«Призрак ночи»

Энн Стюарт Призрак ночи

Моей племяннице, Дженнифер, которая может распознать настоящего призрака при первой же встрече

Из интервью с автором:

Роман «Ночь призрака» стал поворотным в моей писательской карьере. Для того времени сюжет выглядел довольно рискованным. Саму книгу я написала на одном дыхании, часто даже не прерываясь, чтобы перекусить. В то время у нас в семье произошла трагедия, и мне было не до соблюдения правил и деликатничанья — я просто с головой окунулась в работу, чтобы отвлечься от горестных мыслей — и, к счастью, это сработало.

Книгу не переиздали, хотя в свое время она имела большой успех и занимала прочное место в десятке лучших романов года. Думаю, все ожидали, что ко мне пришел мой звездный час. Для оформления обложки даже пригласили знаменитого Фабио (хотя у него там темные волосы). А ведь тогда Фабио редко помещали на обложках серийных изданий.

Сама книга объединила в себе мечтательные, эротические моменты из Призрака Оперы (я как раз ходила на представление Призрака Оперы на Бродвее — это был мой подарок на 40-летний юбилей) и некоторые мотивы Красавицы и Чудовища, впридачу с призраками и сумасшедшими гениями. Я обожаю эту книгу.

Пролог

Он любил ночь. Она окутывала его подобно темному облаку и дарила тепло, столь же необходимое, как воздух и еда. Днем он скрывался, это было время, которое необходимо было просто переждать. А вот ночью… Ночью он оживал. Кровь струилась по его жилам, легкие наполнялись воздухом, и все становилось возможным — под благословенным покровом ночи.

Он сидел в кресле совершенно неподвижно, позволяя ночи мягко струится вокруг него. Так он мог сидеть часами, не двигаясь, даже не моргая, впитывая ночь всеми фибрами своей души.

Завтра его драгоценное уединение будет нарушено. Раньше у него не было возможности восстановить справедливость, но сама идея показалась странно притягательной. В мире несправедливости он собирался вершить правосудие. При помощи своих обширных возможностей и изобретательного ума он заставит Риса Кэри заплатить за свои злодеяния.

А затем он снова погрузится в благословенную темноту. Торжествуя в непроницаемом мраке ночи, он вернется к своему одиночеству и будет снова наводить страх на ограниченных людишек из Оук Гроув. Этан Уинслоу, ночной кошмар, которым пугают детей и о котором боятся упоминать взрослые. Уродливое чудовище, средоточие мрака. Призрак ночи.

Глава первая

Меган Кэри сказала себе, что у нее нет причин чувствовать себя виноватой. Впервые за двадцать семь лет жизни она собиралась совершить нечто безрассудное, романтичное и чудесное. Она уезжала, имея на руках элегантно упакованный багаж, билет в Европу в одну сторону, множество дорожных кредитных карточек, а также обычных, пластиковых, которых хватило бы на все время путешествия. Пока она сама не решит, что пора, наконец, остановиться.

Ее коллеги из солидной строительной фирмы «Кэри Энтерпрайзес» устроили отличный прощальный банкет. Она была всеобщей любимицей, хотя проработала в штате не так много лет. То, что она была единственной дочерью их босса, не имело большого значения. Сотрудники устроили прощальную вечеринку с помпой, достойной ветерана, проработавшего в компании не менее 50 лет. Меган все это восприняла с чувством радостной благодарности, стараясь как можно быстрее избавиться от легкого чувства вины.

Не то, чтобы она покидала отца в отчаянном положении. Она начала работать в солидной компании, основанной ее дедом, будучи еще студенткой, во время каникул, выполняя любую работу, на которую была способна, чтобы познать строительное дело с азов.

Компания «Кэри Энтерпрайзес» была не обычной строительной фирмой. Рис Кэри превратил небольшое предприятие в дорогостоящий картель с мировым именем. Он занимался строительством роскошных особняков для миллионеров, шикарных деловых центров, элитных городских зданий для богатых мэрий больших городов. У фирмы была отличная репутация, за высокую оплату она гарантировала высокий профессиональный уровень и мастерство. Меган очень этим гордилась, справедливо полагая, что в этом была и ее скромная заслуга.

Она устала. Все свое время, кроме учебы, она уделяла работе. Она была так привязана к отцу, что практически не имела для себя ни одной свободной минуты. Она устала подавлять в себе стремление жить жизнью, полной романтики и приключений. И вот, наконец, она решила дать волю своим природным инстинктам, отбросить прочь все разумные правила, по которым она жила до сих пор, бросить все и уехать.

Отец был не очень доволен ее решением. Но Меган оставалась непреклонной. Да и время для отъезда было подходящим. После пяти лет вдовства отец решил снова жениться, и его невеста — разумная приятная особа — разбиралась в делах фирмы не хуже Меган. Отец будет слишком занят своей невестой, так что скучать без дочери ему не придется.

Вот только в последнее время он был чем-то сильно озабочен. Все время посвящал работе и выглядел огорченным. На все вопросы отец неизменно отвечал, что расстроен ее скорым отъездом и будущей разлукой. Но Меган чувствовала, что все не так просто, и легкое чувство вины продолжало ее беспокоить.

Она даже проверила финансовые отчеты о состоянии счетов как самой фирмы, так и личных счетов ее владельца. Может, отец находится на грани банкротства и не хочет ее расстраивать? Но ни компания, ни сам Рис Кэри не только не занимали шаткое положение, наоборот, они процветали. И это на фоне всеобщего спада в строительном бизнесе.

Пробираясь сквозь толпу собравшихся на вечеринке, Меган приняла бокал с дорогим шампанским от одного из сотрудников финансового отдела, затем получила поцелуй в щечку от одной из многочисленных секретарш отца. Она должна была вылететь из Нью-Йорка через четыре дня. Два дня уйдет на то, чтобы добраться машиной из Чикаго на Восточное Побережье, один день она посвятит походу по магазинам — и тогда начнется ее Большое Приключение. Но не прежде, чем она сделает еще одну попытку разузнать, что же тревожит ее отца.

Его нигде не было видно. Только что он был здесь, улыбаясь окружающим своей обычной добродушной улыбкой, и вдруг куда-то исчез. Он мог быть в любом кабинете элегантного делового центра, которое фирма построила семь лет назад по проекту великого Этана Уинслоу. Но она догадывалась, где его можно найти.

Дверь в его кабинет на пустынных просторах двадцатого этажа была приоткрыта. Увидев свет, лившийся изнутри, Меган на минуту заколебалась. А вдруг она прервет романтическое свидание Риса и Маделайн? Потом она вспомнила, что видела будущую мачеху этажом ниже: та вела увлеченную беседу с главным бухгалтером. Так что ей удастся откровенно поговорить с отцом наедине.

Толстый ковер скрывал звук ее шагов, хотя она была на высоких шпильках, которые носила в надежде добавить немного сантиметров своему небольшому росту. Широко улыбаясь, Меган открыла дверь и тут же в ужасе замерла на месте.

Рис Кэри сидел спиной к двери в большом кожаном кресле и смотрел на огни ночного Чикаго. В руке он держал пистолет, дуло которого он приставил к виску.

В первые мгновения Меган не могла двинуться с места. Она хотела закричать, но испугалась, что вспугнет отца и тот нажмет на курок. Задержав дыхание, она минуту молчала, потом еле слышно сказала:

— Отец?

Он резко крутанулся в кресле и уставился на дочь. Лицо его, обычно такое розовощекое и оживленное, было белее мела.

— Мег, — хрипло сказал он.

Она закрыла за собой дверь и вошла в кабинет, отделанный ореховым деревом.

— Ради Бога, что происходит? — от страха ее голос, обычно такой теплый и приятный, стал неприятно скрипучим. — Только не говори, что все в порядке, я больше на это не куплюсь. Что с тобой случилось?

Минуту он молчал. Потом закрыл лицо руками, и его широкие плечи затряслись от глухих рыданий.

— Я не должен был этого делать, малышка. Ради тебя. Мне нужно было подождать…

— Но зачем тебе нужно было себя убивать? Ты ведь не болен, папочка?

Он поднял голову. Слезы на его лице выглядели странно и неестественно. Ее отец шел по жизни весело и добродушно, он часто смеялся и шутил. Он не должен был плакать.

— Я в очень большой беде, дочка. И не вижу другого выхода.

— Но ведь дело не в деньгах, папа. Как только ты начал себя странно вести, я тут же проверила состояние наших счетов. У нас много денег, контрактов, видов на будущее…

— Ненадолго. Все это закончится, как только за нас возьмется Этан Уинслоу.

Она упала в стоящее рядом кресло, внутри все похолодело от дурного предчувствия.

— А при чем здесь Этан Уинслоу?

— Он хочет меня уничтожить, — сказал Рис с надрывом в голосе. Меган чуть не рассмеялась от абсурдности ситуации. Ее остановил вид пистолета на стояле.

— Но зачем архитектору тебя уничтожать? Ты даже с ним никогда не встречался, ведь этот чудак никогда не выходит из дома. Почему он так настроен? Ведь ты построил по его проектам десятки домов, именно ты помог ему получить великолепную репутацию, которой он пользуется и поныне. Какой смысл причинять тебе вред?

Рис пожал плечами.

— Понятия не имею. Ведь он сумасшедший, и все об этом знают. Насколько мне известно, его вообще никто никогда не видел. Одни говорят, что он физически неполноценный, калека, жизнедеятельность которого поддерживают механические аппараты. Другие утверждают, что он агорафоб, человек, боящийся открытого пространства. Да какое это имеет значение, если все дело в том, что этот сумасшедший решил со мной разделаться.

— Ты еще не сказал мне, почему он хочет это сделать. Должна же быть хоть какая-то причина, иначе как он сможет тебе навредить? Он живет где-то на краю света, а ведь там даже телефонов нет.

— Оук Гроув, — сказал Рис. — И можешь не сомневаться, у него все получится. Он как огромный злобный паук вьет свою сеть, и я попался в нее всерьез и надолго.

Несмотря на оружие, лежавшее на столе, ситуация казалась какой-то смешной и неестественной, как сценка из плохой комедии.

— Почему? — снова спросила она, на этот раз в ее голосе появились резкие нотки.

Отец на минуту задумался, затем в его глазах появились хитрые искорки, значение которых было ей хорошо известно. Рис Кэри взвешивал в уме, как далеко он может зайти в своих откровениях.

— Ты помнишь здание Центра Искусства в Спрингфилде?

— Да разве такое забудешь? Там ведь рухнула крыша, двое рабочих погибло, и человек двадцать получили ранение. Нам повезло, ведь в итоге расследования выяснилось, что наша фирма не несет ответственности за эту трагедию.

— Да, расследование показало именно это, — печально сказал Рис.

— Предположительно, это была ошибка Уинслоу, разве не так?

— Они никогда не смогут это доказать.

— Выходит, Уинслоу ждал пять лет, чтобы тебе отомстить?

— Нет, — сказал Рис. — Ему понадобилось пять лет, чтобы найти доказательства, что это была моя ошибка.

Меган судорожно вздохнула.

— Как такое вообще могло случиться? Ведь все делалось по чертежам, вплоть до мельчайшей детали.

— Я хотел сократить расходы. Ты же видела его чертежи — все самое лучшее, только дорогие материалы. Такой затворник, как Уинслоу, понятия не имеет об экономии, для него деньги как вода. Да я понятия не имел, что стропила для крыши должны были быть такими тяжелыми.

— Значит, ты поменял спецификации? — ей расхотелось слушать дальше. Рухнувшая крыша Центра Искусства — это был кошмар, который они не могли забыть, хотя с тех пор прошло пять лет. Единственным утешением во всей этой истории было сознание того, что в этом не было их вины.

— Твоя мать только что умерла! — закричал Рис. — Я не мог ясно мыслить, все было как в тумане. Дела в фирме шли все хуже, и я подумал, что немного сэкономленных денег помогут нам продержаться на плаву, нужно было только урезать расходы на усиление конструкций крыши. Я понятия не имел, что все может рухнуть вот так, в одночасье. Если бы только Уинслоу следовал обычным дизайнерским стандартам, ничего бы не случилось.

— Но ведь именно в этом и заключается талант Уинслоу, именно поэтому он пользуется таким спросом. Да, он мыслит нестандартно, но если бы ты в точности следовал его чертежам, все было бы хорошо, не пострадали бы люди. Как ты мог, папа! — закричала она.

— Не смей на меня кричать! Ты думаешь, мне легко? Да не было ни дня, чтобы я не раскаивался, не сожалел о том, что сделал! Ты же знаешь, что о семьях пострадавших хорошо позаботились. И что это никогда больше не повторится!

— Вот только Этан Уинслоу обо всем узнал.

— Не знаю, как ему это удалось. Ведь этот ненормальный находится черт-те где, в какой-то неведомой глуши. И вот теперь он хочет разрушить мою жизнь.

— Только успокойся, — сказала Меган больше для себя, чем для отца. — Что именно он может сделать?

— Он говорит, что у него есть доказательства. И на следующей неделе он представит их федеральным властям. Если только я не приду к нему с разумными объяснениями.

— Звучит как шантаж!

— Дело не в деньгах, у него их полно. Я понятия не имею, что ему от меня нужно. Это все безнадежно, Мег. Другого выхода нет.

— Не будь смешным, — спокойно сказала она. — В такой момент нельзя быть трусом. Да, ты совершил ужасную, трагическую ошибку. Но ведь ты раскаялся и постарался возместить причиненный ущерб. Да кто он такой, черт возьми, чтобы судить тебя? Он что, возомнил себя карающим ангелом?

— Мне кажется, он не в своем уме.

— Мы должны что-то придумать.

Она знала своего отца двадцать семь лет. Ей было прекрасно известно задумчивое выражение его светло-голубых глаз, когда он прокручивал в уме возможные варианты.

— Он ждет, что я до субботы нанесу ему визит в Оук Гроув. Если я не дам до этого времени ответа, он сотрет меня в порошок.

— Может, ты ему позвонишь…

— Ты прекрасно знаешь, что у него нет телефона. На письма он тоже не отвечает. И вообще я уверен, что милости от него не дождусь в любом случае. Он полон решимости меня уничтожить, Мег. Я не вижу выхода. Если только…

— Если только?

Вот оно, подумала она.

— Если только ты пойдешь вместо меня. Ведь он не может мыслить рационально. Он думает, что погубит только мою жизнь, а ведь за мной стоит семья, компания, тысячи человеческих судеб…

— Сотни, — резко поправила его Мег. Иногда ей приходилось прибегать к такому тону, чтобы остудить распалившееся воображение отца. — Давай говорить прямо. Ты хочешь, чтобы я вместо тебя отправилась в Оук Гроув и вымолила прощение?

— Да меня он и слушать не станет. Он жаждет только мести. Другое дело ты, Мег. Тебя он послушает. Да надо быть слепцом, чтобы поступить по-другому.

— А почему ты уверен, что он не слепой? О нем ходят разные слухи…

— Он не слепой, иначе как бы ему удавалось проектировать здания? Ну так что, Мег? Ты спасешь своего отца, деточка?

Она почувствовала, что ее искусно загнали в ловушку.

— У меня билеты на самолет…

— Ты летишь в четверг. До этого времени ты успеешь съездить в Оук Гроув, переночевать там и ехать дальше прямо в аэропорт. Ты успеешь.

— А я не могу до Оук Гроув добраться на самолете?

— Мег, этот городишко и на карте-то сыщешь с трудом. Ближайший аэропорт находится в пяти часах езды. Тебе надо нанять машину и…

— Я вижу, ты уже все распланировал заранее, — едко сказала она.

У отца хватило совести, чтобы покраснеть.

— Мег, я был в отчаянии. Я рассмотрел каждую возможность. Я бы ни за что не просил тебя…

— Ты только что это сделал, — заметила она.

— Ты согласна?

Она ответила не колеблясь. У нее не было выбора.

— Конечно, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал не так холодно. — Но я полечу в ближайший аэропорт, а багаж отправлю в Нью-Йорк, на свой лондонский рейс. Если, конечно, достану билеты…

— Я уже сделал заказ от своего имени. Ты можешь им воспользоваться, просто обратно полетишь сразу в Нью-Йорк, не возвращаясь в Чикаго. — Он встал из-за стола, став внезапно очень энергичным. — Я пока найду письмо от Уинслоу. Хотя Оук Гроув и находится у черта на куличках, у меня где-то была очень хорошая карта… — с этими словами он бодро вышел из комнаты.

Меган задумчиво следила за ним, и вдруг глаза ее сузились от внезапной догадки. Ведь она не раз наблюдала, как ее отец добивался намеченной цели, и все признаки были налицо. Она быстро наклонилась и взяла пистолет со стала. Как и следовало ожидать, он был не заряжен, а ведь отец прекрасно разбирался в оружии. Представление было разыграно исключительно в ее честь.

Ей следовало отсюда уйти и никогда не возвращаться обратно. Именно тогда, когда она провозгласила, наконец, свою независимость, отцу снова удалось ее провести.

С другой стороны, если она сделает то, о чем он ее просит, ей удастся избавиться от чувства вины. Она заслужит свою свободу, если уговорит Этана Уинслоу не пускать дело в ход. Пускай его считают странным, но разум-то у него должен быть? Она обладала даром вести переговоры, помогала собеседнику взглянуть на явление под другим углом. Отец об этом знал и часто пользовался ее талантом.

В этот раз она будет торговаться не за выгодные условия сделки, а за благополучие своего отца и собственную жизнь. Если Этан Уислоу не откажется от мести, она не сможет покинуть Чикаго. Она должна быть рядом с отцом, когда позор обрушится на его голову.

Итак, ей придется бороться за свою собственную жизнь. Положив пистолет на стол, она откинулась на спинку кресла. Ее ожидал чертовски приятный уик-энд.

Через несколько часов все ее опасения, разочарования и сожаления были позади. Поздний рейс из Чикаго оказался утомительным из-за качки и раздраженных пассажиров. Ей пришлось менять самолеты еще дважды, и с каждым разом они становились все меньше и дряхлее. Оказавшись, наконец, в крошечном муниципальном аэропорту Беннингтона в штате Теннесси, она чувствовала себя больной, разбитой и усталой до предела. А ведь ей предстояло еще пять часов провести за рулем автомобиля.

Оук Гроув представлял собой маленький невзрачный городишко, расположенный на границе штатов Кентукки, Арканзас и Миссури. Ни один из них особо на него не претендовал, поэтому за последние сто лет он переходил от одного штата к другому. В данное время сомнительное удовольствие от обладания злосчастым городком принадлежало Арканзасу, но судя по всему, и это обещало продлиться недолго.

В бюро по найму машин Меган удалось разжиться Фордом старой модели с механическим управлением. Ранним утром она ехала по безлюдному шоссе и твердила себе, что все будет выглядеть иначе, как только выглянет солнце. Однако надежды на это было мало. Дорогу окутал влажный туман, поглотив при этом не только окружающие предметы, но, казалось, и само время. В стороне от дороги, должно быть, буйно цвел кизил и лесные полянки пестрели лепестками азалий, форсиций, тюльпанов и нарциссов. Но вокруг нее все было окрашено в унылый серый цвет.

Вскоре дорога стала уже, теперь она вилась среди крутых мрачных холмов. До пункта назначения оставалось еще миль пятьдесят, когда асфальт сменился гравием, превратившимся из-за дождя в грязное месиво. Ей пришлось снизить скорость, теперь машина ползла как улитка, и Меган задумалась, не съехать ли ей на обочину и немного вздремнуть. За последние три часа ей не встретилась ни одна машина — видимо, желающих путешествовать по этой Богом забытой дороге не нашлось. Значит, никто не заметит, что она уснула в машине.

Однако Меган не могла себе этого позволить. Ей отчаянно хотелось добраться, наконец-то, до Оук Гроув. Чем быстрей она встретится с Этаном Уинслоу (или что там от него осталось), тем быстрей она вернется на ужасный маленький аэродром с его кошмарным самолетиком. До ее рейса из Нью-Йорка в Лондон осталось меньше семидесяти двух часов — она считала про себя каждый час уходившего времени.

Кроме этого, ее страшила неизвестность. Ее ужасала будущая встреча с Этаном Уинслоу. Она боялась, что все ее мольбы и разумные оправдания пропадут даром, он просто не станет ее слушать. И эта полночная поездка в ад окажется бесполезной тратой времени.

Меган едва не проехала мимо городка Оук Гроув. Было одиннадцать часов утра, серый туман немного рассеялся, и солнце с трудом пробивалось сквозь тяжелые плотные тучи. Когда стрелка на панели управления показала, что бензин вот-вот закончится, впереди показались небольшие строения. Значит, она была недалеко от цивилизации. Она поехала прямо, никуда не сворачивая, то и дело оглядываясь по сторонам. Но странным образом других зданий не было, местность снова приняла нежилой вид. В пяти милях отсюда ей повстречалась небольшая заправка, притулившаяся к заброшенному складу, и теперь пришлось разворачивать машину и ехать обратно.

На этот раз она заметила дорожный указатель. Он возвышался посреди сорняков; на табличке, покрытой ржавчиной, с трудом читалась надпись, сделанная некогда белой краской: Оук Гроув. Основан в 1835 году. Чуть ниже кто-то вырезал ножом: Потерян в 1902 г.

Когда Меган подъехала к заправочной станции, по ее спине пробежал неприятный холодок. Она надеялась, что в старомодных насосах присутствует хоть что-то, отдаленно напоминавшее бензин. Она сидела в машине, уставившись на пустынную улицу и безотчетно потирая озябшие плечи.

Неподалеку стояла церковь. Штукатурка на ней облупилась, вход буйно зарос сорной травой, но все окна были целы, а объявление на двери гласило, что церковные службы отправляются почти ежедневно. Рядом с церковью расположился магазин с мутными, засиженными мухами окнами, на которых пылились старые консервы и выцветшая одежда. По всем приметам Оук Гроув напоминал город-призрак. Дома выглядели мрачными и заброшенными, сам город казался пустынным, вымершим. Никто в здравом уме не захотел бы жить в таком отвратительном месте.

— Наполнить бак?

От неожиданности Меган вскрикнула.

— Да, пожалуйста, — сказала она, прижав руку к отчаянно колотившемуся сердцу. — Извините, вы меня напугали.

— Ага, — сказал мужчина. — Привычка у меня такая.

Типичный житель города-призрака, подумала Меган. Человек, внезапно появившийся возле автомобиля, казалось, не имел возраста, походка у него была медленная, но не от старости, а от какой-то безысходности. Меган посмотрела в сторону городка и заметила, что в некоторых домах занавески были отдернуты: за ней пристально наблюдали.

— Кредитных карточек не принимаем, — объявил мужчина, незаметно появившись возле нее. Он с интересом наблюдал, как Меган рылась в скудном содержимом своего кошелька. — Вы проездом? К нам редко кто заезжает.

Внезапное любопытство с его стороны могло показаться совершенно безобидным, но Меган была уверена, что ему не терпится от нее избавиться. Она вручила мужчине двадцатидолларовую банкноту и подождала, пока он усердно отсчитает сдачу. Затем она улыбнулась своей самой дружелюбной улыбкой, от которой таяли сердца водителей автобусов в Чикаго и почтовых работников по всей стране.

— Вообще-то я кое-кого ищу.

Он даже не шелохнулся.

— И кого же?

— Его зовут Этан Уинслоу и, если я не ошибаюсь, он живет где-то здесь.

Если до этого мужчина выглядел отчужденным и недружелюбным, то после ее слов он буквально окаменел.

— Уинслоу не больно-то жалует визитеров. Так что езжайте своей дорогой.

— Я приехала, чтобы с ним встретиться, — твердо сказала Меган. — У меня назначена встреча.

Старик сощурил глаза.

— Этот человек вообще ни с кем не встречается, и никто не желает встречаться с ним. Говорят, последний, кто посмотрел ему в глаза, ослеп тут же на месте.

У Меган отвисла челюсть.

— Прошу прощения?

— А вот что сталось со старой миссис Макинерни. Она встретила его как-то раз, выйдя на прогулку. С тех у бедняжки не все в порядке с головой. Он настоящий сын дьявола, правду вам говорю. Люди ничего о нем толком не знают: есть ли он на самом деле, живой он или мертвый. Некоторые считают его призраком, который привязан к этому старому сумасшедшему городу. Но правда заключается в том, что никто не желает докопаться до сути. Вам лучше убраться отсюда поскорее, иначе беды не оберетесь.

— Мне надо увидеться с Уинслоу. Я не верю в эти небылицы.

— Вас ожидает смерть, — провозгласил старик с мрачным удовлетворением. — Не говорите потом, что я вас не предупреждал.

— Хорошо, вы меня предупредили. Но так и не сказали, как мне найти Уинслоу.

— Повернете налево. А потом езжайте прямо — и попадете в Мередит плейс скорей, чем вам того захочется.

Все это мне мерещится из-за недосыпания, подумала Меган. Всему виной крайняя усталость и постоянное напряжение — именно поэтому слова старика казались такими зловещими.

— Мередит плейс?

— Там жил его дед. Никто в здравом рассудке не стал бы возвращаться, чтобы жить здесь. Впрочем, Уинслоу сумасшедший. Все вокруг это знают.

С этимо словами старик исчез в старом здании, захлопнув за собой дверь.

Ну и дела, подумала Меган, отъезжая от заправочной станции. Видно, она тоже умом тронулась, иначе не стала бы задавать глупые вопросы. Судя по странным ответам, она уже не знала, чего ей ожидать в конце пути.

Через полчаса дорога перешла в грязное месиво, изрытое глубокими колеями, и ее старому Форду пришлось туго. Меган была настолько занята управлением машиной, что не замечала ничего вокруг. Когда дорога закончилась, Меган остановила машину и замерла, глядя перед собой с чувством благоговейного ужаса.

Глава вторая

После того, что Меган наслушалась в городке, она должна была приготовиться к неожиданному зрелищу. Она видела почти все здания, которые проектировал Этан Уинслоу: и те, что уже были построены, и макеты домов, настолько экзотичных, что вряд ли нашелся желающий обосноваться в них навсегда.

Но Мередит Плейс превзошел все ее самые кошмарные сны. Фасад выглядел вполне обычным — большой викторианский особняк, с пышной отделкой и большой верандой. Но во все стороны от него громоздились многочисленные пристройки самых разных эпох и стилей: от классического греко-римского и старофранцузского до ультасовременного модерна. Все это выглядело как творение безумного зодчего, превратившего собственный дом в ужасный конгломерат разных стилей архитектуры. На секунду Меган запаниковала, решив развернуть свой Форд и убраться отсюда как можно скорей.

Но автомобиль прочно застрял в грязи. Сколько она ни старалась, колеса, казалось, приросли к месту и не желали сдвинуться ни на йоту. Дом был погружен в тишину и спокойствие; если там и жили гремлины, им были глубоко безразличны отчаянные действия молодой леди.

В конце концов Меган не осталось ничего другого, как выбраться из машины, проклиная свои высокие шпильки, дождь, который вдруг полился с небес, и ухабы, в которых застряли колеса. Сегодня была суббота, время приближалось к полудню. Ультиматум ее отцу истекал в пять часов вечера, но казалось, никто здесь не ожидал прибытия гостей.

Она кое-как доковыляла до входной двери. В окнах виднелись шелковые шторы, которые прекрасно гармонировали со старомодным фасадом этой части здания. Кроме того, за ними хорошо было прятаться и наблюдать за всем, что происходило снаружи.

Меган приказала себе не распускать нюни. Просто она наслушалась россказней старика на заправке и перепугалась не на шутку. Вокруг нее не было ничего зловещего, просто здесь жил гениальный отшельник, у которого было незавершенное дело с ее отцом. И она постарается решить эту проблему как можно быстрей и эффективней, чтобы поскорей вернуться к огням цивилизации.

Она слышала, как звук старомодного дверного колокольчика нарушил тишину дома. Был конец апреля, но здесь, в горах, дождь был холодным и буквально пронизывал Меган до костей. Будь ее воля, она не осталась бы здесь ни секундой дольше. Она взглянула на свою машину, которая, казалось, еще глубже осела в грязи. Ей ни за что отсюда не выбраться без посторонней помощи.

Она собиралась позвонить в дверь еще раз, как вдруг та резко открылась.

— Кто вы такая и что вам здесь надо? — грозно спросил мужчина, уставясь на нее пронзительным взглядом и заслонив собой вход в дом.

Меган с опаской взглянула на говорившего и поняла, что это не Этан Уинслоу. Мужчина был очень высоким, под два метра ростом, с мощными плечами и огромными ручищами, над насупленными бровями угрюмого лица свисали пряди седых волос. Ему можно было дать лет шестьдесят, и вид у него был такой же враждебный, как у старого хрыча на заправочной станции.

Меган с трудом подавила желание броситься наутек.

— Я ищу Этана Уинслоу.

— Мистер Уинслоу не принимает гостей. Уезжайте.

— Меня он примет. Я Меган Кэри, дочь Риса Кэри.

Мужчина сдержался и не закрыл дверь у нее перед носом.

— А где старик? — требовательно спросил он. Меган не сразу сообразила, что он имел в виду ее отца.

— В Чикаго.

— Возвращайтесь и передайте, что его время вышло.

— Пускай мистер Уинслоу скажет мне об этом сам. Я проделала долгий путь, чтобы встретиться с ним…

— Вас никто не звал. Уезжайте.

Он снова сделал попытку закрыть дверь, но Меган быстро вставила ногу в дверную щель.

— Спросите мистера Уинслоу, сможет ли он меня принять, — твердо сказала она.

У мужчины вдруг вырвался смешок, от которого по спине у Меган пробежал холодок.

— Я спрошу, — наконец пообещал он. — И молитесь, чтобы он вам отказал.

К ее удивлению, мужчина открыл дверь шире, и она вошла в дом.

Меган не знала, что ожидает ее внутри. Может, что-то несуразное, в стиле семейки Аддамс, но прихожая и гостиная были убраны в изящных спокойных тонах ранней викторианской эпохи. Мужчина указал ей на жесткий диван.

— Можете сесть. А я пойду узнать, что он скажет. Но советую особо здесь не обустраиваться.

А вот это вряд ли, подумала Меган, смотря ему вслед. Комната была мрачной, как и полагалось в такой дождливый день, а этот недружелюбный тип даже не удосужился включить свет. Она огляделась в поисках лампы или выключателя, чтобы развеять неприятный сумрак, но ничего не нашла.

Не веря своим глазам, она стала заглядывать за мебель, чтобы найти хоть какие-то признаки электрической проводки. Ничего такого не было и в помине.

— Что вы ищете? — ее занятие прервал все тот же неприятный голос.

Меган выпрямилась, ее бледные щеки покрылись румянцем.

— Электрическую проводку.

— А ее нет. Во всяком случае, в этой части дома. Вы пока останетесь здесь.

— Останусь? — неуверенно переспросила Меган.

— Да. Этан сказал, раз ваш папаша струсил и не явился сам, вы займете его место. Идемте, я покажу вашу комнату.

— Я не хочу здесь оставаться, — сказала Меган, пытаясь подавить чувство страха. — Я просто хочу поговорить с мистером Уинслоу и уехать.

— И не надейтесь, — язвительно отозвался мужчина. — Во-первых, ваша машина настолько увязла, что понадобится тягач, чтобы вытащить ее из грязи. А это будет возможно только в понедельник, когда вернутся рабочие. Во-вторых, Этан принимает гостей только после захода солнца. Таковы его условия. Так что следуйте за мной, располагайтесь поудобней, потому что вы покинете этот дом только с его разрешения.

Меган не верила своим ушам.

— Я не могу…

— Сможете, — строго прервал ее мужчина. — И не думайте, что вам удастся выбраться отсюда без машины. На протяжении пятидесяти миль вы не найдете никого, кто бы захотел вам помочь. А я постараюсь, чтобы вы не смогли преодолеть и десятой доли этого расстояния. Этан сказал, что встретится с вами, значит, так тому и быть. Мое дело следить за тем, чтобы у Этана было все, что ему нужно. Сейчас он решил, что ему нужны вы. Так почему бы вам не перестать дуться и не устроиться в своей комнате? До темноты осталось еще пять часов. По всему видно, что хороший отдых вам не помешает.

Она не знала, что сказать. События развивались настолько стремительно, что она начала терять чувство реальности. Восемнадцять часов назад она веселилась на прощальной вечеринке. Сейчас она застряла у черта на куличках в нелепом доме без электричества, с машиной, застрявшей в грязи и здоровенным громилой, который не собирался выпускать ее из дома.

Минуту она размышляла о побеге, но со слов мужчины поняла, что это пустая трата времени. Она почему-то сразу поверила в то, что в проклятом городишке никто не придет ей на помощь. Меган даже задумалась, не упасть ли ей на ярко-красный персидский ковер и забиться в истерике, как она не раз проделывала в возрасте пяти лет. Однако она сомневалась, что и это ей поможет.

Меган выпрямилась на все свои метр пятьдесят пять роста плюс шпильки.

— Что ж, это хорошая мысль. Мне бы хотелось помыться с дороги, но наверное, воды здесь тоже нет?

— У вас будет собственная ванная. Водопровод работает прекрасно, и горячей воды вполне хватит на нас троих. У вас остались вещи в машине?

— Нет, я же не собиралась остаться надолго, — рассеянно сказала Меган. — Вы сказали — на нас троих?

— Ну да. Вы, Этан и я. Меня зовут Сальваторе. Здешнее хозяйство на мне.

— И это все? А где же сиделка?

Сальваторе молча уставился на нее.

— А кому нужна сиделка? Все, что нужно Этану, я в состоянии сделать сам. Кстати, я отлично готовлю. Вы что-то имеете против?

— Конечно, нет.

— Тогда ступайте за мной. Да смотрите под ноги. Здесь немного крутые повороты…

Это было слабо сказано. Все шло прекрасно, пока она шла за его массивной фигурой по коридорам викторианской части дома. Когда же они перешли в новые пристройки, идти стало значительно труднее. Тусклый день слабо освещал все изгибы и повороты многочисленных коридоров. Они поворачивали то налево, то направо, то поднимались вверх по лестнице, то спускались вниз. В некоторых переходах горели лампы, в других их не было, и спустя пять минут этого бесконечного путешествия Меган сдалась и перестала запоминать дорогу. Она не знала, то ли Сальваторе специально вел ее окольными путями, то ли дом действительно представлял собой настоящий лабиринт. Вспомнив, какой несуразный вид он имел снаружи, Меган склонилась ко второму варианту.

Наконец Сальваторе остановился в небольшом каменном коридоре. Узкая щель в стене нехотя пропускала тусклый свет дождливого дня. Деревянная дверь открылась с отвратительным скрипом.

— Эту комнату я приготовил для вашего отца, — объявил он. — Во всем доме только она и годится для проживания.

С ним трудно было согласиться. Эта часть нелепого дома была построена в виде средневекового замка, а комната, в которой она оказалась, напоминала скорее подземную темницу. На полу лежал матрас, на нем — аккуратно сложенное коричневое одеяло. Оно мало годилось для того, чтобы согреться в ледяном холоде, царившем в помещении. Рядом с одеялом сиротливо притулилась комковатая подушка, покрытая чем-то вроде мешковины. В комнате не было никакой мебели, кроме ведра, стоявшего в углу.

Меган подошла к нему, громко стуча шпильками по каменному полу.

— Это и есть ваш современный водопровод? — спросила она обманчиво спокойным тоном.

Сальваторе пожал плечами и подошел к другой двери, видневшейся в каменной кладке. Вытащив огромную связку ключей, достойную настоящего смотрителя замка, он выбрал ключ и открыл дверь.

— Этан разрешил вам пользоваться ванной.

Заглянув через плечо Сальваторе, Мег увидела впечатляющих размеров комнату, в которой находилась мраморная ванная. На стенах висели блестящие канделябры с незажженными свечами.

— Вы хотели, чтобы мой отец обходился простым ведром?

— Это не был визит вежливости, мисс Кэри, — сказал Сальваторе. — Вы голодны? Вам нужно что-то еще?

Мне нужно выбраться отсюда, подумала Мег, но вслух ничего не сказала, зная, что от этого не будет никакой пользы.

— Ничего, — сказала она, проигнорировав ноющее чувство в пустом желудке. — Разве что вы передадите мистеру Уинслоу мою горячую просьбу увидеться с ним, как можно скорей. Мне бы хотелось уехать отсюда…

— Я уже говорил, что раньше понедельника вам отсюда не выбраться. Машина здорово увязла в грязи.

— А разве здесь нет других транспортных средств? Вы могли бы отвезти меня в ближайший город, где есть бюро по найму автомобилей…

Сальваторе покачал головой.

— Здесь нет машин, мисс Кэри. А даже если бы и были, сомневаюсь, чтобы Этан разрешил мне вас везти куда бы то ни было. Так что оставайтесь и ждите.

Он направился к двери. Мег не хотелось оставаться одной в таком мрачном холодном помещении. Ее уже начало знобить, и даже угрюмое присутствие Сальваторе могло хоть немного скрасить ее одиночество. Однако она не собиралась ни о чем просить.

— Хорошо. Если что-нибудь понадобится, то я выйду и…

— Никуда вы не выйдете, потому что мне придется запереть вас на ключ. Здесь слишком опасно, чтобы в одиночестве бродить по коридорам. Через два часа я приду и проверю, все ли в порядке.

Мег застыла, не зная что сказать. Она молча наблюдала, как Сальваторе закрыл за собой дверь и повернул ключ в замке. Вокруг нее сомкнулась мрачная угнетающая тьма. Зарешеченные окна располагались очень высоко, сквозь них пробивалось ничтожно мало света.

Ее охватило внезапное желание закричать, подбежать к двери и стучать в нее что было сил. Овладев собой неимоверным усилием воли, Меган осталась на месте. Если она поддасться панике, все может обернуться намного хуже.

Чтобы успокоиться, она сделала несколько глубоких вздохов. Незачем было подходить к двери, чтобы удостовериться, что она закрыта на ключ — Сальваторе вряд ли мог ошибиться. Дела обстояли не так уж плохо — он оставил ей коробок спичек, чтобы она могла зажечь свечи в настенных светильниках. Со дна сумочки она выгребла две помятых карамельки и недочитанный научно-фантастический роман. Меган пришла к выводу, что ситуация не такая уж безнадежная, особенно, если не вспоминать о том, что тебя заперли на ключ.

По сравнению с комнатой ванная казалась верхом роскоши. Полотенца были белые и пушистые, на двери висел махровый халат. Как обещал Сальваторе, горячей воды оказалось в избытке, она даже нашла пену для ванн с нежным запахом гиацинта.

Итак, в один час сорок пять минут пополудня, вместо того, чтобы быть на пути в Нью-Йорк с дальнейшим вылетом в Европу, Меган сидела в подземелье, приняв при свечах душистую ванную и даже испытав при этом некоторое удовольствие.

Махровый халат оказался для нее слишком велик, его полы волочились по полу. Вот еще одно достоинство подобного места, подумала Меган, откидывая назад массу белокурых волос. Здесь не было ни одного зеркала. Поэтому, выйдя из ванной и не встретив своего отражения, она удовлетворенно вздохнула. Ее тело было постоянным поводом для огорчения. По ее мнению, оно было слишком округлым. Сколько бы она ни сидела на диете, какие бы упражнения ни делала — проклятые пять килограммов лишнего, как ей казалось, веса никак не хотели исчезать.

Матрас на полу оказался не таким жестким, как ей думалось вначале. Мягкий махровый халат оберегал тело от колючего шерстяного одеяла, а подушка была набита перями. Сев по-турецки на матрас, Меган приступила к пиршеству в виде первой из двух карамелек, затем прилегла с романом в руках.

Ей нравились научно-фантастические романы, авторами которых были женщины, а основной тематикой — любовные приключения главной героини и пришельца из других миров. Меган считала, что герой этого романа был несколько странным, даже для ее непритязательного вкуса. Поначалу он выглядел как огромная зеленая ящерица с мелкой чешуей вместо кожи, но в середине романа он трансформировался в некий желеобразный сгусток, оставив земную героиню нетронутой и физически неудовлетворенной. Именно на этом месте Меган заскучала и бросила читать книгу. Сейчас она готова была читать даже об амебах — только бы перестать думать о ситуации, в которой очутилась. Но проблема заключалась в том, что большой зеленый сгусток странным образом ассоциировался у нее с Этаном Уинслоу. Он скрывался в глубине этого дома, опутанный трубками жизнеобеспечивающей системы, этакий огромный злобный паук, который только ждал, чтобы… чтобы…

На этом мысли Мег обрывались. Может, он попросту агорафоб, как знаменитый миллионер Говард Хьюз, который десятилетиями не покидал комнаты, боясь открытого пространства. А может, он и Сальваторе — одно и то же лицо? Кем бы он ни был, она должна с ним встретиться и спокойно, деловито обсудить все проблемы. А потом она уберется отсюда как можно дальше.

Огорченно вздохнув, Меган снова вернулась к любовным приключениям Медоры и X'n*d, с трудом различая буквы в неровном свете свечей. Она не заметила, как ее сморил сон.

В комнате было очень темно, единственный источник света давали отблески телевизионных мониторов. Сальваторе вошел, тихонько прикрыв за собой дверь. Он очень хорошо видел в темноте, совсем как кошка. Для дома Этана Уинслоу, в котором постоянно царил полумрак, это свойство его глаз пришлось весьма кстати.

— Что ты о ней думаешь? — спросил Сальваторе, прислонившись к двери.

В кресле неподвижно сидел мужчина, казалось, он даже не моргал. Со стороны могло показаться, что это каменное изваяние, а не человек. Но Сальваторе был уверен в обратном.

— Какого цвета у нее волосы? — тихо спросил низкий голос из глубины кресла.

Сальваторе бросил взгляд на черно-белый экран монитора. Мэг Кэри спала на матрасе, закутавшись в белый махровый халат, возлее нее лежала выпавшая из руки книжка.

— Русые, — сказал он. — Темно-русые со светлыми прядями, как будто их коснулся солнечный свет.

— Солнечный свет, — повторил Этан.

— У нее голубые глаза, большие и доверчивые. Хорошая фигура, не слишком тощая, все на своем месте. Да ты и сам видел.

Девушка пошевелилась во сне, перевернувшись на спину. При этом халат у нее на груди раскрылся, обнажив теплую округлость груди. Едва заметным движением Этан нажал на кнопку, и экран тут же погас. На остальных мониторах продолжали светиться изображения пустых помещений и коридоров.

— Напомни Сальваторе, что нам известно о Меган Кэри?

Старый слуга облегченно вздохнул.

— Ей двадцать семь лет. Единственная дочь, очень привязана к отцу. Окончила университет в Чикаго, получив степень магистра. До вчерашнего дня работала в фирме «Carey Enterprises». Она уволилась, чтобы отправиться путешествовать, во всяком случае, так говорят. А может, ей стало известно о махинациях отца и она решила сбежать от греха подальше…

— Вряд ли. Иначе зачем ей сюда приезжать? А что известно о ее личной жизни?

— Две любовных связи, первая — со студентом на первом курсе, которого она бросила из-за его пристрастия к наркотикам. Потом был роман с коллегой по фирме, но тот нашел себе другую, и Меган с ним порвала. Время от времени она встречается с мужчинами, но видимо, без серьезных намерений. Она любит читать научную фантастику и детективы, предпочитает итальянскую кухню и три раза в неделю посещает гимнастический зал.

— Как всегда, исчерпывающая информация, — отметил Этан. — Ты не перестаешь меня удивлять.

— Люблю докопаться до сути дела, — скромно ответил Сальваторе. — В детстве она переболела ветрянкой, корью, сломала руку, катаясь на велосипеде. У нее обнаружили легкие шумы в сердце. Она не делала абортов, никогда не беременела. Взломать компьютер ее врача — раз плюнуть.

— Ты думаешь, она знает об отце?

— Из того, что мне удалось узнать, скорее всего, нет. О ней отзываются как о человеке честном и достойном. Если бы она знала о делишках своего отца, то постаралась бы что-нибудь предпринять. Не донести на него, конечно, а остановить.

— Возможно, — задумчиво сказал Этан. — А может, и нет. Посмотрим. Она ведь любит читать?

— Все, кроме романов ужасов. Думаю, она очень впечатлительная.

Любой другой, услыхав смех Этана, съежился бы от страха, но только не Сальваторе.

— Селли, можешь перевести ее в комнату на башне. Добавь кое-какие удобства и хорошую кровать. И найди ей что-нибудь из одежды. Думаю, размер тебе известен.

— Размер ее одежды — 44, бюстгальтера — 34 С, обуви — 35. Будут особые распоряжения насчет комнаты в башне?

— Да. Там должны быть книги только Стивена Кинга.

Сальваторе хмыкнул.

— Ты страшный человек, Этан. Тебе об этом не говорили?

— Разве ты мне дашь об этом забыть? Сделай, как я сказал, старина.

— Будет сделано, о повелитель, — шутливо поклонился Сальваторе и вышел из комнаты, которая снова погрузилась во мрак.

Мужчина в кресле не шевелился, его глаза следили за экранами мониторов. Затем чуть заметным движением руки он включил средний экран.

Мег Кэри раскинулась на своем убогом ложе. Полы халата разошлись, обнажив стройные ноги. Волосы слегка завивались на концах и густой волной закрывали плечи. Они у нее солнечного цвета, — вспомнил он слова Сальваторе. А он так давно не видел солнца.

Она умудрилась даже во сне упрямо вздернуть подбородок, подумал Этан, продолжая разглядывать девушку. Ее нежные губы полуоткрылись, а вот нос был самым обычным. Внезапно ему захотелось, чтобы она открыла глаза.

Когда Сальваторе сказал, что Рис Кэри прислал вместо себя дочь, Этан пришел в ярость. Но потом он увидел девушку и успокоился. Ведь теперь все стало намного интересней. Справедливое возмездие будет намного слаще, и Рис Кэри, ослепленный страхом, прислал ему отличное орудие, с помощью которого он накажет негодяя.

Этан Уинслоу не мог дождаться, когда же наступит ночь — и начнется игра.

Глава третья

Когда Меган проснулась, ей показалось, что холодная каменная комната похожа на гробницу. Пламя свечи колыхнулось от порыва воздуха, и тени возле нее, казалось, стали выше и гуще. Она лежала очень тихо, дрожа под колючим одеялом, и убеждала себе, что ей нечего бояться. Как-никак на дворе почти двадцать первый век. Сумасшедший калека и его смуглый помощник не могут заточить ее в каком-то каменном мешке. Хотя это очень походило на правду.

Она села на матрасе, откинула волосы назад и плотней закуталась в махровый халат. Если бы не было так темно. Если бы она смогла почистить одежду и что-нибудь перекусить. Если бы…

Нет, если думать в таком направлении, ничего путного, кроме слез, не жди. Ей нужно собраться с духом, чтобы, наконец, встретиться с Этаном Уинслоу и заключить с ним сделку. Тогда она сможет покинуть это место, а репутация ее недостойного отца останется нетронутой. Тусклый свет, сочившийся сквозь оконную створку, совсем пропал — значит, очень скоро хозяин этих апартаментов соизволит пригласить ее на встречу.

Она снова оделась, села по-турецки на матрас и попробовала углубиться в роман при неровном пламени свечи. Вскоре со стороны двери раздался скрежет ключа, и в комнату вошла огромная тень. Меган задержала дыхание, чувствуя как сердце готово выпрыгнуть из груди. Когда пламя свечи осветило мощную фигуру Сальваторе, девушка облегченно вздохнула. Неужели ей так не терпится увидеться со знаменитым Этаном Уинслоу? А заодно одолжить ему немножечко здравого рассудка?

— Хорошо отдохнула? — спросил Сальваторе.

— Нет, — она сменила позу, вытянув перед собой ноги. Ей не хотелось, чтобы он заметил, насколько ей страшно. — Я полагаю, его высочество снизошел до того, чтобы назначить мне аудиенцию?

— Я бы на это не рассчитывал, малышка. Мне велено перевести тебя в другое место.

Она иронично вздернула бровь.

— Неужели здесь есть и другие подземные камеры?

— В этом месте столько разных комнат, что не хватит и года, чтобы их обойти.

— Я не собираюсь быть здесь так долго, — сказала она, с ужасом заметив нотки паники в своем голосе.

Губы Сальваторе под густыми серыми усами расплылись в злорадной усмешке.

— Уж как решит Этан. По крайней мере, в твоей новой комнате будет настоящая кровать. И книги, — добавил он, фыркнув от смеха, будто сказал что-то забавное.

Меган его смешок совсем не понравился.

— Думаю, мне лучше остаться здесь.

— Малышка, у тебя нет права выбора. Для меня не составит труда перебросить тебя через плечо и вынести отсюда. Так что давай вставай и следуй за мной.

— Не смей называть меня малышкой, — сказала она. — Меня зовут Мег. А для тебя я мисс Кэри.

Она выждала несколько минут, чтобы успокоить чувство собственного достоинства, затем встала и сунула книгу в сумочку.

— Тебе понравится новая комната. Из нее хороший вид на это богом забытое захолустье. Если только не идет дождь или сгущаются сумерки.

— Я бы лучше полюбовалась видом Чикаго. Когда я снова увижу свой город?

— Когда скажет Этан. И ни секундой раньше. На твоем месте я бы не очень торопился.

Он вышел за дверь в полной уверенности, что она последует за ним. Меган так и сделала, боясь отстать от него хоть на шаг.

— Разве ты не знаешь, что говорят о нем люди в городке?

— С какой стати мне говорить с ними? — притворно удивилась она.

— Ты заправляла бензин у Ферди. Сомневаюсь, чтобы старый хрыч не напичкал тебя всякими страшными байками.

— Откуда ты знаешь, что я там остановилась?

Сальваторе даже не повернулся в ее сторону, продолжая идти дальше. Меган поспешила за ним.

— У меня есть свои способы. Бьюсь об заклад, что он поведал тебе о том, как миссис Макинерни съехала с катушек после встречи с Этаном. А про коров он не рассказывал? О том, что у них молоко пропало, как только здесь поселился Этан? А про детишек?

— Про детишек? — переспросила Меган дрожащим голосом. Не могу поверить, подумала она. Он просто старается меня напугать.

— Ага. Что несколько подростков забрели сюда, и больше их никто не видел.

— Ты все это выдумал.

Она убеждала себя, что задыхается от того, что приходилось подниматься по бесконечным крутым лестницам. Но кого она хотела обмануть? Ей приходилось бегать по шесть миль в день, и она даже не запыхалась.

— Такие истории любит рассказывать Ферди и ему подобные. И они в это верят.

— Такие сказки годятся для Средних Веков. Удивляюсь, что твоего хозяина еще не сожгли на костре.

— О, это их заветная мечта! Только им его не поймать. Он как призрак. Никто его не видел, зато все о нем рассказывают.

— Прекрати! Ты все это выдумал!

Сальваторе хмыкнул.

— Может, совсем чуть-чуть. Уж лучше ты услышишь это от меня, чем от этих лицемеров. Но доля правды в этих россказнях есть.

Они остановились у массивной дубовой двери. Меган не знала как далеко они зашли, потому что давно потеряла счет многочисленным коридорам и крутым лестницам.

— Ты о чем?

Сальваторе открыл дверь, осветив темное помещение пламенем свечи.

— Дети действительно исчезают.

Если прежняя комната напоминала средневековое подземелье, то эта имела вид внутренних покоев замка. Посреди нее на небольшом возвышении стояла кровать исполинских размеров, которая казалась необъятной даже в таком большом помещении. Оконные рамы были расположены довольно низко, и на них отсутствовали чугунные решетки. В одном из углов стояло кресло с гобеленовым покрытием и резной сундук. Балдахин над кроватью и боковые занавеси были из богатой парчи алого цвета с золотым шитьем.

Меган с подозрением посмотрела на Сальваторе, который в это время зажигал свечи в больших канделябрах, стоявших по обе стороны комнаты.

— Ты уверен, что привел меня туда, куда нужно?

— Это приказ Этана. Он считает, что ты заслужила лучшего обращения. Но это только потому, что он еще с тобой не встречался. Как только ты начнешь наседать на него, он тут же отправит тебя назад, в подземелье, — хмыкнул Сальваторе и сделал шаг назад.

— Ванная расположена вон там. Я заказал для тебя кое-какие вещи, но они прибудут не раньше завтрашнего дня. Пока можешь найти что-нибудь для себя в сундуке.

— Ты заказал мне одежду? Каким образом? Я не видела здесь ни одного телефона. И к чему стараться? Я уеду, как только машину вытянут из грязи.

— Ты останешься так долго, как решит Этан. А заказы я сделал с помощью факса, их доставит сюда служба экспресс-доставки.

— Может, я с ними вернусь обратно…

— Пускай об этом решает Этан.

— Но для этого мне необходимо с ним встретиться!

— Вряд ли это произойдет в ближайшее время.

Меган бессильно махнула рукой и поплелась к кровати. Она рухнула на нее, не обращая внимание на мягкость пуховой перины.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Как ты уже успела догадаться, Этан не любит, когда на него смотрят. Если он решит с тобой встретиться, это произойдет, скорее всего, в темноте.

На мгновение Меган потеряла дар речи.

— Что значит «если»? Есть другие варианты?

— Вариант номер один: ты остаешься здесь, пока он не изменит своего решения. Вариант номер два: он отсылает тебя обратно и идет крестовым походом против твоего отца. На твоем месте я бы надеялся, что Этан выберет первый вариант.

— А я надеюсь, что он прекратит весь этот балаган и встретится со мной сегодня ночью.

— Это тоже возможно. Я дам тебе знать, когда принесу ужин.

— Я не хочу никакого ужина.

— Тем не менее я его принесу. А ты пока отдохни, малышка. Посмотри, сколько здесь книг.

Сальваторе указал на небольшой книжный шкаф, уставленный книгами в ярких обложках. В комнате было, правда, темновато для чтения, но все же это было хоть каким-то занятием на время долгого ожидания.

— Я вернусь, — пообещал Сальваторе, вынимая из кармана знакомую связку ключей.

— Ты ведь не закроешь меня снова на ключ? — спросила Меган, стараясь подавить чувство паники.

— Для твоей же безопасности, малышка. Ты можешь выйти и ненароком заблудиться.

К тому времени, когда она подбежала к двери, он уже запер ее на ключ. Тяжелая дубовая дверь заглушила и ее крики, и тяжелый звук его шагов.

— Ей-богу, она хуже, чем эти людишки из города, — с отвращением объявил Сальваторе, снова заходя в темную комнату.

Этан Уинслоу не шелохнулся.

— Никто не может быть хуже горожан.

— Она такая же легковерная, как и они.

— Потому что мы стараемся напустить на нее страху. В то время, как добрые люди из Оук Гроув сами придумывают всякие небылицы. Мы сделали все, чтобы напугать Меган Кэри до потери сознания, — безучастно заметил Этан. — И это очень хорошо сработало. — Он бросил взгляд на экран монитора. В комнате, освещенной свечами, царил полумрак, но он увидел, что девушка стоит, прижавшись к двери и тихо плачет. Ему бы не хотелась, чтобы она струсила. Если бы он заметил, что она сломалась слишком быстро, пришлось бы ее отпустить. А ведь он начал чувствовать себя таким живым, каким не был уже очень, очень давно.

— Накорми ее. И приведи ко мне в полночь. Я встречусь с ней в комнате с компьютерами.

— Она не хочет есть.

— Постарайся убедить ее изменить свое решение.

— Этан, — в голосе Сальваторе появились нотки сомнения. — Ты уверен, что поступаешь правильно? Ведь насколько мы знаем, девушка никому не причинила вреда. Ее папаша, конечно, мошенник и негодяй, но вряд ли она замешана в его делишках. Она ведет себя как обычная любящая дочь.

— Не могу в это поверить, — сказал Этан, медленно растягивая слова. — Неужто ты жалеешь ее, дружище?

— Немного. Мне кажется, она не заслужила подобного обращения.

— Я должен ее отпустить? — тихо спросил Этан. — Скажи лишь слово, Селли, и я ее отпущу.

Сальваторе покачал головой.

— Решение ты должен принять сам. Она приехала сюда не без повода — ты должен встретиться с ней и выслушать. Но потом отпусти ее домой.

— А если я не захочу?

— Но почему?

Этан чуть повернул голову, чтобы взглянуть на экран монитора. Девушка отошла от двери и теперь глядела в окошко. На ней была одежда, в которой она приехала: розовый мешковатый свитер, длинная юбка и заляпанные грязью туфли на высоком каблуке. Она ему больше нравилась в махровом халате. А лучше бы на ней вообще ничего не было.

— Скажем так, мне нравится за ней подглядывать.

— Этан…

— Да не волнуйся ты так. С моей стороны ей ничего не грозит. Свои порочные желания я оставлю при себе. Через неделю она вернется в Чикаго в целости и сохранности.

— Ты что, хочешь держать ее здесь целую неделю? А как же рабочие, которые вернутся в понедельник?

— Не волнуйся, Селли, дом достаточно большой, здесь можно спрятать кого угодно. Мне хочется поиграть с огнем. Ну что за беда, если я обожгусь ненароком?

Сальваторе покачал головой, зная, что его жест остался незамеченным в темной комнате, где его старый друг следил за женщиной на экране.

— Мне плевать на обоженные пальцы, Этан. А вот дом могут спалить за здорово живешь.

— Ты принимаешь все слишком близко к сердцу. Обещаю, что я не причиню ей вреда. Может, я даже не буду ее пугать. Ты уже и так постарался на славу. Просто мне нужно немного отвлечься. После Рут прошло столько времени.

— Этан…

— Приведи ее в полночь, Селли. Кто знает, вдруг она даже сможет убедить меня отпустить ее. — Девушка на экране отвернулась от окна и откинула волосы с лица. Он смотрел, как она нервно шевелит губами, как ее грудь плавно поднимается и опускается под тонким свитером. — Возможно, — прошептал он.

Ей понадобилось приложить все усилия, чтобы не соблазниться чудесными блюдами, принесенными Сальваторе. Судя по сногсшибательным запахам, он был действительно прекрасным поваром. Мег не могла отвести глаз от жареного цыпленка, риса с молодыми бобами и восхитительного лимонного пирога. А еще там был бокал вина, которое было ей жизненно необходимо для поддержания боевого духа.

Она сидела в роскошном кресле и взирала на поднос с едой с чувством мрачного предвкушения. Какой смысл в том, чтобы отказываться принимать пищу из рук своих тюремщиков? Ведь они не собирались подсыпать в нее отраву, верно? Или поить ее вином со снотворным зельем. В этом не было смысла.

Просто ей припомнилось одно древнее сказание из истории Древней Греции, которое она читала давным-давно. Одну девушку, кажется, ее звали Персефона, выкрал бог подземного царства и утащил с собой в ад. И все могло бы закончиться хорошо, если бы девушка не съела шесть гранатовых зернышек. И когда явился герой, чтобы ее освободить, судьба бедняжки была уже решена. Потому что каждое гранатовое зернышко равнялось одному месяцу в год, который она должна была провести в темном царстве. Конечно, кое-кто утверждал, что у этой истории с зернышками есть некая эротическая подоплека. Дескать Персефона пострадала не из-за любви к гранатам, а потому что не смогла устоять перед сильным сексуальным влечением к темному божеству.

Что касается самой Мег Кэри, она не нуждалась ни в еде, ни в сексе. И не потому, что она считала, что таинственный Этан Уинслоу даже отдаленно не напоминет демона-искусителя. Просто ей не хотелось быть у него в долгу и принимать из его рук какие-либо блага, ну разве что кровать, чтобы переночевать.

Когда наступили сумерки, Меган прилегла на кровать, да так в одежде и заснула. Она закончила читать свой роман, когда обнаружила, что автором всех книг в комнате является Стивен Кинг. Она была уже и так достаточно напугана, чтобы на сон грядущий читать романы ужасов. К тому же ее начали посещать странные сны — пугающие и в то же время эротические. X'n*d, инопланетянин из ранее прочитанной книги — то ли ящерица, то ли аморфный сгусток — был точной копией Этана Уинслоу. Он сидел посреди зеленой густой жижи и подзывал ее к себе, в разные стороны от него тянулись многочисленные трубки и провода. Этакое страшилище из фильмов о Звездных войнах, огромное и порочное, тянущее свои жадные щупальца к ничего не подозревающей героине.

А потом из бесформенной массы оно вдруг превратилось в нечто гибкое, опасное, покрытое чешуей, которая на ощупь оказалась удивительно теплой. И вот она стоит, уставясь в желтые глаза и нежно гладит блестящую чешую…

— Просыпайся, малышка, — донеслось до ее сознания. — Он готов с тобой встретиться.

Мег не шевелилась. Она спала так крепко, что даже не слышала, как Сальваторе открыл скрипучую дверь и очутился возле ее кровати.

— Уходи, — пробормотала она, натягивая на себя тяжелое узорчатое покрывало. — Я не готова с ним встретиться.

— Я рад, что тебе пришлось по душе наше гостеприимство. Но может пройти чертовски много времени, прежде чем представится другой случай.

Она уже свыклась с мыслью, что придется подчиниться. Откинув с лица волосы, Меган села на кровати и уставилась на Сальваторе. Свечи в комнате сгорели почти наполовину, многие и вовсе потухли. Настроение у нее было отвратительным: она еще не отошла ото сна и чувствовала себя помятой и растрепанной. К тому же ее внезапно охватил непонятный страх. Она больше не представляла себя греческой девушкой, которую утащили прямиком в ад. Она ожидала встречи с ужасной Медузой Горгоной. Один взгляд на чудище — и Меган превратится в камень. Или съедет с катушек, как легендарная миссис Макинерни.

Это же просто смешно, одернула себя Мег. Содержимое книжных полок просто выбило ее из колеи. Наверняка Сальваторе со своим хозяином начитались романов Короля Ужасов. Она не позволит им себя запугать, это не в ее духе.

— Хорошо, я иду, — сердито сказала она, бросив взгляд на наручные часы. Непонятным образом надежные дорогие часы марки «Ролекс», подаренные отцом на ее двадцатипятилетие, вдруг перестали идти. Все к одному, устало подумала Мег. — Кстати, который сейчас час?

— Полночь, — торжественно сказал Сальваторе. В мощной руке он держал подсвечник, в полумраке комнаты выражение его лица казалось зловещим.

— Ну что еще? Я буду готова через минуту.

— Он не любит, когда его заставляют ждать.

— А я не люблю, когда меня закрывают на ключ, — отпарировала Мег. — Он может подождать, пока я воспользуюсь ванной?

— Возможно.

— Вот и хорошо, — сказала она и захлопнула за собой дверь. Секунду Мег стояла в ванной, прислонившись к двери, на которой висел махровый халат — двойник халата из ее прежней комнаты. Как в шикарном отеле из фильма ужасов, с нервным смешком подумала девушка.

Она ополоснула лицо холодной водой и постаралась придать волосам какое-то подобие прически. И зачем она старается? Чтобы произвести впечатление на Этана Уинслоу? Да она готова была прибить Этана Уинслоу, о чем, возможно, скажет ему прямо в лицо. Впрочем, женщине не помешает выглядеть уверенной в себе, подумала Мег, щипля себя за щеки, чтобы придать им немного румянца, и сожалея о том, что не взяла с собой никакой косметики. По крайней мере, ресницы у нее от природы были черными, иначе она выглядела бы как привидение, достойный жилец для этого дома ужасов.

Сальваторе нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Внимательно окинув взглядом перемены в ее облике, он насмешливо хмыкнул. Без сомнения, старый негодяй заметил, что она старалась прихорошиться, и на мгновение Мег пожалела, что не сохранила прежний жалкий вид.

— Веди меня к своему хозяину, — сказала она.

Девушка с изумлением смотрела, как Сальваторе открывает ключом дверь спальни. Какого черта он ее вообще закрывал? В комнате отчетливо раздался скрежет ключа в замке и противный скрип дверных петель. Странно, у нее всегда был легкий сон, как она не могла услышать всех этих звуков? Разве что он зашел в комнату другим путем.

Когда Сальваторе вышел в коридор, Меган бросила взгляд через плечо на свою комнату. В ней не было других дверей, кроме той, что вела в ванную. Как еще он мог попасть в ее спальню?

— Смотри, не упади вниз, — предупредил Сальваторе. — Мне будет трудно тебя отыскать.

Она поспешила за ним, проклиная на чем свет стоит высокие шпильки. Ступни ног страшно болели, лодыжки подворачивались, и если судить по двум ранним походам по бесконечному лабиринту, ее ожидало чертовски длинное путешествие.

— О такой вещи, как электрический фонарик, здесь конечно, не слышали? — сердито спросила она, стараясь не отставать от Сальваторе.

— Он мне без надобности. Если бы не ты, я мог бы прекрасно обойтись и без свечки. Крысы меня не пугают.

— Крысы? — дрогнувшим голосом спросила Мег.

— Они есть в каждом старом доме. Мне кажется, у них много общего с жителями этого городка. Да ты не бойся — крысы боятся тебя намного больше, чем ты их.

— Сомневаюсь.

— Кроме того, Этан хорошо их кормит. Крысы опасны только тогда, когда они голодные.

— Хорошо их кормит? — взвизгнула Мег. Резкий звук ее голоса отскочил от каменных стен и отозвался эхом в темных коридорах.

— Не так громко, малышка. С давних пор Этан пришел к выводу, что если ты не в силах что-либо изменить или от чего-то избавиться, нужно смириться и научиться с этим жить. Тебе бы тоже не мешало усвоить этот урок.

— Конечно. В следующий раз, когда на меня нападут крысы, я куплю им хлебушка.

Сальваторе только хмыкнул, завернул за угол и направился в другую часть дома, где было электричество. На стенах висели светильники с неяркими лампочками. Их приглушенный свет придал Меган бодрости, а также уверенности в том, что крысы не следуют за ней по пятам.

Вскоре они снова попали в темноту, да такую непроницаемую, что огонь свечи еле-еле освещал им путь.

— Смотри под ноги, — проворчал Сальваторе, когда они начали спускаться вниз по коридору с крутым уклоном.

Снова проклятые спуски, подумала Мег. Должно быть, Этан Уинслоу прикован к инвалидному креслу.

— Я ничего не вижу.

— Держись за стену, — сердито предложил Сальваторе.

Она так и сделала, опасаясь того, что за гадость может оказаться у нее под ладонью. Но стены были ровные и гладкие, покрытые толстым слоем штукатурки, и она шла, держась за них для верности левой рукой. Мег не покидало ощущение того, что кто-то или что-то следит из темноты за каждым ее шагом. Широкая спина Сальваторе маячила прямо перед ней, значит, это был не он. И кто вообще мог видеть в такой непроглядной тьме? В доме, кроме них, был еще Этан Уинслоу, который, как она думала, находился в самом центре этого чудовищного лабиринта, прикованный к системе жизнеобеспечения.

— Насколько плох мистер Уинслоу? — спросила она внезапно. Она не могла больше бороться с чувством неизвестности.

Сальваторе резко остановился в проходе, с его губ сорвался невольный смешок.

— Смотря, что ты имеешь в виду, — ответил он, повернувшись к ней лицом.

Мег обрадовалась, что в темноте было незаметно, как она покраснела.

— Я имею в виду состояние его здоровья. Нет ли опасности для жизни?

— С какой стороны посмотреть. Ты думаешь, с ним что-то не так?

— Я тебя спрашиваю.

— Знаешь, я не любитель болтать. Спроси у него сама. Если осмелишься, конечно, — он повернулся и быстро пошел вперед.

Она замешкалась всего на секунду, но Сальваторе завернул за угол, и Мег оказалась в полной темноте. Она подавила крик, готовый вырваться у нее из груди. Он должен за ней вернуться. Если только она будет стоять на месте и не шелохнется…

Это было похоже на нежное дуновение ветерка. Теплое касание свежего воздуха, как дыхание, как ласка. Оно пробежало по ее волосам, одежде, даже не касание, а лишь его обещание. Ее охватило ощущение тепла, невесомого и в то же время реального, без всякой тени угрозы. Она закрыла глаза, стараясь прислушаться к необычному ощущению в своем трепещущем теле. И вдруг странное чувство пропало также внезапно, как появилось, и Мег осталась совсем одна в мрачном холодном коридоре.

Впереди снова появился Сальваторе со своей свечой.

— Ты что, так и будешь стоять в темноте? — сердито спросил он. — Этан не любит, когда его заставляют ждать.

— Я… я лучше вернусь к себе в комнату, — произнесла Меган слабым голосом. Это мимолетное ощущение чего-то потустороннего просто выбило ее из колеи.

— Извини, не получится. Мы уже на месте.

— Где?

— За углом. Он ждет нас.

Вот и пускай бы себе ждал, со злостью подумала Меган. Ей хотелось выбраться отсюда, прочь от удушающей темноты, прочь от крыс, страхов и бесформенных порождений ночи. Впрочем она бы не отказалась почувствовать снова это сверхъествественное проявление нежности и ласки.

— Иду, — сквозь зубы сказала она и пошла на свет.

В следующем коридоре Мег увидела раскрытую дверь. За ней находилось помещение, откуда лился бледный голубой свет и доносился шум техники. Может, компьютеров? Или жизнеобеспечивающей системы? Кислородной подушки? Все же насколько тяжелым было состояние здоровья Этана Уинслоу?

Сальваторе пропустил ее вперед, и Меган задержалась в дверях, не решаясь переступить порог. Перед ней была комната, темная и теплая, в ней светились мириады крошечных огоньков от большого количества техники. Посреди комнаты стояло высокое кресло, похожее на трон, и в этом кресле, во мраке, сидела неподвижная темная фигура.

— Приди ко мне на чердачок, — пробормотала она себе под нос слова детской песенки.

Какими бы физическими недостатками ни страдал Этан Уинслоу, глухота не относилась к их числу.

— Сказал мухе паучок, — отозвался низкий бархатный голос из глубины кресла. Мег нехотя вошла в комнату. Сальваторе закрыл дверь, оставив ее в темноте.

Глава четвертая

Я не боюсь, убеждала себя Меган, оставаясь на месте. За ее спиной была прочная дверь, и ей не было нужды проверять, заперта она или нет. Как она уже убедилась, Этан Уинслоу и его помощник ничего не делали наполовину.

— Вы боитесь меня, мисс Кери? — насмешливо спросил глубокий низкий голос. — Почему вы топчетесь возле двери?

Этих слов было достаточно, чтобы Меган воспряла духом.

— Я никого не боюсь, — сказала она с уверенностью, которой на самом деле не чувствовала.

— В таком случае проходите и садитесь. Сальваторе принес вам еще один поднос с едой, коль скоро в прошлый раз вы ничего не съели. И пока вы будете подкрепляться, мы с вами обсудим, что вас сюда привело.

— Я не голодна, — сказала она и сделала шаг вперед. — Кроме того, вам прекрасно известно, по какой причине я здесь нахожусь.

— Присаживайтесь, мисс Кэри, — сказал он, не повышая голоса, но Мег почему-то решила, что будет лучше, если она послушается. Протянув перед собой руку, она осторожно прошла вперед, пока не наткнулась на стул с прямой спинкой, придвинутый к широкому столу. Ее желудок тут же откликнулся на запах пищи, но девушка села и упрямо отодвинула тарелку в сторону.

— Я не голодна, — повторила она, пытаясь разглядеть в темноте своего собеседника. Но она увидела лишь темную грозную фигуру, восседавшую в массивном кресле, очень похожим на трон. Потом она услышала слабый булькающий звук, и решила, что он идет из дыхательного аппарата.

— Не морите себя голодом понапрасну, — сказал Этан более мягким тоном. — Как же вам удасться улизнуть отсюда, если вы совсем ослабнете?

— Я не собираюсь отсюда бежать. Будьте благоразумны и вызовите мне машину, чтобы я могла покинуть это Богом забытое место.

— Вы правы, Бог о нас забыл. Но у меня нет телефона.

— В таком случае наймите машину с помощью факса, — с отчаянием сказала Мег. Внезапно ее бросило в жар. Весь день напролет она дрожала от холода в своих каменных апартаментах, и теперь в темной душной комнате она чувствовала себя, как в парильне. Конечно, инвалидам необходимо находиться в тепле. Но может, он разрешит ей хоть немного открыть окно? Хотя в этой мрачной комнате вряд ли были окна. Она вспомнила, как Сальваторе как-то сказал, что Уинслоу ненавидит солнечный свет.

— Мисс Кэри, вы не уедете отсюда без моего позволения, — очень мягко сказал он. — А я пока к этому не готов.

Меган подумала, что если она поест, то к ней вернутся силы. Скорей всего, от недостатка сна у нее кружилась голова и все плыло перед глазами. Ей вовсе не хотелось упасть в обморок перед своим мучителем, но и проделать долгий путь назад в свою комнату казалось чем-то немыслимым. Она с облегчением подумала, что инвалидное кресло вряд ли справится с длинными извилистыми коридорами, ведущими в ее комнату в башне. Ей не терпелось оказаться как можно дальше от человека, сидевшего в кресле.

Мег поднесла ко рту кусочек жареного цыпленка и принялась медленно жевать, стараясь потянуть время.

— Чего вы хотите от меня, мистер Уинслоу?

— Зови меня Этаном. Я думаю, ты позволишь называть тебя Мег. Как никак мы будем жить вместе в одном доме, пускай и недолго.

Она постаралась пропустить мимо ушей явную насмешку в его голосе.

— Чего вы от меня хотите? — повторила она свой вопрос.

— Правильней было бы спросить, что нужно тебе от меня. Ведь это именно ты заявилась ко мне без приглашения. Кстати, как поживает отец? Небось отсиживается в Чикаго, пока дочурка старается спасти его шкуру?

— Мой отец совершил ошибку. Люди порой ошибаются, знаете ли. В то время как другие отсиживаются в своих нелепых домах и осуждают других.

— У меня есть причины сидеть в своем нелепом доме.

— Не сомневаюсь, — Мег постаралась отогнать от себя чувство вины. Возможно, мужчина, сидевший в темноте, и был несчастным инвалидом, но это не давало ему права удерживать ее здесь против воли. — Но кто дал вам право осуждать других?

— Твой отец испортил мне репутацию. Я обладаю всеми правами пострадавшей стороны, чтобы жаждать правосудия.

— Мне казалось, пострадавшей стороной были погибшие строители.

— Тебе об этом рассказал отец? Что еще он тебе говорил?

Следующий кусочек цыпленка Мег проглотила с трудом: он показался ей совершенно безвкусным, да и глотать было больно. Интересно, почему у нее шумит в голове? Она нащупала возле тарелки бокал с вином и сделала большой глоток.

— Отец сказал, что совершил ошибку. В то время он был страшно расстроен и не мог здраво мыслить. — Из-за боли в горле в голосе у Мег зазвучали умоляющие нотки. — Господи, только что умерла моя мать. Неужели у вас нет сострадания к чужому горю? Разве вы не понимаете, что он чувствует свою вину и очень страдает из-за этого?

— Я только знаю, что он чувствует себя виновным. И как он переживает по этому поводу, — в жарко натопленной комнате голос Этана Уинслоу показался холодным, как лед. Мег дрожала от озноба, хотя на лбу появились капельки пота.

— Тогда почему вы не оставите его в покое?

— Я оставлю его в покое.

На секунду Мег показалось, что она ослышалась. Она тряхнула головой, чтобы туман в ней рассеялся.

— Что?

— Я сказал, что оставлю его в покое. Пока ты будешь здесь находиться.

Теперь Мег поняла, что правильно расслышала его слова.

— Вы шутите.

— Нисколько. Я не буду докучать твоему отцу, пока ты будешь жить в этом доме. Как только ты отсюда уедешь или я устану от твоего присутствия, я его уничтожу.

В темной комнате повисло тягостное молчание. Она снова услышала булькающий звук от его дыхательного аппарата и тихий стрекот от множества аппаратов, которые, как она думала, поддерживали его жизнь. Если бы она была решительной и рассчетливой стервой, она бы успела до возвращения Сальваторе ударить Уинслоу и оборвать все провода его жизнеобеспечивающей машины. И таким образом избавиться от его угроз навсегда.

Но Мег не могла хладнокровно лишить кого-либо жизни, даже такого сумасшедшего и опасного типа, как Этан Уинслоу.

— Значить, у меня нет выбора, — обманчиво спокойным тоном сказала она.

— Да.

Меган взяла себя в кулак, задаваясь вопросом, как далеко она может зайти, желая спасти отца и его компанию, с которой было связано множество человеческих судеб.

— А в чем будут заключаться мои обязанности?

Ответом на ее вопрос была мертвая тишина, затем раздался сухой мрачный смех.

— Только не говори мне, что вообразила, будто мне нужны от тебя постельные утехи. У вас странные фантизии, мисс Кэри. Мне показалось, вы слишком молоды и неопытны, чтобы оказывать подобные услуги человеку в моем… состоянии. Мне не нужна сексуальная акробатика. Я хочу, чтобы ты… составила мне компанию.

В его тоне зазвучали странные нотки, но Мег была просто в ярости и не обратила на это внимания.

— У меня нет желания вести с вами задушевные беседы.

— Наверное, я не точно выразился. Мне нужно отвлечься. Возможно, твоя ненависть и недоверие могут оказаться более забавными, нежели желание мне угодить. Давай заключим сделку. Попробуй отсюда бежать, и если каким-то чудом тебе это удастся, то я оставлю твоего отца в покое.

И снова этот зловещий булькающий звук.

— Значит, речь идет о сделке, — вяло сказала Мег. Ей бы хотелось чувствовать себя более решительной и агрессивной. — Мне следует вас ненавидеть, оскорблять и приложить все силы, чтобы отсюда сбежать. И тогда вы перестанете угрожать моему отцу.

— Вот именно, — согласился он. Мег чувствовала себя настолько плохо, что в его голосе ей почудились даже слабые нотки участия. — Ты в порядке?

— Конечно, нет! — огрызнулась она, вставая на нетвердых ногах и чувствуя, что ее вот-вот стошнит. — Какой-то безумец держит меня заложницей и угрожает уничтожить моего отца. Этого вполне достаточно, чтобы потерять всякий аппетит.

В ответ снова раздался сухой неприятный смешок.

— Сальваторе отведет тебя обратно в башню. Может, он даже предложит что-нибудь успокоительное на сон грядущий. Он вообще очень разносторонний человек.

— Аспирин пришелся бы весьма кстати, — сказала она.

— Почему?

— Почему? — сердито переспросила она. — Да потому что у меня болит голова. В этом месте то чертовски холодно, то горячо, и я хочу…

Мег внезапно затихла. Она чуть не сказала, что ей хочется обратно домой, причем в ее голосе появились жалостливые нотки сопливой девчонки. Но она не собиралась выказывать слабость перед невидимым лицом этого злобного порождения ночи. Она никогда не пасовала перед трудностями.

— В комнатах можно регулировать температуру воздуха, — раздался в темноте голос Этана Уинслоу. — Попроси Сальваторе установить ту, что тебе подходит. Что еще ты собиралась сказать?

Может, если она очень попросит, то он ее отпустит? Может, если она заплачет…

— Ты еще не устала? — спросил он, пока она решала, как ей поступить. — Я ненавижу, когда женщина плачет. Предупреждаю — если ты хочешь, чтобы я не преследовал твоего отца, тебе следует подумать, как бы меня развлечь. Как только твое присутствие начнет мне надоедать, я тут же займусь твоим отцом и уничтожу его.

— Ты чудовище, — сказала она дрожащим от ярости голосом. — Злобный больной урод, и если я еще хоть минуту пробуду в этом тепличном мавзолее, то меня стошнит прямо на твое инвалидное кресло. Позови Сальваторе, пускай он отведет меня обратно в мою комнату.

— Неплохо для начала. Только придумай эпитеты получше, если хочешь задержаться в этом доме. — За ее спиной открылась дверь, и оттуда проник слабый лучик света, который, впрочем, не достиг середины комнаты, где восседала неподвижная фигура. — Сальваторе, дай мисс Кэри любое лекарство, которое она пожелает, и отрегулируй температуру в ее комнате на башне. Кажется, она слегка продрогла. Дай ей ключ, чтобы она могла закрыть дверь изнутри.

— По крайней мере, мне не нужно опасаться визита с твоей стороны, — сказала со злостью Мег.

— Почему? — в его голосе прозвучал неподдельный интерес.

— Потому что на инвалидном кресле невозможно преодолеть все эти крутые коридоры и винтовые лестницы. Кроме того, я достаточно знакома со строительным делом, чтобы определить, что здесь нет лифтов и подъемников.

— Ты права. В таком случае твоим эротическим фантазиям придется повременить.

И снова раздался этот странный булькающий звук.

— Да я сперва с башни выскочу.

Конечно, ничего такого Меган делать не собиралась, но в ее затуманенном сознании это прозвучало довольно драматично.

— На окнах стоят решетки, Меган, — очень мягко сказал он. — Тебе не нужно беспокоиться. Я же говорил, тебе здесь ничто не угрожает.

Не говоря ни слова, она направилась к двери, чувствуя огромное облегчение, что покидает эту комнату. Когда она вышла в полутемный коридор, до нее донеслись слова, сказанные тихим низким голосом.

— Тебе ничто не угрожает, — повторил он. — Пока.

Этан Уинслоу сидел совершенно неподвижно и наблюдал, как Меган идет неровной походкой за мощной спиной Сальваторе. Глаза его сузились, в них появилось столь редкое для него чувство раскаяния. Она была права. Какого черта он возомнил себя Богом, имеющим право судить кого бы то ни было? Особенно если учесть, что он ей солгал. Он не собирался щадить ее отца, даже если бы она преподнесла себя нагой, в виде подарка, перевязанного шелковой ленточкой.

От этого соблазнительного образа на его губах заиграла кривая усмешка. Затем он схватил стакан виски с содовой и допил его до дна. В темноте раздались знакомые звуки тихого бульканья. Он вспомнил, как попивал виски и наблюдал за ней. Его глаза отлично свыклись с темнотой и различали в ней намного больше, чем глаза его собеседницы. Он видел ее бледное лицо, мягкость губ, гнев в глазах. У этой малышки был сильный, упрямый характер, она готова была сопротивляться до конца. Ну что ж, он постарается не разочаровать ее и полностью займет ее время и мысли. А сам тем временем разделается с ее дорогим папочкой.

Она плохо выглядела, но, возможно, в этом виноваты нервы и недостаток сна. Хотя девица не выглядела истеричкой, и судя по его наблюдениям, проспала почти весь день.

Кроме того, в комнате была достаточно прохладно, она вовсе не напоминала теплицу, как утверждала Мег. При мысли о том, что он окажется с больной девицей на руках, Этан скривился. В этом не было ничего забавного.

Открылась дверь, и в ней показалась кряжистая фигура Сальваторе.

— Я устроил ее на ночь, Этан. Но она плохо выглядит.

Этан включил мониторы. Мег Кэри безвольно раскинулась на кровати, сбросив с себя только туфли. Глаза закрыты, дыхание тяжелое, и даже черно-белый экран не мог скрыть густого румянца на ее щеках.

— Черт побери, — сказал Этан, уставясь на экран. — Она действительно выглядит больной. Как не вовремя!

— Тогда почему бы ее не отпустить? Ведь ты все равно не собираешься снимать ее папашу с крючка, верно?

Этан уставился на него.

— А ты в этом сомневался?

Сальваторе кивнул.

— Все ясно. Поэтому я спрашиваю снова. Почему ты ее не отпустишь?

— Потому что мне не хочется. — Этан внезапно поднялся во весь рост, нависая над мощной фигурой Сальваторе. — Еще вопросы будут?

— А если ей нужен врач?

— Тогда мы пригласим сюда доброго доктора Бейли. Надеюсь, своим лечением он не загонит ее в гроб. А пока ты можешь принести мне выпить.

Он чувствовал, что Сальваторе наблюдает за ним в темноте. Он привык жить в тени, он чувствовал себя в ней очень уютно, и жалость в глазах старого друга вовсе его не смущала. Его душу затронули глаза Мег Кэри, которая так усиленно старалась разглядеть его в темноте.

Если она заболела, это означает всего лишь отсрочку, временное неудобство. Нужно просто набраться терпения. Насчет нее у Этана были большие, захватывающие планы. Он хотел, чтобы в ее глазах полыхал гнев, чтобы она его ненавидела и думала только о нем.

А еще ему хотелось знать, что произойдет, когда в конце концов он возьмет ее.

Меган снова видела странные, ужасные сны. Они наполняли ее сердце страхом и болью, в голове раздавались беззвучные крики, все тело томилось от незнакомого, страстного желания. Время от времени она просыпалась и следила за тем, как в темной комнате мягко колышется пламя свечей. Она слышала далекие раскаты грома и шум дождя за стенами башни. Она лежала на спине, уставясь в черноту ночи, и думала об Этане Уинслоу.

Он сказал, что если ей удастся отсюда сбежать, он оставит Риса в покое. Если бы только она не чувствовала себя так паршиво. Горло ужасно болело, в груди раздавались хрипы, ее бросало то в жар, то в холод. Наверное, Сальваторе подсыпал яду в свои прекрасные блюда, с него станется, но ведь она начала чувствовать недомогание задолго до того, как притронулась к пище. Одно было ясно — ей нельзя здесь оставаться. Она не могла доверить свою жизнь в руки сумасшедшего маньяка. Ей нужно отсюда выбраться как можно скорей. Если Уинслоу нарушит сделку и начнет преследовать Риса, тому придется самому о себе позаботиться. Она сделала для него все, что было в ее силах — и смотрите, куда она угодила! Нет, ей нужно уносить отсюда ноги, это вопрос жизни и смерти.

В неясном свете свечей она никак не могла найти своих туфель. Зрение вообще было мутным, в висках стучали медные молоточки, дыхание давалось с трудом, грудь болела. Но это неважно, сейчас весна, можно идти и босиком. С тех пор, как она сюда приехала, дождь лил не переставая, значит, машина еще больше увязла в грязи. Что ж, придется идти пешком, пока ей не встретится кто-нибудь, готовый помочь. Не может быть, чтобы в этом невежественном маленьком городке Оук Гроув не было никого, кто смог бы оказать ей помощь. Они достаточно ненавидят Этана Уинслоу, чтобы подложить ему свинью.

В противном случае ей придется идти дальше. Только не по той безлюдной дороге, по которой она сюда приехала. Куда-нибудь вперед, где существует нормальная человеческая жизнь. Там она сразу же избавится от дурных воспоминаний. И позабудет низкий бестелесный голос, приказывающий Сальваторе оставить ключ в дверях. Вон он торчит в замке тяжелой дубовой двери. Мег даже моргнула несколько раз, боясь поверить своим глазам.

В коридоре царил сумрак, слабый свет шел откуда-то сверху, наверное, от газовых фонарей. Тяжело дыша, Мег стала спускаться вниз, стараясь не думать о том, что запросто может упасть и свернуть себе шею на этих крутых каменных ступеньках. Никто не будет ее искать. Сальваторе избавится от ее тела, а трусливый папочка сделает вид, что понятия не имеет, где находится его дочь. Он попросту решит, что при сложившихся обстоятельствах Этан Уинслоу не осмелится ему угрожать, и жизнь пойдет своим чередом.

Что за странные мысли лезут в голову, подумала Мег, спустившись по лестнице. Она не верила, что отец смирится с ее смертью, даже если под угрозой будет его собственное благосостояние. И все же она не могла отделаться от мысли, что он вполне на это способен.

Когда Мег достигла последних ступенек лестницы, она остановилась и задумалась, куда идти дальше. Сальваторе водил ее по дому такими кружными путями, что у нее не было малейшего понятия, где именно она находится. Она смутно припоминала, что Сальваторе свернул налево, когда вел ее на встречу с местным призраком. Она пошла направо, прислушиваясь к шуму дождя. Как только она найдет дверь, а если не повезет — окно, она тут же выберется наружу, как можно дальше от этой странной обители.

Мег почти распрощалась с надеждой найти выход. Казалось, она часами блуждает в кромешной тьме, ощупью пробираясь вдоль стен, чувствуя, как под пальцами холодный камень сменяется то гипсовой штукатуркой, то гладкой поверхностью деревянной обшивки. Шум дождя, доносившийся снаружи, сводил ее с ума, потому что обещал долгожданную, но недостижимую свободу. Она поняла, что захлебывается плачем, и когда ее пальцы нащупали стекло, долгое время не могла в это поверить.

На секунду Мег прижалась лбом к стеклу, всматриваясь в дождливый сумрак. Ее лихорадило, боль в груди становилась нестерпимой, охвативший тело жар затруднял дыхание. Если она сейчас же не выберется под прохладные струи дождя, то непременно умрет.

Она попробовала разбить стекло, но слишком ослабела, и кулак просто отскочил от гладкой поверхности. А потом Мег увидела, что ей не нужно перелезать через подоконник, потому окно было французским, с вычурной бронзовой щеколдой. И что самое главное — эта щеколда была открыта!

Мег удалось сделать всего несколько шагов, потом ноги подвернулись и она упала на холодную плитку террасы. В непроглядной темноте ночи она жадно вдыхала запах дождя и весенних цветов. Потом заметила, что кто-то идет к ней со стороны сада, но ничуть не испугалась. Незнакомец не ехал на инвалидной коляске и его фигура не имела ничего общего с мощными формами Сальваторе. Это был пожилой худощавый человек, который спешил к ней на помощь, не обращая внимания на проливной дождь.

Он опустился возле нее на колени, и Мег увидела древнее морщинистое лицо и самые добрые в мире глаза. Она протянула руку и попыталась что-то сказать, но вместо слов из горла вырвался слабый хриплый звук, а рука натолкнулась на пустоту.

— Ничего не говори, — успокоил ее старик. — Я пойду приведу помощь.

— Не уходи, — сказала Мег, задыхаясь. — Не разрешай им меня найти.

— Они не причинят тебе вреда, обещаю. Я им не позволю.

Что может сделать слабый старик, чтобы помешать всем силам ада, устало подумала Мег. И все же она ему поверила. Она знала, что нужно подняться, но ноги перестали ее слушаться, поэтому она только кивнула и снова уронила голову на мокрую холодную плитку террасы.

— Этан, она пропала! — голос Сальваторе проник через легкую завесу дремоты. Он выпрямился и взглянул на экраны мониторов. Комната Мег была пуста, дверь широко открыта, ее туфли все еще валялись у кровати.

Он не выказал и тени удивления.

— Девчонка исчезла раньше, чем мы предполагали. Все ее недомогание было сплошным притворством. Она еще хуже, чем ее отец.

— Не думаю, — в голосе Сальваторе звучало сомнение.

— Ах так? А мне кажется, что ты очень доволен, как все обернулось. Тебе не нравилось, что я решил задержать ее в своем доме. И ты совершенно прав, она меня только отвлекала. Давай забудем об этом и сосредоточим все усилия на Рисе Кэри.

— Мне кажется, она не притворялась, Этан. И я сильно сомневаюсь, что ей удалось отсюда выбраться. На улице холодно, хлещет дождь, а она босиком и без верхней одежды. Не говоря о том, что она больная, я в этом уверен.

Этан уставился на него.

— Чего ты хочешь? Чтобы я попросил горожан о помощи?

Сальваторе презрительно фыркнул.

— Да какая от них польза? Я сам отправлюсь на поиски. И если ее найду, самолично отвезу в аэропорт и отправлю как можно дальше отсюда.

— Ничего подобного. Если она все еще здесь, здесь она и останется.

— Этан…

Он встал, в мягком сумраке комнаты можно было различить его высокую стройную фигуру.

— Я сам ее найду. А ты тем временем бери джип и езжай за доктором Бейли. Если он пьян, приведи его в чувство. Если он откажется ехать, пригрози оружием. И пускай он захватит с собой все необходимые лекарства.

— Ты знаешь, где она?

— Скажем так, я догадываюсь, где она может быть. Ведь я знаю этот дом даже лучше, чем ты. Поэтому у меня больше шансов ее найти. Вперед, Селли. Если она настолько больна, как тебе кажется, мы не должны терять ни минуты.

Он уже давно не видел, чтобы Селли двигался с такой скоростью. Секунду он просто стоял и размышлял, во что ввязался. Ему стоило лишь раз увидеть Мег Кэри на экранах своих мониторов, чтобы потерять всякий здравый смысл.

Сальваторе был прав, он должен ее отпустить. Но сначала нужно проследить, чтобы доктор Бейли не угробил ее своим шарлатанским лечением, и как только она поправится, отправить ее подальше отсюда. Возможно, он именно так и сделает.

Слишком долго он пребывал в одиночестве и привык думать только о себе. Именно поэтому он возомнил себя неким неуязвимым божеством, которое диктует порядки в своем ненормальном королевстве. Небольшая доза реальности ему бы не помешала.

Но сначала нужно найти, куда подевалась Мег Кэри. И следовало начать поиски с сада Джорджа.

Мужчина, который подошел к ней во тьме, не был стариком. Дождь мешал ей различить лицо, но он был моложе и значительно сильней. Он с легкостью поднял ее на руки, и ей вдруг стало стыдно своих лишних килограммов. Она хотела за них извиниться, но изо рта вырвались лишь хриплые звуки, которые тут же унес с собой дождливый ветер.

Она не знала, кто несет ее в дом, двигаясь в темноте с неуловимой грацией хищника. Это не мог быть Сальваторе — мужчина был более стройным, ловкие руки бережно прижимали к себе ее дрожащее тело. Разве Сальваторе не говорил, что в доме живет только двое людей? Кем тогда был старик, который нашел ее в саду? Кем был мужчина, который нес ее в непроглядной тьме?

Какая разница? Никогда в жизни она не чувствовала себя такой больной. Поэтому если бы появился сам Джек Потрошитель и утащил бы ее с холодной террасы, она бы и тогда не возражала. Все что угодно, лишь бы прекратилась нестерпимая боль в груди. Это могло показаться странным, но в объятиях темного незнакомца Мег внезапно охватило чувство полной безопасности и покоя. Она почему-то доверяла ему и поэтому спокойно закрыла глаза и погрузилась во мрак.

Глава пятая

Этан молча стоял в углу комнаты в башне, подальше от пламени свечи, которой Сальваторе освещал путь Доку Бейли. Старый пьяница знал, что за ним наблюдают, но старался не подавать виду. Он не боялся, что ослепнет или сойдет с ума, взглянув в лицо Этана Уинслоу. Он был вынужден встречаться с ним много раз и всегда выходил сухим из воды. Но как у большинства жителей городка, у него не было никакого желания лишний раз искушать судьбу.

Такое положение вещей вполне устраивало Этана. Чем меньше народу будут соваться в его личную жизнь, тем лучше.

Исключением была лишь женщина, лежавшая на высокой кровати. Она тяжело дышала, а цвет лица казался мертвенно-бледным даже в изменчивом пламени свечей. Нежданным гостем вторглась Меган в его жизнь, и будь он проклят, если позволит даже смерти отобрать ее у него.

— У нее воспаление легких, — вполне трезвым голосом констатировал Док. — Думаю, все обойдется, но ей нужно сделать рентген грудной клетки.

— Она останется здесь, — раздался из темноты голос Этана.

Доктор Бейли даже не посмотрел в его сторону, он не собирался перечить хозяину этого дома. Он попросил Этана оставить его наедине с больной для медицинского осмотра, но Этан решительно отказался. Из своего угла он мрачно наблюдал за тем, как старый доктор простукал ей грудь и прослушал сердце, приставив стетоскоп к кружевному бюстгальтеру персикового цвета.

— В данном случае самым лучшим средством будет пенициллин. Но к сожалению, я принес с собой только небольшую дозу, для детей.

— Мне казалось, Сел должен был тебя предупредить…

— Да, да, конечно… — Бейли отважился бросить робкий взгляд в сторону Этана. — Но у меня кончились запасы, сейчас в городе повальный грипп…

— К черту город!

— Я принес лекарство для детей. Ей нужно будет выпивать по пол-бутылочки за раз, у него вкус сладкого леденца, но оно должно подействовать.

— Молись, чтобы так оно и было, старина, — угрюмо сказал Этан.

Лицо Бейли покраснело от страха и стыда.

— Я давно не совершал ошибок, — промямлил он.

— Я знаю. Но если ты постараешься, то больного сам Бог не воскресит, верно?

Бейли промолчал. С помощью Сальваторе он вылил половину бутылочки розовой густой жидкости в горло Меган, и положил ее голову обратно на подушку. Она на секунду открыла глаза, стараясь сфокусировать зрение. Но она смотрела не на двух стариков, суетящихся возле кровати. Ее взгляд был устремлен прямо туда, где в сумраке возвышалась темная фигура.

Было слишком темно, чтобы она смогла рассмотреть черты его лица. В любом случае, все увиденное будет потом ей казаться ночным кошмаром, вызванным лихорадкой. Мег снова закрыла глаза и впала в забытье.

— Ей нужно переменить мокрую одежду, — объявил Бейли, не поднимая головы. — И ей нужна сиделка. Я мог бы прислать женщину…

— Я позабочусь об этом сам, — решительно прервал его Этан.

Док Бейли быстро кивнул головой.

— Может, позже. Я знаю кого-то, кто мог бы…

— Предоставь это мне. Сел, проводи доктора домой.

Бейли пулей вылетел из комнаты, не бросив даже прощального взгляда на пациентку. Этан мысленно пожелал ему упасть с крутой лестницы и сломать свою жалкую шею. Он бы сам хорошо наподдал ему ногой, да потом пришлось бы объясняться с властями.

— Ты справишься? — помедлил в дверях Сальваторе.

Этан бросил взгляд на женщину, лежавшую на кровати.

— Все будет хорошо.

— Этан…

Он не мог оторвать глаз от бледного лица Меган.

— Что?

Последовала пауза.

— Ничего, — сказал Сел и вышел.

Они остались совсем одни.

Меган не помнила, когда прошли страх и гнев. Может, когда боль настолько заполнила всю ее грудь, что там не осталось места ни для чего больше. А может тогда, когда ее нашли двое мужчин. Сперва заботливый дедок, который пошел позвать на помощь, а потом кто-то молодой и очень сильный. Потом он был с ней в сумрачной комнате на башне и охранял ее покой.

Ночь сменилась днем, за окном по-прежнему шумел дождь. Ловкие, проворные руки протирали прохладной губкой ее пылающее тело, убирали с лица влажные от пота пряди волос, вливали в горло мерзкое приторное лекарство от которого, казалось, ее вот-вот вывернет наизнанку. Она пыталась открыть глаза, но в темной комнате невозможно было сфокусировать зрение. Она знала, что он здесь, рядом с ней, сидит возле кровати, смотрит в окно, озабоченно меряет шагами комнату, когда она задыхается от жара. Она все это знала и чувствовала себя, как никогда, спокойно.

Мег забыла о чудовище, притаившемся в ядовитом чреве старого дома. Она забыла о Сальваторе, своем отце, поездке в Европу, свободе, к которой так стремилась. Сейчас она спокойно плыла в жарком тумане, ни о чем не тревожась, зная, что темный незнакомец будет заботится о ней, не даст ее в обиду.

Однажды, когда комната погрузилась в тяжелую, удушливую тьму, она вдруг подумала, что обязательно умрет. Это было так странно — умереть в нелепом доме, вдали от родных и близких. Но она была не одна. Даже в кромешной тьме она видела, что он дежурит возле ее кровати, как некий сумрачный ангел-хранитель. Когда его сморил сон, пришел дедок из сада. Казалось, он подобно призраку просочился сквозь стены. Она удивленно подумала, как вообще оставалась живой с такими странными незнакомцами. Однако не было ничего призрачного и неземного в теплых руках, которые поддерживали Мег, когда она кашляла и задыхалась, которые не уставали потчевать ее приторно-сладким густым лекарством.

Она лежала и слушала, как за окном бушует гроза. Тело было охвачено невыносимым жаром, каждый вдох давался с трудом. Она находилась в полузабытье и чувствовала, как медленно плывет в объятия смерти. Только она не плыла, а неслась в бурном потоке, изо всех сил сражаясь с ним, сбрасывая с себя одеяло, которое мешало ей двигаться, судорожно стараясь вдохнуть воздух, который отказывался поступать в легкие.

Она почувствовала, как ее поднимают в воздух, и начала отчаянно вырываться, думая, что это смерть схватила ее цепкими когтями.

— Не двигайся, — шепнул он ей на ухо, и Мег поняла, что спасена. Это был ее невидимый опекун, ее ангел-хранитель, он прижал ее к сильной груди и отнес к окну. Он рывком его открыл, и на миг ей показалось, что он хочет сбросить ее вниз, на мокрые плитки террасы. Нет, он этого не сделает, подумала она в бреду, он выпрыгнет вместе со мной. Холодный ветер влетел в комнату, брызнув на лицо капельки дождя, и ледяными иглами впился в тело. Но вот он попал в больные легкие, и она жадно глотнула свежего воздуха.

Вспыхнула молния и озарила все вокруг. Мег подняла глаза на мужчину, державшего ее на руках. В кратком сполохе света он казался порождением ада. Ей удалось увидеть лишь одну сторону его лица, она была прекрасной, как у ангела, сброшенного с небес. Зато второй половины лица у него не было вовсе.

Комната снова погрузилась во мрак, влажный ветер загасил свечи, служившие единственным источником света. Она осталась в густой темноте наедине с чудовищем. Наверное, ей следовало закричать от ужаса и постараться вырваться из его рук.

Собрав последние силы, Мег подняла руку и коснулась ворота его белой сорочки, затем прильнула к нему, опустив голову на плечо. Это был лишь слабый жест доверия с ее стороны, но его хватило, чтобы напряженное тело под ее щекой немного расслабилось.

Ему удалось подтащить кресло к окну. Он сел в него, заботливо устроив Мег на коленях.

— Настало время принять лекарство, — сказал он низким бархатным голосом, таким же прекрасным, как половина его лица. Она послушно проглотила сладкий сироп и снова прижалась к нему.

— У него вкус жевательной резинки, — прохрипела Мег, и он опустил голову, чтобы прислушаться к ее словам. Его длинные шелковистые волосы коснулись ее губ.

— Что ты сказала? — с тревогой спросил он.

— Что вкус лекарства напоминает жевательную резинку, — терпеливо повторила она, с трудом выговаривая каждое слово.

— Никогда не пробовал жевательной резинки, — прошептал темный незнакомец. — Какова она на вкус?

Она могла различить в темноте только его силуэт, ей было уютно в его сильных руках.

— А ты попробуй, — предложила она, имея в виду бутылочку с лекарством.

Меган знала, что он прекрасно ее видит. Его глаза привыкли к темноте, и он мог легко различить каждую черточку ее лица.

— Наверное, я так и сделаю, — тихо сказал он и прижался к ее губам.

Если бы она была к этому готова, то подумала бы, что это легкий, как перышко, братский поцелуй. Но она этого не ожидала и поцелуй вовсе не был похож на случайное прикосновение. Он нежно открыл ее мягкие сухие губы и начал неспешно ее целовать, как будто впереди у него была целая ночь, целая вечность, чтобы полностью изучить ее рот.

Жжение в груди вдруг стало отступать, сменившись горячим приливом внизу живота, страстным томлением, которое в сложившейся ситуации показалось ей просто смешным. Слабые доводы рассудка не помогли. Она оказалась пленницей ночи, темного незнакомца, собственной болезни, — и если она соберется с силами, то сможет даже ответить на поцелуй.

Он поднял голову, и она была готова поклясться, что на его губах заиграла улыбка.

— Так вот, значит, какова на вкус жевательная резинка.

Ей не хотелось отвечать. Она хотела, чтобы ее снова поцеловали, раздели и уложили на высокую мягкую кровать. И еще, чтобы он лег с ней рядом. Он был таким сильным, таким неуязвимым, настоящим повелителем ночи. Но она не могла ему об этом сказать.

Все, что она могла — это уткнуться лицом в его мягкую белую рубашку и тесно прижаться к сильному упругому телу.

— Ты будешь жить, — уверенно сказал он. — Ты не покинешь меня. Я тебя не отпущу.

Она слышала эти слова прежде, и в глубине души знала, что ее обнимает Этан Уинслоу. Именно он поцеловал ее и не дал умереть.

— Я буду жить, — согласилась она тихим, похожим на шелест увядшей травы, голосом. Усталость накрыла ее с головой, унося с собой последний всплеск сознания. — Я тебя не покину.

Темнота окутала ее теплым шелковым покрывалом.

Этан уложил хрупкое тело Меган на кровать. Он не стал зажигать свечей. Он и без них прекрасно все видел. Ее перестал бить озноб, жар уменьшился, температура упала. Так было и раньше, но потом горячка возвращалась. На этот раз он почему-то был уверен, что дело пошло на лад: кризис миновал. Несмотря ни на что, она справилась с недугом.

Я тебя не покину, сказала Меган. Она произнесла эти слова больная, в бреду, и из чувства благодарности. И совершенно не ведая, кому их говорит. Она не могла знать, что он собирается заставить ее сдержать свое слово.

Никто прежде не говорил ему этих слов. Да он и не стремился их услышать. В возрасте семи лет он, наконец, смирился с тем, что мать старается как можно реже смотреть на его лицо.

Но сейчас он принял их без колебания. Он вцепился в них как утопающий хватается за соломинку. Никто не отберет у него Мег Кэри.

На долю секунды Этан задумался, не переступил ли он на этот раз заветную черту. Может, горожане были правы, и долгие годы одиночества свели его с ума. Хватило одного взгляда на эту женщину, чтобы он рискнул всем, что у него было, лишь бы удержать ее возле себя.

Ведь он даже ее не знал, почти не разговаривал с ней. К тому же она не была ослепительной красавицей, чтобы сходить по ней с ума. Почему же тогда он не мог отойти от нее ни на шаг? А при мысли, что она может навсегда покинуть его дом, сердце Этана сжималось от тоски.

Это было какое-то наваждение, но с ним нужно было смириться. Он хотел Мег Кэри так, как никого никогда не хотел за всю свою жизнь. И потом, он не был таким уж благородным, чтобы поступаться своими желаниями, он просто не был готов к самопожертвованию. Она была ему нужна, как воздух, и он ее получит. Она покинет его дом только тогда, когда он сам ее отпустит.

Этан услышал в коридоре тяжелые шаги Сальваторе. Он знал, что его старый друг не одобряет его поведения и решил, что нужно с ним поговорить и все объяснить. Но как рассказать о том, чего он сам не может понять?

— Ну как она? — спросил Сальваторе. Он подошел к кровати и посмотрел на лежавшую там бледную фигуру.

Сел не мог видеть ночью так же хорошо, как Этан. Тем не менее тот наклонился и подтянул одеяло под самый подбородок Мег. Он не хотел, чтобы кто-то еще смотрел на нее, даже если вокруг было темно, хоть глаз выколи.

— Ей лучше. Думаю, лихорадка пошла на убыль.

— Этан…

— Даже не начинай, Селли. Я ничего не хочу слышать.

— Ты вообще понимаешь, что делаешь? Как рискуешь?

— Да.

— Тогда и говорить не о чем.

— Ты прав, — согласился Этан, глядя на полуоткрытые губы Меган. Они слегка припухли от его поцелуя. Он даже не думал, что целовал ее так крепко.

— Сделай мне одолжение, Сел, — задумчиво сказал он.

— Все, что угодно.

— Купи жевательной резинки.

Мег не знала, сколько часов, дней или недель прошло, когда она, наконец, открыла глаза. Комнату заливал солнечный свет, и она была совершенно одна. Во всяком случае, так ей показалось.

— Ты выглядишь намного лучше, — сказал женский голос, и это было так неожиданно, что Меган от удивления чуть не подпрыгнула на месте. К ее кровати подошла женщина средних лет. Она была пухленькой, очень симпатичной и прямо-таки лучилась добродушием и теплым материнским теплом. — Док Бейли говорил, что ты должна вот-вот прийти в себя, но с тех пор, казалось, прошли века. Как самочувствие?

Меган на минуту задумалась, прислушиваясь к своему организму. Сильное жжение в груди сменилось слабой болью, все косточки ломило, голова гудела.

— Ужасное, — сказала она охрипшим голосом. — Но по сравнению с тем, что было…

Женщина улыбнулась.

— Вот и хорошо. Я позвоню Сальваторе и попрошу принести тебе бульону. Док сказал, что если тебе захочется, ты можешь поесть.

— Кто вы?

— Разве я не представилась? Меня зовут Рут Уилкинс. Меня пригласили ухаживать за тобой, пока ты не выздоровеешь.

— Где он?

— Кто?

— Мужчина, который здесь был?

Рут задумчиво нахмурила брови.

— Док Бейли? Сальваторе?

— Нет, другой.

Мег вдруг показалось, что Рут взглянула на нее с опаской.

— Ты имеешь в виду мистера Уинслоу? — осторожно спросила она. — Он сюда не заходил.

Мег задумчиво покачала головой.

— Я спрашивала не о нем, а о темном мужчине.

Выражение лица Рут стало совершенно непроницаемым.

— Наверное, это тебе привиделось в горячечном бреду, милочка. Здесь были только Сальваторе и Док Бейли, который навещал тебя два раза. Больше здесь никто не живет. Я же прихожу сюда только днем, чтобы заботится о твоих нуждах…

— А что вы знаете о старике?

Судя по всему, этот разговор начал действовать Рут на нервы.

— Здесь нет никаких стариков.

— А садовник?

— Хватит об этом, — решительно сказала Рут и сунула в рот Меган термометр. — Это все привиделось тебе в горячке. Поверь мне, здесь нет никаких темных мужчин и стариков, шатающихся по саду. Только Уинслоу и Сальваторе. Теперь ложись и отдыхай, а я принесу тебе поесть. У тебя пять дней не было крошки во рту.

Термометр выпал у Мег изо рта, скатился с кровати и разбился о каменный пол.

— Пять дней?! Я проболела пять дней? Какое сегодня число?

— Четверг, 28 апреля. А что случилось?

Три дня назад ее самолет вылетел из Нью-Йорка в Париж. Без нее!

— Неважно, — промямлила Мег.

— Вот и хорошо, — энергично сказала Рут. — Все могло обернуться гораздо хуже. Считай, что тебе повезло. Ближайшая больница находится в девяносто милях отсюда, да и обслуживание там никудышнее. А здесь все условия, есть кому за тобой приглянуть, как следует…

— Это вы за мной ухаживали? — спросила Мег, положив голову на подушку. Она уже знала ответ. Эта женщина не вышагивала бы по темной комнате, наполняя ее энергией и остоумной болтовней.

Надо отдать ей должное, Рут не стала лгать.

— Только с недавнего времени, когда ты уже пошла на поправку. Давай примем лекарство, и я принесу тебе перекусить. — Она достала бутылочку ярко-розового лекарства, налила половину в стакан и вручила Мег. — Выпей все до дна, милочка. Может, это зелье и напоминает на вкус леденцы, но оно спасло тебе жизнь.

— Жевательная резинка, — прошептала Мег.

— Что ты сказала?

— У лекарства вкус жевательной резинки.

Теперь она все вспомнила. У его поцелуя был вкус лекарства. Он прижимал ее к себе, чтобы согреть, когда ее морозило. Он обтирал ее прохладной губкой, чтобы унять лихорадочный жар, сжигавший ее тело.

— Когда вы вернетесь, вам придется ответить на несколько вопросов.

Рут задержалась у двери.

— Не думаю.

— Почему?

— Потому что я ничего не знаю. Мне неизвестно, почему ты здесь находишься и сколько еще пробудешь.

— Я спрашиваю не о себе, а о нем.

— Никто не обсуждает Этана Уинслоу.

— Но почему?

Рут замялась.

— Это не принято, вот почему. Многие люди его боятся, поэтому не хотят о нем сплетничать.

— Я думаю, вы не из их числа. Вы его не боитесь, — с внезапной уверенностью сказала Мег.

— Зато я его уважаю. Он и так в жизни натерпелся, хватит с него. Все, что у него осталось, это его личная жизнь, и я не собираюсь совать в нее свой нос.

— Мне бы тоже хотелось не вмешиваться в его личную жизнь. Я хочу отсюда выбраться и вернуться домой.

Слова жалобы сорвались с ее губ автоматически, она сказала их по привычке, не задумываясь. Отчего же она вдруг почувствовала себя предательницей? Почему она засомневалась в своих желаниях?

Но это не имело значения, поскольку Рут Уилкинс не собиралась способствовать ее побегу.

— Извини, но я ничем не могу помочь. Наберись терпения, милая. Он никогда не причинит тебе вреда, поверь мне.

— Вы даже не знаете, почему я здесь нахожусь. Почему он держит меня заложницей.

— Видимо, на то есть причины. Я полностью ему доверяю.

— Вы знаете его настолько хорошо? А я думала, он старается держаться подальше от жителей городка.

Пухлые щеки Рут покрылись нежным румянцем.

— Да, я хорошо его знаю, — коротко сказала она и вышла из комнаты.

Мег сидела в кровати и прислушивалась к шагам Рут, спускавшейся по каменной лестнице. Ее снова бросило в жар, но он не имел ничего общего с болезнью.

Безумие какое-то, сказала она себе. Она представила, как пухлая добродушная Рут занимается любовью… нет, занимается сексом с чудовищем, обитавшем в недрах дома, и ее чуть не стошнило. А ведь Этан Уинслоу дал ей понять, что в его состоянии ему требуется талантливая, умудренная опытом женщина. Почему же думая о его словах, она испытывала не только ужас, но и странное любопытство, а еще, что-то, очень похожее на ревность?

И почему она старалась думать об Этане как о чудовище? Так думали жители городка. Сам Уинслоу отзывался о себе не иначе, как о порождении ночи. А если это была ложь? Меган всегда относилась к окружающим с заботой и вниманием. Она рано лишилась матери, поэтому хорошо понимала человеческую боль и всегда глубоко ей сочувствовала. Если хозяин этого дома имеет отвратительные увечья, разве он в этом виноват? Всю жизнь он сторонился людей, скрывался от общества, что же удивительного в том, что он превратился в опасного нелюдима? Как могла она осудить его так поспешно и бессердечно?

Потому что он хотел расправиться с ее отцом. Потому что держал ее заложницей в своем странном доме. Потому что он был ехидным опасным созданием и хотел причинить ей вред. Он был чудовищем не из-за физического уродства, а потому что имел черную, как ночь, душу.

Внезапно ей припомнился темный незнакомец, который обнимал ее, носил на руках, утешал и целовал.

Господи помилуй, не может быть, чтобы это был один и тот же человек. А если она ошибается?

Глава шестая

Прошло еще три дня, пока Мег не стала себя чувствовать более-менее здоровой. Все это время она лежала в постели, пила маленькими глотками куриный бульон и лимонад, и слушала свой кашель. Рут неустанно суетилась возле нее, Сальваторе тоже заходил время от времени и окидывал ее нарочито сердитым взглядом. Днем она читала романы Стивена Кинга, а по ночам ей снились кошмары. И все это время она не видела ни темного незнакомца, ни Этана Уинслоу. Даже странный дедок из сада — и тот позабыл о ее существовании. Еще немного, подумала Мег на закате третьего дня, и я тронусь умом.

Ее устроили в другой комнате, где-то на нижних уровнях дома. В помещении горели масляные лампы, что было заметным прогрессом по сравнению со свечами в ее прежней комнате. Обстановка в ее новой спальне была выдержана в уютном викторианском стиле, с широкими окнами, которые пропускали тусклый дневной свет. Вся ее одежда, вплоть до нижнего белья исчезла. Теперь на ней красовалась широкая белая ночная рубашка, принадлежавшая, по всей видимости, прабабушке Этана Уинслоу. Это было неважно, потому что от времени тонкий хлопок вытерся и стал нежнее пуха. Кроме того, ткань от времени стала почти прозрачной, и ничего не могла бы скрыть, вздумай Меган бродить по комнате. К счастью, девушка так ослабла, что с трудом добиралась до ванной комнаты.

Тяжелее всего приходилось ночью. Почти весь день она спала — таким образом изможденный болезнью организм реагировал на изменения привычного распорядка дня. Зато среди ночи она просыпалась одна-одинешенька на огромной кровати в пышно убранной спальне, и компанию ей мог составить только Стивен Кинг.

Мег разбудил собственный крик. Снаружи лил дождь, казалось, он не прекращался целую вечность. Незашторенные окна не пропускали никакого света. Масляные лампы погасли, оставив ее в кромешной тьме, она начала лихорадочно нащупывать спички на прикроватном столике, чтобы зажечь стоявшую возле нее старую лампу.

Ее рука наткнулась на стекло, оно упало и разбилось, наполнив комнату едким запахом лампового масла. Она застонала от ужаса и вжалась в подушку, когда в черной тьме раздался его бархатный голос.

— Не двигайся.

Мег не стала спрашивать, как он здесь оказался. Очнувшись от кошмара, которого толком даже не помнила, она была почти уверена, что он здесь, рядом с ней.

— Очень темно, — пожаловалась она.

— Если ты встанешь с кровати, то порежешь ноги. Завтра Сальваторе все приберет.

— Очень темно, — повторила она.

— Привыкай.

Теперь он был ближе, двигаясь во тьме тихо, словно кот. Разве инвалидное кресло может двигаться бесшумно? Если нет, значит, он сюда пришел? А может, прилетел?

Меган тряхнула головой, отгоняя прочь несуразную чушь. Он был обычным человеком, а не каким-то там привидением. Или призраком ночи.

— Ты можешь даже полюбить ее со временем, — сказал он голосом низким и волнистым, который извивался во тьме подобно ленте из звука. — В темноте все видится лучше. Она надежно хранит секреты и скрывает уродство. При пламени свечей все кажется таким прекрасным. Конечно, ты достаточно тщеславна, чтобы с этим не согласиться.

— В общем-то, по натуре я не такая уж и гордячка.

Он горько рассмеялся.

— Неужели? Вот я точно нет, к сожалению. Мне нечем особо гордиться.

Ей нечего было возразить. Он находился в опасной близости от нее, прямо возле кровати. Мег была совершенно уверена, что это темный незнакомец, который ухаживал за ней во время болезни. Который поцеловал ее, чтобы почувствовать вкус жевательной резинки. Этан Уинслоу. Она задрожала в темноте.

— Когда ты меня отпустишь? — спросила она, стараясь, чтобы голос прозвучал ровно и спокойно.

— Неужели нужно снова возвращаться к этому вопросу? Тебе не надоело?

— Неужели ты позволил бы мне умереть? За сотни миль от нормальной медицинской помощи? Как бы ты объяснил мое исчезновение и избавился от тела?

— Я не обязан никому ничего объяснять. В этом нет необходимости. И не думаю, что у меня были бы проблемы с тем, куда деть тело, если бы возникла такая потребность. Не нужно недооценивать моей власти, Меган. Поблизости нет никого, кроме кучки жителей Оук Гроув, а они сделают абсолютно все, что я им прикажу.

— Они тебя боятся.

— Да. И в тоже время я — их единственный источник дохода. Поэтому если они меня ослушаются, то рискуют либо оказаться без гроша за душой, либо ослепнуть или сойти с ума. А может, и то и другое вместе.

— Так ты знаешь, что рассказывают о тебе в городке, — ее почему-то смущало то, что она прислушалась к городским сплетням.

— Я знаю все, что мне нужно. Например, то, что ты боишься заснуть, начитавшись романов Стивена Кинга.

— А у тебя нет более жизнерадостных книг? — спросила Мег, даже не подумав с ним спорить. Она поверила этому бестелесному голосу. Этан Уинслоу, действительно, знал все, что ему было нужно.

— Я оставил их специально.

— Ты хотел меня напугать?

Чему здесь удивляться? Он приложил все усилия, чтобы испугать ее до смерти, как только она приехала. Ее смущало другое, что ей не было ни капельки страшно находиться в темноте наедине с человеком, которого она считала чудовищем. И который целовался, как ангел.

— Конечно. Но только без паники. Ты же читала «Кристину». По моему мнению, ты теперь за милю будешь обходить автомобиль.

— Слабое утешение.

— В этом вся соль.

Он был по-прежнему близко от нее. Меган жалела, что во время болезни ее память плохо работала. Она никак не могла совместить Этана Уинслоу, уродливое чудовище, жившее в недрах старого дома, с мужчиной, который нашел ее в саду и нес по лестнице, а потом укачивал на коленях, обнимал и целовал. Ей на секунду показалось, что она даже видела его лицо, но горячка унесла это воспоминание с собой.

— Неужели ты позволил бы мне умереть? — не унималась она.

— А ты как думаешь? — ответил он вопросом на вопрос. Мег очень хотелось, чтобы старая лампа не валялась разбитой на полу, а снова стояла возле кровати. Тогда она непременно запустила бы ею в своего мучителя.

Хотя скорее всего, она промахнулась бы в темноте.

— Не думаю, — сказала она наконец. — Ты нашел бы машину, вызвал скорую помощь или вертолет, но доставил бы меня в хорошую больницу.

— Наивная вера в людей — одно из твоих очаровательных достоинств. Если бы я доставил тебя в больницу, мне пришлось бы отвечать на множество неприятных вопросов. Кроме того, тебе удалось бы сбежать отсюда. Неужели ты думаешь, я бы это позволил?

— Значит, ты позволил бы мне умереть? — она отказывалась в это верить.

— Теперь ты никогда этого не узнаешь, верно? Все, что я хочу сказать, это чтобы ты не возлагала большие надежды на человеческую допропорядочность. Не рассчитывай найти ее в этом городке, и уж точно не у меня. Я привык делать то, что считаю нужным, не взирая на обстоятельства.

Мег ему не поверила. Он так настойчиво убеждал ее, каким чудовищем является, что она начала в этом сомневаться.

— Можешь ты зажечь одну из ламп?

Он рассмеялся.

— Тебе не нужно видеть моего лица. Сегодня ночью ты уже и так достаточно напугалась. Спи, Меган. Тебе нужно набираться сил.

— Чтобы я продолжала здесь жить?

Она не могла видеть в темноте, но была уверена, что он пожал плечами.

— Или чтобы ты попыталась сбежать отсюда. Это неважно. Сначала тебе нужно окрепнуть. Спорить мы будем после.

Он был совсем близко возле нее, просто мучительно близко. Голосом низким и чарующим он сказал:

— Ложись и спи. Здесь нет никаких чудовищ, демонов или призраков, которые могли бы смутить твой сон. Только я. Засыпай, а я постерегу твой сон.

Он собирался к ней прикоснуться. Положить руки ей на плечи и толкнуть на кровать. Но отпустит ли он ее потом? Или ляжет с ней на кровати, пока она будет в состоянии болезненной дремы, полностью во власти ночи, очарованная его низким, вкрадчивым голосом?

Она легла на подушку, натянув на себя легкую льняную простынь. Он рассмеялся легким, веселым смехом, с едва заметными нотками горечи.

— Не волнуйся, малышка. В этой ночной рубашке ты сильно смахиваешь на девственницу времен королевы Виктории. У меня просто рука не поднимется к тебе прикоснуться.

— Женщины ростом метр шестьдесят не любят, когда их величают «малышкой», — ледяным тоном сказала Мег. — И к вашему сведению, я ничуть не похожа на викторианскую девственницу. У меня полным-полно опыта.

Интересно, как она почувствовала, что он улыбнулся?

— Два небольших романчика вряд ли означают обширный опыт в любовных делах.

Она не спросила, как он об этом узнал. Она уже стала привыкать к тому, что он знает абсолютно все; что она не может ничего утаить от мужчины, который ночью видел так же хорошо, как остальные видели при ярком солнечном свете.

— Скажи только одно, — сказала она, поудобнее устраиваясь на своем ложе. — Кто-нибудь спрашивал обо мне? Интересовался, где я нахожусь? Ведь я торчу здесь больше недели, пропустила самолет в Европу, никому не давала о себе знать. Неужели никто не пытался узнать, что со мной сталось?

Этан явно медлил с ответом: то ли собирался ей солгать, то ли задумался, насколько откровенным может с ней быть.

— Никто о тебе не спрашивал, — сказал он, наконец. — Ты хорошо знаешь своего отца. Такой законченный трус, как он, постарается просто обойти вниманием твое отсутствие, надеясь на то, что все обойдется. Тебе никто не поможет, Меган. Только я.

— А ты собираешься мне помочь? — скептически спросила она.

Он был так близко от нее. Она чувствовала на лице его легкое дыхание, и ей захотелось потянуться ему навстречу, чтобы он к ней прикоснулся. Вместо этого она призвала на помощь все свои силы и лежала, не двигаясь.

— Спи, Меган, — сказал он, не ответив на ее жалобный вопрос. — Вот увидишь, завтра ты будешь чувствовать себя лучше и сможешь подумать, как мне отомстить.

— Это ты у нас по части мести, а не я, — проворчала Мег. Почему она вдруг почувствовала себя такой сонной? Запах пролитого лампового масла действовал на нее умиротворяюще, и в то же время возбуждал смутные эротические фантазии. А может, все дело было в голосе мужчины, этого творения ночи, лица которого она никогда не видела?

Завтра, пообещала себе девушка. Завтра она окрепнет настолько, что начнет искать его в безжалостном дневном свете. Никакие увечья не могут быть настолько ужасными, чтобы заставить его проводить жизнь вдали от солнца.

— Спи, — сказал он голосом низким, успокаивающим, и таким осязаемым, как будто провел подушечками пальцев по ее коже. — Оставь все тревоги на завтрашний день.

Неужели он мог читать ее мысли? Или она сказала их вслух? Какая разница? Это было неважно.

— Спи, — повторил он своим завораживающим голосом. И она заснула.

— Интересно знать, почему после того, как я целую неделю питалась исключительно куриным бульоном, я не сбросила даже килограмма лишнего веса? — спросила наутро Мег, застегивая на бедрах свои старые удобные джинсы. Сальваторе неохотно принес чемодан с ее вещами, который он извлек из каких-то неведомых тайников, и она наконец-то сбросила с себя надоевшую ночную рубашку. Девушка все еще помнила ехидные намеки Этана Уинслоу насчет викторианской девственницы. Любая мысль об Этане почему-то выводила ее из равновесия.

Когда Мег проснулась на рассвете, осколки на полу исчезли, на прикроватном столике стояла новая лампа. Только легкий душистый запах лампового масла, витающий в комнате, убедил ее в том, что ночной посетитель ей не приснился. Она решила, что это ночная атмосфера и таинственное поведение незнакомца так странно подействовали на ее нервную систему. Пара джинсов и свободная блузка быстро вернут ей чувство реальности. Нельзя поддаться эротическим фантазиям, имея на ногах стильные ярко-красные кроссовки фирмы Рибок. Она выглянула в окно: ничего нового, все та же пасмурная погода. Правда, дождик прекратился и, казалось, солнце вот-вот пробьется сквозь тяжелые серые тучи. Мег нестерпимо захотелось подышать свежим воздухом.

Окно в ее теперешней комнате выходило на ухоженный розовый сад с решетками для вьющихся растений и декоратичными беседками. Время роз еще не пришло, особенно в таком влажном климате, но листья, покрывающие беседки, были сочными и блестящими. Вдалеке среди зелени ей удалось рассмотреть фигуру мужчины. Неужели Этан Уинслоу покинул свое ночное логово, с удивлением подумала девушка, прильнув к оконному стеклу.

Мужчина двигался очень медленно и осторожно, совсем не так, как ее ночной посетитель. Она разглядела сгорбленные плечи, клок седых волос и поняла, что нашла, наконец, старого садовника.

— Иди Рут, посмотри и скажи, кто это? — попросила она, не отрываясь от окна.

Рут оставила ее просьбу без внимания. Она вынимала вещи из чемодана Мег и вешала их в шкаф, неодобрительно цокая языком.

— Оставь в покое чемодан. Я не останусь здесь надолго, — нетерпеливо сказала Мег, отворачиваясь от окна. — Иди и скажи мне, что за человек ходит по саду.

Рут медленно и неохотно подошла к окну.

— Какой человек?

— Который… — Дедок исчез. — Черт побери, он был только что за беседкой. Старик, который нашел меня в саду. Я рассказывала тебе о нем.

— А я тебе говорила, что нет никакого старика. Здесь живут только Этан и Сальваторе.

Мег повернулась спиной к окну, решив на время прекратить допрос.

— Сколько ему лет? — спросила она.

— Сальваторе далеко за шестьдесят.

— Я вижу, сколько лет Сальваторе. Я спрашивала про Этана.

Лицо Рут снова стало замкнутым.

— Трудно сказать.

— Хоть приблизительно. Пятьдесят, девяносто, двадцать?

— У него нет возраста.

— Все стареют, кроме Дика Кларка.

— А кто это такой?

Мег в изумлении уставилась на Рут.

— У вас в Арканзасе нет телевидения?

— В Оук Гроув это считается грехом.

— Ты провела всю жизнь в этом городишке?

— Большую часть. Теперь-то я стараюсь держаться отсюда подальше. Но раньше молодежь Оук Гроув томилась здесь, как в западне, пока…

— Пока что?

— Что-то я заговорилась. Мне пора возвращаться к семье.

— У тебя есть семья?

Настороженность исчезла с лица Рут, и Мег увидела, какой симпатичной в молодости была ее сиделка.

— Муж и двое детей. Джейсону четырнадцать, Брайану шестнадцать, и они уже выше меня. А мужа зовут Берк.

— Мне почему-то казалось, что вокруг нет ни одной нормальной семьи, — призналась Мег.

— Так и есть. Мне просто повезло. У меня было двое хороших мужчин. Мой первый муж, Джон, погиб во время горных разработок, детки были совсем крохами. Пять лет назад я вышла замуж за Берта, мы очень счастливы. А все потому, что держимся подальше от Оук Гроув.

— Мне казалось, что важней держаться подальше от этого странного дома.

— Я провожу здесь не так много времени. Только, когда появляется в этом надобность. Но если такое случается, то я буду здесь, хоть трава не рости. Не верь всему тому, что говорят, Мег. Нельзя все видеть в черно-белом цвете, и порой выходит, что плохие парни на самом деле — очень хорошие люди. И наоборот.

Рут ушла так быстро, что Мег не успела продолжить расспросы. Она бросила последний тоскливый взгляд в окно, но старичок так и не появился. Она прилегла на кровать и стала размышлять над тем, что сказала ей Рут. По мнению Мег, здесь не было ни одного хорошего человека. Все казались ей злодеями, кроме разве что таинственного старичка-садовника и самой Рут. Да, в таком деле можно полагаться исключительно на свое мнение.

Она так зачиталась романом Стивена Кинга «Сияние», что не сразу услышала, как Сальваторе постучал в открытую дверь.

Его смуглое лицо, как всегда, выражало неодобрение. А увидев то, во что она была одета, он презрительно фыркнул.

— К тебе посетитель.

Мег не поверила своим ушам.

— Посетитель? Мой отец?..

— Думаешь, Этан разрешил бы твоему папаше так запросто сюда войти? И не надейся, дорогуша. Это местный падре. А точнее, пастор Линкольн. Пришел оказать тебе духовную поддержку.

Мег посмотрела на него с подозрением.

— Не хочешь ли ты сказать, что священник полностью поддерживает намерение Уинслоу держать меня взаперти?

— Не совсем. Линкольн считает Этана исчадием ада. Я уверен, что он укажет тебе, как вырваться из этой обители зла.

— А Этан знает, что ты разрешил пастору меня навестить?

Мег так и не двинулась с кровати, боясь поверить в свою удачу.

— Этану все известно. Собстенно говоря, идея принадлежит ему.

— Другими словами, он сам предоставил мне возможность отсюда выбраться?

Сальваторе усмехнулся.

— А это тебе решать, воспользоваться предложением пастора или нет.

Дорога по длинным коридорам была, как всегда, долгой и мучительной. Все вокруг выглядело совершенно незнакомым, если Мег и проходила здесь раньше, она этого не помнила. Несколько раз она останавливалась, чтобы восстановить дыхание и подавить приступы кашля. Наконец они подошли к вестибюлю, который Мег сразу узнала. То, что они пришли сюда из противоположного конца дома, очень ее расстроило. Здание было таким огромным, что она могла блуждать по нему целыми днями. Ничего удивительного, что Сальваторе перестал закрывать ее на ключ.

Девушка хотела пройти в гостиную, но мощная рука Села ее остановила.

— Он на переднем крыльце. Падре не хочет осквернять себя, ступая ногой под крышу дьявола.

Меган посмотрела на него, пытаясь определить, шутит Сел или нет. Он не был похож на любителя шуток. Может, это к лучшему. Если пастор Линкольн убежден в том, что Уинслоу был воплощением зла, значит, он заберет ее отсюда немедля.

Сальваторе открыл дверь и пропустил ее вперед. Пастор не понравился Меган с первого взгляда.

Это был высокий худой мужчина с выдающимся вперед адамовым яблоком. Как полагается, он был одет во все черное. У него были редкие седые волосы и на удивление румяные щеки. Глаза у него были слегка навыкате, в их глубине горел нехороший фанатичный огонек.

— Сестра! — закричал он при виде Мег. — Бог послал меня забрать тебя из этой обители порока и доставить в лоно Церкви, чтобы ты смогла смыть с себя все прегрешения. Дай мне руку и я уведу тебя из этого нечестивого места.

— В общем-то, в доме очень чисто, — не сдержалась Меган. Она выросла под сенью славной либеральной протестантской церкви, и проявления религиозного фанатизма всегда оставляли в ней чувство неловкости. Священник нахмурился, и девушка подумала, что было бы глупо с ее стороны отказываться от помощи только потому, что ей не нравилась манера его поведения. Поэтому она быстро приняла серьезный вид.

— Я бы с удовольствием отсюда уехала. Моя машина…

Мег посмотрела на подъездную дорогу, где совсем недавно увяз в грязи ее Форд. На его месте оказалось средство передвижение самого пастора в виде ржавого старого школьного автобуса, на котором большими буквами пестрела надпись: Бог Все Видит, Все Судит, Все Наказует. Зрелище показалось Мег безрадостным.

— Это исчадие ада поразило его молнией, — провозгласил пастор Линкольн. — Идем со мной, дитя, пока он и тебя не превратил в нечестивицу.

Она хотела отказаться, но это, конечно, было бы верхом глупости.

— Вы можете отвезти меня в ближайший город?

— Конечно, дитя мое. В Оук Гроув.

— Но мне нужно вернуться в Чикаго, к моей семье…

— Бог — твоя единственная семья! — закричал он. — Мы сделаем все, что сможем, но сначала нам нужно тебя очистить…

Услышав эти слова, Мег медленно попятилась.

— Пастор Линкольн, к какой Церкви вы себя причисляете? Лично я признаю Объединенную Церковь Христа, и…

— Все эти секты мне неведомы, — высокомерно сказал он. — Я следую истинному пути, как мой отец и дед.

— Но вы должны были пройти обучение…

— Если есть призвание, сестра, никакое обучение не надобно. — Он схватил ее за руку, и она подивилась стальной силе его тощих пальцев. — Идем со мной, дитя. Мы вернем тебя в лоно истинного Бога.

— Спасибо, нет, — быстро сказала Мег, вырывая у него свою руку. От удивления он разжал пальцы. — Я пока останусь здесь. Спасибо за предложение.

— Зло! — завизжал пастор Линкольн, тыча в нее пальцем. Все его тело тряслось от ярости. — Для тебя уже нет спасения. Он взял тебя, превратил в одного из своих суккубов…

— Кого-кого? — спросила Мег, не зная, плакать ей или смеяться.

— Нет очищения для грехов твоих, только чистый огонь! Ты заодно с дьяволом, поддалась соблазну грешной плоти, предаешься разврату и похоти в этом вертепе!

Он побежал вниз по лестнице к своему школьному автобусу, продолжая изрыгать проклятия.

— Вот ты и врага себе нажила, — ухмыльнулся Сальваторе.

— Это он нашел во мне врага своей бредятиной насчет суккубов и похоти, — огрызнулась Мег. — Неужели здесь все такие чокнутые?

— Большинство, — сказал Сел. — Ну что, готова возвратиться к себе в комнату?

Внезапно она осознала, что только что сделала. Она бросила последний тоскливый взгляд на удалявшийся автобус, который в это время подпрыгивал и вихлял по дорожным ухабам. «Покайся или Сгинь» — было написано на его тыльной стороне. Ее единственный шанс сбежать отсюда, и она отказалась от него. Что с того, что пастор хотел ее очистить? Наверное, это ничуть не хуже того, что задумал сотворить с ней Этан Уинслоу. Она гордо выпрямилась и отвернулась от Сальваторе. Если появилась одна возможность, значит, будут и другие. Пока она все надежды возлагала на Рут — у той было доброе сердце, несмотря на странную преданность призраку городка Оук-Гроув. Просто Мег должна добиться ее расположения.

— Готова, — сказала она. — Хотя…

— Ну что еще? — нетерпеливо спросил Сальваторе.

— Мне бы хотелось побыть немного на свежем воздухе.

С левой стороны здания слышались звуки строительства. Если Сел оставит ее одну на крыльце, она сможет пойти и познакомиться с рабочими. Если она не не сможет убедить их помочь ей, что ж, тогда она сдастся.

— Они тебе не помогут, — прочитал ее мысли Сальваторе. — Они знают, кто им платит.

Мег сдержалась от соблазна показать ему язык. Она была уверена, что один человек все же заботится о ней и обязательно ей поможет.

— Собственно говоря, мне бы хотелось побыть в розовом саду, который виден из моего окна. Возражения будут?

— Не знаю. Мне нужно спросить у Этана…

— Разве он не спит в своем гробу? Давай, Игорь, хоть раз возложи ответственность на свои плечи.

Он бросил на нее свирепый взгляд.

— Он не будет в восторге от твоего поведения.

— Сам виноват. Отпусти меня в розовый сад, и я буду послушной.

Последовала долгая пауза.

— Думаю, это не повредит, — согласился наконец Сел. — Позволь только тебя предупредить.

— О чем?

— Остерегайся призраков.

Глава седьмая

В розовом саду было прохладно. Трава под ногами была влажной и зеленой, от весенней почвы поднимался густой, насыщенный аромат. Сальваторе пробормотал под нос, что вернется через час и оставил Меган в одиночестве.

Судя по всему, за садом хорошо ухаживали. Розы были очень старыми, на многих из них красовались нежные бутоны. Рут ей поведала, что каждый день приходят люди из городка, которые следят за чистотой в доме. Наверное, кто-то из них знал, как можно поддерживать столь древние розы в превосходном состоянии.

Но в глубине души Мег знала, что это вовсе не горожанин. Это был тот странный старичок, что нашел ее в саду и которого она совсем недавно видела из окна своей комнаты.

Она обернулась и, окинув дом взглядом, в недоумении покачала головой. С какой стороны ни смотри, здание представляло собой причудливую смесь разных стилей, архитектурное чудо, странное и в то же время притягательное.

Мег могла только догадываться, где расположены окна ее комнаты. Над ней возвышалась башня, выложенная из тяжелого камня, и Мег с ходу поняла, что она выстроена по подобию старинных европейских замков. И сейчас она могла осматривать именно один из таких замков, а вместо этого ей пришлось застрять в таком захудалом штате, как Арканзас. В странном месте, где все казалась не тем, чем было в действительности.

Девушка вошла в беседку и опустилась на одну из деревянных скамеек, скрытых в густой растительности. Как только она приехала в Мередит Плейс, ее не покидало ощущение, что кто-то наблюдает за каждым ее шагом. Она знала, что никто не может увидеть ее за густыми зарослями розовых кустов. Поэтому Мег решила посидеть здесь в одиночестве и поразмыслить над тем, каким образом отсюда выбраться. Она обняла себя руками. Нужно было одеться во что-то потеплее. Отчего-то ей показалось, что на улице нехолодно, поэтому она надела легкую трикотажную кофточку, которую выудила из чемодана. Откинувшись на спинку скамейки, Мег закрыла глаза и задумалась, не поплакать ли ей над своей горькой судьбиной. Поразмышляв немного, она пришла к выводу, что причины для этого нет. Она быстро шла на поправку, и до сих пор никто, собственно, не причинил ей вреда. Кроме того, она всерьез заинтересовалась обитателями странного дома, в особенности Этаном Уинслоу. Если он внезапно решит оставить отца в покое и выпустить ее отсюда, она будет очень рада. Только радость эта будет неполной, с легким оттенком сожаления. Может быть, даже разочарования. Ведь она собиралась ехать в Европу в поисках приключений. А вдруг эта поездка показалась бы ей не такой интересной после того, что случилось с ней за прошлую неделю?

Мег открыла глаза и выпрямилась. Недалеко от беседки она заметила мужчину, который, стоя на коленях, обрабатывал землю возле корней розового куста. Похоже, он был полностью поглощен своей работой. У него были корявые, узловатые руки, сплошь покрытые старческими пятнами; из-под шляпы выглядывали тонкие, как паутина, седые волосы. Очевидно, он почувствовал на себе ее взгляд, потому что поднял глаза, и снова Мег поразилась тому, насколько они были у него добрыми и умными. Этот человек был поистине нестареющим — на вид ему было лет девяносто — и в тоже время он сохранил поразительную работоспособность, насколько можно было судить по роскошному цветнику. Девушка нисколько не сомневалась, что именно он ухаживал за садом.

— А я думал, ты задремала, — сказал он, садясь на пятки и отряхивая землю с колен.

— Я искала тебя здесь.

Он кивнул.

— Так я и думал. Ты спрашивала обо мне?

— Никто не хочет признать, что ты существуешь на самом деле.

Он ласково улыбнулся.

— Может, так и есть. Тебе нравится мой сад?

— Он очень красивый.

— Когда розы расцветут, он станет еще краше. В середине мая здесь будет настоящее буйство красок и ароматов. Идеальное место для свадебной церемонии.

Мег насторожилась.

— У кого-то намечается свадьба?

— К сожалению, не здесь, — старичок печально покачал головой. — Это мог бы быть Этан, да только он никогда не выходит на дневной свет.

— Почему?

— Спроси у Этана.

— Я у тебя спрашиваю, — упрямо возразила Мег.

— А ты задавай вопросы, на которые я могу ответить. Ты ведь отправила ни с чем этого безумного святошу?

— Неужели здесь все обо всем знают? «Безумный» — это не то слово. Я уж думала, что он окунет меня в чан с кипящей водой, чтобы изгнать из меня сатану.

— Вот уж не думал, что Этан зайдет так далеко.

Мег тяжело вздохнула. Одно дело, услышать о том, что Этан — исчадие ада от религиозного фанатика, и совсем другое — от этого милого старичка.

— Ты думаешь, Этан — воплощение зла?

Он грустно покачал головой.

— Я хорошо его знаю. Если здесь и есть исчадия ада, то это пастор Линкольн и его сумасшедшие поклонники. Они кричат направо и налево, что все сущее есть зло, и отравляют жизнь тем, кто не хочет следовать их примеру. Например, Берту и Рут Уилкинсам. Само собой, Этан не остается в долгу и использует любую возможность, чтобы их подначить. Если бы он их не трогал, то, возможно, и они оставили бы его в покое.

— Ты, действительно, в это веришь?

— Нет. Линкольн со своими кликушами не успокоятся до тех пор, пока не расправятся с Этаном. Они настолько уверены, что он олицетворяет собой зло, что не могут думать ни о чем другом. Например, как бы выбраться из той трясины, в которой увяз город за последнее столетие.

— Наверное, тяжело исправить ошибки, которые копились целых сто лет, — заметила Меган.

— Было бы желание, а возможность найдется. Оук Гроув — проклятое, злое место. Самое лучшее, что могло бы с ним приключиться — это ураган, который снес бы его к чертовой бабушке.

Мег встала со скамейки и подошла к ступенькам, которые вели в беседку. Солнечные лучи затерялись во влажной полуденной дымке, и старичок стал каким-то расплывчатым и зыбким.

— Может, это чересчур? Что, собственно, случилось с городом? Неужели это последствие изоляции?

— Жители городка сами обособились от внешнего мира. Все началось в начале века. Тяжелое было время. Год за годом засуха губила урожай. На смену ей пришли ураганные смерчи, унесшие жизни доброй половины горожан. Выжили посредственные, серые людишки. Они предпочли закрыть двери перед носом своих соседей, обрекая их на верную гибель, вместо того, чтобы сообща бороться со стихией. Эти озлобленные посредственные людишки перемешивались друг с дружкой десятилетиями, и вот все, что от них осталось. Те, кто получше, делают все, чтобы отсюда выбраться. А те, кто похуже остаются, продолжая влачить жалкое существование.

— Вот уж не думала, что все население городка прогнило насквозь.

— Ты просто не всех еще видела. Это просто… зло. Ненавижу повторять слова пастора Линкольна, но лучше не скажешь.

— Почему же Этан здесь живет? Не станет ли он таким же злом, как остальные?

Старичок посмотрел на нее выцветшими голубыми глазами.

— Он остается здесь, потому что считает, что здесь его место. Он уверен, что все люди такие же жестокие, бессердечные и от природы испорченные, как жители Оук Гроув. Отсюда его нелестное мнение о человечестве в целом.

Меган, почувствовала, как усилилась тяжесть у нее в груди. Только на этот раз причиной тому была не болезнь. Тяжело стало у нее на сердце.

— Как же ему помочь? — голос ее прозвучал еле слышно в неподвижном полуденном мареве.

Старый садовник посмотрел на нее с удивлением и состраданием.

— Ты, действительно, этого хочешь? Ведь он держит тебя здесь почти как узницу. Разве он не угрожал уничтожить твоего отца и все, что тебе дорого? Почему ты хочешь ему помочь?

Мег не стала спрашивать, откуда ему об этом известно. Похоже, здешние обитатели знали решительно обо всем. И только она находилась в полном неведении. Причем, чем больше она здесь жила, тем больше чувствовала себя сбитой с толку.

— Может быть, он меня отпустит, если я ему помогу, — предположила она, зная, что не это ее тревожит.

— Не думаю. Если Этан что-то задумал, то ни за что не отступится. Упорство — это одно из его сомнительных достоинств. Уж мне-то не знать! Он винит Дока Бейли и жителей городка в смерти своего отца, которая случилась пятнадцать лет назад. И все это время он строит планы идеальной мести.

— А почему он их обвиняет?

— О, они виноваты, уж будь уверена. У его отца случился сердечный приступ именно в этом саду. Док Бейли был пьян в стельку, а горожане отказались помочь. У Ферди с заправки была единственная машина на ходу, и он не отвез старика Уинслоу в больницу. Может, тот помер бы в любом случае, но горожане ускорили это событие, и Этан стал круглым сиротой, не достигнув двадцати лет.

— Выходит, ему лет тридцать пять, — быстро сосчитала в уме Мег.

— А ты думала, сколько ему лет?

— Я его не видела, поэтому не знаю. А что случилось с его матерью?

Старик фыркнул.

— Его мать была никчемной вертихвосткой, которая не могла вынести вида собственного сына. Когда ему было двенадцать, она погибла в автомобильной катастрофе. И осмелюсь заметить, что это случилось на одиннадцать лет позже, чем следовало.

— Это очень жестоко.

— Она это заслужила за то, что с ним сделала, — невозмутимо и уверенно сказал старик. — Его еще можно спасти, Мег, но время на исходе. Скоро может быть уже поздно. Мне кажется, тебе было предначертано попасть именно сюда. Ты его последний шанс.

Тяжесть в груди, казалось, готова была ее задушить.

— Последний шанс для чего?

— А вот это решать тебе самой, — его голос тихо развеялся в густом тумане. — Не вини себя, если не сможешь его спасти. Может, уже слишком поздно.

— Но отчего я должна его спасти? — она уже почти не видела старичка, в клубящемся тумане еле виднелся его силуэт. Снова начался мелкий моросящий дождик, и Мег пришлось вернуться в беседку. — Спасти от чего? Не уходи. Ты не объяснил…

— Я буду здесь, — раздался издалека тихий голос. — Когда я буду тебе нужен, ты найдешь меня здесь.

— Но кто ты такой? Как твое имя? Куда ты уходишь? Кто…

— Джозеф.

Она не знала, произнес ли он свое имя или оно эхом отозвалось у нее в уме.

Мег позвала его снова, но никто не отозвался. Она осталась стоять в беседке, как на острове, посреди участившегося дождя и сырого тумана.

— Она назвала меня Игорем, — с обидой в голосе сказал Сальваторе.

Этан рассмеялся.

— Понятно почему. Ведь ты и в самом деле верный помощний злого безумца. У тебя, правда, нет горба или повязки на глазу, но можно что-нибудь придумать с одеждой.[1]

— Это вовсе не смешно. Она сказала, что ты спишь в гробу.

— Вот уж не думал, что ей интересно, где я сплю. Придется ее просветить.

— Этан…

— Знаешь что, прекрати. Каждый раз, когда ты произносишь «Этан» голосом старой училки, меня просто дрожь пробирает. Эдак ты в скором времени начнешь бить меня линейком по рукам.

— Возможно, ты ведешь себя, как расшалившийся школьник.

— Не спорю. Хотелось бы мне посмотреть, как она отправила старину Линкольна несолоно хлебавши.

— А разве ты не этого ожидал?

Этан пожал плечами.

— Я ни на что не рассчитывал. Она могла быть настолько глупой, чтобы уехать вместе с ним. Это бы все упростило.

— Как ты собрался поступить с ее отцом?

Этан внимательно на него посмотрел.

— К чему спешить? Думаю, с этим можно повременить. Пока я хочу обратить все внимание на его дочь.

— На следующей неделе Рис Кэри собрался заложить фундамент под новое административное здание в Алабаме. Оно строится не по твоему проекту, поэтому если что-нибудь пойдет не так, никто не будет тебя винить.

— Неужели ты думаешь, что я ополчился против него из-за своей репутации?

— Нет. Но я сомневаюсь, что в тебе вдруг проснулась любовь к ближнему.

— Ты прав. И тем не менее, мне претит сама мысль о том, что человек, которому я помогал, способен извлекать прибыль из гибели людей. Рис добился всего, что у него есть, исключительно благодаря моим проектам. Поэтому доля ответственности лежит и на мне.

— Но ведь тебе нужна и доля мести.

— И тут ты прав, Селли. Я не отступлюсь. И следует начать с его дочери. Кстати, где находится сейчас наша упрямая гостья? Может, настало время поведать ей немного правды о ее дорогом папочке?

— Ты думаешь, она ничего не знает? И не участвует в его грязных делишках?

Этан помедлил с ответом.

— Не думаю.

— Господи Боже, — вздохнул Сальваторе. — Ты серьезно влип, парень.

— Не будь смешным. Только потому что я считаю, что она в общем-то невинна …

— Брось Этан, ты думаешь, что невиновных людей не существует. Во всяком случае, пока ты не получишь доказательств обратного. В случае с Мег Кэри ты положился на свою интуицию. А может, в этом виноват совсем другой орган твоего тела?

— Я же мужчина, Селли. Мне вовсе не чуждо физическое влечение к хорошенькой особе противоположного пола.

— Я знаю. Но я не думал, что ты способен влюбиться.

Реакция Этана была поистине ужасной.

— Брось, Селли! Любовь — это всего лишь романтическое название обычного животного инстинкта.

— Значит, твои чувства к Мег Кэри — это обычная похоть?

— Вот именно. И с каждым днем это чувство растет.

Этан откинулся на спинку кресла и, подперев рукой подбородок, задумался о губах Мег Кэри. Затем мысли плавно перешли к ее роскошному телу, скрытому старомодной ночной рубашкой. Ему снова захотелось понаблюдать за ней. Не прикоснуться, пока еще нет. Он жаждал насладиться чувством предвкушения. И еще он хотел, чтобы она тоже насладилась этим чувством, даже если пока не смогла его распознать.

— Она в розовом саду. Спряталась от дождя в беседке.

— Какого черта она там делает?

— Ищет Джозефа.

— Думаешь, она нашла его? — спросил он обманчиво спокойным голосом. Но провести Сальваторе ему не удалось: тот знал Этана лучше, чем кто-либо другой на этом свете.

— Немногим это удается. Однако один раз он все же ей явился, когда она заблудилась в саду. Значит, может явиться еще раз.

Этан кивнул.

— Скорее всего, так и было. Просто поразительно, как она умеет привлекать людей на свою сторону.

— Со мной это не сработало, — невинно заметил Сальваторе.

— Да неужели? Отчего же ты стараешься держать ее подальше от моих загребущих рук?

— Может, потому, что я забочусь вовсе не о ней, а о тебе. Этан, ты не можешь вот так запросто похищать людей. И ты не можешь удерживать ее здесь на правах узницы бесконечно. Рано или поздно за ней придут. И не трусливая кучка фанатов из Оук Гроув, а представители властей. Возможно, даже агенты ФБР. Это не может продолжаться долго.

— И кто же, интересно, подаст в розыск? Не думаю, что это будут славные жители Оук Гроув. И уж точно не ее трусливый папаша. А больше у нее никого нет. Все остальные думают, что она укатила в Европу. Скорей всего, сам Рис Кэри убедил себя в этом.

— Этан, ты играешь с огнем.

— Что за беда, если я обожгусь немного? Думаю, сегодня ночью следует нанести Мег небольшой визит. Иди и вытащи ее из беседки, Сел. Эта сырая погода может плохо сказаться на состоянии ее легких. И проверь, чтобы антибиотиков хватило для полного курса лечения. Нам вовсе не нужно, чтобы она снова заболела.

— Почему бы и нет? Ведь тогда она точно задержится здесь надолго.

— Она останется ровно столько, сколько я захочу. Кроме того, она мне нужна здоровой. У меня имеются насчет нее особые планы, — сказал он ровным голосом.

— Этан…

— Ну вот опять, школьная мымра. Иди разыщи ее и отведи в теплое уютное местечко. Может, настало время перевести ее в другую комнату? Что ты скажешь о римской части дома?

— Какая комната? — устало спросил Сальваторе.

— Мне кажется, пришло время повысить ставки. Со Стивен Кингом пока придется расстаться. Размести ее в комнате Помпеи.

— Итак, где же моя тога? — спросила Мег, когда Сальваторе привел ее в новые покои, освещенные тусклым светом. Когда ранее он появился на пороге беседки с огромным желтым зонтом, она еле сдержалась, чтобы не запрыгать от радости. Дожди принесли с собой тепло. Если бы холодная погода продержалась еще немного, Мег заболела бы снова.

Строгие линии ее новых апартаментов не выглядели особо приветливыми. Но посреди комнаты стояла кровать подходящего размера, а в углу расположилась жаровня с углем, откуда в помещение шел теплый воздух. На этот раз покои Мег размещались на первом этаже, что давало ей дополнительную надежду вырваться из этого дома. Стены украшали фрески, но девушка обошла их вниманием. Сейчас ей хотелось избавиться от промокшей одежды, перекусить и снова предаться размышлениям на тему побега.

— Женщины не носили тоги, — отрезал Сальваторе. — Вон там находится ванная комната, одежда висит в шкафу. Будь готова через полчаса.

— Готова к чему? Я собиралась понежиться в горячей ванне. Насколько мне известно, римляне славились своими знаменитыми банями. Надеюсь, что здесь имеется плавательный бассейн в настоящем римском стиле.

— Позже искупаешься. Этан ждет тебя к ужину.

— Чтобы накормить или съесть?

Сальваторе окинул ее суровым взглядом.

— И не надевай джинсов. Он их не любит.

Вот так сразу решился вопрос о том, во что ей одеться к ужину. Пускай будут джинсы.

— Я буду готова через час, — безмятежно сказала она.

Римская часть дома даже имела портик с колоннами, откуда по ступеням можно было спуститься в небольшой дворик с мраморными статуями. Мег выглянула наружу в сгустившиеся сумерки. Если дождь прекратится и Этан не запрет ее снова на замок, она попробует выбраться отсюда уже сегодня ночью.

Она уже поняла, что бесполезно надеяться на помощь горожан. Можно было попытаться отыскать свою машину, но это место было таким огромным, что вероятность удачи сводилась к нулю. Она даже задумалась над возможностью укатить на одном из строительных механизмов, шум которых раздавался во дворе. Когда-то Мег неплохо справлялась с экскаватором. Загвоздка состояла в том, что его скорость не превышала пяти километров в час, значит, быстрее было выбраться отсюда на своих двоих. Видимо, придется подождать еще несколько дней, пока она окончательно не окрепнет. Какой смысл в том, чтобы пройти пару километров и упасть без сил в придорожной канаве? Да еще неизвестно, кто нашел бы ее в таком состоянии — ненормальный пастор Линкольн со своей шайкой или сам Этан Уинслоу. Воистину, из огня да в полымя…

И к чему такая спешка? Было совершенно очевидно, что никому, включая дорогого папочку, нет никакого дела, что Мег Кэри исчезла с лица земли. Ведь Этан обещал оставить Риса в покое до тех пор, пока Мег будет находиться в его доме. Конечно, отец был не без греха, но разве он заслужил, чтобы вся его жизнь пошла под откос из-за одной несознательной ошибки? А ведь еще была компания, в которой работали сотни людей…

Мег тяжело вздохнула. Видимо, сегодня вечером придется отказаться от любимых джинсов. Она наденет свое самое лучшее платье, и как скромная юная леди (каковой она, конечно, не была) последует за Сальваторе к его хозяину и постарается смягчить ужасный нрав Этана Уинслоу. Может быть, если она покажет себя милой и покладистой девушкой, он откажется от своей навязчивой идеи и отпустит ее с миром.

Как же, бывает, и коровы летают! Она не собиралась использовать секс в надежде добиться желаемого. Еще неизвестно, как все могло обернуться, ведь это было обоюдоострое оружие, и сама Мег могла легко пораниться. Видимо, придется все же надеть на себя любимые поношенные джинсы и мешковатый свитер, а еще придать лицу самое недовольное выражение.

Вскоре в ее плане наметилась одна небольшая брешь. Когда Мег, закутавшись в широченное полотенце, вышла из ванной, то обнаружила, что ее промокшие джинсы и кроссовки Рибок исчезли без следа. В шкафу остались только платья, причем все они показались ей вызывающими: одни были слишком прозрачными, другие — облегающими, у третьих был слишком низкий вырез. Мег привыкла покупать модные легкие вещицы, которые она носила не задумываясь, без всякого стеснения.

Сейчас девушка призадумалась. Ей вовсе не хотелось, чтобы невидимый взгляд Этана Уинслоу скользил по лифу облегающего платья нежно-персикового цвета, заглядывал за вырез черного вязаного платья, оглядывал соблазнительные формы в легком голубом сарафане.

Очень скоро Мег поняла, что выбор у нее невелик. Черное вязаное платье оказалось самым длинным, и если она не забудет постоянно поддергивать вырез вверх, то Уинслоу никогда не увидит ее пышной груди. Черт возьми, ну почему она не сбросила ни грамма веса во время болезни? С ее удачей можно было надеяться, что она прибавила пять лишних килограммов, и все исключительно в области груди.

Древние римляне, видимо, не были знакомы с зеркалами, поэтому Мег понятия не имела, как выглядит. Скорей всего, слишком бледная, дерзкая, к тому же маленького росточка и с округлой фигурой. Вобщем, отличная мишень для шуточек Этана Уинслоу.

— Готова? — спросил Сальваторе, широко раскрыв дверь. В руках у него был электрический фонарь, освещавший сгустившийся сумрак.

— Morituri te salutamus, — пробормотала Мег себе под нос, надевая туфли на очень высоких каблуках, что придало ей чуточку храбрости.

— Ты о чем?

— Это я так, для придачи себе боевого римского духа, Сел, — ответила она, убирая с бледного лица волосы и кусая губы. — «Идущие на смерть, приветствуют тебя!»[2]

— Думаю, так далеко дело не зайдет. Особенно, если ты будешь внимательной, — совершенно серьезно ответил ей Сел.

Она в ужасе посмотрела на него.

— Et tu, Brute?[3] Имей в виду, меня не так легко напугать.

— Я знаю. И это весьма прискорбно.

Не говоря больше ни слова, Сальваторе вышел в темный коридор. Мел не осталось ничего другого, как пойти за ним следом.

На секунду она заколебалась. Может, лучше остаться? Почему-то она была уверена, что ей нечего бояться. Этан предупреждал ее о невинности и излишнем доверии. Священник оказался единственным человеком, который пока что вызвал в ней чувство недоверия. С другой стороны, она не собиралась отсиживаться у себя в комнате. Все равно это ни к чему бы не привело: Этан или сам бы пришел за ней или прислал бы своего увальня. Мег сказала неправду. Ее можно было очень легко напугать. Да вот прямо сейчас у нее все поджилки тряслись от страха.

Но и оставаться в темной комнате ей вовсе не хотелось. В мозгу почему-то пронеслись образы из прочитанных от скуки романов Стивена Кинга.

— Подожди, Игорь! — закричала она вслед удаляющемуся лучику света. И подавив в себе чувство страха, бросилась вслед за Селом.

Глава восьмая

Они снова спускались все ниже и ниже, в самое нутро здания, освещаемое скудным светом газовых ламп. Мег плелась следом за Сальваторе, мысленно проклиная узкое платье и свое буйное воображение. Неужели нельзя жить немного выше подвала? Она уже знала, что Этан Уинслоу мог ходить и был достаточно силен, чтобы отнести ее в комнату по крутым каменным ступеням. Почему же для проживания он выбрал темный погреб?

Когда Сальваторе открыл перед ней широкие двери, она нашла ответ на вопрос в темноте комнаты. Этан выбрал подвальное помещение из-за отсутствия света. Здесь не было окон, сквозь которые мог проникнуть солнечный луч. Здесь царил мрак и сырой холод.

Комната отличалась от той, в которой хозяин дома встретился с ней в первый раз. Здесь не было мигающих огоньков, но Мег уже знала, что Этан не нуждался в аппаратуре, поддерживающей жизненные функции организма. В комнате стоял стол, накрытый узорчатой скатертью, сервированный приборами из хрусталя и тонкого фарфора на одну персону. По обеим сторонам кресла стояли светильники, расположенные так, чтобы большая часть помещения оставалась в тени. Он был где-то там, по ту сторону света, наблюдая за тем, как она молча прошла вперед и уселась в кресло, которое отодвинул для нее Сальваторе. Мег почувствовала, как взгляд Этана медленно скользнул по ее ногам, бедрам и остановился на глубоком вырезе платья. Она еле сдержалась, чтобы не подтянуть лиф вверх. Как такое возможно, чтобы взгляд касался кожи, словно самое настоящее прикосновение?

Она неподвижно сидела и ждала, пока Сальваторе разложил еду, наполнил хрустальный бокал вином и без слова растворился во мраке. Мег знала, что он вышел из помещения точно так же, как была уверена в том, что Этан Уинслоу был здесь, рядом с ней. Она взглянула на тарелку. Филе цыпленка в нежном эстрагоновом соусе, рис и белая спаржа. Скорее всего, вино было французским, самого лучшего сорта и очень сухим. Мег тяжело вздохнула.

— Тебе не нравится еда? — раздался из темноты голос Этана. — Только скажи, и Сальваторе приготовит все, что пожелаешь.

— Мне до смерти хочется гамбургер с жареной картошкой, — призналась Мег. — И желательно все это запить диетической кока-колой.

— Извини.

— А как насчет заказа с доставкой на дом? — с надеждой спросила девушка, беря в руку тяжелую серебряную вилку.

— Ближайший Мак-Дональдс находится в ста километрах отсюда. Пока Сел привезет еду, она десять раз остынет.

Филе цыпленка просто таяло во рту. Что ж, с гамбургами можно повременить.

— Удивительно, что ты вообще знаешь про Мак-Дональдс, — заметила Мег, отпив глоток вина. Стоит ли говорить, что и оно было на вкус просто божественным.

— Знаю. Но я никогда не пробовал их кухню.

— Ты никогда не был ни в одном из них?

— Увы.

Она откинулась на спинку кресла, держа в руках бокал. Не имело смысла глазеть в ту сторону, где находился Этан. Поэтому она просто подняла бокал и уставилась в мерцающие грани хрусталя.

— Ты много потерял.

— Верю тебе на слово, но думаю, что переживу. Лучше поделись своим мнением о местном служителе культа.

— О пасторе Линкольне? Да он просто чокнутый.

— Это у него наследственное. Его отец и дед были такими же сумасшедшими фанатиками. Как я понимаю, ты отклонила его руку помощи. Смею ли я надеяться, что ты начинаешь привыкать к этому дому?

— Надейся, на что хочешь. Просто мне пришлось выбирать между двумя дьяволами. Одного я могла видеть, другого — нет. Ты мне показался менее опасным.

— Даже не знаю, радоваться мне или обижаться, — проворчал он.

— Когда поймешь, дай мне знать, — она осушила бокал, и налила себе следующую порцию вина. — Кто такой суккуб?

Мег услышала, как Этан прыснул со смеху.

— Он так тебя назвал?

— И этим в том числе. Просто я не знаю, что означает это слово.

— Это демон женского рода, который соблазняет мужчин, пока они спят.

Мег стала размышлять над его ответом, надеясь что Этан не заметил, как она залилась румянцем. Во всем виновато вино, подумала девушка.

— Не нахожу в этом ничего смешного, — наконец сказала она.

— Этим словом также называют демонов мужского рода.

— Я поняла.

— Надеюсь, что так.

Мег поставила бокал на стол. Пить вино почему-то расхотелось. Ей и так было не по себе, она чувствовала себя разгоряченной, взволнованной, уязвимой. И чуточку возбужденной. Лучше она будет пить воду и помнить, что перед ней враг.

— Когда ты позволишь мне уехать?

— Опять за свое? — устало спросил он. — Ты становишься надоедливой, Мег.

— Тогда отпусти меня домой. Я с избытком расплатилась за грехи отца.

— Не совсем.

— Если пять лет назад человек совершил глупую ошибку, это не значит, что сегодня можно разрушить его жизнь, — с отчаянием в голосе сказала Мег.

— Даже если погибли люди? И он переложил свою вину на чужие плечи?

— Он сказал, что сожалеет об этом.

— И ты считаешь, что этого достаточно? Он не мальчишка, который разбил окно или стащил с прилавка леденец, а потом повинился и все закончилось хорошо.

— А что еще он мог сделать?

— Он мог набраться храбрости и явиться сюда самолично, а не присылать вместо себя дочь. И еще он мог пообещать, что такого больше не повторится, — сурово сказал Этан.

— Но он… — внезапная мысль озарила Мег. — А ты бы ему поверил?

— Нет, конечно. Ведь я знаю, что за последние годы он ничуть не изменился и продолжает обделывать свои грязные делишки.

— Нет!

— Он использует стройматериалы низкого качества, чтобы удешевить строительство, облегчить конструкции, даже когда этого нельзя делать из-за специфики здания, он идет на все ухищрения, нарушает нормы и правила строительства — и все только затем, чтобы набить себе карманы. Из-за свой алчности он ставит жизнь людей под угрозу, забывая о том, что его руки уже запятнаны кровью невинных жертв. Наконец, он посылает свою дочь на заклание, лишь бы удержать меня от свершения правосудия.

Голос Этана безжалостно рассекал тьму, его слова, как острые ножи, впивались в сердце Меган.

— Я тебе не верю. Он не хотел… Он не мог…

— Мег, не притворяйся слепой дурочкой, если дело касается твоего отца. Он проделал те же махинации и с Научным центром в Миннеаполисе, и с Центром Искусства в Гринвиче. Рано или поздно какая-нибудь из конструкций рухнет, погибнут люди, и ты из-за своей дурацкой преданности отцу превратишься в его добровольную соучастницу.

— Он бы не смог все это проделать один, без помощников.

— Конечно. На стройплощадках ему помогают услужливые прорабы, такие, как Джордж Дубочек и Брайан Донегал. И в техническом надзоре за стройкой, и в организации поставок ему помогают работники административной группы, такие, как Мэри Элдер и Филипп Зараин. Они зорко следят, чтобы закупались самые дешевые строительные материалы — арматура, балки, кронштейны, стропила. Они из кожи вон лезут, чтобы максимально удешевить стрительство. И так будет продолжаться до тех пор, пока снова не погибнут люди. Вот тогда вся карточная империя твоего отца рухнет так же, как и все его дешевые здания.

Мег казалось, что ее вот-вот вывернет наизнанку. После изысканного вина во рту остался привкус уксуса, нежный соус осел в гортани жирной пленкой. Ей хотелось закричать на Этана, швырнуть слова обратно ему в лицо, уличить во лжи. Ее отец не был убийцей. Но ей были знакомы имена, которые он назвал. Тайный обмен взглядами, случайно прерванные разговоры, подозрительные сделки — все стало укладываться в целостную картину.

— Ты хочешь сказать, что позволил бы, чтобы все сошло ему с рук? Чтобы это безобразие продолжалось до тех пор, пока я нахожусь здесь и по мере сил равлекаю тебя? — это было все, что смогла выдавить из себя Мег.

— Нет.

Она резко вскинула голову.

— Что ты хочешь сказать?

— Я солгал тебе. Федеральные власти уже получили достаточно информации, чтобы начать расследование. Империя твоего отца рухнула. А сам он, должно быть, уже на пути в тюрьму.

— Значит, у тебя и в мыслях не было его спасать.

— Никогда.

— Но ведь я бы могла пойти к нему, остановить его…

— Мы говорим о зданиях, Мег. Об общественных зданиях, которые находятся в аварийном состоянии. В чем бы заключалась твоя помощь?

— Ты держал меня взаперти, обещая, что оставишь отца в покое.

— Я солгал.

Мег почувствовала, как ледяная рука сжала сердце.

— Зачем?

Он придвинулся ближе, и ей показалось, что она может во мраке различить его силуэт. Высокий, стройный, темный. И очень опасный.

— По двум причинам. Во-первых, ты умная женщина. Ты могла его предупредить, и он успел бы спрятать концы в воду. Он большой умелец в делах такого сорта, и у меня нет большого доверия к федеральным властям. Один раз их уже надули, могут надуть и во второй раз.

— Какая же вторая причина? — более спокойным голосом спросила Мег. Она понемногу начала приходить в себя.

— Мне хотелось, чтобы ты находилась здесь.

Ну что ж, прямо и откровенно. Мег почувствовала, как краска бросилась ей в лицо, и чтобы занять чем-то руки, взяла бокал и осушила его дна.

— Чтобы отомстить?

— По многим важным причинам. А вот по каким именно — догадайся сама. Я лишь замечу, что месть не входит в их число.

Он снова отошел вглубь комнаты, и Мег испугалась, что он хочет оставить ее одну.

— А почему ты думаешь, что я не участвовала в планах отца? Может, он делился со мной частью прибыли, чтобы я закрывала глаза на его махинации?

— Во всем виновато твое лицо.

— Прошу прощения?

— У тебя простодушное лицо. Все, о чем ты думаешь, отражается в твоих огромных голубых глазах, в уголках нежных губ. Из тебя вышел бы никудышный игрок в покер, Мег. По твоему лицу можно читать, как по книге.

— О Боже, надеюсь, что нет.

Она тут же спохватилась, что произнесла слова вслух. Меган пугала мысль о том, что Этан Уинслоу мог легко догадаться, что она вопреки своей воли подпала под обаяние призрака, которого не видела ни разу. Она попыталась сменить тему разговора.

— Ты мне веришь?

Он рассмеялся.

— Разве я не говорил тебе, что нельзя никому доверять? Конечно, я верю невинному выражению твоего личика. Но фактам я доверяю больше. Именно по этой причине я провел небольшое расследование.

— Расследование?

— Именно. Я знаю имена двух твоих воздыхателей, продолжительность любовной связи с ними, медицинские записи из зубоврачебного кабинета, размер нижнего белья. Мне известны даже противозачаточные таблетки, которыми ты пользуешься. Меган Кэри, я знаю о тебе абсолютно все!

— Нет, не все! — Ей претила сама мысль о том, что он копался в ее личной жизни, как какой-то извращенец, похотливо перебирающий нижнее дамское белье. — Ты не знаешь, что я чувствую, что лежит у меня на сердце. Ты не знаешь моей души.

— Возможно. Но я стараюсь восполнить этот пробел.

Эти слова, сказанные уверенно, без угрозы, странно подействовали на Мег. Впервые за все время, проведенное в доме Этана, девушка испугалась по-настоящему. Она решительно отодвинула кресло и со стуком поставила бокал на стол. — Я хочу вернуться в свою комнату.

— И это все? А я-то думал, ты снова потребуешь отпустить тебя домой.

— Как будто это что-то изменит!

Она почувствовала, что он медлит с ответом, но была уверена, что знает ответ задолго до того, как из темноты раздался голос Этана.

— Нет.

— Тогда я пойду к себе в комнату.

— Сел тебя проводит.

— Ладно.

Мег чувствовала себя неуютно в платье с низком вырезом. Ей не нравилось, что Этан следит за ней из темноты. Это делало ее уязвимой, вдобавок ко всему она не на шутку возбудилась.

— Он даст тебе снотворного.

— Мне ничего не нужно. С меня достаточно вина, — очень вежливо ответила она.

— Скажи мне еще одну вещь перед своим уходом.

— Разумеется.

— Удалось ли тебе днем встретиться с Джозефом? — спросил он как бы между прочим.

— Да. А какое это имеет значение?

— Никакого. Обычно он сторонится людей, поэтому увидеть его может далеко не каждый. Видимо, ты ему понравилась.

В голосе Этана прозвучали странные нотки, но Мег не стала задавать лишних вопросов. На сегодня с нее было достаточно. Появился Сальваторе, как всегда молчаливый и безразличный к тому, что его окружало. Девушка повернулась и последовала за ним, не пожелав хозяину доброй ночи.

Мег думала о своей оплошности всю обратную дорогу и продолжала думать потом, когда Сальваторе оставил ее одну в комнате, заперев, как всегда, на ключ. Эта мысль сверлила ей голову, пока она не остановила свой взгляд на древнеримский фресках, покрывающих терракотовые стены спальни.

Она не могла поверить собственным глазам. Взяв в руки подсвечник, оставленный Сальваторе, девушка подошла ближе к стенной росписи, внимательно ее осматривая при мигающем свете свечей.

Она выпила три бокала вина. Только Богу известно, какой отравы мог подсыпать Сальваторе ей в еду. А может, сказалась сама ситуация, напряжение, которое не отпускало ее все то время, что она провела в старинной усадьбе.

Возможно, это было еще одним проявлением странного чувства юмора Этана Уинслоу. Фрески не были невинным изображением повседневного быта древних римлян. На них были запечатлены эротические сценки, наглядные до неприличия, каждая деталь была настолько тщательно прорисована, что воображению просто негде было развернуться. Пастор Линкольн счел бы их чистой воды порнографией, но с другой стороны, он и любовные романы отнес бы к литературе самого низкого пошиба. Хотя следовало признать, что при всей своей откровенности, фрески не были лишены определенной привлекательности. Мег призналась себе, что разглядывала их с интересом, им удалось задеть в ее душе неведомые струны.

Она медленно отошла от стены, и росписи снова скрылись во мраке. Ей было душно, на коже выступил пот, чувства странным образом обострились. Мег никогда не была ханжой, она считала себя женщиной сведующей, которая спокойно относится к делам такого рода. Откуда тогда взялось чувство тревоги?… И возбуждения?

Может, это признак того, что она наконец-то поправилась, какой-то побочный эффект после воспаления легких? А может, она стала жертвой стокгольмского синдрома, когда узник начинает испытывать симпатию к своему тюремщику? А может, все намного проще, просто разыгравшееся воображение сыграло с ней злую шутку. Ведь Мег по натуре была мечтательницей, вот она и представила себе, что стала героиней сказки про Красавицу и Чудовище.

Этан Уинслоу идеально подходил на роль чудовища. Но в том, что он решил держать Мег взаперти, пока хладнокровно расправлялся с ее отцом, не было ничего романтичного.

Правда, отец заслужил все, что его ожидало, напомнила себе Мег, ведь он со спокойной душой отправил дочь в волчье логово. Значит, ей необходимо собраться с силами и закрыть дверь перед чувством сострадания, точно так же, как Рис Кэри отказался от своих отцовских обязанностей…

Меган чувствовала себя одинокой, ненужной, брошенной в чужой комнате, в незнакомом доме, среди чужих людей. Она никогда не питала иллюзий относительно своего отца. Она знала, что самым важным человеком в его жизни был он сам. Почему же она так удивилась и расстроилась, узнав о нем горькую правду?

Кровать, стоявшая в центре комнаты, хотя и выполненная в римском стиле, была оснащена современным удобным матрасом. Сальваторе, выполнявший обязанности тюремщика и по совместительству горничной, откинул тяжелое льняное покрывало и расстелил поверх него новую ночную сорочку. Она была белой, из тонкого мягкого полотна. Снова в викторианском духе, с горечью усмехнулась Мег. Только на этот раз рубашка была с низким квадратным вырезом и тонкой, словно паутинка.

Повесив ее на руку, Мег направилась с ванную, но вдруг остановилась. С тех пор, как она гостила в этом доме, каждый вечер она шла в ванную комнату, чтобы переодеться на ночь. Причем делала она это не задумываясь, чисто инстинктивно. Только теперь она задумалась, почему поступает именно таким образом.

Она окинула взглядом потолок, стены, углы спальни. И как она раньше не догадалась?

Приспособление было совсем небольшим и выглядело как элемент системы пожаротушения, и кому-то могло показаться плодом ночного воображения. Но Мег думала иначе. Где-то внутри здания, разделенный от нее сотнями коридоров, сидел Этан Уинслоу и наблюдал за ней, уставясь на экраны мониторов.

Мег была уверена, он уже знает о том, что ей все известно. Гордо выпрямившись и откинув назад волосы, она смотрела прямо в камеру и раздумывала над тем, не послать ли его к черту грубым жестом. Но такое поведение было чисто ребяческим и не принесло бы ей облегчения. Ей следовало пройти в ванную комнату, где наверняка не было ни видеокамер, ни микрофонов. Она не сомневалась, что даже такому цинику как Уинслоу хватило бы чувства порядочности, чтобы предоставить женщине укромный уголок для ее интимных нужд. Может быть, даже стоило перетащить в ванную матрас и спать на полу.

Она стояла молча, без движения. В мерцающем свете свечей фигуры на стенах, казалось, сплелись перед ней в откровенном эротическом танце. На одной фреске была изображена женщина с пышными формами, раскинувшаяся на кровати, очень похожей на ту, что стояла в комнате Мег. Вместо того, чтобы заниматься любовью с обычным молодым человеком, она предавалась страсти с каким-то мифическим существом. Мифология Рима славилась тем, что в ней присутствовали толпы таких полулюдей, полузверей — сатиров, кентавров, других она просто не помнила — и все они были на удивление любвеобильны. Создание на фреске излучало мощное темное очарование, и Мег невольно прониклась симпатией по отношению к бедняжке, которая испытывала в объятиях чудовища неземной восторг…

Я выпила слишком много вина, с ужасом подумала Мег. И, наверное, схожу с ума. Но если Этан Уинслоу хотел за ней шпионить, то она не станет его разочаровывать. Медленным непринужденным движением она взялась за замок молнии, расположенный на спине ее вечернего платья, и потянула вниз. Позабыв о камере, Мег смотрела на фреску, позволив платью медленно сползти вниз и расплыться лужицей у ее ног.

Она чувствовала на себе его взгляд, как будто он стоял рядом и нежно касался ее тела. На ней было черное кружевное белье: бюстгальтер без бретелек, трусики-бикини и пояс с подвязками для шелковых чулок. Впрочем, Этан ничуть не удивится, он должен знать, что она отдает предпочтение самому изысканному белью. Помедлив немного, Мег потянулась как сытая довольная кошка и переступила через платье. Стоя посреди комнаты в пикантном белье на высоченных каблуках, она ощущала себя настоящей грешницей — чувственной и восхитительно порочной. Если до сих пор мистер Уинслоу не нуждался в жизнеобеспечивающей аппаратуре, то после этого маленького шоу, он будет вынужден к ней подключиться. Наклонившись вперед, так что волосы завесой упали на лицо, Мег медленно отстегнула прозрачный черный чулок. Плавным движением она скатила его вниз и с сожалением сняла туфли. Она где-то читала, что мужчинам очень нравятся туфли на высоких каблуках, они находят их чертовски сексуальными. Она хотела, чтобы Этан Уинслоу испытывал муки ада.

Затем наступила очередь второго чулка. Наконец, Мег отстегнула пояс и отбросила его в угол комнаты, где была вмонтирована видеокамера. Она проделала это с видом опытной стриптизерши, которая небрежным движением руки бросает одежду в беснующуюся от похоти толпу. Впервые в жизни она не стыдилась своих округлых форм. Больше того, она чувствовала себя роскошной соблазнительницей.

Пожалуй, с него хватит, мстительно подумала Мег. Она собиралась неспешной походкой продефелировать в ванную, оставив Уинслоу с носом. Пускай фантазирует на досуге о том, что осталось для него тайной. С другой стороны, она зашла достаточно далеко, чтобы остановиться на полдороги. Отбросив прочь сомнения, Мег снова повернулась к видеокамере спиной, расстегнула бюстгальтер, застежка которого находилась спереди, между грудей, и позволила ему упасть на пол. Она кожей почувствовала, как его взгляд прошелся по стройной линии ее спины; хотя он находился далеко, Мег готова была поклястся, что слишит его тяжелое дыхание.

Она повернулась к нему лицом. Теперь на ней остались крошечные кружевные трусики; в теплом помещении комнаты соски затвердели, как алмазные пики. От осознания того, что она делает для своего призрака, лицо ее покрылось густым румянцем, снизу живота вверх по телу прокатилась горячая волна возбуждения. Повернув лицо в сторону камеры, Мег закрыла глаза, с трудом переводя дыхание. Затем взялась за резинку трусиков и медленно-медленно потянула их вниз, мимо колен, мимо лодыжек, пока не осталась совершенно нагой.

Странное чувство свободы охватило ее. Это был акт мести, дерзкий, необдуманный вызов. Она открыла глаза и посмотрела прямо в видеокамеру. А затем с довольной улыбкой накинула на себя целомудренную ночную сорочку и задула свечи.

Сальваторе, появившийся за экранами мониторов, не заметил того, что увидел там Этан.

— Она готовится лечь спать. Тебе что-нибудь нужно?

Этан застыл в кресле, он не мог пошевелиться.

— Убирайся отсюда к черту, Селли! Сейчас же!

— Что-то случилось? — Сальваторе двинулся по направлению к экранам.

— Убирайся! — сдавленным голосом повторил Этан.

Сальваторе хватило ума остановиться.

— Тебе нужно ее отпустить, Этан. Она плохо на тебя действует…

— Да, она плохо на меня действует, — согласился Этан охрипшим голосом. — И она останется здесь. Оставь меня одного, Селли. Очень тебя прошу.

Двери тихо закрылись за Селом, и Этан снова остался наедине с темнотой. Но он не был одинок. Мерцающий экран монитора номер семь изображал Мег Кэри, которая раскинулась на широкой кровати, в белой ночной сорочке, которая облегала ее тело, которое… которое… Его собственное тело было готово взорваться. Он дрожал от возбуждения и думал, что должен быть страшно зол на нее. Негодница специально устроила маленький стриптиз, чтобы посмеяться над ним и напомнить, что он для нее лишь призрак, а не настоящий мужчина из плоти и крови.

Но он был мужчиной и мог держать себя в руках, о чем Мег, видимо, не догадывалась. Он видел, как густой румянец покрыл ее щеки, как взволнованно поднималась ее грудь, и знал, что пытаясь посмеяться над ним и возбудить, она попала в собственные сети. Коварная обольстительница была охвачена желанием не меньше, чем ее жертва. Ему отчаянно хотелось пробежать по многочисленнм коридорам, ворваться к ней в спальню и взять то, что она так насмешливо ему предложила. Он желал этого всем телом, всей душой.

Но его сердцу хотелось совсем другого. Сердцу, которого, как он думал, у него нет. Сейчас он не в том состоянии, чтобы обезумев от желания, наброситься на нее. Игра еще не закончена.

Но скоро он получит свой приз. Очень-очень скоро.

Глава девятая

Меган опять снились сны, впрочем, они снились ей каждую ночь. Она уверяля себя, что это кошмары, хотя обычно они представляли собой странную смесь неясных образов. Мрачные, грозные, полные невыразимой чувственности, эти сны будоражили ее, не давали отдыха измученному разуму. Решимость Мег покинуть этот дом крепла с каждым днем.

Вот и сегодня она проснулась поздно ночью и лежала с открытыми глазами, стараясь ухватиться хоть за какую-то видимость реальности, чтобы успокоить растревоженные чувства. В комнате было очень темно, только из окон, выходивших в сад, сочился зыбкий свет. Вот, например, кровать под ней была солидной представительницей материального мира. Девушка погладила рукой плотную льняную ткань простыни, вдохнула теплый воздух с легкой примесью дыма, услышала вдали неясные звуки церковного песнопения…

Мег резко села на кровати, инстинктивно прижав к груди одеяло, словно старалась укрыться от чужих глаз. Она тряхнула головой, стараясь прогнать остатки сна. Теперь она явственно ощущала запах гари, а нестройный хор голосов зазвучал еще громче.

Сначала она подумала, что еще не очнулась от ночного кошмара. Ей приснилось, что в комнату ввалилась толпа служителей Сатаны, чтобы оттащить ее на алтарь и принести ее девственность в жертву своему хозяину. Во главе толпы, как некое воплощение зла, стоял Этан Уинслоу.

Только Мег не была девственницей, а единственными, кто считал Этана Уинслоу исчадием ада, были полоумные жители Оук Гроув. В реальной жизни такого просто не могло случиться, значит, все это происходило только во сне.

Однако звуки песнопений не были порождением ночного кошмара, как и запах дыма, смешанный с резкой вонью бензина. Ни о каком возвращении ко сну не могло быть и речи. Мег исполнилась решимости выяснить, что происходило на самом деле. Она набросила поверх легкой ночной рубашки кофту и подошла к французским окнам, выходившим в сад. Все они были наглухо закрыты, в саду царила непроглядная тьма и выглядел он совершенно пустынным. Посторонние звуки и запахи доносились явно не отсюда.

Она совершенно не ожидала, что дверь в коридор окажется незапертой. Чисто машинально она потрогала дверную ручку и когда дверь открылась, она удивилась до такой степени, что какое-то время не могла сдвинуться с места.

В коридоре было темно, хоть глазь выколи. Если бы она могла рассуждать здраво, то вернулась бы в комнату и легла в кровать, натянув на голову одеяло. Но такой ход событий совершенно не устраивал Мег. Если она будет прятаться в комнате, то никогда не покинет этот дом. Действительно, темнота в коридоре казалась настолько плотной, что, казалось, ее можно потрогать руками. Вот и хорошо: значит, она будет двигаться наощупь. Мег пришла к выводу, что все шло как нельзя лучше. Она осторожно продвигалась в темноте, и ей не нужно было думать, в какую сторону повернуть, чтобы не заблудиться. Она полностью сосредоточилась на звуках церковного пения и запахе бензинового дыма. Конечно, ей не удастся выбраться из дома сегодня ночью, иначе она бы оделась потеплей и обула туфли. Зато можно было раздобыть кучу полезной информации.

Она прошла два пролета лестницы, спустилась вниз, пересекла пандус, резко свернула налево, затем плавно направо, и вскоре — о чудо! — в темноте забрезжил свет. К счастью, он оказался неярким, всего лишь слабое свечение за высоким окном, но и его оказалось достаточно, чтобы она смогла подойти поближе и узнать, в чем дело.

На широком распахнутом окне виднелась решетка. Правда, Мег не могла с уверенностью сказать, кого она защищала: то ли людей снаружи, то ли обитателей дома. Выглянув наружу, она подумала, что, скорей всего, верно второе предположение.

За окном маячили одетые в белое фигуры. Точнее, на них были надеты белые простыни с капюшонами, в которых были вырезаны отверстия для глаз. Она насчитала человек тридцать. Судя по росту, между ними были дети, и это показалось Мег просто отвратительным. Перед собравшимися горел огромный крест, от которого во все стороны летели искры.

Прижавшись лицом к решетке, девушка напрягла слух, стараясь разобрать отдельные слова в неясном гуле голосов. Вскоре она поняла, что нестройный хор голосов выкрикивает угрозы и проклятия, основной смысл которых был предельно ясен. Дом с его обитателями был прибежищем Сатаны, адским вертепом, скопищем всевозможных грехов и пороков, который пора было стереть с лица земли огнем и мечом.

Под таким напором фанатической нетерпимости Мег задрожала. Впереди толпы маячила долговязая фигура, в которой Мег без труда распознала преподобного Линкольна. Значит, вот как пастырь науськивает свое стадо на тех, у кого есть собственное мнение относительно религии, да и жизни в целом. Некоторые из собравшихся держали в руках факелы, и Мег призадумалась, не настал ли сегодня Судный день и не придется ли ей погибнуть от огня и меча. Впрочем, все это мракобесие могло оказаться пустой показухой, чистейшим бредом больного ума.

Откуда-то из толпы полетела канистра с бензином, чуть позже раздался глухой металлический стук и звон разбитого стекла. Звук донесся слишком далеко от дома, но Мег охвитило плохое предчувствие, тут же превратившееся в уверенность, когда следом за канистрой полетел пылающий факел, врезавшийся в разбитое переднее стекло ее автомобиля.

Раздался небольшой взрыв, и Мег в ужасе отступила от окна, но наткнулась на чье-то сильное тело.

— Не двигайся, — сказал Этан Уинслоу, положив ей руки на плечи.

Мег застыла на месте, как испуганный кролик. Она не могла пошевелиться, даже если бы очень захотела. Она ощущала мощь его тела, хотя тяжесть ладоней на ее плечах была сравнительно небольшой. Он удерживал ее на месте не силой и не тяжестью рук, а самим фактом своего присутствия.

Она тихо стояла, ощущая позади себя тепло и силу Этана Уинслоу, а за окном в это время полыхала в пламени пожара ее машина. Раздалась серия маленьких взрывов, после чего послышался звон лопнувших стекол, затем огонь добрался до бензобака, и машина взорвалась. На фоне ночного неба она горела как яркий факел, освещая толпу в белых балахонах, продолжавшую выкрикивать угрозы вперемешку с пением церковных гимнов.

Казалось, принесенная в жертву огню машина несколько охладила ярость толпы. Мег видела, что люди начали понемногу расходиться, их крики перешли в бубнящий гомон, огни факелов рассеялись по полю, а затем и вовсе пропали из виду. В голову Мег стали лезть странные мысли. Как все эти люди сюда добрались? Приехали на автобусе или пришли пешком? Когда они надели свои балахоны: до того, как сюда прибыли, или после того, как зажгли факелы?

— На сегодня с них довольно, — проворчал Этан у нее за спиной. — С каждым разом они становятся более ожесточенными и склонными к насилию. Рано или поздно они попытаются поджечь все здание.

— Почему? — это было первое слово, произнесенное Мег за весь вечер, сам вопрос показался ей чисто риторическим.

— Разве ты их не слышала? — тихо спросил он. — Они считают меня дьяволом во плоти, и все, кто решил остаться здесь со мной — такое же воплощение зла.

— Но я же не…

— Вспомни, ты отвергла предложение пастора Линкольна очиститься от скверны и приобщиться к его пастве. Конечно, ты оказалась между молотом и наковальней, но добрые люди из Оук Гроув такие мелочи не принимают во внимание. Это толпа суеверных узколобых людишек, пытающихся уничтожить все, что не соответствует их понятию о святости и добродетели.

— Ты мог бы поговорить с ними. Объяснить, что не желаешь им зла.

— Зачем? Ведь мне бы пришлось солгать. Они прекрасно знают, что я не оставлю их в покое и досаждают мне единственным известным им способом.

— Но почему?

— Я думал, что Джозеф все тебе объяснил. Они убили моего отца.

— Он сказал, что твой отец умер от сердечного приступа…

— Он умер из-за их равнодушия, — прервал он ее голосом, полным ярости. Этан по-прежнему сжимал ее плечи, не давая ей пошевелиться, и Мег ощущала, что все его тело напряглось от еле сдерживаемого гнева. — Кроме того, я не сделал ничего ужасного по отношению к жителям Оук Гроув. Я даю им работу и возможность прилично жить, и не показываюсь в городе, чтобы от моего вида люди слепли или сходили с ума.

— Тогда почему они так напуганы и разгневаны?

— О, они еще не знают, что такое настоящий страх, — сказал он и легонько сжал ей плачи. — Почти весь городок принадлежит мне. Большую его часть я доверил Обществу по изучению паранормальных явлений.

— Они думают, что ты хочешь привести к ним дьявола, — сказала она, желая всем сердцем, чтобы Этан ее отпустил, потому что его ладони одновременно успокаивали ее и возбуждали. Не помогала даже грубой вязки кофта, в которую она укуталась.

— Как это возможно, когда я уже здесь? — с горечью ответил он. — Приглашая к себе своих сторонников, я просто-напросто претворяю в жизнь самые сокровенные страхи этих людишек.

— Но это же не шутка, они действительно в это верят, — попыталась спорить с ним Мег. Но вдруг почувствовала, как ее охватила непонятная усталость, и она поняла, что откинулась назад и прильнула к нему, ее плечи прижались к груди Этана, а ягодицы — к его бедрам.

— Я не в ответе за их заблуждения, это результат долгой обособленности и кровосмешения, — он ласково поправил ей кофту на плечах. — И потом, сейчас они меня нисколько не волнуют, мне даже не хочется о них вспоминать. Я хочу думать о тебе.

Толпа рассеялась, голоса смолкли, машина Мег превратилась в тихо тлеющий остов. Ароматы ночи смешались с легким запахом дыма, в окно повеял легкий ветерок, откинувший ее волосы назад, в сторону мужчины, так близко стоявшего позади нее. Девушка медленно опустила голову ему на плечо, лишь на краткий миг задумавшись, что же с ней происходит.

— Вот и хорошо, — тихо сказал он низким чарующим голосом, обняв ее рукой и так бережно прижав к своей груди, что Мег растаяла в его объятиях. Она была намного ниже его ростом, а сейчас, когда она стояла босиком, разница между ними была так велика, что она чувствовала себя маленькой и беззащитной. Ей захотелось убрать его руку со своей груди, но когда ее пальцы коснулись мягкой ткани, под которой перекатывались мощные мускулы, она так и осталась стоять прижав ладонь к его руке и закрыв глаза, перестав бороться с тьмой, полностью ей подчинившись.

Другая его рука медленно прошлась по телу Мег, нежно поглаживая кожу через тонкую ткань ночной сорочки. Ощущение было приятным и одновременно пугающим.

— Тебе не нужно меня бояться, — прошептал он, нежно прикоснувшись губами к краешку ее уха. — Я никогда не обижу тебя. Никогда.

Он начал целовать чувствительное местечко за ее ухом и нежно дуть на пылавшую кожу. Мег поняла, что все ее тело охватил огонь, что она дрожит от возбуждения.

— Этан? — спросила она и удивилась, распознав в голосе умоляющие нотки. Она протянула руку вверх, чтобы коснуться его лица, но властные пальцы перехватили ее ладонь и опустили вниз, плотно прижав к его бедру.

— А может, ты боишься вовсе не меня, а темноты? — Он отпустил ее руку и легко прошелся по тонкой материи на ее груди. — Тебе придется полюбить тьму, мой ангел. Тогда ты поймешь, что только в волшебной тишине ночи можно чувствовать себя по-настоящему живой и полной сил. Ты узнаешь, что среди ее мягкой бархатной черноты тебя ожидает такой дивный экстаз, какого ты не испытала ни разу в жизни…

Мег слышала, как у нее в груди отчаянно бьется сердце, а кожа стала чувствительной до боли. До нее доносилось учащенное дыхание Этана, его сердце стучало так же быстро, как ее собственное, а к бедру прижалось явное свидетельство его возбуждения.

— Этан… — повторила она с мольбой в голосе, уверенная в том, что если он не прикоснется к ней сию же минуту, то она сойдет с ума. — Этан…

— О чем ты просишь? — тихо спросил он и прижался губами к ее виску, легко отодвинув в сторону прядь волос. — Может, ты хочешь меня покинуть, вернуться к дневному свету? Но солнце светит так ярко, оно может обжечь твою нежную кожу. Останься со мной в темноте, мой ангел. Отдайся мне.

Мег хотела этого больше всего на свете. Желание было так велико, что, казалось, оно душит ее, мешает ей вздохнуть полной грудью. Ей хотелось навсегда раствориться в его теле, испытать все то, что обещал его чарующий голос. Разве возможно влюбиться в голос? Разве можно желать…

— Приди ко мне, мой ангел. Доверься мне, — прошептал он и его рука легко пробежалась по голой коже ее живота, потом расстегнула маленькие пуговки на ночной сорочке, обнажив ее грудь. — Прислушайся к своим чувствам. Отдайся мне.

Его рука скользнула между ее ног, прижавшись к сокровенному местечку.

Если у Мег и оставались еще силы, то в этот момент они ее покинули, ноги подкосились, и она чуть не упала. Все произошло так быстро! Стоило его умелым пальцам прикоснуться к ней, как она растворилась в море острых ощущений. Она раскрыла рот, чтобы что-то сказать, но смогла лишь издать слабый стон, в котором смешались удивление, восторг и наслаждение. Ощущение было настолько сильным, что реальный мир вокруг нее покачнулся, и Мег успела подумать, что впервые в жизни теряет сознание.

Этан подхватил на руки и прижал к себе ее безвольное тело. Она казалась такой маленькой, такой хрупкой. Ему хорошо были видны во тьме черты ее бледного лица, тонкие веки с голубыми прожилками, нежные губы.

У него не было возможности поцеловать ее раньше, поэтому он сделал это сейчас. Его охватило странное чувство вины, но не настолько сильное, чтобы его остановить. Он провел языком по ее сухим губам, а затем жадно набросился на ее рот, пока она находилась в сладостном небытии и не могла испугаться его неистовой страсти.

Мег инстинктивно потянулась ему навстречу, ответив на поцелуй. Из груди Этана раздался хриплый стон, и он нехотя отстранился от девушки. Если так пойдет и дальше, то все его хваленое самообладание полетит в тартарары. Ему останется положить Мег на пол и тут же овладеть ею, полностью погрузившись в сладостные глубины ее хрупкого тела. Дрожа от неутоленного желания, Этан с трудом взял себя в руки.

Он не собирался овладеть телом Мег сегодня ночью, каким бы сильным не было его желание. Этан знал, что он мог бы это сделать без особого труда. Достаточно было отнести девушку в постель, снять ночную сорочку и продолжить то, что он начал.

Но все произошло бы слишком просто. И слишком быстро. Предвкушение было основной частью любовной игры, и он наслаждался этим восхитительным чувством от всей души. В случае с Мег предварительные уловки, чтобы узнать ее ближе, обнажить ее чувства, соблазнить, наконец, приобрели новое качество. Все его прежние любовные связи не приносили и сотой доли того удовольствия, которое он испытывал сейчас. Конечно, он будет ею обладать, но это должно произойти в точно выбранное время, а экстаз будет таким полным, что будет стоить того, чтобы отпустить потом Мег домой.

Вновь эти сны, подумала Мег и открыла глаза. Она заметила, что с каждым разом ее сны становились все более странными. Ничего удивительного, что вчерашний был таким насыщенно эротическим. Она была круглой дурой, устроив перед видеокамерой небольшое представление с раздеванием. Ей всего лишь хотелось помучить невидимого наблюдателя, наказать его. Вместо этого она наказала саму себя.

Она повернулась на другой бок, плотнее укутавшись покрывалом. И тут же ее взгляд упал на фреску, где восторженная девица предавалась любовным утехам с мифическим получеловеком-полузверем. Мег тут же отвела взгляд. Ей отчетливо припомнился запах дыма и то, как к ней прижимался Этан…

Она прижала ладони к щекам, пытаясь остудить прилившую к ним кровь. Сон казался ей таким реальным, она могла поклясться, что в воздухе до сих присутствует запах гари.

Девушка резко села на постели, сон как рукой сняло. Все это случилось на самом деле! В помещении отчетливо пахло дымом, смешанным с парами бензина. Пожар ей вовсе не приснился.

Теплый воздух коснулся ее кожи, и она быстро себя оглядела. На ней по-прежнему была надета ночная сорочка, но все двенадцать пуговок были расстегнуты. Быстро их застегнув, Мег заметила кольцо.

Это был мужской перстень. Кто-то надел его на четвертый палец ее левой руки, и он так и остался висеть на нем, потому что был слишком велик. Перстень был тяжелым, массивным и насколько она могла судить, золотым. Казалось, он до сих пор хранил тепло Этана.

Мег молча разглядывала кольцо. Она знала римскую мифологию достаточно хорошо, чтобы узнать божество, изображенное на нем. Янус, бог с двумя лицами, олицетворение начала и конца, рассвета и заката.

Она задрожала. Кожа ее пылала, как в огне, а тело оставалось холодным, как лед. И все же она дрожала, припомнив события прошедшей ночи. Ей ничего не приснилось, вообще ничего. Этан подошел к ней в ночной темноте и…

Нет, она не хочет об этом думать. Может, виноват Сальваторе, подсыпавший в еду какой-нибудь наркотик. А может, вопреки всем фактам, ей все же это приснилось. В любом случае ей не следует зацикливаться на событиях прошедшей ночи, или она рискует сойти с ума.

Она сорвала перстень с руки и швырнула его подальше от себя. Кольцо отскочило от стены, прокатилось по полу и остановилось прямехонько под фреской, которая не давала покоя Мег. Она уставилась на него, не веря своим глазам. Похоже, она становилась такой же суеверной, как и эти идиоты из Оук Гроув.

С нее довольно! Ей надоело, что ее пугал, подавлял и соблазнял голос таинственного призрака, которого она ни разу не видела в глаза.

Она должна увидеть Этана при свете дня. И неважно, если он будет выглядеть, как Фредди Крюгер, Квазимодо и граф Дракула вместе взятые. Она выследит его в этом чертовом доме, похожем на мавзолей, и хорошенько рассмотрит все его ужасные увечья. И возможно, тогда его странное очарование развеется, как дым.

Мег поднялась с кровати и прошла в ванную, подальше от любопытной видеокамеры. Не то, чтобы она опасалась слежки. Днем Этан спал крепким сном. Мег была уверена в этом точно так же, как знала, когда именно он наблюдал за ней со своего боевого поста.

Принимая душ, она попеременно включала то горячую, то холодную воду, пока в голове окончательно не прояснилось. Все, что с ней происходило, наводило мысль о колдовстве. Наконец-то она нашла подходящее слово! Злой тролль околдовал ее с помощью таинственных заклятий, и чтобы освободиться из-под власти чар, нужно встретиться с чудовищем лицом к лицу. Когда она увидет, с чем имеет дело, злое заклятье спадет само собой, и она будет свободна.

На всякий случай Мег оделась в ванной. Вдруг Этан очнется и захочет поразвлечься у экрана своего домашнего телевизора? Она надела любимые поношенные джинсы (слава богу, они опять появились в ее гардеробе!), а сверху накинула трикотажную кофту.

Она чуть не вскрикнула от страха, когда, выйдя из ванной, неожиданно увидела Рут Уилкинс. Та стояла посреди комнаты со странным выражением лица.

— Наверное, ты любовалась фресками, — с улыбкой заметила Мег. — Они красивые, правда?

— Я бывала в этой комнате прежде, — рассеянно сказала Рут. — Посмотри, что я нашла на полу, — она показала Мег кольцо. Было видно, что она не на шутку встревожена.

Непонятно почему, но Мег не хотелось, чтобы кольца касались чужие руки. Она взяла его у Рут и зажала в ладони.

— Оно мое, — сказала она.

— Это он отдал его тебе.

Мег не стала возражать.

— Откуда ты знаешь, что оно принадлежит Этану?

— Он всегда носил его. Всегда. Не могу понять, зачем он… — Рут так и не закончила фразу, ее хорошенькое личико еще больше потемнело от тревоги.

— Вот и я не имею представления, зачем, — честно призналась Мег. — Когда я проснулась, оно было у меня на руке.

— Ты спала с ним прошлой ночью?

Мег сердито посмотрела на Рут.

— Это звучит отвратительно!

— Вовсе нет. Я была его любовницей пять лет.

Мег не могла поверить своим ушам. Она молча смотрела на Рут, обычную миловидную женщину средних лет, и пыталась убедить себя, что все, что она сейчас чувствует, это удивление, а вовсе не ревность.

— Я думала, ты замужем. Мне казалось…

— Я осталась вдовой с двумя крошками на руках. Ни одна душа в этом проклятом городе не хотела мне помочь, дать работу. Моим детям пришлось бы голодать, мне нечем было платить за жилье, меня покинула последняя надежда. И вот тогда Этан Уинслоу предложил мне… сделку.

— И ты приняла его предложение?

Рут кивнула.

— Поначалу у меня не было выбора. Мне нужно было заботиться о детях, и только Этан согласился мне помочь.

— Взамен на услуги в постели.

Рут упрямо покачала головой.

— Думаю, он помог бы мне в любом случае. Но я не хотела оставаться у него в долгу даже ради благополучия своих детей. Это была честная сделка. Он удовлетворял свои потребности, а я — свои. И я ни разу об этом не пожалела.

Мег не смогла подавить в себе жгучее чувство ревности.

— И ты никогда не видела его лица?

— Конечно, видела. Он не хотел заключать сделки до того, как я его увижу. Да только это не имело для меня никакого значения. Ведь он предложил мне помощь, и я знала, что в глубине души он хороший человек…

— Как он…

— Я не собираюсь тебе ничего рассказывать, — оборвала ее Рут. — Если он захочет, ты увидишь его лицо. А до тех пор постарайся сдерживать свое любопытство, уважай его личную жизнь.

Мег могла бы с ней поспорить, но не стала терять времени даром. Она была полна решимости нанести сокрушительный удар по частной жизни Этана Уинслоу.

— Каким образом закончились ваши… отношения?

Она чуть не сказала «деловое партнерство», но вовремя спохватилась, сообразив, что подобное выражение было продиктовано чувством досады.

— Я повстречала Берта, и мы полюбили друг друга. Мне даже не нужно было ставить Этана в известность, он уже обо всем знал. Он отпустил меня, дав свое благословение. Этот человек спас жизнь мне и моим детям, а когда пришло время, позволил уйти. Я готова ради него на все.

Рут говорила с такой горячностью, словно защищала собственных детей.

— И поэтому ты готова помогать ему по дому, когда никто больше не хочет?

— Жители городка уверены, что я обычная шлюха. Может, так и есть. В объятиях Этана мне было так хорошо, как никогда прежде. Я чувствовала себя… желанной.

Мег с такой силой сжала кольцо, что руке стало больно.

— Но теперь ты счастлива с мужем?

— Очень счастлива и не променяю Берта ни на кого другого. Но я скажу тебе одно, Меган. Этан — особый тип мужчины. Что бы он ни делал, он делает это лучше других. Я люблю Берта и очень им довольна. Но он никогда не сравнится с Этаном.

Мег чуть не поддалась под обаяние слов Рут, но вовремя себя одернула.

— Ты что, решила сыграть роль сводни? — холодно осведомилась она.

Рут отпрянула от нее, словно получила пощечину. Но потом печально улыбнулась.

— Я не хочу, чтобы он страдал, Мег. Если он отдал тебе кольцо, это что-нибудь да значит. Мне даже страшно представить, что именно. Ты можешь разбить ему сердце.

— У него нет сердца.

— Нет, есть. Я совершенно в этом уверена. Имей в виду, если ты причинишь ему вред, ты мне за это ответишь.

— У тебя буйное воображение. Я с таким же успехом могу причинить ему вред, как слетать на Луну.

— Дай-то Бог, — покачала головой Рут. — Все равно от меня мало что зависит. А теперь, если ты дашь мне пару минут, я мигом соберу твои вещи.

Мег охватило чувство паники.

— Он решил меня отпустить?

По непонятной причине эта мысль ее испугала. Но разве не этого она хотела больше всего на свете?

Рут покачала головой.

— Хозяин переводит тебя в другое место. Он дал мне знать, что здесь слишком шумно. Как я догадалась, пастор Линкольн со своей полоумной шайкой вернулся к своим еженедельным маршам протеста. Этан хочет, чтобы ты переселилась в более безопасное место. Поближе к нему.

Это прекрасно совпадало с планами Мег.

— Давай я помогу тебе.

Но Рут уже закончила паковать ее вещи.

— Все уже сделано. Иди за мной следом и имей в виду, нам далеко идти.

С этими словами Рут вышла за дверь, даже не взглянув на девушку.

Меган чуть помедлила, затем подошла к фреске, которая так ее взволновала. Она подняла руку и провела пальцем по терракотовой стене с эротическим рисунком, погладила довольное лицо девушки и лицо демона. Но тут же отшатнулась от стены, как будто обожглась.

В руке ее по-прежнему было кольцо. Проходя мимо кровати, она аккуратно положила его на покрывало и поспешила за Рут. Но подойдя к двери, остановилась в нерешительности.

— Черт возьми, — проворчала Мег себе под нос. Не задумываясь, она подошла к кровати, схватила перстень и побежала следом за Рут. По дороге она надела кольцо на четвертый палец левой руки. И чтобы оно не соскочило, крепко зажала кулак.

Глава десятая

Мег потеряла счет комнатам, в которых она побывала за последнее время. Кроме спальни в башне, где она пролежала больная несколько дней, во всех остальных комнатах она не задерживалась больше одной ночи. Следующие три дня не были исключением. Сначала Рут проводила ее в апартаменты, выдержанные в стиле старой американской глубинки, с балками на потолке и очагом в углу. Здесь было настолько просто и уютно, что на время Мег перестала сожалеть о своем статусе узницы. Она неплохо скоротала долгий день, затем вечер и одинокую ночь, не обращая внимание на угрюмого, как всегда, Сальваторе, которые принес ей ужин, а затем молча унес пустую посуду. Он отказывался с ней говорить, только бросал исподлобья мрачные взгляды, демонстрируя всем своим видом глубокое неодобрение.

На следующее утро именно он проводил ее в другую комнату. Пропуская мимо ушей все ее вопросы об Этане, Сальваторе привел Мег в спальню на четвертом этаже, оборудованную в современном городском стиле. Правда, вместо небоскребов за окном виднелись верхушки деревьев. Этан по-прежнему не давал о себе знать. Он не посылал за ней, не приходил сам, даже не являлся во снах. В каждой комнате имелись видеокамеры, но Мег перестала обращать на них внимание. Она переодевалась в ванной, стараясь держаться подальше от бдительной аппаратуры. И вовсе не потому, что Этан мог за ней наблюдать, с чувством, очень похожем на досаду, думала девушка. Казалось, он вовсе забыл о ее существовании. Было похоже на то, что добившись от нее желаемого, Уинслоу был не прочь в скором времени избавиться от Мег.

Хотя что за удовольствие он мог получить во время короткой встречи в темном коридоре? Может, он именно таким путем удовлетворял свои сексуальные потребности? Наслаждался тем, что доводил свою партнершу до кульминационного момента во время любовных забав? Возможно, ему просто хотелось, чтобы она сдалась. Не обладать ею, вовсе нет, а знать, что он может сделать это, когда ему вздумается.

Что ж, его ждет горькое разочарование, твердо решила про себя Мег, нетерпеливо меряя шагами просторную городскую спальню. Он застал ее в момент слабости, в каком-то полубезумном состоянии. С тех пор прошло достаточно времени, чтобы она взяла себя в руки и начала мыслить рационально. Она не собиралась снова становиться жертвой чарующего голоса и колдовских рук.

На третий день Сальваторе проводил ее в комнату, выдержанную в столь ультрасовременном стиле, что Мег чуть не стошнило от одного ее вида. Ослепительно белые стены были увешаны абстрактными картинами, на полу по-королевски возлежал огромный матрас, стулья были таких непонятных конструкций, что не сразу сообразишь, с какой стороны на них нужно садиться. В белом книжном шкафу, имеющем вид тюльпана, не было ничего, похожего на романы Стивена Кинга. Вместо этого там стояли книги по тригонометрии, которые Мег нашла более ужасными, чем романы о живых мертвецах.

— Сколько времени я пробуду в этой комнате? — поинтересовалась она у Сальваторе, когда тот принес завтрак. Излишне говорить, что еда тоже соответствовала обстановке комнаты — так называемая nouvelle cuisine — новая французская кухня, изысканно сервированная, но совершенно безвкусная. Не говоря уже о скудности и низкой калорийности продуктов. Мег была здоровой женщиной, любившей вкусно поесть, поэтому три кружочка пастернака, выложенных спиральками, а на самом деле подозрительно напоминавших змею, она посчитала пародией на овощное блюдо.

Сальваторе пожал плечами.

— Спроси у Этана.

— Я так и сделаю, когда его увижу. Извини, я неправильно выразилась. Когда он соизволит назначить мне аудиенцию.

— Не могу сказать.

— Не хочешь сказать, — сердито поправила его Мег. — Я хочу знать, что случилось с моим отцом.

— Я спрошу у Этана.

— А сам ты не знаешь? Я-то думала, что ты доверенное лицо хозяина, мальчик на побегушках, добывающий для него информацию, его преданный слуга и прочая и прочая.

— Мне все известно. Но прежде, чем рассказать тебе, я должен спросить позволения.

Его слова привели Мег в ярость. Никогда прежде она не теряла контроль над своими эмоциями столь часто. Дома, в Чикаго, она вела спокойную, размеренную жизнь. Слишком спокойную, может, именно по этой причине ее душа рвалась навстречу дальним путешествиям и приключениям.

Она глубоко вздохнула, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не закричать на Села.

— Сальваторе, ведь ты заботишься об Этане, верно? Так же, как и Рут.

Ей показалось, что в мрачных глазах Сальваторе мелькнула усмешка.

— Ты права, я готов на все ради него. Хотя и не по той причине, что Рут.

— Разве ты не видишь, что удерживая меня в своем доме, он совершает большую ошибку? Если отца арестовали, у него нет больше причин скрывать мое отсутствие. Он вышлет на мои поиски полицейских, и даже сам Этан Уинслоу не сможет их сдержать.

Сальваторе выслушал ее с каменных выражением лица.

— Что же ты предлагаешь?

Мег показалось, что она ослышалась.

— Ты меня отпустишь?

Сальваторе не шелохнулся.

— И что тогда?

Она не могла поверить в свою удачу.

— Я убегу. Так далеко, как только смогу. И я никому не скажу ни слова — ни об этом доме, ни об Этане. Клянусь.

— Твой отец должен предстать перед судом. А главным свидетелем обвинения будет Этан. Разве тебе не хочется ему отомстить?

— Если то, что сказал Этан, окажется правдой, то отец должен ответить по закону. Перед тем, как сюда приехать, я была на пути в Европу. Обещаю, как только мне удастся отсюда сбежать, я отправлюсь прямиком в Нью-Йорк, а оттуда первым же самолетом — в Англию. Отцу придется позаботиться о себе самому.

Мег с трудом подавила в себе проснувшуюся жалость к отцу. Ей было больно за него, это правда. Но всему виной была его собственная жадность. Она не могла, да и не хотела помогать ему расхлебывать кашу, которую он заварил.

Казалось, Сел задумался над ее предложением.

— Дай мне время подумать.

— Сальваторе…

— Я же сказал, что подумаю, — сердито отрезал он.

— Хорошо. А нельзя ли мне тем временем подышать свежим воздухом? Думаю, дождь прекратился, хотя бы на время. Мне бы хотелось…

— Двери в сад открыты, — он указал на стену, где, как ей казалось, находились только окна. — Ты можешь выйти, когда захочешь.

Он направился к двери, и Мег на минуту стало его жаль. Ведь она поставила его перед нелегким выбором.

— Ты обещаешь подумать о том, о чем я тебя попросила?

— Обещаю. А пока сделай мне одолжение.

— Все, что хочешь.

— Не раздевайся больше перед камерой.

Мег чуть не лишилась сознания. Она побелела, как полотно. Ведь она была уверена, что именно Этан наблюдал за ней. Мысль о том, что Сальваторе был свидетелем ее дурацкого представления, показалось ей ужасной.

Слишком ужасной, чтобы быть правдивой, подумала она с облегчением. Этан никогда бы не позволил Селу наблюдать за ней.

— Это просьба твоя или Этана? — спросила она, набравшись храбрости.

Мег готова была поклясться, что в глазах Сальваторе мелькнула усмешка.

— А ты сообразительная, как я погляжу, — признался он. — Ужин будет раньше, чем обычно. Мне нужно наведаться в город.

— А ты сможешь…

— Я же сказал, что подумаю. А ты тем временем веди себя потише. Ты и так доставляешь Этану массу хлопот.

— Тогда почему он меня не отпустит?

Сальваторе ничего ей не ответил, он захлопнул за собой белую стальную дверь и запер ее на ключ. Мег подумала, не перестаралась ли она в своем стремлении выбраться из дома как можно скорей. Ведь Сел мог оказать ей реальную помощь. Она ни минуты не сомневалась, что он старается вовсе не ради нее. Было совершенно очевидно, что он тревожился о благополучии своего хозяина. Или друга, она не знала точно. Сальваторе не мог не сознавать, что дальнейшее пребывание Мег в огромном нелепом доме представляло серьезную угрозу для уединенного образа жизни Этана Уинслоу.

Девушка посмотрела на кольцо, которое она нервно крутила на пальце. Непонятно почему, она никак не могла от него избавиться. Стоило снять перстень, как ее тут же охватывало беспокойство, казалось, ей чего-то недостает. Кончилось все тем, что она обвязала кольцо красной лентой, чтобы оно не спадало с руки. Разумно это или нет, ей не хотелось расставаться с подарком Этана.

Мег выглянула в окно. День выдался на редкость погожим, на розовых кустах кое-где появились бутоны. И тут она вспомнила о Джозефе. Она могла бы сесть на солнышке и поговорить с Джозефом о том, в чем не призналась бы ни одной живой душе. А еще составить план дальнейших действий.

Она знала, что вечером Сальваторе не будет в доме. Это открывало перед ней две возможности. Во-первых, она могла попытаться сбежать. Ее машина сгорела, и как она объяснит сей факт в компании по найму автомобилей в Теннесси, Мег не имела зеленого понятия. Ну как, скажите на милость, рассказать лениво жующему резинку клерку о том, что пока ее удерживал в плену безумец-калека, толпа в белых балахонах и с факелами в руках сожгла нанятый ею автомобиль?

К сожалению, вариант номер два казался не очень разумным. Ей преодстояло пуститься на поиски Этана Уинслоу. Застать чудовище в его логове, найти призрака и встретиться лицом к лицу со своими фантазиями и ночными кошмарами. Тогда она смогла бы доказать самой себе, что он обычный человек, которого нужно жалеть, а вовсе не бояться. Вот потом она сможет покинуть этот дом. Она была уверена, что Сальваторе ей поможет. Но если она уйдет раньше, не повидав Этана, мысль о нем будет преследовать ее до конца жизни.

Таким образом, Мег сделала свой выбор, хотя если сказать честно, все было известно наперед. А пока ей нужно было подумать, как выбраться из комнаты, как только уйдет Сальваторе.

Несколько минут она сражалась с раздвижной дверью, ведущей в сад. Снаружи слегка пригревало солнышко, а воздух был настолько влажным, что Мег почудилось, будто ее завернули в мокрое одеяло. Она не успела вдохнуть сырой теплый воздух, как тут же почувствовала на коже ледяное покалывание.

— А вот и ты, — донесся до нее тихий голос Джозефа. Он находился возле дальней стены сада, стоя на коленях и копошась в земле крючковатыми старыми пальцами. Его неизменная шляпа была надвинута низко на лоб, из-под нее торчали тонкие седые волосы. Мег остановилась недалеко от него, энергично потирая руки. — А я все думал, когда ты снова захочешь со мной увидаться.

Она опустилась на траву, скрестив ноги по-турецки. Она не стала приближаться к садовнику слишко близко. Ей казалось, что вокруг него присутствует невидимый щит, который держит людей на безопасном расстоянии. Кроме того, привыкнув немного к сырому воздуху, Мег поняла, что он не такой теплый, как ей показалось вначале. В саду было довольно прохладно.

— Они переводят меня из комнаты в комнату. Сегодня я впервые оказалась возле дверей, ведущих наружу.

Джозеф покивал головой и поднял на нее глаза, улыбнувшись ласковой неземной улыбкой.

— Ну как, Меган, ты приняла решение?

— О чем?

— Оставишь ты Этана или спасешь?

Вопрос, заданный обычным тоном, очень ее встревожил.

— Но как мне его спасти?

Джозеф сел на пятки и пожал плечами.

— Даже не знаю, что и сказать. Женщины всегда покидали Этана. Сначала мать, настолько не выносившая его вида, что держала мальчишку в этом доме, как пленника, с кучкой слуг и безвольным отцом. Потом Джин Маршалл, которая вернулась в свой университет. Затем Рут.

— Он не любил Рут, — уверенно возразила Мег.

Джозеф кивнул.

— Ты права. Но он о ней заботился, защищал ее. Он чуть было не отдал ей свое сердце, иначе как он смог бы так легко отпустить Рут?

— А кто такая Джин Маршалл?

Я вовсе не ревную, твердо сказала себе Мег. Я даже никогда не видела его и он меня пугает. Мне просто любопытно. Чем больше я буду знать об Этане, тем больше вероятности, что я сбегу отсюда.

— Профессор физики из Принстона.

— Что?

— А как бы удалось Этану прожить почти всю свою жизнь в этом доме, никуда не выезжая и ни с кем не встречаясь? Его родители наняли лучших преподавателей, оплатив их научные разработки, только чтобы те держали рот на замке. И все шло хорошо, пока не появилась Джин Маршалл. Этану тогда было двадцать с небольшим, и он влюбился с первого взгляда.

Я не ревную.

— Что было дальше?

— Надо отдать ей должное, потому что она тоже влюбилась в Этана. Но она была молодой честолюбивой женщиной, привыкшей жить в большом городе среди множества людей. Она не хотела хоронить себя в этой дыре, а Этан не мог показаться людям на глаза. Когда Джин поняла, что ждет ребенка, она сделала аборт и бросила Этана, не оставив после себя ничего, кроме записки.

— О, Боже.

— Она боялась, что ребенка ожидает та же судьба, что и Этана… — Джозеф помолчал немного. — Этан понимал ее страхи. Он никогда ее не осуждал, хотя мне кажется, для него было бы лучше обратное. С тех пор он еще крепче засел в этом доме. Когда Рут потребовалась помощь, он заключил с ней сделку, но оба они по-настоящему заботились друг о друге, каждый получал то, в чем нуждался. Просто Этан не мог позволить себе привязаться к Рут слишком сильно. А когда она вышла замуж, он остался совершенно один. Рядом с ним никого больше не было.

— Ты думаешь, я именно та, кто ему нужен? — с сомнением спросила Мег.

— Не знаю. Но ты находишься здесь, верно?

— Я хочу уехать.

Он просто посмотрел на нее своими мудрыми, древними, как мир, глазами и грустно покачал головой.

— Ты можешь уйти вечером, когда Сальваторе отправится в город.

Мег не стала спрашивать, откуда ему об этом известно.

— Сначала я хочу увидеть Этана.

— Это не очень разумно. Потом тебе будет тяжелей покинуть этот дом.

— Почему? Неужели он настолько боится показать свои увечья, что откажется потом меня отпустить?..

— Все не так просто. Ты уже связана с ним и знаешь об этом, хотя стараешься по мере сил эту связь оборвать. Если ты его увидишь, связь между вами станет крепче, и ты никогда не сможешь от нее избавиться.

— Но ведь другие смогли.

— Ах, да. Но если его покинешь ты, он умрет, — просто сказал Джозеф.

Мег задрожала, ощутив холодный порыв ветра, и обняла себя за плечи.

— Это просто смешно. Люди не умирают просто так, с бухты барахты.

— «Люди от времени до времени умирали, и черви их поедали, но случалось все это не от любви»,[4] — процитировал Джозеф. — Может, и нет. Но если ты не уйдешь сейчас, а станешь ему еще ближе, я затрудняюсь сказать, что будет дальше. Этан не такой, как все. У него необычная жизнь, он чувствует иначе, и власть его совсем другого толка. Если ты собралась его покинуть, сделай это сейчас.

— Но я еще не готова, — упрямо возразила Мег.

Джозеф устало закрыл глаза.

— Тогда все, что случится, будет на твоей совести. Подумай хорошенько, Меган. Жизнь Этана в твоих руках.

Садовник встал и отошел от нее. Солнце скрылось за тучей, оставляя сад в тени, заморосил легкий дождь.

— Но, Джозеф…

— Я верю в тебя, дитя. Если ты хочешь его найти, все время поворачивай налево. Если хочешь покинуть — сверни направо.

— Я не понимаю.

— Поворачивай налево, дитя. Все время налево.

С этими словами Джозеф растворился в тумане. Мег осталась одна, дрожа от холода.

У Мег не было часов, а погода за окном была настолько переменчивой, что девушка не могла определить с точностью время суток. Сальваторе принес поднос с холодным мясом и салатом и со стуком поставил его на стол. Мег достаточно было взглянуть на его угрюмое лицо, чтобы воздержаться от лишних вопросов. Судя по всему, старый увалень все еще размышлял над тем, что будет лучше для Этана. Мег на стала ему мешать.

Она подождала, пока затихнут его шаги, затем попробовала повернуть ручку белой входной двери. Она оказалась запертой. Девушке не оставалось ничего другого, как выйти в сад, воспользовавшись радвижной дверью в стене. Но нужно было дождаться темноты. Почему — она не знала, ведь Этан видел ночью гораздо лучше нее. Дневной свет помешал бы ему броситься за ней вдогоню. Но она предпочла ждать, поклевав еды, затем расхаживая по комнате, не обращая внимания на видеокамеру, следившую за ней немигающим оком. У нее отобрали кроссовки, джинсы — все, что могло пригодится при побеге. У Мег не оставалось другого выхода, как идти босиком, в одной из прозрачных ночных рубашек, которые Рут повесила в ее шкафу.

Она беспокойно ворочалась во сне на огромном матрасе, лежавшем на черном лакированном полу, а когда проснулась, комната погрузилась во мрак. Она протянула руку, чтобы нащупать выключатель лампы, но потом раздумала. Глаза привыкли к темноте — луна пропускала в комнату слабый зыбкий свет. Его оказалось достаточно, чтобы она прошла по комнате незаметно для Этана, который мог наблюдать за ней в это время суток.

Но она так не думала. Она почему-то была уверена, что все три дня, прошедшие с ее маленького представления перед видеокамерой, Этан держался подальше от экранов мониторов. Наверное, до этого он не считал себя из породы любителей подглядывать за другими. Пока Меган ненароком не сделала его одним из них.

Ну что ж, она с лихвой заплатила за свой проступок. Если ей удастся отсюда выбраться живой и здоровой, ее тело всегда будет помнить ночь, когда сгорела ее машина.

Раздвижные стеклянные двери были закрыты наглухо. Пока она спала, кто-то пришел и запер их на ключ, снова оставив ее узницей в проклятом доме.

В отчаянии она забарабанила в стекло, но кулаки отскакивали от него, как мячики. Окно было сверхпрочным, одно из чудес современной строительной технологии. Конечно, Этан использовал все самое лучшее при возведении своего дома. Наверняка, это было его личным хобби. Но она так легко не сдастся, подумала Мег, собирая всю свою волю в кулак. Она огляделась по сторонам в поисках того, чем можно было разбить стекло, но вся мебель была мягкой, из легких конструкций.

Значит, оставалась входная дверь. Нужно попытаться открыть замок, не может быть, чтобы Этан использовал сложные замки на всех дверях, если только похищение молодых женщин не вошло у него в привычку.

Мег вдруг застыла от ужасной догадки. А если она была не первой? Может, она просто была одной из длинной вереницы узниц, которых Этан удерживал в доме для собственного развлечения?..

Нет, пора отсюда выбираться, подумала Мег, недоверчиво качая головой. Если она в своих предположениях зашла так далеко, ей нечего здесь делать. Даже злейшие враги Этана — жители Оук Гроув — и те не обвиняли его в похищении девушек. И потом, сама не зная почему, она верила каждому слову Джозефа. Если он сказал, что в жизни Этана было только две женщины, значит, так и было.

Она была первой и последней девушкой, которую держали взаперти в этом странном доме. И она выберется отсюда, чего бы это ни стоило, и к черту Джозефа с его предостережениями.

Найти что-то подходящее, чтобы открыть замок, оказалось непросто. Мег не была викторианской девушкой с кучей шпилек в высокой прическе, она также не была детективом из телесериала со связкой отмычек в кармане. За неимением лучшего, она взяла вилку и принялась ковырять ею в дверном замке.

Дверь открылась, как только Мег к ней прикоснулась. Кто бы ни запер стеклянную дверь в сад, эту дверь он оставил открытой. Путь в темный коридор был свободен.

Меган неподвижно застыла на пороге. Ее глаза свыклись с темнотой и она увидела, что коридор перед ней расходится налево и направо. Как сказал Джозеф? Налево, если она хочет убежать, и направо, если хочет найти Этана?

Или наоборот?

Как Мег ни пыталась, она не могла припомнить точные слова Джозефа. Кроме того, она еще не решила, как поступить дальше. Одна ее половина стремилась выбраться из этого дома, подальше от Оук Гроув и штата Арканзас, долой от призраков, хватавших невинных путешественников и напускавших затем на них злые чары. Она хотела вернуться к обычной жизни и обещала себе не пускаться впредь на поиски опасных приключений. Может быть, она найдет себе скромного молодого человека, станет обычной домохозяйкой, будет растить детей, а по воскресеньям всей семьей посещать церковь. И ей удастся навсегда позабыть об этом неприятном инциденте.

— Веди меня, Джозеф, — прошептала Мег, закрыв на миг глаза. Она знала, куда он ее приведет. Она открыла глаза и решительно свернула налево.

Мег шла бесконечными коридорами, держась все время левой стороны. Она поднималась наверх, затем спускалась вниз по многочисленным лестницам. Она проникла в самую глубину дома, зная наперед, что в конце пути ее встретит не ночной весенний воздух, а лицо призрака.

Вот и пройден последний отрезок пути. Она увидела перед собой массивную дверь в каменной стене. Девушка поежилась от холода и поняла, что оказалась в подвальных помещениях старого дома. Скорей всего, именно за этой дверью находился Этан.

У нее было время повернуть обратно. Все время поворачивая направо, она могла бы выбраться на волю. И тогда она никогда больше не услышит низкий чарующий голос, не почувствует жаркого дыхания, не задрожит под ласками умелых пальцев. Она могла обрести свободу.

Мег протянула руку и, повернув дверную ручку, открыла дверь. Внутри помещения было светлей, чем она ожидала. В светильниках на стенах горели свечи, разгоняя тени в большой, похожей на пещеру, комнате. Мег пришлось зажмуриться, чтобы привыкнуть к свету после долгого путешествия по темным коридорам.

Он стоял возле стола спиной к двери.

— Ты рано вернулся, Сел, — сказал он, не оборачиваясь.

Он был высокого роста, но об этом она уже знала. У него была сильная стройная спина и широкие плечи, на которые ниспадали длинные черные волосы. Он носил узкие черные брюки и свободную белую рубашку. По мере того, как длилось молчание, Мег заметила, что тело его напряглось от осознания того, что вовсе не Сел стоял на пороге комнаты.

Затем она увидела, как плечи его распрямились в движении, исполненном гнева и горечи. Очень медленно, но решительно он повернулся к ней лицом.

Глава одиннадцатая

Меган не была уверена в том, что она ожидала увидеть. Знаменитого Лона Чейни с лицом, больше похожем на череп, из фильма «Призрак Оперы»? Или кровавого Фредди Крюгера? Когда Этан Уинслоу медленно повернулся к ней лицом, она была готова ко всему. Но то, что она увидела, превзошло все ее ожидания.

Когда стала видна левая часть его лица, Мег судорожно зачерпнула воздух. Он был потрясающе красив той неземной красотой, которую редко встретишь в повседневной жизни. Бледно-золотистая кожа, пронзительный глаз почти черного цвета, широкий рот изящной формы, но очень мужественный; высокая, красиво очерченная скула полускрыта длинными черными волосами. Именно это лицо она видела при вспышке молнии, но тогда ей показалось, что это всего лишь сон, вызванный лихорадкой и высокой температурой, потому что только во сне могут являться столь прекрасные видения. Но потом Этан повернулся к ней полностью, и Мег увидела другую половину его лица.

Лицо разделял ужасный сине-багровый шрам, который спускался до шеи и исчезал под легкой тканью белой сорочки. Правое веко нависало над глазом, а уголок рта, наоборот, был приподнят, что придавало лицу какое-то дьявольское выражение. Таким лицом обычно пугали детей, а разительный контраст между красивой его половиной и уродливой только усиливал общее впечатление.

Лицо Этана оставалось совершенно бесстрастным. Он просто следил за ее реакцией, и Мег невольно задумалась над тем, способно ли такое лицо выразить то, о чем думал его хозяин.

Она была напугана не на шутку. Но дело было вовсе не в его внешности или в едва сдерживаемом гневе. Она боялась, что может сказать что-то не так или совершить какую-то глупость, о чем впоследствии будет горько сожалеть.

Она откашлялась так громко, что звук эхом отозвался от стен огромной комнаты, потом выпрямилась и упрямо подняла подбородок.

— И чего же ты ждешь? — спокойно спросила она. — Чтобы я завопила и плюхнулась в обморок?

В его глазах мелькнул какой-то огонек. Он сделал шаг ей навстречу. Движение было плавным, ленивым и исполненным скрытой угрозы.

— Другие так и делали.

Мег собралась с духом, решив не оступать ни на шаг.

— Не вижу в этом надобности. У тебя родимое пятно…

— Ты это так называешь? — резко прервал он ее. — В таком случае почему бы тебе не дать пару полезных советов? К примеру, поведать о чудесах современной пластической хирургии? Или вспомнить народную мудрость о том, что с лица воды не пить или того лучше — не родись красивым, а родись счастливым? Еще ты можешь напомнить о том, что в мире есть миллионы по-настоящему несчастных людей, и мне нужно собраться с силами и не падать духом. — Сейчас он стоял возле нее и прямо-таки трясся от гнева.

Мег стояла и смотрела на него, как завороженная, не переставая удивляться такому необычному сплаву ангельской красоты и уродства. В его глазах она прочла боль и сожаление.

— Я никогда этого не сделаю, — прошептала она. — Я не буду тебе лгать.

— Тебе следует сфокусировать взгляд на чем-нибудь поверх моего левого плеча, — с горечью сказал он. — Тебе не обязательно смотреть мне в лицо.

— Иначе я ослепну или сойду с ума?

Мег очень хотелось протянуть руку и коснуться его щеки, прогнать из его глаз выражение гнева и безнадежного страдания. А еще она была не прочь поцеловать его губы теперь, когда она их, наконец, увидела.

— Не пытайся разуверить меня в том, что тебе противно на меня смотреть. Ты вся дрожишь.

— Что поделаешь, в твоем присутствии я всегда дрожу.

Мег видела, что его тело напряжено до предела, в таком состоянии он не обращал внимания на ее слова, не понимал, что его внешний вид вовсе ее не пугает, что он ей не противен.

— Ты лжешь, — с горечью сказал он. — Я тебе отвратителен, я чувствую это.

— Неужели?

Все мысли разом вылетели из головы Мег. Он был таким высоким, а она маленькой, да еще босиком. Она потянулась ему навстречу, взяла его лицо в ладони и притянула к своим губам.

На мгновение он замер, боясь поверить в реальность происходящего. Между ними повисла напряженная тишина, которая, казалось, тянулась вечность.

А потом он притянул ее к себе и завладел ее губами с такой самозабвенной страстью, таким отчаянным желанием, что Мег на миг показалось, ее вот-вот затянет в чувственный водоворот.

Хуже всего было то, что ей этого хотелось больше всего на свете. Ей хотелось раствориться в нем, потеряться в ночи и обещанном наслаждении. Но если это произойдет, что останется от нее? Она просто перестанет существовать, и эта мысль ее ужаснула.

Она вырвалась из его объятий и отшатнулась назад, подальше от него, и на лице Этана отразилась вся мощь их неистового поцелуя. Он это сделал специально, растерянно подумала Мег. Дал волю чувствам, чтобы ее напугать, испытать ее.

— Вот видишь, — невесело засмеялся он. — Ты до смерти меня боишься.

Она отчаянно замотала головой, ее волосы шелковой завесой скрыли лицо.

— Нет, — сказала она. — Я себя боюсь.

И бросилась бежать сломя голову.

Мег почти ожидала, что он пустится за ней вдогонку по темным коридорам, но за спиной все было тихо. Она чуть не врезалась головой в стену, потому что на время потеряла ночное видение, но затем снова понеслась что есть сил. Дыхание давалось ей с трудом, как будто она пробежала долгие километры пути, кожа то горела огнем, то вдруг покрывалась ледяным потом, нервы напряглись, словно струны. Она сворачивала все время налево, чтобы угодить в сети паука, значит, теперь, чтобы спастись, ей нужно держаться правой стороны.

Казалось, она целую вечность борется с темнотой, и вдруг она очутилась в собственном коридоре. Дверь в ее комнату была распахнута, изнутри лился свет, а она точно помнила, что его не включала. Мег осторожно подошла к двери и застыла на пороге. Подвесной светильник в дальнем конце комнаты освещал ее мягким светом, которого было вполне достаточно, чтобы спугнуть чудовищ, притаившися во мраке. Только правда зключалась в том, что Этан Уинслоу не был чудовищем.

Девушка закрыла за собой дверь и бросила взгляд на видеокамеру. Затем, пройдя вглубь комнаты, опустилась на пол и прислонилась к стене так, чтобы не попасть в поле зрения бдительной аппаратуры. Мег прижала колени к груди, положила на них голову, и разразилась горьким безудержным плачем.

На этот раз, услыхав звук открываемой двери, Этан не сомневался, что в комнату вошел Сальваторе. Он сидел в комнате с компьютерами, откинувшись на спинку кресла, задрав ноги на широкий стол тикового дерева, глаза его были закрыты. А куда ему было смотреть? Экраны мониторов не работали, потому что он давно их выключил. Несколько свечей, освещавших комнату зыбким светом, почти выгорели.

— Что-то не так? — быстро спросил Сальваторе, и Этан иронически усмехнулся в темноте. Сел так хорошо его знал, что мог без ошибки определить любую перемену в его настроении.

Он открыл глаза и повернулся в кресле лицом к старому другу.

— Она меня нашла.

— Разрази меня гром! Я запер эту ведьму…

— Не называй ее так!

Сел тяжело вздохнул.

— Хорошо. Я закрыл ее в комнате, убедившись, что дверь надежно заперта. Она просила помочь ей сбежать — поэтому пришлось принять все необходимые меры предосторожности.

— Может, она заблудилась. Ведь дом спроектирован как большой лабиринт, сюда не так-то легко добраться, — небрежно сказал Этан. Впрочем, он сам не верил своим словам.

— Возможно, — нехотя согласился Сел. — И что случилось потом?

— Ты хочешь знать, закричала ли она от ужаса и потеряла сознание? Не совсем.

Он снова откинулся в кресле, стараясь припомнить выражение лица Мег. Она выглядела настороженной, может быть, чуточку встревоженной. Но он не видел отвращения на ее лице, хотя ожидал именно такой реакции. Ему даже на миг почудилось, что она смотрела на него с… интересом.

Он покачал головой, проклиная про себя непонятно откуда взявшиеся романтические мысли.

— Ты же знаешь, что Мег очень сообразительная и волевая натура, — продолжал он. — Она любит преодолевать трудности и быстро ко всему приспосабливается.

Опять он неточно выразился. Он вспомнил, как был удивлен, когда она взяла в ладони его лицо и прильнула к его губам с чувством, очень похожим на отчаяние. В тот момент он потерял свое хваленое самообладание, ему захотелось узнать, что Мег будет делать потом, как далеко она может зайти. Но она почему-то испугалась и отпрянула от него. Этана не покидала мысль о том, что если бы он не дал ей убежать и снова поцеловал, ее мгновенный страх пропал бы бесследно.

— Ты должен ее отпустить, — в который раз сказал ему Сел.

— Возможно, — не стал с ним спорить Этан. — Только теперь мне пуще прежнего хочется, чтобы она осталась.

— От нее одни неприятности. Рано или поздно полиция начнет искать девушку, и Рис Кэри отправит ее прямехонько к тебе. Просто удивительно, что он до сих пор этого не сделал. Ему захочется отомстить, а держа рот на замке, он ничего не выиграет.

— Как только он начнет задавать вопросы о дочери, то тут же потеряет свой последний козырь. У него ничего не останется, чтобы продолжать со мной игру. У меня собрано много доказательств о его преступной деятельности, и он прекрасно об этом знает. Ему также известно, что я предоставил окружному прокурору не все материалы по этому делу. Он будет держать рот на замке.

— Даже если пропала родная дочь?

Этан холодно улыбнулся.

— Разве Рис Кэри порядочный человек? Этот мерзавец всегда думал только о себе, поэтому не задумываясь пожертвует дочерью. Я не удивлюсь, если он убедил себя в том, что я этакий одинокий Прекрасный Принц, и нас с Мег ждет чудесное любовное приключение.

— А этого не случится?

Этан недоверчиво покачал головой.

— Вот уж не думал, что у тебя что-то со зрением, Селли.

— Отпусти ее, Этан. Мы можем вернуться обратно на остров. Ты же помнишь, каким счастливым ты там себя чувствовал. У тебя были друзья, которые принимали тебя таким, каким ты есть на самом деле. Ты можешь жить полной жизнью, вдали от этих полоумных горожан. Вдали от нее. Она разобьет тебе сердце, Этан. Она уничтожит тебя.

— Неужели ты так не уверен в моих силах?

— Нет, — спокойно ответил Сел. — Она просто убьет тебя. Отпусти ее.

Он колебался всего лишь секунду. С одной стороны его уютное убежище, спокойное одинокое существование, с другой — ее огромные голубые глаза, нежные губы, роскошное тело и сильный дух.

— Пока еще нет, — сказал он.

— Потом будет поздно, Этан.

— Пока еще нет, Сел, — повторил он, хотя знал, что Сел совершенно прав.

Дверь в ее комнату с грохотом открылась, стукнувшись о стену. Меган подняла голову с мягкого матраса и сонным взглядом окинула залитую солнцем комнату.

— К тебе гость, — объявил Сел враждебным голосом.

Какое-то время Мег молча смотрела на него. Прошлой ночью прошло довольно много времени, пока ей удалось успокоиться, покинуть свой угол и доползти до матраса. Там она лежала часами, уставясь в темноту, пока не забылась тяжелым сном.

В конце-концов, она уселась на матрасе и пару раз моргнула в надежде окончательно прогнать сон.

— Что?

— Ты слышала. К тебе гость. Ты его примешь или нет?

Он знает, что я нашла Этана, подумала она. И он страшно рассержен.

— Его? — громко спросила она. — Я не выдержу еще одной встречи с пастором Линкольном. Он явно не в своем уме.

— Не буду спорить. Но это не добрый пастор, а твой старый друг. Он говорит, его зовут Роберт Палмер.

— Роб? Роб здесь? — Она не понимала, что происходит. Прошлым летом в течение пяти недель она была уверена, что безумно влюблена в Роба Палмера. Все началось со дня рождения Мег, когда она праздновала свое 27-летие и закончилось, как только она обнаружила, что красавец Роб оказывает знаки внимания не ей одной. Тем не менее они продолжали поддерживать дружеские отношения как на работе, так и вне ее, хотя Мег категорически отвергала все попытки Роба возобновить их бурный роман.

— Так он сказал. Ты примешь его?

— А ты мне разрешишь?

— Да, — отрезал Сел.

— А Этан знает?

— Этан знает обо всем.

Это какая-то ловушка, подумала Мег.

— А что ему нужно?

— Мне кажется, он явился, чтобы спасти тебя, — сухо ответил Сел.

— А мне кажется, что меня никто отсюда не отпустит.

— Думай, как хочешь. Все зависит от тебя самой.

— Дай мне минуту, чтобы переодеться.

— А ты не хочешь собрать чемоданы? — спросил Сел.

Мег остановилась у шкафа.

— Но…

— Даже если он явился сюда не за тобой, ему придется это сделать, если ты обратишься к нему за помощью. Так мне собрать твой чемодан или нет?

— За этим что-то кроется? — настороженно спросила она.

— Нет. Этан сказал, что если ты захочешь уйти с бывшим любовником, то так тому и быть.

Мег продолжала сверлить Села взглядом. Конечно, он знал, что Роб был ее любовником. Скорее всего, именно он добыл нужную информацию для Этана.

— Я буду готова через пять минут.

— Можешь не спешить, — в голосе Села появились вежливые нотки. — Он подождет.

Сальваторе пригласил Роба в переднюю гостиную, обставленную в консервативном викоторианском стиле. В последний раз Мег виделась с другом на своей прощальной вечеринке; на его руке, как всегда, висла очередная молодая сотрудница. С того времени он ничуть не изменился. Красивый, хорошо одетый молодой человек, с которым всегда приятно поболтать на разные темы. Как только она вошла в комнату, он привлек ее к себе и неожиданно поцеловал в губы, не обращая внимания на Сальваторе.

Мег оттолкнула его, стараясь скрыть неприятное чувство при виде его слащавого лица и приторной улыбки.

— Роб, — неуверенно поздоровалась она, все еще не веря в реальность происходящего.

— Мегги, ты выглядишь просто чудесно! Мы очень о тебе волновались. Сначала ты исчезла, потом арестовали твоего отца, а о тебе ни слуху ни духу. Мы боялись, что с тобой что-нибудь случилось.

— Кто это «мы»? И откуда ты узнал, где я нахожусь?

Боже, как же он красив, бесстрастно подумала Мег. Идеальные черты лица, идеальные волосы и такая же идеальная улыбка. Да он просто ходячий идеал!

— Мы? — переспросил он. — Компания. Прежде всего, Мэдлин, затем совет директоров. Конечно, они лишь исполнительная власть, но поскольку Рис оказался в тюрьме, им пришлось взять бразды правления в свои руки, принять важные решения.

Мег интересовал только один вопрос.

— Так Рис в тюрьме?

— В общем-то в данный момент он вышел под залог, но ему нельзя покидать штат. Вот почему он прислал меня за тобой. Мегги, ты и представить не можешь, что сейчас творится в компании. Настоящий сумасшедший дом — повсюду репортеры, все деловые бумаги изъяты. Конечно, вряд ли им удастся взломать все коды, которые я использовал для срециальных проектов твоего отца. Здесь способностей полицейского компьютерщика будет маловато.

Меган уставилась на Роба, стараясь подавить чувство ужаса.

— Так ты был в курсе того, что он делал?

— Конечно, точно так же, как и ты. Рису Кэри известно о строительстве намного больше, чем какому-то сумасшедшему выскочке, живущему на отшибе. Конечно, риск был, но ведь Рис всю жизнь занимался строительством, его голыми руками не возьмешь. Тут ведь как — один раз ошибся — тебе сразу же пришьют дело особо важного значения.

— Я ничего не знала, — слабым голосом сказала она, с отвращением глядя на этого дельца-хищника. Он был ничуть не лучше ее отца, он тоже рисковал жизнями невинных людей ради того, чтобы потуже набить кошелек.

— Ты не знала? — Роб пожал плечами. — А Рис сказал, что знала. Впрочем, это неважно. Как у тебя движутся дела с Уинслоу? Есть какой-нибудь прогресс?

— Прогресс?

Судя по всему, Роб начал терять терпение.

— Нужно, чтобы он отозвал свои показания. Без его помощи власти ничего не смогут сделать, у них слишком мало доказательств. Это во власти Уинслоу — наказать Риса или отпустить его с миром. Ты провела здесь немало времени, конечно, ты как-то можешь повлиять на его решение.

— Это невозможно.

Казалось, Роб готов с ней не согласиться, но потом он, видимо раздумал.

— Тогда ты должна вернуться вместе со мной. У нас впереди полно работы.

— Какой работы?

— Не будь дурой, Мегги. Нам нужно дискредитировать Уинслоу. Проанализировать его показания и найти в них слабые места. Мы можем выставить дело таким образом, будто он хочет свалить всю вину на Риса. С какой стати Уинслоу должен остаться чистеньким в таком грязном деле? Какое ему дело до того, каким образом Рис строит спроектированные им здания? — Роб взял Мег за руку, стараясь, как всегда, пустить в ход свое хваленое очарование. — Соглашайся, детка, вместе мы горы свернем. Нам прекрасно вместе работалось, ты же помнишь. Мы сможем вернуть компании прежний блеск, отошлем Риса в продожительный медовый месяц, а когда он вернется, все уже забудут об Уинслоу с его вздорными обвинениями. Мы уговорим твоего отца уйти пораньше на заслуженный отдых…

— Кто это «мы»? — спросила Мег, спокойно отнимая у Роба свою руку.

— Тебя назначили временным президентом компании, Мегги. Нам нужно, чтобы ты вернулась и возглавила борьбу. Без тебя мои руки связаны.

Мег усмехнулась.

— Я не вернусь назад.

Он выглядел так, как будто получил пощечину.

— Не будь смешной. Ты не можешь оставить отца в такое трудное время. Если мы ничего не предпримем, последствия могут быть самыми ужасными. Рис даже может сесть в тюрьму.

— Вот и хорошо.

— Детка…

— Не называй меня «деткой». Ты знаешь, что мне это не нравится. А «Кэри Энтерпрайзерс» могут отправляться к чертям, мне все равно. Люди, работающие на компанию, могут найти себе работу получше. А отец пускай расплачивается как знает — хочет, из своего кармана, а нет — пускай отправляется в тюрьму. Я не собираюсь ради него лгать и поливать Этана Уинслоу грязью.

— Черт возьми, Мегги, что здесь происходит? — вышел из себя Роб.

— А ты как думашь? Меня не было две недели, и я провела их не одна.

— Ты с ним спишь? С этим чудовищем? — с отвращением спросил Роб.

— Это не твое дело. И меня не касается то, что происходит между Этаном и моим отцом. Уходи, Роб. Со мной все будет в порядке.

Он недоверчиво покачал головой.

— Неужели ты готова остаться в этой дыре, в окружении генетических уродов из Оук Гроув?

— Скажем так, мне не хочется уезжать отсюда вместе с тобой. Когда придет время, я уеду сама.

— Ты с ума сошла.

— До свидания, Роб. Передай отцу, что я его люблю.

— Конечно.

Он направился к двери, но потом раздумал и повернул назад, решив попытать счастье в последний раз. Мег этого не ожидала. Только что она смотрела, как он уходит, и со смешанным чувством сожаления думала о том, что уже дважды не воспользовалась возможностью покинуть этот дом. И вдруг он хватает ее в охапку и его мокрый рот прижимается к ее губам.

Меган старалась с ним бороться. Где-то в отдаленном уголке сознания она услышала яростный вопль, но скорее всего, это разыгралось ее воображение. Секундой позже мощные руки Сальваторе оторвали от нее Роба и отшвырнули его в сторону двери.

— На твоем месте я бы этого не делал, — вежливо сказал он. — Мистер Уинслоу не любит, когда с его гостями грубо обращаются. Особенно с мисс Кэри.

Роб, тяжело дыша, переводил взгляд с Мег на Сальваторе.

— Черт возьми, да что такого происходит между тобой и Уинслоу? — снова спросил он, приглаживая волосы. Сейчас он выглядел помятым и взъерошенным, ничем не напоминая подтянутого бизнесмена, с которым Мег крутила короткий роман.

— До свидания, Роб.

Он снова открыл рот, чтобы задать следующий вопрос, но Сальваторе схватил его за шиворот и потащил к выходу. Через секунду Мег услышала, как хлопнула входная дверь. Сальваторе вернулся в комнату, бодро отряхивая руки.

— Не могу сказать, что я в восторге от твоего вкуса в выборе мужчин.

— Иди к черту, — огрызнулась она.

— Значит, ты все-таки решила остаться?

Мег тут же насторожилась.

— Я этого не говорила. Мне просто не хотелось ехать вместе с ним.

— На тебя не угодишь, — проворчал Сел. — Пойдем, я отведу тебя в новую комнату.

— О Боже, — простонала Мег. — Неужели я не могу провести две ночи подряд в одной и той же комнате?

— Нет. Во всяком случае, так считает Этан. Кроме того, нам больше не нужны твои ночные визиты. Мистер Уинслоу тщательно оберегает свою личную жизнь.

С этими словами Сел двинулся вдоль по коридору. Мег помедлила, задумавшись о том, что может, ей все же нужно было успокоить Роба и упросить доставить ее в ближайший аэропорт.

Нет, она не могла поступить подобным образом. Ей припомнились его мягкие руки и слюнявый рот. И то, как он старался оправдать грязные махинации ее отца.

Потом она вспомнила Этана Уинслоу и две стороны его лица — одну ангельски прекрасную и другую, жестоко обезображенную. А еще она подумала о его горячих поцелуях, сильных руках и страстном желании.

Она посмотрела на кольцо Этана. Теперь ей стал понятен символ, изображенный на нем: бог с двумя лицами. Она отсюда не уедет. Пока еще нет.

Глава двенадцатая

На смену холодному и дождливому апрелю пришел май, обдавший пустынный уголок Арканзаса волной удушливой жары. Буйным цветом зацвели фиалки и лилии, розы и пионы. Меган оставляла окна распахнутыми во всех комнатах, где проводила ночь, чтобы заполнить их теплым запахом весны. Она оставляла их открытыми для Этана.

Она знала, что иногда он приходил к ней, когда она спала. Ей снилось, что кто-то касается ее щеки, нежно проводит по изгибу шеи движением легким, словно весенний ветерок. Она знала, что он наблюдает за ней на экранах мониторов или приходит сам и стоит возле нее, пока она пребывает во сне. Меган могла точно определить ночи, когда Этан находился у нее в комнате. Когда она просыпалась, ее кожа была горячей, чувствительной, переполненной жизненных сил. Но прошло десять дней, а она не увидела Этана ни разу, в лунном свете не промелькнула даже его тень.

Десять дней перехода из одной комнаты в другую в компании одного лишь хмурого Сальваторе смягчались редким появлением Рут, которая неизменно выказывала Мег дружеское расположение. Десять дней одиночества, исполненных странным чувством смиренного ожидания. Ожидания того, что неизбежно должно было случиться. Ожидания того, когда он придет к ней.

Она не сомневлась в том, что этот день настанет. Она чувствовала Этана везде, где бы ни находилась. Его желание, его потребность в ней. Временами она задумывалась над тем, не приписывает ли она Этану собственную скрытую потребность в этом необыкновенном мужчине. И тогда она бежала от всего, что окружало ее, ища уединения в прохладе сада и надеясь услышать от Джозефа слова утешения.

Но и он не появлялся. Иногда ей казалось, что она различает вдали его силуэт, но когда она туда прибегала, от него не оставалось и следа. Лишь запах свежевскопанной земли возле цветов говорил о том, что Джозеф все же был здесь.

Десять дней… Иногда она просыпалась среди ночи, одинокая и напуганная окружавшей ее тьмой. Она была уверена, что это случалось в те ночи, когда Этан не приходил к ней, чтобы посмотреть на нее и приласкать. И это были самые тяжелые ночи в ее жизни.

Тогда реальность грубо вмешивалось в ее жизнь, напоминавшую какой-то зыбкий сон. Она начинала думать о Рисе, одиноком и опозоренном, находившемся на пороге тюрьмы, с единственной дочкой, которая отвернулась от него, больше того, просто исчезла с лица земли. Только отец прекрасно знал, где именно она находилась, потому что сам послал ее сюда, пожертвовав своим ребенком в последней отчаянной попытке спасти свое доброе имя.

Она думала о своей удобной квартире, о том, как она ходила в кино, как коротала вечера с любовным романом в руках, ела йогурты и мороженое, пила диетическую колу. Здесь она, казалось, питалась исключительно деликатесами, пищей, которая сама по себе являлась произведением искусства. Время от времени она с трудом натягивала на себя любимые джинсы, удивляясь, почему не теряет вес подобно героине из классического готического романа. Но джинсы по-прежнему туго обтягивали ее бедра.

Она взяла за привычку надевать длинную развевающуюся одежду, которой ее снабжала Рут, Это были полупрозрачные шелковые одеяния, нежно скользившие по ее коже. Она ни за что бы их не носила, если бы они не были столь удобными, говорила себе Мег, переходя из комнаты в комнату, удивляясь, где может быть Этан, когда же он появится вновь. И что бы она ни делала — ничего не приносило ей мира и спокойствия.

Иногда ей казалось, что она слышит, как он шепчет ей нежные слова, все больше затягивая в свою магическую паутину, и тогда ее сны были полны томительных грез. Мег не сомневалась, что ее приворожили, бросили на нее заклятье, от которого рано или поздно ей придется избавится. Но сейчас она ощущала себя совершенно бессильной противостоять этой колдовской силе, поэтому она предпочитала спокойно плыть по ласковым волнам чувственного желания.

Этан старался обуздать свое желание. Десять долгих дней он боролся с ним, стараясь держаться подальше от Мег. Но исход этой битвы был заранее предрешен. Может быть, ему следовало выключить все мониторы и так же легко отключить свое желание видеть ее, касаться ее нежной кожи. Просто сидеть в своем логове глубоко под землей и вовсе не покидать его.

Но соблазн был так велик, что устоять было невозможно. Он наблюдал за ней на черно-белых экранах, смотрел, как она спит и знал, что должен быть рядом с ней. Чтобы дышать одним воздухом, вдыхая аромат цветов, который окутывал ее подобно душистому воздушному покрывалу. Чтобы касаться ее золотых волос. Сальваторе ошибался — в ее волосах не было и намека на солнечный свет, который был слепящим и обжигающим.

О нет, ее белокурые волосы, волнами спадавшие на плечи, были того бесподобного оттенка, каким лунные лучи переливаются на лепестках белой розы. Это был сказочный полуночный цвет, оставлявший на его пытливых пальцах ощущение нежного шелка.

Он неустанно повторял себе, что должен отослать ее домой. Ситуация в городке за последнее время очень ухудшилась. Вместо того, чтобы заняться настроениями местных жителей и строить планы дальнейшей мести, он все свое внимание уделял нежеланной гостье.

Но если он отошлет Мег домой, так и не прикоснувшись к ней, это будет равносильно смерти. Его тело и душа стремились к ней с такой силой, что Этану казалось, он скоро лишится рассудка.

Еще одна, последняя ночь, пообещал он себе и выключил мониторы, зная, что Сальваторе находится в Оук Гроув. Не то, чтобы его друг не знал, куда Этан исчезает по ночам. Но в эту последнюю ночь Этан хотел обойтись без свидетелей.

Она спала легким чутким сном, но Этан двигался в темноте совершенно бесшумно. Он стоял и смотрел на нее, скрытую за легким муслиновым пологом, затем протянул руку, чтобы коснуться ее груди.

Но она может проснуться, и что тогда станется с его хваленым самообладанием? Он отдернул руку, как будто обжегшись, волна гнева затопила его разум. Он давно не сетовал на жизнь, на ее безжалостную несправедливость. С известной долей скептицизма он смирился с ней, принял ее такой, какова она была на самом деле.

Но сегодня ночью он не собирался мириться ни с чем. Ему хотелось брать, брать и только брать. Он прекрасно сознавал, что если задержится здесь хоть минутой дольше, он так и поступит.

Этан вышел в сад и остановился возле неглубокого пруда, засмотревшись на отражение луны в его неподвижной глади. Желание было столь велико, что тело его содрогнулось, и в полной тишине он запрокинул голову и позвал ее, но не вслух, а всем своим сердцем. Он позвал ее, чтобы она пришла и разрушила силы, грозившие разорвать его на части.

Он звал ее, когда сам не мог прийти к ней. Звал, чтобы она пришла к нему. И любила его. В эту чудную ночь.

Меган проснулась внезапно, как от толчка, вырванная из царства сна какой-то непреодолимой силой. Она лежала на пуховых подушках, всматриваясь в темноту и стараясь припомнить, где находится. Память вернулась к ней медленно и неизбежно.

Днем раньше ее перевели в новую комнату. Это было просторное помещение, выкрашенное в белый цвет, с длинными прозрачными шторами, висевшими на всех окнах, в том числе и на французских, выходивших в сад. Кровать с низкими ножками была поистине гигантских размеров с постельным бельем из тончайшего египетского полотна. Кроме кровати в комнате находились стол и удобный стул — тоже белого цвета.

Единственным цветовым пятном в комнате являлась маленькая ваза с незнакомыми цветами. Они были цвета крови с изящными лепестками и гипнотическим ароматом, будоражившим ее чувства.

Маленький огороженный садик подходил к комнате как нельзя лучше. Все цветы в нем сияли непорочной белизной — белые розы, белые пионы, белые ирисы, белые лилии. Мег не сомневалась, что остальные цветы, как только расцветут, тоже окажутся белого цвета.

Дорожки, покрытые мелкими белыми камешками, вели к неглубокому пруду в центре сада. В его ясную голубую гладь смотрелось такое же ясное чистое небо. Место это было очень красивым, полным спокойного очарования. И в то же время во всем этом великолепии проглядывало нечто странное и слегка тревожное.

Мег сидела на кровати, в темноте и вдыхала глубокий аромат цветов. Она отбросила покрывало и потянулась было к ночной лампе, но тут же опустила руку. Этой ночью была полная луна, и ей хорошо был виден сад сквозь раздувающиеся легкие занавеси. В комнату подул легкий ветерок, он принес с собой запах свежести, запах жизни и Мег на мгновение застыла без движения.

Она сказала себе, что нужно снова лечь и задернуть полог кровати. Нужно закрыть глаза и захлопнуть душу, постараться держаться подальше от призраков ночи.

Но он взывал к ней. Она слышала его голос в своем сердце. Она чувствовала, что наконец-то он рядом, ждет и призывает ее к себе. И она не могла не откликнуться на его призыв так же, как не могла заставить собственное сердце не биться.

Отодвинув прозрачные занавеси, она соскользнула с кровати. Комната была полна притаившихся теней, но Мег знала, что Этана среди них нет. Он был здесь, снова смотрел на нее, но потом почему-то ушел. Он не касался ее и не будил, но в глубине израненной души он взывал к ней.

И она не колеблясь ответила на этот безмолвный призыв. Время потеряло для нее всякое значение. Этан наконец-то звал ее к себе — вот что было действительно важно.

Она прошла по комнате и вышла в сад, ее длинная белая рубашка волочилась вслед за ней. Сад купался в лунном свете, размытыми пятнами белели цветы. В пруду Мег увидела отражение круглой полной луны, такого же чудного жемчужного оттенка, что и цветы в саду. А еще там было отражение Этана: высокая стройная фигура в черном, лицо повернуто таким образом, что она видела лишь водопад динных черных волос.

— Иди ко мне, — позвал он, и Мег не знала, сказал ли он слова вслух или они прозвучали в ее сердце. Это не имело значения. Она шла к нему через сад, ступая босыми ногами по колким белым камешкам и знала, что все уже решено. Собственное сердце предало ее, не оставив за ней права выбора. Она принадлежала Этану вся, без остатка, и ведь он почти не прикасался к ней.

Она остановилась перед ним, не зная, что делать дальше. Пусть он первым протянет к ней руку. Его лицо скрывалось в тени, только красивая половина неясно белела, полускрытая за завесой густых волос. Мег хотела посмотреть на него, но испугалась и закрыла глаза, тело ее чуть дрожало в ночном теплом воздухе.

И тогда он к ней прикоснулся, провел ладонью по ее шее, скользнул под тяжелые белокурые волосы и слегка приподнял ее лицо, не приближая, впрочем, к себе.

— Открой глаза, мой ангел, — произнес он голосом, низким и чарующим. — Посмотри на меня.

Ей не оставалось ничего другого, как подчиниться этому голосу. Она открыла глаза и бесстрашно взглянула ему в лицо. Казалось, в лунном призрачном свете уродливая сторона его лица исчезла, оставив на виду лишь неземной красоты профиль. Но для Мег это не имело значения. Ее привлекало в нем нечто большее, нежели его лицо.

Рука Этана спустилась вниз, коснувшись нарядной застежки ее ночного одеяния. Не отрывая от нее глаз, он расстегнул застежку. Другая рука Этана спустила рубашку с ее плеч, и она шелковым облачком спустилась к ее босым ногам, оставив Мег стоять обнаженной возле чистого голубого пруда, залитого лунным светом.

Он не опустил глаз, чтобы посмотреть на ее тело. Вместо этого он напряженно всматривался в ее лицо, старался заглянуть в глаза.

— Ты осталась, — взволнованно сказал он. — Ты могла уехать вместе с Палмером. Если бы ты захотела, Сальваторе должен был тебя отпустить.

— Мне не хотелось уезжать.

— Я живу во мраке, — проникновенно сказал Этан, все еще не прикасаясь к ней. — Укрывшись в тени, под надежной защитой ночи. Если ты будешь со мной, тебе тоже придется жить в темноте.

Мег подняла голову и осмотрелась вокруг, ее волосы мягкой волной заструились по голой спине.

— Мне хватит и лунного света, — спокойно сказала она.

Он взял в ладони лицо девушки, ласково поглаживая ее щеки.

— Наверное, я сошел с ума, — прошептал он. — Ты погубишь меня.

— Я буду любить тебя, — возразила она.

— Ты погубишь меня, — повторил Этан и в отчаянии закрыл глаза. А потом поцеловал ее.

После того, как их губы встретились, Меган успела подумать, что именно так и должно было случиться. Люди стремятся к этому всю свою жизнь. Вот почему свадьба всегда заканчивается поцелуем. Это сродни некой печати, отметившей перемену в ее жизни и отправившей ее душу в странное место, новое и пугающее. Только на этот раз она не сбежит.

Она прижалась к нему, стараясь ощутить тепло его тела, найти в нем опору. Он был стройным и мускулистым, его мягкая черная одежда соприкоснулась с ее кожей, и осознание того, что он полностью одет в то время, как она обнажена, подействовала на нее возбуждающе. Казалось, ее уязвимость должна усилить чувство страха, вместо этого, она придала Мег решительности. Ее губы раскрылись в ожидании принять от Этана все, что он готов был дать.

Этан обнял ее и наклонил к себе, его губы скользнули к основанию ее шеи, где билась чувствительная жилка. А затем он с неожиданной силой поднял ее, подхватил на руки и крепко прижал к себе, заставив Мег впервые в жизни почувствовать себя хрупкой и ранимой.

Она положила голову ему на плечо, полностью сдавшись на милость победителя. Он мог делать с ней все, что захочет, но если она и чувстовала себя покорной, то это чувство имело глубокий эротический смысл. Он прошел в комнату, отодвинув в сторону развевающиеся занавеси, положил Мег на кровать и выпрямился, смотря на нее так, как смотрел в течение долгих ночных часов.

Она бросила на него вопросительный взгляд, не задавая никаких вопросов, но чувствуя, что желает этого мужчину так, как никого никогда не желала прежде. Он был лишь тенью в темноте, неясным силуэтом, одетым во все черное, призрачным любовником, стоявшим у ее кровати. И Мег вдруг страстно захотелось увидеть солнце. Всем существом она жаждала увидеть Этана и коснуться его рукой.

Но внутреннее чутье подсказывало ей, что нужно принять Этана на его условиях. Поэтому она молча ждала, лежа на подушках и смотря на него из-под полуопущенных век.

Мег услышала шелест одежды и поняла, что Этан раздевается. Ей хотелось встать на колени и протянуть к нему руки, но она не могла пошевелиться, подчинившись его молчаливому приказу. Она дрожала, но не от холода или страха, а от желания быть с ним. Она хотела его так страстно, что казалось, еще минута ожидания — и ее сердце лопнет, не в силах совладать с полнотой охвативших ее чувств.

И вот он уже на кровати рядом с ней, берет ее за плечи и прижимает к своему сильному горячему телу, покрытому росинками пота.

— Этан, — выдохнула она, сгорая от желания, в то время как его руки неспешно двигались по ее телу, игриво касаясь чувствительной кожи, возбуждая сверх всякой меры, а ведь он лишь поглаживал ее талию, бедра и колени.

Он откинулся на подушки и потянул Мег за собой, прижавшись к ее губам в жадном поцелуе, сводя с ума искусными движениями языка. Конечно, было просто невозможно достигнуть пика наслаждения лишь от того, что Этан целовал ее, в то время как его руки поглаживали талию. Но Меган была удивительно близка к этому, находилась на самом краю. Его руки двинулись вверх, легко пробежавшись по ребрам, и девушка ощутила приятную шершавость его ладоней по мере того, как они приближались к ее изнывающим от желания грудям. Если он не коснется их, она умрет. Мег поняла это, когда он оторвался от ее губ и обдавая жарким дыханием, проложил дорожку поцелуев вдоль ее шеи.

Скользнув вниз, Этан мягко толкнул ее на кровать. Мег потянулась было к нему, но он твердо взял ее за руки и опустил их вниз, вдоль ее тела. Прикосновение его губ к груди вызвало такую бурю эмоций, что казалось почти болезненным. Она старалась выгнуться на кровати, но Этан крепко сжимал ее запястья в руках, медленно обводя сосок языком, затем нежно вобрал его в рот и слегка сжал зубами, потом неспешно проделал то же самое со второй грудью.

Она застонала, прерывисто дыша и стараясь вырваться из его цепких пальцев. Ей хотелось сжать его в объятиях, заставить лечь на нее и проникнуть в ее влажное лоно. Ее тело извивалось, изнывая от неутоленного желания. Он был необходим ей в эту минуту, как никогда прежде. И все же она не могла признаться ему в своем желании. Все, что она могла — это бессильно метаться на кровати, делая отчаянные попытки дотянуться до него рукой.

И тут Этан отпустил ее запястья, взяв в ладони обе ее груди и нежно погладил влажную кожу. Затем его губы двинулись дальше по ее плоскому животу и достигли средоточия бедер, но Мег не стала возражать. Он поцеловал золотистые кудряшки и двинулся еще ниже, найдя сокровенное местечко и прильнув к нему жадным ртом. На этот раз она попыталась вырваться, схватив его за волосы и пытаясь поднять вверх его голову, но он схватил ее за бедра и прижал к кровати. А потом Мег перестала бороться, она зарылась рукой в его густые длинные волосы, удерживая на месте и выгибаясь навстречу его умелому рту.

Тьма сомкнулась вокруг нее, окутав черным бархатным покрывалом, заставив обостриться все ее чувства. В этом не было никакого смысла. Обычно такого рода ласки ей даже не нравились, она считала их слишком откровенными. И вот сейчас она превратилась в некое бездумное стонущее женское существо, с жаром отвечающее на интимные ласки. Ей вовсе этого не хотелось; она жаждала давать, а не брать, но он, как всегда, не оставил ей выбора.

Этан прекрасно знал, как она реагирует на его ласки: об этом говорил язык ее тела, стоны, прерывистое дыхание. Он знал, как подвести ее к самому краю и удержать на пике наслаждения, не доводя до окончательной разрядки, просто заставив ее перескочить через эту пропасть, издав лишь сдавленный крик. Он знал, как продлить наслаждение, доведя ее до экстаза, заставив царапать его плечи, судорожно всхлипывать и думать, что ее тело не способно вынести этой пытки ни минуты больше и тут же убедительно показать ей, что это не конец, и удовольствие может длиться еще и еще.

Но и этого было мало. Она содрогнулась под его губами, тело застыло в напряженном ожидании развязки, а она все еще прижимала его к себе, требуя большего; не только его губ и ловких пальцев, творивших с ее телом дьявольскую магию, она хотела, чтобы он целиком принадлежал ей.

Мег со страхом осознала, что он выпустил ее из объятий. Но Этан тут же накрыл ее ослабевшее дрожащее тело своим, разгоряченным и влажным от пота. Она обняла его за шею, спрятав заплаканное лицо у него на плече. Если она и надеялась утаить от него хоть крохотную частичку себя, то этому не суждено было сбыться. Она принадлежала ему вся без остатка, а ведь он еще не удовлетворил своего желания.

Он взял ее лицо в ладони. Луна скрылась за облаком, и тонкий луч света пропал из комнаты, оставив их в непроглядной тьме. Его длинные пальцы смахнули с ее лица слезинки, а затем его губы осушили соленую влагу с ее щек, век и рта. Им не нужны были слова, чтобы выразить свои чувства. Ты моя. Навсегда. Она услышала это признание своим сердцем, они отозвались в ее душе. Обратной дороги для нее не осталось.

Мег повернула голову, чтобы встретиться с его губами и попала в плен его длинных густых волос, которые черным облаком укрыли их от внешнего мира. Все вокруг стало темней вдвойне, укутав их в кокон чувственных полночных наслаждений. Этан раздвинул ей ноги и устроился между ними, давая ей почувствовать свою потребность в ней; и Мег на секунду усомнилась, сможет ли она вынести больше, чем он мог ей дать.

А потом он начал медленно проникать в нее. Казалось, не будет конца этому всепоглощающему акту обладания, по тому, как ее тело начало приспосабливаться к его размерам, Мег поняла, что Этан слишком велик для нее. Но не только в физическом смысле — он был таким решительно во всем. Когда он, наконец, вошел в нее полностью, то остановился на минуту, чтобы дать ей возможность привыкнуть к себе и положить ее ноги к себе на бедра, при этом он проник еще глубже, и Мег судорожно зачерпнула воздух.

Крепкое сильное тело, налитые мышцы — все это находилось под его жестким контролем.

— Я не поранил тебя? — спросил он мягко, но настойчиво, и Мег поняла, скажи она хоть слово, — он тут же отстранится от нее, покинет ее. И тогда она умрет.

Но она не собиралась ему лгать. Ни сейчас, ни в будущем. Вместо этого она прижалась к его губам, заглушив вопрос, и крепче сжала ногами его бедра.

Теперь пришла очередь Этана дрожать, и вздыхать, и стонать. Суровый контроль, который позволял держать тело в узде, понемногу начал ускользать от него, как только он вышел, а потом снова наполнил собой ее тело. Мег поморщилась, но осталась на месте, решившись выдержать до конца яростный натиск Этана.

Она не могла вспомнить, когда все изменилось. Когда неприятное ощущение исчезло, и на его смену пришло совсем другое чувство, заставившее ее приникнуть к нему, вцепиться в его плечи, стонать и всхлипывать, двигаясь с ним в дивном эротическом танце. Он был таким сильным и властным, неудивительно, что она полностью ему покорилась. Она выгнулась под ним, уверенная в том, что никогда не достигнет тех высот чувственного наслаждения, которые недавно содрогали ее тело, но все же это случилось, когда луна вышла из-за туч и осветила комнату серебристым светом.

Он отвернул от нее лицо, так что был виден только его безупречный профиль, полускрытый тяжелой завесой черных волос. Она гладила его напряженное мускулистое тело, влажное от пота, хотя ей хотелось разжать руки и отстраниться. Вместо этого Мег протянула руку и повернула к себе его лицо, заставив посмотреть ей в глаза; и снова его лицо заворожило ее своей прекрасной дисгармонией. Она поцеловала его губы, нос и родимое пятно, искажавшее его лицо. Откинув его волосы, чтобы не мешали, Мег проследила губами уродливый шрам, который спускался по шее и исчезал между их телами.

На мгновение он перестал двигаться, и Мег испугалась, что зашла слишком далеко. Она бесстрашно встретила его взгляд и произнесла слова, которые жили в ее сердце и которые могли стать ее смертным приговором.

— Я люблю тебя.

Этан закрыл глаза, и на его лице отразилась боль и еще какое-то другое чувство, которое Мег не смогла распознать. А затем он откинул голову назад и снова начал двигаться медленными неспешными толчками, которые она встречала, собрав воедино все свои силы. Но вот темп движения ускорился, грозя смести прочь все ее мысли и чувства. Но Мег держалась изо всех сил, охваченная страстным желанием поглотить его всего без остатка. Она поняла, что он достиг вершины наслаждения, она видела, как напряглось его тело, и не могла понять, почему он сдерживает себя, чего ждет.

Но понимание пришло к ней, когда ее тело вдруг содрогнулось с силой, которая, наверняка могла замедлить движение Земли и столкнуть ее с орбиты. Этан застыл, тихо произнеся ее имя, и последовал за ней, отдавая ей все, что хотел утаить, в бесконечном танце желания и соблазна, который, Мег была уверена, в конце концов, уничтожит ее. Но это вовсе ее не пугало, потому что она с радостью примет все, что ей предначертано судьбой.

Казалось, прошли не минуты, а часы, когда Меган вернулась в реальный мир. Этан лежал сверху, спрятав лицо в подушку, тело было холодным и напряженным. Она знала, что сейчас он отстранится от нее, но не могла позволить этому случиться. Она отчаянно обхватила его руками и прижала к себе, не сознавая, что по лицу текут слезы.

Напряжение покинуло его тело, он протянул руку и погладил ее лицо. А через мгновение он уже спал, придавив ее большим сильным телом, и Мег с удивлением поняла, что улыбается сквозь слезы.

В конце концов он был обычным человеком, и как любой чертов мужчина, насытившись любовными играми, тут же заснул. Она с облегчением подумала, что даже такой необыкновенный человек, как он, иногда мог вести себя вполне предсказуемо.

Мег лежала под ним, стараясь приноровиться к его весу и сознавая, что вряд ли он ее раздавит, хотя все указывало на такую возможность. По мере того, как ее тело понемногу приходило в норму, ум уже начал свою интенсивную работу. Все это не имело смысла. У нее был небогатый опыт, но все же она знала, что ей нравится, а что нет, на что способно ее собственное тело. А Этан доказал, что она ошибается по всем статьям, он увлек ее в такое удивительное волшебное путешествие, что Мег сомневалась, вернется ли она из него такой, какой была прежде.

Теперь он спал, придавив ее своим весом, укрыв их обоих шелковым покрывалом черных волос. И уже не в первый раз Мег подивилась, куда же она попала — в волшебную сказку или ночной кошмар. А может, в какую-то странную смесь того, и другого.

Она не знала ответа на этот вопрос. Она просто лежала в залитой лунным светом ночной тишине и обнимала мужчину, который значил для нее не просто больше, чем кто бы то ни было на этом свете. Он был единственным, кто имел для нее значение. Один во всем мире.

Она не знала, как такое могло случиться. Какая странная черта в ее характере заставила ее полностью подчиниться мужчине, который сперва ее выкрал, потом запугал, соблазнил и полностью очаровал. А чему тут было удивляться? Впервые за свои двадцать семь лет она неожиданно влюбилась, окончательно и бесповоротно. На веки веков. Ей просто нужно научиться с этим жить.

Жить рядом с Этаном.

Если он разрешит ей остаться.

Глава тринадцатая

Наблюдать за тем, как спит Мег, вошло у Этана в привычку, больше того, превратилось в жизненную потребность. И то, что он лежал вместе с девушкой в постели, этого не изменило. Глаза ее были закрыты, волосы солнечного цвета разметались по подушке, на щеках остались дорожки от слез. Луна давно скрылась из виду, на смену ей пришла тьма, но он свыкся с ней и был ей рад. Яркий свет полной луны ничего не скрывал, тогда как мягкие полутени обступили кровать и скрыли их с Мег точно так же, как и муслиновый полог.

В течение ночи они поменяли положение тел. Теперь она лежала возле него, подложив руку под щеку, под легким покрывалом угадывался ее силуэт. Ему хотелось дотронуться до ее волос, приподнять один из светлых локонов и поднести к губам, проложить дорожку поцелуев по атласу кожи, он хотел снова любить ее, и желание было столь велико, что он начал дрожать от переполнявших его эмоций. Но Этан собрал все силы, чтобы оставаться холодным и отстраненным, зная, что времени у него почти не осталось.

Он даже не позволил ей прикоснуться к нему, а ведь она этого хотела. Он опасался, что если она перестанет быть пассивным объектом его жаркой страсти, то все пойдет прахом, и он не сможет выполнить того, что задумал.

Этан сознавал, что зашел слишком далеко. Но он не мог отпустить ее, не познав хоть раз ее роскошного тела, не побывав в кольце ее рук. Занимаясь с ней любовью, он старался запомнить выражение страсти, удивления, а затем и томной неги на ее лице.

Он запомнит эту ночь на всю оставшуюся жизнь. Этан не сомневался, что и на склоне лет его тело будет отзываться на дорогие его сердцу воспоминания.

Кроме них, у него ничего не останется. Но прежде, чем наступит конец всему, у него осталось несколько минут, чтобы насладиться цветочным ароматом ее кожи, теплым дыханием, скользившем по его телу, полюбоваться милым лицом. Его жизнь была и так достаточно суровой. Он не знал, вынесет ли приговор судьбы прожить без Мег еще лет пятьдесят или больше.

Он не знал, сможет ли вынести разлуку, но тем не менее собирался поступить так, как замыслил. Последние десять дней он только и делал, что уговаривал себя поступить должным образом, и только поглядите, куда это привело. Прошедшая ночь лишний раз убедила его в правильности принятого решения. Он поддался соблазну, пришел к Мег, и позвал ее, и она пришла без колебания, не задавая вопросов, ничего не требуя взамен, только с чертовым признанием в любви.

И все прошло просто идеально. Нет, он неправильно выразился — в жизни нет совершенства. Он как будто попал на небеса. Недаром французы называют это блаженное состояние le petit mort, маленькой смертью. Заниматься любовью с Меган было похоже на взрыв, когда все, что ты знал и чувствовал в прошлой жизни, воспламенилось и сгинуло в вечность; это была своего рода смерть, но смерть торжествующая. Ничего, что он испытывал до сих пор, не могло сравниться с тем, что принесла с собой эта благословенная ночь.

Девушка что-то пробормотала и потерлась лицом о подушку, улыбнувшись во сне. Этану до смерти хотелось притянуть ее к себе и обнять, прижать к сердцу, его руки дрожали от желания прикоснуться к ней, но он продолжал лежать неподвижно, продлевая свои мучения. Но затем его терпение лопнуло и он встал с кровати, чтобы не поддаться искушению.

Мег издала слабый звук протеста, протянув руку к тому месту, где только что лежал Этан. Но она не проснулась, почувствовав лишь во сне, что он ее покинул.

Вещи Этана бесформенной кучей лежали у его ног. Он быстро оделся, ни на миг не отрывая глаз от лица спящей Меган. Под ее подбородком он заметил розовое пятнышко, любовную метку, которую он оставил прошлой ночью. И ему вдруг страстно захотелось, чтобы этот знак любви остался с ней навсегда. Чтобы каждый раз, взглянув на маленькое пятнышко, она вспоминала о мужчине, который его оставил. Пускай она вернется в большой мир, снова будет распоряжаться своей жизнью и все, что с ней случилось в доме Этана, будет казаться ей далеким сном, — у нее останется хоть что-то на память о нем.

Налетел легкий ветерок и раздул легкий муслин занавесей, и те затрепетали вокруг Этана. Он почувствовал приближение рассвета, а с ним и раскаленного дневного светила. Прошло немало времени с тех пор, как его лицо согревали теплые солнечные лучи. Может быть, Сальваторе прав, и Этану следует вернуться на остров. Может быть, там он позабудет о ней навсегда.

Это не заняло много времени. Его пальцы проворно двигались, не обращая внимания на острую боль от сотен шипов. Мег продолжала спать, когда он вернулся в спальню и раздвинул легкие белые занавеси. Она лишь слабо улыбнулась во сне, когда он усыпал кровать лепестками сотен белых цветов, и их запах расплылся в комнате, смешавшись с ее собственным душистым ароматом и тяжелым, чувственным запахом секса.

Этану хотелось обладать ею посреди этого буйства сливочно-белых лепестков. Он хотел лежать с ней на ложе, усыпанном цветами, вкушая как ее тело, так и душу. Его желание было столь велико, что у него не осталось выбора. Он тихо вышел из комнаты.

Он прошел в комнату с компьютерами, снова окунувшись во тьму, приветствуя ее всем сердцем. Свечи давно выгорели, но Этан уверенно двигался во мраке, он без труда нашел высокое, похожее на трон кресло, и опустился в него. За ним повсюду следовал легкий цветочный запах, присущий Меган, казалось, он впитался в его кожу, волосы и руки. Снова очутившись в знакомой обстановке, Этан точно уяснил себе, что он должен предпринять. Он только не знал, хватит ли у него на это сил.

Он наклонился вперед, спрятав лицо в ладонях. Длинные волосы свелись вниз, скрыв Этана за душистым занавесом, пропитанным ее ароматом. Он задрожал от боли.

Меган осталась одна. Ее окружал запах цветов, и все же она чувствовала себя покинутой. Даже не коснувшись пустого места на кровати, она знала, что Этан ушел.

Комната купалась в коралловом свете близящегося рассвета. Мег села на кровати, поежившись от утренней прохлады, взгляд остановился на цветах. Ее охватило странное чувство, на глазах неожиданно выступили слезы. Стоило ей протянуть руку к шелковому белому лепестку, как на ее пальце блеснул золотом тяжелый перстень с изображением бога Януса.

Мег плотнее укуталась в покрывало. Она пыталась уверить себя, что для беспокойства нет причины. Все дело в том, что Этан не выносит солнечного света. Что с того, что она разглядела его лицо? Они занимались любовью в кромешной тьме, и тогда она вдруг поняла, что для Этана темнота значит намного больше, чем просто защита от внешнего мира. Он прятался во мраке вовсе не от Меган, он пытался скрыться от самого себя.

К тому же он оставил ей цветы. Целый сад цветов, душистое покрывало из лепестков, рассыпанных по кровати. Почему же ее не покидала тревожная мысль о том, что таким образом Этан хотел сказать ей последнее «прощай»?

С тех пор, как Мег поселилась в странном доме Этана, она потеряла ощущение времени. Ей нужно было успокоиться и попробовать заснуть, но сон бежал от нее. Тогда она подумала, что слишком счастлива, чтобы тратить восхитительные часы рассвета на бесполезный сон. Она не могла дождаться, когда же Этан снова придет и обнимет ее. Когда она сможет, наконец, к нему прикоснуться.

Обычно Сальваторе приносил ей завтрак поздним утром, а затем переводил ее в другую комнату. Судя по звукам, доносившимся из голодного желудка, время уже близилось к полудню, а старый слуга не появлялся, дверь в ее комнату была накрепко закрыта. Тогда Мег начали обуревать сомнения, появились первые ростки тревоги, омрачившие ее радостное настроение и отличное расположение духа.

В ярком дневном свете сад уже не выглядел столь загадочным. Белые цветы смотрелись просто и обыденно, а в пруду не переливалась алмазами полная луна. Меган вышла в сад и задумчиво оглядела высокую изгородь, примериваясь, не сможет ли перепрыгнуть через нее, когда в дальнем уголке промелькнул знакомый силуэт Джозефа.

Она осторожно пробиралась через буйные зеленые заросли, радуясь, что не надела одно из развевающися прозрачных платьев. Острые шипы розовых кустов цеплялись даже за ее плотные джинсы, а воздух был таким неестественно холодным, что Мег похвалила себя за то, что накинула теплый свитер.

Джозеф трудился возле большого куста белых роз, и казалось, не замечал ее приближения, но Мег была уверена в обратном. В течение долгого времени он отсутствовал в саду. То, что он появился именно сегодня, не могло быть простым совпадением.

Мег хотела взять его за руку, просто чтобы ощутить человеческое тепло, но ей удалось сдержать свой порыв. Несмотря на дружелюбное отношение и заботу, вокруг Джозефа всегда присутствовала некая аура «неприкосновенности». Поэтому Мег остановилась в нескольких шагах от старого садовника, потирая замерзшие руки и дожидаясь, когда же он обратит на нее внимание

Наконец, тот поднял голову, но выражение его лица осталось бесстрастным.

— Смотри, не обижай парнишку, — предупредил он.

— Парнишку? — недоуменно переспросила Мег.

— Этана. Я знаю, что он уже взрослый мужчина. Но не могу думать о нем иначе, как о ребенке.

Меган села на траву, скрестив ноги по-турецки. Земля была сухой, согретой полуденным солцем, и девушка удивилась, почему ее до сих пор пробирает ледяной холод.

— Неужели ты знал Этана, когда он был ребенком?

— Я был здесь, когда он родился. Я помню, как его мать закричала от ужаса.

— Люди не могут помнить того, что случилось столько лет назад.

— Неужели? — спросил Джозеф. — Разве ты до сих пор не поняла, что Этан не похож на других? Впрочем, это не имеет значения. Люди никогда не давали ему забыть об этом, всегда отвергали его, включая и родную мать. Не знаю, надолго ли его еще хватит.

— Я не отвергала его, — спокойно возразила Мег.

Джозей смотрел на нее долгое время, затем тяжело вздохнул.

— Настали очень тяжелые времена, Меган. Даже если ты готова дать Этану то, в чем он нуждается, я не уверен, что он сможет принять этот дар. Внутри него скопилось столько горечи, столько гнева, эти чувства сжирают его изнутри. Боюсь, он сам себя уничтожит, если его вовремя не остановить.

— Я не понимаю, — беспомощно сказала Мег.

Джозеф удрученно покачал головой.

— Жители Оук Гроув тоже не совсем обычны. Они всегда жили очень обособленно, идя на поводу у безумцев вроде пастора Линкольна. Они твердо верят в то, что Сатана существует, а Этан — его правая рука, и ничто в мире не сможет убедить их в обратном. Да и сам Этан старается досадить им при каждом удобном случае. Мне кажется, что дела зашли слишком далеко. Люди в городке начали терять над собой контроль.

— Я до сих пор не могу понять, к чему ты ведешь.

— Ты должна знать, что Этану принадлежит почти весь город. Это тянется из поколения в поколение. Сейчас Этан собирается передать две трети своих владений — а это почти сорок тысяч акров земли — в руки некоммерческой организации. Больше того, он хочет построить для них главный административный корпус и конференц-зал.

— Очень благородно с его стороны.

Джозеф грустно улыбнулся.

— Этан делает это вовсе не из благородных побуждений. Он давно себе уяснил, что такие высокие понятия, как честь, совесть и благородство плохо уживаются в современном мире. Он намерен построить здесь Центр Паранормальных Исследований. Иными словами, привести всех этих лживых теоретиков в царство дьявола. Они даже собираются разместить здесь общежития и целые поселения для тех, кто верит во всю эту сверхъествественную чепуху.

— О, Боже!

— Вот именно, — вздохнул Джозеф. — Может быть, где-то на севере страны или Восточном побережье такого рода организации и процветают. Но здесь, в глубинке, где люди видят проявления дьявольских сил в каждом лишнем чихе, — это равносильно самоубийству. Говорю тебе, местные жители дошли до ручки, они жгут здесь кресты почти каждую ночь.

— Каждую ночь? — у Меган закружилась голова.

— Каждую ночь. Они собираются перед домом и выкрикивают угрозы и проклятия от имени собственного мстительного бога. Этан не остановится, пока окончательно не сведет их с ума. А они не остановятся, пока не уничтожат Этана.

Меган почувствоала, как ледяная рука сжала ей сердце.

— Но почему?

— Потому что он винит их в смерти отца. Потому что месть — это единственное, что держит его на плаву. Посуди сама, что за жизнь он ведет? У него нет ни жены, ни детей. Все дни он проводит в кромешной тьме, и постепенно она стала его неотъемлемой частью.

— Неужели нет никого, кто бы поговорил с ним, убедил его в том, что нужно жить дальше?

— Сел делает все, что в его силах. Да только Этан не из тех, кто прислушивается к чужому мнению.

— А почему бы тебе не поговорить с ним?

Выражение лица Джозефа стало таким печальным, что Мег чуть не расплакалась от жалости. На какой-то миг ей вдруг показалось, что он очень похож на Этана — та же боль в глазах, так же обреченно опущены плечи…

— Он никогда не станет меня слушать.

Мег не стала расспрашивать старика, почему он так уверен в своих словах. Она подумала, что перед ней еще один человек, который предал Этана, может, когда тот был еще мальчишкой, а может, гораздо позже.

— Значит, это я должна с ним поговорить.

Джозеф задумчиво посмотрел на нее.

— Думаю, ты опоздала.

— Ты шутишь…

— Мне кажется, тебе следует уехать отсюда, как можно быстрее. Пока не случилась беда. Все зашло слишком далеко — горожане просто обезумели, они не будут прислушиваться к голосу рассудка. Если ты хочешь помочь Этану — уезжай поскорей.

— И не подумаю.

— Кажется, у тебя не осталось выбора, — сказал Джозеф. Он посмотрел в сторону раскрытого французского окна. В обрамлении белых занавесей там стояла Рут, на ее лице застыло выражение нетерпеливого любопытства.

Меган медленно поднялась на ноги. Ей не хотелось видеть никого, кроме Этана. Она повернулась, чтобы ответить Джозефу, но к ее изумлению, тот бесследно пропал. Должно быть, где-то в стене была потайная дверца с хорошо промасленными петлями, так что через нее можно было проходить туда и обратно совершенно бесшумно. Она постояла еще немного, уставясь на то место, где только что был садовник. Но вот появилось солнышко и пригрело ее, Мег повернулась и побрела по усыпанной белыми камешками аллее к ожидавшей ее Рут. Она шла, задумчиво крутя на пальце кольцо, не силах оторваться от него, как будто это был волшебный амулет против неких злых сил. А может быть, злые силы были здесь не при чем. Может, это просто болело ее разбитое сердце.

— Извини, что опоздал, — раздался в темноте голос Села. Этан не пошевелился. Он был настолько погружен в собственные мысли, что даже не заметил отсутствия старого друга.

— Который час? — спросил он, повернувшись на кресле и уставившись на маячивший во мраке силуэт Сальваторе.

— Около шести. Вечера. Твоя подружка, должно быть, уже рвет и мечет. Пойду-ка я отнесу ей что-нибудь поесть, а потом вернусь сюда.

— Что случилось? — резко спросил Этан, положив руки на стол.

Сел помедлил с ответом.

— Да так, небольшое происшествие в городе.

— Ты ушел вчера вечером и отсутствовал больше суток. Думаю, речь идет не о маленьком происшествии. Включи свет.

— Да брось, Этан.

— Включи свет, Селли.

За всю свою жизнь Сальваторе ни разу не ослушался прямого приказа. Когда в комнате зажглись лампы, Этан инстинктивно зажмурил глаза, давая им время освоиться с ярким светом. Потом медленно их открыл и, увидев избитое лицо Села, начал проклинать все на свете.

— Все не так уж плохо, Этан. Правда, вид довольно страшный, но боли почти нет, — сказал Сальваторе, осторожно двигаясь по комнате.

— Что случилось?

— На строительной площадке на меня напала толпа молодчиков. Все как обычно — куриной кровью они писали на машинах проклятия типа «Покайся или Сгинь!» — Он с отвращением покачал головой. — Скорее всего, это были прихвостни пастора Линкольна. А я почему-то замешкался и позволил захватить себя врасплох.

— И что они сделали?

— Да просто отдубасили меня, вот и все. Я вернулся бы скорей, но они сломали мне ребро. Поэтому я подумал, что надо бы его перевязать, но будь я проклят, если обращусь за помощью к этому вечно пьяному докторишке. Особенно после того, как заметил его среди толпы зевак.

— Я убью его.

— Успокойся, Этан. Видит Бог, мне пришлось пережить и не такое. Если бы я вел себя осторожней, то отделался бы легким испугом. — Он приблизился еще на шаг. — Ты уверен, что поступаешь правильно? Может, пора оставить этот проклятый городишко в покое? Собрать вещи и махнуть на остров Святой Анны? Ты можешь даже забрать с собой девушку, если захочешь. Но я твердо уверен, что нужно уносить отсюда ноги!

Этан покачал голвой.

— Слишком поздно, Селли. Все кончено.

— Что случилось, пока меня не было? — с подозрением спросил Сальваторе.

Этан посмотрел на него сквозь завесу волос.

— Ничего, — солгал он. За все десятилетия, которые Сел провел рядом с ним, сначала в качестве отца, потом учителя и телохранителя, он всегда говорил ему правду. А теперь вдруг солгал. Правда заключалась в том, что он не желал обсуждать того, что случилось ночью. Больше того, он не хотел, чтобы кто-нибудь вообще об этом знал. Память о драгоценном времени, проведенном в постели с Мег, навечно останется в его сердце, и будет принадлежать лишь ему одному.

Сел поверил ему на слово.

— И что дальше?

Этан откинулся в кресле и сложил кончики пальцев вместе. Его руки слегка дрожали.

— Ты отправишь ее домой.

— Когда?

— Как только сделаешь необходимые приготовления. Сегодня ночью, в крайнем случае, завтра.

— Значит, сегодня ночью, — сказал Сел. — Если ты уверен, что этого хочешь.

— Я уверен. Увези ее отсюда, Сел. Пожалуйста.

В его голосе прозвучали и боль, и горечь, но он не стал их скрывать от Села. Один раз он уже солгал старому другу — на большее у Этана просто не осталось сил.

— Считай, что ее нет, — спокойно сказал Сел и вышел из комнаты, думая о новом поручении. Этан ничуть не удивился. Сел был собственником — в течение многих лет он заботился об Этане, был в центре его внимания, поэтому ревниво относился к любому вмешательству в их дружеские отношения.

У Сальваторе были небольшие романтические приключения, продиктованные лишь заботой о здоровом образе жизни. Он с удовольствием помог бы Этану организовать такие же ни к чему не обязывающие встречи с какой-нибудь здоровой девицей, которая охотно посещала бы его в темноте, не задавая лишних вопросов.

Сальваторе невзлюбил Меган с первого взгляда, почему это случилось, Этан догадывался. Как Сел, так и Этан прекрасно сознавали, что с приездом Мег их жизнь изменится. Эта перспектива пугала как Сальваторе, так и самого Этана.

Он больше никогда ее не увидит. Нужно будет держаться из последних сил, чтобы не попросить Села узнать, что приключится с Меган в последующие годы. Известие о том, что она вышла замуж и завела детей, разобьет ему сердце. Но если он узнает, что она одинока и горюет о прошлом, будет еще хуже.

Может быть, еще рано думать о будущем. Кто значет, чем все может закончиться? Ему не нужно было смотреть на разбитое лицо Села, чтобы убедиться, что жители Оук Гроув окончательно сошли с ума. По его расчетам, так и должно было случиться. Рано или поздно им надоест жечь кресты. Тогда они придут сюда с горящими факелами, чтобы предать огню этот дом, как некую жертву своему мстительному богу. Этан надеялся, что в это время будет находиться в здании.

Бригады со строительными рабочими прибудут через два дня, чтобы приступить к возведению исследовательского центра. На этот раз жадные горожане отказались работать над его проектом — оказалось, даже у них лопнуло терпение. За последние два дня никто, кроме Рут, не приходил, чтобы работать по дому. Судя по всему, горожане готовились к решающей битве. Этан искренне надеялся, что все они сгинут в пламени пожара.

Вот и еще одна причина, чтобы убрать отсюда Мег. Он рассчитывал на то, что у него в запасе имеется еще несколько дней, но где взять гарантии? Он хотел, чтобы девушка была как можно дальше отсюда, когда случится неизбежное. Может быть, ей следует подумать об отложенной поездке в Европу.

Этан представил себе пятьдесят лет, которые ему предстоит прожить без Мег. Они растянулись перед ним бесконечной чередой одиноких дней, наполненных мучительными воспоминаниями. Если несчастные безумцы не подожгут дом, он сделает это сам.

Меган сидела посредине огромной кровати, прижав колени к груди, и дрожала. Она потеряла счет дням, проведенным с странном доме Этана Уинслоу, но в одном была совершенно уверена. Впервые за все время ее не перевели в другую комнату.

Она пыталась убедить себя в том, что это добрый знак, что Этан соскучится и скоро присоединится к ней на этом королевском ложе, но сама в это не верила. Отчаяние, как огромная зловещая птица, распростерла над ней свои черные крылья. Он больше никогда не придет к ней.

Мег не прикоснулась к еде, которую принесла Рут, и не обратила внимание на ее веселое щебетание. Она сама застелила кровать, чтобы скрыть доказательства того, что спала в эту ночь не одна. Ей не хотелось беседовать о том, что произошло, особенно с женщиной, которая тоже делила постель с Этаном Уинслоу.

Она понимала, что ведет себя глупо и нечестно по отношению к бедной женщине, но ей не хотелось ни видеть Рут, ни говорить с ней. Она никогда не думала, что будет мучиться от ревности. Но мысль о том, что Этан тоже занимался любовью с Рут, сводила ее с ума.

Тем не менее в глубине души Мег была уверена в том, что неправа. Может быть, у Этана и были в свое время отношения с Рут, но они носили скорее деловой характер. Быть может, он даже занимался с ней любовью, но в этом не было ничего схожего с тем, что он пережил вместе с Мег. Несколько часов, проведенных в ее объятиях, значили для Этана гораздо больше, нежели годы, проведенные с Рут. Мег не понимала, откуда взялась такая непоколебимая уверенность, но знала, что права.

Она раскачивалась на кровати, обняв колени руками и прижав их к груди. Спустилась ночь, но она не зажгла лампу. Если будет светло, Этан не придет. А он был ей так нужен, тело Мег трепетало от неутоленного желания, сердце тяжело билось в груди. Все, что она могла — это сидеть, ждать и пытаться совладать с чувством страха.

Мег услышала, как в двери повернулся ключ, и тревога ее усилилась. Этану не нужен был ключ. Она сжалась в комочек и опустила голову, страшась встретиться лицом к лицу с неизбежным.

В комнату проник свет из коридора, и она различила в полумраке неясный силуэт.

— Собери свои вещи, — угрюмо сказал Сел, в его голосе звучала неприкрытая враждебность.

Она окинула взглядом его избитое лицо и гневные глаза.

— Ты хочешь перевести меня в другую комнату? — с надеждой спросила она. Неужели он отведет ее в комнату Этана, в его постель, и она всегда будет с ним рядом? Пожалуйста, Господи, сделай, чтобы так и было.

Сел покачал головой.

— Сегодня ночью ты уедешь, вернешься назад к беспечной жизни.

Она не могла пошевелиться.

— Каким образом?

— Я достал автомобиль, бензина в нем хватит, чтобы довезти тебя, куда нужно. Завтра утром ты будешь думать обо всем, что случилось с тобой, как о ночном кошмаре.

— А если я откажусь уезжать?

Он уставился на нее в недоумении.

— С тех пор, как ты сюда приехала, ты только и делала, что стонала, жаловалась и умоляла тебя отпустить. Считай, что твое желание сбылась.

— А если я откажусь уезжать? — снова спросила она.

— Тогда я отнесу тебя в машину и доставлю в ближайший аэропорт. Ты никогда не сможешь найти дорогу назад. А если и найдешь, то скорее всего, будет слишком поздно.

— Слишком поздно?

— Либо все это место провалится в ад, или все мы. Пойми, девочка, ты ему не нужна. Этан закончил играть с тобой в кошки-мышки. Он хочет, чтобы ты уехала.

Мег боялась шелохнуться, буря боли и гнева готова была поглотить ее душу. Чувство гнева одержало верх.

— Когда?

— Мне нужно подготовить машину, заправить ее бензином. Я вернусь за тобой через час. И не думай, что сможешь найти Этана. Этот дом — настоящий лабиринт, новичку здесь легко потеряться. Этан не хочет тебя видеть, и он ни за что не изменит своего решения. Хочешь ты или нет, тебе придется уехать. Так что будь готова.

Сальваторе вышел, громко хлопнув дверью.

Мег дождалась, пока в коридоре не смолкли его тяжелые шаги. Затем соскочила с кровати, не в силах унять гневного чувства, клокотавшего в груди.

Трясущимися руками она сорвала с себя просторное платье и натянула джинсы и свитер. Значит, Этан решил, что может отделаться от нее? Он похитил ее, запер в своем доме, занялся с ней любовью, а потом решил, что может вот так просто взять и отослать ее домой без единого слова?

Его ждет горькое разочарование. Никогда в жизни Мег не страдала из-за того, что ей дали отставку после первой же ночи любви и не собиралась этого делать ради своего призрака. Если Этану не терпится избавиться от Мег, пускай он скажет об этом сам.

Мег не сомневалась, что без труда отыщет хозяйскую комнату среди хитроумного сплетения коридоров. По отношению к Этану у нее выработалось особое шестое чувство, которое дожно было привести ее прямиком к нему. Он должен поговорить с ней, и не в привычной темноте, а включив свет. Пускай посмотрит ей в глаза и скажет, чтобы она уезжала. И может быть, она так и сделает.

Глава четырнадцатая

Этану казалось, что он слышит раскаты далекого грома, который бушевал где-то там в вышине, над толщей стали и бетона, дерева и пластика. Один-одинешенек, он сидел в кромешной тьме в самом центре нелепого дома и ждал, когда же она уедет.

Он не сомневался, что точно узнает, когда именно Мег переступит порог его дома. Потому что она унесет с собой его сердце, и тогда боль, которая сейчас осторожно перекатывалась под кожей, заполонит каждую клеточку его тела, ослепит его и вытеснит все разумные мысли из головы. Он и дальше будет сидеть во тьме и понемногу умирать от тоски.

Он не был столь наивен, чтобы полагать, что ее отъезд обойдется без всяких сложностей. Наверняка, ее будут грызть противоречивые чувства. С одной стороны, ей во что бы то ни стало хотелось покинуть странный дом, это было ее заветной мечтой с самого первого дня. С другой стороны, Этан прекрасно осознавал, что прошлой ночью между ними произошло нечто особенное. Он прочел это в ее невероятных голубых глазах, увидел в уголках дрожащих губ, услышал в тихом, беспомощном признании в любви.

Она с этим справится, упрямо подумал Этан, стараясь совладать со своими чувствами, призывая на помощь железную выдержку. Просто она временно подпала под влияние старого дома, его обитателей и необычных обстоятельств. Как только она вернется к своей прежней жизни, яркому солнцу, шуму больших городов, она тут же поймет, как крупно ей повезло.

Может быть, и для него еще не все потеряно, и он тоже сможет каким-то образом пережить все напасти. Он прислушается к доброму совету Села и покинет город, оставит мысль о мести, распрощается с Джозефом и Рут и вернется на остров. И никто не будет глазеть на него, да что там — даже не посмотрит дважды, и он сможет греться на солнышке, плавать в океане, дышать соленым морским воздухом и ощущать, как легкий тропический бриз мягко обвевает кожу. Там нет безжалостно палящего солнца, наоборот, его лучи ласковы и нежны, а ночи полны мира и тепла.

Но кого он старался обмануть? Ведь ему не нужны были ни морские бризы, ни солнце, ни вода. Он не нуждался ни в чем, кроме того единственного, чего не мог получить. Меган Кэри.

Он откинулся на спинку кресла и в непроницаемой тьме закрыл глаза. Пускай она уезжает побыстрей, взмолился он к далекому Богу, в которого давно не верил.

Меган безнадежно затерялась в огромном доме. А ведь она была уверена, что найдет Этана. Она всегда превосходно ориентировалась на местности, к тому же ее столько раз провожали в его логово, что не сомневалась — найти Этана не составит большого труда.

Вместо этого она все дальше и дальше углублялась в недра огромного старого дома, блуждая по бесконечным коридорам, которые попеременно освещались то газовыми, керосиновыми или шахтерскими лампами, то свечами, то тусклым электрическим светом. До тех пор, пока не оказалась в кромешной тьме. Ей казалось, что она слышит какие-то непонятные скребущиеся звуки. Крысы, вспомнила она слова Сальваторе, сказанные им в первый день ее приезда, но ведь тогда она не знала, правду он говорит или нет. Но стоя одиноко посреди темного незнакомого коридора, она потеряла всякие сомнения на этот счет.

А еще она распознала противный писклявый звук, сопровождавшийся хлопаньем множества крыльев. Летучие мыши! Она нервно провела рукой по спутанным волосам. Неужели летучие хищники действительно норовят вцепиться человеку в волосы? И правда ли то, что они любят ползать по одежде?!

Мег все еще различала тусклый свет в самом конце похожего на мрачный туннель коридора, ведущего в недра здания. Вдалеке послышались раскаты грома, и Мег не смогла сдержать нервного смешка. Ей бы стоять здесь в белой развевающейся одежде со свечой в руке — точь в точь как идеальная героиня в классическом романе ужасов! Да только готические героини не носят ни джинсов, ни блузок, не говоря уже о кроссовках. А еще их не душит ярость из-за того, что их бессовестным образом соблазнили и бросили. Этан насмехался над ней, называя героиней-девственницей. Но сейчас на ее месте оказалась рассерженная и весьма решительная женщина.

Меган не сомневалась только в одном. Она не покинет этот дом до тех пор, пока сам Этан не скажет ей об этом.

Она не знала, когда чувство беспокойства сменилось страхом, а затем переросло в панику. В довершение всего, раздался оглушительный раскат грома, который, казалось, потряс до основания не только огромный дом, в котором стены заходили ходуном и задребезжали окна, но и саму Меган, у которой зуб на зуб не попадал от страха. Последний огонек света внезапно погас, и она пронзительно закричала, с ужасом сознавая, что осталась в кромешной тьме наедине с полчищами крыс и летучих мышей.

Не зная, что ждет ее впереди, Мег боялась идти дальше по темному коридору, продолжая упрямо отмахиваться от своего не на шутку разыгравшегося воображения. Она присела на корточки возле каменной стены и прижала колени к груди. Ей было очень-очень холодно. И одиноко.

Этан, подумала она, призывая его в приступе отчаяния и тоски. Этан, мне страшно.

А потом не было ни света, ни звука, только легкое движение воздуха — и вот его ладони на ее руках — она знала, что это не может быть никто другой, только Этан — и он помогает ей подняться на ноги и до боли сжимает в кольце своих сильных рук.

Но Меган было все равно. Рыдая от облегчения, она прильнула к нему, обвила руками за шею и, приподнявшись на цыпочках, нашла его губы.

Он попытался было уклониться, но она запустила руки в его длинные волосы и удержала на месте, заставив принять ее отчаянный поцелуй. И Этан не смог сдержать себя, он ответил Мег поцелуем, в котором слились гнев и отчаяние.

Она провела руками по его телу. На нем была свободная рубашка, и Мег без дальнейших раздумий дернула за ворот, от этого резкого движения пуговицы разлетелись в стороны, полы рубашки разошлись, обнажив его теплую гладкую кожу. Она оторвалась от его рта и прикоснулась губами к мощной груди, в то время, как ее руки боролись с застежкой на ремне его брюк.

Когда она опустилась перед ним на колени, Этан застонал от боли и наслаждения, но затем его пальцы болезненно вонзились ей в плечи, он рывком поднял ее на ноги и прижал к стене.

— Не надо, — сказал он, вложив в одно слово все свое отчаяние.

Меган дрожала от нетерпения и желания. Она жаждала прикоснуться к Этану, прижаться лицом к его голому животу, приласкать его ртом. Ей хотелось подарить ему ласки, на которые она раньше не решалась, любить его всеми возможными способами. А еще она боялась… боялась…

— Не отсылай меня домой, — в отчаянии прошептала она. — Не надо. Ты же не хочешь, чтобы я уехала. Я знаю, что не хочешь.

Пальцы на ее плечах на мгновение сжались, причинив ей боль, но потом они отпустили ее, и Этан отступил в темноту коридора.

— Ты ничего не знаешь, — сказал он, казалось, каждое слово дается ему с огромным трудом. — Игра окончена. Возвращайся в свой маленький безопасный мирок, к любовникам, к отцу. Забудь про это место. Забудь обо мне.

— Я не могу. Этан, я люблю…

— Нет! — резко оборвал он ее. — Все окончено, Меган. Я получил то, что хотел. А сейчас я хочу, чтобы ты уехала.

Это правда, устало подумала она. Он говорил то, о чем думал. И голос у него был такой бесстрастный, суровый, а невыносимое чувство страстного томления, рвущееся у нее из груди, видимо, принадлежало ей одной.

Стена за ее спиной была холодной и твердой. Мег слышала, как где-то высоко над ними бушует гроза и знала, что ее выбор очень прост. Она может броситься к его ногам. Или броситься бежать.

Но ведь она уже умоляла его, и это ни к чему не привело. Без сомнения, он мог без труда разглядеть в темноте ее белое, заплаканное лицо, глаза, полные сожаления и горечи. В то время как она не видела перед собой совсем ничего.

Казалось, молчание между ними протянулось в бесконечность. Но затем Мег решила положить ему конец. Она не видела Этана, но знала, где именно он стоял в темноте. Подойдя ближе, она взяла его искалеченное лицо в ладони и прижала к себе.

— Будь ты проклят, Этан, — всхлипнула она.

По ее лицу текли слезы, а она с безнадежным отчаянием целовала его холодные безответные губы. Потом, когда Мег почувствовала, что он протягивает к ней руки, она резко оттолкнула его и бросилась бежать.

Казалось, что чувство, которое помогало ей находить правильное направление, снова вернулось к ней. Мег быстро достигла викторианской части дома, пробежала через прихожую с вычурной мебелью, открыла входную дверь и выскочила на крыльцо. Она надеялась, даже молилась, чтобы дверь оказалась запертой на ключ точно так же, как надеялась и молилась, что Этан последует за ней по бесконечным коридорам. Но этого не случилось. Он не стал преследовать ее. И дверь легко открылась под напором ее дрожащих пальцев, выпустив Мег в грозовую ночь.

Снаружи было черным-черно, полную луну скрывали плотные зловещие тучи. Мег слышала завывание ветра, раскат грома, шум деревьев. Вспышка молнии расколола небо пополам, осветив машину, стоявшую прямо перед крыльцом.

Она не сомневалась, что найдет в ней свои чемоданы. В замке зажигания непременно будет торчать ключ, а бак для горючего будет заполнен под завязку. Таким образом, круг замкнется, ее отъезд будет делом решенным.

Снова вспыхнула молния и тут же раздался оглушительный раскат грома, Мег закрыла глаза, чувствуя, как ее тело вибрирует от боли. Ей казалось, она слышит, что Этан зовет ее, но не обратила на это внимания. Скорей всего, она принимала желаемое за действительность. Он отослал ее прочь, и у нее не было иного выхода, как сесть в машину и уехать.

Нельзя было медлить ни минуты. Она сбежала вниз по ступеням и вскочила в машину. Стоило ей повернуть ключ зажигания, как двигатель завелся, и последняя ее надежда рухнула. Нужно ехать. Разве что милостивый Боже сжалится над ней и повалит дерево прямо перед машиной, чтобы остановить ее нежеланное бегство.

Вспышка молнии осветила грозовой ландшафт, и Мег увидела, как деревья согнулись под порывом бури. Но они тут же выпрямились, и девушка поняла, что несмотря на боль в сердце, на бескрайнее отчаяние, ей все же придется уехать.

Слезы струились по ее лицу, пока она старалась вырулить с подъездной дороги. Начался дождь, его крупные капли яростно забарабанили по переднему стеклу, мгновенно скрыв все, что находилось за светом от фар. Ослепленная слезами, Мег не обращала внимания на окружающее, она резко повернула рычаг, взяв резкий старт; из-под колес машины во все стороны полетели комья грязи.

Меган. Прозвучало не просто ее имя, это был крик отчаяния, похожий на рык смертельно раненного животного. Он отозвался не в ушах, а в ее сердце, наполняя ее нестерпимой болью, разрывая на части ее душу. Меган, кричал он, если ты меня покинешь, я умру. Меган, взывал он к ней.

Она резко нажала на тормоза, но машина продолжала свой ход, медленно сползая по скользкой дороге в наполненную водой обочину. Фары безумно мигали сквозь завесу дождя, но Мег ни на что не обращала внимания, она выбралась из машины и бегом бросилась назад, к Этану.

Она не стала возвращаться в дом. На этот раз она прислушалась к своему сердцу, которое знало, где найти любимого. Она свернула налево, с трудом продираясь сквозь заросли сада, сквозь ветви кустов и деревьев, цеплявшихся за волосы и царапавших заплаканное лицо. Один раз она поскользнулась и упала в жидкую грязь, выругавшись сквозь зубы, потому что это замедлило ее бег. Но она тут же поднялась на ноги и снова бросилась бежать; сердце отчаянно билось в груди, но она упрямо продолжала бежать к Этану, подгоняемая его призывом, полным боли и тоски.

Он стоял посреди незнакомого ей сада. Она остановилась возле входа, все еще не видя Этана, но уверенная в том, что он находится где-то неподалеку, но вот сверкнула молния и осветила высокую фигуру. На нем были черные брюки и белая рубашка, которую она недавно пыталась сорвать с него; теперь, намоченная дождем, она плотно облепила его мощную грудь. Этан поднял лицо вверх, навстречу гневным небесам, длинные черные волосы влажным водопадом струились по спине, а прекрасную половину лица исказила гримаса отчаяния. Но вот он повернулся к ней, и Мег увидела обе стороны его лица, в которых слились тьма и совершенство, и прочла в его глазах глубокую печаль, и желание, и любовь.

— Меган, — закричал он, и на этот раз она услышала его наяву.

Она бросилась через заросли мокрого сада прямиком в объятия Этана, который так неистово прижал ее к себе, что, казалось, у Мег захрустели косточки. Он покрыл ее лицо жадными поцелуями, смешанными со слезами и дождем, а она отвечала ему, еще сильней прильнув к мощной груди.

— Не слушай меня, — прошептал он ей на ухо. — Не покидай меня. Если ты уйдешь, я умру.

— Я никогда не покину тебя.

— Я хотел тебя отпустить. Видит Бог, я старался, как мог. Я знаю, что должен был…

— Молчи, — сказала она, закрыв ему рот поцелуем. — Ты не можешь заставить меня уехать. Где бы ты ни был, я услышу твой зов и приду к тебе. Пойми, от меня не так просто избавиться, Этан. Я люблю тебя. И это навсегда.

А дальше слова были уже не нужны. Мег спустила разорванную рубашку с его плеч, покрывая влажную кожу быстрыми поцелуями, пробуя на вкус его холодное от дождя тело, пока руки справлялись с застежкой на ремне его брюк.

Прошлой ночью он не позволил ей прикасаться к себе. Теперь же, грозовой ночью, посреди залитого дождем сада, он покорно стоял, запустив руки ей в волосы, пока она целовала его, пробовала на вкус, ласкала, и с его губ срывались короткие слова то ли проклятия, то ли мольбы. Она чувствовала жар в его теле, как его подхватывает и несет волна наслаждения; когда же терпеть не хватило сил, Этан рывком поднял Мег на ноги, прильнул к ее губам жарким поцелуем и подхватив на руки, понес в дом.

Мег понятия не имела, где они находятся, но ей было все равно. Как только за ними закрылась дверь, Этан опустил ее на пол и начал срывать с нее одежду. Она попыталась было помочь Этану, но не смогла: так сильно дрожали руки. Все, чего она хотела — это целовать и ласкать его тело, обладать им, обладать самой душой Этана, пока между ними не останется никаких тайн, ничего, что бы могло их разделить.

Наконец, она была обнаженной, с телом, влажным от пота и дождя, дрожавшим от страха и желания, и Этан, тоже нагой, с таким же влажным от дождя и пота телом, подхватил ее на руки, прислонив к невидимой во мраке стене, и вошел в нее с такой неистовой силой, что с губ Меган сорвался крик, исполненный внезапного, острого наслаждения. Она обвила его ногами за талию, чувствуя, как он движется в ней туда и обратно, туда и обратно, как будто им овладели демоны, целуя и шепча ей на ухо слова любви, то нежные и ласковые, то откровенно бесстыдные, подливая масло в огонь ее страсти, позволяя ему разгореться еще жарче, пока Мег не стало казаться, что еще чуть-чуть — и она взорвется от силы его толчков, от силы его любви.

И, наконец, это случилось, снова и снова ее несли на себе волны нестерпимого наслаждения, вокруг нее сомкнулось безумие, оно билось в ее мозгу, в ее сердце, словно крылья невидимых ангелов. Потом Меган почувствовала, как Этан взорвался внутри нее, наполнив ее тело горячим влажным источником жизни.

Этана так трясло, что он не мог и дальше ее удерживать. А Мег ослабела настолько, что ноги ее не держали. Вместе они опустились на пол, не выпуская друг друга из объятий. Он прижал ее к себе властным жестом собственника, но при этом руки его оставались нежными и заботливыми. Мег опустила голову ему на плечо, и с ее губ сорвался глубокий судорожный вздох: сил говорить у нее не осталось. Все было внове для нее — и эти чувства, и потребности, и желание. И лежа возле него в темноте, в безопасном кольце его рук, все еще дрожа после их безумного слияния, спаявшего воедино их тела и души, Мег вдруг поняла, что желание вовсе не угасло, и она по-прежнему хочет этого необыкновенного мужчину. Ей хотелось снова заняться с ним любовью, причем всеми возможными способами. Она хотела изведать с ним все, что возможно, снова сгорать в любовном экстазе. Ей отчаянно хотелось прижаться к нему и дать волю слезам, которые жгли ей глаза. А еще ей хотелось шутить и смеяться вместе с ним, и нарожать ему детишек, и излечить его душу…

— Мы… будем спать… на полу? — спросила она дрожащим голосом.

Он долго молчал, гладя ее плечо движениями одновременно и сильными и нежными, что само по себе было очень возбуждающим. Наконец, он сказал:

— Только до тех пор, пока я не наберу достаточно сил, чтобы добраться с тобой до кровати. Ты способна выжать из мужчины все соки, Меган.

Она тихо рассмеялась.

— А что мы будем делать, когда доберемся, наконец, до кровати?

Его рука лениво прошлась по ее шее, затем приподняла лицо Мег за подбородок, и Этан коснулся ее губ.

— Думаю, мы снова займемся любовью. А может, ты позволишь мне соснуть часок-другой.

— Ты хочешь спать?

Теперь настала очередь Этана рассмеяться.

— И не надейся.

Она почувствовала, как напряглись его мускулы, и в следующее мгновение Этан подхватил ее на руки, и Мег показалось, что она стала легкой, как пушинка, которая плывет в темноте, неведомо куда, пока Этан не положил ее на кровать. В комнате царила кромешная тьма, изредка прорезаемая вспышками молний. Она почувствовала, как Этан сел рядом с ней, и открыла было рот, чтобы задать ему вопрос, но потом раздумала.

Да только Мег забыла, что он прекрасно видит в темноте, и ее движение не прошло незамеченным.

— Чего ты хочешь? — спросил он. — Я сделаю все, что в моих силах.

Жаркое желание снова начало шириться внутри нее, собираясь сначала между ног, затем поднимаясь выше — от живота до грудей, грозя охватить не только ее тело, но и душу. Мег боялась спугнуть Этана, но она просто обязана была задать этот вопрос.

— А мы можем заняться любовью при зажженном свете?

В комнате воцарилась мертвая тишина. Казалось, притих даже дождь за окном, исчезли отзвуки далекого грома, и на мгновение Мег почудилось, что Этан тоже исчез, снова укрылся в своем подземном логове, чтобы уже никогда его не покидать. Он не произнес ни слова, но она чувствовала, как сомнения гложат его душу, и прокляла себя за свой глупый вопрос, но отступать не стала.

Кровать прогнулась, пружины на ней распрямились, и Мег подумала, что Этан встал, чтобы уйти. Но потом в комнате вспыхнул яркий свет, который безжалостно полоснул ее по глазам. От неожиданности Мег вскрикнула и закрыла их ладонями, но Этан медленно развел ее руки в стороны.

Она быстро заморгала, пытаясь привыкнуть к яркому свету. А потом подняла глаза на Этана, который стоял не двигаясь, с непроницаемым выражением на лице.

Шрам был таким, каким она его запомнила, он по-прежнему превращал лицо Этана в трагическую маску необычайной красоты. Однако она не знала, что он тянется дальше, вдоль шеи и плеча, затем спускается вниз и заканчивается на уровне бедра. Сморщенная темно-красная кожа родимого пятна странно смотрелась рядом с золотистой кожей остального тела, лишь подчеркивая резкий контраст между тем и другм, а под всей этой необычной поверхностью перекатывались стальные мускулы сильного стройного тела.

И это было самое эротическое зрелище, когда-либо виденное Меган.

Все еще ослабевшая и дрожащая, она приподнялась на кровати и наклонившись к Этану, прижалась к его губам. Потом поцеловала метку на его шее, провела языком по плечу, захватила зубами плоский сосок, проложила дорожку поцелуев от его живота к бедру. Все это время Этан сидел молча, не двигаясь.

Она вопросительно посмотрела на него, не зная, хочет ли он, чтобы она продолжала свои ласки. А может быть, она разочаровала его глупой просьбой и своими дальнейшими действиями. Слишком поздно до нее дошло, что яркий свет не только выставил на обозрение искалеченное тело Этана. Он также явил во всей красе лишние пять килограммов ее собственного веса, пышные бедра, круглую попку — ну и все остальное. Меган потихоньку натянула на себя простыню, понимая, что на лице у нее отразилось сомнение в своей неотразимости.

Этан криво усмехнулся.

— Ты права, — сказал он глубоким чарующим голосом. — При ярком свете все видится иначе, особенно для такой красавицы, как ты.

— Я не… — начала было Меган, приготовившись к перечислению своих недостатков. Но Этан закрыл ей рот поцелуем, устроившись поудобней рядом с ней. И она вдруг поняла, что лишние килограммы не имеют никакого значения. Раз Этан уверен, что она прекрасна, значит, так и есть на самом деле.

На короткое время они заснули, потом проснулись и снова занялись любовью. И снова заснули, и снова проснулись. Яркий свет электрической лампы смешался с наступающим рассветом, наполнив комнату мерцающими серыми бликами. Меган устроилась поудобней в руках Этана, но спать ей не хотелось. Она огляделась вокруг.

Этой комнаты она прежде не видела. Простыни были жемчужно-серыми, стены такого же приглушенного оттенка, на полу лежал роскошный восточный ковер серо-розового оттенка. Повсюду были подсвечники — на стенах, трюмо, а возле кровати, подобно средневековой башне, возвышалась огромная стопа книг. Было очевидно, что эта спальня принадлежит Этану. Мег внимательно оглядела стены, приметив на гладкой поверхности картину, которая по какой-то причине привлекла ее внимание. Она осторожно высвободилась из объятий спящего Этана и присмотрелась к ней повнимательней.

Портрет изображал обнаженную натуру во весь рост. И это, несомненно, была сама Меган. Этан нарисовал ее по памяти, увековечив на полотне бравый стриптиз, устроенный Мег перед видеокамерой. Ему удалось точно передать ее гнев, вызов, каждую выпуклость роскошного тела. Больше того, он сумел разглядеть в ней хрупкую уязвимость. В манящей глубине ее больших глаз он прочел призыв прийти к ней. И подарить любовь.

Конечно, Этан проснулся.

— Тебе нравится?

— Это ты нарисовал?

— Неужели ты думаешь, что я позволил бы кому-то другому увидеть тебя в таком виде?

— Ты заставил Села солгать мне. Почему?

Она знала ответ, но должна была услышать его из уст самого Этана.

— Я хотел, чтобы ты разозлилась и уехала. И таким образом твоя власть надо мной сразу бы исчезла.

— И это сработало?

— А ты как думаешь?

Она снова взглянула на портрет, на храбрую женщину, которой она всегда хотела быть.

— Мне кажется, ты влюблен в меня по уши. Я думаю…

Ее слова были прерваны громким стуком в дверь. Взвизгнув, Мег натянула на себя простыню и спряталась за Этаном.

— Какого черта дверь заперта на ключ? — раздался встревоженный голос Села.

— Потому что мне захотелось ее запереть, — холодно ответил Этан, прижав Мег к себе поближе. — Чего тебе?

— У нас куча проблем. Во-первых, — и это самая малая из них — девица вчера не уехала. Скорее всего, она бродит где-то неподалеку, напрашиваясь на неприятности. Машина стоит на обочине с зажженными фарами. Батарея села, и понадобится уйма времени, чтобы…

— Ты сказал, что это самая малая из всех проблем, — напомнил ему Этан, в то время как его рука пробралась под простыню и нежно погладила Меган по спине.

— Да, рано или поздно девчонка все равно объявится. Все дело в Рут.

Рука Этана замерла на месте.

— А что случилось с Рут?

— Ее отвезли в больницу в Миллерс Форк. Берт сказал, что состояние у нее стабильное, но он останется дежурить возле нее.

— Что с ней случилось? Кто отвез ее в больницу?

— Ее отвез Берт. Док был в стельку пьян, поэтому толку от него не было, что же касается остальных… — по ту сторону массивной двери раздался судорожный вздох. — Они побили ее камнями, — сказал Сел сдавленным голосом. — Пастор Линкольн втемяшил всем в голову, что Рут — вавилонская блудница, которая предается разврату с Сатаной, живущим перед самым их носом, и они забросали ее камнями.

Лицо Этана приняло обычное непроницаемое выражение. Он резко сел на кровати.

— Она пострадала из-за меня.

— Нет, Этан. Они поступили так, потому что озлоблены, глупы и безумны, — быстро сказала Мег, положив руку ему на плечо. Он не отстранился, а просто сидел и молчал. Мег забыла о том, что Сел не знал о том, что она находится в спальне Этана.

— Она ведь там с тобой, правда? — произнес, наконец, Сел. В его голосе звучало явное неодобрение и что-то еще, чего Мег не смогла понять.

— Да, — сказал Этан.

Последовала долгая пауза.

— Тогда держи ее поближе к себе. Кто знает, на что еще способна эта толпа безумцев. Они уже отведали крови, поэтому всякое может случиться. А может, они настолько напуганы, что залегли пока на дно. У нас как раз хватит времени, чтобы выбраться отсюда. Что скажешь?

Этан посмотрел на бледное перепуганное лицо Мег. Он протянул руку и отвел прядку волос с ее лба.

— Хорошо, — сказал он. — Я уеду.

Меган, услышав в его голосе горечь поражения, задалась вопросом, уедет ли Этан один. Или возьмет ее с собой.

Глава пятнадцатая

Затем Этан ее покинул. Мег и не надеялась на то, что он останется с ней. Не говоря ни слова, он поднялся с постели, двигаясь с неосознанной грацией, и исчез в соседней комнате, где, судя по всему, находилась ванная.

Тяжело вздохнув, она тоже встала с кровати, подхватила с пола жемчужно-серое покрывало и обернулась в него наподобие тоги. Подойдя к двери, ведущей в коридор, она повернула ключ в замке, готовясь встретиться лицом к лицу с недовольным Сальваторе.

При свете дня он выглядел довольно скверно. Синяки и царапины, покрывавшие его лицо, приобрели синюшный оттенок. Мег справедливо отнесла их на счет неудачного столкновения с толпой все тех же оголтелых горожан. Сел был совершенно прав, чем раньше они отсюда выберутся, тем лучше.

— Извини, что так получилось с машиной, — смущенно сказала девушка.

Он молча смотрел на нее.

— Нужно было выбираться отсюда, пока была возможность, — сказал он наконец, угрюмо сдвинув брови.

Мег посмотрела на плотно закрытую дверь ванной.

— Я не могла, — сказала она скорее для себя, чем для него.

Сел проследил за ее взглядом.

— Да, — согласился он. — Думаю, не могла.

Он прошел мимо нее, стараясь не задеть, но Мег чувствовала, что он не одобряет ее поведения.

— Я принес чемоданы обратно к тебе в комнату. Может, ты захочешь переодеться. — Его взгляд прошелся по ее фигуре, задрапированной в покрывало. — К тому же, нам с Этаном нужно кое-что обсудить.

— Хорошо.

Спорить ей не хотелось. Кроме всего прочего, она отчаянно нуждалась в горячем душе и перемене одежды. Может быть, после она не будет чувствовать себя такой слабой и беспомощной. Нужно признаться, что Меган не привыкла чувствовать себя беспомощной, хотя вряд ли могла что-нибудь предпринять в данных обстоятельствах. Она поддалась эмоциям и перестала контролировать ситуацию, больше того, она не могла никоим образом влиять на исход событий. Она оказалась в полной зависимости от человека, который был столь же таинственным, сколь и притягательным.

— Просто поворачивай все время направо — и попадешь в свою комнату, — проворчал Сел, почувствовав, что она колеблется. — Судя по тому, как ты легко оказываешься там, где тебя не ждут, ты не заблудишься. И ради всего святого, сиди в комнате и не высовывайся. Этан будет знать, где тебя найти. А я снова наведаюсь в город, чтобы разузнать, чего ожидать в ближайшем будущем. И мне бы не хотелось, чтобы ты слонялась по округе, если вдруг пастору Линкольну снова вздумается направить тебя на путь истинный.

Меган поежилась от страха.

— Я останусь в комнате. По крайней мере до тех пор, пока Этан не придет за мной.

Сальваторе промолчал, но его кривая ухмылка не придала ей уверенности.

Этан за ней не пришел. Мег придумала для этого кучу объяснений. Наверное, он очень устал после их бессонной ночи. Ей удалось проспать несколько часов, и она проснулась в надежде, что застанет его возле себя на кровати с легким муслиновым пологом. Но когда Мег очнулась от кошмара, потная, с тяжело бьющимся сердцем, она оставалась по-прежнему одна в сгущающемся сумраке комнаты.

Вернулась гроза, где-то вдалеке слышались ее глухие раскаты, и снова поднялся ветер. Девушка встала с кровати, потянулась, разминая затекшие мускулы, и подошла к французскому окну. В саду, утопающем в белых цветах, было пусто — нигде не было видно старого садовника, колдующего над душистыми растениями. Надо бы не забыть спросить Этана про старика. По какой-то причине, пока Этан находился рядом с ней, она могла думать только о них двоих. Все остальное отодвигалось на задний план, теряло свою значимость. Мег осмотрелась по комнате, тщетно надеясь увидеть хоть что-нибудь из еды. Она не помнила, когда ела в последний раз. Все то время, что она находилась в доме Этана, вопрос с пищей оставался на втором плане, но теперь у нее вдруг проснулся волчий аппетит.

Во время странствий по нелепому дому Меган никогда не наталкивалась на нечто, хоть отдаленно напоминавшее кухню. С другой стороны, она ее и не искала. Вполне возможно, что ее повышенное чувство правильного направления поможет найти сыр и печенье так же безотказно, как оно всегда помогало найти Этана. Хотя все может оказаться куда сложней. Ее потребность в Этане была куда сильнее, чем потребность в хлебе или воде. Без него она просто не могла жить, не могла дышать.

Может быть, стоит поискать Этана и вместе с ним совершить набег на кухню. Если бы она нашла подходящую посуду, то смогла бы приготовить неплохой омлет. Мысль о том, чтобы готовить для него еду показалась ей очень заманчивой. И в тоже время совершенно нереальной.

Дверь в коридор оказалась наглухо закрытой. Она недоверчиво уставилась на нее, отказываясь поверить в то, что прошедшая ночь ничего не изменила в их отношениях с Этаном. С другой стороны, Сел мог запереть дверь по собственной инициативе. Скорее всего, Этан сейчас ломает голову над тем, что задержало ее, почему она до сих пор к нему не пришла.

Но с чего бы ему думать об этом? Он мог бы прийти к ней сам, как он это делал до сих пор. Конечно, если бы у него была на то охота.

Куда же запропастился Сел? Он говорил, что собирается наведаться в город, и было это ближе к полудню. У Мег не было часов, но она предположила, что сейчас уже шесть или семь часов вечера. Значит, с тех пор, как ушел Сальваторе, прошло довольно много времени.

И она не собирается, словно послушный ребенок, сидеть здесь ни минутой дольше. Если она не может попасть в дом через дверь, значит, ей придется перелезть через стену в саду. И если Этану вздумается придти к ней на помощь, а ее не будет в комнате — что ж, пускай винит в этом самого себя.

Ветер усилился, яростно раскачивая белые цветы из стороны в сторону. Сначала Мег подошла к стене и попыталась найти дверь, через которую Джозеф вышел вчера из сада. Но ей ничего не удалось найти — поверхность стены в этом месте была совершенно гладкой, без всяких щелей и зазоров. Не мог же старый садовник посреди бела дня испариться у нее на глазах! Но рационального объяснения происшедшему у девушки так и не нашлось.

Кустарник белой розы вился вверх по шпалере. Пока Мег лезла на стену, она исколола руки, волосы запутались в острых шипах. Да только ничто не могло ее остановить: ни ветер, гудящий в вышине, ни вспышки далеких молний, ни угрожающий гул громовых раскатов. Она легко соскочила по ту сторону стены и очутилась в японском саду камней, где ветер взметал вверх песочные узоры и раскачивал верхушки карликовых елей. Мег тут же перескочила через еще одну стену, чувствуя, как ее начинает охватывать паника. Что-то было не так, ее не покидало тревожное ощущение, что со всех сторон надвигается опасность. В воздухе пахло дымом, смешанным со сладковатым запахом сосновой древесины, а отдаленные раскаты грома зловеще напоминали ропот толпы.

В следующем саду стен не было вовсе. Их заменял лабиринт из высоких самшитовых деревьев, и у Мег не было другого выхода, как войти внутрь. Обойти его было невозможно, а возвращаться назад она не собиралась.

Гул голосов усилился, и девушка угрюмо подумала, что пастор Линкольн со своими приспешниками должен быть где-то неподалеку. Разве Сел не предупреждал ее? Разве Рут, эта невинная жертва безумного правосудия, не оказалась в больнице?

Голоса звучали все ближе, а запах дыма усилился как никогда. Это же факелы, с ужасом подумала Мег. Разве не с их помощью сжигают ведьм? А ведь пастор Линкольн утверждал, что она вступила в сговор с силами ада!

В страхе, она быстро повернула назад, но лабиринт разделился надвое, а она не знала, в какую сторону нужно идти. Она бросилась бежать по дорожке, когда ей почудилось, что что-то или кто-то ее зовет. Оглянувшись, она увидела Джозефа, знаками подзывающего ее к себе.

Долго не думая, Мег тут же развернулась обратно и кинулась к старому садовнику. Когда она достигла места, где он должен был стоять, там никого не оказалось, но она продолжала бежать в указанном направлении не чуя под собой ног от страха. Голоса за ее спиной становились все громче и громче.

Впереди показалась еще одна развилка, и снова Джозеф указал ей путь к спасению. Мег уже не старалась добежать до Джозефа, она была счастлива просто следовать за ним, только бы оказаться подальше от назойливых голосов, подальше от этих безумцев. Она была уверена, что Джозеф приведет ее к Этану, а уж с ним-то она будет в целости и сохранности. Этан был всемогущим властелином этих мест, грозным и непонятным для куцых умишек горожан, к тому же он был влюблен в нее. Он никому не позволит и пальцем до нее дотронуться.

Она была почти у цели. Впереди показался выход из лабиринта, где ее терпеливо дожидался Джозеф. Мег бежала к нему, скользя по влажной от росы траве, бежала настолько быстро, насколько позволяло сердце, тяжело бьющееся в груди. И тут она почувствовала, как сзади ее хватают чьи-то хищные пальцы с острыми когтями, тянут за платье и сбивают с ног. Она отчаянно закричала, призывая Этана на помощь, но потная ладонь зажала ей рот, потом ее сменила влажная тряпка. В нос ударил едкий тяжелый запах, и Мег боролась изо всех силах, чтобы он не попал ей в легкие.

— Все дело в эфире, — Мег с ужасом узнала невнятное бормотание дока Бейли. — Либо она вдохнет его, либо вырубится сама.

— Зло! — откуда-то сверху завыл пастор Линкольн. Мег была уверена, что именно его руки удерживают ее, намеренно причиняя боль. — Она будет очищена огнем и кровью…

Меган чуяла жар огня, видела факелы, озарявшие ночное небо. Почему Джозеф не спешит ей на помощь? Она повернула голову и увидела его возле выхода из лабиринта. Он стоял и молча смотрел на нее, не делая попыток ей помочь.

Она собралась с силами и ударила пастора ногой, чтобы вырваться из его лап. Но вокруг было полно других рук, готовых удерживать ее на земле, а легкие, казалось, вот-вот лопнут от недостатка кислорода. Она открыла рот в последней отчаянной попытке позвать на помощь, но при этом вдохнула эфир. Все погрузилось во мрак, и последнее, что она увидела, был Джозеф, который стоял рядом с печальным выражением на морщинистом лице. Странно, но казалось, кроме нее, его никто не видел.

Этан сжал кулаки и резко выпрямился в кресле. Пять долгих часов он сидел в темноте, стараясь подавить желание увидеться с Меган, борясь с собственным гневом и чувством вины. Она была в опасности. Он знал, что как только начнет осуществляться его хитроумный план мести, обратного пути не будет. Ничто не остановит запущенный механизм: ни невинная женщина, ставшая помехой на его пути, ни готовность самого Этана изменить свое решение. Он зашел слишком далеко, чтобы повернуть назад. И к чему это привело? Рут лежит в больнице, Сел бесследно исчез, а Меган, Меган…

По крайней мере, она в безопасности, надежно заперта у себя в комнате, за прочными стенами сада. Никто не сможет к ней пробраться, и в первую очередь, он сам.

Как получилось, что события вышли у него из-под контроля? Ведь он приложил столько усилий, чтобы наладить свою жизнь, пустив в ход деньги, блестящий ум, — дары, преподнесенные ему скаредным Богом взамен за физическое уродство, — и каким-то чудом это ему удалось. Никто не мог приблизиться к нему, причинить боль. А те, кому это удалось, заплатят сполна. Сначала Рис Кэри, который ради наживы рисковал жизнями невинных людей. Уж он-то точно был виновен по всем статьям и его следовало примерно наказать. Если бы Этан верил в систему правосудия, ему достаточно было поделиться информацией со следователями, ведущими дело против компании «Кэри Энтерпрайзерс». Вместо этого, он задумал заточить Риса Кэри в своем доме, чтобы играть с ним в жестокую игру в кошки-мышки и в конечном счете, заставить страдать.

Но все задуманное пошло прахом, когда Кэри самым подлым образом вместо себя прислал дочь. И Этана угораздило в нее влюбиться, хотя он сопротивлялся изо всех сил. А все потому, что Меган Кэри была полной противоположностью своему отцу. Отважная, честная, добрая и очень преданная. А еще она смотрела на Этана без отвращения. Даже больше, она смотрела на него с любовью.

У него не было защиты от любви. Его прошлый опыт с Джин Маршалл, с Рут и другими тщательно продуманными отношениями подобного рода основывался на заключении взаимовыгодной сделки, и никоим образом не подготовил Этана к тому, что он впервые в жизни влюбился. И в последний, вдруг понял он. Жизнь уже не была такой, какой он ее хотел устроить. Она выскользнула у него из рук, оставив его в роли разгневанной жертвы.

Кем он себя возомнил, собираясь вершить правосудие над маленьким ничтожным городишком, несчастные жители которого, вследствие длительной изоляции, выжили из ума настолько, что не могли различить худа от добра? Какое он имел на то моральное право? Ведь он сознательно решил здесь поселиться, зная, что само его присутствие будет пугать и мучить их суеверные души. И как будто этого не хватало с лихвой, чтобы отплатить за смерть отца, Этан решил отдать большую часть городка тем, кого местные жители считали воплощением самого дьявола. И он это сделал с превеликим удовольствием.

Он зашел слишком далеко, не рассчитав того, что горожане и без того находятся на грани безумия. И потом, ведь они причиняли вред не ему. Они набросились на Села, потом на Рут. Этан прекрасно знал, что если бы они смогли добраться до Меган, ей бы тоже не поздоровилось.

Он не хотел, чтобы это сошло им с рук. Он не желал сбежать, прихватив с собой Мег, и оставить их безнаказанными за их преступления. Он хотел наказать их, уничтожить, втоптать в землю, как вредных насекомых. Как бы сильно он ни любил Мег, он не мог отказаться от единственного, что помогло ему держаться в течение долгих безрадостных лет. Чувство ненависти помогло ему выжить, оно было не менее важно, чем любовь к Меган.

Но он не мог иметь и того, и другого. И для этого ему не нужно было ждать, когда Меган заставить его сделать выбор. Он сам предъявил себе ультиматум. Но дело заключалось в том, что он не знал, как поступить, что выбрать.

Здесь, в самой глубине дома, было слишком темно, чтобы определить точное время, но чутье подсказывало Этану, что уже довольно поздно, а Сел еще не вернулся. Меган должна сидеть под замком у себя в комнате. К этому времени она, должно быть, страшно проголодалась и злится, как тысяча чертей. Он жалел, что из чувства порядочности не включил систему видеонаблюдения. Он это сделал не только ради Мег, но и ради своего спокойствия. Этану хотелось пойти к Мег и увлечь ее на широкую белую кровать. И меньше всего ему хотелось, чтобы компьютеры следили за ними.

А может, ему следовало записать все на пленку. И когда бы Мег уехала, он смог бы смотреть на их изображение, как они движутся на экране, снова и снова сливаясь воедино — и так без конца. Только он в этом не нуждался. Он все это прокручивал в уме бесчетное количество раз, беспомощный наблюдатель собственной боли.

Внезапно Этана словно пронзило током. Она звала его. Голос Меган, голос ее души, отчаянно взывающий к нему. Он и раньше слышал ее призыв, и отзывался на него, но никогда прежде он не слышал в нем такого леденящего страха.

Он выскочил из кресла, похожего на трон, не включая свет, потому что и так прекрасно ориентировался в окружающего его темноте. В бесконечном лабиринте коридоров существовало множество проходов и секретных тоннелей. Через несколько минут он уже стоял под дверью белой комнаты. Но ведь она была заперта, а ключ остался в его подземном логове.

Он выбил дверь плечом, не обращая внимания на резкую боль. В комнате никого не оказалось, лишь белые муслиновые занавеси раздувались под порывами ветра. Этан выскочил в сад, боясь увидеть то, что мог там обнаружить.

Но и там было пусто. Шпалеры с розами были отодвинуты от стены, показывая путь, каким воспользовалась Мег. Какое-то мгновение Этан не двигался, думая, что может быть, девушка все же надумала сбежать от него.

Но потом он вдруг понял, что вне всякого сомнения, она не бежала от него. Совсем наоборот. Она бежала к нему!

Он перемахнул через стену и оказался в японском саду камней. Ветер взметал песок вверх, слепя ему глаза, но сердце отчаянно билось в груди, кровь бурлила в жилах. Он чувствовал ее страх, он слышал призыв о помощи.

Дверь в северной стене была открыта, а та, что находилась прямо перед ним, была заперта на ключ. Неужели Мег все же пошла дальше? Этан стоял, не зная, что предпринять.

Прошли годы с тех пор, когда он в последний раз видел Джозефа. Он думал, что этого никогда не случится, поэтому перестал надеяться, а потом и вовсе махнул рукой. И вдруг тот оказался возле закрытой двери и знаками подзывал к себе Этана.

Своего сына.

На этот раз Этан не стал возиться со стеной. Он просто вышиб дверь, благо та оказалась довольно ветхой от времени. От удара она разлетелась в щепки, и Этан оказался в лабиринте. Он застонал от досады. Дом и сады были настолько хитроумно спланированы, что даже он забыл, что к чему примыкает. Он знал дорогу через лабиринт, но существовала возможность, что Меган и ее враги — его враги — потерялись среди множества ложных поворотов.

— Меган! — позвал он, и ветер подхватил его голос и унес ввысь, к верхушкам деревьев. В ответ ни звука, лишь шум разбушевавшейся стихии.

В лабиринте не осталось и следа от Мег, как будто там никого и не было. Когда Этан вышел с обратной стороны, он увидел открытую дверь и немного успокоился. Может быть, она просто заблудилась в лабиринте и испугалась. Может быть, Джозеф указал ей путь к спасению, и сейчас она дожидается Этана, свернувшись калачиком в его постели.

Но тут он обо что-то споткнулся. Нагнувшись вниз, он поднял туфлю, сжав ее в своей большой ладони. Это не была одна из ее туфель на смешных высоких каблуках, которые ему казались весьма эротичными. Это была ее ярко-красная спортивная туфля, лежавшая в грязи. В воздухе разносился едкий запах смоляных факелов, и Этан понял, что они забрали ее с собой.

Вокруг него сомкнулась тьма. Но не та, теплая и благодатная, что баюкала и защищала его. Эта тьма дышала смертоносной яростью, она удушливой волной накрыла его и, казалось, никогда уже не поднимется вверх. Прижимая к груди туфлю Мег, как талисман, он упал на колени, проклиная все и всех.

Потом Этан поднял глаза и увидел Джозефа, который казался таким же далеким и отрешенным, каким стал после рождения сына.

— Роща, — сказал он, и его тихий голос быстро унес с собой ветер. — Они увели ее в старую рощу.

Он начал понемногу исчезать.

— Когда? — требовательно спросил Этан, призывая его обратно. — Когда это случилось?

Джозеф молча покачал головой и стал еще прозрачней.

— Подожди! — закричал Этан, но Джозеф уже растворился в ночном воздухе.

Когда ее забрали из сада, Меган ничего не слышала, не видела, она и дышала-то с трудом. Она догадалась, что ее бросили на заднее сидение старого пикапа без рессор, а может, это был старый школьный автобус пастора Линкольна с надписью «Покайся или Сгинь!». В воздухе витал резкий запах бензина, смешанный с амбре застарелого пота и дешевого лосьона после бритья. Интересно, каким надо быть человеком, чтобы мазаться лосьоном после бритья и потом идти с оравой безумцев, пронеслось в голове у Мег.

Она потеряла ощущение времени. Могли пройти минуты, а может быть и часы, пока она не очнулась в этой дребезжащей консервной банке. Она слышала, как где-то над ней грохочет и бушует гроза. А могла ли она слышать Этана? Найдет ли он ее? Спасет ли? А может, все ее страхи напрасны. Может быть, горожане хотят прочесть ей нравоучение, бросить в пруд с утками, или потребовать, чтобы она покаялась в своих грехах. Да только она в это не верила. Фанатизм жителей Оук Гроув был глубоким и совершенно непредсказуемым. Простое покаяние вряд ли насытит их уродливые алчные душонки.

Машина резко притормозила, и девушку бросило вперед в сплетение человеческих тел. Она услышала нервные смешки, почувствовала, как ее хватают, ставят на ноги, лапая при этом за груди и ягодицы, выталкивают в темноту и снимают повязку с глаз.

Спустилась ночь, очень темная и опасная. Яркие вспышки молний то и дело прорезали хмурое небо. Ветер бросал ей волосы в лицо, мешая осмотреться и понять, куда же ее привезли.

Местность представляла собой дубовую рощу, скорее всего, именно от нее и пошло название городка.[5] Расположенная на вершине холма, она давала обзор на неровный ландшафт Аризоны, а деревья, расположенные по кругу, странным образом напоминали Стоунхендж. В центре этого круга лежал широкий плоский камень. Превосходное место для пикника, отрешенно подумала Мег. Или жертвоприношения.

Вдалеке виднелись силуэты строительных механизмов. Именно там Этан собирался назло горожанам возвести научно-исследовательский центр. Ничего удивительного, что они доставили ее сюда. Разве это не лучшее место, где можно оставить сообщение для Этана Уинслоу?

К ней подошел пастор Линкольн. Руки и щиколотки ей связали кожаными ремешками. В пылу борьбы Мег потеряла одну из красных кроссовок, и сейчас ей в голову пришла совершенно идиотская мысль о Золушке. Удастся ли Этану найти ее хрустальный башмачок?

Она была сама не своя из-за страха и той дряни, которой надышалась. Она собралась с силами, чтобы спокойно посмотреть на священника, и пожалела, что ей заткнули рот. Она бы с удовольствием плюнула в его ханжескую рожу.

— Готова ли ты покаяться, сестра? — закричал он, и голос его потонул в шуме ветра. — Мы привели тебя в нечестивое место, чтобы излечить недуг, поразивший нашу общину. Мы привели тебя в обиталище ведьм, чтобы очистить его дочиста кровью.

Интересно, чью кровь он имеет в виду, подумала Мег, снова посмотрев на плоский камень.

— О Геката! Узнаешь ли ты это место? Сто лет назад твои сестры танцевали здесь при луне. Они наложили заклятие на наш город, которое действует и по сей день. Их повелитель, Этан Уинслоу — это худшее порождение злобного заклятия. Но мы положим этому конец. Огнем и кровью мы очистим этот город от злых сил.

Меган застыла на месте, не в силах пошевелиться. Она боялась, что ее стошнит, и тогда она задохнется, потому что во рту у нее был кляп. Она уставилась на пастора, изо всех сил стараясь подавить страх. Меган смотрела на него так пристально, что пастор Линкольн сделал шаг назад и воздел руки к небу, словно стараясь отгородиться от злых чар.

— Нечистая! — завопил он. — Но наказание в наших руках. Не камень. Не так как было в старину. Мы сделаем все по-своему и очистим тебя пламенем.

И тут она увидела это. Глубоко вогнанный в землю кусок дерева, что-то наподобие укороченного телефонного столба. У его основания лежал ворох веток, сучьев и поленьев, неподалеку зловеще маячила канистра с бензином. И тогда она поняла, что ей уготовано.

Мег попыталась бежать, но из-за связанных щиколоток тут же растянулась на траве. Тогда ее поволокли к одному из дубовых деревьев и несмотря на ее отчаянные попытки вырваться, привязали к стволу.

— Док, вы с Ферди присматривайте за ней, а мы тем временем вернемся за Уинслоу. До полуночи осталось не больше трех часов. Все нужно сделать как следует.

Меган свирепо уставилась на своих надзирателей: на пьяного доктора, еле стоявшего на ногах, и проворного злобного старикашку, который не так давно заправлял топливом бензобак ее автомобиля.

— Смотрите, ребята, не поддавайтесь на ее уловки. Пускай она остается связанной, а когда наступит полночь, все будет готово.

Какое-то мгновение Мег просто смотрела перед собой: на святошу в сутане с умильным выражением на постном лице; на толпу мужчин позади него, которые внешне выглядили нормальными людьми с их суконными куртками, потными лицами и льсьоном после бритья. Все, что происходило, напоминало какой-то кошмарный сон. Однако все происходило наяву.

Она закрыла глаза и опустила голову на шершавую кору дуба.

— Вот и хорошо. Через пару часов ты встретишься со своим повелителем. Ради твоего блага я уповаю на то, что это будет наш вечный спаситель, а не тот, кто купил твою душу.

Вкоре Мег осталась на вершине холма наедине с пьяным доктором и злобным старикашкой. Наедине с тщательно уложенной поленницей дров, которой не хватало одной-единственной спички. И жертвы.

Совсем одна.

Глава шестнадцатая

Сел уехал на мерседесе, понял Этан, и выругался. А что тому еще было делать? Ведь вторая машина так и осталась торчать в кювете с разряженным аккумулятором, где ее бросила Меган. С другой стороны, зная дотошность Села, можно было догадаться, что в данный момент аккумулятор находится на подзарядке где-то в гараже. Но Этан искренне сомневался в том, что сможет вновь установить его. В конце концов, образ жизни отшельника мало способствовал получению навыков такого рода.

Оставался огромный черный Тандерберг 57-го года выпуска, гордость и отрада его матери, с острыми, похожими на шипы, выступами на бампере и количеством сияющего хрома, способного ослепить даже слепца. Вне всякого сомнения, машина была заправлена и на ходу, но возможность продвигаться на ней по грязным проселочным дорогам вызывала большое сомнение.

Этан догадался, куда увели Меган. Даже если бы Джозеф не нарушил молчания, ответ был как на ладони. Этан тщательно выбрал место сооружения будущего исследовательского центра. Он должен был находиться как раз напротив того места, которое почтенные предки горожан Оук Гроува считали излюбленным местом проведения ведьмовских шабашей. Несомненно, прихожане пастора Линкольна, свихнувшиеся на пункте греха, выберут древнее святилище, как орудие мести.

Сверкнула молния, разрезав ночное небо пополам, и ветер метнул длинные волосы Этана ему в лицо. Он мог разглядеть холм, но с дальнего расстояния трудно было определить, был ли там кто-нибудь. Проклиная все на свете, Этан старался совладать с огромным старым автомобилем. Черт бы побрал легкомысленную мать с ее извечной любовью ко всему яркому и красивому и неприязнью к своему уродливому сыну. Черт бы побрал нерешительного отца с его слабостями. Черт бы побрал пастора Линкольна за все зло, что он натворил, а заодно и его послушную паству за непроходимую глупость! Черт бы побрал Меган за то, что она покинула комнату, а главное, за то, что она вообще приехала сюда и нарушила его тщательно продуманные планы мести. Но больше всех Этан проклинал самого себя, медленно и осторожно выводя автомобиль на дорогу. Калека-принц в сверкающих доспехах, с черным Тандербергом вместо белого коня. Из-за его дурацкой навязчивой идеи священной мести могла умереть любимая женщина.

Он обязан остановить их любой ценой, добраться до Меган, пока не поздно. Он должен раз и навсегда положить конец безумию, охватившему город. В противном случае он умрет. Его глаза, привыкшие к темноте, сразу же распознали фары машины, ехавшей за мили отсюда. У Этана хватило времени свернуть в ближайший лесок, выключить двигатель и притаиться за деревьями. До боли стиснув руль, он застыл в ожидании. Старый автобус пастора Линкольна он узнал по звуку. Когда тот, наконец, вынырнул из темноты, Этан увидел, что его облепили мужчины, которые сидели наверху кабины, высовывались из окон, а некоторые даже прилипли к капоту, в то время как старая колымага, подпрыгивая и дребезжа, неслась по дороге. Она направлялась в сторону его дома. Вслед за автобусом тянулись ржавые от времени пикапы, набитые горожанами. Среди них были не только мужчины, но и женщины. С недовольно поджатыми губами на грубоотесанных лицах, эти почтенные матроны Оук Гроува восседали рядом с мужской половиной городка. Их дети, едва достигнув подходящего возраста, приходили к Этану, чтобы выпросить денег на билет и убраться подальше от этих мест. Лица горожан мало отличались друг от друга — тупые, безжизненные физиономии, и лишь глаза полыхали лютой ненавистью.

Этан подождал, пока они проедут мимо. Он знал, что Меган с ними не было — видимо, они оставили ее на холме, пока сами отправились за новой добычей.

Только им его не найти. Он отыщет Меган, и они уедут отсюда навсегда. Он и минуты не подумал о доме, в котором жил, а точнее, скрывался тридцать четыре года своей жизни. Его семья владела домом почти сто лет, а он его покинет и глазом не моргнув, пускай тот пропадом пропадет. Лишь бы Меган была жива и здорова.

Этан повернул ключ зажигания, но реакции не последовало. По мере того, как он снова и снова пытался завести машину, его охватило беспокойство. Старый двигатель не подавал признаков жизни. Машина сдохла, а он оказался посредине неизвестности — с одной стороны Меган, с другой — орда безумных убийц.

За всю свою жизнь он бегал только на небольшой внутренней площадке, устроенной им для этой цели в восточном крыле дома. Снаружи он тоже не бегал, чтобы не попадаться на глаза любопытным прохожим. Сейчас ему пришлось бежать, не зная надолго ли его хватит. Он был очень сильным, потому что плавал и постоянно упражнялся на различных тренажерах, которые покупал для него Сел, и которые были установлены в том же восточном крыле. Но удастся ли ему пробежать восемь миль, чтобы поспеть вовремя и освободить Меган — на этот вопрос Этан не знал ответа. Поэтому он продолжал бежать что было сил.

Он всегда любил ночь, ее черный надежный покров. Так было до сегодняшнего дня. Сегодня все изменилось. Тьма скрывала зло, она прятала мерзкие деяния пастора Линкольна и его паствы. Меган будет в опасности, доколе продлится тьма. Как только взойдет солнце, она будет спасена от безумного люда Оук Гроув. Да и от него тоже.

Этан бежал по скользкой ухабистой дороге, вокруг него сверкали молнии, в спину дул пронзительный ветер. Он бежал и старался себя успокоить, не дать тревоге захлестнуть разум. Он бежал и твердил себе, что должен не только спасти Меган, но и отпустить ее на волю. Он бежал и чувствовал, как по лицу струится пот, но Этан знал, что это вовсе не пот, а слезы.

Странно, но Меган вовсе не испытывала страха. Руки были перетянуты веревками, ноги затекли, а лицо уткнулось в шершавую кору дуба, и все же ей не было страшно. Одна-одинешенька на вершине холма, вокруг гремит гром и сверкают молнии, впереди — незавидная судьба, уготованная для нее разъяренной толпой — ай ей хоть бы хны!

В конце концов Мег удалось выплюнуть изо рта противную тряпку. Обоим охранникам было на это наплевать — они знали, что ее криков никто не услышит. Голова раскалывалась от боли, к горлу подбиралась тошнота, однако девушка была уверена, что это — меньшее из ее бед.

Доктор бормотал что-то себе под нос. Он сидел возле прогалины, опершись спиной на ржавый желтый бульдозер, держа в руке фляжку. Судя по углу, под которым она накренилась, жидкости в ней почти не осталось. Старик с заправки, по имени Ферди, болтался неподалеку, его буквально распирало от злости, и он просто искал повод, чтобы затянуть веревки потуже. Иными словами, чтобы снова к ней прикоснуться. Меган дала себе слово, что такого повода он не получит.

Закрыв глаза, она вдыхала земной, насыщенный аромат древесной коры, еще влажной от прошедших недавно дождей, и раздумывала над странным состоянием своего разума. Может, она просто свыклась с неминуемой смертью. Может, она знала, что невозможно спастись от сумасшедшей толпы, преследующей ее по пятам, и чем больше бороться и паниковать, тем будет хуже.

А может, она просто отказывалась во все это верить. Смерть была чем-то нереальным — и в самом деле, не может же сильный здоровый человек во цвете лет умереть ни за что ни про что. Скорее, это напоминало ночной кошмар из романа ужасов — с кучей слезливых подробностей, но на этот раз каким-то образом все вышло из-под контроля. Она приоткрыла глаза и заметила, как Ферди сделал добрый глоток из фляжки Дока. В ночном воздухе разносился запах смоляных факелов, неподалеку маячил зловещий силуэт столба для сожжения ведьм. Меган поняла, что это вовсе не шутка.

Она снова закрыла глаза, позволив влажному порыву ветра остудить ее тело. В такую же ночь, как эта, она впервые легла в постель с Этаном. Снаружи бушевала гроза, грозя сжечь весь мир дотла. А внутри дома их жизни взорвались от страсти, которая испепелила Меган, ослабила ее дух, и даже сейчас она не могла избавиться от ее молчаливого присутствия.

Она криво усмехнулась, уткнувшись лицом в ствол дерева. Ну что за нелепое состояние, когда воспоминания о прошедшей ночи способны вытеснить мысли об ужасной смерти, которая последует через несколько часов. С другой стороны, о чем еще думать в такой момент? О судьбе, которую нельзя обмануть? О сильном стройном теле Этана, его умелых опытных руках и губах, его ужасном и таком прекрасном лице…

— Ты чего улыбаешься? — проскрипел Ферди мерзким голосом. Он быстро придвинулся к ней на проворных коротеньких ножках. Док мирно похрапывал, привалившись к бульдозеру. В любом случае, он был ненадежной защитой от Ферди.

Мег посмотрела на него, стараясь сохранить спокойное выражение лица. Ферди чуть не лопнул от злости.

— Не смотри на меня своими ведьмовскими глазищами! Я знаю таких, как ты. Распутные безбожные шлюхи, вы толкаете мужчин на погибель, отбираете у них благочестие, сжигаете их дотла. — Он схватил длинную острую палку и сунул ее в пламя одного их факелов. — Я могу выжечь эти глаза, чтобы они прекратили смотреть и соблазнять. Пастор Линкольн меня похвалит. Да, он похвалит меня за то, что я узрил дьяволицу и ослепил ее. О да, — бормотал Ферди, брызгая слюной, и приближаясь к Мег. — Да, он похвалит меня…

Внезапно он застыл на месте. В поднятой руке он сжимал раскаленную палку, но злобное выражение его лица вдруг резко изменилось.

Все с тем же отрешенным любопытством Меган наблюдала за тем, как он приближается. Она знала, что ей угрожает опасность, но не ощущала ее в полной мере. Даже ощущая жар от раскаленного острия, она не поддалась панике. Она просто ждала, наблюдая за Ферди бесстрастными глазами.

Он уронил палку на землю и жалобно застонал.

— Нет, — хрипло прошептал он голосом, исполненным неподдельного ужаса. — Нет!

На этот раз это был сдавленный крик, Ферди сделал шаг назад, не сознавая, куда он ступает.

Мег не могла вымолвить ни слова. Она продолжала следить за происходящим как будто издалека, зная, что еще один шаг — и Ферди полетит вниз со скалы. Она понятия не имела, на какой высоте они находятся, небольшой ли это косогор или смертельная бездна. Какое это имело значение! Она открыла рот, чтобы предупредить об опасности, но не смогла издать ни звука. Ферди в ужасе смотрел мимо нее, издавая невразумительные испуганные звуки.

Он сделал еще один шаг назад, мимо аккуратно уложенного кострища, и вдруг исчез за склоном холма. Причем без единого звука. Просто мелькнул в поле зрения — и нет его. Меган осталась одна в компании упившегося до бесчувствия доктора.

Она снова начала яростно бороться с веревками, осознав, что судьба временно отсрочила ей приговор. Она не знала, сколько времени у нее в запасе. А вдруг внезапно объявится Ферди, оклемавшись после падения с крутизны, или Док выйдет из пьяного ступора, или вернется пастор Линкольн со своей веселой компанией? Приведут ли он с собой Этана или разделаются с ним на месте?

Однако узлы на веревках оказались более тугими, чем она предполагала. С каждым рывком они затягивались все туже, и вскоре Меган казалось, что в мигающем пламени факелов она видит кровь у себя на запястьях. Вокруг завывал ветер, стараясь притушить пламя и погрузить все вокруг во тьму, в вышине угрожающе гремел гром, как бы аккомпанируя надвигающейся тьме.

И все же по какой-то причине ночь еще не погрузилась в непроглядную черноту. В северной стороне горел огонь, бущевало яркое пламя, как будто переливался огнями целый город. А потом Мег почувствовала запах дыма и поняла, что они жгут дом Этана.

Теперь она знала причину своего бесстрашия. Где-то в глубине души она была уверена, что Этан придет на помощь и спасет ее. Сейчас эта уверенность пропала, в душу впервые закралось сомнение. Скорее всего, он был в глубине дома и ничего не слышал. Наверное, он до сих пор думал, что она сидит у себя в комнате, Сел, как всегда начеку, внимательно следит за передвижением врага, и все идет как надо. И он ничего не узнает, пока не почувствует запах дыма, но тогда будет слишком поздно.

Ей нужно вернуться и предупредить его. Но судя по зареву в небе, она уже опоздала. Дом горел, наполняя ночной воздух неземным светом. И возможно, Этан уже мертв, пожарище поглотило его, сжигая прекрасную плоть…

Рука, сжимавшая ее руку, была твердой, холодной и сильной. С ее пожатием в нее вливалась отвага и надежда, Меган подняла залитое слезами лицо и увидела… пустоту.

Там никого не было. Кто-то крепко держал ее за руку, и все же она никого не видела.

Она сжала пальцы, и незримый утешитель пожал их в ответ, наполнив ее душу спокойной уверенностью. Она покорно ждала, боясь шелохнуться. И вот уже Джозеф сидит возле нее на земле, скрестив ноги по-турецки и держит ее за руку.

— Они причинили ему вред?..

Джозеф покачал головой.

— Он покинул дом и спешит тебе на помощь, Мег. Он придет и заберет тебя отсюда.

— Но другие…

— Они не причинят тебе вреда. Никто не причинит тебе вреда, — с бесконечной добротой сказал Джозеф.

Она неловко покосилась через его плечо.

— Ферди…

— Он мертв. Здесь высота почти десять метров, а внизу каменистое дно. Сто лет назад в эти места пришли скучающие и одинокие женщины, они резвились и играли в невинные игры, когда кучка горожан под предводительством деда пастора Линкольна стала их преследовать. Все закончилось тем, что бедных женщин столкнули со скалы, две из них выжили, но уже вскоре очень об этом пожалели.

Меган задрожала, ей вдруг стало холодно в эту горячую грозовую ночь.

— Джозеф, ты можешь меня развязать?

— Нет, — огорченно ответил он.

Она посмотрела вниз на их сплетенные руки. Но увидела лишь собственную руку. Джозеф сидел в отдалении от нее, на его лице читалась глубокая печаль. И тогда она поняла.

Это знание не было осознанным, она не хотела над ним размышлять, стараться понять. Вместо этого она просто поверила в невозможное, позволив руке покоиться в его ободряющем незримом пожатии, пока она ждала Этана.

В это трудно было поверить, но она заснула. А может, просто отключилась после пережитого ужаса. Спустя некоторое время Док, пошатываясь, встал на ноги и подойдя к обрыву, помочился. Было непонятно, заметил он внизу тело Ферди или нет. Потом он вернулся на свое место возле бульдозера.

К тому времени фляга опустела, и он с отвращением отбросил ее в сторону. Он бросил взгляд в сторону Меган, не выказав, впрочем, особого интереса, и вдруг замер на месте.

Такое выражение лица она уже видела. Именно так смотрел Ферди, прежде чем сделать роковой шаг в пропасть.

Док не мог пошевелить ни рукой ни ногой. Он сидел с мертвенно бледным лицом и беззвучно шевелил губами. И Меган знала, что он испугался Джозефа, а вовсе не ее.

Она взглянула на своего далекого товарища и утешителя, стараясь понять, что было в нем такого устрашающего. Он выглядел, как обычно, старым и безобидным, его силуэт слегка колыхался в ночном воздухе. В нем не было ничего, что могло напугать до смерти двух стариков.

Док встал и шатаясь подошел поближе, как будто не мог поверить собственным глазам.

— Ты же умер, — пробормотал он.

Сначала Меган показалось, что он обращается к ней, и по ее спине пробежал холодок. Но потом заговорил Джозеф, его незримая рука по-прежнему крепко сжимала руку девушки.

— Да, — безмятежно ответил он. — И ты в этом сыграл не последнюю роль.

Док зашатался на нетвердых ногах, казалось, его глаза вот-вот вылезут из орбит. Затем он затрясся, как будто сквозь его тело прошел мощный электрический разряд, и он упал у ног Меган. Одной рукой он сжимал иглу от шрица, которая сломалась пополам и упала в грязь.

— Хотел… сделать легче… тебе… — задыхаясь, сказал он. — Не мог остановить Линкольна. Мог только сделать… не так… больно… — А затем он затих. Он тяжело дышал, глаза слепо смотрели вверх, а губы шевелились, не издавая ни звука.

Она посмотрела вниз на сломанную иглу.

— Что это было? — тихо спросила она.

— Думаю, какой-то наркотик, — проворчал Джозеф. — Чтобы ты не осознавала планов Линкольна. — Он не обращал внимание на потерявшего сознание Дока. Вместо этого он взглянул вверх на бегущие облака. — Буря приближается.

— Да, — согласилась Мег.

— И толпа тоже.

— Да, — повторила она, стараясь собраться с духом. Она ждала смерти. Или Этана. У нее не было выбора. Дыхание Дока становилось нерегулярным, он дрожал и открывал рот, словно рыба, выброшенная на берег. А потом Меган поняла, что он уже не издает ни звука. Он лежал, холодный и неподвижный, и дыхание его остановилось.

Несмотря на то, что темнота вокруг них продолжала сгущаться, откуда-то появился свет, и Меган подумала, что это фары машин пастора Линкольна и его паствы. Они успеют вернуться до того, как Этан ее найдет. Меган знала, что у нее не осталось никакой надежды.

Она подумала о том, чтобы попробовать поднять сломанный шприц, но решительно отмела эту мысль. Она не собиралась умереть, как трус. Рука, державшая ее за руку, говорила о том, что она вообще не умрет. Но сейчас Меган не дала бы и копейки за эту уверенность.

Создавалось впечатление, что машин вернулось больше, чем уехало. В ветренной ночи пустошь была усеяна множеством факелом, тем не менее, толпа людей, приближающаяся к роще, казалось, уменьшалась, а не прибывала. Меган над этим не задумывалась. Она просто сжимала руку Джозефа, подняв высоко голову и глядя прямо в глаза приближавшегося к ней пастора Линкольна.

Тот посмотрел на нее, не зная, что она не одна.

— Блудница! Что ты наделала? Где Ферди? Что случилось с Доком? Отвечай, иначе Божий гнев ниспадет на тебя…

Ее начинало тошнить от постоянного единения пастора с Божьим гневом. По ее мнению, она значила в глазах Бога ничуть не меньше, чем кто-либо другой.

— Я их сглазила, и оба упали замертво, — рявкнула она в ответ, стараясь собраться с духом.

И тут же поняла, что сделала большую промашку. Пастор Линкольн начал орать не своим голосом, призывая Бога и всех Его святых поразить ее на месте и приказывая своим приспешникам примерно ее наказать. Верные приспешники переминались с ноги на ногу. Как известно, сумасшествие толпы поддерживать довольно трудно. Видимо, поездка от холма до дома Этана и обратно длилась достатоточно долго. Казалось, огонь потушил кровожадность толпы, потому что никто не двинулся с места.

— Она убила Дока! — завопил Линкольн, лицо его пылало от ярости. — Своим колдовством она нарушает Божьи заповеди. Она должна умереть!

И все равно никто к ней не приблизился. Все смотрели на того, кого не видел пастор Линкольн. На человека, сидевшего на земле возле нее. Старика, который наблюдал за ними и взглядом приказывал им держаться подальше.

В темноте сверкнуло лезвие ножа, когда пастор разрезал на ней веревки, и рывком поставил ее на ноги. Мег почувствовала горячую влагу и поняла, что это струится ее кровь, но она не удивилась, что Джозеф не остановил пастора. Он не мог.

Линкольн потащил ее к столбу, выкрикивая по дороге молитвы, которые выглядели и ужасными и отдаленно знакомыми. На холме только они двое и двигались, все остальные замерли без движения, наблюдая за кровавым действом, пока Мег изо всех сил брыкалась и царапалась, не обращая внимания на острый нож в руках пастора.

— Помогите мне, — задыхаясь обратился он к остальным, стараясь справиться с разгневанной девушкой, но никто не двинулся с места. Никто не помогал пастору, однако никто не пытался его остановить. Они стояли на месте как вкопанные, и смотрели, что будет дальше.

Он отвесил ей тяжелую пощечину, оглушив на время, и она привалилась к столбу. В руках у Линкольна были веревки, он медленно приблизился к ней, и она закричала.

Еще не видя Этана, она уже ощутила его присутствие. Вокруг сверкали молнии, подобно змеям, они спускались на высокую, открытую всем ветрам возвышенность, гулкие раскаты грома сотрясали землю. Он появился из-за скалы, вспышка молнии осветила бледное лицо, и Меган внезапно охватил первобытный ужас.

Этан был похож на падшего ангела, Люцифера. Длинные черные волосы развевались вокруг его узкого изуродованного лица — красота и уродство смешались воедино, усилив выражение испепеляющего гнева. Он стоял на краю скалы, одетый во все черное, уставившись тяжелым взглядом на застывшую фигуру пастора Линкольна.

— Отойди от нее.

Не скрывая ужаса, Линкольн уронил веревки на землю. Но затем постарался взять себя в руки.

— Убей нечестивца! — прокричал он, обращаясь к небесам. — Пошли молнию и испепели злые души!

Тут же зашипел огонь, вслед за ним последовал грохот громового раската, потрясшего простиравшуюся внизу долину. Сверкнул зигзаг молнии и ударил прямо в цель. Он скользнул по вытянутой вверх руке пастора Линкольна и поразил его насмерть.

Все застыли, не в силах вымолвить ни звука. Вокруг витал тяжелый запах дыма и электрических разрядов. Еще секунду пастор стоял на месте, но потом пространство вокруг него как будто дало трещины. Широко раскинув руки и ноги, он упал лицом вниз прямо на кучу дров, приготовленных им для сожжения Меган.

Глава семнадцатая

Кто-то положил ей руку на плечо. Меган не помнила, когда ей удалось подняться на ноги. Возле нее лежало тело пастора Линкольна, но она не замечала его. Она жадно вглядывалась в отрешенное лицо Этана.

Сейчас хорошо было видно зарево пожарища в том месте, где когда-то стоял дом Этана. Гроза пошла на убыль. Казалось, вся ее мощь исчезла вместе с финальным, убийственным ударом. На смену ей пришел холодный моросящий дождь. Ей хотелось бежать к Этану, но рука на плече не давала двинуться с места. Этан отвел глаза от Меган и, отвернувшись, задумчиво смотрел на свой горящий дом.

— Пойдем, Меган.

Голос показался ей знакомым, успокаивающим. На какой-то миг ей показалось, что он принадлежит Джозефу. Но она ошиблась. Перед ней стоял Сел. Лицо его было разбито до неузнаваемости, но глаза светились добротой, с которой до этого он никогда на нее не смотрел.

— У тебя идет кровь. Мы едем в больницу, где тебя обследуют. Кроме того, в полиции ждут твоих показаний.

— Больница? — переспросила она, еще не прийдя в себя. — Полиция?

Она осмотрелась кругом и поняла, что толпа придурков, еще недавно жаждавшая ее крови, угомонилась вовсе не из-за ужасной кончины своего лидера. Местность буквально кишела людьми в униформе.

— Идем, — сказал Сел и потащил ее к полицейской машине.

Меган упиралась, стараясь вырвать руку из цепкой хватки Села.

— А как же Этан…

— Как всегда, я позабочусь о нем. А ты иди с лейтенантом Диксоном. Ну же! — С этими словами Сел нетерпеливо подтолкнул Мег к офицеру полиции.

Она не хотела уезжать, но взглянув на напряженную спину Этана, передумала. Он казался таким далеким, холодным, как будто полностью отгородился от всего света. Включая и Меган Кэри.

Поездка в больницу в Миддл Форк казалась бесконечной. Сидя на заднем сидении полицейской машины, уставясь на мигающие лампочки приборной доски, она монотонно отвечала на задаваемые вопросы. Одновременно она узнала, что произошло, пока она пребывала в плену у кровожадных горожан.

Как только Селу стало ясно, что события в Оук Гроув достигли критической черты, он тут же обратился в полицию за помощью. Пастор Линкольн оставил его связанным у алтаря в здании старой церкви. Воспользовавшись тем, что веревки были завязаны кое-как, Сальваторе удалось бежать. Стащив по дороге чью-то машину, он направился в Миддл Форк, посетив по дороге ближайший полицейский участок. Селу поверили сразу — его разбитая физиономия и лежавшая в больнице Рут Уилкинс служили убедительным подтверждением его слов. К тому же, по округе давно носились тревожные слухи о зловещем городке Оук Гроув.

Полиция прибыла слишком поздно, чтобы спасти дом Этана, однако возбужденные горожане не заметили, как на обратной дороге в рощу за их автомобилями последовала группа полицейских машин. Лейтенант Диксон как раз собирался объявить о прибытии властей, как в пастора Линкольна ударила молния. Меган не стала прислушиваться к бесконечному потоку извинений и оправданий. Они ей были ни к чему. Главное, что Этан пришел к ней на помощь. Но как только опасность миновала, он отвернулся от нее.

В больнице Меган задержали надолго. Пастор Линкольн полоснул ее ножом по ребрам, поэтому пришлось ждать, пока рану зашьют. Кроме того, на ее теле имелись многочисленные ссадины, царапины и ушибы, которые тоже нуждались в немедленном уходе. Когда все закончилось, было уже три часа ночи, и Мег не смогла навестить Рут, но ее заверили, что та быстро идет на поправку и через пару дней сможет вернуться домой. То, что кто-то хочет вернуться обратно в Оук Гроув, оставалось для Меган необъяснимой загадкой.

Но сама она умирала от желания вернуться именно туда. Вместо этого ей пришлось запастись терпением и ждать, ждать и ждать, пока бравый лейтенант Диксон не доставил ее в полицейский участок. Там он раздобыл кофе для себя и полусонной стенографистки. Меган учтиво, но твердо отказалась от угощения. Ее нервы и так были на пределе — ей не хватало лишь солидной порции кофеина, чтобы тут же забиться в истерике.

Когда взошло солнце, полицейские, наконец, решили, что задали достаточное количество вопросов. В деле фигурировало три покойника. Пастор Линкольн скончался у всех на глазах, в то время как со смертью Ферди и Дока дела обстояли несколько иначе. Диксон видел своими глазами, что к тому времени, когда прибыла полиция, Меган стояла связанной у дерева, а оба мужчины уже были мертвы. Девушка не стала рассказывать лейтенанту про Джозефа. Он все равно бы ей не поверил.

Поэтому допрос затянулся, и хотя Диксона не полностью удовлетворили ответы Меган, ему все же пришлось ее отпустить. Да и как могла она подробно все объяснить, когда сама толком ничего не понимала?

Лейтенант предложил подвезти ее в ближайший аэропорт или контору по найму автомобилей, но Меган вежливо отказалась. У нее не было ни денег, ни документов. Ей некого было просить о помощи. И будь она проклята, если обратится за помощью к своему отцу.

То же самое касалось и Роба Палмера. Вобщем, ей некого было просить о помощи. Да Меган не очень-то и стремилась. Она нуждалась в поддержке Этана, но он отвернулся от нее.

В конце концов, она догадалась позвонить будущей мачехе. К счастью, Маделайн не стала задавать Меган лишних вопросов, только справилась о ее здоровье. Потом пообещала немедленно выслать тысячу долларов, чтобы Меган смогла вернуться домой, и вообще обо всем позаботиться. Впервые за эту ночь девушка расплакалась. Она нуждалась в материнской заботе, чтобы мама уложила ее в постель, распугала чудовищ, притаившихся во мраке. Но только не всех чудовищ. Она хотела, чтобы ее призрак вернулся к ней. И ужасно боялась, что больше никогда его не увидит.

Ей пришлось дожидаться семи часов утра, чтобы нанять автомобиль. Служащий в конторе по найму машин недовольно поморщился, когда она предложила наличные вместо кредитной карточки, и настоял на звонке в полицию, чтобы там удостоверили ее личность. Нанятый автомобиль был точной копией старого драндулета, на котором она добиралась до дома Этана Уинслоу. Меган на минуту представила себе, как будет рассказывать представителю страховой компании о печальной участи своей машины, сожженной пастором Линкольном и его шайкой. Смех да и только.

Прошлой ночью пронеслась буря, она омыла и очистила все вокруг. Долгая поездка из Миллерс Форк, казалось, заняла вдвое больше времени, чем прошлой ночью. Оук Гроув гораздо больше напоминал город-призрак, чем тогда, когда она впервые сюда приехала. Впечатление портили полицейские машины, кружившие по пустынным улицам.

Запах, витавший в воздухе, нельзя было спутать ни с чем. Он забивал ей ноздри, пока Меган ехала длинной крутой подъездной дорогой, ведущей к дому Этана. Она представляла себе, что ее ждет, но увиденное привело ее в отчаяние. Когда она остановила машину возле огромных тлеющих руин, на глаза навернулись слезы.

Поблизости не было ни души, и Мег спросила себя, кого она, собственно, ожидала здесь увидеть? Пострадали даже надворные постройки, и только некоторые из садов уцелели в гибельном пламени. Она искренне надеялась, что от лабиринта остались одни головешки.

Мег вышла из машины и задрожала на холодном ветру. Она не искала Джозефа — он ушел навеки. Но Этан был где-то здесь. И она должна с ним увидеться. После этого пускай он посмотрит ей в глаза и велит уехать.

Она нашла Этана в лунном саду. Лепестки белых цветов сморщились от огненного прикосновения, кусты почернели и зачахли, в небольшом озерце плавали обгоревшие бревна. Этан сидел в самом конце сада, неподвижно застыв в зыбком солнечном свете. Он даже не пошевелился, когда Мег появилась в саду, хотя наверняка знал о ее присутствии точно так же, как и она знала, что найдет его именно здесь.

Он чем-то напоминал Джозефа — сам вроде здесь, а мысли витают где-то далеко-далеко. И как это случалось с Джозефом, отстраненное поведение Этана не давало ей приблизиться к нему, удерживало на расстоянии.

Она прошла по покрытым пеплом дорожкам и остановилась недалеко от него, ожидая, когда он поднимет на нее глаза. Она не видела его прежде при дневном свете. Ужасный шрам на его лице смотрелся как издевательство над человеком, наделенного столь совершенными чертами лица, и у нее, как всегда, просто дух захватило от столь разительного контраста.

— Кто такой Джозеф? — спросила Мег, сама не ожидая, что именно таким будет ее первый вопрос.

Он поднял голову и посмотрел на нее, от этого движения длинные волосы черной волной заструились по его спине.

— Мой отец.

— Твой отец умер двадцать лет назад.

— Да.

И этим было сказано все и ничего.

— А где он сейчас?

— Ушел. Думаю, на этот раз уже навсегда, — низкий голос Этана, когда-то такой чарующий, прозвучал устало, безжизненно.

Она подошла ближе, не обратив внимания на то, что он хотел держаться от нее как можно дальше.

— И что ты собираешься делать? Отстроить все заново?

Этан криво усмехнулся.

— Не вижу в этом смысла. А ты?

Она окинула взглядом тлеющие руины.

— Что же ты намерен предпринять?

— Может быть, вернусь на острова. Мне принадлежит большая часть крохотного островка недалеко от Мартиники. До него нелегко добраться, зато там очень спокойно, а жители принимают меня таким, какой я есть, — он поднял на нее глаза, и Мег увидела, что они потемнели от боли, причину которой она не могла понять. — А что будешь делать ты?

Его слова пронзили ее, как острое жало клинка. Ранили так глубоко, что ей захотелось уползти куда-нибудь подальше и затаиться там, как поступал Этан почти всю свою жизнь. Но так быстро она не сдастся, твердо сказала себе Мег, стараясь не обращать внимания на острую боль в сердце. Она приехала сюда сражаться, и не отступит ни на шаг.

— Попроси меня, — взволнованно сказала она. — Предложи поехать с тобой.

— Я не могу.

Его слова отозвались в сердце Мег, как похоронный колокол.

— Но почему? Разве я не нужна тебе?

Он рассмеялся, и звук его смеха, горький и тревожный, рассеял утреннюю мглу.

— Не нужна? — повторил он. — Я еще не лишился ума, Меган. Но я не могу быть с тобой, не могу себе этого позволить.

— Но почему? Тебе стоит лишь попросить.

Она опустилась перед ним на колени прямо в пепел и грязь, но по-прежнему не решалась прикоснуться к нему. Меган боялась, что если коснется Этана, а он отошлет ее прочь, она его возненавидит.

— Я не могу просить тебя об этом. Не имею права.

Она задрожала и опустилась на корточки.

— А я не могу поехать, пока ты меня не позовешь. Я не стану преследовать тебя, Этан. Ты должен любить меня настолько, чтобы признать, что я нужна тебе. Всего лишь маленький жест с твоей стороны, совсем небольшая жертва. Просто попроси меня, и все.

— Нет, — глухо сказал он. Как припечатал.

Еще мгновение она оставалась у его ног. Потом медленно сняла с руки кольцо с двуликим Янусом, последний раз ласково пробежав по нему пальцами, которые так и не решились прикоснуться к его хозяину. Затем медленно встала и бросила кольцо на колени Этана. Глаза ее наполнились слезами.

Но разве это имело значение? Ведь Этан уже не смотрел на нее. Он отверг ее, выбросил из своего сердца, вычеркнул из жизни. Вот так просто.

— Одно лишь слово, — тихо попросила она. — Один лишь знак, и я приду к тебе.

Он холодно посмотрел на нее и произнес одно слово.

— Прощай.

Меган могла провести в ожидании всю жизнь, надеясь на то, что все будет так, как прежде. После возвращения в Чикаго она погостила немного у Маделайн, но все это время ее не покидало ощущение, что она не живет, а просто топчется на месте. Тогда она переехала в свою квартиру, посетила главный офис фирмы «Кэри Энтерпрайзерс», которая стремительно шла на дно, уволила Роба Палмера и нанесла визит отцу. И все же день сменялся днем, а Меган плыла по течению, словно в тумане.

Однажды ночью она проснулась и потянулась к Этану. Ну что за несправедливость! Двадцать семь лет она спокойно почивала одна в своей постели, и хватило всего лишь двух ночей, чтобы полностью изменить ее жизнь. Как-то раз она шла по улице, и вдруг ей показалось, что в витрине магазина мелькнуло лицо Этана. Подумать только, Этана, который, дожно быть, никогда в жизни не ходил по оживленным городским улицам.

Она безропотно и молчаливо сопровождала отца во время предсудебных слушаний, когда была достигнута договоренность между сторонами. Она не сказала ни слова, когда отец любыми средствами старался выпутаться из ситуации, в которой оказался из-за своей жадности. Меган была рядом с ним, когда он, наконец, осознал тщетность своих усилий и смирился с постигшим его наказанием.

Потом она дождалась свадьбы отца с верной Маделайн. После чего началось его трехмесячное отбывание положенного срока в учреждении, которое лишь немного уступало клубу, за членство в котором ее отец платил не одну тысячу долларов. После того, как он существенно улучшил технику игры в теннис, Меган снова уложила чемоданы и приготовилась к путешествию.

Может быть, ей повезет, и Этан не последует за ней в Венецию, чтобы там кататься на гондолах. Может быть, он откажется прохаживаться с ней по Елисейским Полям. Может быть, он не будет гулять с ней по зеленым лугам Девона, карабкаться по скалистым горам Шотландии, шептать на ухо ласковые слова, вальсируя в Вене. Но Мег сомневалась в этом.

У нее не было выбора. Этан исчез из ее жизни так же бесповоротно, как и его отец Джозеф. Впервые в жизни она оказалась в полном одиночестве, и бежала как можно дальше, чтобы уменьшить свою боль. Она даже не смогла забеременеть. После возвращения в Чикаго это стало ее маленьким секретом, отчаянной надеждой. Ведь они не предохранялись во время секса, и беременность была хорошим предлогом, чтобы пуститься на поиски Этана.

Но ребенка не было, и все ее надежды рухнули. Этан покинул Мег, а значит, из ее жизни навсегда ушли и счастье, и радость. Если бы он желал ее всем сердцем, разве он не рискнул бы попытать счастья? В противном случае он сделал бы Мег несчастной. А кто способен жить с разбитым сердцем, сломанной судьбой?

А ведь счастливый конец был так очевиден для Мег. Он мог бы проектировать свои удивительные здания, а она бы их строила. Ведь вместе они были способны абсолютно на все, для них не было ничего невозможного. Жаль, что Этан в это не верил.

Полет из Чикаго в Нью-Йорк, казался, длился дольше, чем обычно. Рейс в Европу задерживался на три часа, и это страшно действовало ей на нервы, но Меган была к этому готова. За последние два месяца с ней случались вещи и похуже.

Ей предстояло лететь в самолете еще шесть часов, но она не собиралась сидеть сиднем в ожидании своего рейса — нет уж, увольте. Она бродила туда-сюда по коридорам, следя за пассажирами у регистрационных стоек. Деловые люди, туристы, семьи, любовные парочки. Ее любимая авиакомпания летала куда угодно. Она проходила мимо каждого терминала, читая направления маршрутов. Айова, Сан-Франциско, Гонолулу. Токио, Ванкувер, Мартиника. Париж, Рим…

Самолет на Маринику отлетал через сорок пять минут. Зал ожидания был почти пуст — серединя июня не самое лучшее время для отдыха на Карибах. Меган стояла посредине зала ожидания, впившись взглядом в стойку регистрации, за которой в окне виднелся серебристый силуэт самолета.

Она резко развернулась и почти бегом бросилась прочь от соблазна, прочь от того, что слишком напоминала бегство. Краешком глаза она заметила знакомую фигуру, но не осмелилась повернуть голову и посмотреть, кто же это был. Слишком часто она ошибалась, думая, что видит Этана рядом с собой, но каждый раз убеждалась, что это лишь плод ее разгоряченной фантазии, ее стремление вновь увидеть его, такое страстное, что в один прекрасный день оно, наверное, сможет убить ее. Но сегодня она не станет оборачиваться, она не поддастся вновь своей слабости.

Ее выход на посадку находился посредине зала ожидания. Несколько пассажиров уже прошли регистрацию, но было достаточно малолюдно, поэтому она сразу заметила того, кто ее ожидал. Смутно знакомую фигуру, которую она ранее заметила возле другого выхода.

Она смотрела на Джозефа поверх оранжевых пластиковых кресел. Только она могла его видеть, в этом Мег была твердо уверена. Она даже задумалась над тем, не было ли его появление результатом ее страстного желания снова с ним встретиться.

Какая разница? Как всегда, его лицо, было совершенно бесстрастным. Он просто смотрел на нее и ждал ее решения. Все сомнения тут же покинули Мег, и она кивнула в ответ.

— У вас остались свободые места на этот рейс? — спросила она служащую возле стойки регистрации.

Женщина улыбнулась.

— Вам очень повезло. Все места были забронированы, но два заказа только что отменили. Сколько желаете мест? — она смотрела прямо на Меган, не замечая за ее спиной бледной призрачной фигуры.

— Только одно.

— У вас есть багаж? — женщина глянула на пустые руки Меган.

Та пожала плечами.

— Боюсь, мои чемоданы снова отправились в Лондон.

Служащая мило улыбнулась.

— Мы постараемся вернуть их как можно быстрее.

— Ничего страшного, — ответила Меган, чувствуя, как ее тело наполняется былой энергией. — Сомневаюсь, что там, куда я еду, мне понадобится много одежды.

Женщина заморгала, но тут же заговорщически улыбнулась Меган.

— Счастливица! Неужели он так хорош?

Меган улыбнулась в ответ, представив на миг удивительное лицо Этана.

— Он само совершенство.

Она заняла место возле окна и пристегнула ремни безопасности. Ей хотелось, чтобы самолет взлетел как можно быстрей, пока она не успела опомниться и сбежать. Она смотрела на взлетную полосу и даже не обернулась, когда кто-то занял место рядом с ней, только зябко поежилась от внезапного дуновения холодного ветра в уютном салоне самолета.

— Ты нужна ему, — прошептал ей Джозеф на ухо.

Мег не стала оборачиваться. Она знала, что никого не увидит, просто она чувствовала его незримое присутствие совсем как тогда, на вершине холма. «Он мне тоже нужен» так же безмолвно ответила она.

— Иди к нему.

Мег повернула голову и увидела, что рядом с ней садится грузный мужчина в деловом костюме. Он поймал ее взгляд, плотоядно улыбнулся и занялся ремнями безопасности. Меган закрыла глаза, откинулась на спинку кресла и стала ждать, когда же серебряная птица унесет ее к Этану.

Двухчасовой перелет из Чикаго казался ей бесконечным, в то время как пятичасовой на Мартинику пролетел незаметно, несмотря на заигрывания ее соседа, Харли Бимера. Мег понятия не имела, что будет делать после того, как приземлится на Мартинике. Она не знала, где искать Этана. Он упоминал что-то о маленьком острове, но на Карибах таких островков было великое множество. Конечно, Этан очень заметная личность, такого нескоро забудешь. Да вот беда, он, как никто другой, обладал исключительным талантом скрывать свое присутствие от окружающих. Скорее всего, он прилетел сюда ночью на частном самолете, а уж Сел позаботился, чтобы свидетелей его прибытия не оказалось.

Значит, ей нужно готовиться к долгим поискам. Ее самолет должен приземлиться после захода солнца, поэтому нужно будет снять номер в гостинице и дождаться утра, чтобы приступить к расследованию. Если у нее осталась хоть капля разума, ей необходимо запастись терпением, пока она точно не узнает местонахождение Этана. И в этом ей сможет помочь полиция в Миллерс Форк.

К сожалению, разума у Мег не осталось, и если она будет сидеть сложа руки и ждать, то долго не выдержит, и трусливо сбежит. В самом деле, не может же она до бесконечности упрашивать Этана. Значит, пришло время рискнуть.

В конце концов, все оказалось до смешного простым. Когда она вошла в небольшой зал ожидания в аэропорту Мартиники, то возле регистрационной стойки для чартерных рейсов заметила знакомую коренастую фигуру. Мег стала быстро пробираться сквозь толпу, боясь, что заветная цель ускользнет прежде, чем она до нее доберется. Когда она похлопала мужчину по плечу, тот обернулся и посмотрел на Мег с таким ужасом, что она подумала, не совершила ли самую большую ошибку в своей жизни.

Но потом до нее дошло, что в глазах Села отразился вовсе не ужас, а огромное удивление.

— Какого черта ты здесь делаешь? — грубо спросил он.

Но Мег не дала себя запугать.

— А ты как думаешь? — вызывающе ответила она вопросом на вопрос. Хотя голос ее звучал уверенно, все внутри так и дрожало от волнения. — Ты сам что здесь делаешь?

К ее удивлению, Сел рассмеялся.

— Заказываю самолет. Чтобы Этан мог пуститься на твои поиски, — он покачал головой, явно забавляясь сложившейся ситуацией. — Думаю, вас обоих посетила одна и та же мысль. Если бы он сам не решился, клянусь, я бы собственноручно запихнул его в самолет. Мне до смерти надоел его скорбный вид. Я так и знал, что рано или поздно ты разрушишь его жизнь. Ведь ты вернулась к нему, верно?

— Я вернусь к нему, если он сам того захочет.

— А я-то думал, что ты у нас умница-разумница, — ехидно заметил Сел. — Так ты останешься?

— Настолько, насколько он позволит.

Сел кивнул, явно довольный ее ответом.

— У причала дожидается лодка, чтобы отвезти меня обратно на остров. Но думаю, ты поедешь вместо меня, — он посмотрел ей через плечо. — А где твой багаж?

— У меня его нет.

Он снова рассмелся странным скрипучим смехом, и до Мег только сейчас дошло, что за время пребывания в необычном доме Этана, она ни разу не слышала, чтобы Сальваторе смеялся.

— И то верно. Зачем тебе одежда? Пойдем.

У причала, действительно, ждала лодка. За рулем сидел немногословный местный житель. Сальваторе помог ей забраться в лодку, затем снова вернулся на берег.

Мег подняла на него глаза.

— А ты не едешь?

— Не-а. Я ему больше не нужен.

Она искала следы печали, ревности или гнева на смуглом лице Села. На нем отразились все эти чувства, но победило одобрение.

— Ты вернешься?

— Может, когда-нибудь. Пора заняться собственной жизнью. Береги его, Меган.

Ее горло перехватило от волнения.

— Обещаю.

— Не сомневаюсь, иначе никогда бы не оставил его тебе, — он сунул ей в руки футляр. — Это я должен был доставить Этану для тебя. Так что носи на здоровье.

И не говоря больше ни слова, он повернулся к ней спиной и растворился в сумерках.

Она знала, что найдет в футляре. Кольцо с двуликим Янусом уменьшили и прекрасно подогнали под ее тонкие пальцы. Она надела его на безымянный палец левой руки, где ему и надлежало быть, с сожалением вспомнив лиловую ленточку, которая прежде удерживала его на месте. Кольцо сидело на пальце, как влитое, но когда она пропробовала его снять, оно легко соскочило с руки. Мег с нежностью поглядела на двойное лицо, слабо мерцавшее в сумерках, и улыбнулась.

Лодка тихо скользила по темнеющим водам Карибского моря. Меган прикорнула в уголке и мечтательно следила за тем, как ночь укутывает все вокруг черным бархатным покрывалом. Она подивилась тому, под каким странным углом свисает с неба молодой месяц и как ярко сияют звезды.

Островок, куда они приближались по ночным водам теплого моря, действительно, казался совсем небольшим. Меган ожидала, что лодочник причалит у одного из пирсов, но тот обогнул остров и остановился у широкой песчаной косы, серебрившейся в лунном свете. Включив фонарь, он помог девушке сойти на берег.

— Он где-то здесь, — сказал лодочник напевным голосом. — Либо ты его найдешь, либо он тебя. Какая разница!

С этими словами он отчалил от берега и оставил Меган одну на песчаном пляже.

Она пошла вдоль берега, высокие каблуки тут же увязли в песке, и ей пришлось сбросить туфли. Потом песок проник сквозь тонкие чулки, поэтому Меган сняла и чулки тоже, за ними последовали жакет, сумка, пояс, серьги. Все вещи она небрежно побросала в кучу и осталась в легком шелковом платье, трепетавшем на теплом ветерке и мягко белевшем в ярком лунном свете. С отчаянно бившимся сердцем она двинулась дальше в поисках Этана.

Мег увидела его задолго до того, как он заметил ее приближение. Он стоял у самой кромки воды. Босой, без рубашки, длинные черные волосы перехвачены лентой, лицо со шрамом ярко освещено молодым месяцем. Вокруг него благоухали белые цветы, такие же, как в том лунном саду, миллион лет назад. Лепестки этих хрупких цветов укрывали тогда ее ложе. Меган охватил внезапный страх.

— Иди к нему, — сказал Джозеф. Его голос, как шепот песка, тут же унес с собой ночной бриз. — Будь рядом с ним. Если нужно, раздели его беды и страдания. Только не покидай его.

Джозеф исчез, на этот раз, навсегда. И Меган сразу покинули все сомнения. Это правда, ей хотелось, чтобы Этан предложил ей остаться, но чем тогда было его кольцо, как не молчаливым признанием?

— Этан, — позвала Меган. В ночной тиши ее голос прозвучал твердо и уверенно.

Он обернулся и протянул к ней руки.

Примечания

1

Игорь — безропотный помощник безумного ученого, горбун из романа Мэри Шелли «Франкенштейн» — прим. переводчика.

(обратно)

2

Приветствие римских гладиаторов императору Клавдию — прим. переводчика.

(обратно)

3

Et tu, Brute? (лат.) — И ты, Брут?

По легенде, последние слова Юлия Цезаря, обращённые к его убийце — Марку Юнию Бруту.

(обратно)

4

В.Шекспир. Как вам это понравится. Акт 4, сцена 1

(обратно)

5

Oak — по англ. «дуб» — прим. перев.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая . . . . . .

Реклама на сайте