«Средневековый любовник»

Александра фон Лоренц Средневековый любовник

Поездка в Крым

В Москве бушевала непогода. Всюду, вплоть до самого горизонта, небо было покрыто мрачными тучами, сыпавшими мелким и частым дождем. Вера любила хмурую погоду, дождь всегда смывал с души грусть и печаль. Но сегодня он не помогал. Она стояла возле распахнутого настежь окна и смотрела на бегущих прохожих, на толчею машин, ничего не замечая через застилающую глаза пелену слез. Вдруг стало сумрачно, словно кто-то сверху резко накрыл город густым полупрозрачным покрывалом, и вслед за тем хлынул сильный ливень. Ветер резко хлестал дождем по окнам, ломал сучья и срывал листву с тополей. Внезапно в равнодушно-отрешенной тишине пустого помещения резко прозвучала механическая мелодия ― мобильный телефон, лежащий на ее рабочем столе, засверкал, завибрировал. На дисплее засветился текст: «Вера, мне необходимо знать, едешь ты или нет»!

Подруга торопила с ответом. Молодая женщина вздохнула, набирая номер, ― после нескольких гудков ответил высокий женский голос.

─ Соня, ну как я могу поехать?! Ты ведь все знаешь… ─ Вера перевела дыхание.

─ А тебе не кажется, что это будет отличная возможность выяснить правду? ─ возразила Соня.

Вера молчала, обдумывая ее слова. Скорее всего, опытная и прагматичная Соня права. Правду выяснить просто необходимо, ее силы уже на исходе. Совместная жизнь с Игорем в последние два месяца стала невыносимой.

─ Я не понимаю тебя, Сонечка. Как это можно сделать? ─ устало пробормотала она в трубку.

─ Для начала выбрось из головы все сомнения и предположения. А то знаешь, под горячую руку можно таких дров наломать. Скажи ему, хочу провести отпуск с Соней. Только не говори, что отдыхать будем в Крыму. Не пустит! Обмани, скажи, что едем, например, в Мариуполь, к моей тетке. Если быстро согласится, значит, твои подозрения правильны. Двадцать дней проведете порознь, все обдумаешь, взвесишь! Приедешь дня на три-четыре раньше. Посмотришь на него. Если у него есть любовница, как ты подозреваешь, он успеет за это время разобраться и в себе, и в отношениях между вами. Скорее всего, это легкая интрижка, не более, а он мужик с мозгами. Ты ничего не потеряешь, только выиграешь, поверь. И помни, измена супруга, ─ не самое плохое, что может случиться с женщиной, и это не конец совместной жизни. Семью всегда легче разрушить, чем сохранить.

Ласковый голос Сони утешал и успокаивал, ― подруга как никто другой понимала, как больно чувствовать беспричинное охлаждение мужа.

─ Соня, мне так тяжело, ─ шептала молодая женщина. ─ Мы всего два года прожили, а тут такое…Может, я ошибаюсь. ─ Она немного помолчала. ─ Я уж не знаю, люблю его или нет. Он так изменился. Как ты думаешь, для чего я хожу на работу? Меня все спрашивают…. Думают, наверно, жена богача от безделья «дурью» мается!

─ Ну, для чего, расскажи, ─ мягко проговорила подруга.

─ А чтоб не сойти с ума от тоски! Не веришь? И, тем не менее, это так. Работа ─ моя единственная отдушина. Я для Игоря стала домашней птичкой. У птички есть и жилище, и корм. А остальное ─ сверх меры!

Неприятное напряжение сжало горло и опустилось вниз, заставляя сердце стучать сильнее. Чтобы справиться с собой, Вера снова подошла к окну. Ливень немного поутих. Деревья как будто заливались слезами — с ветвей на асфальт все время текли тонкие водяные струйки. Да, Вере нравилась дождливая погода. Но сейчас дождь действовал на душу гнетуще.

Ощущая ее тоскливое настроение, Соня тоже вздохнула, в ее голосе послышалось сострадание.

─ Так. Давай ты сделаешь, как я тебе советую. Вспомни, я все-таки старше. Я больше не спрашиваю, едешь ты или нет. А просто требую, потому что так будет правильно. Сколько можно себя изводить? Ты его никогда не поймаешь! Он умный и опытный мужчина. А тебе всего двадцать три. Представляешь, какая ты будешь умная через десять лет, когда тебе стукнет столько же, сколько и ему?

Вера подумала и согласилась. Подруга всегда находила нужные слова, а ее советы опирались на несвойственный ей, Вере, «житейский» ум.

─ Слушай, а как ты собираешься вести машину? Ты ведь всего месяц назад права получила! ─ Вера неожиданно прозрела, вспомнив одну из поездок по улицам города. Скорость ─ сорок, все обгоняют, сигналят, а Соне хоть бы хны! Едет себе, да улыбается.

─ Так это я в городе мучаюсь, а на трассе уверенно себя чувствую! ─ спокойный голос Сони подтверждал ее слова. Надо отметить, ей была свойственна доброжелательная уверенность. Вера любила Соню и считала подругу примером для подражания. Красивой ее назвать было нельзя, но ее лицо постоянно выражало добродушие и оптимизм. Хотя причин для огорчений и у Сони, конечно, нашлось бы немало.

Муж вернулся поздно, около двух часов ночи. В замке медленно повернулся ключ, зашаркали по паркету мягкие подошвы тапочек. Вера не стала спрашивать о причине столь позднего возвращения, а только глубже забралась под одеяло. К чему эти жалкие расспросы? У него всегда наготове ответ, такой же безупречный, как и он сам. Идеальный предприниматель, идеальный муж…

Игорь разделся почти беззвучно, Вера только услышала, как зашелестела его одежда, упавшая на кресло. Решив, что муж не станет ее будить, она притворилась спящей. Он молча улегся рядом, и Вера почувствовала приятное тепло от его тела. Молодая женщина с трудом подавила желание пододвинуться ближе и прижаться к нему. Проявлять инициативу самой ей не хотелось. Теперь секс у них был по расписанию, по субботам или четвергам. Выражать недовольство и обижаться было бессмысленно, ─ Игорь все равно поступит так, как считает нужным. Так он вел себя всегда, и со всеми.

Вера оторвала голову от подушки, когда тяжелая рука мужа легла на ее талию.

─ Спишь? ─ спросил Игорь и придвинулся к ней.

─ Спала, ─ сонно пробормотала Вера.

Ах, да! Сегодня четверг, «ее» день. Она и забыла!

─ Просыпайся,─ голос мужа прозвучал мягко, но с непонятным раздражением.

─ Что…Игорь? ─ нехотя спросила она, догадываясь о его намерениях, но не чувствуя желания в его голосе. Отчего же пропала былая страсть, куда она подевалась? Занятие любовью превратилось для Игоря в исполнение «супружеского долга», и это ее безмерно оскорбляло. Вера отвернулась.

─ Что, что… ─ сухо проговорил он, привлекая ее к себе. ─ Хочу тебя! А ты все дремлешь…

Вера порадовалась полумраку в спальне, иначе Игорь увидел ее скептическую улыбку и продолжил бы несправедливые упреки.

Он закинул ногу ей на бедро и прижался лицом к затылку. От него пахло дорогим парфюмом и сигаретами.

─ Иди ко мне, ─ прошептал он, опрокидывая ее навзничь.

Вера прикоснулась к его плечам, скользнула по ним, спустилась вниз по крепкой спине. Конечно же, она любила его, и каждый раз вспоминала о былой нежности. Мысли унеслись в счастливое прошлое ─ к тем блаженным дням, когда они не могли насытиться друг другом, и, охваченные желанием, поспешно сорвав с себя одежду, предавались любви в самых необычных местах. В прихожей, в его рабочем кабинете, в машине…

─ Неправда, я долго ждала тебя! ─ улыбнулась Вера, чувственно извиваясь под ним. Она еще находилась в прошлом, и первая поцеловала его. Сначала в шею, затем в губы. Игорь вяло откликался на ее сладострастные призывы. Губы у него были сухие и жесткие. Муж переместился ниже, уклоняясь от ее поцелуев, и принялся возбуждать ее грудь, болезненно прикусывая зубами соски. Лаская его, она почувствовала, что он не хочет ее, несмотря на притворно-ласковые слова и отпрянула, уязвленная его холодностью.

─ Что с тобой? ─ удивился Игорь, властно сжимая ладонями ее лицо.

Вера попыталась отодвинуться. Притихшая и униженная, она сказала:

─ Ты же не хочешь, Игорь… К чему все это? Давай лучше спать.

Игорь разжал ладони, и, упершись ими в подушку, гневно молчал, не имея возможности высказаться

─ Ляг на откровенно. Не склонный к самокритике, он криво усмехнулся:

─ А ты постарайся, и я захочу!

─ Брось! ─ неожиданно резко сказала Вера. ─ Спроси лучше сам себя, нужна ли я тебе вообще! Если решишь, что нет, я не стану цепляться …

Пальцы Игоря нервно перебирали шелковую оборку наволочки. Мужчина понял, что ведет себя некрасиво, и всполошился:

─ Котик, прости, устал и сорвался на тебе. ― Он привлек жену к себе и стиснул в объятьях, шепча ей на ухо:

─ Красная шапочка, я тебя съем…

Вера, удовлетворенная извинением, засмеялась. Она почувствовала прежнюю нежность к мужу. животик, ─ ласково приказал Игорь.

Он погладил свою жену по округлым бедрам. На его лице играла ленивая ухмылка. Да, Вера очень чувствительна. Конечно, ему претило насильно возбуждать себя. Но жена не должна узнать правду ни при каких обстоятельствах. Игорь лег на нее и прижал свой член к ее ягодицам. Его тело напряглось, он руками сдвинул ягодицы жены так, чтобы они смогли плотно сжать член и вызвать приток крови. Они всегда его восхищали ― полные, красивой формы.

─ Игорь? ─ изумилась Вера.

─ Мне так хочется… ─ прошептал мужчина, с трудом подавляя раздражение.

Почувствовав первые признаки желания, он сразу вошел в нее, не стремясь получить удовольствие, а беспокоясь лишь об эрекции. Он не злился на нее, и не ругал себя. Четыре раза за пять часов ─ это чересчур много.

Вера обхватила подушку руками и подложила под грудь. Муж занимался любовью небрежно и с явной неохотой. Она уткнулась лицом в простыню и стиснула зубы. Каждый его грубый толчок отзывался внутри ее тела тупой болью. В конце концов она не выдержала и застонала.

─ Игорь, мне так больно!

─ Сейчас, сейчас, я почти все… ─ тяжело дыша, прохрипел он, не ослабляя своего натиска.

Наконец муж скатился с нее, и вскоре послышалось его размеренное дыхание. Игорь мгновенно заснул, даже не поцеловав ее, как бывало прежде. Расстроившись из-за его холодного обращения, разочарованная Вера не смогла заснуть почти до самого утра.

Утром она проснулась как обычно, в семь часов. Нужно было приготовить мужу завтрак. Она встала с постели, посмотрела на спящего Игоря, затем взгляд перебежал на его небрежно брошенные вещи. Она наклонилась, чтобы забрать рубашку в стирку. Из ее кармана торчал серебристый уголок, неаккуратно надорванный и мятый. Вера посмотрела повнимательней и поняла, что это упаковка от презерватива.

Сердце стало отбивать бешеный ритм. Лицо заполыхало жарким огнем.

Она побежала на кухню, открыла холодильник и налила в стакан ледяного апельсинового сока. Сделав несколько больших глотков, Вера прислонилась к стене.

«Наверно, он предложит, ― расстанемся цивилизованно»! ― внутри нее все бушевало, бурные эмоции требовали немедленного выхода, но Вера сдерживалась изо всех сил. Какой смысл метаться как запертое в клетку животное, закатывать истерики, упрекать? Бешенство, возмущение, ссоры только измучают ее. Единственное, что могло бы спасти от нервного срыва, так это скорейшее расставание, сдержанное и холодное, без упреков и обвинений.

За завтраком Вера не нашла в себе сил известить Игоря о своем намерении отправиться в путешествие с Соней. И лишь к шести часам вечера она позвонила мужу. Рабочий день подходил к концу, сотрудницы заметно оживились и, весело переговариваясь, выключали компьютеры, собирали свои вещи.

На ее телефонный звонок Игорь ответил сразу, как и обычно. Этот человек был так уверен в себе, что считал ниже своего достоинства отключать телефон, сбрасывать вызовы, независимо от времени суток.

─ Игорь, я хочу съездить на Украину. С подругой. Ты ее знаешь, это Соня. ─ Вера не проговорила, а просто залпом выдохнула эти слова. Она все утро их обдумывала, представляя, какая у него будет реакция.

─ К хохлам захотелось? Странно, странно… Я сам хотел отправить тебя на отдых, но собирался устроить сюрприз. Купить путевку в Грецию. Эх! Не удался мой сюрприз! ─ Игорь негромко хмыкнул и сразу перешел к делу. ─ Когда и на сколько?

Его сухой вопрос разом отбросил все сомнения.

Вернувшись с работы, Вера стала лихорадочно укладывать вещи в дорожную сумку. На душе было муторно, хотелось поскорей уехать к Соне. Она понимала, что поступает неразумно, наспех собираясь в дорогу. Но оставаться с Игорем в этот вечер в их квартире Вера просто не могла.

Она присела на кровать, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться. Много вещей с собой брать не стоит. Главное ― фотоаппарат, купальник и удобная, крепкая обувь. Крым ее привлекал не столько морем, сколько горами и своеобразной природой. Черное море, несомненно, проигрывало Средиземному и Адриатическому. Вера успела побывать в кое-каких странах, на дорогостоящих и престижных курортах, поэтому море ее интересовало меньше всего. А горы… Горы ─ это ее страсть. У нее была старинная мечта, еще со школы, ─ побывать на Мангуп кале, побродить среди руин средневекового княжества Феодоро. Она хотела отправиться туда еще прошлым летом, но Игорь был категорически «против», и они поехали в Чехию. Пришлось удовольствоваться фотографиями из Интернета и несколькими электронными книгами. После прочтения книг Вера загорелась еще сильнее. Она часами рассматривала фотографии древних строений, представляя, какими они были во времена средневековья, ― и ее тянуло туда с неимоверной силой.

Красивый шкаф из красного дерева в спальне просто ломился от дорогой и шикарной одежды. В период ухаживания, да и в первые месяцы супружеской жизни Игорь тратил на нее огромные деньги. Ей завидовали все подруги и однокурсницы.

─ Повезло ей, подцепила столичного принца! ─ примерно такие мысли можно было прочесть в их завистливых глазах.

И Вера тоже так думала… некоторое время. Действительно, Золушка встретила своего принца. Пролетели недели, потом месяцы, и принц изменился. Или же стал таким, каким и был на самом деле ─ холодным и расчетливым. Может, они из разных сказок? Она частенько размышляла об их совместной жизни, представляла, как сложатся отношения в будущем, и приходила к выводу, что совершила ошибку. Ведь Игорь вел себя точно также, как и до знакомства с ней. На первом месте ─ бизнес, друзья, развлечения, а жена где-то в конце всего этого длинного списка. Последний раз он сказал ей «люблю» на Новый год. Вера уже поняла причину его охлаждения, и это жгло ее измученное сердце. Он никогда ее и не любил, просто пришло время жениться. Для респектабельности и продолжения рода. А сейчас ему нужен наследник, о чем он ей постоянно напоминал. Вера и сама мечтала о ребенке, но он упорно не желал появляться в их семье.

Порой хотелось все бросить и вернуться в родной городок, в небольшую квартирку, где жили мама с младшим братом. Дома было так хорошо! На кухне по воскресеньям пахло пирогами с капустой, любимым земляничным вареньем. И царила атмосфера бесхитростной любви, которой так не хватало сейчас исстрадавшейся Вере!

Муж вернулся домой раньше, чем обычно. Вера с усмешкой подумала, что она удивлена столь «преждевременному» возвращению Игоря. Сегодня он был необыкновенно весел и всем своим видом выражал добродушие. Не снимая обуви, зашел в ее комнату и окинул взглядом разложенные вещи жены, расстегнутую сумку. Его колючие серые глаза удовлетворенно искрились.

─ Да, Верунь, огорошила ты меня! Вы там смотрите, будьте осторожней, дороги в странах бывшего СНГ отвратительные, и сервис оставляет желать лучшего! ― Он улыбнулся и подцепил двумя пальцами купальник, выглядывающий из бокового кармана сумки:

─ Сказала бы, что тебе нужен новый купальник! Ты же в этом в прошлый сезон загорала.

Вера криво усмехнулась. Любовь Игоря всегда проявлялась таким вот образом. Он весь сиял, и это больно задевало. Оставалось только догадываться, чему он так рад ― ее отъезду или удачной сделке, о которой он сообщил сегодня по телефону. Скорее всего, и тому, и другому.

─ Спасибо, Игорь, старый купальник тоже прилично смотрится, пока нет смысла покупать новый. Мы надеемся, что никаких проблем у нас не будет.

─ Вот так, бросаешь меня на целых три недели. Ну, ничего! Вспомню холостяцкую кухню, ─ муж засмеялся.

Ей нравилось, когда Игорь смеется. Жесткое лицо преображалось, и он становился похожим на того прекрасного принца, в которого Вера влюбилась три года назад.

─ Завтра выезжаете? ─ спросил он.

─ Нет, решили сегодня, в ночь. Так проще ─ дорога пустая. Соня еще пока неопытный водитель… Через час выхожу… ─ Вера сказала неправду неожиданно для самой себя. Но у нее совсем не было желания оставаться с мужем на ночь. Потому что рациональный Игорь обязательно решит, что нужно переспать с ней перед расставанием на такое длительное время. Но заниматься любовью с мужчиной, чьи желания были направлены не на нее, Вера не могла. А что у него есть другая женщина, теперь она уже знала наверняка. Больше не нужно гадать, пытаться отыскать нежность в его безразличных глазах, поглядывать на безмолвный телефон. Соня же ее поймет и посочувствует.

Игорь замер от изумления. Он уже привык, что молодая жена влюблена в него, звонит, когда он задерживается, волнуется, временами намекает на близость. Но вот пошла вторая неделя, как она перестала ему звонить. Ему это нравилось, поскольку жена вроде бы успокоилась и, не устраивая скандалов, смирилась с его образом жизни. Конечно, с одной стороны было хорошо, что Вера перестала утомлять его своими звонками, но с другой ― как-то это все непонятно. Вдруг коварная мысль залетела в голову. А. что, если ей понравился кто-то другой? Вера очень красивая и сексапильная женщина, многие мужчины не прочь оказаться с ней в постели. Игорь частенько ловил их заинтересованные взгляды. Но сейчас, когда у него была связь с молодой секретаршей, не хотелось ломать себе голову, думать, что произошло, и почему поведение жены так изменилось. Все обдумав, Игорь пришел к выводу, что Вера никогда не решится не то что уйти от него, но даже изменить ему. И он откинул мысль о любовнике как невозможную. Похоже, просто им обоим необходимо расстаться на некоторое время и отдохнуть друг от друга. Но сегодня он планировал тепло проститься с женой, потому и приехал домой пораньше, отложив все дела. Да, она его сильно удивила! Спустя час Вера хлопнула дверью своей шикарной квартиры. Муж вышел ее проводить, донес сумку, посадил в такси. Их прощание было холодным ― быстрый поцелуй в губы и пара слов, брошенных вслед.

Плохой рецепт

─ Остановитесь, пожалуйста, возле этого магазина! ─ попросила Вера таксиста. Приходить в гости с пустыми руками она считала неприличным. А в этом магазине всегда можно было купить какую угодно рыбу ─ свежемороженую, живую, соленую, копченую. Соня ─ хозяйка неважная. Готовить не любит, и, можно сказать, не умеет. Она давно грозится научить Веру готовить фаршированную рыбу, но все никак не получается. То времени нет, то желания. А если сегодня вечером они вместе с Соней приготовят это знаменитое блюдо? Парочка крупных карпов ─ как раз то, что надо. Вдобавок к карпам Вера купила к чаю хороший шоколадный торт.

Дверь открыл Сонин муж, Борис, невысокий полноватый мужчина тридцати лет с намечающейся лысиной, и, как и положено высокопоставленному чиновнику, в очках, водруженных на крупный мясистый нос.

─ Кто к нам пожаловал! ─ его гладко выбритое круглое лицо светилось радушием. Он обернулся и позвал жену:

─ Сонечка! У нас гости! Встречай!

Соня вышла из кухни, вытирая мокрые руки кухонным полотенцем. Она была несколько удивлена неожиданным появлением Веры, которая не позвонила и не предупредила о своем визите. В это время Соня занималась приготовлением ужина. Одернув пестрый фартук, она понимающе улыбнулась:

─ Можешь ничего не говорить. Я все поняла. Твой сегодня опять не пришел, и ты расстроилась.

─ А вот и не угадала, ─ сухо усмехнулась Вера. ─ Пришел он как раз вовремя. Даже немного раньше….Просто… Если честно, мне очень тяжело находиться с ним в одной квартире. Помнишь, ты меня вчера предостерегла ─ «не наломай дров»? Сегодня вечером я поняла, что могу сорваться и все ему высказать! И поэтому я ему сказала, что мы выезжаем в ночь. Извини за бесцеремонность! Приехала без звонка…

─ Брось! ─ перебила ее Соня и, махнув рукой, доброжелательно улыбнулась. ─ Я всегда рада тебя видеть, в любое время.

─ Не стесняйся, Верочка. Проходи, ─ вставил свое слово Борис, забирая из ее рук увесистую сумку.

─ Молодец, что приехала! Представляешь, я еще ничего не сложила! Поможешь мне наряды выбрать. ─ Соня пыталась как-то поддержать печальную подругу. Как Вера ни пыталась себя взбодрить, ничего не получалось.

─ Кстати, очень мудрое решение ─ выехать пораньше. Мы так и сделаем. Часиков в пять выйдем. ─ Соня пошарила в оттопыренном кармане ситцевого халата в поисках пачки сигарет. Дома она всегда ходила "в чем придется".

─ Что готовим? ─ вежливо поинтересовалась Вера.

─ Макароны с яичницей, ─ важно заявила подруга, затягиваясь сигаретой. ─ Пойдет. На скорую руку.

Вера тем временем развернула свои покупки и положила на стол. Соня улыбнулась, но слегка поморщилась.

─ Не надо было ничего покупать. Сколько раз можно повторять. Избалуешь мне мужа, ─ строго сказала она и добавила вполголоса:

─ Понравится и заставит меня готовить.

─ А хочешь, я сама приготовлю ужин. Просто поджарю этих карпов. Фаршированную рыбу готовить ты меня так и не научила. Хотя обещала.

─ О! ─ протянула Соня. ─ Возиться, фаршировать. Ай! Слишком долго! Есть рецепт намного лучше! Запечем в духовке под майонезом. Мне как раз книгу на работе подарили. Называется «Все о рыбе». Знаешь что, отдохни, а я сама справлюсь. Тут нечего помогать. Десять минут, и карпы будут в духовке. А Борюсик пока тебя развеселит! ─ Соня хихикнула и кокетливо подмигнула мужу. В минуты раздражения она называла его занудой и была недалека от истины. Поэтому развеселить он не мог никого. И хмурая Вера засмеялась, понимая, что это шутка. Борис был классическим стопроцентным флегматиком, спокойным и обстоятельным.

Рука у Сони оказалась действительно «скорая», и за дружеской беседой время быстро пролетело. Из кухни потянуло неприятным запахом горелой рыбы. Вера всполошилась:

─ Сонь, карпы горят! ─ она метнулась на кухню.

Ее испуганный возглас был услышан Сониным мужем. Борис многозначительно повел бровями, но промолчал. За шесть лет совместной жизни с Соней он смирился со своей незавидной участью: безропотно довольствоваться скверной стряпней.

─ Рановато по времени, ─ хладнокровно констатировала Соня и с царственной осанкой поплыла на кухню.

Вера расстроилась. Карпы были отменные! Соня, не теряя самообладания, приоткрыла дверцу духовки. Оттуда вырвались клубы дыма и устремились к потолку. Хозяйка с досадой фыркнула:

─ Никогда нельзя доверять книгам. Вот. Опять нарвалась на какой-то левый рецепт. Мама правильно говорила, пишут там разную белиберду! ─ она быстро достала противень и поставила его на плиту. ─ Да они совсем чуть-чуть пригорели! ─ обрадовалась она. ─ Ничего страшного. Съедим.

─ Конечно! Мы все съедим! ─ раздался недовольный голос Сониного мужа.

Вера улыбнулась. Философское отношение подруги к своей неудаче развеселило и почему-то подняло настроение. Она проговорила шепотом:

─ Чего это он так, Сонь?

─ Ай! Я уже не обращаю внимания. Он мог и на поварихе жениться. Сам виноват! ─ Соня звонко засмеялась. ─ И вообще, вкусно готовить нельзя. Вредно для фигуры. А Борька и так толстый!

Как не старались, выехать удалось только на следующий день к вечеру. Наконец, все вещи были уложены, подруги расположились на удобных сиденьях, Соня тронула газ, и ярко-красная красавица легко зашелестела шинами по гладкому асфальту. Машина, казалось, сама катилась, без помощи двигателя. Еще добавить газу ― и они полетят, поплывут среди белоснежных облаков! А внизу будут видны многоэтажки, серые ленты дорог, кудрявые заросли парков. Вера вспомнила ощущения, когда взлетаешь на самолете. А вот и Быково осталось справа.

— ББП, ББП, — запела Соня, почти отпустив рулевое колесо: дорога была совсем пустой, хотя навстречу еле двигались в гигантской пробке тысячи машин.

— Что за ББП?

— Боброво — Быково — Плещеево, — с удовольствием расшифровала подруга, — смотри, как нам повезло — все в город, а мы из города! Все на работу — а мы на море! Все в семьи — а мы к любовникам!

— Это, к каким еще любовникам?

— А ты что думаешь, на юг едут абрикосы кушать? Или в море барахтаться? — Соня совсем забыла про руль и повелительно взяла подругу за пухлый подбородок, — туда едут за любовными приключениями, Верунчик!

Быстро промелькнули пестрые рынки стройматериалов, стеклянные гусеницы пешеходных переходов; дорога еще больше расширилась, разгладилась, и вообще стала напоминать взлетную полосу. Тут уж алая «Пежо» облегченно вздохнула воздушными фильтрами и, вцепившись широкими шинами в асфальт, понеслась вперед, словно огненный метеор.

— Э, смотри, осторожней, — сказала Вера, показывая вперед.

Там, на спуске, прямо перед широкой лентой Оки, раскрыл свои дьявольские объятья очередной пост ГАИ. Стайка виноватых машин уже жалась к обочине, и строгий взгляд толстозадого хозяина дороги был отвлечен на них.

— Проскочили, — перевела дух Соня, ― она едва успела сбросить скорость буквально перед самым постом.

Летний вечер уже вступал в свои права. После захода солнца все вокруг стало розовато-сумрачным. Гладкий асфальт сменился ребристой бетонкой, позади остались стройные ряды фонарей, на прощание вспыхнувших оранжевым великолепием.

— Ну вот, из Москвы уже выбрались, — почему-то с волнением прошептала Вера.

Как гигантская стиральная доска, лента дороги, окаймленная густыми зелеными чащами, то взметалась вверх, то проваливалась в ложбину. Встречный ветер уже начинал нести в себе ароматы украинского юга — запах созревающей пшеницы, жар бескрайних степей. Но вот мелькнули несколько последних ярко раскрашенных бензоколонок, и открылось зеленое жерло многочисленных въездов и развилок, увенчанных трехцветным российским флагом.

— Таможня, — сухо заключила Соня и сбавила газ, — приехали!

— Чего так грустно, — спросила ее светловолосая спутница, — что нам таможня? Мы не мешочники, и не торговцы, контрабанду не везем…

— Э, ты не знаешь, они всегда найдут, к чему прицепиться!

— Если только мы им понравимся, тогда да.

Тем временем сверкающе-алое «транспортное средство» причалило к зеленому домику под навесом в стиле «евро». Из дверей показался суровый страж границы. Его движения жесты и команды были отточены и деловиты.

— Что везем? — осведомился он, — наркотики, оружие, средства самообороны?

— Да, вон там, в чемодане, наркотики, а под юбкой ― оружие, — решила пошутить Вера, и Соня даже не успела зажать ей рот.

— Отлично, — отреагировал серьезный таможенник, — тогда вам не на зеленую линию, а вот сюда, на контроль.

— Да что вы, молодой человек, — запричитала Соня, — это она пошутила!

— Тем более, — улыбнулся таможенник, — сейчас и мы развлечемся.

— Дура! — взревела Соня, переставляя машину, — нашла, где языком ляпать.

— Ой, Сонечка, — лицо Веры испуганно перекривилось, — а ведь у меня действительно газовый пистолет!

— Ты совсем с ума сошла! Да не суетись, уже поздно его перепрятывать! Теперь только на бога надейся!

Было действительно поздно что-либо предпринимать — машина уже стояла у широкого железного стола, и к ней подошли несколько таможенников в фуражках с лихими околышами.

— Ну, девушки, выгружайте ваши наркотики и оружие, а заодно и все вещи из машины вот на этот стол, — приказал уже знакомый таможенник.

Подруги стали вытаскивать из глубокого багажника тяжеленные сумки, пакеты с едой, пледы; их заставили вытащить даже ящик с инструментами, который муж Сони никогда не доставал из машины. Один из государевых служащих наклонился под приборную доску и стал высвечивать там фонариком, помогая себе маленьким зеркальцем. Другой заставил водительницу поднять капот и внимательно изучал потроха иномарки. Верочку тем временем заставили вывалить все содержимое одной из сумок на пыльную поверхность стола. Таможенник привычно рылся в предметах женского гардероба, отбрасывая уже осмотренные вещи в сторону. Другие внимательно наблюдали за каждым его движением, как студенты — медики на операции. Изо всех сил Вера старалась выглядеть хладнокровной, хотя у нее внутри все тряслось от страха. Муж учил ее, что у гаишников, таможенников и прочих проверяющих и контролирующих всегда развит нюх на страх, своеобразная профессиональная интуиция. Если они заметят ее нервозность, — тогда не сдобровать.

Молодая женщина скрестила руки на груди для придания себе более независимого вида и равнодушно поглядывала на это безобразие, называемое досмотром. Она старалась не думать о пистолете, который каждую секунду видела в стоящей рядом сумке рентгеновским взглядом воображения.

— Так, уже вечереет, надо искать гостиницу, сколько у нас гривен? — настойчиво старалась она повернуть ход своих мыслей подальше от пистолета. Но все же холодный пот стекал по ее спине.

— Ладно, красавица, — посмотрел на нее строго таможенник, — здесь я наркотиков не нашел, а как здесь? — Он указал на Верочкину сумку.

«Злостная контрабандистка» нервно рванула черной молнией так, что почти все содержимое сумки обнажилось.

— Вывалить и эту? — подобострастно улыбнувшись, спросила она.

Что-то дрогнуло во взгляде таможенника, и он миролюбиво протянул:

— Ну, зачем же, не надо, я и так посмотрю.

Его рука почти по самое плечо погрузилось в гору вещей, и сердце Веры затрепетало как овечий хвостик. Лицо искателя запретного зелья было сосредоточенно-задумчивым. Он даже прикрыл глаза, чтобы подушечки пальцев обрели повышенную чувствительность. Погон офицера при этом упирался в тот самый заветный сверток из-под тампаксов, в котором и хранилось оружие. Но Вера видела этот пакет только краем своего левого глаза, все внимание женщины, казалось, было приковано к милому песику, смирно сидевшему тут же, возле стола.

— А ты что здесь делаешь, барбосик? — нежно прошептала она.

— Да он как раз наркотики и ищет, — пояснил широколицый таможенник, как видно, кинолог, — видите, не реагирует — значит, ничего у вас нет. Заканчивай, Петрович, — обратился он уже к офицеру, производящему досмотр, — Пегас давно бы уже залаял.

Второй таможенник, наконец, вынул руку из брюха сумки, и его взгляд упал на злосчастный пакет.

— А здесь что? — спросил он.

Верочка так покраснела, что можно было от ее лица зажечь спичку.

— Ну — у, это, молодой человек, — развела руками Соня, — как вам сказать…

Лицо досмотрщика передернулось в насмешке, и он пренебрежительно махнул рукой.

— Ладно, понял, можете ехать!

— Ура — а–а! — закричали вместе подруги, выезжая за пределы зоны таможенного контроля. Перед ними открывалась широкая прямая дорога к приключениям.

Шашлыки

— А вот и наш поворот, — задумчиво пробормотала Соня, притормаживая на длинном подъеме. Справа вниз уходила еле заметная проселочная дорога. Она круто поворачивала сразу от дороги, и пряталась среди хилых березок.

— Куда?! Куда ты?! — испугалась Вера. После гладкого асфальта машину стало жутко трясти на камнях и ухабах.

— А что, разве мы не собирались оттянуться?!

— Ну, знаешь! Ты вообще видишь что-нибудь? — Вера показала вперед, где дорогу наискосок пересекала глубокая и широкая канава, изрядно промытая большими потоками воды.

— Я предлагаю поджарить шашлыки. Я уже мясо замариновала. Будем искать место для костра: скоро стемнеет, а надо еще нажечь углей, — водительница рассуждала с видом бывалого завсегдатая пикников. Это заставило Веру согласиться. А машина опасно накренилась, попав передними колесами в сухое русло ручья.

— Ой! — закричала пассажирка, но сразу же зажала себе рот руками.

— Не бойся, — засмеялась Соня. Но, потому, как она вцепилась в руль, и по мелким капелькам пота, выступившим на лбу, нетрудно было догадаться об охвативших ее чувствах. Тем не менее, легковушка не перевернулась, а после серии ударов и сотрясений начала взбираться на другой берег ручья.

— Мотор ─ зверь! Вытянет! — подзадоривала себя и подругу начинающая раллистка, и действительно, машина почти достигла безопасного участка дороги.

Молодые женщины лишь тогда смогли облегченно вздохнуть, когда алый «пыжик» причалил к стайке невысоких, но пушистых сосенок. Трава в этом месте была длинной и шелковистой и буквально манила в свои объятья.

— Все, вытряхиваемся, — вздохнув с облегчением, Соня выключила двигатель.

Приятная тишина ласкала уши после многочасового гула мотора и шелеста шин, и подруги смогли насладиться пением лесных птичек. Вера сразу упала лицом в душистую прическу Земли и, казалось, ощутила всем своим существом, как медленно поворачивается под ней гигантский шар.

— Хватит терять время впустую, — жизнерадостно и поучительно выговорила подруге Соня, — раздеваемся, чтобы не терять ни лучика солнца, и за дровами! Ты белая до неприличия! Одежду положим в машину: здесь ничего нельзя оставлять без присмотра.

Путешественницы прошлись между стройными рядами сосенок и, к своему удивлению, никаких дров не обнаружили. Когда Вера вернулась к машине, в ее руках было лишь несколько сухих тонких веточек. Соня тоже ничем не смогла порадовать: ее «улов» был еще скромнее.

— Да, с этим мы и воды не подогреем, — Соня поскребла подбородок. ─ У меня есть идея! Я смотаюсь на заправку — там продают дрова, видела? Вот так дела! В лес теперь надо со своими дровами ездить!

Не успела Вера и возразить, как машина, обдав ее свинцовым выхлопом, исчезла за поворотом. Наконец-то она смогла отдаться приятному единению с природой.

А Соня тем временем уже подруливала к заветной заправке, которая находилась всего в пяти минутах от места их стоянки.

— Чего уставился? — Соня весело подмигнула заправщику, сухому бесцветному пареньку, и тем самым вернула его к жизни. — А я к вам за дровами приехала. Видишь, как оно получается, кругом лес, а если топора нет, то никаких дров тебе не будет!

Заправщик растерянно кивнул. Вид обнаженных женских ног нарушил его медитацию неясного содержания. Соня стояла перед ним в купальнике, поверх которого была наброшена легкая ситцевая рубашка, расстегнутая и не скрывающая соблазнительных форм.

— А, тогда вам туда, — юноша указал рукой не на лес, а на стеклянное великолепие витрины.

Соня бодрым шагом направилась в прохладные чертоги здания и скоро вынырнула оттуда с двумя охапками дров. Поленившись открывать багажник, она плюхнула дубовые чурки прямо на заднее сиденье: оно было застелено старым пледом. Вторая попытка переезда через ручей оказалась уже не такой страшной, и Соня с видом победительницы кинула к ногам подруги сухие звонкие поленья.

— Считай, шашлык у нас в кармане, — гордо заявила она.

Вера восхищенно хлопала длинными ресницами.

— Ты волшебница, Сонька!

— Нет! ─ улыбнулась Соня. ─ Я еще учусь. Ладно! Мясо хорошо промариновалось. Сейчас выну из машины!

Она подошла к «Пежо» и распахнула багажник. Кожа у Сони не отличалась белизной, а была нежного оливкового цвета. Но когда она оглянулась, Вера увидела, что ее подруга стала белее полотна. У бедной молодой женщины даже в сердце похолодело от неожиданности. Соня задумчиво похлопала себя по карману расстегнутой рубашки — единственной одежды на ней. Карман оттопыривался от толстого портмоне. Затем молодая женщина двинулась к двери и судорожно перебрала все вещи, которые лежали на заднем сидении.

— Что случилось? — срывающимся на фальцет голосом спросила Вера.

— Это все, что у тебя есть? — ответила вопросом на вопрос добытчица топлива.

Вера осмотрелась, она тоже была в одном купальнике, на талии завязано прозрачное парео. А Соня стала так сухо смеяться, что от ее смеха становилось жутко и совершенно невесело.

— Ты чего так странно смеешься?!

— Увы, я не и не думаю веселиться, — лицо Сони перекривилось в гримасе, — наши две сумки с вещами украли!

— Как это?!

— Наверное, на заправке вытащили, пока я за дровами ходила, — Соня опустилась на траву, — и говорил же Борюсик: не оставляй машину открытой даже на минуту! Хорошо хоть одно его правило я выполнила — «деньги и документы всегда на теле».

— Ты меня успокоила! — в голосе Веры прозвучало столько агрессии, что она сама невольно вздрогнула и дала задний ход. Лицо Сони приняло печальное выражение. В отличие от Веры, она не могла похвастаться большими доходами и дорогими вещами. Так что переживать сильнее надо было ей, а не Вере. Один звонок мужу, и все финансовые проблемы будут решены в самый короткий срок. А о Соне такого не скажешь. Машина в кредите, и квартира тоже.

Неудачливые путешественницы застыли в напряженных позах, а их лица исказились, как от зубной боли. Потом Вера встала и молча начала разводить костер. Она двигалась как будто в полусне, но постепенно начинала приходить в себя. Вместе с тем и огонь разгорался все веселее. Ей было холодно и обидно. Она вспомнила свой любимый сарафан, стильные босоножки. Теперь чья-то мерзкая рука вышвырнет их из сумки на дорогу, ища кошелек, мобильник и другие более ценные вещи. А их там нет. Только одежда, белье да разные кремы-шампуни. Приятно, что грабители не добрались до «бардачка», где лежала сумочка с деньгами, мобильным телефоном и фотоаппаратом.

Вдруг послышался рев мотора, и к костру, хрустя мелкими кустарником и сверкая хромированными дисками, подкатился громадный черный джип. Блеснули на солнце лакированные двери, и из машины выпрыгнули двое мужчин. На минуту подруги даже потеряли дар речи. Они только подняли удивленные глаза на неожиданных пришельцев, оставаясь в прежних позах.

— Ба, какие телочки! — обрадовано воскликнул коротко остриженный верзила, его широкое круглое лицо растянулось в хищной плотоядной улыбке, а ручищи, широкие словно грабли, потерлись друг о друга, — гля, Миха, мы не зря лезли через этот поганый ручей.

— Здравствуйте, девочки, — затянул в свою очередь длинный, как жердь Миха..

Одет он был во все черное, рукава узкой рубашки были небрежно закатаны, она была расстегнута почти до пупа, обнажая худую волосатую грудь и массивный золотой крест. Соня напряженно смотрела на обилие синеватых наколок на его предплечьях, и Миха сделал подсознательное движение узловатой кистью, как будто пытаясь стереть это напоминание о зонах и нарах. Его длинный кривой нос с горбинкой повернулся в сторону задней двери. Громадный джип накренился, и из него высунулась массивная нога сорок пятого размера. Соня и Вера испуганно переглянулись: вслед за ногой появилось и основное ― туловище, увенчанное громадной, как ведро, головой.

— Ты только глянь сюда, Иван Парамоныч! — лицо Миши просияло угодливой улыбкой, впрочем, и рыжая шайба Ивана, которую с трудом можно было назвать лицом, расплылась в слащавой улыбке. Рыжие ресницы Ивана захлопали, а сплошь покрытые густым слоем веснушек щеки зарделись от удовольствия. Молодые женщины невольно вздрогнули, ощущая свою беззащитность перед наглыми гостями.

Тем временем мужчины окружили костер и расположились рядом с оторопевшими хозяйками шашлыков.

— Ну что, девоньки, будем знакомиться? — Миха взял на себя роль дипломата, — меня зовут Михаил, этот, как вы уже слышали, Николай. И сам… Парамоныч.

— Что, прямо «сам»? — Соня уже успела взять себя в руки, и ее брови приподнялись, изогнувшись от возмущения.

— А ты зря так напрягаешься, телочка, — в голосе Михаила зазвучала угроза, — тебе лучше и не знать, кто есть наш Иван Парамонович.

Громила удовлетворенно покряхтел, но не вымолвил ни слова, а только поудобней разложил свои похожие на бревна ноги. Синий спортивный костюм с лампасами был одет не по погоде, и он расстегнул белую молнию, из которой вывалилось волосатое брюхо, украшенное шрамами. Вере стало тревожно, особенно, когда она услышала рядом с ухом натужное дыхание Николая, ворошившего прогорающие угли.

— И шашлычки так кстати! Я эти запахи нутром чую, — приговаривал он. — Еще когда по трассе ехали, вижу ― дымок… Так как вас величать, голубушки?

— Меня зовут Маня, а ее Варя, — вызывающе заявила Соня и хитро посмотрела на Веру.

— Ну вот, так-то оно будет лучше, — подал голос Николай и любовно повернул шампуры.

— Чего ты их ворочаешь, — Соня отодвинула ручищи от лакомого блюда, — не изжарятся они, вон угли уже почти затухли. Это ты их затушил! ─ женщина игриво оттолкнула амбала от костра.

Вера ужаснулась, потрясенная смелостью подруги. Сама она не рискнула спорить и сидела как мраморное изваяние, боясь шевельнуться, каждой клеточкой ощущая, как все ближе подвигается к ней Михаил. И уже чувствовала неприятное тепло, исходящее от чужого тела и приторный запах туалетной воды.

— Ты меня, малышка, не бойся, — вдруг прогудел Михаил ей в ухо, — я не кусаюсь, ну, конечно, если не разозлить. — И уже без церемоний положил ей тяжелую руку на талию.

Вера оскорблено сбросила нахальную руку. Коротко остриженный бугай удивленно взглянул на недотрогу, но руку убрал.

— Мальчики, а не принести ли вам дров? — Соня совсем обнаглела и, поднявшись над остальными, уперла руки в бока, — вы что, хотите на халяву шашлычков покушать? А ведь угли потухли. По вине вашего друга, между прочим!

— Да нет, надо пониже шампуры опустить, — возразил Миша.

— Иван Парамоныч, — Соня осмелилась посмотреть прямо в рыжее свиное лицо главаря, — вы, конечно, не хотите кушать сырое мясо?

Громила так посмотрел на своих спутников, что те мгновенно исчезли в близлежащих зарослях.

— Ты не могла бы мне слить на руки? — теперь Соня обратилась уже к своей подруге, — неприятно, когда руки грязные.

Вере было совсем не до гигиены, но она взяла белую канистру и стала поливать на руки подруги. Зажурчала вода, и Иван, кряхтя, стал подниматься с травы.

— Пойду и я, отолью, — проговорил он и со страшным треском ушел в кусты

— Заодно проследите, чтоб ваши подчиненные притащили хорошие поленья, — крикнула ему вслед Соня и хитро улыбнулась.

— Как я его? А? — прошептала она, — не хотел ведь уходить, так я его струйкой раззадорила пописать.

— Ну, ты и хитрюга, Сонька!

— А теперь у нас есть всего несколько минут, чтобы удрать! ─ быстро прошептала Соня и, схватив за руку Веру, бросилась к машине.

Вера быстро сообразила и ловко запрыгнула на переднее сидение.

─ Они могут нас догнать! ─ воскликнула Вера. ─ тогда нам конец!

─ Точно, ты права. Мой пыжик против этого черного монстра ─ ничто! Вер, подай-ка мне раскладной нож. Он там, в боковом отделении, в дверце.

Вера только открыла рот, пытаясь высказать слова восхищения. Соня буквально вырвала из ее рук нож и уже через долю секунды была возле джипа. Она с размаху всадила короткое, но острое лезвие в боковину дунлоповской шины. Затем то же проделала и с другой шиной.

— Теперь не смогут гнаться за нами, — сказала Соня, поворачивая ключ в замке зажигания. Машина чуть не перевернулась в проклятой канаве, и пришлось притормозить.

— Суки драные! — послышались сзади разъяренные голоса, но верная француженка уже выползала на гладкий асфальт: Соня вдавила педаль газа в самый пол.

— Ну, вот и оттянулись, — произнесла Вера и весело рассмеялась. ─ Сомневаюсь, что у них найдется вторая запаска!

Соня глубоко и устало вздохнула:

─ Да, и не говори. Считай, нам крупно повезло, что ноги удалось унести. Жаль шашлыки. Я так тщательно выбирала мясо.

Дикий пляж

Начало темнеть. Дневной свет некоторое время еще спорил с сумерками, но уже было видно, что ночь скоро возьмет верх и завладеет сначала землей, а потом и небом. Знойный южный вечер вступал в свои права. Легкокрылые мотыльки пытались пересечь трассу, передвигаясь беспорядочными порханиями. Разогретый за день асфальт излучал волны тепла, а со стороны моря веяло желанной прохладой. Соня остановила машину, и подруги замерли: вечерняя степь пела на все голоса. Гомон цикад слился в сплошной многоголосый хор, но его пытались перебороть далекие соловьи и переговаривающиеся между собой неизвестные пичужки. Со степи ароматными волнами набегали дурманящие запахи цветущих трав. Вера вылезла из машины и сняла обувь. Ее босые ступни, наступив на иссушенные горячие комья, приятно заныли, впитывая мощную энергию, исходящую из земли. Молодая женщина осмотрелась. За пирамидальными тополями соблазнительно блестела голубая полоска моря.

— Сонь, давай свернем на берег, — предложила она, — все равно нам не доехать сегодня до южного берега, лучше уж здесь, у моря, переночевать, чем на асфальте.

— Ты уже начинаешь мыслить, — Соня снисходительно похлопала подругу по спине, — предложение поддерживается. Найдем какой — нибудь кемпинг, дикий пляж, на худой конец.

— Желательно, не очень дикий, — поправила ее Вера, капризно надув губки.

На первом же указателе путешественницы свернули направо и, проехав с десяток километров, закачались на проселочной дороге, ведущей к синей кромке моря.

И вот они у цели. Соня выключила мотор, и молодые женщины выбрались наружу. Картина, которую увидели подруги, была необычайно красива. На западе пылала багровая заря, и небо из голубого стало розовым. Высокий коричневый берег, беспредельное море и глубокое темно-розовое небо ― все было так нарядно, великолепно.

К их радости, пляж не был пустым. Стройными рядами вдоль моря расположились разнокалиберные палатки и шатры, кое-где подпертые усталыми машинами. Освещенное последними лучами заходящего солнца, море лежало неподвижно, словно расплавленный металл. Кое-то купался, а кто-то наигрывал на гитаре у костра.

Соня смело направила машину прямо на прибрежную гальку, но как только она попыталась вывернуть колеса, чтобы пристроиться в общий ряд, машина, взвыв, остановилась. Она закусила губу и надавила на газ, но машина и не подумала ехать, из-под колес вылетели фонтаны мелких камешков, и «пыжик» просел еще ниже. Подбежали несколько элегантных молодых людей в одних плавках. Играя бугристыми мышцами, они несколько раз толкнули застрявшую иномарку, но их попытки оказать помощь не увенчались успехом.

— Отдыхайте до утра, девушки, — посоветовали они, — завтра на заре вытолкаем всей кучей, если попросите.

— Конечно, попросим, — уверила Соня.

— А вы сюда надолго? — спросил, обращаясь к Вере, совсем уж молодой человек с еще только начинавшими пробиваться усиками, и, оробев, смутился собственного вопроса.

— Нет, завтра отчалим на южный берег.

— Жаль, — промычал юноша и улыбнулся: по всему было видно, что ему нравятся девушки намного старше его, — у нас здесь хорошо. Пляж бесплатный, море то же самое — Черное.

— И удобств тоже нет, — возразила Вера и потянулась, разминая уставшее после целого дня сидения в машине тело.

— Все удобства или там, — парень указал рукой на колючие заросли акации, — или с собой.

— Или там, — Соня махнула сторону моря.

— Ну, нет, у нас так не принято. Море чистое.

— Вы знаете, молодой человек, — хорошенькая автолюбительница доверительно взяла юного кавалера за руку, — когда я в последний раз была на симпозиуме в Японии — мальчик удивленно поднял выцветшие брови — мы искупались в бассейне. И вот что: мы не знали, что японцы добавляют в воду специальный реагент. Так что, если кто решил справить малую нужду в бассейне — вода моментально приобретает красный цвет. Вот входит в воду наша делегация…

— Ну и что? — Веру тоже заинтересовала развязка.

— И через минуту вся вода в бассейне красная, как пионерский галстук!!

— Не — ет, — протянул юноша, — у нас море не краснеет

— А есть от чего?

Молодой человек только развел руками. Ему стало как — то страшно «клеиться» к женщине, которая ездит на симпозиумы, и он незаметно растаял среди палаток.

— А когда это ты в Японии была? — спросила Вера, доставая из машины большое покрывало.

— А никогда я там не была, — хихикнула подруга, — надо же впечатление произвести.

— Ну, это уж тебе точно удалось, тем более на такого мальца.

— Он хоть и молодой совсем, а ничего, знаешь, как они в таком возрасте привязываются?

— Этого еще не хватало, чтоб мальчишка как теленок ходил за тобой, — возразила Вера, — никакого отдыха не получится.

— Одно хорошо, — лирично вздохнула Сонька.

— Что? ― не поняла Вера.

— Здесь не надо никаких нарядов, и наши жалкие вещички тут прямо ко двору.

Молодые женщины скинули свои рубашечки и бросились в море. Упругая вода обдала желанной прохладой. В абсолютно гладкой поверхности моря отражалось розовое бездонное небо и, казалось, что оно начинается прямо от берега, как будто это был край земли. Сквозь прозрачную воду были видны поросшие водорослями плоские камни, а в прогалинах между ними пестрели нарядные россыпи цветной гальки.

— Как хорошо! — не удержалась Вера.

Хотелось купаться и купаться, не вылезая из воды. А когда подруги, наконец, ступили на уже успевшую остыть гальку, то сразу почувствовали, что вода намного теплее воздуха. Тело, растертое махровым полотенцем, радостно «запело», и Вера, присев на гладкие камушки, прислонилась к еще теплой дверце. Не хотелось ничего говорить, только слушать мерный плеск волн, и далекие наигрывания гитары. Где-то пели прекрасный старинный романс. Ломающийся баритон чувственно выводил знакомую мелодию, а струны переливались серебряными звуками, вторя ему.

На небе начали мерцать первые звезды, и очень скоро все накрыла южная бархатная ночь. Умиротворенная Вера решила, что нет ничего прекраснее беспредельно широкого моря, залитого лунным светом, и высокого неба, полного тихих сияющих звезд

— Палатки-то я и не взяла, — наконец подала голос тоже притихшая Соня, — так что придется разложить сиденья.

— Давай сверху на машину накинем покрывало, так как у них, — Вера показала на соседей, — и у нас получится «домик».

Так и сделали. Внутри стало уютно и тепло. Соня сначала было включила радио, но вскоре повернула ручку обратно — слишком завораживающими были вечерние звуки моря, музыка из динамика мгновенно возвращала в мир, из которого они с таким наслаждением вырвались. Потихоньку подруги начали засыпать под мерный рокот прибоя.

Вдруг раздался рокот мощного мотора и хруст гальки о колеса. Вера выглянула из-под полога и увидела громадный джип, почти как тот, на шашлыках, выруливающий к морю. Молодая женщина перевернулась на другой бок и постаралась заснуть. Но не тут-то было. Хлопнули дверцы, ― по громким звукам можно было определить, что на пляж приехала буйная компания. В темноте трудно было что-нибудь различить, да и обнаруживать себя не очень-то хотелось, и подруги притихли под защитой своего покрывала.

Зазвенели бутылки, послышался выстрел шампанского, и компания ударилась в загул. Сложилось впечатление, что прибывшим было абсолютно безразлично, что вокруг в палатках спали люди. После нескольких громких тостов они принялись не то что громко разговаривать, а попросту орать, пытаясь перекричать включенную на всю громкость музыку. Обладатели низких грубых голосов, скорее всего, были мужчинами крупными, и в выражениях непереборчивыми. Резким мужским голосам вторили два подвизгивающих девичьих. По мере опорожнения бутылок со спиртным, голоса становились еще более резкими, а выражения ― грубыми. Невольно все ночующие на пляже были вынуждены слушать скабрезные рассказы и пошлые анекдоты, вперемешку с отборным матом.

Вера выглянула из машины и увидела, что девочки, приехавшие на джипе, были совсем юные. Возможно, даже школьницы. Но они пытались соответствовать своим кавалерам, как видно, местным хулиганам, которые были довольно зрелого возраста. На любые высказывания мужчин они реагировали зазывным смехом и восторженными откликами. Все люди, остановившиеся на ночевку на диком пляже, не могли дождаться, когда у наглой компании кончится загул. К радости подруг, громкие разговоры все же стали затихать. Но вот мужчины решили насладиться ночным купанием. Раздался плеск, и громкие восклицания одного из них.

— Ну, что ты не идешь купаться? — раздался его голос.

— Ой, не хочу я, холодно, — ответила ему девчонка.

— Иди, иди, я тебя согрею, раз водка еще не согрела!

Судя по всему, малышке совсем не хотелось попадать в объятия пузатого мужика ―похоже, она не на шутку испугалась.

— Не пойду я, — неуверенно проговорила она, и голос ее предательски дрогнул.

— Мы, пожалуй, купаться не будем, — поддержала ее подруга. ― Слишком холодная вода…

— Будете, будете, — вмешался другой громила, — ну, что ты смотришь на меня, курва, — как видно, он обратился уже к той девчушке, что стояла рядом с ним, — раздевайся!

— Петя, не надо, — жалобно залепетала малышка..

— Надо, и трусы тоже снимай.

— Как это?

Послышался шум шагов по гальке, и звук разрываемой ткани. Девчонка взвизгнула, но, похоже, не подчинилась, а отскочила в сторону.

— Куда? — зарычал еще недавно почти обходительный кавалер, и прозвучал резкий звук хлесткой пощечины. А затем и жалобный плач. Верочка опять хотела выглянуть, но Соня удержала ее.

— Сиди тихо, — прошипела она, — на ее место хочешь?

И молодые женщины, прижавшись друг к другу, замерли. Слава богу, больше пощечин и ударов слышно не было.

— Что ты выкалываешься, — продолжал «любезный кавалер»— шампанское пила?

Ответа не последовало.

— Пила, — ответил за нее второй ухажер, — а теперь снимай с себя все, пока я тебя сам не начал раздевать!

К дальнейшим звукам Верочка старалась не прислушиваться. Видно, все произошло так, как запланировали мужчины. Молодая женщина закрыла руками уши и сжалась в комочек. Этот жестокий мир, еще недавно был так прекрасен, а теперь стал мерзким. Природа подарила людям часы наслаждения, а они все изгадили. Эти ублюдки хуже зверей, никакие животные не обижают своих «дам», хотя почти всегда в мире наших братьев меньших они также значительно слабее своих «кавалеров.

— Воистину, человек пал ниже животных, — горестно думала Вера, — неужели им доставляет удовольствие насилие? Невозможно понять этих мужчин!

Наконец все стихло, и подруги смогли заснуть.

Мангуп

Крымское солнце во второй половине лета бывает излишне жестоким. К полудню температура нередко поднимается к отметке сорок, и при этом ни малейшего дуновения ветерка, хоть на улицу и нос не показывай. Вера тяжело переносила жару, и подруги ходили на море утром, чтобы не попасть под жгучие полуденные лучи. Сегодня же она разоспалась, ― вчера вечером допоздна бродили по вечернему Гурзуфу.

Но возбужденная Соня вихрем ворвалась в их небольшую комнатку. Она присела на краю кровати и стала тормошить сонную подругу:

─ Вер, поднимайся! Десять минут восьмого! Поступило классное предложение от наших соседей! Ты что, спать сюда приехала?

Вера приоткрыла заспанные глаза. Ох, тяжелы для «совы» такие ранние подъемы! А Соня к этому времени уже успела совершить утреннюю пробежку, принять душ, позавтракать. Ее темные глаза сверкали, излучая энергию, на лице уже золотился южный загар.

─ Какое предложение? ─ вяло поинтересовалась Вера, с неохотой сбрасывая с себя простыню.

― Соседи предлагают посетить западный Крым. Туда ехать всего пару часов на автобусе. Они предлагают остаться там с ночевкой, у них есть две палатки. А на следующий день ― обратно.

─ Западный? А что там интересного? Степь да степь кругом, как в старой песне. ─ Вера стала тереть глаза, пытаясь, наконец, проснуться.

─ Неправда. Везде свои прелести. Ты ведь любишь горы. А соседи, оказывается, тоже горные фанаты, такие же, как и ты. Говорят, что поедем в Бахчисарайский район, на Мангуп поднимемся, шашлыки поджарим.

─ А! Ой, я совсем забыла! Там же Мангуп-кале! Я согласна! Когда едем? ─ с этими словами моментально проснувшаяся Вера, засияв от восторга, вскочила с постели.

─ Как только соберемся. Можно через час. Мы с Леной сейчас на рынок сходим, купим мяса и продуктов.

─ Я с вами! ─ воскликнула Вера, обрадованная интересным поворотом событий.

Соседи ─ компания студентов из шести человек, четыре парня и две девушки ― снимали две комнаты у Сониной сестры. Все шестеро ─ заядлые туристы, и вид у них соответствующий: стройные, подтянутые, обвешанные рюкзаками. Вечерами со стороны их комнат звучали звуки гитары и приятный низкий баритон. Можно сказать, с отдыхающими подругам повезло. За три дня Соня успела со всеми перезнакомиться. Пятикурсники, всем по двадцать три года. Забавно то, что среди них не было ни одной пары. Самая колоритная фигура ─ широкоплечий сероглазый шатен Юра. Он ― лидер компании, и как потом выяснилось, это он пел и играл на гитаре.

На дорогу ушло, конечно, больше двух часов, но это было неважно. Вер с удовольствием смотрела в окно и любовалась крымской природой.

Парило. Серые тучи бежали по небосклону, закрывая его почти полностью. В небольшие просветы пыталось прорваться солнце, вселяя надежду на перемену погоды. Серая лента дороги петляла посередине глубокого ущелья. Пассажиры с удивлением задирали головы, прижимаясь лицами к стеклам, чтобы получше рассмотреть крутые скалы, нависающие чуть ли не над крышей небольшого автобуса.

— Посмотрите, там вверху какие-то норы, — Юра показал пальцем на козырек скалы. И действительно, в серо — коричневой стене были пробиты ровные ряды пещер.

— «Норы»! — передразнила его Вера, — это пещерный монастырь!

— А как же они туда забирались?

— Может, попробовать и нам туда забраться? — вмешался в разговор очкастый Сергей. Хотя очки придавали ему вид «яйцеголового физика», но длинные руки и ноги были покрыты узловатыми мышцами, указывая на хорошую физическую подготовку.

— Вон в то отверстие была вставлена балка, а с нее свисала веревка с блоком…по ней они и спускались, — пояснила Вера. А потом и сама удивилась, ― откуда она это знает?

Вдруг дорога круто ушла влево, чтобы сделать резкий поворот вокруг сильно выступающего мыса.

— Сейчас покажется Мангуп, — прошептала Вера, дернув подругу за рукав, ― в следующее мгновение автобус вылетел на открытое пространство. Слева раскинулось довольно обширное озеро, а прямо перед ним, на поляне, возвышалась огромная неприступная гора. Водитель стал отчаянно крутить баранку, под колесами захрустел крупный гравий. Проехав мимо татарской шашлычной, соблазнительными ароматами заставившей содрогнуться опустевшие желудки, он крикнул:

─ Эй! Молодежь! Кто тут на Мангуп собрался? Прибыли!

Выбравшись из автобуса на покатую поляну, путешественники стали дружно доставать припасенные свертки с бутербродами. Пока все подкреплялись, Вера достала фотоаппарат и начала щелкать пейзажи. Природа здесь не такая красивая, как на Южном берегу, но тоже есть на что посмотреть. Вокруг были довольно высокие горы, но могучий Мангуп грозно возвышался над всей окрестностью.

— Не-не, я туда не полезу, — протянула Соня, разжевывая кусок батона, покрытый толстым куском докторской колбасы. Она огорченно улыбнулась, посмотрев на свои ноги. Ее новые кроссовки таскает какая-то сволочь, а дешевая китайская обувка не очень-то подходили для горных походов. — Я не дура, ноги драть по скалам.

— А здесь есть удобная дорога, серпантин, с той стороны, — опять проявила свою странную осведомленность Вера. ― Пойдем, Сонь, не пожалеешь.

— Серпантин оставим для Нового года, мы что, сюда расслабляться приехали? Будем отдыхать активно, — не на шутку раскомандовался Сергей, зашнуровывая видавшие виды кроссовки. Все невольно подчинились его порыву, и, признав в очкарике вожака, потянулись гуськом прямо в лоб крутой скале.

— Да, да! И не забывайте! С нами бесплатный, но очень эрудированный гид! — воскликнула Соня, раздвигая колючие ветки кустарника, забившего все предгорье. Она театральным жестом указала на Веру, занятую фотографированием озера. ─ Вера мне все уши прожужжала про это княжество Феодоро!

Услышав, что разговор коснулся Мангупа, Вера, изнывающая от желания рассказать все, что знала про Феодоро, догнала компанию:

─ Пошли скорей! Я вам расскажу всю историю княжества!

─ Скорей не получится! ─ пробурчала Соня. ─ Подъем крутой, между прочим!

Путешественники стали карабкаться по крутому осыпающемуся склону

─ Классно… ─ восхищенно прошептал Юра и остановился. ─ Я тоже интересовался, но так… в общих чертах. Читал, что это княжество Феодоро существовало несколько веков.

Вера в нетерпении забросила на плечо спортивную сумку.

─ Ха! Несколько веков! Раскопки показывают, что люди населяли эту гору с начала новой эры. Скифы, сарматы, хазары… Сам город был воздвигнут на месте раннесредневековых построек. Доподлинно неизвестно, в каком году он был построен. На обломках черепицы есть метки и восьмого, и тринадцатого веков. А остатки усыпальниц еще старше ─ шестого века. Самое интересное, что не сохранилось никаких документов всего периода существования княжества. Историки опираются только на иностранные источники и археологические находки. Причем княжество считалось элитарным.

─ Это как Монако, что ли? ─ усмехаясь, переспросила Лена.

─ Приблизительно так! Столица княжества имела похожее название ─ Феодоро. Идем! Я буду по дороге рассказывать!

─ Вы еще там? ─ раздался бодрый голос Сергея откуда-то сверху.

Пока студенты слушали Веру, он обогнал их на пару десятков метров и влез на поваленное ветром дерево. Подъем оказался не крут, как выразилась Соня, а невероятно крут. Девушки ползли почти на четвереньках, хватаясь руками за деревья и кустарники, в изобилии растущие по всему оврагу. Тропа на гору была изрядно протоптана предшествующими любителями экстрима. Вера взглянула вверх, и голова у нее закружилась — неприступный мыс где-то далеко вверху плыл над их головами на фоне бегущих по синему небу облаков. Неужели они заберутся туда?

─ На фига они там жили, ─ проворчала Соня. ─ Пока влезешь ─ чокнешься!

— Понятное дело, ты уже устала, а мы всего половину прошли. А представь, что на тебе около тридцати килограммов боевого снаряжения! — ответила Вера, тяжело дыша.

Соня только что-то крякнула себе под нос и продолжила «восхождение», сбивая коленки и царапая запястья. А Юра заинтересовался. Он протянул руки обеим девушкам и сказал:

─ И все равно их не спасли ни неприступность этой горы, ни крутые склоны!

─ Не спасли… ─ согласилась Вера. ─ В 1475 году турки разгромили Феодоро. Несколько месяцев длилась осада. Они не смогли подняться, а взяли измором. Начались болезни, голод и жители сами сдались.

Еле живая от усталости, она с признательностью приняла протянутую руку. Хотя она находилась в хорошей физической форме благодаря тренажерам, но насквозь промокла от пота и раскраснелась.

─ А кто они по национальности? Феодориты эти, ─ продолжал расспрашивать Юра.

─ Византийцы. Считай, те же греки. Но в Феодоро жило много и других народов: аланы, готы, армяне, караимы. Официальный язык греческий, в то время он считался на полуострове международным. Как сейчас английский. Вера ─ православие. На плато археологи нашли остатки четырнадцати базилик, одной синагоги и мечети.

Юра улыбнулся и пошутил:

─ Молились как сумасшедшие! Плато же небольшое по размеру.

А Вера снова блеснула эрудицией:

─ Им было за что молиться. Вы же студенты экономического факультета, скажите мне, можно ли создать богатейшее государство, занимаясь сельским хозяйством и ремеслами? Нет! А работорговля в то время процветала в Крыму. Феодоро и было крупной оптовой базой с выходом к морю. Вот денежки откуда!

Соня внимательно слушала. Уставшая и вспотевшая, она растянулась на земле.

─ Людей продавали! Козлы, так и им и надо! Тогда мне их и не жаль, твоих феодоритов! ─ резко высказалась она.

В общей сложности на подъем ушло около двух часов, вместе с пятиминутными остановками. Останавливались не ради отдыха, хотя девушки были в полном изнеможении. Среди кустарников часто виднелись четырехгранные камни, украшенные затейливой резьбой, в скалистых участках встречались ключи с чистой горной водой, и остатки оборонительных стен на подступах к плато.

К всеобщей радости, погода улучшилась. Пасмурное небо сменило свой цвет с блеклого на лазурно-голубой, и солнце беспощадно жгло равнину.

Лена разочарованно кивнула на вдаль, где возвышались фрагменты полуразвалившейся крепостной стены, некогда окружающей город.

─ И это все? Это и есть столица княжества?

─ А ты, что, рассчитывала увидеть замок? ─ рассмеялась Вера. ─ Думаешь, турки тут зря триста лет хозяйничали? Город подвергся разграблению и разрушению. После штурма турки подожгли его. Найдены следы пожарищ и обгорелые скелеты. Еще постарались местные жители, растащили мраморные плиты, украшения фасадов. Но основная причина упадка в другом. Во времена турецкого правления на полуострове прекратилась торговля рабами, торговые пути изменились, и подорвалась экономическая жизнь. Перестали ремонтировать, достраивать, все и разрушилось. А княжеский дворец был на плато. Двухэтажный, прямоугольной формы. Средневековые путешественники восторгались его роскошной отделкой. К сожалению, описаний столицы княжества осталось ничтожно мало. Спасибо археологам, их кропотливой работе. Нашли много обломков штукатурки с фресковой росписью, осколки желтоватого стекла. Слова-то одно, а увидеть своим глазами ─ это совсем другое. Я видела фото того, что раньше служило капителями. Впечатляет.

Студенты и новоиспеченные скалолазки отправились осматривать руины. Вера не сказала о странном чувстве, посетившем ее. Она смотрела на кладку, фундаменты домов, заросшие шиповником, смотрела на пейзажи, и ей казалось, что она хорошо знает город. Знает, где располагалась главная базилика. Как будто она все это видела не в разрушенном состоянии. Неприятное тягостное ощущение, не поддающееся осознанию. Она промолчала, посчитав лишним рассказывать всякие мистические глупости.

Ближе к обрыву расположился пещерный комплекс, выдолбленный в скальной породе. Он представлял собой несколько помещений, связанных между собой лестницами и переходами на уровне земли и ниже ее.

─ А это че за лабиринты? ─ остановилась Соня, вопрошающе поглядывая на Веру.

─ Это, Сонь, тюрьма, ─ ответила Вера и предложила. ─ Зайдем?

Взяв Соню под руку, она спустилась вниз по ступенькам, отшлифованными за века.

─ Маленькая она какая-то, ─ тихо заметил Сергей, спускаясь за девушками.

─ Так это только цокольный этаж! ─ объяснила Вера. ─ Верхние постройки давно разрушились! Эти отсеки, ─ она указала на боковые камеры, ─ служили для стражи как место отдыха…а вот это хозяйственные помещения.

─ Тебе под силу диссертацию защищать, по этому Феодоро! Так много знаешь! Откуда? ─ Сергей чиркнул спичками, подкуривая сигарету, и небольшое помещение округлой формы осветилось яркой вспышкой. Вера вздрогнула, поражаясь своей странной реакции. Первая спичка потухла, и Сергей повторил попытку подкурить.

— Читала, интересовалась… — Вера в задумчивости потерла лоб. И с чего это она вдруг взяла, что тут были кладовые? Может, и в самом деле, читала где-то, да забыла.

После часовой экскурсии по территории средневековой столицы решили устроить привал и изжарить шашлыки. Почти все посетители плато схлынули вниз. Ребята насобирали сучьев и поленьев для костра. Вера с Соней переглянулись, вспоминая свои злоключения по дороге в Крым. Ловкие и опытные туристы, парни быстро разожгли костер, через полчаса на раскаленных углях уже румянились сочные кусочки мяса, нанизанные на шампуры.

─ Вам не кажется, что кое-чего не хватает! ─ загадочно произнесла Соня. Заметив, что ее не поняли, она усмехнулась и протянула руку за своим джинсовым рюкзачком. Из расстегнутой молнии сверкнуло серебристое горлышко, а затем и вся пузатая бутылка «Медофф» выбралась наружу.

─ Давайте пригубим. Для аппетита, так сказать, ─ осторожно заговорила она, не заметив в глазах студентов особого энтузиазма.

Вера весело засмеялась ― на лице Сони нарисовалось удивление.

─ Что, подружка, никто не хочет тебе компанию составить?

─ Одна пить я не буду. Я что, алкоголичка?

─ Мне немного, грамм пятьдесят. Только ради тебя, Соня, ─ продолжала веселиться Вера. Ее давняя мечта побывать на Феодоро осуществилась, и она не нуждалась в алкоголе для поднятия настроения.

В конце концов студентов удалось уговорить. Первая партия шашлыков быстро ушла, а вместе с ней и половина бутылки. Скромный Юра, к всеобщему удивлению, рассказал несколько сальных анекдотов, ужасно покраснев от спиртного. Больше никто не бросал на Соню неодобрительных взглядов. Кто-то включил музыку, было весело и хорошо.

Угли потихоньку догорали, превращаясь в пепел, а в кастрюле еще оставалось замаринованное мясо. На предложение принести дров первая отреагировала Соня, подмигнув развеселившемуся Юре. Вера с осуждением посматривала на густые заросли деревьев: Соня имела склонность к молодым мужчинам. А Юра, похоже, и сам был рад завести курортный роман с раскованной тридцатилетней женщиной. Их не было довольно долго, если учесть, какую жалкую охапку дров они принесли. Парни деликатно промолчали и сразу занялись костром, а девушки, насмешливо улыбаясь, принялись нанизывать на шампуры оставшееся мясо.

Соня рылась в своем новеньком рюкзаке в поисках сигарет.

─ Неужели из кармана выпали? ─ бормотала она, обшаривая все кармашки и отделения. Поняв, наконец, что это напрасное занятие, Соня неохотно побрела в те же заросли. Спустя пару минут она вернулась с сигаретой во рту.

─ Как я и думала! ─ воскликнула она. ─ Оставила на траве, вместе с зажигалкой!

Стараясь, чтобы никто не услышал, Вера шепнула ей, криво усмехаясь:

─ Я от тебя просто в шоке!

Соня взяла ее под руку и отвела в сторону.

─ Вера, я приехала в отпуск и хочу нормально отдохнуть. Вот когда мне исполнится пятьдесят лет, тогда я буду ездить по санаториям и принимать душ Шарко. Это ты у нас глупо-порядочная! ─ сквозь голубые кольца табачного дыма поблескивали ее пухлые губы, подкрашенные перламутровым блеском.

─ Просто ты не любишь своего мужа, Соня. И нечего придумывать про отпуск и усталость на работе.

─ Как это не люблю? Борюсик мой лучший друг! Господь с тобой! ─ Соня сделала глубокую затяжку и, наслаждаясь, выпустила струю дыма. ─ Как бы тебе объяснить…Духовно я ему не изменяю. Столько лет вместе, я знаю каждую его складочку, каждую родинку. Понимаешь, Вера,─ Соня с раздражением стряхнула пепел, ─ в постели с ним тоска зеленая! Зато он заботится о семье, спешит домой с полными сумками. Да, конечно, можно с кислой миной шататься по квартире, с такой же миной ложиться под одеяло, как это делаешь это ты. А можно время от времени устраивать себе уик-энды.

Вера слушала из вежливости, совершенно не соглашаясь с ее доводами. Она пила тоник и смотрела на костер.

─ Соня, знаешь, как это называется… ─ она усмехнулась, ─ в общем, на двух стульях не усидишь!

─ Называй как хочешь. И все же, наша семья крепкая, и в ней царит мир. А в твоей ─ революционные настроения, ─ уверенно возразила Соня. ─ Я тебя зачем с собой взяла? А? Чтобы ты развлеклась, вернулась в Москву веселая и жизнерадостная.

─ Нет, Соня, я другой человек. И не пытайся меня склонить на свою сторону. Измена ─ это грязь.

─ Ха! Сама мне говорила: не знаю, мол, люблю Игорька или не люблю. Разводись, раз так уж невтерпеж, да и не мучайся. А то все маешься, и меня, несчастную, пытаешь! Только знай, твой муж ─ яркий мужчина. Скучно ему по выходным сидеть на кухне и кушать пирожки с яблочным повидлом, любовно поглядывая на обожаемую женушку. Лучше найди себе парня попроще, как мой Борюсик. Он и будет с тобой все вечера проводить. А то ты хочешь, чтобы и красивый был, и деньги зарабатывал, и в постели Тарзан, и тебя боготворил. Такого не бывает! ─ заключила Соня, беря из руки Веры банку с напитком. ─ Дай, глотну. Что-то меня сушит.

Этот разговор тяжелым грузом лег на душу Веры. Еще в дороге в Крым, размышляя об измене мужа, о себе, она осознала, что основная причина ее сомнений в необходимости развода кроется в ее страхе. И никакой любви к Игорю уже нет, потому что, скорее всего, ее и не было. Несомненно, влюбленность была. И желание красивой и обустроенной жизни с умным, успешным человеком. Она успела забыть постоянную нехватке денег в студенческие годы, напряженное лицо матери, изучающей квитанции счетов за коммунальные услуги. Развестись с мужем ─ это значит воскресить прошлое. И будет очень неприятно видеть злорадные лица соседок, слушать брюзжание матери, которая так и не вышла замуж после развода с отцом. Придется каждое утро вставать в шесть утра, чтобы сесть в электричку и приехать к девяти на работу.

─ Разберись, наконец, чего ты хочешь. Любви или достатка. Я тебе подсказала идеальное решение! Пусть Игорек зарабатывает, горбатится, а ты себе развлекайся, трать его денежки. Ну и пускай себе подгуливает, а ты ─ себе. ─ Соня кивнула на Юру, нервно затягиваясь сигаретой. ─ Я не жадная! Юрка мужик что надо. Такой, знаешь, у-у-х! ─ Соня энергично смяла в ладони опустевшую металлическую банку из-под тоника. ─ Не то, что мой Борюсик, пять минут ― и в дамках!

В ответ Вера саркастически рассмеялась.

─ Соня, ты просто прелесть! Спасибо за Юру, но я отказываюсь от твоего щедрого подношения! Еще раз повторяю, твой образ жизни мне не подходит.

─ Все! Я не могу больше с тобой разговаривать! Ты, Верка, зануда! И за советом ко мне больше не обращайся! ─ вынув из кармана помидор, Соня яростно укусила его и со вздохом пересела поближе к костру. Вдруг она неожиданно подскочила, отбросив в сторону недоеденный овощ, и громко вскрикнула, показывая в сторону на заросли ромашек:

─ Ой! Смотрите, какая бабочка красивая!

Все повернули головы, потом бросились фотографировать роскошную представительницу царства насекомых.

─ Впервые такую вижу! ─ крикнул Сергей.

─ А ты что, уверен, что знаешь все виды? ─ саркастически заметила Лена.

Красавицу отпугнула шумная толпа и она, грациозно взмахнув сине-коричневыми крыльями, перелетела на куст дикого кизила. Пока Вера искала свой цифровик, бабочка полетела дальше, не позволив себя сфотографировать.

─ Ай, как же мне не повезло! ─ проговорила она с раздражением, наблюдая, как, дразня фотографов, удаляется упрямая бабочка. Лишь только стоило подбежать поближе и поймать ее в объектив, как насмешница перелетала на следующий куст, немного ждала и потом опять улетала.

─ Серый! Ты как дед старый, еле ногами шевелишь! ─ возмутилась неловкостью однокурсника одна из девушек. ─ Смотри! Вон она, на траву села!

Всех захватил азарт. Ни одного четкого кадра сделать так и не удалось. Сергей и Юра уже сдались.

─ А, ну ее! Так мы и шашлыки спалим! ─ Юра махнул рукой и спрятал фотоаппарат в чехол. ─ Я за ней больше не побегу.

─ Нет! Я все-таки попробую! ─ Вера оказалась самой упорной.

А ребята уже развернулись и пошли к костру.

─ Потом скинешь нам на электронную почту? ─ засмеялся Сергей ей вдогонку. ─ Ты, давай, недолго, Паганелька, а то шашлык остынет!

Вера бежала за прелестницей, не обращая внимания на колючие ветви кустарника. На красной трикотажной майке уже появилось несколько затяжек. На миг она обернулась, посмотрела на горящий костер. Метров сто пробежала, не меньше.

Наконец бабочка села на древний камень. Вера тихо подкралась и сделала снимок. Как ни странно, красавица перестала смущаться. Она перелетела на стену цитадели и расположилась прямо на странном средневековом орнаменте.

─ Вот это снимок будет! ─ пробормотала вслух Вера, довольная своей целеустремленностью. И точно, фотография, похоже, получиться просто отменной. Прекрасная бабочка на фоне неведомого археологического памятника. Ей удалось сделать несколько снимков, штук десять, не меньше. Бабочка позировала, как топ-модель ─ то раскроет крылышки, то снова сложит, то развернется одним боком, то другим. Наконец ей надоела неслыханная Верина наглость и, она улетела вверх, в беспредельно голубое небо, не оставив ни единого шанса на продолжение фотосессии. Вера проводила это прекрасное создание умиротворенным взглядом. Приятно чувствовать, хоть маленькую, но победу.

«И этого хватит» ─ подумала Вера, выключая фотоаппарат.

Едва она застегнула чехол, как прямо перед ее лицом пролетела стайка точно таких же бабочек. Они беззаботно кружились над головой Веры; дивная, необыкновенно-красивая окраска их крыльев завораживала и восхищала. Вера наблюдала за феерическим зрелищем, боясь сделать резкое движение и спугнуть их. Сколько их было? Двадцать, тридцать? Она и не пыталась их сосчитать. Рука медленно взялась за молнию чехла и расстегнула ее. Все действия производились с предельной осторожностью. Пестрое облако красавиц до последнего момента игриво резвилось в воздухе, и вдруг они дружно устремились в сторону развалин. С губ Веры сорвался возглас разочарования.

─ Ну, уж нет! ─ с вызовом крикнула она бабочкам, ─ я так просто не сдаюсь!

Облюбовав остатки древней стены, залитой пурпурными лучами заходящего солнца, бабочки приземлились на нее, подобно зрителям в кинотеатре. Стайка расположилась довольно высоко от земли, и чтобы поймать ее в кадр, необходимо было подняться на небольшую груду камней, примыкающую к невысокой кладке. Камни имели различную форму. По своему виду они напоминали обычные булыжники, но, присмотревшись внимательнее, можно заметить на их поверхности остатки строительного раствора. Они были аккуратно сложены, ― так бережно могли обращаться только археологи. Вера, окрыленная небывалой удачей, стала взбираться, посматривая себе под ноги, чтобы не оступиться.

Дрожа от нетерпения, она сделала еще несколько шагов к заветной цели. Осталось направить объектив, нажать кнопку ─ и будет изумительный снимок. Один из камней вероломно загрохотал под ногой и сдвинулся, заставив Веру мгновенно остановиться. Но было уже поздно. Камни словно ожили и начали двигаться со своих мест. Ничего не оставалось другого, как соскочить с груды камней, чтобы не искалечить ноги. О фотографии не могло быть и речи. Вера изловчилась и прыгнула вниз, пытаясь не зацепить ногами булыжники.

Все произошло мгновенно. Сначала перед глазами мелькнул пейзаж плато, голубое небо с множеством перистых облаков, затем зеленая трава, потом все закружилось в каком-то странном тумане.

Острая боль пронзила коленки, и Вера со стоном поднялась, потирая ушибы. Вдобавок от неудачного и резкого падения закружилась голова. Она провела пальцами по закрытым векам, слегка потерла виски, чтобы унять скачущих перед глазами «зайчиков». Куча в высоту была не более метра и немудрено, что девушка ругала себя за неловкость

─ Нескладная, ─ пробормотала она с презрением к себе и оглянулась назад. Странно, но стены с грудой камней нигде не было видно.

«Скатилась вниз», ― решила огорченная Вера. Больше всего она расстроилась из-за разбитого цифрового фотоаппарата. Не столько из-за него, сколько из-за пропавших снимков. Дисплей треснул, помялся корпус ─ тонкий чехол не смог его уберечь. Поняв, что его невозможно починить, Вера в сердцах отшвырнула цифровик в сторону.

─ Невезуха, так невезуха! Надо возвращаться, а то и шашлык без меня съедят, ─ сказала она вслух.

Она прошла приличное расстояние. Непонятно, куда запропастилась вся их компания?! Вроде бы шла в правильном направлении. Здесь, на плато, вообще потеряться сложно. Место довольно людное. Днем бродят экскурсии туристов.

Вера пошла дальше, с недоумением озираясь по сторонам и напряженно всматриваясь вперед. Минут через пятнадцать ее охватила паника. Нигде ни души! Еще буквально полчаса назад тут бродили толпы людей, и вдруг резко исчезли…. как дым, растворились в воздухе. Пройдя очередную сотню метров, она начала громко кричать, звать своих друзей. Никакого ответа она не получила.

Ничего себе! Потерялась!

А время шло. На безрезультатные поиски ушло пару часов. Вера совсем опечалилась. Кругом ни души, и стало как-то жутко.

Начало смеркаться. Начались сумерки, появился густой туман. По мере того как становилось темнее, он сгущался все сильнее и сильнее. Вера достала из кармана мобильный телефон. Оказалось, зря ― в горах связи нет. Она стала думать, что ей делать. Забраться в одно из древних помещений, выдолбленных в скале и дождаться там утра? Она вернулась обратно, к руинам. Скоро станет совсем темно, а у нее ни спичек, ни фонарика. Может, это и к лучшему. Здесь слишком опасно привлекать к себе внимание. Территория не охраняется, мало ли кому взбредет в голову поближе познакомиться с красивой женщиной. От таких знакомств ничего хорошего не жди.

Вера никогда не была трусихой, но все же было страшновато одной, да еще и ночью.

Делать нечего, она пробралась в небольшую пещеру. В нос ударил запах сырости. Нога наткнулась на пустую посудину, и та со звоном покатилась по каменному полу. Вера содрогнулась. Один бог знает, каким образом использовалась эта выдолбленная в скале пещера несколько веков назад. А может, это усыпальница? Да мало ли что! От этих мыслей стало страшно. Она не смогла там находиться, и потихоньку выбралась назад, боясь нарушить величественное безмолвие средневековой пещеры.

На небе появилась луна. Медленно, нерешительно выплывала она из-за туч, большая, тускло-багровая. Вместе с ней на плато спустилась тишина, мертвая и угнетающая душу. Серебряные лучи осветили одинокие камни ─ остатки древних строений. Все замерло, погружаясь в сон. Местность казалась зловещей и печальной одновременно. В голову полезли прочитанные в книгах описания страшных событий 1475 года. Вера поежилась, рассматривая каменные стены, хранящие мрачные тайны прошлого.

Серые груды камней и развалины ─ все, что осталось от прекрасного, богатейшего города. Глядя на них, ни за что не поверишь, что здесь всего пять веков назад кипела жизнь. Красотой города и зажиточностью его граждан восхищались путешественники, описывая столицу Феодоро в своих дневниках.

Наконец Вера нашла себе подходящее место для ночлега. Пройдя несколько десятков метров, она заметила темные заросли кустарника. Кусты надежно укроют от посторонних глаз. Она пробралась через густые ветви и легла на уже остывшую землю. Спать совершенно не хотелось. Чем сильнее она пыталась заставить себя заснуть, тем неистовее ее сознание атаковали яркие картины оживленного средневекового города, рисующиеся в сознании сами по себе.

Средневековый город

С каждой минутой становилось все светлее, и вдруг яркие солнечные лучи вырвались из-за окрестных гор и осветили все вокруг. Они ласково защекотали лицо Веры, вынудив открыть глаза. Вера сладко потянулась. Она еще находилась во власти этих странных снов. Яркие, красивые, иногда ужасные, они резко обрывались, сменяя друг друга. За мгновение она вспомнила и осознала, что произошло с ней вчерашним вечером. Рука нащупала в кармане телефон, спустилась ниже, к другому карману. Там должны лежать деньги. Слава богу, на месте! Теперь она точно не пропадет. На худой конец, на попутках доберется до Гурзуфа. Ничего плохого не случилось, и то хорошо! Правильно она сделала, что заночевала в кустах. Но где же он, этот кустарник?

Над ней сияло лазурное небо с розовыми облаками, какие бывают в ранние часы. Прохладный утренний ветерок теребил ветви деревьев. Прямо перед глазами колыхалась массивная ветка со спелыми плодами, некрупными, но очень аппетитными. Она зажмурила глаза и снова открыла, не понимая, то ли это продолжение сна, то ли действительно перед ее лицом висело настоящее, реальное яблоко. Потом улыбнулась и протянула руку за яблоком.

─ Как раз к завтраку! ─ пробормотала проголодавшаяся Вера, радуясь, как ребенок. И настроение сразу же улучшилось. Она с наслаждением впилась в сочную мякоть и подумала, что дома, в Москве, будет о чем вспомнить. Надо же, такое приключение! Потерялась, провела ночь среди древних руин.

Яблоко имело приятный кисло-сладкий вкус, и она потянулась за следующим, но тут налетел ветер, и ветка выскользнула из расслабленной со сна ладони. Вера приподнялась, чтобы поймать ее за изумрудную листву. И тут уже удивилась по-настоящему. Ее окружал фруктовый сад: яблони, груши, сливы.

«Не поняла», ─ подумала она. ─ «Куда меня занесло»?! ─ она смотрела по сторонам, не понимая, откуда взялся сад. Не мог же он за ночь вырасти! Густая листва деревьев скрывала все, что находилось дальше двадцати метров.

«Нормально! Я уже лунатиком стала! В деревню, забрела, что ли? Разве на Мангупе есть деревня? Вот так дела! Ладно! Хоть дорогу подскажет кто-нибудь»!

Вера ─ «сова» до мозга костей. Все эти ранние подъемы ее ужасно выматывали. Поваляться бы часов до девяти, в самый раз. Но не на земле же, в чужом саду! Она достала из кармана мобильник и взглянула на дисплей. Связи по-прежнему не было. Время ─ двадцать минут шестого.

«Надо идти. Главное, чтобы связь появилась. Соньке бы позвонить, сказать, что все со мной в порядке»! ─ она встала с травы, поправила брюки, отряхнула с них пыль и прилипшие травинки. В кармане ветровки лежали расческа и помада с миниатюрным зеркальцем на колпачке. Вера расчесалась, подкрасила губы.

Справа как будто бы послышался шум. Девушка обернулась. Сонное состояние прошло, как и не бывало, ― она заметила невдалеке двухэтажные строения, довольно необычного вида. Издалека было сложно рассмотреть все мелкие детали, но хорошо просматривались черепичные крыши. Сами дома были тускло-серого цвета. То ли бут, то ли какой-то другой камень. Вера прищурилась. В одном из окон развевалась белая занавеска.

Поселок. Вот и отлично!

Девушка сразу поняла, что находится в обжитом месте. Сад ухоженный, земля под деревьями недавно вскопана, может, даже вчера, если судить по слегка увядшим сорнякам. Под некоторыми деревьями стоят плетеные корзины, сделанные кустарным способом, по-старинке. Хозяева хорошие, заметно с первого взгляда. Готовятся к сбору урожая. По пути девушка сорвала еще несколько фруктов. Мелковатые, но вкусные. Солнце стало припекать. Вера сняла ветровку и перекинула ее через плечо.

Она ускорила шаг, заметив, как между стволов мелькнул силуэт. И вскоре обрисовалась женская фигурка. Это была молодая женщина, одетая в длинное бордовое платье, на голове был повязан белый платок. Она снимала с деревьев яблоки и аккуратно складывала в корзину.

─ Девушка! Извините, можно вас спросить?! ─ крикнула Вера.

Та резко обернулась как ужаленная, и вытаращила на нее глаза, наполненные таким изумлением, что у Веры возникло желание посмотреть на себя со стороны. Что же могло вызвать такое непритворное удивление? Джинсы не помялись, чистые, если не считать пятен на коленях от неудачного прыжка, волосы она причесала, и короткая майка тоже прилично смотрится. Глаза женщины бегали по ее телу то вверх, то вниз, и, наконец, остановились на обнаженном животе.

«Да что она там увидела»? ─ усмехнулась про себя Вера, поправляя джинсы и кусая сочное яблоко.

Потом глаза женщины поднялись выше и остановились на груди. На красной майке пестрела аппликация: смешная рожица и надпись «Масяня». Женщина так дико на нее посмотрела, что у Веры закралось страшное подозрение.

А не сумасшедшая ли она?

Ее одежда привлекала внимание Веры не меньше. Жара, а она в длиннющем платье, с рукавами до запястий. Ужас!

«Ну и вырядилась»! ─ хмыкнула Вера, разглядывая женщину с не меньшим любопытством. ─ «А серьги то…обхохочешься! Колхоз Путь Ильича! Цыганка, скорее всего»!

─ Послушайте, девушка! А где тут есть мобильная связь? Мне бы позвонить! ─ Вера развела руками и продемонстрировала незнакомке чистый экран мобильного.

Вид мобильного телефона подействовал на женщину как мышь на кошку. Ее глаза засверкали жгучим любопытством. Она подошла поближе, осторожно, еле касаясь земли босыми ногами. Когда она приблизилась к Вере на расстояние вытянутой руки, девушка подумала, что женщина явно не пользуется дезодорантом, а ей он просто необходим. Веру даже немного стала забавлять чудачка. Ее темно-карие глаза впились в телефон. Вера уже не сомневалась, что женщина слабоумная, и ее опасения неожиданно подтвердились. Мобильный, как ему было задано, послушно заиграл в положенное время. Реакция женщины превзошла все ожидания. Она истошно заорала и бросилась прочь, выкрикивая по пути непонятные слова и простирая к небу руки.

«М-да! Сумасшедшая! Что с нее взять»… ─ Вера вздохнула и побрела дальше. ― «Должен же кто-то еще жить с сумасшедшей, обслуживать ее. Она же невменяемая»!

Сад закончился, и Вера увидела забор, выложенный из камней. Он окружал небольшую усадьбу. Теперь она смогла лучше рассмотреть дом. Его архитектурный стиль вызывал интерес. Странные вкусы у его хозяев. Или они сами его строили или так специально задумано: неровная кладка, полное отсутствие современных материалов и каких-либо благ цивилизации ― электрические провода вообще не были проложены к дому. Деревянная калитка, слегка поскрипывая, качалась из стороны в сторону. Слабоумная женщина зашла во двор и не закрыла ее за собой.

По ту сторону забора зазвучали голоса. Вера остановилась в нерешительности и прислушалась. Язык ей был незнаком.

Цыгане! Надо уходить, а то без денег и без золота останусь!

Она прошла вдоль всего забора, осторожно ступая по тропинке, чтобы не привлекать к себе внимания. За усадьбой началась другая, не очень отличавшаяся от предыдущей. Дом был построен в том же стиле. Вера увидела несколько женщин. Их одежда была примерно такой же, как у полоумной цыганки. Все усадьбы повторяли одна другую. Ни асфальтированных дорог, ни электричества. Девушка погрустнела.

Цыганское поселение. Попала ты, Веруся, в переплет! Дикари настоящие!

Постепенно усадьбы становились более зажиточными, и Вера приподнималась на цыпочки, заглядывала поверх заборов. Усадьбы кончились и стали появляться красивые дома, необычные, с колоннами и портиками. Штукатурка, правда, немного грубовата, но выкрашена нарядными, разноцветными красками.

Пройдя еще сотню метров, Вера оказалась посреди загадочной, необычной улицы. Под ногами мостовая. Почти как на Красной площади. Она стояла и зачарованно рассматривала здания, не понимая, где же она оказалась. В этот момент она ничего не думала, а лишь смотрела, любовалась, удивлялась. Да, это не поселение, и не цыганский табор, а самый настоящий город. Солнце поднималось все выше и выше. Сверкающие лучи осветили множество крыш, покрытых черепицей, переливались на белом мраморе скульптур и колонн, которые украшали самые шикарные строения. Но больше всего ее поразили даже не здания, а жители. Их одежда притягивала внимание. Цыгане так не одеваются. Ничего подобного она раньше никогда не видела.

Мимо нее проехал мужчина на четырехколесной телеге, запряженной парой гнедых лошадей. Вера поймала на себе его взгляд. Он горел любопытством и удивлением. Мужчина даже повернул голову, когда его повозка поравнялась с ней.

Вера стояла как вкопанная. Все мысли словно улетучились. Она не понимала, где находится, и потеряла способность здраво рассуждать. А народу на улице все прибывало. И никто не оставлял ее без внимания. Наконец состояние растерянности стало проходить, и, наконец, ее посетила первая разумная мысль.

Да это же кино снимают! Как же ты, балда, не догадалась! Это же иностранцы, поэтому и болтают на своем!

Вера взбодрилась и изобразила спокойно-уверенный вид. В любом случае, кто-то же должен знать русский язык или, на худой конец, английский. Вот сейчас и пригодятся ее знания иностранных языков. Не зря пять лет отдала инязу.

Одна пожилая женщина остановилась возле Веры. Эта точно не похожа на сумасшедшую. Глаза смотрят прямо, без тени смущения, но излучают сильный интерес. Вера приветливо, хотя и немного скованно, улыбнулась немолодой даме и спросила:

─ Скажите пожалуйста, как мне добраться до Бахчисарайской трассы? Я тут потерялась…длинная и дурацкая история!

Женщина чуть приподняла одну бровь и удивленно улыбнулась. Вера поняла по ее мимике: русский язык ей незнаком. Но это не беда, кроме английского, она неплохо владеет немецким и итальянским, французский на бытовом уровне туриста: самые распространенные слова, но объясниться можно. Тогда она обратилась к женщине на английском. Добиться понимания от женщины так и не удалось, ни на одном из пяти языков! Она только мотала головой, не переставая с интересом рассматривать девушку.

Наконец женщине стало жаль иностранку, или какая-то другая причина побудила ее открыть рот. Наконец-то Вера услышала ее четкий голос. Девушка напряглась, изо всех сил пытаясь понять, на каком языке говорит дама. Отдаленно он напоминал греческий. Вера потускнела. Здесь все говорят на греческом языке, точнее, на его диалекте.

Все ясно, греки приехали в Крым на съемку фильма. Как жаль, что ты, Веруся, не знаешь греческого! Ни слова! Ты им мешаешь, не вписываешься в обстановку, вот они пялятся на тебя. Странно все-таки!

Погруженная в размышления, она не заметила, как ее окружила толпа людей. Мужчины, женщины, дети ─ все смотрели на нее, как на какое-то чудо. Одна молодая леди протянула к ней свою руку и бесцеремонно пощупала ткань ветровки. Вера чуть не подпрыгнула на месте от ее наглости.

─ Что вы себе позволяете?! ─ возмутилась девушка и отпрянула назад.

Нахалка, окинув ее злобным, надменным взглядом, повернулась к двум женщинам постарше и что-то сказала им. Вера не могла понять смысла, но почувствовала, что ничего хорошего. Глаза этих трех женщин слишком холодно и жестко на нее смотрели. Глухое отчаяние сжало горло, и она выкрикнула в толпу:

─ Да что вы все на меня уставились?! Кто-нибудь знает русский язык?! ─ Вера с надеждой вглядывалась в смуглые лица. Далее она перечислила названия иностранных языков, которые знала. Ни одно ее слово не нашло отклика в толпе. Ни разу за все свою жизнь она не ощущала себя такой беспомощной. Люди шумели и переговаривались, не отрывая от нее любопытных взглядов. Ей ничего не оставалось, как взять себя в руки и самой искать хоть кого-то, кто сможет подсказать, как выйти на трассу.

И она приняла решение. Люди расступились, пропуская ее. Вера успела сделать лишь несколько шагов, как чья-то рука больно схватила ее за плечо. Она обернулась и увидела недобрую физиономию мужчины лет пятидесяти. На багровом лице заинтересованно поблескивали карие глаза, прищуренные и наглые. Мужчина задумчиво поглаживал коротко остриженную и ухоженную бороду цвета темной меди. Вера заметила на его толстых пальцах массивные золотые перстни с камнями. Толстую невысокую фигуру скрывал ярко-синий плащ, а под ним виднелась странная белая одежда, напоминающая балахон. Темные волосы толстяка на висках посеребрила седина, а на макушке блестела лысина.

─ Оставьте меня! ─ Вера гневно глянула в его глаза и сделала попытку освободиться, но ее усилия были тщетны. Крепкая рука удерживала ее надежно. Толпа людей заметно оживилась, теперь объектом их внимания стал этот мужчина. Он отвечал на их вопросы уверенно и коротко.

Вера оторопела, не зная, что ей предпринять. Мужчина не собиралась ее отпускать, его рука все сильнее сдавливала плечо. Девушку охватило негодование. Какое право он имеет задерживать ее? Она резко дернулась, и рука мужчины отпустила ее. Он громко выкрикнул несколько слов, повернувшись спиной к Вере и толпе, и, переваливаясь с ноги на ногу, отправился прочь. Толпа умолкла.

Вера так и не поняла, что она плохого сделала. К ней подошли двое рослых молодых мужчин и, грубо схватив ее под руки, поволокли вслед за толстяком.

─ Отпустите меня! Вы не имеете права меня хватать! Я пойду в ваше посольство и напишу на вас жалобу! ─ кричала она, со всех сил упираясь в мостовую.

Двое верзил не обращали на нее никакого внимания, а лишь волокли дальше. Один из них так глянул на Веру, что у нее внутри все перевернулось. Его взгляд выражал безмерную жестокость и злобу.

─ Что вам от меня надо? ─ бормотала она упавшим голосом, заглядывая в непроницаемые ледяные глаза мужчины. Тот, полностью проигнорировав ее, обратился к толстяку. Напрасно Вера напряженно вслушивалась, ни единого слова из их разговора она понять не смогла.

Они остановились и опять стали переговариваться между собой. С каждой минутой в душе девушки росла неясная тревога. Прохожие окатывали такими же взглядами ─ безразличными, но не лишенными любопытства. Очередная попытка сбежать исключалась полностью. Вера посмотрела на сильные мускулистые фигуры двух мужчин и понимала, что ее собственные ноги дальше нескольких метров не унесут.

В голове не вырисовывалось ни одного четкого и логического объяснения происшедшему. А главное, Вера не находила в действиях мужчин здравого смысла. Зачем она им нужна? Или ее с кем-то перепутали?

Разговор мужчин длился не более минуты. Внезапно самый крепкий из троицы молча подхватил Веру на руки и закинул себе на плечо, как мешок с картофелем. Она не успела и вскрикнуть, как другой проворно связал ее запястья. То же он проделал с ее лодыжками. Она не могла это увидеть, но почувствовала, как веревка больно впивается в кожу и безжалостно стискивает ноги. Кричать было бессмысленно, намерения этих людей были неясны, зато она отчетливо осознала всю тщетность попыток освободиться и убежать. Ничего, позже они еще прощения будут просить, но будет поздно.

─ Я на вас в суд подам! В международный! Вы мне такой ущерб выплатите, что потом всю жизнь бесплатно пахать придется! ─ яростно воскликнула Вера, злобно посмотрев в бесстрастное лицо пожилого грека. Выпалив эти грозные слова, она вынуждена была опустить голову и рассматривать мощеную дорогу.

Вся троица зашагала вперед, нисколько не смущаясь за свое бесцеремонное поведение. Вера изредка приподымала голову, осматривая здания, людей и размышляла:

Не похоже на съемочную площадку! Тогда, что же это за город такой? Да… Кажется, я еще не проснулась…

Она резко дернулась, когда рядом с ее головой, издавая скрипящие и гулкие звуки, пронеслась повозка. В воздухе запахло конским навозом. Кисти рук, крепко перетянутые веревкой, онемели. Она заерзала, пытаясь размять руки, мужчина понял это по-своему, и сильнее сжал ее голени.

Пройдя около сотни метров, похитители остановились, и Вера подняла голову. Она увидела мраморные колонны, украшающие фасад дома. Они ей напомнили об экскурсии в Афинах прошлой осенью. Ее захватчики зашли в дом.

Рабыня

Вера застонала, ― кровь прилила к голове, и она почувствовала, что может потерять сознание. Мужчина снял ее с плеча и опустил на пол, выложенный разноцветной плиткой. Другой стал развязывать веревки. Она находилась в том состоянии, которое бывает после резкого пробуждения. В голове шумело, стены плыли…

В просторном зале с низкими потолками, где она сейчас находилась, не было никакой мебели. В центре шумел небольшой фонтанчик, от него исходила приятная прохлада, освежающая воздух в комнате. Вера понемногу пришла в себя и осмотрелась. Мозаичный пол, стены ярко-красного цвета, необычные мраморные скамьи, рядом с фонтаном скульптуры, изображающие обнаженных людей ─ все это вызывало у нее удивление и сильный интерес. Ничего даже отдаленно напоминающего обстановку этого помещения, Вере никогда раньше видеть не доводилось.

Двое молодых мужчин и пожилой грек ее внимательно и оценивающе рассматривали. Под их взглядами Вера смутилась и опустила глаза. Таких наглецов еще поискать!

Подступившая к горлу волна негодования помогла ей побороть смущение, и она со злостью посмотрела на людей, так бесцеремонно ее рассматривающих. Нереальное и фантастическое предположение возникло само собой, как незваный гость и обожгло огнем:

Я попала…в прошлое время! Нет! Не может быть! Все это чушь! Но их одежда! ─ ее взгляд упал на обувь мужчин. Сандалии или что-то в этом роде… на улицах Москвы такой обуви не увидишь. На пожилом мужчине ─ новые, а на молодых ─ стоптанные, запыленные. Верой овладело неодолимое желание покинуть этот дом. Она развернулась в направлении выхода, но тут же была остановлена сильной рукой, схватившей ее предплечье.

Похититель-грек грубо повернул ее лицом к себе и выкрикнул несколько слов резким тоном. Вера решила промолчать. Мужчина смерил ее строгим взглядом и направился к одной из арок, заменяющих дверные проемы. Вскоре из глубины дома послышался его низкий властный голос, и в ту же минуту в зал вбежала старая женщина, худощавая и смуглолицая. Для своего возраста она двигалась очень резво. Женщина взяла Веру под локоть и потянула за собой в помещение, примыкающее к залу. Оба мужчин последовали за ними, не спуская глаз с девушки.

― Охранники! Думают, что убегу! ─ догадалась Вера, стараясь держать себя в руках и не поддаваться отчаянию.

Следующая комната была похожа на зал. Полное отсутствие мебели, повсюду стояли огромные металлические вазы и мраморные изваяния. Женщина провела девушку через несколько комнат. В последней женщина остановилась и указала Вере на скамью. В каждом ее жесте присутствовала нескрываемая враждебность и неприязнь.

Помимо скамьи, в комнате стоял стол, на полу аккуратно составлена различная посуда: кувшины, глиняные миски, котлы. В этой комнате стены были не такие гладкие, а наспех и кое-как оштукатурены. Запах жареного мяса наполнял помещение, похоже, где-то рядом располагалась кухня. Словно доказывая правильность ее догадок, старуха вышла из комнаты и быстро вернулась с миской, покрытой зеленоватой глазурью, до краев наполненной густой похлебкой непонятного происхождения. В другой руке она несла кувшин и лепешку. Шваркнув на стол миску, да так, что чуть ли не треть похлебки вылилась, с грохотом поставив кувшин, женщина толкнула Веру в плечо.

― Кушать подано, извольте жрать, пожалуйста! ─ усмехнулась Вера, уязвленная высокомерным обращением без всякого на то основания.

Удивляло то, что женщина и не пыталась с ней заговорить. Наверное, грек успел ее предупредить, что гостья не владеет их языком.

Вкус похлебки оказался намного лучше ее внешнего вида. Это же касалось и лепешки, которой пришлось воспользоваться вместо ложки. А в кувшине было сухое красное вино.

Пока Вера ела, старая женщина искоса, нетерпеливо посматривала на нее. Как только Вера доела последний кусок лепешки, старуха жестом велела следовать за ней.

В огромном незнакомом доме было трудно ориентироваться. Маленькие проходные комнаты, большинство ― без окон. Возле одной, изолированной от других помещений, женщина остановилась.

Она раздвинула занавески, закрывающие вход, и осторожно подтолкнула девушку внутрь комнаты. Вера сделала шаг и остановилась. Как и в других помещениях, стены комнаты были оштукатурены и выкрашены в сочный цвет. Здесь преобладали синие тона. Она посмотрела на пол и увидела под ногами ковер, расстеленный на мозаичном полу. Предназначение этого помещения не вызывало раздумий ─ спальня. В самом центре комнаты стояла широкая кровать на низких ножках, а немного поодаль огромный ушат, наполненный водой. С кресла свисало несколько простыней. Пожилая женщина вошла вслед за ней в комнату и притаилась сзади. Вера чувствовала, как ее пристальный взгляд ощупывает ее тело, и обернулась.

─ Вы меня сюда привели, чтобы я отдохнула? ─ спросила она женщину, позабыв о том, что между ними языковой барьер, но быстро опомнилась и попыталась передать с помощью жестов смысл сказанного. Женщина проявила сообразительность. Она довольно улыбнулась, демонстрируя щербатый рот. Ее глаза превратились в две узкие щелки, окруженные множеством мелких морщинок, и она закивала, указывая на кровать.

Впервые за все время пребывания в этом странном городе, Вера почувствовала облегчение и улыбнулась. Старая женщина, оказывается, не такая уж и злобная! Это незнание языка виной всему.

─ Спасибо вам! ─ с чувством произнесла девушка.

Женщина, на удивление, уловила смысл и улыбнулась еще шире. Несколько незнакомых слов слетели с ее губ, прежде чем она покинула гостью, задвинув за собой шторы.

Вера подошла к ушату и начала раздеваться. Хорошо, что никто не посягнул на ее одежду и содержимое карманов. Она аккуратно сложила свои вещи и забралась в воду.

Плотный завтрак, бокал вина и теплая вода подействовали как снотворное. Постель, надушенная чьей-то щедрой рукой, благоухала жасмином.

Правда, Вера не любила запах жасмина. Он напоминал о начале грустного периода ее жизни, о холодности мужа и о перемене в их отношениях. Слабость овладела ее телом, и налетел благотворный сон, ему не смог помешать даже приторный цветочный запах.

Вера мгновенно проснулась, почувствовав, что кто-то трогает ее за плечо. Она приоткрыла глаза и увидела возле своего лица толстую волосатую руку. От удивления она широко раскрыла глаза. На кровати рядом с ней сидел ее захватчик и ласково поглаживал ее растрепанные волосы.

─ Вы слишком много себе позволяете! ─ недовольно сказала она, заворачиваясь в простыню и отодвигаясь на край постели.

Мужчина ответил ей тихим голосом. Вера пожала плечами и отвернулась, давая понять, что не понимает его. Он подвинулся ближе и взял ее за локоть. Другая рука мужчины схватила за грудь девушки.

─ Э-э-й! Да вы…вы бессовестный! Вы мне в отцы годитесь! ─ выкрикнула она и резко дернувшись, высвободилась из наглых объятий.

На одутловатом красном лице заиграла сладострастная улыбка и открыла ряд мелких и желтых зубов, с темным налетом. В глазах зажглись игривые огоньки. Вера сморщилась, не скрывая отвращения. Вид его рта неприятно напомнил о Вере необходимости посетить стоматологический кабинет из-за систематически ноющего зуба мудрости. Ход ее мыслей прервался неожиданным действием мужчины. Он встал с кровати и начал раздеваться.

Вера только приоткрыла рот, пораженная его поведением. Понимание пришло внезапно, и девушка почувствовала, как струйка холодного пота потекла по спине. Мысли судорожно бились в голове, как пойманные птицы, и ни одна из них не подсказывала выхода из сложного положения.

Чтобы раздеться, он не потратил много времени, что. Его наряд состоял из одной белой длинной туники. Вполне возможно, лет двадцать назад этот человек был симпатичным парнем, но сейчас от привлекательной внешности не осталось и следа. Его жирное тело на коротких кривых ножках вызывало чувство гадливости и ничего больше. А живот можно было бы назвать пивным.

Мужчина швырнул на пол тунику и сделал несколько шагов в направлении Веры, которая к этому времени вскочила с кровати и забилась в один из углов комнаты. Мощный порыв ветра распахнул створчатое окно. Последние сомнения ушли, когда она увидела его вздыбленный член. При виде его органа чуть не стошнило. Расстояние между ними сокращалось, и в нос ударил отвратительный запах пота.

─ Вы не посмеете… ─ сдавленно бормотала она, пятясь назад и судорожно обматывая вокруг тела простыню. ─ Я не позволю…

Грек самоуверенно ухмыльнулся и протянул к ней руку, чтобы сорвать простыню, скрывающую вожделенное тело. Но Вера отскочила в сторону. Тогда он бросился на нее и придавил к стене. Охваченная ужасом от безысходного положения, Вера начала отчаянно отбиваться, молотить кулаками по грузному потному телу. Насильник перехватил ее запястья и еще сильнее придавил своим огромным волосатым животом. Жадные пухлые губы впились в нежную кожу шеи, царапая ее жесткой, как щетка, бородой.

─ Старый мерзавец, отцепись от меня! ─ на выдохе крикнула Вера и попыталась ударить коленкой в пах, но ей это не удалось. Мужчина, видимо, имел большой опыт обращения с непокорными женщинами и наступил своими тяжелыми ногами на ее ступни, от чего несчастная девушка застонала от боли. Яростное сопротивление еще больше раззадорило грека, ― он явно не собирался ее отпускать.

Воспользовавшись временным замешательством, он схватил ее за волосы и потащил к постели. В этой ситуации Вера уже ничего не могла сделать для своей защиты. Простыня упала на пол, и она оказалась обнаженной. При виде молочно-белого роскошного тела грек ошалел. Маленькие карие глазки засверкали животной похотью. Он грубо опрокинул ее на кровать и забрался сверху, не забывая удерживать руки. Вера испустила стон, ощутив, что корявые волосатые ноги раздвигают ее бедра. Вызывая приступы тошноты, мерзкий влажный рот блуждал по ее лицу, обдавая несвежим запахом нездорового желудка. Больше терпеть этого она не могла и, не думая о последствиях, изо всех сил укусила заплывшее жиром плечо. Мужчина заревел от боли и, отпустив ее, перевернулся на спину, держась за укушенное место. Она мгновенно вскочила с постели и кинулась к окну, где лежали ее вещи. Не успев сделать и нескольких шагов, она услышала за своей спиной тяжелое напряженное дыхание. Вера обернулась и увидела искривленные в гневе губы, глаза пылающие злобой.

― Он меня не пощадит! ─ поняла Вера. И ее догадка моментально материализовалась. Мужчина размахнулся и влепил девушке сильную пощечину. Удар был такой силы, что она еле удержалась на ногах. За ней последовала следующая мощная пощечина, и Вера согнулась от боли. Она поняла, что это только начало, и ей надо как-то защищаться. Ее взгляд упал на распахнутую оконную раму, на вид очень тяжелую. Идея пришла в тот момент, когда насильник опять занес свой волосатый кулак. Девушка взялась за раму обеими руками и резко оттолкнула ее от себя. Он не успел остановиться, и его удар не достиг цели, а, наоборот, металлическая рама со всего размаху ударила прямо в смуглый лоб. Вера ахнула и прикрыла рот, чтобы не закричать. Обрюзглое голое тело повалилось на ковер.

─ О боже…Я его убила… ─ пролепетала Вера, глядя на тело, распростертое на полу. Сердце неистово заколотилось в груди, вырываясь наружу, и кровь бешено застучала в виски. Не в силах больше сопротивляться, она сползла по стене и села на пол, закрыв голову руками. Мысль об убийстве ужасала, и девушка брезгливо дотронулась до шеи мужчины. Пульс прощупывался, хотя и слабо. Вера, имеющая к религии весьма слабое отношение, встала на колени и молитвенно сложила руки.

─ Господи, спасибо, спасибо тебе! ─ исступленно шептала она.

Она осторожно поднялась и, одевшись, подбежала к единственному окну, ― оно выходило во внутренний дворик.

На ее глазах разыгралась забавная сцена. Она увидела ту саму старуху, которая принесла ей еду и вино. Женщина несла в большой корзине вяленую рыбу. Корзина, похоже, была тяжелой и женщина, надрываясь, тащила ее, не замечая, что за ней крадется собака, а за ней еще три, помельче. Все четверо были ухоженные, не тощие. Животное тянуло жадную морду к корзине, изредка останавливаясь и поглядывая с опаской на владелицу рыбы.

Пожилая женщина остановилась передохнуть и опустила корзину на землю. Вот тут-то собака и не растерялась. Она молниеносно схватила зубами одну из рыбин и опрометью кинулась бежать, на всякий случай виновато поджав хвост. Старуха завопила и начала кидать в собаку мелкими камушками, которыми был усеян весь двор. Пока она кричала и махала руками, три другие собаки последовали примеру первой, и через секунду у каждой в зубах оказалась лакомая добыча. Женщина заголосила еще громче, и на шум прибежали все остальные слуги дома. Началась общая суматоха. Ограбленная женщина набросилась на молоденькую девушку, осыпая градом ругательств. Интонации ее голоса поясняли смысл слов. Девушка не уступала и отвечала в том же духе.

Неожиданно Веру осенило: это же единственный шанс незаметно покинуть дом. Все внимание обитателей дома было приковано к ссоре двух женщин, ― гневная перебранка их забавляла.

Не теряя ни секунды, Вера быстро оделась и залезла на узкий подоконник. Спрыгнуть с окна первого этажа не составляло никакого труда. Намного сложнее было сбежать, оставшись незамеченной. Последний раз она глянула на толпу, умирающую со смеху. Одна из мелких собачек уже сидела на руках у девушки и с ненавистью облаивала старуху. Никто из зевак не обратил внимания на убегающую со двора пленницу.

У страха глаза велики, но порой он творит чудеса. Раньше она и представить себе не могла, что сможет перелезть через двухметровую ограду, но сейчас времени на раздумья и колебания не было. Вера собрала все свои силы и подпрыгнула, попытавшись ухватиться за металлические прутья, составляющие верхнюю часть каменного ограждения. Первый раз у нее ничего не вышло, но она отбросила прочь сомнения и подпрыгнула еще выше. Ее руки намертво ухватились за крепкие прутья, мышцы ее слабых рук даже заболели от напряжения. Вера сжала зубы и подтянулась, упираясь ногами в неровную кладку ограждения.

Очутившись на противоположной стороне забора, она растерялась. Повсюду были люди ─ жители города. Они все на нее уставились. Бежать? Ее опять схватят. Она попыталась изобразить на лице спокойную уверенность и быстро зашагала вдоль улицы, стараясь не встречаться взглядами с прохожими.

Ночевка в саду

Наконец улица закончилась. Вере показалось, что она уже была на этом месте. Она узнавала дома, огромное инжирное дерево.

«А ведь я уже была здесь! Надо пройти между домами, там тропинка, затем пойдет ряд усадеб и сад»! ─ долго не раздумывая, Вера пошла в этом направлении.

Чем же ее манил сад? Ей казалось, что в саду ее никто не станет искать. Она свернула в узкий проход между домами и вышла на другую улицу, менее оживленную. Фасады домов здесь не отличались роскошью, и на нее меньше обращали внимание. Улицы города, как заметила Вера, располагались в строгом порядке, перпендикулярно друг другу. Наконец она увидела знакомые усадьбы и ускорила шаг. За усадьбами, обнесенными высоким забором, начинался тот самый сад. Больше ей не встретилось ни души, и она припустила со всех ног. Пробежала мимо усадеб и свернула вправо, где рос фруктовый сад.

Она спотыкалась, раздвигала руками густые ветви деревьев, но не останавливалась. Она забежала в самую глубь сада, намного дальше того места, где она ночевала. В этой части сада деревья были не такие молодые и ухоженные, а старые, местами даже высохшие, с дикой порослью возле стволов. Эта самая поросль как нельзя лучше подходила для убежища., и Вера выбрала самую густую. Она села на землю и перевела дух.

Волнение и страх разрывали душу. Она просидела до конца дня и всю ночь, тревожно озираясь по сторонам и прислушиваясь к каждому подозрительному шороху. На рассвете Вера почувствовала себя совершенно разбитой и голодной. Под деревьями стояли пустые корзины, а вверху, на ветвях, висели сочные яблоки. Вера решила сорвать несколько штук, но, услышав приближающиеся женские голоса, отказалась от своего намерения и, присев на корточки, притаилась. Спустя несколько секунд она пришла к выводу, что прятаться бесполезно. Проклятая ярко-красная майка светилась как светофор.

Несколько женщин, пять или шесть, увидели ее и подошли ближе. Вера сжалась в комок, ожидая от них чего угодно. Среди них была «цыганка», испугавшаяся звука сработавшего будильника на мобильном телефоне. Женщина ткнула пальцем в сторону Веры, и начала эмоционально рассказывать, сопровождая резкими жестами свою речь. Женщины восторженно смотрели то на рассказчицу, то на Веру. От них не исходило ни злобы, ни угрозы. Напротив, они улыбались и поглядывали на диковинную странницу. «Цыганка» осторожно подошла к Вере и потормошила ее за плечо, сказав несколько фраз. Глаза женщины горели детским любопытством, как два фонарика. Вере было ясно без слов: женщина хочет увидеть мобильный телефон и просит именно об этом.

Вера посмотрела в большие миндалевидные глаза и не увидела в них и тени агрессии. Они напоминали глаза трехлетнего ребенка. Молодая женщина невольно улыбнулась, и полезла в карман джинсов за телефоном.

Увидев чудесную вещицу, женщины завизжали от восторга. Вера и сама засмеялась. Она продемонстрировала возможности своего «нокиа», сдвинув верхнюю часть слайдера. Экран засветился, и на нем отобразился летящий орел. Женщины онемели от изумления и подошли вплотную, толкая друг друга, чтобы получше разглядеть чудесную диковинку..

Веру посетила дельная мысль:

«А что, если поменять мобильник на одежду? Тогда я не буду привлекать внимания и смогу спокойно ходить по улицам».

Самой сообразительной, как выяснилось, была «цыганка». Без стеснения и раздумий, она сняла с себя верхнее платье и протянула девушке. Под плотным темно-синим платьем на женщине была одета нижняя сорочка из тонкой полупрозрачной материи. Через тонкую ткань просвечивалось ее смуглое тело. Вера обругала себя полной идиоткой, вспомнив, что никаких бюстгальтеров и трусов раньше не носили. На покатые плечи упали две тяжелые иссиня-черные косы, и в руки Веры перешел белый платок. Но остальные женщины были недовольны. Вера, почувствовав их досаду, порылась в кармане и достала свою губную помаду. Женщины загорелись интересом. Вера отдала помаду в руки одной из них. Когда Вера показала, накрасив свои губы, что это и для чего, женщины стали спорить, кому достанется хорошенькая вещица. После недолгого спора решили отдать самой молодой, девушке лет восемнадцати. Таким образом, в собственность Веры перешел еще довольно нарядный длинный передник, украшенный вышивкой. Ей не хотелось обижать остальных. Складная массажная расческа, резинка для волос с бисером, мини-дезодорант, записная книжка, ─ женщины с восхищением осматривали подарки. Взамен она получила бронзовый браслет, бесформенную, немного тесноватую, обувь и бусы из бурого отшлифованного камня.

Женщины, довольные своими приобретениями, скрылись за деревьями. Ее радужное настроение стало проходить. Она не представляла, что ей делать дальше, как жить.

Яблоки лишь разожгли аппетит. Вера вздохнула. В тяжелых размышлениях прошло около часа. Она одела выменянные вещи, свои же спрятала под валуном. Теперь она выглядела как небогатая жительница города, и почти ничем не отличалась от них, разве что молочно-белым цветом лица. Жители города в основном были смуглые и темноволосые, а Вера всю жизнь страдала из-за своей белой кожи. Загар ─ неразрешимая проблема, кожа моментально обгорает, розовеет, и вскоре облазит. Поэтому мечта о золотистом загаре всегда оставалась неосуществимой.

Спустя час Вера бродила по городу без всякой боязни. К ее радости, почти никто из горожанок не смотрел на нее. Довольно часто она ловила на себе заинтересованные взгляды мужчин, но они больше не излучали удивленного любопытства, и ничем не отличались от чувственных взглядов мужчин-москвичей. У нее появилась возможность посмотреть на дома, людей. Вера вглядывалась в лица, иногда останавливалась и смотрела вслед. Она замечала разницу в одежде и взгляде. Надменные, озабоченные своими делами, прост

А они почти как москвичи! Заняты только собой, и им совершенно наплевать на то, что их не касается!

Вера бродила по улицам, не пытаясь запомнить дорогу. Ее взгляд остановился на прекрасном здании. Она остановилась в восхищении. В его строении что-то казалось таким знакомым и привычным. Возле здания людей было больше, чем где-либо. Они никуда не спешили, их лица выражали умиротворение. Вдруг она увидела кресты.

Да это же церковь! Там ей помогут!

Первый порыв заставил ее сделать несколько шагов к храму, но разум остановил, и она прошла мимо.

Почти весь день Вера ощущала резкие перепады настроения. То чувствовала себя туристкой, то на нее внезапно налетало чувство безысходности. К концу дня она обошла практически весь город, и сделала интересный вывод. У нее возникло странное впечатление о городе. Красивые дома и богатые усадьбы составляли его основную часть. Но этих людей должен кто-то кормить и одевать. Она задавала себе вопросы и сама на них отвечала. Скорее всего, этот город является столицей…

Погруженная в свои размышления Вера и не заметила, как очутилась на небольшом рынке. Торговые ряды, повозки, шум. Кто-то дернул за руку, и она в ужасе обернулась. Испуг быстро улетучился ― торговец керамикой, приторно улыбаясь, заглядывал в глаза предполагаемой покупательнице. Вера подумала, что будет благоразумнее промолчать, меньше всего хотелось привлечь к себе внимание. Она улыбнулась этому человеку и отрицательно помотала головой. Торговец не стал упрашивать, а обиженно отвернулся.

Некоторое время Вера развлекалась рассматриванием товаров и людей, ходила по рынку, стараясь не думать о ноющем голодном желудке. Сейчас она и от яблока не отказалась бы, а кругом были такие аппетитные запахи! Копченое мясо, рыба, хлебные изделия, лепешки, похожие на лаваш, молоко, сыры…. она отворачивалась, прогоняя мысли о голоде. Как назло, стоило ей отвернуться, как перед ней моментально оказывался прилавок или с хлебом, или молочными продуктами.

Голодная Вера начала пробираться через толпу, направляясь к выходу ― она сильно устала за день. Вдруг высокий мужчина средних лет преградил ей дорогу. Вера подняла голову и увидела в его глазах лукавство. Она попыталась пройти мимо, но мужчина, не переставая улыбаться, поймал ее за руку. И тут Вера отвела глаза в сторону и чуть не рассмеялась. Продавец решил удержать покупательницу, заодно и пофлиртовать. Мужчина весьма смахивал на представителя «кавказской национальности». Вера не смогла не улыбнуться. Добавить большую кепку и сочный акцент ─ вылитый азербайджанец. Торговец потянул Веру за руку, мягко, недоброжелательно. Она еще раз посмотрела в его черные глаза и покачала голой, показывая, что не собирается покупать его товар. Торговец не уступал кавказцам в навязчивости. Он начал быстро говорить по-гречески. Бедная девушка не знала, как отделаться от надоедливого продавца. Непроизвольно вырвались слова на русском:

─ Спасибо! Но мне не нужен ваш товар! И у меня нет денег! ─ она вывернула карман фартука.

Мужчина взглянул на нее с изумлением. На мгновение он замолчал и обернулся к своим соседям. Вера мысленно прокляла свой резвый язык.

─ Русь? ─ спросил он с тем же удивлением.

Услышав знакомое слово, Вера обрадовалась и кивнула. Больше он не стал ее уговаривать.

Когда огромный алый диск солнца почти скрылся за линией горизонта, усталая Вера побрела в свой сад. Лучшего места для ночлега не найти, так ей казалось. Никогда в жизни она не испытывала такого безысходного отчаяния. Измена мужа, их сложные отношения теперь выглядели как ничтожный пустяк, мелкая неприятность.

Урожай уже собрали, только кое-где, на самых высоких ветках остались самые неприглядные плоды. Вера набила ими карман фартука и поспешила скрыться в густой поросли одичавших деревьев, в конце сада. Она прилегла на траву и бессмысленно уставилась на заходящее солнце.

― Господи! Как же мне не повезло! Сумасшествие какое-то! Как же со мной такое произошло… Мы расположились вблизи развалин, жарили шашлык, я фотографировала бабочек. Вот так! Хотела перемен в жизни и получила! Живи, радуйся и ешь яблоки…пока они еще не сгнили… ─ Вера горестно засмеялась и укусила яблоко. Сильный голод измучил молодую женщину. Ей было все равно, есть ли черви, которыми она так брезговала раньше или нет. А они были наверняка, судя по черным дырочкам. В своих мечтах она еще надеялась лечь спать и проснуться в своем времени, а потом с улыбкой вспоминать события загадочного сна.

Невдалеке послышалось шуршание листвы. Вера насторожилась и чуть не подавилась, проглотив целиком большой кусок яблока. Общаться ей ни с кем не хотелось. Но когда она увидела знакомую «цыганку», тревога прошла. Женщина еще в первый день знакомства вызвала у Веры симпатию. «Цыганка» собирала по саду пустые плетеные корзины, складывала их в стопки. Возле нее был мальчик пяти-шести лет. Тихо переговариваясь между собой, они занимались своей работой.

Как ни пыталась Вера остаться незамеченной, у нее ничего не вышло. Первый ее увидел мальчик, он громко окликнул женщину и медленно подошел к Вере. Сомнений не было, ─ мальчик был сыном этой женщины. Те же огромные темно-карие глаза и низкие широкие брови, сросшиеся на переносице. Лицо ребенка страшно изуродовала правая щека, неестественно распухшая, отчего он был похож на маленькую обезьянку. Она моментально догадалась ─ флюс, причем через день-другой он будет на самой опасной стадии.

Женщина бросила корзины и посмотрела в на Веру. Присутствие в саду постороннего человека не особенно ее заботило. Большие темные глаза наполняла печаль, а на лице застыло скорбное выражение. Она устало глянула на Веру, желая что-то сказать, но, вздохнув, отвернулась. Мальчик подбежал к матери и прижался лицом к ее животу. У Веры сжалось сердце от жалости к ребенку. Или ему поможет чудо, или его жизнь оборвется через несколько дней. Женщина гладила сына по голову, приговаривая ласковые слова.

Начинало темнеть. Женщина закончила работать и, позвав сына, собралась уходить. Но мальчику явно стало хуже, его водило из стороны в сторону. Мать подняла сына на руки и поцеловала в лоб.

И Вера вдруг вспомнила. Где-то в одном из карманов джинсов должны быть таблетки, которыми она лечила свою простуду, прошедшую странным образом после пробуждения в саду. Мальчика спасет только сильный антибиотик. Вера задрала подол платья и стала быстро ощупывать все карманы ― их было немало.

― Послушайте! Я могу помочь вашему мальчику! ─ закричала она. Женщина обернулась и метнула на нее непонимающий взгляд, в котором уже поблескивали слезинки.

Вера, не дожидаясь ответа, подбежала к женщине, размахивая упаковкой «салютапа флемоксина». Женщина сузила глаза, напряженно всматриваясь в лицо девушки. Донести до нее смысл слов относительно серебристой пластинки оказалось сложнее, чем выменять платье. И скоро в миндалевидных глазах появилось раздражение, а брови гневно сдвинулись, образуя одну темную линию. Вера улыбнулась ребенку:

─ А у меня есть кое-что для тебя, малыш, ─ сказала она, доставая из кармана связку с ключами. На кольце болтался брелок-пищалка ― желтый утенок. Вера отцепила брелок и протянула мальчику. Она сжала брелок, и тот пискнул.

Детские глазенки засверкали при виде игрушки, а когда брелок запищал, мальчик залился веселым смехом, чем обрадовал свою мать. Она тоже улыбнулась и прекратила излучать недовольство. Худенькие смуглые ручонки жадно потянулись за подарком.

─ И это еще не все, ─ сказала Вера. ─ Смотри, это тоже тебе.

Она улыбнулась и протянула ребенку таблетку. На вкус сладковатые, должны понравиться. Мальчик с радостью схватил второй «подарок» и стал с интересом рассматривать, крутить в руках.

─ Как же тебе объяснить?! ─ вырвалось у Веры. ─ Это надо есть, а не играть! Понимая, что другого пути нет, она вытащила одну таблетку из упаковки и проглотила.

─ Ммм…очень вкусно! ─ она состроила гримасу, будто у нее во рту необыкновенное лакомство. ─ А теперь твоя очередь! ─ Вера мягко взяла слабенькую кисть мальчика и приставила ко рту. ─ Съешь, она вкусненькая!

Мальчик, как и большинство детей его возраста, не задумываясь, проглотил угощение.

Все это время женщина наблюдала за Верой с восхищением. Ее возраст вряд ли больше тридцати. Но во взгляде пробивалась трогательная наивность, умиляя и располагая к себе. Вера загрустила, глядя на ребенка, ― она в течении полутора лет безуспешно пыталась забеременеть. А судьба упорно отказывала ей. Слова мужа относительно ее женской несостоятельности, его косые взгляды больно терзали душу. Обследования, нескончаемые анализы… «Совершенно здорова», ─ такой диагноз вселял надежду. Вера тихонько вздохнула и погладила мальчика по черным волосам.

─ Все будет хорошо, ─ проговорила она и улыбнулась.

В ответ ей женщина сказала несколько слов, о смысле которых оставалось только догадываться. Потом повернулась и они с сыном пошли в сторону домов. Вера с тоской смотрела на их темные силуэты, мелькающие между ветвей. Потом она вернулась в свое убежище в зеленых зарослях и подумала, что хорошо бы уснуть. Но сумбурные мысли лезли в голову. Их было так много, и ни одна из них не ободряла, а наоборот, вводила в уныние. Взяв себя в руки, она кое-как успокоилась и стала искать выход.

Ночной полумрак налетел внезапно и укрыл весь сад. На небе лежала мгла, и сквозь нее чуть-чуть виднелись лишь только крупные звезды, весь сад погрузился в дремотное состояние. С наступлением темноты в саду запели соловьи. Вера закрыла глаза, слушая их мелодичные трели и мечтая лишь об одном, ― о возвращении домой. Завтра она уйдет из этого города.

Усталость от долгих прогулок скоро дала себя знать, и она, сумев вселить в себя надежду, крепко уснула.

На следующее утро, не тратя время попусту, собрала свои вещи, нарвала яблок, сколько могло поместиться в фартуке.

Вчерашняя женщина появилась так неожиданно, что Вера вздрогнула, услышав за своей спиной уже знакомы, низкий голос.

─ Ой! ─ вскрикнула она. ─ Вы меня так напугали! ─ Вера рассмеялась, потешаясь над своим испугом.

Женщина приблизилась, смущенно улыбаясь. Вера заметила в ее руках сверток и глиняный сосуд, похожий на кувшин. Из-за спины выглянуло смуглое личико ее сына. Опухоль на щеке значительно спала, остался лишь намек на вчерашнюю, сильную отечность. Мальчик быстро взглянул на Веру, и опять спрятался за матерью.

─ Помогло… Слава богу! Еще надо одну…─ пробормотала Вера с изумлением и полезла в карман за упаковкой таблеток.

А женщина все с той же робкой улыбкой подошла ближе, протянув ей сверток и кувшин. Вера подняла на нее удивленные глаза.

─ Это мне? ─ спросила она, и женщина ответила ей благодарной улыбкой. И Вера все поняла, хотя и не рассчитывала на благодарность. На душе стало радостно, что ребенок начал выздоравливать.

Из свертка соблазнительно пахло печеным тестом, из глиняного кувшина ─ парным молоком. На узком горлышке виднелись белые следы от пены. Голодная Вера поспешно развернула сверток. Там был кружок овечьего сыра, с десяток отварных яиц, большой кусок вяленого мяса, три лепешки ― этого хватит на несколько дней! Феодорийка, к несказанному удивлению Веры, склонила голову и стала креститься ― молодая женщина чуть не ахнула ― странное выражение благодарности!

─ Ой, да вы что делаете?! ─ вырвалось у нее.

Понимание появилось неожиданно и шокировало Веру, особенно после того, когда женщина поцеловала кончики своих пальцев и коснулась золотого распятия, висевшего на цепочке, которая выпала из выреза платья и сверкала на грубой темной ткани.

За кого они ее принимают?

Установилось молчание, весьма неприятное для Веры. Женщина смотрела на нее с трепетом и признательностью. Не зная, как прервать тягостную паузу, Вера сунула в детскую ладонь таблетку антибиотика и подумала:

«Не знаю, за кого приняла бы я сама себя, если бы оказалась на ее месте! Она еще очень смелая, эта гречанка»!

Неизвестно, сколько бы еще продолжалось это неловкое молчание, но издалека донесся высокий женский голос. Услышав его, феодорийка встрепенулась. Вера различила повторяющееся несколько раз слово:

― Эльпидэ! …или Элпида?

─ Элпида… ─ негромко повторила Вера вслух, чтобы получше запомнить. Женщина тотчас же повернулась к ней. Не нужно было знать язык, чтобы понять, что значило это слово. Так звали молодую феодорийку. Первое, что пришло на ум ― нужно протянуть руку и тоже назвать свое имя. Но Вера прикрыла ладонью рот и вздохнула ― третьи сутки не с кем и поговорить.

Стефано

Дорогу, ведущую к выходу из города, Вере пришлось долго искать. Оказалось что, хотя город и невелик, заблудиться в нем вполне можно. Было очень жарко; утомленная путница долго бродила по незнакомым улицам, пока наконец не вышла к городским воротам. Горячий воздух разносил неприятные запахи навоза, конского и овечьего, вызывая тошнотворные ощущения. По дороге, мощенной крупными плоскими булыжниками, шли люди, ехали повозки, запряженные двумя лошадьми, быстро проносились всадники. Бросалась в глаза чересчур большая разница между людьми. Роскошная одежда у некоторых горожан говорила о туго набитом кошельке, у других же, наоборот, серые домотканые туники прикрывали худые, смуглые от жгучего солнца тела.

Усталая скиталица подняла к небу глаза и перевела дух. Солнце поднялось высоко и жгло так сильно, что, казалось, скоро закипит кровь. Слабый ветерок гнал по небу редкие рваные облачка. Вера посмотрела на женщин, одетых в длинные платья, и ей стало еще жарче. Белый платок не спасал от палящих лучей, и ужасно хотелось снять его. По телу бежали струйки соленого пота, пропитывая плотную ткань. Обессилив, она подошла к большому дереву, растущему возле обочины, и прислонилась к его могучему стволу. Длинные, ниспадающие вниз ветви почти доставали до земли, создавая прохладную тень. Вера села прямо на землю, прикрыла глаза и с тоской подумала, как хорошо было бы сейчас принять душ или окунуться в море. Голова гудела, ноги налились раскаленным свинцом. Куда ей идти дальше, она совершенно не знала, и решила отдохнуть минут пятнадцать, ― может, что-нибудь и придет в голову. Немного отдохнув в тени, Вера подумала, что сидеть под деревом небезопасно, и можно нажить себе проблемы. Любой взгляд, брошенный на нее, воспринимался молодой женщиной, как начало очередного неприятного приключения. Поэтому она поднялась и побрела в потоке людей и повозок.

Внезапно все путники стали разбегаться в разные стороны, освобождая какому-то важному чину дорогу. Вера также отошла вместе со всеми, стараясь не выделяться из толпы.

Тот, для кого освободили проезд, сразу оказался на виду, и Вера вздрогнула, увидев знакомое одутловатое лицо и бегающий взгляд маслянистых глаз. Грек важно восседал в седле, надменно посматривая на окружающих. Испуганная Вера отвернулась, надвинув платок на лоб пониже бровей. Опять стать пленницей совсем не хотелось, и она попыталась затеряться в толпе. Ничто не предвещало неприятностей, на нее особо никто и не смотрел, длинное мешковатое платье и стоптанная обувь изменили ее внешность до неузнаваемости. Еще вчера ей пришла в голову неплохая мысль найти монастырь и поселиться там… если, конечно, ее примут. Она шла и представляла свою будущую жизнь в монастыре, продумывала, как будет объясняться людям, кто она и откуда, надеялась быстро выучить их язык. Вдруг Вера почувствовала прикосновение чужой руки к своему бедру. Она резко обернулась и увидела наглую, улыбающуюся физиономию смуглого черноволосого мужчины в грязной оборванной одежде. Молодая женщина бросила презрительный взгляд на бродягу и резко отпрянула в сторону. Полуденное пекло, грубая обувь неподходящего размера, непривычно- резкие запахи, от которых подкатывалась тошнота, совсем обессилили бедняжку. Вера, сделав несколько шагов, споткнулась об камень, ― длинный подол сыграл свою трагическую роль. Потеряв равновесие, девушка упала. Яблоки выпали из фартука и покатились по мостовой; кто-то насмешливо засмеялся, кто-то, более добрый, помог ей собрать жалкие пожитки. Она ушиблась несильно и быстро вскочила на ноги, зная, что ей нельзя расслабляться и плакать.

Краем глаза она увидела, как возле нее остановилась черная лошадь. Народ продолжал веселиться и громко обсуждать ее неловкость. Десятки глаз устремились на нее, и вдруг среди них она натолкнулась на уже знакомые, холодные и безжалостные. На нее сурово смотрел молодой мужчина, который тащил ее по приказу пожилого грека. Он ее узнал! Вера отвернулась. От волнения и предчувствия беды щеки залило жарким румянцем, бешено застучало сердце.

Оглянувшись, она увидела, что толстый грек уже спрыгнул с лошади, очень ловко для человека такого плотного телосложения. Вера старалась не смотреть в его сторону и попыталась незаметно раствориться в людской толчее. Страх и холодное отчаяние завладел всем ее существом.

А грек сразу же узнал ее. Заметив его злобный взгляд, Вера бросилась бежать, расталкивая толпу. Инстинкт подсказывал: надо спасаться. Ее ругали, пинали, но она не замечала ничего, кроме мостовой и своей обуви. Главное было ― не упасть! И вдруг ее остановила резкая боль. Спину будто раскололи на части, и Вера, вскрикнув, замерла, задыхаясь от резкой боли. На миг все потемнело и приняло нечеткие очертания. Боль снова пронзила ее тело, она обернулась. Увидев над своей головой плетку, Вера успела закрыть голову руками, и в тот же миг плеть снова опустилась на нее. Несправедливость и безразличие окружающих потрясли ее. Она не кричала, а лишь закрывала руками лицо и голову. Плохо завязанный платок упал на мостовую, и по плечам рассыпались белокурые локоны.

Больше никто не смеялся, а лишь с интересом смотрели, как богато одетый мужчина избивает кнутом хрупкую молодую женщину, и тихо высказывались по этому поводу. Вера уже почти ничего не соображала, она лежала на мостовой, сознание почти покинуло ее. Она лишь смогла слегка приподнять голову, и тут же опустила ее, положив на раскаленный камень ― сопротивляться жестокой судьбе не было сил. Здесь, в этом городе, никому ничего не докажешь. Закон, если он и был, на нее не распространялся.

Чей-то низкий голос, заглушил гул толпы. Голос прозвучал властно и грубо. Зеваки, шумя и переговариваясь, начали торопливо расходиться по обе стороны дороги. Звонкое цоканье копыт приближалось, но обеспамятевшей Вере было уже все равно, что с ней будет

На дорогу медленно выехала кавалькада, состоящая из десяти человек. Если бы Вера могла видеть их, она бы поразилась роскоши их одежды и великолепию дорогого оружия.

─ Будь они прокляты, чертовы феодориты! ─ процедил сквозь зубы предводитель отряда. Зычный низкий голос принадлежал именно ему.

─ Прочь с дороги, скоты! ─ гаркнул он на греческом. Гнедая лошадь, почуяв гнев хозяина, поднялась на дыбы, чуть не задев копытами замешкавшегося горожанина.

─ Не горячись, друг Паоло, ─ обратился к нему всадник, едущий следом за ним. ─ Подлое и неотесанное быдло, ты же знаешь! ─ мужчина громко рассмеялся и поправил сбившийся от быстрой скачки бархатный берет, украшенный страусиным пером Его роскошная одежда выделялась богатством отделки, а лошадь ― дорогим, изысканным снаряжением.

─ Как же тут не горячиться, сеньор ди Монтальдо, вы только посмотрите, никакого уважения к посольской делегации! ─ Он указал рукой в то место, где толстый грек в окружении развлекающейся толпы сводил свои счеты с Верой. Мужчина выругался на итальянском и гневно сплюнул.

─ Расправа без суда здесь обычное дело.

Сеньор ди Монтальдо присмотрелся и неожиданно воскликнул:

─ О, Мадонна! Он избивает женщину! Поторопи своих людей, Паоло! ─ мужчина пришпорил лошадь и поскакал вперед.

─ Но, сеньор, мы ведь на вражеской территории… ─ начал было Паоло, но осекся, вспомнив о высоком положении сеньора.

Возрастом он был намного старше своего господина. Коротко остриженная борода давно поседела, а на лбу сбегалось множество глубоких морщин. Сильные, покрытые шрамами разной давности руки воина натянули поводья, и он приказал отряду ускорить шаг.

Молодой всадник поравнялся с Вериным мучителем и крикнул на греческом:

─ За что почтенный горожанин бьет слабую женщину?!

Грек удивленно повернулся на звук надменного голоса с иностранным акцентом и вытер рукавом просторной туники вспотевшее лицо, побагровевшее от негодования:

─ Не твое дело! ─ рявкнул он, ─ кто ты такой, чтобы указывать мне, Петросу Попандополису!

Итальянец надменно усмехнулся и слез с лошади.

─ К тебе обращается посол консульства республики Генуя Стефано ди Монтальдо. Я требую в дальнейшем оказывать уважение дворянину. Кто эта молодая женщина, что ты ее избиваешь, как строптивую скотину?

Услышав столь известное имя, грек переменился в лице и яростно швырнул плеть на мостовую. Один из его слуг подбежал, услужливо подобрал плеть и отошел подальше, не мешая господам вести разговор.

─ Она моя беглая рабыня! И я имею право делать с ней все, что захочу! ─ прошипел он, окидывая генуэзца озлобленным взглядом.

К этому времени сопровождающие посла военные остановились поблизости. Паоло соскочил с лошади и, подойдя к своему сеньору, сказал ему на итальянском, стремясь загасить назревающий конфликт:

─ Сеньор, лучше не связываться с феодоритскими собаками. Рабыня, несомненно, беглая. Вы посмотрите на ее вещи. Она явно подготовилась к побегу.

Стефано задумался. Девушка ему понравилась с первого взгляда. Настоящая красавица, белокожая и светловолосая. Ветхая ткань лопнула под ударами плетки и разошлась, приоткрыв бело-розовую кожу. Руки светловолосой рабыни, нежные, как у знатной дамы, похоже, не знали физического труда. За нее должно быть, немало уплачено хозяином. Она лежала, скорчившись, безучастная и измученная.

─ Я куплю твою рабыню, раз ты не можешь с ней справиться. Хорошо заплачу! ─ Стефано, насмешливо подмигнув взбешенному феодориту, похлопал по толстому кошельку, прикрепленном к поясному ремню. Он и сам не мог понять, что заставило его вмешаться и попросить продать ему девушку. Ее светлая красота, редкая не только для здешних мест, но и для его родной Генуи, или жалость к хрупкому созданию, не смирившемуся со своей участью рабыни?

─ Не продается! ─ запальчиво бросил в ответ богач.

Сознание понемногу начало возвращаться к Вере. В первый момент она не поняла, что с ней происходит. Вначале она перевернулась на бок, потом, опираясь на локоть, села. Боль прожгла насквозь ее тело, но, шатаясь, она поднялась на ноги. Толстый грек, выкрикивающий резкие фразы… рядом с ним высокий мужчина, гневно возражающий ему, глядя в ее сторону. При виде жирной волосатой руки, протянувшейся к ней, Вера содрогнулась и обмерла.

─ Неужели? Все продается! Вопрос только в цене! ─ криво улыбнулся генуэзец, не желая уступать. Он отцепил кошель и подкинул его в воздухе, возле злобной физиономии феодорита. ─ Купишь себе новую, более покладистую!

─ Я сказал, не продается! ─ зарычал грек, зловонно дыша в лицо генуэзцу.

Не желая продолжать торги, господин Попандопулис развернулся и подошел к Вере. В интонациях его голоса девушка почувствовала угрозу и не ошиблась. Он схватил ее за волосы и поволок к своим лошадям. Не ограничившись грубым обращением и побоями, грек ударил ее кулаком в челюсть с такой силой, что Вера упала на камни, больно ударившись головой. Обезумев от боли и унижения, она как дикий, загнанный в угол зверь вскочила и бросилась на садиста. Не видя ничего перед своими глазами, с неистовым криком она вцепилась ногтями в лицо мучителя, глубоко вгоняя длинные ногти в сальные щеки. Сильные удары плетью не остановили ее. Вера больше не чувствовала боли, шок, пережитый ею от предыдущих побоев, выключил все болевые ощущения. Слуга, сопровождающий грека, оттаскивал ее и беспощадно хлестал плетью. Рукава старого платья оторвались и повисли клочьями на предплечьях.

─ Бог мой… ─ пробормотал ошарашенный Паоло, наблюдая жуткую сцену. ─ Прожил на свете пятьдесят лет, но никогда не видел такой строптивой рабыни. Это же надо ― умудриться довести женщину до такого отчаяния, пусть даже и рабыню! Неладно тут что-то…

─ Да уж, Паоло, ─ согласился Стефано и прорычал, повышая голос, ─ не нравится мне все это!

Паоло, зная крутой характер своего сеньора, хотел было удержать его, но не успел. Генуэзский посол лихо соскочил с лошади, и через мгновение оказался лицом к лицу со слугой, размахивающим плетью. Мужчина выставил вперед руку, и очередной удар обрушился ему на ладонь. Распаленный феодорит повернул свое искаженное злобой лицо в сторону защитника Веры и, будучи не в силах остановиться, хлестнул плетью уже по посланнику ― руки слуги опередили его разум. Его лицо тут же побледнело от страха. Бархатный берет упал на булыжную мостовую, и потрясенная толпа на мгновение замерла. Придя в ужас от своего поступка, слуга опустил плеть и отступил назад. Стефано выхватил кинжал, но, видимо, в последний момент сдержался и, размахнувшись, нанес сильнейший удар серебряной гардой прямо в челюсть обидчику. Широко раскинув руки, его противник полетел в толпу и свернулся в клубок от страшной боли, держась за разбитое лицо. Из-под его ладоней потекли струйки крови.

Пока тот приходил в себя после неожиданного нападения, генуэзец ловко схватил Веру за руки и оттянул от грека.

Обезумевшая Вера начала вырываться и кричать по-русски:

─ Отпустите меня! Вы не имеете права! Я не ваша собственность!

Стефано посильнее сжал ее и оттащил подальше от неудачливого рабовладельца и его человека, который побоялся броситься на представителя консула.

─ Крепкая, как тигрица! ─ восторженно воскликнул Стефано, удерживая брыкающуюся девушку. ─ Успокойся, красавица, я не причиню тебе зла! Я хочу, чтобы ты не нажила себе неприятностей, ослепив своего господина.

Он был ужасно сильным. Вскоре Вера выбилась из сил и ослабла. Ее руки бессильно повисли вдоль тела, ноги подкашивались. Волосы на голове напоминали сбившуюся соломенную копну. Мужчина взял ее за локоть и подвел к своей лошади. Вера стояла смирно, боясь поднять глаза. Незнакомец провел рукой по ее волосам, отбросил со лба взлохмаченную прядь. Вера почувствовала прикосновение его пальцев, горячих и сильных. Он погладил ее по щеке, расправил всклокоченные волосы. Другой рукой поправил ее порванное платье, ― девушка видела, что ее грудь почти оголена. Теперь ее уже ничего не волновало, но все-таки она успела заметить, что мужчина, скользнув по ней жарким взглядом, обратил особое внимание именно на это место.

─ Белла! ─ донеслось до ее слуха, и она посмотрела ему в глаза.

Статный мужчина рассматривал ее, чувственно улыбаясь. Его смуглое, чисто выбритое лицо напоминало лица аристократов, изображенных на картинах великих художников Возрождения и было слишком красивым, и слишком надменным. Серебристые глаза, сверкающие под широкими изогнутыми бровями, не сочетались со смуглой кожей, а, наоборот, создавали контраст и подчеркивали совершенство его классических черт. Но они не испускали холодного сияния серебра, а излучали потоки света, радостного и дерзкого. Упрямый подбородок с ямочкой, придавая этому красивому лицу неповторимый шарм, указывая на сильную волю и смелый характер. Темно-каштановые волосы волнами ниспадали до плеч с изысканной небрежностью аристократа.

Услышав за спиной звериный рык, Стефано развернулся и натолкнулся на толстого рабовладельца. Тот, оскорбленный наглостью и самоуправством иностранца, уже поднял руки, чтобы схватить посла за одежду. Но Стефано отбил растопыренные ладони в разные стороны и сгреб в левый кулак тунику на груди богача, а другой рукой отвесил несколько сильных пощечин по багровым отвислым щекам. Двинув напоследок негодяя кулаком прямо в нос, посол воскликнул:

— Грязное животное! — и брезгливо оттолкнул жирное тело от себя с такой силой, что богач грузно повалился на своего покалеченного слугу.

Услышав гневные возгласы, генуэзец оглянулся и увидел, что место драки уже окружила его конная охрана, и стражники уже достали плетки, чтобы наказать феодорита и его слугу. Но посол, подняв руку, остановил уже взметнувшиеся к небу руки охранников.

Двое мужчин заговорили между собой. Разговор шел на итальянском, но он был мало похож на тот, который она изучала в институте. Своеобразная смесь из латыни и староитальянского. Все же отдельные фразы можно было разобрать. Темой разговора была она. Находясь в полуобморочном состоянии от боли, воспринимая лишь часть сказанного, все-таки Вера поняла слова «заплатить за женщину». Страшный смысл дошел до нее: ее покупают как вещь.

─ Что скажешь, Паоло? ─ усмехнулся защитник Веры, ─ насупился, как жирный дрозд, и я вижу, ты не поддерживаешь меня.

Он еще раз взглянул на Веру и повернулся к пожилому мужчине, на лице которого нарисовалась обеспокоенность.

─ Воля ваша, сеньор ди Монтальдо. Вы знаете, существует два закона: государственный и человеческий, неписанный. Чаще всего они не согласуются, но отвечаем мы за нарушение государственного, ─ Паоло задумался и немного помолчав, сказал с усмешкой, ─ лет двадцать назад я поступил точно также.

─ Я понял тебя, Паоло! ─ Стефано рассмеялся и похлопал мужчину по плечу. ─ Не хотел Попандопулис продать по своей воле, значит, продаст по чужой!

Он подал кошель, кивая на феодорита, изливающего свой гнев на слугу.

─ Отдай ему. Надеюсь, он будет доволен компенсацией и за рабыню, и за тумаки.

Когда увесистый кошель перешел из рук молодого мужчины к пожилому, в душе Веры поднялась буря. Она кинулась к тому, кто за нее вступился, схватилась за роскошный рукав его одежды и выпалила, мешая русские слова с итальянскими:

─ Он все врет! Никакой он не хозяин! Вы не можете меня купить! Какая рабыня?! Я не рабыня! Я москвичка!

Мужчина взглянул на нее с неподдельным изумлением.

─ Постой, друг Паоло! ─ он окликнул мужчину в военных доспехах.

─ Я не рабыня! Вы понимаете?! ─ Вера почти кричала, не отпуская его рукав. ─ Он схватил меня на улице! Он хотел меня изнасиловать! Я из Москвы!

Теперь оба итальянца с удивлением смотрели на взволнованную женщину… Брови молодого генуэзца изогнулись еще больше и поползли вверх. Он улыбнулся и поморщился.

─ Ужасный итальянский. Ты из Московского княжества? Тогда откуда тебе известен язык моей страны?

Вера напрягалась, пытаясь понять, что он сказал, лихорадочно перебирая в памяти программу иняза. Слова, как призраки, всплывали в памяти и сразу исчезали.

─ Я из Москвы, ─ повторила она, четко произнося слова. ─ Я изучала ваш язык в Москве. ─ Вера хотела добавить ― в институте, но вовремя опомнилась. Двадцать первый век, Москва, иняз…ее просто примут за ненормальную.

─ Какая честь для Генуи! ─ проговорил мужчина с легким сарказмом и, сверкнув глазами, прибавил, ─ твоего учителя следовало бы выпороть. Твои руки белые и ухоженные, а лицо нежное. Солнце не оставило на нем следа, ─ мужчина взял ее руки и провел пальцами по длинным силиконовым ногтям, которые Вера наращивала в салоне дней десять назад.

─ Бедняга Попандопулис! Паоло, ты видел раньше что-нибудь подобное? ─ Молодой мужчина звонко засмеялся, показывая руку Веры. К нему присоединился Паоло. Его хриплый смех подействовал как сигнал, и остальные мужчины обступили девушку. Ее ногти вызвали шквал смеха и шутливых замечаний. Вера залилась багровой краской и опустила глаза.

─ Ты наложница московского дворянина? ─ мужчина продолжил расспросы. ─ Как ты попала сюда?

Вера подняла глаза, старательно вдумываясь в смысл сказанного. Мужчина заметил, что она пытается понять его и медленно переспросил:

─ Кто ты, и что делаешь в Готии?

Придумав подходящий ответ, Вера с трудом подобрала итальянские слова:

─ Я горожанка! Я жила в Москве… с мужем… ─ на этом месте она запнулась.

Мужчина не отрывал от нее заинтересованного взгляда. Его не удовлетворили ее сбивчивые слова, и он снова спросил:

─ Это не ответ! До Москвы добираться не одну неделю. Как тебя зовут, и как ты здесь оказалась?

Вера вздохнула. Нужно придумать правдоподобный ответ… Подумав еще немного, она тихо сказала:

─ Меня похитили. Средь бела дня. Я не помню, как очутилась в этом городе. Меня опоили, и я лежала в беспамятстве, ─ она стала заикаться от волнения. ─ Я…я вообще не знала, что это за город! Поверьте мне! Я очнулась в саду! Это могут подтвердить! Меня зовут Вера!

Разговор очень напоминал допрос. Ко всему вдобавок, ей приходилось очень напрягаться, чтобы хотя бы приблизительно вникнуть в смысл вопросов.

Мужчина говорил быстро, и некоторые слова Вера не знала, а лишь догадывалась, опираясь на знакомые ей итальянские слова.

─ Вы верите ей, сеньор?! ─ крикнул один из мужчин. ─ Рабыня может и навыдумывать всякой чепухи! Да ее невозможно понять! А если она лжет?!

Последнюю фразу Вера поняла и повернула голову. Да, она лжет, но лишь отчасти, но у нее нет другого выхода. Молодая женщина с ужасом представила следующие вопросы. А что было в Москве в год, о котором она и понятия не имеет? Она ведь даже не знает, какой сейчас здесь год, какой месяц.

Мужчина не повернулся к подстрекателю. Вера старалась не подымать на него глаза, боясь выдать себя и свою ложь. Он прищурился и внимательно посмотрел на нее.

─ Тебя зовут Вера… Ты молода и очень красива. Охотно верю, что тебя выкрали. У тебя был муж,─ мужчина ухмыльнулся, задумчиво повторив ее имя. ─ Вера… Что ж он так плохо охранял свою жену? Плохой муж! ─ сказал он, смеясь. Другие мужчины одобрительно зашумели и стали с презрением отзываться о некоем варваре.

─ Как ты можешь доказать правоту своих слов? Кровь ударила в лицо Вере, сердце застучало, заглушая гомон толпы и шум внезапно поднявшегося ветра.

Она пробормотала, путаясь в словах:

─ Мои вещи… Там осталось обручальное кольцо…и цепочка с распятием…я крещена в православной вере.

Мужчина нахмурился. Он не разобрал ни слова, и Вера повторила еще раз. Мужчина, наконец, ее понял и вздохнул с улыбкой:

─ И где же твои вещи, прекрасная славянка?

Ее опередили. Кто-то подал ей скрученный передник, где лежали сверток с продуктами, подаренными Эльпиды, несколько мелких яблок и большой темный платок, найденный в саду, куда Вера увязала фотоаппарат, ветровку и другую свою одежду. Золотые украшения лежали в кармане ветровки. К счастью, золото оказалось нетронутым. Никому из горожан и в голову не пришло, пользуясь суматохой, прихватить выцветший платок и несколько яблок. Дрожащей рукой она развязала тугой узел и высыпала на ладонь мужчине свои украшения: цепочку алмазной огранки с крестиком, золотой браслет, два колечка и обручальное кольцо с тремя бриллиантами. Он долго рассматривал украшения. Особенно цепочку. Она сияла на солнце, переливаясь в отблесках лучей.

─ Великолепная работа! Достойная истинного мастера, ─ восхищенно прошептал мужчина. ─ Ни одного изъяна! Неужели в Московском княжестве есть такие искусные ювелиры?

Вера покачала головой и кротко улыбнулась:

─ Не знаю. Все украшения подарил мне муж.

Мужчина протянул ей золото и нахмурился.

─ Другие доказательства у тебя есть? ─ невозмутимо сказал он.

Вера остолбенела. Ее глаза увлажнились, и несколько крупных слезинок скатилось по щекам.

─ Какие могут быть доказательства… ─ всхлипнула она, вытирая платком лицо. ─ Я не рабыня этого негодяя, и не наложница! Моя жизнь и мое тело принадлежит только мне, и больше никому! Зачем вы меня спасли?! Для того, чтобы забрать себе? ─ воскликнула она, находясь на грани истерики. ─ Не стоило за меня заступаться, лучше бы я умерла! ─ рыдания оборвали ее голос.

В отчаянии Вера опустилась на дорогу и закрыла лицо руками. Кольца рассыпались по мостовой и покатились в разные стороны. Генуэзец громко вздохнул и развел руками. Последовало несколько эмоциональных реплик, никому не адресованных. Вера не слушала его, и не пыталась понять. Слезы душили ее, и она с негодованием проклинала свою судьбу, возмущаясь ее несправедливостью. Молодой итальянец, присев рядом на корточки, собрал все ее украшения. Вдруг его низкий голос прозвучал возле ее уха. Несчастная беглянка испуганно подняла на него заплаканные глаза.

─ Я верю тебе, ─ сказал он вполголоса и улыбнулся. В его голосе слышались ласковые ноты. ─ Поверь и ты мне. Я не стану тебя обижать. Поверь, и не плачь. ─ Мужчина взял ее руки, влажные от слез, надел на них кольца и браслет. Замок цепочки представлял для него загадку, и он просто набросил ее через голову. Не спрашивая согласия Веры, он подхватил девушку под руки и поднял с мостовой.

В генуэзском доме

Вера даже не успела ахнуть, как в два счета оказалась сначала у него на руках, а затем и на лошади. Она неуклюже перевернулась и вцепилась руками в седло, опасаясь упасть. Ей показалось, что она сидит очень высоко, а земля находится далеко внизу. Охранники дружно засмеялись над неловкой всадницей, и она ощутила, как стремительно краснеет.

─ Ты никогда не ездила верхом? ─ озадаченно спросил итальянец, заглядывая ей в глаза.

Вера смущенно помотала головой и мертвой хваткой вцепилась в седло. Лошадь недовольно заржала. Холодный пот выступил на лбу девушки, пальцы начали неметь.

─ Ты что, боишься? ─ весело спросил мужчина. В его глазах зажглись озорные огоньки, а широкая улыбка открыла ровные красивые зубы.

─ Ага! ─ сказала Вера по-русски и, быстро сглотнув набежавшую от волнения слюну, кивнула.

Мужчина развеселился еще больше. Снисходительно улыбаясь, он отцепил ее руки, помог удобнее усесться в седле. Длинное платье Веры задралось выше колен, обнажая стройные ноги. Настало многозначительное затишье. Она бы и не обратила внимания на такую мелочь, если бы мужчины, все как один, включая сеньора, не остановили свои глаза на ее ногах. Вскоре безмолвие нарушил сам сеньор. Он кашлянул и резко одернул подол платья. Вера краем глаза заметила, как его щеки покрыл румянец, а светлые глаза засверкали как звезды. Она поняла причину и невольно улыбнулась. Мужчина поймал ее улыбку, его глаза гневно сощурились.

─ Если бы я был твоим мужем, я бы вообще не позволил тебе выходить из дома, ─ произнес он приглушенно, почти шепотом. Пока он говорил, Вера напрягала свою память, вспоминая нудные уроки латыни и силясь понять его слова. Когда она смутно догадалась, о чем он говорит, с ее губ сорвался возглас возмущения.

─ Что будет со мной? Куда вы хотите меня отвезти? ─ с волнением спросила Вера. ─ Просто скажите, и все. Я должна знать, что меня ждет… И…я не знаю, как к вам обращаться…ваше имя….

Генуэзец подошел ближе, почти вплотную к лошади. Ее ноги слегка коснулись его одежды.

─ Я еще не решил, ─ задумчиво проговорил он и погладил лошадь по черной гриве. ─ Называй меня сеньор Стефано. ─ Он вскинул голову, окинув Веру высокомерным и одновременно любопытным взглядом. ─ Тебе некуда идти, поэтому поедешь со мной. А к завтрашнему утру я сообщу о своем решении.

Вера подавила вздох и опустила голову. Молчание — золото. Это самый лучший совет, который она сама себе подсказала. Сеньор Стефано…Господин Стефано по-русски!. Как дико и непривычно звучали его слова! А ведь он немногим старше ее, года на три-четыре, от силы.

В следующее мгновение он ловко вскочил на лошадь, усевшись позади нее. Вера вздрогнула, ощутив соприкосновение своей спины с его телом. От генуэзца приятно пахло свежим цветочным ароматом. Вера то краснела, то бледнела, думая о том, что ей не помешало бы помыться. Радовало лишь одно ─ вряд ли такой красивый и чисто одетый мужчина посягнет на нее, грязную и лохматую. Мысли постепенно рассеивались в голове и представляли собой сплошную мешанину, состоящую из страха перед неизвестным будущим и мечтами о московской квартире с изменяющим мужем. К тому же больно ныли спина и плечи, все удары плетью пришлись по ним.

Лошадь сделала шаг и Вера, покачнувшись в седле, вскрикнула, ухватившись одной рукой за гриву лошади, а другой за руку сеньора Стефано, удерживающую поводья. Сзади нее раздался короткий смешок, и теплое дыхание, пробравшись сквозь спутанные локоны, окутало ее плечи.

─ Я сейчас упаду, ─ пробормотала она, не отпуская жесткой гривы.

─ Да что ты! Я не позволю! ─ уверенно отозвался мужчина. Пока Вера соображала, переводя фразу, он одной рукой обхватил ее талию, легонько прижимая к себе. Она замерла. Все ее внимание непроизвольно переключилось на его руку, в темно-коричневой замшевой перчатке. Она представила, как эта рука начнет ее лапать, а ей придется терпеть и молчать. Однако ничего подобного не произошло. Вспомнив о домогательствах грека, Вера быстрыми движениями запахнула на груди разорванное платье. Лучше его не провоцировать. Она исподтишка глянула на его широкие плечи. Должно быть, он много тренируется, раз так легко поднял на руки и усадил на лошадь. Игорь бы точно напомнил о заветной формуле «рост минус сто» и пяти лишних килограммах.

Как ни старалась Вера прикрыться, Стефано увидел ее белую соблазнительную грудь. Она мелькнула на миг, но вот незадача, снова спряталась за грубой тканью. С каждым шагом лошади упругое бедро Веры прижималось все теснее. Стефано сорвал с руки перчатку и снова обнял ее за талию. Теперь он ощущал не только тепло, но и упругость женского тела. В этот же момент он понял, что сделал это напрасно. Она не умела правильно держаться в седле и ерзала на нем из стороны в сторону. Ему было приятно чувствовать тепло и мягкость ее тела, но не нравилось, что его плоть пробудилась.

Вера ощутила, что на бедро давит что-то твердое, и удивленно повернулась. Серебристые глаза итальянца моментально опустились на ее грудь и напряженно замерли, ожидая, что разорванное платье распахнется. Несмотря на усталость и побои, ей было приятно, и она незаметно улыбнулась. Его пылкий взгляд, прикосновение к талии сильной мускулистой руки вызвали горячий спазм между бедрами. Позабыв все свои злоключения, Вера с обидой на мужа стала вспоминать, когда она последний раз испытывала оргазм.

Всю дорогу она не поднимала глаз, не смотрела по сторонам. По некоторым обрывкам фраз она, наконец, поняла цель приезда этих людей в Готию, и поняла, что все они родом из Генуи.

Кортеж остановился возле двухэтажного дома. Сеньор Стефано слез с лошади и положил руку на седло, лукаво улыбаясь.

─ Сама слезешь или требуется помощь? ─ спросил он.

Вера помедлила с ответом. Итак, ясно, что самой ей не справиться. Взгляды мужчин, не менее коварные, уставились на нее. Вера догадалась, что они приготовились посмеяться над ней, над ее неповоротливостью и неопытностью. Как же неприятно быть посмешищем! Она посмотрела вниз, на мощеную дорогу, потом на сияющие от предвкушения веселья лица генуэзцев. В конце концов, спрыгнуть не так уж и сложно. Вера собралась духом и с достоинством сказала:

─ Спасибо. Я вполне обойдусь без вашей помощи. Вы очень вежливый мужчина.

Выпалив комплимент, Вера быстро спрыгнула. Длинное платье зацепилось за лошадиную сбрую и оголило чуть ли не до середины бедер ее ноги. Девушка попыталась отцепить платье, но оно не поддавалось. Посыпались громкие комментарии, и лица мужчин расплылись довольными улыбками.

─ Да что это за наказание такое! ─ вскричала раздосадованная Вера по-русски, с силой дергая крепкую ткань.

Ее слова встретили новый всплеск хохота. Смеялись все: и сеньор, и дружинники, и местный житель, услужливо придерживающий лошадь за поводья. Веру прошиб пот. Чем больше она тянула, тем выше поднимался подол. Она резко повернулась к насмешникам, и воскликнула, уже на итальянском:

─ Очень смешно! Что? Никогда не видели женских ног? Так посмотрите! Следующая возможность не скоро может представиться! ─ Она усмехнулась и едко добавила. ─ Варвары. Что еще можно сказать?

Половина зрителей притихла, а другая продолжала потешаться.

─ Ай да славянка! ─ смеялся сеньор Стефано. ─ У нее язычок даже острее ногтей! Теперь я не сомневаюсь, что ее муж слабохарактерный простофиля! И, правда! Чего это вы уставились? ─ добавил он, хмурясь.

Ее мучениям пришел конец, когда сеньор достал из-за пояса короткий кинжал и отсек плотный материал.

Убранство дома поражало сдержанной роскошью. Здесь не было растений, не было скульптур, но внутренняя отделка говорила о работе мастеров куда более искусных, чем те, что отделывали комнаты в доме Попандопулиса. Полы, выложенные мозаикой, поражали красотой замысловатых узоров. Потолки украшали изящно выполненные декоры, а колонны из ослепительно белого мрамора, поддерживали ажурные арки.

Навстречу прибывшим выбежал низенький мужчина средних лет, в сопровождении нескольких человек. Их подчиненное положение в доме не трудно было заметить. Простая, хотя и чистая одежда, робкие угодливо манеры ― это были слуги. Невысокий мужчина учтиво раскланялся, заискивающе улыбаясь. Стефано, не удостоив его даже взглядом, заговорил на греческом. Говорил он с небрежной надменностью, и Вера решила, что низкорослый мужчина выполняет обязанности управляющего или что-то вроде того. После непродолжительной беседы, а точнее, указаний ― тон и выразительные жесты красноречиво тому свидетельствовали ― сеньор Стефано кивнул в сторону Веры. Управляющий живо подбежал к ней и стал пронзительно рассматривать девушку, затем бесцеремонно приподнял платье и посмотрел на ее ноги. Вера испуганно отшатнулась и пролепетала, с мольбой глядя на генуэзца:

─ Вы мне обещали, сеньор Стефано! Вы сказали, что не обидите меня!

─ Тебе необходима новая одежда и обувь. Или ты думаешь, что Димитрис сможет подобрать тебе одежду по размеру, даже не посмотрев на тебя? ─ он строго взглянул на Веру. ─ Я распорядился, чтобы тебя накормили и вымыли… ─ Его взгляд скользнул снизу вверх и задержался на запыленных спутанных волосах Веры. Он усмехнулся, и Вера, вспыхнув, поправила всклокоченные локоны, требующие не только расчески, но и хорошего мытья с шампунем, о котором оставалось лишь мечтать. Она хотела сказать слова благодарности, но язык как будто окаменел.

К ней подошли две смуглые девушки в длинных светло-серых туниках и остановились, в ожидании приказаний, боязливо посматривая на управляющего. Мужчина из маленького худосочного человечка превратился в сурового босса. Любезная улыбка вмиг испарилась, и вместо нее на лице появилась высокомерная гримаса. Он гаркнул на девушек, и те сжались в комочки, кивая темноволосыми головками. Они взяли Веру за руки и повели к лестнице, ведущей в цокольный этаж здания.

Спустившись вниз на десяток ступеней, они оказались в длинном коридоре. В конце узкого прохода сиял свет, а в воздухе висел влажный пар. Пройдя коридор в сопровождении юных феодориток, Вера оказалась в большом светлом помещении. Сквозь облака густого пара она смогла рассмотреть небольшой бассейн, расположенный в центре и низкие скамьи, расставленные по его периметру. Красота отделки банного помещения просто поражала. Мраморные многогранные колонны и множество изысканных барельефов на стенах были покрыты сконденсированными капельками влаги. Они сверкали, искрились в лучах света, падающего через маленькое оконце в потолке. Вера даже замерла от восхищения. Казалось, она попала в замок морского царя ― такое впечатление на нее произвела роскошная баня. Служанки не решались поторопить ее, и покорно дожидались, пока Вера рассмотрит средневековую баню, бросая на нее недоуменные взгляды. Внезапно крупная капля сорвалась с потолка и упала ей на лоб. Зачарованная пленница вздрогнула от неожиданности и вернулась из сказочного мира в реальный. Вспомнив, что служанки ее ждут, она повернулась к одной из девушек и смущенно сказала:

─ Я, наверное, задерживаю вас! Куда… куда мне дальше идти?

Девушка изумленно взглянула на нее и, взяв за локоть, молча отвела к скамье. Вторая присела рядом и проворно начала раздевать Веру.

─ Не надо! ─ мягко запротестовала Вера, отстраняя служанку. ─ Я сама!

Разорванное платье ─ единственная ее собственная одежда, его нужно будет починить и сберечь. Отклонив помощь, Вера с наслаждением сняла с себя душное платье и вздохнула, ощущая, как блаженствует освобожденное от тяжелой одежды тело. Молодые прислужницы, если не читали ее мысли, то свою работу выполняли ловко. Не успела она и глазом моргнуть, как одна окатила ее теплой водой, а другая начала намыливать душистым мылом. В плетеной корзинке, лежало много таких кусков, разноцветных и благоухающих.

─ Ой! Ой! ─ Вера смущенно отскочила и, смеясь, покачала головой. ─ Не хватало, чтобы вы меня обслуживали как инвалида!

Девушки смутились не меньше ее и в замешательстве опустили головы. Вера забрала у них мыло и стала намыливать себе волосы, искоса наблюдая за ними. Мыло щипало израненную спину, разъедало ссадины на предплечьях, но ей это было безразлично.

Все же девушки не согласились стоять без дела. Как только Вера вымыла голову, та, что была повыше, приподнялась на цыпочки и вылила сверху большой кувшин теплой воды. Другая феодорийка шустро поднесла еще один..

Вода в бассейне манила прозрачной голубизной и звала поплавать. Уже не спрашивая ни о чем служанок, Вера подошла к краю бассейна, посмотрела на дно, оценивая его глубину. Не менее полутора метров. Она не стала испытывать судьбу и осторожно спустилась по мраморным ступенькам.

Димитрис вошел, когда девушки вытирали Веру большим полотенцем из мягкого льна, не обращая внимания на ее упрямство и рвение к самообслуживанию. Он положил на мраморную скамью нарядную светлую тунику и поставил красивые сандалии.

Удивительно, но все подошло по размеру. Девушки долго возились с прической Веры, заплетали косички, укладывали их вокруг головы. А она молча терпела, обдумывая слова генуэзца. Она не рассчитывала на благородство с его стороны. Что же с ней будет? Ее жизнь больше ей не принадлежит. Ощущение полной безысходности не отпускало ее, а осознание своей несостоятельности в этом мире вселяло уныние..

Девушки закончили ее причесывать и поднесли круглое металлическое зеркало, чтобы она полюбовалась их работой. Вера посмотрела на свое отражение и улыбнулась. Прическа, копирующая их собственные, очень шла ей, но это не радовало Веру, а наоборот, удручало. Сейчас ей совсем не нужно выглядеть привлекательной. Уж лучше быть дурнушкой, тогда никто ее не заметит, и не бросит похотливого взгляда. Она благодарно улыбнулась девушкам. Те просияли и весело переглянулись.

Под арестом

Как только погасла вечерняя заря, небо стало заволакиваться тучами, и на улице стало очень темно. Этот день был очень тяжелым для Веры, и она попросила показать ей место для ночлега. Ей выделили отдельную комнату. Не шикарную, но уютную и чистую. Она, не раздеваясь, прилегла на узкое ложе, засланное пестрым покрывалом. Внутреннее беспокойство не давало уснуть и лишало аппетита. Но Вера заставила себя съесть весь ужин: мясо, залитое острым соусом, приправленное всевозможными специями и тушеные баклажаны, очень вкусные, но острые до невозможности. К вину она не притронулась.

Окно в комнате было распахнуто настежь. На темном небе лежала мгла, и через нее можно было увидеть только яркие звезды. Иногда сквозь облака на мгновение выглядывала луна, но хмурые тучи сразу же стремились заслонить ее. Вера никак не могла заснуть, размышляя, каким будет ответ, который утром обещал ей дать сеньор Стефано. Ни один из предполагаемых вариантов не устраивал молодую женщину. Вера перебрала все: от самого худшего ― он решит оставить ее при себе в унизительном положении рабыни ― до лучшего. А какого лучшего, она и не могла и придумать. В ее понимании лучшим для нее было бы возвращение в Москву. Вера с тоской посмотрела в темный коридор. Смелое решение пришло неожиданно, оно ворвалось в ее голову, как шальной весенний ветерок. Перебрав кучу вариантов, Вера решила, что если она снова попытается вырваться из очередного плена, хуже не будет. Что может быть хуже постыдной участи рабыни? Но не сейчас, а позднее. Ведь ей нужны деньги, необходимо сначала выучить язык, и хоть какая-нибудь профессия. К тому же она совершенно не приспособлена к жизни в этом обществе. Она это понимала совершенно отчетливо, и, стоило ей об этом подумать, как отчаяние снова охватило душу. Вера решила выпить вина, чтобы успокоиться и поскорее заснуть.

На этот раз вино оказалось не сухим, а крепким. Тепло разлилось по телу, но спать совершенно не хотелось. Подумав немного, Вера допила все до конца, и устало опустилась на кровать. Из открытого окна потянуло ночной прохладой. Ее стесняло заточение в тесной комнатке. Ничего ужасного не случится, если она выйдет подышать свежим воздухом, заодно и успокоится.

Сделав несколько шагов в направлении выхода, Вера остановилась и прислушалась. В доме царила тишина. Она осторожно раздвинула занавески, закрывающие выход и опять остановилась. На стенах, потрескивая, горели масляные светильники, наполняя пространство узкого коридора терпким запахом. Она добралась до середины коридора, постоянно озираясь. В глубине его слышались тихие голоса. Один из них принадлежал женщине, другой мужчине. Она узнала их обоих. Полная молодая женщина с орлиным носом прислуживала в доме, а мужчина был охранником. Его короткая туника, подпоясанная широким кожаным ремнем, светлым пятном выделялась на фоне темных стен коридора. Непонятно, почему он покинул свое место возле дверей.

Вера притихла и прижалась к стене, стараясь держаться подальше от освещенных мест. Если они ее заметят, то поднимут шум, тогда ее вообще закроют под замок. Вера попятилась назад, к своей комнате. Но то, что она увидела, заставило остановиться.

Мужчина страстно прижал к себе женщину и принялся целовать ее в губы. Его рука дерзко задрала длинную тунику, обнажив пышные бедра. Женщина тоже ответила ему поцелуем. Вера прикрыла рот, подсматривая за любовниками. Мужчина оторвался от губ женщины, не прекращая гладить ее обнаженные ягодицы. Женщина испустила стон наслаждения, еще сильнее прижалась к любовнику и расстегнула пояс, стягивающий его тунику. Громко звякнул упавший на каменный пол короткий меч. Но распаленные любовники не обращали ни на что внимания, а продолжали наслаждаться ласками, которые с каждым мгновением становились все смелее и откровеннее.

Вера не знала, куда ей деваться. Видимо, придется стать свидетелем любовного свидания. Из помещения, примыкающего к коридору, послышался гулкий кашель, и любовники испуганно замерли. Вера тенью проскользнула назад и скрылась за колонной. Осталось сделать еще десять шагов, и она у себя в спальне.

Кашель прекратился. Женщина напряженно осмотрелась и потянула мужчину в противоположный конец коридора. Вера стояла ни жива, ни мертва, не решаясь сделать ни шага. Они пронеслись мимо нее и скрылись в одном из дальних помещений. И вскоре до ее слуха снова донесся приглушенный стон страсти. Ноги сами рванули вперед, она кралась как кошка, не делая ни одного лишнего движения.

Удивительно, но внизу, на первом этаже, никого не было. Она подбежала к массивным деревянным дверям и дернула. Кровь пульсировала в голове и с шумом ударяла в затылок. Назад дороги не было, и она приоткрыла дверь, готовясь с неприятным неожиданностям. Дверь поддалась легко.

Не веря в свою удачу, она остановилась в дверях. Ночной мрак окутал город. Вера медленно спустилась по ступеням, обернулась и, не никого не заметив, вздохнула с облегчением. Она прислонилась к мраморной колонне и задумалась.

Одна из теней, отбрасываемая деревьями, вдруг шевельнулась, мелькнула перед ней и вытянулась. Но Вера не испугалась, ведь она убедилась в том, что покинула дом незаметно, никто ее не видел.

─ Прекрасная ночь. Не так ли, очаровательная славянка? ─ раздался знакомый низкий голос.

Из-за угла вышел красавец-генуэзец и расслабленной походкой приблизился к ней, окинув ее насмешливым взглядом. Его руки были сложены за спиной, волнистые волосы не стеснял головной убор, и они темными завитками окаймляли высокий лоб.

Он ждал ответа.

Что ему ответить? Усмешка на его лице подтверждала ее мысли.

─ Ты что, проглотила язык? ─ нетерпеливо спросил Стефано.

─ Да, чудесная ночь, ─ пробормотала Вера и отвернулась.

─ Я вижу, ─ неспешно начал он, ─ ты очень шустрая, как хитрый заяц. Не ожидал я, что ты так ловко выскользнешь из дома. Ты что, любишь гулять по ночам?

Вера поняла его намек и, разозлившись, процедила:

─ Я же говорила, что никому не принадлежу! Никому! И вам тоже!

─ Не сомневаюсь, ─ мужчина тихо засмеялся. ─ Но я так и не получил ответа на свой вопрос. Я спросил, любишь ли ты гулять по ночам.

─ Нет, не люблю! ─ отрезала Вера, ─ просто вышла полюбоваться ночным небом, чтобы развеять тоску.

─ Я не нахожу причин для твоей тоски. Ты мне понравилась, ─ отозвался он с такой самоуверенностью, что Вере стало жутко. Мужчина провел рукой по ее плечу и взял за запястье. ─ Сегодня ночью ты выглядишь очень красивой. Твой муж, наверное, пожилой человек. К чему ему молодая и красивая женщина, созданная для любви?

Вера неожиданно смутилась, вспомнив Игоря. И молодой, и видный, только она ему не нужна. Ей стало грустно. Слова генуэзца задели за живое.

─ Пойдем, погуляем! Мне тоже не спится что-то, ─ мужчина положил руку ей на плечо и повел по темной улице

Она прошли до конца улицы. Ночь была теплая и тихая. Сонный воздух, наполненный запахом цветущего жасмина, был неподвижен. Тишину нарушало лишь стрекотание ночных цикад. Его рука по-прежнему лежала на ее плече. Вера чувствовала себя скованной. Мысли текли безудержно, хаотично путаясь и превращаясь в размытые картины. О будущем она старалась не думать, а вспоминала свою прежнюю жизнь.

— Там Чембало, — шепнул на ушко Вере сеньор Стефано, и его рука скользнула по ее спине, остановившись на талии. Молодой женщине были очень приятны и эти прикосновения, и шепот его губ.

— Это порт, оттуда можно доплыть до Генуи за две недели, — продолжил он.

— И что там, в Генуе? — Вера положила руку на теплую руку генуэзца, пытаясь отстранить ее, но Стефано обхватил ее еще крепче.

— О, ты не знаешь, это прекрасный город.

— И что же там такого особенного?

— Там есть очень красивая беседка посередине тихого озера, — продолжил Стефано, — я бы хотел оказаться там с тобой.

С этими словами мужчина прикоснулся горячими губами к шее белокурой красавицы.

— Что вы делаете, — испуганная Вера отпрянула от него.

— Что я делаю? Целую тебя! — засмеялся Стефано, — разве нельзя уже и девушку поцеловать?

Мужчина остановился и поднял глаза к ночному небу. Миллионы звезд сверкали на темном небосводе. После непродолжительного молчания он сказал, не отрывая экзальтированного взгляда от неба:

─ Посмотри на небо! Видишь, вон там звездочка, самая крупная. Это Полярная звезда.

Вера задрала голову к небу, и с безразличным видом посмотрела на звезды.

─ Я знаю. Она находится в созвездии Малой медведицы. А вон Большая Медведица! ─ пробормотала она, показывая пальцем на россыпь сверкающих огоньков. ─ В ручке ее ковша едва заметна звезда Алькор. По этой звезде можно проверять зрение. Она должна быть видна невооруженным глазом. А Орион виден в зимнее время года.

Удивленный генуэзец взглянул на нее, не скрывая своего изумления.

─ О! Оказывается, ты неплохо образована! Женщины в моей стране не интересуются науками. Их больше увлекают женские занятия. Вышивание, кулинария, воспитание детей.

─ А я не люблю ни шить, ни вышивать! ─ пробормотала Вера, метнув смелый взгляд на сеньора.

─ А почему же? ─ генуэзец очень удивился и с возмущением заметил. ─ Твои родители, наверное, тебя чересчур избаловали.

─ Никто меня не баловал, ─ сдержанно сказала Вера. ─ Просто я больше люблю читать романы и изучать иностранные языки,

─ Ты изумляешь меня! ─ сказал он после небольшой паузы. В отличие от нее, он не так быстро улавливал смысл сказанных Верой слов

─ Какие языки, кроме итальянского, тебе еще известны? ─ с любопытством спросил он.

─ Английский, в совершенстве, немного французский, и немецкий. ─ Вера улыбнулась, чувствуя свое превосходство. ─ Мечтаю в будущем заниматься серьезными переводами. Переводить иностранные книги.

― Соблазнительная красотка! ─ томно думал Стефано, окидывая ее взглядом с ног до головы и мысленно уносясь в свою комнату, на мягкое ложе, застеленное благоуханными простынями. Интересно, будет ли она сопротивляться? Скорее всего, будет. Она не робкого десятка, смотрит в глаза мужчине без всякого смущения. Стефано ощутил прилив сладостного томления. Куда приятнее заниматься любовью со страстной непокорной женщиной, чем оказаться в постели с тихой боязливой рабыней. Он смотрел на Веру и видел ее лежащей в постели, обнаженную и раскованную. Туника скрывала обольстительные формы ее изящного тела и распаляла воображение Стефано яркими соблазнительными образами.

Он взял ее за плечи и ласково глянул ей в глаза.

─ И ты надеешься, что я отпущу такую образованную и красивую женщину? У тебя есть дети?

Вера отрицательно помотала головой.

─ Вот видишь. Тебя ничего не держит.

─ Совсем ничего! ─ не удержалась от сарказма Вера. ─ Не могу понять, зачем я вам нужна? Я не знаю никакого ремесла, к тому же у меня сложный характер.

─ …А еще ты очень красивая, ─ закончил генуэзец.

─ Я не шучу, вы не думайте! И вы мне не ответили.

─ Ах, да! Какой же с тебя прок? Видишь ли, мой характер плох настолько, что ни одна женщина не выдерживает общения со мной более часа, а этого прискорбно мало. Я не женат и нуждаюсь в приятном женском обществе. Тебя устраивает такой ответ?

Вера невесело улыбнулась. Естественно, такой туманный ответ ее не устроил. Неясно, что он этим хочет сказать.

─ А сколько времени вам надо для общения? Суток достаточно? ― с иронией сказала она.

Он резко повернулся к Вере и бросил задумчивый взгляд на ее лицо.

─ Сутки? ─ Стефано чувственно улыбнулся. ─ Охотно! Но мешают дела. А пару раз утром и два-три часа на сон грядущий вполне достаточно.

В первый раз за этот день Вера засмеялась. Как это до нее сразу не дошло! Он точно не умрет от скромности. И какая может быть скромность в отношении нее? Веселье тотчас сменилось унынием. Теперь ее участь была ясна. Будь она в другом положении, она бы ему ответила, сколько у него шансов получить желаемое. Но все же она не удержалась, чтобы не сострить.

─ Тогда вы невероятно болтливы, сеньор Стефано. А я вот ― молчунья.

Она не ожидала, что он поддержит ее шутку. Генуэзец спустил руку с ее плеча и, обхватив за талию, самоуверенно произнес:

─ Не волнуйся, я сумею тебя разговорить!

Несмотря на некоторое смущение, все-таки ей стало забавно.

─ Тогда вам, сеньор Стефано, просто необходимо срочно жениться!

Лунный свет озарил его безупречное лицо, и Вера заметила, что он едва сдерживает смех. Что ж, хоть пошутить-то она имеет право.

─ Увы! Злая судьба! Никто за меня не идет!

─ Как это печально, ─ насмешливо отозвалась Вера, отметив, что ее настроение почему-то поднимается.

Внезапно она прониклась к мужчине симпатией. От него исходили приятные волны, ласковые и обволакивающие. Между ним и толстым греком не было ничего общего. На миг ей стало стыдно за свою резкость.

Она подняла голову и встретилась с его взглядом. Его серые глаза переливались живым теплым серебром, а голос был хриплым от страсти, но не той, животной и похотливой, которой она испугалась, заметив ее в злобных глазах грека, а по-юношески пылкой и буйной. Мужчина порывисто обнял ее за талию и привлек к себе. Вера вздрогнула, но не оттолкнула его. Не отрывая от нее горящего взгляда, он медленно склонил к ней голову и коснулся губами ее рта. Жаркий и нежный поцелуй передал его страсть ее холодным губам, и она покорно отдалась во власть внезапных чувств, пробившихся в ней, как первоцвет среди мартовского снега. Она слышала биение его сердца, чувствовала прикосновение сильных рук. По ее телу пробежала легкая дрожь, и она утратила представление о времени, о том, кто с нежной осторожностью ласкает ее губы и страстно прижимает к себе. Вера вдохнула запах его кожи и погрузилась в пучину сладостных чувств.

Осознание нахлынуло неожиданно, вереница грустных мыслей промчалась в е голове, и Вера оторвала губы, тоскливо заглядывая в его глаза.

─ Почему? ─ прошептал он, не выпуская ее из своих объятий и ласково улыбаясь.

Не найдя в себе сил и желания сопротивляться, Вера покорно положила голову ему на плечо и, слыша бешеный стук его сердца, думала о том, если она откажет ему, то снова окажется в одиночестве, одна в чужом мире, в котором оказалась по воле фантастической случайности.

Он нежно погладил ладонью ее щеку, прижался губами к ее лбу, провел пальцами по ее белокурым волосам, уложенным в сложную прическу.

— Тебе не понравился мой поцелуй? — послышался его шепот.

— Почему же, — еле слышно ответила она, не нарушая гармонии ночной тишины, и кокетливо добавила. ─ Вы умелый совратитель, сеньор Стефано.

Генуэзец расхохотался, запрокинув назад красивую голову. Вера стушевалась, не понимая, чем она так рассмешила его. Может, он неверно понял ее слова.

─ Никогда им не был! ─ бесхитростно сказал он. ─ Это ты опасная соблазнительница. В тебе столько огня! Как ты думаешь, я смогу заснуть сегодняшней ночью, лишь изведав вкус твоих губ? ─ Он приподнял ее подбородок и игриво заглянул ей в глаза.

Вера осмелела. Она опустила ресницы и, подражая ему, кокетливо прошептала:

─ Конечно же, вы мгновенно уснете!

─ Нет… ─ сказал он страстным шепотом, касаясь трепещущими кончиками пальцев ее щеки. ─ Я ни за что не усну…Ты распалила меня, разожгла желание.

Вера ожидала услышать нечто подобное и подумала, что и сама, скорее всего, не сможет уснуть до утра. Ее молодое тело жаждало продолжения. Желание, жаркое и неуправляемое, накрыло бурным потоком, вытесняя все грустны мысли.

─ Я вас не поняла. Что вы хотите этим сказать?

Что за вздор она несет?

На его лице мелькнула чувственная улыбка, и он крепко сжал ее в своих объятиях. Глядя прямо ей в глаза, он сказал:

─ Я хочу провести с тобой эту ночь, и еще много ночей. Хочу ласкать твое тело, дарить тебе наслаждение, любить тебя… Когда ты родилась, сама Венера спустилась на землю и благословила тебя! Ты хочешь встретить рассвет со мной, в моих объятиях? ─ Его слова лились жарким потоком и все сильнее и сильнее кружили голову.

Вера услышала свой собственный стон, невольно вырвавшийся из груди. Она смотрела в его глаза и понимала, что не в состоянии ответить отказом. Но это были слова не опытного искусителя, а слова мужчины, охваченного страстью,

─ Я… не знаю, что вам сказать, ─ пролепетала она, испытывая неловкость.

─ Тогда молчи… ─ шептал он, касаясь губами розового ушка и покрывая ее лицо нежными поцелуями.

Постепенно они становились более требовательными. Горячие губы жадно впились в ее рот, еще сильнее разжигая желание, а руки спустились к ягодицам, стискивая их и прижимая к своим бедрам. Стефано подхватил Веру за ягодицы, приподнял, и его возбужденная плоть уперлась в то место, где соединяются бедра. Она услышала его тяжелое участившееся дыхание и, ощутив тугой огненный ком, собравшийся внизу живота, застонала. В его поцелуях и ласках не было и намека на поспешность и нетерпение. Казалось, он оттягивает момент, наслаждаясь долгой прелюдией.

Наконец Стефано неохотно отстранился от нее и, судорожно вздохнув, сказал:

─ Вернемся в дом…Бог свидетель, силы мои на исходе…

Его фраза так и осталась неоконченной. На улице, неподалеку от посольского дома, послышались громкие голоса. Их было слишком много. Генуэзец резко обернулся назад, всматриваясь во мрак ночного города.

Место, где находился дом, осветилось огнями десятков факелов. Теперь отчетливо различались человеческие силуэты. Несколько человек вошли в дом, и он ожил. Знакомая приземистая фигура управляющего Димитриса показалась на пороге.

─ Странно! ─ удивленно произнес генуэзец и повернулся к Вере. ─ Побудь здесь. Я скоро вернусь за тобой! ─ Напоследок он крепко сжал ее ладонь, подчеркивая свое намерение.

Стефано быстрыми шагами пошел к дому. Еще издалека он заметил, что все мужчины, плотно обступившие посольский дом, вооружены. Городская стража ─ понял он, окинув взглядом их абсолютно одинаковую, одежду.

— Вон она, вон там! Хватайте ее! — послышался знакомый визгливый голос, и Вера оглянулась.

На углу посольского дома стоял работорговец-грек Петрос Попандополис со своими слугами. Его обрюзглое лицо исказилось в злорадном оскале. Перепуганная Вера догнала Стефано и засеменила рядом.

─ Что здесь происходит? ─ надменно спросил он на греческом, подойдя к Генуэзскому дому. Внезапно раздался звон подков о каменную мостовую, и из-за угла вылетела целая кавалькада из вооруженных всадников. Попандополис, ощутив за собой грозную силу, поспешно подбежал к Вере и схватил ее за предплечье. Молодая женщина вскрикнула от боли, но Стефано так сжал волосатую кисть наглеца, что у того что-то хрустнуло. Рука грека ослабла, и генуэзец с презрением отбросил ее в сторону. Петрос оглянулся — всадники уже начинали окружать влюбленную парочку. Тогда грек размахнулся и с силой ударил Стефано по лицу. Прозвучала хлесткая пощечина, и все на мгновение замерли. Воины с удивлением смотрели то на дерзкого работорговца, то на генуэзского дипломата. Толстяк-феодорит явно переборщил, он даже сам замер в нерешительности, потирая свою кощунственную руку. Яркий румянец залил щеки Стефано, и он, отодвинув Веру за спину, ступил на шаг вперед. Никогда она не видела такого гнева в суженых глазах мужчины. Казалось, еще мгновение, и от грека останется лишь выжженное место.

— Сеньор ди Монтальдо, вы арестованы, — воскликнул сержант всадников, которого можно было легко отличить по более дорогой одежде.

Повинуясь движению его повелительной руки, несколько дюжих солдат соскочили со своих коней и выхватили у генуэзца из ножен кинжал, висевший у него на поясе. Стефано коротко оглянулся на воинов, но вдруг выхватил левой рукой из потайного разреза под левым рукавом маленький узкий стилет. Пока стражники успели сообразить, что происходит, генуэзец молниеносным движением полоснул сверкающим узким клинком по горлу толстого грека и, перехватив его правую руку, всадил клинок снизу вверх под седьмое ребро. Негодяй захрипел, зашатался и схватился за горло. На камни мостовой фонтаном брызнула кровь. Черные глаза грека, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Его грузное тело пошатнулось и, сделав несколько шагов назад, повалилось навзничь. Работорговец еще несколько раз дернулся и, захрипев, испустил дух.

Вера стояла как завороженная, внутри у молодой женщины все заледенело. Она никогда в своей жизни не видела убийства. Стражники и их командир тоже замерли в нерешительности.

— Ишь, поднял руку на сеньора! — с уважением в адрес генуэзца сказал один из стражников

— Поделом ему, не будет руки распускать, — поддержал его другой голос.

По лицу сержанта-гота было видно, что и он одобряет поступок итальянца. Вдруг Вера ощутила на своем животе руку Стефано. Хотя генуэзец и стоял к ней спиной, но он несколько раз незаметно хлопнул Веру, явно давая ей знак уйти незаметно. В это время стражники наконец-то вспомнили о своем задании и, оттолкнув молодую женщину, схватили Стефано за руки. Хотя Веру еще трясло от только что случившегося убийства, но она превозмогла себя и сделала несколько нерешительных шагов в сторону. Все были настолько заинтересованы и убийством, и арестом генуэзского дипломата, что не обратили на нее никакого внимания. Неуверенно переминаясь с ноги на ногу, Вера отошла еще немного и совсем затерялась в толпе.

Из посольского дома вышел высокий надменный человек в роскошной одежде. Судя по тому, как изменились лица стражников, это был высокопоставленный представитель князя.

─ Сеньор ди Монтальдо, по приказу князя вы и ваша охрана лишаетесь права на свободу передвижения. Прошу вас, пройдите в дом. Наше княжество больше не поддерживает с Генуей и Каффой никаких дипломатических отношений. ─ В ледяном тоне феодорита сквозила плохо скрываемая ненависть, прикрытая маской официальной вежливости.

― Я не думаю, что арест дипломата― разумный поступок с вашей стороны. Сенат Генуи не простит вам такого оскорбления! ─ процедил Стефано, так же высокомерно осматривая важного феодорита, но при этом не двигаясь с места.

─ Не заставляйте меня применять силу, сеньор ди Монтальдо, ─ с угрозой сказал знатный феодорит, почувствовав настроение генуэзца. ─ Численное превосходство сейчас не на вашей стороне. Посольский дом окружен. ─ Губы мужчины криво усмехнулись, а рука угрожающе легла на рукоятку меча. ─ Войдите в дом.

Стефано обвел неторопливым взглядом толпу вооруженных людей и громко хмыкнул.

─ Столько воинов против моих десяти человек! Я польщен!

─ Немедленно выполняйте приказ князя, ─ властно проговорил феодорит, не сводя с него пылающих злобным огнем черных глаз.

Оказывать сопротивление в такой ситуации было бессмысленно, и Стефано прошел в дом. Переступив через порог, он остановился.

─ Нас пропустила охрана, нас встретили как дипломатов. Чем вызвана такая резкая перемена? Могу я хотя бы выяснить, в чем дело? ─ неприязненно спросил он, не оборачиваясь.

─ Я выполняю приказ князя и не уполномочен вести переговоры с вами, ─ сдержанно ответил феодорит. ─ Пройдите в свою комнату, ─ добавил он, растягивая и четко произнося слова.

Этой ночью Стефано так и не уснул, проведя ее в раздумьях и теряясь в догадках. Образ нежной светловолосой девушки из далекой северной страны порой всплывал в мыслях, оставляя улыбку на чувственных губах Стефано. Но сейчас его больше тревожили отношения между Генуей и Феодоро, да и его собственная участь.

Утром он обратился к тому же человеку с настойчивым требованием разъяснить, наконец, что произошло. Проведя такую же бессонную ночь, и очень недовольный этим досадным обстоятельством, феодорит сдался:

― Насколько я осведомлен, вчера ваши соотечественники подлым образом захватили портовый город и крепость, принадлежащие нашему княжеству, ─ сановник не смог сдерживать своей ненависти. Она просто вырывалась из его рта. ─ Прекраснейший город разграблен, погибли многие его жители! Но сенату Генуи и этого оказалось недостаточно! Сын нашего князя был захвачен в плен. ─ Феодорит, чувствуя, что не может больше сдерживаться, круто развернулся и ушел.

Стефано нахмурил брови, размышляя над полученной информацией. Он знал, что сенат Генуи, получив ссуду в банке святого Георгия, собирается направить карательную экспедицию, чтобы вернуть республике имеющий важное экономическое значение порт Чембало. Уже снаряжено два десятка галер, собрана армия из шести тысяч опытных солдат под командованием адмирала Ломеллино. Все это он знал. Но его удивляло другое. Тогда для чего консул направил его в Феодоро? Наверняка он был в курсе, когда галеры должны войти в гавань. И это должно было произойти не раньше, чем через месяц. Ошибки тут быть не могло.

В прошлом месяце Стефано исполнилось двадцать семь лет. Немного, если учесть что его карьера развивалась весьма успешно, но слишком мало для знания человеческой души. Стефано ощущал свою неопытность в хитроумно закрученных закулисных интригах и злился. Ведь он мечтал о большем, чем должность помощника консула, который, ко всему прочему, был его родным дядей по отцовской линии. Он ощущал со стороны консула сильную неприязнь и не удивлялся этому обстоятельству. Четыре года назад, похоронив брата, а через год и отца, Стефано стал единственным наследником большого состояния. Предприняв попытку заполучить наследство старшего брата путем замужества своей дочери и племянника и получив категорический отказ, консул обозлился до крайности. Полтора года он ждал совершеннолетия дочери, выпроводил множество женихов, а наглый мальчишка просто заявил: не хочу.

Его свобода ограничивалась пределами посольского дома. Димитрис вел себя уже не с той учтивостью, но соблюдал рамки приличия. Все-таки Стефано удалось нарушить распоряжение не покидать свою комнату без сопровождения и встретиться с начальником своей личной охраны Паоло Барбьери. Он был единственным человеком в Солдайе, не считая консула, к советам которого Стефано прислушивался. Паоло обладал незаурядным умом для человека, большая часть жизни которого прошла в сражениях, а не в кулуарах аристократического общества.

Паоло еще лежал в постели, но моментально вскочил, увидев своего сеньора, тайно пробравшегося в его комнату. Он вопросительно взглянул на Стефано:

─ Сеньор ди Монтальдо, я потрясен наглостью феодоритов! Нас заперли как шпионов и не дают даже шагу ступить.

Стефано присел на постель рядом с Паоло и озабоченно проговорил:

─ Верно, Паоло, но не как шпионов, а как захваченных на войне пленных. Как мне стало известно, наш флот высадился в бухте и с боем взял Чембало. ─ И торжествующе добавил. ─ Победа за Генуей!

─ Ясно, ─ медленно произнес Паоло. ─ Я все понял, сеньор. Мы в плену. ─ Мужчина сначала улыбнулся, а затем задумчиво опустил брови. ─ Так скоро…Они планировали на август…

─ Планировали… ─ Стефано протяжно повторил его слова. ─ А ты уверен, что планировали именно на август, а не на начало июня? Ты знаешь лишь то, что говорил консул… но не сенат.

Паоло резко повернулся к Стефано, и его лицо потемнело.

─ Вы тоже считаете бесполезным наше прибытие в Феодоро?

─ Да. Получается, мы приехали бессмысленно. У тебя есть соображения по этому поводу? ─ Стефано замолчал и с возмущением сжал губы.

─ Вы не находите смысла, сеньор?

─ Как раз я его обнаружил его. Поэтому и пришел к тебе, чтобы получить его подтверждение своей догадке. Ты понимаешь, о чем я?

На задумчивом лице Паоло отразилось понимание. Он медленно провел по черной с проседью бороде, и презрительно прищурился, вперив взгляд в дальний угол комнаты.

─ Вы хотите сказать, что можно избавиться от племянника, не замарав при этом рук?

─ Да, ─ глухо отозвался Стефано. ─ Он давно мечтает прибрать к рукам мое состояние, наше фамильное палаццо, поместья и все остальное. Хотел подсунуть мне свою заурядную дочь ─ не вышло.

Когда фигура Стефано, освещенная светом факелов, исчезла в дверях посольского палаццо, что-то оборвалось в душе Веры. Стало нестерпимо одиноко в этом проклятом средневековом городе. Единственный человек во всем этом мире, который вступился за нее, сам попал под арест.

Молодая женщина бежала по пустынным улицам, не разбирая дороги. На небе появилась луна, и стало немного светлей. Медленно, нерешительно выплывала она из-за туч, поднимаясь все выше и выше, большая, тусклая и багровая. Ночное светило безразлично взирало на беспредельные страдания, которыми был наполнен этот мир.

Она уже несколько часов бесцельно бродила по улицам города. Прошлась по рынку, не отвлекаясь на постоянные назойливые голоса продавцов, бойко предлагающих свой товар. Полная грусти, не зная, куда податься, Вера совсем отчаялась, ― раньше ее никогда не посещало нежелание жить. Она вспомнила жестокое лицо Попандопулиса и подумала, что для нее было бы лучше умереть под ударами кнута. Что за судьба ей уготована? Наивное желание попасть в монастырь и прижиться там показалось утопией. Сомнения начали подтачивать душу и резать сердце. Недавняя уверенность убывала с каждой секундой, освобождая место унынию и безысходности.

Ближе к полудню измученная женщина свернула в тенистый проулок. Острое чувство голода ее совершенно не волновало, а наоборот, радовало, вместе со злорадной обидой на жизнь. Тутовое дерево, под которым уселась Вера, шелестело блестящей листвой, его плоды еще не поспели, но уже начали наливаться соками. Рука сама потянулась за ягодами, но дрогнула, едва коснувшись листвы. Вера сорвала несколько незрелых ягод и в бешенстве отшвырнула в сторону. Жизнь ей больше не нужна. И она стала лихорадочно прикидывать, сколько нужно дней не есть, чтобы умереть с голоду.

Проходящие мимо горожане с удивлением оглядывались на изящно причесанную и хорошо одетую красивую молодую женщину, непристойно сидевшую под деревьями. Вера, провожая их безразличным взглядом, иногда улыбалась, услышав реплики в свой адрес, сказанные осуждающим тоном.

«Думают, перебрала барышня вина и даже встать не может»!─догадалась Вера и сухо рассмеялась, смело встречая осуждающие взгляды прохожих..

И никто не заберет в вытрезвитель!

Она вздохнула, вспомнив о родной московской милиции. Когда утих первый взрыв навалившегося отчаяния, она опустила голову, прижалась к шершавому стволу и задремала.

Служанка

День был томительно-жаркий. Ни дуновения ветерка, ни единого облачка на небе. Две молодые женщины, обвешанные тяжелыми связками с глиняной посудой, медленно брели по пыльной дороге, предусмотрительно обходя острые камни. Обессилив, они остановились передохнуть. Та, что была помоложе, простонала, растирая узкое плечо, натертое лямкой:

─ Я же тебе говорила, надо было попросить носильщика Фотиса. Еще и половины пути не прошли, а у меня так болят плечи!

─ Ты, видно, не завтракала сегодня! ─ усмехнулась другая. ─ А еще замуж собралась! Привыкай, там «напашешься»! ─ женщина осторожно опустила посуду, размяла руки, устало поглядывая на голубое небо. ─ Этот мерзавец Фотис вечно пристает, то за грудь схватит, то целоваться лезет. По мне, так уж лучше носить тяжести.

─ А я бы сейчас поцеловала любого урода, лишь бы не тащить эту проклятую посуду! ─ девушка капризно перекривилась, глянув на ненавистные миски, аккуратно переложенные соломой и увязанные стопками. Она отошла в тень, отбрасываемую высоким деревом, и удивленно воскликнула. ─ Ха! Эльпида! Взгляни, не одни мы с тобой замучены жарой! ─ Она указала рукой на молодую женщину, спящую под деревом.

Эльпида усмехнулась и насмешливо проговорила:

─ Мы-то измучены зноем, а она, скорее всего, вином.

─ Нет, погоди! ─ встревожено пробормотала девушка, с сочувствием глядя на раскрасневшуюся Веру. ─ А если она перегрелась на солнце?! Может, ей дурно? Пойду, посмотрю!

А усталая Вера незаметно для себя уснула. Она не видела, как женщины подошли к ней, не почувствовала, как дотронулись до ее лба, даже не слышала их голосов.

─ Я с ней встречалась в саду! ─ внезапно воскликнула Эльпида. ─ А ты ее не узнаешь?

─ А! ─ протянула девушка, напрягая память и склоняясь еще ниже. ─ Та странная незнакомка! И ее вещи, чудные, как и она сама! Интересно, кто же она?

Женщина пожала плечами. Ее смуглое лицо передернулось, и она беспокойно прошептала:

─ Слушай, Деспина, я не знаю, кто она. Но мне кажется, ей некуда идти. На рынке прошел слух о белокурой красавице-чужеземке. Она слоняется по городу, ничего не покупает, ни с кем не разговаривает. И… ─ женщина конвульсивно сглотнула. ─ Я рассказывала тебе…она дала сласть моему Власису. Не знаю, что это за сласть, но его недуг прошел. Я и не надеялась.

Молодые женщины, задумавшись, посмотрели друг на друга. Деспина первая прервала затянувшуюся паузу. Высоко подняв брови, она оживленно заговорила:

─ Давай ее заберем к нам домой! Если она согласится, конечно! Я и Сибилла… Мы вдвоем не справляемся на кухне! Нам нужна помощница! Я сама попрошу госпожу! ─ девушка, восхищенная своей идеей, умоляюще посмотрела на подругу.

─ Хорошо! Тогда буди ее! ─ согласилась Эльпида, с состраданием глядя на измученную Веру.

Женщины принялись тормошить сонную незнакомку.

Вначале, находясь в забытье, Вера не поняла, что от нее хотят. Но, спустя несколько мгновений, она рассмотрела женщин и узнала черноглазую гречанку из сада. Они смотрели на нее с сочувствием и помогли ей встать, хотя она в этом не нуждалась. Заговорить с ними Вера не пыталась, также, как и они. Молоденькая кивком головы позвала за собой.

Даже не задумываясь, куда ее ведут, Вера покорно побрела за женщинами. Младшая из женщин буквально падала под тяжестью своей ноши. Пот градом лился по ее лицу и влажными пятнами выступал на ткани ее светло-зеленой туники. Она сдувала с мокрого лба каштановые пряди волос, выбившиеся из постоянно сползающего платка. Их языка Вера не знала и робко постучала по плечу хрупкой гречанки.

─ Может, помочь тебе? ─ предложила она и, чтобы объяснить свое намерение, взялась за широкую лямку из грубой материи.

Смуглое лицо просияло в улыбке, а глаза радостно заискрились. Веселые лучистые глаза цвета темно-глубокой зелени как будто смыли все жгучее беспокойство, и Вера, ловко подхватив лямку, закинула ее себе на плечо.

Благодаря удачному стечению обстоятельств ее жизнь кое-как наладилась. Теперь она жила в доме у некой госпожи Пелагеи, пожилой богатой вдовы. В ее обязанности входила уборка кухни и помощь двум поварихам. Первое время было тяжело. Женщины пытались жестами объяснить, что ей надо делать. Получалось у них это плохо, пока Вера не перехватила инициативу, активно вникая в работу.

Если смотреть с позиции прошлой жизни, можно было бы ужаснуться. А после всего пережитого она радовалась, что имеет пищу и кров над головой. Никто ее не обижал, и она старалась изо всех сил, чтобы избежать замечаний. К концу первой недели Вера уже знала много греческих слов, что несказанно радовало ее.

Деспина и Сибилла не особо горели желанием трудиться, и при малейшей возможности старались увильнуть. На Веру плавно перешла обязанность ходить на рынок вместе с Деспиной, где приходилось подолгу жариться на солнце, покорно дожидаясь, пока та наболтается всласть со знакомыми служанками и торговками. Обычно покупки у них занимали не менее трех часов, хотя в действительности для этого хватило бы и часа. Лишь потом Вера поняла, что поход на рынок ― огромное удовольствие для Деспины.

К вечеру Вера очень уставала и валилась на тюфяк, набитый сухой травой, не чувствуя под собой ног. Но ее это не беспокоило. Тут все работали напряженно. Зато теперь она не волновалась за свою безопасность. Иногда она сопровождала госпожу в гости, неся за ней корзины, наполненные фруктами и первым ранним виноградом. Горожане почтительно кланялись пожилой даме, и это означало, что больше ни никто не посмеет замахнуться на Веру или заявить на нее свои права. Пожалуй, это было самое приятное. Вдова, по-видимому, не любила болтливых, а Вера всегда молчала, так как знала лишь самые элементарные слова.

Время текло быстро. Три недели промчались как один день. Женщины уже доверяли ей полностью, посылая в город с мелкими поручениями. Хозяйка вела праздный образ жизни, питая слабость к хорошим винам. Пятый день подряд Вера ходила пешком на другой конец города за вином для госпожи. Никаких сложностей с расчетом не возникало. Или хозяйка платила сама, или лавка принадлежала ей, ― Вера не знала. Она говорила хорошо заученные слова, и ей протягивали керамический сосуд с узким, надежно запечатанным горлышком.

И даже тут Вера нашла для себя маленькое удовольствие. Кроме вина, Пелагея обожала птиц. Десятки клеток с различными пернатыми созданиями заполняли весь палисадник. Клетки были расставлены очень живописно, утопая среди благоухающих розовых кустов. По утрам их ликующее чириканье наполняло весь двор. Вера ходила в сад, рвала пырей, собирала листья одуванчиков и раскладывала в клетки, любуясь, с каким удовольствием птицы клюют сочную зелень. Особое место среди птиц занимала серая галка. Зелень она не уважала, а предпочитала мясо или рыбу. Вера почти каждый день брала на кухне для нее немного мясных обрезков. Очень забавно было наблюдать, как умная птица, придерживая пищу когтистой лапой, лакомится, искоса поглядывая то одним глазом, то другим.

Этот день прошел как обычно, ― надо было начистить и нарезать гору овощей, перемыть множество посуды, выдраить несколько жирных котлов. Справившись с работой, Вера искупалась и отправилась в свою комнатушку, думая о завтрашнем дне. Деспина сказала, что завтра к госпоже должен приехать торговец тканями. Значит, она позовет их рассматривать ткани, а это уже немного скрасит серые будни.

Только она разделась и легла, как дверь со скрипом распахнулась, ― на пороге стояла Сибилла с зажженным масляным фонарем. Вера изумилась, ― за окном начинало смеркаться, а на небе стали зажигаться первые звезды. Не пройдет и получаса, как город накроется густой темнотой.

─ Госпожа посылает нас за лекарем, ─ тревожно проговорила женщина, старясь объясниться как можно кратче и доходчивее. ─ Ей сильно нездоровится. ─ Заметив недоумение на лице Веры, она уточнила:

─ Господин Лаврентиос. Надо сходить за ним.

Вера сообразила, услышав знакомое имя. Она один раз провожала вдову к дому врача. Его дом находится довольно далеко. Тогда она, помотав головой, указала на окно:

─ Темно!

Сибилла ткнула себя пальцем в грудь и приподняла фонарь.

─ Я и ты. Мы пойдем вместе.

Через минуту они уже шли по дороге. Улицы быстро погружались во мрак, фонарь пришелся весьма кстати. Сибилла хорошо знала дорогу к дому врача, и вскоре они оказались возле каменной ограды, густо оплетенной вечнозеленым плющом. Женщина сунула в руки Веры фонарь, а сама постучала в ворота. Дверь быстро распахнулась, и оттуда выглянула недовольно- заспанная физиономия слуги.

─ Постой здесь, Вера! Я должна лично поговорить с лекарем госпожи.

Вера промолчала, так как не спорила сейчас вообще, опасаясь снова оказаться на улице. Она кивнула в знак согласия и прислонилась в ограде. Ноги гудели после напряженного дня. Она хорошенько осмотрелась по сторонам. Всю дорогу ей мерещилось, что за ними кто-то крадется. Вера повернула голову и прислушалась. Из открытого окна доносились голоса: визгливый ― Сибиллы и сиплый, мужской, ― лекаря… Вера стала мечтать, как, вернувшись домой, упадет на свой тюфяк.

Взошла луна, тусклая, почти не дающая света; ее то и дело закрывали темные тучи, оставляя город во власти кромешной темноты. Ветер, насыщенный влагой, гнал их по небу, обещая долгожданный дождь. На западе начали сверкать молнии, и послышался отдаленный гром.

Голоса затихли, забренчали стеклянные предметы. Похоже, с госпожой Пелагеей серьезно, раз сборы так затянулись. Вдруг несколько крупных капель упало на лицо Веры. Это был дождь, первый за целый месяц. Она сорвала с головы платок и подставила лицо теплому дождю. Молния ударила над крышей дома, и Вера испуганно вздрогнула. За ней последовала другая, более мощная, озарившая темное небо и черепичные кровли. Сильные молнии засверкали то тут, то там, и не успевали в небе заглохнуть одни раскаты, как появлялись новые. Дождь набирал силу. Нет, она не ошиблась, когда слышала за спиной осторожные приглушенные шаги. Одна молния так ярко сверкнула, что все вокруг резко осветилось. Напротив дома Лаврентиоса обрисовался четкий мужской силуэт. Следующий разряд полностью осветил фигуру высокого человека в одежде состоятельного горожанина. Ослепительно белая туника мелькала в прорезях верхней одежды, поверх которой был наброшен длинный плащ, украшенный золотой вышивкой. Вера нетерпеливо глянула на окна, где еще горел огонек и испуганно закричала, заметив, что человек направился к ней:

─ Сибилла!

В тот же миг жесткая мозолистая ладонь закрыла ей рот, пресекая вырвавшийся крик, перешедший в мычание. Женщина испуганно вытаращила глаза, судорожно отталкивая от себя человека.

─ Заткнись, ─ приказал низкий хрипловатый голос на итальянском. ─ Еще одно слово, и будь уверена, последнее в твоей жизни солнце уже зашло.

Вера попыталась укусить сжимающую ее рот руку, но ей это не удалось.

Фонарь выпал из рук и со звоном разлетелся на осколки. Она скосила вытаращенные от ужаса глаза на закрытые ворота. Свет в доме потух, и звучно хлопнула входная дверь. Сильные руки сжали ее с такой силой, что кости отозвались резкой болью. Мужчина, не отпуская железной хватки, оттащил Веру за угол дома, не давая ни одного шанса на сопротивление.

─ Вера! Вера!─ звал встревоженный голос Сибиллы.

Она попробовала дернуться, но холодный металл коснулся ее шеи, и она замерла. Сибилла еще пару раз выкрикнула ее имя. Потом раздраженный голос Лаврентиоса ворчливо оборвал ее. Дождь перешел в ливень и заглушил удаляющиеся шаги.

Рука медленно освободила рот, но другая еще удерживала ее за талию. Вера быстро вдохнула прохладный воздух.

─ Ты знаешь, девчонка, что неблагодарность самый большой грех? ─ зловещий шепот ударил в ухо горячим дыханием.

─ Что вам от меня нужно? ─ взмолилась Вера, оборачивая голову к незнакомцу. ─ Я, несчастный человек, оказалась в чужом городе! ─ заверещала она.

─ Не визжи, ─ прошипел голос. ─ Тебе выпала возможность исправить свою ошибку. Пойдешь со мной, и будешь делать то, что я скажу.

Незнакомец сначала ослабил хватку, затем отпустил. Вера развернулась, чтобы посмотреть на него. Его немолодое, суровое лицо ей было неизвестно. Но этот голос с хрипотцой был ей знаком, она его точно слышала, …это было в тот день… генуэзцы насмехались над ней, когда она пыталась слезть с лошади.

─ Кто вы? ─ пробормотала она.

─ Для тебя это не имеет никакого значения! Чем меньше будешь знать, тем дольше будешь жить, ─ небрежно бросил мужчина и, схватив ее за руку, поволок за собой.

Мужчина шел широкими торопливыми шагами. Вера еле успевала за ним, спотыкаясь об выступающие булыжники мощеной дороги. Он шли довольно долго. Окраина города, в отличие от его центра, еще не спала. Здесь протекала вся ночная увеселительная жизнь столицы. Порядочным женщинам тут лучше было не появляться после заката солнца. Вера невольно сравнивала город с Москвой, находя много общего. Поначалу она полагала, что все жители города греки, но позже поняла, что ошибалась. Хотя официальным языком считался греческий, на улицах можно было услышать и другие языки: гортанный язык кавказцев, искаженный старонемецкий и даже русский, точнее старорусский. Она с тоской вслушивалась в родную речь и проходила мимо.

Громкие разговоры на греческом, и крикливые, пьяные голоса, выкрикивающие нескладные песни на неизвестном Вере языке, указывали на то, что захватчик привел ее на постоялый двор.

Мужчина угрожающе сжал ее руку и вошел в дом. Хозяин таверны похотливо улыбнулся. Его глаза стали еще масленее, когда в руке мужчины блеснула серебряная монета. Он передал итальянцу зажженный светильник.

Итальянец отпустил ее руку лишь тогда, когда, переступив порог небольшой комнаты, закрыл на засов дверь. Он присел на широкое ложе, поставил на пол светильник и сурово посмотрел на Веру. Она опустила глаза. Полы плаща раскрылись, открывая ее испуганному взгляду инкрустированные ножны двух длинных кинжалов. Неприятное прикосновение одного из них она успела почувствовать еще возле дома лекаря.

─ Зачем вы меня сюда привели? ─ спросила она, не выдержав долгой паузы и его тяжелого взгляда

Мужчина, усмехаясь, ответил:

─ Ты очень привлекательна. Я не рассчитывал на удачу, пока не увидел тебя. Не знаю, кто ты на самом деле, но на роль женщины легкого поведения подходишь как нельзя лучше. Твоя задача несложна. Всего лишь, используя свою красивую внешность, развлечь несколько мужчин.

Вера, сообразив, о чем он ей толкует, похолодела.

─ Я не проститутка… ─ начала было она, но мужчина резко перебил:

─ Тебя спасли от плетей, так и ты окажи услугу моему сеньору. Он дважды вступился за тебя, хотя по закону не имел права.

─ Вы говорите о сеньоре Стефано? У меня нет денег, чтобы отблагодарить его! Если вас устроит это…─ она гордо расправила плечи и полезла рукой в вырез платья, где прятала золотую цепочку с нанизанными на нее кольцами. ─ Вот! ─ сказала она, протягивая украшения. Пожилой мужчина громко и недобро захохотал.

─ Ох, и дерзкая же ты девица! ─ он исподлобья глянул прямо в глаза Вере и резким жестом отклонил ее золото. ─ А я слышал, русские женщины отличаются кротким нравом. Про тебя этого не скажешь! ─ С этими словами мужчина поднялся и, пошарив под матрасом, вытащил объемный глиняный сосуд и сверток материи. После чего откупорил пробку и осторожно высыпал черный порошок из свертка в узкое горлышко.

─ Это яд? ─ упавшим голосом спросила Вера.

Мужчина ухмыльнулся и довольно сказал, кивая в угол, где без признаков жизни лежал жирный кот:

─ Сильное снотворное. А может, и яд, ─ равнодушно прибавил он. ─ Кота я накормил еще утром, он до сих пор и ухом не шевельнул.

─ Я не стану это пить!

─ Тебе никто и не предлагает, ─ протянул мужчина, старательно взбалтывая сосуд. ─ Мой сеньор в тюрьме, под арестом. От тебя требуется любым способом добиться, чтобы охранники выпили вина, а затем, когда они уснут, открыть двери и впустить меня. И больше ничего. ─ Он оглянулся и оценивающе посмотрел на девушку. ─ Вижу, ты неплохо устроилась, даже не похудела!

Вера сильно удивилась, услышав о страже и вспоминая подобострастные манеры служителей дома, особенно Димитриса, которого она видела издалека в городе, но старалась не попадаться ему на глаза, боясь разоблачения.

─ Как это в тюрьме? ─ поразилась она. ― Я узнавала, мне сказали, что всех генуэзцев выменяли на пленных жителей Чембало..

Он подошел к узкому окну, и посмотрел на темное небо. Дождь прошел также быстро, как и начался. На дворе было очень свежо.

─ Значит, не всех…Не твоего ума дело, ─ отрывисто сказал итальянец, высовываясь в окно и внимательно всматриваясь в небо. ─ Угораздило же меня заметить тебя! Хвала господу нашему, он услышал мои мольбы, ─ прошептал он и с благоговением и перекрестился, не сводя глаз с неба.

Вера обиженно фыркнула. Мужчина вел себя если не по-хамски, то с пренебрежением. Как она считала, генуэзец обязан ей ясно объяснить, что произошло, и для чего понадобилась именно она, а не местная женщина, а не отделываться короткими грубыми фразами. Проведя около месяца в городе, она научилась различать достаток людей по их одежде. Бедняки носили серые, или плохо выкрашенные некачественными красками одежды. Этот же был одет как представитель зажиточного класса.

─ Почему вы выбрали меня? Любая небогатая женщина за хорошее вознаграждение согласилась бы!

Мужчина сначала повернулся вполоборота, слушая ее слова, затем резко вскинул голову и криво улыбнулся.

─ Не смеши! Ни одна, даже самая последняя проститутка и оборванная нищенка не согласились бы! ─ он снова отвернулся к окну. ─ А у тебя просто нет выхода. Кто ты? Жительница дремучей Московии? Невольничий рынок Каффы кишит твоими русоволосыми землячками. Здесь никого не волнует твое прежнее положение. Тебя и слушать не станут. Самая низкооплачиваемая ткачиха имеет больше прав, чем ты. Хочешь оказаться на невольничьем рынке, а после отправиться в гарем? А когда постареешь, тебя перестанут сытно кормить. И снова продадут по дешевке какому-нибудь небогатому турку. За воду и черствый хлеб будешь с утра до ночи работать на поле. ─ Он немного помолчал, затем продолжил: ─ Если все пройдет удачно, как я задумал, и если ты прикусишь язык, и, наконец, перестанешь дерзить, сеньор ди Монтальдо позаботится о твоей судьбе. Он добрый человек.

Потрясенная его злыми словами, Вера молчала. Холодная решимость этого человека и описанные им мрачные перспективы разрушили ее последние надежды. Но гордость снова заговорила в ней, и она твердо сказала:

─ Я не стану ничего делать для вас, пока не узнаю, что произошло. Можете меня убить. Я не дорожу своей жизнью. А про гарем не может быть речи. Я вскрою себе вены.

Мужчина немного повернулся, и Вера увидела его чеканный профиль. Ни одна мышца на его лице не дрогнула, но Вера увидела, как его кулаки сжались и побелели костяшки пальцев.

─ Десять дней назад моих людей выменяли на пленных феодоритов. Всех, а его оставили. Полагаю, его ждет казнь. Изощренная и мучительная. Особой популярностью пользуется у князя сдирание кожи с живого человека ─ любимое развлечение властителей Газзарии.

Пока он говорил, каждое произнесенное слово вспыхивало в ее голове пылающими буквами. Вера широко раскрыла глаза, думая, что ослышалась или неверно поняла. Мужчина тяжело вздохнул, бросив на нее суровый взгляд. Усталым жестом он провел пальцами по волнистым, черным волосам с проседью у висков, и отвернулся к окну.

С минуту она стояла как статуя, окаменевшая и холодная. Панический ужас накрыл ее, и она, зажмурившись, тихо зашептала на родном языке:

─ Господи! Тут живут нелюди!

Подождав, пока Вера успокоится, мужчина взял кувшин и замотал в отрез ткани. Какие-то вещи лежали на сундуке. Он взял и их, также сложив и замотав тканью.

─ Нам пора, ─ прошептал он, беря Веру за локоть.

Им вывели из конюшни три лошади, одна из них была чем-то навьючена. Бледная и сконфуженная, Вера с помощью мужчины забралась на коня. Увидев, что итальянец намерен ехать на второй лошади, она быстро заговорила:

─ Я не умею! Я ни разу одна не раз ездила на лошади!

Мужчина с досадой хлопнул по седлу, но сдержался и насмешливо поинтересовался:

─ А держаться в седле ты сама сможешь? Если мышцы твоих рук так же неутомимы, как язык, тебе нечего опасаться.

─ Я постараюсь, ─ отозвалась Вера, хватаясь обеими руками за гриву.

Бросив на неумелую всадницу недовольный взгляд, он сунул ее ноги в стремена, показал, за что надо держаться и, взяв лошадь под уздцы, вывел из конюшни.

Через некоторое время, приободрившись, она смогла расслабить напряженные мышцы. Ее спутник ехал впереди, изредка оборачиваясь назад, чтобы удостовериться, что ее лошадь послушно идет следом.

Совращение стражи

Над городом, погруженным в ночную тьму, взошла луна, и от этого за домами по правую сторону улицы, стало светлее. Наконец невысокие здания закончились, и темная стена, окружающая город, преградила им дорогу. Ветер был частым явлением на Мангупе, но сегодня он разгулялся вовсю, свирепо теребя мокрые после дождя ветви деревьев. В этом месте города Вера никогда не была и шепотом окликнула итальянца:

─ Где мы?

─ Больше ни слова! ─ прозвучал быстрый ответ.

Мужчина бесшумно спрыгнул и привязал лошадей к ветке дерева, предварительно проверив ее на прочность. Вера молча сидела на коне, чувствуя, как кровь отливает от лица, а предательский холод подбирается к ногам и поднимается выше.

Глубокая тьма окутала город. Ее похититель настороженно прислушался. Были слышны лишь призывные вопли неугомонных котов и стоны ветра. Расправив полы плаща и накинув на голову капюшон, он мягкими, бесшумными шагами двинулся к стене, где виднелась узкая железная дверь, возле которой вяло топталось двое мужчин… Один из них лениво прислонился к стене, то и дело переступая с ноги на ногу. С первого взгляда было видно, что больше всего на свете ему хочется спать. Заметив генуэзца, охранники встрепенулись и, направившись к нему навстречу, схватились за мечи.

─ Чего тебе нужно? ─ свирепо рявкнул один, скорчив грозную мину. ─ Пошел прочь отсюда! ─ его рука угрожающе потянула меч из ножен.

Другой стражник протяжно зевнул и, громко икнув, протер глаза. Паоло криво ухмыльнулся, представив с каким удовольствием собственноручно выпорол бы таких нерадивых солдат. Столица феодоритов представляла собой практически неприступную крепость, надежно защищенную высокими стенами и крутыми обрывами. И это, конечно, сказывалось на бдительности городской стражи.

. ─ Что за вопрос?! ─ хладнокровно начал Паоло на греческом, вкладывая в интонацию как можно больше недоумения, ─ сегодня в полдень явился человек и заказал женщину. Ласково же вы встречаете! Куда мир катится, скажите вы мне? Почтение пожилым людям больше не оказывают, ─ и ворчливо добавил, ─ определенно, молодежь сейчас совершенно распущенная.

Охранник почесал затылок и млеющим голосом пробубнил:

─ А! Ты от Дионисиоса. Первый раз тебя вижу.

─ И я тебя не знаю, ─ ловко парировал Паоло.

─ Слушай, мы не заказывали шлюху. Наверняка, ты привел ее не по адресу, ― неуверенно отозвался второй.

─Ты что болтаешь, сынок? Я еще не выжил из ума! Уплачено! Не хотите, не надо! Но деньги назад не верну. Столько впустую трясся на лошади! Увольте!

Его безапелляционное заявление поколебало их уверенность. Мужчины переглянулись, ища друг у друга поддержки.

Неожиданно железный засов заскрежетал, и из караульного помещения вышел еще один охранник, невысокий, щуплого телосложения, но с большим горбатым носом. Создавалось впечатление, что он состоит из одного носа, настолько он был огромен. Живые черные глаза забегали по генуэзцу, недоверчиво его разглядывая.

─ Кто это? ─ раздраженно взвизгнул его тонкий голос, вполне соответствующий хрупкому телу.

Стражники, пожимая плечами, кратко изложили в чем суть спора. Они уже заинтригованно всматривались в темноту. Низенький быстро заморгал и, ни секунды не раздумывая, изрек:

─ Заказывали, заказывали! Веди ее сюда!

Паоло самодовольно улыбнулся и значительно сказал, протягивая кувшин с вином:

─ Это подарок! Лично от Дионисиоса, для постоянных клиентов.

Мужчины, услышав бульканье, заулыбались. Носатый мгновенно вырвал из рук Паоло вино, показывая в широкой улыбке на удивление крупные зубы, с прорехой в верхнем ряду:

─ Передай, что Леонидас благодарит его!

Как только Паоло ушел за Верой, он тихо прошипел:

─ Тупоголовые болваны! Вы годитесь только овец пасти!

Молодые охранники смущенно замялись, поняв свою оплошность.

Паоло подошел к лошади, на которой сидела Вера. Все время, пока генуэзец разговаривал со стражей, она медитировала, уверяя себя в благополучном исходе. Заметив, что итальянец подошел к ней, она протянула руки. Он помог ей слезть с лошади и произнес очень тихо:

─ Потяни время, они должны выпить все до дна.

На феодоритов она старалась не смотреть, со страхом ощущая их горящие, раздевающие взгляды. Стоило ей подойти к ним поближе, как несколько жадных рук сразу же ухватили ее за грудь и ягодицы: Веру стало подташнивать от отвращения. Похотливое улюлюканье резало слух, а глаза стали заплывать от прибывающих слез. Радовало лишь одно. Низкорослый комендант шустро приложился к глиняному сосуду, и жадные глотки громким бульканьем прозвучали в пустынной тишине темного коридора. Звучно срыгнув и обтерев рукавом влажный рот, он взял кувшин под мышку и резво побежал вверх по ступенькам, откуда тускло мерцал свет.

Мужчины обращались к Вере, но она качала головой, неестественно улыбаясь.

Леонидас поболтал кувшин. Маловато, на пятерых, но вино превосходное. Старый скряга Дионисиос то ли умом тронулся, то ли его человек опростоволосился, что вернее всего.

─ Так ведь она немая! ─огорченно воскликнул молодой, когда его попытка завести разговор кончилась ничем.

Леонидас побагровел. Эти двое его давно бесили своей непросветной тупостью, и он ощерился:

─ Поболтать хочется? Так иди на рынок, торгуй лепешками! ─ Не выдерживая больше, начальник стражи нервно дернулся и влепил подчиненному звонкую оплеуху. Кувшин наклонился в его руке, и небольшое количество вина выплеснулось из горлышка. Тот молча проглотил выброс начальственного гнева, лишь обиженно насупился.

─ А я как чувствовал, что пирушка будет, принес зажаренного гуся. Думал, перекусим ближе к утру, ─ примирительно пробормотал он.

─ Так чего плетешься, как хвост? Бегом, тащи его сюда! ─ гаркнул строгий начальник.

Вера почти ничего не понимала из того, что они говорят. Все ее мысли сейчас были прикованы к вину и носатому греку. Она заглядывала в его черные, бегающие глаза, надеясь увидеть в них первые признаки сонливости.

В маленьком помещении стоял небольшой, грубо обработанный деревянный стол и одна узкая длинная скамья возле стены. На ней сидели еще двое рослых стражников, вытянув ноги и прикрыв глаза.

Комендант тюрьмы грубо подтолкнул девушку и довольно пробурчал:

─ А денек-то удался! ─ и опять прикладываясь к горлышку, похлопал ее по щеке. ─ Хороша! Новенькая, наверное.

Охранники одобрительно закрякали и оживились, выходя из блаженного состояния полусонной дремоты. Для них женское общество было нечастым, чтобы отнестись к нему равнодушно.

─ Да-а! Сразу заметно, что не из наших. Леонидас, это ты раскошелился?

Начальник, преисполненный уважения к себе за свою находчивость, заговорил:

─ В том-то и дело, что не я. Наверно. какая-то ошибка. Но я так подумал… уж на крайней случай, возместим. Уж больно аппетитная красотка!

Мужчины сначала призадумались, кто-то цокнул языком. Их игриво мерцающие глаза подернулись сомнениями, но колебания не продлились долго. Один из них, рыжеволосый верзила, похожий на немца, резко вскочил со скамьи и привычным жестом стал расстегивать тяжелый ремень, туго опоясывающий талию.

─ Эге-е! Генрих, ты забываешься! ─ гневно процедил Леонидас, наступая на гота. Драгоценный кувшин из рук он так и не выпустил.

Рыжему германцу ничего не оставалось делать, как плюхнуться обратно на скамью. Прозрачные светло-голубые глаза пробуравили тщедушного начальника с откровенной неприязнью, по-видимому, взаимной. Леонидас усмехнулся, с чувством собственного превосходства и, наконец, расстался с вином, поставив кувшин на стол.

─ Это вам, бездельники! Да смотрите, одна гусиная ляжка моя! ─ он пригрозил маленьким волосатым пальцем, энергично потрясая им в воздухе, и, брюзгливо выпячивая нижнюю губу, проговорил, несколько раз откашлявшись. ─ Так-то!

Молодые стражники злобно хмыкнули, но перечить начальнику не осмелились.

Где-то в глубине здания послышались поспешные шаги, и в помещение вбежал запыхавшийся охранник, тот самый, что жаждал общения с Верой. На столе мгновенно появились несколько грязных глиняных кружек, хлеб, и огромный гусь, покрытый золотистой корочкой.

Лица стражников просияли, и маленькую комнатку заполнили теплые волны удовольствия.

Все это время, пока происходил спор между мужчинами, Вера молча стояла, с ужасом понимая, что мужчины обсуждают, кто будет первым. А если те четверо не станут пить вино?

Вера даже на мгновение не допускала мысли о том, что побег может сорваться из-за ее неопытности.

― Думай! Думай! ─ приказывала она себе. ─ Любым мужикам понравится, даже средневековым, если девушка поухаживает за ними: разольет вино, пококетничает, порежет на части этого здоровенного гуся. Если хотя бы один выпьет кубок, остальные из жадности потянутся за ним вслед.

Так она и сделала. Сначала ослепительно улыбнулась стражникам и томно заглянула в лица каждому. И им это очень понравилось. Довольные мужчины улыбнулись, один даже ущипнул Веру за ягодицу. Самое неприятное, что все это приходилось молча терпеть, и при этом вести себя мило. В душе она уже не надеялась избежать мерзкого «акта», больше не полагаясь на заверения генуэзца. Прыткий «носатик» вел себя слишком бодро для человека, получившего такую огромную дозу снотворного ― он «употребил» весьма значительное количество вина со снотворным. Единственное, на что она надеялась, так это на то, что сможет отрешиться и вытерпеть весь этот ужас: во всяком случае, «пытать» ее будут не раскаленным железом.

Вера ловко разлила вино по кружкам, не забывая игриво посматривать на мужчин. Каждое ее движение, каждый жест провожались похотливыми взглядами, особенно рыжеволосого гота.

Начать надо с него! Он здоровый как слон! Нужно влить в него побольше вина! Фу! Какой кошмар!

Вера, как могла, изображала из себя услужливую и ласковую шлюшку. Взяв в руку самую большой кубок, наполненный до краев вином, она грациозно подошла к конопатому германцу и нахально уселась на его массивные колени. Тот довольно усмехнулся, похлопал Веру по ягодицам своей громадной ручищей, взял кружку и быстро опорожнил. Вера налила ему еще одну. Он снова выпил

─ А она на тебя глаз положила! ─ ревниво заметил Леонидас. Он стоял в углу коморки, скрестив руки на груди, и с завистью смотрел, как светловолосая красотка предпочла ему, коменданту, общество молодого гота. ― Не соблюдаешь субординации, Генрих!

Гот огорченно скривился и спихнул Веру с колен.

Не имея возможности сопротивляться, она беззвучно терпела, когда «носатый» обнял ее за талию и повел в соседнее помещение. В комнате неприятно пахло жуткой сыростью и мышами. Мужчина что-то пробубнил под нос, и она услышала хруст соломы. Отвращение накрыло ее с головой. Но вдруг загорелся слабый свет, и она увидела, что находится в так называемой комнате для отдыха. Несколько тюфяков на узких и низких лавках, куча одежды на сундуке, оружие в углу.

Отвратительная улыбка приподняла уголки рта мелкого мужичонки. Сказать, что он был такой уж урод, было бы несправедливо, но все в нем говорило о грязной душе. К ее удивлению, мужчина присел на тюфяк и вальяжно развалился, окидывая ее похотливым взглядом. И тут ее удивление сменилось сильнейшим омерзением, когда он спустил свои штаны и выставил на обозрение вялую жалкую плоть, почти детских размеров. Видимо, его этот неприятный факт нисколько не смущал. Он пальцем поманил ее к себе, и, не дождавшись отклика, привстал и дернул к себе, схватив за руку. Думая, что сейчас все начнется, Вера унеслась мыслями в детство, в родной уютный дом.

Мужчина поднял подол ее платья, медленно, разглядывая ее голени, чем вызвал еще большее омерзение. Вера закрыла глаза, чувствуя, как подол поднимается до бедер. Тощие руки, обросшие жесткими черными волосами, пробрались вверх и жадно схватили за грудь. Вдруг она услышала сокрушенный вздох.

Леонидас почувствовал себя скверно, как никогда раньше. Еще в юности он не мог похвастаться особыми подвигами в постели, а когда ему стукнуло сорок пять лет, желание переспать с женщиной приходило все реже и реже. Неразбавленное вино и сытная еда интересовали его куда больше. Естественно, об этом никто не знал, кроме его жены. Поэтому, чтобы избежать насмешек, приходилось закрывать глаза на ее регулярные отлучки к соседу гончару. Между тем посуды в доме не прибавлялось. Его жена, крупная горластая женщина, после каждой ссоры бежит к соседке жаловаться. Неизвестно, что она там рассказывала, но лицо соседки на следующий день было осуждающим. Вскоре между супругами возникла молчаливое соглашение. Он не выказывает ревности к горшечнику, а она молчала об его угасших возможностях. Благо, подлец горшечник и сам был женат.

Но пухленькая красавица блондинка пробудила в нем давно забытые ощущения. Шевеление в штанах приятно обрадовало, даже окрылило. И вот, все вернулось на круги своя. Леонидас налился злостью. Но девушку просто так отпускать не хотелось. Хорошо хоть немая, не разболтает по всей округе. Он порывисто бросил ее на тюфяк и прижался к обнаженному бедру предательским «достоинством». Как никак, а правая рука никогда еще не подводила.

Лоб мужчины покрылся испариной. Крепкий запах пота наполнил тесную комнату. Вера старалась не смотреть на его движения рукой. Его проблема стала ей ясна и она, чувствуя гадливость и вместе с тем неописуемую радость, молча дожидалась, пока он добьется результата.

Из соседней комнаты слышались веселые выкрики. И это не радовало. Самому старшему на вид было не больше двадцати пяти, значит, просто так она не отделается.

Вера возненавидела пожилого итальянца и все, что связано с Италией! А может, лучше было бы, чтобы этот гнусный грек убил ее там, на дороге, чем терпеть такое унижение! А если на стражников не подействует снотворное? Что тогда будет? Наверняка, нечто ужасное для нее. Вера, обуреваемая жуткими мыслями, покосилась на кинжал, наспех брошенный вместе со штанами на каменный пол

Неудачливый сластолюбец как-то вяло уткнулся своим длинным носом в ее плечо, его рука вдруг оставила безнадежную затею, и ладонь расслабленно раскрылась.

Вера осторожно повернула голову. Мужчина спал. Восхитительная надежда вспыхнула в голове, изгоняя мрачные и печальные мысли. Но она не спешила подниматься, хотя голоса молодых охранников уже затихли. Было рискованно заходить в их коморку. Обильная закуска могла затормозить действие снотворного.

Так она пролежала довольно долго, около десяти минут, напряженно вслушиваясь, что происходит в соседней комнате.

Казалось, ожидание длилось целую вечность. Лишь тогда, когда громкий стук упавшего кувшина и оглушительный храп объявили, что снотворное начало действовать, Вера, чуть дыша, поднялась с засаленного тюфяка. Она подкралась к дверному проему, разделяющему комнаты. Охранники спали: двое ― лежа на полу, один ― сидя, склонившись на колени, четвертый ― положив голову на стол.

Сердце бешено застучало, кровь с шумом понеслась по венам. С перепугу Вера не захватила светильника, опасаясь разбудить стражников. Она носилась в темноте по коридору в поисках того самого выхода, где ее должен ожидать генуэзец, но постоянно натыкалась на тупики и стены. Стараясь не терять присутствия духа, она успокаивала себя, и возвращалась обратно, считая боковые проходы. Поняв, что так она слишком много потеряет времени в поисках выхода, Вера решила вернуться за светильником.

Феодориты лежали и сидели в тех же позах. Она тихонько подошла и потянулась за лампой, заметив, как дрожит ее рука, отбрасывая вибрирующую тень.

Ругаясь на себя за растерянность и неумение ориентироваться, Вера нашла, наконец, выход. Всего несколько ступенек вниз, в боковом арочном проеме стены ― она о нем забыла, поглощенная переживаниями. Перескакивая через две ступеньки, Вера добежала до двери. Железный засов глухо заскрежетал, и тяжелая дверь, толщиною с Верино запястье, после нескольких усилий поддалась и распахнулась.

Сильный порыв ветра чуть было не вернул дверь обратно, и молодая женщина, судорожно ухватившись за массивный засов, поехала назад, не успев затормозить ногами. Тотчас во тьме мелькнуло белое пятно, и быстрая тень оказалась подле нее. При виде итальянца сердце Веры возмущенно застучало. С неприязнью посмотрев на него, она прошипела:

─ Вы бессердечный человек!

Как ни удивительно, мужчина смягчился. Жесткая и тонкая линия его губ превратилась в кривую улыбку.

─ Полно тебе, девушка, ругаться. Господь сочтется с тобой, не сомневайся. Жизнь проходит быстро, каждое доброе дело записывается в божественную книгу.

До предела возмущенная его, как ей казалось, неискренними словами, Вера с трудом подавила негодование, вспомнив о том, ради кого она рисковала и честью, и жизнью. Перебранка и выплескивание накопившейся горечи сейчас были неуместны. Она подняла с пола лампу, благоразумно оставленную на ступенях, и подала мужчине.

─ Будет лучше, если ты уйдешь отсюда. И безопаснее, ─ сказал итальянец, ложа руку ей на плечо и, видя, что Вера не собирается выходить, приказал: ─ Спрячься под деревьями, возле лошадей!

Подчинившись его приказу, Вера послушно побрела туда, откуда доносилось тихое ржанье и шелест ветвей. На мгновение она обернулась. Вход зиял черной пустотой.

Тюрьма

К вечеру начали сверкать молнии, и послышался далекий гром. Наконец с шумом хлынул страшный ливень.

Ливень то стихал, то, усиленный порывами шквального ветра, расходился вновь. Он бешено хлестал по решетчатому тюремному окну, с силой ударяя тяжелыми струями о каменный пол. На небе происходила битва между неистовствующей грозой и бледной луной, отчаянно пытавшейся отстоять свое право освещать промокшую землю. Порой ей удавалось одержать кратковременную победу, и тогда она спешила показать свою тусклую красу, мелькая в черных тучах с оборванными краями.

Сверкнула яркая молния, и на мгновение в камере все осветилось. Вслед за тем послышался резкий удар грома. Гулким эхом он широко прокатился по угрюмому небу. Потом все опять погрузилось в глубокий мрак.

Стефано задумчиво следил за поединком двух противоборствующих стихий, ассоциируя себя с побежденной луной. Но кто же тогда разгневанная буря? К феодоритам он не питал ненависти, скорее, относился к ним с холодным презрением. Все три недели после ареста он держался стойко, не позволяя себе «раскисать». Но сегодняшняя гроза привела его в смятение, вселив мрачные предчувствия.

Генуэзец ощутил прилив сильнейшего гнева, досада исказила его красивое лицо, и он со злостью ударил кулаком по каменной кладке. По характеру он был крайне вспыльчивым человеком. Часто этот недостаток изрядно портил ему жизнь. Он с раздражением провел ладонью по своему заросшему подбородку. Около недели бритва не касалась его лица. Стефано ухмыльнулся, вспомнив, с каким грохотом растянулся на земле рыжий верзила гот, изрыгая чудовищные проклятья. Проходив неделю с уродливым фиолетовым «фингалом», он зауважал Стефано и прекратил обзывать генуэзца оскорбительным прозвищем «лавочник». Но после драки Стефано перестали выпускать из камеры и лишили услуг брадобрея.

Чтобы как-то унять злобу и восстановить стойкость духа, Стефано предался своему единственному развлечению ― уничтожению крыс. Лишь эти неприятные существа составляли компанию одиноком узнику. Стефано оставлял для них остатки своего скудного рациона. И они, думая лишь о своем брюхе, набрасывались на еду, отталкивая и кусая друг друга. Прожорливые твари, потеряв пару-тройку своих соплеменников, спасались бегством, но вскоре возвращались опять, надеясь на свою ловкость. Чаще всего их смелые вылазки оканчивались трагично. Утром их трупы убирал уборщик тюрьмы, не скупясь на громкие ругательства в адрес узника. Стефано с удовольствием слушал грубую брань феодорита, наслаждаясь его выразительной мимикой и сочными словечками.

Одна крыса, самая толстая и неповоротливая, злобно запищала, когда ее мохнатое тельце придавила к каменному полу тяжелая нога Стефано. Она отчаянно извивалась, норовя ухватить зубами итальянца за ногу, но не сумела.

Стефано поднял бьющуюся крысу, держа за кончик длинного лысого хвоста. Но крыса не оставляла попыток причинить ответную боль мучителю. Луна опять выбралась из-за туч и косым тонким лучом осветила темницу. Стефано рассмеялся, когда злобное создание уцепилось зубами за его рукав и неистово вонзило зубы в ткань.

─ А ты мне нравишься, ─ произнес Стефано, разглядывая самоуверенного воришку. ─ Твоя жизнь висит на волоске, но ты пытаешься отомстить. Думаю, ты заслужила право на жизнь! ─ он размахнулся и выкинул крысу в коридор.

Она пролетела между железными прутьями и шумно шлепнулась об пол. Ликующий писк оповестил остальных серых собратьев об ее успешном возвращении.

О дальнейшей судьбе Паоло Стефано было ничего неизвестно, кроме того, что его отправили из Феодоро в Солдайю с сообщением для консула. На хромой кляче, без оружия, как старого беззубого пса, больше непригодного для службы! Стефано размышлял, сколько дней займет у него дорога. Немудрено, что немолодой человек в таком жалком состоянии не вызовет у местного населения ничего, кроме презрения. В некотором смысле ему это даже будет на руку.

На пятые сутки своего заключения Стефано, осмотрев решетки, счел их не слишком прочными. Понимая, что металл окажет сопротивление, да и вооруженная стража, хотя и не усердно, но все-таки несет свою службу, Стефано решил действовать с предельной осторожностью. Некоторые результаты не заставили себя ждать, ― с невероятными усилиями он высвободил из кладки верхнюю часть прута. Приступал он к работе лишь во второй половине ночи, перед самым рассветом, когда охрана не считала нужным наблюдать за пленником, а предпочитала вздремнуть. Услышав в начале коридоре стук тяжелых башмаков, Стефано сразу же закреплял прут в прежнее положение, не давая ни малейшего повода для подозрений. Оставалось лишь раскачать в полу металлическую конструкцию, что не представляло особой сложности.

Все время Стефано размышлял, как обмануть бдительность охраны, перебирал в уме различные варианты и всевозможные преграды. Генуэзец приблизился к решетке, покачал ее, стараясь не создавать шума. Убедившись в ничтожности требуемых усилий, Стефано ушел в свои размышления о побеге. Принимая в расчет множество препятствий побегу, он не чувствовал удовлетворения от своих достижений.

Где-то в конце коридора замерцал огонь светильника. Стефано, не обращая ни на что внимания, и не прекращая тяжелых раздумий, ходил взад вперед по своей камере. Свет стал ярче, и он подошел к решетке, гадая, кто это мог быть ― тяжелые шаги охранников были слышны издалека. Решив, что это крадется комендант, вознамерившийся застать врасплох ленивого стражника, Стефано потерял всякий интерес и снова зашагал по камере. Худосочный грек получал огромное удовольствие от должности коменданта тюрьмы, беспредельно наслаждаясь своей властью. Находясь под хмельком, он бродил по тюрьме, проверяя, все ли в порядке, заодно осыпая бранью всех, кто попадался ему на глаза.

Стефано лег и закрыл глаза, притворившись спящим. Общение с занудливым пьянчугой не входило в его планы.

─ Сеньор, проснитесь! У нас очень мало времени! ─ раздался шепот.

У Стефано неистово застучало сердце, ― слишком хорошо знал он, чей это голос. Он вскочил с нар и одним прыжком оказался возле решетки.

Увидев высокого пожилого мужчину, он побледнел от изумления. Если бы не его голос, он вряд ли узнал в темноте своего начальника охраны.

─ Ты ли это, Паоло Барбьери? Или это твоя душа? ─ прошептал Стефано, думая, что призрак Паоло наведался к нему с визитом.

─ Да, сеньор, ваш верный Паоло, из плоти и крови.

Ошеломленный Стефано прижался к прутьям решетки, не веря своим глазам.

─ Друг Паоло! Как тебя сюда занесло?! Я думал, ты давно в Солдайе. Тебя же отпустили на волю!

─ Сеньор, зачем вы так! Как я мог вернуться без вас… ─ Паоло осекся. Жесткие складки залегли возле его рта. ─ А потом остаток своих дней томиться угрызениями совести? Нет, сеньор! Я вернулся в Феодоро утром следующего дня. И весь день молился, просил деву Марию о помощи. Вы не поверите! Когда я проходил мимо аптечной лавки, меня словно осенило! Местный аптекарь Исаак продал мне усыпляющий порошок. Хоть и содрал три шкуры, но я благодарен ему от всей души! А знаете, грех стяжательства и подозрительность обернулись нам во благо. Я взял с собой в дорогу сто пятьдесят золотых солидов и надежно зашил их за подкладкой плаща. У феодоритов не хватило мозгов обшарить мою одежду. Золото позволило мне беспрепятственно устроиться в приличной таверне. Его блеск ослепил глаза ее хозяину. Не знаю, что он там думал, но три молодые лошади и добротная одежда куплены с его помощью. Деньги в наши дни вернее всего. Он был несказанно рад хорошему заработку. Видно, принял меня за олуха, называя тройную цену. Я предусмотрел практически все. ─ Паоло отвернул мокрую полу плаща и в его руке сверкнул небольшой напильник.

Стефано трудно было сдержать свою радость. Мрачная маска слетела с его лица, и он расхохотался, забывая об осторожности.

─ Ты самый разумный человек, которого я встретил в своей жизни! Но погоди! Мы обойдемся без него.

Стефано ухватился двумя руками за прут и силой дернул его. Куски раствора с грохотом попадали на пол, заполняя пространство пылью, но прут устоял.

─ Я не покорный баран, чтобы ждать своего конца в этих стенах, ─ коротко сообщил Стефано. ─ Давай вместе!

Паоло тоже уцепился за неподатливый прут. Прут согнулся и вылетел, давая возможность протиснуться между двумя соседними.

─ Как же полезно бывает иногда попоститься! ─ шутил радостный Стефано, с трудом протиснувшись между прутьями.─ Все-таки интересно, как тебе удалось проникнуть сюда и усыпить стражу? ─ спросил он и, делая последнее усилие, добавил со смешком. ─ Я чуть было не принял тебя за здешнего вельможу. Уж больно тебе к лицу этот роскошный балахон!

─ Сеньор, заклинаю вас, у нас мало времени! Я все вам расскажу, но попозже! Городские ворота откроются с первыми лучами рассвета. Как только солнце встанет, первый наплыв людей схлынет…

─ …и мы должны быть в числе первых, чтобы затеряться в толпе, ─ закончил за него Стефано. ─ Поспешим! Ты прав, не время болтать языком!─ добавил он, выбираясь из своей камеры.

Прошло очень много времени, как показалось Вере, пока она увидела две темные фигуры, быстро двигающиеся в ее направлении. Они приблизились, и она с радостью поняла, что план Паоло сработал. И тут бывший узник заметил молодую женщину, безмолвно стоявшую за лошадьми.

─ Паоло, ты не говорил мне… ─ он подошел к ней, и Веру, мгновение назад ощущающую за себя гордость, неожиданно кинуло в жар.

Паоло взял ее за плечи, подвел к сеньору и произнес:

─ Еще пару часов назад я думал, кто она, посланница ада или небес, посланная мне в помощь. Она напоила безмозглых простофиль вином со снотворным. И этим оказала нам большую помощь!

Стефано с ласковой признательностью посмотрел на Веру

Восхищенная его благодарностью, она тихо прошептала:

─ Да что уж там…Вы тоже мне помогли.

─ А я говорю, девчонка заткнет за пояс самого дьявола! Коварная, как Юдифь, ─ хмыкнул Паоло, переходя с шепота на свой обычный голос.

─ Неужели и голову отрезала пропойце-коменданту? ─ насмешливо фыркнул Стефано.

Вера знала историю ветхозаветной Юдифи и, опуская отвратительные подробности, сконфуженно пролепетала:

─ На такое я неспособна. Уговорила их выпить вина, всего-то… Потом стражники заснули, повалившись как снопы….

Генуэзец вздохнул, мысленно представив неприятную для него картину. Он-то хорошо понимал желания мужчин относительно такой красивой женщины.

─ Понятно! Эх, Паоло! Думается мне, это в тебе больше от демона, чем от бога! ─ не требуя от него ответа, он обратился к Вере с волнением в голосе:

─ Они не надругались над тобой?

Вера побледнела:

─ Нет. Не успели… заснули быстро… ─ прошептала она. Уголки ее губ чуть дрогнули. Как она не сдерживала себя, но слезы стали медленно наполнять глаза. Вера отвернулась, ощутив чересчур пристальный взгляд генуэзца, и попятилась назад. А он заметил ее слезы, подошел к ней и привлек к себе. Погладил влажные, не успевшие высохнуть после дождя волосы. Его небритый подбородок слегка коснулся ее лба.

─ Обещаю, пока я рядом, больше тебя никто пальцем не тронет, ─ тихо сказал он. ─ Ты готова в дорогу?

Вера кивнула головой. Глаза у нее почти просохли, мокрым от ее слез была лишь камзол Стефано. Она подняла голову и решительно освободилась от его рук:

─ Давайте поскорей уедем отсюда, подальше от тюрьмы.

Оказавшись на другом конце города, беглецы остановились и быстро спешились

― Вам надо переодеться, сеньор, ─ проговорил Паоло, протягивая сверток. ─ Так легче остаться неузнанным.

Не отводя горячего взгляда от своей спасительницы, Стефано протянул руку.

Собственная плаксивость вдруг рассердила Веру. Она поспешно смахнула со щек оставшиеся слезинки и улыбнулась.

─ А я не забуду вашего обещания, ─ уже кокетливо сообщила она. Генуэзцы криво усмехнулись, испытывая различные чувства. Паоло ― некоторое неудовольствие, а Стефано вообще не понял, что она этим хочет сказать. Но Вере удалось развеять напряженность, вызванную ее слезами. Короткое замешательство от ее слов прошло.

─ Знаешь, Паоло, я не удивлюсь, если ты скажешь что эта одежда ― женская! ─ рассмеялся Стефано, рассматривая тунику местного покроя.

─ Нет! Мужская! Феодоритское тряпье, такое же, как и на мне, ─ заверил Паоло со смешком.

Пока генуэзец рассматривал одежду, Вера самостоятельно взобралась на лошадь, не обратив внимания на то, что за ней наблюдают две пары глаз.

Первый раз ей лошадь показалась огромным исполином, опасным и агрессивным. За время ожидания она изменила свое мнение. Сначала с опаской, она погладила жесткую густую гриву, потом, увидев ее отзывчивость на ласку, потрепала за теплыми ушами.

Не проворно, не так ловко, но у нее получилось. Удлиненная туника ― наиболее неподходящая одежда для верховой езды. Ее удалось опустить до голеней.

Суровый взгляд пожилого воина пробежался на ней, в нем отразился сдержанный укор. А в глазах сеньора сначала засветилось удовольствие, смешанное с легкой озабоченностью, затем незначительное раздражение.

─ Мне очень жаль, но иначе у меня никак не получается, ─ отозвалась Вера, угадывая их мысли. ─ И я бы с большим удовольствием переоделась в брюки, а боком сидеть я не могу!

Паоло рассерженно махнул рукой, и оба генуэзца вздохнули. Вера плотно сжала губы, не давая им растянуться в улыбке.

─ Я проверю, нет ли кого-нибудь поблизости, ─ сказал Паоло и оставил их наедине.

Стефано отошел на несколько шагов, пряча озорную улыбку. В Вере его подкупала прямота и откровенность высказываний. Он давно уже знал, как часто под стыдливо опущенными женскими ресницами скрываются отнюдь не усмиренные страсти.

Стефано снял свой камзол и рубашку и стоял, обнаженный до пояса. Больше месяца он не спал с женщиной. Близость очаровательной блондинки, а также вид ее обнаженных красивых ножек, ее острый и осторожный взгляд, направленный на него, наполнили его тело приятным теплом. Он прикоснулся к завязкам штанов и неслышно чертыхнулся. На молодом здоровом организме не сказались ни плохое питание, ни сырой воздух камеры. Жгучий пульсирующий огонь спустился вниз живота, наполняя вены и напоминая о неутоленном желании быстрой эрекцией. Он немного промедлил. Внимание девушки его возбуждало еще сильнее. Стефано, будучи человеком, обожающим всякого рода проделки, решил позабавиться. Решительно дернув тугой узел на поясе, он неспешно повернулся к Вере, ожидая увидеть в ее глазах стыд и смятение. Но он не учел, что хитрая улыбка выдала его с ног до головы.

К его негодованию, крепко затянутый узел никак не развязывался.

─ Вы всегда раздеваетесь в присутствии женщин, сеньор Стефано? ─ Вера сделала вид, что стесняется. ─ Или мне все-таки отвернуться?

Эффект получился обратный, и Стефано понял, что его шутка не удалась, обернувшись против него самого. Паоло точно бы ответил злобным ворчанием на смелую реплику. Отметив про себя свой провал, Стефано процедил:

─ Ты ведь могла отвернуться и без предупреждений, бесстыдница!

Вера обиженно поджала губки и отвернулась. Сеньор без всякого стеснения собирается оголиться, а она бесстыдница! Вспомнив о нравоучительном напутствии пожилого итальянца, его совет держать рот на замке, Вера вздохнула, мельком глянув на его силуэт и любуясь обнаженным могучим торсом.

Генуэзец не двинулся с места, продолжая борьбу с непокорным узлом. Она, сгорая от любопытства, не сводила с него косого взгляда. Он был великолепно сложен: красивые широкие плечи, мощная грудь, в меру покрытая темным волосом. Мощные мускулы его рук медленно перекатывались под влажной кожей, блестящей в слабом лунном свете. Напряженная гримаса застыла на его лице, слегка раздосадованном, капельки пота выступили на лбу. Рельефные губы, искривленные в улыбке, еще хранили след не угасшего всплеска эмоций. И она вспомнила его горячие поцелуи и страстные объятия. Глядя на его сильные мускулистые руки, не верилось, что он способен с такой нежностью обнимать женщину. От таких воспоминаний ее тело откликнулось томной негой. Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.

Шея занемела, начала покалывать и ныть. Вера не выдержала.

─ Если вам старая одежда не нужна, можно обрезать узел. Ему, наверное, что-то сильно мешает. У меня уже шея болит, сеньор Стефано, ─ капризно сказала она, приняв прежнее положение.

─ Ему ничего не мешает, ─ отозвался Стефано, думая, что она его поддевает. ─ Ты предлагаешь мне свою помощь?

─ Нет! Нет! ─ перепугалась Вера.

Стефано прекратил возню с завязками и поднял голову. Глаза сами по себе уставились на обнаженную женскую ножку, пухленькую, но в то же время изящную, с тонкой лодыжкой. Грубая обувь лишь подчеркивала совершенство ее линий. Стефано нашел в ней сходство с прекрасной ножкой мраморной богини любви Афродиты, которую он купил в Афинах и привез в свое палаццо в Генуе. Очаровательная ножка поглаживала живот лошади, и та, благодарная за ласку, искоса поглядывала на всадницу. Стефано долго не раздумывал, изголодался ли он по женскому телу, или славянка специально его распаляет, играя ножкой. ― последнее ему показалось более вероятным, и он, ощутив мощный приток крови к своему естеству, жестко сказал:

─ Не дразни меня, я ведь могу и не сдержаться…

Непродолжительный гнев на обольстительницу нашел, наконец, выход. Стефано надоело возиться с узлом, и он с силой рванул завязки. Брэ сползли вниз, он еле успел их подхватить, как раз в тот момент, когда Вера повернулась. Он широко улыбнулся, не зная как прокомментировать комичную ситуацию. Смущенная Вера решила оправдаться.

─ Я ничего не видела, ─ пролепетала она.─ Не успела! Серьезно!

─ Да если и видела, ничего страшного, ─ глухо проговорил Стефано, касаясь своих небритых щек.

Как раз в эту минуту вернулся Паоло и сообщил, что вблизи нет ни души.

Бегство

Паоло точно рассчитал, в какое время им следует находиться возле городских ворот. Горизонт едва начал окрашиваться розовыми красками занимавшейся зари, а толпы людей заполонили все подступы к городским воротам. Кого здесь только не было! Торговцы и крестьяне, верховые и пешие, мужчины и женщины с маленькими детьми на руках. Немного поодаль стояли запряженные упряжками волов большие повозки, наполненные разнообразными товарами, предназначенными для продажи.

«Царь Соломон говорил: нет ничего нового под луной. Это он правильно подметил! Люди просто живут, как и в наше время. Торгуют, покупают, работают, в общем, выживают», ─ думала Вера, рассматривая груженые телеги и озабоченные лица их хозяев.

«Скорее бы выбраться из этого проклятого города»! ─ она тихонько простонала, распрямляя усталую спину и разминая плечи. С непривычки усталые мышцы спины страшно ныли, но она не жаловалась. Пришлось уступить нападкам генуэзцев и устроится в седле «как подобает даме». Сидеть вполоборота на лошади почти два часа оказалось нелегко. Если раньше она вела себя чересчур прямолинейно, то сейчас, осознав свое незавидное место в этом мире, все чаще подчинялась, сознавая неустойчивость своего положения. При одной только мысли о таком своем унижении сердце болезненно сжалась. Ее судьба, да что там говорить, даже жизнь находилась в руках этого человека, чьи руки придерживали ее за талию, не давая упасть с лошади. Смешно сказать, она, независимая москвичка, имеющая неплохой заработок по московским меркам, готовая пойти на развод с богатым мужем, лишь бы не стать покорным всепрощающим ничтожеством, обречена на безмолвное послушание. Да, судьба обошлась с ней слишком жестоко!

Хотя…Вера оборвала цепь мрачных мыслей. В конце концов, она молодая и весьма привлекательная женщина… Почему бы не воспользоваться своей красотой? Молодой сеньор так разволновался, когда его штаны слетели, обнажив возбужденную мужскую плоть. Она улыбнулась. У него очень красивое тело, такое крепкое и мускулистое! О своей былой любви к Игорю Вера теперь редко вспоминала, обида не прошла в ее душе. С появлением любовницы страсть ушла из их супружеской постели, полностью разрушив ее чувства к мужу. Их соитие приносило больше душевных мук и терзаний, чем радости и наслаждения.

Вера повторила про себя имя генуэзца. Стефано. Красивое имя, как и он сам. Его глаза точно такого же цвета, как и у Игоря. Но они теплые и бархатистые… как бы он жестко не говорил, они не меняют своего выражения.

И вдруг она призналась себе, что очень хочет этого мужчину. Она так давно не получала мужского внимания!

«Кажется, я влюбилась. О, боже! Как шестнадцатилетняя девочка…с первого взгляда…или со второго»! ─ Вера зажмурила глаза, потрясенная и взволнованная. Люди, повозки, лошади ─ все поплыло перед глазами. ─ «Я должна его соблазнить… нет, просто обязана»!

И что потом? Станешь его очередной победой? Хороша перспектива! Сонька не зря тебя наивной глупышкой считает. Нет, не соблазнить, а влюбить в себя. Иначе твоя жизнь пойдет прахом.

«И как ты это сделаешь, Веруня»? ― шептал ей саркастический голосок другой Веры, насмехаясь над ее «наполеоновскими» планами. ― «Он богач-аристократ, а ты пустое место»!

Почему-то Вера была убеждена, что Стефано имеет много любовниц. Красив, обаятелен, да еще очень богат! Это же предел мечтаний любой женщины!

Начиная со старших классов, Вера была в центре внимания всех мальчиков в школе. Да, было приятно принимать ухаживания, наслаждаться званием самой красивой девушки школы и района. Ребята обламывали ее домашний телефон, дежурили в подъезде. Вере оставалось лишь выбирать и отказывать. В институт ― та же ситуация. Было несколько романов, оконченных по ее инициативе. На третьем курсе в ее жизнь ворвался Игорь, разметал все на своем пути, включая поклонников. Полгода свиданий и страстных ночей закончились свадьбой. Кого-то обольщать, завлекать ─ для нее было непривычно, невероятно, не говоря о завоевании сердца. Будучи с пятнадцати лет объектом мужских домогательств, иногда очень настойчивых, Вера не имела ни малейшего представления о женских уловках. Неверность мужа потрясла ее, посеяла неуверенность в себе как женщине.

Резкий выкрик караульного перекрыл гомон людских голосов. Как и договорились, Паоло поскакал вперед, оставаясь при этом в поле зрения сеньора. Наступил решающий момент. Массивные ворота, заскрежетав, стали медленно открываться. Побледневшая от волнения Вера обернулась к Стефано и прошептала:

─ А они спросят, кто мы, и куда едем?

Стефано нахмурился. Он не мог сказать ей, что не беспокоился. Но он за свои двадцать семь лет хорошо усвоил: кто сомневается, тот уже на половину побежден. Поэтому он оставил всякие тревожные мысли и перешел к обдумыванию дороги в Солдайю. Ему захотелось приободрить Веру, а заодно и себя, услышав ее веселый ответ. Ее остроумие пришлось сейчас бы сейчас кстати. Он улыбнулся и игриво приподнял брови.

─ Я им скажу, что мы пара влюбленных, убегающих от ревнивых супругов.

Вера засмеялась.

─ А вам не занимать находчивости! Так что, мне придется разыграть вашу возлюбленную? ─ вырвавшиеся у нее слова были произнесены с напускным удивлением.

─ Думаю, что не стану возражать, ─ приглушенно ответил Стефано, оставив теплое прикосновение своего дыхания на ее щеке.

Вера воодушевилась, отбросив неуверенность. Судя по всему, преград для ее нескромных планов не предвиделось. Лицу вернулись краски, а нежно-голубые глаза потянуло поволокой, ― она предвкушала начало игры.

─ А вы опять назовете меня бесстыдницей?

─ Для пользы дела я готов закрыть глаза на самое дерзкое поведение.

Эта игривая сделка наполнила ее голову разными выдумками. Улыбнувшись, она закусила нижнюю губку, фантазируя и мечтая.

Стражники, стоявшие на подступах к воротам, внимательно осматривали всех проезжающих, проверяли содержимое повозок. Паоло успел проскочить не останавливаясь, в тот момент, когда охранник бесцеремонно потянулся в повозку за спелыми фруктами. Трое остальных стражников, недолго думая, тоже набрали полные карманы.

Настала их очередь подвергнуться осмотру. Вера быстро развернулась к своему спутнику и обняла за крепкую шею. Она приоткрыла веки, краем глаза заметив на его лице изумление. Серебристые глаза генуэзца широко раскрылись и тут же прищурились: сквозь полуприкрытые ресницы он рассматривал ее лицо. Он приоткрыл губы, от чего их контур стал еще чувственнее.

«Сейчас или никогда! Я украду твой поцелуй»! ─ сказала она себе и, забыв о скромности, теснее прижалась к нему. Он не уклонился, а обвил мускулистой рукой ее талию. Вера, набравшись смелости, прильнула к его губам в жарком поцелуе.

Вдруг лошадь сделала резкий шаг, и ее рот с такой силой прижался к его губам, что ей стало больно. Она мгновенно отпрянула и опустила голову ему на плечо. У Стефано вырвалось неизвестное слово, сказанное неумышленно. Она поняла лишь интонацию, и не думая не о чем, кроме волшебного слияния их губ, расцвела в радостной улыбке.

Вооруженные стражи города, пережевывая персики, остановили свой взгляд на красивой молодой паре. Задать вопросы мешали еще не съеденные фрукты. Набитые рты растянулись в ехидных ухмылках. Один из стражников пробормотал что-то пошлое, и вместе со смехом из его рта вывалились непрожеванные куски. Намного большую заинтересованность у него вызвала телега, доверху нагруженная гончарными изделиями: амфорами, пифосами, яркими горшками с поливом. Старший что-то промычал, рукой указывая Стефано на ворота, тем самым давая понять, что они их не интересуют.

Генуэзец тотчас пришпорил лошадь и она, долго простоявшая без движения, стремительно рванула вниз по дороге, покидая просыпающийся город, укрытый утренним туманом. Беглецы без каких-либо осложнений проехали еще два поста городской стражи, ― в их обязанности не входило осматривать и опрашивать выезжающих из столицы.

Прошло около двух часов непрерывной скачки. За это время никто из троих не обмолвился ни словом. Стефано молчал, изредка переглядываясь с Паоло. Вера ощущала их напряженное состояние и не решалась заговорить первой. Они пересекли равнинную местность у подножья столовой горы, где находилась столица княжества Феодоро, проехали несколько селений. Когда селения остались далеко позади, Стефано сравнялся с Паоло, и громко воскликнул:

─ Все, лошадям требуется отдых! Так мы их загоним насмерть! Вон небольшой лесок, отдохнем там несколько часов.

─ Ваша правда, сеньор Монтальдо! ─ отозвался мужчина. ─ Надо беречь лошадей. Трава в лесу сочная, пусть подкормятся немного.

─ Прости меня, друг, ─ проговорил Стефано, обращаясь к своему жеребцу, и погладил его темно-рыжую шею. ─ Без тебя пропасть!

─ И без тебя тоже… ─ молодой генуэзец тронул свою спутницу за плечо и рассмеялся, намекая на ее выходку на посту.

Вере почему-то стало неловко. Она повернулась к генуэзцу и, посмотрев на него с укоризной, напомнила:

─ А ведь идея была не моя, а ваша, сеньор Стефано.

─ Не спорю, ─ протянул Стефано как-то отрешенно.

Воздух был свежий, прозрачный. Небо затянули облака, но кое-где уже виднелось синее небо. Хотя кругом было еще сумрачно, но уже чувствовалось, что скоро выглянет солнце. Путники повернули лошадей к лесу. Высохшие ветви, сброшенные деревьями, с треском ломались под копытами лошадей. Взмыленные животные тяжело дышали, еле переставляя ноги.

Спустя несколько минут уютная зеленая поляна стала пристанищем для беглецов. Вера улеглась на мягкую густую траву, в стороне от мужчин. Лежа на спине, она разглядывала облака, напоминающие сахарную вату. Мысли унеслись далеко, в бесконечную глубину, вслед за облаками.

Генуэзцы разговаривали между собой, но она их не слушала.

─ Представляешь, как перекосится рожа у моего дяди? Он-то надеялся меня больше никогда не увидеть! ─ Стефано злорадно ухмыльнулся, представив себе разочарованную физиономию консула с отвисшими от огорчения щеками.

Паоло промолчал. Лезть в дела родовитых семей он считал неразумным, на этот счет у него имелось свое мнение. И он высказал его, очень осторожно и дипломатично.

─ Что ж поделаешь, сеньор, там, где ходят большие деньги, не может быть сердечных отношений. Так устроен этот мир. С возрастом я чаще стал задумываться о смысле жизни и пришел к выводу, что многое потерял из-за своего честолюбия. В свое время я женился на женщине, чье приданое привлекало меня больше, чем она сама. Мы с женой так и не стали друзьями. Мои дети выросли и покинули семью, а я и не заметил, как остался в одиночестве. Это основная причина, по которой я уехал из Генуи.

─ Грех тебе жаловаться, Паоло! Твой кошелек туго набит. Твои сыновья не последние люди в Генуе ─ двадцатисемилетний Стефано выказал полное непонимание его чувств, хотя знал о нем практически все. В молодости красивый и статный, Паоло вскружил голову скучающей состоятельной вдове и стал ее любовником, а затем и мужем. На взгляд Стефано, его карьера была весьма успешной.

─ Я не жалуюсь, сеньор, я с благодарностью принимаю все, что получил от бога. Меня гнетет одна страница моего прошлого. Женившись на Филомене, я предал обожаемую мной женщину, растоптал нашу любовь, подавшись жажде наживы и материального благополучия. До сих пор не могу себя простить….

─ Никогда бы не подумал, что ты человек с нежным сердцем. Твоя жена умная и незаурядная женщина.

Пожав плечами, Паоло усмехнулся. И что это его потянуло излить душу молодому сеньору, одного возраста с его старшим сыном? Он сказал:

─ Я и сам часто задумываюсь, почему чувства возникают в нас не по нашей воле. Их не продашь, не купишь. Либо они есть, либо их нет. Тысячу раз можно себе объяснять, втолковывать, а сердцу все равно не прикажешь.

Грустные размышления Паоло показались Стефано неуместными, ― после удачного побега из тюрьмы он был полон надежд и честолюбивых планов. С удовольствием подумав о том, что никого не обманывал, и никому не клялся в вечной любви, он перевел тему их невеселого разговора.

─ Если лошади не подведут, мы через три дня будем в Солдайе. Меня там ждет множество дел…. к тому же сильно беспокоит исход сражения под командованием адмирала Ломеллино. Это плохо, что в Газзарии нет стабильности

─ Да, сеньор, Генуя теряет свою мощь в Газзарии. Я уже знаю, что Ломеллино потерпел поражение под Солхатом.

─ Что ты говоришь! ─ Стефано помрачнел. ─ Это прескверная новость! В таком случае нам нельзя здесь задерживаться. Двух часов хватит отдохнуть… и лошадям, и нам.

После короткой беседы и обсуждения маршрута генуэзцы повели лошадей к ручью, журчащему между деревьями.

─ Сеньор ди Монтальдо, как вы думаете поступить с этой молодой женщиной? ─ спросил Паоло, кивнув на Веру, лежащую с закрытыми глазами посреди зеленых зарослей.─ Нам по пути в Солдайю могут встретиться русские купцы. Я, конечно, не рассчитываю на их совесть. Но если им напомнить о вознаграждении, которое выплатит ее супруг, думаю, они согласятся отвезти женщину домой.

Стефано улыбнулся, вспоминая ее сладкие губы, которые так страстно прижались к его рту.

― Нет, Паоло, она поедет с нами в Солдайю. Прошлая жизнь для нее окончена, а мне нужна женщина, пока я не обзаведусь семьей.

Молодому генуэзцу было стыдно признаться, о чем он думал всю дорогу. Созерцание лежащей на траве красивой женщины взбудоражило и без того горячую кровь молодого итальянца. Если так и дальше будет продолжаться, он не сможет управлять собой. Правда, он дал ей слово. Но ведь обижать он ее не собирается, а напротив, доставить удовольствие. Легкая туника феодоритского покроя была слишком тонкой, чтобы он не смог почувствовать упругость ее полных грудей. Они невероятно манили его. Он перевел глаза и уставился на соблазнительные выпуклости. Прохладный ветерок растрепал светлые локоны, обрамлявшие прекрасное как у богини лицо, и пробежался по ее телу. Ее соски почувствовали его холодный поцелуй и затвердели.

Стефано тихо присвистнул, представляя Веру обнаженной. Ему нравилась ее бело-розовая кожа и белокурые волосы. Он зашел еще дальше, раздевая ее в своих крамольных мыслях. Как она грациозна и женственна! Стефано покосился на Паоло. Похоже, его уже не интересуют женщины, раз он задал такой дурацкий вопрос. Отправить ее к мужу! Да, надо быть немощным старцем, чтобы такое сказать! А он молодой и темпераментный мужчина. Красавица-славянка представляла собой предел его мечтаний как любовница. Она весьма неглупа и бойка на язык, что приятно. Понять ее, к сожалению сложно, но это временно. Ее прекрасное тело по всем параметрам соответствует его вкусам.

Стефано, предвкушая сладкий миг любви, шлепнул по своей руке, где пристроилась пара комаров и потер место укуса. Смуглая, поросшая волосами рука моментально нарисовала в памяти ноги его генуэзских любовниц, волосатые и смуглые. Стефано вспомнил свою последнюю пассию. Молодая супруга старика-банкира, конечно, красива лицом, но ее тело оставляло желать лучшего, зато ее темперамент с каждым свиданием набирал силу.

Совращать юных девушек Стефано не нравилось. Вкусив пару раз невинного тела и не получив в награду ничего, кроме слез и страдальческого взгляда в потолок, Стефано стал обходить девственниц стороной. А самое ужасное для него─ покушение на его свободу и разговоры о возможной беременности. Последнее с Стефано пока не случалось, благодаря его немалому опыту и отсутствию эгоизма в отношении любовниц. Ловеласом он не был, служанками и проститутками брезговал. Хорошенько все обдумав, Стефано пришел к выводу, что молоденькие, истомленные чувственным голодом супруги мужей преклонного возраста самый приемлемый для него вариант. Беда лишь в том, что старики неутомимо смотрят в ту же сторону, что их молодые женушки.

В славянке удачно сочетались полный набор преимуществ и полное отсутствие недостатков. Красивая, молодая, страстная, свободная от супружеского надзора, уже познавшая радости любовных утех ― а значит, сможет и его порадовать, а лишь получать, и ничего не давать взамен. А как жадно она его целовала! Перечить она ему не будет, побоится, ей придется подчиняться его желаниям, хочет она того или нет.

Любвеобильный генуэзец ни за что бы не догадался, что и на него расставлены невидимые сети, а глаза цвета ясного неба лишь слегка прикрыты густыми ресницами цвета темного меда, и незаметно посматривают на его раскрасневшееся от сладострастных планов лицо.

Стефано, понимая, что выбрал для таких мыслей неподходящее время, поднялся с травы и потянулся. Кровь не починялась здравому смыслу и не стремилась освобождать его возбужденную плоть. Он посмотрел на выпирающую выпуклость на тунике и усмехнулся:

─ Нет, приятель! Как бы ты меня не уговаривал, ничего у тебя не выйдет. Потерпи! За пару дней воздержания с тобой ничего плохого не случится.

Он подошел к дереву, и подтянулся несколько раз, разгоняя кровь по всему телу.

─ Сеньор, вы что-то сказали? ─ раздался голос Паоло.

Стефано, продолжая подтягиваться, чуть не сломал ветку. Голос Паоло отрезвил его окончательно. Неужели он все это сказал вслух?!

─ Нет, Паоло, я сам с собой разговариваю, точнее, со своим желудком. Втолковываю ему, что ему не стоит беспокоить меня.

Паоло улыбнулся и загадочно проговорил:

─ Сомневаюсь, сеньор, в его уступчивости. Он чрезмерно своеволен. Пройдут годы, пока он станет покорнее.

─ Ну, ты и пройдоха! Я тебе покажу, как насмехаться! ─ засмеялся сконфуженный Стефано и накинулся на Паоло. Оба генуэзца с хохотом покатились по траве, пытаясь повалить друг друга на спину.

Их отношения незаметно для обоих перешли из официальных в дружеские. Стефано высоко ценил своего подчиненного за принципиальность и честность. Паоло, прекрасно понимая, каков будет конец его карьеры, четко очертил границы своей власти. Сеньор был близок ему по духу. Паоло видел в нем себя: молодого, дерзкого, смелого, полного энергии. И проживал заново с ним свою молодость. Его два сына были копией тихой матери, и Паоло не чувствовал с ними единения души. Он так и не сказал Стефано, насколько сильно страдал, думая, как нелепо и ужасно прервется его молодая жизнь.

Вера, услышав их громкий смех, приподнялась. Вдруг ей показалось, что она слышит стук копыт и приближающиеся голоса. Она насторожилась. Стук усиливался с каждым мгновением. Леденея от ужаса, она подползла к мужчинам, занятым своим шутливым состязанием.

─ Сеньоры, ─ тихо позвала она, ─ сюда скачут лошади!

Генуэзцы подскочили, ― Вера еще не поднялась с земли, а они были возле лошадей.

Два кинжала засверкали зловещим блеском. Она замерла, словно истукан, ей стало зябко, в ушах зашумело.

Всадники повернули к лесу, громко переговариваясь. Их было четыре человека, и они были не феодоритскими солдатами, а случайными путниками. Журчащий ручей привлек их внимание. Цель их остановки в лесу была ясна ─ набрать воды и напоить лошадей. Но что-то не то было в их облике. Вооруженные до зубов, они никак не походили на обычных феодоритов. Тогда кто же они? Стефано медленно повернулся к Вере и показал рукой на заросли кизила, в двух шагах от нее.

─ Это татары, чертовы стервятники, ─ прошептал Паоло. Желваки на его лице заходили ходуном. ─ Все время, пока живу в Солдайе, удивляюсь этому народу. Две трети жителей занимаются ремеслами и земледелием, а треть промышляет разбоем или служит наемниками. Им безразлично, на чьей стороне выступать. Кто платит звонкой монетой, тот и господин. Будь то хазарин или феодорит. Неизвестно, что они замышляют. Нутром чую, ― если им не нужны наши жизни, то содержимое наших кошельков их непременно заинтересует.

Стефано глубоко вдохнул:

─ Естественно. Ты купил хорошие кинжалы, Паоло. Говорят, у татар толстые шкуры. Мы сейчас узнаем, насколько это правда.

─ И заодно разомнемся! ─ процедил Паоло. ─ А то у меня кости по ночам ноют…

Схватка

Стояла такая жара, что даже в тени нельзя было найти прохлады. Лесной воздух, наполненный запахами трав и цветов, как будто окаменел. Не слышно было ни зверей, ни птиц, только одни насекомые неутомимо носились в воздухе. Генуэзцы, застыв в напряженном ожидании, не двигались с места. Их едва слышный шепот вгонял Веру в ступор. Ей стало еще страшнее, когда они, сняв узкие, стесняющие движения туники, обнажились до пояса, оставшись в одних штанах.

Четверо мужчин подъехали к ручью и, весело переговариваясь между собой, ― похоже, у них было хорошее настроение, соскочили с лошадей. Напоив животных и утолив свою жажду, они уселись на берегу, перешучиваясь и толкая друг друга.

Вдоволь наговорившись, они молча повернулись к генуэзцам. Невысокий, но широкоплечий татарин, с нахмуренным лицом и рассеченной нижней губой лениво встал на кривые короткие ноги и размашистой, небрежной походкой направился к соседям. Почесав лохматую голову, он скривил в жестокой ухмылке свой изуродованный рот. Окинув оценивающим взглядом лошадей и их владельцев, татарин, кое-как ворочая языком, пробубнил на плохом греческом:

─ Куда путь держите, странники?

─ В ближайшее селение, ─ коротко ответил Паоло.

Татарин опять забормотал что-то несвязное, а затем поправил себя:

─ Так тут рукой подать. Можно и пешком за час добраться.

Генуэзцы улыбнулись.

─ А разве тебе родители не объяснили, что советы следует давать только в том случае, если их спрашивают? ─ усмехнулся Стефано, глядя в упор на него.

─ Невежливо… ─ протянул татарин. ─ Я к ним с добрыми пожеланиями, а они так грубо. ─ Его узкие злобные глаза шныряли по крепким фигурам генуэзцев, высматривая оружие. На мирное разрешении разговора никто не рассчитывал. Понятное дело, крепкие двухлетние лошади ─ неплохая добыча. Трое его спутников стояли немного поодаль, в нескольких метрах от итальянцев. Невысокий крепыш с квадратным подбородком поигрывал пальцами на рукоятке кривой сабли, напевая под нос какую-то мелодию. Двое остальных молча рассматривали путников.

─ Выслушай и мое доброе пожелание. Проваливайте отсюда подобру-поздорову, ─ глухо прошипел Стефано. Он замер, ярость петлей стянула горло, хотя выражение его лица оставалось бесстрастным. Мгновенно оценив ситуацию, Стефано понял, что победа, хотя и не гарантирована, но вполне реальна. Перед ним стояли не профессионалы-наемники, а обыкновенные бандиты, здоровенные, конечно, однако более привычные иметь дело с мирным населением, а не с опытными воинами. Он сжал рукоять своего кинжала.

─ Такого откровенного хамства я не потерплю! ─ зарычал разбойник и, подняв огромный кулак с кинжалом, бросился на Стефано, целясь в грудь генуэзцу.

Стефано мгновенно подался в сторону, так что татарин пролетел мимо, и тотчас же атаковал, резким движением вонзив свое оружие ему в бок. Темные глаза разбойника расширились от страшной боли. Он издал хриплый стон и согнулся пополам, харкая кровью. Потом медленно повалился навзничь.

Потрясенные такой мгновенной гибелью вожака, его сообщники с диким ревом бросились на генуэзцев, на ходу вытаскивая кривые сабли и метательные ножи.

─ Вспомним Кремону, Паоло! ─ воскликнул Стефано, и ловко ударил одного из атакующих ногой в колено. Бандит охнул и осел, но, собравшись с силами, метнул в Стефано тяжелый нож. Стефано, словно танцор, сделал па и ушел в сторону, ― он был осведомлен о пристрастии бандитов к метанию ножей. Кинжал пролетел мимо его головы и с дребезжанием вонзился в кривую сосну.

Сцена кровавой схватки буквально парализовала Веру. Стиснув зубы, она уговаривала себя сидеть тихо и не визжать от жуткого зрелища, подобное которому она могла видеть только в кино. Сердце опускалось вниз после каждого размаха меча, нацеленного на ее спутников. Было видно, что генуэзцы безупречно владеют оружием. И все же она понимала, на чьей стороне перевес. Трое молодых и крепких мужчин против двоих, из которых один пожилой.

Рыжий разбойник вдруг оставил место схватки и заковылял к ручью. Его правая рука безжизненно повисла, и алые струйки крови, стекая с кисти, заливали зеленую траву по всему его пути. Обомлев от ужаса, Вера увидела, как, сверкнув на солнце лезвием, кинжал генуэзца взлетел в воздух и, описав петлю, отскочил в сторону. Она ахнула и обмерла, ― Стефано лишился своего оружия, и бандит, приободрившись, обрушился на него с новой силой. Но генуэзец ловко уклонялся от неистовых ударов, пятясь к деревьям, где поблескивал на солнце вонзившийся в ствол сосны бандитский нож. Все у него вроде получалось, но вдруг здоровенный детина сделал выпад, и Вера увидела, как Стефано схватился за правое плечо. Кровавые пятна мгновенно проявились на светлой ткани его штанов. Стефано скривился и, слегка приоткрыв рот, чертыхнулся. Вера еле удержалась от крика, поняв, что поражение неминуемо.

В этом жестоком мире нет места для слабых, ─ подумала она и стиснула зубы. Она уже не беспокоилась за себя, в ней проснулся новый человек, бесстрашный и непреклонный. Вскочив на ноги и ощутив в них нечеловеческую силу, она пантерой прыгнула на разбойника, уже занесшего свою саблю над головой безоружного Стефано. Ощущая себя опьяненной от схватки хищницей, ― неожиданное для нее чувство ― Вера с разбегу вскочила на спину человека, приготовившегося нанести итальянцу сокрушительный удар, и вцепилась зубами в его ухо. Тот, не ожидая нападения с тылу, покачнулся и, выронив оружие, дико заорал, пытаясь сбросить ее со своей спины. Но она еще крепче обхватила ногами его талию, ощущая острую боль в напряженных, как натянутая тетива, мышцах. Солоноватый терпкий вкус чужой крови заполнил рот, сведенный судорогой. Она впала в раж, еще не понимая, что душа уже покидает тело разбойника. Внезапно что-то скользнуло по ее спине и обожгло. Она не почувствовала боли, а ощутила, как по спине потекло что-то теплое. Вера провела рукой по этому месту и поднесла к лицу.

И все вокруг качнулось и с бешеной скоростью понеслось ввысь: деревья, кустарники, лошади, привязанные к деревьям. Мышцы расслабились, и Вера, протяжно выдохнув, запрокинула голову. Тело бандита повалилось вперед, передав ей кратковременное чувство невесомости, затем последовало стремительно-жесткое падение. Но молодая женщина уже ничего не понимала. Последнее, что она видела — летящие к ее лицу трава и лесные цветы.

─ О, счастье! Она жива! ─ вскричал Стефано, отыскав пульс на шее Веры. Он склонился над ней, лежащей без сознания, и обнаружил, что темное пятно на ее платье быстро расползается. ─ Она ранена… истекает кровью! Нет! Я не дам ей умереть!

─ Да, отважная женщина, ─ произнес Паоло, присаживаясь на землю рядом с неподвижным телом Веры.

Стефано вдруг разозлился, увидев на лице Паоло растерянность и глубокую печаль. Немыслимо, но эта красивая женщина второй раз спасает ему жизнь. Стефано проникся к Вере самыми теплыми чувствами.

― Сеньор, как ее имя? Я и не помню… жаль… такая молодая и прекрасная… ─ пробормотал Паоло грустным голосом.

─ Вера… ─ глухо отозвался Стефано и тут же вспылил:

─ Прекращай стонать, Паоло! Ты только посмотри — здесь неглубокий порез! Она просто упала в обморок, увидев свою кровь. Какая смелая, бросилась с голыми руками на врага, хотя боится даже вида крови! Поедем в селение и найдем лекаря. И мне безразлично, кто в нем живет, феодориты, иудеи или сам Люцифер!

Времени на разговоры уже не было, надо было действовать. Не обращая внимания на стоны двух раненых татар, генуэзцы грубо вытянули сабли из их ослабевших рук. Стефано забрался в седло своей лошади и осторожно принял от Паоло обмякшую Веру, усадив ее перед собой. Женщина уже пришла в себя, и он страшно обрадовался.

Прошло около четверти часа, когда дорога уперлась в несколько одиноких сельских домиков, затерявшихся среди полей и виноградников. Не раздумывая ни минуты, мужчины повернули к самому зажиточному дому. Не выбирая выражения, Стефано громко закричал, неистово барабаня ногой в калитку. Дверь приоткрылась, и на мгновение показалось испуганное лицо старого гота. Шум, произведенный генуэзцами, эхом пронесся по маленькому селу, заглушая лай собак. К негодованию мужчин, дверь резко захлопнулась, и сразу заскрежетала задвижка.

─ Ну и сволочь! Я ему сейчас весь дом разнесу, ко всем чертям собачьим! ─ рассвирепел Стефано и передал на руки Паоло Веру, еще толком не пришедшую в себя.

На дверь обрушились остервенелые удары, петли задрожали, и с откосов посыпалась штукатурка. Когда отлетел крупный кусок раствора, хозяин дома, наконец, понял, что отделаться от гостеприимства ему не удастся.

Он поднял металлическую щеколду, а сам отбежал к противоположной стене комнаты. Стефано ворвался как ураган и набросился с кулаками на несчастного феодорита. Но, увидев перед собой старого и робкого человека, остановился.

─ Не трясись как собачий хвост! Мне нужен лекарь, а не твоя берлога и ее содержимое.

─ Нет у нас лекаря. Не знаю никакого лекаря, ─ верещал хозяин, закрываясь худыми руками.

Освежить память не получилось и с помощью приставленного к горлу ножа. Кроме того, гот неважно владел греческим, и только стонал, моля о пощаде. Стефано понял: в этом селении нет лекаря, и этот мужчина в доме сейчас один, его жена гостит у родственников. Он вздохнул и отвел кинжал. Паоло стоял у него за спиной в ожидании его решения, он уже опустил Веру на ноги.

─ Ни лекаря, ни женщины нет в этом доме, пропади он пропадом! ─ Стефано выругался и вложил в ножны кинжал. ─ У нас нет иного выхода, как самим стать лекарями! ─ Он обратился к готу, уже без злобы:

─ Чистое полотно у тебя есть?

Хозяин, тараща выпученные от страха глаза на окровавленное платье Веры, понял, что от него требуется, и испуганно пробормотал:

─ Полотно есть, вода есть! Лекарство есть!

Паоло вступил в разговор:

─ Одних бинтов недостаточно, сеньор Стефано! По моему, рана длинная, придется зашивать. Никуда от этого не денешься!

Стефано устало проговорил:

─ Раз надо, значит, зашьем! ─ он посмотрел на свое раненое плечо, ― кровь еще сочилась, пропитывая белую материю туники. ─ Неси нитки с иглой, добрый хозяин! Еще того мутного напитка, которым вы тешитесь! Я знаю, вино у вас не в чести! ─ он со вздохом сел на лавку. ─ Паоло, тебе доводилось зашивать раны?

─ Конечно, сеньор. Но это было очень давно. Сейчас я плохо вижу.

─ А, дьявол! ─ выругался Стефано и уставился в потолок. ─ Мне как-то раз приходилось лечить свою лошадь…ей мечом рассекли бедро… Но зашивать человека, тем более женщину…

Вера давно пришла в сознание, она все понимала, слышала брань Стефано, разговоры об ее ране. Ужасно хотелось пить, и она прошептала, еле шевеля пересохшими губами:

─ Дайте воды…пожалуйста!

Генуэзцы обрадовались ее первым словам и приободрились. Стефано попросил ее лечь на стол и задрал до самых лопаток ей одежду. Мужчины, осмотрев ее рану, стали советоваться. Хозяин суетился, разыскивая нитки и лечебную траву.

Жадно выпив кубок холодной и очень вкусной воды, Вера прикрыла глаза, зная, что ее ожидает в ближайшие минуты Она молила бога дать силы достойно вытерпеть боль, без криков и стонов. Из слов Паоло было приятным лишь одно: рана была неглубокой, ей лишь рассекли мягкие ткани. Раненная перекривилась, когда Паоло поднес к ее губам глиняную чашку с мутной вонючей жидкостью.

— Пей, — твердо произнес он, — это лекарство от боли.

«Почему у меня так всегда? Стоит загадать что-нибудь хорошее, и оно мгновенно обрывается…почему так? Голая, жалкая, залитая кровью… Чем не обольстительница»? ─ уныло думала Вера. Большая обида на жизнь добавила ей сил. Она подняла глаза на Стефано и язвительно сказала:

─ Мои ягодицы не пострадали…. Можно было бы, и прикрыть их чем-нибудь…─ и прибавила, ─ и кто из нас больший бесстыдник?

Молчание повисло в воздухе. Стефано, воодушевленный ее гневом, заглянул в возмущенные голубые глаза и ласково улыбнулся:

─ Где это видано, чтобы больной спорил с лекарем? А? ─ сказал он с напускной строгостью, не показывая Вере своего беспокойства. По-видимому, он тоже считал юмор неплохим помощником в сложной ситуации.

─ Паоло, полей мне руки этой вонючей дрянью. Не представляю, как можно ее пить! ― Стефано засмеялся.

─ Вина бы ей для поддержания духа, ─ пробормотал себе под нос Паоло, заранее готовясь услышать душераздирающие вопли.

Вера напряглась. Она отказалась и от вина, и от полупрозрачной жидкости, по запаху напоминающей родимый российский самогон.

─ Ты как? ─ неуверенно спросил Стефано, держа наготове кружку с «самогоном» и иглу с заведенной нитью.

— Нормально, — кивнула Вера, заряжая себя мужеством.

На нее навалилась невыносимая боль. Уколы пронзали ее тело, а нитки скрипели, как будто зашивали грубую свиную шкуру, а не ее кожу. Хотелось кричать, но она держалась, вцепившись побелевшими пальцами в край стола. Стефано отвлекал ее разговорами и пытался шутить. Вера улыбалась, сдерживая слезы.

─ Вы прирожденный лекарь, сеньор! ─ восторгался Паоло, после того, как игла сделала последний стежок.

Стефано оперся вздрагивающими руками о стол и опустил голову. Пот залил все лицо. Но он был доволен. Мужество славянки покорило его.

Теперь, когда работа была сделана, нужно было снять нервное напряжение

─ Налей и мне в кружку этого огненного пойла! ─ выдохнул молодой генуэзец, вытирая взмокшее лицо. ─ Нет, Паоло… быть лекарем…это не по мне. Не часто встретишь таких выносливых пациентов.

─ Бывало, мужики орали, как свиньи. ─ Паоло восхищено развел руками. ─ а тут такая нежная женщина! Сколько выдержки!

─ Паоло, ты бывал в тех краях, откуда она родом? Я слышал, что их мужчины свирепые и неустрашимые в бою.

─ Не был, сеньор. Говорили, они рослые, широкоплечие и светловолосые. Носят длинные бороды и никогда не стригут их, и гордятся, если она длинная, густая и похожа на мочалку. Вина они не пьют, предпочитают перебродившую медовую настойку. А если переберут ее, то чешут кулаки друг о друга. Представляете, сеньор! Брат идет на брата, сын на отца. Варвары! Забава у них такая!

─ Интересные ты вещи рассказываешь, ─ улыбнулся Стефано, дотрагиваясь до своего заросшего подбородка. ─ А мне самому уже давно пора побриться.

Стефано, чувствуя себя на небесах от счастья, склонился к лицу Веры и прижался к нему щекой, а потом губами. Ранее незнакомые ему теплые чувства тронули сердце. Стефано с ненавистью представил себе ее мужа, драчливого, с бородой как лопата, и ощутил сильную ревность. Не только к нему. К Паоло, хоть и тот был и немолод, но Стефано заметил, как он похотливо поглядывал на голые ягодицы Веры. И к старику-готу, забившемуся в угол комнаты и читающему монотонные молитвы о своем спасении.

─ Милая! Как ты себя чувствуешь? ─ ласково прошептал он ей в ушко.

Вера улыбнулась. Боль еще не ушла, но ее накрыло блаженство от его близости.

─ Прекрасно…Мне было не очень больно… У вас легкая рука… ─ Вера подняла голову от стола и осмотрела себя. ─ Я говорю о наложенном шве… а не о вашей руке на моей ягодице…

Стефано и не думал ничего такого. Обнаружив свою ладонь на обнаженной ягодице Веры, он смущенно убрал руку и пробормотал:

─ Не понимаю…как так вышло.

Паоло рассмеялся и напомнил:

─ А перевязать, сеньор? Я помогу!

─ Не надо, ─ опомнился Стефано и обозлился, увидев лукавую улыбочку. ─ Я сам… Глаза у тебя плохие, еще сломаешь… И хватит лыбиться! ─ он гаркнул на Паоло и недовольно пробормотал. ─ Уже и борода скоро совсем поседеет …. А он все пялится…

Паоло с любопытством наблюдал, как его сеньор, нанеся на рану снимающую воспаление мазь, бережно перевязывает раненную, стараясь не перетягивать сильно грудь. Он не обижался на Стефано, привыкнув к его частым гневным выбросам. Он думал о другом. Раненной надо хотя бы два-три дня побыть без движения, иначе шов разойдется во время скачки. В то же время находиться в доме гота небезопасно. Пока он безропотно терпит, приносит и подает все, что ему сказано. А что будет к вечеру? Погоня не исключена. Паоло отстукивал нервную дробь пальцами по дереву, в такт своим невеселым раздумьям.

─ Сеньор Монтальдо, неприятные мысли забрели в мою голову, ─ начал Паоло. ─ Мы будем вынуждены задержаться.

─ О чем речь, Паоло! Она же спасла нас обоих! И не на часок-другой, а на несколько дней. Горы отсюда недалеко. Найдем укромное ущелье, скрытое от посторонних глаз. А наш хозяин снабдит нас всем необходимым. ─ Стефано, слегка захмелевший, сурово взглянул на гота, который не понимал, что говорят незваные гости, но не сомневался, что они хотят его ограбить.

─ Хозяин, одним святым духом не проживешь! Ну-ка, подсуетись! Мясо, хлеб, рыба…что еще у тебя есть?

Гот захлопал коротенькими белесыми ресницами.

─ Ты не бойся! ─ Стефано подошел к нему и, сев перед ним на корточки, положил золотой солид ему на колено. ─ Тебе нет разницы, кому продавать: нам или на базаре. Я не обираю честных тружеников.

Ущелье

В пяти милях от селения на восток начинались невысокие скалистые горы, сплошь покрытые лиственным лесом. Местность была очень живописной, но беглецов не покидало неприятное ощущение, что опасность кроется за каждым кустом. Они пришпорили лошадей и, не выбирая дороги, поскакали к лесу. Эту часть княжества населяли по преимуществу скотоводы и землепашцы, но не отар овец, ни людей на полях не было видно. Похоже, жители укрылись по своим домам, ― доверие к армии князя сильно пошатнулось, несмотря на перемирие с генуэзцами.

У подножья горы маленькая речушка, спускающаяся с гор, извивалась среди огромных камней и невысоким кустарников. Стефано, показав Паоло на траву, не поврежденную копытами домашнего скота, предложил следовать по ходу реки, в глубь леса. Горная река наверняка берет свое начало среди скал, в глубине непроходимой чащи.

Река вывела в неширокую ложбину, где густой лес сменился редкими деревьями и плотными зарослями колючего кустарника. Здесь река поменяла направление. Укрываясь под валунами, она резко уходила вверх на отвесный утес, откуда и брала свое начало, вырываясь из сердца горы хрустальным водопадом.

Мужчины остановились, любуясь прекрасным зрелищем сверкающего горного потока. Лошади, измученные крутым подъемом и жаждой, сразу же опустили головы к воде. На солнце грелись ящерки, изумрудные и коричневые. Непривычные к гостям, они всполошились и мгновенно исчезли под камнями.

─ Как по заказу! И вода, и крыша над головой! ─ радовался Стефано, обнаружив скалу с небольшой пещерой. ─ Тут мы и проведем несколько дней, чтобы сбить с толку преследователей.

Паоло спрыгнул с лошади и подошел к речушке, хлебнул воды и сказал:

─ Вода превосходная! Не думаю, что у князя найдется столько солдат, чтобы прочесать все горы. К тому же сейчас ему не до нас!

Вечером, когда солнце уходило на отдых, освещая красноватым светом скалы и предгорье, отдохнув и поужинав, беглецы стали обсуждать свои дальнейшие действия. Заметив повсюду следы нашествия своих соотечественников, и узнав о судьбе отрядов Ломеллино из уст владельца постоялого двора, Паоло гадал, что сейчас происходит в Солдайе, и делился с Стефано своими предположениями. Поражение Ломеллино в сражении под Солхатом, унесшее жизни более тысячи итальянских солдат, остановило дальнейшее наступление генуэзцев. Кто знает, что там, в Солдайе, может, и камня на камне не осталось. Приехать в никуда не хотелось. Порт Чембало был ближе, всего день пути.

— А не съездить ли мне на разведку, — предложил Паоло. ― Все равно придется провести в ущелье пару дней, пока рана не затянется. Правда, гот божился, что его мазь отменная, через три-четыре дня все совершенно заживет, останется лишь небольшой шрам.

─ Тяжело принимать важные решения, когда ничего не знаешь, ─ согласился Стефано. ─ Твое предложение наведаться в Чембало весьма разумное. События развиваются быстрее, чем шторм в открытом море. Переночуем, а завтра ты отправишься разведать обстановку.

Если сказать честно, то молодому итальянцу понравилась идея Паоло не только взвешенной рассудительностью. Ему хотелось остаться наедине с Верой, побыть самим собой, а не начальником, заботившимся о соблюдении субординации. Первый раз в жизни, с удивлением отметил он, его чувства побороли разум, а виной тому прекрасная и загадочная женщина. Он считал, что хорошо знает женскую душу. У Стефано всегда были постоянные любовницы. Но он быстро охладевал к ним, находя всех женщин однообразными и скучными. Все, что им надо — только наряды, украшения и утоление сексуального желания. Поэтому они воспринимались им как приятное развлечение. Вера же проявила черты характера, необычные для женщины. В ней чувствовалась уверенность и внутренняя независимость, словно было что-то невидимое, оберегающее ее от любых нападок и опасностей. Стефано захотелось покорить ее. Половину ночи он провалялся без сна, думая, как близка его победа, и какой она будет сладкой.

Когда звезды на небе стали меркнуть, он вдруг опомнился, решив, что унижает себя в своих же глазах. Чтобы столько времени думать о женщине?! Уму непостижимо! И сразу же уснул.

Вера тоже не сомкнула глаз. Она переживала, что ее планы провалились, разрушив надежды на спокойную жизнь. Генуэзец проявил чересчур откровенный интерес к ее особе… он не станет долго церемониться…. Еще эта предательская женская природа, жаждущая любви …. он и сам ей не безразличен. Окончательно убедившись, что в ее голове полнейший сумбур, Вера закрыла глаза, надеясь поскорее уснуть. Ее почти не тревожила рана на спине, она больше переживала, что уже два дня не мылась. Вера приподнялась, взглянула на спящих мужчин и прислушалась к шуму водопада. Генуэзцы сильно храпели, заглушая его журчание. Она улыбнулась ― завтра утром она посмеется над ними. Стараясь их не разбудить, Вера порылась в мешке в поисках мыла, купленного у гота. Осторожно ступая по камням, Вера пробралась к воде. Опасливо поглядывая в сторону ущелья, она разделась, помня строгое указание Паоло: повязку не мочить. Хорошо, она и не будет ее мочить!

Какое же было наслаждение: ощутить свежесть чистого тела! Завершив тайное купание, Вера оделась и вернулась обратно, радуясь своей маленькой хитрости. Она скорее откажется от пищи, чем от купания, даже и холодного.

Паоло уехал рано, когда первые птицы запели свои звонкие трели, приветствуя всходящее солнце. Вера услышала их разговор, напутствия Стефано, а затем и стук копыт о каменистую почву. Рана ее не тревожила, и она подумала, что не стоило задерживаться из-за этого. Но, что не говори, забота всегда приятна. Молодая женщина еще долго лежала с полузакрытыми глазами, наблюдая за сеньором, который томился от скуки, явно ожидая, когда она проснется.

Стефано перекусил вяленым мясом. Не шикарно, но все же лучше, чем тюремная мешанина. Делать было совершенно нечего. Безделье ему осточертело еще в камере. Он взял кусок мыла и отправился к водопаду. Недолго думая, генуэзец скинул одежду и прыгнул в воду со скользкого камня. Вода оказалась настолько холодной, что его тело обожгло словно огнем. Мужчина мгновенно всплыл, пытаясь вдохнуть воздух сведенной ледяной водой грудью. Его пробрало до самых костей. Наконец Стефано громко ахнул.

Вера услышала всплеск воды и голос мужчины.

«Ух, ты! И он моется»! ─ Вера встала. Потом тихонько подкралась к выходу из пещеры, служащей им местом для ночлега и выглянула. Маленькое деревце загораживало водопад, и она, сгорая от любопытства, сделала несколько быстрых шажков. Стефано стоял возле водопада в чем мать родила. Вера зажмурилась и отвернулась.

А ведь он правду сказал. Ты, Веруся, бесстыдница! Да! Бесстыдница, и с этим ничего нельзя поделать. Ты распущенная женщина!

Ну, уж какая есть!

Вера спряталась за деревом, раздвинула ветви и стала рассматривать стройное смуглое тело. Стефано поставил одну ногу на высокий камень и намыливал ее, стоя к ней спиной. Вера смотрела на его ягодицы и бедра. Когда он наклонялся, бугры крепких мышц играли под бронзовой кожей, сверкая в лучах солнца. Она смотрела во все глаза, получая огромное удовольствие от лицезрения его великолепной фигуры.

─ Ну, давай, повернись, повернись! ─ шептала Вера себе под нос, увлеченная тайным подсматриванием.

Ни о чем не подозревающий Стефано тихо напевал фривольную песенку и намыливал голову. Он положил мыло на камень и повернулся к ущелью.

Она обмерла, приоткрыла рот и почти беззвучно захихикала. Да, демонстрация во всей красе! Его красивая грудь не так сильно интересовала ее, как то, что находилось ниже живота. Вера вовремя зажала рот рукой, так как чуть не прыснула со смеху

─ Ох, сеньор Стефано… Да, вам есть чем гордиться… А что же будет в «боевом» состоянии?

Он зашел под воду, и представление окончилось. Вера поспешно побежала назад и, вернувшись, улеглась на своем ложе из травы. Закрыла глаза и положила одну руку вдоль тела, а другую под голову.

Любовница сеньора

Услышав, как заскрипел песок под тяжелыми шагами, Вера поняла, что Стефано вошел в их пещеру Он остановился напротив ее постели, но Вера не открывала глаза.

«И чего уставился? Не видишь разве, что сплю»? ─ беззвучно пробормотала она про себя. И тут же не удержалась и заулыбалась.

─ С добрым утром, ─ произнес Стефано. Он стоял прямо над ней и вытирал мокрые плечи. Вера открыла один глаз. Несколько капель ей упало на лицо. Она поморщилась, изображая себя сонной.

─ Доброе утро! ─ Вера открыла второй глаз, ─ вы меня разбудили.

─ Что-то непохоже… ─ Стефано прищурился. ─ И как себя чувствует наша больная?

─ Хорошо!

Вера взглянула на его мокрые волосы, убранные назад. И он показался ей еще красивее, чем прежде. Почти как современный мужчина! Она пробежалась быстрым взглядом по широким плечам и крепкой груди. Влажные штаны прилипли к его длинным ногам, обрисовывая мощные мышцы… и еще кое-что. Больше она не смогла сдерживаться и расхохоталась.

─ А чего это ты смеешься? Я, что смешной? ─ Стефано изумленно приподнял темные брови. Он надел тунику, решив, что ей тоже не нравятся дурацкие феодоритские штаны, больше напоминающие нижнее белье, чем мужскую одежду.

Вера покачала головой и отвернулась, закрывая смеющийся рот ладонями.

─ Чем ты тут занималась? Розовая……веселая… ─ он сел по-турецки, внимательно заглядывая в хитрые голубые глаза. ─ И бодренькая…

─ Я спала, сеньор Стефано. Просто приснился хороший сон! Знаете, такой смешной… и радостный!

─ Расскажи мне. Вместе посмеемся.

Он осторожно вытащил листик из ее волос. Покрутил его в руке, оглянулся на деревце и улыбнулся. Вере стало неловко. Он смотрел то на лист, то на нее. Потом смял его и отбросил в сторону.

─ Ну, и как насчет сна?

Вера закатила глаза и пробормотала:

─ Мама снилась, младший брат снился, мы шутили, разговаривали…Вам это неинтересно!

─ Брат? А в твоем сне случайно не присутствовал обнаженный мужчина возле водопада? Обманывать своего сеньора ведь некрасиво! ─ Стефано присел на корточки и, опираясь локтем на колено, наблюдал за ней.

Вера поняла, что деваться некуда, он поймал ее на вранье. Она вскочила и выбежала из пещеры.

─ Просто я пошла попить воды! Мне очень хотелось пить! А вы вечно оголяетесь! Не подсматривала я вовсе! Очень мне надо!

Стефано повалился на спину от смеха.

─ Я вечно оголяюсь? Конечно! Все хорошо рассмотрела?

Вера смущено опустила голову.

─ В наказание побудешь для меня зеркалом, ─ сурово сказал Стефано.

Он собирался побриться с помощью кинжала. По правде говоря, в зеркале он не нуждался, но хотелось пофлиртовать с Верой.

Вера посмотрела на острое лезвие и улыбнувшись, сделала вид, что не понимает его.

─ Для чего вам зеркало, сеньор Стефано? Хотите лишний раз убедиться, что вы красивый!? Не сомневайтесь, так оно и есть.

─ Да ну? ─ он искренне удивился, но не словам, а интонации, с которой они были сказаны, простодушной и бесхитростной. ─ Хочу избавиться от зарослей на лице. Если я порежусь, будешь виновата ты! ─ Стефано улыбнулся, заранее приготовив ответ.

─ И каким образом мне придется заглаживать свою вину? ─ поддержала его флирт Вера.

─ Ты разве не знаешь, как легко женщины справляются с порезами на лицах мужчин? ─ Стефано игриво посмотрел на нее, но тут же продолжил. ─ О, я и забыл! Ваши мужчины носят бороды по пояс! ─ он самодовольно засмеялся.

─ Да уж прямо, по пояс…Мой муж брился по два раза на день. Утром ― для общества, а вечером ― для меня. ─ Вера гордо глянула на генуэзца.

Стефано это не понравилось. Мужа славянки он причислил к своим личным врагам. Генуэзец вспыхнул, представив, как похожий на медведя лохматый, грубый мужик гладит огромными ладонями ее нежную грудь. И…о, боже…целует слюнявыми толстыми губами и стонет на ней, ритмично двигая мясистыми ягодицами. Стефано нарисовал на своем лице приторную улыбку и вкрадчиво, с трудом скрывая раздражение, спросил:

─ Ты еще любишь своего мужа?

─ Я вышла замуж по любви, ─ уклончиво ответила она. ─ Но…все уже давно в прошлом… бессмысленно вспоминать его. ─ Вера увидела, что разнообразные эмоции отразились на его красивом лице, и ей стало так радостно и светло на душе. Значит, она ему не безразлична! Но обсуждать Игоря ей совершенно не хотелось. Хватит и того, что она подглядывала. Она ловко перевела тему разговора:

─ Какие же существуют средства для лечения порезов?

Стефано посветлел лицом и ожил:

─ Их много, но самое надежное ─ поцелуи.

─ Ага! Так вы специально изрежете себе все лицо! ─ поддела его Вера.

─ И ты не проявишь милосердия?!

─ Не знаю, не знаю, ─ Вера опустила густые шелковистые ресницы, ─ надо подумать… Дарить поцелуи малознакомому мужчине…Хм. м… Тот вечер совсем не в счет. Просто вы меня тогда околдовали, загипнотизировали!

Стефано усмехнулся, обдумывая ответ. Что-что, а флиртовать он умел! Взглянув на нее из-под нахмуренных бровей, он тихо спросил:

─ Так значит, не поцелуешь?

─ Ну, разве только один раз. А если вы, сеньор Стефано, не порежетесь, то и ни разу!

Стефано залился веселым смехом, сделав вид, что принимает ее отказ. Оказаться в роли отвергнутого ухажера у женщины, которая принадлежит ему ─ это что-то новенькое. И к тому же так развлекает! Надоело все время брать крепости без боя! Конечно, он не хотел видеть ее испуганной и покорной. Насилие над женщиной ─ удел низких и презренных мужланов. Намного лучше приручить ее…влюбить в себя!

─ Приступим, ─ сказал он и, перестав смеяться, взял в руки кусок мыла.

Кинжал был острым, и Стефано особо не старался. Он смотрел в глаза девушки, большие и ясные. Они казались ему похожими на цветы барвинка, оплетающего в Солдайе клумбы. Растению нипочем ни заморозки, ни засуха, его голубые цветы не гибнут даже под мартовским снегом.

― Ой, чувствую, кровь моя хлещет … ─ проговорил он, подмигивая Вере. ─ Почему ты не поправляешь меня?

─ Не кровь, а мыльная пена капает на вашу одежду, сеньор Стефано. Вы не порезались, вот я и молчу.

─ Обманываешь… ─ недоверчиво проговорил Стефано, вытер холстом остатки пены и провел им по лицу. Пятна крови выступили на материи, и он улыбнулся, взглянув на девушку. ─ Коварная! За это тебе штраф. Поцелуешь меня в губы.

Вера усмехнулась. Хитрый генуэзец специально поцарапал ногтем лицо! И она тоже схитрит. Она захихикала:

─ А штрафы-то мы не оговаривали!

─ Проклятье… ─ выдохнул Стефано. Паоло был прав, когда говорил, что в ней сидит черт. Лазурные глаза победоносно сверкали. Но Стефано не поддался на ее хитроумную уловку. Он вздохнул и жестко сказал:

─ Ты что, глухая? Или жестокая вертихвостка… заметила, что я покорен твоей красотой? Помнишь, я говорил, что не отпущу тебя? Так и оно вышло, рок все сам решил. Забудь про своего мужа, больше ты его никогда не увидишь, ─ он помолчал и добавил. ─ Ты не выходишь у меня из головы… я очень хочу тебя. Ты что, не понимаешь… я могу в два счета покончить с твоим кокетством! ─ Стефано изобразил на лице натянутую улыбку. Он не узнавал самого себя. И это он говорит той, которая дважды спасла его от смерти?

«Ты неблагодарный мерзавец»! ─ мысленно обругал он себя.

Но голос голодной плоти был сильнее совести. Ее угрызения Стефано быстро подавил, объяснив себе, что окружит ее вниманием, заботой, она будет жить не хуже знатной дамы. Дорогие наряды, украшения ─ все самое лучшее.

─ Я понимаю, ─ натянуто улыбнулась Вера, ─ у меня нет права выбора. Оно за вами, сеньор Стефано. И вот еще что… я не насмехалась, а просто пошутила.

Вера нисколько на него не обиделась. В Стефано было столько очарования, что обижаться на него было просто невозможно. Она наблюдала за ним, и ей казалось, что они знакомы тысячу лет. Пленница генуэзца с грустью отметила важные различия между Стефано и Игорем. Оба вспыльчивые, с сильным характером, но в муже нет той глубинной доброты, которую она заметила в Стефано. Игорь думает только о себе, и больше не о ком. Выгодно или не выгодно ему, обожаемому, ─ остальное не в счет. Вера вспоминала их отношения в первые месяцы после знакомства и поражалась своей глупости и слепоте. Каждый шаг ее мужа, каждый его поступок был тщательно обдуман и просчитан. А когда она с тяжелым отравлением попала в больницу, Игорь не отложил встречи с партнерами, чтобы не потерять многообещающий контракт. А ведь его «любимая» жена лежала в реанимации!

Стефано нахмурился и замолчал, почувствовав, что сказал лишнее. Ему ведь нужна не покорная наложница, а страстная любовница, стремящаяся к нему сама, а не по приказу. Где присутствует принуждение, нет места чистой любви. Но остановиться он уже не мог.

─ Для начала поцелуй меня, ─ томно проговорил он.

Вера порозовела от возмущения, не считая себя прирученной рабыней. Ладно, пусть думает, что хочет, а она насладится этой игрой, скрыв свое страстное влечение к нему.

Она встала на колени и послушно потянулась к его губам….

─ Да, поцелуй меня… ─ прошептал Стефано, обнимая ее за талию.

Пенье птиц, шум водопада, шелест листвы ─ все эти звуки пропали и растворились. Она присела рядом и несмело прижалась губами к его подбородку, где возле соблазнительной ямочки краснела царапина… она должна всего один поцелуй. И он будет долгим, очень долгим. Не отрывая рта, она обвела кончиком языка чувствительный контур его губ. Стефано вздохнул, и развернувшись к ней, сильно притиснул к себе. Вера закрыла глаза, ее голова закружилась, когда их губы слились в нежном поцелуе. Она обхватила руками его за шею и прижалась к крепкой груди, стремясь почувствовать его сильное тело, услышать учащенное дыхание. Руки сами по себе поднялись к волосам Стефано, густым и шелковистым. Она вдохнула их свежий запах, смешанный с цветочным мылом и утонула в омуте томных ощущений. Забывшись в порыве нарастающего желания, Вера страстно ответила на его поцелуй. Не дожидаясь от него первого шага, она сама стала ласкать его язык, делая слияние губ более глубоким. Его теплая ладонь мягко скользнула по разгоряченному лицу, задержалась на плече. Он оторвал губы и посмотрел на ее грудь, скрытую одеждой. Его руки сами жадно стиснули нежные холмики, и она нежно застонала.

Вера догадалась об его желании и оттолкнув его, вскочила с земли. Она посмотрела в его серебряные глаза и улыбнулась ― они сверкали, как тающий лед на солнце. Стефано напряженно вздохнул и впился в нее голодными глазами, когда она, приподняв подол своего платья, обнажила изящные бедра и кокетливо задержалась.

─ Не мучай меня! ─ прохрипел он.

Это было как раз то, что она хотела услышать. Вера стащила с себя платье и со смехом швырнула ему в лицо. И так быстро, что генуэзец не успел даже среагировать.

─ Распутница! ─ процедил Стефано. Его руки дрожали, он отбросил в сторону ее одежду и замер. Она стояла перед ним, нагая и прекрасная, как порочная Иштар, ошеломляя своей красотой и царственным достоинством. Надменная улыбка играла у нее на губах. Никакой он не сеньор, а простой смертный, влюбленный в прекрасную богиню и страдающий от страстной неразделенной любви!

─ Вы что, стесняетесь, сеньор Стефано? ─ Вера грациозно опустилась на колени, демонстрируя упругие, красиво очерченные ягодицы. Белокурые волосы, отброшенные назад, рассыпались по спине копной мягких шелковистых локонов, обнажив пышную бело-розовую грудь. Ей вдруг захотелось очаровать его во что бы то ни стало! Сладкий вкус внезапно обретенной власти над молодым красавцем-сеньором развеял ее скованность и лишил стыда. Она легла на бок и томно изогнулась.

─ Я?! ─ пробормотал ошеломленный Стефано, не веря, что это происходит с ним. ─ Нет! Никогда!

Он ловко вскочил на ноги и сорвал с себя тунику. Эта варварская девчонка разбудила в нем звериную страсть. Стефано чувствовал, что его сил не хватит на продолжительные ласки ― сердце вырывалось из груди, а кровь бешено стучала в висках. Ему казалось, что он будет овладевать этой славянкой бесчисленное количество раз. Она будет изнемогать от наслаждения, но он не остановится. Ни за что! Хотя, нет! Сначала он поиздевается над ней так же как и она, распалив ее до дикого исступления.

─ Милая, я больше не могу сдерживаться, ─ прохрипел он, опускаясь на траву рядом с ней.

Стефано сбросил все, что было на нем ― Вера вздрогнула, увидев его нагим. Ее изголодавшееся по мужской любви тело жаждало прижаться к нему, поскорее ощутить его в себе. Уже не было сил на долгие поцелуи, она жаждала отдаться ему как можно скорее! Вера ухватилась за его бугристые плечи и притянула к себе, раздвинув колени и обхватив длинными точеными ногами мускулистые бедра. Обжигающее желание помутило разум. Сегодня Вере хотелось делать лишь то, что нравится ей, не считаясь с желаниями мужчины. Она ощущала себя не нежной газелью, а наоборот, львицей, поймавшую соблазнительную добычу. Но Стефано не торопился и, рассматривая ее, наливался дикарской силой.

─ Ты красивее всех женщин, которых я знал, ─ восхищенно сказал он, ощупывая ее тело жадным взглядом.

─ Ты тоже прекрасен, Стефано, ─ томно шептала Вера. Она подняла руку и провела пальцами по его губам. Он поймал ее кисть, взял в свою ладонь, нежно поцеловал подушечки пальцев. Жаркий поток чувственной энергии разлился по ее телу. Наконец мужчина склонился к ее груди, покрывая ее жадными поцелуями. Вера прикрыла глаза. Горячий язык коснулся упругого соска, рот сомкнулся на нем, вызвав сладкое томление, переходящее в мелкие судороги по всему телу. Она задрожала от жгучего наслаждения и нетерпеливо прижалась к нему бедрами, выгнув спину.

Но у Стефано еще пока хватало сил сдерживать себя, хотя его влажная кожа уже покрылась бисеринками пота, которые поблескивали на солнце, подчеркивая его литые мускулы. И он не собирался останавливаться, знойные ласки продолжались, доводя Веру до исступления. Она уже хотела крикнуть: «Я больше не могу»! Но голос застревал в горле, а он, осторожно раздвинув пальцами ее жаждущую плоть, мучительно-медленными, умелыми движениями доводил ее до исступления. Сердце пустилось в бешеный пляс. Вера схватила его за запястье, чтобы задержать приближение блаженного мига. Стефано приподнялся на локте и устремил на нее вопросительный взгляд. Лицо его было разгоряченным, глаза горели страстью, но в них Вера заметила еще и лукавство, и самодовольство. Ах так! Ей было достаточно короткой паузы, чтобы поменяться ролями. Быстрым движением она столкнула любовника, и он упал на спину.

Стефано ахнул, расплывшись в чувственной ухмылке ― она восхищала своей непредсказуемостью. Вера прижалась к его груди. Она ему отомстит. Положив одну руку ему на грудь, другой невесомыми движениями спустилась к его животу, сделав вид, будто подбирается к его сокровенному месту. Но как только его тело расслабилось, предвкушая удовольствие, Вера мгновенно вскочила и побежала, громко смеясь. Но не тут — то было! Стефано как ягуар подскочил вверх и в несколько прыжков настиг ее. Вера упала, попыталась отползти, но мужчина, уцепившись за ее плечи, повернул лицом к себе и ловко перевернулся, оказавшись снизу.

Все произошло так внезапно, что Вера еще и не успела прекратить свой игривый смех. Стефано резко потянул ее на себя и одним толчком жесткого колена раздвинул бедра. Она только успела ухватиться за его плечи, ощущая, как он входит в нее сильным рывком. Молодая женщина даже задохнулась от необычайно острых ощущений. Твердый стержень врывался все глубже в нее, раздвигая мощными толчками узкое лоно. Подчинившись ему, она прекратила сопротивление и, наслаждаясь его неумолимым скольжением, раздвинула ноги, впуская его еще глубже, в то же время сжимая распаленный фаллос. Ее любовнику эти ее действия понравились, и он, одержимый страстью, вонзался все глубже и глубже с каждым выпадом.

Крик восторга рвался из груди, Вера стала двигать ему навстречу. Ничего подобного она раньше никогда не испытывала. Одна волна блаженства, затем другая… волны наслаждения шли одна за другой, не давая передохнуть.

Двигаясь в дикарском ритме, они неотрывно смотрели друг на друга, ошеломленные необычайным удовольствием. Наслаждение приблизило их к божественному, и слившись в единое целое, они полетели вместе в волшебный мир блаженства, оставив внизу все горести и печали.

Неистовое любовное сражение продолжалось до тех пор, пока их тела не насытились полностью. Не разжимая своих объятий, они замерли, потрясенные открытием тайны блаженства. Стефано прошептал первым:

─ Ты унесла меня на небеса!

Вера очнулась от его слов. Она хотела сказать ему то же самое, но побоялась, что он неправильно ее поймет. Стефано оборвал ее на полуслове:

─ Не нужно ничего говорить! ─ Он прижал ее лицо к своей груди, не давая вымолвить ни слова.

Его губы прикоснулись к ее виску, к волосам, а руки стиснули хрупкое тело еще крепче. Мысли суетливо теснились в его голове. Он ожидал, что вот сейчас придет хорошо знакомое ему чувство самца-победителя, охлаждающее кровь. Но оно почему-то не приходило. Он смотрел на прекрасную любовницу, нагую, еще не остывшую, и снова возбуждался.

«Я точно сошел с ума»! ─ Стефано мысленно себя обругал, чувствуя очередной прилив желания. По телу опять пробежала горячая волна. Он медленно перевалился на бок, уже не управляя собой. Вера лежала на спине, расслабленная и желанная. Стефано навалился на нее, вминая в траву. Дикая безудержная похоть охватила его. Раздвинул коленями ее бедра, он опять ворвался в нее и быстро задвигался. Он впивался в распухшие губы с ненасытностью голодного зверя. Обычно он чувствовал приближение разрядки, знал, когда следует остановиться, чтобы продлить наслаждение. Но сейчас он уже ничего не мог контролировать, ощущая, что оргазм будет бурным, долгим и до умопомрачения прекрасным. Ее руки легли ему на спину, но он оторвал их и прижал к земле. Ему казалось ― еще мгновение ― и его сердце разорвется в клочья. Стефано ощущал себя грешником, ломящимся во врата рая, выходя из нее и снова погружаясь в сладкую глубину. Он замедлил ритм в ожидании оргазма, желая сделать его более продолжительным и приподнялся на руках. Пронзительная сладость заставила его остановиться и вскрикнуть от обрушившегося на него шквала наслаждения. Стефано с хриплым криком рухнул на любовницу. Мокрый и измученный, он целовал ее лицо, гладил прекрасное упругое тело, подарившее ему неземное блаженство. Немного погодя мужчина вспомнил, что весит немало. Стало неловко за свою несдержанность. Он поднялся и взял ее руки в свои ладони.

─ Прости меня…Я не сделал тебе больно? ─ шепотом спросил он, ласково поглаживая ее пальцы.

─ Нет, Стефано… ─ Ее губы дрогнули в изумлении. Вера прикрыла веки, не желая показывать своих слез, ─ ты лучшее, что было в моей жизни…

Восхищение накрыло Стефано. Он услышал от нее как раз те слова, которые сам не решался сказать.

─ Я никому тебя не отдам, ─ шептал он с трепетом. ─ Ты меня поняла? Никому…и ни за что! ─ Он склонился и поцеловал ее в губы, точно ставя незримую печать собственника.

Пошли третьи сутки с того дня, как Паоло отправился в Чембало. Стефано уже начал волноваться. Еще два дня, и если Паоло не вернется, то они отправятся в Солдайю без него. Если говорить начистоту, то генуэзец хотел провести в ущелье с такой великолепной любовницей еще пару дней. По приезду в Солдайю он будет сильно загружен делами. Хотя… она поселится в его доме, и они будут вместе все вечера, и все ночи. Стефано с нежностью посмотрел на Веру, занятую приготовлением форели, которую он поймал в горной реке. Есть ли в ее характере хоть какие-то недостатки? Пока он не нашел ни одного. Все только хорошее… как красиво ее белые руки орудуют ножом! Кто бы мог подумать, что жареная форель становится такой изысканной после вымачивания в вине?

Меньше всего Стефано беспокоило мнение окружающих. Конечно, кое-кому не понравится, что он привезет с собой новую наложницу. И он знал, что сильнее всего разозлится его последняя любовница. Придется ей пережить несколько неприятных минут. Впрочем, он не обещал этой женщине продолжительной связи, и не клялся в вечной любви.

Стефано присел возле Веры, потом улегся, опустив голову ей на колени. Лучи вечернего солнца играли в его темно-каштановых волосах, отливающих золотом. Его лицо, улыбка, глаза ─ все светилось радостью. Вера, улыбаясь, смотрела на него, и он казался ей мальчишкой, проказливым и необыкновенно очаровательным. Вере нравились его серебристые глаза. Они светились озорством, смелостью и необыкновенным жизнелюбием. Стефано потерся виском об ее живот и прищурился одним глазом, как котик, выпрашивающий ласку.

─ Нежная, мягкая… ─ проговорил он расслабленным голосом.

Вера ощущала себя на вершине счастья. Не из-за прекрасного секса, нет. Он смог собрать осколки ее разбитого сердца и сложить их заново, присоединив к ним частицу своей души. Она запустила пальцы в его волосы, раскручивая тугие завитки. Упругие, они упрямо закручивались обратно в кольца. Она убрала руку и провела ногтями по его плечу, нежно царапая: «Вера + Стефано»

Стефано открыл второй глаз и, капризно нахмурившись, вернул ее руку обратно на свою голову.

─ Продолжай…Мне очень нравится, когда ты так делаешь.

Вера тихо засмеялась. Ему понравилась ее невинная ласка. Он замер, прикрыв глаза длинными, как у девушки ресницами. Потом положил руку ей на бедро.

Да, она влюбилась по уши! Вера пока не знала, радоваться этому или поскорее выбросить из сердца это опасное чувство, Впрочем, она заметила, что счастливая улыбка слишком часто сияет и на его лице. Выходит, ее надежды на взаимность вполне реальны.

─ Вера, не молчи! Расскажи мне о себе, о своей жизни. Я ничего не знаю о тебе, кроме твоего имени, и никогда не бывал в твоей стране.

Он задал ей как раз тот вопрос, который она боялась услышать.

─ А что вы хотите знать обо мне, сеньор? ─ тревожась, спросила Вера, перебирая темно-каштановые завитки. Хоть бы он не поинтересовался политикой! К сожалению, она совершенно не знакома с историей своей страны.

─ Хочу знать все! Не надо называть меня сеньором, ─ Стефано тепло улыбнулся и прошептал. ─ Для тебя, я ─ Стефано.

Ее так и подмывало сказать правду, рассказать необычную историю перемещения во времени.

─ У нас говорят: «Будешь много знать ─ быстро состаришься!»

Стефано недовольно поморщился:

Положив голову ему на грудь, Вера обхватила его за шею и прошептала:

─ Стефано, я не хочу вспоминать прошлое. Оно умерло. И если я тебе расскажу всю правду, ты ни за что не поверишь. Пожалуйста, не спрашивай меня о моем прошлом! Скажу только, что я свободная женщина, и не преступница.

В нем заговорило упрямство. Всякий раз, когда он хотел узнать о Вере хоть что-нибудь, она отмалчивалась. Стефано откровенно признался себе, что эта прекрасная женщина стала для него наваждением. Это случилось в первый же день из знакомства. Она пленила его, опутала невидимой таинственной паутиной. Отгадала его тайные желания и воплотила их в реальность. Стефано погладил ее изящное бедро, затем приподнялся, опираясь на полусогнутую руку, и внимательно посмотрел в огромные голубые глаза.

─ Я поверю каждому твоему слову, ─ в его взгляде зажглись дикарские огоньки. Стефано прикоснулся губами к ее затылку и властным движением потянул к себе. Зачем ей что-то от него скрывать? Неужели она не видит, что ему все равно, кем она была у себя, в Москве: наложницей, княжной или служительницей древнего культа.

Как же! Поверишь ты… я и сама бы себе не поверила!

Увидев непреклонное лицо мужчины, Вера, с мольбой повторила:

─ Я не могу!

─ Вера… ─ Он взял ее за плечи и сжал их своими ладонями. Его губы сузились в жесткую линию, и он сразу же стал выглядеть старше лет на десять. Вера мягким движением отбросила со лба прядь светлых волос и наклонила голову на бок, настороженно следя за ним. И в самом деле, у него непростой характер.

─ Я не из вашего времени, Стефано, ─ наконец решилась она, ─ я из будущего. И ничего никому не говорила, потому что не хотела, чтобы меня считали лгуньей…. понимаю, что мои слова звучат неправдоподобно. Но ты обещал мне поверить… я заблудилась во времени, когда мы с друзьями бродили по развалинам столицы феодоритов на той столовой горе, где мы с тобой познакомились …в наше время ее называют Мангупом. Вот так я и попала в ваш мир, на пять веков назад.

Стефано толком ничего и не понял. Пятьсот лет, будущее… Его взгляд рассеянно блуждал по взволнованному лицу девушки. И зачем он ее спрашивал, сам же все для себя решил: она останется с ним. Он улыбнулся и спросил:

─ О чем ты, милая?

Упрекая себя за нечаянно вырвавшиеся слова, Вера поникла. Лучше бы она солгала, сочинив о себе правдоподобную историю.

─ Я родилась в 1981 году, ─ проговорила она четко, не отводя горящего взгляда от Стефано. ─ А на сегодняшний день мне двадцать три года.

Он чуть не поперхнулся от смеха, обозвав себя кретином. Какое будущее? Просто женщина перепутала годы. У славян, вероятно, свое летоисчисление.

У Веры отлегло от сердца. Да, он посчитал ее глупышкой, ну и бог с ним.

─ А кто твой отец? ─ поинтересовался Стефано, перестав потешаться над своей тупостью. Он был уверен в ее аристократическом происхождении. Чувство собственного достоинства ощущалось в ее осанке, глазах и манере держаться. В какой-то мере ему это даже льстило.

─ Отца я не помню, ─ уверенно начала Вера, ─ родители развелись, когда мне было шесть лет…

─ Ты говоришь, что брак твоих родителей был аннулирован главой вашей церкви? ─ нетерпеливо перебил Стефано. ─ Они что, кровные родственники?

Не имея представления о законах пятнадцатого века, Вера держалась невозмутимо:

─ Нет, конечно! Все намного проще! Отец много пил, поэтому мама подала на развод. Надоело ей терпеть алкаша! Патриарх такими мелочами не занимается. Подается заявление в суд ― и готово! Имущество делится пополам, с учетом интересов детей. Назначаются алименты, то есть денежные суммы на содержание каждого ребенка, которые муж обязан выплачивать ежемесячно до совершеннолетия ребенка. ─ Вера даже не поняла, какой шквал информации вывалила на средневекового генуэзца. Он застыл, излучая любопытство и вместе с тем изумление.

─ Не знал, что пьянство у вас считается таким серьезным пороком….

─ Вообще-то да. Разводы у нас частое явление. Если муж не хочет содержать детей, с ним разбирается суд. ─ Вера замолчала, ожидая, как будут восприняты ее слова.

─ Как интересно… Стало быть, государство не варварское. Ай, Паоло, пустобрех! ─ Стефано задумчиво посмотрел на бегущую по камням речушку и задал следующий вопрос:

─ Я бы хотел бы знать, как ты проводила свое время, как развлекалась? Мы будем жить в Солдайе, потом я заберу тебя в Геную. Я сделаю все, чтобы ты не скучала! Но мне необходимо знать, чем ты любишь заниматься.

─ В Геную?! ─ Вере от восторга хотелось хлопать в ладоши. Не сдержав радостного порыва, она бросилась ему на шею, страстно обняла, и Стефано растаял.

В апреле следующего года он вместе с консулом должен покинуть Солдайю и вернуться на родину. Такой наложнице позавидуют многие его друзья из генуэзской знати. Вера очень красива, умна, образованна и… безраздельно принадлежит ему одному.

Путешествие

Паоло не вернулся и к концу следующего дня. Стефано поднялся рано, как только рассвело, и пошел к водопаду. Напоил лошадей и сложил вещи в дорогу. Он долго не решался будить Веру, все время думал о том, какими станут их дальнейшие отношения. Стараясь не потревожить ее сон, он тихо опустился на колени и наклонился над ней. Во сне она еще больше напоминала ангела, белокурого и прекрасного. Стефано слегка коснулся губами ее приоткрытого маленького рта. Он не хотел ее будить, но она открыла свои лазурные глаза, сияющие любовью. Стефано с улыбкой смотрел на нее, чувствуя себя счастливым.

─ Ты проснулась, голубка, ─ ласково шептал он, убирая светлые пряди с глаз.

Вера потянулась к нему. Четвертое утро подряд он будил ее поцелуем. Быть любимой и любить было смыслом ее существования.

─ Вера. Нам надо уезжать.

Она не сказала ему о своих опасениях. Влюбившись в прекрасного средневекового сеньора, Вера не утратила разума. За эти дни, проведенные вместе, Стефано рассказал ей о Солдайе, о себе, об устройстве генуэзских колоний. Раньше ей нравилось, что ее муж крупный московский предприниматель, а она его жена, не знающая никаких материальных забот. Со Стефано все было иначе. Ведь он не просто богатый человек, а аристократ из древнего баронского рода. Как отнесется к ней высокомерное общество Солдайи? Скорее всего, вообще не примет. Поразмыслив, Вера решила не выказывать Стефано своих страхов, а держаться спокойно и с достоинством.

Стефано не торопил лошадей. Проезжая по землям княжества Феодоро, он с высокомерным равнодушием встречался взглядами с местными жителями. Не беспокоясь о возможных последствиях своей раскованности, разговаривал с Верой на своем родном языке, не понижая голоса. Смеялся и обнимал ее, не обращая внимания на людей.

Впереди них на дороге медленно тянулся торговый обоз ― несколько повозок с товарами, прикрытыми от солнца грубыми полотнищами в сопровождении конных стражников.

─ Я сейчас их остановлю, ─ сказал Стефано и пустил свою лошадь в галоп. ─ Я не хочу, чтобы ты выглядела как прислуга!

Вера не успела сообразить, как они поравнялись с караваном.

─ Что везем? ─ Стефано обратился к важному мужчине, надменно восседавшему на изящной лошади.

─ Ткани, одежду, пряности, посуду и многое другое! ─ отозвался купец, рассматривая Стефано и пытаясь определить, может ли он стать покупателем. Он сомневался, больно уж у итальянца был неприглядный вид. Миндалевидные черные глаза быстро пробежали по фигуре всадника. Эта пара показалась ему странной. В мужчине он сразу узнал генуэзца: легкий акцент и быстрая речь.

─ А ты так не смотри… глупо судить о человеке по его одежде! ─ усмехнулся Стефано. Часто имея дело с арабскими купцами, он отлично знал эти оценивающие взгляды. ─ Меня интересует наряд для женщины. Добротный и красивый, такой, чтобы мог подчеркнуть ее красоту.

Араб помялся. Опытный торговец, он никогда не пререкался с покупателями и вел себя корректно. Любезно улыбнувшись, он все-таки остановил свою лошадь и крикнул своим спутникам.

─ Я везу дорогой товар, ─ предупредительно намекнул араб, щуря узкие глаза.

─ А я разве говорил, что хочу купить дешевку?

Не имея привычки спорить с покупателями, к тому же находясь в чужой стране, араб покорно ответил:

─ Я постараюсь найти самое лучшее для твоей женщины. Пусть она сойдет со своей лошади, чтобы я смог увидеть ее.

Вера удивленно глянула на Стефано, а потом на араба. Перед ней разложили наряды, и ее щеки порозовели, потом стали пунцовыми.

─ Это мне? ─ смутилась она.

Араб подобострастно улыбался, скаля белые зубы на темном лице.

─ Ну не мне же! ─ расхохотался Стефано.

Видя, что девушка не решается, торговец, обмерив глазом ее стройную фигуру и полагаясь на свой вкус, выбрал платье изумрудного цвета, отрезное по талии. Вышивка в виде орнамента из цветов украшала рукава и лиф

─ Самый модный цвет, ─ сообщил араб, демонстрируя наряд со всех сторон. ─ И фасон. Впереди шнуровка. Если твоя фигура станет пышнее или тоньше, она не даст платью висеть мешком или лопаться по швам.

─ Тебе нравится? ─ спросил Стефано, заметив ее смущение.

─ Очень красиво! ─ смущенно проговорила Вера. Ей казалось неразумным наряжаться в дорогу. Кроме всего прочего, увидев обилие вышивки, жемчуга и золотых нитей на шелковой ткани, она поняла, что этот наряд не из дешевых.

Стефано взял платье из рук араба и приложил к ней. В этом платье она будет прекрасной. А если украсить шею ожерельем, уложить волосы по последней моде, она станет похожа на волшебную фею. Сколько мужского внимания она привлечет! Улыбка на губах Стефано застыла и начала медленно исчезать.

─ Покупаю, ─ кивнул он арабу, без сожаления снимая с безымянного пальца перстень. Его стоимость превышала цену платья.

─ О! Господин! Это слишком много! ─ возразил осторожный торговец, уже понимая, с кем имеет дело и чем может для него обернуться непорядочность. ─ Погоди, я отсчитаю сдачу.

─ Не надо, ─ небрежно отмахнулся Стефано. ─ Ты долго искал и выбирал.

Араб что-то пробубнил, роясь в узле с тканями. И в ту же минуту в его руках оказалась голубая тончайшая материя, отделанная по краям серебристой окантовкой.

─ Это подарок, для твоей прекрасной женщины, ─ с гордым видом произнес араб и, подойдя к Вере, легким жестом набросил на ее голову и плечи прозрачную вуаль. ─ Солнце не коснется ее нежного лица!

─ Это правильно, ─ пробормотал Стефано и, задумчиво улыбаясь, взглянул на Веру. Ее голубые глаза, оттененные вуалью, сверкали как два аквамарина.

Караван двинулся дальше, продолжая свой путь и поднимая за собой густое облако пыли. И скоро темное пятно последней повозки едва различалась на фоне песчаной дороги, уходящей на запад.

Стефано надоело ждать, пока Вера переоденется, и он в нетерпении обернулся. И обомлел.

─ Ты невероятно красива, ─ проговорил Стефано, не найдя больше слов выразить восхищение. Он не мог оторвать взгляд от Веры. Теперь она ничем не отличалась от знатной генуэзской женщины, разве что цветом волос, светлой кожей и славянскими чертами лица. Если он привезет ее в Геную, ему придется не спускать с нее глаз… и поставить охрану.

─ Стефано, я не могу сама…я не умею… У нас носят другую одежду, ─ беспомощно забормотала Вера. Рукава платья, расширенные к верху, зашнуровывались по всей длине.

─ С большим удовольствием. Только рукава? А впереди? ─ Он опустил глаза на ее соблазнительную грудь, обтянутую лифом и руки сами потянулись к ней.

─ А впереди я справилась! ─ улыбнулась Вера, не препятствуя ему развязывать шнуровку лифа и замечая, что его глаза быстро обегают рощицу, где она переодевалась.

─ И зря потратила время, ─ прошептал он, быстро расшнуровывая лиф. ─ Ты думала когда-нибудь, что вызываешь у мужчин сильнейшее вожделение? ─ Он стиснул ее в объятиях, целуя нежную шею.

─ Стефано, Стефано…Ты порвешь новое платье! ─ завизжала Вера, чувствуя, как ее плечи обнажаются и ласковое дыхание вечернего ветерка освежает горячую кожу. Им точно не хватит трех дней на дорогу. Опьяненный неудержимым желанием, Стефано, стал лихорадочно стягивать с нее платье.

─ Чертово платье! ─ выругался Стефано, высвобождая ее грудь из лифа. ─ Сейчас ты будешь моей! ─ Он поднял ее на руки и понес в акациевую рощу.

На второй день путешествия Стефано и Вера пересекли границу, разделяющую земли феодоритов и территорию, принадлежащую генуэзцам. Дорога уходила высоко в гору.

─ Правда, забавно? Только что была гроза с ливнем, а тут светит солнце. Но мы, несчастные, промокли до нитки! ─ Стефано с улыбкой оглянулся, провожая глазами свинцовые тучи. Пригладив ладонью свои влажные волосы, он подъехал к Вере, заметив, что она от усталости падает вперед и не слышит его.

─ Что? ─ переспросила Вера.

─ Ай, ладно! Пустое! Я планировал добраться к завтрашнему вечеру. Похоже, не получится, ты слишком измучилась. Тебе нужно отдохнуть. Здесь никто не откажет мне в гостеприимстве.

В маленьком селении, где они решили остановиться на отдых, жили только армяне. Так сказал Стефано, когда Вера заинтересовалась странным зданием, напоминающем церковь. Жители этого села занимались выращиванием винограда на арендуемых землях, принадлежащих местному феодалу. Далеко за деревней виднелись серые башни замка, наполовину скрытые высокими деревьями.

Въехав в центр селения, они услышали гомон толпы. Женские крики и детский плач насторожили Стефано. Свернув с дороги, он направил своего жеребца в направлении, откуда доносился шум. Вере ничего не оставалось, как следовать за ним.

К столбу был привязан обнаженный до пояса мужчина. Он уже не держался на ногах, лишь тугие веревки не давали упасть его обмякшему телу.

Стефано слез с коня и подошел к человеку в нарядном камзоле и ярких, обтягивающих увесистые ляжки, штанах. Когда он подошел поближе, выражение лица мужчины резко переменилось с надменного на почтительное. Он попытался изобразить улыбку, сложив толстые губы бантиком, его двойной подбородок стазу стал тройным.

─ Что тут происходит, Лоджо? Я тебя спрашиваю, черт возьми! ─ холодно процедил Стефано, не отвечая на приветствие.

Чиновник нервно тер перстень на мизинце, его глаза забегали из стороны в сторону, а лицо побледнело.

─ Срок уплаты налогов истек четыре дня назад, ─ неуверенным голосом промямлил он.

Одна из женщин выскочила из толпы и подбежала к Стефано, надеясь на его защиту.

─ Господин! Всю неделю шел дождь, ливни размыли дороги, превратили в болота поля! Мы спасали урожай!

Стефано изумленно вскинул бровь, окинув взглядом окаменевшую фигуру Лоджо. Он уже давно обратил внимание, что благосостояние этого сборщика налогов не соответствует жалованью.

─ Интересно, почем нынче у тебя, Лоджо, снисхождение к гражданам? Чего молчите?

Жители деревни помалкивали, опасливо переглядываясь между собой. Их можно было понять. Племянник консула вскоре вернется в Геную, а господин сборщик налогов вот уже третий год «трудится» на одном месте.

Не услышав ни слова в ответ от жителей селения, Стефано просто взбеленился. Нескольких заявлений жителей села вполне бы хватило, чтобы привлечь к суду казнокрада и взяточника. Но покорное и трусливое стадо предпочитало молча терпеть беззаконие.

─ Кто тебе дал право выносить и исполнять приговоры, Джакопо Лоджо? Тебя подняли в должности или у тебя есть решение курии о предоставлении тебе дополнительных полномочий?

Джакопо пыхтел, мычал, морщил лоб, но ничего вразумительного так и не смог произнести. Перед его взглядом уже поплыли ужасающе-яркие образы штрафных грамот и позорного увольнения.

─ Сколько ударов кнута ты нанес этому бедолаге? ─ спросил Стефано у растерявшегося солдата. Выполнив распоряжение Стефано отвязать арендатора от позорного столба, он отошел в сторону, дожидаясь дальнейших указаний.

─ Девять, сеньор ди Монтальдо, ─ подобострастно отозвался солдат, не чувствующий себя виноватым. Какая ему разница, чьи приказы выполнять: консула, кавалерия, члена курии или сборщика налогов.

Арендатор с мучительной гримасой выпрямил искалеченную спину и подошел к Стефано. Выслушав слова благодарности, жалостные сетования на изменчивость погоды во время сбора урожая, Стефано с холодной ненавистью посмотрел на Джакопо. Из-за таких, как он, жители Солдайи бросают поля и ремесленные мастерские. Зато население Каффы увеличивается с каждым годом.

─ Кажется мне, Джакопо, что кровь чересчур медленно течет в твоих жилах. До мозгов она явно не доходит, ─ прорычал Стефано и вырвал из рук ошеломленного солдата тяжелый кнут.

─ Вы не имеете права, сеньор ди Монтальдо! Я напишу консулу! ─ заверещал Джакопо, увидев, как рука Стефано замахивается, чтобы нанести удар.

─ Пиши хоть протекторам банка, ─ процедил Стефано. ─ Но я заставлю тебя уважать законы солдайской общины.

Он схватил за шиворот чиновника и, не обращая внимания на его испуганные вопли, поволок его к позорному столбу.

С каждым ударом нарядная рубашка сборщика налогов окрашивалась багровыми полосами, превращаясь в лохмотья. Вера, потрясенная страшным зрелищам, отвернулась. Ее тошнило от ужаса.

Дети четко уловили настроение родителей. Больше не слышалось ни плача, ни всхлипываний. Двое солдат неуклюже топтались на месте, посматривая на взбешенного сеньора, даже не посчитавшего нужным прибегнуть к их помощи.

Когда девятый по счету мощный удар обрушился на окровавленную спину, Джакопо пошатнулся и упал. Стефано швырнул кнут на землю, ― темные глаза армян светились признательностью.

─ Пока хватит, для вправления мозгов, ─ произнес Стефано свирепым голосом. Солдаты быстро подхватили под руки Джакопо и поволокли к его лошади.

Все молчали. Стефано вскочил в седло и громко сказал:

─ Вы свободные граждане Солдайи, и обязаны жаловаться консулу на незаконные действия, а не безропотно молчать.

В течении некоторого времени гнев не отпускал Стефано. Он молча подгонял лошадь, размышляя над распущенностью чиновников. Вера тоже безмолвно ехала рядом, ощущая исходящие от него волны тихого бешенства. Но в душе ей было приятно, что Стефано заступился за трудягу-арендатора. Так редко можно видеть, как кто-то вступается за обиженных и слабых. Подавшись сильнейшему порыву, Вера подъехала к Стефано и пылко обняла его, любовно заглядывая в серебристые глаза.

Ее ласковые теплые руки и восхищенная улыбка вернули Стефано его обычное радостное расположение духа. Гневные мысли унеслись прочь, и он засмеялся.

─ Видишь, какой я бываю злой?

─ Ты самый добрый на свете, ─ возразила Вера, прижимаясь щекой к бугристому плечу.

Над землею висел сухой раскаленный воздух. Солнце стояло на небе и заливало землю своими палящими лучами. Деревья и кусты поникли листвой и казались безжизненными. Стефано, видя, как Вера мучается от жары, предложил не торопиться, а отправиться в путь ближе к вечеру.

Узкая дорога, петлявшая между величественными горами, привела путешественников в густонаселенную местность. Огромное южное солнце медленно опускалось за линию горизонта, заливая оранжевым светом бескрайние поля и виноградники. Стефано усадил уставшую с непривычки Веру к себе на лошадь и она, прижавшись к его надежной груди, с любопытством рассматривала окрестности. Вера узнавала знакомые очертания гор и перед ее мысленным взором вставали корпуса пансионатов, многоэтажки, асфальтированные дороги, троллейбусная линия. Стефано ни за что бы ей не поверил, рассмеялся бы, или попросту ничего не понял. Незачем больше говорить об ее прошлом! Да и захочет ли она теперь вернуться в свое время, в эту шумную Москву, к мужу-обманщику?? Вряд ли. Она теснее прижалась к широкой груди Стефано, обнимая его за талию.

─ Устала… ─ прошептал он, беря поводья в одну руку, а другой заботливо поправляя вуаль. ─ Мы скоро будем в городе. Посмотри!

Как она могла не заметить это чудо? Вера восторженно распахнула глаза. Это и есть та генуэзская крепость, в которой она бывала много раз? Вдали виднелись величественные крепостные стены. Издалека они казались искусно выстроенными декорациями для съемки исторического фильма. Ровные, высокие, с четкими контурами башен и бойниц.

Стефано выпрямился в седле, расправляя плечи.

─ Солдайя, ─ торжественно сказал он.

─ Обалдеть…красота какая! ─ пробормотала Вера по-русски, любуясь видом грандиозной крепости.

─ Переведи, ─ потребовал Стефано, жаждущий ее восхищения.

─ Я сказала, что у тебя такой вид, будто ты ее построил собственными руками, ─ ехидно сказала Вера опять по-русски.

Ничего не поняв, но уловив насмешливое кокетство в ее тоне, Стефано улыбнулся.

─ А Генуя еще красивее, ─ прошептал он ей в ушко.

Часть Солдайи, расположенной за пределами крепости, правильнее было бы назвать селением, а не городом. От Стефано Вера узнала, что здесь живет рабочий люд. Поэтому и не было там роскошных домов, муниципальных зданий. Этому есть свои причины. Генуэзцы составляют меньшую часть жителей Солдайской колонии и занимают руководящие посты, не считая купцов и помещиков. Состав населения города смешанный: греки, армяне, татары, евреи. Симпатии к генуэзцам они не питают, считая их захватчиками и колонистами. Поэтому крепость охраняется наемными итальянскими солдатами из Генуи, чтобы в любой момент у властей была возможность подавить восстание местного населения.

Вскоре они подъехали к стенам мощной крепости. Ее окружал широкий ров, заполненный водой. Как и предполагал Стефано, главные ворота были опущены, а мост поднят. В душном вечернем воздухе висел тяжелый запах застоявшейся воды. На Веру тотчас напала банда комаров.

─ Ой! Ой! ─ Вера стала отмахиваться, отгоняя кровопийц. ─ Как их тут много! Бедные охранники, они, наверно, искусаны до костей!

─ Парни привыкли, ─ объяснил Стефано, ─ их палками с работы не вышибешь. Платят им хорошо, пусть терпят. Да они и не грустят!

В подтверждении его слов с верхнего яруса башни донесся многоголосный хохот, почти в такт жизнерадостному кваканью лягушек.

─ Бездельники! ─ возмутился Стефано, заметив, что часовые праздно проводят время, и, ухмыльнувшись, добавил.─ Хочешь развлечься? Сейчас один огромный комар кое-кого больно ужалит.

Спрыгнув с лошади, он поднял с земли маленький камешек. Защитники крепости продолжали шуметь и веселиться. Стефано прицелился и размахнулся. Камень полетел вверх, где между зубцами башни сверкали на солнце полированные железные доспехи.

─ А ты хулиган, Стефано! ─ взвизгнула Вера, давясь от смеха.

Камень попал точно в цель, послышалась грубая брань, чертыханье. Оборонительные укрепления скрывали остальных мужчин, но отчетливо послышались торопливые шаги, бряцание кольчуг и рассерженные голоса. Стефано, довольный своей проделкой, громко захохотал.

─ В другой раз не станет маячить на площадке!

Стефано не стал их звать, а намеренно молчал, глядя вверх, на стены башен. Ожидание длилось недолго. Не прошло и минуты, как сверху раздался раздраженный голос часового:

─ Какого беса ты тут вытворяешь? Ты что, не знаешь, что по распоряжению консула мост поднимается в девять часов? Жди до утра!

Стефано усмехнулся:

─ Хоть и бездельники, а указания выполняют четко.

Подойдя ближе, он крикнул охраннику, ─ Эй, Оберто, хватит брюзжать! Живо опускайте мост!

После его слов наступило удивленное молчание. Голова мужчины высунулась из бойницы, и он воскликнул:

─ Сеньор ди Монтальдо! Прошу прощения, я не узнал вас! А мы думали, что вы уже на небесах!

Мост медленно опустился, скрипя железными цепями. Следом за мостом поднялись деревянные, окованные железом ворота, перегораживающие вход в город.

Привратники, их было пять человек, приветствовали своего сеньора. Искренне радуясь его благополучному возвращению. Они выстроились внутри небольшого внутреннего дворика округлой формы.

─ А вы, сеньор Стефано, ловко угадали в ухо подкоменданту Спинелли! ─ восхищенно заметил часовой. Мужчины злорадно засмеялись.

─ Так это был Коррадо! ─ ухмыльнулся Стефано. ─ А я-то думаю, кто это набрался наглости пренебречь правилами и нести караул с незащищенной головой. И где он?

─ Наверное, застрял в дверном проеме! ─ Оберто грубо загоготал. ─ Я давно говорю, надо нам скинуться на каменщиков, чтобы увеличить проход, а то подкомендант не проходит в дверь!

Стефано, смеясь, покачал головой.

Едва он успел закончить фразу, как из тени, отбрасываемой двумя башнями, вышел очень высокий мужчина крепкого телосложения.

─ Приветствую вас, сеньор Монтальдо, ─ сдержанно поздоровался великан, выразив почтение легким кивком. Остальные почему-то смущенно замолчали, когда мужчина медленно повернул голову и немигающим ледяным взглядом смерил пятерку насмешников.

─ Рискованный ты человек, Коррадо, ─ строго сказал Стефано. ─ И дурной пример показываешь своим подчиненным. Еще раз замечу подобную оплошность, доложу консулу.

Коррадо молча почесывал огромной ручищей квадратную челюсть, устремив взгляд куда-то вдаль, за стены крепости. Пока мужчины разговаривали, Вера, сидевшая уже на своей лошади, с любопытством рассматривала дворик. В книгах по истории, путеводителях по крепости, он называется ─ барбакан, или пропускной пункт. Все-таки не ошиблись археологи, выдвигая предположение о фонтане, некогда расположенном в центре барбакана. Она так увлеклась, что не почувствовала, как вуаль сползла с плеч. Порыв ветра подхватил легкую ткань и отнес на несколько метров.

Мужчина по имени Коррадо поднял вуаль и внимательно посмотрел на Веру:

─ Это ваше, сеньорита, ─ раздался его басовитый голос.

─ Спасибо, ─ поблагодарила она, испытывая некоторую неловкость. Сеньорита! Надо же!

Он подошел к ней и остановился. Увидев жесткое лицо и вертикальные глубокие складки между длинных бровей, Вера решила, что ему не меньше тридцати пяти. Странно, но он совсем не был похож на итальянца. Его принадлежность к этой нации выдавал лишь разрез широко расставленных темно-карих глаз. Большие и выразительные, с длинными ресницами, они были единственным украшением его лица. Несколько секунд Вера любовалась ими, думая, что им бы позавидовала любая красавица. Прямой короткий нос будто был взят с другого лица, более изящного. Решительно сжатые тонкие губы также не гармонировали с массивной нижней челюстью. Своеобразие его внешности придавали волосы русого цвета. Коротко остриженные и вьющиеся мелкими завитками, они создавали странный контраст с темными глазами. Мужчина так пронзительно на нее смотрел, что возникло желание сделать ему замечание.

─ Можно, я помогу вам? ─ спросил он.

Она взглянула в его жесткие глаза и почувствовала, что не сможет ему отказать. От этого человека веяло грубой мужской силой и холодной уверенностью. Перед ней стоял лидер, не терпящий никакой власти. От ее внимания не ускользнули массивная золотая цепь, инкрустированные ножны кинжала, и обувь, слишком дорогая для солдата. Вере стало ясно, ― этот человек занимает место в обществе, не соответствующее его истинным устремлениям. Робко кивнув, Вера поежилась, чувствуя, как по спине пробежал тревожный холодок.

─ Спинелли! ─ гневно прикрикнул Стефано, заметив, как тот набрасывает вуаль Вере на плечи. ─ Не смей прикасаться к моей женщине!

Но было поздно, подкомендант уже успел накинуть вуаль. И, к сильнейшему смятению Веры, как бы невзначай, коснулся кончиками пальцев ее груди. Услышав взбешенный голос Стефано, он повернулся вполоборота, но Вера смогла разглядеть кривую ухмылку и непокорно опущенные ресницы. Внезапно ее посетило смутное нехорошее предчувствие.

─ Виноват, сеньор Монтальдо, ─ прогремел его голос. Она смогла услышать в его голосе неуважительные и насмешливые ноты. От этого ее предчувствие еще усилилось.

Стефано, не сочтя нужным ответить, вскочил в седло, и яростно хлестнул плетью лошадь. Этим жестом он выдал себя. У Веры его ревность вызвала лишь неприятное чувство. И она знала точно: сейчас ее провожают неподвижные карие глаза.

─ Ну и наглец этот Спинелли! ─ выдохнул Стефано, ─ он мне никогда не нравился.

─ Почему, Стефано? ─ мягко спросила Вера. ─ Он не сделал ничего предосудительного. Просто подал мне вуаль.

─ Ты его совсем не знаешь его. Ладно! Забудем! Вера, если бы знала, как я хочу искупаться и улечься в постель, обнять тебя и уснуть! ─ сказал он и, склонившись, страстно прижался губами к ее щеке. Она кивнула, потому что сама чувствовала безмерную усталость.

Темнело. Сумерки медленно опускались на город. Напрасно Вера силилась открыть глаза. Размеренный стук копыт по мостовой унес ее в царство сна.

Солдайя

От резкого стука Вера мгновенно проснулась, ― сильный ветер распахнул оконную раму. Она открыла глаза и увидела, что лежит на широкой кровати, под роскошным бархатным балдахином. Всю ночь ей снились какие-то страшные события. Вера уселась на постели и вытерла краем тонкой простыни взмокшее лицо, радуясь, что жуткие кошмары оказались всего лишь снами. Обнаженный Стефано спал рядом, свесив руку и ногу с края кровати. Простыня, которой он укрывался он, лежала на ее половине.

«Я неисправима», ─ усмехнувшись, вспомнила Вера о своей привычке отбирать во время сна простыню и перебираться на середину постели, сталкивая мужа на край. Игорь всегда возмущался такому эгоистичному поведению жены. Стефано же, похоже, вообще не обращает внимания на такие мелочи.

Вера сделала гримаску. Никак не удается избежать сравнений!

Тихонько встав с кровати, Вера обошла ее и присела на корточки напротив Стефано. Он даже не пошевелился, когда она пощекотала кончиками волос его губы и подбородок.

─ Что мне с тобой делать, соня? ─ прошептала Вера, размышляя о сильном чувстве, зародившемся в ее сердце.

Но что-то еще, помимо любви к Стефано, беспокоило молодую женщину. Ах, да! Тот мужчина, кареглазый гигант, не выходил из памяти. Она смотрела в его глаза всего несколько секунд, но за эти мгновения она увидела в них смерч, уничтожающий ее жизнь. Он из тех, кто не проигрывает, а подчиняет все своей воле. Собрав воедино все свои силы, Вера изгнала тревогу и, чтобы совсем успокоиться, перевела взгляд на Стефано. Он спал так сладко и самозабвенно, что ей безумно захотелось пошалить.

Вера почувствовала, что кто-то практически бесшумно вошел в комнату и затаился. Она быстро обернулась. За балдахином молча стояла невысокая молодая женщина, похожая на лисичку и бесцеремонно ее рассматривала.

─ Кто ты? ─ удивленно спросила Вера, окидывая взглядом ее скромную, но опрятную одежду.

«Она, похоже, тоже славянка», ─ Вера обратила внимание на светлые волосы с рыжим отливом и серо-голубые глаза незнакомки.

Женщина подошла поближе. В ее руках было большое блюдо с фруктами и румяными булочками.

─ Ты плохо разговариваешь, ─ с любопытством проговорила она, ─ сразу заметно, что издалека. Я ─ Эльжбета, рабыня сеньора Монтальдо. Как же хорошо, что он вернулся! А то уже для меня нового господина подыскали.

Веру передернуло от ее слов. Впрочем, если брать во внимание округлые щеки, покрытые россыпью веснушек и веселые глаза, женщина не обижена жизнью.

Она поставила блюдо Вере на колени.

─ Ешь,─ женщина выбрала самую крупную грушу и протянула Вере. ─ Сколько за тебя заплатил сеньор на Каффинском рынке?

─ Я не рабыня, ─ гордо сказала Вера и отвернулась.

─ Разумеется! ─ женщина опять засмеялась. ─ Понимаю. Когда двенадцать лет назад отец сеньора Стефано купил меня, я была такой же бойкой. После недели на одной воде я перестала упрямиться. Не хочешь со мной разговаривать? Ну что же…это твое дело.

Вера смотрела на нее глазами, полными ужаса.

Эльжбета продолжала:

─ Поверь, мне было чем гордиться. Я родилась в Кракове, в семье шляхтича. Так вот…просто меня и не довезли к жениху. Даже не знаю, кто были похитители. А вот рынок в Каффе я хорошо помню. Потом долгое путешествие по морю, Генуя, опять рынок и дом сеньора Пьетро ди Монтальдо. Надеюсь, черви уже сожрали его, ─ женщина брезгливо скривила тонкие губы. ─ Старый развратник. Хорошо, что сын не пошел в него. А какой же он жмот! Помню, на Рождество отлила себе немного хорошего вина, совсем чуток, так он распорядился меня два дня не кормить… ─ Эльжбета вдруг осеклась и покраснела. ─ Только не передавай сеньору! Я не хочу снова оказаться на рынке!

─ Ничего не скажу, ─ пробормотала Вера слабым голосом. Эльжбета считает ее равной себе, это было ясно. Нет, Стефано не может с ней так поступить, ведь он обещал.

Эльжбета удовлетворенно улыбнулась, кокетливо поправила золотистые волосы, сколотые на затылке.

─ Тебя зовут Вера, так мне сеньор сказал. Уж не знаю, сколько он за тебя заплатил, думаю, прилично, раз в мои обязанности входит прислуживать тебе и развлекать, ─ сказала она, сверкнув лисьими глазками. ─ Я женщина прямодушная и поэтому предлагаю дружбу. Делить нам нечего. ─ Эльжбета сощурилась и прибавила, ─ и некого. Сеньор никогда не звал меня в постель, и вряд ли позовет.

Вера непонимающе заморгала. Женщина слишком быстро говорила.

─ Чего ты на меня так смотришь? ─ засмеялась Эльжбета. ─ Не нравлюсь я ему, неужели не ясно? Так всегда в жизни бывает, кому-то не нравишься, а кто-то от тебя без ума, ─ многозначительно протянула она, не прекращая рассматривать Веру. ─ Я могу быть очень верной подругой, а могу быть и жестокой.

Все понятно, полька осторожно выводит ее на прямой разговор.

─ Скажи откровенно, что тебе от меня нужно, ─ устало усмехнулась Вера.

Эльжбета опустила светлые ресницы и шепотом проговорила:

─ Сеньор Стефано, бывает, отлучается на несколько дней. А у меня не так много радостей в жизни. Не хотелось бы, чтобы он узнал о них. Я встречаюсь с мужчиной, он свободный гражданин.

Вера опустила голову и задумчиво уставилась на черно-белую плитку, которой был выложен пол.

Всего-то, не говорить о любовнике….

─ Он не узнает, даю слово, ─ пообещала она.

─ Я надеюсь, ─ раздался настороженный голос.

Полька принесла ведро с водой и принялась за уборку. Разговорчивая женщина обезоружила своей открытостью, и Вера рассказала историю знакомства с Стефано.

─ Как романтично, ─ завистливо вздохнула Эльжбета. ─ Повезло тебе. Сеньор Стефано добрый и не жадный. И красивый очень! ─ Она встала на колени возле кровати, и начала вытирать под ней пыль. Вдруг она остановилась и замерла. В ее руке что-то блеснуло.

─ О! ─ радостно воскликнула полька, рассматривая находку ─ серебристую брошь. ─ Моя будет!

Вера презрительно молчала, и Эльжбета решила объясниться:

─ Я никогда не ворую. Ты бы меня поняла, если бы знала ту стерву, которой эта брошь принадлежала. Ничего! Скоро ты с ней познакомишься! Притащится сюда под любым предлогом, лишь бы посмотреть на соперницу.

Быстрый язык польки опережал ход мыслей Веры. Она лихорадочно перевела в уме слова полячки, и сердце болезненно заныло.

─ Помеллина позеленеет от зависти, ─ глаза Эльжбеты мстительно загорелись.

─ А кто такая Помеллина? ─ спросила Вера, чувствуя, как к горлу сухим комом подкатывается жгучая ревность.

─ А! ─ полька отмахнулась. ─ Есть тут одна голодная сучка, жена викария. Ее дряхлый муж слишком плохо выполняет супружеский долг. Удивляюсь, как еще он смог сделать троих детей. Не переживай. Ты очень хорошенькая и милая. Мордашка-то у нее симпатичная, а грудь до пупа висит, как два пустых мешка! Я ее ненавижу. Посмотри, видишь след от ее ногтей? ─ Эльжбета подошла к Вере и показала над бровью красноватый шрам. ─ Не будь я рабыней, все волосы бы ей вырвала. Сеньор не хотел ее видеть, а крайней вышла я!

Переживая заново недавнюю обиду, полька яростно натирала полы. Вера ахнула, поражаясь жестокой несправедливости, но потом подумала, что, скорее всего, Эльжбета преувеличивает недостатки ее соперницы. Что-то же нравилось в ней Стефано, если он приводил ее в свой дом.

Через час комната сверкала чистотой. Эльжбета ушла, пообещав вернуться, как только управится с уборкой в доме. Оставшись одна, Вера походила по комнате, подошла ближе к гобелену, с интересом пощупала его. На подоконнике лежала стопка книг: один молитвенник, содержание двух других представляли загадку, зато четвертая вызвала восторг. Прочитать заглавие не составило труда. Неужели «Декамерон» Боккаччо? Кожаный переплет, множество рисунков, некоторые них очень откровенные. Вера залилась веселым смехом, заметив, что именно эти страницы наиболее потрепаны. И сразу представила серебряные глаза Стефано и его чувственный рот.

─ Вот шкодливый мальчишка! ─ улыбнулась Вера, рассматривая пошловатый рисунок.

Где-то в глубине дома послышались быстрые шаги, затем зазвенел звонкий голосок Эльжбеты, перемежающийся с гортанным мужским. Вера мгновенно отложила книгу и уселась на стул возле окна, приняв отрешенно-ученую позу. В комнату влетела Эльжбета, а за ней важной походкой шествовал низкорослый черноволосый мужчина, одетый в греческую одежду. Вера сначала решила, что он феодорит. Его смуглые пальцы медленно перебирали нефритовые четки. В другой руке он держал большую шкатулку, отделанную самоцветами. Полька отошла в сторону, с уважением посматривая на гостя.

─ Господин Ставрос, ювелир, ─ представила она визитера.

Мужчина молча подошел к Вере и раскрыл шкатулку, демонстрируя ее содержимое. Удивленная Вера заглянула внутрь и зажмурилась. Броши, подвески, браслеты, кольца переливались всеми цветами радуги и слепили глаза.

─ У господина Ставроса не так много времени, ─ сказала Эльжбета. Без всякого стеснения она начала доставать украшения и раскладывать на постели.

─ Ты хочешь сказать, что эти драгоценности для меня? ─ изумилась Вера.

─ Не все, конечно, ─ плутовато ухмыльнулась полька. ─ Я помогу тебе выбрать. Ты, главное, не скромничай, выбирай подороже. Мало ли что в жизни случится! Не корчь такие жуткие гримасы! Ставросу неизвестен наш язык, он ни бельмеса не понимает.

Вера судорожно сглотнула, представив их цену. Будучи женой богатого человека, она хорошо разбиралась в камнях. Эльжбета ловко подцепила колье с сапфирами, массивные золотые серьги, несколько браслетов и перстней, ожерелье из жемчуга.

─ Хватит. Надо же и совесть иметь! ─ Вера схватила польку за проворную белую ручку. ─ Здесь целое состояние!

─ Я давно живу в семье ди Монтальдо. Для нас с тобой состояние, а для сеньора Стефано пустяки. Сколько тебе лет, девочка? ─ фыркнула полька, бесцеремонно уставившись на Веру. ─ Двадцать? А мне двадцать девять! Прислушиваться надо к советам старших! ─ Она выдернула свою руку и вытащила из шкатулки перстень с огромным рубином.

Проводив ювелира, Эльжбета вернулась назад и села на постель рядом с Верой. Та сосредоточенно молчала, прикидывая в уме стоимость украшений. Как теперь посмотреть в глаза Стефано?

─ Ты нахалка, ─ выдавила Вера, не глядя на польку.

─ Ты точно подметила! Что поделаешь, судьба у меня нелегкая. Может быть и нахалка, зато не дурочка, как ты. ─ Эльжбета разлеглась на постели, жеманно потягиваясь и от этого делаясь еще больше похожей на лисицу. ─ Влюбился, никак, наш красавец-сеньор, ─ проворковала она, растягивая слова и хитро поглядывая на Веру.

Вера радостно улыбнулась:

─ Почему ты так думаешь?

─ Я его раньше таким счастливым никогда не видела, ─ неожиданно Эльжбета вскочила с постели и воскликнула. ─ Ай! Я и забыла! Мы с тобой еще должны сходить к портному, он снимет с тебя мерки.

Ослепительный ураган неожиданно приподнял и закружил Веру. Она измучила себя глупыми переживаниями! А Стефано к ней неравнодушен! Ведь он мог получить ее и без всяких ухаживаний и тем более подарков. Она закрыла глаза, задыхаясь от счастья.

Выйдя из дома, Вера остановилась, не замечая недоумения на лице польки. День выдался жарким и солнечным. С моря дул прохладный ветер, с запахом морских водорослей. Она стояла посередине настоящей средневековой улицы, узкой и таинственной.

По совету Эльжбеты Вера набросила на голову вуаль и последовала за ней. Дома ютились на террасах, кое-где примыкая друг к другу, а где-то ― на небольшом расстоянии друг от друга. А в узких промежутках между домами росли виноградные лозы и всевозможные цветы. В городе располагалось много питейных заведений. Об этом легко было догадаться по красным лицам и осоловелым глазам мужчин, выходящих из домов с пестрыми недвусмысленными вывесками. И это в середине дня!

Портной-грек развернул пред изумленной Верой сказочно красивые ткани, шелка винно-красных, ярко-синих, голубых, желтых цветов, воздушный прозрачный газ. Эльжбета принимала активное участие, спорила с портным, требовала принести бархат.

─ Послушайте меня, ─ умоляюще начал старый пожилой грек, обескураженный требованиями польки. ─ Я что, по-вашему, господь бог, чтобы за день сшить из бархата наряд для сеньориты? Сеньор мне велел к завтрашнему вечеру, а бархат не терпит небрежности и ошибок.

Вера не принимала в этих спорах никакого участия, а просто наслаждалась атмосферой волшебства, царившей в мастерской. Горы разноцветных отрезов, корзины с катушками, огромный утюг на раскаленных камнях и множество деревянных лоточков с бисером и мелким жемчугом. Три мастерицы старательно вышивали на готовом платье сложный узор.

─ А когда будет готов мой заказ? ─ Эльжбета капризно надула щеки, шныряя глазами по вешалкам, где были развешены оконченные вещи.

─ Ох, как же я запамятовал, ─ запричитал грек и, шаркая стариковскими ногами по полу, направился к вешалке. ─ Готово, готово еще со вчерашнего дня.

Полька завизжала от радости и выхватила из рук усталого портного ярко-зеленый наряд. Она мигом сняла с себя одежду, небрежно швырнув ее на раскройный стол, и осталась совершенно голой. Вера смущенно заулыбалась, поражаясь ее бесстыдству, а старик осуждающе покачал головой, но при этом ничего не сказал.

─ Красиво? ─ кокетливо спросила Эльжбета, покружив по комнате и вдоволь налюбовавшись своим отражением в небольшом серебряном зеркале.

─ Прекрасно сидит, ─ сказал портной, придирчиво осматривая свою работу.

Платье было недорогим, на нем не было ни бисера, ни жемчуга. Лишь скромная вышивка украшала приталенный лиф.

Когда они покинули мастерскую, Эльжбета, немного помявшись, сказала:

─ Это платье ─ подарок моего любовника.

─ Я поняла, что мне не стоит и об этом говорить. Но почему вы держите в секрете свои отношения? Он, что, женат?

Генуи,─ полька печально вздохнула и сделалась серьезной. ─ Джоффредо хочет меня выкупить у сеньора Монтальдо. Я каждую ночь молюсь Мадонне, чтобы он не разлюбил меня и не передумал. Он ведь небогат. Думаешь, рабыне не хочется счастья?

Вера посмотрела в светлые глаза польки и заметила, что она сильно волнуется. Глубоко в них, под маской беспечности, пряталась тяжелая грусть. И она с сожалением подумала, что пока ничем не может помочь молодой женщине, вымаливающей у судьбы хотя бы небольшой кусочек счастья. ─ Нет, какая же ты забывчивая! Я ─ рабыня, а он гражданин

Лилии

─ Вера! Посмотри, какая прелесть! ─ Эльжбета стояла в дверном проеме, в ее руках был роскошный букет белых лилий. Они благоухали, наполняя изысканным ароматом небольшую столовую. Алая шелковая лента придерживала маленький свиток пергамента, причудливо переплетая длинные стебли цветов.

─ Стефано…любимый… ─ прошептала Вера, ее сердце затрепетало, переполняясь счастьем. Он прислал ей цветы, написал записку! Она самая счастливая женщина на земле. Вера вскочила со стула и, бросив на стол книгу, подлетела к Эльжбете. На белоснежных лепестках сверкали хрустальные капельки воды. Она коснулась кончиками пальцев нежных цветков, согнулась над букетом, вдыхая чарующий аромат. Они были срезаны недавно, не больше получаса назад ― на срезах еще поблескивал сок.

─ Боже, Эльжбета, я так счастлива! ─ воскликнула Вера. ─ Пожалуйста, прочти, что он написал! Я недостаточно хорошо знаю язык, чтобы самой прочитать!

Женщина неуверенно смотрела на записку, осторожно вынув ее из букета.

─ Вера, я умею читать только на своем родном языке, ─ пробормотала Эльжбета и недовольно поджала губы.

─ А что же мне делать? ─ Вера опустила глаза, растерянно перебирая влажные листочки.

─ Я могу попросить Раффи. Он хоть и армянин, но служил поваром при двадцати консулах. Думаю, что за двадцать лет он научился читать…. Старика можно не стесняться!

Вера, сгорая от нетерпения, помчалась на кухню, откуда доносилось хриплое пение и повизгивание ножей, ― Раффи никогда не пользовался точильным камнем, а затачивал ножи друг о друга. Эльжбета с улыбкой пошла за ней.

─ Раффи, почитай-ка нам, а то у сегодня меня глаза болят, ─ важно сказала она, передавая записку в руки повару.

Положив на разделочный стол два ножа, пожилой мужчина развернул пергамент и поднес ближе к лицу, щуря слезящиеся старые глаза. Его полное, раскрасневшееся от кухонного жара лицо помолодело, озарившись светлой улыбкой. Он вытер пот со лба полотенцем. Вера замерла.

─ Мне читать любовное послание?

─ Читайте!

Раффи поправил на голове колпак, поставил ногу на низкую табуретку. Эльжбета засмеялась:

─ Тебе в театре бы играть, а не кур жарить!

Армянин высоко поднял брови и начал читать:

«Прекрасная Вера! Прими творение природы от нищего духом, чье сердце, обожженное твоим кротким взором, не знает лекарства, а плоть томится в безмолвной жажде. Взгляни на небо, и ты увидишь, что звезды меркнут перед твоей красотой! ─ Раффи замолчал, делая выразительную паузу.

─ Раффи! Ну, чего вы замолчали? ─ пылко воскликнула Вера, порозовевшая от волнения.

«Только твои губы ─ лепестки тюльпанов, смогут утолить желания, но их прикосновение не сможет залить в душе пожар», ─ протянув к Вере волосатую руку, забрызганную виноградным соком, повар помолчал пару секунд и закончил:

«Путник, странствующий в царстве миражей в поисках живой души»!

Вера негромко простонала, ощущая легкое головокружение и окунаясь в омут сладких переживаний. Стефано, оказывается, человек с нежным сердцем и склонностью к писательству.

─ Восхитительно! ─ сказал повар, скручивая пергамент.

Вера забрала у него послание и прижала к груди. Затем она поднесла его к щеке:

─ Стефано, мой Стефано… ─ восторженная улыбка застыла у нее на губах.

─ А я недооценила сеньора Монтальдо,─ задумчиво протянула Эльжбета.

─ Вот так всегда. Проживешь с человеком под одной крышей не один десяток лет, и не узнаешь его иногда, ─ философски прибавил Раффи, возвращаясь к своей стряпне.

Вера пошла к себе в комнату, уселась возле окна и раскрыла книгу. У нее никак не получалось сосредоточиться на чтении. Стефано уехал всего часа два назад, а ей уже не терпелось обнять его и поцеловать, прижавшись к широкой груди. Но он придет только к вечеру…. так невыносимо ждать! Она раскрутила пергамент, сняв с него ленту, и взглянула на стройный ряд угловатых латинских буков. Теплый летний ветерок, ворвавшись в распахнутое окно, перевернул несколько страниц книги, лежащей на ее коленях. Вера усмехнулась, испытывая легкое раздражение из-за своей небрежности. Теперь придется долго искать нужную страницу, с трудом вникая в смысл средневекового итальянского языка. Чтобы опять не произошло подобной неприятности, она решила воспользоваться металлической закладкой, выглядывающей из переплета записной книги Стефано. Вера протянула за ней руку, не вставая со стула. Шкодливый ветерок, решив пошалить, налетел с новой силой, распахнув настежь обе рамы. Книги попадали с подоконника на пол. Собирая их с пола, Вера ради любопытства раскрыла записную книгу. Она удивилась, увидев совершенно другой почерк, округлый и более изящный, чем в записке.

─ Странно… Хотя…он мог попросить кого-то…Нет, маловероятно, ─ проговорила она вслух, перелистывая страницы и замечая, что все они исписаны одной рукой. Не найдя и малейшего сходства между почерками, удивленная Вера уставилась на букет лилий, ─ кто же ты, незнакомец? ─ вздохнула она с улыбкой.

Слегка разочарованная, но заинтригованная и польщенная вниманием незнакомца, она все-таки поинтересовалась у повара и Эльжбеты, кто принес цветы, ничего не говоря о своем открытии.

─ Мальчишка-посыльный, ─ ответил Раффи, бросив на нее недоумевающий взгляд. ─ Хороший такой мальчик, я попросил его сбегать в ближайшую лавку за пряностями. Не отказал старику.─ Раффи выглянул в окно. ─ Да, вот он, уже бежит!

На кухню забежал чумазый мальчишка со свертком. Рафии ласково погладил по лохматой головке и, сказав несколько слов на армянском языке, насыпал в протянутые ладошки засахаренного инжира.

Вера поймала мальчика за руку, когда он переступил порог дома, на ходу запихивая в рот сладости.

─ Малыш, ─ начала она вкрадчивым голосом, не отпуская худенькой ручонки, ─ кто тебя попросил принести букет?

На грязном личике вспыхнули хитрые глазки. Мальчик что-то сказал на армянском, качая головой и пожимая плечами. Вера огорчено нахмурилась. Она отпустила руку ребенка, но ей очень хотелось увидеть таинственного поклонника или хотя бы узнать, кто он. И тут ей пришла в голову хитроумная идея. Быстро срезав с куста несколько алых роз, она окликнула мальчика.

─ Подожди! У меня кое-что есть для того господина!

Тот вернулся, и она рассмеялась, раскусив юного мошенника, якобы не знающего никакого другого языка, кроме армянского. Прежде чем передать мальчику наспех сорванный букет, Вера сказала:

─ Передай ему, и скажи, что от меня. И еще скажи, что я не понимаю его желания остаться неизвестным.

По выражению лица ребенка было заметно, что он все прекрасно уяснил. Забрав из ее рук розы, мальчик пустился бежать, бережно придерживая рукавами колючие стебли. Выждав, пока расстояние между ними станет не менее двадцати метров, Вера устремилась за ним, не думая о домашних туфлях и неприбранных волосах. И то, и другое считалось недопустимым для дамы при посещении города.

Мальчик бежал очень быстро, но она не отставала, ощущая лишь, как нижнее платье прилипает к вспотевшей спине. Мимо мелькали стены домов, увитые виноградом, балконы с яркими цветами. Вера чувствовала небывалый душевный подъем, вызванный забавным приключением. Кто же он такой, ее загадочный почитатель?

Неожиданное происшествие нарушило все ее планы. По улице рысью промчался отряд всадников. Не беспокоясь о безопасности горожан, наглые всадники погоняли лошадей, и те с бешеными глазами неслись по узкой улице, поднимая клубы пыли. Прохожие шарахались в сторону, осыпая бранью лихих наездников. Но больше всех ругался пожилой мужчина, собирая и укладывая в корзины уцелевшие яйца, раскатившиеся по мостовой. Вокруг него собралась толпа добровольных помощников. Некоторые смеялись, но большинство разделяло возмущение потерпевшего убытки горожанина.

Вера напряженно всматривалась в конец улицы, тщетно пытаясь увидеть армянского мальчика с букетом красных роз.

─ Тьфу ты! Улизнул, чертенок! ─ вырвалось у нее.

С досадой махнув рукой, она присоединилась к горожанам и стала поднимать с дороги целые яйца.

Люди разошлись, а она осталась стоять, запыхавшаяся и удрученная. Оглядевшись, Вера поняла, что находится недалеко от главной площади. Впереди виднелись городские ворота и подъемный мост, позади ― католический собор и административные здания. И самое неприятное было то, что она находилась в одном из наиболее оживленных мест города, да еще и в утренние часы, когда в Солдайе кипит жизнь. Хотя базарные ворота были уже давно открыты, шумные и нескончаемые толпы торговцев и прочих граждан, желающих продать свои товары, еще направлялись на рынок. Еще она заметила, что ее вид вызывает улыбки. Ей стало некомфортно под насмешливыми взглядами прохожих, кроме того, мучила сильная жажда. Она вспомнила о фонтанах, которые были не только украшением города, но и спасали от жажды. Вода в них была чистая, пригодная для питья. Один из них располагался перед главными воротами, а другой ― с противоположной стороны на въезде в город. Изнуренная такой пробежкой, она побрела к ближайшему фонтану. Жара выматывала до крайности.

Вода Вере не понравилась, но она зачерпнула ее в ладони и ополоснула лицо, не рискуя пить. Очень хотелось просто посидеть возле фонтана, насладиться живительной прохладой. Почувствовав, что кто-то коснулся ее руки, она испуганно обернулась. Увидев деревянные борта низкой телеги, Вера подняла удивленные глаза.

Среди мучных мешков важно восседал их булочник. Его длинные костлявые руки были темой шуток Эльжбеты. Увидев знакомое худое лицо, Вера приободрилась.

─ Ха! Как же Эльжбета верно подметила. Вы можете одновременно и торговать, и следить за печью с хлебом, находясь в разных местах.

От добродушной улыбки веселая физиономия булочника покрылась сеткой морщинок.

─ Меньше всего я ожидал увидеть здесь вас, сеньора Вера, ─ булочник ничего не сказал о домашних туфлях и платье, не предназначенном для посещения города. Его любопытный взгляд не ускользнул от Веры.

─ О! Это очень глупая история. Вам будет неинтересно, ─ пробормотала Вера, наклоняясь к фонтану, чтобы зачерпнуть еще воды.

«Так я тебе и расскажу, старый сплетник»! ─ Она молча усмехнулась, увидев разочарованную физиономию.

─ Этот фонтан давно не чистили. А в том, что на въезде, вода отличная, ─ булочник показал на главные ворота, откуда текла толпа жителей солдайской общины.

Он сказал правду. Вода в фонтане, расположенном за городскими воротами, оказалась кристальной чистой и прохладной. Утолив жажду и немного отдохнув, Вера собралась идти домой. Народу на въезде в город поубавилось, лишь через городские ворота проехали три всадницы. До этого момента она ни разу не видела женщин верхом на лошадях. По мосту стучали копыта трех великолепных скакунов, а Вера, очарованная красотой лошадей и умением всадниц красиво держаться в седле, любовалась прекрасным зрелищем. Всадницы были одеты, соблюдая каноны, предписывающие одеваться генуэзским женщинам в соответствии с их семейным положением и происхождением. Их волосы были убраны в сложные прически и покрыты изящными полупрозрачными покрывалами. Это означало, что они были замужними дамами.

Женщины остановили своих лошадей.

─ Взгляните, сеньора Клариче, на эту деревенщину! ─ рассмеялась черноглазая красотка, указывая на Веру длинным тонким пальчиком.

Вера не сразу поняла, что дамы насмехаются именно над ней, и продолжала любоваться дорогими нарядами и сверкающими украшениями.

― Может, они тоже измучены жаждой и думают, можно ли пить эту воду? ― примерно так она поняла повышенное внимание к своей особе.

Сеньора Клариче ─ некрасивая и полная женщина, обладательница длинного горбатого носа и толстых губ, похожих на две сардельки, бросив на Веру беглый взгляд, улыбнулась собеседнице:

─ Уж не знаю, почему на деревенщине домашние туфли из венецианской парчи и браслеты с бирюзой. Вы заблуждаетесь, дорогая, она ─ полоумная девица, сбежавшая из своего дома. Надо бы вызвать патруль.

К разговору двух дам присоединилась третья, одетая более скромно, и без драгоценностей. Юность была ее единственным украшением.

─ Сеньоры, оба ваших утверждения неверны. Вы как-то на днях просили меня навести справки о женщине, которую привез с собой Стефано ди Монтальдо.

─ И что же ты выяснила?

─ Сеньора, все мои рассказы теперь не имеют смысла. Она перед вами!

─ Ты не ошибаешься, милочка? ─ изумленно спросила носатая женщина.

─ Нет, что вы, госпожа! Как можно! Две недели я слонялась возле дома, который арендует Монтальдо. Он подобрал ее в Феодоро; говорят, что ее продал собственный муж.

Сеньора Клариче, надменно осмотрев Веру, произнесла с отсутствующим видом:

─ Молода, привлекательна. Я бы подчеркнула ─ даже красива. Не могу и предположить, что могло вынудить супруга продать ее. Ты несешь сущий бред или пересказываешь глупую сплетню!

Молоденькая женщина напряженно улыбнулась и проговорила:

─ О, моя сеньора, я сообщаю вам лишь то, что смогла узнать. Она из варварской страны и дерется наравне с мужчинами.

Черноглазая женщина бесцеремонно рассматривала Веру. Грациозно спрыгнув с лошади, она подошла поближе и встала рядом с фонтаном, безразлично глядя на Веру, словно на неодушевленный предмет.

Наконец Вера поняла, что разговор идет о ней. Она хмуро посмотрела на женщин, но промолчала. Как интересно узнать о себе столько лживой информации!

─ Вы преувеличиваете, сеньора Клариче, как и обычно. По мне, так я бы ее назвала просто смазливой! ─ высказала свое мнение черноглазая дама.

─ Преувеличивать не свойственно мне, дорогая Помеллина. ─ сеньора Клариче холодно усмехнулась. ─ Не стоит завидовать, это плохо сказывается на здоровье. И не мучайте себя понапрасну. Красивая внешность имеет пренеприятнейшее свойство, ─ она тускнеет со временем. А ваше положение в обществе никуда от вас не денется.

─ Я так и знала! Ему нравятся блондинки, ─ шептала раздосадованная Помеллина, нисколько не внимая мудрым советам многоопытной Клариче, не знающей никаких удовольствий, кроме изысканной еды.

─ Я бы вам не советовала увлекаться сравнениями и размышлениями. В первый год моего супружества произошло омерзительное событие, о котором я вам рассказывала. Однако, обнаружив супруга в конюшне с лохматой и грязной молочницей, я решила для себя раз и навсегда, что не буду ломать голову над причинами измен. Поверьте моему жизненному опыту, это бессмысленно.

«Помеллина? Помеллина… Помеллина…Что-то знакомое»… ─ крутилось в голове Веры. Она перебирала это имя в своей памяти, пытаясь вспомнить, где она могла его слышать. А женщины продолжали неприязненно рассматривать Веру, побледневшую и растерянную. О возможности случайной встречи с соперницей она ни разу не думала. Сейчас же, сконфуженная своим непрезентабельным видом, она не знала, что и сказать.

─ Как знать, сеньора Клариче. Мои чувства слишком задеты, чтобы оставаться невозмутимой. Он ведет себя так, словно мы дальние родственники!

─ Ах, а разве вы не знаете, как жестоки и эгоистичны мужчины? Ну что ж, продолжайте строить замки из песка.

─ Мне кажется, она скоро ему надоест. Стефано утонченный мужчина, и ему прискучит общество простолюдинки. Да вообще… В себе ли она? Взгляд как у помешанной!

─ Сеньора Помеллина, право, вы начинаете меня утомлять. Я удивляюсь вам. Как можно так долго обсуждать какую-то плебейку! ─ Клариче, капризно вскинув голову, легонько хлестнула свою лошадь, направляя ее к воротам.

Разум Веры пребывал в сильнейшем смятении и не подсказывал никакого выхода. А душа горела от изощренного оскорбления. Заметив, что солдаты, охраняющие городские ворота, с удовольствием прислушиваются к разговору дам и посмеиваются, она решила положить конец их развлечению и своему унижению. Сеньора Клариче помогла ей в этом. Посчитав ниже своего достоинства «обсуждать плебеев», она исчезла в проезде между превратными башнями. Третья дама поскакала следом за ней. Убрав с потного лба светлые локоны, Вера направилась было за ними. Каких-то десять минут, ― и она дома.

Но Помеллина не спешила покидать превратное укрепление. Умело управляя лошадью и нахально рассматривая Веру, она кружила вокруг своей соперницы, не давая ей пройти.

─ Пропустите меня, ─ проговорила Вера.

Помеллина натянула поводья, останавливая лошадь. Черные глаза искусно изобразили удивление. Она удовлетворенно усмехнулась:

─ Я не имею права вас задерживать. Идите же!

Вера, почувствовав, что ее что-то держит, опустила глаза и густо покраснела. Лошадь Помеллины не двигалась. Ее копыто стояло на длинном шлейфе верхнего платья Веры. Стоит ей сделать шаг, и тонкая материя с треском разорвется, развеселив разомлевших на солнце солдат. Их скучающие физиономии заметно оживились.

─ Ступайте, дорогуша! ─ громко смеялась Помеллина. ─ Ваше розовое личико на солнце потеряет свою свежесть и сморщится, как залежалое яблоко!

─ Спасибо, очень вежливо с вашей стороны, ─ сухо ответила Вера, не пытаясь сделать и шагу и выдернуть шлейф. С последствиями она была хорошо знакома еще в столице феодоритов. А лошадь долго не простоит без движения.

─ Что?! Что ты сказала?! ─ гневно воскликнула Помеллина, истолковав смысл фразы как-то по-своему. Вера не раз сталкивалась здесь с подобной ситуацией. В лучшем случае над ней смеялись. И сейчас произошло именно это, но с той разницей, что глаза привратников были устремлены на Помеллину. Что же за нелепость она выдала?

В превратной башне хлопнула дверь, и чей-то низкий голос поинтересовался у солдат о причине их бурного веселья. Солдаты, умирая со смеху, начали объяснять и показывать в сторону Помеллины и Веры, находящейся в плену своего платья. Дверь снова хлопнула, и раздался другой голос, более высокий. Вера оглянулась и увидела, что к ним приближаются двое мужчин, одетых в военную форму, более добротную, чем у привратников. Оба широкоплечие, но один очень высок ростом, а другой, наоборот, низкорослый. Вера криво улыбнулась. Когда офицеры подошли, она затаила дыхание, узнав одного из них, высокого, с карими неподвижными глазами. Он ей упорно являлся во снах, страшных, диких и чувственных. Он посмотрел ей в глаза, и ее воля снова не выдержала испытания. Вера ипуганно опустила веки. Мужчина перевел строгий взгляд на Помеллину.

─ Ну, что вам нужно? ─ нетерпеливо спросила та, плотно сжимая пухлые губки.

─ Сеньора, убедительно вас прошу не разыгрывать здесь представление, ─ властно загрохотал его голос, ─ и немедленно покинуть территорию вверенной мне крепости.

─ О каком увеселении вы говорите? ─ раздраженным шепотом проговорила Помеллина. ─ Вызовите лучше патруль, сеньор подкомендант. Стефано ди Монтальдо будет вам признателен за свою деревенскую растрепу! ─ Помеллина громко засмеялась, прикладывая ладонь к груди и не замечая, что смеется лишь одна она.

─ Извольте подчиниться приказу, ─ холодно проговорил он.

Помеллина, перекосившись от возмущения, обратилась к низкорослому мужчине:

─ Сеньор Риччо, ваш напарник забывает, кто я. Напомните ему!

Низкорослый мужчина, до этого не участвующий в разговоре, улыбнулся. Его живое и смешливое лицо засветилось весельем. Изобразив на лице страшный гнев, он быстрым движением поправил шлем и высоко задрав голову, рявкнул:

─ Знаешь ли ты, болван, кем является супруга уважаемого господина викария?

Тот хитро прищурился, посмотрел сначала на Помеллину, затем на своего напарника:

─ Знаю, ─ загрохотал высокий подкомендант.

Низкорослый Риччо развернулся к побагровевшей от злости Помеллине и вытаращил на нее невинные глаза:

─ Сеньора, он знает!

Она с ненавистью смотрела на Риччо, а потом на рослого подкоменданта:

─ Вы, сеньор Спинелли, как я уже давно заметила, ─ зашипела она, ─ возомнили себя, по меньшей мере, богом… ─ она оставила рот слегка приоткрытым, ее черная тонкая бровь нервно дернулась. ─ Господь покарает вас за гордыню!

─ Сомневаюсь, прекрасная сеньора, что он обратит внимание на мою скромную персону, у него слишком много забот и на небесах. А здесь я бог, как вами было совершенно верно подмечено, ─ нагло ухмыльнулся мужчина. Он повернулся к Риччо и, положив руку ему на плечо, расхохотался:

─ Взгляните на подкоменданта Риччо! Чем не архангел Михаил?…. не хватает только нимба над головой да крыльев. Джованни, черт бы тебя побрал, как ты охраняешь врата рая без длинного меча?

Крепыш Джованни Риччо еле держался на ногах от смеха.

─ Мой длинный меч всегда при мне! А прекрасных дам я готов лично сопровождать в рай! А таких, как вы, сеньора Помеллина, я могу часами водить по райским кущам! ─ Джованни подлетел к Помеллине и, ловко подхватив ее ручку, прижался к ней губами. ─ С раннего вечера до позднего утра!

─ Святотатец, ─ пробормотала растаявшая Помеллина, расплываясь в улыбке и неохотно выдергивая руку.

─ И грешник! ─ пылко добавил за нее Джованни. ─ Но вы можете спасти мою грешную душу и измученную плоть!

─ Вот еще… ─ Помеллина манерно опустила густые ресницы, ─ подите прочь, сеньор Риччо, я — замужняя дама.

─ Славная у вас лошадь, ─ заговорил подкомендант Спинелли, поглаживая густую черную гриву, ─ молодая, и, наверное, пугливая.

Помеллина широко раскрыла глаза, желая возразить, как вдруг наглец, заложив в рот два пальца, громко свистнул. Лошадь испуганно заржала и сорвалась с места, унося на себе всадницу. Когда черный хвост лошади и развевающийся шелковый шлейф платья Помеллины исчезли из виду, Вера повернулась к своим защитникам.

─ Благодарю вас, сеньоры, ─ пролепетала она.

─ И это все? Словесная благодарность в мгновение ока рассеется в воздухе, ─ проговорил подкомендант Спинелли.

─ А… А что же вас… устроило бы? ─ замялась Вера, не понимая, на что он намекает.

Подкоменданты переглянулись и захохотали. Вера хмыкнула. Шутники!

─ Нечто более осязаемое, ─ загадочно начал верзила Спинелли и очертил в воздухе что-то напоминающее женскую фигурку, ─ подумайте сами, прекрасная сеньора, как уныло и сыро в этом каменном исполине. Мы вышли на солнышко порадовать свой взор, полюбоваться на милых прелестных женщин. Одна из них, увы, вблизи оказалась Медузой Горгоной. Представляете, каково же наше огорчение! Но вы можете компенсировать это разочарование и выразить благодарность всего одним поцелуем.

─ И не одним, а двумя! ─ поправил наглец Риччо.

─ А разве поцелуи не исчезают также быстро? ─ заспорила Вера, глядя в бессовестно-веселые глаза Риччо.

─ Не знаю, как быстро он исчезнет с небритой физиономии Коррадо, а что касается меня, то он будет согревать всю ночь напролет! ─ Риччо сделал шаг ей навстречу.

Спинелли хохотал. Вера робко улыбнулась и, испуганно качая головой, попятилась назад.

─ Ну, так как? Мы уже заждались! ─ настаивал Спинелли, глядя на нее сверху вниз.

Теперь и Вера засмеялась. Она, наконец, подняла на него глаза, и ее веселье моментально испарилось. В его темных глазах читался приказ. В душу вновь закралось предчувствие чего-то очень тяжелого. Она понимала, что с ней творится что-то ненормальное.

─ Простите…сеньор! Как-нибудь в другой раз….─ невнятно лепетала она, облизывая пересохшие губы и вытирая покрывшийся испариной лоб.

Пока отвергнутые подкоменданты вдумывались в смысл ее слов, она приподняла подол платья и быстрыми шагами пошла к городским воротам, не оглядываясь, и удивляясь своему поведению.

«Простите, сеньор! Вот дура-то какая! За что простите? Господи…Что за идиотизм со мной происходит»! ─ размышляла она, все время ускоряя шаг.

Измена

Пятую ночь подряд Вера спала одна. Куда же подевался Стефано? Он не приходил домой даже днем. Она молча страдала, скрывая свои чувства даже от Эльжбеты. Утром не хотелось вставать, аппетит совсем пропал. Свернувшись в клубочек, она лежала и думала, что же все-таки произошло с ним.

Ворвавшись в спальню, Эльжбета настойчиво растолкала Веру:

─ Вставай! Скоро полдень, а ты еще валяешься в постели как больная старуха.

─ Отстань, я хочу спать, ─ огрызнулась Вера и накрылась простыней с головой.

─ А я говорю, просыпайся! ─ полька стянула с Веры простыню. ─ Что с тобой происходит?

Вера отвернулась и потерла красные распухшие глаза. Эльжбета наклонилась и развернула ее к себе. Между женщинами неожиданно для них обеих сложилась теплая дружба. Полька ласково поправила ее спутанные волосы.

─ Переживаешь. Понимаю. Сеньор Стефано не приходит ночевать.

─ Ты знаешь, где он пропадает? ─ обеспокоено спросила Вера.

─ Как я могу знать, он же не отчитывается передо мной. У него много дел …мало ли где он может находиться…

─ Эльжбета, я волнуюсь за него, не за себя. И …ты знаешь…я его люблю!

─ Бедная девочка, ─ улыбнулась полька. ─ Влюбляться в своего сеньора так неразумно. Ты хочешь, чтобы я помогла тебе разыскать его?

─ Хочу! Пожалуйста, если сможешь, узнай!

─ Хорошо. Я приблизительно догадываюсь. На днях из Генуи прибыл корабль. Как тебе сказать…всюду рассказывают о пышном бале в честь гостей. ─ Эльжбета замялась, думая, что утаивать правду от Веры будет слишком жестоко. Но часть информации она все же скрыла. Половину жизни прислуживая в доме богатого аристократа, Эльжбета знала в лицо многих генуэзских дворян. Пылкий сеньор ди Монтальдо увлекся хорошенькой и знатной сеньорой из Генуи.

Эльжбета отсутствовала довольно долго, и Вера не находила себе места. В голову лезли всевозможные ужасы, она терзалась, переживала. Чтобы скоротать время, вышла во двор, полила розы, оплетавшие изгородь, срезала высохшие бутоны. Повар приготовил ее любимый пирог, но она не могла ничего есть. Через пару часов в дверях раздался игривый голосок Эльжбеты:

─ Как вкусно пахнет! Раффи, ты перед кем выслуживаешься?

Вера подбежала к польке и, схватив ее за руку, потащила в спальню.

─ Рассказывай, что ты узнала, прошу тебя! ─ воскликнула она.

Женщина сбросила с головы платок и нахмурилась. Выглядела она озабоченной.

─ С ним все в порядке! Сеньор проводит вечера в обществе генуэзских аристократов. Они веселятся, танцуют…

─ Все! Я не желаю больше ничего знать! ─ вскричала Вера. Подробности ее не интересовали, а вернее, она боялась их.

─ Мне жаль, ─ вздохнула Эльжбета. ─ Ты сама меня попросила.

─ Эльжбета! Прошу тебя, пойдем погуляем! Скучно! Даже тоска берет! Пусть Стефано танцует хоть до упаду, а мы тоже куда-нибудь сходим!

─ Мне ведь нельзя, ─ печально отозвалась полька. ─ Я же рабыня.

─ А кто узнает? Наденешь мое платье, закроешь лицо вуалью. Оденемся красиво.

Уговаривать обожающую приключения Эльжбету долго не пришлось. Не прошло и получаса, как обе женщины вышли из дома. Вера выбрала самые лучшие платья и самые дорогие украшения. Полька преобразилась до неузнаваемости. Из хорошенькой женщины она превратилась в красивую. Теперь они обе выглядели как знатные дамы. Эльжбету было не узнать. Взяв Веру под руку, она надменно поглядывала на прохожих, ловила на себе восхищенные мужские взгляды и упивалась их вниманием. Проходя мимо кондитерской лавки, Эльжбета все же не удержалась, чтобы не высказать претензии хозяину-греку и подняла вуаль:

─ Эй! Твои вчерашние сладости никуда не годятся! Если будешь халтурить, мой сеньор найдет нового кондитера!

Грек выпучил на польку глаза, не узнав в красивой даме нахалку-рабыню.

─ Эльжбета, ты ли это?

─ Нет, не я, а моя сестра! ─ полька перекривила грека и усмехнулась. ─ Смотри, завтра приду, если мне не понравится, будешь сам их лопать.

─ Сеньор ди Монтальдо только что заходил ко мне. Он заказал еще мармелад и многое другое, ― пробормотал кондитер.

─ Ого, ─ пробормотала Вера, задумываясь для кого заказ. Ни она, ни Стефано не питали особой страсти к сладостям.

Внезапно Эльжбета сжала ладонь Веры и потянула в сторону.

─ Стой, ─ настороженно шепнула она. ― Зайдем за угол!

─ Эльжбета… ─ удивленно начала Вера. Но тут она остолбенела. На расстоянии нескольких домов от лавки кондитера медленно шла пара. Низкий голос Стефано Вера узнала сразу же. Его рука обвивала талию хорошенькой молодой женщины в роскошном шелковом платье. Темные волосы незнакомки, обвитые нитями жемчуга, сверкающим потоком спускались с плеч. Красивая пара, весело разговаривая, свернула в арку между домами. Вера смертельно побледнела. Она стояла, не двигаясь с места, невидящими глазами уставившись на угол дома. Ее волшебный мир рухнул как карточный домик, превратившись в прах. Она пока еще не верила своим глазам, она отказывалась им верить.

─ Только не плачь! Вера! Я тебя умоляю, не плачь! ─ залепетала Эльжбета, напуганная ее необычайной бледностью.

─ Я не плачу, ─ отрешенно проговорила Вера, поднимая на нее потухшие глаза. ─ У меня кончились слезы, Эльжбета.

─ Пойдем домой! ─ полька участливо погладила Веру по плечам.

Войдя в спальню Вера быстро сняла ожерелье из жемчуга, браслеты, кольца, и положила украшения в шкатулку. Заколки, золотые шпильки ─ все было яростно сорвано с прически вместе с выдранными прядями волос и брошено на туалетный столик. Ее история опять повторяется. Что она опять не так сделала? Может, она слишком скучна для Стефано? Голова шла кругом, а сердце разламывалось от резкой боли. Стефано оказался ничем ни лучше Игоря, а может, даже хуже. «Медовый» месяц, проведенный с ним в Солдайе, пролетел быстро. Всего только один месяц, а он уже охладел к ней и начал ухаживать за другими женщинами. Вера тяжело вздохнула и захлопнула шкатулку.

Эльжбета сидела на краю кровати и сурово поглядывала, как полностью уничтоженная Вера избавляется от подарков. Пока они шли к дому, Вера молчала и сдерживалась, а сейчас дала волю чувствам.

─ Не часто мне приходилось видеть таких глупых женщин. Сними еще платье и сорочку, они тоже его подарок, ─ презрительно усмехнулась полька. ─ А еще можешь изрезать их ножницами, а потом ворваться в столовую и побить несколько дорогих сервизов. Мать твоего господина Стефано всегда крушила посуду, когда ее муж, сеньор Пьетро, заводил новую любовницу.

─ Издеваешься надо мной? ─ взвилась Вера.

─ И в мыслях не держала, ─ простодушно отозвалась полька, стойко выдерживая ее гневный взгляд. ─ Погнула шпильки, сломала заколку. А в чем они виноваты? В том, что в голове, которую они украшали, ничего нет?

Не имея сил спорить, Вера опустилась на пол возле кровати. Конечно же, Эльжбета права. Ее голова совершенно пуста.

─ Что мне делать? ─ глухо прошептала Вера. ─ Мне некуда идти, у меня нет дома, у меня вообще ничего нет!

─ Вот что я тебе могу сказать! Не огорчайся. Не все так плохо. Ты свободная женщина и в любой момент можешь вернуться на родину. Продашь драгоценности, в конце концов. Тебе этих денег хватит, чтобы открыть бакалейную лавку и вольготно жить.

─ Эльжбета! Ты так ничего и не поняла! Я люблю Стефано! Причем здесь деньги!

─ Да уж, глупа как гусыня, ─ хохотнула Эльжбета.

Она собрала со столика разбросанные шпильки и бережно положила в шкатулку. Вера сидела на полу, обхватив голову руками. Зачем ей дорогие побрякушки, раз Стефано ее больше не любит!

─ Не могу понять, что я не так делаю! ─ Я знаю, что ты не понимаешь. Мужчина стал для тебя всем. Ты жалкая раба любви. Думаешь только лишь о нем, тебя не интересует ничего, кроме страсти.

─ А ты считаешь, что любить глупо? ─ поразилась Вера.

─ Люби, но унижай себя. ─ Эльжбета задумчиво смотрела на Веру. Не эгоистичная, не хитрая и чересчур прямолинейная. Такая и впрямь быстро надоест. ─ Мужчины испокон веков нас обманывают, и весьма изощренно. Вначале они возвели нас на пьедестал. Сказали нам, что мы должны быть чистыми и непорочными. Заказывали у художников портреты в образе богинь и святых. И мы поверили им. А мужчины тем временем жили своей веселой жизнью, развлекались с красивыми любовницами, пили вино, устраивали войны. Вечно им не хватает разных приключений! А когда старость посеребрит их шевелюру, вот тогда они и возвращаются в уютный дом, который создала жена, чтобы сидеть возле камина и вспоминать былые подвиги. Да, кстати, разве ты не знаешь, что сеньор ди Монтальдо осенью женится?

— Что? Ах, да, женится… свадьба, дети… — Вера истерично расхохоталась. Прошла минута, затем другая, а она все смеялась и смеялась….

Уже сожалея о сказанном, Эльжбета метнулась к ней и принялась трясти за плечи, ― в глазах Веры просматривалось безумие. Зная, что делают в таких случаях, полька схватила кувшин с водой и с размаху плеснула Вере в лицо холодной водой. Она потекла по лицу, затем по шее, ― на голубом лифе платья расплылось темное пятно. Вера закашлялась и перестала хохотать, понемногу приходя в себя.

— А ну-ка еще! — воскликнула Эльжбета, снова окатывая ее водой, но уже из таза.

Волосы, одежда, лицо — намокло все. Перед ней стояла не взрослая женщина, а несчастная девочка, мокрая и обезумевшая от горя. Полька подошла к Вере и положила ладони ей на плечи, смахивая с них воду:

— Вера, запомни, женщина должна быть сильной. Жизнь похожа на море. Оно жестоко расправляется со слабыми! Если ты выбираешь жизнь, тебе придется принять ее законы. Ты сбилась с курса, а море не терпит ошибок. Подними же паруса и следуй по направлению ветра. Слова Эльжбеты, сказанные спокойным решительным тоном, приободрили Веру и добавили сил. Да, конечно, она права! Слезы ─ пустое занятие. Кто ей еще может помочь, как не она сама!

Безразличным взглядом Вера окинула вещи Стефано: книги, письменные принадлежности, перчатки. Ей больше не хотелось любоваться его почерком, подносить к лицу перчатки и вдыхать запах его тела. Переживать и плакать она тоже не будет. Она подошла к окну, взяла одну перчатку и швырнула ее на пол.

─ Козел! ─ процедила она на русском языке.

─ Что ты сказала? ─ Эльжбета весело сверкнула глазами. ─ «Кози»? Я так давно не слышала славянской речи! Кто «кози»? Сеньор Стефано?

В светлых глазах женщины загорелись озорные искорки. Наверное, ей и самой приходилось называть кого-то козлом. Мелкие хищные зубки приоткрылись в тонкой лукавой усмешке:

─ Да ведь без рогов-то козлов не бывает. ─ Эльжбета хитро прищурилась.─ Никто и ничего не узнает. Господь тебя одарил красивой внешностью, а ты совсем ею не пользуешься. Он изменил тебе и скоро женится на другой, и ты больше ему ничего не должна! — быстро проговорила полька. — Мой тебе совет ― ищи нового покровителя, если не хочешь остаться в проигрыше. Заодно отомстишь. А там, глядишь, все и образуется.

─ А что… ─ усмехнулась Вера, представив Стефано в объятиях молодой красивой итальянки в подвенечном платье. ─ Порою месть бывает очень сладкой…..

─ Ни есть то слово, паненка! Сладчайшей, ─ шепотом протянула Эльжбета. ─ Послушай, мы ведь собирались в собор, а твоя прическа испорчена. Ну, ничего, я быстро справлюсь.

Возле католического храма никогда не толпилось много народа. Здесь не встретишь простого горожанина. Греки ходили в свою церковь, армяне ─ в свою. А приезжим генуэзским купцам и чиновникам не было дела до бога. Их больше заботили дела и коммерция. Вера была в этом храме один раз, и то из любопытства. Зато здесь можно было повстречать жену викария, и еще несколько женщин, жен советников консула, его письмоводителя. Они приходили сюда от скуки, чтобы пообщаться, похвастаться новыми нарядами.

Вот и сейчас Помеллина, самая красивая и молодая из них, что-то обсуждала с подругами. Увидев Веру, она сразу замолчала и метнула на нее взгляд, полный ненависти. Вера горько улыбнулась. Значит, ей ничего не известно о шашнях Стефано.

─ Зайдем? ─ спросила Эльжбета. ─ Ведь никто не знает, что ты православная.

Войдя в храм, Вера остановилась. Навстречу ей к выходу шло несколько мужчин. Ели судить по их надменным лицам и богатым одеждам, они принадлежали к знатному сословию. Мужчины дружески беседовали, улыбались. Похоже, они не торопились покидать храм.

─ Ты не знаешь, кто эти люди? ─ поинтересовалась Вера у Эльжбеты.

─ Знаю. Этих сеньоров я не раз видела еще в Генуе. Богатые аристократы. Один из них бывал в гостях в палаццо ди Монтальдо. ─ Полька едва заметно кивнула на мужчину средних лет и шепотом сказала. ─ Алессандро, граф Лаванья. А вон тот юноша, в синем, его родственник…

Вера ее больше не слушала. Алессандро выделялся из всех эффектной внешностью и гордой осанкой. Она осторожно посмотрела на генуэзца.

«Типичный итальянец», ─ подумала она, вспомнив поездку в Рим. Невысокого роста, коренастый, темноволосый, с неизменной улыбкой и блестящими темно-шоколадными глазами.

─ Граф видный мужчина, ─ сказала она.

─ И вдовец, ─ закончила Эльжбета. ─ Если бы ты знала, сколько женщин вздыхает ему вслед.

─ Да ты что!

─ Подмигни ― и он твой! ─ дерзкая полька игриво ущипнула подругу.

Вера тихо засмеялась, с интересом рассматривая генуэзца. Не так красив, как Стефано, но с шармом. Он стоял возле выхода, широко расставив ноги и скрестив руки на груди. Первое время Вера находила одежду генуэзцев просто клоунской. Яркие шоссы, что-то вроде современных лосин, не скрывали ничего от любопытного взгляда. Чем моложе мужчина, тем меньше закрывали его бедра верхняя одежда. Алессандро ди Лаванья был далеко не молод, лет на десять-двенадцать старше Стефано, но он мог гордиться своими крепкими подтянутыми бедрами. Черные, аккуратно постриженные волосы доходили до линии подбородка и были слегка завиты на концах. Он явно молодился, не смотря на намечающийся животик и проблески первой седины в волосах.

─ Интересно, что он обо мне подумает, если я ему подмигну, ─ скептически пробормотала Вера. Идея о мести ее не очень-то окрыляла. Тем более, что, скорее всего, она сама виновата… Эльжбета справедливо заметила, что Стефано заскучал с ней. ― И кто знает, что у него на уме.

─ Подумает то, что и каждый мужчина, глядя на хорошенькую женщину.

─ Честно признаюсь, ни разу в жизни сама не знакомилась с мужчинами, ─ Вера покачала головой, иронически улыбаясь. ─ Ума не приложу, что мне сказать, что сделать. Я ужасно стесняюсь.

─ Так это проще простого! Подойди к нему и скажи, что у него сзади на бедре сидит оса, и ее надо срочно стряхнуть, пока она не ужалила, ─ полька коварно захихикала.

─ Кошмар какой-то! ─ возмутилась Вера. ─ Может, мне его еще между ног схватить?

─ Как хочешь! ─ фыркнула Эльжбета. ─ Ладно, пойдем отсюда. Чего без толку топтаться? Ты не из тех женщин, которые сами устраивают свою судьбу.

Мужчины вышли из храма и стояли на улице, продолжая беседовать. Проходя мимо них, Эльжбета подтолкнула Веру локтем.

─ Давай! ─ прошипела она.

Она права! Я трусливая неудачница!

Вера в последний раз глянула в хитрые глаза «паненки», затененные густыми рыжеватыми ресницами и, попытавшись изобразить на лице невинную улыбку, неуверенно пролепетала:

─ Сеньор, на вашей ноге сидит оса!

Алессандро ди Лаванья, услышав за своей спиной нежный женский голосок, обернулся. На него смотрели огромные голубые глаза, а прелестный маленький ротик изогнулся в соблазнительной улыбке. Ему хватило нескольких секунд, чтобы оценить все достоинства фигуры молоденькой женщины. Он решил представиться, но его опередил пронзительный визг.

─ Матка бозка! Какой огромный шмель! ─ завизжала Эльжбета. ─ Он сейчас сожрет вас! Он полез под ваш камзол!

Проворные ручки польки нахально схватили мужчину за бедра. Вера испугалась. Она видела, как глаза Алессандро изумленно округлились. Его спутники, услышав страшный визг, в растерянности схватились за оружие. Приободрившуюся Веру развеселила комическая ситуация, и она принялась «помогать» Эльжбете стряхивать злодея-шмеля.

Алессандро ди Лаванья сразу и не понял, что произошло. Какой там еще шмель? Он лишь почувствовал, как шаловливая женская ручка без зазрения совести ущипнула его за мускулистую ягодицу. Впрочем, это было довольно приятно…. И он решил поддержать шутку.

─ О! Шмель перебрался вперед и уже жрет мою плоть. Это ужасно!

Другие мужчины расхохотались над его немного неприличной шуткой.

─ Придется тебе, Алессандро, податься в монахи! ─ воскликнул один.

─ Но шмель еще не все сожрал! ─ засмеялся Алессандро и насмешливо заглянул в глаза красивой незнакомке. ─ Сеньорита, моя судьба теперь в ваших руках. Меня уже прочат в монахи!

Вера невольно улыбнулась. Он предлагает ей пошарить в его брэ? Вот так наглец!

─ Сеньора, ─ Вера нарочно поправила его. ─ Я порядочная женщина…. вы же мне предлагаете неприличные вещи…. ─ Она наигранно надула губки. ― Вам просто хотели помочь!

─ Я имел в виду мое сердце. А что вы подумали, позвольте узнать? ─ генуэзец вызывающе посмотрел на Веру. Ей даже стало немного не по себе. Что он о ней думает? Но от мужчины исходили пронзительные флюиды откровенного желания… нет, она не могла ошибиться, он заинтересовался ею.

Не найдя нужных слов, сконфузившаяся Вера смущенно улыбнулась. А Эльжбета с любопытством посматривала на нее. Так забавно, сеньор Стефано обхаживает молодую сеньору ди Лаванья, а ее дядя вот-вот угодит в сети голубоглазой красотки. Этой русской надо поверить в себя, ей надо почувствовать себя уверенной женщиной.

Алессандро и его приятели выразили желание познакомиться поближе с красивыми дамами и продолжить общение в какой-нибудь приличной таверне. Дамы милостиво согласились.

Вера не ошиблась, решив, что генуэзцы приезжие. Все четверо прибыли в Солдайю несколько дней назад. Затем они поедут в Каффу. Цель путешествия троих мужчин ─ закупка большой партии зерна для продажи в Генуе. У графа причина приезда в колонию была некоммерческой. Он вскользь упомянул о единокровном брате, которого не видел почти пять лет. Потом разговор коснулся невольничьего рынка в Каффе. Мужчины обсуждали цены на рабов, их национальные особенности. Вера почувствовала к ним некоторую неприязнь, а Эльжбета побледнела и отвернулась. Мужчины приняли ее с полькой за горожанок и с легкостью делились своими планами относительно приобретений рабов. Возможно, если бы не бокал вина, Вера бы промолчала. Однако немного алкоголя и неприятие рабовладельческого строя развязали ей язык.

─ Сеньор Алессандро, а вы когда-нибудь задумывались о том, что чувствуют эти несчастные? Ведь большинство из них не родилось в рабстве, их захватили в плен и сделали рабами.

Генуэзцы удивленно переглянулись. Эльжбета отыскала под столом ногу Веры и слегка наступила на нее.

─ Вам жалко рабов, сеньора Вера? ─ граф пристально изучал ее раскрасневшееся от возмущения лицо.

Вера высказала все, что думает об эксплуатации, о несправедливости, но увидела на лицах собеседников лишь одно изумление.

─ Рабство было, есть и будет всегда, ─ невозмутимо ответил Алессандро. ─ Вы только что ели мясо теленка. А его вам не жаль? ─ Он выдержал паузу, понимая, что прелестная солдайка вряд ли сможет ответить на его вопрос. ─ Есть животные, созданные господом для того, чтобы их ели, также есть нации, обладающие смиренным нравом. Вы знаете, что лису невозможно приручить? Попав в капкан, она отгрызает себе лапу, а в клетку ─ раздирает зубами собственное брюхо. На моей памяти, не один раб ни свел счеты с жизнью. Подобные происшествия случаются крайне редко.

Вера слышала, как вздохнула Эльжбета. Лучше поменять тему разговора! Демократические взгляды никогда не найдут отклика в этом обществе. К тому же она познакомилась с этим интересным мужчиной не для того, чтобы, споря с ним до посинения, упорно отстаивать свою точку зрения. Весь вечер она смотрела только на него. Алессандро показался ей не только видным мужчиной, но и незаурядным человеком. Стефано в сравнение с ним был пуховым птенцом. И она решила поменять тему. О чем можно поговорить с малознакомыми мужчинами? «Декамерон» пользовался скандальной известностью. Его читали все, но не все признавались в этом.

Генуэзцы с удовольствием подхватили более приятную, слегка эротическую тему. Вера заметила, что хозяин таверны с удовольствием подслушивает их разговоры. Действительно, какая же она была глупая, когда сидела целыми днями дома в одиночестве, скучала и…верила Стефано.

─ Вы своеобразно мыслящая и, я бы сказал, необыкновенная женщина… смело рассуждаете о жизни, у вас свои оригинальные взгляды, ─ отметил Алессандро после минутного молчания.

Он первый человек, отметивший ее странное, несвойственное женщинам пятнадцатого века поведение!

Немного помолчав, Вера кокетливо ответила:

─ А вы, я вижу, пытаетесь меня очаровать.

─ Нет, не подумайте! Я бы очень хотел стать вашим другом. Вы говорите с акцентом, вы не из Генуи, и не из Венеции. Я угадал?

─ Угадали. Я из Московского княжества.

Граф мысленно ахнул. Стало понятно, почему она так яростно защищает рабов. Большая часть женщин на рынке Каффы ― славянки.

Они покинули таверну ближе к вечеру. Генуэзцы проводили молодых женщин домой. Эльжбета, увидев на улице патруль, быстро прошмыгнула в дверь. Если Джоффредо узнает, что она флиртует с другими, прощай всякая надежда на свободу. А Вера еще немного задержалась. Мужчины вели себя очень галантно, рассыпались в комплиментах. Ей это льстило, но мысли упорно возвращались к Стефано.

─ Мне пора, ─ она мило улыбнулась Алессандро и его друзьям.

─ Так скоро, ─ огорченно проговорил Алессандро, не сводя с нее горящих глаз. ─ А могу я надеяться на свидание?

Вера сорвала алую розу и положила колючий стебель между складок его одежды, ближе к сердцу:

─ Вам к лицу красный цвет. Это цвет сильной страсти.

─ Это мой любимый цвет, ─ прошептал Алессандро. Он оторвал ее руку от камзола и поднес к своим губам. ─ Я приду сюда завтра, в шесть вечера.

Как же все оказалось легко! А в сердце появилась брешь. Ее не радовали обходительные манеры графа, лишенные всякой пошлости. Сначала эти мужчины целуют руки, дарят цветы и подарки, а потом забывают и предают. Где же сейчас ее дорогой Стефано? Скорее всего, наслаждается ласками новой любовницы.

Приятели графа, сообразив, что они лишние, отошли на несколько шагов и тихо заговорили между собой. Она подумала, что сейчас подходящий момент, чтобы намекнуть графу на нечто большее, чем просто прогулки по городу и приятные беседы.

Начинало темнеть. Мрак покрывал не только улицы, но и ее сердце. Ей не хотелось грустить. Она никогда не будет прежней наивной дурочкой. Печалиться из-за обманщика ─ глупо и смешно.

─ Вы умеете плавать, сеньор Алессандро? ─ спросила Вера, вкладывая в свой вопрос некоторую двусмысленность.

Генуэзец встрепенулся и весело засмеялся, ― он, кажется, понял ее намек.

─ Да, я прекрасно плаваю. А вы любите купаться в море?

Поражаясь себе и своему нахально-откровенному поведению, Вера затрепетала под его пронизывающим взглядом.

─ Я обожаю море. Особенно ночью…. оно так красиво светится. Тысячи медуз стремятся к берегу. У них сейчас брачный период.

─ Вы читаете мои мысли, сеньора Вера, ─ прошептал граф. ─ Я заскучал в этом городе. ─ Он сделал шаг, и ее грудь коснулась темно-коричневого камзола. Рука мужчины легла на ее талию. Вера вспыхнула, уже не зная, правильно ли она поступила. Другая его рука легла ей на плечи. Вера прикрыла веки, чувствуя его дыхание. Сначала он коснулся губами ее шеи. Вера подняла глаза вверх, не осмеливаясь ответить на его ласки. Его ищущие губы были не как у Стефано ― горячие и чувственные, а жесткие и уверенные.

Алессандро был ненамного выше Веры, и их глаза были почти на одном уровне. Но она почему-то смущалась, когда их взгляды встречались. Мягким движением он привлек ее к себе, лаская пальцами шею и чувствительное местечко на пояснице, немного ниже талии. Она чувствовала, как ее кожа покрывается пупырышками. Никогда она не испытывала от поцелуя такого восхитительного удовольствия. Он поднялся выше, к подбородку, потом к губам. Его язык не врывался в ее рот, стремясь завладеть им, как это делал Стефано. Он изучал, исследовал, ласкал внутреннюю поверхность губ, небо.

Вера опешила, она ощутила себя невинной девочкой. Ей и в голову не приходило, что поцелуи могут быть такими разнообразными. Алессандро целовал ее в губы и смотрел в глаза. Ее веки наполовину прикрывали зрачки, и она видела блеск жгучих темных глаз. Жесткая щетина царапала ее нежную кожу, но она чувствовала странное удовлетворение, сродни освобождению. В ней пробудился интерес, ей захотелось познать этого мужчину. В нем не было огненной страсти, но в каждом движении его рта, рук чувствовался опыт и знание женского тела. Алессандро оставил ее губы и нежно поцеловал переносицу, затем веки.

─ Вы дрожите. Вам холодно? ─ зашептал он, поглаживая талию Веры.

─ Правда? Нет, не холодно. Мне ужасно неудобно… что вы теперь обо мне подумаете… … ─ бормотала Вера, чувствуя сильнейшую робость, подобной она никогда раньше не ощущала.

Да что на нее нашло?

─ Вы очень нежная и чувствительная, как роза, которую вы мне подарили. Я часто людей ассоциирую с растениями.

─ Скажите, сеньор Алессандро, почему же роза, а не лилия или ромашка? ─ ей понравился тонкий комплимент.

Мягкий тембр его голоса успокаивал, а умные внимательные глаза обволакивали нежностью.

─ Розы нуждаются в любви. Они могут цвести долго, если их любить. Но если на них не обращать внимания, относиться с безразличием, даже при самом заботливом уходе они прекращают рост, а бутоны становятся мелкими и тусклыми. И у розы есть шипы, если с ней грубо обращаться, она может и поранить.

Вера еле сдержала тяжелый вздох. Она ─ роза, заброшенная и увядшая. Умница граф без труда понял ее состояние.

─ А с кем вы себя сравниваете? Если не секрет.

Алессандро заинтересованно улыбнулся.

─ А вы попробуйте угадать.

─ Это так сложно. Мы едва знакомы…я пока затрудняюсь вам ответить.

─ Вы мне позже ответите.

Вера смотрела на генуэзца… его глаза были темными как грех, как любила говорить ее мать. Лицо мужчины дышало спокойным достоинством, ― так ведут себя знатные особы, как уже успела заметить Вера. Высокий лоб, несмотря на годы, был гладким. Ни одна морщинка не пересекала его. А прямые черные брови, похоже, никогда не вздымаются в гневе, и не сходятся на переносице. Вдруг она мгновенно смогла характеризовать этого человека: пылающий лед. Он смог усмирить свои страсти, и они больше не тревожат его. Иной раз он жаждет отдаться их власти, но уже не может.

─ Да, сеньор Алессандро. Я вам скажу, очень скоро…─ сказала Вера, ошеломленная неожиданным озарением.

─ Спокойной ночи, роза, ─ шепотом сказал граф, выпуская ее из объятий.

─ И вам спокойной ночи! ─ робко проговорила она, отходя от него. ─ Мне уже надо домой.

Вера вошла в дом и остановилась возле порога. Сердце чуть ли не вырывалось из груди, а щеки пылали огнем. Опять судьба играет с ней в кошки-мышки. О, как ей надоели эти глупые игры! Хотелось стабильности, хотелось нормальной жизни, без измен и интриг. Совершено не хотелось быть холодной кокеткой, искать выгоду от связи с мужчиной. Но, скорее всего, ей в который раз придется покориться судьбе. Не пытаясь унять сумбурные мысли, она пошла в спальню.

В комнате горела масляная лампа, Эльжбета сидела возле окна. Свет лампы отражался в ее озорных глазах и сиял россыпью блесток на золотистых волосах.

─ Как тебе граф ди Лаванья? Правда, незаурядный и красивый мужчина? ─ спросила она, не скрывая сильного интереса.

─ Очень, ─ угрюмо отозвалась Вера, глядя с тоской на свою одинокую постель. Стефано никогда больше не вернется к ней, вне всякого сомнения. Да и сможет ли она, после того, как увидела его с другой, его любить? Конечно, нет.

Как истинная полячка, Эльжбета была в избытке наделена женской интуицией и не стала мучить Веру излишними расспросами. Пожелав приятных сновидений, она ушла к себе. Вера легла и больше не о чем не думала, решив, что это бессмысленно. Ей не дано быть счастливой в этой жизни. С иллюзиями покончено, и завтра она проснется совершенно другой женщиной.

Ссора

Воздух в комнате еще был наполнен терпким ароматом, хотя Катарина ушла не менее получаса назад. Ее низкий грудной голос раздавался откуда-то из глубины дома. Стефано не прислушивался. Как и обычно, на рассвете ему хотелось спать. Но этот запах, смесь лаванды, корицы и сандала, выводил из себя. Или не запах, а все, что связано с Катариной. С женщинами постоянно какие-то сложности, то не так посмотришь, то не то скажешь. Стефано думал о вечернем разговоре с Катариной. Женщина сказала всего несколько фраз, но как же сильно они повлияли на их отношения. Стефано перевернулся на бок, и ненавистный аромат, распространяемый наволочкой, атаковал еще яростнее. На белом шелке лежал ее длинный темный волос. Стефано перевернул подушку и опять лег на спину. Сегодня он выезжает в Воспоро. Вот и отлично, через неделю она уже покинет Солдайю…. они не скоро встретятся. И будет разумнее, если он сейчас же уйдет из этого дома.

Больше не раздумывая ни мгновения, Стефано вскочил с постели и начал быстро одеваться. Он застегивал на рубашке последнюю пуговицу, когда на пороге спальни возникла его любовница в белоснежном утреннем платье.

─ Стефано, дорогой, ты что, спешишь оставить меня? ─ спросила она удивленно, но без агрессии. Несколько лет супружества с ненавистным и отвратительным стариком научили молодую женщину скрывать свои истинные чувства, держа их в узде. К сожалению, это не всегда удавалось. В конце концов, судьба сжалилась над Катариной: супруг закончил свой жизненный путь и ушел к предкам, оставив молодой вдове огромное состояние и долгожданную независимость.

─ Катарина, я не могу у тебя долго задерживаться, ведь я сегодня уезжаю, и ты знаешь куда, ─ сухо ответил Стефано, поправляя перед зеркалом непослушные волосы.

Катарина опустила длинные ресницы, поглядывая на отражение Стефано. Он не улыбался, его лицо было напряженным. В глубине души она признала свое поражение.

─ Злишься на меня, ─ с недовольством проговорила молодая генуэзка… ─ А ведь мы собирались ехать вместе. Быстро же я тебе надоела.

Стефано замер, в комнате стало тихо. Катарина подумала, что снова сболтнула что-то не так. Хотя, чего волноваться, когда все слова были сказаны еще вчера вечером!

─ Катарина! ─ начал Стефано, резко развернувшись к ней лицом, ─ ты же знаешь, я не мусульманин, а католик, и не могу иметь несколько жен. Через два месяца я женюсь. Уже была и помолка, мое решение окончательно. Я тебя обидел чем-то?

Женщина лихорадочно расправляла свои черные локоны, ее глаза нервно забегали, полуприкрытые темными веками. Да, это правда, он ничем ее не обидел. Она сама намекнула красавцу барону, что не против развлечься, и не только танцами, а он принял ее приглашение, как и любой другой мужчина. Но гордая аристократка испытывала муки уязвленной гордыни. Манипулируя целым сонмом обожателей и испытывая наслаждение от невидимой власти над ними, она привыкла к поклонению. Такой холодный отказ был для нее оскорбителен.

Стефано же искренне недоумевал. Молодая привлекательная вдова, богатая, свободная, сын подрастает…. Еще и года не прошло, как похоронила мужа. Так какого черта она опять рвется замуж? Вот он, будь на ее месте, даже мысли бы об этом не допустил! Вот и пойми этих женщин! Стефано отвернулся, и его глаза встретились со своим отражением в зеркале. Он смотрел на свое лицо, и оно ему казалось очень глупым и смешным. Все-таки есть какие-то ошибки и с его стороны, иначе бы женщины не закатывали такие сцены.

─ Желаю тебе счастья и кучу наследников, ─ съязвила взбешенная Катарина. ─ Но сомневаюсь, что твоя престарелая и страшная, как кара божья, невеста сможет тебе их подарить!

Это был жестокий выпад. И надо сказать, Катарине удалось задеть Стефано. Он нахмурился. Его будущая супруга, внешне не очень привлекательная женщина, была тремя годами старше Стефано и имела за плечами бездетный брак.

Он слышал учащенное дыхание любовницы, резкий запах ее духов и думал, что никогда бы не женился на такой вспыльчивой и назойливой женщине. Его невеста нехороша собой, но она хорошо воспитана, образована и умна, таким образом, спокойная жизнь ему обеспечена. А насчет ее непривлекательной внешности…. у него ведь есть красавица наложница! Он мысленно вернулся к Вере, представил ее мягкие ладони, упругое белоснежное тело и ласковый взгляд. Она полная противоположность смуглянке Катарине. Стефано улыбнулся, игнорируя очередной злобный взгляд. Он купит для Веры домик на окраине Генуи, жена ни о чем не узнает, а если и узнает, то ей придется промолчать… Будущее представлялось ему счастливым и безмятежным.

─ Ты воспользовался моим телом! Говорил мне, что я прекрасна! Проклятый лжец! ─ внезапно завопила Катарина, находясь в том состоянии, когда разум выходит из-под контроля, а слова выражают только сиюминутные чувства и ничего более. Но Стефано был спокоен. Его посетила интересная и оригинальная мысль: любовница должна от него полностью зависеть, материально и душевно. Тогда она будет милой и послушной. Настроение значительно улучшилось и на душе как-то потеплело. Стефано развеселили ее упреки:

─ И ты, между прочим, мной пользовалась, причем беспощадно! ─ засмеялся он. ─ А ведь я тебя не упрекаю!

─ Мерзавец…Он еще и потешается! А вдруг я понесла? Какой позор!─ Катарина артистически упала на кровать и закатила глаза. Стефано увидел, как быстро бледнеет ее оливковая кожа. И ему сразу стало ясно, как легко миловидной Катарине удавалось дурить пожилого муженька. Хотя ей повезло, попался добряк и простофиля. А вот с ним бы такой номер ни за что бы не прошел. Его рассердило ее высказывание. Катарина имела репутацию легкомысленной особы, иначе он бы к ней и не подошел.

─ Это было бы неплохо! Я детей люблю! ─ насмешливо протянул Стефано.

Катарина неожиданно подскочила и села на постели. Бледность прошла так же быстро, как и появилась, а глаза, начавшие увлажняться, моментально высохли.

─ Видеть тебя больше не хочу! ─ выкрикнула взбешенная итальянка и вылетела из комнаты.

«Штучка еще та…пора уносить ноги»! ─ подумал Стефано, глядя на колыхающуюся занавеску, за которой мгновение назад скрылось белоснежное облако шелка. Он расправил спину и с наслаждением потянулся, ощущая невероятное облегчение. На столике возле кровати стояло блюдо с виноградом.

«Да, кстати…надо будет сказать Раффи, чтобы купил самых лучших фруктов. Зеленого винограда и персиков»! ─ выходя из спальни Катарины, отметил про себя Стефано.

Синий виноград Вера не любила.

К дому подъехала нарядная кавалькада, среди них был Стефано. Вера не стала выглядывать в окно. Она и без того узнала его бархатный голос и веселый смех! Похоже, у него хорошее настроение. Конечно, несколько дней и ночей провел в постели молоденькой итальянки. Вера до боли стиснула зубы, изо всех сил выгоняя из головы образы страстных постельных сцен, где ее место занимала другая.

Услышав стук открывающейся двери, Вера прижалась к стене. Стефано поздоровался с поваром, поинтересовался, что она заказала на обед, и чем занималась, пока он отсутствовал.

─ Ах, подлец! ─ возмущенный возглас сорвался с ее губ, когда Стефано в разговоре с поваром назвал ее голубкой. Она не может смотреть на него, это было выше ее сил, и Вера, как угорелая, вылетела из спальни, чуть не столкнувшись с Эльжбетой. Полька сначала испугалась, а потом рассмеялась.

─ Вера, сеньор Монтальдо вернулся, ─ сообщила она.

─ Эльжбета… я не хочу…не хочу его видеть! ─ быстро залепетала Вера, сбиваясь на каждом слове. ─ Я не могу смотреть на обманщика… Умоляю, спрячь меня куда-нибудь! Или я просто сорвусь! И все ему выскажу!

─ Тебе ничего невозможно втолковать, ─ с раздражением проговорила полька. ─ Ты еще больна им. ─ Она помолчала, затем задумчиво сказала. ─ Нет. Я не права. Чтобы вылечиться, надо время. Пойдем! ─ Взяв Веру за ледяную руку, она повела ее в свою комнату, примыкающую к спальне.

Ее небольшая комната требовала ремонта. На окне висела точно такая же занавеска, как и в комнате Веры. Хозяин дома больше беспокоился о внешнем виде дома и, судя по всему, отличался скупостью. Комната была заставлена изношенной мебелью, отслужившей свой век и старыми растрескавшимися сундуками. Вера села на сундук и хмуро уставилась в окно.

─ И как долго ты собираешься прятаться? Встречаться с ним все равно придется, ─ улыбнулась Эльжбета.

─ Не знаю, ─ выдохнула Вера, опуская голову. ─ Ты можешь найти графа и передать ему…

─ Нет уж! Ничего я не буду передавать ему!─ гневно прошептала Эльжбета. ─ Тебе подвернулся такой шанс, а ты упрямо отвергаешь его!

─ Я не о том! ─ возразила Вера. ─ Представь, что будет, если Стефано и граф столкнутся? Тебе самой не смешно? Я не собираюсь отказываться от графа. Ты думаешь, я не понимаю, что меня ничего хорошего со Стефано не ждет?

Веснущатое лицо Эльжбеты разгладилось, и на нем отразилось одобрение.

─ Верно. Будет большой скандал, ─ произнесла она, прислушиваясь к приближающимся шагам. ─ А пока спрячься за сундуками. Он идет.

Полька выпорхнула из комнаты.

Вера, со щемящим от боли сердцем, отметила его прекрасное расположение духа. Он шел по дому и насвистывал веселую песенку. Она услышала шорох раздвигаемых занавесей.

─ Милая, где ты? ─ из спальни донесся его ласковый голос. Стефано засмеялся. Скрипнуло крепление балдахина. Он искал ее.

─ Эльжбета! Вера где?

Вера почувствовала, как по спине скатились капельки пота. Эльжбета, к счастью, недолго хранила молчание. Дальше Вера услышала тихие шажочки и тоненький голосок польки.

─ Ее нет? Странно… ─ в ее голосе звучало неподдельное удивление. ─ Ах да! Вспомнила, она ведь собиралась в гости…Э-э-э… У нее дружеские отношения с супругой какого-то солдайца. Значит, еще не вернулась.

─ Какого такого горожанина? Какие гости, черт возьми! ─ прорычал Стефано.

─ Извините, сеньор, ─ бойко начала Эльжбета. ─ Я не вправе ей указывать, куда ходить, и что делать. Она скучала без вас. Вот и решила немного развеяться.

─ Развеяться! ─ вспылил Стефано. ─ Нет, ты только представь! Она решила развеяться! Я не разрешал ей ходить по гостям!

─ Я ни в чем не виновата, ─ взвизгнула полька. ─ Вы мне не поручали следить за ней. Одно ваше слово…. и я буду ходить за ней тенью.

─ Иди и немедленно приведи ее домой, ─ сухо сказал Стефано уже более спокойным голосом.

─ Мне неизвестно, куда она пошла. Вера мне не докладывает. Знаю, что женщина ─ армянка. Ее зовут…Анаит. Так я ведь не могу знать адреса всех Анаит в Солдайе!

Вера закрыла глаза. Лихо она врет. Эльжбете лучше бы родиться в двадцать первом веке. Во всяком случае, без работы в Москве она бы не осталась. Вера, несмотря на то, что на душе у нее было очень тяжело, улыбнулась, мысленно переодев польку в современную одежду. С ее мелодичным голоском, находчивостью и полным отсутствием застенчивости она могла бы работать ди-джеем на радио или в ночном клубе.

Стефано свирепо выругался и ударил кулаком в стену. Старая штукатурка треснула. Вера стряхнула с головы серую, пропахшую плесенью, пыль.

─ Я не могу долго ждать. Черт! Передашь Вере, что я уехал в Воспоро. Меня не будет неделю. Еще передай, я запрещаю ей ходить в гости, тем более к этим развратным армянкам! Ее место в доме. Просила книги ─ пожалуйста, просила птичек, ─ купил ей канареек! ─ Стефано снова ударил кулаком, но на сей раз по столу, где стояла клетка с птицами. Канарейки испуганно зачирикали и захлопали крыльями.

Стефано откашлялся и продолжил:

─ Надеюсь, ты меня поняла, Эльжбета. О подругах не может быть и речи.

Каждое его слово Вера отчетливо слышала. Она пришла в смятение. Ее обида на Стефано превратилась в безудержную ярость. Явился, как ни в чем не бывало, не сказал ей ни слова о своей предстоящей женитьбе! И еще при этом имеет наглость возмущаться, что ее нет дома! Ему можно спать с другими женщинами, а ей даже нельзя навестить подругу. Мало того, что изменник и предатель, да еще и тиран! Ослабшей рукой Вера смахнула локоны со лба, проклиная свое положение содержанки и пугаясь острой боли в сердце!

Сколько же еще времени ей понадобится, чтобы избавиться от любви к нему?

Стефано ушел. Весь дом будто наполнился его раздражением. Канарейки тихо и неуверенно чирикали. Когда стук копыт стал отдаляться, превращаясь в едва слышное цоканье, крупный желтый кенар, успокоившись, запел любовную трель.

«Такой же подлец! Ухаживает сразу за несколькими»! ─ с раздражением подумала Вера об апельсиновом ухажере.

Эльжбета не заходила к себе в комнату, опасаясь возвращения сеньора. Около часа Вера просидела в одиночестве на ее кровати, бессмысленно посматривая в окно и наблюдая за прохожими.

─ Слышала? ─ голос польки раздался так неожиданно, что Вера вздрогнула.

─ Да. Слышала.

─ Видишь, он не собирается с тобой расставаться, а ты переживала.

─ Я не хочу о нем говорить. И мне безразлично, куда и насколько он уехал, ─ сухо проговорила Вера.

Брови польки немного приподнялись, рыжие ресницы восхищенно захлопали.

─ Ты уже рассуждаешь как шляхтянка! Я ведь тебе не говорила…. Знаешь, иногда у нас не было мяса, а только одна овсяная похлебка… отцу латали кафтан, но он никогда не гнул шапку перед богачами и королем! И они не смели унизить его, будь он хоть в лохмотьях. Также и наши женщины. Мне дико представить, чтобы отец склонил голову перед сеньором Монтальдо! Он первым с ним и не поздоровался! А я… ─ Эльжбета махнула рукой и насупилась, шумно вдыхая воздух через ноздри.

Вера жалостливо улыбнулась, рассматривая расстроенное конопатое личико. Она вспомнила школьную программу по истории. Могла ли она тогда думать, что подружится с настоящей шляхтянкой? Жаль, что Эльжбете неизвестно, сколько насмешливых пословиц сложили о непомерной гордости польской шляхты.

Вера подошла к окну и взглянула на пылающее полуденное солнце.

─ Интересно, вечер будет такой же душный, как и вчера? Как ты думаешь, что мне надеть на свидание с графом.

Женщины долго выбирали подходящий наряд, прикладывали украшения к платьям, а тем временем двое мужчин размеренным шагом прогуливались по улицам Солдайи. Один был очень высок ростом и широк в плечах, а другой почти на голову ниже. Ни один житель Солдайи бы не признал бы в них братьев. Высокий похлопал по плечу своего спутника.

─ А ты седеешь, Алессандро, ─ весело произнес он.

─ Годы, годы, ─ граф Лаванья поднял глаза на брата. ─ Не беда, брат, душа не стареет. А ты здоровяк! ─ Алессандро улыбнулся. ─ Был бы жив отец, гордился бы своим сыном. Геракл ─ мальчик в сравнении с тобой.

Высокий мужчина нахмурился и убрал руку с плеча графа.

─ Не будем говорить об отце, ─ отрезал он.

─ Брат, прекращай его ненавидеть, ─ жестко проговорил Алессандро. ─ Я сотню раз тебе говорил, что готов исправить ошибку отца. Твой гонор тебе еще ничего хорошего не посоветовал. Позоришь меня и свой род. Сын графа Томмазо Лаванья служит в Солдайе подкомендантом! У меня нет слов! ─ Алессандро всплеснул руками, золотые перстни засверкали на его холеных пальцах.

─ Я не позорю свой род, ─ мрачно отозвался мужчина. ─ И никакого отношения к вашему роду не имею. Я бастард.

─ Иди ты к черту, Коррадо, ─ сказал граф. ─ Раз тебе нравится сидеть в крепости и кормить комаров, можешь прозябать здесь и дальше, это твое право.

Брат графа надменно улыбнулся. Казалось, он получал удовольствие, храня свое происхождение в тайне.

─ Не беспокойся! Ни одна живая душа не узнает, кто мой отец. Ладно, хватит об этом! Я рад, что ты приехал ко мне. Что скажешь о Солдайе?

─ Порядок у вас здесь, конечно, все налажено, но безумно скучно. Но даже здесь можно встретить красивых женщин. Вчера с одной из них я имел удовольствие познакомиться. ─ Алессандро задумчиво смотрел на облака, ─ сегодня вечером у меня с ней свидание. Она очень красива и необычно таинственна.

─ Поздравляю. Вечером я заступаю на сутки, вам никто не помешает. ─ На гладко выбритом лице Коррадо заиграла доброжелательная улыбка, углубляя складки возле рта.

Граф вдруг резко остановился и с интересом посмотрел на сводного брата.

─ Вот что меня удивляет в тебе, так это твое двойственное отношение к жизни. То ты отказываешься от всего, лишь бы утолить свою гордыню, то безмерно расчетлив. Я имею в виду женщин…. Коррадо, тебе ведь уже тридцать два, пришло время подумать о семье.

Прежде чем ответить, Коррадо выдавил из себя нечеткий звук, означающий несогласие. Порядком уставший от своих бесполезных наставлений, граф нетерпеливо сказал:

─ Все, хватит! Закроем эту тему. Ты упрям как осел!

Вороному жеребцу достался такой удар плетью, что он от неожиданности вскочил на дыбы и понесся по мощеной мостовой.

— Проклятье! — зарычал Стефано, еле удержавшись в седле.

— Он, наверное, сошел с ума, — подумал кавалерий Фантино Гуаско и поправил свою еще густую, хотя и поседевшую шевелюру.

Узкий переулок едва ли не рассыпался от грохота копыт о булыжники, а стены чуть не развалились от хлестких ударов развевающегося черного плаща Стефано.

— Сеньор, я здесь, — подал голос из темной подворотни Фантино, когда убедился, что помощник консула его ищет, вертясь на танцующем от возбуждения коне.

— Что ты там делаешь? Подъезжай поближе!

— Опасаюсь получить удар плетью, — пошутил кавалерий.

— Да ладно, — улыбнулся, наконец, Стефано, — это я так, сгоряча.

— А что случилось?

— Да, дружище, — генуэзец засунул свое оружие подальше за пояс, — неприятности приходят гурьбой. Там поругался, здесь поссорился, пришел домой, хотел отдохнуть душой, так и наложница куда-то сбежала. Зря старался, подарки покупал. Едем же в Воспоро на целую неделю!

— Не все в жизни идет так, как нам хочется, — философски заключил седоволосый Фантино.

Тем временем путники уже покинули городские стены, и горная каменистая дорога заставила их лошадей напрячь свои силы. Диск солнца клонился ближе к закату, но еще нещадно жарил, выглядывая из — за крон деревьев.

— Как она могла покинуть дом? — продолжил разговор Стефано — как видно, душа у него еще не успокоилась.

— А что, сеньор, вы запрещали ей выходить из дома?

— Ну, — помощник консула недоуменно поднял густые черные брови, — нельзя сказать, что прямо запрещал, все — таки она свободная женщина, не рабыня. Но я хотел бы видеть ее дома, когда я возвращаюсь.

— А вы давно не были дома? — Фантино заинтересованно посмотрел на своего господина.

— Не очень давно, — бросил Стефано, — каких-то пять суток…

Его спутник ничего не сказал, а только состроил понимающее лицо и стал пристально изучать близлежащие каменные отроги.

— Ты что, хочешь сказать… — Стефано почему — то гневно посмотрел на своего подчиненного, — что я не имею права проводить время как хочу?

— Я ничего такого не говорил, сеньор.

— Вижу, как ты ухмыляешься. Я ей ничего не должен. Она простолюдинка, которую я спас от рабства. Одел, обул, поселил в своем доме. Странно устроены эти женщины. Чем больше ты делаешь для нее, тем больше остаешься должен!

— А она предъявляла вам претензии?

— Еще бы! — Стефано хлестанул коня, — какие могут быть претензии. Но я по глазам ее рабыни вижу….

— Что?

— Что она недовольна!

— А вы хотите, чтобы она была довольна?

— Да.

— А зачем вам это, сеньор, — Фантино улыбнулся, — разве женщина отказывает вам в близости?

— Нет, как она посмеет…

— Тогда что вам еще надо от нее?

— Ты как будто не знаешь, Тино, — Стефано поднял руку для какого-то жеста, но так и не осуществил своего намерения, — хотелось бы, чтобы женщина встречала тебя с радостью. Тебе ли не знать этого. Вот ты спешишь домой, потому что знаешь — там тебя ждут. А я приехал — ее нет, служанка и та смотрит косо, по ней сразу видно, что и Вера злится. Она обычно не уходит, ждет меня, а тут понесла ее куда-то нечистая! Где она может ходить, когда меня нет дома?

— Так вы хотите, чтобы ваша наложница встречала вас с любовью?

Стефано засунул предназначенную для жеста руку за широкий пояс и засвистел. Наступила пауза, только топот копыт, да шелест листьев нарушали тишину.

— А с чего это ей не любить меня? — наконец процедил Стефано, — вся в моих подарках, содержу ее, живет как королева. И в постели ― я же чувствую ― она мной довольна.

— А моя Джермана, наверняка разорвала бы меня на тысячу кусков, не приди я хотя бы один раз на одну ночь.

— Ха! Сравнил — Джермана твоя жена!

— А знаете, сеньор Стефано, — Фантино смотрел под ноги коню, — эта ваша Вера, очевидно, и считает себя вашей женой. Так уж устроены женщины. Мы подчиняемся ритуалу, без венчания считаем себя свободными. А они чуть ли не сразу, как понравился мужчина, примеряют платье невесты. А уж после первой ночи — будьте уверены — считают вас своим мужем.

— Ничего себе — жениться на простолюдинке! — возмутился помощник консула, — довольно с нее и того, что я сделал для нее.

— Но ведь вы хотите, чтобы она любила вас?

— Вот пусть и любит, — Стефано провел рукой по черной гриве коня, — как любовница!

Фантино молчал.

— Ты чего молчишь? — его начальник даже притормозил коня.

— Думаю, это невозможно, — наконец ответил кавалерий, — по крайней мере, для свободной женщины. Если любит — значит, ревнует, если не ревнует — значит, не любит. Вы хотите, чтобы она не ревновала?

— Слушай ты, дамский защитник, — начал было Стефано, но осекся — все же Фантино был намного старше его.

— Я не затевал этой беседы, сеньор, — обиделся его спутник, — впрочем, в молодости также как и вы испытывал некоторое недоумение по поводу женского мировосприятия. Но со временем разобрался. За это мы и любим их, что они не такие как мы. У женщин есть то, чего так не хватает мужчинам. Бескорыстная преданность, например. Так что приходится мириться с некоторыми неудобствами, которые они нам доставляют своими чрезмерными чувствами.

Дальше путники поехали молча. Каждый думал о своем. По-видимому, Стефано не согласился с мнением начальника полиции. Он все время хмурился, награждал коня незаслуженными окриками. Фантино тоже впал в задумчивость и постепенно отстал от помощника консула на несколько шагов. Впрочем, Стефано этого даже не заметил. Его мысли были в Солдайе.

Свидание

Несколько часов Вера пролежала на кровати, перебирая свои мысли, слова Эльжбеты и слушая собственные вздохи. Лечь в постель с мужчиной, не испытывая к нему никаких чувств, казалось ей невыносимой пыткой. До чего она докатилась!

Около пяти вечера она начала создавать себе хорошее настроение: приняла теплую ванну, надушилась любимыми духами, но настроение не улучшалось. Обида на Стефано сильно жгла сердце.

Вооружившись гребнем из слоновой кости, она начала отделять пряди на макушке, на висках и возле лба. Каждую из них она заплела в тонкие косы, а затем, собрав вместе с остальной массой волос, заплела в косу, обвив ее лентой. Коса с помощью шпилек была закреплена выше затылка в форме тугого узла, корону из волос и косичек Вера накрыла невесомой серебряной сеткой и изящным обручем. Такая прическа занимала больше часа, но она стоила того. Симпатичную женщину она превращала в красотку, а дурнушку ─ в хорошенькую.

Закончив укладывать волосы, она взглянула на себя в зеркало.

С такой унылой физиономией нужно на похороны идти, а не на свидание!

Отойдя назад на пару шагов, Вера расправила тяжелые фалды длинной юбки. Бархатное платье цвета индиго ─ самый лучший ее наряд. Его фасон соответствовал последней венецианской моде: приталенный лиф и широкая сборчатая юбка. О нем можно было сказать ─ элегантная простота. Прямоугольное декольте спереди и сзади окаймляла широкая тесьма из серебряных нитей с жемчугом. Разнообразие вносили драгоценности и сложная вышивка. Рукава надевались отдельно и крепились к лифу завязками. Нижнее платье из тончайшего льна выглядывало из пройм и специальных прорезей в рукавах, придавая платью удивительный шарм. Шнуровка в боковых разрезах регулировала его ширину ─ очень разумно, так как женщины в пятнадцатом веке беременели часто.

─ Потрясающий туалет, ─ проговорила Вера и усмехнулась, ─ нет! Просто сногсшибательный!

До прихода графа оставалось еще около часа. Вера, усевшись возле окна, напряженно прислушивалась к каждому шороху с улицы. О чем она может говорить со средневековым графом, что она может рассказать ему? Вдруг ему будет с ней скучно? Рассказать ему о двадцать первом веке? Он сочтет ее сумасшедшей! Политика? Она ничего не знает, что происходит за стенами дома. Стефано говорил, что женские ушки созданы для поцелуев, а не для политических сплетен. О музыке? Да, можно поговорить об итальянской музыке… она сможет поговорить о творчестве Челентано, а также о последнем альбоме Рамазотти!

─ Отличная идея! ─ Вера грустно засмеялась своему отражению в зеркале.

К своему ужасу, она поняла, что ничем не может заинтересовать графа. Со Стефано было проще ─ любовь и страсть сглаживали любые острые углы, заполняли недостаток тем в их общении.

Граф Алессандро пришел ровно к семи, как и обещал. Едва услышав за окном его неторопливые шаги, она вскочила со стула и, подбежав к зеркалу, начала поправлять волосы. Вера нервничала. На висках, шее и подбородке выступили бисеринки пота. Сердце то подпрыгивало, то замирало. Она прикоснулась к своему пылающему лицу.

Я вся горю! Вот глупая, граф такой же мужчина, как и все!

Чтобы хоть немного скрыть свое состояние, она набросила на голову голубую вуаль ─ подарок арабского купца. Граф не стал заходить в дом, а ожидал ее на улице. Вера вышла и тут же опустила глаза. Причиной ее смущения был его взгляд, ─ слишком страстный и восхищенный. Он взял ее обе руки и поочередно поцеловал каждую.

─ Прелестное создание, я пленен вашей красотой, ─ прошептал он, продолжая целовать ее руки.

─ Благодарю вас за комплимент, сеньор Алессандро, ─ отозвалась она, рассматривая графа и отмечая, что он готовился к свиданию не менее старательно, чем она. Сегодня он был одет во все черное: обтягивающие ноги штаны, удлиненный камзол до середины бедра, широкая, собранная в складки накидка, надетая поверх камзола и стянутая на талии роскошным поясом. Из вырезов на рукавах камзола выглядывала красная шелковая рубашка. На пальцах графа сверкали крупные перстни. В общем, ее поклонник был одет изысканно и элегантно. Веру часто удивляло, что знатные генуэзцы подвивают и тщательно укладывают волосы, и граф следовал этой моде, в отличие от Стефано, который по праву мог гордиться своей роскошной шевелюрой.

─ Прекрасная сеньора, вы не сочтете меня слишком дерзким, если я осмелюсь вас пригласить к себе домой, точнее, ― в дом брата? Нас будут развлекать музыканты. Как вы отнесетесь к моему предложению? Вы говорили о прогулке к морю, но, увы, в Солдайе чересчур рано закрывают ворота. Вечерний патруль, всякие ограничения ─ это так утомляет! ― граф Алессандро называл ее сеньорой!

─ Вы остановились у брата? Хорошо, я согласна.

Одарив ее ослепительной улыбкой, граф предложил взять его под руку.

─ Здесь недалеко ─ пару десятков домов. Мой брат ─ гостеприимный хозяин и незаурядный человек, но со странностями.

Вера тихо засмеялась.

─ Ох! А что за странности?

Граф покачал головой и улыбнулся.

─ Скажем так: он один из немногих людей, чья душа для меня остается загадкой.

─ Сейчас на улицы выйдет ночной патруль и если нас увидят, придется платить штраф, ─ Вера остановилась и, оглянувшись назад, осмотрелась по сторонам. Ее теперь знают все, включая соседей и горожан, патрулирующих по ночам улицы. Стефано лучше не знать о ее свидании с графом. Она поплотнее закуталась в вуаль.

─ Просто возмутительно, ─ улыбнулся граф. ─ С удовольствием заплачу любой штраф, лишь бы насладиться вечерней прогулкой с вами. И не спорьте! ─ с напускной строгостью произнес он.

Издалека, со стен крепости, прозвучали звуки одинокой флейты, потом к ней присоединилась еще одна, затем другая.

Под такую заунывную мелодию не уснет ни один горожанин, живущий вблизи крепостной стены, а солдаты, охраняющие город ― тем более.

Граф начал легкую беседу ни о чем ─ впечатления о Солдайе и погода. Невидимая стена между ними начала рушиться, и Вера перестала ощущать напряженность в их общении.

─ Мы пришли, ─ граф показал на двухэтажное здание. Входная дверь была приоткрыта, узкая полоса света падала на мраморные ступени. Ей показалось странным, что дверь не была заперта. Граф, заметив ее удивление, со смехом объяснил:

─ Спешу вас уверить, очаровательная Вера, ни один человек не захочет испытать на себе тяжесть руки владельца дома. Входите в дом, музыканты уже давно ждут, чтобы развлечь прекрасную даму.

─ Сеньор Алессандро… ─ Вера улыбнулась, польщенная его уважительным отношением, но по-прежнему чувствуя себя ужасно неловко. ─ Я так люблю музыку.

Граф распахнул перед ней двери, и Вера очутилась в небольшой прямоугольной комнату, по-видимому, прихожей. В комнате стояли высокие напольные канделябры на гнутых ножках, мозаичный пол застилал пушистый ковер. В помещение было светло ― горели ароматизированные свечи. Больше в комнате ничего не было. Ни картин, ни статуй, ни растений. Увидев в углу алебарду, Вера с любопытством приподняла одну бровь. Ее грозный вид вносил диссонанс в уютную обстановку комнаты.

Граф, опередив ее на несколько шагов, галантно подал ей руку.

─ Нам сюда, ─ тихо сказал он и, обняв ее за талию, повел к двери, ведущей в смежную с прихожей комнату.

Скорее всего, это просторное помещение с узкими створчатыми окнами служило гостиной. Там тоже было много света, на полу лежал ковер с восточным орнаментом, прикрывая пол с мозаикой, изображающей греческую амфору в окружении виноградных гроздей. Стены были обтянуты лиловым шелком. Продолговатый сундук, стоящий под окном, предназначался не только для хранения вещей, но и в качестве скамьи; Возле камина стоял диван с высокой неудобной спинкой, обтянутый тем же бархатом, что и крышка сундука.

Трое музыкантов, одетые в смешные пестрые наряды и забавные шапочки, приветствовали их почтительным поклоном. Они расположились возле окна ─ двое на полу, сложив ноги по-турецки, третий стоял возле низкого столика, покрытого алой скатертью. Об их инструментах Вера не имела никакого представления. Лютни? Ей стало весело, когда она рассмотрела лицо одного музыканта, его миндалевидные глаза и орлиный нос. Грек, переодетый в итальянский костюм, смотрелся комично.

Обволакивая Веру чувственным взглядом, граф, не выпуская ее руки из своей ладони, подвел к дивану и предложил сесть. Она ему улыбалась, а на душе было тяжело. Высокопоставленный граф ухаживал за ней как за госпожой, а Стефано даже ни разу не поинтересовался, не скучала ли она… при этом не забывая развлекать себя.

Граф хлопнул в ладоши ― тихо и нежно зазвучали первые аккорды. Вера замерла в восхищении, когда волшебные звуки слились в прекрасную мелодию.

─ Вы какое вино предпочитаете? ─ полюбопытствовал генуэзец. ─ Не имея представления о ваших вкусах, я заказал разного: белого, красного, розового. Каждое из них отличного качества.

─ Мне все равно… пусть будет розовое, ─ скромно ответила Вера, думая о том, что лучше было бы вообще не пить, чтобы не опьянеть и не наговорить глупостей. Боже, ей опять становится неловко перед графом. А ведь он ведет себя не заносчиво, несмотря на свой титул.

─ Можете смеяться сколько угодно, но разливать вина и прислуживать нам будет не слуга брата, а мой личный слуга, прибывший со мной из Генуи,─ произнес Алессандро с удрученной улыбкой. ─ Манеры слуги брата повергли меня в ужас. Нет! Еще хуже! Я онемел! ─ граф весело рассмеялся. ─ Представьте. Слуга, он же повар, накрывал на стол, даже не переодевшись. В одежде, которую он носит, занимаясь стряпней. Он не знаком с винами. К рыбе он подает красное, а к птице белое! Это понятно, что найти хорошего слугу в Солдайе сложно… Но когда вижу как слуга в бокал, где только что было белое вино, наливает красное, я падаю в обморок. И я велел ему впредь не появляться мне на глаза. ─ Граф засмеялся.

Вера натянуто рассмеялась. Она потешалась не над горе-слугой, а над собой, так как ничего предосудительного в поведении слуги не нашла.

─ Пресвятая дева, у брата даже нет колокольчика, чтобы вызвать слуг, ─ возмутился Алессандро. Он подошел к входной двери и громко крикнул:

─ Ансальдо!

В комнату вошел немолодой мужчина, на вид ― итальянец, и поклонился:

─ Сеньор граф? ─ заговорил он неживым голосом.

─ Можешь подавать ужин, Ансальдо,─ надменно сказал граф.

─ Как прикажете, сеньор граф, ─ проговорил слуга.

На Веру он не поднимал глаз. Его лицо было каменным, без признаков каких-либо чувств, а движения и походка такие же царственные, как и у графа. Вера с восхищением наблюдала, как ловко и красиво он расставляет столовые приборы, разливает вино по бокалам, и при этом держится с достоинством.

Музыканты продолжали играть. Вера их почти не слушала. Алессандро рассказывал ей о своих путешествиях, о климате Италии, и о сложной политической ситуации в Генуе. Последнее Веру приводило в замешательство, ведь она ничего не знала о миланской оккупации. Она начинала понимать и чувствовать, какая огромная бездна разделяет ее и графа. Она взглянула на руки графа. Холеные, с длинными красивыми пальцами и овальными ухоженными ногтями. Впервые она смотрела на руки мужчины с восхищением ─ идеальное сочетание силы и красоты.

─ Вы ничего не едите, ─ сказал граф, замечая, что она не притронулась ни к пирожным, ни к фруктам, ни к сырному пирогу, а бокал с вином опустел лишь на одну четверть.

─ Сеньор Алессандро, я вас заслушалась, ─ ответила она и после недолгого замешательства добавила. ─ Теперь ваша очередь смеяться. Все, что вы мне рассказали о миланцах, мне неизвестно.

Граф слегка сдвинул брови и взглянул на нее с умилением. Его глаза цвета темного кофе после третьего бокала заблестели и смягчились.

─ Говорить с вами о политике ─ настоящее кощунство.

─ Нет, я увлеклась вашим рассказом. Сеньор Алессандро, а вы когда-нибудь представляли, как будут жить люди спустя века?

─ Да. А почему вас это интересует?

─ Интересует. И все же, как?

─ Изменится мода, дома и многое другое. А люди останутся те же, со своими проблемами и страстями.

─ Вы так думаете?

─ Вера, я серьезно интересовался историй, чтобы сделать такие выводы. Достаточно прочесть книги и трактаты греческих, римских философов и мыслителей, или эпитафии на древних надгробиях…. Устройство общества также не изменится. Разве только в мелочах. Но почему вы меня об этом спросили?

─ Я не знаю, как вы отнесетесь к моим словам. Но я хочу вам рассказать, что со мной произошло. Что это было ─ сон или видение, мне сложно сказать. Я видела будущее. Вам интересно?

─ Да, я с удовольствием послушаю. Видения, вещие сны. Я отношусь к ним с некоторой долей скепсиса, но совсем не отрицаю. Что же вы видели?

─ Сеньор Алессандро, это невозможно передать словами. Жизнь изменится настолько, что в это трудно поверить. Я даже не знаю, с чего начать. Главное, торговля людьми прекратится.

─ Не поверю, ─ улыбнулся граф, ─ это противоречит здравому смыслу.

─ Я знала, что вы не поверите.

─ Хорошо, Вера. Допустим, я вам поверил. И что дальше? Нет рабов.

─ Да, нет рабства. Каждый человек сам распоряжается своей судьбой по своему усмотрению, ─ убедившись, что слуга ушел, Вера продолжила. ─ Ваш слуга, Ансальдо, он же свободный человек, как я поняла.

─ Верно. Он получает жалованье и весьма им доволен.

─ Получается, он, если захочет, в любой момент может получить расчет и уйти к другому сеньору?

Граф усмехнулся:

─ Да! Но скорее солнце не взойдет, чем он уволится. Ансальдо служит мне около пятнадцати лет.

─ Вот! Вместо рабов будут такие люди как Ансальдо. Они работают, получают жалованье, а при желании находят другое место работы. Никакой эксплуатации. У каждого есть жилье, есть работа.

─ А вы считаете, что у Ансальдо больше преимуществ перед рабом, которому не нужно беспокоиться ни о чем: ночлеге, одежде, уплате налогов и пище? Здесь я с вами не соглашусь. У Ансальдо хватает забот. У него подрастают две дочери, и теперь его голова болит о приданом. А у раба голова болит только в одном случае: если он слишком много выпьет вина. То, что вы мне говорите, очень необычно. На самом деле жизнь некоторых свободных граждан, я говорю о низах общества, даже хуже рабской. Оглядитесь вокруг и вы увидите! У вас ведь живое воображение. Вы что-то неправильно усмотрели в своих видениях. А кроме отсутствия рабства, что еще вы видели?

─ Я уже, не знаю, продолжать ли, ─ смутилась Вера.

─ Вы обиделись? Я внимательно вас слушаю. И не сомневайтесь, мне очень любопытно услышать продолжение вашего рассказа.

─ Правда?

Граф кивнул.

─ Генуя, как независимая республика перестанет существовать.

Граф засмеялся.

─ Верить мне или нет, решать вам. Генуя, Милан, Венеция станут городами одного государства.

─ В это я охотно могу поверить, ─ граф стал серьезным. ─ Я замечу: империя имеет ряд преимуществ перед мелкими государствами. Но мы опять скатились на политику! А это никуда не годится.

Он пододвинулся поближе к Вере и положил руку ей на талию.

«Ты сама этого хотела! Вот и радуйся»! ─ размышляла она, когда граф, приказав музыкантам и Ансальдо удалиться, обнял ее обеими руками. Его намерения были очевидны. Она скользнула взглядом по бедрам графа и увидела, что в некотором месте произошло изменение. Он поймал ее взгляд и улыбнулся.

─ Вот видите, как вы на меня воздействуете, милая!

─ Что вы имеете в виду, сеньор Алессандро? ─ увернулась Вера.

Граф весело улыбнулся и как-то резко переменился, освободившись от налета светского этикета. Он с силой прижал ее к себе и поцеловал в губы. Она почувствовала вкус его губ, вкус вина и пирожных. Он был немного навеселе.

─ Когда рядом находится прекрасная женщина, мне становится сложно переключать мысли, тем более руководить своим телом. Отменный бархат, ─ прошептал он, проводя рукой по ее талии. ─ А ваша кожа еще нежнее и мягче, чем эта ткань?

Вера, с трудом выдержав его горящий взгляд, пожала плечами, понимая, что это очень глупо. Но лучшего она не придумала.

─ Вы позволите мне узнать, какова она на вкус? ─ мягко спросил он.

─ Сеньор Алессандро, вы меня смущаете, ─ чистосердечно призналась Вера.

─ Не смущайтесь. То, что происходит между мужчиной и женщиной в спальне ─ самый щедрый дар богов. Возможно, я вам покажусь грешным, но я отвергаю наставления святых отцов об отрицания плотских удовольствий. Если вы стесняетесь, то скажите шепотом, чтобы никто кроме меня не услышал, ─ он обхватил ладонями ее лицо и прошептал ей на ухо:

─ Я тебя хочу, прелестная женщина. Мне необходимо услышать твое согласие.

Вера пыталась вспомнить, когда в последний раз она испытывала столь неловкое чувство и вместе с тем брезгливость к себе самой. Он ее намного старше. Эльжбета ─ абсолютная идиотка, и она не лучше, что послушала ее. Ну, да, сладкая месть! От сладости челюсти сводит! Исчезнуть бы прямо сейчас, просто превратиться в пар и рассеяться в воздухе. Граф прижался к ней щекой и целовал ее ухо, волосы. Она положила руки ему на плечи. Его черные волосы были блестящие и гладкие, как атлас. Она коснулась их. Они были жесткие, словно медная проволока.

─ Да, сеньор Алессандро, ─ выдавила она.

Граф медленно отстранился, и Вера увидела в его темных глазах лукавое удивление.

─ Вы говорите так будто я инквизитор, а вы еретик, сознавшийся под пытками в колдовстве.

─ Мне неловко, ─ выдохнула Вера, закрывая глаза.

─ Я вижу, ─ шепнул граф. ─ Я помогу вам избавиться от стыдливости. Но вы должны довериться мне.

Он взял ее руку, и они оба поднялись с дивана. Пол плыл под ее ногами. Она шла, опираясь на руку графа. В доме было очень светло. Зажженные свечи в канделябрах освещали крутую лестницу. Смуглое лицо графа стало еще темнее, пламя десятков свечей играло в его темно-шоколадных глазах, пылающих желанием. Невысокий, в черном камзоле и выглядывающей в прорезях рукавов красной рубашки, он был похож на Мефистофеля. Возле входа в комнату, прикрытого тяжелыми шторами, граф остановился. Он внимательно посмотрел в ее глаза. Ей было сложно понять, что он думает, когда смотрит на нее задумчивым взглядом.

─ Вы доверяете мне? ─ заговорил он.

Она кивнула.

Вдруг граф засмеялся. Он обхватил ее за бедра и высоко поднял. Вера сначала ахнула в испуге, но быстро пришла в себя, когда граф ее закружил.

─ Вы уроните и меня, и сами упадете! ─ воскликнула она, хватаясь за его плечи.

─ Ни за что! Я запрещаю вам думать об этом!

Граф, продолжая веселиться, понес ее комнату. Вид спальни ее немного удивил. Здесь горело несколько масляных светильников, возле окна стоял небольшой стол, а на нем письменные принадлежности. Вся обстановка казалась нежилой и лишенной домашнего уюта. Широкую кровать, застеленную пестрым покрывалом, венчал тяжелый синий балдахин. Из открытого окна тянуло ночной прохладой, и были слышны далекие звуки флейты.

Граф поднес Веру к постели и, усадив на нее, присел на корточки возле ее ног. Он молча улыбался, положив локти ей на колени.

─ У вас не кружится голова? ─ спросил он, прерывисто дыша.

─ Нет, нисколько. А у вас?

─ Кружится, еще как кружится, ─ он взял ее руку и поднес к своим губам. ─ Моя бедная голова кружится вот уже несколько часов. Теперь же, когда вы так близко возле меня, я не в состоянии остановить это сумасшедшее кружение. И знаете что… я уверен, что у вас красивые ножки.

─ Вы забросали меня комплиментами, ─ Вера от неловкости покачала головой.

─ Я заблуждаюсь? Неужели?

Руки графа обхватили ее лодыжки. Его пальцы медленно двигались вверх к коленям.

─ Нет, я не ошибся, ─ прошептал он, опуская голову и поднимая подол ее платья до бедер. ─ О, да! Красивы, очень красивы!

Вера со стыдливой улыбкой сдвинула обнаженные ноги, и он поднял на нее глаза, отрываясь от так привлекающего его зрелища.

─ Наверняка вы попросите меня потушить лампы, ─ насмешливо начал он. ─ Ни за что и ни под каким предлогом я этого не сделаю. ─ Граф улыбался и поцеловал ее колени.

─ Сеньор Алессандро! ─ Вера кротко взбунтовалась.

Он решительно покачал головой.

─ Нет, нет и нет! И раздевать буду вас я. Очень медленно и долго.

─ О господи! ─ Вера отвела глаза в сторону и улыбнулась. ─ Я не против!

К ее удовольствию граф все-таки потушил светильники, оставив зажженным один.

─ Я иду вам на уступки, ─ шутливо сообщил граф. ─ А взамен я требую уступить мне.

─ А я замерзну, сеньор Алессандро, ─ прошептала она.

─ Ну… ─ игриво начал граф, усмехаясь, как Мефистофель. ─ В таком случае, чтобы вам было не обидно, мы сделаем так: мы будем раздевать друг друга. Одновременно.

Сначала она обомлела, но ненадолго. Что же он еще придумает?

─ Итак, приступим, ─ сказал он на той же шутливой ноте.

Граф присел на кровать рядом с Верой и протянул руки к шнуровке в боковых швах.

Вера поджала губы, не зная улыбаться или смеяться, или заговорить с ним. Его длинные красивые пальцы ловко справлялись с тугой шнуровкой. Когда с ней было покончено, граф произнес:

─ Вы нарушаете наш договор, ─ он взял ее руки приложил к своему поясу.

Ей стало весело. Плохое настроение и другие негативные эмоции, похоже, ему не знакомы. Она одолела крупную серебряную пряжку и ослабила пояс.

─ И это все? А дальше? ─ улыбался граф, внимательно поглядывая на нее. ─ Вы даже не представляете, как мне нравится ваше смущение. Я уж думал, что перевелись женщины, краснеющие в присутствии мужчины.

Вера расхрабрилась и быстро освободила его талию от пояса. Накидку граф снял сам, через голову. Она могла расстегнуть пуговицы на плечах, но он был нетерпелив. И она подумала, что их игра может прерваться в любой момент. Та же судьба ждала и его камзол. Он снял его сам и остался в тонкой рубашке и штанах. Да, красный цвет ему очень шел.

Эта игра ей понравилась бы и со Стефано. Вскоре на Вере осталось одно нижнее платье, не считая сетки на волосах. Полупрозрачная льняная ткань повторяла все изгибы и округлости ее тела. Вера пожалела, что выпила так мало вина. Оно бы помогло ей расслабиться и стать раскованнее. С тоской она посматривала то на светильник, то на плотно задернутые занавески над дверным проемом.

Граф приподнял подол ее нижнего платья, затем резко опустил руки.

─ Нет, вы надо мной издеваетесь, милая Вера, ─ граф на несколько секунд замолчал, рассматривая ее лицо, затем обернулся в направлении ее взгляда. ─ О бегстве забудьте. ─ Он улыбнулся, страстно глядя в ее испуганные глаза. Его теплые бархатные глаза неожиданно окаменели, превратившись в гранит.

─ Сеньор Алессандро, вы о чем? ─ притворилась непонимающей Вера. Она уже ощутила первые признаки паники.

─ О вас, Вера, ─ начал он уже жестко. ─ Зачем вы соблазнили меня, если сомневаетесь в своем желании? Я чувствую, что вы боитесь меня. Вы пообещали мне довериться и не держите своего слова. Мало того, а я спросил вас, и вы не отказали мне,─ сказал он и перешел к решительным действиям.

Не дав ей возможности ответить ему, граф опрокинул ее на спину и принялся целовать ее губы и лицо, придавив ее своим телом. Его мужская плоть с силой давила на живот, отметая малейшие сомнения в силе его желания. Вера подумала, что он сейчас ее изнасилует… собственная легкомысленность попросту поражала ее! Пришла в дом к мужчине, позволила себя обнимать, а после всего мечтает сбежать! И она сдалась. Раз она круглая дура, пусть пожинает плоды своей глупости.

Он целовал ее долго, а она ждала, когда он задерет ее платье и положит конец ее душевным мукам. Его поцелуи были страстными и невероятно нежными, но легкими, без участия языка. К своей растерянности Вера обнаружила, что сама отвечает на его поцелуи и обнимает его шею. Она подняла отяжелевшие веки, и их глаза встретились.

─ Я тебя зацеловал насмерть, ─ прошептал граф.

─ Не совсем, я еще жива.

─ Вопрос времени, милая, ─ граф улыбнулся. Его лицо опять стало ласковым. Он добился: последний барьер между ними обрушился Он встал с кровати и снял с себя только помявшуюся рубашку, оставшись в штанах.

Вера села и натянула на согнутые колени нижнее платье. Она с улыбкой смотрела на графа, вытаскивая шпильки из прически. Светлые волосы струящимися золотыми волнами ниспадали ей на плечи, ― в его глазах было немое восхищение.

Граф сел на кровать, неотрывно глядя ей в глаза. Этот взгляд мог воспламенить любую женщину

─ Вера, я знаю, что если я сниму с вас все остальное, то просто не смогу сдержаться. И что мне делать?

─ Давайте потушим свет, ─ предложила она.

Ни слова в ответ она не услышала. Граф пододвинулся к ней на коленях. Еще мгновение, и нижнее платье было у нее на плечах. Ей пришлось поднять руки, когда он стал стаскивать платье через голову. Один из швов затрещал.

─ Вы уничтожаете мою одежду! ─ Вера обнаружила в себе желание пошутить.

─ Я буду счастлив, если вы уничтожите и мою таким же способом!

Стоило платью упасть на пол, как Вера в тот же миг набросила на себя покрывало. Граф смотрел на нее с жадной улыбкой. Вера вспомнила ущелье, вспомнила Стефано. Тогда он смотрел на нее таким же взглядом и умолял, чтобы она не мучила его. В ней пробился пылкий интерес к графу. Что скажет он? Но Алессандро оказался напористее, чем Стефано. Он не стал ее упрашивать, а просто стащил с нее покрывало и лег, прижимаясь лицом к ее груди.

─ Ты кокетка, очень соблазнительная кокетка, ─ прошептал он.

Его рот коснулся одной груди. Он ласкал языком ее соски, и она ощущала, как они твердеют. Его рука гладила ее грудь, а другой он быстро высвобождал себя из штанов. В нем боролись двое совершенно разных существ: похотливый самец и сдержанный аристократ. Но он хотел очень сильно. Она видела, с какой нетерпеливостью он снимает с себя штаны. Вера открыла глаза и увидела его обнаженным. Его тело, как и лицо, было очень смуглым. Алессандро был в хорошей физической форме, для сорокалетнего мужчины. Ей понравилось его тело ─ пропорциональное и не волосатое, понравились его поцелуи ─ нежные и волнующие. В отличие от нее, граф нисколько не стеснялся. Он сидел перед ней на коленях и загадочно улыбался, наблюдая, как она пересиливает себя, чтобы не опустить взгляд на его поднявшуюся плоть.

─ Прикоснись, ─ произнес он, беря ее руку. ─ Почувствуй, какой он твердый, как он хочет тебя.

─ У меня холодные руки, ─ пробормотала Вера, когда он приложил ее ладонь к своему горячему члену.

─ Ему это не повредит. Потрогай, погладь его.

Она избегала смотреть на него, чувствуя себя так, словно с ней это происходило впервые. Как глупо, и как стыдно. А все из-за того, что они почти незнакомы. Вера с отвращением подумала о своих пальцах, они были вялые и холодные. Граф накрыл ее руку своей ладонью и сжал ее.

─ Смелее, смелее, дорогая, ─ прошептал он, закидывая назад голову. Она его ласкала, и с его губ срывались хриплые стоны…затем он отнял ее руку.

─ Мягкие маленькие пальчики и моя страсть… ─ граф весело улыбнулся. ─ Нет, я бы не хотел выглядеть в твоих глазах безусым юнцом

─ Что в этом плохого… ─ Вера нечаянно озвучила свои мысли.

Граф сделал вид, что не услышал, но все-таки не смог сдержать смех. Они оба, смеясь, повалились на кровать. Он привлек ее к себе. Их губы слились в поцелуе, глубоком и долгом. Алессандро показал ей, что способен сделать с женщиной искусный поцелуй. Вера почувствовала, как легкая судорога пронеслась по телу от бедра к груди. Незаметно его рука спустилась вниз и пробралась ей между ног. Она подумала, что сейчас потеряет рассудок и улетит в другие миры. Ее сознание и ее тело стали независимы друг от друга. Плоть жадно стремилась к нему, к чужому мужчине, постепенно вытесняя сознание, стремившееся к Стефано. В это мгновение Вера возненавидела и себя, и свое чувственное тело, так легко откликающееся на мужские ласки.

Он продолжал осторожно поглаживать, доставляя ей невероятное удовольствие. Там, внизу ее живота, горело жаркое пламя, требуя большего. Но он не убирал руку. Два его пальца медленно и бережно погрузились внутрь нее. Она не видела его глаз и лица, но слышала его слабый стон.

─ Ты очаровательна внутри… ─ он сглотнул, ─ и упруга. Мне не терпится очутиться внутри тебя. Ах, Вера…

─ Сеньор граф… ─ прошептала Вера, также испытывая сильное желание почувствовать его внутри себя.

─ Что ты сказала? Сеньор граф? ─ переспросил он насмешливо. ─ А почему бы тебе не перечислить все мои титулы?

─ Алессандро… ─ Вера поправила себя и замолчала.

─ Алессандро? ─ граф ждал. ─ Свое имя я знаю. ─ Он потешался, догадываясь, что она растеряна. ─ Говори. Любое желание, ─ страстно прошептал он. ─ Пусть твои соблазнительные губки мне скажут, как их обладательница желает предаться любви.

«Бесстыжий! Вот и ладно! В конце то концов, для чего я с ним познакомилась?» ─ подумала она, и, краснея как спелый плод, быстро сказала:

─ Я хочу, чтобы вы были сверху, сеньор… О, Алессандро!

Граф улыбнулся и, склонившись над ней, зарылся лицом в ее волосы.

─ Примитивно, ─ шепнул он ей на ухо. ─ Я лишаю тебя права голоса.

─ Примитивно?! ─ Вера к этому времени переборола стыдливость, убедив себя, что робость лишняя в их отношениях.

Он поцеловал ее и привстал на постели.

─ И весьма банально, ─ добавил он, протягивая руку к горе подушек, ― с небольшой подушкой нам будет намного удобнее

Он выбрал самую большую и подсунул ей под ягодицы. Ее голова лежала ниже уровня бедер. Граф поднял ее ноги и согнул в коленях, а сам сел на них сверху. Неторопливым и осторожным движением он неглубоко вошел в нее. Его движения были очень медленными. Вера тихо застонала, не понимая, почему он медлит. Но она не смогла попросить его двигаться быстрее. Сама же она оказалась пойманной его бедрами и не могла проявлять активность. Когда она попробовала двигаться вместе с ним, чтобы вобрать его в себя до конца, граф прошептал, ласково усмехаясь:

─ Не торопись. Любовь, как музыка, должна иметь долгую прелюдию. Ты чересчур нетерпелива.

Ей казалось, что вот, сейчас он нажмет сильнее, и она сорвется в бездну наслаждения. Ее лоно подавало сигналы о приближении оргазма слабой пульсацией. Он вышел из нее, и ей захотелось назвать его негодяем. Вера не знала, вытерпит ли эту волшебную муку. Она лишь успела приоткрыть рот, чтобы высказать свои чувства, но граф склонился над ней и закрыл их поцелуем. Они целовались и смотрели друг другу в глаза. Ему нравилось доминировать, нравилось играть с ней. Она поняла, что на самом деле граф очень властный человек. И он не признавал за женщиной активности. Он желал продлить ее наслаждение и оттянуть завершающий миг. Ее руки почти безвольные лежали на его плечах.

─ Перевернись ко мне спиной, ─ шепнул он. ─ Ты слишком тугая, и мое терпение на пределе.

Ее ноги дрожали, но она смогла перевернуться на живот. Она забыла обо всем: об Стефано, о мести, и о себе, оскорбленной его изменой. Его руки мягко скользнули по ее бедрам, поднялись к талии и крепко обхватили ее. И она почувствовала всю силу его красивых рук. Он потянул ее на себя, укладывая ее животом себе на колени. На этот раз он вошел в нее с силой и до упора, причиняя сладостную боль, ритм его толчков ускорялся с каждой секундой. Вера хваталась за все подряд ─ за матрас, за простыни. Конструкция кровати, казалось, вот-вот обрушится вместе с балдахином. Скрип кровати и вскрики Веры стали единственными слышимыми звуками.

Она не задумывалась, сколько прошло времени, когда граф положил свою царственную руку ей на талию и, пожелав сладких снов, тесно прижал к себе. Полностью измотанная его изощренными ласками, различными способами любви и необычайно-острым наслаждением она заснула мгновенно.

Этой ночью ей снился сказочный сон. Хотя нет, не сказочный, а вполне реальный и милый сердцу. Москва, ее рабочий кабинет, мать и брат. В первые секунды после пробуждения она удивленно смотрела вокруг: балдахин, полы выложенные греческой мозаикой, разбросанная повсюду одежда, и спящий рядом с ней черноволосый мужчина. Алессандро! Его прекрасная рука покоилась на ее груди, лицо было безмятежным. А что тут было? Ну, конечно же… Они занимались любовью…. Ночь любви с Алессандро неожиданно показала ей другую сторону отношений между мужчиной и женщиной. Она его не любила, а испытывала лишь симпатию. Но как же прекрасна была эта ночь, наполненная новыми ощущениями, не имеющими никакого отношения к любви. Скоро вернется Стефано. Как она будет на него смотреть? И сможет ли она на него вообще смотреть? Боже мой! Не без злорадства Вера признала, что Алессандро более искусный любовник, притом, что его физические данные уступают Стефано и в размере, и в потенции.

«Надо поднять с пола свою одежду» ─ решила она.

Сначала она медленно приподнялась на обоих локтях, затем, еле сдерживая дыхание, она напряженной рукой приподняла покрывало. Сглотнув сладкий ком, она подняла покрывало еще выше, насторожено поглядывая на спящего Алессандро. В ее глазах он был властителем, монархом, для которого все плотское являлось чем-то низменным и недостойным графской особы. То, что он вытворял в постели, совершено не соответствовало впечатлению, которое он произвел на нее первоначально. Он спал, но его член был в боевой готовности. Вера положила ладонь на его живот, задумчиво провела пальцами по черным завивающимся волоскам. Он проснулся.

─ Вы что-то ищете, милая? ─ спросил он тихим и ласковым голосом.

Вера вздрогнула, и быстро сочинила:

─ О! Вы проснулись, а я потеряла браслет… не могу понять, куда он мог деться…

Граф улыбнулся, хитровато и нескромно.

─ Какая жалость, ─ прошептал Алессандро. ─ Вы меня сильно разочаровали. А я решил, что вы ищите что-то принадлежащее мне!─ Он засмеялся и погладил ее по голове.

Вера тоже рассмеялась. В его характере удачно соединились интеллигентность и легкая очаровательная пошлость. Алессандро провел рукой по ее бедру, поднялся выше, к полной белоснежной груди и нежно обхватил ее.

─ Вот что лишает меня воли. ─ Алессандро чувственно вздохнул. ─ Предупреждаю вас, если вы не оденетесь сию же минуту, я опять займусь с вами любовью. Я даже не посмотрю на вашу усталость.

─ Хорошо, Алессандро, ─ с улыбкой прошептала Вера, не соглашаясь с его предположением об ее усталости. Она села на кровати, подвинулась на ее край и спустила ноги.

─ Нет, стойте, ─ прошептал Алессандро, ─ вы опоздали.

Вера замерла в ожидании, услышав, как скрипнула кровать и зашуршали простыни. Алессандро подвинулся и сел сзади нее на колени.

Откинув на бок ее волосы, он прикоснулся губами к ее шее. Вера закрыла глаза, чувствуя теплое прикосновение его рта к своей коже.

─ Мужчинам очень нравится спонтанность. Без предварительных ласк овладеть женщиной, войти как можно глубже… ─ он шептал и целовал ее шею, плечи. Ни один мужчина не умел так восхитительно целовать и красиво говорить об интимном. Вера не могла себе ответить, что больше ее возбуждало ─ его чувственные слова или его ласки, но она ощущала, как увлажняется.

Алессандро встал с постели и сел напротив нее. Он гладил ее бедра и заглядывал в глаза.

─ Подарите мне себя, ─ шептал он. ─ Немедленно.

Разве она могла ему сказать ему «нет»?

Алессандро навалился на нее сверху и овладел Верой быстро и стремительно, без поцелуев и нежностей. В этом проявилась вторая суть его натуры, тщательно замаскированная. Но он насильно загонял ее внутрь себя, не давая явить себя целиком. Он даже в постели вел себя как аристократ. Потом они безмолвно лежали, нежно улыбаясь друг другу и наслаждаясь минутами сладкой истомы после неистового наслаждения.

─ Вы по-прежнему уверены, прелестница, что мне можно было изливаться в ваше тело?

─ Да, Алессандро. Мне так приятно, что вы беспокоитесь обо мне, ─ прошептала Вера.

─ С вами, Вера, мне очень хорошо. И вам не кажется, что мы идеально подходим друг другу? Я не стыжусь вам сказать, что для мужчины это очень важно. А теперь я хочу вас спросить ─ кто вы, Вера?

─ В каком смысле? ─ настороженно спросила она.

─ А тебя разве не удивило, что я не спросил у вас: кто вы, на что живете, есть ли у вас супруг или вы вдова?

─ Я не подумала как-то…

─ Вы не подумали, а я вот думал, ― кто эта женщина, с которой я познакомился в Солдайе. Она прелестная блондинка, неважно владеет языком, быстро соглашается на свидание. Стоит ли говорить дальше, что я подумал?

Обескураженная Вера неловко пожала плечами, ощущая как ее лицо, шея начинает заливать краска. Граф, вне всякого сомнения, принял ее за распущенную женщину. Господи, хоть бы он никому ничего не рассказал! Вера опустила ладони на лоб и прикрыла глаза.

─ Я подумал и навел справки, ─ медленно произнес он. ─ Собственно, мне незачем расспрашивать вас, я и так все знаю. И это было совсем несложно, поверьте. Стефано ди Монтальдо знает любой горожанин. Однако, когда я познакомился с вами поближе, то увидел, что вы не похожи на женщину, которая продает себя мужчине за деньги. Но кто вы в таком случае?

Она похолодела. В первую очередь она бранила себя, что пошла на поводу у хитроумной Эльжбеты, до которой ей как до неба. Если граф сообщит Стефано, она будет все отрицать, никаких доказательств у графа нет. Господи! За два месяца натерпеться столько унижений! Рабыня! Плебейка! А теперь еще и шлюха… Ну, нет! Не шлюха, а свободная женщина, вольная выбирать себе партнеров на ночь. И с чего это она должна перед ним оправдываться? Граф! Ну и пусть!

─ Да, вы правы, я не куртизанка, ─ прошептала Вера.

Она опустила голову, чтобы не встретиться с ним взглядом и хотела встать с постели, как вдруг граф ее остановил, схватив за руку.

─ Вера! Зачем вы так? ─ возмущенно воскликнул он.

─ Да! Вот так, ─ прошептала она, мысленно приказывая себе не расплакаться. Однако лицо покраснело, а горло как будто сжала чья-то жесткая рука. Фигура Алессандро расползлась на фоне белоснежного белья и приобрела неясные очертания. Она накрыла голову покрывалом и зарылась в постель.

Он ласково взял ее за плечи.

─ Вера, ─ позвал он.

Резко отбросив покрывало, она взглянула на него как маленький дикий зверек, загнанный в угол и отчаянно защищающий свою свободу. Она уже не плакала.

─ Ай! ─ прошептала она. ─ Думайте что угодно! ─ Вера безуспешно попыталась освободиться от его руки, сковывающей ее запястье. ─ Отпустите меня, я хочу уйти! Вы все равно не поймете…

─ Вы меня удивляете! ─ в его голосе зазвучал металл, и она замерла, прекратив выдергивать руку. ─ Я могу понять очень многое. И я не отпущу вас, пока не узнаю, кто вы на самом деле! Рассказывайте, ну же! ─ Просьба была мягкой, но взгляд — непреклонным, его аристократическое лицо сделалось надменным.

Вера постаралась изобразить на лице самую обворожительную из своих улыбок и шепотом сказала:

─ Мне было очень хорошо с вами, Алессандро. Но рассказывать вам я ничего не стану.

─ Не сочтите за оскорбление, но, как я понял, вы ведь не просто так намекнули мне на…купание в море? Вы преследовали определенную цель? Вообще-то можете не отвечать. Кажется, я понял.

Она побледнела и собралась с духом, чтобы возразить ему. И ей показалось, что он разочарован, даже огорчен. Вышло более чем неприятно: она кокетничала с ним, он пригласил ее к себе домой, устроил прекрасный вечер…

Да, Веруся, ты ведешь очень глупо!

Дальнейшее сопротивление могло уже нанести вред их отношениям, и Вера подумала, что немного покривить душой будет разумно. И не столько, чтобы скрыть свои планы, а ради него, приятного во всех отношениях человека.

─ Милый Алессандро, ─ прошептала она, кладя ему руки на плечи. ─ Ничего вы не поняли! ─ она замолчала, осторожно подбирая слова. ─ Мне неловко… вы никогда не думали, что женщинам тоже нравятся интересные мужчины, и им очень хочется нарушить сложившиеся в обществе суровые ограничения? В таком случае открою страшную тайну…. я вас увидела вас в церкви и… вы мне понравились. ─ Она отвернулась и добавила. ─ Очень понравились.

─ Забавно, забавно, ─ прошептал граф с иронической улыбкой. ─ Нет, представляете, не думал.

─ Ага! Не очень то вы и умны! ─ поддела его Вера, а граф довольно засмеялся.

─ Идите в мои объятия, нежный цветок!

Следующие несколько часов они с Алессандро опять занимались любовью. Грусть и отчаяние, точившие душу, рассеялись без следа. Приглашение графа остаться на ужин Вера мягко отклонила, рассудив, чем меньше свидетелей ее любовного приключения, тем безопаснее будет для нее. Брат Алессандро как раз входил в число нежелательных очевидцев.

На какое-либо продолжение отношений Вера не рассчитывала и, когда граф сказал, что завтра вечером снова хочет видеть ее у себя, удивилась, чувствуя себя польщенной, и в то же время слегка растерявшись.

«Вуаль»! ─ вспомнила она, коснувшись своих непокрытых волос. Ее, выходящую из дома холостого мужчины, обязательно кто-нибудь увидит…а потом слухи и кривотолки дойдут до Стефано.

Алессандро попросил своего слугу подняться наверх за важной принадлежностью дамского туалета. Прождав около минуты, граф недовольно крикнул:

─ Ансальдо! Где ты запропастился?

Со второго этажа донесся жалобный голос слуги:

─ Сеньор граф, проклятый Тетино не пропускает меня!

Сдержав свое раздражение, граф усмехнулся:

─ Вера, вы слышали? В этом доме не один хозяин, а целых два. Удивительно, но второй ― собака.

Переступая через две ступеньки, он поднялся по лестнице. Из-за свирепого рычания Вера не расслышала ни одного слова, сказанного графом. Очень скоро он спустился вниз, держа в руке голубую вуаль.

─ Эта собака кого угодно сведет с ума! ─ засмеялся генуэзец, подняв голову к верхним ступеням лестницы, откуда выглядывала угрюмая морда пятнистой собаки. ─ Ух, подлец! ─ он пригрозил псу кулаком.

─ Спасибо! ─ Вера протянула руку, чтобы забрать вуаль, как в это мгновение черно-белый пес сорвался с места и, за пару секунд одолев все ступени, подбежал к Алессандро. Вера в испуге отпрянула назад, одергивая руку. Собака с гневным рычанием вцепилась в тонкую ткань и вырвала ее из рук опешившего графа, затем с той же молниеносной скоростью скрылась, с трофеем в зубах. Вера хохотала от всей души.

─ Бог мой… ─ прошептал граф, убирая с лица волосы. ─ Адово создание в шкуре пса! Вера, если вы немного задержитесь, у вас будет новая вуаль.

Через полчаса Вера, прикрыв лицо новой роскошной вуалью, вместе с Алессандро стояли возле ее дома.

Разборка в бане

Подойдя к дверям общественной бани, Стефано остановился. Кровь бешено стучала в висках, было очень жарко. Он расстегнул камзол, развязал шнурки на рубашке и рванул на себя дверную ручку. Вытерев вспотевшее лицо, Стефано быстро зашагал к арочному входу, откуда белесыми клубами валил пар и раздавались веселые мужские голоса. Два чернокожих раба, стоявшие торчком у входа в банное помещение, почтительно склонились, приветствуя аристократа.

Багровая пелена гнева застилала глаза. Стефано окинул взглядом посетителей бани, разыскивая графа Лаванья. Его взгляд немного задержался на ошеломленном лице консула. Кроме изумления, никаких других чувств оно не выражало. Кроме консула, в бане еще были высшие солдайские чиновники, человек шесть-восемь. А впрочем, Стефано их не считал…. и не пытался отыскать знакомые лица. Одни сидели на мраморных скамьях и ступенях, другие плавали в небольшом бассейне. Здороваться с консулом второй раз Стефано не стал, да и вообще ни с кем не поздоровался.

─ Стефано, мальчик мой, ты что, болен? Весь красный… Не приведи господь, если это чума…─ испуганно заговорил консул, щуря близорукие глаза.

─ Я превосходно себя чувствую, дядя, ─ глухо проговорил Стефано, отыскав, наконец, графа.

Тот лежал на мраморной скамье, и раб-черкес старательно массировал его мускулистые плечи, блестящие от ароматизированного масла. Стефано с ненавистью посмотрел на смуглое мускулистое тело, отыскивая в нем изъяны, но ничего не нашел. Ноги стройные, подбородок ─ мужественный, а изящные ступни ― аристократично-безупречные. Стефано отбросил со лба влажные от пара волосы.

─ Сеньор Монтальдо, вы решили к нам присоединиться? Милости просим! ─ вежливо сказал граф, знаком приказывая рабу продолжить массаж.

─ В другой раз, сеньор Лаванья. Сейчас же мне необходимо с вами серьезно поговорить, ─ сухо произнес Стефано, стараясь держать себя в руках. Его одежда стала влажной от горячего пара, но он этого не замечал, рассматривая подтянутые бедра графа, широкую спину, и руки, поросшие густыми черными волосами. Стефано ощутил приступ дикой ревности, когда обнаженный граф уселся на скамье, не скрывая свое естество. Он брезгливо скривил рот, рассматривая намечающееся брюшко графа и ту часть тела, на которую были направлены его обвинения. Сравнив со своим мужским «достоинством», Стефано почувствовал некоторое удовлетворение, отозвавшееся в груди приятным теплом. Потом его настроение снова ухудшилось. Как же он мог позабыть! Граф-то намного богаче его!

Алессандро медленно встал, забрав из рук раба простыню. Накинув ее на себя, на манер тоги римского патриция, он вопросительно посмотрел на Стефано.

─ Вы же сам понимаете, здесь не подходящее место для серьезного разговора… приходите, барон, в дом подкоменданта Спинелли, часа через два, ─ надменно сказал граф, направляясь к бассейну величественной походкой.

─ Сеньор Лаванья, я настаиваю, ─ вскипая от гнева, процедил Стефано, отметив, с каким высокомерием и ледяным спокойствием ведет себя Алессандро.

Тут вмешался консул, сделав замечание Стефано по поводу его непочтительного поведения. Гнев Стефано разрядился в стычке с дядей, и он немного остыл. Устав слушать долгую перепалку консула со Стефано, граф сдержанно проговорил:

─ Так и быть, сеньор Монтальдо, я согласен вас выслушать. Вы своим неуравновешенным поведением разрушаете приятную атмосферу и мешаете всем отдыхать. Я слушаю вас, говорите!

Стефано возмутился еще больше, но сдержался.

─ Извольте объясниться, сеньор граф, почему вы ухаживаете за моей женщиной? Вы посылаете ей цветы, корзины с фруктами.

Расправив на груди простыню, граф велел рабу подать прохладного вина. Он заговорил только после того, когда высокий бокал опустел.

─ Позвольте заметить, сеньор Монтальдо, сеньора Вера не ваша жена…

Стефано усмехнулся, вытирая влажным рукавом рубашки взмокшую шею.

─ Не пытайтесь увильнуть, Лаванья! Эта женщина находится на моем содержании. Да, она мне не жена, но я оплачиваю ее наряды, украшения и несу прочие расходы, ─ перечислял Стефано, подойдя вплотную к Алессандро. ─ Я, а не вы!

─ Отойдите немного, я не выношу, когда мне дышат в лицо, ─ скривился граф. ─ А если вас обременяют такие мелкие расходы, я возмещу их вам, только предоставьте счет.

Алессандро, бросив на Стефано холодный взгляд, подошел к бассейну.

От дикого гнева у Стефано перехватило дыхание. Он видел, как граф, сбросив с себя простыню, зашел по пояс в воду и заговорил с другими мужчинами, продолжив прерванную беседу и рассмеялся, пылая от ненависти. Услышав его сухой смех, все оглянулись. Выражения их лиц Стефано не видел, его взгляд был прикован к аристократическому профилю графа.

─ Подлец Лаванья… ─ процедил он. ─ Какой же вы подлец…

─ Сеньор Монтальдо, не устраивайте дурацкого спектакля! ─ грозно заговорил граф. ─ А за это оскорбление вы мне ответите! К сожалению, сегодня я уезжаю из Солдайи, у меня в Каффе имеются обязательства перед серьезными людьми. Я буду ждать вас в Генуе. Назовите время и место нашей встречи.

─ В Генуе? Ну, уж нет, сеньор Лаванья! Вы нанесли мне тяжкое оскорбление, предложив расчет, и я не намерен так долго ждать.

─ Я вижу, вы не в состоянии управлять собой! ─ граф хлопнул ладонью по поверхности воды, отчего сотни сверкающих брызг разлетелись в стороны.

─ Напротив, я всеми своими чувствами прекрасно владею. И не только чувствами, сеньор Лаванья. ─ Стефано положил руку на рукоять кинжала. ─ Как бы мне не пришлось продемонстрировать свое умение тотчас же.

─ По милости господа я рожден мужчиной, поэтому не смогу убедиться в правдивости ваших слов, ─ язвительно улыбнулся граф, намекая на сексуальные возможности Стефано. ─ А женщин, к сожалению, здесь нет.

Слова графа были встречены гомерическим хохотом посетителей бани. Звуки многократно отражались в высоких сводах и стучали в висках Стефано как могучие колокола. Не смеялись лишь двое: Стефано и консул. Он испуганно смотрел на племянника, и с удивлением на графа Лаванья. Граф совершил ошибку, ─ это было ясно. Напряжение повисло в воздухе; кто-то, пытаясь остановить надвигавшуюся грозу, попросил раба-африканца принести фруктов и вина. Но уже было поздно.

Больше Стефано ничего слышал и ничего не видел. Резким движением сбросив с себя камзол, он двинулся на графа. Сначала Стефано сделал несколько напряженных шагов, а потом пантерой кинулся в воду. Еще в прыжке молодой мужчина успел нанести сокрушительный удар по надменной аристократической физиономии, потом оба соперника исчезли в бурунах вскипевшей от битвы воде. На поверхности появлялась то вскинутая, сжатая в кулак рука, то голая нога графа, то напряженная спина Стефано, обтянутая мокрой рубашкой.

Услышав шумный всплеск воды, консул вскочил со скамьи.

─ Разнимите их! ─ властно заревел консул, обращаясь к черному рабу и черкесу, которые, разинув рты, тупо наблюдали за дикой дракой господ. Булькающие звуки и хрипы говорили о том, что уже через несколько мгновений может быть поздно.

Слуги неуверенно двинулись вперед, Но их робкие действия ни к чему не привели. Черкес был слишком хлипкого телосложения, чтобы справиться с сильными мужчинами. Получив от Стефано мощный удар локтем в грудь, он тоже исчез в воде. Африканец, хотя был очень силен, попросту растерялся, не зная, кого из господ оттягивать, было трудно даже разобрать, где чья конечность.

Увидев, что драка может кончиться трагично, консул подбежал к бассейну

─ Сеньор граф…Стефано… ─ разгневанный консул, подбирая полы простыни, вошел в воду. Он стал оттягивать Стефано, схватив его за рубашку. Обычно бледный, консул начал стремительно краснеть, он схватился за виски. Держась за голову, он подошел к краю бассейна, где рядом с блюдом, наполненным фруктами и виноградом, стоял графин с холодным фруктовым напитком. Поняв, что консулу дурно, негр помог ему выйти из бассейна и добраться до скамьи.

─ Сделайте что-нибудь… ─ хрипел консул, обращаясь к присутствующим. Его никто не слышал. Глаза мужчин горели первобытными инстинктами. Два высших советника консульской курии ─ семидесятилетние старцы ― горящими от жадного любопытства взглядами следили, как Стефано и граф Лаванья наносят друг другу мощные удары. Хрустальный бокал вылетел из рук консула и разбился на мелкие осколки.

Один из мужчин быстро поднялся со скамьи, сбросив с себя простыню, спустя пару секунд он находился возле Стефано.

─ Я вас умоляю… Спинелли… ─ стонал консул, приподнявшись на ложе и держа руку на сердце, ─ остановите его…если сможете…

─ Сеньор ди Монтальдо, по приказу консула Солдайи поединок должен быть окончен, ─ процедил подкомендант, оттягивая Стефано от графа.

Взбешенный Стефано рычал как лев, но силы были неравны. Подкомендант, выкрутив ему за спину руки, поволок его на другой конец бассейна.

─ Я прикончу тебя, Спинелли! ─ ревел Стефано, отчаянно брыкаясь.

─ Эх, как хорошо позабавились! ─ беспечно смеялся подкомендант. ─ А Монтальдо ничего, крепкий!

Однако в возгласах солдайцев звучало не столько осуждение Стефано, сколько разочарование ― ведь их лишили захватывающего зрелища.

Стефано ревнует

Стефано быстро шел в направлении спальни, не замечая удивленных взглядов слуг. С его одежды еще капала вода.

─ Вера, как ты могла?! Это низко! Подло! ─ еще с порога воскликнул он.

Ей удалось взять себя в руки и не выдать себя. Пока она не знала, что известно Стефано.

─ Отсутствовал всего лишь каких-то две недели!

Стефано бесновался, не стесняясь выражать свои чувства крепкими словцами, о существовании которых в итальянском Вера даже не подозревала.

─ Я не виновата, что мне оказывают знаки внимания мужчины, ─ произнесла она как можно спокойнее.

─ Не виновата? Да ты должна была бросить ему в лицо эти цветы, растоптать их!

Вера страшно обрадовалась, поняв, что об ее встрече с Алессандро ему неизвестно.

─ Кому? Разносчику? Я не могла так поступить, потому что хорошо воспитана. К тому же не знала, кто мне прислал эти цветы! Мы с Эльжбетой ломали голову, а потом решили, что это сын портного, он такой восторженный мальчик!

─ Не делай из меня дурака, ─ прошипел Стефано. ─ Я уже все знаю! Ха! Мальчик! ─ он злобно ухмыльнулся. ─ А мальчику-то этому лет под сорок. Сегодня он дарит цветы, завтра ― украшения, а послезавтра он уговорит придти на свидание и затащит в постель! ─ Стефано стащил влажную шапку и швырнул ее в дальний угол комнаты.

Вера улыбнулась. Стефано или все перепутал, или кто-то ему неверно растолковал. Но ей так даже на руку, ведь Алессандро никаких цветов ей не присылал.

─ А, может, ты с ним уже спала? ─ вдруг зарычал Стефано, гневно сузив глаза.

─ Ну, что за глупости! С кем, Стефано? ─ испуганная Вера притворялась изо всех сил. ─ Я в глаза не видела этого дурацкого поклонника!

В конце концов, он ей поверил и успокоился. У Веры было тяжело на душе: ей совсем не льстила его бешеная ревность.

Когда они легли в постель, он сообщил ей новость, которую она давно была готова выслушать, но все время старалась не думать о ней.

─ На днях я должен покинуть Солдайю. Помнишь, я говорил тебе, что мой срок службы истекает в сентябре.

─ Да, конечно, Стефано, ─ грустно улыбнулась Вера, понимая, что он только начинает разговор. ─ А что ты решил делать со мной?

Стефано на нее так странно посмотрел, что у нее на душе заскребли кошки. Вдруг он решил отправить ее к несуществующему мужу?

─ Ты останешься в Солдайе, и будешь ждать, пока я за тобой вернусь. Я прощаю тебя, так как твоя вина незначительна. Но при условии, что такое больше не повторится. Я запретил тебе выходить из дома, а ты ослушалась.

─ Как это чудесно, что ты меня простил, ─ с иронией произнесла она, ─ очень благородно с твоей стороны.

Стефано весело улыбнулся и подмигнул Вере. Он, как и всегда, не понял подлинный смысл, заложенный в интонации. Ее рассердило его довольное лицо и резкая перемена в настроении. В голове не укладывалось, как ему это удается, через пару часов после такой неприятной разборки.

─ Стефано, какая причина мешает тебе взять меня с собой сейчас? ─ спросила она, догадываясь, что он скажет, но желая выяснить все окончательно.

─ Я женюсь, через полтора месяца моя свадьба, ─ бесхитростно ответил он. ─ Пойми, Вера, если моя будущая супруга узнает о тебе, наш медовый месяц будет испорчен. Ну, а если она узнает о наших отношениях попозже, через полгода, а к этому времени она будет носить моего ребенка, то никаких проблем и ссор не будет. Я куплю в Генуе дом, немного подальше от своего. Мы будем встречаться несколько раз в неделю. Все будет просто замечательно, милая!

Вера знала о его женитьбе и готовила себя к этому тяжелому разговору. Но тут она поняла, что переоценила свои силы. Измена в ответ ─ не очень эффективное лекарство от любви. Подумать только, они будут иногда встречаться! Она не могла даже поднять глаз на Стефано, испытывая к нему сильнейшую неприязнь. Ей даже показалось: подними она веки ― и ее взгляд заморозит его, превратит в ледяную статую.

От него исходило чувственное напряжение, и Вера поняла, что он хочет заняться с ней любовью. Стефано положил голову ей на живот и прижался к нему губами. Он начал целовать ее, а она испытывала одно единственное желание: оттолкнуть его от себя. Его ласки стали настолько неприятны, что она даже не пыталась заставить себя отвечать на них. Сейчас Вера по-настоящему поняла свою беспросветную глупость. Как же было наивно ждать от него любви! Он просто-напросто пользуется ею как любовницей. И это временно. Если он влюбится в свою жену, то забудет о ней навсегда. Невозможно будет вынести его холодность, ее сердце разорвется! А что если послать его куда-нибудь подальше, и будь что будет? Не пропала же она в столице Феодоро, а здесь и тем более не пропадет! Граф Лаванья хороший любовник и настоящий мужчина…. пусть она даже его и не любит! Зато не будет страдать, а это тоже немаловажно….

Вера увернулась от его поцелуя и резко сказала, уже не стараясь сдерживаться:

─ Я устала от этого скандала, Стефано, и хочу спать… к тому же тебе не стоит растрачивать свои силы, твоя будущая жена, скорее всего, темпераментная женщина. Ей будет досадно, если ты окажешься плохим любовником!

На этот раз Стефано понял ее не буквально, а именно так, как она хотела. На его губах не было больше улыбки, а глаза стали злобно-серьезными.

─ Не пойму, из-за чего такие обиды? Ты ведь хорошо живешь в Солдайе, а в Генуе, я обещаю, заживешь еще лучше. Тебе не кажется, что ты забываешься?

─ Ты что, мне угрожаешь? ─ Вера понимала, что ее понесло, и она говорит лишнее, но не могла сдержаться. Она встала с постели, чтобы не ощущать близость его тела:

─ Ты накажешь меня за то, что я больше не хочу с тобой спать? Ну, что меня ждет? Ты меня посадишь на воду и сухари? Как твой отец Эльжбету?

─ Не болтай чепухи! Зачем ты портишь наши отношения? Я не узнаю тебя!

─ Нет, Стефано, это ты все портишь. Я знаю, с кем ты развлекался, когда я пять ночей не могла уснуть от беспокойства! Катарина ди Виа!

Никогда раньше она не замечала в его светлых глазах столько удивления и возмущения. И она в очередной раз назвала себя дурой.

─ Развлекаюсь с кем хочу, и когда хочу, запомни! И так будет всегда! А тебе я не давал обета верности. Кто ты такая, чтобы мне указывать? ― взбешенный мужчина вскочил с постели и, сжав кулаки, надвинулся на Веру. Она отшатнулась и с ошеломленным видом сделала шаг назад.

─ Я знаю, кто я такая, ─ измученная долгими переживаниями, Вера еле держалась на ногах.─ Конечно, я не аристократка, а обычная женщина, которую добрый господин подобрал, обогрел, и уложил в свою постель, ― она хмыкнула, ― и, похоже, очень глупая, поскольку полагала, что ее чувства взаимны. Ай, теперь это все неважно…. Дело в том, что я не смогу делить тебя с другой, Стефано…. потому что я тебя полюбила! Но я вырву эту любовь из своего сердца…

Последними словами она как будто замкнула ему рот. Долгая, томительно-мертвая пауза повисла в спальне. Заметив, что он снова двинулся к ней, Вера подошла к окну и стала смотреть на свои любимые розы. Не дождавшись его ответа, она продолжила:

─ Утром я уйду из твоего дома. Все твои подарки: украшения и дорогие наряды мне не нужны, пусть они остаются твоей новой наложнице.

Стефано встрепенулся и воскликнул:

─ Нет! Из дома я тебя не выпущу!

Вера, ошеломленная его бесцеремонным заявлением, обернулась:

─ Стефано, ты что, я же свободная женщина! Если уж мы заговорили о правах и обетах, то и я тебе ничего не должна! Я не твоя рабыня, и не наложница. Ты должен понять меня, я тоже хочу занимать достойное положение в обществе, иметь детей и любящего мужа, а не равнодушного любовника. Мы с тобой, похоже, не поняли друг друга. Я никогда не буду любовницей женатого мужчины… до того, как я узнала про твою связь с Катариной, я считала тебя своим возлюбленным! А теперь, раз уж так вышло, давай расстанемся по-хорошему. Я желаю тебе только счастья… со знатной и красивой женой! ― из ее глаз покатились слезы. Вера не стала их вытирать, а снова повернулась к розам, чтобы не показать Стефано, как ранит ее его жестокость.

― Я не понимаю тебя, Вера! Что тебя не устраивает в наших отношениях? Многие женщины мечтали бы оказаться на твоем месте. Я вовсе не влюблен в свою будущую жену, ей далеко до тебя по красоте и женственности. Это просто разумный союз двух знатных генуэзских родов. Ты же мечта любого мужчины, но…как возлюбленная.

― Вернее будет сказать ― как наложница!

― Это у вас, у русских, так много разных слов об одном и том же, я же называю тебя своей любимой женщиной и не хочу с тобой расставаться. У тебя будет собственный дом, я буду оплачивать все твои расходы, обеспечу будущее наших детей. Кто тебе предложит лучшие условия? Ах, да! граф Лаванья! Этот старый ловелас! ― Стефано, вспомнив о своем богатом сопернике, снова рассвирепел. ― Я вызову его на поединок и убью, и у тебя не будет богатого покровителя! Неужели ты думаешь, что я, барон ди Монтальдо, проглочу такое оскорбление?

― Граф Лаванья всего лишь один раз поговорил со мной в храме! ― испугалась за его жизнь Вера. Она своими глазами видела, какой неуправляемый в ярости бывает ее любовник.

― Послушай, Вера, неужели у твоего мужа-боярина не было других женщин… кроме тебя? ― вдруг спросил Стефано.

Вера, все еще не оборачиваясь, пыталась справиться со своими слезами. Она ответила ему шепотом:

― Я решила уйти от него… когда он завел еще одну женщину. Он тоже был очень богат… по нашим меркам. Я ушла бы от него, хотя моя жизнь стала бы намного суровее и беднее. Зато душа успокоилась…. Я уже забыла его… а сейчас постараюсь забыть тебя. Намного легче быть содержанкой мужчины, которого не любишь… пусть изменяет, сколько хочет, мне все равно…. есть еще многое другое на свете: цветы, книги, музыка… я очень люблю петь. Буду заниматься переводами древних рукописей. А мое сердце ….. я заставлю его не любить тебя!

― Хватит этих глупых разговоров! Неужели ты не понимаешь, что никто на тебе не женится, кроме простолюдина. Ну и что за жизнь у тебя будет? Твоя красота быстро поблекнет от бедности и тяжелой жизни! Ты сейчас обижаешься и не можешь все реально оценить. Так что ложимся спать, постепенно ты успокоишься и примешь жизнь такой, как она есть, ― он подхватил гневно отбивающуюся Веру на руки и, уложив ее на кровать, придавил своим тяжелым телом и начал страстно целовать.

Да, барон Стефано ди Монтальдо не принимал в расчет настроения своих любовниц.

Эльжбета

Минула неделя после расставания со Стефано. Вера вообще не могла выйти из дома. Стефано хорошо заплатил охранникам, и они ревностно выполняли свои обязанности. У нее возникли сомнения, спят ли они вообще когда-нибудь. Присутствие в доме двух угрюмых мужчин и их недоброжелательное отношение выводили из себя. С каждым днем раздражение нарастало. Вот прошло два дня, три, пять…Алессандро дал ей время на принятие решения. Веру мучил один единственный вопрос. Что ей делать? Поддаться своим чувствам и остаться с Стефано, то есть жить одним днем, не зная, что принесет следующий? Так легко плыть по течению… Или следовать голосу разума и принять предложение Алессандро? Судьба будто испытывала ее на твердость духа.

За ужином Вера молчала, обдумывая свое будущее. Эльжбета тоже была не в лучшем настроении. Перед сном Вера зашла к Эльжбете. Она всегда ей оказывала поддержку. Но совет ей был уже не нужен. Хорошенько все обдумав, Вера решила ехать в Каффу, к Алессандро. Ценой бессонных ночей, страданий и слез ей удалось превозмочь себя и заглушить зов сердца. Но были препятствия в лице охранников.

Полька к этому времени легла спать. Вера подошла к ее постели и тихонько присела рядом, думая, стоит ли ее будить. Та сама проснулась, почувствовав, что не одна в комнате.

─ Вера… ─ пробормотала она сонным голосом. ─ Ты чего не спишь?

─ Мне не до сна, Эльжбета. Помоги мне в последний раз. Я не хочу оставаться в Солдайе. Стефано хочет слишком многого: и жену, и любовниц. Ты снова будешь меня ругать… Я его очень люблю, поэтому простить не могу. Граф мне показался достойным человеком. У нас на Руси говорят: лучше иметь синицу в руке, чем журавля в небе. ─ Вера залпом выпалила заранее подготовленную тираду и перевела дух. ― Я потом, в Генуе, помогу тебе стать свободной женщиной и заберу к себе. Будем жить вместе, ― граф обещал мне подарить дом.

Полусонная Эльжбета нехотя поднялась с постели. Призрачный лунный свет падал из окна, освещая ее обнаженное белое тело. Накинув на себя простыню, полька озабоченно уставилась на свои босые ноги.

─ Она еще и раздумывала! ─ удивленно произнесла она. ─ Граф ди Лаванья ─ хороша синица! Сеньор Монтальдо будет прыгать до потолка от злости, когда узнает, на кого ты его променяла!

─ Мне нет до этого дела. Он женится и скоро перестанет обо мне вспоминать,─ с напускным безразличием проговорила Вера.

─ Ошибаешься! Ой, как ошибаешься! Забыла, как он ревновал?

─ Оставим, Эльжбета. Не напоминай мне о нем, ─ устало пробормотала Вера.

─ Да, да, ─ зевнула полька, посматривая на Веру сонными глазами. ─ Какую помощь ты от меня хочешь получить?

─ Есть одна проблема ─ два цербера. ─ Вера презрительно улыбнулась. ─ Стефано им хорошо заплатил! Следят за каждым моим шагом!

─ Ты говорила, граф уехал в Каффу, ─ Эльжбета непонимающе смотрела на Веру.

─ Эльжбета, как мне вырваться из этого дома? До Каффы я как-нибудь сама доберусь.

─ Сложная задача. Надо немного пораскинуть мозгами. Я подумаю. ─ Эльжбета зевала и терла глаза. Ей хотелось спать, а не вести серьезные разговоры.

─ Эльжбета! ─ не унималась Вера. ─ У меня нет времени. Граф через пять дней поднимется на борт корабля. Он возвращается в Геную.

─ И представить себе не могу, как это сделать, ─ отозвалась Эльжбета. ─ Можно попробовать отвлечь их или незаметно проскользнуть, когда сон липкий, перед рассветом. Но это слишком рискованно. Если не удастся, считай, все пропало.

Вера помрачнела. Ей показалось, что теперь в ее жизни никогда не настанет просветления. Стефано, в конце концов, ее бросит. И ей придется влачить нищенское существование.

─ Эльжбета, ─ начала она. ─ Кажется, я знаю, кто мне может помочь. ─ Вера закрыла глаза. ─ Двое мужчин, подкоменданты. Не помню, как их зовут, но точно знаю, что я им понравилась, ─ и со вздохом добавила, ─ как женщина. Что, если предложить им вознаграждение… денежное, конечно!

─ А почему бы и нет! ─ Эльжбета хихикнула. ─ Попробовать можно.

─ Тогда сходи к ним утром и передай мою просьбу. Скажи, что мне нужна их помощь, не бесплатно, само собой разумеется. Расскажи сложившуюся ситуацию, но без подробностей, а то вдруг откажутся. Запомни: мне нужно попасть в Каффу, меня там ждет один состоятельный человек, у меня нет лошади, а охранники…ну, ты придумай сама что-нибудь! Только умоляю, не говори лишнего! Мне больше некого попросить! И еще. Скажи, вознаграждение будет очень хорошим.

─ Схожу. Ты не волнуйся, я найду что сказать!

─ Спасибо, Эльжбета. Я пойду спать.

Рано утром Эльжбета пошла в город. Расспросив горожан, она узнала, где живут Джованни Риччо и Коррадо Спинелли. Первого дома не оказалось, и она пошла по следующему адресу. Отыскав дом с массивной дверью темного дерева, украшенной резьбой в виде лавровых листьев, она бойко взбежала по ступеням и дернула за колокольчик.

Дверь открыл высокий мужчина Он молча стоял в дверном проеме, не спрашивая, кто к нему пожаловал, и холодно рассматривал гостью. Эльжбета растерялась. Не сложно было понять причину недовольного выражения на его лице. Подкомендант, похоже, с только что вернулся из караула, и еще не переоделся, успев снять только железные доспехи. Широкие плечи мужчины казались еще шире из-за толстого поддоспешника, расстегнутого возле могучей шеи. Эльжбета заметила в его руке жареную баранью ногу. Не вовремя она пришла. Голодный мужчина не склонен к общению. Откусив кусок мяса, подкомендант медленно его прожевал, продолжая рассматривать женщину. Затем, вымыв руки и вытерев их полотенцем, произнес:

─ Кому это я мог понадобиться в столь ранний час?

Будучи по своей природе человеком напрочь лишенным робости, Эльжбета живо нашлась и залепетала:

─ Я ищу сеньора Спинелли…

─ Ты пришла по адресу, женщина. Я ─ Коррадо Спинелли. Заходи!

Эльжбета с недоверчивым изумлением посмотрела на подкоменданта, переступая через порог. Кто бы мог думать, что он пригласит ее войти. В ее глазах зажегся интерес. Коррадо ухмыльнулся ─ его рост, и ширина плеч неизменно вызывали восхищение у женщин и зависть у мужчин. Кивком головы он велел следовать за ним, на второй этаж. Ступени деревянной лестницы издавали жалобный скрип при каждом шаге хозяина.

Коррадо толкнул ногой дверь, влажный утренний ветерок пронесся через просторную комнату и всколыхнул прозрачные занавески на окнах. Кроме широкой кровати, засланной львиной шкурой, в комнате стоял дубовый стол, застеленный белой скатертью. На нем стояло много блюд с едой. И Эльжбета поняла, что пришла не то чтобы некстати, а очень некстати.

«Неплохо живет синьор Спинелли!» ─ подумала Эльжбета, осматривая стены, обтянутые китайским шелком и серебряные канделябры. Еще сильнее ее поразила удивительная чистота в доме и сверкающие полы. Все это как-то не вязалось с образом подкоменданта в ее прошлых представлениях. Ей стало любопытно, на какие такие средства подкомендант содержит штат слуг, которые драят полы и готовят горы блюд.

Под столом послышалось злобное рычанье. Эльжбета в испуге шарахнулась в сторону, увидев зубастую пасть и злющие красно-коричневые глаза здоровенного пса, изготовившегося к нападению.

─ Тетино, место! ─ прикрикнул на пса подкомендант.

Собака, с обожанием посмотрев на хозяина, заползла под стол. Эльжбета положила руку на лоб, покрывшийся испариной, и невольно улыбнулась. Нежное имя больше бы подошло коту или маленькой собачонке, нежели свирепому псу.

─ Пресвятая дева, сеньор Спинелли, я уж распрощалась с жизнью!

─ Успокойся. Пока я здесь собака не двинется с места. На, охладись! ─ усмехнулся Коррадо, подавая Эльжбете запотевший бокал из молочно-розового стекла.

Эльжбета быстрыми глотками осушила бокал и бережно поставила на скатерть, с опаской посматривая на пятнистую лапу рядом с ножкой стола.

─ А красного, для настроения? ─ подмигнул хозяин, пробежав глазами по изящной фигурке Эльжбеты.

─ Нет, нет! ─ категорически отказалась Эльжбета. ─ Я пришла к вам по поручению одной молодой особы, ─ загадочно произнесла она.

Увидев, что женщина настроена серьезно, он недовольно сдвинул брови и бросил под стол недоеденную баранью ляжку.

─ Чего ей надо от меня? ─ спросил Коррадо.

Пока женщина собиралась с мыслями, он взял со стола кувшин с молоком, и его содержимое в два счета перекочевало в его желудок.

Эльжбета вкратце изложила суть дела, рассказала о двух охранниках, добавила сочные детали, приукрашивая события. Получалось так, будто Стефано, редкостный тиран, незаконно запер свободную женщину, изводит ее своей необоснованной ревностью, а некий благородный дворянин ждет не дождется ее в Каффе и готов заплатить любые деньги. Коррадо изредка кивал, потирая огромные кулаки, от чего мощные суставы пальцев издавали хруст. На его небритом лице расползлась насмешливая улыбка, заиграли желваки.

─ А я тебя где-то видел…. Одноглазый Джоффредо, часом, не твой ли хахаль? ─ насмешливо и не к месту сказал Коррадо.

Полька вспыхнула, но тут же кокетливо хихикнула.

─ Мой. А что с того?

─ А, понятно! Одного глаза нет, зато все остальное на месте! ─ Подкомендант разразился диким хохотом. Его громоподобный смех испугал парочку диких голубей, мирно ворковавших возле распахнутого окна на подоконнике. Голуби захлопали крыльями и перелетели на лоджию.

Никто из подчиненных не любил Коррадо Спинелли за характер деспота и железные кулаки. А Эльжбета почувствовала к этому гиганту необъяснимое, какое-то нездоровое влечение. Она смотрела на его сильные волосатые руки, и у нее все переворачивалось внутри. Коррадо не был красивым мужчиной, обаянием он также не обладал. Эльжбету привлекала его первозданная дикарская мощь. Такие мужчины ей нравились больше всего: бесстрашные и неукротимые, сильные духом и телом, слов «нет» и «нельзя» для них не существовало.

─ Фу! Какой вы пошлый, сеньор Спинелли! ─ фыркнула Эльжбета, испытывая, однако, странное волнение.

─ Глянь-ка на нее! ─ Коррадо сложил ручища на груди. ─ Ох, и хитрющая!

Эльжбета жадно впилась глазами в его исполинское тело.

Коррадо приблизился к Эльжбете и схватил ее за плечи. Она подняла на него глаза и увидела в них желание.

─ Отпустите меня, сеньор Спинелли, мне больно!

Полька высвободилась из его стальных рук и жалобно пробормотала, с обидой поглядывая на гиганта:

─ Вы мне поставили синяки! Грубиян!

─ Не такой уж я и грубиян, ─ неожиданно улыбнулся Коррадо. ─ С хорошенькими женщинами я очень даже обходительный, ─ сказал он шепотом, напоминающим приглушенные раскаты грома.

─ Не может быть такого, ─ игриво пролепетала полька, пятясь назад.

─ Сейчас сама узнаешь, ─ подкомендант, усмехаясь, поймал Эльжбету за руку и притянул к себе. Она почувствовала жар, исходящий от его тела. Коррадо возбуждал ее своей нечеловеческой силой и грубостью. По ее миниатюрному телу пробежала дрожь. Мысленно раздев мужчину, она представила его могучую волосатую грудь, перекатывающиеся под кожей бугры железных мышц.

─ Рыжая плутовка, ─ произнес он, запуская загорелые пальцы в ее волосы, убранные на затылке в тугие косы. Другая рука бесстыдно скользнула в вырез платья и обхватила грудь. Эльжбета вскрикнула от острого ощущения. Ее ноги стали вялыми, жгучее желание отозвалось внизу живота горячей пульсацией.

─ Из-за тебя остыл мой завтрак. Ты перебила мне аппетит, но пробудила другой. Из-за таких болванов, как твой любовник, мне не хватает времени на женщин…

─ Не трогайте меня! ─ лепетала Эльжбета с улыбкой, означающей противоположное этим словам. Она поняла, что он ее ни за что не отпустит, и это ее безумно возбуждало. ─ Вы такой большой и сильный. Ваша рука размером с мое бедро! Я вас боюсь.

─ Да, я большой… ─ отрывисто проговорил он, поглаживая ее грудь. ─ Еще… я ненасытный… ─ Коррадо взял ее руку и бесцеремонно засунул в свои штаны.

Эльжбета зарделась и, уже сдаваясь, обхватила любопытной ручкой его плоть.

─ О! Да вы меня совращаете, сеньор Спинелли, ─ шептала она, не убирая руки. То, о чем она мечтала, вот-вот свершится. ― А если Джоффредо узнает…

─ Все будет честно! Не переживай. Я ничего не скажу одноглазому хлюпику.

Коррадо подхватил ее на руки и бросил на кровать.

Через пару часов Эльжбета вышла из его дома с сияющими глазами и покрасневшим лицом.

Вернувшись, она застала Веру на кухне, с засученными рукавами и в простом платье. Ухоженные белые руки проворно нарезали овощи.

─ Ты что, совсем спятила! А где Раффи? ─ Эльжбета застыла на месте.

─ Еще пока нет…но сойду с ума через пару дней. От скуки. Я отпустила его до конца недели, ─ отозвалась Вера. ─ Готовить я умею, Эльжбета, и неплохо. ─ Нарезанный перец последовал в широкое блюдо вслед за зеленью. Вера отложила нож и, не поднимая головы, спросила взволнованным голосом:

─ Ну, как? Разыскала их? Тебя не было четыре часа.

─ Нашла. ─ Эльжбета улыбнулась, закатывая глаза и приглаживая растрепанные волосы. ─ Собирай вещи в дорогу. О причине своего долгого отсутствия она умолчала, надеясь, что наивная и доверчивая Вера ничего не заподозрит.

─ Что? ─ большие глаза Веры от удивления стали еще больше. ─ Мне собираться? Куда?

─ Туда, куда ты хотела, ─ ответила Эльжбета, довольная и собой, и своими приключениями. ─ В Каффу, к графу Алессандро. Только без шума. Тш-ш — ш… ─ полька приложила палец к ее губам.

─ Боже мой…Эльжбета! Я не знаю, как мне тебя отблагодарить! ─ возликовала Вера, бросаясь на шею подруге. Она уже не верила в удачу. В глазах появился блеск, на губах улыбка.

─ Угомонись, не нужно мне никакой благодарности, ─ проговорила Эльжбета. ─ Иди, складывай свою одежду.

─ Подожди! Что тебе сказали? ─ Вере не терпелось узнать, как они собираются ее освободить. Ей это казалось маловероятным.

На миг Эльжбета опешила. Действительно, а как?

─ Во-первых, не они, а он. Сеньор Спинелли. Ничего он мне не сказал. Говорит, пусть собирается в дорогу и все. Завтра к концу дня он пообещал прийти за тобой. ─ Эльжбета задумалась. Ее приключение совершено затуманило голову. Низ живота еще ныл от сумасшедшей скачки в постели подкоменданта. Не мужчина, а похотливый демон. Она встрепенулась и, наконец вышла из оцепенения.

─ Да, он мне так сказал, ─ уверено проговорила она. ─ Так и будет.

Сборы в дорогу не заняли много времени. Вера не взяла много одежды, лишь самое необходимое. Все украшения, подаренные Стефано, она сняла и положила в шкатулку. Остаток дня она провела в размышлениях о своем будущем с Алессандро, а ночь и половину следующего дня ― в тоске от разлуки со Стефано.

День заканчивался. Окно спальни выходило на запад, и последние лучи солнца мощным потоком вливались в узкое створчатое окно. Вера прищурилась и взглянула на пылающее пунцовым огнем небо.

Где же подкомендант Спинелли?

Внезапно поднялся ветер. Сначала он тихо шелестел листьями измученных от жаркого солнца вишен, неуверенно срывал лепестки с раскрывшихся бутонов на розовых кустах, а потом, набрав силу, злобно обрушился на молоденькие деревца. Их тоненькие ветки жалобно стучали в окно… как будто просили помощи.

Вера распахнула рамы и стала вслушиваться в резкий свист ветра.

«Если он не приедет, я останусь и буду ждать Стефано… значит, такова моя судьба»! ─ мысленно поклялась она себе, закрывая рамы и задергивая шторы.

Вера улеглась на кровать и закрыла глаза. За окном, недалеко от крыльца, что-то грохнуло, ударившись о выложенную булыжником дорогу. Вера встала и, отворив рамы, выглянула на улицу, высунув голову между решетками. На дороге лежал расколотый на части мраморный декор, украшавший снаружи входную дверь.

«Приедет»! ─ вспыхнула четкая мысль, появившаяся из неоткуда. Проглотив внезапно подкатившийся к горлу жесткий ком, Вера поспешно захлопнула рамы. Вслед за комом подступили слезы.

Как я буду жить без него?

«Нет! Нет! Он не любит меня. Я ему не нужна…ну и пусть…. уеду, а он будет счастлив со своей женой»! ─ лихорадочно твердила она как молитву.

Уезжая, Стефано оставил несколько своих книг. Вера взглянула на томик в кожаном переплете ─ его дневник. Странно, что у нее ни разу не возникло желания в него заглянуть. Ее измученная душа забилась, как птица, потерявшая свободу. Вера открыла дневник. У Стефано был красивый ровный почерк. Она полюбовалась им в последний раз, ей хотелось рыдать.

Вера смогла перевести несколько фраз. Нет, это не дневник, а всего лишь записная книжка ─ цифры, даты, дела, названия каких-то селений, имена итальянские и греческие. А что, если она оставит ему записку? Что бы не говорила Эльжбета, ей не хотелось выглядеть в глазах Стефано продажной женщиной, переметнувшейся к более богатому мужчине. Она нашла перо и высохшие чернила. Разбавила их водой и открыла чистую страницу. Сможет ли он понять ее послание? Вера горько усмехнулась, вспоминая, как он морщился и смеялся, читая ее короткие записки.

─ Стефано, я люблю тебя, но не могу с тобой остаться. Прости! ─ сказала она вслух. Две прохладные слезинки покатились по пылающим от волнения щекам. Одна упала на книгу, оставив на бумаге влажное пятно. Немного подумав, она написала:

«Стефано, мне понятно, что я никто в твоем мире. Тебе нужны наследники, ты жаждешь славы и успешной карьеры. Когда ты женишься на знатной и достойной женщине, то забудешь меня. Мы поссорились с тобой, но знай, что я по-прежнему тебя люблю и никогда ни за что не забуду. Я покидаю тебя, потому что люблю слишком сильно. Не вини никого в моем уходе. Это мое решение. Прощай, мой милый, будь счастлив! Моя последняя просьба! Освободи Эльжбету, вспомни, как тебе было плохо в тюрьме… она так мечтает о свободе»! Вера

Вера захлопнула книгу, дождавшись, пока высохнут чернила, и бросила перо. Все обиды на Стефано прошли, осталась одна печаль. Она бы так долго просидела, уставившись на кожаный переплет, если бы не услышала на улице ржанье лошадей и низкий мужской голос. Мужчина назвал ее имя и, получив утвердительный ответ, сообщил, что желает ее видеть. Она уже поняла, кто пришел.

Бесшумно, как проворная ласка, Вера выскользнула из своей комнаты и притаилась за выступом в стене. Ей было интересно посмотреть, кто из двух подкомендантов согласился прийти ей на выручку.

В дверном проеме стоял высоченный мужчина. ― Позовите ее, ─ повелительным тоном заявил мужчина, обращаясь к «тюремщикам». Вера насторожилась, уже зная, кому принадлежит этот низкий голос.

─ Господин, ─ вежливо, но с холодком начал один, ─ извольте покинуть этот дом. Мы наняты сеньором Стефано ди Монтальдо для охраны этого дома и выполняем свою работу.

Вера замерла, не зная, что предпринять. Выбежать к нему, крикнуть, что она здесь или может, так будет еще хуже?

─ Я не люблю повторять. Зови, я тебе сказал, ─ небрежно бросил мужчина. Он сделал несколько шагов и встал посередине прихожей. Медленным взглядом он обвел обстановку комнаты, и его холодные глаза встретились с глазами Веры. Она пряталась от охранников, но он ее заметил. Молодая женщина съежилась, как будто ее заморозили. Неподвижные глаза, напоминающие остывшие угли, вселяли в нее ужас. Вера не могла понять саму себя. Мужчина не сделал ей ничего плохого, она даже не помнила его имени.

Он прищурил один глаз и улыбнулся. Ей не понравилась его улыбка ─ хищная и опасная. Вера почувствовала, что очень нравится ему. И это ее пугало.

─ Я требую, чтобы вы ушли! ─ охранник взъерепенился и вскочил со своего стула. Мужчина был невысокого роста и коренаст, как и большинство армян, но рядом с посетителем он выглядел ребенком. Второй охранник тоже стал возмущаться и поддакивать.

Подкомендант повернулся с видом человека, которого одолевают надоедливые мухи. И в ту же секунду его огромный кулак соприкоснулся с челюстью горластого стражника. Второй попытался оказать сопротивление, но оно было просто жалким. Подкомендант даже не стал не утруждать себя. Он приподнял одной рукой армянина за шиворот и дал пинка под зад, отчего тот отлетел в дальний угол, ударившись головой об стену, потом подошел к охраннику, лежащему возле двери, взял его за ногу и подтащил к напарнику. Оба были без сознания. Затем он затащил их в маленькое хозяйственное помещение и подпер дверь тяжелыми сундуками. Эти огромные сундуки невозможно было даже сдвинуть с места. Обескураженная Вера только моргала глазами, потрясенная его невероятной силой.

─ Где ваши вещи? ─ обратился он к ней.

─ Сейчас, сейчас! ─ раздался голос Эльжбеты. Она влетела в дом с улицы и сразу побежала в комнату Веры. Когда она вернулась, в ее руках был мешок, куда Вера упаковала свою одежду.

Вера посмотрела на мешок, потом на мужчину. Вид у него был суровый, ― кажется, это было его обычное настроение. Она подумала, что ей лучше с ним немного сблизиться. Приветливо улыбаясь, она произнесла:

─ Честно говоря, я не знаю вашего имени.

Он сел на стул, на котором минуту назад сидел охранник и откинулся назад, сминая Веру тяжелым взглядом.

─ Коррадо, ─ подкомендант изобразил улыбку. ─ Мы с вами немного знакомы, сеньора Вера. Не правда ли?

Вера осторожно улыбнулась, вспоминая инцидент с бывшей любовницей Стефано, случайные встречи в городе и свое глупое поведение.

─ Да, конечно, ─ согласилась Вера, прикладывая ладонь к пылающей щеке.

Коррадо хохотнул:

─ Собирайтесь, скромница, а я вздремну. ─ Он вытянул перед собой ноги, похожие на бревна. Закинув руки за голову и облокотившись на стену, Коррадо закрыл глаза, опустив на них свой головной убор с крупной бронзовой эмблемой. Вера ощутила воздушную легкость, сродни облегчению. Она обернулась и увидела грустное лицо Эльжбеты.

─ Привыкла я к тебе, ─ вздохнула полька.

─ Я тоже, ─ прошептала Вера. ─ А что ты скажешь Стефано?

Эльжбета вяло отмахнулась и с усмешкой произнесла:

─ Ты же меня знаешь. Придумаю что-нибудь. Я нарочно спряталась, когда явился сеньор Спинелли. Меня ни в чем не возможно обвинить. Откуда я знаю, куда его Вера делась? Меня же в это время дома не было! Стражники подтвердят! ─ она помолчала и добавила. ─ Перекусишь на дорожку?

Они съели бефстроганов, приготовленный Верой, выпили по бокалу вина. Эльжбета смеялась и шутила, тщетно пытаясь скрыть грусть.

─ Эльжбета, дай мне слово, что не станешь отказываться, ─ сказала она, сжимая в кулаке свои московские украшения. Из тех, что подарил ей Стефано, она ничего не взяла, положила все подарки в его сундук.

─ Вера…какие могут быть подарки, ─ ответила Эльжбета. ─ Мне ничего не надо. Все, что я делала, шло от сердца.

Не обращая внимания на ее возражения, Вера взяла ее маленькую руку и разжала пальцы. Эльжбета усмехалась, качая головой.

─ Это ─ мое обручальное кольцо. Мне оно не дало счастья, может, тебе принесет… ─ тихо произнесла Вера, надевая кольцо на тонкий пальчик женщины.

Эльжбета ахнула и отвернулась. Но Вера увидела на ее трепещущих ресницах влажный блеск.

─ Спасибо, ─ пробубнила полька, поправляя изящное колечко, ─ оно необыкновенно-красивое!

─ Эльжбета! Не плачь, ─ взмолилась Вера, растроганная ее слезами. ─ Я убеждена, оно пригодится тебе. Я просила Стефано дать тебе свободу…

─ А я и не плачу! ─ полька быстро смахнула слезинки. ─ Тебе надо уезжать. Пойдем, я провожу тебя. Спинелли уже ждет на улице.

Женщины вышли из дома. Коррадо Спинелли сидел верхом на огромном вороном скакуне, под стать седоку. Рядом с ним стояла еще одна лошадь, поизящнее. Почувствовав некоторую неуверенность Веры, он сказал:

─ Я мог найти для вас экипаж, но в наши дни никому невозможно доверять.─ На его лице появилась странная улыбка. Вера посмотрела ему в глаза.

─ А вам можно доверять? ─ робко спросила она и тут же удивилась своей бестактности. Кто ее дернул за язык?

─ Я самый надежный человек в этом городе! ─ рассмеявшись, ответил Коррадо и ловко спрыгнул со своей огромной лошади.

Вера вопросительно оглянулась на Эльжбету. Та кивнула головой в знак согласия. Ей были непонятны сомнения Веры. Коррадо был известной личностью в Солдайе. Несколько восстаний были подавлены под его предводительством. Помимо вожделения, мужчина вызывал у Эльжбеты еще и уважение.

─ Некогда ждать, ─ со скрытым раздражением процедил подкомендант.

─ Помогите мне, пожалуйста! Дело в том, что я неопытная наездница, ─ робко призналась Вера.

─ Нет вопросов, ─ кивнул он, протягивая ей руку.

Вера вцепилась в его руку, а другой взялась за седло.

─ Нет, так не пойдет! ─ Он засмеялся, а Вера покраснела. ─ Вы такая маленькая и нежная, что я боюсь вас поднимать таким образом.

Он подхватил Веру на руки как пушинку. Именно пушинкой она себя почувствовала, когда большие руки, подняли ее и усадили в седло.

Эльжбета подошла к лошади и положила ладонь на бедро Веры.

─ Удачи! Я помолюсь за тебя, ─ тихо сказала женщина. Светлое веснушчатое лицо стало пунцовым.

─ И тебе удачи! Я буду вспоминать о тебе! ─ Вера напряжено вздохнула, ― встретимся в Генуе!

Подкомендант пришпорил коня. К огромной радости Веры, ее лошадь оказалась на редкость сообразительной. Настало время, когда ей пригодились уроки верховой езды, полученные от Стефано.

Она обернулась, прощаясь с Эльжбетой, розовыми кустами и домом, где целый месяц она жила в раю. Прошлое стремительно уносилось прочь. Эльжбета стояла возле двери и махала рукой. Потом она как-то резко отвернулась. Вера догадалась: она плачет.

Она задумчиво рассматривала городские улицы, дома. Больше она никогда их не увидит. Смотрела на стены ратуши, консульский замок.

Последние недели в Солдайе стало оживленней. В связи с военными действиями в Чембало и под Солхатом охрана города усилилась, пополнившись наемными солдатами из Генуи.

Возле главных городских ворот Коррадо остановил свою лошадь, и по-хозяйски сурово оглядел мужчин в блестящих доспехах и шлемах. Увидев подкоменданта, солдаты вытянулись. Любопытные взгляды сразу же устремились на прикрывшую свое лицо вуалью Веру.

─ Хорошо вам, сеньор Спинелли, ─ завистливо пробормотал один из часовых. ─ А нам еще сутки преть под железом. ─ Солдат повел плечами, ноющими под грудой доспехов.

─ Привыкай, сопляк, ─ беззлобно сказал подкомендант, слезая с лошади. Он подошел ближе к «сопляку», останавливая на нем немигающий взгляд.

─ А это еще что? ─ уже гневно прогремел его голос. Он с силой дернул молодого человека за длинную прядь волос, выскользнувшую из-под шлема. ─ Я тебя спрашиваю, что это такое?

─ Я сегодня же состригу, обещаю, ─ испуганно зачастил солдат.

Все молчали. Вера чувствовала, что они боятся открыть рот. Коррадо бросил еще несколько строгих замечаний, потом скрылся в превратной башне. Из ее каменных недр слышался его бас, переходящий в звериный рык. Некоторые итальянские слова Вера никогда в жизни не слышала, но догадалась по интонации, что это ругательства. Однако, сказаны они были без всякой злости, а для связки слов. Минут через десять Коррадо вышел из боковой двери в стене башни и остановился возле нее. Он кого-то ждал. Вскоре на верхнем этаже раздались тяжелые шаги, Из той же двери вышел еще один солдат в шлеме, но почему-то без доспехов. У него, судя по выражению лица, были дружеские отношения с подкомендантом. Подойдя ближе, он чуть не повалился от смеха.

─ Коррадо! Разрази меня гром! Я тебя едва не спутал с венецианским купцом! Разоделся-то как! Ты искал меня? ─ Солдат подошел к подкоменданту и пощупал рукав из темно-красного бархата, отделанный декоративным жгутом. ─ Красавец…ничего не скажешь. Ты куда собрался?

─ Не твое дело, придурок! На себя посмотри! ─ ответил Коррадо и тоже захохотал, по-дружески ударив его кулаком в грудь.

Мужчина согнулся, закашлялся, но не перестал смеяться. Видимо, это был так называемое «приветствие друзей». Откашлявшись, он размахнулся и врезал Коррадо в живот. На что тот ответил прямым ударом в челюсть. Началась шутливый рукопашный бой. Учитывая различие в телосложении, не трудно было заметить, что Коррадо щадит своего приятеля. Теперь все развеселились, бросая грубые реплики.

Первый взрыв веселья прошел. Друг Коррадо снял шлем, вытер взмокшее лицо и коротко остриженные волосы. Вера сразу же узнала его: второй подкомендант Солдайи, Джованни Риччо, невысокий мужчина лет тридцати с небольшим. Веселое румяное лицо и живые карие глаза давали ответ на вопрос, что может привлекать в нем хмурого Коррадо. Мужчины отошли в сторону. Слов Коррадо Вера не расслышала. Он говорил тихо.

Джованни внимательно взглянул на нее и ослепительно улыбнулся. Сделав несколько шагов в ее направлении, он воскликнул:

─ На что вам этот мужлан, красавица? Лучше бы выбрали меня! Да если Коррадо запоет серенаду, все оглохнут! ─ он расхохотался, а Коррадо отвернулся, пряча улыбку. ─ Зато об его грудь можно колоть орехи! ─ Джованни скривил рот, разминая суставы пальцев. ─ Железный человек.

─ Хоть и малая, но все-таки польза! ─ Вера поддержала веселье.

Ее не удивило высказывание подкоменданта Риччо. Мужчина и женщина Вывод ясен.

─ Так, на сколько дней мне тебя заменить? ─ спросил Джованни у Коррадо.

─ Дней на пять, ─ уже громче ответил Коррадо, бросая косой взгляд на Веру.

Джованни быстро кивнул, одевая шлем. Коррадо пару раз хлопнул по плечу Джованни, обменялся с ним несколькими фразами. Друзья расстались.

Подкомендант уселся в седло и крикнул другу:

─ С меня сто аспров!

─ Катись к черту! ─ прокричал ему вдогонку в.

Они выехали из города. Железные подковы лошадей застучали о деревянные обтесанные бревна подъемного моста.

«Прощай, Солдайя»! ─ Вера с тоской смотрела на башни крепости, набегающие слезы слепили глаза.

На горы начали спускаться сумерки. Сентябрьские вечера были еще теплыми, но морской ветер с каждым днем становился все прохладнее. Вера совсем замерзла. В мешке лежали ее теплые вещи, но она не стала беспокоить своего спутника просьбой остановиться. Он показался ей очень грубым и жестким человеком. После того, как они выехали из городских ворот, Коррадо не сказал ни одного слова. Вера подумала, что ему непривычно общение с женщинами. С солдатами, и с Джованни Риччо он вел себя более свободно и расковано. Время от времени лошадь перескакивала через ямы, тогда она от страха до боли в суставах сжимала поводья. Становилось темно. Вера уже сообразила, что им придется переночевать.

К тому же ей надоело молчать.

─ Коррадо, вы всегда такой молчаливый? ─ мягко спросила она.

─ Трудно сказать… ─ усмехнулся подкомендант. ─ Думаю, не мне об этом судить. А что, вам скучно?

─ Не то, чтобы скучно… ─ неуверенно начала Вера, ─ просто я люблю поговорить, посмеяться. Настроение, знаете ли, пасмурное, ─ прямо призналась она.

─ Давайте побеседуем. О чем вам будет интересно поговорить со мной?

Вера немного приободрилась, чувствуя, что ее робость проходит.

─ Мы где-то переночуем или поедем в ночь?

─ Вы, Вера, меня считаете полным идиотом? Конечно, мы переночуем. Через час мы доберемся к небольшому селению. Там есть постоялый двор.

Вера не сразу нашлась, что ответить. Скорее бы встретиться с Алессандро! Она не любила его, но с ним было спокойно и уютно. Невдалеке шумели морские волны. Она с наслаждением вдохнула морской воздух, вспоминая ночные купания с Стефано, его нежные объятия и страстные поцелуи. Какое прекрасное было время!

─ У меня есть немного денег. На ночлег хватит. А за услугу с вами рассчитается мой покровитель! Ах, за этими всеми проблемами я совсем забыла поблагодарить вас!

─ Сеньора Вера, если мы с вами решили побеседовать, тогда я вас спрошу кое о чем. Что вас толкнуло на побег? И почему вы обратились ко мне? Сначала ответьте на второй вопрос.

Коррадо слегка натянул поводья. Их лошади поравнялись. Да, она ждала, что он спросит ее об этом, и давно подготовилась.

─ Мне больше некуда было обратиться за помощью. Я вспомнила, как вы за меня заступились, и подумала, что, возможно, не откажете мне и на этот раз. А побег… Ну, да…Все очень просто… Я не желаю оставаться с мужчиной, который изменяет мне и обращается со мной как со своей собственностью. Если он решил жениться, тогда и я могу считать себя свободной. ─ Ей нестерпимо захотелось излить душу, рассказать о своей огромной любви и ее оглушительном крахе. Усилием воли она подавила это так некстати появившееся дурацкое желание.

─ А человек из Каффы, кто он?

Вера ответила уклончиво, не называя имя графа, и, волнуясь, рассказала о благородном сеньоре, предложившем ей стать его постоянной любовницей.

─ Такая красавица как вы, могла выйти замуж. Я не понимаю вас!

─ Так уж сложилось, сеньор Коррадо. Если бы вы знали о моей жизни, то не упрекали бы меня.

─ Вы смелая женщина. Ваш благородный покровитель может с вами такое учинить… я даже не хочу говорить об этом, чтобы не напугать вас!

─ Я рискованная. А вы ─ разве нет? ─ Вера заулыбалась, окидывая взглядом своего спутника. ─ И вы тоже рискуете, помогая мне!

─ Если вы о Монтальдо, то я сейчас просто лопну от смеха! Сеньора Вера, я вам скажу, не кривя душой. Я все знаю о вас: похищенная жена, Феодоро, тюрьма…ваша помощь Стефано Монтальдо…

─ Вы все знаете?! ─ Вера была потрясена. ─ Кто вам рассказал? Эльжбета?

─ Паоло Кальви. А это так важно для вас? Я все время думаю, где выдумка, а где, ─ правда. Вы же хотели поговорить со мной?

Вера согласилась. Почему бы и не скоротать время за беседой?

Коррадо

По мере приближения к морю становилось все прохладнее. Коррадо, услышав по ее голосу, что она дрожит от холода, остановил свою лошадь.

─ Вы замерзли и почему-то молчите, ─ властно сказал он.

─ Да, ─ выдавила Вера сконфуженно. ─ Не знаю, почему я так мерзну. Ведь еще не холодно…

─ У вас есть теплые вещи? Я захватил с собой вино. Оденьтесь, выпейте вина. Оно разогреет кровь.

В ответ на его предложение она соскочила с лошади и стала растирать застывшие плечи. Коррадо сидел в седле и насмешливо улыбался.

─ А меня нельзя было попросить? Обязательно надо было прыгать, рискуя разбить колени?

─ Ничего. Мне часто приходилось самой спускаться…

Вера посмотрела на темнеющее небо. На его бархатном полотне зажглись первые звезды. Воспоминания набежали шумной толпой. Небо было точно таким же, как и в тот вечер, когда ее первый раз поцеловал Стефано. Ей хотелось просто выть от тоски. Все кончено. Впереди ждала недостойная жизнь содержанки с нелюбимым человеком.

Море монотонно шумело за деревьями, окружающими пустынную дорогу. Вера побрела на шум прибоя. Здесь не было крутого обрыва, как обычно бывает на южном побережье. Солнце давно закатилось за горизонт. Песок и морская вода приобрели одинаковый унылый темно-серый цвет. Вера сняла обувь и подошла к воде, приподняв подол платья. Вода была еще теплая. За спиной заскрипела галька. Коррадо остановил лошадей в нескольких шагах от нее.

Шум моря сменился тишиной. Поглощенная тоскливыми мыслями о загубленной любви, Вера не видела, как подкомендант достал ее вещи. Вере были безразличны жалобы ее застывшего тела. Она зачерпнула морской воды, провела мокрыми ладонями по лицу, стараясь разогнать мучительную тоску. На ее плечи легло что-то теплое и мягкое. Она вздрогнула, прикасаясь к шерстяной материи.

─ Благодарю вас, Коррадо, ─ прошептала она, кутаясь в шаль. ─ Я что-то задумалась … Вы говорили, у вас есть вино. Налейте мне, пожалуйста.

─ С удовольствием. У меня самого во рту пересохло.

Он снял с седла флягу с вином и протянул Вере.

─ Бокалов предложить не могу, ─ с улыбкой сказал подкомендант. Когда он улыбнулся, его большие глаза стали длинными и узкими.

─ Какие еще бокалы! ─ Вера с благодарностью взглянула на подкоменданта, поднеся к губам узкое горлышко. Она сделала несколько глотков. Вино было густое и крепкое. Легкая приятная слабость разлилась по телу, согревая и взбадривая. Вера мгновенно опьянела.

─ Возьмите. Отличное вино. ─ Она вернула ему флягу и опять взглянула на небо. Оно кружилось в бешеном танце, как восточная танцовщица.

«Какой кошмар! Я так быстро опьянела»! ─ подумала она и улыбнулась. Коррадо стоял перед ней, широко расставив ноги. Огромный, он почти закрывал собой небосвод.

Ей вдруг стало весело, захотелось легкого общения. Больше она не боялась этого человека. Она спросила игривым голосом:

─ А скажите честно, Коррадо, что вы обо мне думаете?

Мужчина засмеялся и отхлебнул из фляги.

─ Сеньора Вера, вы мне задаете странные вопросы. Я ведь высказал свое мнение. Вы сильно рискуете.

─ Вы давно живете вдали от родины? Расскажите о себе, ─ Вера нарочно ушла от неприятного разговора.

─ Да, прилично. Восемь лет. ─ Коррадо потянулся, расправив широкие плечи. Вино на него никак не подействовало, хотя он выпил около литра. ─ Не знаю, вернусь ли я когда-нибудь в Геную. Меня там никто не ждет. Мать умерла, и я нанялся солдатом в крепость Грузуи. Я себя неплохо зарекомендовал, и мне предложили должность подкоменданта Солдайи. Третий год подряд я гоняю но стенам солдайской крепости безмозглых лентяев. ─ Он допил вино и прикрепил пустую флягу к седлу. ─ Отбуду по контракту еще пару недель и вернусь в Грузуи. Там у меня уже есть собственный дом, а главное, ― ждет вакантное место кавалерия.

─ А чем вам не нравилась Генуя? ─ Вера решила продолжить беседу, чтобы хоть как-то оторваться от своих тягостных переживаний.

─ Кто я там? ─ Коррадо повысил голос.

─ Ой, зачем же вы так! ─ удивилась Вера.

─ Вы спрашивали меня, что я думаю, глядя на вас? Отвечаю. Посмотрите на меня. Я ─ сын женщины, чья судьба вначале была очень похожа на вашу, ─ он говорил с экспрессией. Его темные глаза сверкали на светлом лице.

─ Я не понимаю вас! ─ Вера изумленно смотрела на Коррадо.

─ А что тут непонятного? Мой отец, граф обрюхатил юную девицу, а спустя пару лет она ему наскучила, и он отправил ее к родителям. ─ Коррадо сделал резкий жест рукой. В этом жесте угадывалась давняя ненависть и глубочайшая обида на жизнь.

─ Какая печальная судьба у вашей матери! ─ воскликнула Вера с сочувствием, окрашенным действием вина. ─ Я поняла, почему вы отправились в Солдайю.

─ Я презираю таких, как мой отец. И я презираю малодушие, обман, ─ жестко заявил Коррадо. ─ Он бросил мою мать без средств к существованию. Я помню, как мы бедствовали, когда граф жил в роскоши, позабыв о своих обещаниях. Мне слишком рано пришлось заменить деда в кузнице, чтобы моя мать не ходила по домам в поисках ничтожного заработка прачки. Лишь спустя долгие годы некоторые события заставили отца вспомнить о незаконном сыне и обманутой девице. Моя мать была красивой женщиной и могла выйти замуж за обеспеченного горожанина, а не жить в нищете. Он сломал ей жизнь, сеньора Вера.

─ Это ужасно! Но ведь он хоть и поздно, но вспомнил о вас и вашей матери!

─ Сеньора Вера, законный отпрыск тяжело болел в молодые годы, и к тому же он был единственным сыном, не считая меня, а отец, как я догадался, к этому времени потерял способность оплодотворять женщин. Так что его неожиданный порыв души не имел ничего общего с благородством. И я, Вера, послал его к дьяволу. Мне было около семнадцати лет, но работа в кузнице закалила меня. До сих пор не пойму, как он мне простил выбитый зуб. ─ Коррадо задумчиво опустил глаза и продолжил, ─ он славился жестокостью.

─ Вы смелый, Коррадо, ─ восхитилась Вера, уже зная, чем бы могла обернуться в пятнадцатом веке такая дерзость в отношении дворянина. Потом добавила с уважением:

─ Многие бы мечтали оказаться на вашем месте и получить состояние.

─ Согласен. Многие, но не я. Все эти господа ничего не стоят без своих титулов и привилегий. Они создали систему законов, защищающую их интересы. В этом их сила. Сеньора Вера, вы же не посмотрели бы в сторону Монтальдо, если бы он был не дворянин, а, к примеру, кожевенник. Скажите откровенно, ведь я же прав.

Вера подняла брови, не сумев скрыть сумятицы, что творилась в ее голове. Вот и определена цена ее гордости! А вот ей не хватило смелости уйти от состоятельного мужа, бедняка по сравнению с графом… смогла ли бы она, так как Коррадо, отказаться от огромного состояния? Страх перед бедностью и трусливая зависимость от мнения людей перевесили чашу весов.

─ Не знаю… Я его любила, ─ кротко сказала она.

─ Любили? И уходите к другому?

─ Все не просто в жизни, Коррадо. Он… ─ Ей было стыдно признаться, что за причина толкнула ее на побег.

Коррадо наблюдал за ней, подобно хищнику, выслеживающему добычу.

─ Что же вы притихли? Продолжайте!

─ Как будто у меня был выбор, ─ пробормотала Вера, скорее оправдываясь перед собой.

Подкомендант снял свой плащ и молча положил на седло. Но даже в этом его молчании чувствовалась сокрушительная сила, подавляющая других, более слабых существ. Вера взбунтовалась против его безмолвного воздействия. Она не обязана ни перед кем отчитываться!

─ Мужчина, к которому я еду ─ прекрасный человек, ─ бросила она, обрывая невидимые сети, опутавшие ее волю.

─ Возможно, что он хороший человек, ─ насмешливо отозвался подкомендант. Он собрал горсть камней и стал бросать в море:

─ Полагаю, год, в лучшем случае два, вы будете ему интересны.

─ Что будет, то и будет, ─ бросилась в атаку Вера. Хмельное возбуждение блуждало в ее теле и разуме. Она села на холодную гальку, устремив взгляд далеко в море. ─ Надеюсь, он человек слова. Он меня уверил…

─ Довольно! ─ он резко оборвал Веру, не дав ей закончить. ─ Вам понравились лилии?

─ Лилии? ─ Вера поперхнулась и судорожно сглотнула. ─ Откуда вам известно про лилии?

─ Как же мне не знать, если это я их присылал, ─ пробормотал он.

─ Вы?! ─ Вера была ошеломлена. Они с Эльжбетой считали, что лилии были от сына портного. Хмель моментально выветрился с головы. ─ Но почему… ─ она замолчала, не зная, что сказать….

Коррадо сел на корточки напротив нее, взял ее руки в свои большие ладони. Они были жесткие и горячие. Вера подняла голову, чтобы увидеть его лицо.

─ Удивлены? ─ мягко произнес он.

─ Очень. Я не могла и предполагать, что цветы от вас, ─ смущенно проговорила она. Сердце испуганно подпрыгнуло в груди и заколотилось.─ Зачем вы мне их присылали?

─ Глупый вопрос, ─ усмехнулся Коррадо. ─ Не знаете, почему мужчины дарят женщинам цветы?

Вера стушевалась. Говорить она больше не могла. Коррадо гладил ее запястья, и ей стало жутко. Кожа его рук была шершавой, ладони покрыты мозолями. Страх окутал ее холодным туманом. Она боялась высвободить свои руки из его ладоней.

─ Вы не можете не нравиться мужчине, белла Вера, ─ усмехаясь, проговорил он. ─ Несколько раз я встречал вас в городе и умирал от желания подойти к вам, а вы всегда ускользали от меня.

─ Наверное, я была занята чем-то… к тому же я не знала, что цветы от вас, ─ произнесла Вера запинаясь, ─ вы писали мне красивые слова и никогда не подписывались под ними

─ Не подписывался, потому что мне так хотелось, ─ он ловил ее испуганный взгляд горящими глазами.

Узнав о его чувствах, ей было сложно продолжать разговор. Ночная птица истошно закричала, пролетая над безлюдным пляжем. Вера подняла голову, услышав над головой хлопанье крыльев. На фоне восходящей луны мелькнул силуэт парящей в воздухе птицы. Вера вздрогнула. Луна была громадной, а созвездия ― яркими. Зрелище прекрасного звездного неба ее завораживало с детства. Ковш Большой Медведицы отчетливо выделялся на небе, указывая заплутавшим путешественникам северное направление.

─ Вы уверены, что мы двигаемся на восток? Мне кажется, что запад вон там, ─ осторожно вытащив руку, она показала рукой в сторону горных массивов.

Коррадо опустил веки и склонил голову. Его черные брови сдвинулись на переносице. Один уголок рта насмешливо приподнялся.

─ Вы не глупы, белла Вера, ─ приглушенно произнес он. ─ Конечно, Каффа находится на востоке.

─ Куда вы меня везете? ─ пробормотала Вера, испугано вырывая свою руку.

─ В Грузуи. Не нужно меня бояться. ─ Коррадо сел на колени и обнял ее за плечи. ─ Я ─ не Стефано ди Монтальдо. Моя фамилия не такая громкая, но я предлагаю ее тебе с любовью, ─ зашептал он, прикасаясь пальцами к ее затылку и разворачивая к себе.

─ Что… ─ Вера обмерла. Его бездонные глаза смотрели на нее очень серьезно.

─ Мне нужна жена, а не любовница, ─ проговорил он. ─ У меня хороший дом, но в нем не хватает хозяйки. Я состоятельный человек, Вера. Ты не будешь нуждаться ни в чем, ─ сказал он, делая ударение на окончание фразы. ─ Люди будут к тебе относиться с уважением, а не злословить и пачкать твое имя. Ты мне подходишь. Ласковая и кроткая…

Последние его слова рассердили Веру. Но она вынуждена была признать, что он был прав. Ей постоянно приходилось бороться с этой чертой своего характера. Все ее проблемы из-за чрезмерной мягкости и бесхарактерности.

─ Я же не знаю вас! Мы знакомы всего несколько часов, ─ испуганно пролепетала она, презирая себя.

─ Мы достаточно знакомы. Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь. И я хорошо разбираюсь в людях. ─ Коррадо неожиданно встал на ноги, согнулся и поднял ее с гальки.

Вера не противилась. Интуиция ей подсказывала: нужно быть сдержанной.

─ На холодных камнях сидеть опасно для здоровья женщины, ─ пояснил подкомендант. ─ А я хочу иметь много детей.

─ Нет, Коррадо! Отпустите! ─ взвилась Вера. Она забилась в его руках, пробуя освободиться. Он еще крепче прижимал ее к своей груди. Вера заметила широкую улыбку на его губах. Он беззвучно смеялся, неся ее вдоль линии берега. Лошадь послушно следовала за ним.

─ Я же говорю вам, что не знаю вас! ─ прошипела Вера.

Коррадо остановился, не выпуская из рук своей ноши. На море опять поднялся ветер, нагоняя волны. Мужчина сдержанно посмотрел на нее. Их взгляды встретились.

─ Не беда. Я готов подождать пробуждения твоих чувств, Вера.

─ Коррадо, но ведь это дикость! Меня в Каффе ждет мужчина! Я дала ему слово, что приеду! ─ кричала Вера. Она не могла себе представить Коррадо Спинелли ни мужем, ни даже любовником.

─ Не переживай за него. Его постель согреет другая, а ты согреешь мою, ─ шепнул он.

Сильный порыв ветра налетел с моря и сорвал с его головы шапку. К ее радости, он опустил ее на гальку, поднял свою шапку и, отряхнув, заткнул за пояс. Набежавшая волна намочила ее ноги до колен и промочила подол платья.

─ Коррадо! Вы так говорите, будто все решено! И не спрашиваете о моих желаниях! Мой вам ответ ─ нет! Я никуда с вами не поеду!

В то время, пока она с негодованием выкрикивала гневные слова, выжимая намокшее платье, Коррадо смотрел на волны и, казалось, не слушал ее.

─ Браво! ─ засмеялся он, а затем умолк и прибавил уже совершенно другим голосом, бесчувственным. ─ Поедешь, Вера, потому что, как ты сказала, все уже решено. Когда я впервые увидел тебя, я сказал себе: эта женщина будет моей.

─ Вы говорили о совести, чести, Коррадо, ─ произнесла она более мягко. ─ Где же они?

─ Я всегда верен своим принципам. Один из них ─ сила. И буду верен ему до конца! Ах, да! Забыл! Тень Монтальдо маячит над моими планами. Этот румяный цыпленок…. я сверну ему голову с огромным наслаждением, если он встанет между нами! ─ Коррадо ухмыльнулся. ─ В Солдайе уже избран новый консул, и я больше не подчиняюсь Монтальдо. Пусть только пискнет. Он для меня ничто. Собственно, как и все остальные. Не веришь? Умница! Верить словам может лишь глупец. Но ты вскоре убедишься, что мои слова не пустые угрозы…

─ Не надо, Коррадо! ─ с отчаянием сказала она. ─ Я вам верю! Пусть будет, как вы хотите! Только не делайте ничего дурного Стефано!

В справедливости его слов невозможно было усомниться, и Вера в замешательстве стиснула зубы. Ей было невыносимо покоряться мужчине в очередной раз. Но еще невыносимее была мысль о том, что Стефано может погибнуть от руки подкоменданта Спинелли.

─ Нежная малышка, ─ насмешливо начал Коррадо, ─ я и не думал, что избалованный легкой жизнью красавчик так тебе дорог.

Вера молчала, хмуро уставившись на гальку возле своих ног. Конечно, Стефано ─ эгоист. Но она все равно его любит.

─ Здесь ветрено, а там тихо,─ сказал он, показав рукой в сторону, где начинался скалистый обрывистый берег. ─ Там раньше был пещерный монастырь. Но море отняло берег у суши и подмыло стены монастыря. Идем туда!

─ Не пойду! Знаете, что я думаю о вас? Вы ─ захватчик! ─ выкрикнула она.

─ Правильно, крошка! ─ ухмыльнулся Коррадо.

Она заметила перемену в его лице. Оно стало невообразимо жестким. Выпроситься у него будет невозможно. Охваченная паникой, она бросилась бежать. Он засмеялся ей в след.

Вера бежала, чувствуя, как страх сжимает ей горло. Один раз она обернулась назад и увидела его высокую фигуру. Он шел за ней не спеша, любуясь морем. Оброненная ею шаль лежала на его плече.

─ Далеко собралась? ─ весело крикнул он, помахав рукой.

Услышав его голос, Вера замедлила шаг, затем остановилась. Он подошел и обнял ее за талию.

─ До Каффы еще далеко. Если бежать без остановки, то как раз к утру поспеешь. Я предвижу вопросы стражников, когда они увидят запыхавшуюся женщину возле городских ворот… Ты так и скажи: бегу от Солдайского подкоменданта Коррадо Спинелли. Веселья на неделю хватит.

Вера засмеялась, сама не зная отчего, ─ то ли своему бессмысленному поступку, то ли его издевке.

─ А что вы ждали от меня? Что я брошусь вам на шею? ─ сказала она. ─ Коррадо, вы ведь даже не подумали, что мы с вами можем не сойтись характерами!

─ Чушь полнейшая! Я простой, как дверь. И даже без фигурной ковки… ─ он стал смеяться, не окончив фразы…. ─ наподобие наструганной и обитой железом двери, какую ты видела в башне. Даже без прорези! ─ Коррадо смеялся, его смех раздавался над ее головой.

Вера не понимала, что здесь смешного. Простым его никак не назовешь. Граф был прав, ─ люди никогда не изменятся. Пример тому ─ подкомендант Спинелли. Его прообраз в своем времени она видела в людях, приезжающих к Игорю глубокой ночью на черных сверкающих джипах. Когда они заходили к ним в дом, муж плотно закрывал дверь своей комнаты, а ей приказывал уйти в спальню, ссылаясь на деловые переговоры. Но она понимала, кто они, подслушивая на балконе обрывки их фраз.

Вера натянуто улыбнулась.

─ Вы так легко рассуждаете, Коррадо о сложных вещах!. Существует помолвка, чтобы люди могли узнать друг друга. Я о вас ничего не знаю, кроме того, что вы сами о себе рассказали. Даже не знаю, сколько вам лет! Я не знакома с вашим характером!

─ В октябре, двадцать шестого числа, мне исполнится тридцать три. Если для тебя это так важно… Хочешь помолвку, Вера? Я согласен! ─ подкомендант еще сильнее прижал ее к себе.

Теперь она чувствовала его тело, горячее и невероятно твердое. Не веря своим ощущениям, Вера коснулась пальцами его рук, обхвативших ее талию, и ужаснулась. Предплечья подкоменданта, казалось, были отлиты из металла.

Большие руки Коррадо заскользили по шелковой ткани лифа, поглаживая ее грудь.

─ Коррадо…Вы что делаете… уберите руки… ─ Вера сбросила его руки, отбежав назад. В его глазах появился хищный блеск. Он сделал один шаг и оказался рядом с ней.

─ Да, моя Вера! Я повинуюсь твоему приказу! ─ его рот растянулся в улыбке.

Вера с надеждой посмотрела по сторонам и не увидела никого, кроме огромного черного скакуна и маленькой рыжей лошадки. Сердце лихорадочно стучало.

─ Подойди, ─ прогремел его голос.

─ Нет! ─ бросила она, готовясь испробовать всплеск его гнева.

─ Такого ответа я и ждал. Ты порядочная женщина. Я это понял, когда ты опустила глаза тем июльским вечером. ─ Коррадо положил руки ей на бедра, провел по ним своими огрубевшими ладонями. ─ За это ты мне и нравишься. Я не ошибся в тебе, ─ произнес он. ─ Честно говоря, я и не планировал спать с тобой до того, как священник сделает запись в книге. Для меня это очень важно, Вера! Я два месяца думал о тебе, представлял, как буду тебя раздевать, трогать…

Вера покраснела до кончиков пальцев. Касаясь губами виска, он шептал ей на ухо о своих желаниях, не стесняясь откровенных подробностей. Она закрыла глаза, ощущая изнеможение.

Слова, сказанные им, поразили ее. Она обрадовалась, решив, что он, оскорбленный холодностью, пока оставит ее в покое.

Коррадо склонился к ней. Вера зажмурилась, чувствуя его дыхание на щеках. На миг она распахнула глаза, и в тот же момент его рот с жадностью впился в ее губы. Вера безуспешно попыталась сжать губы, чтобы не дать его языку проникнуть в рот.

Он сидел, положив скрещенные руки на ногу, согнутую в колене. Почувствовав на себе ее взгляд, мужчина повернул голову. Он что-то произнес, но Вера не расслышала. Тогда Коррадо поднялся и, подойдя к ней, сел напротив Веры. Никто из них не решался заговорить, оба молчали, изучая друг друга. Чтобы как-то прервать безмолвный осмотр, Вера опустила голову. Ее голени белели под прозрачной водой. Странно, но она не питала к этому громадному мужчине ненависти, и не чувствовала обиды. Коррадо Спинелли поступил бы точно также грубо, если бы она ему сказала «да». И ее удивляло, что она совершенно не сожалеет об Алессандро. Опять ― наложница… тяжело вынести презрение людей. Эти страдания не закроют богатство и роскошь. Коррадо хоть и грубый мужчина, но ей будет обеспечено уважение людей и стабильность.

Он положил ладони ей на колени, провел по ее бедрам. Вера молча смотрела, как его руки гладят ее бедра, голени, ступни. Его руки не могут подарить наслаждение, зато они могут убивать. Вдруг она увидела, что на его левой руке не хватает мизинца.

─ О боже, Коррадо! Где ты потерял палец? ─ не выдержала она.

─ Вера, я был солдатом. Если бы я думал о таких мелочах, то давно бы предстал перед божьим судом. ─ Подкомендант улыбнулся, поднимая на нее свои красивые глаза. Его высокие брови приподнялись, делая их еще выразительнее. Луна озарила его лицо, оставляя под глазами тени от длинных ресниц. Он взял ее ногу за лодыжку и приложил к своей ладони. ─ Какая маленькая прекрасная ножка, ─ пробормотал он, сравнивая со своей рукой.

Ей стало щекотно, она рассмеялась и подтянула ногу к себе.

─ Вера… Ты так чудесно смеешься! ─ улыбнулся Коррадо. ─ Может, я и вправду грубая скотина… ─ задумчиво добавил он.

К ней вернулось ее обычное настроение. Вера рассмеялась, стараясь не думать о своих неприятностях и страданиях.

─ Какая ты критичен, Коррадо! А ты считал себя Эросом?

─ Я вообще об этом не думал, ─ ответил он, усмехаясь. ─ Эрос! ─ Он засмеялся. ─ Ну, нет, Эросом я никогда не стану, Аполлоном ― тем более! Мне ближе по духу Посейдон.

Его слова навеяли некоторые мысли. Коррадо Спинелли не знает ничего о любви, его никто не любил. Он очень одинок, также как и она, причем уже давно, и даже не осознает этого. Она смотрела в его лицо, глаза, искрящиеся весельем, и ей стало жалко этого сильного человека.

─ А ты хотел бы стать Эросом? ─ шутливо спросила она, когда он прекратил смеяться и снова принялся рассматривать ее.

─ Должно быть, это приятно, Вера, когда тебя все любят, ─ сказал Коррадо и лег на спину, раскинув руки в стороны. Прибой с шумом накатился на его крупное тело и отхлынул. Вода оставила блестящие капли на его волосах, бровях, склеила длинные ресницы, отчего они стали по-детски трогательными. Грусть, прозвучавшая в его голосе, потрясла ее. Она вспомнила тексты его записок. У них с Эльжбетой не хватило ума понять, что они написаны рукой зрелого человека, а не шестнадцатилетнего мальчика.

─ Посмотри мне в глаза, ─ заговорил Коррадо.

Она подняла голову с его плеча.

─ Я тебя люблю, Вера.

Она приподнялась и с изумлением взглянула ему в лицо.

Стефано ей никогда не говорил о любви. Она ждала, надеялась. И ей было до боли горько слышать слова от человека, с которым знакома всего несколько часов.

─ Не надо никого любить, Коррадо, ─ с отчаянием прошептала она, не узнавая своего голоса. ─ Любовь приносит очень много страданий!

На его лице отразилась уверенность. Вера никогда раньше не встречала столь уверенного в себе человека. Это была та уверенность, которой ей так не хватало.

─ Пусть так. Это не имеет значения, потому что я уже сказал, и смогу повторять бесконечно.

Коррадо опять лег в воду, уложив ее на себя. Она лежала на нем, положив подбородок на скрещенные руки, притихшая и безмолвная, и смотрела на лицо человека, который признался ей в любви. Его не интересовали ни ее родословная, ни приданое.

Неожиданно ее мысли вернулись к Стефано. Она всегда мечтала о страстной любви, взаимной и всепоглощающей. И не получила ее…. Но обстоятельства складываются так, что она должна подарить ее человеку, который ей безразличен, и который по-настоящему нуждается в любви. Это открытие потрясло ее душу. Дарить любовь тому, кто в ней не нуждается ― преступление против себя. Она навязывала свою любовь и огорчалась, когда не получала ничего взамен. Коррадо Спинелли похитил ее, и он совершит любое другое преступление ради нее, не глядя на титулы, выгоду и законы. А она уже обессилила в безрезультатной борьбе с судьбой. Ей придется стать его женой и научиться дарить нежность нелюбимому человеку, раз так требует судьба.

Прощай, мой дорогой Стефано!

─ У тебя красивые глаза, Коррадо, ─ вдруг сказала Вера, отрываясь от своих размышлений.

─ Я рад, что тебе хоть что-то во мне нравится, ─ усмехнулся подкомендант, ложа руки ей на ягодицы. ─ А вот в тебе все прекрасно. Я на тебя смотрю и не вижу не одного изъяна. ─ Он подтянул ее вперед, держа за бедра.

─ Я постараюсь полюбить тебя, Коррадо, ─ медленно проговорила она, касаясь пальцами его мокрых волос. ― Но если ты будешь обижать меня, я уйду от тебя. Так и знай!

Насколько она поняла этого человека, он не станет ей отвечать. В ее голове еще продолжали метаться мысли, когда его жаркие губы прильнули к ее губам, оставляя на них поцелуй с соленым привкусом морской воды.

─ Ну, да, я повел себя чересчур резко. Поцелуй меня, Вера. Поцелуй меня сама. Мне хочется, чтобы ты первая сделала это, а не я.

Вера сделала то, что он просит, обхватив его могучую шею вялыми руками. Она целовала его жесткие губы, колючие щеки. Его неистовый отклик отражался в глазах. Она слегка коснулась языком его губ, затем захватила ртом его нижнюю губу, нежно посасывая и замечая, как он наслаждается ее поцелуями. Ей показалось, что он не привык долго целоваться, и она мягко отстранилась.

─ Прошу тебя, Вера, продолжай, ─ проговорил он, обнимая ее за плечи и нетерпеливо наклоняя ее к себе. Ее грудь коснулась его тела, и она закрыла веки, чтобы полностью отдаться ощущениям невероятно крепких объятий и обветренных губ, решительных, как и он сам. Не встретив сопротивления, его язык страстно проник вглубь ее рта и прижался к ее языку.

Не стремясь получить удовольствие, она лишь отвечала на его поцелуи. Возможно, ей удастся открыть ему другой мир, где царит любовь и нежность.

─ Коррадо, здесь ветрено. Ты что-то говорил про пещерный монастырь, ─ прошептала она, кротко улыбаясь.

─ Да, пойдем туда.

Он встал и, взяв ее за руки, помог подняться с гальки. В этот момент шумная волна накрыла их обоих. Вера, наглотавшись воды, заплескалась в бурлящем вале и весело засмеялась:

─ Какой же из тебя Посейдон, Коррадо? Мы чуть не захлебнулись!

─ Держись за меня! ─ он крепко сжал ее талию, не давая волне унести ее в море.

─ Здесь жили монахи, ─ произнес подкомендант, войдя в ближайшую пещеру. ─ Как ты посмотришь на мое предложение остаться здесь на ночлег? Хочу побыть с тобой наедине, чтобы никого не было, кроме нас двоих. Но ― тебе надо срочно переодеться в сухую одежду.

Он опустил ее, и она почувствовала под ногами сухой песок. Ей стало жутковато, когда она заметила на стенах остатки фресок, освещаемые ярким светом луны. Миндалевидный глаз святого гневно посматривал на непрошенных гостей, потревоживших его безмятежный покой. Коррадо привлек ее к себе и прошептал на ухо:

─ Не бойся…. Я буду тебя согревать тебя, но не трону, ─ горячие губы подкоменданта прижались к ее виску.

─ Останемся, ─ покорно кивнула Вера.─ А где лошади? И наша одежда…она осталась там, на пляже.

Коррадо ушел за вещами. Переодеваясь, она слышала оглушительный свист и стук лошадиных копыт.

Глаз святого привлек ее внимание.

─ Смотришь? ─ зло прошептала Вера. ─ Нет твоего бога! И религия твоя ─ обман! Я так часто просила…нет, не помощи…я просила хотя бы совета! ─ Она подошла ближе к стене, чтобы лучше рассмотреть глаз. Слой мелкой пыли покрывал выцветшую фреску. Вера стряхнула со стены пыль. Сначала показался второй глаз, затем нос и рот. Вера продолжала убирать пыль рукой, рассматривая святого, нет, святую. Над головой остались невредимыми несколько греческих буков.

«Елена, что ли?» ─ подумала она, гадая над фрагментами надписи. ─ «Святая Елена….. Какая-нибудь чудотворная…» ─ Вера прикоснулась к фреске и закрыла глаза. ─ «Одно чудо, святая Елена! Спаси меня! Ведь я люблю Стефано! А Коррадо убьет его, если я ему откажу! Больше я тебя никогда ни о чем не попрошу!»

Древняя штукатурка под ее пальцами начала проваливаться и осыпаться. Вера мгновенно убрала ладонь, сожалея, что испортила фреску.

─ Рассматриваешь фрески? ─ раздался его голос. Коррадо положил вещи, сложенные в мешки, и одежду на каменную скамью, выдолбленную в скале.

─ Я не верю в бога. Думаю, что его попросту нет.

─ Бывает, и я так думаю. Но это не важно…Есть он или его нет, наша жизнь продолжается!

─ Я тоже так думаю, ─ отозвалась Вера, ее мысли были по-прежнему разбросаны. И ей был очень нужен отдых.

Подкомендант расстелил свой плащ на песке и лег на него. Вера селя рядом. Он набросил на нее шерстяную шаль и, положив руку ей на талию, привлек к себе.

─ Замерзла?

─ Нет? Давай спать.

Веру разбудило непостижимое желание, какая-то странная тяга непонятно к чему. Она села, потерла сонные глаза, пытаясь понять, что с ней происходит. Что ее опять беспокоит? Она взглянула на своего спящего захватчика,

─ Сильный, большой, и невероятно нежный, ─ Ласковый зверь…

Коррадо ее не слышал. Солнечный луч прорвался сквозь облако и упал на его лицо. Он поморщился во сне и положил руку на лицо, пряча глаза от солнца.

Вера с любопытством рассматривала его. Так необычно: черные брови, черные волосы на светлой коже и русые волосы. Маленький изящный нос. Кто-то из его родителей был очень красив. Наверное, мать. И тут ее взгляд задержался на его руке, лежащей на животе. Кровь словно остановилась в артериях и застыла. Вера, пораженная сходством с рукой Алессандро, склонилась над ним. Рука, изуродованная шрамами и отсутствием пальца, обветренная, но очень красивой формы.

«Нет, нет! Это не так!» ─ уверяла она саму себя, уже замечая знакомый рельеф скул, рисунок линии рта и форму уха. В облике Коррадо была та же царственность, та же ледяная уверенность. Разница была в том, что отличает аристократа от вождя варваров, Цезаря от Аттилы. Рассказы графа о брате всплывали короткими и яркими картинами. Вот она и познакомилась с братом Алессандро, человеком, чья безмерная гордость заставила отказаться от наследства и человеком, с которым не спорит консул, идя на уступки. Но она не скажет Коррадо, ни за что! Неужели он не знает, у кого забрал женщину?

Молодая женщина переживала неприятные минуты. Она прикоснулась кончиками пальцев к пульсирующим вискам.

Веруся, успокойся. Ты не в чем не виновата. Глупое стечение обстоятельств. С тобой произошло недоразумение! Сейчас ты окунешься в море, остынешь. У тебя все будет хорошо!

Возвращение

Вера бесшумно встала, не делая ни одного лишнего движения, чтобы не разбудить Коррадо, на цыпочках вышла из пещеры и подошла к морю. Морская вода сверкала в золотистых солнечных лучей и манила к себе.

Зайдя по пояс в прохладную воду, молодая женщина подняла голову к солнцу, наслаждаясь его теплым светом. На ярко-синем небе белели облака. Высоко, над морем, протяжно кричали неугомонные чайки. Время от времени они пикировали вниз, а затем вновь поднимались ввысь, сжимая в клюве мелкую рыбешку.

Вера плыла, любуясь сверкающей гладью. Ей было приятно, что чайки ее не боятся. Морские охотницы с отрешенным видом покачивались на прозрачной зыби утреннего моря чуть ли не рядом с ней.

─ Нахалки! ─ засмеялась Вера и ударила рукой по воде.

Вдруг чайки истошно закричали и захлопали крыльями. К ним присоединились множество их подруг. Вера, изумленная их поведением, испуганно подняла голову. Огромная тень двигалась с запада, окрашивая волны в темный цвет. Похоже, сейчас будет шторм. Вера быстро повернула к берегу, увидев, как чайки испуганно мечутся над поверхностью воды. Серые холмы приближались с огромной скоростью.

Волны зловеще поднимались. Увенчанные белой пеной, они становились все больше, и больше. Она спешила к берегу, стараясь не поддаваться паническому страху.

Зачем она так далеко заплыла?

Линия берега исчезла из видимости, и она не видела ничего, кроме темной воды. Вера чувствовала страшное одиночества среди безучастных волн, стремящихся поглотить ее, маленькую и беспомощную. Набрав побольше воздуха, она закричала изо всех сил:

─ Коррадо! Коррадо!

Силы уже оставляли ее, но она отчаянно боролась за свою жизнь, стараясь держать голову на поверхности воды и не наглотаться соленой воды.

─ Нет! Мне слишком рано умирать! Я выплыву! ─ исступленно закричала она и глотнула побольше воздуха, когда огромная волна размером с двухэтажный дом подкатилась к ней, распахнув свою жадную пасть.

Сердце замерло, и Вера поняла ─ это конец. Она высоко подняла голову, чтобы последний раз посмотреть на небо и тусклое солнце, укрытое пеленой туч. Волна мгновенно поглотила ее и закрутила как щепку в водовороте. Перед глазами замелькала масса мелких камней. Потом стало тихо, темно и как-то безразлично. За считанные секунды вся жизнь пронеслась перед нею вспять. Она не чувствовала ни боли, ни страха, не чувствовала никакого сожаления. Теперь она видела сияющее солнце и подумала, что умерла. Его яркие лучи пронзали воду и слепили глаза. Быстрое движение большого темного предмета закрыло солнечный свет, и снова стало темно. Что-то схватило ее за волосы и поволокло за собой вверх, к свету. Первый судорожный глоток воздуха ― и она поняла, что не умерла.

─ Спокойно, девушка, самое страшное уже позади. ─ ее родной русский звучал странно и непривычно

─ Идиотка! Плавать не умеет, а полезла в море… а нам ныряй за тупорылыми курортницами!

─ Где я? ─ спросила она на итальянском, рассматривая одежду спасателей безумными глазами. На одном была майка «Адидас» и турецкие спортивные штаны с белыми лампасами, на другом ― непромокаемый резиновый костюм черного цвета.

─ Че-го-о?! ─ бородатый мужчина в адидасовской майке выпучил глаза, ─ слышь, Андрюха, мы с тобой заморскую рыбку выловили! Глянь, а она голая!

─ Вроде бы да… ─ с неприкрытым любопытством проговорил второй, сгибаясь над Верой. ─ Э, мадам, шпрехен зи дойч?

─ Дурак ты! Мадам ─ это ж так французы говорят. А что она бормочет?

─ Фиг его знает. Я из иностранных только украинский понимаю. Что будем с ней делать?

─ Я ─ не иностранка, ─ еле ворочая языком, проговорила Вера. Ее окружила толпа любопытных зевак. Скоро на ее плечи легло пляжное покрывало. Вера, кутаясь в покрывало, колотилась от холода и нервного потрясения. Кто-то сунул в руку стакан с пахучим напитком. Она не сразу поняла, что это всего лишь «фанта», вкус и запах которой она уже не помнила. Она сделала несколько глотков, и напиток ей показался непереносимо-противным.

─ Бесстыжая, ─ прошипела пожилая толстая тетка в огромных черных очках и ярком купальнике. ─ Кругом дети, а она голая купается.

─ Женщина, уйдите отсюда, ей и так плохо─ прикрикнул спасатель. ─ Живой осталась, и то хорошо!

─ Еще чего!! Я плачу в сутки двести пятьдесят гривен и наблюдать под носом голые задницы не намерена!

─ Кыш пошла, толстая стерва! ─ грубо цыкнул бородач. ─ Есть у кого-нибудь мобильный? ─ крикнул он в толпу. ─ Вызовите скорую!

Машина скорой помощи приехала быстро. Она смотрела на белые халаты, на носилки и качала головой, утверждая, что с ней все в порядке. Доктор ее слушала. Ей проверили зрачки, измерили давление.

─ Ну-ну, ─ пробормотала женщина-врач, складывая в сумку тонометр, ─ давление ─ ниже некуда. Вас не мутит? Отвезем вас в больницу, девушка! Кардиограмму снимем. С кем вы отдыхаете? Родные? Друзья?

─ С подругой, ─ задумчиво ответила Вера.

─ А где ваши вещи?

─ Мои вещи…мои вещи, ─ проговорила она. ─ В Гурзуфе.

─ Я не спрашиваю, где вы остановились, а я спрашиваю вас, где ваша одежда? Вы же не пришли на пляж голышом.

─ Я ничего помню! Не помню, как здесь оказалась, где моя одежда тоже не знаю, ─ монотонно бормотала Вера.

─ А вот это уже серьезно, ─ сделала вывод докторша. ─ Для начала вам надо связаться с вашей приятельницей, а потом будем решать, что с вами делать. Номер телефона вы, естественно, не помните…

─ Помню! ─ воскликнула Вера. ─ Номер телефона я как раз помню!

─ Вы меня радуете, ─ докторша протянула ей мобильный. ─ Звоните.

В трубке долго шли гудки, потом раздался взволнованный голос Сони.

─ Соня. Это я, Вера.

─ Ты где? Мы тебя всю ночь искали!

─ Я в Морском…

Не поверив, Соня переспросила, и она повторила.

─ Знаешь что, Верунчик, ─ зло процедила Соня. ─ Горю желанием отхлестать тебя по щекам! И про того Карлсона, который тебя туда привез, мне знать не интересно. Ты должна была нам сказать: извините, я потусуюсь в другой компании, а не беззвучно исчезать.

─ Соня, со мной случилось что-то невероятное!

─А ты знаешь, что я уже собралась вертолет нанимать? ─ кричала Соня. ─ Если бы ты позвонила чуть позже, я бы к этому времени переговорила с Игорем насчет денежного перевода.

Вера устала слушать ее монолог, состоящий главным образом из гневных упреков:

─ Не ори на меня, Соня! Я тебе сказала чистую правду!

─ Говори, где находишься, я сейчас приеду.

Доктор перебила их разговор:

─ Дайте телефон, я объясню ей сама.

Вера отдала ей телефон и отвернулась лицом к стенке машины.

─ Да, да, ─ отрывисто отвечала врач. ─ Да, я понимаю, что вы не медик, и понимаю ваше волнение. Приезжайте как можно скорее.

В больничной палате было душно и пахло хлоркой. Вера разглядывала высохшие разводы от воды на свежевыбеленном потолке. Стефано, Эльжбета, Солдайя, ее любовь, побег с подкомендантом… Все было так реально….. В уме не укладывалось, как могло столько событий произойти за неполные сутки. Она отчетливо помнила любую подробность, связанную с Солдайей. Помнила пылающие злобой глаза Стефано в день их ссоры. И подкоменданта Коррадо, и все, что произошло между ними. Она помнила даже запах его тела и тембр его низкого голоса.

Что же с ней было на самом деле?

Когда Соня зашла в палату, Вера стояла возле окна и думала.

─ Ты плохо выглядишь, ─ протянула Соня, присаживаясь на табурет. ─ Я поговорила с врачом. Какое-то она заумное слово назвала…не помню… В общем, типа амнезии, но немного по-другому звучит. Она объяснила так. Человек не помнит только некоторые события, а остальное помнит хорошо. Тогда все сходится. Ты упала, получила легкое сотрясение и…

─ В общем, спятила, ─ усмехнулась Вера.

─ Вер, ─ начала Соня. ─ С какой новости мне начать? С плохой или с хорошей?

─ С любой, ─ ответила Вера, избегая Сониного испуганного взгляда.

─ Наталья Ивановна, твой врач, сказала, что все это очень серьезно, и память к тебе может и не вернется. Мне пришлось рассказать о твоих семейных проблемах. Извини, но она поинтересовалась обстановкой в семье. Это была плохая новость.

─ А хорошая?

─ Не знаю, Вер, как тебе сказать, ─ улыбнулась Соня. ─ Тебя смотрел гинеколог. Его заключение у Натальи Ивановны. Она показала мне. Вер, ты беременна! Игорь будет на небесах!

Вера упала на стул, стоявший возле кровати.

─ Соня, ─ наконец заговорила она. ─ Я должна тебе рассказать кое-что, но дай мне слово, что все останется в тайне.

─ Откуда я знаю, что ты мне скажешь, ─ быстро проговорила Соня но, увидев окаменевшее лицо подруги, согласилась. ─ Хорошо. Клянусь, я никому не передам наш разговор.

Вера легла на скрипучую панцирную кровать и накрылась одеялом.

─ У меня такое чувство, что я побывала в другом мире, в другом времени.

─ Тебя наркотиками напичкали! ─ ужаснулась Соня.

─ Я не знаю! Все! Больше я тебе ничего не стану говорить! ─ Вера натянула на себя одеяло и закрыла глаза.

─ А что, скажи ты мне, я должна думать? ─ ласково прошептала Соня. ─ Ты бы лучше не дулась на меня. Что там, в другом времени, огнедышащие драконы или ковры-самолеты?

Сожалея о том, что не смогла сдержаться, Вера начала свое длинное повествование. Она рассказала о стае бабочек, о разбитом фотоаппарате и том, как не смогла найти Соню и всю их компанию. Видя на загорелом лице подруги саркастическую улыбку, она представляла, что о ней думает Соня. Вера рассказывала о знакомстве с Стефано, о приезде в Солдайю, и обо всех остальных событиях. Соня тяготилась своей ролью слушателя и вздыхала после каждой фразы.

─ Да-а! Дела! Измененное состояние сознания, ─ глубокомысленно изрекла Соня. ─ Все твои мечты и переживания вылились в галлюцинации. Мечтала о принце? На тебе принц! Половая неудовлетворенность? Получай этого…как там его? Стефано… ─ Соня засмеялась. ─ Прикольный мужик! Вкус у тебя, что надо ─ то граф, то аристократ. Куда ни плюнь ─ все голубая кровь! Нет, чтобы пахарь какой-нибудь или рыбак.

─ Похоже на то, ─ засомневалась уже Вера, найдя в ее словах разумное объяснение.

─ Вера, ─ прошептала Соня, присаживаясь поближе,─ что там ни было, не о чем не переживай. Самое главное, что ты цела осталась. Наркоманы могли с тобой что угодно сделать. А, кстати, я только сейчас вспомнила. У тебя в крови обнаружен алкоголь, весьма приличное количество. Тебя, ко всему прочему, еще напоили.

Новая жизнь

После двух с лишним суток, проведенных в пути, Вера чувствовала себя измученной. Ключ от входной двери своей квартиры она заблаговременно вынула из сумки и переложила в карман, когда Соня вырулила на МКАД. Духота, вечные пробки и чересчур резкие водители ─ в Москве ничего не изменилось. Соня притормозила за грузовой «газелью», и выключила зажигание.

─ Можно музыку послушать, можно кроссворды отгадывать, ─ лениво произнесла она, отстегивая ремень безопасности. ─ У нас есть для релекса самое меньшее минут пятнадцать. Звякну Борюсику. А ты будешь своему звонить?

─ Не хочу. Зачем?

─ О! Да ты опять за старое принялась! И мне совсем не нравится твоя затея приехать без предупреждения.

─ Послушай, Соня! Я ничего не затевала и не затеваю, я просто не хочу звонить, ─ процедила Вера.

Как она и предполагала, мужа дома не было, ─ рабочий день еще не закончился. Вера бросила свою сумку в коридоре и пошла на кухню, выпить чего-нибудь прохладного.

Да, от одиночества он не страдал, сразу видно ─ вся посуда чистая, чашки перевернуты вверх дном и выставлены на сухое полотенце.

Ей вдруг стало смешно. Кого же он себе завел? Слишком хорошо ей были известны замашки провинциальных женщин. На ее любимой чашке, небрежно вымытой, остались следы ядовито-алой помады. Вера взяла чашку, покрутила ее в руках и поставила в центр стола.

Она искала в своей душе обиду на мужа, сожаления о разрушенной любви, но не находила ничего, кроме глубокого равнодушия.

«На электричку еще успею», ─ думала она, с бессмысленной улыбкой рассматривая остальную посуду. Брала досада, что нужно собираться в дорогу, даже не отдохнув.

В течение часа Вера складывала свою одежду, упаковывая ее в дорожные сумки. Но все-таки ей было интересно, кого же приводил в их дом Игорь. Обнаружив в шкафу рядом со своим нижним бельем стопку чужого, она поразилась наглости его метрессы.

Вся в тяжелых раздумьях, Вера закончила укладывать вещи и уселась в кресло. Ее больше волновало, что она скажет матери, и как та отреагирует на ее уход от мужа, чем взаимоотношения с Игорем. Взглянув на часы и решив, что можно немного отдохнуть, она установила будильник и прилегла на диван. Но через полчаса услышала, как раскрылась входная дверь, ― вернулся с работы Игорь. Она надеялась, что не встретится с ним, но он пришел домой раньше обычного.

─ Вера! ─ выкрикнул Игорь с коридора. ─ Ты вернулась, зайка?

Пока он снимал обувь, Вера поднялась с дивана и вышла ему навстречу. Отсутствие жены никак не сказалось на его внешнем виде. Он выглядел прекрасно, как и всегда, ― в идеально выглаженной рубашке и чистых светлых брюках, гладко выбритый и надушенный элитным парфюмом.

─ Приехала, ─ тихо отозвалась она. ─ Не шуми, у меня голова болит.

Он хотел ее поцеловать, но она отпрянула от него как от прокаженного.

─ Не прикасайся ко мне, Игорь, ─ прошептала она. ─ Ты чудесно проводил время с любовницей, пока меня не было, теперь тебе будет еще лучше…. не нужно будет скрываться и изворачиваться. Я ухожу от тебя.

Игорь повел себя как свойственно человеку его уровня ─ сдержанно, без эмоций. Он не стал возмущаться, не стал переспрашивать, не стал говорить банальности, а сразу перешел к главному вопросу.

─ Что ты еще выдумала? Какая еще любовница… Вчера ко мне приходила главный бухгалтер. Мы пили с ней кофе, обсуждали дела и даже поужинали вместе, представь себе. Разве нельзя? Ты ревнуешь меня к женщине, которой одного стула не хватит, чтобы усесться как следует?

Игорь говорил уверенно. Он врал лихо и правдоподобно. Вера даже не пыталась его слушать, потому что не верила не единому его слову. Когда муж закончил, она принесла из своей комнаты стопку женского белья и кинула перед ним на пуфик.

─ А это тоже принадлежит твоему бухгалтеру? ─ с усмешкой спросила она. ─ Бедняжка Нина Петровна, за три недели похудела с шестидесятого размера до сорок второго!

Хмурый Игорь молча смотрел на стопку стрингов и лифчиков, не зная, что сказать в свое оправдание. После чересчур затянувшейся паузы он произнес примирительным тоном:

─ Вера, я искренне сожалею, что так получилось. С кем не бывает… У меня есть любимая жена, а другие женщины для меня ничего не значат. Изменяют своим женам большинство мужчин, ведь ты сама знаешь. И зачем тебе надо было ковыряться и вытаскивать все это на поверхность?

Вера вспылила впервые за весь день. Выражение его чужих глаз и эти холодно-вежливые слова сильно зацепили ее. Все они: и муж, и Стефано, и Коррадо пытались сделать ее своей вещью, всепрощающей и бесчувственной красивой куклой.

─ Делать мне больше нечего! Я открыла свой шкаф, не твой, Игорь, а свой, и наткнулась на трусы твоей любовницы.

─ Тварь… ─ со злостью прошептал Игорь, разглядывая потолок.

─ Не надо так плохо отзываться о любимой женщине, ─ усмехнулась Вера, бросив на мужа холодный взгляд, словно он был для нее посторонним человеком. ─ Ты ей явно чем-то сильно угодил, и глупышка подумала, почему бы тебя не захомутать? Что поделаешь, любовь зла!

Он угрюмо молчал, но Вера чувствовала, какие недобрые мысли блуждают у него в голове. Вряд ли он простит любовнице подлую выходку.

─ К чему эти бессмысленные разборки, Игорь, ─ устало сказала Вера. ─ Отвези меня на вокзал, больше мне от тебя ничего не нужно.

─ Ишь ты, какая гордая! ─ он неожиданно взорвался и перешел на крик. ─ Собралась уходить… из-за какой-то шалавы? На какие шиши ты собираешься жить, красавица? На свою мизерную зарплату?

─ У меня нормальная зарплата, ─ бросилась в атаку Вера. ─ Не «министерская», конечно, но мне хватит.

─ Эти байки расскажешь своей нищей подружке! Ты хоть помнишь, когда в последний раз на ценники в магазине смотрела?

─ Помню. Сегодня утром. Ничего, Игорь, буду жить как все ─ скромно. Зато спокойно.

─ Ты что, с ума сошла?

─ Конечно, ─ усмехнулась Вера. ─ А тебе сумасшедшая жена не нужна, дурная наследственность может плохо отразиться на твоем потомстве.

─ Вера, хватит паясничать! ─ Игорь подошел к ней и слегка потряс за плечи. ─ Как ты не можешь понять, что жена для мужчины всегда на первом месте!

─ Отойди! ─ она брезгливо сбросила его руки со своих плеч. ─ Таскаешься с кем попало… не долго и заразиться! А болеть мне вовсе не хочется….

От злости Игоря даже передернуло. Он засунул руки в карманы брюк и отошел к входной двери. На его лице нарисовалась озлобленная ухмылка.

─ Вон куда ты клонишь, ─ процедил он, ─ крутая стала… ─ он не договорил, но Вера отлично знала концовку его излюбленной фразы. ─ Повод ищешь, чтобы свалить? Что, завела себе кого-нибудь? Предупреждаю, если сейчас уйдешь, обратно не приму!

─ Хочешь сказать: «свято место пусто не бывает»? Игорь, можешь приводить кого хочешь ─ мне уже все равно.

Дальше их разговор продолжался в том же духе. Она даже не ожидала, что муж станет ее уговаривать остаться. Как же это было не похоже на ее великолепного героя! Итог был таков: пропустив мимо ушей насмешливые пророчества насчет ее печального будущего, Вера взяла первую сумку с вещами и выставила ее в общий коридор. Под конец разговора Игорь сильно обозлился. Вторую сумку он вынес сам и поставил возле лифта, после чего входная дверь оглушительно хлопнула. Вера, прислушиваясь к звукам, доносящимся из квартиры, нажала кнопку лифта. Она услышала резкий грохот открывающейся балконной двери, нецензурную брань по своему адресу и усмехнулась.

Такси приехало спустя минуту после звонка с чужого телефона. А еще спустя час Вера уже была на вокзале с двумя битком набитыми тяжелыми сумками и высматривала вокзального носильщика.

С шумом разъехались двери электрички, и к ним ринулась толпа людей. Нетрезвый мужчина с отекшим лицом грубо отпихнул Веру, чуть не сбив ее с ног.

Да здравствует новая жизнь! Человек человеку волк… это всего-навсего первые ласточки!

За пыльным стеклом мелькали огни вечерней Москвы. Вера смотрела на свои сумки, и ее просто распирало от уважение к себе. Да, было жутко вот так оставить богатую жизнь, но она смогла переступить через свой страх.

Около девяти вечера Вера стояла на привокзальной площади родного городка. Не успела она собраться с мыслями, вспоминая номер автобуса, как к ней подбежали надоедливые таксисты и начали предлагать свои услуги.

─ Спасибо, я сама доберусь, ─ вежливо отказала им Вера, всматриваясь в сгрудившуюся толпу людей возле закрытого журнального киоска. Да, это и есть автобусная остановка.

Две немолодые женщины с сумками, полными яблок, ворчали, посматривая на вокзальные часы. Автобус обычно ходил четко, по графику, каждые сорок минут. По их словам, он задерживался на четверть часа. На скамейку рядом с ними присела молодая пара. Девушка поздоровалась с пожилыми женщинами, назвав их по имени. Затем она уселась к парню на колени и положила ему руки на плечи.

Вскоре подошел автобус. Вера прошла в салон и села возле окна. Женщины устроились напротив нее и сразу уставились на подростков, которые, решив, что им теперь никто не помешает, стали целоваться.

─ Ну и Оленька! ─ со злорадным возмущением заговорила одна из них. ─ Школу еще не окончила, а с мужиками уже вовсю трется. Мамашка на двух работах вкалывает, чтобы дочу одеть-обуть. Воспитать не сумела, значит, сама будет расхлебывать.

─ Какой же это мужик? Сопляк, дитенок еще совсем, ─ рассмеялась приятельница, рассматривая целующуюся пару.

─ Вот такие дитенки, ─ вызверилась агрессивная тетка, ─ тоже детей делают! Попомнишь мои слова, Катерина! Принесет Олька в подоле!

─ Типун тебе на язык, Дуся! Молодые сейчас грамотные. Это мы на аборты бегали, а они пилюли какие-то глотают.

─ А природа, она свое возьмет! ─ упрямо твердила ярая блюстительница морали, поджав узкие губы, накрашенные ярко-морковной помадой.

Вера слушала то одну тетку, то другую и с грустью думала, что вот такие же разговоры за ее спиной поведут соседки по дому, когда ее живот заметно округлится. Мать будет плакать, капать корвалол, а она будет ее утешать. Она посмотрела на злобных женщин, на их морщинистые лица. Все, что им осталось в жизни ― это злословить, осуждая поведение молодежи. Еще несколько месяцев назад она бы тряслась бы от страха перед злыми языками соседок. После того, что она испытала в средневековом Крыму, ее перестало волновать мнение этих недобрых людей.

Автобус плавно ехал по асфальтированной дороге, пассажиры молчали. Но пожилые женщины все никак не могли успокоиться, цитируя библию и высказывания каких-то святых.

─ …девица должна быть непорочной, ─ с апломбом читала тетя Дуся, водя пальцем по строке в потерто-яркой книжонке. Дочитав цитату до конца, она подытожила:

─ Раньше таких Олек камнями побивали.

Поневоле вынужденная их слушать, Вера поражалась их злобе. Откуда столько ненависти к молодой девушке? Сами же когда-то были молодыми, сами обнимались с парнями. Тетки высказали сожаление, что жестокая казнь давным-давно отменена. Вера не выдержала и возмутилась:

─ Женщина, вы так хорошо знаете библию, а что же вы сами не бросите камень в них камень? Боитесь? Сказано ведь: кто без греха, пусть первый бросит камень.

─ Побила бы, дак ведь затаскают по судам! ─ выцветшие глаза зажглись фанатизмом.

Автобус остановился, и тетя Дуся поспешила к дверям. Остановившись на ступеньке, она обернулась к Вере и с чувством добавила:

─ Побила и глазом бы не моргнула! А ты…

Водитель автобуса, по всей видимости, не вникал в суть беседы, хотя женщины разговаривали довольно громко, развлекая всех пассажиров. Привстав с сидения, он гаркнул на тетю Дусю, которая уже открыла рот, чтобы закончить свою пламенную речь:

─ Мать, камнями бросайся на своем огороде хоть до утра, а у меня график!

Двери автобуса с грохотом закрылись, прищемив женщине подол длинного плаща. Вера засмеялась, услышав через открытое окно целый шквал нецензурных выражений, обрушившийся на водителя.

В одном окне их квартиры на последнем этаже горел свет. За клетчатой шторкой мелькал силуэт, ─ мать хлопотала на кухне. Поднявшись на пятый этаж, Вера подошла к входной двери и нерешительно взялась за ручку. Дверь, как бывало не раз, оказалась незапертой. Вера тихо усмехнулась, догадываясь, от кого она унаследовала наивность и доверчивость.

─ Ванюша, сынок, дверь закрой на ключ! ─ раздался мягкий голос матери, ― где-то внутри квартиры хлопнула дверь.

Покраснев от волнения, Вера вошла в прихожую.

─ Мама! Это я! ─ тихо сказала она.

Когда все слова радости были сказаны, мать удивлено спросила:

─ Верочка, почему Игорь не заходит?

─ А его нет. Я одна приехала, ─ опасаясь, что мать заметит ее невеселое настроение, Вера повернулась к ней спиной и пошла в зал.

─ Как это одна? У него, что, машина сломалась?

─ Я от него ушла, ─ принужденно проговорила Вера и уточнила. ─ Ушла навсегда. А через неделю подам на развод. ─ Она села на старый потертый диван. ─ Как я поняла, Вани дома нет?

Тщетно она пыталась уйти от неприятного разговора. Губы Марии Сергеевны задрожали. Сначала она ничего внятного не могла сказать, а только охала и вздыхала. Наблюдая напуганное выражение лица матери, и видя ее сразу же запавшие от огорчения глаза, Вера решила отложить разговор о ребенке.

─ Мама, я так решила. Он мне грубо изменял…

─ Верочка, Игорь же непьющий! Одевает как королеву, хочет тебе машину подарить. Он мне сам говорил! Да! Звонил он на прошлой неделе. Говорил, что уже присмотрел …. Тойоту, что ли!

Вера вздрогнула от такого неожиданного заявления, но тотчас же сжала губы. Позиция матери в вопросах брака была предельно проста: если не пьет, значит, семьянин, а если еще и обеспечивает, тогда вообще отличный муж. Без материальной поддержки отца вырастив двоих детей, мать Веры слишком устала за свою жизнь, чтобы понять чувства дочери. Бедность просто раздавила ее.

─ Мама, ты что, не слышишь меня? ─ с горечью спросила Вера. ─ У Игоря постоянная любовница, а ты мне говоришь о трезвости и какой-то машине.

─ Все я отлично слышу. Одной еще хуже, дочка, ─ продолжала сокрушаться мать. ─ И ты не подумала, что люди скажут. А я знаю! Сплетни начнут распускать.

─ А для тебя мнение людей дороже всего на свете. Что подумают, что не подумают! Мама, лично мне не жарко и не холодно, оттого, что на меня косо посмотрит тетя Люся.

─ Я-то, глупая, считала, что ты у меня уже устроена! А тут все вернулось на круги своя: я, ты, Ванюша и нищета.

Мать упорно возражала, отклоняя все разумные Верины доводы. Вера с горечью смотрела на свою мать, когда-то очень красивую женщину, и понимала, что ее одиночество, длившееся семнадцать лет, никогда не закончится встречей с мужчиной.

─ Интересно мне, мама! Ты ушла от отца с двумя детьми, когда он стал много пить. А мне что? Терпи и все прощай? Если Ванька хочет получить от Игоря на день рождения ноутбук, я здесь ни причем! Вместо того, чтобы по дискотекам шататься, мог бы и поработать в свободное время. На вокзале все стены белые от объявлений: требуются грузчики на разовые работы. Когда он из института возвращается? В два?

─ Верочка! Ты что! Ванюша будущий юрист! Я не позволю ему вагоны разгружать! ─ мать побелела от негодования.

Резкий приступ тошноты застал Веру врасплох. Она метнулась в сторону ванной комнаты, на бегу включая свет и думая о том, что все-таки придется снимать квартиру в Москве. Ребенок, рожденный вне брака ─ слишком серьезный удар для матери с ее болезненной зависимостью от мнения людей.

Вере и не нужно было сообщать о своей беременности, ─ мать поняла сама. И снова начались причитания и обвинения в легкомысленном поведении.

─ Сейчас же я позвоню Игорю и попрошу, чтобы не обращал внимания на твои дурацкие выбросы! ─ воскликнула мать, ─ скажу: нервная, потому что ждет ребенка.

─ Не звони! ― неприятная рвота просто скрутила Веру.

Но мать стояла на своем. Спор окончился безрезультатно из-за отсутствия денег на счету мобильного.

─ Кому ты теперь будешь нужна, с ребенком-то? ─ мать говорила сдавленным голосом. ─ Я же тебе добра желаю, как ты не поймешь! И малышу, и тебе нужны фрукты круглый год, хорошее питание. На что мы их будем покупать, скажи ты мне?

─ Мама, на твоей шее я сидеть не собираюсь. Мне придется больше работать… и все… Я и беременная могу делать переводы. Мне дадут работу на дом, ― успокаивала дочь Марию Сергеевну. Так и закончился этот неприятный разговор.

Около девяти вечера Вера стояла на привокзальной площади родного городка. Не успела она собраться с мыслями, вспоминая номер автобуса, как к ней подбежали надоедливые таксисты и начали предлагать свои услуги.

─ Спасибо, я сама доберусь, ─ вежливо отказала она, всматриваясь в сгрудившуюся толпу людей возле закрытого журнального киоска. Да, это и есть автобусная остановка.

Две пожилые женщины с авоськами, набитыми яблоками, ворчали, посматривая на вокзальные часы. Автобус ходил четко по графику каждые сорок минут. По их словам он задерживался на четверть часа. На скамейку, рядом с женщинами, присела молодая пара. Девушка поздоровалась с обеими женщинами, назвав их по имени. Затем, она уселась к парню на колени, положив ему руки на шею.

Вскоре подошел автобус. Вера прошла в салон и села возле окна. Женщины сели напротив нее и сразу уставились, на подростков, которые, решив, что им теперь никто не помешает, стали целоваться.

─ Ну и Оленька! ─ со злорадным возмущением заговорила женщина. ─ Школу еще не окончила, а с мужиками уже вовсю трется. Мамашка на двух работах вкалывает, чтобы дочу одеть-обуть. Воспитать не сумела, значит, сама будет расхлебывать.

─ Какой же это мужик? Сопляк, дитенок еще совсем, ─ рассмеялась другая, рассматривая целующуюся пару.

─ Вот такие дитенки, ─ вызверилась ее собеседница, ─ сами детей делают! Попомнишь мои слова, Катерина! Принесет Олька в подоле!

─ Типун тебе на язык, Дуся! Молодые сейчас грамотные. Это мы на аборты бегали, а они пилюли какие-то глотают.

─ А природа, она свое возьмет! ─ упрямо твердила блюстительница морали, поджимая узкие губы, накрашенные ярко-морковной помадой.

Вера слушала то одну, то другую и с грустью думала, что вот такие же разговоры за спиной поведут соседки по дому, когда ее живот заметно округлится. Мать будет плакать, капать корвалол, а она будет ее утешать.

Она посмотрела на старушек, на их морщинистые лица. Все, что им осталось в жизни ― это злословить, осуждая поведение молодежи. Еще несколько месяцев назад она бы сгорела от стыда, боясь злых языков соседок. После того, что она испытала в средневековом Крыму, ее больше не волнует мнение этих мелких людей.

Автобус плавно ехал по асфальтированной дороге, а старушки все никак не могли успокоиться, цитируя библию и каких-то святых.

─ …девица должна быть непорочной, ─ с апломбом проговорила женщина, водя пальцем по строке в потертой книжонке. Дочитав цитату до конца, она добавила:

─ Раньше таких Олек камнями побивали.

Вынужденная их слушать, Вера поражалась их злобе. Откуда столько ненависти к молодой девушке? Сами же когда-то были молодыми, сами обнимались с парнями. Старушки высказали сожаление, что жестокая казнь давным-давно отменена. Вера не выдержала и возмутилась:

─ Бабушка, вы так хорошо знаете библию, а что же вы не бросите камень в них камень? Боитесь? Сказано ведь: кто без греха, пусть первый бросит камень.

─ Побила бы, дак ведь затаскают по судам! ─ выцветшие глаза женщины зажглись фанатизмом.

Автобус остановился, и старушка поспешила к дверям. Остановившись на ступеньке, она обернулась к Вере и с чувством добавила:

─ Побила и глазом бы не моргнула! А ты…

Водитель автобуса, по всей видимости, не вникал в суть беседы, хотя женщины говорили громко, развлекая всех пассажиров. Привстав с сидения, он гаркнул на старушку, которая уже открыла рот, чтобы закончить пламенную речь:

─ Мать, камнями бросайся на своем огороде и хоть до утра, а у меня график!

Двери автобуса с грохотом закрылись, прищемив женщине подол длинного плаща. Вера засмеялась, услышав через открытое окно нецензурные выражения, направленные в адрес водителя.

В одном окне их квартиры на последнем этаже горел свет. За клетчатой шторой мелькал силуэт, ─ мать хлопотала на кухне.

Поднявшись на пятый этаж, Вера подошла к входной двери и нерешительно взялась за ручку. Дверь, как бывало не раз, оказалась незапертой. Вера тихо усмехнулась, догадываясь, от кого она унаследовала наивность и доверчивость.

─ Ванюша, сынок, дверь закрой на ключ! ─ раздался мягкий голос матери, ― где-то внутри квартиры хлопнула дверь.

Покраснев от волнения, Вера вошла в прихожую.

─ Мама! Это я! ─ тихо сказала она.

Когда все слова радости были сказаны, мать удивлено спросила:

─ Верочка, почему Игорь не заходит?

─ А его нет. Я одна приехала, ─ опасаясь, что мать заметит ее невеселое настроение, написанное на лице, Вера повернулась к ней спиной и пошла в зал.

─ Как это одна? У него, что, машина сломалась?

─ Я от него ушла, ─ натянуто сказала Вера и уточнила. ─ Ушла навсегда. А через неделю подам на развод. ─ Она села на старый потертый диван. ─ Как я поняла, Вани дома нет.

Тщетно она попыталась уйти от тяжелого разговора. Губы матери задрожали. Сначала она ничего внятного не могла сказать, а только охала и вздыхала. Увидев ее напуганное лицо и сразу же запавшие глаза, Вера решила отложить разговор о ребенке.

─ Мама, я так решила. Он мне грубо изменял…

─ Верочка, Игорь же непьющий! Одевает как королеву, хочет тебе машину подарить. Он сам мне говорил! Да! Звонил он мне на прошлой неделе. Говорил, что присмотрел уже. Тойоту, что ли!

Вера вздрогнула от такого неожиданного заявления, но тотчас же сжала губы. Позиция матери в вопросах брака была предельно проста: если не пьет, значит, семьянин, а если еще и обеспечивает, тогда вообще отличный муж. Без материальной поддержки отца вырастив двоих детей, мать Веры слишком устала за свою жизнь, чтобы понять чувства дочери. Бедность просто раздавила ее.

─ Мама, ты что, не слышишь меня? ─ с горечью спросила Вера. ─ У Игоря постоянная любовница, а ты мне говоришь о трезвости и какой-то машине.

─ Все я отлично слышу. Одной еще хуже, дочка, ─ продолжала сокрушаться мать. ─ И ты не подумала, что люди скажут. А я знаю! Сплетни начнут распускать.

─ А для тебя мнение людей дороже всего на свете. Что подумают, что не подумают! Мама, лично мне не жарко и не холодно, оттого, что на меня косо посмотрит тетя Люся.

─ Я-то, глупая, считала, что ты у меня уже устроена! А тут все вернулось на круги своя: я, ты, Ванюша и нищета.

Мать упорно возражала, отклоняя все разумные Верины доводы. Вера с горечью смотрела на свою мать, когда-то очень красивую женщину, и понимала, что ее одиночество, длившееся семнадцать лет, никогда не закончится встречей с мужчиной.

─ Интересно мне, мама! Ты ушла от отца с двумя детьми, когда он стал много пить. А мне что? Терпи и все прощай? Если Ванька хочет получить от Игоря на день рождения ноутбук, я здесь ни причем! Вместо того, чтобы по дискотекам шататься, мог бы и поработать в свободное время. На вокзале все стены белые от объявлений: требуются грузчики на разовые работы. Когда он из института возвращается? В два?

─ Верочка! Ты что! Ванюша будущий юрист! Я не позволю ему вагоны разгружать! ─ мать побелела от негодования.

Резкий приступ тошноты застал Веру врасплох. Она метнулась в сторону ванной комнаты, на бегу включая свет и думая о том, что все-таки придется снимать квартиру в Москве. Ребенок, рожденный вне брака ─ слишком серьезный удар для матери с ее болезненной зависимостью от мнения людей.

Вере и не нужно было сообщать о своей беременности, ─ мать поняла сама. И снова начались причитания и обвинения в легкомысленном поведении.

─ Сейчас же я позвоню Игорю и попрошу, чтобы не обращал внимания на твои дурацкие выбросы! ─ воскликнула она, ─ скажу: нервная, потому что ждет ребенка.

─ Не звони! ― неприятная рвота просто скрутила Веру.

Но мать стояла на своем. Спор окончился безрезультатно из-за отсутствия денег на счету мобильного.

─ Кому ты теперь будешь нужна, с ребенком-то? ─ мать говорила сдавленным голосом. ─ Я же тебе добра желаю, как ты не поймешь! И малышу, и тебе нужны фрукты круглый год, хорошее питание. На что мы их будем покупать, скажи ты мне?

─ Мама, на твоей шее я сидеть не собираюсь. Мне придется больше работать… и все… Я и беременная могу делать переводы. Мне дадут работу на дом, ― успокаивала дочь Марию Сергеевну. Так и закончился этот несимпатичный разговор.

Палаццо ди Монтальдо

Прошло три года

В этот ранний час, когда чистенький экспресс подкатил к перрону, вокзал Генуи еще не проснулся, и только дворники шуршали пластиковыми метлами, да ненавязчивый голос диктора время от времени что-то вещал по-итальянски. Прохлада утреннего тумана явно морского происхождения быстро освежила плохо спавшую в дороге Веру. Ее внимание привлекли ярко-сиреневые цветы неизвестного ей растения, которое вилось по старинной каменной кладке здания вокзала, она опустила свой увесистый чемодан на влажные плиты мостовой, чтобы получше их рассмотреть. Ультрасовременная крыша над перроном резко контрастировала со средневековыми глухими арками и самим зданием вокзала, построенным, наверное, лет двести назад.

— Буэно, сеньорита, — прозвучал голос носильщика, но молодая женщина только вяло махнула рукой в сторону, отказываясь от его услуг.

Уютная Генуя приглашала ее неспешно пройтись по узким старинным улочкам, вдохнуть запах морского бриза и аромат свежесваренного кофе в только что открывшихся кафе, услышать недовольную скороговорку итальянских мамаш, отправляющих свои чада в школу. Небольшая уютная гостиница, как ей и сказали, находилась недалеко от вокзала, даже стало жалко прерывать только начавшуюся прогулку. Но тяжелый чемодан, хотя и был на колесиках, а все же просился в номер. Метрдотелем оказался любезный молодой человек; он не задавал лишних вопросов, а, быстро записав фамилию Веры в какую-то книгу, галантно помог ей добраться до номера. Впрочем, даже усталой с дороги, командировочной переводчице не сиделось в уютной комнатке. Приняв душ и надев свое любимое бирюзовое платье, Вера отправилась в прогулку по Генуе. Душу ее переполняло какое-то необычайное волнение от встречи с прекрасным городом, ноги сами несли ее вперед по древней мостовой. Многие дома и изгибы узких средневековых улиц казались Вере знакомыми, а когда она подошла к облупленному углу трехэтажного старинного дома на перекрестке двух улиц, то от внезапно охватившего ее волнения она остановилась, опершись на позеленевшую от времени антикварную пушку. Вера чувствовала: там, за поворотом, — дом ди Монтальдо. Он стоял у нее перед глазами, этот дом-дворец, трехэтажный с большими окнами на втором главном этаже и крутой черепичной крышей с многочисленными бронзовыми фигурками.

— Вы не подскажете, — все же обратилась Вера к пожилому торговцу цветами, который деловито раскладывал свой товар на бойком месте, — где здесь дом семьи Монтальдо?

— О, прекрасная сеньорита, — улыбнулся старик, блеснув золотыми зубами, — ну кто в Генуе не знает этот дом? У нас даже улица называется ди Монтальдо! И вы уже почти на ней, вам только осталось повернуть за угол!

Вера все же сделала несколько шагов на неожиданно ослабевших ногах, и огромный старинный особняк предстал перед ее глазами. Конечно, он немного врос в землю, и черепица на крыше совсем потемнела, но это был тот самый дом, фотографии которого она часто рассматривала в Москве. Незаметно для самой себя молодая женщина оказалась перед высокими колоннами, подпирающими портик над крыльцом. Она поднялась по трем ступеням и замерла у громадной черной двери, высотой в два ее роста. Лак не забывали регулярно обновлять, и Вера увидела свой неясный силуэт в полированной филенке черного дерева. На нее смотрела взволнованная молодая женщина с большими испуганными глазами. На мгновение Вере показалось, что она одета в средневековое платье. Машинально она провела рукой по шее, как будто там было большое двойное жемчужное ожерелье, подаренное ей Стефано. Затем ее рука осторожно легла на отполированную старинную бронзовую ручку ― ее надо было повернуть против часовой стрелки, Вера это знала.

Пальцы будто обожгло от прикосновения к холодному металлу, и она отдернула руку. Но ручка повернулась сама, и дверь плавно открылась.

— Доброе утро, сеньорита, — улыбнулся сухощавый седой мужчина лет сорока пяти — пятидесяти, ощупывая незнакомую визитершу испытующим взглядом, — что вам угодно?

Видно, обитатель дома Монтальдо остался доволен осмотром незнакомки, и его вопрос завершился вежливой улыбкой.

— Я историк из России и приехала в Геную, чтобы ознакомиться с историей рода ди Монтальдо, — Вера почему-то покраснела, но продолжила, — темой моей работы как раз является средневековый период вашего древнего рода.

Мужчина довольно улыбнулся.

— Из России? — удивился он, — по вашему произношению я бы сказал, что вы из Италии пятнадцатого-шестнадцатого века…

— Дело в том, что я изучаю староитальянский, — почему-то стала оправдываться Вера.

— Проходите, сеньорита, — он открыл дверь пошире, — наша семья уже в течение сотни лет служит родуди Монтальдо… а вы меня приняли за самого барона? — слуга довольно засмеялся.

Вера вошла в дом и замерла у роскошной мраморной лестницы, которая десятком широких ступеней вела к величественной статуе рыцаря в алькове, а затем разбегалась на два рукава влево и вправо. Из-под приоткрытого забрала посетителей пронзал острый недовольный взгляд одного из п рода.

— Это Стефано? — пролепетала посетительница.

— Нет, Казимиро — его сын, а вы неплохо знаете наш старинный род! — удивился слуга, — портрет Стефано ди Монтальдо висит вон там, на втором этаже.

Старик провел Веру по лестнице, и они остановились у большой, в полный рост, картины работы хорошего мастера. С холста на Веру смотрел Стефано, уже изрядно постаревший, с сединой на висках, но в глазах его горел все тот же знакомый неукротимый нрав. Потрясенная Вера отступила на два шага назад и замерла, казалось еще мгновение, и этот мужчина, который так пристально смотрит на нее, ступит с картины. Так значит, ей ничего не привиделось, и она в самом деле побывала в пятнадцатом веке, где и оставила свое сердце….

— Работа Цецилио, этот талантливый живописец жил в пятнадцатом веке, — послышалось рядом. — А почему вас интересует именно барон Стефано? В роду ди Монтальдо были куда более одиозные личности.

— Я просто занимаюсь этим историческим периодом, — Вера опять покраснела, — Стефано ди Монтальдо был помощником консула в колонии Солдайе в 1434 году.

— Возможно, — пробормотал слуга, — я не так хорошо знаком с историей как вы. Но вам, сеньорита, очень повезло. Не далее, как сегодня из плавания возвращается мой хозяин.

— Из плавания?

— Да, отпрыск древнего рода посвятил себя морскому делу, — мужчина вытянулся во весь свой рост и приоткрыл форточку, — а вот слышите? Это его лайнер уже подходит к порту.

— Этот гудок?

— Да, красавица «Октавия», — с гордостью добавил он, — громадный лайнер, он на нем вторым помощником…

— А что, здесь и порт недалеко? — почему-то заволновалась Вера.

— Да что вы, сеньорита, — улыбнулся слуга, — это ж Генуя! Любая улочка приведет вас к морю!

Веру как ветром сдуло, а немолодой мужчина остался в компании со своими мыслями, с укоризной покачивая головой.

— Ох, уж эти красотки, — пробормотал он, — невозможно понять, чем они на самом деле интересуются ― историей или морскими офицерами…

Когда Вера выбежала на причал, большой белоснежный лайнер уже окружила стайка сноровистых буксиров и старательно впихивала его неповоротливое тело между двумя молами в ковш порта. Время от времени исполин издавал тревожный низкий гудок, который заставлял долго дребезжать водосточные трубы и стекла в прилегающих к порту зданиях. Чернотрубые буксирчики бойко отзывались веселыми тонкими голосами, и с еще большей прытью упирались в высокие белые борта лайнера, усеянные рядами круглых иллюминаторов.

Вера взглянула вверх. По длинному крылу ходового мостика, взметнувшемуся намного выше самых высоких крыш города, поспешно шагал мужчина в белом кителе с золотыми нашивками и погонами. Высокая тулья его фуражки с трудом выдерживала порывы свежего ветра, но офицер предусмотрительно закрепил головной убор специальным ремешком. Очерчивая широкий подбородок черным кантом, ремешок вместе с высокой фуражкой делал мужчину похожим на средневекового воина. Офицер сделал рукой какой-то знак людям на баке и повернулся, чтобы уйти, но в последний момент оглянулся на одинокую стройную фигурку, что стояла в стороне ото всех встречающих. В этот момент сердце Веры дрогнуло, и по телу пробежала жаркая волна. На минуту моряк остановился, ей показалось, что он смотрит на нее. Нет, что мог он видеть с такой высоты! Вера даже с трудом различала его лицо. Темноволосый и стройный — вот и все, что можно было сказать о нем. Конечно, офицер смотрел не на нее, а просто на пристань, оценивая расстояние до кромки причала…

Растревоженная Вера повернулась и быстро зашагала прочь. Сердце бешено стучало, отдаваясь в висках как удары колокола.

Никогда бы не поехала в Геную, если бы знала, что буду так волноваться. Что это со мной? Все кажется здесь таким милым, и этот дом, и улочки…Портрет Стефано…Морской офицер… Что со мной?

Марко оперся о свежевыкрашенный пиллорус гирокомпаса, следя за удаляющейся фигуркой незнакомки.

— А она ничего, правда? — толкнул его в плечо бородатый крепыш, ростом чуть ниже второго помощника. Окладистая иссиня-черная бородка и зачесанные назад волосы делали его похожим скорее на православного священника, чем на третьего помощника капитана.

— О ком ты? — сделал вид, что не понял Марко.

— Да ты посмотри, какая попка! — третий стал совать моряку-аристократу в руки мощный морской бинокль.

— Можете не разглядывать, — вмешался в разговор Франческо, высокий узкий шатен, с курчавыми гладко причесанными волосами. Он оперся об ограждение мостика с самодовольным видом победителя. Небрежно закуренная сигарета, наверно, должна была подчеркнуть его превосходство. — Она все время смотрела только на меня! Когда я стоял на баке, — самоуверенно добавил он после первой затяжки.

— Хватит, хватит ощупывать ее жадными глазами, — закричал Паоло, вырывая из рук друга оптический прибор. — Ох, как хороша, а идет, словно танцует! И платьице-то какое, — она будто голая! — бородач не мог уняться своего восторга.

Марко тоже смотрел вслед прекрасной блондинке, еще несколько мгновений ― и она раствориться в толпе прохаживающих по набережной генуэзцев.

— Все, я ее запеленговал! — известил друзей Паоло, — она зашла в ресторан, на старинный парусник. Вы как хотите, — неугомонный наблюдатель отложил сторону бинокль — а я пойду, прогуляюсь, заодно и выпью пару кружек пива за здоровье красавицы.

— Так-то мы тебя одного и отпустили, — Франческо машинально поправил воротничок бежевой рубашки, — я же сказал, красотка моя.

— Думаю, вам нечего будет ловить, парни, — наконец подал голос и Марко, — если я пойду вместе с вами… а я так и сделаю.

— Visitate il nostro ristorante, signorina bella Вера оглянулась и увидела черноволосого юноши, который настойчиво приглашал ее пройти в парусник-ресторан. Юноша в белом фартуке расплылся, улыбаясь:

— Benvenuto, signorina bella! — повторил он, указывая на трап.

Старинный парусник своей лакированной тушей терся о древнюю генуэзскую набережную. Сырое январское утро окутало реи и мачты, уже давно не видевшие морских просторов, мелким дождливым туманом. По черным вантам стекала влага, но из чрева морского странника пахнуло острыми итальянскими соусами и только что поджаренным мясом, и проголодавшаяся Вера не смогла удержаться.

Гарсон довольно улыбнулся и согнулся, подавая руку даме, ступающей на трап. Вера коснулась ногой покатой мокрой палубы и сразу почувствовала, что она уже не на земной тверди. Плавучий ресторан слегка покачивался в зыбких водах гавани. А гарсон уже провожал ее по крутым ступеням вниз, в уютный трюм, откуда доносилась ненавязчивая музыка и слышался перезвон хрусталя.

— Bella di Mosca, — приговаривал он.

— Сразу узнают эти итальянцы, что я русская женщина, — подумала удивленная Вера, — и что во мне такого? И одета вроде как все, и рот еще не открывала…

Взгляд молодой женщины скользнул по потемневшим от старости дубовым балкам, поддерживающим подволок.

— Может, это судно пятнадцатого века? — с волнением подумала она.

Деревянная морская табуреточка, услужливо пододвинутая официантом, оказалась довольно твердой, и Вера поерзала на ней, рассматривая затейливое меню.

— Spiacente, — пробормотал официант, и через минуту перед посетительницей возник удобный мягкий стул.

— Грация, — прошептала она чуть слышно и осмотрелась.

В ресторане было тихо. В углу ворковала пожилая пара. Итальянка была вся в морщинах, но, похоже, ее пожилой кавалер вызывал у нее бурю эмоций, и они пробегали волнами по ее узкому лицу.

Стойку бара чуть ли не полностью закрывали три широкие спины американских моряков ― по темно — синим гюйсам со звездочками в углах Вера легко догадалась, какому флагу они служат. Рыжие массивные затылки выглядели угрожающе. Почувствовав взгляд молодой женщины, один из них повернулся и ощупал Веру с ног до головы бесцеремонно-жадными зелеными глазками. Вдоль другого борта сидели молодые студенты, похоже, сбежавшие с лекций, да двое мужчин, ведущих какие-то переговоры… еще несколько человек, в общем-то, посетителей было немного.

Вера благоразумно отказалась от знаменитой итальянской пасты — аппетитных домашних макарон, обильно политых острым красным соусом и, сглотнув слюну, принялась нарезать хорошо поджаренный стейк. Бокал холодного золотистого вина был весьма кстати к острому мясу, и на душе стало легче и веселей ― последнее время тревога не отпускала сердце молодой женщины. Предстоящая встреча с молодым бароном ― Вера верила, что она произойдет ― почему-то не давала покоя.

— Что он за человек, этот наследник знаменитого рода ди Монтальдо? — думала Вера, — как он отнесется к моей неприличной настойчивости? Может, он посмеется надо мной?

Драка

Трое итальянских моряков вошли в ресторан и присели за крайний столик.

— Смотри, вон она сидит, — заговорщическим тоном прошептал Паоло.

Молодая женщина смотрела в иллюминатор и не обращала внимания, кто заходит, и кто выходит из ресторана. От мягкого света, льющегося из окна, ее безупречное лицо казалось еще белее, а голубые глаза как будто светились. Толстая пшеничная коса была перекинута через точеное плечо и лежала на груди. В правой руке женщина держала фужер с золотистым напитком так изящно, как будто специально позировала живописцу.

— Да, хороша, ничего не скажешь, — пробормотал восхищенный Франческо.

— Ты посмотри, какие у нее ножки! — не унимался Паоло.

Франческо чуть приподнялся и увидел. Действительно, она грациозно отвела в сторону сложенные вместе изящные ноги, вытянув носки в элегантных туфельках. Из — за короткого платья они казались еще длиннее, а серебристые колготки подчеркивали каждый их изгиб.

— Да сядь ты, а то из шкуры вылезешь, — довольно грубо осадил товарища Марко, — вон уже половина ресторана на тебя смотрит.

— Да не на меня, а на нее, — недовольно буркнул Франческо, — ты еще и не познакомился с ней, а уже охраняешь, как пес хозяйскую собственность.

Марко и сам почувствовал, что ему неприятно, когда другие смотрят на эту красивую женщину.

Задумавшись, Вера не заметила, как покончила со стейком. Но на столе появились фрукты: гроздья винограда, персики, ароматная дыня; она стала отправлять в рот ягодку за ягодкой. Музыка незаметно усилилась и приобрела ритмические черты. Посередине горбатой палубы возникло несколько фигур самых ярых любителей танцев. Вера отодвинула плотную занавесочку, за ней оказался круглый иллюминатор, окаймленный начищенной латунью. На улице стало поблескивать солнце, разгоняя утреннюю хмурость, и прохожие с удовольствием сложили зонтики. Даже сквозь толстое стекло Вера услышала мелодический перезвон старинных часов на главной городской ратуше. Молодая женщина вдруг ощутила тягучую тоску по средневековью.

— Милое, чистое время, — подумала она, хотя и тогда не все было так просто.

Ритмичные удары современной музыки стали ее даже раздражать. Захотелось насладиться ласкающими слух звуками лютни и нежной трелью серенады. Вдруг Вера ощутила, как на ее обнаженное предплечье легла чья-то холодная влажная ладонь и оглянулась. Она не увидела, а скорее почувствовала неприятный хищный взгляд уже знакомых зеленых глаз. Американский моряк стоял около ее столика и, вцепившись в руку Веры, уже тащил ее на танец. Узкие губы янки изогнулись в наглой улыбке. Вера попыталась было освободить руку — ей уже становилось больно. Но американец стиснул ее руку еще сильнее.

— Come dance, Russian … — почти рычал он, обдавая ее неприятными запахами пива и рыбы.

— Mister, I do not want to dance! — по-английски сказала Вера.

― I understand! Russian do not dance, but as soon as fuck! — загоготал обозленный отказом «американос» и сплюнул, — руссо шилюха!

У Веры все похолодело внутри от грязного оскорбления, а любитель танцев вытащил несколько стодолларовых купюр и швырнул их на стол перед молодой женщиной. Посетители ресторана невольно притихли, Вере показалось, что даже музыка остановилась. Десятки глаз смотрели на красавицу и наглого верзилу. Неожиданно даже для самой себя, Вера сгребла купюры свободной рукой и швырнула их в лицо мерзавцу. Внутри у нее поднялась такая волна негодования, что ей уже стало безразлично, что будет дальше. Моряк вытер лицо, как будто деньги были грязные и испачкали его, и осклабился ― серо-зеленые купюры полетели, кувыркаясь, вдоль дубовых досок палубы. На секунду Вера увидела в его взгляде что-то зловеще-крысиное и сбросила тяжелую влажную руку. Тогда американец угрожающе поднял другую руку, в которой держал двумя пальцами окурок, с явным намерением затушить его о руку Веры. В зале невольно ахнули, когда этот верзила поднял дымящуюся сигарету. У Веры потемнело в глазах то ли от гнева, то ли от страха, но она замерла, уже почти ощущая острую боль от предстоящего ожога. Но в этот момент уже начавшая движение вниз рука американца попала в цепкие смуглые пальцы.

— Stop, the American pig! — услышала Вера низкий голос и подняла глаза.

Это был он! Стефано ди Монтальдо или кто-то очень похожий на него! Стефано и ее обидчик схлестнулись злобными взглядами, итальянец крепко сжимал мощную руку с окурком, заросшую рыжими волосами, и хотя он был ниже американца, в его намерениях трудно было усомниться.

— Oh, lover of pasta! — Вера увидела, как американский моряк сгреб свободной рукой белоснежный китель с золотыми погонами на груди итальянского офицера.

Стефано уже стоял, широко раздвинув ноги, и повернув левой рукой американца в профиль, нанес ему сокрушительный короткий удар кулаком в квадратную челюсть, так, что одетый в морскую форму детина с грохотом полетел вперед, ударившись головой об нижнюю часть стойки бара. Посетители ресторана взвыли от восхищения, а американец попытался подняться, но получил второй хук, теперь уже прямо в нос, и снова повалился, круша столы и стулья. Его друзья вскочили со своих высоких табуреток так поспешно, что те полетели в разные стороны от барной стойки. Один из американских моряков ловко ухватился за никелированную ножку стула и размахнулся, чтобы нанести страшный удар итальянцу по голове. Защитник Веры в этот момент стоял спиной к американцу, и у нее сжалось сердце от ужаса, когда она представила, какой силы будет удар. Не думая ни о чем, молодая женщина бросилась вперед и вцепилась обеими руками в длинные сверкающие ножки. Она почувствовала, как кто-то, грубо выругавшись, схватил ее сзади за вырез, и ее любимое платье с треском разорвалась до самого низа. Американец все же попытался размахнуться и задел Веру ножкой табуретки за оголившееся плечо. Но итальянец уже среагировал, и вся компания с грохотом и проклятиями повалилась на пол. Подскочили еще два итальянских моряка, и Вера увидела, как замелькали в воздухе кулаки.

К этому времени место драки окружили восхищенные зрители, болевшие явно за Италию, а в ресторан ввалилась целая толпа итальянских моряков, и американцы, вытирая окровавленные носы и поправляя разорванную форму, поспешили ретироваться, подхватив обмякшее тело своего приятеля.

― Mi dispiace, la bella signorina ― улыбнулся Стефано и обжег Веру знакомым взглядом серых прозрачных глаз. Один погон офицера висел на последней нитке, а золотых пуговиц на полураспахнутом кителе оставалось меньше половины.

— Это он! — подумала женщина, ощутив на своей руке знакомое тепло его ладони. Сердце Веры пустилось в бешеный пляс. Итальянский офицер поправил стул и устроился напротив прекрасной незнакомки, весело улыбаясь, как будто драки вовсе и не было. Вера опустила глаза: на столе лежала до боли знакомая смуглая рука, крепкую шею обрамляла грива волнистых темных волос, а на широком плече красовался один золотой полосатый погон. Его друзей Вера почти не замечала, хотя они устроились рядом и улыбались во всю ширину своих итальянских ртов.

— My name is Marco, — начал было по-английски мужчина, но Вера перебила его.

— Говорите по-итальянски, я понимаю, — тихо сказала она.

— О, это хорошо, — обрадовался офицер, — а то эти англичане и американосы замусорили весь мир своим мямлящим языком. Меня зовут Марко ди Монтальдо.…

Вера буквально вспыхнула, вызвав некоторое замешательство итальянца.

— Ваше лицо мне почему-то очень знакомо, — Марко вдруг прикоснулся пальцем к ее губам, не давая возразить, — я сейчас вспомню, где видел вас, погодите…

Лицо моряка напряглось от трудной умственной работы, а глаза буквально впились в Веру, казалось, ощупывая ее всю изнутри. Вдруг он сконфуженно улыбнулся.

— Нет, это невозможно, так быстро, — пробормотал он, — но я вспомню, вот увидите!

— Можете не напрягать свою память, — остановила его Вера, — мы с вами нигде не могли встречаться. Меня зовут Вера. Я из Москвы, и в Италии впервые…Может, вы представите мне своих друзей?

— Это Паоло и Франческо, но они очень спешат, — Марко так сурово посмотрел на своих спутников, что те сразу перестали улыбаться, — одному из них надо на вахту, а другого — вот этого длинного — ждет жена с четырьмя детьми.

— Ладно, Марко, — недовольно перекривился Франческо, — мы, конечно, видим, что девушка симпатизирует тебе, но зачем выдумывать про детей?

— Это я так, — уже мягче добавил Марко, — немного преувеличил, ну, не четверо, а двое…

— Не будем разыгрывать состязание самцов, мы уже и так неплохо поразмялись, — философски заключил Паоло, — и так видно, что красотку ты увел прямо из под носа.

Вера смущенно улыбалась, не зная, что и говорить…

— Чао! — Паоло махнул рукой, вставая, — сорри!

— Они хорошие парни, — заговорил Марко, когда его друзья отошли к барной стойке.

— Я вижу.

— Но это не повод уступать им такую красавицу.

— Я сегодня получила столько комплиментов, сколько не получала в Москве и за год.

— А еще вы получили разорванное платье, — заметил Марко, — так что вам придется срочно покинуть это заведение. Предлагаю на такси.

― Я остановилась в гостинице…

― Ну, как вы подойдете в таком виде к портье за ключом? ― резонно возразил Марко, ― у меня есть хорошая идея ― мы поедем ко мне домой, там вы приведете себя в порядок, и я отвезу вас в гостиницу.

Он предложил ей руку, и Вера поднялась, придерживая свой изувеченный наряд: красивую парочку провожали горящие жадным любопытством взгляды посетителей ресторана.

— Все происходит как по заранее продуманному кем-то плану… помимо моей воли… как будто бы все давно уже решено где-то наверху, — думала Вера, сосредоточенно глядя себе на ноги..

Портрет

Мотор такси тихо урчал и, наконец, стал затихать, только теперь молодая женщина решилась поднять свои глаза. Так и есть — машина остановилась у старинного особняка ди Монтальдо. Целый день она как заколдованная ходит кругами вокруг этого дома.

— Прошу вас, — прервал мысли Веры Марко, машина уже стояла, а мужчина, приоткрыв дверцу, протягивал ей руку.

— Дело в том, что… — начала было Вера.

— Не надо никаких сомнений, — прервал ее кавалер, — вам надо привести себя в порядок, и мой дом к вашим услугам.

— О, эта дама уже была у нас сегодня, — громогласно заявил слуга, открывая дверь, — так вы нашли его, сеньорита?

Вера ничего не ответила, а только прошла вперед, придерживая разорванное платье.

— Ты что — то не то несешь, Томмазо, — ухмыльнулся моряк.

— Ничего я не несу, — обиделся тот, — сеньорита ― историк из России, она изучает ваш род, и уже была у нас в доме сегодня утром.

Удивленный взгляд Марко буквально пробуравил Веру насквозь.

— Эта юная красавица ученый?! — лицо офицера скривилось в недоверчивой улыбке.

— Вы как хотите, хозяин, — обиделся Томмазо — а эта сеньорита даже знает, что ваш прапра…прадед Марко был помощником консула в нашей колонии Солдайе. Даже я этого не знал, — буркнул слуга и отвернулся.

— Да? — хозяин дома посмотрел на свою спутницу оценивающим взглядом, — и что же вам угодно в нашем доме, сеньорита Вера?

— Для начала мне угодно нитку с иголкой, — пролепетала ученый — историк. ― Потом я вам все объясню.

— Ах, извините, — молодой аристократ все же смутился, — Томмазо, дай сеньорите какую-нибудь одежду, да сходи в магазин, купи какое-нибудь женское платье. И скажи Софии, чтобы к двум часам был подан обед.

— Так-то оно будет лучше, — тихо добавил Марко, подавая Вере широкий мужской халат, — вы уж извините меня, Вера, но ваша прекрасная наружность никак не вяжется с такой сухой канцелярской профессией…

— А вы послушайте, как она говорит, — уже из — за двери добавил Томмазо, — оказывается, сеньорита специалист по старинным итальянским диалектам!

— Ты еще здесь? — брови Марко взметнулись верх, — я и сам слышу в вашей речи, милая гостья, приятные отголоски старины. Как вам удалось так хорошо овладеть староитальянским?

— Нам ваш язык очень близок…. вы слышали об этрусках?

— К моему стыду, должен заметить, что я не очень силен в истории, гораздо лучше я разбираюсь в хороших винах, и поэтому, Вера, предлагаю попробовать старых итальянских вин. Но нам обоим следует умыться и переодеться, ― Марко бросил взгляд на свой изувеченный китель.

— Я не откажусь от глотка настоящего «чинзано», — перебила его Вера, — но потом вы покажете мне свой архив?

— Эти старинные бумаги… — лицо морского офицера скривилось, как будто он откусил кусок лимона, — если вам так угодно.

Прохлада, царившая в большом старинном кабинете, приятно остудила разгоряченную от вина Веру, в нос ударил знакомый запах старых книг. Марко галантно помогал даме передвигаться по незнакомому дому, не забывая при этом дотрагиваться до ее спины и талии. Вере обнаружила, что ей нравятся эти его прикосновения, казалось, от пальцев Марко исходит особый магнетизм и приятное тепло.

— А вам не кажется, что мы уже где-то встречались? — шептал он ей на ушко.

— Это банально, Марко, у нас в России так всегда говорят мужчины, когда хотят познакомиться с дамой…. ― пожурила его охмелевшая Вера.

Кто бы мог подумать, что это вино окажется таким коварным!

— А, то у вас в России, — Марко изобразил в воздухе рукой замысловатую петлю, — а у нас в Италии мы просто подходим к сеньорите и называем свое имя.

Вера удостоила любезного представителя рода Монтальдо заинтересованно-удивленным взглядом.

— Все-таки я вспомнил, это фантастично, вы не поверите! — лицо его вытянулось в комическом удивлении, — у меня дома есть ваш портрет! Да, тебя зовут Вера! — Марко довольно бойко перешел на «ты», но немного смягчил этот дерзкий поступок, прильнув губами к руке своей гостьи.

Вера закрыла глаза, чувствуя, как горячая волна заливает ее лицо.

— Да, меня зовут Вера, — прошептала она срывающимся голосом.

Пальцы Марко скользнули по ее руке, и его ладонь мягко накрыла ее кисть. В глазах итальянца Вера ощутила глубинную теплоту, и мучительно-напряженное желание вспомнить что-то очень далекое. Искорки недоступных воспоминаний пробегали в серых глазах Марко, заставляя его нежно сжимать ее руку.

— Я не знаю, почему так получилось, — наконец продолжил он, — мне достался по наследству от предков портрет девушки…. она очень похожа на тебя! Еще есть странные записи в дневниках моего пра… прадеда, его звали Стефано. Ты не поверишь, Вера, но он пишет, что встречался с русской девушкой с таким же как у тебя именем при весьма странных обстоятельствах.

— Вот, — продолжил он, и распахнул тяжелую дверцу массивного шкафа.

На большой полке, как книги, стояли картины в золоченых рамках. Марко перебрал их, удовлетворенно вздохнул, и вынул одну из них, водрузив на стул напротив Веры.

— Смотри! — воскликнул он ― это же ты!

В который раз за этот день у Веры чуть не остановилось сердце. Она смотрела как в зеркало. Это была она, Вера! Только в средневековом тяжелом платье, в руке она держала розу, а в другой небольшой свиток.

Тот самый портрет, который нарисовал солдайский художник по заказу Стефано!

Марко посмотрел на портрет, потом на свою гостью и ахнул.

— Вот это да! Я и сам не думал, что может быть такое сходство!

Вера провела рукой по своей шее, поправила выбившуюся белокурую прядь, и смущенно посмотрела на хозяина дома.

— В жизни всякое бывает, — пролепетала она тихим голосом, — вот и вы очень похожи на барона Стефано… просто вылитый он.

Он присел на корточки и взял в руки ладонь гостьи. Обхватив ее теплыми пальцами, он прижал ее к своей уже слегка колючей щеке и так заглянул в глаза Веры, что ее пробрало до самой глубины души.

— Я знаю… мне часто об этом говорили…. но я не Стефано, а Марко… а что, тебя интересует только Стефано?

Мужчина выпрямился и шагнул в сторону шкафов, заставленных книгами.

— Я знаю, чем тебя можно заинтересовать. Вот дневники Стефано ди Монтальдо. Который жил пять веков назад….

На стол перед Верой лег толстый фолиант в кожаном переплете с медными уголками и шелковой закладкой. Между страниц книги Вера нашла засушенные цветки, какие скорее можно было ожидать увидеть в дневниках барышень, чем средневекового барона. Остроконечные буквы, почти без пробелов между словами, заплясали перед ее глазами, так что она и не заметила, что Марко устроился рядом и положил ей руку на талию.

Она быстро листала страницы, как будто знала, что само важное впереди.

«Прошло уже так много лет, а я все никак не могу забыть Веру! Я так любил ее! Сегодня могу сказать себе с уверенностью, что так и не встретил женщины, которую бы смог полюбить так, как ее. Мне трудно писать эти строки, но я должен признаться, что ощущаю свою вину в том, что она покинула меня. Возможно, я не понимал ее чувств, и поэтому вел себя неправильно. Когда мы молоды и горячи, нам кажется, что все впереди. Поэтому мы делаем ошибки, которые исправить уже не удается. Грустно в конце жизни осознать, что за один неверный шаг в молодости мне пришлось заплатить такую высокую цену»….

— Что там написано? — прервал ее чтение Марко, — мне эти готические шрифты почти непонятны, ты могла бы хотя бы перевести на нормальный язык, о чем он там пишет?

— Он пишет о своей любви к этой русской.

— А как ее звали? Я правильно вспомнил?

— У нее такое же имя, как и у меня, ― Вера почему-то снова покраснела.

— Хорошо, посмотри, тебе еще интересней будет, через пару страниц, — Марко перелистнул желтые листы, и перед глазами Веры оказалась небольшая записка, заложенная как закладка. Клочок старого пергамента был весь измят, было видно сразу, что его много раз перечитывали. Это была ее записка, что она оставила Стефано перед побегом. Вера поднялась и дотронулась кончиками пальцев до знакомого листка.

Внезапно в ее глазах все стало нестерпимо ярким: и стол, и книга, и портьера за ним. В ушах возник сначала неприятно-тихий, а потом невыносимый звон. Вера оперлась о край стола, но он поплыл в сторону, как и вся комната. Женщина изо всех сил попыталась удержаться на ногах, но силы покинули ее, и все вокруг охватила темнота.

— Что с тобой! — закричал Марко и подхватил падающую Веру уже почти у самого пола.

Она опустилась ему на руки с такой беспомощностью, что мужчине неожиданно захотелось защитить эту нежную красавицу от всех бед. Марко откинул упавшую на лицо Веры прядь золотых волос и скользнул глазами по ее бледному лицу. В обмороке она была еще прекрасней. Жадный взгляд невольного свидетеля женской слабости, не удержавшись, спустился ниже, скользнув по изящной шее и, наконец, остановился на роскошной груди, соблазнительно выглянувшей из распахнувшегося халата.

Не в силах удержаться, Марко прильнул губами к полуоткрытому рту гостьи. Мягкие губы Веры оказались слегка солоноватыми и необычайно приятными. Мужчина обхватил ее голову левой рукой под затылком и все целовал и целовал то верхнюю губу, то нижнюю, то жадно охватывая весь рот, затем он уткнулся в копну светлых волос около розового ушка и дотронулся губами до шеи. Он ощутил почему-то знакомый ему аромат, и голова пошла кругом. Он подхватил ее на руки и уложил на диван. Марко уже и не помнил, как его губы оказались на перламутрово-белой груди гостьи. Подцепив кружевные бретели бюстгальтера, он спустил тоненькие лямки с узких плеч и с жадностью припал к упругому соску. Нежно-матовая кожа, благоухающая розами, доводила его до безумия. Вера прерывисто задышала, когда он втянул в рот розовую вершинку, и запустила пальцы в густые волосы итальянца. Она не оттолкнула смельчака, а, наоборот, прижала к своей полной груди еще сильнее. Обняла за шею другой рукой и поцеловала в твердое плечо.

— Любимый Стефано, — шептала она, ― без тебя моя жизнь была такой пустой…

— Милая Вера, ты так прекрасна, — ответил ей Марко голосом Стефано, ― и все вокруг нее окончательно закружилось. Она плыла в облаках томной неги.

— Я так скучала без тебя! Прошу, милый, поцелуй меня! ― ее тихий голос был наполнен таким чувственным желанием, что Марко с удовольствием прильнул к ее губам в жарком, глубоком поцелуе. И осторожно потянул вниз кружевные шелковые трусики. Когда его пальцы легли на пухлый холмик между ног прекрасной гостьи, он ощутил ее содрогание, порожденное волной страсти и просто потерял рассудок. Даже то немногое, что осталось на Вере, сейчас мешало Марко, и он, сгорая от нетерпения, стал стягивать с изящных лодыжек голубые трусики. Вера покорно приподняла ноги, и он задохнулся от восхищения.

Марко легонько и неглубоко вошел в нее, застонал от наслаждения и погрузился вглубь решительным резким движением. И сразу остановился, почувствовав, что она сильно напряглась, словно мужчин у нее не было очень давно.

Вере действительно было больно, и она была благодарна ему за эту остановку. Марко дождался, пока ее тело привыкнет к нему и расслабится после его резкого натиска. Наконец боль прошла, и Вере осталось лишь растворяться в сладкой неге. С ее губ сорвался нежный стон, и Марко начал двигаться — сначала медленно, затем, чувствуя ее ответ, резко, мощно, не сводя горящего взгляда с прелестного лица своей любовницы. Вера все время гладила спину мужчины, с ее приоткрытых губ слетали тихие вскрики блаженства, потом ее легкие пальчики перебежали на узкие мускулистые ягодицы, прося ускорить ритм. В самое последнее мгновение она порывисто стиснула бугристые плечи, выгнулась под ним и страстно выдохнула ему в лицо:

— Ах, как хорошо, милый!

Удовлетворенный и опустошенный, прерывисто дыша, как загнанный жеребец, он обмяк на ней, вминая ее в мягкий диван. Марко всегда заботился об удобстве любовницы и поэтому сразу же попытался выйти из нее. Но Вера обхватила его за спину и продолжала цепко держать. Странная безмятежность и недвижность охватили его тело, и ему совершенно не хотелось двигаться. Когда он, наконец, выскользнул из нее и перекатился на спину, женщина продолжала лежать рядом, обхватив его за шею и уткнувшись лицом в его плечо. Вере хотелось, чтобы этот блаженный миг никогда не кончался! Легкое ощущение неловкости наступило только тогда, когда сверху на ней уже не было мускулистого горячего тела…. вдруг все встало на свои места.

Это был не Стефано, а малознакомый итальянский офицер, который защитил тебя от оскорблений… ты же повела себя как доступная женщина!

Я же приняла его за Стефано!

И что, Веруся, разве он знает о твоей пылкой любви к его предку? Да он умрет со смеха, если ты ему расскажешь!

Раздавленная стыдом, Вера отвернулась к спинке дивана. Тихая печаль завладела ею, отдаваясь острой болью в сердце.

Марко попытался повернуть к себе лицо своей неожиданной любовницы, осторожно взяв пальцами за подбородок, чтобы заглянуть ей в глаза. Но его гостья снова отстранилась, полуприкрыв глаза длинными шелковистыми ресницами

— О, сеньорита стыдится своего ragazzо! — улыбнулся хозяин дома, и присел к Вере поближе, положив руку на плечо.

— Я понимаю, — продолжил он почти в самое нежное ушко, — тебе неудобно…. Получается, американец сказал правду? Сразу постель…

Марко все же повернул пунцовое от стыда лицо Веры к себе и заглянул в голубые глаза. Ответный взгляд был коротким, но обжигающим.

— Ragazza, calmati! — пробормотал итальянец успокаивающе, — я и сам думаю, что сразу перейти к делам постельным ― это уж слишком. Надо было хотя бы неделю поухаживать за девушкой. Потом робко поцеловать, а тут такая буря страстей. Ты уж прости меня, Вера… я моряк…

Вера все же подняла свои огромные глаза на Марко, хотя ей было очень неловко

— Ты должна понять…у нас, моряков, очень мало времени, — мужчина подбирал нужные слова, но глаза его светились нежностью, — а ты мне так понравилась. Я просто не смог удержаться.

Марко неожиданно встал с дивана и взял руку Веры в свою ладонь.

— Я обещаю, что буду ухаживать за тобой, как и положено настоящему кавалеру, — его губы коснулись ее руки, — дарить цветы, приглашать в театр и рестораны, угощать сладостями, а целовать, — Марко лукаво улыбнулся, — только с твоего разрешения.

Вера невольно улыбнулась, и напряжение понемногу стало спадать.

— Ты очаровательный обольститель, — тихо проговорила она.

— Неправда, я твой робкий слуга.

— Хорошо, — прошептала Вера, и немного приободрившись, встала с дивана.

Разбирать архивы семьи ди Монтальдо в присутствии Марко теперь было невозможно. Но это уже было и неважно. Вера теперь уже точно знала, ― она на самом деле была в Солдайе пятнадцатого века, Стефано по-настоящему любил ее и, скорее всего, ее побег был ошибкой.

«Трагической для нас обоих», ― грустно подумала она, когда они с Марко оказались в уже знакомой гостиной.

Все-таки Вера чувствовала себя некомфортно и, завернувшись поглубже в огромный мужской махровый халат, снова попросила иголку с ниткой..

— О, Вера, — заулыбался Марко, — не ищи свое платье, Томмазо сейчас принесет другое.

— Марко, я… — потрясенная Вера потеряла дар речи, — разве я вам разрешала покупать мне одежду?

— Вера, я считаю, что долг мужчины придти на помощь даме, если она попала в неприятную ситуацию. Особенно, если из-за него…

— Наоборот, это вы пострадали из-за меня, — Вера показала пальчиком на ссадину на лице Марко.

— Ладно, мы оба пострадали, но, как мужчина, я все же должен тебе покровительствовать. Тем более, что ты у меня в гостях! Эй, Томмазо! Долго нам еще ждать?

Послышалось осторожное покашливание.

— Сеньор Марко, София уже давно принесла одежду для нашей гостьи, просто я не решался мешать вашему разговору.

— Сеньорите должно понравиться, — доброжелательно улыбнулся Томмазо.

— С чего это ты взял? — спросил Марко, принимая в руки большую коробку.

— А что, вы хотите сказать, у Софии плохой вкус? — его брови взметнулись высоко вверх, — да и на такую прекрасную фигурку нетрудно подобрать платье. Любая одежда на сеньорите будет играть, лишь бы поменьше закрывала природной красоты, — Томмазо скользнул опытным взглядом по бесформенному нагромождению махровой ткани, как будто у него были не глаза, а рентген.

Марко опять сделал свой замысловатый жест в воздухе двумя пальцами, и слуга растворился в темноте коридора.

— Уже готов обед, — проговорил он напоследок, не оборачиваясь.

— Какой обед? — встрепенулась Вера.

— Неужели ты откажешь голодному мужчине в удовольствии хорошо пообедать? — Марко радушно развел руками, — я вернулся с дороги, которая длилась полтора месяца…

— Ты, конечно, можешь обедать.

— Ты знаешь, — Марко склонился прямо Вере, и лицо его стало очень серьезным, — у нас в Италии это смертельная обида, если гость отказывается разделить трапезу с хозяевами.

— Что-то я не слышала про такое…

— Более того, Томмазо станет твоим заклятым врагом, ну, а у Софии точно будет сердечный приступ, — Марко не выдержал и рассмеялся.

— А, — пролепетала Вера, — я же Вера, придется вам поверить…. Хотя итальянцу не понять эту игру слов…

— Все я понимаю — «кредере», как-то созвучно с твоим именем. Странные, однако, у вас имена! Я не буду открывать, посмотри сама, что она выбрала, — и коробка опустилась на колени молодой гостьи.

Большая, упакованная в бумагу в мелкий цветочек, коробка была перевязана красной лентой с бантом….там оказалось короткое вечернее платье нежно-василькового цвета, в тон ее глазам. Легкий шелк струился и стекал с ее рук как вода. Это было чудо, а не наряд. Марко увидел, как зажглись на мгновение глаза Веры, но тут же погасли.

— Нет! — воскликнул он и по-итальянски вскинул руки, — мы уже договорились! Ты должна надеть его, я закрою руками глаза! Я ведь настоящий кавалер, а ты девушка-недотрога! — лицо Марко опять стало таким лукавым, что стало ясно — он повернется в самый ответственный момент.

― Лучше я переоденусь в ванной.

Вот ты, Веруся, опять принимаешь подношения от мужчины! А ведь дала себе слово, что этого больше никогда не будет! Нет, нельзя принимать такой дорогой подарок от малознакомого мужчины, надо заплатить ему за платье! Просто оставить деньги где-нибудь…. интересно, сколько оно стоит? Ничего, просто придется раньше уехать из Генуи.

Успокоив себя этими мыслями, она посмотрела в зеркало. Неожиданно собственный вид подействовал на нее умиротворяюще. Неужели эта красавица в роскошном вечернем платье она, Вера?

Да, но платье выглядит слишком вызывающим, излишне сильно открывает грудь! А ноги? В этом коротком наряде они выглядят чересчур эротично! Скорее всего, это Марко дал указание купить такой экстравагантный наряд! Хорошо, пусть полюбуется на красивую женщину!

А прическа?

Уже совсем осмелев, Вера расплела свою толстую косу ― Стефано любил, когда она распускала волосы, вряд ли Марко чем-то отличается от своего предка!

Эти непослушные локоны нужно поднять повыше и подколоть. Да, надо еще поправить макияж.

— Браво! — наконец произнес восхищенный Марко, обойдя ее вокруг, — браво, сеньорита! У Софии, конечно, отменный вкус, но какие прелестные формы!

— Хватит, Марко! — смутилась Вера, — я не верю ни единому вашему слову.

— Ты изменяешь сама себе, — напомнил Марко, — вспомни свое обещание!?

Раздались удары звучного колокола.

— Что это? — удивилась Вера.

— У нас в доме все по-морскому, ты попала в семью потомственных мореходов. Это рында, нас приглашают к обеду. Скажу сразу — отказываться нельзя.

Большой круглый стол был накрыт белоснежной скатертью. На одном из его краев стояли несколько кастрюль с витиеватыми ручками, блюда с салатами и закусками, хрустальные фужеры и стаканы, приборы и корзина с фруктами. Томмазо отодвинул тяжелый стул с громадной резной спинкой, помогая даме сесть, и принялся наливать первое золоченым половником.

— Мне чуть-чуть, — почти беззвучно прошелестела Вера.

— Ай, Томмазо, — хмыкнул молодой аристократ, — давай лучше я сам поухаживаю за дамой. Видишь — она держит фигуру!

— Так что мне, уйти?

— Пожалуй! — левая бровь Марко поднялась выше правой, отчего его лицо приняло комично-загадочное выражение, — и передай Софии от меня благодарность. У нее действительно хороший вкус.

Потихоньку Вера осмотрелась. Столовая, как видно, располагалась на углу дома, и высокие арочные окна занимали сразу две стены. Фрамуги были приоткрыты, и с улицы доносился обычный городской шум. А здесь, в этом старинном доме, все замерло, всем своим видом противореча бегу времени. «Ди Монтальдо», — разобрала замысловатый вензель на ложке Вера. Черные лакированные балки поддерживали высокий потолок, а оставшиеся две свободные от окон стены скрывали громадные резные буфеты, украшенные головами неизвестных чудищ и сверкающей начищенным серебром старинной посудой за мутными стеклами. Завороженная необычной обстановкой, Вера даже не замечала, что она ест.

Вторжение

— Томмазо, нам очень надо увидеть Марко! — Вера услышала голос из приоткрытого окна и стала прислушиваться.

Внизу явно что-то происходило. Как видно, у крыльца собралась немалая компания, а слуга дома ди Монтальдо ни за что не впускал в дом новых гостей.

— Сеньор будет очень недоволен, — пытался вразумить молодых смутьянов пожилой страж древнего рода, — он устал после рейса и сейчас отдыхает.

— Знаем мы, как он отдыхает, — послышался завистливый голос из задних рядов.

— Тихо, Реголо! — осадил наглеца Франческо, — не твое дело.

― Томмазо, у нас произошли такие события, что Марко просто обязан узнать о них.

— Узнает немного позже, — хладнокровно отвечал слуга, на всякий случай придерживая дверь.

Марко тоже обратил внимание на звуки снизу, а также и на реакцию своей дамы, которая сидела как на иголках.

— Пожалуй, я никого из вас не пропущу, — спустя минуту донеслось опять.

— У нас к нему важное сообщение начальства! — послышалось снизу.

— Да, — нашелся сразу же Паоло, — капитан приказал передать Марко записку.

— Давайте, я передам, — Томмазо стоял как скала.

— Капитан сказал: из рук в руки…

Марко осторожно подошел к окну и попытался его закрыть. Вера отчетливо почувствовала, что он хочет остаться незамеченным, и ему неудобно перед ней.

— А, Марко, — закричали снизу сразу несколько голосов.

Молодой аристократ опять нарисовал в воздухе замысловатую петлю. Как видно, эти жесты обозначали самые разнообразные чувства.

— Ладно, Марко, не вредничай, — ответили снизу, — мы все тут, можно сказать, пострадали за тебя, так что ты просто обязан выслушать нас.

Марко повернулся к Вере. Ее лицо имело такое выражение, как будто ее собираются сунуть в ледяную прорубь.

— Вера, ты извини меня, — неожиданно даже для себя стал оправдываться хозяин дома, — но я должен к ним спуститься. Я тотчас же отправлю их…

И мужчина поспешно вышел из комнаты.

Вера, как загнанный в угол зверек, прислушивалась к каждому звуку. Нетрудно было догадаться, что после отъезда ее и Марко из бара там продолжилась кулачная разборка. И компания моряков из экипажа «Октавии», переполненных эмоциями, кинулась вслед своему командиру.

— Ну вот, Томмазо! — закричали внизу, уже на лестнице, — а ты не пускал нас. Видишь, Марко даже рад нашему приходу. Пошли наверх, оттуда так вкусно пахнет!

— Нет, что вы, парни, — отвечал им голос хозяина дома, — у меня гости!

— А, мы знаем твоих гостей, — перебил его знакомый баритон Паоло, — ты увез ту хорошенькую русскую. Мне тоже досталось из-за нее, я имею право!

— И мы! И мы хотим на нее посмотреть!

Застучали тяжелые башмаки по ступеням. Вера испуганно заметалась по комнате, отыскивая второй выход, но дверь распахнулась, и в столовую ввалилось человек десять молодых парней в морской форме, возбужденных и любопытных. Вся эта ватага замерла у входа, хотя задние еще продолжали подталкивать передних.

— О, сеньорита очень хороша, — восхищенно пробормотал черноволосый широкоплечий моряк среднего роста, и Вера покраснела с головы до пят. Молодой женщине было трудно выдерживать два десятка ощупывающих ее жадных мужских глаз. В этот миг ей показалось, что ее новое платье уж совсем маленькое, просто неприличное, что оно еще и очень короткое… и, конечно, все они догадываются, что произошло между ней и Марко.

— Не смущай мою гостью, Рино, — осадил его Марко и попытался закрыть Веру своей спиной, но как бы ему удалось сделать это?

— Ты ужасный эгоист, — заговорил Франческо, поправляя свои вьющиеся волосы, как это обычно делают женщины, когда хотят понравиться, — нам еще как досталось, когда ты увез девчонку!

— Да, — поддержал его Паоло, — эти американосы притащили с собой еще человек двадцать…

— Что ты, тридцать! — раздалось из задних рядов.

— Да, и нам пришлось отбиваться, пока не подоспели наши с «Октавии»!

— Бедный хозяин бара, — закачал головой Марко, — вы ему, наверное, и парусник утопили.

— Ну не утопили, но вид у него как после абордажа.

— Так это и был настоящий абордаж, — наконец вставил штурман Рино свой голос в общий гомон, — мы засели на борту, а они пытались пробиться на корабль. Пришлось скинуть трап в воду…

— И что потом? — видно было, что и Марко уже увлекся переживаниями бойцов.

— Потом наши дали им, но это уже на берегу, — самодовольно заявил Паоло, — если бы не карабинеры, всем им плавать у причала…

— Извините, сеньор, они нахально прорвались в дом, — перебил его Томмазо ― слуга вошел в комнату последним и продвигался вперед, раздвигая плотные ряды.

— А, Томмазо, — воскликнул Паоло, — за это надо выпить! Марко, прикажи принести нам вина, да еще у тебя так вкусно на столе!

Взгляд растерянной Веры блуждал по раскрасневшимся, возбужденным лицам. Ей казалось, что ее буквально сверлят глазами, а если кто и смеется, так непременно над ней.

Вдруг она увидела среди моряков Софию. Пожилая женщина сочувственно смотрела на нее, взглядом приглашая выйти. Вера кивнула головой, и вскоре обе оказались на коридоре. Увлеченный рассказом о побоище, Марко даже и не заметил, как его гостья скользнула в приоткрытую дверь.

— Эти мужчины… — лицо служанки вытянулось, а глаза округлились, — им всегда есть о чем поболтать…даже больше, чем нам. Это раньше итальянки славились болтливостью, а теперь, посмотрите, — София махнула в сторону комнаты, — мужчины как базарные бабы, им не заткнуть рот!

Вера только молчала в ответ. Ей успокоило тихое воркование пожилой женщины. Тем временем итальянка повела ее вниз, приглашая пройти в гостиную.

— Синьора София, — наконец заговорила Вера, — вы извините, но мне уже пора уходить.

— Что вы! — София даже всплеснула руками, — сеньор Марко просто разорвет меня! Вы не должны так просто покинуть дом, не попрощавшись.

— Вы должны меня понять как женщина, мне неудобно быть среди его друзей… — Вера с трудом подыскивала нужные слова, — слишком много глаз для одной меня…

— Вы меня удивляете, сеньорита, — скороговоркой заговорила служанка, — в наше время нравы у женщин такие свободные. Вы такая красавица, вам должно льстить такое внимание мужчин.

— Возможно, — согласилась Вера, — я не очень современна, но мне просто необходимо уйти, у меня много разных дел.

— Что ж… — развела руками пожилая женщина.

Вера повернулась к выходу, но, пройдя немного, остановилась и обернулась.

— Синьора София, у меня к вам еще один вопрос.

— Да?

— Там, на бумаге, была написана какая-то цифра, ну, на упаковке платья, это что, цена?

— Да, в доме Беллони так отмечают стоимость покупки.

— Тогда вот, передайте, пожалуйста, Марко, — Вера достала из сумочки узкий кошелек и отсчитала из него несколько стодолларовых купюр. ― И еще скажите, что я очень благодарна ему за помощь..

— Я не могу принять эти деньги, — пробормотала встревоженная итальянка, — мне кажется, это подарок, сеньор будет очень недоволен…

— И все же я настаиваю, — уже тверже сказала Вера и насильно вложила купюры в растерянные морщинистые руки.

Через секунду дверь захлопнулась, и пока София соображала, что ей делать, Веры и след простыл.

— Ты что, выпустила ее? — тяжелая рука Томмазо легла на плечо жены.

— А разве я имею право ее удерживать?

— Не знаю, как ты это объяснишь хозяину, — слуга открыл дверь, и убедился, что на улице напротив их дома гостьи уже нет.

― Уехала на такси… ― пробормотала его супруга.

— Как ты глупа, — плюнул он в сторону, — ну и где теперь он будет ее искать?

Огорченная София развела руками и побрела по коридору.

— Так вот, Марко, — с жаром рассказывал четвертый помощник капитана Тито, поднимая правой рукой большой бокал с красным вином, а левой останавливая чрезмерные речи других моряков, жаждущих высказаться, — они появились не менее чем через десять минут, как ты уехал…

— Их было человек двадцать! — закричал механик Реголо, выпучив глаза, отчего его круглое лицо стало напоминать филина.

— Какой там двадцать, — не согласился Паоло, — не менее тридцати! В общем, они еще на подходе к бару стали бить всех итальянцев, что попадались им под руку, особо не разбирая…

— Ну и досталось тем студентам! — засмеялся Тито, не забывая подкладывать себе салата из большого блюда, — один покатился под лавку, а другой никак не мог понять, что происходит, и побежал только после третьего удара.

— Но вы-то не сплоховали? — на лице Марко как в зеркале отражались все перипетии отрывочного рассказа.

— Тут как раз шли мимо наши с «Октавии», ну ты знаешь, Джефферино, Орсино и другие из палубной команды…

— Когда они увидели, что мы сбросили трап, то все поняли…

— Да, поняли и бросились на выручку…

— Ты же знаешь Джефферино — он бьет один раз…

— Да, — удовлетворенно промычал Марко, — под его чугунные кулаки попадать не стоит.

— Ну, а Орсино…. он хоть и худой, но жилистый как старая говядина в припортовой таверне, и бьет рукой, как плетью, — опять вступил повествование Тито, он уже успел прожевать очередной кусок, — но этот удар любого валит с ног, — рассказчик показал, как бьет знаменитый Орсино.

— В общем, когда мы попрыгали на причал — им пришлось отступить, — заключил Паоло

— Конечно, — согласился Тито, — нас стало раза в два больше, да еще и прохожие подключились.

— Никто не любит американосов!

— А за что любить этих уродов?

— Их погнали как стадо баранов!

— А когда подъехали карабинеры? — спросил Марко.

— Да, они обычно приезжают через два часа, но сейчас почему-то быстро…целых четыре машины, человек по шесть в каждой…

— А в одной еще и были собаки…

— Пришлось нам уходить теми кривыми переулками, что прилегают к порту, — пояснил Паоло, наливая себе красного вина из большого графина.

— А это не они? — спросил Марко.

И действительно, улицу внизу заполнил тревожный рев нескольких сирен. Тито бросился к окну и сразу же отпрянул.

— Ничего не могу пояснить вам, сеньоры, — услышали недавние драчуны спокойный голос Томмазо, — сеньор ди Монтальдо отдыхает, и в доме больше никого нет.

— По нашим данным, к вам прибыла целая компания моряков, — полицейский явно не верил седовласому слуге.

— Это верно, сеньор, но я всех их отправил восвояси. Сеньор барон сегодня никого не принимает.

— Мы должны войти в дом и сами убедиться в этом, — настаивал полицейский.

— Боюсь, тогда мне придется вызвать нашего адвоката, сеньора Бурильди, — по всей видимости, фамилия известного юриста произвела на полицейских должное впечатление, — барон общается с представителями официальных органов только в присутствии своего адвоката…

— Ладно, — уже явно сдаваясь, сержант панибратски хлопнул Томмазо по плечу, — я и так знаю, что ты честный малый.

— А чего мне обманывать вас, сеньор, — пожилой мужчина сделал удивленное лицо, — молодые люди были слишком возбуждены, а барон так устал после рейса. Да к тому же он отдыхает не один, — Томмазо состроил хитрую гримасу, и командир карабинеров засмеялся.

— Теперь я понимаю, почему понадобился адвокат, — ухмыльнулся он.

Машины опять включили сирены и понеслись по улице.

— Я думаю, вам, сеньоры, лучше покинуть этот дом, — Томмазо опять заглянул в приоткрытую дверь.

Моряки, сидевшие у круглого стола в самых разных позах, застыв как в детской игре «замри», стали разом вставать, грохоча стульями.

— Тише, тише, — зашипел Томмазо, — они могут вернуться. Я провожу вас черным ходом, через двор…

Марко остался один. Еще недавно такой торжественно- красивый стол превратился в подобие помойки. Тарелки были беспорядочно разбросаны, вино выпито, а скатерть, возможно, прачке уже и не удастся отстирать.

Наступила тишина, только ветер с шелестом приподнимал легкую прозрачную занавеску. Марко встал и вышел на коридор, прошел к библиотеке и приоткрыл дверь. Внутри никого не было. Тогда Марко заглянул в ванную, другие комнаты. Веры нигде не было.

— Томмазо! — закричал барон, по-видимому, чересчур громко и раздраженно, поскольку седая голова тотчас же появилась из ближайшего дверного проема.

— А где моя гостья? — голос Марко стал заметно тише, в нем появилась растерянность.

— Сеньор Марко, я не знаю, как вам и сказать…

— Что?! — черные брови взметнулись высоко вверх.

— Сеньорита покинула наш дом сразу, когда пришли ваши друзья…

— Ты ее выпустил?!

— Мы не могли ничего поделать, — из — за спины мужа появилось сконфуженное лицо Софии. — Она просто выскользнула в дверь и убежала.

— Сколько раз я говорил вам держать двери на запоре?

— Но это же ночью, сеньор, — возразил Томмазо.

— И к тому же, имеем ли мы право удерживать ее? — робко добавила его жена.

Марко уже открыл рот, чтобы сказать что-то резкое, но махнул рукой и развернулся. Но через пару шагов мужчина остановился и спросил.

— И, что она ничего не сказала?

— Вы будете очень недовольны сеньор, — пролепетала София.

— Говори!

— Она оставила вам вот эти деньги. И поблагодарила вас за помощь…

— Какие еще деньги?

— Вот, — служанка протянула несколько сотенных купюр, — это за платье. Так она сказала.

Марко посмотрел на своих слуг так, что удивительно, что они не были мгновенно испепелены. Он повертел в руках деньги, явно не зная, что с ними делать и, машинально положив их на широкие перила лестницы, зашагал по ступеням. Вид разоренной столовой почему-то вызвал в его сердце неприятное чувство опустошения, и мужчина, медленно притворив дверь, снова пошел в библиотеку. Раскрытая старинная книга по-прежнему находилась на столе, а между пожелтевших листов лежала измятая записка средневековой любовницы. Марко взял в руки разорванное платье и поднес его к лицу. Знакомый запах вызвал в нем еще одну волну смятения. Никогда раньше Марко не испытывал таких переживаний из — за ухода женщины. Ее запах был до боли родным. На Марко волнами нахлынули воспоминания недавней любовной сцены, он как будто реально ощутил бархатистость ее белоснежной кожи, тугое сопротивление упругой груди, нежные изгибы шеи и спины, ее чувственные вздохи. Мужчина вышел из кабинета и бродил по огромному пустому дому, не находя себе места.

— Я вижу, сеньорита, вы меня неверно поняли, или просто не хотите понять, — низкий баритон Марко звонко отдавался в высоких сводах Дворца Vecchio и рассыпался прямо на головы нескольких посетителей, застывших над старинными фолиантами.

— Я барон Марко ди Монтальдо, и мне надо пройти в этот зал, — продолжал он, ничуть не убавляя тон, несмотря на страшные гримасы стража древних сокровищ, — если вы не понимаете, что я говорю — позовите директора этого заведения. Я напомню ему о тех дарах, которые сделала наша семья вашему музею, и о тех ценных вещах, которыми мы еще имеем возможность одарить его…

— Но, сеньор барон, — оробевшей служительнице музея все же удалось вставить слово, — если вас интересует кто-то из посетителей, я вам тотчас его вызову, — было видно, что слова мужчины произвели на женщину сильное впечатление.

— А я вот хочу войти и сам найти того, кто мне нужен, — похоже, Марко уже терял последние капли терпения, — не хватало мне еще перед вами отчитываться, кого я ищу…

Впрочем, с этими словами моряк уже шагнул в запасник ― святая святых музея, так что жесты и протесты служительницы остались позади.

Вера поежилась и, сделала вид, что громкая перебранка не отвлекла ее от дела. Марко подошел чеканными шагами к беглянке и, с хрустом развернув огромный сверток, положил на стол перед Верой роскошный букет ослепительно-белых роз. Вера ахнула и замерла, ее лицо медленно заливала алая волна. Марко присел рядом и пристально посмотрел ей в глаза.

— Все же не стоило так покидать меня, не прощаясь… — наконец заговорил он,

— Вы были заняты со своими друзьями, я не хотела мешать… ― пролепетала она

— Мы что, опять на вы? — Марко положил руку ей на запястье, и она словно обожгла молодую женщину жаром, — и зачем ты заплатила за платье? Ты хотела обидеть меня?

— Я не могу принимать такие дорогие подарки от малознакомого мужчины…

— Как говорят французы — постель не повод для знакомства?

— Не нужно так шутить, Марко, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, ― опять заполыхала от стыда Вера

— Нет, я абсолютно не согласен с тобой, — серебристыми глазами барон просто буравил Веру, — ты лишила меня одного из немногих мужских преимуществ — дарить подарки любимой женщине.

— Ну, так уж и любимой, — скептически улыбнулась Вера.

— Так уж, — Марко утвердительно кивнул головой и поменял тему, — что ты роешься в этом старье, тебя ведь интересует Стефано ди Монтальдо?

— Да.

— Тогда я тебе могу показать еще один его дневник. Тайный! Специально для тебя весь вечер вчера рылся в архиве. Там он пишет об этой Вере, твоей соотечественнице. Там такие слова! — Марко умел делать восхищенно-загадочное лицо.

— Я уже поняла, что ты хитрый искуситель. Заманил наивную женщину к себе в дом под видом помощи…

— Вера, это нечестно — так упрекать меня, — Марко сделал вид, что обиделся, — я действительно пригласил тебя с добрыми намерениями, а почему у нас с тобой так получилось — я уже объяснил.

— О, ты не только объяснил, но и показал…

— Будешь упрекать меня — я сейчас встану на колени прямо тут, в музее, пусть тебе будет стыдно.

Марко сделал вид, что сейчас опустится вниз, но испуганная Вера удержала его.

— Прошу тебя, не делай этого, меня больше сюда не пустят!

— Хорошо, я буду все делать все, что ты скажешь, но и ты поверишь мне, и мы уйдем отсюда.

Вера встала и, прижав к груди роскошный букет, наклонила лицо к благоухающим цветам.

— Каких трудов мне стоило отыскать тебя, — принялся рассказывать ей Марко, взяв под локоток и настойчиво направляя к двери, — все как сговорились… не хотели открыть тайну местонахождения ученой девицы. В гостинице на меня смотрели как на распутника — террориста, а продавец цветов на углу via Orsanmichele вообще состроил такое лицо, что я и пожалел о заданном ему вопросе. Но все помнят тебя! Видишь, какая ты красавица! — последнее высказывание Марко было вознаграждено ласковым Вериным взглядом, — старик — цветочник даже сказал: «Да, я видел эту прекрасную сеньориту, которой вы покупаете цветы, она искала ваш дом, возьмите лучше этот белый букет»! ― Ты представляешь? Вся Генуя помнит тебя!

— Хватит, Марко, хватит преувеличивать, ― смущалась Вера.

— Я ни капли не преувеличиваю, — итальянец говорил так, как будто внутри него полыхал костер, — вот и сейчас, ты посмотри, как они смотрят на тебя. И все мне завидуют!

И действительно, все прохожие оглядывались на прекрасную пару — светловолосую стройную женщину с огромными голубыми глазами и большим букетом белых роз в сопровождении элегантного морского офицера в белоснежном кителе, отливающим золотом погон и пуговиц.

— Это что, такое роскошное такси? — Вера показала на большую белую машину с открытым верхом, что стояла у крыльца музея.

За рулем БМВ сидел средних лет мужчина в черной фуражке, как у полицейских Нью-Йорка.

— Почему такси? Это моя машина, и мой водитель, — ответил Марко, открывая дверцу.

Машина плавно тронулась, и у него сразу же зазвонил мобильник.

— Да, да, она называется Orto de' Medici.

Вера вздрогнула, услышав название своего отеля.

— С кем ты говоришь?

— Тут уже полгорода пришлось поднять на ноги, чтобы отыскать тебя. Ах ты, хитрюшка, — Марко погрозил пальцем, — все время убегаешь.

— Почему все время? — спросила Вера, — от тебя я убежала только один раз.

— Я и сам не знаю, почему так сказал, — вдруг задумался Марко, — мне почему — то так показалось, что это у тебя в привычке — убегать. А, ладно, лучше посмотри на Геную. Ты ведь приехала не в бумагах копаться.

— Я как раз и приехала «копаться в бумагах».

— Твои друзья не поймут тебя, если, приехав, ты сообщишь им, что не видела ничего кроме исторического архива. У тебя есть друзья? Муж?

Вера отвернулась и вдруг затихла.

— Что есть муж? — Марко взял ее за рукав.

— Его нет.

— Странный ответ, — с облегчением пробормотал итальянский ухажер, — «Его нет»! Так ответила, как будто он есть, но его нет. Умер, что ли?

— Можно сказать, так.

— Ты просто женщина — загадка. А как еще можно сказать?

— Все, вопросы окончены, — Вера строго посмотрела на своего спутника.

— Ну и хорошо, — согласился Марко, — лучше полюбуйся на мой город.

Машина тем временем выехала через большую арку, чем — то напоминавшую въезд на Дворцовую площадь в Питере и оказалась на площади. Как большие торшеры ее украшали фонари с четырьмя шарообразными светильниками. Воркование голубей, мужчины, неспешно читающие газеты на массивных скамьях с чугунными литыми ножками, спотыкающиеся дети, пытающиеся поймать птиц — у Генуи был свой дух.

— Таких площадей в Италии много, — говорил Марко, — а мне больше нравятся узенькие улочки. Средневековье очень влечет меня, сам не знаю почему. Вот посмотри. Фабио, — обратился он к водителю, — остановись на via Orsanmichele.

Машина замерла на углу узкой улочки. Через нее был переброшен наклонный крытый переход, а серое здание слева было сплошь покрыто резным каменным орнаментом.

— Церковь Orsanmichele, — пояснил ловкий экскурсовод, не забывая поглаживать руку Веры, — здесь в древности нашли какое-то святое изображение или еще что-то, но, в общем, переделали место для торговли зерном в храм.

— Неплохо получилось, — согласилась Вера.

— Говорят, здесь раньше был фруктовый сад, трудно в это поверить, — продолжал Марко, — все вокруг так плотно застроено. Но и наш дом когда — то стоял в саду — я видел картины, он просто утопал в листве. А, кстати, Вера, я же обещал тебе! Там очень интересные записи.

Вера почувствовала, что Марко хочет заманить ее в дом, но сопротивляться не хотелось. вспомнив про дневник Стефано, она очень захотела узнать — что же писал помощник консула про свою связь с русской девушкой, а главное как потом сложилась его жизнь.

Раздался перезвон курантов, и Вера оглянулась. Машина уже подъехала к грандиозному серому дворцу, высокая каменная стена которого закрывала половину площади.

— Palazzo Vecchio, — Марко с гордостью показал на дворец, — а посмотри, видишь там ряд гербов?

Действительно в верхней части дворца была расположена целая галерея ярких щитообразных изображений.

— Вон тот со львом, видишь?

— Вижу, вижу, — Вера старательно задирала голову.

— Это наш герб— ди Монтальдо! — Марко улучил момент, когда его подруга отвлеклась, и поцеловал ее в шею.

— Марко! — отпрянула Вера, но поклонник уже успел обхватить ее за талию.

— Это шутка, Вера, — улыбнулся он, — вон лучше смотри, какие здесь прекрасные скульптуры.

— И то приятно, что не военные, — ответила Вера, разглядывая Давида работы Микеланджело, — надоели эти грозные фигуры с мечами.

— Только вот зря Микеланджело не прикрыл кое-что ему листочком.

— И листочек понадобился бы совсем маленький, — согласилась молодая женщина.

— Оказывается, ты все хорошо видишь! — улыбнулся Марко. — Фабио, едем домой, я голоден как волк.

Второй дневник оказался совсем не такой, как тот, что Вера видела вчера. Это была небольшая, но толстая книга. Обложка из тисненой красной кожи с золотыми застежками приятно легла на руки. С торца страницы были покрыты позолотой, а из них виднелась широкая закладка, сплетенная из шелковых лент.

— И что же он, закрывал ее? — спросила Вера, показывая на застежки, приспособленные для небольшого замочка.

— Думаю да, — ответил Марко, дотронувшись до ажурного приспособления, — только вот замка я не нашел. Да тут и есть что скрывать. Я кое-что прочитал, но мне трудно разбираться в этих буквах, да и слова такие старинные. Может, ты почитаешь?

Вера развернула книгу прямо по закладке и побежала глазами по рядам готических букв. Марко пододвинулся к ней поближе и молодая женщина начала читать, одновременно переводя старинные слова:

— Бедная Вера, — писал Стефано, — ее в последний раз видели на берегу. Неужели она утонула? Скорее всего, ведь она не могла просто так исчезнуть. Так и погибла в расцвете молодости и красоты. И ее смерть на моей совести. Уже прошли долгие годы, а я все никак не могу забыть ее. Эльма не смогла заменить ее. Да и как бы это было возможно? Мне пришлось жениться, как подобает наследнику рода ди Монтальдо, но никто — ни я, ни она не были счастливы в этом браке. Несколько лет она была просто как фурия, а потом мы фактически расстались, так и не став близкими людьми. Живем как кошка с собакой, видимся раз в год. И сын растет как трава, не зная ни отцовской, ни материнской ласки.

Вера посмотрела на Марко. Мужчина внимательно слушал и будто переживал каждое слово автора. Лицо Марко каким-то чудесным образом могло отражать все чувства, которые бурлили в его горячей итальянской крови. Сейчас по нему пробегала целая гамма чувств: сострадания, боли, любви и внимания.

— Читай, что там дальше с ним произошло, — пробормотал он, почему-то сильно волнуясь

— В конце моей жизни не произошло ничего значимого, — как будто ответил на его вопрос Стефано, — и сейчас, на склоне лет, я с уверенностью могу сказать: любовь Веры — вот то самое лучшее, что случилось со мной, но как это было давно!

— Сеньор Марко, — раздался голос Томмазо, и дверь скрипнула, — а куда прикажете чемоданы?

В проеме показался край ее черного чемодана на колесиках. Одно из них повредилось еще на вокзале, и женщина безошибочно узнала свою вещь.

— Марко, кто ему разрешил забрать мои вещи? — вскочила она.

— Не волнуйся, Вера, это я распорядился. Все привезли сюда в целости и сохранности. Томмазо командовал операцией, а он опытный носильщик, ничего не потерял. Так будет лучше, — Марко обнял женщину за талию, — ну подумай сама — здесь ты сможешь спокойно ознакомиться со всеми материалами, — он повел рукой в сторону многочисленных полок, уставленных книгами, — а комната, куда сейчас понесут твои вещи, очень удобная, не то, что твоя клетушка в гостинице. У меня тут не пять, — Марко опять нарисовал в воздухе замысловатую петлю, — шесть звездочек!

Вера улыбнулась.

— Вот так будет лучше. Томмазо, тащи все наверх, чего ты ждешь?

Он просто не давал гостье сказать ни слова, сам принимал все решения; а когда дверь закрылась, и Вера открыла рот, чтобы возразить, Марко накрыл его долгим поцелуем. Вера чувствовала, что не может сопротивляться воле Марко, ее тело, сердце трепетали, даже разум туманился в его жарких объятиях. Хотелось все забыть, хотя бы на эти две недели, что предстояло ей провести в древней Генуе.

Луна стояла высоко на небе, звезды, которые были ближе к горизонту, сверкали как алмазы. Было далеко за полночь, но Вере не спалось. Она с грустью подумала, что скоро нужно уезжать домой. Да, пожалуй, все десять дней, проведенные в доме Марко, были самыми чудесными за последние три года.

«Почему, когда тебе хорошо, время так быстро летит? Как обидно! И снова только работа, работа…» ─ размышляла Вера, с тоской в сердце подсчитывая оставшиеся дни. Сегодня ночью ей почему-то не спалось. Ей казалось что она встретила свою утерянную любовь. От внезапно нахлынувшего огромного счастья кружилась голова, словно ее опоили каким-то волшебным зельем.

Бледно-голубой свет полной луны широким потоком вливался в спальню через распахнутое окно и падал на постель. Вера с интересом наблюдала, как лунные лучи играют с ночными тенями.

Марко спал рядом, крепко прижавшись к ней. Веру поражало, как сильно он похож на Стефано. Почти все его жесты, движения, привычки ― все осталось прежним. Может, это фантазия влюбленной женщины, или же просто совпадение?

─ Стефано! Милый! ─ еле дыша шептала Вера, теснее прижимаясь к своему любовнику, ─ как я буду жить без тебя?

Неожиданно Марко вздрогнул и приподнялся.

─ Да, да! Ты меня звала, дорогая? ─ заговорил он бодрым голосом, не открывая глаз. Фосфорический свет луны освещал его бледное лицо.

─ Нет! Спи! Тебе показалось… ─ растерянно пробормотала испуганная Вера.

─ Но я слышал, что ты меня звала! Значит, ты не утонула! Какое счастье! Жаль, что я уже старик! ─ Марко невнятно бормотал, прижимаясь к своей возлюбленной. ― Вера, зачем ты меня бросила? Тогда, в Солдайе… И оставила в моей книге эту жестокую записку! Мне так не хватало тебя все эти долгие годы! Ты что, ты разлюбила меня?

Потрясенная женщина молча покачала головой, встретившись с его невидящим взглядом.

― Нет, мой родной, я безумно люблю тебя! И никогда больше не брошу…

─ Хорошо. Наверное, это просто был сон. ─ Марко снова лег и обнял ее сильными руками.

Неописуемый восторг охватил Верину душу. Сердце не подвело ее. Марко ─ это и есть Стефано, ее Стефано. Душа Стефано воплотилась в теле его потомка! Но что будет с ними дальше, она не знала.

Старинный кафель на кухне дома Ди Монтальдо изрядно пообтерся, но хозяин упорно не хотел его менять. Здесь все — и потемневшие от времени дубовые шкафы, и бежевые стены, и темные рамы узких средневековых окон — пропитались острыми запахами традиционной итальянской кухни. Огромный прямоугольный стол, пьедестал повара, взирал с явным презрением на поблескивающую никелем и яркими красками суперсовременную легковесную мебель. София тоже предпочитала все основательное и надежное. Немолодая женщина что-то старательно размешивала в серебряной помутневшей кастрюльке, придерживая ее на обширной поверхности стола — патриарха.

— Что ты? — встрепенулась она, когда Томмазо, незаметно подкравшись сзади, крепко обнял ее.

— Просто хотел сказать тебе…

— Что же?

— Ты прости меня, если я обидел тебя.

— Когда? — удивилась София.

— Ну, вообще. Знаешь, жизнь была долгая, — ее седовласый муж выглядел явно взволнованным, — где — то резко ответил, когда — то неправильно промолчал…

— Что это с тобой??

— Да так вот сон приснился мне сегодня, хотя и без этого знаю — очень тяжело, когда человека уже нет, а обида осталась.

— Ты что это несешь, Томмазо? Я еще не собираюсь умирать, да и обид особых не припоминаю…

— Ну и хорошо, — Томмазо провел рукой по своей еще густой, хотя и седой шевелюре, а другой обнял жену еще крепче. — Просто эта русская девушка навеяла воспоминания. Она совсем как ты в молодости.

— И что ж между нами общего? — София ласково улыбнулась.

— Вижу, гордая она, такая же, как и ты. За платье заплатила! А денег, похоже, совсем мало у бедняжки. Ты зачем ей такое дорогое платье купила?

— А что бы сказал сеньор?

— Это верно, — ее муж посмотрел в потолок и вздохнул, — Многие дамы прошли через этот дом, но никто особо не задержался. А подарки они все принимали с удовольствием.

— Особенно законная невеста, — согласилась София.

— Ей я не завидую, — хмыкнул ее муж, — достаточно увидеть, как наш сеньор смотрит на эту русскую красавицу.

— Но и она, похоже, тает от его взгляда.

— Тает-то тает, а вот заплатила и убежала! Другая бы намертво вцепилась в такого богатого поклонника. Ты же знаешь, что говорят про этих русских!

— Ай, Томмазо, — махнула рукой женщина, — один умный еврей говорил «верю только тому, что вижу». А я вижу, что Вера достойная девушка. Возможно, все произошло между ними чересчур быстро. Но ведь какое сейчас время! Какие распущенные нравы! Но я считаю, что все прилично между мужчиной и женщиной, если это происходит красиво и с чувством!

— Ишь ты как заговорила, — удивился Томмазо, — и где были твои передовые взгляды, когда ты в двадцать лет целых два года водила меня за нос!

— Так было надо! — София неожиданно ухватила мужа пальцами за кончик носа, не больно, но ощутимо, — и к тому же ты совершенно не умел хорошо ухаживать за девушкой!

— Ах ты, коварная! — обиделся Томмазо, пытаясь освободиться, — я наоборот старался быть деликатным…

— А вот и зря! — немолодая женщина кокетливо рассмеялась и убежала из кухни так же проворно, как двадцать пять лет назад.

Ее обескураженный муж остался стоять в недоумении, разглядывая одинокую кастрюльку и брошенную ступку.

Вера открыла глаза и посмотрела на потолок. Как ей было хорошо! По старинному рисунку вверху бегали веселые солнечные зайчики. Они играли на вспенившемся крутыми валами сизом море, по которому бойко бежали три парусника. Пухлые крепыши, ― Вера сначала подумала, что это ангелы ― надув щеки, упоенно дули в тугие паруса. Вдали, впереди синел туманный силуэт долгожданной земли. Там, в уютных бухточках, под кровом тенистых дубрав, моряки могли найти себе приют и спасение. По знакомому силуэту Аю — Дага Вере нетрудно было догадаться, что это Крым.

— Боже, — подумала молодая женщина, — пусть это счастье продлится еще хотя бы день.

Она знала, что если с ней происходит что-то хорошее, то оно непременно должно скоро закончиться.

Марко уже давно встал. Молодой мужчина, в отличие от своей любовницы, вскакивал на рассвете, и как заводной бегал по дому. Однако эти две недели он никому не разрешал будить Веру. Для молодой женщины этот час сна на рассвете был, пожалуй, самым главным за всю ночь. Вера всегда, с детства, просыпалась медленно, еще долго сидела на кровати, потом ходила по комнатам в ночной рубашке, как сонная принцесса. Зато вечером был пик ее трудоспособности, она любила работать допоздна и московская работа с ранними подъемами и электричками измотали ее до предела.

— Марко, — уже собралась позвать она, как вдруг услышала снизу какой-то шум.

Входная дверь как-то непривычно резко громыхнула, и на мгновение весь дом замер в оцепенении.

— Что ты так смотришь на меня, Томмазо, — незнакомый женский голос был непривычно низким и немного с сипотцой, — зови сюда Марко, скажи, приехала его невеста!

Слуга зашаркал по коридору, но видно, сам хозяин дома уже подошел к входной двери.

— Тереза… — как-то встревожено прозвучал его голос, — так это ты?

— Как видишь, дорогой, — ответила Тереза, ― я все знаю… ты взял отпуск, чтобы провести его с русской шлюхой. Оливия, жена твоего сменщика, позвонила мне и рассказала, что к тебе в ресторане прицепилась какая-то русская! Ее американские матросы вышвырнули, а ты подобрал! Я даже окаменела от злости, когда узнала такое!

— Ты теперь каменная гора, что ли?

— Нет, я соляной столп, в который превращается девушка после такой горькой обиды! До нашей свадьбы осталось всего два месяца, а ты, вместо того, чтобы приехать в Рим, развлекаешься с русской шлюхой.

— Мне надо кое-что тебе объяснить, — неуверенно начал Марко.

— Это надо было сделать значительно раньше, сеньор барон, — взвизгнула рассвирепевшая невеста, — а теперь я приехала, чтобы разобраться с этой потаскухой!

— Я не позволю тебе устроить скандал, — внизу послышалась возня, — и она не потаскуха.

— Ты еще защищаешь эту русскую шлюху? — резкий голос Терезы уже перешел на визг, — а кто же она в таком случае?! Только приехала в Геную и сразу прыгнула к тебе постель! Или вы были знакомы раньше? Тогда почему ты сделал мне предложение? Зачем была эта помолвка?

Вера зажала уши руками, чтобы ничего не слышать, но проклятые громкие слова прорывались в ее голову, взрываясь там маленькими болезненными взрывами.

— Нет, раньше мы знакомы не были, — старался говорить тихо хозяин дома, ― и тебя я не обманывал.

— Значит, она шлюха! — удовлетворенно воскликнула невеста, явно рассчитывая, что наверху ее услышат.

— Хватит, Тереза! Я тебе не позволю ее оскорблять! — взревел Марко.

— Ах, так?! Ты еще ее защищаешь!

Вера услышала звук хлесткой пощечины.

— Ты еще будешь иметь дело с моим отцом! Он не позволит тебе глумиться над нашим старинным родом! Более того, он засудит тебя! У моего брата адвокатская контора, ты разоришься на одном моральном ущербе.

Раздались громкие, с подвыванием, почти театральные рыдания.

— Послушай, Тереза, в жизни все может перемениться в одно мгновение. Но в любом случае надо мы должны оставаться людьми. Любые проблемы можно решить. Поверь, мне очень жаль.

— Видите ли, ему жаль! Чтоб ты провалился, Марко! У тебя есть только один способ искупить свою вину — я должна поговорить с ней!

— Хотя и я виноват перед тобой, но грязной ссоры не допущу, — твердо произнес Марко.

— Я сама выкину ее отсюда! — истошно кричала невидимая Тереза, — отпусти меня, будь ты проклят!

Снизу послышался шум, как будто там дрались

.

Вера судорожно металась по комнате, собирая свои вещи. Дрожащими руками она заталкивала скомканные платья в чемодан и сумку вперемешку с туфлями и косметикой. Крупные соленые капли падали на руки и крышку чемодана. Наконец молодая женщина немного отдышалась, вытерла рукой непослушные слезы и, достав ручку, крупно и размашисто написала на вырванном из своего ежедневника листе: «Прощай, Марко! Все повторяется, как и пятьсот лет назад… тогда тебя звали Стефано. Значит, такая у нас судьба»! и выскользнула в черный ход, куда недавно выпустил компанию моряков Томмазо.

На вокзале Вера бросилась в первую попавшуюся электричку и замерла у окна.

Мимо проплывали чудесные пейзажи. Темные тоннели сменялись кустистыми обрывами, раскинувшимися над солнечными долинами. Вдали реяли снежные вершины, а поезд все нес и нес ее вперед, изредка издавая тонкий гудок, все дальше и дальше от боли и переживаний. Время от времени Вера смахивала с глаз набежавшую слезу и вновь отворачивалась к окну.

— С сеньоритой что-то плохо? — вежливо спросил седой итальянский старик в соломенной шляпе и с большой изогнутой, как ручка зонта, палкой в узловатых руках.

— Все хорошо, спасибо, — почти беззвучно прошептала Вера, и ощутила неудержимый прилив горячих слез.

Старик раскрыл свою тоже соломенную большую сумку и достал оттуда крупную, желто-прозрачную от зрелости грушу.

— Кушай, дорогая, — проскрипел он, блеснув золотыми зубами, — ничто так не отвлекает от горя, как вкусная еда.

Вера благодарно улыбнулась и надкусила грушу.

— Это бергамот, — продолжил ее спутник, — ты видишь по моим рукам, что я крестьянин. И кто как ни я, лучше знает, что все под этим солнцем приходит и уходит. Как лето, как зима… пройдет и твоя печаль, дорогая. Это такая у нас жизнь.

— Вы очень добры, — пробормотала Вера.

— Я? — старик улыбнулся, — я нормальный человек, и доброты у меня в меру, как и сладости в этой груше. Это уроды, которые испоганили нашу землю, и из-за которых плачут такие красавицы, как ты — ненормальные.

— Он не урод, — тихо возразила Вера, ― просто у нас такая судьба

— Не обижайся, дорогая, — улыбнулся старик — попутчик, — ведь я не знаю того молодого человека, но поверь старику, — это не делает ему чести, если ты плачешь…

— Я сама виновата…

— Хорошо, пусть будет по-твоему, но если бы он был рядом, я бы задал ему перцу вот этой палкой, — и Вера увидела в глазах садовода искры былой удали, — извини, мне уже пора выходить. Но все же ты не расстраивайся, дочка. Все будет хорошо, вот увидишь.

Вера с благодарностью посмотрела вслед уходящему попутчику. Ей как-то сразу стало легче после его незамысловатых слов.

— Будет хорошо, — повторила она про себя, — но что-то не верится….

Потянуло сильным сквозняком, и дверь в подсобный коридор со скрипом приоткрылась. Краем глаза Марко заметил, что черный ход во двор открыт. Сначала мужчина не обратил на это внимания, но потом все же прошел и выглянул на улицу. Ветер играл упавшими листьями, а на широком каменном крыльце лежало отломанное колесико от чемодана. Марко схватил это колесико и бросился к парадному входу. Томмазо, увидев его взволнованное лицо, отступил на шаг и замер. Все еще продолжающая возмущаться Тереза перехватила растерянный взгляд слуги и расплылась в довольной усмешке.

— Русская шлюха сбежала? Очень разумно с ее стороны, — невеста сжала маленькие кулачки.

На улице Веры уже не было.

― Уехала на такси, ― удрученно констатировал Томмазо.

Марко молча повернулся к нему спиной и побрел в комнату Веры. Записка красовалась на самом видном месте — на прикроватном столике. И была написана на староитальянском! Марко, прочитав ее несколько раз, сжал в кулаке и пошел почему-то в библиотеку. Лежащие на столе раскрытые книги пахнули на него запахами столетней пыли, перемешанными с тонким, едва уловимым ароматом ее духов. Он положил Верино послание рядом с той, старинной запиской, что хранилась пять веков среди страниц дневника Стефано. Пробежал еще раз глазами по неровным строчкам и замер.

— Вера, — проговорил он про себя и повторил в слух, — Вера! — Марко схватил в руки оба листочка.

Подписи были совершенно идентичны. Каждая буква была выведена привычными движениями одной руки, а черточки в конце располагались под одинаковым углом. Присмотревшись, Марко убедился, что и остальной текст в обеих записках был написан той же рукой.

— Что же это такое? — прошептал мужчина и прижал обе записки: и старинную, и новую к своим губам.

Отложив их в сторону, Марко стал перелистывать желтые пахучие страницы, пробегая глазами по тексту и теперь уже обращая внимание на мелкие детали. Скоро староитальянский стал поддаваться и ему, а еще через несколько страниц он стал ощущать изумительную музыку древних слов.

Когда Марко перелистывал очередную страницу, перед его глазами возник образ желтого цветка. Так и оказалось — цветок, но уже засушенный, открылся ему при следующем движении руки. Потом он вдруг подумал: «Страница сто четыре» и быстро нашел нужный лист. На сто четвертой была сделана закладка — угол страницы тщательно и аккуратно загнут. Ошеломленный Марко сжал пальцы и посмотрел на них, ― у него появилось ощущение, что вот этими пальцами он только что сделал закладку.

— Моя Вера так прелестна, — с любовью писал Стефано на сто четвертой, — она заплетает толстую золотую косу, а кожа у нее словно молоко с медом. От нее всегда пахнет утренней свежестью, а глаза глубоки, словно синие озера. Ее тело безупречно, только на спине небольшой шрам, после от ранения, нанесенного разбойником… Я сам зашивал …

Марко схватился за голову.

— Шрам, — повторил он уже вслух, — я же его видел, на спине у нее….Мне кажется, это я зашивал этот порез! Боже, что со мной происходит!

И вдруг перед глазами поплыли призрачные видения. Вера, как будто сошла со старинной картины и идет по пыльной каменистой дороге… Потом он видит, как ее бьет плетью какой — то грузный мужчина, одетый в длинную тунику…а он, Марко, ее защищает. Вот она с восторгом рассматривает только что купленное у караванщика красивое платье… Он, Марко, занимается с ней любовью на старинной кровати с красным бархатным балдахином…

Марко выбежал из комнаты в коридор.

Необходимо поскорее уйти отсюда…иначе я сойду с ума! Кто я ― Марко или Стефано?

― Сеньор Марко, ― обратился к нему слуга, — а как быть с сеньоритой Терезой? Она без разрешения расположилась в вашей спальне…

― Мне все равно, я ухожу на «Октавию».

Средневековый барон

Вера сидела у окна и смотрела как холодные осенние капли, ударяясь о стекло, стекают стремительными струйками вниз, туда, где бедняги прохожие бегут по своим неотложным делам. И днем, и ночью Москва все время куда-то спешила. Вот и ей нужно поторапливаться с этим переводом. Дома ее ждет совсем поседевшая мать, а дочь Карина всегда спешит навстречу усталой маме, неся ей тапки, почти в половину своего роста.

— Вера, ты только посмотри, что пишет профессор Белковский про твои переводы! — отвлекла ее от мыслей подруга Тамара.

Из-за круглых толстых очков эта молодая женщина смотрелась намного старше своих двадцати семи лет, но когда она принималась восхищаться и щебетать, ей можно было дать и меньше.

— Вот, на его сайте: «Переводы Ермиловой отличаются редким соответствием оригиналу. У Веры Николаевны настоящий талант внутренним чувством находить современные соответствия старинным итальянским выражениям, которые даже и итальянские ученые затрудняются правильно перевести». Поняла? Ты у нас талант!

— Брось, Тома, просто профессору нравятся хорошенькие женщины! — махнула рукой Вера.

— Нет, правда, Верочка, я и сама это вижу, по — моему, ты этот староитальянский лучше родного знаешь.

— Лучше бы зарплату подбросили, чем бесплатно хвалить, — улыбнулась талантливая переводчица.

— Не в деньгах счастье, — помахала пальцем Тамара.

— А в их количестве! — в тон ей ответила Вера, — коммунальные платежи все растут и растут, а мамину пенсию и мою зарплату заморозили. Тамара, ты знаешь, сколько едят маленькие дети?

— Нет, — протянула удивленным басом Тамара.

— Они едят больше мужиков, даже девочки! — Вера изобразила удрученное лицо, — а их одежда стоит дороже наших нарядов. Тамара, перед тем, как решишь завести ребенка, отложи несколько тысяч долларов! — ― Ну, что ты, Вер, все же рожают…тем более, пособия всякие дают.

— Это не пособия, а жалкие подачки по сравнению с теми затратами, которые тебе придется понести.

— Ай, ну тебя! Сама родила, а теперь мне вкручиваешь!

— Это вышло случайно! Скажу тебе по секрету, — Вера склонилась к толстым очкам, — меня принудили…. это был свирепый средневековый барон…

Тамара не на шутку испугалась, но только на мгновение.

— Ты же была замужем! Ты что, имеешь в виду Игоря? Намекаешь на его необузданный характер?

— Нет, это произошло в средневековой Солдайе, сейчас это Судак, небольшой курортный городок в Крыму.

— Тебя на этих средневековых шоу в Судаке изнасиловали? И Игорь ничего не знает?

— А зачем ему знать?

— Так что же за наследственность будет у Карины?

Вера опять отвернулась к окну.

— Я не знаю, какая у нее будет наследственность. Пока девочка как девочка.

— Ты лучше не говори никому.

— Еще лучше, если и ты никому ничего скажешь…

— Ты что, я могила! — Тамара даже покраснела от напряжения.

— Ладно, я пошутила, ее отец ― Игорь!

Тамара долго размышляла, что-то читала в компьютере, а потом вдруг неожиданно заявила:

— И все же…. похоже, ты сказала правду. Карина лицом совсем не похожа на Игоря. Да и волосы темно-каштановые, а не темно-русые, как у него! Может, этим бароном был красавец-татарин?

— Да нет, красавец-итальянец, — сказала Вера и сразу же пожалела о своей откровенности.― Больше я тебе ничего не могу сказать!

Тамара отвернулась. Видимо, обиделась за недоверие. Часы отсчитывали последние секунды рабочего дня, и Вера стала укладывать в сумочку CD-диски — работу на вечер, которую она так любила, и от которой ужасно устала.

— Да, я совсем забыла тебе сказать, — опять оживилась ее подруга, — тебя сегодня искали, кто-то звонил.

— Ну и что?

— Так не просто искали, а из Италии. Вдруг это тот самый барон, из Средневековья? ― съязвила подруга.

— Ты же знаешь, у меня обширные знакомства с итальянскими учеными, редакторами, издателями. Впрочем, если я кому-нибудь нужна, то найдут.

Вера решительно поднялась и шагнула к выходу. В последнее время она именно так стала вставать, начинать новую работу, принимать решения. Самое трудное в жизни — сдвинуться с места, особенно, если сильно устала. Лучше это делать рывком.

Если бы в дороге можно было спать, то жить было бы немного легче. Эти ежедневные три часа, вырванные из ее жизни, уходили впустую. Вера читала любовные романы в метро и электричке, но со временем чтиво стало однообразным, любимые авторы иссякли, а другие не доставляли удовлетворения. Некоторые романы были зачитаны до дыр. И все же рыцари и викинги уносили ее в то далекое любимое средневековье, где она когда-то испытала безмерное счастье. Счастье и горе, пусть даже и сполна заплатила за минуты блаженства, но тяга к тому времени не иссякала. Со временем Вера поняла, что не все так просто было и тогда, но жизнь происходила как-то ярче, насыщенней, чем в современном мире. Мужчины были настоящими мужчинами, с оружием в руках, неукротимым нравом и острой любовью к женщине. А слабый пол мог позволить себе быть по-настоящему слабым. Хотя и не всегда все это хорошо кончалось для него. Теперь Вера поняла, что эти три часа в дороге — это и есть ее жизнь. Время, когда она могла спокойно подумать о жизни, почитать любимые книги, унестись в мечтах в любимое время и встретиться там с кем кого она так и не переставала любить. Она отбросила привычку планировать в дороге предстоящие дела и переживать о потерях. Пусть хоть эти часы жизни, в которых ничего нельзя изменить, будут сладкими. Это будет ее время, самое свободное ото всех плохих мыслей и дел.

Вера услышала из-за двери низкий мужской голос, и с раздражением нажала кнопку звонка — после напряженного трудового дня никого не хотелось видеть.

— Это моя мамочка пришла, — раздался голосок из-за двери, и она медленно откатилась в сторону.

По потрясенно-раскрасневшемуся лицу мамы было нетрудно догадаться, что произошло что-то значительное.

— Что случилось? — спросила Вера и чуть не споткнулась об элегантные мужские туфли.

Краем глаза она увидела мужские ноги в женских тапочках, занимающие половину их крошечной кухни.

— У нас гости, — таинственно прошептала мама.

— Кто?

— Я не знаю. Я ничего не понимаю, о чем он говорит!

— Не знаешь?! — изумлению Веры не было предела, и она шагнула в мокром плаще на кухню. Вошла и смертельно побледнела.

— Марко, — прошептала она и начала оседать.

Мужчина вскочил и подхватил молодую женщину. Итальянец озорно подмигнул Марии Сергеевне и прильнул губами к расслабленному рту Веры.

— Бабуся, этот дядя мою маму целует, — испуганно пролепетала Карина.

— Пошли, пошли, деточка, — пробормотала бабушка, выпроваживая девочку в свою комнату, хотя и сама испугалась не меньше ее.

Мария Сергеевна вместе с Кариной замерли в соседней комнате, невольно прислушиваясь к каждому звуку. Маленькая девочка тревожно держала бабушку за руку, но по ее глазам было видно, что она что-то там думает своей юной головкой и очень переживает за маму.

— Карина, мама, — вдруг раздался низкий голос гостя, и далее полилась быстрая итальянская речь.

— Мама, Марко зовет вас, куда же вы убежали, — перевела Вера, и бабушка с внучкой вошли на кухню.

Марко, приветливо улыбаясь, сразу же усадил Марию Сергеевну на табурет, а Карину подхватил на руки. К удивлению Веры, девочка, обычно осторожная к чужим людям, сразу же обняла гостя за шею и стала теребить его каштановые волосы.

— У тебя волосы крепкие, не такие, как у мамы, — лепетала она.

— Не крепкие, а жесткие, ты неправильно говоришь, Карина, — поправила ее бабушка.

— Нет, крепкие, — девочка недовольно надула пухлые губки, — дядя весь крепкий и твердый.

Вере пришлось поработать еще переводчиком, потому что гость не умолкал. Сначала он начал отдавать распоряжения, а потом и сам подхватился и, нацепив цветастый фартук, стал ловко крошить овощи для пасты. При этом он пояснял Марии Сергеевне, чтó нужно класть в муку, чтобы макароны получились настоящие. Даже Карина приняла участие в общей суете и, захватив в неуверенные ручки два самых красивых хрустальных фужера, засеменила в сторону большой комнаты.

— Так … покушали бы на кухне… — начала было Вера, но мать осуждающе посмотрела на нее.

Когда все устроились за столом, который получился необычайно-торжественным благодаря букету роскошных белых роз и такой же хрустально-белой скатерти, привезенными Марко, мужчина пошел на кухню и вернулся уже с громадным трехэтажным тортом в руках. Великолепное произведение кулинарного искусства венчали алое сердце, пронзенное стрелой и надпись «Марко+Вера». Все заулыбались, а Карина тут же предприняла попытку овладеть шоколадной стрелой амура.

— Вы меня простите, — сказал Марко, подняв фужер с итальянским шампанским и делая паузы, чтобы Вера успевала переводить, — что я сделал такой переполох, но такой торжественный случай требует этого, — мужчина ласково посмотрел на Веру, — я приехал в Россию, Мария Сергеевна, чтобы просить руки вашей дочери…

Все замерли, и даже Карина, положив стрелу на скатерть, смотрела то на бабушку, то на маму, то на гостя. По лицу Веры пробежала целая гамма чувств: и счастья, и смятения, и смущения, и недоверия…а ее мама просто сияла. И малышка Карина, поддавшись общему настроению, тихонько подошла к дяде и обняла его за ногу.

— Если вы согласны, то я прямо сейчас приглашаю всех вас к себе домой в Геную, а если нет, — Марко сделал многозначительную паузу, — какой здесь этаж?

— Пятый, — растерянно ответила Вера.

— Я прыгну головой вниз, — гость опять лукаво улыбнулся.

— Постой, постой, а как же твоя невеста? — встревожилась Вера.

— Я отвечу тебе просто — ее нет, — Марко театрально приложился губами к руке своей возлюбленной.

— Вера, что он говорит? — заволновалась мама.

— Что спрыгнет с пятого этажа, если я не соглашусь.

— Соглашайся, мама, — Карина уже перешла к ноге Веры, — соглашайся, а то дядя прыгнет!

— Хорошо, — тихо сказала Вера и нежно поцеловала его.

— Все так не просто, — говорил Марко, когда они сидели с Верой друг напротив друга в утихомирившемся наконец-то ночном многоэтажном доме.

Молодая женщина смотрела на этого близкого ей до боли, милого человека и с наслаждением ощущала его тихие прикосновения.

— Ты спрашивала о Терезе… — продолжил Марко, — я больше никогда не повторю такой ошибки! Нельзя терять близких людей. Наши души прошли через века, чтобы найти друг друга, и никакие соображения рассудка не должны помешать этому.

— Я хочу рассказать тебе, Марко, — Вера придвинулась поближе к своему любимому, — мне никто не верит, так я уже и сама стала сомневаться, но ты все-таки послушай.

Мужчина внимательно посмотрел на нее.

— Отец Карины — Стефано, — выдохнула Вера, — барон Стефано ди Монтальдо, помощник консула в колонии Солдайе. Один знакомый физик говорил мне, что такое возможно. Время нелинейно, я пыталась понять, но мне это слишком сложно. Теперь науке уже известны дыры или норы, в общем, перемещение во времени, так говорит этот физик, вполне возможно.

— Я попала в эту нору, Марко, — женщина взяла любимого за руку, — и была в прошлом. Наши души встречались там…

Марко сделал нетерпеливое движение, но Вера остановила его:

— Только не спорь со мной, милый, я раньше и сама себе не верила. Поэтому и поехала в Гену ― узнать, жил ли в пятнадцатом веке Стефано ди Монтальдо. Но теперь я точно это знаю. Стефано — это ты! Мы любили друг друга, Карина твоя дочь, ты вспомнишь, я знаю. Это я написала ту старинную записку, это мой портрет нарисовал художник по заказу Стефано. Стефано должен был жениться на другой, мне же было предложено стать его подругой… ты сам понимаешь, в каком качестве! Я не могла согласиться с этим и бежала… а потом перенеслась обратно в наше время. Стефано решил, что я покончила с собой… бросилась в море и утонула.

Вера умолкла, опустив голову. Марко нежно обнял ее.

— Я верю тебе, дорогая, — прошептал он, — я и сам помню, что был там когда-то. И ты мне очень близка… скорее всего, мы прожили вместе уже не одну жизнь.

— Здравствуй, Соня, — голос Игоря в трубке несколько удивил подругу Веры, она уже и позабыла, когда в последний раз разговаривала с ним, — я могу сейчас поговорить с тобой, ты не занята?

— Что ты, Игорь, для тебя у меня всегда есть время.

— Хорошо, а то я думал, ты уже и позабыла, как меня зовут…

— Обижаешь, не у всех женщин куриная память.

— Я не хотел, конечно, тебя обидеть, — заговорил бывший муж Веры, он умел красивым голосом четко выражать свои мысли, — ты извини, перейду сразу к тому вопросу, по которому, собственно, и звоню. Как там поживает твоя подруга, моя бывшая супруга?

— Ну что тебе сказать? По — моему, ты зря так поступил — исчез как туман, женщину нельзя надолго бросать одну, тем более такую красавицу.

— Ты просто не знаешь, как она вела себя в последнее время! Знаешь, Соня, ей надо было немного охладиться. Почувствовать, как говорят наши братья-белорусы «подых навальницы». Отсутствие денег и тяжелая жизнь многих приводит в чувство.

— Согласна, ей досталось.

— Вот так, пусть знает, чья рука кормит и не кусает ее.

— Она уже и сама стала зарабатывать.

— Зарабатывать? — в трубке раздался презрительный смех, — все, что может заработать женщина, ей едва хватает на косметику.

— Ты зря смеешься, Игорь, — заступилась за подругу Соня, — тебе скорее надо плакать, — Вера выходит замуж.

— Замуж?! — Игорь буквально взревел, — кто ее возьмет, нищую, с ребенком? Кочегар?

— Ошибаешься, он итальянский барон…

В трубке наступила длинная пауза, и Соня не стала прерывать ее.

— Знаем мы этих макаронников, там каждый второй барон, особенно, когда приедет в Россию.

— Нет, он настоящий, — брови Сони выстроились вразлет, — богатый старинный род ди Монтальдо…имения, палаццо, все больше в Генуе. Кстати, они на днях улетают. И нас с Борюсиком пригласили, свадьба будет в Генуе. Вера купила нам билеты.

— Какого черта! — заорал Игорь, — где она его подцепила?! Он, скорее всего, старый и уродливый… прикупил себе молодую жену!

— Нет, он молод и хорош собой…очень интересный мужчина. А насчет того, где она его подцепила? Ты знаешь, Игорь, у нее или что-то с головой, или…в общем, я не знаю. Ведь Вера чуть не утонула тогда, в Крыму. Понимаешь, она говорит, что знает его с пятнадцатого столетия…

— Теперь все понятно: прошло пятьсот лет со дня их знакомства, он знатный барон. Тут пахнет дурдомом.

Опять наступила пауза. Соня все не решалась положить трубку.

— Мне надо найти ее, как это сделать? — наконец опять заговорил Игорь.

— Я думаю, уже поздно….

— Прости, Соня, но я у тебя не спрашивал совета, — в голосе Игоря прозвучали металлические нотки, — я, конечно, и сам смогу найти ее в Москве, но хотел бы, чтобы и мы остались друзьями.

— Как тебе угодно, — согласилась Соня, — в конце концов, это твое право…отель «Палаццо ди Моску».

— «Палаццо ди Моску»?! — название отеля, похоже, произвело должное впечатление, — спасибо.

И в трубке послышались короткие гудки.

— Сеньор ди Монтальдо? — переспросил метрдотель ― он, даже будучи русским, говорил в этом отеле с итальянским акцентом, — это в апартаментах, я ему сейчас перезвоню.

Игорь устроился в удобном светло-сером кожаном кресле, но так и не смог принять непринужденную позу. В роскошном вестибюле гостиницы, сияющем позолотой и хрусталем, прохаживались, разговаривая между собой, оживленные туристы, деловито сновали работники отеля, одетые словно служители цирковой арены. Мужчина напряженно всматривался вверх и не упустил момента, когда на ступенях мраморной лестницы в стиле барокко появился стройный молодой мужчина. Гордая осанка и элегантный костюм отбросили все сомнения — это был настоящий барон.

Ошеломленный Игорь поднялся и пошел навстречу, помахав рукой, чтобы обратить на себя внимание.

— Нам нужно поговорить, — сказал он. ― Давайте присядем.

Марко развел руками, давая понять, что ничего не понимает по-русски.

— Ах, да, я и не подумал, — Игорь растерянно потер пальцами лоб, — как же это я не взял с собой переводчика… ― и почему-то спросил у барона. ― Do you speak English?

― Of course, I say, — ответил итальянец. — What do you want to talk about?

— А вот я не очень-то силен в английском… — вдруг спохватился Игорь.

— I'll call interpreter, — добродушно согласился Марко и добавил уже по-русски, — сейчас.

Он достал мобильник и с кем — то быстро переговорил.

Вера, спускаясь по широким ступеням, посмотрела вниз, и внутри у нее словно образовался кусок льда ― в вестибюле напротив друг друга сидели Игорь и Марко. Марко напружился, словно натянутая струна, а ее бывший муж весь как-то съежился, чего раньше за ним не замечалось.

— Здравствуй, Вера, — тихо сказал он, его лицо было покрыто красными пятнами, а глаза лихорадочно блестели.

Вера только кивнула головой, но Марко, увидев, как изменилось ее лицо, понял, что сделал что-то не так.

— Познакомься, Марко, — тихо сказала женщина, — это мой бывший муж Игорь.

Игорь, услышав свое имя, оживился.

— Марко, — сказал барон и протянул руку.

— У меня есть несколько вопросов к вам, Марко, — рука Игоря оказалась от волнения стала влажной, — вы собираетесь жениться на Вере?

— Мы уже оформили брак, — Вера перевела слова итальянца негромко, но твердо.

— А какова будет судьба моей дочери? Где будет жить Карина? — после этих слов у Веры опять все внутри похолодело.

Ну вот, конец моему счастью и на этот раз…

— Девочка поедет с матерью ко мне в Геную, — лицо итальянца мгновенно стало каменным.

— Вы, наверное, не в курсе нашего законодательства, сеньор Монтальдо, — с ехидной ухмылкой продолжил приободрившийся Игорь, — чтобы Карина выехала за границу, требуется согласие отца. Я же хочу сам воспитывать Карину.

Вера смотрела то на Марко, то на Игоря. Марко как-то весь напрягся, Вера просто ощущала, что все его мышцы налились энергией, а Игорь, наоборот, удовлетворенно расслабился.

— Послушайте, Игорь, — итальянец начал говорить медленно и отчетливо, — вы крупный предприниматель, и поступать разумно должно быть в ваших правилах. Я обладаю значительными средствами, и лучшие итальянские и русские адвокаты будут стоять в очереди перед моими апартаментами..

Теперь уже вскочил и Игорь.

— Более того, я докажу в суде, что вы не являетесь ее биологическим отцом. Карина ― Монтальдо, она моя дочь. Вы, что, хотите войны?

Игорь опустился в кресло и сжал пальцами лоб, соображая, что ответить.

— Вы потеряете в результате этой борьбы значительные деньги и массу времени, — продолжил барон, — а конечном результате известен.

— Вера, — Марко обратился к жене, — оставь нас, пожалуйста, я скажу ему пару слов.

Еле переставляя непослушные ноги, молодая женщина пошла в сторону лестницы, на последней ступеньке обернулась и посмотрела вниз. Как видно, Марко уже сказал, что хотел, и Игорь, разведя руками, уже шел к выходу. Таким растерянным и беспомощным она не видела своего бывшего мужа никогда.

— Ну что? — спросила Вера, когда муж догнал ее.

— Ничего, — улыбнулся Марко.

— Что ты сказал ему?

— Так, несколько слов по-мужски.

— И что?

— Он подпишет согласие на выезд Карины из страны, мой адвокат отправился к нему в офис.

У Веры, словно камень упал с сердца, и она обняла своего твердого мужчину.

Эпилог

В тихий гул мощных машин, расположенных далеко внизу вплетались тонкие голоса многочисленных навигационных приборов. Пищали очерчивая зеленые круги лучи радаров, стрекотал самописец курсографа, издавал равномерные звуки эхолот. Марко взял в руки большой морской бинокль и прошел через весь ходовой мостик на крыло. Свежий морской ветер ударил в лицо старшему помощнику капитана, а ярые прибрежные волны тщетно ударяли в высокий белый борт «Октавии» — лайнер уверенно очерчивал длинную дугу, поворачивая в порт. Оранжевые в утренних лучах дома Генуи, как коробки хаотично разбросанные чьей-то щедрой рукой, усеивали горы и холмы, сбегающие к морю. Сам порт представлял собой какое — то нагромождение сараев и лабазов, теснящих друг друга по берегам уютных бухт. Марко с трудом отыскал знакомый причал, куда обычно швартовался круизный лайнер и стал всматриваться в фигурки встречающих.

— Твои наверняка уже там, — толкнул его в бок Паоло и попытался в шутку вырвать бинокль из цепких рук старпома.

— Дай мне хоть издалека полюбоваться на твою красотку!

— Нечего пялиться на мою жену, — оттолкнул его Марко.

— Ах да, я забыл, ты ведь все испортил, у нее теперь должен быть большой живот!

— Беременность только красит женщину, — заявил подошедший Франческо, — перед отходом я видел его жену. Скажу тебе, не зря мы подрались тогда на паруснике.

— Мама, мама, — дергала за руку Веру Карина, — смотри — вон папа!

— Не говори глупостей, — отмахнулась молодая женщина, — как ты можешь видеть его, ведь судно еще так далеко. И вообще, говори по-итальянски, на тебя все оборачиваются.

— А вот вижу, вижу, — прыгала от нетерпения девочка, — вон он на мостике, на нас смотрит.

— Ай, хитрюшка, я и сама знаю, что он на мостике, только отсюда видны одни окна.

— Неправда, — не соглашалась Карина, — папа вон там, на крыле с биноклем!

— Ну и глаза у тебя, Карина, — удивилась Вера.

«Октавия» тем временем неуклонно приближалась к пирсу. Марко перевел цейсовскую оптику вверх по склону. Среди кубов из стекла и бетона выглядывала остроконечная крыша его особняка. Позеленевшие от времени медные фигурки амуров, сирен и морских драконов вглядывались из глубины средневековья в современность, где, наконец, соединились любящие души.

Оглавление

Александра фон Лоренц Средневековый любовник

Реклама на сайте