«Темнейшая страсть»

Будянская Ольга Владимировна Темнейшая страсть

Глава 1

Была очень тёмная и очень ненастная ночь. Торин лежал на постели, весь обливаясь потом, откунул одеяло. Нет, это невозможно. Так дальше продолжаться не может. Он резко встал и направился в ванную под холодный душ.

Он демон, обречённый на вечное одиночество, дьявол с ангельской внешностью, лишенный ласки. Но он воин. Торин стиснул зубы от досады. Обмотавшись полотенцем, он вышел из ванной. Тело было напряжено, инстинкт воина требовал своего. Требовал сражений, битв, как было раннее. Он мог бы вступить в схватку с ловцами и одолеть их: так он был сейчас силён, а вместо этого он навечно будет заперт здесь, в своей квартире, словно в клетке.

Внезапно Торин ощутил чьё-то присутствие. Не было слышно ни звука, но чутьё воина не могло обмануть его. Мгновение спустя в его правой руке материализовался меч, в левой — кинжал, который он тут же отправил в полёт за спину. Послышался удар сталь о сталь.

Торин обернулся, готовый к схватке с врагом. Но, к его несчастью, ночной гость не был ни Ловцом, ни тем, кто может желать ему вреда. Торин с печальным видом отложил меч. Какая ирония, его посетило Несчастье.

— Торин! Вот как ты теперь встречаешь желанных гостей! — промолвила Камео. Голос её почти напоминал шёпот. Возможно, в словах её и был определённый сарказм, но на лице не было и тени улыбки. Впрочем, так было всегда.

— Прости, я не ждал тебя, — ответил Торин.

Камео оглядела его. На Торине не было ничего, кроме банного полотенца, опоясанного вокруг бёдер. Со светлых волос стекала вода, продолжая путь по великолепному мускулистому телу, исчезая где-то за краями полотенца. Камео почувствовала, как жар опляет её тело, всё ёё существо, и это было так сильно, что она испугалась.

"Мне просто нужен мужчина, всё равно какой", — подумала Камео, успокаивая себя. Столь сильные чувства были ей несвойственны. В этот момент глаза Торина сверкнули ярче изумруда, и Камео вынуждена была себе признаться: она хотела именно его, его и никого больше.

— Я пришла попросить убежища, — сказала Камео. Она надеялась, что голос не выдаст её желания.

— Что произошло? — обеспокоенно спросил Торин. — Подожди, я оденусь, и ты мне всё расскажешь. Он скрылся в своей комнате.

Вообще-то ему совсем не хотелось одеваться. При виде Камео он некстати вспомнил об их так называемом соглашении, и, как бы ему ни хотелось усторить хорошую драку с Ловцами, Торин был рад появлению боевой подруги и надеялся, что она пришла к нему для того, чтобы быть с ним, если млжно так выразиться, ещё раз. О, как же ему хотелось коснуться Камео, её лица, её тела, вдохнуть запах дивных чёрных волос, утонуть в серебристых глазах. Это так ужасно: Камео, его женщина, жаждущая его одного, совсем рядом и она так далека.

Через минуту Торин вышел из комнаты полностью одетым, как обычно во всё чёрное. Камео сидела на диване в гостиной и ждала его. Вид у неё неважный, отметил Торин, волосы несколько растрёпаны, глаза уставшие, руки сжаты в напряжении.

— Ты сказала, что тебе нужно убежище, — вспомнил Торин, — Ловцы?

Камео кивнула.

— Ничего серьёзного, просто они напали внезапно, ума не приложу, как они меня выследили. В общем, я с ними, конечно, сразилась, но была неготова к поединку. Они преследовали меня, и я была вынуждена скрываться.

— Скажи мне, где они. Эти Ловцы.

Камео с тревогой наблюдала, как глаза Торина полыхают неистовством.

— Зачем тебе?

— Я хочу сразиться и ними, — прошептал Торин.

— Что ты такое говоришь? — закричала Камео. — Ты не можешь. Внезапно её голос стал участливо-беспокойным — Торин, что с тобой происходит?

Торин тяжело вздохнул. Он не станет скрывать.

— Мне очень плохо, тяжко. Понимаешь, я хочу быть как раньше: сильным воином, не знающим поражения; помнишь, враги нападать-то не успевали, а я уже истреблял их. Я ведь не растерял опыт, Камео. Я так завидую всем остальным.

— Успокойся, — ласково произнесла Камео, — я помогу тебе.

Торин подался к ней. Желание коснуться её было почти непреодолимо.

— Я надеялся, что ты пришла ко мне, — страстно прошептал он.

— Я же объяснила зачем, — так же отвечала она.

Торин покачал головой.

— Ты очень страстная женщина, Камео, неповторимая и великолепная. Ты нужна мне. Здесь. Сейчас. — Он был совсем близко, его дыхание опаляло её. Камео хваталась за остатки рассудка. Она не должна прикасаться к нему, не должна… О, Господи, какая мука!

Камео вскочила с дивана. Торин хотел было перехватить её, но не посмел коснуться. Пусть это его убьёт, но он не дотронится до Камео против её воли.

То, что случилось потом, поразило его. Камео отвернуоась от него и закрыла лицо руками. Это было не она, это демон Несчастья овладевал ею.

— Прости, я слишком настойчив, — только и сказал он.

Камео повернулась к нему. По-видимому, ей удалось справиться с собой.

— Нет, не извиняйся, ты прав, — видя, что Торин хочет прервать его, она подняла руку, не давая ему сказать — я могла бы собраться и заставить Ловцов уйти, а я всего лишь сильно ударила того, кто погнался за мной и пустила ему пыль в глаза. Я иогла бы добить его, а не убегать. Я пришла к тебе, потому что мне действительно нужно где-то сохраниться до утра. Но это только повод. Убедительный, не правдв ли?

— Какова же настоящая причина? Наше… соглашение? Ты хочешь этого?

Камео, не отрываясь, смотрела на него.

— Мне мало этого, — призналась она, — я хочу быть с тобой, как женщина может быть с мужчиной.

Торину показалось, что он ослышался.

— Ты же знаешь, это невозможно, — он встал и подошёл к ней. Воздух между ними накалился, — не буду говорить, что не хочу этого. Я безумно желаю тебя. Торин вдохнул её запах, пульс Камео пустился вскачь. А этот искуситель с ужасным деменом внутри продолжал:

— Мне недостаточно просто смотреть на тебя. Я хочу подмять тебя под себя, хочу войти в тебя так глубоко, как это возможно и даже глубже, хочу бешено двигаться в тебе и слышать, как ты умоляешь меня о продолжении и выкрикиваешь моё имя, хочу ощущать, как ноги твои обовьют мой стан, а ногти вопьются мне в спину. И ты будешь извиваться в моих объятиях, а я стану целовать твою грудь, а когда я переверну тебя на живот…

— Торин! — О, Господи, ну почему этого великолепного мужчину прокляли демоном Болезни. Да она сейчас сама на него набросится. В конце-концов, его прикосновения её не убьют. Но они заразят тех, с кем она общается. И снова вспомнив о истинной цели визита, Камео приободрилась. Ведь если всё получится, она позволит Торину сделать с ней всё, что он хочет. Позволит? Нет, она будет умолять его об этом.

— Торин! Я пришла к тебе, потому что, как я уже сказала, я испытывая к тебе то же самое, что и ты ко мне. Я не хочу удовлетворять себя обычным путём. Я нашла способ, как нам соединиться.

Торин не мог поверить, что слышит это. Нет, он точно спит.

— Как? — неверяще спросил он.

Камео начала объяснять.

— Недавно в одной древней рукописи я наткнулась на описание не очень сложного, но опасного обряда. Я не сразу решилась рассказать тебе, потому что не была уверена в успехе. Если быть честной, я и сейчас не уверена, но, святой чёрт, Торин, моё влечение зашло слишком далеко.

— Что же это? — возбуждённо спросил он. Если есть хоть один шанс познать Камео, он не упустит его. Никогда. — Что нужно сделать?

Камео долго не отвечала. Наконец, собравшись с мыслями, она произнесла:

— Ты должен выбрать кого-нибудь из нас и с его согласия поменяться с ним демонами!

Глава 2

Уже рассвело, когда Торин зашёл к себе в комнату. Камео спала на его кровати, в то время как он весь остаток ночи не мог уснуть. Честно говоря, после того, что сказала Камео, у Торина началась головная боль и ещё сильнее захотелось драться. Он отправил её спать, чтобы утром с новыми силами они могли обсудить обряд, который, как уже решил для себя Торин, он обязательно выполнит.

О, да, ничто ему не помешает, несмотря на то, что Торин пока не знал сути обряда. Но сейчас, глядя на спящую Камео, это было не важно. Все чувства его обострились, тело умоляло стащить с него одежду и овладеть этой женщиной. В нём всегда просыпался мужчина при виде её.

Внезапно Торин пришёл к мысли, что он готов пожертвовать всем, даже своим бессмертием, всё равно оно не дало ему ничего хорошего, чтобы каждое утро просыпаться рядом с Камео, засыпать, обнимая её, вдыхать её запах дни и ночи напролёт. Это было очень сильное чувство, гораздо сильнее, чем просто страсть. Воин не находил ему названия. Торин протянул руку к ней. Один раз, один только раз он прикоснётся к ней, это ведь не убьёт Камео.

— Торин, — прошептала Камео, и он отдёрнул руку. Сейчас она начнёт кричать и изрыгать на него проклятья. Но ничего не произошло. Торин увидел, что глаза её были по-прежнему закрыты, а на лице появилась блаженная улыбка. Она произнесла его имя во сне.

— Торин, — продолжала Камео уже страстным голосом, полным желания и страсти, руки сбросили одеяло, открывая его взгляду прекрасное тело во всей своей красе, — О, Торин!

Торин с шумом выдохнул. Что она с ним делает? Демоница. Искусительница. Ни один суккуб не сравнится с ней. Воин часто задышал, тело болело от нестерпимого желания. Ни одна женщина не возбуждала его сильнее. Он должен немедленно её разбудить, иначе он погубит её.

Но воин не сделал этого. Вместо этого Торин смотрел, как Камео, слегка выгибаясь и непрестанно шепча его имя, дотронулась руками до своей груди. Её стон смешался с его стоном. Смотреть на неё было адской мукой для Торина, но он не отводил взгляд, его зелёные глаза жадно пожирали тело женщины.

Камео выгнулась дугой и откинула голову. Одна рука продолжала сжимать груди, другая устремилась к низу живота. Она снова выкрикнула его имя. Торин понял, что не в силах сдерживаться. Но нет, он не будет губить её. И вот ему снова пришлось влезть под холодный душ, избавляясь от своей страсти.

Когда минут через двадцать Торин вышел уже одетый, он застал Камео на кухне. Девушка, не зная, что выбрать на завтрак, просто резала мечом любимую колбасу Торина.

Увидев это действие, Торин нахмурился.

— Что ты делаешь? — недовольно спросил он.

— И тебе с добрым утром, — будто бы не заметив его рассерженного тона, отозвалась Камео, — я вот решила позавтракать, если не возражаешь. Мне скоро надо будет уйти, а мы ещё не всё обсудили. Кстати, спасибо, что приютил, мне действительно нужно было оторваться от погони.

Торин кивнул, не отрывая от её меча, продолжавшего издеваться над колбасой, свирепого взгляда.

— Я всегда помогу тебе, но, Камео, скажи мне пожалуйста, что ты делаешь с моей колбасой?

Теперь уже Камео с недовольством посмотрела на него. Он же всё видит. Зачем тогда спрашивать?

— Я же сказала, что готовлю завтрак. На придумывания шедевров из твоих запасов мяса, макарон и ещё чего-то там такого сморщенного в баночках у меня нет времени.

— Ты режешь мою колбасу?!

— Я делаю бутерброды. Вот смотри, хлеб я уже порезала, — Камео указала на несколько ломтиков хлеба, лежащих на столе, — кстати, хороший хлеб — такой мягкий и ароматный. Где брал?

— Да причём тут хлеб, женщина? Я о колбасе говорю, — вскинулся Торин.

Камео не оставалась в долгу. Её демон наслаждался ссорой.

— Тебе что, колбасы жалко?

— Нет, не жалко, но ты же над ней издеваешься. С ней надо быть нежнее и резать обычным кухонным ножом, а не своей саблей.

— Это меч!

Внезапно Торин рассмеялся. И хотя смех этот был печальным, Камео пожалела, что не может посмеяться с ним.

— Пообещай больше не делать так, — мягко попросил он.

— Обещаю, — легко согласилась она. Камео в глубине души призналась, что её чувство к Торину слишком сильно, чтобы она могла ему в чём-то отказать.

— Что тебя так рассмешило? Мне казалось, ты был готов убить меня.

Его улыбка тут же погасла.

— Я… я вдруг подумал, что наше препирательство похоже на обычную супружескую ссору.

Камео отвернулась, чтобы он заметил набежавших на её глаза слёз.

Сев за стол и позавтракав бутербродами с многострадальной колбасой, Камео начала излагать суть дела:

— Несколько месяцев назад мне довелось побывать в одном храме в Греции. Я должна была оказаться там раньше Ловцов, которым тоже было там что-то нужно. Осмотрев библиотека при храме, я наткнулась на тайник в стене. Мне удалось, пусть и не сразу, сдвинуть нужные кирпичи, и я нашла вот это. С этими словами Камео вынула из кармана своей куртки свиток.

Торин взял его в руки и развернул. Казалось, он ничем не отличался от обычного свитка пергамента. Но его содержимое неудержимо привлекло внимание воина. Наверху были изображены символы и знаки, происхождения которых Торин не знал, а под ними…

Это было невообразимо. Два человека, преклонившие колени, казалось, они испытывают душевные муки, а может, наоборот, радость охватила всё их существо. Но не это поразило Торина. Из тел этих людей наполовину вышли отвратительные создания с хищными оскалами, страшными когтями и… Торин был рад, что изображение успело выцвесть со временем. Эти страшные создания тянулись друг к другу, они даже держались за руки и создавалось впечатление, что каждый как бы подталкивает другого к своему хозяину.

Внезапно Торину всё стало ясно. Эти монстры были демонами, а их хозяева — носителями. Как он, как Камео, как остальные. Торин уже не сомневался: он видит обряд обмена демонами. "Они не подталкивают, они просто меняются", — догадался воин. Внизу свитка Торин увидел непонятные надписи.

— Что здесь написано? — поинтересовался Торин у Камео, не отрываясь от пергамента.

Когда Камео не ответила, он поднял голову и с удивлением заметил, что она… съела всю колбасу.

— КАМЕО!!!

Камео аж вскочила. Сразу же поняв причину его гнева, которому сейчас позавидовал бы даже Аэрон, она пожалела, что не может унять его раздражение хотя бы слабой улыбкой.

— Ты… ты… ох, Камео, — воин никак не мог подобрать слова, выражавших его негодование.

Камео подняла руки.

— Извини, я не знаю, как это получилось. Просто ты слишком увлёкся, и я сама не заметила, как всё съела. Обещаю, я куплю тебе ещё.

— Колбасы я и сам купить могу. Ты отплатишь мне по-другому. Его голос стал хриплым. — Будешь выполнять все мои пожелания, пока я не останусь доволен. Но сначала объясни, что здесь написано.

Камео взяла в руки свиток.

— Я расшифровала надпись, хотя это было непросто. Здесь говорится, что носители могут передать друг другу своих демонов, причём с согласия обеих сторон. Ты должен найти того, кто согласится взять себе демона Болезни, а тебе отдать своего.

— Это я уже понял, — сказал Торин.

— Но существует ряд трудностей. Первое, как говорится в рукописи, никто не может избавиться от своей сущности, которой стал демон носителя для него. Хозяева могут поменяться ими на ограниченное количество времени.

— Сколько? — спросил Торин, надеясь что в запасе будет хотя бы день.

Увы. Ответ Камео его расстроил. Как и её саму.

— На час. У нас всего час, Торин, — тихо и очень печально добавила она и уже взяв себя в руки, продолжила, — и второе, из-за чего я не хотела говорить тебе о свитке — это опасность того, что при обмене демоны по каким-либо причинам не станут перемещаться, а вырвутся на свободу. Они поработят и носителей, и смертных.

— Это ужасно, — воскликнул Торин.

— Да, — грустно согласилась Камео, — но это единственное, что поможет нам быть вместе. Хотя бы один раз.

Торин понимал, как они рискуют, но он всё уже решил. Он пойдёт на это. Камео будет его.

— Вот, смотри, здесь, в самом низу заклинание, — Камео указала на две нижние строчки, — во время обряда его нужно прочитать. Я оставлю его тебе, чтобы ты выучил его.

— Хорошо, думаю, я смогу прочесть это, хотя и не понимаю написанного. Но мне нужно найти того, кто согласится на обряд. Кандидатуры у меня есть, мне подойдёт любой из нас, только захочет ли он?

— Это всего на час, — заметила девушка, — попроси об этом того, кто тебе кажется наиболее предпочтительным. Мне всё равно, кого ты выберешь, я лишь хочу ощутить твои прикосновения.

Торин подавил в себе желание в третий раз отправиться под душ. Камео встала и они попрощались. Уходя, она сказала ему: "Умоляю, выбери другого носителя и заставь его поменяться".

После её ухода Торин начал более подробно знакомиться с содержимым рукописи. Он ничего не понял из слов заклинания, но это не помешало воину выучить эти злополучные две строчки, которые могут выпустить демонов во внешний мир или подарить ему наслаждение, которого он не испытывал никогда в жизни. Торин не стал перебирать возможные кандидатуры воинов, он знал, к кому обратиться. И хотя этот демон не самый предпочтительный для его случая, его носитель был для Торина настоящим другом.

Через час он позвонил в дверь нужной ему квартиры. "Только бы он оказался дома", — думал Торин. Но он напрасно беспокоился. Воин услышал звуки классической музыки, доносившейся из квартиры. Удивлённый, Торин постучал в дверь, которая от его толчка внезапно открылась. Торин вошёл внутрь и застыл: мебель в гостиной была отодвинута к стене, а в образовавшемся пространстве под звуки музыки Аэрон обучал Меддокса вальсу.

Глава 3

На минуту Торин даже забыл за чем пришёл. Аэрон и Меддокс были слишком поглощены своим занятием и пока не замечали его.

— Не так сильно! — говорил Аэрон, — когда я попросил тебя представить на моём месте Эшлин, то я имел в виду, что ты должен быть поласковее, а ты вместо этого сжимаешь меня ещё сильнее.

— Но ведь вальс предполагает близкое соприкосновение, — возразил Меддокс.

— Не настолько близкое, а иначе ты её расплющишь об себя. И плавнее двигайся, пожалуйста, плавнее…. ПЛАВНЕЕ, Я СКАЗАЛ, ТЫ НЕ НА ПОЕДИНКЕ!!!

От рёва Аэрона Торин зажал уши. Тут его наконец заметили. Аэрон смущённо освободился от крепких объятий друга.

— Я не вовремя? — насмешливо спросил Торин.

— Нет, мы уже закончили, — сказал Аэрон, и уже глядя на Меддокса, добавил, — ты мне все ноги отдавил, медведь огромный.

Меддокс усмехнулся и подмигнул Торину.

— Зависть — плохое чувство!

— Да ты… я тебя сейчас…, - Аэрон бросился к партнёру, но тот легко уклонился. Началась потасовка. После дикого беганья по всей квартире Аэрон нашёл на окне мухобойку и стал колотить ею Меддокса. Меддокс решил защититься от такого «смертельного» оружия ещё более «смертельным». Исчезнув на секунду в спальне, он как ураган подбежал к Аэрону и начал бить его… подушкой. Про Торина забыли.

— Святой чёрт, куда я попал, — пробормотал он.

В этот момент Меддокс сбил таки Аэрона с ног подушкой, но тот перед падением умудрился так сильно по ней ударить, что посыпались перья. Мужчины оглядели себя и расхохотались.

— Как дети, — заметил Торин.

— Прости, дружище, — обратился к нему Меддокс, — мы с Аэроном просто тут танцевали.

— Да разве это можно назвать танцами, — вскочил Аэрон и начал отряхаться, — ты мне…

— … все ноги отдавил, — закончил за него Меддокс.

Понадобилось изрядное количество времени, чтобы привести квартиру в порядок. Меддокс и Аэрон занялись гостиной, а Торин подметал коридор. Затем все трое уселись на кухне пить чай.

— У тебя какое-нибудь дело? — полюбопытствовал Аэрон.

Торин сделал глоток, отхлебнув при этом пол чашки.

— А зачем ты учил Меддокса танцам? — невпопад спросил он.

— Да Эшлин хочет взять меня на какой-то благотворительный приём, — сказал Меддокс, проведя рукой по волосам, — я не помню, когда в последний раз танцевал, а ведь там нужно заниматься подобной ерундой.

— Ты не помнишь, так я тебе напомню — никогда! — безжалостно сказал Аэрон.

Торин с лёгкой улыбкой наблюдал за ними. Они так любят поддразнивать, драться друг с другом, но всё равно остаются друзьями, готовыми убивать друг за друга.

Воин никак не мог подступиться со своей проблемой. Он уже всё распланировал. Если всё получится, то уже сегодня Камео будет принадлежать ему. Или, по крайней мере, завтра. Больше он ждать не в силах. Торин решил, что об обряде он скажет только тому, кого выбрал для себя. Чем меньше о нём будут знать, тем лучше. Торин не сомневался в выбранной кандидатуре: друг поможет ему, особенно, если ничего не узнает об опасности выпустить демонов на свободу. О да, это будет ужасно! Демоны завладеют ими безраздельно, и тогда они навсегда будут обречены на одиночество, иначе их монстры поработят и смертных, ни в чём не повинных людей. А может быть, даже затворничество не сдержит их.

Торин понимал, что идёт на риск, но даже узнав о таковом, он не раздумывал ни минуты. Это его единственный шанс. Его и Камео.

— Так зачем ты пришёл? Обычно тебя не вытащишь из своей квартиры, — сказал Меддокс.

— У меня дело, — ответил Торин.

Аэрон поставил чашку.

— Ну, это мы и так уже поняли, — произнёс носитель Гнева, — что ж, мы тебя слушаем.

Торин вздохнул. О его деле должен знать только один. Хотя можно рассказать обоим, но тогда он выдаст Камео, которая скрывала рукопись от остальных воинов.

— Аэрон, — сказал Торин, тщательно подбирая слова, — я бы хотел переговорить с Меддоксом. Ты понимаешь…

— Да, без проблем, — ничуть, к его великому облегчению, не обиделся Аэрон, — тем более, что мне самому уже пора. Устал я тут. Труд адский.

Когда Аэрон ушёл, Торин вынул свиток и показал его Меддоксу. Тот внимательно оглядел рукопись и покачал головой.

— Что это такое? Я тут ничего не понимаю.

— Это моё спасение, — Торин пустился в объяснение о содержании свитка, стараясь как можно точнее передать слова Камео.

Меддокс в изумлении воззрился на друга.

— Где ты его взял?

— Это не важно, — отмахнулся Торин, но всё же ответил, — в одном храме, не спрашивай, я уже не помню в каком именно.

— Что означают эти слова? — снова спросил Меддокс.

Торин глубоко вдохнул. Ну откуда он знает!

— Я же тебе объяснил, то, что здесь написано, поможет мне избавиться от демона Болезни. Важны последние две строчки — это заклинание. Я его выучил, оно замысловатое, но для меня не слишком трудное.

Меддокс продолжал рассматривать свиток.

— А что это за рисунок, — он указал на мужчин, из которых выходили демоны.

— У тебя есть что-нибудь выпить?

Меддокс молча принёс ему бутылку виски. Торин налил жидкость в чашку из-под чая и одним махом осушил её. Меддокс понял, что дело по-настоящему серьёзно.

— Боюсь, без тебя я не смогу избавиться от демона. Сущность обряда заключается в том, что два носителя обмениваются своими демонами. После его проведения тебе достанется мой демон, а мне — твой.

Меддокс долго молчал, обдумывая слова Торина. Он снова и снова смотрел на этот страшный рисунок, теперь ему было понятно его значение. Но он также понимал, что как бы ни было ему жаль друга, он не сможет помочь ему. Меддокс не сможет никогда не дотрагиваться до Эшлин.

— Я знаю, о чём ты подумал, — сказал Торин, наблюдая за лицом собеседника, — ты не должен беспокоиться. Обмен произойдёт всего на час. Потом всё будет как раньше.

Меддокс воспрял духом. Час — это немного. Он уже решил, что поможет Торину, но оставалось кое-что прояснить.

— Ты хочешь избавиться от Болезни. Даже на такое короткое время. Я так понимаю, что ты нашёл себе женщину, к которй хочешь прикоснуться без вреда для неё. Я прав.

Торин не стал отрицать. Он кивнул.

— И кто же она? — Меддокс прищурил глаза, присматриваясь к другу.

— Я бы не хотел называть её имени, — нерешительно начал Торин.

— А не надо, — вдруг сказал Меддокс, — но хочу сказать тебе: выбери другую, с этой тебе будет нелегко.

Теперь настала очередь Торина удивляться. Откуда Меддокс знает про них с Камео. Может, он блефует? Нет, не блефует.

— Я как-то уловил искру, которая пробежала между тобой и Камео. Видать, теперь разразился настоящий пожар.

— Как ты заметил? — ошеломлённо спросил Торин.

— Ну, как заметил, — ответил Меддокс, — просто увидел и всё. Мне тогда, признаюсь, было жаль вас обоих. Вы так хотели друг друга, но не могли быть вместе.

— Но сейчас будем, — страстно произнёс Торин, — если ты мне поможешь.

Меддокс кивнул.

— Хорошо. Но тебе бы лучше прислушаться к моему совету. Камео — носитель Несчастья, её сложно любить.

Глаза Торина ярко сверкнули. Почему Меддокс употребил именно это слово? Но оно как нельзя лучше подходит. Торин собрался с мыслями, да, он невыносимо желает Камео, но любовь… Нет. Это не возможно. Возможно.

— Я могу одержать верх над её демоном, — неожиданно Торин услышал свой голос.

Меддокс вскинул брови.

— Вот как?

— Сегодня она ночевала у меня, — продолжал Торин, — я зашёл к ней утром, чтобы разбудить её, и тут увидел, что она улыбается.

— Не может быть, — Меддокс был потрясён, — но причём здесь ты?

Ну вот кто его за язык тянул. Меддокс теперь не отстанет.

— Она произнесла моё имя во сне, — признался Торин. О том, что сон был эротический, он предпочёл умолчать.

— И что же ты там с ней делал?

— Да откуда я знаю. Я не умею проникать в сны, — Торин решил отвечать нападением на нападение.

— Наверное, что-нибудь хорошее, — не отставал Меддокс.

— Наверное, — согласился Торин.

Меддокс ещё раз просмотрел свиток. Да, он просто бесценен. За него от Ловцов не будет покоя. Лучше всего будет его уничтожить, подумал носитель Насилия, такие рукописи не приносят пользы. Но сначала он поможет Торину. Да, поможет, но один только раз и не сегодня. На вечер у него были другие планы. Они с Торином всё осуществят завтра. Остался последний вопрос.

— Почему ты выбрал меня? Разве мой демон наиболее предпочтителен?

— Ты мой лучший друг, — просто ответил Торин, — и твой демон знает, что значит подчиниться. Если Эшлин помогает тебе побороть Насилие, то, думаю, Камео тоже в этом преуспеет. Итак, ты готов провести обряд сейчас?

— Нет, мой друг, — со вздохом произнёс Меддокс, — извини, но этим вечером мы с Эшлин идём на этот дурацкий приём. Я, конечно, по-прежнему не слишком хорошо танцую, но явно не так плохо, как говорит Аэрон. Ты же знаешь, ему бы только поскандалить.

Значит, ему предстоит ожидание. Торин едва не застонал.

— Когда я могу прийти?

— Завтра, — быстро успокоил его Меддокс, — приходи в это же время. Этот обряд проводится долго?

— Не думаю, — покачал головой Торин, — заклинание короткое, я теперь его знаю лучше, чем собственное имя.

— Тогда завтра я жду тебя, — сказал ему друг, прежде чем они попрощались.

Оказавшись дома, Торин первым делом отправил электронное послание Камео, где он просил её прийти к нему завтра вечером и дождаться его, если он будет отсутствовать. Воин знал, что она придёт.

На следующий день Торин пришёл к Меддоксу, как они договаривались. Оба с трудом скрывали волнение.

— Начинай, — произнёс Меддокс, становясь напротив друга.

— Как приём, — поинтересовался Торин.

— Ужас, — был краткий ответ.

Мужчины посмотрели друг другу в глаза, и Торин начал произносить заклинание. Оно было не длинным, но внезапные ощущения, пронзившие его тело, мешали ему закончить. Язык, казалось, отказывался слушаться. Внутри его как будто что-то прошлось по всем внутренностям, заставляя их сжиматься и разжиматься, изменять форму и сжигать мозг. Торин понял по выражению лица Меддокса, что тот испытывает то же самое. Внезапно воин почувствовал пустоту. Да-да, именно пустоту, будто внутри ничего нет. Но её тут же заменила наполненность. Правда, она была несколько странной. Непривычной, что ли. Торин закончил заклинание и облегчённо вздохнул.

— У меня какое-то странное чувство, — прошептал Меддокс, — будто надел вещь, которая мне мала или велика, но которую можно носить при всех её недостатках.

— У меня тоже, — так же ответил Торин, — у нас получилось, Меддокс. Я должен немедленно идти, времени совсем немного. Советую тебе надеть перчатки.

Меддокс кивнул.

— Удачи, — напоследок пожелал он, и когда Торин исчез, добавил, — не пожалей об этом.

Камео вот уже полчаса пребывала в квартире Торина, ожидая его возвращения. Вчера она получила его письмо и с трудом дождалась этого дня, чтобы снова увидеться с ним. Она очень надеялась, что у него хорошие новости.

— Камео! — внезапно раздался голос.

Камео повернулась лицом к Торину. Его глаза горели, мускулистая грудь бурно вздымалась. Внезапно он бросился к ней. Это было так неожиданно, что Камео не успела уклониться и очутилась прямо в его объятиях. Всё её существо охватил страх.

— Торин, что ты делаешь? О, Господи, что ты наделал?!

Но после его слов её страх сменился всепоглощающим желанием.

— Я поменялся, Камео, — Торин запустил руки в блестящие чёрные волосы, его голос был хриплым, — тебе больше не нужно бояться моих прикосновений. О, идём же, у нас только этот час.

И Торин, подхватив Камео на руки, вихрем понёсся в спальню.

Глава 4

Камео до сих пор не могла поверить, что это случилось. Наконец-то она может дотрагиваться до своего воина, целовать, любить его. Они не должны терять ни минуты отпущенного им времени.

Торин поставил её на пол и окинул взглядом, полным вожделения. Он не помнил, когда в последний раз так сильно желал женщину. Это не справедливо, что они могут быть вместе только один раз и так недолго. Значит, нужно сделать так, чтобы этого раза им хватило сполна.

Торин провёл рукой по её щеке, ключице. Одежда была единственным барьером между ними.

— Разденься, — попросил воин хриплым от желанием голосом, — хотя нет, не надо, я сам тебя раздену.

Камео посмотрела на настенные часы.

— Поторопись, Торин, у нас не так много времени.

И, хотя прошло всего пять минут, для них это было вечностью.

Торин торопливо избавлял Камео от одежды, целуя каждый открывшийся ему кусочек тела. Она опьяняла его, заставляла сходить с ума. Но ведь и может подчинить её. Раздев Камео полностью, Торин не смог сдержать восхищённого возгласа. Он уже видел её обнажённой, но каждый раз был для него как будто в первый. Торин привлёк женщину к себе и, проведя руками по её груди и приблизив губы к её уху, прошептал:

— Поцелуй меня.

Это был приказ, требование. Камео ненавидела, когда ей приказывали, но этому мужчине она не могла не подчиниться. Обхватив голову Торина, она приблизила его к себе и прильнула к его губам.

О, такого не бывает! В повседневном мире нет таких слов, чтобы выразить те ощущения, какие испытывала сейчас Камео. Торин со стоном сжал её в объятиях и впился в её губы неистовым поцелуем. Камео не уступала ему в страсти. Она упивалась его соблазнительными губами, их языки сошлись в чувственном танце, руки исследовали тела друг друга. Наконец, не выдержав, Камео начала срывать с Торина одежду, не отрываясь от его губ.

Торин со звериным рыком не очень бережно швырнул её на постель. У них осталось сорок минут, и времени на нежность не было.

— О, как я давно об этом мечтал, моя сладость, — сказал Торин приглушённо, прильнув к её совершенной груди.

Камео вцепилась в его волосы, не в силах сдержать стон наслаждения.

— Да, о да, мой милый, мой… любимый! — слова помимо воли вырывались у неё.

Торин снова поцеловал её, и поцелуй был обжигающим. Внезапно Камео вывернулась из-под него и оказалась сверху. Так же, как и он прежде, она стала покрывать его великолепное тело поцелуями, получая от этого удовольствия не меньше, чем он.

Проведя языком по его соску, она почувствовала, как он напрягся. Это был её триумф, её сила женской власти над мужчиной. Внезапно она поняла, что она хочет властвовать только над этим единственным мужчиной, над Торином. Ей больше никто не был нужен.

Её рот спустился ниже, обвел пупок, руки, не переставая, гладили его. Торин громко застонал. Если она немедленно не прекратит свою сладкую пытку, всё закончится, не успев начаться.

— Ты как афродизиак, — восхищённо сказала Камео, не отрываясь от него, — такой опьяняющий. Я хочу тебя всего, целиком!

Торин перевернул её на спину, накрыв своим телом.

— Чертовка! Демоница! — прорычал воин. — Ты будешь умолять меня!

Он стал скользить вдоль её тела, сводя Камео с ума. Добравшись до груди, Торин осторожно обвёл кончиком языка её сосок, осторожно прикусил его, руки стиснули её ягодицы. Камео выгнулась дугой, весь мир перестал для неё существовать. Он грубо гладил и сжимал округлости её тела, заставляя девушку выгибаться дугой. Она снова ощутила его манящий поцелуй на своих губах, прежде чем почувствовала его дыхание на развился между бёдер.

Камео откинула голову и закричала. Она оказалась в водовороте неописуемых ощущений. Глаза застила пелена наслаждения. Наконец тело её сотрясли невероятно мощные спазмы, и она достигла освобождения.

Но Торин и не думал останавливаться. Этот несносный демон продолжал совершать движения языком внутри её лона, а руки ласкали тугие груди. Он еле сдерживался, чтобы не вонзиться в неё и двигаться с ошеломляющей скоростью, как ему того хотелось. Желание сжигало Торина, но сначала она сама попросит его овладеть ею. И Камео не заставила его ждать.

Вцепившись в его широкие плечи, Камео притянула Торина к себе и страстно поцеловала. Она никогда не устанет целовать его. Тем временем часы пробили половину. Всего полчаса.

— Торин, Торин, — произносила она между поцелуями, — иди ко мне.

Он часто дышал, грудь его бурно вздымалась.

— Ты этого хочешь? Скажи, что хочешь меня. Скажи, и я дам тебе всё.

— Да! Да, я безумно хочу тебя! Иди же ко мне. Я хочу ощутить тебя внутри себя.

Торин больше не мог сдерживаться. Приподняв её ягодицы, он сильным и уверенным движением вошёл в неё. Никогда он не испытывал такого наслаждения. Двигаясь в невероятно быстром темпе, Торин стиснул руками её бёдра и покусывал соски.

— Подожди, остановись, — вдруг услышал он.

— Я не могу, не сейчас, — Торин не узнал своего голоса — настолько он был хриплым.

Камео попыталась отталкнуть его, но это было всё равно что сдвинуть стену. Нечеловеческим усилием воли Торин заставил себя остановиться.

— Что случилось?

— Ничего, просто дай мне привыкнуть к тебе.

Торин застыл неподвижно, его взгляд прошёлся по тому месту, где висели часы. У них ещё есть время, но, Боже, как же его немного.

Камео обхватила Торина за талию, побуждая его к продолжению. Воин не заставил просить себя дважды. Сначала медленно и мучительно, затем всё сильнее и быстрее, он овладевал ею, делая своей. Камео извивалась и кричала под ним. Своими криками она наверняка разбудит весь дом, но ей было наплевать. Прибудь сюда сейчас вся команда Ловцов, она бы всё равно не стала вылезать из-под своего мужчины.

— Ты мой, — выдохнула Камео, приподнимая бёдра ему навстречу, стараясь принять его глубже в себя.

Он хотел её всё сильнее и сильнее, она начала вращательные движения, доставляя удовольствие себе и ему. Она ощущала, как он становится всё больше и больше в ней. И вот оргазм окатил её с головой, и она снова закричала, до боли впившись ногтями в спину Торина.

Воин с изумлением увидел выражение счастья на лице женщины. Она улыбалась ему, не во сне, как раньше, но наяву.

Когда он вышел из неё, она протестующее застонала и вновь притянула его к себе. Торин, освободившись из её сильных объятий, перевернул Камео на живот.

— Давай попробуем вот так, — Торин заставил её встать на четвереньки.

Камео выполнила его пожелание, с возбуждением ощущая как его руки гладят её спину и ягодицы, как его естество настойчиво проникает в неё сзади. Торин откинул голову назад, его крик эхом отозвался от стен. Он смотрел, как колышутся её чудесные груди и, не в силах сдерживаться, взял их в руки и начал энергично массировать. Камео, почувствовав как Торин проводит языком по позвоночнику, вцепилась в простыни и начала неистово толкаться ему навстречу. О, он восхитителен, очень страстен, необычайно сексуален. Лучше его никого нет, только он способен вознести её на вершину блаженства и любить так, что она чувствовала себя самой желанной женщиной на свете.

— Ещё! — умоляла она.

Торин стал двигаться быстрее, хотя, казалось, быстрее некуда.

— Да, вот так. О, моя сладкая.

— Это потрясающе! Я не хочу никого другого. Продолжай, что бы ни случилось, продолжай… да, о да… О, Торин, милый.

Услышав своё имя из её уст, Торин окончательно обезумел. Огромным усилием сдержав семяизвержение, он продолжал вонзаться в неё.

— Скажи, кто тобой владеет? — потребовал воин.

— Ты, — она уже ничего не соображала, знала только то, что скажет и сделает всё, что бы он ни попросил.

— Кому ты принадлежишь?

— Тебе.

Снова опрокинув Камео на спину, он, войдя в неё, стал двигаться медленнее, чем раньше, но толчки его стали гораздо мощнее. Оба чувствовали приближение развязки, но старались оттянуть её. Неожиданно Торин услышал тиканье стрелки. Время уходит. Он поцеловал Камео, обводя языком контур её губ. Она ответила ему, позволяя своему языку встретиться с его, провела им по его нёбу, крепким зубам.

— Излейся, — Камео была уже не в силах ждать.

С рычанием, которому позавидовал бы даже свирепый тигр, Торин до капли излил в неё своё семя. Неподвижные, они сжимали друг друга в объятиях, не в силах расстаться. Наконец Торин посмотрел на часы. О, Господи, осталось всего две минуты, с отчаянием осознал он. Камео проследила за его взглядом. Не сговариваясь, они слились в жадном поцелуе, руки их исступлённо ласкали друг друга, пытаясь запомнить желанное тело. Поцелуй из страстного превратился в нежный, такой нежный, что он тронул их обоих до глубины души.

Наконец Торин встал и, с великой неохотой разъединив их тела, начал одеваться. Камео, неподвижно лежа, следила за ним. Когда воин надел перчатки, послышался звон часов, объявляющих, что их время истекло.

Глава 5

После возврата демона Болезни Торин, к его счастью, не испытал тех ощущений во время обряда. Камео продолжала лежать на кровати полностью обнажённая, и Торин старался не смотреть на неё. Он говорил себе, что даже один раз для них — это подарок судьбы. Последствия обряда слишком опасны и непредсказуемы, чтобы проводить его снова.

— Торин, — позвала Камео.

— Да? — отозвался воин. Ему всё же пришлось обернуться. Камео спала, счастливо улыбаясь. "Ну, хоть кому-то хорошо", подумал Торин, с неудовольствием ощущая новый прилив желания. Не раздумывая, он отправился в душ.

Когда он вышел, Камео ещё спала, наверняка он сильно её утомил. Чтобы как-то занять себя, Торин включил компьютер, вернувшись к своим исследованиям. В первую очередь он открыл папку с изображением той необычной девушки, которую однажды увидел на экране монитора. Очень красивая, с экзотической внешностью — одни заострённые уши чего стоят. Она явно не человек. Торину хотелось изучить этот вид, как и другие, о которых он узнал, долгое время проведя у компьютера.

— Что ты делаешь? Ты оставил меня одну!

Торин обернулся. Камео подошла к нему и села рядом. Воин вдохнул её запах, свой запах и мысленно испустил протяжный стон. Святой чёрт, да он скоро будет жить в душе, причём не в горячем.

Камео перевела взгляд на экран, и лицо её помрачнело. Торин непонимающе посмотрел на неё. Ей что, не нравится остроухая девушка, лично он находил её привлекательной, хотя… Камео всё равно была для него идеалом, с которым никто не сравнится, но ей об этом знать вовсе не обязательно.

— Я уже видела её, — вдруг сказала она.

— Где? — загорелся Торин.

— Здесь. На экране твоего компьютера.

— Когда?

— Да как-то приходилось. Кто она?

Торину не нравился её тон, но он счёл лучшим ответить.

— Она имеет отношение к одному интересному виду, как-то связанна с ним. Представителей этого вида можно назвать Бессмертными в ночи, Бессмертными с приходом ночи или Бессмертными после полуночи, может, как-нибудь ещё. Мне бы хотелось поподробнее изучить этот вид.

— А девицу? — снова этот тон.

— Что девицу?

— Её ты тоже хочешь изучить?

Торин пожал плечами.

— Почему бы и нет. Это же очень интересно.

Камео внутренне закипала. Да как он смеет! Постель ещё не остыла, на ней остался его запах, который ей не хотелось смывать, а он уже интересуется другой. Но прежде, чем она успела высказать своё негодование, на экране включился сигнал, повествующий о том, что пришло сообщение. "Не дай Бог, это она уже ему пишет. Все уши пообрываю", — со злорадством подумала Камео.

Письмо было от Сабина. Оно было коротким: "У меня ужасное известие, которое ставит под угрозу жизнь всех нас. Приходи к Люциену немедленно, мы уже почти все собрались. И найди Камео, если тебе нетрудно, а то её нигде нет".

— Надо идти немедленно, — засобирался Торин.

Камео разумно решила оставить выяснение отношений на потом.

К месту назначения они прибыли через двадцать минут. Им открыла Анья. Вид у неё был отчего-то недовольный.

— Проходите, вас уже ждут, — Анья повела их к кабинету.

Там действительно собрались почти все. Не было только Меддокса и Рейеса. Через десять минут появились и они, и Сабин начал:

— Как я уже говорил, у меня очень плохие известия. Сегодня ночью на меня напали Ловцы. Ладно они бы просто напали, их действия почти увенчались успехом, и я был на волосок от смерти.

— Подожди, — поднял руку Аэрон, привлекая к себе внимание, — что они могли такое сделать, чтобы убить тебя? Ты ведь бессмертен.

Сабин принялся объяснять, слегка недовольный тем, что его прервали.

— У Ловцов появилось оружие, способное уничтожить нас. Я успел рассмотреть его: такой кинжал с изогнутой серебряной рукоятью. И само лезвие какое-то странное — оно меняет цвет от металлического до чёрного. Я бы не слишком волновался, если бы не почувствовал в нём свою смерть. В тот момент, когда самый кончик кинжала упёрся мне в шею, я отчётливо осознал, что если меня им полоснут, я сразу же умру, в лучшем случае проживу ещё несколько часов, и они станут для меня адской мукой. Я никогда ещё не испытывал такого страха.

Все молчали, переваривая сказанное. Затем Меддокс вдруг стал говорить, и лицо его было мрачнее тучи:

— К сожалению, Сабин прав, эта железяка для нас смертельнее любого самого острого меча. Много, очень много лет назад меня пытались убить с его помощью, и я почувствовал то же самое, что и Сабин. Я разузнал всё об этом кинжале, и вот что я выяснил: раз в сто лет Ловцы или кто-либо, кому выгодна смерть таких, как мы, имеет шанс отправить нас на тот свет. Для этого берётся кинжал, причём самый обычный кинжал, только с серебряной и изогнутой рукоятью — это обязательно.

— Но как обычный кинжал может убить нас? — подал голос Люциен.

— Раз в сто лет боги наделяют кинжал волшебной силой, если можно так назвать. Я бы сказал, отвратительным ядом, который, попадая в нашу кровь, практически сразу и смертельно заражает её.

"Таков и мой демон", — с тоской подумал Торин.

— Значит, нам придётся быть более осторожными или самим открывать охоту на Ловцов.

Меддокс покачал головой. У него всё же было приятное известие.

— К нашему счастью, боги очень скупы, Они наделили оружие разрушительной силой, но на малый промежуток времени. Дело в том, что, чтобы заполучить такую силу в своё оружие, нужно принести жертву богам. И не кого попало, а сильных и здоровых людей или животных. Но животных потребуется очень много и самых лучших. Тогда боги удовлетворяют желание того, кто приносит жертву, даруя кинжалу силу, способную уничтожить любого бессмертного.

— Как долго кинжал сохраняет свою силу?

— Насколько мне известно, не более двух-трёх недель, в крайнем случая месяца. Но я думаю, мы не должны поддаваться страху. Мы не менее сильны, чем Ловцы, но, естественно, нам необходимо соблюдать осторожность.

Ещё некоторое время обсуждалась полученная информация. К концу собрания воины, хоть и чувствовали себя в некоторой опасности, но уже не слишком боялись Ловцов. Всё таки, ещё не известно, кто выйдет победителем, если произойдёт схватка.

Следующие два дня были для Камео настоящим кошмаром. Она не могла спать, потому что во сне её преследовал Торин. Она не могла есть, так как любая еда почему-то стала ассоциироваться с ториновой колбасой, она даже не могла дотронуться до себя, чтобы не представить себе, что это он трогает её. Каждое утро Камео просыпалась, волосы её были растрёпаны, словно она провела бурную ночь, её плоть была влажной и горела от неудовлетворённого желания, погасить которое мог только один единственный мужчина. Другого она не захочет! Но теперь близость между ними невозможна, и это убивало её.

Торин ощутил присутствие своей женщины, как только она появилась в его квартире. Зачем она пришла? Снова мучить его? Или вспомнила о соглашении между ними и решила снова получить удовольствие таким способом. В любом случае, он откажется. После того, что произошло два дня назад, он больше не сможет смотреть на неё и не сливаться с ней.

— Камео, — как всегда, звук своего имени из его уст взволновал девушку. Ни у кого не получалось произносить его так, как у Торина.

— Торин.

— Тебе что-нибудь нужно?

"Ты. Мне нужен ты. Больше всего на свете", — мысленно кричала она. Камео сама не понимала, почему так нуждается в нём. Неужели её страсть к нему настолько сильна?! Это пугало её.

— В общем нет, просто я подумала, что тебе скучно, и я могу тебя развлечь… беседой. Хочешь, кроссворд поотгадываем.

Торин, казалось, пришёл в замешательство от такого предложения. И тут Камео увидела, чем он был занят. Компьютер был включён, и её мужчина, её Торин опять вывел на экран эту остроухую бестию. Нет, она точно её убьёт. А Торин… ооо, Торин будет долго с ней расплачиваться за её бешеную ревность.

— Куда ты смотришь? — вопрос Торина вернул девушку в реальность.

— Я, наверное, помешала. Ты, я вижу, занят, — сказала она подойдя к компьютеру, — изучаешь… эээ… вид.

Торин кивнул и что-то напечатал, затем щёлкнул «мышкой», после чего компьютер загудел.

— Посмотри сюда, кажется, я нашёл информацию о ней.

Камео, с недовольным видом и внутренне негодуя, послушно села рядом.

— Сейчас загрузится, — проговорил Торин, — давай, садись ближе.

Внезапно Торин понял, что совершил роковую ошибку, но было уже поздно. Камео оказалась совсем рядом, и он не мог противиться своим чувствам, это было выше его сил. В тот момент, когда дыхание Камео коснулось его уха, он повернул голову, и их губы слились.

Торин отскочил от неё. Святой чёрт, что он наделал! Она будет ненавидеть его, возможно, уже сейчас ненавидит. Но, посмотрев на девушку, он не увидел на её лице ни следа ненависти.

— Торин, пожалуйста, — только и смогла выговорить она. Голос её был неестественно хриплым. Неужели она… нет, определённо нет.

— Прости, я не знаю, что на меня нашло, может быть, я не успел передать инфекцию, — воин в отчаянии схватился за голову, — хотя кого я обманываю, достаточно даже мимолётного контакта. Прости, если сумеешь, Камео, милая.

Милая! О, как прекрасно это слышать. Он наверняка испытывает к ней нечто большее, чем страсть. И она заставит его признаться в этом!

— Тебе лучше уйти, Камео.

Ну вот, он опять всё испортил.

— Я не хочу уходить. Я хочу остаться с тобой.

— И убить себя.

— Твой демон не причинит мне вреда.

— А тем, с кем ты общаешься?

Тут ей возразить было нечего. Но Камео было уже всё равно. Она не оставит своего мужчину.

— Торин, пожалуйста, я хочу быть с тобой. Не отталкивай меня.

Вдруг воин рванул из квартиры. Прождав его пятнадцать минут, Камео осознала, что он просто сбежал.

— Ну погоди у меня, — зловеще проговорила она, — я ж тебя запру на все замки. Привяжу к постели. Чтоб мне сгореть, если ты от меня отделаешься до того, как выучишь и исполнишь со мной все поза камасутры. И на этой оптимистичной ноте воительница покинула квартиру.

— Камео? — удивилась Анья, когда та зашла к ней на следующий день. — Ты к Люциену? Его сейчас нет.

— Ну вот и хорошо. Я к тебе.

Анья ещё больше удивилась, но Камео пропустила. Когда богиня повела воительницу в ванную, удивляться уже пришлось Камео.

— А?

— Если тебе не сложно, поговорим здесь. Я кое-что… стираю, — последнее слово было выговорено с ненавистью.

Анья принесла из комнаты стул для Камео. Сама она продолжала стирать одежду в ванне.

— Стирать тут за ним ещё, — бормотала Богиня Анархии, — сам пропадает чёрт знает где, приходит весь такой, будто бы в грязи обвалялся, а мне тут стирать. Эх, убила, если бы не любила так сильно.

Камео вдруг ощутила, как её Несчастье даёт о себе знать. У тебя никогда не будет так!

— Анья, я не отниму у тебя много времени, мне просто необходимо знать одну вещь, — начала Камео.

— Я ж ему недавно покупала эту футболку, а он… да у меня просто слов нет. Я, Богиня Анархии, стираю, представляешь. Да меня засмеют.

А этот свитер. — Анья вынула какую-то тряпку неопределённого цвета. Не иначе, как тряпкой это было не назвать. — Я сама его связала, понимаешь, сама, а этот мужлан над ним поиздевался. У меня такое впечатление, что он поучаствовал в нём на испанской корриде. Да, именно так, он специально надел свитер, прежде чем сесть на быка. И это ещё не всё: мне предстоит уборка дома. Опять предстоит натыкаться на его носки в самых непредсказуемых местах. Вот скажи, зачем Люциену так много носков? Он их что, коллекционирует?

Честно говоря, Камео не слишком интересовало, зачем Люциену понадобилось слишком много носков. Может, они ему нравятся.

— Если ты не хочешь убираться, почему бы тебе не нанять домработницу?

Анья вытаращилась на Камео так, будто бы у той внезапно выросли рога.

— Что бы какая-нибудь нахальная дамочка строила глазки моему Люцику?

Да, в этом плане Анья была жуткой собственницей. Наконец, она соизволила обратить своё внимание непосредственно на гостье.

— Тебе нужна моя помощь? Хотя, что я говорю, в противном случае ты бы не пришла.

— Посмотри на меня, — попросила Камео.

— Так я и так на тебя смотрю.

— Нет, посмотри повнимательнее, своим особым зрением. Ты — Богиня, и тебе дано видеть то, что скрыто от других. Ты ничего во мне не ощущаешь?

Анья долго смотрела на воительницу. Казалось, на какой-то момент лицо Анья обрело озадаченное выражение, но это произошло так быстро, что Камео была не уверена, почудилось ей это или нет.

— Знаешь, Камео, по-моему, с тобой всё в порядке. Твой… демон при тебе, извини, что напоминаю об этом, но если ты спрашиваешь о нём, то вот тебе мой ответ.

— Скажи, ты не чувствуешь на мне ничего постороннего, того, что несвойственно Несчастью?

Только бы Торин не оставил на ней след своего демона. Своей Болезни.

— Нет, — сказала Анья, внимательно глядя на Камео, — правда, твой демон не так ярко себя проявляет. Но для этого, я думаю, у тебя есть причина.

Камео подумала о Торине, и её лицо осветилось улыбкой. Анья аж уронила свитер, который до сих пор держала в руке.

— Ты… ты… ты улыбаешься! — поражённо воскликнула она.

— Да, я улыбаюсь, и как ты верно подметила, у меня действительно есть для этого причина. В моей жизни есть мужчина, который делает меня счастливой.

— И кто же он?

— Знаешь, мне бы не хотелось называть его имени, только не обижайся.

Но Анья и не думала обижаться. Больше Камео ничего не было нужно, и она поспешила распрощаться с Аньей, пока та снова не начала жаловаться.

Тем же вечером Торин пытался расслабиться. Он весь день изнурял себя упражнениями, лишь бы не думать о Камео. Сейчас он просто лежал на диване в гостиной, и мысли его постепенно обретали покой.

— Торин, привет, — раздался жизнерадостный женский голос.

О, нет, только не это. Все усилия мгновенно пошли прахом.

— Зачем ты пришла? — не слишком любезно отозвался он.

Камео задумалась.

— Я… я пришла… ну… да у тебя окна грязные!

Торин поднялся с дивана. Он ожидал услышать что угодно, кроме этого.

— А при чём здесь мои окна? — его красивые брови вопросительно взлетели вверх.

— Я хочу их помыть. Так, значит, иди в ванную и принеси мне тазик с водой, а потом найди влажную и сухую тряпочки. Одной буду мыть, другой вытирать.

Торин был в таком шоке, что сразу подчинился. Когда снаряжение было у неё, девушка начала активную деятельность. Её движения приводили Торина в экстаз, он был не в силах смотреть, как она нагибается, как поднимает руки, чтобы достать до верха рамы, не мог наблюдать, как при этом вместе с руками поднимается грудь. Он был весь в огне. К тому времени, когда Камео закончила, Торин уже не мог себя сдерживать. Но он не прикоснётся к ней. "Теперь мой дом — душ", — с грустной усмешкой подумал Торин, собираясь направиться туда уже в который раз.

— Ты куда?

— В душ, — кратко ответил Торин, чем, к своему удивлению, обрадовал Камео.

— О, замечательно, помоем ванну.

От такой перспективы Торина прошиб пот. Она что, издевается? Видимо, да.

Он позволил ей вымыть ванну, сам укрывшись в спальне, надеясь, что она, перебесившись, наконец, уйдёт. Открывшаяся дверь рассеяла его надежды. Торин вскочил с кровати. Он думал, что Камео не сможет его больше ничем удивить. Воин ошибался. Присмотревшись к ней, благо в комнате царил полумрак, Торин заметил в её руках меч. Его меч, не обнажённый, в ножнах. Зачем он ей? Она что, собирается его изувечить?

— Я пришла к тебе не убираться, — только и сказала она.

— Тогда для чего?

Глаза Камео ярко сверкнули. Она провела кончиком языка по своим соблазнительным губам и подошла к Торину. Они стояли совсем близко, но не прикасались. Их дыхание смешалось.

— Ты хочешь меня, — обольстительно прошептала воительница, — а я хочу тебя. Я хочу снова принадлежать тебе, хочу, чтобы ты опять стал моим. Вот зачем я пришла.

— Ты с ума сошла. И я сошёл, так сильно я хочу тебя. Но ты станешь переносчиком болезни, если сейчас будешь моей, поэтому уходи.

Торин сделал шаг назад. Камео последовала за ним. Так они метались по всей комнате.

— Уходи!

— Нет!

— Ты пожалеешь об этом.

Камео удалось настигнуть его.

— Никогда.

С этими словами Камео толкнула Торина в грудь рукоятью меча. Воин, не удержав равновесия, упал на кровать. Камео, не теряя времени, уселась на него верхом.

Глава 6

— Немедленно слезь с меня! — потребовал воин, пытаясь сбросить с себя девушку. Это оказалось на удивление трудно, принимая во внимание то обстоятельство, что он не мог дотронуться до неё, так как на руках его не было перчаток. Поэтому Торин привёл в движение ноги и бёдра.

Камео поняла, что вот-вот свалится с него. Торин был сильнее её, и его старания скоро увенчаются успехом, а этого допустить нельзя. Нужно срочно что-нибудь придумать. Сжав воина коленями, Камео протянула руки к его лицу, остановившись в нескольких дюймах. Торин застыл.

— Ты нужен мне, — горячо прошептала Камео, — я хочу быть с тобой, хочу снова ощутить твою близость.

— Ты понимаешь, чем это кончится? Убери руки.

— Ты не будешь сопротивляться?

Торин покачал головой, и Камео послушно убрала руки.

— Ты же хочешь этого, я чувствую, — она бесстыдно погладила его орудие сквозь ткань брюк, — да, тут сомневаться не приходиться.

Какие уж тут сомнения! Но надо попытаться её вразумить.

— Камео, я не совершал обряд, более того, я уничтожил рукопись. Сейчас прикасаться ко мне опасно. Ты не умрёшь, но станешь переносчиком инфекций. Подумай, неужели тебе мало одного демона?!

— Иди ко мне.

— Да послушай же меня, женщина! — взревел воин. — Ты станешь таким же изгоем, как и я. Твой разум одурманен желанием, но ты воин, в конце концов, и плоть не должна стоять у тебя на первом месте.

Камео продолжала гладить его, распаляя их обоих всё больше и больше. Она понимала опасения Торина, но ей сейчас совершенно не хотелось объяснять ему, что их соитие безопасно для неё (у девушки были причины так думать), теряя драгоценное время. Она была возбуждена не на шутку, в то время как предмет её страсти лежал под ней и ни в какую не хотел идти на контакт.

Пришлось применить крайние меры. Камео, перестала гладить Торина, вместо этого она начала массировать своей плотью его плоть.

— Перестань!

— Нет!

Воительница с улыбкой соблазнительницы начала расстёгивать его ремень. Ещё миг, и гладкое копьё вырвалось наружу. Её рука потянулась к нему в восхищении.

— Нет! Нельзя! — окрик Торина заставил Камео остановиться. Возможно, он прав. Девушка поспешно избавилась от нижнего белья, оставаясь при этом в верхней одежде. — Не надо, Камео, ты пожалеешь об этом.

— Я уже говорила тебе, что нет. О, Торин, прошу тебя, не противься нашим желаниям. Вот увидишь, всё будет хорошо.

На миг лицо Торина осветилось надеждой. Но оно тут же стало печальным.

— Я не прикоснусь к тебе.

— Тогда возьмись за спинку кровати, — хмыкнула Камео и добавила, — так даже интереснее будет. Ох, милый, приди же ко мне, о да, да, о, Торин.

Она устроилась на нём поудобнее, позволяя войти в неё. Их тела слились, и это было раем. Только Камео сожгла все мосты. Возможно, она пожалеет об этом, может, даже возненавидит его, но сейчас она любила его, и это было самым главным.

— Камео, — прошептал воин и неистово задвигался под ней, отчаянно держась за спинку кровати.

Его тело пронзали ощущения восторга, наслаждение дрожью проходило по нему. Он так сильно хотел её, что сейчас уже готов был излиться. Торин уже хотел сдержать себя, но тут девушка сама сильно сжала его внутри, вынудив его оставаться неподвижным. Он весь покрылся потом, выгнулся дугой. Он был готов умолять её отпустить его.

И тут женщина сама начала двигаться. Очень медленно, но крепко, сильно, сводя его с ума. О да, он сейчас умрёт от нестерпимого блаженства.

Камео сжимала руки в кулаки, они так и норовили прикоснуться к нему. Ощущая его внутри себя, воительница мечтала, чтобы он был в ней вечно. Что он сделал с ней? Теперь каждый миг, проведённый без него, будет казаться ей адом. Даже если она оказалась не права и е ней перейдёт болезнь, это не имеет значения. Важен только этот мужчина. Мужчина, который заставил её смеяться и сделал счастливой. Важен только её Торин, её возлюбленный.

Она задала медленный ритм, чтобы полнее ощущать его, но страсть брала своё. Она стонала, не в силах вынести эту сладостную пытку. Вдруг чёрная рубашка воина слегка задралась и показался кусочек татуировки в форме бабочки. Это привело её к пику наслаждения. В прошлый раз они слишком торопились, а сейчас Торин не допустит, чтобы она коснулась этого чуда.

— Я хочу дотронуться до тебя, — проговорил Торин.

— Сделай же это.

Торин мощными толчками задвигался в ней. Камео запрокинула голову и закричала. Она ожидала ощутить его руки на своём теле, но он по-прежнему не отпускал спинку.

— Представь, что твои руки — это мои руки и губы. Прикасайся к себе, моя сладкая. Прикасайся так, как ты хотела бы, чтобы это сделал я.

Камео освободила из низкого выреза чёрного свитера соблазнительные округлости. Торин ещё сильнее вцепился руками в свою опору, которая уже грозилась сломаться. Зрелище, уже неоднократно виденное им, снова заворожило воина. Его дыхание стало прерывистым, толчки всё более неистовыми.

Девушка провела руками по груди, сжала напрягшиеся соски. Он попросил её представить, что это его руки. Что ж пусть следит за тем, что они могли бы сделать, если бы Торин соизволил отпустить их.

Она скакала, словно на горячем жеребце. Его крики звучали музыкой в её ушах. Теперь этот зеленоглазый воин принадлежит ей. В это время Камео провела свое правой рукой по губам, левая трогала соски.

— Это твои губы, — она поцеловала каждый пальчик, обвела языком ладонь, а затем переместила руку на грудь и сжала её.

= Это восхитительно, милый!

— Да, сердце моё, да!

Камео в неистовстве поднималась и пускалась на него. Вот, уже скоро. О, Господи, какое же наслаждение доставляет ей этот воин. В мире нет более темпераментного мужчины. Торин выкрикнул её имя и с рычанием излился, доведя Камео до экстаза. Лицо ёё исказилось страстью, а по телу пробежала дрожь удовольствия.

Спустя долгое время влюблённые смогли наконец пошевелиться. Камео собрала разбросанное по полу бельё и неспеша оделась. Торин присоединился к ней, когда она была уже на кухне. Весь последующий час они смеялись, шутили. Торин с удовольствием взирал на улыбку подруги. Он был горд от того, что именно он заставил её демона подчиниться. Эх, если бы можно было также справиться и с его Болезнью.

— Ты не жалеешь? — спросил Торин.

Камео, продолжая улыбаться, покачала головой. Их идиллию немного нарушало то, что Торин опять надел свои злосчастные, надоевшие ей перчатки. Воин проследил за её взглядом.

— Я предупреждал тебя. Теперь ты стала переносчиком болезни.

Опять он за своё.

— Ты не должен беспокоиться. На мне нет твоей печати.

— Что? — в изумлении уставился на неё Торин.

Оказывается, ей приятно удивлять его. Она хотела быть для него вечной загадкой, сюрпризом, желанием, которое под силу утолить только ей. Нет смысла себя обманывать, она любит его. Да, любит, и если ей придётся жить с ним, отгородясь от мира, так и будет.

— Камео, ты сказала…

— Да, именно это я и сказала, лю…, - она вовремя замолчала. Подумать только, ещё мгновенье, и она призналась бы в своих чувствах. А ведь не известно, как Торин сам к ней относится. Испытывает ли он просто страсть или же нечто большее.

— Но этого не может быть, — потрясённо вымолвил Торин.

— Почему же нет? Сам подумай, ты смог приструнить моё Несчастье. Демон не исчез, но когда я с тобой, или когда я просто думаю о тебе, он не заявляет о себе, а таится где-то глубоко, заставляя меня на время забывать о нём. Так почему же я не могу справиться с твоей болезнью. Хотя бы тогда, когда мы вместе. И ещё… после нашего поцелуя я ходила к Анье, и она не увидела на мне следов твоего проклятья.

— Ты рассказала Анье о нас? — голос Торина выражал негодование.

— Нет, конечно, я только сказала, что есть мужчина, который может заставить отступить несчастье, но я не называла имени.

Торин успокоился и с интересом слушал о визите Камео к Анье. Следующие два часа были наполнены атмосферой счастья и… любви?

Камео надеялась, что Торин поцелует её на прощанье, но этот красивый чурбан даже не обнял её. Чего ему бояться, недоумевала девушка, он же в перчатках, да и на ней полно одежды. Наверняка всё ещё боится. Поздно. Но Камео не стала обижаться на него и, так как была женщиной умной, решила, что её избраннику просто надо к ней привыкнуть. Она не стала устраивать скандал, когда, спросив у Торина о его планах на вечер, он ответил, что будет работать за компьютером. Что ж, пусть пялится на эту девицу, всё равно он будет только её, хочет он того или нет. Эта ушастая его не получит!

Было уже около полуночи. Камео сама не понимала, как Ловцам удалось настигнуть её. Она была предельно осторожна, но, видимо, её мысли были далеко от реальности. Снова погоня, вот уже слышится топот догоняющих ног. Можно сразиться с ними, но если у них кинжал, а скорее всего так и есть, то лучше принять более разумное в этой ситуации решение, а именно — бежать.

Чёрт, эти охотники заманили её в тупик. Придётся дать поединок. Что, всего один Ловец. Мужчина двигался очень быстро, но Камео была слишком хорошим воином, чтобы её можно было легко одолеть. Их скорости позавидовал бы даже ветер, долгое время слышался только лязг стали о сталь. Ловец попытался нанести разящий удар, но девушка увернулась, заходя слева. Мужчина отскочил и поднял руку, целясь ей в грудь. На миг Камео остолбенела. У него был кинжал. Тот самый, с серебряной рукоятью. Он убьёт её. Она ударила мечом, надеясь обезоружить противника, но в последний момент ему удалось уйти от удара. И вот он, не давая ей перерыва, снова пошёл в наступление. Нет, она не может позволить убить себя сейчас. Именно сейчас, когда наконец обрела счастье, которое, как она думала, навсегда потеряно для неё, ощущение того, что она любит и любима. "Торин!" — мысленно звала она. Неужели она больше никогда не увидит его? Не ощутит его поцелуев, его твёрдости внутри себя? Несчастье накрыло её целиком.

Камео обогнула ловца и бросилась от него. Мужчина погнался за ней, держа кинжал наготове. Девушка завернула за угол, ноги у неё подкашивались.

— Демон! — в голосе Ловца были жестокость и ненависть. — Девица! Ты слишком долго жила!

Он замахнулся кинжалом и… отлетел от Камео. Приглядевшись, девушка различила атлетическую фигуру мужчины. Ловец поднялся на ноги, и они сцепились. Мужчина дрался отчаянно, парируя все удары Ловца, постепенно переходя в атаку. Он сжал кулаки и ударил противника в челюсть. Тот упал и остался лежать неподвижно, но вскоре пошевелился.

— Быстрее, он нагонит нас, — незнакомец ухватил Камео под локоть и потащил за собой. Девушка посмотрела на его руку, держащую её. Она была в перчатке. Торин. Он пришёл за ней. Он спас её. Но как он узнал, что с ней случилось и где её искать?

Тем временем они бежали всё быстрее, отрываясь от погони. Торин практически нёс Камео на себе, не трогая кожу, а прикасаясь только в местах, скрытых одеждой. Чего ему опасаться, он же в перчатках?

В безопасно они себя почувствовали лишь у него в квартире. Первым делом Торин заставил подругу успокоиться, отправив её под тёплый душ.

— Как ты узнал, что мне требуется помощь? — полюбопытствовала она через некоторое время, выйдя из душа.

Торин долго молчал.

— Как я мог не узнать, если ты кричала? — наконец сказал воин.

— Но я не кричала, — изумилась Камео, — вернее, я кричала, но мысленно. А как ты меня нашёл?

— Так я бежал на крик.

Весьма исчерпывающе и непонятно. Или всё дело в связи, которая установилась между ними. Это невероятно. Невероятно и… возможно. Камео хотелось в это верить. А как Торин сразил того Ловца! Да, давно ему не приходилось скрещивать клинки. А ведь он всегда был прекрасным воином.

Торин, не взирая на возражения подруги, решительно отправил её спать. Правильнее сказать, она согласилась только после того, как Торин обещал позже к ней присоединиться.

Воин переживал то чувство, которое он испытал, когда понял, что его женщина в опасности. Это было невыносимо. Торин сломя голову мчался к ней, прислушиваясь к её голосу, сходя с ума от страха, когда он заглушался. Воин понимал, что не вынесет её потери. Пусть забирают его, пусть кинжал вонзят в сердце ему, а не ей. Тогда он уйдёт, и последняя мысль его будет о ней, о тех минутах близости, которые они разделили друг с другом. Торин вздохнул и направился к Камео, к женщине, которую он… любил. Да, любил. Любил страстно и нежно, со всей силой своего сердца.

Внезапно воин остановился. По непонятной ему самому причине он до сих пор не мог прикасаться к её коже, боясь своего проклятья. Но это же глупо, говорил он себе, они были близки, контакт состоялся. Причина его сомнений состояла в том, что Камео сумела загнать его Болезнь очень глубоко, но только на время. А что, если однажды она не сможет помочь ему сдержать его демона? Надо её обезопасить. Торин открыл шкаф с одеждой и найдя то, что икал и надев это, он вошёл в спальню и лёг рядом с любимой. Когда она обняла его, Торин почувствовал в себе необычайный прилив нежности к девушке и ему хотелось оберегать её от всех бед и невзгод. Крепко обнявшись в темноте комнаты, влюблённые уснули.

Глава 7

Первое, что, проснувшись, увидела Камео, был… противогаз. И обладателя этого противогаза она страстно обнимала. Камео резко села, освобождаясь. На мужчине, спавшем рядом, был также защитный костюм телесного цвета из прорезинового материала. После сна голова не очень хорошо работала, и Камео, не узнав любимого, начала…

Пробуждение Торина было менее приятным. Сначала было всё хорошо, он почувствовал руки девушки на своей шеи, и ему это понравилось, но только до того момента, как эти самые руки начали его душить.

— Камео, — прохрипел он. Противогаз изменил его голос.

— Ах ты, морда зелёная, фантом недоделанный, скотины ты… э… ну, в общем, скотина! ГДЕ МОЙ ТОРИН???

Её Торин? Воин даже перестал сопротивляться. Она назвала его своим. Это что-то значит? Он искренне на это надеялся. А пока надо немедленно прекратить собственное убийство.

— Успокойся, милая, — ласково произнёс Торин, снимая противогаз. — Я просто надел костюм.

Камео пришлось сделать над собой усилие, чтобы не застыть с раскрытой челюстью. Он что, в последнее время теперь так спит? Зачем? Ведь задохнуться можно. Хотя в этом плане ему ничего не грозит — он ведь бессмертный. Но всё равно, это очень странно. Но ладно, если Торину нравится спать в противогазе, что ж, она примирится с этим.

— Хм, — только и выдавила она. — Торин, а что это? Зачем ты надел костюм и противогаз?

Торин выглядел смущённым. Ему почему-то не хотелось объяснять настоящую причину. Камео, считал он, может серьёзно обидеться, если он скажет, что защищал её. Она так добивалась его, и ей может не понравиться, что он по-прежнему опасается прикасаться к ней. Но ведь он любит её. И не вынесет, если ей придётся влачить то же существование, к которому привык он. Но всё-таки нужно что-то ответить.

— Так это ж холодно, да вот… хм, ну вот я и подумал.

Нда. Всё ясно и лаконично.

— Я могла бы тебя согреть, — томно мурлыкнула девушка.

— Ох, — как же всё сложно. — Ты спала, я не мог разбудить тебя, в смысле я, конечно, мог, но не хотел, то есть я хотел, но ты же спала, а я, вроде как джентельмен и, в общем, вот!

Камео с минуту офигивающе смотрела на Торина. И вдруг не выдержав, захохотала.

— Торин, ты не подражаем.

Торин долго не мог понять, что он такого сделал.

За завтраком Торин внимательно следил за Камео. Ему нравилось в ней всё, даже как она ест. С таким аппетитом и так соблазнительно, что ему самому захотелось стать едой. Она была прекрасна. Внезапно Торин осознал, что ни разу не делал ей комплиментов. Как он мог допустить подобную оплошность? Впрочем, он был так сильно охвачен вожделением, что вообще ни о чём не мог думать, кроме того, как поскорее уединиться с ней, закрыться в спальне на ключ и не выходить оттуда, пока они оба не пресытятся друг другом. Он хотел погружаться в неё, слушая её крики удовольствия, мольбы, чтобы он продолжал, он хотел… так, давно он не посещал холодный душ. С вечера. Кошмар, он разорится на счетах за воду. Так, о чём это он, да, о комплиментах. Что бы такое сказать?

— Камео, — начал воин.

Девушка ласково посмотрела на него, продолжая есть. Всё, он возьмёт её прямо здесь. Спокойнее, сказал он себе, ты же воин, а воин должен думать прежде всего о деле. Легко сказать.

— Торин?

— Да?

— Ты хотел что-то сказать?

Он хотел что-то сказать. Да, точно, комплименты. Итак, собираемся с мыслями.

— Ты красивая. Даже очень.

Камео слегка покраснела.

— Спасибо. Ты тоже.

— Правда? — Торин сам не понял, почему задал этот вопрос. О собственной привлекательности ему было прекрасно известно.

— Да, — кивнула Камео. — У тебя очень красивое лицо. Мне нравится оттенок твоих волос, их мягкость, хочется постоянно проводить по ним рукой, твои глаза подобны изумрудам, нет, никаким изумрудам с ними не сравниться, в их зелени можно затеряться, что я сделаю с превеликой радостью. Твоя улыбка меня завораживает, а великолепное сложение твоего тела не перестаёт восхищать. Торин? Торин, что с тобой? Я что-то не так сказала?

Торин тем временем пытался осмыслить сказанное девушкой. Она действительно такое сказала? Какой кошмар, такие слова должен говорить он, а не она. Какой же он после этого мужчина?! О, самый что ни на есть, и он готов прямо сейчас это доказать.

— Ты очень сильный, я видела, как ты расправился с тем Ловцом.

Торин сделал глубокий вдох. Камео будет приятно, если он оценит её как воина.

— Ты тоже очень сильная, с тобой можно пойти куда угодно и ничего не бояться. Я бы мог доверить тебе свою жизнь. Ты словно машина, — тут Торин уже увлёкся, не замечая её недоумённого взгляда. — Как осадочная машина, такая же сильная и надёжная. Тебя нельзя сломать, трудно покорить, в этом ты как непреступная крепость, ты как оружие массового поражения — разишь на повал. Многие бы хотели иметь тебя в своём войске в качестве военачальника.

Камео на этот раз не стала сдерживать челюсть, и та упала чуть ли не до пола. Торин недоумённо посмотрел на неё. Он что-то не то сказал?

— А ещё ты красивая. Ах, да, это я уже говорил. Ну, что ещё можно сказать, ты… умная и решительная!

Неожиданно Камео схватилась за живот и сползла на пол.

— Что с тобой? — обеспокоенно спросил Торин, опускаясь рядом с ней. И тут он понял, что она смеётся. Торин не мог скрыть своей радости. Он одержал верх над Несчастьем, когда он рядом, демон не тронет её. Камео продолжала смеяться, пока у неё не кончились силы.

— Ох, Торин, мне такого ещё никто не говорил.

— Прости.

Новый приступ смеха.

— О, Торин, ты просто восхитителен. С тобой никто не сравнится.

И тут ей стало не до смеха. Торин словно с цепи сорвался. Спихнув всё со стола (ну вот опять убираться надо будет), он уложил на него девушку, попутно избавляя её от одежды. Его уже не волновало то, что, возможно, он передал ей Болезнь. Она хотела его прикосновений, она их получит.

Девушка, не уступая ему в страсти, неистово целовала воина. Оставшись обнажёнными, они слились телами и квартиру огласили стоны и крики сладострастия. Торину было очень трудно себя сдерживать, но он из всех сил старался доставить ей удовольствие. На медленную и нежную любовь он сейчас был не способен.

— Обхвати меня ногами, — сказал он, и она подчинилась.

Его губы приникли к её груди, язык обвёл острую вершинку сначала одного соска, потом другого. Затем его рот стал перемещаться выше, поцеловал ключицу, покусывал мочку уха и, наконец, сладко поцеловал в губы.

Камео металась по столу в исступлении. Она стиснула могучие плечи воина, выбрасывала бёдра ему навстречу, крепко сжимая его ногами. Руки Торина легли на её груди, язык снова переместился к уху.

— Да, любимый!

Если воин это услышал, то не подал виду. И тут сокрушительной силы оргазм охватил её, и она закричала. Но мучитель и не думал останавливаться. Впрочем, если бы он остановился, она бы его убила.

Взяв её за бёдра, он ещё крепче прижал девушку к себе, и выпрямился, заставив тем самым и её принять вертикальное положение. Поняв, что от неё требуется, Камео, упершись в него ногами, стала скользить по нему. Вновь поцеловав её, Торин одной рукой сжимал ягодицы девушки, другой массировал грудь. Камео укусила его в плечо, он обводил влажные круги языком на её шее.

— Ещё, — прохрипел он. — Господи, как мне нравится. Ооо, как же хорошо!

— Люби меня, — шептала она.

Он продолжал вонзаться в неё, в нём будто проснулся дикий зверь. Звуки, вырывающиеся и из её горла, тоже мало походили на человеческие. Не в силах с собой совладать, он в последний раз с тигриным рычанием бешено овладел ею, и её тело заполнилось его желанием.

— Ты так великолепен.

Они лежали на полу в кухне, счастливо обнимаясь.

— Так же, как и ты, моя сладость.

Камео потёрлась о его бок. Как бы ей ни хотелось провести с ним остаток дня, но у неё были свои дела. Нужно рассказать Сабину о нападении. Она искренне надеялась, что сила кинжала скоро иссякнет. Но сколько ещё осталось времени.

— Мне пора, — сказала она и, помолчав, добавила. — Я хотела бы прийти к тебе снова.

— Хочешь снова быть со мной?

Девушка с нежностью коснулась его щеки. Как хорошо, что он больше не вздрагивает.

— Постоянно. А ты?

Торин поцеловал её.

— Всегда. Мне кажется, что я никогда не смогу насытиться тобой.

Когда Камео ушла, Торин первым делом решил для себя несколько важных вещей. Во-первых, охранять свою женщину от Ловцов и других неприятностей, во-вторых, устроить ей романтический сюрприз, чтобы она не обижалась на него за его чрезмерную страсть, где нет места нежности и, в-третьих, научиться, в конце концов, делать правильные комплименты.

Глава 8

Камео с интересом смотрела на длинное белое платье из нежного шёлка. Прошло пять дней после того, как она в последний раз видела Торина и с нетерпением желала увидеть его снова. Сегодня днём он отправил ей сообщение с просьбой навестить его. Сейчас был вечер и ей приходилось быть очень осторожной, чтобы вновь не напороться на Ловцов. Женщина взяла платье в руки и прижала к себе. Торин велел ей надеть его, а затем он сказал что-то про скотину.

Исполнив пожелание воина, Камео громко позвала его. Когда Торин вошёл, она не смогла подавить восхищённого возгласа. Он, как всегда, был одет во всё тёмное, но сейчас его на нём была не чёрная, а тёмно-синяя рубашка с чёрными с золотом брюками. Он с таким же восхищением смотрел на неё.

Она была прекрасна! Белое платье подчёркивало достоинства соблазнительной фигуры, не слишком низкий вырез оставлял простор воображению. Чёрные волосы каскадом спускались на плечи. Торин подошёл к ней и, после некоторого раздумья, взял её за руку. Камео с трудом подавила ярость. Он опять в перчатках! Он что, издевается?

— Сними их, — тихо попросила она.

— Кого? — не понял Торин.

Нет, ну она ему точно врежет.

— Перчатки.

Торин попытался убрать руки, но Камео сама ухватилась за них и, поняв, что воин не собирается идти на уступки, принялась стаскивать столь ненавистный ей предмет его гардероба. На миг Торин застыл от неожиданности, и Камео этого хватило. Стащив с него перчатки, она решительно отбросила их в сторону. Торин проводил их взглядом, затем перевёл его на Камео. Он не мог сердиться на любимую, и если ей мешают его перчатки, он обойдётся без них.

— У меня для тебя кое-что есть, — сказал он, приобняв её.

— Это платье? Оно очень красивое. Только на поединки я его не одену, — они рассмеялись.

— Камео, — начал он. — Я вёл себя не так, как ты того заслуживаешь. Нет, дай мне сказать. Мой демон не даёт мне возможности быть с женщиной, но я, не Болезнь, способен на чувства. Я должен был показать всё это тебе, любить тебя нежно и медленно, а вместо этого повёл себя как скотина.

— Ты имеешь в виду свою страсть?

Торин кивнул. Камео обняла его, заверяя, что просто обожает, когда он ведёт себя как скотина. И пусть только попробует не вести.

Торин подошёл к стене и щёлкнул чем-то рядом с выключателем. Неожиданно комната изменилась. Очертания мебели, окна, потолка и пола стали пропадать, а на месте их появилась ночная улица с красивыми зелёными деревьями, воздух пах цветами, перед ними появился фонтан с изображением дельфина, а в небе сияла полная луна.

— Это волшебство.

— Это всего лишь голограмма, — тихо проговорил воин, обнимая Камео за плечи. — Но когда ты рядом, даже самый ненастный день становится волшебным.

Когда Камео в ответ поцеловала его, Торин мысленно поблагодарил Париса, к которому обратился с просьбой научить его комплиментам.

Торин щёлкнул пальцами, и пространство наполнила музыка вальса "Голубой Дунай".

— Ты позволишь? — протянул ей руку Торин.

Камео неспеша вложила свою ручку в его, и они закружились в ритме танца, забыв о существовании остального мира.

Женщина крепко прижималась к Торину, пытаясь совладать с желанием сказать, как сильно она его любит. Но страх останавливал её. Любит ли он её так же сильно, как и она его? А вдруг она ему нужна лишь потому, что она может заставить его управлять Болезнью.

Музыка закончилась. Торин провел большим пальцем по её щеке, она в ответ обняла его за талию. По её щекам катились слёзы.

— Что-то не так? — испугался Торин. Чёрт, он прижимал её слишком сильно.

— Нет. Я плачу от счастья. Всё было чудесно.

Улица вновь стала комнатой. Торин медленно снял её платье, затем разделся сам. Камео приподнялась на локте едва они легли на кровать. Она наконец-то сделала то, что давно хотела: с восхищением оглядев татуировку бабочки внизу его живота, как раз под пупком, она возбуждённо обвела её контуры кончиками пальцев. Через мгновение пальцы заменил рот. В ту же секунду она оказалась под ним.

— Не торопись.

В этот раз всё было медленно. Торин растягивал наслаждение, снова и снова поводя её до экстаза. Камео обхватила его ногами, не желая расставаться с ним, продлевая их единение. Когда она наконец взмолилась о пощаде, Торин заставил её так жарко кончить, что крик удовольствия мог выбить окна.

Воин нежно обнял возлюбленную. Он так хотел, чтобы она принадлежала ему. Нуждалась только в нём. Хотела лишь его одного. Внезапно его осенило. Он может связать себя с ней самыми крепкими узами. Много, очень много лет назад Повелители в одном храме наткнулись на сокровищницу артефактов. Хотя какая это была сокровищница, просто келья с несколькими парами украшений, точнее, резных колец, но никто из них не смог взять ни одной, так как не было никого, кого можно было бы связать с собой, теперь же, если к нескольким воинам присоединится Торин, то их возлюбленные ощутят защиту своих мужчин, их силу, любовь и единение. Камео станет моей близким другом, моей духовной супругой. Он сделает всё, чтобы она захотела этого. Нежно поцеловав девушку в лоб, Торин позволил себе уснуть.

— Ты помнишь об этом храме? — удивился Люциен, когда Торин предложил отправиться в Будапешт за кольцами. Утром, как только Камео ушла, Торин, не долго думая, отправился к Люциену. Он был уверен, что носитель Смерти отправится в храм, ведь он так любит Анью.

— Пять пар колец, — чётко выговорил Торин. — Символы любви, заботы, уважения, надёжности, дружбы, страти, вообще всего, что только можно. Анья, конечно, любит тебя и без этого, но кольца помогут вам стать ближе друг к другу.

— Да, — улыбнулся Люциен, — но требуется сила пяти воинов, чтобы войти в келью и получить кольца. Да и то, если у них есть, для чего брать их.

Раздался звонок в дверь. Пришли ещё три воина. Сегодня же вечером они будут в будапештском храме.

Огонь осветил разрушенный храм. Он по-прежнему хранил остатки былой красоты и величия. Воины соединили руки перед сферой, что находилась в таинственной келье, куда они вошли. Это было не сложно, войти могло гораздо больше людей, нежели выйти.

По их рукам заструилось сияние и пришло в движение. Огонь разгорался всё ярче и ярче, по крепким телам воинов струился пот, держать руки скреплёнными больше не было сил, но они не разжимали их, впиваясь друг в друга пальцами и ладонями.

Сфера полыхнула синем огнём, раскрываясь. Это был знак и воины — Люциен, Меддокс, Сабин, Аэрон и Торин — разомкнули руки и переглянулись.

— То, что было раньше, я готов забыть,

Но даже Насилию сие чувство не затмить, — низким голосом нараспев сказал Меддокс, протягивая руку к сфере.

Сфера взревела и туман на миг скрыл Меддокса. Спустя миг перед ним лежали платиновые кольца с выгравированными на них символами. В середине поблёскивали кроваво-красные рубины.

— Это для тебя, Эшлин, любимая.

Следующим занял место Люциен.

— Я есть Смерть, кошмар, я — страшное зло,

Но любовь победит его.

Глаза застила дымка. Когда туман рассеялся, взгляду его предстали испешрённые символами сапфировые кольца.

— Анья, твоя любовь — это всё, что мне нужно.

Слово взял Сабин.

— У каждого есть своё мнение, но я знаю точно —

Любовь побеждает Сомнение.

Сабину достались кольца с топазами.

— Они прекрасны, но ничто не сравнится с тобой, Гвен.

— А для кого ты хочешь кольца, Аэрон? — спросил Люциен.

— У меня будет кому их передать.

— Уж не о Легион ли ты говоришь?

Аэрон ничего не ответил, лишь слегка пожал плечами, мол думайте сами.

— Гнев сжигает меня изнутри.

Возлюбленная, посмотри мне в глаза и сердце мне своё подари.

Аэрон почувствовал себя невесомым, потом вдруг налился тяжестью, но уже в следующее мгновенье это прошло. Сначала он думал, что его просьба останется без ответа, но его газа загорелись радостью, когда его взору предстали кольца, в середине которых красовались аметисты.

— Кто бы ты ни была, я чувствую твоё присутствие. Ты та, что нужна мне, — прошептал Аэрон.

Настала очередь Торина. Ему вопросов не задавали, хотя никому, кроме Меддокса, не было понятно его мотивов.

— Болезнь, что хуже смерти, убивает желание жить.

Но демон Несчастья сможет её полюбить.

Келью наполнил вихрь, сфера занялась огнём. Все громко ахнули. Торин ощутил прикосновение к коже холодного металла. Воины встали рядом с ним. Все пятеро разглядывали кольца с изумрудами. Торин вспомнил, как Камео сравнивала его глаза с этими камнями. Теперь они будет помнить их всегда.

Когда Меддокс, Люциен, Аэрон и Сабин отошли от Торина на некоторое расстояние, воин, тише шёпота Аэрона, промолвил:

— Камео, я со всем справлюсь, только люби меня.

Глава 9

— Ну ничего себе! — воскликнул Рейес, разглядывая пять пар колец. — Красота!

— Это хорошо, что Торин вспомнил о храме и об этих кольцах, — проговорил Меддокс, потягивая виски и откинувшись на спинку стула. — У нас была сила пяти Повелителей и всё благодаря ему.

Торин усмехнулся. Они сидели на веранде в доме Сабина, тот открыл лучшие запасы виски. Все отметили, что хотя Рейес не добыл для Даники кольца, он отнюдь не выглядит расстроенным. Когда его спросили об этом, он заявил, что они связаны с Даникой кое-чем покрепче колец.

— Чем же?

Без лишних слов Рейес встал и начал расстёгивать рубашку. И надо же было такому случиться, что именно в этот момент к ним вошла Гвен.

— Ооо, я дико извиняюсь, мальчики, — голос её был полон смущения. Она надеялась, что поведению Рейеса есть нормальное объяснение. — Там… это… суп нагрелся. Я, пожалуй, пойду, да, пойду. — И, бросив взгляд на Сабина, устремилась прочь.

Рейес, постояв немного, продолжил своё странное занятие. Когда он закончил, все, некоторое время поначалу присматриваясь, потрясённо ахнули. На теле Рейеса рядом с татуировкой бабочки красовалась такая же, только маленькая и в виде растения.

— Что это? — спросил Сабин.

— Это Даника тебе нарисовала? — поинтересовался Аэрон.

— Делать ей нечего, как на мне цветы рисовать! — проворчал носитель Боли. — Это дикая лилия, клеймо.

— Клеймо?! — удивлению Торина не было предела. — Какого чёрта ей потребовалось ставить на тебе клеймо?

Рейес с нежностью улыбнулся, вспоминая тот момент когда Даника провела по его телу своими волшебными губами, прошептав заветные слова, и клеймо это он носил с гордостью, тем более что у Даники было точно такое же.

— У нас обои такое же клеймо, мы очень близки, ближе просто не бывает. Мы… принадлежим друг другу.

— Вот это да, — пробормотал Аэрон и, повернувшись к Торину, прищурился. — Скажи, Торин, для кого ты брал эти кольца?

— Ну, об этом несложно догадаться, — хмыкнул Люциен.

— Догадывайтесь про себя, — проворчал Торин, обеспокоенно переглядываясь с Меддоксом.

— Предлагаю это обмыть, — заявил тот.

— Отлично, надо созвать всех, — кивнул Люциен. — Анья будет в восторге, — и, нервно хохотнув, добавил. — Думаю, завтра будет самое оно. Да, и приоденьтесь как-нибудь. Прежде всего это касается тебя, Торин, одень для разнообразия что-то другое, не чёрного цвета.

— Ну вот, опять надо мыться, — процедил Меддокс.

Камео волновалась. Но волновалась приятно. Она посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна. Ей очень шёл её коричневый вельветовый костюм, к тому же он был очень удобным. Торин будет в восторге. Торин. Она должна признаться ему в своих чувствах, так как от него она, похоже, в ближайшее время этого не дождётся. Ей не хотелось думать о понравившейся ему остроухой девке. Она не получит её Торина. Он принадлежит ей, хочет он того или нет. Его никто не спрашивает. Что ж, пора ехать к Люциену.

— Что значит не могу. Мне очень надо, — голос Аньи был первым, что услышала девушка, придя к носителю Смерти.

Собрались почти все, некоторые, как и она, не понимали, с чего бы Люциену устраивать праздник. Наоборот, ситуация с Ловцами требовала залечь на дно и не высовываться. Может, это такой способ у Люциена расслабиться и наплевать на всё. Камео не отрываясь смотрела на любимого. На нём были плотно облегающие чёрные брюки и бежевая рубашка. На руках красовались неизменные перчатки. Ну ничего, как только они будут наедине… Камео почувствовала, как заливается румянцем.

— А я тебе говорю, что сама всё это таскать не буду. А ну живо на кухню.

Люциену пришлось смириться. Тут пришли остальные. Все были в сборе. Камео, чтобы не думать о Торине, иначе она бы увела его в укромное местечко, заняла себя беседой со Страйдером и Гидеоном. Торин в это время оживлённо разговаривал с Рейесом, Аэроном и Сабином. Вид у них был такой, что Камео сразу поняла: они знают причину сборища.

— ЛЮЦИЕН!!! — голос Аньи был громоподобен. — Ты что делаешь? Я на минуту отвернулась, а ты… ПРЕКРАТИ ВЫЛАВЛИВАТЬ МЯСО ИЗ КАСТРЮЛИ РУКАМИ!!!

Теперь дом затрясса от хохота. Да, с Аньей не соскучишься.

Камео думала, что большего волнения она испытать не может. Но когда с ней рядом сел Торин, она поняла, что ошиблась. Это была мука.

— Горько! — закричал вдруг Меддокс.

Воцарилась тишина. Анья с Люциеном переглянулись и уже было потянулись друг к другу, как…

— Горько! — надрывался Меддокс. — Горько! Анья, какого чёрта ты в соус столько перца насыпала?! И одним глотком воин опорожнил пол графина с водой. Он бы выпил весь, но там осталась только половина.

В общем, Камео была довольна вечером, если бы её мысли не отвлекались постоянно на Торина. После столь запоминающегося ужина девушка, чтобы как-то переключить внимание на что-нибудь, кроме Торина, подошла к книжной полке, стоящей в гостиной и принялась выбирать.

— Камео, — о, этот голос.

— Торин.

Торин улыбнулся ей, и она схватила первую попавшуюся книгу. Торин сделал то же самое.

— Правильно, пусть все думают, что мы обмениваемся мнениями о книгах.

Камео оглядела гостиную, полную людей. На них не обращали внимания, но, наверное, воин прав. Неизвестно, что он хочет ей сказать.

— Ты просто потрясающе выглядишь. Никаких платьев, этот костюм делает тебя независимой. Правда, без него ты мне нравишься больше.

— Ох, Торин!

— Знаешь, что я хотел сделать, как только ты пришла? — страстно зашептал он.

— И что же?

Его улыбка была поистине хищнической.

— Я хотел утащить тебя туда, где нас никто не найдёт. Я бы обнажал каждый дюйм твоего тела, а мои губы в это время не отрывались от твоего рта.

— Торин.

— Да, — продолжал он. — Я бы прикусил мочку твоего уха, затем спустился к шеи, а потом двигался вниз, остановившись на груди. А знаешь, куда бы я дел свои руки.

Камео напомнила себе, что они не одни. Но её мозг отказывался рассуждать здраво. Торин придвинулся ближе.

— Я бы гладил ими твои прелестные бёдра, которые раскрылись для меня. Я стал бы вводить в тебя сначала один палец, потом два, притом я не отрывал свои губы от твоей груди.

— Торин, ты… о, Господи, что ты со мной делаешь?!

— Представь себе, как я обвожу языком твои соски, одна мои рука двигается в тебе, а другая прижимает твои бёдра к моим. Ты чувствуешь моё желание?

— Убить тебя мало!

— За что?

Оба тут же вернулись на землю. Анья стояла перед ними, переводя взгляд с одного на другую.

— Э… понимаешь, Торин… не согласен с моим мнением. Мы тут… книжки читаем и обмениваемся впечатлениями.

— И что, интересные книжки?

— Очень, — с готовностью закивал Торин.

Анья посмотрела на обложки и её лицо приняло донельзя удивлённое выражение.

— Камео, я не знала, что ты хочешь завести гусей, — наконец сказала Богиня Анархии.

— Гусей? Камео догадалась прочитать название книги, которая, как она уверяла, чрезвычайно её заинтересовала. "Разведение гусей в домашних условиях". Торин с испугом посмотрел на свою книгу, потому что у Аньи при взгляде на неё глаза чуть из орбит не вылезли. Через секунду его собственные глаза стали же такими, как у Аньи. Обложка гласила: "Руководство по вязанию крючком и спицами для профессионалов".

— Да, я этим занимаюсь, — не признаваться же, что книгу он держал для отвода глаз.

Когда Анья отошла, Камео не знала, куда деться от смущения. В конце концов она заявила, что хочет подышать свежим воздухом и поспешно вышла из дома. Торин через некоторое время последовал за ней. Если бы он только знал, какую ошибку совершает, он бы ни за что не позволил ей выйти за порог дома Люциена.

Глава 10

Он сам тронул её за руку, заставив остановиться. Они стояли на улице, рядом с тропинкой, уходящей к лесу. Как всегда, она не могла противостоять ему. Не в силах сдерживаться, она прильнула к нему и запрокинула назад голову, надеясь на его поцелуй.

— Давай пройдёмся, — предложил он. И это всё?

— Мне надо тебе кое-что сказать и… показать. А вот это уже лучше. Если только он не хочет сказать, что желает прекратить их отношения. Она не вынесет этого. Но он касался её так нежно, он совсем недавно шептал ей на ухо такие непристойности, что у девушки закипала кровь и было непохоже, что он собирается её бросить.

— Хорошая погода.

— Да, ничего. В курсе, грозу обещали.

Так, стоп. Что за светские разговоры. Они бы ещё политическую ситуацию обсуждать начали!

— Так красиво, — произнесла Камео, оглядываясь вокруг. Они примостились у небольшого дерева, и она старалась быть ближе к нему.

— Не так, как женщина, что я вижу перед собой.

— И это говорит мужчина, который сравнивал мои прелести с преимуществами осадной машины.

Торин на миг устыдился. Но тотчас же стыд заменила гордость. Может, он не был раньше силён в комплиментах, зато у него было полно других достоинств, и ей этого было более чем достаточно.

— Не сердись, — поспешила сказать Камео, не желая его огорчить. — Ты же знаешь, мне это не особо нужно. В конце концов не за красивые слова я…

— Ты что?

Она чуть было не сказала ему о любви. О Господи, но ведь она хотела сказать ему об этом. Камео вынуждена была себе признаться, что ждала, что он первый произнесёт заветные слова. А если она его напугает, вдруг он не может пока ответить на её чувства? Тогда её признание станет преградой между ними. Но она уже не может молчать.

— Так что? — настаивал он. Вот прицепился. Ну не может она сказать ему сразу, пусть он даст ей несколько минут, чтобы она могла собраться с духом.

— Камео? Вот зараза.

— Ты хотел мне что-то показать, — напомнила она ему.

— Да, хотел, но… Камео, ты что плачешь?

Она плакала? Нет. Она с удивлением ощутила влагу на своих щеках. Он уже второй раз заставляет её плакать. И оба раза это не было связано с Несчастьем. Обычно она вела себя так, что любой в её присутствии хотел застрелиться, только бы не смотреть в эти серебристые глаза, самые печальные глаза на свете. С Торином же она чувствует себя по-настоящему счастливой, но если он решит положить конец их связи, её демон снова завладеет ею и уже навсегда.

Торин обнял её. Девушка растаяла. Она скажет ему это чёртово признание. Если он захочет оставить её, она приползёт к нему на коленях и будет умолять его о любви. Только бы он не отталкивал её. Она сделает всё, чтобы он был счастлив. Рыдания сотрясали её тело. Его объятия стали ещё крепче. Это было невыносимо.

Воин терялся в догадках. Только что они с Камео мирно разговаривали, она даже подтрунивала над ним, а теперь вот плачет. Было так хорошо, а он всё испортил. Торин был готов дать себе пинка. Ну что он опять сделал не так?

— Камео, любимая, — нежно произнёс он. — Скажи, что случилось. Я сделал что-нибудь неправильно? Что-то не то сказал? Умоляю, скажи мне, милая.

Любимая? Милая? Неужели она слышит именно эти слова? Да, это так, но всё же это не признание в любви.

— Торин…, - какой страдальческий голос. Несчастье?

— Что, милая?

— Ты меня бросаешь?

Нет, нет, пожалуйста, не делай этого со мной. Я так люблю тебя.

— Бросаю тебя? — Торин казался донельзя удивлённым, и у неё забрезжила надежда. — Вообще-то я хотел сделать тебе подарок.

Он вынул из кармана какой-то предмет. Присмотревшись, Камео узнала в нём кольцо. Вернее, кольца, потому что их было два. Оба являлись бы точной копией друг друга, если бы не некоторые отличия: одно из них было массивнее другого, но на том, что было меньше, камень сверкал ярче. Этим камнем был изумруд. Такой же прекрасный и насыщенно зелёный, как… Да, как его глаза.

— Эти кольца для меня?

— Нет, — ответил Торин, смеясь, и тут же поправился, видя, что она снова готова заплакать. — Вернее, для тебя только одно из них. С этими словами он надел ей на левый безымянный палец (в западных странах при обручении кольца надевают на безымянный палец левой руки) изящное кольцо и положил ей на ладонь массивное.

— Надень его на меня.

Камео, по-прежнему ничего не понимая, сделала как он просил.

— Они сидят как влитые, — довольно проговорил Торин. — Если ты не откажешься от своего кольца сейчас, то будешь всегда принадлежать мне. И он рассказал девушке, как к нему попали эти украшения и их предназначение.

Камео пыталась успокоиться. Так, не плакать, ни в коем случае. Постепенно ей удалось прийти в норму. Торин грустно улыбнулся, ошибочно понимая её молчание.

— Я понимаю, тебе не хочется связывать себя с Болезнью. Ты наверняка понимаешь, я не могу гарантировать полную покорность моего демона, но я предполагал, что если ты до сих пор не инфицирована, может… Прости меня, я просто эгоист. Он протянул руку, чтобы снять с неё кольцо, которое сам надел. Но девушка не дала ему это сделать, убрав руки за спину.

— Нет, Торин, пожалуйста, не делай этого! — взмолилась она. — Я хочу оставить его себе. Я буду каждый день смотреть на него. Каждое утро, посыпаясь, и каждый вечер перед сном второе, что я хочу увидеть, это его.

— Значит, ты будешь принадлежать мне?

— Нет, — она была счастлива как никогда.

Торин отвернулся. Камео прижалась к его могучей спине. Господи, как же она его любит! И ей всё равно, что испытывает он. Её любви хватит на двоих.

— Торин, я не буду принадлежать тебе, потому что я уже давно тебе принадлежу. Только о тебе я мечтаю. Только ты мною владеешь. Мне не нужен другой мужчина, только ты, только ты.

— Я — Болезнь.

— А я — Несчастье.

— Ты дала мне исцеление.

— А ты сделал меня счастливой. Я люблю тебя. Пусть сгинут все Боги и демоны, но я люблю.

Воцарилось молчание. Камео продолжала прижиматься к нему.

— Я люблю тебя, Торин, — повторила она, отчаянно жаждая его. — Поцелуй меня. Иди ко мне, любовь моя.

— Я тоже…, - Торин внезапно замолчал, не закончив фразы. Камео терпеливо ждала, надеясь, что это были его слова любви. Но он всё молчал. И тут воин пошатнулся.

— Ох, Камео, — это было последнее, что она услышала от него. Его спина ушла у неё из-под рук, воин повалился на землю.

— Торин! — закричала женщина, сама не своя от страха.

В следующий миг округу огласил вопль отчаяния: Камео, перевернув Торина на спину, с ужасом увидела торчащий в его животе кинжал с изогнутой серебряной рукоятью.

Глава 11

Нет! Нет! Он должен жить. Камео была вне себя от страха за жизнь Торина. Его смерти она не переживёт. То есть, конечно, она сама будет жить, но это будет больше похоже на существование.

Воины отнесли Торина в его комнату, держа его за одежду. Камео дрожащим голосом поведала, что произошло в лесу.

Сабин осторожно взял кинжал в руки. Долго, очень долго он разглядывал его, потом провёл пальцами по лезвию и удовлетворённо кивнул.

— Время действия яда закончилось, — объявил он. — Теперь это обыкновенный кинжал, для нас он не опаснее ножа.

— Откуда знаешь? — спросил Страйдер, избавляя Торина от одежды и осматривая его раны.

— Серебро потеряло цвет, нет больше зловещего блеска, — объяснил носитель Сомнения. — Похоже, Болезнь поразила его.

— Это стоило Торину жизни, — Камео уже не могла сдержать слёз, они потоком струились из её глаз.

О, Господи! Сабин и все остальные были готовы вонзить себе нож в сердце, заколоться этим самым злополучным кинжалом, хотя он был уже бесполезен, только бы не слышать этого её голоса. Все понимали, что если Торин умрёт, а скорее всего, так и будет, с ней нельзя будет находиться рядом, чтобы не ощутить новою огромную силу её демона. Этого никто из них не вынесет.

— Он ведь не умрёт? — вопрошала она.

— Ты должна понять одну вещь, — вкрадчиво произнёс Люциен. — Надежды почти нет.

— Но ведь он бессмертный.

Носитель Смерти тяжело вздохнул. За весь вечер в присутствии Камео он не ощущал воздействия Несчастья, тогда как сейчас комната была заполнена им. Торин не должен умереть, иначе девушку придётся держать подальше от остальных.

— Баден тоже был бессмертным, — сумел выговорить он.

— Нет! — Камео бросилась к окровавленному воину, заливая слезами его грудь. Он слабо застонал.

— Торин.

Воин стиснул зубы и заметался, не приходя в сознание. Камео сжала его в объятиях. Вдруг сильные руки оторвали её от Торина.

— Думай, что делаешь, — недовольно вскричал Кейн. Стёкла на окнах затрещали, книги на полках пролетели через всю комнату.

— Тебе лучше уйти отсюда, Бедствие, — она вырвалась из его цепких в перчатках рук. — Ты можешь серьёзно навредить ему своим присутствием.

— Кейн ошибается, — подал голос Гидеон. — Тебе нужно было прикоснуться к нему.

— Он — демон Болезни, — снова Кейн.

— А мне-то что с того? — Камео охватила ярость. — Он нужен мне какой бы то ни было. И мне абсолютно всё равно, что за демон терзает его. Уйдите все.

— Хватит уже, — голос Аньи прервал словесную баталию.

Камео тут же повернулась к ней. Возможно, богиня сможет помочь. Анья, правильно разгадав намерения девушки, отрицательно покачала головой.

— Боюсь, я не смогу ему помочь.

— Я хочу, чтобы он умер, — несмотря на то, что Гидеон мог выражаться только ложью и Камео понимала, что он на самом деле хочет сказать, ей хотелось убить его за такие слова.

Торин тем временем продолжал метаться, Меддокс с Люциеном едва удерживали его, Рейес старательно обтирал его полотенцем.

— Надо что-нибудь дать ему.

— Человеческие лекарства? Вряд ли они помогут ему.

Торин вдруг закричал, а потом затих, долго оставаясь неподвижным. Меддокс взял в свою обёрнутую в перчатку руку руку Торина, пытаясь нащупать пульс. Пульса не было.

— Боюсь…

— Нет! Нет! Он не может умереть. О Боги, лучше возьмите меня. Я и так приношу всем несчастье, — голос Камео звенел от отчаяния.

Меддокс наклонил голову и прислушался к дыханию друга, пытаясь уловить его.

— Ну что? — девушка заламывала руки, изумруд в кольце ярко сверкнул, привлекая к себе внимание. — Меддокс, не молчи же.

— Он…

— Что?

— Он жив, — наконец сказал воин, — но дыхание слишком слабое. Пульс тоже появился, но я едва могу нащупать его.

— Неужели нет никакой надежды?

Меддокс взглянул на неё и глаза его сверкнули ярче камня на её кольце.

— Надежда всегда есть. Но не забывай, что среди Повелителей тоже есть Надежда. И эта Надежда — демон.

— Я думаю, нам лучше сейчас уйти, — сказала Анья. — Пусть кто-нибудь останется с Торином.

Камео заявила, что этим кем-то будет она. При этом вид у девушки был такой, что никто бы не осмелился подойти к воину, опасаясь её гнева. Даже Аэрон решил, что его собственный демон Гнева никогда не владел им с такой силой.

— Это хорошая идея, — Гидеон недовольно сдвинул брови.

— Я знаю, — огрызнулась на него носитель Несчастья.

Все ушли, оставив Камео и Торина наедине. Девушка опустилась на постель рядом с воином. Тот по-прежнему не подавал никаких признаков жизни. Камео, так же как и Меддокс ранее, попыталась уловить его дыхание. Оно было таким слабым, что девушка едва ощутила его. Но оно было. Пока.

Она должна что-то сделать.

Эта мысль не покидала её три дня, что она была рядом с Торином. К ним постоянно кто-то заходил, все проверяли состояние воина, Меддокс даже раздобыл какой-то чай с целительным действием, что, впрочем, нисколько не помогло. Камео видела его боль, пожалуй, ему будет труднее всех, конечно, кроме неё, смириться с потерей друга. Нет! Он не умрёт. Он не может так с ней поступить после всего, что они пережили вместе.

— Торин, — прошептала она, гладя его по волосам. Её взгляд остановился на кольце, которое украшало его руку, затем переместился на свою собственную с более изящным двойником его кольца. — Помнишь, Торин, я говорила тебе в лесу, что второе, что я хочу видеть утром и вечером — это твоё кольцо у себя на пальце. Знаешь, почему второе? — она наклонилась к нему и зашептала на ухо. — Потому что, первое — это ты. Пожалуйста, не позволяй этой железке убить себя, я не смогу без тебя жить, мой Торин, любовь моя.

Но воин оказался глух к её мольбам. Время от времени он принимался метаться, что-то бессвязно выкрикивая, затем неподвижно замирал, заставляя её рыдать от горя. И тогда она решилась.

— Крон, царь мой, я взываю к тебе!

Она смиренно стояла на коленях на голом полу. Холод сковал её тело. Ей было неудобно оставаться в костюме, и она переоделась в чёрную длинную юбку и чёрную футболку, о чём сейчас пожалела. В костюме было бы не так холодно, хотя, возможно, дело не в этом.

— Крон, я молю тебя услышать мой призыв.

Она продолжала стоять на коленях, сжав вместе руки. Видимо, титан не желал удостаивать девушку своим присутствием. Но он бал её единственной надеждой.

— Крон, умоляю, явись мне. И снова нет ответа.

— Крон, чёрт тебя задери, да явись же ты, титан недоделанный. Я же хочу заключить с тобой выгодную для тебя сделку.

— Очень интересно, — раздался низкий мужской голос. Крон!

— Я надеюсь, у тебя есть достойная причина отзываться обо мне подобным образом. Ну никакого уважения. Я всё таки царь.

Камео срочно исправила свою ошибку.

— Прости меня, господин, что позволила себе подобные высказывания, но я в отчаянии. Мой любимый умирает.

Крон заметил лежащего Торина, неприятно поразившись его измождённым видом.

— Да, я знаю. Болезнь. Ты хочешь спасти Болезнь, — это был не вопрос, а утверждение.

Камео кивнула.

— Ты ведь уже знаешь горечь потери.

— Да. — ответила Камео. — Когда-то я любила одного мужчину, но его жестоко убили, и я не смогла его спасти. Но то, что я чувствовала к нему, не идёт ни в какое сравнение с тем, что я испытываю к Торину. Я не переживу его потери, Крон, я люблю его, как никогда никого не любила. Я готова заключить с тобой сделку. Ты можешь попросить у меня всё, что захочешь, и я исполню это, только верни мне его.

Крон надолго замолчал, обдумывая слова девушки. Камео начала терять терпение, когда он наконец сказал:

— Я не могу вернуть его, ведь он пока ещё жив.

— Тогда не дай ему умереть!

— Как бы ни была соблазнительна мысль, что один из Повелителей находится у меня в услужении, я не пойду на сделку с тобой. Не потому, что не хочу, а потому, что не могу.

— Ты должен!

— О, Несчастье, ты утомила меня. Вся соль в том, что Болезнь слишком силён, сейчас он не принадлежит ни мне, ни вам. Пока он сопротивляется, но магия кинжала скорее всего сделает своё дело. Я бессилен.

Камео не стала уличать титана во лжи, так как понимала, что он говорит правду. Сердце её разрывалось на части, нет, оно разбилось вдребезги, ей казалось, что оно вот-вот перестанет биться. Слёзы её устремились по щекам неудержимым потоком.

— Тогда забери меня с ним, — её голос уже не выражал жизни.

— Но ты не поражена. И ты бессмертна.

— Мне не нужно это бессмертие без него. Забери у меня его. Позволь мне умереть вместе с Торином.

Крон подошёл к лежащему воину. Тот дёрнулся, стиснул одеяло и затих.

— Я не могу вернуть его тебе, но делаю тебе подсказку, Камео: ты могла бы сама попробовать сделать это.

— Что? — слёзы мигом высохли. Неужели она не ослышалась.

— Ты можешь попытаться вернуть Торина, — повторил Крон. — Если кому это под силу, так это тебе.

— Но как?

Крон возмутился.

— Всё тебе объясни да расскажи. Вообще наглые все стали, никакого уважения.

— Я воздвигну храм в твою честь.

— Да не надо мне храм, мне вообще от тебя ничего не надо, — отмахнулся титан. — Сделки не будет. А как ты будешь бороться за него, можешь знать только ты. Делай то, что считаешь нужным.

Крон с чувством выполненного долга решил, что пора откланяться. Но чёрт его знает почему перед тем, как исчезнуть он произнёс:

— Мужчина — личность не менее особенная, чем женщина. Но мы любим, когда нам дают то, что мы желаем, особенно те, кто нас любит.

Камео некоторое время обдумывала слова Крона. Значит, дать то, чего он хочет. Может быть, если она достучится до его сознания или ей удастся воздействовать на его органы чувств, и она посулит ему что-нибудь желанное для него, он очнётся. И тогда она ни за что не позволит себе потерять его!

Глава 12

Следующие два дня все силы были сосредоточены вокруг Торина. Все, кто находился в замке, окружили находящегося на грани смерти воина заботой: обтирали его, когда он начинал кровоточить, меняли постельное бельё, проветривали комнату. Кто-то обязательно всегда оставался с ним. К великой печали всех, состояние Торина не улучшилось. Он бледнел с каждым днём, неистово метался и изрыгал непонятные слова, похожие на проклятия. Один раз, во время очередного приступа, он, не приходя в сознание, ударил находящегося рядом Страйдера в грудь. Но такое активное состояние, к счастью, продолжалось недолго. А бывало, Торин лежал так неподвижно, что с таким бледным лицом мог сойти за труп. Камео каждый раз наклонялась к нему, с ужасом думая, что в этот раз она не услышит биение его сердца.

Дверь открылась, и в комнату вошла Эшлин с подносом в руках. На нём лежали фрукты и стоял графин с чем-то ядовито-жёлтым. Руки девушки были в чёрных перчатках до локтей, живот выпирал из-под серой кофты. Эшлин подошла поближе, и Камео явственно ощутила запах того, что было в графине. Он ей чрезвычайно не понравился, аж нос скривился. Эшлин что, травить его пришла? Камео мысленно дала себе пинка за такие абсурдные мысли.

— Я тут кое-что принесла, — сказала Эшлин, ставя поднос рядом с кроватью. — Это для Торина, но ты тоже можешь угоститься. Вот свежие фрукты, это для притока крови — они очень мягкие, их даже жевать не надо — а то он совсем бледный, впрочем, ты выглядишь немногим лучше него.

Это было чистой правдой.

— А что там? — Камео указала на графин.

— О, это успокаивающее.

— Нам не помогают людские лекарства.

— Поверь, хуже не будет. А теперь, подержи-ка его.

Камео послушно взяла воина за плечи на случай очередного приступа. Эшлин начала вливать в него успокаивающее. Комнату наполнил специфический запах. Ну вот, опять придётся проветривать, подумала Камео.

— Спасибо.

— О, не стоит, — откликнулась Эшлин. — Это самое малое, что я могу сделать для него. Может, Меддокс сумеет сделать. И… Камео, Торин выкарабкается.

Камео с благодарностью посмотрела на девушку, но потом призадумалась, обдумывая её слова.

— Подожди-ка. Ты сказала, что Меддокс может сделать большее. Что ты имела в виду?

Эшлин дотронулась до её плеча.

— Он уже два дня всё время рыскает по дому. Сегодня ночью нашёл книгу на непонятном мне языке. Он сказал, что это может не помочь, но нужно попробовать всё. Я спрашивала, что за книга, Меддокс сказал — какая-то нерко или ещё не знаю чего, в общем, что-то связанное со смертью.

О, Господи. Камео должна немедленно его увидеть. Его и эту книгу. Некромантия, Бог ты мой!

— Где Меддокс сейчас, Эшлин?

— В библиотеке, но…

Не дослушав, Камео бросилась из комнаты.

— Меддокс.

Меддокс поднял голову. Он не отрывался от огромной книги в бордовом переплёте.

— Эшлин тебе рассказала.

— Да. Как ты нашёл эту книгу.

Воин пожал плечами.

— Я вспомнил о ней. Она у нас уже много столетий, не помню точно сколько. Но вот сегодня ночью я отыскал её и даже того, из что я выяснил, я уяснил, что некромантия не поможет Торину.

Камео почувствовала, как колени её подгибаются. Она стала оседать на пол. Меддоксу удалось вовремя подхватить её.

— Я… я в отчаянии, Камео, — тихо сказал он. — Торин мой лучший друг, и я очень люблю его.

Камео спрятала лицо у него на груди и сжала его руку. Это был жест двух людей, которые вот-вот могут потерять дорогого для них человека, и потерю эту никто не сможет возместить.

— Он тоже любит тебя. Он сам мне это говорил. Но неужели надежды нет?

— Только не в некромантии. Она не для нас.

Меддокс дружески похлопал её по плечу и высвободил из своих объятий. В этот момент вошла Эшлин. Камео только сейчас заметила на её руке кольцо с рубином. Посмотрев на левую руку Меддокса, она заметила там его двойника, только больше. Воин проследил за её взглядом.

— Думаю, тебе не надо объяснять, что это за кольцо и откуда оно.

— О Господи, Камео, — это был возглас Эшлин. — Да у тебя такое же, только с изумрудом. И у Торина тоже.

— Да, он успел мне его подарить в лесу, — слова давались ей с трудом. — Я сказала ему, что люблю его, но он…

— Что? Он не сказал этого?

— Он… не успел, — и разрыдалась. Так они стояли вместе, втроём, крепко обнявшись.

— Торин остался один? — опомнилась Камео.

— Нет, с ним Аэрон, — ответила Эшлин. Вдруг девушка схватилась за живот.

— Что с тобой? — сразу заволновался Меддокс.

Эшлин улыбнулась.

— Он шевельнулся. Вот потрогайте.

Эшлин схватила за руки Меддокса и Камео и прижала их к своему животу. Меддокс с любовью смотрел на свою женщину, Камео же пыталась привыкнуть к новым для неё ощущениям. Внезапно она ощутила внутри себя пустоту. Да, именно пустоту. И её нужно было срочно заполнить. Конечно, она воин, но ведь она женщина со всеми инстинктами, включая… материнский. Интересно, каково это, иметь детей, чувствовать, как в тебе зарождается новая жизнь. Если Торин выживет, захочет ли он детей? Но одно Камео знала точно — своего ребёнка он будет любить, а значит, будет любить и женщину, подарившую ему его частичку. Да, ей хотелось сына, такого же красивого, сильного и высокого, как и его отец.

— Я, пожалуй, пойду, сменю Аэрона.

— Нет-нет, посмотри на себя, ты и так слишком устала, а нас много, мы не оставим Торина одного.

Камео искренне поблагодарила Эшлин, но всё же пошла обратно. Может, да нет, она воспользуется её советом и отдохнёт. Рядом с Торином.

Аэрон пытался накормить Торина фруктами. После нескольких неудачных попыток он бросил это дело, но не переставал действовать. У его друга был слишком болезненный цвет лица, и это пугало воина. Стоящая рядом Даника взбила подушку. Она теперь совсем не боялась Аэрона, была уверена, что он не нападёт на неё. Страх за Торина вытеснил всё остальное.

— Он выглядит ужасно, — констатировала девушка, откинув свои светлые волосы.

— Согласен, — был краткий ответ.

— Знаешь, Аэрон, подержи-ка его на всякий случай, я попробую помочь ему.

Татуированный воин удивлённо поднял бровь.

— Что ты задумала?

— Ничего особенного. Я просто разотру ему лицо. Может, это увеличит приток крови.

Аэрон скептически посмотрел на Данику, но выполнил то, что она просила. Носитель Гнева крепко взялся за носителя Болезни, а девушка положила руки на его лицо. Оба, и Аэрон, и Даника, были в перчатках. Вообще, все, кто приходил к Торину, надевали перчатки, чтобы защитить себя. Все, кроме Камео. Поначалу воины опасались близко подходить к ней, но Анья заявила, что Болезнь обошла Несчастье стороной, что проклятье Торина не действует на девушку. Но только на неё.

Даника была поглощена своим занятием. Торин лежал без движений, но Аэрон был начеку. И правильно. Воин внезапно застонал, взбрыкнул, пытаясь сбросить с себя руки Аэрона и Даники. Аэрон чувствовал, что слабеет.

— Помоги же мне.

Даника схватила Торина за плечи, помогая Аэрону удержать того на месте. Вскоре Торин затих. Даника ощутила, как что-то царапнуло её по руке. Это было кольцо Аэрона с аметистом. Она невольно улыбнулась. Рейес рассказал ей об этом артефакте. Она не жалела, что у них с Рейесом нет колец, он и так её. Её возлюбленный.

— Красивое кольцо, — сказала девушка.

— А, это. Ну, если ты так считаешь, поверю тебе на слово. Вы, девушки, понимаете толк в безделушках.

— Для тебя кольцо, которое ты носишь — безделушка?

— Пока у другого кольца нет обладательницы — да.

Даника не успела ничего ответить, так как открылась дверь, и Аэрон с девушкой увидели Камео.

— Аэрон, Даника, нет улучшений? Как он?

— Он опять взбунтовался, — доложил носитель Гнева, — но это было недолго. Дани растёрла ему лицо. Кажется, он стал выглядеть лучше.

Камео посмотрела на Торина и согласилась с Аэроном, к своему большому счастью.

— Он не умрёт, — прошептала она. Нет, не тогда, когда она решила дать Торину сына. — Спасибо, Даника.

Даника сжала руку Камео.

— Ты не должна меня благодарить.

— Но ведь у тебя нет привязанности к Торину, и ты опасаешься его проклятия. Нет, я не виню тебя за это, я благодарна, что ты помогаешь ему вопреки этому.

Даника улыбнулась и погладила девушку по щеке. Вид Камео разрывал ей сердце. Она могла понять её, ведь у неё тоже есть любимый мужчина, без которого она не сможет жить.

— Я тоже люблю Торина, — произнесла Даника.

— Да? — Аэрон, как всегда, был сама любезность.

— Это правда, — ответила Даника, не обращая на него внимания. — Всё очень просто: я люблю Рейеса, Рейес любит Торина, следовательно, я тоже люблю Торина.

— Тогда ты должна любить и меня, — снова встрял Аэрон.

— Я буду любить тебя, если ты будешь этого достоин.

— Подожди-ка, ты сказала…

— Всё, хватит, — Камео прервала их словесную перепалку.

— Извини, — виновато улыбнулась Даника.

— Да, меня, тоже, — помолвил Аэрон. — Но я не виноват…

Камео не оставалось ничего, кроме как прозрачно намекнуть им обоим, чтобы они убирались отсюда и выясняли отношения в другом месте. Но обоим, к счастью, ссориться расхотелось.

Аэрон принял тёплый душ и растирался полотенцем, оглядывая себя в зеркале. Вид у него был уставший, но душ немного взбодрил его. Воин обернул полотенце вокруг бёдер и вовремя.

— Ты обеспокоен.

В зеркале появилось отражение демонического создания с красными глазами.

— Легион, ты давно здесь?

Легион улыбнулась, демонстрируя клыки.

— Давно. Как только ты вошёл.

— Ты что, подслушивала? — Аэрон явно был недоволен, но бесовка не обращала на это внимания.

— И подглядывала. Ты оч-ч-чень красив, Аэрон.

Это неожиданное заявление ввергло его в изумление. Кто красивый? Он? С его татуированном телом? Впрочем, необычная внешность Легион тоже не казалась воину отталкивающей. Но неужели у девчонки нет стыда?

— И за многими ты подглядывала?

— Ты первый, — демоница вздохнула и почесала макушку. — И единственный.

Легион подошла к Аэрону поближе и запрыгнула на него. Носитель Гнева поутихомирил своего демона, что начал просыпаться в нём. Вместо этого он сел на край ванны и приобнял подругу. Легион потёрлась об него.

— Ах ты моя маленькая чертовка, — ласково пожурил он её. — Но больше так не делай.

— Хорошо, — быстро согласилась она.

— Правда? — удивился Аэрон.

— Нет.

Это бесполезно. Ну и ладно. Легион нежно обняла его.

— Моя беспокоится. Видеть тебя таким — это уж-ж-жасно. Моя не вынесет, если ты будешь таким подавленным.

— Пойми одну вещь, мой милый чертёнок. Однажды я уже потерял друга. Его звали Баден. Мне тогда было нелегко, но теперь… это невозможно описать, каково мне. Понимаешь, мы с Торином так давно вместе, он часть меня, как и все остальные. Если он умрёт… — Аэрон сжал кулаки.

— Легион, сказать, что мне будет его не хватать — ничего не сказать. Я люблю его.

— Моя тебя любит, — сказала Легион.

— Нет, скажи мне: я люблю тебя, — попросил Аэрон.

— Я люблю тебя.

— И я тоже люблю тебя, — ответил ей Аэрон. — И мысль о потере тебя мне невыносима. Никогда не подвергай себя опасностям, слышишь?

Легион любовно погладила его татуировку — бабочку.

— Мой Аэрон, — прошептала Легион, целуя его.

Камео поменяла постель. На простыне были следы крови, и это удручало её. Но хуже всего было то, что Торин снова начал метаться. Камео тщетно пыталась успокоить его. Торин с неожиданной силой подмял её под себя, навалившись на неё всей своей тяжестью.

— Торин!

Воин больно сжал её руки, но когда он переместился к груди, она почувствовала возбуждение. Она, получив свободу, притянула его к себе и прильнула к нему губами. Он яростно ответил на поцелуй.

— О-о-о!

Торин зарычал, руки его исследовали её бёдра, затем переместились выше, а рот… невозможно описать, какие чудеса он проделывал ртом. Камео понимала, что это неправильно, он не соображает, что делает, но вдруг это последний их раз, вдруг они больше не смогут быть вместе. Девушка стащила с себя свитер, расстегнула лифчик и притянула к грудям его голову. Торин спрятал голову в ложбинке между ними. Тем временем палец его проник в неё. Тело свело судорогой наслаждения.

— Продолжай, пожалуйста.

Она стиснула его плечи, провела руками по его мускулистой спине. Он поцеловал её в губы, затем вернулся к груди. Он лизал, покусывал её соски, заставляя Камео стонать от наслаждения. Надо избавиться от юбки. Легко сказать, она не в силах даже пошевелиться от наслаждения. Торин продолжал забавляться с её сосками. Всё, она больше не выдержит. Камео широко раскинула ноги, готовясь принять его.

— Иди ко мне, любовь моя, — страстно шептала она, но Торин лишь прикоснулся там, где она больше всего истосковалась по нему. Он зарычал и что-то пробормотал.

— Приди ко мне! — умоляла она, рыдая от желания ощутить его в себе. Он лёг на неё, но не овладел ею. — Возьми меня, Торин, возьми меня прямо сейчас. Подари мне ребёнка.

Торин снова поцеловал её с обжигающей страстью. Языки их сплелись в диком танце. Воин стал покусывать её шею, руки ласкали груди и живот. Камео снова почувствовала приближение разрядки.

— Овладей мной, — в её голосе звенело отчаяние. — Дай мне своё семя. Дай мне твоего сына.

Торин стиснул простынь и… оттолкнул её. Воин разметался по постели и через какое-то время затих. Камео лежала на полу. Ей небыло больно от падения, но глаза жгли слёзы от иной боли. Почему он остановился? Он же хотел её, она чувствовала его возбуждение. Если бы он был в сознании!

Камео по прошествии небольшого времени оделась, склонилась над воином, заботливо попраила на нём одеяло. Он снова дёрнулся, но всего лишь на секунду. Девушка встала на колени и сложила руки в молитвенном жесте.

— Крон, царь титанов, я призываю тебя!

На этот раз сей персонаж откликнулся сразу. Умно поступил.

— Крон, повелитель, я хочу заключить с тобой сделку.

— Это я уже слышал, — недовольно провозгласил титан.

— Всё очень серьёзно, Торин не выздоравливает. Ему даже некромантия не поможет. Я соглашусь на всё, что ты скажешь, что потребуешь, только верни мне его.

Крон всплеснул руками.

— Я же говорил, это не в моих силах.

— Неужели есть что-то, с чем ты не справишься? И неужели нет ничего, что бы тебе не было от меня нужно? Ты же знаешь, я отличный воин, со мной не многие сравнятся.

— Твои воинские качества заслуживают несомненной похвалы, Несчастье, и твоё предложение заманчиво, но я отклоняю его. Мне пока не нужны воины, — надменно заявил Крон и тихо добавил. — В отличие от олимпийцев.

Камео в отчаянии заламывала руки.

— Умоляю тебя, я на всё согласна, — это заявление заставило Крона встрепенуться. А Камео очень красивая женщина, подумалось ему. Очень.

— Ну что ж, если на всё, в таком случае, — и Крон, царь титанов, окинул девушку взглядом, который не скрывал своих намерений.

Камео молча расстегнула пояс юбки.

Глава 13

Было уже довольно поздно, но все, кроме Камео, Меддокса, Эшлин и Париса, который смотался к очередной пассии, присутствовали за ужином. Аппетита особого ни у кого не было, но Анья заявила, что если никто не поест её супа, то за последствия массового убийства домочадцев она ответственности нести не будет. И вот сейчас все глотали мясной бульон, к чести Аньи, довольно вкусный.

— Нет, я так не могу. Сделайте свои лица не такими кислыми.

— Но Анья, повода для праздника нет, — сказал Рейес.

Богиня начала потихоньку закипать.

— Вашему Торину не станет лучше от того, что у вас такие кислые лица. Не нервируйте меня! Соли положить?

Все отрицательно покачали головами. Тут дверь открылась и со скоростью заведённой гоночной машины в кухню влетел Меддокс. Все раскрыли рты от его вида: на лице были следы грязи и ещё не понятно чего, одежда вся испачкана, глаза горят.

— Меддокс, ты… — начал Аэрон, но его прервала Эшлин, вбежавшая на кухню. Женщина остановила взгляд на возлюбленном, но взгляд этот был отнюдь не любящим. Все тут же забыли про суп, Анья благополучно оставила идею устроить истерику. Наклёвывался скандал.

— Нет, ты посмотри на себя, — надрывалась Эшлин, размахивая руками. — Немытый, непричёсанный, вся одежда в пыли, я, конечно, понимаю твоё горе и скорблю вместе с тобой, но ЭТО НЕ ПОВОД, ЧТОБЫ НЕ МЫТЬСЯ!!!

Меддокс, надо отдать ему должное, не стушевался под её злобным взглядом.

— Я же тебе объяснял, что пытался помочь Торину с помощью магии. А практиковаться удобнее в подвале. А там сама знаешь какие условия.

— Какая разница? Всё равно там всё превратилось в руины. И кто теперь будет убирать? Ну да ладно, главное, ты должен помыться.

— Шотландские горцы вообще моются только два раза в год.

— Два раза? — с сомнением переспросила Анья.

Меддокс повернулся к ней.

— Ты тоже считаешь, что это слишком часто?

Эшлин, не выдержав, схватила воина за ухо.

— А ну-ка живо в ванную, а то никакого тебе… ээ… в общем, быстро в ванную!

— Ладно, хорошо, я пойду в ванную, но вряд ли тогда после неё что-нибудь останется.

Эшлин сменила тактику.

— Ну Меддокс, ну пожалуйста, ты уже вон сколько не моешься, а я этим всем дышу.

Аргумент очень весомый. Меддокс обещал не крушить ванну, но поплёлся туда с не очень довольным видом. Эшлин осталась и попросила Анью налить ей суп. Вот уж кто оценил по достоинству кулинарные способности богини! Она трижды просила добавки, и Анья не могла нарадоваться.

— Камео сейчас с Торином? — спросила Эшлин.

— Да. Её оттуда и силой не вытащишь.

— Может, позвать её. Она наверняка не ела столько же времени, сколько Меддокс не мылся.

— Нет, мне удалось вбухать в неё кое-что сегодня утром, — самодовольно сообщила Анья.

Аэрон тоже постепенно с другими начал расслабляться, и было бы гораздо лучше, если бы его не отвлекала сидящая у него на коленях демоница. Девчонка совсем стыд потеряла: постоянно тёрлась о него, чесала короткие волосы и игриво покусывала шею и уши.

Всех снова отвлёк Меддокс. На нём был только тёмно-синий халат, ванну он принять ещё не успел. Легион ненадолго оторвалась от Аэрона, чтобы взглянуть на него. Похоже, инцидент с помывкой не был исчерпан. Все приготовились. И носитель Насилия их не разочаровал.

— Эшлин, дорогая, где у нас кондиционер?

— Там же, где и шампунь, — ответила она, пожимая плечами.

— А где шампунь, — не был удовлетворён ответом воин.

— Там же, где и мыло. Лицо Меддокса по-прежнему выражало непонимание.

— Где мыло?

Эшлин, конечно, безумно любила его, но сейчас готова была задушить.

— В мыльнице, над раковиной. Рядом на полочке шампунь и кондиционер.

— Так бы сразу и ска… — окончание фразы потонуло в громком мужском вопле.

Воины живо повскакали, готовясь защититься. То, что через секунду предстало их взорам, можно было смело заносить в историю как самое невероятное событие.

В кухню уже в третий раз вломились. Меддокс еле успел отскочить. Все ошеломлённо смотрели как Камео, ругаясь как пьяный матрос, ожесточённо лупит ремнём крупного мужчину, который прижимал руки туда, куда доставал пояс.

— Да чтоб тебя, женщина ненормальная! — вопил он, держась за голову.

Рты у всех пооткрывались, странно, что челюсти не выпали, Аэрон разжал руки, при этом уронив Легион, но ни он, ни она этого не заметили.

— КРОН! — назвала мужчину по имени Даника. — Царь титанов!

— Да какой он царь, чтоб ему! — Камео сопровождала свои слова ударами ремня от своей юбки. — Любви ему захотелось, понимаешь. Ну я ему сейчас устрою любовь, заодно и садомазо.

— Чёрт вас, возьми, да помогите же мне!

Но прошло ещё немало времени, прежде чем спало оцепенение. Наконец Люциен и Сабин сумели поймать и сейчас удерживали Камео, не давая ей добраться до Крона.

— Объяснись, — потребовал носитель Сомнения.

Камео сверкнула своими серебряными глазами.

— Я была в отчаянии, — начала говорить она. — Торин не приходил в себя, иногда становился похожим на мёртвого, и я боялась, что каждая минута может быть последней, что я вижу его живым. Тогда я обратилась к Крону. Я сказала, что готова на всё, если он пообещает вернуть мне Торина. Я обращалась к нему дважды, но в первый раз он сказал, что это не в его компетенции. Сегодня я обратилась к нему во второй раз, потому что у меня не было другого выхода. Я предложила ему сделку.

— Она сказала, что готова на всё.

Камео вырвалась из рук держащих её мужчин, но на Крона нападать не стала.

— Я предложила ему свои услуги воина. Воина. Вы все знаете, что я хоть и женщина, но отличный воин. Страйдер, Гидеон, Аман, вы никогда не могли выйти из схватки со мной без потерей для себя. Сабин, ты очень часто хотел именно меня…

— Что? — взвизгнула Гвен.

— … видеть с собой в качестве партнёра в битве. Да если бы я брала деньги за свои услуги, я бы разорила целое государство.

— Чем же тебе не угодил царь? — полюбопытствовал Аман.

— Ты знаешь, Аман, я в битве иду до конца. Но этот… это насекомое захотело не моё воинское искусство, а моё тело!

Крон подал голос, проглотив «насекомое».

— Ты сказала, что готова отдать всё.

— Ты идиот! — взорвалась девушка. — Сам подумай, нужна ли я была Торину после того, как мною попользовались? У него больше не было бы желания обладать мною, а это для меня невыносимо. Да и я бы не смогла смотреть ему после этого в глаза.

— Так значит, — Крон расправил плечи, неожиданно вспомнив, что он всё-таки царь. — Я тебе уже говорил, как ты можешь вернуть его. Предложи ему то, от чего он не захочет отказаться. А меня больше не трогай. Больше я на твой зов не отзовусь.

— Но как она может что-то посулить Торину, если он не воспринимает речь? — спросил Меддокс.

— Пусть воспользуется своим воображением, — с этими словами Крон с облегчённым выдохом растворился в воздухе.

— Д-а-а, — прищёлкнул языком Меддокс. — Ради такого зрелища и помыться можно.

— Ради этого я даже приберусь в подвале, — усмехнулась Анья.

— Жаль, что Парис такое пропустил.

— Аэрон, подними, — заканючила Легион. Впрочем, она не стала ждать, запрыгнув на него сама.

Аэрону казалось, что он умирает. Но потом он осознал, что на нём кто-то прыгает.

— Легион! Что ты делаешь?

— Ты спал, моя хотела тебя разбудить.

Аэрон посмотрел на часы. Какого чёрта этой бестии от него надо в пять пятнадцать утра? И тут она… лизнула его в спину, благо спал он на животе. Воин аж вскочил.

— Легион? — произнёс он хриплым голосом. Так стоп, откуда взялась хриплость? Наверное, от недосыпа. Но он же всегда быстро просыпался, и не было даже намёка на сон. Тогда почему сердце так странно колотиться? И откуда эта слабость в ногах?

— Ляг.

Аэрон послушно лёг. Легион заставила его перевернуться на живот.

— Ты напряж-ж-жён. Моя делать хорошо.

Воин чуть было не сбежал. Но чертовка всего-навсего имела в виду массаж. Она начала разминать его своими пальцами, потом тёрлась о него. А когда она стала лизать его татуировки, Аэрон захотел, чтобы это безобразие никогда не кончалось. Наконец Легион притомилась и развалилась у него на спине.

— Теперь, моя маленькая, я поработаю для тебя, — с улыбкой произнёс Аэрон, положив бесовку рядом с собой.

Камео проснулась от несильного удара. Мгновенно согнав остатки сна, она села в кровати. Торин что-то прошипел сквозь стиснутые зубы и затих. Уже давно рассвело. Осмотрев Торина, женщина пришла к неприятному заключению, отметив, что ему лучше не стало.

— Как же мне помочь тебе? Чего ты хочешь? На этот вопрос у неё не было ответа. И он не дал ей его.

Она спустилась вниз и заставила себя проглотить завтрак. Что всё-таки Крон имел в виду? Ясное дело, она должна что-то посулить Торину. Но что? Что он любит?

До полудня у Торина был сильный жар, и у него столпились буквально все, потом, к счастью, его состояние улучшилось. Камео с ужасом осознавала, что если вскоре ничего не предпримет, очередной приступ может оказаться смертельным.

И она придумала. Это было нелепо. Да, именно нелепо, но у неё было много вариантов, какой из них да поможет.

Недолго думая, она вышла из комнаты, напоследок окинув любящим взглядом Торина.

В гостиной она увидела Меддокса, который бился головой о стенку. Как ни странно, такое поведение друга её не удивило, она сама была готова волком завыть. Подойдя к воину, она сказала:

— Я думала над тем, что сказал мне Крон. Я кое-что придумала.

Наклонив его голову к себе, она зашептала ему на ухо. Меддокс в немом изумлении вытаращился на Камео.

— Принеси всё это к Торину в спальню.

Меддокс проводил её взглядом своих фиалковых глаз, но сделал так, как она просила.

Глава 14

Оказывается, боги не постоянны в своих желаниях. Крон обещал не являться к Повелителям, сколько бы они его не просили, сколько бы ни умоляли, но он явился перед Камео в тот самый миг, когда она, в нетерпении сжав руки, ждала Меддокса.

— Значит, решила последовать моему совету, — проговорил он.

Камео резко обернулась. Увидев Крона, брови её взлетели вверх.

— Пусть тебя не удивляет моё появление, Несчастье. Ты задала мне трёпку, но я не боюсь тебя.

— Что тебе нужно?

Крон усмехнулся.

— Да вот пришёл посмотреть, как ты будешь спасать своего мужа.

— Это не твоё де… ЧТО? Что ты сказал? Какого мужа?

— Ну не моего же, — титан по-настоящему забавлялся ситуацией. Он ведь за этим и пришёл, а если ему понадобится увидеть процесс возвращения к жизни, вовсе не обязательно просить у этой нахальной девицы разрешения. — Разве ты не знала? Я поясню: ваши кольца. Это древний артефакт, они примерно то же самое, что и обыкновенные обручальные кольца для простых людей. Вижу, я тебя озадачил.

Это было мягко сказано. Камео переваривала услышанное. Конечно, она знала, что кольца символизируют обручение, но чтобы при дарении их сразу происходила и свадьба. А где же клятвы в верности, любви и всё такое? А свадебное платье? Так, сейчас не время на сомнения, надо собраться, в конце концов, какая разница, была у них церемония или нет. Ей не нужны изыски и красивые жесты, ей нужен Торин. Торин! Господи, он же умирает, её муж умирает, она может стать вдовой. А хуже всего, что вдовой без детей.

— Крон, исчезни.

— ЧТО? Что ты себе позволяешь, женщина?!

— Оставь меня с… мужем. Пожалуйста.

Крон потёр руки. А она молодец, в шок не впала. Подумать только — Болезнь и Несчастье. А ведь эта не в меру наглая женщина хочет детей. Что ж, прекрасно, у Крона на них свои планы, и это будет большой честью. С невероятно довольным выражением на лице, он исчез. Перед этим Камео услышала:

— Пойду обрадую других.

Меддокс молча нёс поднос с тем содержимым, что велела воительница. Он старался не смотреть на него, что, не дай Бог, не споткнуться, но взгляд его упорно возвращался куда не нужно. Он ожидал чего угодно, только не этого. По пути ему встретились Рейес и Даника, которая в одной руке размахивала мужскими носками, в другой — феном. Она что его бить собралась этим? А зачем тогда носки? Парочка не заметила его, усиленно ругаясь.

— Рейес, милый, ты зачем постирал свои носки моим шампунем?

Воин в ответ посмотрел на девушку как на глупую.

— Ты же сама хотела, чтобы мои носки хорошо пахли. А теперь они ещё к тому же мягкие и шелковистые.

Меддокс прыснул, но этого опять никто не заметил.

— Тогда скажи на милость, зачем ты потом высушил их моим феном?

Дальше Меддокс слушать не стал. Войдя к Торину, он тихо прикрыл за собой дверь. Поставив поднос на тумбочку, он обернулся к девушке.

— Камео, может объяснишь, зачем тебе всё это? Ты что, его спаивать собралась?

Камео на секунду сжала его руку.

— Я сама не знаю, почему придумала именно это, — призналась она. — Возможно, от отчаяния, но я следую совету Крона. Кстати, он только что был здесь. И Камео пересказала свой разговор с титаном.

— Меня это не удивляет. Я ещё до того, как подарил кольцо Эшлин, считал её женой. А ты не рада, что стала женой Торина?

— Ну что ты такое говоришь, Меддокс? Конечно, я рада, — сама мысль об обратном казалась ей глупостью. — И поэтому я не хочу стать вдовой.

Меддокс по-дружески похлопал её по плечу. Несчастье с Торином сблизило их.

— Я тут подумал, — сказал он, приподнимая уголки губ в лёгкой улыбке. — Кто же станет спутницей Аэрона. Насколько мне известно, он ещё не одарил кольцом женщину. Он и своё-то носит нечасто.

Камео попыталась улыбнуться в ответ.

— Я думаю, наша маленькая бесовка никому его не отдаст, — она перешла на шёпот. — Я сегодня проходила мимо его спальни, похоже, малышка не даёт ему скучать.

Торин внезапно зашевелился. Друзья бросились к нему. Воин зашипел, выгнулся дугой, попытался ударить Меддокса.

— Эй, друг, ты чего дерёшься? Мы же тебя спасаем?

Им пришлось ждать не меньше пяти минут, прежде чем он успокоился. Тогда Камео вежливо попросила Меддокса уйти. Тот немного поворчал, но больше для порядка. Его самого однажды спасла влюблённая в него женщина. В таком случае, шансов у Камео больше, чем у других.

Наконец Камео осталась одна со своим бесчувственным возлюбленным. Ну что ж, пора приступать! Подойдя к Торину, она нежно провела рукой по его щеке.

— Очнись, любимый, — прошептала она, наклоняясь к нему. Камео ещё долго говорила ему слова любви, нежно и страстно гладила его, но воин не отвечал ей. Правда, он снова пришёл в движение, но у него не было сил даже размахивать руками. Неужели жизнь покидает его? Нет. Никогда. Она не может этого допустить.

Камео схватила с подноса стакан и налила в него принесённый Меддоксом… крепкий виски. Торин обожает его! Взяв второй пустой стакан, девушка поднесла их поближе к воину, чтобы он ощутил запах. Стараясь, чтобы пальцы не дрожали, она стала переливать жидкость из одного стакана в другой.

— Ну же, Торин, это твой любимый виски, — приговаривала она, ещё быстрее работая стаканами. — Ты его просто обожаешь. На вот, почувствуй запах. Какой аромат! Торин, чёрт тебя возьми, я его сейчас сама выпью!

Голова воина слабо дёрнулась, потом ещё, но на этом всё ограничилось. Он по-прежнему не приходил в себя. Камео отложила стаканы и взяла с подноса более мощное оружие. Да, это она! Неподражаемая, горячо им любимая и желанная его сердцу… КОЛБАСА!

Поднеся колбасу прямо к носу Торина, Камео терпеливо ждала его реакции. И, о чудо, он дёрнулся, потянулся к столь вожделенному предмету (Камео даже на миг охватила ревность), тихо застонал.

— Да, очнись скорее. Я сейчас съем её.

Она снова помахала колбасой, дала ему подержать. Реакция была какая угодно, только не та, что желала девушка. Он выгибался, страстно сжимал колбасу, метался из стороны в сторону, но не приходил в себя. Даже когда Камео удалось отобрать у него лакомство, этого не случилось, хотя он начал бить всё, что попадалось под руку в знак протеста.

— Торин, ну почему ты не можешь проснуться, пожалуйста, очнись! — она заливалась слезами. — Я не могу смотреть как ты умираешь.

Воин втянул в себя воздух.

— Торин, возлюбленный мой, очнись, — продолжала умолять она.

Он нашёл её плечо, сжал его и отпустил.

— Ты нужен мне!

Он не отвечал на её призывы, и Камео рассвирепела. Сев на него, она начала колотить воина, не в силах остановить поток ругательств.

— Торин, чтоб тебе пусто было, немедленно очнись! Я что, зря колбасу покупала! А ну немедленно вставай! Ты вообще мне муж или как? Вот это кольцо видишь? Почему ты отлыниваешь от своих супружеских обязанностей? Я хочу сына, такого же, как ты. Ну что ты лежишь, как бревно, сделай мне ребёнка! И побыстрее!

Обессиленная, она упала ему на грудь. И в этот миг она поняла: когда он испустит последний вздох, она умрёт вместе с ним.

— Камео.

Камео мигом слетела с него. Не веря своим глазам, она смотрела, как Торин открыл глаза и повернул к ней голову. Он очнулся, он жив. Её муж.

— Торин, — она уже в который раз разрыдалась у него на груди. — Я думала, надежды почти нет. Я боялась потерять тебя. Как ты себя чувствуешь?

Торин прислушался к своим ощущениям.

— Я… я полон сил, — выдохнул он. — Не знаю, как это возможно.

— Ты правда себя хорошо чувствуешь? Было очень странно осознавать это, но это было так. А раз так, нельзя терять ни минуты.

— Я готов прямо сейчас сразиться с отрядом Ловцов. Господи, Камео, это что, колбаса?

— Колбаса, Торин, колбаса.

Следующие десять минут воин наслаждался сим любимым мясным продуктом.

— Может теперь ты меня поцелуешь? — голос Камео выражал справедливое негодование.

Торину не требовалось повторять дважды. С силой, которой не может быть у только что выздоровевшего человека после тяжёлой болезни, он сжал её в объятиях. Его губы неустанно терзали её рот, руки утонули в чёрных волосах. Как же он соскучился!

— Подожди, я хочу тебе кое-что рассказать, — Камео с неохотой оторвалась от него и рассказала о приходе Крона. Она с тревогой следила за ним. Как он воспримет известие о женитьбе.

— Значит, ты моя жена, — просто сказал он.

— Да.

Торин самодовольно улыбнулся и… вскочил с кровати.

— Торин, что ты делаешь? Ты же ещё не оправился.

— Молчи, женщина, — отмахнулся он, подходя к шкафу и что-то в нём выискивая. Камео, хоть и беспокоилась за него, окинула взглядом его обнажённое тело и ощутила прилив возбуждения. — Раздевайся.

— Что? Как?

— Молча, — был лаконичный ответ.

— Зачем? — глупый вопрос.

— За тем, — ну да, зачем же ещё.

Камео была не в силах совладать с желанием. При мысли о том, что Торин вскоре овладеет ею, низ живота наполнился порханием бабочек, а сердце начало творить чёрт знает что. Не теряя времени, она быстро разделась.

Торин выпрямился, закрыв шкаф. Камео с удивлением заметила у него в руке четыре эластичных лоскута из белого шёлка. Молча, походкой хищника он подошёл к жене, и, пока она не пришла в себя, обвил тканью каждую руку и ногу. Окинув её взглядом собственника, он лениво погладил мягкие полушария груди, отчего соски мгновенно затвердели.

— Торин, о-о-о!

— Ты моя жена. Ты принадлежишь мне. И сейчас я тебе это докажу.

Глава 15

О, что он вытворяет! Он сведёт её с ума! Демон, просто несносный искушающий демон! Торин привязал Камео к кровати, проверив, не слишком ли сильно ткань врезается в кожу. Оставшись удовлетворённым результатом, носитель Болезни посмотрел на женщину взглядом хищника на свою добычу.

— Мы так долго не были вместе, — поговорил он. — Кажется, прошла целая вечность.

Камео с трудом могла осмыслить его слова, задыхаясь от желания.

— Тогда… чего же… ты… ждёшь? Торин!

Она видела его возбуждение, но недоумевала над его поведением. Он совсем не торопился присоединиться к ней. Воин тем временем ненадолго скрылся из её поля зрения, и когда он вновь появился, то с гордостью показал ей что-то лёгкое и белое, находящееся в его руке. Перо. Камео умудрилась в такой момент вспомнить как однажды Анья, стараясь создать себе новый имидж, повтыкала себе в шляпку гусиное перо, но оно ей не понравилось, и судьба его была неизвестно. Наверное, Торин решил его сохранить для своих тайных целей. Спасибо ему за это!

Торин долго пожирал взглядом её тело, затем медленно, лениво провёл пером по лицу, немного задержавшись на щеках и губах. Как ни странно, щекотно не было, наоборот, её возбуждение достигло поистине немыслимых границ. Почему он не торопится? Она же с ума сходит.

Торин тем временем переместил перо на ключицу, и, дойдя до груди, начал играть с воспалёнными сосками. Он обвёл кончиком пера сначала вокруг одного соска, потом другого, трогал выступающие вершинки, заставляя Камео метаться и стонать. В ней невероятным образом смешались желание и злость. Она не могла больше терпеть. Но сказать ему об этом Камео была также не в силах из-за своего пересохшего от страсти горла. Торин не спеша водил своим смертоносным оружием по всему её телу, особое внимание уделив месту схождения бёдер. Камео выгнулась дугой, натянув лоскуты.

Воин отложил перо и его место заняли руки. Он начал так же медленно гладить и ласкать её всю, внимательно следя за её лицом, отмечая каждый признак её возбуждения. Он должен утвердить на Камео свои права, она будет принадлежать только ему. И, видит Бог, он сделает всё, чтобы она никогда не захотела другого мужчины.

Камео зашлась в крике, когда Торин погрузил в неё палец. Он совершал кругообразные движения внутри неё, надавливая на распустившийся бутон. Его несравненные губы сомкнулись на груди девушки, зубы пришли в движение.

— Как ты прекрасна! — он с силой поцеловал её в губы, переплетаясь с ней языком, палец проник ещё глубже.

Мир раскололся надвое, Камео не в силах была подавить крик, и его обязательно кто-нибудь услышал, если бы Торин не поглотил его ртом. Он вынул из неё палец и, согнув её ноги в коленях, стал поглаживать внутреннюю поверхность соблазнительный бёдер. Вновь нежно, но страстно поцеловал девушку, затем полностью отдал своё внимание ушной раковине.

— Торин, — прохрипела она.

Он не отозвался.

— Торин.

Воин усиленно заработал языком, покусывая мочку. Нет, ну он издевается. Если он немедленно не возьмёт её, она его убьёт, и плевать на то, что ещё совсем недавно она отчаянно сражалась за его жизнь. Ну да, конечно, подумала Камео, убьёт она его со связанными руками и ногами.

— Я не могу больше ждать, — это сказал он. Она чуть не разрыдалась от счастья. Рано радовалась!

Это Камео поняла, когда воин начал входить в неё… очень медленно, дюйм за дюймом. Она прижималась к нему, молча умоляя о мощных толчках, но Торин был нем. Она попыталась порвать путы на ногах, чтобы обхватить его торс, но он вдавил её ноги в матрас своими. Садюга.

— Торин.

— Что, милая, — ласково отозвался он, продолжая неторопливое движение.

— Быстрее.

— Сейчас, любимая, сейчас.

Он был весь в огне, желание почти лишило его воли, но одна мысль звучала ясно: она должна принадлежать ему, и не просто принадлежать, а желать этого. Но было трудно сосредоточиться. Она обвивала его внутри, как перчатка, грозя закончить, едва начав. Его руки легли ей на груди.

— Иди ко мне, — прошептала Камео.

Торин покрывал поцелуями её лицо

— Я уже в тебе.

— Мне этого мало. Я хочу, чтобы ты проник глубже.

— Скоро.

Он стал страстно целовать Камео, раздвигая губами её губы, устраивая из них пиршество для тебя. И тут она сжала его внутри. О Господи, он больше не выдержит! Он проник в неё по самый эфес меча и застыл. Она взвыла. Она его убьёт прямо сейчас. Нет, сейчас не выйдет, но если он не сделает то, что она хочет, его ждут самые страшные и изощрённые пытки.

— Скажи, что ты моя, — потребовал он.

Она усиленно закивала. Нет, не то.

— Скажи это.

— Я твоя, только твоя, — сказала она долгожданные слова. — Я всегда буду твоей.

— Ты не пожелаешь другого мужчину.

— Никогда. Мне никто не нужен, кроме тебя.

Он вторгся в неё одним мощным движением и заходил в ней ходуном. Камео заметалась от страсти.

— О, как я хочу тебя!

— Ты всегда будешь хотеть только меня, — его глаза сверкнули ярче, чем изумруд в кольце.

— Да.

Они всецело отдались бешеному ритму, шепча слова любви. Весь мир для них исчез, остались лишь они одни. Его движения стали чуть медленными, но более мощными, а потом он снова вернулся к невероятно быстрому темпу.

— Назови моё имя.

— Торин.

Дождавшись, когда она достигнет вершины блаженства, он позволил себе последовать за ней в рай. Внезапно он соскочил с неё, и, прежде чем Камео успела опомниться, он освободил её запястья, но не дал порадоваться свободой. Воин поставил её на колени и снова привязал её руки, на расстоянии выше ног, чтобы она могла выпрямиться.

Его дыхание обжигало ей затылок, когда он пристроился позади неё. Камео уже догадалась, что Торин снова хочет соединиться с ней другим способом.

— Ты снова меня хочешь!

— И ты этим пользуешься, чертовка.

Торин стиснул её волосы, одновременно входя в её тело. Оба застонали. Торин не мог поверить, что так быстро захотел её. Такого с ним не случалось никогда. Приближаясь к вершине экстаза, Торин положил одну руку ей на грудь, другую — к лону. Почувствовав его пальцы на самом сокровенном месте, Камео содрогнулась в мощных спазмах, сотрясших всё её тело. Мгновение спустя Торин обмяк и уткнулся лицом к ней в макушку.

Прошло много времени, прежде чем они смогли заговорить. Торин, слава всем Богам, отвязал её, и теперь она могла трогать его так же, как это делал он.

— Знаешь, Торин, ты очень страстный мужчина, — сказала Камео, проводя рукой по его груди.

Воин откинул волосы с её лба.

— Ничего не могу с этим поделать, — отозвался он.

— Ах ты демон, — она схватила подушку и начала бить его.

— От демона слышу, — прокричал Торин, не оставаясь в долгу. Завязалась потасовка.

Отдышавшись, они рухнули на кровать, весело смеясь.

— Торин, а ведь мы не сказали остальным, что ты очнулся.

— По-моему, нам было не до этого.

С этим не поспоришь.

Камео решительно встала и начала натягивать одежду. Торин с удовольствием наблюдал за ней, не сходя с места.

— Так, поднимайся, муж, — Камео шлёпнула его по бедру. — Нам не простят, если мы и дальше будем скрывать твоё выздоровление.

Воин достал из шкафа серые штаны и бежевую грубую рубашку. Теперь уже Камео наблюдала процесс одевания. Она порадовалась, что он выбрал не чёрный цвет. Закончив свой туалет перчатками, Торин вместе с девушкой вышел из комнаты.

Что тут началось!

— ТОРИН!!! — все бросились к нему.

У воина стало такое выражение лица, будто начался природный катаклизм.

— Я сейчас, — и исчез в комнате.

Камео рассказала о том, как ей удалось вернуть мужа к жизни. Дом затрясся от хохота.

— Теперь я понимаю, почему Торин готов зависнуть над этой колбасой, как бетмен, — сказал Парис.

Камео шутливо стукнула его.

— Мне, между прочим, его колбаса тоже нравится, — подала голос Гвен, смахивая несуществующую пыль с сарафана в чёрно-красную полоску. — Я однажды сделала себе и Сабину по огромному бутерброду, так он посмотрел на меня как на врага народа.

Раздалось приглушённое покашливание. Все разом обернулись, и Камео первая признала Торина в защитном костюме с противогазом.

— Я думал, вы захотите обняться, — он развёл руками, приглашая в свои объятия.

Надо отдать остальным должное, они оправились быстро. Торин был тут же едва не задушен всеми сразу. Не выдержив напора, он повалился на пол, увлекая за собой остальных. Камео с тревогой смотрела на эту кучу малу, из которой выглядывали непонятно чьи руки, ноги и другие части тела.

— Жена, помоги, — из-под низа высунулась рука в перчатке.

— О, Господи, Торин!

Но прежде чем Камео смогла ринуться ему на помощь, в гостиную влетела Легион и, разбежавшись, с размаху кинулась сверху.

— Торин, я иду к тебе.

Вытащить его оказалось не так-то просто. Только когда все сползли с него, он наконец смог обрести свободу. Освободившись от костюма и противогаза, он заявил:

— Если меня каждый раз будет ожидать такое приветствие после "возвращения из мёртвых", я больше никогда не буду умирать!

Глава 16

Пробуждение Торина было очень приятным. И это было ещё мягко сказано. Он ощутил руки Камео на своём теле, как они исследовали каждый его сантиметр. Вслед за руками пошли губы. О, что она делает! Торин протяжно застонал, когда её рот проложил дорожку по его животу и спустился ниже. Она убивает его! Торин схватил её за волосы.

— Ой, больно, — выговорила Камео. — Мм, я вижу, ты уже проснулся. Замечательно! — с обольстительной улыбкой эта чертовка уселась на него сверху, полностью поглощая и принимая его в себя. Торин положил руки на грудь девушки, но Камео ухватилась за них и стала посасывать в отдельности каждый из его пальцев.

— Прекрати, — выдохнул он.

— Но ведь тебе это нравится, — отозвалась она, двигая бёдрами. Торин отплатил ей тем, что начал быстро подаваться вверх, а потом, взяв в руки её ягодицы, задал нужный ритм.

— Теперь ты перестань.

Ага, сейчас, как же, этот демон-двоедушник начал вращательные движение в её лоне, доводя Камео до экстаза. Ощутив, как внутри её изливается густая жидкость, она яростно вцепилась в него, снова и снова выкрикивая его имя.

— С добрым утром, — промурлыкала она, нежно целуя Торина в губы.

— С добрым утром, — ответил он ей, целуя её грудь. Камео почувствовала, что снова хочет его. Но Торин всё таки садюга.

— Всё, давай вставать, — решительно сказал он.

— Но…

— Встаём-встаём, дорогая, у меня сегодня куча дел, — отрезал он. — Да и ты найдёшь, чем заняться.

— Я бы с удовольствием занялась тобой.

Торин самодовольно усмехнулся и игриво шлёпнул её.

— Последние два месяца, стоило мне излечиться, ты только этим и занимаешься.

Камео обняла его за шею.

— Хочешь сказать, что ты подустал? Или не можешь осилить мой темперамент?

Их поцелуй был страстный и неистовый.

— Камео, я очень рад, что сегодня твоё самочувствие лучше, — сказал Торин, гладя её густые тёмные волосы. В последнее время Камео сильно не здоровилось, и это пугало его. А что, если это Болезнь?

Девушка прочла его мысли.

— Ох, Торин, перестань, ты опять винишь себя в том, в чём не виноват.

Торин грустно покачал головой.

— А вдруг я ослабил контроль над своим демоном? Что, если он снова завладевает мной?

Камео улыбнулась и высвободилась из его объятий.

— Если бы это так, то кругом царил мор! Так какие дела у тебя?

Торин рассказал Камео о том, как на него уже напирают Повелители, требуя, чтобы он вернулся к своим прямым обязанностя, а именно, к инвестициям.

— Так что, отдохнул — пора и честь знать.

Торин с Камео направились на кухню завтракать, чтобы набраться сил перед делами. Проходя мимо спальни Аэрона, они немного задержались, услышав его негромкий, но отчётливо выговаривающий голос:

— Не надо. Я тебя прошу, не надо.

— Но моя хочет.

— Мне, конечно, очень приятно, Легион, но моя многострадальная спина просит пощады.

В общем, жизнь снова наладилась, у всех были свои заботы и это было счастьем. Но ничто не бывает вечным. Тем более, спокойствие.

Вечер, тихий и прекрасный, не предвещал ничего плохого. Торин сидел у монитора, как вдруг заметил на экране камеры троих людей, крадущихся к замку. Явно не с дружеским визитом.

— Ловцы!

Торин быстро понёсся предупредить об опасности остальных. Залетев в игровую комнату, он с ходу объявил:

— Ловцы здесь.

Все тут же оторвались от своих занятий.

— Я только что увидел троих, — продолжал воин. — Они подбираются к замку.

— Всего трое? — спросил Аман. — Да мы же их в клочья разнесём.

Меддокс покачал головой.

— Даже один Ловец с хорошо разработанным планом может быть опасен, — заявил он. Да, в чём — в чём, а в недостатке ума носителя Насилия было обвинить нельзя. — Но я думаю, они просто пришли на разведку.

— Зачем?

Меддокс недовольно повёл плечами.

— Откуда я знаю. Надо готовиться к обороне, всыпать им по первое число, размозжить их мозги и выпустить…ээ… дико извиняюсь, демон Насилия, вы ж понимаете.

Они понимали.

— На улице сейчас Сабин и Гвен, — вдруг обеспокоенно сказал Люциен.

— А что они там делают в такое время? — удивился Торин.

— Цветы поливают.

Как ни странно, хоть и влюблённой пары были занятия и поинтереснее, в данной момент они действительно поливали цветы, не замечая ничего вокруг. Это было ужасной ошибкой.

Сабин держал Гвен за руку, их лейки соприкасались. Отложив инвентарь, они потянулись друг к другу губами. У них не было намерений переходить на нечто большее сейчас, но в удовольствии поцелуя отказать себе не могли.

Неожиданно тело Гвен начало оседать на землю. Сабин, не понимая, в чём дело, подхватил её, и рука его окрасилась кровью. Сзади, из правой лопатки, у его жены торчала стрела. И тут он заметил три фигуры. Он всё понял. Ловцы. В следующий миг Сабин уже был подле них, и двое из них умерли раньше, чем сумели осознать ситуацию. Третий подбирался к Гвен. Сабин понимал, что может не успеть, но тут в Ловца вонзился чей-то ловко пущенный нож. Тот рухнул, содрогаясь в предсмертных конвульсиях. Сабин подбежал к Гвен. Поднесся ухо к груди, он услышал слабый стук. Она жива.

— Надо перенести её, — скомандовал голос. Сабин поднял глаза и увидел перед собой Торина, вынимающего нож из тела погибшего Ловца.

Гвен перенесли в дом. Все тут же засуетились. На объяснения времени не было, нужно было что-то предпринять. Торин наклонился к тому месту, из которого торчала стрела и втянул воздух через ноздри.

— Эта стрела отравлена, — сказал он, заметив, как сильно при этом побледнел Сабин. — Я чувствую характерный запах.

— Нам нужен врач, — Сабин не мог осознать услышанного. — Или целитель, или…

— Нет, врачи нам не помогут, а я попвтаюсь.

Торин набрал в грудь воздуха.

— Сейчас я попытаюсь вытащить стрелу. Сабин, можешь не опасаться Болезни, я в перчатках, она в одежде, прямого контакта не будет. Ты же должен держать Гвен, потому что процесс вынимания весьма болезненный.

Торин с Сабином подошли к Гвен. Сабин очень крепко держал её, и каждый стон боли, вырывавшийся из горла девушки, разбивал ему сердце. Торину удалось наконец вынуть стрелу, но это было только начало, потому что не стрела убивала её.

— А как быть с ядом? — Сабин нежно баюкал любимую.

— Его надо высосать, — был простой ответ.

Но сказать было легче, чем сделать. Торин знал, что яд уже был слишком глубоко в теле Гвен, и никто из них не способен его высосать. Сабин тем временем сосредоточил своё внимание на жене, и Торин стал придумывать выход.

— Сабин, я умру? — её голос был тише шёпота.

— Ну что, любимая, нет, и не смей даже мысли такой допускать. Сердце его обливалось кровью.

— Я хочу, чтобы ты знал, я… не боюсь… смерти… у меня было… великое… счастье… — я встретила… тебя, любимый.

Если она умрёт, подумал носитель Сомнения, он сам лично разрушит орден Ловцов.

— Любовь моя, — слёзы застилали ему глаза, — не оставляй меня, прошу тебя.

Торина осенило. То, что он придумал, было их единственной надеждой.

— У меня есть идея. Аэрон!

— Да, Торин?

— Позови сюда Легион.

— Зачем?

— Чего тут непонятного, — Камео сразу стало всё ясно. — У Легион достаточно длинные и острые зубы, чтобы суметь высосать яд.

Аэрон отсутствовал совсем немного времени, но для Повелителей это показалось вечностью.

— Пожалуйста, помоги ей, — попросил Аэрон, поднося Легион к Гвен.

— Всё, что хочешь, — и демоница приступила к делу. Эшлин притащила таз из ванной.

— Сплёвывай в тазик.

Сабин с облегчением следил, как лицо жены проясняется, к нему постепенно возвращались краски. Гвен лежала на животе, но лицо её было повёрнуто на бок.

— Вс-сё, — Легион спрыгнула с постели.

— Думаю, теперь Гвендолин ничто не угрожает, — констатировал Торин.

— Где ты этому научился? — спросил Сабин, с благодарностью глядя на него.

Торин пожал плечами.

— Хоть вы и остались дебоширить а Греции, это не означает, что в Будапеште всё было тихо.

Носитель Сомнения положил руку на плечо Торина.

— Я никогда этого не забуду. Теперь я в вечном долгу у тебя.

— Перестань, Сабин, какие долги могут быть между друзьями. В конце концов, это ты привёл своих греческих воинов в Будапешт, а с тобой была Камео.

Воительница нежно улыбнулась любимому.

— Если бы я знала, что мы будем вместе, я сама бы притащила сюда Сабина. Все рассмеялись, даже Гвен.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила девушку Камео.

— Очень хорошо.

— Тебе надо лежать, набираться сил, а мы должны подумать о защите замка, — произнёс Торин. — Ты что-нибудь хочешь?

Гвен долго не могла решиться, но подумала, что сейчас Торин не станет отказывать ей.

— Да. Я бы хотела попросить тебя, — начала она. — Ты не мог бы разрешить мне отрезать немного… колбасы?

— Моей любимой колбасы? Гвен…

Камео ткнула мужа в бок.

— Да ладно тебе, Торин, что ты жалеешь?

— Ладно, бери.

— Вот и молодец, — Камео звонко чмокнула его.

Когда они ложились спать, Торин спросил:

— Камео, милая, а где наша мочалка?

Девушка подняла глаза на воина.

— Почему ты спрашиваешь? Она тебе нужна?

— Вообще-то да. Я сейчас принимал ванну, и нигде не мог её найти.

Камео разгладила складки на хлопковой ночной рубашке белого цвета. Улёгшись поудобнее, она ответила:

— Аэрон попросил меня одолжить ему мочалку, но, боюсь, мы должны распрощаться с ней.

— Вот как?

— Да, Легион их сгрызает. Не терпит конкуренток и предпочитает сама делать их непростую работу.

В комнате раздался их смех. Торин потушил свет и они обнялись, готовясь заснуть.

— Торин…

— Да, любимая?

— Я хочу тебе сказать кое-что, — Камео начала выписывать причудливые узоры на его груди.

— Я слушаю.

— Помнишь, недавно мы обсуждали моё недомогание?

Торин повернулся к ней, вспыхнувшие глаза отражали страх за неё.

— Тебе опять стало хуже? — он отчаянно надеялся, что она ответит отказом.

Каме сильнее надавила на него, в каждом жесте проскользала нежность и любовь.

— О нет, не волнуйся, — Торин не мог выразить своё облегчение от этих слов. — Я не была уверена, но спросила у Эшлин, и утвердилась в своём мнении. Любовь моя, я подарю тебе ребёнка.

Повисла тишина, Торин молчал. В душу Камео закралось беспокойство. Он не рад?

— Это правда? — послышался его голос в темноте. — Ты уверена?

— Теперь да, — Камео жадно ждала его ответа.

Неожиданно Торин схватил её в объятия, но, вспомнив, в каком она положении, отпустил. Взяв лицо Камео в свои ладони, он с любовью поцеловал её.

— Значит, ты рад? — с придыханием спросила она.

Торин наградил Камео ещё одним поцелуем.

— Рад ли я? О, Камео, жизнь моя! Во всём мире нет мужчины счастливее меня!

Глава 17

Торин был готов станцевать джигу от счастья. Да возрадуется мир, того, чего он боялся, не произошло. Воин беспокоился, что Камео, как многие беременные женщины, будет подвержена частым переменам настроения, постоянно плакать, но этого, к его великой радости за месяцы её состояния, не случилось.

Но нельзя сказать, что всё было спокойно. Ловцы изредка продолжали докучать им. После каждого устроенного им предприятия редко кому удавалось остаться в живых. А совсем недавно им стало известно, что Ловцы в большем количестве начнут осваивать территорию вокруг замка. Что ж, они явно удивятся, когда им дадут достойный отпор. И ещё их ждёт сюрприз — хотя они и так уже, скорее всего догадались — Торин жив!

Это выступление против Ловцов в данное время было Повелителям крайне невыгодно. У Эшлин приближался срок рождения, и весь дом стоял на ушах. Меддокс и вовсе метался как зверь. Камео очень с ней сблизилась, но, видя, что порой Эшлин становится плохо, опасалась, когда ей придёт время рожать.

— Перестань, — сказала ей как-то Эшлин, поглаживая живот. Ребёнок в последнее время часто пинался. — Вот увидишь, это здорово. Когда ты возьмёшь на руки ребёнка, то поймёшь, что боль стоило потерпеть.

Камео положила руку на свой уже выпирающий живот, хотя куда ей до размеров Эшлин. Камео, любившая одеваться так, чтобы быть готовой к нападению и защите, всё таки она как-никак воин, сейчас носила лёгкие, не стесняющие платья и сарафаны. То платье, что было на ней, в бледно-голубую и белую полоску, Торин выбрал для неё сам.

— О, привет роженицам! — Анья выглядела жизнерадостно. Камео отметила стройную талию Богини, раздумывая, решится ли та на продолжение рода. Тогда она уже не будет носить вот эту короткую чёрную юбку, жёлтый свитер и туфли на высоком каблуке. Хотя кто эту Анархию знает.

— Мы пришли скрасить ваше одиночество, — это пропела входящая вслед за Аньей Гвендолин. Одетая более скромно, в синие джинсы и белую кофту, с заплетёнными в рыжие косы волосы, она выглядела не менее привлекательно, чем подруга.

— А что Даника? — осведомилась Камео.

Анья плюхнулась на кровать, юбка ещё больше задралась.

— Да она там вклинилась в мужскую беседу об этих Ловцах. Говорит, что никогда не будет больше протыкать Рейеса кинжалом, если тот оставит её.

Гвен присела рядом с Эшлин. За эти несколько месяцев после нападения в саду от раны не осталось и следа.

— Боишься?

Эшлин вскинула брови.

— Чего? Рожать? О нет, напротив, жду с нетерпением. Да и пора бы уже малышу появиться.

— И кого ждём? — Анья враз заулыбалась, чуть ли в ладоши не захлопала. — Мальчика? Девочку? А может, двойню? У тебя даже для небольшого срока был большой живот. Судя по твоему мужу, у тебя вполне может получиться не один ребёнок.

Эшлин сказала, что была бы рада даже нескольким детям. Действительно, лицо её выражало безмерную радость. И в этот момент Камео почувствовала, что все её страхи улетучились.

У себя в комнате Аэрон вертел в руках аметистовое кольцо. Не тяжёлое, предназначенное для мужчины, а другое, поменьше. Комната была в полумраке, лишь слабый свет ночника озарял её, но носитель Гнева не нуждался сейчас в свете. Он только что принял для себя важное решение. Решение, которое, возможно, навсегда заставит его Легион отвернуться от него. Или, наоборот, сделает её очень счастливой.

— Легион, — промолвил он, — ты нужна мне, милая.

— Моя здесь.

— Иди ко мне.

Демоницу не нужно было просить дважды. Миг — и она обвилась вокруг его груди. Аэрон чувствовал её даже сквозь свою голубую рубашку и джинсы.

— Ты нужна мне сейчас, — повторил он.

Легион крепче обняла его.

— Я должен тебе кое-что сказать.

— Ммм… говори.

Аэрон сел на кровать, поставив бесовку рядом с собой. Взяв её за руку, он долго держа её, вложив в ладонь кольцо с аметистом, двойника его собственного.

— Что это?

Аэрон улыбнулся одними губами. Он догадывался, как сильно Легион ждала, когда воин отдаст ей это кольцо, связав себя с ней.

— Ты ведь знаешь это.

Легион тоже улыбнулась, показав симпатичные клычки. Аэрон обожал их.

— Ты… хочешь?

— Ты должна выслушать меня, прежде, чем решишь, хочешь ли надеть его. Аэрон погладил её шею. — Ты очень много для меня значишь, Легион. Я не мог этого принять, но это было очевидно. Я хочу, чтобы ты… взяла это кольцо, потому что если и есть кто-то, кого я полюблю, то это будешь ты. Но…

— Но?

— Пойми меня, я никогда не знал женской любви. Я хочу быть с тобой единым целым, но не могу пока признать тебя своей женой. Всё, о чём я прошу: дай мне время.

Легион ласково провела когтистой рукой по его щеке. Её глаза выражали согласие. Аэрон надел ей кольцо на левый безымянный палец, затем нежно обнял её.

— Моя милая бесовка.

— Мой возлюбленный демон.

Их кольца в унисон блеснули.

Через неделю пришло время родов. У Эшлин отошли воды, а потом начались схватки. Все столпились вокруг неё, пытаясь оказать помощь. Процесс шёл также, как и у обычной роженицы, но прошло очень много времени, боль всё нарастала, но Эшлин не могла разродиться. У Аньи и Гвен неизвестно откуда появились таланты акушерок, но даже они не принесли бедняжке облегчения.

— Меддокс, её надо вести в больницу, — Даника этим советом помогла больше всех.

Эшлин отвезли в больницу. Меддокс с женой на руках влетел в приёмную и заявил, что разнесёт тут всё к чёртовой матери, если им немедленно не позовут врача.

Доктор сразу сказал, что придётся делать кесарево сечение, но объяснил, что беспокоиться нечего, многие женщины рожали таким способом и ещё не один миллион родит. Меддокс, слава всем Богам, успокоился. Но, даже несмотря на то, что доктор заявил, что Эшлин после родов должна пролежать какое-то время в больнице, так как это обязательная процедура, воин отказался оставлять девушку здесь. Ну не мог же он сказать, что в таком случае Эшлин окажется идеальной мишенью для Ловцов, и те придут сюда, чтобы схватить её. К тому же, у себя дома она будет окружена гораздо большей заботой.

Эшлин была крепкой женщиной и после появления ребёнка, надо сказать, довольно немало весившего, из-за чего и роды были такими затруднительными, почти не ощущала лишней слабости. Ещё два дня он находился с ней в больнице, чтобы дать ей время восстановить силы перед отправкой, затем решительно увёз её и сына домой.

Глава 18

— Что? — Торин вытаращился на Камео во все глаза. — Повтори, что ты сказала.

Камео сладко улыбнулась.

— Ты должен возлечь со мной.

Она что, не в своём уме, — подумал Торин. В её-то положении.

— Камео, дорогая, ты вот-вот родишь, — сказал воин, тщательно подбирая слова. — От нас только что ушёл доктор, а все остальные стоят за дверью. Я бы с удовольствием удовлетворил твоё желание, но сейчас не время заниматься любовью.

— Торин, — Камео взяла его за руки и притянула к себе. — У меня возникли некоторые осложнения.

— Что такое? Тебя надо немедленно отправить в больницу.

— Нет. Роды будут проходить обычным путём, плод развивается нормально.

— Тогда в чём дело?

— Мой срок подошёл, и у меня должны быть схватки, а их нет. Для этого ты мне и нужен. Надо вызвать схватки. Лучшего средства, чем близость, нет.

Торин долго обходился без внимая Камео, сохраняя дистанцию из-за её состояния. Ему было нелегко, а сейчас его обуяло беспокойство. А вдруг их близость только ухудшит положение? Всё таки Торин весит немало. Хотя…

Воин не стал тратить время на раздевание, люди же рядом. Камео распласталась под ним, призывая его. Он опёрся на локти, чтобы не надавить на живот. Это было очень трудно сделать, так как он имел поистине колоссальные размеры. Камео погладила его плоть, готовясь к его проникновению. Даже сейчас, когда их соединение было лишь по необходимости, тело её жаждало его, будто в последний раз.

— Нет, так я тебя раздавлю, — Торин перевернул её на бок и пристроился сзади.

Камео удовлетворённо застонала, ощутив его в себе. Сейчас Торин не позволял себе диких ласк и неистовства, и это очень дорогого ему стоило. Ещё бы, три месяца без женщины, находившейся рядом с ним каждый день и с каждым днём становившейся всё более желанной для него. И вот сейчас он заставлял себя не спешить, но пусть схватки вскоре начнутся, иначе он не сдержится. Камео крепче прижалась к нему и задвигала бёдрами. Воин стиснул зубы и выругался. Ещё чуть-чуть, и он не сдержит поток семени.

— Торин, остановись, — внезапно девушка ощутила спазм. — Кажется, начинается.

Торин, напоследок лизнув её в шею, быстро встал, застёгивая брюки. Поправив на ней рубашку, в которую её одели для визита врача, он выбежал за дверь, зовя женщин.

Анья, Даника, Эшлин и Гвен тут же появились, благо были неподалёку.

— Ну как? — осведомилась Анья.

— Дело пошло, — Торин пропустил их в комнату.

Камео схватила простыню и стиснула зубы от боли. Торин мысленно проклял себя. Женщины не дали ему возможности остаться, зато сами развили активную деятельность. Убедившись, что для родов есть всё необходимое, Торин покинул их.

Внизу расположились мужчины. Вид у некоторых был болезненный. Должно быть, сильно переживают, подумал Торин. Аэрон обнимал Легион, которая что-то нашёптывала ему, Меддокс держал на руках маленького Эйдриана, вокруг которого собралась большая часть присутствующих.

— Наверное, с ним нелегко, — это сказал Сабин. Всем быстро стало известно о неспокойном характере ребёнка. Он не был проклят Насилием, как отец, но если ему что-то не нравилось, эту вещь стоило убирать подальше, иначе от неё ничего не останется.

Аэрон, отпустив демоницу, подошёл к бару и предложил Торину выпить. Тому не хотелось.

— Как хочешь, — Аэрон осушил бокал.

Сверху уже который час раздавались крики, кто-то из девушек постоянно слонялся по замку, что-то меняя или принося. Торин не выдержал.

— Я пойду к ней.

Он не стал обращать внимания на женщин, которые обещали ему самые кошмарные ужасы, если тот немедленно не уйдёт. Торин, в свою очередь, пообещал хорошенько их всех заразить. Он сел рядом с Камео и взял её руку в свою.

К его чести, в отличие от большинства мужчин, что только мешают во время родов, Торин оказывал Камео помощь и поддержку. Он, как никто другой, мог нежно поглаживать её по волосам, шептать нужные слова, тем самым успокаивая и приободряя её.

Все уже сбились со счёта времени. Эшлин множество раз удалялась, чтобы покормить Эйдриана. На ночь Торин распустил всех, потому что девушки валились от усталости, впрочем, как только к ним возвращались силы, они немедленно возвращались к Камео.

— Давай же, — Гвен сама ужасно волновалась. — Я вижу головку. Он идёт.

Камео закричала, боль была невыносимой, тужиться становилось всё труднее.

— Потерпи, любимая, — Торин уже готов был принять ребёнка. Естественно, на нём были его перчатки и вообще он старался открывать очень мало участков тела.

Камео сделала последнее усилие, и комната огласилась пронзительным криком. Детским.

— Кто? — выдохнула она.

— Мальчик, — Торин гордо и осторожно взял на руки сына.

— Давай я его обмою, — Эшлин приняла малыша из рук воина.

— Торин, — Даника дёрнула его за рукав. — Кажется, ещё не всё.

Камео отнюдь не чувствовала облегчения. Её вновь обуяла дикая боль, и она заметалась.

— У тебя будет ещё один ребёнок, — сказала Анья. — Сейчас всё будет быстрее. Тужься.

Через две минуты Торин принял своего второго сына. Анья тщательно обтёрла его и отдала матери, что уже держала первенца.

— У вас мальчики.

— Да, просто обаяшки.

— Близнецы.

Камео улыбнулась Торину.

— Ты рад?

В ответ он крепко поцеловал жену.

— Камео, — Эшлин, стоящая рядом, указала на мальчиков, — посмотри на детей.

Камео внимательно осмотрела сыновей.

— Посмотри, они непохожи.

Да, её близнецы были действительно разные, хотя она заметила это почти сразу. Но любые близнецы имеют отличия во внешности. У её детей были одинаковые глаза. Глаза Торина. Но у старшего головка была тёмной, у младшего — светлой.

— Разнояйцевые близнецы! — произнёс Торин.

Младший мальчик высунул голову и внимательно осмотрел всех присутсвующих. Остановив взгляд на матери, он пронзительно завизжал. Его брат проснулся и присоединился к нему.

— Кажется, они проголодались.

Торин с всепоглощающей любовью смотрел, как его жена расшнуровала рубашку, обнажая грудь. Мальчики громко зачмокали.

Женщины потянулись к выходу. Но уже на пороге комнаты Анья позвала Торина.

— Ты должен знать, — тихо сказала она. — Твоё проклятье не распространяется на твоё семя.

Торин внимательно посмотрел на Богиню.

— Откуда ты знаешь?

— Мне дано знать то, что неизвестно другим. Не опасайся прикасаться к ним.

Анья вышла, оставив воина с новообретённой семьёй.

Дети Торина были разными не только во внешности. Старший отличался завидным темпераментом, мог просто взять и заорать так, что ему позавидует Иерихонская Труба. Младший же отличался более спокойным нравом, но если уж он даст о себе знать, то не остановится ни перед чем, пока не получит своё. Торин сразу обратил внимание на вполне осмысленный взгляд сына.

— У моего Эйдриана тоже самое, — сказал как-то Меддокс. — Наши дети прирождённые воины. Они будут умными и сильными.

Когда Эйдриана привели к мальчикам, все трое долго молчали, изучая друг друга. Они не могли что-либо сказать, но стало ясно, что у них много общего.

— Прелесть, — сказала Легион, поглядывая на них. Младенцы совершенно не пугались её вида.

— Милые, — Аэрон сдержанно согласился, отчего-то волнуясь. Воин выпил очередной бокал. За эти дни он выпил больше, чем за всю жизнь, но почему-то не запьянел.

— Моя тоже хочет маленького.

Аэрон аж поперхнулся.

— По… хло… пай, — прохрипел он Меддоксу.

Насилие от души хлопнул того по спине.

— Придётся тебе поработать, — он указал на Легион, призывно смотрящую на носителя Гнева.

Аэрон был в ужасе. Лучше бы ему было всё таки опьянеть.

— Я… мне, в общем это… короче, пойду огород полоть, — грозный воин вприпрыжку побежал.

— У нас нет огорода, — крикнул ему Страйдер, от души веселясь.

— Я посажу! — донёсся ответ.

— Он подумал, что моя хочет детей прямо здесь? — проговорила Легион.

— Нет, милая, — Эшлин нежно потрепала её. — Он просто жутко стесняется.

Все рассмеялись.

Крон тоже посетил новорождённых, как раз в то время, когда малышам подбирали имена.

— Может назовём старшего Айдан, — предложил Торин.

— Нет, мне не нравится.

— Тогда Десмонд.

— Ну, в принципе, ничего, но что-то не то.

— Тогда я не знаю.

Крон, на свою беду решивший поиграть с мальчиками, с трудом смог отцепить от себя черноволосового, когда тот принялся исследовать волосы царя титанов и стал дергать за ухо. Блондинчик же нацелился на ноги.

— Может, выбрать для нашего первенца имя со смыслом? — сказал Торин.

— Назовите его Чёрт Дьяволович.

— Вряд ли он скажет нам за это спасибо, — язвительно ответил Торин.

— Он сущий демон! — фыркнул Крон.

Лицо Торина прояснилось.

— Вот тебе имя со смыслом, — сказал он Камео, когда Крон ретировался.

— Демон? Ты хочешь назвать своего сына демоном?

Торин рассмеялся.

— Не совсем. Его имя будет Деймиен.

Девушка немного подумала и удовлетворённо кивнула.

— Это хорошо. Пусть будет Деймиен. А как назвать младшего?

Торин обнял её за плечи.

— Младшего мы назовём Лайон. Ты заметила, у него взгляд и манеры хозяина. Настоящий лев, истинный царь и повелитель.

Крон находился у себя и улыбался. Да, имена у этих детишек подходящие. Из них выйдут отличные воины, в которых он так нуждается. Но воины поодиночке не всегда бывают хороши, и таким обещающим вырасти страстным и неистовым мужчинами парням нельзя быть одним и довольствоваться лишь обществом друг друга. Царь титанов усмехнулся. Повелители всегда будут молоды и полны сил, и у некоторых есть пары. Надо бы расширить их касту для его будущих воинов, наделив их парами. Он лично за этим проследит. Может, бесовка легион всё же добьётся от Аэрона результата? Впрочем, это не суть важно, есть Люциен и Анья, Рейес и Даника, Сабин и Гвен, Даи Меддокс с Эшлин и Торин с Камео ещё могут ему пригодиться. Крон довольно потянулся. Эйдриану, Деймиену и Лайону не придётся проходить испытания, чтобы найти свою судьбу, он об этом позаботится.

Глава 19

Счастливое семейство собралось за завтраком на кухне. Под счастливым семейством подразумевались все обитатели замка. С тех пор, как его стены наполнились детскими звуками, к ним пришло умиротворение и спокойствие. Лишь недавно предпринятая попытка нападения Ловцов несколько омрачала воинов, но после данного отпора эти твари (самый лестный эпитет Торина) ещё долго к ним не сунутся.

Трое мальчиков, которым уже исполнилось шесть и десять месяцев, сидели за маленьким столиком, что был изготовлен специально для них и играли своими деревянными куколками. Камео с теплотой вспоминала, как Торин сам лично вырезал эти игрушки для своих малышей. Но детям вскоре надоело то, что им приходиться находиться на детской половине, так что родителям пришлось взять их на руки. Эшлин поспешно закончила завтрак и стала покачивать Эйдриана. Камео с Торином последовали её примеру, она взяла Деймиена, Лайон же устроился на руках у отца.

— Быть может, нам не мешать вам, — предложила Эшлин, видя как все поспешно заканчивают трапезу.

— Ох нет, перестань, — сказала Даника. — Смотреть на вас — сплошное удовольствие!

Деймиен задвигался на руках Камео.

— Кажется, ему надоело бездействовать, — высказал предположение Страйдер.

— Да, он всё время не сидит на месте. Лайон более спокойный, но непредсказуемый.

Торин взял на руки второго сына и это заставило того несколько поутихнуть. Камео прижалась к мужу, и он поцеловал её. Казалось, их нисколько не смущало то, что они были не одни.

— Торин, Камео, — тихо обратился к ним Аэрон, когда все разошлись. Деймиен и Эйдриан сейчас активно доставали Страйдера, чему тот, как ни странно, радовался. Гидеон сидел на диване в игровой комнате, что-то читая Лайону. Богиня тоже находилась рядом, не бездействовала. Эшлин с Меддоксом и Камео с Торином поначалу опасались как бы она не приучила их детей к Анархии, но Анья заявила, что у неё есть мозги в голове, да и когда у них с Люциеном появятся свои дети, она сделает их порядочными людьми. Но вряд ли с такой наследственностью они будут паиньками.

— Аэрон, — кивнул Торин.

— Я вот чего хотел, — Аэрон провёл рукой по голове. — Вы не могли бы не выказывать столь откровенно свои чувства при Легион?

— Но мы не делаем ничего предосудительного, — возразила Камео.

Взгляд Аэрона на миг сделался жалобным.

— Да, но когда она видит это, она начинает приставать ко мне.

— Тебе не мешает быть с ней поласковее, — подумав, произнёс Торин. — Разве она не жена тебе?

— Нет. У Легион моё кольцо, но подумай, как она может быть моей женой?

Если бы он знал, что обсуждаемая персона сейчас, не замеченная, отправляется куда-то в дальние комнаты замка, где её никто не потревожит, и она сможет выплакаться, то откусил бы собственный язык. Меньше всего на свете Аэрон хотел причинить своей милой бесовке боль. Да чёрт с ней, несовместимостью, он бы как-нибудь приспособился, лишь бы не видеть её слёзы.

Легион примостилась у камина в одной из верхних комнат замка. Подумать только, а ведь ещё несколько дней назад она предложила Аэрону завести ребёнка.

— Моя родит мальчика, — сказала она тогда. — Мы назовём его Баден.

Аэрон сжал её когтистую руку, но не торопился выполнить пожелание. Ей стоило догадаться почему. Её воин не был божественным красавцем, как Парис, Торин, Меддокс и другие воины, но она носила его кольцо добровольно, и она любила его.

— Негоже такой очаровашке предаваться печали, — вдруг услышала она ироничный мужской глосс.

— Кр-р-рон. Легион узнала его ещё до того, как он предстал перед ней. В последнее время он стал у них нередким гостем. Правда, он не приходил вот уже два месяца, но до рождения мальчиков Крон вообще почти не посещал Повелителей.

— Моя р-рада видеть тебя, — поприветствовала его демоница.

Крон широко улыбнулся, разглядывая её.

— Когда ты узнаешь цель моего визита, будешь рада ещё больше.

— Так не откладывай.

Крон сел в кресло у камина, заставив ожить и загореться дрова щелчком пальцев. С наслаждением вытянул ноги и потянулся.

— Я пришёл осуществить твою мечту. Я сделаю это без усилий, но, к твоему и моему сожалению, ненадолго.

— О чём ты? — не поняла Легион.

Крон стал излагать цель прихода:

— Ни для кого не является секретом твои чувства к Гневу. Я не виню тебя, любовь зла, знаешь ли, такое со всеми бывает. Ты носишь аметистовое кольцо, точно такое, как и у него, но не являешься избранницей своего возлюбленного. Вот поэтому я и здесь сейчас. Я пришёл это исправить!

Легион мгновенно вскочила, выпятив когти, хвост угрожающе вздёрнулся.

— Ч-ч-ч то? Да как ты смееш-ш-шь?

Титан поспешно поднял вверх руку.

— Успокойся, это совсем не то, о чём ты подумала. Мне ты не слишком нужна. Я имел в виду Аэрона. Именно это я хочу исправить. Если ты хочешь, чтобы он был с тобой, как мужчина бывает с женщиной, значит, это случится.

Легион долго смотрела на него, пытаясь найти на его лице то, что могло свидетельствовать о его обмане. Такового не обнаружилось. Крон резко встал, провёл рукой в воздухе. Совсем рядом с Легион появилось большое зеркало, обрамлённое по краям серебряной отделкой. Ножки тоже были из серебра. Такое зеркало мечтала заполучить любая женщина. Крон подошёл к ней и положил руку ей плечо. Развернув чертовку лицом к зеркалу, он прошептал:

— Смотри.

По поверхности прошлась рябь, титан и демоница перестали в нём отражаться. Но когда очертания вновь начали появляться, Легион увидела в зеркале лишь одного человека. Не Крона, что стоял позади, и не себя.

На неё из зеркала смотрела девушка. Среднего роста, с длинными чёрными волосами и глазами цвета заката, она была необыкновенно хороша. На ней не было одежды, и взгляду Легион предстала очень красивая пропорциональная фигура с тонкой талией, крутыми бёдрами, стройными ногами и высокой упругой грудью.

— Против такой женщины твой Аэрон не устоит.

Да что Аэрон, все мужчины будут перед ней преклоняться. Конечно, сильной красавицей её назвать было нельзя, но это не мешало ей быть необычайно притягательной.

Глаза Легион раскрылись в изумлении, едва она перевела взгляд на себя. Её кожа, её руки, ноги и всё остальное были человеческими. Она провела руками по волосам, поражённая догадкой. Густые чёрные локоны обвили её.

— Неужели это я? — потрясённо прошептала она. Даже голос её изменился, также как и манера речи.

— О да, это ты.

Неожиданно осознав, что она совсем голая, девушка сорвала с окна бордовую занавеску и поспешно прикрылась.

— Но как?

— Я же почти всемогущ, красавица. Но только почти. Должен тебе сказать, что уже завтра ты снова обретёшь свой обычный облик. Но дождись ночи, и, если твой Аэрон окажется нежным и в то же время темпераментным, ты не пожалеешь.

— Я останусь здесь, потом пойду к нему.

— Хорошая мысль.

— Скажи, зачем ты это сделал?

— У Повелителей появилось трое мальчиков, и когда-нибудь они станут непобедимыми воинами. У меня есть причины опасаться Ловцов, и помощь Повелителей и их детей, когда те вырастут, как раз то, в чём я нуждаюсь. Но воин в сто крат сильнее, если он любит. Я хочу, чтобы этой ночью ты зачала ребёнка. Я был бы рад, коли родится девочка. Она стала бы подходящей парой младшему из близнецов. Но если будет сын, это тоже замечательно. Разве ты этого не хочешь?

О, нет слов, чтобы описать, как она этого хочет. После ухода Крона Легион осталась одна, предвкушая сегодняшнюю ночь.

— Ну вот, Деймиен опять раскричался, — пожаловался Страйдер, поспешно сдавая ребёнка родителям. Торин взял его на руки, успокаивая. Он отнёс малыша в комнату, где находились Камео с Лайоном. Торин, зайдя, отметил, как хорошо на ней смотрится зелёный джемпер и серая юбка. Но лицо её было сосредоточенно.

— Болезнь, — Торин стремительно обернулся. На приличном от него расстоянии стоял царь титанов. Он не решался подойти к малышам, помня предыдущий опыт общения.

— Здравствуй, Крон. Что-то давненько тебя не было.

— Не было желания. Да и сейчас нет. Я уйду, когда вы ответите мне на один вопрос. Скажите правду, вы хотите ещё детей?

Камео с Торином переглянулись. Несмотря на то, что прошло шесть месяцев после родов, они ещё не делили постель. Камео пришлось довольно долго поправляться, последствия родов плохо повлияли на её здоровье. А когда всё наладилось, они просто не находили время, приходилось обороняться от Ловцов, сильно мешали орущие дети. Торин искренне завидовал Меддоксу. Судя по другу, у Эшлин с супружеским долгом проблем не было. Впрочем, Торина нельзя было назвать страдающим. Им с Камео не впервой было доставлять удовольствие друг другу руками и губами, доводя партнёра до экстаза.

— Зачем тебе это? — воззрилась на титана Камео.

— Мне нужны воины, которые будут вместе с вами бороться против Ловцов.

— Значит, ты собираешься использовать наших детей для создания своей армии? — гневно спросил Торин. Деймиен недовольно засопел, и Торин отнёс его к брату. Ещё почти сразу после рождения Лайон имел успокаивающее воздействие на своего близнеца. Камео прижала сыновей к груди.

— Я не собираюсь их заставлять, — отрезал Крон. — Но вы ведь рассчитываете сделать из них мужчин, способных постоять за себя, не так ли? Ловцы будут и на них охотиться. А если они будут моими воинами, я буду охранять их, пока они сами не сумеют постоять за себя. Это большая честь.

— Зачем тебе знать, хотим ли мы прибавления? — осведомился Торин.

— Мне нужна девочка, — ответил титан. — Та, которая станет парой для сына одержимого демоном и наделённой способностями женщины. Кроме ваших парней, есть ещё этот юный воитель, который везде лазает, Эйдриан. Ваша дочь будет для него лучшей подругой.

— Тебе же нужны воины.

— А воинам нужны те, кого им нужно любить. Я не знаю, зачем это вообще нужно, но это делает вас сильнее. Хотя по мне, любовь только затуманимает разум.

— Я бы хотел девочку, — сказал Торин, — но если ей не понравится Эйдриан, я не буду заставлять её быть с ним.

— О, их судьбы будут соединены в тот миг, когда она появится на свет. Ладно, пожалуй, мне пора, вам есть, о чём поговорить.

Торин подошёл к жене, и они обнялись. Деймиен и Лайон принялись играть на полу, предварительно попрыгав по кровати.

— Ты правда хочешь дочку? — спросила Камео, уже зная ответ.

— Всей душой.

— Обычно мужчины хотят сыновей.

— Но у меня уже двое есть. Я хочу девочку, такую же красивую, как её мама.

Камео потёрлась носом о его шею.

— Мы так давно не были вместе. Я говорю не о тот способе, к которому мы прибегаем в постели.

— Я думаю о твоём состоянии.

— Всё хорошо. Я никогда не чувствовала себя столь прекрасно.

Торин поцеловал её со всем пылом своей страсти.

— Ты знаешь, как сильно я люблю тебя? — прошептал он.

— Не так, как я тебя.

— Я буду любить тебя этой ночью. Сразу после того, как уснут наши сыновья.

О да, эта ночь стала для них истинным блаженством. Они любили друг друга со всепоглощающей нежностью, шепча заветные слова, отдаваясь друг другу всем своим существом.

— Легион, это ты? — Аэрон, зайдя в свою комнату, услышал женский голос, зовящий его по имени.

— Да.

— Что с твоим голосом?

— Он изменился. Я сама тоже изменилась.

В комнате зажёгся свет, и Аэрон увидел перед собой молодую девушку. Она сидела на кровати обнажённая, стыдливо прикрываясь руками. Его заворожила её красота, то, как красиво лежат на плечах тёмные волосы, как призывно блестят её глаза.

— Ты не легион.

— Нет же, это я, — она поведала ему о Кроне, но не сказала, зачем тот решил подарить им эту ночь.

— Чары рассеются, как только утро вступит в свои права. Выключи свет, я включу ночник.

Аэрон автоматически подчинился. Теперь комната пребывала в полумраке. Воин сел к Легион и провёл рукой по ей груди. Она застонала.

— Ты должен знать, любимый, я ещё никогда этого не делала.

— Ты не была в таком облике, так что в этом нет ничего удивительного, но если ты неуверенна, я не трону тебя.

Легион умоляюще посмотрела ему в глаза. Аэрон припал поцелуем к её губам, опрокидывая девушку на спину и накрывая своим телом. По нему прошла судорога, и он ощутил, как его спина изменяется, чтобы могли прорезаться крылья. Сильный взмах, и крылья накрыли и обоих. Легион пришла в восторг от этого касания, необычайно возбудившего её. Аэрон вновь прижался губами к её губам, и мир перестал для них существовать.

Глава 20

— Мне кажется, воздух плохо на тебя влияет, — сказал Торин как-то утром, сидя с Камео на веранде. — Может, поехать куда-нибудь в деревню?

— Не хочу я никуда ехать, — ответила Камео. — Всё дело в моём состоянии. Она указала на свой выпирающий живот.

— Но когда ты была беременна мальчиками, такого не было.

— Да перестань ты. Я читала, что такое бывает. И потом, мне уже лучше, — она потянулась к нему. — Просто замечательно.

Они утонули в поцелуе. Торин нашёл в себе силы отстраниться.

— Не здесь. И обнял её.

Аэрон тоже был счастлив, насколько это для него возможно. Он почти не расставался со своим маленьким чёртиком, чему та была бесконечно рада. Легион помнила каждую подробность их обжигающей ночи, хотя прошло уже несколько месяцев. Она с завистью смотрела на Камео, которая снова находилась в положении. Она носила девочку, в этом никто не сомневался, так как были наслышаны о том, что собирается предпринять Крон. Эшлин очень внимательно следила за беременностью подруги, задаваясь вопросом, какова же будет новорождённая девочка. Ведь это будущая жена Эйдриана. В такие моменты Легион требовалось большое утешение, ведь их союз с Аэроном не дал плода.

— Ты всё моя любимая, — говорил он ей, не кривя душой.

— Так, по-моему, ты нагло мухлюешь, — заявила Анья Люциену вечером, играя с ним в покер.

Меддокс оторвался от своего чада, наблюдая за ними.

— Ты знаешь, что бывает с теми, кто мухлюет?

— Знаю, — усмехнулся Люциен. — Они выигрывают.

Анья уже готова была разразиться гневной тирадой, как вдруг воздух перед ними задребежал и перед Повелителями, а в комнате они находились всем составом, предстал Крон.

— Я знал, что соберу вас всех. Уж очень вы любите игры.

— Зачем ты пришёл, Крони?

Крон достал из-под своего плаща бумагу, предоставив её для прочтения. Это оказался документ на владение замком.

— Брунсвик? — Меддокс в удивлении поднял брови, отпуская Эйдриана на пол, потому что тому надоело сидеть без движений. Мальчик тут же подбежал к близнецам, что играли на детской половине.

— Да, замок Брунсвик. Очень красивый, светлый. Ваши дети будут в восторге.

— Это замок для наших детей?

— Конечно. Вы же не думали, что, когда они вырастут, то останутся при вас.

— Но этот замок кишит туристами, — заметила Камео, поглаживая живот.

— После заселения уже не будет. Кстати, как идёт твоя беременность, Камео?

— Спасибо, ничего.

— Может, кто-то ещё надумал? Дочь Несчастья и Болезни будет парой для Эйдриана, если сможет укротить его темперамент. Я считаю, что любой ребёнок Повелителя будет очень страстной натурой. Потому надеюсь, что вскорости вы ещё соберётесь, ведь младшему из близнецов, этому маленькому блондинчику, Лайону, тоже нужна пара.

— Вот как? — Торин пристально посмотрел на царя титанов. — Значит, ты решил заняться сводничеством. Может, присмотришь кого-нибудь для моего старшего сына, Деймиена.

Крон широко улыбнулся.

— Скайлар!!! — крикнул он.

На миг комнату ослепило сияние. Когда оно рассеялось, рядом с Кроном стояла молодая женщина неземной красоты. В лёгком белом одеянии, с пышными золотистыми кудрями и глазами цвета моря она была прекрасна. На руках её шевелился маленький комочек, негромко повизгивая.

— Это Скайлар — Богиня разума, — представил женщину Крон. — А девочка на её руках, её дочь.

Скайлар поклонилась.

— Я рада знакомству, — сказала она необыкновенно приятным голосом. Парис вытянул шею, не в силах оторваться от великолепного созерцания. Крон заметил это.

— Даже не думай, Разврат, — предостерёг титан. — Скайлар замужем, и она счастлива в браке, тебе тут ничего не светит.

— А уж я-то было надеялся, — вздохнул тот. — Пойду утоплюсь.

Скайлар звонко рассмеялась.

— Эта девочка, твоя дочь, станет женой моего сына? — спросил Скайлар Торин.

— Да, — ответила Богиня. — Крон утверждает, что твоему первенцу нужна разумная девушка, которая сумеет охладить его, чтобы не былр беды. Моя Нерисса лучше всех подходит для этого.

Скайлар прошла к детям, те не сводили с неё взгляда. Все смотрели, как Богиня разума спустила дочку на пол, как раз туда, где находился Деймиен. Черноволосый мальчик и белокурая девчушка долго разглядывали друг друга, потом оглушительно загугукали.

— Они понравились друг другу, — сказала Скайлар.

Это ещё мягко было сказано. Когда мать взяла Нериссу к себе, оба ребёнка издали протестующий вопль. Их обоих с трудом удалось успокоить. Торин погладил сына, у которого впервые на глазах выступили слёзы, и посадил его рядом с Лайоном. Только так и далеко не сразу удалось успокоить Деймиена. Нерисса же ещё долго рыдала навзрыд.

— Она хочет, чтобы я вновь поднесла её к нему.

— Успокой дочь, — велела Камео. — Не беспокойся, — нежно прошептала она, наклоняясь к девочке, — ты увидишь его ещё очень скоро.

Нерисса продолжала плакать, хотя уже и не так громко. Видимо, сил у неё поубавилось.

— Мне, пожалуй, следует идти, — быстро проговорила Скайлар и исчезла.

— Ну вот, всё и разрешилось, — довольно потёр руки Крон. — Деймиен женится на Нериссе, Эйдриан на дочери Камео, а Лайон на следующей родившейся девочке. Надеюсь, вы не заставите такого красавца ждать.

— Нет.

Все обернулись. Стоявшая с Рейесом Даника легонько поглаживала живот.

— Ты? — Рейес не сводил с неё взгляда.

— Да, любимый. Я не была уверена до недавнего времени, и потому не стала говорить об этом.

Дальше все стали обниматься, рыдать и смеяться от счастья, а трое детей, смотря на взрослых, никак не могли понять, какова причина столь бурного веселья.

Камео и Даника теперь не расставались. Даже во время родов, когда у носительницы Несчастья родилась девочка с серебряными глазами и светлыми волосами, Даника увидела её сразу после Торина и Эшлин, которая не могла оторвать глаз от избранницы своего сына.

— Она красавица, — благоговейно сказала Даника, нехотя возвращая её матери.

— В отца пошла, — Камео нежно взглянула на Торина.

— Поздравляю с прибавлением, я пришёл показать Эйдриану невесту.

Вошедший Меддокс сел рядом с Камео и новорождённой девочкой. Малышка, увидев Эйдриана, улыбнулась.

— Как вы её назовёте?

Камео стала баюкать девочку.

— Изобел.

— Прекрасно.

— Ну всё, выходите отсюда, — решительно скомандовал Торин. — Изобел надо кормить, а я не хочу, чтобы все пялились на грудь моей жены.

Камео мучительно покраснела.

Торин просто обожал Изобел. Он очень осторожно брал её на руки, она казалась ему такой хрупкой, что он опасался её ненароком раздавить. Воин сам лично вырезал из дерева куколку, очень беспокоясь, что она ей не понравится. Но девочка была довольна всем, особенно, если с ней был Эйдриан. Уже когда пришло время рожать Данике, Эйдриан и Изобел обожали общество друг друга, так же, как и Деймиен с Нериссой. Лайон был несколько одинок, и это необходимо было исправить.

Когда на свет появилась ангелоподобная девочка, точная копия Даники, которую назвали Амелия, Камео не сомневалась, что Лайон обязательно полюбит её, когда вырастет.

— Моя дочь обожает твоего сына, — сказал Камео однажды Рейес, глядя за находившейся неподалёку Амелией.

— Лайон тоже любит её. Но они такие маленькие, они не понимают, что за чувство охватило их.

— Знаешь, Боль всегда была смыслом моего существования, но теперь это не более чем своеобразный акт принятия её, ведь у меня теперь есть те, ради кого я живу.

— Я как никто понимаю тебя, Рейес.

— А ведь я не сразу осмыслил, что ты завела шашни с Торином.

Камео толкнула его в плечо.

— Да ладно тебе, я же ничего обидного не имею в виду. Ты не обижайся, но раньше мне, да и всем нам было очень нелегко с тобой, посмотришь на тебя, и хочется или убить тебя, или самому застрелиться, а теперь такое случается только если Торина нет рядом.

— Никто из нас никогда полностью не одержит верх над своим демоном.

— Что за грустные разговоры? — присутствие мужа заставило Камео лучезарно улыбнуться. — Мне это не по душе, хватит хандрить. Давай ка лучше прогуляемся с Лайоном, а то к нам опять наведалась Скайлар, и сейчас он вместе с Нериссой, Эйдрианом и Изобел гудят на пол дома. За ними смотрят, как за сундуком золота, и я за них спокоен. Пошли, погода чудесная.

Но оторвать Лайона от Амелии оказалось не так-то просто. Причём, это девочка в основном громко возмущалась.

— Нет уж, пусть останутся вдвоём, я за ними присмотрю, — пообещал Рейес. Он не в силах был отказать Амелии ни в чём.

Торин с Камео не торопясь гуляли подле замка. Крепко обнявшись, они наслаждались теплом друг друга.

— Я не подозревал, что буду так счастлив, любовь моя, — признался носитель Болезни. — Мне казалось, что моё проклятье сделает меня затворником навсегда. Я думал, жизнь моя будет невыносима.

— Даже если бы мы не нашли способ обойти Болезнь, и ты мог заразить меня, я всё равно осталась с тобой. Мы жили бы в твоей комнате и никогда оттуда не выходили.

Торин остановился. Повернувшись к ней, он приподнял её подбородок и, наклонившись, поцеловал. Камео с жаром ответила.

— Торин, мне нужен только ты, дорогой. И всегда будешь нужен. Она обняла его за шею, соединяясь с ним губами.

— Я так люблю тебя, Камео, — прошептал он. — Мне страшно представить, насколько велико моё чувство.

— Я знаю, жизнь моя, ведь я люблю тебя с не меньшей силой и страстью и каждый день нашей жизни буду доказывать тебе это. Здесь и сейчас, я клянусь тебе — я - твоя, и всегда буду твоей, мой зеленоглазый неустрашимый воин, мой повелитель!

Их губы вновь слились в поцелуе. Кольца в унисон сверкнули, подтверждая её клятву.

КОНЕЦ

Оглавление

Будянская Ольга Владимировна Темнейшая страсть

Реклама на сайте