Неприятно ощущать себя подлецом, в глазах бывшего друга. И бесполезно оправдываться, просто не за что. Все они стали жертвой собственных обстоятельств. Глупо. Но случившееся произошло. Его не отменить. Пришла пора платить по счетам.

   В том, что всё закончиться здесь, Александр даже не сомневался.

   Взгляд Мистраля в дверях - маленькая личная смерть и в то же время, откровенный приговор.

   Оправится ли он от увиденного, сможет ли простить, не имело значения, этот взгляд дал ясно понять одно:

   Мистраль не оставит в живых никого, кто посмел прикоснуться к его возлюбленному.

   Ири Ар...Может правильно ты сделал, что ушёл от него. Ведь каждый раз при взгляде на тебя, в глазах Мистраля, читалось лишь одна надпись: Собственность Мистраля.

   И ты всё правильно понял, малыш. Абсолютно всё правильно понял. Для Грандина, ты не более чем, игрушка. Личная вещь. Прихоть эгоизма и самолюбия. Но возможно ли быть настолько одержимым вещью? Прихотью без любви?

   Алес грустно усмехнулся. Он единственный, кому на краткий миг болезненного прозрения, была открыта очевидная истина, и теперь он унесёт эту тайну с собой в могилу. Слабость Мистраля. Ири Ар, будет ли тебе когда нибудь дано понимание, что же ты сотворил с ним?

   Александр посмотрел на часы. "Ожидание смерти хуже самой смерти". Вот уж великая истина, которую теперь не донести до потомков. Но он сам виноват, что пришёл на место встречи раньше и теперь мёрз в одиночестве у реки, созерцая унылый пейзаж погоды, постепенно приходя в состояние раздражения и нетерпения и почти сарказма, от мысли, "что сдохнуть окажется не самым худшим вариантом, пререготиве мокнуть под дождём".

   Он искренне надеялся, что Мистраль, проявит благородство, "не отказать в последней просьбе", и удовлетворится одной жертвой.

   В собственных глазах, Александр не считал себя, подлецом или поддонком, и мнение самого Мистраля, вряд ли может служить единственно показательной аксиомой. До всего случившегося они считались почти друзьями...Если только в лексиконе Грандина Мистраля вообще существует определение, "друзья".

   Я ни о чём не сожалею. Мне не за что винить себя. - подумал Алес с внезапно проснувшейся злостью и почти улыбнулся, когда увидел остановившуюся карету и выходящего из неё Мистраля.

   Грандин велел кучеру подождать.

   Вот как. Надеется управиться быстро, - с неприятным раздражением Алес, откинул плащ и положил руку на эфес шпаги, демонстрируя полнейшее понимание собственных и чужих намерений. - Что же, вынужден тебя разочаровать, ледяной принц. Может я и подохну, но не так скоро, как ты надеешься. Ни одному тебе приходилось, тренировался с Ири.

   Но это было до тебя. А потом появился ты и забрал его себе. Присвоил, для того, что бы сломать и погасить этот свет. Пожалуй, за это, тебя стоит ненавидеть. Вот только...не получается. До чего же паскудно, осознавать себя винтиком угодившим в жернова чужих разборок.

   Грандин подошёл небрежной походкой. Ветер трепал длинные роскошные волосы, тщательно собранные в хвост, безуспешно пытался сорвать длинный плащ, демонстрируя великолепный камзол и шпагу, придерживаемую с механическим автоматизмом, что бы не била по бедру.

   Тёмные прищуренные глаза созерцали Алеса в нехорошей задумчивости, но в них не было ни капли неуверенности и сомнения. А лишь окончательное принятое решение. Жребий брошен. Осталось перейти реку судьбы. Мистраль остановился напротив, слегка кивнув в знак приветствия, скорее дань воспитания, чем желания общаться с противником.

   И лишь теперь Алес разглядел глубокие синие круги, залёгшие у него под глазами, неестественную мертвенную бледность лица и глубокую, ранее не замеченную горькую складку в области губ, морщину, которая вряд ли сможет разгладиться.

   Говорят, люди стареют от горя, и сейчас перед ним стоял яркий живой пример. Но даже невыспавшийся и измученный, столь ясно отмеченный печатью страдания, Мистраль оставался прекрасен как божество. То что, наверное невозможно оказалось у него отнять. И сейчас, он казался даже более притягательным, чем раньше. С его лица, впервые исчезли надменность и высокомерие, и, та почти неуловимая мина брезгливости, которая удерживала желающих преклониться перед ним людей, на тонкой едва ощутимой грани, позволяя им сохранять собственной достоинство, в откровенной демонстрации того, что они не более чем пыль под его ногами. Человеческий никчемный мусор, на который Мистралю было откровенно плевать. А вот сейчас, сейчас перед ним стоял земной человек, обычный, абсолютно такой же, как и все простые смертные, знающий горе и страдание, понимающий, что он ничем не лучше остальных, разве что более удачлив, познавший что значит боль падения, увидевший меру собственной души. Но за этим человеком, вот за таким вот новым Мистралем, Алес не задумываясь, мог бы последовать на край света, отдать ему свою жизнь...

   Но нужна ли ему моя жизнь?

   Мысль пришла внезапная. Смутное осознание начинающего просыпаться понимания, вызванного печатью страшной бесконечной усталости лежащей на лице Мистраля. Прямого как струна, но какой же ценой давалась ему эта прямота и естественность? Мистраль стоял ровно, небрежно, но одновременно горбился, потому что ноша, тянувшая его к земле, оказалась слишком тяжела.

   - Будем драться? - спросил Алес, севшим голосом, мысленно ругая себя за внезапную слабость голосовых связок.

   Но внезапно чётко понял, как только Мистраль достанет шпагу, Александр не задумываясь дать себя убить. Хотя бы ради того, что бы никогда и никому на свете не рассказать, что однажды увидел этого ангела павшим. Мистраля Грандина больше не существовало. Он был мёртв. Ходячий живой труп. Такой же абсолютно безжизненный, как и тот другой, светловолосый раздавленный бог, чью веру осквернили, а алтари разбили в прах, переплавив статуи в золотые монеты, что бы отметить это шампанским. Смутная тень, которую он видел, всего лишь несколько часов назад .

   Да есть ли в этом смысл?

   Алесу захотелось кричать. Сказать что нибудь, схватить Мистраля за плечи, начать трясти, в кровь измочалить, прекрасное лишённое выражения лицо, что бы вложить в него понимание, смысл, смутный проблеск сознания.

   Ну сделай же что нибудь !!!!! Сделай хоть что нибудь, Мистраль. Останови это безумие!!! Неужели на свете не существует вещей, более важных и ценных, чем ваше неуёмное тщеславие. Ты же всегда был честен Мистраль, неужели сейчас, станешь лгать в очевидном. Вы же убиваете друг друга...Глупцы....Слепые безумные глупцы.

   Но Алес молчал, не в силах произнести не слова. Словно решившись издать первую фразу, его горло оцепенело перехваченное спазмом отчаяния и раздирающего душу понимания.

   Всё кончено. Бесполезно. Вряд ли Мистраль пожелает выслушать его, а если и пожелает, воспримет эти слова, как попытку оправдаться и избежать неизбежного.

   Александр молчал, отчаянно кусая губы. Вот иногда, бывают такие моменты, когда приходиться постигать цену собственных мыслей и поступков. Он отчаянно желал заговорить, но....Собственная гордость, не позволяла ему совершить порыв. Его убьют через несколько минут, а всё о чём он способен думать, это не о сохранении собственной жизни, а о том, что бы остаться достойным уважения, в глазах собственного палача. Вот она, правда человеческой натуры, закалённой горнилом упрямства и характера, когда разум является настолько совершенным инстинктом, что преодолевает любые животные порывы само выживания, и становиться идеальным убийцей. У дураков хотя бы есть оправдание, они идут на смерть ради высоких идей. Ради чего, здесь стоит он, Алес? Почему, могущий спастись, упорно молчит?

   Мистраль посмотрел на Александра, в удивлённом слегка рассеянном недоумении, словно этот немой монолог отпечатался на его лице, а может быть, всё было гораздо прозаичнее, и Мистраль, погружённый в собственный кокон, попросту вспомнил о его существовании, соизволив озадачиться тем, что рядом с ним есть посторонние.

   А затем...

   На мгновение Алесу захотелось ущипнуть себя, что бы убедиться, что он не спит и это не кошмарный сон, пробудиться от которого юноша оказался не в состоянии, пойманный в плен, жуткой властью магнетических, лишённых души глаз Грандина.

   Выносить это зрелище было невыносимо, словно видишь перед собой покойника из потустороннего мира, и вряд ли Мистраль сам понимал, насколько жутко он воспринимается сейчас.

   Мистраль, не замечая его реакции, безразлично покачал головой и спросил до тошнотворного просто. Так просто, что у Александра подкосились ноги.

   - Зачем?

   Усталость, безумная опустошающая, почти высасывающая душу, в каждом жесте в каждом слове, затягивающая за собой всех, кто рискнул коснуться этой бездны.

   Мистраль, что тебе сказать? Сможешь ли ты понять и простить...Хотя бы... понять.

   - Действительно..... зачем? - повторил Алес, некрасиво кривя рот.

   А потом опомнившись, сделал то, что хотел и должен был сделать давным - давно. Подлетел к Мистралю и схватил его за плечи, залепив по морде наотмашь. Заорал, сотрясая за отвороты плаща, пытаясь стереть это страшное безразличие ударом кулака.

   - Действительно, зачем? Зачем..Это же не я трахал Ара. Не я засаживал ему по самое горло...Не..

   Слова исчезли оборванные короткой тусклой молнией стального взгляда. Но ничего не произошло, только ладонь Мистраля жёстко и болезненно перехватила его кулак останавливая, но не мешая ему говорить.

- Продолжай, - сказал Мистраль спокойно и равнодушно - Только не размахивай кулаками. Мне бы всё таки, не хотелось убивать тебя.

   - Что? - Алес растерялся, не понимая, что здесь происходит.

   Он специально провоцирует Мистраля, но вместо этого....

   Лицо Мистраля внезапно исказила болезненная судорожная гримаса, задавленный в зародыше всхлип, всего на секунду, но справившись со слабостью ледяной принц, взял себя в руки, оставляя гадать, было или показалось.

   - Всё кончено, Алес, - бесцветно сообщил он. - Между мной и Ири всё кончено. Больше не существует ничего, что можно разрушить, - прибавил он с каким - то мазохистским сарказмом.

   - Мистраль... Я не смог остановиться...Мне больше нечего сказать, - с горечью отозвался Алес, медленно опуская руки и освобождая его одежду. Мистраль кивнул, автоматически убирая ладонь.

   - Но извиняться я не стану, единственное сожаление ко...

   - Избавь от подробностей. - Мистраль пренебрежительно фыркнул, обрывая монолог, на мгновение, являя себя прежнего, и прибавил снова исчезнув, под маской нового уставшего Мистраля. - Тебе не нужно передо мной оправдываться. Ты только за этим меня вызвал?

   - Но ...я думал...

   Алекс снова поплыл, испытывая головокружение и острую неуверенность в происходящем, потому что всё происходило совершенно иначе, чем должно было происходить.

   - Я думал, мы...будем драться. Разве, ты не собирался ...убить меня? - окончание далось с трудом, но Алес заставил вытолкнуть из себя последнюю часть фразы.

   -Тебя? -В глазах Мистраля снова отразилась вся агония мира.

   - За что?..За то, что ты сумел сделать то, что не сумел сделать я? -Он судорожно неестественно расхохотался и резко оборвал смех, слишком похожий на истерику. - Позаботься о нём, Алес.

   Мистраль повернулся и пошёл не оборачиваясь.

   - Перекладываешь свою ответственность на других? Как я смогу позаботиться о нём, теперь? - хотел ответить Алес. Догнать, крикнуть.

   Но Александр ничего не ответил, поднимая голову к небу и радуясь, что полил дождь, ливень хлынувший стеной. И что Мистраль не смотрит на него. А он не видит в эту секунду выражения лица Мистраля.

   Благословенный дождь, милосердный, господний дождь, позволяющий мужчинам плакать, не боясь позора собственной слабости.

   Глава

   Эргет нашёл Ири во время завтрака. Ар собирал чемоданы и готовился к отъезду, разложив вещи на кровати, и размышляя, что имеет смысл взять, а что разумнее будет оставить. Роскошный гардероб занимал много места, и не всегда мог пригодиться.

   Позавчера в академию прибыл посыльный от министра Лана, и наверное, даже он был смущён, откровенным облегчением промелькнувшим в глазах юноши, при известии о том, что министр Ландо желает видеть юношу незамедлительно.

- Ты как? - Эргет зашёл в комнату, прикрывая за собой дверь и осторожно обходя царивший повсюду разгром из вещей, книг, учебников, и прочих полезных и не очень, мелочей и безделушек, что составляли нехитрое вещественное бытие, каждого студента.

   Ири рассеяно улыбнулся и кивнул на единственный свободный стул, продолжая складывать вещи. Эргет преодолев комнату, тремя шагами обнял его, притягивая к себе спиной. Неестественная застывшая поза Ири, с рубашкой в руках, сообщила ему гораздо больше, чем слова. 

Юноша отстранился и потерянно сел на краешек кровати, преданно заглядывая Ири в глаза. 

- Малыш...Мы совершили ошибку? Ты почти не разговариваешь со мной, после... той ночи.

   Ири повернул голову, наградив слегка удивлённым взглядом и с неуловимым вздохом, отложив багаж в сторону, присел рядом.

- Я ни о чём не сожалею, Ильт. Не бери в голову, - твёрдо ответил он - Вы с Алесом, единственное, о чём я, вообще никогда не стану сожалеть.

- Тогда... почему? - В отличие от Мистраля или того же Алеса, Ильт был очень осторожен в соблюдении дистанции и сейчас мучительно гадал: можно ли ему обнять Ири, взять за руку, и как он поведёт себя. Если оттолкнёт, это будет очень больно. Словно осознав чужие сомнения, Ири первый накрыл его пальцы ладонью.

- Ильт, не надумывай. В наших отношениях ничего не изменилось. И по хорошему, я вам сильно благодарен. Даже если за подобные вещи не принято благодарить, но... вы мне помогли, это так. Просто сейчас обстоятельства изменились. Мне стоит уехать. И я думаю, ты сам понимаешь, как жестоко пытаться меня здесь удерживать. 

Ильт грустно кивнул.

   - Ты прав. Но и не прав. Ири, нам было бы неплохо вместе. Тебе было бы не плохо с нами, поверь, мы могли бы... 

- Прости, но я так не считаю. - Ири вздохнул, проведя ладонью по лицу, пытаясь содрать с себя, любое упоминание слова "поверь", отозвавшееся в груди болезненной резью, и Ильт с внезапным страхом осознал, что Ири повзрослел. Очень повзрослел и изменился, жутко почти до неузнаваемости, и вот сидящий рядом мальчик, кажущийся на порядок старше, внезапно показался совершенно чужим и далёким.

- Третий лишний Ильран. Иначе и быть не может. - Губы Ири тронула странная гримаса, почти неуловимая игра света и тени. И он снова взялся за рубаху, машинально складывая рукава, как если бы это могло успокоить или отвлечь, придав вид бездумной деятельности, в тяготящих разговорах, к которым не то, что бы не был готов, просто не видел в них смысла. И не понимал, зачем Ильт вообще затрагивает эту тему, в её кажущейся очевидности.  

- Но только, не ТЫ!! - пылко воскликнул Ильт и смутился внезапно осознав, что даже после всего того что было, вряд ли Алес спокойно примет его стремительное увлечение Ири Аром. Они вместе, и Ар прав. Невозможно принять, что у одного из них, может появиться кто - то другой, даже если этот другой Ар, мысль об этом окажется непростой для понимания. И сейчас это кажется лёгким и простым, но вполне возможно, что в дальнейшем станет сложным и мучительным, потому что Ири Ар не из тех, с кем можно просто завести интрижку. Да и не ассоциировалось с ним это низменное плебейское слово.

   Даже я! - непреклонно возразил Ири, словно заглядывая куда - то далеко вперёд, куда пока ещё не мог заглянуть восторжённо - влюблённый Эргет, до которого только начинал доходить смысл этих слов, рождая понимание, насколько же он мудр в эту секунду.

   - Ильт... Прошу, не будем спорить. Мы вернёмся к этому разговору, после возвращения, - словно разрешая сомнения, Ири поднялся. - Но сейчас... Мне нужно время осмыслить, всё. Просто немного времени. Понимаешь? 

- Понимаю. Но когда приедешь, дашь ответ? - спросил Ильт с надеждой и внезапно понял, что ...Бессмысленно. Словно прочитав в его глазах, Ири перегнулся и поцеловал Ильта в щёку, отодвинув в сторону прядь переливающихся гранатовых волос. 

- А он тебе нужен, Ильт? - шепнул юноша на ухо, и Эргет внезапно ощутил себя жалким и потерянным. Там где раньше струился бесконечный свет любви ко всему миру, и мерцали нежные всполохи солнечного тепла, теперь воздвиглись холодные и обледеневшие стены отчуждения. Словно Ири закрылся от всего мира, огородился от него плотным непроницаемым щитом. Надпись, на котором, была высечена кровью его сердца. "Теперь мне ничто не сможет сделать больно" - гласила она.

- Так будет лучше для всех, - прибавил Ири, отстраняясь, и снова начиная паковать вещи, словно давая Эргету понять, что разговор подошёл к концу. 

- Не обижай... - Ири не договорил, потому что Ильт внезапно протянув руки, изо всех сил сжал его в объятиях, прижав к себе.  

- Малыш, - простонал он с глухим отчаянным стоном, зарываясь лицом в его спину и непроизвольно укачивая. - Бедный мой, маленький, Ири...Что же мы все, с тобой, сделали?

Глава 34.

   В роскошном особняке гарена Лана было... роскошно. И это единственное определение, которое Ири смог подобрать. Министр Лан не отличался художественным вкусом и аляповатость обстановки немного действовала на нервы, временами вызывая неадекватную реакцию внутреннего смешка, при обозрении очередного дорогого шедевра, приобретённого за баснословную сумму, именовать который иначе, чем безвкусицей, язык не поворачивался, но Ар отличался тактом и толерантностью к чужим закидонам, просто иногда ...Иногда сдавали нервы.

   Если бы Мистраль оказался здесь, он бы сошёл с ума через пол - часа, - внезапно подумал Ири и понял, что улыбается.

   Его бывший любовник, являющийся тонким ценителем и обладающий безупречным вкусом эстета, вряд ли смог выдержать в этом доме больше пары часов. Воспоминание отдавало горечью полыни, и Ири отогнал его, понимая, что нет никакого смысла травить себя теперь, только забыть. Тысячи болезненных отогнанных и задавленных на корню воспоминаний. Но здесь вдали от академии, оказалось гораздо легче переживать случившееся, чем там, где каждый предмет, каждый метр пространства напоминал о Мистрале, где сама атмосфера воспринималась пропитанной исключительно его присутствием, запахом, в котором так хотелось забыться и утонуть, но теперь это было решительно невозможным.

   Чудесные дни, минуты заполненные существованием друг друга, причиняли раздирающую боль. Ар и не подозревал, насколько сильной она может быть...Боль предательства. Когда на душе становиться мерзко и невыносимо, а от отчаяния хочется кричать, потому что разум отказывается верить, сердце протестует, но ничего нельзя сделать с голыми фактами, ничего нельзя противопоставить неумолимой истине, в которую Грандин безжалостно ткнул его носом. Он не стал ублюдком и поддонком, он не превратился в это жуткое безжалостное существо, вытирающее ноги о чувства других людей, он изначально был таким всегда, прячущийся за показными стенами благодушия и фальшивой добродетели. Но Ири поверил ему. Не желая верить, всё прекрасно видя и понимая, великолепно осведомлённый о чужой репутации, поверил, сознательно закрыв глаза на явное несоответствие картинки, добровольно запустив паука лжи в дом собственной души, и вот теперь....Расплачивался за глупость. Человеку, добровольно сунувшему руку под нож, в надежде, что случиться чудо, и удара не будет, смешно жаловаться на то, что рана болит. Сожалел ли он о случившемся? О том, что доверял? О том, что любил? Нет. Единственное, о чём он сожалел, это о том, что не в состоянии оказался не испытывать боли. Он никого не винил, и не обвинял...За что? За свою глупость?

   Но боль, раздирала его в клочья, пожирая душу, заставляя разум кипеть, а мысли плавиться от невидимой направленной на самого себя ненависти. Ненависти понимания, что даже после содеянного, оказался не в состоянии перешагнуть через Мистраля, продолжая любить. И ненавидеть, не в силах простить и принять. И это было самой худшей из всех пыток. Понимание, что любишь человека, которого не уважаешь, и не способен подать руки, потому что он не заслуживает её, твоей руки.

   И это было самым худшим из унижений. Разъедающая отрава. Любить того, кого сам же, глубоко и откровенно презираешь. Но вместе с тем, ничего не можешь сделать с этим чувством. Только корчиться и задыхаться, метаясь в бесконечной градации, от любви до ненависти, от ненависти до любви.

   Человеческое сердце, величайшая загадка господа, маленький комок плоти в котором одновременно способно умещаться множество противоречивых эмоций, заставляющих страдать, радоваться, любить, совершать безрассудства или благородные порывы...не подвластные логике и разуму, сокрытые веяния души, сотни тончайших оттенков, нюансов и красок, сомнений и переживаний...Совершенное несовершенство. Парадокс...Делающий нас людьми в его глазах. Но иногда...Всё зная и понимая, задыхаясь от боли по ночам и мучительно кусая собственные руки, что бы удержать рвущийся наружу стон, изгрызая костяшки пальцев, потому что боль без Мистраля воспринималась почти физически ощутимой, Ири думал о том, что многое бы отдал, что бы перестать страдать истекая бессмысленной сердечной кровью. Даже если бы это значило, стать бездушным подонком, и величайший безразличным мерзавцем на земле. Но как это много значило сейчас, не испытывать боли, не испытывать ненависти, не испытывать ничего. Лучше молчание и равнодушие, чем этот бессмысленный непрекращающийся крик в никуда. Крик, обращённый к господу. Но бог оставил его без ответа, не желая слушать откровенно греховную мольбу, но давая увидеть всю глубину собственного падения. И Ири не молился. Он не видел смысла молиться тому, в кого никогда не верил, считая, что человеку подвластно всё, в том числе быть хозяином своей собственной судьбы и жизни, и вот теперь расплачивался за свою самонадеянность, выбаливая Мистралем день за днём, выбаливая каждую минуту, каждый миг, каждый час...Считая дни и боясь смотреть на календарь, безжалостно высмеивающий его страдания невыносимо медленным отсчетом времени, когда казалось, что прошли месяцы, а может быть даже годы, но оказывалось, что с трудом миновало всего лишь несколько дней. И странно и страшно было смотреть на это безумие, понимая собственную одержимость, когда ты превратился в заложника самого себя и собственная душа, оказалась единственным видом тюрьмы, сбежать из которой не представлялось возможным. Только болеть, бескончено долго болеть, благословляя каждый новый день, кирпич в стене, выстраиваемой между ним и чувствами к Мистралю. Ожидая того дня, когда она достроиться до конца, и Грандин Мистраль уже не сможет её сломать, оставшись "по ту сторону", безразличным, ничего не значащим чужаком, посторонним, который не вызовет ни единого эмоционального оклика, разве что недоразумение, в удивлённом понимании, что этот незнакомец, позволяет себе на что - то претендовать.

   *******

   Ири жил у Лана вторую неделю, являясь почётным гостем, стоически сопровождал патрона повсюду и выдерживал бесконечные, мучительные пытки общением, от которого больше всего на свете хотел сбежать. Но именно эти разговоры, люди, новая среда, помогали ему отвлечься и забыть, являясь горьким, но совершенно необходимым лекарством, закаляя волю и выдержку.

   Происходящее не нравилось ему, но тем не менее, Ири Ар с радостью ухватился за возможность, сменить декорации жизни, и дать отдых глазам, душе, мыслям. Бесконечные разъезды, участие в предвыборной агитации, что бы заручиться поддержкой народа, бесконечная физическая и эмоциональная усталость, сделали своё благотворное дело, постепенно возвращая юноше уверенность и твёрдость - те качества, которые уходя забрал Мистраль.

   К сожалению помимо плюсов, в компании существовали существенные минусы. Слишком поспешно и откровенно навязанное покровительство Ландо, регулярные намёки на плохое самочувствие, за которыми скрывался весьма жирный подтекст, начали откровенно тяготить юношу. Стало очевидным, что министр не просто планировал, что Ири займёт его пост, но создавал для этого благоприятные условия, подготавливая почву будущего преемничества, которое по умолчанию являясь единственно возможным вариантом развития событий.

   У Ири не возникло желания возражать. Он полностью смирился с этой мыслью, приняв её с безразличным, равнодушным спокойствием, той меланхоличной апатии, в которой пребывал в последние дни.

   Он вдумчиво и терпеливо изучал документы, разбирал назначенные домашние задания, предназначенные для скорейшего понимания предмета, и вхождения в политику.

   Разумеется, никто не бросал его управлять кабинетом немедленно, но Лан планировал понатаскать юношу на весьма тщательном уровне, что бы в случае непредвиденных обстоятельств, Ар смог бы продержаться на плаву, сохранив позиции влияния, а так же не наломать дров по неопытности.

   Одно из таких обстоятельств в виде болезни министра, на которую он жаловался всюду и везде, уже высвечивалось на горизонте, тревожа юношу скорейшим приближением неизбежного. Да и не только его. В какой - то момент слухи о том, что Лан серьёзно болен, и срочно нуждается в замене, откровенно наводнили столицу, заставив короля прилюдно поинтересоваться здоровьем своего почтенного подданного. На что подданный ответил, что готов держаться по мере сил, и просто не может уйти в отпуск, в тот момент, когда ситуация нуждается в его руководстве, даже несмотря на то, что полностью доверяет своему преемнику, и даже не побоялся бы оставить дела на него. Но не будем загадывать, как говориться. Поживём - увидим.

   ******

   - Когда я был в твоём возрасте, моё положение оказалось совершенно безнадёжным.

   Временами Лан любил пускаться в ностальгические воспоминания юности, иногда полезные в свете передачи опыта, но иногда совершенно невыносимые, по причине многократного повторения в различных вариациях. Единственное что забавляло Ири в этой ситуации, истории каждый раз обрастали новыми подробностями, вызывая подозрение, что многие из них не просто преувеличены, а изрядно искажены причудливой фантазией.

   - Мой патрон, неожиданно скончался, от сердечного приступа. И мне пришлось возглавить кабинет в двадцать лет. И могу со всей ответственностью заявить, я оказался абсолютно не готов. Возможно, сейчас, ты мыслишь точно так же. Но поверь, всё не так сложно, как воспринимается со стороны. Открою секрет мальчик, который ты услышишь от меня один раз и забудешь, потому что я его никогда не говорил. Министром может стать любой бродяга с улицы, достаточно повариться в этой кухне пару месяцев и не быть совсем уж кретином от рождения. Этот пост, высокое звание, лишённое той самой бездны дел о которых все, не переставая судачат, но разумеется не в наших интересах разубеждать окружающих. Король платит за результат, ответственность за него придётся нести тебе, и поверь это стоит каждой монеты назначенной ренты. Поэтому с самых первых дней, ты должен научиться распределять обязанности и требовать отчёта по поводу выполнения своих приказов. Главное правило управления, успех - это целиком заслуга твоей работы, что касается неудач, придётся научиться находить виноватых, всегда.

   Ты честный мальчик, и это хорошее качество, но стоит так же понимать, что политика это одна большая выгребная яма, вечная ложь.

   Лгать будут все. Любые отношения с тобой станут основываться на выгоде, и если ты обладаешь достаточным умом, а ты им обладаешь, иначе мы бы здесь сейчас не беседовали, тебе придётся строить отношения так, что бы улавливать людей в свои сети, но при этом не попадаться самому. Доверять нельзя никому, даже самым близких людям, поэтому всё, что касается тебя и твоих дел, для окружающих должно оставаться тайной за семью печатями. На кабинет Рандо работает целая агентурная сеть, нужно ли говорить, что точно такая же сеть имеется и у нас, но как это бывает, половина шпионов служащих Рандо перекуплена мной, и я не тешу себя надеждой, что в моём кабинете нет парочки его крыс.

   Лан вздохнул.

   - На шпионаж уходит куча денег из казны, и порой источники дохода придётся научиться изыскивать самостоятельно, как и вообще озадачиться финансовыми вопросами. Король не любит забивать себе голову подобными вещами, и очень недоволен теми, кто пытается ему об этом напоминать. Казна давным - давно находиться в критическом положении, большая часть средств расходуется на содержание двора. К сожалению, мне пока не удаётся продвинуть закон о налогах применимых к аристократии. Народ кормит кучку никчемных бездельников, обладающих землями, людьми, получающих ежемесячный сбор средств, со своих душ, но не желающих, ни золотого потратить в пользу казны. А ведь это значительно могло бы поправить положение дел. Но всё что слышит король, и мы, как его доверенные лица, это бесконечное: "Дай, дай, дай..." Король разбрасывается должностями, назначает содержания, ренты и пенсии. И если бы ты, увидел лицо казначея, когда ему приносят приказы, подписанные его величеством, оно бы тебя позабавило, своей почти комичной скорбностью. Но, в этом нет ничего смешного на самом деле. Ситуация откровенно печальна.

   И если я пытаюсь провернуть реформу мирным и бескровным путём нахождения компромисса, за что меня изрядно не любят в нашей среде, Рандо пытается изъять средства за счёт войны, на которой он разумеется, наживётся сам в первую очередь. Вот только казна и народ будут окончательно обескровлены. Это давно известный ход, помогает найти виновных и выплеснуть гнев простонародья на другие причины, помимо недовольства монаршим правлением, не говоря уже о том, сколько выгод способна принести победа для заинтересованных лиц. Но народ глуп, невежествен и безграмотен. А если добавить к этому парочку показательных выступлений с бесплатной раздачей хлеба.... И это печально, смотреть на то, как люди радуются тому, что их откровенно обворовывают. Покорно принимают собственное бесправие, и это чудовищно. Чудовищно наблюдать маскарад, под названием жизнь, но приходиться мириться, не просто мириться, мой мальчик, самому принимать в этом участие, ибо, что можно сделать против отработанной системы? Да ничего. Только принять правила, игры или же, приготовиться к тому, что тебя уберут рано или поздно. Взрослые дяди, играют во взрослые игры, Ири. Играют по взрослому, и если ты захочешь, что либо менять, то нужно понимать, что играть надо с умом, не лезть нарожон, но лавировать внутри существующей системы правления, постепенно отжимая на себя.

   Тебе придётся очень многому учиться мальчик. Очень многому. Уметь понимать происходящее, прогнозировать варианты событий - лишь малая капля в море. Но я уверен, что ты прекрасно со всем справишься. Даже при всей твоей неопытности, Рандо придётся изрядно попотеть, но вряд ли он сумеет сломать твой хребет, скорее обломает зубы...Как я слышал именно это случилось с его преемником, которым он так гордиться. Ты, еще не заступил на пост, но слухи о том, как некто Ири Ар сумел потрепать пёрышки Мистралю, давно стали сплетней салонов. Так держать, мой мальчик. Половина образа у тебя уже есть, вторую мы благополучно придумаем.

   Министр Лан, при всём наличии неоспоримых достоинств, имел один недостаток. Рассуждая о психологизме, он не обладал им в той мере, что бы понять насколько грубо и бестактно, для слуха Ара звучали его слова, насколько неприятными казались неподготовленному человеку, чьи идеалы вышвыривались в грязь, давая понять, что всё вокруг есть ложь и заблуждение.

   Для семнадцатилетнего подростка, только вступающего на путь жизни, это было крайне тяжёлым пониманием.

   Но очевидно дни, когда по открытому лицу Ара, можно было читать, как в книге, благополучно миновали. Ири умел учиться на своих ошибках, и перенимать опыт других, не просто перенимать, а чутко улавливать малейшие перемены, отзеркаливая собеседника, с той особой интуитивной точностью, что помогает находить ключи расположения, к самым закрытым сердцам.

   Когда Ландо повернулся в сторону юноши, переводя разговор на предстоявшую конную прогулку в обществе маркизы Сенжаль, (известной своей эксцентричностью и положением особы, чьё мнение считалось очень важным для признания в высшем кругу,) ни в глазах, ни на лице Ара не отразилось, ни одной эмоции, способной выдать истинное состояние, глубочайшего разочарования.

   Он молчал, слушал, соглашался, с циничной горечью понимая, что Мистраль, ( как ни травматично это было признать ), оказался прав. В своём невежестве, Ири, являлся наивным дураком, не понимающим элементарных вещей.

   Но что же, если ему, предстоит примерить на себя колпак шута, то этот убор, окажется ничуть не хуже того, что нацепил на него Мистраль.

   И Ири Ар, оденет его с честью и достоинством, поднявшись с нуля, сумеет доказать своего врагу, что он способе учиться на своих ошибках, для того, что бы не совершать их вновь.

   И Мистралю придётся глубоко пожалеть о том, что однажды, он недооценил своего оппонента, став его врагом. Врагом научившем пониманию...Вера и доверие, совершенно разные вещи.

   - Ири, мальчик мой, я думаю назначить тебя на роль временно исполняющего обязанности, что скажешь? Мне, сам понимаешь - министр развёл руками изображая жертву непреодолимой силы обстоятельств, - Не помешает иметь под рукой заместителя. Для тебя это великолепная практика. Разумеется, я не оставлю тебя одного, но соприсутствовать, можно будет даже завтра.

   Ири молчал, тщательно обдумывая услышанное, анализируя подвох, что всегда кроется в слишком щедрых предложениях политиков, но встречая бесхитростный прямой взгляд, не мог найти в нём не единой тени лицемерия, только искреннюю заботу и участие в своей судьбе.

   Мистраль учил его тем же самым истинам, что пытался донести Лан, прежде чем верить словам, определи мотивации говорящего. Но вряд ли Ар, вообще, когда нибудь, сумел бы освоить этот урок. Общаясь с людьми, он не выискивал чужих скрытых причин, а если бы и попытался, вряд ли бы сумел определить. Потому что подобные причины попросту отсутствовали внутри его собственной неиспорченной натуры. И в этом моменте, Лан, безнадёжно просчитался, поставив не на ту лошадь. Потому что в этом плане Ири, временами оказывался слеп.

   Мистраль умел загодя предупредить и просчитать любой удар, Ари даже в голову не приходило, что его могут ударить, до тех пор пока удар не был нанесён. Он умел решать проблемы по мере поступления, но не представлял как решать то, чего нет, подозревать людей изначально и в каждом видеть потенциального врага и конкурента? Ири в голову не приходило подобное отношение. А для политика, это считается абсолютно непростительной, ничем не оправданной глупостью. И купившись на внешний блеск, Лан, не сумел понять, что Ири Ар никогда не потянет в большой игре, это просто не его поле сражения. Великолепный дипломат, неплохой психолог, понимающий, что нужно людям и способный это предложить, он ни гроша не стоил, в интригах и хитроумных комбинациях обмана, без которых жизнь верхушки казалась немыслимой.

   Умение идти по трупам, не было свойственно его честной натуре и планируя однажды поразить Мистраля, Ар вряд ли понимал, что до тех пор, пока он не измениться полностью перестроив шкалу своих ценностей, он не сможет нанести поражение. Он не потянет потому что он просто другой.

   ...Но вместе с тем, обладая огромной гибкостью, Ири Ар, мог это сделать.

   К сожалению, вряд ли бы он сумел остаться прежним, изменившись и полностью изменив самого себя. Но это являлось той ценой, которую ему только предстояло заплатить.

   Возможно понимая это, Лан и сделал свою ставку, а может быть, он действительно не понимал, как и большинство людей предпочитающих подтасовывать факты, в угоду благополучия своей реальности.

   - Благодарю вас мессир, за оказанное лестное доверие...

   Ири старался осторожно подбирать слова, понимая что прямой отказ способен обидеть, этого без сомнения, замечательного человека, более того, вызвать неудовольствие.

   Но похоже, Лан, просто не собирался принимать отказа и когда в его благодушном тоне внезапно, проскользнула скрытая угроза, дающая явно понять, что выбора нет, Ири неожиданно для себя сдался, с фатальной обречённостью и покорностью происходящему, позволив событиям просто катится вперёд, а судьбе играть так, как ей заблагорассудится.

   Возможно в иных обстоятельствах, Ару хватило бы решимости проявить твёрдость. Он никогда не показывал себя слабаком, или человеком, идущим на поводу чужого мнения, но сейчас, надломленный и впавший в депрессию, ощущал полнейшее безразличие к своей участи.

   Так иногда бывает, что даже самые яркие и оптимистичные люди, спотыкаются и некоторое время не способны ясно смотреть на мир, укрытые облаком печали и собственного безразличия.

   Рано или поздно, на горизонте их жизнелюбия, снова выглянет солнце...Можно сказать, что Лан выбрал удачный момент, оказав давление именно в ту секунду, когда в небесах Ири гуляли тучи, и непрерывным потоком лились дожди.

   Что ж, пришла пора повзрослеть, перестать скулить, жалеть себя и сомневаться, зализывая раны и держась пальцами за прошлое, в надежде, что случиться чуда. Чудо не случиться, пришла пора отпустить, выпрямиться и идти вперёд, смотря на мир новыми взрослыми глазами.

   Так человек выздоравливает после долгой затяжной болезни, исцелившийся, но словно подточенный изнутри, болезнь всегда оставляет свой след. Здесь вдали от Мистраля, Ири ощущал, симптомы приближающегося исцеления.

   Он поднимался, медленно, но верно выкорабкиваясь из боли, начиная жить и дышать, собирая себя и складывая себя по кускам, из того обугленного, обожженного кровоточащего куска мяса в которое превратил его Грандин Мистраль, вырезав сердце ножом, размотав внутренности по всей вселенной, и Ири предстояло собрать себя из всего этого. Смотать собственные выпушенные наружу кишки, слепить и склеить заново. Стать сильным. И двигаться дальше, вперёд, без остановки, оставляя за собой прошлое, жить настоящим, и смотреть в будущее. Теперь, он видел перед собой цель. И эта цель представлялась ему достаточно ясной.

   Он станет во главе левого крыла. И реализует и воплотит в жизнь все планы и всё то, о чём он мечтал, но всегда оказывался непонятым. Теперь у него были возможности, была власть, влияние и способности это сделать.

   И в одном Ири Ар был уверен твёрдо. Чувства к Мистралю, отныне не повлияют на принимаемые решения, потому что теперь, они действительно стали противниками. Его любовь, умерла. В этом он был абсолютно уверен, даже не понимая, как ошибается. Любовь умирает. ЛЮБОВЬ не умирает никогда, сохраняясь годами, проходя через всю жизнь.

   *******

   Но словно смеясь и издеваясь за допущенную ошибку, и не желая отныне давать второго шанса, судьба развела их по разные стороны баррикад. Теперь абсолютно и полностью.

   Горизонт невидимая линия, удаляемая по мере приближения...

   Отныне им никогда было не суждено увидеть её вместе, стоя на одной стороне и преследуя общие цели, там, где они изначально были различны.

   ******

   Ири очень искренне надеялся, что при общении с Грандином, сможет руководствоваться здравым смыслом, а не эмоциями, но к сожалению, временами в это верилось с трудом.

   Желание досадить Мистралю и сделать ему на зло, расцвело в юноше удивительно сильно, и Ири Ар оказался не в состоянии обуздать этот порыв.

   Обида и боль, пустив корни, переросли в глубокое чувство отвращения, похожее на тёмный махровый цветок.

   Ири не мог сказать, что ненавидит Мистраля абсолютно.

   В клубке негативных эмоций, скопившихся в адрес бывшего любовника, не представлялось возможным разобраться, но ненависть к Грандину, оказалась единственным щитом, за которым Ири мог укрыться от боли и самого себя.

   *******

   Официальное назначение должно было состояться сразу же после выпуска, и Ири приняв наконец решение, неожиданно для себя расслабился, и даже повеселел, начиная оживать, и становиться прежним собой, или тем подобием прежнего, что без труда могло обмануть публику.

   Очевидно собственные тревоги носили мифический характер боязни не справиться, ибо в ином случае разумных причин для отказа, от возможности сделать блестящую карьеру в столь юном возрасте, просто не существовало. Без сомнения, получив известия, о назначении, отец сможет законно гордился своим сыном, радуясь и благословляя подобное удачное стечение обстоятельств.

   Когда - то подданный Артемии, герен Ар, прибыл в качестве посла и дипломата в чужую страну, женился, обзавёлся семьёй и остался навсегда ревностно служа чужому двору, сохранив высочайший титул и положение, что впрочем, нисколько не омрачало его репутации. Ибо есть люди...незаменимые и очень удобные во всех отношениях, способные предоставлять сведения, заниматься налаживанием связей. Официальная версия выглядела именно так. А чем отец занимался на самом деле, оставалось гадать, в принципе имея возможность догадаться.

   Ири не часто видел родителя, практически постоянно живущего при Инварийском дворе, а сейчас прибив на родину, и вовсе потерял возможность контактов с ним, обмениваясь письмами.

   Но назначение Ара на пост, сразу же после выпуска, считалось официальным секретом, разглашать который Лан не собирался, боясь недоброжелателей и возможных каверз. Неофициальные версии конечно могли быть любыми, но Ири не подливал масло в огонь чужих домыслов и догадок.

   Официально с его назначением не было решено, даже если назначение представлялось всего лишь формальностью.

   Поэтому даже в письмах отцу, Ири не мог сообщить, о том, сколь головокружительный успех с точки зрения социальных лестниц, его ожидал.

   Древний именитый род и позиции герена принесли бы ему значимую должность при дворе в будущем, но то, что молодой человек приобретал сейчас, ставило его на голову выше множества придворных и фаворитов, кусающих локти от зависти.

   Король частенько любил именовать себя головой, отпуская шутки по поводу королевы и родни сидящей на монаршьей шее, но своими руками он именовал министров, и если сам король намекал на подобное, стоило ли сомневаться, кому принадлежали основные бразды власти при принятии решений? Через благосклонность министров кормился весь двор, разделённый на партии сторонников Рандо и Лана, а так же мелкую хартию всевозможных влиятельных дармоедов. Порой смешно и забавно было осознавать, какими важными полномочиями обладает шут или постельничий короля, имеющий возможность замолвить словечко и как унижались и либезили перед слугами влиятельные персоны желающие получить выгоду по своему делу.

   Это весьма болезненно задевало Лана, с иронией произносящего о том, что судьба страны подчас зависит от прихоти пажа, и в отличие от Рандо умеющего использовать мелкую сошку, пекущийся о благе народа, демократичный Лан до сошки не снисходил, считая это ниже своего достоинства.

   И проигрывал именно по этой причине.

   Всё это Ири только предстояло постичь в процессе ознакомления, наблюдая и делая собственные выводы.

   А сейчас, совершая выходы в свет, Ар блистал на великосветском приёме, организованным в свою честь, скромно принимая сыпавшиеся на него поздравления, от пытающихся засветиться перед ним людей и старался, не замечать того, что отныне, не принадлежит себе.

   Желая обрести свободу от чувств к Мистралю, Ар совершил распространённую ошибку, с головой бросившись в первый попавшийся омут способный принести забвение.

   Но говорят клин не стоит вышибать клином, и пытаясь бездумно спастись из огня, можно угодить в полынью. Оплошность, которой никогда не позволял себе ранее Грандин Мистраль, "заблуждение утратить разум и бездумно пойти на поводу чувств" Что ж, они совершили эту глупость одновременно.

   Патовая ситуация, цепочка случайных причин и следствий, маленький камешек полетевший с горы для того, что бы превратиться в огромный ком...Случайная фраза, неосторожное слово...Чудовищная нелепость, которую невозможно оказалось отменить, но возможным было исправить, вот только слишком горды и упрямы оказались оба не желая уступать, признавать собственную неправоту, не желая понимать, принимать и верить...

   В тот первый день их встречи, они оказались отравлены друг другом, задолго до того, как успели по настоящему осознать, к чему приведёт этот медленно действующий яд предубеждения.

   Ири оттолкнул Мистраля, сочтя высокомерным, меркантильным ублюдком, а Мистраль так и не смог этого простить...

   Говорят первое впечатление часто бывает обманчивым, но именно оно подсознательно сохраняется на долгие годы, заставляя людей выискивать скрытые подводные камни и причины, там где их изначально не было и могло бы попросту не быть.

   *******

   - В конце концов - размышлял Ири украдкой разглядывая в зеркале своё великолепное отражение, мерцающее в свете многочисленных свечей, на которые не поскупился Лан, обустраивая торжество. - Из меня получится и не самый худший министр.

   В свете прошедших недель, и немного утихшей боли, справиться с нападками Мистраля более не казалось ему сложным. А советы и помощь Лана помогут избежать возможных ошибок на первых порах.

   К тому же ставки Ара, оказались не такими уж и безнадёжными, как он и Лан опасались в начале. Король лично знал отца Ири, и характеризовал его с высокой моральной стороны. Не приходилось удивляться, что сын, оказался достойным этой памяти, сумев произвести самое приятное впечатление.

   Его величество всячески благословлял выбор Лана, о чём во всеуслышание заявил на балу, заметив, что идея двух кабинетов, не кажется ему плохой, по той причине, что одна голова хорошо, а две всё же лучше.

   И мнения по одному и тому же вопросу, должны быть различными, дабы он, истинный монарх, пекущийся о благе страны, мог по крупицам выбрать из возможных плевел зёрна истины.

   Королю рукоплескали, непрерывно мешая лесть и комплименты по поводу блестящего ораторского искусства, и его величество находился в приподнятом настроении, позволяя себе проявлять благосклонность и непрерывно шутить, вызывая взрывы смеха, задавая атмосферу празднику, которую можно было бы назвать непринуждённым весельем, если бы она не была столь лицемерно натянута.

   К тайному облегчению Ири, ( в чём юноша разумеется не пожелал бы себе признаться ) Мистраль не соизволил явиться на приём.

   Зато на празднестве присутствовал Рандо, сохраняющий вежливую приветливость и сердечно поздравивший Ири, с таким видом, словно действительно разделяет.

   Поравнявшись с юношей, когда он остался один, Рандо небрежно осведомился о его самочувствии и высказал пожелание, что Ири должен заботиться о своём здоровье, да и вообще беречь себя. Было бы обидно потерять столь прекрасного молодого человека из - за того что он относится к себе с небрежением.

   Ири вскинул на министра спокойные синие глаза и тот на мгновение смутился, внезапно осознав, что этот хрупкий светловолосый мальчик, удивительно импонирует своей поразительной манерой держаться.

   Но тут же загнал эту мысль обратно. Этот юноша без сомнения обладал властью над людьми. И поэтому он был опасен. Рандо нимало на своём веку повидал человеческого материала, что бы безошибочно определить, что за этой мягкостью таиться сталь, за внешней открытостью прячется пытливый ум, а приветливая доброжелательность способна настоять на своём и сделать гораздо больше откровенного напора и давления. Он напоминал воду способную протечь через любое препятствие, сломать плотину и превратиться в наводнение. Воду способную пропустить любую атаку сквозь себя и попросту не заметить её, неумолимо сомкнувшись за спиной пролетевшего через это кажущееся несопротивление. И рядом с этим безобидным мальчиком ледяной и несгибаемый Мистраль показался внезапно слоном, неспособным противостоять молниеносным интригам будущего ферзя. И страшно представить, что произойдёт, если однажды этот мальчик осознает данную ему власть и собственную силу прирождённого мастера, способного манипулировать чужими слабостями. Для того, что бы человек изменил себе и собственным убеждениям, перестроил оценку моральных нравственных норм, требуется совершенно немного, и несомненно, что этот неиспорченный мальчик рано или поздно утратит свою природную наивность, пойдёт на поводу зрелого разума, а не пылких эмоций, и когда это случиться, Рандо поставит два к одному против племянника. Этот мальчик пока не представлялся опасным и грозным противником, но несомненным казалось то, что в будущем он вполне мог им стать. Если только у него будет будущее.

   Всего лишь несколько слов двусмысленной беседы, и вот Рандо уже вежливо раскланялся, чётко определившись для себя, не оставлять мальчишку в живых.

   Но уже собираясь уходить, всё же подался секундному порыву, той мимолётной симпатии, которую пробудил в нём этот светлый чистый взгляд, сообщив быстро, как если бы отрезал ножом.

   - Юноша, пока не поздно, мой вам совет. Проявите здравомыслие и бегите, уезжайте домой, это ваш единственный шанс. Вы ведь попросту не понимаете, что вас здесь скоро съедят. Как пирог, который осталось только засунуть в печь. Всего доброго.

   Глава

   Этот неприятный, странный разговор, откровенно похожий на угрозу, вызвал в душе Ири неприятный осадок, дав пищу новой волне сомнений, тяжёлых предчувствий и тревог, которыми не представлялось возможным поделиться.

   К счастью, в довольно скором времени все необходимые условности оказались соблюдены, и Лан счёл возможным вернуть преемника в стены академии. Пожелав ему успешной учёбы и пообещав навещать при возможности, таким тоном, что стало понятно, что вряд ли он сможет это делать до выпуска.

   Неудивительно, что домой Ири возвращался в самом скверном состоянии духа.

   С его назначением в итоге не было ничего решено. По неизвестной причине и скорее всего здесь не обошлось без происков Рандо, король покинул праздник, не объясняя причин, так и не подписав бумаги на его назначение.

   В отличие от откровенно негодующего патрона, Ири не мог сказать, что его сильно огорчил этот факт, не то, что бы оставляющий время для размышления, скорее оттягивающий неизбежное.

   К тому же Лан проявлял тревоги не только поэтому поводу, начиная вести себя всё более и более странно, высказывая предусмотрительное беспокойство так, где по мнению Ири не существовало никаких веских причин.

   Но похоже министр Лан, всерьёз опасался за его жизнь. Для сопровождения юноши в академию, Ландо приказал выделить целый отряд конных гвардейцев, и это показательное завуалирование под видом того, что Ар слишком значимая персона, что бы путешествовать без сопроводительного кортежа, заставляла Ири задуматься, о том, куда он собственно влез и чем это может обернуться в последствии.

   *******

   Въезжая в город Ири с трудом сумел убедить приставленного отвечать за безопасность лейтенанта, что с ним всё будет в порядке.

   Представив, какой переполох могло вызать его появление в подобном, почти тюремном окружении, юноша скривился, дав себе клятву на будущее, выбить для себя право на свободное передвижение в качестве одного из непременных условий соглашения.

   Алес и Иль, с трудом сумев отвоевать Ири, из толпы соскучившихся друзей, встречали юношу, с распростёртыми объятиями, по очереди сдавив так, что Ири всерьёз обеспокоился за сохранность позвоночника.

   Сопровождая его по коридору, и помогая донести багаж до комнаты, друзья болтали без умолку, расспрашивая Ири о поездке, и щедро делясь последними новостями. Стараясь за шутками и разговорами скрыть неловкость и странную недосказанность. Как если бы знали нечто, о чём не пожелали распространяться.

   Причину умалчивания Ири выявил на следующий день.

   Войдя в класс, он увидел Грандина Мистраля, невозмутимо сидящего на своём обычном месте, бесстрастно читающего книгу.

   Ледяной принц поднял голову и чуть заметно усмехнулся, встретившись глазами с Ири. Как если бы безжалостно отрезал ножом, полным скрытого победного превосходства, последний тоненький обрывок нити, что ещё могла бы связывать их до, этой насмешливой, расставляющей всё на свои места, секунды.

   Юноша побледнел, ощущая резкую нехватку воздуха и слабость в ногах, внезапно отказавшихся подчиняться.

   Мистраль выглядел как никогда великолепно, являя собой образец самого цветущего вида, и в понимании, насколько жалко, он выглядит на этом фоне, Ири, сумел взять себя в руки. Почти мгновенно. Не позволяя окружающим увидеть свою слабость. Но Мистраль увидел. И это знание оказалось хуже пощёчины, отрезвляющей, моментально приводящей в чувство, заставляющей опомниться, и с гордым, независимым видом проследовать на своё место.

   Глаза Мистраля прожигали насквозь. Равнодушием чёрным льдом, безразличием....Затаённой злорадной насмешкой.

   И боль вернулась с новой силой. Иглой льда, спицей вонзившейся в сердце, для того, что бы разлиться по позвоночнику и сковать тело прочным всеубивающим панцирем оцепенения, замораживающего мысли, разум, чувства...

   Можно ли онеметь от боли? Когда нет слов, они желают сорваться с губ, но застревают в горле комом и вокруг разливается смертельная серая муть отчаяния, когда хочется протолкнуть, но невозможно...

   И только в глазах заново разрушается вселенная, казалось ещё недавно собранная, починенная, и вот снова рассыпается осколками безнадёжного хрусталя.

   Но если отвернуться и безразлично смотреть в окно, заставив себя видеть солнце через туман слёз...Это можно пережить.

   Не показать виду, не продемонстрировать слабости, спрятанной за застывшей маской, в которую превращается собственное лицо.

   Оказывается, что ничего не зажило, не заросло, не исцелилось. И вот память хлынула со всех сторон, оглушила собой.

   Равнодушное молчание, корзина шампанского на столе.

   И в висках внутри стучит невидимый молоток пульса шепчущий...Это не может быть правдой. Неужели эта случившаяся мерзость ...Неужели, это ты... Мистраль?

   Но реальность накатывает волной.

   Шепотками в классе, солнечным лучом скользящим по парте, тяжёлыми шторами на окнах, широкой доской для письма, запахом деревянных стенных панелей и меловой пыли, резкими духами Ильрана уткнувшегося носом в тетрадь, прямой фигурой Мистраля, который даже не считает нужным посмотреть в его сторону...

   Зачем? И правда зачем? Имеет ли это смысл. Он же получил всё, что хотел. А если бы и попытался...

   И боль вернулась с новой силой.

   За всё это время она так никуда не ушла. Просто свернулась гадючьим клубком, ожидая подходящего часа, что бы снова поднять свою болезненно жалящую голову, ударить в самую незащищённую часть души.

   Наверное, он бы очень удивился, узнав, что точно такие же чувства испытывает сейчас и Мистраль, раздираемый противоречивым грузом вины, любви и ненависти к Ири.

   Ненавистью за отказ верить ему, в него..

   Любимые глаза, взирающие с содроганием и омерзением. Нет, Мистраль не заслужил этого. Он не заслужил ТАКОГО отношения. Не так. Не за это...

   Но какой смысл оправдываться перед тем, кто оказался немилосердным палачом, зачитав Мистралю приговор, навесив на него ярлык, отмерив вину за несовершённое преступление для того, что бы ухватившись за предоставленный шанс, заклеймить позором, того, что он никогда не совершал и не совершил бы...Но слишком очевидной для Ири оказалась его вина.

   "Мистраль - поддонок" - вот она истина твоей настоящей любви, малыш. Признание, которое я каждый день читаю в твоих глазах... "Мистраль - предатель"...Понимаешь ли ты, как жестоко с твоей стороны раздавить меня этим пониманием, не оставляя шанса на то, что бы оправдаться? Оправдаться за то, что не совершал?...Ты чудовище Ири, чудовище...Я ненавижу, тебя. Лживый лицемерный ублюдок, ложный пророк, обманувший собой весь мир. Фальшивый солнечный мальчик...Грош цена твоей вере...Бутылка шампанского. Будь ты проклят, Ири Ар. Иллюзия, пустышка, которую я полюбил, для того, что бы понять, что полюбил то, чего никогда, даже не существовало.

   Ненавижу тебя, Ири Ар. Ты и в страшном сне не сможешь представить, как же сильно я тебя ненавижу, теперь. Никогда не прощу тебя, Ар. Я никогда тебя не прощу. За ЭТО.

   Глава.

   А со стороны всё выглядело так, словно пережив внезапную одержимую любовь своих принцев, академия вернулась к прежнему привычному существованию, прошлых лет, усугублённому абсурдом в несколько раз.

   Мистраль изводил Ири Ара...Ири Ар ненавидел Мистраля, дерзко и нахально огрызаясь в ответ на его нападки, впервые не стесняясь переходить к откровенному хамству, когда оба забывая о сдержанности, балансировали на грани откровенных оскорблений.

   Их обоюдная ненависть и презрение друг к другу рвали воздух в клочья, накаляя до такого предела, что выносить это оказывалось практически невозможно. Как если бы чужая ярость оказалась способна обжигать и хлестать ударами, направленными друг на друга. Но в эти секунды невидимые щупальца задевали всех оказавшихся поблизости, отравляя атмосферу, лишая возможности нормально дышать, потому что находиться рядом с ними становилось удивительно противно и мерзко в понимании до чего они способны опуститься, до какой человеческой помойки оказались способны дойти, пытаясь причинить противнику как можно больше боли.

   Не способные остановиться, и увидеть себя со стороны, понять как убого воспринимается подобное противостояние.

   Но репутация скандальных хамов, по шкале которой соперники отныне стремительно зарабатывали очки, до поры до времени, сглаживалась сочувствием окружающим.

   Ибо, каждый знакомый, сталкивающийся с чудовищным геноцидом характеров, с неприятным содроганием отмечал: Что от прежнего надменного и ледяного Мистраля, осталась оболочка, болезненная подтаявшая снежинка, безрассудно налетающая на погасший уголёк человека, некогда являющегося Ири Аром.

   И каждая их встреча, каждое противостояние, неумолимо и обречённо вело обоих к гибели.

   Уничтожая друг друга, они разрушали сами себя, ибо рана нанесённая врагу, неизменно оставляла отметину в собственной душе, в самом понимании, что она была нанесена тому, кого желал любить, но ..Невозможно оказалось стереть и простить плевок в лицо.

   И испытывая боль, они снова и снова бросались навстречу новой боли, отдаваясь ей с мазохистским самозабвением, не в силах преодолеть неумолимое притяжение, испытывая почти физическую потребность в контакте, наносили друг другу безжалостные моральные раны.

   Безумцы, ослепшие от чувства, для которого отныне не существовало определения. Поставившие ненависть во главу невидимого признания, потому что безразличия....Безразличия, они бы попросту не пережили.

   Каждый из них многократно и во всеуслышание заявляя о своём равнодушии, не мог принять даже мысли о нём...

   Мистраль цеплялся к Ири, Ири цеплялся к Мистралю. В этом запутанном клубке, оказалось, невозможно найти правых и виноватых.

******

   И вот теперь, всего лишь за несколько недель, до выпускного вечера Мессир Бренеж не находил себе места, пребывая в весьма подавленном и скверном расположении духа.

   Впервые в жизни, он абсолютно не знал, что предпринять, в сложившейся ситуации. Более того, не представлял возможным поделиться собственными сомнениями, ни с кем из появляющихся в академии министров, попросту не зная, имеет ли смысл заводить подобный разговор. А если имеет смысл, впервые ректор не понимал и боялся масштаба последствий подобной собственной неосторожной откровенности.

   Попытка сблизить юношей, назначив им совместные занятия по флористике оранжерее, ( мера известная своим расслабляющим действием и способствующая успокоению ) привела к тому, что между противниками вспыхнула ещё большая ненависть и неприязнь, один раз дошедшая до кулачной драки. И оседлав Ара на глазах нескольких свидетелей, Мистраль с яростью впечатывал кулаки, в искажённое ненавистью лицо, пытаясь вытрясти из противника душу. Но даже тогда, поверженный Ар не перестал хохотать, выкрикивая оскорбление, больные, жалящие, похожие на укусы осы, великолепно знающей, куда и как бить, по каким болевым задевать.

   А всё началось с совершенной нелепицы. Ири споткнулся о чью - то ногу, Мистраль зачем - то поспешил поднять его, обняв неосторожно и дальше началось светопредставление, Ар взорвался обложив его матюгами, и не удовлетворившись запустил в голову цветочным горшком, Мистраль ответил кулаком, и началась драка, когда сцепившись в клубок противники просто покатились по земле, умудрившись рухнуть в фонтан, куда Мистраль запихал Ара в надежде успокоить, и в итоге чуть не утопив. К оправданию Мистраля следовало сказать, что он всеми силами пытался унять конфликт, и остановить чужое безумие, но Ар совершенно утратив рассудок, наскакивал на него раз за разом, совершенно не думая о том, что он слабее, ибо ярость удесятерила его силы. В итоге доведя Мистраля до ответного исступления он нарвался на то, что Грандин его действительно чуть не убил.

   Разнять дерущихся, и скрыть последствия случившегося, удалось с огромным трудом под угрозой безоговорочного отчисления, если информация просочиться наружу.

   Впервые утратив благодушие, мессир орал на обоих студентов брызгая слюной, грозя карами, последствиями и обещая донести случившееся до сведения патронов.

   Пытаясь воззвать к рассудку, и объяснить, что подобное отношение не просто недопустимо, чудовищно, и он ляжет костьми, но при малейшем повторении, даже намёка на подобный инцидент, сделает всё возможное, что бы разрушить карьеру и репутацию обоих студиозов.

   Угроза подействовала, в той мере, что выйдя из лазарета, у обоих студиозов, хватило ума, суметь сдерживать себя, в присутствии посторонних, и хотя это никак не могло разрядить атмосферы царившего напряжения, тем не менее, создало видимость хрупкого шаткого мира, позволившего студентам и преподавателям выдохнуть на некоторое время.

   Понять причины случившегося и докапаться до истины директор, не мог. Студиозы, словно сговорившись, как один "набрали в рот воды", а неясные слухи по этому поводу, носили слишком мифический и вымышленный характер абсолютно не связываясь с личностями Мистраля или Ири Ара. Мистраль, поспоривший на тело своего любовника? Ересь несусветная, настолько невозможная, что Бренеж даже не пытался коснуться этой темы, считая её полностью абсурдной.

   Попытки переговорить лично, потерпели крах. Мистраль обладал слишком огромным влиянием, для того, что бы директор имел возможность воздействовать, или даже надавить на эту одиозную личность.

   Даже откровенное убийство Андреаса Реама, потрясшее академию, и последующая кровавая разборка у моста, когда один за другим он вызвал на дуэль семь человек и расправился с каждым, оставив впрочем в живых, сошли Мистралю с рук за недостаточной доказанностью степени вины. Одного веского слова Грандина, сообщившего, что у него имелись веские причины для подобного поступка, и он защищал свою честь и репутацию оказалось достаточным, что бы дело было закрыто, а безутешные родственники, требующие возмездия и расправы, отправлены восвояси, подавившись щедрой компенсацией.

   Никто из раненных студиозов не подал жалобы. Никто. Всеобщий заговор молчания. Неслыханно.

   Но времена и нравы не выбирают. Вот и Бренежу со всей своей душевной порядочностью, не повезло родиться. Дуэли всегда казались ему бессмысленным и жестоким убийством, но дворяне защищающие свою честь и дырявящие друг друга по поводу и без, очевидно считали иначе. К счастью сумасшедшая выходка Мистраля не сошла ему совсем уж с рук и король всерьёз обеспокоился статистикой стремительного самоуничтожения, так сказать цвета нации, ввёл закон о запрете на поединки.

   Но прежде чем этот закон начнёт соблюдаться, пройдёт нимало времени и арестов, пока до горячих голов не дойдёт серьёзность последствий подобного нарушения. Пока речь шла всего лишь о заключении под стражу, но его величество понимая малоэффективность подобной превентивной меры, всерьёз задумался о том, а не пора ли отправить на виселицу парочку шальных нарушителей. Виселица - самый унизительный для дворянина вид казни применимый для воров и бродяг, смогла бы воздействовать на сознание гораздо эффективнее тюрьмы и эшафота.

   Но к Грандину Мистралю или Ири Ару подобное вряд ли относилось и было применимо, не той величины оказались фигуры.

   И именно по этой причине, ничто не мешает им поубивать друг друга. Но если подобное случиться, первой полетит голова мессира Бренежа, допустившего подобное. А как не допустить, когда оба совершенно забыли о подобающем поведении и не желают слушать никаких увещеваний и откровенных приказов. И если Ири Ар рад пойти навстречу, уважая авторитет директора, да и вообще демонстрируя порядочность во всех отношениях, то для Мистраля Бренеж оказался не указом. И оставалось только молиться на скорейший приезд одного из патронов, в присутствии которых на академию снисходили мир и благодать и противники умудрялись демонстративно не замечать друг друга, в течение некоторого времени. Но стоило воротам захлопнуться, как в воздухе словно звучала невидимая команда "Фас"

   И эти две взаимоисключающих личности, встанут во главе страны? Немыслимо. Невероятно. Невозможно. Стоит им занять ключевые посты, и в отсутствие любого контроля со стороны, случиться катастрофа. Ослеплённые своей войной, они так свято ненавидели друг друга, что готовы были даже страну представить всего лишь полем битвы для сведения собственных счётов.

   Нет, Бренеж не мог этого принять спокойно, но сделать он ничего не мог. Никакие словесные аргументы не помогали, и всё что оставалось директору, это с отчаянием наблюдать за происходящим, созревая к мыслям о том, что очевидно пришла пора рассказать об этом королю, состряпав анонимный донос.

   Увы, на большее духа мессира Бренежа попросту не хватило. А точнее у него хватало благоразумия, предупредить, но не становиться источником плохих новостей, но косвенно, аккуратно подтвердить возможную проверку по факту. Собственно создавать условия бы не пришлось. Любоваться спектаклями в исполнении славной пары академия могла ежедневно, и хорошо, если не ежевечернее, ибо Мистраль настолько прочно обосновался в общежитии, что выгнать его оттуда не представлялось возможным.

   Поскандалить с Аром перед сном, вместо пожелания доброй ночи, стало для него почти традицией.

   Выносить издевательство над нервами, оказывалось решительно сложно.

   При появлении парочки студиозы попросту разбегались по углам, ретируясь во все стороны со скоростью тараканов, парни, девушки. Один из ящиков стола Бренежа, был под завязку забит доносами и просьбами, унять произвол.

   Но если бы всё было так просто. В академии царила нездоровая атмосфера, учителя жаловались наперебой, но директор оказался совершенно бессилен. Его авторитет не имел никакого реального могущества против денег, власти и связей своих учеников, способных при желании запросто сместить его с занимаемой должности, и оставалось молиться, что никому из них не приходило в голову осуществить нечто подобное. Но отмахиваясь от директора как от назойливой мухи, они ставили его в весьма унизительное положение, что не могло не сказаться, на настроении и самочувствии последнего. В последнее время мессир Бренеж свирепствовал, отрываясь на тех, с кем мог себе это позволить. И оставалось смирившись, бессильно наблюдать за происходящим.

   Самое поразительное, за эти несколько недель показавшиеся всем вечностью, и умудрившись докатиться даже до унизительнейшей кулачной драки, тем не менее, ни один из них, не взялся за шпагу. Словно интуитивно понимая, чем закончиться дуэль.

   В пылу ярости, Ири ни разу не швырнул в Мистраля перчатку, предпочитая упражняться на цветочных горшках очевидно, а Мистраль доводя противника до бешенства, резкой ядовитой язвительностью, неожиданно резко смолкал, разворачивался и уходил осознавая ту грань, после которой они не смогут остановиться.

   Если говорить начистоту, вся академия с ужасом ждала именно этого дня. Дня обоюдного смертоубийства. Ни у кого не вызывало ни малейшего сомнения рано или поздно, случиться дуэль и о последствиях исхода этого поединка оставалось только гадать.

   Но вот что было странно, сталкиваясь при свидетелях, как если бы посторонние подпитывали их вспышки, противники никогда не пересекались в их отсутствие. Стараясь игнорировать и не замечать если это случалось...Возможно, посторонние оказывались единственным сдерживающим фактором, не дающим им потерять голову...

   А может дело было в ином...

   Они боялись этих встреч, слишком мучительных в такие моменты, моменты, когда каждый оставался наедине с самим собой и с другим и с собственными терзающими призраками.

   Мистраль тщетно пытался найти выход, нападая на Ири, преследуя, ненавидя, продолжал пытаться раз за разом ...Найти выход.

   Держась за маленький светлый островок памяти внутри себя, а может, просто пытаясь оправдаться.

   Мистраль действительно пытался, изо всех сил.

   Но в ответ получал издёвки, насмешки и брезгливые плевки в пол, в те счастливые моменты или несчастливые случайности, когда Ири не избегал и не удирал от него...

   Учителям казалось, что они оба хороши, но Мистраль прекрасно понимал, кто из них двоих является провокатором.

   И забыв гордость, забыв чувство собственного достоинства, шёл на унижение, раз за разом, пытаясь достучаться, докричаться, быть услышанным.

   Через ярость, через ненависть, через гнев, надеясь, что рано или поздно чужое безумие прекратиться, закончиться, не в силах длиться вечно, и ярость исчерпает себя...Рано или поздно.

   Но ненависть, порождала новую ненависть, гнев сталкивался с гневом, а попытки поговорить....Нет. Ири не желал больше с ним разговаривать. Это было тяжелее всего. Стена. Огромная бетонная плита, на том месте, где когда то для него существовала дверь. Теперь даже вход, даже намёк на вход оказался закрыт. Его попросту не существовало.

   И это было больнее всего. Понимать, что стоит ему отпустить, смириться и ...Для Ири Ара он перестанет существовать. Уже не существует. Но признать это оказалось невозможно. Мистраль не собирался сдаваться и принимать поражение. Не от него. Не в этот раз. Ты сдохнешь Ар или...что или? Вернёшься ко мне? Ответа на этот вопрос не находилось. Слишком мучительно его оказалось искать.

Глава

   Ненавижу тебя...Ненавижу тебя, Ири Ар. Как же сильно, я ненавижу тебя.

   Каждый день, каждую свободную минуту, Мистраль повторял эти слова как молитву, как заклинание, ради того что бы продержаться, ради того что бы не быть сломленным, не проиграть...Не проиграть этому мерзкому ублюдку, этой маленький развратной шлюхе...которую он ненавидел...И желал. Продолжал желать так отчаянно, что сводило скулы. Он не мог погасить это пламя внутри себя и это пламя, даже не пламя - пожар, разжёг в нём Ири Ар, подарив то, что оказалось невозможным забыть. Отказаться, в понимании, что никогда и ни с кем, больше не будет так. Сладко, почти до агонии, близко до боли, счастливо, остро, до слёз. Сумасшедшее, нереальное притяжение. Не отпустить, не остановиться, только выпивать губами до бесконечности, раствориться в нём, вжать в себя, не отпускать....

   Что же ты сделал, с нами, Ири? Зачем разрушил это?

   Воспоминания о проведённых вместе ночах, превратились в наваждение. Он жаждал его, мечтал, отдаваясь миру фантазий. И каждый день, просыпаясь и засыпая, повторял лишь одно...

   Ненавижу тебя, Ири Ар...

   Точно так же как Ири Ар открывая глаза видел перед собой загадочный мерзко ухмыляющийся лик Мистраля, плакал и глотая слёзы повторял вновь и вновь, исступлённо избивая подушку кулаками.

   Ненавижу тебя, Мистраль. Ненавижу...тебя..за всё.

   И лишь во снах, там, где не было обыденной суровой реальности...Они искали друг друга.

   Спотыкаясь, обдирая ноги, сбивая ступни в кровь, встречались на обледеневшем снегу равнины зыбкой надежды, изрезаной шипами отчаяния и боли.

   Бежали навстречу, рвались, неистово выкрикивая имя своей любви....И встречаясь, лишь на краткий миг, соприкасаясь пальцами, сплетаясь в тесном объятии, не в силах разжать руки, умоляя безмолвно, просыпались с бешено бьющимися сердцами...

   Умирая душой, агонизируя каждую секунду, от невозможности быть вместе...Невозможности принять это жуткое "Никогда".

   И повторяли заученное, и хриплое, в окружающую их пустоту.

   - Ненавижу тебя Грандин Мистраль.

   - Ненавижу тебя Ири Ар.

Глава.

   Мистраль брёл по улице, не видя и не замечая ничего вокруг.

   Словно пьяный или слепой, спотыкаясь и временами откровенно натыкаясь на стены и столбы.

   Ледяной город, ледяной мир...ледяная равнина где - то там в безысходности осознания...на противоположном краю которой стоял Ири Ар...

   А в небе светило солнышко и гомонили птицы. И танцевала голубеющей высью весна. Деревья утопали в яблоневом и вишнёвом цвету, а упоительный аромат рано распустившегося жасмина и сирени кружил голову.

   Люди смеялись и пели. Готовились к празднованию лета.

   А в его мире было жутко и черно. Настолько черно, что он уже привык к этой черноте, почти не замечая её, как человек долго находившийся в сумерках, способен ориентироваться в потёмках, лучше, чем днём.

   А сумерки пришли, навевая вечернюю прохладу. Мистраль не заметил наступления темноты. Как он мог заметить её, если она постоянно каждый день, каждую секунду жила в его душе. Болезненная черная темнота.

   А потом ...Что - то толкнуло его изнутри. И он замер, внезапно осознав, что там, на краю противоположной улицы так же неестественно замерев и распахнув глаза, стоит Ири Ар.

******

   - Шаг!!!...Всего лишь шаг!!!! ...Как трудно его сделать. Шаг!!!...

   Иди же Мистраль Иди, демоны тебя раздери!

   - Заставь себя двигаться Ири Ар!!...Заставь себя...

   Шаг!!...Ещё один шаг...

   - Иди!!! Иди, же чёрт тебя побрал Мистраль. Не дай этому ублюдку понять, что с тобой происходит. Не дай ему снова посмеяться над тобой. Иди Мистраль. Не стой столбом. Заставь себя двигаться.

   Шаг... Шаг...

   Нужно сделать его и не свернуть, не уйти с дороги, а именно пройти мимо, с гордым независимым видом, полнейшего безразличия на лице, потому что первый кто свернёт, сдастся, дрогнет, окажется проигравшим...

   Шаг ...Шаг, почти бессознательный, тяжёлый, лишённый всяких мыслей. Ведь все усилия сейчас направлены на то, что бы не упасть. Сосредоточены в ногах, заставляя их подниматься и опускаться, раз за разом.

   Шаг. Шаг. ШАГ!

   Деревянные механические солдатики. Сломанные, разбитые кукольные сердечки.

   - Шаг... Ещё шаг. Иди, Ири Ар.

   - Шаг. Не позволяй ему понять, Мистраль. Не дай ему увидеть себя сломленным.

   И агония... Кровавая кричащая агония, состоящая из одной только боли и бешенного барабанного пульса в ушах, когда они соединились на секунду, почти соприкоснувшись, расстоянием в три метра...

   НЕ КИВНУВ.

   ПРОИГНОРИРОВАВ...

   Расстояние в три метра, рвущее нити души, выдирающее куски по живому...с мясом...

   Пройти...Пройти мимо, ЛЮБИМОГО ЧЕЛОВЕКА и идти не оборачиваясь, с каменной напряжённой спиной. Что бы в конце, почти сорваться на бег стремясь, оказаться как можно дальше, для того что бы там, в грязном заплёванном переулке, позволить себе издать.

   Исступлённый крик.

   Судорожное рыдание.

   Стон.

   Всхлип.

   И заплакать, прислонившись спиной к стене.

   Упасть на колени.

   Рвать на себе волосы.

   И кричать безмолвно, немо, исступлённо... Кричать. Кричать от боли...ИМЯ СВОЕЙ ЛЮБВИ

******

   - Ири Ар?! - Голос холодный лишённый всяческих эмоций и робкое испуганное

   - Да. Это я. Чем могу помочь?

   А затем звук вынимаемой из ножен стали, испуганный вскрик и удары...Сталь о сталь ...

   Мистраль не знал, КАК он услышал это? Что заставило его сорваться с места, взлететь, поднимаясь с испачканных колен, рвануть туда...

   Туда где билось сердце...Где жила душа...Где была вся жизнь.

   Ири Ар. Разве можно ошибиться?

   Ири Ар выхватив из ножен шпагу, отчаянно, но в то же время надломлено - обречённо, отбивался от насевших на него трёх противников в масках и плащах. Не самых умелых противников.

   Но сейчас численный перевес и собственное непонимание Ара: А ради чего он собственно сражается за свою жизнь, в то время как всё так легко и просто. Стоит лишь опустить клинок. И боль закончиться... Навсегда.

   Любовь моя...Любовь моя...

   Мистраль словно видел, читал его мысли.

   С яростным неистовым рычанием, он обрушился на нападающих со спины. Круша их...Разрывая, кромсая на части.

   Орудуя шпагой не как изящный фехтовальщик, но как мясник...Желая смять, убить, уничтожить их, посмевших коснуться ЕГО святыни. Посмевших, угрожать жизни ЕГО божества, посмевших причинить ЕМУ боль.

   Забыв о попытке покушения и даже о том, что Ири абсолютно беззащитный стоит сейчас, прижавшись к стене, представляя отличную мишень, в то время как шпага его отброшена в пыль, нападающие бросились бежать.

   Но с приходом Мистраля это стало невозможно. Как неистовый страшный демон, с жутким перекошенным лицом, казавшимся нечеловеческим из - за своей совершенной, сейчас напоминающей безумную маску, красоты, Мистраль буквально размазался в воздухе, нападая и наседая, сразу со всех сторон. Не давая своим противникам ни единого призрачного шанса. Беспощадно кромсая эти маски и плащи, словно пытаясь убийством утолить свою ненасытную страсть и жажду.

   Ири уронив голову обессилено прислонился к стене, не понимая что происходит и Почему...Почему...Почему...Мистраль?

   Секунда. И они смотрят друг на друга, желая лишь одного, прикосновения. Понимая что желают, и стыдясь своих чувств.

   - Ты в порядке? Они не успели ничего с тобой сделать?

   Господи, когда у Мистраля стал такой неуверенный дрожащий голос? Это не может быть Мистраль. Этот жалкий трясущийся человек. Это не может быть...ОН

   Слова, мысли ,чувства. Всё исчезло, закружилось, сметённое неистовым обрушившимся на него вихрем рук, губ, прикосновений.

   - ИРРРИИИИИ!!!!! - почти мучительный стон

   - РАААААН! - Ответное, похожее на судорожный всхлип

   Слиться, исступлённо, отчаянно, в единое целое, не замечая валяющихся рядом мёртвых тел, не замечая запаха помойки, не замечая ничего вокруг.

   Не отпускать!!!!!

   Ни на секунду.

   Не дышать.

   Умереть.

   Никогда не просыпаться!

   Потому что....

   Всё это сейчас исчезнет...

   Карета, незнакомая карета... Да какая собственно разница?

   Где.. Что.. .Когда... Как...

   Всё смешалось в одно жадное неистовое.

   Дыхание

   Прикосновение.

   Боль.

   Любовь

   Страсть,

   Страх

   Не отпускать!!!

   Не разжимать рук!!!

   Ни на мгновение. Стремясь, стать ближе.

   Ещё ближе!!!

   Сорвать кожу, которая не даёт...

   Соединиться.

   И биться, судорожной непрекращающейся агонией, скорченных распластанных на кровати тел.

   Когда и как они оказались в доме Мистраля? Когда они успели? Как?

   Не разъединяя объятий ни на секунду.

   Не отрывая губ.

   Слова...Боль...Осознание?

   Пусть всё будет потом, но не сейчас. Сейчас, всё это неважно. Сейчас нет сил отказаться от самих себя. Нет сил, что бы бороться. Нет сил, что бы уйти.

   Пылать в огне боли и наслаждения, осознавая, что Грандин почти вбивает его в кровать. Трахает безжалостно, безо всякой нежности.

   С рычанием, жёстко и неумолимо. И свои собственные крики и ругательства требующие

   - Ещё!!!...Ещё! Сильнее!!! Да!!!...

   Задохнуться, умереть. Осознать эту блаженную смерть

   Умереть и родиться вновь, ощущая единение, полное, безоговорочное, мистическое...

   МЫ С ТОБОЮ СОЗДАНЫ ДРУГ ДЛЯ ДРУГА!

   И снова смерть осознания, от того, что это не может быть навсегда, что через несколько минут, как только они смогут внятно говорить, это всё, будет безжалостно растоптано и уничтожено ими двумя.

   Но не сейчас...Сейчас пусть будет безумие и сон. Пусть будет страсть. Ещё немножечко...Как можно дольше...Молчать, не спрашивая и не задавая вопросов....Ещё...Ещё ..Ещё!

   Ири не знал, сколько прошло времени, точно так же как вряд ли это понимал Мистраль. Они любили друг друга, впервые до полного изнеможения. И когда сил уже на оставалось, снова бросались в бой что бы раз за разом умереть и родится заново. Как два феникса сгорающих и вновь восстающий из пепла, что бы сгореть в пламени друг друга.

   Уже не стоны, а тихий вой, навстречу этому стремительному телу. Так сладко, так глубоко, ещё сильнее. Хочется, что бы это никогда не прекращалось.

   И когда на смену безумию приходит разум, задушить его отчаянным безмолвием, позволив этим рукам скользить вдоль своего тела, снова и снова, пока вновь не вспыхнет ПЛАМЯ.

   Словно понимая, что сейчас уйдут, пытались взять на будущее как можно больше. И когда Ири, перевернул его на живот, Мистраль не возражал, позволив ему сделать всё, что желает, только бы он был с ним рядом в эту секунду.

   Ближе! Ещё ближе. Любовь моя.

   И когда наступило утро, а быть может новый день, или вечер? Они продолжали молчать. Боясь разрушить этот хрупкий миг, казалось бы возникшего взаимопонимания.

   Но невозможно бесконечно молчать. И они говорили, говорили о пустяках. О погоде, о любых приходящих в голову бессмыслицах. Боясь задать вопрос, боясь услышать ответ.

   - Ты понимаешь, что ничего не изменилось между нами? - Ири даже не ожидал, что его голос окажется таким слабым и беззвучным. Но Мистраль услышал его, ведь он ждал именно этого вопроса.

   - Я бы хотел, что бы всё изменилось, малыш, ты знаешь, - отозвался он и смолк, заметив, как досадливо дёрнулась нежная смуглая щека.

   Эти война искалечила их обоих, не просто искалечила, изменила до неузнаваемости. Разве можно было бы представить, что на нежном лице Ири, может промелькнуть вот такое сардоническое выражение, что он вот так вот может дёрнуть щекой, словно отгоняя досадное насекомое? Разве можно было представить, что когда нибудь Мистраль унизится до того что бы попросить?

   Сколько раз, он уже наступил на горло собственной гордости? Мистраль сбился со счёта, потому что он, устал считать. Ири Ар, обвинивший Мистраля в том, что он вытирает об него ноги, не желал замечать, что сотворил сам, не позволяя Мистралю подняться с собственных колен, на которых Грандин стоял перед ним, глотая унижения, прощая обиды...

   Но это не могло длиться вечно.

   Ири стоял у камина вытянув руки к пламени, словно пытаясь отогреется. Удивительно домашняя и такая беззащитная поза, напоминающая о тех днях, когда он стоял точно так же, напоминая забавную нахохленную птицу, птицу которая улыбалась ему, наполняя дом солнечным светом и теплом, альтернативы для которого не существовало, а если бы и существовало, Мистраль не пожелал бы забыть или заменить, но вот сейчас глядя на любовника, снова болел, понимая, как же остро ему этого не хватает. Словно вместе с этой погасшей улыбкой умерла собственная часть души, а может быть она не умерла, просто там, внутри существовали дыры, заполнить которые мог только он. Если бы пожелал вернуться. И хочется сделать один шаг, преодолеть расстояние, стереть эту невидимую черту, заставить забыться снова, но то, что существовало между ними, невозможно было отменить...Никак. Ири не желал прощать. Ири не желал верить. Мистраль не мог простить неверия. Не мог принять. Он не нуждался в одолжениях.

   Ири давно оделся, продолжая в молчании гипнотизировать камин. Время страсти миновало, пришло время для общения.

   А Мистраля, рвало изнутри на части, в желании обнять, прижать к себе, завалить на кровать, на ковёр, неважно куда, и заняться любовью.

   Не позволять говорить, стереть поцелуями, это невидимое, образовавшееся между ними нечто. Уговорить, умолять...может быть....

   Но только унизившись до мольбы, позволив по настоящему встать перед ним на колени, Грандин никогда не сможет простить этого, ни ему, ни себе. У любого отчаяния, у любой бездны существует предел, дно, дальше которого невозможно, приходит пора сказать себе "стоп".

   И он смотрел на Ири в молчании, тяжёлом, полном ожидания грозы, первые раскаты которой, ещё не начали звучать в комнате, но в воздухе ощутимо пахло напряжением.

   Ири красивый, как хрупкий нежный цветок, сломанный цветок. Изящные смуглые пальцы, почти касающиеся багрового пламени, но холод который сковал его сердце, невозможно растопить с помощью всего лишь обычного очага.

   - Ты имеешь представление, почему эти люди напали на тебя? - спросил Мистраль, желая снять напряжение. Этот вопрос вертелся у него на языке, с той самой секунды как они встретились, и он отбил Ири от нападающих. Но одновременно он боялся задать его, потому что опасался, что ответ подтвердит самые худшие подозрения.

   Ири постоянно пропадал с герен Ланом, и исходя из случившегося, для заинтересованных лиц, поездки перестали восприниматься безобидными.

   Неужели, дядя, пытается устранить Ири? Не предупредив Мистраля? Нет. Это было слишком немыслимо. Больше похоже на случайность, чем на правду.

   - Только предположение. Но, пока это не удастся проверить, не вижу смысла бросаться громкими заявлениями.

   Ири повернулся к нему. Золотистый сияющий мотылек с дрожащими крылышками. Но сколько же в его голосе и поведении непривычной зрелой взрослости... - Я принял их за грабителей. Но они спросили моё имя...

   Он тряхнул головой.

   - Очевидно, моё официальное назначение кое - кому пришлось, не по душе.

   Он сощурился оценивая реакцию.

   - Удивительно. Мне казалось, уж кто - кто, но ты то, точно должен быть в курсе.

   - Что?

   Сначала Мистралю показалось, что он ослышался, заявление не то, что бы походило на удар пыльным мешком по голове, но почти. Грандин оказался не просто потрясён, откровенно впал в ступор на пару секунд.

   - Тебя ...Назначили? Официально? Но... Это невозможно!? - он почти выкрикнул эти слова, не замечая что даёт Ири повод понасмешничать над собой таким. Заставить Мистраля потерять невозмутимость, мог только Ар.

   Не акцентируясь на его реакции, Ири прохладно кивнул.

   - Возможно, как выяснилось. Я тоже считаю, что Лан опережает события...Но...Причин для отказа у меня нет. Да и вряд ли это возможно.

   Он вздёрнул подбородок, пронзая сердце Мистраля этой новой манерой, такой непривычной для него, так не идущей ему. Когда он успел стать таким...чужим?

   Но это было сущей мелочью по сравнению с услышанным.

   - Ири, ты...Ты ведь догадываешься, что сейчас происходит? - спросил Мистраль почти жалобно.

   В свете нового заявления, случившееся покушение, внезапно показалось настолько кристально ясным и очевидным, что оставалось поражаться чужой слепоте и проклинать дядю, намеренно позабывшего поставить племянника в известность.

   В том, что Рандо знал, об этом назначении, Мистраль ни сомневался ни секунды, как и в том, что дядя не остановиться в своих попытках, если только Мистраль, не сумеет остановить Ара.

   Ири посмотрел на него с холодным удивлением.

   - Происходит то, что должно было произойти, - сказал он. - Мистраль, король лично одобрил мою кандидатуру, Лан болен, и никто не станет упрекать его за проявленное нетерпение, особенно если, это намерение, связано, с попыткой защитить мою жизнь.

   После этих слов Мистраль едва не расхохотался, начиная понимать, насколько чудовищно несведущ, оказался Ири. Насколько чудовищно несведущ, оказался он сам, увлёкшись своей местью и совершенно позабыв о том, чью сторону занимает Ар.

   - Разве с Рандо, у тебя не возникла аналогичная ситуация? - поразмыслив, выдал Ири, не особо скрывая любопытство.

   - Подобной ситуации, не может возникнуть! Это прецедент! - процедил Грандин скозь зубы, пытаясь судорожно обдумать информацию.

   - Я не могу стать во главе управления, по той причине, что не достаточно компетентен, что бы занять должность. И даже после официального назначения, пройдёт не один год, до того момента как Рандо сочтёт меня достаточно подготовленным, для самостоятельного плавания. Ири, мой дядя министр, меня готовили с детства, в отличие от тебя...Но даже сейчас, моё официальное назначение на должность, может случиться только по причине чрезвычайных обстоятельств в виде полной неспособности дяди справляться со своими обязанностями. Автоматически это подразумевает, его полную отставку. Добровольно на это никто не пойдёт. Ири, с какой луны ты свалился? Подобное положение дел, существовало всегда и король об этом прекрасно осведомлён. Сам Рандо, ждал десять лет, до тех пор...Дьявол - Мистраль обхватил себя за голову. - Ири, ты уверен, что ничего не путаешь? - наконец спросил он, устремляя на юношу задумчивый и одновременно испуганный взгляд.

   - Что такое Мистраль, зависть душит? - Ири высокомерно вскинул бровь. Теперь когда страсть прошла и схлынула, на смену ей пришли другие эмоции Самой первой из которых оказалась обида, затмившая собой всё остальное.

   Ну, конечно Мистраль. Сделай вид, что ты беспокоишься обо мне. Тебе же всегда было поперёк горла, это моё назначение. Зато у меня есть возможность увидеть твоё лицо. Увы, я ожидал более бурной реакции.

   - Ты ведь понимаешь, что происходит? - наконец спросил Мистраль, начиная наконец постигать страшный смысл, того что пытался донести до него Рандо.

   Ири пожал плечами, оглядываясь по сторонам в поисках своего камзола. Нашел его валяющимся у кровати, покраснел, вспоминая события прошлой ночи, и буркнул почти резко, желая замять разговор.

   - Что бы не происходило, тебя это никак не касается. Я уже сказал. Отказываться не собираюсь. Причин нет.

   - На тебя, вчера напали, - тихо, изо всех сил, стараясь сдержать подступающее раздражение, которое медленно, но верно охватывало его из - за непробиваемого тупоумия, Ири, - произнёс Мистраль. - Ты не считаешь это достаточной причиной?

   - Я считаю это причиной, с которой разберусь сам! - Ири кусая губы всё же проследовал к кровати и натянув камзол и перевязь, ощутил что начинает злиться.

   - С чего это вдруг, такая забота с твоей стороны?

   Нужно покинуть этот дом. До того, как Мистраль сумеет снова подчинить его себе. Как отрава, вторгнется в сердце, что бы убить теперь уже окончательно. О чём он думал вчера? Но разве он вчера мог думать? Ведь вчера он умер, и родился вновь. Почему же после этого перерождения, всё осталось по - старому. Почему не исчезла боль, и почему в тёмных похожих на бархатистую ночь глазах Мистраля, кипит ярость, вместо привычной нежности.

   Ничего не изменилось Мистраль. Как бы мы не лгали себе. Ничего не изменилось на самом деле. И мы только обманули себя. Обманули на одну ночь, полную несбыточного сна. Для того что бы проснувшись понять. Что теперь, стало ещё больнее.

   - Потому что, у меня нет никакого желания присутствовать на твоих похоронах, Ири.

   Не повышать голос оказалось удивительно трудно. Боже, боже, двумя тремя словами, Ар способен разрушить всё основу его равновесия, заставляя сцепить зубы, что бы удержаться от резкости.

   - Если бы ты немного соизволил подумать, давно бы сообразил, что тебя откровенно подставляют. Лан использует тебя в своих целях.

   - Лан использует меня? - Ири коротко хохотнул, скрывая истинную реакцию. Не желая показывать, как на самом деле сильно уязвили его эти слова.

   - Ну что ж. Я бы сказал мне не впервой быть использованным. - Ар почти выплюнул эти слова - У меня был превосходный учитель, не так ли?

   Пощёчина Мистраля, совершенно не отдающего отчёта, заставила его замолчать.

   Несколько мгновений в комнате царила потрясённая тишина. Ири не мог поверить, что Мистраль ударил его. Мистраль не мог поверить, что он это сделал. Рука бездумно вылетела вперёд, совершенно неконтролируемая, собственная рука, желающая заставить его замолчать. Он даже не сразу понял, что ударил.

   Из разбитой губы Ири медленно потекла струйка крови. Он провёл по ней пальцем и посмотрел, словно сомневаясь в реальности случившегося.

   - Мистраль? - спросил он ошарашено. А затем глаза его сделались тёмно - синими, почти фиолетовыми,

   - Ири...Прост... - Мистраль не договорил, потому что кулак Ири с силой впечатался в его лицо.

   Несмотря на свой невысокий рост, Ар никогда не был доходягой.

   Мистраль отбил, рефлекторно подставив запястье, и кулак лишь слегка скользнув по скуле, ушёл в сторону, не причинив вреда, но заставив Грандина податься назад, от той силы, с которой этот удар был нанесён.

   Ири тяжело дыша, смотрел на Мистраля, а затем, резко оттолкнув, бросился прочь из комнаты, желая как можно скорее покинуть это место.

   Но Мистраль, интуитивно понимая, что усугубляет ситуацию, мгновенно сцапал его за предплечье и отшвырнул назад, не позволяя уйти. Отшвырнул, прежде, чем сам осмыслил, что творит. Но это было выше разума, выше любого понимания, слепой, животный инстинкт. Не отпускать.

   Ири пролетел спиной назад и упал, врезавшись в край кровати, с грохотом опрокинув кофейный столик, сметая на пол многочисленный безделушки, ухватился за покрывало, в слепой попытке равновесия. Резко выпрямился и остался сидеть, сверля Мистраля отчаянной злобой, лишённой всяческого страха.

   - Вижу, теперь у тебя появились новые методы убеждения, да, Мистраль?

   Ар расхохотался и сплюнул, демонстративно харкнув кровью, на ковёр.

   - Что, решил избить меня, раз не удалось убедить с помощью своего члена.

   - Ах ты...Шлюха!!! - Мистраль в ярости вздёрнул любовника на ноги, с трудом удержавшись от нового удара и толкнул на кровать, ощущая себя жутко... оцепеняюще...Словно в каком - то чужом, нереальном кошмаре. Когда ты, хочешь прекратить безумие, но не можешь. И язык и тело словно не подчиняются тебе, заставляя исторгать всё более жалящие и обидные слова.

   - Вижу, ты неплохо начал разбираться в членах. Как я понимаю уроки Алеса и Ильта тоже пошли тебе на пользу?

   Ири зарычав, слетел с постели и ринулся на него, мечтая только об одном, стереть эту наглую, самодовольную ухмылку с мерзкого лица.

   Мистраль без усилий отшвырнул его обратно, ощущая тошноту, жуткую, накатывающую волной, и усталость...Он так хотел прекратить это. Видит бог.

   - Ублюдок!!!!

   - Заткнись Ири! Просто заткнись и выслушай меня, хоть один раз в жизни. Лан, использует тебя...

   - Да пошёл, ты, мразь!!!!! - заорал Ири, от этих слов впадая в неконтролируемую истерику. Он вскочил, как если бы его подбросило пружиной и подлетев к Грандину, принялся исступлённо избивать его кулаками, ногами, пинаясь, нанося удар за ударом, выплёскивая наружу всю накопившуюся за это время ненависть, ярость, негодование, боль.

   - Тварь!!! Подонок! Засунь себе в жопу, свою гнилую заботу, обо мне!!! Судишь о людях, треплешь о чувствах, но сам понятия не имеешь, что это такое!!!! Да меня блевать тянет от твоих рассуждений. Ты противен мне, ублюдок! Противен настолько, что я скорее сдохну, чем когда либо, приму твою помощь. Я ненавижу тебя, Грандин Мистраль!!! И клянусь богом!!! Если ещё раз, встанешь на моём пути, я ...уничтожу тебя! Считаешь людей мусором и грязью, но ты сам, всего лишь мусор Мистраль, жалкий, прячущийся от собственной никчемности мусор. Убожество. Твоя душонка, сточная яма пороков. Сделай милость, не прикасайся к окружающим, потому что всё, что ты делаешь, это пачкаешь их собой!!! Ты мерзок, Мистраль. Невыносимо мерзок. Прочь с дороги!!! От тебя смердит.

   И испуганный этой внезапной вспышкой, Мистраль не защищался, лишь беспомощно подставлял руки, отступая к дверям и не зная, уже просто не зная, как ЭТО остановить? Безумие? Безумие...

   АБСОЛЮТНУЮ НЕНАВИСТЬ.

   Перехватил чужие запястья, пытаясь придержать, но от этого простого движения Ири окончательно впал в неистовство, крича и ударяя ногами, извиваясь как взбесившийся червяк, так что удержать стало практически невозможно, немыслимо. Разве что связать, но Мистраль не настолько утратил рассудок и достоинство, что бы опуститься до подобного, особенно в свете слов, что Ири обрушил на него, ранящих, обидных, чудовищных и абсолютно несправедливых.

   Неужели, Ири видит и воспринимает его ....

   ТАКИМ?!!!

   Бессмысленная звенящая в ушах пустота. Бездна под ногами, огромный, не имеющий дна котёл, космическая дыра отчаяния, раскрывшаяся для того, что бы бросить ...Вниз... Ири...Ири...одумайся...Что ты, сейчас говоришь? Что ты такое говоришь, Ири...опомнись...ИРИ?

   Понимание, затопившее рассудок, лишившее воли. До этой секунды, казалось, что они, где - то там, на самом краешке себя, в глубине собственного существующего в мире двоих "мирка неназываемого", держаться за руки. Связанные тонкой красной ниточкой надежды, иллюзорной верой, что однажды...Всё это... Может не сейчас, но однажды спустя время... Образумиться. Пройдёт. Встанет на свои места...И сны смогут осуществиться, став явью...Однажды, спустя тысячи лет веры и надежды...И сейчас эта нить стремительно обрывалась под грузом понимания...

   Всё это время....Его Ири...Малыш, Ири....СЧИТАЛ, ЕГО ТАКИМ?

   - Отпусти!!! - Ири матерился, не понимая, как безобразно и некрасиво смотрится со стороны, но сейчас им обоим на это было попросту наплевать.

   - Отпустить? Да бога ради. Можешь провалиться, хоть в адову пасть, но сначала я заставлю тебя выслушать!!!! - Грандин орал. Не говорил, убедительно и с нажимом, а именно орал, тряся соперника как грушу, сжимая хрупкие запястья с такой силой, что казалось, ещё секунда и он переломает ему кости.

   Желание избить Ири вернулось с новой силой, не просто избить уничтожить, но вместе с тем, впервые Мистраль, словно перешёл собственную границу сознания. И вот оказалось, там на полном изнеможении, у него открылось второе дыхание, понимание, просвет, когда спасти любимого оказалось, гораздо важнее всего. Важнее самолюбия, гордости, тщеславия, любой помойки в которую Ири готов его окунуть..Пусть окунает. Пусть подавиться своим мнением, своей ненавистью, холит и лелеет обиду сколько угодно.

   Ничто не может испачкать и уничтожить человека больнее, чем он способен сделать это сам. Ничто не может сделать человека моральным уродом, кроме него самого.

   Но на волне чужой ненависти, и отвращение, на волне ярости обрушившегося чужого эго, Мистраль неожиданно оказался способен думать, говорить и дышать...Или задыхаться, но не позволять ему засунуть голову в петлю, упасть с обрыва в очевидную пропасть. И пока от него зависело хоть, что - то, он готов был держать его до последнего, протягивать руку, в оскаленную ненавистью пасть, даже понимая, что её не просто откусят, медленно садистки измочалат по локоть, причинив незабываемую боль. Он вытащит его из этого дерьма, не боясь испачкаться, вытащить за шкирку, но не даст погибнуть. Бездарно, бездумно. За чужой пятак.

   - Можешь думать, что угодно. Считаешь моральным уродом, отлично, бог в помощь Ар, смотри слюной не захлебнись, когда будешь плевать мне в лицо...Но сдохнуть по причине твоей тупости, я тебе не позволю. Не с моего попустительства, Ар.

   - Не позволишь? Да кто ты такой, что бы распоряжаться моей жизнью? Ты не сможешь мне помешать.

   Ири злобно и яростно бился, пытаясь освободиться от его хватки. Он уже не пытался бежать. Но продолжал бороться, когда Грандин резко притянул его к себе, ненавидяще терзая эти непокорные губы. Что бы заставить замолчать. Заткнуться....Господи, Ар, заткнись. Не произноси того, о чём будешь сожалеть впоследствии, не произноси того, что я не смогу забыть и простить тебе...

   - Что, не можешь ничего другого, можешь только трахать меня. - Ири рычал язвительно, отворачиваясь и изо всех сил стараясь сдержать собственную просыпающуюся страсть. Он мог ненавидеть, мог орать об отвращении, и умом действительно испытывать подобие этого чувства, но ...стоило Мистралю сжать его...

   И собственный мир рассыпался впрах, обрушенный приливом мощного, глубинного, идущего из самых недр чувства.....

   ЛЮБЛЮ...НЕНАВИЖУ...ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, БОЛЬШЕ ЖИЗНИ, МИСТРАЛЬ И БОЛЬШЕ ЖИЗНИ НЕНАВИЖУ...Думаешь, после ЭТОГО, мне страшно умереть? Смешно, Мистраль - человек ставший смыслом моей жизни, для того, что бы понять, что ОН НИ ЧЕРТА НЕ СТОИТ ТАКОЙ СМЫСЛ.

   -Ты можешь сколько угодно, воздействовать на моё тело! - закричал Ар непроизвольно выгибаясь дугой, от пронзившей его судороги наслаждения, которой он не желал, сопротивлялся, но ничего не мог противопоставить. Грандин сводил его с ума, словно в его прикосновениях, таился неведомый ключ, с лёгкостью открывающий чужие замки. Заставляющий тело реагировать и дрожать, и Ар не мог преодолеть эту силу. Пытался защищаться, представлять самые отвратные мерзости, но рассудок, моментально отключался, туманился. Ноги подгибались, отказываясь держать, и он... Раскрывался и тянулся навстречу, жадным цветком, умирающий от жажды, расцветающим и начинающий благоухать, только в этих спасительных руках, наполненных божественной, любящей влагой нежности, отказаться от которой, оказывалось выше его сил, но принять и сдаться, было невыносимо мерзко. Сладкое сумасшествие, причиняющее им обоим только боль, притяжение, которому они оба бессильны оказывались сопротивляться.

   Но сейчас. Сейчас Ири не мог сдаться, не мог позволить Грандину снова увлечь себя в пучину темноты и боли. Позволить Мистралю добиться желаемого и вывалять Ири в грязи собственной слабости.

   Я не желал бороться с тобой, Мистраль, но ты сделал меня своим врагом. Люди не игрушки, Грандин, но тебе нравиться делать им больно. Ты заключил на меня пари. А какая цена назначена в этот раз? Что предложил Рандо, что бы ты остановил меня? Я лишь не понимаю зачем? Зачем, продолжаешь преследовать, даже зная, что раздавил? Неужели, не можешь успокоиться, пока я не исчезну из жизни или не окажусь сломленным тобой. Но не проиграю тебе больше, Мистраль, потому что меня тоже есть гордость. И я не слабак, Ран. Любовь, это не слабость. Жаль, лишь, что ты этого, никогда не сумеешь этого понять.

   - Это, ничего не изменит! Ничего не изменит! - заорал Ири хрипло. - Можешь порывать меня пополам и рассказать об этом всему миру в подробностях. Но я не откажусь от предложения Лана, потому что ты никогда не откажешься от Рандо! И ты не имеешь права меня останавливать. Сдохни!! - Ири извернулся, ударил, получил ответный удар... А затем руки Грандина обхватили его за плечи и почти оторвав от пола, встряхнули несколько раз.

   - Что за бред, ты мелешь, Ири?!!! Опомнись. Ты сам себя слышишь? Что за чушь ты, несёшь? Я не пытаюсь манипулировать и играть тобой, Ири, я пытаюсь защитить тебя, идиот. Не лезь в эти игры. Они не для тебя. Не хочешь встречаться со мной, дьявол тебя побери, я переживу это. Не можешь видеть меня. Я не буду появляться в академии. Но умоляю тебя, не связывайся с Ланом или с Рандо. Ни с кем из них. Ты не понимаешь, что происходит. Не смей лезть в это. Лан наворотил дел. Он будет отстранен с поста буквально через несколько месяцев. А прикроется он тобой!!! На тебя повесят все его грехи и долги Ири. Тебе используют в игре, о которой ты не будешь иметь никакого понятия. Тебя казнят или посадят в лучшем случае, но вряд ли это произойдёт. Рандо не допустит, что бы у Лана появился преемник. Двоевластие должно быть остановлено и если ты примешь этот пост, я не дам за твою жизнь ломанного гроша. Тебя уберут с дороги, Ири. Тебя уже пытаются убрать, остановить твою мать, должен же у тебя в твоей дырявой тупой башке работать инстинкт самосохранения.

   -Да пошёл ты, ублюдок. Пошёл ты на х...

   Ири и сам не знал, как ему удалось вырваться и убежать. Видимо шокированный ненавистью полыхнувшей в его глазах Грандин Мистраль, разжал руки. А может быть случилось что - то ещё. Что - то, что внезапно с кристальной ясностью дало им понять.

   ВСЁ КОНЧЕНО. Можно дёргаться, сопротивляться, пытаться что - то предпринять, но всё кончено, как если бы слова Ири, наконец, дошли до адресата, полностью открыв для него понимание, что они значили.

   ТЫ МЕРЗОК МНЕ. ТЫ МЕРЗОК МНЕ. ТЫ МЕРЗОК МНЕ.

   Заставив его бессильно разжать руки и отступить. Принимая поражение. Всё кончено. Навсегда. Бесповоротно и окончательно.

   ПРЕДАТЕЛЬ.

   Ири пулей вылетел из дома Мистраля, сшибая на ходу попадающихся на пути слуг. Запрыгнул в экипаж проходящий мимо, и обессилено упал на сиденье, зажимая уши, и содрогаясь рыданиями.

   Ненавижу тебя Мистраль. Господи...Почему, почему ты не можешь оставить меня в покое? Неужели тебе мало того зла, что ты уже причинил? Мало того, что сделал со мной? Есть ли здесь то, что не взято и не испохаблено тобой, что - то, что ты ещё можешь взять, что бы искалечить окончательно. Станет ли тебе легче, если я умру?

   Иногда в плену эмоций, люди бывают удивительно слепы, не в состоянии мыслить здраво, и воспринимая окружающих врагами, замыкаются в собственный панцирь заблуждения, и перестают отличать ложь от правды, отказываясь от всего, в том числе от помощи, которую не способны воспринимать иначе, чем через зеркало собственного искажённого гневом восприятия.

Глава

   Можно сказать, что в этой абсолютно безвыходной ситуации, Грандин Мистраль прошёл все круги, пытаясь не сдаваться, до последнего.

   Наступив на горло себе, собственным убеждениям, тому, что исповедовал, раз за разом, продолжал бороться, не желая сдаваться и проиграть, не мысля для себя даже мысли о поражении.

   Но один раз он уже отступил, а тот, кто познал вкус подобной горечи, иногда способен сделать это снова.

   Ибо нет ничего бессмысленнее убийства о чужую стену.

   Он не был богом, он был самым обычным человеком, испытывающим эмоции, а самый обычный человек, способен однажды задать себе вопрос...Имеет ли это смысл? Спасать того, кто не желает, что бы его спасли...

   И иногда терпение заканчивается даже у богов.

   Как долго может болеть сердце истоптанное сапогами?

   Мистраль каждый день задавал себе этот вопрос, видя ненавистное красивое лицо напротив себя. Лицо искажённое ненавистью и эти синие глаза в которых бушевали ледяные метели.

   Сколько раз после их ссор и поединков он пытался затащить его в постель, готовый использовать любые приёмы, даже откровенно грязные, в надежде, что это сможет их помирить, а если не примирит заставить Ири понять, понять, что он творит, от чего отказывается, что разрушает.

   Много раз. И сколько раз его останавливал ледяной издевательский смех Ири.

   - Что Мистраль не можешь без меня? Всё никак не успокоиться. Купи себе шампанского.

   И тогда вместо страсти рождалась ещё более сильная ненависть, а в ответ звучали ещё более злые и язвительные слова. Для того что бы сорваться в губ и наполнить сердце радостью.

   Маленький, маленький Ири, по твоему лицу можно читать как в открытой книге. Понять какие слова попадают точно в цель, для того что бы произнести их снова и увидеть эту мучительную и такую сладкую боль в твоих нежных глазах. И произнести ещё раз и ещё.

   - Я сделал из тебя отличную шлюху. Надеюсь Иль и Алес не разочарованы моими уроками? Мои приветы.

   Ради того что бы насладиться на мгновение промелькивающим отчаянно - затравленным выражением. Ненавижу тебя...ненавижу тебя Ири Ар.

   И по ночам в подушку, потому что на этой подушке уже никогда не очутиться вторая светловолосая голова. Нам никогда уже не быть вместе.

Глава 35

   Выпускной вечер, знаменующий собой окончание академии и получение верительных грамот, поражал воображение великолепием и пышностью. Вбухав деньги на обустройство, коммерческий комитет в этот раз переплюнул сам себя. А получив, весьма значительное финансирование со стороны заинтересованных лиц, не поскупился на декорации и создал зрелище, достойное присутствия высочайших особ. Что впрочем, подразумевалось по умолчанию. Ходили слухи, что его величество прибудет на мероприятие лично. Всё таки не каждый день, академия выпускает подобных знаменитых учеников.

   Декоративные зелёные арки и гирлянды из живых роз, наполняя воздух благоуханным ароматом, встречали прибывающих за несколько метров от ворот. Мраморные статуи, загадочно улыбались в тени раскидистых цветущих деревьев, манили прохладой таинственные зелёные гроты, а специальные зазывалы приглашали желающих полюбоваться великолепием цветочных композиций и прогуляться по песочным дорожкам, скрывающим разные приятные сюрпризы.

   Райских птиц, экзотических зверей, спрятанных за вольерами, актёров разыгрывающих сценки, нарядных танцовщиц и музыкантов исполняющих партии на заказ. Не переставая звучала музыка, слышался смех и разговоры прибывающих. Фонтаны, обычно наполненные водой, сегодня щедро разливали струи превосходного вина и шампанского. Наряженные в костюмы богов виночерпии, строго следили за студиозами не допуская озорства, и проявляя предупредительное внимание по отношению к гостям, у которых впрочем не возникало желания попробовать изысканное угощение, благо вокруг сновало бесчисленное количество слуг с подносами щедро уставленными напитками и едой, что бы утолить лёгкий голод.

   Вечером планировался праздничный пир и к благоуханию цветов, и алкогольных паров, примешивались аппетитные ароматы, лившиеся со стороны кухонного крыла.

   Помимо этого на вечер, было запланировано целое праздничное представление с салютами и фейерверками, катанием в лодках и лошадях, и стрельбой из пушек.

   Можно сказать, что выпускной вечер праздновала не просто академия, но и весь город, начавший гулять, задолго до того, как в воротам прибыли первые приглашённые. Директор щедро проставился, открывая на улицах бочки с вином за здоровье короля, а так же устроив бесплатную раздачу угощения, что не могло не сказаться на всеобщем настроении.

   Атмосфера радости и торжества ощущалась буквально во всём, на каждой улочке и в каждом доме, красочно разукрашенном, стягами, гобеленами и цветами.

   Разумеется, в первую очередь, ставка делалась на присутствие его величества из рук которого выпускники получит золотые шпаги - символ верности, а так же конверты с назначением. Предполагалось, что должности были распределены заранее и для большинства выпускников не являлось загадкой, какое именно назначение их ждёт. Случались и сюрпризы, иногда не самые приятные, и порой напрямую зависящие от положения семьи. Разумеется, подобное, не грозило Мистралю или Ару.

   Грандин получал пост помощника Рандо, а его противник...

   Впрочем, несмотря на ходившие, порой совершенно фантастические слухи, назначение Ири не представлялось секретом, за исключением времени...

   Несмотря на его смелое заверение, по словам Рандо, с назначением мальчика не было решено окончательно и существовал призрачный шанс, что возможно удастся переиграть ситуацию в свою пользу. Зыбкий шанс. Но в последнее время расстроенные нервы Мистраля, готовы были утешиться любой надеждой.

   Впрочем, сегодня Мистраль, пожалуй, впервые не думал об Ири, полностью поглощённый праздничным предвкушением, и мыслями о собственном блестящем будущем.

   Было решено, что сразу же после выпуска, он переедет в столицу, где его с нетерпением ожидали родители, и целая вереница запланированных балов, позволяющих с головой окунуться в светскую жизнь. Более того, к приезду Мистраля готовился щедрый подарок, в виде собственного особняка, и живописной вилы за городом, которую расщедрившись, подарил ему дядя. Таким образом, окончание обучение, позволяющее незамедлительно уехать, станет тем, что поможет им забыть, и поставить точку в отношениях, подведя итог и отпустив, то, что сейчас казалось попросту невозможным. Давно пора освободиться от этих изматывающих чувств и напряжения. Пришла пора всё перечеркнуть. Прощай Ири Ар. Поставим точку. Я уезжаю незамедлительно.

   Сейчас встречая дядю, и подавая ему руку, что бы сопроводить, в комнату отдыха, Мистраль с удивлением задумался, о том, почему не сделал это раньше.

   Ведь это же очевидно, что со временем, не получая постоянной подпитки, сердечные раны затянуться и заживут. И возможно, если Ар не подавиться собственным ядом при редких встречах, они даже смогут научиться сносно, существовать рядом друг с другом.

   Мистраль изящно раскланивался на право и налево, слушал остроумные шутки дяди и честно пытался сосредоточиться на карьере и тех великолепных перспективах, что открывались перед ним. И совершенно не хотелось признавать, что теперь, когда он достиг самой желанной и заветной цели, собственные амбиции утратили всяческий смысл.

   Будущее рисуемое раньше в радужных красках, воспринималось блеклым и скучным, представ цепочкой обременительных обязанностей, исполняя которые он вряд ли станет испытывать радость и удовольствие, потому что всё это мифическое могущество на вершине собственного мира, оказалось абсолютно не с кем разделить. Одиночество. До встречи с Ири, он не понимал значения данного слова, не испытывая потребности в посторонних. Но вот внезапно оказалось, что внутри царит морозная пустота. Она ещё не заполнила его и не пожрала до конца, но уже ясно дала понять, что среди десятков лиц, среди множества глаз, в бессмыслице собственных дней существования, он остаётся совершенно один. И единственная ниточка надежды, скоро исчезнет. Он оборвёт её сам.

   Ири не пожелает слушать его. И это не имело бы значения, и возможно Мистраль смог бы это принять, если бы с каким - то внутренним содроганием не осознал, что рассорившись с Аром, потерял не просто любовника, но единственного своего союзника и единомышленника, человека которому не боялся подставить спину, зная, что тот никогда не предаст...Даже будучи злейший врагом, Ар не нанесёт удара исподтишка...Какими же слепцами и глупцами они оказались, не сумев справиться с собственными инстинктами.

   Но верно говорят, любовь и дружба редко способны, идти рука об руку.

   И если из дружбы способна родиться любовь, то любовь, плохой советчик для дружбы. В своей ненависти, они перешли все грани, потеряв даже уважение.

   Ири считал Грандина подлецом и не задумываясь подписался бы под этим вердиктом, Мистраль в свою очередь утешался вердиктом, пустышка и лицемер, и регулярно подкармливал этим самолюбие, уничижительно иронизируя по поводу тупости соперника, подставляющего свою голову под топор палача. Задумавшись, Мистраль, злорадно ухмыльнулся, понимая, что Ири скоро, очень пожалеет о том, что перешёл ему дорогу и не сразу понял, что говорит ему Рандо, сопровождающий племянника по коридору.

   Сегодня дядя прибыл на церемонию пораньше, для того что бы вручить племяннику речь, а заодно проинструктировать по поводу основных пунктов из категории, с кем сегодня стоит быть особенно любезным, а кого следует немного прижать.

   Кроме того, с утра в особняке Грандина толпилась целая цепочка влиятельных родственников покинувших свои родовые имения, ради особого случая. В кортеже короля прибыли родители с которыми Мистраль не виделся почти полгода, и теперь предстояло наверстать упущенное в течение нескольких обременительных и утомительных дней, бесконечных праздников и визитов вежливости.

   Не удивительно что в лёгкой суматохе, событий, он оказался слегка рассеянным.

   Визит дяди для Мистраля, воспринимался дружеской формальностью, ибо с именитым родственником, Мист виделся гораздо чаще, чем с драгоценными домашними. Более того, из всей славной семейки, дядя был единственный человеком, чьё общество Мистраль принимал с удовольствием. Несмотря на существующие мотивы выгоды, отношения между ними сложились настолько доверительные, что родственники могли похвастаться, если не нежной дружбой, то частичной откровенностью, что весьма много значит в подобной среде.

   - Для того, что бы прекратить разрывать страну на части нам иногда приходиться идти на жертвы. Эта идея с двойным кабинетом правления никогда не была разумной и сейчас пришла пора её пресечь на корню. Ты ведь хорошо знаешь своего соперника, верно? - ласково спросил министр, с нескрываемым удовольствием располагаясь на диванчике, в комнате Мистраля, куда они зашли передохнуть от суеты и побыть в тишине.

   Безусловно, в пору своей молодости, Рандо, считался великосветским красавцем и даже сейчас, несмотря на седину и почтенный возраст, сохранял прежний лоск, - черта свойственная почти всем мужчинам в поколении Мистралей.

   - Достаточно, для того, что бы ненавидеть его.

   Грандин кивнул не задумываясь и разлив вино по бокалам, протянул один из них дяде.

   - Надеюсь, это признание, не будет расценено как потакание своим слабостям. В подобных вопросах, предпочитаю не нарушать традиции.

   Министр благосклонно улыбнулся, оценив тонкую шпильку, и взяв бокал, элегантно отставил в сторону.

   - Хорошие традиции, залог процветания страны. Но... Некоторые поступки, я рекомендовал бы продумывать более тщательно. Ты повёл себя слишком опрометчиво, Ран. Слухами шпионы кормятся.

   Он небрежно двинул плечом, заставив Мистраля досадливо прикусить губу. С его стороны было наивно полагать, что дядя не окажется в курсе сложившихся между ним и Ири отношений. А уж таких отношений. На минуту, ему стало неловко, но Рандо прибыл сюда, отнюдь не для того, что бы читать племяннику нотации.

   - Тебе стоит относиться к Ару терпимее. Более того, сегодня я бы рекомендовал тебе настоятельно с ним подружиться, или хотя бы сделать вид, что вы помирились. Это для твоего же блага.

   Мистраль откровенно фыркнул, всем своим видом демонстрируя отношение к этим словам.

   Рандо холодно улыбнулся, давая племяннику понять, что он зарывается.

   - Ран, ты ведь понимаешь, что согласившись, временно исполнять обязанности Лана, этот мальчик подписал себе смертный приговор.

   - Что? Так значит... - Мистралю пришлось приложить нимало усилий, что бы лицо его не дрогнуло, а тон не изменился. - Он действительно...Пошёл на это...

   - Грандин, да что с тобой твориться сегодня? Ты словно спишь. Соберись, - недовольно проворчал министр.

   - Я говорю с тобой об этом, уже десять минут. Ты меня вообще слышишь? Или новая должность так вскружила тебе голову, что ты совершенно забыл, о том, что её придётся заслужить, что бы лично ты сам не воображал себе по этому поводу.

   - Простите, дядя, я действительно немного невнимателен сегодня - Мистраль смутился, впрочем пряча смущение под маской фальшивого сожаления, считающегося хорошим тоном в определённом кругу. Рандо кивнул, внимательно наблюдая за ним, и может быть поэтому, следующие его слова, сказанные вкрадчивым тоном, не позволили Грандину отреагировать и проявить хотя бы тень эмоций, на разом окаменевшем лице. Только досадливо дёрнуть бровью, выражая полнейшее согласие, давшееся ценой мучительного усилия.

   - Ири Ара, придётся устранить.

   -Понимаю... И не могу дождаться - Грандин похолодел, но продолжал улыбаться, не допустив ни единой лишней паузы, словно речь шла о пустяке. - Хотя...

   Он на секунду задумался. - Вы ведь уже предпринимали попытки?

   Министр кивнул и показательно развёл руками.

   - И ты повёл себя неразумно.

   Грандин смутился. Теперь по настоящему, как происходило всегда, когда дяде указывал на очевидные досадные промахи.

   - Действительно. Поддался эмоциям.

   - Эмоции это... - министр наставительно вскинул палец. Грандин кивнул.

   - Я знаю. Это ведь вы научили меня, дядя.

   - Рад, буду убедиться, что мои уроки прошли не зря. Твоя выдержка должна быть безупречна, Ран. Во всём.

   - К чему этот намёк? Я дал вам веский повод усомниться в себе?

   - Думаю на этот вопрос, предстоит отвечать не мне, Ран. Ради своей страны, ты должен забыть о щепетильности и быть готовым на всё. Ты действительно, понимаешь это?

   - Я уже не ребёнок, дядя.

   - Мессир Бренеж, так не считает. И я в последнее время, склоняюсь к тому, что бы согласиться с его версией. Мистраль, в свете спектакля, что вы устроили с Аром в академии, я бы сказал, что начинаю сильно сомневаться в том, что ты способен оправдать моё доверие. Наивно предполагать, что я не узнаю о случившемся. Я не стану, пытать твоё самолюбие и спрашивать какие отношения связывают тебя, с Ири Аром. В конце концов, это абсолютно не моё дело. Гораздо больше меня интересует, не помешают ли тебе эти отношения при принятии решений.

   Дядя неожиданно стал очень серьёзным, перейдя от добродушия к злобной резкости, впившись глазами в лицо Мистраля и подавшись вперёд, словно желая заглянуть к нему в мысли. Но племянник совершенно спокойно, отразил пытливый взгляд, с блеском выдерживая внезапную атаку, что заставило Рандо внутренне улыбнуться и кивнуть.

   Возрасту может быть простительна юношеская неопытность и глупость, но то, что его племянник кремень, вызывало глубокое уважение. Пробить каменное самообладание Мистраля не удавалось даже ему, в своё время расколовшему нимало, твёрдых орешков, матёрых волков, не чета, Мистралю, только вступающему в пору двадцатилетия. Грандин умел заставить считаться с собой и своим мнением, и это не могло не вызывать законной гордости. Временами Рандо воспринимал его исключительно как собственное любовно выпестованное творение, исключительный шедевр, тщательно проделанной ювелирной работы, и сейчас рассматривая юношу, со скрытой улыбкой, невольно вспоминал другого, встретившегося на пути. Неопытного мальчика с наивными глазами, глубина и сила взгляда которого, заставили его испугаться. Временами пускаясь в некий ностальгический сентиментализм, Рандо размышлял о подобных людях, понимая, как это, в сущности грустно и печально, что природа не позаботилась о них в должной мере. И подобные Ару личности, великолепно бы смотрелись на какой нибудь мирной стезе проповеднической деятельности, миссионерской работе, призванной спасать заблудшие души и пробуждать в людях лучшие качества. Но никак не в миру, в качестве путающихся под ногами глупцов, в лучшем случае безобидных. Но к сожалению двигательная сила которой создатель наделял подобных идеалистов, не позволяла им бездействовать, заставляя добиваться никому не нужной справедливости, выдвигать идеи призванные улучшить этот мир, но в конечном счёте приводящие к его разрушению. Ведь ни одна рухнувшая под воздействием движущей силы, устоявшаяся система не может обойтись без жертв, хаоса и полнейшей разрухи в дальнейшем. И следовало остановить эту силу, до того, как случиться непоправимое. Нет, Рандо не считал, что Ири Ар, сумеет свалить Мистраля, но исходя из донесений, полученных по поводу поведения племянника в отношении этого юноши, и сопоставив некоторое собственное сложившееся о нём, представление, предпочитал не рисковать и подстраховаться заранее, до момента, когда этот мальчик станет откровенно неудобен. Впрочем, неудобным он становился уже сейчас, а вот ждать, когда этот идеалист адаптируется под гнётом свалившегося на него бремени, у него не было абсолютно ни малейшего желания. Самыми опасными людьми, являются те, кого недооценил в свете очевидной безобидности. Рандо предпочитал не совершать подобных заблуждений.

   - Грандин, при наличии поступившей информации, верной или неверной, мне достаточно сложно, остаться объективно справедливым. До сегодняшнего дня, мне не приходилось сомневаться в тебе, и отбросив дошедшие до меня слухи, я готов поверить, что в дальнейшем, ты не предоставишь повода, усомниться и пожалеть о принятом решении. Но, ты позволил себе недопустимое поведение, запятнав не только свою репутацию, но так же бросив тень и на мою честь. До тех пор пока ты безупречно справляешься со своими обязанностями, я готов закрывать глаза на многое, очень многое, но только не в ситуации, когда ты, как выяснилось, оказался не способен контролировать собственные поступки. Поэтому, что бы избежать любых дальнейших недоразумений, по этому поводу, и навсегда закрыть эту тему, я решил, назначить для тебя испытание. Если ты не справишься, можешь забыть о своём назначении. Мне не нужны люди потакающие своим слабостям, даже ради...соблюдения традиций.

   - Дядя, вы не...

   - Дослушай. Сегодня, во время банкета директор, произнесёт речь и предложит вам всем обменяться кубками в знак того, что вы оставляете все свои прошлые дрязги за спиной.

   Грандин нахмурился. Нельзя сказать, что бы отповедь прошла для него совершенно бесследно и не вызвала бури протеста в душе. Но у него хватило благоразумия не перечить и принять это как заслуженное должное, высказывая реплики, не имеющие никакого отношения к эмоциям, но показывая, то, что он не только продолжает внимательно слушать, но и анализирует сказанное.

   - Этого нет в церемониальной части.

   - Считай, это маленьким экспромтом, на который я его случайно вдохновил. - Рандо зловеще улыбнулся и закончил жёстко, не оставляя ни малейшего компромисса трактовать смысл собственных слов.

   - В твоём кубке будет яд. И ты дашь его, Ири Ару.

   *******

   - Дорогие выпускники. В этот торжественный и радостный день...

   Мессиру Бренежу так часто приходилось произносить эту речь, что он давным - давно выучил её наизусть, поражая воображение присутствующих, ораторским искусством, цветистым слогом, и тщательно отрепетированными, техничными паузами.

   Юные выпускники, в белоснежных парадных мундирах, стояли перед ним счастливые и сияющие. Все как один получившие золотые шпаги, очень гордые, распирающиеся от еле сдерживаемых эмоций.

   Несмотря на то, что его величество так и не появился лично, и его миссию взял на себя министр Рандо, это не смогло омрачить или испортить торжества. Скорее наоборот, позволило по умолчанию расслабиться, не ощущая себя как на плацу, что несомненно бы произошло, если бы королевская чета, соизволила почтить выпуск, высочайшим присутствием.

   Но даже без короля, стоя под прицелом десятков глаз родителей, родственников, и знакомых, - выпускники сильно волновались.

   Особенно на момент принесения присяги.

   И когда директор начал заключительную речь, обращённую к воспитанникам, нужно ли говорить, что воспитанников буквально отпустило, перестав лихорадить и позволив насладиться законной радостью.

   Сегодня, они закончили академию, все сорок человек, двадцать из класса сияющих и двадцать из обычной параллели, но почти все, с великолепными отметками и характеристиками, открывающими перспективы в блестящее будущее. Среди юношей, так же присутствовали и девушки, судьба которых была менее блистательна, но тем не менее король, как человек пекущийся, о некоторой видимости равноправия, допускал для женщин не только возможность получения светского образования и должностей, но и признавал за ними, те качества, которых временами не хватало мужчинам. Маркиза Сенжаль, несмотря на свою молодость, сыскала себе репутацию, не только в качестве известной своими приёмами светской львицы, но в первую очередь, в роли грамотного посла, сумевшего провернуть нимало, политических сделок и выгодных торговых соглашений. Мать самого Грандина являлась директором академии художеств, и в Артемии существовало нимало других достойных примеров для подражания, позволяющим женщинам, надеяться на только на выгодную партию в замужестве, но и пробовать свои амбиции на других ристалищах, чему король и королева не чинили препятствий, наоборот всячески покровительствовали подобным стремлениям, во всех областях.

   Но тем не менее, сегодня лишь двое из выпускников, претендовали на то, что бы занять по настоящему почётное место. Грандин Мистраль и Ири Ар. Они даже стояли немного впереди, но не потому что сами желали подчеркнуть себя, но потому что другие, без слов признавали их превосходство, давая возможность в полной мере насладиться часом своего маленького заслуженного триумфа. Грандин приветливо улыбался своим родителям, видел краем глаза, как плакала мать и сёстры, бесконечно радостные за него. С какой гордостью стоял отец, расправив плечи и глядя на сына сияющими глазами. Грандин посмотрел на своего соперника и лицо его слегка омрачилось.

   У Ири Ара здесь не было никого. Отец не смог приехать. А больше, родственников у Ири не водилось. Но казалось что юноша, нисколько не расстроен этим фактом. Глаза его смеялись, и он как всегда радостно светился.

   Грандину было немного неуютно стоять рядом с ним. Видеть горечь спрятанную под нежной улыбкой, понимать, что Ири не омрачит чужой праздник, никогда и никому не покажет свою боль. Лишь только Грандин, как всегда был способен видеть и чувствовать и знать, что на самом деле испытывает сейчас его соперник и враг.

   Почему, только я понимаю тебя Ири? Почему только я, ненавижу тебя так сильно?

   Грандин слушал напыщенную речь и украдкой смотрел на Ири Ара.

   Ири в строгом белоснежном мундире, казался ангелом сошедшим с небес. Пушистые светлые волосы лежали на плечах, синие глаза, распахнутые радостно и по детски, светились праздничным восторгом. И лишь там на самом дне, куда не мог заглянуть никто в синем омуте зеркал печали, пряталась невыносимая похожая на разбитое зеркало боль.

   - Я так рад - казалось говорила вся его фигура. - Я молод и передо мной лежит весь мир.

   И в то же время эти удивительно горькие складки на лице, невыносимая гибельная обречённость.

   Маленький падший ангел, я сам приблизил час твоего падения и теперь тебе суждено умереть...от моей руки. Как это символично Ири...И как это больно.

   Грандин смотрел на мужественное разгорячённое румянцем лицо, полу приоткрытые губы к которым он однажды мог припасть, что бы познать блаженство и смерть.

   Они стояли рядом плечом к плечу, почти соприкасаясь рукавами, и Мистралю казалось, что он слышит стук чужого сердца. Волнительный сумасшедший стук.

   А потом каждому из них были поданы бокалы, они подняли тост.

   Но неожиданно директор предложил поменяться бокалами в знак доверия и того что все ссоры должны остаться позади.

   Грандину показалось, что сейчас, говоря эти слова директор имеет в виду именно его и Ири Ара.

   - Знаешь Грандин, - проговорил Ири неуверенно улыбнувшись, и посмотрел на него, впервые прямо, и...Удивительно светло.

   - В этом что - то есть. Тебе не кажется?

   - Не думаю, - Грандин холодно принял протянутый ему бокал.

   Ири погрустнел, опуская голову, и боль в сердце Грандина вернулась с новой силой.

   - Я сожалею о случившемся, - тихо, очень тихо признался Ири глядя в сторону. Чувствовалось, что признание даётся ему с большим трудом, но сейчас желая вступить в пору новой жизни, он внезапно решил оставить позади, абсолютно всё...Простить. Или попытаться это сделать.

   - Больше всего на свете я... Но знаю, что всё повторилось бы вновь. Даже если мне придётся сожалеть об этом до конца дней. Глупо всё , - сказал он неожиданно тряхнув головой и улыбнувшись отсалютовал бокалом.

   - За тебя Грандин. Какие бы недоразумения не стояли между нами ранее, я желаю их забыть и закончить сегодня. В конце концов, теперь, мы расстаемся.

   Грандин перехватил его запястье, а потом с силой выбил бокал у него из рук.

   -Ты? - На лицо Ири жалко было смотреть. Оно выражало недоумение, потом растерянность, потом гнев.

   - Я сегодня ужасно неловкий. - Как ни в чём не бывало, заметил Грандин, с особой, выразительностью взгляда, еле уловимой интонацией, ведь за ним наблюдали десятки глаз, но надеясь на то, что Ири поймёт. Возможно поймёт, что Мистраль не идиот, что бы откровенно провоцировать ссору, в такой момент, не имея на это веской причины.

   И существовала мизерная вероятность, пропустить это, обставив как досадную случайность, если только Ири сумеет подыграть ему сейчас, не имея ни малейшего представления о том, что только что, Грандин Мистраль, подписал своей карьере смертный приговор.

   Ири Ар несколько мгновений стоял побледнев как простыня, а затем выхватив свой бокал у него из рук, выплеснул содержимое Грандину в лицо.

   - Я тоже! - заявил он с непреклонной уверенностью и вскинул голову, ожидая вызова.

   Грандин снял перчатку. Секунда, другая, все потрясённо замерли, абсолютно ошарашенные, ожидая того что сейчас произойдёт.

   Сейчас Мистраль, если только он находиться в здравом уме и твёрдой памяти, должен бросить вызов, потому что ни один уважающий себя дворянин, не потерпит подобного прилюдного оскорбления, унижающего его честь, достоинство, ставящего на кон репутацию.

   Ладонь Грандина осторожно коснулась щеки Ири, и большой палец нежно погладил по смуглой щеке. Даже не надеясь оставить след. Разве что запомнить.

   - Я... Не стану с тобой драться, Ири, - шепнул Грандин тихо, почти беззвучно и повернувшись, медленно направился прочь, с бесстрастным лишённым эмоций и выражения лицом, зная что для него теперь всё кончено. И осталось только пройти позорные метры до выхода, своего личного эшафота, на пересечении черты порога которого, закончиться всё.

   - Грандин, Мистраль! - Голос Ири зазвенел подобно натянутой струне.

   Я хочу кричать, Ири. Я хочу кричать от боли. Я хочу, закричать тебе остановись. Не делай этого. Пока ещё возможно повернуть назад. Пойми. Но вместо этого останавливаюсь и медленно поворачиваюсь к тебе лицом, что бы получить

   ПЕРЧАТКУ.

   Грандин замедлил шаг. Он не хотел останавливаться, но голос Ири побуждал его к этому.

   - Повернись, трус!!!! - заорал Ири. - Повернись, ничтожество и прими мой вызов.

   Грандин остановился, чувствуя, что сердце обледенело и раскололось на куски. Механически поймал летящий в него белый кусок ткани.

   - Я не знаю, почему, ты это сделал, Грандин, - сдавленным от ярости голосом, проговорил Ири. В глазах его стояли слёзы и фиолетовые всполохи искренней ненависти.

   - Но клянусь богом. Сегодня, я убью тебя!

   Грандин поворачивается и медленно идёт назад. В его глазах темнота, такая непроглядная, что заставляет Ири отступить на шаг назад. Но Ири не боится его. Он смело встречает этот взгляд.

   - Тогда зачем ждать, Ири? - почти ласково говорит Мистраль. - В четыре утра, в парке у Монастыря Дев. Один на один, без свидетелей. Не струсишь?

   - Хочешь, устроить мне засаду, прихлебник Рандо? - отзывается Ири и подаёт ему платок. Грандин вытирает лицо, не сводя с него глаз. И в эту секунду, собравшимся кажется, что происходящее всего лишь шутка, потому что в этих взглядах обращённых друг на друга, в их обращении, тоне, нет ненависти.

   Но оба знают, что ненависть их сейчас, почти достигает критического апогея.

   - Для того, что бы увидеть твоё падение. Мне хватит... - Грандин выразительно смотрит на свою ладонь, а затем подносит пальцы к губам, заставляя Ири вспомнить, заставляя его покраснеть и задохнуться от бешенства. Голос его падает до интимного шёпота, волнующего и страстного - Одной руки.

   - Будь, ты проклят!

   - Тобой, Ири Ар. Я уже проклят, тобой.

Глава.

   Грандин Мистраль всегда ненавидел Ири Ара и поклялся, что однажды наступит день, когда он уничтожит своего извечного врага и соперника. С того самого первого дня их встречи, с того самого дня....

   Грандин смотрел на разбегающиеся перед глазами неровные строчки. Никто не знал, что он ведёт дневник. И иногда от скуки записывает свои мысли, в такой вот странной форме.

   Я ненавижу тебя Ири Ар. Я убью тебя.

   Перечитывая раз за разом такие знакомые, но теперь такие чужие эмоции, словно принадлежавшие другому человеку, Грандин Мистраль ощущал, как постепенно в его сердце начинает разгораться холодный гнев, и исчезают все смутные чувства, помешавшие сегодня, осуществить задуманное.

   Он накручивал себя снова и снова. До тех пор пока жалости не осталось в его душе.

   Ты сам так захотел, Ири. И сам выбрал эту судьбу, отвергнув меня и тот дар, который я, не задумываясь готов был принести для тебя...собственную жизнь. Что ж, достаточно честная компенсация за порушенную карьеру, по крайней мере, тебе не придётся восторжествовать надо мной, и увидеть то, чего ты так тщательно добивался, но никогда бы не смог осуществить. Моё падение.

   Ири ждал его, прислонившись спиной к стволу раскидистого дерева. Его глаза были закрыты, а мысли блуждали где - то далеко. О чём он думал в эту секунду, его прекрасный золотой ангел?

   Грандин заставил себя ожесточиться и не думать об этом. У него хватит сил и решимости осуществить задуманное и закончить всё сейчас. Ири Ар, я ненавижу тебя, потому что ты моя единственная слабость. Но на том пути, по которому мне предстоит пройти, для того, что бы вытащить себя из той пропасти, куда я благополучно уронил себя, ради твоих бездушных глаз, слабостей отныне не будет. И поэтому, ты должен исчезнуть из моей жизни, раз и навсегда.

   Ири почувствовал его приближение. Открыл глаза. Под веками глубокие тени, выдающие усталость. Кажется, как и Мистраль, он не спал всю ночь. Отлично. Значит, сегодня он будет рассеян и не сможет оказаться на высоте.

   Он выпрямляется и медленно подходит к Мистралю.

   - Зачем ты сделал это, Ран?

   - Затем, что ненавижу тебя - самодовольно и зло отвечает Грандин.

   - Скажи мне, Ран. Твои слова и твои чувства.

   - Ничего не было Ири. С каких пор тебя начало это волновать? - Грандин холоден и насмешлив. Его слова и тон обжигают словно удар плёткой.

   Ири вздрагивает. Удар достиг цели. И Грандин закрепляет победу.

   - Я посмеялся над тобой, Ири Ар. Я спорил на тебя и выиграл. Я не воспользовался своим призом. Ты знаешь об этом. Потому что такая победа ничего не значила для меня. Это было слишком легко.

   - Хорошо. - Ири кивает, но мысли его далеко за пределами разума. - Мы будем сражаться...До смерти.

   - Сдурел Ар? - холодно осведомляется Грандин. В душе расползается липкий страх, понимания, что он сам, оказался совершенно не готов к тому, на что пытался себя настроить, то, что так легко и естественно озвучил его противник.

   Я не смогу его убить. Я не смогу. Слова, насмешки, ненависть. Да всё что угодно. Но только не смерть. Даже ради этой высшей цели. Исчезни навсегда, дьяволы тебя подери. Исчезни, но живи. И я буду жить, зная что ты всё ещё есть. А значит, где - то там, в моей душе рядом с болью и отчаянием, всё ещё будет жива Надежда.

   - Умри, Мистраль!

   Ири Ар первым обнажает шпагу. Синие глаза пусты и мертвы, точно так же как и чёрные.

   Шпаги скрестились.

   "Правление двух кабинетов, рано или поздно приведёт страну к катастрофе. Правый министр, геран Лан должен быть отстранён, а его преемник убран с дороги. Если ты желаешь доказать что ты действительно готов пойти на всё ради блага своей страны, Ири Ар умрёт. Не позволяй себе проиграть Мистраль, до того как начнётся твоя главная битва. Я верю в тебя мальчик мой и очень тебя прошу, не разочаровывай меня, больше, чем ты это сделал. "

   Звон клинков разноситься в утреннем прохладном воздухе, ещё не отошедшим, от ночной сырости. Одурительно пахнет травой, листвой и цветущей вишней.

   Почему эта битва не приносит удовлетворения, как все предыдущие? Почему в ней нет азарта и радости? Нет желания победить?

   Выпад. Где блестящие атаки и комбинации, Ири? Он словно спит. Удар.

   -Умри Мистраль.

   - Не сегодня Ири. Не сегодня.

   Выпад и Ири открывается очень глупо и нелепо. Грандин сам не понимает, как его шпага пронзает плечо соперника. Раз и всё. Выдёргивает назад, встречая сопротивление плоти, и рукав Ири мгновенно окрашивается кровью.

   Он проиграл. Грандин желает опустить шпагу, но понимает, что соперник продолжает нападать. Снова и снова, бросаясь в атаку и истекая кровью. Как глупо. Он не сможет победить. Особенно сейчас в то мгновение, когда не желает этого делать, откровенно подставляясь под чужое лезвие, пытаясь....Дать себя убить?

   Батман и круазе. Ири даже не пытается сопротивляться...Ири... Мистраль выбивает шпагу из его рук, и сделав шаг обнимает за плечи. Крепко, изо всех сил, как если бы всю силу чувств, оказалось возможным вложить в одно простое объятие.

   Ири бьётся в его захвате, выкрикивает яростные оскорбления и не даёт поцеловать себя.

   - Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу тебя, Грандин Мистраль.

   - Малыш....Прости! - Слова сказаны. Но имеют ли они смысл? Грандин сжимает непокорный вырывающийся подбородок и целует мокрые горько - солёные губы, властно и нежно. Раздвигая их языком. Ири оседает на траву. Они оседают вместе. Ири плачет, дрожит в его руках и сдаётся ненавидя и проклиная себя за слабость.

   - Я проиграл! - отчаянно стонет он в чужие губы. - Будь ты, проклят, Мистраль. Убей меня. Убей, но не унижай.

   Грандин слизывает слёзы, льющиеся из его глаз

   - Это не ты, - я проиграл, - отзывается он тихо. - Люблю тебя, Ири. Слышишь меня? Я люблю тебя и пусть всё на свете летит в бездну... Весь этот чёртов мир, со всеми его дурацкими правилами. Я тебя люблю. Понимаешь? Больше жизни, Ар, потому что без тебя не хочу жить. Выбери всё что пожелаешь, всё что захочешь, будь кем угодно и как угодно, но со мной... Ири. Прошу тебя. Дай мне шанс. Один раз.

   Слова сказаны. И Ири перестаёт вырываться из его рук. Он не верит.

   - Я люблю, тебя! - повторяет Грандин снова и снова. - Всегда, любил. С первого дня нашей встречи...любил.

   - Тогда, почему? - почти кричит Ири. В голосе его боль и отчаяние. Почему ты, так жестоко поступил со мной? Почему? Зачем?

   - Боялся признать... Не хотел, признавать. Решил, смогу бороться с этим. Но я не могу. Я не думал о тебе и о твоих чувствах, потому что даже о своих оказался думать не в состоянии. Не понимал. А сейчас, что сказать...Ты для меня важнее, чем собственная жизнь...Уродски звучит...эгоистично...Да только так и есть. Я люблю тебя, малыш. Я очень тебя прошу, поверь мне.

   Грандин бинтует его плечо. Разрывая свою рубаху. Поднимает его на руки. Ири бледен, но кровь уже не течёт из его раны.

   - Прости, что причинил боль, снова заставил тебя страдать.

   - На банкете ты выплеснул моё вино, - слабо отзывается Ири и получает в ответ тревожное.

   -Дурачок. В бокале был яд. Я ведь предупреждал тебя не связываться с Ланом. Столько раз Ири. Мой, непокорный упрямый Ири, который всегда делает мне назло. Но теперь, я никому не дам тебя в обиду. Лан, Рандо. Они оставят нас в покое. Ири молю. Скажи, что тебе безразлична, политика. А если нет. Значит, займу твою сторону. Какая разница, где служить верно.

   Ири кивает слабо улыбаясь.

   - Мне не важно. Я просто хотел...Позлить тебя...потому что ты сделал мне больно. Но я ... Люблю тебя, Ран.

   Иногда Счастье бывает настолько полным. Что слова уже больше абсолютно не нужны.

   Грандин задержал дыхание и крепко прижал тело Ири к себе, ощущая, как стремительно стучит сердце, наполняясь долгожданным бесконечным теплом. Понимая, что вот оно и сказано. То, что было запрятано в самой глубине их сердец, то что они так давно хотели друг другу сказать, теперь это уже не было важно. Слова произнесены. А нужны ли они эти слова?

   Просто как отмеченный факт того что оба постигли давным - давно. Наверное нужны. Для того что бы наконец принять это чувство, осознав его и устав с ним бороться. Я люблю тебя.

   Ири слабо улыбался ,чувствуя нежное объятие своего возлюбленного, Грандин смотрел на него сияющими глазами. Он ничего не говорил, наклонился и прикоснулся к его губам, соединяя их глубоким поцелуем по особенному, трепетному, на двоих. Как предложение делал. Он и не знал, что поцелуй может быть таким. Особенным. Важным. Долгим. Наполненным смыслом.

   А над ними загадочно улыбалась луна, зная, что после бесконечных войн и бурь наступило долгожданное затишье примирения. Теперь, наверное навсегда.

   - Люблю тебя, Ири.

   - Люблю... тебя.... Ран...

   А затем глаза Ири Ара закатились, и голова медленно откинулась назад.

   Грандин смотрел и не понимал. Улыбался, впервые растерянно моргая, как это всегда делал Ири.

   - Ири, - позвал он ласково, нежно проводя по губам. - Что с тобой, малыш?

   Голова Ири безвольно мотнулась в его руках.

   - Ири. Ты что, Ири?

   Он испуганно лупил его по щекам, пытаясь привести в чувство, тряс, целовал в полураскрытые, ещё мягкие губы. Горькие на вкус.

   Эта горечь на губах. Смутная знакомая горечь...ИРИИИИИИ

   - Ириииииии!!!!!

   Он летел вперёд не чувствуя лёгкого веса, в своих руках, кричал и звал на помощь. Потому что, не мог не успеть.

   Собственная шпага смазанная тёмным. Кровь Ири на ней.

   Я убил его своими руками. Я убил его. Это я убил его.

   Потому что кто - то отравил мою шпагу. Для того что бы убрать с дороги..На благо Артемии.

   Люди голоса...Всё потеряло смысл и слилось в одну непонятную полосу тумана. Какие - то слова, не имеющие смысла. Что? Где? Когда? Время и пространство утратили значения.

   Он шептал его имя, держал его в руках, не желая выпустить и разжать пальцы, кричал и сыпал проклятиями, не веря словам медика, и не давал им забрать его. Казалось что всё это нелепость, сон. Страшный кошмарный сон, который не может быть реальностью, но который никак не может прекратиться.

   И сейчас Ири улыбнётся, откроет глаза, подставит мягкие губы и наполнит весь мир вокруг своим ярким радостным сиянием.

   - Иииирииииии! Ириииииииии! Не надоооо неееееееет. Неееееееееет. Божеее! Божееее! Божееееееаааааааааа!

   И сквозь туман, полный алой больной крови, бокал вина в руках и стегающий, приводящий в чувство, ледяной голос Рандо.

   - Ситуация взята под контроль. Ар устранён. У тебя есть выбор. Либо ты продолжишь сходить с ума и сядешь за его убийство. Либо ты возмёшься за ум и поймёшь, наконец, что это было сделано на благо страны. Что за дурацкие сантименты, Мистраль? Не ты ли говорил мне, что ненавидишь Ара и желаешь ему смерти? А теперь что с тобой. Желаешь оказаться в тюрьме? Что ж, я могу это устроить.

   Каков твой выбор Грандин Мистраль? Приди в себя немедленно, Грандин Мистраль!

   Хлёсткая обжигающая оплеуха со всего размаха. Безвольно мотнувшаяся голова. И собственный голос, чужой и бесцветный, лишённый эмоций и чувств.

   - Я осознаю всю ответственность содеянного и готов понести наказание. Но прошу, вас пресветлый герен, дать мне шанс и доказать, что я могу быть полезен моей стране.

   Служить Артемии всеми силами моей души, таково моё стремление. Мой долг - благо Артемии превыше всего. Смерть господина Ара, прискорбный факт, который оставит след в моей душе, но ради того, что бы эта смерть была не напрасной, я приложу все усилия, что бы вознести Артемию на вершину её былого величия.

   И довольный голос Рандо.

   - Я всегда знал, что ты умный мальчик, Мистраль.

   Ири Ар.

   Почему, ты ушел от меня? Сияющий, солнечный мальчик. Ты рассеивал мрак в моей душе, не давая сорваться в пучину собственной темноты. Ты заставлял меня чувствовать и любить и желать сделать этот мир лучше. Но я слаб, Ири. Потому что, больше, не хочу осчастливить этот мир. Без тебя, он стал мне не нужен.

   Глава

   Надпись на воротах высшей королевской академии

   "Благо Артемии - превыше всего".

   Служить Артемии всеми силами души. До последней капли крови, до последнего вздоха. Вот истинное стремление моего сердца.

   Спустя два месяца, правый министр Рандо, погиб в результате несчастного случая. Как поговаривали, он был отравлен по приказу своего преемника.

   Грандин Мистраль занял его пост. Его тайное правление было охарактеризовано целой серией переворотов и политических преобразований. Жестокая бескомпромиссная политика серого кардинала, привела страну к победе. Но рассвет, дался нелёгкой ценой. Сотни тысяч человеческих жертв, были положены во славу создания новой могучей империи.

   Серый кардинал, был мало, известен в широких массах. Говорили, что его влияние так же велико, как и влияние короля, и что сам король пляшет под его дудку как марионетка. А ещё поговаривали, что прожив столь долгую жизнь, серый кардинал так никогда и не был женат.

********

   В морозном майском воздухе кружились снежинки. Столь редкие и невероятные для подобного месяца.

   Юный Паскаль в потрясённом изумлении смотрел на своего наставника, на лице которого блуждала невероятная удивительно невозможная улыбка. Это было столь редкое и потрясающее зрелище, что на несколько минут забыв обо всём и о том, что он должен был отдать свой бокал, он стоял и смотрел на неё. Пока его товарищ не толкнул его в бок, напоминая о приличиях.

   Юлиус задвигался, отвёл глаза и не сразу понял, уже возвращаясь глазами назад.

   Мистраль Грандин по - прежнему смотрел на крышу. И полуденные лучи солнца мягко серебрили седые волосы, создавая сверкающий ореол, вокруг застывшего лица. Глаза Мистрая больше не двигались. Сидя в кресле с невероятной нежной улыбкой на лице, знаменитый серый кардинал, был мёртв.

Эпилог.

   - Тебе честное мнение, или имеет смысл посластить пилюлю? Хм, вижу, что честное. Твоя книга безнадёжна, малыш.

   Грандин Мистраль отрицательно качнул головой, давая понять, что "он думает именно то, что говорит ".

   И с кошачьей ленивой грацией, - казалось, рухни ему на голову крыша, но и тогда он не изменит этой неторопливой манере - Мистраль перегнулся через сидящего на подушке Ара заваленного страницами и стянул со столика хрустальный бокал с вином.

   Сделал маленький глоток, выдающий в нём истинного эстета.

   Посмаковал во рту с блаженным вдохновлённым видом человека на грани экстаза " О! Ля диез, си бимоль! Не беспокойте меня" демонстрируя очевидную разницу истинных ценностей: бездарная пьеса или вечная классика? Истина одна, и разумеется Грандин Мистраль её знает.

   Ири оскорблено надувшись, засопел и обиженно принялся собирать листы рукописи в папку, тоже давая понять, что "он думает то, что думает".

   А на данный момент он думает, что Мистраль скотина. Классика? Алкаш классический!

   Ран следил за ним, не скрывая влюблённости, и дразнил исключительно от переизбытка чувств.

   - Душа моя, не стоит так реагировать.

   В этом месте Мист безнадёжно лукавил. Разумеется, он сделал всё, что бы Ири отреагировал именно так.

   - В конце концов, моё мнение не приговор. Просто слишком мрачное окончание. Ты немного выдохся под конец. Это ощущается в произведении. Начало за здравие, окончание слил, а середину...

   Он не договорил, потому что Ири аккуратно запаковав и отложив рукопись в сторону, повернулся и взяв подушку со всего размаха приземлил её на голову Грандина.

   - Сдохни!

   Мистраль еле успел отставить бокал, чтобы не расплескать вино, перехватил подушку, дёрнул на себя, и сграбастав в охапку, возмушённо рычащего Ири, завернул собой, огласив пространство хохотом.

   - Аааааааа. - Ири дёргался и елозил, пытаясь вырваться из компактного кольца рук и ног.

   - Уууууууу - в тон ему картинно подвыл Мистраль. Чмокнул в нос, откровенно дурачась и даже не планируя становиться серьёзным. Настроение абсолютно не располагало.

   - Ты. Ах ты... А вот..Я тебе..я...я...

   Когда Мистраль смотрел на него, Ири совершенно не мог думать, только краснеть, краснеть, краснеть, начиная задыхаться от стука собственного, бухающего сердца, пытающегося побить беговые рекорды, но совершенно не справляющегося с этой нагрузкой.

   - Так нечестно, Мистраль, - жалобно выдал он, чувствуя, что горит под этим взглядом. Полыхают щёки, уши, и всё тело медленно начинает, наполнятся огнём умопомрачительной истомы, потому что эти глаза не смотрят, они словно вливаются в него, или он в них, и соображать, думать, невозможно, только гореть, гореть, ощущая древний идущий из глубинны жар, грохот барабанов пульса.

   - Очень нечестно, - согласился Мистраль, проводя губами от скулы до уха, щекоча дыханием. Он знает, что действует на Ири так, и делает это специально. Совершенно преднамеренно.

   - Совершенно! - Ири попытался укусить, но промахнулся.

   - Абсолютно. - Мистраль сорвал быстрый поцелуй. И второй и третий.

   - Ненормамммм - Ири возмутился и Мистраль, использовав момент благополучно приник к его губам, отключая на несколько секунд.

   - Полностью с тобой, согласен!

   Когда он оторвался, Ири лежал, хватая воздух ртом. Восхитительно - пьяный, раскрасневшийся, ошалевший, зарывшийся пальцами в его волосы. Совершенно бессмысленный. Вот прямо бери и делай всё что хочешь. Собственно так оно и было.

   Мой - Мистраль наклонился и на секунду прижал его к себе, не желая ни убедиться, ни доказать. Ему было с чем сравнивать. Особенное "мой": осознанное, найденное, отбитое у бога, высеченное внутри, проходящее сердцем, через века.

   - Бунт закончен? - В тёмных смеющихся глазах, тёплые озорные искры, чёрные всполохи ночи, непроглядная, глубокая темнота, омуты, затягивающие на самое дно, а выбираться не хочется.

   - Сам ты...бездарь, - Ири обиженно пыхтя, отпихнул крепкие руки, спасаясь от ласковых губ, соблазнительных, драгоценных. Не потому что не хотел поцелуев и ласк, хотел. Видит бог, слепи их вместе и разлепиться совершенно не получиться. Но знал, что если продолжит - думать не сможет, ни думать, ни говорить, ни соображать. Мистраль "выключал" его сознание, и за прошедший год это не изменилось. Может лет через пять получиться привыкнуть друг к другу, и эффект ослабеет? Трудно верилось.

   - Радость моя, я не хотел тебя обидеть. Откуда такие нездоровые амбиции? Мистраль посмеиваясь, запечатлел короткий поцелуй и втёрся носом в шею, с урчанием втягивая любимый запах.

   - У тебя учусь, - буркнул Ири, с трудом выворачиваясь, и отодвинувшись от Мистраля на безопасное расстояние, возмутился, выплёскивая энергию, в разбрасывание подушек.

   - Я три месяца мучился над этой писаниной, только потому что ты меня попросил.

   - Хм. Знаешь ли, документальный реализм и фантазии имеют разницу. Да бог с ними фантазиями. Зачем такая мрачная концовка? Ири, на описании смертей даже меня пробрало. И представляю реакцию дяди. Ты так кровожадно его похоронил.

   - Я не могу написать правду.

   - А почему нет? В конце - концов, Лан, получил по заслугам.

   Ты свободен, а недоразумение удалось разрешить. Правда тебе и пришлось некоторое время побыть, официально мёртвым...

   Его передёрнуло от воспоминаний.

   - Не уверен, что смогу пережить подобное снова - пробормотал Мистраль помрачнев.

   На лицо его легла мучительная тень. Он побледнел, непроизвольно возвращаясь мыслью, в то время, когда едва не сошёл с ума, от потрясения, почти лишившись рассудка.

   - Ты знаешь, я ведь был свято уверен, что убил тебя. Ты не дышал, медик зафиксировал смерть...

   - Но всё оказалось испытанием, подстроенным твоим дядей. - Ири утешающее стиснул его руку, и ласково провёл по скуле, прогоняя тяжёлых призраков.

   - Забудь, Ран, всё позади. Давно закончилось. Просто дурной сон. - Он потянулся, обнимая любовника за плечи, прижал к себе, словно мог защитить, смыть, стереть то, что для Мистраля оставалось очень болезненным.

   - Иногда, я думаю, что ты пророк, душа моя. Это испытание, единственное, что я не могу простить дяде, по сей день. Всё могу понять, но это...

   Словно не замечая его слов, Мистраль вздохнул, продолжая оставаться внутри собственных видений.

   - Если бы всё случилось так, как ты написал.

   Ран непроизвольно напрягся, и Ири поспешил обнять юношу сильнее, понимая, что для Мистраля это не прошло бесследно. Он не показывал виду, но внутри по - прежнему продолжал страдать. Ири многое бы отдал, что бы изменить это, но понимал, что, несмотря на всю свою любовь, бессилен. Исцелить и зажевать шрамы Мистраля могло только время.

   - Возможно, твоя книга могла бы оказаться, довольно правдивой.

   Закончил Мистраль и тряхнул головой, ухмыльнулся прежней шальной улыбкой, и стащил Ири на себя.

   - В любом случае, - Ири легко вздохнул и потёр переносицу, глазами разыскивая бокал с вином.

   - Бессмысленно спорить. Эту историю никто не прочитает, так что не имеет смысла судить о ней.

   - Эту историю прочитал я. Для меня это очень важно, - шепнул Мистраль вовлекая Ири в долгий поцелуй.

   Обнимая очень крепко, словно боясь, что Ири сейчас исчезнет. Как тогда...В то жуткое утро, когда он почти лишился рассудка, осознавая что весь его мир разом выгорел до тла. И собственная безумная радость, аналог сумасшествию - безумие счастья, когда увидел Ири ...Живого и невредимого, спустя несколько недель, после официальных похорон.

   Он не мог поверить и упал в обморок, потерял сознание от чудовищного перенапряжения нервов, и болел долго, несколько недель мечась в бреду, звал его не переставая, находил, успокаивался, снова кричал мучимый кошмарами. Возможно, дядя сильно пожалел о своем решении, сочтя его ошибкой. Мистраль чуть не умер тогда. Иногда воля человека бывает сильна, но даже самые сильные люди ломаются и сдают, в шаге от победы. Психика просто не выдерживает. Вот и Мистраль оказался совершенно не железный.

   Болезнь стала тем, что помогло ему удержаться на самой грани, постепенно он выздоровел, смог это осознать, понять, впасть в некоторое нормальное состояние. Они уехали из страны, как только ему сделалось лучше. Дядя лично отдал распоряжение, собрать Мистралю чемоданы и отправить на отдых, сначала на курорт, потом в путешествие, длящееся два месяца. Когда они вернулись, Мистраль снова стал прежним собой, но в тоже время, он сильно изменился, очень сильно, ослабел и надорвался внутри, и собраться мог ещё не скоро. Ири понимал это как никто другой, слишком хорошо понимал, это состояние и не отходил от него ни на шаг, превратившись в преданную сиделку, верную тень, того кто всегда будет рядом. Может быть однажды спустя время Мистраль сумеет это осознать и понять, и тогда сможет окончательно исцелиться. Сейчас Ири исполнял обязанности секретаря и помощника Рандо, частично заменив на этом поприще Мистраля, собираясь однажды стать тем, кто будет стоять рядом с ним. Мистралю больше не нужна была вершина мира, но Ири собирался вернуть его туда. Ведь именно там, на самой вершине должны стоять короли и боги, и те, кто делает из них богов и королей.

   - Однажды, придёт время, когда мы с тобой сойдём со сцены малыш.

   Мистраль смотрел на свою расставленную ладонь, и казалось, что там незримо между кончиков пальцев он словно зрит невидимое грядущее.

   - И наши фигуры, перестанут иметь значение. Мы издадим твою книгу, Ири. Пусть эта история важна только для нас, но я не хочу, что бы она была забыта. Гордость и предубеждение, любовь и ненависть. Чудовищная слепота и человеческая глупость. Какими же дураками мы оказались. Не желая предавать себя, предали любовь, забыв, что бог поругаем не бывает. И вот, причинили друг другу столько боли, что иногда, мне кажется, на свете не существует ни одного мерила, что бы это заполнить и искупить.

   - Ран не надо. - Ири взял его за руку, и Мистраль переплёл их пальцы.

   - Надо любовь, моя. Легко сказать слова. Нам придётся сказать много слов, и совершить очень много поступков, что бы выбраться из темноты. Но я рад, что темнота была в нашей жизни, это сделало нас мудрее, научило ценить, дало опыт.

   - Но это не значит, что мы по - прежнему не будем совершать ошибок.

   Ири вздохнул и посмотрел на Мистраля со светлым состраданием.

   - Ран, ты безнадёжный перфекционист. Люди просто живут. Живут и учатся всю жизнь. И вечно блуждают во тьме. Сегодня мы говорим множество слов, а завтра снова будем ругаться из - за очередной ерунды.

   - Не будем, - Мистраль неуловимо хмыкнул. - Обладая пониманием. Не будем. А учитывая, что я очень умный, мудрый и терпеливый, а ты так, унылый хвостик на фоне моего великолепного величия.

   Он рассмеялся отбивая прилетевшую подушку, которой Ар мгновенно брякнув - Лови корону - от души заехал ему по башке.

   - Куда же, вы ваше величество? - истекал елеем Ири, гоняя увёртывающегося Мистраля по кровати.

   - Ваши великие идеи, просто обязаны найти своего слушателя. Может тебе тоже стоит написать книгу.

   - Конечно, И в отличие от чьей - то бездарной писанины. Она станет бестселлером, - важно кивнул Мистраль и взвыл извиваясь, потому что Ар отбросив подушку принялся его щекотать.

   - Бездарная?!!!

   - Ну что ты, Иричек, свет души моей, я пошутил. Конечно ты гений и талантуууааааищееее...Ааааай ооооой. Ар зараза мелкая, угробишь ....ооооууу

   Мистраль вывернулся и сметя Ара одной рукой распластал на своём животе, ткнув физиономией в матрас, придерживая прыгающую задницу.

   - Просто не все это способны оценить. Но ничего, подправим, наймём редактора, в смысле купим редакцию, а то не выгорит.

   Он икнул, уворачиваясь от тычка, с непередаваемой миной слушая возмущённое "бубубу" - доносящиеся из матраса, который Ар благополучно благословлял ртом, не в силах освободить прижатую голову.

   - И ещё камешек. Раз ты так настаиваешь, слушаешь, смотри как внимательно. Такой покладистый сегодня. Сам тебя не узнаю, может ты заболел, сердечко?

   Мистраль практически выл от смеха, особенно убедившись в полной чужой безобидности.

   - Ну ничего, сейчас тебе полегчает. Радость моя, ты временами так увлечённо душераздирающе пишешь, что это вызывает сильный скепсис. Девиз "На каждую строчку, по платочку" хорошо конечно, но....

   - ТВОЮ МАТЬ. МИССССТРРРРРРРРРАААААЛЬ!!!!

   Ири удалось вывернуться и выплюнув зажёванное покрывало, он взвился чуть ли не до потолка, сверкая бешенными глазами, напоминая разъяренное чудовище, жаждущее крови,

   Ран с диким воплем, рванул в сторону, понимая, что рассвирепевший любовник, его сейчас если не придушит, то попытается это сделать.

   Впрочем, кто кого отловит, тот того и съест?

   И развернувшись, Мист с совершенно непередаваемым выражением полным смеха, и нежности, расставил руки, опрокидываясь на спину, и ловя, влетающего любовника, в гостеприимно распахнутые объятия, что бы обхватить и прижать к груди, шутливо вгрызаясь в шею, в попытке отметить засосом.

   - Мистраль, ты...Ты...

   - Для тебя, кто угодно, радость моя. - Мурлыкающий звёздный смех и совершено невозможное. - Только убери сцену с моей смертью. Предпочитаю, без душещипательных подробностей. К тому же, умереть в один день, вот это по - настоящему романтично. Тшшшшш, а кто это тут у нас дерётся?

   Поцелуй в губы, сумасшедший, яркий, ослепительный, вбирающий в себя абсолютно всё, все эмоции, все порывы, все слова разом, ослепляющий, наполняющий, выпивающий душу, отдающий душу, разом всё, одновременно.

   - Ран!- Тихий всхлип и понимание, абсолютно идиотское, дурацкое понимание, что вот он умрёт. Прямо сейчас, наверное, умрёт от счастья.

   От этого. Ну ведь это же ясно, очевидно, так понятно, что он всегда, везде, всегда и во всём будет ему проигрывать. Потому что ...Потому что этому нельзя сопротивляться. Так не бывает. Потому что Мистраль бог. Потому что ничего не хочется. Потому что..Потому что он - это всё. Весь мир, все понимания, все слова. Его бог, его вселенная, его дом, его солнце, огромное, незыблемое, бесконечное, сверкающее, божество, Грандин Мистраль.

   - Да малыш, - Нежный взгляд, мудрый, проницательный, всепонимающий, абсолютно всё прекрасно понимающий, и немного печальный в эту секунду в осознании своей собственной власти над ним, такой бесконечно любящий..

   - Ран, поцелуй меня, - Ири хочется умереть от собственной сентиментальности, огромного, живущего в груди, океана невысказанного.

   - И не только поцелую, радость моя. Как насчёт прелюдии

   "Они жили долго и счастливо и умерли в один день?"

   Лёгкое скольжение вдоль краешка губ и Ири, быстро приземляется в их привычный бетон реальности, понимая, какая же он всё таки, совершенно не романтичная скотина. Без цветочков, без ухаживаний, без лишних слов, хренов, бесцеремонный прозаик, чьи руки вполне деловито шарили по застёжкам одежды, заставляя Ири обречённо закатить глаза.

   Иногда аппетиты Мистраля, казались ему мягко говоря преувеличенными.

   - Так не бывает!

   Несколько секунд Ар честно старался сохранять рассудок. Но какое там? Уплыл, вослед за улетевшими штанами.

   - А у нас будет, именно так! - уверенно пообещал Мист, на мгновение оторвавшись от поползновений, что бы смачно чмокнуть чужой живот. Иногда Мистраля тянуло на откровенные дурачества. Трудно заподозрить за этой натурой. Весьма развратной натурой...Абсолютно непристойной временами.

   - Ран, ты опять? Да сколько можно, мы же только недавно...

   - Столько сколько нужно. В конце концов, это моё законное право. Давай, давай, возрази мне.

   И отрицая собственное приглашение, Мистраль привычно пресёк всяческие попытки пререканий, попросту закрыв возмущённый рот ладонью, и под отчаянное мычание ловко избавляя Ири от остатков одежды. После предыдущего раза, таковых на нём оказалось не много.

   - И сцену с Эргетом и Алесом кстати тоже убери. Я не простил им того раза, а то в каких красках, ты это расписал, заставляет меня подумать, что я совершил ошибку, не вызвав Алеса на дуэль... И последние четыре главы тоже потом перепишешь, они никуда не годятся. А твои рассуждения о политике, это просто бред сивой кобылы. В конце концов, ты всегда можешь, спросить меня...

   Он ловко перехватил врезавшийся в него кулак.

   - Да - да, вот так. Стукни посильнее. Порадуй себя. Ири, а я не говорил, что когда ты сопротивляешься, меня это заводит? И не скажу. Ай, не кусайся. Больно же.

   - Ты! Ты! Ты просто, рррр. Ненавижу тебя, Грандин Мистраль.

   - А я... Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ИРИ АР!

   286

Оглавление