«Уязвимая точка»

Уязвимая точка (fb2) - Уязвимая точка (пер. Александр Бураго) (Звёздные войны - 45) 1116K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Мэтью Стовер

Star Wars Shatterpoint by Matthew Stover Звёздные войны Уязвимая точка Автор: Мэтью Стовер

Перевод с английского Александра Бураго

© ООО «Азбука», 2017

* * *

Моей жене Робин, благодаря которой мне не обязательно быть джедаем.

И моим фанатам, благодаря которым эта мечта не угасла.

Давным-давно в далекой Галактике…

Пролог. Опасная здравость

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

В своих снах я всегда все делаю правильно.

В своих снах я стою на балконе арены.

Джеонозис.

Ослепительный оранжевый свет разгоняет тень перед моими глазами. На песке внизу — Оби-Ван Кеноби, Энакин Скайуокер, сенатор Падме Амидала. На грубо отесанном камне на расстоянии вытянутой руки от меня — Нут Ганрей. В пределах досягаемости моего лезвия — Дженго Фетт.

И мастер Дуку.

Нет. Более не мастер. Граф Дуку.

Видимо, я никогда не привыкну так его называть. Даже во снах.

Дженго Фетт ощетинился оружием. Прирожденный убийца, самый смертоносный человек Галактики. Дженго может убить меня меньше чем за секунду. Я знаю это. Знал бы, даже если бы не видел отчета Кеноби с Камино. Я сквозь Силу чувствую жестокость, которую излучает Дженго: он словно звезда, сотканная из смерти.

Но я все делаю правильно.

Мое лезвие не замирает под челюстью Фетта. Я не трачу время на слова. Я не сомневаюсь.

Я верю.

Во снах фиолетовая вспышка моего лезвия опаляет седые волоски бороды Дуку, и за те полсекунды, что требуются Дженго Фетту на прицеливание и выстрел, я сдвигаю лезвие и забираю Дуку с собой в небытие.

И спасаю Галактику от гражданской войны.

Я мог сделать это.

Я мог сделать это.

Потому что знал. Потому что чувствовал.

В потоке Силы вокруг меня я чувствовал связи, что создал Дуку с Феттом и Торговой федерацией, с джеонозианцами и со всем движением сепаратистов: связи жадности и страха, обмана и неприкрытого запугивания. Я не знал, чем были эти связи, не знал, как или зачем Дуку их создал, но я ощущал их мощь, мощь той паутины предательства, которую, как я теперь знаю, он сплел для того, чтобы поймать в нее Галактику.

Я чувствовал, что, если он не будет поддерживать, латать и укреплять эту сеть, паутина начнет гнить, ссыхаться и разлагаться до тех пор, пока чье-нибудь легкое движение не разорвет ее и бесконечные межзвездные течения не унесут прочь ее нити.

Дуку был уязвимой точкой.

Я знал это.

Это мой дар.

Представьте себе самоцвет коруску, минерал, чья особая кристаллическая структура делает его прочнее дюрастали. Вы можете ударить его пятикилограммовым молотом и лишь поцарапать поверхность самого инструмента. Но эта кристаллическая структура, что дает коруске его силу, создает и его уязвимые точки, места, по которым достаточно нанести один меткий несильный удар, для того чтобы камень рассыпался на куски. На то, чтобы найти эти уязвимые точки, чтобы использовать их для превращения коруски в нечто прекрасное и полезное, требуются годы обучения, глубинное понимание кристаллических структур и постоянная практика, дарующая рукам идеальное сочетание силы и ловкости, необходимое для верного удара.

Если, конечно, у вас нет таланта сродни моему.

Я умею видеть уязвимые точки.

Зрение здесь ни при чем, но «видеть» — самое подходящее слово на общегалактическом: я воспринимаю, чувствую, каким именно образом то, на что я смотрю, входит в Силу и как Сила связывает это с собой и со всем остальным. Мне было шесть или семь лет, я учился в Храме джедаев, когда осознал, что другие ученики, полноправные рыцари-джедаи и даже мудрые мастера могут почувствовать подобные связи лишь с огромными усилиями — концентрируясь и постоянно тренируясь. Сила показывает мне достоинства и недостатки, скрытые слабости и непредвиденные варианты. Она показывает мне сжимающиеся и растягивающиеся, перекручивающиеся и разламывающиеся векторы напряженности. Она показывает мне узоры этих векторов, соединяющиеся для того, чтобы сформировать структуру реальности.

Скажу проще: когда я смотрю на вас сквозь Силу, я вижу, где вы сломаетесь.

Я посмотрел на Дженго Фетта, стоящего на песке арены Джеонозиса: идеальная комбинация оружия, навыков и желания воспользоваться ими — особый кристалл убийцы. Сила подсказала уязвимую точку, и я оставил тело без головы на песке. Самый смертоносный человек Галактики.

Теперь — просто мертвец.

Как и у драгоценностей, у ситуаций есть уязвимые точки. Но они переменчивы, призрачны, появляются лишь на мгновение и исчезают, не оставляя после себя никаких следов. Они всегда связаны со временем.

Вторых шансов не существует.

Если — когда — я вновь встречу Дуку, он более не будет уязвимой точкой войны. Я не смогу остановить эту войну одной-единственной смертью.

Но тогда на арене Джеонозиса я мог это сделать.

Через несколько дней после битвы мастер Йода нашел меня в одной из комнат для медитаций в Храме. «Твоим другом он был, — сказал старый джедай с самого порога. Кажется, будто благодаря какому-то удивительному дару Йода всегда знает, о чем я думаю. — Уважение ты обязан был к нему испытывать. Любовь даже. Убить его не мог ты — предчувствия недостаточно было».

Но я мог.

Должен был.

Именно по этой причине наш Орден запрещает личные привязанности. Если бы я не чтил Дуку, если бы не любил его, в Галактике сейчас царил бы мир. «Предчувствия недостаточно было», — сказал Йода.

Но я джедай.

Меня с детства обучают доверять своим предчувствиям.

Но каким из них следует верить?

Когда я встал перед выбором: убить бывшего мастера-джедая или спасти Кеноби, юного Скайуокера и сенатора… я позволил Силе сделать выбор за меня. Я доверился своим инстинктам.

Я сделал выбор джедая.

Результат: Дуку сбежал. Результат: Галактика в пучине войны. Результат: многие мои друзья погибли.

Вторых шансов не существует.

Странно: я джедай, но сожалею о том, что не отнял жизнь.

Многие из выживших на Джеонозисе мучаются кошмарами. Я слышу историю за историей от джедаев-целителей, пытающихся им помочь. Кошмары неизбежны: подобной резни не было со времен Войны ситхов четыре тысячи лет назад. Никто из них и представить себе не мог, каково это будет: стоять на той арене в ослепительном оранжевом свете полудня, когда вокруг — тела друзей, вонь и пропитавшийся кровью песок. Возможно, я единственный ветеран Джеонозиса, не страдающий от кошмаров.

Потому что в своих снах я все делаю правильно.

В свой кошмар я попадаю, когда просыпаюсь.

У джедаев тоже есть уязвимые точки…

Мейс Винду остановился в дверях, пытаясь немного успокоиться. Капюшон его плаща пропитался потом, а туника липла к телу: он пришел прямо из тренировочных залов Храма, не успев принять душ. И тот быстрый шаг, почти бег, которым он шел сквозь лабиринт коридоров Галактического сената, не дал ему возможности остыть.

Личный кабинет Палпатина, часть апартаментов Верховного Канцлера, расположенных под Большой совещательной палатой Сената, предстал перед ним во всем своем размахе и строгости: простор отполированного эбонитового пола, несколько простых мягких кресел, плоский широкий стол тоже из эбонита. Ни фотографий, ни картин — никаких украшений, кроме двух одиноких статуй. И голографические проекторы от пола до потолка, показывающие в реальном времени изображения Галактического города, каким его можно увидеть только с вершины купола Сената. Там, снаружи, орбитальные зеркала скоро отвернутся от солнца Корусанта и принесут в столицу сумерки.

В кабинете не было никого, кроме Йоды, торжественно восседающего в антигравитационном кресле и сжимающего в руках набалдашник своей тросточки.

— Не опоздал ты, — заметил старый мастер. — Но лишь едва. Садись, сконцентрироваться мы должны. Серьезное что-то произошло, боюсь я.

— Я и не ждал вечеринки.

Сапоги Мейса простучали каблуками по полированному полу. Он придвинул одно из мягких широких кресел поближе к Йоде и сел лицом к столу рядом с мастером. От напряжения Винду все сильнее сжимал челюсти.

— Посланник сказал, что речь пойдет об операции на Харуун-Кэле.

Тот факт, что из всех джедаев и Верховного командования Республики Канцлер пригласил лишь двоих старших членов Совета, намекал, что хороших вестей ждать не приходится.

Трудно было бы найти двух существ, столь же непохожих друг на друга, как эти два рыцаря. Йода ростом не более двух третей метра, с зеленой, будто чадианские бродячие водоросли, кожей и огромными глазами навыкате, которые, казалось, иногда светились изнутри. И Мейс — высокий даже для человека, меньше чем на ширину ладони не добирающий до двух метров, с широкими и мощными плечами, тяжелыми руками, темными глазами и постоянно изогнутыми, словно в усмешке, уголками губ. Его череп цвета полированного ламмаса был всегда гладко выбрит, тогда как у Йоды на голове остатки растительности вели себя как им вздумается.

Но их главное различие заключалось в тех ощущениях, что оставляли у других эти два мастера-джедая. Йода буквально олицетворял собой мягкую мудрость, смешанную с озорным чувством юмора, но его солидный возраст и огромный опыт привели к некоей отстраненности, даже изолированности. Без малого девять сотен лет жизни приучили его к неторопливости. Винду же стал членом Совета джедаев, когда ему еще не было и тридцати. Его поведение было полной противоположностью поведению Йоды: четкое, резкое, активное. Он воплощал собой отточенный интеллект и несгибаемую волю.

К моменту битвы на Джеонозисе, положившей начало Войнам клонов, Мейс заседал в Совете уже более двадцати стандартных лет. И уже больше десятка лет никто не видел его улыбку.

Иногда в одиночестве он раздумывал над тем, сможет ли вообще когда-нибудь улыбнуться.

— Но не планета Харуун-Кэл заставила тебя в этот кабинет бежать со всех ног, — сказал Йода. Тон его речи был легким и понимающим, но взгляд оставался острым и изучающим. — О Депе беспокоишься ты.

Винду опустил голову:

— Я знаю, Сила принесет что принесет. Но разведка сообщила, что сепаратисты отступили, их база возле Пилек-Боу покинута…

— Но не вернулась она.

Мейс свел безымянные пальцы вместе. Глубокий вдох вернул его голосу привычную глубокую, ровную монотонность.

— Фактически Харуун-Кэл по-прежнему числится планетой сепаратистов. И Депа в розыске. Ей будет сложно выбраться оттуда. Да даже послать сигнал для того, чтобы ее оттуда забрали: местное ополчение глушит все передачи, а те, что не глушит, обязательно прослушивает. Целые группы партизан были уничтожены из-за неосторожных сеансов связи…

— Друг она тебе. — Йода слегка коснулся своей тростью руки Мейса. — Заботишься ты о ней.

Винду избегал взгляда Йоды. У него были очень глубокие чувства к Депе Биллабе.

Она уже провела на планете четыре стандартных месяца. Она не могла регулярно выходить на связь, и Мейс отслеживал ее деятельность по периодическим донесениям Разведывательного управления Республики о случаях саботажа на базе космических истребителей сепаратистов и о безрезультатных экспедициях балавайского ополчения, пытающегося уничтожить членов организованного Депой движения сопротивления или хотя бы просто помешать его деятельности. Более месяца назад разведка сообщила о том, что сепаратисты вследствие невозможности дальнейшей поддержки и защиты своих баз отступили к скоплению Джеварно. Успех Депы казался просто невероятным.

Но Мейс боялся узнать цену этого успеха.

— Но не может быть, что она просто пропала, или… — пробормотал он. Тень скользнула по его лбу, когда он осознал, что произнес мысли вслух. Мейс почувствовал взгляд Йоды, по-прежнему изучающего его, и пожал плечами, словно извиняясь: — Я просто подумал, что, если бы ее схватили или… убили, никто не стал бы делать из этого тайну…

Морщины вокруг рта старого мастера стали немного глубже, и он издал тот самый тихий звук мягкого неодобрения, который сразу бы узнал любой джедай.

— Бессмысленны предположения, терпение же все откроет.

Винду молча кивнул. Никто не спорил с мастером Йодой: в Храме к этому привыкали с самого детства. И ни один из джедаев не избавлялся от этой привычки.

— Это… раздражает, учитель. Если бы только… Я имею в виду, десять лет тому назад мы могли просто…

— Цепляться за прошлое джедаю не следует, — строго оборвал Йода. Взгляд его зеленых глаз напомнил Мейсу о том, что не стоит говорить о тьме, застилающей джедаям восприятие Силы. Это не обсуждается вне Храма. Даже здесь.

— Член Совета она. Могущественный джедай. Прекрасный воин…

— Надеюсь, это так. — Винду попытался улыбнуться. — Я ее обучал.

— Но беспокоишься ты. Слишком сильно. Не только о Депе, но и о других джедаях. Со времен Джеонозиса.

Улыбнуться никак не получалось. Мейс перестал пытаться.

— Я не хочу говорить о Джеонозисе.

— Это знаю я. — Йода снова дотронулся до него тростью, и Мейс поднял взгляд. Старый мастер наклонился к товарищу: уши изогнулись вперед, словно прислушиваясь, а огромные зеленые глаза, казалось, засверкали. — Но когда наконец поговорить об этом захочешь ты… выслушаю я.

Винду лишь слегка качнул головой. Он никогда не сомневался в этом. Но пока что предпочел бы обсудить что-нибудь иное.

Что угодно.

— Посмотрите вокруг, — пробормотал Мейс, кивнув головой в центр кабинета Верховного Канцлера. — Даже спустя десять лет разница между Палпатином и Валорумом… Каким офис был в те дни…

Йода покачал головой:

— Хорошо Финиса Валорума помню я. Последним в череде великих он был. — Взгляд мастера словно пытался охватить нечто огромное, — возможно, он смотрел назад, на все те девятьсот лет, что прожил.

Было невероятно трудно осознавать, что Республика, кажущаяся вечной в своем тысячелетнем правлении, была немногим старше самого Йоды. Иногда в его рассказах о днях своей юности джедаи слышали и о молодости самой Республики: нахальной, уверенной в себе, бурлящей жизнью. Она смело шагала по Галактике, принося мир и справедливость одному звездному скоплению за другим, системе за системой, планете за планетой.

Еще сложнее Мейсу было осознать, какую разницу видит Йода между прошлым и настоящим.

— Связанным с прошлым Валорум был. Тяготел к традициям он. — Движением руки Йода словно вновь вызвал к жизни античную мебель Финиса Валорума, блестящую от экзотических масел, его произведения искусства, скульптуры и сокровища с тысяч миров. Когда-то этот кабинет заполняло наследие тридцати поколений рода Валорумов. — Возможно, слишком тяготел. Человеком прошлого Валорум был. Палпатин… — Закрытые веки Йоды подрагивали. — Человеком настоящего Палпатин является.

— Звучит так, словно это ранит вас.

— Быть может, ранит. Но, быть может, моя боль идет от самих дней нынешних, а не от человека, их представляющего.

— Кабинет мне больше нравится таким.

Винду мотнул головой, окидывая помещение взглядом. Строгое.

Скромное и бескомпромиссное. Для Мейса оно было окном в душу Палпатина: Верховный Канцлер всего себя отдавал Республике. Простые одежды. Четкая речь. Отсутствие заботы о внешнем убранстве или физическом комфорте.

— Жаль, что он не может коснуться Силы. Возможно, из него получился бы неплохой джедай.

— Но тогда другой Верховный Канцлер нам понадобился бы. — Йода мягко улыбнулся. — Возможно, к лучшему, что все так, как оно есть.

Мейс принял этот аргумент, слегка кивнув в ответ.

— Восхищаешься им ты.

Винду нахмурился. Он никогда не задумывался об этом. Его жизнь была посвящена исполнению приказов Верховного Канцлера… но он служил титулу, а не конкретному лицу. Что он думал о Канцлере как о личности? На что это могло повлиять?

— Похоже на то. — Перед глазами Мейса промелькнуло воспоминание, картина того, что он сквозь Силу увидел в Палпатине, когда тот вступал в должность Верховного Канцлера десять лет назад: Палпатин был уязвимой точкой будущего Республики, а возможно, даже и всей Галактики. — Единственное живое существо, кроме него, которое могло бы провести Республику сквозь эти темные времена, как мне кажется, — это… ну-у… — Мейс разжал ладонь, — вы, мастер Йода.

Старый джедай откинулся в кресле и издал то хриплое сопение, что заменяло ему смех:

— Не политик я, глупенький.

Он по-прежнему иногда говорил так, словно Мейс был учеником. Мейс не возражал. Это помогало чувствовать себя моложе. Все прочее в эти дни заставляло чувствовать себя старше.

Смех Йоды прекратился.

— И неподходящим лидером для Республики был бы я. — Его голос стал еще тише, лишь немногим громче шепота. — Тьма застилает мои глаза. Сила показывает мне лишь страдания, разрушения и грядущую ночь долгую-долгую. Без Силы лидерам проще, наверное: достаточно хорошо юный Палпатин умеет видеть.

— Юный? — Палпатин, который был лет на десять старше Мейса, а выглядел так, словно пожил вдвое дольше, в этот момент вошел в комнату в сопровождении какого-то человека.

Йода спустился со своего антигравитационного кресла. Мейс почтительно встал. Мастера-джедаи поклонились, по традиции приветствуя Верховного Канцлера, который движением руки показал, что формальности можно отбросить. Палпатин казался уставшим: создавалось впечатление, что плоть медленно усыхает под его обвисшей кожей, углубляя и без того впалые щеки.

Человек, сопровождавший Палпатина, ростом был не выше подростка, хотя на вид ему явно перевалило за сорок. Тонкие прилизанные коричневые волосы спадали на лицо так, что оно забывалось, стоило лишь отвести взгляд. Этот мужчина с красными, воспаленными глазами держал возле носа платок и всем своим видом настолько напоминал какого-нибудь мелкого клерка из бессмысленного государственного департамента, что Мейс автоматически решил, что перед ним шпион.

— У нас есть новости о Депе Биллабе.

Несмотря на всю предыдущую подготовку, грусть в голосе Канцлера сразу же скрутила желудок Винду в узел.

— Этот человек только что прибыл с Харуун-Кэла. Я боюсь… В общем, вам лучше изучить все самим.

— В чем дело? — Во рту Мейса стало сухо, как в пустыне. — Ее схватили?

Джеонозис был прекрасной иллюстрацией того, что ожидало джедая, схваченного сепаратистами Дуку.

— Нет, мастер Винду, — ответил Палпатин. — Я боюсь… я боюсь, что все несколько хуже.

Агент открыл большой чемодан и достал какой-то старый голопроектор. Несколько секунд он возился с управлением, а затем над полированной эбонитовой плитой стола Канцлера возникло изображение.

Уши Йоды выпрямились, а глаза сузились до двух маленьких щелок.

Палпатин отвел взгляд.

— Я уже видел достаточно, — пояснил он.

Ладони Мейса сжались в кулаки. Ему никак не удавалось выровнять дыхание.

Каждое из лежащих тел было размером с палец. Он насчитал девятнадцать. Люди или очень схожая раса. Вокруг валялись обгоревшие и разломанные остатки типовых домиков. Окольцовывали сцену обломки того, что, видимо, раньше было частоколом. Джунгли вокруг были сантиметров сорок в высоту и покрывали полтора метра стола.

Спустя пару секунд агент сконфуженно выдохнул:

— Это… э-э-э… судя по всему, работа партизан-лоялистов под командованием мастера Биллабы.

Йода не дрогнул.

Мейс не дрогнул.

Там… эти раны… Мейсу нужен был лучший обзор. Когда он дотронулся до джунглей, рука осветилась яркими лучами сканирующих лазеров матрицы голопроектора.

— Вот это. — Его рука прошла сквозь группу из трех тел с рваными ранами. — Увеличьте.

Сотрудник Разведуправления Республики ответил, не убирая платка от покрасневших глаз:

— Ну-у… я, э-э-э, мастер Винду, данная запись, э-э-э, достаточно упрощенная, кхм, почти примитивная. — Голос потонул в чихании, из-за которого тело разведчика бросило вперед, словно от удара в спину. — Простите-простите, я не могу… Мой организм не выдерживает противоаллергенов. Каждый раз, когда я оказываюсь на Корусанте…

Рука Мейса не сдвинулась с места. Он не поднял взгляд. Он ждал, пока причитания агента не утихнут. Девятнадцать трупов. А этот человек жалуется на собственную аллергию.

— Увеличьте, — повторил Мейс.

— Я… э-э-э, есть, сэр. — Агент что-то переключил на голопроекторе, и руки его при этом даже не дрожали. Почти не дрожали. Джунгли исчезли и вновь появились мгновением позже, раскинувшись на десяти метрах пола кабинета. Переплетенные ветки голографических деревьев превратились в мерцающие узоры на потолке, тела теперь были лишь вполовину меньше своих реальных размеров.

Разведчик наклонил голову, отчаянно вытирая нос платком.

— Извините, мастер Винду. Извините. Но система…

— Примитивна. Да.

Мейс прошел сквозь световое изображение и присел на корточки возле тел, облокотившись на колени и сцепив пальцы перед лицом.

Йода приблизился и наклонился, чтобы что-то рассмотреть. Мгновение спустя Винду взглянул в его грустные зеленые глаза:

— Видите?

— Да… да… — пробурчал Йода. — Но рано выводы пока делать.

— О чем я и говорю…

— Для тех из нас, кто не является джедаем… — Голос Канцлера был мягким и сильным одновременно — голосом настоящего политика. Палпатин вышел из-за стола, и на лице его блуждала улыбка слегка озадаченного хорошего человека, который столкнулся с ужасной ситуацией и все еще надеется, что все закончится благополучно. — Быть может, вы объясните?

— Да, сэр. Другие тела немногое могут нам поведать из-за разложения и хищников. Но причиной некоторых повреждений мягких тканей здесь, — ладонь Мейса прочертила несколько линий в голографическом изображении трупа некоей женщины, — стали не клыки или когти. И не энергетическое оружие. Видите зарубки на ее ребрах? Световой меч и даже виброклинок просто рассекли бы кость. Это было сделано обычным лезвием, сэр.

Верховный Канцлер скривился от отвращения:

— Обычным лезвием? Вы имеете в виду просто кусок металла? Банальный острый кусок металла?

— Очень острый кусок металла, сэр. — Винду наклонил голову на сантиметр вправо. — Или керамики. Или транспаристали. Или даже карбонита.

Палпатин сделал глубокий вдох, словно борясь с дрожью.

— Это звучит… ужасно жестоко. И болезненно.

— Чаще всего это и вправду болезненно, сэр. Хоть и не всегда. — Мейс не стал пояснять, откуда он это знает. — Но эти разрезы параллельны и все приблизительно одной длины. Кажется, их нанесли уже после ее смерти. Или как минимум когда жертва была без сознания.

— Или, — агент шумно выдохнул и прокашлялся, будто извиняясь, — просто, э-э-э, связана.

Мейс уставился на разведчика. Йода закрыл глаза. Палпатин опустил голову, словно ему внезапно стало больно.

— В конфликте на Харуун-Кэле существует… э-э-э… традиция… ну… наверное, вы бы это назвали «пытками ради развлечения». С обеих сторон. — Лицо шпиона покраснело, будто ему стало стыдно оттого, что он знает подобные вещи. — Иногда противники… ненавидят друг друга так сильно, что простого убийства врага им недостаточно.

Грудь Мейса словно сдавило обручем: то, что этот мягкий маленький человечек — этот гражданский — мог обвинить Депу Биллабу в подобном зверстве или даже в причастности к нему, наполняло сердце Винду болезненной яростью. Долгий холодный взгляд изучил на теле этого хрупкого мужчины все точки, в которые можно было нанести всего один быстрый, точный удар, чтобы убить его. Агент побледнел, словно прочел это в глазах мастера.

Но Мейс был джедаем слишком долго, чтобы поддаться гневу. Один или пара выдохов разжали обруч на груди, и он выпрямился:

— Я не увидел ничего, что указывало бы на причастность Депы.

— Мастер Винду… — начал Палпатин.

— Чем было ценно это поселение с военной точки зрения?

— С военной? — Агент выглядел озадаченным. — Ну, думаю, ничем. Это были балавайские исследователи джунглей. Их называют иджи. Некоторые выполняют функцию нерегулярных частей ополчения, но такие группы почти всегда состоят исключительно из мужчин. Здесь же было шесть женщин. И балавайское ополчение никогда… э-э-э… никогда не приводит с собой… ммм… детей.

— Детей, — повторил Мейс.

Докладчик неохотно кивнул головой:

— Троих. Ммм, биосканеры показали одну девочку лет двенадцати и еще двоих — вероятно, близнецов. Девочку и мальчика. Около девяти лет. Пришлось использовать биосканеры… — Одними глазами разведчик попросил Винду не заставлять его заканчивать предложение.

Потому что несколько дней в джунглях не оставили иной возможности их опознать.

Мейс сказал:

— Я понимаю.

— Они не были ополченцами, мастер Винду. Просто балавайские исследователи джунглей, оказавшиеся не в то время не в том месте.

— Исследователи джунглей? — Палпатин, казалось, проявлял вежливый интерес. — А кто такие балаваи?

— Пришельцы, сэр, — пояснил Мейс. — Джунгли Харуун-Кэла являются для Галактики единственным источником коры тисселя, листьев портаака, джинсола, тайрууна, ламмаса и многого другого.

— Пряности и экзотические деревья? Неужели они настолько ценны, что заманивают эмигрантов? В зону военного конфликта?

— Знаете ли вы, сколько стоит кора тисселя?

— Я… — Палпатин с сожалением улыбнулся. — Меня на самом деле это не интересует. Мои вкусы более прозаичны: вы можете забрать мальчика из Среднего Кольца, но Среднее Кольцо из мальчика вам забрать не удастся.

Мейс покачал головой:

— Это не имеет значения, сэр. Я лишь хочу сказать, что это были мирные жители. Депа не стала бы совершать подобного. Не смогла бы совершить.

— Поспешно суждение твое, — мрачно произнес Йода. — Не все доказательства, боюсь, мы видели.

Винду посмотрел на агента. Тот вновь покраснел:

— Ну-у, э-э-э, да, мастер Йода прав. Эта, ммм, запись, — он указал головой в сторону призрачных тел, заполнявших кабинет, — была сделана с помощью оборудования самих исследователей, адаптированного для работы на Харуун-Кэле, где более чувствительная электроника…

— Мне не нужен урок по Харуун-Кэлу, — резко прервал его Мейс. — Мне нужны доказательства.

— Да, да, конечно, мастер Винду. — Шпион порылся пару секунд в своем чемодане, затем извлек из него устаревшую кристаллическую инфопластину и протянул ее Мейсу. — Здесь, э-э-э, только звук, но мы сделали голосовой анализ. Абсолютной уверенности у нас нет, там ведь… э-э-э… много различных шумов, другие голоса, звуки джунглей и тому подобное, но совпадение где-то в районе девяноста процентов.

Джедай взвесил пластину на ладони. Посмотрел на нее.

Здесь, прямо здесь: щелчок ногтя разломает ее надвое. «Так и следует поступить, — подумал он. — Сломать эту штуку. Разломать ее пополам прямо сейчас. Уничтожить, не слушая».

Потому что он знал. Он чувствовал. В Силе линии напряжения разбегались от кристалла, словно трещины на переохлажденной транспаристали. Он не мог прочесть структуру, но чувствовал ее мощь.

Это будет ужасно.

— Где вы ее нашли?

— Это было, э-э-э, на месте происшествия. На месте резни… Это было… в общем, на месте происшествия.

— Где вы ее нашли?

Агент побледнел.

Мейс опять сделал глубокий вдох. И еще один. С третьим обруч на груди вновь разжался.

— Прошу прощения.

Иногда он забывал, насколько пугающими для окружающих были его рост и голос. Не говоря уж о его репутации. Он не хотел, чтобы его боялись.

По крайней мере, те, кто предан Республике.

— Пожалуйста, — сказал Мейс, — это может иметь большое значение. Разведчик что-то пробормотал.

— Простите?

— Я сказал, это было у нее во рту. — Он махнул рукой куда-то в сторону голографического тела у ног Мейса. — Кто-то… намертво захлопнул ей рот, чтобы падальщики не добрались до записи, когда… ну-у, вы знаете, падальщики предпочитают, э-э-э, языки…

На Мейса волнами накатывала тошнота. Кончики его пальцев дрожали. Он уставился на изображение женщины. Эти отметины на ее лице… Он думал, что это просто отметины. Или какой-то грибок. Или колония плесени. Теперь он все рассмотрел и предпочел бы, чтобы глаза не заметили эти тупые золотистые выступы у нее под подбородком.

Шипы медной лозы.

Кто-то использовал их для того, чтобы жестко зафиксировать челюсть. Ему пришлось отвернуться. Он понял, что ему придется еще и сесть. Шпион продолжил:

— Начальник нашего отделения разведки получила информацию и послала меня ее проверить. Я арендовал паровой вездеход у каких-то пропащих иджей, нанял несколько горожан из тех, что умеют обращаться с тяжелым вооружением, и отправился туда. То, что мы нашли… ну, вы сами видите. Эта инфопластина, когда я нашел ее…

Винду смотрел на мужчину так, словно только что увидел его в первый раз. И это было недалеко от истины: он наконец-то увидел его по-настоящему. Маленький незаметный человечек: мягкое лицо, неуверенный голос, дрожащие руки и аллергия. Маленький незаметный человечек, чей запас прочности и силу духа Мейс едва ли мог себе представить. Ходить по месту, на которое Мейс с трудом смотрит даже в виде светящегося лазерного изображения. Чувствовать запах вокруг, изучать тела, открыть рот мертвой женщины…

И затем привезти записи сюда, чтобы пережить все это вновь…

Мейс, наверное, смог бы сделать подобное. Так ему казалось. Наверное, смог бы. Он побывал в разных местах и много чего повидал.

Но не такое.

Разведчик продолжал:

— Наши источники убеждены, что наводка пришла из самого ОФВ.

Палпатин одним своим видом задал немой вопрос. Мейс ответил, не отрывая глаз от агента:

— Освободительный фронт высокогорья, сэр. Группа партизан Депы. «Жители высокогорья» — это грубый перевод слова «коруннаи», так горные племена сами себя называют.

— Коруннаи? — Палпатин нахмурился. — Это, случаем, не ваш народ, мастер Винду?

— Мой… род… — Мейс заставил себя разжать челюсти. — Да, Канцлер. У вас прекрасная память.

— Сноровка политика, — отмахнувшись, скромно улыбнулся Палпатин. — Пожалуйста, продолжайте.

Агент пожал плечами, словно больше рассказывать было особо нечего:

— К нам поступает немало… отчетов, вселяющих тревогу. Расстрелы пленных. Засады, устраиваемые на мирное население. С обеих сторон. Обычно подобные вещи трудно проверить. Джунгли… все поглощают. Так что, когда мы получили эту наводку…

— …Вы нашли это, потому что кто-то хотел, чтобы вы это нашли, — закончил Мейс за него. — А теперь вы считаете… — джедай без остановки вертел инфопластину в руке, разглядывая на ней блики света, — вы считаете, что этих несчастных убили лишь для того, чтобы доставить это послание.

— Какой жестокий план! — Палпатин медленно сел за стол, затем обратился к докладчику: — Это ведь не так, не правда ли?

Шпион лишь опустил голову.

Уши Йоды сдвинулись назад, и глаза вновь сузились.

— Некоторые послания… Важно, как оформлены они. Вторично содержание их.

Канцлер покачал головой, словно не веря:

— Эти партизаны ОФВ, они ведь наши союзники, разве нет? Они союзники джедаев? Что же они за чудовища?

— Я не знаю. — Винду вернул пластину агенту. — Давайте это выясним.

Разведчик вставил пластину в разъем на боку голопроектора и включил воспроизведение записи.

Колонки голопроектора наполнили джунгли вокруг зрителей жизнью: шорох листвы, колышущейся на ветру, скрежет и стрекотание насекомых, смутные нарастающие и затухающие вскрики пролетающих мимо птиц, вой и рык далеких хищников. Сквозь бурлящие звуки прорастал шепот, извивающийся, словно речная змея: шепот человека или существа близкой расы. Голос, бормочущий на общегалактическом: то там, то здесь можно было разобрать слово или фразу, выскальзывающие из разрываемого внешними шумами пространства. Мейс расслышал слова «джедай», «ночь» или «нож» и что-то о «взгляде сквозь звезды». Винду хмуро спросил:

— Не могли бы вы сделать запись чище?

— Она очищена. — Мужчина достал из чемодана инфопланшет, включил его и протянул джедаю. — Мы переписали все, что смогли понять. Это все, на что мы способны.

Расшифровка была рваной, но достаточной для того, чтобы заставить руки Мейса дрожать: «Храм джедаев… обучен (или обручем)… темный… враг. Но… джедай… под покровом ночи».

Одну фразу можно было разобрать целиком. Винду прочел слова на экране и одновременно услышал шепот у себя за плечом: «Ночь принадлежит мне, и я принадлежу ночи».

Он затаил дыхание. Ему уже было плохо.

Стало же еще хуже.

Шепот усилился, превратился в голос. Женский голос.

Голос Депы.

На экране планшета в его руке и в бормотании за его плечом: «Я стала тьмой джунглей».

А запись продолжалась. И продолжалась.

Ее шепот опустошил, забрал из Винду все: эмоции, силы, даже мысли. Чем дольше она бормотала, тем сильнее росла эта пустота. Но последние слова все равно вызвали резкую боль у него в груди.

Она обращалась к нему:

«Я знаю, ты придешь ко мне, Мейс. Тебе не следовало посылать меня сюда. А я не должна была прилетать. Но сделанного не воротишь. Я знаю, ты считаешь меня сумасшедшей. Но это не так. Со мной случилась вещь куда страшнее.

Теперь я в здравом уме.

Вот почему ты придешь, Мейс. Вот почему ты обязан будешь прийти.

Потому что нет ничего опаснее джедая в здравом уме».

Ее голос потонул в звуках джунглей.

Никто не пошевелился. Никто не заговорил. Винду сидел со сплетенными пальцами, поддерживающими подбородок. Йода с закрытыми глазами и с губами, изогнувшимися от внутренней боли, откинулся в кресле. Мрачный взгляд Палпатина был устремлен куда-то сквозь голографические джунгли, словно за ними он видел нечто реальное.

— Это… э-э-э… все, что там было. — Агент неуверенно протянул руку к проектору и нажал какую-то кнопку. Джунгли исчезли, как дурной сон.

Все зашевелились, приходя в себя, рефлекторно оправляя одежду. Кабинет Канцлера теперь выглядел нереально: будто чистый ковер на полу, прямые линии мебели, фильтрованный воздух и вид Корусанта сквозь огромные окна были лишь голографическими проекциями, а они все по-прежнему сидели в джунглях.

Будто только джунгли и были реальными.

Мейс заговорил первым:

— Она права. — Джедай наконец поднял голову. — Я должен отправиться за ней. Один.

Брови Палпатина изогнулись.

— Это кажется… немудрым.

— С Верховным Канцлером я соглашусь, — медленно проговорил Йода. — Для тебя великой опасностью это будет. Слишком ценен ты. Кого-нибудь другого нам следует послать.

— Больше никто с этим не справится.

— Неужели, мастер Винду? — Улыбка Палпатина была вежливо недоверчивой. — Отряд спецназа Разведуправления Республики или даже группа джедаев…

— Нет. — Мейс встал и распрямил плечи. — Это должен быть я.

— Пожалуйста, мы все понимаем вашу озабоченность состоянием своей бывшей ученицы, мастер Винду, но ведь…

— Аргументы, должно быть, есть у него, Верховный Канцлер, — произнес Йода, — выслушать их следует нам.

Даже Палпатин осознал, что с мастером Йодой не спорят.

Мейс постарался облечь свою уверенность в слова. С этим могли возникнуть трудности: такова одна из граней его особого дара восприятия. Некоторые вещи столь очевидны для него, что их действительно сложно объяснить. Это как рассказывать, откуда ты знаешь, что идет дождь, когда сам стоишь в центре грозы.

— Если Депа… сошла с ума или, что еще хуже, перешла на темную сторону, — начал он, — джедаи должны разобраться почему. Обязаны выяснить, что послужило причиной. А до тех пор ни один джедай не должен оказываться в подобных обстоятельствах, за исключением случаев крайней необходимости. Также все это может быть подделкой, умышленной попыткой очернить ее. Этот внешний шум записи… — Мейс посмотрел на маленького человека. — Если бы ее голос был подделан, синтезирован, допустим, на компьютере, этот шум мог быть специально добавлен для того, чтобы скрыть следы обмана, не так ли?

Агент кивнул:

— Но зачем кому-то подставлять ее?

Винду отмахнулся:

— В любом случае ее надо вернуть. И как можно быстрее. До того, как слухи о резне распространятся по Галактике. Даже если она непричастна, связь ее имени с подобными преступлениями — угроза общественному доверию к джедаям. Она должна ответить по всем обвинениям до того, как они будут выдвинуты публично.

— Согласен, ее надо вернуть, — подтвердил Палпатин. — Но по-прежнему остается вопрос, почему вы?

— Потому что она может не захотеть возвращаться.

Казалось, Палпатин задумался.

Йода выпрямился, открыл глаза и внимательно посмотрел на Верховного Канцлера:

— Если преступницей она стала… найти ее сложно будет. А арестовывать ее, — голос его стал едва различим, словно слова причиняли ему боль, — опасно окажется.

— Депа была моим падаваном. — Винду отошел от стола и уставился на мерцающий закат, что постепенно скрывал в темноте городской ландшафт. — Связь между учителем и падаваном… очень сильна. Никто не знает Депу лучше меня, и джунгли Харуун-Кэла я знаю лучше любого джедая. Я единственный смогу найти ее, если она не захочет, чтобы ее нашли. И если ее надо будет… — Он сглотнул и уставился на диск света, отражавшийся от одного из орбитальных зеркал. — Если ее надо будет… остановить, — растягивая слова, произнес он, — я, возможно, стану единственным, кто окажется на это способен.

Брови Палпатина явно выразили вежливое недоумение.

Мейс сделал глубокий вдох и снова поймал себя на том, что смотрит на собственные руки, смотрит сквозь них, а из памяти перед глазами всплывает картина, четкая, словно сон: световой меч против светового меча в тренировочных залах Храма, зеленое лезвие Депы приходит, кажется, отовсюду одновременно.

Он не может изменить того, что сделал.

Вторых шансов не существует.

Ее голос отдавался в нем: «Нет никого опаснее джедая в здравом уме»…

Но сказал он лишь:

— Она мастер ваапада.

В последовавшей тишине он изучал сгибы и морщины своих переплетенных пальцев, сфокусировав все свое внимание на чем-то внешнем, чтобы удержать на привязи темные призраки-фантазии с лезвием Депы, устремляющимся навстречу шеям джедаев.

— Ваапад? — внезапно повторил Палпатин. Возможно, ему просто надоело ждать чьего-то объяснения. — Это ведь, кажется, какое-то животное.

— Хищник с Сарапина, — серьезно проговорил Йода. — А также прозвище, учениками данное седьмой форме световым мечом владения.

— Хм… Я слышал, что существует лишь шесть.

— Шесть их было на протяжении многих поколений джедаев. Седьмая… не слишком распространена. Мощная форма это. Самая смертоносная… Но опасна она не только для оппонента, но и для того, кто пользуется ею. Мало кто смог освоить ее. Лишь один ученик настоящим мастером стал.

— Но если она единственный мастер, а этот стиль столь опасен, что заставляет вас думать…

— Она не единственный мастер, сэр. — Мейс поднял свою голову и встретил взгляд нахмурившегося Палпатина. — Она моя единственная ученица, ставшая мастером.

— Ваша единственная ученица… — повторил Канцлер.

— Я не изучал ваапад. — Мейс позволил рукам опуститься. — Я создал его.

Брови Палпатина задумчиво сдвинулись.

— Да, кажется, теперь я припоминаю: вы писали в своем отчете о предательстве мастера Соры Балка. Вы ведь и его обучали, не так ли? Он тоже, если не ошибаюсь, был мастером этого вашего ваапада?

— Сора Балк не был моим учеником.

— Значит, вашим… товарищем?

— И он не овладел ваападом, — глухо сказал Винду. — Ваапад овладел им.

— А, понимаю…

— При всем уважении, сэр, не думаю, что понимаете.

— Я вижу достаточно для того, чтобы слегка волноваться. — Теплота улыбки Палпатина легко загладила прозвучавшее оскорбление. — Вы утверждаете, что отношения между мастером и падаваном сильны, и я вам верю. Когда вы столкнулись с Дуку на Джеонозисе…

— Я бы предпочел, — мягко произнес Мейс, — не говорить о Джеонозисе, Канцлер.

— Депа Биллаба была вашим падаваном. И возможно, она до сих пор ваш самый близкий друг, не так ли? Если ее надо будет убить, уверены ли вы в том, что сможете нанести удар?

Мейс посмотрел на пол, на Йоду, на агента, и наконец ему вновь пришлось встретиться глазами с Палпатином. Не Палпатин с Набу задавал этот вопрос, но Верховный Канцлер. Сам пост его требовал ответа.

— Надеюсь, Сила сделает так, — медленно проговорил Мейс, — что мне не придется узнать ответ на этот вопрос.

Часть первая. Человек в джунглях

1. Вниз по спирали

Сквозь изогнутую транспаристаль Харуун-Кэл внизу казался сплошной пеленой облаков, пронзаемых горами. Создавалось ощущение, что до них можно дотронуться. Челнок медленно по спирали спускался к поверхности, и вскоре он действительно коснется их.

Во внутрисистемном кораблике насчитывалось всего двадцать мест, и все равно три четверти из них были свободны. Компания, организовавшая этот перелет, выкупила челнок у какой-то туристической конторы: транспаристальной пассажирский отсек, снаружи весь покрытый мелкими шрамами от микрочастиц, внутри был пуст, не считая двух рядов серых сидений без ручек.

Мейс оказался единственным человеком в салоне. Его спутниками были два кубаза, которые восторженно высвистывали что-то о вкусовых качествах жуков-щипачей и жужжащих червей, и довольно негармоничная парочка, судя по всему, странствующих комедийных актеров — китонак и фо-ф'ейанец. Их пьяное подшучивание друг над другом пробудило в джедае желание немедленно раздобыть где-нибудь затычки для ушей. Или оказаться в вакууме. Или просто оглохнуть. Должно быть, этим парням сильно не везло в жизни, раз они летели на туристическом челноке в Пилек-Боу. Столица Харуун-Кэла — место, где праздное шатание убивает. Пассажирские лайнеры, путешествующие по Петле Джеварно, останавливались здесь лишь потому, что им в любом случае надо было выходить в реальное пространство, для того чтобы пересечь систему.

Мейс сидел настолько далеко от остальных пассажиров, насколько позволяло ограниченное пространство челнока.

На мастере-джедае была максимально подходящая его прикрытию одежда: поношенная куртка из кожи кореллианской песчаной пантеры, свободная футболка, которая когда-то, наверное, была белой, и обтягивающие черные штаны с потертыми серыми заплатками. На его обуви над лодыжками еще можно было заметить следы легкой полировки — все остальное было стерто фактически до замши. Единственной ухоженной частью его облачения была мягкая кобура на правом бедре и поблескивающий в ней бластер «Энергия-5» производства «Мерр-Сонн». Его меч был замаскирован под световой стержень устаревшей модели и покоился в дорожной сумке, лежащей под сиденьем.

Инфопланшет на коленях тоже был не тем, чем казался: хотя он и хранил в себе зашифрованный дневник Мейса, основная часть устройства была отведена под миниатюрный подпространственный передатчик с фиксированной частотой, которую постоянно прослушивал средний крейсер «Халлек», дежуривший в системе Вентран.

В поле зрения появилось Коруннайское высокогорье: огромное плато всех оттенков зеленого, окруженное бездонными водоворотами облаков и расчерченное пересекающимися горными грядами. Некоторые особо высокие пики были увенчаны белыми шапками, основная масса более низких гор лишь слегка возвышалась над океаном из газа и дыма. На восточную часть высокогорья уже опустилась ночь. Когда челнок оказался в тени планеты, всюду внизу замерцали темно-красные и оранжевые вспышки, словно глаза хищника, выжидающего за границей освещенного костром пространства, — такими сверху виделись жерла множества действующих вулканов.

Это было прекрасно. Но Мейс не обратил на это внимания.

Он держал микрофон фальшивого инфопланшета и очень, очень тихо говорил.

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

(первая запись на Харуун-Кэле)

Депа там, внизу. Прямо сейчас.

Я не должен думать об этом. Не должен думать о ней. Пока не должен. Но… она там, внизу. Она там, внизу, уже несколько месяцев.

Даже представить не могу, что с ней случилось. Не хочу представлять.

Очень скоро я все выясню.

Сконцентрироваться. Я должен сконцентрироваться. Сконцентрироваться на том, что я точно знаю, пока ил не уляжется и вода вновь не станет чистой…

Один из уроков Йоды. Но иногда нет сил ждать.

А иногда вода не очищается.

Я могу сконцентрироваться на своих знаниях о Харуун-Кэле. А знаю я многое.

Не помогает.

Я не могу вместить все свои знания о Харуун-Кэле в описание из путеводителя. Слишком большой частью этих знаний являются цвет солнечных бликов и запах ветра с Дедушкиного уступа, течение шелковистой шерсти траводава сквозь пальцы и горячее яростное острие Силового прикосновения акк-пса.

Я родился на Харуун-Кэле. Глубоко в горах.

Я чистокровный корун.

Сотни поколений моих предков дышали этим воздухом и пили эту воду, ели то, что приносила эта почва, и уходили в нее, умирая. Я возвращался сюда лишь раз, тридцать пять стандартных лет назад, но я храню в себе частицу этого мира. Его суть. Силу его бурь. Хаос его джунглей. Гром его гор.

И все же это не мой дом. Мой дом — Корусант. Мой дом — Храм джедаев.

Я ничего не помню о своем детстве среди коруннаев: моим самым ранним воспоминанием стала добрая улыбка Йоды и его огромные нежные глаза надо мной. Эта картинка до сих пор очень ярка. Не знаю, сколько мне тогда было, но я уверен, что ходить я еще не умел. Возможно, я был слишком мал даже для того, чтобы стоять. В воспоминаниях я вижу, как моя пухлая детская ручка дергает маленькие белые волосы над ушами Йоды.

Помню свои вопли — похожие, как выражается Йода, на писк раненой летучей светомыши, — когда какая-то игрушка, вроде бы погремушка, висела в воздухе чуть-чуть дальше, чем я мог достать. Помню, как бесконечные причитания, крики, вой и слезы не сдвигали эту погремушку ни на миллиметр ближе к моему маленькому кулаку. И помню момент, когда я впервые смог дотянуться до игрушки, не используя рук: как я почувствовал ее висящей там и как почувствовал разум Йоды, поддерживающий ее… и шепот Силы начал наполнять мои уши.

Мой следующий урок: Йода пришел, чтобы забрать игрушку, и я с инстинктивным эгоизмом ребенка отказался отпускать ее, удерживая обеими руками и всем, чего мог добиться от Силы. Погремушка разломилась — трагедия для моего детского разума, схожая по масштабам с концом света. Так Йода объяснил мне закон о том, что у джедая не должно быть привязанностей: если слишком сильно держать то, что любишь, то можешь это уничтожить.

И заодно разбить себе сердце.

Это урок, о котором я сейчас не хочу задумываться.

Но ничего не могу с собой поделать. Сейчас.

Пока я здесь, наверху, а Депа — там, внизу.

Депа Биллаба вошла в мою жизнь случайно: одно из тех удачных совпадений, что иногда дарит нам Галактика. Я нашел ее после того, как убил пиратов, расправившихся с ее родителями. Эти головорезы похитили любимую дочурку своих жертв. Я так и не узнал, зачем она им понадобилась. Или что они хотели с ней сделать. Я не желаю даже думать об этом.

Одно из преимуществ джедайского умения управлять своим разумом: я могу заставить себя не воображать подобные вещи.

Она выросла в Храме. Затем стала моим падаваном. Больше всего в жизни я гордился, когда предлагал Совету джедаев поприветствовать своего нового члена.

Она один из самых молодых джедаев, когда-либо выбранных в Совет. В день ее назначения Йода высказал предположение, что именно мое наставничество вознесло ее так высоко, несмотря на столь юный возраст.

Мне кажется, что он сказал это скорее из вежливости. Депа добилась всего так рано лишь потому, что она — это она. Мое обучение значило не так много. Я никогда не встречал никого подобного ей.

Депа для меня больше чем друг. Она одна из опасных привязанностей. Она заменяет мне дочь, которой у меня никогда не будет.

Даже самая крепкая джедайская самодисциплина не способна убедить человеческое сердце молчать.

Я слышу ее голос снова и снова: «…тебе не следовало посылать меня сюда. А я не должна была прилетать…»

Я никак не могу заставить себя прекратить попытки дотянуться до нее через Силу, хотя знаю, что это бесполезно. Вскоре после того, как Квай-Гон Джинн и Оби-Ван Кеноби сообщили Совету о возрождении ситхов, таинственная вуаль тьмы окутала Силу. Вблизи — ив пространстве, и во времени — Сила по-прежнему остается тем, чем была: она помощник и союзник, мои невидимые глаза и руки. Но когда я пытаюсь сквозь Силу увидеть Депу, я нахожу лишь тени, смутные и пугающие. Кристальную чистоту Силы заволокло непроницаемым туманом угрозы.

Снова: «…но сделанного не воротишь…»

Я могу трясти головой до тех пор, пока мой мозг не разобьется о стенки черепа, но, похоже, все равно не смогу избавиться от этих слов. Я должен очистить свой разум: Пилек-Боу по-прежнему принадлежит сепаратистам, и мне нужно быть начеку. Я должен перестать думать о ней.

Вместо этого я должен подумать о войне.

Война застала Республику врасплох. После тысячи лет мира никто, особенно среди джедаев, не мог по-настоящему поверить, что грянет гражданская война. А как иначе? Даже Йода не помнил предыдущую глобальную войну. Мирная жизнь стала не просто традицией. Она стала основой самой цивилизации.

В этом было огромное преимущество Конфедерации: сепаратисты не просто ждали войны, они рассчитывали на нее.

К тому моменту, как угольки Войны клонов вспыхнули пламенем Джеонозиса, их корабли уже пришли в движение. В последующие недели, пока джедаи залечивали раны и оплакивали погибших, пока Сенат по крохам собирал флот, хоть какой-то флот, для противостояния Конфедерации независимых систем, пока Верховный Канцлер Палпатин молил, торговался, а иногда даже угрожал сомневающимся сенаторам, дабы они остались верны Республике и поддержали ее армию клонов своими кредитами и ресурсами, сепаратисты пронеслись по Галактике, наводняя гиперпространственные маршруты своими вооруженными силами. Главные подходы к пространству сепаратистов кишели дроидами-истребителями, которых поддерживали новые корабли основного класса: джеонозианские дредноуты, только-только сошедшие с секретных верфей.

С точки зрения стратегии это был шедевр. Любой прорыв к центральным планетам Конфедерации был бы подавлен и задержан на время достаточное, чтобы успели подойти резервные войска сепаратистов. Попытка организовать сколько-нибудь мощную атаку, чтобы пробиться сквозь защитный барьер из дроидов, оставляла сотни и тысячи своих планет незащищенными перед мощью сепаратистов. За завесой из истребителей они могли как угодно группировать свои силы, молниеносно откусывая от Республики один кусок за другим.

Еще до того, как Республика была готова сражаться, мы проиграли. Йода — главный стратег Совета джедаев. Столь долгая жизнь располагает к тому, чтобы научиться видеть полную картину и предполагать будущее развитие событий. Он разработал нашу нынешнюю стратегию атак по нескольким фронтам сразу. Наши цели: вымотать сепаратистов, истощить их ресурсы, заставить их рассредоточить свои силы и не дать им собраться воедино. Таким образом мы надеемся выиграть время для того, чтобы огромная производственная база Республики успела перестроиться под выпуск кораблей, оружия и прочего военного оборудования.

И время на то, чтобы натренировать войска. Каминоанские солдаты-клоны не просто наши лучшие бойцы, они чуть ли не единственные наши войска. Мы собирались использовать их для обучения добровольцев из гражданских и полицейских сил, но сепаратисты умудряются не оставлять без дела все один и две десятых миллиона клонов, заставляя их носиться из системы в систему, с планеты на планету для того, чтобы отбить бесконечные атаки всего разнообразия бесчисленных боевых дроидов Техносоюза, подкрепленного финансовой поддержкой Торговой федерации.

Так как все наши клоны нужны для защиты республиканских систем, нам пришлось найти способ нападать без их участия.

Сепаратисты не купаются во всеобщей любви даже на своих ключевых планетах. В любом обществе найдется тот, кто с удовольствием направит оружие против властей. Джедаи тайно забрасывались на сотни планет с одной и той же целью: организовать сопротивление лоялистов, обучить их саботажу и партизанской войне и вообще сделать все возможное для дестабилизации сепаратистских правительств.

Поэтому Депа Биллаба отправилась на Харуун-Кэл.

Я послал ее сюда.

Система Аль'Хар, чьей единственной планетой является Харуун-Кэл, находится на пересечении нескольких гиперпространственных маршрутов: Петля Джеварно является ступицей колеса, чьи спицы соединяют между собой сепаратистские системы Киллису, Джатренд, Лопоси и скопление Джеварно с системами Опари, Вентран и Ч'мансс, находящимися под влиянием лоялистов. Благодаря расположению звезд в этом регионе и из-за чувствительности современных гипердвигателей к гравитационным полям все корабли, летящие из одной из вышеперечисленных систем в другую, могут сократить свое путешествие на несколько суток, пройдя через Аль'Хар, несмотря на то что потребуется целый день, чтобы пересечь эту систему в реальном пространстве.

Ни у одной из местных систем нет особой стратегической ценности, но Республика и так лишилась слишком многого, чтобы позволить себе очередные потери. Контроль над Аль'Харом ведет к контролю над всем регионом. Было решено, что Харуун-Кэл стоит внимания Совета, и не только по военным причинам.

В архивах Храма есть отчеты джедаев-антропологов, изучавших племена коруннаев. Эти исследователи предположили, что давным-давно, возможно тысячи лет назад, в разгар Войн ситхов, когда орден лишился очень многих своих членов, некоему кораблю джедаев пришлось совершить здесь вынужденную посадку. В джунглях водится несколько различных видов грибка, разъедающего металлы и силикаты, — корабль, который не взлетел сразу, не взлетит уже никогда, и его устройства связи будет крайне непросто починить. Антропологи считают, что предками коруннаев были те самые джедаи.

Это их лучшее объяснение любопытного генетического факта: все коруннаи чувствительны к Силе.

Истинная причина может быть значительно проще: мы обязаны ее чувствовать. Тот, кто не может пользоваться Силой, долго здесь не протянет. Обычные люди не способны выжить в этих джунглях. Коруннаям это удается лишь потому, что они следуют за своими стадами траводавов. Траводавы — огромные шестилапые твари, пробивающиеся сквозь джунгли с помощью своих передних конечностей и мощных челюстей. Причина, по которой их так назвали, становится понятной, если хоть раз увидеть, какие травяные поляны они оставляют в местах своих лежбищ. На таких полянах и выживают коруннаи. Траводавы защищают коруннаев от джунглей, а коруннаи в ответ с помощью акк-псов, своих спутников, связанных с ними Силой, защищают траводавов.

Когда джедаи-антропологи собирались уезжать, они попросили у старейшин гхоша Винду разрешения забрать одного ребенка для обучения джедайским техникам, поставив, таким образом, таланты коруннаев в Силе на службу миру в Галактике.

Этим ребенком стал я.

Я был младенцем, сиротой, которого назвали именем гхоша, потому что моих родителей джунгли забрали еще до дня моего наречения.

Мне было шесть месяцев. Выбор был сделан за меня.

Я никогда об этом не жалел.

Депа как раз и отправилась сюда обучать коруннаев методам антиправительственной партизанской борьбы. Официальный государственный аппарат Харуун-Кэла полностью состоит из балаваев: эмигрантов и их потомков, тех, кто финансово заинтересован в торговле корой тисселя. Балавайское правительство из балаваев и для балаваев.

Коруннаям в нем нет места.

Правительство и его военная мощь — планетарное ополчение — присоединились к Конфедерации независимых систем в циничной попытке избежать назревавшего расследования департаментом юстиции их взаимоотношений с аборигенами. В обмен на предоставление столичного космопорта под базу для ремонта и дозаправки аль'харского флота дроидов-истребителей сепаратисты снабжали местное ополчение оружием и закрывали глаза на нелегальную деятельность балаваев на Коруннайском высокогорье. Но с момента прибытия Депы сепаратисты убедились, что даже маленькие ячейки полных решимости партизан могут нанести непоправимый ущерб любым военным операциям.

Особенно если эти партизаны владеют Силой.

Это стало одним из основных аргументов Депы, почему ее следует сюда направить и почему она должна заняться этим лично. Необученные носители Силы могут представлять огромную опасность. В подобных случаях дикие таланты развиваются непредсказуемо. Мастерство Депы в ваападе сделало ее фактически непобедимой в личном поединке, а культурная подготовка в элегантных философско-мистических дисциплинах чалактанских адептов подарила ей почти полную невосприимчивость к любому типу ментального манипулирования, от подкрепленных Силой предложений сделать что-либо до пыток, направленных на промывание мозгов.

А еще я думаю, она подсознательно надеялась убедить некоторых коруннаев присоединиться к Великой армии Республики. Группа чувствительных к Силе коммандос могла бы немало облегчить жизнь джедаям и выполнять миссии, которые не пережил бы ни один солдат-клон.

Подозреваю, что она взялась за это задание и из неких сентиментальных соображений: быть может, она прибыла сюда потому, что Харуун-Кэл был местом моего рождения.

Хотя эта планета никогда не была мне настоящим домом, я и по сей день несу на себе ее печать.

Культура коруннаев основана на простых постулатах, которые они называют Четырьмя Столпами: Честь, Долг, Семья, Стадо.

Первым Столпом является Честь, твое обязательство перед самим собой. Действуй из чистых помыслов. Говори правду. Сражайся без страха. Люби без оглядки.

Выше этого — Второй Столп, Долг, твое обязательство перед другими. Выполняй свою работу. Старайся изо всех сил. Подчиняйся старейшинам. Будь частью своего гхоша.

Еще выше находится Третий Столп, Семья. Заботься о родителях. Люби своего супруга. Обучай своих детей. Защищай свою кровь.

И важнее всего — Четвертый Столп, Стадо, ибо от траводавов зависит жизнь гхоша. Твоя семья важнее, чем твой долг. Твой долг важнее, чем твоя честь. Но нет ничего важнее твоего стада. Если благополучие стада требует от тебя пожертвовать своей честью, ты делаешь это. Если требует отбросить долг, ты делаешь это.

Что бы ни потребовалось.

Даже если в жертву нужно принести семью.

Йода однажды заметил, что, несмотря на то что я покинул Харуун-Кэл, когда еще был ребенком, и вернулся на него лишь раз, будучи юнцом, чтобы обучиться коруннайской связи через Силу с акками, ему кажется, что Четыре Столпа текут в моих венах вместе с кровью коруна. Он сказал, что Честь и Долг для меня естественны, как дыхание, и что единственная разница, которую принесла моя джедайская подготовка, это то, что джедаи стали для меня Семьей, а Республика — Стадом.

Это лестно. Надеюсь, что это правда, но у меня нет своего мнения в этом вопросе. Мне не интересны мнения, мне интересны факты. Факт: я нашел уязвимую точку Петли Джеварно.

Еще факт: Депа вызвалась добровольцем для того, чтобы нанести по ней удар.

Последний факт: она сказала, что «стала тьмой джунглей».

Космопорт Пилек-Боу пах чистотой. Но чистым не был. Типичный порт окраинной планеты: грязный, неорганизованный, наполовину заваленный ржавыми обломками разбитых кораблей.

Мейс спустился по трапу и поправил ремень дорожной сумки. От удушающе влажного и горячего воздуха его бритый череп покрылся испариной. Он перевел взгляд с разнообразного мусора и разбросанных по всей посадочной площадке оберток, опустошенных пищевых пакетов на слегка облачное бирюзовое небо.

Над городом возвышалась белая корона Дедушкиного уступа, самой высокой горы Коруннайского высокогорья, действующего вулкана с десятками жерл. Винду помнил вкус снега в тех местах, где на горе заканчиваются деревья, помнил прозрачный холодный воздух и ароматные запахи вечнозеленых кустарников чуть ниже вершины.

Он слишком много времени прожил на Корусанте.

Вот бы ему довелось приехать сюда по какой-нибудь иной причине.

По любой иной причине.

Бледно-желтое свечение воздуха объяснило, откуда взялся запах чистоты: поле хирургической стерилизации. Он ожидал этого. Космопорт постоянно был накрыт зонтиком энергетического хирургического поля, которое защищало корабли и оборудование от разных местных грибков, питающихся металлами и силикатами. Кроме того, оно вычищало бактерии и плесень, от которых космопорт вонял бы, как засорившийся освежитель.

Пробиотические душевые космопорта по-прежнему находились в длинном низком здании из покрытого плесенью дюракрита, но вход в него теперь был расположен за комнатой, сделанной из пластипены, с дверью из листа того же материала, криво подвешенной на погнутых петлях. На двери были заметны пятна от кусков ржавчины, падающих с дюрастальной вывески, которую постепенно сгрызал грибок. Вывеска гласила: «ТАМОЖНЯ». Мейс вошел внутрь.

Солнечный свет, проходя сквозь окна, покрытые плесенью, становился зеленым. Система кондиционирования выдувала из отверстий на потолке воздух температуры тела, а запах настойчиво возвещал, что это место находится за пределами хирургического поля.

Внутри офисов таможни летало столько жужжемух, что два кубаза просто не могли удержаться, чтобы не хихикать и не пихать друг друга локтями. Мейсу не удалось полностью проигнорировать фо-ф'ейанца, пространно объяснявшего скучающему таможеннику, что он только что прилетел с Кашиика и буквально валится с ног. Таможенник, похоже, как и новоприбывший, счел объяснение абсолютно невыносимым и быстро пропустил комедиантов следом за кубазами, которые уже исчезли внутри здания с душевыми.

Винду подошел к другому таможеннику, женщине-неймодианке с узкими глазами розового цвета и сонным выражением лица, свойственным всем холоднокровным в жару. Она без интереса осмотрела его идентификационное удостоверение:

— Кореллианин, да? Цель визита?

— Дела.

Она устало кашлянула:

— Придумайте ответ получше. Кореллия не друг Конфедерации.

— Что и является причиной моих дел.

— Хм-м… Я должна вас просканировать. Откройте сумку для проверки.

Мейс подумал о световом стержне устаревшего дизайна, закопанном в его вещах. Он был не слишком уверен, что подобная маскировка сможет противостоять проницательному взгляду неймодианских глаз, способных прекрасно видеть в инфракрасном диапазоне.

— Я предпочел бы обойтись без этого.

— А мне-то что? Открывай. — Таможенник уперлась темно-розовым глазом в посетителя. — Эй, отличный загар. Ты мог бы сойти за коруна.

— Мог бы?

— Ты слишком высокий. И они не сбривают волосы. Да и в любом случае, все коруннаи — уроды с Силой, не так ли? Они умеют делать разные фокусы и все такое.

— Я тоже умею фокусничать.

— Н-да?

— Точно. — Винду заложил свои пальцы за пояс. — Я знаю фокус, после которого в вашей руке появится десять кредитов.

Неймодианка задумчиво посмотрела на него:

— Хороший фокус. С удовольствием его посмотрю.

Джедай протянул руку над столом таможенника, раскрыл ладонь и позволил упасть монетке, которую он достал из небольшого кармана в поясе. Неймодианка и сама, видимо, знала пару фокусов: монетка исчезла.

— Неплохо. — Она выставила пустую ладонь. — Давай посмотрим на этот трюк еще раз.

— Давайте посмотрим на то, как мое удостоверение и багаж будут пропущены.

Неймодианка пожала плечами и завершила необходимые формальности, а Мейс вновь продемонстрировал свой фокус.

— С подобными трюками вам будет хорошо в Пилек-Боу, — сказала она. — Работать с вами — одно удовольствие. Не забудьте взять ваши местные документы. И встретимся, когда будете уезжать. Спросите Пуль.

— До встречи.

В глубине комнаты таможни большое объявление предупреждало всех прибывающих в Пилек-Боу о том, что перед выходом из космопорта следует воспользоваться пробиотическим душем. Подобные души восстанавливали естественную микрофлору кожи, которая гибла внутри хирургического поля. Объявление подкреплялось несколькими жутковатыми голограммами различных грибковых инфекций, ожидающих путешественников, не воспользовавшихся душем. Автомат под объявлением предлагал таблетки стоимостью в полкредита, восстанавливающие кишечную микрофлору. Мейс купил несколько, проглотил одну и направился внутрь душевой.

В здании был собственный запах: густой и насыщенный мускусный аромат органики. Души представляли собой простые автоматические распылители, выпускающие наполненный бактериями туман. Они висели по обе стороны тридцатиметрового прохода. Винду снял всю одежду и засунул ее в дорожную сумку. Возле прохода шла конвейерная лента, но Мейс предпочел оставить вещи при себе: несколько микробов ей бы не навредили.

В конце прохода начались неприятности.

Раздевалка была наполнена ревом воздушных сушилок. Двое кубазов и комедианты, по-прежнему раздетые, стеснительно мялись в углу. Большой, уверенный в себе мужчина в выгоревшей на солнце форме цвета хаки и в военном берете стоял лицом к ним, скрестив внушительные руки на не менее внушительной груди. Он смотрел на обнаженных путешественников с холодной угрозой.

Мужчина поменьше в аналогичной форме рылся в сумках, сваленных сразу позади крупного мужчины. У него была и собственная сумка, в которую он складывал все достаточно компактное и ценное. Оба были вооружены оглушающими дубинками, висевшими на поясе, и бластерами в кобурах.

Винду задумчиво покачал головой. Ситуация была вполне очевидной. Учитывая, кем он должен сейчас казаться, следовало бы пройти мимо и не обращать внимания на происходящее. Но прикрытие прикрытием, а он по-прежнему был джедаем.

Громила смерил Мейса взглядом. С головы до пят и обратно. Его глаза переполняло чувство превосходства одетого и вооруженного человека над кем-то голым и мокрым.

— Еще один. Умный парень: оставил сумку при себе.

Второй поднялся и отстегнул оглушающую дубинку.

— Да уж, умный парень. Давай сюда вещички. Проверка. Живо.

Мейс не двинулся с места. Пробиотический туман постепенно конденсировался и сбегал ручейками по его обнаженной коже.

— Я могу прочесть ваши мысли, — глухо произнес он. — У вас их всего три, и все они ошибочны.

— Э?

Джедай загнул большой палец:

— Вы считаете, что раз вы вооружены и грубо себя ведете, то можете делать все, что заблагорассудится. — Мейс загнул указательный. — Вы считаете, что никто не окажет вам сопротивления, раз он обнажен. — Следующий палец. — И вы считаете, что вам удастся заглянуть в мою сумку.

— О, а он шутник. — Мужчина поменьше провернул в руке оглушающую дубинку и сделал шаг в сторону наглеца. — Не только умник, но еще и шутник.

Здоровяк начал заходить сбоку.

— Да, настоящий юморист, комедиант просто.

— Комедианты вон там. — Винду кивнул на дрожащих в углу обнаженных фо-ф'ейанца и китонака. — Чувствуете разницу?

— Неужели? — Амбал размял свои здоровенные руки. — А кто же в таком случае ты?

— Пророк. — Мейс произнес это очень тихо, словно некую тайну. — Я умею предсказывать будущее…

— Ну конечно… — Заросшая щетиной челюсть высокого мужчины чуть опустилась, показывая желтые неровные зубы. — И что ты видишь?

— Тебя, — ответил Винду. — Окровавленного.

Выражение на его лице можно было бы принять за улыбку, если бы в его глазах был хотя бы намек на теплоту. Здоровяк внезапно подрастерял свою уверенность. Это, вероятно, можно было бы ему простить: как и все остальные удачливые хищники, он был заинтересован лишь в жертвах, а не в соперниках. В конце концов, на чем был построен его рэкет? Любой представитель разумной расы, привыкший носить одежду и пойманный обнаженным, будет чувствовать себя неуверенным и уязвимым. Особенно человек. Любое нормальное существо предпочтет сначала натянуть штаны, а уж потом лезть в драку.

Мейс Винду же, напротив, выглядел так, будто он что-то слышал о неуверенности и уязвимости, но никогда их в глаза не видел.

Сто восемьдесят восемь сантиметров мышц и костей. Абсолютно неподвижных. Абсолютно расслабленных. Создавалось впечатление, что пробиотический туман, окутывающий его обнаженное тело, на самом деле был керамической, усиленной углеродными волокнами броней.

— Вы собираетесь что-нибудь делать? — спросил Мейс. — Я спешу.

Здоровяк быстро огляделся по сторонам и задумчиво произнес:

— Э?..

Джедай почувствовал предупреждение Силы где-то в районе своей левой почки и услышал жужжание активированной оглушающей дубинки. Он резко развернулся, схватил обеими руками запястье нападающего и, отталкивая от себя мерцающий ореол дубинки, познакомил лицо парня со своим взметнувшимся коленом. Хлюпающий и хрустящий звук столкновения явно свидетельствовал о том, что минимум пара костей сломалась. Амбал зарычал и бросился вперед. Мейс отступил в сторону, резко вывернул руку мужчины поменьше, крутанув оседающее тело, зажал его голову рукой и с размаху впечатал лбом в нос громилы.

Нападавшие не удержались на скользком от влаги полу и, потеряв равновесие, грохнулись вниз. Дубинка, плюясь молниями, улетела к одной из стен. Мужчина поменьше лежал неподвижно. В глазах крупного стояли слезы, он сидел на полу и пытался обеими руками вправить сломанный нос. Сквозь его пальцы струилась кровь.

Мейс встал прямо перед ним:

— Я же говорил.

Здоровяк не выглядел впечатленным. Мейс пожал плечами: правильно говорят, что нет пророка на своей планете.

Мастер-джедай молча одевался, пока другие путешественники разбирали свои пожитки. Амбал ни разу не попытался им помешать или хотя бы просто подняться. Через некоторое время мужчина поменьше зашевелился, застонал и открыл глаза. Когда его взгляд смог достаточно сфокусироваться на все еще одевающемся Мейсе, он выругался и протянул руку к кобуре, пытаясь выхватить бластер.

Винду посмотрел на него.

Мужчина решил, что бластеру лучше оставаться там, где он был.

— Ты не представляешь, в какие неприятности ты вляпался, — не слишком разборчиво пробормотал он разбитым в кровь ртом, пытаясь сесть. Он прижал к себе колени и обнял их руками. — Тот, кто устраивает разборки со столичным ополчением, долго не живет…

Здоровяк прервал его подзатыльником:

— Заткнись!

— Со столичным ополчением? — Только теперь Мейс все понял. Его лицо помрачнело. Он зафиксировал последнюю застежку на кобуре. — Так вы полицейские.

Фо-ф'ейанец, дурачась, изобразил падение.

— Как думаешь, может, им стоит нанять более расторопных копов?

— Ой, я не знаю, Фути, — произнес китонак в характерной расслабленной манере. — Эти умеют красиво падать.

Оба кубаза проворчали что-то насчет скользких полов, неподходящей обуви и несчастных случаев.

Полицейские нахмурились.

Мейс присел перед ними на корточки. Правая рука его замерла на рукояти «Энергии-5».

— Было бы действительно неприятно, если бы у кого-то забарахлил бластер, — медленно проговорил он. — Поскользнуться, упасть — это, конечно, досадно. Немного больно. Но через пару дней вы об этом забудете. А если бы чей-нибудь бластер случайно выстрелил, когда вы рухнули?.. — Он пожал плечами. — По-вашему, сколько времени вам понадобится на то, чтобы забыть собственную смерть?

Ополченец поменьше начал выдавливать из себя какие-то ядовитые слова. Здоровяк вновь прервал его оплеухой.

— Проверка окончена, — прогнусавил он. — Просто уходи.

Винду поднялся:

— Помню времена, когда это был приятный городок.

Он закинул дорожную сумку на плечо и вышел в яркий тропический день. Прошел под разболтанной, проржавевшей надписью, даже не взглянув на нее.

Надпись гласила: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ПИЛЕК-БОУ».

* * *

Лица…

Жестокие лица. Холодные лица. Голодные или пьяные. Наполненные надеждой. Просчитывающие. Отчаявшиеся.

Лица улицы.

Мейс прошел всю дорогу от космопорта до начальника местного отделения республиканской разведки, не отнимая правой ладони от рукояти своего «Мерр-Сонна». Даже поздней ночью улицы обычно были полны народом. У Харуун-Кэла нет луны, и дороги освещаются светом таверн и кафе. Фонари — здоровые шестиугольные столбы из дюракрита со встроенными светящимися панелями — стояли по обе стороны улицы через каждые двадцать метров. Круги желтого света, которые они создавали, граничили с непроглядной тьмой. Войти в один из таких темных переулков означало исчезнуть из этого мира навсегда.

Начальником разведки оказалась объемная розовощекая женщина примерно одного с Мейсом возраста. Она заправляла «Зеленой мойкой высокогорья» — процветающей прачечной и общественным освежителем в северной части столицы. Начальница тараторила без умолку, а Винду не слушал.

Сила указывала ему на опасность, буквально бурлящую вокруг: начиная от колесных наземных машин, громыхающих с огромной скоростью по запруженным народом улицам, и заканчивая россыпью «смертелок» в руках подростка. Облаченные в форму ополченцы или с важным видом прогуливались там и здесь, или просто напыщенно стояли, буквально источая фальшивую опасность, характерную для вооруженных непрофессионалов. Кобуры расстегнуты. Бластерные винтовки упираются в бедра. Джедай увидел массу оружия, увидел, как прохожих избивали, увидел массу запугивающих и угрожающих взглядов и жестокие игры уличных банд. Он не увидел попыток сохранить мир. Когда всего в нескольких кварталах от него кто-то выпустил очередь из бластера, никто даже не оглянулся.

Но почти все оглядывались на Мейса.

Лица ополченцев, людей или очень сходных рас. Лица, смотрящие на Винду, видящие лишь коруна в одежде пришельца. Их глаза становились холодными. Отрешенными. Оценивающими. Ненавидящие глаза у всех выглядят одинаково.

Мейс был начеку, собран. Всем своим видом он пытался показать, что с ним лучше не связываться.

В джунглях ему было бы гораздо спокойнее.

Лица улицы. Распухшие от выпивки физиономии пропащих попрошаек, молящих о милостыне. Вуки, поседевший от носа до груди, устало тянущий упряжь с привязанным к ней двухколесным такси, одной рукой отгоняющий уличных детей, а другой — держащийся за кошелек на поясе. Лица исследователей джунглей: на щеках — шрамы от грибка, на боку — оружие.

Молодые лица: дети, младше чем Депа в тот день, когда она стала падаваном, предлагающие джедаю всякие безделушки по «специальной цене» лишь потому, что он им «сразу понравился».

И многие из них — лица коруннаев.

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

Ну да. Приезжайте в город. Жить в городе легко. Никаких лозовых кошек. Никаких клещей-буравчиков. Никаких медных лоз или ям смерти. Не нужно пасти траводавов, таскать на себе воду, ухаживать за акк-щенками. В городе куча денег. Всего лишь нужно что-то продать, что-то стерпеть. Но на самом деле вы продаете свою молодость. Свою надежду. Свое будущее.

Тем, кто симпатизирует сепаратистам, следует провести пару дней в Пилек-Боу. Понять, за что на самом деле сражается Конфедерация. Хорошо, что джедаи не позволяют ненависти брать над собой верх.

Начальница местного отделения внезапно начала говорить о разведке. Ее звали Флоремирлла Тенк, но: «Зови меня Флор, дорогуша. Все так меня зовут». Мейс наконец прислушался к ее болтовне.

— Ну, ведь всем хотя бы изредка нужен душ. Почему бы заодно и не постирать свою одежду? Поэтому все приходят ко мне. У меня бывают и иджи, и корно. Ко мне заглядывают и ополченцы, и сепы… Ну, заглядывали, пока их не отозвали. Ко мне все приходят. У меня есть бассейн. У меня шесть разных саун. У меня частные души. У меня есть вода, алкоголь, пробиотики, звуковые потоки — все, что душе угодно. Ну и пара записывающих устройств за счет фирмы, чтобы собрать для себя всю истинную грязь. Некоторые офицеры ополчения о та-а-аких вещах говорят, когда остаются одни в парилке. Понимаешь, о чем я?

Она была самым болтливым шпионом из всех, что он встречал. Когда она наконец замолчала, чтобы перевести дыхание, джедай так ей и сказал.

— Угу. Смешно, да? А как бы я, по-твоему, пережила подобные игры на протяжении двадцати трех лет? Говори столько, сколько говорю я, и окружающим будет сложнее заметить, что на самом-то деле ты не говоришь ничего.

Возможно, она нервничала. Может быть, чувствовала опасность, что клубилась на улицах. Некоторые считают, что могут удержать угрозу на расстоянии простой уверенностью в том, что они в безопасности.

— У меня тридцать семь работников. Только пять из них состоят в Разведуправлении. Все остальные просто здесь работают. Ха! Я с «Мойки» получаю в два раза больше денег, чем зарабатываю после всех лет службы. Хотя не то чтобы это было так уж сложно. Ну, ты понимаешь, о чем я. Видишь, чего стоит ранг РС-17? Смешно. Просто смешно. Чем нынче занимаются джедаи? Они вам хоть платят? Уверена, что маловато. Они любят нести всякую ерунду из разряда «Само служение — уже честь», да? Особенно когда служит кто-то другой. Готова поспорить.

Она уже собрала ему команду для путешествия по высокогорью. Шесть мужчин с тяжелым вооружением и почти новым паровым вездеходом.

— Они немного неотесанные, но все равно славные мальчики. Добровольцы, но толковые. Годы в джунглях. Двое — чистокровные корно. В хороших отношениях с аборигенами, понимаешь?

Она сказала, что из соображений безопасности сама отведет его к группе.

— Чем быстрее отправишься в дорогу, тем лучше нам обоим. Так? Я права? В это время такси бесполезны. Помни о грязи под ногами: она может проесть обувь насквозь. Эй, смотри, куда прешь, урод! Слышал когда-нибудь, что у пешеходов есть право переходить улицу? Да? Ну а твоя мамаша жрет слизь хаттов! — Она ковыляла по улице, активно жестикулируя. — Хм, а эта твоя джедайка, она ведь в розыске, да? У тебя есть способ увезти ее отсюда?

В системе Вентран у Винду был «Халлек» с двадцатью готовыми к бою посадочными транспортами и полком клонов. Он ответил:

— Да.

Где-то через пару кварталов вновь послышались очереди из бластеров, приправленные сухими пощелкиваниями, не слишком похожими на звуки попадающих лучей. Флор резко развернулась влево и начала лавировать меж прохожих.

— Опа! Сюда! Ты ведь не хочешь участвовать в этой разборке, да? Может быть, просто очередной голодный бунт, но кто его знает. Эти пощелкивания… Если это не пулевики, то я даг. Возможно, теракт каких-нибудь партизан из тех, кем верховодит твоя джедайка. Многие корно носят пулевики, а пули имеют свойство рикошетить… Пулевики. Ненавижу их. Но за ними легко ухаживать. День-два в джунглях, и твой бластер больше никогда не будет стрелять. А держи хорошее пулевое ружье в сухости, смазывай его, и оно прослужит тебе вечно. Партизанам с ружьями почему-то везет. Они, конечно, много тренируются, но ведь приходится считаться с баллистикой. Надо рассчитывать траекторию в голове. Ужас. Я в любом случае предпочту бластер.

К звукам выстрелов добавилась новая нота: глубокое, гортанное «трум-трумтрумтрум». Мейс оглянулся: какой-то легкий скорострельный бластер — Т-21 или, может быть, мерр-сонновская «Молния».

Военное снаряжение.

— Было бы неплохо, — медленно произнес он, — уйти с улицы.

Пока она заверяла его: «Нет, нет, нет, не волнуйся, эти драки надолго не затягиваются», — джедай попытался просчитать, сколько времени ему понадобится, чтобы достать световой меч из дорожной сумки.

Стрельба усиливалась. К ней начали примешиваться голоса: выкрики и вопли. Ярость и боль. Звуки уже не походили на восстание, скорее — на большую перестрелку. Впереди, сразу за углом, мелькали обжигающе-белые вспышки. Еще больше бластерных выстрелов рассекали воздух где-то позади. Ширясь все больше, перестрелка становилась похожей на наводнение. С каждой секундой все ближе. Винду обернулся: на этой улице пока были только обычные жители и наземный транспорт, но ополченцы уже стали проявлять к событиям интерес, начали проверять оружие, побежали в сторону переулков и перекрестков. Флор из-за спины сказала:

— Видишь? Глянь, глянь! На самом деле они же никуда конкретно не целятся. А теперь мы просто проскользнем…

Ее речь прервал булькающий хлопок. Мейс слишком много раз слышал этот звук: пар из-за нагрева высокоэнергетическим зарядом разрывает живую плоть. Глубоко вошедший бластерный выстрел. Он обернулся к Флор и увидел, как она, пьяно шатаясь, двигается по кругу, раскрашивая тротуар собственной кровью. Там, где у нее должна была быть левая рука, теперь болталась обожженная культя размером с кулак. Куда подевалась остальная часть, он не увидел.

Она бормотала: «Что? Что?»

Винду прыгнул в сторону женщины, перекатился и, вставая, точно попал плечом ей в бедренную кость. Столкновение опрокинуло разведчицу, заставив повиснуть на джедае мешком. Он поднял ее, развернулся и прыгнул обратно за угол. Яркие вспышки бластерных разрядов сопровождались невидимым шипением и щелчками сверхзвуковых пуль. Оказавшись за углом, который давал пусть слабое, но прикрытие, Мейс положил Флор на землю и прислонил ее к стене.

— Этого не должно было случиться. — Жизнь вытекала из обрубка на месте плеча. Даже умирая, она не умолкала. Нечеткий шепот: — Этого не может быть. Просто не может быть. Моя… моя рука…

Сквозь Силу мастер-джедай чувствовал ее разорванную артерию: с помощью Силы он дотянулся до нее и сжал, закрывая. Поток превратился в маленький вязкий ручеек.

— Держись. — Он закинул ее ноги на дорожную сумку, чтобы улучшить ток крови к мозгу. — Постарайся успокоиться. Ты справишься.

По пермакриту позади него застучали сапоги: в их сторону направлялся отряд ополчения.

— Помощь уже на подходе. — Мейс наклонился ближе. — Мне нужно знать место встречи и пароль для группы.

— Что? О чем ты?

— Слушай меня. Постарайся сосредоточиться. Не теряй сознание. Скажи, где мне искать мою команду и какой у нас пароль, чтобы мы узнали друг друга.

— Ты не… ты не понимаешь. Этого не может быть…

— Может. Есть. Соберись. От тебя зависят жизни. Мне нужно место встречи и пароль.

— Но… но ты не понимаешь…

Ополченцы остановились позади него:

— Эй, ты! Корно! Отойди от женщины!

Мейс оглянулся. Шестеро. Готовы стрелять. Фонарь за их спинами отбрасывал на их лица темные тени. Дула, разогретые плазмой, уставились прямо на него.

— Эта женщина ранена. Тяжело. Без медицинской помощи она умрет.

— Ты не врач, — сказал один из подошедших… и выстрелил.

2. Тяжкие преступления

У него была масса времени для того, чтобы изучить комнату для допросов.

Три на четыре метра. Дюракритовые блоки с вкраплениями гравия, чьи грани поблескивали, словно слюда. Стены от уровня пояса до потолка когда-то были кремового оттенка. Пол и нижняя часть стен раньше были зеленого цвета бродячих водорослей. То, что осталось от первоначальных красок, теперь пестрело плохо подмазанными местами, окруженными плесенью.

Сковывающее кресло, что удерживало его, находилось в лучшем состоянии. Зажимы на его запястьях были холодными и прочными, Винду не смог найти в них слабины. Впившиеся оковы на лодыжках оставляли светлые отметины в коже сапог. Пластина на груди почти не давала дышать.

Никаких окон. Одна лампа лила мягкий желтый свет из места стыка стены и потолка. Другая была сломана.

Дверь находилась позади. Любая попытка обернуться и посмотреть на нее причиняла слишком сильную боль. Стол из дюрастали в центре комнаты был расцвечен пятнами ржавчины. Он заставлял себя думать, что это ржавчина. Надеяться на это. По другую сторону стола стоял одинокий деревянный стул с ободранной спинкой.

Там, где первый выстрел угодил Винду в плечо, куртка и рубашка были разорваны. Кожа под ними была обожжена и превратилась в один большой черный синяк. Оглушающий выстрел не проникает под кожу, но давление образовавшегося пара все равно напоминает удар дубиной. Выстрел отбросил его и развернул. Глухая боль в черепе свидетельствовала о том, что минимум один заряд задел голову. Этого он не помнил.

Не помнил ничего с первого выстрела и до момента, когда очнулся в этом сковывающем кресле.

Он ждал.

Долго ждал.

Его мучила жажда. Нестерпимая тяжесть в мочевом пузыре почему-то заставляла голову болеть еще сильнее.

Осмотр комнаты и оценка собственных повреждений закончились довольно быстро. Все остальное время он вспоминал смерть Флор.

Он знал, что она умерла. Должна была умереть. Она вряд ли протянула бы даже пару минут после того, как ополчение оглушило его: без Силового зажима на артерии она бы истекла кровью за несколько секунд. Она лежала на этом грязном тротуаре, уставившись на скрадываемые огнями города звезды, а остатки ее сознания постепенно темнели, растворялись и наконец совсем исчезли.

Раз за разом он слышал тот булькающий хлопок. Раз за разом он относил ее в укрытие. И останавливал ее кровотечение. И пытался говорить с ней. И получал выстрел от тех, кто, как он думал, спешил на помощь.

Ее смерть засела у него глубоко в груди. Она пожирала его: маленький очаг инфекции, что разрастался час за часом, пока не превратился в пульсирующий нарыв. Боль, тошнота, испарина. Дрожь.

Лихорадка разума.

Не потому, что ответственность за смерть этой женщины лежала на нем.

Она пожирала его потому, что он был в этом не виноват.

Мейс понятия не имел, что Флор сейчас попадет под бластерный выстрел. Сила не дала ни малейшего ключа или подсказки. Ни следа плохого предчувствия или, если быть точнее, ни одного намека, что все его плохие предчувствия собирались сложиться в нечто действительно ужасное. Ничего. Абсолютно. Это угнетало его. Что случается с джедаем, который более не может верить Силе?

Может быть, это и сломило Депу?

Он тряхнул головой, чтобы отогнать эту мысль. Винду сконцентрировал внимание на окружающей обстановке, на анализе мельчайших деталей тюрьмы. Пока не убедится во всем сам, пообещал себе Мейс, он будет придерживаться презумпции невиновности в отношении Депы. Подобные сомнения недостойны ее. И его. Но они все возвращались и возвращались, сколь бы сосредоточенно ни смотрел он на изъеденную плесенью краску на стенах.

«…Я знаю, ты считаешь меня сумасшедшей. Но это не так. Со мной случилась вещь куда страшнее.

Теперь я в здравом уме…»

Он знал ее. Знал. До мозга костей. Самые потаенные уголки ее сердца. Ее скрытые мечты и малейшие, призрачные надежды. Она не могла участвовать в убийстве мирных граждан. И детей.

«…Потому что нет ничего опаснее джедая в здравом уме…»

Не могла.

Но секунды сливались в часы, и уверенности в его мыслях становилось все меньше, пока наконец в них не стало закрадываться отчаяние. Словно он пытался убедить себя в том, что, как сам прекрасно знал, было неправдой.

Джедай почувствовал, как позади открылась дверь, — легкий ветерок коснулся его затылка. Кто-то зашел в комнату и встал чуть в стороне. Мейс обернулся, чтобы посмотреть: невысокий мужчина, человек, немного пухлый, одетый в невероятно чистую, учитывая жару и грязь, форму ополчения цвета хаки. Мужчина принес с собой небольшой чемоданчик, обитый коричневой кожей какого-то животного. Он откинул прочь от темных глаз прядь слегка секущихся волос металлического оттенка и одарил Мейса приятной улыбкой:

— Нет, прошу вас. — Он махнул рукой в сторону двери. — Лучше посмотрите туда.

Повернувшись чуть дальше, Мейс увидел коридор. В дальнем его конце стояли двое ополченцев. Оба наготове. Оба целятся Винду в лицо.

Мейс вздрогнул. Необычное расположение охраны.

— Достаточно понятно? — Мужчина обошел пленника и стол, ни на секунду не пересекая линию огня, и открыл свой маленький чемоданчик. — Мне сказали, что у вас легкое оглушение. Давайте не будем превращать его в смертельное ранение, хорошо?

Сила показала Мейсу на этом мягком теле десяток мест, одного-единственного удара в которые хватит, чтобы покалечить или убить. Этот мужчина не был воином. Но он источал энергию: значимый человек. Мейс не увидел никакой прямой угрозы от мужчины, лишь улыбчивый прагматизм.

— Не слишком разговорчивы? Я вас не виню. Что ж… Меня зовут Джептан. Я начальник службы безопасности столицы. Друзья зовут меня Лорц. Вы можете называть меня полковник Джептан. — Все с той же ничего не значащей дежурной улыбкой он сделал паузу, а спустя пару секунд прокашлялся и продолжил: — Что ж… Мы знаем, кто я. И мы знаем, кем вы не являетесь.

Он открыл идентификационные документы Мейса.

— Вы не Кинсел Траппано. И подозреваю, даже не кореллианин. Интересной биографией похвастаться не можете. Контрабандист. Пират. Наемный ствол. И так далее. — Джептан опустился на деревянный стул и сцепил пальцы на животе. Он смотрел на Мейса с приятной улыбкой. Молча. Ожидая, что тот что-нибудь скажет.

Винду мог растянуть это ожидание на дни. Без джедайской подготовки ни один человек даже близко не представляет себе, что такое настоящее терпение. Но Депа все еще там. Где-то там. Что-то делает. Чем дольше он будет до нее добираться, тем больше она сможет натворить. Он решил говорить.

«Для него — крохотная победа, — подумал Мейс. — Для меня — никакой потери».

— В чем меня обвиняют?

— Зависит от того, что вы совершили.

— Официальная версия?

Джептан пожал плечами:

— Ничего не зафиксировано. Пока.

— Тогда почему я задержан?

— Мы допрашиваем вас.

Бровь джедая вопросительно изогнулась.

— О да. Допрашиваем. — Следователь подмигнул. — Еще как допрашиваем. Я прекрасный дознаватель.

— Вы не задали мне ни единого вопроса.

Джептан улыбнулся, словно сонная лозовая кошка:

— Вопросы не особо эффективны. В вашем же случае совершенно бесполезны.

— Видимо, вы и правда хороши, — ответил Мейс, — раз смогли это понять, ни о чем меня не спрашивая.

Вместо ответа Джептан достал из чемоданчика световой меч Мейса.

Оболочка, маскирующая его под световой стержень, отсутствовала. На металле остались лишь черные следы от клея. Повертев оружие в руках, полковник снова улыбнулся:

— И пытки, видимо, тоже будут пустой тратой времени, не так ли?

Он положил световой меч на стол и раскрутил его, словно бутылку. Мейс чувствовал вращение рукояти сквозь Силу, чувствовал, как надо коснуться ее своим разумом, чтобы поднять в воздух, включить и либо направить лезвие на полковника Джептана, чтобы убить или взять в заложники, либо разрезать зажимы, что удерживали его в этом кресле…

Он не стал мешать вращению.

Теперь понятно, зачем в коридоре наготове стояли два стрелка.

Меч постепенно замедлился, пока не остановился окончательно. Его излучатель оказался направлен точно в грудь джедая.

— Думаю, сей предмет указывает на то, что вы не тот, за кого себя выдаете, — произнес Джептан.

Ловкий трюк. Мейс вновь смерил следователя взглядом, который тот спокойно выдержал.

— Джептан, — сказал наконец Мейс, — могло бы быть и коруннайским именем.

— А оно и есть, — ухмыльнувшись, подтвердил полковник. — Мой дед по отцовской линии лет эдак семьдесят назад вылез из джунглей. Но это, кхм, не принято обсуждать… Вы понимаете? Не в приличном обществе.

— А что, оно у вас здесь еще осталось? Приличное общество?

Джептан пожал плечами:

— Мое имя не более чем досадная помеха. Может быть, эта самая капля коруннайской крови и делает меня слишком гордым для того, чтобы поменять его.

Мейс согласно покачал головой, скорее в ответ на собственные мысли. Если мужчина перед ним касался Силы достаточно хорошо, чтобы управлять вращением светового меча, то он мог бы и достаточно легко скрыть свои намерения. Мейс изменил свою оценку опасности с «низкой» на «неизвестную».

— Чего вы от меня хотите?

— Вот. Это уже серьезный вопрос. Вы могли бы сделать для меня массу вещей. Например, могли бы послужить хорошим трамплином для моей карьеры. Джедай? Даже джедай-новичок может представлять ценность для определенных личностей. Получается ведь, что у меня в руках вражеский офицер? Конфедерация теоретически могла бы щедро наградить меня. На самом деле я уверен в этом. Возможно, даже вручили бы мне медаль. — Он склонил голову набок и искоса посмотрел на Винду. — Похоже, вас не слишком взволновал подобный вариант развития событий.

Собирайся он передать Мейса сепаратистам, Джептана сейчас здесь не было бы. Мейс ждал. Молча.

— Да, пожалуй, — вздохнул полковник. — Я не слишком интересуюсь политикой. А вы могли бы сделать для меня кое-что иное.

Мейс все еще ждал.

— Ну что ж, смотрите. У меня есть джедай. Возможно, джедай, имеющий значение, так как мы поймали его рядом с трупом начальницы планетарного отделения Разведывательного управления Республики. — Он вновь подмигнул Мейсу. — О да. Мы с Флоремирллой были старыми друзьями. Слишком старыми, чтобы между нами могли встать политические разногласия. Понимаете?

— Я думаю, ее бы тронула искренность вашего горя.

Джептан и глазом не моргнул. Даже его улыбка не дрогнула.

— Трагично. После стольких лет, проведенных в опасных местах, быть убитой шальным выстрелом из бластера. Случайная жертва. Правда, она все же не была просто зрителем в пьесе: ее с трудом можно было бы причислить к «мирному населению», не так ли?

Мейс про себя отметил: вероятность того, что этот человек начнет сильно ему не нравиться, значительно выросла.

— Если бы ваши товарищи в меня не выстрелили, она до сих пор была бы жива.

Джептан пожал плечами:

— Если бы мои товарищи в вас не выстрелили, то я вряд ли имел бы удовольствие с вами побеседовать.

— Неужели это удовольствие стоило жизни друга?

— А это мы еще посмотрим. — Их взгляды пересеклись на секунду. Мейсу доводилось встречать ящериц с более выразительным взглядом. Хищных ящериц.

Он вновь пересмотрел свою оценку опасности. В сторону увеличения.

Джептан изменил позу, словно человек, устраивающийся поудобнее после сытного обеда.

— Итак. Возвращаясь к вопросу о джедаях. Мне кажется, что джедай, о котором идет речь, довольно многое умеет. Возможно, он вообще чрезвычайно опасен. Ведь он полностью соответствует описанию парня, что сломал несколько костей моим лучшим сотрудникам.

— Это были ваши лучшие? Мне жаль.

— Мне тоже, мастер-джедай, мне тоже. И вот я задумался, какое же дело могло привести такого важного, опасного джедая, как вы, на столь захудалую планетку, как Харуун-Кэл. Вряд ли вы приехали сюда просто для того, чтобы поиздеваться над служителями закона. Я подумал, а не может ли ваше дело случайно быть каким-то образом связано с другим джедаем? С тем, что носится по высокогорью и творит всякие не слишком джедайские штучки? Например, убивает мирных граждан. Возможно, ваше дело связано с ней?

— И что с того?

Джептан откинулся на стуле так, что передние ножки слегка оторвались от пола, и взглянул на Винду поверх округлостей своих пухлых щек:

— Мы уже продолжительное время охотимся на этого джедая. Я даже назначил за нее награду. Большую награду. Возможно, если бы кто-то до конца… ммм… разобрался с моей текущей джедайской проблемой, я был бы полностью удовлетворен. Может статься, я даже не стал бы грустить о награде и медали, о которых мы говорили ранее.

— Понимаю.

— Может быть, и понимаете. А может быть, и нет. В том-то и проблема: я никак не могу в этом удостовериться.

Мейс ждал.

Джептан раздраженно кашлянул и опустил ножки стула на пол:

— С вами непросто вести беседу.

Фраза не требовала ответа, поэтому Мейс не стал себя им утруждать.

— Видите? Вот об этом я и говорю. Наверное, мне следует выразиться яснее, да? Сейчас я на распутье: могу выбрать любой вариант. Мне бы хотелось получить награду. О да, еще как. Но при текущем раскладе я бы предпочел, чтобы была решена моя проблема с джедаем с высокогорья. Но я не уверен, какое же решение лучше. Для моего будущего. Я сомневаюсь. Чувствуете? Я колеблюсь. Мне нужна небольшая гарантия. Вы понимаете, о чем я?

Наконец Винду понял, о чем идет речь:

— Насколько небольшой должна быть эта гарантия?

Глаза Джептана замерцали тем же тусклым свечением, что и грани гравия в стене.

— Десять тысяч.

— Я дам вам четыре.

Следователь хмуро посмотрел на Мейса. Джедай, чье лицо было будто высечено из камня, посмотрел в ответ.

— Я могу оставить вас здесь на очень долгий срок…

Мейс ответил:

— Три с половиной тысячи.

— Вы оскорбляете меня! Неужели я даже не достоин того, чтобы со мной поторговаться?

— Мы торгуемся. Три тысячи двести.

— Я уязвлен, магистр-джедай…

— Вы хотели сказать — мастер-джедай, — произнес Мейс. — Три тысячи.

Лицо Джептана помрачнело, но после секундной — тщетной — попытки побороть неуступчивый взгляд Мейса Винду он тряхнул головой и вновь пожал плечами:

— Три тысячи. Думаю, кто-то должен уступить первым. — Следователь кашлянул. — В конце концов, идет война.

* * *

Его отпустили на рассвете.

Мейс спустился по побитой временем каменной лестнице Министерства юстиции. Утро окрасило перистое облако над Дедушкиным уступом розовым цветом. Фонари побледнели. Но на улицах по-прежнему было многолюдно.

Дорожная сумка висела у джедая за спиной, бластер был закреплен у лодыжки, а световой меч спрятан во внутреннем кармане куртки под левой рукой.

Винду скользнул в толпу и позволил ее течению унести себя.

Перед ним проносилась бесконечная вереница лиц, некоторые из которых встречали его взгляд безо всякого интереса, другие же не замечали его вовсе. Грохотали повозки. Музыка вырывалась из открытых дверей и текла из индивидуальных проигрывателей. Звучный рев паровых вездеходов периодически заставлял толпу прижаться то к одной, то к другой стороне дороги. В такие моменты его кожа покрывалась мурашками от чужих случайных прикосновений. Запах человеческого пота смешивался с вонью мочи юзземов и мускусным смрадом тогориан. Он вдыхал неповторимый резкий аромат локтевых желез т'ланда-тиль и дым печенных на ламмасовом костре листьев портаака. Ему не оставалось ничего, кроме как удивляться тому, насколько чуждым все это казалось. Но чужаком здесь был сам Мейс.

И он не имел ни малейшего представления, что же ему делать дальше.

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

Я уже должен был быть на пути к Депе. Я мог бы отправиться в «Зеленую мойку высокогорья» и выйти на контакт с оставшимися агентами республиканской разведки. Я мог бы нанять собственную команду. Взятка, данная Джептану, полностью опустошила банковский счет «Кинсела Траппано» (на нем и было-то всего несколько тысяч), но за этим счетом следит Совет джедаев. Его пополнят при первой же необходимости. Достать паровой вездеход не составило бы труда, а на улицах хватает опасно выглядящих товарищей, которые не отказались бы поработать. Я мог бы сделать кучу всего.

Вместо этого меня куда-то уносит поток толпы.

Я понял, что боюсь. Боюсь еще раз ошибиться.

Непривычное чувство. До Джеонозиса я даже не думал, что подобное вообще возможно.

В Храме нас учат, что единственная ошибка, которую может совершить джедай, — это перестать доверять Силе. Джедаи не «придумывают, что делать дальше» и не «планируют». Подобные действия противоречат самой сущности джедаев. Мы позволяем Силе струиться сквозь нас и следуем ее течению, несущему к миру и справедливости. Большая часть подготовки джедая посвящена тому, чтобы начать доверять своим инстинктам и чувствам, а не разуму. Джедай должен научиться «не-думать» над ситуацией, «не-действовать»: стать пустым сосудом, который Сила заполнит мудростью и действием. Мы чувствуем правду тогда, когда перестаем анализировать ее. Сила руководит нами, когда мы прекращаем пытаться. Джедай не принимает решений. Джедай доверяет.

Другими словами, нас не учат думать. Нас учат знать. Но на Джеонозисе наше знание подвело нас всех.

Харуун-Кэл уже продемонстрировал, что трагичная недооценка ситуации, произошедшая на Джеонозисе, была не единичным событием. Это может случиться снова.

Случится снова.

Я не знаю, как это предотвратить.

Приехать сюда одному казалось правильным… с точки зрения разума, а он может обмануть. Решение отправиться за Депой самому кажется верным… но я более не могу доверять своим чувствам. Тени в Силе оборачивают наши инстинкты против нас.

Я не знаю, что делать. И не знаю, как решить, что делать.

Есть инстинкты, которые слабо связаны с джедайской подготовкой. Один из них сработал, словно окрик «Эй, приятель!» из-за спины, и заставил Мейса обернуться. И никого не увидеть.

Ощущение пришло сквозь Силу.

Винду пробежался взглядом по морю из лиц, голов и дыма паровых вездеходов. Перекошенные вывески кафе, мокрые из-за влажного воздуха. Тележка, запряженная усталым траводавом в противочесоточном ошейнике. Водитель, вопящий в громкоговоритель: «За два кредита! Куда угодно по городу! За два кредита!» Неподалеку рычит юззем с замутненными алкоголем глазами. Он запряжен в двухколесное такси: сейчас он развернулся в упряжи и схватил человека, расположившегося на сиденье. Поднял его над головой одной огромной лапищей и, демонстрируя изогнутые когти на другой, рычит: «Нет денег? Без проблем. Я как раз проголодался».

Еще один окрик…

На этот раз джедай уловил направление. В толпе случайно образовался просвет, который позволил ему заглянуть на сотни метров вперед по улице: стройный корун, раза в два младше Винду, темная кожа, одет в облегающую коричневую рубашку и штаны гхошина из джунглей. Мейс заметил мелькнувшие белые зубы и намек на удивительную синеву глаз, а затем корун развернулся и пошел дальше по улице.

Эти удивительные глаза… Мейсу показалось, что он видел их раньше. На улице прошлой ночью, примерно в то же время, когда начался мятеж…

Джедай последовал за ним.

Ему все равно было некуда идти. А это направление выглядело многообещающим.

* * *

Молодой корун явно хотел, чтобы Мейс следовал за ним: каждый раз, когда толпа смыкалась меж ними и джедай терял незнакомца из виду, очередной окрик сквозь Силу направлял его взгляд.

Толпа живет своей собственной жизнью. Чем быстрее Мейс старался идти, тем большее сопротивление он встречал: локти, плечи, бедра и даже пару раз старинный жест в виде прямых рук, упирающихся в грудь, вкупе с не слишком приветливыми предположениями о том, что Винду никто не научил ходить нормально, и предложениями заполнить этот пробел в его образовании. В подобных случаях он просто говорил: «Ты не хочешь со мной драться». Он не утруждался подкреплять фразу Силой — хватало просто посмотреть в глаза.

Один особо рьяный парень не сказал ни слова и предпочел пообщаться путем мощного хука, направленного в нос Мейса. Джедай качнул головой, словно в вежливом поклоне, и кулак юнца ударил в лобную кость обритого черепа Мейса. Джедай уже собирался перейти к дружеским советам на тему терпения, миролюбия и цивилизованного поведения (или, по крайней мере, к легкой критике неправильно поставленного удара), но увидел агонию на лице постепенно сползающего вниз и держащегося за разбитые костяшки парня и вспомнил одну из любимых фраз Йоды: «Без слов уроки самые важные преподаются». Так что он лишь извиняюще пожал плечами и пошел дальше.

Скопление народа упорно напоминало преследователю о законе действия и противодействия: Мейс не сможет добраться до молодого коруна, не привлекая еще больше внимания и не нанося случайных травм недостаточно вежливым прохожим. Иногда, когда корун бросал быстрый взгляд назад, Винду казалось, что он замечает некий намек на улыбку, но между ними было слишком большое расстояние для того, чтобы прочесть ее смысл. Была ли улыбка ободряющей? Дружественной? Просто вежливой? Сулящей неприятности?

Хищной?

Корун свернул на более узкую, более темную улицу, где еще задержались остатки ночи. Толпу здесь сменили лишь два уставших от ночной гулянки яркоры, которые спали в опасной близости от лужи блевотины, и три или четыре пожилые балавайские женщины, подметающие дорожки перед своими подъездами. Появление Мейса прервало их привычный утренний обмен жалобами. Они поправили платки, удерживающие остатки волос, вцепились в свои метлы и стали молча наблюдать за ним.

Одна из них плюнула ему под ноги, когда джедай проходил мимо.

Вместо того чтобы как-то ответить, он остановился. Теперь, вне главных улиц и постоянного шума голосов, шагов и стука колес, он смог различить новый для этого утра звук, призрачный, но четкий: мощный, резкий гул, неравномерно пульсирующий, словно чашка, покачивающаяся на волнах почти спокойного моря.

Репульсор. Может быть, не один.

Из-за эха, отражающегося от выстроенных по обе стороны улицы домов, складывалось впечатление, что звук идет отовсюду. Но он не нарастал. А когда Мейс вновь почувствовал оклик Улыбчивого и отправился дальше по улице, звук не стал тише.

«С другой стороны дома, — подумал Винду. — Двигается наравне со мной».

Может быть, свупы. Или мотоспидеры. Не лендспидер: их репульсоры звучат на одной ноте, жужжание не пульсирует во время движения.

Звук привлекал к себе все больше внимания Мейса.

Он продолжал следовать за Улыбчивым сквозь лабиринт изогнутых, ветвящихся улиц. Некоторые из них были наполнены шумом и народом, но большинство пребывало в тишине, прерываемой лишь тихими разговорами да мерным шуршанием полимерных шин по дороге. Из-за соединенных друг с другом крыш утро становилось единственной за день вспышкой синевы, сменяющей царящий здесь все остальное время сумрак.

Кривые улочки уступили место запутанным переулкам. Еще один поворот, и Улыбчивый исчез.

Джедай оказался в маленьком закрытом дворе, площадью метров пять. Внутри нет ничего, кроме внушительных переполненных мусорных контейнеров. Мусоропроводы, словно вены, расчерчивали стены домов вокруг. Забранные решетками самые низкие окна располагались метрах в десяти над землей. Наверху, на самом краю крыши, острый глаз Мейса различил на кирпиче потертый след: Улыбчивый, видимо, быстро взобрался по веревке и втянул ее за собой, лишая Винду возможности дальнейшего преследования.

Тупик.

Прекрасное место для западни.

Мейс подумал: «Наконец-то…»

Он уже начал сомневаться, а не изменили ли они свои намерения.

Стоя спиной к прямой линии переулка, Винду открыл разум и замер.

В Силе они казались энергетическими полями.

Четыре сферы осторожности и дурных намерений, смешанных с возбужденным предвкушением: они ждут удачной охоты, но не хотят безрассудно рисковать. Двое остались у выхода из переулка, обеспечивая прикрытие и дополнительную поддержку. Еще двое бесшумно крадутся с оружием наготове, приближаясь на расстояние выстрела. Винду чувствовал, как линии прицелов скользили по его коже, обжигая, словно аридузианские лавовые жуки.

Гул репульсоров усилился, и стало ясно, откуда он исходит: сверху, с каждой из сторон. Мотоспидеры, решил Мейс: когда его восприятие с помощью Силы достигло их, джедай почувствовал пугающую угрозу мощных носовых орудий, а на свупы пушки ставили редко. На каждом по одному ездоку. Они кружили над крышами, где их не было видно, занимая позиции для перекрестного огня.

Становилось все интереснее.

Мейс испытал лишь теплое предвкушение. После целого дня неуверенности и притворства, после того, как пришлось скрывать свою личность, давать взятку и не обращать внимания на свободно разгуливающих головорезов, он откровенно ждал предстоящую простую и бесхитростную драку.

Но затем он уделил своим мыслям более пристальное внимание и одернул себя.

Ни один джедай не совершенен. У всех есть свои недостатки, с которыми приходится бороться каждый день. Каждый джедай из близкого окружения Винду знал о паре его личных недостатков — он их и не скрывал. Напротив, частью особенного величия Мейса было то, что он мог легко признать свои слабости и не бояться попросить помощи, чтобы разобраться с ними.

Сейчас его главным недостатком было то, что ему нравилось драться. Для джедая подобное было очень опасным.

А Мейс был очень опасным джедаем.

С помощью жесткого самоконтроля он поборол предвкушение и решил вначале поговорить. Если убедить их не нападать, то можно спасти их жизни. Они производили впечатление профессионалов, — возможно, он просто смог бы заплатить им за нужную информацию.

Вместо того чтобы выбивать ее из них силой.

Как только он принял окончательное решение, нападающие позади него вышли на позицию. Действительно профессионалы: они молча подняли оружие, и два сфокусированных луча плазмы устремились к его спине.

Даже у лучшего стрелка между желанием выстрелить и нажатием на спусковой крючок проходит четверть секунды. Глубоко в Силе Мейс почувствовал их намерения еще до того, как они подумали об этом, — эхо его собственного будущего.

Их пальцы еще даже не начали давить на спуск, а джедай уже пришел в движение.

Когда бластерные заряды пролетели лишь четверть пути, Мейс уже почти полностью развернулся, и центробежная сила распахнула его куртку. Когда лучи бластеров были на середине пути, Сила вложила световой меч ему в ладонь. На трех четвертях пути начало загораться лезвие меча, а когда лучи наконец достигли своей цели, они попали не в плоть и кость, а в метровый поток яркой фиолетовой энергии.

Мейс рефлекторно отразил лучи обратно в нападавших, но вместо того, чтобы отскочить от лезвия, заряды прошли насквозь, слегка зацепив ребра Мейса, и ударили в мусорный бак позади него: тот загрохотал и зашатался, словно треснувший колокол.

Мейс подумал: «Похоже, у меня все-таки неприятности».

Но еще до того, как эта мысль полностью оформилась в его мозгу, двое стрелков (глубинная, все рассчитывающая часть мозга Мейса отметила, что оба были людьми) переключили свои орудия на автоматический режим. Слепящий поток лучей заполнил переулок.

Мейс отскочил в сторону, переворачиваясь в воздухе. Один из лучей попал в голень, отбросив ногу назад, и превратил кувырок в падение, но джедай все же смог нормально приземлиться за одним из поворотов переулка. Он мельком осмотрел ногу: луч не прожег кожу сапога.

«Оглушающий режим, — подумал джедай. — Профессионалы, которым я нужен живым».

Мейс пытался прочувствовать, что же они собираются делать дальше, когда заметил, что лезвие его меча стало какого-то необычно бледного цвета. Слишком уж бледного.

Пока он сидел в укрытии, с отпавшей челюстью уставившись на постепенно тускнеющий луч света, клинок стал практически прозрачным, мигнул и погас окончательно.

Винду подумал: «А вот это уже, похоже, большие неприятности».

Его световой меч разрядился.

«Это невозможно, — прорычал он. — Это не…»

Внезапно у него пересохло во рту: он понял.

Джептан.

Мейс недооценил его. Коррумпированный и жадный? Да. Глупый? Совершенно точно нет.

— Джедай!

Голос мужчины из переулка — одного из стрелков.

— Давай не будем все усложнять, а? Нет никакой нужды в том, чтобы кто-то пострадал.

«Если бы это действительно было так», — подумал Мейс.

— У нас здесь куча всего, джедай. Не только бластеры. У нас есть «липучки». У нас есть нитинит. У нас есть парализующие сети.

Тем не менее пока они ничем из этого не воспользовались. Наемники, определил Мейс. Может быть, охотники за головами. Не ополченцы. Липкие гранаты и усыпляющий газ — дорогое удовольствие, а бластерный заряд не стоит почти ничего. Так что они явно собирались сэкономить.

И они давали ему время подумать. А он собирался заставить их пожалеть об этом.

— Хочешь знать, что еще у нас есть? — Мейс услышал его смешок. — Взгляни наверх, джедай…

Над крышами парили два мотоспидера, пилоты в шлемах выделялись на фоне голубого неба. Передние стабилизирующие лопасти машин отбрасывали во двор рассветные солнечные зайчики. Подфюзеляжные бластерные пушки смотрели на него опаленными плазмой дулами. Ему негде было спрятаться от их перекрестного огня. Но они не стреляли.

Мейс еще раз убедился: его хотели взять живым. Один выстрел из подобной пушки, и его останки придется собирать веником и совком.

Но это не значило, что пушки были лишь для виду. Ведущий спидер выстрелом оставил в глиняной стене в паре метров выше Мейса дыру размером с туловище. Обломки, побив и порезав, придавили Винду к земле.

По коже потекло что-то теплое, и джедай почувствовал запах крови: крупный порез. Остальные повреждения пока что оценить было трудно. Мейс выбрался из-под обломков и нырнул за мусорный контейнер. Это не помогло: пилот мотоспидера выстрелил в край бака, и тот ударил джедая так сильно, что Винду чуть не потерял сознание.

Под обстрелом. Оглушенный. Порезанный. Побитый. Без меча.

Харуун-Кэл разрывал его на куски, а он не пробыл здесь еще и дня.

— Ладно! — Мейс приподнялся и высунул руки из-за мусорного бака так, чтобы пилоты могли их видеть. Световой меч свободно болтался на одном из пальцев. — Ладно! Я выхожу. Не стреляйте.

Пока Мейс с поднятыми руками выбирался из-за контейнера, ведущий мотоспидер сместился немного в сторону. Вторая машина поднялась повыше, чтобы обеспечить лучшее прикрытие. Мейс проковылял к выходу из переулка, сделал глубокий вдох и завернул за угол. Оба стрелка медленно покинули свои укрытия: один — мусорный ящик, второй — углубление дверного проема. Двое парней из поддержки остались по обе стороны дальнего выхода из переулка.

— Вы хороши, — признал Мейс. — Одни из лучших, что я видел.

— Хех, спасибо, — ответил один из стрелков. Судя по голосу, он же говорил и раньше. Видимо, лидер.

Его улыбка была значительно менее дружелюбной, чем тон его речи. Он и его напарник были вооружены бластерами с откидными прикладами, которые сейчас свешивались с их рук. Парни в конце переулка держали бластерные винтовки со здоровыми трубами под стволами: гранатометами или широкоствольными бластерными пушками для подавления мятежей.

— Услышать подобное от джедая вроде тебя, пожалуй, очень лестно.

— Вы и правда хорошо подготовились.

— Ага. Давай сюда бластер, что ли? Тихо и аккуратно.

Медленно, очень медленно джедай переложил световой меч в левую руку, а правой потянулся к рукояти «Энергии-5».

— Знали бы вы, сколько раз команды, подобные вашей, приходили за мной. Не только в переулках. На улицах. В пещерах. На склонах гор. В отсеках фрахтовиков. В прачечных. Да где угодно.

— И теперь ты попался. Положи бластер на землю и подтолкни его к моему другу.

— Пираты. Охотники за головами. Туземцы. Просто стаи. — Мейс словно жаловался старым друзьям на жизнь. — Чем только они не были вооружены: начиная от термодетонаторов и заканчивая каменными топорами. А иногда одними лишь зубами и когтями.

Молчащий все время наемник наклонился и поднял «Энергию-5». Дуло его бластера чуть отклонилось в сторону. Мейс сделал шаг влево. Теперь говоривший стрелок оказался на линии огня двух ребят, стоявших в отдалении.

Винду погрузился в Силу, и переулок вокруг него вдруг превратился в кристалл: паутина граней, линий напряжения и векторов движения. Улочка стала драгоценным камнем со своими изъянами и внутренними связями, что соединяли говорящего стрелка, его партнера, двух прикрывающих, мотоспидеры, пилотов, двадцатиметровые здания по обе стороны…

И Мейса.

И он не видел ни одной уязвимой точки, что могла бы вытащить его из этой передряги.

«Это не значит, что я не выберусь, — подумал он. — Всего лишь значит, что ничего не получится „просто". Или „наверняка".

Или хотя бы „скорее всего"».

Он сделал глубокий вдох, чтобы собраться.

Больше ничего и не требовалось. Если Сила пожелает, чтобы он умер здесь, он готов.

— Теперь световой меч, — произнес главарь группы.

— Вы подготовлены лучше, чем остальные. — Мейс покачал световым мечом на ладони. — Но, как и все остальные, вы забыли то единственное оборудование, которое могло бы вам действительно пригодиться.

— Да? Какое же?

Голос Винду стал ледяным, а взгляд и того холоднее:

— Комплект первой помощи.

Улыбка наемника чуть не превратилась в усмешку, но вместо этого просто исчезла с лица: прямота взгляда Мейса не оставляла места юмору.

Лидер покачал стволом бластера:

— Световой меч. Быстро!

— Конечно. — Мейс кинул оружие в его сторону. — Лови.

Меч полетел по широкой дуге. Сквозь Силу джедай почувствовал, как все противники рефлекторно расслабились: чуть меньше давления на спусковой крючок, небольшое изменение поддерживаемой адреналином концентрации. Они расслабились, потому что теперь он был безоружен.

Потому что никто из них не понимал, что такое световой меч.

Винду начал собирать свой световой меч, еще будучи падаваном. Когда он впервые взялся за металл, он уже три года вынашивал мечту о том, каким станет этот меч: настолько ясно представлял его себе, что в мыслях оружие уже было реальным. Создание меча было не творчеством, а лишь реализацией: он взял реальность ментальную и превратил ее в реальность физическую. Вещь из металла и самоцветов, излучателя и батареи была только формой: его настоящий световой меч существовал лишь в той части Силы, что Мейс называл своим разумом.

Световой меч не был оружием. Оружие можно отобрать или уничтожить. Оружие — отдельная сущность. Многие даже дают ему имена. У Мейса желание дать имя световому мечу было не сильнее, чем дать имя собственной руке. Он больше не был мальчиком, что впервые представил форму меча сорок один год назад. И меч его уже не совпадал с тем образом, что увидел в мечтах девятилетний мальчишка. С каждым шагом к более глубокому пониманию Силы и своего места в ней он перестраивал меч. Переделывал его. Меч вырос вместе с ним.

Световой меч отражал все, что Винду знал. Все, во что он верил.

Все, чем он был.

Вот почему не потребовалось ни мысли, ни усилия для того, чтобы с помощью Силы прервать вращение рукояти и запустить ее дальше, словно снаряд.

Она просвистела в воздухе и с глухим звуком, напоминающим удар камня по дереву, попала точно промеж глаз лидеру группы. Попадание сшибло стрелка с ног: он либо потерял сознание, либо умер еще до того, как упал на землю. Его руки сжали бластер, и тот начал плеваться энергией. Мейс слегка подправил направление дула Силой, повернув его на молчаливого стрелка, и тот тоже оказался на земле. Затем дуло пошло вверх, и энергетические лучи, не останавливаясь, прошили стену ближайшего здания, а затем точно угодили в стабилизаторы мотоспидера, висевшего наверху за спиной джедая. Попавшие заряды закрутили спидер так, что пилоту стало совсем не до ответной стрельбы.

Наконец заговорили бластерные винтовки парней в конце переулка, но Мейс уже начал двигаться: с помощью Силы он под углом прыгнул на стену, оттолкнулся от нее в пяти метрах над землей, скакнул еще выше — уже на противоположную стену. Так, зигзагами, сквозь бурю бластерных выстрелов он и добрался до крыши.

Запоздалые взрывы гранат внизу: белая вязкая пена расплескалась по переулку, вверх взметнулось фиолетовое облако усыпляющего нитинитового газа, но джедай уже был вне зоны их действия. Он перепрыгнул через край плоской, покрытой черепицей крыши, а там… кто-то был…

Крыша была буквально завалена ведрами с черепицей, горшками с жидким пермакритом и рулонами брезента, который, видимо, защищал ее от зимних дождей, а теперь стал камуфляжем как минимум для двух ребят.

Их невозможно было увидеть обычным взглядом, но Винду чувствовал их с помощью Силы: адреналиновое волнение и отчаянный самоконтроль, позволяющий оставаться неподвижными. Случайные зрители? Обитатели крыш, захваченные врасплох внезапной перестрелкой и прячущиеся, чтобы спасти свои жизни? Поддержка для группы захвата?

Мейс не знал, проживет ли достаточно долго, чтобы это выяснить.

Джедай еще был в воздухе, а пилот неповрежденного спидера уже отрезал ему дальнейшую дорогу фонтаном бластерного огня, который с каждой долей секунды становился все ближе. Сила резко опустила Винду на крышу, но в тот момент, когда он ее коснулся, пилот выстрелил контактной гранатой джедаю под ноги. Мейс с помощью Силы оттолкнул ее прочь от себя и от новых неожиданных участников стычки. Но, ломая черепицу и оставляя за собой дымящиеся дыры, поток выстрелов пушки мотоспидера продолжил двигаться в сторону тех, кто прятался под брезентом. Его нужно было увести в сторону.

Поэтому Мейс прыгнул.

Подкрепленный Силой прыжок перенес его над потоком бластерного огня, затем превратился в ныряющий перекат, после которого Винду встал на ноги позади массивного дымохода в центре крыши. Труба содрогнулась от попавших в нее выстрелов. Сила подсказала джедаю, что второй мотоспидер также выходит на огневую позицию.

«Дыры от пушек в крыше», — подумал он. Орудия оставляли после себя достаточно внушительные провалы. Если бы он мог проникнуть через один из них внутрь здания…

Труба была всего на метр выше Мейса. Он запрыгнул на нее. Бластерный огонь начал подниматься по стенке дымохода к его ногам. Еще до того, как он успел найти дыру достаточно большую для того, чтобы в нее можно было нырнуть, труба начала шататься и разваливаться.

Мейс вцепился в нее, чтобы удержать равновесие. Внезапно раздался крик: «Эй, Винду! С днем наречения тебя!» Джедай краем глаза заметил, что брезента больше не было, а потом увидел голубые глаза и белые зубы и почувствовал, как что-то полетело в его сторону…

Это «что-то» напоминало замораживающую гранату, но когда Мейс уже собирался через Силу оттолкнуть летящий предмет, он узнал его: вещь столь же знакомая, сколь голос Йоды.

Это был световой меч.

Световой меч Депы.

Вместо того чтобы отбросить в сторону, джедай притянул его к себе и сквозь Силу почувствовал Депу, словно она стояла рядом с ним и держала его за руку. Рукоять оказалась в его ладони.

В зеленом свете лезвия Депы ситуация стала выглядеть совершенно иначе.

Дальнейшая битва заняла меньше пяти секунд.

Мотоспидер вновь открыл огонь, а Винду слегка отклонился в сторону, позволяя Силе направить клинок меча. Бластерные лучи отразились от энергетического потока и попали точно в батареи спидера, отправив его на встречу с землей в конце переулка. Голубоглазый корун, Улыбчивый, тот, что привел его сюда, вместе с еще одним мужчиной, который прятался с ним под брезентом, схватили автоматические пулевые ружья, выставили их за край крыши и наполнили переулок смертоносным роем пуль.

Еще двое коруннаев выскочили из укрытия на противоположной крыше.

У одного из них, мужчины, тоже оказался пулевик, выплевывавший из дула язычки пламени. Вторая, крупная светлокожая девушка-корун с рыжими волосами, стояла прямо, широко расставив ноги, и поливала переулок лучами заряженных частиц из мерр-сонновской «Молнии».

Второму пилоту не понравился новый расклад: он на полной мощности рванул куда-то поверх крыш. Улыбчивый вскинул ружье, прицелился в спину беглеца, но еще не успел сделать выстрел, как мотоспидер перевернулся в воздухе, потерял управление и врезался в стену далекого здания на скорости порядка двухсот километров в час.

Улыбчивый взмахнул рукой, и коруннаи прекратили стрелять.

Внезапная тишина буквально зазвенела в ушах Мейса.

— Это что, разминка была? — Улыбчивый усмехнулся и подмигнул. — Ну же, Винду, скажи, что ты даже вспотеть не успел.

Джедай спрыгнул с остатков дымохода на крышу и наклонил лезвие Депы в нейтральную позицию.

— Кто вы?

— Я просто парень, который не дал им поджарить твою задницу. Пойдем, мужик. Ополчение прибудет с минуты на минуту.

Пара коруннаев уже спускалась по тонким веревкам с крыши напротив. Улыбчивый с другом прикрепили к краю крыши зацепы, которые, похоже, были сделаны из отполированных шипов медной лозы. Его приятель закинул пулевик за спину и соскользнул за край.

Мейс хмуро посмотрел на столб дыма, поднимающийся над дырой в здании, в которое врезался второй спидер. Улыбчивый заметил направление его взгляда и усмехнулся:

— Обожаю эту плесень: она сожрала его летунчика с проводками. Сэкономила мне пулю.

Мейс пробормотал:

— Надеюсь, никого не было дома.

— Да уж, а какой там сейчас беспорядок. — Улыбчивый вновь одарил его своей широкой белозубой усмешкой. — Про опознание тел можно забыть. Проще вымыть все из здания, и дело с концом.

Мейс посмотрел на него.

— Что-то мне подсказывает, — медленно проговорил он, — что друзьями нам не стать.

— О, это разобьет мое сердце, честное слово. — Улыбчивый схватился за веревку и свесился за край. — Поторапливайся, Винду. Тебе что нужно? Приглашение? Цветы и коробку конфет?

Лезвие светового меча Депы озарило их лица оттенками солнечного света в джунглях.

— Что мне нужно, — ответил Мейс, — так это знать, что это оружие делало в твоих руках?

— Световой меч? — В синеве глаз промелькнуло безумие. — Это мои рекомендации, — ответил корун и исчез за краем крыши.

3. Джунгли к джунглям

Мейс стоял на крыше и смотрел на изумрудное свечение меча Депы. Или она дала его Улыбчивому, или он забрал его с ее трупа. Винду все же надеялся на первое.

По крайней мере, ему казалось, что он надеется именно на это.

Разве Депа, которую он знал, отдала бы кому-то свой световой меч? Отдала бы часть самой себя?

Что-то подсказывало Мейсу, что это не был ритуал Взаимного доверия.

Спустя несколько секунд он отпустил кнопку включения. Лезвие быстро уменьшилось и исчезло совсем, оставив после себя лишь резкий запах ионизированного воздуха. Джедай попытался дать рукоятке скользнуть из руки во внутренний карман куртки, но это оказалось не так просто: эфес был покрыт тонким слоем геля с травяным ароматом. Какая-то смола. Липкая, но к рукам она не приставала.

Винду хмуро уставился на ладонь и тряхнул головой. Затем вздохнул и пожал плечами. Возможно, именно в этот момент он перестал даже надеяться, что многое на этой планете хоть когда-нибудь обретет некий смысл.

Он перегнулся за край крыши. В переулке внизу — четыре тела плюс пилот, лежащий посреди обломков своего мотоспидера. Еще один врезался в здание. Шесть трупов — вся группа захвата.

Улыбчивый вместе с остальными коруннаями ловко и эффективно обыскивал мертвецов.

Челюсти Мейса сжались. У одного из мертвых, похоже у лидера группы, от уха до уха шел глубокий кровавый разрез.

Кто-то перерезал ему глотку.

Грудь джедая словно сдавило тисками. Некоторые вещи на этой планете все же имели смысл, который заставлял его желудок выворачиваться наизнанку.

Ни от одного из мародеров не исходило чувство вины: Мейс ощутил бы это сквозь Силу. Возможно, насилие здесь было столь обыденным явлением, что его отголоски заглушали подобные эмоции. А может, они и правда не испытывали никакой вины за то, что сделали.

И эти убийцы были его лучшим шансом найти Депу. Может быть, единственным.

Но он просто не мог закрыть глаза на произошедшее.

В памяти всплыл очередной урок Йоды: «Когда выбор любой неверным кажется, самообладание выбери».

Джедай соскользнул вниз по веревке.

Улыбчивый покачал головой:

— Да ты весь в грязи, ты в курсе? Сними-ка рубашку. — Он нагнулся, чтобы забрать медпакет с пояса мертвеца. — Здесь должна быть спрей-повязка…

Винду взял парня за руку.

— Мы, ты и я, — произнес он, — должны пересмотреть свои отношения.

— Эй. Ой! А? — Молодой корун попытался высвободиться, но захват Мейса по силе мог бы сравниться с захватом причальных когтей грузового корабля: попытки выбраться лишь причиняли боль. — Эй!

— Мы плохо начали, — продолжил Мейс. — И нам надо кое-что подкорректировать. Как думаешь, мы сможем сделать это мирно?

Остальные коруннаи прервали мародерство и начали подниматься. Их лица все больше темнели, а руки опустились на оружие. Пальцы уже легли на спусковые крючки.

— Плохая идея, — сказал Винду. — Для всех присутствующих.

— Эй, потише с рукой, а? Она мне еще может когда-нибудь пригодиться…

Мейс сдавил сильнее:

— Объясни им, что мы делаем.

— А ты не хочешь выпустить мою руку из этого костоломного захвата? — Голос Улыбчивого стал значительно выше. Капли пота стекали по его верхней губе. — Неужели тебе настолько нравится моя рука, что ты решил забрать ее домой?

— Это не костоломный захват. Это мой захват «не-делай-глупостей». — Мейс сжал его ровно настолько, чтобы с губ Улыбчивого сорвался стон боли. — Секунд через десять мы перейдем к моему костоломному захвату.

— М-м… Ну если посмотреть с этой стороны…

— Скажи им, что мы делаем.

Улыбчивый повернул голову, чтобы посмотреть на остальных коруннаев.

— Эй, парни, расслабьтесь, ага? — вяло произнес он. — Мы просто… э-э-э, переналаживаем контакт.

— Мирно.

— Ага, мирно.

Трое коруннаев опустили оружие, свободно повисшее на заплечных ремнях, и вернулись к обыску трупов.

Мейс отпустил руку Улыбчивого. Тот сразу же начал массировать ее и выглядел при этом довольно расстроенным.

— Да что с тобой не так, а?

— Ты не устраивал мне ловушку. Ты использовал меня как приманку и завел в ловушку их.

— Эй, капитан Очевидность, срочное сообщение! Это была не ловушка! Мейс нахмурился:

— А что же?

— Это была засада. — Улыбчивый ухмыльнулся. — Неужели в джедайских школах не преподают общегалактический?

— Ты в курсе, — ответил Винду, — что не понравился мне с самого начала?

— Это что, такой джедайский способ сказать: «Спасибо за спасение моей размахивающей световым мечом задницы»? Да-а… — Он покачал головой с притворной грустью на лице. — Так в чем дело? Чего ты дергаешься?

— Я бы предпочел, — жестко произнес Мейс, — взять их живьем.

— Зачем?

Для Пилек-Боу это был естественный вопрос, отметил джедай. Сдать их властям? Каким властям? Джептану? Полицейским, вышибающим деньги в пробиотических душах? Винду вздохнул:

— Чтобы задать им пару вопросов.

— Все, что знать нужно тебе, да? — внезапно спросила рыжая девушка с «Молнией». Она посмотрела на Мейса, по-прежнему сидя возле трупа. Ее акцент буквально кричал о том, что она с гор. — Видишь это ты, да? Шесть балаваев-мразей. Все неживые. Больше ни один дом коруна не сгорит. Больше ни одно стадо не зарезано, ни один ребенок не мертв, ни одна женщина…

Она не договорила, но джедай прочитал окончание в ее затуманенных ненавистью глазах. Сквозь Силу он чувствовал ярость и агрессию, исходящие от нее. Он мог не просто строить догадки о том, что с ней произошло, — он ощущал в Силе, что она испытывает: охваченная яростью, она была столь сильно ранена в сердце, что больше не могла себе позволить вообще никаких чувств. На миг его лицо смягчилось, но он вновь придал ему твердость. Он инстинктивно почувствовал, что ей не нужна жалость. Она не собиралась считать себя жертвой.

Если бы она увидела его сочувствие, то возненавидела бы его.

Так что вместо этого он чуть тише, мягко и уважительно, сказал:

— Понятно. Тогда у меня вопрос: с чего вы взяли, что они поступали подобным образом?

— Балаваи они! — Девушка произнесла это так, словно выплюнула кусок гнилого мяса.

И этих ребят Депа послала за ним? Тяжесть в груди прибавила в весе.

Винду отступил на шаг от Улыбчивого и раскрыл ладонь, притягивая световой меч, валяющийся позади стрелка с перерезанным горлом. Разряженная рукоять скользнула с земли ему в руку.

— Слушайте меня. Все.

Властность его голоса заставила всех посмотреть на джедая. Он сказал:

— Вы не будете совершать убийств, пока я с вами. Вам это понятно? Если вы попытаетесь, я вас остановлю. Если не успею…

Желваки заходили под его кожей, костяшки пальцев, сжимающих рукоять меча, побелели. Вспыхнувшая угроза выжгла спокойствие из его темных глаз.

— Если не успею остановить, — процедил он сквозь зубы, — я отомщу за ваших жертв.

Улыбчивый покачал головой:

— Здрасте, приехали! Может, ты не заметил, но у нас тут война. Улавливаешь?

Тихое посвистывание вдали уже превратилось в оглушительную трель. Ее источников становилось все больше, и шум постепенно нарастал. Сирены. Ополчение уже в пути. Улыбчивый обернулся к своим спутникам:

— Звонок, ребята. Сворачиваемся.

Коруннаи начали работать еще быстрее, срывая с трупов медицинские и пищевые пакеты, газовые контейнеры для бластеров. Кредитки. Ботинки.

— Вы называете это войной, — произнес Винду. — Но это были не солдаты.

— Может быть. Но у них классные примочки, знаешь ли. — Улыбчивый взял одно из ружей с подствольником и оценивающе оглядел от дула до приклада. — О-очень круто. Откуда нам еще брать подобные вещи? Эта твоя проклятая Республика как-то не особо нас балует.

— Их жизни стоили меньше, чем все это?

— О, кто это у нас тут такой справедливый?.. Не мы ли только что спасли твою задницу? «Спасибо» было бы вполне достаточно…

— Именно ты, — глухо ответил Мейс, — втянул мою задницу в эти неприятности. И не слишком торопился вытаскивать ее оттуда.

Насмешка не пропала из голоса Улыбчивого, но взгляд его стал несколько отстраненным.

— Я не знаю, кто ты есть, Винду. Но знаю, кем ты должен быть. Она все время рассказывает про тебя. Я знаю, на что ты должен быть способен. Если бы им удалось схватить тебя…

— Да?

Голова коруна чуть-чуть наклонилась вправо, и он пожал плечами:

— …я не стал бы им мешать. Так ты идешь или как?

* * *

Пилек-Боу проносился за затемненными стеклами машины. Транспорт подпрыгивал на огромных колесах-баллонах, сделанных из смолы какого-то местного дерева, и рессорах из слоистых деревянных дощечек. Водитель тоже был из местных: пожилой корун с паутинкой катаракты на глазу и плохими, покрасневшими от жевания сырой коры тисселя зубами. Мейс вместе с остальными коруннаями сидел сзади на пассажирских местах.

Джедай не поднимал головы, делая вид, что поглощен сборкой некоего адаптера из снятых с трупов бластерных обойм для перезарядки светового меча. Честно говоря, процедура не требовала такого уж пристального внимания: конструкция этого светового меча позволяла перезарядить его без всяких проблем. В крайнем случае он даже мог Силой разомкнуть защелку внутри герметичного корпуса, открыть его и вручную заменить батарею. Вместо этого он скручивал и перекручивал разные проводки, идущие от бластерных обойм, притворяясь, что изучает уровень их заряда.

На самом деле это был лишь отличный повод не поднимать головы.

Первое, что сделали в пути коруннаи, — быстро и аккуратно разобрали трофеи, не обращая внимания на сильную тряску и практически полное отсутствие места в машине. Мейс предположил, что они уже не раз проделывали нечто подобное. Они смазали все внешние части блестящей буро-оранжевой канифолью, которая, по словам Улыбчивого, была смолой портаака, природной защитой от плесени, которую ОФВ использовал для поддержания своего оружия в рабочем состоянии. Этой же смолой была покрыта и рукоять светового меча Депы.

Улыбчивый передал Мейсу кусок канифоли:

— Смажь свое оружие. И тебе, пожалуй, стоит обзавестись ножом. Или пулевым пистолетом. Даже со смолой энергетическое оружие в наших условиях ненадежно. — Он предложил джедаю оставить кусок себе и лишь пожал плечами в ответ на благодарность.

Улыбчивого звали Ник Росту. Он представился уже в машине, когда опрыскивал спрей-повязками раны Мейса и обрабатывал его синяки украденными… вернее, захваченными лекарствами. Джедай смутно помнил гхош Росту, отдаленно связанный с гхошем Винду. То, что у Ника была фамилия Росту, означало, что он был нидошем, ребенком клана, сиротой. Как Мейс.

Но не таким, как Мейс.

В отличие от остальных своих спутников Ник говорил на общегалактическом без акцента. И хорошо ориентировался в городе. Возможно, именно поэтому казалось, что он здесь за главного. Из разговора Винду узнал, что Ник провел большую часть детства здесь, в Пилек-Боу. После того как Мейс насмотрелся на городскую жизнь детей-коруннаев, он даже не хотел представлять, на что было похоже детство Ника.

Крупную, эмоционально опустошенную девушку звали Мел. Оставшиеся двое были довольно похожи и, видимо, приходились друг другу братьями. Того, что постарше, с красными следами от тисселя на зубах, звали Леш. Тот, что помладше, Беш, постоянно молчал. От правого уха до рта по его лицу тянулся шрам, а на левой руке не хватало трех пальцев: среднего, безымянного и мизинца.

Во время поездки все говорили друг с другом на коруннайском. Уставившись на рукоятку меча, Мейс не подавал виду, что он понимает большую часть сказанного. Конечно, его коруннайский подзабылся за те тридцать пять лет, что он им не пользовался, но оставшихся знаний вполне хватало, а Сила подсказывала нужное в те моменты, когда подводила память. Поначалу, пока они пробирались сквозь кипящий от адреналина хаос воспоминаний, их болтовня крутилась вокруг того, что и ожидаешь от молодежи после перестрелки: смесь из реплик «А ты видел, как я…» и «Ох, я и правда думал, что…».

Время от времени Мел посматривала на Мейса.

— Что такое с этим каменнолицым джедаем? — внезапно спросила она у остальных, не меняя общего тона. — Мне он не нравится. Он выглядит одинаково и когда чистит оружие, и когда пользуется им. Нервирует меня.

Ник пожал плечами:

— Ты бы предпочла, чтобы он был похож на Депу? Радуйся, что он иной. И следи за языком: Депа сказала, что когда-то он провел несколько лет на высокогорье. Возможно, он еще что-то помнит из коруннайского.

Единственным ответом Мел стал суровый хмурый взгляд, который словно вонзил нож Мейсу в живот. Похож на Депу…

Винду так и подмывало спросить у Ника, что конкретно тот имел в виду, но джедай смолчал. Он не смог задать им ни единого вопроса о Депе. Ему и так было дурно от ужаса, что не слишком подходило для встречи со своим бывшим падаваном и изучения ее ментального и морального состояния. Для правильной встречи он должен открыть и очистить свой разум настолько, насколько позволит вся его джедайская подготовка и дисциплина. Он не мог допустить, чтобы ожидания, надежды и страхи затуманили его восприятие.

Подпрыгивая на кочках и раскачиваясь из стороны в сторону, они проехали незнакомую Мейсу часть города: скопление жилых кварталов с домами из грязного, потертого камня, возвышавшимися над деревянными хибарами. Местные улицы были значительно пустыннее — казалось, единственными пешеходами здесь были мужчины в рваном тряпье и неприметные женщины, выглядывавшие из подворотен и перемещавшиеся нервными стайками, — но машине по-прежнему приходилось тратить драгоценные минуты то на каком-нибудь углу, то на повороте, то на изгибе улицы, ревя паровым клаксоном до тех пор, пока дорога не освободится. На аэроспидере они бы добрались быстрее, но Мейс не стал предлагать подобного: полет на этой планете казался ему смертельно опасным.

Впрочем, он не мог сказать наверняка, было ли его пребывание рядом с этими молодыми коруннаями менее рискованным. Они беспокоили его: попутчики в достаточной мере владели Силой, чтобы быть непредсказуемыми, и обладали достаточной дикостью, чтобы стать опасно могущественными.

А еще был Ник, которого можно назвать трезвомыслящим лишь с большой натяжкой.

Там, в переулке, когда они стояли меж трупов, а ополчение было уже совсем близко, джедай спросил у Росту, где их транспорт и почему они не спешат скрыться на нем. Неужели его группа собирается ввязаться в новую перестрелку?

— Расслабься. Они, — молодой корун неопределенно махнул рукой в сторону сирен и усмехнулся, — не собираются. Для чего, как ты думаешь, эти звуки? Они предупреждают нас о своем прибытии.

— Они не пытаются вас поймать?

— Если бы пытались, им бы пришлось с нами сражаться. — Росту погладил свой длинноствольный пулевик, словно домашнего любимца. — Думаешь, оно им надо?

— Мне бы было надо.

— Ну, ясное дело. Но они не джедаи.

— Я заметил.

Часть вооружения коруннаи оставили валяться на земле. Беш взял «Энергию-5» Мейса, осмотрел, пожал плечами и выбросил обратно в груду трупов. Джедай уже собрался было пойти и забрать его обратно, но Ник остановил его, сказав, что не стоит беспокоиться.

— Это мое…

— Это мусор, — перебил Росту. Затем поднял бластер с земли. — Вот, смотри.

Он наставил дуло прямо в лоб Мейса и нажал на спусковой крючок.

Джедай сумел не дернуться. С трудом.

Из оружия вырвалась струйка зеленоватого дыма.

Ник пожал плечами и снова бросил бластер на землю:

— Грибок сожрал его. Прямо как тот мотоспидер. Некоторые схемы в такой технике толщиной в несколько нанометров. Хватает даже пары спор, чтобы проесть их насквозь.

— Это было не смешно, — сказал ему Мейс.

— Не так смешно, как если бы я ошибся, да? — Молодой корун сдавленно хмыкнул. — В чем дело, Винду? Депа говорила, что у тебя отличное чувство юмора.

Сквозь сжатые зубы Мейс процедил:

— Видимо, она пошутила.

В машине он переводил взгляд с одного коруна на другого. Он не мог доверять никому из них. Пускай он и не чувствовал от них угрозы, но он ничего не ощутил и со стороны Джептана. Тем не менее он заметил, что вокруг них сплетена паутина гнева, страха и боли.

Коруннаи были восприимчивы к Силе. Но у них не было джедайской подготовки. Они как лучащаяся тьма: словно пришли из какой-то перевернутой вселенной, где свет — лишь тень, отбрасываемая тьмой звезд. Их гнев и боль обтекали джедая, задевая по пути какие-то струны в его собственном сердце. Не осознавая того, эти молодые ребята взывали к эмоциям, которые длительное обучение в Ордене должно было загнать невообразимо глубоко.

И эти потаенные эмоции уже требовали ответа…

* * *

Мейс понял, что здесь он в опасности. И скорее даже не в физическом смысле…

Сидя в машине, Винду ждал, пока перезарядится его световой меч, и думал, что ему надо максимально прояснить ситуацию с этими четырьмя коруннаями, а более подходящего времени может просто не представиться.

— Я думаю, что с этого момента мы все будем разговаривать на общегалактическом, — внезапно подал голос Мейс. — Любое живое существо достаточно быстро устает слышать только чужой язык, — это даже не было ложью.

Мел бросила на него хмурый взгляд:

— Здесь общегал является чужим.

— Действительно, — признал Мейс. — Тем не менее, пока я с вами, говорить мы будем на нем.

— Пфф, уже командуем, да? Не убивать, не обыскивать трупы, трындеть на общегале… — перечислил Ник. — А с чего это ты взял, что ты здесь главный? А если мы не собираемся тебя слушаться? Что тогда, мистер Нет-Эмоций? Будешь грубо убеждать?

— Я главный, — тихо произнес Мейс.

Это заявление было встречено целой серией презрительных ухмылок и смешков.

Винду посмотрел на Росту:

— Ты сомневаешься, что я способен держать ситуацию в своих руках?

— О, очень смешно, — ответил Ник, помассировав запястье.

— Я не буду утомлять вас рассказами о сложных цепях командования, — произнес Мейс. — Я буду придерживаться только фактов. Простых фактов. Четких. Понятных. Например: мастер Биллаба послала вас привести меня к ней.

— Да неужели?

— Если бы она хотела, чтобы вы меня убили, вы оставили бы меня в том переулке. Она не стала бы посылать вас для того, чтобы отвлечь меня или завести в ловушку. Она знает, что вы бы не справились.

— Это ты так считаешь…

— Вам приказали доставить меня.

— Депа, в общем-то, не приказывает, — пояснил Ник. — Она словно дает тебе знать, чем, по ее мнению, тебе стоит заняться. А потом ты это делаешь.

Джедай пожал плечами:

— Вы собираетесь ее разочаровать?

Неуверенные взгляды, которыми обменялись коруннаи, еще глубже вогнали невидимый нож в живот Мейса. Они боялись ее или чего-то, связанного с ней. Боялись так, как не боялись его.

Наконец Ник протянул:

— И?..

— Вам потребуется мое сотрудничество. — Винду проверил уровень заряда бластерной обоймы: почти на нуле. Он вытащил адаптер из рукояти светового меча.

Росту выпрямился, в его голубых глазах заплясали опасные огоньки.

— Кто сказал, что нам требуется твое сотрудничество? Кто сказал, что мы не можем просто засунуть тебя в ящик и отправить через «Бесплатную доставку джедаев»?

Вместо того чтобы взяться за следующую обойму, Мейс покрутил рукоять светового меча в ладони:

— Я сказал.

И вновь обмен взглядами. Мейс почувствовал, как в Силе между коруннаями пробежали легкие токи. Братья побледнели, а костяшки Мел, сжимающей «Молнию», стали белыми. На лице Ника не было совершенно никаких эмоций. Руки потянулись к ружьям.

Мейс словно взвесил на ладони световой меч:

— Подумайте еще раз.

Он наблюдал, как коруннаи начали прикидывать вероятность, что они смогут воспользоваться оружием в тесном салоне до того, как он успеет активировать меч.

— Ваши шансы, — произнес он, — невелики.

— Хорошо. — Росту аккуратно поднял и показал пустые руки. — Ладно, парни. Успокойтесь. Расслабьтесь, а? Пфф, какие же мы напряженные, а? Слушай, мы тебе тоже нужны, Винду…

— Мастер Винду.

Ник моргнул:

— Ты серьезно?

— Я упорно трудился для того, чтобы получить это звание, и куда больше трудился, чтобы заслужить его. Я бы предпочел, чтобы ты его использовал.

— Э-э-э, н-да. Я говорил, что мы тебе тоже нужны. В смысле, ты же не отсюда.

— Я родился на северном склоне Дедушкиного уступа.

— Да-да. Конечно. Я знаю: ты родом отсюда. Но ты не отсюда. Ты из Галактики. — Руки молодого коруна словно пытались выделить нужные слова из воздуха. — Депа говорит… Знаешь, что она говорит?

— Мастер Биллаба.

— Да-да, хорошо-хорошо, конечно. Как скажешь. Мастер Биллаба пытается объяснить это следующим образом: ты живешь в галактике, понимаешь? В другой галактике.

Другой галактике? Мейс вздрогнул:

— Продолжай.

— Она говорит… Она говорит, что ты, что вы все: джедаи, правительство, все остальные — вы словно родом из Мирной галактики. Вы из галактики, где правила есть правила и почти все играют по ним. А Харуун-Кэл — совершенно иное место, понимаешь? Словно здесь действуют другие законы физики. Не противоположные, верх не становится низом, а черное — белым… Ничего такого банального. Просто… иные. И когда вы приезжаете сюда, вы ждете, что все будет работать определенным образом. Но оно не работает. Потому что здесь все по-другому. Понимаешь?

— Я понимаю, — мрачно признался Мейс, — что вы мои единственные проводники. Республиканская разведка собрала команду, чтобы отвести меня в горы…

Взгляды, которыми обменялись коруннаи, прервали Мейса на полуслове.

— Вы что-то знаете об этой команде, — это был не вопрос.

— Команда, чтобы отвести тебя в горы, — саркастически повторил парень. — Видишь, вот об этом я и говорю. Ты просто не понимаешь.

— Чего не понимаю?

И вновь в чистых голубых глазах Ника пробежали эти безумные вспышки.

— Чьи, по-твоему, трупы мы оставили в переулке?

Мейс молча уставился на Росту.

Улыбнувшись, корун продемонстрировал джедаю свои ослепительно-белые зубы.

Мейс посмотрел на Леша. Тот развел руками. Его раскрашенная тисселем улыбка была извиняющейся.

— Правду говорит Ник: вещи иначе здесь действуют.

Беш лишь пожал плечами и кивнул.

Мейс посмотрел на Мел: заглянул в ее темные глаза, резко контрастирующие со светлой кожей лица, обратил внимание, как она качает здоровую мерр-сонновскую «Молнию» на коленях, словно ребенка.

И многое внезапно встало на свои места.

— Это ты, — озаренно сказал он девушке. — Ты застрелила Флоремирллу Тенк.

* * *

Уезжающая машина скрылась в пыли и мареве от обжигающего полуденного солнца. Мейс стоял на дороге и смотрел ей вслед.

Здесь, вдали от столицы, дорога представляла собой обычную, петляющую меж холмов колею, засыпанную щебнем, с зеленой полоской травы посередине. Джунгли восстанавливали свои права, устремляясь из центра дороги к ее краям. В этом месте дорога шла параллельно Бабушкиным Слезам — реке, берущей начало в снегах Дедушкиного уступа и сливающейся с Великим Потоком в паре километров от Пилек-Боу. Они уже были над столицей, на склоне большой горы.

Ник и остальные с оружием на плечах уже поднимались вверх по холму, ступая по траве и кустарнику не выше лодыжки. Метрах в двадцати над дорогой виднелась стена джунглей. Вдали Мейс заметил несколько серых пятен: вероятно, прирученные траводавы. Балавайское правительство использовало этих огромных зверей для того, чтобы не дать джунглям захватить дорогу.

— Мастер Винду… — Ник остановился на холме. Он помахал рукой Мейсу, приглашая следовать за собой, а затем показал на небо. — Воздушные патрули. Надо уйти под деревья.

Но Мейс остался на дороге. Он все смотрел и смотрел, как пыль взметается и кружится позади удаляющейся машины.

«Ник сказал: „Ты из Мирной галактики".

И: „Здесь все по-другому"».

Где-то в груди у Мейса нарастало мучительное беспокойство. Если бы он не был джедаем и не умел справляться с подобными вещами, то назвал бы это ощущение суеверным ужасом. Беспричинный страх, что Галактика осталась позади, в машине. Что, подскакивая на кочках, в сторону Пилек-Боу уезжала сама цивилизация. И бросала его здесь.

Наедине с джунглями.

Он буквально чувствовал это.

Аромат распустившихся цветов, смолы, текущей из сломанных веток, пыльной дороги, двуокиси серы из жерла действующего вулкана на Дедушкином уступе. Даже солнечный свет здесь, казалось, привносил свой запах: горячего железа и гниения. Мейс и сам добавлял нотку в этот букет.

Джедай чувствовал запах собственного пота.

Он струился по рукам. Испарина, покрывавшая голову, стекала по шее на грудь и на спину. Обрывки его окровавленной рубахи остались лежать где-то на дороге, и теперь кожа куртки липла к телу, уже начиная покрываться соляными разводами.

Пот выступил еще в машине. Это началось, когда джедай пытался понять, почему партизаны, которых поддерживает Республика и которыми руководит мастер-джедай, убили начальника местного отделения республиканской разведки.

* * *

— Тенк годами вела свою собственную игру, — сказал Ник. — Команда для путешествия в горы… Что за бред! Тебя, мастер Винду, вели прямиком в отделение сеповской разведки в скоплении Джеварно. План был следующим: первое — она передает вас «команде». Второе — «команда» докладывает о «несчастном случае в джунглях». Твое тело никогда не находят, потому что остатки твоих мозгов вытягивают с помощью пыток где-то на самом Джеварно. Третье — Тенк уходит на пенсию и уматывает на какую-нибудь тихую планетку Конфедерации независимых систем.

Мейс был потрясен. Все было слишком логичным, слишком похожим на правду. Но когда он спросил Росту, чем тот может доказать свои слова, молодой корун лишь пожал плечами:

— Это не суд, мастер Винду. Это война.

— И вы ее убили.

— Для тебя это — убийство. — Ник снова пожал плечами. — Я называю это спасением твоей задницы…

— Чтобы ее не поджарили. Я помню.

— Мы долго ждали тебя. Депа… то есть мастер Биллаба… дала твое описание, чтобы мы могли выделить тебя в космопорту, но у нас возникли небольшие трудности с ополчением, и мы тебя пропустили. Мы снова нашли тебя, когда ты уже выходил из «Мойки» вместе с Тенк. И опять чуть не потеряли — оказались посреди какого-то мелкого голодного бунта. И не успели мы добраться до тебя, как твой джедайский зад уже оглушили. Вступать в открытый бой с ополчением на улицах Пилек-Боу — дурацкая затея, если хочешь выжить. Понимаешь?

— Вы не могли просто предупредить меня?

— Конечно могли. И тут же выдали бы себя Тенк и ее балавайским дружкам. Чтобы нас убили за здорово живешь. Потому что ты бы все равно нам не поверил.

— Я и сейчас до конца вам не верю. — Джедай провернул световой меч в руке, чувствуя, как смола портаака неприятно пристает к коже. — Я держу в уме, что у меня есть только ваши слова. Все, кто мог бы опровергнуть вашу историю, мертвы.

— Ага.

— Похоже, тебя это не беспокоит.

— Я привык.

Мейс нахмурился:

— Не понял.

— Это и есть война, — пояснил Ник. Из его голоса исчез сарказм, и он сразу начал казаться гораздо более мягким. — Все как в джунглях: к тому моменту, как то, что двигается там, за деревьями, оказывается достаточно близко, чтобы тщательно его рассмотреть и понять, что или кто это, ты уже мертв. Так что ты просто пытаешься угадать. Иногда оказываешься прав, и тогда убиваешь врага или оставляешь в живых союзника. Иногда ошибаешься. Тогда ты умираешь. Или живешь с осознанием, что убил друга. Росту улыбнулся, но в этой улыбке не было тепла.

— А иногда ты оказываешься прав, но все равно умираешь. А иногда твой друг вовсе и не друг. Никогда не знаешь заранее. Не можешь знать.

— Я могу. Это часть бытия джедаем.

Улыбка Ника стала понимающей.

— Хорошо. Выбирай. Либо мы убийцы, которых надо судить, либо солдаты, выполняющие свой долг. Так или иначе, кто еще отведет тебя к Де… э-э… мастеру Биллабе?

Мейс почти прорычал:

— И я мог бы с этим разобраться…

— Так что же ты будешь делать?

Все уставились на задумавшегося Винду.

Но решение, к которому пришел джедай, никого не удивило. Лишь разочаровало его самого.

Ник подмигнул:

— Добро пожаловать на Харуун-Кэл.

* * *

И вот пыльный хвост машины нырнул за россыпь холмов и исчез из виду.

Беш и Леш уже скрылись в тени под пологом зеленой стены. Мел и Ник ждали джедая совсем рядом с линией джунглей, присев на корточки посреди кустарника и рассматривая небо. Силуэты на фоне зелени.

Стена джунглей была зеленой лишь снаружи: меж листьев и стволов, меж веток, цветов и лоз тень была столь плотной, что отсюда, из-под ярко сияющего солнца, она казалась совсем черной.

Мейс поймал себя на мысли: «Еще не поздно передумать».

Он мог оставить Ника здесь. Повернуться спиной к Мел, Бешу и Лешу. Пойти по дороге в обратную сторону, поймать попутку до Пилек-Боу, сесть на челнок ближайшего лайнера в сторону Петли Джеварно…

Он каким-то образом знал, что это — его последний шанс уйти. Вступи он за зеленую стену, выход будет только впереди.

И он понятия не имел, что найдет на пути к нему…

Разве что Депу.

«…Тебе не следовало посылать меня сюда. А я не должна была прилетать…»

На самом деле уже поздно было что-либо менять.

Он уже был в джунглях.

Он шагнул в них прямо с трапа в космопорту Пилек-Боу. А может, с балкона на Джеонозисе. А может, он стоял на месте, а джунгли просто выросли вокруг прежде, чем он успел это заметить.

Добро пожаловать на Харуун-Кэл.

Сапоги шумно ломали сухую траву, пока он взбирался по склону. Мел кивнула джедаю и исчезла во тьме за стеной. Ник улыбнулся, словно знал, о чем раздумывал Мейс.

— Лучше не отставай, мастер Винду. Еще минута, и мы бы оставили тебя здесь одного. Хотел бы ты остаться тут один? Не думаю.

В этом он был прав.

— Если мы случайно разделимся, какой ориентир мне искать?

— Об этом не беспокойся. Просто следуй за нами.

— Но все же как я вас найду, если что?

— Никак. — Росту покачал головой, улыбаясь чему-то в джунглях. — Если мы разделимся, ты не проживешь достаточно долго, чтобы найти нас. Понятно? Не отставай.

Молодой корун нырнул меж деревьев, и зеленый полумрак поглотил его.

Мейс покачал головой в ответ на собственные мысли и, не оглядываясь, вошел в тень следом за Ником.

4. Летняя война

Друг за другом сквозь джунгли: Мел прокладывала дорогу, раздвигая заросли блестящего папоротника и отбрасывая в сторону лианы хватолиста дулом «Молнии», Мейс — в десятке метров позади, Ник — сразу за ним. Беш и Леш замыкали колонну, периодически меняясь местами и прикрывая друг друга.

Чтобы не потерять следов девушки, Мейсу приходилось быть очень внимательным. Как только они вошли в джунгли, джедаю пришлось прилагать определенные усилия, чтобы чувствовать коруннаев сквозь Силу. И взгляд постоянно норовил скользнуть в сторону, не заметить их, если, конечно, Винду не заставлял себя силой воли смотреть прямо на спутников. Умение отводить взгляд — полезный талант на планете, на которой человек — лишь еще одна жертва для хищников.

Периодически сквозь Силу от одного из коруннаев приходил импульс столь же понятный интуитивно, сколь понятна согнутая в локте рука, поднятая вверх, — все замирали на месте. Далее — секунды или минуты неподвижности: прислушиваясь к шепоту ветра и крикам животных, они изучали сквозь Силу кишащую вокруг жизнь, ища глазами в зеленых тенях и чуть более светлых пятнах листвы что-то… Лозовую кошку? Патруль ополчения? Стобора? Затем — накатывающая расслабленность, словно вздох облегчения: некая опасность, которую Мейс не увидел и даже не почувствовал, миновала, и они продолжили путь.

Под деревьями было еще жарче, чем под прямыми лучами палящего солнца. Прохлада, обычно свойственная тени, отсутствовала из-за удушающей влажности застоявшегося воздуха. Мейс слышал постоянный шорох листвы и веток на верхушках деревьев, но, видимо, ветру никогда не удавалось прорваться вниз сквозь этот зеленый купол.

Группа вышла на поляну, и Ник скомандовал привал. Над головой все еще смыкались кроны деревьев, но земля здесь была расчищена на десятки метров вокруг. Ровные серо-золотые стволы превращались в колонны собора, поддерживающие стены из листьев и лоз. Чуть дальше небольшой пруд переливался через край, образуя вонючий, пахнущий серой поток.

Мел вышла на середину поляны, опустила голову и замерла. Куда-то в джунгли от нее понеслась волна Силы, которая, проходя сквозь Мейса, пробудила воспоминания тридцатипятилетней давности: на один прекрасный миг он снова стал мальчиком, который вернулся ко гхошу Винду из Храма джедаев и впервые в жизни почувствовал шелковую мягкость зова коруна к своему акку…

Воспоминание улетучилось, и Мейс вновь превратился во взрослого мужчину, мастера-джедая, уставшего и обеспокоенного — волнующегося за своих друзей, свой Орден и свою Республику.

Спустя несколько минут треск возвестил о прибытии огромных тварей, и вскоре стена джунглей расступилась, пропуская траводава. Он неуклюже ввалился на опушку на задних лапах, тогда как четыре передние конечности продолжали срывать зелень и отправлять ее в огромную пасть, в которой Винду уместился бы целиком. Траводав мирно пережевывал растения, а в трех его глазах читалось лишь умиротворенное довольство. Глаза по очереди осмотрели людей: сначала — правый глаз, потом левый, затем — центральный верхний. Траводав убедился в отсутствии опасности.

Еще три зверя проломились на поляну. На всех четверых были широкие седла, закрепленные вокруг передней пары лап, в точности как помнил Мейс. На одном было два седла: ремни дополнительного, развернутого назад, застегивались у второй пары конечностей.

Все траводавы были тоще и меньше, чем те, которых помнил Мейс. Самый крупный из них не достигал и шести метров, а их серый мех был грубым и совершенно не блестел — жалкое подобие тех лоснящихся, сверкающих чудищ, на которых он катался в прошлом. Это беспокоило не меньше всего остального. Неужели эти коруннаи забыли о Четвертом Столпе?..

Ник схватил веревку со специальными узлами для подъема, привязанную к траводаву с двумя седлами.

— Давай, мастер Винду. Поедешь со мной.

— Где ваши акки?

— Вокруг. Ты их не чувствуешь?

И внезапно Мейс почувствовал: кольцо хищной напряженности за зелеными стенами. Дикость, голод и преданность, стянутые в полуразумный узел мыслей «давайте найдем что-нибудь, что можно убить».

Росту вскарабкался по веревке на боку траводава и уселся в верхнее седло:

— Ты увидишь их, если потребуется, чтобы ты их увидел. Будем надеяться, что не потребуется.

— Неужели обычая представлять гостя аккам гхоша больше нет?

— Ты не гость, ты посылка. — Ник достал из седельной сумки хлыст из медной лозы. — Забирайся. Поехали отсюда.

Но вместо этого, сам не понимая зачем, Мейс шагнул прочь от траводава и встал на середину поляны. Первый вдох-выдох позволил ему сосредоточиться. Второй спроецировал его внутреннюю сущность на Силу вокруг: джедайская безмятежность, уравновешивающая скрытый суровый нрав, и стремление к миру, компенсирующее недостойное удовольствие от драки. Все было на виду. Свет и тьма, внутренние чистота и грязь, надежда, страх, гордость и смирение — он предлагал все, что делало его тем, кем он был, с дружественной улыбкой, опущенными глазами и открытыми ладонями разведенных в стороны рук. А потом он послал сквозь Силу зов, которому его научили тридцать пять лет назад…

И получил ответ.

Ответ, скользнувший сквозь стены поляны: четкие движения, сопровождаемые дуновением ветра и жужжемухами. Ящероподобные, оглядывающиеся по сторонам рогатые головы с мерцающими чернотой овальными глазами без век…

— Винду! — прошипел Ник. — Замри!

Треугольные клыки смыкались друг с другом, образуя челюсти, что могли прокусить и пережевать дюрасталь. Слюна, испуская пар, стекала по складкам пасти и чешуйчатой шкуре, достаточно толстой, чтобы остановить световой меч. Косолапые конечности с когтями размером с лопату при каждом движении выворачивали из земли куски в несколько килограммов.

Тело размером с лендспидер и не уступающие ему по длине, мускулистые, покрытые броней виляющие хвосты.

Акк-псы Харуун-Кэла.

Трое.

Снова шипение со стороны Ника:

— Назад. Двигайся назад. В мою сторону. Очень медленно. Не поворачивайся к ним спиной. Они отличные псы, но если разбудишь их охотничьи инстинкты…

Животные ходили кругами, помахивая хвостами, что могли переломить Мейса пополам. В их мерцающих глазах с твердой оболочкой не было никаких эмоций. Из пастей несло старым мясом, а от шкуры исходила мускусная вонь. На мгновение Мейс вновь оказался во власти хатта Гаргонна на арене «Цирка ужасов» на Нар-Шаддаа, окруженный тысячами орущих зрителей.

В этот момент он понял, зачем вышел на середину поляны. Почему должен был выйти.

Потому что в этом промелькнувшем воспоминании об арене Депа была рядом.

Последнее совместное задание? А может, вообще последнее?

Казалось, все это было так давно…

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

Я прибыл на Нар-Шаддаа, чтобы выследить торговцев экзотическими животными, что продали натренированных на убийство акк-псов «Красным яро» — террористам с Данника. И Депа последовала за мной на Луну контрабандистов, потому что подозревала, что мне может потребоваться ее помощь. Как же она была права: даже вместе мы еле выжили. Это была ужасная битва… Бой против огромных мутировавших акков на потеху хозяевам «Цирка ужасов»…

Но стоило мне вспомнить об этом в джунглях, и мои глаза наполнились слезами.

В тот день на Нар-Шаддаа она продемонстрировала искусство владения клинком, превосходящее даже мой талант: она не переставала расти и совершенствоваться и в ваападе, и в Силе.

Я так гордился ею…

Минули годы с тех пор, как она выдержала свои испытания на рыцарство, она уже давно мастер-джедай и член Совета… Но в тот день мы снова были Мейсом и Депой, мастером и падаваном, противопоставляющими смертельную эффективность ваапада самому худшему из того, что могла швырнуть в нас Галактика. Мы сражались, как и множество раз до этого, идеально слаженной командой, увеличивая силу и прикрывая слабости друг друга. В тот день от нас больше ничего и не требовалось. Как рыцари-джедаи мы с ней были непобедимы. Как мастера, члены Совета…

Чего мы добились? Ничего?

А может, напротив, все потеряли?

Как так получилось, что именно наше поколение первым за тысячу лет увидело Республику, раздираемую войной?

— Винду! — Голос Ника резко вернул Мейса к действительности. Джедай поднял голову. Росту смотрел на него сверху вниз с трехметровой высоты. — Не надо стоять как вкопанный!

— Хорошо.

Мейс поднял руки, и все три акк-пса улеглись на землю. Касание сквозь Силу, поворот обеих ладоней — и все три пса перевернулись на спины, высунув черные языки меж острых как бритвы зубов. Они довольно сопели, уставившись на Мейса с абсолютным доверием.

Ник что-то пробормотал про навоз клыкача.

Винду подошел к голове одного из псов и провел ладонью меж шести небольших рогов, образующих треугольник на лбу акка. Вторую ладонь он положил возле нижней губы акка, чтобы огромный язык животного смог донести запах Мейса до обонятельных центров внутри ноздрей. Затем он перешел к следующим псам: они запоминали его запах, а он запоминал их образ в Силе. С точки зрения суровых правил этикета подобные торжественные встречи требовали уважительного изучения друг друга.

Великолепные создания. Разительно отличающиеся от тех мутировавших гигантов, с которыми ему и Депе пришлось столкнуться в «Цирке ужасов». В зловонных глубинах Нар-Шаддаа Гаргонн превратил благородных защитников стада в бездумных, жестоких убийц…

И Мейс оказался не в силах удержаться от мысли, что нечто на Харуун-Кэле могло сотворить подобное и с Депой.

— Хорошо, — сказал он всем и никому одновременно. — Я готов ехать.

Каждую ночь они разбивали лагерь, не разводя костер и, в общем-то, в нем не нуждаясь: акки удерживали хищников на расстоянии, а коруннаи ничего не имели против темноты. Ночью штурмовые корабли ополчения не летали, но костер все же значительно горячее окружающих джунглей, а это могли заметить датчики на спутниках. Ник сухо объяснил, что балаваи могут легко скинуть ТОКО тебе на голову. И ты узнаешь об их решении слишком поздно.

Он сказал, что у правительства на орбите до сих пор осталось немалое количество платформ с ТОКО. Точечные орбитальные кинетические орудия по большому счету представляли собой выведенные на орбиту дюрастальные стержни размером с ракету, на которые была установлена простейшая система наведения и управления. Дешево производить, просто использовать: элементарная команда на двигатели ТОКО отправляла его в атмосферу для нанесения удара по определенным координатам.

Не слишком аккуратно, но этого и не требовалось: ты все равно получаешь метеоритный удар по первой необходимости.

Для коруннаев костры остались в прошлом.

Многие ночные насекомые общалась друг с другом вспышками света, превращая ночь в подобие мигающего звездного неба, а светящиеся лозы мягко переливались различными цветами. Все это дарило скудное освещение, сходное, пожалуй, с призрачным лунным светом.

Траводавы всегда спали стоя, выпрямив все шесть лап, закрыв глаза и продолжая по привычке что-то пережевывать.

К седлам коруннаев были привязаны скрученные спальные мешки. Мейс ставил карманную палатку, которую хранил в боковом отделении своей дорожной сумки: как только он открывал пальцем герметичную крышку, встроенные стойки натягивали прозрачный тент, в котором можно было разместиться вдвоем.

Компания устраивалась на земле и делила еду: когда пищевые пакеты и сласти, которые коруннаи собрали с трупов в переулке, закончились, их рационом стало вяленое мясо траводавов и жесткий, засохший сыр из их же сырого молока. Воду они брали из растений-воронок, которые иногда попадались на пути: покрытые воском оранжевые листья сворачивались в водонепроницаемую спираль в два метра высотой, чтобы собирать дождевую воду для подпитки мощной корневой системы. Бывало, что они наполняли свои фляги водой из теплых ручьев и бурлящих источников, которые Мел проверяла на вкус и признавала безопасными. Но даже автоматический ионный стерилизатор Мейсовой фляжки не справлялся с легким сернистым привкусом протухших яиц.

После еды Леш частенько доставал из рюкзака сверток сырой коры тисселя и предлагал его всем остальным. Ник и Мейс всегда отказывались. Мел иногда отщипывала немного, Беш брал чуть больше. При помощи поясного ножа Леш отрезал кусок размером с три сложенных пальца и запихивал его себе в рот. Расфасованный для продажи жареный тиссель был легким опьяняющим стимулятором, не вреднее плодового вина. В сыром же виде он мог вызвать необратимые изменения в химических процессах мозга. После минутного жевания у Леша на лбу выступала испарина, а глаза становились совершенно стеклянными… если, конечно, хватало света от лоз, чтобы это разглядеть.

За несколько ночей Мейс многое узнал об этих коруннаях и, соответственно, об ОФВ. Ник был лидером этой маленькой группы, но не из-за какого-то звания. Здесь, судя по всему, вообще не было званий. Ник был лидером благодаря силе своей личности и молниеносной, едкой сообразительности шута при королевском дворе.

Он говорил, что не считает себя солдатом и тем паче патриотом. Он заявлял, что пределом его мечтаний было работать простым наемником. В этой войне он участвовал не для того, чтобы спасти мир для коруннаев. Он настаивал, что участвовал в ней только ради кредитов. Росту постоянно повторял о своей готовности «убраться из этих треклятых джунглей. Там, в Галактике, можно зашибать реальные деньги». Но Винду понимал, что это было лишь пустое бахвальство: способ удержать товарищей на расстоянии руки, попытка убедить всех в своем безразличии.

Но Мейс видел, что Нику далеко не все равно.

Леш и Беш участвовали в войне исключительно из ненависти к балаваям. Пару лет назад Беша похитили исследователи джунглей. Его ныне недостающие пальцы отрезали один за другим, чтобы выведать месторасположение легендарной ламмасовой рощи. Когда он не смог ответить на вопрос просто потому, что эта роща — лишь миф, иджи решили, что он упорствует.

— Если не скажешь нам, — заявил один из мучителей, — мы сделаем так, что ты больше не расскажешь никому и никогда.

Беш и правда больше никому ничего не рассказывал, потому что не мог.

Балаваи отрезали ему язык.

Он общался с помощью простейших знаков и невероятно сильной проекции своих эмоций и настроения в Силе. В определенном смысле он был самым красноречивым членом группы.

Сюрпризом для Мейса стала Мел. Гадая, что же с ней случилось, он предполагал, что она, как и Леш с Бешем, сражается ради личной мести. Но оказалось, что еще до вступления в ОФВ она вместе с несколькими членами своего гхоша нашла тех, кто поиздевался над ней, — отряд из пяти ополченцев плюс их командир — и наказала по традиционному коруннайскому обычаю, который полагается за подобные преступления. Обычай назывался «тэн пил'трокэл», что можно приблизительно перевести как «правосудие джунглей». Виновных похитили, увезли за сотни километров от ближайшего поселения и забрали у них все оборудование, одежду и еду. Забрали все. И отпустили на свободу.

Голых. Посреди джунглей.

Очень, очень мало кто пережил тэн пил'трокэл. Эти не пережили.

Так что Мел сражалась не из мести. Сама она говорила так: «Крутая девчонка я. Крупная. Сильная. Хороший боец. Не хотела им быть я. Пришлось им стать. Так пережила я, что они сделали со мной. Сражаюсь я. Никогда не прекращаю сражаться. И пережила. Теперь сражаюсь для того я, чтобы другим девчонкам не пришлось сражаться. Чтобы оставались девушками они. Понимаешь? Всего два способа остановить меня: убить или показать, что девушкам не надо сражаться больше».

Джедай понял. Никому не следует быть столь крутым.

— Я впечатлен тем, как вы двигаетесь сквозь джунгли, — сказал ей Мейс во время одной из остановок. — Вас трудно заметить, даже когда я знаю, куда смотреть. Отследить ваших траводавов тоже непросто.

Она хмыкнула, пережевывая кору, и непроизвольно передернула плечами. Это, видимо, был ответ: «Не слишком».

— Интересный вариант использования… — Мейс попытался вспомнить правильное коруннайское слово, обозначающее Силу: пилекотан; перевести его можно было как «мощь-мир», — пилекотана. Вы всегда умели так делать?

На самом деле смысл вопроса заключался в ином, о чем Мейс боялся спросить напрямую: «Этому вас научила Депа?»

Если она преподавала навыки джедаев тем, кто уже вышел из возраста, когда можно принять джедайскую дисциплину… кто не защищен от темной стороны…

— Не ты используешь пилекотан, — ответила Мел. — Пилекотан использует тебя.

Этот ответ Мейса не слишком устраивал.

Винду вспомнил, что точным, дословным переводом слова было «джунгли-разум».

Он понял, что на самом деле не хочет думать об этом. В голове его, не умолкая, звучали слова: «…я стала тьмой джунглей…»

* * *

Размеренный темп шагов траводава успокаивал, усыплял: чтобы двигаться быстрее, траводав перемещался на задних и средних конечностях. Благодаря этому Мейс в своем повернутом задом наперед сиденье смог откинуться назад и опереться плечами на широкую мягкую спину животного. Ник же продолжал ехать в своем седле на передней паре конечностей, возвышаясь над головой зверя.

Эти долгие убаюкивающие переходы по джунглям наполняли Мейса глубокой тревогой. Сидя лицом назад, он никогда не видел того, что лежит впереди. И даже многое из этого оставалось за гранью его понимания. Он никогда не мог точно определить, на что же смотрит: животное, растение, ядовитое, хищное, безобидное, целебное?.. Может быть, даже достаточно разумное, чтобы иметь свои представления о морали, добре и зле…

Винду никак не мог отделаться от неприятного ощущения, что эта поездка была для него воплощением войны. И он входил в нее спиной. Даже в ярком свете дня он не имел ни малейшего понятия о том, что грядет, и не понимал, что уже прошло. Абсолютно потерянный… Тьма же все только усугубляла.

Он надеялся, что ошибается. Символизм — скользкая вещь.

Неточная…

В течение дня он замечал акк-псов, скользящих по джунглям, проверяющих территорию вокруг. Они двигались впереди и позади, выступая патрулями для защиты группы от хищников джунглей, многие из которых были способны убить даже траводава. Три акка были привязаны к Бешу, Лешу и Мел. У Росту не было своего акка.

— Эй, я рос на улицах Пилек-Боу. Что бы я стал там делать с акком? Чем бы я его кормил? Соседями? Хех, ну а ведь, если подумать, мысль неплохая…

— Ты бы уже мог найти себе подходящего, — отметил Мейс. — В тебе есть мощь, я чувствую ее. У тебя мог бы быть спутник, с которым тебя бы связывала Сила. Как у твоих друзей.

— Ты что, смеешься? Я слишком юн для такого рода отношений.

— Неужели?

— А то. Это же хуже, чем женитьба.

Мейс отстраненно ответил:

— Я не знал.

Из-за жары и размеренной походки траводава на Мейса постоянно накатывала дремота. Обрывки ночного отдыха отравляли лихорадочные сны, наполненные смутной угрозой и жестокостью. В первое утро, когда Мейс активировал автоматическое складывание палатки, а затем убрал ее в карман своей дорожной сумки, Ник услышал его вздох и заметил, как джедай трет сонные глаза.

— Здесь никто не высыпается, — бросил он, сухо усмехнувшись. — Привыкнешь.

Дневные путешествия казались нереальной чередой переходов из тени джунглей под лучи палящего солнца и обратно, когда они пересекали просеки траводавов — петляющие полосы открытого пространства, что оставались позади стад этих великанов, проедающих себе дорогу сквозь джунгли. Зачастую это были единственные моменты в течение дня, когда Мейсу удавалось увидеть Мел, Беша, Леша, их траводавов и акков.

Поддерживая связь с помощью акков, они могли спокойно рассредоточиться для пущей безопасности.

Только на открытых пространствах можно было хоть немного отдохнуть от насекомых: здесь охотились десятки видов молниеносных птиц, питающихся этими букашками. Зверомухи, жуки-щипачи и всевозможные осы, пчелы и шершни предпочитали прятаться в относительной безопасности тени джунглей. Кожа Мейса очень быстро покрылась массой укусов, и джедаю требовалась немалая часть его внутреннего самообладания, чтобы не расчесывать их.

Периодически коруннаи обрабатывали особо опасные или раздражающие укусы различными соками, но чаще всего они, казалось, просто не замечали насекомых — так, как можно не замечать давление чересчур сильно затянутого ботинка. У них было полно времени, чтобы привыкнуть.

Они могли бы передвигаться несколько быстрее, идя по маршрутам траводавов, но это было слишком опасно из-за постоянно проносящихся над головой штурмовых кораблей ополчения. Ник объяснил, что наездников на траводавах расстреливают при первом же обнаружении. Каждый час или два акки сообщали о приближающихся кораблях. Несмотря на постоянные жужжание, стрекот, клекот и визг джунглей, к которым иногда примешивались громыхания отдаленных извержений небольших вулканов, острый слух животных позволял им различить гул репульсоров на расстоянии более километра.

Мейс достаточно изучил эти штурмовые аппараты, чтобы знать, на что они способны. Судя по всему, это были модифицированные старые «Турбоштормы» от «Синара» — бластботы, приспособленные для ближних боев в атмосфере. Достаточно медленные, но зато тяжело бронированные, они щерились во все стороны пушками и ракетными установками, а их размеры позволяли перевозить взвод тяжелой пехоты. Летали они группами из трех кораблей. То, что ополчение было способно вести воздушное патрулирование, несмотря на пожирающие металл грибок и плесень, объяснялось мерцающим свечением вокруг них: каждое судно было достаточно велико, чтобы нести собственный, пусть и небольшой, генератор хирургического поля.

По высоте кустарника и поросли деревьев на тропах траводавов можно было определить, что даже самым молодым из них было уже не меньше двух-трех лет. Винду попытался узнать у Ника, с чем это связано. Росту грустно ухмыльнулся:

— Н-да. Они ведь не только по нам пуляют, знаешь ли. Когда балавайским стрелкам становится скучно, они начинают палить по стадам траводавов. Просто для забавы. Уж пара лет прошла с тех пор, как мы поумнели и перестали собирать в одном месте более четырех-пяти траводавов. И все равно приходится просить акков разделять траводавов, чтобы они не стали легкой мишенью.

Мейс нахмурился. Без постоянного общения и взаимодействия со своими собратьями траводавы впадают в депрессию, заболевают, а иногда и сходят с ума.

— Вот так вы заботитесь о своих стадах?

Хотя джедай не видел лица Ника, он понял, с каким выражением тот дал свой ответ:

— Есть идеи получше?

Мейсу пришлось признать, что, кроме победы в войне, идей лучше у него не было.

Его тревожило кое-что еще: Ник сказал «пара лет»… но ведь война началась всего несколько месяцев назад. Когда он сказал об этом парню, тот язвительно фыркнул:

— Это ваша война началась несколько месяцев назад. А наша идет, сколько я себя помню.

Так Мейс впервые узнал о Летней войне.

* * *

Ник не был уверен, из-за чего все началось. Похоже, он считал войну неминуемым результатом столкновения разных образов жизни. Коруннаи шли за своими стадами. Стада уничтожали враждебные джунгли. Уничтожение джунглей помогало коруннаям выжить: оно сдерживало размножение клещей-буравчиков, жужжащих червей, хватолистов, лозовых кошек и миллиона других тварей, с чьей помощью джунгли могли тебя прикончить.

Балаваи, напротив, питались джунглями: леса были необходимы им нетронутыми для того, чтобы добывать в них пряности, древесину и экстракты экзотических растений, на которых держалась цивилизованная экономика Харуун-Кэла. А траводавы особенно любят кору тисселя и листья портаака.

Партизаны-коруннаи сражались с балавайским ополчением в этих джунглях уже около тридцати лет.

Ник считал, что все началось из-за каких-то неудачников, исследователей джунглей, которым хронически не везло. Они решили возложить ответственность за свои неудачи на коруннаев и их траводавов. Он считал, что эти иджи налакались и отправились поохотиться на траводавов. И что после того, как они вырезали стадо какого-то невезучего гхоша, члены племени внезапно выяснили, что балавайские власти не заинтересованы в расследовании смертей каких-то там животных. Так что гхош решил устроить ответную охоту. На балаваев.

«А почему бы и нет? Им было нечего терять, — сказал Ник. — Без стада их гхошу все равно пришел бы конец».

Обе стороны в течение многих лет совершали периодические набеги. Коруннайское высокогорье — место большое. Можно годами избегать кровопролития, но потом серия провокаций с одной или с другой стороны приводила к новой вспышке насилия. Дети-коруннаи росли с ненавистью к балаваям, балавайских детей приучали не раздумывая стрелять в коруннаев.

Коруннаи вели войну очень старым способом. Поедающий металл грибок вынуждал их пользоваться наипростейшим оружием, в основе которого обычно лежал тот или иной тип химического взрыва, и ездовыми животными, способными заменить обычные транспортные средства. Они даже не могли использовать нормальные средства связи, потому что у балаваев на стационарной орбите были сканирующие спутники, которые моментально засекли бы подобные передачи. Коруннаи координировали свои действия, общаясь через Силу с помощью системы, немногим сложнее дымовых сигналов.

Когда Ник достаточно вырос, чтобы сражаться, Летняя война уже переросла в традицию, почти что спортивное состязание: поздней весной, когда прекращались зимние дожди и холмы становились проходимыми, жаждущие приключений мужчины и женщины запрягали своих траводавов для вылазки против балаваев. Балаваи в ответ заправляли паровые вездеходы и устремлялись навстречу. Каждое лето превращалось в лихорадочную череду засад, подрыва паровых вездеходов и отстрела траводавов. За месяц до того, как вновь заряжали осенние дожди, все расходились по домам.

Чтобы приготовиться к следующему году.

Теперь отчасти стали понятны ошеломительные успехи Депы: ей не пришлось создавать партизанскую армию. Она обнаружила уже готовую.

Окровавленную и голодную.

— Да кого волнует эта ваша Война клонов? Думаешь, хоть кому-то на Харуун-Кэле есть дело до правящих на Корусанте сопляков? Мы убиваем сепов, потому что они снабжают балаваев оружием и продовольствием. Балаваи поддерживают сепов, потому что получают от них вещи, подобные этим штурмовым кораблям. Забесплатно, на минуточку. А раньше им приходилось покупать их и привозить сюда с Опари. Улавливаешь? Это наша война, мастер Винду. — Ник презрительно усмехнулся. — А вы просто проходите мимо.

— Из твоих слов выходит, будто война — это почти что развлечение.

— Почти что? — хмыкнул Ник. — Да когда ты трезв, лучшей забавы просто не сыскать. Да даже трезвым быть не обязательно: взгляни на Леша.

— Признаю: я немногое знаю о войне. Но я знаю, что это не игра.

— Конечно игра. Очки считаются по количеству трупов.

— Это отвратительно.

Росту пожал плечами:

— Эй, я терял друзей. Тех, кто был мне как семья. Но позволь ярости грызть тебя изнутри — и обязательно совершишь какую-нибудь глупость и погибнешь. Может быть, еще и потащишь за собой тех, кто тебе дорог. И страх тоже плох: слишком осторожные умирают наравне со слишком смелыми.

— Хочешь сказать, надо притвориться, будто это развлечение?

Улыбка Ника стала хитрой:

— Да не нужно тебе притворяться. Война просто должна стать для тебя развлечением. Найди ту часть себя, которой она понравится.

— У джедаев есть для этого название.

— Да?

Мейс кивнул:

— Это называется «темная сторона».

* * *

Ночь.

Скрестив ноги, Мейс сидел перед входом в свою палатку и латал дыру на брюках, оставленную веткой с медной лозой. Фальшивый инфопланшет упирался в бедро: экран давал достаточно света, чтобы можно было штопать, не боясь пораниться. Дюрастальной корпус уже начал покрываться черной плесенью и первыми шрамами от грибка, но устройство было адаптировано к джунглям Харуун-Кэла, так что пока функционировало.

Недавно закончился ужин из сыра и вяленого мяса. Коруннаи вслепую разбирали свое оружие и смазывали смолой портаака чувствительные части, обмениваясь тихими репликами: в основном делились предположениями о погоде, о следующем дневном переходе и о том, смогут ли добраться до ОФВ Депы до того, как их перехватит какой-нибудь очередной воздушный патруль.

Когда Мейс закончил чинить штаны, он убрал сшивную машинку и начал молча наблюдать за коруннаями, прислушиваясь к их болтовне. Через некоторое время он достал записывающий стержень инфопланшета и включил его. Настроив протокол шифрования, он поднес устройство ко рту и начал шептать.

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

В архивах Храма я читал истории о войнах, что бушевали на заре Республики и до нее. Согласно этим записям, солдаты на привале без умолку треплются о своих родителях и возлюбленных, о еде, которую они с удовольствием сейчас бы съели, и о вине, которое с удовольствием сейчас бы выпили. И о том, что они будут делать, когда война закончится. Коруннаи не говорили ни о чем из этого.

Для коруннаев война не могла «закончиться».

Для них нет ничего, кроме войны. Все они слишком молоды, чтобы помнить мирные времена.

Они не позволяют себе даже мечтать о мире.

Например, сегодня мы проходили мимо ямы смерти…

В самой чаще джунглей Ник внезапно увел траводава с линии движения, чтобы обогнуть глубокий проем в земле, окруженный невероятно буйной растительностью. Мне не было нужды спрашивать, зачем он это сделал. Ямы смерти — это низины, в которых постепенно скапливаются ядовитые газы тяжелее воздуха, что струятся с вулканов.

Туша стокилограммового клыкача лежала возле самого края ямы: его носу не хватило какого-то метра до чистого воздуха, который мог бы спасти зверя. Земля вокруг была усыпана массой других останков: вороны-падальщики, якуны и какие-то другие мелкие зверьки, которых я не знаю, оказались заманены джунглями в смертельную ловушку призрачным обещанием легкой добычи.

Я сказал что-то подобное вслух. Ник засмеялся и назвал меня балавайским дураком.

«Никакого призрачного обещания не было, — сказал он. — Вообще не было обещания. Джунгли не обещают. Они существуют. Живут. И все. То, что убило этих маленьких рускакков, не было ловушкой. Это было естественным ходом вещей».

Ник сказал, что персонифицировать джунгли, придавать им метафорический образ некоего разумного существа — это по-балавайски. Одна из причин, по которой балаваи гибнут в джунглях. Метафора затуманивает ход твоих мыслей. Начни говорить о джунглях как о разумном существе и начнешь относиться к ним как к разумному существу. Ты начнешь думать, что способен перехитрить джунгли или довериться им, подавить их мощью или стать им другом, обмануть или откупиться от них.

А потом ты умрешь.

«Не потому, что джунгли убьют тебя. Понимаешь? Просто потому, что все здесь такое, какое есть, — объяснял Ник. — Джунгли ничего не делают. Это просто место. Место, в котором много чего живет… И все это умирает. Фантазировать на тему джунглей, считать их чем-то, чем они не являются, смертельно. Это твой сегодняшний бесплатный урок выживания, — сказал он мне. — Помни о нем».

Я буду помнить.

Мне кажется, что этот урок относится и к войне. Но как же мне воспринимать эту войну в истинном свете? Ведь я до сих пор не знаю, что такое настоящая война.

Пока что у меня одни лишь впечатления…

Необъятные. Непознанные и непознаваемые. Живая тьма. Смертельная, словно эти самые джунгли.

И я не могу доверять своим проводникам.

День.

Мейс стоял посреди вселенной дождя.

Казалось, что деревья, кусты и цветы на глазах вырастают у подножия стремительного водопада. Дождь прорывался сквозь ветви и листву с таким ревом, что приходилось не говорить, а кричать. Тут не спасла бы никакая водонепроницаемая одежда: меньше чем за минуту Винду промок насквозь. Он отреагировал на это, как настоящий корун: просто проигнорировал. Одежда высохнет, как и он сам. Гораздо больше его заботили собственные глаза: приходилось прикрывать их обеими руками, чтобы просто иметь возможность смотреть. Однако дальше пары метров все равно не было видно ни зги.

Но и этого вполне хватило, чтобы он смог увидеть трупы.

Их подвесили за ноги. Из-за связанных за спинами рук их локти были согнуты под неестественным углом. Живые хватолисты, обернутые вокруг лодыжек, удерживали их в шести метрах над землей — достаточно низко для того, чтобы лозовая кошка, вроде той, что вспугнул один из акков, когда Мейс и Ник подъехали к деревьям, без проблем могла допрыгнуть до их голов.

Джедай насчитал семь тел.

Кроме лозовых кошек, над ними поработали птицы и насекомые. Видимо, они висели здесь уже не первый день. В иссушающей жаре, сменяемой ревущими ливнями. А местные грибки и плесень питались не только металлами. Несмотря на то что одежда, от которой остались лишь бесцветные обрывки ткани, теперь ничего не прикрывала, определить пол мертвецов не представлялось возможным. Мейс даже не был до конца уверен, что они принадлежали к человеческой расе.

Он застыл перед ними, смотря в пустые глазницы тех двоих, чьи головы пока еще остались на своих местах.

— Ты это почувствовал? — проорал Ник сквозь нескончаемый поток дождя. Его траводав потянулся за хватолистом, что удерживал тела, и молодому коруну пришлось немедля ударить по передним конечностям зверя хлыстом из медной лозы. Траводав передумал и решил подкрепиться стеклянным папоротником неподалеку. Животное никогда не переставало жевать.

Мейс кивнул. Отзвуки этих смертей кружили в Силе вокруг него. Он почувствовал их с расстояния в несколько сотен метров.

Это место буквально сочилось темной стороной.

— Ну вот, теперь ты все увидел сам. Нам здесь делать нечего. Поехали, забирайся!

Трупы невидяще смотрели на Винду сверху вниз, словно задавая немой вопрос: «И как ты поступишь с нами?»

— Это… — Голос Мейса сорвался. Он откашлялся, чтобы прочистить горло, и ему в рот тут же затекло столько воды, что он еще несколько секунд кашлял уже по-настоящему. — Это были балаваи?

— Откуда мне знать?

Джедай отошел от тел и уставился на Ника. Вспышка молнии над кронами на мгновение озарила золотом темные волосы молодого коруна.

— Ты хочешь сказать, что это могут быть и коруннаи?

— Конечно! К чему ты клонишь? — Парень казался озадаченным тем, что для Мейса имело какое-то значение, кто конкретно висел перед ними.

Винду, впрочем, тоже не очень понимал, почему это имеет для него значение. И имеет ли. Ведь живые есть живые. Мертвецы есть мертвецы.

Даже если подобное случилось с врагом, это было неправильно.

— Мы должны похоронить их.

— Мы должны убираться отсюда!

— Что?

— Залезай в седло! Мы уезжаем.

— Если мы не можем их похоронить, то можем хотя бы снять их. Сжечь. Хоть что-то. — Мейс схватился за веревку для подъема, словно мог удержать своими жалкими человеческими силами двухтонного траводава.

— Ага, конечно, сжечь. — Ник сплюнул дождевую воду. — Снова джедайское чувство юмора…

— Мы не можем просто оставить их падальщикам!

— Конечно можем. И оставим. — Росту наклонился вперед, и на его лице отразилось нечто, что могло бы сойти за жалость. Жалость к Мейсу. К трупам он, похоже, не испытывал вообще ничего.

— Если это коруннаи, — грубо прокричал Ник, — любые достойные похороны станут отличной светящейся вывеской «МЫ БЫЛИ ЗДЕСЬ» для очередной группы наемных войск или патруля ополчения. И даже подскажут, когда именно были… Если же это балаваи…

Парень взглянул на трупы. На его лице не осталось ничего человеческого.

Он понизил голос, но джедай все прочел по губам.

— Если это балаваи, — пробормотал Росту, — они уже получили больше, чем заслуживали.

* * *

Ночь.

Мейс очнулся от жутких кошмаров, но глаз не открыл.

Он был не один.

Чтобы понять это, вовсе не обязательно было прибегать к помощи Силы. Он чувствовал запах. Резкий запах пота. И сырого тисселя.

Леш.

Тише шепота:

— Почему сюда, Винду? Пришел сюда почему ты?

В палатке царила непроглядная тьма. Пока Лешу не следовало знать, что Мейс уже не спал.

— Что хочешь здесь ты? Пришел забрать ее от нас ты? Сказала, придешь, она. — Из-за наркотика его слова звучали нечетко, голос переполняла плаксивая озадаченность ребенка, считающего, что Мейс сломал его любимую игрушку.

— Леш… — Джедай заставил собственный голос звучать ровно. Спокойно. Уверенно, как у отца. — Ты должен выйти из моей палатки, Леш. Мы поговорим об этом утром.

— Думаешь, сможешь ты? А? Думаешь, сможешь ты? — Его голос истончился: крик, задушенный до шепота. И Мейс почувствовал запах машинного масла и смолы портаака.

Леш был вооружен.

— Не понял до сих пор ты. Но поймешь, поймешь ты…

Винду потянулся сквозь Силу: он почувствовал возле своих ног Леша, сидящего на корточках. Спальник Мейса был придавлен к земле ботинками.

Мягко говоря, не идеальная для боя позиция.

— Леш… — Джедай увеличил воздействие своего голоса Силой. — Ты хочешь уйти. Прямо сейчас. Мы поговорим на рассвете.

— На рассвете? Рассвете в твоей жизни? Рассвете в моей жизни?

Винду был уверен, что Леш говорил вовсе не о простом восходе солнца.

В отравленном тисселем разуме коруна по-прежнему было нечто, способное противостоять подкрепленным Силой просьбам Мейса.

— Ничего не знаешь ты. — Голос парня стал тише, прерывистее, словно он вообще перестал дышать. — Но научит тебя Кар. Что делаешь ты, знает он. Научат тебя акки. Жди ты. Жди, и увидишь.

Кар? В некоторых отчетах Депы фигурировал Кар Вэстор. Он упоминался как талантливый лидер независимого или полунезависимого отряда коммандос — Мейс не был уверен, что до конца разобрался со структурой ОФВ. Но Леш выдохнул это имя с каким-то почти сверхъестественным благоговением…

И что он сказал? Акки? Или яки?

— Леш, тебе следует уйти. Немедленно. — Винду не был дураком и не собирался препираться с объевшимся корой коруном.

— Думаешь, ее знаешь ты. Думаешь, твоя она. Научат тебя. Наверное. Проживешь ли достаточно долго, чтобы научиться, ты? Может, нет.

Во фразе было достаточно угрозы для того, чтобы всплеск Силы вложил световой меч в руку джедая. Шипящий луч лезвия осветил палатку фиолетовыми тонами. Но Леш не нападал.

Он даже не шелохнулся. Его ружье лежало у него на коленях.

По его лицу струились слезы.

Вот откуда нечеткость голоса. И легкое придыхание.

Он плакал. Очень тихо.

— Леш, — Мейс был поражен, — в чем де… — Он прервал себя, так как Леш все же был одурманен корой, а сам Мейс и правда не был дураком. Вместо того чтобы начать беседу, он вынул из дорожной сумки платок и протянул его гостю. — Держи. Вытри лицо.

Парень вытер следы от слез на щеках. Затем уставился на платок, сминая его в руке:

— Винду…

— Нет. — Джедай протянул руку за платком. — Мы поговорим об этом утром. Когда твой разум прояснится.

Леш покачал головой и шмыгнул, утирая нос кулаком. Он еще раз умоляюще глянул на Мейса и ушел.

Ночь, медленная и бессонная, продолжилась. Медитация дарила меньший отдых, чем сон, но зато протекала без сновидений.

Это его устраивало.

Утром, когда Мейс спросил Леша, хочет ли он еще поговорить, парень сделал вид, что не понимает, о чем речь. Винду смотрел на его удаляющуюся спину, и внезапное предвидение сквозь Силу потрясло его. Он понял: еще до захода солнца Леш умрет.

* * *

День.

Вой акков в Силе едва не причинял боль. Они выли так не первый раз, поэтому Мейс знал, что это значит.

Штурмовые корабли. Не один.

Джедай чувствовал, что Ник взволнован. В Силе от него исходило ледяное напряжение. Постепенно оно начинало распространяться и на Мейса: ощущения от этих волн скручивали желудок все туже и туже.

Воздушные патрули весь день были где-то поблизости. Постепенно сужающиеся круги и разделение территории на квадраты — основная манера перемещения при поисках. Было небезопасно считать, что они искали кого-то, кроме четырех коруннаев и Мейса.

Напряжение сдавливало желудок все больше. Как кто-то может жить, постоянно ощущая такое давление?

— Не повезло, — еле слышно пробормотал Ник. — Очень, очень не повезло.

Они пробирались через небольшое горное ущелье: много лет тому назад очередное землетрясение оставило здесь раскол. Насыпь поросшего кустарником щебня служила им дорогой к перевалу. Команде постоянно приходилось огибать лежащие тут и там булыжники в несколько десятков метров шириной. Акки бежали впереди и позади. По бокам возвышались стены ущелья, покрытые цветущими лозами и эпифитными деревьями, которые намертво вцепились в камни своими корнями. Вершина горы пряталась за низкими облаками. Всего в двух или трех сотнях метров склон постепенно уходил в темные джунгли. Группа могла бы добраться до деревьев до того, как их догнал бы воздушный патруль…

Но Ник придержал своего траводава: «Леш в беде».

Мейс не стал спрашивать, откуда Росту это узнал: связь между этими ребятами была почти столь же глубокой, как связь между ними и их акками.

Джедай вспомнил утреннюю вспышку в Силе. И скомандовал:

— Вперед.

Ник подстегнул траводава, и они рванули обратно по ущелью. Сидя в своем развернутом сиденье, Мейс увидел, как Мел, возвращаясь с позиции в голове колонны, постепенно обгоняет их с Ником общего траводава. Ее животное было самым быстрым из всех четырех и несло на себе лишь половину того веса, что нес зверь Росту.

Когда они взобрались на гребень ущелья, Мейс с помощью Силы поднялся в седле, положил руки на спину Ника и встал лицом по направлению движения, выглядывая из-за плеча молодого коруна.

В убегающем вниз кривом ущелье кто-то лежал. Акк нервно тыкался в лежащего носом. Леш. Его траводав стоял метрах в десяти и, наполняя свою вечно жующую пасть, объедал небольшие деревца. Беш добрался до цели первым, соскочил со своего зверя и бегом бросился к брату.

— Вставай! — заорал Ник. — Залезай в седло и поехали!

Росту сделал жест рукой, и Мейс почувствовал в Силе рывок, притянувший его взор к джунглям внизу: пара тусклых металлических точек неслась над пологом леса, оставляя за собой след из взметавшихся в воздух листьев.

Штурмовые корабли. Направляются прямо к ущелью.

— Пока могли и не заметить нас, — пробормотал Ник. — Может быть, просто проверяют перевал…

— Они заметили нас.

Парень через плечо посмотрел на джедая:

— Откуда ты знаешь?

— Потому что они всегда летают тройками.

Его слова потонули в гуле репульсоров и ревущих турбодвигателей еще одного бластбота, поднявшегося с другой стороны перевала. Мейс предполагал, что он тут же ринется в атаку на бреющем полете, но вместо этого машина зависла над землей на своих турбодвигателях.

— Что они делают?

Ник оглянулся на «Турбошторм»:

— Слышал выражение: «И тут стало жарко»?

— Да…

В днище корабля распахнулись люки, и из них под разными углами высунулись какие-то трубы, напоминающие сопла химических ракет. Они начали извергать пламя, которое обрушилось на землю и поползло вниз по склону, обтекая камни и заполняя провалы. Буквально за пару секунд весь перевал превратился в пылающую реку, столь жаркую, что Мейсу даже на таком расстоянии приходилось прикрывать лицо рукой. Машина ринулась на них, заливая ущелье огнем.

— В данном случае, — зловеще сказал Ник, — это даже не метафора.

5. Кровавая лихорадка

Штурмовой корабль несся на них, извергая ниспадающее пламя.

Траводав издал оглушительный рев и припустил с невероятной скоростью, прыгая с камня на камень, взбрыкивая и изгибаясь в воздухе. Ник почти столь же громко выругался и схватился за шею зверя, чтобы не свалиться вниз. Тело паникующего траводава раскачивалось во все стороны, а его четыре передние конечности вращались с огромной скоростью, словно крылья мельницы.

Мейс собрался, настроился на течение Силы, позволил своему разуму связать воедино маршрут испуганного траводава и вражеские огнеметы. Когда корабль уже буквально висел над их головами, Мейс ударил траводава ребром ладони по нервному сплетению прямо под одной из средних конечностей.

Зверь заорал, словно клаксон воздушного такси в пробке, и прыгнул метров на пять в сторону, пролетев ровно меж двух огненных потоков. Лишь несколько капель попали на шерсть на ногах животного. Джедай сделал жест рукой, и Сила оттолкнула воздух от горящей шерсти, образовав вокруг нее крошечную сферу вакуума.

«Турбошторм» пронесся мимо, направив огненные струи в сторону Мел. Девушка соскользнула на грудь своего траводава, и он понес ее в передних конечностях, прикрывая собственным телом.

Ругань Ника моментально превратилась в кашель из-за черного нефтехимического дыма. Дым жег глаза Мейса, словно кислота, выступившие слезы мешали нормально видеть. С помощью Силы Винду буквально приковал себя к седлу, затем на ощупь открыл один из украденных медпакетов, что свисали с пояса Росту, и позволил Силе указать нужный инъекционный спрей. Затем он сделал укол Нику чуть пониже спины и себе в грудь.

Ник, почувствовав укол, обернулся:

— Эй, какого?..

— Дегазатор, — пояснил джедай. Дегазатор использовался при пожарах на борту космического корабля: он очищал кровь от различных токсинов, начиная с монооксида углерода и заканчивая цианистым водородом. — Дыхательная маска была бы лучше, но это поможет остаться в сознании несколько лишних минут…

— Мы будем прекрасно все осознавать, когда будем гореть заживо? Великолепно! Я даже не представляю, как мне тебя отблагодарить!

Бластбот задрал нос, разворачиваясь для очередного захода. Пламя зацепило зад траводава Мел, и весь бок животного вспыхнул. Зверь взревел и, падая на горящие камни, выбросил вперед передние лапы, так что Мел слетела с них и сильно ударилась о здоровенный булыжник. Акк Гэлфра, связанная с девушкой Силой, прыгала со скалы на скалу, яростно воя и рассекая когтями воздух, словно она пыталась дотянуться до корабля и стянуть его за собой вниз. Мейс чувствовал, что животное совсем не боится: акки росли на склонах действующих вулканов, и их бронированная шкура была достаточно прочной и могла выдержать даже удар светового меча.

Штурмовой корабль развернулся и вновь направился в сторону Мейса и Ника.

Джедай еще глубже погрузился в Силу, открылся ей, выискивая уязвимую точку. Текучесть ситуации на перевале постепенно застыла в твердый кристалл: акки, траводавы, их наездники и «Турбоштормы» превратились в точки напряжения, векторы пересекающихся энергий, соединенные линиями дефектов и разломов. На лице Мейса застыла мрачная усмешка.

Он увидел шанс.

Машина могла бы летать над ними и поливать их огнем хоть весь день напролет: никакой световой меч не смог бы отразить струю воспламененного топлива. Но если ополченцы хотели убить еще и акков…

Кормовые ракетные установки корабля подали голос, и снаряды рванули вниз по ущелью в сторону Беша и Леша. Взрывная волна заставила бушующее вокруг Мейса и Ника огненное море взметнуться и оросить все вокруг пылающими каплями, что привело к небольшим взрывам со всех сторон: перегревшиеся камни начали трескаться. Раскаленные докрасна осколки полурасплавленных булыжников со свистом пролетали сквозь языки пламени. И прилипали ко всему, что еще не горело. Куртка Винду начала тлеть, а Росту настолько был занят сбиванием пламени с накидки и штанов, что даже не успевал ругаться.

Мейс с помощью Силы отстегнул связку гранат, которую Ник снял с наемников в Пилек-Боу, и выхватил из чехла, прикрепленного к упряжи траводава, подствольный гранатомет.

Ник снова обернулся с сумасшедшими глазами, еле удерживая равновесие:

— Что это ты собираешься сделать?

— Прыгай.

— Что?..

Волной Силы джедай вышиб парня из седла за секунду до того, как ракета влетела ровно в центр груди траводава. Взрыв отбросил седоков, закрутив в воздухе, наполненном испаряющимися костями и плотью.

В Силе Мейс почувствовал, как из-за ударной волны Ник начал терять сознание, и превратил свое хаотичное вращение в полет вперед ногами, что позволило ему легко приземлиться между камнями. Сила забросила ремешок гранатомета джедаю на плечо, освобождая таким образом его руки, а затем взяла обмякшее тело молодого коруна и пронесла его так, чтобы Мейс без проблем его поймал.

— Ч… что произошло?.. — Росту смотрел на Винду отсутствующим взглядом.

— Оставайся здесь, — сказал Мейс и сгрузил Ника меж двух валунов размером с дом: даже в этом бушующем урагане пламени разогреваться они будут долго. Пока же они предоставляли прекрасное укрытие от огня.

— Ты с ума сошел? — не слишком разборчиво пробормотал Ник. — Ты знаешь, чем вооружены эти рускакки?

— Счетверенные сферические турели КХ-4 производства «Тейм и Бэк» с каждого борта, — с ничего не выражающим лицом ответил джедай, присев возле камня и закладывая нитинитовую гранату в подствольник в ожидании, когда штурмовой корабль закончит заход. — Две фиксированные ракетные установки MG-3 от «Крупке» на носу и на корме и подфюзеляжный мерр-сонновский огнемет «Солнечное пламя — 1000»…

— И еще броня! — напомнил Ник. Его глаза наконец начали проясняться. — Что у нас есть, что способно пробиться сквозь такую броню?

— Ничего.

— Так что же в таком случае ты задумал?

— Победить, — ответил Винду.

Бластбот пронесся мимо. В ту единственную секунду, пока джедай находился вне зоны видимости пилота, он вышел из-за камня и запустил нитинитовую гранату по широкой дуге. Сквозь Силу он почувствовал ее траекторию: как снаряд перелетел через корабль и как потребовались совсем незначительные усилия, чтобы он оказался точно перед воздухозаборником правого турбодвигателя, который моментально всосал его в себя, словно хваторыба, заглотившая жука-бутылку.

Послышался скрежет металла.

По большому счету нитинитовые гранаты не были гранатами в прямом смысле: они не взрывались, потому что представляли собой контейнеры с газом. То, что Мейс запустил именно эту гранату, было совершенно не важно. Важно было то, что граната была полукилограммовым куском дюрастали, который всосали лопасти турбодвигателей, вращающиеся с частотой около миллиарда оборотов в минуту.

Из выхлопной трубы «Турбошторма» потекли фиолетовые клубы газа, а вслед за ними из турбодвигателя вылетели раскаленные обломки внутренних лопастей. Самые горячие осколки насквозь пробили кожух турбодвигателя, который, взорвавшись, разлетелся на куски и отправил вихляющий из стороны в сторону штурмовой корабль прямо на скалу.

Мейс оглянулся на Ника:

— Еще вопросы?

Росту, похоже, собирался подавиться собственным языком.

— Прошу прощения, — внезапно сказал джедай… и исчез.

Сила подбросила его над камнями, словно торпеду. Он несся над землей, прорываясь сквозь пламя слишком быстро, чтобы успеть обжечься, и еле касаясь ногами обугленной земли. Он с невероятной скоростью перепрыгивал с одного валуна на другой, пробираясь в сторону Мел и ее акка Гэлфры.

Два бластбота, что летели со стороны джунглей, сейчас подбирались к началу ущелья. Горящий траводав Леша лежал на земле и с криками бился в агонии. Леш тоже скорее был похож на кусок прожаренного мяса. В бок одного из акков попала ракета. Броня этих животных почти непробиваема, но гидроударная волна от взрыва снаряда превратила его внутренние органы в кровавое месиво. Акк смог доковылять до камней, прежде чем упасть. Беш сквозь пламя оттащил то, что осталось от его брата, под прикрытие мощной бронированной туши упавшего зверя. Тело акка тряслось и вздрагивало под непрекращающимися выстрелами пушек кораблей, и от этого казалось, что пес все еще жив.

За спиной Мейса пилот первой машины наконец восстановил контроль над управлением, отключил турбодвигатели и теперь парил на одних репульсорах. Мейс почувствовал, что к Мел, лежащей посреди обжигающих камней, возвращается сознание, но прямо сейчас девушка не была главной заботой джедая. Он просто проследовал за нитями ее пробуждающегося разума до нити, связывающей их в Силе с Гэлфрой. Одной секунды Мейсу хватило на то, чтобы прочувствовать всю глубину этой связи: он вобрал всю ее необъятность.

А затем вобрал и саму связь.

Связь Гэлфры и Мел была глубокой и мощной, но, в конце концов, она была всего лишь частью Силы, а Винду был мастером-джедаем. Пока он не отпустит акка сам, связь с ним будет принадлежать ему.

Мейс закрутил себя в воздухе в тот момент, когда Гэлфра прыгнула ему навстречу. Она приземлилась уже готовая к следующему прыжку, а Мейс закончил кувырок, встав словно вкопанный точно у нее на спине. Ее не обучали нести наездника в бою, но связь, образованная в Силе, превращала их в единое целое. Джедай топнул левой ногой чуть позади ее воротниковых шипов, и животное понеслось по ущелью, прорываясь сквозь ревущее пламя и раскаленные камни.

Пригнувшись за массивным черепом Гэлфры, Мейс вложил в подствольный гранатомет какую-то гранату из общей связки и закинул его на плечо, так и не выстрелив. Он почувствовал, как позади поврежденный корабль подготовил к залпу носовую ракетную установку.

— Вовремя, — пробормотал Мейс.

Гэлфра добежала до перевала. Впереди, по другую его сторону, два штурмовых корабля с ревом взбирались по склону. Тот, что позади, запустил в спину Гэлфры ракету.

В ту миллисекунду после запуска, в тот миг, пока снаряд словно повисает в воздухе, готовясь к включению основного двигателя и перегрузке в несколько десятков раз больше силы стандартной гравитации на время молниеносного полета, связующая нить меж Мейсом и Гэлфрой вздрогнула, и громадный акк внезапно прыгнул налево.

Ракета пронеслась так близко, что пламя ее дюз слегка обожгло скальп Мейса.

А затем один маленький импульс в Силе — едва ли заметнее легкого движения подбородком — приподнял заостренную боеголовку буквально на пару сантиметров, изменяя угол полета ровно настолько, чтобы ракета направилась в сторону перевала, а не врезалась в горящую землю. Она устремилась вперед, оставляя за собой черный клубящийся дым, пока штурмовой корабль, летящий впереди, не выскочил над перевалом и не поймал ее прямо в нос.

Огромный огненный шар откинул бластбот назад, словно испуганного траводава. Из рваной дыры в лобовой броне начал валить черный дым. Пилот пытался справиться с управлением, и турбодвигатели машины опасно взревели, а из перегруженных репульсоров тоже повалил дым. Последний «Турбошторм», ныряя, резко ушел в сторону, пытаясь не столкнуться с кормой подбитого товарища.

Мейс и Гэлфра бросились в их сторону.

Когда они проносились мимо вздрагивающей туши траводава Мел, джедай сквозь Силу дотянулся до «Молнии». Оружие скользнуло с земли прямо в его руки, а батарея удобно разместилась меж ног. Он прижал массивную пушку к бедру, навел ствол на третий корабль и нажал на спуск.

Винду несся сквозь пламя и жгучий черный дым над плавящейся землей, сквозь взрывы и осколки разрывающихся от жара камней на спине бронированного хищника весом в три четверти тонны, стреляя от бедра фонтаном энергетических залпов, которые все до единого угодили в штурмовой корабль. Мощности «Молнии» не хватало, чтобы пробить тяжелую броню машины, но это не имело значения: ревущий бластер служил лишь для привлечения внимания.

Гэлфра пронеслась по склону под кораблями, а Винду развернулся и продолжил наполнять воздух бластерным огнем, пока «Молния» не перегрелась и не заискрила. Только тогда он отбросил пушку в сторону. Третий бластбот выпустил пару ракет, но Мейс почувствовал, куда они угодят, еще до того, как были нажаты спусковые крючки, а Гэлфра столь быстро реагировала на команды мастера-джедая, что взрывы снарядов могли лишь пошевелить волосы на голове, если бы таковые у него были.

Бортовые лазерные турели корабля развернулись в их сторону, и сквозь Силу Мейс почувствовал, как на них сходятся линии прицелов наводящих компьютеров. Два поврежденных корабля также вышли на позиции и нацелили оружие на Винду. Они координировали свою стрельбу, так что можно было даже не надеяться увернуться. Джедай и не стал пытаться. Он остановил Гэлфру.

Винду застыл с пустыми руками, ожидая, когда «Турбоштормы» откроют огонь.

Ожидая возможности преподать им небольшой урок в искусстве ваапада.

Пушки плюнули энергией, и Мейс погрузился в Силу, растворяя в ней все, кроме своих намерений. Более не было действий Мейса Винду: была Сила, действующая через Мейса Винду. В левую руку скользнул световой меч Депы, а в правую — его собственный. Зеленый поток стал эхом джунглей для фиолетового, когда они вместе встретили рвущиеся вперед цепи красных лучей.

Ваапад — чрезвычайно опасный хищник с Сарапина, мощный и ненасытный. Он атакует невероятно быстрыми щупальцами. У большинства особей таких щупалец семь. Но нередко бывает и двенадцать. У самого крупного из когда-либо убитых было двадцать одно. Проблема в том, что нельзя понять, сколько щупалец у ваапада до того, как он умрет, — они двигались слишком быстро, чтобы их можно было сосчитать. Столь быстро, что их едва можно было увидеть.

Словно руки Мейса.

На джедая обрушивался буквально поток энергии, но лишь отдельные брызги касались его здесь и там, все остальное возвращалось обратно. «Молния» не была способна пробить тяжелую броню бластботов, но лазер производства «Тейм и Бэк» — совсем другое дело.

Десять выстрелов коснулось лезвий. Четыре из них вернулись к поврежденным кораблям, ударив по их броне и заставив задрожать так, что наводящие компьютеры сбились с цели. Еще шесть попали в обзорный экран третьей машины, оставив после себя зияющую дыру в транспаристали.

Мейс отпустил мечи, прокрутил гранатомет на ремне и выстрелил от бедра. Граната, управляемая Силой, пролетела точно в дыру в кабине. Изнутри раздался глухой звук лопающегося шарика с водой, и из дыры вылетела белая жижа липкой гранаты.

Мейс недовольно хмыкнул: он думал, что зарядил нитинит.

Затем пожал плечами: «Ну а какая, в сущности, разница?..»

Один из передних турбодвигателей всосал в себя полосы быстро твердеющей жижи, начал чавкать и разлетелся на куски. Корабль сильно накренился. Его команда, скованная клейким содержимым гранаты, могла лишь в ужасе наблюдать, как их «Турбошторм» понесся в сторону склона, где впечатляюще взорвался, расплескав пламя на три сотни метров вниз по склону.

Мейс подумал: «А теперь мой следующий фокус…»

Он отпустил подствольник и вытянул вперед руки, в которые тут же вновь скользнули световые мечи…

Но два поврежденных штурмовых корабля улетали на полной скорости, постепенно превращаясь в маленькие точки на фоне застланного дымом неба.

Мейс хмуро смотрел им вслед.

Он чувствовал себя удивительно огорченным.

Недовольным.

Это было… странно. Неуютно.

Его невероятная честность перед самим собой не позволила ему отбросить слово, которое в полной мере описывало ощущение.

Он был неудовлетворен.

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

Не знаю, сколько я там стоял, хмуро уставившись в небо. Наконец я достаточно овладел собой, чтобы соскользнуть со спины Гэлфры и разорвать связь с ней. Обретя свободу, она отправилась по обжигающим камням вверх по склону в поисках Мел.

Ник, спотыкаясь, спустился вниз, обходя стихающее пламя и полурасплавленные булыжники, что по-прежнему светились темнокрасным. Похоже, бой его сильно впечатлил. Молодой корун казался безумно счастливым: опьяненного адреналином и по-детски улыбчивого, его переполнял нервозный энтузиазм. Я не помню, что он тогда говорил, кроме одной фразы про то, что я «не человек, а настоящий боевой тарантас».

Что-то вроде этого. Я не уверен, что он сказал именно «тарантас».

Большую часть того, что он говорил, заглушил рев в моей голове: ураганная смесь собственного сердцебиения, отзвуков взрывов и накатывающей волны самой Силы.

Когда парень подошел ко мне, я заметил, что он ранен: из глубокого пореза на голове, скорее всего нанесенного одним из каменных осколков, по лицу и шее текла кровь. Но он продолжал без умолку тараторить о том, что никогда не видел ничего подобного, пока я не остановил его, взяв за руку.

— У тебя идет кровь, — сказал я ему, но темный блеск так и не исчез из его ясных голубых глаз. Он продолжал твердить: «Один против трех штурмовых кораблей. Трех. Один».

Я объяснил ему, что был не один. И процитировал Йоду:

— Мой союзник — Сила. — Ник, кажется, не понял, так что я растолковал: — На моей стороне было численное превосходство.

Как бы мне ни хотелось стереть из памяти то, что произошло потом, я все равно помню это невероятно отчетливо. Я не мог оторвать глаз от двух поврежденных кораблей, которые к тому моменту превратились в две маленькие дюрастальные точки, парящие в безграничном небе. Ник проследил за моим взглядом:

— Да, я знаю, что ты чувствуешь. Жалеешь, что не поджарил их всех, да?

— Что я чувствую? — резко повернулся к нему я. — Что я чувствую? Мне внезапно нестерпимо захотелось ударить его в лицо. Захотелось настолько сильно, что я едва не задохнулся. Я хотел… мне было нужно его ударить. Ударить в лицо. Почувствовать, как мой кулак дробит его челюсть.

Чтобы он заткнулся.

Чтобы он не смотрел на меня.

Понимание в его голосе, знание в его холодных голубых глазах…

Я хотел ударить его, потому что он был прав. Он знал, что я чувствовал.

Я был в шоке.

Он сказал, что я хотел уничтожить и улетевшие корабли. Да, я хотел сорвать их с неба и увидеть, как они полыхают. Никаких мыслей о том, что я уже забрал жизни команды первого бластбота. Я даже не задумался о жизнях, которые забрал бы из этих двух. Ощупывая сквозь Силу горящие обломки на склоне, я и сам не знал, что же там ищу.

Мне бы хотелось думать, что я искал выживших. Проверял, не осталось ли там раненых ополченцев, которых можно было спасти из-под обломков. Но, откровенно говоря, я не стал бы этого утверждать.

Возможно, я просто хотел почувствовать, как они горят.

И если быть честным, я не могу сказать, что жалею о том, как повернулся бой.

Я забрал их жизни, защищая себя и других, но ни я, ни эти другие не были невиновными. Я не могу с чистой совестью утверждать, что мои коруннайские компаньоны более заслуживают жизни, чем те, кто был на борту штурмового корабля. Язык не поворачивается назвать то, что я совершил на перевале, исполнением моего джедайского долга.

То, что я совершил там, не имело никакого отношения к миру.

Кто-то мог бы назвать это военным инцидентом: так уж случилось, что маленькую группу партизан-убийц сопровождал мастер-джедай, и из-за этого вдовам и детям команды «Турбошторма» пришлось пережить самые ужасные потери в их жизни. Кто-то мог бы назвать это военным инцидентом… Даже я мог бы…

Если бы это хоть сколько-нибудь напоминало инцидент.

Если бы я не старался сбить этот корабль. Если бы я не ощущал лихорадку в своей крови: кровавую лихорадку.

Жажду победы. Победы любой ценой.

Кровавую лихорадку.

Я чувствую ее даже сейчас.

Она не пожирает меня, я еще не зашел так далеко. Пока. Просто она стала предпочтительным       выбором. Ожиданием.

Неудовлетворенным предвкушением.

Это плохо. Не худшее, что могло бы быть, но достаточно плохо.

Я уже давно осознал, что здесь я в опасности. Но только теперь я начинаю понимать, насколько близка и темна эта опасность. Я даже не думал, что Харуун-Кэл настолько близко подвел меня к последней черте.

Это побочный эффект погружения в Силу для использования ваапада. Мой стиль дарует огромную мощь, но и несет невероятный риск. Кровавая лихорадка — это болезнь, которая может убить любого, кого она коснется. Чтобы использовать ваапад, ты должен позволить себе наслаждаться битвой. Тебя должно охватить возбуждение боя. И жажда победы. Вот почему столь малое количество учеников пыталось постичь этот стиль.

Ваапад ведет сквозь полутень темной стороны.

Здесь, в джунглях, эта граница становится невероятно тонкой. Ночь лишь на расстоянии шага. Я должен быть здесь очень осторожен. Иначе смогу понять, что случилось с Депой, слишком хорошо.

Мейс опустил голову. Переполнявшее напряжение от боя постепенно уходило из конечностей, оставляя их тяжелыми и ноющими. У Винду появилось несколько ожогов от брызг плазмы и кусочков полурасплавленных камней.

Он заставил себя посмотреть сквозь угасающий огонь и черные клубы рассеивающегося дыма назад, на перевал. Там лежали погибшие акки, мертвые и раненые траводавы, Мел, Беш и Леш.

Он вспомнил утреннее видение Силы.

— Ладно, успокойся, — сказал джедай Нику. Удивительно, насколько уставшим он внезапно стал. — Кажется, у нас есть пострадавшие.

Они поднялись по осыпающемуся склону. Мел к тому времени уже дохромала до своего раненого траводава и качала головой: зверь был сильно обожжен. Один бок был полностью обуглен. Она обошла шестиметровое тело, присела на одно колено и погладила голову животного. Зверь тихо простонал от боли и ткнулся носом в ее ладонь. Мел достала пистолет. И выстрелила траводаву чуть ниже центрального глаза.

Резкий хлопок выстрела эхом отразился от стен ущелья. Для Мейса он прозвучал как знак препинания: точка в конце битвы. А эхо превратилось в саркастические аплодисменты.

Беш и Леш по-прежнему лежали в тени мертвого акка. Джедай подумал, что с псом с одной стороны и огромным булыжником с другой они вполне могли избежать огня и выжить.

Мел добралась до них первой. Пока она шла от своего мертвого траводава, ее взгляд ни на секунду не отрывался от того места, где должны были лежать братья, и, судя по выражению ее лица, дело было плохо. Девушка обернулась на Ника, когда он подошел вместе с Мейсом, и снова медленно покачала головой без каких бы то ни было эмоций.

Беш сидел на земле возле головы мертвого акка, обхватив колени и раскачиваясь взад-вперед. Он смотрел на разложенное на земле содержимое обычного медпакета: ручной сканер, инъекционные спреи, перевязки, стабилизаторы костей. На первый взгляд он казался цел, но был бледен, словно мертвец, и смотрел округлившимися глазами в никуда.

Леш бился в конвульсиях.

Его лицо превратилось в неподвижную маску, невидящий взгляд был устремлен в послеполуденное небо. Он корчился и метался, его пальцы сжимались и разжимались, пятки били по камням. Сперва Мейс решил, что у парня травма головы, — прилетевший осколок камня вполне мог вызвать подобные судороги. И Винду никак не мог понять, почему Ник, Мел и Беш просто неподвижно наблюдали за страданиями Леша, ничего не предпринимая. Присев на колено, Мейс поднял сканер из медпакета. Мел сказала: «Брось».

Винду посмотрел на нее. Она покачала головой: «Мертв уже».

Джедай все же откинул крышку сканера, чтобы активировать дисплей. Показания сообщали, что Леш не был ранен.

Он был инфицирован.

В его центральной нервной системе поселились неизвестные кровяные паразиты. И сейчас они вошли в новый жизненный цикл.

Они пожирали его мозг.

Теперь предыдущая ночь в палатке приобрела для Мейса смысл: Леш, видимо, уже был заражен этими паразитами. А мастер-джедай думал, что все это было следствием стресса и потребления тисселя.

— Лихорадные осы, — хрипло произнес Ник. Он был почти такой же бледный, как и Беш. Он мог подмигнуть и отпустить колкую остроту по поводу жестокой смерти, но сейчас у него на лице выступила испарина. От него буквально разило страхом. — Трудно сказать, когда его укусили. Жующие тиссель чаще попадаются. Личинки предпочитают жить в коре. Когда они вылупляются… — Ник сглотнул, и глаза его сузились. Он отвернулся. — Они вылупляются из черепа. Сквозь череп. Словно… словно из яйца…

Простой и нескрываемый страх на его лице сообщил Мейсу, что парень уже видел подобное раньше.

Винду положил медпакет на землю возле мертвого акка:

— Судя по показаниям, его еще можно спасти. — (Всего секунда потребовалась на то, чтобы набрать в инъекционный спрей танатизин.) — Мы можем замедлить его жизненные процессы. Замедлить… личинок ос… пока не довезем его до Пилек-Боу в нормальный госпиталь. Даже если его там узнают…

Беш посмотрел на него и покачал головой в молчаливом «нет».

Джедай проскользнул мимо него и присел возле Леша:

— Мы можем спасти его, Беш. Может быть, он попадет в руки ополчения, но он, по крайней мере, выживет.

Беш схватил Мейса за руку. У него на лбу была небольшая рана, кровь из которой заливала глаза. Он вновь отрицательно потряс головой.

— Мастер Винду. — Ник взял сканер и посмотрел на отчет на дисплее. — Лешу куда хуже, чем показывает эта штука.

— Эти сканеры очень надежны. Сомневаюсь, что он сломался.

— С ним все в порядке, — мягко ответил Росту. Он повернул сканер, чтобы Мейс снова смог взглянуть на экран. — Просто это показания не Леша.

— Что?

Беш, все так же уставившись в землю, ткнул пальцем себе в грудь и сжался. Похоже, он совсем пал духом, и с каждым вздохом его покидали надежда и страх. Его аура в Силе сияла черным отчаянием.

Мейс перевел взгляд с Беша на Ника, потом — обратно, затем посмотрел на Леша, сжимающего камни, и на инъекционный спрей в собственной руке.

«Не потому, что джунгли убьют тебя, — сказал как-то Росту. — Просто потому, что все здесь такое, какое есть».

Ник забрал сканер и помахал им возле головы Мейса.

— Ты в порядке, — тихо произнес он, слизывая каплю пота с верхней губы. — Никаких признаков заражения. — Он обернулся к Мел, уставившись на экран.

Его плечи передернулись, а рука начала трястись.

У него не было слов, но они и не были ему нужны. Она прочла свою судьбу по его лицу.

Девушка выпрямилась, а ее губы сжались в тонкую полоску. Затем она развернулась и отправилась куда-то вниз по склону.

— Мел… — беспомощно позвал ее Ник. — Мел, подожди…

«Молнию» забирать иду я. — Ее голос был ровным, безэмоциональным, словно у речевого модуля навигационного компьютера. — Хорошее оружие. Понадобится вам оно.

Ник с обреченным видом обернулся к джедаю:

— Мастер Винду… — Он с мольбой протянул сканер. — Не заставляй меня сканировать себя самому, а?

Мейс быстро проверил позвоночник и череп Ника. Показания сообщали об отрицательных результатах, но Ника это не слишком приободрило.

— Хех, что ж… — произнес он слегка печально, — если бы я умер в ближайшие пару дней, мне бы не пришлось заботиться о них.

— Заботиться о них? — спросил Винду. — Существует лекарство?

— Да. — Ник достал пистолет. — Вот оно.

— И это твой ответ? — Мейс встал перед ним. — Убить своих друзей?

— Только Леша, — ответил Ник, и его тон стал мрачным и беспощадным, хотя голос и руки слегка дрожали. У него не было внутреннего стержня Мел. Его глаза наполнились слезами, а лицо исказила гримаса, и он с трудом мог смотреть на своих друзей. — Еще есть время до того, как придется позаботиться о Беше и Мел.

Мейс не мог поверить, что Ник говорит серьезно.

— Ты хочешь просто пристрелить их? Как траводава Мел?

— Не как ее траводава, — ответил молодой корун. Его лицо стало серым. — Не в голову. Иначе разбросаю личинок во все стороны. Некоторые из них будут достаточно развиты, чтобы представлять опасность, — он кашлянул, — для нас.

— Значит, просто смерти недостаточно. — С помощью джедайской подготовки Мейс возвел вокруг своего сердца настоящую стену: он направил всю силу своего эмоционального ужаса на посеревший рот Леша. Он смотрел, как розовая пена пузырится у того на губах. — Зараженные места… нужно уничтожить. Головной и спинной мозг.

Ник кивнул. Выглядел он все хуже.

— В таких случаях мы обычно сжигаем тело, но…

Мейс понял. Улетевшие штурмовые корабли могли сообщить об их местоположении. И кто знает, что уже направили в их сторону.

Он не мог поверить в то, что собирался сделать. Он даже не мог поверить в то, что собирался сказать. Но он был джедаем. Смыслом его жизни было делать то, что должно. Делать то, что другие не стали бы или не смогли.

Независимо ни от чего.

Он снял с пояса световые мечи. Свой и Депы.

В наполненном дымом воздухе зажглись зеленое и фиолетовое лезвия.

Беш следил за происходящим, не вставая. Мел замерла на склоне с «Молнией» в руках. Ник открыл рот, как если бы хотел что-то сказать, но не был уверен, что именно.

Все уставились на джедая так, словно видели его в первый раз.

— Он ваш друг. Ваш брат. — Мейс сделал глубокий вдох, усмиряя собственные страх, неприязнь и темное-темное отвращение к тому, что он должен был сделать. — Думаю, вы бы хотели попрощаться.

Беш молча тряхнул головой. Беззвучно зарыдав от горя и ужаса, он вскочил и, спотыкаясь, пошел вверх по склону.

Мел на секунду посмотрела Мейсу прямо в глаза и медленно кивнула. Затем последовала за Бешем. И обняла его за плечо своей сильной рукой. Продолжая рыдать, Беш прижался к девушке.

Ник остался последним. В его глазах не было ничего, кроме боли. Наконец он покачал головой, и по его щекам потекли слезы.

— Он уже мертв. — Ник тронул Винду за плечо. — Мастер Винду… Ты не обязан этого делать…

— Обязан, — возразил джедай. — Или сделать это придется тебе.

Ник неохотно, но вместе с тем понимающе согласился:

— Спасибо. Винду, э, мастер, я… просто… спасибо. — Он развернулся и пошел за остальными. — Я этого не забуду.

Как и Мейс.

Он смотрел на Леша меж двух сияющих лезвий. Сквозь Силу он попытался найти хоть что-то, что осталось от молодого человека, дабы подарить ему какое-нибудь облегчение, но, как и сказал Ник, Леша больше не было. Мейс не сразу собрался с силами, нашел точку спокойного почтения и вручил Силе все, что еще могло остаться от сознания и духа Леша.

Затем он сделал еще один глубокий вдох, поднял лезвия и приступил.

* * *

Крутой горный хребет скрывал южное небо позади них. Ранний закат озарил вершины деревьев, а на земле уже царил полумрак. Спутники шли по широкой просеке, тут и там пересекавшейся следами паровых вездеходов. Кроны смыкались над дорогой, и казалось, что их путь пролегал по огороженному джунглями туннелю, огибающему уступы, что усыпали северный склон хребта.

На самые тяжелые ожоги Мейс налепил бакта-пластыри. На голову Ника наложили спрей-повязку. Поврежденную во время боя руку Мел закрепили на перевязи, а на ее вывихнутое колено наложили сдавливающий бинт. На лице бредущего Беша не проскальзывало ни единой эмоции. Видимо, он был в шоке.

Останки Леша захоронили у самой границы леса.

Рюкзаки потяжелели из-за того, что теперь путешественникам приходилось нести запасы, которые раньше ехали на траводавах. Из пожитков Мейса уцелело немногое. Его карманная палатка, смена одежды, медпакет и документы погибли вместе с траводавом Ника. Война Харуун-Кэла стирала все связи Мейса с миром вне джунглей: из всех материальных свидетельств того, что он не просто корун, остались лишь два световых меча.

Даже подпространственный передатчик в фальшивом инфопланшете, который он нес все это время, судя по всему, повредило взрывом. Джедай подумывал вызвать «Халлек», чтобы вывезти Беша и Мел на медицинское обследование, хотя это сильно бы усложнило его текущее задание: внезапное появление республиканского крейсера в системе Аль'Хар, несомненно, привлекло бы слишком большое внимание сепаратистов. Но голоком инфопланшета не мог даже настроиться на несущую частоту. Последняя ниточка, связывавшая джедая с тем, что Депа называла Галактикой Мира, оборвалась, как и жизни балавайских ополченцев, чей корабль он сбросил на склон горы.

Какая ирония: запись на поддельный инфопланшет все еще работала. Маскировка превратилась в реальность: теперь устройство стало тем, чем и выглядело. И интуиция подсказывала Мейсу, что это в определенной мере символично.

Вместо того чтобы патрулировать окрестности, Гэлфра шла рядом с Мел. Она была единственным выжившим акком. Если повезет, то ее присутствие удержит серьезных хищников на расстоянии.

Через перевал позади них пока не пролетал ни один корабль. Это беспокоило Мейса, потому что было необъяснимо. В какой-то момент Гэлфра подала через Силу сигнал, который, может быть, означал, что она услышала вдали двигатели кораблей. А может, и нет. Почти все время она оплакивала павших членов своей стаи: ее образ в Силе представлял собой один продолжительный стон горя утраты.

Группа буквально рвалась вперед. Ник задал невероятный темп. С тех пор как они сожгли останки Леша, он не проронил ни слова.

Мейсу казалось, что Росту раздумывает о Беше и Мел. По крайней мере, сам он точно думал о них. Думал о личинках лихорадных ос, которыми кишел их головной и спинной мозг. Возможно, у них в запасе есть день или два, до того как их разум начнет слабеть. Еще через день-другой начнутся конвульсии и наступит ужасная смерть. Беш шел с опущенной головой, вздрагивая, словно он не мог думать ни о чем ином. Мел шла, как боевой дроид, будто страдания и смерть были чуждыми ей понятиями. Тем более страх.

Мейс догнал Ника и пошел с ним рядом:

— Поговори со мной.

Глаза парня упорно смотрели на джунгли впереди.

— Зачем?

— Затем, что я хочу знать, что у тебя на уме.

— Что заставляет тебя думать, что у меня вообще что-то есть на уме? С чего ты взял, что то, что у меня на уме, имеет хоть какое-то значение? — Его голос был наполнен озлобленной грустью. — У нас двое на второй стадии осиной лихорадки. У нас нет траводавов. Один акк. Несколько стволов, ополчение на хвосте. И мы с тобой.

Его взгляд скользнул вбок, на Мейса. Глаза были красными и опухшими.

— Мы мертвы. Понимаешь? Как тот клыкач в яме смерти: не дотянули всего несколько метров. Не смогли. Мы уже мертвы.

— Для мертвецов, — отметил Мейс, — мы топаем весьма резво.

На мгновение ему показалось, что Ник все же улыбнется. Но он лишь покачал головой:

— С группой Депы путешествует лор-пилек. Он… очень могущественный. Сверхмогущественный. Если мы доведем до него Беша и Мел до того, как у них начнутся судороги, возможно, он сможет их спасти.

Лор-пилек, «хозяин джунглей». Шаман. Лекарь. Волшебник. В легендах коруннаев лор-пилек был личностью, несущей великую мощь и великую опасность. Непредсказуемый, словно джунгли. Он нес жизнь и смерть, дары или раны. В некоторых историях лор-пилек вообще не был живым существом: он был лишь проекцией пилекотана, воплощением «джунглей-разума».

Мейс связал все воедино:

— Кар Вэстор.

Ник уставился на него:

— Откуда ты знаешь? Откуда ты знаешь его имя?

— Сколько нам еще идти до них?

Ник сделал несколько шагов, прежде чем ответить:

— Если бы у нас по-прежнему были траводавы и акки для охраны? Может, пару дней. Может, меньше. Пешком? С одним акком? — Корун выразительно пожал плечами.

— Тогда зачем мы идем так быстро?

— Потому что у меня действительно есть кое-что на уме. — Росту искоса посмотрел на Мейса. — Но тебе это не понравится.

— Мне это понравится меньше, чем то, что придется сделать с Бешем и Мел? Меньше, чем то, что я уже сделал с Лешем?

— Это не мне решать. — Взгляд Ника стал отстраненным, он уставился в наполненный тьмой туннель впереди. — Где-то в часе ходьбы на запад есть небольшое поселение. Вдоль этих дорог для паровых вездеходов подобные деревни встречаются примерно через каждую сотню километров. У них там есть защитный бункер и коммуникатор. Хотя мы, ОФВ, не используем коммуникаторы, но все равно отслеживаем частоты. Мы доходим туда и посылаем кодированный сигнал, сообщающий о нашей позиции. Затем накачиваем Мел и Беша танатизином, садимся, ждем и надеемся на лучшее.

— Балавайское поселение?

Ник кивнул:

— У нас больше нет поселений. Спасибо ТОКО.

— Эти балаваи нас впустят?

— Конечно. — Зубы Ника выделялись на фоне сумрака джунглей, а в глазах его вновь мелькнула вспышка странного безумия. — Надо просто знать, как попросить.

Лицо Винду посуровело.

— Я не позволю тебе причинять вред мирным жителям. Даже для того, чтобы спасти друзей.

— По этому поводу тебе не стоит беспокоиться, — произнес парень, не останавливаясь. — В этих местах мирные жители — миф.

Джедай не хотел уточнять, что Ник имел в виду. Он просто замер посреди колеи. Перед его глазами вновь пронеслась кровавая бойня, спроецированная в кабинете Верховного Канцлера. Он снова увидел разрушенные, сожженные хижины и девятнадцать трупов посреди джунглей.

— Ты прав, — сказал он, — мне это не нравится. Совсем не нравится. Ник не сбавил шаг. Он даже не оглянулся на остановившегося Мейса.

— Да, ну как только тебе в голову придет идея получше, — сказал он в темноту впереди, — ты уж не забудь поставить меня в известность, ладно?

6. Мирные жители

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

В бункере я впервые после допроса в Министерстве юстиции, могу заявить, что меня окружает более или менее прохладный воздух. Кто-то соорудил это убежище внутри вулканического камня прямо на холме: фактически просто поставил дюрастальную дверь перед входом в пузырь, оставшийся в граните то ли после газа, то ли после менее прочного камня. Отсюда, конечно, неплохо просматриваются остатки поселения внизу, но бункер явно никогда не претендовал на звание военного объекта: ни одной бойницы. Исходя из того, как он был построен — проще говоря, вырыт, — я могу предположить, что он служил скорее убежищем: безопасным местом, в котором можно укрыться в случае нападения. Безопасным местом, в котором можно дождаться ополчения.

Если и так, то задумка не удалась.

Ночной ветерок медленно обдувает искореженные обломки того, что когда-то было дверью, а его шорох в дверном проеме служит эхом той жестокости, что по-прежнему звучит в Силе вокруг меня.

Я не рискую медитировать. Тьма здесь слишком глубока. Она притягивает: словно я оказался слишком близко возле черной дыры, которая разрывает меня пополам. Гравитация тянет одну половину меня к горизонту событий, за который я боюсь даже просто заглянуть.

Позади меня, потонув в ночных тенях, неподвижно лежат Беш и Мел. Из-за танатизинового анабиоза температура их тел немногим выше, чем у окружающих камней. Лишь сквозь Силу можно понять, что они все еще живы: их сердца бьются со скоростью меньше одного удара в минуту, а на один час приходится десять-двенадцать неглубоких вдохов. Личинки лихорадных ос в их телах так же замирают. В подобном состоянии Беш и Мел могут прожить еще неделю, а то и больше.

Если, конечно, за это время они не станут чьим-нибудь обедом.

Следить за их безопасностью — моя обязанность. На данный момент это моя единственная обязанность. Так что я сижу посреди обломков двери и всматриваюсь в бесконечную ночь.

«Молния» покоится на двуноге в дверном проеме, ее дуло смотрит в небо. Мел хорошо заботится о своем оружии: она настояла на очередной его чистке перед тем, как разрешила сделать себе укол. Теперь я периодически делаю проверочные выстрелы, и пока что пушка работает нормально. Я пытаюсь чувствовать в Силе деятельность поедающего металл грибка, как это умеют делать коруннаи, но пока все же больше полагаюсь на физическую проверку.

Других дел у меня все равно нет. Я провожу время, делая подобные записи и раздумывая над спором с Ником.

Там на дороге Ник сказал, что мирные жители в этих местах — миф. Как я выяснил, он имел в виду, что мирных жителей здесь просто нет, что находиться в джунглях — значит уже принимать участие в войне. Балавайское правительство распространяет слухи о невинных исследователях джунглей, которых режут жестокие коруннайские партизаны. Это, по словам молодого коруна, лишь пропаганда.

Сейчас же, в руинах балавайского лагеря, эта мысль кажется мне на удивление правильной, хотя ранее я инстинктивно отбросил ее. Она показалась мне банальным оправданием. Извинением. Успокоением для совести, растревоженной различными зверствами. В то время, когда мы шли по дороге, проложенной паровым вездеходом, мы с Ником успели немало поговорить об этом.

Парень утверждал, что все по-настоящему мирные жители остаются в городах: официанты и дворники, владельцы магазинов и водители такси. Он сказал, что исследователи джунглей ходят с таким мощным оружием не просто так и что причиной тому скорее акк-псы, чем лозовые кошки. Балаваи идут в джунгли, лишь когда готовы, хотят и могут убивать коруннаев. Ни та ни другая сторона не сидит и не ждет нападения противника. Если в джунглях ты не наносишь удар первым, то становишься жертвой.

Тогда я задал вопрос о мертвых детях.

Это был единственный раз, когда Ник разозлился. Он развернулся ко мне так, словно собирался ударить. «Каких детях? — спросил он. — В каком возрасте ребенок уже может спустить курок? Из детей получаются отличные солдаты. Им практически неведом страх».

Неправильно воевать с помощью детей… или против них… Так я ему и сказал. Несмотря ни на что. Они недостаточно взрослые, чтобы понимать последствия своих поступков. Ник в крайне грубых выражениях объяснял, что мне следует сказать все это балаваям.

— А как же наши дети? — Росту с едва сдерживаемой яростью тряхнул головой. — Иджи могут оставить своих детей дома, в городе. А где нам оставить наших? Ты видел Пилек-Боу. Ты знаешь, что случается с коруннайскими детьми на этих улицах… Я знаю! Я был одним из них. Лучше пусть разорвут на куски здесь, чем выживать там, как пришлось мне. Кстати, как ты собираешься объяснить этим стрелкам со штурмовых кораблей, что коруннаи, которым они радостно отстреливают руки и ноги, всего лишь дети?

— По-твоему, это оправдывает то, что происходит с детьми балаваев? Теми, что не остаются в городах? — уточнил я. — Коруннаи ведь не стреляют с кораблей куда ни попадя. Какие у вас оправдания?

— Они нам не нужны, — огрызнулся он. — Мы не убиваем детей. Мы хорошие парни.

— Хорошие парни, — повторил я его слова. Я не смог скрыть горечь в своем голосе: голографические изображения, которые мы с Йодой увидели в кабинете Палпатина, все время всплывают в моей памяти. — Я видел, что остается после того, как вы, хорошие парни, захватываете селение исследователей джунглей, — сказал я ему. — Именно поэтому я здесь.

— Ну конечно. Ха. Давай я тебе кое-что поведаю, а? — Переменчивость настроения Ника, подобная летней грозе, унесла ярость в мгновение ока. Он посмотрел на меня с ироничной жалостью. — Я все ждал, когда же ты наконец заговоришь об этом.

— О чем?

— О ваших джедаях, ваших тайнах и прочем клыкачовом дерьме. Думаете, только вы умеете держать карты закрытыми? — Он закатил глаза и помахал пальцами перед своим лицом. — О-о-о, смотрите, я джедай! Я знаю вещи «слишком опасные» для «простых смертных»! Осторожно! Если ты не отступишь, я скажу тебе то, что «живым существам знать не дано»!

На мгновение мне показалось, что Ника Росту можно воспринимать как настоящее испытание для моих моральных принципов. Джедай может пасть во тьму, начав с реализации простого желания выбить из подобного персонажа всю скопившуюся в нем мерзость.

Я взял себя в руки и даже смог поддерживать цивилизованный тон речи, когда Ник рассказывал все, что знал о той кровавой резне в джунглях и об информационной пластине.

Это было тяжело.

Он признался, что не просто был в том месте, что мы с Йодой рассматривали в кабинете Палпатина, но был в компании Депы и Кара Вэстора, когда они продумывали план. Он помогал им в работе над «декорациями», а потом именно Ник передал наводку Разведуправлению Республики.

Даже сейчас, несколько часов спустя, мне трудно описать словами, как я себя тогда почувствовал. Сбитым с толку, несомненно: почти оглушенным. Не способным поверить.

Преданным.

Я нес в себе те картины, словно рану. Они терзали мой разум так обжигающе болезненно, что мне приходилось отгораживаться от них покровом неверия. Из-за подобной боли приходится особенно тщательно следить за раной — когда любое прикосновение к ней ведет к агонии, приходится укрывать ее, изолировать, словно объект поклонения. Словно святыню.

Но Ник выставил все так, будто это была просто шутка.

Хм. Я наконец нашел слово, которое описывает то, что я тогда испытал. То, что я испытываю сейчас.

Гнев.

В том числе и поэтому мне сейчас сложно медитировать. Сложно и опасно.

Хорошо, что Ник и Гэлфра ушли несколько часов назад. Возможно, к тому времени, как он вернется — если вернется, — я найду для сказанных им вещей место в своем разуме, дабы они более не ожесточали мое сердце.

Вся бойня была постановкой.

Не подделкой. Тела были настоящими. Смерти были реальными. Но она была постановкой. Это действительно была лишь шутка. Надо мной.

Депа хотела, чтобы я приехал сюда.

Вот для чего все это было сделано. С самого начала.

Та инфопластина не была уликой и не была признанием. Она была приманкой. Депа хотела выманить меня с Корусанта, привести на Харуун-Кэл и бросить в эти кошмарные джунгли.

Многие из убитых действительно были исследователями джунглей, сказал мне Ник. Когда иджи не разрабатывают джунгли, они служат нерегулярными частями балавайского ополчения. Они значительно опаснее штурмовых кораблей, спутников обнаружения, всех ТОКО, дроидов-истребителей и армий сепаратистов, вместе взятых. Они знают джунгли. Они живут в них. Они используют их.

Они беспощаднее, чем ОФВ.

Остальные убитые в этой маленькой постановке были пленниками-коруннаями, которых схватили иджи. Схватили, пытали и унижали так, что я не смогу это описать. Когда ОФВ напал, первое, что сделали балаваи, — убили всех пленных, что еще были живы. Ник сказал, что оттуда не ушел никто. Ни один из пленных. И ни один из иджей.

Дети…

Дети были коруннаями.

Кто же такой этот Кар Вэстор? Ник сказал, что именно он засунул пластину в рот мертвой женщины и зафиксировал его шипами медной лозы. Парень добавил, что именно Вэстор убедил ОФВ оставить тела в джунглях. Сцена должна была показаться чрезвычайно жестокой, чтобы я лично занялся расследованием. Вэстор убедил оставить мертвых детей, их собственных детей, якунам, личинкам-буравчикам и черным вонючим мухам-падальщикам, которые напивались кровью настолько, что не могли взлететь с гниющей плоти…

Хватит. Я должен остановиться. Перестать говорить об этом. Перестать думать об этом.

Я не могу… это не…

На этой планете ничему нельзя доверять. То, что ты видишь, не имеет никакого отношения к тому, что получаешь. Мне кажется, я никогда не смогу понять это.

Но я все же учусь. И благодаря этому изменяюсь. Чем больше я меняюсь, тем больше я понимаю. И это пугает меня. Я не хочу представлять себе, что произойдет, когда я действительно научусь понимать это место.

Кем я стану, когда это случится?

Боюсь, что тот, кем я был, презирал бы того, кем я становлюсь. У меня есть жуткое предчувствие, что именно это изменение и планировала Депа, когда затаскивала меня сюда. Она сказала, что нет ничего опаснее джедая в здравом уме.

Думаю, она опасна.

И боюсь, она хочет, чтобы я тоже стал опасным.

Мне следует… я должен поменять… подумать о чем-то еще… Потому что я спросил Ника о ней.

Я не смог удержаться. Надежда росла вместе с гневом: если голограмма была постановкой, то, может быть, ее слова были просто… нагнетанием обстановки. Местный колорит. Что-то подобное.

Вопреки моему твердому намерению оставаться беспристрастным до тех пор, пока не увижу ее, не поговорю с ней, не почувствую ее в Силе, наперекор моему желанию ничего не спрашивать и никого не слушать, несмотря на все годы самодисциплины и самоконтроля…

У сердца есть мощь, которой не может противостоять никакая тренировка.

Так что я спросил его. Я рассказал ему о словах Депы на записи: как она назвала себя «тьмой джунглей» и как она сказала, что теперь она в здравом уме.

Рассказал о своих опасениях, что она пала во тьму и безвозвратно обезумела.

А Ник…

А Ник…

— Обезумела? — смеясь, ответил он. — Это ты слетел с катушек. Будь она сумасшедшей, разве кто-нибудь последовал бы за ней?

Но когда я уточнил, хочет ли он сказать, что с ней все в порядке, Росту ответил:

— Зависит от того, что ты подразумеваешь под «порядком».

— Я должен знать, видел ли кто-то, что она поддается гневу или страху. Я должен знать, использовала ли она Силу для собственных нужд: в корыстных целях или из мести. Я должен знать, крепко ли ее держат объятия темной стороны.

— Об этом можешь не волноваться, — заверил меня Ник. — Я никогда не встречал никого добрее или заботливее мастера Биллабы. Она не зло. И не думаю, что могла бы им стать.

— Речь не о добре и зле, — сказал я. — Речь о самой природе Силы. Джедаи не моралисты. Это распространенное заблуждение. Мы невероятно прагматичны. Джедаи альтруистичны скорее не потому, что это хорошо, а потому, что это безопасно: использовать Силу в своих личных целях чревато последствиями. В эту ловушку могут попасть даже самые хорошие, добрые и заботливые джедаи, она ведет к тому, что мы называем темной стороной. Мощь, творящая добро, в один прекрасный момент превращается просто в мощь. Неприкрытую силу. Замкнутую на себе. Это форма сумасшествия, к которой джедаи особенно восприимчивы.

Ник лишь пожал плечами:

— Разве кто-то знает истинные причины чьих-либо действий?

Это был не слишком обнадеживающий ответ, но то, что молодой корун сказал следом, сделало его лишь хуже.

Он сказал, что теперь Депа всегда разговаривает именно так, как на записи. Сказал, что ее мучают кошмары, что крики из ее палатки слышны на весь лагерь. Сказал, что никто не видел, чтобы она ела, что она чахнет, словно что-то гложет ее изнутри… Сказал, что она страдает от головных болей, с которыми не может справиться ни одно лекарство, и что иногда она не может выйти из своей палатки по нескольку дней. Что, когда выходит днем наружу, она завязывает себе глаза, потому что не может вынести свет солнца…

Я жалею о том, что спросил. Я жалею о том, что Ник мне рассказал. Я жалею о том, что он не соврал.

Это очень не по-джедайски — бояться правды.

Я продолжу рассказ. Облекая пережитое в слова, я лучше вижу перспективу. Которая мне необходима. И еще это способ пережить ночь, что мне тоже необходимо. Даже обученный мастер-джедай, привыкший к медитации и размышлениям, может проводить излишне много времени наедине со своими мыслями.

Особенно здесь.

Поселение было построено на выступе на склоне горного хребта. В этих местах гряда не такая рубленая, она, скорее, представляет собой волнообразную стену вулканических холмов. Жилища стоят на небольшом зеленом участке, окруженном выжженной лавой землей. Лава стекает из крупного жерла метрах в шестистах выше того места, где я сейчас сижу. Если вы прислушаетесь, то, наверное, услышите рокот. Хотя этот микрофон может быть недостаточно чувствительный. Вот, слышите? Вулкан копит силы для нового извержения.

Извержения здесь — достаточно частые события, поэтому джунгли не успевают восстановить свои права там, где стекает лава. Обугленные деревья, со сгоревшей с одной стороны листвой, стоят на границе бывших потоков. Видимо, в этих краях извержения достаточно слабые. Иначе зачем строить здесь лагерь?

Ну…

Может быть, из-за открывающегося вида, конечно…

Сам бункер немного возвышается над поселением. Отсюда, от остатков входа, я вижу хаос упавших и разрушенных сборных хижин и разломанную стену ограждения. Бледное сияние светящихся лоз озаряет серую дорогу паровых вездеходов, бегущую по склону горы. И уходящую в джунгли…

Я вижу отсюда на километры: островки джунглей, серебряные, черные, переплетенные светящимися лозами, — они наполнены мерцающими алыми, малиновыми, а иногда и просто красными точками: жерлами действующих вулканов, бурлящих на этой переменчивой территории. От этого вида захватывает дух.

А может быть, это из-за запаха.

Еще одна из иронических усмешек, что наполнили в последнее время мою жизнь: все мое беспокойство о мирных жителях, сражениях, бойнях, необходимости драться, возможных убийствах мужчин и женщин, которые в действительности окажутся лишь случайными жертвами войны, весь мой спор с Ником и все, что он мне сказал…

Все было напрасно. Волноваться было незачем. Когда мы наконец пришли сюда, здесь не осталось никого, с кем надо было бы сражаться.

Здесь уже побывал ОФВ.

Выживших не осталось.

Я не буду описывать состояние трупов. Просто увидеть то, что с ними случилось, уже достаточно: я не испытываю ни малейшей потребности делиться этим даже с архивами джедаев.

Я готов согласиться с Ником в следующем: балаваи в этом поселении точно не были невинными мирными жителями. Коруннаи оставили на телах то, что иджи, похоже, считали самым ценным украшением: ожерелья из человеческих ушей.

Ушей коруннаев.

Из того, что хищники и разложение почти не повредили трупы, Ник сделал вывод, что группа ОФВ, которая устроила все это, прошла здесь не более двух или трех дней назад. А некоторые, э, знаки, то, что было сделано с телами, и отзвуки в Силе, что никак не исчезают, как мощная стоячая волна, заставляют предполагать, что все это дело рук Кара Вэстора.

Партизаны ОФВ тщательно все здесь обыскали: не осталось ни единого кусочка еды и ничего из оборудования, за исключением абсолютно бесполезных вещей. Ниже по склону валяются обломки двух паровых вездеходов. Естественно, коммуникационное оборудование тоже исчезло, поэтому я и сижу здесь в одиночестве, наблюдая за Бешем и Мел.

Когда мы обнаружили, что коммуникационное оборудование пропало, Ник совсем пал духом. Похоже, он нередко переключается с полного отчаяния к этой его маниакальной жизнерадостности, и не так-то просто угадать, что в очередной раз изменит его настроение. Он опустился на окровавленную землю и оставил нас ради мертвых. Он снова принялся повторять свое заклинание. «Не повезло, — бормотал он, тихо выдыхая слова. — Просто не повезло».

Отчаяние — предвестник темной стороны. Я коснулся его плеча:

— Везения не существует. Везение — слово, которое мы используем, чтобы описать нашу слепоту по отношению к тончайшим потокам Силы.

Его ответ был полон горечи:

— Да? И какой же тончайший поток убил Леша? Неужели твоя Сила уготовила то же самое и для тебя? А для Беша и Мел?

— Джедаи говорят, — ответил я, — что есть вопросы, на которые мы никогда не сможем получить ответы, мы сможем лишь быть ответами.

Парень агрессивно поинтересовался, что же это должно означать. Я сказал ему:

— Я не ученый и не философ. Я джедай. Я не должен объяснять реальность. Я лишь должен взаимодействовать с ней.

— Этим я и занимаюсь.

— Этого ты избегаешь.

— У тебя что, есть джедайский прием, с помощью которого ты доставишь нас к Депе и Кару за день? Или за три? Они уходят от нас. Мы не сможем их догнать. Вот это реальность. Единственная.

— Неужели? — Я задумчиво посмотрел на широкую спину Гэлфры. — Она неплохо передвигается по джунглям. Я знаю, что акки не ездовые животные, но одного наездника она, вероятно, сможет донести с приличной скоростью.

— Да, конечно. Если бы только мне не надо было думать о вас всех. — Росту внезапно замолчал. Его глаза сузились. — Нет. Ни за что, Винду! Забудь!

— Я присмотрю за ними, пока ты не вернешься.

— Я сказал: забудь! Я не оставлю вас здесь.

— Это не тебе решать. — Я подошел к нему вплотную. Парню пришлось выгнуть шею для того, чтобы по-прежнему смотреть мне в глаза. — Я не спорю с тобой, Ник. И не спрашиваю тебя. Это не дискуссия. Это инструктаж.

Ник — упрямый парень, но он не глуп, поэтому достаточно быстро сообразил: до встречи со мной он и понятия не имел, что такое настоящее упрямство.

Мы умудрились соорудить некое подобие седла для Гэлфры, а затем Ник, Мел и я сквозь Силу убедили акк-пса принять Ника к себе на спину так же, как недавно меня, и аккуратно пронести его сквозь джунгли по следам ушедших коруннаев. Мы втроем смотрели на то, как пара растворилась в кишащей жизнью ночи, затем Беш и Мел устроились максимально удобно на полу бункера, и я впрыснул им танатизин.

Мы все ждали и надеялись, что Ник прорвется сквозь джунгли, найдет и приведет назад этого Кара Вэстора, этого опасного лор-пилека, и что этот кошмар живущих и расчленитель мертвых, создание без совести и человеческих чувств использует свою мощь для того, чтобы спасти две жизни.

Интересно, что Кар Вэстор подумает, когда прибудет и обнаружит, что я сделал со сценой его победы.

После отъезда Росту я потратил несколько часов, устраивая мертвым достойные похороны, прежде чем начать эту запись. Ник бы, несомненно, засмеялся и отпустил какое-нибудь колкое замечание о том, что я слишком наивен и совершенно не готов к этой грани войны. Возможно, он спросил бы меня: «Неужели захоронение этих трупов делает их хоть сколько-нибудь менее мертвыми?» На все эти, по счастью, лишь воображаемые подколки я бы лишь пожал плечами.

Я сделал это не для них. Я сделал это для себя. Я сделал это потому, что это был мой единственный способ выразить свое почтение к отнятым жизням. Не важно, враги они или нет.

Я сделал это потому, что не хотел и не хочу быть тем, кто способен оставить кого-то в таком виде…

Кого бы то ни было.

Сейчас я сижу здесь и осознаю, что Депа всего лишь в нескольких километрах отсюда, что она, возможно, стояла на этом самом месте. Не больше сорока восьми часов тому назад. Но как бы сильно я ни погружался в Силу, как бы ни тянулся к камням подо мной и к джунглям вокруг, я не чувствую ее присутствия. Я не чувствую ее присутствия на всей этой планете.

Я чувствую лишь джунгли и тьму.

Я много думаю о Леше. Перед глазами все время стоит картина, как он бьется на земле, скребет землю в конвульсиях, скрипит зубами, закатывает глаза… Все его тело скручивает безудержная жизнь, но жизнь не его собственная, чужая: нечто, поедающее его изнутри. Когда я пытался дотянуться до него сквозь Силу, я чувствовал лишь джунгли. И тьму.

И вновь я думаю о Депе.

Возможно, мне стоит больше слушать и меньше думать.

Кажется, извержение уже не за горами. Рокот сейчас по силе напоминает шум оживленной улицы Пилек-Боу, а каменный пол уже сотрясают легкие толчки. М-м-м. И дождь пошел, как и должно: его вызывают частицы, вырывающиеся вместе с дымом.

Кстати, о дыме…

ОФВ, судя по всему, прихватил и дыхательные маски. Вот они, пожалуй, сейчас бы были кстати. Я должен защитить легкие. На этом выступе лава меня не достанет, но газы, что будут стекать по склону во время извержения, могут оказаться не только удушающими, но и едкими. Беш и Мел в большей безопасности, чем я. Возможно, мне следует рискнуть впасть в транс. Все равно во время извержения хищникам до нас не добраться. Им тоже нужно дышать.

И они…

Это…

Погодите, это было похоже на…

Ложная тревога. Некоторые хищники из джунглей Харуун-Кэла имитируют брачный зов или крики отчаяния тех, на кого охотятся, чтобы заманить жертв в ловушку. Интересно, что это был за хищник. Видимо, кто-то, охотящийся на людей. Этот крик почти зацепил меня. Звучало очень похоже на детский вопль ужаса.

Я имею в виду, в точности как вопль ужаса.

Вот опять…

О.

О нет.

Это общегалактический. Это действительно крики.

Где-то там дети.

Ориентируясь на звук, Мейс почти вслепую несся в сторону криков вниз по склону сквозь дождь, дым и пар.

Дым из жерла наверху уже окутал светящиеся лозы, и единственным светом было зловещее алое сияние, пробивающееся сквозь разломы в черной корке на поверхности лавовых потоков. Дождь становился паром, даже не долетая до них. Клубящееся, освещенное красным облако превращало ночь в кровь.

Мейс окунулся в Силу, позволяя ей вести себя от камня к ветви, к следующему камню, высоко подкидывать над провалами в земле и проносить в считаных миллиметрах мимо невидимых в темноте стволов деревьев и низких веток. Голоса периодически исчезали. Во время этих пауз, сквозь дождь, рев извержения и глухие удары собственного сердца, Мейс улавливал скрежет стали по камню и механический грохот мотора, работающего на пределе своих возможностей.

Паровой вездеход.

Замер, свесившись над обрывом под опасным углом, и лишь небольшой каменистый участок удерживал его от падения в бездонную тьму. Одна гусеница прокручивалась в воздухе, другая была погребена под застывающей лавой. Лава ведет себя не как жидкость, а скорее как мягкий пластик. Скатываясь по склону, она остывает, и ее частичное превращение в камень создает непредсказуемые изменения в общем движении: возникают плотины, стены и каналы, которые могут сдвинуть поток на километры в любую сторону, а то и вовсе заставить его «отступить» и повернуть на некоторое время вспять. Похоже, огромная машина взбиралась по колее к лагерю, когда один из застывающих лавовых потоков изменил направление, перегородив сам себя, и смыл паровой вездеход с дороги в сторону обрыва. Но, по счастью, машина зацепилась одним шасси за камень. Бурлящая лава пробивалась сквозь внешнюю черную корку, и шасси машины постепенно становились алыми.

Паровые вездеходы были низкотехнологичными, чтобы уменьшить восприимчивость к пожирающему металл грибку, но это вовсе не значило, что они были примитивными. В километре от жерла лаве уже не хватало температуры, чтобы нанести вред прочным сплавам, из которых были сделаны обшивка и каркас вездехода. Но она постепенно заполняла пространство под днищем, так что оставался лишь один вопрос: сбросит ли поток машину с обрыва до того, как броня раскалится настолько, чтобы поджарить находящихся внутри.

Впрочем, внутри сидели уже не все.

Джедай остановился всего в метре от того места, где лава пересекла колею. Она успела добраться сквозь землю до твердой породы, так что край, на котором стоял Мейс, превратился в неустойчивый утес в восьми метрах над вязкой рекой расплавленного камня. Паровой вездеход находился буквально в десятке метров правее. Его огромные передние фонари пробивали пелену пара и дождя ярким светом. Винду с трудом различил двух маленьких существ, прижимающихся друг к другу в самой высокой точке, на задней части сильно скошенной крыши кабины. Еще одна фигурка вылезла из желтого прямоугольника открытого люка и присоединилась к ним.

Три испуганных ребенка жались друг к другу на крыше кабины. Сквозь Силу Мейс почувствовал еще двоих внутри вездехода: один получил травму и испытывал боль, которая постепенно переходила в шок, другой — без сознания. Винду ощутил отчаянную упертость раненого, его желание вытащить товарища наружу до того, как машина опрокинется. Раненый не знал, что это им не поможет. У них все равно оставался простой, но жестокий выбор: с обрыва или в лаву.

Смерть, так или иначе.

Если, как считают некоторые философы, предназначение джедаев было более глубоким, чем простая социальная задача сохранения мира в Республике… Если действительно имелась некая космическая причина существования рыцарей, причина, по которой они владели силами, недоступными другим смертным… она должна была заключаться в возможности что-то сделать в подобных ситуациях.

Мейс открылся Силе. Он будто услышал слова Йоды: «Значения размеры не имеют», которые, как он всегда втайне считал, больше относились к самому Йоде, чем к кому-либо из его учеников. Старый мастер, скорее всего, просто потянулся бы, поднял паровой вездеход над обрывом и аккуратно донес его до поселения, бормоча какое-нибудь туманное изречение, типа: «Даже вулкан не сравнится с Силы мощью…» Мейс был далеко не так уверен в собственном могуществе.

Но у него были другие таланты.

По земле снова пробежала дрожь от очередного извержения, и грязный утес под ногами пришел в движение. Мейс почувствовал, как скала проседает: подрезанная рекой лавы и сотрясаемая ее волнами, она пошла трещинами. В любой момент глыба могла осесть и увлечь за собой Мейса, если он не сделает хоть что-нибудь.

И он сделал: начал погружаться в Силу, пока не почувствовал структуру ломающегося камня на десять метров в глубину и на пять метров вперед. Джедай подумал: «Зачем ждать?» — и нанес удар.

Утес дрогнул, пошатнулся и обвалился.

С грохотом, заглушившим рев извержения и рычание надрывающегося двигателя, сотни тонн грязи и камня обрушились в пылающую реку. Органика моментально сгорала в пламени, которое тут же погребала под собой движущаяся волна земли, постепенно сформировавшая огромный клинообразный выступ. Выше по течению лава пузырилась и пыталась взобраться по краю клина, а ниже часть утеса продолжала засыпать более холодную лаву, которая застывала от контакта с землей и направляла горячий, все еще жидкий поток вокруг парового вездехода прямо к краю обрыва, где он огненным дождем обрушивался на черные джунгли внизу.

Оползень и сам превратился в своеобразный поток, заполняющий реку по мере того, как он приближался к вездеходу и кричащим, прильнувшим друг к другу детям. И на самом гребне этой волны из грязи и камня, яростно перебирая ногами, чтобы не угодить под несущиеся валуны, возвышался Мейс Винду.

Джедай оставался там до тех пор, пока волна не замедлилась, не выровнялась и не остановилась, образовав мост между безопасной землей и краем кабины парового вездехода. Спускаясь на крышу машины, Винду практически полностью сконцентрировался на Силе, мысленно охватывая весь оползень и стараясь стабилизировать его.

На вездеходе сидели два маленьких мальчика, лет по шесть, и девочка — вероятно, около восьми. Всхлипывая, они жались друг к другу, а их наполненные слезами глаза переполнял ужас.

Мейс присел перед ними на корточки и дотронулся до руки девочки:

— Меня зовут Мейс Винду. Мне нужна твоя помощь.

Девочка удивленно всхлипнула:

— Вам… Вам? Моя помощь?

Джедай с серьезным видом кивнул:

— Мне нужно, чтобы ты помогла увести этих мальчиков в безопасное место. Сможешь это сделать? Сможешь провести их тем путем, которым пришел я? Забирайся наверх. Здесь невысоко.

— Я… я… я не… я боюсь.

Винду наклонился к ней и прошептал на ухо лишь чуть громче шелеста дождя:

— Я тоже. Но тебе следует действовать смело. Притворись. Чтобы не напугать малышей. Хорошо?

Смаргивая слезы, девочка вытерла нос тыльной стороной ладони.

— Я… я… Вы тоже напуганы?

— Тсс. Это секрет. Только между нами. Ну, давай, поднимайся.

— Хорошо… — все еще сомневаясь, ответила она, но вытерла слезы и сделала глубокий вдох. Когда она обернулась к двум детям, в ее голосе уже звучали те командные нотки, что, похоже, свойственны исключительно восьмилетним девочкам. — Урно, Никл, пошевеливайтесь! Хватит плакать, малышня! Я спасу нас.

Пока девочка подгоняла мальчишек к оползню, Мейс добрался до люка. Он был боковым, но из-за угла, под которым лежал вездеход, сейчас смотрел прямо в небо. Пол вездехода сильно накренился, а дождь, льющийся сквозь люк, делал его таким скользким, что карабкаться по нему было совершенно невозможно.

Внизу, в самом дальнем конце прямоугольной кабины, совсем юный подросток пытался одной рукой сдвинуть девочку примерно того же возраста. Вокруг другой его руки была наложена уже пропитавшаяся кровью спрей-повязка, и он пытался толкать потерявшую сознание девочку перед собой, используя крепкие дюрастальные ножки сидений в качестве лестницы. Но его поврежденная рука не могла принять на себя такой вес. Слезы текли по его лицу, и он умолял свою подругу очнуться, хоть немного помочь ему, чтобы он мог вытащить ее отсюда. Он говорил, что не оставит ее, но она должна очнуться…

Ее голова безвольно моталась из стороны в сторону. Мейс понял, что она еще не скоро очнется: чуть ниже челки джедай заметил рваную рану, а красивые золотистые волосы были черными и слипшимися от крови.

Мейс перегнулся через край люка и протянул руку:

— Хорошо, парень. Просто схватись за мою руку. Как только мы вытащим тебя отсюда, я смогу…

Когда мальчишка посмотрел наверх, страдальческое выражение его лица сменилось диким гневом, а мольба — яростным визгом. Мейс не заметил укороченной бластерной винтовки, висящей на здоровой руке парня. Первым намеком на ее существование стала серия лучей раскаленной плазмы, промелькнувшая рядом с лицом джедая. Винду вынырнул из люка и растянулся на крыше, а из отверстия полился нескончаемый поток бластерного огня.

Машина пошатнулась, люк оказался еще выше: резкого движения джедая хватило для того, чтобы нарушить хрупкое равновесие, и вездеход начал наклоняться дальше за край обрыва.

Мейс стиснул зубы. С помощью Силы он остановил вездеход и вернул его в прежнее положение, но тут внимание привлекли звуки со стороны. Ловя машину, он потерял контроль над оползнем, и нестабильная груда грязи и камней начала осыпаться под ногами двух маленьких мальчиков и девочки: они заскользили вниз, в сторону лавы.

Мейс успокоил колотящееся сердце и вытянул руку: ему пришлось на секунду закрыть глаза, чтобы восстановить контроль над насыпью и стабилизировать ее, но она все равно стала значительно менее надежной. Он мог удержать ее еще минуту, может, две, чтобы девочка и мальчики добрались до относительной безопасности камней наверху, но не более. И он почувствовал, как вездеход под ним вновь начинает раскачиваться, все больше наклоняясь к точке, за которой уже не будет возврата.

Из кабины доносились проклятия парня и крики на тему «всех вас, проклятых корно, перебью». Винду закрыл глаза.

Эта отвратительная война…

Мальчик и девочка в кабине собирались стать жертвами Летней войны… потому что мальчик, посмотрев наверх, увидел не мастера-джедая, пришедшего на помощь.

Он увидел лишь коруна.

Попытка разоружить мальчика или убедить его Силой сломила бы концентрацию Мейса, направленную на оползень, что стоило бы жизни трем детям, карабкающимся наверх. Урезонить парня, казалось, невозможно: он наверняка был наслышан, что ждет его в руках коруннаев. В любом случае это отняло бы слишком много времени, которого не было. Вариант бросить парочку даже не рассматривался.

Как только ему удастся отправить подростка по оползню следом за остальными, он сможет достать его подругу. Но как выманить мальчишку?

Винду обдумал ситуацию: он представил ее себе боем за жизнь этих пятерых детей. Всех. Основной принцип боя звучит так: «Используй то, что есть». То, как ты сражаешься, зависит от того, с кем ты сражаешься. Его первым противником был вулкан. Он использовал силу оружия вулкана, лавы, чтобы сдержать его же собственную мощь.

Нынешним противником был скорее не сам мальчик, а его опыт, связанный с Летней войной.

«Используй то, что есть».

— Парень? — грубоватым голосом позвал Мейс. Он говорил с акцентом, которого мальчик ждал от коруна, мощным акцентом горцев, как у Мел. — Мальчик. Пять секунд, чтобы выкинул бластер через люк ты и вышел следом сам.

— Ни за что! — крикнули изнутри. — Ни за что!

— Не выйдешь ты, увидишь… последнее, что увидишь… будет граната. Слышишь меня ты?

— Валяй! Я знаю, что будет, если вы возьмете нас живьем!

— Мальчик, уже взял остальных я, да? Девочку. Урно и Никла. Всех их оставишь одних ты? Со мной?

Повисла тишина. И джедай добавил:

— Конечно, валяй, умри. Любой трус так может. Кишка тонка пожить еще у тебя?

Он был вполне уверен, что у тринадцатилетнего юнца, который взял еще четырех детей и ночью поехал по Коруннайскому высокогорью, у мальчика, который предпочел бы умереть, но не оставить потерявшую сознание девочку, кишка была совсем не тонка.

Секундой позже он в этом убедился.

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

Сквозь дверной проем я вижу россыпь ярко-белых фонарей, фары трех, нет, погодите, четырех паровых вездеходов, карабкающихся по холму в сторону разбитой дороги.

Направляющихся к нам.

Через час наступит рассвет. Надеюсь, мы все доживем до него.

Извержение закончилось, а дождь уже не льет как из ведра. Мы устроили в бункере легкую перестановку. Трое детей помладше, свернувшись на обнаруженных шерстяных одеялах в глубине убежища, спят. Беш и Мел теперь лежат возле «Молнии», там, где я способен присматривать за ними: не могу гарантировать, что кто-нибудь из этих детей не попытается причинить им вред. Террел, тринадцатилетний мальчик, их лидер, судя по всему, по-прежнему агрессивен: он до сих пор до конца не верит, что я не собираюсь запытать их всех до смерти. Но даже на Харуун-Кэле мальчишки есть мальчишки: каждый раз, когда он перестает беспокоиться о смерти от пыток, он начинает упрашивать меня дать ему пострелять из «Молнии».

Интересно, что бы Ник сказал об этих мирных жителях. Они тоже миф? Теперь моя уборка поселения уже не кажется бессмысленной: дети и так многое сегодня пережили, чтобы еще и лицезреть то, что произошло с местными жителями. Лицезреть то, что сделали с теми, кого они, может быть, знали.

Возможно, даже с их родителями.

Сейчас не время задаваться подобными вопросами. Сейчас я могу лишь смотреть сквозь рваные обломки дюрастали, что раньше были дверью бункера, в сторону движущихся сюда машин.

У меня и без подсказок Силы очень плохое предчувствие.

В дежарике существует классический маневр, называемый «вилкой», при котором игрок ставит голографического монстра так, что он атакует сразу две фигуры оппонента или даже больше. Так что, какого бы монстра соперник ни убрал, другой обязательно будет съеден. Когда ты попадаешь в «вилку», тебе остается лишь выбирать, кого именно потерять. Теперь этим словом стали описывать ситуации, в которых выбор в любом случае ведет в катастрофе.

У нас сейчас настоящая «вилка».

Я знаю, кто едет в этих паровых вездеходах: исследователи джунглей из того же лагеря, из которого дети сбежали от партизан ОФВ. Возможно, от тех же партизан, что разрушили это селение. Террел рассказал мне все, пока я разбирался с его сломанной рукой и раной девочки.

Их аванпост был следующим на этой дороге, всего в каких-то семидесяти километрах к северо-востоку отсюда. Они подверглись нападению ОФВ на закате. Отец Террела дал ему задание собрать остальных детей и отвезти их в безопасное место.

Им неоткуда было знать, что здесь тоже уже побывал ОФВ.

Руку Террелу сломала то ли пуля, то ли осколок гранаты, — он и сам точно не знал. Парень гордо рассказал мне, как он справлялся с двурычаговым управлением вездехода одной рукой, и как врезался в траводавов, пробиваясь сквозь коруннайскую линию заграждения, и как он, почти наверняка, задавил «минимум пять-шесть уродских корно».

Он говорил эти вещи так дерзко, словно пытаясь спровоцировать меня ударить его.

Будто бы я мог такое сделать.

У старшей девочки, Килы, самое тяжелое ранение. Когда машина катилась к обрыву, ее выкинуло из сиденья. У нее поврежден череп и серьезное сотрясение. Прежде чем вездеход упал с обрыва, я успел прихватить из него несколько медпакетов. Сейчас опасность для Килы почти миновала, если она не будет двигаться и отдохнет несколько дней. В медпакете был стабилизатор костей, так что рука Террела, скорее всего, прекрасно заживет. Дети помладше — Урно, Никл и храбрая малышка Пелл — отделались лишь синяками да ссадинами на руках и коленях от карабканья по оползню.

Пока.

Я даже не пытался объяснять, что не имею отношения к партизанам, и предпочел умолчать о том, кто я на самом деле. Дети, похоже, решили, что я охотник за головами, так как я действовал «не как корно», то есть не пытал и не убивал их. Они ждали этого из-за баек, что рассказывали им родители. И по-прежнему ждут этого, несмотря на то что они до сих пор живы лишь благодаря мне. Основываясь на своих глубочайших знаниях об охотниках за головами, почерпнутых в несметном количестве дешевых голодрам, они решили, что Беш и Мел — мои пленники и что я доставлю их в Пилек-Боу за большую награду.

Я не стал развеивать их заблуждение. В это легче поверить, чем в правду.

Но безобидные детские выдумки внезапно стали сложными и болезненными. Даже самая небольшая иллюзия может резать сильнее правды. Один из мальчиков помладше на пустом месте решил, что я, видимо, «величайший охотник за головами». Думаю, сработала инстинктивная реакция шестилетнего существа. Через пару минут он уже горячо спорил с братом, который настаивал, что «все знают», что сейчас самый крутой охотник за головами — Дженго Фетт. После чего первый ребенок спросил меня, не являюсь ли я Дженго Феттом.

Вот интересно: скажи я им, что я джедай, кем бы тогда счел меня мальчик?

От ответа меня спасло полное пренебрежения замечание Террела: «Он не Дженго Фетт, тупица. Дженго Фетт мертв. Все это знают!»

— Дженго Фетт не мертв! Не мертв! — Слезы потекли из глаз малыша, и он вновь обратился ко мне: — Ведь Дженго Фетт не мертв, правда? Скажите им. Скажите им, что он не мертв.

Я не мог придумать ничего лучше, чем ответить: «Мне жаль». И мне действительно было жаль. И сейчас жаль. Но правда есть правда.

— Мне жаль, но он умер, — признал я. — Дженго Фетт мертв.

-  Видишь? — сказал Террел с ужасной высокомерностью тринадцатилетнего подростка. — Естественно, он мертв, тупица. Какой-то вонючий джедай подкрался к нему и ударил в спину лазерным мечом.

Эти слова почему-то задели меня еще сильнее.

— Это случилось иначе. Фетт… погиб в бою.

— Брехня, — изрек Террел. — Ни один вонючий джедай не способен сразить Фетта лицом к лицу! Он был лучшим!

С этим я поспорить не мог. Я мог оспорить лишь то, что Фетт был убит в спину.

— Да что ты знаешь об этом? Ты участвовал в той битве?

Я не смог и до сих пор не могу заставить себя сказать им, насколько я в ней участвовал.

И я не могу описать рану, что нанесли мне слова Террела: то, как он произнес «вонючий джедай», во всей красе продемонстрировало, во что превратила Депа имя нашего Ордена на этой планете. Не так давно ищущие приключений мальчики и девочки мечтали стать джедаями.

Теперь их герои — охотники за головами.

Вереница паровых вездеходов остановилась в полукилометре ниже по склону, там, где лавовый поток смыл дорогу. Это ненадолго их задержит: обвалившийся утес стал естественной дамбой. Думаю, спустя несколько часов после конца извержения лава, пробившая грязь и камни, затвердела и зафиксировала оползень. Из разумной предосторожности они проверяют его целостность перед тем, как попытаться преодолеть преграду.

Но я знаю, что им это удастся.

И что тогда мне делать?

Кажется, у меня не осталось выбора. Сдаваться в плен нельзя. Чтобы спасти Беша и Мел, не говоря уж о собственной жизни, придется удерживать детей в заложниках.

Как низко я пал. Я, мастер-джедай. Вот до чего меня довели несколько дней войны: угрожать жизням детей, ради которых я был готов погибнуть.

А если эти балаваи разгадают мой блеф?..

То в лучшем случае детям придется увидеть, как джедай убивает их родителей или друзей их родителей.

В лучшем случае… Эта фраза — уже сама по себе насмешка. На Харуун-Кэле, похоже, лучших случаев просто не бывает.

«Вилка».

И все же в дежарике никто не попадает в «вилку» случайно. Подобное происходит лишь в результате совершенной ошибки. Но в чем была моя ошибка?

Световые стержни внизу. Они вышли из машин и идут пешком. Никого не окликают. Попытавшись вызвать этот лагерь по коммуникатору, они не получили ответа и теперь будут приближаться максимально аккуратно. Не удивлюсь, если эти световые стержни привязаны к длинным палкам, для того чтобы выяснить, не привлекут ли они огонь снайперов.

Их много.

Теперь, отчаявшись, мне остается сделать то, что я всегда делаю, сталкиваясь с тупиковыми ситуациями: обратиться к урокам Йоды за советом и вдохновением. Я могу вызвать в своем разуме его мудрые зеленые глаза и легкий наклон его морщинистого лба. Я могу услышать его голос: «Ошибки ты не допустил если, но проигрываешь все же… по другим правилам начать играть тебе следует».

Конечно. Другие правила. Мне нужны другие правила. Новые. Новые цели. И они мне нужны через тридцать секунд.

Террел? Террел, подойди сюда. Все вы. Пелл, разбуди мальчишек. Мы будем играть.

[Едва различимый голос мальчика]: «Что за игра?»

Новая игра. Я ее только что придумал. Называется «Сегодня больше никто не умрет».

[Едва различимый голос другого мальчика]: «Я все проспал. А это будет интересная игра?»

Только если мы выиграем.

7. Игры в темноте

Может быть, эти балаваи и не были регулярными войсками, но действовали они дисциплинированно и со знанием дела. Их разведывательный отряд вошел в разрушенное поселение тремя группами по двое, передвигаясь аркой в сто двадцать градусов с прекрасной возможностью для перекрестного огня. Световые стержни по-прежнему маячили где-то на середине склона, а эти шестеро уже бесшумно продвигались по деревне в абсолютной темноте. Видимо, у них было какое-то снаряжение для ночного видения. Если бы Сила не предупредила Мейса об угрозе, исходящей от прицелов группы, он бы даже не заметил этот отряд.

Он стоял в непроницаемой тени и смотрел сквозь изогнутые полосы дюрастали на месте бункерной двери. Он чувствовал тьму глубже самой ночи, что сгущалась над поселением, словно туман, встающий над влажной землей. Тьма просачивалась в него сквозь поры и пульсировала в голове, словно черная мигрень.

И не было во всем мире света, способного изгнать подобную тьму. Мейсу оставалось лишь надеяться, что он сам сможет стать достаточно ярким светом, чтобы прорваться сквозь этот мрак.

«Я лезвие, — безмолвно сказал он себе. — Я должен им быть. Я единственный здесь, кто может им стать».

— Террел, — мягко сказал он, — они здесь. Давай, парень.

— Вы уверены? Я ничего не вижу, — произнес юноша за его спиной. Он вытер нос и сжал кулаки, словно пытаясь удержать свою смелость обеими руками. — Я вообще ничего не вижу.

— Они увидят тебя, — ответил Мейс. — Окликни их.

— Ладно. — Не выходя из темноты, Террел повторил: — Ладно, — но на этот раз не шепотом. — Ну ладно, эй, слышите? Не стреляйте! Не стреляйте! Это я!

Ничто не нарушило тишину ночи. Мейс почувствовал, как шесть стволов уставились в дверь бункера. Он прошептал:

— Скажи им, кто ты.

— Да, э-э-э, слышите? Это Террел, вот. Террел Нэкей. Мой отец с вами?

Из темноты слева раздался женский голос, срывающийся от надежды:

— Террел? О, Террел! Кила с тобой?..

Девушка с раной на голове удерживала Пелл и двух мальчиков подальше от дверного проема, но, услышав голос женщины, неуверенно начала подниматься с пола.

— Не выходи, — сказал Мейс. — И держи младших. Мы не хотим, чтобы кого-нибудь случайно подстрелили.

Она покачала головой, снова опустилась на колени и громко сказала:

— Мама, я здесь! Я в порядке!

— Кила! Кила, Кила, Пелл с тобой?

Из темноты по центру донесся мужской голос:

— Тихо!

— Рэнкин, это Террел и Кила! Ты что, не слышал? Кила, что с Пелл?..

— Не двигайся, ты, тупой нерф! И заткнись! — прорычал мужчина. Его голос подрагивал: мужчина был разозлен, измотан и его одолевало отчаяние. — Мы не знаем, кто еще там есть! Тут все разнесли к такой-то матери.

— Рэнкин…

— Они могут быть приманкой! Так что заткнись, пока я тебя не пристрелил.

Джедай покачал головой. Он тоже ждал бы чего-то подобного.

— Террел? — Мужчина позвал мальчика значительно более мягко, наигранно спокойно. — Террел, это Пек Рэнкин. Выйди наружу, чтобы мы тебя видели.

Парень посмотрел на Мейса. Винду спросил:

— Ты знаешь, кто это?

Мальчик кивнул:

— Он вроде как друг моего отца. Вроде как.

— Тогда иди, — мягко сказал Мейс. — Двигайся медленно. Держи руки на виду, перед собой.

Террел так и поступил. Он вышел из двери бункера и на ощупь побрел вниз по склону в сторону разломанных хижин.

— Может кто-нибудь свет включить? Я ничего не вижу.

— Сейчас, — ответил Рэнкин из темноты. — Продолжай идти, Террел. Все будет хорошо. Что случилось с вашим вездеходом? Почему вы не отвечали на вызовы? Где остальные дети?

— Произошла авария. Но все хорошо. С нами всеми все в порядке. Хорошо? — Террел споткнулся о камень. — Ой! Эй, свет можно, а? У меня и так одна рука уже сломана.

— Продолжай идти на мой голос. Ты один? Где остальные дети?

— В бункере. Но они не могут выйти, — сказал подросток. — И вы не можете войти.

— Это еще почему?

За мальчика ответил Мейс:

— Потому что я здесь.

Сквозь Силу джедай почувствовал, как сильно они напряглись. Через секунду из темноты донесся голос Рэнкина:

— И кто же ты такой?

— Вам незачем это знать.

— Неужели? Почему бы тебе не выйти, чтобы мы могли взглянуть на тебя?

— Потому что у вас может появиться непреодолимое желание выстрелить в меня, — пояснил Винду. — Любой пролетевший мимо меня заряд начнет рикошетить от стен бункера. В котором все еще находятся четыре невинных ребенка.

Другой мужской голос, наполненный страхом и злобой, разорвал темноту справа:

— Двое из этих детей мои сыновья… Если ты их хоть пальцем тронул…

— Я, — прервал его Мейс, — лишь обработал их раны и укрыл их. Что случится с ними дальше, зависит от вас.

— Он говорит правду! — выкрикнул Террел. — Он ничего нам не сделал, он нас спас. Он хороший. Правда. Он просто боится, что вы пристрелите его, потому что он корно!

Справа раздалась серия приглушенной, сдавленной ругани.

Террел быстро поправился:

— Но он не настоящий корно! Просто похож. Он говорит почти как нормальный человек и смахивает на… охотника за головами или типа того…

Его голос стих, оставив после себя пустую и угрожающую тишину. Мейс чувствовал изменяющиеся и кружащиеся в Силе потоки намерений. Видимо, балаваи шепотом обсуждали ситуацию по коммуникаторам.

Наконец вновь раздался голос Рэнкина:

— Ну и? Чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы вы взяли этих детей и уехали отсюда.

— Вот как? Что еще?

— Все. Просто берите детей и уезжайте.

— О. Какой щедрый… — произнес Рэнкин с сухой горечью. — Послушай, я зажгу свет. Никто не будет дергаться. Я не хочу оказаться разорванным на куски, ладно?

— Свет бы не помешал, — согласился Мейс.

За останками разрушенной стены загорелось ярко-желтое сияние светового стержня на батарейках. Кто-то швырнул его, и он, пролетев по широкой дуге, упал неподалеку от ног мальчика, подпрыгнул и немного прокатился по земле. Его полусфера направленного вверх сияния давила на окружающие тени, сгущая их еще сильнее.

Террел приставил ладонь к подбородку, чтобы закрыть глаза от света:

— Эй, а мне обязательно стоять тут в одиночестве, а?

— Иди сюда, мальчик. — На свет медленно вышел мужчина. В одной руке он держал бластерную винтовку, смотрящую в землю. Другую он протягивал парню ладонью вверх. Одежда его была опалена и окровавлена, половину головы украшала скомканная спрей-повязка, которая частично закрывала своей пеной глаз. По голосу стало понятно, что это и есть Рэнкин. — Иди в укрытие.

Террел оглянулся на бункер. Мейс сказал:

— Давай, сынок.

Голос мужчины, назвавшегося отцом маленьких мальчиков, разорвал темноту:

— Не называй его сыном, корно! Ты ему не отец! Твои вонючие собратья убили его отца…

— Заткни пасть! — рявкнул Рэнкин, но было уже слишком поздно: лицо Террела исказила гримаса болезненного неверия.

— Папа? — пробормотал он, оглушенный и потерянный. — Мой папа?

Если бы глаза могли стрелять бластерными разрядами, Рэнкин убил бы мужчину.

— Заберите его отсюда, — приказал он.

Еще один мужчина, тоже раненый, вошел в круг света достаточно далеко, чтобы схватить Террела за руку и утащить его в окружающую тьму.

— Слушай, — произнес Рэнкин, смотря прямо на темное зияющее входное отверстие бункера. — Мне кажется, ты не хочешь, чтобы дети пострадали. Мы тоже не хотим. Но у нас тут серьезные проблемы, понимаешь? По нам сегодня капитально постреляли. Наши дома разрушены. Половина всех, кого я знаю на этой планете, мертвы. Эти вездеходы набиты ранеными и корно буквально висят у нас на хвосте. Мы не можем просто уйти, понимаешь? Мы не можем. Нам нужно место, где бы мы продержались до рассвета, вот и все.

— Вам нельзя здесь оставаться, — ответил Винду. — Сюда направляются партизаны ОФВ. Оглянитесь. Это место не смогло выстоять против них даже неповрежденным.

— Ему не надо выдерживать осаду. На рассвете прилетят штурмовые корабли. А до тех пор мы выстоим.

— Вы не понимаете…

— Может, и нет. И что с того? Это же не твоя проблема, так?

— Я сделал это своей проблемой, — глухо произнес Мейс. — Вы не понимаете, что это за место. Чем оно стало.

— Ты знаешь, что здесь случилось? — Рэнкин махнул винтовкой в сторону разрушенных хижин. — Где все?

— Мертвы, — ответил Мейс. — Убиты ОФВ. Все.

— Это вряд ли. Где тела? Думаешь, я никогда не видел, как действует ОФВ? Я не понаслышке знаю, что они творят с нашими мертвецами.

— Забудь о телах. — Джедай помассировал ладонью виски, пытаясь унять головную боль. Как могло простое уважение к мертвым обернуться против него? — Если вы будете здесь, когда явятся партизаны, они убьют и вас всех. Вы заботитесь о жизнях своих детей? Так уведите их отсюда.

— Эй! Он не сказал «нас», — донесся голос отца из темноты. — Ты заметил, Пек? Он сказал: «Убьют и вас всех». Ты заметил?

— Заткнись. — Рэнкин даже не взглянул в сторону говорившего. — Тогда почему ты до сих пор не отпустил остальных детей?

— Потому что я не знаю, когда ОФВ доберется сюда, — нетерпеливо ответил Мейс. — Это единственное место, где я смог бы их защитить. И если бы я их уже отпустил, у вас бы не было причин слушать меня, не так ли? Я стал бы просто еще одним корно. Один из вас начал бы стрелять, и к этому моменту кто-нибудь уже был бы мертв. Этого я и пытаюсь избежать. Неужели вы не понимаете? У нас нет времени на споры. На траводавах они могут передвигаться так же быстро, как вы на паровых вездеходах. Даже быстрее. Они уже могут быть здесь, наблюдая за вами из джунглей…

Рэнкин покачал головой:

— Поэтому нам и нужен этот бункер, улавливаешь? Нам надо разместить в нем раненых, чтобы мы могли защитить их…

— Вы не сможете защитить их! — Мейс сжал кулаки так, что ногти вонзились в ладони до крови. Почему они не понимают? Он чувствовал, как тьма сгущается вокруг них, стягивается, словно петля душителя. — Послушайте меня. Этот бункер не спас тех, кто жил здесь, и не поможет вам. Ваша единственная надежда — взять детей и раненых и бежать. Всем. Бежать.

— Какой обалденно забавный корно, — произнес из темноты голос отца малышей. — Что это он так о нас печется?

— Это не должно вас беспокоить, — сказал Мейс. — Вас должно беспокоить спасение себя, своих товарищей и этих пятерых детей, пока никто не пострадал.

— Может быть, он просто пытается удержать нас там, где эти вонючие корно смогут до нас добраться…

— Я, кажется, велел тебе заткнуться, — рявкнул Рэнкин, после чего взгляд его здорового глаза вновь вернулся к бункеру. — Ты просишь нас поверить словам незнакомца, которого мы даже не видим.

— Вам незачем меня видеть. Вам достаточно увидеть вот это. — С помощью Силы Мейс нажал на спусковой крючок «Молнии». Заряд энергии взмыл в небо и, долетев до низких облаков, расцвел красным шаром вспышки. — Он мог бы столь же легко полететь и вам в голову. Я точно знаю, где стоит каждый из вас. Каждый из шестерых. — Джедай замолк на секунду, давая им время осознать его слова. — Если бы я хотел, чтобы вы пострадали, мы бы не разговаривали. Вы бы уже были мертвы.

Осознав сказанное, Рэнкин побледнел. Мейс видел, что его слова достигли цели, и даже успел подумать, что все может получиться…

Но склон внизу озарили полосы бластерного огня.

Джунгли прочертили алые всполохи: огромное количество лучей вырвалось из-под прикрытия паровых вездеходов, чтобы сломать новую ветку и разнести очередной камень. В ответ на эти залпы под деревьями зажглись маленькие белые вспышки, щелкающие, словно костер, наполненный зелеными ветками, — вырывающееся из дул пламя.

Пулевики.

Вопли и крики людей перекрыли вой бластеров и щелчки пуль, рикошетящих от обшивки вездеходов.

— Что я вам говорил? — прохрипел отец мальчиков из темноты. — Что я вам говорил? Он уболтал нас, и теперь мы все здесь сдохнем…

— Не сделай какую-нибудь глупость! — прокричал Рэнкин. Он пригнулся, по-прежнему оставаясь в круге света от стержня, на его лице были написаны страх и отчаяние. — Слушайте, давайте не будем делать глупостей…

— Рэнкин! — Сила сделала голос Мейса громоподобным, как у сигнальной пушки. — Отводи всех назад! Боевое отступление. Пусть отходят внутрь поселения!

Внизу турель вездехода поливала джунгли струей огня. Потолок бункера осветился цветом крови.

— Ты говорил, что поселение нам не поможет…

— Оно не поможет. Я помогу. Делай, как я говорю. Это ваш единственный шанс.

Позади Винду начал плакать один из мальчиков, и к нему сразу же присоединился второй. Пелл подала голос:

— Мистер? Там моя мама. — Ее нижняя губа дрожала, а глаза постепенно наполнялись слезами. — Не позвольте им навредить ей, хорошо? Не позвольте никому ей навредить.

Кила обняла Пелл:

— С ней все будет в порядке. Не беспокойся. С ней все будет хорошо. — Глаза девочки умоляли Мейса сделать так, чтобы ее слова оказались правдой.

Мейс посмотрел на детей, размышляя над тем, что, если бы это зависело от него, никто бы не пострадал. Нигде. Никогда. Но сказал он лишь: — Держитесь. Будьте смелыми.

Пелл шмыгнула носом и грустно кивнула.

Снаружи Рэнкин кричал в комлинк:

— …Нет, акк вас загрызи! Наверх! Ракетницы и огнеметы! Осветите их и задержите! И заводите наконец эти треклятые вездеходы!

— Рэнкин, не надо! — прокричал отец детей. — Ты что, не понял? Как только мы окажемся в поселении, он начнет расстреливать нас из бункера!

— Не глупи…

— Хватит меня учить! Знаешь, что по-настоящему глупо? Беседовать с этим корно так, словно он человек! Верить хоть единому его слову, вот что глупо! Хочешь общаться с корно? Общайся на языке оружия!

Ниже по склону родилась и взмыла высоко в небо звезда: осветительная ракета. Она зависла под облаками, озаряя паровые вездеходы, джунгли и аванпост холодным белым сиянием. Мейсу пришлось прикрыть глаза от неожиданного света, и в этот момент он услышал радостный, полный триумфа крик отца детей и, почувствовав, как Сила бросила ему в руку световой меч, включил лезвие точно в тот момент, когда бластерная винтовка заговорила с максимальной частотой, с которой пальцы были способны давить на спуск.

Отец детей не был снайпером: ни один луч не прошел бы и на расстоянии вытянутой руки от джедая, но они начали бы отражаться от стен внутри бункера. Фиолетовый свет встретил красный, и все заряды ушли в небо.

Мейс замер в дверном проеме, смотря на ошарашенное лицо Рэнкина поверх лезвия светового меча, наклоненного под защитным углом. Губы Рэнкина беззвучно пробормотали: «Джедай…»

Винду подумал: «Похоже, мы проигрываем».

— Кила, — сказал Мейс, не оборачиваясь. Его голос был четким и безэмоциональным. — Уведи детей вглубь. Ложитесь за телами коруннаев: они ваше лучшее прикрытие.

— Что? — Девочка смотрела на него, словно не узнавая. — Что? Кто ты?

Снаружи донесся рык отца детей:

— Это джедай!

Секунду спустя к нему присоединился другой голос: высокий, надломленный, наполненный болью и дикой яростью, голос преданного человека:

— Вонючий джедай! Он вонючий джедай! Убейте его! Убейте его!

Голос принадлежал Террелу.

Ведомые Силой руки двигались быстрее мысли. Световой меч Депы влетел в левую ладонь, став отражением его собственного клинка в правой, и вместе они возвели непроницаемую стену света у входа в бункер, ловя и рассеивая поток бластерного огня.

Заряды разлетались во все стороны: хаотичная череда плохо наведенных выстрелов требовала всей концентрации и умения для перехвата. Мейс все глубже и глубже погружался в Силу, отдавая все больше и больше сознания инстинктивному урагану ваапада. Но даже несмотря на это, некоторые лучи проскользнули мимо него и заметались внутри бункера.

Он слишком сильно погрузился в ваапад, чтобы придумать какой-либо план. Слишком погрузился, даже чтобы думать, но он был мастером-джедаем — ему не нужно было думать.

Он знал.

Если он останется в дверном проеме, дети погибнут.

Сдвигаясь шаг за шагом, давая стрелкам нормально прицелиться, Мейс окунулся в бурю бластерного огня, осторожно спускаясь по освещенному склону. Его клинки мелькали в ослепительном вихре зеленого цвета джунглей и фиолетовых красок заката, отправляя лучи широким веером в сторону скрытых за дымом звезд. Он уводил огонь вниз, подальше от дверей бункера. Подальше от их собственных детей.

Шаг. Еще один.

Он как-то абстрактно, отстраненно осознавал ноющую боль в руках и соленые струйки пота, заливающие глаза. Джедай знал об ожогах по бокам, о том, что касательным выстрелом ему вырвало из бедра небольшой кусок плоти. Но все это ничего для него не значило по сравнению с меняющимся направлением выстрелов из-за его продвижения вперед. Мейс продолжал спускаться, пока иджи не вышли из-за укрытия. Он знал и о том, что стреляют не все исследователи: он слышал отчаянные приказы Рэнкина прекратить огонь и чувствовал в Силе ту иррациональную жажду крови, что заставляла остальных продолжать давить на спусковые крючки до тех пор, пока оружие не начало дымиться.

Жажду крови, питаемую тьмой.

Нет. Не жажду крови.

Кровавую лихорадку.

Он чувствовал, как вокруг него появились новые бойцы, стреляющие, кричащие, прячущиеся за разрушенными хижинами. Он чувствовал их панику, не сдерживаемую ничем ярость и безвыходное отчаяние их отступления. Огромные тени проявились в Силе, громадные чудища, ревущие голосами огня: паровые вездеходы въезжали в разрушенное поселение, давя гусеницами обвалившиеся стены построек и перемалывая землю на могилах, что Мейс вырыл всего несколько часов назад.

Лагерь наполнился дымом и пламенем, вспышками бластерных разрядов и свистом сверхзвуковых пуль. Мейс шел сквозь все это с абсолютным спокойствием, с еле заметными признаками концентрации на лице, плетя вокруг себя непроницаемую светящуюся паутину. Он все больше и больше отдавал себя Силе, позволяя ей управлять руками, позволяя вести себя сквозь битву.

Темная мощь, которая, как он чувствовал, собиралась в Силе, окутала все вокруг, поглотив звезды: она разлилась над ним волной, что сначала придавила джедая, а затем подняла на недосягаемую высоту. Почувствовав враждебное существо позади, Мейс с невероятной скоростью развернулся на месте: фиолетовый клинок разрубил длинное дюрастальное лезвие ножа, зажатого в маленькой ладони. Отрезанный кусок покатился по земле, а зеленый водопад энергии устремился вниз, словно топор, добивающий жертву…

И, дрожа, замер…

В сантиметре над темноволосой головой.

Волосы начали закручиваться, тлеть и чернеть из-за близости зеленого пламени. Рукоять ножа со все еще светящейся раскаленно-красной гранью выпала из дрожащей ладони. Ошарашенные карие глаза, наполненные слезами, блестели зелеными отблесками и смотрели на него с другой стороны лезвия Депы.

— Вонючий джедай, — просипел Террел. — Ну же, убей меня. Давай, убей всех!..

— Здесь опасно, — проговорил Мейс. Он отскочил и с помощью Силы оттолкнул Террела в сторону входа в бункер. Струя пламени окатила то место, где они только что стояли.

Перекатившись, Винду вскочил на ноги, наклонил лезвия в защитное положение и посмотрел на рыщущий ствол турели парового вездехода, который пытался повернуться вслед за ним. Кто-то внутри решил, что убийство Мейса стоит отнятой жизни Террела. Мейсу не слишком нравилась такая математика. У него в голове было другое уравнение.

Четыре вездехода, поделенные на одного джедая, равняются одной громадной дымящейся куче мусора.

Уязвимые точки машин были очевидны: ни соединенные гусеницы, ни ходовые механизмы, ни поворотные турели не выдержали бы и одного удара световым мечом. Меньше чем за секунду он мог превратить этих бронированных чудовищ в дымящиеся металлические обломки… Но не превратил.

Потому что это не причинило бы им всем достаточно боли.

Он хотел причинить им боли больше, чем причиняла ему эта черная мигрень.

Они напали на него, когда он лишь хотел им помочь. Когда он пытался спасти их. Они атаковали его, забыв про собственные жизни и жизни своих детей. Они чуть не вынудили его собственноручно убить одного из этих детей.

Они были глупы. Они были злом. Они заслуживали наказания.

Они заслуживали смерти.

Будущее внезапно пронеслось у Мейса перед глазами — словно воспоминание о том, что еще не случилось. Он увидел себя, ныряющего головой вперед под паровой вездеход и переворачивающегося на спину, чтобы прорезать двумя клинками слабо бронированное дно. Увидел себя, забирающегося в пассажирский отсек, где раненых охраняют один-два вооруженных мужчины. Он бы отразил выстрелы из бластеров в самих же стрелков. Потом пробил бы себе путь в кабину, избавился от водителя и окатил поселение огнем с турели. Иджи, которые остались снаружи, бежали бы и с воплями сгорали. Затем он, удерживая световые мечи в воздухе с помощью Силы, вскрыл бы ими броню других вездеходов и залил бы их пламенем, поджаривая водителей, пассажиров и раненых… Плотный, пахнущий мясом дым вырывался бы из люков…

Они бы умерли. Все до единого.

Меньше чем за минуту.

И ему бы это понравилось.

Он уже бежал в сторону парового вездехода, собираясь поднырнуть под него, когда его наконец настигла мысль: «Что же я делаю?!»

Мейс еле-еле успел превратить нырок в обычный прыжок. Он взлетел в воздух и приземлился на машину позади огнеметной турели. Упав плашмя, он получил отличное прикрытие от бластерного огня балаваев. Его разум начал постепенно возвращаться из Силы, и все его тело ослабло.

Там было слишком темно. Везде было слишком темно. Тьма была непроницаемой и ослепляющей, удушающей, словно черный дым, что валил из жерл вулканов. Он не мог найти никакого света, кроме красного пламени, пылающего в его собственном сердце. Голова пульсировала, будто это у него в мозгу поселились личинки лихорадных ос. Будто его череп раскололся на части.

Усталость и боль навалились на джедая, сознание начало ускользать. Обратившись к Силе за поддержкой, он вызвал бы заодно и ярость. Он лежал на вездеходе, прижавшись лицом к горячей, побитой пулями броне. Каждая секунда, что ему удавалось удержать себя на месте, становилась еще одним мгновением жизни этих мужчин и женщин.

Внутри его зародился вой, рев темной ярости, переходящей в ликование. Винду стиснул зубы, чтобы не дать ему вырваться, но он все равно звенел в ушах, эхом разносясь по горам, словно вокруг голосом самой кровавой лихорадки выли акки…

Дыхание Мейса перехватило. Как внутренний голос мог создавать эхо?

Он поднял голову.

Оказывается, это действительно выли акки.

Они выскакивали из джунглей, взбираясь по крутому, обожженному лавой склону. Их мощные когти оставляли в камне огромные царапины. Пять, восемь, двенадцать — гигантские, бронированные звери: все воротниковые шипы агрессивно выставлены вперед, белые пенистые нити слюны тянутся из уголков пастей, наполненных острыми, как кинжалы, зубами.

Тяжеловооруженные балаваи начали отступать. Акки двигались со скоростью существ, которым нечего бояться. Турели паровых вездеходов поливали их пламенем, которое животные просто игнорировали. Псы не обращали никакого внимания и на легкие укусы бластерных зарядов. Достигнув границы поселения, они начали курсировать по его периметру вокруг разрушенных хижин: сначала шагом, потом — рысью, затем — галопом. Кольцо бронированных хищников постепенно сужалось.

Мейс узнал пастушью модель поведения акков: балаваи были разбредшимися в разные стороны траводавами, а акки одним лишь запугиванием собирали их в кучу, будто в загон. Любой балавай, пытавшийся вырваться из кольца, влетал обратно после удара массивного плеча или легкого толчка бронированным хвостом. Ни один акк не тронул людей зубами. Кто-то из иджей выстрелил в упор прямо в пасть одному из псов, не причинив, впрочем, никакого вреда. В ответ акк просто толкнул его челюстями назад, хотя мог бы легко перекусить обидчика пополам.

Мейс почувствовал темную бурю, поднимающуюся в Силе, и понял: поселение превратилось не в загон… а в бойню.

В охотничьи угодья.

Затем он ощутил тень мясника.

Джедай посмотрел на склон выше и увидел его, стоящего на камнях над бункером.

Корун.

В Силе он полыхал мощью.

Огромный: блестящая от пота обнаженная грудь словно была собрана из гранитных булыжников. Бритый череп более чем на два метра возвышался над босыми ступнями. Его грубые штаны были сшиты из шкуры лозовой кошки. Он воздел над головой руки, которые напоминали подпорки космоскребов.

К каждому его предплечью был пристегнут какой-то щит: удлиненная капля из отполированного до зеркального блеска металла. Их широкие закругленные части простирались над его огромными кулаками. А острия выступали за локти примерно на ладонь.

Он сжал кулаки, и на его предплечьях набухли вены. Края щитов внезапно стали размазанными, и противный визг на высоких тонах заставил ныть зубы Мейса.

Акк-псы повернулись к мужчине, словно это был некий сигнал. Корун и псы в едином порыве подняли головы к затуманенным звездам и вновь завыли темным, полным кровавой лихорадки воем. Он отозвался в груди Мейса, и джедай почувствовал, как в ответ в нем начала просыпаться его собственная ярость. Винду наконец понял.

Ярость была не только его.

Кровавая лихорадка была ответом его сердца на зов джунглей. На вой акков.

На мощь этого мужчины.

Балаваи прибежали сюда не по своей воле: их сюда привели, направив, как стадо, на землю, орошенную жестокостью, злобой и дикой кровавой лихорадкой несколько дней тому назад. То, что произошло здесь, было прекрасно обдуманным темным отражением некоего религиозного освящения. Кровавая резня здесь была лишь подготовкой, жертвой джунглям для предстоящего ритуала тьмы.

И Мейс понял, кто перед ним: лор-пилек.

Кар Вэстор.

Он резко опустил руки, и из-за кольца кружащих акков выпрыгнули шесть коруннаев, взметнувшихся высоко, как джедаи, но без присущей джедаям грации. Ускорение, что придала им Сила, скорее напоминало вопль боли. Они летели, словно продираясь сквозь воздух, но приземлились собранными, держа равновесие, пригнувшись для нападения. Все шесть были одеты так же, как Вэстор, и у каждого были эти каплеобразные щиты, что визжали, словно перегруженные динамики коммуникатора.

Балаваи встретили их шквалом бластерного огня. Лучи, мерцая и расплескиваясь, устремлялись к облакам, ибо щиты, что нес каждый из мужчин, двигались невообразимо быстро.

Балаваи прекратили стрелять.

Ни один корун не упал. Их мерцающие щиты отразили все выстрелы.

Этому они могли научиться только у джедая.

У одного конкретного джедая.

«О нет, — подумал Мейс. — О Депа, нет…»

Лор-пилек раскинул руки, наклонившись над обрывом и ныряя вниз, словно он умел летать. В последний момент он оттолкнулся и прыгнул вперед, отправляя себя точно в центр группы балаваев, столпившихся у паровых вездеходов.

Резня началась.

8. Лор-пилек

Коруннаи бросились вперед, не дожидаясь приземления Вэстора. Они рассеялись меж балаваев и начали широкими резкими движениями вращать щитами-капельками, наклонив их, словно собирались резать их кромками…

И щиты резали.

Их жужжащие края прогрызали бластеры со сводящим зубы скрежетом. Сквозь плоть они проходили с хлюпаньем. И кровь на них превращалась в туман. Красные облака окружали металл, словно дым. Мейс увидел, как кого-то разрезало пополам, а щит вышел с другой стороны по-прежнему блестящим, словно ультрахромное зеркало.

Блестящим, словно вибротопор.

Вэстор приземлился в центре поселения и, ни на секунду не замедляясь, вышел перекатом из падения. Он с невероятной скоростью ринулся к вездеходу, на котором лежал Мейс. Бегущий Вэстор внезапно нырнул под машину и приземлился на спину под днищем меж гусениц.

Броня под руками джедая задрожала, и к хору ревущих щитов добавился пронзительный металлический визг. Винду с трудом удержался, чтобы не выругаться одним из словечек, которое подхватил от Ника.

Вэстор прорезал себе дорогу сквозь днище вездехода.

Неужели он украл это темное видение прямо из головы Мейса?

Джедай вскочил на ноги, и световые мечи загудели в его руках. Он чувствовал Кара сквозь Силу: факел, горящий тьмой. Он уже почти пробился сквозь дно. Оказавшись внутри, он затеряется меж раненых. Сила показала Мейсу, что раненые мужчины и женщины внутри уже отодвинулись от блестящих лезвий, постепенно пробивающихся снизу.

Мейс решил, что настало время представиться лор-пилеку.

Он подпрыгнул в воздух, высоко перескочив турель, и приземлился на броне центральной части вездехода ровно над Вэстором. Легкий всплеск Силы развернул рукояти мечей так, чтобы они смотрели вниз. Затем Мейс упал на колени, вращаясь так, чтобы мечи описали вокруг него окружность.

Не только виброщит способен прорезать броню машины.

Диск брони со светящимися от нагрева мечом краями вместе Мейсом, сидящим посередине, упал вниз, словно сорвавшийся турболифт.

Из-под него успело вырваться ругательство, после которого Мейс на диске из брони придавил Кара Вэстора, как автоматический пресс.

Салон вездехода был буквально забит ранеными мужчинами и женщинами. У одного из них оказался тяжелый бластер. Одним движением меча Мейс разрезал оружие надвое.

— Никакой стрельбы, — сказал он, и Сила превратила его слова в команду, после которой из рук выпало еще несколько бластеров.

Слегка оглушенный Вэстор лежал ничком на полу.

Джедай наклонился к его уху:

— Кар Вэстор, меня зовут Мейс Винду. Успокойся. Это приказ.

Всплеск в Силе стал единственным предупреждением, но для Мейса этого было более чем достаточно. Он сделал обратное сальто за четверть секунды до того, как диск из брони взмыл вверх, с оглушающим грохотом ударившись о потолок. Не успел он упасть обратно, а Вэстор уже стоял на ногах. Когда диск начал лететь вниз, ультрахромное пламя лизнуло его, разрезав напополам.

Куски свалились вниз, сквозь дыру, которую Вэстор проделал в днище.

Кар стоял с противоположного края дыры и смотрел на Мейса. В Силе пульсировала тьма, но на лице лор-пилека читалась не ярость, а нечеловеческая сосредоточенность: природная жестокость крайт-дракона, которого застали врасплох над трупом банты.

То, как он стряхнул Мейса, разрезание диска брони — демонстрация превосходства, принятая у хищников.

Он поднял руки со щитами в приветственном жесте и громко сказал что-то на языке, который Мейс не узнал. Это вообще не было похоже на язык — скорее набор рыков и криков зверей джунглей.

Но пока Вэстор произносил слова, какая-то его способность раскрывала их значение прямо в голове Мейса.

— Мейс Винду, — сказал лор-пилек. — Я почтен. Почему ты вмешиваешься в мою охоту?

— Охоты не будет, — ответил Мейс. — Понятно? Никакой охоты. Больше никаких убийств.

Улыбка Вэстора стала недоверчивой.

— Нет? А что же ты предлагаешь? Сложить оружие? — Он сделал приглашающий жест одним из щитов. — Ты первый.

Звуки отражаемых бластерных зарядов и рев турелей паровых вездеходов были прекрасно слышны сквозь дыры в броне.

— Никаких бессмысленных убийств, — поправился Мейс. — Больше никаких массовых убийств.

Вэстор ответил с животной прямотой — четко и просто:

— Массовые убийства необходимы, дошало.

— Мы с тобой не дошалаи. — Винду скрестил перед собой мечи в защитной стойке. — Ты мне не брат по клану.

Вэстор пожал плечами:

— Где Беш и Мел?

— В бункере.

Джедай ответил, не подумав: его разум по-прежнему был занят мыслями о возможной необходимости массовых убийств.

Лор-пилек окинул раненых мужчин и женщин высокомерным взглядом.

— Они подождут, дошало. Им не сбежать. Следуй за мной.

С помощью Силы он выпрыгнул прямо сквозь дыру, прорезанную Мейсом.

Тот же самый рывок Силы дернул волю Мейса, принуждая его без раздумий последовать за лор-пилеком. Но Винду уже понимал мощь этого места и мощь самого Вэстора.

— Тебе придется придумать что-нибудь получше, — пробормотал джедай.

Он переключил свое внимание на перепуганных балаваев. Винду сделал жест рукой, и все упавшие бластеры взмыли с пола в воздух. Одним взмахом меча Мейс разрезал их на части и выбросил сквозь дыру в полу.

— Послушайте меня. Вы должны сдаться. Это ваша единственная надежда.

— Надежда на что? — грустно спросил один из мужчин, с посеревшим лицом, бакта-пластырем на груди и куском спрей-повязки, зажимающим обрубок кисти. — Мы знаем, что с нами сделают, если схватят.

— Не в этот раз, — сказал Мейс. — Если вы будете сражаться, они убьют вас. Если вы сдадитесь, у меня появится возможность спасти ваши жизни. И я их спасу.

— Нам что, просто поверить тебе на слово?

— Я мастер-джедай.

Мужчина сплюнул кровью:

— Мы знаем, чего это стоит.

— Похоже, что нет.

Сквозь Силу Мейс почувствовал, как темное пламя лор-пилека прорывается с боем в сторону бункера. В какой-то момент Винду был даже благодарен: он бы с удовольствием передал защиту Мел и Беша в руки Вэстора — но потом он вспомнил о детях. Дети все еще были внутри.

Там, куда направлялся Вэстор.

«Массовые убийства необходимы».

— Но спорить я не буду. — Мейс встал на краю дыры, что вырезал Вэстор, и посмотрел вверх, на дыру, что сделал он сам, оценивая позицию. — Сражайтесь — и наверняка умрете. Или сдайтесь с надеждой выжить. Выбирать вам, — сказал он и выпрыгнул в горящую ночь.

* * *

Поселение пылало: удушающий черный дым кружил над полыхающими озерами огнеметного топлива. Лучи бластеров прилетали со всех сторон, их выстрелы задавали аритмичный барабанный ритм для воющего хора коруннайских боевых щитов. Вэстор зигзагами двигался вверх по склону, щиты его мелькали, отражая заряды, разрезая металл, разрубая плоть.

Мейс прыгнул вперед с крыши вездехода, развернулся в воздухе и, приземлившись, сразу же побежал. Его лезвия стали зелено-фиолетовой пеленой, отражающей выстрелы в небо.

Группа балаваев стояла на коленях в нескольких метрах левее пути Мейса. Руки сцеплены на затылках, глаза закрыты от ужаса. Они молили о милосердии запятнанного кровью коруна, на лице которого не было ничего человеческого. Корун поднял визжащие щиты над головой и с ревом темного ликования опустил их на беззащитные шеи…

Но до того, как удар достиг цели, подошва сапога впечаталась в его позвоночник так сильно, что мужчина перевернулся в воздухе и упал головой вниз.

Невредимый корун в бешенстве вскочил на ноги:

— Пнул меня? Умрешь ты! Умрешь…

И замер, потому что, сдвинувшись еще хоть на сантиметр, он бы воткнулся носом в неподвижное фиолетовое лезвие светового меча, направленного ему в лицо. На другом конце лезвия стоял Мейс Винду.

— Да, умру, — ответил Мейс. — Но не сегодня.

Корун скривился, словно съел что-то горькое.

— Должно быть, джедай Винду ты, — сказал он на коруннайском. — Пращур Депы.

Одно слово причинило Мейсу боль: на местном наречии «пращур» использовался для обозначения «учителя»… или «отца». Или обоих. На своем подзабытом коруннайском он произнес:

— Не убиваешь не-бойцов ты. Убей не-бойца, и умрешь ты.

Корун хмыкнул.

-  Как балавай, говоришь ты, — буквально выплюнул он на общегалактическом. — Не подчиняюсь приказам твоим я.

Мейс качнул мечом. Корун моргнул. Винду тоже снова перешел на общегалактический:

— Если хочешь жить, поверь тому, что я говорю: ты разделишь их судьбу.

— Скажи это Кару Вэстору ты, — фыркнул корун.

— Как раз собираюсь. — Не дожидаясь ответа, джедай резко развернулся и рванул к двери бункера.

Мейс не отвлекался на то, что заставляло Вэстора перемещаться зигзагообразной молнией: он бросился к остаткам двери так, словно им выстрелили из пушки. И добежал всего парой мгновений позже здоровенного лор-пилека.

И замер.

Замер, несмотря на визг каплеобразных щитов, от которого по коже бежали мурашки, несмотря на бурлящее рычание Вэстора, напоминающее покашливание голодной лозовой кошки во время охоты. Замер, несмотря на то, что его буквально обволакивал звук, который он никак не мог игнорировать, несмотря на вопли кричащих в ужасе детей.

Пожар в поселении внизу освещал потолок бункера мерцающим цветом крови, отбрасывал огромную тень Мейса, постоянно меняющую очертания, но не свой глубокий черный цвет, — тень, что закрыла собой все внутри помещения. Единственное, что разрывало эту тень, была неестественная смесь зеленого и фиолетового отблесков от световых мечей джедая.

Вэстор стоял внутри. Скрючившись, словно гандарк, он занес правую руку для удара. Террел, свисая на зажатых в левой руке лор-пилека волосах, дрыгал ногами над землей и без остановки всхлипывал, твердя: «Все вы, вонючие корно, должны сдохнуть!»

— Вэстор, стой! — Мейс полностью открыл себя для потока Силы и ударил им по воле лор-пилека. — Не делай этого, Кар. Опусти мальчика.

Можно было и не пытаться. Ответный рык Вэстора трансформировался в голове Мейса в слова:

— Как только закончу с ним. — Щит, прикрепленный к левой руке, превратился в зеркальный ореол над головой Террела, но другой теперь указывал в сторону Беша и Мел. — Посмотри туда, и ты поймешь, что за существо я держу.

— Он не существо, — ответил Мейс с неосознанной уверенностью. — Он мальчик. Его зовут… зовут… — Голос Винду сорвался, когда его разум наконец осознал, на что указал Кар. — Террел…

Беш и Мел лежали на каменном полу между Вэстором, держащим Террела, и съежившимися Килой, Пелл и двумя мальчиками. Одежда погруженных в танатизиновый сон коруннаев непонятно почему казалась мятой, даже порванной, а на уровне их груди она блестела скользкой чернотой. Прошло не меньше секунды, прежде чем Мейс сообразил, что свет от его лезвий крадет цвет этих разводов. Он все понял по запаху, достаточно мощному, чтобы пробиться сквозь вонь горящего внизу поселения.

Это был запах крови.

Кто-то неумело, но с невероятным энтузиазмом порезал двух беспомощных коруннаев.

Порезал двоих, кого Мейс поклялся защитить.

Порезал грустного Беша, который не мог говорить. Который только вчера потерял брата.

Порезал яростную Мел, девушку, ставшую достаточно сильной, чтобы пережить все, что угодно. Не все.

Они легли на холодный пол бункера и впустили в свои вены лекарство, что погрузило их в мнимую смерть, поверив, что мастер-джедай присмотрит за ними, не даст им умереть по-настоящему.

На полу под болтающимися ногами Террела лежал короткий обрубок ножа, покрытый той же самой темной кровью. Лезвие длиной около пяти сантиметров с острым прямым срезом на конце…

Нож Террела. Тот, что джедай рассек пополам на склоне снаружи.

Ноги Мейса подкосились.

— О, Террел, — сказал он, и лезвия световых мечей исчезли. — Террел, что же ты наделал?

— Не волнуйся, — клокочуще прорычал Вэстор, — больше он такого не повторит.

Винду с помощью Силы прыгнул вперед, снова включая оба клинка и пытаясь прорваться сквозь темноту к спине лор-пилека… За одно мгновение он вновь увидел себя спорящим с Ником на дороге, отдающим приказы внутри этого разрушенного бункера, увидел паровой вездеход, зависший с детьми на самом краю обрыва, увидел Рэнкина, вступающего в круг света, вновь встал в забитой ранеными машине лицом к лицу с Вэстором. Он не увидел ничего, что следовало бы сделать иначе, ничего, что он мог сделать иначе, оставшись при этом джедаем, и оказаться в другой ситуации. Он уже знал, что в этот раз он опоздал, что он слишком медлителен, слишком стар, слишком устал и надломлен непостижимыми жестокостями войны в джунглях…

Слишком беспомощен, чтобы спасти жизнь одного-единственного ребенка.

Мейс лишь зарычал от бессилия, когда Вэстор нанес удар. Виброщит глубоко вошел в тело Террела. И когда лор-пилек вырвал жизнь из мальчика, кровавая лихорадка подсказала джедаю, что ему следовало сделать иначе.

Следовало убить Кара Вэстора.

Террела уже не спасти, но в бункере оставались еще четыре балавайских ребенка, до которых Вэстор мог добраться одним прыжком.

Все еще в полете, Мейс развернул оба меча и нанес ими вертикальный удар, абсолютно серьезно собираясь разрезать Вэстора на кусочки столь малые, что потребуется биосканер, чтобы понять, что это вообще был человек.

Лор-пилек отбросил тело мальчика одним легким движением мощной кисти и развернулся, подставив под нисходящий удар Мейса отражающие свет клинков щиты. Джедай Силой направил лезвия: он собирался прорезать щиты, обе руки Вэстора и врубиться глубоко в его грудь, туда, где мечи смогут выжечь сердце…

Но щиты выстояли и не пропустили лезвия.

Их поющий вой передался ладоням Мейса, его рукам, вызвал дрожь в груди и вибрацию в зубах.

И тогда Винду пролетел, переворачиваясь, над головой Кара. Кила, Пелл и двое мальчишек вздрогнули и прижались друг к другу, не поднимаясь с колен, но пытаясь убраться с пути Винду. Он приземлился и развернулся в сторону лор-пилека, скрестив лезвия для защиты.

Вэстор, неподвижно замерев в низкой боевой стойке, смотрел на Мейса. Его глаза блестели, из груди вырвался рык:

— Нам стоило немалых трудов доставить тебя сюда, дошало. Мне теперь тебя убить?

— Я уже говорил. — Рычание Винду было похоже на рык Вэстора. — Я тебе не дошало.

— Депа очень расстроится, увидев твой труп. Отойди.

Все тело Мейса дрожало от желания нанести удар, желания окунуться в ваапад и позволить его темному шторму вести лезвия. Кровавая лихорадка пела в его венах, а черная мигрень молотом стучала в голове. Ему было просто необходимо ударить Вэстора, причинить ему боль. Наказать его.

Но джедайская дисциплина, которой он учился всю свою жизнь, удержала Винду. Джедаи не мстят. Джедаи не наказывают.

Джедаи защищают.

Мейс сжал зубы и проговорил сквозь них:

— Уходи, Кар Вэстор. Я не позволю тебе причинить вред этим детям.

Лор-пилек поднял щиты, по-прежнему блестевшие словно зеркала, — световые мечи не оставили на них ни царапины. Кровавая лихорадка рвалась из сердца Мейса наружу. Вэстор начал надвигаться, источая мощную угрозу, словно голодный ранкор.

— Я вижу в твоих глазах пламя, джедай Мейс Винду: зелень джунглей и фиолетовые грозовые тучи. Я слышу грохот крови в твоих ушах. — Он свел вместе закругленные концы вибрирующих щитов, вызывая оглушительный визг, от которого по спине Мейса побежали мурашки. Затем Кар хищно улыбнулся, продемонстрировав свои острые, как у лозовой кошки, зубы. — Ты решил отнять мою жизнь.

— Я не позволю тебе причинить вред этим детям, — повторил Мейс.

Вэстор медленно, усмехаясь, потряс головой:

— Мне они неинтересны. Я не воюю с детьми.

Вместо ответа джедай устремил молчаливый тяжелый взгляд на тело Террела.

— Он был достаточно взрослым, чтобы убить, — словно оправдываясь, прорычал лор-пилек. — Он был достаточно взрослым, чтобы умереть. То, что он сделал, было не войной, а убийством. Как мне следовало поступить? Оглянись, дошало. Ты что, видел в джунглях тюрьму?

— Если бы видел, — процедил Мейс сквозь зубы, — я бы тебя туда засадил.

— Но вместо этого ты стоишь здесь и сочишься надеждой и страхом.

— Джедаи не боятся, — ответил ему Винду. — Надежду же я оставил на Корусанте.

— Ты надеешься, что я стану угрожать детям. Ты боишься, что я не стану этого делать. Ты надеешься, что я дам тебе повод убить меня. Ты боишься просто взять и убить.

Мейс молча смотрел на Вэстора.

В отражении гудящих щитов лор-пилека он увидел себя так, словно взглянул на собственную уязвимую точку.

То, что Кар сказал, было правдой.

От начала и до конца.

Его снедала кровавая лихорадка, боль, требующая убить лор-пилека точно так же, как он убил Террела. И по той же причине. Встав меж Вэстором и детьми, он не пытался защитить невинные жизни.

Он искал оправдание для убийства.

Чисто джедайского убийства.

Словно пригоршня ледяной воды, эта мысль выдернула его из сна: впервые освещенный пламенем бункер выглядел реальным. Лор-пилек внезапно превратился в простого человека, мужчину, могущественного, конечно, но никак не тянущего на воплощение тьмы джунглей. Террел был мальчиком, почти ребенком, но мальчиком, чьи мертвые руки по локоть были омыты кровью Мел и Беша.

До сих пор Мейс смотрел на них всех, на весь этот мир глазами джедая: он видел абстрактные узоры мощи в кружащейся игре света и тени в Силе, прерывистый ритм добра и зла. Его взгляд джедая выделил лишь то, что он и так искал.

Не задумываясь об этом, он искал врага. Того, с кем он мог бы сразиться. Того, кто был бы воплощением всей этой войны.

Того, кого он смог бы обвинить в ней.

Того, кого бы он смог убить.

А теперь…

Он впервые смотрел на Вэстора по-настоящему незамутненным взором.

Вэстор пристально смотрел в ответ. Через мгновение лор-пилек, выдохнув, расслабился и опустил оружие.

— Ты решил оставить меня в живых, — говорило его бессловесное ворчание, — пока.

— Я прошу прощения, — ответил джедай.

— За что? — Кар, видимо, был озадачен. Когда Мейс ничего не ответил, он пожал плечами. — Теперь, когда я могу спокойно повернуться к тебе спиной, я уйду. Битва окончена. Я должен разобраться с пленными.

Он повернулся к двери бункера. Винду бросил вслед:

— Я не позволю тебе убивать пленных.

Лор-пилек остановился и оглянулся через плечо:

— Кто-то заикнулся об убийстве пленных? Один из моих бойцов? — Из-за света от клинков Мейса его глаза заблестели, как у хищника. — Не важно. Я знаю, кто это был. Оставь его мне.

Не сказав более ни слова, Вэстор нырнул в озаряемую пожаром ночь.

Винду стоял в мерцающей тьме, и свет исходил лишь от его мечей.

Наконец его ладони надавили на кнопки выключения, и лезвия исчезли.

Теперь единственным источником света осталось кровавое свечение на потолке бункера, отбрасываемое пожарами снаружи.

Мейс мимоходом заметил, что раны Беша и Мел привели к не слишком большой кровопотере. Из-за танатизина, предположил джедай.

Тихое всхлипывание за спиной напомнило ему о детях. Он развернулся и посмотрел на них сверху вниз. Ребятня сбилась в кучку, так крепко обнимая друг друга, что он не мог понять, где начинается один ребенок и заканчивается другой. Никто из них не смотрел на него. Сквозь Силу Мейс чувствовал их ужас: они боялись встретиться с ним взглядом.

Он хотел сказать, что им ничего не угрожает, но это была бы ложь. Он хотел сказать, что он никому не позволит их тронуть. Но это была бы еще одна ложь: он уже позволил. Они навсегда запомнят, как корун на их глазах убил их друга.

Они навсегда запомнят, как затем джедай позволил этому коруну уйти.

Ему надо было сказать так много, но он не мог вымолвить ни слова. Ему надо было сделать так много, но он мог лишь стоять на месте, держа выключенные мечи.

«Когда выбор любой неверным кажется, самообладание выбери».

И он стоял, не шелохнувшись.

— Мастер Винду? — Голос показался знакомым, но он как будто доносился откуда-то издалека. Возможно, из глубин памяти. — Мастер Винду!

Джедай стоял, уставившись в невидимые дали, пока сильные пальцы не схватили его за руку.

— Эй, Мейс!

Он вздохнул:

— Ник. Чего ты хочешь?

— Скоро рассветет. Штурмовые корабли взлетят, как только станет светло. Они мигом сюда доберутся. Пора ехать… — Голос Росту оборвался, словно он поперхнулся. — Чтоб меня разорвало! Что ты… в смысле, они… Кто это сделал?.. Как?..

Его голос стих. Мейс наконец обернулся к молодому коруну. Ник безмолвно уставился на окровавленные тела Беша и Мел.

— Танатизин замедлил скорость циркуляции их крови, — мягко произнес Мейс. — Кто-нибудь, умеющий пользоваться тканевым перевязчиком из медпакета, наверняка сможет спасти их жизни.

— А… а… а… неужели эти дети?..

— Как видишь, не все балаваи оставляют их в городах.

— Что эти дети здесь делают? Что с ними случилось?

Винду отвел взгляд.

— Я спас их жизни. — Его плечи на вздохе поднялись и резко опустились. — На какое-то время.

Ник хмыкнул:

— Хех. Как всегда.

Мейс вновь посмотрел на Росту.

— Когда спасаешь чью-то жизнь, — Ник дернул головой, что у коруннаев было равнозначно пожатию плечами, — то всегда лишь на время, не так ли?

Мейс побрел к разбитому дверному проему бункера.

— Наверное. Никогда не думал об этом с такой точки зрения.

— Эй, погоди! Куда это ты собираешься?

— Родители этих детей по-прежнему снаружи. Может быть, они все еще живы.

— А Беш и Мел, — настаивал Ник. — Что будет с Бешем и Мел? Ты не можешь просто уйти и оставить их здесь…

— Они теперь под твоей опекой. Я не смог их защитить. — Уходя, джедай опустил голову. И голос его стал тише. — Я не смог защитить даже самого себя.

— Но, Мейс… Мастер Винду… — позвал его Ник. — Мейс!

Джедай остановился и оглянулся. Ник стоял в черном входном проеме бункера, изогнутые пластины дюрастали окружали его, словно зубы.

— А как же дети? Что мне с ними делать?

— Представь, что они твои собственные, — ответил Мейс и отвернулся.

В поселении было полно вооруженных коруннаев, которые обыскивали тела с той же уверенной эффективностью, которую джедай уже видел в переулке Пилек-Боу в исполнении Ника, Мел, Беша и Леша. Одежда коруннаев казалась сшитой из одних заплаток. Большинство партизан были так или иначе ранены, а у многих уже были заметны признаки недоедания. Лишь оружие было в полном порядке.

О бластерах они явно заботились лучше, чем о самих себе.

Пока Мейс шел по лагерю, новая реальность мира усиливалась и дополнялась: он улавливал поток сверхреалистичных деталей, из которых пока не получалось составить единую картину.

Яркую, словно кошмарный сон.

Оторванная кисть с предплечьем лежала на границе бассейна из горящего топлива и медленно сжималась в кулак по мере поджаривания.

Черная лужица, что никак не хотела гореть, возможно, была водой. Или кровью.

Наполовину опустошенный газовый контейнер для бластера треснул и начал бешено скакать по земле, выплевывая струю яркого зеленого пламени.

Пара подростков-коруннаев бешено танцевала, словно сумасшедшие ковакианские обезьящеры, пытаясь схватить выпадающие из люка дымящегося вездехода пищевые рационы и не угодить при этом под языки огня.

Небо горело рассветом, будто облака вобрали в себя огонь.

Двенадцать акков стояли, окружив пару десятков дрожащих балаваев. Пленники сбились в кучу, прижались друг к другу и смотрели на партизан глазами, в которых читался лишь ужас и не было места надежде.

Корун, которого пнул Мейс, сидел на скошенной броне парового вездехода вне кольца акков и смотрел, как джедай медленно приближается. Щиты коруна были сдвинуты на предплечья, освобождая таким образом ладони, которыми он массировал здоровенный синяк под правым глазом. Кожа под раной разошлась, и половина его лица была залита текущей кровью, что соединялась со струйкой из еще одной раны возле рта.

Интуиция помогла свести воедино взгляд коруна, повреждения на его лице и слова лор-пилека, которые тот сказал Мейсу, прежде чем выйти из бункера.

Судя по всему, у Вэстора был мощнейший хук слева.

— Чего надо тебе? — прорычал корун. Он встал, вновь стряхнул щиты на кисти, и они, ожив, загудели. — Чего надо?

— Отвали, — абсолютно ровным тоном произнес Винду. И прошел мимо здоровяка. — Я сейчас могу кого-нибудь убить. Не вынуждай меня остановить свой выбор на тебе.

Ему не пришлось представляться акк-псам, что охраняли пленников: стая, словно инстинктивно его узнав, расступилась, когда джедай подошел к ним. Спросив первого же пленного, он узнал, где отец двоих мальчиков. Когда Мейс рассказал ему, что Урно и Никл живы и им грозила опасность не больше, чем присутствующим балаваям, мужчина разразился слезами.

Облегчения или ужаса, Мейс так и не понял.

Слезы есть слезы.

Винду не смог заставить себя почувствовать к мужчине симпатию. Он никак не мог забыть, что именно этот мужчина первым выстрелил по бункеру. Но не мог он и осудить его: Мейс не был уверен, что кто-то из ныне мертвых остался бы жив, если бы мужчина не выстрелил.

Рэнкина среди пленников не было. Матери девочек тоже.

Мейс знал, что ни тому ни другой сбежать не удалось.

Рэнкин… Хотя они с Мейсом и не могли доверять друг другу, в какой-то момент они были на одной стороне. Они оба пытались закончить все так, чтобы никто не умер.

Рэнкин уже поплатился за свою ошибку.

Возможно, Мейс тоже уже начал платить.

Еще один вопрос к следующему пленному, и акки вновь расступились перед ним.

Вэстор был поблизости: он рычал, лаял и ворчал, организуя коруннаев для отступления. Винду совершенно не удивился, что в нынешнем отключенном состоянии он не понимает речи лор-пилека. Речь Кара стала шумом джунглей, наполненным смыслом, но не поддающимся расшифровке. Нечеловеческим. Безличным.

Смертельным.

«Не потому, что джунгли убьют тебя, — сказал тогда Ник. — Просто потому, что все здесь такое, какое есть».

Мейс остановил Вэстора, когда тот проходил рядом:

— Как вы поступите с пленными?

Лор-пилек, не открывая рта, издал горловой рык, и понимание вновь наполнило разум Мейса:

— Они пойдут с нами.

— Вы можете позаботиться о пленных?

— Мы не будем о них заботиться. Мы отдадим их джунглям.

— Тэн пил'трокэл, — пробормотал Винду. «Правосудие джунглей».

Почему-то он отлично все понял. Он не одобрял, но почему-то понимал.

Вэстор кивнул и отвернулся, собираясь уйти.

— Таков наш путь.

— Чем он отличается от убийства? — Хотя джедай смотрел на лор-пилека, казалось, что он задает вопрос скорее самому себе. — Хоть один из них может выжить? В одиночку, без припасов, без оружия…

Рослый корун обернулся через плечо и хищно усмехнулся Мейсу, вновь показав свои острые, словно иглы, зубы.

— Я смог, — прорычал он и ушел.

— А дети?

Но Мейс говорил со спиной: Вэстор уже обращался к двум-трем оборванным молодым коруннаям. Мейс не понимал, что он им приказывает, — понимание речи Вэстора ушло вместе с его вниманием.

Мейс пошел в том направлении, куда ему указал последний пленник, с которым он говорил. Он остановился возле дымящейся лужи топлива из огнемета. Оно почти выгорело: черные завитки дыма взлетали от буквально нескольких пятен затухающего пламени.

В паре шагов от края лужи лежало тело.

Лежало на боку, приняв позу эмбриона, характерную для жертв огня. Одна рука тянулась в сторону края лужи, словно тело пыталось выползти из пламени.

Мейс даже не смог определить, мужчина это был или женщина.

Он присел на корточки на границе обожженного пространства, уставившись на труп. Затем сел и обнял руками колени. Больше он ничего не мог поделать.

Джедай спросил пленного о том, где тот в последний раз видел мать девочек.

Мейс не мог определить, было ли это действительно тело женщины, что подарила жизнь Пелл и Киле. Держала ли эта дымящаяся масса мертвой плоти их на руках и убирала ли поцелуями их детские слезы.

Разве это было важно?

Эти останки были чьим-то родителем, или братом, или сестрой. Чьим-то ребенком. Чьим-то другом.

А теперь они безымянные лежали в джунглях.

Мейс даже не мог сказать, был ли этот человек убит коруннайской пулей, или виброщитом, или бластерным выстрелом балавая. Или ему просто не повезло, и он оказался на пути потока огня из турели парового вездехода.

Возможно, сквозь Силу он бы смог найти ответы на некоторые вопросы. Но он сомневался, что знание окажется лучше неведения. А касаться Силы в этом темном месте было риском, на который он не готов был пойти.

Так что он просто сидел и думал о тьме.

Сидел, пока партизаны разбивались на группы и уходили вниз по склону. Сидел, когда мимо провели окруженных акк-псами пленников. Сидел, когда солнце взошло над парой пиков на северо-востоке и волна света озарила склон над ним.

Вэстор подходил к нему, рыча что-то о том, что надо уйти до того, как прилетят штурмовые корабли. Мейс даже не посмотрел в его сторону.

Он думал о свете солнца и о том, как этот свет никогда не касается тьмы джунглей.

Ник остановился на выходе из лагеря. В одной руке он нес Урно, Никл спал, прислонившись к другому плечу, обняв маленькими ручонками шею коруна. Кила ковыляла следом, придерживая одной рукой спрей-повязку, закрывающую рану на голове, а другой ведя за собой маленькую Пелл. Ник, вероятно, что-то спросил, — по крайней мере, он остановился рядом с мастером-джедаем, словно ожидая ответа.

Но у Мейса не было ответов.

Оставшись без отклика, Росту пожал плечами и пошел дальше.

Винду думал о тьме. Еще никогда джедайская метафора «темная сторона Силы» не казалась ему столь подходящей. В ней говорилось не о тьме зла, но скорее о тьме ночи без звезд: там, где тебе мерещится лозовая кошка, оказывается куст, а то, что кажется деревом, может легко превратиться в замершего убийцу, ожидающего, что ты отвернешься.

Мейс читал в архивах Храма записи джедаев, что ушли во тьму и смогли вернуться. Эти записи часто упоминали, что темная сторона все делает четким и ясным. Теперь Винду понимал, что это было заблуждение. Ложь.

Правдой было в точности обратное.

Здесь было столько тьмы, что, даже ослепнув, он бы не почувствовал разницы.

Утреннее солнце осветило поселение и принесло «Турбоштормы»: шестерку, летящую парами со стороны обжигающего Аль'Хара, осветившего горы. Их строй раскрылся, словно цветок, когда они начали расходиться, занимая позиции, чтобы вести непрерывный перекрестный огонь.

Мейс по-прежнему не двигался.

«Даже ослепнув, я бы не почувствовал разницы», — подумал он. И возможно, повторил это вслух…

Потому что голос, раздавшийся сзади, ответил:

— Мудрейший человек из всех, что я знаю, сказал мне однажды: «Свет, которым мы являемся, ярче всего светит в самую темную ночь».

Голос женщины, надломленный из-за невероятной усталости и наполненный застарелой болью… И пожалуй, единственный голос, что мог зажечь факел во всеобъемлющей тьме Мейса. Только он смог заставить Мейса подняться на ноги, развернуться, почувствовать расцветающую надежду, стать почти счастливым…

Даже едва не улыбнуться…

Он обернулся, раскрыв объятия, его дыхание замерло, а с губ слетело лишь:

— Депа…

Но она не обняла его, и надежда внутри завяла и умерла. Его руки опустились. Ник пытался предупредить Винду, но он и близко не был готов к подобному.

Мастер-джедай Депа Биллаба стояла перед ним в рваных останках рыцарского плаща, покрытая грязью, кровью и соком джунглей. Ее волосы, те, что когда-то были пышной блестящей черной, словно сам космос, гривой, те, что она заплетала в математически точные косы, были спутанными, жирными, грязными и неровно обрезанными, словно она обкорнала их ножом. Лицо ее было бледным, наполненным усталостью и настолько исхудавшим, что скулы выпирали наподобие лезвий. Губы были крепко сжаты, а от краешка рта к кончику подбородка тянулся свежий ожог… Но худшим было не это.

Не это заставило Мейса замереть неподвижно и не пошевелиться, даже когда корабли пронеслись над его головой и залили поселение бластерным огнем.

В пылающем аду взрывов, меж разлетающихся осколков камня и грохочущей паутины плазмы Мейс стоял и смотрел на лоб Депы, туда, где когда-то был золотой бисер Великого знака просветления, символа чалактанских адептов. Знак просветления крепится к лобной кости черепа адепта мудрецами этой древней религии в качестве символа Несмыкаемого ока, которое является высшим выражением Чалактанского просветления. Депа с гордостью носила свой двадцать лет.

Теперь вместо Знака осталась лишь уродливая рана рваного шрама, словно тот же нож, что отрезал ее волосы, жестоко вырезал и символ религии ее предков прямо из кости.

А поверх глаз она, словно повязку, носила грязную тряпку, потрепанную непогодой, измазанную и такую же рваную, что и ее плащ.

Но она стояла так, словно прекрасно видела Мейса.

— Депа… — Винду пришлось повысить голос, чтобы расслышать себя сквозь рев репульсоров, лазерных пушек и взрывающейся вокруг грязи с камнями. — Депа, что случилось? Что с тобой произошло?

— Здравствуй, Мейс, — грустно ответила она. — Тебе не следовало приезжать.

Часть вторая. Условия победы

9. Инстинкт

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

Я наконец понял, что я здесь делаю. Зачем приехал сюда. Теперь я осознаю лживость того списка причин, что я предоставил Йоде и Палпатину в кабинете Канцлера несколько недель тому назад.

Я лгал им.

И себе.

Пожалуй, я впервые разглядел истинную причину в тот момент, когда обернулся к ней в поселении. В изогнутых от боли уголках ее рта. В шраме на месте Знака просветления.

Да, на самом деле это была не она. Это было видение Силы. Галлюцинация. Ложь. Но даже ложь Силы куда правдивее реальности, доступной нашему пониманию.

В тряпке, покрывающей ее глаза, но не мешающей видеть истинного меня…

Я обрел свои условия победы.

Я прибыл сюда не для того, чтобы узнать, что случилось с Депой, и не для того, чтобы защитить репутацию Ордена. Мне не важно, что случилось с ней, а репутация Ордена не имеет никакого значения.

Я прибыл сюда не для того, чтобы сражаться в этой войне. Мне не важно, кто победит. Потому что никто не побеждает. В настоящей войне никто не побеждает. Вопрос лишь в том, насколько каждая из сторон готова проиграть.

Я прибыл сюда не для того, чтобы арестовать или убить блудного джедая, и даже не для того, чтобы осудить ее. Я не могу осудить ее. Я пробыл на краю этой войны всего несколько дней, и смотрите, в кого я превращаюсь. Она же провела в самом ее пекле месяцы. Утопая во тьме.

Захлебываясь джунглями.

Я прибыл сюда не для того, чтобы остановить Депу. Я прибыл сюда, чтобы спасти ее.

Я спасу ее.

И да проявит Сила милосердие к тем, кто попытается остановить меня, ибо я его не проявлю.

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

Я не помню, как уходил из поселения. Видимо, я находился в состоянии своеобразного шока. Не физического, ранения у меня незначительные. Правда, теперь бакта-пластыри из захваченных медпакетов требуются для более серьезных увечий, и бластерный ожог у меня на бедре сильно болит и буквально кишит всякими инфекциями. Но шок — самое подходящее слово. Ментальный шок, возможно.

Моральный шок.

Опустилась пелена: от того момента, когда Депа подошла ко мне в лагере, до времени, когда я вновь стал осознавать себя на склоне, все в моей памяти размазано и туманно. И в этом тумане уживаются два противоречащих друг другу воспоминания о нашей с ней встрече…

И кажется, оба они фальшивы.

Грезы. Интерпретация событий силой воображения.

Галлюцинация.

В одном варианте воспоминаний она протягивает мне руку и я протягиваю в ответ свою… но вместо пожатия чувствую, как натягивается моя куртка, ее световой меч вылетает из внутреннего кармана и, развернувшись в воздухе, падает ей в ладонь. Бластерные лучи лазерных пушек штурмовых кораблей выбивают кратеры по всему поселению; каждый заряд заставляет грязь и камни взрываться, словно гранаты: воздух вокруг нас наполнен красной плазмой и оранжевым пламенем. И эта ее старая знакомая полуулыбка поднимает один уголок губ, когда она спрашивает: «Вверх или вниз?» И я говорю ей: «Вверх» — и она делает сальто в воздухе у меня над головой, а я делаю один-единственный шаг вперед, чтобы она приземлилась и встала спина к спине со мной…

И это чувство ее спины, прижимающейся к моей, это сильное, теплое и живое прикосновение, что я чувствовал столько раз в самых разных уголках Галактики, вырывает тоску из моего сердца и тьму из моих глаз, и наши лезвия совершенно синхронно встречают лучи, падающие сверху, и отражают их обратно в обожженное рассветом небо…

Как я сказал — греза.

В другом варианте воспоминаний я вижу неспешную прогулку рядом с Депой сквозь ливень бластерного огня, вижу, как мы спокойно разговариваем, обращая на бластботы не больше внимания, чем на джунгли и зарево рассвета. В этой грезе или воспоминании Депа поворачивается ко мне, наклонив голову, словно вглядываясь в мое сердце.

— Зачем ты здесь, Мейс? Ты хоть знаешь?

Я не слышу этих слов: как часто бывает во сне, мы просто выражаем свою мысль и нас каким-то образом понимают.

— Зачем ты послала за мной? — задаю встречный вопрос я.

— Это разные вещи, — мягко указывает мне она. — Ты должен определить свои условия победы. Если ты не знаешь, что пытаешься сделать, как ты поймешь, что добился результата? Зачем ты приехал? Остановить меня? Ты можешь сделать это одним взмахом светового меча.

— Думаю, — все так же без слов отвечаю я, — пытаюсь понять, что же здесь произошло. Что здесь происходит. С этими людьми и с тобой. Когда я пойму, что происходит, я пойму, что со всем этим делать.

— Ты не понимаешь всего одной вещи, — произнес этот слепой призрак-греза моего любимого падавана, — того, что ты уже понял все, что можно было понять. Ты просто не хочешь в это поверить.

Затем пелена густеет и углубляется, становясь подобной ночи, и я не помню ничего до того момента, как немного позже бегу сквозь джунгли будто ошпаренный.

Спускаясь вниз по длинному-длинному склону, обожженному лавой, я ощущал партизан, идущих где-то впереди, благодаря темному следу, что, как дым, тянулся за ними в Силе. А еще я мог следовать за ними по кровавым следам, что оставляли за собой многие раненые.

И я помню, как, соскользнув по руслу высохшего ручья, увидел ждущего меня Кара Вэстора.

Кар Вэстор…

Я долго могу рассказывать об этом лор-пилеке. О силах, которыми он обладает, начиная с извлечения лихорадных ос из Беша и Мел и заканчивая тем, что джунгли, кажется, сами расступаются перед ним и вновь смыкаются позади. О его последователях, этих шести коруннаях, которых он зовет акк-стражами, о мужчинах, превратившихся в отголоски его самого. О том, как обучил их пользоваться фирменным оружием, этими ужасными виброщитами, которые сам разработал и сконструировал. Даже маленькие детали: природная свирепость его взгляда, речь, наполненная не словами, а звуками джунглей, то, как ты понимаешь его слова, которые твой собственный голос шепчет в твоей голове, — все это заслуживает рассмотрения гораздо более глубокого, чем я могу себе сейчас позволить.

Не знаю, почему мне потребовалось столько времени, чтобы понять, что он и я — естественные враги.

Лор-пилек стоял ниже по склону, держа в руке поводья оседланного траводава. Животное пристально, с подозрением смотрело одним из своих трех глаз на Вэстора и, когда тот начинал говорить, дрожало так, словно собиралось убежать, но не могло из-за того, что какая-то невидимая сила побеждала его инстинкты.

— Джедай Винду. Тебя зовут, дошало.

Мейсу не было нужды спрашивать, кто его зовет.

— Где она?

— В часе езды отсюда. Отдыхает в паланкине. Она более не в состоянии ходить.

Эти слова ошарашили джедая: восприятие мира внезапно изменилось, словно он смотрел на его отражение в дрожащей глади бассейна.

— В часе… Не в состоянии ходить?.. — Эти слова не могли быть правдой, но Сила подсказывала, что в них нет лжи. — Она была здесь… была здесь буквально только что…

— Нет.

— Но она была… Она приветствовала меня, и… — Мейс провел ладонью по черепу в поисках крови или шишки, в поисках травмы головы. — Я вернул ей меч… мы сражались… мы сражались против «Турбоштормов»…

— Ты сражался в одиночку.

— Она была со мной…

— Когда ты не присоединился к колонне, я послал двоих своих, чтобы они проверили, что с тобой случилось. Они наблюдали снизу, прячась от балавайских кораблей. Они видели тебя: ты был один посреди поселения, и твои лезвия мелькали, отражая бластерный огонь. Мои бойцы говорят, что ты в одиночку заставил корабли улететь, хотя, кажется, повреждений им не нанес. Возможно, ты научил балаваев бояться клинка джедаев. — Он показал Винду свои заостренные зубы. — Ник Росту много рассказывал о твоей победе на перевале. Даже я, вероятно, не смог бы совершить подобное.

— Она была со мной. — Мейс стоял, уставившись на следы от смолы портаака, прилипшей к рукам. — Мы сражались… или разговаривали… Кажется… Не могу вспомнить…

— Ты вспоминаешь пилекотан.

— Силу?.. Ты хочешь сказать, это было некое видение Силы?

— Пилекотан приносит нам наяву сны о наших желаниях и страхах. — Голос Вэстора наполнился мрачными, но не злыми интонациями. — Когда мы желаем того, чего боимся, и боимся того, чего желаем, пилекотан всегда отвечает. Неужели джедаи забыли это?

— Все казалось таким реальным… реальнее, чем ты сейчас.

Лор-пилек пожал плечами:

— Оно и было реальным. Только пилекотан реален. Все остальное — формы и тени, что мимолетнее облаков… и памяти. Мы — сон пилекотана. Это джедаи тоже забыли?

Мейс не ответил. Лишь осознал, что вес в его куртке распределен по-прежнему равномерно: он проверил ладонью правую часть груди и почувствовал сквозь испачканную кожу пантеры очертания светового меча, схожие с очертаниями его собственного, который он носил слева.

Оружие Депы.

Если то, что он видел в поселении, было лишь видением Силы, что это значит? Меняло ли это правду, которую он увидел? Меняло ли это правду, которую она увидела в нем?

Благодаря Силе эти истины становились более реальны, а вовсе не наоборот.

— Сон, — пробормотал джедай себе под нос. — Греза…

Вэстор жестами показал, что надо забираться в седло.

— Может быть, она и сон, но откажись предстать перед ней, и ты узнаешь, как легко сон превращается в кошмар.

Мейс уселся в седло, не сказав лор-пилеку, что уже это знает.

Какой-то непонятный импульс заставил его спросить:

— А какие видения посылает пилекотан тебе, Кар Вэстор?

Лор-пилек бесконечно долго смотрел в глаза Мейсу, нечеловечески долго. Его взгляд был столь же полон опасности, сколь сами джунгли.

— Зачем пилекотану что-то показывать мне? У меня нет страхов.

— И нет желаний?

Но Вэстор уже отвернулся и повел за собой траводава, никак не выказав того, услышал он вопрос или нет.

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

Кар Вэстор вел моего траводава пешком: он умудрялся находить путь сквозь самые плотные, самые переплетенные заросли настолько легко, что казалось, будто мы все время шли протоптанной тропой. Через какое-то время мне начало казаться (и кажется до сих пор), что его умение продвигаться сквозь джунгли лишь отчасти было обусловлено органами чувств. Куда большую роль играла его незамутненная мощь. Он не просто чувствовал путь там, где его не видел никто другой. Мне кажется, когда нужно, он создавал проход там, где его вообще не существовало.

Впрочем, возможно, «создавать» не самое подходящее слово.

Я ни разу не увидел эту его мощь в действии: я не видел, чтобы деревья раздвигались или чтобы хитросплетения корней и лиан распутывались сами собой. Но я чувствовал непрерывный ритмичный поток Силы, словно дыхание какого-то огромного существа. Мощь втекала в Кара и вытекала наружу. Но ощущения от того, как он пользуется ей, были не сильнее ощущений моих собственных мышц, потребляющих питательный сахар.

И это очень верная ассоциация, потому что мы двигались по джунглям, словно кровяные тельца их вен. Или мысли их бесконечного разума.

Так, словно мы были сном пилекотана.

Во время этой поездки вдоль колонны партизан я впервые смог рассмотреть прославленный Освободительный фронт высокогорья. ОФВ, ужас джунглей. Смертельный враг ополчения. Беспощадные, неистовые воины, что изгнали Конфедерацию независимых систем с этой планеты.

Они едва держались на ногах.

Колонну составляло сборище шагающих раненых в лохмотьях, которые находили друг друга в джунглях по следам крови и мощному запаху инфекции. Позднее, за время нескольких дней жуткого марш-броска, я узнал, что последней боевой операцией была серия налетов на поселения исследователей джунглей. Эти нападения проводились не для того, чтобы убить балаваев, а для того, чтобы захватить медпакеты, боеприпасы, еду, одежду, оружие — запасы, которые наша Республика не могла или не хотела предоставлять коруннаям.

Они двигались в сторону своего лагеря в горах, где собрались почти все выжившие коруннаи: старики, инвалиды, дети и то, что осталось от их стад. Жизнь в ограниченном, перенаселенном месте для коруннаев была неестественна. Они не знали, как существовать в подобных условиях, и это постепенно начинало сказываться. Болезни, давно забытые в цивилизованной Галактике, беспощадно сокращали их численность: за то время, что провела здесь Депа, дизентерия и пневмония унесли жизней больше, чем балавайские «Турбоштормы».

Эти штурмовые корабли кружили над джунглями, словно стервятники. Деревья регулярно гудели от звуков тяжелых репульсоров и турбодвигателей. Гудение превращалось в рев, затем в жужжание, как у насекомых, его источники сбивались в стаи и разделялись на одиночные точки, что разрезали невидимое небо. Снова и снова сверху на джунгли лился огонь, принося яркий оранжевый свет в сумрак под кронами, отбрасывая черные тени на зелень.

Не думаю, что они надеялись по кому-нибудь попасть.

Они постоянно нас донимали, стреляя без разбору сквозь полог джунглей или же скользя где-то в небесах и поджигая все и вся своими огнеметами «Солнечное пламя». Если бы мы начали отстреливаться, их стрелкам было бы проще некуда засечь наши позиции, так что мы могли лишь прятаться под кронами и надеяться, что нас не обнаружат.

Партизаны, похоже, вообще не замечали налетов. Те, что еще могли идти, медленно шагали вперед, опустив головы, будто уже смирились, что рано или поздно один из этих огненных ковров обрушится им на головы. Оставаясь коруннаями до мозга костей, они ни разу не пожаловались. Почти все могли черпать энергию из Силы, из пилекотана, чтобы оставаться на ногах.

Тех, кто идти не мог, привязывали к спинам их траводавов, словно поклажу. Большинство животных несло только раненых: все припасы и оборудование, отобранные у балаваев, были свалены на грубые волокуши, которые траводавы тащили за собой.

Во время этого марш-броска ОФВ познакомился с новой тактикой ополчения: ночными налетами. Они не пытались нас поймать, цель была не в этом. Их бластботы летали высоко в небе и стреляли из лазерных пушек по джунглям. Просто мешали. Не давали отдыхать. Заставляли просыпаться и нервно вздрагивать.

Раненым сон крайне необходим. Никто из них его не получал.

Каждое утро еще несколько неподвижных тел оставалось лежать на скатках. Каждый день кто-то спотыкался, ослепленный усталостью, и отбивался от колонны, пропадая среди деревьев.

Обычно навсегда.

На Харуун-Кэле множество крупных хищников: полдесятка разных видов лозовых кошек, два вида акк-псов поменьше, гигантские дикие акк-волки и множество мерзких падальщиков, например якуны — нелетающие птицеподобные создания, передвигающиеся стаями до нескольких десятков особей размером с обезьящера и умеющие одинаково хорошо лазить по деревьям, прыгать с ветки на ветку и бегать по ровной земле. Якуны не слишком привередливы в вопросах того, умерла ли уже их пища или еще нет. И большинство крупных хищников Харуун-Кэла достаточно умны, чтобы запомнить, что в хвосте колонны раненых коруннаев можно прекрасно полакомиться. Поэтому отбившиеся редко догоняли остальных.

По словам Ника, мы являли собой ходячую забегаловку «съешь-сколько-влезет».

В том числе и поэтому ОФВ не слишком заботился об охране пленных.

Их было двадцать восемь: двадцать четыре исследователя джунглей и четверо детей. Иджей предоставили самим себе, не оказывая никакой поддержки, так что они собственноручно тащили своих раненых на уменьшенных версиях волокуш, что тянули траводавы.

Следили за ними всего двое вэсторовских акк-стражей и шесть свирепых акк-псов. Ведя траводава Мейса, лор-пилек объяснил, что стражи и псы нужны лишь для того, чтобы балаваи не украли оружие или припасы у раненых коруннаев или не навредили как-нибудь еще. Стражи прекрасно обходились без бластеров: никто не стал бы удерживать пленника, решившего сбежать в джунгли.

В конце концов, они все равно там окажутся: лишив одежды и ботинок, их отправят плутать по джунглям в поисках какой бы то ни было безопасности.

Тэн пил'трокэл. Правосудие джунглей.

Мейс наклонился к шее траводава и тихо, чтобы услышал только Вэстор, прошептал:

— Почему ты считаешь, что они не пойдут вслед за колонной? Некоторые ваши раненые еле держатся. Эти балаваи могут решить, что риск того стоит, и попытаются заполучить оружие и припасы.

Ухмылка Кара создавала впечатление, что роту него набит иголками.

— Ты что, не чувствуешь их? Они в джунглях, а не из джунглей. Они не смогут застать нас врасплох.

— Тогда почему они до сих пор здесь?

— Сейчас день, — пророкотал лор-пилек, взмахнув рукой в сторону освещенной солнцем зеленой листвы над головой. — День принадлежит штурмовым кораблям. Тэн пил'трокэл ждет пленников после заката.

— В темноте, — пробормотал Винду.

— Да. Ночь принадлежит нам.

Мейс вспомнил шепот Депы на записи: «Ночь принадлежит мне, и я принадлежу ночи»… Что-то заныло в груди. Дыхание стало тяжелым и медленным.

Ник шел с пленными, ведя на поводу грязного, исхудавшего траводава. На звере было два седла, как и на прошлом траводаве парня, которого разорвали на куски на перевале. В каждом из седел помещалось по двое детей. В верхнем, смотрящем вперед, крепко вцепившись в грубую шкуру на шее траводава и выглядывая из-под его ушей, сидели Урно и Никл. Кила и Пелл, смотря назад и держась друг за друга в молчаливом отчаянии, ехали в нижнем седле.

Заметив этих детей, мастер-джедай вспомнил о ребенке, которого уже с ними не было, и отвел глаза от Кара Вэстора. В голове родилось воспоминание о том, как лор-пилек держал тело мальчика. Винду увидел поблескивание щита под тонким слоем потеков крови Террела.

Он не мог смотреть Вэстору в глаза и не ненавидеть его.

— Детей тоже? — Слова как будто сами вырывались из Мейса. — Их вы тоже отдадите джунглям?

— Таков наш путь. — Рык Кара смягчился, наполнился пониманием. — Ты думаешь о мальчике. Том мальчике из бункера.

Мейс по-прежнему не мог заставить себя встретиться взглядом с лор-пилеком.

— Ты уже схватил его. Уже обезоружил.

— Он был убийцей, а не солдатом. Он напал на беззащитных.

— Как и ты.

— Да. И если меня схватит враг, моя участь будет куда хуже. Или ты думаешь, балаваи подарят мне чистую быструю смерть?

— Мы говорим не о них, — указал джедай. — Мы говорим о тебе.

Вэстор лишь пожал плечами.

Ник заметил их взгляды в его сторону и язвительно улыбнулся.

— Я на самом деле не нянька, — громко произнес он, — просто играю эту роль в Голосети.

Тон его речи был смешливым, но на лице мастер-джедай ясно видел четкое понимание, что случится с этими детьми на закате. Лицо Мейса тоже не выражало спокойствия: Винду дотронулся до лба и осознал, что хмурится.

— Почему он занимается детьми? — спросил мастер-джедай, все еще глядя на Росту.

Лор-пилек посмотрел мимо парня, словно взгляд, направленный прямо на него, стал бы для того незаслуженной похвалой.

— Ему нельзя доверять серьезную работу.

— Потому что он оставил меня одного, чтобы спасти своих друзей? Мел и Беш — опытные солдаты. Неужели их спасение того не стоит?

— Они расходный материал. Как и он.

— Не для меня, — возразил Винду. — Вообще никто не может быть расходным материалом.

Вэстор словно на какое-то время задумался над его словами, продолжая вести траводава Мейса.

— Не знаю, зачем Депа захотела, чтобы ты приехал, — наконец нарушил тишину он, — но мне и не нужно знать. Она желает, чтобы ты был здесь, — этого достаточно. Потому что ты важен для нее, важен для нашей войны. Значительно важнее такого никчемного солдата, как Ник Росту.

— Вряд ли его можно назвать никчемным солдатом…

— Он слаб. Труслив. Боится идти на жертвы.

— Рисковать заданием, рисковать жизнью ради друзей, возможно, признак плохого солдата, — ответил Мейс, — но зато это признак хорошего человека. — И он почему-то не смог удержаться и не добавить: — Человека куда лучше тебя.

Вэстор поднял на мастера-джедая взгляд, наполненный джунглями.

— Лучше в чем?

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

Я не считаю Вэстора злом. Он не истинный злодей. Да, он излучает тьму, но ее излучают все коруннаи. И балаваи. Он — тьма джунглей, но не тьма ситхов. Он живет не ради власти, не ради того, чтобы причинять боль и доминировать над всем, что его окружает. Он просто живет. Яростно. Естественно. Без ограничений цивилизации.

Он в меньшей степени человек и в большей — воплощение самих джунглей. Темная мощь втекает в него и вытекает обратно, но, кажется, не касается его. Ему присуща дикая чистота, которой я мог бы позавидовать, не будь я джедаем и не служи свету.

Черный содержит в себе все остальные цвета.

Он не создает тьму, он лишь использует ее. Его внутренняя тьма — это отражение тьмы окружающего его мира. И она в свою очередь делает мир вокруг него темным. Внешняя и внутренняя тьма создают друг друга точно так же, как внешний и внутренний свет, — в этом заключено единство Силы.

Депа, вероятно, сказала бы, что не он развязал эту войну. Он лишь пытается победить в ней.

И вот оно: мои инстинкты джедая сами нащупали связь за пределами границ моего сознания. Вэстор. Джунгли. Акк-псы и коруннаи, вошедшие в стаю Вэстора. Депа. Тьма настолько густая, будто ты ослеп. Слова Ника: «Джунгли не обещают. Они существуют… Не потому, что джунгли убьют тебя. Просто потому, что все здесь такое, какое есть».

И сама война.

Лишь позже, когда я проведу целый день в поездке у паланкина на спине ее огромного анккокса, когда я буду волей-неволей наклоняться к тонким занавескам, чтобы услышать ее полушепот, я пойму, куда вели меня мои инстинкты.

Периодически ее голос становится сильным и четким, а ее аргументы — очень здравыми. Если в эти моменты закрыть глаза, начать игнорировать покачивание из-за походки животного, укусы насекомых и насыщенный запах гниения джунглей, я могу представить себе, как мы беседуем с ней за парой чашек рикового чая в моей комнате для медитации в Храме джедаев.

В такие моменты она говорит страшно убедительно.

— Ты по-прежнему мыслишь категориями законника, — сказала она мне во время одной из наших бесед. — Это твоя основная ошибка. Ты по-прежнему мыслишь категориями соблюдения закона. Исполнения правил. Ты был великолепным блюстителем порядка, Мейс, но генерал из тебя никудышный. Именно поэтому мы стольких потеряли на Джеонозисе. Мы прибыли навести порядок. Пытались спасти заложников, избежав лишних смертей. Пытались сохранить мир. А джеонозианцы знали, что мы уже воюем. Поэтому лишь немногие из нас выжили…

— А если бы я сражался, как генерал, что бы мне следовало сделать? — спросил я ее. — Позволить Оби-Вану и Энакину умереть?

— Генерал, — пробормотала она из тени своих занавесок, — скинул бы на арену барадиевую бомбу.

— Депа, неужели ты это всерьез? — начал я, но она уже не слушала.

— Выиграть войну, — продолжила она свою речь. — Выиграть ценой жизни двух джедаев, одного сенатора и нескольких тысяч наших врагов.

— Ценой всего того, что делает джедаев джедаями.

— Вместо этого сотня с лишним джедаев погибла, а Галактика погрузилась в пучину войны. Миллионы умрут, миллионы станут такими, как этот мальчик, которого убил Кар: сломленными, озлобленными, порочными. Возьми миллион трупов и объясни им, что твоя этика важнее их жизней…

Даже сейчас мне нечего на это ответить.

Но Йода говорит: «Есть вопросы, на которые мы никогда не сможем получить ответы, мы сможем лишь быть ответами».

И я обязан постараться стать ответом, ибо теперь я знаю, что значит быть хранителем мира в Галактике Войны.

Знаю.

Ничего не значит.

Мира не существует. То, что мы считали Великим Миром Республики, оказалось лишь сном, от которого наша Галактика очнулась. Сомневаюсь, что мы когда-нибудь вновь погрузимся в подобные грезы.

В Галактике Войны никто не спит настолько крепко.

Это понимание пришло позже. А в тот момент я сидел в седле траводава и смотрел вниз на Кара Вэстора, назад — на пленников и вперед — на все еще невидимого анккокса Депы. И у меня было лишь поверхностное представление, общий замысел, куча необдуманных чувств и неупорядоченных идей.

Инстинкт.

Но мои инстинкты, похоже, каким-то образом снова заработали… И поэтому я решил послать Вэстора вперед одного. Я тысячу раз спрашивал Депу, когда она была моим падаваном: «В чем заключается истинный урок? В том, что преподает учитель, или в том, что выучивает ученик?»

В нескольких шагах позади бредущих по джунглям пленных балаваев Мейс Винду протянул руку к носу траводава и схватил рукой поводья.

— Мы достаточно далеко. Оставь меня здесь.

Вэстор остановился и оглянулся через массивное плечо:

— Депа ждет.

— Она ждала неделями. Подождет еще пару часов. — Впервые со времен битвы на перевале Мейс чувствовал спокойствие. Уверенность. Стоял на твердой почве. — Идите без меня. Я встречусь с ней, когда сочту нужным.

— Она вызвала тебя. Нельзя не исполнить ее волю. — Кар развернулся и потянул за поводья, но они были зажаты в кулаке Мейса, будто намертво привязаны к скале.

В глазах Вэстора мелькнул намек на угрозу: всполох бури за горизонтом.

— Ты пожалеешь об этом.

— Я мастер-джедай и старший член Совета джедаев, — терпеливо пояснил Мейс. — Я генерал Великой армии Республики. Меня не вызывают. Если она захочет встретиться со мной, то сможет найти меня у дороги паровых вездеходов на закате.

Всполохи в глазах лор-пилека стали ближе.

— Я сказал, что доставлю тебя.

Винду ответил аналогичным взглядом:

— Забавно. Ник говорил почти то же самое. И ему тоже с этим не повезло.

— Мои приказы…

— Это твоя проблема. — Мейс отпустил поводья и развел руки в стороны. Он сидел абсолютно неподвижно, абсолютно расслабленно, если не считать мощного тока Силы, что проскальзывал, словно статическое электричество, меж рукоятями двух световых мечей и его пустыми ладонями. — Если, конечно, ты не решишь сделать это нашей общей проблемой. Если хочешь, можешь приступать прямо сейчас.

Вэстор тоже отпустил поводья. Он на шаг отступил от траводава и развернулся лицом к лицу с мастером-джедаем. Кар расправил огромные плечи, и под кожей его мощной груди загуляли мускулы. Воздух вокруг него дрожал, словно мираж: в Силе гнев хлестал джедая, словно горячий ветер:

— Ты пойдешь со мной.

— Нет.

Темная мощь ударила по воле Винду:

— Ты пойдешь со мной.

Медленно, неохотно Мейс выскользнул из седла и спрыгнул на землю. Он сделал два шага в сторону Вэстора.

И остановился.

— Твоя компания мне больше не по душе, — сказал Винду. — Ступай. Не возвращайся ко мне без Депы. — Глаза Вэстора расширились. Его губы безмолвно шевелились. — А нам с тобой более не следует оставаться наедине. Может случиться драка.

Жилы вздулись на шее лор-пилека, голова его наклонилась, а губы обнажили острые зубы.

— Я не хочу драться с тобой, дошало. — Несмотря на ярость, клубящуюся вокруг лор-пилека в Силе, голос его был мягок. — Депа разозлится, если ты умрешь.

— Тогда, пожалуй, тебе лучше идти, — резонно заметил Мейс. — Ты ведь не хочешь, чтобы Депа разозлилась, правда?

Видимо, Вэстор этого не хотел — его рык превратился в разочарованное ворчание:

— И что мне ей сказать? Что ты собираешься здесь делать?

— Ничего, о чем бы я собирался информировать тебя. — Мейс повернулся к траводаву и вновь взялся за поводья. — Все вопросы Депа сможет задать сама.

Мейс делал вид, что проверяет подпругу седла траводава, а сам тем временем сосредоточил все свое внимание на обжигающем взгляде Вэстора, который тот вперил в свои наручные щиты. Винду был расслаблен и прекрасно держал равновесие, чтобы ловко отпрыгнуть, если лор-пилек бросится в атаку со спины.

Но он услышал ворчание, затем — рык и несколько коротких отрывистых возгласов: Вэстор что-то сказал одному из акк-стражей, что наблюдали за пленными. Взглянув напоследок на Мейса (и этот взгляд был более жгучим, чем ожог от линзы, сфокусировавшей солнце на кожу), Вэстор резко развернулся и нырнул в джунгли, продолжив свое движение.

Мейс смотрел, как он уходит, с легким удовлетворением на лице: «Как же трудно стать здесь желанным гостем».

* * *

Акк-страж, с которым говорил Вэстор, сурово посмотрел на Мейса, и три акк-пса эхом подтвердили свое присутствие поблизости. Винду проигнорировал их всех, и несколько секунд спустя акк-страж отправился искать своего напарника и других акков. Мейс поймал взгляд Ника Росту и поманил его к себе. Парень передал поводья траводава с детьми одному из балаваев и направился в сторону мастера-джедая, все еще поглядывая на уходящего акк-стража.

— Ну дела. От этих ребят у меня мурашки по коже. Кажется, здесь слегка закипели страсти, мастер Винду? И что тебе сказал наш здоровяк?

— На, подержи. — Мейс передал поводья траводава Нику. — Что ты слышал?

— Кое-что из твоих слов. А тебе палец в рот не клади. — Росту вытянулся, чтобы почесать шею траводава. — Но речь Вэстора… Может, ты не заметил? Его можно понять, только когда он говорит непосредственно с тобой. Когда он говорит с кем-то еще, он словно рычит, или свистит, или издает какие-то животные звуки.

— Да. Я заметил нечто подобное, — кивнув, медленно признал Мейс. — Но я думал, дело во мне. Там, в поселении… все перепуталось.

— Вот-вот, его речь — словно разговор с самим собой, понимаешь? В моей голове он говорит, словно оборванец из Пилек-Боу. Так что же он сказал тебе?

— Он пытался, — сухо бросил Мейс, — впечатлить меня своим чувством долга.

— Ну? И что теперь? Ты ведь избавился от самого опасного человека Коруннайского высокогорья не ради того, чтобы просто поболтать с президентом компании «Джунглевые няньки Росту». У тебя есть какой-то план.

Джедай кивнул:

— У нас есть план. Залезай в седло. Ты поведешь этих пленников к дороге вездеходов, чтобы ополчение нашло их и забрало с собой.

Челюсть Ника отвисла.

— Мы… Я? С какой стати я буду делать что-то подобное?

— С той, что я дал им слово мастера-джедая, что если они сдадутся, то я не дам причинить им вред. Лжецом я становиться не собираюсь.

— А я-то тут при чем?

— Ни при чем, — согласился Мейс. — Я уверен, ты в восторге от мысли, как лозовая кошка разорвет Килу. Когда думаешь о Пелл, ты видишь, как она умирает от голода в хватолисте или как ее глаза выковыривают якуны?

Росту, похоже, стало нехорошо.

— Эй, потише с этим клыкачовым дерьмом, ладно?

— Как ты думаешь, мальчиков затопчут клыкачи или разрубят на части медные лозы? Может, им повезет и они свалятся в яму смерти. По крайней мере, едкий дым, разъедающий легкие, и собственные слезы, напоминающие кислоту, не так суровы.

Молодой корун отвернулся.

— Ты хоть представляешь, что Кар и Депа сделают со мной?

— Ты знаешь эти места. Если я поведу их сам, мы все потеряемся в джунглях. Залезай в седло. Живо.

Ник фыркнул:

— Ну дела, а мы по-прежнему раздаем приказы направо и налево, да? А что, если я не хочу? Что, если мне действительно нравится думать о том, что ты описал? Что, если я хочу, чтобы они умерли? Что тогда?

Мейс замер. Он уставился на джунгли, и его глаза наполнились тьмой.

— Тогда я буду бить тебя до тех пор, пока ты не потеряешь сознание, — тихо ответил он. — А затем попрошу о помощи кого-нибудь другого.

Джедай посмотрел на Ника.

Тот сглотнул.

— Повторять не буду, — сказал Винду.

Ник залез в седло.

— Кар Вэстор, — произнес мастер-джедай, вновь смотря в джунгли, на этот раз в том направлении, куда исчез лор-пилек, — не самый опасный человек Коруннайского высокогорья.

Ник покачал головой:

— Ты говоришь так лишь потому, что по-настоящему не знаешь его.

— Я говорю так, — ответил Мейс Винду, — потому, что он не знает меня.

10. Слово джедая

Пленники шли толпой, поддерживая друг друга и нервно поглядывая на бегающих вокруг акк-псов. Мейс продирался в их сторону сквозь густые джунгли, Ник ехал следом на траводаве.

— Я что-то упустил? — Росту наклонился вперед, чтобы не повышать голос, одна его рука обняла толстую шею ездового зверя. — Кажется, прошлой ночью именно эти рускакки пытались заполучить ломоть поджаренного Винду.

— Этот тэн пил'трокэл, — голос Мейса был еще тише и значительно более суровым, — ты одобряешь его?

— Конечно. — Росту взглянул на траводава с детьми и тут же отвернулся. — Ну, в смысле, в целом. — Его ясные глаза сузились, и взгляд их стал циничным. — Еще не так давно Кар просто их убивал. Мы не можем их прокормить. Что еще нам делать? Депа предложила подвергать их правосудию джунглей.

— Неужели?

— Ну логично же, разве нет? Если балаваи будут думать, что мы их все равно убьем, зачем им сдаваться? Они все будут драться до смерти. А это дорого нам обойдется, понимаешь? Так что мы отдаем их джунглям. По крайней мере, у них есть шанс.

— Сколько выжило?

— Несколько.

— Половина? Четверть? Один из ста?

— Откуда мне знать? — Ник пожал плечами. — Разве это имеет значение?

— Для меня не имеет, — ответил Мейс Винду.

Ник закрыл глаза и наклонил голову к уху траводава так, словно устал или ему больно.

— Ты чокнулся, — сообщил он. — Ты абсолютно сумасшедший.

Мейс замер. Морщина перечеркнула его нахмуренный лоб.

— Нет. На самом деле как раз напротив.

— Что ты имеешь в виду?

Но Мейс уже уходил.

Ник пробормотал что-то о проклятии на головы всех джедаев, у которых орехи никкль вместо мозгов, и направил траводава следом за ним.

Когда пленники их заметили, мужской голос в толпе произнес:

— Это джедай… Нет, другой. Настоящий джедай. — Мейсу показалось, что голос принадлежал мужчине, с которым он разговаривал этим утром в паровом вездеходе, тому, с посеревшим лицом, раной на груди и отсутствующей кистью, тому, который не хотел верить слову джедая.

Мейс решил не спрашивать, что он имел в виду, когда сказал «настоящий джедай».

Еще несколько пленников собралось вокруг них, поправляя одежду. Их лица постепенно озарялись надеждой. Но большинство просто остановилось, покачиваясь от усталости или опершись на массивные серые деревья. Некоторые медленно сели на землю, держась за лианы.

В паре десятков метров ниже по склону два акк-стража уставились на Мейса с неприкрытой враждебностью. Два из шести акк-псов, охраняющих пленников, замерли неподалеку.

Траводава с детьми вел мужчина, в котором Мейс узнал отца Урно и Никла. Единственными чистыми участками его покрытого грязью и кровью лица были две оставшиеся после слез дорожки, что спускались от глаз к подбородку. Он отпустил поводья и бросился на землю у ног Мейса.

— Пожалуйста… пожалуйста… Ваша честь… Ваше высочество, — бормотал он, уткнувшись лицом в землю, — пожалуйста, не позвольте им убить моих мальчиков. Делайте что хотите со мной, я заслужил это, я знаю и сожалею о том, что сделал, но мои мальчики… они невиновны, они ничего не сделали, пожалуйста… Я не… я никогда до этого не встречал джедая… Я даже не знаю, как мне следует вас называть…

— Встань, — сурово ответил Мейс. — Перед джедаем не надо падать на колени. Мы вам не хозяева, а слуги. Встань.

Ошарашенный мужчина медленно поднялся на ноги. Тыльной стороной ладони он вытер потек грязи под носом.

— Хорошо, — сказал он. — Ладно. То, что ждет меня… я смогу принять это как мужчина… но мои мальчики…

— Тебя ждет твоя жизнь и, возможно, свобода.

Мужчина непонимающе моргнул:

— Ваша честь?..

— Зови меня мастер Винду. — Мейс обошел отца мальчиков и раскрыл руки, обращаясь ко всем пленным. — Соберитесь вокруг. Мне нужно, чтобы вы все стояли ближе. Нас не хватит для присмотра за теми, кто останется в отдалении.

— Сэр? — обратилась к джедаю Кила, когда траводав с детьми подъехал к месту общего сбора. Она развернулась в нижнем седле, чтобы посмотреть на джедая усталыми, покрасневшими глазами. — Сэр, что они собираются с нами сделать? Где мама? Вы позволите им оставить нас в джунглях?

Мейс спокойно встретил взгляд готовых разрыдаться глаз.

— Нет. Я собираюсь отправить вас обратно в город. Вы возвращаетесь домой. Все вы.

Ник прошептал:

— Не давай обещаний, которых не сможешь сдержать.

— Никогда не даю.

— Ты же понимаешь, что Кар и его акк-стражи найдут, что сказать тебе на это?

— Я уже знаю их мнение. Но у меня есть свое.

— Тэн пил'трокэл…

— Ничего для меня не значит, — прервал парня Мейс. — Мне наплевать на правосудие джунглей. Мне не наплевать на правосудие джедаев. И оно свершится.

— Правосудие джедаев… я сейчас со смеху умру. Ты что, до сих пор не понимаешь? Здесь все джедайское — пустой звук…

— Я уже понял правила. Ты сам рассказал их мне. Затем Кар Вэстор объяснил мне, что они значат. Теперь я могу начать игру.

— Вот об этом я и говорю, — настаивал Ник. — Ты не понимаешь! Ты теперь в джунглях! Здесь нет правил!

— Конечно же они есть. Не говори ерунды.

Росту неверяще моргнул:

— Ты шутишь, да? Ты просто решил поразвлечься, правда же?

— Оставайся и смотри, — сказал ему Винду, направляясь в сторону стражей. — Потом обязательно поделишься своим мнением о моем чувстве юмора.

* * *

Дорогу джедаю перегородил акк-страж, которого он недавно пнул. След, что кулак Вэстора оставил на лице мужчины, стал теперь темно-фиолетовым, словно сгущающиеся тучи в небе над головой. Под кожей его обнаженной груди перекатывались похожие на куски дюракрита мускулы.

— Куда собрался, Винду?

Мейсу пришлось наклонить голову немного назад, чтобы встретиться глазами с этим коруном.

— Я не знаю, как тебя зовут.

— Можешь называть меня…

— Я не спрашивал, как тебя зовут, — отрезал джедай. — Я просто этого не знаю. И твое имя мне не нужно. Тебе следует уйти с моего пути.

Глаза стража вспыхнули, и в них промелькнули искры безумия.

— Уйти с пути твоего, джедайчик?

— Я увожу пленных к дороге вездеходов. — Мейс неопределенно кивнул куда-то головой. — Я могу пройти мимо тебя, а могу пройти над тобой. Выбирай.

— Надо мной? Летать умеешь, что ли, ты? — Виброщиты на его предплечьях загудели и ожили. Он поднял их с обеих сторон от лица Мейса. — Вытаскивай свое игрушечное оружие, джедайчик. Смелее. Вытаскивай.

— Мой световой меч? С какой стати? — Винду коснулся пальцем собственного лба. — Вот единственное нужное мне оружие.

— Да? — Смешок. — Что, замыслишь меня до смерти ты?

— Ты неверно понял. — И в качестве объяснения Мейс расплющил нос коруна быстрым ударом головой.

Акк-страж покачнулся. Мейс, словно в танце, идеально подстроился под его движение: джедай схватил массивные бицепсы мужчины. Когда корун начал восстанавливать равновесие, его голова, естественно, начала возвращаться назад. Мейс дернул его за руки, притянув для очередного удара головой, во время которого лоб джедая встретился с подбородком коруна со звуком, напоминающим крошащийся камень.

Мейс отступил, позволив теряющему сознание мужчине осесть на землю. Второй страж зарычал и прыгнул на спину Мейса… лишь для того, чтобы уставиться на мерцающий кончик фиолетового светового меча.

— Он жив, — спокойно сказал Мейс. — Как и ты. Пока. Следующий из вас, жалких нерфов, кто поднимет на меня руку, умрет. Ты понял?

На лице коруна не было никаких эмоций, кроме жажды крови.

— Отвечай! — проревел Мейс. Ощерившись, он бросил световой меч на землю у ног коруна. А затем его рука метнулась вперед быстрее, чем мог различить глаз, большой палец уперся в щеку коруна, а остальные схватили за впадину позади челюсти. Он притянул лицо коруна на расстояние нескольких сантиметров от своего, и в глазах его полыхало яростное безумие. — ТЫ ПОНЯЛ МЕНЯ?

Рот акк-стража беззвучно открывался и закрывался. Винду проорал ему в лицо:

— ТЫ ХОЧЕШЬ УМЕРЕТЬ? ХОЧЕШЬ УМЕРЕТЬ ПРЯМО СЕЙЧАС? СДЕЛАЙ ШАГ! СДЕЛАЙ! СДЕЛАЙ И УМРИ!

Ошарашенный корун лишь моргал, что-то бормотал и пытался освободить голову. Мейс отпустил лицо стража, толкнув его при этом так сильно, что тому пришлось сделать несколько шагов назад, чтобы удержать равновесие. Джедай протянул раскрытую ладонь, и световой меч скользнул к нему с земли. Винду положил его обратно во внутренний карман куртки.

— Никогда не вставайте на моем пути. — Его голос был вновь наполнен ледяным спокойствием. — Никогда.

Он обернулся к паре акк-псов, что стояли и рычали, словно темнеющие грозовые тучи: шипы угрожающе поднялись над их бронированными плечами.

Мейс посмотрел на них.

Сначала один, затем другой опустили головы и шипы. Поджав хвосты, акк-псы отступили.

Винду посмотрел на пленников, возле которых стоял в немом изумлении Ник. Балаваи сбились еще плотнее, никто не находил в себе смелости посмотреть джедаю в глаза. Мейс приглашающе махнул рукой.

Когда Ник и траводав с детьми приблизились к нему, упавший акк-страж уже начал подавать признаки жизни. Но, открыв глаза и увидев Мейса, все еще стоящего над ним, он предпочел остаться на земле.

— Ладно, признаю, — сказал Росту, проходя мимо стражей и псов, — это было довольно забавно. И немного пугающе: я впервые видел, как ты злишься.

— Еще не видел, — мягко сказал Мейс. — Помнишь те правила джунглей, о которых я говорил? Ты только что увидел одно из них в действии.

— И что это было за правило?

— Когда по дороге идет большой пес, — ответил мастер-джедай Мейс Винду, — щенки уходят в сторону.

* * *

Ледяной дождь пробивался сквозь листву, а гром был похож на рев турбодвигателей штурмового корабля, проносящегося прямо над головой. День лишь едва перевалил за полдень, но буря окутала джунгли поздними сумерками. Мейс шел в нескольких шагах позади грязного траводава Ника. Капли дождя барабанили по его черепу, а по спине сбегал холодный ручеек. В тех местах, где покров из листьев уступал место голой земле, грязь при каждом шаге засасывала ступню. Иногда его нога уходила настолько глубоко, что жижа переваливалась через край сапога. Лишь благодаря энергии, черпаемой из Силы, Винду продолжал идти.

Он даже предположить не мог, каково идти раненым пленникам.

Периодически одна-две градины, сыплющиеся из штормовой тучи над головой, пробивались сквозь все слои листьев, веток, лиан и ударяли кого-нибудь. Долетев до земли, большинство из них успевали растаять до размера в половину кулака Мейса: слишком маленькие, чтобы представлять опасность, но достаточно большие, чтобы оставлять ноющие раны на голове. Пленники-балаваи подбирали падающие поблизости куски льда и клали к себе в рот, постепенно рассасывая. Немного терпения, и эти градины с едва уловимым привкусом серы от вулканического дыма и газов превращались в самый чистый из доступных источников воды.

Джедай почувствовал в Силе горячее, яростное жало приближающегося акк-пса. Секунду спустя он ощутил прикосновение Силы правой лопаткой. Мейс коснулся лодыжки Ника.

— Веди их дальше, — сказал Винду, перекрикивая шум ливня. — Я сейчас.

За стеной дождя в нескольких шагах от колонны начали проявляться очертания мужчины. Мейс направился в его сторону, огибая деревья и отодвигая лианы, и увидел побитого акк-стража, несущего одного из балаваев. Позади стража серым силуэтом следовал акк-пес, которого почувствовал джедай.

— Выпал этот. Думаю, лихорадка у него, я. — Страж поставил балавая на ноги. Больным оказался тот самый раненый мужчина без кисти. — Лучше поставить кого-нибудь следить за ним тебе.

Мейс кивнул, подхватывая мужчину.

— Спасибо. Я пригляжу за ним. — Больной смотрел на джедая, не узнавая.

Страж нахмурился:

— Убьет за это Кар тебя. Знаешь это ты?

— Я ценю твое беспокойство.

— Нет беспокойства. Просто говорю. И все.

— Спасибо.

Хмурясь, страж постоял еще секунду, затем красноречиво пожал плечами, развернулся и растворился в пелене дождя.

Винду задумчиво посмотрел ему вслед. Как оказалось, с двумя акк-стражами было несложно договориться: немногим ранее, пока Ник пытался поддерживать среди балаваев хоть какое-то подобие строевого порядка, Мейс вернулся вверх по склону. Один из стражей стоял и смотрел на мастера-джедая, а другой все еще сидел на земле и массировал сломанный нос.

Мейс присел перед ним на корточки:

— Как твое лицо? — без тени иронии спросил он.

Голос стража был приглушен его собственными руками:

— Какое дело тебе?

— Нет бесчестья в том, чтобы проиграть джедаю, — ответил Винду. — Так, дай мне поглядеть.

Когда ошарашенный акк-страж убрал ладони от лица, Мейс взялся за его нос обеими руками и одним резким движением вправил кости на место. Неожиданная острая боль заставила коруна распахнуть рот, но все неприятные ощущения исчезли столь быстро, что он даже не успел крикнуть.

Корун остался сидеть на земле и лишь удивленно моргал:

— Эй… эй… гораздо лучше так… как ты…

— Простите, я вспылил, — сказал Мейс и встал, чтобы обращаться и ко второму акк-стражу. — Но я не могу отступить перед лицом вызова. Вы понимаете.

Два коруна переглянулись и неохотно кивнули. Как Винду и предполагал. Вэстор натренировал их, словно псов, и, подобно псам, в ответ на поглаживание головы после удара ногой они могли лишь начать вилять хвостом и надеяться, что их неприятности уже позади.

— Я думаю, вы оба достойные ребята, — продолжил Мейс. — Сильные бойцы. Именно поэтому я обошелся с вами так жестко: уважение. Вы слишком опасны, чтобы я мог позволить себе играть с вами в игры.

Корун со сломанным носом почтительно похвалил:

— Каменный удар головы у тебя. — Он шмыгнул и свел глаза, чтобы разглядеть окровавленную опухоль меж ними. — Из тех, что я получал, лучший.

Второй акк-страж не выдержал и вклинился:

— А то, как схватил лицо мое ты, это ведь джедайский трюк какой-то, да? Никогда не видел подобного раньше я. Может, научишь меня ты?

У Мейса больше не было времени на любезности.

— Слушайте, я знаю, что из-за того, что я увел пленных, с Каром будут неприятности. И я знаю, что у вас тоже будут неприятности из-за того, что вы позволили мне их увести. Почему бы вам не остаться с нами? Приводите своих псов. Не давайте балаваям разбредаться и теряться. Кар ведь знает, куда мы идем. Я сам ему сказал. А если вы будете рядом, то он без проблем нас найдет. Вы ведь чувствуете друг друга в пилекотане, я прав?

И вновь, переглянувшись, они кивнули.

— Если Кару нужны пленники, он сам может их у меня забрать. Как он сможет обвинить вас в том, что вы их потеряли, если сам боится вмешаться?

Для пропитанных тьмой коруннаев эти слова были абсолютно логичны.

— Точно, — сказал страж с синяком. — Точно. Думает он, что кувырк-щенок в шкуре лозовой кошки ты? Пусть дернет за хвост сам тебя. Быстро поймет, что к чему, думаю я.

И вот у Мейса появилась пара коруннайских пастухов для толпы балаваев.

Помощи Ника Винду добился приблизительно тем же способом.

Когда они уже собирались уйти от колонны ОФВ, Мейс в задумчивости остановился возле траводава Росту.

— Ник, — начал он, — мне потребуется помощник.

Молодой корун подозрительно посмотрел из седла сверху вниз:

— Помощник? Для чего?

— Когда вы подобрали меня в Пилек-Боу, ты сам сказал, что я не из этих мест. Мне нужен кто-то, кто мог бы присматривать за мной, давать советы и все в таком духе…

— Ты хочешь совета? Верни проклятых балаваев вместе со своей джедайской задницей обратно в колонну. Хотя бы притворись пай-мальчиком, прежде чем Кар с Депой порвут тебя на клочки. Если хочешь еще совета, спрашивай.

— Это я и делаю.

— Э?

— Мне нужен кто-то, кто знает эти места. Кто-то, кому я могу доверять.

Парень фыркнул:

— Ну, успехов. Я бы не стал никому здесь доверять…

— Я и не доверяю, — согласился Мейс. — Никому, кроме тебя.

— Меня? — Росту покачал головой. — Ты реально чокнулся. Ты что, не слышал? Мне вообще доверять нельзя. Ничего и никогда. Я трус и слабак, кажется, так? У меня жижа вместо мозгов, я даже не смог вытащить тебя из Пилек-Боу, ничего не запоров… И я вновь все запарываю, участвуя в этом бредовом параде «Свободу балаваям»…

— Ты единственный достоин доверия из всех, кого я встретил на Харуун-Кэле, — твердо сказал Винду. — Ты единственный, кто, я верю, будет поступать правильно.

— Это, мать твою, обалденно! Посмотри, куда это меня привело.

— Это привело тебя, — сказал джедай, — к возможности стать личным помощником генерала Великой армии Республики.

— Н-да? — Взгляд Ника стал более заинтересованным. — Сколько платят?

— Нисколько, — признал Винду, и заинтересованность Ника тут же улетучилась. Однако мастер-джедай продолжил: — Но когда я буду улетать с этой планеты, личный состав я заберу с собой.

В глазах Ника вновь мелькнула искорка.

— Присвоив им внеочередное звание, скажем… майора, — продолжил Мейс. — И когда мы прибудем на Корусант, мне потребуется персонал, который будет обучать офицеров партизанской тактике. Несколько месяцев в качестве уполномоченного Храмом джедаев военного консультанта по тактике ведения войны в городе и джунглях сделают твою кандидатуру достаточно привлекательной для тех, кто работает с наемниками. Возможно, ты даже откроешь свою собственную компанию. Не этого ли ты хочешь? Или я спутал тебя с каким-то другим коруном, самой большой мечтой которого было бороздить Галактику в качестве наемника?

— Да еще чего, конечно же нет… Э-э… В смысле, нет, сэр! Генерал! Майор Росту в распоряжении генерала. Сэр. Э… А нужна какая-нибудь там клятва или чего-нибудь еще?

— Я особо не думал об этом, — признал Мейс. — Я еще никого не принимал в Великую армию Республики.

— Мне кажется, я должен поднять правую руку или что-то в этом роде.

Джедай задумчиво кивнул:

— Положи левую руку на сердце, подними правую и встань по стойке смирно.

Ник так и поступил.

— Это, э-э-э, ты знаешь, смешно как-то все…

— Советую быть посерьезнее. Свидетелем подобных клятв становится сама Сила.

— О да. — Ник сглотнул. — Ладно, я готов.

— Клянешься ли ты служить Республике мыслями, словами и поступками? Клянешься защищать ее граждан, оказывать сопротивление ее врагам и выступать в защиту ее правосудия всем своим сердцем, всеми своими силами и всем своим разумом? Клянешься ли быть преданным только ей? Клянешься подчиняться всем законным приказам вышестоящих офицеров, придерживаться высших идеалов Республики и всегда вести себя достойно звания полноправного офицера Республики? Клянешься ли ты в этом при свидетельстве, поддержке и вере в Силу?

«Совсем неплохо прозвучало, — подумал Мейс. — Пожалуй, стоит это записать».

Ник молча моргал. С остекленевшими глазами он нервно облизнул губы. Мейс наклонился к нему:

— Ник, скажи: «Клянусь».

— Я… Думаю, да, — протянул молодой корун, словно совершил какое-то великое открытие, узнав нечто поразительное о самом себе. — В смысле, да. Клянусь!

— Смирно! Отдай честь.

Росту вытянулся и отсалютовал очень правдоподобно, хотя и выглядел при этом слегка ошалело.

— Эй… эй… Я что-то чувствую. В Силе… — Его ошарашенность сменилась неприкрытым изумлением. — Это ты!

— Солдат в положении смирно молчит до тех пор, пока к нему прямо не обратятся. Это понятно?

— Так точно, сэр.

— То, что ты чувствуешь, — наша новая связь: она создает в Силе резонанс, подобный связи акка и человека.

— Значит, я теперь твой пес?

— Ник!

— Знаю, знаю, заткнись. Знаю. Э-э… сэр.

— Вольно, майор, — приказал Мейс, наконец салютуя в ответ. — Выдвигаемся.

* * *

Акк-страж исчез в пелене дождя, и Мейс потащил раненого балавая обратно к группе измотанных пленников. Он не нашел среди них никого, кто хотя бы выглядел достаточно сильным, чтобы выдержать на себе вес этого человека, когда они будут перебираться через сплетенные корни деревьев и лужи с грязью по колено. Так что он просто пожал плечами и присоединился к колонне, придерживая руку балавая на своих плечах.

Опустив головы и сжавшись под ледяным проливным дождем, группа продолжила путь.

* * *

Они вышли из-под деревьев на маленький выступ, оканчивающийся отвесной скалой. Джунгли обступили подножие утеса в сотнях метров ниже. Спускаясь ко дну каньона, они проделали немалый путь по склону. В полукилометре позади бурлила лента водопада, срывающегося с высоты в тысячи метров; противоположная стена каньона являла собой буйство зеленого, фиолетового и ярко-красного цветов, закрывающих полнеба. Когда Ник и Мейс вырвались из-под деревьев, гроза осталась где-то позади, а неподалеку от выхода из каньона, в каком-то километре, сияла под ярким и беспощадным полуденным солнцем широкая, покрытая грязью кривая дорога паровых вездеходов.

И джедай, и молодой корун шли пешком. К седлу траводава был привязан балавай, у которого, судя по всему, действительно была лихорадка.

— Вот она. — Голос Росту звучал низко и глухо. — Красиво, правда?

— Да. Красиво. — Винду обошел траводава. — Жаль, нам не удалось.

Любое существо, восприимчивое к Силе, почувствовало бы угрозу на их пути: Мейсу она казалась дугой лесного пожара, прорывающегося сквозь деревья. Он не мог понять, что конкретно было там, внизу, но знал, что это был Вэстор: он привел некие силы, что перекрыли выход из каньона.

Ник кивнул. Он скинул ружье, проверил обойму и передернул затвор.

— Просто шагали слишком медленно. — Он оглянулся назад, туда, где из-под крон джунглей постепенно выбирались балаваи, и покачал головой. — Еще бы часок. И все. Еще час, и мы бы успели.

— Что происходит? — Отец мальчиков присоединился к ним на краю утеса. — Это дорога? Почему же мы остановились?

Акк-страж с побитым лицом вышел из-под деревьев, шесть акк-псов и второй корун шли полукругом позади пленников. Акк-страж кивнул в сторону мощной дуги опасности, которую не чувствовали лишь траводавы и балаваи.

— Не повезло, а? Говорил, придет Кар, я.

— Да. — Мейс скрестил руки на груди. — Не стоило и надеяться, что он нас отпустит. — Винду повернулся к акк-стражу. — Можешь идти к нему, если хочешь.

— Захотим и пойдем мы. — Самодовольство коруна частично восстановилось. Он выпятил грудь и посмотрел вниз на Мейса с превосходством, которое могло бы показаться убедительным, если бы мужчина не держался столь явно вне досягаемости рук джедая. — Не уйдешь никуда ты, а?

Мейс бросил взгляд на Ника, тот уныло пожал плечами.

— Кажется, нет, — ответил Винду.

Измученные балаваи расступились и пропустили уходящего акк-стража. Затем оба стража и псы растворились в тени меж деревьев, недоступной полуденному солнцу.

Ник погладил свое ружье.

— Думаешь, они действительно отправятся вниз, к Кару?

— Конечно нет, — сухо возразил Мейс. — Они поднимутся вверх по склону, чтобы отрезать нам путь к отступлению.

— Не больно мне нравится все это. Мы-то что будем делать?

— Это ты мне скажи, майор.

Ник моргнул:

— Шутишь?

— Конечно нет. Что нам делать, чтобы достичь наших условий победы и спасти максимальное количество жизней пленных?

— Ушам не верю, что ты спрашиваешь меня.

— Я спрашиваю тебя, — заметил Винду, — не о том, что мы будем делать, а о том, что нам следует делать. Давай я перефразирую: что мы сделаем, по мнению Кара?

— Ну-у… — Молодой корун посмотрел назад на пленных, затем вперед на выход из каньона и на дорогу вездеходов. — Нам следует разделиться. Если мы будем двигаться вместе, нас либо поймает то, что Кар приготовил нам внизу, либо стражи и ОФВ позади нас. Если пленники рассеются, некоторые, возможно, ускользнут, пока Вэстор будет окружать остальных.

— Именно. — Джедай ткнул пальцем в отца мальчиков. — Ты. Выведи остальных из-под деревьев. Я хочу, чтобы вы все собрались на этом камне. Встаньте на колени и положите руки за головы.

Челюсть балавая отвисла.

— Вы с ума сошли?

— Знаешь, — покашливая, сказал Ник, — я все время его об этом спрашиваю. И почему-то ни разу не получил прямого ответа.

Мейс снова сложил руки на груди.

— Все, кто не желает делать того, что я говорю, могут рискнуть сыграть против джунглей и ОФВ.

Мужчина отвернулся, качая головой.

— Что мы собираемся делать? — спросил Ник.

— Что-нибудь другое.

— Знаешь, не скажи ты Кару, что идешь к дороге вездеходов, его там, внизу, сейчас бы не было.

— Да. Он перехватил бы нас в джунглях, и у нас не было бы ни единого шанса.

— Погоди… погоди… Кажется, я врубился… — Понимание озарило лицо Росту.

Мейс кивнул:

— Там, под деревьями, пленные бы рассеялись. И кто-то мог бы ускользнуть, как ты и сказал. Он, так же как и ты, считает, что мы бы рассредоточились. С его точки зрения, это естественный ход — позволить кому-то умереть, чтобы спасти остальных. Поэтому Кар и поступил именно так, как я и думал: нашел место, где он сможет поймать всех. Потому что у Кара и у меня есть кое-что общее: в вопросе пленников мы оба рассчитываем на все или на ничего. Он хочет отдать их всех джунглям. Я хочу отправить их всех домой. — На скулах Мейса заходили желваки. — Я не хочу выкупать чьи-то жизни ценой других жизней. Я готов заплатить только своей.

Ник выглядел впечатленным.

— Вэстора непросто обмануть. Он настолько связан с пилекотаном, что ложь становится сложным делом. Я однажды видел, как он вырвал парню язык…

Джедай искоса посмотрел на Росту:

— Кто лгал? Я сказал ему, что он и Депа найдут меня после полудня у дороги паровых вездеходов. Ложь заключается в его предположениях о смысле моих слов, а не в том, что я сказал.

— И ты сделал так, чтобы вас вел я, потому что понял, что он сможет вычислить, какой дорогой я пойду… И ты взял акк-стражей с нами, чтобы он мог выследить нас…

Мейс кивнул.

— Но зачем?

— Чтобы мы все собрались в подобном месте. Я уверен, он считает, что поймал всех в ловушку.

— И он действительно поймал.

— Поэтому он не будет торопиться прийти и забрать нас. Теперь… Чем хороша дорога паровых вездеходов для наших целей? Она являет собой широкий открытый участок земли, где любой пролетающий штурмовой корабль заметит этих балаваев, и она достаточно ровная для того, чтобы использовать ее в качестве посадочной площадки.

— Ну да…

— И чего же он в результате добьется, отрезав нас от открытого пространства… — Мейс засунул руки под отвороты куртки и достал световые мечи. Оружие Депы он перекинул Нику, который рефлекторно его поймал. — Если нам всего лишь нужно немного времени и мы сможем расчистить свою собственную поляну?

Ник уставился на световой меч в своей руке.

— Это может сработать, — признал он. — И после такого ты хочешь, чтобы я обучал кого-то военному делу?

Винду пожал плечами:

— Это не военное дело. Это дежарик.

— Да, конечно. Когда Кар появится, тебе, вполне вероятно, придется очистить доску. Продолжай в том же духе, — погрустнел Ник. — А убьет он нас обоих.

Мейс перехватил световой меч, и метровый поток энергии вырос из излучателя.

— Посмотрим.

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

На то, чтобы организовать посадочную площадку, потребовалось всего несколько минут. С помощью Силы я свалил в кучу несколько деревьев поменьше, собираясь поджечь их своим лезвием и создать огромный костер, но этого не потребовалось. Еще до того, как мы расчистили поляну, над нами закружили три звена штурмовых кораблей. Похоже, они достаточно легко разобрались в ситуации: двадцать восемь балаваев на коленях, с руками, сцепленными на затылке, не оставляли особого простора для воображения.

— Кажется, мы прорвались, — сказал Ник, но в голосе его не было особой радости от успеха. — Мы спасли их. Хотел бы я, чтобы они могли отплатить нам тем же.

Едва мы начали резать, как почувствовали, что силы Вэстора стягиваются вокруг нас, будто живая петля. Ник заметил, что мой маленький обман ненадолго задержал лор-пилека.

Я ничего не ответил. У меня было чувство, что в этой конкретной партии дежарика моим оппонентом является не Кар.

Один из «Турбоштормов», низко круживший над нашими головами, служил приманкой для того, чтобы понять, откроют ли огонь какие-нибудь спрятанные орудия. Сквозь Силу я чувствовал, как стрелки целятся по мне и по Нику из своих лазерных пушек. Сдерживало их только то, что мы были недалеко от балаваев.

Как сказал бы Ник, пора лезть в седло.

Но перед тем, как мы уехали, я присел рядом с отцом Урно и Никла:

— Я хочу, чтобы вы передали сообщение полковнику Джептану.

Он выглядел потерянно, и слова его были буквально пропитаны усталостью:

— Джептану? Начальнику службы безопасности в Пилек-Боу? Каким образом я, по-вашему, пробьюсь к нему?

— Он будет допрашивать вас лично.

— Неужели?

— Скажите ему, что мастер-джедай уладил его джедайскую проблему. Передайте, чтобы он разоружил нерегулярные войска и вывел ополчение с высокогорья. Война окончена. Я даю ему слово. Мужчина уставился на меня так, словно у меня на лбу внезапно выросли рога. И удивление его вряд ли было сильнее, чем удивление Ника.

— И еще одно: напомните ему, что менее чем за неделю я решил проблему, которую он не мог решить четыре месяца.

Я поднялся и встал над мужчиной так, что моя тень падала на его лицо.

— Скажите ему, что, если он не сделает то, что я предлагаю, следующей проблемой станет он. И ее я тоже решу.

Я увел Ника в джунгли, не дожидаясь ответа.

Тем не менее я замер на секунду и оглянулся, чтобы увидеть, как отец мальчиков обнимает детей в ожидании снижающегося бластбота.

Чтобы увидеть Килу, обнимающую Пелл, увидеть, как они обе опустили головы, прикрываясь от потока листьев, взметнувшихся от турбодвигателей корабля.

Я не жду прощения. Я даже не надеюсь на него. Я надеюсь лишь, что однажды эти дети смогут посмотреть на джедая без ненависти в сердце.

Это единственная моя желанная награда.

Приближалась ночь, и солнечные лучи уже скользили меж стен каньона. Ориентироваться было просто: они пробивались сквозь густеющие сумерки в направлении наибольшей опасности, которую указала Мейсу Сила.

— Так, значит, ты разобрался с джедайской проблемой ополчения, да? — бормотал Ник, когда они неспешно бежали под деревьями. — Что-то мне подсказывает, что это неслабо удивит Депу и Кара.

— Меня не интересует Кар, — ответил Винду. — Меня интересует только Депа. Где ближайший подпространственный коммуникатор?

Молодой корун пожал плечами:

— В пещерах Лоршанского перевала. Там наша база, всего в паре дней пути, если нам, конечно, удастся-таки стряхнуть с хвоста эти проклятые штурмовые корабли. В любом случае, мы туда и направлялись. А что?

— Меньше чем через день после того, как ты достанешь мне подпространственный коммуникатор, мы с Депой улетим с планеты. Я не желаю более тратить время. Мне нужен комм для того, чтобы запросить нашу эвакуацию.

— Я же с вами, так? Ты ведь не оставишь здесь весь свой личный состав, правда?

— Ты видел, что я держу слово.

— Как ты считаешь, а не мог бы ты, ну, отправить меня заранее? Потому что, ты пойми, я бы с удовольствием оказался за пределами сектора, когда Кар узнает, что она уезжает.

— Оставь Вэстора мне.

— И, э, мастер-генерал, сэр? Ты решил, что будешь делать, если она не захочет улетать?

— Это не ей решать.

— Она могла улететь давным-давно. Если бы захотела. Каким образом ты собираешься заставить ее это сделать?

— У меня есть заложник, — ответил Мейс.

— Кто, прости? Заложник? А вам разве можно? Я имел в виду, неужели джедаи берут заложников?

— Есть один тип заложников, которых джедай может спокойно взять. Надеюсь, до этого не дойдет.

— А ты думал о том, что она может не дать и ведра клыкачового дерьма за этого заложника?

— Думал, — признался Мейс. Голос его был ледяным, хотя озвученная парнем мысль вновь провернула в его желудке горячий нож.

Ник замер за спиной джедая.

— А ты думал о том, что ни один из нас просто до этого не доживет? — уточнил он слабым голосом.

Потому что в этот момент, словно созданные джунглями прямо из сумрака, их окружили двенадцать рычащих акк-псов.

Из их ноздрей вырывались струйки пара, а в Силе от них исходили волны ярости.

Из-под залитых тенью деревьев вышли все шесть акк-стражей. Виброщиты были надеты на бицепсы, что освободило руки для штурмовых винтовок и гранатометов.

Оружие для охоты на человека.

Все шестеро издавали человеческий аналог рыка акк-псов.

Ни один из них не проронил ни единого человеческого слова.

Возможно, в этот момент никто из них даже не помнил, как это делается.

Сила дрожала от гнева так, словно все они резонировали на одной частоте. И тогда Мейс почувствовал мощь объединяющих их в Силе связей. Но связи эти объединяли стражей не друг с другом. Ни у одного из них не было связи, подобной связи Мел с Гэлфрой.

Все восемнадцать существ — и псы, и коруннаи — были связаны Силой не друг с другом. Они словно были спицами колеса, центром которого было одно-единственное создание.

Гнев, что чувствовал Мейс, принадлежал Вэстору.

Мастер-джедай распознал его отличительный привкус.

— Кажется, Кар все-таки немного расстроился из-за этих пленников, — сказал он.

Ник встал спиной к спине с Винду: там, где когда-то стояла Депа.

Там, где Депе следовало бы быть и сейчас.

Там, где в любой здравомыслящей вселенной она бы сейчас была.

Мейс услышал знакомое шипение зажигающегося лезвия и повернулся к Росту:

— Верни мне меч.

Глаза молодого коруна светились, отражая зеленое сияние клинка.

— А чем я тогда буду сражаться? Своим отточенным остроумием?

Против двенадцати псов это помогло бы так же слабо, как и световой меч, но Мейс не стал говорить этого вслух.

— Ты не будешь сражаться.

— Это ты так думаешь.

Вместо того чтобы спорить, джедай потянулся рукой мимо лезвия и щелкнул Росту по носу так, словно согнал оттуда муху.

Ник моргнул, вздрогнул и рефлекторно ругнулся. К тому времени, когда он вспомнил, что у него в руках был световой меч, тот уже перекочевал к Мейсу.

— Вэстор — хищник, а не злодей из Голосети: они держат нас здесь не для того, чтобы вдоволь позлорадствовать. Если бы он собирался нас убить, мы бы уже были мертвы.

— Тогда зачем они нас здесь держат?

За деревьями показалась массивная тень: приземистая, огромная, с согнутыми и разведенными в стороны ногами и огромными лапами со скошенными когтями.

Ник выдохнул:

— О, понятно. Он привел Депу.

11. Заложник

Огромная тень пробиралась сквозь джунгли, сопровождаемая симфонией из треска ломающихся деревьев.

Анккокс — огромная бронированная ящероподобная зверюга, самое большое животное Харуун-Кэла. Анккоксы в два раза превышали размерами траводавов, весили чуть больше половины взрослой банты, но были при этом низкорослыми и широкими. На спине — обширный панцирь, напоминающий овальную суповую тарелку, перевернутую вверх дном. Спинная броня данной особи была почти три метра в ширину и около четырех в длину. Кресло погонщика крепилось на макушке зверя поверх круглого диска брони, прикрывающего голову. Когда анккокс втягивал голову и лапы, защита на черепе и коленях плотно закрывала дыры в нательной броне, словно люк воздушного шлюза, что позволяло животному переживать потоки вулканического газа, от которых он был не способен убежать.

Погонщик не сидел, а стоял позади кресла, широко расставив ноги и сжимая в руке длинный шест с острым на вид крюком на конце, который использовался в качестве поводьев для управления зверем. Два ультрахромных каплеобразных щита покоились на бицепсах коруна.

Кар Вэстор.

Он не шевелился, лишь иногда направлял анккокса. Лицо его ничего не выражало. Он даже не взглянул на Мейса и Ника.

Воздух вокруг лор-пилека гудел от его ярости.

Деревья поменьше анккокс раздвигал в стороны плечами, а мелкий кустарник давили лапы размером со спидер. Там, где анккоксу мешали пройти деревья помощнее, Вэстор указывал шестом определенные точки, и в эти места, жужжа, ударяло нечто невероятно быстрое, способное переломить деревья и создать проход, — хвостовая булава анккокса.

Единственной незащищенной частью анккокса был его растягивающийся, мускулистый, удивительно гибкий хвост с большим круглым шаром брони, которым взрослый анккокс мог метко ударить со скоростью за пределами человеческого восприятия на расстояние до восьми метров. Силы удара было достаточно, чтобы оглушить акк-пса или сломать небольшое дерево.

В былые времена, до того как Харуун-Кэл стал частью цивилизованной Галактики, хвостовая булава молодого анккокса считалась традиционным оружием коруннаев-пастухов. Оружием, заполучить которое можно было, лишь сильно рискуя. Оружием, с которым было трудно обращаться. Оружием, которым было просто убивать.

На центральной выпуклости спинного панциря анккокса возвышался паланкин — небольшая занавешенная деревянная постройка два на три метра из ламмаса, немногим превышающая по размерам находящийся внутри шезлонг. Где-то в метре над броней паланкин опоясывал отполированный поручень. Занавески, не говоря уж о прекрасно обработанном дереве, скорее всего, были изъяты в каком-нибудь балавайском доме. Несколько слоев тончайшей ткани были прозрачными, словно дым.

Позади паланкина расцветал закат, и благодаря ему Мейс видел ее силуэт.

Анккокс тяжеловесно остановился и с долгим выдохом, напоминающим звук газа в пневматических причальных разъемах, опустился на брюшную пластину. Вэстор забросил шест в чехол, прикрепленный к головному панцирю анккокса, вышел из-за кресла погонщика и скрестил на груди мускулистые руки. Он не отрываясь смотрел прямо в глаза мастера-джедая.

Акк-псы глухо зарычали. Их ворчание сложно было услышать, оно скорее ощущалось, напоминало подземное предвестие грядущего землетрясения.

Ветер стих. Даже листья перестали шелестеть.

В отблеске уходящего дня Сила показала Мейсу уязвимую точку.

«Тьма джунглей, но не тьма ситхов».

Жизнь без ограничений цивилизации.

— Нам конец, — констатировал Ник. — Слышишь, а? С нами покончено, как с протухшим мясом. Как это называют в армии? Сдаться на милость победителя?

— Веди себя тихо. Не привлекай внимания.

— Отличная идея. Может быть, они забудут, что я здесь.

— Мы не сдаемся на милость победителя, — объяснил Мейс. — Если бы это все имело отношение к военному делу, нас бы арестовали. Затем нам бы устроили какой-нибудь показательный суд на глазах у остального ОФВ. Вместо этого мы в джунглях, и единственные свидетели здесь — Кар, Депа и эти акки: люди и звери.

— Значит, они просто нас убьют.

— Если нам повезет, — сказал Мейс, — это будет рукопашный бой.

— Рукопашный бой? Если повезет? О да. Давай и дальше молоть всякую чушь. Просто скажи, что мне делать.

— Не забывай, что ты офицер Великой армии Республики.

— Да я же, мать его, присягнул всего три часа назад…

— Три часа или тридцать лет — разницы никакой. Ты, как полноправный офицер, поклялся посвятить свою жизнь идеалам Республики.

— То есть мне нельзя намочить штаны и разрыдаться, как ребенок, да?

— Успокойся. Не выказывай слабости. Воспринимай Вэстора как дикого акка: не сделай ничего такого, что включит его охотничьи инстинкты. И заткнись.

— О да, конечно. Это приказ, генерал?

— Ты быстрее угомонишься, если это приказ?

Лор-пилек все так же молча стоял на панцире анккокса, уставившись на Мейса и источая вокруг себя волны ярости. И только тогда Винду наконец встретился с ним взглядом.

Мейс позволил своей губе искривиться, выражая своеобразное презрение.

Ник прошептал:

— Что ты творишь?

Взгляд джедая не дрогнул.

— Ничего, о чем тебе следует беспокоиться.

— Эм, может быть, стоило сказать тебе, — нервно пробормотал молодой корун, — Кар не любит, когда на него пялятся.

— Я знаю.

— Это его бесит.

— Он уже взбешен.

— Ага. И ты бесишь его еще больше.

— Этого я и добиваюсь.

— Знаешь что? — поинтересовался Росту. — Я, пожалуй, перестану спрашивать, не спятил ли ты. Давай будем считать, что этот вопрос все время висит в воздухе, а? Каждый раз, открывая рот, ты можешь смело быть уверенным в том, что я интересуюсь, не вывалились ли твои орехи никкль через уши. «Доброе утро, Ник». Ты спятил? «Хороший день, не правда ли?» Ты спятил?

Джедай прошептал уголком рта:

— Ты замолчишь уже или нет?

— Ты спятил? — Ник опустил голову. — Извини. Просто рефлекс.

Вэстор наконец разомкнул челюсти, и сквозь его плотно сжатые губы донесся бессловесный рык:

— Тебя вызывали.

Мейс скучающе вздохнул.

Рык Вэстора стал громче:

— Непослушание дорого обходится.

Ник поднял голову, нахмурившись:

— Дело же не в пленных, да?

Винду скосил на него взгляд: парень понимал слова. Значит, Вэстор говорил с ними обоими. Вернее, говорил-то он с Мейсом, но, по крайней мере частично, обращался и к Нику. Мейс бросил взгляд на паланкин. И к Депе.

— Конечно, все дело в них, — мягко сказал джедай. — Он просто разогревается. Подыгрывай.

Мейс заложил большие пальцы за пояс и вразвалку пошел вперед.

— Повторяю: меня не вызывают. Раз ты привел ее ко мне, как тебе и было приказано, я с ней увижусь.

Волны ярости вокруг Вэстора усилились, но он сам по-прежнему оставался совершенно неподвижным. Рык его превратился в покашливание охотящейся лозовой кошки:

— Я не подчиняюсь приказам. Депа сама захотела быть здесь.

— Неужели?

— Она пришла попрощаться.

— Я никуда не собираюсь.

Ответом лор-пилека стала безмолвная скалящаяся усмешка всеми его не по-человечески острыми зубами. Он махнул рукой, и кольцо акков и коруннаев расступилось перед ним.

— Я же говорил: он убьет нас! — прошипел Ник. — Я говорил тебе! Как же я, чтоб тебя, ненавижу быть правым.

— Еще раз повторяю, воспринимай Вэстора как дикого акка. Он не убьет нас до тех пор, пока у него остаются иные варианты добиться желаемого.

— Неужто? И чего же он хочет?

— Того же, чего хотят все акк-псы: утвердить свое превосходство. Защитить территорию. И стаю.

— И ты думаешь, он не убьет нас за то, что мы забрали тех пленников?

Мейс пожал плечами:

— В любом случае тебя не убьет. Ты подчиненный, ты, в общем-то, не в счет.

— О да, конечно. Спасибо огромное… — Росту прервался на середине своей саркастической фразы и задумался. — А знаешь? Пожалуй, я действительно благодарен.

— Не за что.

Вэстор повел шестом с крюком, и анккокс, угрожающе размахивая хвостовой булавой, двинулся в сторону Мейса и Ника.

— И что же? — пробурчал под нос молодой корун. — Ты думаешь, он просто выбросит тебя отсюда? «У тебя есть время до заката, чтобы убраться с моей планеты»?

— Что-то вроде.

— Что насчет того заложника, о котором ты говорил?

— Посмотрим, потребуется ли он нам.

— Хм, но это ведь не я, правда? Потому что, ты знаешь, если уж говорить откровенно, я не думаю, что я так уж нравлюсь Депе… В смысле, вообще не нравлюсь. Нисколечко.

— Цыц.

Анккокс остановился. Похожий на клюв изгиб брони на конце черепа, который размерами мог сравниться со спидером, опустился к земле у ног Мейса. Оранжевые с золотом глаза животного, размером не меньше головы Винду, смотрели из-под панциря с меланхоличным спокойствием рептилии.

Вэстор спрыгнул на землю:

— Прощайтесь. Затем ты уйдешь.

— Хороший песик… — произнес Ник, с трудом выдавливая из себя улыбку, — славный…

Мощная левая рука Вэстора взметнулась в сторону Ника для пощечины, что в мгновение ока сняла бы голову с плеч. Но эту массивную руку остановила раскрытая ладонь Мейса. Пальцы моментально сомкнулись вокруг запястья Вэстора.

— Он со мной, — сказал джедай и до того, как лор-пилек успел среагировать, отпустил Кара, сбив Росту с ног тыльной стороной ладони.

Тот упал на листву и оглушенно, с удивлением воззрился на Мейса. Через нить, связывающую их в Силе, Винду послал ему ободряющий импульс: он словно бы подмигнул, но при этом его лицо осталось неподвижным.

Ник подыграл:

— За что?!

Мастер-джедай ткнул пальцем в лицо коруна:

— Ты офицер Великой армии Республики. Поступай так, как должно поступать офицеру.

— А как ему должно поступать?

Мейс вновь повернулся к Вэстору:

— Я приношу извинения за него.

Лор-пилек прорычал:

— Извиняться следует его матери.

— Если у тебя есть к нему какие-то претензии, ты приходишь с ними ко мне. — Винду пришлось немного задрать голову, чтобы смотреть в глаза Кару. — Я ранее ударил одного из твоих подчиненных. За это я также приношу извинения. — Он с ленцой встретил взгляд Вэстора. — Ударить следовало тебя.

— Ты учитель Депы и мой дошало, и я не желаю тебе зла. — Рычание Вэстора стало более глубоким и вкрадчивым. — Больше не прикасайся ко мне.

Джедай со скучающим видом вздохнул.

— Не вставай, — сказал он Нику, а потом обратился к Вэстору: — Прошу прощения.

Затем Винду обошел лор-пилека и поднялся на спинной панцирь анккокса.

Интересно, хоть кого-нибудь обманула его притворная самоуверенность?

* * *

Мейс посмотрел на паланкин, расположенный буквально в паре шагов. Во рту у джедая пересохло.

Он по-прежнему не чувствовал ее.

Даже на столь близком расстоянии какое бы то ни было ее присутствие в Силе полностью растворялось в окружающих ночных джунглях.

И вновь в его груди возникла болезненная тяжесть: та, что впервые проявила себя несколько недель назад в кабинете Канцлера. Та, что стала еще тяжелее в Пилек-Боу и что почти сломила его прошлой ночью в лагерном бункере. По каким-то причинам этот вес отсутствовал весь прошедший день — возможно, потому, что Мейс был уверен в своих поступках.

Единственно возможных.

А теперь лишь метр отделял его от того, чтобы увидеть ее, своего падавана, свою протеже, женщину, ради блага которой он покинул Корусант, Храм джедаев и простые абстракции стратегической войны. Ради блага которой он с головой погрузился в эти джунгли. Встретился с суровой, сложной, упрямой реальностью за пределами стратегий, что казались такими простыми и чистыми там, в сияющих стерильностью комнатах Совета.

И он вновь осознал, что не знает, что ему делать.

Одна лишь ее тень на занавесках — и он уже не уверен, что правильно, а что нет.

Слова Палпатина вновь зазвучали в его голове: «Депа Биллаба была вашим падаваном. И возможно, она до сих пор ваш самый близкий друг, не так ли?»

«Так ли? — подумал Мейс. — Если бы я знал…»

«Если ее надо будет убить, уверены ли вы в том, что сможете нанести удар?»

Прямо сейчас он не был до конца уверен, что сможет хотя бы взглянуть на нее.

Он боялся того, что может увидеть.

«я… стала тьмой джунглей…»

Тонкая темная рука коснулась занавесок. Длинные, но сильные пальцы: сломанные ногти черны от грязи; форма ладони, слегка неровный узор вен, сухожилий и костей — он знал их не хуже своих собственных. Занавески были подернуты плесенью и пятнами, заштопаны черными нитками, что виделись шрамами на ткани. Они обволокли ее ладонь, когда она начала медленно отодвигать их в сторону. Сердце Мейса колотилось, и он чуть не отвернулся, потому что должен был еще раньше понять, что не встретит ее на рассвете, утром, даже посреди огненного ливня, льющегося из пушек штурмовых кораблей. Он должен был понять, что это было лишь успокоение, посланное Силой в ответ на его потаенное желание. Он должен был понять, что они встретятся вновь лишь в сумерках…

Но страх ведет к темной стороне.

Винду подумал: «Я уже встречал тьму джунглей. Я уже чувствовал ее в собственном сердце. Я сражался с ней рука об руку и разум к разуму. Почему мне следует бояться увидеть ее лицо?»

Узел в желудке расплелся сам собой.

Беспокойство полностью покинуло Мейса. Вся его тьма улетучилась. Он стоял опустошенный, в нем не осталось ничего, кроме усталости, боли истерзанной плоти и спокойного джедайского терпения: он был готов принять любой поворот Силы, вне зависимости от того, что тот принесет.

Она отвела занавески в сторону.

Она сидела на краю длинного мягкого шезлонга. Поверх грубой одежды коруна из джунглей на ней болтались лохмотья джедайского плаща. Волосы ее были такими, какими он увидел их в поселении: сальными, неровными, короткими, словно она без зеркала обрезала их ножом. Лицо ее было истончившимся, как и в видении: скулы острые, подбородок выдается вперед. И ожог. Ожог точно так же шел от краешка плотно сжатых губ к центру подбородка…

Но поверх глаз не было повязки. Вместо этого грязная тряпка на лбу скрывала Великий знак просвещения.

Или шрам, что остался после него…

Малый знак по-прежнему поблескивал золотом на переносице. И глаза… Они были все красные, и в них читалась невероятная боль, но взгляд ее оставался чистым и возвышенным. Вопреки всему, она все еще была Депой Биллабой.

Несмотря на то, что с ней случилось. Несмотря на то, что она видела или сделала.

Она все еще была Депой.

С усилием, что чуть не разбило Мейсу сердце, она сложила губы в улыбку и протянула слегка дрожащую руку, которую Винду взял в свою. Она казалась столь хрупкой в его ладони, кости ее были тонкими, как у птицы, но пожатие получилось сильным и теплым.

— Мейс, — медленно проговорила она. И лишь одна слезинка, словно драгоценность, блестела в ее глазу. — Мейс… Мастер Винду.

— Здравствуй, Депа. — Он распахнул куртку и достал ее световой меч. — Я сохранил его для тебя.

Пока она тянулась к оружию, ее рука дрожала сильнее.

— Спасибо, мастер, — измотанно поблагодарила она формальным тоном. — Для меня честь получить его из твоих рук.

Улыбка ее стала немного более искренней. Она посмотрела на световой меч и начала крутить его в руках так, словно не до конца помнила, для чего он нужен. Она опустила голову, и он более не мог видеть ее глаз.

— О Мейс… Как ты мог?

— Депа?

— Как ты мог быть таким высокомерным? Таким глупым? Таким слепым? — Слова ее были гневными, но в голосе звучала лишь усталость. — Я хотела… Тебе следовало прийти ко мне, Мейс. Прямо ко мне. Эти жители… Они не стоят того. Не стоят твоего незнания. Тебе следовало расспросить меня… Я могла бы рассказать тебе…

— …почему невинным детям приходится умирать?

Ее голова опустилась еще ниже.

— Всем нам приходится умирать, Мейс.

— Я здесь не для того, чтобы спорить с тобой, Депа. Я здесь для того, чтобы забрать тебя домой.

— Домой… — повторила она и вновь подняла голову. Взгляд ее был устремлен в никуда: глаза были бесконечно глубоки и бесконечно темны. — Ты произносишь это слово так, словно оно имеет какой-то смысл.

— Для меня — имеет.

— Но на самом деле не имеет. Уже нет. Даже для тебя. Ты просто еще этого не понял. — Она тихо, горько хмыкнула, и смешок ее был наполнен той же тьмой, что и ее глаза. Затем она обвела своей дрожащей рукой джунгли вокруг. — Вот где дом. Такой же дом, как и любое другое место. Для кого угодно из нас. Для всех нас. Я привела тебя сюда, чтобы ты понял это, Мейс. Но теперь ты все перемешал. Все разваливается и разлетается в разные стороны. Все происходит неправильно и слишком поздно. И мне следовало предугадать, что все так и будет, мне следовало понять, что ты слишком высокомерен, чтобы не лезть в чужие дела! — Голос ее сорвался до визга, и на трещинке в нижней губе выступила капля крови.

— Ты — мое дело.

— Именно. Именно! — Она схватила его за запястье и заставила наклониться к себе с неожиданной силой. — Твоим делом была я. Эти люди не имели к тебе никакого отношения. Как и ты к ним. Но ты не можешь перестать быть джедаем, — грустно констатировала она. — Несмотря ни на что. Ты не смог перестать играть героя Голосети, даже когда на кону стоит само существование Ордена джедаев. Теперь твое дело здесь разрушено. Уничтожено. Все пропало. Слишком поздно. Слишком поздно для всех нас. Тебе придется уехать отсюда, Мейс. Тебе придется уехать отсюда прямо сейчас, или Кар убьет тебя.

— Я так и собирался поступить, — согласился Мейс. — И ты едешь со мной.

— О, — выдохнула она. Ее внутренний огонь потух, а вместе с ним исчезли и ее силы. Ее ладонь повисла на руке Мейса. — О… Ты думаешь… Ты думаешь, я могу просто уйти…

— Ты обязана уйти, Депа. Не знаю, что, как тебе кажется, держит тебя здесь…

— Ты не понимаешь. Да и как тебе понять? Ты не видел… Я не показала тебе… У тебя не было возможности понять…

Винду вспомнил о галлюцинации в поселении.

— Я понимаю, — медленно проговорил он, — все, что нужно понимать. И теперь верю в это.

— Ты понимаешь, что я здесь ничем не заправляю?

Мейс пожал плечами:

— Разве здесь хоть кто-то заправляет?

— Именно, — сказала она. — Именно. Мастер Йода… Мастер Йода сказал бы: «Ты видишь, но ты не видишь».

— Депа…

— Ты все еще жив лишь потому, что Кар не желает расстраивать меня. Это единственная причина. Не потому, что я могу ему приказывать. Лишь потому, что я попросила его. Я попросила его дать тебе шанс убежать. Потому что Кару… Кару я нравлюсь…

Мейс обернулся и посмотрел на коруннаев и акков, стоящих посреди джунглей. Темнело все сильнее, и светящиеся лозы постепенно начинали пульсировать. Акки нервно переминались, и из их мощных грудных клеток доносился тихий рык. Ник сидел на земле, подобрав колени и обхватив их руками. Он опустил голову, тщательно избегая взглядов в сторону Вэстора. Лор-пилек расхаживал взад-вперед перед головой анккокса, словно голодная лозовая кошка, посматривая на Мейса и Депу и вновь отводя глаза, будто не хотел, чтобы его заметили подглядывающим.

— Вэстор заправляет ОФВ?..

— Да нет никакого ОФВ! — прошипела Депа. — ОФВ — лишь название. Я выдумала его! Освободительный фронт высокогорья — сказочка, на которую можно свалить любой рейд, засаду, воровство, саботаж… и даже не знаю, что еще. Ополчение с ума сходит, безуспешно пытаясь понять принцип наших ударов. Пытаясь определить нашу стратегию. Потому что нет принципа. Нет стратегий. Нет ОФВ. Есть лишь этот клан, эта семья и еще пара банд тут и там. И все. Грязные, оборванные коруннайские бандиты и убийцы.

— Твои доклады…

— Доклады… — Казалось, она хотела схватить Мейса, встряхнуть его и не сделала этого лишь потому, что была слишком уставшей. — Что я должна была говорить тебе? На тот момент ты видел так мало Харуун-Кэла. Что я должна была говорить тебе, чтобы ты понял?

— Тебе незачем заставлять меня понимать. Ты просто должна поехать со мной.

— Мейс, послушай меня: я не могу. — Она обмякла и закрыла лицо ладонями. — Кар готов отпустить тебя лишь потому, что я остаюсь. Чтобы не подпускать тебя ко мне. Если я отправлюсь с тобой… Поход сквозь джунгли… Мейс, подумай об этом. Пешком или на траводавах. Или даже на паровом вездеходе. Обратно в Пилек-Боу? Неужели сегодня ты недостаточно на него насмотрелся, чтобы понять, что нигде в джунглях ты не будешь в безопасности?

Тяжесть в груди Мейса отступила, буквально чуть-чуть. Он сглотнул и понял, что ему стало легче дышать.

Она боялась за него. Она еще не пала столь глубоко, чтобы ей стало все равно.

Это уже была какая-никакая, но победа.

— Мы не пойдем через джунгли, — сказал он. — У меня наготове есть корабль с батальоном солдат. Мой коммуникатор поврежден, иначе мы бы уже возвращались назад. Ник говорит, у вас есть подпространственник в пещерах Лоршанского перевала. Уже через день после того, как доберемся туда, мы можем покинуть систему.

Она вновь подняла голову, и в ее глазах по-прежнему не было надежды.

— Нам потребуется два дня, чтобы добраться туда. Если ты пробудешь здесь еще хотя бы два часа, Кар убьет тебя. Даже две минуты.

— Оставь Вэстора мне. — Винду наклонился вперед, опершись предплечьями на полированные перила паланкина. — Я не уйду без тебя.

— Ты должен.

— Ладно, давай попробуем иначе. — Мейс сделал глубокий вдох. — Мастер Депа Биллаба, своей властью старшего члена Совета джедаев и генерала Великой армии Республики я освобождаю вас от командования республиканскими силами на Харуун-Кэле, как официальными, так и нерегулярными. Вы отстраняетесь от всех обязанностей по отношению к данной планете. Вы исключаетесь из Совета джедаев до окончания расследования вашей деятельности на Харуун-Кэле, и вам приказано как можно быстрее прибыть на Корусант, где вы предстанете перед лицом Совета для суда.

Депа потрясла головой:

— Ты не можешь… ты не можешь…

— Депа, — грустно произнес Мейс, — ты арестована.

— Это возмутительно…

— Да. И я абсолютно серьезно. Ты знаешь меня, Депа. Сколько арестов мы с тобой провели за эти годы? Ты знаешь, что я доставлю своего пленника или умру, пытаясь.

Она медленно кивнула, и на ее лице вновь появилась улыбка: печальная, тихая улыбка, наполненная обреченным пониманием.

— Примешь ли ты мое слово? Если я пообещаю… не пытаться бежать?

— Я всегда буду доверять тебе, Депа.

Внезапные слезы заблестели в ее глазах, и она отвернулась.

— Сколько раз мне еще придется спасать твою жизнь?

— Всего один, — ответил Мейс. — Ты можешь пойти со мной или можешь смотреть, как я умру. Выбирай.

Ее плечи дернулись, и Мейс на секунду даже подумал, что она рыдает, но затем раздался ее сухой мягкий смешок.

— Я скучала по тебе, Мейс. — Глаза ее блестели от слез. — Словами не выразить, как я скучала. Конечно же, ты точно знал точку, где моя защита падет. Но твоя настоящая проблема не я, — устало произнесла она. — Что ты будешь делать с Каром?

— Ты моя единственная проблема, — ответил ей Винду. — Я нашел твою уязвимую точку — неужели ты думаешь, не найду его?

— Мне кажется, у него нет ни одной.

— Это, — сказал джедай, — мы еще посмотрим.

— Ты и эти твои уязвимые точки. — Грустная улыбка сияла на ее покрытом слезами лице. — Ну кто, кроме Мейса Винду, мог додуматься взять в заложники самого себя?

Голова Мейса наклонилась вправо, в коруннайском пожатии плечами.

— Больше у меня никого не было.

* * *

Винду легко спрыгнул с анккокса:

— Кар Вэстор. Нам нужно поговорить.

— Не нужно. — Лор-пилек не встречался с ним взглядом. — Как ты сказал: когда мы встретимся в следующий раз, может случиться драка.

— Я сказал, — лениво повторил Мейс, — что, когда мы окажемся вдвоем наедине, может случиться драка. Но я тебя порядком переоценил. Ведь именно из-за моих слов ты привел с собой своих щенков, не так ли? Ты совершенно точно не желаешь выступать против меня в одиночку.

Голова Вэстора повернулась, словно турель парового вездехода.

— Что?

— У тебя ко мне какие-то претензии? — Джедай развел руки. — Так вот он я.

Сухожилия шеи Вэстора тут же наклонили его голову на сантиметр.

— Она не хочет, чтобы ты пострадал.

— Депа? Ты что, так и будешь ею прикрываться? — Мейс скрестил руки на груди. — Всегда находишь причину, чтобы отступить, да? Я восхищен твоей… изобретательностью.

Акк-стражи пристально смотрели в их сторону.

Все двенадцать акк-псов сгорбились и подобрались, щелкая хвостами над воротниковыми шипами. Они готовились к прыжку. Вэстор взревел и молниеносно метнулся мимо Мейса. Он схватил за руку Ника и резко поднял молодого коруна на ноги, протягивая его Мейсу.

— Эй, слушай, ай, а?

— Траводавы запряжены и нагружены припасами. Забирай их с мальчишкой и убирайся. — Остро заточенные зубы лор-пилека, казалось, мерцают в призрачном сиянии светящихся лоз. — Забирай их и живи.

— Знаешь, — сказал Мейс, — на меня твой тон как-то не производит впечатления.

Глаза Вэстора расширились. Его рот беззвучно открывался и закрывался.

— И убери руки от моего помощника. Немедленно.

Кар наконец обрел голос: рев черной ярости. После жестокого толчка Ник спотыкаясь полетел вперед. Лишь схватившись за плечи Мейса, он смог удержать равновесие. Он посмотрел вверх, в глаза мастера-джедая, и болезненно усмехнулся:

— Помнишь тот вопрос, который я собирался больше не задавать?

— УБИРАЙСЯ! — Рев Вэстора сотряс землю. — Убирайся, пока я не забыл свое обещание пощадить тебя.

Мейс повернулся к одному из акк-стражей:

— Он все время так ноет? Он был бы поспокойнее, если бы вы этим озаботились.

Страж побледнел и резко затряс головой:

— Правда, правда, не хочешь общаться с Каром так ты. Совсем-совсем-совсем.

— О да. Конечно. У него же проблемы с общегалактическим. — Джедай зацепился большими пальцами за свою куртку.

Жилы на шее лор-пилека вздулись, словно канаты. Его гудящая ярость стала ярко-алой, светящейся в полутенях сумрака, словно кожа превратилась в текущую из вулкана лаву.

Его левая ладонь нарочито медленно легла за щит на правой руке. Он опустил его в боевую позицию, тщательно избегая режущих краев. Так же медленно и показательно он опустил второй.

Мышцы его рук дрогнули, когда он сжал рукоятки, и щиты, загудев, включились. Он свел их вместе, тыльной стороной друг к другу, и от их душераздирающего визга даже попятились акк-псы.

Ник прошептал из-за плеча Мейса:

— Ты уверен, что я не имею права намочить штаны?

Джедай спокойно вышел в центр круга, двигаясь прямо на Вэстора, по-прежнему держась большими пальцами за края куртки.

— Отработанные движения. Не сомневаюсь, что они пугают твоих щенков.

Смотря прямо в глаза лор-пилеку, Винду развел полы куртки в стороны и показал рукоять своего светового меча.

Затем одним движением плеч он стряхнул с себя куртку, сложил ее и, не прилагая, казалось бы, никаких усилий, очень точно перебросил через плечо прямо в руки ошарашенного Ника Росту. Световой меч по-прежнему лежал во внутреннем кармане.

— А вот насколько они пугают меня.

Щиты Вэстора затихли, и в джунглях наступила тишина.

— Все знают, что происходящее здесь не имеет никакого отношения к Депе, — сказал джедай. — Оно имеет отношение лишь к тем балаваям, которых ты не смог удержать благодаря своей глупости и слабости.

Ноги Вэстора согнулись, словно спины акков.

— Они были мои! МОИ! Мои — для убийства. Мои — для пощады. Мои — для правосудия джунглей…

— Пока ты не встретил меня. И они стали мои, — сказал Мейс. — Мои — для свободы.

— Я покажу тебе глупость и слабость…

— Ты уже показал.

Кар перераспределил вес для прыжка, но внезапно замер, словно невидимый ошейник туго затянулся вокруг его шеи. Он бросил быстрый взгляд в сторону занавешенного паланкина. Затем вновь обернулся к джедаю: его губы изогнулись в хищной усмешке, а глаза пылали, подобно двум жерлам.

— Депа предпочитает, чтобы ты жил. Но она не будет против, если ты пострадаешь.

Мейс пожал плечами:

— Если только она не будет против, чтобы пострадал ты.

Вэстор начал отстегивать щиты. Мейс презрительно повернулся спиной к лор-пилеку и направился прямо к центру круга из акков и коруннаев.

В том, как Кар снял с рук щиты, не было ничего медленного или неторопливого: резким движением он скинул их так, что они звякнули о край брони анккокса.

Ник неуверенно держал куртку и оружие Винду.

— Эм, думаю, следовало сказать тебе: вся эта чушь с большим псом не действует на Кара.

— Отнюдь, — мягко ответил мастер-джедай. — Еще как действует.

Ник моргнул.

Мейс продолжил:

— Что же касается тебя…

— Не волнуйся обо мне. Я в точности знаю, что мне делать. — Он перехватил куртку Мейса одной рукой и заковылял к ближайшему акк-стражу. — Сто кредитов на то, что джедай заставит Кара расплакаться, словно ребенка! Кто готов спорить?

Лор-пилек пригнулся и опустил одну руку на землю, зарываясь пальцами в павшую листву. Его блестящая от пота грудь начала мерно подниматься и опадать, а дыхание качало тьму внутрь и наружу. Накапливая ярость. Накапливая мощь.

Мерцание вокруг него из красного стало черным.

Мейс расслабленно встряхнул руки:

— Правила?

Вэстор фыркнул в ответ, словно охотящийся акк:

— Правила джунглей.

Выброс энергии запустил лор-пилека в сторону джедая, словно живую ракету, пробивающую себе когтями дорогу сквозь сумерки.

«Правила джунглей так правила джунглей», — подумал Мейс и прыгнул навстречу, чтобы встретить Вэстора в воздухе.

12. Правила джунглей

Они столкнулись с грохотом, сотрясшим окружающие джунгли. Это было не просто столкновение двух человеческих тел, но конечных точек двух потоков Силы: послышался треск невидимой энергии, и в листве над их головами замелькали подвижные синие искорки. На какой-то миг они, поддерживаемые мощью, повисли в воздухе, хватая друг друга, разрывая плоть друг друга на куски. Акк-псы припали к земле, закружились на месте и наполнили воздух свистом мелькающих хвостов. Стражи сомкнули щиты и взревели с дикой животной яростью.

Вэстор казался средоточием зубов, когтей и необузданного звериного натиска. Его руки, похожие на дюрастальные балки, зажали Мейса в объятия, из которых невозможно было выбраться. Локти джедая оказались пришпилены к его собственным трещащим ребрам. Мейс моментально ответил инстинктивным ударом головой, который рассек кожу на одной из скул Вэстора. Лор-пилек наклонил голову к плечу Винду, словно жаждущий объятий любовник, а затем вонзил свои зубы глубоко в шею противника, пытаясь добраться до сонной артерии.

Мейс резко ударил коленом в живот Вэстора. Тот лишь глухо крякнул и еще сильнее сжал челюсти, мотая головой из стороны в сторону, словно акк, пытающийся оторвать клыкачу ногу. Давление его челюстей на артерию перекрывало ток крови, пелена тьмы постепенно затуманивала разум Мейса, но когда он внезапно вновь ударил коленом, Вэстор попытался резко убрать свои ноги в сторону.

Колено джедая попало лор-пилеку сантиметров на десять ниже пояса.

Ответом стал лишь чуть более резкий рык, который отозвался в шее Мейса. Но джедай не занес ногу для очередного удара, а начал давить ею сильнее, создавая пространство между своим телом и телом Вэстора. В результате места оказалось достаточно, чтобы Винду смог просунуть одну руку между их грудными клетками, поставить сжатые пальцы прямо напротив выемки в ключице Вэстора и нанести мощный удар.

Судорожно выдохнув от удивления, лор-пилек выпустил шею Мейса. Джедай продолжал давить, упираясь пальцами в горло Вэстора. Тот закашлялся, и его мощные руки ослабли.

Кувыркаясь, они стали падать. Мейс, которому наконец-то удалось оттолкнуть от себя Вэстора, нанес молниеносный удар ногой в подбородок врага так, что Кар завертелся, словно шар после крученого удара.

Джедай вовремя восстановил контакт с Силой и перевернулся в воздухе, чтобы приземлиться, пригнувшись и сохраняя равновесие. Вэстор приземлился на четвереньки, поглощая удар о землю, словно лозовая кошка.

Они застыли, разглядывая друг друга.

Кровь струилась из укуса на шее Мейса, окрашивая красным плечо и часть груди. Но это был лишь ручеек, а не бурный поток: артерия, видимо, осталась незадетой. Подобный же ручеек вытекал и капал на землю из рассеченной щеки Вэстора.

Казалось, ни тот ни другой не замечали своих ран.

Рычание Вэстора отозвалось в груди Винду:

— Немногие могут высвободиться из моего захвата. Второй раз тебе это не удастся.

Мейс не ответил. Кар, вероятно, был прав.

Мастер-джедай внезапно осознал, что не спал с ночи, предшествовавшей битве на перевале. С той ночи, когда опьяненный корой Леш пришел к нему в слезах, чтобы сказать, что Кар и акк-стражи проучат Мейса, если тот проживет достаточно долго.

Казалось, это было много лет назад.

В какой-то миг ему стало интересно, пошел бы в своем укусе лор-пилек до конца и, вопреки пожеланиям Депы, вырвал Мейсу глотку или же его удовлетворило бы простое удушение.

Винду решил, что как-нибудь проживет и без ответа на этот вопрос.

Если, конечно, выживет.

Вэстор двинулся к нему на всех четырех конечностях.

— Вот так дерутся джедаи? Пинаются и щипаются? Слабенькие удары, чтобы остановить большого пса? Я не впечатлен.

Мейс стоял неподвижно, лишь грудь его вздымалась при дыхании. Он уже понял, что ему не сравниться с разнузданной мощью Кара. С каждым вдохом он убирал еще один слой ограничений и сдерживаний. Еще один слой ясности. Ему пришлось отринуть свое внутреннее спокойствие, дабы впустить удовольствие. Возбуждение. Ясное чувство «ладно-почему-бы-и-не-ПОДРАТЬСЯ». Потому что ваапад — это больше, чем просто форма владения световым мечом.

Это состояние разума.

Ночь сгущалась над джунглями, и светящиеся лозы вокруг них начали призрачно пульсировать. Использовать ваапад в такой ситуации было невероятно опасно… почти столь же опасно, сколь и не использовать.

Абсолютным ответом на мощь является мастерство.

— Хочешь впечатлений? — поинтересовался Мейс. — Тогда давай посмотрим, как мой сапог впечатается в твое лицо.

Внезапно осторожное приближение Вэстора превратилось в молниеносный бросок. Согнув пальцы подобно когтям, лор-пилек развел руки в стороны, чтобы вновь сомкнуть их вокруг Мейса… но джедая уже не было там, где он стоял доли секунды назад. Легкое уклонение и рывок головой дали ему возможность выйти за пределы выпада Кара, а затем ударить обратной стороной ладони по основанию черепа пролетающего мимо противника, чтобы лишить его сознания.

Но лор-пилек, похоже, почувствовал приближение удара: он поднырнул и перекатился в момент удара так, что тот лишь скользнул по его голове. Он приземлился, идеально сгруппировавшись, и вновь взмыл в воздух: удар ногой, который Мейс пытался нанести ему по почкам, задел лишь икорные мышцы. Вэстор использовал энергию удара, чтобы перевернуться в воздухе и упасть на мастера-джедая сверху, подобно веточному леопарду, хватающему клыкача.

Но упал Кар не на Мейса, а лишь на его несшийся прямо в солнечное сплетение противника кулак, ускоренный Силой и почти пятьюдесятью годами джедайской боевой подготовки.

Рука Винду вошла в тело лор-пилека практически на глубину запястья, и боевой рык Вэстора превратился в мучительную борьбу за воздух. Мейс с помощью Силы швырнул Вэстора, и тот, кувыркаясь, мощно ударился о бок взволнованного акк-пса. С отсутствующим взглядом, наполовину оглушенный, Кар бессильно свалился с бронированного бока акка и еле-еле сумел встать на кривых древесных корнях.

Еще до того, как он полностью восстановил равновесие, Мейс уже оказался рядом с ним.

— Теперь впечатлен?

Голова Винду, стоящего вплотную к Вэстору, едва доставала тому до подбородка, а мускулистое туловище джедая можно было бы целиком поместить внутри грудной клетки лор-пилека, в которой еще бы осталось свободное место. И, даже будучи оглушенным, пьяно пошатываясь, Вэстор смог резко хлестнуть скрюченными когтистыми руками, целясь в голову и в раненую шею Мейса.

Движения Вэстора были молниеносны… но движения джедая — неуловимы.

Ни один из ударов лор-пилека не достиг цели.

Не успел Вэстор сфокусировать зрение, а Мейс уже ударил его шесть раз: два мощнейших хука по ребрам, удар коленом все по тому же бедру, локтем в подбородок и два разрушительных удара ладонью в точки крепления челюсти.

Обычный человек от такого рухнул бы без сознания. Вэстор же, казалось, становился лишь сильнее.

Он просто нанес новый стремительный удар. На этот раз вместо того, чтобы уклоняться, Мейс ответил буквально взрезавшим воздух хуком, который угодил точно по нерву бицепса несущейся руки лор-пилека. Вэстор выбросил другую руку в еще более мощном ударе… но это привело лишь к тому, что в нерв второй конечности впечатался очередной контрудар Мейса.

Мощные руки Вэстора свело, и они бессильно повисли по обе стороны его тела.

— Это называется ваапад, Кар. — Глаза Мейса пылали обжигающим огнем. — Сколько рук ты видишь?

Но не успел лор-пилек даже моргнуть, как джедай уже дважды ударил его в нос.

Вэстор завыл от боли и яростного неверия, вновь врезаясь в бок акк-пса, вращаясь волчком, пытаясь уйти от мелькающих рук джедая.

Винду не отставал, прижимая Кара к боку акка. Его кулаки наносили вихрь ударов ваапада — не с целью оглушить или убить, но скорее обидеть: кусачие уколы по мягким тканям, шлепки по ушам и носу, тычки по подбородку.

Акк-пес внезапно рванул прочь, подарив Вэстору полметра свободного пространства. Лор-пилек тут же нырнул вбок и вниз.

Мейс дал ему уйти.

— Давай, беги, Кар. Все кончено. Ты проиграл. Здесь я большой пес…

Лор-пилек перешел из нырка в перекат, резко развернулся в сторону мастера-джедая, замерев на одном колене, и еще до того, как Винду закончил говорить, Сила завертелась вокруг него, оторвала от земли, и Мейс, очень быстро вращаясь в воздухе, полетел в сторону серого, покрытого мягкой корой ствола ламмаса с метр толщиной. Дерево сотряслось от столкновения, и в голове Мейса взорвалась спиральная галактика.

Он подумал: «А мне-то было интересно, когда же мы доберемся до этой части».

Лицо Вэстора напряглось. Похоже, его руки постепенно снова наливались силой. По крайней мере, он смог поднять одну из них и сделать жест человека, бросающего камень. Вертясь, Мейс полетел прочь от дерева и врезался в череп удивленного акк-пса.

Столкновение буквально надело его на голову пса и выбило последние капли воздуха из легких. Шипы на голове пса порезали живот Мейса, и когда пес стряхнул Винду, резко мотнув головой, словно нималианский водяной бык, по его черным внешним оболочкам глаз начала стекать джедайская кровь.

Падаваны учатся противостоять Силовому телекинезу еще до того, как начинают тренироваться со световым мечом. По-прежнему находясь в воздухе, Мейс почувствовал поток энергии, что удерживал хватку Вэстора. Резко выдохнув, джедай позволил центру этого потока, точке контакта лор-пилека с Силой, расслабиться и отправил мощь Кара обратно в окружающие джунгли…

И джунгли наполнились жизнью.

Лиана хватолиста змеей скользнула вниз и поймала одну из лодыжек джедая в неразрываемый захват. Его полет превратился в широкое падение по дуге головой вниз.

Лианы хватолистов сжимаются тем сильнее, чем больше сопротивляется жертва, а их волокна по прочности сравнимы с дюрастальным кабелем — разорвать их голыми руками просто невозможно. Растение сжало лодыжку Мейса, и из ран, нанесенных острыми краями его глянцевых листьев, потекла кровь. Еще одна лиана схватила за другую лодыжку, и, повиснув вниз головой, Винду увидел толстую, с шипами, словно мечи, медную лозу, нацелившуюся ему в шею.

Он чуть не потянулся сквозь Силу за своим световым мечом…

Но это стало бы признанием поражения.

Нельзя ошибиться.

С помощью Силы он встряхнул лиану хватолиста, так что дуга, по которой он вылетел, унесла его за пределы круга из псов и коруннаев. Когда джедай проносился в воздухе, один из акк-стражей ухмыльнулся:

— Большой пес? Скорее маленький клыкач-поросеночек.

Когда Винду качнулся назад, он потянулся вниз и, схватив этого акк-стража за руку, дернул его в воздух. Почерпнув энергии в Силе, джедай перекинул ошарашенного стража через себя и разрезал краем его острого как бритва щита лиану. А затем отпустил парня в беспомощный полет во тьму джунглей.

Превратив собственное падение в сальто, Винду приземлился на плечи акк-пса. И вновь рванул вверх…

Но его опять сдавил вэсторовский захват Силой.

Лор-пилек уже стоял на ногах, и руки его, казалось, были в полном порядке. Его окровавленный рот широко распахнулся в триумфальном вое, когда он развел ладони в смертельном объятии и потянул Мейса на себя, сквозь наполненную разноцветными светящимися лозами ночь.

Мейс подумал: «Ну раз ты настаиваешь…»

Вместо того чтобы сопротивляться или отводить мощь Силового вэсторовского захвата, Мейс добавил к нему собственные усилия. Скорость полета внезапно удвоилась — Вэстор успел лишь в неверии распахнуть глаза, когда Винду рванул в его сторону головой вперед. Макушка джедая вонзилась точно в живот Кара, и тот рухнул на землю так, словно его сбило ударным снарядом.

Откровенно говоря, пресс лор-пилека был ненамного мягче ламмаса, в который Мейс недавно врезался, так что столкновение не принесло ничего хорошего и голове джедая.

Еще одна галактическая спираль расцвела на месте предыдущей, когда Мейс, скатившись с Кара, лег на спину, рассматривая круговорот звездных скоплений в собственной голове. Вэстор лежал рядом, со слабым тяжелым свистом пытаясь вогнать воздух внутрь сжавшейся грудной клетки.

Наконец дыхание Вэстора вновь превратилось в череду мощных резких вдохов, и Мейс осознал, что время его заканчивается. Он тряхнул головой, чтобы разогнать в ней звезды, дотянулся до собственной лодыжки и отвязал обрезанный кусок лианы хватолиста: тот теперь сопротивлялся не сильнее обычной веревки. Джедай взялся за лиану с обоих концов, и, когда Вэстор, перевернувшись, оперся на ладони и колени, Винду накинул петлю на шею противника и сдавил ею его горло.

Вэстор выпрямился и, потянувшись к горлу ладонями, схватил импровизированную удавку Мейса, но даже он был не в силах разорвать лиану хватолиста голыми руками. Лицо его потемнело, наполняясь кровью, шея сзади набухла, на висках и на лбу выступили вены.

«Десять секунд, — подумал Мейс, вися на Каре, упираясь коленями ему в спину. — Десять секунд, и все».

Вэстор смог опереться на одну ногу.

Винду сглотнул, пытаясь привести в норму дыхание и одновременно стянуть потуже лиану вокруг горла лор-пилека.

Одна лишь сила воли подняла Вэстора на ноги. Казалось, он даже не заметил веса массивного мастера-джедая, свисающего с его спины.

Мейс подумал: «Вот и все…»

В мгновение ока захват Кара сместился с лианы хватолиста на запястья Мейса. Резко согнувшись в поясе, лор-пилек рывком невероятной мощи перебросил мастера-джедая через голову и впечатал его в грязь.

После взрыва звезды в голове Мейса сменились всепоглощающей черной туманностью. Он так и не смог толком восстановить дыхание после столкновения с акк-псом, а теперь вообще не мог сделать ни единого вдоха. Кроны деревьев подернулись черным маревом. Но, несмотря на тьму, окутавшую сознание, Винду краем глаза заметил, как Вэстор прыгнул в воздух, чтобы обрушиться на него сверху. Задыхаясь, он все же откатился в сторону, и Кар жестко грохнулся на землю рядом.

Оглушенный Мейс попытался встать на ладони и колени. Вэстор по-прежнему лежал рядом, его руки бессильно хлестали Винду по бокам. Джедай оттолкнул лор-пилека и таки поднялся на колени. Вэстор перекатился к стволу дерева и начал медленно подниматься, держась за него и пьяно покачиваясь из стороны в сторону.

Мейс задыхался и с трудом видел сквозь черно-красный туман, заполнивший его голову, но все же, почерпнув энергии из Силы, смог встать на ноги. Резко развернувшись к Кару и сцепив руки вместе, джедай вложил все остатки своих сил в один последний, всесокрушающий удар, который оторвал Вэстора от земли, перевернул в воздухе и опрокинул затылком вниз.

Винду качался, еле держась на ногах, пытаясь сфокусировать взгляд на постоянно уплывающих джунглях. Ясно видел он лишь то, что лор-пилек поднялся в очередной раз.

Вэстор улыбался:

— И это все, что ты можешь?

— Я только… — Мейс попытался втянуть воздух. Его руки медленно поднялись: казалось, будто они сделаны из коллапсия. — Только начал…

Из темноты прилетела очередная пощечина открытой ладонью. Следующее, что осознал Мейс, — подобный колоколу звон в ушах и огромная рука Вэстора, поднимающая джедая над землей, сдавив его горло.

Глаза Мейса начали закатываться. От мира осталась лишь окровавленная ухмылка Вэстора.

Лор-пилек прорычал:

— Сколько рук ты видишь?

Мейс не ответил.

Кулак, который погасил мир, словно огонек свечи, он уже не увидел.

* * *

Запах аммиака и гнилого мяса во тьме. Дыхание хищника.

Сухой жесткий язык размером с утерянную дорожную сумку лизнул лицо Винду, заставив вернуться в сознание и открыть глаза.

Грозно нависая, вокруг него столпились акк-стражи. Их лица тонули во тьме, и лишь изредка мерцающие светящиеся лозы выхватывали отдельные детали. Кто-то отпихнул акк-пса, лизавшего бессознательное тело Мейса, и огромный зверь отступил.

Кар Вэстор вступил на его место и присел на корточки рядом с лежащим джедаем. Все его лицо было избито, кровь по-прежнему струилась из рассеченной щеки, но ухмылка его стала еще беспощаднее, чем раньше.

Он что-то пролаял, и один из акк-стражей на несколько мгновений исчез. Мейс услышал голос Ника:

— Эй, отвали. Эй, ай, эй! Да хватит, отпусти мою руку, ты знаешь, она мне еще понадобится…

Акк-страж вернулся, волоча за собой Росту.

Лор-пилек что-то прорычал.

Ник сказал:

— Эй, почему ты это мне говоришь?..

Рык Кара усилился, и молодой корун дернулся в сторону. Он неуверенно посмотрел на акк-стража, держащего его руки, на Вэстора и затем вниз, на Мейса.

— Он, э-э, — Ник сглотнул, — он хочет, чтобы я сказал и чтобы все услышали: «Если хочешь, можешь подняться…»

Глаза джедая медленно закрылись. Он не ответил.

Лор-пилек издал клокочущий звук.

— Он говорит: «Давай. Ты же хотел стать большим псом. Вставай и дерись». — Росту понизил голос: — Слушай, ты же можешь встать, правда? Если хочешь… Ну, я тут сделал ставки… Где-то на пятьсот кредитов. Я поделюсь с тобой…

Мейс открыл глаза:

— Нет.

В рокоте Вэстора проскользнули ироничные нотки, словно он превратился в землетрясение, рассказывающее анекдот.

— Э-э, он… он хочет знать, что «нет»? В смысле, «нет» насчет денег?..

— Нет, — ответил Мейс. Все его тело ныло от боли. — Никакого продолжения боя. С меня хватит. Ты выиграл.

Своей огромной ладонью Вэстор схватил Винду за плечо и поднялся, утягивая мастера-джедая за собой без какого бы то ни было видимого усилия. Теперь его рык вновь стал словами в разуме Мейса:

— Скажи им. Скажи им, кто здесь большой пес.

Мейс опустил голову, тщательно стараясь не встречаться с лор-пилеком взглядом.

— Ты. — Он закашлялся, и на губах его запузырилась кровь. — Ты большой пес.

Эти слова, казалось, поразили Ника в самое сердце.

— Скажи им, что ты зря увел моих пленных. Скажи им, что ты был не прав, когда отпустил их.

Мейс не отводил взгляда от земли. Кровь из рваных ран на животе от шипов акка струилась по его ногам.

— Я был не прав, забирая твоих пленных. Я был не прав, отпуская их.

— Скажи им, что сожалеешь о том, что бросил мне вызов, и что никогда не сделаешь этого снова.

Мейс поглядел на паланкин на спине анккокса. Теперь, после того, как стемнело, занавески потеряли прозрачность. Он не мог сказать, была ли за ними Депа.

Он вновь опустил голову:

— Я сожалею о том, что бросил тебе вызов. Я никогда больше этого не сделаю.

Краем глаза он заметил намек на движение: Ник отпустил куртку Мейса, и она развернулась в его руке. Теперь она болталась возле его ноги. И вновь это приглашающее движение.

Мейс чувствовал световой меч в кармане.

Он встретился с Ником взглядом. Парень моментально отвел глаза, делая вид, что непринужденно посвистывает, и вновь слегка встряхнул куртку.

Небольшой всплеск Силы, не сильнее того, что по воле Росту сейчас шевелил куртку, перенес бы световой меч прямо в руки Мейса.

Джедай медленно произнес:

— Кар?

Вэстор прогудел:

— Да?

— Мое оружие в моей куртке. Могу я взять его? — Взгляд его был словно прикован к груди лор-пилека. — Пожалуйста.

Вэстор безразлично дернул плечом и протянул руку к куртке. Ник смотрел на Винду абсолютно ошарашенно, так, словно его только что неожиданно предали.

Джедай вновь уставился в землю.

Вэстор взял куртку и вытащил световой меч из ее кармана.

— Это твое?

— Да, Кар, — тихо сказал Мейс. — Могу я его забрать? Пожалуйста.

Вэстор коротко взглянул на одного из акк-стражей и что-то промурлыкал. Страж ухмыльнулся и кивнул.

— Пожалуйста, — смиренно повторил Винду. — Это мое единственное оружие. Без него я буду бесполезен.

— Ты и с ним не очень-то полезен, — прорычал лор-пилек. Он протянул меч Мейсу, но, когда мастер-джедай вытянул дрожащую ладонь, чтобы забрать его, Вэстор резко подбросил оружие в воздух. Акк-страж, которому он до этого что-то сказал, перехватил летящий меч.

Эфес лежал в одной руке стража. А на другой ожил виброщит.

— Эй, Кар, да ладно, расслабься, а? — Лицо Ника скривилось от того, что должно было произойти: так больно жалеть того, кого прежде уважал. — Ты ведь не станешь, правда? Неужели тебе не достаточно? Почему ты ведешь себя как…

Вэстор прервал молодого коруна ударом тыльной стороны ладони, который сбил того с ног. Он даже не взглянул при этом на парня: его взгляд по-прежнему был прикован к Мейсу Винду.

Джедай, казалось, даже не заметил, что Росту валяется на земле, прикрывая окровавленный рот, выплевывая проклятие за проклятием себе в ладонь.

— Не надо, — сломленно произнес Мейс. — Не надо. Ты не понимаешь… Световой меч джедая…

— …можно уничтожить так же легко, как самого джедая. — Лор-пилек щелкнул пальцами, словно смахивая муху, но еще до того, как страж поднес рукоять меча к краю щита…

— Кар… — Сквозь туманную прозрачность занавешенного паланкина донесся наполненный жуткой мощью голос Депы, который, казалось, звучал сразу со всех сторон. — Отправить его в джунгли без оружия было бы убийством, Кар. Он не враг.

— Не твой враг. Возможно.

— Пожалуйста, Кар. Сохрани его оружие и верни ему, когда он будет уезжать.

— Он уезжает прямо сейчас.

— Он не может путешествовать, — сказала Депа. — Ты разве не видишь? Ты избил его, Кар. Сильно избил. Ему нужны отдых и лечение. Позволь нам забрать его на базу. Он может поехать вместе со мной на анккоксе. Оставь его световой меч при себе. Ты доказал, что без оружия ему с тобой не справиться.

Нечеловеческий взгляд Вэстора скользнул по белым занавесям паланкина, но ночь уже полностью вступила в свои права. Мерцание светящихся лоз отражалось от занавесок, и внутри ничего не было видно.

Наконец Кар раздраженно пожал плечами и протянул ладонь. Акк-страж передал рукоять обратно, и Вэстор заткнул ее за пояс своих штанов из кожи лозовой кошки.

Он бросил куртку Мейса к ногам джедая.

— Стало ли тебе больнее оттого, что она все это видела?

Он больше не шутил. Вопрос он, похоже, задал из простого любопытства.

Медленно, болезненно, словно старый человек, берегущий больные колени, Мейс нагнулся, чтобы поднять куртку.

— Я сомневаюсь, что это могло быть еще больнее.

— Не забывай, что все это началось, потому что ты отказался идти, когда я позвал тебя.

«Все это началось, — подумал Мейс, — когда меня вызвали в личный кабинет Канцлера Палпатина». Но вслух он ничего не сказал.

— Потому что ты отказался делать, как было велено.

— Да, — согласился Мейс. — Да, я помню. — Он поднял куртку и натянул ее на себя. Уколы кусочков грязи, попавшей в открытые раны, дали понять, что кора ламмаса разодрала ему всю спину.

— Если это случится снова, дошало, то это будет последний раз.

— Да, Кар. Я знаю. — Он посмотрел на Ника, который, сидя на земле, с ненавистью смотрел на Вэстора. — Пойдем, — мягко сказал Мейс. — Поможешь мне забраться на анккокса.

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

Вэстор не стал возражать против того, чтобы Ник позаботился обо мне и обработал самые серьезные раны содержимым медпакета. Он с готовностью поверил, что нанес мне почти смертельные повреждения.

И это было не так уж далеко от истины.

Помогая мне подняться, Ник все еще кипел от негодования, на одном дыхании извергая ругательства, характеризующие Вэстора как «ящеромордого пожирателя лягушек», «чокнутого твердолобого коростоеда», и массу других эпитетов, которые мне бы не хотелось записывать даже в личный дневник.

— Хватит уже, — приструнил я его. — Мне пришлось пройти через большие неприятности, чтобы мы оба остались живы. И я бы предпочел, чтобы мои усилия не пропали даром.

— О, конечно. Отличная работа. — Голос Росту был наполнен горечью, и он не хотел встречаться со мной глазами.

Я сказал, что сожалею о его сотне кредитов, и мягко указал, что никто не советовал ему ставить на меня.

Он развернулся ко мне и резко, яростно зашипел, пытаясь не привлекать внимания акк-стражей и псов, крутящихся вокруг.

— Да не в кредитах дело! Мне плевать на кредиты… — Он внезапно замолк, моргая, и на губах его замелькала та знакомая улыбка. — Ух. Неужели я и вправду только что это сказал? Ух ты. Ну хорошо, это я, конечно, приврал: естественно, мне не плевать на кредиты. Совсем не плевать. Но злюсь я не поэтому.

Я кивнул и сказал ему, что понимаю: он злился на меня. Ему казалось, что я подвел его.

— Не меня, — возразил парень. — Ну, в смысле… джедаи же должны стоять на своем, а? Вы должны бороться за правое дело. Несмотря ни на что. — Сколь бы зол он на меня ни был, Росту все же перебросил мою руку через свое плечо, чтобы помочь идти.

За это я был ему благодарен. Только когда начал спадать шок от адреналина и оглушения, я стал понимать, как же сильно меня избили. Позднее с помощью сканера из медпакета я выяснил, что у меня два треснувших ребра, серьезное растяжение лодыжки из-за хватолиста, небольшое сотрясение мозга и несколько внутренних кровотечений. Про укус в шею и удивительное разнообразие царапин и синяков даже и упоминать не стоит.

Пока Ник помогал мне забраться на анккокса, я наконец выяснил, что же в моем поведении так его разозлило: больше всего его взбесило мое признание, что я был не прав, отпустив пленных.

— Мне наплевать на то, что ты говоришь, — негодующе пробормотал он. — Мне наплевать, что говорит Кар. Там были дети. И раненые. Ведь эти балаваи, они не были злом. Они были просто жителями. Как мы.

— Как практически и все остальные.

— Мы поступили правильно, и ты это знаешь.

И тут меня осенило: Ник гордился собой. Гордился тем, что мы сделали. Для него это чувство было непривычным: эта необычайно приятная гордость, что приходит после того, как ты сильно рискнул, совершая нечто по-настоящему восхитительное. Переборол инстинкт самосохранения, сразился со своими страхами и победил. Это гордость от осознания того, что ты не просто набор рефлексов и заложенных реакций. Напротив. Ты — мыслящее существо, которое может выбирать правильное вместо простого и справедливость вместо безопасности. Гордость, что охватила Ника, заставила и меня гордиться им, хотя я, конечно, не мог ему об этом сказать. Это сильно бы его смутило и заставило пожалеть о сказанном.

Я надеюсь, что никогда не забуду той абсолютной уверенности на его лице, когда он помогал мне залезть на выставленную ногу анккокса и перебраться на его спинную пластину.

— То, что Кар избил тебя, как тебе и не снилось, не означает, что он был прав. То, что он победил, не означает, что ты был не прав, бросая ему вызов. Я не могу поверить в то, что ты произнес подобные вещи.

Ответ ему пришел из-за подернутой занавесками тьмы паланкина на вершине искривленного панциря.

— Если ты проведешь с нами некоторое время, Ник, то поймешь… — голос Депы был таким же сильным, чистым, здравым и мягким, каким он всегда был в моем сердце, — то поймешь, что джедаи не всегда говорят правду.

Ник замер на месте, нахмурившись так, словно он слишком глубоко погрузился в собственные мысли.

— Не всегда… эй… — подозрительно пробормотал он. — Эй, погодите-ка секундочку…

Она вновь отодвинула занавески и открыла маленькую калитку в перилах.

— Заходи. Мне кажется, что ты сейчас был бы не против прилечь.

— Пожалуй, — признал я. — Последняя пара дней была не лучшей в моей жизни.

Когда я заходил в паланкин, она взяла мою руку, чтобы поддержать, а потом подвинулась, уступая мне место на шезлонге.

— Не могу не отдать тебе должное, Мейс, — сказала она с мягкой ироничной улыбкой, — ты по-прежнему переносишь побои как никто в Галактике.

Ник вытаращил глаза так, словно его голова собиралась лопнуть.

— Я знал! — Он в знак триумфа энергично потряс кулаком перед моим лицом. — Знал! Ты мог завалить его!

Я попросил парня вести себя потише, потому что Вэстор и акк-стражи все еще были где-то неподалеку, меж деревьев, а я понятия не имел, насколько острый слух у лор-пилека. Но я даже не стал пытаться предложить Нику заткнуться, потому что это все равно ни к чему бы не привело.

— Я вычислил тебя. Слышишь? Я разобрался в твоей хитрой джедайской морде до двенадцатой цифры после запятой! Стоило догадаться, что ты ляжешь, еще когда ты только начал наезжать на Кара, пытаясь перевести все на личный уровень. Чем больше ты оскорблял его, тем меньше он думал обо мне. И ты продолжал насмехаться над ним, чтобы возможность получать удовольствие, издеваясь над тобой в течение ближайшей недели, стала настолько привлекательной, что он бы фактически простил тебя за то, что ты отпустил этих балаваев!

Я сказал ему, что он наполовину ошибся.

— На которую половину?

Депа ответила за меня:

— На ту, что касается победы Кара.

Она так хорошо меня знает.

— Ты хочешь сказать, что он правда тебя побил? — Ник, кажется, никак не мог поверить. — Он действительно, взаправду тебя побил?

— Мы теперь связаны с тобой через Силу, Ник. Неужели у тебя было ощущение, что я поддавался?

Он мотнул головой:

— У меня было ощущение, что тебя лупили, как кожу на барабане смеццового музыканта.

— Ты сам говорил, что солгать Вэстору непросто. Если бы я сдерживал себя, он бы это понял. И тогда избиение стало бы гораздо хуже, и он, возможно, даже убил бы меня. На самом же деле я просто вступил в бой, в котором не мог выиграть.

— Не мог?

— Вэстор… очень могущественен. В два раза моложе и в два раза крупнее меня. Тренировка и опыт могут скомпенсировать разницу лишь до определенного предела. И он наполнен природной силой, которой не смог бы управлять ни один джедай.

— Хочешь сказать, ты вот так крутил ему нос, зная, что он изобьет тебя до полусмерти?

Я пожал плечами:

— Мне незачем было побеждать. Нужно было лишь подраться.

— Уязвимая точка Кара, — пробормотала Депа. — Ты видел ее все это время.

Я кивнул. Ник не был знаком с этим термином. Когда же я описал «уязвимую точку» как критическую слабость, он пожал плечами:

— Я как-то не увидел в нем никакой слабины.

Взглянув на нахмурившуюся, задумчивую Депу, я процитировал Йоду:

— Ты видишь, но не видишь. Главная сила Кара — его инстинктивная связь с пилекотаном. Джунгли живут в нем так же, как он — в них. А как я тебе уже не раз говорил, даже в джунглях есть правила.

Я объяснил, что бой между мной и Каром был неизбежен: два альфа-самца в одной стае. Уже при первой встрече во время сражения в лагере я чувствовал, что этого не миновать. Моей единственной надеждой на положительный исход поединка была возможность приблизить его и сделать личным.

И без оружия.

Если бы драки не случилось, Вэстор с акк-стражами, скорее всего, уже убили бы нас с Ником за освобождение пленных. Если бы мы с ним сошлись мечом к щиту, я бы уже погиб. Даже если бы я убил его, стражи и псы разорвали бы меня в клочья. Как и Депу, попытайся она меня спасти. Мы с трудом пережили атаку трех акков в «Цирке ужасов».

Против дюжины…

Что ж, этого не случилось. Потому что я точно знал, чего на самом деле хочет Кар, находясь в плену своих инстинктов альфа-самца. Он хотел, чтобы я покорился.

И как у прочих стайных хищников, когда противник покорился, инстинкты заставили его позволить противнику мирно разгуливать на задворках стаи… до тех пор, пока тот не решится повторить вызов.

— Поэтому ты и отдал ему световой меч? Чтобы он не чувствовал угрозы?

Я покачал головой и в какой-то момент чуть было не улыбнулся.

— Нет, я бы позволил ему разрезать его.

— Неужели?

— Если бы это помогло ему легче принять то, что я остаюсь? Конечно. Световой меч можно починить или собрать заново. Но, признаю, идея Депы была просто гениальной.

Она улыбнулась мне:

— Я даже немного горжусь собой.

Лицо Ника вновь выразило смятение, и я объяснил:

— Даже с помощью Силы я не могу обнаружить Кара в окружающих джунглях. Он настолько близок к ним, а они — к нему, что он становится фактически невидимым. А вот мой световой меч…

— Я понял! — выдохнул Ник. — Пока он носит его с собой…

— Именно. — Теперь я все время чувствовал Кара: не задумываясь, мог указать его позицию относительно себя. — Он словно колокольчик на ошейнике, что Депа смогла нацепить на абсолютно дикую лозовую кошку.

— Ух ты. Нет, я серьезно: ух ты! Знаете, все слышали истории о том, как страшны джедаи. Но они даже близко не соответствуют действительности, — сказал он. — Ваше настоящее могущество никак не связано со световыми мечами или переносом предметов по воздуху силой мысли… — Ник непонимающе покачал головой. — Это ведь неестественно: не просто дать избить себя, но и унизиться подобным образом, и добровольно отдать Кару световой меч…

— Подобные действия требуют определенной свободы разума. Когда эмоции не участвуют в принятии решений, ответы обычно становятся очевидными.

— И все равно это неестественно. Замечу лишь, что вы до ужаса меня пугаете…

— Когда я была ученицей Мейса, — задумчиво сказала Депа, — он часто повторял мне, что в жизни джедая нет ничего естественного.

— Я думал, что вы, ребята, как бы плывете по течению, используете свои инстинкты и все в таком духе…

— Разница, — пояснил я, — заключается в самих инстинктах. Необученное существо, управляющее Силой, вполне может нести в себе столько же мощи, сколько и величайший джедай: взять хотя бы Кара. Но без обучения они полагаются на инстинкты, дарованные им природой. И в этом заключается один из основных парадоксов джедаев: «инстинкты», на которые мы опираемся, по сути своей не инстинктивны. Путем непрестанных тренировок мы заместили наши природные. Именно поэтому джедаи должны начинать обучение в таком раннем возрасте. Чтобы заменить наши природные инстинкты — территориальность, эгоизм, гнев, страх и прочее — «инстинктами» джедаев:       служением, ясностью, самоотверженностью и состраданием. Самому взрослому из принятых на обучение детей было девять. И насчет него было немало споров. Споров, которые продолжались, позволю себе заметить, больше десятка лет.

Жизнь джедая — это дисциплина, наложенная на природу. Как и, по сути, вся цивилизация, дисциплина накладывается на природные импульсы разумных существ.

Потому что мир — не естественное состояние.

Мир — это дитя цивилизации. Миф о мирном дикаре именно мифом и является. Без цивилизации все сущее превращается в джунгли. Пойдите к своему мирному дикарю и сожгите его посевы, убейте его стада или сгоните его с охотничьих угодий. И выяснится, что мирным он быть уже не намерен. Не это ли произошло на Харуун-Кэле?

Джедаи не сражаются за мир. Это лишь лозунг, и, как и любой другой лозунг, он слишком общий. Джедаи сражаются за цивилизацию, потому что лишь цивилизация создает мир. Мы боремся за справедливость потому, что справедливость является краеугольным камнем цивилизации: несправедливая цивилизация строится на песке. Она не переживет бури.

Мощь Кара идет от его природных инстинктов. Но эти же инстинкты управляют им так, как никогда не управляют джедаем. Один-единственный джедай, поддавшийся своей природной жажде власти, уважения, превосходства или мести, может нанести практически непоправимый ущерб.

— Мейс, — Депа мягко прервала меня, — мы все еще говорим о Каре? Или уже о Дуку?

«Или, — задумался я, — о ней самой?»

Я вздохнул и опустил голову, внезапно осознав, насколько же измотан. Но я все же закончил мысль. Не столько ради Ника, сколько ради Депы.

И ради самого себя.

— Наша единственная надежда в борьбе против существ, ведомых инстинктами, — это абсолютный и безусловный контроль над самими собой.

13. Джедай будущего

Ночь в джунглях.

Скатки коруннаев расстелены по зарослям. Тихие голоса растворяются на фоне шепота джунглей. Пахнет саморазогревающимися пищевыми пакетами и дымом от сигар-самокруток из зеленых рашалловых листьев.

Мейс сидел на одолженной скатке в нескольких метрах от карманной палатки Депы, поставленной под сплетенными ветвями зарослей тисселя внутри заброшенного гнезда рускакков. Пока Ник обрабатывал его раны, Винду наблюдал за призрачным женским силуэтом, отбрасываемым на стену палатки светом трофейного светового стержня.

Когда свет погас, он исчез, словно его никогда там и не было.

В мягком, мутноватом мерцании светящихся лоз Ник щурился, изучая данные медицинского сканера.

— Так, похоже, с твоим внутренним кровотечением мы закончили, — сказал он. — Осталось сделать еще один укол противовоспалительного, чтобы побыстрее разобраться с твоим сотрясением мозга…

Мейс склонил голову набок, и Ник приставил инъекционный спрей к его сонной артерии. Мастер-джедай невидящим взором смотрел в ночь: он даже не почувствовал быстрый укол.

Винду следил за своим световым мечом.

— Он не успокаивается, — произнес Мейс.

— Кто? Что?

— Вэстор. Он бродит. Кругами. Словно ранкор на привязи в пустыне.

— Тебя это удивляет?

— Не особо. Думаю, он подозревает, что, хотя бой и был настоящим, мое признание поражения было фальшивым. И он не уверен, что ему следует по этому поводу предпринять.

Ник вернул инъекционный спрей на место.

— Если ты не горишь желанием проводить все свое свободное время со мной и медпакетом, я бы советовал тебе не переходить ему дорогу. — Он поправил бакта-пластырь на ране от укуса. — Ты просто не поверишь, сколько видов смертельных бактерий я здесь нашел. Даже думать не хочу, что Кар ел перед дракой.

— Что он ел, заботит меня гораздо меньше, — сказал Мейс, — чем то, что сейчас снедает его.

— Угадать несложно. — Ник кивнул в сторону палатки Депы. — Как она?

Мейс пожал плечами:

— Ты сам видел.

— Нет, я имею в виду всю эту ботву с темной стороной. О которой мы говорили с тобой перед тем, как я оставил тебя в лагере.

— Я… даже не знаю. — Привычная хмурость Мейса лишь усилилась. — Мне бы хотелось сказать, что с ней все в порядке. Но мои желания имеют мало общего с тем, что есть. Она кажется… нестабильной.

— Ну, знаешь ли, несколько месяцев в самой гуще военных действий сотворят подобное с кем угодно.

— Вот этого я и боюсь.

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

Не знаю, сколько сейчас времени. За полночь, наверное. До рассвета еще несколько часов. Точнее сказать не могу — часы в инфопланшете постигла та же участь, что и скрытый передатчик.

В течение ночи есть время, когда даже светящиеся лозы приглушают свое сияние, ночные хищники успокаиваются и сон начинает казаться единственным разумным занятием.

Но я не сплю даже несмотря на то, что за последние три дня почти не сомкнул глаз.

Меня разбудил крик Депы.

Этот вопль невероятной муки выдернул меня из моих собственных кошмаров. Он был порожден не страхом, а страданием столь мощным, что иного выражения ему просто не нашлось.

Крик разбудил и ее саму, и первой ее мыслью стало выглянуть из палатки и утомленно сообщить всем, что это был лишь сон. Такая мысль, кажется, всегда приходит к ней самой первой: успокоить коруннаев и меня. Что меня в определенной мере радует.

За сегодняшнюю ночь это был уже третий ее крик.

А я, раненый и спящий на непривычной коруннайской скатке прямо на голой земле, почему-то выспался так, как на этой планете мне еще не удавалось.

Крики Депы милосердны.

Потому что от своих кошмаров я не просыпаюсь.

Мои кошмары засасывают, погружают в слепящий хаос беспокойства и боли. Они несут в себе гораздо больше, чем простые сны о ранах, страданиях или разнообразных жестоких травмах, расчленении и смерти, уготовленных для нас джунглями.

В моих снах на этой планете я вижу падение Ордена. Гибель Республики. Я вижу руины Храма, уничтоженный Сенат и Корусант, сотрясаемый орбитальными бомбардировками с огромных кораблей невообразимой конструкции. Я вижу, как Корусант, средоточие галактической культуры, превращается в джунгли гораздо более враждебные и чуждые, чем джунгли Харуун-Кэла.

Я вижу конец цивилизации.

Крики Депы возвращают меня обратно в эти джунгли, в эту ночь. Неделю назад я и представить не мог, что пробуждение в джунглях станет для меня избавлением.

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

Завтра мы уедем отсюда.

Весь день я повторяю это про себя, сидя со скрещенными ногами на панцире анккокса и беседуя с Депой. Правильнее было бы сказать «слушая Депу» — меня она, кажется, слышит, только когда ее это устраивает. В течение дня я слезал со зверя, только чтобы размять ноги или облегчиться… И иногда, когда я возвращался на место, она уже тихо бормотала, как всегда в наших беседах, словно разговор происходил у нее в голове, а мое присутствие или отсутствие не имело значения.

Когда прилетали штурмовые корабли и поливали все вокруг огнем или просто палили по джунглям, партизаны, которым повезло находиться рядом с анккоксом, частенько использовали его в качестве укрытия, но Депа никогда не пряталась. Как и я. Она не сходила с шезлонга в паланкине, а я опирался спиной на отполированные перила, и ее мягкий голос лился из-за плеча.

Сегодня мы преодолели много километров. Уровень земли повышается. Джунгли постепенно редеют, и мы теперь можем передвигаться значительно быстрее. Не зря коруннаи исчисляют расстояние не в километрах, а в днях пути.

Но истончающиеся джунгли не только дают нам возможность двигаться быстрее, но и открывают нас бластботам, которые теперь, кажется, патрулируют по четкой поисковой системе.

Я многое могу рассказать о прошедшем дне, но мне тяжело начать. В голове крутятся мысли лишь о дне завтрашнем, о встрече с Ником и о том, как я наконец вызову «Халлек», чтобы он забрал нас.

Я жажду этого.

Я внезапно осознал, что ненавижу это место.

Не слишком-то по-джедайски, но не могу этого отрицать. Я ненавижу эту влажность, жару, пот, что постоянно стекает по моим бровям и щекам, капая с подбородка. Я ненавижу тупую жвачную смиренность траводавов и дикие рыки акк-псов. Я ненавижу хватолисты и медные лозы, деревья портаака и заросли тисселя. Я ненавижу тьму под деревьями.

Я ненавижу войну.

Я ненавижу то, что она сделала с этими людьми. С Депой.

Я ненавижу то, что она делает со мной.

На «Халлеке» будет прохладно. Там будет чисто. В еде не будет плесени, гнили и яиц насекомых.

Я уже знаю, что сделаю, как только поднимусь на борт корабля. Еще до того, как отправиться на мостик, чтобы поприветствовать капитана.

Я приму душ.

Последний раз я был чистым на челноке, на орбите. Теперь я даже не знаю, смогу ли я когда-нибудь отмыться.

Помню, как, выйдя из челнока в космопорту Пилек-Боу, я посмотрел на белый пик Дедушкиного уступа и подумал о том, что слишком много времени провел на Корусанте.

Каким же я был дураком.

Как и говорила Депа: слепым, глупым, высокомерным дураком.

Я боялся узнать, насколько здесь все плохо, но даже худший из моих страхов оказался далек от реальности.

Я не могу…

Я чувствую, как приближается мой световой меч. Продолжу позже.

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

Кар пришел к палатке Депы якобы обсудить завтрашний переход, прежде чем она отойдет ко сну. Я подозреваю, что его истинной целью было увидеть, как себя чувствую я.

Надеюсь, увиденное его удовлетворило.

Этим утром я спросил у Депы, почему она не уехала, когда сепаратисты отступили к Джеварно и Опари. Почему даже сейчас она так хотела остаться, не принуди я ее к сотрудничеству.

— Война здесь не окончена. Разве джедай может просто уйти? — Ее приглушенный голос лился сквозь занавески. В этот раз она не пригласила меня внутрь, а я не стал выяснять причину.

Боюсь, она в таком состоянии, что нам обоим не хотелось бы, чтобы я ее сейчас видел.

— Сражаться после того, как битва окончена, — не для джедая, — сказал я ей. — Но для тьмы.

— Война не имеет отношения к свету или тьме. Лишь к победе. Или смерти.

— Но ты уже здесь победила. — Я подумал о ее словах в том странном сне наяву. О ее ли словах или словах Силы — я не знал.

— Я — возможно. Но оглянись: ты видишь перед собой армию победителей? Или жалких беженцев, тратящих последние силы на то, чтобы не стать обычными висельниками?

Я испытываю к ним огромное сочувствие: к их страданиям и отчаянному сопротивлению. Я никогда не забываю, что лишь из-за удачи, желания джедаев-антропологов и выбора неких старейшин гхоша Винду моя судьба отличается от их.

На месте Кара Вэстора запросто мог бы оказаться я.

Но я не сказал ничего из этого Депе: моя цель здесь никак не связана с размышлениями над водоворотами в бесконечной реке Силы.

— Я понимаю их войну, — сказал я ей. — И прекрасно понимаю, почему они сражаются. Мой вопрос в другом: почему до сих пор сражаешься ты?

— Разве ты не чувствуешь?

И когда она это произнесла, я почувствовал: безжалостная пульсация страха и ненависти в Силе, та же, что я чувствовал в Нике, Мел, Беше и Леше, в Каре, но многократно усиленная, словно джунгли стали резонатором планетарного масштаба. Коруннаев заставляла продолжать сражаться ненависть, казалось, что целый народ мечтал лишь об одном: чтобы у балаваев был единый череп, который смогла бы размозжить коруннайская булава.

Она сказала:

— Да, наша битва выиграна. Их — продолжается. Она не закончится до тех пор, пока хотя бы один из них жив. Балаваи не перестанут приходить. Мы использовали этих коруннаев для собственных нужд и добились, чего хотели. А теперь я должна их бросить? Оставить перед лицом геноцида, потому что они нам более не нужны? Это мне приказывает Совет?

— Ты предпочитаешь остаться и сражаться в чужой войне? Последовал пылкий ответ:

— Они нуждаются во мне, Мейс. Я их единственная надежда.

Но эта горячность моментально испарилась, и речь ее вновь превратилась в измученное бормотание:

— Я совершала… разные вещи. Спорные вещи. Я знаю. Но я видела такое… Мейс, ты даже представить не можешь, что я видела. Ужасное, как оно есть. Ужасное, как я сама… Посмотри в Силе. И ты почувствуешь, насколько хуже все могло бы быть. Насколько хуже все будет.

С этим я спорить не мог.

— Оглянись. — Голос ее наполнился печалью. — Подумай обо всем, что видел. Это маленькая война, Мейс. Небольшая серия ничего не значащих стычек. До того, как Республика и Конфедерация вмешались, это было фактически спортивным состязанием. Но смотри, что теперь стало с людьми. Представь, что война сделает с теми, кто никогда не знал ее. Представь пехотные бои на полях Алдераана. ТОКО, бьющие по космоскребам Корусанта. Представь, во что превратится Галактика, если Войны клонов примут серьезный оборот.

Я возразил, что они уже таковы, но она лишь рассмеялась:

— Ты еще не видел серьезного оборота.

И я ответил, что смотрю на него прямо сейчас.

Теперь я думаю о клонах-солдатах на «Халлеке», о том, что своей безоговорочной смелостью и боевой дисциплиной они отличаются от этих оборванных убийц, как будто это совершенно разные расы… И я вспоминаю о том, что Великая армия Республики насчитывает одну целую и две десятых миллиона клонов. Как раз достаточно, чтобы разместить по одному солдату — одному-единственному бойцу — на каждой планете Республики и оставить в запасе буквально пару тысяч.

Если Войны клонов будут протекать так, как их, похоже, видит Депа, в них станут сражаться не только клоны, джедаи и боевые дроиды, но и обычные граждане. Обычные граждане, которые встанут перед жестоким выбором: умереть или стать подобными этим коруннаям. Обычные граждане, которым придется навсегда покинуть Галактику Мира.

Я лишь надеюсь, что теми, кто невосприимчив к Силе, война переносится легче.

Но подозреваю, что на самом деле все как раз наоборот.

Были и часы, когда мы ехали молча. Я сидел рядом с паланкином, убаюканный мерным покачиванием анккокса и неизменным потоком деревьев, лоз и цветов, пока Депа дремала в полуденной жаре, и вслушивался в ее сонные бормотания, каждый раз испытывая шок от внезапного крика или страдальческого стона, что срывали с ее губ головные боли.

Кажется, у нее перемежающаяся лихорадка. Иногда ее речь превращается в разрозненный бред воображаемых бесед, которые скачут с темы на тему, будто обрывочные галлюцинации. Иногда ее речи наполняются странной проникновенностью, словно она предсказывает будущее, у которого не было прошлого. Я попытался записать хотя бы часть из этого на инфопланшет, но каким-то удивительным образом ее голос не записывался.

Словно ее речи были моими собственными галлюцинациями.

А если и так…

Какое это имеет значение?

Даже ложь Силы куда правдивее, чем реальность, доступная нашему пониманию.

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

Большую часть дня мы говорим о Каре Вэсторе. Депа избавила меня от необходимости выслушивать наименее аппетитные подробности, но даже того, чем она поделилась, уже достаточно. Более чем достаточно.

Например, он называет меня дошало не ради красного словца. Если он сказал Депе правду, то мы с Каром Вэстором — последние из Винду.

За прошедшие тридцать лет гхош, в котором я родился и в котором жил несколько месяцев подростком, когда вернулся, чтобы выучить некоторые навыки коруннайского владения Силой, был полностью уничтожен. Не в какой-то великой бойне или крайне важном героическом сражении, а в простой, брутальной математике истощения: мой гхош стал еще одной статистической жертвой в кипящей партизанской войне против врага более многочисленного, лучше вооруженного и столь же безжалостного.

Депа сообщила мне это неуверенно, как ужасные новости, которые надо рассказывать очень тактично. И возможно, она была права. Затрудняюсь сказать. Кажется, она считает, что это должно бы много для меня значить. И может статься, действительно должно.

Но я значительно больше джедай, чем корун.

Когда я думаю о том, что мои дошалаи мертвы, наследие и традиции Винду потонули в крови и тьме, я чувствую лишь отстраненную грусть.

Любая история о бессмысленном страдании и потерях приносит мне грусть.

Если бы мог, я изменил бы их все. Не только свою.

Наверняка изменил бы вэсторовскую.

Похоже, в молодости Кар Вэстор был довольно заурядным: немного в большем контакте с пилекотаном, чем остальные, но более ничем не примечателен. Изменила его Летняя война. Изменила так же, как и многое другое на этой планете.

Когда Кару было четырнадцать, исследователи джунглей на его глазах жестоко убили всю семью — одна из типичных для этой войны жестокостей.

Не знаю, как ему удалось сбежать: истории, что Депа слышала от разных коруннаев, противоречивы. Сам же Кар, похоже, не собирается это обсуждать.

Мы знаем лишь, что после смерти родителей он остался в джунглях один: без оружия, без траводава, без акков и товарищей, без еды и каких бы то ни было припасов. И что он прожил в одиночестве в джунглях больше года.

Вот что он имел в виду, когда говорил, что пережил тэн пил'трокэл.

И только сейчас я начал осознавать иронию, заключенную в этом термине.

Тэн пил'трокэл — это наказание, выработанное коруннайской культурой для тех, кто заслуживает смерти. Зная, что человеческий суд может оказаться ошибочным, коруннаи оставляют окончательное вынесение приговора за самими джунглями. Они считают это милосердием.

Я бы сказал, что это милосердие, которое они даруют сами себе, — так они могут отнять жизнь, не запачкав руки кровью.

Кар же прошел через тэн пил'трокэл, наложенный на него за то, что он корун. Он был столь же невиновен и столь же виноват, сколь и балавайские дети, которых он собирался подвергнуть правосудию джунглей. Их преступления одинаковы: они просто родились не в тех семьях.

Во время описываемых событий он был где-то на год старше Килы.

Но рядом с ним не было джедая, который спас бы его, и посему ему пришлось спасаться самому.

Мне кажется, что его способность говорить по-человечески стала частью цены, которую он заплатил, чтобы выжить. Все джедаи знают, что за мощь надо платить: Сила поддерживает нерушимый баланс. Пилекотан дал ему мощь в обмен на человечность.

Иногда я задаюсь вопросом, не делает ли Сила то же самое с джедаями?

У Вэстора и его акк-стражей явно много общего с джедаями: они кажутся нашими отражениями в темном зеркале. Они полагаются на инстинкты — джедаи полагаются на тренировки. Они используют злость и агрессию в качестве источников мощи — наша мощь основана на ясности и защите. Даже оружие, которое носят он и его акк-стражи, является искаженным отражением нашего.

Я использую меч как щит. Они используют щиты как мечи.

Депа сказала мне, что эти виброщиты были личным изобретением Кара. Вибротопоры — распространенное оборудование исследователей джунглей, которые используют их для сбора древесины и расчистки пути в слишком плотных для их паровых вездеходов зарослях. Вибротопоры обладают высокой сопротивляемостью к поедающим металл плесени и грибку, так как звуковые генераторы, из которых они черпают энергию, полностью герметичны.

А металл виброщитов… что ж, он интересен сам по себе. Кажется, это сплав, который плесень не атакует. Он невероятно прочный и никогда не тупится. Впрочем, он еще и не ржавеет и даже не тускнеет.

Кроме того, судя по всему, он является сверхпроводником.

Поэтому мое лезвие не смогло его прорезать: температура щита никогда не меняется. Даже энергия светового меча моментально отводится. Если лезвие достаточно долго продержать рядом, щит расплавится, но с ходу прорезать его не получится. По крайней мере, энергетическим клинком.

Так и запишем.

Когда Кар принимает кого-то в акк-стражи, новичок должен сам создать свое оружие. И это очень похоже на традицию, в духе которой мы, джедаи, конструируем световые мечи.

Мне пришло в голову, что, возможно, Кар почерпнул эту идею в тех историях, что я рассказывал давно утерянным друзьям гхоша Винду тридцать пять с лишним лет тому назад, — у коруннаев очень сильна устная традиция, так что рассказы передаются через поколения, словно драгоценное достояние.

Я не стал делиться этим подозрением с Депой.

Она клянется, что не обучала Кара и его стражей джедайским навыкам защиты от выстрелов, и говорит, что Кар уже свободно владел ими, когда она впервые встретила его. Если это правда, то он, должно быть, научился всему сам. А додуматься до этого он мог после тех самых историй, которыми я в дни наивной молодости бездумно поделился с безрассудными друзьями.

В итоге по странной замкнутой случайности Кар Вэстор может быть моей ошибкой.

Источник металла остается загадкой. Хотя Кар никому ничего о нем не рассказывал, кажется, я знаю, откуда берется этот материал. Броня космического корабля.

Тысячи лет тому назад, еще до Войн ситхов, когда генераторы щитов были столь огромны, что их можно было установить только на самые большие корабли, на более мелкие космические суда устанавливалась броня из зеркалоподобного сверхпроводящего сплава, который вполне успешно выдерживал стрельбу медленных лазерных пушек того времени.

Думаю, во время своего тэн пил'трокэла где-то в джунглях Коруннайского высокогорья Кар наткнулся на древний джедайский космический корабль, который разбился на этой планете и с которого пошли наши с ним предки.

Чуть ранее сегодня вечером я узнал настоящую правду о Каре Вэсторе. Не только кто он и зачем он…

Но и какое значение он имеет.

Во время перехода Кар нашел пещеру, которую счел достаточно защищенной от огня штурмовых кораблей и обнаружения со спутников. Этой ночью он решил излечить лихорадку Беша и Мел. Все это время Беш и Мел, привязанные, словно груз, к носилкам позади траводава, оставались в танатизиновом сне. Жестокие порезы, что нанес им Террел, были сшиты тканевыми перевязчиками из трофейного медпакета, но раны все же не залечивались: внутренние исцеляющие процессы их тел тоже были подавлены танатизином.

Депа присутствовала при ритуале вместе со мной и несколькими избранными. Пара акк-стражей вынесла ее на шезлонге из паланкина. Она прикрывала глаза хрупкой рукой: у нее снова болела голова, а ярко-белый свет от горящего тайрууна причинял лишь еще большие страдания. Мне показалось, что она предпочла бы вообще пропустить церемонию.

Но когда Кар положил тела Беша и Мел лицом вниз на покрытый мхом пол пещеры и разорвал на их спинах рубашки, Депа дернулась и села прямо. Несмотря на то что она по-прежнему прикрывала глаза, в свете костра они мерцали красными и серебряными всполохами. Она сосредоточенно наблюдала, закусив маленькими зубками нижнюю губу и поглаживая уголок рта возле ожога.

Кар опустился на корточки позади Беша и Мел и начал тянуть одну ноту, а какой-то незнакомый мне корун тем временем впрыснул больным противоядие. Гудение Вэстора стало более глубоким, и в нем родился пульсирующий ритм, подобный медленному биению человеческого сердца. Лор-пилек вытянул руки, закрыл глаза и продолжил издавать единственный звук, а я почувствовал движение в Силе, ураган энергии, абсолютно непохожий на то, что я ощущал при работе джедаев-целителей… или вообще кого бы то ни было. Внезапно вдоль позвоночников больных проступила красная полоса, а секундой позже она превратилась в блестящую вязкость свежей крови, что струилась прямо сквозь кожу и… думаю, подробности здесь излишни. Достаточно сказать, что Кар каким-то образом использовал Силу… использовал пилекотан… для того, чтобы убедить личинок лихорадных ос, что они выбрали неправильное место для вылупления. Использовав тот же самый животный инстинкт, что позволяет личинкам дойти от жала осы до центральной нервной системы жертвы, Кар заставил их мигрировать…

Из Беша и Мел.

И его мощь была такова, что почти килограмм их кишащей массы отправился прямо в полыхающий тайруун, где личинки горели и лопались, наполняя пещеру запахом паленых волос.

Во время этой невероятной демонстрации Депа наклонилась ко мне и прошептала:

— Ты никогда не задумывался над тем, а не ошибаемся ли мы?

Я не понял, что она имела в виду, и Депа махнула хрупкой рукой куда-то в сторону Вэстора:

— Подобная мощь и подобный контроль… без единого дня тренировки. Потому что его действия естественны: столь же естественны, сколь и сами джунгли. Мы, джедаи, тренируемся всю нашу жизнь: учимся контролировать наши природные эмоции и желания. Мы столь многим платим за нашу мощь. И кто из джедаев мог бы совершить подобное?

Мне нечего было ответить: мощь Вэстора вполне сравнима с мощью учителя Йоды или молодого Энакина Скайуокера. И у меня не было желания спорить с Депой по поводу джедайских традиций или необходимого разделения между тьмой и светом.

Так что я попытался сменить тему.

Я признался, что Ник поделился со мной правдой об инсценированной бойне и о ее сообщении на инфопластине, и напомнил, что она вчера намекала на некий план, связанный со мной, что она хотела чему-то меня научить или что-то показать. Об этом я и спросил.

Я спросил, чего она надеялась достичь, завлекая меня сюда.

Я спросил, каковы ее условия победы.

Она сказала, что хотела кое-что мне рассказать. Вот и все. Это было сообщение, которое она могла бы послать и подпространственным кодом: строчка-другая, не более. Но я должен был оказаться на войне, увидеть войну, испить, съесть, вдохнуть и почувствовать запах войны. Иначе бы я не поверил.

Она сказала мне: «Джедаи проиграют».

И там, в пещере, пока личинки лихорадных ос вылезали из тел и лопались в пламени тайрууна, я прикинул цифры: лояльных систем по-прежнему в десять раз больше, чем сепаратистских, у Республики огромная производственная база и невероятное преимущество в ресурсах… И это было лишь начало огромного списка причин, по которым Республика неминуемо победит.

— О, я знаю, — был ее ответ. — Республика вполне может выиграть. Но джедаи проиграют.

Я сказал, что не понимаю, но это, как мне теперь кажется, было не совсем правдой. Думаю, правдой было то, что сказала мне Сила, представшая в образе Депы в лагере: я уже понял все, что можно было понять.

Я просто не хочу в это поверить.

Она сказала мне, что я сам предвосхитил поражения джедаев.

— Причина, по которой ты освободил балаваев, Мейс, — сказала она, — и есть та причина, по которой джедаи будут уничтожены.

Она сказала, что война — это ужас. Ее слова:

— Ужас. Но ты не понимаешь, что она и должна быть ужасом. Так и выигрываются войны: причинением таких ужасных страданий врагу, что он более не способен сражаться. Нельзя рассматривать войну с позиций законов, Мейс. Нельзя сражаться, защищая невинных, потому что невинных нет!

Она сказала нечто очень близкое к тому, что Ник говорил об исследователях джунглей: мирных жителей нет.

— Руководители Конфедерации могут вести войну против нас лишь благодаря своим невинным гражданам: тем, что строят корабли, выращивают еду, добывают металлы, очищают воду. И лишь они могут остановить войну, только их страдания приведут к ее завершению.

— Но ты же не считаешь, что джедаи не будут препятствовать причинению вреда и убийствам простого народа… — начал я.

— Именно. Поэтому мы и не сможем победить: чтобы выиграть эту войну, мы должны будем перестать быть джедаями. — Она говорила в будущем времени, хотя мне казалось, что в ее сердце и мыслях джедаи уже мертвы. — Например, сбросить бомбу на арену Джеонозиса. Мы можем спасти Республику, Мейс. Мы можем. Но придется поступиться нашими принципами. В конце концов, не в этом ли предназначение джедаев? Мы жертвуем всем ради Республики: нашими семьями, нашей родиной, материальными ценностями, даже нашими жизнями. Теперь Республике нужно, чтобы мы пожертвовали сознаниями. Можем ли мы отказать? Неужели традиции джедаев важнее миллиардов жизней?

Она рассказала, как вместе с Каром Вэстором смогла выгнать сепаратистов с этой планеты.

КНС использовала космопорт Пилек-Боу в качестве базы для починки, заправки и обслуживания дроидов-истребителей, патрулирующих систему Аль'Хар. Для подобных операций требуется большое количество гражданских рабочих. Стратегия была крайне проста: Депа доказала этим самым рабочим, что военные сепаратистов и балавайское ополчение даже совместно не способны их защитить.

Прямого военного столкновения не было. Ничего красочного или героического. Просто непрекращающаяся череда отвратительных убийств. По одной-две жертвы зараз. Поначалу сепаратисты наводнили Пилек-Боу войсками. Но боевые дроиды столь же уязвимы для поедающей металл плесени, сколь и обычные бластеры. А солдаты из плоти и крови умирают так же легко, как и гражданские лица. Партизанская война нацелена не на укрепления врагов и даже не на их жизни.

Настоящей целью является желание врага сражаться.

Войны выигрываются не уничтожением противника, а террором по отношению к нему, продолжающимся до тех пор, пока он не сдастся и не отправится восвояси.

— Вот зачем я привезла тебя на Харуун-Кэл, — сказала она. — Я хотела показать тебе, как выглядят побеждающие солдаты. — Она ткнула пальцем за костер. — Вот джедай будущего, Мейс. Вот он. Она указывала на Кара Вэстора.

Вот почему в этот темный час, далеко после полуночи и задолго до рассвета, когда светящиеся лозы тускнеют, а хищники успокаиваются, когда лишь сон имеет смысл, я лежу на скатке, смотрю на черную листву над головой и думаю о завтрашнем дне. Завтра мы уедем отсюда.

Вернемся к планетам, где душ — это просто чистая вода, а не пробиотический туман. Вернемся к планетам, где спят в домах, на кроватях с чистыми, отбеленными простынями.

Вернемся к планетам, которые пока что, хоть и не навсегда, существуют в Галактике Мира.

14. Последняя запись

Воздух над Лоршанским перевалом столь чистый, что выступающий на фоне неба горный пик, с трудом различаемый Мейсом вдали на юге, вполне мог оказаться и Дедушкиным уступом. Пелена коричневого тумана чуть ближе в том же направлении наводила на мысли о смоге над Пилек-Боу. Еще ближе серебряные пятна штурмовых кораблей скользили над покровом джунглей. Их было множество: Мейс насчитал минимум шесть, а возможно, и все десять патрулей, летающих меж холмов.

Редкие беззвучные вспышки стреляющих пушек и клубящийся черный дым из огнеметов удивительно успокаивали Винду: они означали, что, по мнению ополчения, партизаны по-прежнему находятся где-то внизу, среди деревьев.

Джедай сидел с инфопланшетом, скрестив ноги, на грязном полу рядом со входом в пещеру. Всего в паре метров яркий послеполуденный свет скользил по лужайке на небольшом утесе, ровном травяном выступе в несколько десятков метров, обрывающемся вниз где-то на полкилометра.

Достаточно большом, чтобы принять десантный корабль типа «Джату» производства республиканских «Проектов Синара».

Мейс заставлял себя не смотреть в небо. Транспорт прибудет, когда прибудет.

Остались считаные минуты.

Он внезапно понял, что пересчитывает все те увечья, что ему нанес Харуун-Кэл: начиная с синяков от оглушающих выстрелов и заканчивая ожогами, сломанными ребрами, сотрясением и следом от человеческого укуса. Не говоря уж о бесчисленных укусах насекомых, какой-то сыпи на правой лодыжке и волдырях на пятках, которые, похоже, были результатом развивающейся грибковой инфекции…

И это лишь физические раны. Их можно залечить.

А психологические травмы: его доверию, принципам, моральной уверенности… его сердцу…

Их нельзя залечить спрей-повязками и бакта-пластырями…

Ник, меряющий шагами пещеру позади Мейса, уже протоптал дорожку в тонком слое грязи на каменном полу. Он поднял ружье, прислоненное к стене, в десятый раз проверил его готовность и поставил обратно. То же самое он сделал с пулевым пистолетом в набедренной кобуре, затем вновь оглянулся в поисках, чем бы заняться. Не обнаружив ничего, он вновь начал расхаживать взад-вперед.

— Ну сколько еще?

— Недолго.

— То же самое ты отвечал и в три предыдущих раза.

— Думаю, все зависит от того, что понимать под словом «недолго».

— Ты уверен, что она придет?

— Да, — солгал Мейс.

— А что, если они прилетят до того, как она придет? Ведь мы не сможем ее ждать, ведь все эти «Турбоштормы» или кто-нибудь еще легко отследят наш транспорт… Если она не придет…

— Подумаем, что делать, если это случится.

— Ну да. — Росту начал расхаживать от входа пещеры к задней стене, вместо того чтобы мерить ее из стороны в сторону. — Конечно.

— Ник.

— А?

— Успокойся.

Молодой корун остановился, посмотрел, извиняясь, на Винду, поправил рубаху и начал нервно теребить пальцами ремень брюк.

— Не люблю ждать.

— Я заметил.

Ник присел на корточки возле мастера-джедая и кивнул в сторону инфопланшета:

— Там есть какие-нибудь игрушки? Проклятье, я даже в дежарик сыграл бы. А ведь я ненавижу дежарик!

Мейс покачал головой:

— Это мой журнал.

— Я видел, как ты что-то в него говоришь. Что-то типа дневника?

— Да, что-то в этом роде. Это журнал событий, происходящих со мной на Харуун-Кэле. Для архивов Храма.

— Ух ты. А я там есть?

— Да. И Мел, и Беш, и Леш. Депа, и Кар Вэстор, и дети из лагеря…

— Ух ты, — повторил Ник. — Нет, серьезно, ух ты… Это правда круто. А все джедаи ведут записи?

Мейс не сводил глаз с джунглей за перевалом.

— Не думаю, что Депа ведет. — Он вздохнул и в который раз не позволил себе выжидающе посмотреть на небо. — А что?

— Ну просто… просто это странно, понимаешь? Думать об этом. Я буду в джедайских архивах…

— Да.

— Двадцать пять тысяч лет записей. Это словно… словно стать частью истории Галактики!

— Ты и так ее часть.

— О да, конечно, я знаю: все — часть истории. Но ведь не все попадают в архивы джедаев, а? Ведь мое имя останется там навеки. Это похоже на бессмертие…

Мейс подумал о Леше и о Флоремирлле Тенк. О Терреле и Рэнкине. О телах, обожженных до неузнаваемости и по-прежнему лежащих на земле в поселении.

— Это, — медленно протянул он, — настолько близко к бессмертию, насколько кто-либо из нас вообще способен к нему приблизиться.

— Можно мне что-нибудь послушать? — Росту просительно мотнул головой. — Не то чтобы я был особо любопытный. Но это помогло бы скоротать время…

— Уверен, что хочешь знать, что я о тебе думаю?

— Конечно же. А что? Ты плохо обо мне думаешь? — На его лице отразилось выжидание. — Совсем плохо, да?

— Я подтруниваю над тобой, Ник. Я не смогу проиграть для тебя записи. Они зашифрованы, и ключ для расшифровки есть только у мастеров-архивариусов в Храме.

— То есть как? Ты даже не можешь послушать, что записал?

Мейс взвесил инфопланшет на ладони: тот казался таким маленьким, таким незначительным, но нес в себе столько сомнений и боли.

— Шифрование не только оберегает данные от посторонних, но и защищает меня от искушения вернуться в прошлое и исправить записи, чтобы представить себя в лучшем виде.

— Неужели ты бы мог так поступить?

— У меня нет такой возможности. А если бы была… Не знаю. Надеюсь, что смог бы устоять. Но джедай или нет, я все же остаюсь человеком. — Он пожал плечами. — Мне нужно сделать последнюю запись, подготовиться к официальному отчету перед Советом.

— Я могу послушать?

— Думаю, можешь. Ты не услышишь ничего нового.

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

(последняя запись на Харуун-Кэле)

Я нахожусь в пещере на коруннайской базе Лоршанского перевала вместе с майором Росту. Депа…

[Мужской голос, принадлежащий, по результатам анализа, Нику Росту, майору (поощрительное звание) ВАР]: «Эй, он включен? То есть они вроде как слышат меня?..»

Да. Он…

[Росту]: «Ух ты! То есть получается, какой-нибудь странный джедай-инородец через несколько тысяч лет достанет эту запись и я как бы скажу ему: „Привет!" — через всю эту бездну времени? Эй, привет тебе, джедайский обезьянопоклонник, кем бы ты ни…»

Майор.

[Росту]: «Да, знаю: „Заткнись, Ник“».

[Кто-то тяжело вздыхает.]

Депа должна встретиться здесь с нами.

У нее появился какой-то план, как отослать Кара Вэстора и его акк-стражей на достаточное расстояние, чтобы нас смогли без проблем забрать. Она обошлась без подробностей, а я не стал ничего уточнять.

Я боялся услышать то, что она могла рассказать.

Сегодня утром мы отправили сигнал тем же способом, которым до этого она посылала свои немногочисленные отчеты. Вместо того чтобы осуществить непосредственную подпространственную передачу, по которой, в случае перехвата, спутники ополчения смогли бы определить наше местонахождение, она отправила кодированный сигнал по обычному коммуникационному каналу с помощью направленного луча, который отразился от одной из видимых с перевала гор прямо в спутник Голосети. В этом сигнале содержится джедайский перекрывающий код, который забирает часть мощности местной Голосети и использует ее для передачи реального сигнала «Халлеку». Очень безопасный метод, хотя часть данных, конечно, может быть утеряна из-за рассеивания луча.

Я лично услышал подтверждение, пришедшее на коммуникатор базы.

«Халлек» уже в пути.

Мы прибыли на базу где-то за час до рассвета. «Халлек», возможно, уже вошел в систему. А сама база… оказалась не такой, как я ожидал.

Она представляет собой не военный лагерь, а скорее подземное убежище для беженцев.

Комплекс огромен: живой улей, чьи ходы прорезают всю северную часть перевала. Несколько туннелей уходят вниз по склону и выводят к замаскированным пещерам глубоко в джунглях. Некоторые пещеры возникли естественным образом: ранее они были вулканическими пузырями или водостоками, пробитыми потоками растаявшего на пиках снега. Жилые пещеры были искусственно расширены и обработаны. На Харуун-Кэле нет горной промышленности и, соответственно, нет никакого горнодобывающего оборудования, но вибротопор режет камень почти столь же легко, сколь и дерево. Во многих небольших пещерах есть каменные нары, столы и скамьи, изготовленные таким образом.

И если бы не жуткая перенаселенность, здесь даже могло бы быть уютно.

Пещеры и туннели заселены тысячами коруннаев, и каждый день прибывают все новые жители. Большинство из них не участвуют в боевых действиях: женщины и старики, больные и раненые. И дети. Полное отсутствие горнодобывающего оборудования приводит к тому, что вентиляция развита на минимально необходимом уровне, а санитария практически отсутствует. Тут свирепствует пневмония: первыми в трофейных медпакетах кончаются антибиотики. В пещерах нет места, где не были бы слышны сдавленные хрипы людей, пытающихся вогнать еще немного воздуха в истерзанные легкие. Дизентерия забирает жизни стариков и раненых, а учитывая, что вместо канализации используются ведра, ситуация только ухудшается.

Самые большие пещеры выделены траводавам. Все прибывающие коруннаи приводят с собой переживших поход траводавов: даже во время войны Четвертый Столп нерушим. Сбившиеся в кучу звери день за днем проводят без еды, в очень ограниченном пространстве и выглядят болезненными, беспокойными. Между членами различных стад регулярно происходят драки, и мне сказали, что каждый день погибает несколько особей: жертвы полученных в драках ран или инфекционных заболеваний. Некоторые, кажется, просто теряют волю к жизни: они ложатся, отказываются подниматься и наконец просто умирают от голода.

Коруннаи ухаживают за ними в меру своих возможностей: стада разделены самодельными загородками из кучек нарезанного камня; всех животных через специальные туннели регулярно по очереди выводят на прогулку в джунгли под перевалом. Под бдительным взором сторожащих их акков. Но даже с этой полумерой возникают трудности: по мере прибытия новых траводавов коруннаям приходится уводить их все дальше и дальше, чтобы не истончить джунгли настолько, что это откроет местоположение базы.

Я наконец понял, почему Депа не желает уезжать.

Мы въехали на ее анккоксе в один из замаскированных туннелей. Как только сумрак джунглей сменился глубокой тьмой подземелья, Депа отодвинула занавеси паланкина и пересела в сиденье на голове зверя. Казалось, она наполняется спокойствием с каждым вдохом тяжелого спертого воздуха.

Все, мимо кого мы проезжали… Все, кого мы видели…

Не было улыбок или приветственных возгласов. Приветствие, что ждало ее, было глубже, чем можно выразить словами.

Женщина, прислонившаяся к влажной каменной стене, поймала взгляд Депы и подалась вперед, а лицо ее стало подобно цветку, открывающемуся навстречу солнцу. Одно лишь присутствие Депы уже даровало свет ее глазам и силу ногам. Женщина с трудом встала, опираясь на стену туннеля, и протянула в нашу сторону руку. Депа, узнав ее, кивнула, и ладонь женщины закрылась, словно пытаясь выхватить взгляд Депы из воздуха. Она прижала эту ладонь к груди так, будто даже простой взгляд был бесценным.

Святым.

Точно он был единственной необходимой вещью, чтобы продолжать жить.

Так нас и приветствовали: та женщина, помноженная на тысячу. Воины и раненые. Старики. Больные и немощные, дети…

Депа для них больше чем джедай. Не богиня: тех, кто сам касается Силы, не впечатлить возможностями джедая. Она, мне кажется, тотем. Для них она то, чем джедай должен являться для всех, но это настолько врезалось в их сердца, что стало формой сумасшествия. Она их надежда.

[Росту]: «А ведь так и есть, знаешь…»

Ник?

[Росту]: «Ты думаешь, здесь все так паршиво? Нет, ну конечно, все паршиво. Даже не конкретно здесь. На всем высокогорье. Довольно паршиво. Но ты просто не представляешь, как здесь было до Депы. Пойми, не мы здесь плохие парни».

Никто и не говорил, что вы плохие. Так же, как никто и не говорил, что вы хорошие. Я еще не видел здесь ни одного хорошего парня. [Росту]: «До сих пор? Я видел. Даже двоих».

Неужели?

[Росту]: «Ведь все эти разговоры о хороших и плохих парнях очень быстро теряют смысл, а? Ну вот, например, знаешь ли ты, почему Пилек-Боу откололся от Республики? Дело вовсе не в „коррупции в Сенате“ и прочем клыкачовом дерьме. Балаваи присоединились к Конфедерации, потому что сепы пообещали уважать их независимость. Улавливаешь? Права планеты. А единственное право, которое по-настоящему заботит балаваев, — это право убить всех нас. Сепы держат дроидов-истребителей и обслуживающий персонал в космопорту, а ополчение внезапно получает неограниченное количество штурмовых кораблей. Затем балаваи запрещают коруннаям находиться за пределами Пилек-Боу. А потом начинают притеснять коруннаев и внутри города. Не всех, ты же понимаешь, лишь преступников. Нищих и беспризорников. И тех, кто создает проблемы. Тебе на заметку: проблемы создает любой корун, сказавший хоть что-то о сложившихся порядках.

Они организовали для нас лагерь. Я был там. Именно там нас нашла Депа. Ты думаешь, жизнь здесь отвратительна? Ты бы видел, от чего она нас спасла.

Да, возможно, мы сбежали от той жизни, лишь чтобы умереть здесь. Возможно. Ты считаешь, нет никакой разницы? Ты думаешь, что это не лучше?

Сам иди и живи в клетке, если хочешь. Я? Я умру свободным человеком. Вот что для нас значит Депа.

Вот что ты забираешь».

Она в любом случае скоро бы вас покинула.

[Росту]: «Это тебе так кажется».

Она умирает, Ник. Война убивает ее. Эта планета убивает ее. Коруннаи убивают ее.

[Росту]: «Никто из местных ни за что и никогда даже пальцем бы ее не тронул…»

Нарочно — нет.

Но она утопает в злости, Ник.

[Росту]: «Эй, я просто слегка чокнутый, не более того».

Не твоей конкретно. Она утопает в злости всех вас. Всего этого места.

Непрекращающееся насилие… без надежды и без рецепта к спасению…

Связь джедая с Силой увеличивает интенсивность всего, что его касается: даже малейшим нашим поступкам она придает немыслимо огромный вес. Она еще более делает нас тем, чем мы уже являемся. Если мы спокойны, она дает нам ясность. Если мы злимся, она наполняет нас яростью богов. Гнев — это ловушка. Чтобы тебе было легче понять, представь его наркотиком, чем-то похожим на глиттерстим. Попробовав его всего раз, ты навсегда останешься жить с желанием, которое никуда не исчезнет.

Именно поэтому джедаю следует стремиться создавать мир внутри себя: то, что снаружи, отразит то, что внутри. Сила едина. Мы часть Силы. А она всегда будет, по крайней мере частично, тем, что мы есть.

Для Депы слишком поздно становиться лор-пилеком, так же как и для Кара Вэстора — джедаем. Она желает отдать жизнь, помогая твоему народу. Хотите ли вы взять эту жизнь?

[Росту]: «Эй, не смотри на меня так. Я на твоей стороне, помнишь?» Так вот.

«Халлек», должно быть, уже в системе. Мы с минуты на минуту увидим инверсионный след десантного корабля.

И Депа направляется на встречу с нами.

[Росту]: «Правда? Ты что, чувствуешь ее?»

Не совсем. Но частью ее плана по удержанию Кара Вэстора и его акк-стражей на расстоянии было возвращение моего светового меча. В подобных мелочах, в том, что она думает о других, в ее автоматической доброте я обретаю надежду на то, что она не полностью потеряна.

Несмотря на то что я могу создать свой клинок заново, она…

Она была грустна…

«Меланхоличное согласие» — эти слова лучше всего описывают ее состояние, когда она пообещала вернуть мне световой меч. Хотя само по себе оружие не слишком важно, она, казалось, едва сдерживала слезы. «Я не вынесу, если твое путешествие сюда будет стоить тебе еще дороже, чем уже стоило», — сказала Депа мне этим утром, когда я уходил, направляясь в эту пещеру.

Я ясно ощущаю приближение своего светового меча. А теперь я чувствую и ее меч. Они приближаются, петляя по естественным трещинам в скале, которые часто используются для переходов от пещеры к пещере. Как это странно — в пугающем смысле предуведомления некоей трагедии, — что я могу почувствовать Депу, ту Депу, что знаю, лишь благодаря ее оружию.

[Росту]: «Э-э, а это переду… при… ощущение трагедии, короче, не переводится, случайно, на общегал как „у меня плохое предчувствие"? Потому что, понимаешь ли, теперь, когда ты упомянул об этом…»

Я тоже чувствую. Но плохие предчувствия сопровождают меня с той поры, как я ступил на эту планету.

[Росту]: «Я вот что подумал… Ты же понимаешь, мы уже достаточно долго здесь сидим. Неужели за все это время тебе в голову не приходила мысль, что Депа послала нас сюда не для того, чтобы убрать Кара с дороги? Что, если она послала нас сюда, чтобы убрать с дороги нас?»

Подобное приходило мне в голову. Но я запретил себе продумывать этот вариант. Депа не такая. Обман не для нее… а уж тем более предательство. Она сказала, что придет сюда. Это означает, что она придет. Сюда.

Она всего в нескольких шагах…

[Росту]: «А может, и… нет».

Ты…

[Росту]: «Ближе не подходи. Стоять! Я серьезно».

[Харуун-кэльский журнал мастера Винду завершается не словами, а чем-то, напоминающим предупреждающий рык крупного хищника.] [КОНЕЦ ЖУРНАЛА.]

15. Ловушка

Ник замер в классической позе стрелка: пистолет в правой ладони, левое плечо немного выставлено, правая рука направлена четко вперед, левая ладонь обхватывает правую и рукоятку пистолета.

Целью его была ухмылка из иголок-зубов, еле заметная в трещине в глубине пещеры.

Мейс мягко и плавно, без резких движений, поднялся на ноги.

— Не делай этого, Ник.

— Да я и не собираюсь, — признал парень. — Но если придется, я выстрелю.

— Я видел, как он защищается от бластерных лучей. То же самое он способен сделать и против пуль. У тебя просто ничего не получится.

— Это ты так думаешь. — Голос Росту был нехарактерно спокойным, а его руки своей неподвижностью напоминали горы. — Ты не видел, как я стреляю.

— Сейчас не время для демонстрации. — Винду положил ладонь на руку Ника и увел дуло пистолета вниз. — Выходи, Кар.

Из тьмы в трещине выступил лор-пилек.

Виброщиты — на предплечьях.

В руках — два световых меча.

Мейс ощутил, как надежда и вера внутри окончательно иссякли. Осталась лишь безумная усталость.

Он так сильно, так долго старался верить в нее, и в себя, и в Силу. Он заставил себя поверить: жесткой дисциплиной исключил из разума даже возможность провала. В конце концов, это же Депа, его падаван, почти что его ребенок… Он знал ее всю ее жизнь…

Всю жизнь, за исключением нескольких месяцев: первых и последних.

Вэстор со световыми мечами, лежащими на его раскрытых ладонях, прошел мимо Ника, не обращая на молодого коруна никакого внимания.

Словно предлагая мир.

— Она попросила меня…

— Я знаю, — прошептал Мейс.

— Она сказала, что не хочет, чтобы твои потери здесь стали больше, чем уже есть.

— Я ничего не потерял.

И это было правдой: он не потерял ничего существенного. Не на Харуун-Кэле. Он потерял ее еще до того, как ступил на трап челнока. Он потерял ее до кровавой резни в джунглях и до ее сообщения на инфопластине. Он потерял ее даже до того, как отправил сюда.

Депа Биллаба стала еще одной жертвой его ошибки на Джеонозисе.

Просто она дольше умирала.

На Харуун-Кэле он лишился лишь иллюзии. Сна. Надежды, столь священной, что он не решался признаться в ее существовании даже самому себе: фантазии о том, что когда-нибудь в Галактике снова воцарится мир.

Что все вновь встанет на свои места.

— Может быть, тебе стоит присесть, дошало? — Урчание Вэстора было настороженно заинтересованным. — Ты выглядишь не слишком хорошо.

— Так это что, от ворот поворот? — Ник убрал пистолет обратно в кобуру, но казалось, теперь он пытается пробурить дыру в голове Вэстора взглядом. — Довольно подлая шутка, если кому-то есть дело до моего мнения.

— Скажи своему мальчику, чтобы он следил за языком, когда говорит о Депе.

Мейс лишь молча покачал головой. У него не было слов.

— Я имею в виду, это низко. А я в таком разбираюсь, уж поверь. Столь грубый отказ — это уже само по себе жестоко, но отдать еще и световой меч, чтобы ты думал, что это она идет…

— Она отдала его не за этим, — мягко прервал его Мейс. — Оба меча Кар отдает мне.

Рычание Вэстора было в точности как у лозовой кошки: безжалостное, но почему-то не враждебное.

— Она сказала, ты поймешь.

Винду отстраненно кивнул:

— Он ей больше не нужен.

— Не нужен? — нахмурился Ник.

— Это оружие джедая.

— О.

— Да.

Мейс опустил голову.

— Она пытается сказать тебе…

— Да.

Мастер-джедай закрыл глаза.

У него больше не было сил видеть окружающий мир.

— Это убивает ее, — тихо сказал он. — Пребывание здесь. Те вещи, что она совершает. Если она останется, она умрет.

— Все умирают, дошало. Но Харуун-Кэл — это ее проблема. Здесь ее место. Теперь она знает это. Она принадлежит этой планете. Не джунгли убивают ее, а ты.

Мейс открыл глаза и встретился с неподвижным взглядом лор-пилека.

— Она не перестает думать о тебе, — проворчал Вэстор. — Ей плохо, когда она представляет, что именно ты о ней думаешь. Как ты оцениваешь то, что она уже совершила и что еще совершит. Она меряет себя твоими стандартами. А то, что твои стандарты категорически неверны, не облегчает боль от того, что она не смогла жить по ним. Ты ее пращур, Мейс Винду. Понимаешь ли ты, насколько она любит тебя?

— Да. — Ему так хотелось, чтобы она поняла, насколько он любит ее… Но если бы она и поняла, разве поступила бы иначе? Или ей просто было бы еще больнее? — Да, я понимаю.

— Поэтому она попросила меня передать тебе это оружие и ее слова прощания. Она не нашла в себе сил встретиться с тобой лицом к лицу.

Джедай тяжело вздохнул и расправил плечи.

— Ей, — медленно, грустно, неохотно протянул он, — придется это сделать.

— А?

— Мне жаль, что это причиняет ей боль. Для меня это тоже не развлечение. Ближе всего к понятию «развлечения» на этой планете подобралось то, как кое-кто избил меня до потери сознания, — произнес он. — Я обещал ей, что не покину этот мир без нее. И я не покину. Ничего не изменилось.

— Думаешь, нет? Иди сюда, дошало. — Лор-пилек вышел из сумрака пещеры в сверкающий, окрашенный в красное день, на травяной выступ утеса. — Это не единственная пещера на этой горе.

Мейс последовал за ним, и Кар указал световым мечом на огромный горный склон, покрытый тенью:

— В одной из них ждет мой человек. За прошедшие месяцы мы захватили несколько единиц тяжелого вооружения балаваев. В том числе наплечную протонную ракетницу.

— Угрозы не изменят моих намерений, Кар. Я уже говорил ей, что скорее умру, чем оставлю ее здесь.

— Ты неправильно понял. Ракета предназначена не тебе: если бы я хотел увидеть твой труп, то убил бы тебя сам.

— Это, — сказал Мейс Винду, — мы еще посмотрим.

— Скоро прибудет корабль, который заберет тебя отсюда. Если ты не улетишь на нем, мой человек уничтожит его. Твои пилоты, стрелки, солдаты и все прочие, кто прилетит забрать тебя, погибнут.

И в этот момент джедай наконец посмотрел в небо. Бесконечная синева — единственными облачками были инверсионные следы где-то у самого горизонта.

— Видишь? Не ты один умеешь брать заложников.

— А ты понимаешь, — поинтересовался Винду, — что я практически благодарен тебе за это?

— Понимаю. Так тебе будет проще сделать то, что все равно придется.

— Да. Именно так. Ты сделал мой выбор за меня.

— Что-то не так? — спросил Ник из тени пещеры. — Что он тебе говорит? Мы ведь все равно уезжаем, да?

— Все не так, — ответил Мейс. — Он не сказал ничего важного, и нет, мы не уезжаем. Пока с нами не будет Депы.

Вэстор чуть опустил голову, в глазах его мелькнула угроза.

— Я не бросаю слов на ветер.

— Твое здесь присутствие означает, что я знал Депу не так хорошо, как мне казалось. То, что вы оба считаете, будто я отступлю перед подобной угрозой, означает, что меня она знает еще хуже.

-  Транспорт будет уничтожен. Считай, что ты фактически собственноручно убил их.

— Убить «фактически» невозможно. — Мейс обернулся и слегка задрал голову, чтобы заглянуть Кару Вэстору в глаза. — То, что ты совершишь, Кар Вэстор, будет нападением на Республику.

— Республика не имеет к этому никакого отношения. Это личное. Ты не можешь утверждать…

— Я официально поместил Депу под арест три дня назад. Она дала мне клятву, слово чести джедая, что не будет пытаться скрыться или иным способом уклониться от ответа пред лицом Совета джедаев. Она отказалась от данного слова и от чести. Теперь я должен заключить ее под стражу. И тебя тоже.

— Меня? Ты с ума сошел.

— Кар Вэстор, — абсолютно спокойно произнес Мейс, — вы обвиняетесь в убийстве Террела Нэкея.

— Э-э-э, мастер, ммм, генерал? Сэр? Ты точно понимаешь, что делаешь? — Лор-пилек смотрел на джедая в полном недоумении. — Ведь твои подчиненные погибнут.

— Они солдаты и находятся на войне. Они осознают, чем рискуют, — сказал Мейс. — А ты?

— Я?

— Когда твой боец выстрелит по кораблю, ты совершишь предательство. Будучи вовлеченной в твое преступление, Депа предстанет перед судом по тому же обвинению. Ты подвергаешь ее огромной опасности, потому что она будет казнена наравне с тобой.

В рыке Вэстора не было слов, лишь презрение и гнев.

— Возможно, тебе стоит приказать своему бойцу не стрелять. Пока у тебя еще есть такая возможность.

— Депа права: джедаи безумны.

— С тех самых пор, как я приехал на эту планету, окружающие раз за разом говорили мне, что я сумасшедший. Они сказали мне это столько раз, что я задумался, а вдруг это на самом деле так? Но теперь я понимаю: вы говорите так не потому, что это правда. Даже не потому, что вы считаете это правдой. Вы говорите так, потому что надеетесь, что это правда. Потому что, если я сумасшедший, то это означает, что вы не те отвратительные паразиты со слизью вместо сердца, которыми сами ощущаете себя глубоко внутри.

Но Вэстор, казалось, уже не слушал. Он скрестил огромные руки на груди, так что световые мечи, зажатые в ладонях, исчезли за ультрахромными щитами на предплечьях. Он задумчиво пошел прочь от джедая в сторону обрыва и, встав на самом краю, окинул взглядом джунгли внизу: мелькание металлических пятнышек и отдаленные вспышки лазерного огня наполняли их жизнью.

— Сегодня много патрулей, — прогудел он. — Никогда столько не видел.

— Мейс, — прошипел Ник из пещеры позади, — помнишь плохое предчувствие, о котором я говорил? Оно усиливается.

— Да.

— Может быть, тебе лучше вернуться сюда? Здесь безопасно.

— Нигде не безопасно, — ответил Винду и встал рядом с Вэстором на краю обрыва.

— Я пытался, — промурлыкал Вэстор. — Я сделал все возможное. Даже Депа не сможет обвинить меня, что я не пытался пощадить твою жизнь. Но ты не отличаешься благоразумием.

— Оно не в моей природе.

— Как ты сказал ранее: «Ты сделал мой выбор за меня». Есть лишь один способ защитить ее от тебя.

— Ты прав.

Мейс начал погружаться в себя, пока не нашел внутри посреди усталости и боли центр спокойствия. Он целиком окунулся в него, и вся боль, усталость и сомнения остались позади.

— Будем драться?

— Мы должны. Жаль, что последние мужчины гхоша Винду должны быть врагами. Мне бы хотелось, чтобы все вышло иначе, но я знал, что все будет именно так. Депа сказала, что ты не особо умеешь проигрывать.

— Я в этом не слишком практиковался.

Вэстор с сожалением и уважением кивнул:

— Прощай, Мейс, джедай Винду…

Легкое движение Силы…

Буквально всполох. Подрагивание. Слабейший импульс, даже не направленный на Мейса… Отправившийся куда-то в сторону деревьев под перевалом…

Сигнал.

Время остановилось, и все замерло в вязкой смоле Силового восприятия Мейса.

Вэстор стоит, скрестив руки. Ни малейшего признака угрозы. Щиты зафиксированы на предплечьях, ладони скрываются под мощными бицепсами вместе со световыми мечами…

Позади него, на самом краю обрыва, невооруженный джедай…

Где-то вдали джунгли колышутся от проносящихся мимо штурмовых кораблей: рев их двигателей заглушает расстояние…

Позади, в пещере, — Ник. Ружье прислонено к камню, рука сжимает рукоятку пистолета в кобуре, вытаскивая его так быстро, что невооруженным глазом это просто невозможно заметить…

И мужчина, прячущийся в тени джунглей где-то в километре от утеса, плавно нажимающий на курок усиленной бластерной снайперской винтовки, которая выстреливает всего один заряд смертоносной алой энергии, устремляющийся из джунглей к обрыву…

Он нацелен в сердце Мейса Винду.

Все это джедай без труда осознал в одно мгновение, а уязвимой точкой, которую он увидел и которой воспользовался, стало равновесие Вэстора на краю утеса.

Спокойно, без особой спешки Мейс положил руку на плечо Кара и толкнул лор-пилека.

За край.

Глаза Вэстора ошеломленно распахнулись, он попытался восстановить равновесие: расцепив руки, он завращал ими, словно крыльями ветряной мельницы. Он отклонился достаточно далеко, чтобы пуля из пистолета Ника, которая должна была вышибить ему мозги, лишь слегка поцарапала висок. А когда его руки закрутились, ослабла и хватка, которой он сжимал световые мечи. Мейс дотянулся до них через Силу и призвал к себе, включив на ходу светящиеся потоки, за целых шесть-семь миллисекунд до того, как им пришлось отразить заряд, выпущенный из джунглей внизу.

Благодаря своим рефлексам лозовой кошки Вэстор развернулся в воздухе и впился ладонями в камень буквально на метр ниже края обрыва. Его человек в джунглях продолжал поливать Мейса огнем, заставляя отступить, а Ник выбежал из пещеры, вопя: «Я попал по нему? Он мертв? Он мертв?» — пока Вэстор не забрался обратно, с помощью Силы выставляя виброщиты в боевую позицию.

На новый выстрел Ник затратил ровно столько времени, сколько нужно, чтобы спустить курок. И пули застучали по вспыхивающим щитам Вэстора… А Мейс стоял не шевелясь.

И просто смотрел на свое лезвие.

* * *

В Силе мир стал подобен кристаллу.

Фиолетовое пламя клинка высветило слабые места этой планеты. Векторы напряженности паутиной метнулись к Вэстору, к Нику, к горе позади, к перевалу внизу и к космосу вверху, поднимая волны, которые соединили Мейса не только с тем, что есть, но и с тем, что было и что будет.

Включение его меча здесь и сейчас — уязвимая точка Летней войны.

Его сознание растворилось в мире, проносясь моментально по ошибочным линиям и результативным направлениям: буквально на одно мгновение он вошел в прямой и непосредственный контакт со множеством времен и мест.

И увидел все.

Словно с какого-то невероятного расстояния Мейс снова увидел, как пленники-балаваи замерли на коленях на уступе и как штурмовые корабли прилетели еще до того, как он поджег деревья, сложенные для сигнального костра.

Джедай увидел, как «Турбоштормы» прилетают в лагерь спустя всего несколько минут после того, как он зажег меч, чтобы защитить детей в бункере от неаккуратного бластерного огня их же собственного народа.

Винду увидел Вэстора, стоящего неподалеку от руин поселения, и вновь вник в смысл его рычания: «Мои бойцы говорят, что ты в одиночку заставил корабли улететь, хотя, кажется, повреждений ты им не нанес. Возможно, ты научил балаваев бояться клинка джедаев».

Но Мейс знал: балаваи не испугались.

Он увидел бластботы в ущелье на перевале, увидел, как они улетают буквально через несколько секунд после того, как он включил мечи. Им приказали отступить.

Потому что он был один.

Потому что, если бы его убили до того, как он добрался до Депы и ее партизан, это бы не решило джедайскую проблему ополчения.

Он увидел себя, стоящего в переулке Пилек-Боу, глядящего в полном недоумении на разрядившийся световой меч.

Он увидел часы, что провел в сковывающем кресле в грязной комнате Министерства юстиции. В ожидании, которое не имело никакого отношения к допросу. Джептан вообще не собирался его допрашивать.

Проследовав по этому вектору напряженности дальше во времени, Мейс увидел защищенную комнату Министерства юстиции, в которой техники раз за разом разрезали различные предметы его световым мечом. Они стреляли по лезвию из бластера и из пистолета, они разрезали им тиссель, ламмас и листья портаака, дюракрит и транспаристаль.

Измеряя и записывая характеристики излучения клинка.

Чтобы их орбитальные спутники затем смогли распознать это лезвие, где бы оно ни было активировано. Вне зависимости от цели его активации.

Поэтому-то меч и разрядился. Джептан, вероятно, понятия не имел о команде для путешествия по высокогорью. Он сам хотел, чтобы Мейс убрался из Пилек-Боу.

Хотел, чтобы джедай встретился с Депой и с ОФВ.

Хотел найти, где же прячутся все эти исчезнувшие коруннаи.

И вот посреди лужайки очередные нити напряженности соединили разум Винду с десятками бластботов, устремившимися в сторону Лоршанского перевала. С кораблями, забитыми возбужденными ополченцами, кораблями, оставляющими позади себя следы, подобные дыму над извергающимся вулканом. Следы из яростного неприятия, страха и ненависти.

Одна из нитей протянулась до спутника, летящего над планетой со скоростью около двадцати восьми тысяч километров в час, и Мейс почувствовал, как на другом конце нити кремниевый мозг замыкает электронное соединение. Он почувствовал, как исполняется простая программка, как автоматические когти отпускают огромные дюрастальные стержни с термозащитными панелями, как примитивные двигатели этих стержней корректируют движение и направляют их в атмосферу под углом настолько крутым, что такое снижение не пережил бы ни один космический корабль.

Но эти стержни не космические корабли, и выживание от них вовсе не требуется.

* * *

Вэстор все еще был в воздухе, и Ник целился в него из пистолета, когда Мейс Винду вскинул руки и крикнул:

— Хватит!

Волны Силы, сопроводившие приказ мастера-джедая, сбили молодого коруна с ног и ударили лор-пилека о поверхность горы немногим выше входа в пещеру.

— Что ты делаешь? — Росту перекатился и вновь начал наводить пистолет. — Он только что пытался пристрелить тебя! Смерть ему!

Пригнувшийся Кар же так и остался наверху, вцепившись в камни, подобно крайт-дракону:

— Хватит разговоров. Пора драться.

— Да, — ответил Мейс Винду, — но не друг с другом. Посмотрите туда!

Он махнул рукой в сторону джунглей под перевалом.

Все патрулирующие корабли, что лениво кружили над деревьями последние несколько дней, теперь двигались в одну точку. И эта точка — Лоршанский перевал.

Ник выругался, а рычание Вэстора стало бессмысленным.

— И туда, — сказал Мейс, указывая на нечто, напоминающее темное облако, медленно разрастающееся высоко в небе над горами. На самом деле это следы от сгорающих в атмосфере термозащитных панелей.

Центр облака окрасился красным, затем оранжевым, а после светло-голубым — включились ионные ускорители.

Ник нахмурился:

— Это не десантный корабль: угол слишком крутой и двигается слишком быстро.

— Да, не десантный, — подтвердил Мейс.

— Мне ведь это не понравится, правда? — Парень заслонил рукой глаза. — Ох, твою ж… О-о-о… Чтоб тебя, проклятье. Только не говори, что это ТОКО.

— Пять, как минимум. И это еще не все.

— ТЫ! — Оглушительный рев Вэстора, казалось, сорвал его самого с камня и буквально швырнул одним огромным сгустком ярости на лужайку. Он обвинительно наставил жужжащий щит на Мейса. — Это ТВОЯ вина! ТЫ привел их сюда!

— Мы еще успеем найти виноватых. — Винду наконец позволил лезвиям световых мечей исчезнуть. — Сейчас есть вещи поважнее.

— Например?

Мастер-джедай перевел взгляд с лор-пилека на молодого коруна, затем — на небо, в котором дюрастальные снаряды пробивались сквозь атмосферу.

На скорости тридцать тысяч километров в час и продолжая ускоряться. Мейс сказал:

— Бежим.

И они побежали.

Часть третья. Уязвимая точка

16. Ударные волны

Полностью собранное точечное орбитальное кинетическое орудие (ТОКО) — закаленный дюрастальной стержень, термозащитные панели, небольшой ионный двигатель и миниатюрные маневровые движки — весило немногим более двухсот килограммов. К тому моменту, как оно достигало земли, панели, движки и ускоритель, как и немалая часть закаленной дюрастали, полностью сгорали. Масса при столкновении равнялась приблизительно сотне килограммов: чуть больше или чуть меньше, в зависимости от угла входа в атмосферу, ее плотности и прочих незначительных тонкостей.

Тонкости эти незначительны в основном потому, что ТОКО не было чувствительным или утонченным орудием. Его достоинствами были дешевизна производства и простота управления, из-за чего оно по большей части распространено на примитивных захолустных планетах. ТОКО легко сбить, например, огнем турболазеров. Оно практически бесполезно против хоть сколько-нибудь подвижной мишени, способной увернуться. А после того, как маневровые движки сгорали, даже малейшие атмосферные возмущения могут сместить его с курса, что делает его слабоэффективным против цели размером меньше среднего города. В конце концов, ТОКО — просто стокилограммовый кусок дюрастали.

Впрочем, идеальную точность тоже можно легко отнести к незначительным тонкостям, потому что к моменту удара этот стокилограммовый стержень несется со скоростью порядка десяти километров в секунду.

И сталкивается с землей приблизительно так: БАМ!!!

* * *

Мейс, Ник и Кар успели добежать до входа в ближайшую из больших пещер, когда пол внезапно на секунду ушел из-под их ног, а затем резко вернулся назад, подбрасывая троицу к неровному каменному потолку.

Следом за встряской пришел и звук.

Мастер-джедай инстинктивно перевернулся и врезался в потолок согнутыми ногами, поглощая удар. Он Силой остановил Ника меньше чем в метре от мощного сотрясения мозга. Затем, когда они оба начали падать обратно на пол, их подхватило волной очень горячего воздуха, ворвавшегося через вход в пещеру. Поток закружил их и начал бросать из стороны в сторону, осыпая градом каменных осколков и брызгами обжигающей грязи.

Винду по-прежнему удерживал Ника Силой. Когда они наконец остановились посреди кошмара из пыли, дыма и криков, он поставил Росту на ноги и присел рядом с ним.

— Заберись повыше! — прокричал Мейс. — Не вставай во весь рост и постарайся не касаться пола.

После этого джедай замер, прижав руки к ушам, чтобы избежать травм от второго удара, который оказался слабее предыдущего, и третьего, еще более слабого — сказывалась неточность ТОКО. Но последнее сотрясение горы раскололо потолок пещеры, и сверху посыпались булыжники. Отдельные крики превратились в бульканье, другие переросли в вопли агонии.

Прошло две секунды. Затем еще две. И Винду наконец вскочил на ноги. Освещение светошаров образовывало светящиеся сферы, что не могли пробиться сквозь плотную завесу пыли и дыма, разъедавшую глаза до слез. Мейсу хватило одного неосторожного вдоха, чтобы зайтись в безостановочном кашле. Джедай притянул к себе Ника — молодой корун одной рукой прикрывал глаза, а в другую пытался откашляться — и схватился за край его домотканой рубахи.

— Эй, кха-кха, эй, что ты…

— Нам нужна твоя рубашка.

Одним движением Мейс разорвал рубаху на спине пополам, еще одним — от шеи до живота. Одну половину он оставил Нику, а другую накинул себе на голову, словно капюшон. Ткань в достаточной мере неплотная, и сквозь нее можно видеть, но благодаря ей уровень пыли и дыма падал от «абсолютно невыносимого» до «хоть как-то терпимого».

Пока Росту делал то же самое, джедай пробрался через завалы, через мертвых и раненых коруннаев к поблескивающему под огромным булыжником ультрахрому. Он присел на корточки рядом и счистил с лор-пилека камни помельче.

— Кар? Ты слышишь меня?

Хрипло от пыли и боли, но тем не менее саркастично Вэстор прорычал:

— Лучше отойди. Когда ты стоишь рядом, мне на голову постоянно сыплются всякие тяжелые штуки.

Мейс погрузился в себя и нашел уязвимую точку булыжника.

— Не шевелись.

Промелькнувшее лезвие светового меча проникло в камень, и валун на спине лор-пилека раскололся надвое. Кар тряхнул огромными плечами, раздвинул оба куска и смог подняться между ними на колени. Он был весь покрыт пылью, а из достаточно серьезной раны у него над ухом струилась кровь.

— Ты мог бы убить меня. Тебе следовало это сделать.

— Мертвым ты был бы мне бесполезен, — пояснил Мейс. — На этой базе есть какое-нибудь надежное убежище? Укрепленный бункер, желательно герметичный?

— Хранилище тяжелого вооружения. Его можно запечатать.

— Отлично. Перенесите туда всех лежачих больных и раненых, после чего закройте. Когда прибудет ополчение, оно начнет с газа.

Вэстор и Росту хмуро переглянулись.

Джедай обернулся:

— Ник. Ты со мной. Пошли.

— Нам их не сдержать. Ни дня. Ни часа, — прохрипел лор-пилек.

— Нам незачем сдерживать их самим. В системе находится мой средний крейсер с полком солдат, лучше которых эта Галактика еще не видела. — Винду положил одну руку на плечо Кара, а другую — на плечо Ника, и в его темных глазах зажглось какое-то странное сияние. — Мы не будем их сдерживать. Мы даже не будем с ними сражаться. С воздушным прикрытием в виде «Халлека» и наземным в виде солдат двадцать десантных кораблей смогут эвакуировать всех за пару часов.

— И даже траводавов?

Мейс кивнул:

— Нам лишь нужно привести их сюда.

* * *

ТОКО сотрясали гору. Коруннаи суетились, кричали и истекали кровью. Некоторые пытались помогать раненым. Некоторые умирали. Некоторые, дрожа, жались к ближайшим стенам.

Мейс не останавливался. Ник буквально наступал ему на пятки. Иногда ударные волны сбивали их с ног. Иногда завеса из пыли становилась такой плотной, что Винду приходилось освещать путь сиянием двух световых мечей.

— Зачем я-то тебе нужен? Ты ведь знаешь дорогу до коммуникационного центра, ты был там утром. — Росту выплюнул грязь, в которую слюна превратила втянутую им пыль. — Я хорошо управляюсь с медпакетом. Иди один. А я бы присмотрел за ранеными…

— Вот зачем.

Свет от лезвий выхватил неровную поблескивающую стену впереди: коридор завалило осыпавшимися камнями.

— Это единственная известная мне дорога до комцентра, — пояснил Мейс. — И я надеюсь, ты знаешь какую-нибудь другую…

Ник тихо выругался и дотронулся до завала.

— Здесь много камней? Сможешь прорезать?.. — Его глаза расширились. — Эй! Там кто-то есть! Они в ловушке! Я чувствую их! Мы должны вытащить их оттуда!

— Я тоже их чувствую. Завал нестабилен, — ответил Мейс. — Сдвигание камней и их разрезание отнимет больше времени, чем у нас сейчас есть. Первая же ошибка приведет к тому, что на их головы обрушатся тонны породы. Нам нужно найти другой путь, чтобы добраться до комцентра.

— Но… мы не можем просто оставить их там!..

— Ник. Постарайся сосредоточиться. Будет ли им сейчас безопаснее здесь, вне завала?

— Ну, я, — Ник нахмурился, — ну…

— Послушай. Между камней есть полости. Мы сможем выкопать выживших позже. Мы должны сделать все возможное, чтобы до этого момента дожило как можно больше народу. Так?

Росту неохотно кивнул.

— В таком случае пошли.

* * *

Коммуникационный центр представлял собой небольшую естественную пещеру с грубыми широкими столами, несколькими самодельными стульями и скромным набором оборудования.

— Мне почему-то кажется, что от передающих антенн мало что осталось, — пробормотал Ник по дороге к центру.

— Уже поздновато беспокоиться о том, чтобы скрыть наши позиции, — напомнил ему Мейс. — И у подпространственного передатчика не возникнет никаких проблем при проходе сигнала сквозь камень.

Ник взглянул на дверной проем, выругался и бросился бегом:

— Хирургическое поле выключено!

Он пулей влетел внутрь.

Джедай бросился за ним и замер возле двери.

Подпространственный передатчик валялся среди обломков стола. Выглядел он так, будто кто-то скатил его по склону горы и скинул с обрыва. Менее прочные передатчики, работавшие на стандартных частотах, были полностью уничтожены. Росту безостановочно кого-то проклинал, упав на колени возле двух техников-коруннаев, лежащих на полу так, словно они просто задремали посреди руин своего поста.

— Ник, — позвал Мейс.

— Они мертвы, — прошептал молодой корун. — Оба мертвы. Непонятно почему… И…

— Ник, иди сюда.

Парень коснулся головы одного из коруннаев пальцем… и череп поддался, пропуская палец, словно кость стала мягкой пеной.

— И они размягчились…

— Нужно уходить отсюда. Сейчас же.

— Что может сотворить подобное с человеком?

— Мощный удар, — сказал Винду. — Настигнувшая ударная волна. Видимо, эта комната — часть твердой породы, выходящей прямо на поверхность…

— Ты хочешь сказать… — Ник посмотрел на стены вокруг округлившимися глазами. — Ты хочешь сказать, что если еще один ТОКО попадет в ту же точку, пока я здесь…

— Я хочу сказать, — джедай резко выбросил руку вперед, — закрой уши и прыгай!

А затем Мейс последовал собственному совету, подхватывая Силой себя и Ника ровно в тот момент, когда воздух в пещере встряхнул их, словно они попали на ладонь хлопающего гиганта. Ударная волна буквально вышвырнула их обоих из коммуникационного центра в коридор. Винду перестал удерживать себя Силой и ушел в перекат.

Молодой корун что-то сказал, когда джедай поставил его на ноги, но Мейс услышал лишь тихое бормотание на фоне гудящего звона в ушах.

— Тебе придется говорить громче!

Росту попытался прочистить одно ухо:

— Что?

— Говори громче!

— Что? Тебе придется говорить громче!

Мейс прокашлялся и толкнул Ника в сторону коридора. Затем развернулся, вытянул руку и через Силу схватил подпространственный передатчик, который выплыл через дверной проем прямо ему в ладони.

Он несся за Ником, а их барабанные перепонки постепенно восстанавливали свою работоспособность. Спустя три минуты они оказались на пересечении множества туннелей, часть из которых была искусственной, а часть — естественного происхождения.

— Подойдет.

— Подойдет для чего? Ничего же не осталось! — Ник, тяжело дыша, сполз по стене. — И чего ты таскаешь за собой эту рухлядь?

Мейс поставил передатчик на пол, стянул с лица импровизированную маску и хмуро уставился на заднюю панель. Крепежные элементы раскрутились сами собой и, пролетев по воздуху, улеглись в ровную маленькую кучку посреди камней. Вскоре к ним присоединилась и сама панель. Мейс секунду поизучал провода и контакты внутри, а затем кивнул.

Световой меч буквально впрыгнул в раскрытую ладонь из внутреннего кармана куртки. Легкое прикосновение сквозь Силу отодвинуло защелку внутри меча, и закругленная секция рукоятки со щелчком откинулась. Мейс вытащил изнутри энергетическую батарею. Еще одно прикосновение сквозь Силу изогнуло пару клемм внутри передатчика. Джедай вклинил батарею меж ними, и на основной панели засветились огоньки готовности.

— Держи ее, — сказал Винду.

Ник прижимал энергетическую батарею, пока Мейс подключался к экстренному каналу связи «Халлека».

— «Халлек», говорит генерал Винду. Срочный вызов. Код ноль-шесть-один-пять. Прием.

Передатчик отозвался взрывом электростатических шумов. Сквозь шипение еле-еле прорвался спокойный голос:

— Ответ на… один-девять.

— Проверочный — семь-семь.

— Говор… генерал.

— Капитан Трент, доложите обстановку.

— С сожалением, сообщ…. капит… команда на мостик…….. езно ранены.

Это коммандер Урхэл….. верглись массирова… Повторяю: мы подверглись массированной ДИ-атаке.

Ник нахмурился:

— ДИ?

— Дроиды-истребители. — Мейс переключил передатчик. — Вы справитесь?

— …как нет. Слишком много… несем тяжелые… щиты и броня, но…

Сквозь статические помехи и невыносимый свист новый капитан «Халлека» обрисовал ситуацию: точно не установленное число дроидов-истребителей Торговой федерации дрейфовало в выключенном состоянии вне плоскости эклиптики системы, посреди кометной пыли и осколков древних астероидов. Коммандер предположил, что их каким-то образом активировал десантный корабль: они атаковали, как только тот отсоединился от несущего корабля и направился к орбите планеты. Транспорт был потерян, и ДИ быстро уничтожили шесть сопровождавших его истребителей. Теперь они стреляли по крейсеру из всех своих орудий. Корабль, в котором Мейс искал спасения, уже сражался за свою жизнь.

И проигрывал.

Винду раскачивался на пятках, уставившись в стену перед собой.

Зернистая поверхность покрылась паром от его дыхания, и минералы в камне порождали от этого вспышки, но Мейс не замечал этого. Он не смотрел на камень. Он смотрел в камень. Сквозь камень.

В саму Силу.

— Ну так что? Все, да? — Слова Ника доносились до ушей джедая издалека, словно тот говорил со дна колодца. — Пути к отступлению больше нет?

— Да, все. Пути нет. — Рефлекторное эхо: Винду едва заметил, что парень что-то сказал, и вообще не заметил, что сам что-то ответил. — Пути нет…

Его сознание было где-то еще…

— Я, случаем, не говорил, насколько ненавижу это место? Каждый раз, когда я попадаю сюда, мне кажется, что меня похоронили заживо…

А в Силе…

Мейс не совсем смотрел: чувством, благодаря которому он получал информацию, было не зрение. Это чувство наполняло собой Силу, оно касалось ее мощи и позволяло ей в ответ коснуться себя, затеняло ее, а затем ныряло в собственную тень, чтобы усилить ее, питалось Силой и давало Силе питаться в ответ, кружась по нескончаемой спирали накопления энергии, раскручиваясь из странного «нигде-сейчас» в «везде-всегда»: из пересечения дорог внутри горы, стоящей посреди джунглей, раскинувшихся по всему континенту, на планете, летящей в Галактике, которая и сама превращается в точно такие же джунгли.

И это чувство позволило ему воспринять линии напряженности реальности. Это не просто поиск уязвимой точки. Казалось, момент бытия целиком сокрыт в кристалле-скорлупе, и если бы он смог нанести абсолютно точный удар, то эта скорлупа, заключавшая в себе текущее мгновение, раскололась бы. Как и скорлупа, что удерживает следующее. И следующее. И от этой одной-единственной трещины пошли бы ударные волны, что разрушили бы ловушку, в которой оказались не только Ник и Мейс, но и Депа, и Кар, и коруннаи, и Харуун-Кэл, и Республика, и, возможно, сама Галактика. Не просто цепочка уязвимых точек, но буквально их поток. Водопад.

Лавина.

Если бы он только нашел точку, в которую нужно нанести удар…

Слабо, призрачно, издалека, из «здесь-сейчас» донеслись слова, что вызвали резонанс в «везде-всегда»:

— Мы в ловушке… Снаружи столпилось все это уродское ополчение, и никто не может попасть сюда, чтобы помочь нам. И мы все умрем! Умереть здесь-это огромная глупость! Глупость, глупость, глупость!

— Глупость, — эхом отозвался джедай. — Глупость, да… Глупость! Именно!

— Да ты вообще меня слушаешь?

— Ты, — сказал Мейс, и взгляд его постепенно вернулся из глубин камня, — гений. Про твое везение я вообще молчу.

— Что, прости?

— Несколько лет назад Орден джедаев рассматривал возможность использования дроидов-истребителей для борьбы с пиратами: сопровождение грузовых кораблей и прочего подобного. Знаешь, почему мы решили не использовать их?

— А это имеет значение?

— Потому что дроиды глупые!

— Ух ты! Какое облегчение! Я бы так сильно расстроился, если бы меня убил умник…

Мейс вернулся к передатчику и вышел на связь:

— Коммандер, говорит генерал Винду. Приказываю всем солдатам погрузиться в оставшиеся десантные корабли и направиться по прежним координатам. Всем! По прежним координатам. Слышите меня?

— Так точно, сэр. Но… не сравнится с ДИ… потери… повезет, если половина доберется до атмосферы…

— Это не ваша проблема. Как только транспорты вылетят, вы отступите. Слышите меня? Это прямой приказ. Когда корабли вылетят, «Халлек» совершит прыжок в республиканское космическое пространство.

— …транспорты… только досветовые. Без гипердвигателя вы ведь не…

— Коммандер, у вас что, так много времени, что вы можете позволить себе тратить его на пререкания со мной? Вы получили приказ. Конец связи.

Мейс выдернул батарею из передатчика и воткнул ее обратно в рукоятку меча:

— Ник, кто лучший стрелок из тех, что ты знаешь?

Росту пожал плечами:

— Я.

— Ник…

— Что? Мне надо соврать?

— Ну хорошо. Следующий после лучшего.

— Из тех, что еще живы? — Парень на пару секунд задумался. — Мел, наверное. Она действительно умеет стрелять. Особенно из тяжелых пушек. Вернее, умела. Когда могла ходить…

— Сейчас ей этого и не потребуется. Идем.

Парень так и остался стоять, прислонившись к стене.

— Смысл дергаться? Мы ведь все равно ничего не добьемся, а? Когда корабль улетит, нам некуда будет идти.

— Есть куда. И мы туда отправимся.

— Куда?

— Не скажу.

— Не скажешь?

— Я уже достаточно раз, — пояснил Мейс, — слышал, что я сумасшедший.

Молодой корун слегка покраснел, уставившись на мастера-джедая так, словно тот замаскировавшийся воррт.

— Это ты о чем? Ты же только что сам говорил, что пути для эвакуации нет…

— А мы не будем эвакуироваться. Мы будем атаковать.

У Ника отвисла челюсть.

— Атаковать? — оцепенело повторил он.

— Не просто атаковать. Мы побьем их так, — сказал Винду, — как им и не снилось.

17. Искатель

Резкий запах озона от хирургического поля и феромонов от человеческого страха переполнял воздух оружейного бункера. Те несколько единиц тяжелого вооружения, что захватили партизаны, были беспорядочно свалены в кучу за дверью, дабы в комнате нашлось место для нескончаемого потока носилок, которые тащили на себе хмурые коруннаи, доставляющие все новых больных и раненых.

В основном больных.

В основном детей.

В основном молчащих и с округлившимися от страха глазами.

Носильщики спотыкались от каждого попадания ТОКО в гору. И иногда роняли тех, кого несли. У многих раненых текла кровь из свежих царапин.

Ник нырнул в толпу в поисках Мел: с того момента, как они очнулись от танатизинового анабиоза, коруннайская девушка все время оставалась рядом с Бешем.

Мейс остановился перед входом. Рассеянным взглядом он осмотрел имеющееся оружие и учел новые данные в своих расчетах: картина грядущей битвы начала меняться, течь и перемешиваться, подобно потоку застывающей лавы. Монтируемый на треногу тяжелый автоматический бластер «Е-Веб» модели ТБЕВ-10 с дополнительным термоядерным генератором. Две наплечные протонные ракетницы с четырьмя снарядами каждая. Связка из двадцати пяти протонных гранат в нераспечатанной заводской упаковке.

Более ему ничего и не требовалось.

Остальное оружие бесполезно.

В дверях появился неуверенно шагающий, словно от боли, Ник:

— Их здесь нет.

— Нет?

Парень кивнул в сторону одного из носильщиков:

— Они сказали, что места для всех не хватит… Так что Кар… — Он сглотнул, изгоняя слабость из голоса и с лица. — Сюда приводят только тех, кто выживет.

Джедай кивнул:

— А где остальные?

— Мы называем это место «комнатой смерти». Иди за мной.

«Комната смерти» — огромная пещера, погруженная во тьму. Лишь желтое свечение от нескольких световых стержней рассеивало окружающий мрак. В отличие от других жилых помещений пол здесь не был выровнен вибротопорами и плавно поднимался вверх, к потолку. Множество ниш в нем повторяло естественные контуры камня.

Во всех лежали умирающие.

Никакого хирургического поля: воздух наполнен зловонием, болезненносладким смрадом гниющего мяса и неописуемым запахом, что испускает пожирающий человеческую плоть грибок.

Ник замер в паре шагов от входа и закрыл глаза. Секундой позже он вздохнул и указал рукой в дальний верхний угол:

— Вон там. Видишь свет? Что-то происходит, я думаю, Кар с ними.

— Хорошо. Он нам понадобится, а время почти на исходе.

Подниматься пришлось очень аккуратно, чтобы ненароком не наступить ни на кого в темноте.

Еле дышащий Беш неподвижно лежал в нише под самым потолком пещеры. Вэстор стоял рядом на коленях, закрыв глаза и положив одну руку на сердце Беша. Тканевый перевязчик, который закрыл раны от ножа Террела, потерял блестящую прозрачность, почернел и свернулся, как мертвая кожа. Раны превратились в отвратительные наросты грибка, слабо мерцающего зеленым и фиолетовым в свете стержня в руке Мел.

Девушка сидела, скрестив ноги, с другой стороны от Беша. Грудь ее по-прежнему прикрывали спрей-повязки. Опустив голову, она протирала наросты на груди Беша влажной тряпкой. Даже с нескольких метров Мейс почувствовал мощный аромат алкоголя и смолы портаака.

Ник остановился в паре шагов от них и многозначительно посмотрел на Мейса, кивая в сторону остальных, словно говоря: «Это твоя идея. Не впутывай меня».

Винду медленно приблизился к Бешу, опираясь на нишу уровнем ниже, и тихо спросил у Мел:

— Как его дела?

Она даже не взглянула на джедая:

— Умирает. Дела как твои?

Она окунула тряпку в ведро, достала, выжала и вновь опустила с каким-то механическим упорством: она делала это просто для того, чтобы делать хоть что-то, и на ее лице не было и следа надежды на то, что это хоть как-то поможет.

— Мел, нам нужно, чтобы ты пошла с нами.

— Не оставлю его я. Нуждается во мне он.

— Мы нуждаемся в тебе. Мел, доверься мне…

— Доверилась уже однажды я. Как и Беш.

Мейсу нечего было ответить.

Ник наклонился к плечу Винду:

— Успокаивает лишь то, что я попаду в архивы.

Мастер-джедай искоса взглянул на молодого коруна. Ник пожал в ответ плечами:

— Эй, ну так ведь это единственный доступный способ победить смерть, правда?

— И как же ты собираешься достигнуть этого бессмертия, — пробормотал Мейс, — если мой журнал останется погребенным под этой харуун-кэльской горой?

— Э… М-да. — Казалось, парню внезапно стало плохо. — Это действительно проблема.

— Забудь о бессмертии. Сосредоточься на том, чтобы пережить сегодняшний день.

Глаза Вэстора были закрыты, и Сила мерцала вокруг него. Мейс частично чувствовал, что делал лор-пилек: находил смертельный грибок внутри груди Беша и концентрировал на нем свою мощь, выжигая спору за спорой.

Еще одна ударная волна сотрясла пещеру. С потолка посыпались мелкие камни.

— Кар, — сказал джедай, — так ты ничего не добьешься. У нас нет времени.

Глаза Вэстора остались закрытыми, на лице не шевельнулся ни единый мускул.

— Неужели для меня сейчас есть занятие получше?

— Вообще-то, — ответил Мейс, — да. Есть.

— Оно связано с убийством балаваев?

Джедай извиняющимся тоном ответил:

— Вероятно, не более тысячи. Может быть, двух.

Распахнувшиеся глаза Вэстора наполнила тьма пилекотана. Мел подняла голову и полностью забыла о тряпке, свисающей из ее руки.

— Так что? — спросил Мейс Винду. — Идем?

* * *

Огромную пещеру заполняли клубы дыма и пыли. Мускусный запах испуганных траводавов, вонь от навоза, мочи и крови с каждым ударом ТОКО становились все сильнее.

Свет от факела мерцал, вспыхивал и вновь угасал. В вонючем тумане двигались огромные туши: брыкающиеся и бьющие друг друга когтями траводавы. Некоторые в панике намертво сомкнули челюсти на собственных или на чужих конечностях. Они носились без разбору, врезаясь друг в друга, затаптывая раненых собратьев и собственный молодняк. А коруннаи сновали меж ними, на мгновение выныривая из дыма и вновь исчезая. В руках — острые шесты и ярко пылающие факелы. Они пытались растащить этот клубок из вопящих, ревущих, сходящих с ума от страха созданий.

В одном месте туман немного рассеялся; еле заметный в темноте акк-пес с тонкой кровавой ниточкой слюны, свисающей изо рта, с легким неприятием уставился в глаза Мейса. Затем тяжеловесно развернулся и скользнул обратно, в сумрак, повиливая хвостом.

Мейс продолжил идти сквозь этот хаос.

Следом за ним два корунная несли носилки с тяжелым бластером и его генератором. Еще двое на других носилках тащили ракетницы и снаряды к ним. Мел еле шла, держась рукой за плечо помогающего ей Ника.

Еще пять пар коруннаев продвигались рысью вдоль стен пещеры, проскальзывая мимо царящих вокруг смятения и неразберихи. В каждой паре один корун нес факел, а другой — самодельную сумку с пятью протонными гранатами. Команды разбежались по огромным проходам, по которым траводавов выводили на ежедневную прогулку.

Воздух сотрясался от беспорядочного грохота: звук более резкий и значительно более тихий, чем от ударов ТОКО, но все же достаточно мощный для того, чтобы пол вибрировал под ногами. Мейс указал в сторону источника шума: в боковой пещере яростно метался огромный анккокс. Он злобно хлестал хвостовой булавой по стенам и потолку загона.

Ближайший корун-носильщик заметил жест Винду и вместе с напарником направился в сторону животного. Ник и Мел пошли следом.

Джедай на секунду остановился и обернулся назад: у входа в верхний туннель стояли Кар Вэстор и его акк-стражи. Позади них припали к земле все двенадцать связанных с Вэстором в Силе акк-псов. Лор-пилек встретился с Мейсом глазами и кивнул.

Винду кивнул в ответ и развел руки в стороны, словно говоря: «Начинайте, как будете готовы».

Кар с акками начали решительно спускаться в пещеру траводавов. Акк-псы рассредоточились мощными прыжками, приземляясь на паникующих зверей так, что слюна с их острых зубов капала прямо на шеи животных. Коруннаи продвигались вперед клином во главе с Вэстором, вручную разводя в стороны сцепившихся траводавов, запугивая победителей и убивая тех, чьи раны были слишком серьезны.

Мейс наблюдал за происходящим с каменным лицом. Это расточительно. Это жестоко.

Это необходимо.

И джедай вернулся к собственной задаче.

Он сделал жест, и толпа из животных и людей расступилась перед ним. Дым и пыль рассеялись, и он увидел ее.

Она сидела на, казалось, природном выступе, что опоясывал одну из неровных стен пещеры. Она свободно болтала ногами, свешенными через край, — дитя на стуле, слишком высоком для него. Лицо ее было закрыто ладонями, и доносящееся через всю пещеру эхо рыданий болезненно отдавалось в груди Мейса.

И, даже подойдя к ней, он по-прежнему не знал, что сказать.

— Депа…

Она подняла голову и встретилась с ним глазами. И даже подбери он нужные слова, ему бы это не помогло: он не смог бы их произнести.

Тряпка, которую она носила на лбу все эти дни, исчезла. И теперь…

Теперь на ее лбу там, где должен быть чалактанский Великий знак просвещения…

Как и в галлюцинациях, что Мейс увидел несколько дней назад в лагере исследователей джунглей, на ее лбу был лишь уродливый шрам от рваной раны. Словно Великий знак просвещения вырезан из ее черепа тупым ножом. Словно след, что остался от этого ножа, начал сильно кровоточить, но его никто не стал лечить…

Словно он до сих пор кровоточил…

Малый знак, называемый Искателем, по-прежнему поблескивал на ее переносице. Малый знак закрепляется меж глаз того, кто пытается стать чалактанским адептом: он символизирует уравновешенность «я», четкость видения, элегантный порядок, что поиск просвещения создает внутри искателя. Великий знак называется Вселенной. Он является точной копией Искателя, просто большего размера. Он закрепляется на лбу во время торжественной церемонии Собрания адептов: так приветствуются новые члены их общества. Оба знака вместе являют собой фундаментальный принцип чалактанской философии: «Внутри так же, как снаружи». Адепты Чалакты обучают тому, что жизнью Просветленного руководят небесный порядок и естественные законы, управляющие движением планет и вращением галактик.

Но для Депы вселенной более не существовало. Остался лишь Искатель.

Один посреди великого Ничто.

* * *

— Мейс, — по ее лицу вновь потекли слезы, — не смотри на меня. Тебе нельзя смотреть на меня. Тебе нельзя видеть меня такой. Пожалуйста…

Он опустился на одно колено возле нее и осторожно протянул руку к ее плечу; она вцепилась в его пальцы и прижала руку к себе как можно крепче, но сама при этом отвернулась.

— Мне так жаль… — Она дернула головой, словно пытаясь вытряхнуть все слезы из глаз. — Я жалею обо всем. Мне жаль, что все не может быть иначе. Не может быть лучше. Мне жаль, что я не могу быть лучше…

— Но ты можешь. — Винду сжал ее плечо. — Можешь, Депа. Ты должна.

— Я так запуталась, Мейс. — Ее шепот был неслышим на фоне безумия, творящегося в пещере, но бывший учитель буквально почувствовал значение ее слов, словно Сила пробормотала их прямо ему на ухо. — Я так запуталась…

Депа из его галлюцинации… что она сказала ему?

Винду помнил.

— Свет, которым мы являемся, — мягко произнес он, — ярче всего светит в самую темную ночь.

— Да. Да. Ты всегда так говорил. Но что ты знаешь о тьме? — Голова Депы упала на грудь, словно она более не видела смысла в том, чтобы держать ее прямо. — Как может слепец узнать, что звезды исчезли?

— Но они не исчезли, — ответил Мейс. — Они светят все так же ярко. И покуда вокруг них кто-то живет, им будут нужны джедаи. Так же, как сейчас мне нужна ты.

— Я… Я более не джедай. Я ухожу. Я отказываюсь. Я сдаюсь. Я думала, ты понял это.

— Я понимаю. Но не принимаю.

— Это не тебе решать.

Он убрал руку с ее плеча и распрямился, нависая над ней:

— Встань.

Она вздохнула, и по ее губам, залитым слезами, вновь пробежала улыбка.

— Я уже не твой падаван, Мейс. Ты не можешь мне приказывать…

— Встань!

Рефлексы, выработанные более чем десятком лет беспрекословного подчинения, заставили ее буквально вскочить на ноги. Она устало закачалась, и рот ее перекосился от боли.

— Через несколько минут сюда прибудет около тысячи республиканских солдат-клонов.

В ее глазах, казалось, вновь загорелась искра.

— «Халлек»… Он может спасти нас…

— Нет, — оборвал ее Винду. — Слушай меня: это мы должны спасти их.

— Я… я не понимаю…

— Они будут пробиваться под плотным огнем. Вся эта система — одна большая ловушка. Она была ловушкой с самого начала. Отступление сепаратистов — лишь приманка, ты понимаешь?

— Нет… этого не может быть, просто не может быть! — Но свет вновь исчез из ее глаз, и плечи поникли. — Но, конечно же, это правда. Как я посмела думать иначе? Как я посмела думать, что одержу победу?

— Они заманили в ловушку средний крейсер. Не говоря уже о двух членах Совета джедаев. Возможно, «Халлек» уничтожен. Клоны направляются сюда на уцелевших транспортах. Их будут преследовать дроиды-истребители Торговой федерации, более быстрые, более маневренные и вооруженные лучше десантных кораблей. Если наши солдаты окажутся меж истребителями и ополчением, у них не будет ни единого шанса. Мы должны подарить им возможность выжить. Ты должна.

— Я? Да что я могу?

Он распахнул куртку. Ее световой меч выплыл из одного из внутренних карманов и завис в воздухе между ними.

— Ты можешь сделать выбор.

Депа перевела взгляд со светового меча на глаза Мейса и обратно; она смотрела на рукоятку так, словно ее собственное отражение в покрытой смолой поверхности могло нашептать ей будущее.

— Но ты не понимаешь, — слабо проговорила она. — Мой выбор не имеет здесь никакого значения…

— Для меня имеет.

— Неужели ты так ничего и не понял на этой планете? Даже если мы действительно спасем их, это не будет иметь значения. Джунглям плевать.

Посмотри вокруг! С этим невозможно сражаться, Мейс.

— Еще как возможно.

— Это не враг, Мейс. Это всего лишь джунгли. С этим ничего нельзя поделать. Просто таков уж ход вещей.

— Я думаю, — ласково сказал Мейс, — что это как раз ты ничего не поняла в уроках Харуун-Кэла.

Она покачала головой, словно отчаявшись что-либо доказать.

— Не говори мне, что не можешь сражаться с джунглями, Депа, — произнес Винду. — Ведь именно это делают коруннаи. Неужели ты этого не понимаешь? Это первооснова всей их культуры. Борьба с джунглями. Они атакуют их с помощью траводавов и защищаются от контратак с помощью акков. И Летняя война тоже из-за этого. Балаваи хотят использовать джунгли: жить вместе с ними, извлекать из них прибыль. Коруннаи же хотят покорить джунгли. Превратить их в нечто, что не будет пытаться съесть их живьем. А теперь подумай, почему коруннаи так поступают? Почему они стали врагами балаваям? Почему они враги джунглей?

— Загадка для падавана? — горько спросила Депа.

— Урок.

— С меня хватит уроков.

— Уроки никогда не заканчиваются, Депа. По крайней мере, пока мы живы. Ответ у тебя прямо перед глазами. Почему коруннаи борются с джунглями?

Он протянул вперед ладонь, словно предлагая верное решение.

Ее взгляд застыл на рукояти светового меча, плавающего в воздухе между ними, и в бывших учителе и ученице зародилось нечто новое: дуновение легкого ветерка из прохладного чистого места, глоток воздуха, облегчающий душащую ее боль.

— Потому что… — сказала она тихо. Благоговейно. Испытывая трепет перед правдой. — Потому что они потомки джедаев…

— Именно.

— Но… но… ведь нельзя сражаться с естественным ходом вещей…

— Но мы сражаемся. Каждый день. В этом суть джедаев.

Слезы текли из ее покрасневших глаз.

— Тебе никогда не победить…

— Нам, — тихо поправил ее Мейс, — и не нужно побеждать. Нам нужно лишь сражаться.

— Ты не можешь… ты не можешь просто взять и простить меня…

— Да, ты права. Как член Совета джедаев не могу. Как твой учитель не буду. Как твой друг…

Его глаза увлажнились. От дыма, наверное.

— Как твой друг, Депа, я могу простить тебе все. Уже простил.

Она молча покачала головой, но все же подняла руку.

Ладонь дрожала. Она сжала ее в кулак и закусила губу.

— Возьми свое оружие, Депа, — сказал Винду. — Пойдем и спасем этих ребят.

И она приняла меч.

18. Необычная война

Ополчение атаковало волнами.

Еще не развеялась завеса из дыма и пыли от последнего упавшего ТОКО, а корабли уже зависли над джунглями, выпуская десятки, а затем и сотни репульсолдат — воздушный десант, экипированный репульсорными ранцами, позволявшими им быстро и безопасно спускаться на землю сквозь заросли. Бойцы рассредоточились по джунглям, сжимая в руках электронные поисковики, которые позволяли даже при совершенно незначительной концентрации засечь определенные химические вещества, содержащиеся в моче траводавов. Они быстро обнаружили пять основных туннелей партизанской базы и пометили их мощными маячками.

Лазерные пушки «Турбоштормов» выжгли деревья и прочую растительность возле каждого из маячков, чтобы создать зоны для беспрепятственного огня вокруг входов в туннели. На расстоянии буквально в километр по той же самой технологии была расчищена зона для приземления челноков с солдатами: каждая машина высаживала по пятьсот солдат и затем направлялась к посадочной площадке, находившейся в пятидесяти километрах к северо-западу, возле города Оран-Мас.

К моменту, когда туннели траводавов были помечены, минимум пять тысяч ополченцев уже маршировали в сторону зоны будущего столкновения.

И еще десять тысяч были на подходе.

Экипировке ополчения могла бы позавидовать Великая армия Республики: это вооружение поставляли сепаратисты при поддержке финансовых ресурсов и индустриальных мощностей Торговой федерации и различных производственных гильдий. А оплачивалось оно солидной частью доходов от торговли корой тисселя.

Стандартное боевое обмундирование харуун-кэльского ополчения включало в себя средний бластерный карабин ВС-7 от «Мерр-Сонн» с дополнительным подствольным ракетным гранатометом, шесть противопехотных разрывных гранат, знаменитый зазубренный мерр-сонновский вибронож «Уничтожитель» для ближнего боя и керамиковолоконную броню «Сумрак» производства «Опранко». Вдобавок на каждый отряд из шести солдат приходился один заплечный огнемет, а на каждый взвод из двадцати — мерр-сонновский же экспериментальный двухрежимный гранатомет ММ(Х).

Пятнадцать тысяч солдат. Тридцать пять НШТ (наземные штурмовые транспорты, представляющие собой переделанные паровые вездеходы с огнеметами, химическими пушками, стреляющими разрывными снарядами, и высокоскоростными пулеметами, выступающими из боковой брони). Семьдесят три синарских тяжелых штурмовых корабля типа «Турбошторм».

Все это обрушилось на горную базу Лоршанского перевала.

Коруннайские партизаны со своей стороны могли выставить не более четырехсот бойцов, две трети из которых составляли раненые, и около двух тысяч гражданских, в основном стариков и малых детей. Вооружены партизаны были разнообразными легкими пулевыми ружьями, несколькими легкими и средними энергетическими орудиями, небольшой пачкой гранат, двумя наплечными протонными ракетницами «МиниМаг» производства «Крупке» и одним тяжелым автоматическим бластером ТБЕВ-10 производства «Мерр-Сонн».

Партизаны Харуун-Кэла прекрасно справлялись со скрытными операциями, но были не слишком хорошо подготовлены для прямых военных столкновений. Если честно, то в тех редких случаях, когда коруннаи и ополчение вступали в открытые конфронтации, ополчение всегда, без исключения, брало верх. В общем, по вполне понятным причинам у Лоршанского перевала оно собиралось не просто победить, но навсегда сломить коруннайское сопротивление.

* * *

Большинство ополченцев, прибывших к Лоршанскому перевалу, так и не поучаствовало в боях. Когда они еще даже не вышли на позиции возле входов в туннели, еще до того, как взорвалась хоть одна граната или выстрелил хоть один бластер, земля сотряслась, гора взревела, и из четырех туннелей вылетели огромные клубы грязи и дыма.

Разведывательные группы — несколько самых бесстрашных солдат, аккуратно проползших в темноте, — выяснили, что туннели плотно запечатаны тоннами обрушившегося камня. После этого ошарашенному ополчению не осталось ничего другого, кроме как разделить пайки и попытаться расслабиться, периодически изучая склон горы через примитивные бинокли в поисках признаков какой-либо партизанской активности.

Открытым остался лишь один туннель. Для солдат, находившихся возле него, битва предстала в совершенно ином виде.

Командующий данного отряда ополчения воспринял взрыв протонных гранат во всех остальных туннелях как благоприятный случай. Туннель, возле которого находились его бойцы, остался нетронутым. Он предположил, что это произошло из-за того, что здесь взрывчатка по какой-то причине не сработала. Он приказал выдвинуть на передние позиции гранатометы и обстрелял туннель гранатами, заполненными нервно-паралитическим газом «Тайзин-С».

Вначале солдаты удивились. А потом всерьез переполошились. Потому что гранаты внезапно вылетели обратно и упали прямо перед укрепленными позициями. «Тайзин-С» тяжелее воздуха, и хотя броня «Сумрак» от «Опранко» по идее должна была защищать от газовой атаки, никто из ополченцев не собирался проверять это на практике, ведь речь шла о газе, действие которого приводило к конвульсиям, помутнению рассудка, параличу нервной системы и в итоге к смерти. Когда белое облако опустилось на наспех сооруженные укрепления, солдаты благоразумно их покинули.

В результате балаваи оказались на открытой местности, и их куда больше заботило текущее положение дел, чем грядущие события.

И в этот момент на них обрушились траводавы.

Этих животных выращивали не для войны. В сущности, как раз наоборот: семьсот поколений коруннаи учили траводавов быть спокойными и легкоуправляемыми, послушными к командам людей-наездников и охраняющих акк-псов, помогали им стать большими и толстыми, чтобы получать больше молока, мяса и защиты.

С другой стороны, взрослый траводав обычно весил более полутора тонн. Его хватающие конечности — средняя и передняя пары — достаточно сильны, чтобы выдирать с корнем небольшие деревья. Одним из любимых лакомств траводавов были шипы медных лоз, которые по прочности не сильно уступали дюрастали. Бывали случаи, что скучающие траводавы обгладывали броню паровых вездеходов.

И все же семьсот поколений — не такой уж продолжительный срок в масштабах эволюции.

Этим траводавам пришлось провести несколько недель в крайне ограниченном пространстве, постоянно испытывая стресс от опасности, которую они представляли друг для друга. Недавно они перенесли безумную бомбардировку, которая была за гранью их понимания: их развитые инстинкты утверждали, что больше всего это землетрясение напоминало извержение вулкана. Естественной для траводавов реакцией в этой ситуации была слепая паника.

Ревущие траводавы бурным потоком вырвались из туннеля. Ополченцы быстро поняли, что бластерная винтовка — малоэффективное оружие против полуторатонного монстра, сходящего с ума от переизбытка стрессовых гормонов. И столь же быстро они поняли, что конечности, способные вырывать небольшие деревья, могут с легкостью оторвать ногу, а челюсти, прогрызающие броню, буквально одним укусом превращают человеческую голову в кровавую кашу, в которой уже невозможно отличить обломки шлема от кусков черепа.

Несколько помогли ополченцам запускаемые на манер ракет разрывные гранаты. При стрельбе в упор такая граната вполне способна пробить туловище траводава, а ее взрыв внутри животного превращал последнего в кучу ошметков. А под прикрытием НШТ (пусть их турели и не могли достаточно хорошо отслеживать прыгающих, крутящихся, бегущих траводавов, зато точная очередь из высокоскоростного пулемета почти всегда могла остановить зверя) ополчение наверняка пережило бы внезапное нашествие с приемлемыми потерями.

Наверняка. Если бы следом за траводавами не неслись десятки акк-псов.

В отличие от паникующих, не разбирающих дороги, пытающихся просто выжить и сбежать траводавов, акк-псы вели себя, как и положено стайным хищникам: организованно, умно и смертоносно. Они метались меж солдат, разрывая ополченцев зубами и рассекая пополам ударами хвостов. Острое восприятие моментально сообщало им, мертв лежащий человек или же лишь притворяется: те бойцы, что пытались прикинуться трупами, очень быстро становились ими на самом деле.

Против бронированной шкуры акка пулеметы штурмовых транспортов совершенно бесполезны, а турели для подвижных псов представляют еще меньше опасности, чем для мечущихся траводавов. У пехоты не было ничего, способного хотя бы поцарапать этих зверей. Солдаты бросились врассыпную, что немедленно включило пастушьи инстинкты акков. Они перепрыгивали через бегущих, убивали лидеров и вынуждали остальных беспорядочно отступать ко входу в туннель, где разворачивалась настоящая бойня.

Командующий отрядом, наблюдавший с турели одного из НШТ, как его победа за какую-то пару минут превратилась в кошмарную резню, сделал единственное, что ему оставалось.

Он запросил поддержку с воздуха.

Бластботы, участвовавшие в битве при Лоршанском перевале, в тот момент все еще занимались переброской солдат из посадочной зоны возле Оран-Маса. Когда они получили вызов командующего, где-то треть уже вновь направлялась к перевалу. Синарский «Турбошторм» никак нельзя назвать быстрым кораблем: даже в крутом пике он двигался всего с половиной скорости звука. И все же буквально через несколько секунд рокот двигателей пары десятков кораблей разорвал небо над перевалом. Машины сбрасывали скорость, задирая нос и используя репульсоры для торможения. Они распахнули люки, выпуская по двадцать репульсолдат, затем выстроились в линию и ринулись вниз поливать поле боя ракетами.

Снаряды взрывались по всему полю, разнося на части не только акков, но и солдат, с которыми те сражались. Акки могли спастись от ракет, лишь уворачиваясь от них, поэтому животные благоразумно скрылись среди деревьев. Увидев возможность для решающего удара, командующий отрядом отдал пяти транспортам приказ наступать: во главе с его машиной они должны были на полной скорости выдвинуться ко входу в туннель, сбивая траводавов и раскидывая по сторонам акк-псов. Он считал, что, раз НШТ бронированы даже лучше, чем корабли, летающие сверху, бояться им будет особо нечего. На то, чтобы пожалеть о своем решении, у него было не больше секунды — пока пара протонных торпед, вылетевших из туннеля, не разнесла его штурмовой транспорт на куски.

И в этот момент партизаны наконец бросили в бой свою единственную единицу мобильной артиллерии: из туннеля вышел двенадцатитонный анккокс.

Управлял им стоявший на бронированной голове зверя корун ростом не меньше вуки, с плечами как у ранкора и с парой ультрахромных капель, пристегнутых к предплечьям.

Гигант качнул шестом, и груда дымящегося металла, что ранее была транспортом командующего отрядом, заскрипела под массивной лапой анккокса. Погонщик взмахнул рукой, и хвостовая булава животного просвистела в воздухе, разворачивая турель второго НШТ на сто восемьдесят градусов, так что его выстрел попал прямо по третьей ехавшей за ним машине.

С каждой стороны спинного панциря чудища сидели по два почти столь же огромных, как и погонщик, коруна с аналогичным вооружением. В каждой двойке один из напарников держал громоздкую, неудобную протонную ракетницу для стрельбы с плеча, а второй на ходу заряжал ее снарядами. У них было всего по четыре ракеты, но они, кажется, не собирались их беречь. Стволы выплевывали их одну за другой, уничтожив сначала оставшиеся НШТ, а затем сбив пару пролетавших «Турбоштормов».

Несколько отчаянных ополченцев пытались подобраться поближе, чтобы расстрелять акк-стражей, но все они улетали со сломанными ребрами, когда их с невероятной скоростью настигала хвостовая булава анккокса.

В центре спинного панциря, там, где раньше стоял паланкин из отполированного ламмаса, теперь прямо к броне животного был прикручен тяжелый автоматический бластер. За его генератором следил молодой корун с живыми голубыми глазами и маниакальной усмешкой, и пушка, не умолкая, ревела песню уничтожения, поливая поле боя высокоэнергетическими зарядами.

Стреляла из бластера молодая девушка-корун с бледной кожей и удивительными рыжими волосами, которая чувствовала оружие так, что могла стрелять из него даже с закрытыми глазами, без промаха попадая по кабинам и турелям даже тех кораблей, что пролетали мимо на околозвуковой скорости. Бластерные очереди сбивали все ракеты в десятках метров от анккокса: ни одна не пролетела сквозь этот заслон.

Да и в дуэли на лазерных выстрелах штурмовым кораблям было нечего ей противопоставить: во-первых, каждое ее попадание сотрясало машины так, что они не могли навестись на цель, а во-вторых, ее защищали мужчина-корун и женщина-чалактанка, которые управлялись с джедайскими энергетическими клинками так, словно родились с ними в руках.

Два корабля, рискнувшие атаковать, полыхая, рухнули вниз.

Прочие же унеслись прочь, пытаясь скрыться за изгибами горы. Мгновение спустя три бластбота, выстроившиеся ровной линией, появились выше по склону. Они летели вниз, но репульсоры замедляли их до скорости бегущего человека. Люки в днищах распахнулись, и из них показались сопла огнеметов «Солнечное пламя».

Волна неукротимого огня потекла вниз.

* * *

Десантные корабли типа «Джату», которые нес на борту «Халлек», представляли собой модифицированные челноки производства «Инком» и не слишком отличались от тех, что доставляли пассажиров на лайнеры, курсировавшие по Петле Джеварно. После замены кресел на скамьи и транспаристали на бронированные пластины каждый из них становился пригодным для перевозки шестидесяти полностью экипированных солдат. По форме они напоминали коробку и загружались с кормы, поэтому развернутые носом к космосу корабли крепились к корпусу крейсера едиными группами в пять рядов по четыре корабля в каждом.

При таком простом дизайне они легки и дешевы в производстве и достаточно удобны для транспортировки. А будучи тяжело бронированными, они способны вынести довольно серьезные повреждения.

Что было немаловажно, потому как эти машины не оснащались гипердвигателями, а за прочность им приходилось расплачиваться маневренностью, сравнимой с неповоротливостью хатта на масляной луже.

Вооружены они лишь сдвоенными лазерными турелями на носу и корме и осколочной пушкой «Шип-5» производства «Аракид», которая выпускала в любом заданном направлении облако кусочков дюрастали, сбивающих датчики с толку. Стрелки десантных транспортов в первом же бою выяснили, что на скоростях космических истребителей кусочки, выстреливаемые «Шипом-5», сами по себе становились весьма эффективным оружием: подобное облако дюрастали, словно небольшое астероидное поле, очень серьезно повреждало любой аппарат, по незнанию либо по невезению пролетевший сквозь него. В особенности это касалось дроидов-истребителей, при производстве которых броней жертвовали ради повышения маневренности, рассчитывая на защиту одних лишь энергетических щитов, что, естественно, мало помогало против дюрастальных осколков.

Когда «Халлек», сильно поврежденный плотным огнем огромного количества дроидов-истребителей, раскрыл причальные когти и ушел в гиперпространство, на его месте остались девятнадцать десантных кораблей, перевозящих в общей сложности девятьсот семьдесят семь клонов-солдат, включая пилотов и стрелков.

Прикрытия в виде истребителей у этих транспортников не было: сопровождавшие «Халлек» машины были уничтожены в первые же минуты боя. Единственной их защитой, помимо собственных пушек, были пять СНДК производства «Ротаны». Данные корабли предназначались для противопехотного прикрытия десантных транспортов, в случае если требовалось провести эвакуацию с вражеской территории. Они могли похвастаться субсветовыми двигателями для орбитальных полетов, но были совершенно не приспособлены к боевым столкновениям с электронными рефлексами дроидов-истребителей.

Тем не менее управляли ими клоны-солдаты, чьи рефлексы немногим уступали таковым у дроидов. Поэтому шестнадцать «Джату» и три штурмовых корабля добрались до атмосферы.

За ними последовало полное звено дроидов-истребителей: шестьдесят четыре машины.

До Коруннайского высокогорья добрались четырнадцать транспортов с пятьюдесятью восемью дроидами на хвосте.

Ни один штурмовой корабль не долетел.

Когда Лоршанский перевал оказался в пределах видимости, осталось двенадцать десантных кораблей, пять из которых были тяжело повреждены. Сорок истребителей преследовали их с безжалостным электронным упорством.

А из-за горизонта вынырнули еще три звена дроидов-истребителей, летящих на перехват десантных кораблей.

* * *

Три штурмовых корабля подожгли склон горы. Стена пламени катилась вниз в сторону поля боя у входа в туннель.

Ополченцы начали разбегаться во все стороны, поскальзываясь на крови и перескакивая через обломки деревьев и плоть траводавов. Раненые звери кричали и молотили конечностями об землю, акк-псы рычали, прыгали и кусали, а анккокс открыл пасть и издал рык, из-за которого со склона даже скатилось несколько небольших камней. Некоторые балаваи в поисках убежища попытались нырнуть под панцирь анккокса, но в результате лишь отлетали прочь с переломанными костями — хвостовая булава била без промаха.

В центре спинного панциря Мел, изрыгая бесконечный поток ругательств, пыталась развернуть дуло тяжелого бластера в непредусмотренное для него положение: почти вертикально вверх. Ник, следивший за состоянием генератора ТБЕВ-10, посмотрел на Мейса и обвиняющее указал на приближающийся поток, что вскоре должен был поглотить их всех.

— Это что, тоже было частью твоего плана?

— Конечно. — Мейс положил световой меч в карман и посмотрел на приближающиеся «Турбоштормы». — Всем лечь! — прокричал он. — Спрячьтесь под панцирем!

Депа перепрыгнула через головную броню анккокса, развернувшись в воздухе, приземлилась возле огромной морды животного и одной рукой схватилась за расположенную возле его рта ноздрю с противоположной от Кара Вэстора стороны. Акк-стражи бросили ставшие бесполезными ракетницы и, соскользнув по панцирю, спрыгнули на землю.

— Это та часть, о которой ты решил мне не рассказывать, да? — спросил Ник.

— Помоги Мел, — ответил Винду.

Девушка лежала на спине, просунув ноги под треногой, и продолжала бороться с тяжелым бластером; Нику пришлось силой отцепить ее руки и вытащить ее из-под орудия.

— Можно, я просто скажу, что ненавижу твои планы? Все до единого. С чего ты взял, что дело выгорит?

Мейс кивнул Кару, и хвост анккокса опустился на спину зверя. Джедай схватился за него обеими руками чуть ниже огромного шара брони на конце.

— С того, что, если бы я попытался сделать нечто подобное, когда они носились здесь на околозвуковых скоростях, — спокойно объяснил он, — от меня бы осталось лишь размазанное кровавое пятно на обзорном экране.

Кар Вэстор через Силу подал команду, и анккокс раскрутил хвост, унося за собой Мейса. Животное сделало хвостом полный оборот, чтобы привыкнуть к дополнительному весу, а затем хлестким молниеносным движением запустило Винду в сторону горы так, словно им выстрелили из ракетницы.

Летя к медленно спускающимся штурмовым кораблям, Мейс нащупал сквозь Силу поддерживающую распорку, разделявшую обзорный экран машины, и потянул себя к ней. Развернувшись в воздухе, он столь целенаправленно понесся по дуге, что казалось, его тащили на буксире. Сапоги гулко ударились по обе стороны от распорки, и удерживаемый Силой джедай застыл, стоя по ходу корабля и рассматривая меж мысков собственной обуви две одинаково шокированные физиономии — пилота и навигатора.

Последний просто смотрел, не в силах понять необъяснимое появление джедая из ниоткуда. Рефлексы пилота были получше: «Турбошторм» внезапно накренился из-за того, что он выпустил ручки управления и потянулся к оружию, явно собираясь пожертвовать жизнями всех, кто был на борту, ради одного выстрела по незваному гостю сквозь дыру, которую, по мнению балавая, тот собирался проделать в обзорном экране световым мечом.

Но Мейс лишь покачал головой, словно был слегка разочарован подобным поведением. Он погрозил ополченцам указательным пальцем, будто расшалившимся ученикам.

Этот жест по-настоящему их озадачил, но все прояснилось, когда они услышали пару звонких щелчков, означавших, что эвакуационные переключатели их катапультируемых кресел оказались в положении «пуск». Они вряд ли сообразили, что происходит, и, естественно, не успели никак среагировать, когда активирующие пластины их кресел нажались сами собой и пироболты вынесли транспаристальной обзорный экран наружу за долю секунды до того, как это сделали бы их собственные шлемы.

Мейс успел заметить, как лица балаваев одинаково перекосились от ярости, а затем репульсорные движки вышвырнули их кресла наружу, к джунглям. Один орал что-то непотребное. Другой просто орал.

Соскочив с фюзеляжа, Мейс оказался в кабине пилота. Взмах ладонью в сторону навигационной панели отключил подвешенный к брюху корабля огнемет. Такой же жест в сторону панели пилота перевел бластбот в режим автоматической аварийной посадки. Затем Мейс открыл дверь кабины и спокойно вышел в пассажирский отсек.

Пол в нем был усыпан листвой, грязью и обертками от пищевых пакетов, а также различным оборудованием, забытым или брошенным отбывшими ополченцами. Прямо перед турбинами, ближе к носу корабля, друг напротив друга располагались люки, ведущие к сферическим турелям левого и правого бортов.

Мейс прошел между ними, развернулся и скрестил руки.

Хотя люки и были плотно запечатаны, джедай расслышал рев сирены эвакуации и даже без помощи Силы легко представил, как стрелки обеих турелей лихорадочно отстегивали ремни безопасности, которые удерживали их в креслах. Замки на люках громко щелкнули, а сами люки как будто очень некстати заклинило. В результате невезучие стрелки начали пытаться просто выбить их плечом.

В этот момент Мейс перестал удерживать крышки Силой, и люки резко распахнулись, так что оба стрелка фактически влетели в пассажирский отсек, с очень громким треском столкнулись шлемами и осели на пол. Один из них оказался несколько крепче своего товарища и не потерял сознание. Он оглушенно попытался восстановить равновесие, но лишь наткнулся на ногу Мейса.

Точнее, носок сапога Мейса метко врезался в подбородок стрелка.

Лишившись чувств, мужчина осел поверх второго балавая. Среди хлама на полу Мейс раскопал два коротких обрывка провода, которыми и связал ополченцев спина к спине, а затем неторопливо вернулся в кабину, как раз к моменту, когда штурмовой корабль завис над усыпанной трупами огромной поляной, где-то в десятке метров перед анккоксом.

Два других «Турбошторма» кружили вокруг зверя и поливали его огнем из турелей. Депа и Кар, присев на голове анккокса, отбивали потоки бластерного огня. Мел и Ник залегли в тени одной из массивных кривых лап и отстреливались из штурмовых винтовок.

Мейс нажал кнопку, открывающую люк пассажирского отсека, и высунулся наружу через проем, оставшийся на месте вылетевшего обзорного экрана. Когда бойцы внизу увидели его, то так широко разинули рты, что те стали напоминать открытый люк штурмового корабля.

— Чего вы ждете? — Лицо Винду было абсолютно непроницаемым. — Цветов и коробки конфет?

* * *

Депа спрыгнула вниз, и ее клинок замелькал с невероятной скоростью. Она стала единственной незащищенной мишенью и, естественно, отвлекала на себя весь огонь, пока товарищи поднимались на ноги. Ник промчался мимо нее, стреляя из штурмовой винтовки от бедра. Кар нырнул под анккокса, перекатился и выбежал уже вместе с Мел, которую нес на своих мощных руках, словно ребенка. Огонь из-под окружающих деревьев переключился с Депы на лор-пилека и его ношу.

Мейс нахмурился.

— Так, ну хватит, — пробормотал он, дотягиваясь через Силу до нужных рычажков и запуская процедуру, переводящую управление сервомоторами наведения сферических турелей на навигационную панель, что дало ему контроль над пушками «Турбошторма».

Ожив, две счетверенные лазерные пушки производства «Тейм и Бэк» обрушили на джунгли настоящий ураган. Деревья взрывались, словно бомбы, наполняя воздух кучей обломков и щепок, что создало прекрасную завесу для прикрытия бегущего к кораблю Кара с Мел на руках и Депы, спешащей за ним.

В кабине позади Мейса появился Ник:

— Мы на борту.

— Хорошо. А стрелки?

— Связанные ребята? — Парень пожал плечами. — Они сошли.

Мастер-джедай кивнул:

— Держись.

И сразу после этих слов бластбот взмыл на ревущих, перегруженных репульсорах прямо вверх, как фонтан лавы во время извержения. Выстрелы двух других штурмовых кораблей прошили землю в том месте, где только что был их враг, и последовали вслед за ним, оставляя вмятины на боковой броне.

Мейс развернул машину, продолжая набирать высоту, но два других «Турбошторма» зажали его в тиски, приближаясь с обеих сторон. Сквозь рев попаданий и визг пролетевших буквально в нескольких сантиметрах от корабля лучей Винду услышал крик Ника:

— Люк! Закройте люк!

Джедай посмотрел через плечо: посреди пассажирского отсека, покачиваясь, с закрытыми глазами, словно битва вновь принесла ей головную боль, стояла Депа. Ник замер в дверном проеме, держась руками за голову. Кар и Мел спрятались в углу: лор-пилек сидел перед девушкой, отбивая щитами выстрелы, пролетающие через открытый люк и рикошетящие по всему отсеку.

— Депа, — позвал Мейс.

Ее глаза распахнулись.

Световой меч Винду выпрыгнул из кармана куртки и пулей полетел к ней. Она поймала его в воздухе. Наполненные болью глаза стали отстраненными. Мейс почувствовал ее в Силе: она сдавалась, словно уставший пловец, тонущий в накатившей волне.

Она скользнула в ваапад.

Глаза ее вновь закрылись, и Депа еле заметно кивнула.

Мейс нажал нужные кнопки на панели управления. Открытый люк остался открытым. Но с противоположной стороны отсека открылся второй.

Внутрь ворвались лучи.

Оба лезвия пришли в движение.

Корабли снаружи задрожали от собственного бластерного огня. Турбодвигатель одного из них слетел с креплений и, окутанный дымом и облаком раскаленных обломков собственного кожуха, устремился вниз, к горе. «Турбошторм» наполовину потерял управление. Второму бластботу лучи угодили прямо по кабине.

Транспаристальной обзорный экран был толстым и очень прочным: большая часть снарядов не оставила бы на нем ни царапины. Даже крупнокалиберные пули смогли бы отколоть разве что очень мелкие кусочки. Счетверенный лазерный залп мог бы пробить дыру. Один и пробил.

Еще пять прошли через нее внутрь.

Корабль с останками разорванной плоти в кабине по спирали устремился к джунглям.

Депа открыла глаза.

В них клубилась тьма.

19. От корабля к кораблю

Мейс плотно сжал челюсти и заставил себя отвернуться, сосредоточившись на полете. Короткий взгляд, брошенный на датчики ближнего радиуса действия, дал понять, что штурмовые корабли были повсюду: компьютер насчитал пятьдесят три машины в зоне столкновения и еще несколько на подходе. Джедай закрыл люки пассажирского отсека и включил турбодвигатели.

— Ник. Бери управление.

— Не вопрос. Э-э, да, сэр. — Ник посмотрел на пустые гнезда, где ранее были вылетевшие через обзорный экран кресла. — Хм… а на чем мне сидеть?

— Следи за датчиками. Десантные транспорты «Халлека» появятся в любую секунду. Кар! Мел! Эвакуационные репульсорные ранцы лежат рядом со входом в турели. Тридцатисекундная готовность.

Щурясь из-за плотного потока воздуха, врывающегося в проем прямо перед ним, Ник засунул ногу под распорку крепления кресла и взялся за ручки управления на навигационной панели. Благодаря аэродинамической конструкции «Турбошторма» большая часть воздушного потока обтекала кабину, а не устремлялась прямо в нее, но даже минимальной утечки хватало, чтобы корабль раскачивался из стороны в сторону. Когда Ник начал рассматривать мониторы на панели, глаза его загорелись. Особенно когда он увидел сдвоенный экран с сеткой прицеливания посередине.

— Эй, а это для чего? — Он подергал ручки управления в разные стороны, и изображение на экранах резко закрутилось, подстраиваясь под новое положение.

— Не трогай это.

Ник нажал на переключатели под пальцами на обоих контроллерах. Заревели счетверенные лазеры, и экраны расчертили параллельные очереди бластерного огня.

— Ух ты! Управление огнем? Это мне? О, генерал, да не стоило!..

— Это точно.

— Сегодня ведь даже не мой день наречения…

— Ник.

— Да, да, знаю: датчики.

— И…

— …заткнись, Ник. Ладно, как скажешь. Брр. — (Ветерок уносил облачка пара, вылетающие из его рта.) — Холодновато становится. Сдается мне, разница между температурой снаружи корабля и температурой внутри все меньше и меньше…

— Мы на высоте около семи тысяч метров. Проверь датчики: красные точки — это друзья, синие — враги.

— Ну, хм, — отозвался Ник. — А чего ты так напрягаешься? Рядом с нами уже больше пятидесяти друзей, и еще сто девяносто два друга на подходе… Короче, друзья повсюду. А врагов всего тринадцать, и мы их отлично подавляем. Уже двенадцать… о, погоди. Я понял. Ой.

— Вот именно. Ой.

— Извини, я немного торможу.

— Да.

— Э-э… а теперь группа друзей пытается сесть нам прямо на хвост… Ох ты, это еще что?

Замигал сигнал, сообщающий, что корабль взяли на прицел. Сопровождающее этот сигнал жужжание было едва различимо в реве ветра.

— Они поймали нас на мушку! Ракеты! Шесть штук, летят прямо к корме!

— Отследи траекторию снарядов и передай ее компьютеру для заградительного огня.

— Шикарная идея! Как только окончу артиллерийское училище, так сразу и займусь!

— Ну хорошо, — процедил Мейс сквозь зубы. — Ты говорил, что умеешь стрелять. Пришло время это доказать.

— Отлично! Вот это уже другое дело!

Турели развернулись, и ожили лазеры. Бластбот вертикально устремился в космос, словно вспомнил те времена, когда еще был межзвездным кораблем.

— О да! Идите сюда, милые мои!

Одна из ракет пересеклась с потоком бластерных зарядов и превратилась в шар из черного дыма и белого пламени.

— Как тебе такое?

— Неплохо, — ответил джедай. — Постарайся не отстрелить наш собственный хвост.

— Похоже, кое-кому вообще невозможно угодить…

— Ник. Еще пять.

— Да, да. Раз ты так серьезно к этому относишься… — Росту активировал все четыре кормовые ракетницы. — Раздватричетыре! — проорал он, поочередно запуская снаряды, и корабль дернулся от того, что четыре ракеты врубили двигатели и, оставляя за собой белые инверсионные следы, рванули вниз, навстречу пяти неприятельским.

От взрыва первого столкновения сработала ракета, летевшая второй, а затем и следующая за ней. В результате в небе расцвел огромный огненный шар от детонации всех девяти зарядов.

— Эх, — расстроенно выдохнул молодой корун. — Никакого удовольствия.

— Его и не должно было быть. Побереги ракеты.

— Зачем это?

— Депа! — позвал Винду, перекрикивая рев ветра. — Ты готова?

Она подошла к дверному проему и оперлась на него, ища поддержки, словно искусственная гравитация штурмового корабля слишком сильно давила на нее.

— Вполне готова, — ответила она. — Я могу сражаться. Я всегда могу сражаться. Возьми меч.

Мейс покачал головой.

— Он тебе понадобится, — не согласился джедай и отключил двигатели корабля.

«Турбошторм» по инерции пролетел еще немного, а затем скорость начала падать, и он стал разворачиваться. Преследователи просвистели мимо. Машина на одно долгое мгновение зависла в верхней точке своей траектории.

Нападающие разошлись по почти идеальному эллипсу: двое из них, пикируя, бросились вниз, а третий остался выше, чтобы обеспечивать прикрытие сверху.

Мейс решительно удерживал нос бластбота направленным вверх, а судно уже начало набирать скорость в сторону земли.

— Правый или левый?

— Левый, — ответила Депа и, прыгнув вверх, прямо сквозь выбитый обзорный экран, сгруппировалась, чтобы прорваться сквозь турбулентность, которую оставлял за собой падающий корабль.

— Ох ты! — вырвалось у Росту. — Ну почему меня никто не предупреждает о таких маневрах?

— Поймай в прицел корабль справа. Непрерывный огонь. Никаких ракет.

— Будет сделано. — Правая счетверенная турель немного изменила свое положение, и к небесам устремился поток энергии.

Мейс повернул ручки управления, и нос падающего «Турбошторма» развернулся чуть правее, чтобы турель правого борта также могла поучаствовать в обстреле. Затем он резко врубил репульсоры и турбодвигатели на полную мощность.

— Держись!

— Пытаюсь!

Бластбот затрясся и ненадолго стал неуправляемым, а машина, пикирующая следом, внезапно полыхнула огнем, волна от которого ударила, словно гигантский кулак из заряженных частиц. Мейс мельком увидел Депу, уверенно стоящую на ногах и держащую оба зажженных световых меча над головой.

Винду дернул ручки в сторону, и «Турбошторм», взревев двигателями, начал резко подниматься по спирали. По всей панели управления замигали индикаторы перегрузки. Этот маневр вывел корабль из-под бластерного огня противника, но и их компьютеры наведения не смогли обработать постоянно меняющиеся векторы, поэтому ответные выстрелы тоже не достигли цели. Ник округлившимися глазами посмотрел на индикаторы:

— Эй, разве эти ведра рассчитаны на подобное?

— Надеюсь, что нет, — процедил сквозь зубы Мейс, сражающийся с управлением. — Стреляй по тому «Турбошторму».

— Кто? Я? Даже компьютер не успевает…

— Компьютер, — прервал его Мейс, — не может пользоваться Силой.

— Ну да, конечно. Ладно. Как скажешь.

Мейс увидел, как штурмовой корабль, который был слева, переключил движки на полный обратный ход, что не сильно помогло замедлить его падение, и буквально за мгновение до того, как пронестись мимо, начал уходить по спирали, пытаясь увернуться от столкновения с Депой…

И джедай почувствовал легкое возмущение в Силе, которое направило женщину прямо наперерез этому бластботу.

Ее лезвия по самые рукояти вошли в нижнюю часть обзорного экрана, а затем воздушный поток, обтекавший корабль, развернул ее и протащил дальше вдоль кабины, так что клинки прорезали огромную рваную полосу по всей длине транспаристали.

— Ух! — прокричал Ник из-за спины Винду. — Обожаю эти легко вскрываемые консервные банки!..

— Кар! Мел! Пора!

Девушка встала в кабине, между Мейсом и Ником. Выглядела она болезненно бледной, но по-прежнему кипела от ярости. Лор-пилек возвышался позади нее. У обоих на спинах висели эвакуационные репульсорные ранцы.

— Знаете, как они работают?

Мел молча кивнула, а Вэстор хлопнул по графической инструкции, прикрепленной к ремню ранца, и прорычал:

— Читать я умею.

— Э-э, а мы что, сваливаем? — спросил Росту. — А то, знаете, мне как-то забыли выдать подобный рюкзачок…

— Ник.

— Что?

— Стреляй.

— Точно. Точно. Прости. Вот, смотрите.

Турель левого борта замолчала, в то время как пушка справа начала нещадно поливать огнем корабль ополчения. Подвергнувшийся обстрелу «Турбошторм» резко рванул в сторону, чтобы уйти из-под обстрела, и тут же попал в поток, вырвавшийся из внезапно ожившего левого орудия.

— Видели? Вот это стрельба…

— При достойной стрельбе, — заметила Мел, — в ответ не стрелял бы уже по нам он.

— Эх. Народ, что сделать, чтобы вы остались довольны?

Мейс кивнул Вэстору и Мел:

— Готовы?

Не дожидаясь ответа, он вырубил турбодвигатели и переключил репульсоры на обратный ход. От столь резкого торможения по всему кораблю заскрипел перегруженный металл. Джедай дернул ручки и перевернул корабль вверх тормашками. Кар одной рукой обхватил плечи Мел, а другой вцепился в край рамы выбитого обзорного экрана. И осторожно вытащил себя и девушку наружу. Одним мощным толчком, способным вырвать их из поля искусственного притяжения штурмового корабля, он и Мел спрыгнули с обшивки и устремились в сторону джунглей, раскинувшихся в сотнях метров внизу.

— Хорошенько подумав, — сказал Ник, — я решил, что, вообще-то, не против остаться на борту…

Молотящие удары сотрясли и закрутили корабль: бластбот ополчения, что остался прикрывать сверху, наконец присоединился к заварушке. А второй «Турбошторм», висевший на хвосте, теперь появился прямо под ними. Мейс безумно выкручивал управление, вращая корабль и маневрируя так, словно сидел за штурвалом космического истребителя, а не давно устаревшей развалюхи. Пара зарядов все же угодила в левый турбодвигатель, и во время очередного маневра его крепление просто не выдержало. С невыносимым скрежетом двигатель оторвался от корабля, который тут же ушел в неконтролируемое вращение.

— Слушай, давай полегче! — проорал Росту.

— Я не ищу легких путей, — пробормотал Мейс.

— Что?

— Я сказал, отстреливайся!

— Как? Я даже их не вижу!

— А тебе и не надо их видеть, — бросил мастер-джедай, вытягивая тяжело поврежденный, дымящийся и оставляющий за собой куски дюрастали корабль в очередной спиральный подъем. — Забудь о прицеливании. Просто решай.

— Что решать?

Винду сквозь Силу послал волну покоя по их связи с молодым коруном.

— Не целься, — повторил он. — Решай, куда конкретно хочешь попасть. Стреляй туда, где, как ты знаешь, будет цель.

Парень задумчиво нахмурился. Затем спокойно отвернулся от экранов и посмотрел Мейсу в глаза. Он смущенно кивнул с отсутствующим взглядом, вздохнул и начал палить из пушек.

Ник по-прежнему задумчиво хмурился, когда выстрелы попали по правой турели «Турбошторма», летящего ниже, а затем пробили ее внутренний люк и разорвали машину пополам.

— Ух ты, — выдохнул он. Спокойствие исчезло столь же быстро, как и появилось. — Нет, ну правда! УХ ТЫ! Ты это видел?!

Мейс вывел еле летящий корабль из подъема и резко ушел от последнего преследователя вниз. Из-за отсутствия одного из турбодвигателей дистанция между ними и бластботом-преследователем начала быстро сокращаться, и вскоре по их корме забарабанили выстрелы. Мастер-джедай выжимал из репульсоров все, что можно: он заставлял корабль дергаться, кувыркаться, рыскать из стороны в сторону так, словно это была не груда железа, а обезьящер, обожравшийся сырого тисселя. Неприятельский огонь периодически сотрясал их, но безумные маневры Мейса не давали ему попасть в одну и ту же точку несколькими лучами и, соответственно, не позволяли пробить мощную броню «Турбошторма».

Заорала сирена захвата, но Ник перекричал ее:

— Ракеты на подходе!

Винду даже не посмотрел в его сторону:

— Займись ими.

Абсолютная уверенность его голоса моментально успокоила парня. На лице молодого коруна мелькнула его ослепительная усмешка.

— С превеликим удовольствием…

Турели развернулись назад и зарокотали, а Мейс тем временем начал осматривать джунгли, в сторону которых падал его поврежденный корабль. Оценить расстояние оказалось нелегко: до деревьев могло быть как несколько сотен метров, так и пара десятков километров. И вот наконец огромное количество металлических точек флота ополчения, кружащих над джунглями, помогло обрести чувство перспективы.

Там, тысячей, а то и больше метров ниже, мелькнули репульсорные ранцы Мел и Кара. Один-единственный «Турбошторм» рванул к ним наперехват, затем замедлился. И остановился, зависнув на месте.

И миниатюрные фигурки Мел и Кара без проблем приземлились на его корпус.

Секундой позже машина задрала нос кверху и направилась прямо к кораблю Мейса. Джедай кивнул самому себе и позволил Силе направить их падение к точке пересечения траекторий. Затем он проверил экраны:

— Ракеты?

— Уничтожены. — Ник произнес это таким тоном, будто подтрунивал над манерой речи мастера-джедая.

Мейс не возражал.

— Больше их не будет. Он не подвергнет угрозе друга, летящего нам навстречу.

— Хм, а может быть, нам стоит подвергнуть его друга угрозе?

— Незачем.

— То есть?

— Это не его друг.

Счетверенные турели поднимающегося корабля ожили, Мейс резко переключил репульсоры, и его «Турбошторм» на несколько десятков метров отклонился от траектории падения так, что два потока заряженных частиц пронеслись мимо и врезались точно в кабину преследователя.

Взрыв был впечатляющим.

Задние две трети корабля, оставляя за собой дым, устремились вниз, к джунглям. А передняя треть целиком превратилась в тот самый дым.

— Вот это, — констатировал Мейс Винду, — достойная стрельба.

Ник скорчил гримасу:

— Ну, понятно. Мел. Я же говорил, что она хороша с тяжелыми пушками. Но видел бы ты ее в обычной перестрелке. Смех, да и только.

— Запусти сканирование, выясни код передатчика Депы и наладь с ней связь. Нам нужно скоординировать наш следующий ход.

— Рад слышать, что у нас вообще есть следующий ход.

— Сколько дружественных сигналов ты видишь?

— Считая дроидов-истребителей… Ого. Уверен, что хочешь знать ответ?

— Ник.

— Двести двадцать восемь.

— Хорошо.

— Хорошо? Хорошо?!

— Слева под радаром есть рычаг размером с палец. Это управление целеуказателем. Начинай помечать дроидов-истребителей целями для наших ракет. По одной ракете на истребитель. Трать все. Но ни в коем случае, повторяю: НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ — не запускай их, пока я не прикажу. И не назначай целями никого, кроме дроидов-истребителей.

— Даже, например, эти шестьдесят семь штурмовых кораблей в нашей зоне поражения? — Парень показал пальцем на тучи «друзей» в разных частях экрана. — Потому что они нас, как ты понимаешь, щадить не собираются. Они приближаются. Очень быстро.

— Шестьдесят семь? Сколько из них летят наперехват?

— Я что, неясно выразился? Может быть, мне следовало перефразировать: кстати, не забыл ли я упомянуть, что в ближайшее время нам собираются отстрелить наши задницы?

— Сколько?

Ник тихо, несколько истерично хихикнул:

— Да все!..

— Великолепно, — ответил джедай.

* * *

Командир полка носил обозначение ККП-09/571. Харуун-Кэл был третьей планетой, на которой он участвовал в боевых действиях, и первой, на которой он командовал полком. На Джеонозисе у него в подчинении был батальон воздушного десанта. Его группа возглавляла атаку на боевые сферы Торговой федерации. В ужасной битве на Тейре он вновь командовал батальоном. На борту «Халлека», пока однообразные дни сливались в недели, он нещадно тренировал братьев-солдат, до предела оттачивая их боевые навыки, дабы снизить потери во время настоящего боя.

Сегодня потерь было достаточно. Облако дроидов-истребителей кружило вокруг его крошечного флота.

Он видел, как треть его полка погибла.

Некоторые десантные корабли получили серьезные повреждения, и выжившие успели эвакуироваться: рой солдат в космической броне, плавающий на низкой орбите, репульсорные ранцы периодически вспыхивают, замедляя и изменяя угол падения к харуун-кэльской атмосфере. Выжившие транспортники не смогли отвлечь на себя всех дроидов-истребителей: многие из них занялись уничтожением бойцов.

Они носились меж падающих солдат, стреляя из пушек: бесшумные красные вспышки разрезали темноту с механической точностью. Каждый выстрел оставлял после себя труп, дрейфующий в разрастающейся сфере мерцающих белых, розовых и сине-зеленых кристалликов: дыхание, кровь и телесные жидкости, моментально замерзавшие в вакууме, красиво поблескивали в свете Аль'Хара.

Но клоны не запаниковали. Благодаря безоговорочной храбрости и отточенной дисциплине поведения под огнем падающие солдаты скоординированно ответили истребителям из всех своих стволов. Совместный огонь трех легких автоматических бластеров вполне мог снять щиты истребителя, после чего даже один-единственный выстрел из бластерной винтовки выводил из строя его двигатели. Группы гренадеров создавали целые минные поля из контактных протонных гранат. А когда снаряжение было уже не способно помочь, бойцы отчаянно использовали в качестве оружия собственные тела, врезаясь с помощью репульсорных ранцев в пролетающие мимо истребители. При таких столкновениях не выживал ни солдат, ни дроид.

Эти клоны сражались не ради собственной защиты: они знали, что их жизни кончены. И тем не менее они не сдавались.

Они сражались за свой полк.

Каждый уничтоженный истребитель уменьшал общее количество врагов, способных атаковать их братьев. Даже по меркам остальных клонов ККП-09/571 был не слишком эмоционален, но когда он смотрел на жертву, приносимую его товарищами, в груди все пылало. Эти воины заставляли его гордиться тем, что он является одним из них. Его единственной целью было выполнить свой долг. Но при этом он все же лелеял некое тайное желание совершить нечто, достичь чего-то такого, что было бы достойно невероятного героизма его товарищей.

Он горел желанием нанести ответный удар.

Именно поэтому он почувствовал укол, который обычный человек назвал бы злостью и раздражением, а ККП-09/571 практически не заметил и моментально развеял, когда на его коммуникаторе высветился приказ генерала Винду.

Приказ всем кораблям немедленно прекратить огонь.

Прекратить огонь несмотря на то, что их преследовали ДИ.

Несмотря на то, что еще три звена дроидов-истребителей, сто девяносто две машины, неслись из-за горизонта.

Несмотря на то, что шестьдесят девять синарских «Турбоштормов» шли на полной скорости на перехват оставшихся десантных кораблей со стороны планеты.

Его злость и раздражение выразились лишь в тех нотках надежды, с которыми он запросил у генерала Винду код подтверждения, — быть может, это был враг, лишь притворявшийся генералом, — и в некоем отвращении, когда полученный код оказался совершенно верным.

Насколько мог судить ККП-09/571, генерал Винду приказывал клонам умереть. Но ККП-09/571 не мог не подчиниться официальному приказу, как не смог бы, например, пройти сквозь дюрастальную плиту.

Когда республиканские корабли вынырнули из стратосферы над Коруннайским высокогорьем, все их пушки замолчали.

Дроиды-истребители набросились на них, стреляя из всех орудий.

Пока его транспорт обстреливали со всех сторон, ККП-09/571 заметил на экране радара странную вещь: похоже, часть штурмовых кораблей внизу обстреливала своих же собратьев.

Точнее говоря, шестьдесят семь машин обстреливали два «Турбошторма», летящих первыми.

И эти два не отстреливались. Они на полном ходу направлялись к космическому сражению, маневрируя так, что практически весь бластерный огонь пролетал мимо них и уносился прямо к облаку ДИ. Большинство залпов, естественно, проходило сквозь облако, не причинив никакого вреда, ведь никто не целился по этим маленьким проворным истребителям, но некоторые лучи все же попадали прямо по ДИ и уничтожали их.

ККП-09/571 нахмурился. У него появилось хорошее предчувствие.

А не так уж далеко внизу, в открытой кабине одного из двух бластботов, являвшихся целью для всех остальных, Мейс Винду сказал:

— Ну ладно, Ник. Взорви их.

— Так точно, сэр!

Ник Росту переключил один-единственный рычажок, и электронные мозги двадцати шести дроидов-истребителей (по одному на каждую оставшуюся в арсенале «Турбошторма» ракету) получили внутренний сигнал тревоги: сенсоры сообщали, что на них зафиксировались прицелы.

Прицелы дружественного корабля.

Для дроидных мозгов это было парадоксально, но не критично. Их главная задача осталась прежней: уничтожить все республиканские корабли, пытающиеся выйти на орбиту или приземлиться на Харуун-Кэле. Но они были запрограммированы отслеживать возможные препятствия, мешающие достижению цели, и каждый из них отвел часть своих вычислительных мощностей на поиск в базах данных алгоритма, который следовало применить в случае, если тебя берет на прицел дружественный корабль.

Такой программы не было.

А вот это для дроидных мозгов уже было критично.

И стоило учитывать проносящиеся бластерные выстрелы…

Буквально через секунду точно такие же вычисления пришлось проделать еще тридцати двум электронным мозгам.

Потому что все четыре мини-ракетницы MG-3 от «Крупке» на корабле Депы еще не потратили ни одного снаряда.

Когда два бластбота вошли в зону боя, Винду скомандовал:

— Огонь.

Ствол ракетницы MG-3 делал по выстрелу в секунду. У орудия было два ствола, с четырьмя мини-ракетами в каждом. На синарском «Турбошторме» установлены четыре MG-3: по две на носу и на корме. По команде Мейса оба корабля опустошили магазины. Вокруг машин расцвели огненные вспышки и клубы дыма от стартовавших ракет.

Каждую секунду в небо устремлялись шестнадцать ракет.

Место сражения пронизала запутанная паутина инверсионных следов.

Ник, наблюдавший в открытой кабине за радаром, присвистнул:

— Ничего себе! А эти истребители резвые.

— Да, — подтвердил Мейс.

— Две трети наших ракет вообще промахнутся. Нет, три четверти. Даже больше! Проклятье, какие же они быстрые!

— Это не имеет значения.

— То есть? Как это не имеет значения? Действительно, от этого всего лишь зависит сохранность наших задниц! Я уж молчу про этих несчастных рускакков в транспортниках.

— Смотри, — сказал Мейс Винду.

Прикидки Ника оказались слишком оптимистичными: из пятидесяти восьми выпущенных ракет по цели попало лишь шесть. Еще три случайно угодили в истребители, которым не предназначались. Остальные были уничтожены нечеловечески точным ответным огнем дроидов или же просто промахнулись по вертким кораблям. Десятки ракет умчались в небо и летели до тех пор, пока у них не кончилось топливо и они не начали медленно падать обратно к поверхности.

Но, как верно заметил Мейс в сотрясаемой от ударов пещере, дроиды были глупыми.

Эта фраза вовсе не означала, что дроиды не могли приспосабливаться к изменяющимся условиям. Могли и приспосабливались: делали они это зачастую со скоростью и решительностью, с которыми не смог бы сравниться ни один биологический мозг. Эти дроиды определили, что их атакуют «дружественные» корабли, еще до того, как первые шестнадцать ракет полностью прогрели двигатели. Атака одной дружественной машины может быть ошибкой, простой случайностью, не более того. Но по ним открыли огонь сразу два корабля с дружественными идентификационными кодами. Скоординированно.

Без предупреждения.

Дроиды не стали ждать нового нападения. Они адаптировались с невероятной скоростью и с безжалостной логикой машины.

И Ник Росту, уставившийся на экран радара, даже не заметил, как у него самого начала отвисать челюсть, когда сначала один, потом десяток, потом сотня с лишним красных точек стали синими.

— Теперь они враждебны, — восхищенно пробормотал Ник.

— Да.

— Все до единого.

— Да.

Двести двадцать семь дроидов-истребителей отстали от десантных кораблей, чьи молчащие орудия поместили их ниже порога опасности, установленного в дроидных мозгах, и разрушительным ураганом обрушились на шестьдесят девять «Турбоштормов».

Бластботы начали загораться и падать.

— Так вот что ты планировал?

— Это еще не все.

— Неужели? И что же нам теперь делать?

К ним устремился десяток истребителей.

— Теперь, — ответил Мейс Винду, — мы сваливаем.

Он схватил Ника за пояс. Парень уставился на джедая с неприкрытым ужасом:

— Только не говори мне…

— Хорошо.

С помощью Силы они выпрыгнули из кабины буквально за секунду до того, как корабль начал разваливаться от сотен попаданий. Всего через пару секунд «Турбошторм» взорвался, но к тому времени Мейс и Ник уже были пятьюдесятью восемью метрами ниже и продолжали набирать скорость, падая без репульсорных ранцев сквозь пламя, дым и бластерные очереди кипящей вокруг битвы.

Вопль молодого коруна был едва различим на фоне ревущего ветра и взрывов.

Одними губами Мейс прошептал:

— Ты же сам просил не говорить.

Ник провел большую часть падения, ругаясь в полный голос (впрочем, его все равно не было слышно), что он заканчивает свою юную жизнь в качестве «главного помощника какого-то психованного мастера-джедая с орехами никкль вместо мозгов».

* * *

Крепко держа Ника за пояс, Мейс в свободном падении потянулся сквозь Силу и нашел свой световой меч.

Он почувствовал знакомый отклик где-то далеко внизу. Росту свернулся в позе эмбриона, прижимая ноги к груди побелевшими от напряжения руками, уткнувшись лицом в собственные колени и громко при этом ругаясь. Несмотря на то что он все время неспешно вращался, эта плотная «бомбочка» делала его аэродинимически нейтральным, что позволяло Винду направлять их совместное падение наклонами собственного тела.

Они планировали к цели, которую джедай с трудом различал: двумя километрами ниже и в четверти километра к западу один из штурмовых кораблей медленно опускался в сторону джунглей, вращаясь вокруг своей оси в клубах плотного черного дыма. ДИ игнорировали его, сосредоточив усилия на тех машинах, что еще стреляли в ответ, крутясь и маневрируя в отчаянной попытке избежать повреждений.

Корабль Депы очень правдоподобно выглядел подбитым и беспомощным.

Во время их долгого падения мимо джедая и молодого коруна то и дело на самых разных скоростях, зависящих от коэффициента сопротивления ветру, проносились куски дымящейся дюрастали и обломки репульсоров. А вот тела мимо не пролетали. Потому что Мейс и Ник уже спускались на предельной для гуманоидной формы скорости.

На Харуун-Кэле она была чуть меньше трехсот километров в час.

Корабль же падал значительно медленнее: он лишь казался вышедшим из-под контроля. Именно поэтому Мейс крепко прижал к себе Ника в нескольких сотнях метров над машиной и потратил немало энергии, чтобы с помощью Силы замедлить падение и избежать катастрофического столкновения.

Во время этого спуска Росту лишь раз оторвал голову от колен и посмотрел на крышу бронированного «Турбошторма». Он смотрел на него ровно столько, сколько потребовалось, чтобы очень живо вспомнить слова Мейса о размазанном кровавом пятне на обзорном экране. Сжавшись, он вновь спрятал голову меж коленей, и буквально через пару мгновений они совершили успешную, хотя и не особо мягкую посадку, после которой оба, слегка оглушенные, покатились по крыше вращающегося бластбота.

Свободной рукой Винду с непринужденной точностью вцепился в опору главной сенсорной антенны, а другая конечность, которая по-прежнему держала за пояс смотрящего вниз Ника, замерла за краем машины над раскинувшимися в километре внизу джунглями.

— Ты… помнишь… тогда… при первой нашей встрече?.. — хватая ртом воздух, проговорил Ник. — Когда ты… чуть не сломал мне кисть… этим своим жутким причальным захватом, который у тебя вместо руки?

— Да?

— Я… прощаю тебя.

— Спасибо. — Мейс закинул парня обратно, на корпус корабля. Ник схватился обеими руками за опору сенсорной тарелки.

— Ты иди дальше, — сказал он мастеру-джедаю. — А я, пожалуй, просто полежу тут, дрожа от ужаса.

С помощью Силы, удерживающей его на вращающемся корабле, Мейс на коленях дополз до обзорного экрана кабины, порезанного световым мечом, и, перегнувшись через край, посмотрел внутрь.

Мел сидела на месте навигатора; она взглянула наверх и выругалась. Вэстор стоял за креслами: в его взгляде не было ничего, кроме ярости. А Депа приветственно протянула Мейсу теплую ладонь с места пилота. Глаза ее были переполнены усталостью и болью, но удивления в них не было.

— Кажется, ты говорил, что мне придется спасать твою жизнь только один раз.

— Прости, — ответил он.

Винду перекатился на спину, нащупал обеими руками край разреза, оказавшийся за плечами, затем сложился вдвое в обратном кувырке и легко закинул себя в кабину ногами вперед, не особо заботясь, ушел ли с дороги Кар.

Он ушел.

— Ник наверху, — сказал Мейс. — Откройте для него один из люков.

Люки пассажирского отсека «Турбошторма» открывались наружу вниз, так что их можно было использовать в качестве посадочного трапа. Депа наполовину открыла люк правого борта, превратив его в некую горку, по которой Ник мог съехать внутрь, а затем остановила вращение корабля.

Винду кивнул лор-пилеку, который теперь загораживал весь дверной проем кабины:

— Кар, помоги ему забраться внутрь.

— С чего бы это?

Мейс не собирался спорить. Он раздраженно тряхнул головой и отодвинул Вэстора в сторону:

— Тогда я сам…

Его голос затих, потому что Вэстор отступил в сторону и мастер-джедай наконец увидел то, что творилось в пассажирском отсеке.

Он был завален трупами.

Мейс пошатнулся, и от падения его уберегла лишь переборка, в которую уперлось его плечо.

Депа выбрала забитый под завязку корабль.

У оцепеневшего разума Винду никак не получалось их сосчитать, но джедаю показалось, что в отсеке было порядка двадцати тел: взвод пехоты. Пилот, видимо, был столь молод, возбужден, уверен в себе и в легкой добыче, что рванул в бой, не высадив пассажиров. И поплатился за эту самоуверенность: его тело лежало прямо возле дверного проема поверх того, что когда-то было телом навигатора.

Мейс стиснул зубы. Он восстановил равновесие и переступил через их сплетенные безжизненные ноги, проходя в отсек.

На всех телах в солдатском отсеке была броня «Сумрак». Большая ее часть оказалась прожжена бластерными выстрелами. Мейс очень легко представил, как неопытные мальчишки из ополчения стреляли по Депе, идущей из кабины в отсек. Молчаливым свидетельством стрельбы в упор из энергетического оружия по мастеру ваапада были оплавленные грани дырочек размером с палец в броне и обожженная, безжизненная плоть за ними.

Из-за неожиданности, паники и переполненности отсека половина из ополченцев, скорее всего, просто случайно перестреляла друг друга.

На некоторых телах были характерные почерневшие раны от светового меча, моментально прижженные самим же лезвием. Метод, которым Депа разобралась со стрелками в сферических турелях, был элегантнее и по-жестокому эффективнее метода Мейса: она просто проткнула дюрасталь люков насквозь, убив балаваев прямо в их креслах.

Трупы по-прежнему сидели там, сжимая мертвыми руками рычаги управления счетверенных пушек.

И конечно же, запах: паленая плоть и озон.

Крови не было. Совсем.

Все эти ополченцы были мертвы еще до того, как Депа подобрала Мел и Кара Вэстора. Двадцать четыре бойца.

Меньше чем за минуту.

Мейс обернулся и увидел ликующего лор-пилека, который наблюдал за джедаем.

— Ее место здесь, — прорычал он.

Винду молча отвернулся и взобрался по полуоткрытому люку, чтобы помочь Нику залезть внутрь.

Соскользнув в заполненный трупами отсек, молодой корун остолбенел. Он прислонился спиной к люку и задрожал.

Мейс решил его не беспокоить. Проскользнув мимо Вэстора, он вернулся в кабину:

— Мел, уступи мне место.

Девушка хмуро посмотрела на Депу. Та кивнула:

— Все хорошо, Мел. Делай, как он говорит.

Забравшись в кресло и склонившись над экранами, Винду внимательно их изучил. Он чувствовал на себе взгляд Депы, но не поднимал головы.

— Можешь сказать все, если хочешь, — произнесла она через несколько секунд. — Я не против.

Половина внимания Мейса осталась сосредоточенной на данных основного радара, на котором дроиды-истребители уничтожали корабль за кораблем, а вторую половину Мейс направил на информационные записи «Турбошторма», изучая план полета. Коды управления. Опознавательные метки.

— Правда, Мейс, все в порядке, — грустно сказала она. Наполовину ослепленная мигренью, еле дышащая, она оглушенно моргала, смотря сквозь остатки обзорного экрана. — Я знаю, что ты думаешь.

— В этом я сильно сомневаюсь, — тихо ответил Винду.

— Да, мой путь не является правильным. Я знаю это. — Мягкий, наполненный горечью смешок. — Я знаю. Но это единственный путь.

— Единственный путь к чему?

— К победе, Мейс.

— Так ты называешь то, что сотворила? Победой?

Она устало кивнула в сторону воздушной битвы, что по-прежнему кипела прямо над ними:

— Эта битва — шедевр. Даже после всех твоих подвигов, которым я была свидетельницей, я бы не поверила, что ты смог совершить подобное, если бы не увидела все собственными глазами. Сегодня ты совершил невозможное.

— Сегодняшний день еще не окончен.

— Но он все равно пройдет впустую. Что ты сделаешь к концу дня? Уничтожишь большую часть воздушных сил ополчения? И что? — Ее голос охрип, и слова давались с трудом, словно она выдавливала их сквозь боль. — Ты подарил нам несколько дней. Возможно, недель. Не более. Когда ты уйдешь, мы по-прежнему будем здесь. Мы по-прежнему будем умирать в джунглях. Балаваи получат новые корабли. Сколько душе угодно. И мы снова будем их убивать. Мы должны заставить их бояться джунглей. Потому что этот страх — единственное наше оружие.

— Не сегодня.

— Что? Я… О чем ты?

— Я решил, — сказал Мейс, по-прежнему изучая экраны, — что ты все время была права.

Депа заморгала, не веря своим ушам:

— Правда?

— Да. Мы использовали этих людей в собственных целях. И теперь мы собираемся их покинуть? Когда их единственный выбор — пережить геноцид или совершить его самим? — Винду сурово покачал головой. — Подобный поступок был бы темным, как ночь в джунглях. Темнее. Это не невинная дикость. Это совершенное зло, это путь ситхов. Война здесь не окончена. Джедай не может просто уйти.

— Ты… ты серьезно? Ты правда так считаешь? — В ее полных боли глазах недоверие смешалось с надеждой. — Ты забудешь Войну клонов? Ты останешься здесь и будешь сражаться?

Мейс пожал плечами, по-прежнему изучая данные датчиков:

— Я останусь здесь и буду сражаться. Но это не означает, что я забуду о Войне клонов.

— Мейс, Летнюю войну не окончить за пару недель или даже за пару месяцев…

— Я знаю, — отсутствующе пробормотал он. — И у меня нет свободных недель или месяцев. Летняя война закончится гораздо раньше.

— Что? Почему ты так считаешь? Сколько же, по-твоему, она продлится?

— По-моему? Часов двенадцать. Может быть, меньше.

Депа, казалось, лишилась дара речи.

А он наконец увидел на экране радара то, чего ждал все это время: дроиды-истребители вышли из боя и направились в космос, а группка выживших штурмовых кораблей развернулась в сторону дома.

— Видите? — сказал он, указывая рукою на экран. — Вы понимаете, что это значит?

Депа кивнула:

— Это значит, что кто-то раскусил наш замысел.

— Да. И у этого кого-то есть коды управления дроидами-истребителями. — Он развернулся к ней, и вместо широкой победной усмешки, которая появилась бы у любого другого человека, в его глазах зажглась озорная искорка. — Повторяю: у меня нет недель и месяцев.

— Не понимаю. Что ты собираешься делать?

— Выиграть, — ответил Мейс.

Он настроился на командную частоту республиканских десантных транспортов:

— Генерал Винду вызывает ККП-09/571. Приготовьтесь к подтверждению полномочий и к получению приказов. Установить синхронный канал связи. Направленным лучом.

Коммуникатор захрипел:

— Семь-один на связи. Говорите, генерал.

Услышав приказы Мейса, Депа настолько удивилась, что их «Турбошторм» чуть не врезался в гору. Когда движение машины наконец стабилизировалось, она включила автопилот и повернулась лицом к лицу с бывшим учителем:

— Ты сошел с ума?

— Отнюдь, — сказал Мейс. — Ты разве не слышала? Нет ничего опаснее джедая в здравом уме.

Она попыталась что-то пробормотать, словно дроид с неисправным мотиватором.

— И если ты не против, я бы хотел забрать назад световой меч, — добавил Винду извиняющимся тоном. — Думаю, он мне понадобится.

— Но… но… но… — Слова наконец пробились наружу: — Мы собираемся захватить Пилек-Боу!

— Нет, — возразил Мейс Винду. — Мы собираемся захватить систему. Целиком. Немедля.

20. Дежарик

Ключом к Петле Джеварно была система Аль'Хар. Ключом к Аль'Хару был контроль над флотом дроидов-истребителей. Флотом управлял секретный передатчик, находившийся под командным бункером в космопорту Пилек-Боу.

У космопорта был шанс. Но всего один.

Два республиканских десантных корабля приземлились на Лоршанском перевале, клоны установили защитный периметр вокруг единственного открытого туннеля и обеспечили поддержку легкой артиллерией. Остальные десять транспортников перелетели через горы и продолжили движение на своей максимальной атмосферной скорости. Возможно, она была и не такой уж огромной, но явно выше, чем у нескольких побитых «Турбоштормов», которые разлетались в стороны различных баз, рассыпанных по высокогорью возле крупных городов.

Лишь один штурмовой корабль попытался долететь до столь отдаленного места, как Пилек-Боу.

Весь в дыму и с утечкой радиации, он карабкался по Дедушкиному уступу на четверти стандартной репульсорной мощности. Дежурившие в башне космопорта офицеры в ужасе слушали отрывистые сообщения пилотов: «Утечка в реакторе. Катастрофический сбой неизбежен». Пилот героически удерживал корабль в воздухе, направляясь к Пилек-Боу, потому что только там был космопорт, оборудованный для посадки и обеззараживания корабля с поврежденным реактором. Посадка в любом другом месте привела бы к неминуемой гибели всей команды и взвода пехоты на борту…

Новости со скоростью света распространились от башни к наземному персоналу, от техников антирадара к скучающим гарнизонным командам, обслуживающим предоставленные Конфедерацией батареи современных турболазеров и ионных пушек. Это было самым значимым событием со времен отступления сепаратистов. Битва при Лоршанском перевале была захватывающей, трагичной, но происходила на другом конце высокогорья, так что не учитывалась.

Все в космопорту следили за «Турбоштормом» либо лично, либо на экранах, восхищаясь самоотверженной смелостью экипажа корабля, который облетел город по широкой дуге, чтобы не представлять угрозы мирным жителям. Все были заняты: некоторые красноречиво убеждали остальных, что и сами бы поступили так же, другие втайне надеялись посмотреть на красивую катастрофу… вместо того, чтобы исполнять долг и следить за показанием датчиков.

В конце концов, зачем утруждаться? Космопорт связан с сетью спутников обнаружения, вращающихся на орбите планеты: в воздухе не было ничего, кроме двадцати чудом выживших штурмовых кораблей. Последний из дроидов-истребителей вернулся в космос еще несколько часов назад, а республиканские транспортники, вызвавшие переполох, просто исчезли вскоре после своего появления.

Никто не беспокоился об этих десантных кораблях. После потери сорока процентов личного состава эти республиканские машины наверняка не стали бы лезть в бой. Они, несомненно, прятались в «супе», плотных клубах океана ядовитых газов, окружавших плато высокогорья, ожидая тайного прибытия в систему какого-нибудь крейсера, что эвакуирует их. Несомненно.

С их стороны это было излишне самоуверенно, потому что упомянутые спутники абсолютно устарели, как и все остальное оборудование, принадлежащее местному правительству. Их инфракрасные и оптические датчики были не способны пробиться сквозь плотные горячие клубы «супа», а более чувствительные сенсоры не справлялись с высоким содержанием металлов в газах. Оставаясь на глубине, десантные корабли просто исчезли с поверхности планеты.

Поэтому любой дисциплинированный оператор датчиков в космопорту Пилек-Боу заметил бы на экранах радаров ближнего радиуса действия некие странные сигналы.

Пилек-Боу располагался на западном берегу Великого Потока, самой крупной реки Харуун-Кэла. В Поток вливались реки со всего высокогорья, на востоке которого находился Лоршанский перевал, а на севере — непроходимые утесы, называвшиеся Трандарской стеной. Возле столицы ширина громадной реки составляла уже километр. Ее мощно ревущие потоки срывались с утесов, формирующих южную оконечность города. Это было одно из величайших чудес природы сектора: струи пенились, клубились и расширялись во время всего многокилометрового падения, превращаясь в обширный веер, что беспрестанно тревожил клубящийся внизу «суп» и вызывал многочисленные завихрения разноцветных, не смешивающихся друг с другом газов.

Операторы датчиков, будь они в достаточной мере дисциплинированны и верны долгу, чтобы не спускать глаз с экранов радаров, заметили бы, как десять республиканских десантных кораблей типа «Джату» единым строем карабкаются вверх прямо среди водопадов Потока. Вода замедляла их ход, но в то же время прекрасно скрывала от спутников. Если бы операторы заметили это, исход мог бы быть совершенно иным.

Это был их единственный шанс.

* * *

Но внимание операторов было приковано к драматичной посадке сильно покалеченного бластбота, который вот-вот должен был взорваться.

Спустя пару секунд, как корабль все-таки коснулся земли, он внезапно открыл огонь по караульным постам, окружающим центр управления космопорта. А еще через мгновение из него выпрыгнули семь огромных полураздетых коруннаев с гладко выбритыми головами и, приземлившись на пермакрит, словно лозовые кошки, побежали к центру управления, без остановки паля из бластерных винтовок.

За этими коруннаями последовали мужчина и женщина, сжимающие в руках самое примечательное и моментально узнаваемое по всей Галактике оружие, которое меньше всего хотелось бы видеть в руках противника.

Они держали световые мечи джедаев.

Вокруг царила такая суматоха, что никто из служащих космопорта даже не взглянул наверх, пока свет Аль'Хара не затмили десантные корабли типа «Джату».

Вот тогда они посмотрели в небо и увидели десять дюрастальных туч, из которых лился дождь из закованных в броню солдат Великой армии Республики, чье прибытие было столь четким, эффективным, организованным и, честно говоря, подавляющим, что при захвате зенитных укреплений не пострадал ни один клон.

Чего нельзя было сказать об ополченцах. Бойцы-клоны, не отличающиеся особой сентиментальностью, даже не удосужились вытереть кровь со стен и пола перед тем, как заменить орудийные расчеты своими товарищами.

Битва в центре управления была жарче, длилась на несколько секунд дольше, но исход оказался аналогичным, потому что атаковали его акк-стражи и джедаи, а защищали — обычные смертные.

После того как «Турбошторм» открыл огонь, захват космопорта Пилек-Боу занял всего семь минут. В результате в плену оказались двести восемьдесят шесть военнослужащих, из которых тридцать пять были серьезно ранены. Сорок восемь были убиты. Из шестидесяти одного гражданского работника космопорта не пострадал никто. Все аэрокосмические средства обороны космопорта были взяты под контроль в целости и сохранности наряду со всеми космическими кораблями, которые стояли в порту.

Вкупе с битвой у Лоршанского перевала захват космопорта Пилек-Боу можно было бы считать величайшим из военных шедевров генерала Винду, если бы оставшаяся часть операции прошла по плану.

Но как гласит прописная истина, при столкновении с врагом планы меняются. Захват Пилек-Боу не стал исключением.

Даже не покидая командного бункера, Мейс понял, что все начинает идти наперекосяк.

Командный бункер представлял собой огромный, тяжело бронированный шестиугольник посреди центра управления космопортом, заполненный различной аппаратурой. Освещали его только мониторы панелей и огромные прямоугольные экраны голопроекторов, висевшие на каждой из шести стен. Под панелями сумрак сгущался, так что нижняя половина помещения тонула во мраке. В пустом пространстве под настенными экранами сейчас содержались пленные, а также размещался временный медпункт, где бесстрастные солдаты-клоны оказывали первую медицинскую помощь раненым мужчинам и женщинам.

Кар Вэстор и его акк-стражи, словно дикие животные, которыми они и были, плавно, не останавливаясь, перемещались по периметру комнаты. Сила бурлила вокруг них. Мейс чувствовал, как они подпитываются страхом, болью и страданиями пленников, вбирая все эти эмоции в себя, словно батареи, запасающие энергию.

Мейс не стал спрашивать лор-пилека, для чего тому понадобилась такая мощь. У него были другие, более актуальные проблемы.

В самом темном углу комнаты отдельно от всех остальных стояла бронированная панель. Сверху ее закрывал ограничивающий доступ дюрастальной чехол с кодовым замком. Эта панель была последней новинкой командного центра: ее недавно установили специалисты из Техносоюза, проводившие модернизацию средств обороны космопорта. Называлась эта штука «противомятежной коробкой», и в ней была масса кнопок, активирующих взрывные устройства, встроенные в каждый турболазер, ионную пушку, опорный пункт и зенитную турель космопорта.

Видимо, Конфедерация считала, что одних идеалов будет недостаточно, чтобы гарантировать верность солдат.

В тени этой панели, на импровизированном ложе из обивки сидений, выдранной из соседних кресел, лежала практически ослепшая от боли Депа Биллаба. После захвата командного центра она с каждой секундой слабела и теперь лежала, прикрывая глаза рукой. Из прокушенной губы в уголке ее рта струилась кровь.

Клоны заняли все ключевые посты в командном центре. Некоторые из них сняли шлемы, чтобы надеть на голову технические наушники или очки. И Мейс предпочитал не смотреть в их сторону: пустые шлемы, стоявшие на панелях, слишком сильно напоминали тот, что он оставил полным на песке арены Джеонозиса.

Винду стоял возле панели управления спутниками. За его спиной расположились без остановки шепчущий проклятия Ник и совершенно неподвижный ККП-09/571.

Клон-командир по-прежнему был в шлеме, поэтому с ним Мейсу общаться было легче. Ему не слишком хотелось видеть лицо командующего.

Он чересчур хорошо помнил первый раз, когда увидел его. Даже простое осознание того, что это лицо было там, за затемненной маской шлема, казалось некоей насмешкой, постоянно напоминающей о Джеонозисе. Обо всем, что там случилось.

Обо всем, к чему привел провал Мейса.

Он не хотел, чтобы ему напоминали про Джеонозис. Особенно сейчас.

Он не мог оторвать глаз от монитора. На экране в реальном времени выводились данные со спутников обнаружения, кружащих на орбите планеты.

— Семь-один.

— Сэр, — раздался из динамиков шлема голос командира.

— Разогрейте двигатели десантных кораблей. Всех до единого.

— Мы и не заглушали их, сэр.

— Хорошо. — Джедай нахмурился даже больше обычного. — Если мы все же полетим, нужно выпустить как можно больше целей. Подготовьте все корабли в порту. На каждый, у которого есть вооружение, посадите стрелка. Сколько у вас квалифицированных пилотов?

— Все мои бойцы — квалифицированные пилоты, сэр.

Мейс кивнул:

— Проинструктируйте ваших лучших… нет. — Он задумался. Практически на всех судах в космопорту было хоть какое-то вооружение, но настоящими военными машинами были лишь десантные корабли. Это будет чистой воды самоубийство. — Лучше вызовите добровольцев.

— Результат не изменится, сэр.

— То есть?

— Мы все добровольцы, сэр. Все до единого. В этом наша суть.

— Тогда инструктируйте лучших.

— Есть, сэр. — ККП-09/571 отвернулся, чтобы отдать приказы по встроенному в шлем комлинку.

Ник прекратил ругаться и спросил:

— Мы улетаем?

— Не сейчас, — бросил Мейс, по-прежнему наблюдая за экраном, который показывал воздушное пространство над Пилек-Боу.

— Все так плохо? — Парень развел руки. — В том смысле, что у тебя же вроде был план, а? У тебя в запасе есть какой-нибудь очередной фокус, чтобы вытащить нас отсюда?

— Больше никаких фокусов, — ответил Мейс.

Небо заполонили дроиды-истребители.

Они летели к космопорту.

— Сколько у нас времени?

Джедай вновь покачал головой:

— Семь-один. Командующий офицер ополчения у нас в плену, так?

— Так точно, сэр. Майор Стемпел.

— Приведи его.

ККП-09/571 сухо отсалютовал. Мейс махнул рукой, отпуская командующего, и тот направился к сбившимся в кучу пленникам.

— Он-то чем нам поможет?

Винду показал на стоящую в паре метров панель управления:

— Видишь? Она соединена кабелем с секретным передатчиком под бункером. На этой планете только он может транслировать приказы дроидам-истребителям, и именно для его защиты построен весь этот бункер.

Кто бы ни вызвал их, он должен был побывать здесь.

Ник понимающе кивнул:

— Коды управления.

ККП-09/571 вернулся в сопровождении двух солдат, держащих под руки бледного, дрожащего мужчину в пропитанной потом форме майора ополчения.

— Майор Стемпел, меня зовут Мейс Винду, — начал джедай, но дрожащий человек прервал его:

— Я… я знаю, что вам нужно. Но я ничем не могу вам помочь. Я их не знаю! Клянусь. И никогда не знал. Коды записаны в инфопланшете. Просто в большом личном инфопланшете, закованном в броню. Он носит его с собой. Я даже не знал, что он делает… он просто приказал мне транслировать его сигнал через управляющую панель…

Мейс закрыл глаза и положил руку себе на лоб.

Голова начинала раскалываться.

— Конечно. Этого следовало ожидать, — пробормотал он себе под нос. — Я все время забываю, что он умнее меня.

— Он? Кто это он? — спросил Ник. — Кто этот он, о котором ты все время талдычишь?

Поступил приоритетный сигнал, — сообщил солдат, у коммуникационной панели. Его шлем покоился возле его локтя: кибернетический наушник обхватывал его бровь и свисал с одной стороны возле подбородка. Но даже несмотря на это устройство, когда он смотрел в сторону Мейса, джедай видел в нем Дженго Фетта.

— Он представляется полковником Джептаном, — произнес этот незнакомец с лицом мертвеца. — Он просит вас, генерал. Говорит, что готов принять вашу капитуляцию.

* * *

На экране основного голопроектора огромный синевато-прозрачный Лорц Джептан продемонстрировал командному бункеру улыбку сытой ящерицы. Его рубашка цвета хаки была идеально накрахмалена, а волосы металлического оттенка аккуратно зачесаны назад.

— Генерал Винду, — начал он все с той же приветливостью в голосе, — когда мы виделись в последний раз, я и не думал, что развлекаю такого выдающегося мастера-джедая. Такого знаменитого мастера-джедая. Это честь для меня, сэр. Как ваш выезд на природу?

Депа села, облокотилась на стол и непонимающе смотрела на экран. Свет от изображения Джептана разгонял тени, сгустившиеся возле ее глаз.

Кар и его акки по-прежнему выхаживали вдоль стен. Клоны стояли не шелохнувшись.

— Видимо, — сказал Мейс Винду, — вы не получили моего послания.

— Послания? Ах, послания. Да-да, конечно. О моей джедайской проблеме и всем остальном… Очень интересное послание. Крайне ценное.

— Значит, вы ему не поверили.

— А следовало?

— Вам дал слово мастер-джедай.

— Ах да. Честь, долг, справедливость. Только сегодня и только у нас… Даже представить не могу, почему же я не поверил слову мастера-джедая. Действительно, о чем я думал? Хм… Кстати, как поживает мастер Биллаба? Не отразились ли на ее здоровье массовые убийства наших граждан?..

— Вы, — прервал его Мейс Винду, — что-то говорили о капитуляции.

Джептан сжал губы, словно съел нечто кислое:

— Мастер Винду, ну же… Ведь человек моего уровня добивается столь примечательных побед далеко не каждый день. В любом цивилизованном обществе мне бы подарили возможность хоть немного насладиться ее вкусом.

— Наслаждайтесь, сколько пожелаете. Перезвоните, когда закончите.

— Ах, хорошо. В конце концов, я связался с вами не для того, чтобы позлорадствовать. Вернее, не только для этого. Так вот. Вкратце рассказываю ситуацию: над вашими позициями сейчас кружат несколько сотен дроидов-истребителей. Любой объект, пытающийся взлететь из космопорта, будет уничтожен без предупреждения. На самом деле уничтожен будет любой объект в воздушном пространстве над городом. В то же время… О, кстати, я уже выражал свое восхищение вашим маневром на Лоршанском перевале? Великолепно, мастер Винду. Воистину произведение искусства. Вы, должно быть, хороший игрок в дежарик. — Его блеклые глаза тускло заблестели. — Я, знаете ли, тоже испытываю определенную слабость к этой игре. Возможно, если наш сегодняшний разговор закончится обоюдной выгодой, мы как-нибудь сыграем партию-другую.

— Разве не этим мы сейчас и занимаемся? — Не выдав себя ни взглядом, ни выражением лица, Мейс послал сквозь Силу импульс по связи, установленной между ним и Ником Росту. Глаза молодого коруна расширились, затем сузились: его лицо вновь стало непроницаемым, но он развернулся и что-то прошептал стоящему рядом солдату.

— В какой-то мере, мастер Винду. В какой-то мере. Так вот. О чем это я? Да… Возвращаясь к вопросу перевала: в моем распоряжении пятнадцать тысяч ополченцев. Далее, несмотря на то что ваш замечательный маневр, запудривший дроидам мозги, стоил мне почти пятидесяти штурмовых кораблей, несколько у меня еще осталось. Честно говоря, не так уж и мало. Двадцать из них уже у Лоршанского перевала и даже успели разнести на куски оба ваших десантных транспорта и защитный периметр. Мне докладывают, что ваши выжившие солдаты по-прежнему обороняют вход в туннель, но долго они, конечно же, не продержатся. Я так понимаю, они собираются минировать туннель и взрывать его, как и все прочие. Что меня вполне устраивает: саперы уже расчищают другие проходы. Мы будем внутри максимум через час. Это все время, что у вас есть, для спасения своих товарищей.

— Час.

— Ах нет, вы неверно поняли. Меня окружают безалаберные подчиненные. Вы, вероятно, даже сможете мне посочувствовать: мои солдаты не столь дисциплинированны, как ваши. В конце концов, они еще молоды и у них бурлит кровь. Возможно, для того, чтобы проникнуть внутрь, им потребуется час. А может быть, десять минут. Когда они войдут в вашу пещерную базу, я сильно сомневаюсь, что хоть один корун покинет ее живым.

— Джептан…

— Полковник Джептан.

— …там две сотни гражданских. Старики и дети. Вы позволите своим ополченцам перебить детей?

— Есть лишь один способ остановить их, — с сожалением произнес Джептан. — Я должен отдать им приказ прекратить до того, как они вскроют пещеры.

— И для этого вам нужна наша капитуляция…

— Да.

— Здесь, — медленно произнес Мейс, — тоже есть мирные жители.

— Конечно же есть. — Улыбка Джептана стала еще шире. — Жители, ради которых вы, Мейс Винду, готовы пожертвовать своей жизнью. Меня не обхитрить. Не вам, по крайней мере.

Джедай понуро опустил голову.

— Не принимайте слишком близко к сердцу, генерал. Часть истинного мастерства в дежарике — умение своевременно признать поражение. — Джептан аккуратно прокашлялся. — К сожалению, вам не осталось ничего другого, кроме как покориться.

— Дайте нам немного времени. — Нотки поражения сквозили в голосе Винду. — Мы… мы должны все обсудить…

— Ах, время. Конечно. Сколько пожелаете. Ведь все же зависит не от меня, не правда ли? Мои саперы достаточно, скажем так, талантливы. Они могут закончить разбирать завалы в любой момент. Будет… ммм… довольно иронично, если вы сдадитесь слишком поздно и не успеете спасти те невинные жизни…

— Я понимаю, — подавленно произнес мастер-джедай. — Я свяжусь с вами на этой же частоте.

— Жду с нетерпением. Игра с вами доставила мне удовольствие, мастер Винду. Конец связи.

Изображение на огромном экране потухло. В комнате повисла тишина.

Депа неуверенно поднялась на ноги.

— Мейс… — Ее надтреснутый голос был полон страдания и боли. Она опустила голову и стиснула зубы, заставляя себя подняться одной лишь силой воли. — Мейс, мы не можем позволить ополчению убить их. Уничтожить твой народ.

— Мой народ, — возразил Мейс Винду, — это джедаи.

Он поднял голову и почему-то совершенно не выглядел проигравшим.

— Ник.

Ник Росту оторвался от панели, над которой склонился вместе с парой солдат. Глаза его блестели.

— Мы его засекли! Министерство юстиции. Прищучили его же собственными мерзкими спутниками!

Депа выглядела ошарашенной. Лицо Кара Вэстора растянулось в хищной усмешке. Мейс кивнул:

— Депа. Пора сражаться. Хватит ли тебе сил?

Она провела рукой перед лицом, и на одно мгновение ее взгляд вновь стал тверд. Но затем она осела, держась одной рукой за стол, а другой схватившись за лоб.

— Я… думаю, да, Мейс… но это слишком… слишком… здесь так много…

Невероятная усталость в ее голосе вонзила в живот Мейса невидимый нож.

— Ясно. Оставайся здесь.

— Нет… нет… Я могу сражаться.

— Может быть, и можешь. А вот я не смогу сражаться, когда ты все время будешь на грани обморока. Ты остаешься. Это приказ.

Джедай отвернулся:

— Ник, ты со мной. Бери Мел, и подходите к штурмовому кораблю.

Ник рванул к двери, затем резко затормозил, развернулся и, глупо ухмыльнувшись, попытался отсалютовать. Впрочем, не слишком успешно.

— Извини, забыл.

Винду ответил на его салют, и парень исчез в дверном проеме.

— Мейс. — Депа попыталась подойти к нему и протянула ладонь, словно стараясь прямо через всю комнату взять бывшего учителя за руку. Позади тенью вырос Кар Вэстор, готовый подхватить ее, если она начнет падать. — Ты не можешь… У тебя нет ни единого шанса… Они подстрелят тебя еще до того, как ты расчистишь взлетное поле.

— Они не подстрелят меня. Я не собираюсь взлетать в небо. Этот штурмовой корабль станет самым большим лендспидером в истории Харуун-Кэла. Ник знает улицы. Он может доставить нас, куда нам нужно.

Депа начала опускаться в сторону ближайшего кресла. Вэстор поймал ее и помог сесть. Она искренне поблагодарила его и, прежде чем вновь обернуться к Мейсу, взяла в руки ладонь лор-пилека.

— Ты летишь за полковником?

— Он меня не интересует. Меня интересует его инфопланшет.

— Что ты будешь… — Ее веки начали смыкаться, и ей пришлось буквально выдавливать из себя слова. Кар сжал ее ладонь, и на губах Депы расцвела полуулыбка, которую поглотил ожог в уголке ее рта. — Как ты поступишь… с Джептаном?

Мейс смотрел на Депу Биллабу и Кара Вэстора.

Ему пора было идти. Он должен был оставить ее. Должен был позволить ей остаться. С лор-пилеком.

Возможно, он никогда больше ее не увидит.

Но он не мог заставить себя попрощаться.

В конце концов он смог лишь ответить на вопрос.

— Полковник Джептан опасен, — сказал он. — Крайне опасен. Возможно, мне придется его убить. — Он нахмурился и наклонил голову в жесте, заменяющем коруннаям пожатие плечами. — Или же предложить ему работу.

21. Преисподняя

Сумерки.

Турболазерные батареи отбрасывали тени размером с дом на пустынную пермакритовую площадь. Молчаливые клоны сидели за бронированными щитами сдвоенных и счетверенных зенитных турелей. Тишину нарушало лишь мягкое гудение сервомоторов пушек, автоматически поворачивающихся вслед за еле заметными в свете заходящего солнца вспышками дроидов-истребителей, до сих пор летающих слишком высоко.

Тихий звук, заглушенный стон боли, отвлек Мейса от изучения предполетного листа штурмового корабля. Мел боролась с ремнями безопасности на месте навигатора: туго перевязанные раны не позволяли ей дотянуться до регулятора длины. Лицо ее было настолько бледным, что ее веснушки буквально блестели, выделяясь на общем фоне, а на повязках вокруг ее груди расплылось кровавое пятно.

— Позволь мне. — Мейс подтянул ремни и пристегнул девушку. Он нахмурился, глядя на кровь на ее повязках. — Когда это произошло?

Мел пожала плечами, стараясь не смотреть джедаю в глаза:

— Во время прыжка, наверное. У перевала.

— Тебе следовало сказать об этом.

Она оттолкнула прочь его руки и занялась проверкой оружия:

— В порядке я. Сильная девушка.

— Я знаю, Мел. Но твои раны…

— Нет времени на раны у меня. — Она кивнула куда-то вверх, за овальный вырез, оставленный световым мечом в обзорном экране. Высоко над городом в лучах садящегося светила рой дроидов-истребителей исполнял невероятно сложный танец. — В опасности многие. Люблю кого я. Позабочусь потом о себе я.

Яростная убежденность в ее голосе заставила Мейса промолчать. Джедай мысленно перечислил собственные ранения: постоянно болящая после сотрясения голова, сломанные ребра, растянутая лодыжка, из-за которой приходилось прихрамывать, бластерный ожог на бедре, обмотанный спрей-повязкой укус, оставленный на память Вэстором. Про разнообразные мелкие порезы и синяки, которые так густо покрывали его тело, что зачастую трудно было понять, где заканчивается один и начинается другой, даже вспоминать не хотелось.

И все же он продолжал сражаться и не собирался останавливаться. Раны? В тот момент он их практически не замечал. Потому что любимый человек находился в опасности.

— Когда все закончится, — сказал Винду, понимающе кивая, — мы с тобой отправимся в медицинский центр. Вместе.

В ее ответной улыбке почти не было боли. В дверном проеме появилась голова Ника.

— Кажется, мы гото… Эй, гляньте туда, — внезапно нахмурившись, указал он куда-то за обзорный экран.

Сквозь тени, расчерчивающие взлетно-посадочное поле, размашисто шагал Кар Вэстор. Его щиты, отражавшие лучи световых панелей, которые стали освещать корабли после заката, ослепляли. Кар помахал рукой и побежал, делая Мейсу знак, чтобы тот его подождал.

— Он что, опять хочет подраться? — Лицо Росту внезапно просветлело. — Слу-ушай, а мы ведь можем пристрелить его… ну, вроде как случайно. Одна из этих бессмысленных трагедий при проверке орудий…

— Ник.

— Да, да…

Мейс безразлично наблюдал за приближающимся Вэстором. Всего несколько минут назад, уходя из командного бункера, Винду отвел в сторону ККП-09/571.

— Только я отдаю вам приказы, понятно? — сообщил он командиру полка. — Я хочу, чтобы это было предельно ясно.

Шлем ККП-09/571 наклонился вбок, словно клон был озадачен:

— Но мастер Биллаба…

— Отстранена от обязанностей. Как и Кар Вэстор.

— А его бойцы, сэр?

— У них нет ни военных званий, ни прав командования.

— Генерал, вы хотите, чтобы их разоружили и заключили под стражу?

Мейс сурово обвел взглядом командный бункер, переполненный солдатами и пленниками. Перед его взглядом пронеслась картина двадцати трупов в пассажирском отсеке «Турбошторма».

— Нет. Не уверен, что вам это удастся. Но не спускайте с них глаз. Доверять им не стоит. Они могут внезапно стать агрессивными и попытаться причинить вред пленникам. А может быть, и вам.

— Так точно, сэр.

— Выведите отсюда пленных. Подальше от них. Не всех сразу. Придумайте какой-нибудь повод и начинайте выводить их как можно быстрее.

— А если возникнет конфликт, сэр? — Бесстрастная речь ККП-09/571 замедлилась, словно клону было сложно даже предполагать подобный вариант развития событий. — Если они нападут?

— Защищайте себя, своих подчиненных и пленников, — ответил ему джедай. — Любыми доступными средствами.

— Даже смертельными, сэр?

Мейс уставился на свое собственное отражение в затемненном щитке командующего. И тяжело сглотнул, прежде чем смог ответить:

— Да. — Он отвел взгляд. Собственное отражение показалось ему излишне темным для тех слов, что он обязан был сказать. — У вас есть разрешение использовать смертельные средства.

А на взлетно-посадочном поле Вэстор решил не тратить время на то, чтобы обойти бластбот и зайти через люк пассажирского отсека. Он прямо с разбега подпрыгнул с помощью силы и приземлился на носу «Турбошторма», чуть ниже кабины. Раздался звон, — видимо, выключенные виброщиты стукнули по броне. Лор-пилек взобрался наверх и присел возле обзорного экрана.

Он посидел так пару секунд, облокотившись на согнутые колени и задумчиво глядя на Мейса сквозь проем.

— Мейс, джедай гхоша Винду, — прорычал он как-то неохотно. Словно был погружен в свои мысли.

— Кар.

— Мы с тобой никогда не были друзьями. И не думаю, что мы ими станем, даже если переживем этот день.

Мейс лишь кивнул.

— Возможно, мы никогда больше не увидимся. Хочу, чтобы ты знал: я рад, что не убил тебя сегодня днем. Никто иной не смог бы совершить то, что удалось тебе. Никто не смог бы провести нас так далеко.

Это признание тоже не требовало ответа. Мейс ждал.

Губы Вэстора сжались, будто слова причиняли ему боль, и рык стал скорее напоминать горловое урчание.

— Хочу, чтобы ты знал: я горжусь быть твоим дошало. Ты — достояние гхоша Винду.

Джедай сделал глубокий вдох.

— А ты, — медленно, размеренно произнес он, — нет.

Теперь уже Вэстор молча уставился на собеседника.

— Я не Мейс, джедай гхоша Винду. Винду — лишь моя фамилия, а не название моего гхоша. Мы с тобой не дошалаи. Винду более нет, а то, что ты сотворил, позорит память о них. Мой гхош — джедаи, — сказал Мейс Винду.

Он вернулся к изучению предполетного листа.

— Было бы здорово, — отстраненно бросил Мейс, — если бы к моему возвращению ты уже убрался отсюда.

Во время этой фразы Вэстор посмотрел в сторону кружащихся в замысловатом танце истребителей. Казалось, он не услышал сказанных слов. Он смотрел наверх, словно слушал сами звезды. Лор-пилек провел так пару секунд: тихо и неподвижно. Затем неторопливо кивнул и вновь опустил глаза на Мейса:

— До встречи, дошало.

Кар резко развернулся, словно потревоженный веточный леопард, спрыгнул с носа «Турбошторма» и побежал по залитому светом пермакриту.

Джедай переключил оставшиеся десять переключателей в режим полета, и штурмовой корабль, мягко загудев, на метр оторвался на репульсорах от земли.

— Поехали.

* * *

К тому моменту, когда «Турбошторм» с гулом пролетел сквозь ворота космопорта в складской район Пилек-Боу, он уже набрал скорость более двухсот километров в час. Разрез в обзорном экране ревел, словно стонорог третьесортной смеццо-группы. Гигантские, тонущие во тьме здания складов целиком заполняли километровую зону к северу от космопорта. Но сами улицы были пусты. Винду не собирался упускать это преимущество.

Ник держался за спинки кресел Мейса и Мел, с сомнением поглядывая через дыру в обзорном экране.

— Эм, слушай, можно вопрос? А ты уверен, что эти дроиды-истребители не станут охотиться за наземным транспортом?

— Уверен.

— Но… ведь… откуда ты знаешь?

— Сейчас покажу. — Джедай накренил «Турбошторм», проходя крутой поворот с помощью маневровых движков. Бластбот задел стену одного из складов, немного помяв свою броню и оставив после себя дыру размером с паровой вездеход. Справившись с управлением, Мейс стабилизировал корабль, а затем кивнул куда-то вдоль длинной улицы.

Где-то в полукилометре с одного из боковых переулков выруливала огромная бронированная туша наземного штурмового транспорта.

— Вот откуда, — сказал Мейс.

Турель машины уже начала поворачиваться в сторону «Турбошторма».

— Мел… — начал Мейс, но девушка опередила его: счетверенные пушки с обоих бортов корабля ожили и залили улицу потоками энергетических лучей, которые попали в НШТ и… даже не поцарапали его.

— Тебе ни за что не пробить его броню! — заорал Ник.

Взгляд Мел тем временем затуманился, и она расслабила руки на штурвале управления.

— Целюсь не по броне его я, — пробормотала она и выстрелила в тот момент, когда пушка штурмового транспорта собиралась выпустить по кораблю заряд бронебойных снарядов… которые встретились с лазерным огнем прямо на выходе из ствола.

Взрыв вышел эффектный.

Ствол пушки разлетелся облаком почерневших дюрастальных обломков. НШТ стал похож на дроида, покурившего сигару со спрятанной внутри петардой.

— Ну ладно, — сказал Ник, — теперь я действительно впечатлен.

Стрелки НШТ открыли огонь из тяжелых пулеметов, отчего у команды «Турбошторма» возникло ощущение, что им на головы надели дюрастальные мусорные баки и группа пьяных сквибов начала молотить по ним дубинками. В местах попадания пуль на транспаристальном обзорном экране оставались маленькие сеточки трещин.

— Пора убираться с улицы, — заметил Мейс.

— Нельзя! — проорал Ник. — Они собьют нас!

— «С улицы» еще не означает «в небо». Огонь!

Мел зажала спусковой крючок счетверенного лазера. Джедай резко дернул ручки управления, развернул бластбот боком и обрушил всю мощь обеих турелей на стену склада прямо перед ними. В стене внезапно раскрылся огромный рот с дюракритовыми зубами, свисающими с балок, и Мейс провел машину сквозь этот проем.

Внутрь здания.

— Ух ты!

— Знаешь, что делаешь, ты?

— Продолжай стрелять.

На мгновение из тьмы по обе стороны от них вынырнули озаренные красным свечением выстрелов грузовые контейнеры, а затем еще один пробитый турелями проход распахнулся уже в противоположной стене, и они вылетели на соседнюю улицу…

Битком забитую балаваями.

Как минимум рота тяжелой пехоты, пара единиц мобильной артиллерии, а может, и что-то еще. Мейс не успел все рассмотреть: ревущий «Турбошторм» пронесся прямо по рядам ополчения и влетел в очередной проем в стене следующего склада еще до того, как пораженные солдаты успели вскинуть оружие.

Пробиваясь сквозь здания, где это было необходимо, пролетая по улицам, где это было возможно, постоянно петляя и иногда даже возвращаясь назад, они искали бреши в постепенно стягивающейся вокруг них сети тяжело бронированной техники. Они пробивались в сторону города, оставляя позади ошарашенных балаваев и невероятный, напоминающий линии игры «нарисуй по точкам» след из горящих складов.

* * *

Иногда, когда все идет наперекосяк, неприятные события следуют друг за другом цепочкой неудач, и с ними нужно разбираться по очереди. Тогда все довольно просто.

А иногда все проблемы наваливаются разом.

Пробившись сквозь складской район, Мейс наконец сбросил скорость корабля до минимума. Главные дороги вечернего Пилек-Боу были запружены народом не меньше обычного, но все эти существа поспешно расступались, пропуская «Турбошторм», размеренно плывущий по городским улицам.

По крайней мере, расступались те, кто справлялся с собой, а не стоял столбом, ошарашенно глазея на бластбот.

— Ник, знаешь, где мы?

Молодой корун наклонился через спинку кресла и осмотрелся сквозь обзорный экран. По левому борту небо покраснело от пламени горящих складов, что они оставили за собой.

— Кажется, элемент неожиданности утерян…

— Ник.

Парень уныло покачал головой:

— Ты что, не понимаешь? Теперь они знают, что мы едем. Министерство юстиции, оно же как крепость. Чего уж там, оно и есть крепость. Даже ты не сможешь проникнуть туда. По крайней мере теперь. Когда они ждут нас.

— Они ждали нас все это время. Но это не страшно: мы едем не туда, — сказал Мейс.

— Чего?

— Джептан умен. Возможно, даже излишне умен. Он знал, что мы поедем за ним, ведь это единственное, что мы можем сделать. Именно поэтому мы столь легко отследили его сигнал: он хотел, чтобы мы попытались проникнуть в Министерство юстиции. Если бы он действительно сидел там, он бы придумал, как не дать нам его засечь. Скорее всего, нас там не ждет ничего, кроме кучи солдат. Или, может быть, очень большая бомба.

— Тогда что мы вообще здесь делаем? Где он?

— В месте, где есть специализированные устройства, способные подменить данные сигнала коммуникатора, — ответил Мейс. — Может быть, я и не ровня полковнику в дежарике, но с памятью у меня все в порядке. Впервые мы с ним встретились из-за смерти человека, которого он назвал старым другом.

Росту прищурился.

— Тенк, — выдохнул он. — Ты думаешь, он в «Мойке»?

— Можешь нас туда отвезти?

— Конечно. Легко. Тебе всего лишь надо ехать на северо-восток…

Объяснения Ника прервала ладонь Мел, неожиданно схватившая его за руку.

Девушка слабо улыбнулась и тяжело, словно ей было больно говорить, произнесла:

— Может быть… может быть, лучше… — Она закашляла.

С ее губ потекла кровь.

— Мел!

Ее пальцы впились в руку коруна — спазм. Вторую ладонь она прижимала к боку. Лицо ее было серым, а глаза затуманенными.

— Может быть, лучше управление взять тебе, — закончила она и обмякла.

Рука, сжимающая бок, бессильно упала вниз, открыв взору рваную рану чуть ниже груди. Мел обвисла на ремнях безопасности навигаторского кресла. От прошедшего насквозь снаряда в ее спине осталась рана размером с кулак Ника. В спинке кресла дыра была еще больше, а на переборке кабины остались брызги крови и обрывки ткани и черной синтекожи.

Ник схватил девушку, удерживая ее голову прямо, и заглянул в ее опустевшие глаза:

— Мел, нет, только не ты, ну же, еще и ты, пожалуйста, Мел, пожалуйста…

Мейс посмотрел на обзорный экран, на линию переливающихся трещинок, которую оставил первый наземный штурмовой транспорт, на линию, перечеркнутую разрезом световых мечей.

Пуля попала в Мел несколько минут назад. А девушка не сказала при этом ни слова. Не издала ни звука. Она продолжала заниматься своим делом, продолжала сражаться…

Потому что те, кого она любила, были в опасности.

— Медицинский центр, — голос Ника дрожал, — медицинский центр всего в паре километров отсюда…

Чтобы принять решение, Мейсу понадобилось меньше секунды. Генерал или нет, он оставался джедаем.

— Просто говори, куда ехать.

— Хорошо. Хорошо. — Ник оторвался от Мел и указал на перекресток впереди. — Хорошо, на перекрестке надо налево, потом…

Улица перед ними внезапно расцвела цепью вулканов, что рождались в конце пути красных бластерных лучей, льющихся потоком с ночного неба. Они были нацелены не на улицу, а на мечущуюся черную тень, выписывавшую пируэты меж зданий, пока по ней наконец не попали и она не превратилась в полыхающий шар, который рухнул на жилой квартал буквально в нескольких десятках метров от «Турбошторма».

Взрывная волна подхватила бластбот и закружила его.

От небронированных машин, от пешеходов, повозок таксистов и уличных продавцов, от сгорбленных стариков и от детей, игравших возле высоких фонарей, — от всех них не осталось ничего, кроме горящей груды останков и искореженного металла.

— Что это за… — из Ника вырвался невероятный поток ругательств, — была?!

Мейс остановил вращение «Турбошторма» и вырубил двигатели. Корабль заскользил дальше по улице, оставляя за собой хвост из искр. Джедай наклонился вперед, уставившись сквозь обзорный экран куда-то вверх, и костяшки его пальцев, сжимающих ручки управления, побелели.

— Да поможет мне Сила… — прошептал он. Это было, пожалуй, самое сильное ругательство за всю его жизнь.

Та крутящаяся черная тень была одним из скайхопперов производства «Инком», что стояли в космопорту. Бластерный огонь, который поливал улицы и сбил скайхоппер, исходил от дроидов-истребителей.

И в ночном небе было полно других кораблей.

Летящих над городом.

— Ох, Депа… — выдохнул Мейс.

В Пилек-Боу обитало более четырехсот тысяч жителей, и от огня истребителей город мог сгореть дотла.

Нет, не «мог сгореть», а «уже сгорал».

Скайхоппер был не первым кораблем, упавшим в ту ночь на переполненные улицы столицы. И в небе кружило еще около сотни различных машин: от маленьких спортивных яхт до огромных грузовиков.

Мейс посмотрел на город сквозь Силу: истребление тьмой и огнем. Паника. Ярость. Горе.

Ужас.

Больше не осталось ничего.

А вот от космопорта ощущение исходило совершенно иное.

— Депа, что же ты наделала?

Коммуникатор сообщил о входящем аудиовизуальном соединении. Не задумываясь, Мейс протянул руку мимо Мел и Ника к клавише приема вызова. Лазеры коммуникатора нарисовали на обзорном экране портрет из синих линий: электронное преддверие увеличенного изображения, что лазеры спроецировали в горящую ночь снаружи корабля.

Изображения огромного коруна с обритой головой и улыбкой, демонстрирующей полный рот острых зубов.

Корун что-то прорычал, и Мейсу стало интересно, как Вэстор намеревался передать смысл речи — его работающая сквозь Силу полутелепатия не прошла бы по коммуникационному сигналу, — но все очень быстро прояснилось.

Когда лор-пилек рычал, буря тьмы, что поглотила Пилек-Боу, рычала вместе с ним.

— Спасибо за то, что отдал нам город, дошало. — Улыбка его разрасталась, словно огонь на масляном пятне. — Мы решили переиначить его.

Мейс открыл было рот, чтобы спросить, где ККП-09/571, и снова закрыл его. Командиру полка было велено не подчиняться их приказам.

Должно быть, его убили.

— Кар, где Депа? — Мейс запер свой отчаянный ужас в собственном сердце. — Дай мне поговорить с ней.

— Она не хочет говорить с тобой. Она не хочет видеть тебя. Никогда. А я, в свою очередь, позаботился, чтобы ей не пришлось.

— Кар, остановись. Ты должен прекратить это!

— Прекращу. — Губы Вэстора вновь разошлись, показывая его игольчатые зубы. Но только это уже не было улыбкой. — Когда все умрут.

— Ты не понимаешь, что творишь…

— Понимаю. И ты тоже все понимаешь.

Взгляд Винду вспыхнул, подобно горящему городу вокруг.

Он понял. Наконец понял. Слишком поздно.

Джедай не мог подобрать слов, чтобы описать то, что он чувствовал. Возможно, таких слов вообще не существует.

— Я позвонил, чтобы попрощаться, дошало. Депа всегда будет помнить тебя. Как и мы все. Ты умираешь смертью героя, Мейс из гхоша Винду.

Мейс тоже обнажил зубы:

— Я еще не умер.

Голова Вэстора немного повернулась вправо.

— Сколько сейчас времени?

Мейс замер.

В памяти его всплыло металлическое клацанье.

Которое он посчитал звуком удара выключенных виброщитов о лобовую броню синарского «Турбошторма».

Или… нет.

— Ник! — Неожиданный выкрик Мейса ошарашил молодого коруна не меньше, чем удар оглушающей дубинки. — Держись!

— За что держаться-то? — Щелкнули эвакуационные предохранители кресел. Ник выругался и обнял Мел за полсекунды до того, как пластины нажались сами собой и пироболты вынесли обзорный экран, а кресло вылетело вверх, в сторону крыш. Оно безумно завращалось в ночном небе из стороны в сторону в тот самый момент, когда на протонной гранате, которую Вэстор прилепил к носу «Турбошторма» там, где при взрыве она пробила бы кабину десятками килограммов разорванной брони, сработал таймер.

* * *

Мейс нашел их по своей связи с Ником в Силе.

Двойная перегрузка и потерянное равновесие не позволили креслу Мел унести их выше ровной, покрытой липкой смолой крыши. Пламя соседних горящих зданий освещало стены и отбрасывало в сторону звезд прямоугольные тени.

Склонив голову, Ник молча стоял на коленях рядом с Мел. Его руки нежно убирали окровавленные прядки волос с ее лба. Слезы из его глаз падали на ее щеки и стекали по ним так, словно смерть наконец позволила этой сильной девушке дать волю чувствам.

Мейс стоял на краю крыши и смотрел на город.

Кресло унесло его за несколько кварталов отсюда. Вернулся он пешком.

На улицах города творился полный кошмар.

Бластерный огонь бил сверху без разбору. Ракеты, потерявшие цели, разносили в клочья машины и палатки уличных торговцев. Все бежали и кричали. Многие были вооружены. Большинство вытаскивало ценности, чаще всего награбленные, из горящих зданий. Повсюду на тротуарах лежали тела. Никто не обращал на них внимания, разве что ругался, в слепой панике споткнувшись о них.

Джедай видел, как маленькая девочка, сидя рядом с трупом, прижимала к себе окровавленные обрывки его одежды и пыталась криком вернуть его к жизни.

Он видел, как запертые вуки и юззем рвут друг друга зубами и когтями и из их ртов, переполненных плотью и шерстью друг друга, вырывается рев невероятного ужаса.

Он видел, как в паре метров перед ним человека разрезало пополам упавшей с неба, словно гигантский топор, пластиной брони.

А с крыши столица Харуун-Кэла казалась вулканической равниной, погруженной в ночь: огромное темное пространство с горящими жерлами, ведущими в преисподнюю. Пилотируемые клонами корабли метались, вращались, маневрировали, отчаянно пытаясь увернуться от дроидов-истребителей, которые хищно бросались на них сверху и изрыгали беспрерывный поток огня. Кто побеждал в этих дуэлях, значения не имело: город все равно проигрывал.

Пилек-Боу всегда был джунглями, но это было лишь метафорой. Вэстор воплотил ее в жизнь.

Он стал этим воплощением.

И он пожирал город.

— Я всегда… — Речь Ника была тихой. Почти без эмоций. Медленной и слегка удивленной. Он по-прежнему стоял на коленях рядом с Мел. — Я всегда, знаешь ли, думал как бы… Ну, понимаешь, что когда-нибудь, когда я уеду с этой треклятой планеты… — Он беспомощно потряс головой. — Я всегда вроде как считал, что она поедет со мной.

— Ник…

— Ну, ты пойми, я как бы не спрашивал у нее. Нет. У меня ни разу не хватило духу даже заговорить с ней об этом. О… — Он обратил лицо к холодным далеким звездам. — О нас. Просто… просто как-то постоянно неподходящее время было. Да и мне казалось, что она вроде как знает. Я надеялся, что она знает.

— Ник, мне жаль. Ты не представляешь, насколько мне жаль.

— Ага. — Ник медленно, задумчиво кивнул, так, словно каждое движение головы накладывало еще один слой брони поверх его боли. Затем он втянул воздух сквозь зубы и заставил себя подняться на ноги. — Сегодня многие о чем-то жалеют.

В руках он сжимал оружейный пояс Мел.

Подойдя к краю крыши, он встал рядом с Мейсом и окинул взглядом горящий город.

— Они все против нас, — обреченно произнес он. — Не только ополчение и дроиды.

— Да.

Он закрепил оружейный пояс на животе и пристегнул кобуру к левому бедру, словно отражение собственной кобуры на правом.

— Они теперь против нас. Все они. Кар и его акки. Депа. Даже клоны.

— Клоны, — отстраненно произнес Мейс, — просто выполняют приказы.

— Приказы наших врагов.

Теперь уже Мейс склонил голову, теперь уже он оборачивал броней свою боль:

— Да.

— А на нашей стороне только мы. Ты и я. И больше никого. — Ник быстро и четко выхватил пистолет Мел, взвесил на ладони и проверил баланс. Затем вытащил обойму, изучил ее и защелкнул обратно. — Знаешь, а ведь Кар спас ее. — Он раскрутил пушку вперед, затем резко отвел назад, и вращение само закинуло оружие в кобуру. — На время.

— Это всегда лишь на время, — пробормотал Мейс.

Он смотрел на творящееся на улицах безумие. Бронированная машина, полная ополченцев, вырулила из-за угла. Стрелок установленного на крышу ТБЕВ-10 несколько раз выстрелил в воздух, чтобы расчистить дорогу. Некоторые из вооруженных мародеров начали палить в ответ.

— У тебя есть хоть одна идея, что нам делать дальше? — тихо спросил Ник. И еще до того, как Мейс успел ответить, парень устало улыбнулся и поднял руку. — Не утруждайся. Я и так знаю, что ты мне сейчас скажешь.

— Не думаю. — Мейс, нахмурившись, изучал машину ополчения внизу. — Мы будем сдаваться.

22. Капитуляция

«Зеленая мойка высокогорья» представляла собой внушительное здание с потемневшим от времени куполом медного цвета и стенами, покрытыми сияющей белой плиткой, скрепленной обсидиановым раствором. Когда рядом с ним остановилась машина, вывеска не горела, а арочные окна были закрыты мощными дюрастальными ставнями.

В квартале от «Мойки» улицы полыхали, здесь же было темно и тихо.

Сержант отряда всматривался куда-то сквозь грязноватое ветровое стекло машины.

— Не понимаю, че полковник мог здесь забыть, — явно сомневаясь, сказал он.

— Может, ему захотелось ванну принять, — сухо ответил сзади Ник, сидящий между четырех вспотевших, вымотанных ополченцев. — Вам бы, ребята, это тоже не помешало. Хе-хе…

— Он здесь, — сказал Мейс, расположившийся на переднем сиденье рядом с сержантом. — Вылезаем.

— Думаю, он действительно может быть здесь, — неохотно признал сержант. — Ладно, все на выход.

Когда отряд высыпал наружу, командир пробормотал:

— Мне по-прежнему кажется, что лучше нам отправиться в Министерство. И мне, вообще-то, хотелось бы нацепить на вас наручники…

— Нет причин ехать в Министерство, — ответил Винду. — И обойдемся без наручников.

— Эх, ладно. Все равно не помогут. Давайте, пошли. — Сержант попробовал открыть запертую дверь. — Закрыто.

Вспыхнуло фиолетовое лезвие. Дюрасталь зашипела. Раскаленные добела края сначала покраснели, затем окончательно потемнели.

— Открыто, — сказал Мейс.

Сержант распахнул дверь стволом бластерной винтовки, словно ломом.

— Эй, парни, че это вы тут делаете?

Кто-то превратил широкий холл «Мойки» в настоящие укрепления для тяжелых орудий. Тут расположился целый взвод пригнувшихся или лежащих за временными пермакритовыми баррикадами ополченцев. Стоящие на треногах автоматические бластеры были направлены на входную дверь. Серые лица балаваев, округлившиеся, напуганные глаза. Тут и там нервно подрагивали дула бластерных винтовок.

— Один из парней хочет задать вам тот же самый вопрос, — ответил на удивление знакомый голос.

— Ну, в общем, я поймал джедая, которого все ищут, — ответил сержант. — Короче, давай заходи.

Мейс шагнул в открытую дверь.

— Ты!

Голос принадлежал здоровяку из пробиотических душей космопорта. И он совершенно не выглядел напуганным.

— Как твой нос? — поинтересовался Мейс.

Амбал по-настоящему быстро выхватил оружие.

Но Мейс был быстрее.

К тому моменту, как кобура балавая опустела, Мейс уже смотрел на него с другого конца мерцающего фиолетового клинка.

— Не надо.

— Парни, вы что, знакомы? — спросил Ник.

Громила твердо держал бластер, целясь в верхнюю губу Мейса.

— Поймал, значит, да? — мрачно поинтересовался он.

— Э, конечно, лейтенант… — Сержант неуверенно моргал. — Ну ладно, они сами сдались, но это ведь без разницы, да? Ведь он же теперь в любом случае здесь, нет?

— Отойдите от них. Все. Немедленно.

Отряд попятился.

— Я хочу увидеть полковника Джептана, — сказал Мейс.

— Знаешь, что забавно? — Здоровяк-лейтенант усмехнулся, ни на секунду не отводя прицел. — Он совершенно не желает видеть тебя. Он дал мне особые указания. Касающиеся тебя. Предупредил, что ты можешь здесь объявиться. И сказал, что нужно пристрелить тебя на месте.

— Стрелять в джедая, — заметил Мейс, — плохая идея.

— Ага, я слышал.

— Лейтенант, у вас есть семья?

Офицер нахмурился:

— Не твое дело.

— Вы давно выглядывали на улицу?

Челюсти здоровяка сжались. Он не ответил. Впрочем, этого от него и не требовалось.

— Я могу остановить все это, — сказал Мейс. — Кораблями, за которыми гоняются ваши дроиды, управляют солдаты, находящиеся под моим непосредственным командованием. Но если со мной что-нибудь случится…

Громила, казалось, был ошарашен. Его подчиненные стали хмуро переглядываться, некоторые начали покусывать губы или переминаться с ноги на ногу. Наконец один из них неуверенно начал:

— Эй, Лу, ты знаешь… у меня двое детишек, и Гемми ждет третьего…

— Заткнись.

— Выбирать вам особо не из чего, — сказал джедай. — Вы можете последовать приказу и открыть огонь. Большинство из вас умрет. И ваши семьи останутся там одни. Без вас. И надеяться они смогут лишь на то, что их смерти будут быстрыми и безболезненными. Или же вы отведете меня к полковнику Джептану. Спасете сотни тысяч жизней. Собственные в том числе. Поступить так, как велит вам служба, или поступить правильно? Выбирайте сами.

Здоровяк процедил сквозь намертво сжатые зубы, указывая на нас:

— Ты знаешь, когда я последний раз дышал без проблем? Попробуй угадать. Давай. Ну же.

— На этой планете я сломал нос не только тебе, — невозмутимо ответил Мейс. — И ты заслуживал этого куда больше, чем тот, другой.

Костяшки руки амбала, сжимающей бластер, побелели от напряжения.

Мейс опустил световой меч, но лезвие осталось включенным.

— Почему бы вам не позвать полковника и не спросить? Возможно, — сказал он, слегка кивая назад, в сторону кровавого хаоса снаружи, — он уже изменил свое мнение.

Лейтенант все больше хмурился. Потом с отвращением потряс головой, и рука с бластером наконец опустилась.

— Мне явно недоплачивают.

Он вышел из-за пермакритового заграждения и направился к коммуникатору на стойке администратора. Тихий короткий разговор. Когда беседа закончилась, лейтенант, казалось, стал испытывать еще большее отвращение, чем до нее. Он засунул бластер обратно в кобуру и помахал пустой рукой своим подчиненным:

— Слушай сюда: всем расслабиться. Оружие убрать.

Когда бойцы выполнили приказ, он подошел к Мейсу:

— Я должен забрать ваше оружие.

— Тебе незачем забирать наше оружие, — из-за плеча Мейса сказал Ник.

— Ты лучше не суйся, парень. — Лейтенант по-прежнему выжидающе протягивал ладонь. — Да ладно вам, я же не могу отвести вас туда вооруженными.

Мейс молча передал световой меч. Ник выругался, но позволил обоим пистолетам свободно повиснуть на пальцах.

Здоровяк взял оба пулевика в одну руку, а на другой взвесил световой меч. И задумчиво на него посмотрел:

— Полковник сказал, что вы Мейс Винду.

— Неужели?

Офицер посмотрел мастеру-джедаю в глаза:

— Это правда? Это действительно вы? Вы Мейс Винду?

Джедай кивнул.

— Тогда я, пожалуй, не в обиде за нос, — уныло покачал головой здоровяк. — Думаю, мне вообще повезло, что жив остался, а?

— Вам, — сказал Мейс, — просто следует задуматься над сменой подхода к работе.

* * *

Штаб-квартира Разведывательного управления Республики находилась за водонепроницаемым люком, который был замаскирован под часть шахматного рисунка на дне горячей минеральной ванны, питаемой природными источниками, расположенными под «Мойкой». Лейтенант провел Мейса и Ника к лесенке, спускающейся с бортика в дальнем конце ванны. Там стояли, выпятив грудь и держа ружья перед собой, два потных ополченца.

Ник скривился:

— Ну и вонища у вас тут. Неужто всем нравится пролезать через такую грязюку?

— Не шибко, уж поверь, — ответил здоровяк. — Если бы нравилось, то, пожалуй, это был бы не слишком удачный потайной ход, а?

Одна из пластин отъехала в сторону, открыв кодовую панель внутри поручней лесенки. Лейтенант засунул световой меч Мейса под мышку, чтобы свободной рукой нажать несколько кнопок, после чего зажужжали, включаясь, генераторы поля, встроенные в ступени и пол ванны. Гудящие энергетические барьеры начали удерживать клубящуюся паром с явным запахом серы воду. Вплоть до противоположного края ванны образовался туннель. Еще одна кодовая панель открыла водонепроницаемый люк, а выдвижная лестница со сливами для воды привела их в сухую, ярко освещенную комнату, наполненную новейшими приборами для наблюдения, взлома шифров и связи.

Несколько гражданских со знанием дела следили за различными пультами. На заднем фоне было слышно непрекращающееся шипение, а на многих экранах не было ничего, кроме помех.

Лейтенант провел их в небольшую затененную комнату с голографическими стенами и тяжелым ламмасовым столом в центре. Источником света в помещении служили лишь голопроекторы: они в реальном времени транслировали картину города. Потолок вспыхивал от кружащих в нем дроидов-истребителей и от кораблей, которые те преследовали. Горящие дома отбрасывали слабое мерцающее розоватое свечение, очерчивающее силуэт округлого человечка, который сидел в дальнем конце стола.

— Мастер Винду. Пожалуйста, проходите. — Голос Джептана был слабым, а легкая усмешка, которой он сопроводил слова, вышла довольно натянутой. — Кажется, я просчитался.

— Мы оба просчитались, — ответил Мейс.

— Я и не предполагал, что джедай может быть способен на подобную… дикость.

— Как и я.

— Ведь многие умирают, Винду! Мирные жители. Дети!

— Если бы ваша забота о детях распространялась на коруннаев, мы бы здесь сейчас не стояли.

— Неужели в этом все дело? Месть? — Полковник резко вскочил на ноги. — Разве джедаи мстят? Как вы можете так поступать? Как вы можете?!

— Не только ваши подчиненные отличаются ненадежностью, — сохраняя хладнокровие, ответил Мейс.

— А-а… — Джептан медленно сел обратно в кресло и опустил голову на ладони. Еле заметный, болезненный смешок всколыхнул его плечи. — Понятно. Я не ошибся в вас. Вы ошиблись в своих товарищах. Это все ваша вина, а не моя.

— Вины хватит на всех. Но сейчас главное все это остановить.

— И у вас есть такая возможность?

— Нет, — ответил Мейс. — Она есть у вас.

— Неужели вы думаете, я не пытался? Неужели вы думаете, что хоть кто-нибудь в этой штаб-квартире занят чем-то, кроме попыток отключить истребители? Посмотрите вокруг: видите все это? — Джептан почти сорвался на крик. Трясущейся рукой он обвел изображения на стенах и потолке. — Это данные с наземных датчиков, связанных с нами кабелем. Хотите посмотреть, что показывают дистанционные?

Он схватил пульт управления, лежавший на столе. Все четыре стены и потолок покрылись режущими глаза белыми помехами.

— Видите? Видите?! Все наше глушащее оборудование тоже находится в космопорту! Даже если бы вы захотели отдать своим пилотам приказ остановиться, вы бы не смогли. Мы не можем пробиться… Это не в наших силах… Мы беспомощны. Бес-по-мощ-ны.

В белом свете, льющемся с экранов, Джептан казался бледным и измотанным: красные, опухшие глаза, искусанные чуть ли не в кровь губы, черные дорожки пота, бегущие от подмышек к поясу.

— Можете попробовать еще кое-что, — сказал Мейс.

— Просветите же меня.

— Сдайтесь.

Джептан горько рассмеялся:

— О, конечно. Как же я мог не подумать об этом? — Он потряс головой. — Кому сдаваться?

— Республике, — ответил Мейс. — Мне.

— Вам? Вы мой пленник. И попусту тратите мое время. — Полковник махнул рукой лейтенанту. — Уведите их.

Здоровяк пожал плечами.

— Вы слышали, что он сказал?.. — начал лейтенант, но его фраза внезапно оборвалась криком боли: световой меч в его руке внезапно включился, и вырвавшийся луч оставил обожженную дыру в его бедре.

Ладони лейтенанта раскрылись. Пистолеты упали на пол, а меч прыгнул в руку джедая.

— Держать его надо вот так, — пояснил Мейс, и гудящее лезвие замерло в сантиметре от кончика носа здоровяка.

Два ополченца позади них выругались и схватились за винтовки. Ник резко развернулся и вытянул вперед руки. А оба пистолета просто влетели к нему в ладони.

— Давайте не будем, а?

Удивленно моргая и пытаясь сфокусировать взгляды на упершихся в их физиономии дулах, ополченцы предпочли не геройствовать. Побледневший лейтенант с перекошенным от боли лицом оперся спиной на голопроектор и замер, сжимая бедро.

— Мои условия таковы, — все так же спокойно продолжил Мейс. — Планетарное ополчение немедленно сворачивает операцию на Лоршанском перевале. Вы передаете мне коды управления истребителями. И как уполномоченный представитель ополчения и действующий офицер армии Конфедерации, вы лично подпишете официальную капитуляцию, по которой вся система Аль'Хар и Харуун-Кэл в частности переходят под контроль Республики.

— Полковник. — Хрип лейтенанта был едва различим между его же стонами. — Может, вам стоит поразмыслить над этим? Слышите? Подумайте, а. Ведь у нас же у всех в этом городе семьи…

Джептан вне себя от ярости сдавил край стола:

— А если я откажусь?

Мейс пожал плечами:

— Тогда я не спасу ваш город.

— Почему я должен верить, что вы его спасете после того, как я сдамся? С чего мне верить, что вы вообще сможете его спасти?

— Вы знаете, кто я.

Джептан затрясся, причем вовсе не от страха.

— Это вымогательство!

— Нет, — возразил Мейс, — это война.

* * *

Официальная капитуляция была составлена, засвидетельствована и заверена прямо на месте, в штаб-квартире Разведуправления.

— Вы же понимаете, что у этого документа нет никакой законной силы, — сказал Джептан, поставив подпись и подкрепив ее отпечатком сетчатки. — Я подписываю данную капитуляцию под давлением…

— Капитуляции всегда подписываются под давлением, — сухо отметил Мейс. — Поэтому их и называют капитуляциями.

Мейс настроил коммуникационное оборудование так, что оно автоматически должно было отправить несколько сообщений, как только устройства, глушащие сигнал, отключатся хотя бы на время. Большая часть сообщений была приказом батальонам ополчения сложить оружие. Но куда важнее было послание, отправлявшееся через Голосеть на Корусант. К нему была приложена копия документа о капитуляции и запрос о подкреплении в виде республиканских войск. Если республиканские силы опередят Конфедерацию, то их высадка не встретит никакого сопротивления. К тому моменту как устройства, глушащие сигнал, будут отключены, контроль над флотом дроидов-истребителей уже будет в руках Мейса. Даже если сепаратисты доберутся сюда первыми, Винду сможет организовать им в системе Аль'Хар очень теплый прием.

А если они попытаются приземлиться, то узнают, что силы планетарной обороны также управляются из космопорта.

Осталось всего лишь заполучить космопорт в свои руки.

В их распоряжении был целый взвод ополчения и бронированная машина для эскорта через хаос Пилек-Боу.

Джептан провел их сквозь цепь ополчения, которая растянулась широкой дугой меж горящих складов, после чего джедай вышел из машины.

— Ник. Дальше поведешь ты.

Винду отослал всех сопровождающих ополченцев. Джептан собрался было уходить вместе с остальными, но его остановил голос Мейса:

— Вы останетесь, полковник. Забирайтесь в машину.

— Я? — За время поездки в космопорт Джептан отчасти восстановил свою самоуверенность. Он почти не отличался от прежнего себя. — Вы что, серьезно? Что мне-то там делать?

— Вы передадите коды отключения. Чтобы все прошло как должно.

— С чего бы это мне вообще что-то делать? Вы-то зачем тогда там нужны?

Ник ответил, не отводя взгляда от ворот космопорта:

— Мы будем убивать.

Джептан посмотрел на него, словно ожидая продолжения мысли.

— Забирайтесь в машину, — прервал паузу Мейс.

— Нет, правда, прошу прощения, не понимаю, кем вы меня считаете…

— Я считаю вас, — ответил джедай, — очень выдающимся человеком. Я считаю, что смелости в вас больше, чем вы предполагаете. Я считаю, что вы по-настоящему заботитесь об этом городе и о его жителях. Я считаю, что ваш цинизм — просто притворство.

— Как… что… Это же абсурдно…

— Я считаю, что если бы вы действительно были так коррумпированы и продажны, как хотите казаться, то заседали бы сейчас в Сенате.

Изумление еще около секунды не покидало лицо Джептана, а затем полковник внезапно рассмеялся. Качая головой и продолжая посмеиваться, он обошел машину с другой стороны:

— Подвиньтесь-ка, молодой человек. Я поведу.

— Неужели?

— Вам ведь, вероятно, придется стрелять, не так ли?

Ник поглядел на Мейса, тот пожал плечами, и парень перелез на пассажирское место. Джептан подрегулировал кресло водителя, дабы поудобнее устроиться за рулем.

— Думаю, — сказал он с преувеличенно наигранным вздохом, — сейчас я готов, как никогда в жизни.

Мейс зажег световой меч.

Он поднял лезвие и застыл на мгновение, всматриваясь в клинок, словно мог прочитать там будущее.

Возможно, и вправду мог.

Это убивающее пламя могло оказаться его единственным будущим.

Он опустил горящий меч и шагнул к воротам космопорта.

— Следуйте за мной.

Джептан завел машину, и бронированный транспорт покатился за неспешно идущим мастером-джедаем.

С обеих сторон возвышались башни турболазеров. В городе позади раздавались вой проносящихся в воздухе кораблей, мощный гул орудий и накатывающий рокот от взрывающихся зданий. Но за дюрастальными решетками ворот царили тишина и покой.

Мейс дошел до ворот и окинул взглядом взлетно-посадочное поле перед центром управления.

Пустое. Безмолвное. Огромное. И только светопанели сияют все так же ярко.

Вспышка лезвия. Дюрасталь звонко ударилась о пермакрит.

Мейс вошел в космопорт.

За ним последовала машина.

Джедай совершенно не представлял себе, чего ждать. Ему казалось, что он был готов ко всему. И был почти прав.

Не готов он оказался, пожалуй, только к треску динамика шлема, что донесся из люка левой турболазерной башни.

— Генерал Винду! Генерал Винду, это вы?

В дверном проеме сгрудились трое клонов.

— Да, — откликнулся Мейс.

— Разрешите подойти, сэр!

Джедай махнул рукой, и бойцы, быстро подбежав, вытянулись по стойке смирно:

— Разрешите доложить: сержант послал нас убедиться в том, что это действительно вы, сэр!

— И это действительно я, — подтвердил Мейс.

— Они сказали, что ваш корабль взорвался.

— Неужели?

— Так точно, сэр! Они сказали нам, что вы погибли!

— Еще нет, — ответил Винду.

* * *

Пока капитан клонов вводил его в курс дела, Мейс изучал гладкую матово-серую поверхность мрачной дюрастальной взрывозащитной двери.

Дверь была в метр толщиной, а запирали ее встроенные балки из нейтрония. Снаружи она управлялась с кодовой панели, изнутри же закрывалась вручную. Если замки были закрыты, кодовая панель становилась бесполезной.

Командный бункер был защищен получше многих сокровищниц. Лишь внезапность нападения позволила Мейсу, Депе и акк-стражам захватить его: защитники просто не успели закрыть дверь.

Ярко освещенный коридор казался каким-то нереальным. Целый взвод тяжеловооруженных солдат толпился на белом плиточном полу перед дверью: бойцы устанавливали треноги и заряжали оружие. Еще четыре взвода оставались в резерве: по два в каждом конце коридора. Мейс стоял перед дверью. Джептан устроился на термоядерном генераторе тяжелого бластера, сжимая побелевшими от напряжения руками свой бронированный инфопланшет. Ник сидел на полу напротив двери, прислонившись спиной к стене и прикрыв глаза. Казалось, что он спит.

Капитана клонов звали КК-8/349. Он сообщил Мейсу, что полк потерял связь с внешним миром сразу после сообщения о том, что генерал погиб. Незадолго до того, как мастер Биллаба приказала использовать корабли космопорта, чтобы привлечь огонь дроидов-истребителей на город. Оставшимся солдатам было приказано подготовиться к возможной атаке пехоты ополчения.

После этого из бункера никаких сигналов не поступало. Никто не входил, никто не выходил.

Мейс хорошо себе представлял, как сейчас выглядит бункер изнутри. Слишком хорошо.

Поток темной мощи катился по городу, словно взрывная волна от термоядерной бомбы.

А за дверью находился эпицентр.

— Интересно, — медленно проговорил Ник, по-прежнему не открывая глаз, — и чем же они там занимаются?

— Ждут, — ответил Мейс.

— Чего?

Мейс посмотрел на световой меч в ладони:

— Вернусь я или нет.

Росту, казалось, тщательно взвесил эти слова. Затем открыл глаза и поднялся на ноги. Встряхнул руки и заткнул большие пальцы за пояс:

— Тогда, наверное, не будем их разочаровывать.

Джедай хмуро посмотрел на пулевые пистолеты, пристегнутые к бедрам молодого коруна:

— Лучше возьми бластер.

— Пистолеты меня вполне устраивают.

— Бластеры бьют точнее. Убойная сила выше. — Голос Винду казался зловещим. — Больше зарядов.

Ник достал правый пистолет, покрутил в руках, словно видел его в первый раз.

— У пуль есть одно приятное свойство: они летят только в одну сторону, — лениво возразил он. — Бластеры, конечно, всем хороши, но мне как-то не хочется схлопотать собственный выстрел. Пули не рикошетят.

— От виброщитов вполне могут.

Ник пожал плечами:

— А от светового меча нет.

Винду опустил голову. На это ему нечего было возразить.

Болезненная тяжесть, что так долго копилась в его груди, теперь грозила раздавить джедая.

— Капитан четыре-девять, — медленно отдал приказ Мейс, — никого из бункера не выпускать. Кроме нас. Понятно? Никого.

— Генерал, первыми должны идти мы…

— Нет.

— Прошу прощения, генерал, но в этом наше предназначение.

— Ваше предназначение — сражаться. А не глупо погибнуть. На Джеонозисе мастер Йода не послал ни одного солдата против единственного врага, владеющего Силой. А в этом бункере таких врагов может быть семь.

— Восемь.

Мейс посмотрел на Ника. Тот лишь снова пожал плечами:

— Ты знаешь, это так.

— Восемь, — бросил сквозь стиснутые зубы мастер-джедай. И вновь обернулся к КК-8/349: — Я войду первым. Ваши подчиненные последуют по моей команде. Два взвода. Входите, открыв огонь: стреляйте во все, что движется. Но ваша цель не в уничтожении противника. Вы должны прикрывать полковника Джептана. Примите все возможные меры для его защиты и сделайте все, чтобы он успешно выполнил свою задачу. Основной целью операции является его задание. Это понятно? Если он его не выполнит, все остальное будет уже не важно.

— Так точно, сэр. Все ясно, сэр.

— Остальные ждут снаружи и будут удерживать выход. Если придется. И если смогут.

— Хм, позвольте, я перебью? — деликатно кашлянул Джептан. — А кто-нибудь обдумал, как именно мы проберемся внутрь?

— Как обычно, — ответил Ник. — Напролом.

— Простите?

— Направленные заряды, — ответил ему Мейс. И обернулся к капитану клонов: — Протонные гранаты. Взрывайте дверь.

— Генерал!.. — КК-8/349 вытянулся по стойке смирно. — Прошу прощения, генерал, но командующий семь-один по-прежнему там! С ним более двадцати солдат. И не стоит забывать о пленных, сэр. Включая гражданских. Если мы воспользуемся протонными гранатами, жертвы…

— В этой комнате нет никого, кроме мертвецов, — мрачно прервал Мейс, — и тех, кто их убил.

Он кивнул Нику:

— Оставайся у двери и прикрой меня.

Молодой корун достал пистолет Мел из левой кобуры. Расслабленно держа оба пистолета, он кивнул в ответ:

— Полковник Джептан.

Маленький пухлый балавай поднялся на ноги. Он зажал бронированный инфопланшет под мышкой, но по-прежнему держался за него обеими руками. Колени полковника слегка подрагивали, но голос его был чист и тверд, как обычно:

— По вашей команде, мастер-джедай.

— Там я не смогу вас защитить.

— Чудесно.

— Вы не будете работать через панель. Сам передатчик находится в комнате под бункером. Я сделаю так, чтобы вы смогли туда попасть. Оставайтесь снаружи, пока я не позову клонов.

— Конечно. Я, собственно, не особо спешу, вы понимаете… Я никогда не походил на героя.

— Каждый может измениться, — сказал Мейс с горькой убежденностью в голосе.

Затем он зажег меч и взял рукоять обеими руками:

— Да пребудет со всеми нами Сила. — Джедай посмотрел на КК-8/349. — Ладно, капитан. Взрывайте дверь.

23. Напролом

Маслянистый дым клубами вылетал из-за разорванной на куски взрывозащитной двери. Он нес с собой запах крови, плоти и человеческих отходов.

Запах смерти.

Мейс стоял возле двери, ожидая, пока дым рассеется.

В командном бункере было темно, как в пещере. Единственным освещением служил белый прямоугольник света, падающего сквозь дверной проем. Постепенно становилась видна обстановка помещения, словно она начала высасывать энергию из этого небольшого яркого пятна.

Повсюду были тела.

Сложенные возле стен. Осевшие на стульях возле мониторных панелей. Лежащие лицом вниз на полу посреди черных луж.

На некоторых была боевая броня. На других — форма ополчения. На третьих — вообще никакой униформы.

У некоторых не хватало различных частей тела.

Клинок Мейса, вошедшего внутрь, зашипел от испарений.

Световой меч — очень аккуратное оружие. Даже в определенной мере милосердное. Мощный поток энергии моментально прижигает края нанесенной раны, которые после этого крайне редко кровоточат. Чистое оружие.

Виброщит действует иначе.

Пол командного бункера оказался предательски скользким.

Мейс аккуратно продвигался внутрь. Ник за его спиной проскользнул в проем и сразу же прижался спиной к стене.

Вокруг были лишь тишина и смерть. Безумие внутри бункера радикально отличалось от безумия, что творилось сейчас на улицах города. Оно было гораздо темнее.

Оно было настолько темным, что хоть глаз выколи.

— Депа, — тихо позвал Мейс. — Кар. Выходите. Я знаю, что вы следите за мной.

Ответом ему было вязкое, глубокое рычание хищника, которое, казалось, исходило со всех сторон сразу:

— Нам незачем быть врагами.

Мейс поднял меч, осторожно пробираясь меж обломков ближайшего к дверному проему ряда мониторов.

— Неужели мы не на одной стороне? Мы ведь захватили для тебя планету, не так ли?

Мейс сквозь Силу безуспешно попытался нащупать пустоту под бункером. Ту, в которой должен был находиться передатчик.

Перед каждым шагом он тщательно проверял ногой твердость пола перед собой.

— Ты всерьез хочешь с нами сражаться? Ты и я, мы ведь братья. Мы твой народ.

— Вы никогда не были моим народом, — бесстрастно ответил Мейс. — Любой вроде тебя всегда будет мне врагом, вне зависимости, на чьей он стороне. И я всегда буду сражаться с такими, как ты.

— Почему они называют тебя мастером? Ты ничем не владеешь в совершенстве. Тебе не победить.

— Я не обязан побеждать, — ответил Мейс. — Я лишь обязан сражаться. Низкое рычание стало единственным предупреждением.

Пистолеты Ника плюнули огнем в сторону выпрыгнувшей из ниоткуда расплывчатой тени: звоном в темноте отозвались две маленькие вспышки. Мейс инстинктивно развернулся и взмахнул мечом по направлению тут же нырнувшей за панель фигуры. Винду не успел разглядеть, кто это был.

Он даже не почувствовал приближения тени.

Вокруг бурлила темная мощь.

Джедай выключил меч и пригнулся меж двух блоков панелей управления. Сердце колотилось как бешеное.

— Ник! — позвал он. — Ты попал?

— Не думаю. — В голосе Росту отчетливо слышалась напряженность. — Судя по звуку, он поймал обе пули щитом. Ты-то попал?

Мейс втянул ноздрями дым: запах обожженной плоти.

— Наверное. По крайней мере, задел.

— Видел, откуда он взялся?

— Нет. Думаю… — Мастер-джедай со свистом выдыхал воздух сквозь плотно сжатые зубы. — Думаю, они прячутся среди трупов. Будь начеку.

— Можешь не сомневаться…

В раскатистом рыке, казалось, зазвучала насмешка:

— Твоя Сила ничем тебе здесь не поможет. Здесь нет ничего, кроме пилекотана. А мы лишь его сон.

Мейс молча двигался мимо панелей.

— Ты не почувствовал, как я напал на тебя. Ты и не мог.

— Это был не ты, — ответил Винду.

— Я. Одна седьмая меня. О, прошу прощения: одна восьмая.

Мейс наконец почувствовал комнату с передатчиком: в двух метрах, на другом конце очередного ряда панелей управления. Потолок комнаты начинался в полутора метрах под полом.

— Ты потерял ее. Отдал ее пилекотану. Отдал ее сну пилекотана и миру без балаваев.

— Мы все здесь балаваи, — прошептал джедай.

Он включил лезвие ровно на то время, чтобы прорезать достаточно большую дыру в подпорке панели, под которой он оказался. Оттолкнув вырезанный кусок, Винду перелез на другую сторону панели.

И увидел несколько мертвых клонов. Четырех. Ему пришлось переползти через них.

Кто-то снял их шлемы. Глаза трупов остались открыты.

Мертвое лицо Дженго Фетта четыре раза промелькнуло перед Мейсом.

Безжизненные глаза смотрели на него и видели только его вину.

Он не остановился.

Нужное место было прямо перед ним. Мейс наконец отвлекся от погибших клонов и замер.

Кто-то уже резал здесь пол. Вокруг ямы метровой глубины валялись почерневшие осколки бронированных плит командного бункера. Возле них неподвижно лежала худая фигура в истрепанном коричневом балахоне.

Световой меч по-прежнему был зажат в ее руке.

На одно головокружительное мгновение сердце Мейса возликовало: она обхитрила его. Она не поддалась тьме. Все это был лишь спектакль, один большой спектакль. Она прорезала пол, чтобы помочь ему…

Но это было лишь мгновение. Он знал, что все вовсе не так.

Конечно, она обхитрила его: она знала о его методах все. Она прекрасно понимала, какова будет его цель, и прорывалась в комнату вовсе не для того, чтобы помочь активировать передатчик.

Она прорывалась туда, чтобы уничтожить его.

Видимо, взрыв протонных гранат застал ее в самый разгар работы. Казалось, что она не дышит. В ослепляющем урагане темной мощи, наполнявшей бункер, он не мог почувствовать, жива ли она.

— А ты притих, дошало. Неужели думаешь, что тишина спасет тебя? Думаешь, что раз ты не чувствуешь меня, то и я не чувствую тебя?

Он слишком устал, испытал слишком много боли. В его сердце уже не осталось места ни для чего иного.

Он оплачет ее позже. А в тот момент, глядя на ее тело, он чувствовал лишь смутное, меланхоличное облегчение, что ему не пришлось убивать ее самому.

— Думаешь, я еще чего-то о тебе не знаю?

— Я думаю, — сказал Мейс, — что если бы ты действительно был тем, кем себя считаешь, я бы уже был мертв.

Джедай перекатился по полу и замер, присев возле ямы. Она фактически выполнила за него всю работу. Он мог закончить дыру буквально одним взмахом.

— Пока что ты не моя жертва.

— Нет? А чья же я жертва в таком случае?

Ответил ему не Кар, а излучатель светового меча, упершийся прямо в живот.

Мейс успел отстраненно подумать: «Вот как. Не мертва. Притворяется».

— Депа?..

Она закричала, и ее меч включился. Она продолжала кричать, а зеленое пламя прогрызло себе туннель сквозь живот Мейса и вышло со спины. Его рука инстинктивно схватила ее ладони, удерживая лезвие внутри, дабы она не смогла добить его, резко дернув клинок в сторону. Теперь зажглось и его лезвие…

Но он не смог ударить ее. Даже сейчас. Когда был от нее на расстоянии поцелуя. Когда ее крик превратился в пронзительный вой. Когда он смотрел в ее широко раскрытые глаза и не видел в них ненависти или ярости, лишь холодную агонию боли.

И он вновь пошел напролом.

Он наклонился к яме рядом с ними, вырезая лезвием неровный овал брони, что упал в темноту внизу и звонко ударился о невидимый пол.

— Джептан! — проревел Мейс. — ВПЕРЕД!

* * *

Отрывки боя:

— тени, исчезающие из бункера из-за роя синих ревущих электрических разрядов бластеров, что, рикошетя от стен, начали изгонять тьму;

— поток клонов, накативших волной от дверного проема: в руках — оружие, изрыгающее энергию цвета молнии, по центру — Джептан, бежит, пригнув голову, бережно неся в руках, словно ребенка, инфопланшет;

— жужжащий щит из серебряного пламени, прорубающий бластерную винтовку, которая взрывается и отрывает руки державшему ее солдату…

Эти картинки полыхали в разуме Мейса, когда он сражался за свою жизнь с женщиной, которую считал дочерью.

Винду вытащил лезвие из ямы и повернул так, что его ответный удар рукоятью меча пришелся ей точно в висок. Ее пальцы соскользнули с кнопки включения, и лезвие в его теле исчезло. Она взвыла и ткнула его в глаз свободной рукой, но Мейс уже успел выставить между ними ногу и отпихнул Депу в сторону мощным толчком.

Оба одновременно сделали в воздухе обратное сальто и приземлились, абсолютно одинаково поставив ноги, и со скоростью, неуловимой для невооруженного глаза, стали наносить абсолютно одинаковые удары по широким режущим дугам.

Вокруг них с воем проносились бластерные выстрелы. Воздух, наполненный росчерками и всплесками энергии, потрескивал. Их лезвия мелькали и кружили, и ни один выстрел до них не добрался.

Их взгляды ни на секунду не оторвались друг от друга.

Когда Мейс делал сальто, что-то в его животе порвалось. Дым струился из дыры у него на поясе. Мейс чувствовал дым, но не чувствовал боли. Пока не чувствовал. Его лезвие танцевало в воздухе.

Ее танцевало еще быстрее. Депа наступала.

Удары сыпались градом. Они могли продолжаться бесконечно. Один плавно перетекал в другой.

Этот постоянный, едва видимый узор, сплетенный из смертельно опасной энергии, предвещал переход к ваападу.

— Депа, — отчаянным голосом произнес Мейс, — я не хочу сражаться с тобой. Депа, прошу…

Она прыгнула на него, крича без слов. Винду не был уверен, слышала ли она его вообще. Он не был уверен даже в том, что она все еще могла понимать осмысленные слова.

И Депа снова напала. В его мире не осталось ничего, кроме зеленого огня.

* * *

Двадцать четыре клона клином вошли в бункер, ведя в центре группы полковника Джептана. Ник Росту все это время стоял спиной к стене и наблюдал, как они умирают.

Акк-стражи перепрыгивали их, и после каждого такого прыжка падал очередной клон. Но солдаты неумолимо двигались дальше. Они шли и стреляли с бедра из бластерных карабинов, перешагивая через тела товарищей.

И умирали не только клоны.

Сила дернула Ника, и он не раздумывая повернул пистолет и выстрелил. Прыгающий акк-страж развернулся, и пуля выбила искры на щите, но ровно в тот момент, когда его внимание было отвлечено, корун налетел на дуло DC-15 одного из клонов, и синяя энергия разорвала его спину.

Ник знал этого акк-стража, впрочем, как и всех остальных. Его звали Прук. Он любил азартные игры и однажды, проиграв Нику шестьдесят кредитов, честно их уплатил.

Еще один сигнал от Силы, и очередной выстрел угодил в колено другого акк-стража. Он упал на умирающего солдата, который нашел в себе достаточно сил, чтобы нажать спусковой крючок карабина и разорвать акка на куски.

В свое время Мейс сломал этому стражу нос. Звали его Теффал.

Ник готовился к следующему выстрелу, но тут прямо перед ним внезапно выросла огромная тень. Понадеявшись на Силу, парень просто не заметил, как к нему подошли.

— Упс, — только и смог сказать он.

Этого коруна звали Йолу. Когда-то во время одной перестрелки он спас Нику жизнь. Давным-давно.

— Привет, Ник, — сказал Йолу, и обжигающий край щита метнулся к шее молодого коруна.

* * *

Лезвие Депы было повсюду.

Мейс отступал, отчаянно парируя, поглощая ударную силу ее атак за счет согнутых рук и двойного хвата. Он был выше ее, больше весил, руки его были длиннее, и верхняя часть его туловища была куда мускулистее, но она теснила его назад, словно ребенка. Зеленое пламя пробило его защиту, и лишь невероятно резкое движение головы спасло его мозг от точного выпада, который в результате лишь слегка ожег скулу.

И все же он не атаковал в ответ.

— Я не стану убивать тебя, — сказал Винду. — Смерть не ответ на твою боль.

Она закричала: еще громче, еще более дико — и атаковала. Еще яростнее. Она вновь прорвалась сквозь его оборону и обожгла ему запястье. Очередной взмах оставил после себя ожог на ноге чуть выше колена.

Мощь ревела вокруг нее: бушующая буря тьмы.

Мейс наконец понял: со смертью каждого нового акк-стража их часть пилекотана перераспределялась по нитям невидимой связи, созданной Вэстором.

Депа становилась сильнее.

И с каждым взмахом ее меча он все больше и больше соскальзывал во тьму. Больше ничего не оставалось. Она была слишком сильной, слишком быстрой, слишком… да что угодно. Он мог выжить, только пожертвовав часть себя ваападу. Пожертвовав всего себя.

Погрузившись в сон пилекотана.

Мейс почувствовал, что достиг собственной уязвимой точки. И он ломался.

* * *

Промелькнул нацеленный в шею виброщит.

Колени Ника подогнулись, и он отклонился назад, как сгибаемый сильными руками лук. Кулак Йолу слегка задел нос Ника, а виброщит просвистел над лицом молодого коруна и легко вошел в стену, в которую мгновение спустя врезался и кулак акк-стража. От неожиданности корун ослабил хват на выключателе виброщита, и тот, затихнув, намертво застрял в стене.

Йолу не успел вытащить щит обратно, а Ник уже приставил дуло пистолета прямо к его прямому локтю.

Пуля чуть не оторвала акк-стражу руку.

Оглушенный Йолу пошатнулся.

Пистолет Мел, зажатый в другой руке Росту, уперся прямо в подбородок стража.

— Все равно ты мне никогда не нравился, — сказал Ник и спустил курок.

Тело акка осело на молодого коруна. Поврежденная рука выскользнула из ремней, удерживающих щит. Парень оттолкнул труп в сторону и огляделся в поисках новой цели, а мертвый страж сполз по стене на пол.

Джептана нигде не было видно. Он либо погиб, либо был внизу у передатчика. В любом случае, кроме как драться, делать было больше нечего.

Группа солдат-клонов встала спина к спине, отчаянно стреляя по единственному акк-стражу, который прыгнул, перевернулся и начал убивать их с демонической точностью.

Нет, это был не акк-страж.

Это был Кар Вэстор.

Ник поднял пулевик Мел.

— Это тебе за нее, грязное отродье, — прошептал он. — Ты мне, кстати, тоже никогда не нравился.

Но пистолет был слишком тяжел, чтобы держать его ровно. Собственная пушка Ника тоже, казалось, стала весить килограммов десять, не меньше.

— Какого?..

Ноги его внезапно стали ватными.

Он повернул голову и взглянул на труп Йолу. Второй щит, тот, что все еще висел на мертвой руке, был ярко-красным. Влажным.

— О, — выдохнул Ник.

И посмотрел вниз: на его рубашке чуть выше живота был длинный разрез, а ноги заливала кровь. Ник оперся спиной на стену.

— О… Чтоб тебя…

* * *

В конце концов, он был слишком уставшим. Слишком старым.

Слишком израненным.

Через нить, связывающую их с Ником в Силе, Мейс почувствовал, как молодой корун отключился. Что-то произошло и с самим джедаем, и все раны внезапно напомнили о себе.

Каждый порез и каждый синяк, каждая треснувшая кость и каждое растянутое сухожилие, укус на шее и дыра в его животе — все они вспыхнули беззвучными воплями.

Его световой меч потяжелел, а руки замедлились. Депа выжгла полосу ему на груди, и Винду пошатнулся.

Его боевой дух вовсе не был уничтожен. Он даже не улетучился. Мейс чувствовал его. Джедай мог потянуться и коснуться его.

Боевой дух ждал его во тьме.

* * *

Лорц Джептан дрожал. Он сидел на корточках в тесной комнате, в которой не было ничего, кроме передатчика размером с освежитель. Он старался не прислушиваться к затихающей симфонии бластерных выстрелов наверху. Каждый замолчавший ствол означал, что его жизнь теперь защищает на одного солдата меньше.

Руки так сильно тряслись, что он еле смог набрать нужную комбинацию на кодовом замке, запиравшем бронированную оболочку инфопланшета. Наконец открыв его, он начал на ощупь искать в беспросветной мгле разъем на передатчике. Из-за трясущихся рук подключение кабеля инфопланшета к разъему сильно напоминало попытку засунуть нитку в иголку ногами. Но он все же смог это сделать.

Облегченно выдохнув, полковник набрал код сигнала отзыва дроидов-истребителей.

Ничего не произошло.

Мгновение спустя экран его инфопланшета сообщил: «ОШИБКА РПД. НЕВОЗМОЖНО ВЫПОЛНИТЬ КОМАНДУ. ОШИБКА РПД».

РПД означало «радиопродействие».

Сигналы по-прежнему глушились.

* * *

Мейс сквозь Силу почувствовал отчаяние Джептана. И это был подарок.

Будь на месте джедая кто-нибудь другой, он бы, может статься, даже улыбнулся.

Винду в последний раз взглянул на тьму, что звала его…

На тьму внутри, отражающую тьму снаружи…

И отвернулся.

Он выключил свой меч и опустил руки.

Депа, готовая убить, шагнула вперед.

Мейс сделал шаг назад.

Она прыгнула к нему, нанося удар, а он скользнул в сторону. Она продолжала атаковать, а он продолжал отступать: мимо тел, сквозь обломки уничтоженных бластерами панелей. В итоге он оказался рядом с панелью, которая все еще работала: в сумраке мерцали огоньки, похожие на глаза дроида.

Клинок, состоящий из зеленого пламени, взметнулся вверх, замер и устремился вниз.

И Мейс наконец позволил себе расслабиться.

Он упал на пол у ее ног, а лезвие, вместо того чтобы рассечь пополам его череп, разрубило панель позади него. Вдоль всего разреза синими вспышками заискрили кабели.

Эта панель управляла глушащим оборудованием космопорта.

Внизу, в комнате с передатчиком, Джептан ошарашенно и благодарно смотрел на экран инфопланшета, словно его только что неожиданно одарили незаслуженной наградой.

На экране горели слова: «КОМАНДА ВЫПОЛНЕНА».

С первыми лучами занявшегося рассвета, осветившего снежную шапку Дедушкиного уступа, дроиды-истребители в небе над Пилек-Боу перестали преследовать пилотируемые клонами корабли и ушли в глубины космоса.

В командном бункере ураган темной мощи достиг пика, замер и начал ослабевать.

Мейс лежал на полу. Он сомневался, что сможет снова подняться на ноги.

Депа смотрела на него сверху вниз, лицо ее освещало зеленое, словно сами джунгли, свечение ее клинка, и на мгновение лучик света пронзил темное безумие ее глаз.

— О, Мейс…

Ее голос был полон невыносимой боли. Ее лезвие потухло, и руки бессильно опустились:

— Мейс, прости меня… мне так жаль…

Он смог поднять ладонь и потянуться к ней:

— Депа…

— Прости меня, Мейс, — повторила она и приставила излучатель светового меча к виску. — Нам не следовало приезжать сюда.

— Депа, нет!

Мастеру-джедаю хватило неизвестно откуда взявшихся сил, чтобы приподняться, встать и прыгнуть на бывшую ученицу. Но он был слишком измотан, слишком изранен и действовал слишком, слишком медленно.

Она нажала на кнопку включения.

Один короткий щелчок — будто кто-то хлопнул в ладоши — раздался позади него, и на металле ее меча проскочила маленькая вспышка, которая вышибла оружие у Депы из рук.

Меч, словно в замедленной съемке, пролетел по воздуху и упал куда-то в груду обломков оборудования.

Депа оглушенно моргнула, словно не смогла понять, почему до сих пор жива, и осела на пол.

Мейс повернулся туда, откуда раздался звук.

Возле тела мертвого акк-стража, опершись спиной на стену и зажимая одной рукой ужасную рану на груди, ухмылялся через прицел дымящегося пистолета Ник Росту:

— Я же тебе говорил…

— Ник…

— Говорил, что умею стрелять… — Его пальцы ослабли, и пистолет упал на пол. Следом за нулевиком опустилась и рука. И глаза коруна закрылись.

— Ник, я…

Росту уже ничего не слышал.

— Спасибо, — прошептал Мейс.

И пошатнулся. Ему пришлось опереться рукой на сломанную панель коммуникатора, чтобы не упасть.

Бункер вновь наполнили тишина, темнота, смерть…

И низкое рычание.

* * *

Рычание исходило от огромной тени, что поднялась над лежащими трупами.

— Итак, дошало. Мы снова встретились. В последний раз.

— Похоже на то.

Тень источала мощь. Мощь, подобной которой Мейс еще никогда не встречал.

А он устал. Рана в животе от светового меча буквально сочилась болью, что сжирала все его силы.

Тень махнула рукой:

— Ну, давай. По правилам джунглей.

— Нет, — медленно возразил Мейс. — По правилам джедаев.

— В чем заключаются правила джедаев?

— Тебе незачем знать, — ответил ему Мейс. — Ты не джедай.

Виброщиты, включившись, загудели.

— Я жду, джедай гхоша Винду.

Мейс вытянул руку, и световой меч оказался в ладони.

Мастер-джедай замер.

— Ты боишься напасть на меня.

— Джедаи не боятся, — сказал Мейс. — И мы не нападаем. Пока ты ведешь себя мирно, я веду себя так же. Ты только что узнал два правила джедаев. Правда, пользы они тебе не принесут. Раньше ты не обращал на них особого внимания, Кар. А сейчас начинать уже поздно. Все закончилось.

— Ничего не закончилось! НИЧЕГО! Пока мы оба живы!..

— Это еще одно правило джедаев. — Мейс сделал пару шагов в сторону и нашел место, где он мог не бояться на кого-нибудь наступить. — Если ты сражаешься с джедаем, ты уже проиграл.

Темные очертания приблизились:

— Прекрасные слова от того, кого я уже избивал.

— Истребители отозваны. Город выстоял. Они сдадутся Республике. У нас нет причин для боя.

— У таких, как мы, свои причины.

Мейс покачал головой:

— Это не состязание за звание «большого пса». Если у меня не будет выбора, я тебя покалечу. Сильно.

— Тебе меня не обмануть.

— Согласен, не обмануть. Но я могу убить тебя. Хотя я бы и предпочел этого не делать.

— Очередные джедайские правила?

Мейс расслабился:

— Ты собираешься хоть что-нибудь делать? Я уже устал от всего этого.

— Отдохнешь, когда помрешь, — прорычал Вэстор и прыгнул вперед.

Блеснул ультрахром. Мейс мог бы встретить его — лезвие против щитов, — но вместо этого он скользнул в сторону.

Он не собирался драться с этим человеком. Не здесь и не сейчас. Нигде. И никогда.

Вэстор был моложе, сильнее, быстрее и куда могущественнее. И у него было оружие, которому клинок джедаев не мог причинить никакого вреда. Мейс не победил бы в подобной битве даже в лучшие времена, а в тот момент джедай был далеко не в лучшей форме: он был измотан до предела, у него была масса тяжелых ранений и разбитое сердце.

Но тот факт, что световой меч был бесполезен против этих щитов, не делал их неуязвимыми.

Когда лор-пилек приготовился к очередному прыжку, Мейс потянулся к Силе. Виброщит, застрявший в стене над головой Ника, включился, завизжал, разрезая броню бункера, вырвался из плена и рванул, словно ракета, к спине Вэстора.

Благодаря своим невероятным рефлексам Кар развернулся и выставил щиты в оборону перед грудью задолго до того, как надо было отбить летящий снаряд…

Вот только они его не отбили…

Когда Вэстор касался одним щитом другого, они начинали металлически выть, он не зря всегда прислонял их плоскость к плоскости, а не край к краю.

Вибрирующая кромка летящего щита прорезала щиты Кара, обе его кисти и вошла в грудную клетку буквально в сантиметре от сердца.

Вэстор удивленно воззрился на Мейса, так, словно мастер-джедай предал его.

— Тебя предупреждали, — сказал Винду.

Голова лор-пилека вяло качнулась, он замер. А затем упал на колени:

— Ты убил меня.

Казалось, он сам не верил собственным словам.

— Нет, — ответил Мейс. — И это еще одно из правил джедаев. Смерть — плохая расплата за твои преступления. Ты летишь на Корусант. И предстанешь там перед судом.

Лор-пилек пошатнулся. Его взгляд потерял осмысленность.

— Кар Вэстор, — огласил Мейс Винду, — вы арестованы.

* * *

Вэстор наклонился вперед. Джедай поймал его и перевернул лицом вверх, прежде чем опустить потерявшего сознание лор-пилека на пол.

Затем, опираясь на панель управления, Мейс поднялся на ноги.

Он никак не мог сфокусировать свой затуманенный взгляд. На какое-то мгновение он даже перестал осознавать, где находится. Может быть, в кабинете Палпатина. Или в комнате для допросов в Министерстве юстиции. Или в штабе Разведуправления. Или в комнате смерти на Лоршанском перевале.

А может быть, и в Храме джедаев… но в Храме джедаев не могло так пахнуть.

Правда же?

— Мастер Винду?

Он узнал этот голос, и его сознание вернулось в командный бункер.

— Все закончилось? — напряженно поинтересовался Джептан из комнаты с передатчиком. В голосе его слышалась невероятная усталость и какая-то потерянность. — Я уже могу выйти?

Мейс посмотрел сверху вниз на Кара Вэстора и на постепенно разрастающуюся вокруг него лужицу крови. Посмотрел на лежащие тут и там трупы солдат-клонов и техников ополчения. Посмотрел на Ника Росту, прислонившегося к стене.

— Мастер Винду? — Голова Джептана осторожно высунулась из дыры в полу. — Мы победили?

Мейс посмотрел на печальную, сжавшуюся фигурку Депы Биллабы и подумал об условиях своей победы.

— Кажется, я единственный, кто остался на ногах, — медленно проговорил Мейс Винду.

Другого ответа у него не было.

Послесловие. Война джедаев

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

Мне по-прежнему снится Джеонозис.

Но мои сны изменились.

Республиканские войска взяли Харуун-Кэл и систему Аль'Хар под контроль через сорок восемь стандартных часов после того, как я арестовал Кара Вэстора: видимо, они заранее готовились к запросу о подкреплении от командира «Халлека».

Их высадка не встретила никакого сопротивления.

Республика не оккупировала Харуун-Кэл. Как генерал Великой армии Республики, я изменил военный статус Коруннайского высокогорья. Отныне оно не считается вражеской территорией, а Харуун-Кэл не является зоной военного конфликта. Следуя моей рекомендации, Сенат придал боевым операциям на Харуун-Кэле статус полицейских мер.

Потому что я решил считать Летнюю войну нарушением закона.

Чем она, собственно, и была бы, не соблазни финансовые аспекты продажи коры тисселя некоторых сенаторов и судебных координаторов сектора.

Сейчас мы разоружаем исследователей джунглей и оставшиеся группировки коруннайских партизан. Все идет на удивление хорошо: иджи побаиваются республиканских солдат, а коруннаи слишком вымотаны и изранены. Едва поняв, что им не грозит ничего страшного, они просто-напросто сдаются. Все факты преступлений сейчас тщательно расследуются. Если виновные будут найдены, то после суда они понесут соответствующее наказание.

Планетарное ополчение останется, хотя его личный состав будет значительно сокращен. Ополченцы отныне будут теми, кем и должны были быть.

Хранителями мира, а не солдатами.

Многие из них вызвались добровольцами в армию Республики. Внезапно, включая и полковника Джептана.

Против него не выдвинули никаких обвинений. За огромное количество преступлений, совершенное против коруннаев, несут ответственность исследователи джунглей, а не ополчение. Даже угроза устроить резню на Лоршанском перевале оказалась блефом. Полковник не отдавал таких приказов. Мало того, официальный устав ополчения запрещает во время боевых столкновений подвергать опасности мирных жителей.

Я не просто рекомендовал его для принятия в Великую армию Республики, но и подписал его перевод в Разведывательное управление.

Он нам понадобится.

Ник — вернее, майор Росту — пока еще не выписан из местного, корусантского медицинского центра. Не уверен, что смогу сдержать свое обещание об обучении ведению нетрадиционных боевых действий, но и не сомневаюсь, что мы что-нибудь для него подберем. Я подал в Сенат прошение о присвоении ему действительного звания майора.

За невероятное мужество в бою и за действия, вышедшие за рамки простого исполнения долга, он будет награжден медалью «За доблесть».

Я также подал прошение о посмертном награждении Мел. На самом деле ее звали Лиан Треввел, и именно это имя будет фигурировать в записях Сената. Я попросил наградить ее той же медалью.

Я не придумал иного способа выразить ей мое уважение.

Ее акк Гэлфра исчезла. Если связанный с акком Силой партнер умирает, его зверя обычно обезвреживают, потому как нередки случаи, что акки, потерявшие напарника, сходили с ума и становились опасны.

Гэлфра ушла в джунгли. Надеюсь, там она и останется.

Пилек-Боу будет восстановлен. Торговля тисселем приносит столько денег, что никто не позволит центру ее продажи долго лежать в руинах. Потери среди населения… где-то записаны. Ужасающее число.

Никто на Харуун-Кэле не забудет ту ночь.

Кар Вэстор также проходит лечение. Его кисти удалось спасти, и он сейчас находится в заточении в Храме джедаев, где его мощь ничего не сможет сделать тюремщикам.

Судить за убийство Террела Нэкея его будут не сразу. Это произойдет только после завершения судебного процесса по основному пункту обвинения. Действия Кара Вэстора относятся к категории, по которой не обвиняли никого за последние четыре тысячи лет, со времен Войн ситхов.

Кару Вэстору предъявят обвинение в преступлениях против цивилизации…

Как и Депе.

Когда-нибудь.

Если она вообще когда-либо сможет предстать перед судом.

Прочитав мой отчет с Харуун-Кэла, Верховный Канцлер Палпатин, как всегда преисполненный заботы и сострадания, нашел время и отложил важные дела, чтобы прибыть в Храм и лично посмотреть на Депу.

Его сопровождали Йода и я. Мы стояли в затемненной комнате для наблюдений, следя по головизору, как три джедая-целителя занимаются бедной Депой. Она находилась в бакта-камере. Глаза ее были открыты — погруженному в бакту пациенту нет нужды моргать — и неотрывно смотрели сквозь транспаристаль на что-то видимое лишь ей.

После своего падения Депа не сказала ни слова и даже ни разу не шевельнулась. Лучшие джедаи-целители Храма не могут найти у нее ни малейших физических повреждений. Бакта, конечно, залечила все ее телесные раны. Но кое-что ей неподвластно.

Когда целители касаются ее сквозь Силу, они видят лишь тьму.

Бесконечную и беспросветную.

Она потерялась в бесконечной ночи.

Верховный Канцлер смотрел на нее пару секунд, затем вздохнул и грустно покачал головой:

— Я так понимаю, по-прежнему никаких улучшений?

Йода очень серьезно смотрел на меня, пока я пытался подыскать хоть какие-то слова. Наконец он вздохнул и сжалился надо мной.

— Пыталась она с собой покончить, — пояснил он. — Очень трагично в отчаяние подобное погружение, раз более не может увидеть она свет. Но уподобляться ей не должны мы в этом. Надеяться мы обязаны. Прийти в себя может она. Однажды.

Мне, вероятно, и не следовало этого говорить, но в тот момент правду внутри удержать не удалось:

— Я, наверное, предпочел бы потерять планету, если бы это спасло Депу.

— А знаете ли вы, что конкретно так ее сломило? — Палпатин коснулся головизора, словно желая провести ладонью по волосам моей бывшей ученицы. — Насколько я помню, одной из основных целей вашей поездки на Харуун-Кэл было выяснить это, но в вашем отчете нет четкого ответа.

— Да, знаю, — медленно признал я.

— И?

— Это сложно объяснить. Особенно не-джедаю.

— Это как-то связано со шрамом у нее на лбу? Тем, что остался на месте… как вы его называете?

— Великий знак просвещения.

— Да. Что остался на месте Великого знака просвещения. Я понимаю, что для вас, мастер Винду, это несколько болезненно, но все же… Джедаи необходимы для выживания Республики, а во тьму шагнула не только мастер Биллаба. Любые сведения, которые могут пролить свет на причины подобных падений, невероятно важны.

Я кивнул:

— Не могу дать конкретного ответа.

— Хорошо, тогда давайте о шраме. Ее пытали?

— Я не знаю. Возможно. Но не стоит исключать вариант, что она сама нанесла себе эту рану. Правды мы можем не узнать никогда. — Жаль, что нельзя спросить ее, — пробормотал Палпатин.

Ответить я смог лишь спустя несколько секунд:

— Это лишь мои предположения, основанные на ее словах и собственном опыте.

Палпатин удивленно приподнял брови:

— Собственном опыте?

Я не нашел в себе сил встретиться с ним взглядом. Я опустил голову и увидел, что Йода смотрит на меня снизу вверх. Его мудрое, изрезанное морщинами лицо было полно сострадания.

— Не пал ты, — мягко произнес он. — Из этого силы черпать можешь.

Я кивнул и понял, что вновь могу взглянуть в глаза Верховному Канцлеру.

— Дело в войне, — сказал я. — Не в данной конкретной войне, а в войне в целом. Когда любой твой выбор означает смерть. Спасение одних невиновных означает, что должны погибнуть другие невиновные. Я не уверен, что хоть кто-то из джедаев сможет долго выносить тягости подобных выборов.

Палпатин переводил взгляд с Йоды на меня. На лице его застыла маска сострадательной заинтересованности.

— Кто бы мог подумать, что сражение в войне может так повлиять на джедаев? Даже если в результате мы и победим… — пробормотал он. — Разве кто-то мог предположить подобное?

— Именно, — согласился я. — Разве кто-то мог предположить?

— Задуматься надо, — медленно проговорил Йода, — является ли самым важным вопросом это…

— К сожалению, философским вопросам придется подождать мирных времен, — наконец прервал длительное неуютное молчание Канцлер. — Мы должны сосредоточиться на победе в войне.

— Именно это и сделала Депа, — сказал я. — И посмотрите, к чему это ее привело.

— Да. Но ведь подобное никогда бы не произошло, например, с вами, — мягко возразил Палпатин. — Не так ли?

Я не сказал, что он ошибается. Что такое едва не произошло.

В последнее время я много думаю об этом. Я думаю о Депе. Обо всем том, что она сказала мне.

И о том, что сотворила со мной.

Я думаю о джунглях.

Она во многом была права.

Она была права, когда говорила о «джедае будущего». Чтобы выиграть войну против сепаратистов, мы должны отказаться от всего, что делает нас джедаями. Мы победили на Харуун-Кэле, да. Потому что наш враг сломался под напором невероятной безжалостности Кара Вэстора.

Джедаи — хранители мира. Мы не солдаты.

Если мы станем солдатами, мы перестанем быть джедаями.

И все же я не отчаиваюсь.

В некоторых вещах она ошибалась.

Дело в том, что она проигрывала не свою войну. Она сражалась не с тем врагом.

Настоящие враги джедаев вовсе не сепаратисты. Они враги Республики. Именно Республика устоит или падет в Войнах клонов.

Даже возрожденные ситхи не являются нашими врагами. Дело не в них.

Наш враг — власть, которую путают со справедливостью.

Наш враг-отчаяние, которое оправдывает зверства.

Настоящий враг джедаев — это джунгли.

Наш враг — сама тьма: клубящееся облако страха, безысходности и страдания, что приносит с собой война. Облако, отравляющее нашу Галактику. Именно поэтому мои сны о Джеонозисе изменились.

В них я по-прежнему все делаю правильно.

Но теперь я делаю в них в точности то же самое, что сделал на арене.

Если пророчества верны, если Энакин Скайуокер — действительно Избранный, что принесет равновесие в Силу, тогда сейчас нет никого важнее его. И он все еще жив лишь потому, что джедайские инстинкты не подвели меня.

Потому что моя ошибка на Джеонозисе вовсе не была ошибкой.

Если бы я поступил так, как предлагала Депа, если бы я выиграл Войну клонов, сбросив барадиевую бомбу на Джеонозис, я бы проиграл настоящую войну. Войну джедаев.

Энакин Скайуокер может оказаться уязвимой точкой нашей войны против джунглей.

Если это действительно так, если Энакин был рожден, чтобы выиграть эту войну, то даже гибель всех остальных джедаев Галактики не будет иметь значения.

Пока Энакин жив, у нас есть надежда. И не важно, насколько сгустится тьма и насколько плохи будут наши дела.

Он — наша надежда на будущее джедаев.

И да пребудет с нами всеми Сила.

Оглавление

Пролог. Опасная здравость

Часть первая. Человек в джунглях

  1. Вниз по спирали

  2. Тяжкие преступления

  3. Джунгли к джунглям

  4. Летняя война

  5. Кровавая лихорадка

  6. Мирные жители

  7. Игры в темноте

  8. Лор-пилек

Часть вторая. Условия победы

  9. Инстинкт

  10. Слово джедая

  11. Заложник

  12. Правила джунглей

  13. Джедай будущего

  14. Последняя запись

  15. Ловушка

Часть третья. Уязвимая точка

  16. Ударные волны

  17. Искатель

  18. Необычная война

  19. От корабля к кораблю

  20. Дежарик

  21. Преисподняя

  22. Капитуляция

  23. Напролом

Послесловие. Война джедаев Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg