«Танец мертвых девушек»

Рэйчел Кейн Танец мертвых девушек

Тер, который помог заложить краеугольный камень в основание Морганвилля.

Кэти, за то, что помогла справиться с нервной дрожью при разработке сюжета.

Признательность Джо Бонамасса, гению своего дела, за вдохновляющие музыкальные идеи.

Лиз Шейер, подлинному мастеру, за превосходную редактуру.

И особая благодарность моим друзьям из книжного магазина «Мистериос гэлекси» в Сан-Диего.

1

«Ничего не было, — твердила себе Клер. — Это дурной сон, просто еще один дурной сон. Проснешься, и все растает, словно туман...»

С зажмуренными глазами и пересохшим ртом, она скорчилась на кушетке в Стеклянном доме, плотно притиснутая к горячему, твердому боку Шейна.

Охваченная ужасом.

«Это просто дурной сон».

Но когда она открыла глаза, ее друг Майкл по-прежнему был мертв.

— Заткни этих девиц, Шейн, или я сам это сделаю! — рявкнул отец Шейна.

Сцепив за спиной руки, он расхаживал туда и обратно. На тело Майкла, накрытое пыльной бархатной занавеской, он даже не смотрел, а вот Клер не видела ничего, кроме этого тела. Это был не сон. Отец Шейна действительно находился здесь и повергал всех в ужас, и Майкл...

Он мертв. Только разве до того Майкл был в полном смысле живым? Разве что ночью, а днем его не существовало и без вмешательства Шейнова папаши.

Клер осознала, что плачет, только когда Коллинз-старший повернулся и уставился на нее; его глаза были обведены красным, взгляд исполнен злости. Даже взгляд вампиров не внушал ей такого страха... ну может, раз или два, поскольку Морганвилль в целом пугал, а его вампиры являлись истинным кошмаром.

Отец Шейна был высоким мужчиной с вьющимися, взлохмаченными, начинавшими седеть волосами, достающими до воротника кожаной куртки, с темными, горящими безумием глазами, неряшливой бородой и огромным, пересекающим лицо шрамом цвета сырой печенки.

Да, определенно страшный человек. В каком-то смысле не уступающий вампирам.

Она захлюпала носом, вытерла глаза и перестала плакать. В сознании послышался шепоток: «Поплачешь позже; сейчас главное — уцелеть». Видимо, тот же голос прозвучал и в голове Шейна, поскольку он больше не смотрел на укрытое бархатом тело своего лучшего друга, зато не сводил взгляда с отца. Глаза у него тоже покраснели, но слез не было. Сейчас и Шейн казался ей страшным.

— Ева, — сказал он тихо и потом громче: — Ева! Прекрати!

Ева, лежа у стены с книжными полками, как можно дальше от тела Майкла, рыдала громко и безнадежно. Когда Шейн окликнул ее, она подняла лицо, испещренное черными полосами: готический макияж расплылся от слез. Бросались в глаза туфли с изображением мертвой головы на носках, как будто сейчас это приобрело какое-то особенное значение.

Девушка выглядела совершенно сломленной; Клер сползла с кушетки, подошла к ней и села рядом. Они обнялись. От Евы пахло слезами, потом и какими-то нежными ванильными духами; ее била неудержимая дрожь, а кожа казалась холодной. Это шок. Так, по крайней мере, в подобных случаях говорят по телевизору.

— Ш-ш-ш... — шептала ей Клер. — Майкл в порядке. Все будет хорошо.

Она не знала, почему говорит такие слова — ведь это была ложь; они все видели, что произошло... но что-то подсказывало ей, что сейчас нужно именно это. И действительно, рыдания Евы начали стихать, а потом она почти успокоилась и спрятала лицо в трясущихся ладонях.

Шейн не произнес больше ни слова. Он по-прежнему наблюдал за отцом, таким напряженным взглядом, какой большинство парней припасают для людей, которых хотели бы изрубить на мелкие куски. Но мистер Коллинз, даже если заметил это, не обращал особого внимания и продолжал вышагивать туда-обратно. Приятели, которых он привез с собой, — ходячие горы мускулов в черной мотоциклетной колее, с бритыми головами, татуировкой и все такое — стояли в углах, сложив на груди руки. Тот, который убил Майкла, со скучающим видом вертел в пальцах нож. Потом Коллинз-старший наконец перестал расхаживать по комнате, остановился перед сыном и приказал:

— Поднимайся! Я не позволю, чтобы ты мне все испортил. Встать, кому говорю!

— Ты не должен был этого делать, — ответил Шейн и медленно встал, слегка расставив ноги: в позе человека, готового либо нанести, либо отразить удар, как подумала Клер. — Майкл не представлял для тебя никакой угрозы.

— Он один из них. Немертвый.

— Я сказал — он не представлял никакой угрозы!

— А я говорю, ты просто не желаешь признавать, что твой друг превратился в чудовище, ошибку природы. — Фрэнк Коллинз неуклюже похлопал сына по плечу, надо полагать, пытаясь изобразить дружелюбие. Шейн отшатнулся. — Как бы то ни было, сделанного не вернешь. Ты знаешь, зачем мы здесь. Или, может, напомнить?

Шейн не отвечал. Его отец достал из кармана кожаной куртки пачку фотографий и бросил сыну. Они угодили ему в грудь, он рефлекторно попытался поймать карточки, но некоторые все же упали на пол. Несколько штук долетели до девушек.

— О господи... — прошептала Ева.

Это были фотографии семьи Коллинз — самого Шейна в детстве, симпатичного маленького мальчика, обнимавшего девочку еще младше, с облаком кудрявых черных волос. А за их спинами стояли хорошенькая женщина и улыбающийся мужчина, в котором с трудом можно было узнать нынешнего мистера Коллинза. Никаких шрамов, короткая стрижка — он выглядел совершенно нормальным и счастливым.

Но имелись в пачке и другие фотографии. От одной из них Ева не отрывала взгляда, но Клер не сразу поняла, что на ней изображено. Что-то черное, съежившееся и...

Шейн наклонился, поднял ее и добавил к остальным.

«Его дом сгорел. Он успел выскочить. Его сестре повезло меньше», — вспомнилось Клер.

О господи, этот черный комок и был тем, что осталось от Алисы, сестры Шейна! Глаза Клер наполнились слезами, и она обеими ладонями прикрыла рот, чтобы не закричать. Не потому, что фотография была жуткой, а потому, что собственный отец заставил Шейна смотреть на нее.

Это жестоко, по-настоящему жестоко. И она не сомневалась — он делал это не в первый раз.

— Смерть твоей матери и сестры на совести этого города и живущих тут вампиров. Может, ты забыл об этом, а, Шейн?

— Ничего я не забыл! — крикнул сын, пытаясь сложить фотографии в аккуратную пачку. — Я каждую ночь вижу их во сне, папа. Каждую ночь!

— Хорошо. В смысле, хорошее начало. Помни об этом и дальше, тогда тебе не придет в голову отступать.

— Я не отступаю!

— Тогда что означает все это дерьмо: «Ситуация изменилась, папа»? — Отец передразнил Шейна, и Клер захотелось ударить его, пусть даже он был вчетверо крупнее ее и гораздо сильнее. — Ты связался со старыми друзьями и утратил всю свою решимость. Это ведь был Майкл? Майкл Гласс?

— Да. — Чувствовалось, что Шейну трудно говорить, в глазах у него блестели слезы. — Да, это был Майкл.

— А эти две?

— Просто девушки.

— Вот та тоже сильно смахивает на вампа.

Фрэнк Коллинз сделал шаг в ту сторону, где на полу скорчились подруги, не сводя воспаленных глаз с Евы.

— Оставь ее в покое! — Шейн положил пачку фотографий на кушетку и, сжав кулаки, преградил путь отцу. Тот вскинул брови и усмехнулся кривой от шрама улыбкой. — Никакой она не вамп. Это Ева Россер, папа. Помнишь Еву?

— А-а... — Несколько долгих мгновений Фрэнк пристально разглядывал девушку, а потом пожал плечами. — Подражает им, надо полагать. А это что за младенец?

Он имел в виду Клер.

— Я не младенец, мистер Коллинз, — сказала она и с трудом встала. Почему-то она чувствовала себя ужасно неуклюжей, будто в теле что-то разладилось. Сердце часто колотилось, дышалось с трудом. — Я живу здесь. Меня зовут Клер Данверс. Я студентка университета.

— Студентка? Что-то ты слишком молода на вид.

— Перешагнула в школе через несколько классов. Мне шестнадцать.

— Свеженькая. — Мистер Коллинз снова улыбнулся или, точнее, попытался сделать это — шрам оттягивал вниз правую часть рта. — Спорю, даже еще не целованная.

Она почувствовала, что невольно заливается краской, но при этом не могла отвести взгляд от Шейна. Тот стиснул челюсти так сильно, что задрожали мышцы, и устремил взгляд в пространство.

— Ого! Так вот в чем дело. Будь поосторожнее с этой малолеткой, мой мальчик. — Тем не менее старый грубиян выглядел удивительно довольным. — Меня зовут Фрэнк Коллинз. Надо думать, ты уже просекла, что я отец вот этого увальня? Раньше жил в Морганвилле, уехал несколько лет назад.

— После пожара. — Клер с трудом сглотнула. — После смерти Алисы. И... вашей жены?

Шейн никогда ни словом не упоминал о матери.

— Молли умерла позже. Уже после нашего отъезда. Ее убили вампы.

— Почему вы помните? — впервые заговорив, тихим, неуверенным голосом спросила Ева. — О Морганвилле, хотя и покинули город? Я думала, никто не помнит, стоит уехать.

— Молли вспомнила. Понемногу. Она не могла забыть Алису, и это открывало дверь, дюйм за дюймом, пока картина не восстановилась полностью. Тогда мы и поняли, что нужно делать. Уничтожить все это, истребить до корня. Так, парень?

Шейн кивнул — не столько в знак согласия, сколько явно желая избежать оплеухи.

— Ну, для начала я отправил Шейна в Морганвилль, чтобы он раздобыл для нас карту города, обозначил цели — в общем, провел всю подготовительную работу, который некогда будет заниматься, когда мы окажемся здесь. А потом он попросил о помощи, и я решил, что пора. Вот мы и прикатили.

Шейн выглядел больным; он не смотрел ни на Еву, ни на Клер, ни на тело Майкла. Даже на отца не смотрел. На щеках высыхали следы слез, хотя Клер не видела, чтобы он плакал.

— Что вы собираетесь делать? — еле слышно спросила она.

— Прежде всего нужно похоронить вот это. — Мистер Коллинз кивнул на тело Майкла. — Шейн, тебе лучше держаться подальше...

— Нет! Не прикасайся к нему! Я сам!

Мистер Коллинз устремил на сына долгий хмурый взгляд.

— Ты знаешь, что нужно сделать, чтобы он не смог вернуться.

— Это фольклор, папа. Вовсе не обязательно...

— Нет уж, мы сделаем все как надо. Я не хочу, чтобы твой друг вновь объявился, когда солнце зайдет.

— О чем это он? — шепотом спросила Клер Еву.

Сейчас они стояли рядом, сцепив руки. Пальцы Клер казались холодными, а у Евы просто ледяными.

— О том, чтобы проткнуть колом его сердце, — беспомощно пролепетала Ева. — Правильно? И сунуть в рот чеснок? И...

— Нет нужды вдаваться в детали, — прервал ее мистер Коллинз. — Давайте покончим с этим, а потом Шейн покажет нам карту с указаниями, где искать самых важных вампиров Морганвилля.

— А сами вы не знаете? — спросила Клер. — Вы ведь жили здесь.

— Э-э, все не так просто, малышка. Вампы не доверяют нам. Они постоянно перемещаются. Ну и еще у них есть защита, чтобы обезопасить себя от возмездия. Однако мой мальчик разузнал все, что нужно. Так, Шейн?

— Так, — ровным голосом подтвердил тот. — Давайте покончим с этим.

— Но... Шейн, ты не можешь...

— Заткнись, Ева! Ты что, еще не въехала? Майкл мертв, и не имеет значения, что делать с его телом.

— Ты не можешь! — закричала Ева. — Он не мертв!

— Ну, — заявил Фрэнк, — полагаю, это мы поправим, когда вгоним ему в сердце кол и отрубим голову.

Ева прижала к лицу стиснутые кулаки, закричала и рухнула на колени. Клер попыталась поднять ее, но подруга оказалась тяжелее, чем выглядела. Шейн метнулся к ней и присел рядом на корточки, как бы защищая, сердито глядя на отца и его мотоциклетных парней, охраняющих тело Майкла.

— Подонок, — тем же ровным тоном сказал он. — Я ведь говорил, что Майкл не представляет для тебя угрозы. Тем более сейчас. Ты уже убил его. Уймись.

Вместо ответа мистер Коллинз кивнул двум своим друзьям, или, вернее, сообщникам. Они подхватили тело Майкла и потащили его к двери на кухню. Шейн вскочил.

Отец преградил ему путь и ударил по лицу с такой силой, что тот пошатнулся. Шейн вскинул руки, защищаясь, не нападая. Сердце Клер упало.

— Не делай этого, — сказал Шейн, тяжело дыша. — Не делай этого, папа. Пожалуйста.

Отец опустил кулак, занесенный для второго удара, и отвернулся. Шейн стоял, дрожа и опустив взгляд, пока не услышал шаги родителя, удаляющиеся в сторону кухни.

Тогда он резко развернулся и схватил за руки Клер и Еву.

— Быстро! — прошипел он и потащил обеих к лестнице.

— Но... — запротестовала Клер и оглянулась. Мистер Коллинз смотрел в окно, наверное, на то, что на заднем дворе его приятели делали с телом Майкла. — Шейн...

— Наверх! — приказал он, продолжая тащить их по ступенькам и тем самым лишив выбора. Крупный, сильный парень, он, в виде исключения, использовал свои мышцы. Не успела Клер опомниться, как они оказались наверху, и Шейн ударом ноги распахнул дверь комнаты Евы. — Внутрь, девочки. Запритесь. Я серьезно. И не открывайте никому, кроме меня.

— Но... Шейн!

Он повернулся к Клер, своими большими руками обхватил ее за плечи, наклонился и запечатлел на лбу теплый поцелуй.

— Вы не знаете этих парней, — сказал он. — Внизу вам оставаться опасно. Просто сидите здесь, пока я не вернусь.

— Ты должен остановить их, — потрясение пробормотала Ева. — Нельзя, чтобы они причинили вред Майклу!

— Ну, они уже причинили ему вред. — Выражение боли во взгляде Шейна заставило сердце Клер сжаться. — Сейчас я должен позаботиться о вас. Это то, чего хотел бы Майкл.

Не успела она придумать, что сказать в знак протеста, как он толкнул ее через порог, захлопнул дверь и стукнул по ней кулаком.

— Запритесь!

Она задвинула засов, повернула старомодный ключ. И осталась стоять возле двери, каким-то образом чувствуя, что парень не ушел.

— Шейн? — Она навалилась на створку и, как ей показалось, услышала его неровное дыхание. — Шейн, не позволяй ему снова бить тебя. Не позволяй!

До нее донесся звук, похожий не то на смех, не то на рыдание.

— Ага, — еле слышно ответил он. — Конечно.

И потом послышались шаги, удаляющиеся в строну лестницы.

Ева сидела на постели, глядя в пространство. В комнате сильно пахло дымом — из-за пожара, бушевавшего за стеной в комнате Клер, но здесь вроде бы ничего не сгорело. Хотя эта готическая комната и без того отделана в черных тонах, так что сразу и не разберешь...

Клер опустилась на постель рядом с подругой.

— Как ты?

— Плохо. Хочу выглянуть в окно, но, наверное, не надо? Не стоит смотреть на то, что они творят.

— Не стоит.

Потирая спину Евы, Клер думала о том, что делать, и о том, что возможности у них невелики. Вряд ли из-за деревьев выскочат какие-то неведомые союзники. У них никого не осталось, кроме Шейна. Разве что... обратиться за помощью к вампиру?

Насколько это допустимо?

Она может воззвать к Амелии, но это все равно, что использовать ядерное оружие против муравьев. Амелия такая крутая, что другие крутые вампиры уступают ей без боя.

Она сказала: «Я позабочусь, чтобы вам больше не причиняли никаких неприятностей. Однако и вы не должны нарушать мир. Если это произойдет по вашей вине, я вынуждена буду пересмотреть свое решение. И это было бы...»

— Прискорбно, — шепотом закончила Клер.

Да. Очень прискорбно. И происходящее сейчас наверняка можно расценивать как нарушение мира... ну, по крайней мере, когда отец Шейна перейдет к решительным действиям. Он приехал убивать вампиров, и такая мелочь, как угроза жизни и безопасности сына, вряд ли его остановит.

Нет, обращаться к Амелии — плохая идея.

Кто еще? Оливер? Оливер точно не в верхней части списка лучших друзей Клер, хотя вначале она считала его очень крутым — для такого пожилого человека. Однако он обманул ее, скрыв, что является вторым по значимости вампом города. И наверняка попытается использовать их против Амелии, в этой-то ситуации.

Значит, нет, Оливер тоже отпадает. Полиция подкуплена вампирами. Преподаватели университета... Никто из них не производил впечатления человека, способного противостоять серьезному давлению.

Мама и папа? Она вздрогнула, представив себе, что произойдет, если она обратится к ним за помощью. Прежде всего потому, что странное психическое поле Морганвилля уже изменило их воспоминания: ведь они явно забыли о своих намерениях забрать ее домой из-за того, что она живет за пределами кампуса, да еще в одном доме с парнями. Нет, на маму и папу рассчитывать не приходится — в особенности против отца Шейна и его байкеров.

Кузина Рекс... о, это идея. Нет, мама же сказала, что три месяца назад Рекс угодила в тюрьму.

«Взгляни в лицо фактам, Данверс. Нет никого, способного прийти на помощь».

Она, Ева и Шейн против всего мира.

Ну, соотношение два миллиарда к одному.

2

Это был долгий, очень долгий день. В конце концов Клер растянулась на одной стороне постели, Ева на другой, каждая завернувшись в кокон собственного страдания. Разговаривали они мало, О чем было говорить?

Уже почти стемнело, когда кто-то принялся дергать ручку двери. Сердце Клер бешено заколотилось. Она медленно подошла к порогу и шепотом спросила:

— Кто там?

— Шейн.

Она поспешно отперла замок. Вошел Шейн с подносом, на котором стояли две тарелки чили — это было почти единственное, что он умел готовить, — и опустил ношу на край постели рядом с Евой. Та сидела, словно безвольная резиновая кукла, погрузившись в печаль и уныние.

— Поешь немного, — предложил он.

Ева покачала головой. Шейн протянул ей тарелку, и она взяла ее, просто из вежливости.

Внезапно выражение ее лица изменилось: теперь оно было исполнено ужаса.

— Это пустяк, — сказал Шейн.

Клер обошла его, чтобы взглянуть. Нет, это был не такой уж пустяк — почерневшие синяки, растекшиеся по щеке и челюсти. Шейн старался не смотреть на нее.

— Я сам виноват.

— Господи... — прошептала Ева. — Твой отец...

— Я сам виноват! — Шейн вскочил и зашагал к двери. — Послушайте, вы не понимаете. Он прав, вот в чем дело. А я нет.

— Да, я не понимаю. — Клер схватила его за руку, но он без малейших усилий вырвался и продолжил путь. — Шейн!

Остановившись в дверном проеме, он посмотрел на нее — угрюмый, измученный, в синяках; однако больше всего пугало отчаяние в его глазах. Шейн всегда был таким сильным! Он должен таким и оставаться, ей это необходимо.

— Папа прав, — повторил он. — Этот город заражен, его яд действует и на нас. Нельзя допустить, чтобы он нас сломил. Следует уничтожить их.

— Вампиров? Шейн, но это глупо! Это невозможно! Ты прекрасно понимаешь, что произойдет! — Ева поставила тарелку с чили на поднос и встала. Она по-прежнему выглядела несчастной, на щеках блестели засохшие дорожки слез, но она уже чуть более походила на обычную себя. — Твой отец сумасшедший. Прости, но это так. И ты не должен позволять ему втягивать себя во все это.

Он погубит тебя, и меня с Клер тоже. Он уже... — У нее перехватило дыхание. — До Майкла он уже добрался. Нельзя допустить, чтобы и дальше продолжалось в том же духе. Кто знает, сколько людей при этом пострадает?

— Как пострадала Алиса? Или моя мама? Они убили мою маму, Ева! Не забывай, вчера они чуть не сожгли нас в этом доме, в том числе и Майкла.

— Но...

— Морганвилль ужасен. — Шейн умоляюще взглянул на Клер. — Ты понимаешь это? Понимаешь, что за его пределами лежит целый мир, совсем не такой, как этот город?

— Да, — еле слышно ответила она. — Это я понимаю. Но...

— Мы сделаем это. И потом уедем отсюда.

— Вместе с твоим отцом? — со всем возможным презрением спросила Ева. — Не думаю.

Шейн вздрогнул.

— Я не это имел в виду... Послушайте, только мы втроем. Покинем город, а мой отец и остальные пусть сами...

— Сбежим? — Ева покачала головой. — Блестяще. А что будет после того, как вампы зажарят твоего отца и его приятелей? Не сомневайся — они станут разыскивать нас. Ты же знаешь — никому, принимавшему хоть какое-то участие в убийстве вампира, не удается сбежать. Разве что ты и в самом деле веришь, будто твой отец и его накачанные идиоты способны уничтожить несколько сот вампов и всех их союзников-людей.

— Ешь свой проклятый чили, — сказал Шейн.

— Только если будет чем запить. Знаю я твой чили.

— Прекрасно! Я принесу колы! — Он вышел, хлопнув дверью. — Запритесь!

Что Клер и сделала. Теперь Шейн не стал медлить у двери, а сразу громко затопал по лестнице.

— Обязательно было так? — спросила она, прислонившись к двери и сложив на груди руки.

— Как так?

— Он в растерянности. Он потерял Майкла, отец заставляет его...

— Говори уж как есть, Клер: отец промывает ему мозги. Хуже того. Думаю, отец выбил из него волю к борьбе. И уж точно, мозги. — По щекам Евы снова потекли слезы, но она вытерла лицо, — его папаша не всегда был таким. Раньше он тоже был не слишком-то симпатичным человеком, потому что, знаешь ли, пьянствовал. Но все же лучше, гораздо лучше, чем сейчас. После гибели Алисы он просто... сошел с ума. Насчет мамы Шейна мне ничего не известно. Думаю, она просто... ну, ты понимаешь... самоубийство. Шейн никогда не говорил об этом.

На этот раз Клер не услышала шагов на лестнице; просто негромко постучали, а потом задребезжала ручка. Она отперла дверь, открыла ее, протянула руки, собираясь взять у Шейна колу...

...и увидела в дверном проеме огромного, усмехающегося, вонючего парня. Того, который зарезал Майкла. Клер попятилась, с одной мыслью в голове: «Глупо, до чего же глупо, нужно было сразу же захлопнуть дверь...» Но сейчас было слишком поздно. Он уже вошел и закрыл дверь за собой. И запер ее.

Она в ужасе посмотрела на Еву. Та метнулась к ней, схватила за руку, потащила к дальней стороне кровати, а потом заслонила собой. Клер оглядывалась по сторонам в поисках хоть какого-нибудь оружия, но ничего подходящего не видела. Она схватила массивный на вид череп, но он оказался из пластика, легкий и совершенно бесполезный. Ева вытащила из-под кровати хоккейную клюшку.

— Ну-ну, не надо все усложнять, — сказал парень. — От этой клюшки толку тебе не будет, ты лишь разозлишь меня. — Он усмехнулся, обнажив крупные желтоватые зубы. — Или возбудишь.

Клер почувствовала тошноту и слабость — совсем не то, что она испытывала прошлой ночью, когда Шейн вошел к ней в комнату. Это была обратная сторона мужской природы, и хотя она слышала о ней — невозможно дожить до шестнадцати лет, ничего об этом не зная, — но никогда на самом деле не видела ее проявлений. Это было похоже на белую горячку, но в байкере чувствовалось что-то еще более ужасное. Он смотрел на нее и Еву, как на куски мяса, которые собирался сожрать.

— Только дотронься до нас! — пригрозила Ева и закричала: — Шейн! Шейн, иди сюда, сейчас же!

В ее голосе ощущалась паника, хотя держалась она молодцом. Только руки, сжимающие хоккейную клюшку, дрожали.

Крадучись, словно кот, парень начал обходить постель. Ростом он был шесть футов, как минимум, и шире Евы вдвое, а может, и больше. На голых руках бугрились мышцы, в голубых глазах горела лишь алчность.

Клер услышала быстрые шаги снаружи, и Шейн со стуком врезался в запертую дверь. Покрутил ручку туда-сюда и заколотил в створку.

— Ева! Ева, открой!

— Она занята! — закричал в ответ байкер и засмеялся. — Да, очень, очень занята.

— Нет! — завопил Шейн, и дверь задрожала под его ударами. — Держись подальше от них!

Ева отступала к окну, толкая своим телом стоящую позади Клер. И замахнулась на байкера, но тот просто сделав шаг в сторону, оказался вне предела досягаемости клюшки и снова рассмеялся.

— Приведи сюда отца! — закричала Ева. — Заставь его вмешаться!

— Как же я вас оставлю?

— Делай, что тебе говорят, Шейн, немедленно!

Шаги удалились по коридору. Внезапно Клер почувствовала себя еще более одинокой и уязвимой.

— Думаешь, его отец придет?

Ева не отвечала.

— Клянусь богом, только посмей подойти к нам и...

— И что? Вот это? — Байкер увернулся от удара, схватил клюшку, вырвал ее из рук Евы и бросил себе за спину. — И что ты теперь собираешься делать, куколка? Оросить всего меня слезами?

Байкер протянул к Еве покрытую татуировкой руку, и Клер закрыла глаза.

— Нет, — сказала Ева. — Я собираюсь позволить своему бойфренду выбить из тебя дерьмо.

Послышался глухой стук, с которым деревяшка врезалась в тело, и следом затем стон. Потом второй, более сильный стук — когда тело ударилось о пол.

Не веря своим глазам, Клер посмотрела на поверженного байкера, а потом на фигуру, стоящую с хоккейной клюшкой в руках.

Это был Майкл Гласс — восставший из мертвых прекрасный светловолосый ангел мщения с пылающим в голубых глазах гневом. Глянув на девушек и убедившись, что с ними все в порядке, он приставил клюшку к горлу байкера. Веки подлеца затрепетали, он попытался открыть глаза, но не смог и потерял сознание.

Ева перескочила через него, бросилась к Майклу, обняла, прижалась, как будто хотела удостовериться, что это действительно он, во плоти. Вздрогнув под ее напором, он поцеловал ее в макушку, не отрывая взгляда от лежащего на полу парня.

— Ева, дорогая, открой дверь.

Она кивнула, оторвалась от него и сделала, что он велел. Майкл отдал ей клюшку, обхватил байкера за плечи, выволок в коридор, снова закрыл дверь и запер ее.

— Значит, история будет выглядеть так, — сказал он. — Ева, ты врезала ему хоккейной клюшкой и...

Он не договорил, потому что Ева схватила его, прижала к двери и обняла, буквально накрыв собой. Она снова плакала, но беззвучно, только плечи вздрагивали. Майкл вздохнул, обхватил ее руками и прижался своей светловолосой головой к ее темным волосам.

— Все хорошо, — бормотал он. — С тобой все хорошо, Ева. С нами все хорошо.

— Ты был мертв! — Ее стенания звучали глухо, потому что она продолжала прижиматься лицом к его груди. — Проклятье, Майкл, ты был мертв, я видела, как они убили тебя, и потом... они...

— Да, это было не слишком приятно. — В глазах Майкла промелькнул ужас, о котором, как показалось Клер, он не хотел ни вспоминать, ни рассказывать. — Но я не вампир, и меня нельзя убить, как вампира, — пока этот дом владеет моей душой. Можно что угодно делать с моим телом, но оно просто... восстанавливается.

Эта мысль заставила Клер почувствовать тошноту — как будто под ногами неожиданно открылась глубокая пропасть. Широко распахнув глаза, она смотрела на Майкла и чувствовала, что он думает о том же, что и она. Если отец Шейна и его полупьяные головорезы узнают, как с ним обстоит дело, им может прийти в голову проверить, так ли это. Просто ради забавы.

— Поэтому меня здесь нет, — сказал Майкл. — Ни слова им. И Шейну.

— Не говорить Шейну? — Ева отодвинулась от него. — Почему?

— Я наблюдаю. Слушаю. Это возможно, когда я... ну, вы понимаете...

— Призрак? — подсказала Клер.

— Да. Я видел...

Майкл не договорил, но Клер поняла, что он хотел сказать.

— Ты видел, как отец Шейна бьет его, — окончила она. — Правильно?

— Не хочу ставить его в положение, когда у него будут секреты от отца. По крайней мере, сейчас.

На лестнице послышались шаги. В коридоре они замедлились. Майкл приложил палец к губам, и высвободился из объятий Евы и поцеловал ее, вынуждая молчать.

— Прячься! — прошептала Клер.

Он кивнул, открыл шкаф, закатил глаза при виде беспорядка и залез внутрь — как надеялась Клер, зарывшись в груду одежды. Весь этот кавардак устроила Миранда, которую они держали в шкафу из-за попытки зарезать Еву, перед началом пожара. Ева будет в ярости, это уж точно.

В дверь ударили с такой силой, что девушки подскочили от неожиданности. Ева поспешно отперла дверь и отступила, пропуская Шейна.

— Как...

Он тяжело дышал, сжимая в руке лом, и наверняка не остановился бы перед тем, чтобы взломать замок, поняла Клер. Выронив орудие, он обнял ее, поднял, оторвав от пола, и уткнулся лицом в изгиб ее шеи. Чувствуя на коже его быстрое, теплое дыхание, она задрожала от удовольствия.

— О господи, Клер. Мне жаль. Мне так жаль!

— Это не твоя вина. — Ева держала в руке хоккейную клюшку. — Смотри! Я ударила его... э-э-э... дважды.

— Хорошо. — Шейн поцеловал Клер в щеку и опустил на пол, но продолжал обнимать за плечи, взволнованно оглядывая заплывшими от синяков глазами. — Он ничего плохого тебе не сделал? Вам обеим?

— Я ударила его! — яростно повторила Ева и для убедительности взмахнула клюшкой. — Нет, он не сделал нам ничего плохого, это мы ему сделали. Совершенно самостоятельно, без всякой помощи. Ну... и где твой отец? Что-то он не торопится нас спасать.

Байкер в коридоре застонал и перекатился на бок. Шейн тут же закрыл дверь и запер ее. На вопрос он не отвечал, что само по себе было ответом. Байкеры для отца Шейна важнее Евы или Клер. Что ему эти девушки? Расходный материал. Или, хуже того, он рассматривал их как вознаграждение своим псам.

— Нам нельзя оставаться здесь, — сказала Ева. — Это небезопасно, сам понимаешь.

Шейн с унылым видом кивнул.

— Я с вами не могу уйти.

— Нет, можешь! Шейн...

— Он мой папа, Ева. Больше у меня никого не осталось.

— Таким сокровищем не стоит дорожить, — фыркнула Ева.

— Ну конечно, ты просто ушла от своих родных...

— Полегче!

— И даже никогда не интересовалась, что происходит с ними...

— Это их не интересует, что происходит со мной! — Теперь Ева почти кричала. Даже было похоже, что она снова готова пустить клюшку в ход. — Оставь мою семью в покое! Шейн, ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Понятия не имеешь!

— Я знаком с твоим братом, — резко ответил Шейн.

Воцарилась тишина. Угрожающая тишина.

— С братом? — спросила Клер.

— Не лезь в это дело, — произнесла Ева с леденящим спокойствием в голосе, что ей обычно было совершенно не свойственно. — Уверяю, тебе это совсем не понравится.

— У каждой семьи Морганвилля есть свой скелет в шкафу, — сказал Шейн. — Ваш очень громко стучит костями. Так что не осуждай меня.

— Я тут подумала: почему бы тебе не убраться к черту из моей комнаты, козел?

Шейн подобрал лом, открыл дверь, вышел в коридор. Поставил байкера на ноги и подтолкнул к лестнице. Тот пошел, постанывая и шатаясь.

Сквозь щель в двери Клер проводила их взглядом. Когда они скрылись, она кивнула Еве, та уронила хоккейную клюшку и распахнула шкаф.

— Ох, дерьмо! — Она вздохнула. — Надеюсь, ничего там не порвалось. Раздобыть приличную одежду в этом городе нелегко. Майкл, где ты?

Клер заглянула через ее плечо. Груда черных и красных нарядов зашевелилась, и появилась светловолосая голова. Майкл сел, стряхнул с себя всю эту готику и молча поднял черные кружевные трусики.

— Эй! — Ева вырвала у него свое белье. — Это личное! И... приготовлено в стирку!

Майкл улыбнулся. Для парня, которого меньше двадцати четырех часов назад закололи и похоронили, он выглядел удивительно спокойным.

— Я даже не буду спрашивать, с чем ты их носишь, — сказал он. — Приятнее вообразить.

Ева фыркнула и легко шлепнула его.

— Шейн увел нашего нового бойфренда вниз. Что теперь? Просочиться через канализацию у нас не получится.

— В ажурных чулках уж точно, — с непроницаемым лицом ответил Майкл. — Тебе нужно переодеться. Чем меньше привлекаешь внимание этих парней, тем лучше.

Ева вытащила из шкафа голубые джинсы и футболку навыпуск, скорее всего, чей-то подарок, совсем не ее в духе — цвета морской волны с искрящейся радугой на груди. Сердито посмотрев на Майкла, она топнула ногой.

— Что? — спросил он.

— Вообще-то джентльмены отворачиваются, так я слышала.

Он повернулся лицом в угол. Ева стянула кружевную рубашку в виде паутины и красный топик под ней, освободилась от юбки в черно-красную клетку. Ажурные чулки были на подвязках... потрясающе сексуальных.

— Ни слова, — предостерегла она Клер и сняла их, не спуская взгляда с Майкла.

Щеки у нее пылали.

Одевание заняло полминуты. Потом Ева схватила разбросанную одежду, пояс от подвязок, ажурные чулки, затолкала все в шкаф и сказала:

— Порядок. Можешь повернуться.

Что он и сделал, прислонившись к стене со сложенными на груди руками и улыбаясь.

— Ну как? — спросила Ева, все еще с горящими щеками. — Не очень глупо я выгляжу?

— Ты выглядишь великолепно. — Майкл подошел к ней и легко поцеловал в губы. — Пойди умой лицо.

— У тебя ведь есть какой-то план? — спросила Клер, когда Ева ушла в ванную и закрыла дверь. — Потому что у нас его нет. Шейн считает, что нужно предоставить его отцу свободу действий и сбежать, но Ева не думает, что это хорошая идея...

— Это самоубийство, — решительно заявил Майкл. — Отец Шейна идиот, он погубит сына и нас заодно.

— Но у тебя есть план.

— Да. У меня есть план.

Когда Ева вернулась, Майкл снова приложил палец к губам, отпер дверь и повел их по коридору. Протянул руку за картину, нажал скрытую там кнопку, и панель со скрипом отодвинулась, открывая проход в одну из потайных комнат Стеклянного дома. Эту комнату Амелия любила больше других — скорее всего, потому, что тут отсутствовали окна и имелся единственный вход-выход. Как странно — жить в доме, построенном вампиром и на самом деле принадлежащем ему.

— Входите, — прошептал Майкл. — Ева, сотовый телефон при тебе?

Она похлопала себя по карманам, бросилась обратно в свою комнату и вернулась с телефоном в руке. Майкл повел их вверх по узкой лестнице. Дверь с шипением закрылась за ними. С этой стороны тоже не было дверной ручки.

Комната наверху выглядела точно так же, как в последний раз, когда Клер была здесь, — викторианское благородное изящество и совсем немного пыли. Как и во всем доме, здесь ощущалось присутствие некой сущности, ускользающей от взгляда. «Это призраки», — подумала Клер. Однако, похоже, единственным призраком тут был Майкл и выглядел нормальнее некуда.

С другой стороны, этот дом в некотором роде живой, и именно он поддерживал существование хозяина. Так что, пожалуй, Майкл только выглядит нормально.

— Телефон. — Усевшись на кушетку, он протянул руку, и Ева вложила в нее аппаратик.

— Кому ты собираешься звонить? Хочешь созвать на вечеринку призраков? Больше нам и обратиться не к кому...

Майкл улыбнулся ей и нажал три клавиши. Ответ последовал почти немедленно.

— Девять-один-один? Это Майкл Гласс, семьсот шестнадцать, Лот-стрит. В мой дом проникли неизвестные. Нет, я не знаю, кто они такие, но их, по меньшей мере, трое.

Ева открыла рот от удивления, Клер тоже изумленно смотрела на Майкла. Позвонить в полицию — это казалось так... нормально. И так не соответствовало происходящему.

— Передайте офицерам, что этот дом и его обитатели под защитой Основателя, — продолжал Майкл. — Это можно легко проверить.

Спустя мгновение он улыбнулся, отключился и вернул телефон Еве, почти лучась самодовольством.

— А Шейн? — спросила Клер. — Что будет с Шейном?

Сияние Майкла несколько поугасло.

— Ему выбирать. Он хотел, чтобы я прежде всего позаботился о вас, и я могу сделать это единственным способом — выставить этих парней из своего дома. Я не могу защищать вас семь дней в неделю по двадцать четыре часа в сутки — в дневное время вы останетесь беззащитны, и я не собираюсь болтаться рядом и смотреть, как вас... — Он не закончил, но Клер и Ева поняли, что он имел в виду, и обе закивали. — Если они уйдут отсюда, я буду в силах не пустить их снова, если только Шейн не пригласит их войти. Или одна из вас, хотя мне трудно представить, зачем бы вам это понадобилось. Они снова закивали, на этот раз более энергично. Майкл с нежностью поцеловал Еву в лоб и взлохматил волосы Клер.

— Значит, это наилучший способ. Во всяком случае, мы избавимся от них.

— Прости, — заговорила Ева, — но я привыкла воспринимать копов как врагов. И, кроме того, совсем недавно они пытались убить нас.

— Ситуация изменилась. Придется приспосабливаться.

«В том, что касается умения приспосабливаться, Майкл — истинный король», — подумала Клер.

Сначала он был серьезным музыкантом, стремящимся сделать себе имя, потом стал призраком, обретающим тело только по ночам и запертым в собственном доме, а потом сделался призраком, запертым в собственном доме и вынужденным искать жильцов, чтобы оплачивать счета. А теперь он пытается спасти им жизнь, хотя по-прежнему сам крепко-накрепко привязан к дому. Не самый простой путь он прошел.

Просто Майкл очень... ответственный. Клер плохо представляла себе, как человек становится таким. Наверное, это и есть зрелость — состояние, до которого ей идти и идти сквозь туман будущего. И пока она понятия не имела, как туда добраться. Надо полагать, никто не имеет об этом понятия; просто бредешь, оступаешься, но продолжаешь двигаться вперед.

Они сидели и ждали.

Спустя минут пять послышался вой сирен — очень отдаленный и негромкий, потому что комната была звуконепроницаема. Это означало, что на самом деле сирены могут находиться и близко, даже около дома.

Клер встала, нажала кнопку, скрытую в ручке кушетки в форме головы льва, дверь потайной комнаты открылась, и вой сирен зазвучал гораздо громче. Она быстро спустилась по ступенькам и выглянула в коридор. Там никого не было, но внизу раздавались возмущенные крики, а потом хлопнула дверь. Взревели двигатели мотоциклов, взвизгнули шины.

— Они уехали! — крикнула она и бросилась по коридору, а потом вниз по лестнице.

Ей не терпелось найти Шейна.

Нашла она его в тот момент, когда отец держал его за горло, подняв над полом и прижав к стене. Полицейские сирены снаружи внезапно смолкли.

— Предатель, — сказал мистер Коллинз. В руке у него был нож. — Ты предатель. И ты для меня мертв.

Клер замерла на месте.

— Сэр, вам лучше уйти, если не желаете объясняться с вампирами.

Отец Шейна повернул к ней голову; его взгляд пылал яростью.

— Маленькая сучка. Настроила против меня сына.

— Нет... — Шейн вцепился в руку отца, пытаясь освободиться. — Не надо...

Клер попятилась. На мгновение те двое замерли, а потом Фрэнк отпустил сына и бросился к кухонной двери. Задыхаясь, Шейн упал на колени, Клер подбежала к нему.

И тут передняя дверь распахнулась, замок вылетел в туче обломков, и внутрь ворвались полицейские.

— О господи, — прошептал Шейн, — вот уж не везет так не везет. Мы ведь только что починили дверь.

Клер в ужасе прильнула к нему. Стражи порядка рассыпались по всему дому.

3

Шейн не разговаривал с копами. Просто сидел, ссутулившись, опустив глаза, и отказывался отвечать на любые вопросы. Клер не знала, что говорить и тем более о чем не говорить, поэтому повторяла лишь: «Не знаю...» и «Я была в своей комнате...» Ева — более хладнокровная, чем когда бы то ни было, — заявила, что она услышала, как нарушители ломают что-то внизу, увела Клер в ее комнату и заперлась сама. Звучало неплохо. Клер подтверждала ее слова энергичными кивками.

— Правда? — произнес новый голос за спинами копов, и те расступились, пропуская двух незнакомцев.

Похоже, это были детективы, одетые в спортивные куртки и слаксы. Одна — женщина, бледная, как кусок льда, с зеркальным блеском в глазах. Второй — высокий мужчина с коротко остриженными седыми волосами. У обоих на поясах виднелись золотистые символы. Точно, детективы.

Только вампиры.

Ева мгновенно смолкла, сложила на коленях руки и изо всех сил постаралась принять дружелюбный вид.

— Да, мэм, — ответила она. — Именно так все и происходило.

— И вы понятия не имеете, кто эти таинственные нарушители, — сказал мужчина-вамп. Он производил жуткое впечатление: холодный и жесткий. — И никогда не видели их прежде.

— Мы вообще их не видели, сэр.

— Потому что заперлись в своих комнатах. — Он улыбнулся, сверкнув клыками. — Я чувствую запах страха. Вы испускаете его вместе с запахом пота. Восхитительно.

Клер с трудом сдерживала желание заплакать. Копы-люди отступили, на лицах некоторых появилось выражение неловкости, но они явно не собирались вмешиваться. Ведь не произошло ничего особенного. Существуют определенные правила. И к тому же они с Евой пострадавшие!

Однако Клер заподозрила, что вампы не склонны нянчиться с пострадавшими.

— Оставьте их в покое, — сказал Шейн.

— Оно разговаривает! — Женщина рассмеялась, присела на корточки, приняв изящную, прекрасно сбалансированную позу, и заглянула в лицо Шейну. — Донкихотствующий рыцарь, защищающий слабых. Очаровательно. — У нее был западный акцент, немного похожий на немецкий. — Не доверяешь нам, маленький рыцарь? Мы для тебя не друзья?

— Как сказать. — Шейн посмотрел ей прямо в глаза. — Вы от кого получаете приказы — от Оливера или от Основателя? Потому что если вы прикоснетесь к нам — к любому из нас, — вам придется иметь дело с ней. Вы знаете, кого я имею в виду.

В лице женщины не осталось и намека на веселье. Ее партнер издал странный звук — нечто среднее между кашлем, смехом и ворчанием.

— Осторожно, Гретхен, он кусается. В точности как глупый щенок. Мальчик, ты не понимаешь, о чем толкуешь. На этом доме знак Основателя, да, но на ваших запястьях нет браслетов. Не умничай и не делай дерзких заявлений, за которыми ничего не стоит.

— Пошел ты, Дракула! — взорвался Шейн.

— Волчонок. — Гретхен засмеялась. — Ох, он мне нравится, Ганс. Могу я получить его, раз он бесхозный?

Один из копов откашлялся.

— Мэм? Сожалею, но я не могу допустить этого. Если вы подадите соответствующее заявление, я посмотрю, что можно сделать, но...

— Заявление. Фу! — Гретхен разочарованно фыркнула и встала. — В прежние времена мы могли за дерзость завалить его, словно оленя.

— В прежние времена, Гретхен, мы голодали, — сказал Ганс. — Помнишь зимы в Баварии? Пусть себе скулит. — Он пожал плечами и наградил Еву и Клер улыбкой, которая выглядела чуть менее устрашающей, чем прежде. — Прошу прощения, Гретхен иногда заносит. Итак, вы уверены, что не знаете этих нарушителей? Морганвилль не так уж велик, мы все тут связаны тесными узами, в особенности человеческое сообщество.

— Может, они нездешние, — ответила Ева. — Просто... проезжали через город.

— Проезжали через город, — повторил Ганс. — У нас не бывает случайных гостей. Даже шайки байкеров сюда не заглядывают.

Он по очереди внимательно всматривался в их лица; у Клер возникло чувство, словно ее просвечивают рентгеновскими лучами. Но не мог же он в самом деле читать ее мысли! В итоге Ганс остановил взгляд на парне.

— Твое имя?

— Шейн. Шейн Коллинз.

— Ты и члены твоей семьи несколько лет назад покинули Морганвилль, Что заставило тебя вернуться?

— Моему другу Майклу нужен был жилец.

Глаза Шейна вспыхнули, и Клер поняла, что он совершил ошибку. Очень серьезную.

— Майкл Гласс. Ах да, таинственный Майкл Гласс. Если звонишь днем, его никогда нет дома, а ночью он тут как тут. Скажи-ка, Майкл вампир?

— Будто вы не знаете? — резко ответил Шейн. — Насколько мне известно, вот уже пятьдесят лет или больше никто не создавал новых вампиров.

— Это так. И, тем не менее, любопытно. Этого твоего друга, похоже, трудно застать?

Они знали — пусть не все, но хотя бы что-то. У Оливера нет причин хранить секреты, в особенности секреты Майкла. Скорее всего, он выболтал своим приспешникам, что Майкл призрак, угодивший в ловушку между мирами, — не совсем вампир, не совсем человек, в общем, непонятно кто.

— Сейчас ночь, — заметила Гретхен. — И где же он, твой друг?

Шейн сглотнул, явно испытывая сильную душевную боль.

— Неподалеку.

— Где точно?

Клер и Ева в страхе переглянулись. Шейн все еще считал, что Майкл мертв, похоронен на заднем дворе... и сам мнимый покойник решительно требовал, чтобы его друга и дальше держали в этом убеждении.

— Не знаю, — наконец ответил Шейн, но кончики его ушей вспыхнули.

Ганс улыбнулся:

— Ты не много знаешь, сынок, однако полным тупицей не выглядишь. И как же так получилось? Ты что, заперся в комнате вместе с девушками?

Он подчеркнул последнее слово, и его партнерша рассмеялась.

Шейн встал. Искра безумия вспыхнула в его глазах, и сердце Клер перестало биться, потому что это было плохо, очень плохо. Он собирался сделать что-то ужасно неразумное, и не было способа остановить его...

— Вы меня ищете?

Все разом повернулись.

Наверху лестницы появился Майкл, в простой черной футболке и голубых джинсах. И как обычно, босиком. Он выглядел так, словно только что встал с постели.

Шейн сел; точнее сказать, тяжело плюхнулся на место. Майкл медленно спускался по лестнице, оттянув общее внимание на себя — чтобы дать товарищу время справиться со своими чувствами, весьма бурными и противоречивыми, как показалось Клер. В их числе было и облегчение — судя по тому, что на его глазах выступили слезы. И еще, вполне предсказуемо, раздражение... ну, потому что он как-никак мужчина, и именно так Шейн всегда справлялся со страхом.

В результате к тому времени, когда Майкл сошел с последней ступеньки и зашагал к кушетке сквозь круг полицейских, Шейн уже слегка остыл и, образно говоря, убрал руку с кнопки своего ядерного темперамента.

— Привет! — сказал Майкл. Шейн подвинулся, давая ему место. — Что происходит?

Тот посмотрел на него, как на сумасшедшего:

— Копы, приятель.

— Да, приятель, это я вижу. А что они тут делают?

— Ты хочешь сказать, что и впрямь все проспал? Парень, тебе требуется доктор. Может, это болезнь.

— Мне требуется всего лишь сон. Лиза, понимаешь ли... — Майкл усмехнулся. Здорово у них получалось прикидываться нормальными людьми, пусть даже нынешнюю ситуацию трудно назвать нормальной. — Так что случилось-то?

— Ты не знаешь, что в твой дом ворвались бандиты? — спросила Гретхен, следившая за разговором с явным разочарованием, поскольку по ходу его развития вероятность кровопускания заметно падала. — Все слышали, какой они тут подняли шум.

— Он мог бы проспать и Третью мировую войну, — сказал Шейн. — Говорю же, это сильно смахивает на болезнь.

— А мне помнится, ты сказал, будто не знаешь, где он, — заметил Ганс. — Стало быть, он спал не в своей комнате?

— Я ему не сторож. — Шейн пожал плечами.

— Ах! — Гретхен улыбнулась. — Вот тут ты ошибаешься, маленький рыцарь. Здесь, в Морганвилле, ты сторож всем своим братьям, поскольку можешь пострадать за совершенные ими преступления. Рекомендую осознать это и запомнить.

У Ганса сделался скучающий вид.

— Сержант! — окликнул он, и старший по званию коп вышел вперед. — Оставляю их в ваших руках. Если обнаружите что-нибудь необычное, дайте нам знать.

И буквально тут же вампы ушли, быстро и молча. Пытаясь унять дрожь, Клер опустилась на кушетку рядом с Шейном, усевшись чуть ли не на колени к нему. Ева втиснулась между парнями.

— Хорошо.

Сержант не выглядел счастливым оттого, что все снова легло на его плечи, но вроде бы смирился с этим.

«Легче легкого, — подумала Клер, — иметь боссами вампов. Они, похоже, уделяют своим подчиненным не слишком много внимания».

— Гласс? Чем занимаешься?

— Я музыкант, сэр.

— Играешь в городе?

— Готовлюсь к предстоящим выступлениям.

Коп кивнул и пролистал записную книжку. Нашел нужную страницу, пробежал толстым пальцем по списку и нахмурился.

— Ты опаздываешь с пожертвованием, Гласс. На месяц.

— Простите, сэр. Я восполню этот пробел завтра утром.

— Да уж постарайся, а то сам знаешь, что будет. — Коп продолжил изучение списка. — Ты, Коллинз. До сих пор без работы? — Он пристально уставился на Шейна; тот пожал плечами и попытался придать себе как можно более глупый вид. — Нужно постараться.

— Работаю в кафе «Встреча», — не дожидаясь вопросов, заявила Ева. — Ева Россер, сэр, благодарю вас. — Она держала Майкла и Шейна за руки и так заметно нервничала, что буквально вибрировала. Это выглядело до некоторой степени забавно; когда ей не на кого было рассчитывать, кроме как на саму себя, она обычно была хладнокровна и спокойна. — Правда, я подумываю сменить место работы.

Копу, похоже, тоже все надоело.

— Да, хорошо. А ты, девочка? Имя?

— Клер, — еле слышно ответила та. — Данверс. Я студентка.

— Почему ты не в общежитии? — Он вперил в нее пронзительный взгляд.

— У меня есть разрешение жить за пределами кампуса.

Она не стала уточнять от кого, потому что в действительности сама дала его себе.

Сержант еще несколько мгновений буравил ее глазами, а потом пожал плечами:

— Даже живя за пределами кампуса, ты должна следовать городским правилам. Друзья объяснят тебе, в чем они состоят. Не говори лишнего в университете — у нас хватает проблем и без паники среди студентов. И мы очень хорошо научились выявлять болтунов.

Клер кивнула.

Это был еще не конец, но, по крайней мере, ее оставили в покое. Полицейские порыскали по дому, забрали некоторые фотографии и ушли.

Добрые десять секунд после того, как копы закрыли за собой дверь — насколько это было возможно со сломанным замком, — царило молчание, а потом Шейн повернулся к Майклу и рявкнул с неприкрытой яростью:

— Ах ты, чертов недоносок!

— Может, поговорим не здесь? — почти спокойным тоном спросил Майкл. Его взгляд, однако, свидетельствовал совсем о другом состоянии духа.

— Что, ты теперь можешь покидать дом?

— Нет, я имею в виду другую комнату, Шейн.

— Эй, — заговорила Ева, — не вздумайте...

— Заткнись! — оборвал ее Шейн.

Майкл вскочил, словно его толкнули, схватил друга за футболку, рывком поставил на ноги и хорошенько встряхнул.

— Прекрати! Твой отец настоящий козел, но это не болезнь и, следовательно, не заразно.

Неожиданно Шейн крепко обнял его. Майкл слегка покачнулся под этим напором, на мгновение закрыл глаза и шлепнул того по спине. И конечно, тот шлепнул его в ответ. Парни, что с них возьмешь? Клер закатила глаза.

— Я думал, ты умер. — Глаза Шейна казались влажными и подозрительно блестели. — Я видел, как ты умираешь, парень.

— Я все время умираю, а потом снова оживаю, как тебе известно. — Майкл криво улыбнулся, скорее мрачно, чем весело. — Я решил, что пусть лучше твой отец думает, будто убил меня. Может, рассуждал я, тогда он будет не так крут с остальными вами. — Его взгляд скользнул по синякам на лице Шейна. — Блестящий план, ничего не скажешь. Извини, приятель. Я мало что могу сделать до наступления ночи.

— Ты помнишь... Ты знаешь, что они делали с тобой? — спросила Клер.

— Да. Помню.

— Ох, черт! — Шейн снова рухнул на кушетку и уткнул лицо в ладони. — Господи, парень, мне так жаль, так жаль!

— Это не твоя вина.

— Я действительно позвонил ему.

— Ты позвонил ему, потому что у нас тут началось настоящее Аламо. Ты же не знал...

— Я знаю папу, — мрачно перебил его Шейн. — Майкл, хочу, чтобы ты понял: я здесь... я приехал не ради того, чтобы выполнить для него грязную работу. Поначалу — да, но спустя первую неделю или около того все переменилось.

Майкл не отвечал. Клер придвинулась к Шейну и погладила его взлохмаченные волосы.

— Эй! Все в порядке. Главное, с нами все хорошо.

— Нет. — Шейн закрыл лицо ладонями, и голос звучал глухо. — Мы в полном дерьме. Правда, Майкл?

— Это уж точно, — вздохнул тот.

— Копы найдут их, — негромко сказала Ева.

Девушки на кухне готовили пасту — у Евы возникло желание освоить новое блюдо. Она хмуро посмотрела на упаковку спагетти, затем на кастрюлю с водой, которая никак не закипала.

— Я имею в виду отца Шейна и его банду придурков.

— Наверное, — согласилась Клер, но не потому, что тоже так считала, а потому, что чувствовала — нужно сказать именно это. — Хочешь, я подогрею соус?

— Его нужно греть? Можно ведь просто вытряхнуть на пасту.

— Ну, можно, конечно, но подогретый он вкуснее.

— Ох! — Ева вздохнула. — Это все так сложно. Неудивительно, что я никогда ничего не готовлю.

— Ты готовишь завтрак!

— Я готовлю только две вещи: бекон и омлет. И иногда сэндвичи. Ненавижу готовить. Это напоминает мне о матери. — Ева сняла с полки вторую кастрюльку и со стуком поставила ее на плиту. — Возьми.

Клер билась, пытаясь свинтить крышку банки с соусом для спагетти; в конце концов та отскочила с громким хлопком.

— Как думаешь, они так и будут злиться друг на друга? — спросила она.

— Майкл и Шейн?

Соус вывалился в кастрюлю — густой, влажный и какой-то неприятный на вид. Клер подумала, не взять ли вторую банку, и решила, что если двое из четырех едоков парни, то чем больше, тем лучше. Она открыла ее, вытряхнула содержимое в кастрюлю, включила горелку и поставила соус подогреваться на медленном огне.

— Кто знает? — Ева пожала плечами. — Мальчишки такие идиоты. Можно ведь просто сказать: «Ох, парень, я так рад, что ты жив». Нет, нужно обязательно устроить целый спектакль в духе Королевского драматического театра. — Она огорченно вздохнула. — Одно слово — мальчишки. Клянусь, я стала бы лесбиянкой — если бы они не были так сексуальны.

Клер изо всех сил постаралась не расхохотаться, но без толку, и спустя мгновение Ева тоже засмеялась. Вода закипела, и в нее высыпали спагетти.

— Ева... можно спросить?

— О чем?

Ева хмуро разглядывала пасту, с таким видом, словно подозревала ее в намерении сбежать из кастрюли.

— О тебе и Майкле.

— А-а... — Щеки Евы порозовели, и от этого она, к тому же одетая не в привычных черно-красных готических тонах, стала выглядеть еще более юной и хорошенькой. — Ну, я не знаю, как это назвать. Господи, просто он такой...

— Пылкий? — подсказала Клер.

— Пылкий, да. Прямо термоядерный. Как поверхность солнца. И...

Теперь щеки Евы просто пылали. Клер взяла деревянную ложку и стала мешать пасту.

— И?

— И перед тем как все это случилось, я собиралась... ну, подтолкнуть его, понимаешь? Вот зачем мне чулки с подвязками и все такое. Заранее готовилась.

— Ох!

— Да, обидно. Как думаешь, он подглядывал?

— Когда ты переодевалась? — спросила Клер. — Ну, вряд ли, хотя мне кажется, он был не прочь.

— Тогда все в порядке. — Ева в удивлении воззрилась на пасту, поверх которой формировалась густая белая пена. — Что, так и должно быть?

В доме родителей Клер ничего подобного видеть не приходилось. Правда, они не так уж часто готовили спагетти.

— Не знаю.

— Вот дерьмо!

Пена продолжала расти — прямо как в фильме ужасов. «Пена пожирает Стеклянный дом». Она скапливалась наверху кастрюли и перетекала через край; коснувшись горелки, начала шипеть и пузыриться. Девушки вскрикнули, а Ева выключила горелку.

— Стало быть, паста дает пену. Будем знать. Когда слишком разогревается.

— Как Майкл? — спросила Клер, и обе рассмеялись.

Тут вошел упомянутый молодой человек, и они еще сильнее зашлись хохотом.

— Леди, я что-то упустил? — спросил он, доставая из холодильника две последние, оставшиеся с его дня рождения бутылки пива.

— Паста вылезает из кастрюли, — сквозь смех с трудом проговорила Клер.

Майкл некоторое время с любопытством разглядывал их, потом: пожал плечами и удалился.

— Как думаешь, он сейчас говорит Шейну, что мы свихнулись?

— Наверное. — Ева снова включила горелку. — Это шок? В смысле, мы в шоке?

— Не знаю. Давай прикинем. Мы забаррикадировались в доме, на нас напали, чуть не сожгли. Прямо у нас на глазах убили Майкла, потом он воскрес. И еще нас допрашивали жуткие копы-вампы. А? Вполне может быть шок.

Ева фыркнула:

— Похоже, из-за него я и занялась стряпней.

Они в молчании смотрели, как булькает паста. По кухне распространился аромат томатного соуса со специями — такой успокаивающий, такой домашний. Клер помешала соус. Сейчас, подогретый, он выглядел восхитительно.

Дверь кухни снова отворилась, и на этот раз появился Шейн, с бутылкой пива в руке.

— Что горит?

— Твои мозги, — отозвалась Ева. — Не хочешь поцеловать девушек, чтобы загладить свою вину?

Он сердито воззрился на нее и спросил Клер:

— Что, черт побери, она делает?

— Варит спагетти. — Большую часть работы делала Клер, но она решила в это не углубляться. — Кстати... насчет твоего папы... Как думаешь, его поймают?

— Нет. — Шейн движением бедра отодвинул Еву от плиты и сам занялся спагетти. — В Морганвилле много укромных уголков. В основном чтобы вампам было где прятаться, но и он может ими воспользоваться. Заляжет на дно. Картами я его снабдил. Он сообразит, куда пойти.

— А не может он просто уехать отсюда? — с надеждой спросила Ева.

Шейн вытащил немного спагетти и прижал ложкой к металлическому краю кастрюли; тонкие макаронины легко разрезались.

— Нет, он точно не уедет. Ему отступать некуда. Он всегда говорил, что если еще раз пересечет границу Морганвилля, то останется здесь, пока дело не будет доведено до конца.

Ева с подчеркнуто спокойным видом скрестила на груди руки.

— Шейн, если он прикончит хотя бы одного вампира, мы покойники. Это ты понимаешь?

Он отхлебнул пива, явно уклоняясь от ответа. Выключил горелку, отнес кастрюлю к раковине и слил воду, придерживая спагетти крышкой. Прямо как настоящий повар. И то, как уверенно он действовал, выглядело очень сексуально, по мнению Клер. Она и сама любила готовить, но в нем ощущался специалист. Почему-то сегодня она очень много внимания уделяла тому, как Шейн двигается, как облегает его одежда — или, точнее, не так уж и облегает, поскольку на нем были свободные, мешковатые джинсы. Достаточно свободные и достаточно мешковатые, чтобы породить у нее фантазии на тему того, как они сползают, и Клер залилась краской.

Чтобы отвлечься, она достала миски из буфета — разномастные, две из четырех — с трещинками. Она поставила их на стойку, и Шейн начал раскладывать спагетти, а Ева поливала каждую порцию соусом.

Все в целом выглядело очень аппетитно. Клер взяла две миски и понесла в гостиную. Там Майкл как ни в чем не бывало настраивал гитару — будто его не закололи ножом в сердце, не вытащили из дома, не... О бог мой, ей даже думать не хотелось о том, что произошло дальше.

Она протянула ему миску. Он бережно убрал в футляр гитару — каким-то чудом не пострадавшую, несмотря на все, что тут творилось в последние два дня, — и принялся за еду. Вошли Шейн и Ева, державшая под мышкой две бутылки охлажденной воды. Бросив одну Клер, она, скрестив ноги, уселась на полу около колен Майкла.

Шейн расположился на кушетке, Клер села рядом. Несколько минут никто не говорил ни слова. Клер не осознавала, насколько голодна, но едва соус коснулся языка и она ощутила вкус приправ, как поняла, что просто умирает с голоду. Жаль, что нельзя было проглотить все разом.

— Идет как по маслу, — заметил Шейн. — Это и впрямь съедобно, Ева.

И снова у Клер возникло желание уточнить, кто на самом деле готовил спагетти, но она удержалась, главным образом потому, что тогда пришлось бы перестать жевать.

— Клер, — сказала Ева. — Это она готовила, не я. Я просто, знаешь ли, надзирала.

Клер слегка удивилась, но почувствовала прилив благодарности.

— Думаешь, я не понял?

Ева шлепнула Шейна и шумно втянула спагетти. Клер первой опустошила миску — даже раньше Майкла и Шейна — и с удовлетворенным вздохом откинулась на подушки.

«Вздремнуть, — подумала она. — Теперь неплохо бы немного вздремнуть».

— Ребята, — заговорил Майкл, — наши неприятности не кончились. Вы ведь это понимаете?

— Ага, — ответила Ева. — Но теперь мы, по крайней мере, сыты.

Он слегка улыбнулся и вперил взгляд в Шейна.

— Ты должен рассказать все, только не морочь мне голову, ладно? Все с самого начала, с тех пор как ты уехал из города.

Похоже, весь аппетит у Шейна пропал. Применительно к нему это был дурной знак.

Вампиры в порядке компенсации предложили им деньги. Такая вот морганвилльская версия «Оллстейт иншуранс», только это была не страховка — это были кровавые деньги, плата за погибшего ребенка.

И Коллинзы — папа, мама и Шейн — упаковали то, что уцелело во время пожара, сгубившего Алису, и глубокой ночью покинули город. Сбежали. Ничего особенного, казалось бы. Люди время от времени покидают город, и, как правило, без неприятных последствий для себя. Родители Майкла, к примеру. Однако... с Молли Коллинз что-то пошло не так, как обычно.

— Поначалу она просто места себе не находила, — рассказывал Шейн; он прикончил свое пиво и теперь крутил бутылку между ладонями. — Оглядывалась по сторонам с таким видом, словно пытается что-то вспомнить. Папа ничего не замечал. Он много пил. Мы устроились в Одессе, и папа пошел работать на перерабатывающий завод. Дома появлялся редко.

— Наверное, оно и к лучшему, — пробормотала Ева.

— Не перебивай меня, ладно?

— Извини.

Шейн сделал глубокий вдох.

— Мама... Она все время говорила об Алисе. Понимаете, мы не... Я не помнил ничего, кроме того факта, что она умерла. Такое неясное, расплывчатое воспоминание, не причиняющее особого беспокойства, если вы понимаете, что я имею в виду... Сама Клер ничего подобного никогда не испытывала, но родители постоянно забывали то одно, то другое, и их это особо не заботило. Поэтому, можно сказать, отчасти она понимала Шейна.

— Я тоже устроился на работу. Мама... Она все время оставалась в мотеле. Ничего не делала, только ела, спала и иногда, после наших долгих уговоров, принимала ванну. Я считал, что это депрессия... однако тут крылось нечто большее. Однажды, ни с того ни с сего, она хватает меня за руку и спрашивает: «Шейн, ты помнишь свою сестру?» Ну, я, естественно, отвечаю: «Да, мама, конечно помню». А она говорит нечто совсем уж странное: «Ты помнишь вампиров?» Я не помнил, но чувство было такое... будто что-то во мне пытается вспомнить. Сильно разболелась голова, накатила тошнота. А мама... Она все продолжала говорить, что с нами что-то не так, что-то неправильное с нашими головами. И о вампирах. И о гибнущей в огне Алисе.

Шейн смолк, продолжая вертеть бутылку, словно какой-то талисман. Никто не шелохнулся.

— И тогда я тоже вспомнил, — прошептал он.

По голосу было слышно, как тяжело ему даются эти воспоминания. Майкл не смотрел на товарища; он сидел, опустив взгляд на свою бутылку пива, и по клочкам обрывал с нее этикетку.

— Было такое чувство, будто рухнула стена и все хлынуло в эту брешь. В смысле, это достаточно нелегко само по себе — пройти через такое и вроде как справиться с этим, но когда память возвращается вот так... — Шейн содрогнулся. — Это было все равно что снова и снова смотреть, как умирает Алиса.

— Ох! — пролепетала Ева. — О господи!

— Мама... — Шейн покачал головой. — Это было невыносимо, и однажды я сбежал. Я не мог больше слушать, должен был уйти, понимаете? Ну, я и ушел. — Он невесело усмехнулся. — Спасал свою жизнь.

— Слушай... — Майкл нервно откашлялся. — Я был не прав. Ты не обязан...

— Заткнись, парень, просто заткнись.

Шейн выцедил несколько последних капель из бутылки и с трудом проглотил их. Клер не представляла, что услышит дальше, но Майкл, судя по выражению его лица, это знал. Внутри у нее все сжалось.

— Когда несколько часов спустя я вернулся, она лежала в ванне, плавала там... и вода была вся красная... и бритвенные лезвия на полу...

— Ох, дорогой! — Ева вскочила, в мгновение ока оказалась рядом, протянула и тут же отдернула руку, не коснувшись Шейна, как будто его окружало непробиваемое силовое поле печали. — Это не твоя вина. Ты сам сказал — у нее была депрессия.

— Вы что, не въехали? — Он перевел угрюмый взгляд с нее на Майкла. — Она не делала этого. Не стала бы. Это все они. Вы знаете их методы: проникнуть в дом и убить, но так, чтобы все было шито-крыто. Видимо, они пробрались туда вскоре после того, как я сбежал. Не знаю...

— Шейн!

— Не знаю, как они заставили ее залезть в ванну. Никаких синяков не было, одни порезы...

— Господи!

На этот раз лицо Майкла выражало такой неприкрытый ужас, что Шейн смолк. Без единого слова они долго смотрели друг на друга, а потом Майкл расслабился и откинулся в кресле.

— Не знаю, что и сказать.

— Ничего не говори. Вот так все оно и было. Я не мог... Дерьмо! Просто дайте мне закончить, ладно?

Как будто они могли остановить его. Клер пробрал озноб. Она чувствовала, как сидящий рядом Шейн дрожит, и если ее знобило, то что же испытывал он? Она протянула руку, чтобы прикоснуться к нему, но, как и Ева до этого, остановила себя… Что-то в нем подсказывало — сейчас он не хочет, чтобы к нему прикасались.

— В конце концов домой пришел папа. Копы сказали, что это самоубийство, но после их ухода я все рассказал ему. Он не хотел ничего слушать и повел себя... мерзко.

Клер и вообразить не могла, насколько на самом деле мерзко, если даже Шейн признал это.

— Но я заставил его вспомнить.

Ева сидела на полу, подтянув колени к груди и не сводя с Шейна взгляда широко распахнутых глаз.

— И?

— Он запил, сильно. — Черная горечь прозвучала в голосе Шейна; он взглянул на пивную бутылку в своих руках, будто внезапно осознал, что это такое, и поставил ее на пол, вытер ладони о джинсы. — Связался с этими байкерами. Я был... немного не в форме и не все помню. Пару недель спустя к нам заявились эти типы... ну, в строгих костюмах. Не вампы, адвокаты. Принесли деньги, много. Вроде как страховка, хотя мы оба понимали, от кого они. Суть в том, что эти парни пытались вычислить, много ли мы знаем и помним. Я так накачался наркотиками, что вообще не видел ничего вокруг, а папа был пьян в стельку. Думаю, это и спасло нам жизнь. Они решили, что мы не представляем угрозы.

Он вытер лоб тыльной стороной ладони и засмеялся — горьким, ломким смехом, похожим на дребезжание стекла.

«Накачался наркотиками...»

Клер заметила, что Майкл тоже обратил внимание на эти слова. Возможно, он хотел спросить: «Парень, а как теперь насчет этого?»

Но, видимо, решил, что сейчас не самое подходящее время.

Тем более что необходимость спрашивать отпала — Шейн ответил сам.

— Но я завязал с наркотой, а папа протрезвел, и мы начали строить планы. Штука в том, что хотя мы вспомнили многое, в основном это было личное, а иные вещи забылись. Например, как искать вампов, план города и прочее в том же духе. Мне было поручено вернуться сюда, разведать, где вампы прячутся днем. Мы думали, это не займет много времени, и я не предполагал, что все так усложнится.

— Из-за нас? — мягко спросила Ева. — Твой отец не хотел, чтобы у тебя завелись друзья.

— В Морганвилле иметь друзей опасно. Это может погубить.

— Нет. — Ева положила ему на колено руку, — Шейн, дорогой, в Морганвилле друзья — единственное, что позволяет выжить.

4

Клер просто не верилось, сколько всего таил в себе Шейн — печаль, и ужас, и горечь, и гнев. Он всегда казался нормальным до мозга костей, и такое эмоциональное кровопускание потрясало. Потрясал даже сам факт того, что он говорил так долго, причем о личном. Кем-кем, а болтуном Шейн не был.

Собрав после обеда посуду, Клер принялась ее мыть; ощущение на руках горячей воды и жидкого мыла действовало успокаивающе. Она отчистила кастрюли, сковородки и брызги красного соуса; последнее напомнило, как Шейн обнаружил маму в кровавой ванне.

«Я был немного не в форме», — сказал он.

Мягко сказано, в этом он мастер. Если бы что-то подобное случилось с Клер, она не знала, смогла ли бы снова смеяться, улыбаться да и вообще делать что-либо. В особенности если учесть, что перед этим он потерял сестру и выиграл главный приз в лотерее Самого-Козлиного-Козла-Пьяницы-Папаши. Как он выдержал? Что помогло ему оставаться таким... храбрым?

Мысли о его бедах вызвали желание расплакаться, но она была почти уверена, что такое проявление сочувствия смутило бы Шейна, поэтому держала свою жалость при себе и все терла, терла посуду.

«Он не заслуживает этого. Почему они просто не оставят его в покое? Почему все используют его как мальчика для битья?»

Может, как раз потому, что он показал свою способность выдерживать удары и становиться еще сильнее.

Кухонная дверь распахнулась, и Клер от неожиданности подскочила. Она думала, это Шейн, но оказалось — Майкл. Он подошел к раковине, набрал в горсть холодной воды, плеснул в лицо и на шею.

— Скверная выдалась ночь, — сказала Клер.

— И не говори.

— Думаешь, он прав? Ну, насчет того, что его мать убили?

— Думаю, Шейн таскает на себе груз вины размером с Тауэр. И думаю, когда он сердится, ему легче. — Майкл пожал плечами. — Не знаю. Возможно. Но, надо полагать, правды мы никогда не узнаем.

Все это было просто ужасно. Неудивительно, что Шейн никогда не испытывал желания распространяться на эту тему. Клер попыталась представить себе, каково это — жить с такими сомнениями, с такими воспоминаниями. И не смогла.

И порадовалась, что не смогла.

— Ну, у меня около трех часов до утра, — продолжал Майкл. — Нужно спланировать, что нам делать и чего не делать.

Клер кивнула и поставила тарелку на сушилку.

— Прежде всего, никто из вас не должен покидать дом. Усвоила? Ни ради учебы, ни ради работы. Я не смогу защитить вас, если вы будете снаружи.

— Нельзя же бесконечно прятаться!

— Какое-то время можно, и именно так мы и поступим. Послушай, отец Шейна не будет болтаться тут вечно. Это временная проблема. Его поймают. — О том, что будет с отцом Шейна после того, как его схватят, Майкл не стал говорить. — Пока мы не делаем ничего такого, что позволит напрямую связать нас с ним, мы в безопасности. Слово Амелии остается в силе.

— Ты так доверяешь...

— Вампиру? А что, у нас есть выбор?

— Ну, если и есть, то небольшой. — Клер внимательно пригляделась к Майклу; он казался усталым. — Майкл? Ты в порядке?

— Я? — Он явно удивился. — Конечно. Шейн — вот у кого проблемы. Не у меня.

Нет, у Майкла, ясное дело, все хорошо. Подумаешь, убили, расчленили, похоронили, потом он воскрес — просто еще один обычный эпизод жизни. Клер вздохнула.

— Мальчишки... — скорбно заключила она. — Майкл, ладно, сегодня я останусь дома, но вообще-то мне нужно ходить на занятия, знаешь ли. Действительно нужно.

Потому что для нее прогулять учебу было все равно как для наркомана не получить свою ежедневную дозу.

— Или образование, или жизнь, Клер. Лично я предпочитаю видеть тебя живой, пусть и чуть менее ученой.

Она посмотрела ему в глаза.

— Ну а я — нет. Сегодня, так и быть, я останусь дома. Насчет завтра ничего не обещаю.

Он улыбнулся и запечатлел на ее лбу теплый поцелуй.

— Вот она, моя девочка. И ушел.

Клер снова вздохнула, на этот раз с ощущением счастья. Тот факт, что Ева положила глаз на Майкла, не мешал восхищаться его привлекательностью и трепетать в его присутствии.

Покончив с посудой, Клер вернулась в гостиную. По телевизору показывали какое-то судебное шоу, и на кушетке перед ним, ссутулившись, сидел Шейн. Никаких признаков Евы и Майкла. Клер страстно мечтала о постели, о том, чтобы лечь и на время провалиться в беспамятство, но Шейн выглядел таким одиноким...

Она села рядом с ним. Оба молчали. Спустя какое-то время он обхватил ее рукой.

Так она и заснула, прижавшись к его теплому боку.

Это было очень приятное ощущение.

Наверное, вполне естественно, что Шейна должны преследовать ночные кошмары, но Клер никогда не задумывалась об этом. Когда он дернулся и скатился с кушетки, она откинулась на подушки, сонно моргая. Телевизор все еще работал — на экране мелькали цветные пятна, — а Клер сквозь пелену прерванного сна силилась понять, что происходит.

— Шейн?

Он лежал на боку, съежившись и вздрагивая. Клер сползла с кушетки и положила ладони на его широкую спину, ощущая сквозь тонкую ткань футболки влажную от пота кожу и мышцы, напряженные, словно стальные канаты. Он шумно дышал и издавал ужасные звуки, отчасти похожие на сдавленные рыдания.

Она не знала, что делать. За последние несколько часов Клер не раз чувствовала свою беспомощность, но сейчас особенно остро. Может, потому что тут не было Майкла и Евы — да и едва ли Шейн хотел бы, чтобы они видели его в таком состоянии. У него имелся пунктик насчет гордости.

— Я в порядке, — тяжело дыша, твердил он. — Я в порядке, в порядке.

Судя по голосу, однако, это было совсем не так — он говорил, как до смерти напуганный маленький мальчик.

Наконец Шейн сумел сесть, и Клер крепко обняла его; сначала он сопротивлялся, но потом обмяк и сам обнял ее, так нежно поглаживая по волосам, словно боялся сломать.

— Ш-ш-ш... — шептала она, как делала ее мать, когда что-то пугало маленькую Клер. — Ты дома, в безопасности, с тобой все хорошо.

Если она думала, что он заговорит о своих снах, то ее ждало разочарование. Избегая смотреть на девушку, Шейн отодвинулся и сказал:

— Тебе давно пора в постель.

— Да. Ты первый.

— Не могу спать. — Скорее, он боялся засыпать; глаза у него покраснели и туманились от усталости. — Я бы выпил кофе или еще чего-нибудь.

— Может, колы?

— Все равно что.

Она принесла ему колы, и Шейн залпом выпил ее, рыгнул и бросил на Клер извиняющийся взгляд.

— Где Майкл?

Она развела руками.

— А Ева?

Та же пантомима неведения.

— Ну, по крайней мере, хоть кто-то хорошо выспится этой ночью. Они вместе?

Клер удивленно посмотрела на него.

— Не... не знаю.

На самом деле она просто не задумывалась об этом, не видела, как они уходили, разошлись ли по своим комнатам, или Ева в конце концов набралась храбрости и пригласила Майкла к себе. Потому что сам он никогда не сделал бы первого шага — это было не в его духе.

— Надеюсь, что да, — сказал Шейн. — Они заслуживают того, чтобы немного развлечься, даже в аду.

Это была не шутка и не образное выражение. Он действительно воспринимал Морганвилль как ад. И что ни говори, у него были для этого основания. Да, это ад, а они — заблудшие души; приближается утро, и ее вот уже очень, очень давно не отпускает страх...

— А что мы? — услышала она собственный голос. — Не заслуживаем того, чтобы немного развлечься?

«Не может быть, чтобы это я сказала!» — тут же подумала Клер.

Вот только так оно и было.

Он улыбнулся; хотелось бы знать, сумрак когда-нибудь покинет его взгляд?

— Развлечься? Это я могу устроить.

— О... — Она облизнула губы. — Не сомневаюсь.

— Не делай этого, сексапильная девчонка. Ты сбиваешь меня с толку.

Сама идея, что кто-то — в особенности Шейн — может воспринимать ее как сексапильную девчонку, страшно возбуждала. Она попыталась скрыть, что внутренне дрожит, словно «Джелло».

— Значит, теперь ты хочешь, чтобы я осталась? А кто говорил, что мне пора в постель?

— Пора, да. — Это было сказано без особого энтузиазма. — Потому что если ты останешься... ну, развлечение тебе обеспечено.

— Видеоигры?

— Тебя интересуют видеоигры? — Он широко распахнул глаза.

— А тебя?

— Ну ты самая странная девушка в мире.

— Скажешь тоже. А как же Ева?

Нет, она действует неправильно. Как девушки соблазняют парней? Она была абсолютно уверена, что разговор о видеоиграх или их общей соседке не приведет к желанному «развлечению». И еще.

Как, интересно, нужно двигаться? Собственное тело казалось неуклюжим, угловатым, а так хотелось ощущать себя изящной и элегантной. Как в фильмах.

Вот Ева знала бы, что делать. У нее есть чулки с подвязками и кружевные трусики, а у Клер не только в жизни ничего подобного не было — она даже понятия не имела, где такие вещи берут. И Ева носит их для Майкла, а может, просто для себя самой рядом с Майклом; такой маленький возбуждающий личный секрет. Да, уж Ева знала бы, что сказать.

«Ну выдай наконец что-нибудь по-настоящему сексуальное», — приказала она себе и в каком-то слепом порыве брякнула:

— Думаешь, они занимаются этим самым?

И тут же в ужасе обеими ладонями зажала рот.

Никогда в жизни ей так не хотелось взять свои слова обратно. Мгновение Шейн просто смотрел на нее, как бы не в силах понять, о чем она толкует. А потом рассмеялся.

— Господи, надеюсь! Эти двое могут позволить себе... ух!

Она чуть ли не наяву увидела, как перед его внутренним взором вспыхнуло число, соответствующее ее возрасту.

— Черт! Неважно, — закончил он.

Нет, со словами у нее получалось из рук вон плохо. Тогда она, решив пойти другим путем, наклонилась и поцеловала его. Неумело, неуклюже; и он не сразу среагировал. Может, слишком удивился? Может, она что-то сделала не так? Или вообще не следовало подталкивать его...

Его губы приоткрылись, теплые, влажные... и она забыла обо всем. Жизнь свелась к ощущению мягкого давления, становившегося все сильнее по мере того, как длился поцелуй.

Невинные поцелуи, потом все более страстные поцелуи, и, господи, как же это было чудесно! И еще лучше стало, когда она шире открыла рот и их языки соприкоснулись.

Целоваться с Шейном — какая замечательная новая наука! Клер могла бы посвятить ей целый семестр — с интенсивными персональными занятиями и непременно с лабораторными работами.

Время для нее перестало существовать, но в какой-то момент она все же осознала, что из окон льется мягкий свет, а тело затекло от долгого сидения на полу. Мышцы спины запротестовали, и она вздрогнула. Шейн поднял ее, а сам растянулся на кушетке и протянул Клер руку, приглашая присоединиться.

Чувствуя покалывание во всем теле, она смущенно сказала:

— Там нет места.

— Места сколько угодно.

Дыхание у нее перехватило. Ощущая, как внутри пробуждается что-то дикое, первобытное, она вытянулась на узкой незанятой полосе кушетки и вскрикнула, когда Шейн неожиданно подхватил ее и положил на себя, поверх груди и, о бог мой, поверх всего тела.

— Так лучше?

Он вскинул брови: это был вопрос, и Шейн ждал на него реального ответа. Щеки Клер заполыхали, но она не отвела взгляда.

— Так замечательно.

Чувство было такое, словно она обнажена, хотя и полностью одета. На этот раз поцелуи были влажные, неистовые, долгие, и ощущение мышц Шейна, то напрягающихся, то расслабляющихся под ней, невероятно возбуждало.

«Мы уже, наверное, перешли грань дозволенного», — подумала она.

Ну, вроде того. Хотя они же не раздевались.

Может, Шейн и не обладал присущим Майклу чувством ответственности, но порывы свои сдерживать умел. По крайней мере, когда дело касалось Клер. Его руки блуждали по ее телу, обходя места, прикосновения к которым она страстно жаждала, и, наоборот, касаясь тех мест, о прикосновении к которым она никогда и не мечтала. Например, поясницы, там, где начинается ложбинка между ягодицами. Или задней стороны шеи. Или внутренней поверхности рук. Или...

Он провел руками по ее бокам, едва-едва коснувшись внешней стороны грудей, и она тяжело задышала. Шейн мгновенно ссадил ее с себя и отодвинулся на другой конец кушетки. Его лицо пылало, глаза блестели; от усталости не осталось и следа.

— Нет, — заявил он и, когда она попыталась придвинуться поближе, вскинул руку, словно регулирующий уличное движение коп. — Красный свет. Если ты снова издашь такой звук, нам не миновать неприятностей. Ну, мне, по крайней мере.

— Но... — Чувствуя, как снова заполыхали щеки, Клер с трудом попыталась облечь свои мысли в слова. — А как же ты? Ну, ты понимаешь...

Она сделала неопределенный жест рукой, означающий что угодно: или ничего, или все.

— Обо мне не беспокойся, мне это было необходимо. — Он все еще глубоко дышал, но выглядел гораздо лучше. Более собранным, более похожим на обычного Шейна, не потерянного, измученного маленького мальчика, до смерти напуганного приснившимся кошмаром. — Ну? Удалось нам немного развлечься?

— Определенно, — пролепетала она.

Настолько удалось, что она чувствовала себя готовой взорваться шипучкой.

— Э... Мне пора в...

— Да, и мне тоже.

Шейн, однако, не двинулся с места. Клер встала, нетвердой походкой пересекла гостиную и поднялась по лестнице. У себя в комнате заперла дверь и рухнула на новый матрац, который даже не успела застелить простыней. И с одеялами была проблема, поскольку большая их часть пострадала в ходе борьбы с огнем. В комнате пахло так, будто где-то тут сидел мокрый, провонявший дымом пес, но Клер было все равно.

Абсолютно все равно.

Вот уж они развлеклись! О да!

Около полудня она услышала звяканье дверного колокольчика и сбежала по лестнице. Шейн крепко спал на кушетке. Евы нигде не было, а Майкла Клер и не ожидала увидеть, учитывая дневное время. Она добежала до двери, в отсутствие замка блокированной креслом, и... остановилась.

— Майкл? Ты здесь? — Порыв прохладного ветра взъерошил волосы. Класс! Сегодня он был силен. — Открывать дверь? Один раз «да», два «нет».

По-видимому, да. Она отодвинула кресло и выглянула наружу. На крыльце стояли двое мужчин, оба высоченные. Один худощавый, суровый с виду, с черными волосами; другой бледноватый (но не как вампы), грузный, почти полностью лысый, немногие уцелевшие каштановые волосы коротко острижены.

Оба продемонстрировали ей свои бляхи. Полиция.

— Ты ведь Клер? — спросил худощавый и протянул ей руку. — Джо Хесс, а это мой партнер, Трейвис Лоув. Как дела?

— Э... — Она неловко пожала руку Хессу, а потом и Лоуву. — Прекрасно. Есть какие-нибудь... В смысле, вы нашли...

Она очень надеялась, что мистер Коллинз надежно упрятан за решетку, и одновременно страшилась того, как это скажется на Шейне. Нервничая, она покачивалась с носков на пятки, переводя взгляд с одного лица на другое.

Джо Хесс улыбнулся. В отличие от большинства улыбок, которые она видела в Морганвилле, эта казалась искренней. Не жизнерадостной — это было бы чересчур, — но, как ни странно, успокаивающей.

— Все в порядке, — ответил он. — Нет, мы не нашли их, но вам нечего опасаться. Можно войти?

За спиной Клер послышались шаги. Шейн проснулся и стоял в коридоре — босой, помятый, с взлохмаченными после сна волосами, которые пришли в еще больший беспорядок, когда, зевнув, он провел по ним рукой. И с чего это он казался ей сексуальным?

Клер взяла себя в руки и кивнула на стоящих в дверном проеме копов.

— Офицеры... — Шейн зашагал к двери. — Что вам нужно?

— Я просто спросил, можем ли мы войти и поговорить. — Детектив Хесс больше не улыбался, но по-прежнему выглядел дружелюбно. — Неофициально.

Клер обдало волной холода — один раз, значит, Майкл не возражал.

— Конечно.

Она отступила, широко распахнув дверь. Копы вошли, и Шейн повел их в гостиную. Лоув внимательно огляделся по сторонам и, похоже, остался доволен.

— Мило, — пробормотал он, впервые подав голос. — Здесь так много дерева. Чистая органика.

Сказать «спасибо» Клер не могла, потому что не она же строила дом и даже не являлась его хозяйкой, однако ради Майкла согласилась:

— Мы тоже так думаем, сэр.

По-прежнему нервничая, она села на кушетку, на самый краешек. Шейн остался стоять, а копы расхаживали по комнате, не то чтобы выискивая что-то, но подмечая все. Через какое-то время Хесс опустился в кресло, в котором этой ночью сидел Майкл; при этом полицейский вздрогнул и огляделся, пытаясь понять, откуда внезапно повеяло холодом.

Майклу нравилось это кресло.

— Прошлой ночью у вас тут возникли кое-какие проблемы, — заговорил Хесс. — Мне известно, что с вами беседовали наши коллеги, Гретхен и Ганс. Сегодня утром я прочел их отчет.

Шейн и Клер кивнули: не было смысла отрицать.

— Страшновато было?

Клер снова кивнула; Шейн лишь слегка улыбнулся, поджав губы:

— Я всю жизнь живу в Морганвилле. Страшновато, да. Как бы то ни было, если вы решили поиграть в добрых и злых копов...

— Ничего подобного. Поверьте, вы бы поняли, если бы дело обстояло так, потому что тогда именно я был бы злым копом.

Странно, но что-то во взгляде Хесса заставило Клер ему поверить.

— Послушайте, я не стал бы лгать вам. Гретхен и Ганс... имеют свои подходы. А мы — свои. Мы хотим обеспечить вашу безопасность, понимаете? Это наша работа. Мы защищаем людей, Трейвис и я.

Лоув медленно кивнул.

— Мы занимаем нейтральную позицию. Нас таких в городе немного — тех, кто неплохо ладит с обеими сторонами и в результате располагает определенной свободой. До тех пор, пока соблюдает осторожность.

— Джо вот что имеет в виду, — заговорил Лоув. — Они будто не замечают нас, пока мы придерживаемся определенных договоренностей. Люди здесь на положении рабов, поэтому мы по возможности заботимся о них на свой страх и риск.

— А если такой возможности у нас нет, — продолжил его мысль Хесс, так гладко, будто они отрепетировали свою речь, — дело часто оборачивается худо. Мы не полностью вольны в своих действиях. Стоит вам пересечь черту, и вы окажетесь предоставлены самим себе.

Шейн хмуро посмотрел на него.

— Что вы в таком случае можете сделать для нас?

— Я могу устроить, что Гретхен и Ганс больше не будут наносить вам визитов. Как и большинство других копов, хотя, возможно, не все. Я могу распространить слух, что вы не просто под защитой Основателя, но и что мы с Трейвисом тоже не спускаем с вас глаз. Это удержит любого от попытки обзавестись друзьями, насолив вам.

— Любого человека, он имеет в виду, — пояснил Лоув. — Вампы... Они постараются нагнать на вас страху — если смогут, — но не причинят вреда. Если только вы не натворите чего-нибудь такого, от чего печать Основателя перестанет действовать. Понимаете?

Пожалуй, по части «натворить чего-нибудь» они уже отличились. Правда, формально отец Шейна пока не нарушил никаких законов, поскольку Майкла они на самом деле не убивали.

Ибо он и без того был мертв.

Господи, от Морганвилля просто голова идет кругом.

Наверху хлопнула дверь, и по лестнице зацокали каблуки Евы. Появилась она снова в готическом наряде: багровая блузка поверх черного корсета, юбка, выглядевшая так, словно ее пропустили через бумагорезательную машину, колготки с вытканными на них черепами и черные туфли. Очень впечатляюще. Макияж был в том же стиле — льдисто-белое лицо, подведенные черным глаза, губы, напоминающие цветом синяки трехдневной давности.

— Офицер Джо!

Ева пронеслась по комнате и обняла Хесса. Клер и Шейн обменялись взглядами. Да, такое увидишь не каждый день.

— Джо, Джо, Джо! А я все удивлялась, куда вы запропастились!

— Привет, попрыгунья. Ты ведь помнишь Трейвиса?

— Большой Т.!

Последовало новое объятие.

«Это уже на грани сюрреализма, даже для Морганвилля», — подумала Клер.

— Я так рада вас видеть!

— И мы тоже, детка. — Лоув расплылся в улыбке. — Ты ведь еще помнишь наши номера?

Ева похлопала по притороченному к поясу мобильнику в футляре в виде гроба.

— О да! Вы у меня в режиме быстрого набора. Нет никаких...

Она запнулась, и у Клер внезапно возникло странное чувство, будто Ева не хочет обсуждать какие-то темы в их присутствии. Копы, похоже, тоже так подумали, потому что быстро взглянули друг на друга и Хесс сказал:

— Интересуешься последней информацией? Как насчет того, чтобы познакомить нас с вашей кофеваркой?

— Конечно!

Ева просияла и повела их на кухню.

— Ну, — заговорил Шейн, когда дверь за ними захлопнулась, — это странно.

— Может, я что-то упустила? — спросила Клер.

— Понятия не имею.

С кухни просачивались звуки разговора — музыка без слов. Клер беспокойно заерзала, встала и на цыпочках подошла к двери.

— Эй! — вроде как запротестовал Шейн, но тем не менее последовал за ней.

Хесс говорил о ком-то по имени Джейсон. Шейн положил руку на плечо Клер и прижал палец к губам.

— Что? — беззвучно спросила она.

— Я хочу послушать.

— Тебе, наверное, будет интересно узнать, что его сегодня выпустили. Прежде чем ты начнешь возмущаться, сообщаю — его предупредили, чтобы не приближался к тебе и вашим родителям. За ним будут наблюдать, — говорил Хесс.

— Наблюдать... — потрясенно повторила Ева. — Но... я думала, он в тюрьме надолго! А что насчет той девушки?

— Она отозвала свою жалобу, — ответил Хесс. — Мы не можем вечно держать его за решеткой, дорогая. Мне очень жаль.

— Но он же виновен!

— Знаю. Но теперь это твое слово против его, а ты прекрасно знаешь, что является определяющим фактором при принятии решения. Ты не присягнула никому — в отличие от него.

Ева выругалась; казалось, она изо всех сил старается не расплакаться.

— Он знает, где я?

— Это он выяснит без труда, — ответил Хесс. — Но, как я уже сказал, он под наблюдением, а мы приглядим за всеми вами. Ты оставляешь Джейсона в покое, он оставляет в покое тебя. Идет?

Если Ева и согласилась, то сделала это молча. Клер чуть не упала назад, когда Шейн потянул ее за плечо, но удержалась на ногах и вслед за ним вернулась на кушетку.

— Кто такой этот Джейсон? — спросила она.

— Дерьмо! — Он вздохнул. — Джейсон — ее брат. Сидел в тюрьме за нападение на кого-то. Он, знаешь ли, псих, и Ева заложила его. Неудивительно, что она боится.

— Старший брат?

Воображение рисовало Клер мускулистого парня, похожего на футболиста, ростом около десяти футов, с пристрастием к стероидам.

— Младший. Семнадцать, по-моему. Тощий, жутко противный тип. Мне он никогда не нравился.

— Думаешь...

— Что?

— Думаешь, он явится сюда? Чтобы расправиться с Евой?

Шейн пожал плечами.

— Если попытается, то будет горько сожалеть об этом на пути в больницу. Пока мы здесь, нам ничто не угрожает. — Он поднял взгляд к потолку. — Правда, Майкл?

Волна холода обдала Клер.

— Правда, — сказала она, ради Майкла.

Хотя на самом деле сомневалась.

5

Когда копы ушли, Шейн сел играть в видеоигры, а Клер немного позанималась. День складывался почти нормально — учитывая все обстоятельства. Потом Шейн включил телевизор и посмотрел новости, рассчитывая узнать что-нибудь об отце, но единственная телестанция Морганвилля даже в новостных выпусках оставалась скучной и бессодержательной.

Наступил вечер; Майкл принял человеческий облик; они пообедали.

Обычная жизнь — в таком месте, как Морганвилль. В Стеклянном доме.

Была полночь, Клер уже засыпала, когда услышала далекий, нежный звук гитары и задумалась о том, что делать утром. Она не могла просто прятаться, что бы там ни считал по этому поводу Майкл. У нее своя жизнь, и она уже пропустила в этом семестре немало занятий. Вопрос стоял так: учись или бросай, а если она бросит университет, все станет только хуже. На научной карьере можно будет поставить крест, как и на переходе в один из университетов «Лиги плюща», о чем она так мечтала.

Клер заснула, думая о вампирах, клыках, хорошеньких девушках со злыми улыбками и зажигалках. О пожарах и криках. О плавающей в ванне маме Шейна.

О Шейне, скорчившемся в углу, плачущем.

Проведя не самую приятную ночь, она проснулась на рассвете, спрашивая себя, исчез ли уже Майкл. Зевая, с трудом поволокла ноги в ванную. Никто еще не встал, конечно. С удовольствием постояв под душем и высушив волосы, надев простую белую рубашку, голубые джинсы, кеды и набив всем необходимым рюкзак, Клер почувствовала себя вполне готовой к встрече с внешним миром.

Шейн спал внизу на кушетке. Она на цыпочках прошла мимо, но скрип половицы погубил все ее усилия. Он подскочил, сел, несколько мгновений смотрел на нее диким, непонимающим взглядом, а потом замигал и вздохнул.

— Клер... — Он уткнул лицо в ладони. — Неужели я проспал больше двух часов?

— Какая разница? С какой стати ты вскочил?

— Майкл хотел поговорить.

Ох, эти их мальчишеские дела, которые не стоит обсуждать с девушками. Ладно, прекрасно, не ее забота. Клер подхватила рюкзак и устремилась в сторону коридора.

— Куда это ты собралась? — не поднимая головы, спросил Шейн.

— Ты знаешь куда.

— Ох, нет, нет!

— Шейн, я ухожу. Прости, но ты мне не указчик.

Технически, вообще-то, он мог выступать в этой роли, поскольку был старше и в отсутствие Майкла замещал хозяина, являясь кем-то вроде управляющего домом. Но даже с учетом этого, послушайся она его хоть раз — а потом еще раз, — и утратит даже те крохи независимости, которые имеет.

— Я должна ходить на занятия. Послушай, со мной все будет нормально. Защита Амелии по-прежнему в силе, и кампус, как тебе известно, нейтральная территория. Если я сама ничего не испорчу, все будет хорошо.

— Для Моники это не нейтральная территория. — Он поднял на нее взгляд. — Она ведь пыталась убить тебя, Клер.

Это была правда. Клер проглотила маленький твердый комок страха.

— Я в состоянии справиться с Моникой.

Вообще-то она сомневалась, что действительно в силах справиться с Моникой, но намеревалась хотя бы ее избегать. В крайнем случае, всегда можно спастись бегством.

Несколько долгих мгновений Шейн смотрел на нее налитыми кровью, усталыми глазами, а потом покачал головой и снова плюхнулся на кушетку, широко раскинув руки.

— Как хочешь. Звони, если влипнешь.

Что-то в его тоне вызвало у Клер желание сбросить рюкзак, примоститься рядом на кушетке, обнять его, но она распрямила спину и промаршировала к двери.

— Хорошо.

Ее дважды обдало волной холодного воздуха — Майкл говорил твердое «нет».

— Отвали! — бросила она.

Потом отперла установленный Шейном новенький замок и вышла под теплое солнце техасского утра.

На лекции по английской литературе было скучно, Клер уже все по курсу прочитала вперед, поэтому провела время, записывая свои мысли на последней странице тетради. Многое имело отношение к Шейну, к его губам и рукам. Были там и проклятия в адрес того факта, что ей еще нет восемнадцати, и ограничений, которые это обстоятельство налагало.

О том же она думала и после лекции, когда напоролась на неприятности. Можно сказать, буквально. Глядя под ноги, она свернула за угол и налетела на кого-то высокого, крепкого; ее схватили за плечо и с силой отпихнули назад. Клер чуть не упала, но сумела притормозить и прижалась к стене.

— Эй! — воскликнула она скорее удивленно, чем возмущенно.

Потом зрительный образ дошел до ее сознания, и мелькнула мысль:

«Ох, дерьмо!»

Это оказалась Моника.

Моника Моррелл выглядела, как всегда, безупречно, от блестящих прямых волос до мастерски наложенного макияжа, симпатичного модного топика поверх просторной тенниски навыпуск и модельной сумки. Она сверху донизу оглядела Клер, кривя при этом напомаженные губы. И конечно, она была не одна. Моника никогда не выходила без своего эскорта, и сегодня, как обычно, ее сопровождал «летучий отряд» — Дженнифер, Джина и стайка крепких, атлетического вида парней.

— Поосторожнее, чокнутая! — воскликнула Моника, сверля ее сердитым взглядом. И потом улыбнулась, что никак не повлияло на злобное выражение ее красивых глаз. — А-а, это ты. Нужно смотреть, куда идешь. — Она повернулась к своим приспешникам. — Бедняжка Клер! У нее наверняка развился какой-то болезненный синдром. Упала с лестницы, ударилась головой, чуть не сгорела у себя дома. — Дженнифер и Джина захихикали, а Моника снова перевела взгляд на Клер. — Правда? В твоем доме был пожар?

— Небольшой, — ответила Клер, внутренне дрожа, но понимая, что если отступит, будет только хуже. — Я слышала, такое уже не в первый раз случается после того, как ты кому-нибудь наносишь визит.

Свита издала возглас «О-о-о-ох!» — не то возмущения, не то одобрения. Глаза Моники заледенели.

— Меня там не было, чокнутая. Не моя вина, что ты живешь с компанией неудачников и психов. Наверняка эта готическая шлюха запалила по всему дому свечи. Вот кто ходячая угроза пожара, не говоря уж о том, что одевается как чучело.

Клер прикусила губу и удержалась от уточнения, кто из присутствующих подлинная шлюха. Просто вскинула брови — не выщипанные, отнюдь не безупречные — и улыбнулась с таким видом, будто знала нечто неведомое Монике.

— Это не только к ней относится. Твой топик из «Уол-март»?

Она повернулась, собираясь продолжить путь, и друзья Моники снова издали свое «О-о-о-ох!», на этот раз готовые рассмеяться.

Моника схватила ее за рюкзак и дернула с такой силой, что Клер едва удержалась на ногах.

— Передай от меня привет Шейну, — прошипела она на ухо Клер, обдавая ее жарким дыханием. — Передай, что мне плевать, кто вывесил флаг перемирия, — я все равно доберусь до него и до тебя. Он еще пожалеет, что когда-то трахался со мной.

Клер вырвалась из наманикюренных ногтей.

— Он бы на тебя не польстился, даже если бы ты была последней девушкой на Земле и речь шла о выживании вида.

Мелькнула мысль, что сейчас Моника выцарапает ей глаза, и Клер попятилась. Удивительно, но та отпустила ее. Даже слегка улыбнулась — странной такой улыбкой, от которой у Клер все свело внутри.

— Живи пока, чокнутая.

Занятия по химии уже начались, когда Клер, задыхаясь от быстрой ходьбы, села в кресло и достала из рюкзака тетрадь и учебник. Она постоянно искала взглядом Монику, Джину, Дженнифер или едкое химическое вещество, летящее в ее сторону, — такое уже случалось, — но ее противницы не было здесь, и по пути на очередное занятие она тоже не встретилась. К полудню у Клер все болело от постоянного напряжения, но нормальный сердечный ритм восстановился, как и способность слышать и даже понимать, что говорят преподаватели. Правда, содержание большинства лекций было ей уже знакомо — она имела привычку прочитывать весь учебник в начале семестра, но всегда приятно, когда профессора сообщают подробности, которых нет в книгах. Даже лекции по предметам, которые она не особо любила, казались относительно интересными. На истории проводилось тестирование; она за пять минут ответила на все вопросы. Принимая у нее работу, профессор в знак одобрения поднял большой палец.

Было уже далеко за полдень, когда она вышла во внутренний двор, окруженный учебными зданиями. Толпа студентов заметно рассеялась, поскольку многие стремились поскорее отделаться от занятий, чтобы не пропустить ничего интересного из гораздо более важного расписания вечеринок. ТТУ уж точно не Гарвард; большинство студентов ставили своей целью худо-бедно продержаться здесь два года, а потом перевестись в какой-нибудь «настоящий» университет. Большинство жили под лозунгом: «Развлекайся, пока тошнить не начнет».

Зная то, что Клер теперь знала о Морганвилле, она, оглядываясь по сторонам, не могла избавиться от странного ощущения. Раньше она не задумывалась о том, насколько изолирован маленький мирок университета; можно поспорить, девяносто процентов студентов понятия не имеют, что творится в городе, и даже не особенно интересуются этим. ТТУ напоминал заповедник, а его студенты — представителей дикой фауны.

А иногда скот, подвергавшийся выбраковке.

Клер вздрогнула, оглянулась в поисках притаившихся где-нибудь моникеток и зашагала к дому. Идти было не так далеко, а к тому же путь пролегал по приятной, ухоженной территории, и даже под палящим солнцем от этой прогулки можно было получить некоторое удовольствие. Дальше начинался «деловой район» Морганвилля — который на самом деле таковым не являлся. Здесь все было устроено напоказ для студентов — кафе (она спрашивала себя, кому бедный глупый Оливер передал фартук Евы), и книжные магазины, и торговые центры модной одежды. Дома были выкрашены в спортивные цвета университета — зеленый и белый; в окнах, как правило, виднелись таблички с надписью «СТУДЕНТАМ СКИДКА».

Стоящий на углу тощий парень в черном провожал ее взглядом горящих темных глаз. Он показался Клер смутно знакомым, но она никак не могла сообразить почему... Это кто-то с ее курса? Было в нем что-то пугающее. И чего это он так таращится на нее? На улице были и другие девушки, куда интереснее.

Клер пошла быстрее. Когда она оглянулась, парень исчез. Что это — к лучшему или совсем наоборот?

Внезапно возникло желание еще ускорить шаг.

Проходя мимо кафе «Встреча», она заглянула внутрь и увидела человека, которого уж точно знала. Какого черта мистер Коллинз делает здесь, да еще в разгар дня? Он заметно выделялся среди обычных посетителей кафе, а ведь все копы в городе роют землю в поисках его.

Но ведь это точно был он. Правда, она заметила его совсем мельком, но много ли в Морганвилле людей, похожих на Фрэнка Коллинза?

«Нужно убираться отсюда к черту», — подумала Клер, но потом заколебалась.

Если она сумеет выяснить, что он тут делает, может, Шейну и Майклу будет легче планировать дальнейшие действия. Кроме того, сейчас середина дня, светло, и мистер Коллинз все равно знает, где ее найти, возникни у него такое желание.

Вооруженная этими соображениями Клер открыла дверь и вошла, прячась за спинами двух качков с раздутыми от лэптопов рюкзаками, увлеченно споривших о том, можно ли считать бейсбольные достижения законными в век употребления стероидов. Да, это был отец Шейна — сидел в углу у стойки, потягивая что-то из чашки. Никаких сомнений.

Какого черта?

Она затаила дыхание, когда в кресло напротив Фрэнка опустился Оливер — высокий, худощавый, слегка сутулый, с длинными вьющимися волосами, в которых поблескивала седина. Совсем не страшный с виду — пока не разглядишь клыки и реальную личность, прячущуюся под маской, которую он демонстрировал на публике. На самом деле Оливер наводил ужас, и Клер меньше всего хотелось когда-нибудь снова иметь с ним дело.

Повернувшись, чтобы уйти, Клер уткнулась прямо в широкую грудь, обтянутую мягкой серой футболкой. Она принадлежала незнакомому парню, чуть старше Шейна, с мягкими, коротко остриженными рыжими волосами и прекрасной, усыпанной веснушками кожей. Большие голубые глаза наводили на мысль о ясном небе или глубоком океане. Парень выглядел симпатичным и, пожалуй, миролюбивым. Крупный, крепкий, в поношенной коричневой кожаной куртке, несмотря на техасскую жару позднего лета, в целом он выглядел как студент, хотя рюкзак отсутствовал. Улыбаясь, он сверху вниз смотрел на нее. Она ожидала, что он отступит в сторону, но нет; напротив, он взял ее за руку и сказал:

— Привет, Клер. Я Сэм. Давай поговорим?

Пальцы у него были холодные, как... глина. Под веснушками проглядывала слишком бледная кожа, а во взгляде было что-то обреченное, печальное.

Ох, дерьмо! Вампир.

Клер попыталась выдернуть руку, но он держал ее мертвой хваткой. При желании он мог бы сломать ей кости — она чувствовала это, — но прикладывал ровно столько усилий, сколько требовалось, чтобы не дать ей освободиться.

— Не вырывайся, — добавил Сэм. — Мне нужно просто поговорить с тобой. Пожалуйста, я обещаю не причинить тебе вреда. Давай присядем, ладно?

— Но...

Клер в тревоге оглянулась. «Качки» уходили, направляясь в бар, где продают спиртное. В кафе повсюду сидели студенты — болтали, смеялись, играли в видеоигры, стучали по клавишам лэптопов, разговаривали по сотовым телефонам. И конечно, никто не обращал на нее внимания. Можно устроить сцену и сбежать, но это привлекло бы внимание Оливера, не говоря уж об отце Шейна, чего ей совсем не хотелось.

Сглотнув, Клер позволила вампиру отвести себя к уединенному столику у окна. Он сел подальше от яркой белой границы солнечного света, падающего на деревянный пол. Зелень снаружи в основном затеняла его, но, по-видимому, небольшой риск оставался.

Руку Клер он так и не выпустил. Она села и спросила, стараясь, чтобы голос звучал уверенно и спокойно:

— Может, отпустишь меня? Раз я уже сижу?

— Что? Ох, конечно! — Он высвободил ее пальцы и одарил девушку улыбкой, которую даже ее предубежденное, подозрительное, склонное к паранойе сознание интерпретировало как очаровательную. — Прости. Ты такая теплая. Приятное ощущение.

В его голосе звучала тоска, но она не могла позволить себе чувства сожаления к нему, ни под каким видом. Просто не могла.

— Откуда ты знаешь мое имя?

Он улыбнулся, сощурив голубые глаза.

— Шутишь? Все знают тебя — и Шейна, и Еву, и Майкла. Основатель распространила директиву. Впервые за... ох, наверное, лет тридцать, а может, и сорок. Чрезвычайно драматичную. Мы все будем вести себя с вами наилучшим образом, не беспокойся. — Его взгляд метнулся к Оливеру и вернулся к ней. — Ну, за исключением людей, заведомо ведущих себя плохо.

— Людей, — повторила Клер и скрестила руки на груди, надеясь, что так будет выглядеть сильной и стойкой, хотя на самом деле просто почувствовала озноб. — Вы не люди.

— Грубо, Клер. — Похоже, Сэма ее замечание надело. — Конечно, мы люди. Просто... другие.

— Нет, вы убиваете людей. Вы... паразиты!

Интересно, с какой стати она ввязалась в дебаты с незнакомцем? С вампиром, если уж на то пошло? По крайней мере, он не пытался ее загипнотизировать, как Брендон. Она ведь должна была избегать его взгляда и совсем забыла об этом. Дерьмо! Сэм казался таким обычным. И у него такие красивые глаза.

Сэм обдумывал ее слова, как если бы это был серьезный аргумент.

— Пищевая цепочка, — в конце концов сказал он.

— Что?

— Ну, люди тоже в своем роде паразиты и совершают массовые убийства — с точки зрения, скажем, овощей.

В этом заявлении был некий странный смысл. Почти.

— Я не морковь. Что тебе нужно от меня? Помимо очевидного, я имею в виду.

Она изобразила вонзающиеся в шею клыки. Он, казалось, слегка устыдился.

— Хочу попросить тебя об одном одолжении. Можешь передать Еве кое-что от меня?

Воображения не хватало представить, какой подарок Ева хотела бы получить от вампира.

— Нет, — отрезала Клер. — Это все? Я могу идти?

— Постой! Тут нет ничего плохого, клянусь! Просто она всегда казалась такой забавной. Мне будет не хватать ее здесь. Ее присутствие оживляло это кафе.

Он достал из кармана маленькую черную коробочку и протянул Клер. Она с хмурым видом повертела ее в руках, но потом открыла. Вообще-то это не ее дело, но...

Внутри оказалось ожерелье. Красивое, серебряное, с блестящим медальоном в форме гробика. Клер вскинула взгляд на Сэма, снова напомнила себе не смотреть ему в глаза и уставилась куда-то в центр его груди. Грудь у него тоже была симпатичная; в смысле телосложения, конечно.

— Что там?

— Открой.

Она подняла крышку гробика. Внутри оказалась малюсенькая серебряная статуэтка девушки со скрещенными на груди руками. Страшновато, но, пожалуй, круто. Ева, скорее всего, пришла бы в восторг, вынуждена была признать Клер.

— Послушай, я не преследую ее, — сказал Сэм, — мы просто... друзья. Она не самая большая любительница немертвых, спасибо этому козлу Брендону. И я не пытаюсь стать ее бойфрендом. Просто подумал, что ей понравится.

Сэм не укладывался в сложившиеся в сознании Клер схемы, такие новенькие, что они еще пахли умственными опилками. «Вампиры — это плохо», — гласила одна. Другая вторила ей; «Вампиры — абсолютное зло». Пока ничего принципиально иного не выстраивалось.

Она не знала, куда поместить Сэма. Он выглядел просто парнем с грустными глазами и милой улыбкой, способным в какой-то степени выносить солнечный свет. Нормальным парнем, который наверняка заставил бы ее сердце биться сильнее, столкнись она с ним на занятиях.

Однако, очень вероятно, именно благодаря обаянию он и подбирался к своим жертвам, напомнила она себе. Потом защелкнула медальон, закрыла футляр и подвинула к Сэму.

— Извини, но я не возьму ничего. Если хочешь подарить ей что-то, сделай это сам. Хотя вряд ли она когда-нибудь снова появится здесь.

Сэм выглядел удивленным, однако взял футляр и убрал его в карман кожаной куртки.

— Ладно, — сказал он. — Спасибо за то, что выслушала. Могу я спросить тебя еще кое о чем? Это не одолжение, просто информация.

Она кивнула, не слишком уверенно.

— Насчет Амелии. — Сэм понизил голос, внезапно в его взгляде вспыхнуло напряжение. Вот чего он по-настоящему хотел — не просто передать подарок Еве. — Я слышал, ты разговаривала с ней. Как она? Как выглядит?

— Зачем тебе это?

Его взгляд был неотрывно прикован к ней.

— Она больше не разговаривает со мной. И никто из них. Остальные меня не волнуют, но она... Я беспокоюсь о ней.

Клер просто ушам своим не верила. Вампир хочет, чтобы она рассказала ему о его вампирской королеве? Страннее странного.

— Ну... Она выглядит... прекрасно. Она больше не разговаривает с тобой? Почему?

— Не знаю. — Он откинулся в кресле. — Она не разговаривает со мной вот уже пятьдесят лет, плюс-минус несколько месяцев. И сколько я ни просил ее о встрече, все без толку. Они не принимают сообщений. — В его глазах, таких невинных на первый взгляд, мелькнуло что-то мрачное и болезненное. — Она создала меня, а потом покинула. Уже очень давно никто не видел ее на публике. И вдруг внезапно она разговаривает с тобой. Почему?

Пятьдесят лет. Клер осознала, что беседует с парнем, которому не меньше семидесяти, а кожа у него лучше, чем у нее. И красивое лицо без морщин. И глаза, которые видели больше, чем она когда-нибудь увидит, скорее всего. Пятьдесят лет?

— Сколько же тебе? — выпалила она, по-настоящему изумленная.

— Семьдесят два. Я самый младший.

— В городе?

— В мире. — Он нервно двигал туда-сюда стоящую на столе сахарницу. — Вампиры вымирают, знаешь ли. Вот почему мы обосновались в Морганвилле. За его пределами нас истребляют. Но даже здесь за последние сто пятьдесят лет Амелия создала всего двух новых вампиров. — Он медленно поднял взгляд и посмотрел на Клер. На этот раз она ощутила эхо того, что проделывал Брендон, — принуждение, приковавшее ее к месту. — Я знаю, как это выглядит в твоих глазах, потому что сам был таким. Я родился в Морганвилле, вырос в семье, находящейся под защитой. И понимаю, как мучительно для вас жить здесь. Вы рабы. Тот факт, что вы не в кандалах и не заклеймены, не делает ваше положение легче.

Она вспыхнула, в сознании всплыл образ мертвой матери Шейна в ванне.

— А стоит нам сбежать, и вы убиваете нас, — прошептала она.

Если она ожидала, что Сэм вздрогнет или еще как-то прореагирует на это заявление, то ее надежды не оправдались.

— Иногда, — сказал он, не переменившись в лице. — Но, Клер, это не потому, что нам так хочется. Это борьба за выживание, вот и все. Понимаешь?

Клер почти видела, как он стоит, глядя, как вместе с кровью из матери Шейна утекает жизнь. И при этом у него тот же мягкий, печальный взгляд. Молли Коллинз была просто домашним животным, которое требовалось заставить замолчать, вот и все; и это такой пустяк, что из-за него не стоило даже лишаться сна. Если вампиры вообще спят, в чем она сомневалась.

Она вскочила так резко, что кресло со стуком ударилось о стену. Сэм удивленно отпрянул. Она схватила рюкзак и прошипела сквозь стиснутые зубы:

— О да, понимаю. Никому из вас нельзя доверять. Хочешь знать, как там Амелия? Пойди и спроси. Наверное, она не просто так не разговаривает с тобой — для этого у нее есть веская причина!

— Клер!

Она решительно открыла дверь и сбежала в день. Оглянулась, увидела Сэма, стоящего у границы света и смотревшего ей вслед с таким выражением, словно терял лучшего и единственного друга.

Проклятье! Она не друг никому из вампиров. И не станет им никогда. Это совершенно немыслимо.

6

По дороге домой Клер решила, что не стоит вот так сразу рассказывать обо всем этом Шейну — ни о Монике, ни о его отце, ни о вампире Сэме. Вместо этого она приготовила на обед тако и стала ждать, когда Майкл вернется в этот мир. Что и произошло, едва солнце скрылось за горизонтом; вид у Майкла был обычный, в смысле, ангельский.

Ей удалось дать ему понять, что она хочет поговорить с ним наедине, и после обеда Майкл пошел за ней на кухню; она мыла посуду, он вытирал. Как так получилось, она не поняла — была не ее очередь мыть посуду; но теплая вода и мыльный раствор, как обычно, действовали успокаивающе.

— Ты рассказала Шейну о Монике? — спросил Майкл, выслушав ее.

Он не выглядел обеспокоенным, но, с другой стороны, он всегда прекрасно владел собой. Разве что с особой тщательностью вытирал тарелки.

— Нет. Он, знаешь ли, не может спокойно слышать о ней.

— Да, это так. Ты должна быть осторожна, ясно? Я попросил бы Шейна ходить с тобой на занятия, но...

— Но, скорее всего, именно этого она и добивается. — Клер протянула ему очередную тарелку. — Заполучить нас вместе, чтобы использовать друг против друга.

— Стоит ей схватить тебя, и она получит его. — Майкл кивнул. — Так что будь осторожна. От меня мало толку за стенами дома. Точнее говоря, вообще никакого.

В его глазах вспыхнул гнев на самого себя: он ненавидел то, что заперт здесь и не может помочь друзьям, когда они в этом нуждаются.

— Со мной все будет в порядке, — заверила она его. — У меня новый мобильник. Мама с папой прислали.

— Хорошо. Ты занесла всех нас в режим быстрого набора?

— Один, два, три. И четыре — девять-один-один.

— Умница. — Майкл шутливо толкнул ее бедром. — Как занятия?

— Нормально, — ответила она, правда, без особого энтузиазма. — А об отце Шейна не будем говорить?

— Тут нечего обсуждать. Держись подальше от «Встречи» и Оливера. Мистер Коллинз, скорее всего, просто присматривался. Оливер сумеет заморочить ему голову. Он очень ловко притворяется обычным человеком.

Майкл знает, что говорит, рассудила Клер. Оливер настолько талантливо прикидывается обычным человеком, что сумел когда-то проникнуть в этот дом и убил Майкла, пытаясь сделать его вампиром. Жертву спас дом — но лишь отчасти, преподнес ему что-то вроде компенсации за то, что не сумел в полной мере защитить жильца. Иногда от всего этого мурашки бегут по коже, но, по крайней мере, этот дом полностью предан тому, кто в нем живет, и умеет делать подобные вещи. А вот Оливер... Оливер предан Оливеру, и этим все сказано.

— Значит, ничего не предпринимаем? — спросила Клер.

— Просто из кожи вон лезем, чтобы ничего не предпринимать. — Майкл поставил на место последнюю тарелку и накинул полотенце на плечо — словно бармен, собирающийся сделать перерыв. — В смысле, ты не предпринимаешь ничего, Клер. Это приказ.

— Да, сэр, простите, сэр. — Она с насмешливым видом отсалютовала ему.

— Ты нравилась мне больше, когда была робкой девочкой. — Он вздохнул. — Что произошло?

— Я поселилась в одном доме с парнями.

— А, ну да.

Он взъерошил ей волосы, улыбнулся и двинулся в сторону гостиной.

— Кстати, я заставил Шейна поклясться — никаких видеоигр по вечерам. Пусть лучше сдует пыль с «Монополии».

— А я нашла новую работу, — жизнерадостно сообщила Ева, когда они сидели на полу вокруг игорной доски «Монополии».

Шейн сегодня был в ударе, однако Майкл имел железные дороги. Ева и Клер в основном занимались тем, что смотрели, как тают их денежки.

«Неудивительно, что людям нравится эта игра, — подумала Клер. — Она так похожа на жизнь».

— Уже нашла новую работу? — спросил Шейн. Майкл потряс в ладони кубики и бросил их на выцветшую, покоробившуюся доску. — Черт побери, Ева, ты бы притормозила с трудоустройством. Я на твоем фоне плохо выгляжу.

— Шейн Коллинз, безнадежный лентяй. Если бы ты записывался больше чем на одно собеседование в месяц, да еще и на самом деле являлся на них, то давно уже нашел бы место.

— О, так ты еще и консультируешь по части трудоустройства?

— Отвали! И вас даже не интересует, куда я устроилась?

— Конечно интересует. — Майкл передвинул свою «пушку» на четыре клетки. — И куда? Ох, дерьмо!

— Итого пятьсот, дружище. И добавь за стирку полотенец в отеле.

Шейн протянул ему раскрытую ладонь.

— Я устроилась в университет, — ответила Ева, глядя, как Майкл отсчитывает деньги Шейну. — В студенческое кафе. Там даже заработок повыше.

— Поздравляю! — сказала Клер. — И не будешь работать на злобного вампира. Тоже бонус.

— Определенно шаг вверх. В смысле, мой босс — алкоголик и неудачник со скверным дыханием, но это можно сказать о большей части мужского населения Морганвилля.

— Эй! — хором воскликнули Майкл и Шейн.

— Исключая собравшихся здесь горячих парней, конечно. И возрадуйтесь, мальчики, — то же самое относится к большей части женского населения. Более подходящее время работы — только днем, можно не беспокоиться о вампах — и, как уже сказано, платежный чек посолиднее. Плюс я буду иметь возможность наблюдать за жизнью кампуса. Говорят, там все помешаны на вечеринках.

— С той стороны стойки ты будешь видеть лишь людей, презирающих тебя и недовольных своим кофе, — не поднимая взгляда, сказал Шейн. — Будь осторожнее, Ева. Некоторые из этих козлов в кампусе воображают, что если на тебе бейдж с именем, ты их личная игрушка.

— Да, знаю. Я слышала о Карле.

— О Карле? — спросила Клер.

— Она работает в университете, — ответила Ева. — Карла Гаст. Мы с ней вместе учились.

Майкл и Шейн дружно закивали.

— В средней школе она была помешана на вечеринках. Очень хорошенькая. Пошла работать в кампус — не знаю, что именно она делала, — а потом пропала.

— Это было в газетах, — заметил Майкл. — Похищена прошлой ночью, когда направлялась к своей машине.

— С какой стати это было в газетах? — Клер нахмурилась. — В смысле, обычно о таких вещах не сообщают в газетах.

Потому что убийство в Морганвилле, можно сказать, дело законное.

— Сообщают, если это сделали не вампиры. — Ева, упоенно грызя морковь, выбросила кубики. — О-о-о, ну-ка плати мне две сотни, мистер Банкир... Если бы ее утащили вампы, даже отбившиеся от рук вампы, дело положили бы под сукно, как обычно. Выплата семье, конец истории. Это что-то другое.

— В каком смысле «другое»? Преступление, не связанное с вампирами?

— Вроде того. Но люди в Морганвилле портятся. Или совершают преступления, или пьют, или делаются совсем уж запуганными. Другого не дано.

— И к какому разряду ты относишь себя? — спросил Шейн.

Ева зарычала на него, оскалив зубы.

— Ой! Понял. Молчу.

— Постойте... Ева, я слышал, твой брат вышел из тюрьмы, — сказал Майкл.

Клер бросила кубики, и они ударились о доску с таким грохотом, словно тарелки о плиточный пол. Никто не издал ни звука. Никто даже не дышал, как казалось Клер. Судя по выражению лица Майкла, он явно сожалел, что затронул эту тему. Ева выглядела... упрямой, сердитой и немного испуганной.

Лицо Шейна не выражало ничего.

Щекотливое положение.

— Ммм... — Клер передвинула своего «пса» на шесть клеток. — Ты мало что рассказывала о брате.

Любопытно, что ответит Ева — она явно была не в восторге от того, что Майкл упомянул об этом.

— Я не разговариваю о нем, — решительно заявила та. — Больше нет. Его зовут Джейсон, он законченный придурок, и давайте на этом остановимся, ладно?

— Ладно. — Клер кашлянула. — Шейн?

— Что? — Он перевел взгляд на ту часть доски, куда указывала Клер. — А, да. Три сотни.

Она без единого слова отдала ему свои последние купюры. Шейн взял кубики.

— Ева, ты знаешь, за что он сел в тюрьму, — медленно заговорил Майкл. — Тебе не кажется...

— Заткнись, Майкл, — с напряжением в голосе сказала Ева. — Просто заткнись и все, ладно? Возможно ли, что он сделал это? В принципе я допускаю такое, но он ведь только вчера освободился. Что-то уж слишком быстро, даже для Джейсона. — Однако сердитое выражение не могло скрыть ее волнения, к тому же она была бледнее обычного. — Знаете что? Мне завтра рано вставать. Доброй ночи.

— Ева...

Она вскочила и устремилась к лестнице, шелестя шелковой черной юбкой, Майкл за ней, отставая на два шага.

Клер, вскинув брови, провожала их взглядом, а Шейн все тряс кубики.

— Надо полагать, игра окончена. — Он выбросил их. — Ха! Эстакада. Достойное завершение империи Шейна, спасибо за компанию, доброй ночи.

— На что намекал Майкл? — спросила Клер. — Он думает, что брат Евы мог похитить ту девушку?

— Нет, он думает, что брат Евы мог убить ту девушку. И скорее всего, копы того же мнения. И если он действительно сделал это, копы его найдут, и на этот раз он не выйдет из тюрьмы. Фактически, он в нее даже не сядет. Один из братьев Карлы — коп.

— Ох! — воскликнула Клер. Сверху доносилось бормотание. — Ну, я, наверное, тоже пойду в постель. У меня завтра утренние лекции.

Их взгляды встретились.

— Может, стоит дать им немного времени побыть наедине?

Действительно. Собирая со стола карточки и деньги, Клер коснулась Шейна, и он взял ее за руку.

А потом, непонятно как, она оказалась у него на коленях, и он целовал ее. Вроде как все произошло само собой, но... ладно. Изумительное ощущение, и губы у него были такие мягкие, и руки такие сильные...

Он откинулся назад, наполовину прикрыв глаза и улыбаясь. Шейн улыбался не так уж часто; от его улыбки у Клер всегда перехватывало дыхание, а кожу начинало покалывать. Была в этом некая тайна, как будто он улыбался только наедине с ней, и это наполняло ее ощущением чего-то чудесного.

— Клер, ты будешь осторожна, ладно? — Он отвел волосы от ее лица. — Серьезно. И позвонишь мне, если возникнут неприятности.

— Никаких неприятностей, — солгала она, мельком вспомнив откровенные угрозы Моники и Фрэнка Коллинза, сидящего в кафе напротив Оливера. — Абсолютно никаких неприятностей.

— Хорошо.

Он снова поцеловал ее. Потом его губы переместились ниже, и, когда он стал слегка покусывать ее шею, у Клер снова перехватило дыхание. Она закрыла глаза и погрузила пальцы в его волосы, стремясь через прикосновение сказать, как ей хорошо, как он ей нравится, как она любит...

Она резко распахнула глаза.

Оказывается, она не просто думала это.

Теплые руки Шейна заскользили по ее бокам, снова слегка касаясь внешней стороны грудей. Он провел пальцами по тонкой коже над ключицей и дальше, вниз, и остановился на уровне выреза футболки. Оттянул его на дюйм, потом на два...

...и потом, с ума сойти, отпустил Клер. Откинулся назад, облизнул губы и снова одарил ее этой своей медленной, сводящей с ума, сексуальной улыбкой.

— Отправляйся в постель, — сказал он. — Пока я не надумал пойти с тобой.

Она сомневалась, что сможет стоять на ногах, но каким-то образом обрела устойчивость и зашагала к лестнице. Дверь в комнату Евы была открыта, они с Майклом рядышком сидели на постели. Майкл выглядел ослепительно со своими золотистыми волосами и фарфоровыми голубыми глазами, и его облик резко выделялся на фоне комнаты, выдержанной в трагических черно-красных тонах. Ангел отнюдь не в ангельской обстановке. Он обнимал Еву и нежно покачивал ее.

Заметив Клер, он сказал одними губами: «Закрой дверь». Что она и сделала, после чего отправилась в постель. К сожалению, одна.

Клер казалось, что было бы неплохо знать, как выглядит Джейсон Россер — чтобы избегать его, — но вряд ли стоило просить Еву показать семейный фотоальбом. Слишком уж остро та сейчас реагировала на все, имеющее отношение к брату. Что было вполне объяснимо — если пессимистическая оценка ситуации Шейном верна.

Поэтому Клер предприняла собственное расследование. Университетская библиотека, как она уже убедилась, была не так уж плоха, но о самом Морганвилле содержала очень скудную информацию: немного исторических сведений, существенно подретушированных, и подшивки некоторых газет.

Однако в городе существовало «Историческое общество». Найдя в телефонной книге адрес, Клер изучила карту и вычислила, сколько времени уйдет на прогулку туда. Если поторопиться, можно успеть добраться до места, найти то, что ее интересует, и вернуться к началу дневных занятий.

Клер приняла душ, надела голубые джинсы и черный вязаный топик с отпечатанным по трафарету цветком — одна из ее покупок в магазине «для бережливых» — и по пути к двери подхватила рюкзак. Выйдя на улицу, быстрым шагом устремилась в противоположном от университета направлении, углубляясь в доселе не исследованные недра Морганвилля. Карту она взяла с собой, что пришлось очень кстати, потому что едва Стеклянный дом скрылся из виду, обстановка странным образом изменилась. Морганвилль строился в соответствии с комплексным планом стратегического развития, и тем не менее расположение улиц в нем плохо поддавалось логике; здесь было множество тупиков, закоулков и темных, заброшенных участков.

Однако, может быть, в том и состояла здешняя логика — с точки зрения вампирского подхода к планированию. Эта идея заставила Клер вздрогнуть, несмотря на жару, и быстрее пройти мимо улицы, которая заканчивалась заброшенным полем, усыпанным грудами ненужного хлама и отбросов. Оттуда тянуло запахом гнили — отвратительной вонью мертвечины, оставленной разлагаться на жаре. Иногда иметь сильное воображение — это недостаток.

«Ну, по крайней мере, я разгуливаю тут не ночью...» — утешала себя Клер.

Жилые кварталы Морганвилля выглядели старыми, обветшалыми, покоробившимися от жары. Вскоре должно было стать прохладнее, но до сих пор индейское лето продолжало прожаривать техасский ландшафт. В траве и на деревьях с глухим звуком зубоврачебного сверла стрекотали цикады, ветер нес запах пыли и разогретого металла. Меньше всего, по мнению Клер, можно было рассчитывать обнаружить вампиров в таком месте. Совсем не готическом... Слишком захолустном... Слишком американском.

На следующей улице она, подчиняясь указаниям карты, свернула, остановилась в тени дуба и отпила пару глотков воды из прихваченной с собой бутылки, задаваясь вопросом, насколько дольше, чем она рассчитывала, окажется прогулка. Пожалуй, ненамного. И это хорошо, потому что пропускать еще одну лекцию она не собиралась. Ни за что.

Улица заканчивалась тупиком. Клер нахмурилась, остановилась, сверилась с картой: согласно ей, улица прорезала город насквозь. Клер разочарованно вздохнула и повернулась, собираясь двинуться в обратный путь, но потом заметила между двумя оградами узкий проход. Похоже, он выводил на следующую улицу.

«Потерять десять минут или рискнуть?» — прикинула она.

Клер всегда была из тех, кто, скорее, предпочел бы первое, но, возможно, жизнь в Стеклянном доме испортила ее. Кроме того, жара стояла прямо как в аду. Она зашагала в сторону прохода между оградами.

— Я на твоем месте не стала бы делать этого, дитя, — произнес чей-то голос.

Его источник находился в глубокой тени на веранде дома справа, который выглядел более ухоженным, чем большинство домов в Морганвилле, — недавно выкрашенный в цвет морской волны, по краю выложенный кирпичами, с аккуратным двориком. Затенив глаза ладонью и прищурившись, Клер разглядела на веранде сидящую на качелях маленькую, похожую на птичку старую леди, коричневую, словно сухая веточка, с белыми, точно пух одуванчика, волосами, в мягком зеленом сарафане, висящем на ней мешком. В целом она напоминала древесного духа из старых волшебных сказок.

Голос ее, однако, звучал тепло и мягко.

— Простите, мэм. — Клер попятилась. — Я не думала, что вторгаюсь в чужие владения.

— Ты никуда и не вторгаешься, дитя. — Крошечная старушка хмыкнула. — Это обман зрения. Тебе приходилось слышать о муравьиных львах? Или о пауках-каменщиках? Суть в том, что, пойдя этим путем, ты не выйдешь с той стороны. Во всяком случае, в этом мире.

Клер окатила холодная волна паники, и тут же рассудительная часть мозга победоносно прокаркала:

«Я знала это!»

— Но... сейчас же день!

— Так-то оно так, — сказала старая женщина, мягко покачиваясь на качелях. — Так-то оно так, вот только дневной свет в Морганвилле не всегда защищает. Тебе следовало бы понимать это. А теперь будь хорошей девочкой, возвращайся тем же путем, каким пришла, и никогда больше не заглядывай сюда.

— Да, мэм.

— Ба, с кем это ты... О, привет!

Дверь-ширма раздвинулась, и на веранду вышла молодая версия Леди-Веточки — достаточно молодая, чтобы быть ее внучкой. Высокая, хорошенькая, со смуглой кожей цвета какао и волосами, заплетенными во множество косичек. Она подошла к старой леди, положила руку ей на плечо и улыбнулась Клер.

— Моя бабушка любит сидеть здесь и разговаривать с людьми. Прости, если она тебе докучала.

— Нет, совсем нет, — ответила Клер, нервно теребя лямку рюкзака. — Она... мм... предупредила меня насчет этого проулка.

Женщина быстро перевела взгляд с Клер на старую леди и обратно.

— Правда? — Теперь в ее голосе не было теплоты. — Ба, тебе следует быть осмотрительнее. Прекрати пугать людей своими сказками.

— Не будь дурехой, Лиза. Это не просто сказки, как тебе известно.

— Ба, за последние двадцать лет тут... не случалось никаких неприятностей!

— Это не означает, что их и дальше не будет, — упрямо ответила бабушка и ткнула дрожащим, тонким прутиком-пальцем в сторону Клер. — Не вздумай идти этим проулком. Мои слова остаются в силе.

— Да, мэм, — пролепетала Клер и кивнула обеим женщинам. — Спасибо.

Она повернулась, чтобы уйти, и тут заметила кое-что на стене рядом с качелями старой женщины. Пластинку с символом.

Это был тот же знак, что и перед входом в Стеклянный дом, — печать Основателя.

Теперь она взглянула на дом иными глазами и увидела то, что раньше от нее ускользало: в его облике проступили подобные же черты, и возраста он был примерно того же.

Клер снова повернулась с извиняющейся улыбкой:

— Простите, но не могла бы я воспользоваться вашим туалетом? У меня вода кончилась...

Мгновение казалось, что Лиза ответит «нет», но потом та хмуро сказала:

— Пожалуйста. — Она отступила, открывая Клер проход. — Вторая дверь по коридору.

— Предложи девочке лимонаду, Лиза.

— Она тут не задержится, ба!

— Откуда тебе знать, если ты не спрашивала?

Предоставив им спорить, Клер вошла в дом и не почувствовала при этом ничего: ни покалывания силового поля, ни чего-нибудь еще в этом роде, — но ведь и в Стеклянном доме ничего такого не было.

И тем не менее она тут же узнала его. Было что-то в этом доме — то же глубокое спокойствие, то же могущество, которые она всегда ощущала в своем нынешнем жилище. С точки зрения отделки и убранства сходства не замечалось — похоже, Лизе и ее бабушке нравилось иметь вокруг себя много мебели и чтобы вся она была затянута ситцем в вычурных цветочных узорах, с ковриками там и тут и кружевными занавесками. Клер медленно шла по коридору, легко ведя пальцами по панелям. Дерево казалось теплым, но это же свойственно дереву?

— Странно, — пробормотала она и открыла дверь туалета.

Вот только это оказался не туалет.

За дверью был кабинет — просторный, абсолютно непохожий на оставшуюся позади гостиную со всякими там занавесками и оборочками; здесь были полированные деревянные полы, массивный темный письменный стол, немногочисленные картины на стенах. Свет солнца полностью блокировали алые бархатные портьеры, в шкафу было что-то вроде барной полки для бутылок, вот только там лежали... свитки?

За столом сидела Амелия и золотым пером подписывала бумаги, которые тут же выхватывал из-под ее руки один из помощников, тоже вампир.

На Клер никто даже не взглянул.

— Закрой дверь, — мягко, с французским прононсом сказала Амелия. — Терпеть не могу сквозняков.

Мелькнула мысль сбежать, но Клер хватило ума понять, что далеко она не убежит. И хотя сама идея взвизгнуть и захлопнуть створку по-прежнему казалась соблазнительной, она затолкала поглубже страх, вошла в кабинет и с легким щелчком закрыла дверь за собой.

— Это ваш дом? — спросила она.

Ничего другого в голову не пришло. Точнее, все другие вопросы куда-то подевались, потому что всего этого просто не могло происходить.

Амелия подняла взгляд, такой же холодный и пугающий, как помнилось Клер.

— Мой дом? Да, конечно. Это мой дом. О, я поняла, о чем ты спрашиваешь. Ты спрашиваешь, является ли конкретно то здание, через которое ты вошла, моим жильем. Нет, малышка Клер, это не то место, где я прячусь от своих врагов, хотя это определенно был бы неплохой вариант. Очень... — Амелия медленно улыбнулась, — неожиданный.

— Тогда... как...

— Видишь ли, Клер, когда ты понадобишься мне, тебя вызовут.

Амелия подписала последнюю бумагу и вручила помощнику — высокому смуглому молодому человеку в черном костюме и при галстуке. Он слегка поклонился и вышел через другую дверь. Амелия откинулась в массивном резном кресле: настоящая королева, даже с золотой короной на голове, — длинными пальцами слегка постукивая по ручкам кресла в виде львиных голов.

— Ты не в том доме, где только что была, моя дорогая. Понимаешь?

— Телепортация. Но это невозможно! — воскликнула Клер.

— И тем не менее ты здесь.

— Это научная фантастика!

Амелия грациозно махнула рукой.

— Литературные условности нынешних дней недоступны моему пониманию. Одна невозможная вещь, скажем, вампиры — еще допустима, а две невозможные вещи — уже научная фантастика? Ах, ну ладно, неважно. Я не могу объяснить, как это работает; это задача для философов и техников, а я ни то, ни другое. На протяжении вот уже многих лет. — Ее льдистые глаза самую малость потеплели. — Положи рюкзак. Мне приходилось видеть жестянщиков, таскающих меньшие тяжести.

«Какие еще жестянщики?» — удивилась Клер, но не стала спрашивать, не желая выглядеть тупицей.

— Спасибо, мэм.

Она осторожно положила рюкзак на пол и села в одно из двух кресел, стоящих перед столом.

— Какая вежливость! И это во времена, когда хорошие манеры преданы забвению... Ты понимаешь, что такое хорошие манеры, Клер? Поведение, позволяющее людям жить рядом, не убивая друг друга.

— Да, мэм.

Воцарилось молчание. Где-то за спиной Клер большие часы отсчитывали минуты. Капля пота заскользила по шее и упала на черный топик. Амелия пристально смотрела на нее, не двигаясь и даже не мигая. Странно. Неправильно. Люди так себя не ведут.

Но, с другой стороны, Амелия ведь и не человек. Фактически среди всех вампиров она меньше всего походила на человека.

— Сэм спрашивал о вас, — выпалила Клер, просто потому, что воспоминание об этом внезапно всплыло в голове и ужасно хотелось, чтобы Амелия перестала так пристально разглядывать ее.

Сработало. Королева вампов мигнула, сменила позу и наклонилась вперед, опершись подбородком в виде сердечка о сложенные руки, а локтями о ручки кресла.

— Сэм, — медленно повторила она, и ее взгляд сместился вправо, зафиксировавшись на чем-то. «Пытается вспомнить», — подумала Клер; она замечала это движение глаз у людей — и у вампиров, по-видимому, — когда они напрягают память.

— Ах да, Сэмюель. — Ее взгляд с пугающей скоростью снова обратился на Клер. — И как это получилось, что ты разговаривала с моим дорогим юным Сэмюелем?

— Он сам захотел поговорить со мной.

— Поговорить о...

— Он спрашивал о вас. По-моему, он... очень одинок.

Амелия улыбнулась; ей не было нужды пытаться произвести на Клер впечатление своими вампирскими чертами, поэтому ее белые зубы выглядели в высшей степени нормально.

— Конечно, одинок. Сэмюель — самый младший. Никто из старших не доверяет ему, никого моложе просто не существует. У него нет связей в вампирском сообществе, кроме меня, а в отсутствие связей остается лишь человеческий мир. Ты не встречала более одинокого создания, Клер.

— Вы так говорите, будто хотите, чтобы... все так и оставалось. Его одиночество, я имею в виду.

— Да, — спокойно ответила Амелия. — На то у меня есть свои причины. Кроме всего прочего, это интересный эксперимент — посмотреть, как поведет себя столь одинокое создание. Сэм меня заинтриговал: большинство вампиров просто стали бы жестокими и бесшабашными, но он продолжает искать утешения. Дружбы. Он не похож на других, мне кажется.

— Вы экспериментируете с ним! — воскликнула Клер.

Платиновые брови Амелии медленно вскинулись, образовав над холодными глазами безупречные дуги. Она явно забавлялась.

— Умные мысли приходят тебе в голову, но учти: от крысы, понявшей, что она бегает по лабиринту, больше нет проку. Поэтому ты будешь держать свое мнение при себе и обходить моего дорогого, милого Сэмюеля стороной. К делу. Зачем ты сегодня пришла ко мне?

— Зачем я пришла? — Клер нервно откашлялась. — Видимо, это какая-то ошибка. Понимаете, я искала туалет.

Несколько мгновений Амелия пристально разглядывала ее, а потом откинула голову и рассмеялась — насыщенным, живым смехом, исполненным неожиданной радости. И когда он смолк, следы его какое-то время сохранялись на лице и в глазах, придавая ей почти человеческий вид.

— Туалет. — Она покачала головой. — Дитя, я слышала много разных объяснений, но это забавнее всего. Если тебе нужен туалет, пожалуйста, вон в ту дверь. Там есть все, что требуется. — Ее улыбка угасла. — Но я думаю, ты пришла сюда, чтобы задать мне вопрос.

— Я вообще шла не сюда! Я искала «Историческое общество» Морганвилля.

— Я и есть «Историческое общество» Морганвилля. Что ты хочешь узнать?

Клер любила книги. Книги не спорят, не рассиживаются в причудливых тронных креслах, не выглядят по-королевски — впечатляюще и пугающе, — не имеют клыков и телохранителей. Книги — это прекрасно.

— Я... просто хотела поискать что-нибудь о...

— Просто скажи мне, девочка. — Амелия явно начинала терять терпение. — И не тяни. У меня много дел.

Клер нервно откашлялась.

— Я хотела разузнать что-нибудь о Джейсоне, брате Евы. О Джейсоне Россере.

— Понятно. — Амелия вроде бы не сделала ничего, даже пальцем не шевельнула, однако боковая дверь открылась и оттуда выглянул ее симпатичный, хотя и смертельно бледный помощник. — Дело семьи Россер, — распорядилась она; он кивнул и исчез. — Ты лишь понапрасну потратила бы время. В здании «Исторического общества» нет персональных файлов. Там все исключительно напоказ и информация в лучшем случае неточная.

Если тебя интересует подлинная история, малышка, иди к тому, кто жил в те времена.

— Но это просто точка зрения, не факты.

— Точку зрения и создают все факты, вместе взятые. Ах, спасибо, Генри. — Амелия приняла папку у помощника, который мгновенно исчез без единого слова, полистала ее, изучая содержимое, и протянула Клер. — Обычная семья. Любопытно, что она породила и Еву, и ее брата.

Вся их жизнь была запечатлена в сухих строчках на бумаге. Даты рождения, детальные школьные отчеты, рукописные рапорты вампира Брендона, предоставившего им защиту, но даже эти последние выглядели сухо.

А потом повествование оживилось, поскольку где-то между шестнадцатью и восемнадцатью годами Ева изменилась. Очень резко. На школьной фотографии в пятнадцать это хорошенькая, хрупкая на вид девушка, одетая так, как могла бы одеться и Клер.

На фотографии в шестнадцать это уже чистая готика. Темные от природы волосы стали глянцевито-черными, лицо выбелено, глаза подведены, создавая совершенно иной облик. К семнадцати появился пирсинг — в частности, на языке, который Ева показывала в камеру.

К восемнадцати она выглядела грустной и вызывающей, а больше фотографий почти и не было, за исключением немногих, похоже, сделанных с камер наблюдения в кафе «Встреча», где она наливала эспрессо и болтала с клиентами. Вот Ева с Оливером.

«Предполагается, что ты интересуешься Джейсоном», — напомнила себе Клер и перевернула страницу.

По внешности Джейсон был вылитая Ева, только младше. Он ударился в готику примерно тогда же, когда и она, но у него это выглядело не как просто предпочтение в одежде, а как серьезный поворот в дурную сторону. В Еве всегда ощущались свет и юмор, глаза искрились озорством; в глазах Джейсона свет вообще отсутствовал. Он выглядел мускулистым, сильным, опасным.

И, вздрогнув, Клер осознала, что уже видела его. Это он стоял на улице, в упор глядя на нее, перед тем как она вошла в кафе «Встреча» и разговаривала с Сэмом.

Джейсон Россер знал, кто она такая.

— Насколько я помню, Джейсону нравятся ножи, — заметила Амелия. — Иногда он воображает себя вампиром. На твоем месте я была бы очень осторожна с ним. Он не так вежлив, как мои люди.

Клер вздрогнула и, быстро листая страницы, бегло проглядела отчеты об отнюдь не впечатляющих «успехах» Джейсона в учебе, а потом полицейские рапорты.

Ева «сдала» его. Она видела, как он похитил девушку и уехал с ней — девушку, которую позже обнаружили бродившей по улицам и истекающей кровью от колотой раны. Она сама отказалась давать показания, но Ева стояла на своем, и Джейсона посадили.

Согласно отчетам, он вышел из тюрьмы позавчера в девять часов утра. У него было достаточно времени, чтобы напасть на Карлу Гаст и...

«Выбрось из головы дурные мысли», — приказала себе Клер.

Она еще полистала страницы, нашла отца и мать Евы. Они выглядели вполне нормально. Мрачноватые, возможно, но с таким сыном, как Джейсон, это вряд ли странно. Однако они не походили на родителей, способных вышвырнуть дочь из дома, а потом не писать ей, не звонить, не приходить в гости.

Клер закрыла папку и подвинула к хозяйке; та положила ее в стоящий на конце стола деревянный ящик.

— Ты нашла то, что искала?

— Не знаю.

— Умный ответ. — Амелия кивнула, словно королева подданному. — Можешь идти. Через ту же дверь, через которую вошла.

— Спасибо. До свидания.

Глупо, конечно, говорить это тому, кому миллион лет, кто контролирует город и все в нем, но Амелия восприняла ее слова с полной невозмутимостью. Клер торопливо подхватила рюкзак, открыла полированную деревянную дверь и...

...оказалась в туалете. С обоями с цветочным рисунком и туалетной бумагой с оборками, как на кукольной юбке.

На нее вновь обрушилась реальность. Клер выронила рюкзак и снова рванула на себя дверь.

За ней тянулся коридор. Она посмотрела вправо, влево. В туалете даже пахло иначе — тальком и духами старой леди. Ни следа Амелии, ее молчаливых слуг и кабинета, где Клер только что была.

— Научная фантастика, — пробормотала она, чувствуя себя совершенно подавленной и сбитой с толку.

Спустив воду в туалете, Клер зашагала тем же коридором, каким пришла. В доме было тепло, но снаружи жарко, словно в микроволновой печи.

Ох, она непременно должна разобраться, в чем тут фокус. Мысль о магии была для нее абсолютно неприемлема. Существование вампиров она еще могла принять, пусть и неохотно; и, пожалуй, их способность контролировать чужое сознание. Но мгновенную транспортировку... Ни за что!

Лиза сидела на качелях рядом с бабушкой и пила лимонад. Возле нее на маленьком столике стоял еще один запотевший стакан; девушка молча кивнула на него гостье.

— Спасибо.

Клер сделала большой, жадный глоток. Хорошо... может, чуть-чуть сладковато, но замечательно освежает. Она быстро допила все и, сжимая прохладный стакан в руке, задумалась, не сочтут ли ее невоспитанной, если она разгрызет ледяные кубики.

— Давно вы здесь живете?

— Ба живет в этом доме всю жизнь. — Лиза мягко массировала спину старушки. — Правда, ба?

— Я здесь родилась, — с гордостью заявила та. — Здесь и умру, когда время придет.

Лиза налила Клер второй стакан из полупустого кувшина.

— Если в доме бабушки что-нибудь пропало, студенточка, ты от меня в Морганвилле не скроешься. Поняла?

— Лиза! — рассердилась бабушка и добавила, обращаясь к Клер: — Прости, дорогая. Моя внучка никак не научится хорошим манерам. — Она шлепнула Лизу по руке. — Такая милая девушка не станет обкрадывать старую леди, правда же?

— Да, мэм. — Клер отпила половину второго стакана лимонада — терпкого, сладкого, восхитительного. — Мне просто интересно... этот символ рядом с вашей дверью... Что он означает?

Лиза и бабушка пронзили ее взглядами, но не отвечали. На обеих были браслеты, серебряные, с символом Основателя. В конце концов Лиза сказала:

— Тебе пора уходить.

— Но...

— Убирайся! — закричала девушка, вырвала у Клер стакан и с грохотом поставила его на стол. — Не заставляй меня на глазах у бабушки вышвыривать тебя из дома!

— Уймись, Лиза. — Старушка наклонилась вперед; послышался скрип, издаваемый то ли качелями, то ли ее старыми костями. — Девушка просто ничего не понимает, но все нормально. Это символ Основателя, дитя, и это дом Основателя, а мы люди Основателя. Как и ты.

Лиза слушала ее, потрясенно раскрыв рот.

— Что? — спросила она, обретя способность говорить.

— Не видишь, что ли? — Бабушка взмахнула рукой перед лицом Клер. — Она светится, и они видят это, точно тебе говорю. Они и пальцем ее не тронут, помечена она или нет. А если тронут, это будет стоить им жизни.

— Но... — Лиза выглядела такой же беспомощной, какой себя ощущала Клер. — Ба, у тебя что, опять видения?

— Нет у меня никаких видений, малышка. Просто вспомни, кто в нашей семье уцелел, когда все остальные погибли. — Взгляд выцветших глаз остановился на Клер, и та вздрогнула, несмотря на угнетающую жару. — Не знаю, почему она пометила тебя, дитя, но так оно и есть. Остается одно — просто жить с этим. А теперь иди. Иди домой. Ты ведь получила то, зачем пришла.

— Все-таки получила? — возмутилась Лиза. — Клянусь богом, если ты украла что-то в нашем доме...

— Ш-ш-ш... Ничего она не украла. И все же получила то, что хотела, правда, девочка?

Клер кивнула и нервно провела рукой по волосам. Она просто истекала потом, волосы были влажные, липкие. Внезапно идея вернуться домой показалась очень привлекательной.

— Спасибо, мэм. — Она протянула старушке руку, и та, после короткого раздумья, взяла ее своей «птичьей лапкой» и легонько встряхнула. — Можно мне иногда приходить сюда повидаться с вами?

— Это будет стоить тебе шоколада. — Бабушка улыбнулась. — Я питаю слабость к шоколаду.

— Ба, у тебя же диабет!

— Я стара, девочка, и в любом случае скоро от чего-нибудь умру. Почему бы не умереть от шоколада?

Они все еще спорили, когда Клер спустилась по ступенькам, пересекла ухоженный дворик и вышла через калитку в белой ограде. Бросила взгляд на проулок, по которому собиралась пройти, и снова вздрогнула. Пауки-каменщики. Нет, теперь у нее не было никакого желания срезать путь. И о Джейсоне Россере она многое выяснила. По крайней мере, точно знала, как он выглядит, — на случай, если ему вздумается снова преследовать ее. Клер пристроила рюкзак поудобнее и двинулась в обратный путь.

7

Ни отец Шейна, ни его байкеры больше не появлялись. Фактически, вопреки опасениям Клер, в Морганвилле было очень спокойно. Рано утром на следующий день им снова нанесли визит Трейвис Лоув и Джо Хесс с сообщением «нет новостей — уже хорошая новость», предназначенным прежде всего для Евы, а также для остальных обитателей дома. Вежливые, доброжелательные, для копов они были очень даже неплохи, но их появление пугало Клер, пробуждало ее паранойю. Сказывался, видимо, тот факт, что они все-таки копы. А вот Еву это, похоже, ничуть не обеспокоило. Она вышла с мутными после сна глазами, только что из душа, в халате с надписью «Привет, киска» и без своей готической маски. Шейн, что вполне предсказуемо, спал, и кто знает, где Майкл? Наблюдает, надо думать. Вообще-то от этой мысли мурашки должны были побежать по коже, но в случае с Майклом это, наоборот, успокаивало.

— Привет! — сказала Ева, спустившись в гостиную, плюхнулась на кушетку и зевнула. — Кофе. Умираю, хочу кофе.

— Я сделаю.

Клер пошла на кухню. Трейвис Лоув последовал за ней и потом разносил чашки. Он и его партнер пили черный кофе; Клер добавляла себе столько молока и сахара, что они почти вытесняли сам кофе, но все равно ей не нравилось; Ева пила со сливками, без сахара. Она молниеносно опустошила чашку, откинулась на подушки и испустила удовлетворенный вздох.

— Доброе утро, офицеры. — Она закрыла глаза. — Что-то рановато вы сегодня.

— Мы слышали, ты нашла работу в кампусе, — сказал Хесс. — Поздравляю, Ева.

— Да, нашла. — Она лениво взмахнула рукой. — Вы проделали такой долгий путь, чтобы сказать мне это?

— В Морганвилле все дороги недлинные. Но мы, конечно, пришли не за этим. Как я уже сказал Клер, никаких признаков ваших незваных гостей нет. Я и подумал, что вам следует об этом знать.

Ева бросила на Клер быстрый взгляд.

— Спасибо. А что насчет... другого дела?

— Хочешь поговорить с ними наедине? — Клер встала. — Я могу пойти в университет...

— Сядь, — велел Хесс. — Пока ты никуда не идешь. И теперь не будешь ходить одна.

— Я... что?

— Мы отвезем вас в университет, девушки. — Лоув отхлебнул кофе. — И привезем домой, когда вы освободитесь. Рассматривайте нас как свою личную службу такси.

— Нет! — выпалила Клер. — В смысле, вы не можете... не должны... Почему?

— Ева знает почему, — ответил Хесс. — Правда, Ева?

Та поставила кофейную чашку на стол и скрестила на груди руки. В розовом с белым она выглядела очень юной — и очень испуганной.

— Дело в Джейсоне.

— Да, в Джейсоне. — Хесс бросил взгляд на Клер. — Этой ночью мы нашли Карлу Гаст. Точнее, ее нашли наши коллеги, которые дежурили ночью. Тело бросили на пустыре примерно в шести кварталах отсюда, засунули за груду мусора.

В сознании Клер вспыхнула картина пустыря, мимо которого она проходила по дороге к дому, где неожиданно встретилась с Амелией. Она даже ощутила запах гниения. Поставила чашку и обеими руками зажала рот, сдерживая рвотный позыв.

— Думаете... — Напряженная, побледневшая Ева облизнула губы. — Думаете, это дело рук Джейсона?

— Да, — подтвердил Хесс. — Именно так мы и думаем. Доказательств, правда, нет. Никаких свидетелей. Но ее определенно убил не вампир. Послушайте, Джейсона видели в этом районе, поэтому я не хочу, чтобы вы выходили из дома на свой страх и риск, договорились? Ни одна, ни другая.

— Он мой брат! — сердито, дрожащим голосом воскликнула Ева. — Как мог он такое сотворить? Это... это...

— Это не твоя вина, — сказал Лоув. — Ты пыталась ему помочь. Просто такой уж он придурок.

— Это моя вина! — закричала Ева. — Я втянула его, я не удержала Брендона от...

— От чего? — очень тихо спросил Лоув.

Какое-то время Ева не отвечала, беспокойно теребя пальцы с черным маникюром.

— От того, чтобы переключиться на более легкую цель, — выговорила она наконец. — Когда я дала ему понять, что до меня он не доберется.

— Господи! — с отвращением пробормотал Лоув. — Когда-нибудь этот проклятый вамп получит все, что ему...

— Трейв! — прервал его Хесс. — Сегодня не день большой стирки, и давай не будем полоскать белье на людях.

— Да, понимаю, Джо, но, господи, это ведь не в первый раз...

Клер понадобилось несколько мгновений, чтобы сообразить, о чем речь. Но потом она вспомнила стихи Евы, которые прочитала в ее компьютере, всю эту романтику «Ах, прекрасные вампиры!», которой та истекала до пятнадцати, а потом... Все, потом романтика кончилась.

Брендон. Когда ей исполнилось пятнадцать, Брендон начал приставать к ней. А Джейсон — ее младший брат.

— Что он делал с ним? — пробормотала Клер. — В смысле, Брендон. Он... кусал его?

Ева не подняла взгляда, но щеки у нее порозовели под стать халату.

— Иногда. А иногда делал кое-что похуже. Мы для него просто игрушки, знаешь ли. Куклы. Мы не настоящие. Люди вообще для них не настоящие.

— Боюсь, что теперь и Джейсон воспринимает людей так же, — сказал Хесс. — И я даже не могу по-настоящему винить парня. У него не было особого выбора. Но, повторяю, Ева, твоей вины тут нет. Ты спасала себя.

— Да, я спасала себя, подставляя брата. Какой героизм!

— Не давай чувству вины завладеть тобой, — вмешался в разговор Лоув. — Оно может сломить тебя. Родители, вот кто должен был вмешаться. А они позволили сделать из своих детей игрушки, лишь бы продвинуться...

Клер взяла Еву за руку. Та удивленно посмотрела на нее. Она не плакала, что было немного странно, потому что плакала Ева часто и легко. Глаза сухие, взгляд ясный, решительный и сердитый.

— Почему, как ты думаешь, я ушла из дома? — спросила она. — Как только смогла. С одной стороны родители, с другой — то, во что Брендон превращал Джейсона...

Клер не знала, что сказать, просто сидела, держа Еву за руку. Она никогда не переживала ничего подобного, выросла в тепле и безопасности, с любящими близкими. В городе, где не было вампиров, где о растлении детей и жестоком обращении с ними можно было услышать лишь в вечерних новостях, и если чьи-то братья убивали людей, это происходило в других, больших городах, с теми, кого она не знала.

Все это было слишком трудно представить себе. И слишком мучительно.

— Все наладится, — пробормотала она в конце концов.

— Нет, не думаю. — Ева печально улыбнулась, но в ее глазах все еще полыхала ярость, — но все равно спасибо.

Она сделала глубокий вдох, убрала руку и посмотрела на копов.

— Ладно. Подождите, я сейчас оденусь.

— Конечно. — Хесс кивнул. — Куда нам спешить?

— Вы даже не на дежурстве, — заметила Ева.

— Отдыхаем. — Лоув улыбнулся. — Сейчас наше свободное время. Поторопись, девочка, — я не прочь немного поспать, прежде чем снова выйду на борьбу за правду и справедливость.

Ева, очень похожая на невзорвавшуюся бомбу, пошла наверх. Клер до боли хотелось, чтобы все снова стало хорошо, но что она могла поделать? Ева не позволит ей даже попытаться.

Хорошо бы Шейн проснулся. Она нуждалась в каком-то утешении. В объятии, может быть. Или в восхитительно теплом поцелуе. Или в том, чтобы просто смотреть на него, раздраженного, взъерошенного, с волосами, торчащими в разные стороны, с помятым лицом и голыми ногами, такими симпатичными и мягкими...

Вот уж никогда она не думала, что ноги парня могут выглядеть сексуально. Даже ноги какого-нибудь звездного киногероя. Но Шейн... Все части его тела источали жар.

— Можно еще кофе? — Хесс помахал пустой чашкой.

Клер вздохнула, взяла посуду и пошла на кухню.

Только она поставила чашки на стойку и повернулась к кофеварке, как большая, толстая, потная рука зажала ей рот и с силой дернула назад. Клер пыталась закричать, лягалась, извивалась, но все без толку.

— Тихо, — прошептал в ухо хриплый мужской голос. — Заткнись, а не то пожалеешь.

Охваченная ужасом, Клер уже сожалела. Она затихла, и мужчина опустил ее ровно настолько, чтобы носки тапочек касались пола. Но не освободил.

Она догадалась, кто это сказал — не тот, кто схватил ее, — еще до того, как в поле зрения появился отец Шейна и пугающе близко наклонился к ней.

— Где мой сын? — спросил он, обдав ее запахом скверного дыхания и спиртного, которое, надо думать, и составляет обычный завтрак Коллинза-варвара. — Просто кивни. Он в доме?

Она медленно кивнула — рука, зажимающая рот, позволила сделать это.

— Наверху?

Она снова кивнула.

— В гостиной копы?

Она энергично закивала, пытаясь придумать, как привлечь внимание детективов.

Кричать бесполезно: кухонная дверь толстая, да и как подать голос сквозь ладонь в два дюйма толщиной? Если бы ее схватили, когда она держала в руках кружки, можно было бы, по крайней мере, бросить их...

— Ты нравишься моему мальчику, — продолжал Фрэнк Коллинз, — только поэтому ты еще жива, сечешь? Так что не играй со своей удачей. Я всегда могу передумать, и тебя закопают рядом с твоим дружком Майклом. Сейчас мой парень освободит тебе рот, и смотри, не вздумай кричать, а не то мы тут много кого поубиваем, начиная с тебя и кончая копами. И эту твою поклонницу вампиров тоже. Въехала? Мне на всех вас плевать, кроме сына.

Клер с трудом сглотнула и снова кивнула. Рука медленно отодвинулась ото рта.

Чтобы удержаться и не закричать, она плотно стиснула зубы.

— Хорошая девочка, — сказал отец Шейна. — Теперь объясни, что тут делают копы. Ищут нас?

Она покачала головой:

— Они считают, что вы уехали. Они здесь, чтобы отвезти меня и Еву в университет.

— В университет... — Он сумел произнести это слово презрительно. — Это не университет, а загон для скота.

Клер облизнула губы и почувствовала вкус чужого пота — это было отвратительно.

— Вы должны уйти. Немедленно.

— Или?

— Вы не сможете сделать то, ради чего приехали, если все будут искать вас. — Вообще-то она лукавила, но внезапно сказанное обрело смысл. — Если вы убьете меня и остальных здесь, они перевернут весь город и найдут вас. А Шейна посадят в тюрьму, если не сделают с ним что-нибудь похуже. Если вы отпустите меня и схватите Шейна, я все расскажу им, и они перевернут весь город...

— Пытаешься запугать меня, малышка?

— Нет, — прошептала Клер, с трудом выговаривая слова. — Пытаюсь объяснить вам, что произойдет. Они перестали искать вас, но если вы убьете меня, вам конец. А если отпустите, я все им расскажу.

— Тогда почему бы мне не убить тебя?

— Потому что я буду молчать, если вы пообещаете оставить Шейна в покое.

Он злобно уставился на нее, но она видела, что Фрэнк обдумывает ее слова.

— Босс, — заговорил мужчина, который держал ее; голос у него был низкий и рокочущий, словно глотка забита гравием. — С какой стати эта сучка будет держать слово?

— Почему вы решили, что я люблю вампов больше вас? — выпалила она. — Шейн рассказывал вам о Брендоне? Я видела вас в кафе «Встреча». Вы искали его? Если нет, то следовало бы. Он законченный подонок.

Фрэнк Коллинз наполовину прикрыл глаза; почему-то это мучительно напомнило ей Шейна.

— Ты говоришь мне, каких вампов убивать в первую очередь?

— Нет. — Она сглотнула, остро осознавая, что в любой момент дверь кухни может распахнуться и тогда все пойдет к черту. — Это просто намек. Потому что, насколько я могу судить, он один из самых худших. Но вы ведь все равно будете делать то, что задумали, а мне хочется одного — чтобы я и мои друзья остались в стороне.

Отец Шейна улыбнулся ей — первой на ее памяти искренней улыбкой, не просто искривив губы.

— Ты крепче, чем кажешься, малышка. Это тебе пригодится, раз ты здесь застряла. — Его взгляд переместился ей за спину, на байкера — так она думала, потому что, вырываясь, слышала скрип кожи. — Отпусти ее, парень. С ней все в порядке.

Байкер освободил Клер. Она отскочила и прижалась спиной к холодильнику, пошарила в выдвижном ящике, нашла угрожающего вида секач и выставила его перед собой.

— Уходите, прямо сейчас. И не возвращайтесь сюда, или, клянусь, я расскажу им все.

Больше он не улыбался. Вот байкер рядом с ним, тот расплылся в ухмылке.

— Девочка, ты совсем не знаешь моего сына. Мне нет нужды возвращаться сюда. В конце концов он сам придет ко мне.

Фрэнк сделал своему высоченному напарнику жест «Уходим!», и они вышли через боковую дверь кухни. Клер тут же закрыла и заперла ее на оба замка и недавно установленный засов.

Вопрос: а почему дверь раньше была не заперта? Ох, конечно! Копы прошли через кухню.

Она сделала несколько глубоких вдохов, прополоскала рот, чтобы избавиться от следов потной руки, и взяла чашки.

Нет, не получится. Руки дрожали так сильно, что ей не донести чашки с жидким содержимым.

Она подошла к двери и крикнула:

— Варю свежий!

Вылила все из кофеварки, снова загрузила ее и, к тому времени, когда кофе был готов, сумела овладеть собой.

В основном.

Между лекциями был перерыв — не для ланча, поскольку он приходился на десять часов утра, — и Клер пошла в Университетский центр, чтобы выпить кофе. УЦ представлял собой большой захудалый атриум: ковер старый, мебель видала восьмидесятые, а может, и семидесятые годы. Здесь во множестве стояли кушетки, кресла и даже затиснутое в угол пианино. Над головами свисали, трепеща в воздушных потоках маломощных кондиционеров, студенческие транспаранты, в основном скверно нарисованные.

Большинство кушеток были уже заняты группками болтающих студентов или одиночками, погруженными в учебники и конспекты. Клер заметила в углу свободный стол, но следовало поторопиться: многие искали, где бы пристроиться.

Она поспешно зашагала к кофейной стойке в задней части атриума, заметила у кофеварки Еву, улыбнулась ей и помахала рукой. Ева помахала в ответ и потянула сразу за два рычага, наливая кофе, и добавила к нему испускающее пар молоко. В очереди стояло человек пять, и у Клер было время обдумать то, что сказал отец Шейна. И то, чего он не сказал. Зачем он на самом деле приходил?

Может, за Шейном, но она не была уверена. Казалось, у Фрэнка есть план, но какой, она понятия не имела. Может, Шейн сообразил бы, но ей не хотелось спрашивать.

Майкл. Как только он появится, она расскажет обо всем ему.

— Большой мокко, — попросила Клер и достала из кармана джинсов требуемые три пятьдесят. Для нее это был огромный расход, но нужно же отпраздновать первый рабочий день Евы? Кассир — скучающего вида парень, который, похоже, мечтал находиться где угодно, только не здесь, — взял деньги и махнул рукой в сторону очереди на получение заказа.

Листая учебник по английской литературе, Клер понемногу продвигалась вперед, когда услышала приглушенный смех, а вслед за тем глухой стук опрокинувшейся на стойку чашки. Пролитый кофе стекал с обеих сторон прилавка, рядом столпились несколько парней.

— Эй ты, зомби! — обратился один из них к Еве, продолжавшей заниматься своим делом и подчеркнуто игнорировавшей их. — Не хочешь подтереть тут?

Губы Евы дрогнули, но она молча взяла бумажные полотенца и принялась наводить порядок. Отчистила стойку, подняла ее откидывающуюся часть и вытерла с обеих сторон пол.

Парни продолжали заходиться от смеха.

— Смотри, ты оставила пятно, — сказал тот, что опрокинул чашку. — Вон там.

Еве пришлось наклониться, чтобы обработать место, на которое он указывал. Парень тут же зашел ей за спину и начал биться промежностью по ее ягодицам.

— Ах, беби! — воскликнул он, и все они засмеялись. — Ты чертовски соблазнительна для мертвой девушки.

Ева спокойно выпрямилась, повернулась и сердито воззрилась на него. Без единого слова. Одно уж точно можно сказать в пользу готического макияжа, подумала Клер, под ним не видно, когда краснеешь. Сама она просто пылала и ужасно переживала за Еву.

— Прошу прощения, — сказала в конце концов Ева и отодвинула парня, ладонью надавив ему на грудь. Прошла за стойку, опустила откидную ее часть, налила в чистый стакан двойной эспрессо, накрыла крышкой и поставила на стойку. — Вот. За счет заведения.

Подонок протянул руку и с силой сжал стакан. Крышка отскочила, кофе обрызгал Еву, стойку, пол, самого парня. Его приятели заржали.

— Ой! Видимо, я сильнее, чем думал, — заявил недоумок.

Ева бросила взгляд на кассира, но тот лишь пожал плечами. Она сделала глубокий вдох, улыбнулась — да-да, Клер видела, своей нормальной улыбкой — и сказала:

— Тебе нужно обратиться к врачу насчет этого, Бульвинкль. И насчет сыпи в паху. Следующий! Мокко для Клер!

Ева со стуком поставила еще одну чашку и принялась яростно вытирать стойку. Клер торопливо подошла к ней.

— О господи! — прошептала она. — Что я могу сделать? Позвать кого-нибудь?

— Кого? — Ева закатила глаза. — Это мой первый день... слишком рано бежать жаловаться, словно маленькая деточка. Плюнь, Клер. Просто забери свой кофе. Со мной все будет в порядке. Я имею ученую степень по части выбивания дерьма из придурков.

— Но... Шейн? Может, позвонить Шейну?

— Только если ты готова вытирать кровь вместо кофе...

— Эй, сука, где мой заказ? — громко спросил псе тот же парень за спиной Клер.

Мгновение назад она почувствовала прикосновение его тела, а сейчас он с силой прижал ее к стойке.

— Ой, прости, малышка, не заметил тебя. — Тем не менее он не отодвинулся. — С каких это пор у нас появились детсадовские группы?

Естественно, чашка с мокко выскользнула из ее руки и покатилась по стойке, разливая кофе. Ева подхватила и поставила ее.

— Эй! — Извиваясь, Клер попыталась освободиться, но он буквально пришпилил ее к стойке.

— Слушай, козел! — Ева, устремив на парня сердитый взгляд, ткнула пальцем в Клер. — Отпусти ее, а не то я позвоню копам кампуса!

— Ага, они прямо сразу и прибегут.

Тем не менее он отодвинулся настолько, что Клер смогла выскользнуть, и она схватила свой кофе. Парень даже не посмотрел на нее; он был крупный, как Шейн, с черными волосами, уложенными по последней моде с помощью геля, и яркими голубыми глазами. Симпатичное лицо, хорошие губы, высокие скулы.

«Слишком карамельно-красивый. Наверное, это ему только во вред», — подумала Клер.

— Давай наконец мой проклятый кофе! Между прочим, кое-кому здесь надо ходить на лекции.

Клер взяла бумажные полотенца и начала вытирать стойку со стороны клиентов, чтобы Еве не нужно было снова выходить из-за нее. Та бросила на нее благодарный взгляд, молниеносно наполнила новый стакан, шлепнула на него крышку и протянула своему мучителю. Тот ухмыльнулся, попробовал кофе и поставил стакан на стойку.

— Дрянь. Пей сама.

Они с приятелями шлепнули по вскинутым ладоням друг друга и удалились.

— Ну и псих! — воскликнула Клер.

— Нет, он прав, кофе и в самом деле дрянь. — Ева взяла стакан и вылила содержимое в раковину. — Но, с другой стороны, он заплатил за него три бакса, так что я в выигрыше. Как мокко?

Клер отпила немного и показала ей большой палец.

— Мне так жаль! Если бы я могла как-то...

— У каждого своя борьба, Клер. Давай пей. Тебе наверняка надо позаниматься.

Клер отошла, Ева вернулась к работе. Очередь перед кассиром не уменьшалась.

Следующим взял свой латте высокий неуклюжий парень с круглым лицом и большими карими глазами. Он поблагодарил Еву, та в ответ подмигнула ему. Он выглядел гораздо симпатичнее качков, которые только что ушли; Клер заметила, что на нем рубашка студенческого содружества.

— Эпсилон Эпсилон Каппа? — вслух прочитала она. — ЭЭК?

Он одарил ее извиняющейся улыбкой.

— Да, ну, это что-то вроде шутки. Намек на город. Он, знаешь ли, жутковатый. — Его взгляд сосредоточился на ней, улыбка стала шире. — Между прочим, меня зовут Иан. Иан Джеймсон. Из... ну... Рино.

— Далеко ты забрался от дома, Иан Джеймсон. — Клер протянула ему руку, он пожал ее. — Клер Данверс. Из Лонгвью.

— Я бы сказал, что ты близко от дома, но от Морганвилля до всего далеко. Ну, ты, как я понимаю, первокурсница?

— Да. — Она почувствовала, как кровь прилила к щекам. — Раньше обычного закончила школу.

— Да? Насколько раньше?

— На два семестра. Не так уж много.

— Какая у тебя специализация? — Иан снял крышку с кофе, подул на него и отпил глоток. — Еще раз спасибо. Правда, вкусно.

— Без проблем, — ответила Ева.

Сейчас вид у нее был гораздо более жизнерадостный. Лучезарно улыбаясь, она вручила группе студенток их жиденький латте почти без кофеина и без сахара.

До сих пор никто не интересовался специализацией Клер. Конечно, обычно первокурсники три-четыре раза меняют ее, прежде чем окончательно определиться, однако Клер все решила уже давно.

— Физика.

— Правда? Класс! Ты, должно быть, хорошо разбираешься в математике.

— Наверное. — Она пожала плечами, демонстрируя удивительную скромность, поскольку никогда не получала ниже А.

— Надо полагать, будешь переводиться отсюда? В смысле, степень по физике, полученная в этом долбаном университете, мало что дает?

— Рассчитываю на МТИ, — ответила Клер. — А ты чем занимаешься?

— ГИД. Гражданское инженерное дело. Я тоже изучаю физику, но не больше, чем требуется. Мне остался один семестр, потом переведусь в Остин, в ТУ.

Большинство студентов переводились именно в Техасский университет; там можно изучать практически все. Клер сама подумывала о нем, но, будь у нее возможность выбирать, предпочла бы МТИ или Калтех.

— И что такое ЭЭК? Профессиональное содружество?

В кампусе их было несколько. Существовала такая практика: ты платишь взносы, ходишь на собрания, а позже упоминаешь об этом в своем резюме.

— На самом деле это просто компания парней, которые обожают устраивать вечеринки, — со смущенным видом ответил Иан. — Я с ними, потому что двое моих друзей каждый год устраивают реально крутые вечеринки. По-настоящему большие гулянки. Называется «Танец мертвых девушек». Всякие там зомби и прочее из фильмов ужасов. — Он бросил взгляд на Еву. — Твоя подруга хорошо бы туда вписалась. Хотя вообще-то все наряжаются как могут.

Он что, приглашает ее? Нет, это невозможно. Во-первых, они только что познакомились. Во-вторых... никто никогда не приглашал Клер. Никуда.

— Звучит клево! — сказала она и тут же подумала: «Я только что употребила слово «клево» в разговоре с нормальным, умным парнем. Застрелиться можно!»

— Вечеринка будет завтра в клубе ЭЭК. Послушай, если ты дашь мне свой номер, я перешлю тебе детали...

— А... конечно.

Никто никогда не спрашивал у нее телефонный номер, она даже запнулась на цифрах. Он внес его в свой мобильник и улыбнулся приятной улыбкой.

— Правда, я не уверена, что смогу прийти.

— Ну, если сможешь, то спасешь мне жизнь. Мы, сдвинутые на учебе, должны ведь держаться вместе, пока все остальные сходят с ума? Ну что, увидимся завтра вечером, в восемь?

— Ладно. Э... конечно. Я буду там. Спасибо... Иан, правильно?

— Да, Иан.

— Клер. — Она указала на себя. — Ох, я ведь уже представлялась.

Он засмеялся и ушел, попивая свой латте.

И только когда он скрылся, до нее дошло, что она только что приняла приглашение на свидание. Настоящее свидание. Причем вовсе не с Шейном. Как это произошло? Она всего лишь хотела быть с ним милой, потому что он казался нормальным парнем, а потом стал само очарование, в особенности по сравнению с теми уродами...

У нее будет свидание. С мальчиком, который не Шейн. Нехорошо.

— Эй! — Ева сделала ей знак подойти. — И что это было? Он поставил тебя в затруднительное положение?

— Он... — В сознании Клер зияла пустота. — Нет. Он просто... неважно.

— Запал на тебя? — Ева не сводила с нее проницательного взгляда.

— Он просто был очень мил. — Клер не знала, что и сказать.

— Парни не бывают «просто милыми», — заявила Ева. — Что ты ему пообещала?

Пожалуй, это и впрямь пугало — как быстро она поддалась. Клер неловко поерзала, теребя лямку рюкзака.

— Ну, я сказала, что, может, пойду на их вечеринку. Но это совершенно не похоже на свидание.

— О, совершенно не похоже. — Ева закатила глаза. — Следующий! Ванильный латте!.. Зато совершенно точно характеризует тебя.

— Мне пора, — пробормотала Клер. — Нужно позаниматься.

Может, Еве и хотелось задержать ее, но клиенты все подходили, и Клер сумела ускользнуть. Приглянувшийся ей раньше стол чудесным образом был еще не занят. Она грохнула тяжелый рюкзак на щербатый деревянный пол и села, потягивая свой мокко. В Университетском центре казалось безопаснее, чем в любом другом месте Морганвилля. Там, где люди сидят и читают, не может быть так уж плохо.

Почти как в настоящем университете.

Клер изучала следующие главы учебника по истории, когда на страницу упала тень. Подняв взгляд, она увидела девушку, которую помнила по общежитию, тоже первокурсницу... как ее? Лиза? Лесли? Что-то в этом роде.

— Привет, — сказала девушка. Клер кивнула на пустое кресло напротив, но Лиза-Лесли осталась стоять. — Эта готическая чувиха за кофейной стойкой, которая раньше работала в кафе «Встреча»... Она твоя подруга?

Быстро, однако, слухи распространяются. Клер снова кивнула.

— В таком случае ты, наверное, не хочешь, чтобы ее убили, — продолжала Лиза-Лесли. — А то ведь она только что выдернула чеку из гранаты Моники там, у стойки.

Клер вздрогнула и захлопнула книгу. Взглянула на часы: скоро пора на лекцию. Это было гадко и мелочно, но она пожалела, что Лизе-Лесли именно сейчас вздумалось сделать свое «доброе дело дня». Было бы приятнее уйти отсюда без еще одного скандала. Она упаковала рюкзак и направилась к кофейной стойке.

«Просто попрощаюсь с ней, и все, — думала она. — Ни во что не вмешиваясь».

Моника, Джина и Дженнифер навалились на стойку, преграждая доступ к ней остальным. Ева по другую сторону делала вид, будто их не замечает.

— Эй, Ходячая Смерть, я к тебе обращаюсь, — говорила Моника. — Правда, что братец хотел убить тебя?

— И когда это было? До или после того, как он пытался тебя поиметь?

Дженнифер сделала неприличный жест. Черт, это было низко даже для нее.

— Пытался? — насмешливо спросила Джина. — А я слышала другое. Я слышала, что они все время трахались, когда учились в средней школе. Неудивительно, что оба свихнулись.

Лицо Евы напоминало застывшую белую маску, но глаза... Она была в ярости. Все еще сдерживала себя, но едва-едва. Руки, однако, не дрожали, когда она готовила кофе; закончив, она с грохотом поставила на стойку три чашки и сказала:

— Если вы не уйдете, я позвоню своему менеджеру.

— Ой-ой-ой! — воскликнула Моника. — Твоему менеджеру, подумать только! Черт, я уже дрожу от ужаса. Думаешь, какой-то тупица, ни на что больше не годный, как зарабатывать здесь гроши, может напугать меня? Ты это серьезно? — Она наклонилась, стремясь заглянуть Еве в глаза. — Я с тобой разговариваю, чокнутая.

Тут Джина заметила стоящую чуть в стороне Клер и обратила на нее внимание Моники.

— Две чокнутые сразу, — сказала она. — Смотри, их прямо тянет друг к другу.

— Клер! — Улыбка Моники расплылась еще шире. — Конечно, почему бы и нет? Ты, наверное, сердишься, что я донимаю твою лесбийскую подружку?

— Думай, что говоришь, — негромко и холодно произнесла Клер. Это легче получалось на людях, где она чувствовала себя спокойнее, а может, давать отпор Монике начало становиться для нее привычным делом. — Или мы лесбиянки, или она спала со своим братом. Потому что, знаешь ли, то и другое вместе быть не может.

Моника удивленно воззрилась на нее — логика никогда не была ее сильной стороной.

— Смеешься надо мной?

— Да, — ответила Клер. — Отчасти. Моника улыбнулась — искренне, широко.

— Надо думать, иметь реально крутого защитника за плечом — это прибавляет храбрости, — заявила она. — Вот только это не будет длиться вечно. Моя семья кое-что значит в этом городе. Вы, чокнутые, временно оказались в выигрыше, но не сомневайтесь — это плохо кончится.

Резким взмахом головы она закинула волосы за спину, взяла свой латте и удалилась. Парни поворачивали головы, когда она проходила мимо в сопровождении Джины и Дженнифер, птичьим клином пристроившихся позади.

— Ха! — воскликнула Ева, протирая кофеварку чуть более энергично, чем требовалось. — Обычно она так легко не сдается.

— Может, ей пора на лекцию.

— Поверь, эту девицу лекции вообще не интересуют.

— Разве не чудно, что у нас теперь собственная служба проката автомобилей, да еще с копом за рулем?

Ева и Клер стояли на тротуаре перед Университетским центром, в практически пустом кампусе. Было уже семь часов, небо потемнело, начали сгущаться сумерки, даже проступили немногочисленные ранние звезды. Солнце только что село, но небо над горизонтом на западе яростно пылало оранжевым и желтым.

— Не думаю, что это надолго, — ответила Клер. — В смысле, это же особый случай. Только до тех пор, пока они не схватят... того, кто убил эту девушку.

Ева лишь вздохнула. Из-за угла выехал голубой автомобиль, описал полукруг и остановился перед ними. За рулем сидел Джо Хесс. Трейвис Лоув выбрался наружу и распахнул перед ними дверцу. Очень мило, ничего не скажешь. Клер и Ева уселись рядышком на заднем сиденье.

— Привет, девушки! — Хесс обернулся и взглянул на них. Под глазами у него были темные круги, как будто он вовсе не спал. — Спасибо за кофе.

Клер и Ева посмотрели друг на друга.

— Извините, — сказала Ева. — От меня всегда пахнет кофе, духи такие. Но если хотите, я могу вернуться и...

— Не стоит. — Лоув уселся рядом с водителем. — Уже темно. Давайте быстренько доставим вас домой. Мы с Джо перехватим кофе позже.

— Спасибо, — сказала Клер. — За то, что возите нас.

Хесс снова описал полукруг и выехал с территории кампуса в темную ночь Морганвилля. Большинство магазинов уже закрылись. Проезжая мимо «Встречи», девушки посмотрели на кафе: оно было битком набито и казалось оазисом света на темной, пустой улице. Ни Оливера, ни Фрэнка Коллинза они внутри не приметили, но при воспоминании о последнем совесть Клер беспокойно зашевелилась. Об этом следовало рассказать Шейну. И не откладывая.

Еве рассказывать не стоит. Чем она поможет? Только еще больше обеспокоится. Судя по печальному виду, с каким Ева смотрела в окно, у нее на душе и без того кошки скребли.

До дома оставался всего квартал, когда перед ними вдруг стремительно возникла блестящая черная машина с задними «плавниками», как у акулы. Хесс с такой силой вдавил тормоза, что шины взвыли, точно банши; он сумел не задеть черную машину... почти. Клер стукнулась о спинку переднего сиденья, тяжело дыша от неожиданности; они с Евой недоуменно и испуганно посмотрели друг на друга.

Впереди Хесс и Лоув тоже обменялись взглядами, мрачными и напряженными.

— Детективы, что происходит? — Спросила Ева, наклонившись вперед.

— Оставайтесь здесь, — сказал Хесс и распахнул дверцу. — Трейв, и ты с ними.

— Джо...

— Со мной все будет в порядке.

Он вышел, захлопнул дверцу и зашагал к черному автомобилю. Тонированное окно опустилось, в безжалостном свете фар Клер увидела смертельно бледное лицо. И узнала его.

— Ганс, — прошептала она. Вампир-детектив. Она посмотрела на Лоува и увидела нечто странное: он вытащил пистолет и положил его на колени. — Правильно? Это же Ганс.

— Успокойтесь, девушки, — ответил Лоув, не сводя взгляда с разыгрывающейся перед ним сцены. — Просто рутинная проверка.

Клер плохо представляла себе полицейские процедуры, но даже она понимала, что вряд ли это можно назвать рутинной проверкой — когда один коп блокирует другого на дороге. И зачем в случае рутинной проверки вытаскивать пистолет?

О чем бы у них ни шел разговор, Хесса он не обрадовал. Говорили недолго. Пару раз он покачал головой, а в конце кивнул.

Когда он возвращался к машине, Клер овладело дурное предчувствие. Он выглядел слишком серьезным и слишком сердитым для хороших новостей.

«Шейн! — подумала она. — О господи... Может, что-то случилось с Шейном?»

Хесс открыл заднюю дверцу со стороны Клер.

— Девушки, вам придется пойти со мной.

— Какого черта? — взорвался Лоув. — Мне казалось, мы везем их домой.

— Планы изменились. — Хесс пытался скрыть свое беспокойство, но глаза выдавали его. — Вас, девушки, хотят видеть в даунтауне. Я поеду с вами, а ты, Трейв, доставь машину на место.

Они обменялись долгим взглядом.

— Ладно, — сказал Лоув. — А ты позаботишься о них.

— Конечно.

Клер выбралась из машины, чувствуя себя беззащитной и уязвимой даже больше обычного. Хесс был с ними, сильный и надежный, и тем не менее... Она увидела, что Ганс смотрит на нее, и ощутила озноб. Его партнерша, Гретхен, вылезла из автомобиля, обошла его и открыла заднюю дверцу.

— Полезайте! — рявкнула она.

Клер с трудом сглотнула и сделала шаг, но Ева опередила ее и первой села в машину. Следом за Клер втиснулся Хесс. Втроем они еле-еле поместились на заднем сиденье. Гретхен захлопнула дверцу.

— Держите рот на замке, пока вас не спросят, — бросил Ганс и включил двигатель, как только Гретхен уселась рядом с ним.

Резина взвизгнула, и машина понеслась.

Они проехали мимо дома номер 716 по Лот-стрит. Во всех окнах горел свет, дверь была открыта, и на пороге кто-то стоял. На такой скорости невозможно было разглядеть, Майкл это или Шейн, но Клер надеялась, что Шейн.

Надеялась, что, если случится беда, она, по крайней мере, напоследок увидела его.

— Я думала, мы едем в полицейский участок, — прошептала Ева.

Машина мчалась все дальше по улицам, сворачивая то вправо, то влево.

— А что, нет? — тоже шепотом спросила Клер.

— Только что проехали его. Видимо, нас везут куда-то в другое место.

Голос Евы звучал донельзя испуганно. Клер нащупала ее руку, холодную и дрожащую. Так они и ехали, держась за руки. Наконец машина замедлила движение перед чем-то вроде шлагбаума.

— О господи! Это же площадь.

— Площадь?

— Площадь Основателя. Типа, вамптаун в это время суток. — Ева крепче сжала ладонь Клер. — По-моему, ничего хорошего ждать не приходится.

— Ш-ш-ш... — сказал Хесс. — С вами все будет в порядке, доверьтесь мне.

Ему Клер доверяла, не то что сидящим впереди вампирам, но вот беда — именно они тут командовали парадом. Шлагбаум поднялся, Ганс проехал, остановил машину на неосвещенной парковке, повернулся и оглядел их — Клер, Еву и, под конец, Хесса. Гретхен тоже повернулась, на ее лице играла улыбка.

— Мы хотим, чтобы вы взглянули кое на что, — сказал Ганс.

Гретхен выбралась из машины и открыла заднюю дверцу.

— Вылезайте!

В ночном воздухе ощущалась прохлада. Взошла луна, но в ее желтоватом мерцании мало что можно было разглядеть. Тьма казалась очень плотной, хотя линия горизонта светилась — собственно, ночь как таковая еще не наступила.

Холодная, сильная рука сомкнулась на предплечье Клер. Она вскрикнула от неожиданности и тут же услышала возглас Евы.

Гретхен стояла между ними и держала обеих за руки.

Ганс бросил взгляд на детектива Хесса.

— Ты остаешься в машине.

— Я пойду с девушками.

— Хорошие нейтралы выполняют приказы, — заявил Ганс. — Если, конечно, ты не хочешь, чтобы вы с партнером лишились своего статуса. Это не какой-то мелкий инцидент. Привлечено внимание старейшин. Если девушки ни в чем не виноваты, им не причинят вреда, но ты остаешься здесь.

— Да пусть идет, — вмешалась Гретхен. — Ему это будет полезно.

— Прекрасно. — Ганс нахмурился и пожал плечами. — Но попробуй только вмешаться, Хесс, и тебе конец.

Вампирша погнала девушек вперед.

— Что происходит? — спросила Ева.

Провожатые не отвечали. Обернувшись, Клер увидела, что Хесс идет следом, но почему-то это мало успокаивало. Гретхен толкнула их за угол непримечательного кирпичного дома, и они оказались... в парке.

Клер оглядывалась в удивлении, потому что он выглядел по-настоящему приятно. Зеленая трава, большие, шелестящие листвой деревья, увешанные цепочками фонариков, которые освещали цветы, кусты и дорожки. Со всех сторон этот район окаймлял парк, а внутри было более оживленно, чем в любом другом месте Морганвилля. Если рядом с кампусом магазины выглядели обветшалыми и замызганными, то здешние, что выходили фасадом на площадь, сияли огнями и поддерживались в отличном состоянии, пусть и казались несколько старомодными — сплошь камень, мрамор и колонны. В крыши были встроены горгульи, выполняющие роль водостоков.

Все выходящие на площадь заведения были открыты, работали два ресторана на воздухе. От запаха жареного мяса и свежего хлеба рот Клер наполнился слюной — за весь день она выпила лишь кофе, и это было уже давно.

И потом припомнились слова Евы. Если даунтаун ночью превращается в вамптаун, то зачем тут рестораны?

Она поняла это, когда они проходили мимо одного из них: за столиками сидели и люди, и вампиры, евшие с неменьшим аппетитом.

— Вы едите! — изумленно воскликнула Клер.

— Конечно. — Гретхен бросила на нее холодный взгляд. — Еда не обеспечивает нас питательными веществами, но по-прежнему доставляет удовольствие. А зачем тебе это знать? Если вздумаешь искать способ убить нас, то быстро выяснишь, что яды бесполезны.

У Клер ничего подобного и в мыслях не было: ее просто заинтриговала ситуация.

Они проходили мимо потрясающих магазинов: ювелирных, с драгоценными камнями и золотом в витринах, книжных, с древними томами и лучшими новомодными бестселлерами, множества магазинов одежды — самые изысканные стили, безумно дорогие изделия. Казалось, сюда перенесли кусочек большого богатого города вроде Далласа, Хьюстона или Остина.

Поистине странно.

И все покупатели были вампирами. Здесь вообще их толпилось очень много, больше, чем, по представлениям Клер, обитало в Морганвилле.

Чем дальше она шла, тем страшнее ей становилось. Они смотрели на нее и Еву как на... коров, которых ведут на скотобойню, и Клер чувствовала себя ужасно беззащитной.

«Хочу домой. Клянусь, Господи, если Ты позволишь мне уцелеть, я вернусь к маме и папе. И никогда больше никуда не уеду...» — мысленно молилась она.

Гретхен подвела их к черному мраморному зданию, в верхней части которого блестели золотые буквы, образующие надпись: СОВЕТ СТАРЕЙШИН.

— Не волнуйтесь, — прошептал за спиной Хесс. — С вами все будет в порядке, девушки. Просто сотрудничайте с ними. Если спросят, говорите правду.

Поднимаясь по черным мраморным ступеням, Клер почти ног под собой не чуяла — как это иногда бывает во сне. Однако железная хватка Гретхен была вполне реальной и даже причиняла боль. Ох, не обойтись без синяков...

Ганс открыл большую изящную дверь, и они вошли.

Почему-то меньше всего Клер ожидала увидеть внутри телевизор, но именно он бросился ей в глаза. По круглосуточному новостному каналу в данный момент показывали сцены войны — взрывающиеся бомбы, стреляющие солдаты. И перед ним, сложив на груди руки, стоял Оливер. Сейчас на нем был не хипповатый прикид, как в кафе, а черный костюм в строгом стиле. Седеющие волосы стянуты в конский хвост, на шее галстук. Точнее, шарф со скрепляющей его бриллиантовой булавкой — вероятно, так носили во времена его молодости.

— Кое-что никогда не меняется, — заметил он, глядя на экран. — Люди продолжают убивать друг друга под самыми глупейшими предлогами. И они еще называют нас монстрами!

На последнем слове его взгляд метнулся в сторону Клер, и она вздрогнула. У Оливера были спокойные глаза, но почему-то они пугали даже сильнее, чем льдистые очи Гретхен. Может, дело в том, что Клер еще не избавилась от остатков расположения к нему — несмотря на все, что он сделал.

«Он убил Майкла!» — напомнила она себе.

Ну, почти убил, в общем-то.

— Приветствую. — Оливер кивнул ей и перевел взгляд на ее подругу. — Ева. Нам недостает тебя в кафе.

— О... — Девушка проглотила готовые вырваться слова, и Клер на девяносто девять процентов была уверена, что та хотела сказать: «Отвали!» — Спасибо, — вместо этого произнесла она, демонстрируя поразительное благоразумие.

Если кого по-настоящему шокировало и разозлило превращение Оливера в вампира, то это Еву.

Хозяин кафе пересек большую пустую комнату — если не считать телевизора с выключенным звуком и роскошного толстого красно-коричневого ковра, — открыл двустворчатую дверь и прошел в следующее помещение. Гретхен подтолкнула Клер и Еву вперед. Ковер под ногами приятно пружинил, в воздухе ощущался аромат увядших цветов. Так могут пахнуть розы — огромное множество роз.

Этот запах буквально обрушился на Клер, когда они вошли в большой круглый зал с висящими по всем стенам тяжелыми бархатными занавесями алого цвета и колоннами между ними. Скромная люстра отбрасывала неяркий свет. Ковер такой же, но в этом помещении имелась мебель — расставленные аккуратными рядами кресла с двумя проходами между ними.

Спустя мгновение Клер осознала, что это траурный зал. Гретхен продолжала тащить ее мимо рядов сложенных кресел туда, где перед одной из бархатных занавесей стоял Оливер.

— Сэр, — заговорил Джо Хесс, выходя из-за спин Клер и Евы. — Я детектив Хесс.

— Я вас знаю. — Оливер кивнул.

— Разве при процедуре не должны присутствовать другие?

Напряженность в голосе Хесса подсказала Клер, что если Оливер станет допрашивать их единолично, это может кончиться очень плохо.

— Здесь присутствуют другие, детектив Хесс, — негромко произнес холодный голос из дальнего угла, где мгновение назад никого не было — Клер могла поклясться!

Удивленно открыв рот, она всмотрелась: да, там стояла Амелия, выглядевшая так, словно была вырезана в камне еще до того, как вокруг нее возвели это здание. Ее тесно окружали телохранители (или слуги), числом четверо. Может, их столь обильное количество означает, что Клер и Ева впутались в серьезные неприятности?

— Вот-вот должен подойти и третий, — добавила Амелия и расположилась в кресле с таким видом, словно это золотой трон.

Одетая в черный, как и у Оливера, элегантный замшевый костюм с длинной юбкой и строгой белой блузкой, она скрестила бледные, совершенной формы ноги и сложила на коленях руки.

— Кого мы теперь ждем? — спросил Оливер, который отнюдь не выглядел довольным.

— Ты знаешь законы, даже если предпочитаешь обходить их. Мы ждем мистера Моррелла.

Долго ждать не пришлось: меньше чем через минуту из приемной послышались голоса и звяканье ключей. Клер никогда не видела мужчину, вошедшего в компании двух копов, но узнала одного из сопровождающих: это был Ричард Моррелл, брат Моники. Видимо, дородный лысый мужчина с самодовольным выражением лица — ее отец.

Он же — мэр Морганвилля.

Тоже одетый в костюм — голубой, в тонкую полоску, с широкими лацканами, со слишком длинными брюками и довольно вульгарный, с множеством золотых колец на пальцах, он... улыбался.

— Оливер! — жизнерадостно воскликнул мэр, но едва заметил Амелию с ее эскортом, как улыбка погасла, сменившись выражением гораздо более уважительным, по меньшей мере. — Основатель...

— Мэр. — Она кивнула ему. — Хорошо. Можем начинать.

Гретхен отпустила руку Клер. Кожу закололо — это возобновился ток крови. Клер потерла зажатое место — да, синяка не избежать. Она бросила взгляд на Еву — та делала то же самое и выглядела смертельно испуганной.

Оливер потянул за скрытый шнур, и алая бархатная занавеска отодвинулась.

На мраморной плите лежало тело в окружении расставленных по полу ваз с роскошными кроваво-красными розами. Оно выглядело голубовато-белым, как бы резиновым, и ужасающе, совершенно мертвым. Клер словно накрыло непроницаемое облако, в ушах зазвенело; еще чуть-чуть, и она потеряла бы сознание.

— О бог мой! — прошептала Ева и обеими руками прикрыла рот.

— Это Брендон, — сказала Клер и посмотрела на Оливера. — Это ведь Брендон?

Ей трудно было сопоставить застывшее белое лицо с живым человеком — точнее, вампиром, — которого она так боялась, который угрожал ей, преследовал и чуть не убил ее и Еву...

Оливер кивнул и до груди откинул прикрывающее тело Брендона алое покрывало, обнажив черные раны на шее. Клер ощутила запах горелой плоти, и на этот раз колени у нее подогнулись. Хорошо, детектив Хесс помог устоять.

— Его пытали. — Оливер говорил нейтральным, даже безучастным тоном. — Это продолжалось долго. Кто-то получал от этого огромное удовольствие.

Мэр Моррелл сделал знак сыну приступать к своим обязанностям. Ричард не был таким психом, как его сестра. Фактически Клер симпатизировала ему — насколько могла симпатизировать человеку из этой семьи, да еще и работающему на вампиров. Он казался почти славным.

Ричард внимательно осмотрел раны, даже прикасался к ним; от этого зрелища Клер чуть не вывернуло наизнанку.

— Похоже, его убили, поразив прямо в сердце. Оружие... Скорее всего, кол. И, да, его пытали. Те, кто это сделал, действовали не спеша. Не знаю, чего они хотели, но, по-видимому, своего добились, некоторые раны закрылись еще до того, как он умер. Думаю, это продолжалось как минимум несколько часов.

Повисло молчание — глубокое и мрачное. Выпрямившись, Ричард посмотрел на Клер и Еву. Если он и узнал их, то не подал виду.

— Девушки как-то связаны с этим?

— Возможно, — ответил Оливер. Внезапно, двигаясь с умопомрачительной скоростью, он оказался прямо перед Клер. — Возможно, им что-то известно. Тебе ведь не слишком нравился Брендон, Клер?

— Я... — Она не знала, что сказать.

«Не лгите», — советовал им Хесс. Может, вампы, кроме всего прочего, обладают неким встроенным детектором лжи? Или даже могут читать мысли?

— Да, он мне не нравился, — подтвердила она. — Но такого я не пожелала бы никому.

«Даже тебе», — мысленно добавила она.

У Оливера такие добрые глаза... Это было едва ли не самое ужасное в нем — теплое ощущение, что ему можно доверять, что ему нужно доверять, что она подведет его, если не...

— Прекрати! — воскликнула Ева и ущипнула Клер за руку. Та вскрикнула и удивленно поглядела на нее. — Не смотри ему в глаза!

— Ева... — О ливер вздохнул. — Ты меня разочаровываешь. Неужели ты не понимаешь, что, как патрон Брендона, я просто обязан докопаться до истины? Найти тех, кто ответствен за это злодеяние? Ты всю жизнь прожила здесь и знаешь больше Клер. В частности, тебе известно, какое наказание ждет того, кто убил одного из нас. И тебе известно, какие методы я могу применять ради выяснения истины. Разве ты не хочешь, чтобы я добился своего, не причиняя никому боли?

Ева не отвечала, сфокусировав взгляд где-то в центре его груди.

— Думаю, вы сделаете все, что захотите, — наконец мрачно заявила она. — Вампы всегда так поступают. Вы не спрашивали меня, но я и так скажу — я рада, что Бренд он мертв. И рада, что он страдал. Сколько бы ему ни досталось, все мало.

Вот тут-то миляга Оливер и исчез. Клер заметила молниеносное движение, ничего больше, а потом он уже держал Еву за черные волосы, откидывая ее голову назад. В его глазах не осталось ничего человеческого — разве что чистая, пылающая ярость.

— Спасибо за то, что сказала это, — прошептал он Еве на ухо. — Теперь мне нет нужды щадить тебя.

Сжав кулаки, детектив Хесс сделал шаг вперед, но ему преградил дорогу Ричард Моррелл.

— Успокойся, Джо. Все под контролем.

Клер, однако, так не казалось. Она быстро, часто дышала и снова была близка к обмороку при виде того, что колени Евы подогнулись. Угроза, разлитая вокруг... труп на мраморе... весь этот ужас...

«Это сделал отец Шейна», — мелькнуло в мыслях, и Клер охватил еще больший ужас — ценой любых усилий следовало сохранить эту догадку при себе.

А они спросят, нечего и сомневаться. Оливер между тем обнюхивал шею Евы.

— Ты работаешь в кафе, — сказал он. — В кампусе, надо полагать. Странно. Меня не просили дать тебе рекомендацию.

— Отпустите меня, — пролепетала Ева.

— Увы, не могу. Тогда будет труднее добиться от тебя того, что мне нужно.

Оливер улыбнулся, открыл рот, и его клыки — смертоносно острые, как у змеи, — резко опустились. Он лизнул шею Евы, прямо над тем местом, где бился пульс.

— О господи... — прошептала она. — Пожалуйста, не делайте этого. Пожалуйста, не позволяйте ему делать это.

— Задайте девушке вопрос, Оливер. У нас нет времени на ваши хобби, — скучным голосом сказал мэр Моррелл — с таким видом, будто все происходящее мешало ему заниматься куда более важными делами. Он изучал свой маникюр и полировал ногти о лацканы пиджака. — Давайте наконец двинем этот поезд вперед.

Амелия не говорила и не делала ничего. Совсем ничего.

— Я под защитой, — сказала Ева, однако без особой уверенности в голосе. — Вы не можете причинить мне вред.

Клер посмотрела на Амелию: та сидела с вежливым, но холодным выражением лица и следила за происходящим с таким видом, будто это шоу, которое разыгрывается исключительно ради нее. «Пожалуйста, помогите!» — мысленно воззвала к ней Клер.

Амелия слегка вскинула бледно-золотистые брови.

«Может, она меня слышит?»

Увы, если Амелия ее и слышала, то никак не проявила этого. Просто сидела, застыв в своем спокойствии, словно Будда.

— Замечу — в этом вопросе у нас с Амелией полное взаимопонимание, — заявил Оливер. — И, Ева, дорогая, суть этого взаимопонимания вот в чем: я могу использовать любые методы, преследуя людей, нарушающих мир. Независимо от того, кто предоставляет им защиту. Думаю, настало время поговорить о ворвавшихся в ваш дом незваных гостях.

— О ком? — Ева извивалась, стараясь не встречаться с ним взглядом, что было почти невозможно, учитывая, как близко он находился. — Я не знаю, кто это был.

— Конечно не знаешь, кто бы сомневался?

Его голос упал до низкого, смертоносного шепота. Клер ломала голову над тем, как помочь Еве. Потому что сама Ева явно даже не пыталась себе помочь, а Клер не могла просто стоять и смотреть, как ее терзают.

— Я знаю, — сказала она и почувствовала, как общее внимание мгновенно переместилось на нее. Жуть! Она нервно откашлялась. — Это были байкеры.

— Байкеры. — Оливер отпустил волосы Евы и посмотрел на Клер. — Понимаю. Ты пытаешься отвлечь меня, сообщая о том, что и без того очевидно. Клер, это скверная тактика. Очень скверная. Видишь ли, нам это известно. Нам известно, когда они приехали в город. Нам даже известно, кто их вызвал.

Вся кровь отхлынула от лица Клер, внутренности свело. Оливер отошел от Евы и потянул за другой шнур.

Вторая занавеска рядом с телом Брендона отодвинулась в сторону.

Там на коленях, связанные, с кляпами во рту, стояли два человека. Их караулили вампиры самого зверского вида, не давая и пальцем пошевельнуть. Одним из пленников был байкер.

Вторым Шейн.

Клер пронзительно вскрикнула.

8

В итоге ее усадили в кресло, и Гретхен не давала ей встать, надавливая на плечи сильными руками, твердыми, словно железо. Клер продолжала вырываться, но в конце концов страх и шок перевесили возмущение. Шейн не шевелился, просто смотрел на нее, не в силах говорить из-за кляпа во рту. Да и попытайся он вырваться, толку, конечно, не было бы.

Ева развернулась и влепила Оливеру пощечину. С размаху, со всей силой; удар прозвучал как выстрел, раскатившийся эхом по мраморному залу. Все затаили дыхание.

— Сукин сын! — закричала она. — Отпусти Шейна! Он тут вообще ни при чем!

— Действительно. — В отличие от любого человеческого, на лице Оливера не осталось отпечатка пальцев от удара; казалось, он вообще его не почувствовал. — Сядь, Ева, и я изложу факты, против которых ни у кого не найдется возражений.

Она не послушалась, но Оливер с силой толкнул ее в грудь, и она рухнула в кресло, разъяренно глядя на него.

— Детектив Хесс, — продолжал Оливер, — полагаю, вам следует объяснить моей дорогой бывшей служащей, чем она рискует, если еще хоть раз прикоснется ко мне.

Хесс мгновенно переместился в соседнее с Евой кресло, наклонился к ней и настойчиво зашептал что-то, чего Клер не могла разобрать. Ева яростно затрясла головой. Из-под ее спутанных волос стекала струйка пота, оставляя на белом макияже след, похожий на порез.

— Продолжим, — снова заговорил Оливер, когда Хесс смолк и Ева вроде бы успокоилась. — Мы не профаны в том, что касается технологии, Ева. У нас в этой местности есть свои провайдеры сотовых телефонов. Шейн из вашего дома звонил по номеру, который оказался закреплен за его другом, мистером Уоллесом. — Оливер кивнул на байкера. — Джи-пи-эс — замечательное изобретение, между прочим. Мы искренне благодарны людям за проделанную ими нелегкую работу: теперь их же собственные следы можно обнаружить везде, причем гораздо легче, чем в прежние времена.

— Шейн ничего плохого не сделал, — сказала Клер. — Пожалуйста, отпустите его.

— Шейна застали на месте преступления, — объяснил Оливер. — Рядом с телом Брендона. Как-то не верится, что он тут ни при чем — в особенности учитывая, что он находился в достаточно дружеских отношениях с мистером Уоллесом, чтобы обмениваться с ним телефонными звонками.

— Нет, он не...

Оливер влепил Клер пощечину. Движения она не заметила, просто почувствовала удар, и на мгновение поле зрения подернулось красным. Тело сотрясалось от яростного желания дать отпор, на щеке, точно клеймо, запылал отпечаток его руки.

— Видишь, Ева? — спросил Оливер. — Око за око. Конечно, это моя вольная интерпретация Священного Писания.

Шейн закричал сквозь кляп и начал вырываться, но вампиры без особого труда не давали ему подняться с колен. В широко распахнутых глазах Евы появилось мрачное выражение, она порывалась броситься на Оливера, но Хесс удерживал ее в кресле.

«Не делайте этого!» — мысленно воззвала к ним обоим Клер.

Ее друзья только что дали Оливеру ответ на его безмолвный вопрос: причиняя ей вред, он может чего-то добиться от них.

— Оливер, — очень мягко и тихо заговорила Амелия, — у меня вопрос: ты рисуешься перед этими детьми? Или просто потворствуешь своим слабостям? По твоим словам, тебе уже известно, что мальчик звонил этому человеку. Какая еще информация требуется?

— Я хочу знать, куда подевался его отец. Кто-то из них наверняка знает это.

— Девушки? — Амелия покачала головой. — Вряд ли человек вроде мистера Коллинза доверился бы им.

— Выходит, мальчишка знает.

— Возможно. — Амелия постучала по губам бледным пальцем. — Но мне почему-то кажется, что он не скажет тебе. И я убеждена — чтобы выяснить истину, нет нужды прибегать к жестокости.

— В смысле? — Оливер повернулся к ней, скрестив на груди руки.

— В том смысле, что он сам придет к нам, Оливер. Чтобы спасти сына от последствий своих действий.

— Итак, ты снимаешь свою защиту с мальчишки?

Амелия поглядела на лежащее на плите тело, поднялась, подошла к останкам Брендона и провела призрачно-белыми пальцами по его искаженному страданием лицу.

— Он появился на свет еще до короля Джона, тебе это известно, Оливер? Был королевским отпрыском. Столько лет! И вот теперь такой конец. Все, чему он был свидетелем, навсегда утрачено для нас, и я горюю об этом.

— Амелия! — нетерпеливо сказал Оливер, — нельзя позволить его убийцам сбежать.

— Он ведь был из твоих, Оливер. Неужели ты не можешь хоть немного погоревать об утрате, прежде чем кидаться проливать новую кровь?

Женщина стояла спиной к нему и не могла видеть того, что видела Клер: ненависти в глазах Оливера, настолько сильной, что она исказила лицо. К тому моменту, когда Амелия повернулась, он уже взял себя в руки.

— У Брендона были свои недостатки. Он единственный из нас получал наибольшее удовольствие от самой охоты. Не думаю, что он когда-нибудь смирился бы с правилами Морганвилля. Но мы-то эти правила должны соблюдать и вынести приговор преступникам.

Приговор? А как же суд? Клер попыталась спросить, но из-за спины протянулась холодная рука и зажала ей рот; Гретхен склонилась над ней, обнажив клыки и прижимая палец к губам. Ганс подобным же образом заткнул рот Еве. Детектив Хесс выглядел очень встревоженным, но помалкивал.

Амелия посмотрела сначала на Оливера, потом ему за спину, на Шейна.

— Я тебя предупреждала, — негромко сказала она. — Моя защита не безгранична. Ты обманул мое доверие, Шейн. Исключительно по доброте я не стану разрывать договор с твоими друзьями: они остаются под моей защитой. — Она перевела взгляд на Оливера и медленно, царственно кивнула ему. — Он твой. Я снимаю свою защиту.

Клер протестующе закричала, но ее никто не услышал — рука Гретхен по-прежнему затыкала ей рот. Амелия наклонилась и запечатлела поцелуй на восковом лбу Брендона.

— Прощай, дитя. Не лишенный недостатков, ты тем не менее был одним из вечных. Мы тебя не забудем.

Снаружи раздался крик. Амелия развернулась так молниеносно, что на мгновение превратилась в расплывчатое пятно. Что-то ударило в мраморную колонну рядом с тем местом, где она только что стояла, и взорвалось с резким хлопком.

Бутылка. Клер почувствовала запах бензина, услышала нарастающий свистящий звук и...

Занавеси вспыхнули.

Амелия оскалилась, в ее лице не осталось ничего человеческого. Миг спустя телохранители образовали вокруг нее защитный барьер и потащили в сторону. Загрохотали выстрелы, кто-то — детектив Хесс? — толкнул Клер на ковер и закрыл собой. Ева тоже лежала, съежившись и прикрывая руками голову.

А потом началось настоящее сражение — крики, хлопки, летящие в стену и с грохотом разбивающиеся кресла. Клер не могла видеть происходящего, чувствовала лишь, что схватка была жестокой и закончилась быстро. Когда удушающий дым начал рассеиваться, Хесс поднялся, и она смогла сесть.

У входа лежали двое погибших; оба крупные парни в кожанках. Впрочем, один еще шевелился.

Амелия, растолкав телохранителей, прошествовала мимо Клер, направляясь к тому байкеру, который пытался уползти, оставляя на ковре темный след. С помощью Хесса Клер медленно встала и встретилась взглядом с Евой, в глазах которой плескался ужас.

Но дойти до байкера Амелия не успела. Оливер опередил ее: подхватил раненого и резким движением с сухим щелчком сломал ему шею.

Тело с глухим стуком упало на ковер. Борясь с подступающей тошнотой, Клер уткнулась лицом в куртку Хесса.

Когда она снова обернулась, Амелия и Оливер стояли, сверля друг друга глазами.

— Не стоило рисковать. — Он одарил ее медленной, широкой улыбкой. — Он мог убить тебя, Амелия.

— Да. И никто не был заинтересован в этом, правда, Оливер? Как мне повезло, что ты оказался рядом и спас меня.

Ни слова больше, ни жеста, но телохранители окружили ее, и все вместе они вышли, обходя тела или перешагивая через них.

Оливер проводил Амелию взглядом, обернулся и злобно посмотрел на Шейна.

— Твой отец воображает, что его действия останутся безнаказанными. Очень печально для тебя... Посадите этих двоих туда, где им и надлежит быть, — в клетки.

Байкера и Шейна подняли с колен и потащили за занавески. Клер метнулась следом, но Гретхен была начеку — схватила и снова зажала ей рот. Вздрогнув от боли, когда ей заломили руку за спину, Клер почувствовала, что плачет и не может дышать, потому что рот зажат, а нос моментально заложило.

Ева не плакала. Она пристально смотрела на Оливера и не двинулась с места, даже когда Хесс отпустил ее.

— Что с ними будет? — с неестественным спокойствием спросила она.

— Ты знаешь законы.

— Это немыслимо. Шейн тут совершенно ни при чем!

Оливер покачал головой.

— Не собираюсь обсуждать с тобой свои решения. Мэр? Вы подпишете бумаги? В смысле, когда перестанете трястись от страха.

Мистер Моррелл все время битвы просидел, скорчившись, за погребальной урной; теперь он поднялся, красный и взбешенный.

— Конечно подпишу! До чего же наглые сволочи! Нанести удар сюда? Угрожать...

— Да, очень драматично, — перебил его Оливер. — Бумаги.

— Я привел с собой нотариуса. Все будет оформлено по закону.

Почувствовав, что у Клер почти не осталось воли к борьбе, Гретхен отпустила ее.

— По закону? — задыхаясь, спросила Клер. — Но ведь даже не было расследования! И где суд присяжных?

— Присяжные были, — мягко объяснил ей детектив Хесс. — Тоже вампиры. Так здесь работает закон, который распространяется и на людей. Если вампиру предъявлено обвинение в убийстве человека, люди будут решать, жить ему или умереть.

— Вот только вампирам никогда не предъявляют никаких обвинений. — Ева выглядела такой холодной и бледной, что сама могла сойти за вампира. — И не предъявят. Не стоит обманываться, Джо. Правосудие здесь жестко соблюдается только в отношении людей. — Она бросила взгляд на мертвых парней, лежащих у входа в зал. — Что, перетрусили, Оливер?

— Не надо льстить им — они не имели ни малейшего шанса на успех. — Оливер перевел взгляд на Ганса. — Мне девушки больше не нужны.

— Постойте! Я хочу поговорить с Шейном! — воскликнула Клер.

Гретхен подталкивала ее к выходу. Что оставалось? Или идти, или рухнуть на окровавленные тела.

Клер пошла; Ева следом за ней.

Сморгнув слезы, Клер сердито вытерла лицо, высморкалась и попыталась обдумать, что делать дальше.

«Отец Шейна. Отец Шейна спасет его».

Вот только мертвые парни, через которых она перешагнула, наглядно демонстрировали, что попытка спасения уже имела место и не увенчалась успехом. Да и мистера Коллинза здесь нет. Шейна схватили, а он сбежал. Может, ему вообще плевать. Может, всем плевать, кроме нее.

— Успокойся. — Детектив Хесс подошел к ней и взял под локоть. — Время еще есть. По закону осужденных должны на две ночи выставить на площади на всеобщее обозрение, чтобы все могли их увидеть. Они будут в клетках, для собственной безопасности. Конечно, это не «Риц», но, по крайней мере, друзья Брендона не разорвут их на части.

— Как... — Горло Клер перехватило, она откашлялась и предприняла новую попытку: — Как это произойдет?

Хесс похлопал ее по руке. Он выглядел усталым, обеспокоенным и мрачным.

— Тебя здесь не будет, так что лучше не думай об этом. Ты можешь поговорить с ним, если хочешь. Они уже сидят в клетках в центре парка.

— Оливер велел увезти девушек, — послышался сзади голос Гретхен.

Хесс пожал плечами:

— Ну, он же не сказал когда.

Парк Основателя выглядел как огромный круг с ведущими к центру дорожками, похожими на спицы колеса.

И в центре его стояли две клетки, достаточно высокие, чтобы человек мог выпрямиться, но недостаточно широкие, чтобы он мог растянуться на полу. Шейну придется спать сидя — если он сможет спать — или съежившись в позе эмбриона.

Когда появились Клер и Ева, он сидел, согнув колени и положив голову на руки. Байкер вопил и тряс прутья клетки, но Шейн был спокоен.

— Шейн! — Клер почти пролетела оставшееся расстояние, вцепилась в прутья решетки, втиснула между ними лицо. — Шейн!

Он поднял на нее взгляд. Глаза красные, но без слез. По крайней мере, сейчас. Ухитрившись переместиться в тесной клетке таким образом, чтобы оказаться ближе к ней, он протянул между прутьями руку и погладил ее по щеке — по той, по которой Клер ударил Оливер. Неужели она все еще красная?

— Мне очень жаль, — сказал Шейн. — Мой папа... Я должен был пойти за ними, не позволить ему сделать это. Должен был попытаться остановить его, Клер, должен был...

Она снова молча заплакала, он стал вытирать ей слезы дрожащей рукой.

— Ты же ничего не сделал? В смысле, Брендону?

— Я терпеть не мог этого сукина сына, но не причинил ему никакого вреда и, конечно, не убивал. Когда я там оказался, все уже было кончено. — Шейн засмеялся, явно через силу. — Просто такая уж моя удача. Хотел быть героем, а стал злодеем.

— Твой папа...

— Папа вытащит нас. Не волнуйся, Клер. Все будет хорошо.

Однако по его тону чувствовалось, что он не верит в это. Кусая губы, она старалась сдержать новую волну рыданий и, повернув голову, поцеловала его ладонь.

— Эй! — Он прижался к прутьям, глядя сквозь них. — Я всегда считал, что ты классная девчонка, но это уже чересчур.

Она попыталась засмеяться. Шейн криво улыбнулся:

— Я подумываю взять над тобой опеку. По крайней мере, тогда у меня никаких неприятностей не будет, что бы я ни сделал.

Клер наклонилась и поцеловала Шейна. Его губы были прежними — мягкими, теплыми, влажны ми; больше всего ей хотелось, чтобы это продолжалось вечно.

Он отодвинулся первым; она снова готова была расплакаться.

Проклятье! Шейн ни в чем не виноват! Это несправедливо!

— Я поговорю с Майклом, — пообещала она. Шейн кивнул.

— Скажи ему... Ну, черт! Скажи ему, что мне жаль, хорошо? И что он может взять себе игровую приставку.

— Прекрати! Прекрати, Шейн! Ты не умрешь!

— Да, — сказал он мягко, но в его глазах она видела мерцающие искры страха. — Конечно.

Клер до боли стиснула кулаки и посмотрела на Еву, до сих пор молча стоявшую в стороне. Теперь Ева подошла к клетке, а Клер направилась к детективу Хессу.

— Как? — снова спросила она. — Как они собираются убить его?

Он явно чувствовал себя ужасно неловко, но опустил взгляд и ответил:

— Огонь. Это всегда огонь.

Она чуть снова не разрыдалась. Ей стало ясно: Шейн знал. И Ева тоже. Они все время знали.

— Вы должны помочь ему! Должны! Он ничего плохого не сделал!

— Это выше моих сил. Мне очень жаль.

— Но...

— Клер... — Детектив положил руки ей на плечи, притянул к себе и обнял. Она задрожала, и снова слезы хлынули нескончаемым потоком. Она вцепилась в лацканы его куртки и рыдала так, что казалось, сердце вот-вот разорвется. Хесс гладил ее по волосам. — Принеси мне доказательства того, что он не имеет отношения к смерти Брендона, и, клянусь, я сделаю все, что смогу. Но до тех пор у меня связаны руки.

Зрелище смерти Шейна, заживо сгорающего в клетке, было ужаснее всего, что когда-либо рисовало ей воображение.

«Держись! — яростно заклинала она себя. — Ты все, что у него есть!»

Сделав несколько глубоких, дрожащих вдохов, Клер отодвинулась от Хесса и вытерла слезы рукавом рубашки. Детектив протянул ей платок, она взяла его и высморкалась, чувствуя себя ужасно глупо. Подошла Ева и положила руку ей на плечо.

— Пойдем, — сказала она. — У нас много дел.

Когда они мчались к площади Основателя, это Майкл стоял в дверном проеме; он же ждал их на прежнем месте, когда машина остановилась около дома номер 716 по Лот-стрит. Гретхен открыла дверцу, выпуская девушек. Клер оглянулась; Хесс оставался на заднем сиденье, глядя им вслед и, похоже, не собираясь вылезать.

— Детектив? — окликнула она его.

Ева, быстро шагая, преодолела уже полпути к дому. Клер тоже успела усвоить первое правило Морганвилля: «Никогда не болтайся снаружи с наступлением темноты», но тем не менее не торопилась уйти.

— Я возвращаюсь в участок, — сказал Хесс — Ганс и Гретхен подбросят меня. Все нормально.

Идея, что кто-то остается наедине с этой парочкой, не нравилась Клер, но Хесс взрослый мужчина и вроде бы должен знать, что делает. Она кивнула, развернулась и побежала к дому.

Майкл едва успел втащить Еву внутрь, как Клер почти налетела на них сразу за порогом, потом захлопнула дверь и заперла ее — кто-то из парней уже сменил замки и даже установил новые. Обернувшись, она увидела, что Майкл обнимает Еву, с такой силой прижимая к себе, что вот-вот раздавит. Через плечо Евы он посмотрел на Клер, и вид у него был ужасно огорченный.

— Что, черт побери, происходит? Где Шейн? О господи! Он ничего не знает! Как так получилось?

— Что случилось? — выпалила она. — Почему ты позволил ему уйти?

— Шейну? Ничего я ему не позволял. Может, скажешь, что я тебе позволяю выходить днем из дома без защиты? Его отец позвонил, и он просто... ушел. Это случилось днем, и я ничего не мог поделать. — Майкл слегка отодвинул Еву от себя. — Что произошло?

— Брендон мертв, — ответила та, не пытаясь смягчить ситуацию. — Шейна объявили убийцей и посадили в клетку на площади Основателя.

Майкл привалился к стене, словно получив удар в живот.

— О бог мой...

— Они собираются убить его, — сказала Клер. — Сжечь заживо.

— Я знаю. — Майкл закрыл глаза. — Я помню. Ох, дерьмо, он уже видел прежде, как это происходит. И Ева тоже.

Клер вспомнила, что они упоминали об этом, правда, не вдаваясь в детали.

— Мы должны вытащить его, — сказал Майкл спустя несколько мгновений.

— Ага, — согласилась Ева. — Однако, говоря «мы», ты имеешь в виду меня и Клер. Потому что от тебя чертовски мало проку.

Она с таким же успехом могла на самом деле ударить его; Майкл открыл рот, в глазах стояла боль. Но Ева, по-видимому, ничего не замечала — с самым решительным и деловым видом повернувшись, она пошла по коридору.

— Клер! — крикнула она. — Шевелись!

— Мне очень жаль. — Клер с несчастным видом посмотрела на Майкла. — В действительности она так не думает.

— Нет, думает, — пробормотал он. — И она права. От меня для вас никакого проку. И для Шейна. Что я могу сделать? С таким же успехом я мог бы быть мертв.

Он стукнул по стене с такой силой, что рисковал сломать руку. Клер вскрикнула, отскочила и бросилась вслед за Евой. Майкл в роли падшего ангела... это пугало. И вряд ли он хотел, чтобы кто-то стал свидетелем его внутренних терзаний.

Ева уже поднималась по лестнице.

— Постой! — окликнула ее Клер. — Майкл... Разве мы не должны...

— Забудь о Майкле. Ты в деле или нет?

В деле, конечно. Из коридора внизу все еще доносились удары по дереву, и Клер вздрогнула. По-настоящему Майкл не мог причинить себе вред, но ему же больно...

Однако эта боль ничто по сравнению с душевной.

Когда Клер вошла в комнату Евы, та уже выдвинула ящики комода и теперь вытаскивала все свои вычурные наряды, отшвыривая их в сторону. Черные кружева. Что-то сетчатое — кажется колготки.

— Ах!

Она достала большую черную коробку, похоже, тяжелую. С глухим стуком поставила ее на комод, потревожив свою коллекцию игрушечных злобных ведьм, которые начали кивать головами в шляпах с кисточками.

— Иди сюда.

Клер подошла, исполненная тревоги; это была какая-то совсем новая Ева, которая ей не очень нравилась. Ей нравилась ранимая Ева, способная расплакаться из-за пустяка; эта же была резкая, сильная и раздавала команды направо и налево.

— Вытяни руку, — приказала она.

Клер так и сделала; Ева вложила в нее что-то гладкое, деревянное и заостренное с одного конца. Это был самодельный кол.

— Лучший друг убийцы вампиров, — заявила Ева. — Я сама их сделала, когда Брендон донимал меня. И довела до его сведения — в следующий раз, когда он явится и начнет приставать ко мне, я проткну его. Настоящим колом.

— Это же... незаконно?

— Да, за них можно угодить в тюрьму. Или погибнуть и быть выброшенной где-нибудь на пустыре. Так что постарайся, чтобы тебя не схватили.

Вытаскивая из коробки все новые колья, Ева раскладывала их на комоде. Потом пошли большие самодельные кресты. Один из них она протянула Клер, и та с недоуменным видом взяла его.

— Но... для чего все это?

— Чтобы спасти Шейна. Что, уже раздумала?

— Конечно нет, но...

— Послушай. — Ева продолжала выкладывать новые предметы и помещать их поверх кольев, в том числе и бензиновые зажигалки «Зиппо». — Время любезничать подошло к концу. Если мы хотим спасти Шейна, вампиры должны умереть. Это означает, что мы начинаем войну, которой никто не хочет, но куда денешься? Я не желаю видеть, как Шейна сжигают. И не увижу. Я не хочу войны, они хотят. Оливер хочет. Прекрасно, он ее получит. Пусть подавится.

— Ева! — Клер выронила кол и крест, схватила подругу за плечи и хорошенько встряхнула. — Это немыслимо! Чистое самоубийство... ты сама так говорила совсем недавно! Ты не можешь просто убивать вампиров, потому что в результате сама окажешься в клетке рядом с...

О господи! Никогда прежде Ева не была такой, и только теперь Клер поняла, что в ней изменилось. В ее глазах появилось нечто, чего раньше там не было.

— Ты хочешь умереть, — медленно произнесла Клер. — Правда?

— Я не боюсь умереть. Подумаешь, делов-то! Тра-ля-ля, и вот ты в раю, в точности как родители рассказывали — жемчужные врата и все такое. Кроме того, помощи нам ждать неоткуда. Нужно держаться друг друга и самим помочь себе.

— Что, если я найду доказательства? — спросила Клер. — Детектив Хесс сказал...

— Детектив Хесс стоял там и не предпринял ничего. Только этого от всех них и дождешься. Ничего не дождешься! В том числе и от Майкла.

— Господи, Ева, перестань! Это несправедливо. Ты прекрасно знаешь — Майкл не может покидать дом!

— Да, немного от него проку. — Ева начала запихивать весь свой арсенал в черную спортивную сумку. — Пришло время расплаты. Есть и другие люди, которые имеют зуб на вампов. Может, я сумею найти их, если ты трусишь. Мне нужны те, на кого можно положиться.

— Ева!

— Если ты не со мной, то прочь с дороги!

Клер попятилась к двери и наткнулась на кого-то. Вскрикнула, повернулась...

Там стоял Майкл. Лицо — точно меловая маска, в больших глазах ярость и боль. Схватив Клер за руку, он вытолкнул ее в коридор, потом взялся за дверную ручку и посмотрел на Еву.

— Никуда ты не пойдешь, — заявил он. — Пока я в силах остановить тебя.

Он захлопнул створку и повернул ключ в замке. Ева заколотила с другой стороны и принялась вертеть ручку:

— Открой! Сейчас же!

— Нет. Прости, Ева. Я люблю тебя и не позволю делать смертоубийственные глупости.

— Ты любишь меня, как же! Задница, вот ты кто! Выпусти меня!

— Она никак отсюда не выберется? — с тревогой спросила Клер.

— Ночью я об этом позабочусь, — проговорил Майкл, глядя на сотрясающуюся от ударов створку. — Окна не открываются, дверь заперта. Нет, ей не выбраться. Но вот когда взойдет солнце... — Он перевел взгляд на Клер. — Ты говорила, что, если найдешь доказательства, детектив Хесс вступится за Шейна?

— Так он сказал.

— Этого недостаточно. Нужно, чтобы Амелия была на стороне Шейна. И Оливер.

— Именно Оливер и засадил его в клетку! А Амелия... Она просто ушла. Не думаю, что она нам поможет, Майкл.

— Нужно попытаться. Иди. Ты должна.

— В смысле... выйти из дома? — Клер удивилась. — Ночью?

Внезапно Майкл показался ей очень измученным и очень юным.

— Я же не могу. Не могу доверять Еве настолько, чтобы выпустить ее отсюда. И уж тем более не способен покинуть дом и переговорить с самыми влиятельными вампирами города. Позвони Хессу или Лоуву. Одна не ходи... но, Клер, нужно, чтобы ты сделала это. И сделала как надо. Я ведь не в силах...

Это все было написано на его лице — чего он не может. Ограничения сдавили его со всех сторон с такой силой, что он истекал кровью на развалинах своей жизни, сломленный, почти ни на что не пригодный.

— Понимаю, — сказала Клер. — Я попробую.

Глубокой ночью она находилась на улицах Морганвилля, а ей было всего шестнадцать. Не самая лучшая идея — снова выходить из дома, но Клер надела самые темные джинсы, черную рубашку и прихватила большой самодельный крест из арсенала Евы. При одной мысли о кольях ее мутило, а уж от идеи реально проткнуть кого-то просто выворачивало.

«Я все еще под защитой, по словам Амелии», — утешала она себя. Оставалось надеяться, что это кое-что значит.

Клер позвонила детективу Хессу по номеру на карточке, которую Ева приколола к доске на кухне. Он ответил после второго гудка, голос у него звучал устало и подавленно.

— Меня нужно отвезти, — сказала она. — Если вы не против. Я должна поговорить с Амелией.

— Понятия не имею, как добраться до Амелии. Ее местонахождение — наиболее тщательно охраняемый секрет Морганвилля. Прости, девочка, но...

Я знаю, как до нее добраться, просто не хочу идти пешком, учитывая... какое сейчас время.

— Ты вообще не должна никуда ходить. Да, по-моему, тебе не нужно этого делать. Что тебе нужно, это найти кого-нибудь, кто подтвердит рассказ Шейна. Я имею в виду этих байкеров, приятелей его отца. Может, один-два из них еще на свободе. Хотя я не очень-то верю, что от них будет толк.

— А его отец?

— Поверь мне, Фрэнка Коллинза ты не найдешь. По крайней мере, раньше, чем его отыщут власти. Сегодня ночью все вампиры в городе прочесывают улицы, выслеживая его. И найдут, рано или поздно. Не так уж много мест, где он может спрятаться, учитывая, что все силы брошены на его поиски.

— Но... если его схватят, это же будет хорошо. Он может подтвердить, что Шейн не убивал Брендона!

— Может, — согласился Хесс. — Но он достаточно безумен, чтобы посчитать, будто сгореть в клетке бок о бок с сыном — это и есть вершина славы. Победа в некотором роде. Или он может оговорить Шейна, просто чтобы наказать его. Мы не знаем, как он поступит.

Да, возразить нечего.

— Ну... так вы довезете меня или нет?

— Ты по-прежнему полна решимости выйти во тьму?

— Да. И если понадобится, я пойду пешком. Просто надеюсь, что не понадобится.

— Ладно. — Он вздохнул. — Через десять минут. Не выходи из дома, пока я не просигналю.

Клер отключилась, повернулась и чуть не налетела на Майкла. Он обхватил ее и помог устоять на ногах, но не убрал рук, даже когда она обрела устойчивость. Такой теплый, такой реальный... Она подумала, уже не в первый раз, как это странно, что он кажется таким живым, когда на самом деле живым не является. Не в точном смысле этого слова. Не все время.

Он выглядел так, словно хотел что-то сказать, но не знал как. В конце концов он отвел взгляд.

— Хесс приедет?

— Да. Он сказал, через десять минут.

— Ты хочешь встретиться с Амелией?

— У меня практически нет выбора. Если ничего не получится, тогда... — Она развела руками. — Тогда, наверное, нужно поговорить с Оливером.

— Если... увидишься с Амелией, скажи, что мне нужно с ней повидаться. Сделаешь это для меня?

— Конечно. — Клер удивилась. — Но... зачем?

— Это касается кое-чего, о чем она говорила прежде. Послушай, понятно же, я к ней пойти не могу. Значит, она должна прийти сюда. — Майкл еле заметно улыбнулся. — А зачем... Это не суть важно.

В сознании Клер вспыхнул красный свет.

— Майкл, ты ведь не станешь делать ничего такого... безумного?

— И это говорит шестнадцатилетняя девушка, которая собирается выйти в ночь, чтобы повидаться с вампиром? Нет, Клер. Я не стану делать ничего безумного. — Внезапно в глазах Майкла что-то вспыхнуло. Ярость? Боль? Или токсическая смесь того и другого? — Я ненавижу себя за то, что вынужден посылать тебя. Ненавижу за то, что Шейна схватили. Ненавижу...

Ей это ощущение было очень даже знакомо — она регулярно ненавидела себя.

— Только не надо снова колотить но стене, ладно? — сказала она, потому что на его лице появилось то же выражение ярости и боли. — Позаботься о Еве. Не давай ей сходить с ума, хорошо? Обещаешь? Если ты любишь ее, то сделаешь это.

— Обещаю. — Ярость отчасти ушла из его глаз, он провел ладонями по ее рукам, от плеча вниз. — Скажи Хессу, что если с тобой что-нибудь случится — все равно что, — я убью его.

— Ох, какой крутой парень! — Она улыбнулась.

— Иногда. Послушай, я не успел спросить — как там Шейн, в порядке?

— В порядке? Ты имеешь в виду, не пострадал ли он? — Клер покачала головой. — Нет, с виду он как будто цел. Но он в клетке, Майкл. И его собираются убить. В целом я бы не сказала, что он в порядке.

Его глаза яростно сверкнули.

— Это единственная причина, по которой я отпускаю тебя. Если бы у меня был хоть какой-то выбор...

— У тебя он есть. Мы все можем просто сидеть здесь и позволить ему умереть. Или ты можешь не мешать Еве осуществить ее безумную миссию спасения и погибнуть. Или можешь отпустить милую, спокойную, благоразумную Клер просто поговорить кое с кем.

Он покачал головой, сжав в кулаки тонкие, изящные пальцы, которые так красиво лежали на гитаре.

— Это и означает, что выбора нет.

— На самом деле нет, — не стала спорить Клер.

— Насчет выбора я, пожалуй, преувеличила.

Услышав адрес, который она ему назвала, детектив Хесс удивился.

— Это же дом старой леди Дей, — сказал он. — Она живет там... кажется, со своей дочерью. Чего ты хочешь от них? Насколько я знаю, они ко всему этому не имеют никакого отношения.

— Мне нужно туда, — упрямо повторила Клер. Она понятия не имела, где на самом деле дом Амелии, но знала лишь один вход в него. Как объяснить, что, открыв дверь туалета, ты оказываешься в помещении, которое, возможно, находится на другом конце города? Свернутое пространство, вот и все, что приходило в голову, но даже физики, наделенные самой буйной фантазией, наверняка сказали бы, что это почти невозможно. И все же свернутое пространство в качестве объяснения нравилось ей больше, чем безумная вампирская магия.

— Ты готова к возможным неприятностям? — спросил Хесс.

Она не ответила. Он достал из отделения для перчаток маленькую коробочку, в каких обычно держат драгоценности. — Вот. Я всегда ношу с собой лишние.

Открыв ее, Клер увидела изящный серебряный крестик на длинной цепочке, молча надела его на шею и спрятала за вырез рубашки. У нее уже был один крест, изготовленный Евой, но этот казался более искусным.

— Я верну его вам, — сказала она.

— Нет необходимости. Как я уже сказал, у меня есть и другие.

— Я не принимаю драгоценные подарки от стариков.

Хесс засмеялся:

— Знаешь, Клер, впервые увидев тебя, я подумал, что ты эдакая маленькая робкая мышка. Но ты ведь совсем не такая. Внутри.

— Ох, я и есть робкая мышка. Все это пугает меня до чертиков. Просто я не знаю, что еще можно сделать, сэр. Иногда даже мышки кусаются.

Улыбка на лице Хесса погасла.

— Тогда я постараюсь дать тебе шанс показать зубки.

Он с легкостью вел машину по темным улицам. Тут и там мелькали фигуры, бледные и быстрые. Вампиры рыщут в поисках преступника, сказал он. Когда машина сворачивала за угол, она заметила горящие глаза — у вампиров глаза отражают свет, словно у котов.

Хесс остановил автомобиль перед старым домом в викторианском стиле.

— Хочешь, чтобы я пошел с тобой?

— Вы лишь напугаете их. — Клер покачала головой. — Меня они уже знают. И понимают, что я для них не опасна.

— Ну, значит, на самом деле они не очень-то хорошо тебя знают. Держись подальше вон от того проулка.

Она собиралась открыть дверцу, но остановилась.

— Почему?

— На том его конце живет вампир. Сумасшедший старый придурок. Он безвылазно сидит там, но никто, хотя бы случайно забредший в этот проулок, из него не выходит. Так что просто держись отсюда подальше.

Клер кивнула и нырнула во тьму. В Морганвилле тьма придавала всему причудливые очертания. Соседние дома, которые в дневное время выглядели просто обветшалыми, сейчас, залитые холодным лунным светом, преобразились во что-то сверхъестественное. Тени сгущались до такой степени, что производили впечатление каких-нибудь черных дыр. Глядя на дом, Клер ощущала в нем присутствие чего-то — возможно, души. Да, он такой же, как Стеклянный. В некотором роде живое существо, но если Стеклянный дом, казалось, проявлял снисходительный интерес к копошащимся внутри него созданиям, этот дом... Она нe была уверена, но возникало чувство, будто ему не нравится происходящее.

Содрогнувшись, Клер открыла калитку и постучала в дверь. И продолжала стучать, все сильнее, пока не услышала изнутри голос.

— Кто тут, черт побери?

— Клер! Клер Данверс, я была здесь, помните? Вы еще угощали меня лимонадом! — Никакого ответа. — Пожалуйста, мэм, откройте, пожалуйста, впустите меня! Мне нужно воспользоваться нашим туалетом!

— Тебе... что? Девушка, иди-ка лучше отсюда!

— Пожалуйста! — В голосе Клер звенело отчаяние. — Пожалуйста, мэм, не бросайте меня здесь, в темноте!

Тьма, казалось, сгущалась вокруг, становилась плотнее и тяжелее; вдобавок Клер никак не могла перестать думать о проулке, о безумном вампире, скрывающемся на другом его конце, словно гигантский тарантул, поджидающий момента, чтобы наброситься...

Она уже почти кричала, когда дверь внезапно распахнулась и Лиза схватила ее за руку.

— Ох, ради бога, входи!

Она выглядела усталой, раздраженной, помятой и зевала: видимо, Клер вытащила ее из постели. Розовый пижамный костюм и пушистые тапочки в виде зайчиков несколько сглаживали впечатление и придавали ей не такой сердитый вид. Клер вошла, Лиза захлопнула дверь и заперла ее на множество замков. Потом повернулась, скрестила на груди руки и хмуро воззрилась на ночную гостью.

— Какого черта ты сюда явилась? Знаешь, сколько времени?

Клер сделала глубокий вдох, открыла рот, но... не успела сказать ни слова.

Потому что у входа в коридор стояла бабушка Лизы, а рядом с ней Амелия.

Трудно было представить себе более разительный контраст. Амелия выглядела великолепной, совершенной ледяной королевой — от тщательно уложенных волос до идеально гладкого лица и блестящего белого платья, на которое она сменила черный костюм. Она напоминала мраморную греческую статую. Рядом с ней бабушка Лизы казалась очень, очень старой, потрепанной жизнью и хрупкой.

— Это ко мне, — спокойно заявила Амелия. — Я ожидала ее. Спасибо за любезность, Кэтрин.

«Что еще за Кэтрин?»

Клер оглянулась, но спустя несколько мгновений до нее дошло, что Амелия имела в виду бабушку. Забавно, но Клер не могла представить себе, что когда-то бабушка была молодой и ее звали просто по имени; внучка тоже выглядела сбитой с толку.

— И я ценю твою бдительность, Лиза, но в данном случае она излишня, — продолжала Амелия. — Пожалуйста, возвращайся к...

На мгновение Амелия заколебалась, Клер сначала не поняла почему, но потом увидела, что ее взгляд задержался на шлепанцах в виде зайчиков. Всего лишь крошечная трещинка в мраморе, однако глаза Амелии слегка расширились, а губы дрогнули в улыбке.

«У нее есть чувство юмора», — отметила Клер, и эта мысль окончательно сбила ее с толку. Как может вампир иметь чувство юмора? Это хорошо или плохо?

Амелия уже обрела прежнее величие.

Она повернулась и пошла по коридору. Клер с Лизой обменялись взглядами — сейчас хозяйка казалась больше обеспокоенной, чем сердитой, — и Клер поспешила вслед за удаляющейся Амелией.

Открыв дверь туалета, та вошла в знакомый Клер кабинет, только сейчас, ночью, в огромном камине пылал огонь. Каменные стены казались ужасно древними, гобелены тоже — выцветшие, кое-где даже рваные, но не утратившие своего великолепия. Из-за отсветов камина помещение производило более жуткое впечатление. Если здесь и были электрические лампы, то сейчас они не горели. Даже книги на полках не рассеивали пугающего ощущения чего-то потустороннего.

Амелия опустилась в кресло рядом с камином и грациозным жестом указала Клер на другое, стоящее напротив.

— Можешь сесть. Но предупреждаю тебя — не в моей власти даровать тебе то, чего ты от меня ждешь.

Клер присела на краешек, не решаясь расслабиться.

— Вы знаете, зачем я здесь.

— Я не настолько глупа, чтобы искать какую-либо другую причину, кроме юного Шейна. — Амелия печально улыбнулась. — Сталкиваясь с преданностью, мгновенно распознаешь ее. Ее сияние исходит от вас обоих, и это единственная причина, почему я сразу же поверила тебе, несмотря на наше поверхностное знакомство. — Улыбка угасла, бледно-голубые глаза снова заледенели. — И поэтому же я не могу простить того, что сделал Шейн. Он разбил мою веру в него, Клер, что недопустимо. Жизнь в Морганвилле основана на доверии. Без него мы обречены на отчаяние и гибель.

— Но он ничего не сделал! — Клер понимала, что ее речь похожа на хныканье маленькой девочки, но что еще ей оставалось? Расплакаться? Плакать сейчас она не хотела; впереди еще много слез, как бы ни обернулось дело. — Он не убивал Брендона. Он пытался спасти его, просто оказался в неподходящее время в неподходящем месте. За это нельзя наказывать!

— Никаких доказательств этого, кроме слов Шейна, нет. И не совершай ошибки, дитя. Я знаю, зачем Шейн с самого начала вернулся в Морганвилль. Очень жаль, что его сестра погибла такой страшной смертью; мы пытались облегчить горе семьи, как это у нас принято. Мы даже позволили им покинуть Морганвилль, что не так уж часто бывает, в надежде, что Шейн и его родители сумеют исцелить душевную боль в менее... сложном окружении. Но этого не произошло. И его мать пробилась через преграду, блокирующую воспоминания.

Клер неловко заерзала в кресле — оно было слишком большим и высоким, так что носки туфель едва доставали до пола. Вцепившись в ручки, она напомнила себе, что должна быть сильной и храброй — ради Шейна.

— И вы убили ее? Мать Шейна? — напрямик спросила она.

Все равно в голосе прозвучала робость, но, по крайней мере, вопрос был задан.

Сначала Клер показалось, что Амелия не собирается отвечать. Она перевела взгляд на огонь; в его свете ее глаза казались оранжевыми, с точками ярко-желтого в центре. Потом она еле заметно пожала плечами.

— Я лично сотни лет не поднимала руку на человека, малышка Клер. Но ты ведь спрашиваешь не об этом. Ты хочешь знать — ответственна ли я за смерть его матери? В широком смысле я отвечаю за все, что происходит в Морганвилле или даже за его пределами, если это имеет отношение к вампирам. Но, мне кажется, ты спрашиваешь, я ли отдала приказ.

Клер кивнула. Шея у нее задеревенела, а руки наверняка дрожали бы, если бы она не вцепилась в ручки кресла с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

— Да. — Амелия повернула голову и посмотрела прямо в глаза Клер — спокойная, безжалостная, абсолютно лишенная совести. Конечно, это сделала я. Мать Шейна оказалась одним из тех редких случаев, когда, целиком сосредоточившись на единственном событии прошлого, человек способен пробить психический блок, который выстраивают в сознании покидающих город людей. Она помнила смерть дочери и, опираясь на это, вспомнила и другие вещи. Опасные вещи. До моего сведения довели, что произошло, и я отдала приказ убить ее, быстро и безболезненно. И это было проявлением милосердия, Клер. Мать Шейна так долго, так сильно страдала, понимаешь? Что-то сломалось у нее внутри, и некоторые повреждения нельзя исцелить.

— Ничего нельзя исцелить, если человек мертв, — прошептала Клер. Она вспомнила, как Шейн рассказывал об ужасных невзгодах своей жизни, и испытала сильнейшее желание ударить Амелию ногой. — Вы не смеете делать такие вещи! Вы не Бог!

— Смею, Клер. Даже должна — ради безопасности всех, кто живет здесь. Жаль, что ты не одобряешь моих решений, но тем не менее это мои решения и их последствия также мои. Шейн — одно из таких последствий. Доверенные люди предупреждали меня, что он пострадал от откровений матери, что его блок тоже разрушается, но я предпочла не усугублять трагедию, убивая мальчика, который, возможно, не представляет собой угрозы. Не все мои решения жестоки, знаешь ли. Но те, которые милосердны, чаще всего оказываются неправильны. Если бы я убила Шейна и его отца еще тогда, мы бы сейчас не столкнулись лицом к лицу с этим... кровавым и тягостным фарсом.

— Потому что он был бы мертв! — Слезы жгли глаза и горло Клер. — Пожалуйста, пожалуйста, не допускайте, чтобы его убили. У вас ведь есть способы выяснить правду? И у вас есть власть. Вы можете сказать, что Шейн не убивал Брендона...

Не отвечая, Амелия снова повернулась к огню.

Несколько секунд Клер с несчастным видом смотрела на нее, чувствуя, как слезы текут по щекам. В чересчур теплой комнате они холодили кожу, словно лед.

— Вы можете сказать, — повторила она. — Почему вы не хотите даже попытаться? Потому что сердитесь на него?

— Это несерьезно, — отчужденно ответила Амелия. — Я ничего не делаю, руководствуясь чувствами. Я слишком стара, чтобы угодить в ловушку эмоций. Я руководствуюсь исключительно соображениями целесообразности и действую в интересах будущего.

— Шейн и есть будущее! Мое будущее! И он невиновен!

— Все это мне известно, но ничего не меняет.

Клер ошеломленно замерла с открытым ртом, чувствуя на языке вкус горящего дерева.

— Что?

Я знаю, что Шейн невиновен в преступлении, в котором его обвиняют, — ответила Амелия. — И да, я могу отменить приказ Оливера. Но не буду.

— Почему?

Клер казалось, что она выкрикнула это слово, хотя на самом деле она еле слышно прошептала его.

— Я не обязана объяснять свои действия. Достаточно сказать, что я из благих намерений предпочитаю видеть Шейна в клетке. Может, он будет жить; может, умрет. Повлиять на это не в моей власти, и не питай пустых надежд. Я не сделаю драматический жест в последний момент, когда разожгут костер, не спасу твоего возлюбленного. Ты должна смириться с жестокой реальностью: в нашем мире нет справедливости, и твои желания этого не изменят. — Амелия вздохнула. — Этот урок я усвоила давным-давно, еще когда океаны были молоды, а скалы не рассыпались, став песком. Я стара, дитя. Старше, чем ты, возможно, понимаешь. Достаточно стара, чтобы играть жизнями, словно фишками. Мне хотелось бы, чтобы это было не так, но будь я проклята, если могу изменить себя. И этот мир.

Клер молчала. Похоже, больше говорить было не о чем, поэтому она просто плакала, тихо и безнадежно. Амелия достала из рукава белый шелковый носовой платок и грациозным жестом протянула ей. Клер вытерла лицо, высморкалась и нерешительно посмотрела на квадрат шелковой ткани в руке. Всю жизнь она пользовалась бумажными салфетками и никогда прежде не держала в руках носового платка, тем более с такой прекрасной вышивкой и монограммой. Не выбрасывать же его. Губы Амелии изогнулись в улыбке:

— Выстирай его и когда-нибудь вернешь мне. А теперь уходи. Я устала, и ты не заставишь меня передумать. Уходи.

Клер сползла с кресла, встала, повернулась — и удивленно открыла рот. Там стояли два телохранителя Амелии, а она даже понятия не имела, что все это время они находились у нее за спиной. И если бы она попыталась что-нибудь сделать...

— Отправляйся в постель, Клер, — сказала Амелия. — Пусть все идет, как идет. Посмотрим, как лягут карты в нашей игре.

— Это не игра: это жизнь Шейна. И я не могу спать.

Амелия пожала плечами и сложила на коленях руки.

— Тогда продолжай свои поиски, но ко мне больше не приходи, малышка Клер. В следующий раз я не буду так благосклонна к тебе.

Клер не оглядывалась, но знала, что телохранители сопровождали ее до самой двери.

— Ты больше ничего не хотела сказать мне? — спросила Амелия, когда Клер уже была готова выйти. Девушка обернулась; хозяйка кабинета по-прежнему смотрела на огонь. — У тебя нет другой просьбы?

— Не понимаю, о чем вы.

Амелия вздохнула.

— Может, кто-то просил тебя об одолжении.

Майкл! Клер с трудом сглотнула.

— Майкл хочет поговорить с вами.

Выражение лица Амелии не изменилось.

— Что мне сказать ему?

— Это целиком и полностью твое дело. Скажи ему правду — что ты не потрудилась передать его просьбу. — Не оборачиваясь, Амелия махнула рукой. — Уходи.

Когда Клер вышла в коридор, Лиза сидела в гостиной и по-прежнему выглядела хмурой и сердитой, несмотря на шлепанцы в виде зайчиков. Заметив Клер, она встала, чтобы отпереть дверь.

«Принцесса-воин на отдыхе», — подумала Клер.

Надо полагать, в Морганвилле человек просто не может не вырасти сильным, в особенности если живет в доме, который Амелия посещает, когда ей вздумается.

— Плохие новости? — спросила Лиза.

— Неужели это так заметно?

— Да. — Клер снова вытерла глаза платком, сунула его в карман и шмыгнула носом. — Но я не сдаюсь.

— Хорошо. Теперь, как только я открою дверь, ты пойдешь прямо к машине, не глядя ни вправо, ни влево.

— Почему? Там что-то...

— Таковы правила Морганвилля, Клер. Знай их, живи с ними, выживай с ними. А теперь иди!

Лиза распахнула дверь, вытолкнула гостью на крыльцо, тут же захлопнула дверь и загремела замками. Клер вприпрыжку кинулась вниз по ступенькам, побежала по дорожке, через калитку и рывком открыла дверцу автомобиля. Забралась внутрь, заперлась и только тогда расслабилась.

— Ну вот, со мной все в порядке, — сказала она и повернулась к Хессу.

Вот только его в машине не было.

Сиденье водителя пустовало. Ключи висели в замке зажигания, двигатель работал на холостом ходу, радио негромко играло. Однако, кроме Клер, в салоне никого не оказалось.

— О господи... — прошептала она. — Господи, господи, господи...

Она умела водить машину, но нельзя же просто бросить детектива, который, по-видимому, отошел куда-то по своим полицейским делам. Оставить совсем одного, даже без помощи напарника? Может, он вот-вот вернется... а может, его прямо из машины похитил какой-то голодный вамп. Но разве Хесс не находится под какой-то особой защитой?

Она понятия не имела, что делать.

Размышляя от этом, Клер услышала голоса — где-то неподалеку шел негромкий, но непрерывный разговор. И она различала голос Хесса. Клер осторожно опустила стекло и прислушалась; звуки стали громче, но слов по-прежнему разобрать не удавалось.

Клер приоткрыла дверцу, поколебавшись, выскользнула из машины и быстро пошла на голоса. Да, там точно был детектив, никаких сомнений.

Напряженно вслушиваясь, она не осознавала, в каком направлении идет, пока не поняла, что вокруг совсем темно, что слова не становятся яснее и что она теперь вовсе не уверена, что слышит голос Хесса.

И что она уже прошла половину проулка с высокой оградой из грубо оструганных досок с обеих сторон.

Она действительно вошла в проулок. Какого черта она это сделала? Хесс предупреждал ее. Бабушка Лизы предупреждала ее. А она не прислушалась к их словам!

Клер попыталась повернуть обратно, но голоса зазвучали снова. Да, несомненно, там впереди был детектив Хесс, а одной в машине небезопасно, машина — это ловушка, в любой момент готовая захлопнуться, но если Клер доберется до конца проулка, то будет в безопасности, детектив Хесс позаботится о ней, и она...

Холодный, ясный голос обрушился на нее, словно ледяной дождь, и выдернул из транса, в который она впала. Клер подняла взгляд. В окне второго этажа дома старой леди, выходящего в проулок, виднелась стройная белая фигура. Амелия.

— Возвращайся, — сказала она.

И потом окно опустело, лишь занавески колыхались на ветру.

Тяжело дыша, Клер повернулась и со всей возможной скоростью побежала обратно по проулку. Позади она чувствовала нечто, зовущее ее к себе, — чем бы оно ни было, это не вампир, как их понимают в Морганвилле; это что-то другое, гораздо худшее. Паук-каменщик, так выразилась бабушка Лизы. Паника заглушила гипнотический призыв, Клер сумела добраться до выхода из проулка и выскочила на улицу.

Детектив Хесс стоял у машины с пистолетом в руке, не сводя взгляда с проулка. При виде Клер он заметно расслабился и торопливо усадил ее в автомобиль.

— Глупо, — заявил он. — И тебе крупно повезло.

— Мне казалось, я слышу ваш голос, — пробормотала она.

Хесс вскинул брови.

— Все равно глупо.

Он обошел машину, сел за руль и включил двигатель.

— Куда вы уходили? — спросила Клер.

Он не отвечал. Она оглянулась. В сгустившейся в проулке тьме что-то было, но разглядеть детали не удавалось.

За исключением одной: глаза этого создания отражали свет.

Стояла глубокая ночь, и большинство благоразумных людей уже крепко спали, надежно заперев окна и двери, когда Клер постучалась в кафе «Встреча». В окна была выставлена табличка «ЗАКРЫТО», но в задней части помещения свет еще горел.

— Ты уверена, что хочешь встретиться с ним? — спросил Хесс.

— Вы прямо как мое подсознание.

Клер продолжала стучать. Наконец штору осторожно отодвинули, а потом загремели замки.

Когда Оливер открыл дверь, на Клер хлынул запах эспрессо, какао и кипяченого молока, такой теплый, такой располагающий — и такой не соответствующий реальности, учитывая то, что Клер знала о владельце кафе.

— Уже поздно, — сказал он. — Что случилось?

— Мне нужно поговорить с вами о…

— Нет, — отрезал он и перевел взгляд на Хесса. — Детектив, отвезите девочку домой. Ей крупно повезло, что она вообще еще жива. Нужно быть поосторожнее, не бегать глухой ночью по Морганвиллю, не стучать в мою дверь.

— Пять минут! — взмолилась Клер. — И потом я уйду. Пожалуйста. Я никогда не стремилась причинить вам вред.

Несколько мгновений он холодно смотрел на нее, а потом отступил и шире распахнул дверь.

— И вы тоже заходите, детектив. Мне претит оставлять ночью на улице того, в ком бьется живое сердце.

«Ага, как же», — подумала Клер.

Поведение Оливера в духе «мир и любовь» больше на нее не действовало. Амелия обладала своего рода благородным достоинством, которое создавало иллюзию участия; другое дело Оливер. Он тщился походить на Амелию, но получалось не слишком хорошо.

«И, спорю, это его бесит».

Она переступила порог; Хесс следом. Оливер запер дверь, отошел к стойке и по собственной инициативе начал готовить напитки — какао для Клер, крепкий черный кофе для Хесса и слабенький чай для себя. Он действовал уверенно, спокойно и производил такое обыденное впечатление, что Клер расслабилась, едва сев за столик. От усталости и напряжения, которое она испытывала во время разговора с Амелией, все тело у нее болело.

— Дает необыкновенный заряд бодрости, — сказал Оливер, помешивая какао. — Вот. Какао, кипяченое молоко и пряности. Жгучий перец. Эффект поразительный.

Он принес напитки к столику, сходил за своей чашкой и сел. Так обыкновенно, так нормально.

— Полагаю, ты здесь из-за этого мальчика. — Хозяин заведения опустил в чашку пакетик с чаем и стал критически разглядывать результат. — Нет, мне точно нужно сменить поставщика. Чай просто убогий. Америка вообще не понимает, что такое чай.

— Он не «этот мальчик». Его зовут Шейн, — сказала Клер. — И он невиновен. Даже Амелия понимает это.

— Правда? Как интересно! А вот я не понимаю. Брендона пытали с чудовищной жестокостью, а потом убили. Может, у него и были свои недостатки...

— Вроде склонности к растлению малолетних?

— Но он родился в совсем иные времена, и некоторые привычки трудно изменить. У него были и свои хорошие стороны, Клер, — как у всех нас. А теперь все кончено, больше он никому не причинит вреда. — С самого начала разговора Оливер неотрывно смотрел ей в глаза. — Бесценный опыт, множество воспоминаний, накопленных за сотни лет, — все это пролито, как вода, Без всякой пользы, впустую. Думаешь, для меня просто забыть об этом? Для любого из нас? Глядя на тело Брендона, мы понимаем, что отданы на милость людям. На твою милость, Клер. — Он перевел взгляд на Хесса. — На вашу, Джо. Согласитесь — такая перспектива не может не ужасать.

— Значит, вы считаете правильным убивать любого, кто внушает вам страх. Кто в принципе способен причинить вам вред.

— Ну да... — О ливер достал из чашки пакетик, положил его на блюдце и отпил глоток. — Этот подход мы, кстати, переняли у вас. Люди запросто убивают невинных заодно с виноватыми, и будь ты постарше, Клер, ты понимала бы это. Уверен, Джо не столь наивен.

— Не вовлекайте меня в разговор. — Хесс натянуто улыбнулся и отпил кофе. — Я просто водитель.

— Ах, как благородно с вашей стороны!

Они смотрели друг на друга с таким выражением, которое Клер никак не могла определить. Злость? Изумление? Готовность вскочить и хорошенько врезать друг другу? Она зачастую не понимала, что на уме даже у Майкла и Шейна, а ведь их она знала.

— Кстати, ей известно, сколько стоят ваши услуги?

— Он пытается заморочить тебе голову, Клер. Нисколько они не стоят.

— Как интересно! Это, я бы сказал, отклонение от нормы. — Взгляд Оливера отпустил Хесса и переместился на Клер.

Она торопливо сделала глоток какао. О-о-о... Это было что-то вроде взрыва во рту — насыщенное какао, теплое молоко и острый привкус специй, которого она никак не ожидала. Класс! Она с осторожностью отпила еще глоток.

— Вижу, тебе нравится.

— Э... Да, сэр.

В те моменты, когда Оливер вел себя цивилизованно, она по-прежнему испытывала потребность обращаться к нему «сэр». В ответе за это были мама и папа, без сомнения. Она не могла грубить даже злобным вампирам, посадившим ее бойфренда в клетку и собиравшимся зажарить его живьем.

— Так что насчет Шейна?

Оливер откинулся в кресле, наполовину прикрыв глаза.

— Эта тема закрыта, Клер. Целиком и полностью. У тебя, наверное, даже остались синяки — как напоминание о моей позиции.

— Он ничего не сделал.

— Давай обратимся к фактам. А факты таковы. Парень вернулся в Морганвилль с недвусмысленным намерением как минимум устроить тут беспорядки, а более вероятно, убивать вампиров, что автоматически влечет за собой смертный приговор. Он держался в тени, пытаясь скрыть от нас свои намерения. Перед тем как его отец со своими приятелями приехал в Морганвилль, он связался с ними. Его застали на месте преступления. Он практически ничего не мог сказать в свою защиту.

— Но...

— Клер... — с печалью и даже болью в голосе сказал Оливер, опершись локтями о стол и опустив подбородок на сложенные руки. — Ты молода. Я понимаю, ты испытываешь к нему определенные чувства, но не будь дурочкой. Он утянет тебя за собой на дно. Если ты вынудишь меня к этому, я, без сомнения, сумею найти доказательства того, что ты знала о присутствии отца Шейна в Морганвилле и о том, что они замышляют. А это, милая моя девочка, будет означать конец твоей бесценной защиты, и ты окажешься в клетке рядом со своим бойфрендом. Этого ты хочешь?

— Хватит, Оливер. — Хесс предостерегающе вскинул руку.

— Не торопись. Если ты пришла, чтобы заключить сделку, тебе, по существу, нечего предложить мне. Поэтому, пожалуйста, отправляйтесь-ка вы...

— Я подпишу все, что вы пожелаете! — воскликнула Клер. — Присягну вам — вместо Амелии. Если хотите. Только отпустите Шейна.

У нее ничего такого и в мыслях не было, но, когда он заговорил о сделке, все как-то само собой пробудилось внутри и выплеснулось наружу. Хесс застонал и прикрыл ладонью рот, очевидно, чтобы не высказать все, что он думает о ее идиотизме. Взгляд Оливера по-прежнему был прикован к ней — такой добрый, такой спокойный.

— Понимаю. Видимо, это любовь. Ради этого мальчика ты готова на всю оставшуюся жизнь связать себя со мной. Дать мне право использовать тебя так, как я сочту нужным. Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? Потому что я не стал бы предлагать тебе условный контракт, какие подписывают большинство людей в Морганвилле. Нет, я прибег бы к старому способу, очень тяжкому для тебя. Я получил бы полную власть над твоим телом и душой. Я указал бы тебе, когда и за кого выйти замуж, и твои дети тоже принадлежали бы мне. Видишь ли, я родился во времена, когда такой подход был в обычае, и в данный момент не склонен к благотворительности. Этого ты хочешь?

— Нет! — Хесс схватил Клер за руку и заставил ее встать. — Мы уходим, Оливер. Немедленно.

— Она имеет право сделать собственный выбор, детектив.

— Она еще ребенок! Оливер, ей всего шестнадцать!

— Она была достаточно взрослой, чтобы плести против меня интриги, чтобы найти книгу, на поиски которой я потратил пятьдесят лет, и тем лишить меня единственного шанса вырвать своих людей из невыносимой железной хватки Амелии. Думаете, меня волнует ее возраст?

Все дружелюбие и вежливость Оливера исчезли: теперь он больше походил на змею размером с человека, со злобным мерцанием в глазах и угрожающе посверкивающими клыками. Клер не сопротивлялась, когда Хесс потянул ее к двери, вытащив при этом пистолет.

— Я в состоянии не позволить вам уйти, — сказал Оливер. — Это понятно?

Хесс вскинул пистолет и нацелил его в грудь вампиру.

— Серебряные пули, промытые в святой воде, с крестом на каждой. — Он взвел курок. — Желаете испытать на себе? Прямо сейчас. Я готов многое стерпеть от вас, только не это. Я не допущу заключения контракта с ребенком.

Оливер даже не потрудился встать.

— Надо полагать, вы не хотите допить свой кофе? Жаль. Будьте настороже, детектив. Как-нибудь в ближайшие дни мы с вами побеседуем с глазу на глаз. Что же касается Клер... Приходи сюда, когда пожелаешь. Время истекает, и, если ты захочешь заключить эту сделку, я тебя выслушаю.

— Даже не мечтайте! — воскликнул Хесс. — Клер, отопри дверь.

Он продолжал целиться в грудь вампира. Девушка отодвинула три засова.

— Марш в машину! Быстро!

Она добежала до автомобиля и забралась внутрь, а детектив пятился следом. Захлопнул дверь с такой силой, что чуть не треснуло стекло, молниеносным движением, которое она видела только в кино, перебросил тело через капот машины, рухнул на сиденье и включил двигатель.

И они понеслись в ночь. Клер внезапно охватил ужас при мысли, что, обернувшись, она может увидеть на заднем сиденье ухмыляющегося Оливера, но, как выяснилось, там никого не было.

Истекая потом, Хесс вытирал его тыльной стороной ладони.

— Не играй с такими серьезными вещами, — сказал он. — Я провел здесь всю свою жизнь, но никогда не видел, чтобы Оливер предлагал кому-нибудь такого рода контракт. Никогда.

— Э... Спасибо.

— Это не комплимент. Послушай, ни при каких обстоятельствах не приходи больше в это кафе, понимаешь? Избегай Оливера любой ценой. И что бы ни произошло, не заключай с ним сделки. Шейн не захотел бы этого, и ты потом горько сожалела бы. Тебе бы пришлось прожить долгую жизнь, ненавидя каждое ее мгновение. — Хесс покачал головой и сделал глубокий вдох. — Ладно на сегодня хватит. Ты идешь домой, я убеждаюсь, что ты в безопасности, тоже еду домой, залезаю в шкаф и прячусь там, пока все не успокоится. Советую тебе сделать то же самое.

— Но Шейн...

— Шейн мертв.

Хесс сказал это так хладнокровно и буднично, что она подумала, будто это уже произошло, будто кто-то пробрался в клетку и убил его, а она даже не знала об этом. Но потом детектив продолжил:

— Ты не можешь спасти его. Теперь никто не может. Просто оставь все как есть и позаботься о себе, Клер. Это все, что в твоих силах. За одну ночь ты умудрилась разозлить и Амелию, и Оливера. Все, хватит. Хотелось бы, чтобы к тебе хоть отчасти вернулся здравый смысл.

Всю оставшуюся часть пути она просидела в тупом, мрачном отчаянии.

Хесс не бросал слов на ветер. Он вывел Клер из машины, поднялся вместе с ней по ступенькам, посмотрел, как она отпирает дверь, и устало кивнул, когда она вошла внутрь.

— Запрись, — сказал он. — И ради бога, хоть немного отдохни.

За дверью ее ждал Майкл, теплый и успокаивающий. Он держал в руке гитару: наверное, играл. Глаза красные, лицо напряженное.

— Ну? — спросил он.

— Привет, Клер, как ты себя чувствуешь? — сказала Клер в пространство. — Твоей жизни ничто не угрожало? Спасибо за то, что вышла во мрак и попыталась заключить сделку с двумя самыми ужасными созданиями на Земле.

— Извини. — У него хватило воспитанности принять смущенный вид. — Ты в порядке?

— А то! Никаких отметин от клыков. — Она содрогнулась. — Мне не нравятся эти люди.

— Вампиры?

— Вампиры.

— Фактически они не люди, но, если задуматься, я тоже не человек. Ладно, неважно. — Обхватив Клер рукой, Майкл отвел ее в гостиную, усадил, накинул на плечи одеяло. — Надо думать, ничего хорошего.

— Ничего. — По пути домой она впала в депрессию, но рассказывать о своей неудаче... это был совсем новый уровень боли. — Они его не отпустят.

Майкл не сказал ничего, но свет в его глазах погас. Опустившись на одно колено, он завернул Клер в одеяло.

— С тобой правда все в порядке? Ты дрожишь.

— Они холодные, знаешь ли. И меня заморозили.

Он медленно кивнул.

— Ты сделала все, что смогла. Отдохни.

— А что с Евой? Она здесь?

Он посмотрел на потолок, как будто мог видеть сквозь него. А может, и правда мог. На самом деле Клер не знала, что Майкл может, а что нет; в конце концов, он уже два раза умирал. Не стоило недооценивать его возможности.

— Спит. Я... поговорил с ней. Она поняла. И не станет делать никаких глупостей.

На Клер он не смотрел. Интересно, о чем он говорил с Евой? Какими словами убедил ее?

Мать Клер не раз повторяла: «Если сомневаешься, спроси».

— Ты сумел предложить ей что-то, ради чего стоит жить? Ну, к примеру, себя?

— Я... Какого черта? О чем ты?

— Я просто подумала, может, вы с ней...

— Господи, Клер! — воскликнул Майкл.

Она на самом деле заставила его вздрогнуть.

Здорово! Это что-то новенькое.

— По-твоему, трахаться со мной — это и есть то счастье, что способно лишить ее желания убивать вампиров? Не знаю, какими мерками ты меряешь секс, но, на мой взгляд, это чересчур. Кроме того, что бы ни происходило между мной и Евой... ну, это останется между мной и Евой.

«Если она сама не расскажет мне об этом», — подумала Клер.

— Как бы то ни было, я ничего такого не имел в виду. Я просто... убедил ее, вот и все.

Убедил. Здорово. В каком настроении была Ева, когда Клер уходила? Что-то с трудом верится...

И потом Клер вспомнила голоса в проулке и как она нелепо поверила, будто ее ждет безопасность там, где на самом деле ждала гибель. Способен ли Майкл на такое? Стал бы он это делать?

— Ты не...

Она коснулась пальцем виска.

— Что?

— Ты не прополоскал ей мозги? Ну, как они могут?

Не отвечая, он снова поправил на ней одеяло, принес подушку.

— Ложись, отдохни. До рассвета всего часа два, а мне еще понадобится твоя помощь.

— Господи, Майкл, ты же не делал этого. Не делал! Она никогда не простит тебе!

— Если доживет до того, чтобы возненавидеть меня. Отдыхай. Я серьезно.

Но Клер не собиралась спать; ее сознание кружилось, словно обод колеса, царапающий мостовую и разбрасывающий во всех направлениях искры. Столько энергии было растрачено впустую. «Нужно придумать что-нибудь. Нужно...»

Майкл заиграл что-то нежное, меланхоличное, в минорном ключе, она почувствовала, что уплывает... и потом, буквально сразу, отключилась.

Одеяло пахло Шейном. Клер поглубже зарылась в теплые складки, бормоча его имя. Так хорошо она чувствовала себя в его объятиях той ночью, которую они провели здесь, на этой самой кушетке, целуясь... В полной безопасности.

События вчерашнего дня обрушились на нее, туман воспоминаний мгновенно рассеялся, унеся ощущение спокойствия. Дрожащая и испуганная, Клер села, завернулась в одеяло и огляделась. Гитара Майкла снова была в футляре, солнце уже поднялось над горизонтом. Значит, он опять ушел, и они с Евой предоставлены самим себе.

— Ладно, пора за дело, — прошептала она.

Необходимо выработать жизнеспособную стратегию того, как вытащить Шейна из клетки. Для начала нужно кое-что выяснить. Может, детектив Хесс знает, сколько там охранников и где они стоят. Наверняка у них разработана своя система безопасности с целью держать на расстоянии лузеров вроде нее, но ведь любую систему безопасности можно взломать? По крайней мере, так она слышала. Может, Ева подскажет что-нибудь.

Если, конечно, ею снова не овладел вчерашний самоубийственный настрой. Клер с тоской подумала о горячем душе, решила, что это может подождать, и поплелась на кухню варить кофе. Вряд ли Ева пребывает в радужном настроении, но без кофеина оно будет еще хуже. Приготовив кофе, Клер налила его в большую кружку и понесла наверх. Ключ от спальни Евы висел на крючке, рядом была приколота записка, написанная почерком Майкла и содержащая следующее:

Не позволяй ей покидать дом.

Как следствие, подразумевалось, что и Клер должна оставаться здесь.

Как будто она могла хотя бы подумать о том, чтобы сидеть сложа руки — сейчас, когда истекают последние часы жизни Шейна. Кто знает, что с ним там происходит? Холодная ярость Оливера, безразличие Амелии... При воспоминании об этом внутри прошла судорога. Клер взяла ключ, повернула его в замке и открыла дверь.

Ева сидела на краю постели, во всей красе готического наряда, то есть полностью одетая и накрашенная. Волосы забраны в два конских хвоста по бокам головы, макияж наложен с особой тщательностью — она походила на испуганную фарфоровую куклу. Испуганную и очень сердитую фарфоровую куклу. Вроде тех, что показывают в фильмах ужасов.

— Кофе? — дрожащим голосом спросила Клер.

Ева мгновение смотрела на нее, потом взяла кружку, вышла из спальни и устремилась к лестнице.

— О господи!

Когда Клер спустилась, Ева стояла посреди гостиной, глядя в пространство. Кружку она поставила и уперла руки в бока. Клер остановилась, держась за перила и глядя, как подруга медленно поворачивается, словно выискивая что-то взглядом.

— Я знаю, что ты здесь, жалкий трус! — закричала она. — Теперь послушай, что я скажу, сверхъестественный придурок. Если ты еще хоть раз промоешь мне мозги, клянусь, я выйду через эту дверь и никогда больше не вернусь. Усек? Один раз «да», два — «нет».

Видимо, он ответил «да», поскольку поза Евы стала чуть менее напряженной. Хотя было видно, что она по-прежнему сердится.

— Не знаю, что подлее — применять ко мне свои вампирские штучки или запирать в комнате, но в обоих случаях ты потерпел неудачу, парень. И то, что ты мертвый, тебя не спасет. Когда вернешься сегодня вечером, я надеру тебе задницу, так и знай.

— Он очень сожалел. — Клер села на нижнюю ступеньку; Ева развернулась и бросила на нее пылающий праведным гневом взгляд. — Он понимал, что ты рассердишься, но не мог... Он же волнуется за тебя, Ева, и просто не мог позволить тебе выйти отсюда и погибнуть.

— Если я не ошибаюсь, мне уже больше восемнадцати, и я не чья-то там собственность! — воскликнула Ева и топнула ногой. — Мне плевать, сожалеешь ты или нет, Майкл. Тебе придется очень, очень постараться, чтобы загладить свою вину!

Клер заметила, как ветерок взъерошил волосы Евы. Та на мгновение закрыла глаза, покачиваясь из стороны в сторону и открыв рот в форме алой буквы О.

— Ладно, — негромко сказала она. — Это было необычно.

— Что? — спросила Клер и встала.

— Ничего. Совсем ничего... Ну, так что произошло сегодня ночью? Ты добилась, чтобы Шейна отпустили?

У Клер перехватило горло. Опустив взгляд, она покачала головой.

— Но это не значит, что нужно нападать на них, вооружившись кольями и крестами. Мы должны разработать другой план.

— А что Джо? В смысле, детектив Хесс?

— Он ничего не может сделать. — Клер снова покачала головой.

— Тогда давай пойдем и поговорим с людьми, которые могут. — Ева взяла кружку, осушила ее большими, шумными глотками и отставила в сторону. — Я готова.

— Кого ты имеешь в виду?

— Может, тебя это удивит, но моя прежняя жалкая жизнь в Морганвилле прошла не совсем впустую. У меня есть знакомые, иные из которых не лишены характера.

— Ладно. Две минуты.

Клер взлетела по лестнице, приняла душ, переоделась в свежую одежду — и все это быстрее, чем когда-либо в жизни.

9

Неудивительно, что Ева знала в городе места, о которых Клер понятия не имела. Удивительно другое — какие именно это были места. Прачечная самообслуживания, к примеру. Фотомагазин. Во всех случаях Ева оставляла ее дожидаться в машине, пока разговаривала с кем-то — с людьми, почти не сомневалась Клер. Однако все без толку. Вернувшись в свой большой, запыленный «кадиллак», Ева уселась; вид у нее был мрачный и слегка вялый от утренней жары.

— Отец Джонатан в отъезде, — сообщила она. — Я надеялась убедить его поговорить с мэром. Без него они отказываются.

— Отец Джонатан? В городе есть священник?

Ева кивнула.

— Вампиров не волнует, отправляет он церковную службу или нет, лишь бы при этом не использовались кресты. Со Святым причастием интересно: вампы держат облатки и вино под охраной. Да, и забудь о святой воде. Если его застанут за тем, что он крестит какую-то жидкость, вампы сделают так, чтобы в следующий раз он встретился с паствой уже по ту сторону жемчужных врат. — Но... в отъезде? — Клер продолжала удивленно смотреть на нее. — За пределами города?

— Уехал в Ватикан. По специальному разрешению.

— Ты хочешь сказать, что Ватикан знает о Морганвилле?

— Нет, дуреха. Покидая город, отец Джонатан, как и все остальные, ничего не помнит о вампах. Поэтому вряд ли стоит рассчитывать, что ударный отряд гвардии Ватикана ворвется в город и спасет Шейна, если ты об этом подумала.

Ничего такого Клер не думала, но отчасти это было утешительно — представить себе военизированный отряд священников в пуленепробиваемых доспехах, с крестами на бронежилетах.

— И что теперь, в таком случае? Если отец Джонатан для нас недоступен?

Ева включила двигатель. Они остановились на маленькой парковке при фотомагазине, рядом с большим, индустриальных размеров мусорным контейнером. Других машин на парковке не было, хотя как раз в этот момент из-за угла выехал белый фургон и остановился рядом с ними. Было еще очень рано, меньше девяти утра, и то, что именовалось в Морганвилле дорожным движением, только-только начинало медленно вливаться на улицы.

Клер снова взглянула на часы.

— Ева! А как же твоя работа?

— Подумаешь! Найду другую.

— Но…

— Клер, эта работа не подарок. Вспомни, что мне приходится терпеть. Придурки всякие. Моника.

Ева начала задом выезжать с парковки, но потом притормозила: еще одна машина преградила ей дорогу.

— Проклятье! — Она достала сотовый телефон и протянула его Клер. — Звони копам.

— Зачем?

Изогнувшись, Клер посмотрела назад, но не смогла разглядеть, кто сидит за рулем второй машины.

Как выяснилось, смотреть следовало не туда. Угроза исходила не от этой второй машины, а от белого фургона, стоящего со стороны пассажирского сиденья «кадиллака». Клер начала набирать 911, но тут раздвижная стенка фургона заскользила в сторону и кто-то потянул за ручку ее дверцы.

Дверца была заперта; не такая уж Клер идиотка. Однако две секунды спустя это утратило всякое значение, поскольку в заднее окно ударил лом, стекло разлетелось на миллион крошечных сверкающих осколков, и Клер рефлекторно дернулась вперед, прикрыв голову руками. Телефон она выронила и теперь лихорадочно шарила под ногами. Ева выругалась себе под нос.

— Уезжай отсюда! — закричала Клер.

— Не могу! Мы блокированы!

Клер наконец нашла телефон, набрала 911, нажала кнопку «отправить», и тут сквозь разбитое заднее окно протянулась рука и ударила ее головой о приборную доску.

После этого какое-то время она видела не слишком ясно, а соображала еще хуже.

Она помнила, что ее вытащили из машины. Помнила, как Ева кричала и вырывалась, а потом смолкла. Помнила, как ее запихнули в фургон и задвинули дверцу.

И когда голова начала проясняться — не считая того, что гудела от боли, — она вспомнила и фургон, в котором уже была прежде.

И, в точности как прежде, Дженнифер правила, а Моника и Джина находились сзади. Последняя прижимала Клер к полу. Щеки у всех трех пылали, вид совершенно безумный. Скверно.

— Ева... — прошептала Клер.

Моника наклонилась к ней.

— Кто-кто, чокнутая? Здесь таких нет.

— Что вы с ней сделали?

— Просто слегка порезали, ничего серьезного. Лучше о себе побеспокойся, Клер. Мой папочка просил передать тебе кое-что.

— ТВОЙ... КТО?

— Папочка. Что, у тебя его нет? Или ты просто не знаешь, какой чувак был донором спермы? — продолжала насмехаться Моника. Она была облачена в голубые джинсы, оранжевую безрукавку и выглядела точно модель с глянцевой журнальной страницы. — Не переживай, мышка. Просто не рыпайся, и тебе не причинят вреда.

Джина ударила Клер, сильно. Клер вскрикнула. Моника ухмыльнулась.

— Ну, если и причинят, то небольшой. И крутая цыпочка вроде тебя от этого не умрет, верно, гений ты наш?

Джина нанесла новый удар, но на этот раз Клер была готова, поэтому стиснула зубы и сумела сдержать крик. Джина выглядела разочарованной. Может, лучше кричать во всю мощь легких? А то Джина решит, что плохо делает свое дело и надо приложить больше стараний...

— Ты выслеживала нас, — сказала Клер.

Ее подташнивало, наверное, от удара головой о приборную доску; и она ужасно беспокоилась о Еве. «Слегка порезали». Слегка — это совсем не в духе Моники.

— Видишь? Я же недаром сказала, что ты гений. — Моника уселась на одно из кожаных сидений, установленных по бокам фургона, и скрестила ноги, выставляя напоказ эффектные туфли на платформе того же цвета, что и безрукавка; ногти у нее тоже были оранжевые. — И знаешь что, гений? Ты права. Я выслеживала вас. Видишь ли, я хотела схватить тебя без шума, но нет, ты и твоя подружка-зомби усложнили мне жизнь. Кстати, почему ты не на занятиях? Это же вроде бы противоречит твоим принципам, или как ты это называешь, — пропускать занятия?

Клер изо всех сил старалась сесть. Джина глянула на Монику, та кивнула; Клер бочком отодвинулась от Джины и прижалась спиной к выдвижной дверце фургона, потирая руку в тех местах, куда Джина ударила ее.

— Шейн, — сказала она. — Вот почему твой папа захотел связаться со мной?

— Ну да. Послушай, мне не нравится Шейн, это не секрет. Но в мои намерения никогда не входило, чтобы его сестра погибла в огне. Просто глупая школьная шалость, понимаешь? Ничего особенного.

— Ничего особенного? — Из всего, что Моника когда-либо говорила — а она иногда выдавала потрясающие вещи — это было хуже всего. — Ничего особенного? Девочка умерла и ты разрушила целую семью! Ты что, не понимаешь? Мама Шейна...

— Это не моя вина! — Щеки Моники внезапно вспыхнули.

Не привыкла, чтобы ее обвиняли, поняла Клер; может, никто никогда и не делал этого — кроме Шейна. — Пусть она вспомнила, да, но держала бы рот на замке, и все обошлось бы! А Алиса... это просто несчастный случай.

— Да, — сказала Клер. — Уверена, это все меняет в лучшую сторону. — Она чувствовала себя усталой и грязной, несмотря на то, что поспала и приняла душ. Пол в фургоне был замусорен. — Какого черта хочет от меня твой отец?

Моника несколько мгновений пристально смотрела на нее.

— Он не думает, что Брендона убил Шейн.

— Шутишь?

— Нет. По его мнению, это сделал отец Шейна. — Идеально напомаженные губы Моники искривила улыбка. — Он хочет, чтобы ты сказала об этом отцу Шейна и посмотрела, как тот среагирует. Потому что если он хоть в какой-то степени чувствует себя отцом, то не останется в стороне и не допустит, чтобы его малыш сгорел вместо него.

— Значит, он хочет, чтобы я поговорила с отцом Шейна? В смысле, мэр готов заключить сделку?

— Жизнь Шейна за жизнь его отца, — ответила Моника. — Ни один настоящий отец не устоит перед таким предложением. Вообще-то на Шейна папе плевать, просто он хочет, чтобы все закончилось. Как можно быстрее.

У Клер возникло жуткое ощущение внутри — будто она наглоталась земляных червей.

— Не верю! Они ни за что не отпустят Шейна!

Конечно нет, пока слово Оливера что-нибудь да значит.

— Я просто передаю сообщение. — Моника пожала плечами. — Ты можешь наговорить Фрэнку, что тебе в голову взбредет, а можешь действовать по-умному и сказать что-нибудь такое, что заставит его объявиться. Сечешь? Защита Амелии не безгранична, тебе все еще можно причинить вред. Джина с удовольствием сделает это, и знаешь, как ее накажут? Шлепнут по руке.

— И подумай о своей подруге, полностью предоставленной самой себе. — Влажная улыбка Джины точно отдавала безумием. — В этом городе с девушками, предоставленными самим себе, может всякое случиться. В том числе и очень скверное.

— Ну, Ева-то это должна знать, — добавила Моника. — Учитывая, какой у нее братец.

Внезапно фургон ударился о что-то вроде железнодорожного пути, и Клер с силой стукнулась многострадальной головой о металлическую стену фургона; теперь еще и затылок заломило.

— Ну, ты поняла, что делать, — сказала Моника. — Отправляйся к старику Коллинзу. Убеди его сменять себя на сынка. А иначе ты по-настоящему прочувствуешь, насколько недружелюбен может быть Морганвилль.

Клер промолчала. Если бы она сказала, что думала, ей бы наверняка пришел конец; накажут за это Джину с Моникой или нет... какая, в сущности, разница? В конце концов она просто коротко кивнула.

— Домой, Джен! — крикнула Моника. Дженнифер знаком показала, что поняла, и свернула за угол.

Клер удалось выглянуть наружу, но она не узнала улицу. Хотя... это где-то неподалеку от кампуса. Справа виднелась колокольня, возвышающаяся рядом с Университетским центром.

Внезапно Дженнифер резко затормозила, но Клер успела вцепиться в поручень. Монике повезло меньше; крича и ругаясь, она шлепнулась на пол.

— Проклятье! Что за черт, Джен? Ты что, манекены везешь?

Дженнифер не отвечала; она медленно подняла руки над головой, словно собираясь сдаваться.

Дверь за спиной Клер заскользила в сторону, ее схватили за шиворот и вытащили на солнечный свет.

«Не вампир», — подумала она.

Однако это мало утешало, потому что мимо нее внутрь фургона протянулась мускулистая рука, сжимающая обрез. Клер узнала синюю татуировку на предплечье и тыльной стороне ладони.

Это был один из байкеров.

Оглянувшись, она увидела еще троих: все вооружены и держат на прицеле фургон. А потом появился отец Шейна, вот так запросто, будто все вампиры в городе и не разыскивали его ночь напролет. Он даже выглядел отдохнувшим.

— Моника Моррелл, — приказал он, — спускайся!

Моника замерла на месте, вцепившись в висячую кожаную петлю. Посмотрела на пистолеты, на Джину, с поднятыми руками стоящую на коленях, после чего обратила беспомощный взгляд на Клер. Она была сильно напугана. Моника — хорошенькая, непредсказуемая, безумная Моника — тряслась от страха.

— Мой отец...

— О нем поговорим позже, — сказал Фрэнк, — а сейчас спускайся, Моника. Не заставляй вытаскивать тебя.

Она отступила еще дальше в глубину фургона. Фрэнк Коллинз усмехнулся и сделал двум байкерам знак лезть внутрь. Один за волосы вышвырнул Джину на улицу. Другой схватил вырывающуюся, плюющуюся Монику и наручниками приковал ее к поручню в дальней части фургона. От удивления она прекратила сопротивляться.

— Но...

— Я знал, что ты сделаешь прямо противоположное тому, что я велю, — сказал Фрэнк. — Самый простой способ заставить тебя остаться в фургоне — приказать вылезти из него. — Он открыл дверцу со стороны водителя и приставил пистолет к голове Дженнифер. — Ты нам не нужна. Вон!

Она подчинилась, быстро, не опуская рук. Фрэнк толкнул ее в сторону байкеров, где Джен села рядом с Джиной на обочину и обняла ее. Забавно. Клер никогда не воспринимала этих двух как самостоятельных личностей, только как прихлебателей Моники. Однако сейчас казалось, что их и вправду связывает дружба. И конечно, обе были напуганы.

— Ты... — Отец Шейна в упор посмотрел на Клер. — Полезай обратно.

— Но…

Один из байкеров приставил к ее голове пистолет. Она забралась в фургон и села в кресло, откуда недавно упала Моника. Фрэнк тоже залез внутрь, а вслед за ним и вся шайка потных байкеров. Один устроился за рулем, и фургон тронулся с места.

Все в целом заняло не больше минуты. В Морганвилле, да еще в этот час, никто, скорее всего, ничего не заметил. Улицы были почти пусты.

Клер посмотрела на стоящую в дальней части фургона Монику и впервые подумала, что понимает ее чувства — потому что сама ощущала то же самое.

Плохо дело.

Пока фургон ехал, сворачивая то вправо, то влево, Клер пыталась придумать, как добраться до мобильника, лежащего в кармане джинсов. Телефон Евы она выронила в машине, когда Моника стукнула ее головой о приборную доску. Наконец ей удалось с небрежным видом засунуть руку в карман и прикоснуться к металлическому корпусу.

«Все, что от меня требуется, это набрать девять-один-один», — подумала она.

Ева, скорее всего, уже сообщила о похищении — если она в состоянии говорить. Сотовые телефоны можно отследить. Джи-пи-эс, или как это называется?

Как будто прочтя мысли Клер, отец Шейна подошел к ней, заставил встать и охлопал сверху донизу. Быстро, не задерживаясь нигде, как какой-нибудь грязный старикашка; естественно, он нашел в кармане телефон. И забрал его. Моника снова принялась кричать и лягаться; один из байкеров проделывал с ней ту же процедуру обыска, хотя, похоже, вкладывал больше чувства. Тем не менее он нашел и ее телефон — шикарный, естественно, — открыл дверцу и выбросил оба аппарата на улицу.

— Раздави их! — крикнул он водителю.

Тот развернул фургон на сто восемьдесят градусов и поехал обратно. Клер не слышала хруста, но, надо думать, от телефонов остались лишь осколки.

Бесконечные повороты продолжались. Клер сидела, повесив голову и напряженно размышляя. Она ни с кем связаться не могла, но Ева-то может.

Например, с детективами Хессом и Лоувом, и они что-нибудь придумают.

Или Амелия пошлет своих людей, в порядке реализации ее защиты. Сейчас это было бы очень кстати.

— Эй! — обратилась Моника к Фрэнку. — Глупый ход, козел, Мой папа в считанные секунды поднимет на ноги всех копов Морганвилля. И когда тебя схватят — а это непременно произойдет, — то бросят в такую глубокую яму, что по сравнению с ней даже сточная труба покажется раем. Не прикасайся ко мне, свинья!

Байкер рядом с ней начал ее оглаживать, она увертывалась, а он лишь улыбался, демонстрируя зубы с золотыми коронками.

— Не трогай ее, — сказал Фрэнк. — Мы не звери.

Клер стало интересно, с чего это вдруг в нем проснулся Белый рыцарь, ведь в Стеклянном доме он был готов позволить своим парням что угодно делать с ней и Евой.

— Сними с нее браслет.

— Что? Нет. Нет! Вы же знаете, он не снимается!

Байкер достал из сумки на поясе маленькие ножницы и схватил Монику за руку.

«О господи! — в ужасе подумала Клер. — Он собирается отрезать ей руку...»

Но вместо этого он рассек металлический браслет, сдернул его с запястья и бросил мистеру Коллинзу. Моника злобно, вся дрожа, смотрела на байкера, а потом влепила ему пощечину. Со всей силой.

Он замахнулся, собираясь ударить ее в ответ.

— Прекрати! — приказал Коллинз, разглядывая браслет.

Снаружи на нем был символ; Клер не могла разглядеть его, но, скорее всего, печать Брендона. Интересно, кто теперь, после смерти прежнего покровителя, возьмет на себя обязанности защиты его подопечных? Может быть, Оливер...

Внутри было написано полное имя и фамилия владелицы: Моника Эллен Моррелл. Отец Шейна удовлетворенно хмыкнул.

— Хочешь и палец тоже? — спросил байкер, щелкая ножницами. — Без проблем.

— Думаю, это не лишено смысла, — заметил Фрэнк. — Уходим под землю, Кении. Шевелись!

Парень за рулем кивнул. Теперь Клер знала имя, по крайней мере, одного из них; Кении был высокий, худощавый, с длинными черными волосами и голубой банданой. На спине кожаного жилета красовалось изображение обнаженной девушки на «харлее» и аналогичная татуировка на доступном обозрению Клер предплечье. Уверенно и быстро он вел фургон по запутанным улицам Морганвилля, а потом внезапно стало темно.

Кении включил фары. Они находились в водостоке, бетонном туннеле, достаточно большом, чтобы вместить фургон, и круто уходящем вниз. Клер стало трудно дышать: она терпеть не могла замкнутых пространств и темноты. Припомнилось, как не по себе ей было в потайной кладовке Стеклянного дома. Нет, ей это не нравилось, совсем не нравилось.

— Куда вы нас везете? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал твердо.

Однако, несмотря на эти старания, она выглядела всего лишь испуганной шестнадцатилетней девушкой, которая силится быть храброй. Превосходный результат.

Фрэнк Коллинз, держась за свисающую кожаную петлю, посмотрел на нее со странным выражением в глазах — чуть ли не с уважением, как ей показалось.

— Тебя никуда. Ты должна передать сообщение. — Он протянул ей браслет Моники. — Скажешь мэру, что если до рассвета моего сына не освободят, эта хорошенькая мисс узнает, что такое на самом деле огонь. У нас есть прекрасная паяльная лампа.

Клер не нравилась Моника. Фактически она ненавидела ее и считала, что в Морганвилле станет намного лучше, если Моника просто исчезнет.

Но никто не заслуживает того, о чем говорил Фрэнк Коллинз.

— Вы не сделаете этого, — сказала она. — Не сделаете.

Однако, вглядываясь в потные, ухмыляющиеся лица его молодчиков, она понимала, что oн способен сделать не только это, но и что-нибудь похуже. Отец Шейна серьезно болен, это факт.

— Сейчас мы остановимся, и Кении принесет приставную лестницу, — продолжал Фрэнк. — Вылезешь из фургона, поднимешься по лестнице, откроешь решетку и окажешься прямо перед Сити-холлом. Подойдешь к первому же копу и скажешь, что тебе нужно переговорить с мэром насчет Фрэнка Коллинза. А мэру скажешь, что его дочь у меня и что она заплатит за все — и за ту жизнь, которую сама оборвала, и за ту, которую они собираются оборвать. Поняла?

Клер натянуто кивнула. Браслет Моники холодной тяжестью лежал в руке.

— И вот что еще, — снова заговорил Фрэнк. — Ты должна довести до их сведения, что я настроен очень серьезно. Постарайся быть убедительной, потому что, если до завтрашнего рассвета я не получу сообщения от мэра, мы прибегнем к тем же ножницам и начнем присылать ему маленькие сувениры, для оживления памяти. А браслета на ней нет.

Фургон остановился, и Фрэнк отодвинул дверцу.

— Вылезай. И давай постарайся, Клер. Ты ведь хочешь спасти моего сына?

Насчет спасения Моники ни слова, заметила она. Ни единого.

Моника смотрела на нее; теперь она выглядела не лощеной, словно модель с глянцевой страницы журнала, а маленькой и уязвимой — одна в фургоне со всеми этими головорезами. Клер встала и уцепилась за свисающую кожаную петлю, потому что колени у нее внезапно ослабели.

— Это безумие, — сказала она. — Держись. Я постараюсь помочь.

— Спасибо, — тихо сказала Моника со слезами на глазах. — Передай папе... — Она сделала глубокий вдох, как будто ей не хватало воздуха. Слезы полились по щекам, на губах блуждала полубезумная улыбка. — Передай папе, что если со мной что-нибудь случится, ты лично несешь за это ответственность.

Дверь закрылась, отрезав Клер от Моники, и фургон устремился дальше во тьму. Клер порадовалась, что сразу же ухватилась за лестницу, потому что огни быстро удалялись и она оказалась в плотной, жаркой и грязной темноте.

Она продвигалась наверх, нащупывая в темноте скользкие ступеньки и ежесекундно ожидая, как кто-то — с острыми, как у змеи, зубами — прыгнет ей на спину. Наверняка здесь живут вампиры, место для них самое подходящее. Или, по крайней мере, используют эти туннели как подземные трассы. Ей всегда было интересно, куда они исчезают днем. Это не канализационные туннели, просто водостоки размером больше обычного. И поскольку в Морганвилле наводнений не бывает, вода в них, скорее всего, никогда не поднимается выше щиколотки.

В какой-то момент она заметила наверху проблеск дневного света, а потом увидела и решетку, прикрытую куском брезента — чтобы солнечный свет не проникал в туннель. Заняв по возможности более устойчивое положение на ступеньке, левой рукой она ухватилась за лестницу, а правой стала толкать решетку вверх.

Жаркое техасское солнце хлынуло на нее, и Клер с благодарностью вскинула навстречу ему голову, хватая ртом воздух. Сделав несколько быстрых вдохов-выдохов, она поднялась еще на одну ступеньку и полностью откинула решетку.

Как и говорил отец Шейна, перед ней возвышался Сити-холл, к несчастью, находящийся не нa площади Основателя. Здание напоминало большой готический замок из грубо вытесанных блоков красного песчаника. Люди входили и выходили из него — или на работу, или чтобы получить какие-то документы; в общем, жили своей повседневной жизнью, что бы это ни означало в Морганвилле.

Она откатилась на траву и откинулась на спину, тяжело дыша. Над головой, перекрывая солнечный свет, появились лица. Одно из них принадлежало человеку в полицейской форме.

— Привет, — сказала Клер, прикрыв глаза ладонью. — Мне нужно поговорить с мэром. Передайте ему, что у меня есть информация о его дочери и Фрэнке Коллинзе.

Мэр сменил костюм, в котором был прошлой ночью, на зеленую рубашку для гольфа, черные слаксы, мокасины и теперь походил на богатенького студента. Стоя в холле, он с напряженным и сердитым видом разговаривал по сотовому телефону. Два незнакомых Клер чиновника провели ее мимо мэра в офис и усадили в большое кожаное кресло. Она спросила о детективах Хессе и Лоуве, но не получила никакого ответа; все прикинулись, будто даже имен таких не знают.

Голова кружилась. Как давно она в последний раз ела? И не припомнить. Мир вокруг начал приобретать расплывчатые, сюрреалистические очертания. Ничего удивительного — стресс за стрессом, недосып, голодание... Если так пойдет и дальше, недолго и спятить.

«Держись, Клер. Представь себе, будто скоро экзамен».

Готовясь к отборочному университетскому тесту, она не спала трое суток и все это время питалась лишь кока-колой и чипсами. Однако выдержала ведь.

— На, — произнес чей-то голос, и мужская рука протянула ей красную банку кока-колы. — Похоже, тебе не помешает подкрепиться.

Клер подняла взгляд. Коп Ричард, брат Моники. Славный парень. Сейчас он выглядел усталым и обеспокоенным. Придвинув к ней кресло, он сел и наклонился вперед, опираясь локтями на колени. Клер открыла крышку и сделала глоток сладкой ледяной колы.

— Мою сестру похитили вместе с машиной? — спросил он.

— Я была там. — Клер кивнула. — Была в этом фургоне.

— Именно поэтому я и хочу поговорить с тобой до того, как ты встретишься с моим отцом. Ты была в фургоне с Дженнифер, Джиной и Моникой.

Клер снова кивнула.

— Позволь тогда задать тебе вот какой вопрос: как ты сигнализировала им?

— Как я что делала? — Клер удивленно воззрилась на него.

— Как вы подстроили все это? Какая у вас была система? Ты посылала им текстовые сообщения? Учти, мы можем отследить их, Клер. Это ты заманила мою сестру в ловушку?

— Не понимаю, что вы...

Она смолкла, потому что сейчас Ричард выглядел далеко не дружелюбно.

— Моя сестра психопатка, знаю. И тем не менее, она моя сестра. В этом городе никто и пальцем не тронет Морреллов, а если осмелится, то дорого заплатит за это. Улавливаешь? Поэтому, какие бы отношения ни связывали тебя с этими бандитами, давай выкладывай все, и быстро, пока мы сами не начали копать. И поверь, Клер, это может дорого тебе обойтись.

Обхватив обеими руками банку колы, она сделала еще глоток.

— Я не наводила их на вашу сестру. Это ваша сестра похитила меня, прямо с парковки у фотомагазина. Спросите Еву. О господи! Ева... Джина порезала ее. Как она?

Ричард продолжал сердито смотреть на нее.

— Ева в порядке.

Клер стало немного легче.

— А что с Джиной и Дженнифер?

— Тоже прекрасно. Они называют это похищением. Джина говорит... — Он смолк, прокручивая что-то в памяти, и продолжил уже медленнее: — Джина много чего говорит. Но не нужно забывать, что она собой представляет. Если в Морганвилле и есть кто-то еще безумнее моей сестры, то это Джина.

Что же, с этим не поспоришь.

— Парни, которые захватили фургон...

— Отец Шейна, — прервал ее Ричард. — Это нам уже известно. Где он сейчас?

— Не знаю, — ответила Клер. — Клянусь! Он высадил меня в водостоке, велел подняться по лестнице и поговорить с вашим отцом. Вот почему я здесь.

— Оставь девочку в покое, Ричард. — Хлопнув дверью офиса, к ним подошел мэр Моррелл и раздраженно уставился на двух охраняющих Клер полицейских. — Вы! Вон отсюда. Если мой сын опасается хрупкой шестнадцатилетней девушки, пусть пеняет на себя.

Офицеры молниеносно исчезли. Клер поставила банку с колой на стол. Мэр опустился в большое кожаное кресло. Теперь он не казался таким самодовольным, как на площади Основателя, и определенно выглядел ужасно сердитым.

— Ты! — рявкнул он. — Говори!

Что она и сделала, многословно и сбивчиво изложив произошедшее. Отец Шейна захватил фургон, вышвырнул из него Дженнифер и Джину, уничтожил сотовые телефоны, угрожал Монике и послал Клер в качестве вестника судьбы.

— Он настроен очень серьезно, — закончила она. — В смысле, я видела, на что он способен. И явно не питает добрых чувств к Монике.

— Что, ты внезапно сделалась ее лучшей подругой? Ради бога! Ты ненавидишь ее всей душой, и, полагаю, у тебя есть для этого основания. — Ричард встал и принялся расхаживать по комнате. — Папа, послушай, позволь мне начать действовать. Предоставь в мое распоряжение всех свободных людей и вампиров. Я найду этих парней...

— Мы уже искали их сегодня ночью, сын. Они прячутся в каком-то таком месте, где нам их не достать. — Взгляд воспаленных глаз мэра снова переместился на Клер, он затрещал костяшками пальцев. Как и у сына, у него были крупные, сильные руки. — Оливер хочет, чтобы все поскорее закончилось. Хочет передвинуть время казни вперед, сжечь парня сегодня ночью и тем самым вынудить бандитов объявиться. Неплохой план — но только если они блефуют.

— Ты думаешь, Фрэнк Коллинз блефует? — спросил Ричард.

— Нет, — ответил мэр. — Думаю, он собирается сделать в точности то, о чем говорил, только в таком мерзком варианте, какой мы и вообразить не в состоянии. Однако Оливер требует...

— И ты позволишь ему сделать это? А как же Моника?

— Оливер не знает, что они ее захватили. Когда я ему расскажу...

— Папа, это же Оливер! Ты сам понимаешь, что ему плевать на Монику. Допустимые потери — вот что она для него. Однако для меня это недопустимо, и для тебя тоже, я надеюсь.

Отец и сын пристально посмотрели друг на друга. Ричард покачал головой и снова принялся расхаживать туда и обратно.

— Мы должны найти способ освободить ее.

— Ты! — Мэр ткнул пальцем в Клер. — Рассказывай все снова. Все. Каждую деталь, самую незначительную. Начни с первого раза, когда ты увидела этих людей.

Клер открыла рот, но вовремя спохватилась.

«Нет, идиотка! Нельзя рассказывать им правду! Тогда Шейн точно сгорит...»

Лгунья она была никудышная и знала это, а потому пыталась сообразить, с чего лучше начать. Между тем время шло, шло...

— Ну... некоторых из них я видела, когда они ворвались в наш дом, — осторожно подбирая слова, заговорила она. — Мы еще звонили копам, помните? И потом я видела...

Она замерла, закрыв глаза. Она видела что-то важное, очень важное. Что это было? Что-то, касающееся отца Шейна...

— Начни с фургона, — велел Ричард, помешав ей поймать ускользающее воспоминание.

Она старательно пересказала все снова, потом еще раз; ответила на конкретные вопросы. Голова болела, горло пересохло, несмотря на колу. Она безумно устала, страстно желала завернуться в одеяло и плакать, плакать, пока не лишится чувств.

«Оливер хочет передвинуть время казни вперед, сжечь парня сегодня ночью».

Нет, это немыслимо! Они не допустят этого, они не могут...

Но они могли, никаких сомнений.

— Давай еще раз вернемся к началу, — сказал Ричард.

Клер отчаянно разрыдалась.

Прошло несколько часов, прежде чем Клер отпустили. Никто не предложил отвезти ее домой.

Она брела с таким ощущением, словно душа вот-вот покинет тело, но, слава богу, добралась без всяких приключений. Вечер еще не наступил, однако улицы выглядели неестественно пустыми и тихими. Люди шли, опустив головы, — будто надеялись, что так гроза не затронет их, промчится мимо.

Клер постучала в дверь; Ева тут же сбежала по лестнице, бросилась к ней и крепко обняла.

— Сука! — воскликнула она. — Как же ты меня напугала! О господи, Клер! Веришь ли? Эти придурки в полицейском участке даже не взяли у меня заявление. А ведь меня ранили! Настоящая рана, кровь и все такое! Как ты вырвалась? Моника не причинила тебе вреда?

Ева ничего не знала. Никто в полицейском участке не рассказал ей.

— Отец Шейна захватил фургон, — сказала Клер. — И взял Монику в заложницы.

На мгновение обе оторопело замерли, а потом Ева издала радостный вопль и вскинула руку, чтобы шлепнуть о ладонь Клер. Та не пошевелилась, и Ева удовлетворилась тем, что хлопнула над головой в ладоши и исполнила идиотский победный танец.

— Ура! Так этой психопатке и надо!

— Эй! — воскликнула Клер, и Ева замерла, не завершив очередное па.

Глупо, конечно, но Клер разозлилась, хотя понимала, что Ева права, что Моника — настоящая заноза в заднице. И все же... — Отец Шейна обещал поджечь ее, если казнь состоится. У него есть паяльная лампа.

Ликующее выражение покинуло лицо Евы.

— Ох! Ну... Тем не менее. Она сама напросилась на это. Знаешь, карма — сука, и я тоже.

— Оливер добивается, чтобы Шейна сожгли сегодня ночью. Время истекает. А я не знаю, что еще можно сделать.

Ева выглядела растерянной — похоже, тоже не знала, что предпринять.

— Время еще есть. — Она облизнула губы. — Дай-ка я сделаю несколько телефонных звонков. А тебе нужно поесть. И хоть немного поспать.

— Я не могу спать.

— Ну есть-то ты можешь?

Как выяснилось, есть Клер могла, да и в самом деле пора было подкрепиться. Мир вокруг утратил все краски, голова болела. Непритязательный хот-дог с горчицей, чипсы и бутылка воды в какой-то степени разрешили проблему, хотя не уменьшили боль в сердце и тошнотворное ощущение внутри, никак не связанное с голодом.

«Что делать?»

Ева висела на телефоне. Клер рухнула на кушетку и свернулась калачиком под одеялом, которое все еще пахло Шейном.

Видимо, на какое-то время она провалилась в сон, а проснулась с ощущением, будто кто-то щелкнул выключателем и прошептал ей на ухо: «Вставай!» Она мгновенно села: сердце билось часто-часто, мозг силился осмыслить ситуацию. В доме стояла тишина, если не считать обычного постанывания и поскрипывания старого дерева. За окном ветер шелестел сухими листьями.

Спустя мгновение до Клер дошло, что она не видит затенявшего окно дерева, потому что уже темно.

— Нет!

Она вскочила и бросилась искать часы.

Все так, как она и опасалась. Это не затмение и не внезапное, необъяснимое нарушение обычного суточного ритма; нет, за окном темно, потому что уже наступила ночь.

Она проспала несколько часов. Часов! И Ева не разбудила ее. Может, Евы вообще уже нет дома.

— Майкл! — Клер металась из комнаты в комнату, не находя никого. — Майкл! Ева! Где вы?

Они оба обнаружились в комнате Майкла. Открывший дверь хозяин был полуодет — рубашка расстегнута, джинсы еле держатся на бедрах, грудь и брюшной пресс, на которые Клер даже сейчас не могла не обратить внимания, обнажены. А Ева свернулась калачиком на постели, под одеялом.

Застегивая рубашку, Майкл торопливо шагнул в коридор.

— Ты проснулась.

— Да! — Клер с трудом подавила ярость. — Если вы закончили валять дурака, может, поговорим о том, что Шейна хотят убить сегодня ночью?

Майкл посмотрел ей в глаза.

— Думаешь, я не понимаю? Думаешь, мне все равно? Дерьмо! Что, по-твоему, Ева делала целый день, пока ты...

— Спала? Да, я заснула! Могли бы и разбудить меня!

Он сделал шаг вперед, и она попятилась, потому что никогда еще не видела у Майкла таких глаз.

— Зачем? Чтобы ты сидела и терзалась? Хватит этого, Клер. Ты нуждалась во сне, я не стал тебя будить. И покончим на этом.

— И что за блестящий план вы разработали, пока я спала? Что, черт побери, нам делать?

— Не знаю. — До этого он крепко держал себя в руках, но тут весь его самоконтроль рухнул. — Не знаю!

Это был поистине крик души. Клер пробрал озноб, и она попятилась.

— Чего, к чертям, ты от меня хочешь?

— Чего-нибудь. — Ее глаза наполнились слезами. — Господи, пожалуйста! Ну хоть что-то.

Он крепко обнял ее. Дрожа, она прижалась к нему, чувствуя на щеках слезы, а в душе ощущение безнадежности, как если бы они потерялись в океане и дрейфовали по воле волн, а в поле зрения не было земли.

Похоже, они и впрямь потерпели крушение.

Шмыгая носом, Клер отодвинулась и тут заметила Еву, стоящую в дверном проеме с таким выражением лица, какое Клер не хотелось бы когда-нибудь увидеть снова.

— Ева...

— Плевать! — отмахнулась та. — Есть один вампир, который в состоянии нам помочь, — если мы сумеем найти его и он согласится. Он может без проблем пройти на площадь Основателя. Даже открыть клетку Шейна, если мы каким-то образом отвлечем внимание охранников.

— Ева, нет! — Майкл повернулся к ней, и сейчас, по крайней мере, в его голосе не ощущалось чувства вины. — Мы уже это обсуждали.

— Это последнее, что нам остается. Однако действовать нужно немедленно — если уж мы решим обратиться к нему.

— Какой вампир? — спросила Клер.

— Его зовут Сэм, — ответил Майкл, — и, как ни дико это звучит, он мой дед.

— Сэм? Твой... твой...

— Дед. Да, я понимаю. Странно. Меня это всю жизнь с ума сводит.

Клер пришлось сесть — у нее подкосились ноги.

Справившись с потрясением, она рассказала о своем разговоре с Сэмом в кафе «Встреча». И о подарке, который тот пытался передать Еве.

— Я его не взяла. Не знаю даже почему... Просто казалось, что это... неправильно.

— И хорошо сделала, — сказал Майкл.

— Сэм славный, — не глядя на него, заметила Ева.

— Мне казалось, ты ненавидишь вампиров.

— Да, ненавижу! Но... если бы существовал список самых ненавистных вампиров, Сэм был бы в его конце. Он всегда кажется ужасно одиноким. Он почти каждый вечер приходил во «Встречу», и мы часами разговаривали. Просто разговаривали. Оливер, точно ястреб, следил за ним, но Сэм никогда не делал ничего такого, ну, вы понимаете... Никому не угрожал, не то что Брендон. Я даже иногда спрашивала себя...

— О чем?

— Не ходит ли Сэм туда, чтобы приглядывать за Брендоном. Может, и за Оливером тоже, хотя тогда я еще не знала, кто он такой. Чтобы оберегать...

Майкл медленно кивнул.

— Не знаю, так ли это, потому что я всегда избегал его, но в семье говорили, что он был славным парнем — до того, как... изменился. И он самый молодой из них. Вроде... ну... нас.

Ева подошла к темному окну и выглянула наружу.

— Еще что-нибудь о нем тебе известно? Я имею в виду семейные тайны.

— Только то, что, по общему мнению, он бросил вызов вампирам и победил.

— Победил? Он же стал одним из них! И это называется победой?

Майкл покачал головой, подошел к Еве, положил руки ей на плечи и нежно поцеловал в шею.

— Не знаю. Просто говорю, что слышал. Он пошел на какое-то соглашение с вампирами. Потому что Амелия любила его.

— Да, уж так любила, что убила и превратила в злодея-кровососа, — мрачно заметила Ева. — Как мило! Романтика, оказывается, не умерла. Ох, постой!

Она выскользнула из-под рук Майкла и побежала на кухню. Он вопросительно посмотрел на Клер. Та пожала плечами. Когда они спустились, Ева делала сэндвичи с копченой колбасой и сыром. Клер в шесть укусов покончила с одним и взяла второй.

Майкл и Ева удивленно наблюдали за ней.

— Что? — спросила она. — Я умираю с голоду.

— Как мило, что ты зашла, — сказал Майкл. — Я терпеть не могу копченую колбасу. Кроме того, вряд ли у меня получится умереть с голоду.

Ева фыркнула.

— Я приготовила тебе сэндвич с ростбифом, гений. Рассказывай дальше. Это первый раз, когда ты заговорил о Сэме. Что в нем такого особенного, почему он стал последним вампиром?

— Не знаю. То, о чем рассказывала мама, я вам уже изложил. Суть в том, что Сэм так и не вписался в вампирскую среду. Амелии не нравится, когда ей напоминают о ее слабости, а он в этом смысле полыхает, словно неоновая вывеска. Она действительно любила его — и в итоге полностью порвала отношения. Я слышал, что она не встречается и не разговаривает с ним. Он гораздо больше других вампиров общается с людьми.

— Поэтому я и говорю, что он может помочь нам, — добавила Ева. — Или, по крайней мере, охотно выслушает. К тому же у него есть семья.

— И где искать его? — Клер перевела взгляд с Майкла на Еву и обратно. — Во «Встрече»?

— Ты туда ни ногой! — заявила Ева. — Хесс рассказал мне, что произошло между тобой и Оливером.

— А что же произошло? — энергично жуя свой ростбиф, спросил Майкл. — Почему я ничего не знаю? Господи, до чего же вкусно!

— Да, готовить сэндвичи — это искусство. — Ева закатила глаза. — Я подумываю открыть школу. Ладно, вернемся к делу. Клер нельзя даже близко подходить к «Встрече». Значит, идти мне.

— Нет! — отрезал Майкл.

Ева сердито уставилась на него.

— Мы это уже обсуждали. Может, ты и очень симпатичный покойник, в смысле, реально симпатичный и реально покойник, но не тебе указывать мне, что делать. Понял? И учти — никакого промывания мозгов, иначе, клянусь богом, я упакую свое барахло и уйду навсегда!

Клер встала, подошла к кухонной стойке, на которой стоял беспроводной телефон, и набрала номер с карточки, пришпиленной к холодильнику с помощью магнита. После четырех гудков жизнерадостный голос на другом конце заявил, что да, это кафе «Встреча».

— Привет! — сказала Клер. — Пожалуйста, можно мне поговорить с Сэмом?

— С Сэмом? Минуточку.

Трубку с клацаньем положили; издалека доносился обычный шум — кипящее молоко булькало, люди болтали, все как всегда. Клер ждала, нетерпеливо притоптывая ногой; наконец снова послышался тот же голос:

— Сожалею, но сегодня его здесь нет. Думаю, он пошел на вечеринку.

— На вечеринку?

— Знаете, вечеринка этого содружества? Эпсилон Эпсилон Каппа? «Танец мертвых девушек»?

— Спасибо. — Клер положила трубку. Майкл и Ева в немом удивлении смотрели на нее. Она кивнула на телефон. — Сила технологии. Не стоит пренебрегать ею.

— Ты нашла его.

— Причем не приближаясь к кафе. Он на вечеринке в кампусе. Одно из содружеств устраивает. На той... — Ее обдало холодом, а потом бросило в жар. — На той, куда меня пригласил этот парень, Иан Джеймсон.

— Знаешь что? — сказала Ева. — Мы обе туда пойдем. Нарядимся как положено, и...

— Что ты имеешь в виду?

Уминая сэндвич, Ева критически оглядела Клер.

— Размер первый или второй? Думаю, у меня найдется для тебя что-нибудь подходящее.

— Не собираюсь я наряжаться!

— Не я устанавливаю правила. Всем известно, что просто так на «Танец мертвых девушек» не попадешь. Кроме того, совсем юная готесса... ты будешь выглядеть круто.

— Нет. — Майкл хмуро посмотрел на них. — Выходить ночью без сопровождающих — это слишком опасно.

— Сопровождающих нам взять неоткуда. Думаю, прошлой ночью Клер совершенно умотала детектива Хесса. Видишь ли, Майкл, я не собираюсь просто сидеть и ждать.

Он взял ее за руку, и взгляд Евы смягчился.

— Смотри, никаких внушений. Ты обещал.

— Обещал. Это больше не повторится.

— Ты такой симпатичный, когда беспокоишься. На вечеринку собираются сотни людей. Никакая опасность нам не угрожает — не то что Шейну, который сидит в клетке и ждет ужасного конца. Если ты еще не поставил на нем крест.

Майкл отпустил ее руку и, не говоря ни слова, вышел из кухни.

— Видимо, не поставил, — заключила Ева. — Хорошо. Клер, нужно выяснить, как у нас со временем. Передвигают казнь вперед или нет.

— Это я сделаю.

Клер набрала номер с другой карточки, личный номер детектива Хесса, который он нацарапал ей раньше. Он ответил после четвертого гудка, утомленным тоном.

— Сэр? Это Клер Данверс. Простите, если разбудила вас...

— Я не спал. — Он зевнул. — Клер, если ты опять что-то задумала, не делай этого. Сиди дома, запри дверь и спрячь голову под подушку. Я говорю серьезно.

— Конечно, сэр, — соврала она. — Я просто хотела узнать... Был разговор о том, чтобы передвинуть вперед... казнь?

— Мэр сказал «нет», — ответил Хесс. — Сказал — пусть все идет как положено, и призвал отца Шейна сдаться. На мой взгляд, ситуация патовая: он захватил Шейна, отец Шейна захватил Монику. Никто не желает уступать.

— Когда?

— Незадолго до рассвета. В пять утра. И тогда же все закончится для Моники — если отец Шейна не блефует.

— Он не блефует. О господи! Так мало времени!

— Лучше того, чего добивался Оливер. Он хотел сделать это сегодня на закате. Мэр воспротивился, но смог добиться лишь того, чтобы был соблюден законный срок. Никакой отсрочки казни «в последнюю минуту». — Хесс заерзал в кресле; было слышно, как оно скрипит. — Клер, ты должна подготовить себя к тому, что чуда не произойдет. Никто не отступится. Он умрет. Мне очень жаль, но так уж обстоит дело.

Клер не стала спорить с ним, поскольку в глубине души понимала, что он прав.

— Спасибо вам, — прошептала она. — Теперь мне нужно идти.

— Клер, не предпринимай ничего. Ты погубишь себя.

— До свиданья, детектив.

Она положила трубку, поставила телефон на стойку и обхватила себя руками. Подняла взгляд и увидела, что Ева наблюдает за ней странно блестящими глазами.

— Ладно, — сказала Клер. — Если нужно стать зомби, я согласна.

— Из тебя выйдет самая симпатичная зомби на свете. — Ева улыбнулась.

Никогда в жизни Клер не накладывала так много макияжа, даже на Хеллоуин.

— И ты терпишь это каждый день? — спросила она, когда Ева, с косметической губкой в руке, отступила, критически разглядывая ее. — Ужасно странное ощущение.

— Скоро привыкнешь. Закрой глаза. Сейчас буду пудрить.

Клер повиновалась и почувствовала прикосновение скользящей по лицу кисточки, с трудом удерживаясь, чтобы не чихнуть.

— Хорошо, — продолжала Ева. — Теперь глаза. Сиди спокойно.

Так оно и продолжалось — Клер неподвижно сидела, а Ева творила свою черную магию, или как там у них, готов, это называется. Зеркала не было, и Клер странным образом не испытывала желания наблюдать за происходящими с ней изменениями. Отчасти ощущение было такое, будто она теряет себя, хотя это ведь глупо. Она всегда считала, что твоя внешность — еще не ты сам. В конце концов Ева отступила, внимательно оглядела ее и удовлетворенно кивнула.

— Теперь одежда. — На ней самой был черный корсет, искусно изодранная черная юбка, ожерелье из черепов и такие же серьги. Губная помада тоже черная. — Вот это тебе подойдет.

Клер с огромной неохотой сняла джинсы, футболку и села, чтобы натянуть черные колготки. На них цепочкой тянулись крошечные изображения белого черепа, и она никак не могла сообразить, где они должны быть, спереди или сзади.

— Где ты все это находишь? — спросила она.

— В Интернете. Черепа сзади.

После возни с колготками надеть черную кожаную юбку до колен, всю позвякивающую цепочками и молниями, не составило особого труда. Правда, ноги без брюк мерзли. Она не носила юбку... сколько? Лет с двенадцати, наверное. Всегда терпеть их не могла.

Топ был черный, сетчатый, плотно облегающий, с изображением черепа и скрещенных костей.

— Ну уж нет! — заявила Клер. — Он же прозрачный!

— Ты наденешь его поверх вот этого, умница. — Ева бросила ей черную шелковую рубашку. Клер натянула ее, а потом сетчатый топ с черепом — осторожнее с макияжем... Порядок. Все хорошо. Просто превосходно. — Ну как, готова взглянуть на себя?

Клер отнюдь не была готова, но Ева, похоже, этого не заметила. Она повела подругу в ванную, включила свет и обхватила ту рукой.

— Вот это да!

«О бог мой! — подумала Клер. — Просто не верится, что это я.

Она выглядела словно худенькая младшая сестренка Евы, начинающая зомби на практических занятиях.

По крайней мeрe, онa растворится в толпе, и если кто-нибудь вздумает искать ее, то никогда, ни за что не узнает, она сама себя не узнавала. Позже в Интернете наверняка появятся фотографии...

Клер вздохнула.

— Пошли.

Ева припарковала черный «кадиллак» на площадке преподавателей — явное нарушение, но, с другой стороны, она плевать хотела на правила кампуса и уж конечно, никакого штрафа платить не собиралась. Просто это была ближайшая к студенческому корпусу парковка — отсюда Клер видела свет во всех окнах и слышала удары грохочущей музыки.

— Класс! — воскликнула Ева. — В этом году они оттягиваются по полной. Доброе старое ЭЭК.

Вокруг здания сегодня раскинулось целое кладбище — наклоненные могильные плиты, большой мавзолей, от вида которого мурашки бежали по коже, полуразрушенные статуи. И еще здесь слонялись зомби — в смысле, гости вечеринки, — изображающие по мере сил пародию на «Ночь живых мертвецов» для своих друзей с камерами.

Даже сквозь закрытые окна машины проникал глухой гул вечеринки.

— Держись рядом, — сказала Ева. — Ищем Сэма, внутри и снаружи.

— Да, внутри и снаружи.

Они выбрались из машины и пробежали короткое расстояние до кладбища.

При близком рассмотрении надгробные плиты оказались сделанными из пенопласта, а роль мавзолея играл соответствующим образом задрапированный склад, но выглядело все отлично. Из земли тянулись вверх руки зомби.

«Интересно, какие они на ощупь?» — подумала Клер и подошла поближе к одной, но та неожиданно попыталась схватить ее за лодыжку. Клер вскрикнула и отскочила.

— Эй, парни, покажитесь! — Ева опустилась на колени, глядя в землю. — Где вы?

— Прямо тут! — Прикрытый дерном люк поднялся, и парень в футболке с обязательной эмблемой содружества высунул наружу голову. — Ух, простите! Это просто шутка. Я должен...

— ...хватать девушек и заглядывать им под юбки, да. Тяжелая работа, ничего не скажешь. — Ева встала и отряхнула пыль с колен. — Продолжайте в том же духе.

Он улыбнулся ей, опустил люк и сквозь дыру в земле снова высунул наружу руку.

— Здорово! — сказала Клер. — Интересно, сколько их тут? Под землей?

— Полным-полно. Ладно, пошли. Если Сэм здесь, он наверняка разговаривает с людьми. Любит поболтать.

Вот только Клер не могла представить, как в подобном шуме Сэм может говорить, а кто-то другой — его слушать. Музыка гремела с такой силой, что ее волны, казалось, физически пронизывали тело, и Клер боролась с желанием прикрыть уши. Ева уложила ей волосы множеством маленьких конских хвостов; жаль, не поверх ушей, чтобы приглушать рев.

— Мне нужны беруши! — прокричала она на ухо Евы.

— Что? — спросила та одними губами.

— Ладно, неважно!

Клуб ЭЭК выглядел как полный свинарник. Клер подозревала, что таково его обычное состояние, но сейчас это было нечто из ряда вон — повсюду пластиковые чашки, мокрые пятна на ковре, сломанное кресло в углу и спящие на софе пьяные. И это еще было только фойе. Двое парней преградили им путь и вскинули руки в универсальном жесте «Даже не мечтайте об этом!»; это были большие, мускулистые парни с отбеленными лицами и в черных футболках с надписью: «СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ НЕ-МЕРТВЫХ».

— Приглашения? — завопил один из них.

Клер и Ева обменялись взглядами.

— Меня пригласил Иан Джеймсон! — прокричала в ответ Клер. — Иан Джеймсон!

У парней из службы безопасности имелся список. Они сверились с ним и кивнули.

— Вверх по лестнице! — проорал один. — Последняя дверь налево!

Она не собиралась искать Иана, но тоже кивнула. Они с Евой протиснулись между парнями, стоящими, возможно, чуть-чуть слишком близко друг к другу, перешагнули порог и оказались в гуще самой буйной вечеринки, которую Клер когда-нибудь видела в своей жизни.

Правда, у нее не такой уж большой опыт, и тем не менее... Вопреки тому, что спиртное на территории кампуса находилось под запретом, она не сомневалась, что пунш, который черпали из огромных охладителей, содержал алкоголь (в нем также плавали отрезанные руки, глазные яблоки и другие пластиковые гадости; кроме того, он был кроваво-красного цвета). Судя по виду многих гостей, они времени даром не теряли — нетвердо стояли на ногах, слишком громко смеялись, неистово жестикулировали, проливали пунш на себя и других, что, похоже, никого не волновало, потому что это же зомби! Не какие-нибудь чокнутые аккуратисты! Все были в белом гриме или отвратительных резиновых масках (последние в основном у парней).

Главный зал представлял собой танцплощадку, на которой колыхалась толпа плотно прижатых друг к другу людей. Внезапно Клер, стоящую в дверном проеме, охватил страх: казалось, зал битком набит мертвецами. Хуже того — пьяными, сексуально озабоченными мертвецами.

— Пошли! — нетерпеливо закричала Ева, схватила Клер за руку и без колебаний нырнула в толпу, вертя головой по сторонам. — Он, по крайней мере, рыжий!

Большинство присутствующих были в черных париках или с крашеными, как у Евы, волосами. У Клер они были зачернены с помощью спрея, который, по словам Евы, легко смывается. Клер пыталась оградить себя от контакта с бесчисленными телами, но это оказалось бесполезно; в такой близости от множества парней она в жизни не находилась.

Когда она протискивалась сквозь толпу, чья-то рука попыталась задрать ей юбку. Она вскрикнула, подскочила и рванула вперед. Кто-то еще похлопал ее по попе.

— Быстрее! — закричала она Еве, которая снизила скорость, стараясь сориентироваться. — Господи, здесь невозможно дышать!

— Вон туда!

Клер чувствовала себя грязной — не только потому, что ее продолжали лапать, но и буквально пропитываясь потом окружающих. Ева тащила ее сквозь толпу к небольшому свободному пространству на другой стороне зала, рядом с лестницей. Видимо, это был уголок Одиноких Дам: робкого вида девушки, все в якобы готических нарядах, сбились вместе, потому что так они чувствовали себя спокойнее и, как предположила Клер, в большей безопасности. Она сразу же прониклась к ним симпатией.

— Великолепная вечеринка! — закричала Ева сквозь грохот музыки. — Жаль, что я не могу получить от нее удовольствие!

— Видела Сэма?

— Нет! Здесь его нет! Пойдем посмотрим в других помещениях!

После хаоса танцевального зала кухня казалась чем-то вроде учебной аудитории, хотя и здесь было полно слишком громко болтающих и жестикулирующих людей. И охладители с пуншем тут тоже имелись, что сводило Клер с ума; она жутко хотела пить, но не хватало еще и опьянеть плюс ко всем проблемам. Слишком многое стояло на кону.

В ушах по-прежнему звенело, но здесь, по крайней мере, можно было дышать. Клер чисто инстинктивно поискала свой мобильник, вспомнила, что его раздавило колесами белого фургона, и выругалась себе под нос.

— Сколько сейчас времени? — спросила она. Клер сверилась со своим черным сотовым телефоном, декорированным, естественно, черепами.

— Десять. Знаю, нужно торопиться.

Кто-то схватил Клер за руку, и она в испуге отпрянула, но потом узнала под гримом Иана — того парня, который рассказал ей об этой вечеринке. Того, на кого она сослалась, чтобы проникнуть сюда.

— Клер? — воскликнул он. — Потрясающе! Ты выглядишь великолепно!

Сам он сейчас мало походил на зубрилу, казался взвинченным и отвязным — с торчащими острыми пиками черных волос и гримом а-ля вампир. У Клер невольно возник вопрос: как много настоящих кровососов этой ночью просочились сюда? Это была не слишком приятная мысль.

— Ой! Привет, Иан!

Она посмотрела на Еву, та отрицательно покачала головой и одними губами сказала, что хочет перейти в следующую комнату. Клер взглядом умоляла ее не уходить, но густой макияж, видимо, скрывал ее отчаяние.

— Я так рад, что ты пришла! — сказал Иан. Ему не требовалось прилагать усилия, чтобы перекрыть шум: природа одарила его громким голосом, к тому же здесь, по счастью, грохот звучал глуше. — Могу я угостить тебя пуншем?

— А есть что-нибудь без... ну, ты понимаешь?

— Как насчет воды?

— Вода — это было бы замечательно.

Куда, черт побери, подевалась Ева? Она только что нырнула за спины двух высоких парней, и теперь, не видя ее, Клер почувствовала себя ужасно одинокой и уязвимой. И господи, еще и кожа под слоем косметики чешется; как только Ева это выносит? Клер жаждала встать под душ, оттереть дочиста лицо, надеть простые джинсы, простую тенниску и никогда больше не пускаться ни в какие авантюры.

«Шейн. Думай о Шейне», — велела она себе.

Ее охватило чувство вины из-за того, что временами он ускользал из ее сознания, пусть даже на минуту.

Вернулся Иан с уже откупоренной бутылкой воды.

— Вот. — Он протянул ей бутылку; он и сам пил воду, а не этот их пунш. — Безумие какое-то.

— Настоящее безумие, — согласилась Клер.

В городе, где полно вампиров, трудно было вообразить что-либо безумнее этой затеи — собрать множество пьяных, сексуально озабоченных молодых людей в таком месте, где вампиры запросто могут смешаться с толпой.

— Ты не видел, куда пошла моя подруга?

— Девушки... — Иан вздохнул. — Всегда ходят стайками. Она пошла в библиотеку. Идем.

Прихлебывая воду, Клер последовала за ним, осторожно переступая через ноги людей, решивших, что кухонный пол — самое подходящее место, чтобы сидеть и болтать. И господи, а чем занимается вон та парочка в углу? Клер залилась краской и поспешно отвела взгляд, стараясь смотреть исключительно на маячившее впереди розовое, не закрашенное белым пятно шеи Иана.

В следующей комнате тоже находились люди, но меньше, чем на кухне, а по сравнению с танцевальным залом тут было просто пусто. Библиотека — это было громко сказано. Книги здесь имелись, но в гораздо меньшем количестве, чем ожидала Клер: в основном старые учебники. Некоторые гости, вооружившись черными маркерами и ручками, разрисовывали их, хихикая над получившимся результатом.

И никого похожего на Еву.

— Ха! — сказал Иан. — Подожди минуточку. Он отошел и заговорил с высоким парнем в черной шелковой рубашке, наполовину расстегнутой и обнажающей сильную мускулистую грудь. На это ушло какое-то время. Клер с удовольствием глотнула еще воды, поскольку даже в библиотеке было удручающе жарко, и чуть не вытерла лицо, но вовремя вспомнила о макияже.

Никаких признаков Сэма и здесь не было. Пока Иан разговаривал, Клер подошла к одной из девушек, разрисовывающих книги, смутно знакомой... может, по классу химии? Анна какая-то?

— Привет... Анна? — Видимо, Клер не ошиблась; девушка подняла на нее взгляд. — Ты не видела Сэма? Рыжие волосы... возможно, в коричневой кожаной куртке? — Хотя он наверняка ее снял, в такой-то жаре. — Голубые глаза.

— Ах, ну да, Сэм. Он где-то наверху.

Анна снова принялась уродовать книгу, рисуя чертей и вилы.

Наверху. Значит, нужно подняться на верхний этаж и, что даже важнее, нужно найти Еву. Причем быстро.

Вернулся Иан.

— Она на втором этаже, — сказал он. — Ищет парня по имени Сэм.

— Да. Ты не будешь против, если...

— Нет, конечно. Я пойду с тобой. — Он поглядел на пустую бутылку в ее руке. — Хочешь еще?

Она кивнула, он достал бутылку из наполненного льдом охладителя и протянул ей. Вскрыв ее.

Клер сделала большой глоток. Уф, как будто заново родилась! Иан повел девушку к лестнице.

Из-за жары она двигалась медленно и ощущала путаницу в мыслях. Страшно хотелось плеснуть холодной водой в лицо, но она вовремя — снова! — вспомнила про макияж. Ох, этот дурацкий макияж!

Казалось, лестница никогда не закончится, и подниматься по ней было все равно что танцевать на минном поле: на каждой ступеньке сидели люди — разговаривали, бормотали что-то себе под нос, передавали друг другу косяки с марихуаной.

«О господи! Нужно убираться отсюда, и поскорее».

Свободное пространство верхней площадки казалось истинным раем. Клер вцепилась в перила и несколько секунд просто дышала.

— Ты в порядке? — спросил Иан. Она кивнула. — Не знаю, в какой он комнате. Нужно посмотреть.

Она поплелась за ним. В коридоре он распахнул первую дверь; там около десяти человек горячо обсуждали что-то. Все они уставились на Иана с ярко выраженным посылом «Катись отсюда!», и Клер внезапно осознала, что здесь одни вампиры.

Но Сэма среди них не было. Чему удивляться: он предпочитал компанию людей, да и соплеменники его не жаловали.

— Ошибочка вышла, — сказал Иан и двинулся к следующей комнате.

Клер не успела ничего разглядеть через его плечо, так поспешно он захлопнул дверь.

— И здесь тоже. Извини.

В коридор выходило примерно десять дверей, но так далеко они не успели зайти. У Клер вдруг сильно закружилась голова. Может, это от жары? Она отпила еще глоток, но в результате ее почему-то затошнило.

— Я что-то неважно себя чувствую, — промямлила она.

Иан улыбнулся и втолкнул ее в комнату.

— Ну, я думал, придется труднее, но с тобой все прошло на диво легко.

В комнате находились еще трое парней, все незнакомые... Хотя нет, одного она, похоже, уже видела.

Придурок из кофейного бара Университетского центра, тот, который так гадко вел себя с Евой. Клер в недоумении повернулась к Иану, но он в этот момент запирал дверь.

Ноги плохо держали ее, с головой тоже что-то творилось. Что-то очень, очень скверное... Но она же ничего такого не пила, она была очень осторожна... Видно, недостаточно осторожна.

Первая бутылка воды... она была уже открыта, когда Иан принес ее.

«Глупо, Клер. Глупо, глупо, глупо».

Но он казался таким... симпатичным.

— Вы не сделаете этого.

Один из парней потянулся к ней, и она попятилась. Места было немного. Комната оказалась спальней; большую ее часть занимала кровать, шкаф с выдвижными ящиками был полуоткрыт. В углу высилась груда грязного белья.

«О господи!»

Клер пронзила мысль о том, что Ева понятия не имеет, где она, и мобильника нет, и даже если она закричит, за грохотом музыки никто ее не услышит. А если и услышит, то вряд ли забеспокоится. Припомнилось, что сделала Ева тем ужасным вечером, когда байкер проник к ней в комнату.

«Тебе нужно какое-то оружие».

Да, но Ева старше, крупнее и в то время не находилась под воздействием наркотика...

И тут Клер чуть не упала, споткнувшись о торчащую из-под кровати бейсбольную биту. Схватила ее, вскинула вверх и заняла неустойчивую боевую позицию.

— Не прикасайтесь ко мне! — сказала она и закричала во всю мощь легких. — Ева! Ева! На помощь!

Она бешено замахнулась на ринувшегося вперед Иана, но он легко увернулся. Перевернув биту, Клер ткнула в него другим концом и на этот раз попала — прямо по губам и носу. Потекла кровь.

Пошатнувшись, он отступил.

— Сука! — Он сплюнул кровь. — Ну, ты за это заплатишь!

— Постой, — сказал придурок из кофейного бара; он стоял со сложенными на груди руками, прислонившись к двери. — Ты ей полную дозу всыпал? И она все выпила?

Иан кивнул. Порывшись в груде белья, он нашел носок и прижал его ко рту и носу. Хорошо — носок наверняка грязный, с ноги какого-нибудь спортсмена.

— Тогда все, что от нас требуется, это просто выждать пару минут, — продолжал придурок. — Ей одна дорога — в сонную страну.

Приятели вскинули руки и ударились ладонями. Иан продолжал злобно смотреть на Клер. Все четверо находились между ней и дверью. Еще тут имелось окно, но это был второй этаж, а она и на ногах-то еле держалась и лезть куда-то была решительно не способна. Сжимая биту в потных, ватных руках, Клер увидела искры по краю поля зрения. В глазах все расплывалось. Ее окатывали волны то жара, то ледяного холода. Майкл? Майкл здесь? Нет, Майкл не может покидать дом...

Не в силах стоять, она соскользнула на пол и села, продолжая сжимать биту. Она чувствовала себя ужасно усталой, больной, пылающей от жара...

Кто-то принялся дергать дверную ручку. Клер собрала остатки сил и завопила:

— На помощь! На помощь! Ева!

Иан усмехнулся, обнажив окровавленные зубы.

— Просто кто-то ищет местечко, где бы развлечься. Не переживай, беби. Мы не причиним тебе вреда. Да ты потом и не вспомнишь ничего.

Она притворилась, будто ей хуже, чем на самом деле (хотя, по правде говоря, ей было совсем нехорошо), и, бормоча что-то, слегка прикрыла глаза.

— Вот и все, — сказал придурок из кофейного бара. — Она отключилась. Потащили ее на постель.

Никогда в жизни она не делала ничего такого, но представила себе, как поступила бы на ее месте Ева. Притворившись, будто бита стала слишком тяжела, Клер уронила ее на колени.

И когда Иан подошел, чтобы подхватить ее, со всей силой, которую смогла собрать, вскинула свое орудие и врезала снова по тому же месту, что и в первый раз. Издав тонкий, придушенный крик, негодяй рухнул.

Клер заставила ноги подчиниться своей воле и встала. Хорошо, что она оказалась в углу — две встречающиеся здесь стены обеспечивали лучшую поддержку и позволяли не выглядеть так, словно она вот-вот опять свалится. Руки дрожали, и парни наверняка заметили бы это, если бы она попыталась вскинуть биту, поэтому она просто небрежно постукивала ею по ноге.

— Кто-нибудь еще хочет? — спросила она. — Я не причиню вам вреда. Ну, разве что немного.

Увы, все это было исключительно напоказ, и им действительно требовалось просто еще чуть-чуть выждать. Придурок из кофейного бара прекрасно понимал это; наркотик — что за гадость ей подсыпали? — уносил прочь способность сосредоточиваться и силы, замедлял реакцию, превращая тем самым в легкую жертву.

«Шейн, — подумала она, и это придало ей сил не упасть. — Шейн нуждается во мне. Я не допущу, чтобы он погиб».

— Ты блефуешь, — обходя постель, сказал придурок из кофейного бара.

Клер попыталась врезать ему, но промахнулась; бита с такой силой ударила по деревянной спинке, что лязгнули зубы.

Он схватил биту, легко вырвал ее из рук Клер, бросил приятелю, и тот одной рукой поймал ее.

— Ну, это уж совсем глупо, — заявил придурок. — Все, знаешь ли, могло бы пройти легко и даже приятно.

— На мне защита Амелии, — сказала Клер.

Он схватил ее за воротник черной рубашки с изображением черепа и с силой дернул на себя. Она попыталась вырваться, но подкосились ноги.

— А мне плевать, — бросил он. — Я не из этого дурацкого города. Все мы не отсюда. Моника сказала, что можно обойти ваши дурацкие правила, в чем бы они ни состояли. Понятия не имею, кто такая эта Амелия, но она может поцеловать меня в задницу — после того, как мы здесь закончим.

Дверь издала сухой металлический щелчок и медленно отворилась. Клер попыталась сфокусировать взгляд — кажется, там кто-то стоял. Нет, двое. И один из них рыжий. Что-то такое было связано с рыжими волосами, вот только что? А-а, да. Сэм рыжий. Вампир Сэм, дедушка Майкла, дикость какая-то!

Больше снаружи на двери не было ручки, а та, что внутри, с глухим стуком упала на ковер и покатилась под кровать.

— Клер! — Это была Ева! — О господи...

— Прошу прощения, — заговорил Сэм, — но что ты сказал об Амелии?

Придурок из кофейного бара отпустил Клер, и она соскользнула по стене, оглядываясь в поисках чего-нибудь, что могло бы послужить оружием, но под руку подвернулась лишь пара грязных носков из кучи белья. По какой-то причине это показалось ей забавным, она глупо захихикала и откинула голову к стене, чтобы дать шее расслабиться. Шея так сильно устала!

— Я сказал, что Амелия может поцеловать меня в задницу, рыжий. И что теперь? Ты собираешься убить меня взглядом?

Сэм просто стоял; вроде бы в нем ничего не изменилось, но в комнате внезапно стало холодно.

— Ева, забирай свою подругу, — сказал он.

— Ага, Ева, входи, будет еще веселее в постели! — Иан захихикал. — Я слышал, ты знаешь, как хорошо провести время.

Он бросил на пол окровавленный носок, который до этого прижимал ко рту и носу, и изготовился схватить Еву, как только та войдет. Сэм посмотрел на носок, поднял его и сжал, выдавив в ладонь впитавшуюся в него кровь.

И потом слизнул ее. Медленно, обводя взглядом всех парней по очереди.

В голове Клер зажужжало, словно в пчелином улье.

«Ох, я, кажется, сейчас отключусь, потому что это уже чересчур».

— Дерьмо! — буркнул Иан и быстро попятился. — Ты псих, парень!

— Временами, — ответил Сэм. — Ева, забирай ее. Никто тебя и пальцем не тронет.

Ева осторожно обошла его, бросилась к Клер, подхватила ее и поставила на ноги.

— Можешь идти?

— Не очень хорошо, — ответила Клер, борясь с тошнотой.

Ее тошнило и продолжало обдавать то жаром, то холодом, но странным образом все это казалось размытым и забавным, даже ужас в глазах Евы.

Правда, не таким уж забавным, когда придурок из кофейного бара все-таки решил схватить Еву.

Он перескочил через постель, потянулся к ней... Зачем, интересно? Клер слишком плохо соображала, чтобы понять. Может, хотел использовать в качестве живого щита против Сэма? Как бы то ни было, ему не следовало этого делать.

Сэм промелькнул, словно вспышка; миг — и придурок из кофейного бара оказался прижат к стене, выпучив глаза и глядя в лицо рыжего с расстояния трех дюймов.

— Я сказал, — прошипел Сэм, — что никто из вас и пальцем ее не коснется. Может, ты глухой?

Клер не видела этого, но представила себе, что, наверное, он обнажил клыки, потому что придурок из кофейного бара заскулил, словно больной пес.

Остальные парни мгновенно шарахнулись от Евы.

— Моника, — сказала Клер. — Думаю, это была Моника. Она подучила Иана пригласить меня.

— Что?

— Моника подучила Иана пригласить меня. Велела им сделать это.

— Сука! Ладно, теперь она за все заплатит. Хорошая паяльная лампа — вот что ей нужно.

— Нет, — пролепетала Клер. — Такого никто не заслуживает. Никто.

— Прекрасно! Святая Клер, покровительница психов. Слушай, соберись. Нужно уходить отсюда. Сэм, пошли! Брось их!

Но тот, казалось, не слышал ее.

— У вас скверные манеры, парни. Видимо, никто никогда не учил вас, как надо себя вести. Пора преподать вам урок, пока вы не причинили вреда еще кому-нибудь.

— Эй, парень! — Иан в знак капитуляции вскинул руки. — Мы просто хотели позабавиться, мы не собирались причинять ей вред, серьезно. Нечего изображать из себя Чарльза Бронсона. Мы практически даже не прикоснулись к ней. Видишь? Она одета.

— Даже не мечтайте так легко отделаться. — Сэм не сводил взгляда с придурка из кофейного бара; тот все меньше напоминал хищника и все больше испуганного маленького мальчика, столкнувшегося с огромным злобным волком. — Эти девушки мне нравятся, а вы нет. Математику изучали? Так вот, вычтите-ка себя отсюда.

— Сэм! — громко и настойчиво воззвала к нему Ева. — Действительно, хватит изображать из себя мачо. Мы не просто так искали тебя. Пошли отсюда, нам нужно поговорить.

Вампир по-прежнему сверлил взглядом парня, которого прижимал к стене.

— Я не уйду, пока он не извинится. Или лишится головы, третьего не дано.

— Сэм, у нас к тебе очень важное дело, а все эти извинения — чушь!

Мгновение Клер казалось, что, несмотря на все усилия Евы, смысл ее слов так и не дойдет до Сэма, но потом он улыбнулся — не слишком приятной улыбкой — и позволил придурку из кофейного бара сползти на пол.

— Прекрасно, — сказал Сэм. — Считайте, что вы подверглись ужасным пыткам. Вообразите все способы, какими я могу сделать вам больно, чтобы, если до меня снова дойдут слухи о чем-нибудь в том же духе, вы уже знали, что вас ждет.

Придурок из кофейного бара затряс головой, по-прежнему прижимаясь спиной к стене. Сэм подошел к девушкам и коснулся плеча Клер.

— Ты в порядке?

Она кивнула, а точнее, просто уронила голову. Это была ошибка; в результате она чуть не упала. Спасибо, Ева помогла ей устоять на ногах.

Когда Клер удалось снова открыть глаза и сфокусировать взгляд, Сэм направлялся к двери.

— Что такое? — спросила Ева. — И, между прочим, ты мешаешь нам пройти.

— Ш-ш-ш... — сказал Сэм.

И потом Клер услышала крик.

В мгновение ока Сэм выскочил в коридор. Ева вышла следом и перегнулась через перила, чтобы лучше видеть. Клер тоже посмотрела.

Внизу царил хаос — но уже не жизнерадостный хаос танца. Люди кричали, толкались, отчаянно протискивались к выходам, стараясь покинуть большое открытое пространство — черная одежда, белые лица, здесь и там мазки красного...

Кровь. Это была кровь.

Сэм схватил девушек за плечи, развернул их и затолкал обратно в комнату. Поглядел на съежившегося у стены Иана.

— Ты, первая-положительный. Сколько тут выходов?

— Что? Ох, дерьмо, ты назвал меня по группе крови?

— Сколько тут выходов?

— Все выходы внизу! Нужно спуститься по лестнице!

Сэм выругался поднос, подошел к шкафу, рывком открыл его. Это был встроенный шкаф, достаточно большой, забитый всяким хламом. Сэм впихнул внутрь Клер и Еву, но дверцу не закрыл.

— Теперь вы! — приказал он парням. — Если хотите жить, полезайте внутрь. Только дотроньтесь до девушек, и я сам убью вас. Я не шучу, это понятно?

— Да, — пролепетал Иан. — Даже пальцем их не тронем. Что происходит? Вроде бы стреляют?

— Да. Похоже на то. Полезайте.

Парни набились в шкаф. Ева оттащила Клер в самый дальний угол, сдвинув в сторону груду вонючей спортивной обуви, и усадила ее. И сама присела на корточки рядом, в полной боевой готовности, сверля сердитым взглядом парней.

Сэм захлопнул дверцу. Воцарилась темнота.

— Что, черт побери, там творится? — дрожащим голосом спросил придурок из кофейного бара.

— Между прочим, есть пострадавшие, — напряженно ответила Ева. — И с тобой то же самое может случиться, если не заткнешься.

— Но...

— Просто заткнись!

Повисло молчание. Снизу доносилась музыка, но сквозь нее пробивались крики. Клер сжала руку Евы.

— Все хорошо, — прошептала та. — С тобой все хорошо. Мне очень жаль, что так получилось.

— Я справилась. — Удивительно, но так оно и было. — Спасибо, что спасла меня.

— Я всего лишь отыскала Сэма. А он нашел тебя. — Ева вдруг замерла. — Так, кто это коснулся меня?

— Ох, дерьмо! Прости! — заверещал из темноты взволнованный мужской голос.

— Лучше поостерегись.

Снова тьма и напряженное молчание. Потом Клер услышала тяжелые шаги по коридору.

— Тихо, — прошептала Ева.

Она могла этого и не говорить. Клер почувствовала — и все остальные наверняка тоже: там находилось что-то очень плохое, гораздо хуже четырех тупых, жестоких, сексуально озабоченных парней.

Она ощутила прикосновение руки — наверное, одного из соседей по шкафу, неизвестно которого. Может, Иана, сидящего у стенки рядом с ней.

Она взяла руку и крепко сжала ее.

Что их ожидает? Смерть?

10

Крики прекратились, и музыка неожиданно оборвалась. Так почему-то стало еще хуже. От тишины веяло холодом. Ясное сознание то возвращалось, то снова уходило. Может, с Клер все еще обойдется. Прямо рядом со шкафом заскрипели доски пола.

Клер почувствовала, как задрожал парень, с которым они держались за руки, и вжалась в стенку шкафа, неотрывно глядя на дверцу — большой черный прямоугольник, обведенный теплым желтым светом.

Мелькнула тень, послышалось сердитое ворчание, кто-то заорал во все горло, и тело глухо стукнулось о пол.

Потом грохнул выстрел. Клер подскочила, почувствовав, как подпрыгнули Ева и тот парень.

— О господи... — прошептала она.

Парень трясся мелкой дрожью. Клер подумала, что пребывание под кайфом имеет по крайней мере одно преимущество — даже в аварийной ситуации сердце продолжает биться ровно. Учитывая все обстоятельства, она была на диво спокойна. А может, просто начала привыкать к постоянному чувству страха.

Застучали шаги бегущего человека. Заскрипели перила на лестнице. Снизу донеслись новые крики, на ступеньках послышался топот — кто-то бежал вниз...

И потом раздался далекий пронзительный вой сирен.

— Копы, — прошептал кто-то; может, придурок из бара. Сейчас в его голосе не осталось и следа прежней самоуверенности. — Теперь с нами все будет хорошо.

— Ага, если только эти подружки не сдадут нас, — так же ответил другой парень. — Сам понимаешь за что.

— Ты имеешь в виду — за попытку изнасилования? — прошипела Ева. — Господи, ты только послушай, что говоришь. «Сам понимаешь за что». Называй вещи своими именами, козел.

— Послушай, это было просто... мне жаль... мы не хотели причинить ей вреда, правда...

— Ей шестнадцать, парень!

— Что?

— Шестнадцать. Так что, считай, я спасла вас от очень приличного тюремного срока, потому что зa попытку изнасилования дают гораздо меньше, чем за реальное изнасилование. Так в законе сказано. Вас Моника подучила?

— Я... уф... ну да. Она сказала... сказала, что Клер и сама не против. Настаивала, чтобы мы заманили ее сюда.

— Ш-ш-ш... — яростно зашептала Клер, услышав, как снова скрипнул пол.

Все моментально смолкли.

Дверца шкафа открылась, внутрь хлынул свет. Клер прищурилась, стараясь разглядеть, кто это, и увидела рыжие волосы.

— Вылезайте! — скомандовал Сэм. — Быстро!

Парни с прибитым видом вывалились наружу и столпились в углу. Клер разглядела наконец, с кем держалась за руки, — это действительно оказался Иан. Он смотрел на нее со странным новым выражением — как будто видел впервые.

— Прости за твой нос, — сказала она.

Он удивленно воззрился на нее.

— Ничего страшного. Послушай, Клер...

— Не надо.

— Вы собираетесь рассказать о нас копам? — Спросил придурок из кофейного бара.

— Нет, — ответила Клер.

— Черта с два! Да! — воскликнула Ева. — Тысячу раз да. Чтобы потом неповадно было. А если вдруг еще попытаетесь, то копы — последнее, из-за чего вам придется волноваться. Правда, Сэм?

Тот просто кивнул.

— Давайте выбираться отсюда. Клер, идти можешь?

— Сейчас попробую.

Однако стоило ей встать, как пол ушел из-под ног. Ева подскочила к ней, попыталась удержать, — и вдруг Клер поплыла примерно на высоте четырех футов над полом!

Но оказалось, что это Сэм поднял ее и понес ее с такой легкостью, словно перьевую подушку.

— Эй! — сказал придурок из кофейного бара, и Сэм остановился на пути к двери. — Извини, серьезно. Это было просто... Моника сказала...

— Заткнись! — прервал его Иан. — Моника подала идею. Но мы сами хороши. Нам нет оправданий.

— Да, — сказал придурок из кофейного бара. — Все правильно, парень. Больше такого не повторится.

— А если повторится, — заявил Сэм, — никакая полиция не потребуется. Я сам найду вас.

Все вокруг таяло, перетекая одно в другое. Клер утратила ориентацию, ее тошнило, и только прохладная, сильная шея Сэма, которую она обхватила обеими руками, служила якорем, не дававшим волнам наркотического опьянения унести ее. Открывая глаза, она видела фрагменты того, во что превратился студенческий клуб ЭЭК. Мебель сломана, стены в выбоинах, на полу лежат люди... Некоторые из них в крови.

Остановившись, Ева приложила руку к шее парня в полном вампирском прикиде, включая клыки; его широко распахнутые голубые глаза смотрели в потолок. Он не шевелился.

— Мертвый, — прошептала она.

Из его груди торчал деревянный кол.

— Но... он ведь не вампир? — спросила Клер.

— Плевать они на это хотели. Он похож, вот с ним и расправились, — сказал Сэм. — В другой комнате два мертвых вампира. Этого парня убили по ошибке.

— В другой комнате? — спросила Клер. — Откуда ты знаешь?

— Знаю.

Сэм перешагнул через тело и обошел исковерканную кушетку. Под его ногами хрустело стекло. Сейчас сирены выли ближе; копы, как обычно, явились к шапочному разбору.

— Это были парни Фрэнка? — спросила Ева. — Байкеры?

Сэм не отвечал, но и так все было ясно: сколько озверевших, ненавидящих вампов банд могут одновременно орудовать в Морганвилле?

Клер закрыла глаза, уронила голову на грудь Сэма, собираясь отдохнуть всего секундочку, и...

...мир вокруг исчез.

Очнулась она от звука голосов и жуткой головной боли; во рту пересохло, язык стал толстым и шершавым, как наждачная бумага. И естественно, тошнота тут же сказала ей: «Привет, привет!»

Она лежала дома, в своей постели.

Клер скатилась с кровати и побежала в туалет, где ее вывернуло наизнанку. Потом она посмотрела в зеркало. Жуть! Макияж размазан, обрызганные черным спреем волосы слиплись в отвратительный ком.

Она встала под душ, смыла все это готическое безобразие и вдобавок еще приняла ванну. Терла, терла себя изо всех сил, пока кожу не начало жечь.

Кто-то постучал в дверь; она замерла.

— Клер? Это Ева. С тобой все в порядке?

— Да, все хорошо.

Голос звучал слабо и хрипло. Надо полагать, Ева поверила, потому что ушла, и Клер пожалела об этом; ей очень хотелось, чтобы кто-нибудь был рядом, хотелось спросить:

«Правда, что меня чуть не...»

Самое худшее, что эти парни не были какими-нибудь монстрами — во многих отношениях вполне нормальные ребята. Как такое возможно? Как люди могут быть хорошими и дурными одновременно? Хорошо — это хорошо, плохо — это плохо, и одно совсем не то, что другое...

«Так же обстоит дело и с вампирами? — прошептал голос в глубине сознания. — Где тогда Амелия? Где Сэм, который спас тебе жизнь? С какой стороны разделительной черты его поместить?»

Она не знала и не хотела больше думать об этом — просто сидела под горячими струями, на время отключившись от всего, пока не потекла прохладная вода, и она вспомнила, что Ева, наверное, тоже хочет принять душ. Дерьмо! Клер вскочила, закрыла краны, вытерлась, вспомнила, что не прихватила с собой смену одежды, и завернулась в полотенце, собираясь быстро прошмыгнуть к себе в комнату.

Однако, открыв дверь ванной, она едва не налетела на Майкла. Увидев, что она не одета, он явно растерялся, но потом просто повернулся к ней спиной.

— Иди оденься, — сказал он. — Мне нужно с тобой поговорить.

— Сколько сейчас времени?

Он не ответил, и внутри у нее все сжалось.

— Майкл? Сколько сейчас времени?

— Оденься и спускайся вниз.

Она бросилась к себе, скинула полотенце, схватила будильник.

Четыре часа утра. До рассвета всего часа два.

— Нет, — прошептала Клер. — Нет!

Она проспала несколько часов! Опять!

В таком случае нельзя терять ни минуты. Она надела белье, джинсы и тенниску, схватила носки, туфли, помчалась к лестнице...

И замерла на верхней ступеньке, услышав голос Амелии. Амелия? В этом доме? Зачем? Присутствие Сэма она еще могла бы понять; не то чтобы Майкл любил вампиров, но Сэм ведь член его семьи! И вообще вроде бы нормальный парень. Спустившись еще на ступеньку, она действительно увидела медно-рыжие волосы Сэма; он стоял в дальнем углу, рядом с кухней, сложив на груди руки. А в центре гостиной находились Амелия и Майкл.

— Эй! — произнес голос за спиной. Клер подпрыгнула, повернулась и увидела Еву в черном махровом халате, с одеждой в руках. — Я хочу принять душ. Скажи им, что я скоро буду, ладно?

Ева выглядела усталой; макияж отчасти смыт потом, отчасти смазан.

— Хорошо, — сказала Клер и спустилась на следующую ступеньку.

Позади послышались шаги, хлопнула дверь ванной, потекла вода.

— ...обратно не вернешь, это ты понимаешь? — говорила Амелия. — Если выбор сделан, пути назад нет.

Это звучало... не слишком хорошо. Нет, совсем даже нехорошо. Клер дрожала и чувствовала тошноту, словно выпила полгаллона этого их красного пунша; во всяком случае, сейчас она была не в той форме, чтобы иметь дело с Амелией. Сколько место пугающего произошло за один день! Может, лучше подождать Еву...

— Понимаю, — ответил Майкл. — Но у меня больше нет выбора. Я не могу продолжать жить так, как сейчас, запертый в этом доме. Мне необходимо выйти отсюда. Я не сумею помочь Шейну, если буду пришпилен к одному месту.

— Не исключено, что ты в любом случае не будешь способен помочь Шейну, — хладнокровно заявила Амелия. — Я бы не стала принимать такое решение, руководствуясь привязанностью к одному человеку, пусть даже и другу. Это может кончиться плохо для вас обоих.

— Жизнь — вообще риск. Ну, в данном случае я вынужден рискнуть.

Она покачала головой.

— Сэмюель, пожалуйста, объясни ему.

Сэм зашевелился в своем углу, но ближе подходить не стал.

— Она права, мальчик. Ты не знаешь, во что ввязываешься. Думаешь, что знаешь, но... это не так. Здесь тебе совсем неплохо: ты живой, ты в безопасности, у тебя есть верные друзья. Практически семья. Пусть все так и остается.

Майкл издал смешок.

— Пусть все так и остается? Иисус Христос, как это так, хотел бы я знать? Этот дом — могила площадью две тысячи пятьсот квадратных футов. Никакой я не живой. Я фактически похоронен заживо.

Сэм покачал головой, отведя взгляд. Амелия подошла к Майклу.

— Майкл, пожалуйста, обдумай как следует, о чем ты просишь. Это трудно не только для тебя, но и для меня. Если я освобожу тебя, это обойдется очень дорого. Будет больно, ты лишишься множества... вещей, и каких именно, не знаем заранее ни ты, ни я. И главное, это навсегда. Ты будешь жить и умирать по моему приказу, это тебе понятно? И никогда больше не станешь даже наполовину человеком, как обстоит дело сейчас. — Она медленно покачала головой. — Уверена, ты пожалеешь об этом, а сожаление для нас подобно раковой опухоли. Оно подрывает волю к жизни.

— Да? А вы представляете себе, что это такое — сидеть тут взаперти, когда люди нуждаются во мне? — Майкл сжал кулаки, его напряженное лицо пылало. — Я видел, как в пяти футах от меня чуть не убили мою девушку, но не мог сделать ничего, потому что она находилась за пределами дома. Теперь вот Шейн, опять где-то там, в полном одиночестве. Хуже этого ничего не может быть, Амелия. Поверьте мне. Если вы не собираетесь спасать Шейна, сделайте то, о чем я прошу, пожалуйста.

Майкл просил Амелию... о чем? Сделать нечто такое, что освободит его? Клер спустилась еще нa ступеньку, и взгляд Сэма метнулся к ней. Она думала, он что-нибудь скажет, но он лишь еле заметно покачал головой, словно предостерегая.

Она отступила наверх. Может, следует позвать Еву? Нет, душ все еще шумел. Нужно подождать.

Майкл не станет делать ничего глупого... Или станет?

Пока она колебалась, Амелия продолжала говорить, но Клер уловила лишь одно слово. — «Вампир».

И Майкл ответил:

— Да.

— Нет!

Клер подскочила и буквально скатилась по ступенькам, но не успела добежать до низа, как перед ней возник Сэм, преграждая ей путь. Она посмотрела на Амелию и Майкла.

Он выглядел испуганным, но улыбнулся ей — потерянно, почти как Шейн из клетки. Пытался сделать вид, что все происходящее не имеет особого значения.

— Все в порядке, Клер. Я знаю, что делаю. Другого пути нет.

— Нет, есть! — Спустившись еще на одну ступеньку, она обеими руками вцепилась в перила. В глазах снова все плыло, она чувствовала жар, но понадеялась, что, если упадет, Сэм подхватит ее. — Майкл, пожалуйста, не делай этого!

— Оливер пытался превратить меня в вампира, а превратил в... — Он жестом отвращения указал на себя. — Я живой лишь наполовину, и пути назад нет. Только вперед.

Что она могла возразить на это? Он прав во всех отношениях. Он не мог снова стать обычным парнем, не мог и продолжать жить в таком беспомощном состоянии, завязнув здесь. Это было терпимо, пока Шейна не схватили, но теперь...

— Майкл, пожалуйста. — На глаза у Клер навернулись слезы. — Не хочу, чтобы ты изменился.

— Все меняются.

— Но не так, как изменишься ты, — сказала Амелия. Она стояла там, словно Снежная королева, вся такая совершенная, белая, без единой морщинки, без единой человеческой черты. — Ты не будешь человеком, которого она знает, Майкл. И которого любит Ева. Ты готов и этим рискнуть?

Майкл сделал глубокий вдох.

— Да. Готов.

После небольшой паузы Амелия кивнула.

— Сэм, — сказала она, — уведи девочку. Это дело не терпит свидетелей.

— Я не уйду! — воскликнула Клер.

Хорошо сказано. Вот только Сэм поднялся на три ступеньки, подхватил ее и понес наверх. Клер пыталась уцепиться за перила, но пальцы соскальзывали.

— Майкл! Майкл, нет! Не делай этого!

Сэм отнес Клер в ее комнату и положил на кровать; не успела она сесть, как он вышел и закрыл дверь.

Позже, вспоминая об этом, Клер не могла сказать, услышала она крик или почувствовала его; в любом случае, от него, казалось, завибрировали все структуры Стеклянного дома — и ее голова тоже. Клер застонала и прикрыла руками уши, а крик все длился и длился, мучительный и пронзительный, точно свист кипящего чайника. Возникло ощущение, будто что-то тянет ее; будто она марионетка, а какой-то гигантский злобный ребенок дергает ее за ниточки.

А потом все прекратилось.

Она слезла с постели, подбежала к двери и открыла ее. Сэма нигде видно не было. Из ванной выскочила Ева, натянув халат прямо на мокрое тело; черные волосы облепили лицо.

— Что происходит? — закричала она. — Майкл? Где Майкл?

Девушки в отчаянии посмотрели друг на друга и бросились вниз по лестнице.

Амелия, уронив голову, сидела в кресле, которое обычно занимал Майкл. Она выглядела усталой и опустошенной. Сэм держал ее за руку, присев рядом на корточки, но встал, заметив Клер и Еву.

— Она отдыхает, — сказал он. — То, что она сделала, потребовало много сил и воли. Оставьте ее в покое, дайте прийти в себя.

— Где Майкл? — дрожащим голосом спросила Ева. — Что ты сделал с Майклом, подонок?

— Успокойся, девочка. Сэм тут ни при чем. Это я освободила Майкла. — Амелия откинула голову на спинку кресла и закрыла глаза. — В нем так много боли! Мне казалось, он может быть счастлив здесь, но я ошибалась. Такому, как Майкл, долго в клетке не усидеть.

— Что это значит — вы освободили его? — Ева запиналась, ее лицо без помощи готического макияжа стало мертвенно-бледным. — Вы убили его?

— Да, — ответила Амелия. — Я убила его. Сэм!

Клер не понимала, почему она вдруг выкрикнула имя Сэма, пока тот не развернулся с такой скоростью, что превратился в размытое пятно, и ринулся навстречу другому размытому, стремительно приближающемуся пятну. Оба тела двигались слишком быстро, чтобы Клер могла проследить за ними взглядом — пока одно из них не распласталось на полу.

Это Майкл лежал на спине... но не тот Майкл, которого она знала; не тот, который всего пять минут назад разговаривал с Амелией, делая свой выбор. Этот Майкл ужасал. Сэм с трудом удерживал его; Майкл боролся, пытаясь вырваться, и — о господи! — рычал, а его кожа... его кожа приобрела оттенок мрамора и пепла...

— Помоги мне встать, — негромко сказала Амелия.

Клер ошеломленно посмотрела на нее. Амелия королевским жестом протянула руку, ни на мгновение не усомнившись, что ее не ослушаются. Клер помогла ей подняться, просто потому, что ее всегда учили быть вежливой, и поддержала, когда та покачнулась. Заняв устойчивое положение, Амелия одарила девушку усталой улыбкой, отпустила ее руку и медленно, явно превозмогая боль, пошла туда, где Сэм по-прежнему сражался с Майклом, не давая ему подняться.

Клер посмотрела на Еву. Та отступила в угол, зажимая ладонями рот и широко распахнув глаза.

Клер обняла ее.

Амелия положила белую руку на лоб Майкла, и тот моментально прекратил борьбу. Вообще перестал двигаться, устремив в потолок странный, яростный взгляд.

— Тихо, — прошептала Амелия. — Тихо, мой бедный мальчик. Боль пройдет. Голод пройдет. Вот, это поможет.

Она достала из кармана платья очень маленький, очень тонкий ножик — не больше ногтя — и резанула им по своей ладони. Кровь не текла, как у обычного человека; кровь сочилась, гуще и темнее нормальной. Амелия поднесла ладонь к губам Майкла, прижала ее и закрыла глаза.

Ева закричала сквозь пальцы, которыми зажимала рот, повернулась и уткнулась лицом в Клер. Та крепко обхватила ее дрожащими руками.

Когда Амелия отдернула руку, порез закрылся, и крови на губах Майкла не было. Дыша часто и тяжело, он сглотнул и закрыл глаза. Спустя несколько долгих мгновений Амелия кивнула Сэму; он отпустил Майкла и отступил. Майкл медленно перекатился на бок, и его взгляд встретился с полным ужаса взглядом Клер.

Его глаза... По цвету они были теми же самыми, но при том стали совсем другими. Майкл облизнул губы, и Клер заметила, как во рту блеснули змеиные клыки.

Она содрогнулась.

— Вот, теперь ты самый младший в нашем роду, — мягко сказала Амелия. — С этого дня, Майкл Гласс, ты — один из вечных, и все здесь будет твое. Вставай, займи подобающее тебе место среди своих людей.

— Да, — добавил Сэм. — Добро пожаловать в ад.

Майкл поднялся; никто из них не помог ему.

— Это все? — спросил он.

Голос тоже звучал странно, не так, как Клер помнила, — как бы раздавался где-то в глубине горла. Ее охватила дрожь.

— Дело сделано?

— Да, — ответила Амелия. — Дело сделано.

Майкл устремился к двери. По дороге ему пришлось остановиться и прислониться к стене, но с каждым мгновением он выглядел все сильнее. Настолько сильнее, что Клер стало не по себе.

— Майкл, — снова заговорила Амелия, — вампира можно убить, и многие знают, как это сделать. Если будешь проявлять беспечность, можешь погибнуть, сколько бы законов Морганвилля ни защищали нас от врагов. — Она оглянулась на стоящих в углу девушек. — Вампир не может жить среди людей. Это слишком трудно, слишком большое искушение. Понимаешь? Они должны покинуть твой дом. Тебе потребуется время, чтобы освоиться с тем, кем ты стал.

Майкл посмотрел на двух подруг — скорее, на Клер, как будто пока для него было невыносимо смотреть в лицо Евы. Сейчас он больше походил на прежнего Майкла, лучше держал себя в руках. Если не считать бледной кожи, он выглядел почти нормально.

— Нет, — ответил он, — это их дом, и мой, и Шейна. Мы — семья. От этого я не откажусь.

— Знаешь, почему я велела Сэму остановить тебя? — спросила Амелия. — Потому что твоим инстинктам нельзя доверять, Майкл, — по крайней мере, сейчас. Чувства, которые ты испытываешь к девушкам, могут плохо обернуться для них. Понимаешь? Скажи честно — разве ты рвался к ним не с намерением подкормиться?

Внезапно его глаза широко распахнулись и потемнели.

— Нет.

— Подумай.

— Нет.

— Да, — из-за спины Майкла подал голос Сэм. — Я знаю, Майкл. Сам прошел через это. И не было никого, кто остановил бы меня.

Больше Майкл не стал отрицать; сейчас он смотрел на Еву, прямо на нее, с такой ужасной болью во взгляде, что было мучительно видеть это.

— Больше такого не повторится. — Это были первые слова, которые произнесла Ева с тех пор, как оказалась здесь, и было странно слышать, как она говорит — так спокойно, почти обыденно. — Я знаю Майкла. Даже если его потянет причинить нам вред, он не сделает этого. Скорее умрет.

— Он уже мертв, — сказала Амелия. — Его человеческая составляющая умерла. То, что осталось, мое. — Она произнесла это с легким сожалением, что не удивило Клер, которая уже видела это выражение в бесконечно усталых глазах Амелии, когда помогала ей встать. — Пошли, Майкл. Тебе нужна кровь. Я покажу, где ее найти.

— Минуточку, — попросил он. — Пожалуйста.

Он отошел от Амелии и протянул руку Еве. Амелия явно хотела возразить, помешать ему, но... не сказала ни слова. Сэм тоже; он повернулся и принялся бесцельно кружить по комнате. Клер неохотно отпустила Еву, и та без тени колебания подошла к Майклу.

Он взял ее руки в свои.

— Прости. Другого способа не было. — Майкл сглотнул, не отрывая взгляда от девушки. — Я чувствовал это все сильнее и сильнее. Какое-то давление изнутри. Я сделал это не только ради того, чтобы помочь Шейну. Просто... только так я мог не сойти с ума. И мне очень, очень жаль. Ты, наверное, возненавидишь меня.

— Почему? — спросила Ева. Отчасти, несомненно, это была бравада, но говорила она уверенно. — Потому что ты теперь вамп? Я любила тебя, когда ты вообще был лишь наполовину здесь. Пока ты со мной, я справлюсь, Майкл. Справлюсь — ради тебя.

Он поцеловал ее, и Клер отвела взгляд. В этом поцелуе были и голод, и отчаяние; и вообще это было слишком личное.

Когда он отступил от нее, это уже был прежний Майкл, несмотря на бледную кожу и странный блеск глаз. Он улыбался своей обычной улыбкой, и, значит, все будет хорошо.

Он пальцем вытер слезы Евы, снова поцеловал ее, на этот раз совсем легко, и сказал:

— Я вернусь. Амелия права, мне нужно... — Он оглянулся на женщину и потом снова на Еву. — Мне нужно подкормиться. Придется привыкать говорить это слово. — Его улыбка слегка увяла. — Я буду скучать по нашим обедам.

— Почему? — сказал Сэм. — Если хочешь, можешь есть твердую пищу. Я, к примеру, ем.

По какой-то причине это казалось очень важным, чем-то таким, за что можно уцепиться.

— Сегодня вечером я приготовлю обед, — сказала Клер. — Чтобы отпраздновать возвращение Шейна домой.

— Договорились. — Майкл отошел от Евы. — Я готов.

— Тогда выходи из дома, — сказала Амелия. — Возвращайся в мир.

Может, Майкл и стал вампиром, но смотреть, как он стоит снаружи, вдыхая воздух свободы...

«Ничего человечнее этого и быть не может», — подумала Клер.

11

Ева переоделась в то, что, по мнению Клер, выглядело как «готический камуфляж», — черные штаны, черная шелковая рубашка с вышитыми на воротнике красными черепами и черный жилет с бесчисленными карманами, по которым можно было рассовать множество вещей; конкретно, как выяснилось, кольев и крестов.

— Просто на всякий случай, — объяснила Ева, поймав взгляд Клер. — Что?

— Ничего. — Клер вздохнула. — Просто не применяй их к Майклу.

Ева на мгновение потрясенно замерла, а потом кивнула. Клер понимала — она все еще не осознала до конца, что произошло. К самой Клер это тоже относилось. Она все время ожидала услышать внизу гитару Майкла и постоянно задавалась вопросом, который теперь час. Рассвет еще не наступил, значит, время у них пока есть, но если Майкл не вернется в самое ближайшее время...

Дверь внизу открылась и закрылась. Ева, широко распахнув глаза, выхватила из кармана кол.

Клер сделала ей знак оставаться на месте, а сама осторожно обогнула угол... и чуть не налетела па Майкла, двигавшегося еще бесшумнее, чем всегда. Он, похоже, удивился не меньше ее. За его спиной маячил Сэм, но Амелии видно не было.

— Ты в порядке? — спросила она. Майкл кивнул. Он выглядел лучше, в некотором странном смысле. Более умиротворенным. — Не будешь...

Она изобразила впивающиеся в шею клыки.

— Ни в коем случае, малыш. — Он улыбнулся и слегка взъерошил ей волосы. — Тут намечается кое-какая сделка в интересах Шейна.

— Сделка? — спросила Ева, появившись из-за угла.

В ее голосе чувствовалась напряженность, и Клер не винила ее. До сих пор со сделками у них как-то не очень хорошо получалось.

— Если мы доставим обратно живую и невредимую Монику, Шейна отпустят. Морреллы имеют большое влияние в этом городе, даже среди вампов. — Одним из которых теперь был сам Майкл, но он, похоже, пока не причислял себя к ним. — Оливер жаждет совершить этот обмен. А может, и не жаждет, а просто его убедили.

— Шейн в обмен на Монику? Здорово! — Ева осознала, что держит в руке кол, покраснела и убрала его. Ни Сэма, ни Майкла это зрелище, похоже, не взволновало. — Ах, прошу прощения! Ничего личного... Значит, вы двое и мы против всего мира?

— Нет, — ответил Сэм, глядя на Майкла. — Только вы трое. Я с вами пойти не могу.

— Что? Но... ты...

— Мне очень жаль. — Это прозвучало искренне. — Приказ Амелии. Вампиры держат нейтралитет. Для Майкла Амелия сделала единственное исключение. Я не смогу помочь вам.

— Но...

— Не смогу, — повторил Сэм категорично и вздохнул. — Кое-какую помощь вам окажет человеческое сообщество... это все, что я могу сказать. Удачи. — Он направился к двери, но потом обернулся. — И спасибо вам, Клер и Ева.

— За что?

— За то, что свели меня с Амелией. — Он улыбнулся — ослепительно, прямо как Майкл. — И она разговаривала со мной. Это дорогого стоит.

Клер не сомневалась — за этими словами кроется целая история: разбитое сердце, тоска, страстное желание. На мгновение все это проступило на лице Сэма. Амелия? Он любит Амелию? Это же все равно что любить Мону Лизу — картину, не женщину. Не верилось, что королева вампов вообще способна испытывать хоть какие-то чувства — по крайней мере, на данном историческом отрезке.

Может, когда-то могла? Вот это да!

Сэм кивнул Майклу, как равный равному, и вышел, закрыв за собой дверь.

— Эй! Как он вошел в дом? Ты его пригласил? — спросила Ева.

— Он в этом не нуждается, — ответил Майкл. — Я изменился, и дом приспособился к новому раскладу. Теперь в приглашении нуждаются люди — за исключением вас, поскольку вы здесь живете.

— Фу, глупость какая!

— Защита, — сказал Майкл. — Ты же знаешь, как она работает.

Клер этого не знала и была очарована... Ладно, сейчас не до того.

— Э... Он сказал, город пошлет помощь?

— Это будет Ричард Моррелл, брат Моники. Он прихватит с собой Хесса и Лоува.

— И все? — воскликнула Клер. Байкеров же много. Ну, вроде бы. Не говоря уж о самом отце Шейна, которого, по правде говоря, она боялась больше, чем многих вампиров, потому что он, похоже, не признавал никаких правил. Забавно, но именно вампиры, как выяснилось, жестко соблюдают правила. Кто бы мог подумать?

— Я хочу, чтобы вы обе остались здесь, — сказал Майкл.

— Нет! — хором воскликнули девушки.

— Серьезно, вы должны остаться. Это наверняка опасно.

— Опасно? Ясное дело, опасно! — заявила она. — Парень, они убивали мальчишек. В кампусе! Мы были там! И здесь мы вовсе не в безопасности, а тебе, может, и сумеем помочь. Как минимум возьмем Монику за задницу и оттащим к папочке, пока все вы, храбрые и сильные мужчины, будете удерживать плохих парней на расстоянии. Что, неправда?

— Ну, тогда без Клер.

— Клер, — заявила упомянутая юная особа, — сама за себя решает. Говорю это на случай, если ты забыл.

— Клер ничего не решает в данной ситуации, потому что ей шестнадцать, и у меня нет желания объясняться с ее родителями в случае трагической гибели дочери. Поэтому — нет.

— И как ты собираешься этого добиться? — склонив голову набок, спросила Ева. — Запрешь в комнате?

Майкл стоял с хмурым видом, переводя взгляд с одной на другую.

— Ох, дерьмо! Это что, девичья солидарность?

— А то! — ответила Ева. — Кто-то же должен тебя окорачивать?

Ее улыбка угасла — сейчас это была, к сожалению, не просто шутка.

— Слышите? — спросил Майкл.

— Что?

— Машина. Тормозит.

— Замечательно! — сказала Ева. — И слух, значит, тоже вампирский. Теперь от тебя здесь ничего не скроешь. Достаточно скверно было, когда ты болтался тут в качестве призрака, а уж сейчас...

Она изо всех сил старалась скрыть, что нервничает, но Клер понимала: ей не по себе. И Майкл, по-видимому, тоже, потому что он протянул руку и коснулся щеки Евы. Всего лишь легкий жест, но говорящий о многом.

— Не ходите со мной, — попросил он.

Но конечно же, они его не послушались; во всяком случае, не в полной мере. Вслед за ним Клер и Ева прошли в коридор, но остановились на некотором расстоянии, глядя, как он открывает дверь.

На пороге стоял Ричард Моррелл в своей полицейской форме, а рядом с ним детективы Хесс и Лоув, выглядевшие еще более измотанными, чем обычно.

— Майкл.

Ричард кивнул ему и попытался переступить порог, но не смог. Хесс и Лоув, обменявшись удивленными взглядами, тоже попробовали войти. С тем же результатом.

— Прошу, — сказал Майкл и отступил.

На этот раз все трое сумели войти. Ричард внимательно пригляделся к нему.

— Это шутка, — сказал он. — Это наверняка шутка. Столько лет ничего, и теперь она выбирает тебя? Именно тебя?

Хесс и Лоув снова обменялись взглядами, на этот раз испуганными.

— Да, — сухо ответил Майкл. — И что?

— Ничего, парень. — Ричард широко улыбнулся. — Мои поздравления, только и всего. Теперь весь город будет судачить о тебе. Привыкай к этому.

— Плевать. — Майкл закрыл за ними дверь. — Сколько у нас времени, чтобы вызволить Шейна?

— Не слишком много, — ответил Хесс. — И вся штука в том, что мы понятия не имеем, с чего начать. Ни единой ниточки.

— Одна все-таки есть. Мы знаем, что фургон уезжал под землю, — возразил ему Ричард. — У нас имеется очевидец. — Он взглянул на Клер, и та кивнула. — Мы просмотрели все записи камер службы наблюдения. Выяснилось, что этот фургон больше десяти раз уезжал под землю и поднимался на поверхность, но в конце концов исчез. Проблема в том, что все белые фургоны похожи друг на друга, в особенности на записях камер ночного видения.

— Мы знаем, что у Коллинза есть карты Морганвилля, — напомнил Хесс, — Шейн раздобыл их для него. Вспомните, он ничего не говорил о том, где его отец планировал оборудовать свою базу?

— Нет, ничего такого он не говорил, — ответила Клер. — Мне, по крайней мере. Майкл? — Тот покачал головой. — Господи, прямо в мыслях не укладывается! Как это возможно, чтобы никто не знал, где эти парни прячутся? Ведь не провалились же они сквозь землю!

— На самом деле два человека, скорее всего, знают, где они, — сказал Ричард. — Шейн и этот байкер, Дес. Один из них, а может, и оба должны знать места, которые использует Фрэнк.

— И никто не спрашивал их? — На лице Евы внезапно возникло выражение ужаса. — О господи! Наверняка спрашивали.

— Ну-ну, не стоит так переживать, — вмешался в разговор Лоув. — Я был там в качестве наблюдателя. С ними все в порядке.

— Это не означает, что так будет и дальше, — заметил Майкл. — В особенности сейчас. Или, может, в этом и состоит план, а, Ричард? Отослать обоих нейтральных копов сюда, вместе с тобой, чтобы дать вашим парням возможность выбить из Шейна информацию?

Ричард медленно улыбнулся.

— Знаешь, это неплохая идея, но нет. По правде говоря, я рассчитывал, что вы подскажете, откуда начать поиск. Но если вам нечего сказать, можно перейти к плану Б. Мне, кстати, этот ваш парень никогда не нравился.

Майкл сощурил глаза. Клер почувствовала, что этот и без того ненадежный союз начинается разваливаться прямо на глазах.

— Постойте! — воскликнула она. — Быть может, у меня есть кое-что.

— Может быть? — Ричард посмотрел на нее. — Лучше бы уж было. Твой бойфренд у нас в руках, и если с моей сестрой что-нибудь случится, клянусь, я лично поджарю его.

Клер посмотрела сначала на Майкла, потом на Еву.

— Я видела отца Шейна. В кафе «Встреча».

— Где?

— Во «Встрече». В тот день, когда познакомилась с Сэмом. Я еще недоумевала, что он там делает, но...

Ричард схватил Клер за край футболки и рывком притянул к себе.

— С кем он там разговаривал? С кем?

Он с силой встряхнул ее.

— Эй! — Она шлепнула его по руке, и, удивительное дело, он отпустил ее. — Он разговаривал с Оливером.

Воцарилось молчание. Все смотрели на нее, а потом Хесс стукнул себя по лбу.

— Эй, эй, эй, постой-ка секундочку! С какой стати Бесстрашный Убийца Вампиров взялся бы разговаривать с Оливером? Он ведь знал, кто такой Оливер?

— Шейн наверняка рассказал ему. — Клер кивнула. — Думаю, он знал.

— И Оливер знал, кто такой Фрэнк Коллинз, — добавил Хесс. — Знал, как он выглядит. И что мы имеем? Два смертельных врага сидят рядышком и мирно беседуют — интересно о чем. Когда это было, Клер?

— Прямо перед тем, как убили Брендона.

Снова воцарилась тишина, еще более глубокая.

Лоув и Хесс переглянулись, Ричард нахмурился. Наконец Лоув медленно заговорил:

— Кто-нибудь хочет заключить пари?

— Перестаньте, детектив, — отмахнулся Ричард. — Если знаете что-нибудь, говорите.

— Я не говорю, что знаю. Я говорю, что готов поставить сто баксов на то, что Оливер все знал о разъезжающем по городу Фрэнке Коллинзе и использовал его, чтобы избавиться от мерзавца, растлевающего детей, причинившего ему массу неприятностей, а в остальном бесполезного.

— Почему он просто не убил Брендона, если желал его смерти? — спросила Клер.

— Вампиры не убивают друг друга. Просто не убивают, и все. А таким способом и Оливер, и Фрэнк получили то, чего хотели. Оливер — хаос в Морганвилле и, как результат, ослабление позиций Амелии... и я слышал о нападении на нее в даунтауне. Может, Оливер надеялся, что они ее… того... и он останется за главного. Гибель Брендона — невелика цена за такое. — Лоув помолчал. — И это опять всего лишь мои догадки, но готов поспорить, что Оливер надавал Фрэнку кучу обещаний, которые никогда не собирался выполнять. Брендон послужил доказательством того, что Оливеру можно доверять — чтобы подтолкнуть Фрэнка к дальнейшим действиям. А захват Шейна — страховкой. Правда, Оливер наверняка не собирался позволять Фрэнку убивать и дальше. Хаос — это одно; кровавая бойня — совсем другое.

— Чем все это нам поможет? — поинтересовался Майкл. — Мы по-прежнему не знаем, где они.

Хесс достал из кармана сложенную карту Морганвилля. На ней была нанесена сетка и все районы окрашены в разные цвета: желтый для университета, бледно-розовый для человеческих анклавов, голубой для вампиров. Центр города, площадь Основателя, — черного цвета.

— Вот. — Он подошел к столу, Майкл отодвинул футляр гитары, и Хесс разложил карту. — Трейвис, ты знаешь, кто владеет зданиями рядом с площадью?

— Да. — Лоув достал из кармана куртки очки, надел их и склонился над картой. — Вот это товарные склады. Некоторые принадлежат Валерию Козомову, но большинство Джозефине Лоуэлл.

— А есть здесь что-нибудь, принадлежащее Оливеру?

— Зачем ему это? — спросил Лоув.

— Может, вы ответите на мой вопрос, офицер Моррелл?

Ричард подошел к карте и обвел пальцем какой-то участок.

— Подземелье проходит прямо под этим местом. И только здесь, согласно записям видеокамер, белый фургон ни разу не уезжал под землю и не появлялся оттуда.

— И о чем это говорит? — спросил Хесс.

— Дерьмо! Они обманули видео. Вроде бы появлялись там, где их на самом деле не было, вынуждая нас рыскать по всему городу, а сами отсиживались тут. — Ричард перевел взгляд с Хесса на Лоува. — Склады Оливера на Бонд-стрит.

— Джентльмены, у нас ровно... — Хесс взглянул на часы, — пятьдесят две минуты. Вперед.

Они ринулись к двери, и все шло прекрасно, пока Ричард Моррелл не выставил руку, преградив дорогу Еве и Клер.

— Думаю, вам туда лучше не соваться, девочки.

— Мы имеем право...

— У меня уже вот где сидят ваши права, Ева! Вы остаетесь здесь.

— Майкл же идет! — воскликнула Клер.

Господи, она говорит как обиженная маленькая девочка, а ведь хотела выглядеть разумным, взрослым человеком, который заслуживает доверия! Ричард закатил глаза почти так же эффектно, как это получалось у Евы.

— Ты говоришь прямо как моя сестра. Не слишком привлекательное зрелище. И главное, все равно ничего не добьешься. Майкл в состоянии позаботиться о себе во всех смыслах, а вы нет, девочки. Так что вы... остаетесь... здесь.

И Хесс с Лоувом поддержали его!

У Майкла же сделался такой вид, будто он отчасти сожалеет, но в то же время явно испытывает облегчение. Именно он взял ключи от машины Евы с подноса на столе в коридоре, где она всегда их оставляла.

— Просто на всякий случай. — Он положил ключи в карман. — Не то чтобы я не доверял вам, просто по опыту знаю, что вы к моим словам не очень-то прислушиваетесь.

Ева расплакалась от огорчения, а он просто захлопнул за собой дверь.

«Вот и все», — подумала Клер.

— Просто поверить не могу, что они не взяли нас.

Она в полном ошеломлении смотрела на дверь, а Ева с силой пнула створку, оставив на дереве отметину, перешла в гостиную и стояла там у окна, пока полицейская машина не отъехала, устремляясь в ночь. После чего повернулась и с улыбкой посмотрела на Клер.

— Что? — в недоумении спросила та. Улыбка Евы стала еще шире. — Ты радуешься, что нас тут бросили?

— Ага. Потому что теперь я знаю, куда они поехали. — Ева достала из кармана второй комплект ключей и потрясла ими; ключи весело звякнули. — У меня есть запасные. Пошли спасать их задницы.

Хорошо, что сейчас полиции Морганвилля было не до них, потому что, как показалось Клер, Ева нарушила все до одного правила дорожного движения. И не один раз. Почти все время Клер просидела зажмурившись, только иногда бросала быстрый взгляд за окно, но чувствовала, что они мчатся очень, очень быстро, а повороты на полной скорости наверняка довели бы инструктора по вождению до сердечного приступа. К счастью, в этот предрассветный час машины попадались нечасто. Один резкий вираж за другим, и потом, совершенно неожиданно, Ева въехала в водосточный туннель.

— О господи... — прошептала Клер.

Если быстрое движение вызывало у нее всего лишь тошноту, то сейчас стало в десять раз хуже. Она плотно зажмурилась и задержала дыхание — но это не слишком помогло в борьбе с ощущениями, порождаемыми тьмой, паникой и замкнутым пространством.

— Почти приехали, — пробормотала Ева себе под нос; похоже, она тоже испытывала дискомфорт. — Сейчас повернем налево...

— Это не поворот! — закричала Клер и вцепилась в приборную доску, когда большая машина затормозила, трясясь и разбрызгивая воду. — Это тупик!

— Ничего, повернем. — Ева, тяжело дыша, яростно крутила руль и каким-то образом сумела таки развернуть «кадиллак» под совершенно немыслимым углом, лишь раз оцарапав крыло о бетонную стену. — Ох! Наверняка отметина останется. — Она возбужденно рассмеялась и снова нажала на газ. — Держись, отважная Клер! Следующая остановка — Бредтаун!

Надо же! А Клер думала, что они уже там. Она потеряла счет поворотам и совершенно не представляла, каким путем они едут. Мелькнула даже мысль, что Ева сама не знает, где находится, и просто сворачивает наобум в надежде найти выход. Но тут внезапно туннель кончился, они помчались вверх по уклону и снова окунулись во тьму, но все же это была тьма открытого пространства.

— Бонд-стрит, — сообщила Ева. — У вампов тут шикарные магазины, чудесные рестораны и... Ох, дерьмо!

Она резко затормозила; машина остановилась, и страховочный ремень больно врезался Клер в грудь. Однако она почти не обратила на это внимания, поскольку, как и Ева, была потрясена тем, что увидела впереди.

— Не может быть! Это не то место! — воскликнула она.

Потому что здание было охвачено огнем.

Ричард Моррелл припарковал полицейскую машину около узорчатых железных ворот, оставив дверцу открытой, — видимо, они ужасно торопились. Ева подвела «кадиллак» поближе и выключила двигатель. Девушки в ужасе смотрели на пламя, рвущееся из окон и крыши большого каменного здания.

— Где пожарные? — спросила Клер. — Где копы?

— Не знаю, но нам не следует рассчитывать ни на чью помощь. — Ева открыла дверцу машины и выбралась наружу. — Видишь кого-нибудь?

— Нет! — Клер вздрогнула, когда одно из верхних окон лопнуло с громким треском. — А ты?

— Нужно идти туда!

— Туда? — Клер хотела сказать, что это чистой воды безумие, но тут заметила кого-то, неподвижно лежащего во дворе. — Ева!

Она бросилась к воротам и принялась трясти их, но они были надежно заперты.

— Через верх! — закричала Ева и полезла по узорчатым створкам.

Клер за ней. Железные завитушки были скользкие, острые, она порезала руки, но каким-то чудом сумела забраться наверх, повисла на поперечине и упала на землю с другой стороны. Сильно ударилась, неуклюже перекатилась и встала. Ева, спрыгнувшая гораздо более грациозно, уже бежала к лежащему на земле человеку.

Это оказался один из парней Фрэнка. Мертвый. Ева подняла взгляд на Клер, продемонстрировала кровь на своих руках и покачала головой.

— Его застрелили. О господи! Они внутри, Клер. Майкл в горящем здании!

Только он уже был не там. Когда Ева бросилась к распахнутой двери, из которой валил дым, Майкл почти выпал оттуда, схватил ее и потащил прочь от дома.

— Нет! — закричал он. — Какого черта ты тут делаешь?

— Майкл! — Ева бросилась в его объятия. — Где Моника?

— Там, внутри. — Майкл выглядел ужасно: весь в саже, с красными глазами, с прожженной в нескольких местах рубашкой. — Остальные пытаются добраться до нее. Я... Я должен был выйти.

Огонь способен убивать вампиров. Просто не верилось, что, едва начав новую жизнь, он подверг ее такому риску.

— Слава богу, что у тебя хватило на это ума! — воскликнула Ева. — Если бы ты погиб ради Моники Моррелл, я бы в жизни тебе этого не простила.

— Не ради Моники, ты же понимаешь.

Они смотрели на бушующее пламя и ждали.

Мгновения убегали прочь, но никто не появлялся — ни Моника, ни копы. Небо на востоке посветлело. Приближался рассвет, и времени привезти дочь мэра на площадь Основателя почти не оставалось — если вообще удастся ее вызволить. Если она вообще еще жива.

— Солнце вот-вот встанет! — закричал Майкл сквозь рев пламени.

Видимо, став вампиром, он не утратил чувства времени, которым обладал, когда был наполовину призраком. Для детей ночи это вообще вопрос выживания — знать, когда пора прятаться от солнечных лучей.

— Тебе нельзя здесь оставаться! — прокричала в ответ Клер и раскашлялась, когда из двери вырвалось облако густого черного дыма. Все попятились. — Майкл, уходи! Немедленно!

— Нет!

— По крайней мере, полезай в полицейскую машину! Вон она, за оградой! — крикнула Ева. — В ней стекла тонированные! Клянусь, мы не станем соваться в дом, подождем здесь!

— Я вас не оставлю!

Край золотистого диска поднялся над горизонтом, и там, где солнечный свет касался Майкла, мертвенно-белая кожа начинала дымиться. Он зашипел от боли, принялся охлопывать себя, но добился лишь того, что руку охватило бледное пламя.

Девушки вскрикнули. Ева потащила Майкла в тень. Это помогло, но не в полной мере; рассеянный солнечный свет тоже обжигал его, просто процесс шел чуть медленнее. Майкл застонал, едва сдерживая крик.

— Клер! — Ева бросила ей ключи от машины. — Протарань ворота!

— Но... что будет с твоей машиной?

— Это всего лишь треклятая машина! Шевелись! На ту сторону ему в жизни не перелезть!

Клер вскарабкалась по железной ограде, снова поранив руки, и упала на землю, на этот раз почти не почувствовав удара.

Вскочила, бросилась к «кадиллаку»... но потом свернула к полицейской машине. Рухнула на сиденье и завела двигатель — ключи висели в замке зажигания. Наверное, это можно рассматривать как угон машины? Но в чрезвычайной ситуации...

Она задом отъехала почти в самый конец квартала и рванула вперед, дав полный газ.

Врезавшись в ворота, она закричала, но каким-то образом сумела не выпустить из рук руль. Послышался душераздирающий скрежет, покореженные створки распахнулись, Клер резко затормозила, машина взревела и встала. Клер выбралась из нее и открыла заднюю дверцу. Ева подтащила к ней Майкла, он забрался внутрь, и Клер захлопнула за ним дверцу.

Стекла в машине действительно были тонированные; видимо, для защиты от солнца копов-вампиров. Там Майкл будет в безопасности.

— Что там с остальными? — закричала Клер.

Ева лишь головой покачала. Сейчас пламя полностью охватило склад, выстреливая в утреннее небо на высоту двадцати-тридцати футов.

— О господи! Нужно что-то делать!

И тут из боковой двери в облаке густого дыма вывалились две фигуры и рухнули на мостовую. Девушки бросились к ним. Лица были так сильно закопчены, что Клер с трудом узнала Хесса и Лоува. Оба отчаянно кашляли; обоих рвало черным.

— Вставайте! — Ева схватила Хесса за руку и поволокла прочь от горящего здания. — Вставайте, кому говорят!

Он с трудом поднялся, пошатываясь. Клер сумела заставить встать и Лоува. Они были уже на полпути к полицейской машине, когда Лоув неожиданно сел на землю, выкашливая легкие и хватая ртом воздух. Клер присела на корточки рядом, не зная, как ему помочь, и страстно желая, чтобы приехали проклятые пожарники, чтобы...

— Мы опоздали, — сказала Ева, глядя, как солнце поднимается над горизонтом. — Уже рассвет. Мы опоздали.

— Нет, — задыхаясь, сумел выдавить из себя Хесс, — еще нет. Ричард... нашел... Монику.

— Что? — Клер повернулась к нему.

Хесс был почти так же плох, как его партнер, но хотя бы мог говорить.

— Они живы?

— Должны быть сразу за нами, — прохрипел Лоув.

Если бы у Клер оставалась хоть капля здравого смысла, она убедила бы себя, что нужно как можно быстрее убираться отсюда. Однако мозг отключился, она действовала чисто инстинктивно. И руководствовалась не только тем, что надежда спасти Шейна еще оставалась; она просто не могла бросить людей вот так умирать.

Не могла, и все.

Она слышала, как Ева зовет ее, но не остановилась, а бежала, бежала, пока не нырнула в дым; тогда она упала на колени и поползла в жаркую, удушающую тьму, плотно зажмурив глаза и шаря по сторонам. Даже у самой земли едва можно было дышать; каждый вдох обжигал и, казалось, приносил больше вреда, чем пользы.

«Да, на редкость дурацкая идея».

Не стоило забираться слишком далеко; в таком хаосе и мраке ей ни за что не найти дорогу обратно. Что-то рухнуло рядом с громким треском, над головой взревело пламя. Опасаясь, что сейчас будет раздавлена или вспыхнет, Клер съежилась; однако ничего такого не произошло, и она заставила себя ползти дальше.

«Одна минута. Еще одна минута, и потом сразу же назад».

Если, конечно, она выживет здесь еще одну минуту.

Продолжая ощупывать все вокруг, внезапно она почувствовала под пальцами ткань. Открыла глаза и тут же пожалела об этом: дым жалил, а разглядеть ничего не удавалось. Однако под рукой явно ощущалась одежда... да, это штанина, штанина на ноге...

И еще в Клер вцепилась рука. Неузнаваемый голос прохрипел:

— Вытаскивай Монику!

Новый всполох огня осветил тьму, и она увидела Ричарда; он лежал, прикрывая собой сестру. На лице Моники застыло выражение ужаса. Она слепо вытянула руку, Клер схватила ее и потащила к выходу. Просачивающийся оттуда поток свежего воздуха помогал не терять направления.

— Хватай брата! — закричала Клер.

Моника вцепилась в руку Ричарда, и Клер, напрягая все силы, потащила обоих.

Непонятно, как все произошло дальше. Только что она волокла их, а спустя мгновение лежала, и не могла дышать, и заходилась в кашле.

«Ох, нет! Нет, нет, нет!»

Но ей никак не удавалось подняться, не удавалось заставить себя двигаться.

«Шейн...»

Кто-то схватил ее за щиколотки и с силой потянул. У Клер еще хватило ума не выпустить руку Моники.

— Дерьмо! — Ева ругалась, стонала, кашляла, и внезапно Клер оказалась снаружи, на ярком солнце, глядя, как черный дым клубится над головой. — Клер! Дыши, черт побери!

Каждый вдох разрывал легкие, но, по крайней мере, воздух входил и выходил. Кто-то кашлял рядом; подняв голову, Клер увидела стоящую на коленях и сплевывающую черную слизь Монику.

Ева теперь тащила за ноги Ричарда.

А потом рухнула рядом с ними, тоже кашляя. Сквозь рев пламени где-то в отдалении послышался вой сирен. Ага, теперь они едут. Замечательно. Денежки налогоплательщиков наконец-то заработали...

С величайшим трудом Клер поднялась на ноги. Одежда кое-где прогорела, сильно пахло подпаленными волосами. Конечно, позже она почувствует боль, но пока просто радовалась, что жива.

— Поддержи ее, — прохрипела она, обращаясь к Еве, и схватила Монику за руку.

Ева крепко сжала другую руку Моники, и вдвоем они потащили, почти понесли ее к разбитым воротам. Хесс и Лоув стояли, прислонившись к полицейской машине. Лоув — с ума сойти! — курил сигарету. Затянувшись еще пару раз, он бросил ее, заковылял туда, где лежал Ричард, и помог ему встать.

— Майкл! — Ева постучала в окно машины. Раздраженные глаза слезились, и сквозь тонированное стекло Клер видела лишь смутную тень. — Подвинься!

Ева открыла заднюю дверцу — совсем чуть-чуть, чтобы лучи прямого солнца не упали на Майкла — затолкала Монику на заднее сиденье и залезла следом. Бывшая заложница протестующе застонала.

— Ох, заткнись уже и будь благодарна, что вообще жива.

Клер уселась на переднее пассажирское сиденье, Ричард Моррелл за руль.

— Джо и Трейвис останутся здесь, — приказал он. — Вашу машину доставим позже. Ну, все, держитесь!

Он со всей возможной скоростью погнал автомобиль к площади Основателя. Вспыхивали огни мигалок, громче завыли сирены, а Моника между приступами кашля сумела прохрипеть первые связные слова:

— Клер... сука! Думаешь... теперь мы... станем... друзьями?

— Господи, нет, — ответила Клер. — Но думаю, ты вроде как в долгу у меня.

Моника продолжала злобно таращиться на нее.

— Даже если Шейна отпустят.

Моника снова раскашлялась.

— Держи... карман... шире.

12

На площади Основателя творилось нечто невообразимое. Ричарду пришлось остановиться почти за квартал, у кордона полицейских машин с мигалками. Выбравшись наружу, Клер снова раскашлялась, да так сильно, что Ева принялась хлопать ее по спине. После чего она обратилась к мрачной женщине в полицейской форме:

— Нам нужен мэр Моррелл.

— Мэр занят, — отрезала женщина. — Придется подождать.

— Но...

Из машины вылезла Моника, и женщина-полицейский вытаращила глаза.

— Мисс Моррелл?

Да уж, это провонявшее дымом огородное пугало мало напоминало обычную Монику. Клер втайне надеялась, что ее сфотографируют в таком виде. И выложат снимки в Интернете.

Из машины вылез Ричард Моррелл, и женщина-полицейский явно занервничала.

— Иисус! Извините, сэр. Обождите, я сейчас позвоню.

Она достала свою рацию и сообщила новости. Пока они ждали, она принесла из своей машины воду в бутылках. Клер взяла две и снова забралась в полицейскую машину, где на заднем сиденье, закрыв глаза, замер Майкл. Она окликнула его; он зашевелился и открыл глаза. Выглядел новообращенный вампир неважно — белый как бумага, в ожогах; и, похоже, его тошнило.

— Возьми, может, полегчает.

Майкл отпил немного. Клер откупорила свою бутылку и припала к ней, чуть ли не постанывая от блаженства. Никогда в жизни ничто не казалось ей таким вкусным, как эта тепловатая, отчасти выдохшаяся вода, смывающая из горла вкус дыма.

— Я думал... — Майкл откинулся на спинку сиденья и облизнул губы. — Я думал, что окажусь сильнее. Другие вампиры разгуливают днем, и ничего.

— Это те, что постарше. Амелия, к примеру, совсем не боится солнечного света, но она очень старая. Просто прояви терпение, Майкл.

— Терпение? — Он снова закрыл глаза. — Клер, сегодня я впервые почти за год вышел из дома, моему лучшему другу все еще угрожает смертный приговор, а ты советуешь мне проявить терпение?

В таком контексте это действительно звучало глупо. Она молча допила воду, вытерла вспотевший лоб и состроила гримасу, увидев на руке сажу.

«Все наладится, — мысленно сказала она себе. — Мы вызволим Шейна и все вместе вернемся домой. Это будет чудесно».

Даже теперь такой исход был отнюдь не гарантирован, но надо же на что-то надеяться?

Спустя всего пять минут появился мэр в сопровождении встревоженной свиты и двух медиков, которые, игнорируя Клер и Еву, устремились к Монике и Ричарду.

— Спасибо, мы чувствуем себя прекрасно, — саркастически бросила Ева. — Всего-навсего несколько ран, в общем, пустяки. Послушайте, мы сделали то, о чем договаривались, и хотим получить Шейна. Немедленно.

Мэр, обнимая перемазанную сажей дочь, едва глянул в их сторону.

— Вы опоздали, — заявил он.

Клер почувствовала, что земля уходит из-под ног. Все, что пришлось пережить, с новой силой обрушилось на нее — огонь, дым, ужас.

«Шейн! Ох, нет, этого не может быть...»

Мэр, видимо, догадался по выражению лиц девушек, о чем они подумали, и мгновенно пришел в раздражение.

— Успокойтесь. Ричард сообщил, что вы едетe, и я сказал, что подожду. Я держу свое слово.

— Не всегда, так будет точнее, — пробормотала Ева под прикрытием притворного кашля. — Тогда почему мы опоздали?

— Потому что он сбежал. Незадолго до рассвета, когда наше внимание было приковано к пожару на складе, его отец напал на охранников, вытащил Шейна и этого второго из клеток, убил пятерых моих людей. Они попытались покинуть город, но на этот раз мы загнали их в угол. Скоро все будет кончено.

— Но... Шейн! — Клер умоляюще посмотрела на мэра. — Мы выполнили условие соглашения. Пожалуйста, отпустите его.

Мэр хмуро воззрился на нее.

— Наше соглашение состояло в том, что я отпущу его, если вы вернете мне дочь. Ну, он на свободе, а если погибнет, спасая своего мерзавца-отца, это не мое дело. — Мэр обхватил за плечи Ричарда и Монику. — Пошли, ребятки. Расскажете мне, как все было.

— Я расскажу вам, как все было! — воскликнула Ева. — Мы спасли жизнь им обоим. Между прочим, могли бы и поблагодарить нас за это.

Раздражение мэра, похоже, усилилось.

— Если бы вы сначала не создали ситуацию, в которой им угрожала опасность, ничего не произошло бы. Считайте, вам крупно повезло, что я не сажаю вас в тюрьму за помощь охотнику на вампиров. А теперь прислушайтесь к моему совету — отправляйтесь домой. — Он поцеловал дочь в грязные волосы. — Пошли, принцесса.

— Папа, — вмешался в разговор Ричард. — Она сказала правду. Они спасли нам жизнь.

Теперь мэр выглядел не просто раздраженным. Еще бы! Бунт в рядах семьи.

— Сын, я понимаю — ты в какой-то степени испытываешь благодарность к этим девушкам, но...

— Просто скажите нам, где Шейн, — попросила Клер. — Пожалуйста.

Морреллы — отец и сын — обменялись взглядами.

— Знаете, где старая больница? — сказал Ричард. — На Гранд-стрит?

— Девы Марии? — Ева кивнула. — Я думала, ее давно снесли.

— Планировали снести в конце этой недели, — уточнил Ричард. — Я отвезу вас туда.

Клер чуть не расплакалась — так велико было чувство облегчения. Проблема, естественно, по-прежнему оставалась, но, по крайней мере, это еще один шаг в сторону ее разрешения.

— Ричард, ты ничем им не обязан, — заявил мэр.

— Нет, обязан. — Он посмотрел на девушек. — И никогда этого не забуду.

— Не беспокойтесь, офицер. — Ева усмехнулась. — Мы не дадим вам забыть.

То, что некоторые вампиры спокойно разгуливают при дневном свете, всегда казалось Клер необычным, но сейчас она с особой остротой ощутила это.

— Оливер призвал свои войска, — присвистнув, сказал Ричард; он вел машину совсем медленно. — Скверно для вашего друга. И его отца.

На улицах вокруг массивного здания старой больницы во множестве стояли автомобили — большие, с тонированными стеклами. Полицейские машины тоже тут присутствовали, но те, другие, выглядели... зловеще.

Как и фигуры, стоящие в тени здания; их собралось не меньше сотни. Некоторые были в плотных куртках и шляпах, несмотря на угнетающую жару. Скорее всего, вампиры.

И прямо на границе солнечного света и тени стоял Оливер, в длинном черном кожаном пальто, перчатках и широкополой шляпе.

— О господи! Не думаю, что вам удастся тут чего-то добиться, — заметил Ричард. — Может, будет лучше, если я отвезу вас домой.

Услышав его голос, Оливер вышел на солнечный свет и медленно зашагал в их сторону. Никто не успел даже попытаться возразить, как Оливер пересек открытое пространство и рывком распахнул заднюю дверцу машины.

— Может, будет лучше, если ты присоединишься к нам. — Оливер улыбнулся, обнажив зубы. — О Майкл! Наконец-то ты смог покинуть дом. Мои поздравления с днем нового рождения. Я бы посоветовал тебе сегодня оставаться в тени. Впрочем, для чего-то другого у тебя вряд ли найдутся силы.

С этими словами он внезапно схватил сидящую с краю Клер за горло.

Майкл и Ева вскрикнули, Ева вцепилась в Клер, но куда ей было справиться с Оливером. Грубо и сильно сжимая пальцами шею девушки, он вытащил ее из машины, словно тряпичную куклу.

— Шейн! Шейн Коллинз! — закричал он. — У меня кое-что есть для тебя! Посмотри-ка!

Клер изо всех сил пыталась оторвать от себя его руку, но без толку. Он действовал очень умело — стискивал ей горло ровно настолько, чтобы не сломать шею и дать возможность дышать. Борясь с новым приступом кашля, она лихорадочно соображала, что делать... как вырваться...

— Если девушка перед всеми этими свидетелями не присягнет мне, я убью ее, — продолжал Оливер. — Но ты, Шейн, можешь спасти ее — если тоже поклянешься служить мне. Даю тебе две минуты на размышления.

— Почему? — прошептала Клер.

Это прозвучало как мышиный писк.

До этого взгляд Оливера был устремлен на обветшалый фасад старой больницы с его выщербленными непогодой плачущими ангелами и заплесневелой каменной кладкой в стиле барокко. Сейчас он переключил внимание на Клер. Утро выдалось ясное, безоблачное; солнце латунным пенни сияло в голубом небе. И что в такую погоду тут делать вампиру? Это казалось каким-то... неправильным.

А он даже не вспотел.

— Что «почему», Клер? Вопрос плохо сформулирован. С твоей-то головой...

Без всякого толку царапая его пальцы, она сражалась за возможность вдохнуть больше воздуха.

— Почему... убили Брендона?

Его улыбка погасла, в глазах появилось выражение настороженности.

— Умничаешь? Смотри, это может плохо для тебя обернуться. Ты должна была задать мне вот какой вопрос: почему я хочу, чтобы ты мне служила?

— Ладно, — прохрипела Клер. — Почему?

— Потому что Амелия каким-то образом извлекает пользу из тебя, а я не привык давать Амелии то, что она желает. Ты тут ни при чем, это все история наших долгих взаимоотношений с Амелией, но, увы, для тебя она оборачивается проблемой. Возрадуйся! Если твой бойфренд ради тебя присягнет мне, я сохраню ему жизнь. Может, даже позволю тебе иногда видеться с ним. Несчастные влюбленные — это так забавно.

Клер не думала, что Амелия извлекает из нее так уж много пользы, но спорить не стала. Просто не могла. Ее хватало лишь на то, чтобы стоять на цыпочках, бороться за каждый вдох и надеяться, что каким-то чудом сумеет выпутаться из дурацкой ситуации, в которую в очередной раз угодила.

— Одна минута! — крикнул Оливер. Внутри здания заметно было движение, что-то мелькало в окнах. — По-видимому, там идут семейные разборки. Это хорошо.

Что происходит? Клер извивалась, пытаясь разглядеть, но Оливер слишком крепко держал ее. Лишь уголком глаза ей удалось увидеть, как Шейн стоит в дверном проеме и вроде бы пытается выйти, но кто-то тащит его назад.

— Тридцать секунд! — сообщил Оливер. — Время истекает. Я немного удивлен, Клер. Мальчик действительно сражается за возможность спасти тебя. Наверное, ты произвела на него неизгладимое впечатление.

— Отпусти ее, Оливер, — произнес голос за их спинами, сопровождаемый безошибочно распознаваемым щелчком взведенного курка. — Серьезно. У меня скверное настроение, я устал и хочу домой.

— Да, Ричард. — Оливер посмотрел на него, — ты чертовски плохо выглядишь, друг мой. Почему ты не дома, с семьей? С какой стати беспокоишься об этих изгоях?

Моррелл-младший сделал шаг вперед и приставил пистолет к горлу вампира.

— Конечно, лучше бы мне быть дома. Но я в долгу перед ними. И, повторяю...

Оливер с такой силой ударил его, что Ричард взмыл в воздух и безвольной куклой рухнул на мостовую. Его пистолет с клацаньем запрыгал по земле.

— Не надо повторять, у меня хороший слух, — сказал Оливер. — Странные у тебя друзья, Клер. Уверен, позже ты расскажешь мне, как это у тебя получается. — Он повысил голос. — Время вышло! Клер Данверс, клянешься ли ты своей жизнью и своей кровью, что будешь служить мне, сейчас и всю оставшуюся жизнь, и что я смогу приказывать тебе во всем? Скажи «да», моя дорогая, потому что в противном случае я просто посильнее сожму руку. Поверь, это очень неприглядный способ умирать. Покаты задохнешься, пройдет несколько минут, и все это будет происходить на глазах Шейна.

Просто удивительно — почему когда-то Клер казалось, будто Оливер добрый, и разумный, и человечный? Она посмотрела в его холодные глаза, заметила тонкую, цвета крови, струйку пота, стекающую из-под шляпы.

И внезапно до нее дошло — она больше не вытягивается на цыпочках, ступни твердо стоят на земле.

«Он слабеет!»

Ну ей-то какой от этого прок?

— Постойте! — сказал Шейн. Он быстро пересекал открытое пространство перед больницей. Лицо его было в крови, он хромал, но упрямо шел вперед. — Вам нужен слуга? Я подойду?

— Браво! Явление героя. — Оливер повернулся к нему, и у Клер появилась возможность лучше рассмотреть Шейна. В его глазах она увидела страх, и сердце заныло от сочувствия. Он уже через такое прошел, а теперь вот новое испытание! — Я рассчитывал, что ты это предложишь. Что, если вы оба будете служить мне? Я великодушный, справедливый босс. Спроси Еву.

— Не верь ни одному его слову, — прохрипела Клер. — Он все время действовал заодно с твоим отцом. Он организовал убийство Брендона...

— Мне это известно, — ответил Шейн. — Политика, да, Оливер? Игра интеллектов, вашего и Амелии, а мы всего лишь пешки в этой игре. Ну, она не пешка. Отпустите ее.

— Хорошо, мой юный рыцарь. — Оливер улыбнулся. — Если ты настаиваешь.

Только что он был готов убить ее и наверняка убил бы...

Неожиданно Шейн плеснул чем-то в глаза вампира.

По виду жидкость напоминала воду, но, вероятно, обжигала, как кислота. Оливер выпустил Клер, закричал, сорвал с головы шляпу и согнулся, царапая лицо.

Шейн схватил Клер за руку и, по-прежнему прихрамывая, потащил за собой к зданию старой больницы.

Вампиры, их слуги и копы с криками выбежали на открытое пространство. Некоторые кровососы тут же попадали, сраженные обжигающим солнечным светом, но не все. Далеко не все.

Шейн протащил Клер в дверь и крикнул:

— Давайте!

Большой тяжелый деревянный стол с грохотом рухнул на бок, блокируя дверной проем; с верхнего балкона точно на него упал второй.

Шейн, тяжело дыша, обнял Клер.

— Как ты? Никаких отметин от клыков?

— Я... в порядке, — хватая ртом воздух, ответила она. — О господи, Шейн!

— Ты вся в саже — это мода такая?

Она теснее прильнула к нему.

— Был пожар.

— Ну, папа дока по части отвлечения внимания. — Шейн отодвинул ее от себя. — Вам удалось вытащить Монику?

Клер кивнула.

Во взгляде Шейна читалось облегчение.

— Папа сказал... Он собирался бросить ее там. Я все время пытался остановить его, но он ко мне не прислушивается.

— Он никогда к тебе не прислушивался, неужели ты еще не понял?

Он пожал плечами.

— Смешно, но я все время надеялся — а вдруг? Где Ева? В полицейской машине?

«Да, с Майклом», — чуть было не брякнула она, но вовремя сообразила: сейчас не самый подходящий момент сообщать Шейну, что его лучший друг стал вампиром. Шейн с трудом мирился даже с тем, что Майкл стал наполовину призраком.

— Да. — Краем рубашки Шейна она стерла кровь с его лица. — Где твой папа?

— Они уехали. Он хотел и меня прихватить, но я сказал, что черта лысого стану удирать, когда ты в беде. Но теперь, наверное, уже пора?

Где-то в стороне послышалось звяканье металла, и Клер осознала, где находится. Чудо встречи с Шейном приковало к себе все ее внимание, но теперь она вспомнила про все остальное. Они стояли в большом помещении, скорее всего, вестибюле, с поцарапанным зеленым пластиковым полом. Немногочисленная уцелевшая мебель и стойка регистратуры в ужасном состоянии; стены черные, местами в пушистой плесени; лампы над головой висят криво и, казалось, могут рухнуть от малейшего толчка.

И еще запах мертвечины... Нет, это слабо сказано. Возникало ощущение, будто здесь на протяжении многих лет происходило что-то на редкость мерзкое. Клер вспомнила силу, которую всегда излучает Стеклянный дом. Какого рода энергией пропитано это здание? И что было ее источником? При одной мысли об этом Клер содрогнулась.

— Они уже совсем рядом! — прокричал кто-то сверху, и Шейн вскинул руку в знак того, что слышал. — Пора рвать когти!

— Пошли! — Он схватил Клер за руку. — Есть способ выбраться отсюда.

— Как?

— Через туннели морга.

— Что?

— Доверься мне.

— Но... туннели морга...

— Их замуровали в середине пятидесятых, но мы открыли один. Его нет на схемах, и никто не знает о его существовании.

— А кто здесь кроме тебя?

— Двое папиных парней.

— И все? — Ее охватил ужас. — Знаешь, сколько их там, снаружи? Около сотни, и все в ярости.

В дверь заколотили сильнее. Блокирующие ее столы скрежетали о пол, медленно отодвигаясь; внутрь уже начал пробиваться дневной свет.

— Пошли же! — настойчиво повторил Шейн и потянул Клер за собой.

Оглянувшись, она увидела, как столы содрогаются под ударами, как один из них разваливается пополам и из него с грохотом высыпаются выдвижные ящики.

Проходя мимо парня в черной кожанке, Шейн махнул ему, и втроем они побежали по коридору второго этажа. Там было темно, грязно и страшно, однако грохот и крики со стороны вестибюля пугали сильнее. Шейн включил электрический фонарик, светя им под ноги, чтобы не споткнуться — тут и там валялись стойки капельниц, на боку лежала запыленная инвалидная коляска...

— Быстрее! — тяжело дыша, сказала Клер, услышав крики ворвавшихся в вестибюль преследователей.

Пусть даже около половины вампиров не сумели преодолеть залитое солнцем пространство перед больницей, но те, у которых хватило на это сил, сейчас хлынули внутрь, в приятный для них полумрак.

Чувствовалось, что Шейн знает дорогу. Свернув вправо, влево, он рывком открыл дверь пожарной лестницы и толкнул туда Клер.

— Вверх! Два пролета и потом налево!

Лестница тоже была сильно замусорена: чем именно, в тусклом свете фонарика разглядеть не удавалось, но пахло тут мертвечиной и гнилью. Стараясь не дышать, Клер обходила засохшие лужи... чего-то... нет, конечно, не крови; при одной мысли о такой возможности ее передернуло. Первая площадка, еще один пролет; здесь хоть не было ничего, кроме разбитых бутылок.

Преодолев два пролета, она рванула на себя дверь пожарной лестницы... и чуть не вывихнула плечо. Та оказалась заперта.

— Шейн!

Он оттолкнул Клер, схватился за ручку, потянул...

— Дерьмо! — Он яростно пнул створку ногой, на мгновение замер с отсутствующим видом и повернулся к лестнице. — Еще один пролет! Давай!

Только на пятом этаже дверь открылась, и Клер ринулась во тьму. Врезалась во что-то, упала, ударилась о пол и откатилась. Шейн направил луч фонарика в ее сторону, осветил поцарапанный линолеум, рассыпавшуюся груду коробок и... скелет.

Клер вскрикнула, отползла от него и лишь тогда сообразила, что это учебное пособие, скелет из пластика, рассыпавшийся по полу от столкновения с ней.

Шейн схватил ее за руку, поднял и потащил за собой. Клер оглянулась, но не увидела того байкера, который бежал с ними. Куда он делся?

И тут раздался крик.

Ох!

Шейн промчался по длинному коридору и свернул налево. Снова пожарная лестница. Он открыл дверь, и они спустились на один пролет.

Эта дверь была открыта. Таща Клер за собой, Шейн быстро шагал по длинному темному коридору, считая выходящие в него двери, и остановился перед тринадцатой.

— Вот здесь.

Он с силой пнул металлическую дверь, она со скрипом уступила и распахнулась, стукнув по выложенной кафельными плитками стене. Что-то с грохотом упало и разбилось.

Клер почувствовала озноб — комната действительно напоминала морг. На стене — шкафчики из нержавеющей стали, некоторые распахнуты, и в них видны подносы из того же материала.

Да, это, несомненно, морг. И также несомненно отныне эта комната будет являться ей в ночных кошмарах — если, конечно, ей вообще доведется когда-нибудь спать.

— Сюда! — Шейн открыл люк, похожий на дверцу стиральной машины: за ним начинался наклонный желоб. — Клер!

— Ох, черт, нет!

Она ненавидела замкнутые пространства, а хуже этого конкретного случая и представить себе ничего не могла. Какой длины этот ход? Внутри было тесно и темно, а ведь вроде бы Шейн говорил о туннелях морга? Наверное, именно сюда сбрасывали тела. Может, тут еще разлагается застрявший труп? О господи...

Далекий шум стал сильнее и быстро приближался — явно там целая толпа.

— Извини, у нас нет времени.

Шейн поднял Клер и ногами вперед протолкнул на желоб.

С трудом сдерживая крик, она беспомощно заскользила по темному холодному металлическому туннелю, предназначенному только для мертвецов.

13

В полном мраке она приземлилась на твердую как камень поверхность. Чья-то рука подхватила ее и помогла встать. Позади послышалось глухое дребезжание; она едва успела отскочить в сторону, как вслед за ней вывалился Шейн.

Загорелся свет; точнее говоря, яркий электрический фонарик, который держал в руке... Фрэнк Коллинз.

— Где Дес? — Он бросил быстрый взгляд на сына.

— Папа, ты же собирался уехать! — Шейн, похоже, был в шоке. — В этом заключался весь смысл!

— Где, черт побери, Дес?

— Его убили! — заорал Шейн. — Проклятье, папа...

Лицо Фрэнка Коллинза исказила ярость. Он взмахнул фонариком, свет метнулся в сторону. Перед глазами поплыли крапинки; проморгавшись, Клер разглядела двух стоящих в темноте парней.

— Ладно, — сказал Фрэнк. — Давайте кончать с этим.

— Кончать с чем? — спросил Шейн и встал, вздрогнув от боли в пострадавшей ноге. — Папа, что, черт побери, происходит? Ты же сказал, что вы уезжаете!

— Еще рано уезжать, слишком мало вампиров погибло. Я пока даже не сравнял счет.

Парни, на которых он направил луч фонарика, теперь сидели на корточках около самодельной монтажной платы, собранной на скорую руку из чего-то похожего на части старого компьютера и присоединенной к автомобильному аккумулятору. Один из парней держал за изолированные части два медных провода с оголенными концами.

Все встало на свои места.

Фрэнк Коллинз снова использовал Шейна — на этот раз в качестве приманки, заодно создав у сына иллюзию, будто он герой, отвлекающий вампиров, пока отец спасается бегством. Использовал, чтобы собрать в одном месте как можно больше своих противников. Вот только там были и люди — оказавшиеся здесь просто потому, что чем-то обязаны Оливеру.

Отец Шейна задумал хладнокровное убийство.

Что Ричард сказал? «Больницу должны снести па этой неделе». Ну вот, все уже готово к «сносу».

— Они хотят взорвать здание! — закричала Клер и ринулась к парням.

Сражаться с ними она, конечно, не могла, но в этом и не было нужды. Все, что от нее требовалось, это вырвать провода на монтажной плате. Хлопок, голубоватая вспышка — и Клер еще крупно повезло, что она не поджарилась. Один из байкеров с силой отпихнул ее и, качая головой, посмотрел на дело ее рук.

— У нас проблема! — воскликнул он. — Теперь это просто металлолом! Чтобы все снова наладить, понадобится время.

Лицо Фрэнка побагровело от ярости; вскинув кулаки, он бросился на Клер.

— Ах ты, тупая маленькая...

— Нет. — Шейн поймал его кулак. — Хватит, папа.

Фрэнк попытался ударить его, но Шейн пригнулся и снова поймал летящий в его сторону кулак.

В третий раз он не просто блокировал, а ударил в ответ. Фрэнк шлепнулся на задницу, на его лице возникло выражение страха.

— Хватит, — повторил Шейн. Клер никогда не видела его таким грозным; он даже как будто стал выше. — У тебя еще есть время сбежать, папа. И лучше поторопись. Они скоро сообразят, где мы, и знаешь что? Я не собираюсь умирать из-за тебя. Больше нет.

Мистер Коллинз открыл и снова закрыл рот. Вытер с губ кровь, встал, пристально глядя на Шейна.

— Я думал, ты понимаешь. Думал, ты хочешь...

— Знаешь, чего я хочу, папа? Жить своей жизнью. Быть со своей девушкой. И еще я хочу, чтобы ты уехал и никогда больше не возвращался.

Глаза Фрэнка стали узкими, как у акулы.

— Твоя мать переворачивается в гробу, глядя, как ты предаешь свою кровь. Предаешь собственного отца. Перебегаешь на сторону паразитов, заразивших этот несчастный город.

Шейн не отвечал. Несколько мгновений они смотрели друг на друга в напряженном, гневном молчании. Потом Клер услышала над головой лязг металла и потянула парня за руку.

— Думаю, они нашли желоб. Шейн...

— Нужно было оставить тебя в этой треклятой клетке, сволочь неблагодарная, — сказал Фрэнк. — И пусть бы тебя поджарили. Ты больше не сын мне.

— Аллилуйя... — отозвался Шейн. — Наконец-то я свободен.

Фрэнк выключил фонарик, и Клер услышала быстро удаляющиеся шаги.

Шейн сжал ее потную ладошку, и они побежали в противоположном направлении. Наконец вдали возникло золотистое мерцание.

Шейн хотел сбежать из города, но это было совершенно невозможно. Даже сумей они выбраться из Морганвилля, вампиры не позволили бы им уйти, и Клер прекрасно понимала это. Учитывая, что они натворили — или собирались.

Вот только она хотела сделать все правильно. И долго думала, прежде чем заговорить с ним, прервать его бесконечный монолог; он строил планы, один другого безумнее — как украсть автомобиль и уехать на нем из города, а может, и из штата.

Клер помалкивала, пока не увидела красно-голубую мигалку полицейской машины, приближающейся к ним по темнеющей улице. Тогда она отпустила руку Шейна и сказала:

— Доверься мне.

— Что?

— Просто доверься мне.

Она вышла навстречу автомобилю, и тот немедленно остановился. Поток света ослепил Клер, и она замерла. Почувствовала, как Шейн попятился, и резко бросила:

— Шейн, нет! Оставайся на месте!

— Черт побери, что ты задумала?

— Сдаться. — Она подняла руки. — Давай, ты тоже.

Ужасающе долгое мгновение ей казалось, что Шейн не послушается, но потом он тоже поднял руки и сцепил их за головой. Дверцы полицейской машины распахнулись, и Шейн упал на колени. Клер удивленно посмотрела на него — и сделала то же самое.

В считанные мгновения она оказалась лежащей на земле, придавленная теплой, сильной рукой, и услышала, как мужской голос говорит:

— Это Хеллер. Данверс и сын Коллинза у нас. Оба живы.

Ответа она не слышала, да ей было и не до того — холодные стальные наручники сомкнулись на запястьях. Может, она только что совершила ужасную ошибку? Полицейский подхватил ее под локоть и поставил на ноги. То же самое происходило и с Шейном. Он не сопротивлялся, но в нем чувствовалось напряжение.

— Все будет хорошо, — сказала она ему. — Доверься мне.

Его глаза вспыхнули, но он лишь кивнул.

«Лучше бы я оказалась права», — подумала она, когда ее заталкивали на заднее сиденье полицейской машины.

По дороге с ними никто не разговаривал. Поездка была недолгой, и когда машина остановилась в гараже Сити-холла, их уже ждала «приветственная делегация». Клер чуть не расплакалась при виде Майкла и Евы — все еще перемазанные сажей, они стояли бок о бок, держась за руки. Вид у них был встревоженный. Рядом с ними расположился Ричард Моррелл, с повязкой на голове.

Мэр Моррелл тоже присутствовал, а выражение его лица Клер не сумела понять: может, он раздражен, но это, в общем-то, его обычное состояние. Клер заметила рыжие волосы Сэма, прислонившегося к колонне, — он был тут единственным из вампиров, не считая Майкла.

Дверцы машины открыли, и Клер вышла. Прищурившись, мэр перевел взгляд с нее на Шейна.

— Мне доложили, что под больницей было установлено взрывное устройство, — изрек он. — Соединенное с источником питания и готовое поднять на воздух все здание. Однако этого не произошло — кто-то повредил его.

— Клер выдернула провода, — сказал Шейн. — Мой папа хотел взорвать больницу и убить всех, кто находился внутри.

Отец и сын Морреллы переглянулись. Даже Сэм вскинул голову, хотя с места не двинулся и не переменил своей расслабленной позы, сохраняя нейтральный вид.

— И где теперь твой отец? — спросил Ричард. — Шейн, у тебя перед ним нет никаких обязательств, понимаешь?

— Понимаю. Он сбежал. Хотелось бы мне заверить вас, что он не вернется, но... Отпустите Клер. Она никому не причинила вреда — напротив, спасла многих.

Мэр кивнул копу, стоящему за спиной девушки, и ее наручники разомкнулись.

— А что будет с Шейном? — спросила она.

— Вампиры схватили двух байкеров, и те признались, что Брендона убил сам Фрэнк. Шейн чист.

— Что? — удивленно воскликнул тот.

— Отправляйся домой, — продолжал Ричард, и коп расстегнул наручники второго пленника. — Сэм заручился согласием вампиров. Особой любви они к тебе не испытывают, так что будь осторожен, но никаких обвинений тебе более не предъявляют.

— Отлично! — Ева взяла за руки Клер и Шейна. — Нас тут уже нет.

«Кадиллак» стоял неподалеку. Заднее и боковые окна были закрашены черным, в салоне еще ощущался запах краски, и на земле лежали две пустые банки из-под нее. Клер села спереди, Майкл сзади. Шейн на мгновение заколебался, вглядываясь в его лицо, но потом тоже залез в машину и захлопнул дверцу.

Ева включила двигатель, и они отъехали.

— Шейн?

— Да?

— Я убью тебя, когда мы доберемся домой.

— Согласен. Умереть лучше, чем обсуждать все это.

Город странно притих — фонари не горят, никаких скоплений народа. Хотя Клер почему-то не казалось, что все кончилось. Она чувствовала себя измученной и несчастной. На заднем сиденье воцарилось зловещее молчание, как будто там сгустились плотные облака, готовые вот-вот разразиться грозой. Ева нервно болтала об отце Шейна, высказывала предположения о том, куда он мог сбежать, но никто не реагировал.

«Надеюсь, он убрался из города», — думала Клер.

Не потому, что он не должен был поплатиться за содеянное, а потому, что, если это произойдет, Шейну снова будет очень тяжело. Он потеряет единственного оставшегося в живых члена своей уже разрушенной семьи. Лучше всего было бы, если бы его отец просто исчез.

— Ты рассказала Шейну? — спросила Ева.

Клер, зевнув, удивленно посмотрела на нее.

«Кадиллак» остановился перед домом.

— О чем?

Ева кивнула на Майкла.

Клер обернулась. Шейн с каменным выражением лица сидел, глядя прямо перед собой.

— Дайте-ка я угадаю, — сказал он. — Ты, Майкл, нашел фею, которая даровала тебе свободу, и теперь можешь приходить и уходить, когда пожелаешь. Скажи мне, что это так, потому что я всю дорогу ломал голову над тем, как это ты сидишь тут, в машине, и не смог придумать никакого другого объяснения, от которого меня не выворачивало бы наизнанку.

— Шейн. — Майкл покачал головой. — Да, пришла фея, моя крестная, и исполнила то, чего я так желал. Давай этим и ограничимся.

— Этим и ограничимся? Как бы не так! — воскликнул Шейн.

Он вылез из машины и зашагал к дому. Ева взяла большой черный зонт, торопливо обошла машину и открыла дверцу со стороны Майкла. Он выбрался наружу, перехватил у нее зонт и побежал вслед за Шейном. Даже защищенная зонтом, его кожа тут же начала слегка дымиться. Оказавшись в тени крыши над крыльцом, Майкл поставил зонт. Шейн обернулся и отвесил ему оплеуху.

— Отвали! — закричал он и с силой толкнул Майкла. — Проклятье! Отвали от меня!

— Я не собирался кусать тебя, идиот, — устало сказал Майкл. — Господи! Я просто страшно рад, что ты живой.

— Хотелось бы и мне сказать то же самое, но поскольку ты не...

Шейн открыл дверь и исчез внутри. Майкл остался на крыльце, прислонившись к стене. Обе девушки медленно подошли к дому.

— Я... — Клер не находила слов. — Я поговорю с ним. Мне очень жаль. Он просто немного... Это был такой долгий день! Он поймет.

Ева обхватила бывшее привидение и повела в дом.

В гостиной Шейна не оказалось, но наверху хлопнула дверь. Черт, при желании он мог быть таким быстрым! И таким ожесточенным. Кто сказал, что это девчонки легко поддаются настроению? Клер бросила на кушетку усталый, жаждущий взгляд. Ах, хорошо бы прилечь! Может, предоставить Шейну самому переваривать новости? Шок для него — состояние привычное, он сумеет справиться.

Но этот факт вовсе не означал, что так и должно быть.

В гостиной ощущалось нечто необычное, Клер не сразу сообразила, что именно. Потом до нее дошло.

Сильно пахло цветами. Точнее говоря, розами.

В недоумении оглянувшись, она увидела лежащую на столике огромную охапку красных роз, а рядом с ними конверт с ее именем, написанным старомодным почерком.

Она надорвала его и развернула лежащие внутри бумаги.

Дорогая Клер!

Моей неофициальной защиты больше недостаточно для тебя и твоих друзей, и, думаю, сейчас ты уже понимаешь это. Необходимо предпринять более решительные меры, и как можно быстрее, иначе твои друзья могут дорого поплатиться за промедление. Оливер не оставит без ответа то, что произошло сегодня. Ты вела себя храбро, но крайне неосмотрительно — учитывая, кто твои враги.

Как следует обдумай мое предложение. Я не стану повторять его.

Подписи не было, но Клер ни на миг не усомнилась, кто автор послания. Амелия. На бумаге видны были водяные знаки — такие же, как ее печать.

Вторая бумага выглядела как юридический документ. Нахмурившись, Клер прочла текст, и некоторые особенности формулировки поразили ее.

Я, Клер Элизабет Данверс, клянусь своей жизнью и своей кровью, что буду служить Основателю, сейчас и всю оставшуюся жизнь, и что Основатель может приказывать мне во всем.

Те же слова, которые Оливер говорил около больницы, когда пытался сделать ее... своей рабыней.

Клер выронила бумагу, словно та обожгла ей руки. Нет, это немыслимо! Она не пойдет на это!

...иначе твои друзья могут дорого поплатиться за промедление...

Клер сунула письмо и контракт в конверт и положила его в карман как раз в тот момент, когда в гостиную вошла Ева.

— Розы! — воскликнула она. — Черт побери, кто умер?

— Никто, — хрипло ответила Клер. — Это тебе. От Майкла.

Майкл выглядел удивленным, но если он хоть что-то соображал, то должен был подыграть Клер. А она пошла наверх, чтобы принять душ.

Ощущение физической чистоты благотворно сказалось на ее настроении — не намного, но хоть чуть-чуть. Какое-то время Клер сидела, пристально глядя на конверт со своим именем и страстно желая рассказать обо всем Шейну, или Еве, или Майклу, но понимая, что никогда не сделает этого. Выбирать предстояло ей, не им. И кроме всего прочего, она хорошо представляла, что они скажут.

Столько раз «нет», сколько есть в этом мире, и даже еще больше, вот что они скажут.

Уже стемнело, когда Шейн в конце концов постучал в ее дверь. Она открыла и замерла, просто глядя на него, — ее не покидало чувство, что, сколько бы она ни смотрела на него, все будет мало. Он выглядел усталым, с помятым после сна лицом.

И был так прекрасен, что она почувствовала, как сердце разлетается на миллион маленьких острых осколков.

Шейн неуверенно переминался с ноги на ногу.

— Можно войти? Или ты хочешь, чтобы я... — Он кивнул в сторону коридора. Она отступила, пропуская его. — Я ужасно разозлился на Майкла.

— Правда?

— Почему ты не рассказала мне?

— Время казалось неподходящим. — Она устало села на постель и прислонилась к спинке. — Подумай сам, Шейн. Мы же спасали свою жизнь.

— Как это произошло?

— Ты имеешь в виду, кто это сделал? Амелия. Она пришла сюда, и Майкл попросил ее... — Клер замолчала, устремив на Шейна долгий взгляд. — Попросил, потому что хотел иметь возможность покидать дом.

Шейн, похоже, был потрясен до глубины души. Сел на краешек постели, устремив на Клер беспомощный взгляд, который снова разбил ей сердце.

— Нет, — сказал он. — Это ведь не из-за меня? Скажи, что это не...

— По его словам, не из-за тебя. Во всяком случае, не только. У него не было другого выхода. Он не мог больше вести такую жизнь.

— Господи! — Шейн отвел взгляд. — В смысле, он же знает, как я отношусь к вампирам, а теперь, выходит, я живу в доме с одним из них. Мой лучший друг один из них. Это нехорошо.

— Но не так уж и плохо. Шейн... не злись, ладно? Он сделал то, что должен был сделать, как ему казалось.

— Как и мы все. — Он откинулся на постели, подложив руки под голову и глядя в потолок. — Очень долгий был день.

— Да.

— Ну, какие у тебя планы на вечер? Потому что, знаешь ли, я внезапно оказался свободен.

Она рассмеялась, хотя думала, что совсем утратила эту способность. Шейн повернулся, оперся на локоть и улыбнулся Клер с такой нежностью, что у нее перехватило дыхание. А потом поднял руку и, продолжая улыбаться, потянул ее за волосы.

— Ты была сегодня такая крутая. Прямо героиня.

— Я? Брось!

— Да. Ты спасла столько жизней. Правда, некоторые из них, по-моему, этого не заслужили, но все равно. Думаю, ты даже спасла моего папу. Если бы он взорвал больницу, поубивал столько народу, ему не удалось бы сбежать. Я этого не допустил бы.

Они смотрели друг на друга, и Клер чувствовала, как между ними нарастает взаимное притяжение. По-видимому, он испытывал то же самое, потому что наклонился вперед, протянул руку и медленно провел пальцем по ее босой ноге.

— Итак, что насчет твоих сегодняшних планов, героиня? Хочешь посмотреть какой-нибудь фильм?

Ее охватило странное ощущение. Безумное и одновременно насыщенное неуверенностью.

— Нет.

— Что, будем расстреливать видеозомби?

— Нет.

— Если тебя потянуло на канасту, я... пас... Что это ты делаешь?

Она вытянулась на своей стороне постели, лицом к нему.

— Ничего. А чем ты хочешь заняться?

— Ох, только не этим!

— Почему?

— Разве у тебя завтра нет занятий?

Она поцеловала его. Отнюдь не невинным поцелуем, нет. Она ощущала себя как... как те розы внизу — темной, красной и полной страсти. Это было так ново для нее, так ново, но ее не покидало чувство, что нужно сделать это, сделать сейчас, поскольку она едва не потеряла его...

Шейн прижался своим лбом к ее, хватая ртом воздух, словно утопающий.

— Постой, — сказал он. — Сбавь темп. Я ведь никуда не денусь, ты понимаешь это? Ну, пока ты сама меня...

— Замолчи.

Что он и сделал, главным образом потому, что их губы снова слились. Это был медленный поцелуй, сначала теплый, потом все горячее. Ей казалось, что, сколько бы он ни длился, все будет мало — чтобы по-настоящему почувствовать вкус Шейна; этот вкус пронизывал ее насквозь, словно сплошной поток чувственного влечения, и воспламенял изнутри. Воспламенял так... ну, она понимала — это нехорошо или, по крайней мере, не совсем законно.

— Хочешь поиграть в бейсбол? — спросила она.

Шейн широко распахнул глаза и перестал гладить ее по волосам.

— Что?

— Первая база. Ты уже там.

— Я не раннер.

— Ну, до второй базы ты уж точно мог бы добраться.

— Черт побери, Клер! Раньше я в трудные минуты отвлекал себя с помощью спортивных фантазий, но когда ты говоришь об этом...

Последовал еще один жаркий, влажный поцелуй, и его руки заскользили по ее шее и плечам, лаская кожу там, где ее не прикрывала легкая ночная рубашка. И потом дальше, вниз...

— Проклятье!

Тяжело дыша, он откатился на спину и снова уставился в потолок.

— Что? — спросила она.

— Тебе всего шестнадцать, Клер.

— Почти семнадцать.

Она прижалась к его боку.

— Да, это, конечно, здорово меняет дело. Послушай...

— Хочешь подождать?

— Да. Не то чтобы я жаждал этого, но другое важнее. Только вот беда... мне не хочется уходить от тебя. — Он обнял ее, и в мире не осталось ничего, кроме тепла его тела, его шепота и страстного желания в беззащитном взгляде. — Поэтому мне так трудно сказать «нет». Прошу тебя, помоги мне уйти.

Ее сердце забилось часто-часто.

— Ты хочешь остаться?

— Да. Я... — Он открыл рот и снова закрыл его, не сказав ни слова, но тут же предпринял новую попытку. — Ты нужна мне.

Она поцеловала его, очень нежно.

— Тогда останься.

— Ладно, но, поскольку мы говорим о бейсболе, вторая база — мой предел.

— Ты уверен?

— Клянусь.

И он сдержал слово, как она ни старалась переубедить его.

Шейн еще спал, свернувшись среди подушек и слегка посапывая. В какой-то момент Клер стянула с него рубашку и теперь лежала, глядя, как в мягком свете восходящего солнца поблескивают его сильные мышцы. Ей хотелось дотронуться до него... но жаль было будить. Ему нужно поспать, а ей кое-что сделать.

Кое-что такое, что ему наверняка не понравилось бы.

Очень осторожно она выбралась из постели. Ее джинсы лежали на полу, конверт по-прежнему был в заднем кармане. Она открыла его, вынула жесткую официальную бумагу, развернула и перечитала текст.

Я, Клер Элизабет Данверс, клянусь своей жизнью и своей кровью, что буду служить...

Шейн назвал ее героиней, но она не чувствовала себя таковой — скорее, совсем юной, полной страха девушкой, которой есть что терять.

«Я не в силах смотреть, как он страдает, — думала она, — если имею возможность помешать этому. Майкл... Ева... Я не могу пойти на такой риск. Хотелось бы знать, насколько скверно это будет?»

Клер выдвинула ящик и нашла ручку.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

Реклама на сайте