«Восстание Персеполиса»

Восстание Персеполиса (fb2) - Восстание Персеполиса 2028K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Джеймс С. А. Кори

Джеймс Кори Восстание Персеполиса

Пролог Кортазар

Прошло почти три десятилетия после того, как Паоло Кортазар и отколовшаяся часть флота прошли через ворота Лаконии. Достаточно времени, чтобы построить небольшую цивилизацию, город, культуру. Достаточно времени, чтобы подтвердить, что инопланетные инженеры разработали протомолекулу в качестве строителя мостов. Они бросили ее в звездные миры, как семена, прорастающие в любой органической жизни, с которой она сталкивались, чтобы создать кольцевые ворота в карманную вселенную, связь между мирами. Пока эта инопланетная цивилизация не погибла, медленная зона и ее кольца были центром империи, которая бросала вызов человеческому разуму. И теперь это повторится снова. Небольшой мостостроительный механизм, преодолевший ограниченность территории, изменит все для всего человечества.

Нет, все человечество не очень-то интересовало Паоло. Для него всеобъемлющим был сам факт наличия протомолекулы и технологий, которые она открыла. Она не только изменила форму вселенной вокруг него, но и изменила его личную и профессиональную жизнь. На протяжении десятилетий она была его единственной навязчивой идеей. Его последний парень обвинил его в том, что он в на самом деле любит только протомолекулу, и это положило конец их отношениям.

Паоло не смог этого отрицать. Паоло уже давно почувствовал, что как только он начинал привязываться к другому человеку, он переставал различать, что является для него более важным. Конечно же, изучение протомолекулы и всех бесчисленных направлений научных исследований, которые она принесла, занимало большую часть его времени и внимания. Изучение ее взаимодействия с другими чужеродными артефактами и технологиями, будет теперь делом всей его жизни. Он не раскаивался за свою преданность протомолекуле. Крошечное, красивое пятнышко, столь богатое неявной информацией, было похоже на бутон розы, который никогда не прекращал расцветать. Ничего не могло быть настолько красиво. Его любовник не смог этого принять, и конец их отношений оказался неизбежным. Паоло скучал по нему, но не особенно. Как будто жалел о потерянной паре удобных ботинок.

Было так много других замечательных вещей, способных занять его время.

Перед ним на экране росла решетка углеродов и разворачивалась в сложных, переплетенных узорах. При подборе правильных условий окружающей среды и правильной среды для выращивания, протомолекула автоматически начинала создавать эти решетки. Созданный ею материал был легче, чем равное по объему углеродное волокно и имел большую прочность на растяжение, чем графен. Технологическое управление Военного совета Лаконии попросило его изучить возможность его использования в доспехах для пехотных подразделений. Тенденция решетки к постоянному сцеплению с кожей человека создавала технические проблемы, но она по-прежнему оставалась красивой.

Паоло отрегулировал чувствительность электронного потока и наклонился к монитору, наблюдая, как протомолекула подхватывает свободно плавающие атомы углерода и аккуратно вставляет их в решетку, как будто ребенок, сосредоточенный на своей игре.

- Доктор Кортазар, - послышался голос.

Вместо ответа Паоло фыркнул и махнул рукой, что на любом языке означало «Уйди, я занят».

- Доктор Кортазар, - повторил голос, более настойчиво.

Паоло отвлекся от экрана и повернулся. Бледнокожий человек неопределенного пола в лабораторном халате, держащий большой наручный терминал. Паоло попробовал вспомнить, как его зовут - Кантон? Кантор? Что-то вроде того. Один из технического персонала лаборатории. Компетентный, насколько Паоло мог вспомнить. Но теперь он прерывает его работу, значит это должно быть важно. Нервно взглянув на лицо Катона/Кантора/Кантора он увидел, что тот прекрасно это понимает.

Прежде чем Паоло смог заговорить, техник сказал: - Директор попросил меня напомнить вам, что у вас назначена встреча. С , - голос техника понизился почти до шепота, - ним. С Ним.

Техник имел в виду не директора. Был только один Он.

Прежде чем он встать, Паоло выключил видеодисплей и проверил, чтобы системы мониторинга все записывали.

- Да, конечно, - сказал он. А затем, пытаясь угадать имя техника, добавил - Спасибо. Кантор?

- Катон, - ответил техник с видимым облегчением.

- Конечно. Пожалуйста, дайте директору знать, что я еду.

- Я должен сопровождать вас, доктор, - сказал Катон, постукивая по ручному терминалу, как будто этот факт был где-то в списке.

- Конечно. Паоло снял свой халат с вешалки у двери и вышел.

Лаборатория биоинженерии и наноинформатики Университета Лаконии была крупнейшей исследовательской лабораторией на планете. Возможно, во всех мирах, заселенных человечеством. Университетский городок расположился почти на сорока гектарах земли на окраине столицы Лаконии. На его лаборатории приходилось почти четверть этого пространства. Как и все, что было в Лаконии, это было на порядок больше, чем было нужно людям, населявшим его сейчас. Он был построен для будущего. Для всех тех, кто придет после.

Паоло быстро шел по гравийной дорожке, проверяя на ходу наручный монитор. Катон подбежал сзади.

- Доктор, - сказал техник, указывая в противоположном направлении: - Я привез карт для вас. Это в Парке C.

- Подгони его к Загону. Мне сначала нужно кое-что сделать.

Катон поколебался немного, выбирая между выполнением прямого приказа начальника и своей ответственной ролью сопровождающего.

- Да, доктор, - сказал Катон, и побежал в другую сторону.

По дороге, пока он шел, Паоло пролистал свой список дел на сегодня, чтобы удостовериться, что он ничего не забыл, затем задернул экран рукавом и поглядел на небо. Чудесный день. Тут и там по ярко-лазурному небу Лаконии проплывали пушистые белые облака. Массивные орбитальные строительные платформы со всей их оснасткой были едва видны: их конструкции, соединенные вместе, и образующие пустоты чистого неба, все вместе напоминали огромный олигонуклеотид, парящий в космосе.

Легкий ветерок доносил слабый прогорклый пластиковый запах местного аналога гриба, выпускающего что-то, походящее на споры. Ветер поднимал перед ним длинные листья собачьего свиста. Гранатометы - примерно из той же экологической ниши, как сверчки с даже несколькими морфологическими сходствами, - цеплялись за растения, шипевшие на него, когда он подходил слишком близко. Он понятия не имел, почему сорняки были названы собачьим свистом. Ему это больше напоминало шипение кошки. И еще бессмысленней было назвать аналог насекомого, который выглядел как сверчок с четырьмя конечностями, гранатометом. Кажется, названия для представителей местной флоры и фауны давались без какого-либо научного обоснования. Люди просто давали разные имена чему-то до тех пор, пока не приходили к согласию. Это раздражало его.

Загон отличался от других лабораторных зданий. Его стены были построены из отдельных листов высокопрочной бронированной обшивки, плотно сваренных между собой под углом девяносто градусов так, чтобы получился темный металлический куб со стороной в двадцать пять метров. Единственный вход в здание охраняли четверо солдат, одетых в легкую броню и вооруженных штурмовыми винтовками.

- Доктор Кортазар, - сказал один из четырех, протягивая руку в универсальном останавливающем жесте.

Паоло вытащил из-под рубашки свой нагрудный жетон на шнурке и предъявил его охраннику, который тут же подключил его к считывающему устройству. Затем он коснулся считывателем кожи на запястье Паоло.

- Прекрасный день, - вежливо сказал охранник, улыбаясь, когда автомат закончил сопоставление удостоверения личности Паоло с его физическими характеристиками и идентифицирующими белками

- Да, прекрасный, - согласился Паоло.

Автомат пропищал, подтверждая, что он действительно был Паоло Кортазаром, президентом Университета Лаконии и руководителем лаборатории экзобиологических исследований. Охранники знали об этом, но ритуал был важен по многим причинам. Дверь распахнулась, и четверо охранников отошли в сторону.

- Приятного дня, доктор.

- Тебе тоже, - сказал Паоло, входя в защитный шлюз. Одна стена зашипела, когда скрытые сопла обдували его воздухом. Датчики на противоположной стене проверяли на наличие взрывчатых веществ и инфекционных материалов. И, возможно, даже дурных намерений.

Через мгновение шипение остановилось, и дверь внутреннего шлюза открылась. Только тогда Паоло услышал стоны.

Загон, как его все называли, несмотря на отсутствие во всех документах официального названия, было вторым зданием в Лаконии с наивысшей секретностью не просто так. Именно там Паоло держал свое доильное стадо.

Это название произошло от давнего спора с его бывшим любовником. Тому это название показалось обидным, но это была подходящая аналогия. Внутри загона люди и животные, которые были намеренно заражены протомолекулой, проживали остаток своей жизни. Как только инопланетная нанотехнология усваивала их клетки и начинала воспроизводиться, сотрудники Паоло могли выкачивать жидкости из их тел и отфильтровывать критические частицы из матричной ткани. Когда тела были исчерпаны, любые оставшиеся в них жидкости можно было сжечь, не потеряв ничего ценного. Там были отсеки для двадцати четырех существ, но в данный момент там находилось только семнадцать. Когда-нибудь, когда население планеты увеличится, материал будет более многочисленным.

Великие достижения Лаконии зависели от использования основополагающей технологии, оставленной погибшей инопланетной цивилизацией. Протомолекула не была спроектирована как универсальный интерфейс управления, но модульная технология инопланетян позволяла ей функционировать таким образом достаточно часто, чтобы можно было продолжать с ней работать. Работа Паоло состояла в предоставлении необходимых образцов. Одна из его работ.

По дороге к своему офису в задней части здания, он остановился на подиуме над одним из отсеков. Полдюжины людей на ранних стадиях заражения бродили по тесному, металлическому пространству. Они все еще находились в фазе псевдогеморрагической лихорадки, которые техники называли Тошниловкой. Это появлялось только в виде шаткой походки и случайными сильными приступами рвоты. Таким образом протомолекула обеспечивала быстрое распространение инфекции. Как только тела удалялись из помещения, каждый сантиметр его металлических стен и пола должны были обрабатываться огнем, чтобы уничтожить любой биологический мусор.

У них произошло только одно случайной заражение в истории лаборатории, и Паоло намеревался впредь этого не допускать.

Д-р Очида, глава команды Загона и заместитель Паоло, заметил его со своей зоны наблюдения и помчался к нему.

- Паоло, - сказал Очида, хлопая его по плечу в дружеском приветствии. - Вовремя. Час назад мы закончили растительные культуры, и инъекции приготовлены.

- Я этого припоминаю, - сказал Паоло, указывая на волосатого, мускулистого человека в Загоне.

- Хм? Ой. Думаю, он был одним из наших охранников. В его приемных документах было написано о «нарушении служебных обязанностей». Может быть, уснул на часах?

- Вы их протестировали? - Спросил Паоло. На самом деле он не заботился о волосатом в Загоне, и ответ Очиды удовлетворил его любопытство.

Очиде потребовалось мгновение, чтобы понять, что они вернулись к первоначальной теме. - О да. Я тестировал образцы на чистоту три раза. Лично.

- Я иду прямо отсюда к Государственному зданию, - сказал Паоло, поворачиваясь, чтобы взглянуть Очиде в глаза.

Его помощник знал, о чем он спрашивал, и ответил - Я понимаю. Эти инъекции точно соответствуют вашим требованиям.

Они оба знали, что если что-то пойдет не так - их самих обоих отправят в загон. Они были ценными, но не настолько, чтобы не беспокоиться о последствиях. Никто не был настолько ценным. Так была устроена жизнь на Лаконии.

- Отлично, - сказал Паоло, одаривая Одиду дружеской улыбкой, хотя дружеских чувств он не испытывал. - Я возьму их сейчас.

Очида помахал кому-то в углу комнаты, и подбежала техник, неся серебряный металлический портфель. Она передала портфель Паоло, а затем ушла.

- Что-нибудь еще? - спросил Очида.

- Я начинаю замечать некоторый рост, - сказал Паоло, указывая на костяную шпору, выступающую из позвоночника волосатого человека.

- Да, согласился Очида. - Они почти готовы.

В то время, когда он работал с Уинстоном Дуарте, Паоло обнаружил много того, чем можно было восхищаться в этом человеке. Высокий консул был умным, учитывая поразительный прогресс в понимания сложных тем, но все-таки тщательно проверял и продумывал все свои решения. Дуарте ценил советы других, но был решительным и твердым, как только информация была собрана. Он мог быть харизматичным и теплым, и при этом не казался лживым или неискренним.

Но более всего, Паоло уважал в нем полное отсутствие претензий. Многие более ничтожные люди, занимая такой пост, как абсолютный военный диктатор всей планеты, обзавелись бы роскошью и сверкающими дворцами. Вместо этого Дуарте построил Государственное здание Лаконии. Массивное сооружение из камня, возвышающееся над остальной столицей, все равно каким-то образом успокаивало, а не пугало. Как будто вся его прочность и размер нужны были только для того, чтобы в нем производились важные работы и решались серьезные проблемы. А не для того, чтобы возвеличивать тех, кто находится внутри него.

Катон повел маленький кар Паоло по широкой улице, которая привела к переднему входу в здание. Улица была свободна, она закончилась высокой каменной стеной, узкими воротами и постом охраны. Паоло вылез из кара, неся металлический портфель.

- Не нужно ждать меня, - сказал Паоло Катону.

Техник ничего не говорил с тех пор, как забрал его от Загона, и, казалось, обрадовался, что освободился. - Да, доктор. Позвоните, если вы ... Но Паоло уже ушел. Уходя он услышал электрический писк автомобиля.

Когда он приблизился, открылись узкие ворота, и из охранного поста вышли двое солдат и без единого слова встали по обе стороны от него. Они не были похожи на легкобронированных охранников, которые охраняли университет. На них были силовые костюмы из сочлененных композитных пластин с различным оружием, установленным на них. Костюмы были того же синего цвета, что и флаг Лаконии, и были украшены той же парой стилизованных крыльев. Феникс, подумал он, но это мог быть и какой-то хищник. Приятный цвет казался неуместным для таких смертоносных военных машин. Их шаги на каменном дворе и слабый трек силовых костюмов были единственными шумами, которые последовали за ними к входу Государственного здания.

У двери здания двое охранников остановили его, а затем встали по одному с каждой стороны. Паоло показалось, что он чувствует щекотку рентгеновских лучей и миллиметровых волн, отскакивающих от его тела, когда они сканировали его с ног до головы. После долгого ожидания один из них сказал: - Высокий консул ждет вас в медицинском крыле, затем они повернулись и ушли.

- Формально, да. Сны прекратились, - сказал Дуарте, когда Паоло устанавливал иглу капельницы в вену его руки и закреплял ее пластырем. Он знал по опыту, что Дуарте отворачивается, чтобы не смотреть вниз и не видеть, как вставляют иглу. Было приятно осознавать, что самый сильный человек во вселенной все еще немного побаивается уколов.

- Это точно? - Спросил Паоло. Это был не случайный вопрос. Побочные эффекты беспрецедентного экспериментального лечения, которое получал Дуарте, были чем-то очень важным. - Как давно?

Дуарте вздохнул и закрыл глаза. Либо расслабившись, когда первая из седативных смесей попала в его кровь, либо пытаясь припомнить точную дату. Или и то, и другое. - Последний был одиннадцать дней назад.

- Вы уверены?

- Да, сказал Дуарте с улыбкой и не открывая глаз: - Я уверен. Одиннадцать дней назад был последний раз, когда я спал.

Паоло чуть не уронил пакет со смесью IV, которую он подсоединял к капельнице. - Вы не спали одиннадцать дней?

Глаза Дуарте наконец открылись. - Я совсем не чувствую усталости. Наоборот. Каждый день я чувствую себя более энергичным и здоровым, чем в предыдущий день. Я уверен, это побочный эффект лечения.

Паоло кивнул. Но он не ожидал такого эффекта. От беспокойства в его животе произошел легкий спазм. Если был неожиданный побочный эффект такой силы, то что еще их ждало? Он просил Дуарте подождать, пока у них не будет больше данных, но тот потребовал, чтобы они продвинулись вперед, и как он мог с ним спорить?

- Я понимаю этот взгляд, старый друг, - сказал Дуарте с еще более широкой улыбкой. - Тебе не нужно волноваться. Я сам это контролировал. Если бы что-то пошло не так, я бы позвонил тебе неделю назад. Но я чувствую себя фантастически, во мне не накапливаются токсины усталости, а анализ крови показал, что я не психотик. И теперь я получаю дополнительные восемь часов каждый день для того, чтобы работать. Я не мог бы быть счастливее.

- Конечно, ответил Паоло. Он закончил прицеплять пакет IV, заполненный препаратом из человеческих стволовых клеток, модифицированных протомолекулами, к трубке. Дуарте слегка вздохнул, когда прохладная жидкость начала поступать в его вену. - Но, пожалуйста, не забудьте отправлять мне эти подробности, даже если они не кажутся вам проблемой. Испытаний на животных никогда не достаточно, а вы первый человек, получивший это лечение. Отслеживание эффектов невероятно важно ...

- Хорошо, ответил Дуарте. – Я полностью уверен, что в вашей лаборатории все работает как должно. Но я буду следить за тем, чтобы мой личный врач отправлял вам все свои ежедневные заметки.

- Спасибо, Высокий консул, - сказал Паоло. - Я тоже собираюсь взять у вас кровь, и мои люди будут над ее исследовать. Просто чтобы убедиться.

- Делай все, что тебе нужно, - сказал Дуарте. - Но пока мы одни, пожалуйста, не называй меня «Высокий консул». Лучше Уинстон. Голос Дуарте стал мягким, и Паоло мог сказать, что седативные средства вступили в силу. - Я хочу, чтобы мы все работали вместе.

- Мы работаем вместе. Но организму нужен мозг. Лидерство, да? - ответил Паоло. Он отцепил пустой пакет IV, использовал трубку, чтобы собрать небольшой образец крови Дуарте, положил его в металлический портфель и спокойно провел полное сканирования тела. В результате лечения в теле Дуарте появилось небольшое количество новых органов, которые были разработаны лучшими экспериментальными физиологами на планете и реализованы с помощью уроков, полученных у вечного цветения протомолекулы. Но было еще так много вещей, которые могли пойти не так, и отслеживать развитие изменений в Дуарте было самым важным аспектом работы Паоло. Несмотря на теплоту Дуарте и подлинную дружбу, которую он выказывал, если что-то случится с правителем Лаконии, он вскоре будет казнен. Связывая безопасность Паоло со своей собственной, Дуарте мог гарантировать наилучшую заботу ученого о самом себе. Они оба это понимали, и здесь не было злой воли. Смерть Паоло не была бы наказанием. Просто явным стимулом для того, чтобы не позволить его пациенту умереть.

Отношения, которые между ними установились, были, пожалуй, самыми честными, какие когда-либо имел Паоло.

- Вы знаете, Уинстон, что это будет очень долгий процесс. Могут быть дисбалансы, достаточно маленькие, чтобы они не появлялись годами. Десятилетиями.

- Может быть даже столетиями, - кивнул он. - Это все несовершенно, да, я понимаю. Но мы делаем то, что должны. И нет, старина. Сожалею, но я не передумал.

Интересно, подумал Паоло, является ли способность читать мысли еще одним неожиданным побочным эффектом лечения. Если так ... ну, это было бы интересно. - Я не предлагал что ...

- Чтобы тебя тоже подвергли этой процедуре? - договорил Дуарте. - Конечно, предлагал. И правильно делал. Подготовь свои наилучшие аргументы "за". Вряд ли ты сможешь меня переубедить, но я буду очень рад, если ты сумеешь.

Паоло взглянул на свои руки, избегая взгляда Дуарте. Несогласие было бы для него проще. А вот тоска, звучавшая в словах собеседника, не давала ему покоя, будучи малопонятной.

- Знаешь, что забавно? - хмыкнул Дуарте. - Я ведь всегда отрицал идею великого одиночки. Отрицал веру в то, что история человечества формировалась отдельными личностями, а не силами широких общественных масс. Да, звучит романтично, но... - Он неопределенно взмахнул рукой, будто бы разгоняя туман. - Демографические тенденции, экономические циклы, технологический прогресс - это ведь все куда более мощные предсказатели, чем любая отдельная личность. И, тем не менее, вот он - я. Я бы взял тебя с собой, да. Но это ведь не я выбираю. Это делает история.

- Истории следует пересмотреть свое решение, - произнес Паоло.

Дуарте усмехнулся.

- Разница между нулем и единицей удивительна. Но удивительна именно такая разница. А между одним и двумя? Тремя? Сотней? Это будет просто очередная олигархия. Нескончаемый источник неравенства, в котором будут рождаться войны, которые мы хотим завершить раз - и навсегда.

Паоло издал небольшой звук, который можно было бы принять за согласие.

- Лучшие правители в истории были королями и императорами, - сказал Дуарте. - Худшие тоже. Царь-философ может справиться с великими делами в своей жизни. А его внуки могут все разбазарить.

Дуарте хмыкнул, когда Паоло вытащил из руки иглу. Ему не нужно было накладывать повязку на рану. Отверстие закрылось, прежде чем могла появиться хоть одна капля крови. У него даже не было следов ранки.

- Если вы хотите создать прочный, стабильный социальный порядок, - сказал Дуарте, - только один человек может быть бессмертным.

Глава первая Драммер

Диаметр населенной области транспортной станции на Лагранже-5 была в три раза больше диаметра той, на которой Драммер жила на Тихо, полжизни тому назад. На ТСЛ-5 были маленькие города с большим количеством офисов с такими же фальшивыми мраморными стенами и мягким освещением полного солнечного спектра, как и те, которые они ей предоставили, с такими же диван-кроватями и душевыми, как и ее жилое помещение здесь. Воздух здесь имел постоянный запах терпеновых соединений, как будто станция была самой большой хризантемой во Вселенной. Под куполом в центре станции разместились причалы для сотен кораблей и склады, которые казались настолько многочисленными и объемными, что в случае их заполнения Земля осталась бы пустой, как выжатая груша. Теперь все эти причалы и склады находились в покое, но начиная с завтрашнего дня это должно измениться. ТСЛ-5 собирались открыть для бизнеса. И, несмотря на усталость и чувство раздражения от того, что ей пришлось пересечь половину системы только для того, чтобы участвовать в церемонии разрезания ленточки, она все же был взволнована.

Планета мерцала на ее стенном экране, завихрения высоких белых облаков и проблесками все еще зеленоватого моря под ними. Терминатор прокрался поверх них, потянув за собой одеяло темноты и зажигая городские огни. Корабли флота коалиции Земля-Марс плавали вокруг нее как темные точки, плывущие над высоким морем атмосферы. Драммер никогда не опускалась на дно этого колодца, и теперь по условиям договора, который она подписала от имени Союза, она никогда не спустится. Это ее устраивало. Ее колени вряд ли вынесли бы земное тяготение, но как произведение искусства, Земля была вне конкуренции. Человечество поднялось на уровень выше, чтобы выбить все дерьмо из медленно вращающегося яйца. Перенаселенность, эксплуатация, атмосферный и океанический дисбаланс, а затем три метеорных удара военного уровня, любой из которых мог бы вызвать вымирание динозавров. И вот она все еще стояла как солдат. Напуганная, разбитая, переосмысленная, перестроенная и преображенная.

Время должно было залечить все раны. Для Драммер это был просто хороший способ сказать, что, если она будет ждать достаточно долго, ни одна из вещей, которые для нее представлялись важными, не окажутся таковыми. Или, по крайней мере, не настолько, насколько она думала.

Время, плюс сводная экспертиза марсианского проекта терраформирования, потерпевшего поражение после потери своей целесообразности, безжалостное управление политическим сектором Земли и огромный рынок тринадцати сотен стран, которые все нуждались в биологических субстратах для выращивания пригодных для еды продуктов питания, медленно и постепенно подтолкнули Землю к активным действиям.

Ее система чирикнула, вежливый тихий звук, как будто кто-то щелкнул бамбуком. Голос ее личного секретаря последовал, как глоток виски.

- Госпожа Президент?

- Дай мне минутку, Вон, - сказала она.

- Да, мэм. Но Генеральный секретарь Ли хотел бы поговорить с вами перед церемонией.

- Коалиция Земля-Марс может подождать до коктейлей. Я открываю эту станцию, но не должна вскакивать каждый раз, когда EMC прочищает свое горло. Плохой прецедент.

– Скопируйте это. Я это улажу.

Система издала короткий деревянный звук, что означало, что она снова осталась наедине с собой. Она откинулась на спинку стула и посмотрела на изображения, расположенные на стене за ее столом. Все предыдущие президенты Транспортного Союза были перед ней: Мичио Па, затем Тьон, Уокер, Санджрани и ее собственное тонкое, строгое лицо, смотрящее на нее с самого края. Она ненавидела эту фотографию. Она выглядела на ней так, будто она только что съела что-то кислое. Первая версия этого изображения была похожа на картинку из форума одиночек. По крайней мере, эта выглядела достойно.

Для большинства членов Транспортного Союза это ее изображение был единственным, которое они когда-либо видели. Тринадцать сотен миров, и в течение десятилетия большинство, если не все, должны иметь свои версии ТСЛ-5. Перевалочные станции, очерчивающие пузырь пространства, где заканчивалась область контроля планет, и начинался контроль союза. Все необходимые ресурсы, которые колонии получали из первого дома человечества или друг от друга, поднимались из гравитационных колодцев. Это была задача внутряков. Задача перемещения их из одной системы в другую принадлежала Поясу. Старые термины. Внутряки. Астеры. Они прилипли, потому что язык продолжает держаться за прежние названия, даже когда реальность вокруг изменилась.

Коалиция Земля-Марс когда-то была центром человечества – самыми внутренними из внутренних планет. Теперь важнейшим элементом было колесо, ступицей которого была Станция Медина. Там, где странная инопланетная сфера висела посредине не-пространства, которое связывало все кольцевые ворота. Где были ее гражданские квартиры, когда она не находилась в городах-станциях. Где был Саба, когда он не был на своем корабле или вместе с ней. Станция Медина была домом.

За исключением того, что даже для нее сине-черный диск Земли на ее экране тоже был домом. Возможно, это не всегда было правдой. Были дети, уже достаточно взрослые, чтобы голосовать, которые никогда не знали, что значит иметь только одно солнце. Она не знала, чем будет для них Земля, Марс или Солнце. Возможно, эта атавистическая печаль в ее грудной клетке исчезнет вместе с ее поколением.

Или, возможно, она устала, капризничала и хотела вздремнуть.

Снова звук ломающегося бамбука - Мэм?

- Я уже иду.

- Да, мэм. Но у нас есть приоритетное сообщение от управления движением в Медине.

Драммер наклонилась вперед, положив руки на холодный стол. Черт. Черт Черт.- Мы потеряли еще один?

- Нет, мэм. Потерянных кораблей нет.

Она почувствовала, как страх немного ослабил свою хватку. Не полностью. - Что тогда?

- Они сообщают о незапланированном транзите. Грузовой корабль, но у него не было транспондера.

- Серьезно? - спросила она. - Они думали, что мы этого не заметим?

- Не могу сказать, - сказал Вон.

Она вызвала поток административной информации из Медины. Здесь она могла получить все, что касалось ее сферы деятельности: управление движением, экологические данные, выход энергии, массивы измерений датчиков в любом диапазоне электромагнитного спектра. Но легкая задержка делала все это устаревшим на немного более, чем четыре часа. Любое распоряжение, которое она отдавала, приходило через восемь, восемь с половиной часов после того, как был сделан запрос. Огромный инопланетный интеллект, который создал кольцевые ворота и массивные руины в системах, находящихся за ними, нашел способы управлять расстоянием, но скорость света была скоростью света и такой собиралась оставаться всегда.

Она прокрутила запись данных, нашла подходящий промежуток времени и воспроизвела его.

Медина здесь. Конфермэ (Подтверждение, итал.). Управление движением как обычно, спокойное.

Ответный голос имел небольшие помехи. Влияние артефакта ворот. Это грузовой корабль Саваж Лэндинг из Кастилы, Медина. Передаем наш статус.

Появилось новое окно. Статус лёгкого грузового корабля. Марсианский дизайн, старый, но не устаревший. Потребовалось несколько секунд, чтобы Движение вернулось.

- Визе Бьен (Вижу Вас хорошо), Саваж Лэндинг. Проезд разрешён. Контрольный код...

Ебаать! Отбой, Саваж Лэндинг! Нет проезда!

Резкий всплеск кривой безопасности и состояние тревоги мигали красным цветом. На контрольной панели Медины появилась новая сигнатура привода, которая пробивалась сквозь беззвездную темноту медленной зоны.

Это случилось. Все это закончилось несколько часов назад, но Драммер все еще чувствовала как сильно бьётся её сердце. Управляющий Движением кричал новому кораблю, чтобы тот идентифицировал себя, рельсовые пушки активировались. Если бы они выстрелили, все на нелегальном корабле уже были бы мертвы.

Кривая безопасности снижалась, разрушение созданное массой и энергией, проходящей через кольцо, упала до тех пор, пока не прошло порог. Вторгшийся корабль развернулся в жестком ожоге и промелькнул через другие ворота, снова поднимая кривую, когда он убегал.

Трафик ругался на нескольких языках, отправляя резервные сообщения на три других входящих корабля. От Саваж Лэндинг не было сигнала, но подача из их системы показывала синяки от сильного ожога, когда они ушли прочь, разрывая подступ к воротам Кастилы.

Она откинулась назад, близкое бедствие само по себе разрешилось. Безрассудный мудак пришел из Фрихолда и прошел в Ауберон. Это имело место быть, потому что утечка радиации у ворот Ауберона показывала, что корабль сделал это. Как только он разорвал кривую безопасности, он перестал быть летучим голландцем. Но если бы Саваж Лэндинг прошел по расписанию, один или оба корабля могли исчезнуть там, куда отправлялись корабли, когда их транзит не удался.

В краткосрочной перспективе это означало бы разборку с Саваж Лэндинг позже. Там будет куча откатов. Возможно, десятки кораблей, которые должны изменить свои ожоги и координировать новый транзит. Не угроза, а боль в заднице.

И это плохой прецедент.

«Должен ли я ответить, - спросил Вон, - или Вы предпочитаете иметь дело с этим лично, мэм?»

Это был отличный вопрос. Политика была храповой. Если бы она нажала на курок, отдала бы приказ, то следующий несанкционированный корабль будет превращен в металлолом и сожаление, это не то, от чего она могла бы оттолкнуться. Кто-то гораздо лучший, чем она, учил ее быть очень осторожной, не делать того, чего она не готова делать каждый раз..

Но, ей-богу, это было заманчиво.

«Зарегистрируйте на Медине транзит, добавьте полную стоимость от Фрихолда до Ауберона, а также штрафы за задержки, которые они вызвали», - сказала она.

«Да, мэм», - сказал Вон. «Что-нибудь еще?»

Да, подумала она, но этого я пока не знаю.

Конференц-зал был спроектирован именно для таких моментов. Сводчатый потолок выглядел так же величественно, как в кафедральном соборе. Генеральный секретарь Ли с Земли, встал на свою трибуну, подняв свое серьезное, но удовлетворенное лицо на камеры десятков различных, тщательно отобранных новостных каналов. Драммер попыталась сделать то же самое.

– Президент Драммер! – крикнул один из репортеров, подняв руку для внимания так же, наверное, как когда-то , делали люди на форумах Рима. Её интерактивная трибуна сообщила ей, что его звали Карлайл Хайям с Манва Ильбо, офис Цереры. Дюжина других журналистов сразу же стала требовать ее внимания.

«Хайям?» - сказала она, улыбаясь, и остальные успокоились. По правде говоря, ей вроде понравилась эта часть. Она обратилась к некоторым давно забытым стремлениям выступать на сцене, и это было одно из немногих мест, где она чувствовала, что она фактически контролирует ситуацию. Большая часть ее работы была похожа на то, что она пыталась вернуть воздух в проколотый воздушный шар.

– Как вы реагируете на опасения Мартина Корчака по поводу транспортной станции?”

– Я бы хотела прислушаться к ним, - сказала она. – Ведь у меня столько свободного времени в течении дня.

Репортёры засмеялись, и она почувствовала радость. Да, они открыли первую станцию передачи. Да, Земля собиралась выйти из многолетнего экологического кризиса и начать активную торговлю с колониями. Но всё, чего они действительно хотели, чтобы была пара политиков, которые постоянно сорились бы друг с другом.

И это было хорошо. Пока они обращали внимание на мелочи, она могла работать над большими проблемами.

Генеральный секретарь Ли, широколицый человек с пышными усами и мозолистыми руками рабочего, прочистил горло. - Если вы не против, - сказал он. - Всегда есть люди, которые с осторожностью относятся к изменениям. И это хорошо. Изменения следует отслеживать, смягчать и подвергать сомнениям. Но эта консервативная точка зрения не должна сдерживать прогресс или убивать надежду. Земля - первый и самый верный дом человечества. Почва, на которой все мы, независимо от того, в какой системе мы сейчас живем, сначала росли. Земля всегда, всегда, будет центральной для величайшего проекта человечества во всей вселенной.

Пустая болтовня. Земля знаменует собой огромную веху в своей истории, и это, возможно, было третьим по важности в ее повестке дня. Но как вы скажете планете, что история прошла мимо нее? Лучше кивать и улыбаться, наслаждаться моментом и шампанским. Как только это закончится, ей придется вернуться к работе.

Они рассмотрели остальные вопросы: будет ли пересмотр тарифных соглашений контролировать Драммер или бывший президент Санджрани, будет ли Транспортный союз оставаться нейтральным на оспариваемых выборах в Нова-Каталунии, где будут проходить переговоры о статусе Ганимеда - на Луне или на Медине. Был даже один вопрос о мертвых системах: Хароне, Адро и Нараке, где кольцевые ворота приводили к вещам гораздо более странным, чем планетарные системы в Зоне Златовласки. Генеральный секретарь Ли отбился от этого последнего вопроса, и это было так же хорошо. Мертвые системы пугали Драммер.

После того, как были рассмотрены все вопросы, Драммер сделала дюжину фотографий с генеральным секретарем, администраторами высокого уровня из EMC и знаменитостями с планет - темнокожей женщиной в ярко-синем сари, бледным человеком в официальном костюме, парой комично одинаковых мужчин в похожих золотых смокингах.

Какая-то её часть наслаждалась этим. Она подозревала, что именно ей нравилось в Землянах, которые так стремились заполучить воспоминания о себе с главой Астеров, плохо говорило о ней в каком то неясном духовном смысле. Она выросла во вселенной, где люди, подобные ей, были свободными, и она жила достаточно долго, чтобы колесо фортуны подняло ее выше небес Земли. Все хотели стать союзником Пояса, теперь, когда этот термин означал больше, чем облако полузабытых кусков мусора, захваченных между Марсом и Юпитером. Для детей, родившихся сегодня, пояс был тем, что связало всё человечество вместе. Смысловой намёк и политические перемены. Если худшее, что вышло из этого, было немного злорадства, то она могла жить с этим.

Вон ждал в маленькой прихожей. Его лицо было сетью скал, которые сделали бы честь горному хребту, но ему удалось заставить его работать на него. Его официальный пиджак был скроен так, чтобы повторить стиль старых костюмы vac. Следы их угнетения переделаны как высокая мода. Время залечило все раны,но не стерло шрамы, а украсило их.

- У вас есть час до приема, мэм, - сказал он, когда Драммер села на диван и потерла ноги.

«Поняла».

- Принести вам что-нибудь?

«Зашифрованную передачу и конфиденциальность».

«Да, мэм», - сказал он, не пропуская ни единого удара.

Когда дверь закрылась позади него, она включила системную камеру и собралась. План, который сформировался в ее голове во всех деталях, был на месте. Все кусочки, которые ей нужны, были собраны. Раньше было лучше, чем позже. Наказание работало лучше всего, когда не было разрыва между неправильным поведением и последствиями, или, по крайней мере, это то, что они ей сказали. Но было также реальное преимущество в том, чтобы дать правонарушителю время насладиться их раскаянием.

Лучше всего было, когда она могла сделать то и другое.

Она нажала кнопку «Запись».

«Капитан Холден», - сказала она. «Я связываю вас с данными о несанкционированном переходе из Фрихолд в Аберон, который произошел сегодня. Я также даю вам доступ к обзору безопасности системы Фрихолд. Это не много. Одна пригодная для жизни планета немного меньше Марса, другая пригодна для использования, если вы не возражаете против слишком большого количества азота и цианида в воздухе. Губернатора Фрихолд зовут... ».

Она проверила запись и закашлялась от презрения и смеха.

«Пейн Хьюстон. Я предполагаю, что это его собственный выбор, а не то, как его мама назвала. В любом случае, я посылаю вам исполнительный мандат, чтобы вы могли вылететь прямо сейчас. Я поручу Эмили Сантос-Бака и комитету безопасности чтобы они засучили рукава в этом деле, прежде чем вы доберетесь туда, поэтому с вами все будет в порядке.

- Ваша официальная миссия состоит в том, чтобы донести сообщение о том, что неоднократные нарушения Фрихолдом руководящих принципов Транспортного Союза вызвали карательные меры и что я запрещаю весь трафик в и из Фрихолда в течение трех лет. Когда он спросит, земные ли это годы, ответ будет «да». Он будет говорить об этом, потому что такой уж он идиот.

«Ваша неофициальная миссия - не торопиться. Я хочу, чтобы Фрихолд и все подобные системы видели, как на протяжении нескольких недель они смотрят на вас, не зная, что вы собираетесь делать, когда туда доберетесь. Я попрошу, чтобы мои сотрудники составили обычное соглашение о работе. Если вы не можете взять на себя эту работу, сообщите мне как можно скорее. Во всяком случае, я оставлю вас в списке, для заправки и прокладывания транзита в течение следующих пятнадцати часов».

Она просмотрела сообщение, а затем отправила его с копией председателю комитета безопасности Ахмеду МакКахилю. Это был запрос исполнителей о том, чтобы протолкнуть Росинант к руководителям очередей по резервированию и транзиту. И затем Вон незаметно постучал в дверь.

Он принял ее ворчание, как разрешение войти, что так и было.

- Генеральный секретарь Ли спрашивает все ли с вами хорошо, мэм, - сказал он. - Он беспокоится

Она проверила время. Ее часовой перерыв закончился двадцать минут назад.

- Скажи ему, что я уже иду, - сказала она. - А у меня есть во что переодеться?

- В шкафу, мэм, сказал. Вон, снова выскальзывая из комнаты, тихо, как призрак. Драммер быстро переоделась, заменив официальные жакет и брюки на блузку из бамбукового шелка и самонастраивавшуюся юбку с вплетенной в нее нейронной сетью, наделенной разумом, почти как у насекомого, только для того, чтобы сохранять правостороннее направление драпировки. С некоторым удовлетворением она осмотрела себя в зеркале. Она хотела только, чтобы здесь был Саба, чтобы сопровождать ее. Но он, вероятно, будет рассказывать слишком много анекдотов о супруге королевы. Она убрала с экрана зеркало, экран по умолчанию вернулся к изображению Земли.

Планета была на половину в тени, полумесяц белого и синего. Пояс пытался убить Землю, но она все еще вращалась. Они пытались уничтожить корабли внутренних планет, и здесь был военно-морской флот ЭМС, с трудом собравшийся вместе и летающий.

И, с другой стороны, Земля пыталась задавить Пояс своим сапогом в течение нескольких поколений, и теперь здесь была Драммер. Время сделало их союзниками в великой экспансии цивилизации к звездам.

По крайней мере, пока что-то не изменится.

Глава вторая Бобби

Переход между медленной зоной, которая оставалась позади, и Фрихолдом был делом нескольких недель, но посадка в атмосфере на таком старом корабле, как Росинант, уже не была такой же тривиальной вещью, которой она была когда-то. Возраст проявлялся самым неожиданным образом. Вещи, которые всегда работали, отказывали. Это было то, к чему надо было готовиться со всей основательностью.

Бобби, прищурившись на стенную панель на инженерной палубе, наблюдала как прокручивается длинный список данных, завершающийся заверениями корабля в том, что он сможет справиться с, по крайней мере, еще одним приземлением, ничего себе не спалив.

- Атмосферные тормозные двигатели, всё в зеленой зоне, - сказала Бобби.

- Хммм? - ответил с панели сонный тягучий голос Алекса.

- Ты там проснулся уже? Это же твой проклятый список подготовки к приземлению. Я тут внизу дело делаю. Уж мог бы, по крайней мере, проявить интерес.

- Да я не сплю, - ответил пилот, - просто у меня тут собственный дерьмосписок незавершенных дел. - Она слышала его улыбку.

Бобби закрыла экран диагностики. Проверка статуса двигателей, была последним пунктом в ее рабочем распорядке. Не надевая костюма, и не выходя наружу, чтобы физически заглянуть в сопла, большего тут она сделать уже не могла.

- Я тут еще по хозяйству сделаю кое-что, а потом поднимусь наверх, - сказала она.

- Ммхм

Бобби отложила инструменты и мягким растворителем вытерла смазку, которую она пролила. Пахнуло сладким и острым, словно она приготовила мясо, как когда-то, когда она жила одна на Марсе. Беспокойство заставляло ее продолжать подготовку к миссии даже после того, когда она была готова. В прежние времена она чистила и смазывала свою силовую броню, снова и снова и снова, пока это не стало своего рода медитацией. Теперь она ухаживала за кораблем таким же образом.

Она уже жила на Росинанте больше лет, чем где-либо еще до этого. Дольше, чем в доме ее детства. Дольше службы в десанте.

Инженерная палуба была страной Амоса, и механик поддерживал здесь порядок, словно в аккуратном магазине. Каждый инструмент был на своем месте, каждая поверхность безупречна. Помимо масла и растворителя, единственным запахом в отсеке был запах озона, который намекал на присутствие мощного электричества поблизости. Пол вибрировал в унисон с термоядерным реактором палубой ниже, бьющимся сердцем корабля.

На одной из переборок Амос написал:

ОН ЗАБОТИТСЯ О ТЕБЕ

ТЫ ЗАБОТИШЬСЯ О НЕМ

Бобби погладила слова, когда проходила мимо, и поднялась по лестнице к лифту, который вел к центру корабля. Роси шел с очень мягким торможением в две десятых g, и было время, когда поездка на лифте, вместо того, чтобы подняться по лестнице, была бы равносильна признанию поражения, даже если корабль шел с большим ускорением. Но в течение последних двух лет суставы Бобби доставляли ей неприятности, и доказывать себе что она может подняться по лестнице, необходимости не было.

Она полагала, что настоящий признак старения, это когда ты перестаешь нуждаться в доказательствах того, что не устал.

Люки, разделяющие каждую из палуб, легко раздвигались по мере приближения к лифту, а затем тихо закрывались после того, как она их проходила. Возможно, Роси и пробежала десятилетие или два мимо даты ее продажи, но Кларисса не терпела никаких слез или скрипов на своем корабле. Не реже одного раза в неделю Клэр делала полный пробег в каждой системе жизнедеятельности и люках давления. Когда Бобби сказала об этом Холдену, он ответил: «Однажды она сломала корабль, и она все еще пытается это исправить».

Лифт гудел до остановки на палубе ОРС, и Бобби вышла. Люк в кабину был открыт. Загорелая и почти полностью лысая голова Алекса торчала над спинкой кресла пилота. Экипаж проводил большую часть своего рабочего времени в поддержании боеспособности корабля, и состав воздуха был неоднороден. Долгие часы, проведенные на кушетке, означали, что запах пота никогда полностью не уходил, как бы сильно не работали рециркуляторы воздуха. И, как и в любой комнате, в которой Джеймс Холден провел много времени, в ней был приятный запах старого кофе.

Бобби провела пальцем по переборке, ощущая, как под давлением раздался треск. Темно-серый цвет был утрачен, и становилось все труднее сказать, где материал не соответствует, где-то он был поврежден и залатан, а где-то он просто изношен. Скоро его нужно будет заменить. Он бы мог пожить с утраченным цветом, но хруст означал, что он потерял свою эластичность. Он стал слишком хрупким, для дальнейшей эксплуатации.

Оба плеча Бобби болели, и становилось все сложнее отличить, какое было вывихнуто во время тяжёлых рукопашных тренировок много лет назад, и то, которое болело просто из-за десятилетий покоя с ее телом. За всю свою жизнь она получила много боевых шрамов,и их становилось все труднее и труднее отличить от нормального износа. Как и выцветшие пятна на переборках Роси, все просто блекнет, чтобы придти к общему знаменателю.

Она поднялась по короткой лестнице через люк в кабину, пытаясь насладиться болью в плечах, как она когда-то наслаждалась перегрузкой после интенсивной тренировки. Как сказал ей старый сержант, боль - друг воина. Боль напоминает вам, что вы еще не умерли.

«Эй», - сказал Алекс, садясь в кресло стрелка. «Как выглядит наша девушка?»

«Старой, но она все еще может держать удары».

«Я имел в виду корабль».

Бобби рассмеялась и вызвала данные на тактический дисплей. Дистанционно выводя, планета Фрихолд. Миссия. «Мой брат всегда жаловался, что я слишком много времени искала метафоры».

«Стареющий марсианский воин, живущий в стареющем марсианском корабле», сказал Алекс, в его голосе слышалась улыбка. «Не нужно слишком напрягаться».

«Не слишком, чтобы пнуть твою задницу». Бобби приблизилась к Фрихолду на тактическом дисплее. Пестрые мрамор коричневых континентов и зеленых океанов, со случайным белым вихрем облаков. «Как долго?»

«Мы будем там через неделю».

«Ты говорил с Джиз в последнее время? Как поживает мой будущий ребенок сделанный папочкой?

«Жизель в порядке, и она говорит, что Кит отлично справляется. Выбрал по специальности планетарную инженерию в Маринер Тех».

«Сейчас это горячий рынок труда», - согласилась Бобби.

Она была лучшим другом Алекса, когда он женился на Жизель, и она ждала в больнице на Церере, когда Кит родился тринадцать месяцев спустя. И теперь Кит поступил в высший университет, и разводу Алекса уже более десяти лет. Он был ее лучшим другом, но он был ужасным мужем. После второй неудачи Бобби заметила, что если он просто хочет кого-то обидеть, она может сломать ему руку и сэкономить всем время.

Но, никому не ненужная, драма Алекса и Жизель, их недолговечный эксперимент с браком, привели к появлению Кита, и это сделало вселенную лучше. У мальчика было все лаконичное обаяние Алекса и вся царственная внешность его матери. Каждый раз, когда он называл ее тетушкой Бобби, она хотела обнять его так сильно, пока его ребра не сломались.

«Когда ты ответишь, не забудь сказать Джизз, что я ей передала «Отвали», - сказала Бобби. Несоблюдение брака не было полностью виной Жизель, но Бобби подобрала Алекса в разводе, действуя таким образом, она как бы обвиняла его бывшую за все, это было частью договора лучшего друга. Алекс толкнул ее, но она знала, что он также высоко оценил ее слова, которые он не мог сказать от себя.

«Я пошлю Жизель твою любовь», - сказал Алекс.

«И скажи Киту, что тетя Бобби говорит привет, и я хочу новые фотографии. Все, которые я имею, тогда ему было еще год от роду. Я хочу посмотреть, как растет мой маленький человек».

«Ты знаешь, что это жутко заигрывать с ребенком, которого ты знала всю свою жизнь, верно?»

«Моя любовь - чистая любовь», ответила Бобби, затем переключилась к тактическим параметрам миссии. Фрихолд имел население чуть меньше трехсот человек, все земного происхождения. Они называли себя Ассамблеей суверенных граждан, что бы это ни означало. Но в декларации колониального корабля было много огнестрельного оружия и боеприпасов к нему. И с того времени, которые Роси потратил на то, чтобы спуститься к солнцу Фрихолда, у местных жителей было много времени, чтобы подготовится.

Читая вместе с ней, Алекс сказал: «Капитану понадобится поддержка там».

«Да. Поговорить с Амосом об этом - следующее в моем списке».

«Понадобится Бетси?

«Это, вероятно, не ситуация на уровне Бетси, матрос», - сказала Бобби. Бетси была прозвищем у Алекса для костюма брони Марсианской Морской Разведки, который она держала в грузовом отсеке корабля. Она не одевала его в течение многих лет, но она содержала костюм в действующем состоянии и заряженном, так или иначе. Это заставило ее чувствовать себя тепло и комфортно, зная об этом. Так, на всякий случай.

«Понял», сказал Алекс.

«На всякий случай, где Амос?»

Это было едва различимое отличие в интонации Алекса, как бы непринужденное, и Алекс пытался говорить так, как будто он был спокоен. «Корабль думает, что он в корабельном лазарете», - сказал Алекс.

Кларисса, подумала Бобби. Вот, дерьмо.

Медицинский отсек "Росинанта" пах антисептиком и рвотой.

Запах антисептика исходил из маленького напольного скраббера, который с гудением полз по комнате, оставляя блестящий след за собой. Кисло-желчный запах рвоты исходил от Клариссы Мао.

«Бобби», - сказала она с улыбкой. Она лежала на одной из кушеток медотсека, манжета автодока вокруг ее плеча жужжала, гудела и иногда щелкала. Лицо Клэр ужесточалось при каждом щелчке. Может быть инъекции, или нечто худшее.

- Хей, Бабс, - сказал Амос. Здоровяк механик сидел у кровати Клэр, читая что-то на ручном терминале. Он не поднял глаза, когда Бобби вошла в комнату, но поднял руку в знак приветствия.

- Как ты себя сегодня чувствуешь? - спросила Бобби, внутренне морщась от сказанного.

- Встану с постели через пару минут, - сказала Клэр. - Я что-нибудь пропустила, из предпосадочного контроля?

- Нет, нет, - ответила Бобби, покачав головой. Она боялась, что Клэр тут же вырвет трубки из ее руки и вскочит с кровати, если она ответит «да». - Ничего подобного. Просто хочу чурбана одолжить на минуту.

- А? - Сказал Амос, посмотрев на нее в первый раз. - Одобряешь, Персик?

- Все что пожелаешь, - сказала она, широким жестом указывая на весь медотсек в целом. - Ты всегда найдешь меня дома.

- Ну ладно, - Амос встал, и Бобби увела его его в коридор.

В окружении дымчатых стен, с закрытым люком медицинского отсека за спиной, Амос, казалось, немного сдулся. Он прислонился спиной к стене и вздохнул. - Тяжело смотреть, понимаешь?

- Как она?

- Хорошие дни и плохие дни, как у всех, - сказал Амос. - Эти ее бэушные железы, продолжают пропускать свое крысиное дерьмо в ее кровь, а мы продолжаем отфильтровывать. А вытащить, будет совсем херово, так что...

Амос снова пожал плечами. Он выглядел усталым. Бобби никогда не могла понять, какие отношения между механиком "Роси" и его крошечной коллегой. Они не спали вместе, и казалось, что этого и никогда раньше не случалось. Большую часть времени они даже не разговаривали. Но когда здоровье Клэр начинало ухудшаться, Амос обычно находился рядом с ней в медотсеке. Это заставило Бобби задуматься, сделает ли он это для нее, если она заболеет. Если, вообще, кто - нибудь это сделает.

Большой механик выглядел поджарым для своих лет. Там где большинство людей склонялись к полноте в его годы, Амос ушел в другую сторону. Жира как такового у него не было, и теперь его руки и шея выглядели узловатыми, с сухими мышцами, тугими как веревки, под кожей. Более жесткой, чем кожаная обувь.

«Итак, - спросил он, - что случилось?»

«Ты читал мой инструктаж о Фрихолде?»

«Бегло просмотрел».

«Триста человек ненавидящие централизованную власть и любящие оружие. Холден собирается настаивать на том, чтобы встреча прошла на их территории, ибо это такой вид дерьма, которым он занимается. Ему понадобится поддержка, чтобы вытащить его от туда».

«Да», согласился Амос. «Я присмотрю за ним».

«Я думала, может, мне стоит взять вот эту», - сказала Бобби, кивая головой по направлению люка корабельного лазарета. Но, по правде говоря, она выглядит не очень хорошо. Амос поджал губы, обдумывая.

«Да, хорошо», - сказал Амос. «Атмосферная посадка, вероятно, встряхнет проклятый корабль. У меня будет здесь много дел».

Бобби собралась уходить, но потом, что-то заставило ее остановиться. Прежде чем она поняла, что собирается сказать, она спросила: «Сколько еще?»

- До конца жизни, - сказал Амос, затем вернулся в лазарет и закрыл за собой люк.

Она обнаружила, что Холден и Наоми завтракают на камбузе. Запах яичницы с луковым порошком и перцем, конкурировал с свежесваренным кофе. Живот Бобби заурчал, как только она вошла в комнату, и, не сказав ни слова, Холден подтолкнул к ней тарелку и начал накладывать на нее яйца.

- Наслаждайся, потому что это последние из настоящих яиц, пока мы не вернемся в Медину, - сказал Холден.

Наоми закончила жевать и спросила: - Что происходит?

- Вы ребята, читали мою оценку угрозы Фрихолд?

- В общих чертах, - ответил Холден.

- Колония первого поколения, - сказала Наоми. -Прошло восемь лет с момента основания, и у неё все еще есть только один городок в полузасушливой умеренной зоне. Низкоуровневое земледелие, но большая часть из продовольственных запасов это спасенная гидропоника. Немного козочек и цыплят, но поголовье выживает так же на гидропонике, слишком не эффективная модель. Литий в земной коре и странное количество урана в полярных ледниках, что, надеюсь, означает, что будет легко собрать гелий, если они когда-нибудь создадут инфраструктуру для добычи хотя бы чего-то. Устав, который призывает к радикальной личной независимости, обеспечивается гражданским ополчением, состоящей из всего колониального населения.

- В самом деле? - спросил Холден. - Все население?

- Итак, триста человек, которые любят оружие, - сказала Наоми, затем указала на Холдена. - Этот будет настаивать на том, чтобы сойти с корабля и поговорить с ними лично.

- Правда? - спросила Бобби, а затем быстро засунула в рот огромную порцию яичницы. Она была так же хороша, как и пахла.

- Это должно быть сделано лицом к лицу, - сказал Холден. - Если бы это было не так, мы могли бы просто передать им сообщение из Медины и уберечь себя от поездки.

- Дипломатия-это ваша хрень", - сказала Бобби. - Меня волнуют только тактические вопросы. И когда мы поговорим с властями, которые находятся на Фригольде, мы скажем им, что нет никаких причин начинать стрельбу и надеяться на лучшее.”

Холден отодвинул полупустую тарелку и нахмурился.

- Что ты имеешь ввиду?.

- Тебе действительно нужно прочесть мой анализ.

Наоми схватила кружку Холдена и подошла к кофеварке. - Мне кажется, я знаю, к чему она ведёт.

Хочешь кофе, Бобби?

- Да, спасибо, - сказала Бобби, затем открыла тактический анализ на своём ручном терминале. - Это люди, которые покинули Землю, чтобы создать колонию, основанную на личном суверенитете. Они верят в абсолютное право каждого гражданина защищать себя и свое имущество, применяя при необходимости боевое оружие. И они довольно хорошо вооружены для этого.

- В этом я и сам участвовал, - сказал Холден.

- На данный момент им нужны годы до самообеспечения. Причина, по которой они всё ещё полагаются на гидропонику, заключается в том, что им трудно разрабатывать почву для своих теплиц. Что-то не то в минеральном составе. Пытаясь обойти эти проблемы, все деньги, которые они заработали от предварительных фьючерсов на добычу, идут на Ауберон для поставок сельскохозяйственных товаров. Они не согласны с тем, что Транспортный Союз должен устанавливать тарифы на любую базовую жизнеобеспечивающую торговлю. Что и привело нас сюда.

Наоми вручила ей кружку кофе с большим количеством сливок, так, как ей нравилось. Холден кивнул, что, скорее всего, означало неприятности. Он понял, что она говорит.

— На долго хватит им своего урожая? — спросила Наоми , и наклонившись через плечо, взглянула на отчет.

— Я не знаю, но здесь не это проблема ...

— Проблема здесь - сказал Холден, - заключается в том, что мы выносим смертный приговор. Не правда ли? Мы приземлимся такие и скажем им, что они отрезаны от торговли с другими колониями. И они знают, что через несколько месяцев у них закончится вся их пища, и они не смогут выращивать её ещё много лет. Союз ставит их в безвыходное положение. И под этим вот Союзом прямо сейчас я имею в виду нас. Нас.”

— Да, - согласилась Бобби, радуясь, что он наконец казалось понял. — Это люди, которые верят в незыблемое право применять оружие для защиты собственной жизни. И когда мы приземлимся, и скажем им, что они отрезаны, мы не оставим им причин не попытаться захватить наш корабль.

— Я не понимаю за что им это наказание, — сказала Наоми.

— Но выглядит жестоко.

— Драммер ожидала этого, я думаю,— сказал Холден. Она не выглядела счастливой. — Первая колония, которая действительно проверит, насколько далеко зайдёт Транспортный Союз, чтобы защитить свою монополию на использование врат. И она собирается сломить эту первую попытку так жестоко, что никто даже не попытается повторить. Она уничтожает одну колонию сейчас, чтобы ей не пришлось убивать тринадцать сотен колоний потом.

Идея повисла в воздухе, как сигарный дым над игрой в покер. Выражение Наоми отразило беспокойство Бобби. Холден мысленно ушёл в себя, задумавшись о чем-то слишком сложном для обеспечения безопасности. Трехлетний период был тяжелым. Трехлетний период ожидания, когда вы начинаете голодать менее чем за один год, был чем-то хуже. Достаточно мотивов для насилия, по крайней мере. А может, что-то и ещё большее.

— Итак, — сказала Бобби, — В любом случае, это будет интересно.

Глава третья Сантьяго Джили Сингх

Сингх почувствовал жужание на запястье и отодвинул рукав. Монитор, обернутый вокруг его предплечья, увидел его взгляд и показал уведомление о его самой неотложной задаче: предстоящей аудиенцией с Верховным Консулом.

Он сбросил таймер уведомления на полчаса до самой встречи. Его планшет находился либо в его руке либо в кармане в течение почти пяти лет. Он знал о нем все, что только можно было знать. Он относился к своей предстоящей аудиенцией с Верховным Консулом, как к самому важному событию в его жизни.

Это не было неправильно.

Он опустил рукав на место, одним резким движением разгладил новые складки, и осмотрел себя в зеркале. Его сине-белая униформа сидела на нём как перчатка, подчеркивая мускулистую фигуру, которую он каждый день в течении часа формировал в спортзале. Недавно обретенные капитанские звезды блестели на его воротнике, отполированные до золотого блеска. Его лицо и голова были свежевыбриты, и он представлял, что это придает ему дикие, хищнические качества, которые подходят военному человеку.

— Все еще прихорашиваешься? спросила Наталья из ванной. Она открыла дверь и вышла окутанная паром с мокрыми волосами. — Такого красавца нужно потискать, я думаю.

— Нет, - сказал Сингх, отступая. — Если ты намочишь меня...

— Слишком поздно, — засмеялась его жена, бросаясь вперед, чтобы схватить его. Она крепко обняла его за талию, ее мокрые волосы были на плече.

— Нэт, — сказал он, намереваясь посетовать, но не смог. Когда она обняла его, полотенце упало, и в зеркале он увидел нежный изгиб ее бедра. Он положил на бедро руку и сжал. — Теперь я весь мокрый.

— Ты высохнешь. — сказала она, потянувшись за ним, чтобы ущипнуть его за задницу. Недавно повышенный в должности капитан Лаконского флота издал недостойный визг. Он почувствовал еще одно жужжание в запястье, и на мгновение Сингх подумал, что подушка на его руке не одобряет все это дурачество.

Он снова отодвинул рукав и увидел, что это всего лишь уведомление о том, что его машина прибудет через двадцать минут.

- Скоро приедет машина, - с сожалением сказал он, уткнувшись на мгновение носом в мокрые волосы жены.

- И Эльзе пора вставать, - согласилась Наталья. - Это твой особенный день. Выбирай: разбудить монстра или приготовить завтрак?

- Я возьму обязанность разбудить монстра этим утром.

- Будь осторожным. Она будет еще меньше заботиться о том, чтобы не испортить твою чистую новую форму, - сказала Наталья, надев халат. - Завтрак в десять, матрос.

Потребовалось почти пятнадцать минут, чтобы вытащить Эльзу из своей кроватки, заменить ей подгузник, одеть и отнести на кухню. Наталья уже поставила на стол тарелки заваленные блинами и свежими яблоками, и ещё аромат чая наполнил воздух.

Запястье Сингха загудело, и ему не нужно было смотреть, чтобы понять - это было пятиминутное предупреждение для его машины. Он пристегнул Эльзу к ее высокому стулу и поставил перед ней самую маленькую тарелку с кусочками яблока. Она хмыкнула и шлепнула ладонью вниз по ним, разбрызгивая капельки сока повсюду.

- У тебя будет время поесть? - спросила Наталья.

- Боюсь, что нет, - сказал Сингх, подтягивая рукав и прокручивая график дня. - Сегодня монстр никак не хотел надевать штаны.

- Я думаю, что ее самое большое несогласие с детским садиком-это требование к штанам, - сказала Наталья с улыбкой. Затем она взглянула на расписание его собрания и протрезвела. - В какое время нам тебя ждать?”

- Моя встреча назначена на девять утра и продлится пятнадцать минут, больше сегодня у меняничего нет, так что ... - сказал Сингх. Он не сказал, но я встречаюсь с Верховным Консулом Уинстоном Дуарте, так что я ничего не контролирую, когда встреча начнется или закончится.

- Хорошо, - сказала Наталья и поцеловала его в щеку. - Я буду в лаборатории сегодня, по крайней мере, до шести, но твой отец согласился подежурить с Монстром, если ты не сможешь забрать ее из садика.

- Хорошо, хорошо, - сказал Сингх. - Увидимся.

Темный военно-морской штабной автомобиль подъехал к дому. Сингх остановился у зеркала возле двери, чтобы провести последний осмотр, и вытер несколько случайных капель завтрака Монстра. Наталья сидела за столом и пыталась поесть, а также положить немного еды монстру в рот и снять рубашку.

Страх поднимался из живота, переполняя его сердце. Ему пришлось проглотить полдюжины раз, прежде чем он смог заговорить. Он любил свою жену и их ребенка больше, чем мог рассказать и покидать их всегда было немного трудно. Сейчас всё было иначе. Поколения моряков сталкивались с подобными утрами. Встречи с начальством, предвещавшие перемены. ???Конечно, если бы они столкнулись с этим, он тоже мог бы.???

Имперский взгляд, профессор истории в военно-морской Академии однажды сказал, что это взгляд в будущее. Люди строят империи, потому что хотят, чтобы их имена остались в истории. Они строят массивные конструкции из камня и стали, чтобы их потомки помнили людей, которые создали мир, в котором они живут. На Земле были здания тысячелетней давности, иногда единственные сохранившиеся свидетельства существования империй, которые думали, что они будут существовать вечно. Профессор назвал это, Высокомерием. Когда люди строят, они пытаются сделать устремление физическим. Когда они умирают, их намерения хоронят вместе с ними. Остаются только здания.

В то время как марсианские намерения никогда не были явно империалистическими, у них было немного того же высокомерия. Они построили свои туннели и лабиринты как временное жилое пространство в камне Марса, а затем приступили к работе на многие поколения, чтобы сделать поверхность пригодной для жизни.

Но первое поколение марсиан умерло, а работа была все еще не завершена. И следующее поколение продолжило работу, и второе и так далее. Ребенок следовал за родителем, до тех пор пока дети видевшие в своей жизни только туннели не подумали, что они не такие уж и плохие. Они утратили великую мечту, потому что она никогда и не была их мечтой. Как только создатели и их намерения исчезли, остались только туннели.

Когда Сингх посмотрел на столицу Лаконии[1], проносившуюся за окном автомобиля, он увидел те же самые массы "материала и намерений". Гигантские каменные и стальные здания, предназначенные для размещения правительства империи, которая еще не существовала. Гораздо больше инфраструктуры, чем потребуется Лаконии еще несколько веков. Их колонны и шпили напоминали о тысячелетиях Земной и Марсианской культуры и переделывали их как видение будущего человека.

Если бы мечты империи провалились, они бы остались просто большими зданиями, которые никогда не использовались.

Среди высокопоставленных офицеров армии Лаконии ни для кого не секрет, что лаборатории Верховного Консула совершили невероятный прорыв в модификации человека. Одним из их важнейших проектов стало значительное продление жизни самого Верховного консула. Капитан, под началом которого Сингх служил лейтенантом, получил официальный выговор за то, что напился и назвал Верховного Консула “нашим маленьким Богом-королем".”

Но Сингх понимал, почему именно этот проект был так важен для Верховного Консула. Империи, как и здания, являются устремлениями, воплощенными в материи. Когда умирает творец, намерение теряется.

И поэтому творец не должен умереть.

Если слухи были правдивы, и ученые Верховного Консула на самом деле работали над тем, чтобы сделать его бессмертным, у них был шанс создать историю империи, о которой они только мечтали. Стабильность руководства, преемственность цели и единое долгосрочное видение. Что было хорошо, но не объяснило, почему его вызвали на личную встречу с Дуарте.

- Мы почти приехали, сэр - сказал его водитель.

- Я готов, - соврал Сингх.

Государственное здание Лаконии было императорским дворцом во всем, кроме названия. Это была самая большая структура в столице. Это было и резиденцией их правительства, и личным жилищем Верховного Консула и его дочери. После прохождения строгой проверки безопасности, проводимой солдатами в современных Лаконских силовых доспехах, Сингха, наконец, впервые ввели внутрь.

Это было немного разочаровывающе.

Он не знал, чего ждать. Потолок, может быть в пятьдесят футов высотой, поднят рядами массивных каменных столбов. Красный бархатный ковер, ведущий к возвышающемуся золотому трону. Министры и слуги выстраиваются в очередь за словом с Верховным Консулом и шепотом плетут интриги. Вместо этого было фойе и зона ожидания с рядом удобных стульев, легким доступом к туалетам и настенному монитору, показывающему правила безопасности в Государственном здании. Все это казалось очень обыденным. Очень правительственно.

Через самую большую дверь комнаты вошел невысокий улыбчивый мужчина в красном пиджаке и черных штанах и едва заметно поклонился.

- Капитан Сантьяго Сингх, - сказал он, не задавая вопросов.

Сингх встал, едва удерживая себя от того, чтобы отдать честь. Мужчина не носил военную форму или какие-либо знаки различия, но они были внутри дома их правителя. Это имело вес за рамками протокола.

- Да, сэр. Я капитан Сингх.

- Верховный Консул надеется, что вы присоединитесь к нему за завтраком в резиденции, - сказал человечек.

- Это будет честью для меня, конечно.

- Следуйте за мной, - сказал человечек, выходя через ту же большую дверь. Сингх последовал за ним.

Если фойе государственного здания не приводило в восторг, остальная часть интерьера была положительно утилитарной. Коридоры с офисными помещениями расходились во всех направлениях. В залах кипела активность, люди в костюмах и военной форме и таких же красных куртках и черных штанах, как и его гид, перемещались повсюду. Сингх отдавал честь каждый раз, когда видел ранг, который этого требовал, и пытался игнорировать всех остальных. Все человеческое население Лаконии было колонистами, флотом Дуарте и детьми, родившимися там в последние несколько десятилетий. Он и представить не мог, что на планете так много людей, которых он никогда не встречал. Его маленький проводник двигался так, как будто он не видел никого из них, и все время держал свою расплывчатую улыбку.

После десятиминутной прогулки по лабиринту коридоров и комнат, они достигли множества стеклянных двойных дверей, которые выходили на большой внутренний дворик. Его проводник открыл одну дверь и проводил его, а затем скрылся в здании.

- Капитан Сингх! - Позвал Верховный Консул Уинстон Дуарте, абсолютный военный правитель Лаконии. - Пожалуйста, присоединяйтесь. Келли, убедись, что у капитана есть тарелка.

Другой мужчина в красной куртке и черных штанах, по-видимому, Келли, показал ему место, а затем выдвинул стул. Сингх присел, головокружительный и благодарный, что ему не придется удерживаться от покачивания на ногах.

- Верховный Консул, я ... - начал было Сингх, но Дуарте отмахнулся.

- Спасибо, что присоединились ко мне сегодня утром. И я думаю, мы можем использовать наши военные звания здесь. можете обращаться ко мне Адмирал Дуарте или просто Адмирал.

- Так точно, Адмирал.

Келли положил одно яйцо в подставку перед ним, затем с помощью щипцов взял сладкий рулет бывший рядом и уложил на тарелку. Сингх и раньше ел яйца, так что, хотя это и была роскошь, но не было чем то невероятным. Стол был небольшим—он был рассчитан на четырёх человек - не говоря уже про большой участок того, что было похоже на любовно ухоженную земную траву. Девочка лет двенадцати сидела посреди травы и играла со щенком. Настоящие куры и земные собаки. В отличие от Ноева ковчега в старой истории, корабли первого флота доставили в Лаконию лишь несколько видов животных. Видеть сразу двух животных в одном и том же месте было немного потрясающим. Сингх постучал ложкой по скорлупе яйца, чтобы разбить его, и попытался сориентироваться.

Адмирал Дуарте показал на кофейную чашку Сингха, и Келли налил ему. - Я извиняюсь, - сказал Дуарте, - за то, что так рано утром оторвал вас от своей семьи.

- Я служу по воле Верховного консула, - на автомате ответил Сингх.

- Да, да, - ответил адмирал. - Наталья, правильно? И одна дочь?

- Да, Адмирал. Эльза. Сейчас ей почти два года.

Адмирал Дуарте улыбнулся девушке в траве и кивнул. - Это хороший возраст. Не считая замены подгузников, она спит всю ночь?

- Большинство ночей, сэр.

- Интересно наблюдать, как их умы начинают развиваться. Изучение языка. Учимся идентифицировать себя как отдельную личность. Слово " нет " становится волшебным.

- Да, сэр, - сказал Сингх.

- Не отказывайтесь попробовать эту выпечку, - сказал адмирал. - Наш пекарь просто гений.

Сингх кивнул и откусил кусочек. Тесто было слишком сладким для него, но горький черный кофе прекрасно сочетался с ним.

Адмирал Дуарте улыбнулся ему, а затем сказал: - Расскажите мне о капитане Иваса.

Кусок сладкого рулета, который он только что проглотил, превратился в свинцовую пулю в животе. Капитан Иваса был лишен звания и с позором уволен на основании доклада Сингха, предоставленного адмиралтейству. Если бы его бывший командир был личным другом высокого консула, Сингх мог стать свидетелем конца своей карьеры. Или еще чего похуже.

- Прошу прощения, я ... — начал Сингх.

- Это не допрос, - сказал Дуарте, его голос был мягким, как теплая фланель. - Я знаю все факты о капитане Иваса. Я хочу услышать Вашу версию. Вы подали первоначальный рапорт о неисполнении обязанностей. Что заставило Вас сделать это?

Один из его профессоров в военной академии однажды сказал, что когда нет прикрытия, единственное, что разумно сделать, это как можно быстрее пройти через поле огня. Сингх сел прямо на стуле, воплощая свою лучшую версию стояния по стойке смирно из сидячего положения.

- Сэр, да, сэр. Капитан Иваса не применяет новый военно-морской кодекс военной этики, а затем, когда ему был задан прямой вопрос по поводу этих принципов, он лгал Адмиралу Гойеру, своему командиру, в моем присутствии. Я отправил адмиралу Гойеру записку, в которой оспаривал показания капитана Ивасы.”

Дуарте смотрел на него задумчиво, без намека гнева на лице. Это ничего не значило. По общему мнению, Верховный консул не был демонстративным человеком.

- Пересмотренный кодекс, который сделал неисполнение обязанностей преступлением, наказывается отправкой в тюрьму? - спросил Адмирал Дуарте.

- Да, сэр. Капитан Иваса считал это наказание чрезмерным и открыто говорил об этом. Когда двое морпехов были найдены спящими на дежурстве, он назначил им административное наказание.

- Значит, ты пошел через голову к его командиру Адмиралу Гойеру.

- Сэр, нет, сэр, - сказал Сингх. Он опустил глаза, чтобы посмотреть прямо на Верховного консула. - Я был свидетелем того, как офицер лгал своему командиру в ответ на прямой вопрос о своей субординации. Я уведомил этого офицера, как и был обязан.

Сингх остановился, но Дуарте ничего не сказал. Просто смотрел на него, как на особо интересного жука, приколотого к пробковой доске. Затем прозвучал как будто случайный вопрос, - Вам не нравился, Иваса?

- Я могу говорить откровенно, сэр? - спросил Сингх. Когда Дуарте кивнул, он продолжил. - Действовать в рамках кодекса военного поведения - это обязанность каждого офицера и военнослужащего. Это инструмент, с помощью которого мы являемся военными, а не просто большим сборищем людей с космическими кораблями и пушками. Когда офицер проявляет к нему пренебрежение, он перестает быть офицером. Когда Иваса продемонстрировал неоднократное и преднамеренное несоблюдение этого кодекса, он перестал быть моим командиром. Я просто сообщил об этом следующему человеку по званию.

- Чувствуете ли вы сейчас, зная, каковы были последствия для Ивасы, что вы поступили правильно?- спросил адмирал. Его лицо и голос не выдавали никакого мнения на эту тему. С тем же успехом он мог бы спросить, не хочет ли Сингх сахар.

- Да, Адмирал, - сказал Сингх. - Обязанность-это не шведский стол, где вы выбираете то, что хотите, и игнорируете остальное. Временная лояльность - это не лояльность. Долг капитана Ивасы состоял в том, чтобы обеспечить соблюдение кодекса поведения тех, кто находился в его подчинении. Когда он солгал о том, что не смог этого сделать, я был обязан уведомить его командира.

Верховный консул кивнул. Это могло означать что угодно. - Скучаете ли вы по нему?

- Конечно. Он был моим первым командиром, когда я покинул академию. Он научил меня всему, что мне нужно знать. Я скучаю по нему каждый день, - ответил Сингх, и понял, что он не преувеличивает. Фатальным недостатком Ивасы оказалась его привязанность к тем, кто был в его команде. Такого человека легко любить.

- Капитан, - сказал Дуарте. - У меня для Вас новое задание.

Сингх встал, чуть не опрокинув стул, и отдал честь. - Капитан Сантьяго Сингх, прибыл на службу, Верховный Консул. Он знал, что это смешно, но что-то во всем разговоре было сюрреалистичным и смешным, и в тот момент это просто казалось правильным. Дуарте относился к нему с уважением.

- Первый этап нашего проекта подходит к концу. Сейчас мы переходим ко второму этапу. Я даю Вам командование над "Грядущей Бурей". Детали ваших приказов в сейфе капитана на этом судне.

- Благодарю Вас, Адмирал, - сказал Сингх, сердце его колотилось в груди. - Для меня будет честью выполнить эти приказы в полном объеме.

Дуарте повернулся, чтобы посмотреть на девочку, играющую со своей собакой. - Мы были скрыты от остального человечества достаточно долго. Время показать им, чем мы занимались.

Глава четвёртая Холден

Холдену было за двадцать, когда военно-космический флот Земли выгнал его. Он вспомнил эту версию себя с той же любовью и снисхождением, которые люди обычно распространяли на щенков, которые слишком гордились собой, что гоняют белок. Он устроился на работу по перевозке льда с желанием отвернуться от всей коррумпированной, авторитарной и циничной истории своего существования. Даже название компании "Чисто-Прозрачно" он выбрал,с глубоким смыслом. Обещание прозрачности и чистоты. Если сейчас это выглядело немного комично, но в то время это было не так.

В то время Пояс был суровым рубежом. ООН и Марсианская Республика Конгресса, политические боги Солнечной системы, более изолированные, чем древний остров посреди океана. Астеры были структурно низшим классом, сражающимся за то, чтобы люди на внутренних планетах замечали их, даже когда они умирали.

Теперь человечество рассеялось на более чем тринадцать сотен новых солнечных систем, и Земля, возможно, даже не самая гостеприимная планета для человеческой жизни. В любое время, когда несколько единомышленников могли собрать ресурсы для колонии и плату за прохождение через кольцевые ворота, семена нового общества могли быть посеяны там среди звезд. Даже самые густонаселенные из новых систем имели только восемь или десять городов на всей планете. Это был массовый параллельный эксперимент возможных форм человеческого коллектива, возможность переделать структуру самой культуры. Но почему-то все это выглядело очень знакомым.

- Почему вы, люди, считаете, что имеете право диктовать условия торговли между суверенными государствами? - потребовал ответа Губернатор Пейн Хьюстон из Фригольда .

- Мы свободный народ. И несмотря на то, что думают ваши хозяева на Медине, мы не отвечаем перед Вами.”

Когда Хьюстон пришел на собрание, он был уже довольно взвинчен, и у Холдена не было возможности поговорить с ним о важном, из-за адского шума на собрании . Вместо этого он наблюдал и слушал, пытаясь решить, основан ли гнев губернатора больше на страхе, разочаровании или нарциссизме. Страх, Холден мог бы понять. Разочарование тоже имело смысл. У всех планет, соединенных кольцами врат, были свои биомы[2], свои био-структуры, свои неожиданные препятствия для того, кто пытается завоевать экологическую нишу для людей. Будучи в состоянии торговать тем, что им нужно, довольно часто предметом торговли были вопросы жизни и смерти. Но любой кто думал, что они и люди о которых они заботились вдруг будут безосновательно заблокированы от того, что им необходимо для жизни, будет напуган до мозга костей.

Тем не менее, чем больше губернатор говорил, тем больше становилось ясным, что парень был просто мудилой.

— Фригольд - независимое суверенное государство! - сказал Хьюстон, хлопнув по столу открытой ладонью.

— Мы будем заниматься торговлей с заинтересованными партнерами, и мы не будем отдавать дань таким паразитам, как вы, сэр. Мы не будем.

Палата Совета была построена как зал суда, где Холден и Бобби сидели за низким столом, а губернатор и его одиннадцать членов кабинета над ними смотрели вниз, как судейская коллегия. Их стол был аналогом темного дерева. Окна позади Хьюстон и его когорты, обозначали их силуэты. Дизайн интерьера был тут как политический инструмент. Все Фригольдцы подчёркнуто носили личное оружие.

Он взглянул на Бобби. Выражение ее лица было спокойным, но ее взгляд перемещался между людьми, которые смотрели на них, а затем на охранников у двери. Вычисляя, кого она уберет первой, как разоружит их, где укрыться, как сбежать. Это было нечто, Бобби делала это так, как другие люди вязали спицами.

— Так вот в чем дело, — сказал Холден, когда Хьюстон вздохнул.

— Ты думаешь, я здесь, чтобы вести с тобой переговоры. Это не так.

Хьюстон нахмурился. — Есть право, данное Богом всем свободным людям, и у нас не будет ни тиранов, ни королей...

— Я понимаю, почему вы смущены, — сказал Холден, его голос стал громче, но все ещё дружелюбный.

— Вы видите, как к Вам вылетает боевой корабль. Нужны недели, чтобы добраться сюда. Вы думаете, что это будет нечто, где мы ожидаем много взаимных уступок. Небольшая задержка может внести туда и сюда неловкость, всё логично, что есть кто-то прямо здесь кто дышит вашим воздухом, не так ли? Ты что-то говоришь, мы что-то говорим. Без проблем. Но дело в том, что Транспортный Союз уже решил, что произойдет. Мы не посредники. Мы не ищем взаимовыгодное решение.

Женщина слева от Хьюстона положила руку ему на руку. Хьюстон откинулся назад. Это было интересно. Холден немного сдвинулся, разговаривая с пространством между ними, чтобы включить и ее в разговор.

— Мы все здесь взрослые, - сказал Холден.

— Нам не нужно притворяться друг перед другом. Союз послал нас сюда лично, потому что не хочет делать такого рода вещи снова и снова с кучей других колоний. Они хотели убедиться, что все остальные наблюдают за ситуацией. Особенно ваши друзья и торговые партнеры на Auberon.

— Политический театр, — сказал Хьюстон с презрением в голосе. Что было забавно слышать от парня, сидящего на полтора метра выше, чем ему нужно.

— Конечно, — сказал Холден. — В любом случае, дело вот в чем. Вы отправили корабль через ворота без разрешения. Вы подвергли опасности другие корабли, используя ворота...

Хьюстон фыркнул и пренебрежительно махнул рукой.

— И за такие вещи есть последствия, - продолжал Холден. — Мы просто здесь, чтобы сказать вам, чем они являются.

Бобби подвинула стул, вывернув его так, чтобы ноги были свободны. Возможно, это был случайный жест, но это не так. Холден провел руками по поверхности стола. Из чего бы он не был сделан под дерево, но оно имело ту же твердость и ту же утончённую текстуру. Хьюстон и его судейская коллегия молчали. Теперь он привлек их внимание.

Холдену нужно было решить, что с ним делать. Следовать инструкции или ещё немного обсудить ситуацию.

— Есть два пути, как это может пойти, - сказал он, немного вздрагивая. — Во-первых, Союз на три года отрезает ворота во Фригольд.

— Мы еще не самодостаточны,-сказал один из членов Кабинета Министров. — Вы говорите о смертном приговоре для трехсот человек.

— Это решение, которое вы уже приняли, тогда когда отправили свой несанкционированный корабль через ворота, - сказал Холден. — Или, может быть, вы можете найти способ увеличить сроки. Найдите способ накормить людей . Это всё зависит только от вас. Но в течение трех лет любой корабль, входящий или выходящий из ворот Фригольда, будет уничтожен без предупреждения. Ни каких исключений. Любая связь через ворота туда и обратно заблокирована. Вы теперь сами по себе. Или второй вариант - губернатор Хьюстон идет с нами в суд и, возможно, он получает просто большой срок в тюрьме.

Хьюстон фыркнул. Выражение его лица выглядело так, будто он откусил что-то протухшее. Другие люди на скамейке были менее демонстративны. Фригольд был колонией довольно хороших покерных лиц.

— Вы забываете третий вариант, - сказал Хьюстон. — Быть послом тирании-это работа с рисками, капитан Холден. Очень. Реальными. Рисками.

— Хорошо, давайте займёмся математикой, - сказал Холден. — Мы здесь, и вас там дюжина, и ещё четыре охранника у дверей...

— Шесть. — сказала Бобби.

— Шесть охранников у дверей, - сказал Холден, не делая паузы. — Если вы просто взгляните на сотни метров вокруг этого здания, мы определённо в меньшинстве и безоружны. Но если расширить до половины километра, у меня появляется боевой корабль. У моего боевого корабля есть ОТО[3]. Так же имеется рельсовая пушка. В нем двадцать торпед. Черт побери, у него есть привод Эпштейна, который может одним выхлопом поджечь все это поселение, если бы мы направили его под прямым углом.”

— Итак, сила, — сказал Хьюстон, качая головой. — Налогообложение всегда заканчивается оружием.

— Я думал об этом скорее как о аргументе против стрельбы в послов, - сказал Холден. — Мы сейчас уходим и возвращаемся на наш корабль. Через двенадцать часов после того, как мы туда доберемся, мы взлетаем. Если губернатор Хьюстон на борту, вы можете снова начинать работать с кораблями Союза. Если нет, мы пришлем кого - нибудь через три года, для проверки.

Холден встал, Бобби следовала за ним так близко, что она буквально наступала ему на пятки. Хьюстон наклонился вперед, его левая рука была на столе, а правая, как будто лежала на прикладе пистолета. Прежде чем губернатор успел что-то сказать, Холден направился к двери. Охранники наблюдали, как он шагнул вперед, их глаза переключились на Бобби, а затем на Хьюстона. В периферийном видении Холдена, Бобби немного присела приняв боевую стойку и закрепляя центр тяжести. Она тихо напевала, но он не мог подобрать мелодию.

Когда они достигли двери, охранники отошли в сторону, и Холден снова начал дышать. Короткий коридор в прихожую, потом на грязную улицу. Он вытащил терминал из кармана, когда они шли. Алекс вышел на связь, как только он подал запрос.

— Как у вас там дела? — спросил Алекс.

— Мы сейчас возвращаемся, — сказал Холден. — Убедись, что шлюз будет открыт, когда мы подойдём.

— Ты идешь по горячим следам? — спросил Алекс.

— Может и так, — сказал Холден.

— Принято. Захвачу входной коврик и прогрею ОТО.

— Спасибо тебе за это, — сказал Холден и оборвал связь.

— Ты действительно думаешь, что они будут достаточно глупы, чтобы напасть? — спросила Бобби.

— Я не хочу ставить свою жизнь на то, что другие люди умны, — сказал Холден.

— Жизненный опыт?

— Мне и раньше причиняли боль.

Фригольд[4] был названием города, планеты и солнечной системы. Холден не мог сказать, что было первым. Город расположен в долине между двумя хребтами. Мягкий ветерок слабо пах ацетатом[5] и мятой, побочными продуктами какой-то химии которые местная биосфера вырабатывала для своих жизненных циклов.

Солнечный свет был немного краснее, чем ожидал Холден, делая тени синими и придавая ощущение постоянных сумерек. Или может рассвета. Стая местных птиц-аналогов, клином пролетела над головой, их широкие прозрачные крылья гудели в зловещей гармонии. Это была прекрасная планета на его пути. Гравитация была чуть меньше половины G - больше, чем на Марсе, меньше, чем на Земле, и планетарный наклон и вращение сделали световой день всего восемь часов и увеличили ночь чуть более девяти. Две малые Луны синхронно вращались к большой Луне которая имела почти треть массы планеты. Большая луна даже имела тонкую атмосферу, но там не было жизни. По крайней мере, пока не было. Если бы Фрихолд развивался еще несколько поколений, кто-то, вероятно, построил бы еще один маленький город там, чтобы только убежать от местных жителей. Это, похоже, был человеческий шаблон - тянуться к неизвестному, а затем дотянувшись превращать его в своего рода вещи, которые вы оставили бы как отчий дом. По опыту Холдена, продвижение человечества по вселенной было, возможно, с одной стороны тягой к приключениям и исследованиям, и просто желающих свалить подальше друг от друга с другой стороны.

Всегда было странно видеть Росинант на боку. Корабль был спроектирован так, чтобы он был таким же, как и при гравитации. Это не причиняло никакого вреда. Это просто казалось неправильным. ОТО, которые торчали на ее стороне, повернулись, когда они приблизились, беспокойные и активные. Шлюзовая камера корабля была открыта, и лестница вела вниз к земле. Амос сидел свесив ноги на открытой двери шлюза, положив винтовку на бедра. Холден был немного удивлен, что Клариссы не было там с ним. Бобби махнула рукой, когда они приблизились, и Амос поднял руку в ответ, не отрывая глаз от пространства за ними.

Холден поднялся первым, затем повернулся, стоя на краю рядом с Амосом, пока Бобби карабкалась к ним. Посмотрев в сторону города, он увидел четырех человек стоявших вместе, не приближаясь, но внимательно наблюдая. На таком расстоянии Холден не был уверен, были ли они на собрании или были новыми. Бобби ударила панель управления, и лестница втянулась в корабль.

— Как все прошло? — спросил Амос, поднявшись на ноги и отступив от наружной двери.

Бобби закрыла наружную дверь шлюза, повышая голос из-за шума сервоприводов.

— Вернуться без единого выстрела. Я считаю это победой.

Внутренняя дверь открылась, и Амос спрятал винтовку в шкафчике, что их странная ориентация выглядела как ящик. Холден прошел вдоль стены, направляясь к капитанскому мостику, который должен был быть сверху, но на данный момент был слева.

— Я буду рад, когда мы выберемся отсюда, - сказал он.

Амос улыбнулся, изобразив любезное и пустое выражение, как всегда, и последовал за ним. Наоми и Алекс сидели на своих диванах, играя в сложную боевую симуляцию, которую они где то подобрали за последние пару лет. Холден успокоился, когда увидел внешнее изображение пути в город на обоих экранах. Что бы они ни делали, чтобы скоротать время, все следили за городом. На всякий случай.

- Эй, капитан, - позвал Алекс, растягивая слова немного более чем обычно. - Мы готовы закрыть лавочку и свалить отсюда?

- Мы ждем двенадцать часов, - сказал Холден, сидя на диване. Карданы[6] не двигались. Постоянная гравитация планеты означала, что все диваны были зафиксированы на месте, компьютер повернул их в правильное положение. Наоми повернулась, чтобы посмотреть на него.

- Двенадцать часов? Для чего?

- Возможно, я немного пересмотрел условия сделки, - сказал он. - Я сказал, что если они передадут губернатора нам для суда, карантина не будет.

Наоми приподняла бровь. - А Союз то знает об этом?”

- Я подумал, что отправлю им сообщение, когда вернусь на корабль.

- Думаешь, Драммер не будет против?

- Кэп меняет правила? - Амос пожал плечами. - Это просто как день, который заканчивается на "Y" [7], насколько я могу судить. Если она не оставила места для маневра, это ее ошибка.

- Я не собираюсь привлекать всю колонию к ответственности за то, что сделали несколько администраторов, - сказал Холден. - Это коллективное наказание, и это не то, что должны делать хорошие парни.

- По крайней мере не без предупреждения на двенадцать часов? - уточнила Наоми.

Холден пожал плечами. - Это временное окно, в котором они должны будут сделать выбор. Если у них есть шанс сделать что-то другое, но они повысят ставки, я буду чувствовать себя немного лучше, закрывая их. По крайней мере, мы пытались.

- Немного лучше означает не совсем виноватый?

- Не совсем, - согласился Холден, откидываясь назад. Гель был прохладным на затылке и плечах. - Все еще не люблю все эти отрезания людей от поставок, которые им нужны.

- Надо было тебе соглашаться управлять Союзом, когда у тебя был шанс, - заметил Алекс. - Тогда все может быть так, как ты хочешь.

- В любом случае, было бы неплохо так думать, - сказал Холден.

Двенадцать часов. Ночь и часть дня, для Фриголда. И совсем не достаточно времени для того, чтобы отправить сообщение из Роси в Медину в кабинет президента Транспортного Союза и получить ответ. Если бы Драммер устроила истерику, они бы все еще ускорялись к Медине до того, как пришло бы ее сообщение. Он бы дал фригольдцам больше времени все обдумать, если бы мог. Но скорость света была скоростью света.

Это была ирония угрозы во время мессы. Сообщения и голоса, культура и разговоры могли двигаться намного быстрее, чем даже самый быстрый корабль. В лучшем случае, это сделало бы убеждение и аргумент гораздо более важными. Перемещать идеи через пропасть между планетами было легко. Передвигать предметы было тяжело. Но это означало, что тот, кто был на другой стороне, должен был слушать и желать, чтобы их мнение изменилось. Все остальное время это были боевые корабли и угрозы, как всегда.

Холден спал, когда наконец пришел ответ.

- Просыпайся - сказала Наоми - у нас гости.

Он протер глаза, опустил ноги на стену, которая теперь временно находилась на полу, провел руками по волосам и с прямо посмотрел на экран. Снаружи корабля была толпа людей. Он узнал пару лиц с заседания Совета. И посреди них был губернатор Хьюстон, привязанный к широкой серой керамической тележке. Облегчение, которое полилось через тело Холдена, было немного омрачено перспективой месяцев полёта с опальным губернатором на борту.

Он включил внешнюю голосовую связь. - Это капитан Холден из Росинанта. Сохраняйте спокойствие. Мы выходим.

- Будь осторожен, сказала Наоми. - Только потому, что это выглядит так, это не значит, что это не может быть чем-то другим.

- Правильно, - сказал он, открывая соединение с командным центром. - Алекс? Ты здесь?

- Он спит, - ответила Кларисса. - Я разогрела ОТО, а Амос и Бобби направляются к шлюзу. Если это засада, то она будет очень неудачной.

- Спасибо за это, - сказал Холден, идя вдоль боковой шахты лифта к шлюзу. Смешанные голоса Бобби и Амоса уже отзывались эхом в его сторону.

- Дайте знак, если вам понадобиться чтобы я сделала больше, чем просто наблюдала, - сказала Кларисса и разорвала связь.

Когда шлюз открылся и они спустили лестницу, Холден пошел первым. К нему вышла женщина с острыми чертами лица и густыми серо-черными волосами, собранные в пучок.

- Капитан Холден, - сказала она. - Я временный губернатор Семпл Маркс. Мы здесь, чтобы удовлетворить требования вашего правительства.

- Спасибо тебе за это, - сказал Холден, когда Бобби сползла по лестнице позади него. Амос последовал за ней, его дробовик звенел, когда он подошёл.

- Мы подаем официальную жалобу в союз о нарушении нашего суверенитета, - сказал Маркс. - С этим нужно было разобраться внутри Фриголд.

- Я позволю вам обсудить это с Союзом, - сказал Холден. - Спасибо за то, что согласились на предложение. Я не хочу карантин Вашей системе.

Глаза Маркса сказали, я думаю, что это так, но она промолчала. Бобби помогла заключенному встать на ноги. Лицо Хьюстона было серым там, где не было красным. Он казался неустойчивым.

- Эй, - сказал Амос. Мгновение спустя, Хьюстон, казалось, нашел его. Амос кивнул ободряюще. - Я Амос. Это Бобби. Мы делали такое и раньше, поэтому есть некоторые правила о том, как это происходит, советую Вам слушать очень внимательно …

Глава пятая Драммер

Драммер не хотела просыпаться, но она проснулась. Кровать была построена для них двоих, для неё и Сабы. Гель ускорения над рамой сконструированной для того чтобы дать им право уединиться, пока Народный Дом, изначально самый большой из вакуумных городов, был раскручен для гравитации или был под малой тягой или наконец распределить их если они вошли в непредвиденный жёсткий разгон, пока они спали. Балансируя, чтобы не сдвинуть диван и не разбудить Сабу, она проверила системную консоль в стене, ближайшей к ее постели. Оставалось еще два часа до времени, когда ей нужно было вставать. Не достаточно долго для полноценного сна, но и недостаточно коротко, чтобы незаметить. Она была, по некоторым меркам, самой влиятельной женщиной в тринадцати сотнях миров, но это не помогало от бессонницы.

Саба сдвинулся во сне и пробормотал что-то, что она не могла разобрать. Драммер положила руку ему на спину поглаживая. Она сомневалась, что лучше сделать успокоить его или разбудить. Она выбрала первое, прижавшись к гелю так, как это делали животные в их гнездах с тех пор, как человечество было больше, чем выскочка-хомяк, пытающийся избежать динозавров.

Она улыбалась в темноте и старалась не разочаровываться. Ей нестерпимо хотелось в туалет, но если она встанет сейчас, это наверняка разбудит Сабу, и тогда она почувствует себя виноватой. Вместо этого она может немного потерпеть. Народный Дом[8] бормотал вокруг нее, как будто был рад, что она вернулась.

Возможно, что у нее больше не было дома. С тех пор, как она приняла президентство, у них были каюты в Медине недалеко от административных уровней, ещё одна каюта капитана на корабле Сабы, Малаклипс[9]. Да и еще до того, как она стала лидером Транспортного Союза, их было предостаточно. Теперь у нее было места больше чем она когда-либо видела. Как дворец из кусочков разбросанных на много световых лет. Станция Медина, Ганимед, Церера, Паллас, Япет, Европа. Вандерпул, который был в ее распоряжении, пока она занимала должность. У ТСЛ-5 были каюты, отведенные для нее, как и все передаточные станции, когда они были построены. И три вакуумных города, которые составляли основу Доминиона Астеров: Независимый, Страж Ворот или Хранитель и Народный Дом.

В покое центральное ядро Народного дома оставалось на плаву, семьдесят палуб постоянных объектов и инфраструктуры, которые носили барабанную секцию, как плащ. Док на одном конце, привод на другом. Магнитные поля, более мощные, чем магнитная дорожка, удерживали ядро отдельно от уровней барабана и корректировались, когда барабан вращался, держа ядро неподвижно, в то время как тело смещалось от силы тяжести к вращению. Комнаты и коридоры в барабане были сдвинуты, их полы были ортогональны направлению движения, когда горел привод, и ноги их указывали вниз на звезды с постоянной десятой частью g, когда они были в состоянии покоя. Достаточно, чтобы сделать последовательным вверх и вниз, легким для даже самых приспособленных на флоте. Не корабль, а город, который никогда не страдал от гравитационных колодцев.

Саба зевнул и потянулся, все еще с закрытыми глазами. Драммер провела рукой по его жёстким волосам, на этот раз чуть настойчивее. Его глаза открылись, а его злая маленькая полуулыбка снова и снова мерцала.

- Ты проснулся?- спросила она, стараясь говорить тихо, но на самом деле желая утвердительного ответа.

- Да.

- Слава Богу, - сказала она, поднялась с кровати и отправилась по своим делам. К тому времени, как она вернулась, Саба стоял голый у маленького чайного дозатора, который был установлен для исключительного использования президентом. Саба был с ней почти десять лет, и если его возраст немного проявлялся в мягкости его живота и округлости его лица, он все еще был очень красивым мужчиной. Иногда, видя его таким, она задавалась вопросом, стареет ли она так же изящно. Она так надеялась, а если нет, то он не заметил.

- Еще одно прекрасное утро в коридорах власти, а? сказал он.

- Слушания по бюджету утром, утверждение торговли днем. И Кэрри Фиск и ее гребаная Ассоциация Миров.

- И рыба в пятницу, - сказал он, поворачиваясь, чтобы передать ей грушу горячего чая. Как мало времени Народный дом проводил на причале, когда она могла бы иметь земную чашку чая. Но этого никогда не будет. - Что такое Ассоциация миров?

- Это вопрос, не так ли? - спросила Драммер. - Сейчас это пара десятков колоний, которые думают, что я буду слушать их лучше, если они будут говорить в один голос.

- Они находят это правильным?

Он взял еще одну грушу и прислонился к стене. У него был необычайно впечатляющий способ слушать. А выражение его глаз делало его более привлекательным. Драммер сидела на кровате, нахмурившись ни о чем, в частности, и вообще в целом. -Да, - сказала она наконец.

Итак, они тебе не нравятся?

- Это не нравится мне, - сказала Драммер и сделала глоток чая. Он был зеленым c ароматом меда, и все еще немного горячим. - Они были со времен Санджари, в той или иной форме. Все это было строго сформулированные пресс-релизы и политическая игра на публику.

- А сейчас?

- Сдержанные пресс-релизы, показные, со случайными встречами, - сказала она. - Но это на самом деле что-то значит. Я не пользовалась, чтобы освободить место на повестке дня для них. Теперь кажется, я это делаю.

- Что из Фрихолда?

- Ауберон - это большая проблема, - сказала она. - Говорят, что они продвигаются к универсальному полипептидному кросс-генератору.

- И что это такое, когда он у тебя дома?

Это был механизм для выливания любого токсичного, полуоседлого супа, в который попали биосферы разбросанных планет на одном конце машины, и получали то, что человечество могло съесть на другом. Это означало, что в ближайшие десять или пятнадцать лет эффективный конец монополии Солнечной системы на почву и сельскохозяйственные субстраты. И это означало, что Ауберон собирался стать новой сверхдержавой на широких разветвленных путях человеческой диаспоры, при условии, что Земля и Марс не решили пролететь через ворота и начать первую межзвездную войну.

Разумеется, предполагалось, что достижение не было парой трюков, каковым она была не готова делать скидку. Они сказали, что каждая великая нация основана на ноже и лжи.

- Я не должна говорить об этом, - сказала она. - Прости. Я не должна была упоминать об этом.

На мгновение лицо Сабы напряглось, но он снова расслабился. Он ненавидел это, когда она закрывала его от вещей, но как бы она не доверяла ему, однако, как только отдел безопасности отстранил его, он не был в системе власти. Драммер потратила слишком много своей жизни на соблюдение протоколов безопасности, чтобы игнорировать их сейчас.

- Результатом является то, - сказала она, пытаясь донести до него достаточно, чтобы успокоить свои чувства и до сих пор не сказать ничего компрометирующего, - что Фрихолд является, по мимо прочего, предупреждением Ауберону, чтобы он не становился слишком дерзким, а Керри Фиск и Ассоциация Миров вынюхивают вокруг, чтобы увидеть, есть ли для них в этом возможности. В том числе, как далеко они могут меня подтолкнуть.

Саба кивнул и, к ее слабому разочарованию, начал одеваться. - Значит, больше дворцовых интриг, опытный са? - сказал он.

- Постараюсь, - сказала Драммер, извиняясь, а также злясь за извинения, даже если это было только по смыслу.

Саба увидел в ней бурю почти до того, как она поняла, что она в ней. Он подошел к ней, опустился на колени у ее ног и положил голову ей на колени. Она рассмеялась и снова погладила его по волосам. Это был реверанс, которого он не подразумевал, и она это знала. Он тоже это знал. Но даже если бы это не означало, что он фактически унижал себя перед ней, это все равно означало нечто особенное.

- Останься на ночь, - сказала она.

- Я не могу. У меня есть экипаж, груз и поддержание репутации свободного человека. Смех в его голосе немного жалил.

- Тогда ты должен побыстрее вернуться, - сказала она. - И перестань общаться со всеми девушками на Медине.

- Я бы никогда не изменил тебе.

- Треклятый, ты бы этого не сделал, - сказала Драммер, но теперь в ее голосе тоже был смех. Драммер знала, что ей нелегко любить. Или даже работать вместе. В обширном пространстве Вселенной было мало людей, которые могли бы ориентироваться в ее капризах, но Саба был одним из них. Был лучшим.

Система издала звук ломающегося бамбука. Вон, сделал первое обращение за день. Намечались брифинги, встречи и беседы с записью с людьми, которых она либо любила, либо доверяла, либо нуждалась в них, но никогда не одновременно всё это сразу. Она скорее почувствовала, чем услышала как Саба вздохнул.

- Останься, - попросила она.

- Пошли со мной.

- Я люблю тебя.

- Тэ амо[10], Камина, - сказал он и поднялся на ноги. - Я сгоняю в Медину и вернусь так быстро, что ты почти не заметишь, что меня не было.

Один поцелуй, а потом он ушел, и хижина казалась пустой. Звенящая пустой. Система сделала еще один маленький щелчок.

- Я буду через пять минут. - отозвалась она.

- Да, госпожа. - ответил Вон.

Она оделась, уложила волосы и пробыла в офисе чуть меньше пятнадцати минут, но Вон не упрекнул ее в этом.

- Что у нас первое на повестке?- спросила она, когда он протянул ей чашку с манной кашей и соусом.

Он еле заметно поколебался. Но только чуть-чуть. - Пришло сообщение из Росинанта от капитана Холдена.

- Что в итоге?

На этот раз колебания были более явными. - Может, вам стоит взглянуть, госпожа?

Зал заседаний находился на самой дальней палубе барабана Народного Дома. Сила Кориолиса[11] в вакуумном городе была обычным делом для всех, кто проводил когда то время на кольцевых станциях, но для тех кто прежде сталкивался только с массой и гравитацией от ускорения, эта сила изрядно досаждала. Стены были перламутрово-серого цвета, стол отделанный шпоном светлого бамбука поверх титана, который крепился болтами прямо к палубе. Драммер сидела во главе стола, кипя в работе. Большинство окружающих ее людей: Эмили Сантос-Бака, Ахмед МакКахилл, Тарин Хонг и все другие представители совета директоров и бюджетного бюро, знали ее достаточно хорошо, чтобы оценить ее настроение и действовать осторожно. Бедняга, который делал презентацию, никогда не встречал ее раньше.

- Это был вопрос приоритетов, - сказал мужчина. Его звали Файез Оки-Саркис, и он пришел выступить от имени какой-то неправительственной, не академической группы, которая продвигала научные исследования. Институт Чернева, основанный на Ганимеде и Луне. - За последние десятилетия – с тех пор, как произошла бомбардировка Земли – значительное, подавляющее большинство исследований было направлено на увеличение производства продовольствия и развитие инфраструктуры. И в основном, это была обратная разработка[12] технологии, которая создала такие вещи, как протомолекула и "Станцию колец". На каждой планете, где мы были, были артефакты и древние технологии.

- Да, - ответила Драммер. - Значит, покончим с этим.

Оки-Саркис улыбался так, будто привык, что люди считают его очаровательным.

- Когда моя жена была студенткой, ещё в то время, - сказал он, - Ее Полевая работа заключалась в наблюдении за грызунами, которые приспособились жить в зонах с повышенной радиацией. Старые реакторы и полигоны для испытаний на распад. Они эволюционировали, для того чтобы выжить в специфической окружающей среде, которая была для них создана, людьми.

Ну а теперь люди те самые грызуны. Мы можем приспосабливаться к новым пространствам и окружающей среде, которые остались после исчезнувшей рассы или группы расс, которые создали все это. Изменения в технологии, которые мы видели огромны, и они обещают стать лишь началом.

- Хорошо, - сказала Драммер. Окое-Саркис выпил воды из груши. Борозды на его лбу сказали, что он знал, что теряет ее интерес. Надеюсь, это его заставит сжать презентацию, пропустить скучные части и добраться до того, что он хотел, чтобы она могла сказать " нет " и вернуться к своей работе.

- Было много предположений о том, какие существа построили все, что мы нашли. Были ли они сознательными личностями, как мы, или каким-то коллективным разумом. Были ли они одним видом в сообществе или множеством взаимосвязанных видов, действующих согласованно. И я знаю, что это звучит странно, были ли у них те же отношения, что и у нас. Было много замечательных мыслей. Великая теория. Каких только не было испытаний. Институт Чернева хочет быть инициатором нового поколения научных исследований по самым глубоким вопросам, которые воплощают Врата. Кто или что их построило? Что случилось с этими Строителями между запуском к Фебе и созданием Врат Солнца? Они оставили записи, которые мы можем перевести и понять? Мы верим, что где-то в системах на дальней стороне ворот или внутри самих ворот, мы найдем что-то, что выступит как своего рода Розеттский камень[13]. Что-то, что помещает все другие открытия в контекст. Наша цель состоит в том, чтобы совершить настоящий прорыв в области материаловедения, физики высоких и низких энергий, биологии, ботаники, геологии, даже философии науки широко открытой.

Драммер откинулась на спинку стула и наклонил голову. - Итак ... вы думаете, проблема в том, что все меняется недостаточно быстро?

- Ну, я думаю, что прогресс всегда лучше и эффективнее, когда...

- Потому что мне кажется, - перебила его Драммер, - мы находимся на грани того, чтобы ещё хоть как-то справляться с тем, что у нас уже происходит. Я не понимаю, как еще одна головная боль нам поможет.

- Это должно помочь нам с "головными болями", - сказал человек. Он произнес эту строчку с уверенностью и авторитетом, которые Драммер уважала в качестве исполнения. Он был харизматичным маленьким говнюком. Она видела, зачем его послали. Слева от нее Эмили Сантос-Бака прочистила горло так, что, возможно, это ничего не значило, но если это что-то значило, это много значило. Драммер вела себя как засранка. Сознательным усилием она сняла раздражение.

- Достаточно честно - сказала она. - И как Союз вяжется с этим?”

- Есть несколько вещей, которые Транспортный Союз может сделать, чтобы помочь своими усилиями. Во-первых, это, конечно, контракт на предоставление прохода научным кораблям. У нас есть предложения по работе на местах на пол-дюжине планет, предварительные исследования которых выглядят наиболее многообещающими. Но мы должны добраться туда первыми. Его улыбка была приглашением для нее улыбнуться в ответ.

- Это понятно, - сказала Драммер. Его ухмылка потеряла остроту.

- Еще одна вещь, о которой мы хотели бы начать разговор ... "Транспортный Союз" находится в уникальном положении. Плоды нашей работы принесут выгоду для Союза намного большую, чем получает кто-либо в любой системе.

- И поэтому вы хотите, чтобы мы подписали ваш контракт, - спросила Драммер. - И это все?

- У меня было еще несколько предварительных исследований, которые помогли бы заложить основу для причин сотрудничества, - сказал Оки-Саркис, - но да.

- Вы понимаете, что мы не правительство, - сказала Драммер. - Мы транспортный союз. Мы перевозим вещи из одного места в другое и защищаем инфраструктуру, которая позволяет нам это делать. Контракты на исследования не в нашей компетенции.

Окое-Саркис оглядел сидящих за столом, ища сочувственных глаз. Может быть, он даже нашел несколько. Драммер знала, что ее реакция могла бы быть иной, если бы предложение было сделано днем ранее. Но послание Холдена из Фригольда …

- Институт уважает это, мэм,-сказал Окой-Саркис. - Это очень новый проект, но я думаю, что он может принести реальную пользу для всех. У меня есть разбивка наших предложений по миссиям, которые я могу оставить вам и всем вашим сотрудникам, кто захочет на них взглянуть.

- Хорошо, - сказала Драммер.

- И соглашение о прохождении. Я не хочу давить, но мы все еще собираем наших спонсоров вместе, и расходы...

- Давайте нам свои предложения, - сказала Драммер. - Совет директоров может их просмотреть. Какое бы заключение они ни сделали о сокращении или отказе от платы за контракт, меня устроит.

- Спасибо, Госпожа Президент. Это восхитительно. Весьма признателен Вам.

Ученый практически выпрыгнул из комнаты. Драммер поставила галочку на последней записи в ее утренней повестке дня. Список дневной повестки выглядел столь же долгим и не менее раздражительным. Сантос-Бака поймала ее взгляд и приподнял бровь.

- Это интересное предложение. Это должно привести к оживленной дискуссии, - сказала она, имея в виду, что вы просто дали совету еще один вопрос для решения.

- Важно, чтобы совет директоров принимал участие в принятии серьезных решений, - сказала Драммер, имея в виду, что нужно смириться. - Эмили Сантос-Бака усмехнулась, и Драммер улыбнулась наполовину против своей воли. Но только на несколько секунд.

Она страдала от разговоров и любезностей, которые происходили до и после всех встреч, таких как социальный налёт, а затем вернулась в свой личный кабинет, как только смогла. Вон или кто-то из его персонала оставили ей миску соевых спагетти с грибами и бокал вина. Она начала с вина.

Она вывела на дисплей всю Солнечную систему. Планеты, вакуумные города, станции. Астероиды кружатся в сложных орбитальных танцах, где гравитация и география системы создают резервуар стабильности. Это было похоже на изображения метели на Земле. Она никогда не видела снег, чтобы понять, насколько она точна.

Она отсекла большую часть данных о системе, упростив ее настолько, чтобы человеческий глаз понял смысл. Там был "Народный Дом", на орбите Марса, но не рядом с планетой. И там же, ближе к кольцевым вратам, была независимость. Она отправила запрос, и появился Малаклипс - одна ярко-желтая точка, которая, казалось, была почти на вершине "Народного Дома". Как будто корабль никогда не уходил.

Это был провал масштаба. Это наложение света на дисплее было уже сто тысяч километров. Больше, чем окружность Земли в два раза и становится больше с каждой секундой. Просто непреодолимое расстояние между ней и Cабой было ничто по сравнению с просторами вокруг них. Здесь в системе, а затем во всех других системах за вратами.

Даже для женщины, рожденной в вакууме, это было ошеломляющим. И казалось, все хотели, чтобы она контролировала это для них. Взять на себя ответственность за все это, чтобы они могли чувствовать себя где-то и кем-то главным.

Она никогда бы не сказала этого вслух, но какая-то часть ее скучала по тем временам в ее юности. Пояс тогда был АВП[14]. Земля и Марс были врагами. В то время это казалось непреодолимым. И теперь это всё чудилось незначительным и преодолимым по сравнению с тем что произошло. Ностальгия по возрасту, который сделал ее такой, какая она есть. Это дало ей все навыки, в которых она нуждалась, а затем превратилась в место, где половину времени она чувствовала себя самозванкой в собственной одежде.

"Росинант" уже был в нескольких световых часах полёта от врат. Световые столетия, если лететь традиционными путями. Она представила Холдена, как будто бы он сидел за столом, глубоко вздохнула, затем медленно выпустила воздух и начала запись.

- Капитан Холден. Я получила ваш отчет о ситуации с Фригольдом. Мягко говоря, ваше предлагаемое решение не сработает …

Глава шестая Холден

Мягко говоря, - сказала Драммер на экране, - ваше предлагаемое решение не сработает. То, что Вы сейчас делаете в корне противоречит Союзу. Мы никого не сажаем. Мы -Транспортный Союз, а не полиция. У нас нет никаких тюрем. У нас нет заключенных. У нас даже нет никаких судей. У нас есть контракты. Когда кто-то нарушает условия контракта, мы возражаем. Затем мы взимаем штрафы и пени. И потом, если они все равно не будут выполнять условия контракта, мы перестаем работать с ними. Но чего мы точно не делаем, так это арестовываем их.

- Она разозлилась, - сказал Алекс.

Холден приостановил воспроизведение сообщения. Палуба OPS была сумрачной, Алекс предпочитал это освещение. Воздушный утилизатор щелкнул, и привод загудел по скелету корабля, знакомая тишина.

- Да, - сказал Холден. - Это не похоже на ее счастливый голос, не так ли?

Алекс почесал бороду и сочувственно пожал плечами Холдену. - Ты хочешь закончить, в этом сообщении что-то личное?

- Я не думаю, что так будет лучше. Холден отпустил паузу, и Драммер вернулась в движение.

- Другое, чего мы не делаем, это позволить всем капитанам кораблей в нашем реестре, делать свою политику для всего Союза в целом. То, что вы сделали на Фрихолде, не позволяет установить прецедент для того, что я должна делать в любой другой системе, которая решит нарушить правила. Я отправила вас туда с миссией доставить сообщение. Не вести переговоры. Не заключать с ними сделки. Вы были там, потому что это важно для всех остальных, кто смотрит - и все смотрят - чтобы понять, что произойдет, когда вы нарушите условия вашего контракта с Транспортным Союзом.

- И так, сначала это был театр, а затем казнь, - обратился Холден к экрану. Не то, чтобы она могла его услышать. Однако, она сделала паузу, посмотрела вниз и собралась, как если бы она присутствовала.

- Моя проблема сейчас, - сказала она, - в том, как исправить положение с наименьшим количеством урона, которое благодаря вам нарушено. Я буду консультироваться с советом директоров и нашими юрисконсультами, и когда мы решим, что должно произойти, я скажу вам. И ты это сделаешь. Я действительно надеюсь, что выразилась достаточно ясно, и это тебя не смущает.

- У меня такое чувство, что на самом деле я ей не нравлюсь, - сказал Холден.

- Она сама себя накрутила немного, - сказал Алекс. - Я бы не принимал это на свой счет.

- На данный момент, - сказала Драммер, - я поручаю вам отправиться на Медину с губернатором Хьюстоном. Я приготовлю кого-нибудь, кто встретит ваш корабль в доке. До того времени я ожидаю, что вы прочтете заявление, которое я напишу для вас. Это может быть извинение. Это может быть разъяснение правил Союза транспорта. Как бы то ни было, я доставлю его вам до того, как вы доберетесь туда. И вы произнесете его слово в слово.

- Ты не сможешь сделать Вселенную такой, какой хочешь, просто по твоему велению, Холден. В ней живут и другие люди. В следующий раз, прояви какое-то уважение.

Сообщение закончилось. Алекс сделал длинный, медленный выдох. - Ну, может быть, это было немного личным», - сказал он, когда Холден закрыл сообщение. Экран вернулся к серии сводных системных отчетов. Мощность привода, устойчивость к окружающей среде, управление отходами. Роси делала то, что она делала лучше всего. Что она всегда делала. Узел в его животе засел глубоко. Он не мог сказать, было ли это гнев или разочарование или что-то совсем другое.

Алекс хрустнул суставами. - У тебя такой вид, - сказал он.

- Ничего подобного, - сказал Холден. - Я выгляжу как обычно.

- У нее есть точка зрения. Там много колоний. Если мы собираемся начать вытаскивать плохих парней из всех... ну, в этом есть много ползучести миссии. Говорить им, что они не могут сыграть, если они не будут играть хорошо? Это грубо, но это не меняет Транспортный Союз, ты же знаешь?

- Это более удобно, - сказал Холден более резко, чем намеревался сказать. - Это. Нет, я вижу это. Я понимаю, так легче управлять Союзом, если с точки зрения тех, кто нарушает условия контракта приостанавливать обслуживание, и ... и дать им еще несколько десятилетий, чтобы все колонии оставались на само обеспечении, без возможности торговли, будет для них пощечиной. В данный момент это смертный приговор.

- Может быть, - сказал Алекс. - То, что я слышал о комплексе Бара Гаон на Ауберене, они уже ...

- Это не комплекс Бара Гаон или Ауберон. Это Фрихолд. Если мы отрежем их в течение трех лет, колония рухнет, и все они будут голодать. Так что прямо сейчас, да, она говорит, что мы должны убить их. Только она формулирует это так, как будто это просто естественное следствие их выбора, а не наше.

- Ну, да, - сказал Алекс, но Холдена это не остановило. Слова продолжали выходить из него.

- Они не голосовали за Драммер, - сказал он, тяжело постукивая по экрану. - Они не могут обжаловать ее решение, когда она решает жить им или умереть. Решение должно проводиться на более высоком уровне, что наиболее удобно. И в истории каждой воинской службы, когда командир отдавал аморальную команду, солдаты не подчинялись приказу.

- В истории каждой воинской службы?

- Все хороши.

- Хорошо, - сказал Алекс. Затем через мгновение: - Они нас тоже не избирали.

- В яблочко! Это моя точка зрения.

- Верно, - сказал Алекс.

- Итак, мы договорились друг с другом.

- Да. Но это отчасти звучит так, как будто мы боремся.

- Это так, - сказал Холден и откинулся назад. Его краш-кушетка передвинулась под ним, шипя. Напряженность в его кишечнике совсем не уменьшилась. Он действительно надеялся, что это произойдет. - Дерьмо.

- Ты думаешь, она снова закроет их? Вернет карантин на место?

- Я не знаю, - сказал Холден. - Кроме того, если бы она собиралась это сделать, она, вероятно, заставила бы нас вернуть Хьюстона обратно, чтобы он умер со своими друзьями. Но это не добавит зрелищности для вашего политического шоу "Пони с собачками"[15], когда капитан одного из ваших любимых боевых кораблей перестаёт выполнять ваши приказы. Ей придется пойти нам на встречу.

- Это звучит правильно», - согласился Алекс. - Тем не менее, следующее действие будет интересным.

- Да.

Они помолчали. Он знал, что Алекс собирался говорить еще до того, как придут слова. Десятилетия жизни и работы в одном и том же месте означали, что вам никогда не приходилось просить кого-то передать соль, когда вы на камбузе. Это работало так же.

- Если хочешь, мы могли бы еще немного по состязаться друг с другом.

- Спасибо, - сказал Холден. Алекс кивнул. Это было открытое приглашение, и только наполовину шутка. Он снова посоветовался со своим кишечником, затем поднялся и направился к лифту. Алекс не спросил, куда он идет. Вероятно, он знал.

На камбузе все еще витал призрак имбирного чая, который Кларисса пила, чтобы успокоить свой желудок, но ни ее, ни Амоса сейчас там не было. Распределитель еды вывел показатели их питания, ???и он увидел их, не видя их???. Он прожил на "Росинанте" дольше, чем где-либо еще в своей жизни. Он знал корабль лучше, чем себя.

Когда он шел по коридору в свою комнату, он попытался избавиться от горечи и гнева. Чувство вины, которое подкатывалось у него к горлу. Тем не менее, он знал, что она это увидит.

Наоми развалилась на койке-амортизаторе, ее рука лежала на глазах, но ее дыхание не было глубоким сном. Ее сон уже закончился, либо он еще не начался. Она улыбнулась, и глубокие морщины по бокам рта были красивыми.

- Насколько все плохо?- она спросила еще до того, как убрала руку.

Холден глубоко вздохнул и выдохнул с шипеньем сквозь зубы. Тяжесть в животе не прошла, но он изменилась. Гнев сменился на что-то более глубокое. Горе, возможно. Он скрестил свои руки на груди. Она повернулась, чтобы посмотреть на него. Седина на ее висках начала появляться несколько лет назад и медленно распространялась. В уголках ее глаз были морщинки, которые не могли убрать лекарства против старения, которые все они принимали. Но они тоже были прекрасны.

- Думаю, для нас настало время сделать что-то ещё, - сказал он. - По крайней мере, для меня, чтобы попытаться сделать что-то еще.

Она сместилась, койка-амортизатор тут же сдвинулась, чтобы приспособиться к ней. Если у неё и возникла шутка, чтобы разрядить обстановку, то она исчезла, когда она посмотрела на него. Увидев ее реакцию на него, он понял, насколько он серьезен. Насколько плохо он выглядел.

- Расскажи мне все, - сказала она.

Он поведал ей в общих чертах, слова Драммер, о чем они говорили с Алексом, какой вывод он из этого сделал, и с каждым словом, каждой фразой он чувствовал суматоха которая его изводила, начинала проясняться. Просто говоря это ей, зная, что даже если он неправильно подобрал слова или мысли, она услышит смысл под ними, позволит ему найти свою собственную ясность. И всё же тяжесть в животе не уходила.

- Когда мы охотились на пиратов, я мог принять их капитуляцию, - сказал он,- Даже свободный флот мог бы сложить оружие, и мы бы арестовали их. Но сейчас я работаю на бюрократическую систему, которая готова убивать людей ради политики. Я не чувствую, что соблюдаю правила, я чувствую себя палачом, и ... я не думаю, что смогу это сделать.

Наоми сдвинулась, освобождая ему место на койке. Он прилег рядом с ней. Кровать приспособленная к их общей массе, издала низкий звук, частично гул и частично вздох. - В таком случае, нам трудно будет выполнить нашу работу.

- Эти колонии? Они все зависят от Транспортного Союза, и, возможно, не навсегда. Но пока они не станут самодостаточными, у них должно быть право голоса в том, как Союз устанавливает правила и как обеспечивает их соблюдение. Они не выбирали Драммер.

- Они не выбирали никого из них. Уолкер, Санджрани, Па.

— Другие не прекращали торговлю как Драммер. И да, я знаю, глядя на то что произошло, это вероятно, было неизбежно. Может, это чудо, что так долго ничего не происходило. Но теперь это произошло, и …

— И когда что-то меняется, меняются и другие вещи.

Раздался голос с камбуза. Бобби с кем-то говорила - Алексом, Амосом или Клариссой. Он не услышал ответа, но Бобби немного рассмеялась. Узел в животе стянулся сильнее.

— Я могу выпустить пресс-релиз, — сказал он, и слова, казалось погрузили его глубже в гель. — Донесите до всех колоний, что хочет сделать Драммер, почему я считаю, что это неправильно. Попытаться возглавить какую-то ... ну не знаю, реформаторскую коалицию. Может быть, поговорите с "Ассоциацией Миров", посмотрите, хотят ли они это принять.

— Ты ввязываешься в большую схватку, — сказала Наоми, не одобряя и не осуждая. Просто сказала это, потому что это правда.

— Это будет означать запрет на полёты для Роси или поддержка одной системы на некоторое время. Между Землей и Марсом все еще много торговли. Ганимед. Церера. Может быть, есть какие-то колониальные миры с достаточной инфраструктурой, чтобы мы могли найти там нишу. Или создать свою. Ещё я могу рассказать нескольким людям, что происходит...

— Они уже знают, — сказала Наоми, — Драммер отправила нас сюда, чтобы сделать заявление. Все уже смотрят. Нет ничего из того, что вы сказали, чего бы не было в новостях и не обсуждалось бы по всем колониям.

— Так что, возможно, я мог бы позволить кому-то другому взять на себя эту битву, — сказал он, закрыв глаза. — Просто получите некоторые системные контракты и посмотрите, что произойдет. Это очень важно. Но ... я ничего не знаю. Но я очень устал. Слишком устал, чтобы бороться с этим.

- Или.

Он открыл глаза и повернулся в её сторону. Ее голова была наклонена так же, как тогда когда она пряталась за волосами, но теперь лицо было открыто. Её рот напрягся, она встретилась с ним взглядом.

— Помнишь, когда мы впервые заполучили "Роси"? — сказала она. — Мы были в бегах от... ох, я думаю, всех? Мы летели на украденном корабле. Ты ещё тогда спросил, не хотим ли мы продать его, чтобы поделить деньги, и всем нам досрочно выйти на пенсию.

Он усмехнулся. — Тогда он стоил больше.

— Тогда "выход на пенсию" означал ещё и больше лет, - сказала она. Она совсем не смеялась. — Что, если это решение, которое ты должен сделать для всех?

— В смысле?

— Мы оба знаем, что Алекс умрет в кресле пилота, а Бобби здесь как дома. Здоровье Клариссы не очень хорошее и я не знаю, но если она вдруг решит попробовать услуги квалифицированной медсестры на Церере или что-то в этом роде, я чувствую, что Амос может пойти за ней.

Холден погрузился в мысли. Он не понимал, что было в этих отношениях, которые продолжались годами, между Амосом и Клариссой, кроме того, что они были суровыми и платоническими. Если это была любовь, то это не было похоже ни на одну версию, которую он когда-либо испытывал, но это и не было похоже ни на что другое. Он задумался над тем, что будет если Амос останется на "Росинанте" без Клариссы. Он никогда не думал об этом раньше. Это была грустная перспектива.

— Да, может быть, - сказал Холден. Затем, мгновение спустя, — Да.

— Мы приближаемся к тому же возрасту, в котором был Фред, когда он угас на разгоне. К тому же ты ежедневно принимаешь противораковые препараты уже больше половины своей жизни. Неважно, насколько они хороши, это сказывается на твоем организме, делая тебя всё более хрупким. Так что же мы можем сделать? Продай Наши акции. Отправляйся на Титан, выбери себе курорт и наслаждайся отдыхом.

"Нет", подумал Холден. "Нет, я никогда не покину это место и этих людей. Это мой дом, и не важно, какие опасности, угрозы и драки ждут меня - я буду стоять на своем. Это то место, которому я принадлежу. Которому мы все принадлежим".

Только то, что прозвучало из его рта, было, — Боже, это звучит замечательно. Давайте так и сделаем.

Наоми наклонилась вперед, нахмурив брови. — Серьёзно? Потому что у меня есть полдюжины других аргументов, над которыми я думала, почему это не ужасная идея.

— О да, держись за них, — сказал Холден. — Я собираюсь обдумать этот вариант со всех сторон в течение нескольких недель. Но эта идея жить сейчас с тобой в одном из куполов на Титане, звучит как лучшее, что я когда-либо слышал.

— Ты не будешь чувствовать, что этот выбор делает тебя менее мужественным?

— Нетушки.

— Что ты подводишь вселенную, не принимая на себя каждый раз бой, который случится? Потому что я работала над этим аргументами некоторое время и разработала несколько хороших идей.

— Прибереги их, — сказал Холден. — Они понадобятся тебе позже. Но прямо сейчас - я уверен.

Ее лицо расслабилось. Он все еще мог видеть женщину, которой она была, когда то на Кентербери. Время и возраст, печаль и смех немного сгладили ее щеки, и кожа на ее шее стала уже неупругой. Они уже не были молоды. Может быть, вы могли только действительно видеть, что кто-то был красив, когда он взрослеет. Он двинулся, чтобы поцеловать ее...

...и слетел с койки-амортизатора.

Внезапный толчок тяги, сорвал его с места в том же положении котором он сидел в центр каюты. Он автоматически откинулся назад ногой, пытаясь зацепиться ею за один из поручней, но корабль развернулся, поэтому потребовалось несколько попыток. Наоми уже зацепилась к каркасу койки-амортизатору.

— Ну, - сказал Холден, — Думаю, Драммер поменяла своё решение насчет доставки Хьюстона на Медину. Это разочаровывает.

— Странно, что Алекс не сделал предупреждение перед манёвром, - сказала Наоми, а затем постучала по своей системной консоли. — Алекс? Все в порядке?

— Я собирался спросить у вас, - сказал пилот через громкоговоритель. — У нас есть изменения в плане?

Холден вытащил терминал из кармана. — Амос? Это ты только что сделал разворот и разгон?

— Эй, Кэп, — произнес реальный голос Амоса позади него, когда большой человек заплыл в дверной проем. — Это был не я. У нас что-то происходит?

Холод пробежал по спине Холдена, это не имело никакого отношения к температуре. Наоми уже была на месте, и опрашивала журналы "Роси" и системы управления, но тут из динамиков прозвучал голос Клариссы, прежде чем что-либо она могла найти.

— Я получила предупреждение от воздушной системы очистки, - сказала она пронзительным голосом сильнее, чем обычно. — Она получила ручную команду от инженерной системы сбросить кислород до нуля и заполнить азотом.

— Это нехорошо, - сказал Холден. — Мы не должны этого делать.

— У меня было послепродажное обслуживание. Никто не меняет мои условия окружающей среды без моего разрешения, — спокойно сказала Кларисса, как будто она не имела в виду, что моя паранойя просто только что спасла наши жизни. — Но я хотела бы знать, что происходит, тем не менее.

— Инженерный отсек, механический цех и реактор заблокированы, - сказала Наоми, прокручивая экраны системы быстрее, чем Холден мог уследить. — Я думаю, что у меня диск выключен, но я не могу...

Но Холден уже выбирался из комнаты. Пропуская его мимо, Амос прислонился к стене коридора и полетел за ним следом. Через галерею, влево, затем вниз на один уровень. Его сердце колотилось, пульс стучал по барабанным перепонкам, но это был просто адреналин. Просто страх. С воздухом все в порядке.

Он надеялся, что это правда.

Карцер на самом деле таковым не являлся, так как это была одна из не занятых кают экипажа, у которой дверные элементы управления были изолированы от системы и отключены внутри. За эти годы почти дюжина заключенных провели в нем дни, недели или месяцы. Теперь дверь стояла наполовину открытой, панель управления мерцала и выбрасывала коды ошибок. Холден осторожно потянулся к ней "двери и углы были там, где они вас застали", но когда он добрался до неё, он уже был уверен, что найдет.

В каюте, кроме плавающих обломков никого не было. Повсюду в воздухе висели клочья противоосколочной ткани и кусочки пуха от матраса, которые выглядели как февральские снежинки, но только не падали. Светлая полоса указывала, где ящик для хранения был буквально вырван с его направляющих. Настенный экран плавал рядом с койкой, и вскрытая электроника показывала, где дверные замки были закорочены.

Губернатора Фригольда нигде не было видно.

— Что ж,— сказал Амос. — Это что-то новенькое.

Глава седьмая Бобби

Была определенная роскошь в тяговой гравитации при постоянном ускорении. Присасывание вашей нижней части к вакуумному унитазу было одним из унижений, которому вы подвергаетесь во время космических путешествий. В невесомости нельзя было просто смыть отходы, оставалось либо это, либо приходилось разделять жизненное пространство с летающими шариками мочи. Очень ценной была возможность расслабиться на мгновение, чтобы сделать свои дела, просто сидя на сиденье унитаза в головной части корабля. При внимательном рассмотрении не такая уж это была и роскошь

Бобби повернулась назад к дозатору обтирочного материала, установленному на переборке, когда внезапно без предупреждения исчезла гравитация. Резкий поворот ее торса заставил ее слететь с сиденья унитаза и повиснуть в воздухе с болтающимися вокруг коленей брюками. К счастью, Роси немедленно запустил вакуумную систему отсоса в туалет, что позволило ей уклониться от плавающих нечистот.

Болтаясь в воздухе, пристегнутая за пояс, она закричала: - Роси, дай мне мостик!

- Да, - почти сразу ответил Алекс. - Где ты-

- А где этот хренов предупреждающий сигнал? Я спускаюсь в голову, облегчиться, и вдруг я пытаюсь натащить штаны на лету.

- Я ничего не менял, - сказал Алекс. - Похоже ... Ах. Оставайся на линии.

По другому каналу послышался голос Наоми. - Алекс? Все хорошо?

- Я собирался спросить тебя, - сказал Алекс. - У нас есть смена плана? Наоми? Хм, Бобби? Думаю, у нас может быть сложная ситуация.

Достаточно было тона голоса Алекса. Бобби приложила одну ногу к переборке, зацепилась другой ногой за рукоятку и натянула штаны.

- Принято, - сказала она, - ее голос приобрел ровный, лишенный эмоций тон старого морского пехотинца. – Я пошла.

Приблизившись, она обнаружила Холдена и Амоса плавающих прямо в дверях временной тюрьмы. Они изучали настенный экран, который кто-то выдернул из стены. Заключенного там не было.

- Как давно он ушел? - спросила Бобби, ухватившись одной рукой за дверную раму.

- Роси начал выдавать ошибки от этой двери почти час назад, - сказал Амос поморщившись. - Это на мне, Кап. Должен был обратить внимание, но я ...

- Забудь об этом, сказал Холден. - Давайте просто попробуем избежать еще большего урона.

- Он в инженерном отсеке, если он смог остановить двигатель и развернуть корабль, - сказала Бобби.

- Он там, - сказал Холден. - Наоми работает над тем, чтобы удержать его от наведения слишком большого беспорядка, но она работает дистанционно, а этот парень продемонстрировал удивительные технические навыки.

- Варианты? - спросила Бобби. Текущая обстановка не была оптимальной. Если заключенный закрылся в инженерном отсеке, и ему также удалось запечатать машинный зал над ним, тогда, чтобы добраться до него, им нужно было бы разрезать или прорвать две двери. Даже если Наоми взломала системы управления, физическая близость к реактору давала Хьюстону возможности, которых у нее просто не было. И Бобби это не нравилось.

Холден на мгновение что-то пробарабанил пальцами по ноге, это движение придало ему почти незаметное вращение, когда он плавал в невесомости.

- Если он почувствует, что у него нет выхода, он может взорвать реактор от злости, - сказал Холден, выражая собственные мысли Бобби. - Поэтому стандартным нарушением должен стать последний выбор. Амос, ты в ответе за это. Попроси Кларису помочь тебе установить датчик на двери в машинный зал, чтобы вы могли так его отрезать, чтобы Хьюстон не узнал. Затем поставьте заряд на дверь в инженерный отсек и дождитесь моего сигнала.

- Понял, сказал Амос и отошел по коридору. У него уже был свой терминал, и он говорил: - Персик? Встречай меня у люка машинного зала ...

- Если я не взломаю, тогда ... - начала Бобби, но Холден оборвал ее, покачав головой.

- Я хочу, чтобы ты использовала кормовой технический люк. Ты можешь зайти сзади. Не подвергай нас очень рискованному урону.

- Ладно, - медленно произнесла Бобби. - Но этот доступ непригоден при работающем двигателе.

- Наоми обеспечит, чтобы он оставался выключенным.

- А если она этого не сделает.

— Тогда будь готова, - кивнув, сказал Холден. — Сейчас время играет против нас и мы не знаем, сколько у нас его осталось, пока Хьюстон не решит, что например смерть в огненном шаре более романтична, чем тюрьма.

- Бетси не впишется в этот трудный обход.

- Да, не впишется, - согласился Холден. - Уверен, вы все равно можете пнуть в задницу этого парня.

- Не сомневайся.

— Тогда готовься, Морпех. Ты выходишь наружу.

Бобби не очень разбиралась в корабельной механике, но она знала, как затянуть гайку или сделать продольный шов сварочной горелкой. За последние пару десятилетий, когда Росинант был домом, она провела немало времени за пределами корабля. Иногда с Амосом, по одному ему известным причинам называвшим ее Бабс, и который часто предполагал, что она знает, что делает, даже когда это было не так. Иногда с Клариссой, которая называла ее Робертой, и объясняла каждую процедуру с такими мельчайшими подробностями, какие разъясняют совсем новичкам.

И, даже если она всего этого не знала, они стали ее семьей. У нее все еще были братья, племянницы и племянники на Марсе, связанные с ней кровью, но она редко говорила с ними. Да и то это было всегда через записанные сообщения, отправленные через космос на конце лазера. Вместо этого у нее был Амос, грубый старший брат, который мог позволить ей напортачить на ремонтной работе и просто посмеяться над ней, а потом все исправить и больше не упоминать об этом. И у нее была Кларисса, маленькая сестренка, раздражающая всезнайка, которая спряталась в нормативы, формальности и списки процедур, как в раковину, защищающую свою хрупкую сердцевину.

А потом Холден и Наоми, которые не могли не стать родителями корабля. Алекс, лучший друг, которого она когда-либо имела, и тот, как она недавно поняла, с которым у нее были все шансы состариться вместе, несмотря на то, что она никогда не видела его обнаженным. Это была странная группа людей, в которую можно было влюбиться, принять как свою собственную родню и племя, но это так и было, и она никогда не покидала их.

И теперь Пейн Хьюстон угрожал им.

- Ты облажался, мужик, - сказала она себе, когда она остановилась над решеткой аварийного доступа к реактору. - Ты просто совсем облажался.

- Повтори? – в ее ухе послышался тихий голос Алекса. Бобби поняла, что она оставила канал открытым, а звук низким, когда она спустилась из шлюза, отделяющего заднюю часть корабля.

- Ничего, - сказала она, увеличивая громкость. - Я на позиции.

— Переключаю вас обратно в мастер-канал, — ответил Алекс, и тут внезапно в ее ухе задышало полдюжины голосов.

- Доложите, - сказал Холден.

- Мы нормально прошли через дверь машинного зала, и Персик говорит, что никаких предупреждений не было. Взрывчатка готова. Голос Амоса, спокойный и слегка удивленный. Так он мог бы сообщать о футбольных матчах.

- У меня Роси находится в диагностическом режиме, поэтому она просит меня подтверждать любые приказы, поступающие с инженерной палубы, - сказал голос Наоми. - Но это не может продолжаться долго. Довольно скоро он может просто начать все крушить старым способом.

- Драпер здесь. Я за дверью аварийного доступа.

— Когда эта дверь откроется?

Бобби мысленно пробежалась по схеме в своей голове. Это была старая привычка, вбитая в нее годами обучения в самом сложном военном снаряжении, которое когда-либо создавало человечество. Запланируйте все, прежде чем вы войдете, потому что, как только начинают летать пули, время для размышлений закончится. Все, что вы можете сделать, это двигаться и реагировать.

- Пятнадцать секунд, чтобы закрыть люк. Несколько секунд, чтобы проскочить реакторный зал; это предел. Но добрых тридцать секунд, чтобы уравнять давление, так что это наше узкое место. Как только атмосферное давление в подвале выровняется, я могу пройти через этот внутренний люк менее чем за пять секунд.

- Наоми? Можешь ли ты не пускать нашего гостя к управлению в течение следующей минуты, чтобы мы не испекли нашего единственного хорошего марсианина?

- Эй, Кап, это подло, - сказал Алекс со смехом. Бобби обнаружила, что то, что они могут шутить в такое время, одновременно и успокаивает и ужасает.

- Бобби, - сказал голос Наоми, мягкий, но твердый. – Он ни за что не получит этот реактор, пока я жива.

— Принято. Драпер идет по твоей команде.

Холден просто сказал: - Хорошо.

Люк впереди нее вибрировал под перчаткой ее вакуумного костюма, когда Наоми сдвинула его. Тонкое облачко пара поднялось, когда люк открылся. Бобби втянулась внутрь, втискиваясь в изогнутое пространство между внутренней обшивкой корабля и внешней защитой сердечника реактора Роси. Люк начал закрываться за ней.

- Губернатор Хьюстон, - передал Холден по радио. - Я посылаю это сообщение на канале 1МС, и я знаю что Вы можете меня услышать. - Это не скомпрометирует Ваше место расположение в общем, по крайней мере откроем диалог.

Бобби потянулась вдоль кривой поверхности реактора к внутреннему люку. Дверная панель светилась красным цветом с символом замка, а состояние читалось, NEG ATMOSPHERE. Таймер в ее наручнике показал, что прошло всего десять секунд, поэтому наружная дверь еще даже не закончила закрываться. Таким образом, почти сорок секунд, прежде чем она смогла вытащить внутренний люк и отправиться чтобы пнуть задницу Хьюстона с одной стороны корабля на другую. Она вытащила тяжелый безоткатный пистолет из отделения на груди и дважды проверила счетчик боеприпасов. Десять самоходных взрывоопасных противопехотных мин. Если Хьюстон заставил бы ее застрелить его, они бы очищали красные пятна в течение месяца.

Бобби служила на кораблях большую часть своей жизни. Она не боялась небольшой уборки.

- Давай, мужик, - сказал Холден. - В данный момент мы можем не позволить вам ничего сделать. Рано или поздно вам понадобится закуска.

К ее удивлению, голос Хьюстона ответил. – Что ж. Найди пивной холодильник своего механика. В нем был большой мешок кунжутных палочек. Со вкусом халапеньо. Не слишком пряный для меня, но все же вкусный.

- Лучше не пей мое чертово пиво, - сказал Амос тем же беспечным голосом.

- В любом случае, - вмешался Холден, - мы все еще владеем ситуацией. Вы не сможете захватить корабль, и я бы очень хотел начать пользоваться им снова. Как мы можем прийти к какому-нибудь соглашению?

Бобби услышала первое шипение системы атмосферы вне ее костюма. Давление уже почти завершено. Она держала пистолет в правой руке и схватилась за дверь левой. Через секунду, на панели двери загорится зеленый цвет, и она будет в комнате с этим придурком.

Придурок сказал: - Я не знаю, что мы делаем. Ты прав. Я не могу пройти эту диагностическую блокировку. И все-таки это была изящная работа. Но я полагаю, что я, вероятно, смогу вернуть реактор по сети отсюда, а затем я полагаю, что смогу взорвать судно, если я просто найду нужные провода. Вы так же думаете?

- Хорошо, - начал Холден, но знак на внутреннем люке мигнул зеленым, и Бобби дернула его.

Когда она вошла в отсек, главная консоль для реактора была бы слева от нее. Вероятно, Хьюстон использовал эту рабочую станцию, так что это была ее первая цель. Если она сильно оттолкнется, она вылетит из маленького люка, как ракета, быстро перевернется, чтобы приземлиться на противоположную переборку. Оттуда она будет видна с любой точки инженерной палубы. Никуда от Хьюстона не скроешься.

Бобби схватилась за край люка и потянулаь со всей силой, чтобы влететь в комнату. Ей пришлось-

Что-то стукнулось о бок ее шлема и послало ее в плоское вращение в воздухе. Она попыталась поднять руки, чтобы не врезаться лицом в переборку, но преуспела только наполовину. Ее левая рука смялась под ней, и она почувствовала, как что-то там порвалось, и мокрое тепло растеклось по ее плечу. Она отскочила от стены и увидела Хьюстона, стоящего на переборке над люком доступа, в магнитных ботинках, и держащего тяжелый огнетушитель с вмятиной в основании.

Чудом пистолет все еще оставался в ее руке. Темнота ползла по краю ее зрения, Бобби попыталась прицелиться. Хьюстон запустил себя от стены одним сильным толчком, размахнувшись огнетушителем в стиле бейсбольной биты, удар пришелся на ее руку. Она почувствовала, как два ее пальца сломались, пистолет и огнетушитель отлетели в противоположные направления отсека.

Палуба, казалось, плыла к ней навстречу. Она мельком заметила, как Хьюстон вышел из штопора в направлении потолка. Ей удалось включить магниты в перчатке и удерживать себя достаточно долго, чтобы ее сапоги зафиксировались на обшивке палубы. Если пойдет рукопашный бой, ей хотелось бы использовать рычаг, и это означало опору для ее ног. Она почти полностью повернула магнитные ботинки и посмотрела, как Хьюстон поймал себя на потолке.

Она широко раскинула руки, хотя из-за разрывающегося ощущения в левом плече она не думала, что это будет очень полезно. И сломанные пальцы в правой руке делали абордаж или нанесение удара проблематичными.

- Тебе повезло, что ты носишь этот костюм, - сказал Хьюстон, сглатывая, чтобы отдышаться. - Я поставил вмятину на этом шлеме, без него твои мозги вылетели бы.

- И тебе, - сказала Бобби, - очень повезло, что на мне этот костюм. У меня есть еще один.

- Что ж. Мы поговорим или будем танцевать?

- Они играют мою ... - начала Бобби, и тут Хьюстон бросился с потолка прямо на нее. Она ожидала этого. Завести разговор, когда вы готовите удар, было старым трюком. В тот момент, когда он покинул переборку над ней, она уже сдвинула свое тело влево и развернулась боком. Когда Хьюстон проплыл мимо, она прижала правый локоть к подбородку.

Зубы Хьюстона захлопнулись с хрустом, что означало, что он сломал несколько, а затем все его тело пронеслось мимо нее и врезалось в стену с глухим стуком. Она оттолкнула свой автомат и приблизилась к Хьюстону, охватив его шею правой рукой удушающим захватом. Это было лишним. Его глаза закатились, он выпускал пузырьки крови из пораненного рта. Раз и готово. Как и в старые времена.

- Я уложила нашего гостя в постель, - сказала Бобби по радио, а затем перетащила Хьюстона на стеновую панель и сняла замки на люке. - Амос, сними эту бомбу с двери, прежде чем я открою ее, - Ладно?

Бобби сидела на камбузе, ее левая рука была на перевязи, и ее правая рука в повязке из углеродного волокна, который корабль накрутил на нее. Холден сидел напротив нее, на столе стояла чашка кофе, прижатая слабеньким 0,3 g, на котором летел Алекс.

Итак, - сказал Холден, затем сделал паузу, чтобы подуть на свой кофе. - Этот парень оказался более умелым, чем я думал, я недооценил его.

Спасибо, что спасли мой корабль.

- Мне кажется, что он и мой тоже, - сказала она с улыбкой. Холден был Холден. Он должен был брать на себя все плохое, что происходило, и преувеличивать свою благодарность за все хорошее. Именно это и сделало его таким. Он проектировал самоотверженный героизм на всех, потому что это то, что он хотел видеть в людях. Это как раз и вызвало большинство проблем в его жизни - большинство людей были не теми, кем он хотел их видеть - но это был приятный момент. Безопасность судна. Никто не умер. Даже Хьюстон, хотя, если кто-то не следил за Амосом, это может измениться.

- Что ж, забавно, что ты должна это сказать, - сказал Холден. Он остановился над своим кофе достаточно долго, что она как бы и забыла, что она сказала. - Ты хочешь купить у меня корабль?

- Я ..- Тогда Бобби начала: - Подожди, что?

- Наоми и я думали о том, чтобы смотать удочки. Мы занимаемся этим дерьмом в течение многих лет. Пришло время, чтобы найти тихое место где-нибудь. Посмотреть некоторое время, как нам это нравится.

Это был удар сильнее, чем мог нанести Хьюстон. Боль начиналась сразу под ребрами и распространялась. Она еще не знала, что это значит.

- Все ли в команде ...? - сказала Бобби, но не была уверена, как закончить предложение.

- Нет. Наоми на днях намекнула мне, Алекс изъявил желание умереть в кресле пилота. Кто приобретает корабль, должен быть в форме. Я не могу говорить за Амоса, что он планирует делать, знаешь ли, после.

После. Он имел в виду после смерти Клариссы.

- В основном я копила свои деньги, но я не уверена, что могу позволить себе военный корабль, - держала Бобби ироничный тон, пытаясь перевести это в шутку.

- Мы про финансируем это. Разделим общий счет на шестерых, что же касается прочего, составим план оплаты. Основываясь на наших прошлых доходах, это должен быть легкий орешек. Ты платишь любой новой команде из своей части. Роси - твой корабль.

- Почему я? Почему не Алекс?

- Поскольку на этом корабле кроме тебя нет никого, чьи приказы я бы исполнял, а в мире нет никого, кто хуже меня подчиняется приказам. Ты станешь фантастическим капитаном, и ты защитишь репутацию этого корабля. Это странно, но это то, о чем я беспокоюсь.

Бобби сглотнула что-то, что застряло у нее в горле, и выпрямила спину. Это все, что она могла сделать, чтобы не вскочить на ноги. Военные привычки легко не забываются, и передача капитаном командования своим судном, была равносильна оказанию священного доверия.

- Конечно, ты же знаешь, - сказала она. - Я лучше предпочту увидеть, что мы превратились в облако газа, чем я нарушу честь и доброе имя этого корабля.

- Я знаю. Так что это да?

- Интересно ..- сказала Бобби.

Холден кивнул и выпил кофе, ожидая, пока она закончит

- Интересно, как выглядит вселенная без Джеймса Холдена, пытающегося спасти ее.

- Кажется, всем будет намного спокойнее, - сказал Холден с усмешкой.

- Интересно, - повторила Бобби.

Глава восьмая Сингх

Сингх мечтал о странствиях, потерявшись в залах огромного космического корабля, когда коммутатор на его столе загудел.

- Да? - проворчал он еще до того, как открыл глаза. Не было ничего плохого в том, что он вздремнул в своей каюте. Он не уклонялся от своих обязанностей. И пробное плавание его корабля Грозовой Шторм, означало работу в течение шестнадцати, а иногда и восемнадцати часов в день в течение нескольких недель. Он не мог продолжать как эффективный лидер и офицер, если бы не использовал все возможности, чтобы немного отдохнуть.

И все же, что-то внутри него не хотело, чтобы его команда знала об этом. Как будто биологическая потребность, как у других людей, была признанием его слабости.

- Сэр, мы приближаемся к месту встречи с Сердцем Бури, - последовал ответ. Лейтенант Трина Пилау, его офицер-навигатор. - Вы просили меня ...

- Да, да, совершенно верно. Я уже в пути, - сказал Сантьяго, спрыгивая с кушетки и протирая глаза.

Его помещение было также его офисом, и красная папка, содержащая его приказы от адмиралтейства, все еще лежала на его столе. Он пересматривал их пятидесятый раз или около того, когда он заснул. Оставить ее, было нарушением оперативной безопасности, и на его месте он бы сделал выговор младшему офицеру. Когда он вернул ее в свой сейф, он передал кораблю, чтобы тот сделал заметку о пропаже в его личном журнале. По крайней мере, это будет частью непрерывной записи, и его начальство может решить позже, если потребуется, о дальнейшем расследовании. Он надеялся, что они этого не сделают.

Остановился на минутку, чтобы вымыть лицо в своем туалете. Холодная, кусающая вода была одним из преимуществ его станции. Он надел новую форму. Капитан установил стандарт для своих офицеров. Появление на дежурстве чистым и отутюженным было минимальным требованием профессионализма, который он ожидал от них, и поэтому он подавал личный пример. Когда он стал выглядеть презентабельно, он открыл дверь, которая отделяла его личное пространство от мостика корабля.

- Капитан на мостике! - отрапортовал шеф караула. Офицеры, которые не занимались активным укомплектованием станции, встали и приветствовали. Даже консоли, отполированные до безупречного блеска, казалось, излучали уважение, если не для него, как для человека, то, по крайней мере, для его власти. Синий цвет стены соответствовал флагу, и эмблеме его команды - три взаимосвязанных треугольника - были встроены в поверхность. Это заставило его почувствовать глубокую, почти атавистическую гордость, увидев это. Его корабль. Его команда. Его долг.

- Здесь полковник Танака? Спросил Сингх.

- Полковник на брифинге со своими старшими офицерами, сэр.

Досада смутила его, от слов его начальника безопасности. Он хотел поговорить с ней, прежде чем встретиться с адмиралом Трежо. Он неофициально слышал, что Танака и Трежо знали друг друга раньше, и он намеревался получить ее оценку этого человека. Но для этого было уже слишком поздно.

- Управление кораблем ваше, - сказал Давенпорт, его помощник.

- Принял управление, - сказал капитан Сингх и сел в кресло капитана.

- Буря отключила тягу и ждет нашего подхода, - сказал его офицер по управлению полетом, развернув карту диапазона на главном экране. - При нынешнем замедлении мы сделаем окончательный стыковочный подход за двадцать три минуты.

- Понял, - ответил Сингх. - Офицер коммуникаций, пожалуйста, отправьте адмиралу Трежо мои комплименты и попросите разрешения стыковочной-станции с Сердцем Бури.

- Есть сэр.

- Мне бы хотелось хорошо взглянуть на нее, - сказал Давенпорт.

- Хорошо, давай посмотрим, - кивнул Сингх.

По правде говоря, он был так же любопытен. Конечно, все они были проинформированы о конфигурации боевых крейсеров «Магнетар», из которых Буря была первой. Старый класс «Протеус» был снят с производства, и это новое поколение только сейчас было развернуто. Он видел десятки концептуальных эскизов и фотографий строящихся кораблей, слышал слухи о новых технологиях, которые они поддерживали. Это был его первый шанс увидеть, что один из самых мощных линкоров Лаконии летает свободно и в своей стихии. - Сенсоры, давайте крупный план, не так ли?

- Есть, сэр, - сказал офицер по управлению сенсорными датчиками, а главный экран переместился с карты стыковки на телескопический вид приближающегося корабля.

Кто-то издал тихий вздох. Даже Давенпорт, офицер с почти десятилетним стажем на флоте, сделал неосознанный шаг назад.

- Боже мой, она большая, - сказал он.

Сердце Бури было одним из трех кораблей класса «Магнетар», которые вышли с платформы орбитальной платформы Лаконии. Глаз Тайфуна был отнесен к домашнему флоту и защите самой Лаконии. Голос Вихря все еще вырастал между лонжеронами и конечностями инопланетных орбитальных массивов. И хотя флот теперь состоял из более чем сотни кораблей, «Магнетар» были самыми большими и мощными на сегодняшний день. Грозовой Шторм, его собственный корабль, был одним из быстрых эсминцев класса «Пульсар», и он был уверен, что Буря может вместить десяток из них в его корпус.

Истребители класса «Пульсар» были высокими и изящными по дизайну. Наблюдение Сингха почти напомнило старые флотские корабли Земли. Но Сердце Бури было массивным и приземистым. Имеющий форму, как одинокий позвонок от какого-то давно мертвого гиганта размером с планету. Это были черты, как у кости, в тех местах, где кривые упали в тень.

Как и все корабли, построенные на орбитальных платформах Лаконии, у него было ощущение чего-то не совсем человеческого. Сенсорные массивы и точки обороны орудий, рельсовые пушки и ракетные шахты были там, но были скрыты под самовосстанавливающимися пластинчатыми системами, которые делали поверхность корабля более похожей на кожу. Выращенные, но не биологические. В его геометрии было что-то фрактальное. Подобно кристаллам, показывающим ограничения их молекулярной архитектуры при разворачивании фигур на более высоких уровнях.

Сингх не был экспертом в протомолекуле или технологиях, которые она породила, но в идее было что-то жуткое, что они построили вещи, частично спроектированные видом, который исчез много тысячелетий назад. Сотрудничество с мертвыми оставило вопросы, на которые никогда нельзя было ответить. Почему массив конструкций сделал выбор, который он сделал? Зачем размещать здесь привод, а не там, почему внутренние системы симметричны и внешняя сторона корабля слегка отключена? Был ли это более эффективный дизайн? Более эстетично для его давно исчезнувших мастеров? У него не было возможности быть уверенным, и вероятно, он никогда этого не узнает.

- Буря подтверждает, - сказал офицер коммуникаций.

- Дистанционное пилотирование для стыковки с док-станцией, - добавил его шлем, и главный экран переместился с телескопических снимков линкора на курс проводной рамки, заканчивающейся на Бурю.

- Хорошо, - сказал Сингх с улыбкой. Адмиралтейство доверило ему один из самых современных кораблей Лаконии, и они укомплектовали его серьезными и целенаправленными офицерами и экипажем. Для первой команды он не мог просить лучшего.

То, что он и его корабль были концом имперского копья, были только глазурью на торте.

- Адмирал Трежо посылает свои комплименты, - сказал офицер. - Он просит, чтобы вы присоединились к нему за ужином в его личной столовой.

Сингх повернулся к своему заместителю. - Оставайтесь на Шторме и держите команду в готовности. Мы понятия не имеем, какой прием мы получаем на другой стороне ворот, и, возможно, потребуется развернуть их в любой момент.

«Да, капитан».

- Установка для стыковки. Я буду в шлюзовой шлюпке. Мистер Давенпорт, командуйте кораблем.

Операционный офицер Бури, третий в команде адмирала Трежо, ждал его по другую сторону шлюза. Технически они были одного и того же военно-морского звания, но традиция диктовала, как капитана корабля, Сингха рассматривают как старшего офицера. Она отдала честь и предоставила ему разрешение на посадку.

- Адмирал поприветствовал бы вас лично, - сказала она, вытаскивая его из шлюза, и они спустились по короткому коридору к лифту. Стены на Буре выглядели, как листы матового стекла и светились нежно-синим светом. Очень сильно отличалось от переборки Грозового Шторма. - Но это близко к воротам, поэтому он не любит покидать пост.

- Фишер, да? Кажется, ты была в моей школе за год.

- Да, - ответила она кивком. - Инженерный путь. Все говорили, что логистика - это более быстрый путь к командованию, но мне просто нравится работать с экзотическими технологиями.

Она остановилась и постучала по стеновой панели, чтобы вызвать лифт. Пока они ждали, переборки начали пульсировать от синего до желтого цвета.

- Возьмитесь за ручку, - сказала Фишер, указывая на одну рядом. - Лифт вот-вот появится.

Через мгновение они оба дрейфовали к палубе, и Сингх почувствовал, что его вес вырастет до тех пор, пока не будет в половину силы тяжести.

- Не спешите, - сказал Сингх, и лифт издал нежный гудок, и двери открылись.

- Адмирал осторожный человек.

- Это хорошо говорит о нем, - сказал он, когда они начали подниматься.

Адмирал Трежо был коротким, коренастым мужчиной, с ярко-зелеными глазами и прореживающими черными волосами. Он приехал из области Марринер-Валли на Марсе, но следы его акцента были почти незаметны. Он был также самым опытным офицером в армии Лаконии, с карьерой, которая тянулась к пиратской охоте за флотом Марса еще до открытия ворот. Они изучали его тактику в академии, и Сингх считал, что термин военный гений справедливо применяется к его карьере.

Он ожидал, что частная столовая адмирала как командира флота будет больше, более роскошной, чем та, которая была на Грозовом шторме. Это оказался стол, который состоял из одной переборки в немного более крупном офисе/жилом помещении адмирала Трежо. Эстетика была иной, как и сам корабль.

- Сынок! Сказал Трежо, ожидая ответного салюта, а затем схватил его за руку и энергично встряхнул. - Наконец, все части на месте. Это захватывающее время. Хотели бы вы присесть или хотите прогуляться?

- Адмирал, - ответил Сингх. - Если будет экскурсия, я был бы удостоен чести увидеть немного больше корабля.

- Этот корабль зрелище, не так ли? Говори мне, Антон, пожалуйста. Нет необходимости формальностей в частной жизни, мы будем работать очень тесно друг с другом в ближайшие месяцы. Я хочу, чтобы ты чувствовал себя так, как у тебя есть полная свобода выражать свое мнение. Офицер, который не будет делиться своим мнением и пониманием, бесполезен для меня.

Это был отголосок высокого консула, позволявший ему использовать свой военный титул, разрешение небольшого знакомства наедине, чтобы создать чувство приближения и взаимопонимания. Теперь, когда он видел это дважды, он понимал, что от него ждут.

- Спасибо, сэр. Антон. Я ценю это.

- Тогда идем. Он слишком велик, чтобы увидеть все сразу, но мы можем посмотреть основные моменты. Адмирал Трежо прошел по короткому коридору к лифту, который был шире, чем тот, что был на Грозовом шторме, с круговыми краями, которые заставили Сингха думать о рте некоторых глубоководных рыб. - На сегодняшний день я заново знакомлюсь с твоей карьерой.

- Боюсь, что, как и большинство офицеров, обученных после перехода в Лаконию, у меня очень мало опыта работы.

Адмирал отмахнулся. Дверь подъема открылась, и они вошли. Анти-скользящая обшивка на стенах была мягко зазубрена, как предчувствие масштаба.

- Ты вершина из вашего класса в сфере логистики. Это именно то, что потребуется для этой миссии. Мне? Я старый боевой командир. Таблицы дают мне доверие.

Лифт спускался с тихим звуком, похожим на миллион крошечных подшипников, вращающихся сразу, как свист нектарницы[16]. Волосы на спине Сингха поднялись немного. В Буре было что-то странное. Как будто он вошел в огромного животного и ждал его зубов.

- Да, сэр, - сказал он. - Мои приказы были весьма конкретными ...

Адмирал снова отмахнулся от него. - Забудьте о своих приказах на мгновение. Еще достаточно времени, доберемся до этого позже. Пока я хочу узнать вас немного лучше. У вас есть семья?

Еще один момент. Дуарте тоже коснулся его домашней жизни. Еще одна часть секретных учений команды Лаконии. Он читал, что командная структура приняла свой тон от тех, кто наверху. Раньше он никогда не видел этого на практике. Он задавался вопросом, предназначался ли он для этого. Если это был сознательный урок, переданный ему от Дуарте к Трежо. У него было ощущение, что так оно и есть.

- Да сэр. Моя супруга - ученый-нанотехник с лабораторией в городе Лакония.Она специализируется на генетике. У нас есть один ребенок. Эльза.

- Эльза. Необычное название. Очень приятное.

- Имя моей бабушки. Нат-Наталия, моя супруга, настаивала.

Лифт остановился. Двери открылись на широкую и плавную палубу. Лестниц не было, но мягкая волна на палубе подняла некоторые рабочие места над другими. Казалось почти наугад, пока он не увидел станцию капитана, который мог бы командовать на линии прямой видимости всей летной палубой экипажа. Дизайн был изящным и совершенно незнакомым одновременно.

Помощник капитана заметил их и остановился, передавая команду кораблем, но Трежо отмахнулся. Адмирал присутствовал, но не командовал.

- Связь с прошлым важна, - сказал Трежо, когда они шли по пологой палубе. - Непрерывность. Мы чтим тех, кто пришел раньше, и надеемся, что те, кого мы приносим в мир, сделают для нас то же самое.

- Да сэр.

- Антон, пожалуйста.

- Антон, - согласился Сингх, но знал, что звать адмирала по его имени никогда не будет естественным или правильным. - Мы почти никогда не называем ее Эльзой.

- И как, если не Эльза? - спросил адмирал.

- Монстр. Мы называем ее Монстром.

Адмирал усмехнулся. - Названа в честь другого дедушки или бабушки?

- Нет, - сказал Сингх, затем остановился. Он беспокоился, что может быть наглецом, но адмирал уставился на него, ожидая ответа. - Мы не были действительно готовы, когда Нат забеременела. Она просто заканчивала свои пост докторские исследования, а я делал двух- и трехмесячные патрульные турне в качестве помощника капитана на Клео.

- Никто никогда не готов, - сказал адмирал. - Но ты этого не знаешь, пока это не случится.

- Да. Поэтому, когда Эльза родилась, я только вернулся к административной практики, а Нат перешла на более постоянную исследовательскую работу, и мы оба изучали такелаж, в то время как очень настойчивая одно месячная дочь задавала ей требования.

Трежо направился вниз по извилистой рампе в сторону комнаты. Люки открывались, когда они приближались к ним и закрывались снова, как только они проходили. Свет исходил из углублений большого размера в стене, совершенно регулярных в их промежутке, но округлых и мягких. Органическая жизнь передавалась военной технике.

- Итак, - Сингх продолжал говорить на ходу, - мы были измотаны. И однажды утром, примерно в три, когда Эльза начала плакать, Нат перевернулась ко мне и сказала, - Этот монстр меня убьет. И все. С тех пор она стала Монстром.

- Но ты говоришь это с улыбкой сейчас, да?

- Да, - согласился Сингх, думая о лице дочери. - Да. Вот почему я здесь.

- Почему ты здесь, хм? Ты не похож на человека, который решил бы пойти без своей семьи.

- Будет больно оставлять их для этого развертывания. По крайней мере, это будут месяцы, прежде чем они смогут присоединиться ко мне на станции Медины. Возможно, лет. Но если я могу дать дочери версию человечества, которую запланировал высокий консул, все это будет стоить того. Галактическое общество мира процветания и сотрудничества - лучшее наследие, которое я могу себе представить.

- Настоящий верующий, - сказал адмирал, и Сингх почувствовал стыд, что, возможно, он оказался наивным для этого человека. Но когда Трежо продолжил, в его тоне не было ничего издевательского. - Это сработает только из-за истинных верующих.

- Да, сэр, - сказал он. А затем поправил, - Антон.

Адмирал вышел в широкий коридор, огромный, чем все, когда-либо виденные в разрабатываемых кораблях. У Бури не было схожести с другими кораблями, конструкция была ограничена необходимостью сократить каждый килограмм, не тратить место впустую. Это был корабль, который утверждал власть формой своих стен. Сингх почувствовал небольшой восторг. Как он и предполагал, что эти чувства возникнут.

Два мичмана сидели за столом, смеялись и флиртовали, пока не увидели Трежо. Старик нахмурился, и пара отсалютовала и поспешила к своим обязанностям. Сингх понял, что никто не мешал из разговору с тех пор, когда они покинули кабину адмирала. Экскурсия могла казаться случайной, но одновременно она была и конфиденциальной.

В том же тоне голоса, в котором подразумевается вопрос, что это такое, адмирал сказал, - Объясните мне тактические и логистические проблемы по управлению Мединой.

Сингх выпрямился. Успокоились разговоры о семье. Теперь пришло время работать. Он слегка отодвинул свой рукав, чтобы снять монитор с своего запястья и положил его на стол. Он начал брифинг. Он готовил его несколько недель, и внезапный, иррациональный страх, что он упустил что-то очевидное, что-то, что покажет адмиралу, что он не был серьезным человеком, все еще скрывалось в нем. Это был старый, знакомый вид страха, и он знал, как отодвинуть его в сторону. Изображение схемы станции Медины плавало в воздухе над поверхностью.

- Станция Медина, - сказал Сингх. - Если предположить, что наши мысли верны, в нем находятся сотни членов планетарной коалиции и их личного персонала, включая безопасность. Добавьте постоянный штат и экипаж станции, а также членов Союза, проходящих мимо, и вы всегда проводите консервативную оценку от трех до пяти тысяч человек на станции. Я бы предположил, что число на самом деле вдвое больше.

- Предполагая, что наши мысли верны?

- Пассивный мониторинг, даже в течение нескольких лет, всегда будет иметь большую вероятность ошибки, чем действительность. И поверхностная интерференция ворот добавляет дополнительный уровень ошибки, - сказал Сингх. Адмирал хмыкнул и махнул ему, чтобы он продолжил. Он развернул изображение станции, и усиленные элементы на поверхности выделись красным цветом.

- Сама станция оснащена некоторой защитой. Сеть параметрического центра обнаружения, которая обеспечивает пристрелку для ракетной обороны станции, и одна торпедная пусковая установка остается неповрежденной и пригодной для использования с дней Бегемота. Восемь рельсовых пушек, автоматическая система перезагрузки, мы оцениваем общую мощность в сорок ракет.

- Ядерных? - спросил адмирал.

- Почти наверняка нет. Отсутствие возможности маневрирования и ограниченный характер центра кольца делает оружие с высокой продуктивностью попадания опасной для самой станции.

Сингх скорректировал изображение и перевел внимание на центр станции, идеальная сфера висела в центре сети ворот и находилась в нескольких километрах от нее. Самый чистый и самый активный инопланетный артефакт во всех мирах, о которых они знали. Пунктиром на поверхности сферы были шесть массивных рельсовых пушек.

- Первичная защита станции - это стареющая рельсовая сеть, впервые установленная людьми Марко Инароса, и отключена по окончании конфликта с его фракцией. Эти пушки размещены так, что, по крайней мере, три пушки, возможно, пять могут стрелять по любому из колец. Они наш дизайн, со времен, когда мы снабжали Свободный Флот оружием. Они устарели, но способны к устойчивому огню в тридцать выстрелов в минуту. При условии, конечно, что они не вносили в них изменений.

- Рельсовые пушки. В древние времена на Земле у них были бы пушки, которые могли бы стрелять по гавани, когда появлялись вражеские корабли. Защита моря с земли. Мы избавились от земли и моря, но логика от этого не поменялась. Много чего не меняется, да?

- Да сэр.

- Что ты о них думаешь? Спросил Трежо.

- Дизайн элегантный. Размещение защитной батареи на чужой станции блестяще, - сказал Сингх. Он почувствовал, как в горле нарастает беспокойство. Это был ответ, который Трежо искал? - В любом месте рельсовые пушки должны были компенсировать отдачу. Станция не двигается. Или, может быть, она компенсирует и берет на себя весь свой локальный вес. В любом случае, это позволяет избежать необходимости беспокоиться о третьем законе Ньютона. И до тех пор, пока у нее есть боеприпасы, она может удерживать атаки от любого из колец или даже сразу нескольких. Честно говоря, мне будет жаль, что она уйдет.

Трежо вздохнул. - Восстановить их получится не скоро, это правда. Но мы должны смотреть на долгосрочную перспективу. Даже если на запасную батарею уйдут месяцы для установки и тестирования, она прослужит века. Я хотел бы, чтобы мы взяли ее под свой контроль. Но первая цель Бури, отключить оборону станции. Затем абордаж и защита станции, - сказал адмирал.

- Да сэр. Логично, как только оборонные силы станции будут подавлены, а сеть рельсовых пушек будет отключена, морские пехотинцы Грозного Шторма, которых мы обозначили «Целевая Группа Носорога», могут принять оперативный контроль над станцией в течение нескольких минут. Когда мы контролируем массив сообщений и доступ к пространству кольца, мы эффективно контролируем все коммуникации и торговлю в тринадцати сотнях миров.

- У вас будет оперативный контроль посадки и обеспечения станции Медины. Подготовлена ли целевая группа?

- Да, адмирал. Они уже много лет сверлят это задание, а начальник службы безопасности - полковник Танака. Ее очень уважают.

- Танака хороша. И хороший персонал очень важен, - сказал Трежо. - Какие препятствия вы ожидаете?

- Судовой трафик, поступающий и выходящий из кольца, непредсказуем. Очень вероятно, что будет один или несколько дополнительных кораблей с некоторыми защитными возможностями, не использующими приводы, как оружие. Сколько и какие их вооружения не может быть сформулировано с уверенностью, пока мы не пройдем через ворота. Кроме того, станция Медина работает в течение десятилетий и с миссией, существенно отличающейся от ее первоначального дизайна. Информация о начальной конфигурации будет довольно устаревшей. Когда мы берем под контроль, существует вероятность некоторого местного сопротивления, хотя оно должно быть минимальным. После этого речь идет о кооптировании и улучшении существующей инфраструктуры и координации цепочек поставок между новыми планетами и более совершенными. Солнечная система включена.

- А потом вы летите за стол до тех пор пока, - сказал адмирал. - Я должен думать, что это самая сложная часть вашего задания. Принудить тринадцать сотен вздорных детей к сотрудничеству.

- Высокий консул Дуарте написал книгу о правительственных теориях управления торговлей, когда был в Марсианском флоте. Это все еще та книга, которую мы изучаем в академии. Я готов применять новые приказы к абсолютному письму.

- Я уверен, в тебе. Дуарте присматривает за талантами, и он выбрал тебя лично, - сказал адмирал, затем указал на диаграммы брифинга, плавающие в воздухе между ними. - И ты, кажется, сделал свою домашнюю работу.

- Да, сэр, - сказал Сингх, потом прочистил горло. - Если я могу говорить свободно, сэр?

- Я думаю, что я уже высказался по этому поводу.

- Да, сэр, - сказал Сингх, но беспокойство все еще тянуло его. - Я абсолютно уверен в этой части нашего плана. Меня беспокоит Солнечная система. Разум говорит, что Коалиция Земля-Марс неустанно перестраивает и восстанавливает свой флот. И это, по крайней мере, на довоенных уровнях готовности. Когда приходит внешнее сопротивление нашему плану, оно исходит от них. И хотя у нас есть новые корабли, у них есть преимущество офицерского корпуса, который сражался в двух серьезных войнах за последние несколько десятилетий. У них будет гораздо больше опыта на поле боя.

Адмирал остановился, рассматривая его. Ярко-зеленые глаза, казалось, копались в его голове. Сингх не мог понять, был ли человек доволен или разочарован. Когда он улыбнулся, он казался подлинным.

- Опыт и внутренняя территория для них являются реальным преимуществом, вы правы. Но я думаю, вы не должны беспокоиться об этом слишком много, - сказал адмирал. - Буря была построена с одной и только одной целю. Сделать любую другую силу в известной галактике неактуальной.

Глава девятая Бобби

Они сидели на камбузе так же, как обычно садились. Амос и Кларисса рядом друг с другом, Алекс в конце стола напротив нее. Холден немного обособленно, Наоми чуть ближе к нему, чем к другим. Бобби чувствовала тревожную энергию в ее горле и ногах, как будто она собиралась вступить в бой. Хуже того, потому что был момент затишья, которое приходило с насилием, но оно не собиралось выходить на кого-то одного из них.

Обед состоял из грибной лапши в черном соусе. Но все перестали есть, когда Холден прочистил горло и сказал, что у него есть объявление. Когда он выложил новости, в его голосе было больше всего грусти, и он попытался скрыть ее, начав говорить о цифрах и бизнесе. Обзор за последние несколько лет и прогнозы на ближайшие несколько. Его решение уйти в отставку, и Наоми тоже. Его назначение Бобби занять его место и все его аргументы в пользу этого. Остальные слушали молча, пока он не вернулся к деталям продажи. Лапша уже остыла и слиплась в своих чашках.

Мы с Наоми обналичиваем четверть наших акций на судне, - сказал он, - с планом платежей, по которому остаток выплачивается в течение следующих десяти лет. Это все еще оставляет довольно приличную сумму на операционном счете. План оплаты имеет скользящую структуру, поэтому, если в какой-то момент ситуация станет немного напряженной, мы не собираемся топить вас, и если все у вас будет действительно здорово, вы можете заплатить нам раньше. Таким образом, есть гибкость.

Он хотел быть подобрее. Он думал, что, если представить все как обычную формальность, их это может меньше огорчить. Возможно, он был прав. Бобби продолжала оглядывать комнату, пытаясь понять, как они это принимают. Алекс наклонился вперед, опершись на локти, оттого что он чувствовал себя агрессивно, или у него слишком сильно болит спина? Что могла означать приветливая улыбка Амоса? А она когда-нибудь что-то значила? Согласятся ли они с этой идеей? Если бы они этого не сделали, что бы тогда произошло? Жгучая тревога пронзила ее внутренности.

- Итак, - сказал Холден. - По крайней мере, это предложение. Я знаю, что мы всегда голосовали за подобные решения, и если есть что-то, что нужно уточнить, или кто-то хочет сделать контрпредложение ...

Тишина зазвенела громче колокола. Бобби сжала кулаки и отпустила их. Сжала и отпустила. Возможно, с самого начала все это было очень плохой идеей. Может быть -,

Алекс вздохнул. - Что ж. Не могу сказать, что я не предвидел этого, но мне все еще немного грустно от этого.

Улыбка Наоми была мимолетной, еле заметной и недвусмысленной. Бобби почувствовала что-то вроде облегчения, ослабляющего узел в животе.

- Что касается того, чтобы посадить Бобби в кресло капитана, - продолжал Алекс, - это вряд ли нужно менять. Она и так уже во многом для меня босс. Я уверен. Мне это подходит.

Холден наклонил голову так, как он это делал, когда он был удивлен и немного смущен, и Наоми положила руку ему на плечо. Неосознанный язык жестов длительных интимных отношений.

- Ты предвидел, что это произойдет? - сказал Холден.

Алекс пожал плечами. – Я не говорю, что ты такой уж хрупкий. Но ты все больше и больше подвергался стрессу в последнее время.

- А я, что, был придурком и просто не знал? - спросил Холден, превращая все наполовину в шутку

- Мы бы сказали тебе, - сказал Амос. – Но я думаю, в течение последних двух лет были моменты, когда ты выглядел так, будто у тебя был зуд, и ты не хотел, чтобы кто-нибудь видел, как ты чешешься.

- Это было долгое проклятое путешествие, - сказал Алекс. - Если бы я обновился на двадцать назад как в былые времена, я пришел бы снова к настоящему времени.

- За исключением твоего флота, не продолжалось так долго, - сказал Амос.

- Я просто говорю, что хороший пробег - хороший пробег. Я обожаю вас двоих, и я буду скучать по тебе, но если пришло время для чего-то нового, то это так.

Улыбка Наоми стала менее расплывчатой. Холден откинулся в кресле назад на несколько сантиметров. В воображении Бобби лучшие сценарии включали в себя слезы и объятия. Худшие - гнев и взаимные обвинения. Этот был похож на облегчение, только слегка окрашенное печалью. Это чувствовалось ... правильным.

Она прочистила горло. - Когда мы вернемся на Медину, я собираюсь позвать новые руки. Итак, не спешите, но мне нужно будет знать, заполняю ли я более двух мест.

Алекс усмехнулся. - Не мое. Единственное, на что я думаю, что мой жизненный опыт недвусмысленно говорит о том, хорошо ли мне находиться вне кабины пилота. Ты всегда найдешь меня здесь.

Бобби расслабилась еще раз. - Хорошо. Она перешла к Амосу.

Он пожал плечами. - Все мои вещи здесь.

- Отлично. Кларисса? Клэр смотрела вниз. Ее лицо было пустым и более бледным, чем обычно. Она положила руки на стол, опустив ладони, как будто она пыталась все вернуть на место. Как будто было что-то, что можно было вернуть. Ее улыбка была натянутой, но она кивнула. Она останется.

- Хорошо, - сказал Холден. - Гм. Тогда все в порядке. Это ... Я имею в виду, я думаю, это все. Разве что у кого-то есть что-то, что они хотели добавить?

- Пожелание держать планку высоко - сказала Наоми.

- Хорошо, да, - сказал Холден, - но я имею в виду ...

- Как насчет этого, - сказал Алекс, вставая. - Я собираюсь вернуться в свою каюту и принести виски, которые я сберегал для особого случая. Давайте все выпьем за Холдена и Нагату. Лучший, черт побери, командный состав, на который мог надеяться корабль.

Взгляд Холдена изменился, и его глаза заблестели от слез, но он улыбался. - Я не скажу нет, - сказал он, затем встал.

Алекс обнял его, а затем Наоми обняла их обоих. Бобби посмотрела на Амоса и указала пальцем на сплетение троих обнявшихся. Мы тоже это должны сделать? Амос встал и направился к ним, и Бобби последовала за ним. В течение долгого времени экипаж Росинанта соединился в длинном, последнем объятии. Через несколько секунд Бобби даже почувствовала, как Кларисса прислонилась к ней, прижимаясь так мягко и мимолетно, как мотылек.

Официально ничто не изменилось после этого. Долгий полет до торможения двигателя при подлете к воротам, и к станции Медины за ними, все происходило так, как они планировали. Хьюстону в своей камере было невесело и неудобно, но зато он был защищенным. Их обязанности и графики, привычки и обычаи, все шло своим обычным ходом. Единственное, что изменилось, это то, что они имели в виду. Этот полет стал их последним полетом. Бобби почувствовала, что что-то в ее теле переместилось.

Джеймс Холден был странным человеком с самого начала. Прежде, чем она узнала его, он был человеком, который оклеветал Марс. Потом тем, кто его спас. Судя по тому, что большая часть человечества думала о нем, он был оппортунистическим нарциссом или героем свободы слова, инструментом АВП или ООН, или свободным стрелком, ни перед кем не отвечающим. Она тоже видела его таким до того, как она заняла свое место на Росинанте. С тех пор, изо дня в день, иногда даже час за часом, человек и его репутация отделялись друг от друга. Капитан Джеймс Холден с Росинанта был знаменитостью. Холден, которого она знала, был парнем, который пил слишком много кофе, восторженно относился к странным вещам и, казалось, всегда, потихоньку заботился о том, чтобы соответствовать свей собственной своеобразной и непредсказуемой морали. Две версии его были связаны как тело со своей тенью. Связаны, да. Одно неразрывно связано с другим. Но не одно, и то же.

И теперь он двигался дальше. И Наоми с ним. Потеря ее тоже странная мысль, но другая. Наоми боролась против того, чтобы быть персоной в большом мире, всегда позволяя своему возлюбленному выходить на сцену, чтобы ей не приходилось этого делать. Когда она ушла, это не изменило бы историю, которую другие люди рассказывали о Росинанте, однако Бобби больше чувствовала ее потерю. Поскольку Холден был публичным лицом корабля, Наоми была человеком, которой Бобби вверялась в их повседневной жизни. Что бы ни говорила Наоми, это было правдой. И если это было не совсем точно, это было достаточно близко, чтобы Бобби и другие доверились ей.

Когда они уйдут с корабля, ничего не изменится. Бобби почувствовала печаль. Но, к ее удивлению и радость тоже. Она обнаружила себя проходящей через отсеки, двигаясь по кораблю, чтобы проверить все, что уже проверено, маркируя то, что выглядело неисправным - уровень давления газа, который слишком быстро снижался, дверной проем, который показывал износ, силовая связь, что было после ее даты замены, и сам корабль по себе тоже изменился. Он был теперь ее. Когда она положила ладонь на переборку и почувствовала трепет переработчиков, это был ее корабль. Когда она просыпалась, привязанная к ее кушетке, даже темнота ощущалась по-другому.

Она была Морским пехотинцем, она всегда была Моряком, даже после того, как эта роль больше не соответствовала ей. Ощущать себя капитаном Росинанта, чувства, которых она не ожидала. Перспектива захвата капитанского кресла имело смысл угрозы и предвкушения, как натягивание ее мощной брони в былое время. Казалось, ее старый костюм со временем изменился - и он стал кораблем. Изношенный, да. Устаревший, но опасный. Покрытый рубцами, но прочный. Не только метафора того, кто была Бобби, но и кем она хотела стать.

Она считала, что другие - Алекс, Амос, Кларисса - так же удобны в этом отношении, если бы они делали проверку. И прежде, она остановилась бы на этом до того, как он стал ее кораблем.

Теперь, когда она капитан, это была ее задача проверять.

Амос был в механической мастерской, где обычно находился, листал дистанционно данные стратегии защиты старого боевого корабля, их полет и безопасность. Белая щетина вдоль задней части его черепа поймавшая свет, говорила, что он не брился уже пару дней. Они были на плаву, сохраняя реакционную массу, но он был привязан к колоде, как будто ожидал внезапного изменения. Может быть, в силу привычки. Его толстые, покрытые шрамами руки постучали по монитору, переходя от объекта к объекту на экране, это структурный ремонт сшивки покрытия в листовой обшивке, чрезмерное разрастание микрофлоры в воздушных переработчиках, авто-адаптация электрических сетей. Все тысячи улучшений, от изучения инопланетных технологий, были выделены. Он понимал их все. Легко иногда забывать о глубине фокуса и интеллекта за жизнерадостным насилием Амоса.

- Привет, большой человек, сказала Бобби, ухватившись за одну из поручней.

- Эй, капитан Бабс, - сказал он.

- Как дела?

Он посмотрел на нее. - Что ж, я немного нервничаю из-за обшивки, которую мы положили в этом депо на Стоддарде. Многие люди обнаруживают отслаивание в этой партии при радиационной бомбардировке. Думаю, когда мы прибудем на Медину, я должен выскочить наружу и заглянуть. Не хотелось бы, чтобы она превратилось в пахлаву, когда мы рассчитываем на нее.

- Это было бы хреново, - согласилась Бобби.

- Шнуровка листовой обшивки отлична, когда она замечательна, - сказал Амос, поворачиваясь к экрану.

-Как все остальное? Спросила Бобби.

Амос пожал плечами, полистал каналы. – Думаю, да.

Между ними царила тишина. Бобби почесала шею, мягкий звук ногтей по коже был громче, чем что-либо еще в комнате. Она не знала, как спросить, будет ли он в порядке, когда Холден, и Наоми оставят его.

- С тобой все будет хорошо, если Холден и Наоми уйдут?

- Да, - сказал Амос. - Зачем? Ты беспокоишься об этом?

- Немного, - сказала Бобби, удивленная, обнаружив, что это правда. - Я имею в виду, я знаю, что ты предвидел это, прежде чем Холден это сделал. Я думаю, что все мы тоже. Но ты летал с ними в течение многих лет.

- Да, но в Холдене мне нравилось то, что он подставит себя под пули ради любого из членов экипажа. Вполне уверен, что ты тоже сделаешь для нас, так что ничего не меняется, - сказал Амос, затем остановился на мгновение. – Хотя возможно, тебе стоит посоветоваться с Персиком.

- Ты думаешь?

- Аха,- сказал Амос. И больше ничего. Бобби оттолкнула себя наружу.

Кларисса была в медицинском отсеке, привязанная к одному из автодоков. Трубки бежали от мягко жужжащей машины в порт, установленный в боку женщины, кровь текла из тонкого тела, а затем снова закачивалась в него. Ее кожа была цвета восковой свечи и обтягивала ее скулы. Она все-таки улыбнулась и подняла руку в приветствии, когда Бобби вошла. Кларисса Мао всегда была одним из лучших специалистов, с кем когда-либо работала Бобби. У нее было ощущение, что высокая квалификация этой женщины сформировалась из чего-то похожего на гнев и отчаяние. Работать, чтобы избавляться от мрака внутри себя. Бобби внезапно поняла это.

- Сложный период? - спросила Бобби, кивнув на заполненные кровью трубки.

- Не очень, - сказала Кларисса. - Я встану на ноги завтра. Обещаю.

- Не спеши, - сказала Бобби. - У нас все в порядке.

- Я знаю. Это просто …

Бобби хрустнула суставами. Автодок повторил цикл и взял еще одну длинную порцию крови Клариссы.

- Ты что-то хотела? - сказала она, глядя в глаза Бобби. - Все нормально. Ты можешь это сказать.

- Я еще не твой капитан, - сказала Бобби. - Но я собираюсь им быть. Это было в первый раз, когда она произнесла эти слова вслух. Ощущения были достаточно хорошими, и она снова сказала их. - Я собираюсь быть. И это ставит меня в положение, в котором я несу ответственность за вас. За ваше благополучие.

Она много лет не думала о своей команде. Ее старая команда: Хиллман, Гураб, Трэвис, Саид. Ее последняя команда до этого. На мгновение они были в комнате, невидимые и безмолвные, но присутствующие как Кларисса. Бобби сглотнула и улыбнулась. Это было. Это было то, что она пыталась найти свой путь обратно за все эти годы. Вот почему на этот раз она сделает все правильно.

- И если я отвечаю за ваше благополучие, - сказала она, - нам нужно поговорить.

- Хорошо.

- Это связано с твоими старыми имплантатами. Будет становиться только хуже, а не лучше, - сказала Бобби.

- Я знаю, - сказала Кларисса. - Я бы вытащила имплантаты, если бы это не убило меня еще быстрее. Она улыбнулась, пригласив Бобби на ответную улыбку. Превращая правду во что-то вроде шутки.

- Когда мы доберемся до Медины, я собираюсь нанять новую команду, - сказала Бобби. -Не совладельцев корабля, как мы. Просто за зарплату. Отчасти потому, что Холден и Наоми уходят.

- Но вы также можете нанять кого-то на мое место, - сказала Кларисса. На ее глазах навернулись слезы, она кивнула. Автодок снова подпрыгнул, закачивая ее очищенную кровь обратно в нее.

- Если ты хочешь остаться на Медине, ты можешь это сделать, сказала Бобби. - Если ты хочешь остаться с кораблем, ты можешь остаться здесь.

В невесомости слезы Клариссы не упали. Поверхностное натяжение удерживало их до тех пор, пока она не покачала головой, а затем они сформировали дюжину разбросанных шариков соляного раствора, которые со временем втянутся переработчиком и покинут воздух, пахнущий немного скорбью и морем.

- Я ... - начала Кларисса, затем покачала головой и беспомощно пожала плечами. - Я думала, что буду первой, кто уйдет.

Она разочек всхлипнула, и Бобби подбежала к ней. Взяла ее за руку. Пальцы Клариссы были худыми, но ее пожатие было сильнее, чем ожидала Бобби. Они оставались там вместе, пока дыхание Клариссы не стало ровнее. Кларисса протянула другую руку и положила ее на руку Бобби. На щеках Клэр снова появился какой-то цвет, но Бобби не знала, было ли причиной этого это эмоциональное волнение или медицинские системы, выполнившие свою работу. Возможно и то и другое.

- Я понимаю, - сказала Бобби. - Трудно кого-то терять.

- Да, - сказала Кларисса. - И ... я не знаю. Но если это Холден, что-то в этом мне кажется менее печальным. Если ты понимаешь, о чем я? Из всех людей, за которых переживаешь.

- Да, - сказала Кларисса. - И ... я не знаю. Но если это Холден, что-то в этом мне кажется менее печальным. Если ты понимаешь, о чем я? Из всех людей, за которых переживаешь.

Кларисса открыла рот, снова закрыла. Кивнула. - Я буду скучать по нему, вот и все.

- Я знаю. Я тоже буду. И ... слушай, если ты не хочешь сейчас говорить об этом, я могу просто проверить файл с твоим медицинским планом и вариантами ухода из жизни. Я собираюсь уважительно отнестись к тому, что вы разработали с Холденом, что бы это не было.

Бледные, тонкие брови Клариссы приподнялись. - Холден? С Холденом мы ничего не разрабатывали.

Бобби почувствовала небольшое удивление. - Нет?

- Мы не говорим о таких вещах, - сказала Кларисса. - Я разговаривала с Амосом. Он знает, что я хочу остаться здесь. С ним. Если все станет очень плохо, он пообещал, что он ... облегчит мне жизнь. Когда придет время.

- Ладно, - сказала Бобби. - Это нужно знать. И важно, подумала она, полностью документировать, чтобы, если это произойдет под чужой юрисдикцией, никто бы не был арестован за убийство. Почему, черт возьми, Холден не сделал этого? - Ты уверена, что Холден никогда с тобой об этом не говорил?

Кларисса покачала головой. Автодок завершил свою работу. Трубки отделились от порта в коже Клариссы и скользнули обратно в тело корабля, как чересчур вежливые змеи.

- Тогда ладно, сказала Бобби. - Теперь я знаю. Я обеспечу, чтобы о тебе позаботились. И Амос тоже.

- Спасибо. И я очень сожалею.

- О чем?

- Я немного сожалела о Наоми и Холдене, - сказала Кларисса. - Я не хотела никому создавать проблемы. Я вернусь к исполнению своего долга.

- Каждый попечалится о том, о чем ему нужно, сказала Бобби. – А потом каждый должен вернуть свою задницу на работу.

- Да, сэр, - отозвалась Кларисса резким, ироничным приветствием. - Я рада, что у нас был этот разговор

- Я тоже, - сказала Бобби, поднимаясь к двери. И я удивлена, что Холден так и не сделал этого. Впервые у Бобби было ощущение, что есть некоторые дела - не все, но некоторые, в которых она будет намного лучшим капитаном, чем был он.

Глава десятая Драммер

- Ладно, - сказала Драммер, это было похоже в тысячный раз, - но эти вещи происходят естественным образом или нет?

Кэмерон Тур, научный советник Союза, был впечатляюще высоким, неряшливым человеком с кадыком размером в большой палец и выцветшими татуировками на каждом из его суставов. Он пришел на службу, когда Тьон был президентом союза и продолжал работу во времена Уокера и Санджраини. Он был старым, и много повидавшим, она ожидала, что он проявит снисходительность, но во встречах с ним было мало комфорта. Его смешок теперь был извиняющимся.

- Это хороший вопрос, семантически говоря, - сказал он. - Разница между тем, что создано природой, и тем, что создано существами, которые эволюционировали в природе, са?

- Нелегко, - согласилась Эмили Сантос-Бака. Она была представителем совета по вопросам политики в Союзной коалиции. Официально у нее не было более высокого ранга, чем у любого другого советника, но она ладила с Драммер лучше, чем кто-либо другой. Это сделало ее своего рода первой среди равных. Она была моложе Драммер ровно на два года. Они даже имели один и тот же день рождения. И это делало Драммер просто чуть-чуть женщиной, даже когда она была болью в заднице.

Драммер снова посмотрела на изображение. Что бы это ни было, было немного больше, чем длина двух вытянутых рук, изогнутое, подобно коготку или стручку, и сиявшее зеленым и серым в солнечном свете за пределами Комплекса Галлиш на Фусанг. Она начала воспроизведение изображения, и молодой человек появился на экране, сломав один коготок или стручок, чтобы это ни было, со слышимым щелчком, для создания пустого места примерно в форме миндаля. Свет мерцал в пространстве, меняя фигуры, которые танцевали на краю смысла. Молодой человек улыбнулся в камеру и сказал то же самое, что и в прошлый раз, когда она смотрела на него. Наблюдение за светом ассоциируется с чувством огромного мира и связи со всеми формами жизни в галактике и, похоже, стимулирует гребаный бла-бла-бла. Она снова остановила его.

- Их миллионы? - спросила она.

- Пока, - согласился Тур. - Как только шахта будет глубже, они могут найти больше.

- Дерьмо.

Колонизация началась достаточно просто. Несколько семей, несколько поселений, отчаянная ловкость против местной биосферы, чтобы сделать чистой воду и съедобной пищу. Иногда колонии спотыкались и умирали, прежде чем приходила помощь. Иногда они сдавались и эвакуировались. Но на скалах и незнакомой земле далеких планет укоренилось больше, чем несколько колоний. И когда они нашли свои ниши, когда они стали стабильными, началась первая волна глубоких исследований. Массивные подводные транспортные арки на Коразон Саградо, светящиеся бабочки на Персефоне, программируемые антибиотики на Илосе.

Только эволюция создала все чудеса и великолепие Земли. Та же самая штука в тринадцать сот раз была бы гораздо сложней, но добавив к этому артефакты мертвых видов, какими бы они ни были, что спроектировали протомолекулярные ворота, медленную зону, массивные и вековечные города, существовавшие, как оказалось, в каждом мире, который они обнаружили. Артефакты инопланетных оружейников, которые были способны и хотели захватить всю жизнь на Земле, чтобы сделать еще одну дорогу между звездами.

Любое из них может быть ключом к невообразимым чудесам. Или катастрофой. Или льстиво-эйфорическим средством от всех болезней цветомузыкальной фигни. Изображения из стручков могли быть зашифрованными записями рухнувшей цивилизации, создавшей чудеса, которые они только начали понимать. Или они могут быть спорами того, что их убило. Или они могут быть гелиевым светильниками. Кто, это дерьмо, знает?

- Научные станции на Кинли очень стремятся получить груз для исследований, - сказала Сантос-Бака. – Не ставя в известность, являются ли они технологическими артефактами или природными ресурсами...

- Которое, - извинился Тур, - трудно определить с помощью ресурсов на Фусанг...

- Я поняла, сказала Драммер и взглянула на Сантос-Баку. - Разве такого рода решения не в вашей власти?

- У меня есть голоса, чтобы разрешить контракт, - сказала Сантос-Бака, - но не достаточно, чтобы отменить право вето.

Драммер кивнула. Вопрос заключался не в том, хорошая ли идея двигать психоактивные чужеродные стручки между мирами, а в том, как не потерять лицо перед заседанием комитета. Так делались великие решения в истории.

- Если мы не думаем, что они представляют какую-либо непосредственную опасность, отправляйте их как чужие артефакты с протоколом изоляции третьего уровня, и я позволю ему пройти.

- Спасибо, - сказала Сантос-Бака, вставая со своего места. Через мгновение Тур сделал то же самое.

- Задержись на минутку, Эмили, - сказала Драммер, закрывая демонстрационное видео с Фусанг. - Я хочу поговорить с тобой еще кое о чем.

Тур ушел, закрыв за собой дверь, и Сантос-Бака опустилась на свое место. Ее полупустая хмурость была маской. Драммер попыталась улыбнуться. Она работала так же хорошо, как и все остальное.

- Одна из вещей, которые я изучила, работая на Фреда Джонсона давным-давно? - сказала Драммер. - Не откладывать дела слишком надолго. Всегда заманчиво просто игнорировать то, что не актуально на данный момент, но тогда вам нужно быть готовыми тратить свое время на тушение пожаров.

- Ты говоришь о структуре тарифов, которую предлагают Земля и Марс для Ганимеда?

Сердце Драммер слегка опустилось. Ей удалось забыть об этом новом деле, теперь она вспомнила, что оно было неприятным. - Нет, я имею в виду проблему Росинанта. И как это связано с ... Она дернула большой палец к пустому монитору, где был видеоролик со стручками. - Мы только что взяли под свой контроль губернатора планетной колонии. Ассоциация миров официально не спрашивала о его статусе у нас, но это всего лишь вопрос времени. Я чувствую, как Керри Фиск протирает свои маленькие пальцы. Была бы рада не сталкиваться с этим.

- Итак, - сказала Сантос-Бака. - Да, у меня были неофициальные разговоры об этом. Идея cпросить ООН для устава ... это надоедливая реклама. Мы прошли этот путь не для того, чтобы возвращаться назад и спрашивать на все разрешения, не так ли?

Драммер кивнула. Вражда между внутряками и поясом по-прежнему была самым большим препятствием, с которым сталкивалась Драммер. И даже она не видела большой пользы в коалиции Земля-Марс.

- Я это понимаю, - сказала Драммер. - Мне тоже это не нравится. Но это дает нам чувство неприемлемости таких вещей, как новые схемы полицейской деятельности Джеймса Холдена. Я не хочу иметь тринадцать сотен планет, которые решили, что союз создает проблемы. Если ООН стоит за репрессиями, пусть даже номинально, она должна разделить ответственность. Этот Хьюстон и его группа веселых людей могут погибнуть в тюрьме ООН, а мы все еще просто корабли, которые переносят вещи из одного места в другое. Заключенных, в частности.

- Или, - сказала Сантос-Бака, - мы признаем, с кем мы заигрывали, пока мы не выкарабкались из голодных лет. Мы начинаем рассматривать союз как правительство тринадцати сотен миров.

- Я не хочу быть президентом тринадцати сотен миров, - сказала Драммер. - Я хочу запустить транспортный союз, который регулирует торговлю через ворота. И потом я хочу, чтобы все эти планеты и луны и спутники справлялись со своими собственными проблемами, не мешая нашей работе. Мы уже и так на пределе.

- Если бы у нас было больше персонала ...

Эмили, - сказала Драммер, - знаешь,

какая вещь абсолютно точно не уладит ни одну из наших проблем? Еще один комитет.

Сантос-Бака рассмеялась, от стола Драммер раздался мягкий перезвон. Оповещение от Вона с высоким приоритетом. Она позволила себе не обращать внимание на вызов. Если Народный Дом, не разрушается, еще пара минут не повредят. В противном случае, это не помогло бы.

- Вы видели все логистические отчеты, какие у меня есть, - сказала Драммер. - В ожидании, что Союз будет полицией всего...

Перезвон раздался снова, на этот раз дольше. Драммер проворчала и стукнула по экрану, чтобы принять вызов. Вон появился, и прежде чем она успела огрызнутся на мужчину, он заговорил.

- Лакония передала сообщение, мэм.

Драммер посмотрела на него. - Что?

- Было принято предупреждающее сообщение от ворот Лаконии, - сказал Вон. - Оно было заменено новым сообщением. Поступило сообщение от Медины, - он отвернулся, а затем вернулся к ней - четыре минуты назад.

- Это трансляция?

- Да, мэм, - сказал Вон. - Только аудио. Не зашифровано. Это пресс-релиз.

- Дай мне послушать - сказала она.

Поступивший голос был низким и теплым. Это напомнило ей о колючем одеяле, которое она когда-то имела, утешительное и грубое в равной мере. Она не доверяла этому.

- Граждане человеческой коалиции, это адмирал Трежо из командования Лаконийского флота. Мы вступаем в ворота. Через сто двадцать часов мы пройдем с персоналом медленную зону транзита к станции Медины и окажем поддержку для решения роли Лаконии в более широкой перспективе человеческого сообщества. Мы надеемся и ожидаем, что эта встреча будет дружественной. Сообщение повторяется.

- Ну, - сказала Сантос-Бака, а затем остановилась. - Надеюсь это не вторжение.

- Хорошо, - сказала Драммер и заглянула в широко раскрытые глаза Сантос-Баки. - Эмили, дай мне всех.

Космический город Народный Дом все еще находился на орбите Марса, рядом с Землей и Солнцем, и очень далеко от лун Юпитера и Сатурна. Потребовалось десять часов, чтобы услышать от всех экспертов в Союзной иерархии, и еще пять - для того, чтобы система просмотрела все и построила единый отчет. Каждый вопрос, каждое разъяснение, каждый новый нюанс или оговорка заняли бы столько же времени. Драммер собиралась провести большую часть отведенного времени до того, как Лакония вновь оживет, чтобы услышать ответы людей. Их сообщения пролетали между планетами и лунами, космическими городами и станциями в вакууме со скоростью света, и все это было слишком медленно.

Голос в сообщении совпал с Антоном Трежо, лейтенантом в Марсианской сети радиосвязи боевых подразделений, который отправился в Лаконию с мятежным флотом после бомбардировки Земли. Да, возможно, что голос был подделан, но техническая служба склонялась воспринимать его как подлинный. Станция Медина передавала об источнике света и радиационных выбросах, проходящих через ворота Лаконии, в соответствии с судами, приближающихся с торможением. Сколько кораблей, и какого типа, информации было недостаточно, чтобы догадаться.

Марс потерял почти треть своих кораблей, когда Свободный флот сделал свой короткий, обреченный захват власти. Они были разъединены между силами Свободного Флота в Солнечной системе и мятежным флотом, идущим в Лаконию. За прошедшие десятилетия Земля и Марс медленно восстановили свои флоты. В настоящее время стандартом являются технологические прорывы, основанные на инженерном анализе чужеродных артефактов - шнуровка листовой обшивки, ответная реакция ракетных ускорителей, инерционно-компенсирующие пушки ОТО. Даже если корабли с другой стороны ворот Лаконии смогли собрать некоторые подробности о том, как работали производственные процессы, им пришлось бы строить верфи и производственные базы, прежде чем они смогли бы начать использовать их. Тридцать лет без переоборудования прошло много времени.

Наиболее вероятный сценарий развития событий заключался в том, что в частной банановой республике Дуарте, наконец, что-то пошло не так, и они были вынуждены вернуться в контакт, чтобы угрожать или попрошайничать или сделать обмен – кто бы он ни был, который был у власти к этому времени – нуждался в поддержке вещей.

Главной линией в развед отчетах , шла судьба активной протомолекулы, украденной Свободным флотом, во время нападения на станцию Тихо прожитой Драммер, читалось в отчетах. Она помнила тот день. Сражение в корридорах её же станции. Даже сейчас она помнит как поднималась холодная ярость , от осознания предательства в её рядах. И авторитет Фрэда Джонсона перед лицом этого.

Ей все еще не хватало Фрэда. И сейчас сидя в аварийном кресле, с развед отчетами, спокойно ждущих её на мониторе, она гадала, чтобы он с этим сделал. Не только с Дуарте и Лаконией, но и со всем этим происходящим.

Её монитор зазвенел и появился значок временного оранжевого приоритета. Это был новый отчет от станции Медины с обновленным анализом сигнатуры двигателей по ту стороны Ворот Лаконии. Она сделала выдох и открыла отчет. Определенные хотя и слабоватые факторы указывали на то, что двигатели эти не были зарегистрированы, или были так стары, что не были занесены в базы данных. Она смахнула пальцем по вспомогательному тексту, чтобы не раздражать её уставшие глаза. Где то среди украденного Дуарте флотом,был по крайней мере один боевой корабль класса Донаджер. Судя по размерам оставленной сигнатуры, это вполне мог быть он. Старый,да. Истерзанный, да. Но все еще представляющий угрозу.

Она встала и вытянулась. Её спина ныла от лопаток до основания черепа. Она провела слишком много времени читая отчеты, которые должна была отдать Вону. В конце концов это была его работа, просеивать информацию до критически важных частей. Должна была быть, но это и её работа тоже. Но она доверяла себе больше, чем ему.

Она разыскала местоположение Сантоса-Баки на корабле. Было уже поздно, но девушка еще не покинула своих апартаментов. Система определила её в административную службу. Мысль о еде разбудило её желудок, и голод, который она все это время не замечала, начал разгорятся сильным пламенем. Драммер быстро отправила ей сообщение, попросив в нем ненадолго там задержатся. Она выключила свой монитор, заперла и вышла оттуда.

Еще на полпути к Народному Дому чувствовалась новизна этого места. Поручни и упоры для ног на стене еще не приобрели того налета обжитого корабля или станции. Все лампы излучали яркость, без ошибок и задержек в свечении, признак новизны. Без налета времени и поломок. Их великий плавающий город приобретет все это со временем, но сейчас, как и другие такие же сиял яркостью, их идеальный Сингапур своего времени. Отлично регулировавшийся город. Теперь, если принимать во внимание, что они далеки как звезды, все выглядело довольно мило.

Она застала Сантос-Баку сидящей с пожилым мужчиной в сером комбинезоне. Он указал на прибытие Драммер, как только она приблизилась. Как только она села, он их покинул. Сантос-Бака улыбнулась.

- Тебе не помешало бы подкрепиться немного едой.

- Прошло уже много времени с тех пор, как я обедала. Я займусь этим через минуту. Ты видела отчеты?

- Я не совсем уловила смысл. Но, да.

- И где совет по этому поводу?

Девушка замкнулась в себе, задумчивая и закрытая как игрок в покер. Когда она заговорила, ее голос был осторожным. - Трудно слишком беспокоится об устаревших Марсианских кораблях под командованием жалких остатков переворота десятилетней давности. Честно говоря, я немного удивленна, что там кто-то жив.

- Согласна.-

- В голосовой модели пришедшего сообщения не выявлено определенного значения повышенного стресса или каких-либо требований. По крайней мере, пока еще нет.

- Я знаю, Эмили. Я прочитала отчеты. Я спрашиваю, что ты о них думаешь.

Сантос-Бака раскрыла свои руки, старый жест означающий; "Это все прямо перед тобой". - Я думаю скоро мы увидим кучку эгоистичных засранцев, которые решат, что их славная независимость не работает в изоляции. Если мы будем удерживать их от потери лица, мы возможно сможем переговорами найти путь к воссоединению. Но Марс может стать проблемой. Они хотят конвоировать их всех и казнить, повесив на горе Олимп как предателей.

- Я тоже так думаю. Есть идеи как обратится к ним с этим? -

- Я обменялась несколькими сообщениями с Адмиралом Ху. Она землянка, но у нее есть друзья в высшем командовании Марса,- сказала Сантос-Бака. - Ничего официального. И МакКэхилл отвечает за безопасность.-

- Конечно.-

- Есть вероятность того,что они могут испробовать силовой вариант.-

- С короблями которые не видели обеспечения и доки десятки лет,- сказала Драммер. - И с нашими разогретыми рельсовыми пушками и готовыми продырявить любого кто осмелится приблизится. Разве нам надо задумыватся об этой вероятности?-

- Я бы на это не ставила. Даже если бы у них был новый флот, идея взять верх над рельсовыми орудиями, была бы невыполнимой задачей.-

Драммер заключила. - Мы можем взять с собой парочку кораблей поддержки, так для страховки. Если сложится так, что Лакония надерет им задницы, я не отправлю наши корабли через их врата. Возможно отправка чартера будет лучшим решением. Пусть Марс почует запах крови и мести, а мы посмотрим сможет ли СМЗ(Союз Марса и Земли) применить давление и правопорядок как раньше.-

-Это будет уже совсем другая ситуация,- согласилась Сантос-Бака. Было хорошо что они одинаково мыслили по этому поводу. Драммер немного боялась, что собрание выработает свою собственную стратегию. Её работа была собирать разбредившихся котят. Слава Богу не сейчас. Она старалась не стать блюстителем порядка. Черт, она была уверенна, что не хотела бы командовать полноценной армией. Если и намечалась война за вратами Лаконии, пусть Марс на ней воюет.

- Тогда отлично,- сказала Драммер. - Ничего такого с чем не могли бы мы справится.-

Глава одиннадцатая Бобби

Когда Роси втянулся в порт Медины, сотрудники службы безопасности уже ждали, чтобы взять Хьюстона под стражу. И пока заключенного уводили, Бобби наблюдала за Холденом. Ей казалось, что в глазах Холдена стоит тоска. Последнее, что он сделал в качестве капитана, - это сдал человека, чтобы тот провел жизнь в тюремной камере. Вполне возможно, в этой ситуации не было ничего, что ей виделось. Угрожающий пресс-релиз Драммер так и не появился.

Позже они пошли в клуб. Наоми арендовала отдельную комнатку для всех, где они пообедали говядиной и свежими овощами, приправленными солью, обогащенной минералами и острым перцем. Бобби пыталась не напиться, и не начать плакаться за жизнь, но она была единственной, кто следил за этим. Кроме Амоса. Он наблюдал за объятиями и нытьем, за уверениями в любви, словно мама на вечеринке по случаю дня рождения пятилетнего ребенка, снисходительным и поддерживающим, но не вовлеченным взглядом.

Они поели, вышли на танцпол, попели в караоке, и выпили еще немного. А потом Холден с Наоми ушли вместе, обняв друг друга за талию, побрели прогулочным шагом по коридорам Медины, как будто собираясь вернуться. Вот только они не собирались.

Вчетвером они шли обратно в порт, переговариваясь и смеясь. Алекс декламировал диалоги и изображал сцены одного нео-нуар-фильма из собственной коллекции. Она и Кларисса подталкивали его. Амос, ухмыляясь, брел позади, но она заметила, как он наблюдает за подворотнями на случай, если четыре пожилых полупьяных космических жокея привлекут к себе какие-нибудь неприятности. Не то чтобы действительно был повод опасаться. Просто он так делал всегда. А она заметила отчасти потому, что тоже так делала.

Вернувшись на корабль, они рассеялись, разбрелись по своим местам. Бобби подождала на камбузе, потягивая из груши со свежим кофе, пока они все не исчезли. Было еще одно дело, которое она хотела сделать сегодня, и она хотела сделать его в одиночку.

Вокруг нее Росинант фиксировал отдачу избыточного тепла их путешествия, неспешно излучая его в абсолютный вакуум медленной зоны. Тихо гудели воздушные рециркуляторы. Чувство мира опустилось надо всем, словно она снова была маленькой девочкой в ночь Рождества. Она вздохнула, глубоко и медленно, чувствуя корабль вокруг себя, как собственную кожу. Когда она допила последнюю каплю кофе, она опустила пустую луковицу в переработчик, и отправилась вниз по коридору к каюте Холдена. Капитанской каюте.

Её каюте.

Холден и Наоми уже забрали свои вещи. Ящики были разблокированы. Сейф капитана был открыт и пуст, ожидая ввода нового кода. Сдвоенный амортизатор - тот, что Холден с Наоми делили так долго, - блестел, вычищенный и отполированный. Немного едкий запах свежего геля подсказал ей, что Наоми заменила всё, прежде чем уйти. Чистый лист для нового владельца. Бобби позволила себе погрузиться в пространство вокруг, вытянуть руки и ноги. Закрыв глаза, она прислушивалась к необычной тишине каюты, думая о том, как похожа она на ту, что была у нее в последние годы. И как она отличается. Когда она потянулась, чтобы схватиться за поручень, он все еще был на расстоянии полуметра от ее руки. Сдвоенная каюта экипажа, созданная для того, чтобы Наоми и Холден могли разделить пространство, теперь стала привилегией капитана Росинанта. Она улыбнулась этой мысли.

Сейф дожидался ввода ее персональных данных. Она приложила большой, и оба указательных пальца, скормив отпечатки, набрала выбранный ею пароль и проговорила его вслух, чтобы система обучилась и запомнила. Шестнадцать цифр из ее памяти, не связанные ни с чем внешним. Сейф закрылся с четким щелчком, магнитные замки встали на место, и теперь потребовалась бы сварочная горелка и очень много времени, чтобы их оторвать. Она вызвала собственный раздел на экран стены, проверяя что всё в порядке, и на своих местах. Двигатель не шумел, реактор был заглушен, а индикаторы всех экологических систем светились зеленым. Все так, как и должно было быть на ее корабле. Нужно было время, чтобы свыкнуться с мыслью, что все это на самом деле. И лучше бы ей привыкнуть поскорей. К её кораблю.

В очереди сообщений ее ожидали четыре новых послания. Первые два были автоматическими сообщениями, - одно было подтверждением соглашения о стыковке и план платежей за их нынешнее пребывание в Медине, и другое - отчетом о снятии с группового счета Холдена и Наоми разовой выплаты. Росинант уже отправил ей данные для связи с Холденом. Третье сообщение было от центра транспортного контроля Медины, а вот четвертое было написано человеком. Джеймсом Холденом. И его она открыла первым.

Его лицо появилось на экране, он плавал в той же комнате, в которой она находилась сейчас, только раньше, когда он сам еще был здесь. Он улыбался, и она чувствовала, что улыбается тоже.

"Привет, Бобби," - сказал он, и его голос казался громким в тишине каюты. "Я хотел оставить это здесь для тебя, просто чтобы ты знала. Я провел много времени на Роси. Лучшие моменты моей жизни - часть этого корабля. И куча худших моментов тоже. Как и большинство людей, которых я люблю. Мне на ум не приходит никто в тринадцати сотнях миров, кому я доверял бы также, как я доверяю тебе. Спасибо, что приняла у меня эту ношу. И если я когда-нибудь смогу тебе чем-нибудь помочь, просто скажи. Возможно я больше не часть команды, но мы всегда останемся семьей."

Сообщение закончилось, и она пометила его для сохранения. Потом открыла сообщение от контроля движения. Молодой человек с глубоко черной кожей и коротко постриженными волосами кивнул в камеру.

"Капитан Холден, я Майкл Симеон из службы безопасности станции Медина. Этим сообщением я ставлю вас в известность о том, что в соответствии с профсоюзной политикой, Росинант призывается к выполнению обязательного договора охраны. В связи с этим, ваше присутствие необходимо на брифинге, посвященном прибывающей посольской контактной группе из Лаконии, место и время включены в это сообщение. Пожалуйста, подтвердите, что вы или ваш представитель будете присутствовать."

Бобби вызвала диалог ответа, секунду располагалась удобнее перед камерой, глядя в экран, потом собрала волосы в пучок, и нахмурившись, включила запись.

- Это капитан Дрейпер с Росинанта, - сказала она. - Я буду присутствовать.

Ох, - думала Бобби. - Всего десять минут брифинга. Вот почему он больше не хотел этой работы.

Комната была в секции барабана станции, которая находилась рядом с неподвижными палубами. Столы были выставлены рядами, как в убогом школьном классе, с жесткими сиденьями и встроенными держателями для напитков, которые не совпадали размерами с дешевыми керамическими кружками, которые им выдали. На неудобных местах располагалось около сорока человек - представители всех кораблей, находящихся сейчас в медленной зоне, - но для нее, и старпома с Тори Байрона были приготовлены почетные места. В центре первого ряда. Куда обычно сажают самых умных детишек. В конце концов, Росинант и Тори Байрон были единственными боевыми кораблями возле Медины. Все остальные были буксирами и транспортниками.

Человек в передней части комнаты был не тем, кто вызвал ее, а его боссом. Онни Лангстивер был главой службы безопасности, и поэтому, в силу обязательного временного контракта, технически считался и ее боссом тоже. Он носил униформу станции Медина, как будто это был рабочий комбинезон водителя меха. Перхоть усеивала его плечи.

- Главное, мы не должны казаться агрессивными, - сказал Лангстивер, - но и пассивными мы выглядеть не должны.

Краем зрения Бобби отметила, как все остальные покивали. Бобби попыталась пощелкать суставами, как она пыталась сделать уже дважды с того момента, как села, но суставы не отзывались. Лангстивер продолжал.

- У нас есть рельсовые пушки на станции, как и всегда, да? Если вдруг кто что выкинет, так мы запустим их и... - Директор департамента службы безопасности от Транспортного Союза сцепил пальцы в подобие маленького пистолета и изобразил перестрелку со звуками "пиу-пиу". - Но скорее всего они придут, как и любые другие послы. Стыковка, болтовня и прочие политические танцульки. Но если они придут себе на уме, то мы будем готовы. Не начнем, но и чистыми мишенями не будем, да?

Послышался гомон общего одобрения.

- Вы должны защитить орудия, - сказала Бобби. - Рельсовые пушки, сконцентрированные на станции? Если они высадят кого-нибудь на поверхность...

- Разумно, разумно, - сказал Лангстивер, похлопывая по воздуху. - Это Тори Байрон, да?

- Нам нужны данные разведки обо всем, что придет через эти ворота, до того, как оно придет, - сказала Бобби, понимая, что за сказанное ею, никто здесь ее не поблагодарит. Тем не менее, раз уж она начала... - Дюжина зондов, отправленных через ворота, уже могла бы показать, имеем ли мы дело с линкором класса Доннаджера, с несколькими боевыми кораблями или с обычным шаттлом. И подготовка ко всем этим вариантам, должна быть разная...

- Да, я думал об этом, - сказал Лангстивер. - Но мы же не хотим выглядеть провокационно, я полагаю, да? В любом случае, мы не хотим сильно отходить от обычного протокола, что бы там ни было. Работаем с тем, что работает.

- Ну так отправьте к ним корабль, и корзину с фруктами, - сказала Бобби. - Поприветствуйте их на их территории, и получите отчет.

Лангстивер запнулся и уставился на нее. Она огляделась. На долгий вздох комната погрузилась в тишину. Еще на один. Он первым отвел взгляд. - Мы не можем отправить пилотируемый корабль. Правила союза. В рабочем соглашении об этом написано, да? Поэтому мы отводим для Тори Байрона роль почетного караула. Росинант останется в тени Медины, чтобы убедиться, что никто из тех, кого не приглашали, не приземлится. Все остальные будут или в доках, или отойдут на безопасное расстояние, чтобы очистить путь между воротами Лаконии и Мединой. Всех, кто не успеет отойти, оштрафует союз. Тори Байрон получит выплату по полному контракту на охрану. Росинант получит три четверти за роль поддержки. Это стандарт.

Бобби задумалась, что бы сделал Холден в этот момент. Произнес бы страстную речь о том, как правила союза слабы, с позиции тактического опыта? Улыбался бы своей "чет-вы-мне-не-нравитесь" улыбкой, а потом вернулся на корабль и сделал все, что что хотел, по-своему? Или втянул бы их в битву, в которую не стоило влезать?

Только теперь это была ее битва, и, хотя ей было предельно ясно, что она права, было также ясно, что ее позиция не изменит план Лангстивера. Она не могла вразумить камень. Не стоило и пытаться.

- Все ясно - сказала Бобби.

Весь путь назад к докам, ее челюсть была крепко сжата. Это были просто люди. Везде они были одинаковы. Она сталкивалась с бюрократией, когда была на службе, и когда она проводила свою ветеранскую работу. Она сталкивалась с ней, когда Фред Джонсон придумал идиотский план сделать её каким-то эрзац-Марсианским послом во время конституционного кризиса. А когда она заняла свое место на Росинанте, она была счастлива позволять Холдену, и иногда Наоми, разбираться вместо нее во всех этих долбаных дипломатических шарадах и танцах-с-поцелуями.

Её беспокоил даже не сам результат этой конкретной встречи. Она предложила им лучшее решение, она объяснила, как все будет, но они отказались. И теперь её корабль - её люди - собирались взять на себя часть ненужного риска. И не было ни одного сценария, который сделал бы их план подходящим для нее.

В качестве корабля поколений, Набу не был рассчитан на то, чтобы к нему могло пристыковаться много кораблей. В качестве линкора, потребности Бегемота были минимальными. Всё, чего там не было изначально, добавили время и необходимость. Большие доки станции Медина находились за пределами барабана, рядом с инженерными палубами и приводом длинных дистанций, который предназначался для запуска корабля во многовековое путешествие к звездам. Малые доки были собраны на дальнем конце барабана возле командных палуб, и использовались больше для приземления частных шаттлов да организации дипломатических встреч. Росинант был пристыкован к основным причалам, неподалеку от Тори Байрона, и пока Бобби наматывала круги в переходном шлюзе, ее чувство гнева стало угасать. Немного. Она могла продолжать ненавидеть все это, и продолжать делать свою работу. Собственно, это все, что она могла.

Набу, Бегемот - имя и прозвище мормонского корабля поколений, который в итоге стал станцией Медина.

- С возращением - произнёс Алекс в корабельный интерком, когда шлюз выровнял давление. - У нас есть план?

- План состоит в том, чтобы откинуться в кресле и наблюдать, станет ли новый посол Лаконии демонстрировать всем величину своего хера, - сказала Бобби. - Тори Байрон и рельсовые пушки на взводе, следят за местностью. Мы зависаем тут, отслеживаем любую активность и всех, кто подойдет близко и попытается высадиться.

Она потянула себя внутрь шлюза, проплыла к лифтовой шахте и поднялась по ней вверх, к командному мостику. Голос Алекса перемещался из гарнитуры наружу и смешивался с его живым голосом, пока она подходила ближе.

- Ладно, это очень здорово, что нас пристрелят не первыми. В смысле, если предположить, что кого-то пристрелят вообще. Должен признать, я даже немного надеюсь, что они что-то такое попробуют.

- Ты так говоришь, потому что Дуарте и его люди - это кучка предателей республики, которые все как один, заслуживают чтобы их вздернули за измену?

- И воры. Про воров забыла. И не предупредили никого, когда Свободный флот собирался убить несколько миллиардов человек. Я имею в виду, я конечно само всепрощение и мудрый из мудрых, но в животе легче станет, когда все эти жопы сдохнут.

Бобби откинулась в амортизаторе. - Это может даже не люди Дуарте. Как все мы знаем, его зарезали ножом в спину пятнадцать лет назад.

- Надеяться не грех, - согласился Алекс. Командная дека сейчас была тусклой, и большая часть бликов на его лице были от его монитора.- Я перевел Роси в конфигурацию "команда из четверых".

- Этого недостаточно, - сказала Бобби. - Нам нужно больше экипажа.

- Мы летали так много лет, прежде чем ты и Клэр присоединились. Он работает лучше, чем ты можешь ожидать. Послушай... Если есть шанс, что кто-то может попытаться наделать дырок в Станции Медина, ты же не станешь возражать, если я буду держать Холдена и Наоми на канале связи корабля? Просто на всякий случай?

Бобби колебалась. Часть ее была в восторге от перспективы того, что люди, которые не будут с ними на их операции, все-равно будут на связи. Тем более это были Холден и Наоми, и исключать их было бы странно. Алекс ждал ответа. Она изобразила жест, словно задумалась о чем-то отвлеченном.

- Разумеется нет, - сказала Бобби. - Они семья. - Мимолетная улыбка Алекса означала, что он знал, что она это скажет, и был рад это услышать. Она подключила Амоса и Клариссу. - Так, люди. Предполетная подготовка. Возьмемся за работу.

Медленная зона - кольца, Станция Медина и инопланетная станция с рельсовыми пушками - была песчинкой по сравнению с простором внешнего пространства. Весь объем был меньше солнца, но она догадывалась, сколько энергии требуется, чтобы держать ворота открытыми, и, - вероятно столько-же, - чтобы держать их стабильными. И контролировали их силы, которые они еще только пытались понять. А между ворот была многозначительная чернота, и энергия, спящая там, откуда никогда ничего не возвращалось. Ощущение ограниченности пространства за воротами принесло ей легкий приступ клаустрофобии с мыслью о том, что эта сфера в миллион кликов, и была всем пространством, где она могла перемещаться.

Даже в этом объеме, станция Медина была слишком маленькой, чтобы экран смог показать ее без увеличения масштаба. Поэтому у нее было окно, где отображалась вся система, - станция, Роси, Тори Байрон, пилоны рельсовых пушек - с одной стороны монитора, и три окна поменьше, выводившие тактическую информацию Роси - тонкую нить радарной тени Медины, Тори Байрон, и кольцо Лаконии. Таймер обратного отсчета отматывал минуты и секунды, до времени, в которое обещал прибыть Адмирал Трехо. Ее плечи были напряжены. Ей казалось, что время застыло в моменте, когда кости уже брошены, но результат еще неизвестен. Азарт игрока. И ей совсем не понравилось, как сильно ей понравилась эта мысль.

- Сенсоры Медины что-то видят, - сообщила Кларисса с инженерной палубы.

- Отправь мне свежие данные,- сказала Бобби, и экран с вратами Лаконии переместился на ленту новостей, с добавлением цветности, дабы придать темноте четкости. Таинственное кольцо врат. Мерцающие звезды за ним и надвигающаяся тень миража. Даже видя как звезды изчезают за ним, Бобби могла сказать, что это большой корабль. Возможно их линкор класса Донаджер. И всем своим видом он показывал, что Лакония собирается сделать заявление.

Если только это не что-нибудь еще.

Проходящий сквозь врата корабль изначально выглядел неправильно. Скрывалось что-то большее за его жутковатой органической формой. То, как исскуственный цвет пытался угадать и обрисовать его поверхность, выглядело, как графический сбой или что-то из сна. Она поймала себя на том, что пытается увидеть швы между обшивками, но их там не было. Её ум пытался увидить за всем этим корабль, но больше всплывали очертания древних морских сушеств из подводных глубин Земли.

- Это не наше, - сказал Алекс. - Вот дерьмо. Где они это взяли?

- Мне это не нравится, - подала голос Кларисса.

Мне тоже, сестренка, подумала Бобби.

По каналу контроля за траффиком, капитан Тори Байрона, приветсвовал Лаконийское нечто, чтобы это не было,и приказывал осуществить полное торможение. Бобби отметила, что Трехо требовал ответа. Это считается обычным общением. Вместо этого корабль продолжил свой курс, спокойно и неумолимо. Очертания еще одного корабля показались по сторону врат. Намного меньшего, но такого же, как и предыдущий. Спустя мгновение, Тори Байрон запустил основной двигатель, и двинулся на перехват. Это выглядело, как встреча домашнего кота со львом.

"Это последнее предупреждение", объявлял своим действием Тори Байрон. Монитор Бобби обновился. Тори Байрон выстрелил в большой корабль и включил фиксацию цели...

А потом он просто исчез. Там, где был Тори, сверкало облако странной материи, настолько странной, что сенсоры Роси не знали, что с этим делать.

- Какого хера! - выдохнул Алекс. - Они что, стреляли? Я не видел, чтобы они стреляли!

Желудок Бобби стал настолько тяжелым, что казалось, что он тащит ее вниз, даже в невесомости. Она открыла окно с отметками рельсовых пушек, даже не задумываясь, что делает. Ее уверенность росла, пока она пыталась убедить себя, что данных все еще недостаточно. Что ничего не случится. Но это было всего-лишь принятие того пути, которым всегда делаются подобные вещи. Приказа сражаться, даже если битва обречена.

- Огонь, огонь, огонь! - закричала она.

На ее экране, рельсовые пушки выплюнули первые снаряды.

Глава двенадцатая Холден

Офисы инспекторов Транспортного Союза были похоронены тремя уровнями ниже, в толстых стенах вращающегося барабана станции Медина. Кориолис здесь был менее заметен, чем на внутренней поверхности барабана, но еще это значило, что они будут находиться в серых металлических коробках со столами, где нет никаких экранов, и без малейшей иллюзии окон. Холден не мог внятно объяснить себе, почему это более удручающе, чем обитать в металлических коробках космического корабля, но так оно и было. Наоми сидела рядом с ним, просматривая новостные ленты на своем ручном терминале, не затронутом мрачной локалью. Росинант выполнял обязательный контракт на охрану. Первый заказ, с тех пор, как они ушли. Возможно, именно это его и цепляло.

- Форма 4011-D передает ваши обязательства и будущие контракты Роберте У. Дрейпер и заявляет, что теперь она является законным капитаном Росинанта и президентом компании "РосиКорп", зарегистрированной на Церере.

Представитель Транспортного Союза, которая занималась их документами, передала Холдену здоровенный терминал, целиком заполненный юридической заумью. У нее было помятое лицо, глубокие линии морщин на лбу и складки вокруг рта, и она носила волосы, собранные в короткие шипы, окрашенные в темно оранжевый цвет. Холден подумал, что она похожа на недовольную рыбу-шар, хотя конечно его нелестное мнение частично было реакцией на ту гору форм, которые она заставила его заполнить.

- Вы знаете, - сказала рыба-шар, - что это временная смена статуса, в ожидании юридической регистрации изменения права собственности?

- Наша следующая остановка - банк, где мы завершим выплаты по продаже корабля.

- Мхмм... - Заявила рыба, голосом, полным скептицизма.

Пока Холден заполнял следующую бесконечную форму, он слушал слабенькие звуки, доносящиеся от терминала Наоми. Он ловил только каждое третье слово, но горячей темой разговоров были, конечно, приближающииеся корабли Лаконии.

- Луна, - сказала Наоми.

- Что-то случилось на Луне?

- Нет, я имею в виду, давай сначала на Луну. Легко будет найти контракты консультанта, со всей этой работой, которая там сейчас происходит для Земли.

- Я не уверен, что я... - начал Холден.

- Не ты. Я. Я могу получить контракты консультанта. Мне нравится, какая там гравитация. А ты мог бы прыгать вниз каждый раз, когда захочешь навестить родителей.

- И то правда. - Всем его родителям уже перевалило за сотню, и, хотя ему повезло, и все они были в добром здравии, он не хотел, чтобы они совершали обритальные полеты, просто чтобы повидаться с ним, без крайней нужды.

- А еще это так далеко от всего этого, - сказала она, указывая на экран.

- Да, это плюс, - согласился он, протягивая заполненный терминал обратно рыбе. - Но мне симпатична идея пожить в буйном декадансе на Титане.

- Это когда у нас будет столько денег, чтобы прожить там следующие тридцать лет. Два часа, - сказала Наоми, и Холдену не нужно было переспрашивать, о чем она говорит. Два часа до первого за последнее десятилетие прибытия представителей Лаконии, через их кольцо.

- Мы здесь закончили?

Рыба подтвердила, что закончили.

- Мне бы выпить, - сказал Холден. - Пойдем, выпьем и будем смотреть за большим прибытием на экране в баре, или что-нибудь вроде этого.

И они пошли.

Но остальное пошло нехорошо.

Холден бежал через открытые поверхности вращающегося барабана, направляясь к лифту на командную палубу Медины. Адреналин, бегущий в его венах, казалось, только заставлял сердце биться быстрее, но не ускорял его самого. Его охватила сюрреалистическая отрешенность, похожая на все его кошмары сразу. Он подбежал к лифтовой станции, надавил кнопку вызова, изо всех сил желая, чтобы они немедленно открылись.

Бобби кричала "Огонь, огонь, огонь" по групповому каналу Роси, голос, который он услышал в своем терминале, был громким, но не паникующим. Командным. На экране был Алекс, перекидывал ему доступ к тактическому дисплею Роси. Три рельсовые пушки на инопланетной станции выстрелили по массивному кораблю Лаконян. Все удары попали, пробили отверстия в корпусе, но повреждения закрылись почти так же быстро, как и были созданы. Это не было похоже на систему контроля повреждений. Это было похоже на исцеление.

Холден уже видел почти мгновенный ремонт. Но не силами человеческих технологий. Тогда это привело его к действительно плохой ситуации, и стало его кошмаром.

- Бобби, - заорал он в терминал. - Держи корабль ...

Он не смог закончить, потому что экран вспыхнул белым и умер. Медина по настоящему содрогнулась. Вся станция затряслась и зазвенела, как колокол.

- Джим, - пыталась сказать Наоми, но не могла закончить, задыхаясь от бега. Она показала астерский жест чрезвычайной ситуации. "Надо искать убежище?" Это был правильный вопрос. Если Лаконианцы начали пробивать дыры в Медине, тогда им очень нужно было бы оказаться в закрытом аварийном отсеке с автономной подачей воздуха.

- Ты найди укрытие, - сказал он. - А я подхвачу команду.

"Почему?"

Другой правильный вопрос. Потому что я сражался в трех крупных войнах, подумал он. Потому что Астеры, управляющие станцией, это те, кто не присоединился к Свободному флоту Марко, и они никогда не были в таких битвах. Им понадобится мой опыт. Все это были совершенно верные и, определенно, веские причины. Но он не высказал их вслух, потому что знал, что Наоми сразу увидит сквозь них всю правду: Потому что происходит что-то ужасное, и я не знаю, как не быть в самом центре этого.

Двери наконец открылись, компьютер опознал его как капитана с разрешениями Союза и предоставил ему доступ к изменению настроек. По мере того, как они поднимались, сила тяжести медленно трансформировалось боковую, а потом и совсем исчезла. Лифт открылся в коридоры, которые Холден помнил по бою, в котором они были под сильным огнем, в то время, когда люди впервые нашли свой путь в систему колец. Это был удивительный момент в истории человечества, проход через устойчивую червоточину, в созданную чужими сеть межзвездных ворот, который закончился тем, что целая куча людей решила перестрелять друг друга. И теперь, когда группа людей, которая была оторвана от человечества на протяжении десятилетий, воссоединялась с обществом, дела определенно налаживались. И что они сделали? Начали стрелять.

Терминал Холдена издал деликатный звонок, переподключаясь к сети. Через мгновение на нем появилось лицо Алекса.

- Ты все еще там, Кэп?

- Да, снаружи командного центра Медины. Удалось этой штуке задеть станцию? Не вижу никаких отчетов о потерях.

- Он выстрелил как... - начал Алекс, а потом сказал: - Проще показать. Только погляди на это дерьмо.

- Минуту.

Холден хлопнул по стенной панели, и дверь отъехала, открываясь. Он протиснулся в командный центр.

Дежурный офицер подняла руку. - Вам нельзя сюда, сэр. В смысле капитан Холден. Сэр.

- Кто сейчас тут главный?

- Я?..

Холден однажды встречался с ней по делам Транспортного Союза. Дафна Коль. Компетентный техник. Ей пришлось совершить инженерный тур по Тихо. Идеально подходит для небоевой командной работы на станции, такой как Медина. И то, что происходит сейчас, ей абсолютно не по зубам.

- Холден? - сказал Алекс. - Ты все еще здесь?

Холден развернул свой терминал, чтобы дежурной тоже было видно.

- Выкладывай, Алекс.

На экране его ручного терминала массивный корабль Лаконян проплывал сквозь кольцо. У него была форма толстой лепешки, не совсем круглая в поперечном сечении, и с множеством асимметричных выступов, выступающих со всех сторон. Больше похожих на органику, чем на конструкции.

Он остановился прямо в кольцевых воротах. И Тори Байрон, крейсер Транспортного Союза, которому было поручена защита Станции Медина, прыгнул к нему. Холден не мог увидеть или услышать, но он мог представить тот поток возгласов, команд и требований, который привел Байрона к нападению на корабль Лаконян. А потом, так быстро, что это было похоже на помеху на экране, Байрон превратился в быстро расширяющееся облако перегретого газа и металлических осколков. На повторе Бобби в этот момент закричала свое "огонь, огонь, огонь", и рельсовые пушки на станции-концентраторе раскрылись.

Изображение задрожало, а рельсовые пушки на нем были вырваны прочь из своих гнезд, отброшены, и летели, переворачиваясь и превращая в облако керамической шрапнели все на своем пути.

- Вот что ты почувствовал, - сказал Алекс. - Во второй раз, когда они выстрелили из этого оружия, каждый корабль в зоне встряхнуло, а половина электроники вышла из строя.

- Что, - спросил Холден, - это за херня?

Алекс не ответил. Но выражение его лица было таким же красноречивым, как пожатие плечами.

- Ладно, я так понимаю, Бобби отправила вас, ребята, скрываться в радарной тени станции, потому что я еще разговариваю с тобой, а ты не мертв.

- Точно, - сказал Алекс. - Она, похоже, довольно серьезно настроилась на то, чтобы не делать ничего, что могло бы разозлить эту штуку.

- Я посмотрю, что можно накопать здесь, и свяжусь.

- Понял, - сказал Алекс. - Конец связи.

- Это ... магнитное? - спросила Наоми, и ее тон стал одновременно авторитетным и изумленным. Оно есть, но я не могу поверить тому, что вижу. Она подплыла через центр командной станции к одной из консолей, и стала работать с ней. - Это похоже на невероятно сильное магнитное поле, сфокусированное в луч.

- Разве такое возможно? - устало и слабо возразила дежурная.

- Только если применять слово "возможно" к вещам, которые уже произошли, - сказала Наоми, не оборачиваясь чтобы взглянуть на нее.

- Получается, все что сделано из металла, уязвимо, - вмешался в разговор еще один техник.

- Дело не просто в металле, - ответил Холден, затем оттолкнулся, чтобы переплыть к станции Наоми и посмотреть на данные, которые она обрабатывала.

- Все, у чего есть магнитное поле, - добавила Наоми. - Обычно это слишком слабые силы, чтобы иметь значение. Но на уровнях, на которых бьет пучок, он может спагеттифицировать[17] атомы водорода. Все, чего он коснется, будет разорвано в клочья.

- И никаких способов защиты от чего-то подобного, - сказал Холден, затем пошатнулся. В условиях микрогравитации это не приносило такого удовлетворения, как просто рухнуть на стул.

- Вот почему трясло Медину, - добавила Наоми. - Луч только прошел рядом с нами. Маневровые двигатели должны все еще работать, чтобы удерживать нас.

- Холден, это Дрейпер, - сказал его терминал.

- Холден на связи.

- Похоже, большой ублюдок игнорирует нас пока мы тихие как мыши, и держим оружие отключенным.

- Это хороший знак, - сказал Холден. - Может, они не собираются всех убить. Просто пытаются показать, что уничтожат все, что считают угрозой.

- Точнее и не скажешь, - согласилась Бобби. - И будь осторожен, там есть второй корабль. Поменьше. И он направляется к Медине.

- Тактическая оценка?

- Судя по тому, как тщательно они повыдирали нашу защиту, - сказала Бобби, - я бы сказала, что это скорее всего тяжелый штурм, захват командного центра, реакторной, и захват полного контроля над станцией. Если у их пехоты такие же технологии, как у корабля, много времени не потребуется.

- Понял тебя. Я собираюсь попытаться свести здешние потери к минимуму. Подожди, пока я не выйду на связь. Держитесь.

- Совсем плохо? - cпросила Наоми, хотя ее тон говорил, что она знает ответ.

- Они сбросят абордажные команды по всей станции, чтобы захватить точки доступа, центры управления, энергию и жизнеобеспечение, - ответил Холден, скорее всем в комнате, чем Наоми. Он повернулся к Дафне Коль. - Я думаю, вам нужно, чтобы все здесь начали звонить. Вызывайте любой союз, любых планетарных представителей где бы они не прятались, но сообщите их сотрудникам безопасности и телохранителям, чтобы они не отсвечивали. Никакого видимого оружия. Скажите им, чтобы не пытались отбить границы. Это приведет к трупам, и возможно, только взбесит этот кадавр корабля.

- Да, сэр, - сказала она. - Вы принимаете командование?

- Нет, не принимаю. Но это правильное дело, и нам нужно сделать его прямо сейчас. Потому что мы должны. Пожалуйста.

По выражению ее лица сразу стало видно, как сильно она расстроилась. Она так надеялась, что придет кто-то с властью. Кто-то, кто знает, что делать. Он увидел в ее глазах и надежду, и разочарование сразу.

- А мы вообще собираемся сопротивляться? - спросила Коль.

Он указал на экраны. На пыль, которая была Тори Байроном и рельсовыми пушками. Коль отвела взгляд. И все же, он не смог заставить себя ответить «нет».

- Пока нет, - ответил Холден. Наоми уже собрала все личное оружие у техников командной палубы, в большой вещевой мешок. Пока нет.

Второй корабль, на взгляд Холдена, был размером с эсминец. Он не спеша опустился к станции Медина, уничтожил торпедные шахты и гнезда ОТО аккуратными и точными выстрелами рельсовой пушки, и выбросил дюжину десантных кораблей.

Пока это происходило, Коль делала как он предложил, передавая по кораблю приказ не сопротивляться. Выжить, чтобы сразиться в другой день. Она сделала последние звонки, мгновение поколебавшись, повернулась, плюнула на палубу и вызвала что-то похожее на интерфейс безопасности.

- Что ты делаешь?

- Зачищаю данные системы безопасности, - сказала она. - Нет данных переписи. Нет биометрических данных. Нет планов палуб. Нет записей. Остановить ублюдков мы не можем, ни и облегчать задачу им незачем.

- Fou bien, - сказала Наоми, одобряя. Холден гадал, смогут ли наступающие отследить того, кто принял это решение, и найти Коль, и очень надеялся, что не смогут.

Каждый десантный бот нес восемь десантников, - все в силовой броне с необычным дизайном, похожим на броню Бобби, но с более четко выраженным акцентом на суставах, и насыщенного синего цвета, что заставляло их казаться чем-то, вышедшим из моря. Десантники действовали методично и профессионально. Там, где двери открывались перед ними, они шли не причиняя ущерба. Сквозь запертые двери они пробивались с беспощадной эффективностью, вышибая дверные замки, и выталкивая плиту двери в одно, хорошо тренированное движение. Мимо безоружных гражданских, они проходили спокойно, не говоря ни слова, кроме короткого предупреждения не сопротивляться. Несколько раз они сталкивались с кем-то, который пытался геройствовать, или дать отпор, и тогда они убивали всех кто представлял угрозу, но не больше. То, что это не была открытая бойня, было единственным утешением.

Наблюдая за происходящим со своей позиции в командном центре, Холден обнаружил, что отдает должное уровню подготовки и дисциплины, который демонстрировали лаконианцы. Они не сомневались, они все контролировали, они подавляли любую агрессию немедленным смертельным ответом. Но не причиняли вреда мирным жителям. Они никого не задирали. Не показывали ничего похожего на браваду или издевательства. Даже когда они применяли насилие, за этим не было заметно никакого гнева. Как охотники за животными. Холден, Наоми и остальные, кто был в командном центре, делали все возможное, чтобы не допустить, чтобы население станции паниковало или глупо сопротивлялось, но это было почти не нужно. Ничто не успокаивало людей лучше, чем спокойствие оккупантов.

Когда дверь в командный центр открылась, и внутрь зашли бойцы одной из абордажных команд, Холден сказал всем в комнате поднять руки в знак капитуляции. Высокая, темнокожая женщина с эмблемами на броне, отдаленно напоминающими знаки отличия полковника марсианского десанта, подошла к нему, щелкая магнитными ботинками.

- Я Полковник Танака, - сказала она голосом, усиленным электронными элементами брони. - Станция Медины находится под нашим контролем. Пожалуйста, дайте знать, что вы понимаете и готовы подчиняться.

Холден кивнул и подарил ей одну из лучших фальшивых улыбок.

- Я понимаю, и пока вы не трогаете здешних людей, мы не будем отвечать насилием.

Это была преднамеренная провокация. Если Танака была там, чтобы поиграть мышцами и показать, насколько она важная персона, она бы ответила, что ее люди могут делать все, что им заблагорассудится, и он ни черта не мог бы с этим поделать.

Вместо этого она сказала:

- Поняла. Подготовьте технический док на уровне реактора станции, ко входу нашего корабля.

Когда док-мастер показал, что все готово, Танака коснулась терминала на своем запястье и доложила:

- Капитан Сингх, причал готов к стыковке. Станция наша.

- Я капитан Сантьяго Сингх, с крейсера Лаконии "Громовой Шторм", - сказал молодой человек. - Я здесь, чтобы принять вашу капитуляцию.

Его мундир был аккуратным и безупречным. Дизайн одежды выглядел марсианским, за исключением сине-серой цветовой гаммы на тех местах, где Холден обычно видел красный и черный. Коль плавала перед ним, с замешательством в глазах.

- Это объявление войны, - сказала она дрожащим голосом. Холден почувствовал желание вмешаться, перетянуть внимание этого человека на себя, чтобы отвлечь от нее опасность. Дурацкий импульс: - Союз. Коалиция Земли и Марса. Содружество Миров. Они не потерпят этого.

- Я знаю, - сказал молодой человек. - Все будет в порядке. Но сейчас я должен принять вашу капитуляцию, пожалуйста.

Она снова притянула его внимание, и это был конец.

С момента первой высадки прошло меньше четырех часов. Морские пехотинцы в лаконианской силовой броне патрулировали в коридорах и командных пунктах станции. Флотский персонал в форме строгого дизайна, спешил взять контроль над коммуникационным оборудованием и оборудованием экологических систем, с эффективностью, говорящей о хорошей практике. Люди Медины в основном, просто наблюдали за всем этим, в подобии ошеломленного шока.

Все произошло так быстро. Мозг отказывался воспринимать это.

Он и Наоми оказались среди с сотен представителей колонизированных миров, нескольких десятков представителей Транспортного Союза, управленцев станции Медина. У него не было никакой реальной власти. Технически, он даже не был капитаном корабля или членом Транспортного Союза, но никто с ним не спорил. Всех их собрали в зале коалиционного совета, амфитеатре с двумя тысячами мест, и сценой с подиумом, который поднимался к макету Генеральной Ассамблеи ООН на Земле.

Адмирал Трехо был коренастым и пожилым, с непринужденностью человека, который так долго держал военную осанку, что она стала комфортным положением его тела. Он поднялся на подиум в окружении пары десантников. Капитан Сингх и полковник Танака почтительно отошли назад и в сторону.

- Приветствую, - сказал адмирал, улыбаясь им. - Я Адмирал Флота Антон Трехо из Лаконианской империи, личный представитель Высокого Консула Уинстона Дуарте, нашего лидера. А теперь вашего лидера тоже.

Он сделал паузу, ожидая аплодисментов. Спустя мгновение, он продолжил.

- Как вы знаете, мы приняли контроль над Станцией Медина. И да, мы намерены взять под контроль все тринадцать сотен миров, к которым она ведет. Это не акт агрессии, это необходимость. Мы не испытываем неприязни или враждебности по отношению к любому из вас. Как вы видели, переход станет настолько бескровным, насколько вы это позволите. Я собрал вас здесь, чтобы умолять - пожалуйста, пожалуйста свяжитесь с вашими родными мирами. Мы сделаем связь доступной для всех, кто захочет убедить их мирно передать власть под наш контроль. Если они это сделают, в насилиии вообще не будет необходимости.

- Должен признать, они мне даже где-то нравятся, - прошептал Холден Наоми. - Я имею в виду, они прямо как конкистадоры.

- Только есть «но», - сказала она. - Всегда есть какое-то «но».

- Сотрудничество - это монета империи, - продолжил Трехо. - Ваши начинания не будут остановлены. Ваше Содружество Миров. Транспортный Союз. Все это будет продолжаться. Высокий Консул Дуарте хочет внести свой вклад и иметь своих представителей во всех системах, которые человечество уже колонизировало и будет колонизировать. Транспортный Союз это жизненно необходимый инструмент в поддержке этих усилий. Обе организации могут и должны продолжать свою важную работу,

- Единственное, что изменилось, - это то, что Высокий Консул Дуарте ускорит эти процессы. Лаконийский флот станет защитником новой галактической цивилизации, а вы ее уважаемыми гражданами. Единственная цена - это сотрудничество с новым порядком и налог в казну империи, который не будет обременительным, и будет полностью инвестирован обратно для создания инфраструктуры, и на помощь молодым или проблемным планетарным экономикам. Золотой век человека, начнется под руководством высокого консула.

Трехо снова помолчал, его улыбка увяла. Теперь он выглядел расстроенным и огорченным тем, что собирается сказать.

- Вот оно и начинается, - прошептала Наоми.

- Но тем, кто попытается бросить вызов новому правительству, и станет отрицать светлое будущее человечества, я скажу вот что: вы будете искоренены без колебаний и пощады. Военная мощь Лаконии имеет только одну функцию, и это защита и оборона империи и ее граждан. Верные граждане империи познают мир и процветание, и абсолютную уверенность в собственной безопасности, под нашим бдительным взглядом. У нелояльности только один результат: смерть.

- Ох, - сказала Наоми, хотя это было больше длинным выдохом, чем словом. - Как пить дать, это самое милое тоталитарное правительство из всех предыдущих.

- К тому времени, как мы узнаем все причины, по которым это не так, - сказал Холден, - будет уже слишком поздно что-либо предпринимать.

- Будет поздно? - спросила Наоми. - Или уже поздно?

Глава тринадцатая Драммер

Маккахилл, глава Совета Безопасности, развел руки перед ним, как будто пытался уговорить стрелка сложить оружие. "Мы все были застигнуты врасплох. И я думаю, мы все согласимся, что это был провал разведки.”

- Ну, если мы все согласимся, тогда, думаю это не будет проблемой. - сказала Драммер. МакКахил слегка вздрогнул. - Что черт подери, за херня там была?

Переговорная была маленькой - МакКахил, Сантос-Бака, и действующий представитель коалиции Земля-Марс, Бенедито Лаффлин. И Вон, слонявшийся в задней части комнаты, как распорядитель похорон в ожидании тела. Остальные были у нее в ленте. Сообщения, от каждого подразделения Союза и десятков организаций вне его. Словно отчеты муравейника размером с солнечную систему, и все они хотели получить ответ или распоряжения от нее. Потребовались бы дни, чтобы просмотреть их все, недели, чтобы ответить, а у нее не было ни времени ни энергии. Ей были нужны ответы.

Ответы, и способ отмотать время назад достаточно далеко, чтобы отменить все, что произошло.

У Лаффлина было плотное лицо с недлинной стрижкой, из-за которых он напоминал самодовольную жабу. Он прочистил горло.

- Данных по Лаконии всегда были мало, - сказал он. Сейчас у него был испуганный голос и мимика врача, объясняющего, каким образом он забыл губку в животе у пациента. - Эти отступники с Марса крутили свое "держитесь подальше", еще до того как появился Транспортный Союз. Они залили ворота со своей стороны помехами по всему электромагнитному спектру - радио, видимому свету, рентгеновскому излучению, всему. У нас не было даже хоть какой-нибудь значимой пассивной разведки. Несколько раз, когда мы отправляли туда зонды, они отключались или ломались.

В первые годы Союза, официальной доктриной была блокада. Флоты Земли и Марса были сильно повреждены в борьбе против Свободного флота, внимание правительств было направлено то, чтобы восстановить Землю, и чтобы не развалилась инфраструктура. А Лакония никогда активно не угрожала, и поэтому...

- Вы мне говорите, что пропала часть флота, и это никогда не было приоритетом? - спросила Драммер, уже зная ответ - да, именно это он и говорил.

Спящие собаки, не готовые шевельнуться, пока у них все хорошо и спокойно. И укол этого понимания был тем хуже, что эти события, по крайней мере их часть, произошли, пока она была у руля. Она была также виновна, как и любые другие, глупость которых сейчас ее так раздражала.

Изображения, которые пришли из Медины, были сюрреалистичными. Корабль, который вошел через кольцо Лаконии, не напоминал ничего, что вышло в эти врата несколько десятилетий назад. Взрыв, разорвавший Тори Байрона, был похож на один из высокоэнергетических звездных феноменов, о котором человеческое оружие и мечтать не могло. И разрушение рельсовых пушек сопровождалось выбросом гамма-излучения в таких пределах, которые Кэмерон Тур описал как "энергетический эквивалент солнечной вспышки". Выброс уничтожил Шарон Чавес, грузовой корабль, который ждал разрешения от транспортного контроля Медины. Его команда умерла в мгновение ока, и даже он от прямой атаки. Драммер отказывалось принимать реальность этого. Это было слишком большим. Слишком странным. Слишком внезапным.

- Нападавшие отключили ретрансляционную сеть, - сказал Вон, отвечая на какой-то вопрос Сантоса-Баки. - Нет никаких новых сигналов в зону колец, или оттуда. Медина эффективно отрезана.

Драммер сжала кулаки, пока они не заболели. Она не могла позволить своим мыслям блуждать. Не имело значения, как это ее ранило. Союз был атакован, и теперь все зависело от нее. Ей надо было сосредоточиться. - У нас есть записи с траспортника, который был припаркован за вратами. Искажения слишком серьезные, чтобы получить что-нибудь с высоким разрешением, но у нас есть достаточно, чтобы утверждать, что на станцию Медина высажен десант. Мы должны исходить из того, что она захвачена.

- Можем ли мы получить данные через ворота? - спросила Драммер. - Радио достаточно мощное, чтобы пробиться через помехи с обеих сторон? Или узкий луч? Или еще что-нибудь, для доставки сообщений в другие системы?

- Это возможно, - сказал Лаффлин тоном, который подразумевал, что он это возможным не считает. - Но наверняка они будут это отслеживать. Наша схема шифрования не взламывается никакой известной технологией, но перед нами не известная технология. - Он взглянул на сообщение и поднял бровь. - Прошу извинить на минутку. Кто-то видимо ошибся.

Драммер кивнула разрешающе, оставляя внутряка в покое. Когда двери за ним закрылись, она повернулась к Сантос-Баке и МакКахилу.

- Ну, учитывая, что тут только мы, какие есть варианты?

- Если мы сможем найти способ общения с другими системами, мы сможем координировать контратаку, - сказал Сантос-Бака. - Я тут собрал списки ресурсов, которые у нас есть в каждой системе.

- Дайте-ка я посмотрю, - сказала Драммер, и Сантос-Бака перекинул данные на ее дисплей. Более тринадцати сотен ворот, каждое из которых ведет в новую солнечную систему. Почти на всех теперь колонии, от едва функционирующих деревень до научных комплексов, которые выживали практически самодостаточно. Города в пустоте Транспортного Союза, огромные корабли, но она могла вливать атакующие силы только с интервалом, чтобы не потерять их в сбое ворот. Она будет посылать их по одному за раз, чтобы их там перестреляли. Пальцем она прижала губу к зубам, пока та не заболела. Был способ. Должен был быть способ.

Сначала ей надо было разобраться с самыми важными делами. Необходимо было восстановить связь со всеми союзными силами во всех системах. Нужна была какая-нибудь скрытая система ретрансляции, установленная на месте. И, может быть, какой-нибудь финт, который отвлек бы внимание врага достаточно долго, чтобы позволить ей расставить новые ретрансляторы по обе стороны этих ворот, если не вообще всех.

- Мээм, - раздался голос Лаффлина из-за ее спины, - пожалуйста, вы не можете...

Незнакомый голос ответил.

- Да расслабься нахер, Бенедито. Я могу делать любую херню, которую захочу. И кто тут мне говорит, что не могу? Ты?

Старушка двигалась медленно, используя трость даже в мягкой гравитации Народного Дома. Ее волосы были ослепительно белыми и тонкими, и были собраны в пучок сзади у основания шеи. Ее кожа была тонкой как пергамент, но в ее глазах блестел интеллект, который не смогли погасить годы. Она посмотрела на Драммер и улыбнулась с теплотой бабушки. - Камина. Рада видеть тебя. Я прибыла первым рейсом, которым смогла. Как поживает твой брат?

Драммер испытала целый каскад сменяющихся эмоций - удивление от того, что эта женщина здесь, проблеск слабого благоговения, смущение от того, что кто-то назвал ее имя на публике, недоверие к тому, что Крисьен Авасарала - отставная гранд-дама политики внутренних планет - знает про ее брата, и, наконец, твердая уверенность в том, что все чувства, которые она только что испытала, ожидаемы. Больше, чем ожидаемы. Были так задуманы. Все это было манипуляцией, но сделанной так искусно и с такой грацией, что даже знание о ней, не снижало ее эффективности.

- Он в порядке, - сказала Драммер. - Приживление прошло хорошо.

- Отлично, отлично, - сказала Авасарала, опускаясь на стул. - Поразительно, что они теперь могут делать с нейронной заменой. Когда я росла, они больше лажали, чем делали правильно. А пару лет назад, я заменила почти всю периферическую нервную систему. Работает лучше, чем старый хлам, только теперь ночью нога беспокойная.

Сантос-Бака и МакКахил улыбались оба, но в глазах у них была тревога.

- Мээм, - продолжал Лаффлин, - пожалуйста. Мы прервали встречу на середине.

- Потом сможете закончить, - сказала Авасарала. - Президенту Драммер и мне нужно переговорить.

- Я не видела этого в своем расписании, - мягко сказала Драммер. Авасарала повернулась к ней. Тепло исчезло, но интеллект остался, острый и дикий.

- Я была на твоем месте, - сказала старушка. - Единственная из всей человеческой расы, кто была. Что ты чувствуешь в животе, когда пытаешься есть? Как часть тебя кричит все время, пока ты действуешь спокойно? Как чувствуешь вину? Любому, у кого ребенок попадал в больницу, знакомо это дерьмо. Но та часть, в которой вся человеческая история сводится к тому, что ты сделаешь, а у тебя один выстрел? Это только ты и я. И я пришла потому, что я нужна тебе здесь.

- Я признательна...

- За то, что облажаешься, - сказала Авасарала, и ее голос был тяжелее камня. - А я могу это предотвратить. Мы можем продолжать этот разговор в присутствии этих дерьмоголовых бедолаг, или ты можешь закатывать глаза над юмором сумасшедшей старой стервы, за чашкой чая в слегка приватной обстановке. Хочешь, можешь винить в этом меня. Мне без разницы. Я слишком старая, и устала стыдиться.

Драммер накрепко сцепила пальцы. Ее челюсть ныла, и ей пришлось сосредоточиться, чтобы расслабить и разжать ее. Ей хотелось кричать. Ей хотелось пнуть Авасаралу со станции в пластиковом аварийном пузыре, с запиской, прикрепленной к ее трости: "Сначала назначьте встречу". Ей хотелось увидеть, как МакКахил и Сантос-Бака смотрят на нее с обожанием и тревогой в глазах, опасаясь вызывать ее неудовольствие. Но ничего из этого не было вызвано Крисьен Авасаралой. Все это было вызвано тем, что случилось с Мединой.

- Вон, - сказала Драммер. - Не будете так любезны, принести Мадам Авасарале чайник с чаем? У нас перерыв на час или вроде того.

- Разумеется, Госпожа Президент, - сказал Вон. Остальные поднялись со стульев. Сантос-Бака уделил секунду, чтобы пожать руку Авасаралы, прежде чем уйти. Драмер расчесывала подбородок, несмотря на то, что он не чесался, в нетерпении, пока не осталось никого, кроме них двоих. Когда она заговорила, тон ее был осторожным и размеренным.

- Если вы когда-нибудь снова подставите меня подобным образом, я найду способ заставить всех в Коалиции Земля-Марс прекратить принимать ваши вызовы. Я изолирую вас так, как никто никогда не был изолирован по эту сторону тюремных ворот. Вы проведете последние дни своей жизни, пытаясь уговорить стажеров принести вам кофе.

- Это было глупо, - согласилась Авасарала, наливая себе чашку чая, а затем еще одну для Драммер. - Это моя вина. Я слишком остро реагирую, когда боюсь.

Она проковыляла через комнату и поставила чашку перед Драммер. Акт подчинения, точно рассчитанный, как и все что она делала. Был ли он искренним или нет, не имело значения. Это поддерживало ее в форме. Драммер взяла чай, подула по краю и отхлебнула. Поддержание формы было тем, за счет чего и она держалась в эти дни. Авасарала одобрительно кивнула и вернулась на свое место.

- Я тоже боюсь, - сказала Драммер.

- Я знаю. Это было какое-то страшное дерьмо, которое пришло от Медины. Этот корабль? Я никогда не видела ничего подобного. Я никогда не слышала даже слухов о чем-то подобном. - Авасарала подняла свою чашку, отхлебнула и кивнула в сторону чая. - Чай хороший.

- Мы выращиваем его здесь. Это настоящие листья.

- Все пищевые химики в системе никогда не смогут, лучше чем эволюция, создать приличный чайный лист.

- И как я могу облажаться?

- Пытаясь вернуть то, что ты потеряла, - сказал Авасарала. - Ты, это больше не только ты. Ты заведешь советников, от всех сторон, у которых та же долбаная цель. Соберешь силы, чтобы вернуть Медину, найдешь способ координировать их, найдешь способ дать отпор Лаконии. Огромными усилиями и огромными затратами, продавишь нам путь обратно к status quo ante[18].

- Ловушка невозвратных потерь?[19]

- Да.

- Так вы думаете... - Драммер пришлось остановиться. Слова физически застряли. Она отхлебнула больше чая, чем обычно, и его температура ненадолго парализовала ее горло. - Вы думаете, что мы не сможем вернуть медленную зону?

- Да откуда ж я, нахер, знаю? Но я знаю, что ты не можешь в качестве первого шага сделать шаг назад. И я знаю, насколько ты этого хочешь. Ты чувствуешь, вот, если бы я была достаточно умна, достаточно быстра, достаточно сильна, все не случилось бы так, как случилось. Но ты ошибаешься, не так это работает. И я знаю, каким прожорливым может быть горе. Горе сводит людей с ума. Меня свело.

Что-то не так было с воздушной смесью в комнате. Ничего из сказанного Авасаралой не было для нее новостью, но сочувствие в голосе старой женщины было хуже, чем крик. Огромный страх, широкий и жестокий, поднялся в животе Драммер. Она опустила чашку обратно, так что та цокнула о поверхность, и Авасарала покивала.

- У меня была информация о Дуарте в былые времена - сказала старушка. - Марс тогда не хотел ничем делиться. Я думала, что это просто от неожиданности за то, что их поимел один из своих, ведь это был позор. И это была правда, но все-равно, после того, как я вышла в отставку, он стал моим хобби.

- Хобби?

- Рукодельничаю я дерьмово. Надо же было чем-то заниматься, - сказала она, помахав рукой. Затем, спустя мгновение, - Я нашла его тезисы.

Маленькая книжка, которую она протянула, была напечатана на тонкой бумаге с бледно-зеленой обложкой. Она была грубой на ощупь. Название было набрано простым шрифтом без украшений: "Стратегия на основе логистики в межпланетном конфликте", Уинстон Дуарте.

- Он написал это в университете, - сказала Авасарала. - Пытался опубликовать, но это так нигде и не вышло. Но зато это привело его к должности в Марсианском Флоте, и поставило на путь карьеры.

- Так..., - сказала Драммер, пролистывая страницы.

После Свободного флота лучшие разведывательные службы в двух мирах разбирали жизнь этого человека настолько подробно, что можно было получить имена, данные при крещении, каждой блохи, которая его укусила. Я читала... хер знает, пятьдесят анализов? Возможно, даже больше. И все сводится к этим ста тридцати пяти страницам.

- Почему?

- Потому что это план для Марса, по отбору контроля над Солнечной системой у Земли и Пояса, без единого выстрела. И он сработал бы.

Драммер нахмурилась, открыла книгу на случайной странице. "Контроль за ресурсами может быть достигнут с помощью трех стратегий: оккупации, влияния и экономической необходимости. Из них оккупация наименее стабильна." В таблице на лицевой странице были перечислены минералы и их местоположения в поясе. Авасарала наблюдала за ней, ее темные глаза смотрели неотрывно и видели ее насквозь. Когда она заговорила, ее голос был мягким.

- В двадцать лет Уинстон Дуарте увидел путь, который не видел никто из его учителей. Никто на Земле. Он прошел его весь, точка за точкой, и единственная причина, по которой история повернула в этом направлении в том, что никто не уделил ему достаточного внимания. Затем он был хорошим, твердым карьеристом на протяжении десятилетий, пока не увидел что-то - возможность, очевидно, - в данных от первой волны зондов, которые прошли через врата. Даже не перенося время, на которое у него была назначена стрижка, он вдруг превратился в инженера и величайшего вора в истории войн. Он взял единственный активный образец протомолекулы, кучу кораблей для защиты ворот, и разработал хаос, который усадил на жопы и Землю, и Марс.

- Я знаю все это, - сказала Драммер.

- Ты знаешь, - сказала Авасарала. - И ты знаешь, что это значит. Но ты боишься, и ты травмирована, и ты не хочешь смотреть этому в лицо, потому что твой муж находится на Медине.

Драммер подняла чашку, и отпила, не чувствуя вкуса. Её живот напрягся. Ее горло казалось толстым. Авасарала ждала, позволяя тишине растягиваться между ними. Саба был на станции Медина. Это была мысль, которой она избегала, и это было похоже на прикосновение к ране.

- Дуарте в хорошем положении, - наконец сказала Драммер. - Он очень хорошо разбирается в том, что делает. И он вернулся в свое время и на своих условиях.

- Да, - согласилась Авасарала.

- Вы говорите мне, что он не блефует.

- Я говорю тебе, что он вернулся, потому что думает, что сможет победить, - сказала Авасарала. - И если он так думает, ты должна быть готова к идее, что это правда.

- Тогда все бессмысленно, - сказала Драммер. - Мы должны просто перевернуться на спину? Положить наши шеи под его ботинок и надеятся, что он не слишком сильно надавит?

- Нет конечно. Но не вздумай позволить себе недоценить его, чтолько потому что тебе хочется, чтобы он был похож на еще одного Марко Инароса. Дуарте не отдаст тебе победу по глупости. Он не станет блефовать. Он не будет преувеличивать. Он не будет составлять полдюжины планов, а затем крутить бутылку, чтобы выбрать нужный. Он шахматист. И если ты будешь действовать по инстинкту, делать то, чего требуют твои чувства, он победит нас всех.

- Сдать Медину. И медленную зону. И все колониальные миры.

- Признай, что они оккупированы, - сказала Авасарала. - Защити то, что ты можешь защитить. Солнечную Систему. Дотянись туда куда сможешь, если сможешь. В Медине по-прежнему есть люди, верные союзу. Данные разведки, за последние несколько десятилетий, у Дуарте будут неполными, по крайней мере, поначалу. Найди углы, о которых он не знает. Но не выступай против него прямо.

Драммер почувствовала маленький щелчок в своем сердце, физическое ощущение понимания. Авасарала делала все это для защиты Земли. Вот зачем она пришла к ней. Драммер и Союз, города в пустоте и боевые корабли, были важны для обеспечения безопасности Земли и Марса. Стратегия, которую она продвигала, была игрой в защиту, и то, что Драммер защищала, было, в сухом остатке, внутренними планетами. Вот за это ее, и ее людей попросят умереть: за Землю и Марс, за всех, кто въехал в цивилизацию на спинах Астеров, в дни еще до Союза. Это была не просто стратегия. Это был неприкрытый эгоизм.

Но еще это было правильно.

Медина теперь была за вражескими линиями. И Драммер не могла ее вернуть. Но это не значит, что она бессильна.

- Итак, - сказала она, - с чем мы будем работать?

- С Объединенным флотом, - сказала Авасарала. - С флотом Союза. И с любыми агентами, с которыми возможно сотрудничество в Медине.

- Мы не можем связаться ни с кем в Медине, - сказала Драммер. - Все каналы связи под контролем Дуарте.

Авасарала вздохнула и посмотрела на руки. - Ну это твои..., - сказала она. Через мгновение Драммер поняла.

Авасарала пожала плечами.

- Все шпионят за всеми, Камина. Давай не будем притворяться, что оскорблены тем, что вода мокрая.

- У вас есть способ связаться с Мединой?

- Этого я не говорила, - сказала Авасарала. - Но я знаю кучу людей.

Глава четырнадцатая Сингх

- Есть значительные изменения во внутренней структуре станции, - сказала полковник Танака. - Не удивительно. Предполагалось, что это будет корабль поколений, который будет вращаться, создавая внутри один полный g на протяжении веков. Теперь это третьесортная перевалочная станция. Большую часть инфраструктуры хотелось бы переосмыслить, не было еще ни одного корабля Астеров, который бы не переделывался, чтобы соответствовать моменту. Если бы они не очистили базы данных безопасности и обслуживания, мы бы знали намного больше. Но не потеряно ничего, что мы не могли бы восполнить, со временем.

- Понятно, - сказал Сингх, рассматривая возможные методы повторного захвата потерянных данных.

- Кроме этого, мы изъяли тысячу двести шестьдесят четыре единицы огнестрельного оружия в ходе облав, в подавляющем большинстве это ручное оружие, - сказала она, прокручивая список на своем мониторе. - Зоны хранения сложных соединений, которые можно легко использовать для изготовления бомб, под строгим пропускным режимом, но нам нужно будет внести обширные изменения в сеть поставок и в безопасность, прежде чем все будет заблокировано действительно эффективно.

- Что-нибудь еще? - спросил Сингх.

- У них все еще есть кухонные ножи, и электроинструменты. И все, что мы могли пропустить.

Танака была без силовой брони, и ее длинные и худощавые формы нагло развалились вдоль кресла в кабинете Сингха. Она была старше него почти на два десятилетия, и он видел ее реакцию на свою относительную молодость в том, как она держала плечи, или в форме ее улыбки. Она играла для него в уважение.

Офис - его офис - был достаточно мал, чтобы быть действующим. Стол, стулья, небольшая декоративная стойка с баром. Рабочая область важного администратора. Он унаследовал комплекс быть "местом для бухгалтерии", исходя из имен и названий, которые до сих пор не были соскоблены с дверей. Оперативные и технические палубы, такие как инженерная палуба или доки, были в частях станции, которая постоянно находились под нулевой гравитацией, но он нашел идею работать в нулевом g неудобной. И более того, он видел у Дуарте и у Трехо, как должно выглядеть пространство настоящего командира, и это выглядело скромно.

Он вернулся к проблеме, которая беспокоила его больше всего.

- Двенадцать сотен пушек? На всей станции было меньше ста сотрудников службы безопасности.

- У Астеров есть давняя традиция не доверять государственным властям свою защиту, - пожала плечами Танака. - Почти все это оружие из гражданских рук.

- Но Астеры здешнее правительство.

- Они Астеры, - сказала она так, как будто ее жизненный опыт до Лаконии, объяснял все происходящее сейчас. - Они сопротивляются централизованной власти. Это то что они всегда делают. - Она навела на отчет на последний глянец, шлепнула монитор и задержала руку, чтобы тот смог свернуться на ней в толстый браслет.

- Сегодня у меня встречи с их "централизованной властью", поэтому это должно быть разъяснено, - сказал Сингх, удивленный неуважением в своем голосе. Танака слегка улыбнулась ему.

- Сколько лет вам было во время кампании на Ио? - спросила она.

Это выглядело как подковырка. Он помнил кампанию Ио, так же как помнило большинство детей в его поколении. Новостные ленты объявляют о пусках в направлении Марса. Сжимающий живот страх, что одна из ракет с инопланетными гибридами достигнет марсианской поверхности. Даже после того, как кризис прошел, кошмары продолжались неделями. Тогда он был ребенком, и память об этом была полу-мифической, с ощущением истории, рассказаной так много раз, что она почти стала похожей на правду. Те страшные дни, которые убедили его родителей, что нужно сделать что-то еще, чтобы защитить человечество от себя самого, и своих новых открытий. Семена, посеянные тогда, расцвели под небом Лаконии.

Выставление напоказ его возраста сейчас, ощущалась как демонстрация силы. Способ указать, как у него мало опыта. Он старался не показывать, как глубоко это его задело.

- Не достаточно стар, чтобы думать о ней как о реальной Кампании Ио, хотя конечно, я отлично разбираюсь в истории.

- Я была призывником, когда этот дерьмошторм накатил, - сказала Танака. - Мы тогда активно сражались с группами Астеров. Вы, небось, думали, что эти люди ушли лишь на полшага дальше от дикарского копья...

- Я не...

- И вы бы не ошиблись, - продолжила она. - Они могут быть самыми тупыми и упрямыми людьми, с которыми вы когда-нибудь встретитесь. Но они жесткие как гвозди, и находчивые.

- Я думаю, вы меня неправильно поняли, - сказал Сингх, отчаянно борясь с собой, чтобы не покраснеть.

- Я в этом уверена, - сказала Танака, затем встала. - У меня еще назначена встреча с командой технической оценки. Я сообщу, когда закончу с ними. И между прочим, не покидайте этот офис без надетого монитора. Приказ службы безопасности.

- Разумеется, - сказал Сингх, вспышка стыда, которую он чувствовал, начала переходить в гнев. Оперативное командование было за Танакой, пока они брали станцию. Это была одна из немногих областей, где Сингх не мог противостоять ее приказам. Итак, после разноса, и намеков на его неопытность, теперь она давала прямой приказ. Унижение жалило.

- Оценено - сказала она, и направилась к двери.

- Полковник, - сказал Сингх ей в спину. Он подождал, пока она повернется, чтобы оглянуться на него. - Я являюсь временным губернатором этой станции по прямому указанию самого Высокого Консула Дуарте лично. Когда вы окажетесь в этом офисе, вы будете стоять по стойке смирно, пока я не предложу вам сесть, и вы будете приветствовать меня как своего начальника. Это понятно?

Танака слегка наклонила голову, и подарила ему еще одну из своих загадочных маленьких улыбок. Сингху вдруг пришло в голову, что Алиана Танака поднялась до звания полковника, в самой жестоко подготовленной боевой части, которую человечество когда-либо знало, и что он в своем кабинете наедине с ней. Он собирался опустить взгляд на ее ноги, посмотреть, поднимется ли она на мыски, или наоборот, переместит вес назад, изменив позу. Но вместо этого, он смотрел ей прямо в глаза, а его желудок скручивался в узел. Если он собирался выглядеть добрым и примирительным, чтобы расспросить ее о семье, или обменяться фамильярностями, то он явно плохо с этим справлялся.

- Сэр, - сказала Танака, обращая к нему резкое приветствие. - Есть, сэр.

- Свободны, - сказал Сингх, затем сел и стал смотреть в свой монитор, как будто ее уже здесь не было. Через мгновение дверь открылась, и закрылась.

Только тогда он рухнул обратно в кресло и вытер пот с лица.

- Дайте мне одну причину не говорить вам, чтобы вы шли на хер, - говорил глава "Управления Воздуха, Энергии и Воды" станции Медина. - ВЭВ...

- ВЭВ теперь работает на нас, - ответил Сингх, пытаясь не повышать голос.

- Да хера лысого мы работаем.

Это шок, твердил себе Сингх. Это удивление, замешательство, и печаль о том, что вселенная не ведет себя так, как они планировали. И каждый на Станции Медина - возможно, каждый во всех колониях, и в Солнечной Системе тоже - собирался столкнуться с этим. Все, что он мог сделать для них, - это продолжать говорить правду, как можно яснее и проще, и надеяться, что она достучится.

- Да, работаете, - продолжал Сингх. - И если вы не прикажете своим работникам вернуться к своим сменам, я возьму техников с Грозового Шторма, но затем я арестую каждого члена вашей организации поголовно.

- Вы не можете этого сделать, - сказал глава ВЭВ с бравадой, но затем потер лысину, и стал выглядеть не таким уж уверенным.

- Могу, - сказал Сингх. - Каждый из ваших сотрудников вернется на работу в следующий пересменок, или я начну выписывать ордера на арест.

- Вы не станете...

- Свободны, - сказал Сингх, затем кивнул одной из своих стражей десантниц, которая вывела начальника ВЭВ из комнаты. Приведение станции Медина к порядку было сущим кошмаром. Он воображал, когда шел на это задание, что, будучи губернатором станции, он будет держаться отдельно от рядовых граждан и рабочих. Что у него будет статус, который будет удерживать окружающих вокруг него в слабом трепете, с мелкими сошками, которые будут иметь дело непосредственно со сдавшейся администрацией. На практике адмирал Трехо играл роль власти, а он сам был мелкой сошкой. И он принимал это стойчески. Все станет более приятным через несколько месяцев, когда новые защитные орудия будут завершены, и Буря сможет перейти к следующему этапу своей миссии.

Данные разведки, которые поступали в пути, - вся информация, полученная от пассивного наблюдения за остаточным радиоволнами, просачивавшимися через кольцо Лаконии, - была точной, но дико неполной. Она оставляла ему ощущение, что он постоянно отстает на полшага от самого себя. Это были даже не базовые структуры - те хотя бы были ограничены биологическими и энергетическими нуждами кораблей и станций, и в силу этого, их в некотором роде можно было предсказать. Это были культурные особенности и вероятности. Нелепости и несчастные случаи, человеческий фактор, который влиял на поток товаров и информации, практически непредсказуемыми путями, поскольку его объяснение требовало изнурительного анализа. Как будто целый кусок инфраструктуры Медины с персоналом, был засунут в корабль.

- Кто следующий, - спросил Сингх своего помощника, младшего лейтенанта по имени Касик, которого он выбрал из административного резерва Шторма. Касик прокрутил список на своем мониторе.

- Следующая, Керри Фиск, - сказал Касик.

- Президент Содружества Миров, - сказал Сингх со смехом. - Веди ее.

Кэрри Фиск вошла в его кабинет, ее нахмуренные брови, и беспокойные руки сказали Сингху, что она будет пытаться замаскировать свой страх за маской гнева. Она была невысокой, худой женщиной, с тяжелым лицом и красивыми черными волосами, аккуратно уложенными на голове. Ее одежда была дорогой. Как у кого-нибудь из богатых колоний.Он знал ее по новостным лентам, которые они перехватывали. Лицом к лицу, она выглядела тоньше и менее приятной.

Сингх указал на стул напротив стола и сказал: - Пожалуйста, садитесь, госпожа Президент.

Она села, ее гнев растворялся в его вежливости.

- Спасибо.

- Госпожа Президент, у меня есть новости, - сказал Сингх, перекидывая ей документ со своего монитора. Ручной терминал в ее кармане зашевелился. - И хорошие это будут новости, или плохие, будет зависеть от того, насколько серьезно вы относитесь к своей должности, и насколько способны делать настоящую работу. Вы можете прочесть позже, чтобы узнать все подробности.

Она уже вынимала терминал из своего кармана, но опустила обратно после его слов.

- Я очень серьезно отношусь к своей должности.

- Это прекрасно, потому что, похоже, у вас был титул, который не обладал реальной властью, за исключением того, что вы председательствовали на встречах Содружества Миров. Органа, который ведет переговоры о межпланетных законах, при этом не имея абсолютно никакой способности обеспечить их соблюдение. Земля и Марс официально не присоединились к вашей коалиции, и Транспортный Союз был в состоянии диктовать условия во всех ваших соглашениях. Или же я просто так понял. Мой доступ к новостным каналам был слегка ограничен. Он попытался самоуничижительно улыбнуться и подумал, что, вероятно, преуспел где-то на три четверти.

- Это начало, - сказала Фиск, снова нахмурившись. - По крайней мере, у нас есть люди, которые говорят о своих проблемах, а не сразу тянутся за оружием.

- Я согласен, - сказал Сингх. - И что еще более важно, Высокий консул Дуарте тоже. Документ, который я только что выслал вам, дает Содружеству Миров полномочия принимать законы, которые будут требовать обязательного исполнения в отношении систем-членов, которыми теперь будут все человеческие колонии. Вам, как президенту этого органа, будет предоставлено множество законодательных полномочий, для поддержки в этом начинании.

- И кто дает нам эти новые полномочия? - спросила Фиск. Ее лицо скривилось, словно он попросил ее съесть что-то испорченное. Она знала ответ на свой вопрос, но хотела, чтобы он произнес его вслух, дав ей возможность привести свой контраргумент. Контраргумент, который Сингху не был интересен даже для развлечения.

- Высокий консул Уинстон Дуарте, который сейчас является высшим органом исполнительной власти Содружества Миров, и всех вспомогательных правительств. Все указы, принятые этим органом, на которые не наложены вето исполнительной власти, будут иметь силу законов, поддерживаемых военной мощью Лаконии.

- Я не знаю, что там...

- Госпожа Президент, - сказал Сингх, наклоняясь вперед и ожидая, пока ее внимание сфокусируется на нем, прежде чем он продолжит. - Я советую вам отнестись к этому крайне серьезно. Высокий консул хочет полностью функционирующий орган законодательной власти и бюрократию, и считает, что существующая структура, с некоторыми коррективами, конечно, соответствует проекту. Я настоятельно рекомендую вам не давать ему повода думать, что лучше разрушить все это до основания, и построить что-нибудь новое на оставшемся месте. Мы ведь понимаем друг друга?

Фиск кивнула. Руки, лежащие на ее коленях, снова беспокойно заерзали.

- Замечательно, - сказал Сингх. Он встал и протянул руку. Фиск тоже встала и ответила на рукопожатие. - Я с нетерпением жду возможности работать с вами в качестве представителя Высокого консула Дуарте. У нас есть много дел, но я считаю, что это будет захватывающая и полезная работа.

Сингх отпустил ее руку и слегка поклонился.

- И что будет теперь? - спросила Фиск.

- Я бы рекомендовал вам начать с ознакомления с документом, который я вам отправил. Он содержит все временные правила для Законодательного собрания Содружества до тех пор, пока не будут приняты более постоянные протоколы.

- Хорошо, - сказала Фиск.

- Я понимаю, вы будете слегка заняты, - сказал ей Сингх, осторожно направляя мимо десантников к дверям. - Но я с нетерпением буду ждать нашей следующей встречи.

Когда она ушла, он глубоко вздохнул и прислонился к стене.

Еще одного, лейтенант, и тогда сможем пообедать, - сказал он.

- Да, сэр, - сказал Касик. - Следующий Онни Лангстивер, глава службы безопасности Медины.

Сингх немного улыбнулся, подумав, как Танака отреагировала бы на это звание.

- Бывший глава службы безопасности, - сказал он, возвращаясь к своему столу. - Дай мне минуту. Пусть он подождет.

- Да, сэр, - сказал Касик. - Могу я вам пока что-нибудь предложить? Вода? Кофе?

- Вода здесь на вкус, как старая моча, а кофе на вкус, как старая моча, пропущенная через носок, забытый в спортзале, - сказал Сингх. - Системы переработки на этой станции устарели на десятилетия, и плохо поддерживались.

- Да, сэр, - ответил Касик. - Я могу доставить воду со Шторма для вас.

- Или, - сказал Сингх, поворачиваясь к своему помощнику, - мы можем разобраться с проблемами здесь.

- Да, сэр, - сказал Касик, мелко кивая головой. Если бы Сингх не был уже таким усталым и раздражительным, он обдумал бы эту реакцию. Но постоянное дистанцирование и от собственного народа, и от выходцев из Медины, поцарапало его достаточно сильно, чтобы оставить рубцы, из-за которых у него не всегда получалось постоянно себя контролировать.

- Если наше присутствие здесь станет постоянным, - сказал он, - а к тому все и идет, то на эту станцию я приведу свою семью. И мне бы не хотелось, чтобы моя дочь пила плохо переработанную воду и дышала плохо отфильтрованным воздухом, или посещала плохие школы.

Касик откопал где-то бутылку воды и уже заливал ее в кофемашину.

- Да, сэр, - ответил он, словно у него это стало рефлексом.

- Лейтенант, посмотрите на меня.

- Сэр? - сказал Касик, поворачиваясь.

- То, что мы делаем здесь, важно. Не только для Лаконии, но и для всего человечества. Эти люди? Они нужны нам. Они нужны нам даже для того, чтобы показать им, как они нужны нам. Когда у вас появятся дети, вы поймете, почему это имеет значение. До тех пор вы всегда будете вести себя, как образец характера и дисциплины Лаконии. Если вы не понимаете, почему это важно, то вы будете действовать так, как будто понимаете, или я отправлю вас лично чистить системы рециркуляции воды до тех пор, пока они не начнут производить жидкости лабораторной очистки. Вам ясно?

Если в глазах мужчины и вспыхнуло негодование, то это была не более чем естественная реакция на дисциплину.

- Кристально ясно, Губернатор Сингх.

- Замечательно. Теперь пришлите ко мне их бывшего начальника службы безопасности.

Онни Лангстивер был долговязым астером в заляпанной униформе Службы безопасности Медины, с жирными волосами и постоянной ухмылкой, кривившей его губу. Он оглядел десантников с внутренней стороны двери, затем обратил внимание на самого Сингха, взглядом, преисполненным легкой хитрости, с видом человека, который просто выходил и вот вернулся обратно.

- Я здесь, - сказал Онни. - Что хотели, боссман?

- Мы обсудим изменение вашего статуса на этой станции, - сказал Сингх.

- Обсудим? Bist bien. Давайте обсудим. - пожал плечами Онни, и направился к гостевому стулу.

- Не садитесь, - сказал Сингх. Его тон будто прижал Онни к полу, мужчина нахмурился, словно увидел его впервые. - Вы не пробудете здесь долго.

Онни снова пожал плечами, коротко вскинув обе руки, но не коснувшись ими плеч. Он помнил брифинг психолога оперативников, по культуре Астеров. Большинство их физических жестов развивались, чтобы использовать только руки, потому что они проводили столько времени в вакууме, что язык тела внутри скафандра стал бесполезен. Он также говорил об их культурной особенности, основанной на убежденности в том, что они всегда терпели притеснения от любых не-Астеров. Что ж, если этот Онни вошел в комнату, ожидая что станет жертвой, Снигх принесет его в жертву.

- Вы больше не являетесь начальником службы безопасности на Станции Медина, - сказал Сингх.

- Кто новый босс? - отреагировал Онни. Он не рассердился, что было интересно.

- А для вас это неважно, - сказал Сингх с улыбкой. - Потому что вы больше не работаете на Службу безопасности. Фактически, вы больше не выполняете никаких официальных обязанностей здесь. Последняя официальная задача, которую вы выполните, - это передадите все личные файлы, имеющие отношение к станции, которые не находятся в официальной базе данных. Несоблюдение этого требования приведет к аресту, и судебному преследованию со стороны военного трибунала Флота Лаконии.

- Конечно, конечно, jefelito[20]. Только вы же знаете, что большинство исчезло. Очищено, - сказал Онни.

- Все что у вас было на момент капитуляции.

- Вот это мужской разговор.

- Вы можете идти.

Улыбка пробежала по лицу Онни, мягкая и льстивая. Сингх встречал ее и раньше, от игровой площадки до академии. Он видел ее глазами мальчика, каким он представлялся научной команде на Лаконии, когда прибыли корабли Дуарте, и в футбольной команде, когда женщина, которая их тренировала, получила другое назначение, и появился новый человек. Это было уважение к власти, да, но еще и запах возможностей. Оппортунизм[21], способствующий развитию новых сил.

- Еще одно, босс, - сказал Онни, как Сингх и ожидал.

- Нет, больше ни одного...

- Нет нет. Подождите. Вы должны это услышать.

- Ладно, - сказал Сингх. - Выкладывай.

- Вообщем, то оружие которое использует ваш большой корабль? Магнитное?

- Буря. Да, и что с ним?

- Ну так, - сказал Онни, затем сделал паузу, чтобы почесать свои жирные волосы и ухмыльнуться. - Когда вы лупили по инопланетной станции с него? Туда, где рельсовые пушки были?

- Да, - сказал Сингх. - У нас большой опыт работы с подобными артефактами, и мы оценили риск как минимальный.

- Ага. Ну и когда этот луч провел по станции, этот pinché шар светился ярко-желтым ну где-то, пятнадцать секунд. В любое время, когда что-нибудь ударяет в его поверхность, передавая энергию, получаются маленькие вспышки желтого цвета. А это первый раз, когда вся проклятая штука загорелась полностью, а пятнадцать секунд - это долгое время.

- У меня некоторые проблемы с пониманием вашей мысли, - сказал Сингх.

- Так за эти пятнадцать секунд все тринадцать сотен колец выбросили массивный гамма-всплеск в свои системы. Достаточно сильный, чтобы у четырех кораблей, приближающихся к кольцам, экипажи сварились. Аварийные системы их конечно пнули и автопилот остановил корабли, только поэтому у нас тут не болтается четыре беспилотых снаряда, прилетевших из колец, но...

Онни поднял руки, как будто преподносил подарок. Сингх моргнул и откинулся назад. Что-то шевельнулось у него в животе. Таких эмоций он не чувствовал с момента прибытия в Медину. Изумление. Может быть, даже надежда. Пространство колец было, - по лучшим соображениям научных команд, - одним из самых энергетически активных явлений в воспринимаемой вселенной. Сила, необходимая для удержания самого пространства от схлопывания, поражала даже людей, которые обычно строили такие штуки как крейсеры класса Магнетара. Эффект, который описывал Лангстивер, не был бы даже ошибкой округления в масштабах общей системы, но вот его применение могло принести значительные выгоды.

- Как вы об этом узнали?

Астер развел руками. - Я живу здесь. Я знаю вещи, которые не все знают.

- Это правда? - задал вопрос Сингх, но не Онни, а Касику.

- Я немедленно подготовлю отчет, - ответил Касик, и покинул комнату, уже переговариваясь с кем-то через терминал на своем запястье.

- Вот, да, - продолжил Онни, снова слегка посмеиваясь. Действуя так, как будто он уже снискал расположение к себе. И если бы его не поправили, это стало бы правдой. - Транспортный Союз кипятком будет ссать с того, чтобы вы сварили команды четырех их транспортников.

Сингх определился насчет этого человека. Ему понадобятся местные контакты. Уроженцы станции Медина, лояльные к новой структуре власти и сторонникам правления Лаконии. Перспектива того, что этот лизоблюд станет одним из первых, была ниже его достоинства.

- Свободны, - сказал Сингх мужчине. Ему нужно было связаться с Трехо на Буре и сообщить обо всем этом.

Лицо Онни потемнело. Сначала поблекла улыбка, затем проявились возмущение и обида. Пока Сингх наблюдал, возмущение расцвело неприязнью. Он редко принимал решения, правильность которых была бы доказана так четко или так быстро. Люди такого пошиба никогда не будут частью его администрации, а значит, Онни удалось получить власть на Медине.

- Босс, вам бы меня послушать, - сказал Онни.

- Я сказал, свободен, - рявкнул Сингх, затем посмотрел на одну из своих десантниц. Та тут же схватила Онни за руку, и, усиленная броней, наполовину оторвала его от земли.

- Ай! Бля! - орал Онни, пока она волокла его прочь из комнаты.

- Подготовьте карт, - сказал Сингх оставшейся десантнице. - Я еду в оперативный центр, посмотреть данные об этом гамма-всплеске.

- Да, сэр, - ответила она и вышла из комнаты.

Сингху нужно было сначала найти подтверждения истории Онни, а после предоставить полный отчет адмиралу Трехо. Если этот человек был прав, то у них была возможность выбросить смертельный гамма-всплеск через ворота, в любой момент, в который они захотят. Могут ли быть более мощные средства контроля за перемещениями внутри сети? Он мог сократить сроки их планов по установлению контроля над колониальными мирами на целые месяцы.

Впервые в этот день Сингх почувствовал, что расслабился. Возможно, он только что выиграл империю для Лаконии, без единого выстрела, произведенного в гневе.

Глава пятнадцатая Бобби

Как оперативник Тактической Группы Орбитальной Высадки, Бобби тренировалась с бойцами специального назначения из каждой команды в Марсианских войсках для одной цели: вторжения на Землю. И если старая аксиома "Хочешь мира, готовься к войне" не обходилась без скептиков, марсиане этот скептицизм не разделяли. Доктрина, которая вела Марс в течение полутора веков после провозглашения независимости, основывалась на этой аксиоме. У Марса никогда не было такого большого населения или такой промышленной базы, как у Земли. Единственным, что мешало Земле отвоевать своенравную колонию обратно, была постоянная демонстрация Марсом готовности и способности сильно ударить. Они могли бы десантироваться на земные улицы, пока Земля проталкивалась с боями в их тоннелях.

Бобби и ее ближайшие соратники из Разведки тренировались регулярно и жестко в те дни. Они принимали препараты и работали в полной гравитации, пока тяготение Земли не становилась всего-лишь неудобством, а не ломало кости. Они практиковали высадку с орбиты в десантных ботах, и одноместных капсулах. Они тренировались в городской среде усмирению и подавлению мятежей. Они научились компенсировать численный недостаток войск агрессией и запугиванием, чтобы удерживать захваченных людей под контролем. Она буквально провела годы, готовясь к продвижению по улицам Земли, и принуждению подчиняться под угрозой смерти.

По сравнению с этим, нашествие и завоевание Медины было цивилизованным. Она задавалась вопросом, будет ли так и дальше.

Четыре десантника Лаконии в силовой броне несли вахту в офисах дока, их магнитные ботинки были пристегнуты к поверхности, они внимательно наблюдали за людьми, ожидающими разговора с док-мастером. Пока они выглядели бдительными, но не агрессивными. Будто само их присутствие было достаточно пугающим, чтобы держать население в узде. С чем-то вроде дробовиков, встроенных в броню на каждом предплечье, и парой штук, которые выглядели как гранатометы, на каждом плече. Бобби решила, что они правы. Вокруг плавало около около тридцати человек, ожидающих док-мастера. Четверо лаконианцев выглядели способными справиться и с десятикратным количеством.

Когда-то она была похожа на них.

- Ничего так костюм, - сказала она ближайшему к ней Лаконианину.

- Простите? - сказал он, не глядя на нее, и продолжая сканировать помещение.

- Мне нравится ваша броня. Я когда-то носила старого Голиафа.

Это привлекло его внимание. Лаконианец оглядел ее один раз, с ног до головы. Он настолько напоминал бойцов, с которыми она тренировалась на службе, что ей показалось, что она смотрит в прошлое. Ей стало интересно, был ли он таким же невежественным, какой была тогда она. Вероятно. Черт, да наверное намного больше.

- Служба разведки Марсианского Десантного Корпуса?, - сказал он. В его голосе было что-то вроде уважения.

- Была однажды, - согласилась она. - Вы, ребята, добавили кое-какие улучшения.

- Изучал оперативников Разведки в академии, - сказал Лаконианин. - Вы, ребята, реальные зверюги. Разрушители сердец и отниматели жизней.

- С тех пор все меньше и меньше, - сказала Бобби и испробовала на нем свою улыбку. Лаконианец улыбнулся в ответ. Он был в два раза младше нее, чуть меньше, но было приятно узнать, что она все еще может применить свои чары, если захочет. Она представила этого парня на станции трубы, возвращающимся домой. Черт, да у него возможно на Марсе вообще семья есть.

- Бьюсь об заклад, вы в порядке, - ответил он, продолжая улыбаться. - Боевые действия довелось повидать?

Она улыбнулась в ответ, и парень понял, что сказал. Небольшой румянец коснулся его щек.

- Некоторые, - сказал Бобби. - Я была на Ганимеде в преддверии кампании Ио. И на Ио.

- Да ладно?

- Ума не приложу, есть ли какой-нибудь путь старой десантнице примерить такой костюмчик, как думаешь? - сказала Бобби, повышая теплоту улыбки на градус. Секс не может быть оружием, думала она про себя. Но я очень хочу наложить лапы на твою одежку.

Лаконянин начал отвечать, но затем его взгляд стал отсутствующим, и этот взгляд Бобби знала. Кто-то из группы говорил по коммуникатору костюма ему на ухо.

- Проходите, гражданка, - сказал он ей, улыбка исчезла.

- Спасибо что уделили время, - сказала она, и потянула себя к концу своей очереди.

Ожидание было долгим и душным. У ее соседей на летных комбинезонах были нашивки дюжины разных кораблей, и всего одно одинаково криминальное выражение лица. Как если бы они все действительно что-то сделали для того, чтобы заслужить такое обращение с собой. Бобби попыталась не выглядеть также.

Офис док-мастера был маленьким и очень ярко освещенным. Она назвала себя, свой корабль, и прежде чем смогла узнать еще что-нибудь, новый док-мастер срезал ее налету.

- В качестве военного, судно, зарегистрированное на Церере, под названием Росинант, было конфисковано и перешло под командование Флотом Лаконии. - Он был маленьким темным человеком в военной форме Лаконии, и на его лице был вид скуки и раздражения, знакомый всем бюрократам в природе. Экран на стене отображал список всех кораблей в медленной зоне, и их статусы: ЗАБЛОКИРОВАН красным, опять и опять, как будто это была мантра. На стойке перед ним светилось имя: ГЛАВНЫЙ СТАРШИНА НАРВА.

- Ладно, - сказала Бобби. - Ей пришлось прождать в очереди почти два часа, чтобы подойти к окну, и сделала она это не ради того, чтобы узнать то, что и так было известно. Позади нее, плотный ряд тел создавал в помещении ощущение избыточного тепла, и недостатка воздуха. - Я поняла. Но у меня есть вопросы.

- По-моему я уже рассказал вам все, что вам нужно знать, - сказал Нарва.

- Послушай, шеф, - сказала Бобби, - мне просто нужно выяснить пару уточняющих деталей, и я от тебя отцеплюсь.

Нарва подарил ей деликатное пожатие плечами. Если бы была какая-то спиновая гравитация, он бы склонился к стойке. Он выглядел как парень, который содержит магазин лапши в Иннис-Холлоу на Марсе. Она задавалась вопросом, есть ли тут связь.

- Я владелец корабля, - продолжала Бобби. - Это постоянная конфискация? Это вы руководите ей? Будет ли мне выплачена какая-нибудь компенсация за потерю судна? Пустят ли меня и мою команду на борт, чтобы забрать личные вещи, если корабль будет конфискован?

- Пару деталей? - спросил Нарва.

- Да, только эти, - согласилась Бобби. - Пока.

Нарва вытащил что-то на стойку и щелкнул в ее сторону. Она почувствовала, как в ее кармане загудел ручной терминал.

- Вот форма, которую вы можете заполнить для подачи заявления о возврате имущества или компенсации за потерю судна. Мы не воры. Флот компенсирует, так или иначе.

- Ну а насчет личных вещей, - спросила Бобби. - пока жернова правосудия Флота медленно проворачиваются?

- Эта форма, - сказал Нарва, и ее ручной терминал снова загудел, - для получения допуска с сопровождением на корабль, чтобы забрать с него свои личные вещи. Обычно она обрабатывается в течение сорока восьми часов, поэтому вам не придется долго ждать.

- Ладно уж, спасибо... - начала Бобби, но Нарва уже смотрел на человека позади нее и кричал: «Следующий».

- От Холдена и Наоми никаких вестей? - спросил Алекс.

- Нет пока, - сказал Амос, постукивая пальцем по ручному терминалу. - Система сейчас сильно загружена. Может быть, сообщения застряли в очереди.

- Наверное застряли в блокировке, - сказала она. - На Медине нет свободных линий связи, которыми можно было бы воспользоваться без сканирования их системами.

- Похоже на то, что время доставки может увеличиться, - сказал Амос.

- Стандартные протоколы оккупации больше связаны с безопасностью, чем с удобством, - сказала Бобби. - Отслеживание сообщений, изолированное шифрование, машинная цензура на основе шаблонов, цензура человеком, задержка трафика. И так далее.

"И так далее" включало в себя все, что так внезапно изменилось, и что она не могла контролировать. У нее больше не было ее корабля. Она не могла собрать всех своих людей вместе. Она должна была просить разрешения и сопровождения, чтобы взять свою собственную одежду. Поэтому, не удивительно, что их сообщения застревали в системе Медины. Они нашли бар на внутренней поверхности барабана. Длинная рампа к транспортной точке в центре вращения была забита карами и пешими людьми; некоторые из них направлялись в сторону доков, а многие - как и они - возвращались оттуда. Мрачные выражения лиц были одинаковыми для обоих направлений.

- Я пробыла капитаном около недели, - сказала Бобби, и пиво в ее кружке опасно заплескалось, когда она ткнула рукой с нею в воздух. - Я имею ввиду, если считать от момента, когда Холден предложил мне это. Или когда мы оформляли документы. Нет, документы были уже потом, так что официально, я думаю с того момента. Хьюстон больше времени контролировал Росинант, чем я.

- Ты напилась, - сказал Алекс, мягко подталкивая ее руку с пивом обратно к поверхности. Он сидел рядом с ней, за длинным столом из искусственного дерева. Амос и Кларисса сидели напротив. У Амоса было пиво в руке, и полдюжины пустых тарелок перед ним, и замедляться он явно не собирался. Перед Клариссой была тарелка холодной, сырой и пожухлой картошки-фри, которую она использовала для создания в кетчупе спиральных узоров.

- Я немного пьяна, - согласилась Бобби. - Мне только начинала нравиться идея быть капитаном своего собственного корабля, а эти лаконианские жопы забрали его.

На слове "лаконианские", она ткнула своей кружкой в сторону одного из десантников, проходящих мимо бара. Пиво выплеснулось на стол, и попало в картошку Кларриссы. Та, похоже, даже не заметила или не озаботилась этим. Бобби схватила свою салфетку, и в кратком приступе вины только размазала все еще хуже.

- И вот почему тебе нужно подвязать с этим варевом, матрос, - сказал Алекс, просто отняв у нее кружку. - Нам нужно пропустить этот скорбный этап, и сразу перейти к стадиям "надираем-жопы" и "возвращаем-наш-корабль".

- У тебя есть план? - спросил Амос. Его тон говорил о том, что он находит это сомнительным.

- Пока нет, но это то, чем нам надо заняться, - ответил Алекс.

- Ну конечно, пара сотен десантников, один эсминец в доках, и одна хренотень - летающее нарушение законов физики, - сказал Амос, сделав паузу, чтобы отхлебнуть пива и вытереть губы. - Вот это будет адский планище. Я непременно участвую в этом мероприятии.

- Эй, засранец, - завелся Алекс, привставая со стула. - Я, по крайней мере, хочу сделать что-то большее, чем предаваться самобичеванию.

- Здесь сделать? - спросил Амос. Он указал на десантников снаружи, на беспилотники охраны, которые теперь летали над каждой частью барабана Медины, людей в форме лаконианского флота повсюду. - Я уже такое видел. Нас закатали в покрытие. Все, что мы можем сделать сейчас, это попытаться найти в нем какие-нибудь трещины, чтобы прорасти через них.

- Трещины? - сказал Алекс, а затем откинулся со стуком назад. - Как долго я тебя знаю? Досих пор я половину времени не имею ни малейшего понятия, о чем ты, нахрен, говоришь.

- Никто ничего не делает, - сказала Бобби. - Пока я не отдам приказ. Мы получим этот пропуск, чтобы вытащить наши вещи с Роси, и может быть, сможем начать планировать стратегию оттуда. У меня может не быть корабля, но я уверена, что у меня все еще есть моя команда.

- Было бы мило утянуть пушку или две с корабля, - согласился Амос.

- Было бы милее забрать оттуда Бетси - сказал ей Алекс. - Если это возможно.

- Ладно, до тех пор, мы подождем, - сказала Бобби, начиная тыкать в стол, в попытке заказать еще одно пиво. - Хотела бы я понимать, чего этому мудаку Дуарте нужно.

- Они не начали убивать людей, - сказал Амос. - Я имею в виду, это пока еще ранняя стадия. Слишком много возможностей, чтобы дерьмо вышло из под контроля.

- Но почему сейчас? - Бобби указала руками в сторону бара, Медины, и всего человеческого пространства за ее пределами. - Мы только начали разруливать все это дерьмо. Земля и Марс работают друг с другом, колонии говорят о своих проблемах. Даже Транспортный Союз оказался хорошей идеей. Зачем переворачивать стол? Неужели он просто не мог подставить свой стул к остальным?

- Потому что некоторым людям необходимо владеть всем.

Голос был настолько тихим, что Бобби не сразу поняла, что это сказала Кларисса. Она все еще делала картину из кетчупа и картофеля фри и не смотрела ни на кого из них.

- Что такое, Персик? - спросил Амос.

- Некоторым людям, - повторила Кларисса громче, и поднимая на них взгляд, - необходимо владеть всем.

- Черт, я встречал этого Дуарте, - сказал Алекс. - И я не помню, чтобы он был...

- Это звучит как твое личное воспоминание, - сказала Бобби, прервав его. - Что у тебя за мысль, Клэр?

- Когда я была маленькой девочкой, я помню, как мой отец решил выкупить контрольный пакет акций крупнейшего производителя риса на Ганимеде. Рис - это продукт необходимый, а не кассовый. Всегда можно продать все, что есть, но цены будут невелики, потому что его растить проще, чем делать много других вещей. В то время, его компании уже имели годовой доход более триллиона долларов. Я помню советника, который рассказывал моему отцу, что прибыль от владения рисовыми куполами на Ганимеде, добавит к этому долю процента с пятью нулями вначале.

- Что-то я не уверен, что ... - начал Алекс, но Кларисса проигнорировала его, поэтому он замолчал.

- Но те, кто выращивал рис, были крупнейшими производителями продуктов питания. У них были самые большие купола и фермы. Самая большая недвижимость. С контрольным пакетом в их компаниях, мой отец смог бы диктовать политику Союзу сельского хозяйства Ганимеда. А это значило, что с точки зрения производства продуктов на Ганимеде, местное правительство уже не смогло бы его игнорировать.

- И что бы он с этим делал? - спросила Бобби.

- Ничего, - сказала Кларисса, деликатно взмахнув одной рукой. - Но он это получил. Ему принадлежал важный кусок Ганимеда, который он раньше не контролировал. Некоторым людям просто нужно владеть всем. Все, на что падает их взгляд и чем они не владеют, они чувствуют как занозу в своем пальце.

Кларисса оттолкнула свою сырую картошку и улыбнулась им всем.

- Мой отец мог быть самым добрым, самым щедрым и любящим человеком. Ровно до тех пор, пока он не желал чего-нибудь, что вы не собирались ему отдавать. Я не знаю, почему так думаю, но Дуарте чувствует это точно также. Он из тех людей, кто будет беспощадно карать всех, кто не подчинится, но со слезами в глазах, и умоляя объяснить, почему вы заставили его так поступить.

- Я знал пару таких парней, - сказал Амос.

- Ясно, пока он не получит все, он не остановится, - сказала Бобби. - И похоже, у него есть технологии, делающие все это возможным. Броня, эсминец, и этот убийца планет, плавающий снаружи. И что это? Разве все это не выглядит так, как будто вышло с той же фабрики, что и нечто другое?

- Да, промолекулярное дерьмо, - согласился Амос. - Кое-что похоже на то, что выросло на Эросе.

- Я прямо вижу всю последовательность, - сказала Бобби.

- Мы искали пропавшие корабли, когда я говорил с этим Дуарте, - сказал Алекс. - Это как раз было время, когда Медина забрасывала кучи зондов во все кольца, чтобы присмотреть пригодные планеты.

Бобби наконец удалось запустить экран заказа, но импульсивно она купила себе стакан колы вместо еще одного пива. Казалось, что что-то важное крутилось на краю ее сознания, и она не хотела утопить это в выпивке.

- Итак, допустим - сказала она, позволяя словам свободно выходить из ее головы, в надежде, что ее подсознание уже имеет понимание, которым еще не поделилось с ней. - Зонд находит что-то в системе Лаконии, что делает корабли и броню, и неизвестно, что еще.

- Что, типа большой 3d принтер, с надписью на боку: "Вставлять протомолекулу здесь"? - усмехнулся Амос.

- Эй, - ответил Алекс, - мы нашли генератор размером с планету с лунами, и c управляемым синтезом.

Амос раздумывал секунду. - Ладно, это справедливо.

- К тому времени, люди Марко уже становятся пятой колонной на Медине. - продолжала Бобби. - Дуарте, должно быть, тогда уже с ними работал. Скажем, обещал им жирный куш за раннюю информацию от зондов. И вот они зовут его и говорят: "Эй, мы тут нашли эту потрясающую штуку".

- А он вручает им кучу марсианских кораблей, - сказал Алекс.

- И тут Марко начинает натягивать Солнечную систему, в то время как Дуарте берет остальную часть своего флота, и кучу единомышленников-марсиан, и отчаливает в Лаконию, - закончила Бобби.

- Где он проводит несколько десятилетий, создавая корабли, модную броню и еще много всякого, а затем выкатывается через врата, готовый провозгласить себя королем, - подхватил Алекс, пока прибыла ее кола.

- Что означает, что Марко был всего лишь инструментом, - сказала Бобби.

- Всегда это подозревал, - вставил Амос.

- Свободный флот отвлекал внимание на себя, а Дуарте отстраивался в Лаконии. И мы сидели здесь, хлопали друг друга по спинам, и пытались сохранить все продовольственные товары там, где они должны были ждать тридцать с лишним лет, пока он готовился выбить из нас дерьмо, - сказала Бобби. - Алекс, попробуй описать свои мысли от встречи с ним. Что он был за человек.

- Я сидел у него в офисе всего несколько минут. Вероятно, там были еще какие-то люди с Медины, кто нес службу в то же время, что и он. - сказал Алекс. - Если мы сможем найти, где тусуются Марсианские ветераны, мы сможем поискать тех, кто его знал.

- Да, хорошая мысль ... - начала Бобби, и остановилась, заметив как Амос напрягся на своем стуле. Рука большого механика скользнула к его правому бедру и оружию, которого там не было с тех пор, как лакониане начали проводить свои оружейные зачистки.

- Амос? - спросила она.

- Проблемы на подходе, - ответил он с мягким наклоном головы.

Люди, на которых он кивнул, были группой астеров, судя по татуировкам, АВП старой школы. Они передвигались по соседней секции барабана. Они были одеты в пальто, слишком большие и слишком тяжелые для постоянно идеальной погоды внутри барабана Медины, а несколько из них тащили большие сумки. Они держали головы, и передвигались так слаженно, что становилось ясно, что у этих людей есть цель. Одного из них она узнала. Онни Лангстивер, жопоголовый глава службы безопасности.

- Что там? - спросила Бобби.

- Какие-то офисы? Банковские секции, и всякое административное барахло, - ответил Алекс.

- То, что заняли лаконианцы, - добавила Кларисса.

- Понеслось, - сказал Амос и встал. Вдалеке астеры вытаскивали какие-то штуки из своих пальто и сумок. Бобби почувствовала выброс адреналина в своей крови, в тот же самый момент, когда на нее опустилось спокойствие: опасность последовала сразу же за ярко выраженным ощущением опасности. Родное чувство, будто ты дома.

Бобби осмотрела маленький бар, прикидывая укрытия. Ничего в десяти шагах не выглядело способным остановить пулю, поэтому она схватила Алекса одной рукой, а Клариссу другой, и потянула их на пол. Амос все еще стоял, наблюдая, как разыгрывается драма.

- Пригнись, идио..., - начала Кларисса, но все, что она собиралась сказать, было заглушено стрельбой.

Глава шестнадцатая Сингх

Выходя из комплекса офисов, Сингх допустил ошибку, посмотрев вверх. Тонкая линия пылающего света полного спектра, которая бежала вдоль оси обитаемого барабана Медины, ненадолго ослепила его. Она прорезала светящуюся полосу поперек его зрения, и наполнила его глаза слезами. Ощущение было такое, будто он посмотрел на солнце, если бы оно было не шаром, с орбитой в несколько световых минут от него, а линией, нарисованная в небе и очень близкой.

- Подождите секунду, - сказал он своему десантному эскорту, пока пытался вернуть свое зрение.

- Есть, - ответила Десантница, - Здесь оскар-майк, падающий молот, в двух минутах от карта. Выдвинуть команды прикрытия к оперативному центру.

Сингху потребовалось мгновение, чтобы понять, что большинство из этой белиберды было обращено к другим оперативникам из его службы безопасности. Он не испытывал ничего, кроме уважения к находящимся под его командованием десантникам, и безопасности, которую они предоставляли, но они любили свой жаргон и кодовые имена. Через мгновение зрение его прояснилось настолько, что он уже видел большую часть, а желто-зеленый след в его глазах поблек.

- Хорошо, я готов.

- Есть, - ответила Десантница, и указала на стоянку, на расстоянии примерно пятидесяти метров от них, с тремя электрическими картами, выстроившимися в очередь, и ожидающими. Лейтенант Касик торопился к нему от картов, размахивая монитором, который был расширен до своего полного размера. Через несколько секунд он подбежал, пыхтя от напряжения.

- У меня есть первичные отчеты защиты, - сказал Касик, передавая монитор Сингху.

- Отлично. - Сингх покрутил таблицу с непонятными цифрами. - Я надеюсь, тут есть сводка?

- Да, сэр, и техническая группа ждет вас в командном центре, чтобы ответить на любые вопросы. Но первые выводы очень интересны.

- Рассказывай.

- Мы можем видеть, - сказал Касик, - что система колец, преобразовала всю энергию из проектора поля Бури в гамма-излучение, которое было выпущено через кольца.

- Мы это уже знаем, - хмуро посмотрел Сингх.

- Но... высвобожденная энергия на порядок больше, чем поглощенная центральной сферой. Система колец усилила ее. По экспоненте. Если коэффициент постоянен, мы сможем очень быстро создать модели прогноза для входных и выходных параметров.

Это было именно то, на что он и надеялся. Инопланетные кольца могли стать их собственной защитой, а необходимость реконструкции батареи обороны полностью отпадала. Буря могла свободно продвигаться по Солнечной системе, на месяцы опережая первоначальный план. Любая атака потерпит неудачу, даже если она будет скоординирована через все кольца сразу. Один боевой крейсер Магнетар-класса, мог охранять тринадцать сотен ворот одновременно, и никогда не промахнуться ни единым выстрелом. Битва за подчинение каждого мира, подконтрольного людям, уже закончилась.

После этого, будет уже просто администрация новой империи. Сингх пытался представить себе удовольствие высокого консула, возможные награды, и его воображение подводило его. Но одна вещь все еще продолжала его беспокоить.

- Как так случилось, Касик, что мы услышали об этом от местного? Если бы это было упущено из виду...

- Я уверен, мы нашли бы это, сэр. Но мы не просматривали логи. У нас есть дополнительные данные в центре операций, - сказал Касик. - И я запросил, чтобы техники проанализировали больше.

Сингх понял, что его мечты о покровительстве высокого консула, растянулись в неловкую паузу. Прежде чем он успел ответить, что-то зашевелилось на краю его зрения. Кто-то шел к нему, целенаправленным шагом курьера, доставляющего послание. За исключением того, что тот, кто направлялся к нему, был Лэнгстивером. Человеком, который принес ему известие о новом и славном открытии. За ним следовала небольшая группа Астеров. Он предположил, что Лангстивер пришел требовать вознаграждения за свою информацию.

- Я не хочу... - начал Сингх, но его Десантница уже положила одну руку ему на грудь, отпихивая его назад. Касик резко кивнул в его сторону и плюнул, измазав слюной цвета ягод, все его лицо.

Десантница жестко дернула Сингха к поверхности, встала на колени и склонилась над ним, защищая его своим телом. Ее колени больно надавили на его позвоночник. Сингх услышал, как она выкрикивает приказы, приглушенные ее шлемом, остальным оперативникам. Дальше он не слышал ничего, кроме оглушительных звуков, похожих на звук рвущейся бумаги, издаваемых несколькими стволами скорострельного стрелкового оружия. Охранница, сидящая над ним, закрывала ему обзор, но пространство между ее бедром и голенью, когда она присела, образовало маленькое треугольное окно на бойню.

Лангстивер и полдюжины других людей откатывались в обратном направлении, а четыре десантника Лаконии резали их на куски потоками высокоскоростных пластиковых пуль службы безопасности. Казалось, стрельба длится вечно, что сами пули удерживают убийц от падения. На самом деле, это могло длиться не больше пары секунд. Он испытал ощущение маленького разрыва в сознании, словно он отключился на мгновение, чего, конечно не могло быть, а его Десантница рывком подняла его на ноги и пихнула назад в сторону административных офисов. Остальные из ее команды, медленно сдвигались, выстроившись спиной к ним для прикрытия, с оружием наготове.

Лейтенант Касик все еще стоял неподалеку от картов, не двигаясь во время всей перестрелки. Он выглядел так, как будто он он перепачкал губы выплюнутым малиновым пирогом, и дергался, как эпилептик, испытывающий grand mal[22]. Сингх понял то, что ускользнуло от него.

- Касика прострелили, - сказал он. Ошметки на его лице были остатками его губ, из которых вышла пуля. Брызги красного на лице и униформе Сингха были не слюной, они были кровью его помощника.

- Медика уже предупредили, - сказала Десантница, думая что он разговаривает с ней.

- Да нет, - сказал Сингх. Она не понимала. - Его прострелили.

Она толкнула его в дверь административного здания и захлопнула ее за собой. Перед тем, как дверь закрылась, тишина, вызванная первичным шоком, последовавшим за стрельбой, закончилась, и сотня голосов начала кричать.

Касик скончался на операционном столе через три часа после атаки. Согласно докладу, его застрелили в заднюю часть головы, пуля пробила затылочную долю его черепа и пробурила его medulla oblongata[23]. Затем она прошла через горло и чуть не разорвала его язык, прежде чем сокрушить пять зубов и выйти через губы. Сингх прочитал хирургическую часть отчета об происшествии с полдюжины раз. И каждый раз казался первым.

Ни один десантник не пострадал в перестрелке, хотя несколько гражданских лиц получили небольшие ранения от фрагментов пуль, и один девятилетний мальчик сломал руку, пытаясь сбежать короткими бросками. Все семь астеров-радикалов, которые пытались совершить убийство, были мертвы. Люди из разведки уже копались в их прошлых связях, чтобы выяснить, какие корни имеет это восстание, и может ли оно распространиться дальше.

Восстание.

Слово казалось неправильным для Сингха. Сам Лангстивер, и его сообщники, могли надеяться что им удастся его убить. Это никак не повлияло бы на то, чтобы вернуть управление станцией обратно Астерам, когда-то ее запустившим. Трехо просто назначил бы офицера, чтобы заполнить место, пока новый губернатор не будет отправлен из Лаконии. Это было так недальновидно. Так расточительно. Семь человек решили поставить свои жизни на кон, ради символа.

Это люди с историей сопротивления централизованной власти, сказала полковник Танака. Тогда он не понял. Но он понял теперь. Они не были рациональными. Они не были дисциплинированными. Они оценили свою жизнь меньше, чем перспективу его смерти.

Но что поразило его больше всего - что оскорбило его так же, как все еще неправдоподобная мыль о том, что он наблюдал за убийством Касика, - это была чудовищная неблагодарность. Высокомерная вера в то, что путь Дуарте для будущего человечества, стоил убийства невинных людей ради сопротивления. И это после того, как Трехо был настолько великодушен к ним.

Он щелкнул по монитору, лежащему на его столе, и офицер безопасности ответил с четким - Да, сэр.

- Пожалуйста, пусть полковник Танака немедленно явится ко мне в кабинет.

- Сэр, да сэр.

Сингх разорвал связь почти перед тем, как офицер закончил говорить. Он оглядел свой кабинет, не столько для того, чтобы увидеть что-то новое, сколько для того, чтобы убедиться, что его рассудок в порядке. Он больше не чувствовал дрожи в руках. Его глаза смогли переместиться от двери к столу, и к маленьким папоротникам в горшках рядом со стеной, без рысканья взад и вперед по их собственному желанию. Он был в шоке. Лишь малость. И только на короткое время. Это было нормально. Естественно. Ожидаемо. Физиологические эффекты были лишь следствием реакций животного, находящегося в стрессовой ситуации. У него не было причин для стыда.

И все же, когда Танака вошла в комнату со своей маленькой улыбкой на губах, ему пришлось справляться со своим гневом. Ты считаешь, что это смешно? Он не сказал этого.

- Сэр - сказала она ободряюще - Вы хотели меня видеть?

- Меня почти убили сегодня - проговорил Сингх - Я нахожу ваше молчание об этом инциденте довольно тревожным.

Выражение лица Танаки слегка изменилось. Может быть небольшое огорчение? По ней было трудно сказать. У ее голоса не было той четкости, которую он ожидал от кого-то, кому устраивают выволочку. - Я приношу извинения. После того, как ваша безопасность была подтверждена, я сосредоточилась на подготовке ответа и расследовании. Мне следовало доложиться раньше.

- Да, хорошо - сказал Сингх - Вы готовы представить свой рапорт сейчас?

Танака заметно помедлила, собираясь с мыслями, затем кивнула на стул напротив стола, молча испрашивая разрешения сесть. Сингх махнул рукой. Она села, наклонившись вперед, и уперев локти в колени.

- Основные факты выглядят просто. Попытка была задумана и организована Лангстивером. Он был главой безопасности до нашего прихода, и его сообщники были набраны из рядов той же местной службы безопасности.

- Почему вы не отслеживали их? - задал вопрос Сингх

- Мы отслеживали. Но, оказалось, Лангстивер не пользовался сетью станции. Моя команда все еще разбирается с этим, но похоже, что он осуществлял свое планирование и координацию в зашифрованном сегменте сети, проложенном в каналах силовых кабелей. Физически отделенном от основной системы, как Шторм от Медины. Изолированном. Из того, что мы можем сказать, эта подсеть была создана преступными элементами станции Медины. К которым Лангстивер также имел отношение.

Сингх откинулся на сантиметр в кресле.

- Преступные элементы? Вы хотите сказать, он был коррумпирован?

- В этом нет ничего необычного по эту сторону ворот, - сказала Танака. - Но расследование усложнилось больше, чем хотелось бы. Добавьте к этому то, что он, похоже, зачистил несколько кешей данных, к которым у него все еще оставался доступ, и ввел ложные записи в те, что у нас есть. И на текущий момент, Лангстивер со своими маленькими друзьями больше не может ответить никому, кроме Бога.

- Но вы нашли сеть, которую они использовали?

- Одну из них, - сказала Танака. - Могут быть и другие. Отчасти проблема в том, что Медина не управлялась как военный объект. Были, и видимо остаются - конкурирующие уровни культуры и инфраструктуры. Управление по официальным каналам тривиально, но даже чиновники здесь использовали дополнительные недокументированные возможности. Не похоже, что местные жители создают способы обхода нашего наблюдения. Все эти пути были налажены еще до того, как мы здесь появились.

Она подняла руки и пожала плечами. Сингх испытал внезапную вспышку памяти, связанную с Касиком, а вместе с ней мощный, всепроникающий страх. В его воображении Нат и монстр, смотрели на его фотографию, на которой кровь стекала по его подбородку. Но не перспектива его смерти принесла эту яростную вспышку. Это было высокомерие Танаки по отношению к нему.

- Что ж, тогда нам придется заняться этим непосредственно, - сказал Сингх. - Обязательные комендантские часы и контрольно-пропускные пункты для начала. И ограничьте перемещение сил безопасности станции их казармами, пока они не будут опрошены, и не будет оценена их пригодность к службе. И я хочу, чтобы список всех, кто мог бы представлять угрозу, пополнялся заранее для упреждающей слежки. И ... хм. Да, и координируйте это через Грозовой Шторм. Если мы не можем быть уверены, что локальная система чиста, нам придется использовать свою собственную. Самое главное, чтобы системы на Грозовом Шторме не были скомпрометированы.

- Я уже распорядилась о создании защищенной комнаты для шифрования, - сказала Танака, кивая без намека на согласие. Ее вздох был как песок на его коже. - Но вы захотите быть осторожным в отношении репрессий, сэр. Особенно на ранней стадии. Это может оказаться неправильным посылом.

- Неправильным посылом, - повторил Сингх, растягивая каждый слог в вопрос, и придавая ему оттенок конфронтации.

- Культура и самосознание Астеров строится вокруг противодействия власти. Так это выглядит на практике. Мы знали, что это возможно, и...

- Мы знали? - сказал Сингх, и в его голосе появилась резкость. - Мы знали, не так ли?

Глаза Танаки сузились, а губы сжались.

- Да сэр. Мы знали. Вот почему мои десантники всегда рядом с вами. И, при всем уважении, вот почему вы досих пор живы.

- Жаль, что ни одного не было рядом с Касиком.

- Да, сэр, - сказала Танака. Томность из ее тона исчезла. В ее голосе появилась жесткость, которая говорила о том, что она, наконец, воспринимает его всерьез. - Мне жаль, что пришлось его потерять. Но это не меняет моей оценки. Приведение к лаконианской собранности и дисциплине станции Медина, и других систем - это не вопрос простого применения к ним наших правил и обычаев.

- Мне удивительно слышать это от вас.

- Наша дисциплина - наша, сэр. Одни и те же действия могут иметь разные значения, в разных условиях. То, что дома было бы обычным, здесь покажется драконовскими мерами. Любой подход, более суровый чем обычно, будет воспринят как наша дикая и чрезмерная реакция. Я считаю, что высокий консул согласился бы с тем, что пониженная реакция в этом случае стала бы более убедительным проявлением власти.

Сингх поднялся. Он не собирался, но необходимость двигаться, чтобы занять чем-то пространство внутри его кабинета, внезапно пересилила. Танака осталась неподвижной. Выражение ее лица напоминало стрелка на огневом рубеже, следящего за мишенью - собранное, но без эмоций. Он подошел к буфету и налил себе выпить, потому что теперь не было помощника, который сделал бы это для него.

- Это интересная точка зрения, и я могу ее уважать, - сказал Сингх. - Но я ее не разделяю. У вас есть мои инструкции. - Спирт был острым и странно едким во рту. Его живот немного запротестовал этому. Он все равно проглотил, и попытался насладиться тем, как расцветает тепло в его горле. У Касика была более легкая рука, и в таком деле он справлялся лучше, чем он.

- Губернатор, - сказала Танака, не вставая. На его памяти это был первый раз, когда она использовала этот титул. - Я настоятельно призываю вас пересмотреть это решение. По крайней мере, обдумать его, прежде чем мы его реализуем.

Он обернулся, чтобы посмотреть на нее. Он представил себя таким, каким она его видит. Молодой человек, покинувший Лаконию впервые, с момента взросления. Впервые оказавшийся целью вражеского нападения. Впервые увидевший внезапную насильственную смерть. Он должен был казаться потрясенным и слабым. И поскольку он ненавидел этот факт, он чувствовал себя потрясенным и слабым. И голым перед ее неумолимым и осуждающим взглядом. Она думала, что он иррационален. Что позволяет своему страху принимать решения за него.

И если он отступит от своего курса сейчас, это докажет ее правоту.

- При всем уважении, - сказала Танака, - как ваш начальник службы безопасности, и женщина с многолетним опытом работы в своем багаже? Это не тот набор приказов, который я могу поддержать.

Сингх глубоко и длинно втянул воздух между обнажившимися зубами. Его десны стали холодными. Был он прав, или не был, больше не имело значения. Сомнений у него не осталось.

- Ваш зам - майор Оверстрит?

- Да, сэр.

- Пожалуйста, пришлите его, по пути к выходу. Вы отстранены от командования.

Оно было там, во вспышке ее глаз, и во вздернутом подбородке. Презрение, которое он и ждал там увидеть. Подчинение ей только помогло бы этому укрепиться. Танака никогда не уважала его. Она считала себя более подходящей, чтобы проводить политику управления, чем он. Неважно, была она права или нет.

Она встала безмолвно, собралась, и вышла из комнаты. Чуть больше чем наполовину, он был уверен, что она хлопнет дверью, когда выйдет, но она осторожно закрыла ее. Он проглотил свою неприятную выпивку, и вернулся к столу.

Алкоголь сделал то, что он должен был делать, притупив его слишком обострившийся ум всего на полтора градуса. Позволяя ему расслабиться, совсем немного. Он бы не стал пить еще один.

Он прижал ладони к поверхности своего стола, чувствуя, как легкий укус прохлады быстро исчезает. Он глубоко вдохнул, и медленно выдохнул. И снова. Когда его спокойствие было более или менее восстановлено, он открыл свой личный журнал и сообщил о своем решении и аргументах, за ним стоявших. Видимая слабость в моем начальнике службы безопасности подорвала веру в субординацию. Опыт Танаки превосходен, но ее размещение на Медине признано неприемлемым. Рекомендовать ее без ущерба, для более подходящей задачи.

Он будет надеяться, что его начальство одобрит его действия. Если нет, он узнает об этом скоро. Сделано. Время ему вернуться к работе. Теперь он чувствовал себя лучше. Более сбалансированным. Почти восстановившим контроль. Это был плохой день. Возможно, это было самое худшее, что он когда-либо испытывал, но он был жив, и его команда не пострадала. И это был просто просто плохой день.

Он открыл новое сообщение, пометив его для немедленной доставки. На мгновение, он почти поддался импульсу отправить письмо домой Нат. Побыть с ней, пусть даже немного. Это ослабленное одностороннее присутствие все-равно было лучше, чем ничего. Но он подождёт, пока не выполнит свой долг. Долг всегда был на первом месте. И вместо дома, он направил сообщение на Бурю.

- Адмирал Трехо, - сказал он в камеру. - Я включаю предварительные данные, предоставленные бывшим руководителем службы безопасности станции Медина Лангстивером, и подтвержденные моим собственным персоналом...

Его собственный персонал означал мертвого человека. Означал его первую жертву империи.

- Хм. Да. Подтвержденные моим персоналом, относительно неожиданного побочного эффекта наших действий при зачистке станции Медина. Если команда согласна с моей оценкой, что это непредвиденное обстоятельство обеспечивает значительное улучшение нашей защиты, и готово разместить корабль, оснащенный полевым излучателем магнитного поля, на постоянной основе в пространстве колец, я считаю, что график дальнейшей оккупации может значительно продвинуться. Если Буря примет более агрессивный график, местные силы в Солнечной системе будут иметь значительно меньший период для подготовки защиты. Мы можем добиться абсолютного контроля над Землей и Марсом в течение нескольких недель.

Глава семнадцатая Холден

- Стойте спокойно, - сказал Лаконианин. - Смотрите на красную точку.

Холден моргнул и сделал, как ему сказали. Пакет с пайками постукивал по его ноге, будто пытаясь привлечь внимание, но не двигался. Точка с ручного терминала казалось, взглянула на него, и что-то вспыхнуло, залив один глаз желтым. Терминал в руке охранника пиликнул, и он перешел к Наоми. Другая рука была на прикладе его оружия.

- Стойте спокойно. Посмотрите на красную точку. Вы можете пройти вперед, сэр.

- Я с ней.

- Вы можете двигаться туда, сэр, - сказал охранник, указывая на коридор подбородком. Его голос не оставлял иллюзий, что это предложение. Холден прошел пару шагов, и остановился, пока был достаточно близко, чтобы вернуться, если что-нибудь случится. Он не очень представлял, что он будет тогда делать.

Ручной терминал снова пиликнул, и охранник кивнул Наоми, ожидая, пока она подойдет к Холдену, и они вдвоем двинутся вниз по мягко изогнутому залу на палубу экипажа, прежде чем он повернется обратно к очереди, и следующей личности, ожидающей проверки и записи. Пожилой мужчина с коротко обрезанной бородой, улыбался охраннику, как собака, надеющаяся, что ее не ударят. "Стойте спокойно. - сказал охранник. - Смотрите на красную точку." А Холден с Наоми уже повернули за угол и покинули контрольно-пропускной пункт.

Он почувствовал, что в его животе немного отпустило, напряжение отступало от верхней отметки, просто потому, что они уже не были на линии огня.

- Мда, это отстой, - сказал он.

Объявление службы безопасности изменило Медину, как упавший в воду краситель. Скользящий комендантский час, означавший - никого в общественных местах вне рабочих смен, и три часовых периода в каждом цикле, когда никто не мог покинуть свои жилища. Запрет конгрегации - не более трех человек в группе. Любой, имеющий оружие, будет арестован. Любой, кто осуществляет несанкционированный доступ к системе связи, будет арестован. Любой, кого силы безопасности считают угрозой, будет арестован. С каждым новым пунктом характер самой станции сдвигался, и хрупкая надежда на то, что, возможно, все сложится само собой, или что, возможно, все будет в порядке, отступала.

Он знал, что архитектура станции практически не изменилась. Стены все еще стояли под теми же углами, коридоры изгибались вокруг барабана так же, как и всегда. Воздух пах примерно так же, как пахнет воздух где-нибудь еще. И только лица людей заставляли всё вокруг казаться уменьшенным, приближенным, больше похожим на тюрьму. Лица, и контрольно-пропускные пункты.

Они добрались до своих арендованных апартаментов, и Наоми набила код вручную, ведь их ручные терминалы все еще были заблокированы. Дверь отъехала, открываясь. Когда она закрылась за ними, Наоми осела по ней на пол, как на грани нервного истощения. Холден сел за маленький встроенный стол, и молча распаковывал сумку. Пад тай и красное карри, оба с тофу, оба приправленные так, что у него начинали слезиться глаза от одного запаха. В другой день это могло бы показаться роскошью.

Наоми прошла в ванну, вымыла в раковине лицо, и вернулась назад с каплями воды, все еще цепляющимися за ее волосы и ресницы. Она опустилась напротив него, и зачерпнула вилкой.

- Есть какие нибудь мысли? - спросила она.

- О чем?

Она прочертила вилкой маленький круг, указывая на комнату, станцию, вселенную. Затем она пронзила кубик тофу, и положила его в рот.

- Еще нет, - сказал он. - Должен признаться, мне бы хотелось, чтобы те мудаки не пытались убить этого парня, Сингха.

- Или чтобы они сделали свою работу получше, - сказала Наоми, и Холден почувствовал в животе беспокойство. Следила ли служба безопасности станции за их комнатой? Что за идиотская шутка, толкнула их на то, чтобы перебраться сюда? Наоми читала все это на его лице.

- Извини, - сказала она, наполовину для него, а наполовину - для микрофона, который мог быть, а мог и не быть здесь. - Плохая шутка.

- Полагаю, это снимает консультационные контракты с повестки дня.

- Похоже на то. И Титан.

- Вот жалость. Мне бы понравился Титан.

- Если бы только мы вышли на неделю раньше, - сказала Наоми. - Тогда все было бы по-другому.

- Да, - сказал Холден. Лапша Пад тай была густой и горячей, и пахла почти так же, как если бы настоящие лаймы и арахис использовались, чтобы приготовить ее. Почти, но не совсем. Он опустил вилку вниз. - Я не знаю, что делать.

- Ешь, - сказала Наоми. - И когда закончишь с этим, прими душ со мной.

- Серьезно? - сказал он. Она подняла бровь и улыбнулась.

После этого они ели молча. Он подумал о том, чтобы добавить немного фоновой музыки, и даже потянулся за своим ручным терминалом, прежде чем вспомнил, что тот мертв. Позже, Наоми положила тарелки и вилки в переработчик, взяла его за запястье, и отвела в ванную комнату. Она снимала одежду медленно, и он чувствовал, как его тело отвечает ей, несмотря на стресс и страх. А может быть, из-за них. Вожделение и тревога смешивались, и становились чем-то, вмещавшим в себя больше одного оттенка отчаяния. Она подняла температуру воды, пока он раздевался, и они остались там вдвоем, обнимая друг друга под теплым каскадом, заливавшим изгибы, в которых их тела образовывали впадины и водоемы. Она прислонила к нему голову, ее губы напротив его уха.

- Теперь мы можем поговорить, - промурлыкала она. - У нас есть около пятнадцати минут до того, как нормирование отключит воду.

- Ох, - сказал он. - И опять я думал, что это всего лишь мое мужское очарование.

Она осторожно прихватила его в чувствительном месте. - Это тоже, - сказала она, и смех в ее голосе был лучшим событием, что произошло за последние несколько дней. - Нам нужно составить реальный план. Я не знаю, что будет с нашими деньгами. Наша комната снята только до конца недели, и я не уверена, сохраним ли мы ее, или они тут же нас вышвырнут. Или что-нибудь еще, серьезно. Только не в такой момент.

- Мы должны вернуться на Роси, - сказал он.

- Возможно, - сказала Наоми. - Если это не привлечет больше внимания к ребятишкам. Может быть не к добру, чтобы Джеймс Холден с Росинанта снова оказался в строю. Если это не та драка, частью которой ты хочешь быть.

- Думаешь, мы влезем в драку?

Она переступила рядом с ним, их тела лениво скользнули под струи воды.

- Что бы сказала Авасарала? - спросила Наоми.

Холден погладил ее маленькую спину, обнял ее, осторожно притянул ее к себе. Нежно поцеловал.

- Что Губернатор Сингх облажался, - сказал он мягко. - Что закручивание гаек по отношению к врагу с такой жестокостью, показывает ваш страх перед ним.

- Точно, - сказала Наоми. - Те люди, которые пришли за ним? Это были мудаки и любители. Настоящее подполье только начинается, и там будут профессионалы. Если мы с тобой будем держать нос по ветру, очень, очень внимательно, мы сможем не вляпаться во все это. Но если мы начнем связываться с командой, служба безопасности может подумать, что мы собираем всю банду вместе.

- Тогда оставим их в покое. И что, полностью погрузимся в нашу новую жизнь военных беженцев?

- Или пошлем все к черту, соберем банду, и умрем все вместе как диссиденты.

- Я бы так хотел, чтобы Титан все еще был в этом списке вариантов.

- Подожди до вчера, милый.

Он положил голову ей на плечо. Прокаркало предупреждение о водной норме. Только первое. У них еще было время.

- Почему мне кажется, что меня все это бесит больше, чем тебя? - спросил он, и почувствовал ее улыбку на своей щеке.

- Ты новичок здесь, - сказала она. - А я Астер. Безопасность цепляется к тебе, только потому что может? Пропускные пункты, и проверки идентификации? Знать, что ты можешь закончить в переработчике, по любой причине, или без причины? Я с этим выросла. Как и Амос. Я никогда не хотела вернуться в такое, но я знаю, как все происходит. Детские воспоминания, sa sa que?

- Да уж, дерьмо.

Она провела рукой по его спине и оттолкнула его назад. Стена была холодной. Ее поцелуй был грубым и сильным, и он заметил, что вовлечен в него так страстно, как не вовлекался уже давным давно. Когда они оторвались друг от друга, чтобы глотнуть воздуха, глаза Наоми были жесткими. Почти рассерженными.

- Если мы это сделаем, - сказала она, - это будет крайне неприятно и уродливо. У нас нет ни оружия, ни планов, и я не вижу, как мы можем победить.

- Я тоже, - сказал он. - И я не вижу, как мы сможем остаться в стороне.

- Значит собираем банду?

- Да. А ведь мы были так близки к тому, чтобы уйти.

- Были, - сказала она.

Предупреждение о нормировании воды прозвучало снова, теперь более требовательно. Холден почувствовал, как огромное волнение поднимается в его груди, только не знал, что это. Печаль, гнев, или что-нибудь еще. Он выключил воду. Ливень белого шума, защищавший их от прослушки, стих. От мягкой прохлады испарения, по его рукам и ногам побежали мурашки. Глаза Наоми были мягкими, темными, неустрашимыми.

- Пойдем в кровать - сказал он.

- Конечно - ответила она.

В темноте, пульт управления двери светился янтарем. Зеленый означал бы, что дверь открыта. Красный, что заблокирована. Янтарный означал, что управление переопределено. Это значило, что они не могут ее контролировать. Это категорическим образом заявляло о том, что это больше не их дверь. Что она принадлежит службе безопасности станции. Наоми все еще спала, ее дыхание было глубоким и мерным, а потому Холден сидел в темноте не двигаясь, чтобы не не разбудить ее, и смотрел на янтарный свет.

Это было затишье комендантского часа между каждой рабочей сменой. Прямо сейчас, все коридоры в Медине были пусты. Изогнутые поля и парки барабана. Закрытые лифты. Только служба безопасности Лаконии могла передвигаться свободно, все остальные затаились на своих местах. Включая его. Это был огромный налог, измеряемый рабочими часами. Если бы речь шла о Роси, это было бы то же самое, что потерять кого-то на восемнадцать часов в день. Медина накладывала свой коэффициент, по крайней мере с тремя нулями в конце. Кто-то в командовании Лаконии считал, что жертва оправдана. Что само по себе говорило ему о многом.

Наоми пробурчала что-то, сдвинула свою подушку, и упала обратно в нее, даже близко не подойдя к тому, чтобы всплыть на поверхность сознания. Но она скоро проснется, это было ясно. Они спали в одной кровати уже так давно, что ему были известны знаки, которые ее тело подавало неосознанно, даже не отдавая себе отчета, на что оно реагирует. Он чувствовал, когда она начинала просыпаться. Он надеялся, что она поспит еще немного, пока их дверь снова не станет их дверью. Тогда ей не придется чувствовать себя запертой в ловушке, как ему сейчас.

В течение многих лет Роси исполнял свою честную долю в работе по перевозке заключенных. Хьюстон был последним, но таких как он, на борту побывало с полдюжины, в одно или в другое время с тех пор, как Тахи стал Росинантом. Теперь он вспомнил, что первой была Кларисса Мао. Все его заключенные провели месяцы в комнатке меньшей, чем эта, уставившись на дверь, которую они не могли контролировать. Он всегда знал в отвлеченном, умозрительном смысле, каким это может быть неудобством для них, но для него не было разницы между жизнью в заключении, и тем заключением, в котором он находился.

Между тем, разница была. В камере предварительного заключения были правила. В ней были ожидания. Вы находились в камере, пока ваш адвокат или представитель профсоюза не приходили поговорить с вами. Затем были слушанья. Если они проходили плохо, дальше была тюрьма. Одно следовало за другим, и все называли это правосудием, даже когда знали, что название в лучшем случае приблизительное. Но это была каюта. Место для жизни. Превращение ее в тюремную камеру вызывало такое напряжение, какое не смогла бы вызывать настоящая. У настоящей камеры было "внутри" и было "снаружи". Когда вы покидали ее, и проходили через дверь, или шлюз безопасности, вы выходили наружу. Вся Медина теперь была тюрьмой, и останется ей следующие двенадцать минут. Он испытывал острое чувство клаустрофобии и унижения, которое с трудом укладывалось у него в голове. Ему казалось, что станция стала маленькой, как гроб.

Наоми снова подвигалась, перетянув подушку выше своей головы. Вздохнула. Ее глаза оставались закрытыми, но она снова была с ним. Проснувшаяся, но не готовая это признать.

- Эй, - сказал он, достаточно тихо, чтобы она могла притвориться, что не слышит его.

- Эй, - сказала она.

Прошла еще минута, Наоми подтянула подушку под голову, зевнула и потянулась, как кошка. Ее рука опустилась на его руку, и он сплел их пальцы.

- Все время размышлял? - спросила она.

- Часть из этого, ага.

- Помогло?

- Не.

- Понятненько. Тогда, приступаем к действиям?

Он кивнул на янтарь дверного предупреждения.

- Еще нет.

Она скосила взгляд. Отсвет блокировки замерцал в ее глазах, как пламя свечи.

- Ага. Очень хорошо. Чистим зубы, писаем, и приступаем к действиям?

- Это сработает, - согласился он и поднялся с кровати. Также, как это обычно срабатывает, он чистил зубы, когда дверь щелкнула и переключилась на красный - закрыто, но под его контролем. Облегчение, и возмущение этим облегчением, пришли к нему в одной обертке.

Коридоры жилой палубы были заполнены не больше чем обычно. Контрольно-пропускной пункт, который они проходили раньше, исчез, переместился на другое пересечение коридоров. Как полагал Холден, это делалось для сохранения наблюдения непредсказуемым, и очевидным. Если системы безопасности действительно находились в управлении Лаконианцев, то охранники и контрольно-пропускные пункты все равно оставались театром. Демонстрацией силы, чтобы держать местных жителей в страхе и послушании. Транспорта не было - ни лифтов, ни картов. Поэтому если кто-то хотел куда-то, единственным его вариантом была ходьба.

Поддельный солнечный свет внутри барабана, был таким же теплым, как всегда. Поля и парковая зона, улицы и сооружения, изогнутые вверх и вокруг по тем же самым кривым, что и обычно. Холден мог почти забыть, что станция обитаема, пока им не встречался кто-нибудь, с кем они могли пообщаться.

Человек, возле которого они притормозили, чтобы купить себе по тарелке с лапшой и соусом, дал им дополнительные пакетики с арахисом, и завиток коричной сахарной конфеты за счет заведения. Пожилая женщина, проходящая мимо, когда они направлялись к кормовой инженерной палубе и докам, улыбнулась им, а затем остановилась, и поглаживала Наоми по плечу, пока на ее старых и усталых глазах не выступили слезы. Группа молодых людей, направлявшихся в другую сторону, освободила пространство для их прохода заранее, и кивнула, выказывая уважение. Холден решил, что это не потому, что они узнали его, и не потому что он был какой-то знаменитостью. Все жители Медины относились друг к другу так, словно все они сделаны из сахарной пудры. Дыхни неосторожно, и они сломаются. Он узнавал в этом свое пребывание на Луне, после того как камни упали на Землю. Глубинный человеческий инстинкт, объединяться в условиях кризиса. Позаботиться друг о друге. В самом лучшем проявлении, это было то, делало человечество человечным. Но у него было мрачное подозрение, что это также своего рода торг. Взгляни, вселенная, какой я добрый, нежный и милый? Не дай молоту рухнуть на меня.

Даже если бы это было только горе и страх, ему бы это подошло. Что угодно, что может помочь им всем, лучше относиться друг к другу.

Рядом с небольшим кафе, в котором подавали чай и пирожки из рисовой муки, дюжина людей в форме Лаконии собирала что-то - стену, сделанную из кубов со стороной два с половиной метра, по восемь в ширину и по три в высоту, со стальными стенками, и с широкой сеткой в качестве передней стенки. Как в питомнике. Полдюжины местных жителей остановились посмотреть, и Наоми тоже остановилась рядом. Молодая женщина, с грязно-каштановыми волосами и россыпью веснушек на щеках, подвинулась, освободив для них немного места. Еще одна маленькая доброта, как монетка, брошенная в колодец желаний.

- Неужели это для заключенных? - спросила Наоми женщину, как будто они были друзьями. Как будто любой, кто не был Лаконианцем, теперь был частью одной группы.

- Вот и я думаю, - сказала Веснушка, затем кивнула, приветствуя Холдена. - Делают выставку. Предполагают нас всех туда засадить по очереди, не так ли?

- Так это и работает, - сказал Холден, пытаясь сдержать горечь в своем голосе. - Покажут всем, что такое наказание. Достаточное количество страха, и мы все станем послушными. Они будут дрессировать нас, как собак.

- Собак так не дрессируют, - сказала Веснушка. Она коротко и почтительно поклонилась, когда он посмотрел на нее, но не отступила. - Вы дрессируете собак, вознаграждая их. Наказание на самом деле не работает. - Слезы сверкнули в ее глазах, и Холден почувствовал комок в собственном горле. Их завоевали. Их захватили. Они могут убить всех на станции, и никто не сможет это остановить. Это не могло происходить, и это происходило.

- Я этого не знал, - сказал он. Банальные слова, почти все, что он мог предложить в утешение.

- Наказание никогда не работало, - сказала Наоми, и ее голос был твердым. Лицо непроницаемым. Она переместила свой вес, будто разглядывая скульптуру в музее. Зрелище власти с позиции искусства. - И никогда не будет.

- Вы отсюда? - спросила Веснушка. Она их не узнала.

- Нет, - сказал Холден. - Наш корабль в доках. Ну, или наш старый корабль, неважно. Тот, на котором мы пришли. И экипаж, с которым мы летели.

- Мой тоже заблокирован, - сказала Веснушка. - Старый Банком из Новой Ромы. На следующей неделе нам предстояло вернуться домой. Я не знаю, где мы сейчас остановимся.

- Не на своем корабле?

Она покачала головой.

- Вход в доки запрещен. Никого не пускают на свои корабли без сопровождения. Я надеюсь, что мы найдем комнаты, но я слышала, что нам, возможно, придется разбить лагерь здесь в барабане.

Наоми обернулась, и он увидел как все его мысли, отразились на ее лице. Если доки были недоступны, а команды развернули, другие были не на Роси. И с отключенной сетью, не могли послать запрос на связь. У них не было никакого способа связаться с Бобби, или Алексом, или Амосом. Или Клариссой. Учитывая каждую палубу и внутреннюю поверхность барабана, это было более пятидесяти квадратных километров коридоров, кают, переходных шлюзов, и складов. Систем переработки отходов. Гидропонных хозяйств. Хранилищ воздуха. Медицинских станций. Лабиринт, размером с небольшой город, и где-то в нем, четыре человека, которых ему нужно было найти.

Холден кашлянул в суровом маленьком смешке. Наоми наклонила голову.

- Да ничего, - сказал он. - Не так давно, я размышлял о том, насколько маленькой кажется Медина.

Глава восемнадцатая Бобби

Канат огораживал очередь к кораблям. Две с половиной, может быть, три сотни человек, каждый с рукой, вцепившейся в канат, прошли весь док в длину, и дважды вернулись обратно. Мужчины и женщины в комбинезонах десятков разных компаний топтались на месте в микрогравитации дока, подталкивая вперед очередь, как будто факт их молчаливого нетерпения мог заставить всю операцию продвигаться быстрее. По периметру плавали лаконианцы, с ружьями в руках, и готовые к насилию. Если до такого дойдет, подумала Бобби, хирургически это сделать не получится. Не с такой толпой. Если кто-нибудь затеет что-нибудь, воздушные рециркуляторы будут выплескивать сгустки крови месяцами. Она надеялась, что все остальные это тоже знают. Она надеялась, что им есть до этого дело.

Время от времени, команда Лаконианского военного сопровождения приходила, забирала людей из начала очереди, проверяла их разрешения, проверяла их на оружие, и отводила на их корабль. Все люди у каната немного подтягивались, перехватываясь еще на полметра ближе к своей очереди, чувствуя переплетение его нитей, и жир всех предыдущих ладоней, которые касались его перед их собственными. Дальний конец очереди болтался свободнее, приглашая следующую несчастную команду, присоединится к ожидающей орде.

Им еще повезло, твердила себе Бобби. На большинстве кораблей полные экипажи из двадцати, или тридцати человек. На Роси только четверо. Они могли подняться на борт сразу все. Малые милости, в самом деле. Такие малые, что и не увидишь.

Охранники увели еще одну группу. Они снова переместились по канату, теперь намного ближе.

- Ты как в целом, держишься, Клэр? - спросила Бобби.

Кларисса длинно и глубоко вздохнула и кивнула. Когда она заговорила, слова выходили из ее рта слишком быстрыми, все согласные в них имели острые края. Как будто она пыталась обуздать их и не могла. - Было бы очень мило добраться до медицинского отсека. Но пока это просто эйфория и тошнота. Ничего, с чем я не могла бы справиться.

- Когда изменится, - сказал Амос, - дай мне знать.

- Дам, - сказала она. Бобби была уверена, что ей не нравится, как это прозвучало. Было не так много действий, которые мог бы предпринять Амос, чтобы улучшить ситуацию. Если опущенной головы и терпения станет недостаточно, чтобы доставить Клариссу к ее лекарствам, варианты могли быстро стать плохими.

- Кто-нибудь еще думает, что здесь холодно? - спросил Алекс.

- Так и есть, - сказала Кларисса. - Мне кажется, давление слишком низкое. Экологические системы отключены.

- Это звучит как-то не очень хорошо, - сказал Алекс.

- Астеры, - сказал Бобби. - Мы тренировались для этого.

- Вы тренировались для операций при низком давлении? - спросил Амос. Он рассмеялся. Это было лучше, чем слышать в его голосе разочарование.

- Мы тренировались для того, чтобы захватывать станции Астеров. Одна из базовых тактик, которые использовали Астеры, заключалась в том, чтобы прикрутить экологические системы настолько, чтобы они постоянно маячили на верхней строчке приоритетов. Кто-то где-то на станции, пытается затруднить работу для этих ребят.

- Хых, - сказал Амос. - Это довольно весело.

- Это действенно только тогда, когда оккупационная сила не хочет просто всех убить, и начать заново. Так что да. Есть элемент хождения по краю.

Группа, которая держалась за канат впереди них, носила серо-черные комбинезоны с логотипами "ЧАРЛЬЗ БОЙЛ. ТОПЛИВНЫЕ ПЕРЕВОЗКИ", нашитыми на их спине, и выполненными в зеленом цвете. Тот, кто плавал рядом с ними, оглянулся через плечо, поймал взгляд Бобби почти застенчиво. Она кивнула, и мужчина кивнул в ответ, поколебался, и наклонил голову на сантиметр вперед.

- Извиняюсь, - сказал он, кивая в сторону Клариссы. - Дочка, не? Она больная?

Бобби почувствовала себя напряженной. Это не угроза. Это не было оскорблением. Это просто был кто-то не из их команды и поинтересовался их делами. Но, может быть, она чувствовала себя такой же напряженной, как Амос. Она немного вздохнула и кивнула.

Человек постучал по плечу своего соотечественника, впереди по канату. Некоторое время они говорили на астерском суржике, так густо и быстро, что Бобби не могла уследить за их мыслью, а потом они все отпустили канат, и жестом указали Бобби продвигаться вперед. Отказались от своего места в очереди, чтобы Кларисса могла добраться до Роси на несколько минут раньше. Это была крошечная вещь. Жест. Это не должно было задеть ее так сильно, как задело.

- Спасибо, - говорила Бобби, направляя своих вперед. - Большое вам спасибо.

- Is is, - сказал мужчина, отмахиваясь от нее. Такую идиому она раньше не слышала, но выражение его лица объясняло ее полностью. Есть как есть. Мы делаем все что можем, друг для друга.

Лаконианцы действовали эффективно. Очередь продвигалась достаточно быстро. Даже с таким количеством ожидающих, команда Роси достигла начала всего за пару часов. Сопровождение состояло из четырех десантников, они проверили их разрешения, просканировали на наличие оружия. За исключением краткого момента паники, когда они смотрели на скан Клариссы - что, если бы ее модификации, дали повод запретить ей войти? - все прошло гладко. В конце-концов, ее импланты были разработаны, чтобы незаметно проходить мимо служб безопасности. Приятно было знать, что они все еще выполняют свою работу, даже если они ее убивали.

Росинант ждал их в доке, преданный, как собака. Когда они прошли цикл шлюзования и втянулись внутрь, Бобби почувствовала, как ее плечи расслабились. Воздух пах знакомо. Это был даже не столько запах, сколько чувство правильности. Чувство дома. Бобби позволила себе представить, что они взошли на борт, чтобы уйти, ускориться к одним из ворот. И поплыть дальше, к одному солнцу, или к другому.

Когда-нибудь, возможно. Не сейчас.

- У вас один час - сказал старший экскорта

Бобби покачала головой.

- Моему механику требуется пробыть в мед-отсеке дольше этого. У нее процедура очистки крови.

- Ей придется сделать максимум из возможного за час. Она может посетить медицинские учреждения на станции.

Бобби посмотрела на охранника. У мужчины было широкое лицо и кожа, чуть темнее, чем у Бобби. Пожизненная привычка подсказала Бобби, как она может попытаться обезоружить его, проконтролировать его оружие, найти укрытие. Шансы были невелики. Лаконианцы двигались так, как будто были хорошо обучены, и самая старая из них, по-прежнему выглядела примерно на десять лет младше, чем она сама.

- Ничего, Капитан, - сказала Кларисса. - Я могу настроить систему на быстрый впрыск, и использую блокаторы. Я уже делала так раньше.

- Если вам нужно еще одно посещение - сказал охранник - вы можете подать ещё одну заявку, как только уйдете.

- Ладно, - сказала Бобби. - Давайте продолжим с этим посещением.

Они шли по кораблю, словно навещая узника в тюрьме. Охранники были с ними повсюду, проверили все, что они взяли из своих кают, наблюдали за каждой командой, которую они отдали кораблю, скопировали каждый ответ, который он вернул. Негодование в животе Бобби ныло, но с этим нельзя было ничего поделать. Их допуск позволял им забрать личные вещи и любые инструменты, необходимые для работы, при условии, что они не представляют угрозы безопасности. Какой это был позор. Часть ее порывалась объяснить, что она работает наемником, а потому может уйти отсюда с Бетси вокруг нее, как в раковине.

Пакуя вещи в каюте капитана, с охранником, безмолвно наблюдавшим из дверного проема, она вышла на связь с Алексом.

-Чем порадуешь?- спросила она.

- Роси немного скучно, но он в порядке, - сказал Алекс с полетной палубы. - Немного примесей в воде, на которые стоит обратить внимание, но это, скорее всего, где-то клапан поизносился. Небольшой случайный осадок.

- Ладно, - сказала Бобби. Она хотела остаться. Она хотела провести часы, полируя свой корабль, и фиксировала все недостатки, которые они могли бы исправить. У нее осталось тридцать пять минут. - Пометь это. В следующий раз копнем поглубже.

- В следующий раз, Кэп, - согласился Алекс. Потому что обязательно будет следующий раз. Даже если нет, они все-равно притворились бы, что будет. Она заперла шкафы, проверила очередь сообщений корабельной системы, чтобы убедиться, что все скопировано в ее ручной терминал - или, по крайней мере, что лаконианские цензоры заблокировали столько же сообщений, сколько она отправила, - и заставила себя пройти назад по коридору к лифту.

- Это марсианский корабль? - спросил охранник Бобби

- Да, он, - сказал Бобби, пока они шли к лифту, направляясь к мастерскую.

- Дома я видел такие, как этот. У первого флота таких было много.

Первый флот включал все корабли, которые Дуарте украл, когда бежал в Лаконию. Но также, думала Бобби, есть и второй флот. Тот, в который входили корабли-чудовища, одно из которых уничтожило Тори Байрон.

- Должно быть, выглядит довольно странно, а? - сказала она, пытаясь пошутить, чтобы вытянуть из охранника что-нибудь полезное. Но если там и была такая возможность, она ее упустила.

В мастерской, Амос почти закончил собирать инструменты, одобренные службой безопасности, в небольшой керамический ящик. Он кивнул ей, когда она вплыла и остановила себя, ухватившись рукой за поручень. Она снова увидела его надпись: ТЫ ЗАБОТИТИШЬСЯ О НЕМ. ОН ЗАБОТИТСЯ О ТЕБЕ. Теперь эти слова имели больший вес. Ей едва ли удалось позаботиться о Росинанте, по крайней мере, в качестве его капитана. Но она надеялась, что ей еще выпадет шанс.

- Готов выкатываться? - спросила она.

- Ага, - сказал Амос.

Кларисса и Алекс уже были в шлюзе с их охраной, когда к ним присоединились Бобби и Амос. Кларисса выглядела более расслабленной, оттенок ее кожи добавил цветов. Алекс казался расслабленным для всех, кто его не знал, но Бобби видела, как он смотрит на корабль, как его рука задерживается на переборке. Он знал так же хорошо, как и она, что нет никаких гарантий, что они когда-нибудь вернутся.

Охранники проводили их вдоль почти пустых доков, назад к транспортной точке, на пути к барабану и спиновой гравитации, а затем вернулись за следующей командой для следующего корабля. Когда они остались одни, Бобби прочистила горло.

- Ну ладно. Как все прошло? - спросила она.

- Они заблокировали его довольно плотно, - сказал Алекс. - Но добрались не до всего. Дайте мне двадцать минут, и я, возможно, смогу заставить его работать.

- У меня достойный комплект, - сказал Амос, приподнимая ящик. - Можно сделать кое-какую черновую работу только с этим. Но сквозь палубу, конечно, не прорубишься.

- Клэр?

Кларисса улыбнулась и пожала плечами.

- Мне немного лучше, и у меня достаточно блокаторов.

Бобби опустила руку на ее тонкое плечо.

- Мы о тебе позаботимся, - сказала она.

- Я знаю, - сказала Кларисса.

- Хорошо, итак, - сказала Бобби. - Вот как я вижу следующий шаг: найдем того, у кого есть связь с Союзом. Или с Землей-Марсом. Посмотрим, есть ли там кто-нибудь с планом, или нам придется разрабатывать свой.

- У нас получится, - сказал Амос. - Сложного вроде ничего.

- Ты уверен? - спросил Алекс. - Это станция Медина под оккупацией кучки отколовшихся марсианских военных эмигрантов. Это тебе не Балтимор.

Улыбка Амоса была такой же спокойной, как всегда.

- Везде Балтимор.

Бобби знала и работала с Амосом Бёртоном в течение многих лет, и он по-прежнему был способен ее удивить. В течение следующих двух дней, Амос взял инициативу на себя, двигаясь сквозь Медину без видимой цели и причины. Они зашли посидеть в баре у завода по переработке воды, прошли интервью у всплывающего сервис-меню, которое помогало людям, запертым на станции, с размещением, сыграли в маленький грязный футбол с командой техников, чьи татуировки расколотого круга АВП смягчили и размазали годы.

Время от времени Бобби замечала что-то - фразу или жест - не совсем правильное, будто какой-то второй разговор продолжался на неизвестной частоте, на которую ее уши не могли настроиться. Она заняла свою позицию за спиной Амоса, высматривая любые угрозы, как от лаконианцев, так и от местных жителей.

Повсюду, где они шли, станция, казалось, была на грани какого-то события. Это витало в воздухе, и в голосах всех, с кем они говорили. Охранники в силовой броне. Контрольно-пропускные пункты. Лаконианцы возвели тюрьму под открытым небом, и заполнили ее мужчинами и женщинами, живущими за решеткой, как животные в особо дерьмовом зоопарке. Когда ручные терминалы были заблокированы, а ограничением внутренней сети стала ее бесполезность, каждый разговор казался чреватым и опасным. "Все, что достойно быть зашифрованным, для начала не стоит тащить в сеть", иногда говорил Амос. Бобби никогда не задумывалась, как меняется общение, если каждый раз, когда вы хотите поговорить, вы должны подойти к человеку так близко, что он может вас ударить, если захочет. Во всяком случае, раньше не задумывалась.

И вот, спустя три дня, старый Астер, который был вратарем их противника по футбольной игре, подошел к их маленькому общественному столу, где они ели грибы и лапшу, кивнул Амосу, и ушел. Здоровяк встал, потянул шею, пока она не щелкнула, и повернулся к Бобби.

- Есть кое-что, - сказал он.

- Хорошее или плохое? - спросила она.

- Или такое, или другое.

Бобби зачерпнула последнюю ложку ее завтрака, прожевала и проглотила.

- Ясно, - сказала она. - Начинаем.

Кларисса и Алекс встали, когда поднялась она. Часть ее хотела приказать им остаться. Если все пойдет наперекосяк, они будут в безопасности. Как будто здесь была безопасность. Но она ничего не сказала.

Старый Астер привел их в служебный коридор, с рампой, которая была опущена вниз, открывая путь к внешней обшивке барабана, и вакууму за ее пределами, где пустота всегда оставалась под ногами. Они прошли два скрытых по разному охранных поста, которые она заметила, и, хотя она не думала, что от ее взгляда могли ускользнуть другие, она не могла быть в этом уверена. Старый Астер ничего не говорил, а Амос не пытался спрашивать.

Склад, на котором они оказались, был наполовину заполнен ящиками, прикрепленными к палубе с помощью магнитных замков. Освещение обеспечивалось рабочими прожекторами с резким светом, и урезанной длиной волны, мерцание которых создавало стробирующий эффект, заметный если она слишком быстро двигала рукой. Трое мужчин стояли, прислонившись к ящикам, их руки свободно висели вдоль тела, позволяя им потратить меньше четверти секунды на подготовку, если дело дойдет до насилия. Бобби почувствовала тепло в животе, предчувствие неприятностей, которое было встречено ею почти благодарно. Вторжение кораблей с невообразимым оружием, технология протомолекулы, которая могла разрывать атомы, империи, свалившиеся внезапно, без предупреждения и предпосылок. Она скрипнула зубами, и продолжала двигаться вперед, потому что других вариантов все-равно не было. Но головорезы на складах были областью, в которой она разбиралась.

Человек посередине был Астером, высоким и мускулистым. Его кожа была такой же коричневой, как волосы и глаза. Даже если бы он не был красив, он бы все-равно выделялся. А он был красив.

- Слышал, вы хотели поговорить, - сказал он.

Амос оглянулся на нее, и указал на симпатичного человека подбородком. Он завел их в эту даль, но боссом была она. И теперь дело было за ней.

- Кто ты, кто слышал, что мы хотели поговорить? - спросила Бобби, шагнув вперед. Кларисса встала рядом с ней. Она выглядела такой слабой и немощной, что они явно недооценивали ее. Бобби не знала, что использование имплантов могло сделать с Клариссой, но знала, что к тому моменту, когда это выяснится, все трое мужчин будут мертвы или недееспособны. И это еще без учета ее и Амоса.

Симпатичный человек наклонил голову.

- Имена опасны, койо, - сказал он.

Бобби указала пальцем на себя. - Капитан Бобби Дрейпер. - Она повернулась к остальным. - Алекс Камаль. Кларисса Мао. Амос Бёртон. Теперь, кто, черт возьми, ты?

Симпатичный человек нахмурился, откинул голову, будто пытаясь вспомнить песенку, застрявшую где-то на краю памяти. Такой тип внешности она встречала прежде, и она не понимала, что помощь ему принесет ей. Во всяком случае, пока.

- Саба, - наконец сказал мужчина, - и этого вам пока хватит.

- Не спешишь ты раскрывать карты, Саба, - сказала Бобби.

- Не заинтересован в том, чтобы быть под властью властей, - сказал он. - У меня есть для этого причины.

- Ну, я на Лаконию не работаю, так что мы можем прекратить пороть эту чушь, а?

- Не уверен, что мы можем, - сказал Саба. Его ручной терминал запиликал - звук, который Бобби не слышала с начала усиления мер безопасности, - но он проигнорировал его. Как интересно что у него рабочий ручной терминал. Шансы на то, что это реальная сделка, в ее личной оценке возросли.

- Слышал, что вы хотите связаться с подпольем, - сказал Саба. - Остается удивляться почему. Вы хотите торговать с новым боссом?

- Нет - сказала Бобби.

- Тогда вы думали, что вы придете и будете говорить нам, что делать?

Бобби улыбнулась. Но чувствовала зубы за своими губами. Либо они смогут договориться, либо все это закончится кровью. Она надеялась на первый вариант, но выбирать было не ей.

- Мы были там, когда этот чертов идиот пытался убить губернатора. И если это тот уровень, на котором вы работаете, тогда да, я была бы рада помочь с организацией. Кто-то же должен.

Саба воспринял это прохладно.

- Астеры выживали под пятой угнетателей поколениями. Вы думаете, что можете чему-то нас научить?

- Определенно, - сказала Бобби. - Потому что, похоже, некоторые из вас, мудаков, конкретно заржавели.

Оливковые щеки Сабы потемнели еще немного. Он встал, и шагнул вперед. Бобби сделала свой собственный шаг ему навстречу. Если она покажет слабость сейчас, они никогда не воспримут ее всерьез. Чириканье его ручного терминала, казалось, долетело из другой вселенной.

- Что? - сказала Бобби, не давая ему сбавить темп. - Планируете сделать это без каких-либо союзников? Без какой-либо поддержки? Целые вы, против Империи Лаконии? Я видела, как это шло до сих пор, и...

- Саба!

Новый голос раздался позади нее. Она не хотела поворачиваться к трем Астерам спиной, но терпеть кого-то неизвестного за своей спиной, не хотела тоже.

- Саба! - снова сказал голос. Он звучал молодым. Возбужденным. Бобби бросила взгляд через плечо. Молодая женщина в зеленом комбинезоне улыбалась так, как будто кто-то только что подарил ей подарок.

- Que, Нанда? - спросил Саба.

- Нашла кое-кого, - сказала девушка. - Взгляни.

И из-за спины девушки в комнату вошли Холден и Наоми, щурясь на неприятный свет.

- Эй! - сказал Холден, а затем - Бобби. Замечательно. Я не был уверен, как тебя искать.

Саба присвиснул.

- Джеймс хренов Холден. Ты не поверишь, сколько я слышал о тебе.

- Все в порядке, надеюсь? - сказал Холден, продолжая идти вперед, и не обращая внимания на напряженность в комнате. Или решив ее проигнорировать. С ним всегда было трудно сказать. - Вы уже познакомились с моей старой командой?

- Твоей командой? - сказал Саба, и посмотрел на Бобби, как будто увидел ее в первый раз. Он засмеялся. - Ну я так понял, что да. Раз так, тогда: Добро пожаловать в подполье.

Она улыбнулась, но что-то неприятно ущипнуло у нее в животе. Джеймс хренов Холден, подумала Бобби. Три волшебных слова, и вот, кто-то другой теперь главный.

Глава девятнадцатая Драммер

Изображение было зернистым, и звук был почти таким же зашумленным, как и сигнал. Полдюжины слоев шифрования, наложились, а затем отфильтровались, оставив свои артефакты в сплющенном аудиоспектре и сделав видео почти похожим на тактическую подсветку. Сердце Драммер смягчилось все равно, потому что там, в центре этого - безошибочно - был Саба. У его глаз были небольшие мешочки на нижнем веке, которые проявлялись, когда он уставал, но его улыбка светилась.

- Ты даже не представляешь, как здорово было получить твое сообщение, Ками, - сказал он. - Сердце мое вдали от меня, это ты. И нет никого лучше нас двоих, чтобы быть там, где мы соединимся.

- Я тоже тебя люблю, - сказала она экрану, но только потому, что в ее кабинете больше никого не было.

Тайные контакты Авасаралы проявились даже быстрее, чем надеялась Драммер. То, что они проявились вообще, было чем-то вроде шока. Она была готова поверить, что старушка преувеличивает свои силы, претендуя на уровень влияния, который у нее уже давно отняли отставка и возраст. Но вот, здесь было доказательство того, что кем бы она ни была, Крисьен Авасарала явно не была треплом. Саба зарылся в глубины станции Медина, как клещ, и установил связь со всеми оперативниками союза, на которых мог выйти безопасно. И под союзом он, чаще всего, имел в виду АВП.

Она слушала и делала заметки от руки, по мере того, как он продвигался по своему отчету. Заметки помогали ей запоминать. Шестьдесят восемь человек на станции Медина, брошенные в раздельные клетки, расставленные рядами по три вверх, восемь вдоль. Дилетантское и неудачное убийство, и последовавшие за ним репрессии. Сабе даже не пришлось говорить, что он использовал их, чтобы завербовать больше людей для своих задач. Это было очевидно. Дальнейшими шагами был сбор разведывательных данных и инфраструктура. Сеть Авасаралы все хорошела и хорошела, но со множеством резервных копий, слепыми зонами на станции, куда безопасники Лаконии не могли добраться, и программами подполья, внедренными в сеть противника, это было планом подготовки к следующей волне. И еще предстояло узнать, что станет следующей волной.

Драммер обнаружила, что кивает в такт его словам, обдумывая их подтекст. Лаконианцы перенаправили свою связь через корабль размером с эсминец, пристыкованный к Медине, с усиленным шифрованием, и локальной дешифровкой, чтобы физически разделить станцию и корабль. Не было хорошего способа собрать разведданные, и не было возможности внедриться в систему врага. Ей нужно будет найти код прошивки[24] для антенн и повторителей. Возможно, у ставленников Авасаралы в Коалиции Земли и Марса, были действующие эксплойты[25], чтобы она могла передать их Сабе. Треть всех сил Лаконии на поверхности, была брошена на контрольно-пропускные пункты. Это удерживало солдат занятыми в известных и общественных коридорах, и давало людям Сабы больше времени для создания лазеек и слепых зон. Если репрессии ослабнут, им нужно будет сделать что-то провокационное, чтобы удержать врага занятым проверками и контролем перемещений. Тривиальный театр безопаности, в то время как подполье выгрызает новые тоннели в корпусе станции. Было вероятно, что обновленные планы Медины в руках лаконианцев. Любые известные дыры, теперь считались известными всем игрокам, но создание новых не было для Сабы большой проблемой. Он разбирался в вопросах контрабанды так, как она не разбиралась никогда, а может быть, даже лучше.

Сообщение заканчивалось шаловливой усмешкой Сабы.

- Береги себя, мое сердце - сказал он. - Живи так, будто ты уже умерла.

Драммер коснулась экрана, как будто это была его щека, но она была холодной и твердой. Живи так, будто ты мертв. Это была фраза, которую она не слышала в течение долгого времени. Однажды это был девиз "Коллектива Вольтера"[26]. Призыв к мужеству с фаталистической бравадой, которую разгневанные подростки находят романтичным. Однажды она тоже нашла романтику.

Она проверила время. Сообщение Сабы проигрывалось почти двадцать минут. Часть ее не могла поверить, что это было так долго. Она могла бы пить звук его голоса и следующий час, и все-равно не напиться. После экранов и экранов и экранов ее письменных пометок, ей было поразительно, как он смог вместить столько информации в такое короткое время.

Она просмотрела все написанное снова, уложив это в памяти, а потом стерла все заметки. Информация не может быть скомпрометирована, если её не существует. Она отправила запрос связи Вону. Он ответил незамедлительно.

- На чем мы остановились с военными атташе? - спросила она.

- Ожидают ваших слов, мэм, - сказал Вон.

- Отведите их в конференц-зал через десять минут.

- Да, мэм, - сказал Вон. В его голосе было скрытое удовольствие. Дипломаты и координаторы коалиции Земля-Марс наводнили Народный Дом с момента падения Медины, и Вон наслаждался, указывая им, что делать. Вероятно, это был порок, но она была не прочь потакать ему.

Драммер поднялась из-за своего стола и потянулась. Между ее плечами громко щелкнул один из позвонков. Она зевнула, но не потому, что устала. Это был зевок, который бегун делает перед забегом. Глубокий вдох человека, ожидающего больших нагрузок. Если бы она придерживалась обычного графика, часы ее работы уже подходили бы к концу. Но в таком режиме она больше не жила. Теперь она просыпалась, когда ей нужно было проснуться, и засыпала, когда получалось. Грех ритма, так они называли этот образ жизни, когда она была моложе. Теперь ее телу было тяжелее, и иногда ему требовалась дополнительная груша с кофе, чтобы заострить разум, но еще это сохраняло ее улыбку, а почему, она не знала и сама.

Бенедито Лаффлин, ее контакт в Коалиции, ждал ее двадцать минут спустя. В его кулаке была зажата груша с газированной водой, уже наполовину продавленная. Его широкое, жабье лицо выглядело менее самодовольным, чем обычно.

- Госпожа Президент, - сказал он, вставая.

Драммер махнула ему, чтобы не поднимался. Когда она села, Вон подал ей грушу с чаем. Она сделала глоток. Горячий, но не обжигающий. Вон продрейфовал к стене, как будто был частью корабельного оборудования.

- Ну и что у нас тут? - спросила Драммер.

Лаффлин прочистил горло.

- Откровенно? Я думаю, вы будете вполне довольны планом.

- Вы передаете мне прямое командование флотами?

Он заморгал. - А... Ну, эээ...

Драммер улыбнулась. - Ладно, обойдусь. Что у вас?

Он достал ручной терминал, и сбросил данные на стену конференц-зала. Перед ними развернулась солнечная система. Конечно, ничего масштабного. Пространство было слишком огромным и слишком пустым для этого. Флоты Земли, Марса и Транспортного Союза были обведены - местоположение и вектор для всего, что было в пути, планетарное тело и период орбиты для всего остального. Все это отслеживалось в реальном времени. Ничего не находилось в состоянии покоя.

И на краю системы, у черта на рогах, врата, из которых придет враг.

- Учитывая то, что мы знаем о вражеском боевом корабле, - начал Лаффлин, - мы разработали несколько сценариев, которые, по нашему мнению, придадут нашим объединенным силам лучшее тактическое преимущество. Во-первых, это, конечно, перехватить его в пути.

- Посвятите меня в детали, - сказала Драммер.

В течение двух следующих часов, Драммер рассматривала сценарий за сценарием. Лаффлин представлял свой обзор по каждому из них. Человек, подобный ему, был приставлен к каждому члену союзного совета, и приводил ему те же доводы. Скоро начнутся дебаты. С Городами в пустоте, флот союза был по крайней мере таким же мощным, как и флот коалиции. Если бы Саба мог установить контакт с кораблями в колониях, можно было бы координировать атаки на медленную зону, независимо от того, что думала об этом Авасарала. Если нет, в Медине должны быть предприняты местные действия, которые могут принести тот же результат, или даже лучше.

Время от времени, его планы возвращались к одной и той же вещи, защите Земли, защите Марса. Удержание внутряков от разрушения любой ценой. Она полагала, что совет увидит тоже самое, что увидела она. А тогда…

Она не хотела быть жандармом для тринадцати сотен миров. Она, конечно же, не хотела возглавлять войска. Но с каждым новым поворотом, каждым тактическим предложением, она слышала воображаемые голоса совета, Генерального секретаря Ли, Авасаралы. Это не сработает. И кому-то придется взять на себя ответственность, и она видела не много сценариев, где это была бы не она.

- Спасибо, сказала она, когда на ее мониторе разыгралась последняя из воображаемых битв. - Я ценю ваше время. Позвольте мне посовещаться, и мы снова поговорим утром?

- Благодарю вас, госпожа Президент, - сказал он, и Вон проводил его из комнаты.

Как только он ушел, она вызвала сценарии на экран, и начала просматривать их уже одна. Они хотели заминировать свою сторону ворот, перекрыв ее стеной мощных ядерных бомб, но отказались от этой идеи, потому что никто не мог с уверенностью сказать, можно ли повредить кольцо, или нет. Более безопасный план был такой - серия кораблей, поднимающихся над эклиптикой, на большой тяге сбрасывает гравий, который может создать каменную завесу через устье ворот. Она могла бы контролировать, когда делать перерыв для прохода кораблей, а когда любой корабль, пытающийся пройти в кольцо, попал бы под выстрел этого дробовика. Это могло продолжаться, пока у них не закончится масса реакторов и гравий. Это была тактика Астеров. Еще один подарок из старых дней. Она раздумывала, не представить ли эту идею в своем ответе Коалиции, но по правде говоря, она не нуждалась в их разрешении, а Город в пустоте "Независимость" находился достаточно близко к воротам, и если он включит тягу сейчас, у них будет что-то на месте, даже прежде чем совет закончит обсуждать...

Драммер опустила голову в ладони. Ее шея болела, и глубокая, невнятная жажда беспокоила ее - жажда, но без ясного представления о том, что могло утолить ее. Если вообще что-нибудь могло.

Она услышала, как позади нее открылась дверь, но не стала поднимать взгляд. Кто бы это ни был, ей все равно. Тем более, что это мог быть только Вон.

- Госпожа Президент, - сказал Вон.

- Да.

- Произошло нечто, что вам, вероятно, следует увидеть.

- Что-то замечательное, что наполнит мою жизнь радостью?

- Нет.

Она села, рукой очертив в воздухе круг. Валяй уж.

- Появилась новая передача с Медины, - сказал Вон. - По официальным каналам.

- Новые угрозы и позерство от Лаконии? Или они объявили войну официально?

- Ничего из этого, - сказал Вон, и сосредоточился на мониторе. Простой видео-канал, с видом на подиум перед несколькими рядами стульев. Драммер была немного удивлена простыми синими шторами в качестве задника. Она ожидала больше имперской помпы. Signa Romanum[27] с двуглавым орлом. Стулья были заполнены людьми, которые пытались выглядеть журналистами, независимо от того, были они ими или нет.

Керри Фиск вошла в кадр, и заняла свое место на подиуме. Драммер почувствовала, как ее челюсти сжимаются.

"Спасибо всем, что пришли сегодня, - сказала Фиск, кивая своей аудитории. Она собралась. Огляделась, потом опустила взгляд. - С момента своего создания, Ассоциация Миров была убежденным сторонником независимости и планетарного суверенитета. По сути, мы отслеживали проблемы самоуправления в недавно колонизированных системах, и боролись за права людей, живущих в них. Руководящие силы Солнечной системы и Транспортного Союза доказали, что власть имущие оценивают системы неодинаково. Солнечная система и профсоюз, утвердили суверенитет над всем, что у них есть де-факто, и своими действиями ясно дали понять, что они считают вторым сортом планеты и правительства."

- Ох ебать же тебя, - прошептала Драммер. - Тебя, и твою коллаборационистскую ересь.

"У меня была возможность встретиться несколько раз с представителями системы Лакония, относительно будущего кольцевых ворот и характера торговли и управления между мирами. И я очень рада, что могу сказать, что Ассоциация миров единогласно проголосовала за принятие предложений Лаконии о защите и координации торговли. В обмен, Высокий консул Дуарте принял требования ассоциации к самоуправлению и политической автономии. С этим..."

Драммер отключила ленту. Дуарте это тоже запланировал. Не только военная кампания, но и история, которая сделает ее чем-то большим, чем бесцеремонным завоеванием. "Он вернулся, потому что думает, что может победить, и если он так думает, ты должна быть готова к идее, что это правда." Кэрри Фиск будет в новостных лентах тринадцати сотен миров, - миров, от которых отрезана Драммер, - и рассказ, который она расскажет, найдет достаточно богатую почву, чтобы укорениться.

- Самоуправление и политическая автономия? - сказала она. - Под дулом пистолета? Как это может работать?

- Дань, - сказал Вон. - Залог финансовой и ресурсной поддержки, если потребуется, но с очень небольшим ожиданием того, что для этого будет повод.

- Плюс обещание, что он не вышибет из них все дерьмо с помощью пуль, я полагаю?

Улыбка Вона была суровой.

- Фиск не осветила этот аспект, но я думаю, что это подразумевалось, да.

Драммер уперлась рукой в подбородок, и поднялась. Часть ее хотела отправить Вона в медицинский отсек, чтобы он вернулся с чем-то, что не даст ей уснуть. Амфетамины, кокаин, что-нибудь сильнее еще одной груши с чаем.

- Это был долгий день, - сказала она. - Когда начнут сыпаться сообщения Коалиции, скажите им, чтобы они придержали свое дерьмо, и что мы занимаемся этим.

- А членам совета? - спросил Вон.

- Скажите им то же самое, - сказала Драммер, направляясь к выходу. - Скажите, что все под контролем.

Вернувшись в свои апартаменты, она стала раздеваться, бросая одежду на ее пути от двери до душа. Она стояла под почти обжигающей водой, позволяя ей сбегать по спине и по лицу. Это было замечательно. Теплопроводность как чистый, физический комфорт. В конце концов, она выключила воду, взяла полотенце, чтобы убрать большую часть влаги, и упала на амортизатор, одной рукой прикрыв глаза. Изнеможение вдавливало ее в гель сильнее, чем спиновая гравитация. Она ждала, когда придет отчаяние.

Оно не пришло. Союз столкнулся с угрозой существования. Хрупкая ткань человеческой цивилизации в колониях разорвалась перед ее глазами, и она почувствовала облегчение. В ее первых воспоминаниях о гибели Свободного флота она была Астером, и членом одной или другой фракции АВП. Ее мозг, душа и личность взрослели с ботинком внутряков на ее горле. На горле всех, кого она любила.

Респектабельность станции Тихо, затем Союз, и сегодняшнее президентство, были ее мечтой с самого начала. Перспектива того, что астер достигнет власти, равной власти внутренних планет, вела ее по этому пути, если не для нее самой, то хотя бы для другого астера, такого же как она. И, как случается со всеми мечтами, чем ближе она подходила, тем лучше она понимала, чем это было на самом деле. В течение многих лет, она носила власть и авторитет, как чужой комбинезон. Теперь, с Дуарте и Лаконией, все что она построила, канет в лету. И часть ее радовалась этому. Ее взрастили для борьбы с великими державами. Чтобы вести войны, в которых она не могла победить, и не могла проиграть. Возвращение к этому стало ошеломляющей потерей, смешанной с чувством возвращения домой.

Ее ум начал ускользать, сознание падало в дрему. История была циклом. Все, что происходило до этого, все что прошло сквозь поколения, повторится снова. Иногда колесо поворачивалось быстро, иногда медленно. Она могла видеть это как шестерню, с зубьями, и подшипниками, и с ней на краю, вместе со всеми остальными. Ее последней мыслью, перед тем как забвение захватило ее, и она погрузилась в глубокий сон, было то, что даже с вратами ничего по-настоящему никогда не менялось, а только повторяло само себя, снова и снова, с новыми людьми, вечно.

Что, в свете первой встречи, запланированной на следующее утро, было весьма иронично.

- Мы никогда раньше не видели ничего подобного. - Она знала Кэмерона Тура профессионально, с момента первого заказа в союзе, и он никогда не проявлял ничего кроме смутной заинтересованности, к чему бы то ни было.

Теперь он сидел за столом напротив нее, жестикулируя тортильей в его руке, как будто дирижируя оркестром. Глаза у него были широкие и блестели, его голос был выше и быстрее обычного, и она никак не могла понять, что, черт возьми, он говорит.

- Горячие пятна в космосе, - повторила она, глядя на схему. - Что, как стелс-корабли? Вы говорите, что за вратами стоят стелс-корабли?

- Нет, нет, нет, - сказал Тур. - Не тот тип тепла. Не в смысле температуры.

Драммер издала короткий и растерянный смешок, и опустила ручной терминал.

- Хорошо, может быть нам попробовать снова, как если бы вы говорили с гражданским лицом. Там есть эти области, которые являются... чем именно?

- Ну, - сказал Тур, кивая больше себе, чем ей. - Конечно, вы знаете, что вакуум не пуст по-настоящему. Всегда есть электромагнитные волны и частицы, которые появляются и исчезают. Квантовая флуктуация.

Мой опыт ограничивается сферой безопасности и политикой. - сказала она.

- О. Верно, - сказал Тур. Похоже, тут он наконец заметил свою тортилью, и откусил от нее. - Итак, вакуумное состояние вовсе не просто пустота. Всегда присутствует спорадическое квантовое создание и аннигиляция. Радиация Хокинга-Зельдовича, которая позволяет...

- Безопасность, Тур. Политика и безопасность.

- Сожалею. По-настоящему маленькие штуки просто возникают, и потом они просто исчезают, - сказал Тур. - Гораздо меньше, чем атомы. Это происходит все время. Это совершенно нормально.

- Хорошо, - сказала Драммер, и сделала глоток своего утреннего кофе. Либо он был чуть более горьким, чем обычно, либо сегодня она была слишком чувствительной.

- Итак, когда мы повернули все сенсорные массивы на врата? Чтобы попытаться получить больше информации о войне, и вот это все? Произошло вмешательство, которое мы не смогли понять. Что-то вроде, как если мы видим как сигналы прошли через врата, но там они не локализовались. Только это было в обычном пространстве. - Он открыл схему обратно. - Здесь, здесь и здесь. Об этих мы знаем. Могут быть и другие, но мы не проделывали полный поиск, чтобы их найти. Но мы никогда не видели ничего подобного, и в логах видно, что они, возможно, появились примерно в то же время, когда лаконианский корабль прошел через кольцо. Или когда он выстрелил в инопланетную станцию. У нас нет точных данных о сроках.

- Хорошо, - снова сказала Драммер. Она теряла терпение.

- Это скорость, как видите. Скорости квантового создания и уничтожения ... они выше крыши. Массивный всплеск.

Она все еще изо всех сил пыталась осознать идею о том, что пустота не пуста, но что-то вроде благоговения в голосе Тура, все-равно вызвало холод и мурашки по ее спине.

- Так вы хотите сказать мне... что именно?

- Что пространство возле кольца начало кипеть, - сказал Тур. - И мы не знаем почему.

Глава двадцатая Сингх

Сантьяго Сингх провел несколько очень неприятных дней, посвященных последствиям недавно объявленных протоколов безопасности для станции Медина. Один за другим, каждый бюрократ и чиновник вызывал его на связь, чтобы выразить свою обеспокоенность тем, что репрессии могут негативно повлиять на моральный дух и эффективность на станции. Как бы ни были сформулированы фразы, то, что он слышал в них, всегда было одинаковым. Новые правила сделают людей несчастными. Они не будут работать так тяжело. Саботаж будет увеличиваться. Вы уверены, что мы хотим это сделать?

Его ответы, как бы он ни был их не преподносил, также содержали постоянный фрагмент: меня не волнует, если люди недовольны новыми правилами, если они не выполняют свою работу, их уволят, а саботаж наказывается лишением свободы или смертью, да, Я уверен.

В основополагающей книге Высокого консула Дуарте о логистике, он указывал на то, что из всех методов, с помощью которых можно осуществлять политический и экономический контроль над другим государством, оккупация с помощью военной силы, была наименее эффективной и наименее стабильной. Оправданием оккупации станции Медина стало то, что в качестве контрольно-пропускного пункта для всех тринадцати сотен колониальных миров, она сводила к минимуму необходимость любых дальнейших военных действий, и позволяла имперскому правительству быстро перейти к экономической торговле и культурному давлению, которые были гораздо более стабильными в долгосрочных стратегиях передачи контроля. И по факту, демонстрация людям Медины, что захват Лаконией ведет к лучшей жизни для каждого из них, была тестовым случаем. Если бы Сингх смог убедить станцию, полную людей, выведенных специально для анархии, принять имперские правила, то справиться со все еще зарождающимися колониями за вратами, не составило бы никакого труда.

Он понял все это достаточно хорошо. Но это не изменило того факта, что он должен был провести свой день, объясняя глупым, сердитым людям, почему попытка убийства губернатора станции привела к таким последствиям.

Когда он оборвал связь с тем, кто, как он надеялся, был последним из этих жалобщиков, он заорал вникуда, чтобы кто-нибудь принес ему кофе, или чай, или что там еще из пригодного для питья течет на этой гноящейся подмышке, похожей на станцию. Никто не ответил. Потому что Касик был мертв, и он еще не удосужился назначить кого-нибудь нового на его место. Как будто, сохранение мертвого человека в расписании дежурств, оставляло какую-то его часть не стертой из истории.

На мгновение гул активности и разговоров, раздражение и противоречия, которые он культивировал с момента инцидента, скользнули прочь, и он увидел как Касик плюнул малиновым джемом, который на самом деле был его мозгом, а его кровь и часть его языка...

Сингх потерял пару секунд. Когда он снова осознал себя, он стоял на коленях рядом со своим столом, и его рвало в мусорную корзину. И судя по состоянию корзины, он занимался этим уже некоторое время. Запах, и вид устроенного бардака, вызвали новый приступ рвоты, но все закончилось тем, что его живот сжался болезненно и пусто, и тонкая струйка желчи приклеилась к его горлу. Отсроченный шок. Реакция на травму. Это нормально, сказал он себе. Любой прошел бы через это.

- Прости, Касик, - сказал он, и по его лицу внезапно потекли слезы по человеку, имя которого он даже не мог вспомнить.

Коммуникатор на его столе столе вежливо прогудел.

- Оставьте меня нахер в покое - заорал на него Сингх.

- Адмирал Трехо здесь, и хочет вас видеть, сэр, - ответил осторожно нейтральный голос.

- Здесь?

- В вестибюле службы безопасности, сэр.

Сингх пробурчал проклятие себе под нос, тихо но злобно. Схватил пакет-вкладыш из мусорной корзины, и запихал его в переработчик. Воздух, вероятно, еще пах болезнью. Он включил воздушные рециркуляторы в максимально возможный режим.

- Пропустите его через одну минуту, пожалуйста, - ответил Сингх, затем использовал шестьдесят секунд, чтобы умыть лицо и прополоскать рот. Трехо вернулся в Медину. Это могло означать множество разных вещей, но все они означали, что он хотел поговорить лицом к лицу, вместо того, чтобы обмениваться сообщениями через сравнительно холодный аппарат безопасности, который окружал официальные коммуникации. И это означало разговоры о чувствительных вопросах.

- Сонни, - сказал Адмирал Трехо, входя в комнату. - Ты выглядишь испуганным.

- Да, сэр, - согласился Сингх. - Боюсь, недавние события потрясли меня немного больше, чем я ожидал. Но я обеспечил безопасность. В полном порядке и готов к отплытию, сэр.

- Ты вообще спал? - спросил Трехо. Он звучал искренне обеспокоенным.

- Да, сэр, - сказал он. А потом, поскольку это было похоже на ложь: - Немного, сэр.

- Это трудно, кого-то терять. Особенно того, с кем ты работал рядом.

- Я буду в порядке, сэр, - сказал Сингх. - Пожалуйста, прошу за мой стол.

Улыбка Трехо была сочувственной, когда он садился. Он взял предложенный стол.

- По крайней мере, у меня для тебя хорошие новости. Я передал твои данные по гамма-всплескам через кольца, и твои рекомендации про использование корабля с излучателем сверхвысокого магнитного поля, в медленной зоне для контроля доступа и прохода. Командование Флота было очень заинтриговано. Данные добрались до самого верха.

На самом верху находился только один человек в Лаконии.

- Я очень польщен, что они привлекли так много внимания, Адмирал.

- Он согласен с тобой, - сказал Трехо. В его голосе была ровность, которую Сингх не совсем понял. Его зеленые глаза скакнули вверх, чтобы поймать взгляд Сингха, и остались там. - Они посылают Глаз Тайфуна. Для него потребуется немного снаряжения. Его выход не был запланирован еще четыре месяца, но к тебе он прибудет со всей возможной скоростью. В качестве официальной миссии, он будет защищать Медину, но удержание системы колец с использованием твоих новых данных, будет частью его параметров.

- Им командует Контр-Адмирал Сонг, как я помню.

- Да, это корабль Сонга, - согласился Трехо. - Но ты все еще губернатор Медины. У тебя будет оперативная команда по защите станции, и это включает в себя определение того, когда, и если, применение нашей новой кольцевой стратегии будет уместно.

- Да, сэр, - ответил Сингх.

- Это будет пьянящая тема, знать, что адмирал должен плясать под твою дудку, Сонни. Просто помни, что это не будет длиться вечно. Не создавай врагов, которых не сможешь превратить обратно в друзей. - У слов Трехо был вес, будто они несли в себе больше того, о чем говорили. Они осели на груди Сингха, как мягкий упрек.

- Понято и оценено, Адмирал, - сказал Сингх. - Буря останется здесь, пока не прибудет Тайфун, чтобы принять задачи?

- Нет. Мы сдвинули расписание, по твоему анализу. Буря уходит через врата Солнечной системы через четыре часа. Разве что ты пересмотрел свою позицию?

Сингх почувствовал предложение внутри вопроса. Это был шанс сказать, что он забрался не на свою глубину. Что он нуждается в поддержке и помощи. Искушение претендовать на идеальную пригодность было сильным, но он не мог уклониться от того факта, что, по сути, он был скомпрометирован. Вопрос состоял в том, достаточно ли его хрупкости, чтобы рискнуть, предоставляя Солнечной системе больше времени на подготовку. Наиболее опасной частью миссии Бури в Солнечной системе было прохождение врат, и часы сразу после него. Чем дольше враг сможет использовать этот период уязвимости, тем меньше времени он с его открытием гамма-всплеска, выиграл для них. Он не хотел подрывать преимущество, которое только что предоставил.

И все же...

Он начал отвечать, но остановился, когда горько-лимонный привкус желчи снова подкатил к его горлу. Не сейчас. Он яростно сглотнул, надеясь, что этого хватит, чтобы удержать еще один приступ рвоты в его мусорное ведро. Глаза Трехо расширились в том, что выглядело как настоящая забота.

- Сонни, - сказал Трехо, - ты был у доктора?

- Сразу после атаки. Я не получил никаких травм, кроме синяков на колене, и помятой гордости.

- Это не то, что я имел ввиду, - сказал Трехо.

- Я буду в порядке, - солгал Сингх, но Трехо не стал ловить его на слове. - Я знаю, что выбросы кольца никогда раньше не были частью стратегии защиты, но я беспокоюсь о том, что столь мощный инструмент может пропасть впустую.

- Понял. Буду честен, я не совсем доволен переменой расписания. Медленно и ровно, вот стратегия, которая мне больше по душе. Но сейчас и близко нет ничего похожего на то, что местные совершили какие-нибудь прорывы, о которых мы не знаем. Высокий консул думает, что мы можем позволить себе отправить Бурю за врата пораньше. Немного напоминает то, как я оставляю тебя здесь болтаться с голым задом. Но в обитаемом пространстве есть ровно один флот, который представляет угрозу для наших планов здесь. И он заперт в Солнечной системе. Тебе не нужно беспокоиться о защите Медины от этого, потому что я собираюсь заставить их сражаться со мной на их территории. И не похоже, что колонии могут вызвать какие-то проблемы, с которыми не справится крейсер.

- Я согласен, сэр, - сказал Сингх. - Мы будем держаться и ждать прибытия Тайфуна, или вестей о вашем успехе в Солнечной системе, в зависимости от того, что поступит раньше.

Сингх ожидал, что на этом разговор закончится, и дожидался, пока Адмирал Трехо встанет. Вместо этого старик уставился на него с задумчивыми взглядом, пока молчание не стало неудобным. Этикет диктовал, что разговор не окончен, пока его начальник не отпустил его, поэтому он просто уставился в ответ, и попытался смутно улыбнуться.

Когда Трехо снова заговорил, его голос стал ниже.

- Танака подала свой отчет. Скоро она сядет в шаттл, чтобы занять пост на Буре.

- О, - ответил Сингх, надеясь что это получилось небрежно.

- Не пойми меня неправильно. Она прекрасный оперативник, и ее опыт более чем приветствуется. Но если с ней проблемы, я хотел бы знать, какие.

- Я уверен, что ее таланты ... - начал Сингх, но Трехо оборвал его, не повышая голос.

- Если она возьмет на себя командную роль на моем корабле, мне нужно будет понять, почему ты убрал ее со своего, - сказал адмирал, и его голос был вежливым, словно он спрашивал, который час. - Вот о чем я тебя прошу.

- Да, сэр, - ответил Сингх. Если бы я сам это понял, подумал он. Ярость на всех и всё, что последовало за атакой, исчезла, оставив лишь смутно неустроенное чувство, похожее на страх подростка о забытом домашнем задании. Как будто там было что-то, что должно быть сделано, что может вызывать проблемы, если не будет сделано, но у него не было ни малейшего понятия, ни что это за вещь, ни даже как о ней узнать.

- В любое время, Сонни, - сказал Трехо.

Сингх сделал глубокий вдох, слегка заикнувшись. Он ненавидел, как это выглядело.

- В то время я чувствовал, что неспособность ответить на нападение на мою персону, а заодно и на авторитет высокого консула, и самой империи, послужит лишь поощрению любых диссидентских элементов здесь, на станции. Я чувствовал, что сильный ответ нужен, чтобы принудить принять послание: это наша станция, мы никуда не уйдем, любая попытка помешать нашей работе потерпит неудачу. Прекратить даже мысли о мятеже, прежде чем он сможет начаться.

- И ты полагаешь, что полковник Танака не понимала или не поддерживала эту позицию? - спросил Трехо.

- Она предлагала более примирительный подход. Я верил в ее опыт в марсианской армии, который привел ее сюда, но это был не тот опыт, который хорошо ложился на новую ситуацию. Она не согласилась и заявила, что не будет поддерживать новые меры безопасности, считая их слишком суровыми. Я освободил ее от командования в этот момент.

- Почему её значительный опыт не применим, по твоему мнению? - спросил Трехо. Слова можно было считать насмешливыми или риторическими, но что-то в голосе старика показалось ему похожим на настоящее любопытство.

Что ж, если недостаточно, придется доплачивать. И как он постоянно оказывается в таких ситуациях?

Сингх прочистил горло.

- Знания полковника Танаки об умиротворении мятежей исходят из того, что она имела дело с воинственным, но неравным населением. С Астерами, не являющимися гражданами Марса, хотя и под влиянием и регулированием марсианских властей. И до определенной степени, "завоевание сердец" всегда было частью мандата. И она продолжает мыслить подобным образом. К этому мятежу она хотела подойти так же. Сломить только тех, кто причастен к атаке, и пытаться склонить к сотрудничеству остальное население добротой.

- Ты не согласен с этой позицией - сказал Трехо.

- Да, не согласен. Исходя из мандата самого высокого консула, все люди - граждане Лаконианской Империи. Люди в Медине это не нейтральная третья сторона, которая оказалась между нами и мятежными группировками. Они лаконианцы, и мятежники не сопротивляются завоеванию иностранным правительством, они просто преступники. И любая другая реакция, бросает вызов имперскому мандату, и узаконивает их. Мне не нужно завоевание их сердец. Мне нужно, чтобы они поняли, что все предыдущие политические органы и отношения больше не имеют значения. Мы не покоряем новые территории, мы принуждаем к соблюдению закона в нашей империи.

Трехо улыбнулся.

- Пришло ну прямо как из класса политической теории в Академии. Я не просил доклад по книге, Капитан. Вы верите, что все это правда?

Это был странный вопрос.

- Меня бы здесь не было, если бы я не верил, Адмирал.

- Это, безусловно, официальная позиция империи, и изложена точно, - согласился Трехо.

- Сэр, если это все, то я...

- Почему, - спросил Трехо, проигнорировав Сингха, как будто тот вообще ничего не говорил, - Верховный консул поставил вас сюда, как вы думаете?

- Сэр?

- Ваше образование безупречно. Я читал вашу статью, анализирующую теории Дуарте о создании империи через логистический контроль. Могу поспорить, что даже он впечатлился. Вы приписали некоторые действительно уникальные идеи его тексту, которых, я уверен, там на самом деле не было.

- Благодарю вас, сэр - ответил Сингх, безуспешно пытаясь сделать так, чтобы это не звучало как вопрос.

- У тебя был всего один тур на корабле Флота до этого назначения. И при этом у Лаконии есть сотни таких как я, или Танака, у которых имеется опыт реального боевого командования. Почему ты, а никто из них?

- Честно, я не могу ответить на этот вопрос, сэр - ответил Сингх после раздумий

- И это единственный правильный ответ, Сонни. Нет, ты не знаешь. Но я дам тебе подсказку. Ты знаешь как полируется камень?

- Нет, сэр.

- Ты кладешь его в емкость с кучей других камней и песка, и болтаешь ее пару недель, пока все края не стираются, и камни не становятся красивыми и блестящими. Мы захватываем под свой контроль тринадцать сотен разных миров, и у нас есть только сотни старых пердунов, вроде меня и Танаки, да пара тысяч салаг с университетским образованием, вроде тебя.

Сингх понятия не имел, кто такие салаги. Это звучало как идиома, вроде Долины Маринера. Но контекст был ясен. И смысл в этом был.

- Полковника Танаку поставили сюда... - начал Сингх.

- Чтобы пообтесать с тебя немного глупости. Танака сражалась с повстанцами еще до того, как ты родился. Она убила больше людей, чем ты повстречал. Но полковник Танака у нас уже есть. Если бы ее сделали главной, это не принесло бы ничего нового. Надеюсь, эта небольшая встряска сбила что-нибудь с твоих углов, иначе это пустая трата времени для всех нас. У Танаки запланирован вылет через час. Я думаю, ты задолжал ей разговор.

- Да, сэр, - ответил Сингх. Слова усилили привкус желчи у него во рту, но адмирал был прав.

Трехо встал. Встреча закончилась.

- Свободны, Капитан. Позаботьтесь, чтобы Медина все еще была здесь к моему возвращению.

- Принято, Адмирал.

Самым смелым способом было бы отправиться на Бурю. Самым простым, записать сообщение и отправить его через систему Медины, где из-за мер безопасности, было бы простительно не вести разговор вживую. Он выбрал компромисс.

Астерский виски, который кто-то оставил в его старой каюте на Шторме, отдавал кислотой и грибами, но Сингх все равно его выпил. Алкоголь, казалось, наконец смыл последнюю желчь во рту и горле. Он сбросил с себя ботинки, закинул пятки на стол и подождал, пока узел в его груди ослабнет, пусть даже чуть-чуть.

Это должно было быть очевидным с самого начала. Теперь, при взгляде назад, становилось понятно, что единственной причиной, по которой Сингх был рекомендован на пост губернатора, была его абсолютная приверженность видению Высокого Консула Дуарте. И это все, что они хотели от него. Им нужно было взять неопытных истинных верующих, вроде него самого, и забросить их на самую середину озера, а затем надеяться, что их знаний будет достаточно, чтобы доплыть до берега. И все в Танаке: ее высокомерие, презрение к его неопытности, отказ просто принимать его приказы за чистую монету. Все это было именно той причиной, по которой она была передана под его командование. Выкинуть ее в приступе досады было тем видом подросткового поведения, которое они пытались из него выжечь.

И с этим он облажался.

Тот факт, что адмирал Трехо понял, что он сделал это в слепой панике, последовавшей за его первым разом под обстрелом, было и облегчением, и унижением. Вероятно, это была единственная причина, по которой он не был освобожден от командования. Трехо видел что пошло не так, и все еще чувствовал, что Сингху есть что предложить. Что его ещё рано выкидывать в мусорное ведро. Утешительно и унизительно, снова.

Он глотнул еще виски. Это осогрело его горло. Это было лучшее, что он мог сказать об этом. Этого было достаточно.

Еще одна ловушка была впереди. Сингх обнаружил, что может это понять. Он чувствовал внимание Трехо, желающего посмотреть, как он будет выбираться теперь, когда его ошибка была ясна. Адмирал практически приказал Сингху поговорить с Танакой, прежде чем она уйдет, так что ловушка была перед ним. У него была дюжина разных импульсов о том, что ему делать с этим разговором, и он отбрасывал каждый из них, как только он появлялся. Это была его команда. Что ж, ему и пропадать.

Может, было бы правильно быть готовым с честью потерпеть неудачу. Даже если он будет отправлен домой к Нат и монстру, позор будет меньше, если он будет знать, что принял взрослое решение.

Он стянул экран с запястья и расположил его на своем столе.

- Полковник Танака, видео и голос, - сказал он.

- Танака здесь. - сказала она мгновение спустя. На маленьком экране ее лицо сжалось до самых заметных черт. Темные, тяжелые брови. Широкая челюсть. Сплюснутый, слегка смещенный от центра нос. Она выглядела опасной и злой. Наверное, сейчас она была и той, и другой.

- Полковник, - сказал Сингх, стараясь держать свой тон ровным и официальным. Он думал, что в целом преуспел. Звонок, чтобы завершить некоторые тривиальные бюрократические детали.

- Губернатор, - сказала она, с тем безэмоциональным аффектом, которого он только что пытался достичь.

- Я говорил с адмиралом Трехо о вашем переводе. Он сказал, что рад перевести вас на командную позицию на "Бурю", и я не сделал ничего, чтобы отговорить его от этого.

- Спасибо, что не пытались завалить мою карьеру, - сказала она без благодарности. Тот факт, что она не сказала: "Пошел нахер, сопляк, ты не смог бы причинить мне боль, даже если бы хотел", был признаком максимальной вежливости.

- Я хочу, чтобы вы знали, что я признаю, что в моем эмоциональном состоянии после нападения, я принял несколько плохих решений, не в последнюю очередь из которых, было отстранение вас от командования.

Повисла пауза. Долю секунды, но она была.

- Серьезно? - сказала она. Большие брови поднялись на миллиметр.

- Да. И если бы я мог исправить, не усугубляя, свою ошибку, я бы это сделал. Но самое главное сейчас, как для моих сотрудников, так и для жителей Медины, - это появление спокойной власти наверху. Такой радикальный шаг, как отмена вашего отстранения от должности, выставило бы нас.... выставило бы меня, слабым и нерешительным. Таким образом, ваш перевод будет записан как дополнительный боевой опыт в составе команды адмирала Трехо, теперь, когда мы обезопасили станцию, и он переходит к атаке на Солнечную систему. Это не запятнает вашу выдающуюся репутацию. К сожалению, мои извинения пока должны оставаться неофициальными.

Танака нахмурилась, хотя это было больше похоже на удивление, чем на гнев.

- Я ценю это, губернатор.

- Удачи в Солнечной системе, полковник. Мы все будем ждать известий об успехе вашей миссии. Сингх. Конец связи.

Он закрыл соединение и допил ужасный астерский виски. Может быть, причиной был алкоголь, но он чувствовал, что тяжесть, которую он носил с тех пор, как приземлился на Медину, стала меньше. Теперь это была его станция. Его команда, неудача или полный успех которой, будут только его собственной заслугой. И сейчас он чувствовал, что худшая ошибка, которую он мог совершить, осталась позади, и на самом деле, это было не так уж плохо.

Глава двадцать первая Холден

Вместо того чтобы оставить их тайком пробираться из лагерей беженцев в барабане и обратно, или по кварталам, занятым лаконийцами, Саба предоставил Холдену и экипажу доступ в каюту контрабандиста: шестиэтажный причал, вырезанный его людьми из служебного туннеля, о котором записи станции были устаревшими или отсутствовали. Было тесновато, и Алекс немного храпел, но это было лучше, чем возможные альтернативы.

Комната, где они проводили большую часть времени, предполагалась, как средних размеров склад. Не такая, как глубокие карманы корабля поколений, путешествующего через огромную пропасть между звездами. Не основная, но повседневная кладовка мужчин и женщин, чьи жизни начинались и заканчивались в путешествии, которому не было видно конца. Со встроенной желтой разметкой, показывающей, где ящики с инструментами и вечными пайками надо было складывать вдоль палубы и стен. История этой комнаты так и не пошла по подобному пути.

Подушки из геля и ткани покрывали пол вокруг полуразбранного голографического дисплея, который выступал в качестве низкого стола. Воздушные рециркуляторы были установлены на минимум, чтобы сохранять следы жизнедеятельности помещения на максимально низком уровне, а вентилятор с батареей разгонял плотный воздух. Полотна узорчатой ткани, - Холден не мог сказать, что это: настоящая ткань, пластик, или карбоновая сетка, - покрывали стены, шелестя на легком ветерке. Он не знал, имеют ли они какое-то функциональное значение, или желание украсить интерьер просто пережило все политические обстоятельства. По большей части, это напомнило Холдену о марокканском ресторане, в который он ходил на Япете, когда таскал лёд для Чисто-Прозрачно.

Саба и четыре человека, которых Холден счел его лейтенантами, сидели напротив него и экипажа, и подливали парящий чай в их чашки, как только он заканчивался. В дополнение к тому, что он был капитаном корабля снабжения под названием Малаклипс, который застрял в доке, как и Роси, Саба был женат на Драммер. По началу Холден беспокоился, что то, что он сделал с Фригольдом, будет терзать его, но когда он поднял этот вопрос, Саба отмахнулся. "Это случилось во сне", сказал Саба, что было немного запутанно, пока Наоми не объяснила ему, что это была старая астерская поговорка, которая значила "Не переживай об этом".

Даже после долгой жизни, проведенной вне земной гравитации, Холден был впечатлен всеми теми вещами, которых он не знал.

- Извиняюсь, - сказала женщина-Астер, протискиваясь между охранником и дверью. - Саба? Ты готов уже покушать?

Сабе удалось сохранить свою улыбку в целом вежливой. - Нет, Каро. Bist bien.

Женщина изобразила стригущее движение руками, кивая по астерски. Ее взгляд прокатился по всем остальным, но немного задержался на команде Росинанта: Холдене, Наоми, Бобби, Алексе, Амосе и Клариссе. - Ну а вы кто-нибудь? У нас есть грибной бекончик.

Бобби расслабленно хрустнула суставами. Холден был почти уверен, что это было признаком раздражения.

- Все в порядке, - сказал он. - Мы сыты. Спасибо.

Женщина снова постригла руками, и протиснулась обратно. Это было уже третье вторжение за утро. Это было немного странно, но появление Холдена понизило общий уровень беспокойства для всех. С развернутыми окуппационными силами, свобода действий для подполья Сабы была тонка, как лезвие бритвы, но каждый хотел что-нибудь сделать.

- Прошу прощения, - сказал Холден, разгибая одну ногу, и подгибая под себя другую. Он полагал, что если одна нога все-равно все время затекает, тогда лучше их чередовать. - Что ты говорил?

Саба подался вперед. Казалось, что его ноги от сидения на подушках не затекают, но он был моложе Холдена на одно-два десятилетия. - Нам нужно найти баланс, sa sa? Чем больше мы построим своих, тем больше будет у нас для использования. Но тем больше будет для них, чтобы найти.

Один из лейтенантов Сабы, который все утро агитировал за строительство полностью разделенной системы связи, пропуская тонкие как волос кабели сквозь систему водоснабжения, прочистил горло.

- Я так это вижу, мы служим трем господам: создаем пространство для себя, создаем инструменты для себя, и сохраняем пространство и инструменты от внутряков. У нас есть три процента Медины сейчас, где безопасники не видят. У нас есть поддержка от экипажа. У нас есть двусторонняя связь через врата Солнечной системы. Надо смотреть на разницу между тем, чем мы рискуем, и тем, что мы с этого получим. Вот что говорю.

- Да, конечно - сказал Холден, и Саба вздернул голову. На краю его поля зрения, Бобби подалась вперед. Когда он посмотрел на нее, выражение ее лица было пустым, но его многолетний опыт подсказывал ему, что она что-то оценивает. Возможно угрозу, если не принимать во внимание, что она смотрела на него.

Холден снова поменял ноги. - Просто, все что мы делаем, мы должны считать временным, так?

- На камне тут не построишь, - сказал Саба с усмешкой, но Холден был уверен, что тот не понял его мысль.

- Медина - наша станция, - сказал Холден. - Мы знаем ее лучше. Все ниши и проходы, все недокументированные функции. Все трюки, двери и углы. И это будет правдой, пока не станет по-другому. Эти люди не тупые. Сейчас они заняты, и, может быть, будут заняты еще какое-то время. Но рано или поздно, они узнают станцию. Наше преимущество сохранится только до тех пор, пока они заняты изучением. Поэтому, что бы мы ни делали здесь, это не должно планироваться надолго. У нас нет ничего долгосрочного. У нас есть короткий срок, и, может быть, средний срок. Как, может быть?

Саба поерзал, отхлебнул чаю и кивнул.

- Хорошая мысль, койо, - сказал он. - Может быть также, что нам надо начать присматриваться к планам эвакуации. Чтобы не провести долгую жизнь в тюремной камере, или короткую в воздушном шлюзе.

- Какие бы цели мы ни выбрали, - сказал Холден. - я просто не думаю, что мы должны тратить дополнительные усилия, чтобы делать что-то на десять лет, когда речь идет скорее всего, о не более чем восьми-десяти неделях свободы.

Он сказал это так, что прозвучало как извинение. Саба провел рукой по подбородку. В комнате было так тихо, что Холден слышал шуршание щетины под его рукой, даже не смотря на шум вентилятора. Восемь или десять недель свободы. Это был первый раз, когда кто-либо на встречах попытался предположить временные рамки. Какой бы маленький апокалипсис не настиг подполье, Холден ожидал, что это займет меньше времени, чем весенний период в его далеком времени на Земле.

- Это справедливое замечание, - сказал Саба, а в коридоре тем временем раздался шум. Голоса. Человек с худым лицом и со шрамом через левый глаз, заглянул в комнату, огляделся и кивнул.

- Новые отчеты сверху, если нужны, - сказал Глаз-со-Шрамом. - Не похоже, что там есть что-то новое. Контрольно-пропускные пункты все еще передвигаются, и они посадили несколько глупых койо в свою публичную тюрьму за то, что они вышли после комендантского часа, ну и все.

- Я не думаю... - начал Саба.

Бобби прервала его.

- А тебе может и следовало бы. Мы можем сделать перерыв. Так, Холден?

- Хм, - сказал Холден. - Конечно.

Саба пожал плечами, подняв руки.

- Bien á. Может, организовать сюда чего-нибудь поесть, да?

Собрание зашевелилось. Это были всё те же люди, в том же пространстве, но общее движение изменилось. Холден наклонился, и мягко поцеловал Наоми в щеку. Она склонила к нему голову, как будто это была только ласка.

- Какого хера происходит? - прошептал Холден. - Я сделал что-то, что выбесило Бобби? Потому что я действительно стараюсь не делать такого случайно.

Наоми едва заметно покачала головой, чтобы только он почувствовал это.

- Тебе надо спросить у нее, что случилось, - ответила Наоми. - Но ты не ошибаешься. Что-то в этом было.

Разговоры в комнате расцветали и смещались, кружась как птицы. Слово или фраза, проскочившие между Амосом и Клариссой, попадали в уши одному из людей Сабы, влияли на то, что говорил он сам, и вскоре Саба упоминал об этом Алексу. "Контроль над людьми, это обычно обладание тем, что они хотят. Не желай ничего, и они с большой вероятностью просто будут пинать тебя, пока ты не сделаешь как они говорят" превращалось в "С внутряками было легче, потому что они хотели разбогатеть, и заполучить игрушки богачей" превращалось в "Чего эти лаконианские койо хотят, вот реально? Что они вообще там возомнили, о том что делают, да?". Все разговаривали со всеми, знали они об этом или нет.

Холден наблюдал за этим, слушая и ожидая, когда подойдет Бобби. Если бы человечество когда-либо изобрело коллективный разум, то это не было бы психическими связями мозга, которые спаялись вместе. Это были бы сплетни и коктейльные вечеринки.

- Эй, Холден, - сказала Бобби, касаясь его плеча. - Могу я одолжить тебя на минутку?

- К гадалке не ходи, - сказал он, поднимая себя с пола. Бобби ссутулившись выбралась в коридор, и он последовал за ней. Воздух за пределами комнаты был прохладнее и казался менее похожим на то, что только что вышло из чужих легких. Освещение обеспечивалось светодиодными ремонтными фонарями, резкими и яркими. Стены были окрашены в десяток разных цветов, сигнализируя о трубах и кабельных каналах, проходящих за ними. Карта и территория сразу.

Бобби затормозила у разветвления служебного лаза с основным коридором. Голоса бормотали позади них, слишком далекие, чтобы различить, но слышимые. В тесноте этого места, она могла бы прислониться к стенам обоих коридоров сразу, к одному каждым плечом. Она согнула руки, как боец, собирающийся выйти на ринг. Когда-то, во время их первой встречи, он находил Бобби физически устрашающей. Спустя годы, она проросла в его сознании в место, где она была только самой собой. Но периодически он сталкивался с напоминанием, что она профессиональный воин, и хорошо обучена насилию.

Ее лицо было напряженным и сосредоточенным. Она могла бы думать так о серьезной проблеме, или сдерживать себя от убийственной ярости. И в обоих случаях, это было бы на нее похоже.

- Эй, - сказал Холден. - Что у тебя на уме?

Ее внимание переместилось не него, и она кивнула, будто он сказал что-то, с чем стоило согласиться.

- Так ты хочешь помочь этому или помешать?

- Ну, - сказал Холден. - Я бы сказал "помочь", пока ты не спросила, а теперь это похоже на вопрос с подвохом. Я что-то пропустил?

Сначала Бобби выставила перед собой ладони, как будто уговаривала кого-то притормозить, но казалось, что жест предназначен больше для нее самой чем для него.

- Я думаю об этом прямо пока говорю, так что просто...

- Понял, - сказал Холден. - Чтобы там ни было, врежь ему. Мы разберемся.

- Другие люди? Вот как я? Мы можем появиться и, возможно, это ни на что не повлияет. С тобой все совсем не так. Ты или помогаешь, или сдерживаешь. Середины нет.

Легкое беспокойство дернуло его, и он скрестил руки.

- Это... Бобби, это ты о капитанстве Роси? Потому что это не изменилось. Наоми и я...

- Да, - сказала Бобби. - Вот о чем я и говорю. Послушай, ты видел всех тех людей, которые продолжают прерывать встречу, так? Они все просто слоняются, чтобы зайти в комнату на минутку, даже если это то, что они могут сделать с ручного терминала. Или не сделать, без разницы.

- Я понял, что ты имеешь ввиду, - сказал Холден, - но это не я.

- Нет, это абсолютно ты. Джеймс Холден, который возглавлял борьбу против Свободного флота. И остановил Протоген от уничтожения Марса. И капитан первого корабля, прошедшего через кольцо. Объединивший людей на Илосе перед лицом пятидесяти разных сортов дерьма, разваливающихся на части. Ты попадаешь в центр всего, просто войдя в комнату.

- Не потому, что мне это нравится, - сказал Холден.

- Когда ты показался, мы с Амосом готовились с боем пробивать себе путь во все это. Но вот появляешься ты, и тебя узнали, и теперь мы все сидим в абсолютном центре заговора. Даже если бы я пробилась во все это, и то понадобилось бы несколько дней, может быть, недели, чтобы доказать Сабе и его людям, что они могут мне доверять. Ты получил это задаром, а все остальные сосредоточились на тебе. Я пришла в качестве капитана Росинанта, и этого было недостаточно, чтобы нас восприняли всерьез настолько, насколько восприняли тебя.

Холден хотел возразить. Он чувствовал, как в груди копятся аргументы, но он не мог себе представить, как он мог бы высказать их вслух. Бобби была права.

- У меня есть идея, как мы соберем разведданные о Лаконианцах, - сказала Бобби. - Это первый шаг, который нам нужен. Но нам надо действовать быстро. Саба и его люди? Они думают, что это как вернуться назад, во время еще до колец. Неважно что они говорят, они думают, что это найдет поддержку и станет способом жизни, как раньше. Ты заметил, как они начали называть лаконианцев "внутряками"?

- Да, я заметил.

- Но ты был прав там. Мы говорим о действительно маленьком временном окне. И вот, если мы собираемся сделать то, что, как мне кажется, нам действительно нужно сделать? Это должна быть твоя идея.

- Так, я потерялся немного. О какой моей идее мы говорим?

- Я говорю о том, чтобы ты берешь операцию, которую я придумала, вальсируешь туда и говоришь, что она вдруг пришла тебе в голову.

Холден не знал, смеяться ему или хмуриться, поэтому взял понемногу от обоих занятий сразу.

- Не собираюсь я этого делать, - сказал Холден. - Ты скажешь что должна сказать, и я тебя поддержу. Но я не планирую начинать брать кредиты под твои предложения.

- Если это будет моя идея, будет также, как когда мы только пришли, - сказала Бобби. - Мне придется бороться, чтобы отстоять ее. А если ты это сделаешь, они просто послушают. Идея, которая исходит от тебя, будет иметь вес, которого просто "чертовски правильная штука" иметь не будет.

Позади них раздался звон, может открылся люк, или выпал инструмент. Он не стал оборачиваться, чтобы посмотреть. Неловкость, которую он чувствовал перед этим, изменила характер, но не исчезла.

- Мне это не нравится, - сказал Холден. - Мне отвратна идея, что тебя воспринимают, как что-то меньшее, чем я. Это фигня. Я скажу Сабе, что...

- Помнишь, когда мы в последний раз выходили на караоке с Жизель? Прямо перед тем, как Алекс, и она назвали это расходом?

Холден моргнул в непонимании. - Да, конечно. Это была ужасная ночь.

- Помнишь песню, которую она пела? "Быстрое Сердцебиение"?

- Конечно - ответил Холден.

- Кто был певцом? В оригинале, я имею в виду. Кто пел?

- Хм, - сказал Холден. - Группа - это "Куртадам". А певец - Петер чего-то-там? Парень с одним стальным глазом.

- Петр Вукчевич, - кивнула Бобби. - Теперь, кто играл на басу?

Холден рассмеялся, а через мгновение нахмурился.

- Ну? - спросила Бобби.

- Ладно, хорошо. Я понял. И мне это не нравится. Я не более значителен, чем кто-то другой. Действовать так, как будто все важное должно проходить через меня, иначе это не законно... Ну не знаю. Тут мне начинает казаться, что я какой-то мудак.

Бобби положила руку ему на плечо. Ее глаза были спокойны, и ее улыбка была прямолинейной.

- Если это вообще может помочь, я думаю обо всем этом, что я использую тебя в качестве инструмента для достижения своих целей. Это делает меня чуть менее злой.

Они проговорили следующие двадцать минут, Бобби, излагала свой план достаточно детально, чтобы он мог представить его. Он задал несколько вопросов, но ему не требовалось много. Чувство совместной работы с ней было похоже на странную ностальгию. Как будто разрыв между прибытием в Медину и текущим моментом, измерялся годами, а не днями.

Это сделали большие и неожиданные события. Они изменили время. Возможно, не технически, а как меру того, кем они с Бобби были друг для друга. И для самих себя. За месяц до этого, Лакония была одной из незначительных проблем среди тысяч. А теперь это была окружающая среда. Истина, столь же основательная, как коалиция или союз. Может быть, даже больше.

Они вернулись в комнату, где проходило собрание, когда прибыла еда. Одноразовые тарелки из пшеничной бумаги, наполненные рисовой лапшой и нарезанным грибным беконом, и рыбным соусом. Пахло это лучше, чем должно было. Бобби села к Алексу и Клариссе, аккуратно сложившись рядом с ними. Холден почувствовал мимолетное желание тоже посидеть там, снова стать частью семьи. И он мог бы, но в тоже самое время, определенным образом, не мог. Будет ли он помогать или препятствовать? Потому что он не мог сделать то, и другое. Впервые он почувствовал, во что уход с Роси обойдется ему самому.

И все же, он не мог сожалеть об этом.

- Все нормально? - спросила Наоми, ведя рукой по его талии. - Выглядишь задумчивым. Есть мысли?

- Да уж, есть парочка. - ответил он - В основном о том, что я инструмент, но зато полезный.

Наоми задумалась на секунду над этим ответом. Саба обратил внимание, и помахал им. Две тарелки с вилками и бутылками пива, ждали их на низком столе.

- Нужно ли мне оскорбиться, от твоего имени? - спросила Наоми.

- Нет, - сказал Холден. - Тебе нужно поесть.

Саба подался вперед, когда Холден сел. - Вот что хорошо. Одно можно сказать о Медине, ингредиенты всегда свежие.

- Верно, - сказал Холден. - Но как обычно, все ингредиенты, это грибок и дрожжи. А бекон, выращенный в баке, он... ладно, он просто вещь в себе. Вообщем, Саба, у меня тут есть идея, о которой я хочу поговорить с тобой...

Глава двадцать вторая Бобби

- Мы не можем поместить физический монитор на соединение с лаконианским кораблем, - сказал Холден, точно так, как она ему объясняла. Саба оставил людей, которых надо было проинструктировать, выбрав их по каким-то причинам, о которых Бобби не знала и не хотела догадываться. Они сосредоточенно слушали Холдена. Это было странно, что роль великого Джеймса Холдена, пришедшего чтобы привести их к славе, играл Холден, которого она знала. Помимо совпадения имен, у этих двоих было не так много общего. - Нам необходимо пассивно контролировать входящий и исходящий сигнал без обнаружения. Зеркалить данные[28].

- Зачем? - спросил высокий и худой человек. Его звали Рамез, и он был из отдела технической поддержки станции Медина. По словам Сабы, у него был свободный доступ на корабль, и он был их инсайдер в этой миссии. Бобби он не нравился. - Сплошная каша с шифрованием. Лучше читать их кофейную гущу.

- Расшифровка - это более поздняя проблема, - сказал Холден, не выдавая никому слишком много деталей плана. У Бобби была неплохая идея, но она все еще работала над нюансами того, как получить коды дешифровки. Чем меньше людей знали подробности, тем меньше было шансов, что план вскроется, прежде чем она будет готова. - Пока мы просто хотим получить как можно больше данных, чтобы мы могли расшифровать их, когда придет время. Важный аспект прямо сейчас - у нас будет сигнал, и никто не будет об этом знать.

- Надо заглянуть внутрь трубы, не касаясь трубы. Que pensa?

- Я привел своего руководителя команды и технического эксперта, чтобы объяснить, как это происходит, - сказал Холден, кивнув Бобби и Клариссе. - Капитан Дрейпер?

Бобби подмигнула ему так, чтобы только он мог увидеть. Говорите что хотите, об этом человеке, но он действительно принял на себя роль бессмысленного подставного лица с щегольством.

Бобби вышла в переднюю часть комнаты, и вывела объемную карту Медины на стенной дисплей позади нее.

- Набу был построен как корабль поколений, - начала она.

- Что за "не ебу"? - спросила женщина-астер. Остальные усмехнулись.

- Почитай же долбаную историю хоть раз, - сказал Саба, а затем кивнул Бобби, чтобы та продолжала.

- Они знали, что ему придется принимать сигналы издалека, дальше, чем кому-либо было нужно вообще, - сказал Бобби. Она увеличила масштаб, приблизив коммуникационный массив Медины. - Поэтому система связи имеет огромный запас по мощности, и гораздо чувствительнее, чем на любом коммерческом или военном судне.

Рамез кивнул и пожал плечами, раскинув свои длинные руки. - Мы даже не используем большую часть этого дерьма. Здесь никто не говорит из далекого далека.

Он имел в виду "внутри медленной зоны", и он был прав. Ничего не было дальше, чем на полмиллиона кликов от Медины. Физические границы этого пространства не позволяли.

- Это правда, но оборудование все еще там. И наверху этого коммуникационного массива - детектор, достаточно чувствительный, чтобы отследить отдельный фотон через пучок волокон толщиной в метр, - сказала Бобби, увеличиая масштаб технической карты позади нее. - Но мы не можем просто взять и украсть его. Клэр?

Кларисса оттолкнулась от угла, в котором пряталась, и встала рядом с Бобби. На ней был комбинезон механика с надписью ТАХИ на спине, а ее волосы были стянуты в плотный пучок. С изможденными щеками, и запавшими глазами, она выглядела суровой и нетерпеливой.

- Даже несмотря на то, что этот массив не используется, - сказала Кларисса без вступления, - он все еще подключен к основной системе связи. Если мы начнем отсоединять от него что-нибудь, аварийная сигнализация оповестит оперативный отдел. Поэтому нам нужно вывести подсистемы в режим диагностики, прежде чем мы физически начнем выдергивать детали.

- Хренонианцы теперь всегда в оперативном отделе, ninita, - сказал Рамез. - Смотрят за всем все время.

Кларисса кивнула в знак согласия и сказала: - И вот туда вы и отправитесь. Нам нужно, чтобы вы попали на командную палубу, чтобы отключить панель их оперативного отдела, и держать ее отключенной так долго, чтобы мы успели выполнить свою работу, - сказала она. - А если ты снова назовешь меня "маленькой девочкой", я сделаю тебе больно.

- Это правда, ninita? - сказал Рамез, его улыбка стала снисходительной.

- Нет, - сказала Бобби, подходя к нему. - Нет, неправда. Вытаскивать это оборудование - деликатная работа. Я не могу рисковать, что она повредит руки, прежде чем мы ее сделаем. - Бобби сделала еще один шаг к Рамезу и уставилась на него сверху вниз. - Так что я сделаю тебе больно. А Мао уже потом. И не заставляй меня издеваться над тобой, ninito.

Она бросила взгляд на Холдена. Он выглядел потрясенным, и, может быть, немного грустным. Она задавалась вопросом, как бы он справился с этим, в старые времена. Было так странно делать все эти дела в одной комнате друг с другом.

Рамез бросил взгляд на своих приятелей у ящиков. Но никто не спешил его поддерживать. Саба улыбнулся и выполнил жест "Давайте продолжим", круговым движением руки.

- Sabe, - сказал Рамез, глядя в сторону, также, как это делали все смущенные приматы со времен плейстоцена. - Я только дурачился, que?

- Sa sa, - ответила Бобби, и переключила экран с объемной карты на план своей миссии. - Вот краткое изложение, включая точное время для каждого события, которое будет происходить. Мао и я будем на внешней стороне станции большую часть времени, и там мы не сможем позволить себе какие-либо переговоры, потому что лаконианские детекторы почти наверняка перехватят передачу.

- Я подключусь к оперативному отделу, через разблокированный ручной терминал, который Рамез для меня достанет, - сказал Холден, кивая мужчине, приглашая его кивнуть в ответ. - Мы выберем время, когда дежурным офицером будет Дафна Коль. Она теперь меня знает, и я думаю, она поймет, что мы пытаемся сделать, без того, чтобы мне пришлось ей все объяснять. Коммуникация в полном объеме, предположительно - что все будут слушать всё.

- Итак, переговоры между Коль и Холденом - это то, что мы все услышим, - сказала Бобби. - Мы раздадим список кодовых слов, которые Холден будет использовать во время вызова, как сигналы. Это наш единственный способ координировать акцию, и у нас не будет возможности дать сигнал к отмене миссии, или обратиться за помощью. Наш запасной план - каждый делает все правильно и с первого раза, так, чтобы запасной план не потребовался. Все поняли?

- Такой большой риск ради кучи тарабарщины, вот что мы не поняли, - сказал Рамез.

Бобби почувствовала маленькую вспышку раздражения по отношению к этому мужчине.

- Чем больше данных у нас будет, тем больше вероятности, что мы найдем то, что нам нужно, когда проблема с шифрованием будет решена, - сказала она. - Мы начинаем с того места, с которого можем, вот и всё. Теперь всем всё ясно?

По комнате прокатилась волна астерских "dui", "sabe" и "sa sa".

- Замечательно - сказала Бобби. - За работу.

Медленная зона, или пространство колец, или сеть ворот. Независимо от того, как вы это назовете, это было чертовски странно.

Бобби и Кларисса вышли из секции барабана станции Медина, используя старый служебный шлюз, который не наблюдался безопасниками, как поклялся Саба. Они были одеты в аварийные скафандры, в модификации "настолько-тонкие-что-едва-есть", чья единственная задача заключалась в том, чтобы удерживать носителя от смерти от удушья, прежде чем подоспеет помощь. Скафандры были яркого оранжевого с желтым цвета, чтобы было проще найти их пользователя среди дыма, или на черном фоне пространства. На шлеме и плечах были большие полосы со вспыхивающими огнями, чтобы помочь спасателям, но Бобби раздавила их в пыль гаечным ключом, прежде чем надеть. Не было ничего хорошего в том, чтобы быть яркой лампочкой, поднимающейся по внешней стороне станции. И никаких причин мигать сигналом бедствия. При нормальных обстоятельствах, выйти за пределы корабля или станции в аварийном костюме, значило напрашиваться на то, чтобы быть поджаренным радиацией. Дешевые костюмы с принципом "сними-и-выбрось", от нее почти не защищали.

Но медленная зона была чертовски странной.

В пространстве колец буквально не было радиации, кроме той, которую люди приносили с собой. Ни фонового излучения, ни солнечного ветра, ничего. Просто массивная, неестественно черная пустота вокруг, определяемая только отдаленными и слабо светящимися кольцами, равномерно расположенными вокруг, да синяя инопланетная сфера в центре, где были рельсовые пушки.

Бобби и Кларисса путешествовали на внешней стороне массивной, вращающейся барабанной секции Медины внутри старого воздушного шлюза. Показатели их движения - случайное далекое кольцо, движущееся мимо черноты внешней двери шлюза, и тот факт, что что-то все еще продолжало пытаться вытолкнуть их из двери на трети g. Бобби привязала их обеих к зажиму внутри шлюза, чтобы их не вышвырнуло в странный не-космос.

Большая прямоугольная конструкция промелькнула мимо двери внешнего шлюза. Бобби прижала свой шлем к шлему Клариссы и закричала, чтобы звук передался вибрацией.

- Это один из внешних лифтов. Мы пойдем к следующему.

Кларисса кивнула, широко распахнула глаза, и сгруппировалась для прыжка. Снаружи барабанной секции Медины вдоль барабана проходили две конструкции длиной с весь корабль, от инженерной палубы на корме, до командной палубы в носовой части. В них размещались машинерия, кабельные каналы и пара лифтов для перемещения из одной секции нулевой гравитации в другую, не проходя через сам барабан. Бобби и Кларисса планировали использовать одну из них, чтобы подняться по станции до коммуникационного массива на носу и вернуться к лаконианскому кораблю, пристыкованному на корме.

Бобби открыла сетчатый мешок на бедре, снова проверяя, что у нее все так же, как и дюжину раз до этого. Запасные воздушные баллоны, для себя и Клариссы. Они будут снаружи часами, делая длительные подъемы. Магнитный захват с высокопрочным кабелем и лебедкой. И наконец, толстый черный безоткатный пистолет, который один из Астеров сумел скрыть от Лаконианских оружейных облав. Если им действительно понадобится его использовать, миссия будет похерена в любом случае, но это было достоинство пасть в борьбе, которое отвечало романтическим представлениям Бобби.

Она зацепила аварийный кабель своего костюма за петлю на талии Клариссы, затем отцепилась от шлюза. Станция попыталась выпихнуть ее из двери, но она уцепилась за край наружного шлюза одной рукой, и удерживалась. В другой руке, она держала пистолет с захватом. Позади нее Кларисса одной рукой держала ее за плечо, а другой держалась за переборку.

- Три, два, один, старт! - крикнула Бобби, надеясь, что звук дойдет до Клариссы по руке. Она разжала хватку, запуская себя в наружную дверь шлюза, и понеслась в пустоту со скоростью 3,3 метра в секунду.

Массивная прямоугольная структура обслуживающей шахты надвигалась на нее, и она выстрелила магнитным захватом, в момент, когда они пролетали мимо. Если бы захват не смог соединиться, они летели бы прочь в пустое пространство медленной зоны, пока у них не закончился бы воздух, и их безжизненные тела, в конце концов улетели бы в мрачную завесу черноты на краю инопланетного пространства. Опасно, но не более, чем когда она тренировала свободные подъемы на Марсе. Она даже не подумала об этом. Ее взгляд наметил место, куда она хотела послать захват, а рука и рычаг сделали все остальное. Захват приземлился меньше чем за полметра от места, к которому она стремилась. Как кататься на велосипеде.

Поводок захвата, и механизм, который удерживал его на пистолете в ее костюме, резко натянулся и дернул ее по длинной дуге за шахтой обслуживания, с беспомощной Клариссой позади. Бобби запустила лебедку, подтягивая их ближе, пока скорость их дуги увеличивалась. Прямо перед ударом она согнула колени и активировала магнитные ботинки. Посадка вышла немного болезненной.

Она приземлилась на металлическую поверхность обслуживающей шахты, словно кончик щелкнувшего хлыста, и позволила удару сложить ее колени в живот. Кларисса врезалась в ее спину, и ей показалось, что кто-то сбрасывает с нее мешок с цементом сразу из нескольких анекдотов. Бобби покатилась вместе со своей ношей, хлопая по обшивке руками, чтобы, активировать магниты в перчатках, и повисла.

Несколькими мучительными секундами позже они были на поверхности обслуживающей шахты, все насилие их движения исчезло, превратившись в слегка потянутые колени и набор синяков.

- Упс, - сказала Бобби, и зависла на несколько секунд в неподвижности, связанная с шахтой только магнитом в перчатке одной руки.

- Да, - слабо сказала Кларисса сквозь шлем, за спиной Бобби.

Бобби подтолкнула свой шлем плотнее к шлему Клариссы.

- Это длинный подъем, но, по крайней мере, не надо бороться с гравитацией. Ты за?

В ответ Кларисса отцепила поводок, и подтолкнула себя к плоской серой стене шахты.

- Тогда ладненько, - сказала Бобби и последовала за ней.

Два часа, и два кислородных баллона спустя, они выплыли рядом с огромным коммутационным массивом Медины. Причудливый кластер антенн, тарелок и башен радиопередатчиков, и в его сердце - лазер, достаточно мощный, чтобы отправлять сообщения обратно на Землю, с расстояния в сто световых лет. Который так никогда и не был использован.

- Я помню, когда он почти уничтожил все человечество. - сказала Кларисса, прижимая лицевой щиток своего шлема к шлему Бобби. - Теперь он выглядит не так страшно.

- Я слышала эту историю, - ответила Бобби. - Хотела бы я поддержать вас, ребята, в том бою.

Кларисса пожала плечами. - Истории веселее, чем был реальный опыт. Ты не много потеряла.

Кларисса подтянула себя через арматуру коммуникационного массива, и остановилась рядом с огромной тарелкой передатчика. Она указала на панель доступа под ней, а затем показала астерский знак "Этот".

Бобби кивнула одной рукой, затем стукнула сбоку по своему шлему. Теперь мы ждем слова от Холдена. Она включила маленькую аварийную радиостанцию в своем костюме, уже настроенную на канал, который Холден будет использовать, чтобы послать вызов Дафне Коль на станции, и стала ждать. Кларисса смотрела пустоту между ними, неподвижная и терпеливая, как охотящаяся кошка.

Ползли минуты. Наконец ее радио захрипело, возвращаясь к жизни, и Бобби усмехнулась.

- Контроль Медины, это рабочая команда кило альфа, как слышите?

Бобби могла слышать разговор только со стороны Холдена, так что последовала долгая пауза, и затем снова его голос.

- Понял вас. Могу я поговорить с Шефом Коль? Надо скоординировать некоторые ремонтные работы через ее офис.

"Офис" был их кодом, который означал, что Рамез находится за пределами командной палубы, ожидая разрешения на вход, поэтому план продолжается, и теперь зависит только от взаимодействия с Коль.

- Привет, Шеф. Приятно слышать ваш голос снова, - сказал Холден, четко выделяя каждое слово. Он не собирался называть свое имя, и не назвал. Если Дафна Коль не поймет, что происходит, они отменят миссию. Если она поднимет тревогу... Ну, это может стать интересной проблемой. - Работаю с Сабой в электрохимической. Наблюдаю проблемы в энергосистеме, последствия Лаконианского "луча смерти", и нам очень нужно демонтировать панель у вас наверху, чтобы она была полностью отключена.

И вот здесь была самая опасная часть плана. Она состояла не в полетах через космос на тросах, и не в том, чтобы взобраться по внешней стороне громадной станции, одетыми с самые тонкие и дерьмовые вакуумные костюмы. Даже не в том, что случится позже, когда им придется карабкаться вниз к Лаконианскому кораблю, чтобы прицепить там свой детектор сигналов, надеясь, что никто не наблюдает за внешним пространством в доке. Это было здесь и сейчас, когда Холден рассчитывал только на свой голос, имя Сабы и упоминание Лаконианцев, чтобы сообщить Коль, что они не в порядке, и нуждаются в ее помощи.

И больше того, рассчитывал на то, что ее гордость Астера окажется сильнее, чем страх перед казнью их лаконианскими господами. Потому что, если бы какая-нибудь из этих вещей оказалась неправдой, Коль могла отказать им, и это стало бы окончанием плана. Или хуже.

Бобби ждала очень напряженную минуту радиомолчания, а затем Холден сказал:

- Это здорово. У меня есть техник, который направляется к командной палубе, чтобы вытащить эту панель, если вы позволите ему войти. Он взглянет на наш глюк, чтобы эта проблема оставила вас в покое.

"Взглянет". Код для "Начинаем по счету пять".

- Понял вас, Шеф. Мы признательны за ваше терпение, пока мы с этим разбираемся.

Бобби показала Клариссе большой палец, и резко раскрыла ладонь, показав пятерню. Кларисса кивнула кулаком, и начала вытаскивать инструменты из сетчатого мешка на ее бедре.

Сначала вниз, думала Бобби. Всего два километра, спуститься к корме, и разместить их жучок у эсминца Лаконии, не попавшись.

С функциональной неподвижностью станции Медина в медленной зоне, речь шла не столько о том, чтобы карабкаться, сколько о марш-броске на магнитных ботинках вниз на двухкилометровую дистанцию, к шахте обслуживания. Бобби прицепила блочный модуль, с находящимся в нем сенсором силы магнитного поля, на короткий поводок позади себя. Большой массы в нем не было, но она взялась за эту задачу сама и без обсуждений, когда посмотрела сквозь лицевой щиток Клариссы, и увидела, что цвет лица ее техника стал почти серым. Помимо их десантирования из смещающегося воздушного шлюза, они не делали ничего, что требовало особого затрата сил, но было совершенно ясно, что Клэр находится на последнем издыхании.

По мере их приближения к инженерному доку Медины, корабль Лаконии открывался их взгляду, выползая из-за изгиба станции. Бобби не могла не присвистнуть, признавая красоту этой вещи. Говорите что хотите об авторитаризме Лаконии, но дизайн их техники был наполнен эстетической красотой.

Эсминец - Холден называл его Грозовым Штормом - выглядел как естественная кристаллическая формация, которую кто-то врезал в нож. Цвета были полупрозрачными розовыми и голубыми, грани сверкали, как на драгоценном камне. Она отметила что-то у хвоста, что, видимо, служило конусом сопла привода, но не выглядело похожим ни на какие проекты ООН или Марса, с которыми она была знакома. Нос корабля заканчивался парой острых выступов, как лезвие кинжала с каналом, прорезанным по центру, что оставило ее в практической уверенности, что это рельсовая пушка. Если у корабля были пусковые установки торпед или ОТО, она не могла их разглядеть.

Корабль был настолько странным, что в отличие от всего, что когда-либо создавали, или на чем когда-либо летали люди, если бы после его стыковки из него вышли зеленые трехглазые инопланетяне, это и то было бы более приемлемо, чем увидеть тех, кто на самом деле на нем прилетел.

Кларисса остановилась и повернулась, поэтому Бобби дернула сенсорный массив за поводок, чтобы придержать его, и сдвинула их шлемы вместе.

- Здесь, - сказала Кларисса, указывая на люк для технического обслуживания, который выглядел точно так же, как и сотня тех, что они уже прошли. - Это маршрутизатор, который перенаправляет данные от дока к сети станции.

- Ты уверена? - спросила Бобби, оглядываясь на все другие люки вокруг.

Кларисса не ответила, только коротко закатила глаза, и взялась за поводок. Она подтянула сенсорный массив вниз, и прикрепила его к корпусу прямо рядом с люком. Она вытащила несколько проводов из коробки, и подключила их к разъемам внутри люка, затем присоединила ручной терминал к боку сенсора, и провела следующие несколько минут, копаясь в том, что выглядело как меню. Бобби заменила оба баллона с воздухом, пока та работала.

Спустя несколько минут Кларисса встала, и показала ей оба больших пальца. Бобби посмотрела на массивное лезвие эсминца Лаконии. Если там кто-то и видел, как они работают, сам корабль не подавал никаких признаков тревоги. Кларисса подошла со своим ручным терминалом, и прижала его сбоку шлема Бобби. Интерфейс шлема щелкнул, и перед ней пронеслась стена текста. Обмен данными между эсминцем и местной системой дешифровки, с флагами маршрутизации и временными отметками. Данные по-прежнему были зашифрованы военными шифрами, но теперь все, что Грозовой Шторм отправлял в Медину, и все, что возвращалось к нему, было здесь, и подполье теперь снимало копию всей этой информации.

- Фух, - сказала Бобби в пространство. - Честно говоря, я думала что это будет сложнее.

Глава двадцать третья Драммер

Корабль прошел через кольцо, как в старом видео про кита, пробивающего поверхность моря. Тысяча километров кольца были крошечными в масштабах солнечной системы, огромными по человеческим меркам, а Лаконианский крейсер разместился где-то посередине этих двух измерений - был слишком большим, чтобы комфортно поместиться в одно, и слишком маленьким, чтобы хорошо вписаться в другое. Его дизайн, казалось, пришел из того же неудобного места, не совпадая ни с уже знакомой жутью протомолекулы, ни с историей человеческого производства, тем не менее, вмещая оба вида. Драммер пересматривала запись канала наблюдения, снова и снова, и легкая дрожь пробирала ее после каждого просмотра.

Она не была готова. Каменные добытчики с бункерами, наполненными гравием, шли на полной тяге к своим позициям, которые больше не имели значения. Флот коалиции сосредотачивался вокруг внутренних планет и системы Юпитера, но с днями - иногда неделями - ускорения до цели. Города в пустоте выполняли витки, чтобы встретиться с ними. Все это было подготовкой к тактическим ситуациям, которые больше не были актуальны для совета. Дуарте и его Адмирал Трехо перехватили темп. Она собиралась убедиться, что цена для них окажется выше, чем они намеревались заплатить.

- Госпожа Президент, - сказал Вон. Драммер посмотрела, как Буря снова выплывает из кольца, прежде чем заговорила. Для нее было поразительно, что нечто настолько здоровое может пройти через ворота. Корабль выглядел достаточно большим, чтобы нарушить пределы пропускания кольца своей массой и энергией. Возможно, был способ использовать этот аспект против Лаконии, чтобы с ним случилось то же, что со Свободным Флотом. Вот только это долбаная штука была уже здесь.

- Вон, - сказала она, не оглядываясь на него.

- Связисты запрашивают ваше решение по ретранслятору, - сказал Вон.

Она глубоко вздохнула, медленно выпустив воздух сквозь зубы. Тысячи ретрансляторов радиосигналов были рассеянны по по системе, но она знала, какой именно Вон имеет в виду. Их тайная связь с Мединой - подарок ей от Авасаралы - проходила через ретранслятор с низким потреблением энергии, который плавал в темноте снаружи кольцевых ворот. Из Медины его сигнал был слабым, и он переключал длины волн, подстраиваясь под обычную помеху кольца, которую было легко упустить. Из нормального пространства его присутствие было более очевидным.

И ближайшим кораблем к нему, прямо сейчас была Буря.

Она могла приказать своим службам связи, не использовать его. Это было легко. Но разведка коалиции тоже имела к нему доступ. И подполье Сабы. Чем больше людей могло совершить ошибку, тем больше было шансов, что что-то пойдет не так. Ей не составило бы труда отключить его. Один сигнальный пакет мог бы сделать это, как погасить свет. Он перешел бы в пассивное состояние прослушки, и потребовалось бы знать, где искать, чтобы увидеть в нем больше, чем песчинку, плавающую в невероятно огромном океане пустоты.

Уйти в тень было правильно. Но все в ней бунтовало против этого решения.

- В чем смысл, - сказала она, - иметь то, что нельзя использовать? Фактически, это то же самое, что вообще не иметь. - На ее экране очередной виток закончился, и начался снова. Буря выходила из кольца.

- Сохранить что-то, чтобы использовать в более правильное время, это не значит "не иметь", sa sa que? - сказал Вон.

- Это был риторический вопрос, - сказала Драммер.

- Прошу извинить - сказал Вон.

- Скажите им ... - Это было больше, чем ее окно в Медину. Это была ее ниточка к Сабе. Что, если ему понадобится связаться с ней? Что, если что-то случится, и его призыв о помощи умрет в молчании, потому что она была слишком осторожна? Одиночество ширилось в груди, растягивалось, пока не стало казаться больше нее самой. Опустошающим. - Скажите им, чтобы они отключили его. Сохраним его на темный дождливый день.

- Да, мэм - сказал Вон, и повернулся, чтобы уйти.

- Вы когда-нибудь видели дождь, Вон? - спросила она, останавливая его. Забирая для себя еще несколько секунд, когда связь с Мединой и Сабой все еще была. Даже если она не могла ее использовать.

- Нет, мэм. Никогда не был на Земле. Никогда не планировал.

- "Дождливый день". Мы все еще так говорим.

- Культурный империализм внутренних планет во всем, - сказал Вон.

- Дождь идет не только на внутренних планетах. На Титане тоже идет дождь. Это метан вместо воды, но вы можете увидеть его из куполов. Я провела там неделю мадху чандры. Миллиард точек на поверхности купола с оранжевыми облаками за ними? Они выглядят как маленькие темные звезды. Если вы можете их увидеть. Зрение у Сабы не очень хорошее. Он не мог их увидеть. А я могла.

- Как скажете, мэм, - сказал Вон. Либо он был слегка смущен ею, либо ей только так казалось. Ну и нахер тебя тоже, подумала она, но не сказала, на случай, если это было только ее видение.

- Ладно, - сказала она, поворачиваясь к своему экрану. - Отправляйте приказ.

Вон не ответил, просто вышел, и закрыл за собой дверь. В последний раз она смотрела, как Буря проходит через кольцо, в поисках подсказки. Или лучика надежды. Но ничего не увидела, закрыла запись, и открыла другую.

"Я Адмирал Антон Трехо, из Императорского флота Лаконии, и верховный главнокомандующий Сердца Бури. В настоящее время я нахожусь с миссией по защите интересов Лаконии в Солнечной системе. Мы признаем глубокую культурную и историческую значимость Солнечной системы и надеемся, что этот переход можно будет совершить мирным путем и с минимальными разрушениями. Если местные силы будут сопротивляться, я готов и уполномочен предпринять любые действия, необходимые для успешного завершения своей миссии. Высокий консул Дуарте и я, выражаем наши наилучшие пожелания местным жителям и просим вас связаться с вашими правительствами, чтобы призвать их действовать во имя мира. Насилие всегда означает потери, и мера этих потерь, полностью находится под вашим контролем."

Ложное благородство этой угрозы привело ее к мысли, что она хочет, чтобы он просто сказал, что сожжет их города, и заберет их детей. Это выглядело бы более честно.

"Народный Дом" выполнял торможение, чтобы встретиться со вторым флотом коалиции, где уже ждал "Страж Ворот". "Независимость" была уже с первым флотом и Юпитером. Новейший Город в пустоте - "Гарантия Мира" - был наполовину построен на верфях Паллады-Тихо, и не был бы готов даже к следующему году, даже предполагая, что у них был бы еще один год.

Невысказанная правда заключалась в том, что союз ввел в эксплуатацию Города в пустоте, как постоянный ответ на интерес колониальных миров к созданию собственных флотов. Город в пустоте не мог контролировать всю солнечную систему, но он мог быть отправлен к вратам. Или, так предполагала Драммер и союзный совет. Отныне Народный Дом был только линкором. Огромным, с теплицами и школами, детьми и общественным пространством, университетами и исследовательскими лабораториями. Но перспектива насилия означала, что ничто из этого больше не имеет значения. Теперь Народный Дом стал системой доставки рельсовых пушек, ракет, ОТО. И она направит его на защиту Земли и Марса, и под защиту их кораблей. Она будет ненавидеть это решение, но она это сделает.

И, черт возьми, ей придется улыбаться, когда она будет это делать.

Конфигурация Народного Дома для движения под тягой, переместила залы заседаний вниз, недалеко от массивной связки приводов Епштейна. Коалиция была представлена Адмиралом Ху с Марса, и Заместителем министра по Исполнительным Вопросам Ванегасом. Крисьен Авасарала сидела в инвалидном кресле в задней части зала, ела фисташки, и прикидывалась сбрендившей, чтобы люди оставили ее в покое. Освещение было настроено на теплый спектр, который, как утверждалось, соответствовал летнему дню на Земле, и в воздухе пахло нарезанным огурцом, и почвой. Умиротворяющая окружающая среда, с надеждой на то, что это повлияет на тон события, даже если все это инженерные дела. Репортеры и сановники на сформированных из растущего бамбука скамейках носили официальные костюмы и платья, как будто посещение пресс-конференции было тем же самым, что посещение церкви.

Может быть, так оно и было. Драммер прочла где-то, что существуют специальные новостные ленты, куда светское сообщество ходит, чтобы узнать, какие культурные веяния важны, и какие можно игнорировать. Тысячи новостных лент вещали прямо сейчас по всей системе, всеми возможными способами интерпретируя историю, в которой они живут. В большинстве случаев Лакония считалась силой вторжения, которой нужно сопротивляться, но были люди, которые утверждали, что Лакония является освободительным влиянием, направленным на прекращение притеснений со стороны Коалиции и Транспортного Союза. Или, что они были истинным духом Марса, преданного старой республикой Конгресса, и теперь возвращающихся с триумфом. Или, что они были непобедимы, и тогда капитуляция оставалась единственным выбором. Посадите двенадцать людей перед своими камерами, и получите тринадцать мнений. Ни одно из мнений не значило так много, как ее, потому что она была Президентом Транспортного Союза, что, несмотря на все ее намерения и усилия, делало ее теперь военным лидером.

В зеленой комнате, Ванегас освежал свой макияж, прежде чем выйти на камеры. Ху опустила свой кофе, как только Драммер вошла в комнату, и поспешила к ней с мрачным выражением лица.

- Президент Драммер, - сказала Ху, - я надеялась, что смогу поговорить с вами о документах по стратегическому сотрудничеству совета?

Стюард провел Драммер к стулу. Специалист развернулся рядом с ней с палитрой косметики в руке. У нее не было большой потребности в макияже, но она тоже не хотела выглядеть болезненно в новостных лентах.

- Я пока не смотрела новые черновые варианты, - сказала Драммер, стараясь не шевелить лицом.

- Сантос-Бака настаивает на цепочке командования, проходящей через совместный комитет, - сказала Ху. - Это не координация. Это делает Коалицию Земля-Марс филиалом Транспортного Союза.

Если нас всех поубивают, думала Драммер, то вот почему. Не благодаря их технологии, или их стратегии, или невидимым виткам истории. А из-за нашей неспособности сделать что-нибудь, без пяти заседаний комитета, чтобы поговорить об этом.

- Я не читала черновики, Адмирал. Как только мы здесь закончим, я попрошу, чтобы мне принесли копию. Я хочу, чтобы этот вопрос оставался мутным, не больше, чем вы.

Ху резко кивнула и улыбнулась, как будто Драммер капитулировала. Гример коснулся ее щек румянами с помощью жесткой кисточки, рассматривая с отдаления ее, будто она была картиной. Ей пришлось побороться с импульсом показать ему язык.

И вот пришло время. Ванегас вышел первым, затем Ху. Они поднялись на подиумы с двух сторон. Драммер была по центру. Экран подиума выдал изображение, видимое только ей, с ползущими строками речи. Она вздернула подбородок.

Не важно, как она себя чувствовала. Не важно, что она думала. Все, что учитывалось прямо сейчас, это как она выглядит и звучит. Пусть ее вид и слова несут видимую уверенность, а настоящую она сможет найти позже.

- Спасибо всем, что пришли, - сказала Драммер. - Как вы знаете, корабль, пришедший из системы Лакония, теперь совершил несанкционированный переход в Солнечную Систему. Позиция союза по этому вопросу однозначна. Лаконианское вторжение является незаконным. Это нарушение власти Союза и суверенитета Коалиции Земля-Марс. Мы встанем как один орган, на защиту Солнечной системы и всех ее граждан.

Драммер сделала паузу. Позади группы, Крисен Авасарала поднялась из своего инвалидного кресла, и отряхнула сари от остатков фисташек. Ее улыбка была видна даже отсюда.

- И Союз, - сказала Драммер, - направит все свои ресурсы на усилия по защите.

Прямо как ты всем нам и приказала, старая ты стерва, подумала она. Но не сказала этого.

В её сне, Саба был мертв.

Она не знала, как он умер и где, но в нелогичности сна, она не подвергала это сомнению. Это была просто правда: Саба был мертв, а она нет. Она больше никогда его не увидит. Не проснется рядом с ним. Из-за этого остальная часть ее жизни будет опустевшей, мелкой и печальной. Во сне, она знала все это. Но то, что она чувствовала, было облегчением.

Саба был мертв, поэтому был в безопасности. С ним не могло случиться ничего плохого. Она не могла ни подвести его, ни отказаться от него, ни почувствовать вес его разочарования. Она проснулась в темноте, и через секунду замешательства, ее накрыла волна подавляющей вины. Но темнота, по крайней мере, поддавалась контролю. Она включила свет вкомнате на четверть. Тусклое золото, такое слабое, чтобы сделать все черно-белым.

Она могла чувствовать гравитацию ускорения, когда поворачивалась. Отсутствие даже следа спиновой гравитации, напомнило ей то, что она и так знала. Она хотела отправить сообщение. Чтобы рассказать Сабе, что она думает о нем, и не жаждет тех неудач, которые забрали бы его навсегда. Но она перерезала эту линию общения, и наличие плохих предчувствий, не было веской причиной, для изменения этой политики.

Она вытянулась в сумраке. Прошла только половина цикла ее сна, но ее не интересовало возвращение к подушке. Вместо этого она умылась, и заказала грушу с чаем, и тортилью с фруктовым джемом. Привычную пищу. А потом, она проверила карту системы.

Буря все еще находилась в безбрежности между орбитами Урана и Сатурна. Полтора миллиарда километров между кольцом, и первыми местами обитания человека любого значимого размера, даже при том, что Сатурн и его луны ближе всего. Пройдя через ворота гораздо раньше своего срока, Буря не использовала полную тягу в Солнечной системе. При их нынешнем ускорении, до нее было несколько недель полета. Драммер надела форму, и вышла в Народный Дом. Станция трубы была рядом с ее апартаментами. Город в пустоте знал, где она находится, и подготовил ей персональную машину, даже без запроса. Ее телохранители шли за ней, как тени с многолетней практикой. В разгар смены, она двигалась, словно по городу призраков. Только мусор, запах тел и старого карри на станции трубы, задержались как обещание, что она не так одинока, как ей кажется.

Дендрарий был зоной с ограниченным доступом. Некоторые из деревьев были экспериментальными, и их размещение в местах с большим количеством людей, повлияло бы на данные экспериментов. Но один человек, или несколько? Это было в пределах допустимого. Внутри было тепло, воздух был наполнен влагой и свежестью кислорода, который еще недавно был выдохом другого живого существа. Это было странное место, экзотическое и сюрреалистичное. Словно вышедшее из фантазии ребенка.

Обычно она была там одна.

Авасарала сидела в тени катальпы, с руками, сложенными на коленях. Они смотрела вникуда, пока Драммер не появилась на черной каучуковой дорожке перед ней.

- Какого хрена ты здесь делаешь? - спросила старушка. - Не спится?

- Я могу спросить тоже самое - ответила Драммер.

- Я больше не сплю. Это одна из вещей, которую теряешь моем возрасте. Но хотя бы пока не страдаю недержанием, так что стерву включать не буду.

Драммер прислонилась к одному из деревьев, и сложила руки. Она не знала, приятно ей, что старушка была здесь, или это ее раздражало, или и то, и другое сразу.

- Есть ли причина, по которой вы остаетесь в Народном Доме? - спросила она, но без стремления задеть.

- Думала, что возможно, мне потребуется укреплять твою решимость. Но не потребовалось. Теперь я здесь только потому, что ненавижу долбаные космические путешествия. Ты пойдешь по моему пути. А я уйду, когда последняя остановка до дома станет покороче.

- Значит, не потому, что вы просто ищете способ сунуть нос в мои дела?

- Нет, пока ты не облажаешься. - сказала Авасарала. - Присядь, Камина. Ты выглядишь вымотанной.

- Знаете, меня никто так не называет, - сказала Драммер, но присела на скамейку к Авасарале.

- Почти никто.

Они посидели мгновение, только звук капающей воды и шуршание листьев, двигающихся в искусственно контролируемом бризе. Обрывки ее грез, преследовали мысли Драммер, как следы на сетчатке от увиденной в темноте вспышки.

- Один корабль, - сказала она. - Они отправили всего один корабль. Они не занимали плацдарм в Медине. Не укреплялись. Они не строили линий снабжения и не готовили флотилию. Они отправили одного этого здоровяка, самого по себе. Бахвальство.

- Я удивилась так же, как и ты, - сказала Авасарала. - Хотя я чувствую, что я-то уж не должна была. Я действительно изучала историю. Знаешь, это похоже на чтение пророчества.

- Все, что нам нужно сделать, это разобраться с одним этим кораблем, и все увидят, что Дуарте уязвим. Что он небезгрешен.

- Это правда.

Драммер переплела пальцы, и наклонилась вперед, положив локти на колени.

- Все что нам нужно, это один счастливый случай. - сказала она - Одна вещь, которая пойдет по нашему, и тогда этот "бесконечный логистический гений" потеряет свой главный корабль на глазах у всех, кто будет смотреть. И я думаю, что смотреть будут все.

- Они будут, - согласилась Авасарала со вздохом. - Но …

- Но что?

Улыбка Авасаралы была тонкой, жесткой и горькой. В ее глаза сверкнул интеллект, отравленный отчаянием.

- Но это не будет бахвальством, пока он не потерпит неудачу.

Глава двадцать четвёртая Сингх

Монитор Сингха лежал, развернутый на столе перед ним. Чуть выше плавала трехмерная проекция Натальи и Эльзы, улыбающихся ему. Это был не лучший кадр. Он снимал сам, и все они были немного не в фокусе. Это было в парке, где была вечеринка по случаю второго дня рождения монстра, и его дочь улыбалась ему, с щеками, измазанными ванильной глазурью, а Нат прямо светилась от счастья. Это было одним из его любимых воспоминаний.

Как только прибудет Тайфун, я наконец смогу заняться более важной работой. Это почти наверняка означает, что моя должность в Медине скоро станет постоянной. Я хочу, чтобы вы начали думать о переезде. Твоя работа всегда заключалась в том, чтобы помочь мирам колоний создавать стабильные источники пищи, а здесь - центр всего. Они примут тебя и твои исследования с распростертыми объятиями. И я обещаю, что проблемы с водой будут исправлены к тому времени, когда вы с Монстром прибудете. Только чистая вода для вас, ребята, или я разберу эту станцию по винтику и соберу ее обратно собственноручно. И еще я...

- Губернатор, - сказал голос из монитора, напугав его неожиданностью своего появления.

- Да?

- Майор Оверстрит здесь, говорит, у нас чрезвычайная ситуация.

- Ясно, - ответил Сингх, и свернул изображение, сохранив письмо, чтобы закончить позже. - Пусть зайдет.

Оверстрит был почти полной противоположностью своей предшественницы. Если полковник Танака была высокой, то он был коротким, широким, с толстой шеей и с кулаками, размером с боксерскую перчатку. На его бритой голове была самая бледная кожа, которую Сингх когда-нибудь видел, а его глаза были серо-голубыми, как лед. Среди марсиан, такая комбинация черт была экзотикой.

- Губернатор, - сказал Оверстрит с резким салютом.

- Вольно, господин майор.

Оверстрит расставил ноги, и сложил руки за спиной. Там, где Танака была вся из себя высокомерная беззаботность, Оверстрит каждой клеткой был дисциплинированным Десантником. Сингху нравилось работать с ним.

- Губернатор, вынужден сообщить об еще одном террористическом инциденте. К сожалению, он также привел к потерянным жизням.

Потерянная жизнь в этом контексте значила лишь одно: убит лаконианец.

- Спасибо, что сообщили лично, Майор, - сказал Сингх. После попытки убийства он приказал, чтобы вокруг любой дальнейшей террористической активности соблюдался режим тишины. Им требовалось население Медины, которое чувствует себя в безопасности под контролем Лаконии. - Кто и где?

- Младший лейтенант Имари, специалист по охране окружающей среды. Она отслеживала ошибку фильтрации воздуха, и взорвалась в узком лазе, почти на внешнем уровне барабана. Небольшое самодельное взрывное устройство подорвали удаленно. Лейтенант Имари была убита мгновенно. Один из ее техников получил незначительные травмы, и лечится на Шторме.

- Имари, - сказал Сингх, сосредоточившись, чтобы совместить лицо с именем. Он встречался с ней несколько раз. Приятный и профессиональный человек, во всех проявлениях. И ее навыки работы с экологическими системами были серьезной потерей для переоборудования Медины. - Мы знаем, кто?

- Мои саперы были на месте через несколько минут после взрыва, - сказал Оверстрит. - Химикаты, используемые для производства взрывчатки, привели к хранилищу на втором уровне барабана. Я просмотрел логи. Большинство из тех, кто имел туда доступ, были идентифицированы. Десантники уже начали их отлавливать.

- Отличная работа, Майор, - сказал Сингх. Оверстрит приносил ему решение с каждой проблемой, о которой докладывал. Это делало его собственный ужасный просчет с Танакой, практически завуалированным благословением.

- Правила ведения боевых действий позволяют нам рассматривать активные террористические ячейки, как вражеские войска, - сказал Оверстрит. - Но если у одного из этих идиотов не найдется скрытого пистолета, я готов поспорить, что мы привезем всех их живыми. Итак, ваше решение, сэр.

Оверстрит выглядел так, будто у него не было своего мнения о правильном выборе. Если Сингх прикажет ему пойти к клеткам, и лично застрелить там каждого в голову, это будет просто еще одна вещь, которую он сделает в этот день. Ни лекций о том, как он боролся с ячейками Астеров в былые дни, ни подковырок об отсутствии опыта.

- В какой-то момент нам нужно будет начать проводить судебные разбирательства, - сказал Сингх. - Этот момент не хуже остальных. Нам понадобится время, чтобы сформировать систему гражданского правосудия для Медины и колоний. Что-то менее обременительное, чем местные привычки.

- Да, сэр, - кивнул Оверстрит. - Я скажу своим людям, чтобы собрали вместе все доказательства, которые мы нашли, и направили в адвокатское бюро. Мы не полиция, но все, что мы сможем сделать, чтобы ускорить процесс судебного разбирательства, будет предоставлено с радостью.

Сингх откинулся назад, и указал на один из стульев для посетителей, рядом со своим столом. - Вы выполняете работу замечательно, Майор. Вы заняли роль полковника Танаки без нареканий. Я ценю это.

Оверстрит потянулся, расслабляясь, но без агрессивной неформальности своей предшественницы.

- Танака была отличным наставником. Она оставила мне подробные файлы об... обязанностях этого поста. Отдайте ей должное за плавный переход.

- Ммхм, - сказал Сингх. - В любом случае, я отправил рекомендацию о повышении вас до звания подполковника, как и подобает должности, которую вы сейчас занимаете. Мы ожидаем подтверждения от Лаконии, чтобы сделать звание официальным. У вас наверняка есть выслуга, и ваш послужной список безупречен. Я не предвижу никаких трудностей.

- Я ценю это, сэр, - начал Оверстрит, а потом посмотрел на монитор на запястье. - Вот что значит быстрая работа. Отряд сообщает, что все семь подозреваемых были собраны и доставлены в зону содержания, и ожидают ваших дальнейших приказов. Должен ли я их посадить их в клетки под открытым небом до суда? Чтобы все на станции видели их взаперти? Так сказать, отправить послание.

- Да, я ... - начал Сингх, и передумал. - Нет. Если задержание проходило негласно, и зона содержания засекречена, держите их там. Я хочу поговорить с ними.

- Разумеется, - сказал Оверстрит. А в свой монитор он сказал: - Падающий молот, оскар-майк. Нам нужен транспорт и эскорт до четвертого уровня, отсек один три один один эхо браво. Готовы к выходу на пять.

Сингх подробно изучил файлы с историей Медины, от ее стремительного начала с религиозной фракцией Землян, до неприкрытой кражи АВП, и превращения в наихудший боевой корабль во вселенной, перед тем, как окончательно осесть в центре человеческой экспансии через сеть ворот.

Сингх находил идею корабля поколений увлекательной, некоторым извращенным образом. Он мог понять, когда вы перекладываете большие риски на своих детей. Он это делал прямо сейчас. Пытался помочь построить хорошо отрегулированную человеческую империю, в которой могли бы процветать его монстр Эльза, и ее будущие отпрыски. Была романтика и в мысли отправиться в путешествие, в котором вы никогда не увидите конца, чтобы ваши внуки могли жить лучшей жизнью. Но все цифры, которые он видел в столетнем путешествии, подобном такому, были ужасающими. Это была, как минимум, очень высокая стоимость, с очень низкой вероятностью успеха. Сингх полагал, что нужно сильно верить, для того что бы так рисковать тем, чтобы просто пропасть без вести. По его мнению, вера была в основном для тех, у кого было плохо с математикой.

Отделение 1311EB оказалось отсеком, в котором прежде хранили корма для животных. Еще одна из многих структур, встроенных в Станцию Медина, когда она еще была Набу, и имела свей целью межзвездную колонизацию. Медина была заполнена реликвиями этой первоначальной цели, даже когда они были преобразованы во что-то другое для новых задач. Семь Астеров сидели на полу, со связанными за спиной руками. Четверо мужчин, две женщины и одна персона, которая могла иметь любой пол или вообще не иметь его, и выглядела слишком молодой, чтобы уже окончательно определиться с вопросом построения карьеры в области терроризма.

Сингх вошел в комнату в окружении двух десантников в силовой броне, и Оверстритом, занявшим позицию у двери. Четыре охранника в комнате резко отсалютовали ему, и вернулись к наблюдению за своей маленькой группой пленников. С пятнадцатью телами, в комнате стало очень тесно.

- Я губернатор станции, капитан Сантьяго Сингх, - сказал он, подходя к каждому из семи заключенных, чтобы заглянуть им в глаза, пока говорил. Младший оглянулся назад со свирепой яростью на лице, которая выглядела совершенно неуместно на его красивом лице без признаков пола.

- Да всем похеру, - бросил ему один из мужчин. Ближайший к нему десантник, небрежно пнул его по ребрам. Сингх остановил его взмахом руки.

- Я хочу чтобы вы все слушали меня внимательно, - сказал он. - Бомба была сделана с использованием химикатов со склада, на котором работали вы семеро. Эта бомба убила офицера лаконианского флота, и ранила другого.

- И хорошо, - сказала одна из женщин.

- Нехорошо, - ответил Сингх, не меняя тона. - Потому что наказанием за этот преступный акт, будет смерть через расстрел. На данный момент нет оснований полагать, что вы семеро не находитесь в сговоре. Вы либо работаете с террористическими ячейками, либо вы сами являетесь ячейкой, которая и заложила эту бомбу.

- Лучше умереть свободным Астером, чем жить рабом, - сказал молодой. У него был голос певца, высокий и ясный.

Он начинал думать, что возможно было бы лучше провести семь допросов с каждым из заключенных, а не со всеми вместе. Сейчас они все дополняли друг друга. Каждый из них выражал свою лояльность к остальным. Это затрудняло понимание того, какой может быть их настоящая гибкость.

- Мы можем подискутировать о преимуществах централизованного правительства чуть позже, - ответил Сингх. - На данный же момент у меня всего одно предложение. Когда я выйду из этой комнаты, я попрошу назначенного судью рассмотреть доказательства, полученные в результате взрыва, и найти вас семерых виновными в террористической атаке. Затем вас отвезут в публичное место, и расстреляют.

- Так себе херовое предложение, - сказал первый мужчина, потирая ушибленные ребра.

- Пока судья будет рассматривать эти доказательства, я собираюсь развести вас по отдельным камерам. Первый, кто станет содействовать нашему расследованию террористической деятельности на этой станции, будет жить.

- Стать предателем чтобы спасти свою шкуру, - сказал молодой. - Да ты вообще не знаешь, кто такие Астеры.

- Я знаю людей. Я знаю, что остаться в живых, и обеспечить безопасность своей семьи - это не обычная награда за ценную службу империи. Это единственный выбор, который вам осталось сделать в жизни. Выбирайте правильно.

Не дожидаясь, пока они выкрикнут в ответ еще что-нибудь, Сингх повернулся и ушел. Пока они шли к выходу, он сказал Оверстриту:

- Поместите их в отдельные камеры, достаточно далеко друг от друга, чтобы они не могли слышать друг друга. Убедитесь, что у каждой двери есть охранник. На случай, если кто-нибудь решит воспользоваться моим предложением.

- Понял вас, - ответил Оверстрит. В его тоне появился намек на скептицизм.

Сингх остановился. Оверстрит повернулся к нему, с озадаченным выражением на широком лице.

- Вас что-то беспокоит, майор?

- Я не хотел проявить неуважение, сэр.

- Наш мандат от Высокого консула Дуарте состоит в том, чтобы завоевать население этой станции, в качестве первого шага к завоеванию населения миров колоний. И мы действуем соответственно, переплетая наши интересы. Обучаем их тому, что то, что они считают "стукачеством", на самом деле является поведением хорошего гражданина. В надежде, что это всего лишь первый шаг в построении сети сотрудников, помогающим нам.

- Принято, - сказал Оверстрит. - Из десантников ужасная полиция, сэр. Мы не обучены такой работе. Если мы сможем создать силы безопасности, состоящие из местных осведомителей с включением возможностей десанта, это очень поможет.

- Хорошо. Сделайте это частью ваших полномочий. Я предоставляю вам полное право предлагать амнистию людям, которые, по вашему мнению, могут быть полезны.

- Я передам по команде, - сказал Оверстрит. Он начинал мягко подталкивать Сингха обратно в коридор, в направлении его маленькой колонны картов.

- Еще одно, - сказал Сингх. - Я думаю, было бы целесообразно провести полную проверку протоколов безопасности. Назовите это дополнительным анализом.

- Я это сделаю, если вы хотите, сэр, - сказал Оверстрит. - Но могу я спросить, какая именно функция будет анализироваться?

Он конечно подразумевал, "Меня вызывают на ковер?". Это было еще одним последствием того, как он убрал Танаку. Период, когда его люди стали доверять ему меньше. Подозревали, что он обвинит их в общих неудачах. Или накажет за то, что было не их ошибкой.

- Нам нужно... - начал он, но подловил сам себя. - Мне нужно взглянуть на систему безопасности, которую мы имеем, в целом. Вещи изменились уже от одного факта, что мы здесь, с этими людьми, а не в классной комнате академии. Пока я еще не знаю, как именно они изменились, но думаю, что этот процесс неизбежен. Поэтому я доверюсь вашему суждению, когда вы расскажете мне не только о том, что мы будем делать, но и о том, почему. И о том, что по вашему мнению требуется изменить.

- Тогда исчерпывающий анализ, - сказал Оверстрит. Он казался гораздо более довольным подразумеваемым доверием, чем прилетевшей ему лишней работой. - Я позабочусь об этом. Вернетесь в офис, сэр?

Сингх почти ответил утвердительно, но одна мысль остановила его.

- Нет, - сказал Сингх. - Нет, отвезите меня к офису Кэрри Фиск. И сообщите ей, что мы едем.

По пути к офисам Содружества Миров, Сингх мысленно вернулся к своему письму домой. Идея о том, что возможность удерживать пространство колец означает их выигрыш в войне, была оптимистичной. По крайней мере, упрощенной. Лакония могла иметь абсолютный контроль за доступом к мирам через врата, но каждый отдельный мир мог решить, что это совсем не значит, что он завоеван. И даже если бы они поместили лаконианского губернатора в каждый из них, с флотом Лаконии на орбите, и десантниками, патрулирующими улицы, каждый из людей мог решить, что не побежден лично он. Создание империи представляло из себя бесконечную цепь микроскопических увеличений, с большей и большей детализацией, где каждое звено было потенциальным ренегатом. Медина была лишь микрокосмом проблемы, с которой они столкнутся повсюду. Политическим сопротивлением, рассматриваемым с позиции фрактальной геометрии.

Его отправили сюда губернатором, и чем больше он видел, тем больше он понимал, что именно это за должность. Не просто бюрократ, который следит за бесперебойной работой станции, и контролируемым ею движением. Он создавал шаблон, для превращения любого другого человеческого мира, в новую Лаконию. Семь Астеров решили, что убийство одного низкопоставленного офицера стоит того, чтобы рисковать своими жизнями. Это была иррациональная позиция. Враг, у которого так плохо с элементарной математикой, мог сделать что угодно. Миры колоний могли бросить несколько сотен человек с ружьями на транспортный корабль, или решить, что попытка самоубийственной атаки на Медину, может иметь смысл. Все что ему было нужно, это удерживать станцию еще несколько недель, пока не прибудет Тайфун, который сделает все подобные безрассудные планы неактуальными. А до его прибытия, Кэрри Фиск могла помочь донести сообщение, способное отвратить от желания совершать подобные ошибки.

Офисный комплекс, занимаемый Содружеством Миров, находился внутри секции барабана Медины, окруженной сельскохозяйственными угодьями. Он состоял из трех блочных структур, собранных из стекловолоконных панелей, окрашенных в мягкий, исчезающе белый цвет, и украшенный логотипом с изображением, напоминающим пчелиные соты, знаком их организации. Сингх предположил, что дизайн призван символизировать взаимосвязь между кольцами в сети ворот. Для штаб-квартиры организации, целью которой было централизованное управление в тринадцатью сотнями миров, она выглядела дешевой, потрепанной и возведенной слишком поспешно. ничего похожего на массивные каменные структуры Лаконии, которые построят для размещения будущего правительства человечества.

Керри Фиск занимала офис на третьем этаже самой большой из трех структур здания. Это было большое пустое пространство, с одним столом, четырьмя стульями и шелушащейся светло-зеленой краской на стеклопластиковых стенах. Он задавался вопросом, какой бы была их первая встреча, если бы он пришел к ней офис, вместо того, чтобы вызвать ее к себе. Увидев все это, он, возможно, рекомендовал бы не работать с ней вообще.

- Госпожа Президент, - сказал вошедший Сингх, беря ее за руку. - Я рад, что вы смогли найти время, чтобы встретиться со мной, несмотря на наше позднее предупреждение. Это майор Оверстрит, командующий десантом станции Медина.

Керри пожала ему руку, и растерянно кивнула Оверстриту.

- Конечно, Губернатор, в любое время, - ответила она, и указала на свои стулья. Сингх сел, Оверстрит остался стоять. - Чаю?

Сингх отклонил предложение взмахом руки.

- Боюсь, у меня мало времени на общение. У меня есть важное сообщение, которое вы отправите во все миры содружества, и в местные органы власти в тех мирах, которые пока решили к вам не присоединяться.

- Ладно, - сказала Кэрри. Сингх решил, что она действительно напоминает испуганную маленькую мышь. Ему стало интересно, как такой человек вообще мог стать лидером чего бы то ни было, тем более зарождающегося правительства, для республики, включающей в себя галактики. Но она была в этой должности еще до того, как он пришел, и возможно в ней было больше, чем он видел. Но если нет, тогда ее можно превратить в человека, который ему нужен.

- Мне пришло в голову, что пока Сердце Бури будет занято флотами в Солнечной системе, а дополнительные силы Лаконии еще не прибыли для укрепления Станции Медина, некоторые дезинформированные члены содружества, или другие предполагаемые члены, которые к вам официально не присоединились, могли бы счесть это моментом слабости нашей оккупации.

- Я не ... - начала Керри.

- Но очень важно, чтобы каждый понимал, что такое мнение является ошибочным и опасным, - продолжал говорить Сингх, не обращая внимания на ее попытку высказаться. - Как президент нового Лаконийского Конгресса Миров, Вы направите сообщение на каждую планету в сети.

- Нового чего?

- Изменение имени, более тесно ассоциирует вашу группу с империей. Важно, чтобы они признали вас законным и доверенным представителем Лаконии. Вы скажете им, что любое враждебное действие, предпринятое через одно из колец, приведет к тому, что корабль, полный солдат, или сброшенный в гневе астероид, обеспечат полную стерилизацию обитателей планеты на другой стороне такого кольца.

На секунду Кэрри обомлела.

- Боже правый. Вы серьезно?

- От меня также не укрылось, что многие общественные организации старых человеческих структур власти, демонстрируют потрясающую неспособность анализировать риски. Они могут предпринять глупую попытку самоубийственной атаки, думая, что все, чем они рискуют - это их жизни. Разумные доводы не сработают для таких людей. Мне нужно, чтобы вы заставили их понять, на эмоциональном уровне, цену за такую атаку. Я убью каждого человека на их планете. Полагаю, что даже у бывших радикалов АВП есть члены семьи, которых их волнуют, и чьими жизнями они менее склонны рисковать в романтических представлениях о героической смерти.

Светло-голубые глаза Оверстрита задержались на нем. Сингх почувствовал, как человек оценивает его.

- Я не могу участвовать в чем-то подобном. - сказала Кэрри.

- Вы можете, - настоял Сингх. - Потому что я сделаю это законом для нашей оккупации здесь, независимо от того, предупредите ли вы людей, или нет. Я думаю, будет лучше, если каждый будет понимать степень риска, прежде чем они сделают что-нибудь, за что придется заплатить такую ужасную цену. Вы не согласны?

Сингх поднялся, Оверстрит открыл ему дверь. Керри Фиск продолжала смотреть на него из-за своего стола. Сингх не увидел страха, который ожидал увидеть на ее лице. Больше это было похоже на глупую растерянность.

- И пожалуйста, сделайте объявление до конца дня, - сказал он. - Я оставляю формулировку сообщения вам, если в нее будут включены все детали, которые я изложил. Хорошего дня, Госпожа Президент.

Он вышел из комнаты, где Фиск осталась сидеть в потрясении. Оверстрит легко шагал позади него.

- Разрешите, сэр? - спросил Оверстрит, его голос был сдержанным и формальным. Почти с дистанцией.

Сингх почувствовал укол досады. Ему надо было назвать Оверстрита по имени. Но он забыл его, и сейчас уже поздно было исправлять свои привычки. Ему надо быть более внимательным к таким вещам.

- Говорите, Майор.

- Мы и правда собираемся совершать такие атаки?

- Только если придется. - ответил Сингх.

Оверстрит ответил не сразу, а когда ответил, в его голосе не было эмоций.

- Принято, - сказал он.

Глава двадцать пятая Холден

Холден поерзал на койке. Если лежать на боку, одну руку засунув под голову вместо подушки и прижав к ней ухо, тогда другой рукой получалось прикрыть второе ухо, развернутое к верхней койке. Что почти заглушало храп Алекса. Правда, спустя некоторое время от лежания в такой позе начинало ныть плечо, и не успевал он заснуть, как рука сваливалась с головы. Можно было бы поискать беруши, но для этого пришлось бы вставать с постели. А поскольку он пребывал в полудреме, то вставать и искать что-либо было проблематично. В любом случае, на других койках никто, казалось, особо не страдал. А еще он был уверен – ну, почти уверен, - стоит ему проснуться настолько, чтобы решить эту проблему, и второй раз заснуть уже не удастся. От признания, что возраст и волнения превратили его страдающего бессонницей человека, смутно веяло чем-то постыдным, хотя, по зрелом размышлении, вряд ли это действительно так. Годы жизни с этим экипажем сформировали свои нормы и привычки, которые теперь, под влиянием новых обстоятельств жестоко рушились, и это было странно.

Кларисса издала неприятный звук, что-то среднее между всхлипом и рычанием, на койке напротив зашевелилась Наоми. В приглушенном оранжевом свете дежурных огней он различал изгиб ее плеча и облако волос, рассыпавшихся по подушке.

А значит, глаза его открыты.

А значит, он не спит.

Он попробовал снова зажмуриться и провалиться в сон, но Алекс над ним раскашлялся, и Холден поменял положение руки. Пальцы тут же закололо мелкими иголками. Последние лохмотья сна и забвения окончательно истончились и испарились из мозга. Как можно тише он перекатился к краю кушетки, спустил ноги на палубу и выскользнул за дверь, оставив остальных отдыхать.

Паутина неконтролируемого пространства, которую Саба и его люди вырезали из плоти станции, была сплетена теснее, чем совместная жизнь на любом корабле, на котором доводилось летать Холдену. Поддержание энергии на минимальном уровне, чтобы избежать обнаружения, означало спертый воздух и нормирование воды. Повсюду его сопровождало бормотание голосов на музыкальном астерском жаргоне, словно гул рециркуляторов воздуха. Холден пробрался к гальюну - аварийной врезке в систему переработки с сиденьем, размером под пятилетнего ребенка. Пришлось подождать, пока женщина, что уже находилась там, закончит. К тому времени, когда он вернулся в общий зал, он окончательно проснулся, был голоден и немного зол.

Навстречу ему по коридору неторопливо вышагивала Наоми. Ее майка была измята и с пятнами пота со сна. Верхняя часть расстегнутого комбинезона сбилась на бедрах олицетворением худшей сумятицы человечества. Лицо ее и волосы несли на себе отпечатки подушки.

Она была прекрасна. Все вокруг становилось лучше, чем было до ее появления.

- Ты встал, - сказала она.

- Да.

- Я тоже.

- Паршиво, да?

- Да уж, - сказала она, затем махнула ему отойти. Он уступил ей дорогу.

- Хочешь рискнуть позавтракать, раз так? - спросила она, проходя мимо.

Холден позволил вопросу задержаться в груди, пока не остался в коридоре один. В потайных галереях подполья они были в безопасности, ведь за ними никто не наблюдал. Контролируемая лаконианцами станция была опасна, но все же это была действующая станция. Свежий воздух, хорошая пища, плюс, насколько знал Холден, в долбаный список службы безопасности они пока еще не попали.

И, бывая там, можно узнать то, чего никогда не узнаешь, отсиживаясь в безопасности.

Когда Наоми вышла, он взял ее под руку, словно на официальном приеме, и они прошествовали вместе к одному из люков безопасности, а оттуда перешли на станцию Медина. Точки перехода всегда были самыми рискованными. Переместиться из недоступных мониторам мест в общие отсеки так, чтобы это не выглядело появлением из ниоткуда, означало, что проходить их следовало в определенные моменты и строго в тех участках, где наблюдение велось урывками, или же использовать в качестве подсобных входов душевые, раздевалки и туалеты, где уединенность обеспечивала прикрытие.

Добраться до открытых секций станции - все равно что попасть из одной угнетающей среды в другую. Залы здесь были светлые и просторные, воздух свежий, разве что немного холодноватый. Экраны и мониторы крутили местные, одобренные Лаконией новости: пропаганда стабильности и безопасности станции вперемешку с разнообразной поп-культурой, вскормленной за пределами Медленной Зоны и каким-то образом просочившейся сквозь их цензуру. Под видом беженцев Холден с Наоми прошли в торговый комплекс, стараясь не моргать под слишком ярким светом.

Они были не одни. Экипажи других кораблей и жители станции провожали их одинаково ошеломленными взглядами, хотя степень удивления различалась. Люди все еще клянчили себе каюты или каморки по внутренней поверхности купола. Доки по-прежнему были закрыты, и не похоже, что в ближайшее время это изменится. Обычные ручные терминалы блокировали отправку сообщений с Медины и не позволяли сохранять любую информацию, которая не была загружена и проверена местными службами. Возникало ощущение, что оставаться в подполье у Сабы, почти как похоронить себя заживо. И возникало ощущение, что держаться в стороне от этого и похоронить себя заживо не такая уж плохая штука. Укромно, по крайней мере.

Они зашли в кафе двумя уровнями ниже, на открытой площадке внутренней части барабана. Ему принесли грушу на редкость паршивого кофе, пережаренного, чтобы за гарью спрятать вкус дерьмовых бобов, и забеленного искусственным заменителем сливок, а Наоми заказала себе чай и кукурузный кекс, который они поделили между собой. Столик они выбрали как можно дальше от общего коридора, но с хорошим обзором на проходящий мимо пешеходный поток. Двое мужчин, курящих трубки, очень похожие на керамические. Группа школьников в одинаковой серо-зеленой форме. Уличный музыкант с марионеткой, развлекавшие прохожих своими кривляньями. Обычная станция, как любая другая в освоенном человеком пространстве. И пока они глядели по сторонам, они разговаривали лишь на нейтральные темы, на случай, если кто-то подслушает.

По общему коридору прошла мимо команда службы безопасности. Две фигуры в синей силовой броне, ощетинившиеся оружием. Карты и поток пешеходов обтекали эту парочку, как ручей обтекает каменные валуны. Теперь их присутствие уже не пугало людей или, по крайней мере, не так сильно. На экране через коридор Кэрри Фиск из недавно переименованного Лаконианского Конгресса Миров давала интервью симпатичному молодому человеку с военной стрижкой. Холдену стало интересно, о чем она говорит, но аудиосистема кафе была запрограммирована на легкий, приятный список мелодий, которые без всяких пауз переключались с одной на другую. Та же музыка, как догадался Холден, играла здесь и прежде, до того, как нагрянула Лакония.

Такой порядок вещей становился нормой. Он замечал это в том, как официант подавал ему этот ужасный, ужасный кофе. Он слышал это в разговорах за соседними столиками. Это виделось на экранах и в походке проходящих мимо людей. Паника и тревога выматывали. Вымотали его, и Медину вымотали тоже. Все превращалась в новую рутину. Контрольно-пропускные пункты? Да. Вооруженная охрана? Да. Сплошной театр доминирования и контроля и ничего, чтобы переломить эту тенденцию.

Оглянись вокруг - и ни за что не догадаешься, что здесь была бомбежка.

Саба тоже не знал, что происходит, а они слышали обо всем только через него. Небольшой взрыв, но по неофициальным сообщениям погиб как минимум один лаконианец. По официальным же сообщениям вообще никакого взрыва не было. Какая перемена. Раньше попыткой убийства воспользовались бы для оправдания репрессий. Теперь репрессии остались в прошлом, и освещать нападения на структуры власти было ни к чему. Оправдывать больше нечего. Губернатор Сингх в своих кабинетах изо всех сил проецировал чувство стабильности и неизбежности. И насколько Холден мог судить, это работало.

- Вроде тихо, - сказал он, имея в виду: "Им кажется, что они побеждают".

Наоми занавесила волосами глаза.

- Разве? - сказала она. И это значило: "Мне тоже кажется, что они побеждают".

Вернувшись в подполье, Холден разыскал Сабу, который сидел над своим самопальным терминалом. Даже при полном освещении волосы и кожа Сабы были практически одного оттенка. В подсветке же маленького экрана он выглядел как карикатура на самого себя. Кивнув Ходену, он подвинулся на скамье на несколько сантиметров, освобождая место. Холден сел.

- Просматриваешь данные со "Шторма"? - Холден склонился над экраном. Информация, которую они перехватывали у лаконианцев, шифровалась на многих уровнях, и с использованием более чем одной схемы.

- Dui, - подтвердил Саба. - Ловим все, что есть между станцией и "Штормом", но пока не получим доступ к серверам расшифровки, это просто шум. Хотя в этом пожаре чертовски много железа. Коммуникации Медины уязвимее, чем мы думали. Оказывается, восемнадцать месяцев назад "Золотая Ветвь" перекупила технологию и заимела вход в систему, которого мы не заметили.

- Серьезно? - удивился Холден. - Как же ты узнал?

- Койо подсказали, - оскалился в усмешке Саба. - Патриотизм - штука странная.

Холден хмыкнул.

- Лишь сработало, как по мне.

Они замолчали на время. Саба почесал руку и заговорил снова, демонстративно не глядя на Холдена:

- Большая койя ходит, будто камень проглотила. Проблемы в команде?

- Нет, - сказал Холден. - А затем: - Ну, в смысле, ничего такого, что действительно будет проблемой.

- Не пойму, ты что хочешь сказать-то? Порадуй, объясни.

Холден подался вперед. Логи прокручивались, заполняя память трафиком, который может стать для них всем. Или ничем. Бобби - не та тема, на которую он много распространялся раньше. И не был уверен, что хочет начинать сейчас, но он жил в жилище, что предоставлял ему Саба, ел его пищу, координировал его операции.

- Это, в общем, не моя команда, - сказал Холден. - У меня были трения с Союзом еще до того, как все завертелось.

Саба снова оскалился.

- Ты забыл, чей я человек, que no? Драммер не пожалела времени, нашептала мне про тебя, и мне кое-что понятно.

- Верно, что ж... Я как раз уходил в отставку, когда все произошло. Подбросить парня с Фригольда было моей последней миссией. Должно было быть. Команда на самом деле принадлежит Бобби, да только тогда вмешалась прошлое, и теперь я вроде как вернулся к руководству, а вроде как и нет. Неловко получилось.

- Ясное дело, - согласился Саба. - Мне вот тоже неловко.

- Что-то не так между тобой и Бобби?

- Нет, нет, нет. Вот только Медина мой порт приписки, а Малаклипс мне дом. Все рухнуло, и я оказался на фронте из-за жены, ее работы и Союза. Много кому у нас тут не по нраву. Но делают свое дело, потому что это их дело.

- Вроде подрыва, - сказал Холден.

- Вроде той ловушки, да. Вроде той попытки с губернатором. Вроде той кучки придурков, которых я остановил, когда они примерялись спереть лакинианскую форму, отделать кое-кого из наших и тем развести срач среди своих, да?

- Не кажется особо продуктивным, - заметил Холден.

- Не о продуктивности речь, - ответил Саба. – А о том, чтобы делать все, что можешь. Многие тут на Медине из прежнего АВП. Когда Альянс превратился в Союз, старые партии никуда не исчезли. Есть АВП Очоа и есть АВП Джонсона, пусть даже без Очоа и без Джонсона. Вольтерианский Коллектив с той бомбой будто только и ждал случая, и наверно действительно ждал. Старики все словно бы помолодели. Молодые пыжатся вести себя как герои рассказов о прежних временах. Все равно что подбавить кислорода в огонь.

Холден покачал головой.

- Если мы хотим что-то сделать, то придется...

Самопальный терминал звякнул, и одна из его строк подсветилась. Саба подтянул ближе интерфейсную панель и прокрутил обратно к отмеченной записи. Перепроверил и открыл файл. Все это настоящая система сделала бы за него автоматически, если бы они могли воспользоваться ею.

Саба цокнул языком.

- Что там? - спросил Холден.

- Транспортный контроль обновил план, - сказал Саба. - Что-то должно пройти через врата Лаконии, но не прямо сейчас.

- Когда же?

- Сорок два дня? - прикинул Саба. Он внимательно просматривал данные, проверяя отметки распределения и временные коды. Не понадобилось много времени, чтобы отыскать название и транзитную спецификацию корабля. "Тайфун". И судя по профилю массы и энергии, корабль был огромен. Повинуясь наитию, Холден заставил Сабу сверить его характеристики с первым транзитом Лаконии. Они совпадали. "Тайфун" был еще одной "Бурей". У Холдена сдавило грудь при мысли о том, сколько там таких еще.

Саба выругался себе под нос. Где-то позади них, в глубине потайных коридоров послышался мужской голос. Что-то ответила женщина. Переборки, голые трубопроводы и техно-настил палуб, спертый воздух и мрак. Все точно так же, как тогда, когда Холден присел здесь, вот только теперь все стало таким хрупким.

Еще один боевой корабль из Лаконии с кучей солдат. Начало бессрочной оккупации. Не просто начало конца. Конец.

Саба хрустнул костяшками пальцев и уныло улыбнулся Холдену.

- Что ж, - сказал он. - Жаль, что не могу сообщить Союзу и Драммер. О таких вещах ей бы хотелось знать.

- Да уж, - сказал Холден, пытаясь собраться с мыслями. Еще немного, и он готов был скакать по стенам, как сбрендившая со страху обезьяна, но сейчас не время. - Ладно. У нас еще есть время. Что бы мы ни решили, главные наши проблемы - "Грозовой Шторм" снаружи станции и около двухсот, может, двухсот пятидесяти пехотинцев в силовой броне внутри.

- И шальные группировки АВП, что палят без предупреждения, - добавил Саба. - Когда они услышат об этом, совсем озвереют. Если с ними не уладим, все сильно осложнится.

- И это тоже, - согласился Холден. В мозгах, словно бы набитых ватой, что-то тикало. Хотелось запихнуть всех своих на "Росинант" и бежать без оглядки. Если бы только нашлось место, где лаконианцы не достанут их и не пристрелят. Если бы нашлось место в тринадцати сотнях миров, где будет хоть как-то безопасно. Для них и любого другого.

- Ладно, - сказал он. - Итак. Какие бы цели мы ни ставили, эти три момента придется брать в расчет. Что мы и будем делать в следующие сорок два дня.

- Потому что после, - сказал Саба, - нет больше нас, да?

Глава двадцать шестая Бобби

Бобби, Алекс и Кларисса обедали вместе в крошечном отсеке с трафаретной надписью ЭЛЕКТРИЧЕСКИЕ ЗАПАСЫ на двери, нанесенной на четырех разных языках. Внутри было несколько ящиков без опознавательных знаков, которые они могли использовать в качестве столов и скамеек, и поэтому они стали называть это место "Столовая". Еда была представлена сильно приправленными и обжаренными во фритюре шариками из фасоли, которые Астеры называли "красные кусочки". Кроме того, у них было немного сухофруктов, и жидкий суп из морепродуктов, вкус и аромат которого навевали мысли о том, что через этот бульон однажды проплыла какая-то рыба.

- Знаете, из-за чего я больше всего скучаю по Роси? - спросил Алекс, тыкая в тарелку, в попытках поймать катающийся там кусочек. - Мой корабль знает, как приготовить марсианскую еду. Мне так надоело это астерское дерьмо.

Конечно он опять сильно преувеличивал, как и всегда, когда говорил о корабле. Бобби засмеялась над ним, и шумно допила остатки своего бульона.

- Это полезно для тебя, юноша - сказала она, передразнивая его тягучий акцент.

- Позволяет только сводить концы с концами, и это самая лестная моя характеристика.

Кларисса улыбалась их подтруниванию, но не вмешивалась. Она накалывала один кусочек за раз, и тщательно пережевывала. Процесс напоминал то, как ест птица, если смотреть в замедленном темпе.

- Я тут думала, едят ли еще лаконианцы марсианскую пищу, - сказала Бобби. - Мы могли бы спросить.

Алекс с отвращением швырнул свою тарелку на ящик.

- Знаешь, я вот думаю, от чего у меня больше всего пригорает, во всем этом дерьме? Ребята, которые вышли из ворот и начали раздавать пинки, и захватывать тут все, не какие-то проклятые пришельцы. Они же долбанные марсиане. Я уверен, с некоторыми людьми на этом лаконианском корабле, я когда-то служил. И бьюсь об заклад, ветераны десантных отрядов, - это люди, которых ты знаешь, по крайней мере, по имени.

Бобби кивнула, пережевывая последний кусочек.

- На самом деле это интересная идея. Я имею в виду, может это как-то использовать? Найдем некоторых людей в их командовании, которые нас знают? Так?

- Да я не про то говорю, как это может быть полезно, Боб, - сказал Алекс, едва не сбив стакан Клариссы своим экспрессивным жестом. - Я про то, что люди, подобные нам, марсианские патриоты, встали и свалили с этим парнем Дуарте, и прихватили с собой примерно треть флота.

- Ты никогда не задумывался, что это могли быть мы? - спросила Бобби.

Алекс сдвинул брови.

- Ну что ты несешь?

- Нет, правда, подумай об этом, - сказала Бобби. - Когда Дуарте сделал свой ход, мы оба уже не были на службе. Ты был в отставке уже с десяток лет. И я уже пару лет находилась вне корпуса. Но если бы мы все еще были там, могли бы мы попасть в его сети? Я о том, что многие хорошие люди - попали.

- Треть звёзд небесных, - сказала Кларисса, как будто соглашаясь.

- Хмм, - ответил Алекс, поднимая голову в замешательстве.

- Треть чего сейчас была, милая? - спросила Бобби.

- Это из Библии. Откровение. Когда дьявол был изгнан с небес, он забрал с собой треть ангелов. Описывается как великий дракон, который утянул треть звезд с небосвода, за своим хвостом.

- Хмм, - сказал Алекс, явно не понимая, о чем она говорит.

- И почему это всплыло у тебя в голове? - спросила Бобби.

- Какую бы историю не продавал Дуарте, она была достаточно привлекательна, чтобы на нее купилась немалая часть Марсианских вояк. Так же как и история дьявола об освобождении от божьих заповедей, была достаточно хороша, чтобы перетянуть кучу ангелов на его сторону. Какой бы ни была подача Дуарте, она была сильной. Не будь так уверен, что не поддался бы.

- Да нехер тут даже думать, я уверен - фыркнул Алекс в ответ.

Бобби пришлось признать, что она не так уверена. Человеческая цивилизация галактического масштаба, с марсианским укладом, в лучшем его проявлении. Организованная, сосредоточенная на единой всеобъемлющей цели. Эффективная, хорошо спланированная, не теряющая ничего. Она могла понять, почему это привлекло многих людей, в то время, когда Марс наблюдал за крахом свой мечты о терроформировании. Дуарте мог возникнуть на сцене, и продать им новую мечту, которая использовала те же навыки и мироощущение, что и старая, только была еще грандиознее. Бобби нашла, что некая ее версия, готова сражаться на стороне Лаконии прямо сейчас, и это вызвало у нее нервный зуд.

Алекс начал собирать тарелки и чашки, оставшиеся от их трапезы, когда в комнату вошел Амос.

- Привет, Бабс. Кэп хочет нас видеть, чтобы поговорить об этом.

- О чем об этом?

- О "никаких-больше-бомб-о-которых-мы-не-знаем", об этом.

- А, об этом. Сейчас придем. - ответила она, и он, пожав плечами, вышел, больше ничего не сказав.

- Все еще раздражает, да? - мягко спросил Алекс.

- Что? Слышать как он опять называет Холдена "Кэп"? - спросила Бобби, готовая отмахнуться. Но что-то запершило у нее в горле. - Да. Признаю, это бесит. Наверное, надо поговорить с ним об этом.

- Будь понежнее, - сказала Кларисса. - Он сейчас очень хрупкий.

Бобби не поняла, что значит "хрупкий" по отношению к Амосу, и не была уверена, что хочет это выяснять.

Саба прислонился к одной из стен в большом хранилище, которое они использовали в качестве комнаты для собраний повстанческих ячеек. Кто-то, наконец, подтолкнул все ящики и коробки к стенам, чтобы они могли служить сидениями, а какой-то предприимчивый вор из экипажа, даже позаботился о том, чтобы украсть несколько скамеек из какого-то парка. Около двадцати членов их группы были разбросаны по всему пространству, включая Холдена, Наоми и Амоса.

На стене позади Сабы была выведена диаграмма Медины, а также изображение суровой женщины с черными волосами, и кучей пирсинга на лице. Она уставилась в камеру сердитым взглядом, придавая изображению ощущение полицейского снимка, сделанного после задержания. Имя Катриа Мендез плавало чуть ниже фото.

"Коллектив Вольтера", - сказал Саба, указывая на нее. - Бомбисты с незапамятных времен.

- Бойцы, - сказал кто-то в комнате, вкладывая в слово уважение.

- Sa bien, - ответил Саба. - Теперь с Лаконией? Так они же вернулись к старым сценариям.

- Если не учитывать тот факт, что их стратегии больше не работают, и что это наши чертовы отбросы, они кажутся людьми, которые не помешали бы нам в команде, - сказал Холден. - Нам стоит их нанять. Скоординироваться с ними. Убить их, или скормить лаконианцам, должно быть нашим последним вариантом. - Он звучал немного рассеянно. Казался расстроенным. Она задавалась вопросом, что с ним происходит. Он знал что-то, или только подозревал, и это глодало его каждую свободную минуту. Бобби такое уже видела.

Саба кивнул одним кулаком.

- Если мы можем, то должны. - Он указал на подуровень на карте Медины, с обозначением "Водная Очистка". - Вот здесь у них нора. Скажем, мы пошлем наших наших представителей, чтобы предложить им альянс.

Холден повернулся на скамейке, чтобы посмотреть на Бобби. Она кивнула ему. Он встал, занял пятачок рядом с Сабой, и сказал:

- Я думаю, мы должны отправить Бобби говорить от нашего имени. Она сможет выразить им наше почтение, убедить их, что нам нужно объединиться, а если они станут нарываться... ну, с этим она тоже справится.

- Согласен, - сказал Саба. - Скольких хочешь взять с собой?

- Давайте раздувать не будем, - ответила Бобби. - Пока только я и Амос. Пусть это будет похоже на естественный поиск союзников, а не на выход на тропу войны.

- Sabe bien, - сказал Саба. - Только чтобы это закончилось тем, что они больше не станут устанавливать никаких бомб, пока мы им не скажем. Наш дом теперь отдает приказы. Только так, или.

- Да, - согласилась Бобби. - "Только так, или", это то, чем все закончится.

Самый быстрый путь к "Водной Очистке" включал в себя короткую прогулку через внутренний барабан. Бобби не возражала. Скрываться со своими братьями по оружию, значило ужасно много спать, и есть в крошечных металлических комнатках. Выйти в обитаемое пространство, с открытым воздухом, грунтом в качестве пола, и светом полного спектра на лице, было приятным изменением.

Даже вездесущие лаконианцы настроения не портили. По большей части, с их завоевателями были легко поладить, встречаясь один на один. Они были похожи на людей, живших в Медине годами: ели в ресторанах, шлялись по магазинам, посещали развлекательные районы. Если бы вы кивнули им, они бы кивнули в ответ, как старые соседи. Даже десантные патрули, проходящие мимо в своей экзотической синей броне, выглядели бдительно, но не особо угрожающе.

Бобби видела и другую их сторону, во время покушения на губернатора, поэтому она знала, что для них, перейти от дружелюбия и профессионализма к полному рок-н-роллу было все-равно, что щелкнуть кнопкой. Легко с ними было поладить или нет, но лаконианцы были военной оккупацией. Забывать об этом было чревато.

- Твои-то дела как? - спросила Бобби, когда они проходили через особенно пышный участок парка. Ухоженная с любовью дорожка изгибалась сквозь траву, проходила мимо пятачков с цветами, и даже мимо росшего здесь по случаю дерева. Насекомые гудели, рассказывая о том, что они продолжают оставаться непревзойденным образцом спроектированной наилучшим образом системы опыления. Технология давала много отличных решений, но эволюция превосходила их все, когда дело доходило до экологических систем.

- Ноги болят, - сказал Амос. - Теперь чуть не все-время. Рад, что эти астеры продолжают крутиться на трети g.

- В наши дни быстрее перечислить дерьмо, которое не болит, - сказала Бобби. - Но я спрашивала не совсем об этом.

- Да? - сказал Амос. Его тон совсем не изменился, но Бобби летала с ним уже пару десятилетий. И она слышала в его голосе напряженность.

- Клэр думает, что у тебя сейчас трудные времена.

- Неужели. - Голос Амоса стал плоским, как результат плохой компьютерной симуляции. Он контролировал разговор. Давить дальше было бесполезно.

- В любом случае, - сказала Бобби, проясняя. - Если тебе что-то нужно, то я за, что бы это ни было.

- Да, я знаю, Бабс, - сказал Амос. - Эти ребята из Вольтера, это не шутки. Лучше бы нам натянуть маски крутышей.

"Коллектив Вольтера" занимал пыльное пространство под, и узкое пространство между, полдюжины гигантских танков из нержавеющей стали. Это было хорошее место. Если не возникнет утечка трубопровода, ни у кого не будет буквально никакой причины спускаться сюда. Коллектив все еще имел некоторые наборы навыков, оставшиеся от их бытности бойцами сопротивления АВП. Катриа Мендес, как персонаж, была недотрогой, вся из себя жесткие углы и острые края, а в ее темных глазах постоянно тлела ярость низкого напряжения.

- Вы действительно пришли сюда, чтобы читать нам лекцию о том, как управлять мятежом против оккупации, - сказала она. Ее голос был мягким и теплым. Голос любимой школьной учительницы, или любимой тети. Голос, который мог бы спрашивать, хотите ли вы лимонада с печенькой. Плюс к этому точная дикция, и практически отсутствующий акцент, которые Бобби связывала с наличием хорошего образования. Ее акцент астера измерялся бы в долях от миллиарда.

- Вовсе нет, - начала Бобби.

- Потому что, - продолжала Катрия, - Коллектив был воинствующей ветвью АВП, сопротивляющейся контролю внутренних планет без малого столетие.

- Я понимаю, - сказала Бобби.

- Ой ли? Потому что мне кажется, что вы только что пришли сюда и говорите нам, что нам не разрешено проводить никакие операции без вашей команды. Или может, я неправильно поняла, что вы мне говорите?

Бобби услышала шуршание шагов позади нее, и обернулась, чтобы увидеть пятерых членов ячейки Катрии, собирающихся полукругом за ее спиной. Ни у кого из них не было в руках оружия, но все носили свободные комбинезоны ремонтников станции Медина. Со множеством просторных карманов, которые могли бы скрывать что угодно, от молотка до компактного пистолета. Амос, стоя слева от нее, поймал ее взгляд, продолжая улыбаться. Он отступил на полшага назад, ухитрившись сделать так, чтобы это выглядело случайным.

- Послушай, - сказала Бобби Кэтрии, шагая к ней, и глядя на нее сверху с высоты их полуметровой разницы в росте. - Мы пришли сюда не для того, чтобы затевать драку. Как по мне, мы все в одной команде. Но если если ты будешь настаивать на другом пути, к нему мы тоже готовы. И я тебе обещаю, все пойдет не так, как ты хочешь.

- Если честно, я пытаюсь понять, почему Саба не пришел сам - сказала Катрия, даже не собираясь отступать. - Или почему он решил, что послать Марсианку и Землянина учить Астеров сражаться, будет правильным посланием.

Бобби не знала ответа на этот вопрос, кроме как "потому что мы солдаты самого устрашающего вида, которые у него есть сейчас, когда прогулка по Медине с оружием стала совсем плохой идеей". Так что она сымпровизировала.

- А может в этом и есть послание. Потому что дело теперь не в Астерах и внутряках, и прочем дерьме последнего столетия. Потому что теперь это мы все вместе, против ублюдков, прыгнувших в наши игры из своих ворот после тридцатилетнего отсутствия, и решивших перевернуть стол.

Катрия кивнула и улыбнулась.

- Ну это не самый худший ответ.

- Тогда давайте расслабимся, - сказала Бобби, делая полшага назад, чтобы вернуть Катрии личное пространство. - Найдем место, где можно посидеть, выпить и поболтать о том, как всем нам поработать вместе над надиранием лаконианских жоп. Да?

- Продолжишь так сверкать на меня глазом, мальчик, и я выдерну его из твоей башки, и отдам тебе, - сказал Амос, и его голос был такой мягкий и доверительный, что Бобби моментально поняла, насколько опасность реальна. Он смотрел назад на полукруг боевиков АВП, собравшихся у них за спиной, ничего не выражающим пустым взглядом. Но Бобби видела, как пульсирует вена у него на виске, словно перед инсультом. Его мускулы двигались под его кожей, как натянутые канаты, идущие от челюсти.

- Амос, - сказала она, и дальше ничего не говорила, потому что уже дралась.

Амос прыгнул к кому-то позади нее, и она услышала хрюканье и мясистые звуки ударов кулаков, бьющих по телу, но не могла развернуться, чтобы посмотреть, что происходит, потому что в руке Катрии появился длинный нож, и женщина, пританцовывая, приближалась к ней. "Бойцы", как сказал один из людей Сабы. И, как и лаконианцы, люди "Коллектива Вольтера" тоже оказались готовы перейти от нуля до ста, со скоростью щелчка кнопки.

У Бобби не было ни времени танцевать с Катрией, ни желания быть втянутой в ножевой бой, поэтому со взрывной силой, она ударила женщину прямым в диафрагму и сбила ее на палубу. Еще через секунду она выбила нож, и почти повернулась, когда что-то тяжелое врезалось в ее щеку.

Сквозь разорвавшийся в ее глазах фейерверк, она видела, как Амос схватился с двумя мужчинами одновременно, придушив одного левой рукой, и долбя второго об один из резервуаров с водой, снова и снова, своей правой. Третий человек болтался у него на спине, пытаясь провести удушающий прием, но у него никак не получалось пропустить локоть под подбородком Амоса, чтобы соединить захват. Остальные двое головорезов АВП были сосредоточены на Бобби, и один из них держал маленький лом, которым только что врезал ей по скуле. В замедленной четкости, которую Бобби всегда испытывала во время боя, она увидела кусок кожи и кровь на краю лома.

О, подумала она, вот почему у меня мокрое лицо.

Лом уже замахивался в очередной атаке, а его приятель пытался зайти ей за спину. Бобби решила, что Лом более серьезная угроза и прыгнула к нему, чтобы попасть внутрь дуги замаха. Его рука обернулась вокруг нее, и она почувствовала, как железный штырь врезал ей по лопатке, отчего ее правую руку уколола тысяча иголок сразу и она оцепенела. Она выбросила ее вперед и схватила его за горло, и хотя не чувствовала этого, ее рука делала ровно то, что должна была делать. Лом уронил свое оружие, и обеими руками схватился за свое горло, задыхаясь.

Его партнер дважды ударил ее со спины. Один удар пришелся ей по почкам, а другой по ее заднице. И если удар по почкам впоследствии вел к тому, что ей придется несколько дней ссать кровью, то удар по заднице, почти уложил ее на землю. Словно маленькая бомба взорвалась в нижней части ее спины, и резкий взрыв боли, наверняка означал, что он попал ей по копчику.

Она развернулась, чтобы увидеть как в нее летит очередной удар, и погасила его почти весь, позволив противнику врезаться в ее бедро, и споткнувшись, полететь ей навстречу. Подхватив его за левое предплечье, она отправила его познакомиться лицом к лицу с консолью контроля давления, расположенной чуть дальше. Он с хрустом врезался в нее, и начал обвисать.

Затем просто потому, что он пнул её под зад, она выломала ему левую руку пред тем как дать ему упасть.

Пятью минутами позже, Катрия и пятеро ее друзей сидели или лежали на полу, со связанными за спиной руками. Глаз Амоса начал опухать, и четыре царапины на его щеке выглядели так, будто это были следы когтей большой кошки. Бобби избегала смотреть на любые отражающие поверхности, чтобы не увидеть там свое лицо. Но, судя по объему крови на ее рубашке, рана на лице обещала быть довольно гротескной. И куда делся ее план "швы-не-понадобятся". Боль в нижней части спины означала, в течение следующих нескольких месяцев, сидеть ей будет совсем не приятно. От этой мысли, ей захотелось снова пнуть человека без сознания и со сломанной рукой. Или, может быть Амоса.

- Катрия, - сказала Бобби, наклоняясь к лидеру Коллектива Вольтера. - Ничего, если я буду звать тебя Катрия?

Если у Катрии и были какие-то возражения, то она держала их при себе.

- Отлично. Теперь слушай сюда. Все могло пройти и получше. Мы надрали вам зад и ты бесишься, я понимаю. Если вы хотите быть частью революции, прекрасно, мы тоже этого хотим. Но вы проводите все свои операции через группу Сабы. И это не обсуждается. Выкинете еще что-нибудь, и мы вас поубиваем, а тела зароем в систему переработки удобрений.

Бобби собрала в кулак рубаху Катрии спереди, и вздернула ее на ноги, продолжая поднимать, пока они не оказались с ней глаза в глаза.

- Мы друг друга поняли?

К ее удивлению, Катрия засмеялась. Ее глаза блестели, как в лихорадке.

- О, мы поняли, - ответила женщина. Это могла быть дань уважения спарринг-партнера, или обещание отомстить. Бобби действительно хотела бы знать, чего там было больше.

Глава двадцать седьмая Драммер

Иногда легко было забыть, что Города в пустоте существовали не всегда. В голодные годы они стали чем-то, вроде мечты. Землей обетованной, без самой земли. Домами для Пояса, способными перемещаться через врата в любую систему, в которую они пожелают. Тогда это было волшебством. Беспрецедентным чувством необычности.

Время поубавило этот блеск. За последний десяток лет, Драммер провела больше времени на Народном Доме, Независимости и Страже, чем на кораблях или станциях. Они стали знакомы, и отпечатались в ее памяти настолько, что она стала считать, что все эти коридоры и помещения были с ней с детства, даже если она в них не бывала. Как город, который часто упоминается, но который не посетить до совершеннолетия. Она должна была напомнить себе, что война всегда идет таким же путем. И всегда шла. Города брали в осаду с тех пор, как появились города. Мины падали на школы. Солдаты штурмовали больницы. Бомбы поджигали церкви, и парки, и детей. Дома рушились и до этого момента.

Тактический дисплей, плавающий над столом, отображал кратный масштаб. Если бы масштаб был полный, Независимость была бы слишком мала, чтобы разглядеть ее и в микроскоп. Тем не менее, даже сейчас, идентификационный код занимал больше места, чем значок корабля. Мазок света меньше крошки хлеба, значил город, где жили и работали двести тысяч человек, воспитывали детей, выходили замуж и разводились, пили, танцевали, и умирали. И рядом, ускоряющиеся от него в направлении к солнцу, эвакуационные корабли - еще более мелкие - несшие столько людей, сколько хотело покинуть театр военных действий. Она смотрела на них, и видела всех тех детей, которых они уносили от приближающейся катастрофы, от которой не было спасения: Лондон, Пекин, Денвер. История, напоминала себя, она была переполнена такими моментами. Но сейчас было особое чувство, потому что это был ее город, Город в пустоте, а надвигающееся тоже было беспрецендентно.

Она реорганизовала центральную службу транспортного контроля Народного дома. Военные аналитики и инженеры, некоторые из Союза, большинство из АВП, сидели за теми же столами, где обычно сидели гражданские специалисты. Каналы отображали другие военные штабы с Земли и Марса, похожие комнаты с похожими людьми, но с изрядно меньшим временем задержки. Экраны, которые обычно отображали приближающиеся и уходящие корабли, с векторами движения и ожидаемым временем прохода, теперь были посвящены входящим сигналам от всего активного телескопического наблюдения в Поясе. Изображения основных станций слежения, обновлялись сразу же, с поступлением свежих данных, и содержали информацию о том, откуда поступили сведения, и когда Народный дом их получил. Изображения от Независимости, и дюжины кораблей коалиции, включали в себя еще и флаг временной задержки - час и двадцать три минуты, - а метка противника заняла центральный дисплей. Бледная, как кость, лениво ускоряющаяся к точке, где начнется битва. Возможно, уже началась. А может быть, началась, и успела закончиться, за тот час и двадцать три минуты, которые потребуются свету, чтобы донести это сообщение до них.

- И, эээ, разрешение будет увеличиваться, когда мы получим отраженный сигнал, - сказала техник коалиции. Она была моложе самой Драммер, когда та только начала работать на Тихо, у нее были красные волосы, затянутые сзади в пучок, и широкое сухое лицо. На Земле и на Марсе другие техники, вероятно, вели точно такие же разговоры с премьер-министром и генеральным секретарем. - Это, конечно, компромисс между скоростью прямых сигналов, и лучшей информационной плотностью с использованием дополнительных источников, но с задержкой в несколько минут.

- Мне просто надо знать, что происходит, - сказала Драммер.

Авасарала, которая до сих так и не отправилась на Землю, и Вон, находились в глубине комнаты. Адмирал Ху была за одной из центральных консолей, наклонившись вперед, как ученица-отличница на первой лекции по теме. Она была здесь в качестве дозорного, военного лидера коалиции, находящегося ближе всего к битве, но не участвующей в ней непосредственно. Груша с чем-то, что пахло как зеленый чай, была отставлена на боковой стол Воном, позаботившимся о том, чтобы адмирал не смогла случайно залить ничем панель управления. Драммер подошла к ней, не столько потому, что хотела поговорить, сколько потому, что ей просто нужно было двигаться.

- Госпожа Президент - сказала Ху, кивая.

- Адмирал.

- Странно быть на одной стороне баррикад, правда? Я никогда не думала, что такой день настанет.

Что больше относится к вам, чем к реальному положению дел, подумала Драммер. Коалиция была ее стороной не больше, чем Илос, или Сурабхи, или Новый Остин. Медленно угасающие имперские амбиции. Которые больше не были важны.

- Мы получили новую передачу, Госпожа Президент.

- Запускайте, - распорядилась Драммер. Главный экран сдвинулся. Появился лаконианский адмирал. Его голос был терпеливым и спокойным, но в его глазах был блеск. Азарт. От этой картины у Драммер заныл живот.

"Это адмирал Трехо с Сердца Бури, для приближающихся военных кораблей. Я прошу вас не вмешиваться. Любая помеха для нашего корабля будет встречена соответствующе. Не делайте ситуацию хуже, чем она должна быть."

- Пошел нахер, - сказала Драммер экрану, но не настолько тихо, чтобы адмирал Ху не смогла услышать, и усмехнуться. Прошло всего десять секунд, прежде чем последовал ответ. Боже, так близко друг к другу были далекие военные корабли. В световых секундах.

Эмили Сантос-Бака, член правления, которая жила на Независимости. Ее волосы были стянуты тугой сеткой, в качестве подготовки к нулевой гравитации. Или так было час и двадцать три минуты назад.

"Адмирал Трехо, - сказала Сантос-Бака, - от имени Транспортного Союза и Коалиции Земля-Марс, я информирую вас о том, что ваше присутствие в Солнечной Системе является нарушением территориального пространства, и считается военным вторжением. Ваш корабль немедленно затормозит, и вернется в Лаконию до тех пор, пока не будут заключены соответствующие соглашения и дипломатические резолюции."

Это были доклады из двух конкурирующих реальностей. Драммер хотелось, чтобы реальность Сантос-Баки оказалась более правдоподобной. Значки, обозначающие корабли коалиции, были похожи на точки, нарисованные на поверхности воздушного шарика, к которому Буря приближалась как булавка. Это не будет долгим процессом. Не сможет быть.

- Рассредоточились, - сказала Ху. - Видите это? Как они распределились? Это основано на данных с Медины, которые отправили ваши люди. О том как распространяется это магнитное хер-знает-что. Мы разместили корабли так, чтобы независимо от того, на кого он нацелится, он не смог бы снять сразу два. Хорошо, а?

- Прекрасно, - сказала Драммер. Ее горло было сухим, но и запах чая был немного тошнотворным.

- И диапазон у этой штуки тоже не может быть хорошим, - сказала Ху. - Научники говорят, что кривая мощности будет логарифмической. Оставшиеся в радиусе действия корабли, вынудят этих ублюдков использовать любые другие системы оружия, которые у них есть. И это вообще, если магнитная пушка работает в нормальном пространстве. А то есть по крайней мере одна теория, что она используют специальные свойства пространства колец. А тогда...

- Глория. - Голос старой женщины резанул воздух, как нож. - Опять ты это делаешь.

Адмирал Ху оглянулась на Авасаралу. Драммер не слышала, как она приблизилась, но она была уже здесь. Ее улыбка была снисходительной и теплой, и как предполагала Драммер, совершенно неискренней.

- Глория - хороший воин, но болтливая, когда нервничает.

- Видим огонь, - сказал один из аналитиков. Его голос был спокойным и деловым, как у хирурга, объявляющего об открывшемся кровотечении.

Изображение на дисплее изменилось. Корабли коалиции и Независимость все еще оставались там для справки, но фокус теперь переместился на рой ракет, выплеснувшийся по направлению к Буре. Каждая из них шла на ускорении, которое превратило бы человека в кашу, и все же они едва двигались. Расстояние их путешествия через пустоту были огромными. Даже на их скорости, преодоление трех миллионов кликов продолжалось долгое время. Устные угрозы, которые занимали секунды на скорости света, а затем удары, которые занимали минуты или часы. Даже без боеголовок, кинетическая сила торпед была бы огромной. Если они смогут ударить. Рой полз вперед, незаметно, пиксель за пикселем. Драммер подозвала стюарда, и заказала грушу с ледяной водой, и тарелку хумуса с хлебом. Ей придется попробовать поесть.

Хумус был наполовину съеден, и чай остыл, прежде чем первая из ракет начала мигать.

- Визуальный анализ, пожалуйста? - сказала Ху.

- Похоже, это ОТО дальнего действия, - сказал один из аналитиков. - Мы ждем дополненные данные отраженных сигналов, чтобы получить более высокое разрешение.

Еще двадцать минут, и гораздо более резкое изображение Бури появилось рядом со временной отметкой, показывающей, что это было сразу после того, как флот отстрелялся. На боках корабля выступила крошечная темная сыпь, похожая на пятна акулы.

- Похоже, установки ОТО, скрывались в корпусе. Телеметрия с Майкла Сойфера показывает, что оставшиеся ракеты были перенаправлены к этим структурам. - Были. Час и двадцать минут назад.

- Они не используют магнитный луч, - сказала Ху. - Это хорошо. Если бы им это было не энергозатратно, они сшибали бы им ракеты. А если энергозатратно, то мы можем его исчерпать.

Драммер подумала, что она скорее выдает желаемое за действительное, но говорить не стала. Она пыталась разделить оптимизм Ху. Данные изменились, поступила новая информация. Изображение Бури стало резче. ОТО стали более четкими, но это все-равно не помогло Драммер их понять. Отверстия по бокам корабля выглядели как открывающиеся и закрывающиеся рты. Как будто вся сторона корабля пела. Никаких механизмов, которые она могла бы увидеть, не было. Она вздрогнула. Облако торпед истончилось. Никто из них не долетит до тела вражеского корабля.

На боку Бури расцвело сияние отсветов светящегося газа, мигнуло, исчезло.

- Рельсовые пушки, - раздался голос аналитика.

Ропот перешел на более высокую передачу. Голоса, отследили выстрел рельсовой пушки, проверили спектр плазмы, который его сопровождал, идентифицировали конкретную торпеду, превратившуюся в пыль.

- У их ОТО кончаются снаряды? - спросила Ху, больше себя, чем кого-либо.

- Это предупреждение, - ответила Авасарала. - Они показывают, что у них есть зубы, и дают нам нам шанс уйти с дороги.

- Может, нам и следует, - сказала Драммер.

Никто не ответил. Маркеры для кораблей коалиции переместились, как стайка рыбок, движущихся вместе, и Независимость была с ними. Их залп из рельсовых пушек, следы, пролившиеся как дождь со всех сторон. У Бури не было никакой возможности остановить их. Все, что она могла сделать, это увернуться. Драммер считала минуты, наблюдая, как Буря отступает и закручивается по спирали, убирая себя с пути опасности. По большей части.

- Есть контакт.

- Два попадания по правому борту. Ожидаем подтверждения от Паллады и Луны, но я думаю, мы нанесли им урон.

Узел в брюхе Драммер слегка ослаб. Если они могли их ранить, они могли их убить. Это был вопрос масштаба и тактики.

- Похоже корпус самовосстанавливается.

- Совпадает с тем, что было в битве за Медину, - сказала Ху.

- Покажите, - скомандовала Драммер, и изображение на экране снова сместилось. Это было свежее изображение, все еще нечеткое. Поверхность Бури, бледного цвета костей, заколебалась, когда снаряд поразил ее, и снова, со вторым ударом. Волны расходились по поверхности корабля, как круги по воде. Неприятные черно-красные рубцы светились там, куда ударили снаряды рельсовых пушек, но покрытие - или что там было вместо него, - свернулось в складку, втягивая рану внутрь и скрывая ее, а потом, когда развернулось снова, повреждения исчезли, как будто их никогда не было.

Еще один залп рельсовых пушек с кораблей коалиции, и когда Буря снова отпрянула и закрутила себя винтом, она окуталась облаком плазмы, которое быстро угасало. Драммер не понимала, пока Ху не заговорила.

- Святое дерьмо. Сколько же рельсовых орудий на этом ублюдке?

Теперь Буря сместилась и закрутила себя, оставляя позади след светящегося газа, как отпечаток на сетчатке. Это было по-своему прекрасно, воинский танец силы, намерений и техники, которые были почти напоминали балет. И в этот момент корабли коалиции стали умирать.

- Онтарио атакован. Отчет о пробитии реактора и сбросе ядра. Наблюдаем попадания в Северина, Тальвара и Одачи, без подтверждения от системы. Снаряды прилетели на тридцать секунд раньше просчитанной модели.

- Хреновы ублюдки, - сказала Авасарала. - Вот почему они сбили ту ракету. Сбросили скорость, чтобы мы подумали что это их самая быстрая подача.

- Какие бы алгоритмы они не использовали для прогнозирования, они действительно хороши, - сказала Ху, с трепетом в голосе. - Они сбили почти треть нашей атакующей группы. И если... Ох...

Мгновение Драммер не понимала, что она видит. Независимость, второй из всех созданных Городов в пустоте, дом для сотен тысяч человек, расцветал как цветок. Длинные лепестки из углеродного кружева и титана отшелушивались от него назад, поворачиваясь, как и он сам. Что-то ужасное и яркое произошло в самом центре Города, но Драммер не могла угадать, что. Но она знала то, что действительно имело значение, что произошло между выдохом и вдохом. Независимость была мертва.

- Восемь одновременных попаданий по Городу в пустоте, - сказал аналитик откуда-то дальше, чем из диспетчерской. - Похоже, они это сделали, чтобы создать резонанс. Мы наблюдаем разрушение структуры.

Эмили Сантос-Бака была на Независимости, думала Драммер, и она мертва уже более часа. Не важно, сколько адреналина впрыснулось в вены Драммер, и насколько крепко она сжала свою грушу со старым чаем. Она могла бы прокричать приказ о отступлении, если бы захотела, но любой, кто должен был бы услышать ее там, на позиции, или уже был мертв, или был бы мертв к тому времени, когда ее слова дошли бы до них.

ОТО на боку Бури снова всколыхнулись. Еще одна группа торпед коалиции умерла, и на этот раз быстрее, потому что это была меньшая атака. Буря, казалось, притормозила, плавая в далекой пустоте, словно приглашая корабли коалиции, показать что-нибудь получше. Насмехаясь над ними.

За час и двадцать три минуты до этого, корабли коалиции сместились, включили приводы Эпштейна на полную тягу, которую могли, и легли на вектора, которые как можно быстрее удалят их от поля битвы. Буря не реагировала. Никаких новых вспышек их рельсовых орудий. Никаких торпед. Драммер ни на секунду не верила, что запасы противника были исчерпаны. Трехо не уничтожил другие корабли, потому что ему это не было нужно, и он этого не хотел. Вот и все.

Драммер положила свою грушу с чаем на маленький стол рядом с грушей Ху, повернулась и пошла к выходу. Она слышала смутно и отдаленно, Вона, звавшего ее по имени. Но это не было тем, что могло привлечь ее внимание.

Настил Народного Дома казался таким хрупким под ее ногами, как будто ее шагов могло быть достаточно, чтобы сломать его и выкинуть ее, и всех остальных в Городе, в вакуум. Она миновала своих охранников, отдаленно отдавая себе отчет в том, что это мужчины и женщины, которым поручено следить за тем, чтобы она была в безопасности, и при любых обстоятельствах они последуют за ней.

Это не имело значения. Потому что они все, не имели значения. Не тогда, когда целый город может умереть за один удар сердца.

Она сидела на неудобном диване в фойе административных офисов союза, ее глаза блуждали, не фиксируясь ни на чем конкретном, даже когда Авасарала нашла ее. Старушка остановила свою кресло-коляску напротив Драммер, как будто они были в частных апартаментах, или заднем дворе на Земле. В холле никого не было. Она была практически уверена, что над этим потрудился Вон. В ее воображении, настил под ней, и Авасаралой взбрыкнул и раскололся. Что подумала Сантос-Бака, когда это произошло? Неужели она успела об этом подумать? Она пыталась осознать, что никогда больше не увидит эту женщину, моложе чем она сама, но не могла. Она боялась того, что придет за этим.

- Прости, - сказала Авасарала.

Драммер покачала головой.

- Это тебе не поможет, - сказала старушка, - но они все осознавали риск, на который шли. Вероятность того, что нам удастся развернуть Бурю с первого же попытки? Она всегда была крайне мала.

- Мы должны были подождать, - сказала Драммер. - Мы должны были повернуть их всех назад. Собрать всех вместе, каждый проклятый корабль, и тогда напасть на это долбаное чудовище одновременно. Стереть его в порошок.

Ее голос стал надтреснутым. Она плакала, но ей не хотелось чувствовать, как она это делает. Авасарала протянула ей платок. - Ты ошибаешься, Камина. Цена была выше, чем мы хотели. Выше, чем мы предполагали. Но мы делали то, за чем сюда пришли.

- Умирали? Так ужасно?

- Учились, - сказала Авасарала. - Как быстро обшивка исцелилась? Нам нужно было это знать. А места, где рельсовая пушка пробила их ОТО, и где после восстановления, системы вооружений не вернулась обратно? Это тоже нам было нужно, и мы даже не знали, что именно искать. Возможно, корабль не может исправить более сложные механизмы. Теперь у нас есть карта вооружений. Где ОТО. Где рельсовые пушки. Где торпедные шахты. В следующий раз ты сможешь нацелиться сразу на них. Уменьшить его атакующую силу, достать его так, как мы не могли сделать в этот раз, потому что просто не знали.

- Хорошо, - сказала Драммер.

- Их смерть не была напрасной, они не умерли ни за что, - сказала Авасарала.

- Все умирают ни за что - ответила Драммер.

Они помолчали. Драммер кашлянула, высморкалась в платок, и наклонилась вперед, уперев локти в колени. С момента приведения ее к присяге, иногда - редко, но достаточно, чтобы признать этот факт, - к ней приходила уверенность, что она заняла пост главы союза, благодаря какой-то ужасной ошибке. Саба убедил ее, что каждый иногда чувствует себя самозванцем. Такова натура человека. Его слова прежде казались ей утешающими. В ее голове, Независимость умерла снова. У нее было болезненное ощущение, что она умрет еще тысячи раз, прежде чем она сможет заснуть. И еще больше смертей ей приснится.

- Вы сделали это со мной? - спросила она.

Авасарала нахмурилась, складки сложились на пергаментной коже ее лба, как на смятом бумажном листе.

- Вы манипулировали мной, и я принесла в жертву своих людей, чтобы вы получили нужные данные? - сказала Драммер. - Это были вы?

- Это была история, которая отымела нас обеих, - ответила Авасарала. - Проживи так долго, как я? Посмотри на изменения, которые я видела? Тебе откроется кое-что ужасное об этом всем.

- Расскажите мне?

- В этом нет смысла. Пока ты не увидишь сама, ты все-равно не поймешь.

- Эй, знаете что? Идите вы нахер.

Авасарала засмеялась достаточно жестко, чтобы ее инвалидная коляска решила, что что-то не так, и взбрыкнув, дернулась вперед на несколько сантиметров, прежде чем она смогла остановить ее.

- Справедливо, Камина. Справедливо. Я пойду. Посмотрю оттуда, сможешь ли ты пойти за мной. И пройти достаточно долго, чтобы понять, что они все наши люди.

- Независимость и Онтарио, - выплюнула Драммер. - Союз и Коалиция, одной большой счастливой семьей, вместе стоящие перед огнеметом. Замечательно.

- Я знала, что ты не поймешь, - сказала Авасарала, и ее голос стал холодным и резким. - Ублюдки с Бури? Я говорю тебе, что они - это тоже мы.

Глава двадцать восьмая Холден

Приторный красавчик, который выступал диктором новостей для всего, что здесь называли информационной лентой лаконианского режима, сидел с видом мрачного осуждения, избегая глядеть в камеру. На экране позади него разыгрывалась первая битва между "Бурей" и объединенными силами солнечной системы. Все подавалось с точки зрения "Бури", разумеется. Множество телескопических зумированных кадров и видеозаписей с камер торпед. На одной из них марсианский фрегат, один из ближайших родственников "Росинанта" следующего поколения, погиб в огненном шаре, когда выстрел рельсовой пушки прошил его от носа до хвоста. На другой записи, с торпеды, изображение пронеслось через пространство во фланг эсминца ООН и оборвалось вспышкой.

Корабли флота солнечной системы гибли один за другим. По этим кадрам трудно было судить, получила ли повреждения "Буря". И каждый раз, когда умирал очередной корабль, по воздуху вокруг Холдена шелестел тихий вздох, пока он сидел в этой тесной металлической каморке и вместе с другими членами маленькой группы сопротивления наблюдал за первым актом конца света.

Экран за спиной красавчика побелел. С серьезным лицом диктор обернулся к камере и сказал:

- Касательно того, что вы только что видели, мы имеем честь представить станции Медине обращение губернатора станции, капитана Сантьяго Сингха.

Камера отъехала назад, демонстрируя сидящего рядом с красавчиком губернатора Сингха. Сингху явно не хватало тщательно выпестованной андрогинной красоты его коллеги, но взгляд сдержанного осуждения у него был такой же.

- Приветствую вас, граждане Лаконии и жители станции Медина. Я пришел сюда в минуту общей для всех нас трагедии. Не стану злорадствовать или кичиться лаконианским военным превосходством. Я не желаю упиваться разгромом, свидетелями которого вы только что стали. Вместо этого я отдам должное отваге воинов солнечной системы, которые погибли, веря, что защищают свои дома. Большей жертвы солдат принести не может, и к этим мужественным людям я не испытываю ничего, кроме уважения. Прошу и вас почтить их память минутой молчания

Сингх опустил голову и прикрыл глаза. Красавчик сделал то же самое.

- Мудила, - пробормотал кто-то позади Холдена. Бобби возле него громко хрустнула костяшками пальцев и скривилась так сильно, что Холден испугался, как бы не разошлись свежие швы на ее щеке.

На экране Сингх поднял голову и мгновение спустя открыл глаза.

- Лаконианцы, я обращаюсь к каждому из вас на Медине, поскольку всех вас считаю своими согражданами и собратьями. Лаконианцы, ваши военные заявляют, что их цель - оборона и защита жизни. Когда флот солнечной системы остановил атаку и отступил, "Сердце Бури" немедленно прекратил стрельбу. Никто из лаконианских войск - корабль ли, солдат или станция, - не откроет огонь, кроме как в ответ на угрозу жизни или собственности.

- Или в отместку целой, мать вашу, системе, которая пришлась вам не по нраву, - сказал кто-то позади Холдена. - Лицемерный давуза.

Сингх подался вперед, его темные глаза умоляли с экрана:

- Я призываю всех, у кого в системе Солнца есть семьи или друзья, связаться с ними, пусть они убедят своих политических представителей встретиться с адмиралом Трехо и обсудить условия вступления в Лаконианскую Империю, довольно уже боев и человеческих жертв. Кто погиб, останутся для всех героями, но Лаконии нужны живые граждане, а не мертвые герои. Наш общий долг - ваш и мой, - сделать все возможное для достижения мира. С этой целью я временно отменяю запрет на информационное сообщение с системой Солнца для тех, у кого остались там семьи. Пожалуйста, воспользуйтесь этим, чтобы помочь своим близким принять правильное решение. Благодарю за внимание и доброго всем дня.

Бобби повела плечами, как боксер перед выходом на ринг. Справа от нее Наоми таращилась в экран полуприкрытыми глазами, словно решала про себя сложную математическую задачу. Холден уже собрался было заговорить, как Саба встал и вышел вперед. Тридцать или около того человек из сопротивления станции Медина почтительно замолчали. Холден затаил дыхание.

- Никакого возмездия, - сказал Саба, и Холден поспешно выдохнул. Он совсем не то ожидал услышать. - Смекаете, койо? Чтоб никто мне. Да, накипело, знаю. Есть причина. Дофига причин. Хочется полоснуть по горлу, заставить кого-то заплатить.

- Чертовски верно, - тощий человек, которого все звали Наттер, встал и поиграл ножиком на поясе. - И вспороть хочется не одну глотку.

- Валяй, - сказал Саба, - и твоя станет следующей, а вспорю ее я. Пойдешь на корм грибам, да. За каждую перерезанную вами лаконианскую глотку кровью истечет десять наших. Мы злимся, но мы будем умными, сабе? Держитесь миссии и держитесь своего плана.

По комнате пробежал шумок вялого согласия. Люди вставали, собираясь расходиться. Бурчание их разговоров звучало довольно нервно, но открытых призывов к убийствам Холден больше не слышал, что уже можно было считать победой.

Поймав взгляд Бобби, Холден встал и ухватил Сабу за руку, пока тот не ушел:

- Есть разговор.

Пятнадцать минут спустя Саба, Бобби и Наоми потягивали чай из восковых чашек в столовой. Холден сперва сделал попытку с небрежным видом привалиться к стене, затем сдался и принялся вышагивать по комнате, чтобы дать выход тревоге.

- Прямо сейчас главная наша проблема в том, что мы как крысы в клетке, - сказал он. - Все свое время и силы мы на тратим на то, чтобы выяснить, велика ли клетка, где из нее выход и как его открыть. Но мы понятия не имеем, что будем делать, если выберемся.

- Может, для начала выберемся? - спросила Наоми.

- Было время, когда я сказал бы, что этого достаточно, - согласился Холден. - Но так было тогда, когда я считал все происходящее войной. Тогда побег, чтобы присоединиться к своим для борьбы, еще мог что-то значить.

- Сейчас это уже не война, - сказала Бобби голосом тихим и грозным.

- Нет? - спросил Саба.

- Нет, - сказал Холден. - Война окончена. Солнце, возможно, еще о том не знает, и множество народу погибнет, потому что люди думают, что шанс еще есть, но все уже кончено.

- И что, - спросил Саба, - послушные лаконианцы мы отныне, да?

- Нет, - ответил Холден. - По крайней мере пока. Но теперь меняется суть того, что нам делать дальше. Теперь наша задача не в том, чтобы освободить "Роси" и присоединиться к борьбе. Это побег из тюрьмы.

Наоми поцокала языком, взгляд ее стал далеким, затем она сказала:

- Все те же проблемы. Десант, лаконианский эсминец, возможности Медины. Но вы говорите, что если мы разберемся с ними, то освободим много людей и кораблей, а, значит, надо бежать. Врассыпную.

Саба кивнул ей кулаком и отсалютовал двумя пальцами в стиле АВП. Это слегка задело Холдена, однако сейчас было не время выражать неудовольствие.

- То есть, цель ясна, - подытожил Холден. - Может, удастся переориентировать всех в том же направлении, если люди поймут, что игре конец.

Саба склонил голову. В лице его не было удивления. Ход мыслей его был примерно тот же, так что, возможно, он уже и сам пришел к тем же выводам.

- Защищенная комната дешифровки.

- Мне самому не хочется терять ее, - ответил Холден, больше глядя на Бобби, чем на Сабу. - Со сниффера все еще поступает много информации, которой мы, как я понимаю лишимся, когда начнем двигаться по плану. С концами. Но пока не расшифруем то, что у нас есть, воспользоваться этим все равно не сможем. А "Тайфун"? Он ожидается через тридцать три дня

- Тридцать два, - повторила Наоми.

- Не хочу умирать, запертая с кем-то в камере, - сказала Бобби. - Меня сроки не напрягают.

- Бьен, - сказал Саба. - Я в деле.

- Отлично, - ответил Холден. - Сообщи каждому лидеру ячейки и каждому капитану корабля, которым ты доверяешь. Нужно, чтобы люди были готовы, когда придет время.

- Это будет какой-то странный Союз, - сказал Саба, уходя.

- Поищем чего-нибудь поесть? - спросил у Наоми Холден.

- Дай мне полчаса, - ответила она. - Дождусь, когда компьютер закончит сжатие тактических данных, которые мы извлекли из тех видео. А после встретимся у входа?

- Ладно, - сказал Холден, ломая голову, на что убить полчаса в тесном пространстве их маленького убежища.

- Эй, Холден, - сказала Бобби, когда Наоми вышла. - Можно тебя на пару слов?

Пожав плечами, Холден присел на ящик. Бобби сложила руки, уставилась в пол и молчала так долго, что Холден начал задаваться вопросом, не почудился ли ему ее оклик. Он напрягся. Непонятно, куда их заведет разговор, но было подозрение, что речь пойдет о ней, о нем и о капитанстве "Росинанта", и он не представлял, что тут можно сказать. Так что когда выяснилось, что он неправ, он даже испытал некоторое облегчение.

- Амос будет проблемой, - сказала она наконец. - Я переговорила с людьми Вольтера о той драке. Он явно хотел разбить несколько голов, и он это сделал. Ничего страшного, если в увольнительной парень немного спустит пар, но сейчас, пока мы стараемся держаться в тени, такое совсем не катит.

- Хм. Ладно. Я подумаю над этим.

- Это проблема, и что с ней делать, я не знаю, - сказала Бобби.

- Я тоже, - признался Холден. - Подождем пару дней.

- Не уверена, что они у нас есть, - сказала Бобби.

- Почему нет?

Бобби ткнула пальцем себе за спину, имея в виду не то, что позади нее буквально, а то, что осталось позади во времени.

- Только что ты дал всем нам цель, - сказала она. - То, что соберет нас воедино.

- Да, - согласился Холден. - Но по твоему взгляду на меня сейчас, я понимаю, что, похоже, упустил из виду какой-то важный аспект?

- Ты упустил из виду некоторых из нас - Катрию Мендес и ее безумных бомбометателей.

Холден почувствовал, как по спине у него поползли мурашки.

- М-да. Это, пожалуй, интересно.

- Правда?

Амоса он нашел в узком боковом переходе со сварочной горелкой в руках. Все предплечья здоровяка были усыпаны мелкими красными оспинами от искр сварки, Амос определенно не дал себе труда поискать рубашку с длинными рукавами.

- Эй, - окликнул Холден. - Как дела?

- Дела ништяк, - Амос указал на проводники, оплетавшие стену. - Люди Сабы говорят, надо перенаправить энергию. Копам будет труднее отследить места утечки, если возникнет движуха.

- Да?

- Отличный план в теории, - сказал Амос. - На практике же только задницу зря надрываем, ну да ладно.

- Могу понять, - согласился Холден и замолчал.

По правде говоря, несмотря на то, что они летали вместе уже десяток лет, Холден до сих пор плохо понимал, что за птица Амос. Парень любил выпить и поесть, любил ни к чему не обязывающий секс и анекдоты. Казалось, что ему нравилось тусоваться с Алексом, однако когда пилот решил попробовать снова жениться, шафером его стала Бобби. К каждому слову из уст Наоми Амос относился как к святому писанию, но истина состояла в том, как все они проявили себя в эти дни.

Отыскав нужный кабель, Амос подкрутил горелку и взрезал кабель на шесть сантиметров в длину, обнажая обшитый пластиком провод, умудрившись даже не расплавить изоляции. Отличный трюк. Амос выключил горелку.

- Итак, - повторил Холден. - Как дела?

Амос замер. Обернулся и посмотрел на Холдена.

- А, - сказал здоровяк-механик. - Извиняй, кэп. У нас, оказывается, серьезный разговор, а я и не заметил?

- Вроде как, да - сказал Холден.

- Бабс настучала. - Голос Амоса был тих, как водная гладь. Под которой, догадывался Холден, скрывалось что-то крупное.

- Слушай, - сказал он, - мы не оказались бы там, где мы есть, не суй я нос туда, куда ты совать нос не любишь. Я вовсе не собираюсь менять это сейчас. Но да, Бобби тревожится о тебе. Как и я. Времена у нас тут довольно опасные, и если тебе есть чем облегчить душу, лучше сейчас, чем потом.

Амос пожал плечами.

- Не, я понял. Я чуток повеселился, когда мы вляпались в тот раз. Полез в драку раньше, чем хотелось бы Бабс. Впредь попридержу коней, если ей станет легче.

- Не хотелось бы раздувать из этого проблему, - сказал Холден.

- Тогда это не проблема, - Амос снова повернулся к проводке. Он достал из кармана толстые плоскогубцы, зажал ими силовой кабель и принялся выдирать его, словно мясо краба из раковины. Выглядело очень опасно. - Буду паинькой. Честное слово.

- Ну тогда ладно, - пробормотал Холден. - Здорово. Рад, что поговорили.

- Обращайся, - сказал Амос.

Холден призадумался, повернулся и ушел. Бобби была права. Он не знал, что происходит в сознании Амоса, но что-то определенно было. Ему было трудно понять, как выглядела хорошая версия. И если Амос, наконец, сходит с рельсов, он понятия не имел, чем это вызвано или как это исправить.

Глава двадцать девятая Бобби

Представители Коллектива Вольтера пришли на место встречи, словно ожидая нападения. Случись противоположная ситуация, Бобби чувствовала бы себя также. Трое шли спереди, с руками на виду, трое сзади, оглядываясь вокруг как туристы, первый раз попавшие в казино, на случай, если что-то интересное или угрожающее появится со спины, и между ними - Катрия Мендес. На ее лице было безэмоциональное спокойствие игрока в покер. Того типа, что всегда оставляют больше фишек, чем приносят. От одного ее вида, у Бобби немного запульсировала рана на щеке. Психосоматика конечно, но больно. Она зарегистрировала факт, но не позволила ему беспокоить её.

Вместе с Холденом, Саба выступил вперед и поздоровался с ними, посылая жестами улыбки, и приветствия Астеров. Он позволил им проверить себя на оружие, как своего рода элемент этикета, и Холден сделал то же самое. Старая фраза из былых дней вспомнилась Бобби: Есть АВП, и есть АВП. Сейчас такой же, как и всегда. Было немного жутковато видеть, как непринужденно мужчины и женщины Транспортного Союза снова становились преступниками. И насколько хорошо она сама, и экипаж Роси вписывались в их ряды, с их нынешними занятиями.

Амос потянул мышцы плеч, напряг шею.

- Я знаю, - сказала Бобби. - Мне это тоже не нравится.

- Не узнаю того, носатого, - сказал Амос, кивая подбородком на телохранителя Катрии. - С остальными, уверен, я станцевал.

Бобби рассмотрела их лица. Тот, про которого говорил Амос, располагался позади, прямо за Катрией. У него была оливковая кожа, короткие волосы и длинный нос, пару раз сломанный, и плохо вправленный. Белый шрам перечеркивал одну ноздрю, как будто кто-то разорвал ее однажды. Она была уверена, что вспомнила бы его, если бы они раньше пересекались. Про других такой уверенности не было. Катрия, конечно, и пара ее защитников впереди, казались достаточно знакомыми.

- Может, нам надо поближе с ним познакомиться, - сказала Бобби.

- Теперь ты просто флиртуешь со мной, Бабс. Классная намечается перебранка, коли все сюда приперлись пообщаться.

- Ой, всё, - сказала Бобби. - Уж и помечтать девушке нельзя.

Подшучивание было почти обычным, но у Бобби было тяжко на душе. Все еще. Тем не менее, она была готова к дальнейшей игре. Катрия поймала ее взгляд, и кивнула. Бобби улыбнулась, - ее щека дернулась снова, сорвав корку на ране, - и вернула кивок. Это мог быть знак уважения между равными, или удар перчатками перед началом боя. Бобби подумала, что они скоро это выяснят.

Место встречи было для нее новым. Длинная, узкая комната, которая недавно была частью системы рециркуляции воды, и все еще немного пахла мокрыми растениями и сточными водами. Длиной в две своих ширины, пространство было достаточным для экипажа Роси, Сабы, и полудюжины людей из его самой надежной команды. Тех, кто уже были знакомы с планом. Это было не очень удобное место, но картография границ подполья менялась все чаще и чаще. Лаконианские оперативники находили и устраняли дыры в системном наблюдении, лишая их свободного доступа к коридорам и помещениям, которые они раньше создали. Им приходилось проводить все больше и больше времени в контролируемых общественных местах. Отчасти, потому что им была нужна разведка для осуществления ее плана. А отчасти потому, что на Медине оставалось все меньше и меньше мест, где они могли свободно поговорить.

Всю станцию патрулировали солдаты и беспилотники, разработанные для подавления собраний. Ее не беспокоили встречные люди с глазами призраков, перемещающиеся, словно палуба может сломаться под ними, не выдержав их массы. Их она понимала. Другие, те, кто смеялись, говорили или слушали музыку достаточно громко, чтобы она услышала басы, беспокоили ее больше. Они вели себя, будто находились в тюрьме под открытым небом, и с этой точки зрения, десантники, контроль над связью, и периодические комендантские часы, выглядели нормой. Из-за них они и были.

Рано или поздно, лаконианцы снова откроют сообщение через медленную зону. Может быть, тогда ей и другим разрешат вернуться на Роси, но Бобби было трудно поверить, что на корабле не будет никаких следящих устройств. У Наоми и Клариссы вероятно уйдут дни, или недели, чтобы вычистить их все, и снова сделать корабль их собственным.

И к тому времени все равно было бы слишком поздно. Каждый день, каждый час, приближали прибытие Тайфуна. И как только он пройдет ворота Лаконии, пребывание на передней линии оккупационных сил становилось на порядок более сложным. Так оптимист сказал бы слово "невозможно". Бобби чувствовала давление уходящего времени, будто смотрела на захлопывающуюся дверь, где сама она находилась с неправильной стороны. Если бы не поджимающее время, она не согласилась бы с предложением Сабы встретиться к Коллективом Вольтера. По крайней мере, не сразу после того, как она и Амос надрали им зад.

Единственное хорошее было в том, что Катрии и ее людям не давали житья те же вещи, что и Сабе, Бобби и Холдену.

- Итак, - сказала Катрия, как только необходимый ритуал обнюхивания был выполнен: - Я удивляюсь такой цивильности встречи. Я могу подумать, что тебе от меня нужно что-то, с чем ты сам не можешь справиться?

Саба улыбнулся, но дважды резко взмахнул рукой.

- Слишком много ушей, sa sa? Пойдем присядем со мной и моими, выпьем, там и поговорим, о чем мы поговорим.

Катрия скрестила руки.

- Дело не в вас, - сказал Холден. - Просто, чем меньше людей будут знать, тем меньше шансов, что что-то пронюхают безопасники. Никому нельзя сказать то, что не знаешь, правильно?

Катрия Мендес перевела взгляд с Сабы на Холдена, и резко указала туда, где сидел экипаж Роси. Не только Бобби и Амос, но и Наоми, Алекс и Кларисса.

- И что, никого из моих, но все эти?

- Все эти уже в курсе, - ответил Саба. - Собственно, они заинтересованы в разговоре с тобой больше всего.

- Странные у них способы показать это. - сказала Катрия.

- Это мой дом, - сказал Саба. - Мои хлеб-соль, да? Просто разговор. Нет, так нет. Но нас всех прижали к одному и тому же ногтю. Мы не просим никого любить. Просим просто выслушать.

Мгновение Катрия колебалась. Ее хмурый взгляд уперся в ее щеку, как будто пытаясь добраться до кости. Бобби испытала краткую вспышку уверенности, что весь Коллектив Вольтера сейчас развернется и уйдет, даже не выслушав ее предложения, и она почувствовала немалое облегчение от этой идеи.

- Херня какая-то, - выплюнул носатый. - Они просто пытаются тебя отделить, que? Увести тебя отсюда, и все дела. Или все пойдут, или никто!

- Это мне решать, Джордао, - осадила его Катриа. - Не тебе.

Носатый - очевидно, Джордао, - отступил назад, нахохлившись. Холден улыбался, как коммивояжер, словно его сияющая доброжелательность могла подогреть любое взаимодействие в комнате. При этом он выглядел немного смешно, но черт побери, после долгого взгляда на него, Катрия тоже начала хихикать.

- Если я откажусь, получится, что мы все прогулялись в такую даль напрасно, - сказала она. Холден продолжал сиять. Бобби не понимала, как ему это удается. Его способность разоружить ситуацию своей почти осязаемой бесхитростностью, удивляла ее каждый раз.

- Спасибо, - сказал Холден. - Я действительно ценю это.

Саба поднял руку, двое его людей выглянули в коридор, и вывели охранников Катрии. Даже оставшись одна, она не стала выглядеть менее внушительно. Дверь в коридор закрылась, щелкнув замком. Это была почти максимальная уединенность, которую можно было получить на Медине сегодня.

- Итак, - сказала Катрия. - Что вы задумали?

Бобби тяжело вздохнула, выпустив воздух сквозь зубы. Идею, которая у нее была с самого начала, последние несколько дней она обдумывала постоянно. Она не спала столько, сколько хотела. Даже если она не пересматривала идею снова, отыскивая дыры в плане, она чувствовала себя слишком взвинченной и возбужденной, чтобы уснуть. И частью этих раздумий был подход, который она собиралась сейчас изложить.

- Эсминец Лаконии связан с Мединой всего в одной точке, - сказала Бобби. - И мы ее прослушиваем.

Глаза Катрии чуть расширились. Она взглянула на Сабу, который кивнул ей. Это правда. Катрия не села, но ее вес будто немного опустился к ее бедрам. Бобби завладела ее вниманием. Это было хорошо.

- Шифрование не взломать, - сказала она. - Не извне. Марсианские коды, на которых оно основано, надежные. Мы могли бы попробовать взломать их, если бы у нас был с десяток лет впереди, но счет идет на дни. В итоге, мы собрали кучу разведданных, можно забить библиотеку, из которой нам все-равно ничего не прочитать. Но я полагаю, мы можем это исправить.

Она вытащила свой ручной терминал, связала с локальной системой Сабы, и вывела схему Медины, которую использовала при разработке. В центре полый барабан, командные палубы и службы контроля на одном конце, инженерные палубы и доки, и массивные, но заглушенные сейчас двигатели - с другой. Инженерные шахты и лифты, проходящие по внешней стороне поверхности барабана. И корабли в доках, включая - подсвеченный красным - Грозовой Шторм.

- Наша долгосрочная цель заключается в том, чтобы мы нашли способ заблокировать Шторм, здесь, отключить сенсорный массив Медины, и занять или изолировать силы безопасности на Медине так долго, чтобы все эти корабли успели выйти со станции, и уйти через кольца до того, как прибудет подкрепление из Лаконии. Наша текущая цель. - она увеличила небольшую красную отметку внутри Медины, рядом с доками - Вот это.

- И это... ? - спросила Катрия.

- Раньше это было резервным хранилищем энергии, - сказала Бобби. - Но с тех пор, как прибыли наши гости из Лаконии, оно было перепрофилировано.

- Вот в чем дело, - влез в разговор Алекс, - эти лаконианские ребята? Они все были марсианами сначала, по крайней мере их руководство точно. И они проходили службу лишь немногим позже нас с Бобби.

Он посмотрел на Бобби, перевел взгляд на Катрию, на Сабу, и обратно. Бобби кивнула, чтобы он продолжал. Алекс облизнул губы.

- Одна из вещей, которым нас обучали, касалась того, как строится безопасность на вражеской станции, - сказал он. Это была неправда. Это было чем-то, чему могла учиться Бобби, а не он. Штурм и контроль домов и сообществ Астеров. Если в плане и была болезненная точка, то это была она. Именно поэтому сейчас говорил Алекс, вместо женщины, которая надавала в табло Катрии, и оставила ее валяться примотанной к своим друзьям. Что не было похоже на самый лучший способ втереться в доверие. - Вы слышали о защищенных комнатах шифрования с воздушным зазором[29]?

Глаза Катрии загорелись. Она не слышала, но ни за что бы в этом не призналась. Алекс снова облизнул губы, перевел взгляд с Бобби на Катрию, и обратно на Бобби, и продолжил:

- Одна из вещей, которую мы делали, заключалась в том, чтобы поддерживать физическое разделение между контролирующим кораблем, и местной системой. Устанавливали линию, от корабля до одной из наших коробок на станции, и слали туда любые команды для подконтрольной базы. Связь, протоколы управления, что угодно. Внутри коробки сигнал расшифровывался, и помещался на обычные физические носители, чтобы передать приказы местной системе. К которой вообще не было никаких подключений в реальном времени.

- Брехня, - заявила Катрия.

- Это стандарт, - сказала Бобби. - И отчасти, поэтому никто никогда так и не смог взломать марсианский корабль с контролируемой станции. И поскольку лаконианцы основали свои протоколы на марсианских, то принцип они взяли тот же.

- Но время задержки... - Катрия покачала головой. - Поразительно.

- В комнате всегда находятся двое. Дверь заблокирована. Не подключена к сети безопасности, нет никаких электронных интерфейсов. Стальной засов и ключ, причем замочной скважины снаружи нет. Удаленно не взломать, нелегко проникнуть, - сказала Бобби. - И полный комплект охраны, когда сменяются операторы.

Катрия перехватила контроль над моделью, и еще приблизила шифровальную комнату. Ее лицо было задумчивым, что было даже лучше, чем Бобби могла надеяться. Все эти переговоры ее ужасно нервировали.

- Я вижу, - сказала Катрия. - Вы не сможете войти, не наделав шума, и не вызвав кавалерию. Вот зачем понадобилась я? Чтобы взорвать дверь?

- Нет, - сказала Бобби. - У нас есть способ войти. Нам потребуется твоя помощь, чтобы прикрыть нас, как только мы закончим.

Катрия раскрыла пальцы руки, и медленно очертила круг. Продолжай.

Тему подхватила Кларисса.

- Комната все еще подключена к экологическим системам. И если мы поместим нашу команду сюда... - она вернула модель на более крупный масштаб, и коснулась силового соединения рядом с инженерной палубой, - мы можем отключить вентиляторы и получить доступ к очистителям углекислоты, и системам рециркуляции.

- Придушить их? - спросила Катрия.

Алекс покачал головой.

- Нет, открыть путь для маленьких пилотируемых дронов. Полдюжины из них, с точечными взрывными зарядами. Вырубим двумя охранников, а остальные используем, чтобы вышибить замок. - Они издал негромкий "бум", и раскрыл оба кулака, иллюстрируя взрыв.

Бобби указала на Наоми.

- У нее будет устройство копирования. У меня - лом и молоток. Мы заходим, делаем полную копию данных комнаты шифрования, включая динамическое состояние, и сваливаем в радиационное убежище, - Бобби передвинула модель - вот сюда. И тут вступаете вы.

- Если койо безопасники узнают, что мы украли их коды, - сказал Саба, прислоняясь к стене, - они все поменяют, да? Не только новый шифр, но и новые процедуры. Все, что у нас уже есть, обесценится. Поэтому они не должны узнать, что мы сделали, даже после того, как мы это сделаем.

Холден переместил модель, чтобы показать место, где Буря была пристыкована к станции.

- Нам придется организовать для них другую историю. Шторм припаркован здесь. А основные резервуары для хранения жидкого кислорода воот... вот здесь. Если они взорвутся, будет похоже на попытку взорвать Шторм, но на Тихо это место было построено надежно. Много функциональной избыточности, и дублирующих систем на случай отказа. Но взрывная волна направит удар давления в вентиляцию сюда..., и в итоге достигнет нашего коммуникационного убежища. Ну и сделает, сами знаете, еще кучу других вещей.

- Вы хотите выпустить весь наш воздух в качестве прикрытия? - спросила Катрия. - Думаю, тогда с вас извинения. Обычно это нас называют экстремистами.

- Не наш воздух, - сказал Саба. - Это их воздух, с того момента, как они сюда пришли. Мы им дышим только по их милости. Кроме того, это цистерны для заправки кораблей. Не для обитаемого пространства.

- И там много останется в танках второй и третьей очереди, - сказал Холден. - Помните, много избыточности, много дублирующих систем. И у оригинального дизайна Тихо, история подлиннее, чем у людей, которые тут жили.

Катрия долго молчала. Бобби почувствовала растущее в ее кишках беспокойство. Было ошибкой посвящать Коллектив Вольтера в это. Неважно, насколько Саба доверял им, или насколько хороши они были в разрушениях. Она должна была оставить этот план только между своими, в своей собственной команде, где она могла контролировать его. Где она доверяла каждому...

- Мне это не нравится, - сказала Катрия, покачав головой. - Слишком много переменных, много возможностей, что все пойдет не так.

Бобби пожала плечами.

- Если бы у нас было больше времени, я бы сделала что-нибудь попроще.

- Все что нам нужно, это правильная бомба, в правильном месте, - сказал Саба. - Дайте нам это, и это обеспечит прикрытие нашей миссии.

- Нет, - сказала Катрия. - Вам нужны заряды, вам нужен кто-то, кто поставит эти заряды в нужное место в нужное время. И кто-то с дистанционным взрывателем, который не запаникует, и не взорвет их раньше, заодно накрыв вашу команду. И даже если все получится, думаете в радиационном убежище что-нибудь переживет этот удар?

Наоми вступила в разговор.

- Оно на это рассчитано. Но ты права. Мы не сможем узнать, пока не попытаемся.

- И каков план эвакуации, когда ваш маленький Армагеддон закончится? - спросила Катрия.

Это уже было больше, чем Бобби готова была рассказать. Некоторыми частями плана не стоило делиться. Саба приостановился, взвешивая, надо ли посвящать Катрию в дальнейшие детали. Когда он заговорил, его голос был угрюмым. Ему не нравилось, что ему придется раскрыть больше информации, чем уже раскрыла Бобби.

- Вакуумные костюмы в убежище. Выйдем через дыру. Тот же самый шлюз, который мы использовали, чтобы поставить прослушку, используем для входа обратно.

Катрия снова взяла под свой контроль модель, повернула ее, пройдя через всю Медину от низа, палуба за палубой.

- Люди умрут, - сказала она. - Когда инженерные палубы глотнут вакуума, не все успеют добежать до убежищ.

- Мы знаем, - сказал Саба. - Это цена.

- Которую вы готовы заплатить?

- Да, - сказал Саба, но выражение лица Холдена говорило о другом. Бобби знала, о чем его мысли. Когда наступит время, на палубе могут оказаться невинные люди. В лучшем случае, их план будет риском для них. В худшем случае, некоторые из них умрут. Если Сабу и Катрию беспокоил этот вопрос, они никак это не проявляли. А Холдена он точно беспокоил. И она задавалась вопросом, что если он останется верен своим принципам, и отменит всё. Зная его, вероятность была один к одному.

- Команда подрывников пойдет сюда, - сказала Катрия. - Установит заряды, потом вернется в убежище, дождется прибытия команды с похищенными данными, и все взорвет. Уходим все вместе, или никто. Это не первый мой раз на подобных операциях. От вас понадобится еще пара дополнительных костюмов, и все.

Бобби не поняла важности сказанного, пока Кларисса не начала говорить, её голос был мягким и вопросительным. Но в его глубине Бобби услышала резкость.

- Твой раз на подобных операциях?

- Ну а чей еще? - сказала Катрия. - Хотите что бы все было правильно, берите лучших. Я лучшая. Я делаю заряды, я ставлю заряды, и моя уверенная рука на детонаторе.

В комнате было тихо, только мягкое шуршание рециркуляторов, и мягкий, гармонический гул корабля. И слабый запах старых сточных вод. Все, что хотел Саба, чтобы Коллектив Вольтера поучаствовал в качестве материального сопровождения и поддержки. Они не искали другого игрока в их операцию на месте. Но сказать Катрии, что она не может принять активное участие на поле боя... могло ли это оскорбить ее? И если бы оскорбило, хватило ли бы этого, чтобы повернуть ее против них?

- Нормально звучит, - сказал Амос. - Считай ты и я в образцовой команде, Мисс Китти.

Его улыбка была спокойной и безмятежной. Бобби испытала приступ тревоги. Она встретилась взглядом с Холденом, и еле заметно покачала головой. Это очень плохая идея. Холден сглотнул, кивнул, и все же заставил себя улыбнуться снова.

- Хорошо, значит так..., - сказал Холден. - Кларисса возглавляет группу поддержки, и работает с экологическими системами для Алекса. Алекс пилотирует рой беспилотников. Бобби и Наоми позаботятся о сервере, а Катрия, Амос, и я, ставим заряды, чтобы прикрыть всех после этого.

Бобби откинулась назад, в ее животе рос комок. Добавление Холдена в операцию, сделало идею еще хуже.

- Это будет здорово, - сказал Холден.

Глава тридцатая Сингх

ОПЕРАЦИЯ В СОЛНЕЧНОЙ СИСТЕМЕ БЛИЗКА К ЗАВЕРШЕНИЮ. ПОДГОТОВЬТЕ НАЧАЛЬНЫЕ ГРУЗОВЫЕ СОГЛАШЕНИЯ.

Сингх перечитал сообщение Трехо дважды, ликуя в душе. Он потратил минуту, чтобы раздать приказы начальникам отделов и командирам групп, и вызывал на экран то, что все в шутку назвали "календарем оккупации". Даже на основе измененных прогнозов Лаконии, которые не включали в себя восстановления оборонной батареи, отправку Бури в Солнечную систему, и незапланированное развертывание Тайфуна, они и то опережали бы запланированный срок на несколько недель. Их график разрабатывался с учетом того, что Транспортный Союз мог отчаянно сражаться за удержание Медины, и того, что флот коалиции Земли-Марса мог показать силы или технологии, значительно превышающие их прогнозы. Но ни одна из этих вещей не случилась, и они смогли приступить к делу строительства новой человеческой цивилизации намного раньше, чем кто-либо из них мог предположить.

Печальный факт о человечестве, который Высокий Консул Дуарте прекрасно понимал, заключался в том, что невозможно было победить трайбализм - идею об этническом или клановом превосходстве - и фанатичный патриотизм, аргументами в споре. Трайбализм был иррациональной позицией, а на иррациональную позицию рациональные аргументы не действуют. Поэтому, вместо того, чтобы убеждать человечество логичными доводами, почему ему нужно отказаться от старых национальных и культурных различий, и стать единым видом, высокий консул сам подчинился старым формам, которые были понятны всем, и затеял войну. К счастью, короткую.

Настоящая работа, которая позволила бы Эльзе вырасти во вселенной, безопасной для нее, и для детей ее детей, могла начаться только после завоевания остальной части человечества. Эта работа требовала стабильности.

- Прапорщик, - сказал Сингх в свой монитор, который в настоящее время был развернут у него на столе. Он назначил временную замену лейтенанту Касику, и пока еще не запомнил её имя.

- Губернатор? - ответила она спустя мгновение.

- Пожалуйста, отправьте мои комплименты Президенту Фиск, и сообщите ей, что мы посылаем карт, чтобы забрать ее. Она нужна мне для срочного совещания, и обсуждения некоторых неотложных вопросов. Отказа не принимайте.

- Да, сэр, - ответила прапорщик. - Я еще...

- Сразу же, Прапорщик, - сказал Сингх, осматривая кабинет. Цветы, которые кто-то оставил в вазе на его угловом столике, уже умирали, а на полке, где стояла кофеварка, был беспорядок. - И пришлите кого-нибудь, чтобы приготовить свежий кофе и заменить эти цветы перед встречей.

- Да сэр. Я хотела сообщить вам, что для вас есть входящее сообщение из Лаконии. Шторм передал его только что.

- Отправьте мне. И, пожалуйста, дайте мне знать за пять минут до прибытия Президента Фиск.

- Конечно, сэр, - сказала прапорщик, и закрыла соединение.

Сингх щелкнул светящуюся кнопку сообщения на своем мониторе, и он спроецировал неподвижную фотографию его жены, держащей Монстра.

- Воспроизвести сообщение, - сказал он.

Неподвижное изображение ожило. Запись должно быть стартовала, когда она уже начала улыбаться, и лицо Нат перешло от загадочной улыбки Моны Лизы, к ее обычной широкой усмешке. Монстра, казалось, не интересовал объектив камеры, и вместо этого она сосредоточилась на чем-то, находящимся за плечом матери. Они обе были прекрасны, и Сингх почувствовал пустоту на дне его живота, которая всегда была там, просто ему удавалось ее игнорировать, пока он не увидел их лица.

"Привет, Сонни, - сказала Нат в камеру. Она подняла руку Монстра, и помахала ею в сторону экрана. - Скажи привет папочке."

- Привет, милая, - сказал Сингх записи как идиот. Он ничего не мог с собой поделать.

"Я знаю, что ты сейчас очень занят, но у нас есть хорошие новости, чтобы поделиться, - сказала Нат. Она опустила Монстра, и девочка выбежала из кадра. Сингх почувствовал укол иррационального разочарования, когда увидел, как она убегает. - Мою работу по модификации овец одобрили для очередного этапа испытаний на животных. За следующие тридцать месяцев мы можем сильно расшириться. Что означает, что должность на Медине фактически поможет мне продвинуть проект вперед. Без давления, и всякого такого."

Она улыбалась, когда это говорила, но он чувствовал, как его одиночество эхом отзывается в ее глазах. Она продолжила.

"У Монстра все хорошо. Ей немного скучно, и она уже так хочет переместиться в комнату для больших детишек в школе. Она проводит вторую половину дня с твоим отцом, и они уже стали лучшими друзьями. Теперь она называет его Дедуся, и он начал настаивать на том, чтобы все его так называли. В большинстве случаев он не хочет, чтобы я забирала ее, когда возвращаюсь с работы. Так что мы очень часто ужинаем у него."

Сингх почувствовал волну любви и благодарности к своему отцу, которой никогда не ощущал, прежде чем у него появился ребенок. Он остановил воспроизведение видео и сделал паузу, чтобы смахнуть сентиментальную слезу и справиться со смущением. Не дело было бы, если бы он привел сюда Кэрри Фиск, и начать отдавать ей приказы, с покрасневшими и мутными глазами. Когда он собрался, он запустил воспроизведение снова.

"Вот значит, такие дела. Ответь, когда выкроишь свободную минутку. Домашний монитор уже выучил слово "играть" в версии Монстра, потому что она любит крутить твои сообщения снова и снова. Люблю тебя, Сонни. Береги себя."

Вот и все. Нат, сказавшая что любит его, разрушила все его усилия по самоконтролю, и он провел несколько следующих минут, позорно всхлипывая.

Кто-то постучал в его дверь, и он крикнул: - Дайте мне минуту! - и бросился в ванную комнату. Пока он умывал лицо, он слышал, как кто-то убирает его кабинет, и к тому времени, когда он вернулся в нормальную форму, чтобы снова встречаться с людьми, на полке стоял свежий кофейник с кофе. Сержант заканчивал размещать новые цветы в его вазе. Он бросил ему дружелюбное приветствие, и выскользнул из комнаты, словно кошка.

Сингх сел за свой стол, проговорил сообщение про себя, а затем запустил запись для Нат.

- Привет, милая. Спасибо тебе за прекрасное сообщение. Я так счастлив услышать, что у вас все хорошо, и Монстр выглядит такой упитанной, мой отец почти наверняка испортил ей все все зубы своими сладкими роллами. Здесь все еще предстоит много работы. К жизни здесь нужно будет немного привыкнуть, но здесь полно пригодной земли для твоих овец и твоей лаборатории, а мы работаем над тем, чтобы привести в порядок все местные службы, к моменту когда здесь появится моя маленькая девочка. Скоро поговорим. Я люблю тебя, Нат. Я люблю тебя ... - он почти сказал Монстр, но подумал, что неправильно будет использовать домашнее прозвище. - Я люблю тебя, Эльза.

Он остановил запись, и отправил файл на обработку, чтобы передать его в Лаконию со следующим сеансом связи. Он испытывал немалую гордость от того , что его "Я тебя люблю", сказанное для Нат, не отправило его в очередной приступ сентиментальности. Были люди, которые считали такие вещи немужественными. Сингха это не беспокоило. Просто это было недостойно.

- Пять минут - сказала Прапорщик Как-ее-там, с его монитора.

- Я готов, - ответил он.

Керри Фиск сидела в кресле в его кабинете, пила его кофе, и выглядела дерганой и смущенной. Ее забрали из ее офиса десантники в полной броне, и привезли в губернаторский офис в составе конвоя из трех картов, заполненных другими десантниками. Конечно, в целях ее безопасности, но это также могло быть несколько пугающим, для непривычных к такому подходу. И если это давало Сингху дополнительное преимущество на его территории, когда он имел дело с младшими чиновниками Медины, то он был только рад. Он подождал, пока она перестанет ерзать и начнет обращать внимание на него, вызвал список сотен кольцевых систем с обитаемыми колониями, и сбросил список на свою стену.

- Госпожа Президент, - сказал он. - Мы достигли захватывающего момента для всех нас, но особенно для вас, как первого президента Лаконийского Конгресса Миров.

- Это теперь постоянное название? - спросила она. - Или…

- Название законодательного органа указано в документации, которую я дал вам после нашей первой встречи. Разве вы не читали эти документы?

- Я читала, - сказала она. - У меня не было уверенности, рабочее это название, или нет. Мы не голосовали за принятие нового...

- Вы не голосуете за директивы, переданные от исполнительной власти из офиса высокого консула.

- Понимаю, - сказала Фиск. Она уставилась на свои колени, ее дыхание шевелило пар от ее кофе.

- Как я уже сказал, - продолжал Сингх. - Это захватывающее время для всех нас. Высокий Адмирал Трехо решил, что наша ситуация теперь достаточно безопасна, чтобы позволить ограниченной торговле возобновиться через врата.

Фиск посмотрела на него с искренним удивлением.

- Что?

- Да. Ограниченную торговлю можно планировать с этого момента. Составьте список миров в наибольшими потребностями, и график поставок, который сможет удовлетворить эти потребности. Не из Солнечной системы. Пока нет. Для начала, мы разрешаем один транспорт в неделю, и, разумеется, каждый транзит должен быть одобрен мной лично, по крайней мере за тридцать дней до запланированного прохода.

- На самом деле... - начала Фиск, и запнулась на мгновение. - На самом деле это действительно приятно слышать. Множество колоний едва сводят концы с концами. Это спасет жизни.

- Что, разумется, всегда является главным приоритетом наших должностных лиц.

- А, - сказала Фиск, наклонилась вперед и поставила кофейную чашку на край его стола. Пока Сингх хмурился на такую неуважительную неформальность, она сказала: - Касательно наших тем. Я передала вашу угрозу каждому из колонизированных миров. Я распространила ваше приглашение на планеты, которые еще не присоединились к ассоциации - простите, Лаконийскому Конгрессу Миров, - избрать представителей, чтобы они смогли присоединиться к нашей группе, когда возобновится торговля. Я полагаю, что некоторые из этих планет, запросят разрешение на отправку своих новых представителей вместе с торговыми кораблями.

- Это хорошо, - сказал Сингх. На создании Лаконийского Конгресса Миров настоял Высокий Консул Дуарте, чтобы дать мирам-членам чувство, что у них есть свой голос в правительстве. Как не раздражающе выглядела идея иметь дело с тринадцатью сотнями Кэрри Фиск, мнение высокого консула по этому вопросу имело силу закона, так что он собирался сделать все возможное, чтобы новый законодательный орган добился успеха.

Фиск все еще смотрела на него, ожидая какого-то ответа.

- И? - спросил он.

- И если некоторые из этих транзитных судов привезут вновь избранных представителей, им потребуется пристыковаться, или отправить челноки к Медине. Включает ли снятие запрета на транзит, разрешение на стыковку со станцией?

Это был отличный вопрос, и Сингх был слегка раздосадован, что Керри Фиск подумала об этом раньше него.

- Разрешение будет предоставляться этим офисом на индивидуальной основе. Запросы должны подаваться минимум за тридцать дней до транзита, - сказал он, чувствуя, что это звучит как продуманная политика, а не то, что он только что придумал ни ходу. Ему нужно будет задокументировать это, когда Фиск уйдет.

- Благодарю Вас, губернатор, - сказала Фиск.

- Важно, чтобы это чувствовалось знакомым, стабильным и безопасным, и как можно скорее, - сказал ей Сингх. - Насколько возможно, вы будете использовать корабли и пилотов Транспортного Союза. Союз также будет заниматься подбором и доставкой грузов в рамках своих существующих политик. Не считая процесса утверждения транзитов, все должно работать так же, как и раньше.

- Я отправлю уведомление представителям союза здесь, на станции, и местному руководству в каждом из миров.

- Замечательно, - сказал Сингх, вставая и протягивая руку для рукопожатия. - Рискую повториться, но это крайне захватывающие времена для всех нас.

Фиск не поднялась. Она продолжала сидеть в кресле, сжимая руки, и не глядя на него. Когда тишина стала неудобной, он спросил: - Что-то еще, Госпожа Президент?

- Да, - ответила она, впервые посмотрев ему в глаза. Она не выказывала никакого желания встать и выйти, поэтому он снова сел.

- Ну выкладывайте, - сказал он, моментально пожалев о своем раздражительном тоне. - Пожалуйста.

- Мы ... я сделала все, что вы просили. Я передала ваши сообщения мирам. Я попросила их, чтобы их представители были отправлены с каждой планеты, которая еще не является частью ассоциации. Я отправила президенту Дуарте...

- Высокому Консулу Дуарте - перебил ее Сингх.

- Разумеется, - сказала она. - Я передала высокому консулу очень подробную документацию о созыве нового Конгресса Миров.

- Лаконийского Конгресса Миров - сказал Сингх.

- Разумеется. Но до сих пор это было единственным, что делал мой офис. Выступал как пресс-секретарь вашего офиса. И, при всем моем уважении, это не то, за что меня избрали в мой офис.

Когда она говорила это, она нервничала, и Сингх дал ей минутку повариться в ее беспокойстве. Если мышь хотела отрастить маленькие когти, в долгосрочной перспективе это могло быть не плохо. Правительству Лаконии не имело смысла использовать тех, кто не боролся за то, во что верил. Высокий консул четко дал понять, что у каждой конфликтной точки зрения должен быть энергичный защитник, чтобы все могли чувствовать, что окончательные решения принимаются только после того, как все будет рассмотрено полностью. Планетарный конгресс, управляемый мышами, не был полезен никому.

- И как, - спросил Сингх, позволив ей достаточно понервничать, - было бы лучше использовать ваше время, Госпожа Президент?

- Если мы станем законодательным органом этого нового правительства, когда мы действительно начнем принимать законы? Вы привели меня сюда, чтобы отдать мне ваши директивы для распространения, но ни за одну из них мы не голосовали. Я чувствую, что нас очень быстро начнут рассматривать как конгресс только по названию, как орган, который ставит печати на ваши указы.

- Как Губернатор, - ответил Сингх, - я являюсь прямым представителем исполнительной власти, и офиса высокого консула. Вы не будете голосовать, чтобы принять приказы высокого консула.

Он ничего не смог с собой поделать, и даже немного засмеялся над нелепостью такой идеи. Как будто высокий консул может изменить свою политику из-за голосования.

- Тогда, - спросила Фиск, - за что мы будем голосовать?

- Когда кабинет высокого консула примет решение о законодательной повестке дня этого года, вы будете первой, кого уведомят, Госпожа Президент. А до тех пор, пожалуйста, продолжайте работать с мирами-членами, чтобы облегчить для них переход к новому правительству. И я уверяю вас, это будет отличное использование вашего времени.

- Понятно, - сказала Керри Фиск и встала. - Пойду прослежу, чтобы моя подушка для штампов была разогрета.

Сингх не поднялся, чтобы пожать ей руку.

- Свободны.

Сингх все еще размышлял над крайне неудовлетворительной встречей, которую он провел с Керри Фиск, когда его монитор загудел, и из динамиков раздался голос Оверстрита.

- Сэр, у меня тут... джентльмен, который говорит, что у него важная информация для вас.

- Разве он не может передать её тебе?

- Он отказывается, сэр. Говорит, что это только для высшего руководства. Я думаю, может стоит его выслушать.

Это было интересно. Даже если предполагаемая информация окажется пшиком, ему было любопытно узнать, что же Оверстрит считает достаточно важным, чтобы отвлекать его.

- Мы знаем этого человека?

- Нет, сэр, - ответил Оверстрит.

- Полагаю, его уже обыскивали на предмет оружия.

- Да, сэр.

- Тогда дайте мне две минуты, - и Сингх сбросил соединение. Его офис по-прежнему оставался опрятным и чистым, после визита Фиск. Он выпрямился на стуле, и подтянул форму. Включил переднюю камеру своего монитора, и осмотрел себя. Бравый и аккуратный. Воплощенная картина военного командира.

Раздался сдержанный стук, и вошли двое десантников, с Оверстритом и высоким, худым человеком, имеющим основные признаки Астера. Единственной примечательной особенностью этого персонажа, которая казалась чужеродной, был его комически большой нос. Он был деформирован от нескольких повторных переломов, и имел большой шрам поперек одной из ноздрей. Очевидно, этот человек побывал в нескольких драках, и плохо работал над тем, чтобы не опускать руки, когда боксирует.

- Вы искали встречи со мной? - спросил Сингх. Он не предложил человеку стул.

- Моя сестра в одной из клеток, которые у вас снаружи, - сказал человек, отчетливо работая над тем, чтобы не показывать свой астерский акцент, и практически в этом не преуспев.

Сингх посмотрел на Оверстрита.

- В бомбардировки не вовлечена, Губернатор, - сказал Оверстрит. - Небольшая кража у торговца.

- Уже сформирован военный трибунал, и дела будут рассмотрены незамедлительно, в том порядке, в котором они поступили, - ответил Сингх. - Это все? - Конечно это было не все, или Оверстрит не привлек бы его внимание к этому человеку, но он собирался заставить Астера поработать самого.

- Вот это все ваше дерьмо, типа мы помогаем вам, вы помогаете нам? Это просто туфта, или что?

- Это правда, - сказал Сингх, чувствуя проблеск интереса. На губах Оверстрита играло нечто, что можно было назвать призраком улыбки. - Вы здесь, чтобы помочь мне?

- Отпустите мою сестру. Она просто дура, попалась на воровстве, для вас не угроза. Выпустите ее, я знаю кое-что, что вы захотите узнать. - Человек нервно тер свой большой узловатый нос, пока говорил. - Надвигается нечто, и я знаю койо, которые за этим стоят, да? Я из Коллектива Вольтера.

- Вы поддерживаете контакты с силами, стоящими за взрывами?

- Возможно, - сказал сломанный нос. Его бравада едва скрывала его страх. - Если этого будет достаточно. Вы мне скажите.

Сингх помолчал, позволив паузе затянуться. Сеть местных жителей, верных ему. Зависимая от его щедрости. Все это было так хорошо.

- Я думаю, мы с тобой подружимся - сказал Сингх.

Глава тридцать первая Драммер

Со сном у Драммер сложились неприятные отношения. И худшим аспектом было то, что он оставлял ей время для чтения публичных досок объявлений, и новостных лент.

ЧУВСТВО ЦЕЛИ, ЭТО ИМЕННО ТО, ЧТО МАРС ПОТЕРЯЛ С ОТКРЫТИЕМ ВРАТ. ЭТО ВООБЩЕ НЕ ВТОРЖЕНИЕ. ЭТО ВОЗВРАЩЕНИЕ ИСТИННОГО МАРСИАНСКОГО ДУХА НА СВОЕ ЗАКОННОЕ МЕСТО, И Я СЧАСТЛИВ - ДА БЛЯ, ВОСХИЩЕН - ЧТО Я ПРОЖИЛ ДОСТАТОЧНО ДОЛГО, ЧТОБЫ ЭТО УВИДЕТЬ.

Путь, которым все это разыгрывалось, был предсказуем. Целыми днями она чувствовала, как Народный Дом вращается, слишком быстро, вокруг своих осей. Только это не просто скручивало ее тело. Ее разум был слишком тяжелым, чтобы его нести. Она контролировала себя с заторможенностью, как при вождении меха с глючной программой, или управлении роботом-манипулятором на пределе диапазона дальности. Встречи с союзным советом, с адмиралтейством коалиции, со своим персоналом. Интервью и выступления, в которых она заявляла о независимости союза. Она проходила через все это с физическим ощущением, что ее мозг дымится. Все, что ей хотелось сделать с самого начала ее службы и до последнего момента перед тем, как лечь в кровать, это только закрыть глаза.

И когда она наконец это делала, они снова открывались, будто сами по себе.

ЭТИ УБЛЮДКИ ДОЛЖНЫ БЫЛИ БЫТЬ ОТРЕЗАНЫ ЕЩЕ ДО ТОГО, КАК ПРОШЛИ ЧЕРЕЗ ВРАТА. ВОТ ИМЕННО ОБ ЭТОЙ ПРОБЛЕМЕ Я ТВЕРЖУ УЖЕ ГОДАМИ. ПРОФСОЮЗ ЗА ДЕРЬМО НЕ СЧИТАЮТ, КОГДА АРМИЯ СТУЧИТСЯ. И ЕСЛИ ВЫ ХОТЕЛИ КАКИХ-ТО ТАМ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ, ЧТО АДМИНИСТРАЦИЯ ТРАНСПОРТНОГО СОЮЗА НЕ КОМПЕТЕНТНА, ВОТ ОНИ ВАМ. ПРЯМО ЗДЕСЬ, И В ИЗБЫТКЕ.

Она пыталась отдохнуть. Пыталась приманить сон обратно. Ей казалось, что в ее глазах песок. Во рту было сухо. Ей хотелось есть, но она не была голодна. Она хотела воды, но не испытывала жажды. Как будто ее тело знало, что нуждается в чем-то, но все, что оно могло делать, это снова и снова перебирать список возможностей, надеясь найти хоть что-нибудь, что даст ему утешение, которое оно не нашло в прошлый раз. Она поймала себя на страстном желании выкурить целую трубку марихуаны, хотя не курила уже десятилетия.

Она ждала час, может быть, два, затем вставала и проматывала каналы и сетевые дискуссии с пустым аккаунтом, который сделала для этой цели. Она говорила себе, что это исследование, что она оценивает моральный дух населения. Было легко притвориться, что она выискивает что-то, что может помочь. Ей казалось, что она срывает корку с живой раны, и втирает туда соль, но это все-равно было лучше, чем проматывать списки с именами мертвецов. Эмили Сантос-Бака...

Двадцатиминутная запись независимой журналистки с Ганимеда, о необходимости объединиться перед лицом врага. Открытое письмо старого Землянина о выживании в страшные годы после падения астероидов, и о том, почему сейчас все иначе. Круглый стол в открытом салоне на Церере о том, как союз мог бы или не мог бы подойти к этому случаю, и ответить на угрозу Лаконии. Десятки языков, тысячи лиц, голосов и стилей в риторике. Если она искала здесь ясности, она ее не находила.

У МЕНЯ ЖЕНА НА СТАНЦИИ МЕДИНА. ВОТ ТОЛЬКО ПОЛУЧИЛ ОТ НЕЕ СООБЩЕНИЕ, И ОНА ГОВОРИТ, ЧТО ЛАКОНИАНСКИЙ ГУБЕРНАТОР ПРЕДЛАГАЕТ ЛУЧШИЕ УСЛОВИЯ, ЧЕМ ТРАНСПОРТНЫЙ СОЮЗ ПРЕДЛАГАЛ ВСЕМ КТО НА НИХ РАБОТАЕТ. И ОНА ГОВОРИТ ТЕХНОЛОГИИ, КОТОРЫЕ ПРИШЛИ ЧЕРЕЗ ВОРОТА ЛАКОНИИ, НА ПОКОЛЕНИЯ ВПЕРЕДИ ВСЕГО, ЧТО У НАС ЕСТЬ. Я ЗНАЮ, ЧТО МНЕНИЕ НЕ ПОПУЛЯРНОЕ, НО ЕСЛИ ОНИ БУДУТ ОБРАЩАТЬСЯ С РАБОТНИКАМИ ЛУЧШЕ, ДАВАТЬ ЛУЧШЕЕ ОБОРУДОВАНИЕ, И НЕ БУДУТ ЛЕЗТЬ В НАШ БИЗНЕС ПРИ ЭТОМ, ТО Я ДУМАЮ, ЧТО НАШ НАСТОЯЩИЙ ВРАГ ЭТО БЮРОКРАТИЯ В ОФИСАХ ТРАНСПОРТНОГО СОЮЗА!

Другие голоса тоже были, - и много, на самом деле - кто видел в атаке на Медину то, чем это было на самом деле. Она читала эссе о неповиновении перед лицом тирании, слушала музыку, призванную сплотить патриотов против врага. Школа на Луне начала кампанию, в которой дети покрасили свои правые ладони в красный цвет, в знак протеста против Лаконии. Символизм этого действа от нее ускользнул, но тенденция распространилась далеко за пределы школы, и у половины интервьюеров и журналистов на каналах была какая-то ее версия. Красные перчатки, или колпачки на пальцах, или кольца.

Если бы она хотела почувствовать надежду или утешение, было бы легко находить только таких людей и проводить бессонные часы только с ними. Но, как язык, толкающий больной зуб, она продолжала тянуться к другим мнениям. За Лаконией - будущее. Покорение неизбежно. Остановите войну.

Сдайтесь.

Еще были целые ленты, посвященные размышлениям о стратегиях коалиции и союза. Некоторые из разговоров были ужасно похожи на брифинги адмиралтейства коалиции. Другие были основанным на отчаянии оптимизмом, рядившимся в одежды военных теорий. Ничто из этого не добавило Драммер надежды, а кое-что только сделало ее настроение темнее.

И ничего от Сабы. Даже когда Медина сняла информационную блокировку для своей пропаганды, все-равно не было никаких сообщений от него. И от других, борющихся с оккупацией. Она представляла себе, что он все еще там, крадется между палубами, как крыса, способная прогрызаться сквозь сталь. Что Медина падет, и она услышит его голос, объявляющий о их победе. Или их попытка провалится, и она все-равно услышит его голос.

И за всем этим, сжимая ее душу железной рукой, Буря, совершающая свой огромный, величественный прыжок в сторону солнца. Уже на полпути. Уже в торможении. Она прекрасно понимала их стратегию. Один корабль, прокладывающий себе путь перед глазами каждого в каждой системе. Это была демонстрация власти. Неизбежность. Театр, предназначенный для унижения, подчинения и контроля.

То, что она сделала для Фригольда.

Это, как и все другое, удерживало ее за столом в ее апартаментах, пока мимо скользили часы бессонницы. Когда она делала выбор, он казался ей очевидным. Тяжелым, да, но во имя служения более великому миру. Более упорядоченной вселенной. Месту, в котором было бы больше уважения к правилам.

Колонисты в Фригольде сделали свой выбор. Нарушили правила, которые установила она и люди перед ней. Когда она отправила Росинант, она чувствовала себя правой. Теперь она задавалась вопросом, сидели ли колонисты в своих кроватях по ночам. Гадая, как они будут кормить своих детей. Был ли какой-то изящный способ, избежать будущего, которое над ними нависло. Наверное, был.

Может быть, именно так вселенная показывала ей ошибки ее путей. Вобрав зло, которое она совершила так небрежно, и развернув его, чтобы указать на нее. На нее и Сантос-Баку. На всех беженцев с Независимости. На всех мертвецов Города в пустоте. Если так, то вселенную явно еще не постигла идея о пропорциональном ответе.

Маленькая, тихая часть ее разума, которая наблюдала за всем остальным, знала, что она не права. Что для нее нет способа оказаться правой, не в такой ситуации. И возможно, она могла спать. Но страх постепенно размывал ее, частица за частицей, и забирал все, что позволило бы ей восстановиться. Как перерабатывающий пруд с забитым сливом, она наполнялась дерьмом, и рано или поздно, оно хлынет через край. Это не было источником беспокойства. Это просто было знание о себе самой, как размышление о совсем другой женщине.

Она подтянула робу ближе к груди, и проматывала каналы. Посмотрела несколько секунд новостей с Нового Лондона, несколько секунд с верфей в Комплекса Тихо-Палада, Цереры, Луны, Земли. Нигде не задерживаясь достаточно, чтобы услышать целую историю.

Странно, но не все крутилось вокруг Лаконии. Был пожар где-то в аркологии за пределами Парижа. Популярный музыкант, которого любила Драммер, когда была девочкой, умер. Как будто не все определялось Лаконией, и Дуарте, и ее собственными неудачами. И тогда топ ленты пересортировался, и во всей своей угрозе и славе, там предстал образ Бури.

Холден был прав. Ее план для Фригольда был жестоким, и она пошла на него ради удобства не быть настоящим правительством. И вот она оказалась не готова, когда флот, о существовании которого никто не знал, прибыл с войной. Она должна была быть добрее, мудрее, хитрее. Она должна была быть чем-то большим, чем она была. Должен был быть момент, когда другой выбор, сделанный ею, мог бы предотвратить все это. Она не могла думать о том, когда он мог быть.

Ее система сделала свой ход. Если бы она спала, ее глаза открылись бы.

- Мэм? - сказал Вон. Даже не его ночной заместитель. Что бы там не было, они сначала разбудили его, и он принял решение разбудить ее. Ничего хорошего не ожидалось.

- Я не сплю, - сказала она.

- Мы получили сообщение для вас с Бури. Час назад она подняла узкий луч. Аналитики говорят, что он настоящий.

- Не трансляция?

- Нет, мэм. Сигнал не зашифрован, но не трансляция.

Нечто, что враг хотел показать ей и ее людям, но не в качестве пресс-релиза. Переключатель в ее голове переключился, и теперь она не хотела ничего, кроме как залезть в постель и уснуть навечно.

- Я посмотрю его в своей комнате, - сказала она.

Ее экран потемнел, а там появился Адмирал Трехо, глядя на нее, как будто действительно мог видеть сквозь монитор и световую задержку. Его лицо было почти горестным. Конечно, как без позы. Его решение, о том, как он появится. Она ненавидела это, но даже зная это, она чувствовала, что продолжает надеяться, что с ним еще можно договориться. Хочет понравиться ему, потому что тогда, возможно, он понравится ей. Первые, бледные корни Стокгольмского синдрома. Она оттолкнула свой порыв вежливости прочь, и вытащила наверх свою ненависть.

"Президент Драммер, - сказал он. - Надеюсь, я нахожу вас в здравии. От имени Высокого Консула Дуарте, я снова прошу корабль Транспортного Союза остановиться и принять администрацию империи Лаконии. Но я пойму, если ответ по-прежнему будет "нет". Я буду продолжать спрашивать, пока вы не передумаете. И чем скорее это произойдет, тем меньше жизней придется потерять вашим людям. Их судьба полностью зависит от вас."

"Если у нас не будет вашей безоговорочной капитуляции в течение восемнадцати часов, я боюсь, что все станет менее приятным. Мне приказано лишить вас возможности использовать верфи на станции Паллада. Я бы предпочел справиться с этим с наименьшими потерями жизней и инфраструктуры. Опять же, это полностью в вашей власти. Вы можете закончить это в любое время."

"Я сделаю аналогичное предложение коалиции, и думаю, вы все захотите обсудить это. Я настоятельно призываю вас в кратчайшие сроки принять правильное решение и сложить оружие. Высокий консул дал мне определенную свободу в том, как мы доведем это неприятное дело до завершения, но чем дольше это тянется, тем меньше свободы у меня будет. И наихудший сценарий - это не то, от чего я получу удовольствие."

"Поговорите со своими коллегами в коалиции и ответьте мне так быстро, как сможете. Если я не услышу ответа от вас, я предположу, что вы решили затянуть все это немного дольше. Кровь Станции Паллада будет на ваших руках. Я искренне надеюсь и молюсь, чтобы вы были мудрее этого."

Он слегка кивнул, и сообщение закончилось. Ярость Драммер была вялой и мутной от недостатка сна, но жаркой. Она отправила запрос на связь, и Вон немедленно ответил.

- Сколько людей видели это?

- Дежурный офицер связи, мой помощник, я, и теперь вы. Только четверо.

Это было на два человека больше, чем надо. Может быть, на три. Все еще могло затеряться в сети, в зависимости от того, насколько хорошо коалиция контролировала информацию в своем доме. Но такова была природа плохих новостей, как только информация выходила на свет, это было уже навсегда. Она должна была исходить из того, что у нее немного времени, до того, как это произойдет. Еще один шанс попробовать быть человеком, которого требовала ситуация, а не просто самой собой.

Если бы она была тем человеком, который должен был быть здесь, если бы она была тем лидером, в котором нуждались и союз, и система и человечество, что бы она сказала сейчас? Как она это скажет?

- Будите Лаффлина и трубите подъем Адмиралу Ху. Похоже, нам надо поговорить.

Трехо сказал Станция Паллада. Не Комплекс Паллада-Тихо. Одной из странных особенностей лаконианского языка были десятилетия лингвистического дрейфа. Никто не называл это "Станция Паллада", с тех пор, когда еще Санджрани руководил союзом. Он наблюдал за обновлением очистительных заводов Паллады и квазипостоянной установкой станции Тихо в качестве первичной верфи из металла и керамики, за кружевами и наноламинатами, производимыми там. Это было более эффективно, чем оставлять Тихо независимо плавать. Там были поколения работы, которая должна была быть сделана, и собрана в одном месте, чтобы заставить все идти быстрее.

Народный Дом был собран там. И Независимость. Город в пустоте "Гарантии Мира" сейчас был собран наполовину, его обширные карбон-силикатные ребра, все еще были открыты вакууму. Тысячи семей жили и работали там, и будут еще несколько часов, если Драммер не капитулирует.

"Потеря строительных мощностей отбросит нас на десятилетия, - сказала Адмирал Ху. - Любые возможности восстановить и укрепить флот зависят от этой станции. Это станет таким узким местом, которое радикально изменит наши прогнозы."

Драммер поерзала в кресле. Она не в первый раз слушала это сообщение.

"Развертывание всех сил объединенного флота коалиции и союза не может быть достигнуто в описанные здесь временные рамки". Вместо лица Ху возникла схема системы, где каждый флот был отмечен временем своего прибытия. Они сохраняли корабли разбросанными чтобы не дать возможности Буре попасть в среду, богатую на цели. Здесь был компромисс...

"И кроме того, только три четверти наших кораблей завершили пополнение торпедными модификациями, основанными на нашем первом контакте. Наш стратегический анализ состоит в том, что решение пожертвовать комплексом Паллада-Тихо, чтобы успеть полностью подготовить объединенный флот, приведет к ухудшению нашей долговременной готовности, но увеличит наши шансы на то, чтобы в краткосрочной перспективе выполнить решительный удар по Буре. Конечно, любое решение потребует полной координации между союзом и коалицией."

Что бы она ни выбрала, они сделают то же самое. В разгар апокалипсиса военное начальство на Луне все продолжало играть в игру "прикрываю-твою-жопу". Из всего отчета это казалось самым оптимистичным. Они по-прежнему думали, что они могут потерять свою карьеру, когда это закончится.

Драммер могла вспомнить свою жизнь на станции Тихо. Она все еще могла пройтись по ее коридорам в свой памяти. Расположение инженерных палуб, какими они были до ремонта. Запах обитаемого кольца. Офис, который она унаследовала от Фреда Джонсона после его смерти. У него был личный кабинет с несколькими вещами - старая книга, бутылка бренди, физические копии некоторых из его личных инициатив, которые пошли ко дну с его уходом. Она три года руководила станцией Тихо, прежде чем ушла, и она до сих пор помнила, как она чувствовала себя, когда сделала это. Как вдова, наконец распродавшая костюмы своего мертвого мужа.

Когда она смотрела на комплекс Паллада-Тихо, она снова чувствовала себя так же. Она хотела найти способ спасти его. Она продолжала искать умный ход, который вырвал бы его из рук врага, только его не было. Было уже слишком поздно. Она могла передать его, и все шансы на свободу, или увидеть, как он будет уничтожен. Один путь, или другой. И ей надо было выбирать.

- Вон?

- Госпожа Президент?

- Нам нужно отправить приказ об экстренной эвакуации для Паллады-Тихо. Каждого, у кого нет собственного транспорта, переместить на Тихо и отстыковать ее от комплекса. В структурах Паллады никого не должно остаться, а всем кораблям и станции Тихо необходимо рекомендовать максимально возможную тягу.

Она посмотрела на него. Его лицо посерело. Его глаза были помертвевшими, как у акулы. Однако он не стал спорить. Он собрался, повернулся и вышел из комнаты, чтобы выполнить ее приказ. Даже если бы он был не согласен с ней, он наверняка был рад, что ему не пришлось принимать это решение. Она была бы рада.

Она поставила свою систему на запись, разглядывая себя на экране. Ее глаза были наполнены усталостью и отчаянием, но она выглядела лучше, чем полагала. Ее кожа была восковой в ярком освещении ее личного кабинета. Ей хотелось бы, чтобы сотрудники службы связи доставили ей пудру и румяна, прежде чем она сделает публичное объявление. Боже, еще должно быть публичное объявление. Но это было позже. Это было следующим.

Она набрала код ответа сообщения, и соединение с высокой степенью безопасности на Луну высветило надпись "Готово". Она откашлялась, и посмотрела в камеру.

- Адмирал Ху, я отдала приказ на эвакуацию Паллады-Тихо, - сказала она. - Даже если мы не можем сохранить станцию, мы можем затруднить Буре задачу убить там все население. И увидев, считают ли они возможным охотиться за гражданскими целями, мы сможем также получить более глубокое представление о характере и целях врага. Я советую силам коалиции воздерживаться от любых преждевременных контактов с противником в это время.

- По моему мнению, попытка спасти станцию Паллада была бы ошибкой, - сказала она. - Будет лучше, подготовить силы, имеющиеся в нашем распоряжении, для полной, скоординированной и неудержимой атаки в условиях, более приближенных к контролируемым нами, и в наших интересах. И с модифицированными торпедами и боеприпасами, на всех кораблях. Все, что даст нам лучший шанс в этой битве, достойно жертвы.

Она сделала паузу. Еще раз обдумала всё с позиции сказанного ею. С позиции последствий того выбора, что она сделала, и будущего войны.

- У нас будет только одна попытка, - сказала она. - Больше нет места для полумер. Мы собираемся убивать.

Глава тридцать вторая Холден

Электрокарт, на котором они ехали, был древним, как сама станция. Магнитные колеса захватили рампу и держали карт на ходу, даже когда созданная вращением барабана сила тяжести медленно снижалась. Если бы станция Медина следовала своему предназначению, она была бы уже далеко от Земли, уйдя в бескрайние межзвездные глубины, где запасные карты отыскать довольно непросто. Мормоны строили так, чтобы корабль прослужил нескольким поколениям, мог расти и обновляться, рециркулировать с наименьшими потерями. Станция Медина переживет их всех.

Вот только он собирался пробить в ней дыру.

Амос ехал на пассажирском сидении, руки широко расставлены на коленях, голова недавно выбрита. Со своего заднего места, Холден в основном видел обратную часть шеи здоровяка, уже покрытой возрастными пятнами, но все такую же мускулистую и тяжелую. Ему не нужно было видеть его любезную улыбку, чтобы знать, что она там есть, и как мало она значит. Здоровенный гаечный ключ звякал о ногу Амоса. Катрия ехала с деланным безразличием человека, не понаслышке знакомого с последствиями привлечения внимания к себе со стороны безопасников станции. Ее волосы уже были собраны в тугой пучок, в готовности к нулевой гравитации инженерной палубы. Она постукивала ладонью по боку карта, как будто слушала музыку, вероятно, ее динамик уже был вставлен в ее ухо. Холден попытался откинуться на сиденье, но в пониженной гравитации это действие просто вытолкнуло его вперед. Бомба развалилась на сидении рядом с ним, как четвертая персона.

Бомба была небольшой. Квадратный ящик, оранжевого цвета, с царапинами по краям и углам, знаками длительного использования. Он не знал точно, что было внутри, знал только, что Катрия уверена, что он прорвет правильную дыру в баках под давлением, и что разорванные баки вырвут кусок в правой части станции. Она также заявила, что в нынешнем виде бомба сразу и защищена от того, чтобы ее засекли, и достаточно стабильна, чтобы можно было играть ей футбол, если конечно вы не имеете ничего против квадратного мяча. Тем не менее, Холден свой локоть на нее не опускал.

Они были почти на вершине пандуса, когда их остановила линия других картов, которая двигалась в том же направлении, что и они, и создавала пробку, в которой все застряли в ожидании. У входа в транспортную точку, трое лаконианских десантников в силовой броне, разговаривали с темнокожей женщиной в зеленом комбинезоне.

- Блокпост, - сказал Холден.

- Неприятно, - сказала Катрия. Ее голос звучал так, как будто это было больше досадным фактом, чем непосредственной угрозой для всех их жизней и безопасности всех в подполье, кто рассчитывал на них. Он действительно восхищался тем, как она это делает.

Рейд случился две смены назад, когда Холден проходил свой цикл сна. Между тем, когда он свернулся калачиком на койке, и положил голову на тонкую подушку, и тем, когда он снова открыл глаза, четверть людей Сабы были схвачены, а человек по имени Оверстрит был на всех экранах станции, рассказывая об этом всем на всю Медину. И Тайфун уже выполнил переворот, и теперь оттормаживался по направлению ко внешней стороне кольца Лаконии. Никто не говорил точно, когда он должен прибыть, но по косвенным данным получалось в районе десяти дней. И новости из Солнечной системы выглядели мрачными, даже через призму того, что они пришли из официальных источников.

Петля затягивалась. И чтобы иметь хоть какие-то шансы избежать ее, они собирались как минимум рискнуть своими жизнями, и, очень вероятно, убить кучу людей, которые окажутся на инженерных палубах в неподходящее время.

- Холден. Тебе обязательно так делать? - спросила Катрия.

- Как делать?

- Хрюкать.

- Я что, хрюкал?

- Кэп так делает, когда думает о чем-то, что ему не нравится, - сказал Амос.

- Ну, тут ему есть из чего выбрать, - сказала Катрия.

По тону их разговоров, Холдену почти верилось, что они не поубивают друг друга, если представится шанс. Почти, но недостаточно, чтобы не жалеть, что он здесь находится. Может быть, Катрия действительно не таила злобы за ту драку, которую затеял Амос. И, может быть, Амос не собирался все усложнить, затеяв еще одну. А может быть, бомба рядом с ним была самым стабильным, что было во всей этой ситуации.

- Ладно, буду думать счастливые мысли, - сказал Холден. - Бабочки. Радуги.

- Что нахер за бабочки? - спросила Катрия.

Карт впереди них тронулся, и они тоже. Потребовалось пятнадцать минут, чтобы добраться до охранников, и полторы минуты, чтобы миновать их. Их легенда - что Холден и Амос подали заявки на разрешение на работу на станции, потому что их корабль заблокирован, а Катрия везла их на квалификационный тест на месте - даже не потребовалась. Катрия припарковала карт в свою очередь, закинула коробку с бомбой на спину, и повела их сквозь инженерные палубы, перерыгивая от одной рукоятки к другой, с отточенной грацией человека, который провел большую часть своей жизни в невесомости. Амос следовал за ней, с гаечным ключом, зажатым в кулаке, словно дубинка.

Как только барабан остался позади, Холден вытащил из кармана наушник, и подключил контактный микрофон.

- ...чисто, - сказала Кларисса. - Можешь подтвердить?

- Ага, - ответил Алекс. Его голос был тягучим, что означало, что он сконцентрировался. - Двигаю своих маленьких эльфов. Сейчас, я просто... Все, я прошел.

- Включаю рециркуляторы обратно, - сказала Кларисса.

Кларисса, и ее команда где-то в барабане, вошли в системы экологического контроля через бекдор[30], который Саба никогда уже не смог бы использовать снова, если бы их обнаружили. Алекс вернулся в галереи подполья, пилотируя маленькие дроны со своего ручного терминала с несколькими уровнями шифрования. Наоми и Бобби, как он полагал, болтались сейчас снаружи защищенной серверной комнаты, готовые пробиваться внутрь. Странно было слышать их голоса, как если бы они снова были с ним. У него было чувство, что он вернулся на Росинант.

Инженерные палубы Медины были наглядным пособием к тому, как корабельная наука развивалась и менялась со временем. Прищурившись, он все еще мог угадать остов оригинального, нетронутого пространства, но годы и задачи изменили все. Тут секция пола немного отличалась цветом в месте, где была разобрана переборка. Там набор каналов был перенаправлен с трехточечным способом сварки, который предпочитали марсиане. Трубы вдоль стен были помечены на полудюжине языков и стилей в правилах безопасности. История определяла материю. Даже к измененным с годами стенам, добавились дополнительные усиления, когда доки достраивались или укорачивались при установке и вводе в эксплуатацию нового поколения реакторов. Катрия направилась в боковой коридор, перемещаясь от поручня к уступу и к следующему поручню. Амос следовал сразу за ней, немного подталкивая ее иногда, чего она, казалось, не замечала. Или, по крайней мере, не волновалась об этом. Их маленький триумвират. Катрия, чтобы установить заряды, Амос, чтобы присмотреть за ней, и Холден, чтобы присмотреть за ним.

Молодая женщина проплыла мимо них, направляясь в другую сторону. Снаряжение электрика было прицеплено к ее руке, и ее волосы были той же самой текстуры, что и у Наоми, когда они впервые встретились. Она миновала Катрию, затем Амоса. Когда она и Холден схватились за один и тот же поручень, она подарила ему извиняющуюся улыбку, и быстро оттолкнулась. Он задавался вопросом, убьют ли они ее. Это казалось возможным. И он ненавидел эту мысль.

- Алекс? - сказала Бобби. - Ты ужасно тихий, приятель. Все в порядке?

- Да извини. Просто... есть небольшое отставание в управлении. Ничего страшного, но это делает меня параноиком. Последнее, чего бы мне хотелось, чтобы какая-нибудь из этих штук рванула в вентиляции. И завалила всю группу.

- Это было бы плохо, - согласилась Бобби.

- Джим? - сказала Наоми. - Ты еще там?

- Мы здесь, - сказал он мягко. - Прошли контрольно-пропускной пункт. До баков еще не дошли.

- Там был контрольно-пропускной пункт? - спросила Бобби.

Голос Амоса был спокоен.

- Ничего, с чем мы бы не справились, Бабс.

- Выхожу на последний поворот, - сказал Алекс.

- Там есть поглотитель углекислоты, с воздухозаборником, - сказала Кларисса. - Не попади в его струю. Я подключаюсь к нему.

Катрия начала насвистывать между зубов, почти неуловимый звук, который не воспринимался ее микрофоном. Они подошли к панели доступа с предупреждающими плакатами на дюжине языков, и раскрашенному в половину цветов радуги.

ВНИМАНИЕ. СИСТЕМА ВЫСОКОГО ДАВЛЕНИЯ.

Катрия вытащила из-за голенища сапога нож, и вскрыла панель так обычно, будто занималась этим каждый день.

- Приглядите, чтобы никто не пришел, - сказала она.

- Я займусь, - ответил Амос, проплыв немного дальше по коридору, и зависнув в центре узкого пространства так, что теперь любому, кто пошел бы этим путем, неминуемо пришлось бы встретиться с ним и его массивным гаечным ключом. Катрия сняла бомбу с ее спины, и вскрыла корпус. Внутренний антураж бомбы не выглядел чем-то особенным. Конус из углеродно-силикатного кружева, такого же, как обшивка корабля. Ручной терминал. Пара стандартных проводов. Она не выглядела чем-то, способным нанести большой урон. Определенно, не тем, что могло бы пробить обшивку станции. И конечно, она бы не пробила. Все произойдет из-за баков под высоким давлением, с внутренней стороны переборки. Бомба была только иголкой, которая лопнет воздушный шарик.

- Хорошо, - сказала Кларисса. - Можешь выдвигаться.

- Приступаю, - сказал Алекс. - И вот мы прошли. Вентиляция серверной комнаты должна быть прямо впереди. Выглядит... выглядит чуть прочнее, чем я ожидал.

- У нас проблемы? - спросила Бобби. Он услышал напряжение в ее голосе. Девушка-электротехник, с которой он столкнулся, всплыла в его памяти, а вместе с ней слабая и иррациональная надежда, что, возможно, все пойдет не так, и им придется отменить миссию.

- Я думаю, все будет нормально, - сказал Алекс. - Мои маленькие эльфы вооружены как на медведя. Но я пока отвожу пятерых за угол, чтобы их не задело, когда будем вышибать вентиляцию.

Катрия закрыла корпус, установила его за панелью доступа, прищурилась, и сдвинула его на пятнадцать градусов. Как это, думал Ходен, мысленно представлять себе конус взрыва? Какая жизнь должна была привести к тому, чтобы это выглядело так естественно? Катрия потерла горло, и когда заговорила, ее голос удвоился, доносясь по воздуху, которым они дышали, и из его наушника. Это эхо придало ей словам вес.

- Мы здесь закончили. Увидимся на месте.

В смысле, в убежище. В том месте, и в то время, когда к ним присоединятся Наоми и Бобби, и они смогут устроить взрыв, сметая все улики.

- Эй, - бросила Катрия в сторону коридора. - Ты идешь?

Амос подплыл к ним, когда Катрия уже вернула панель на место, и засунула нож обратно за отворот ботинка. Они уже скользили сквозь воздух все вместе, когда все начало разваливаться на части.

- Хм, - сказал Алекс. - Мне кажется, у нас тут проблема.

- Что случилось, Алекс? - спросила Бобби.

- Ну, у меня тут один маленький эльф, смотрит через вентиляцию. Я вижу обоих лаконианских ребят, и у одного из них рука лежит на чем-то, что определенно выглядит как "выключатель мертвеца".

- Это не по протоколу, - сказала Бобби.

- Не по марсианскому протоколу, - согласился Алекс. - Но я вполне уверен в том, что я тут вижу. Если я продолжу, я даже не успею открыть дверь, прежде чем Лаконианцы узнают обо всем. Вы окажетесь окажетесь в глубочайшей жопе, и очень быстро.

- Мы знали, что нам придется двигаться быстро, - сказала Бобби. - Это просто значит, что придется двигаться еще быстрее.

- Это значит намного больше, - сказала Кларисса. - Это значит, что они зафиксируют срабатывание тревоги. Весь смысл во взрыве воздушных баков был в том, чтобы не дать им узнать, что они скомпрометированы. Если в защищенной комнате сработает тревога прямо перед взрывом, они узнают, что мы сделали. Они изменят все процедуры. Данные, которые мы получили, обесценятся.

Тишина длилась в течение долгого вдоха. И еще одного. Холден почувствовал, как что-то в его груди расслабилось, и это было почти как облегчение. И одновременно, почти как ужас.

Он понял, что должно будет произойти, раньше, чем кто-либо другой.

- Ладно, - сказала Бобби, и Холден увидел, как сжимается ее челюсть так же четко, как если бы она была рядом с ним. - Дайте мне подумать.

- Все будет хорошо, - сказал Холден. - Просто подождите пока... Не знаю. Не затихнет десятая сирена тревоги.

- Десятая что? - спросил Алекс, но Холден уже вытащил свой наушник и микрофон и перебросил их Амосу. Здоровяк поймал их оба в свою широкую ладонь.

- Куда-то собрался, Кэп?

- Да, - сказал Холден. - Могу я позаимствовать этот ключ?

Амос осторожно подтолкнул его к нему. Ключ был достаточно массивным, чтобы Холдену пришлось перехватиться по поручню, чтобы остановить его.

- И я получу его назад? - спросил Амос.

- Возможно. Ты доставь Катрию в убежище. Все продолжается, ровно так как мы запланировали.

Лицо Амоса на мгновение превратилось в маску, а затем он улыбнулся своей пустой улыбкой.

- Я займусь этим.

Холден распрямился, придерживаясь за стену, и оттолкнулся в сторону коридора. В одно мгновение Амос и Катрия остались позади него. Все будет хорошо, сказал он себе, не погружаясь в размышления о том, как это возможно. Он был уверен, что аргументы не выдержат критики.

Поиск панели пожарной сигнализации занял всего двадцать секунд. Он откинул крышку, потянул переключатель вниз, и сирена заревела. Первая.

В следующем коридоре он выбрал тонкую медную трубку, зажал ее ключом, по потянул, пока она не выскочила. Зеленая жидкость, воняющая уксусом и ацетоном, хлынула в зал. Где-то система зарегистрирует перепад давления и поднимет флаг тревоги. Это была вторая. Он услышал голоса, кричащие с главной палубы. В них пока не слышалось паники, еще нет. Скорее, они пытались разобраться, откуда раздается тревога. Он прошел мимо панели радиационной тревоги, и включил ее тоже - три, - а затем направился в сторону голосов.

Наоми поймет, даже если не поймут другие. Она знала его достаточно хорошо, чтобы следить за ходом его мысли без лишних вопросов. Было два способа скрыть что-то. Или положить там, где никто не смог бы увидеть, или оставить на виду рядом с тысячей других похожих вещей. Если сигнал тревоги сработает в защищенной комнате, это будет значить только одно. Если множество сигналов тревоги сработает на уровне инженерной палубы и в доках, и этот сигнал окажется только одним из прочих, возможно, охранники запаникуют. Это будет просто еще один шум среди хаоса. Ничем не выделяющийся.

В широком пространстве, ведущему к транспортному узлу, полдюжины людей цеплялись за стену, каждый переговаривался с остальными. Он узнал девушку-элетротехника, которую встретил по пути сюда.

- Эй, - закричал он, размахивая гаечным ключом. - Не слышите что-ли? Скорее к убежищам!

Этого хватило, чтобы заставить их двигаться. Он наугад выбрал другой коридор, и оттолкнувшись, запустил себя в него. Он выломал три кабельных канала, включил еще один пожарный сигнал, и еще одну радиационную тревогу. Если бы он направился ниже к реакторам, он мог бы сломать больше вещей, но там также были охранники. Гаечный ключ был достаточно громоздким и тяжелым, чтобы от выламывания кабельных каналов и трубок, у него начали ныть плечи и ладони. Он нырнул в обходной лаз, и выдернул пару батарей из креплений стены. Это должно быть полезно, по крайней мере, для срабатывания еще одной тревоги. Он выплыл в другом коридоре. Инженерная палуба тонула в какофонии ревущих сирен. Он подтянул себя в сторону лестницы. Когда станция была под ускорением, эти лестницы вели к конусам приводов.

Лаконианцам потребовалось около двух минут, чтобы найти его, но чувствовалось это так, как будто это происходило дольше. Холден пытался просунуть гаечный ключ за опорной стойкой, когда два десантника в силовой броне вышли из-за угла, и их костюмы щелкнули, включая усилители. Холден начал поднимать руки, но первый вломился в него, прежде чем он смог воспользоваться шансом. Удар на пару секунд вышиб из него дух. Следующее, что он уверенно почувствовал, был ствол, который был упирался в его голову чуть выше его левого глаза, и то, как сильно болят его ребра, когда он пытался вдохнуть.

- Пиздец тебе, старикан! - прорычал охранник.

Холден моргнул.

- Я сдаюсь, - сказал он. Дышать было действительно больно. Какие-то из его костей были сломаны. Он был в этом уверен.

- Нет у тебя такого варианта, - сказал охранник. Холден понял, что теперь его жизнь зависит от того, хватит ли Лаконианскому десантнику, которому на вид было чуть больше двадцати, самообладания, чтобы не вышибить мозги из его черепной коробки, от гнева и волнения. Холден кивнул.

- Я понимаю, сэр, - сказал он, надеясь, что подчинения и выказанного уважения будет достаточно, чтобы удержать один критический важный нейрон от стрельбы. - Я не сопротивляюсь. Вы меня поймали. Я не угроза.

- СиДжей, - сказал другой десантник.

Тот, что был с пистолетом, зарычал, отпрянул назад на несколько сантиметров, и ударил Холдена вскользь по лицу достаточно сильно, чтобы разодрать кожу. Яркие красные шарики крови полетели, собравшись в облако, и окрасили бледную шершавую ткань покрытия коридора. Сначала боль была тупой, а затем расцвела.

- Неблагодарный ты кусок дерьма, - сказал десантник, видимо СиДжей. - Были бы мы где-то в цивилизации, твоя унылая жопа уже была бы в перьях.

- Что такое перья? - спросил Холден, и охранник снова ударил его в правое ухо. У него создалось впечатление, что СиДжей наслаждается этим процессом. Холден не столько испугался, столько смирился с этим. Он знал, что он продает свою свободу за шанс, что план Бобби продолжится. И за жизнь девушки-электротехника. Теперь хорошая часть его плана была позади, а плохая часть могла длиться очень долго, или закончиться очень быстро. В любом случае, она, возможно, займет всю оставшуюся часть его жизни.

СиДжей оттащил его на свободное пространство, где Холдену не за что было ухватиться. Капля его крови размазалась по лицевому щитку Лаконианца.

- И что ты бля скажешь теперь в свое оправдание, сука? - сказал СиДжей, и затряс его так сильно, что у него защелкали зубы. Холден глубоко вздохнул.

- Похоже нам надо в аварийное укрытие, - сказал он.

Глава тридцать третья Бобби

- Десятая что? - спросил Алекс. Его голос был шуршащим и отдаленным. И только часть из этого была из-за того, что его голос раздавался из крошечного наушника. Алекс понимал, что делает Холден, точно так же, как и она. Один сигнал тревоги был значительным. Один сигнал из дюжины значил уже меньше. Холден давал им защиту, и на самом деле Алекс просил Бобби сказать ему, что "Холден не просто решил пожертвовать собой, чтобы миссия продолжалась".

У нее пересохло во рту.

- Ты его слышал, - ответила она, сохраняя свой тон деловым. - Как только этот десятый сигнал тревоги затихнет, взрывай вентиляционное отверстие, снимай охранников и заводи нас в комнату.

- И я получу его назад? - спросил Амос, но не у них.

Наоми смотрела на нее широко раскрытыми глазами. Она тоже была на линии. И знала, что происходит. Но она подтянула замки на ее инструментах, крепко сжала губы, и кивнула Бобби. Можем выходить. Бывший Старпом Роси завершит свою миссию. Потом она будет беспокоиться о Холдене, постфактум. Они обе будут.

Звук сирен начался довольно близко к ним, но затем покатился вдаль, когда новые сирены стали присоединяться к какофонии. Холден уходил от них. Это было хорошо, учитывая то, что тут намечалось.

- Шеф, - сказал Алекс. - Эта была десятая.

Бобби бросила последний взгляд на окрестности. Она и Наоми плавали одни в узком коридоре. Дверь в компьютерную комнату находилась в пяти метрах от нее, и в одной руке у нее был импровизированный вышибной таран. Как всегда происходило в эти спокойные секунды до начала миссии, ее разум пробежал контрольный список вещей, которые должны были случиться. Ничего не проявило себя красным флажком, поэтому она сказала:

- Пошли, пошли, пошли.

Три длинных вдоха ничего не присходило.

Наконец раздался далекий хлопок, как от петарды, закрытой в металлическом шкафчике. Первый дрон просто взорвался, чтобы выбить крышку вентиляции. Последовал удивленный вскрик. Бобби могла представить двух мужчин в комнате, оцепеневших в шоке, когда вентиляционная крышка вылетела, вышибленная шрапнелью, и пять маленьких дронов вылетели в комнату. Раздалось еще два хлопка, как сдвоенный пистолетный выстрел. На этот раз громче и ближе. Еще два беспилотника в минусе, чтобы убрать охранников.

Тревога в комнате завизжала, когда человек, державший руку на "выключателе мертвеца", упал. Но теперь, вместо того, чтобы привлечь каждого охранника в этом районе, это всего была всего-лишь еще одна из более дюжины тревог, и новые добавлялись к ним каждые несколько секунд. Холден был занят.

- Я вижу в вентиляции дым, - сказала Кларисса. - Включаю рециркуляцию.

Последний взрыв был самым громким, прямо с другой стороны двери. Оставшиеся три дрона сгруппировались вокруг защелки и сдетонировали. Алекс сказал:

- Мои парни закончили. Я и моя команда подчищаем логи и отключаемся.

Бобби подтянула ноги к стене коридора и запустила себя в дверь. Тяжелый отрезок трубы, забитый керамикой, который она использовала как таран, зажатый ею обеими руками, врезался в дверь чуть выше защелки. Дверь вылетела так сильно, что отскочив от переборки, откинулась назад и долбанула ее по колену, пока она пролетала внутрь. Было больно, но недостаточно, чтобы думать об этом.

В долю секунды комната промелькнула перед ней: рабочая станция и два мертвых человека с кровью, впитывающейся их костюмами, и плавающей комками рядом с ними, серверная стойка, прикрепленная болтами к палубе в центре отсека, простые металлические стены. А затем она со всей дури вломилась в стойку и отскочила в пустой угол комнаты.

- Уйй. Черт.

- Что там, Шеф? - спросил Алекс.

- Ничего. Вошла на соточке, когда и двадцати километров в час хватило бы, - ответила Бобби. - Порядок, Наоми. Делай свое дело.

Худая фигрка Наоми скользнула через открытую дверь с грацией Астера, простучала ногой по переборке, корректируя полет, и выполнила идеальную остановку рядом с серверной стойкой. Наблюдая, как она скользит по воздуху, словно рыба в воде, Бобби чувствовала себя слишком большой и неуклюжей.

- Пойду наружу, посмотрю за зеваками, - сказала она.

- Ммхмм, - ответила Наоми, уже игнорируя ее. Она вытаскивала панели из серверной стойки, и куча деталей уже вращалась в пространстве вокруг нее, как облако в стиле хай-тек.

Перед тем, как уйти, Бобби протолкалась к двум лаконианцам, и проверила их пульс. Вблизи становилось ясно, что в этом едва ли была надобность. У обоих мужчин были тяжелые раны на голове, и рядом плавали куски кости, сгустки крови и осколки беспилотников. Попасть в засаду, это дерьмовый способ умереть для солдата, но Бобби оттолкнула чувство вины и сожаления. Это была война. Прямо сейчас ее братья и сестры в марсианском флоте сражались и умирали в Солнечной системе в той же войне. И до сих пор, гораздо больше крови проливалось на их сторону, чем на сторону Лаконии.

И все же, как у человека, стоящего на вражеской территории, беззаботные глаза двух мертвецов вызвали у нее ощущение, что ее скальп шевелится, похожее на чувство, когда снайпер смотрит на вас в прицел пред убийственным выстрелом.

- Вы сейчас, - сказала она мертвецам. - Я чуть позже.

Она вытолкнула себя в коридор, чтобы продолжать присматривать за округой. Пронзительный электронный визг тревоги отражался от стен коридора вокруг нее и дальше. Пока никто не пришел, чтобы проверить тревогу в компьютерной комнате. И почему? Холден позаботился, что бы единственный важный сигнал тревоги утонул среди других. Она должна была отдать ему должное, как импровизированный элемент плана, это была отличная идея. Вероятно, план изначально должен был включать что-то подобное, просто на всякий случай.

В следующий раз, подумала она, зная, что следующего раза никогда не будет.

- Готово, - сказала Наоми прямо у нее за спиной. С перепугу, Бобби чуть не вмазала локтем ей в лицо, прежде чем ее мозг смог подавить эту автоматическую реакцию на неожиданное появление.

- Отлично, - сказала она вместо этого. - Двигаем к укрытию, пока у Катрии не зачесались пальцы, и она не взорвала к чертям нас всех, для прикола.

- Джима там не будет, - сказала Наоми.

Амос и Катрия плавали в тесном пространстве выбранного радиационного убежища. Это был не более чем четырехметровой длины коридор, с тяжелыми дверями, способными выдерживать критическое давление, с обоих его концов. В сетках на обеих стенах были развешаны ребризеры, аптечки первой помощи, эвакуационные вакуумные костюмы. Бобби позаботилась собрать сумку с менее стандартным оборудованием.

Как только она и Наоми забрались через одну открытую дверь, Катрия ударила рукой по панели, захлопнув обе двери.

- Че за нахер? - спросил Амос, разворачиваясь к ней.

- Нам нужны закрытые двери, когда бомбы взорвутся, - ответила Катрия, вытаскивая детонатор из упаковки. - Ну знаешь, чтобы выжить.

- Ничего не происходит без моего прямого приказа, - сказала ей Бобби, опуская руку на грудь Амоса, останавливающим жестом. Он отреагировал, включив магнитные ботинки, и прищелкнув себя к палубе, так что ей пришлось оторвать свои ноги от палубы и упереться в переборку, чтобы удержать положение.

- Бабс, - сказал Амос. - Я собираюсь сходить за Кэпом, и будет мило, если ты придержишь "бум", пока я не закончу.

Бобби ожидала, что Наоми выскажет свое согласие, а потом Катрия начнет спорить с этим, и в их крошечном убежище начнется крик и хаос. Но к ее удивлению, каждый просто смотрел на нее. Это был интересный факт ее краткого капитанства, единственный раз, когда кто-то, казалось, ожидал от нее принятия решения, и это был как раз тот случай, когда она не хотела этого делать.

Амос уставился на нее со своим обычным пустым выражением на лице. Но он держал кулаки с легкостью, обеспеченной долгой практикой, и Бобби знала, каким быстрым старикан мог быть в драке. С его ногами, примагниченными к палубе для точки опоры, было бы сложно сдержать его, реши он помахаться.

- Наше окно закрывается, - сказала Бобби, поднимая руки, и делая упор на логику своих слов, а не на угрозу. - В какой-то момент кто-то решит проверить эту тревогу, и найдет двух мертвых парней. У нас нет времени на спасение.

- Она права. Так что дайте мне просто взорвать этого ублюдка, и продолжим дальше, - добавила Катрия. Бобби вздрогнула от холодного пренебрежения в ее словах, но не отвела глаз от Амоса.

Наоми все еще не пришла к какому-то решению, но глаза Амоса продолжали соскакивать на нее, в ожидании знака. Если бы Наоми сказала: "Да, иди за ним", Бобби знала, что тогда удержать Амоса в комнате стало бы возможно, только физически скрутив. Бобби не могла знать, что делала Наоми у нее за спиной, но что бы это ни было, Амос не получил того сигнала, которого ждал, потому что не пошевелился.

- Сигналы тревоги удалялись от нас, и быстро, - сказала Бобби, продолжая смотреть только на Амоса. - Холден знает наше расписание. Либо он нашел свое убежище, либо того, кто его туда отведет.

- Ты этого не знаешь, - наконец высказалась Наоми.

- Нет, не знаю. Но я надеюсь. И в этот момент, это все, что у меня есть. Потому что нам нужно взорвать эту бомбу сейчас, или вся эта операция провалится, а Холдена мы все-равно не вернем.

- Да, так что давайте продолжать, - вставила Катрия.

- Кончай нахер мне поддакивать, леди, - прорычала Бобби, не оборачиваясь.

Наоми заговорила, и ее голос был спокойным и пустым.

- Бобби права. Мы не можем позволить себе, чтобы все это было зря.

Амос бросил быстрый взгляд на Наоми, и уперся глазами в Бобби. На его лице была все та же его обычная бессмысленная полуулыбка, но его плечи напряглись, а кулаки побелели. От притока крови потемнела его шея. Бобби никогда раньше не видела его с этой позиции, и вид ей очень не нравился.

Не то чтобы это что-то меняло.

- Катрия, готовься взорвать по моему сигналу, - сказала Бобби. - Надевайте эвакуационные костюмы, эвакуируемся сразу же после взрыва. У вас одна минута, чтобы одеться.

Бобби услышала звуки отрывающейся липучки на снятых со стены эвакуационных костюмах, и шум поспешного облачения в них. Амос не двигался.

- Одевай свой костюм, здоровяк, - сказала Бобби.

- Так ты действительно собираешься взрывать, - отозвался Амос. В его голосе не было удивления. Не было какого-то вызова. Он звучал никак. Бобби невольно приготовилась к насилию.

- Да, - ответила она.

Не изменяя выражения лица, Амос распрямился напротив нее, опустив руки по бокам.

- Сдается мне, ты реально хочешь капитанское кресло обратно, а, Бабс?

Прежде чем она сама поняла, что собирается делать, Бобби схватила его за воротник, дернула достаточно резко, чтобы оторвать его магнитные ботинки от поверхности, и шваркнула им о переборку.

- Если бы у нас было больше времени, - прошипела она сквозь зубы, - мы бы с тобой станцевали прямо сейчас.

Амос улыбнулся ей. - У меня есть время.

- Катрия, взрывай, - сказала Бобби, и наступил конец света.

Когда заряд Катрии сработал, он разрушил панель управления, и прорвал дыру диаметром семнадцать сантиметров, в резервуаре для хранения кислорода. Бобби не знала точных размеров танка, но смутно помнила, что жидкий кислород сжимается примерно до тысячи ста килограммов на кубический метр, и теперь все это, мгновенно попыталось снова стать газом.

Начальный взрыв расширяющегося газа был оглушительным. Ударная волна разорвала на куски переборки и трубы. Весь жидкий кислород в этих трубах присоединялся к взрыву, увеличивая объем расширяющегося газа. Внутри относительной безопасности их аварийного убежища это звучало так, будто кто-то взорвал тактический ядерный заряд в соседней комнате.

И затем, с неизбежностью, что-то окислилось достаточно быстро, чтобы произвести искру, и начальный воздушный взрыв стал огнем.

Все аварийное убежище затряслось и осело на один бок. Усиленные и защищенные от взрыва переборки не сломались, но крепления, удерживающие отсек на палубе, сдвинуло силой взрыва. Все это заняло секунды, которые тянулись как часы.

Внутренние стены и усиленные двери с каждого конца отсека стали настолько горячими, что начали дымиться. Бобби обменялась взглядом с Амосом, отпустила его, и они оба, бросились к аварийным вакуумным костюмам.

Когда была пробита наружная переборка, это было похоже не на еще один оглушительный взрыв, а скорее на резкое падения уровня звука. Рев сменился на оглушающее шипение вздыбившегося воздуха, затем превратился в тонкий всхлип, затем в ничто. Замки на их убежище не пострадали, поэтому все что они слышали после этого, было их собственным паническим дыханием.

- Так, у нас множественные срабатывания тревог, - сказала Кларисса, ее голос прозвучал как самая спокойная вещь во вселенной. - Службы станции отключаются. Я отключаюсь тоже. Увидимся на месте.

- Черт побери, - сказала Наоми.

- Говорила же, - сказала Катрия. - Моё дерьмо всегда работает.

Бобби закончила натягивать свой костюм, и увидела, как Амос герметизирует свой. Они обменялись взглядами.

- Нам нужно убраться отсюда, - сказала она ему, и он кивнул в знак согласия. Что бы ни происходило между ними, пока это подождет. Они к этому вернутся, она была в этом уверена. С этим придется разобраться.

И если я убила Холдена, думала она, это, вероятно, закончится смертью одного из нас.

Что бы она ни представляла себе, когда слушала взрывы внутри их убежища, реальность была хуже.

Они открыли дверь на целую палубу, которую бросили в блендер, и раскрутили на максимальной скорости. Панели переборок, станции управления, оборудование, настил пола. Все было разорвано, скручено, сожжено, а затем отброшено на внешние стены с огромной скоростью. Длинный кусок трубы, торчавший из стены, все еще дрожал, как стрела, попавшая в дерево. То, что выглядело металлическим столом, так сильно врезалось в опорную балку, что металл действительно слился. И в одном углу, к потолку был приклеен один ботинок, сплавившийся в сталактит из резины. Она надеялась, что ноги в этом ботинке не было.

В тишине они плыли через обломки, в поисках выхода. Найти его было непросто.

Дыра в наружной переборке барабана была почти пяти метров в диаметре. Почти круглые края были выгнуты наружу, будто металлическая стена была пробита гигантским тараном. Бобби полагала, что так оно, вообщем-то и было. Только вместо бетона и стали, это были кислород и огонь. Снаружи она увидела слабый отблеск света на каком то обломке, который мчался от станции к черному занавесу у пределов пространства колец.

- Именно там, где я и сказала, - захихикала Катрия. - Черт, почти в полуметре от того места, которое я пометила как слабое. Придется деньги отдавать за проигрыш.

- Думаешь, кто-то выжил? - спросила Наоми.

- Обо всех, о ком могли в затронутой зоне, мы позаботились, - ответила Бобби. - Здесь должны были оставаться только Лаконианцы...

- И все, кто не получил наше долбаное послание, - добавил Амос.

- Джим предупредил всех, с кем столкнулся, - сказала Наоми. - Он не способен удержаться.

- Да, но к тому моменту это мало что значило, - согласился Амос. - Не было времени увидеть взрыв, до того как он сделал свою работу.

- И нахер всех Лаконианцев, которые здесь были, - сказала Катрия тоном, который звучал так, будто она бы плюнула, если бы не была в шлеме. - Надеюсь, им-то нахер, хватило времени увидеть, как это происходит.

- Кэт, - сказала Бобби, - пожалуйста, заткнись.

- Нет, это сработает, - сказала Наоми, указывая на дыру в доках. - Они подумают, что это и было нашей целью.

Грозовой Шторм находился в нескольких десятках метров от них. На носу корабля и в передней части левого бока виднелись значительные повреждения корпуса. Осколки от взрыва прибили дыры в посадочных зажимах, и продавили длинные царапины в его боку. Большой кластер объектов, которые выглядели как сенсоры или коммуникационный массив, почти разорвавший бок корабля, теперь плавал в пустоте, болтаясь на конце пучка кабелей.

Это был жуткий корабль. Его углы напоминали кристаллические грани, и в его обводах чувствовалось что-то, что больше напоминало выращенное, чем построенное. Он был похож на ядовитую змею. От него было трудно отвести взгляд.

- Жаль, что мы не достали его, - сказала Катрия, игнорируя просьбу Бобби.

- Да, - согласилась Бобби. - Очень жаль.

Амос вытащил из сумки, которую нес, пистолет с магнитным захватом, и выстрелил во внешнюю поверхность шахты лифта. Им нужно было подняться до точки, расположенной недалеко от инженерного люка снаружи барабана, который она и Кларисса использовали раньше. Трудной частью было подвесить захват на барабан и подтянуться к станции, пока она будет пытаться выпихнуть их на трети g. После этого будет уже легче подняться к их секретному входу и обратно на станцию. После останется подняться в Медину из подполья, и миссия будет выполнена.

Если конечно, что-нибудь еще, не пойдет неправильно. Единственное, что было хуже, чем потерять Холдена, это потерять его без всякого проклятого смысла.

- Лаконианцы найдут этот люк, - сказал Амос. - После этого не следует планировать его использование снова. Команда, которая придет чинить дыру, ни за что его не пропустит.

- Да, - согласилась Бобби. - И если мы думали, что облавы раньше были плохими, то сейчас они станут в сто раз хуже.

- Да, драть их, - фыркнула Катрия.

- Нет, - сказала Наоми. - Это будет еще хуже. Раньше страдала только их гордость. Но сегодня мы причинили им боль. Большую боль. И они попытаются исправить это, причинив боль нам. Не только нам. Любому, кто, по их мнению, может быть похож на нас.

Пока Амос цеплял трос захвата за край дыры, чтобы они могли начать свой подъем до корпуса лифта, Наоми продолжала смотреть на поврежденный корабль Лаконианцев.

- Сегодня мы убили кучу людей, - сказала она. - Некоторые из них, просто еще не знают об этом.

Глава тридцать четвёртая Драммер

- Битва будет здесь, - сказал Бенедито Лаффлин, указывая на пространство между кривой пояса астероидов и орбитой Марса. Место, где физика и геометрия предсказывали точку пересечения путей Бури и флотов коалиции и союза. Там не было ничего - ни порта, ни города, ни форпоста какой-либо цивилизации. Только голый вакуум шире любых миров, пустота стратегического значения. - Мы называем это Точкой Левктры.

- Лек-тра?

- Спартанцы были разгромлены там Фивами, - сказал Лаффлин. - В смысле, они называют свою планету Лакония. Психологи думают, что это может перекликаться с их чувством собственной непобедимости.

Некоторое время они смотрели друг на друга. "Это лучшее, что у нас есть? Запугать их классическими аллюзиями?" плавало у нее в горле. Лаффлин поежился.

- Хорошо, - сказала Драммер. Ну а что еще было сказать? Врядли ее желание могло изменить любой из факторов. Временная таблица была выведена с одной стороны дисплея, дни и часы как красные и золотые черточки.

- У яйцеголовых есть хорошая модель Бури, - продолжал Лаффлин, заменяя карту системы схемой Бури. Странная органическая форма заставила ее почувствовать, что она смотрит на результат вскрытия. Вот позвонок, с которого все пошло не так. Вы можете видеть пороки развития. Она улыбнулась абсурдности этой мысли. Лаффлин рефлекторно улыбнулся в ответ. - Единственные данные, которые у нас есть, и в которых мы твердо уверены - это данные о местах, в которых открылись ОТО и торпедные шахты, но еще мы получили много хороших данных о тепловой сигнатуре при последнем контакте.

- При гибели Независимости, - сказала Драммер. При смерти первого Города в пустоте, и всех, кто не покинул свой дом.

Лаффлин опустил глаза.

- Это, да, мэм. Данные дали нам некоторое представления о внутренней структуре. Достаточные для того, чтобы мы с уверенностью нацелились в правильные места на этом ублюдке. Вывели его из строя, прежде чем он достигнет Земли.

Потому что в этом и был смысл, подумала Драммер. В этом всегда и был смысл. Защитить Землю и Марс. Удержать внутренние планеты безопасными и независимыми, даже за счет большего количества жизней Астеров. И она это знала. С того момента, как Авасарала вошла и прервала ее встречу, она знала. Некоторая часть ее ожидала почувствовать какое-то возмущение или предательство. Обиду на то, что колесо истории в первую очередь продолжало катиться по спинам ее людей.

И не почувствовала. Был термин, который она помнила из своих лет в АВП. Saahas-maut. Она не знала, откуда взялся этот термин, но он означал нечто вроде "удовольствия, которое испытываешь в трудностях". Предполагалось, что это необычная эмоция, присущая Астерам, про которую внутряки не говорили, потому что не чувствовали ее. Теперь она смотрела на Бурю, гадая по линиям о ее надстройках и приводе, рассматривая точки целей вдоль ее корпуса. Драммер не злилась на внутряков, использующих союз для защиты Земли. Она не злилась даже на Лаконианцев за то, что они представляли собой всего-лишь еще одно повторение всего, чем внутряки были еще до создания союза. Войну и потери, и перспективу ботинка угнетателя. Это была ностальгия. Въевшаяся глубоко в кости память о том, как это - быть молодой.

Она не могла не задаваться вопросом, что та девушка, наездница добытчиков руды, берущая контракты на Церере, Япете и Тихо, подумала бы про женщину, которой она стала. Про руководителя собственного притеснения. Вероятно, не так уж и много.

Лаффлин откашлялся.

- Извините, - сказала Драммер. - Не выспалась. Вон? Не могли бы вы принести мне чаю?

- Да, мэм, - сказал Вон. - И еще, Паллада.

- Спасибо, - сказала она неискренне.

Она совместила время стратегического обновления, и визит Лаффлина в своем расписании нарочно. Неумолимый полет Бури в сторону Солнца должен был достигнуть ближайшей к станции Паллада точки, в течение часа. Эвакуация уже была завершена, или была настолько близка к завершению, насколько это было возможно. Всегда мог найтись какой-нибудь старый добытчик руды с оружием и собственным мировоззрением, который остался бы просто из-за упрямства и ярости. Это все-равно не помогло бы. Один из самых старых домов человечества в Поясе будет уничтожен, прежде чем она снова отправится спать, или не будет, если адмирал Трехо сочтет нужным явить свою милость. Она была практически уверена, что этого не произойдет. Но так она хотя бы могла встретить ужасную, предначертанную трагедию, твердо впечатав в сознание сведения о всех уязвимых точках Бури. Так у нее была хоть какая-то надежда на возмездие.

В невозможности уклониться было определенное спокойствие. Конечно, еще были стелс-корабли, и торпеды дальнего действия. Плащ и кинжал, исчезнувшие в безбрежности между мирами. Это работало для их кораблей, там и тут. Для маленьких, быстрых и тайных кораблей. Но в этом масштабе - когда полем боя становилась сама бездна - все знали с большей или меньшей вероятностью, где находятся остальные. Факелы приводов и тепловые сигнатуры объявляли об их присуствии. Жесткие законы орбитальных механик и времени, предсказуемо помещали каждую базу, каждую планету, каждого человека перед их персональной расстрельной командой. В ситуациях, подобных этой, то, что они могли видеть, как приближается смерть, уже не имело значения. Смерть все-равно приближалась.

- Вы ... - сказал Лаффлин. - Мы можем продолжить уже после. Если пожелаете.

Драммер не желала. Она вообще не хотела смотреть, как это произойдет. И не хотела надеяться, что Паллада может выжить. Но она была президентом союза, и свидетельствовать - было частью ее обязанностей. Она задавалась вопросом, где сейчас Авасарала, и собирается ли старушка тоже смотреть на это.

- Да, - сказала Драммер. - Пусть будет так.

Лаффлин кивнул, встал из-за стола, и вышел из зала заседаний. Драммер встала, потянулась, и переключила дисплей на аналитику тактической службы. Изображение не было реальным. Это была совокупность визуальной телескопии, и внутренних данных с Паллады, совмещенных вместе, в лучшей попытке угадать состояние, устаревшее на пять минут, из-за световой задержки, с которой информация достигала ее. Без Тихо, пристыкованной к Палладе, она выглядела... Спокойной? Пока еще. Обводы базовых структур не двигались на фоне звездного поля. Паллада была старой. К тому времени, как они научились раскручивать астероидные станции, Паллада была в этом бизнесе уже более поколения. И погибнет она, не изменившись. Таймер обратного отсчета показывал минуты до подхода Бури на близкое расстояние. Семь минут и тридцать три секунды.

Дверь снова отъехала, открываясь, и в комнату вошел Вон, с питьевыми грушами в каждой руке. Запах чая долетел до нее секундой спустя. Без слов, он протянул одну ей. Груша согрела ладонь, а чай был крепким и сладким.

- Тяжелый день, - сказал Вон. Это было странно. Она не могла сказать, что Вон ей нравится, или не нравится, но она полагалась на него. И теперь, в этот болезненный час, этот политический оперативник с каменным лицом, был рядом с ней вместо Сабы. Вселенная была хитрой, и ее чувство юмора было с зубами.

- Тяжелый день, - согласилась Драммер.

На дисплее Буря медленно продвигалась по направлению к солнцу. Станция Паллада находилась по правому борту корабля, и слишком далеко, чтобы увидеть ее невооруженным глазом. Адмирал Трехо тоже будет смотреть это шоу на своем экране. Смерть Паллады станет одним из самых наблюдаемых событий в истории. Пять минут и пятнадцать секунд. В системе координат Паллады, это означало "сейчас".

Она сделала еще один глоток чая, почувствовав горячую воду на своем языке, и на внутренней поверхности рта. Броуновское движение сделало глоток похожим на искры на мягкой плоти ее нёба, возбуждавшие отдельные вкусовые рецепторы. Молекулы сахара прикреплялись к участкам, в которых происходил контакт, и нервы проносили ощущения от плоти ее языка, возвращаясь к ее телу, как будто она отхлебнула дважды, один раз жидкость, а другой раз электрический огонь. Чувство головокружения омыло ее.

Она попыталась опустить грушу, но поверхность стола была далекой, видимой, но через рассеянное облако, которым стал воздух - атомы и молекулы отскакивали друг от друга, ударяясь и вращаясь, и ударяясь снова. Плотнее пассажиров на станции трубы.

Она попыталась позвать Вона. Она могла видеть его, прямо перед собой, рваную территорию его кожи, словно фрактал, схожую на всех уровнях масштаба. Она попыталась разглядеть его лицо, но не могла сосредоточить внимание на таком далеком объекте. Это было похоже на попытку узреть лицо Бога. Что-то гудело и пульсировало, и тикало быстрее, чем она могла осознать. Пульс ее собственного мозга, ритм ее сознания. Он пел словно хор, и она могла услышать, как она сама слушает его.

Она уронила грушу. Та загрохотала по столу, покатилась, и упала на пол, закрывшись в падении, чтобы не пролить даже капли чая. Вон шагнул вперед, и осел на колени. Его глаза широко раскрылись, лицо стало бледным как смерть, и покрылось потом. Драммер медленно села. У нее ослабели колени.

- Боже, - сказал Вон. - Besse Боже.

Драммер не могла сказать, было ли это богохульство или молитва.

Таймер на дисплее высветил две минуты и двадцать секунд. Что бы это ни было, это отняло почти три минуты ее жизни. Не так уж и долго. Может она потеряла сознание?

- Мне нужно, - начала она, и ее голос звучал странно. Как будто она все еще слышала обертоны, порождаемые ее голосовыми связками. - Мне нужно знать, что это было.

- Мне нет, - сказал Вон. Он плакал. Крупные, обильные слезы катились по его щекам.

- Вон, - рявкнула она, и ее голос снова звучал как ее собственный. - Очнитесь! Мне нужно знать, что это было.

- Я видел всё, - сказал он.

- Насколько широко это распространилось. Что это было. Все что угодно. Дайте мне отчеты.

- Да, - сказал он, и через мгновение - Да, мэм. - Но он опустил голову к коленям и не двигался.

На дисплее таймер подошел к двенадцати секундам, и Буря выстрелила. Не ракетами, а магнитным лучом, о котором сообщал Саба. Тем, который лишил защиты медленную зону, и обеспечил выброс гамма-излучения из всех врат. Станция Паллада исчезла, как задутая свеча, за одиннадцать секунд до нуля. Они были примерно в пяти световых минутах, так что... две вещи произошли одновременно в системе координат Бури.

- Тур, - сказала она. - Найдите мне Кэмерона Тура.

- Вам нужно понять, что технология кольцевых станций не нарушает скорость света, - сказал Тур, его адамово яблоко подпрыгивало, как мячик на веревке. - Одно можно сказать абсолютно точно, что протомолекула ограничена скоростью света. Все, что они разработали, обошло это ограничение с другим пониманием местоположения. Это совсем не то же самое.

Он говорил быстро и, как думала Драммер, больше половины говорил вообще про себя. То, что она находилась в комнате, позволяло ему раздумывать вслух, но у него не было таланта вещать поставленным голосом научного советника. Это было на один шаг ниже шимпанзе, визжащего и указывающего на обугленное место, куда ударила молния.

- Если вы посмотрите на это, то увидите, что ворота сами по себе явно ограничены скоростью света. Стратегия, которую использует протомолекула, заключается в том, чтобы рассылать мостостроителей на досветовых скоростях в среды, где имеются стабильные репликаторы для захвата и использования для... для выталкивания отверстий в другое пространство. Идя от ворот Солнечной системы до Лаконии, или Илоса, или куда бы то ни было, мы не ускоряем корабли до скорости света, мы просто используем ярлык, потому что медленная зона - это место без местоположения, где очень разные места в системе координат могут располагаться очень близко друг к другу.

- Это замечательно, - сказала Драммер. - Это было оружие?

Тур выпучился на нее. - Что где какое оружие?

- Это ... - она помахала пальцами перед его глазами. - Это, к чертям его забери, чтобы оно ни было. С галлюцинациями и пропавшим временем. Это оружие? Могут ли лаконианцы вырубить нас подобным образом, когда захотят?

- Это... это было связано с их оружием, - сказал Тур. - Я имею в виду, что это произошло в то же самое время, но вот в чем штука. Время на самом деле не работает так. "В то же время" - это странная лингвистическая фантазия. Такого не существует. Одновременность не действует подобным образом.

Он вскинул руки, и замахал ими по сторонам комнаты. Это.

Это-к-чертям-его-забери, чем бы оно ни было, не просто произошло в зале заседаний Драммер, или в Народном Доме. Оно распространилось по всей системе: Земля и Марс, Луны Сатурна и Юпитер. Оно затронуло даже научные станции на лунах вокруг Нептуна и Урана, и глубокие лаборатории в Поясе Койпера. Все отчеты были поразительно похожи - галлюцинации и потерянное время, которое началось ровно в тот момент, когда Буря выстрелила своим магнитным оружием по станции Паллада. Или, точнее, в момент в системе координат Бури. Тур имел очень конкретное мнение на этот счет. Как будто это было действительно важно.

- Но такого не произошло, когда они стреляли в медленной зоне, - сказала Драммер. - Почему у Медины такого не случилось?

- Что? О, нет, мы не знаем. Пространство колец и станция там, и врата - мы не знаем, как они связаны с нормальным пространством. Физические законы могут отличаться. Я имею в виду, очевидно, что это активная система, и энергия, полученная от магнитного оружия там, была меньше, чем энергия гамма-выбросов, которые вышли наружу, так что эта энергия была взята из энергоснабжения, которое не имело никакого отношения к Буре, как таковой. Но вот в чем штука, я не уверен, что это было распространяющееся событие. И если это не было распространяющимся событием, возможно, оно не нарушало скорость света.

- Я не знаю, что это значит, - сказала Драммер, стискивая зубы.

- Нуу, я имею в виду, когда вы бросаете камешек в пруд, появляется рябь. Она распространяется, а всякое распространение ограничено скоростью света. Но вместо гальки, представьте, вы уронили лист обшивки. Так, чтобы поверхность листа ударила обо всю поверхность пруда сразу. И не имеет значения, что спусковой механизм, который сбросил лист, находился в одном месте, потому что это произошло сразу повсюду. Не положение в точке, а нелокализованная локация.

- Нелокализованная. Локация, - сказала Драммер, прижимая ладони к глазам. Раздражение и страх клубились в ее горле. "Значит, ты говоришь мне, что не знаешь", и прочее дерьмо, готово было сорваться с ее губ.

- Каждый испытал бы это так, как будто эффект начался именно с них, и затем распространился во всех направлениях со скоростью света, но на самом деле...

- Да мне плевать, - сказала она. Ее тон был резким, но меньше, чем ей бы хотелось. Тем более, что Тур все-равно уже отвлекся от нее. - Что это такое, что это значит в вашем понимании вселенной или физики? Мне без разницы. Все это для меня бесполезно.

- Но ...

- Они просто продемонстрировали оружие, которое на своем минимуме разорвало станцию Паллада вплоть до пыли с гипер-ускорением. Я собираюсь повести тысячи солдат, на сотнях кораблей, на битву против этой штуки. Вы должны сказать мне, что это - сбой в сознании из-за их атаки, или они могут сделать это снова в любое время? Знали они, что это произойдет? Они страдали от всех тех же самых в высшей степени странных эффектов, что и мы? Потому что, если они могут отключать наши мозги на несколько минут, мне понадобятся конкретно другие стратегии.

К концу своей речи она уже кричала. Хотя и не собиралась. Тур поднял руки, ладонями к ней, как будто он боялся, что она может напасть. Замечательно, пусть удивится. Может, хоть это заставит его собраться.

- Я ... это ... - Тур глубоко вздохнул, медленно выдохнул. - Мне удобно думать, что это глюк, если то, о чем мы говорим, связано с нападением Бури на Палладу. Учитывая, что это произошло не в медленной зоне, я не могу сказать, контролируемый ли это эффект или побочный эффект взаимодействия оружия, с неким качеством пространства вокруг Солнечной системы.

- Хорошо, - сказала Драммер.

- Предвидел ли это враг или нет, я не могу сказать.

- Это честно, - сказала Драммер. Первые уколы сожаления формировались в глубине ее души. Она не должна была кричать на него.

- И я не могу сказать, испытывали ли они тот же эффект... но я бы предположил, что да. Если я прав насчет механизма, нет никакого способа защититься от него. Вы не можете заблокировать что-то, что уже случилось. Вот что значит нераспространяющееся событие. Оно не начинается из какого-то места. Оно повсюду и сразу, вот откуда оно берется.

Драммер откинулась назад. По крайней мере, это уже было интересно. Если лаконианцам пришлось пройти через тоже самое, то каждый раз, когда они стреляли бы из свой большой пушки, это создавало бы пробел, в который автоматические системы могли бы пробиться сквозь их защиту.

- Мы также видим увеличение квантовых творений и аннигиляций в более широких пределах, - говорил Тур где-то поблизости. - В пределах целой системы. И есть предварительное предположение, что некоторые эксперименты на Нептуне и Луне, которые работали с контролируемой запутанностью, рухнули. Так что, может быть...

Драммер откинулась на спинку стула, сложив руки. Ее веки наполовину закрылись. Она знала - все они знали, - что это был первый случай, когда один из лаконианских кораблей покинул свою домашнюю систему. Это было не только вторжение, но и пробный рейс. И ничего никогда не идет как задумано, в пробном рейсе. Вопрос в том, знали ли лаконианцы, что именно произошло. Предвидели ли они это. Если это застало их врасплох, возможно, они не рискнут снова использовать магнитный луч.

Тур не был способен рассказать ей об этом. Или Вон, или Лаффлин. Адмирал Трехо мог бы сказать это, но не ей. Что значило, что для нее был только один правдоподобный способ разобраться.

Эта идея всколыхнула ее сердце, и она ждала, пока радость схлынет, прежде чем снова обдумать ее. Всегда было опасно, когда вселенная сводилась к узору, в котором то, что вы хотели, и то, что было мудро, совпадало.

Где-то, Тур все еще продолжал говорить. С тем же успехом он мог быть на другом корабле. Разум Драммер проталкивался сквозь возможности, опасности, вероятные выгоды и неизбежные потери. Каждый раз, она ловила себя на одном и том же выводе.

Она поблагодарила Тура, используя социальные условности беседы, чтобы мягко сообщить ему, что ему пришло время уходить. Она даже пожала ему руку, чтобы немного оправдаться за то, что потеряла терпение чуть раньше. Пока она провожала его к двери, он все еще продолжал говорить о локальности и потере сигнала. Она закрыла за ним дверь и вернулась к своему столу.

Вон ответил на запрос связи, как будто его палец постоянно парил над кнопкой.

- Мэм?

- Буря собирается отправить отчет. Он может придти в Медину, или отправиться через Медину, обратно в Лаконию, - сказала она. - Мы собираемся узнать, о чем там будет сказано.

- Да, мэм. И как мы это сделаем?

- Саба, - сказала она. - Теперь игра стоит свеч. Мы возобновляем связь с Мединой.

Глава тридцать пятая Сингх

- Самодельное взрывное устройство пробило резервуар с жидким кислородом на четвертой палубе инженерной секции, - сказал Оверстрит. Он читал из отчета, который прокручивался на мониторе, обернутом вокруг его толстого предплечья. - Нам удалось восстановить только малую часть самого устройства, но несколько деталей указывают на то, что оно было сделано из материалов, обычных для данного объекта. Будет сложно, если вообще возможно, отследить точный источник.

Сингх сидел, слушал отчет, и старался выглядеть внимательным и задумчивым. Но на самом деле разум его скакал, словно маленькое животное, пытающееся спастись от хищника. Он обнаружил, что осознает примерно половину из сказанного Оверстритом. Его руки дрожали так сильно, что он не доверял себе поднять стакан воды, стоящий на столе перед ним. Он держал руки под столом, где Оверстрит не мог их видеть. От чувства непосредственной опасности нельзя было избавиться, потому что оно было настоящим.

- Ущерб, нанесенный этой палубе, был значительным. Полная потеря основного хранилища сжиженного кислорода. Толчок от прорыва заставил запуститься маневровые двигатели станции, и сдвиг повредил несколько структур в обитаемом цилиндре. Станция сетевого обмена данными со Штормом была полностью разрушена. Резервные экологические системы были значительно повреждены и, вероятно, не подлежат ремонту.

- Шторм, - сказал Сингх. Мое первое командование. Символ власти Лаконии в Медине.

- Конечно, это предварительно, - ответил Оверстрит, щелкая пальцем, чтобы промотать отчет на своей руке. - Но похоже, что он мог быть целью атаки, поэтому судя по незначительным повреждениям корпуса, и потере одного сенсорного массива, полагаю, что мы легко отделались.

Сингх почувствовал, что его руки дрожат достаточно сильно, чтобы это было видно даже под столом, поэтому он крепко вцепился обеими руками в свои бедра, и сжал их.

- Предварительные отчеты о жертвах?

- Опять же, легко отделались, - сказал Оверстрит. - На настоящий момент у нас пять подтвержденных смертей Лаконианцев, три инженера, два сотрудника службы безопасности. Семь раненых, ранения варьируются от тяжелых до незначительных. Также на текущее время подтверждено две смерти местных жителей. Но у нас еще есть дюжина пропавших, так что число, вероятно, возрастет.

- Пойти на то, чтобы нанести такой большой урон собственной станции, своим же собственным людям, просто чтобы причинить нам вред ... - сказал Сингх, и замолчал.

- У нас под стражей несколько человек, представляющих интерес, - сказал Оверстрит. - Один из них включал сигналы тревоги сразу перед взрывом. Возможно, он непричастен, но совпадение кажется маловероятным. Я допрошу его, как только мы закончим здесь.

- Он местный?

- Бывший капитан корабля транспортного Союза. Джеймс Холден.

Сингх нахмурился. - Откуда мне известно это имя?

- По всей видимости, он довольно известен, сэр. Он участвовал в Кампании на Ио, и явился причиной поражения Свободного флота, в былые времена.

Обе этих вещи произошли, когда Сингх был еще ребенком. Старая гвардия все еще играла в свои игры.

- Мы должны подготовить максимально сильный ответит, - сказал Сингх.

Оверстрит кивнул, его лицо помрачнело. Эта заминка означала что-то, чего Сингх не понял.

- Сэр, радикальные фракции Альянса Внешних Планет вели партизанскую войну с Землей и Марсом в течение почти двух столетий. Ветераны этой войны почти наверняка занимают лидирующие позиции в этом мятеже. Это означает, что нам придется принять несколько трудных решений. Если говорить об ответных мерах.

- Простите, - сказал Сингх. - Не совсем понял...

- Повстанцев исторически почти невозможно искоренить, по нескольким очень простым причинам. Повстанцы не носят форму. Они выглядят так же, как невинное население. И они - друзья и семья этого населения. Это означает, что каждый убитый повстанец, как правило, увеличивает количество вступающих в восстание. Потому, если вы не готовы к значительному количеству жертв среди гражданского населения, мы не можем просто убить всех, кого подозреваем. Если мы применим самый сильный ответ, тогда нам надо перестать называть это мерами по подавлению, и начать называть это геноцидом.

- Я понимаю, - сказал Сингх. Разумеется, в академии он изучал меры по подавлению восстаний, и усмирению в городской среде. Афганистан, который невозможно было завоевать вплоть до Александра Македонского. Ирландия в двадцатом веке. Волнения Астеров на протяжении последних двух столетий. Читать об этом было иначе, чем видеть как этот цикл насилия может продолжаться и продолжаться, теперь и с его участием. - Я не готов казнить каждого Астера на станции.

Оверстрит, казалось, расслабился, без всяких видимых движений.

- Согласен, сэр. Все, что мы можем сделать, это затруднить им операции, - сказал Оверстрит. - Мы собираемся отправить Десантников, чтобы они обследовали каждый отсек на станции. Все, что мы не контролируем, или не используем непосредственно, будет запечатано с удалением атмосферы. Вряд ли это прекратит повстанческую деятельность, но по крайней мере, им будет сложнее планировать и выполнять свои операции, без пространства под их контролем.

- Согласен, - сказал Сингх. - У вас есть разрешение на проведение этой операции и закрытие любых секций станции, которые вы сочтете нужным. Посмотрим, смогут ли эти люди работать при дневном свете, не прячась в канализации.

Оверстрит встал, отсалютовал, и направился к дверям. Но перед тем, как он ушел, он повернулся, словно что-то вспомнил.

- Сэр, возможно вы захотите подумать о том, чтобы оказать большее давление на ваших гражданских осведомителей. Это именно та работа, которую они должны для нас делать.

- Да, - согласился Сингх. - Это следующее в моем списке.

Астера с переломанным носом - Сингх помнил, что тот называл себя Джордао, - ввели в офис два десантника. Они держали его за руки, так, что его ноги едва касались земли. На его лице было нечто среднее между злобой и нытьем.

- Отпустите его, - сказал Сингх десантникам. Но когда Джордао двинулся по направлению к стулу, он сказал: - Не садись.

- Sabe, боссманг.

- Ты знаешь об атаке? - Сингх по большей части успокоился после ухода Оверстрита, поэтому сделал глоток воды. Все это было представлением. Выглядеть спокойным, небрежным, держащим все под контролем. Дать Джордао почувствовать, что Сингх уже знает ответ на каждый вопрос, который он ему задавал. Заставить его бояться лгать. Казалось, это работает. Джордао свел руки вместе и склонил голову, как проситель.

- Sa... Я имею в виду, да, босс, я слышал об этом.

- Это так сильно встряхнуло станцию, чтобы повредило здания в секции барабана, - сказал Сингх. - Все об этом слышали. Я не спрашиваю, слышал ли ты. Я спрашиваю, знаешь ли ты.

- Знал, что подполье что-то готовило, но подробности? Я не...

- Потому что, видишь ли, - продолжал Сингх, - я отпустил твою сестру из-под нашей стражи, в качестве первоначального взноса за будущие услуги. Такие услуги, как сообщать мне, когда бомба собирается взорвать половину инженерной части моей станции, к примеру.

Все раболепие покинуло лицо Джордао. Сингх наблюдал, как это произошло, как будто в голове мужчины щелкнул выключатель. Он был человеком, который готов был пресмыкаться до этих пор, и не дальше. Это был полезный факт о нем, хотя он, похоже, уменьшал его ценность.

- Они - это старый АВП, sa sa que? Из тех, кого внутряки не смогли убить, - сказал Джордао, не пытаясь больше прятать свой астерский акцент. - Такие, как я? Нам никогда о таком не узнать.

- Прежде чем покинуть эту комнату, ты дашь нам список всех имен, которые, по твоему мнению, могут быть задействованы в этом подполье, чтобы мы могли добавить их в наш список надзора. Ты также можешь быть уверен, что что бы ни случилось дальше, ты будешь являться частью мер по поимке заговорщиков с поличным, и применения к ним полной силы закона.

Джордао покачал головой. - Не знаю ничего, вы...

- Или, - продолжал Сингх. - Я снова арестую твою сестру, за попытку воровства и преступления против империи, и повешу ее в публичном пространстве, в назидание другим.

Прежде чем Джордао смог ответить, Сингх кивнул десантникам, и те снова подняли Астера с пола.

- Он не уйдет, пока его список не будет составлен и проверен.

- Есть, сэр, - сказал один десантник и отсалютовал рукой, которая не держала Джордао.

Астер перевел взгляд с Сингха на десантника, и обратно, и понимание расцвело в его глазах. Понимание и страх.

Когда все закончилось, и он остался один в кабинете, Сантьяго Сингх обнаружил, что очень хочет отправить сообщение своей жене. Рассказать ей, как он напуган. Рассказать ей, что, возможно, принятие этого назначения было ужасной ошибкой. Эта прогулка по линии между человеком, которым он всегда себя считал, и безжалостным авторитарным правителем, требовала от него работы, которую он не мог сделать, оставшись цельным. Человек, который мог приказать убивать мирных жителей в качестве репрессивных мер, не мог разделять одно и то же пространство с человеком, который любил свою жену и играл с дочерью, и не мог дождаться, когда она станет достаточно взрослой, чтобы он мог купить ей котенка.

Но он не мог сделать этого, потому что взрыв отключил Шторм от станции, и пока они не смогли заменить узел сетевого шифрования. Возможно, это было и к лучшему, потому что он подозревал, что все, что он сказал бы своей жене, было бы ложью.

Правда, - и он полагал, что никогда не сможет признаться ей в этом, - заключалась в том, что он мог быть одновременно обоими этими людьми. Он уже предъявил Керри Фиск ультиматум, что любой колониальный мир, который присоединится к сопротивлению, будет уничтожен. Он понимал, что, если это станет необходимо, он может приказать Оверстриту казнить каждого человека на станции, который не пришел через врата на Буре или Шторме. И командир десантников сделает это. А когда Наталия и монстр прибудут, он сможет обнимать и целовать их, став тем человеком, которым он всегда был рядом с ними. Зная, что обеспечил их безопасность.

Это приводило его в ужас. Не то, чтобы эта работа заставляла его быть двумя этими людьми, но он был способен и на то, и на другое. Потребовалось бы чуть больше давления, чтобы Сантьяго Сингх стал человеком, который всем сердцем любит свою дочь, и человеком, который отдаст приказ о геноциде.

Он набрал команду на своем столе. - Шеф.

- Сэр, - последовал немедленный ответ.

- Долго ли займет восстановление сети, чтобы передавать данные через Шторм?

- Это в приоритете. Мне сказали, в районе одиннадцати часов, пока заменяющая система не будет установлена.

- Спасибо, - сказал Сингх. - Пожалуйста, дайте мне знать, когда это будет сделано. У меня приоритетное сообщение для Лаконии.

- Да сэр. Сэр? По этой теме Шторм также сообщает, что данные, поступившие через врата Солнечной системы, имеют высший приоритет. Они отправили курьера, который их доставит.

- Очень хорошо. Отправьте его сразу ко мне, - сказал Сингх, и сбросил соединение.

Было еще слишком рано для того, чтобы Буря сообщала о капитуляции Солнечной системы, но он был открыт для приятных сюрпризов. Согласно его тактической карте, они едва ли пересекли пояс астероидов. По их прогнозам, самая ранняя ожидаемая точка капитуляции была на пересечении с орбитой Марса.

Сингху нужно было отвлечься, чтобы вырваться из круга жалости к себе и самоанализа. Что бы Амирал Трехо ни планировал сообщить ему так срочно, это обещало быть интересным.

Младший офицер, который через полчаса был отправлен в его кабинет, был высокой женщиной с бледными волосами, которые потемнели от пота. Она тяжело дышала, и ее мундир был сырым.

- Сэр, - сказала она, протягивая ему маленькую черную пластину.

- Выглядите ужасно, матрос, - ответил Сингх, беря чип. - С вами все впорядке?

- Десантники используют все карты для патрульной службы, так что...

- Вы что же, бежали весь путь сюда от Шторма?

Из-за нападения, путешествие от корабля к его офису потребовало бы надеть вакуумный костюм, пройти через поврежденные участки станции, затем снять костюм, и бежать по длинной спиральной рампе, которая шла от центра вращения вниз, к поверхности барабана. После этого, пришлось бы совершить полуторакилометровую пробежку по барабану, чтобы добраться до его офисного комплекса.

- Да, сэр, - сказала младший офицер, пытаясь взять дыхание под контроль.

- Я отправлю свою благодарность вашему старшему начальнику. Выдающиеся усилия, матрос. Потратьте минутку, чтобы умыться и передохнуть, и мы найдем карт, чтобы отправить вас назад.

- Спасибо, сэр, - сказала она, резко отсалютовала и ушла.

Частью ловушки жалости к себе, которую Сингх осознавал, была легкость, с которой можно было впасть в ужасное чувство одиночества на своей работе. Он нуждался в большем взаимодействии со своими лаконианцами. С его кораблем, и людьми, которые находились под его командованием. Ему нужны были эти напоминания, что он работает не один. Сотни единомышленников, и преданных своему делу людей, разделяли его мечту об империи. Сингх сделал мысленную пометку, что ему нужно больше времени проводить на Шторме.

Он расправил свой монитор на рабочем столе и бросил маленький черный чип сверху.

- Перенести файлы и очистить, - сказал он, и когда монитор моргнул в подтверждение, сломал маленький черный чип пополам, и бросил его в переработчик.

На мониторе появилось лицо адмирала Трехо. Сингх обнаружил, что немного волнуется. Трехо был человеком с большей ответственностью, чем его собственная, и он справлялся с ней с самоотверженностью и благородством. Он был человеком, который всегда знал, что нужно делать, и делал это без колебаний. Если Сингх хотел проводить больше времени с солдатами Лаконии, такими как он сам, он хотел бы быть Адмиралом Трехо. Он скомандовал монитору воспроизвести сообщение.

Лицо Трехо размывалось при движении, и на его лице была озадаченность, а возможно, даже страх.

"Сонни. Что-то произошло, и мы понятия не имеем, что это такое, или что с этим делать. Нам нужна помощь."

Он сделал паузу, и на его лице возникло что-то вроде ужаса, пустившего первые корни.

"Кажется, у нас появился своего рода пассажир."

Сингх наблюдал, как проигрывается сообщение, с интересом , а затем с ужасом, и снова с интересом.

Объект - на самом деле нельзя было подобрать никакого другого слова, чтобы описать его - представлял из себя плавающую сферу из света и тьмы, парящую на высоте около метра от палубы в коридоре Сердца Бури. Даже от просмотра записи, на маленьком экране его монитора, у него заболела голова. Кто-то поставил рядом с объектом отрезок трубы, так, что она проходила сквозь него, и снова вернулся к записи. Труба вообще не никак не взаимодействовала с объектом. На самом деле, у Сингха возникло ощущение, что он видит как трубу, так и объект в одно и тоже время, с одинаковой ясностью, даже при том, что это казалось невозможным. От этого, его голова заболела еще сильнее.

К счастью, человек с трубой прекратил свое занятие, и Трехо начал говорить.

"Как ты можешь видеть, аномалия, похоже, не существует в физическом состоянии. Объект не излучает никаких волн никакой длины, кроме фотонов с видимым спектром. Не одно сенсорное устройство, которое мы на него направляли, не может даже сказать, что он там есть, но мы можем записать его, и прекрасно его видим. Если находиться с ним в одной комнате, и смотреть, он вызывает некоторую дезориентацию, раздвоение зрения и сильные головные боли."

Как будто в ответ на это, четверо матросов стали устанавливать вокруг него занавеску, используя столбы и одеяла. Пока они работали, Трехо продолжил.

"Он движется вместе с нами. С кораблем, потому что мы все еще под ускорением, и он не сдвинулся ни на миллиметр с тех пор, как появился впервые. Я пытался делать некоторые небольшие корректировки курса, но похоже он удерживает нас в качестве ориентира. Я включил все данные, которые мы собрали в этот файл, но могу сказать, что его первое появление почти точно совпадает с моментом, когда мы уничтожили Станцию Паллада. Этот момент также включает в себя почти трехминутную потерю сознания, которую испытал каждый человек на этом корабле."

Матросы закончили устанавливать занавес, и ушли. Трехо пододвинул монитор, и его лицо заполнило экран. Он понизил голос, словно делился с Сингхом секретом.

"Если это какое-то новое оружие внутренних планет, нам нужно понять это, и прямо сейчас. Отключение экипажа на три минуты, правильные три минуты, создадут для них серьезное тактическое преимущество. Мне нужно, чтобы ты передал эту информацию в Лаконию через наши самые безопасные каналы. Дай мне ответ быстро, Сонни. Я собираюсь заняться объединенным флотом внутренних планет, и это первый случай, который заставил меня задуматься, могу ли я выиграть."

Сингх откинулся в своем кресле и потер лицо обеими ладонями. Что, если все, включая атаки на Медине, было просто отвлечением внимания? Что, если внутренним планетам требовалось время, чтобы развернуть какое-то новое супероружие, а финты и удары от флота Солнечной системы, и повстанцев на его станции, были лишь для создания путаницы с целью выиграть время?

- Майор Оверстрит? - сказал Сингх в свой монитор.

- Да, сэр.

- Мне нужен карт с вооруженной охраной. Я отправляюсь на Шторм.

- Понял, сэр.

Сингх взял из стола еще один чип данных, положил его на монитор, и скопировал все файлы, которые отправил Трехо. Затем приказал монитору стереть эти данные. Он положил чип в запирающийся металлический портфель и подождал, пока прибудет его кортеж.

Пока он ждал, какая-то мысль дернулась у него в голове. Возможно, память из академии. Еще одно упоминание о сфере света и тьмы. Что-то, что было связано с первой волной колонизации, еще до того, как высокий консул привел своих людей в Лаконию...

Ему потребовалось мгновение, чтобы его монитор отыскал в местной сети упоминание об объекте со свойствами, которые описывал Трехо.

Поиск занял менее секунды, и то, что он нашел, было небольшим колониальным миром, называвшимся то ли Илос, то ли Новая Терра. В перечне имен, связанных со статьей, которая называлась "Инцидент на Илосе", было одно, которое его монитор подчеркнул. И когда он кликнул на имя, он понял, почему.

В отчете, капитан Джеймс Холден с Россинанта сообщал о таком же объекте, который появился на корабле адмирала Трехо. Тот самый Джеймс Холден, который сейчас находился у них в заключении, и подозревался в совершении террористических актов.

Глава тридцать шестая Бобби

Общественная тюрьма была заполнена, но не ее людьми. Лаконианские стражи стояли по углам с оружием наизготовку, наблюдая за толпой, которая в свою очередь, наблюдала за заключенными. Дроны барражировали сверху, постоянно сканируя пространство. С противоположной стороны стальной сетки, сидели безутешные мужчины и женщины, ожидая суда или исполнения приговора. Бобби засунула кулаки поглубже в карманы своего серого летного комбинезона. Человек, находившийся в задней части нижней левой камеры, был немного похож на Холдена, но не настолько, чтобы она могла подумать, что это он. Даже если они его взяли, Холдена, врядли поместили бы сюда. Эта тюрьма была наполовину публичным шоу для всех остальных. Любой, кто имел реальную ценность для сил безопасности, находился где-то в другом месте.

И все же. Она надеялась. Вреда от надежды не было, кроме случаев, когда это было не так.

- Pinché schwists, alles la, - пробурчал под нос человек, стоявший рядом с ней. Она пробыла рядом с Астерами достаточно долго, чтобы перевести фразу в голове. "Паршивая шпана, все они". У человека, который сказал это, были длинные коричнево-седые волосы и выражение лица, кислое, как старый лимон. Она только улыбнулась, соглашаясь. Это было не то место, где она хотела сказать что-нибудь громкое против лаконианцев.

И как оказалось, хорошо, что она этого не сделала.

- Esá все чертово подполье, да? - сказал он. - Все было недостаточно плохо, так теперь они убивают нашу проклятую станцию?

Бобби почувствовала, как ее улыбка стала более напряженной и менее искренней. Ярость в глазах этого человека была направлена не на оккупантов, которые вломились, уничтожили их защиту, и захватили власть. Нет, она была направлена на людей, борющихся против них. На неё.

- Трудные времена, - сказала она, потому что дроны могли слушать.

Она ушла, направляясь на север вдоль барабана. Прямая линия солнца над ней, руины инженерных палуб далеко за ее спиной. Когда она была в таких публичных местах, она чувствовала себя раздетой. Лаконианцы были повсюду, контрольно-пропускных пунктов стало в два раза больше, и кругом она видела лица, искаженные страхом. Страх Лаконианцев, что их контроль над станцией недостаточен, чтобы остановить подполье. Страх местных жителей перед репрессиями Лаконии. Ее собственный страх, что ее найдут, или что она сломала что-то, чего уже не сможет поправить.

Сеть Сабы справилась с предупреждением довольно хорошо. Число погибших при взрыве было небольшим. Она слышала о дюжине, и большинство из них были Лаконианцами, но было довольно трудно понять, правда ли это. Глубоко в культуре Пояса, как кости в их телах, была мысль о том, никогда не следует трогать экологические системы. Она не думала о символическом значении своего плана или о том, что было нужно, чтобы Саба и Катрия согласились на это. Для Бобби это было получением важных разведданных, и сокрытием их следов. Для Астеров это означало свободу от правления Лаконии, даже если единственной свободой, которая им оставалась, была смерть. Если не все на станции подписывались на это, она не могла их винить.

Справа от нее, на выкошенной зеленой лужайке была классная комната для детей, где учитель рассказывал о насекомых и почве. Человек на велосипеде проехал мимо, свистя, чтобы люди знали, что он едет, и освободили путь. Все это существовало раньше Дуарте, Трехо и Сингха. Она не могла представить, многие ли из тех людей, мимо которых она проходила, сдали бы ее властям, если бы узнали. И сколько из них одобрили бы ее действия. У нее не было возможности спросить.

В этом была особенность жизни под диктатурой. Любое общение прерывалось, даже частное. Так или иначе, вторжение причинило боль всем. Включая ее, и достаточно сильно.

Ее ручной терминал загудел, и она выдернула его из кармана со страхом. Сообщение было от Алекса, и все, что он написал, было КОГДА У ТЕБЯ БУДЕТ МИНУТКА. Подполье все еще использовало прикрытые шифрованием каналы. Безопасники не увидели бы это сообщение в своих логах. Но если бы Бобби схватили, или кто-то случайно подсмотрел сообщение через ее плечо, то увидел бы безобидные слова. Тесные коридоры и залы Сабы были единственным местом, где они могли говорить свободно. В остальном, Медина была территорией недомолвок и подтекстов.

Она нашла эскалатор, и встала на ленту, позволив опустить себя вниз к поверхности барабана. Неподалеку находился вход в альтернативную версию станции Сабы, но им всем приходилось быть крайне осторожными, чтобы убедиться, что за ним не наблюдают. Их пузырь свободы был очень уязвим, и если он лопнет, его невозможно будет вернуть.

Алекс уже ждал ее, когда она нырнула в коридор доступа. Мешки у него под глазами были пепельного цвета, плечи его поникли, как будто он находился под влиянием более высокой гравитации, чем остальные. Он действительно улыбался, и то, что её друг, похоже, очень рад её видеть, значило очень много. Даже больше, чем должно было.

- Как погодка? - спросил он, пока они направлялись вниз к импровизированному камбузу.

- Штормит, - сказала она. - Чувствую, еще ухудшится, перед тем как поправиться.

- Что есть, то есть.

На камбузе полдюжины людей Сабы сидели за столами, переговариваясь. Воздух пах лапшой в черном соусе, но еды не было видно. В любом случае, Бобби не была голодна. Один из людей Катрии, парень с переломанным носом по имени Джордао, кивнул ей, улыбаясь слишком уж широко. Она вернула кивок с опаской. Время было совсем не подходящим для того, чтобы кто-то приставал к ней.

- Есть новости? - спросила она, понижая голос, несмотря на то, что здесь безопасники не могли бы ее услышать. Здесь не стоило бояться обнаружения, но разговор был о свежих ранах. Некоторые вещи не должны были покидать пределы семьи.

- Про Холдена, ничего, - сказал Алекс.

- Ясно, - сказала Бобби. Отсутствие новостей немного ранило раз за разом, и она приветствовала это. Если она узнает, что убила его, боль будет в миллион раз хуже. Каждая маленькая рана была хорошей вещью уже потому, что не была этим убийственным ударом.

- Те приблуды, которые Наоми сняла с шифровальной машины? Они работают. Люди Сабы теперь могут накопать кучу всего в данных, которые мы перехватили раньше. Шторм, конечно, больше не разговаривает с Мединой, потому что мы взорвали их канал, так что у нас пока нет ничего нового. Но и для плохих парней очень печально, что их корабль не может говорить со станцией без радио или узкого луча, так что...

Он не стал продолжать, будто у него кончился воздух для продолжения фразы.

- Так что мы победили, - сказала она. - Ай да мы.

- Но не похоже, да? Я продолжаю спрашивать себя, какого хера это вот так.

- Мы потеряли Холдена.

Алекс покачал головой, постучал кончиками пальцев по столу.

- Да, это беда, но кое-что случилось и до этого. До сих пор мы сталкивались со всеми сортами плохого, и это никогда не разбивало семью. Это происходило с кем угодно, но не с нами. Теперь Наоми в своей комнате, и Амос черт его знает где. И ты уходишь на эти долгие прогулки. Раньше мы были экипажем. Теперь это я, и Клэр, играющие в карты, и беспокоящиеся обо всех. Она слышала в его голосе обвинения, и ей хотелось отмахнуться от него. Только он был прав. Что-то было не так на глубинном уровне. Было неправильно.

В коридоре раздался голос Сабы. Какая-то женщина ответила. Слишком тихо, чтобы разобрать слова. Люди за другим столом смеялись над чем-то. Бобби наклонилась вперед, сгорбилась, нахмурилась почти до боли.

- Холден это не просто Холден, - сказала она, зная, что уходит от темы, но все равно продолжая. - Он - лицо Росинанта. Он был героем новостных лент до того, как я присоединилась. Он особенный человек. Мы сделали дело, но потеряли одного человека в операции. Это победа. И если бы это был ты, или я, или Клер, мы все-равно праздновали бы ее, но это был Холден. Поэтому сейчас это ощущается так, словно мы потеряли свою удачу.

- Вероятно, для них это так, - сказал Алекс, указывая на других большим пальцем. - Но мы потеряли его еще раньше, и это нас не сломило. Оставка его и Наоми, была печальным событием. И когда он не ушел, это было странно.

- Да уж. "Капитан Дрейпер", и вся эта тема, могла бы сработать, если бы он на самом деле был вне игры...

Алекс наклонился вперед, чтобы ответить ей.

- Но мы же знаем. Что бы ни случилось с Амосом и тобой, все это началось не с уходом Холдена. И не тогда, когда он вернулся. Это случилось, когда этот корабль-здоровяк пролетел через ворота Лаконии, и затейливо всех отымел. А теперь Наоми свернулась на койке в своем бункере, а все по продолжает гореть.

- Она не помогает с расшифровкой?

Алекс резко качнул головой.

- Она не может отступить, - сказала Бобби. - Она самый лучший техник на станции. Люди Сабы хороши, но она лучшая. Она не может просто перестать работать, потому что...

Потому что ее возлюбленный мертв. Или хуже. Бобби снова почувствовала и боль и вину.

- Она нам нужна, - согласился Алекс. - Я поговорю с ней, если хочешь. Разве что, ты сама не хочешь быть той, кто мобилизует ее пинками?

- Я точно не стану.

- Хорошо, потому что я не хочу быть тем, кто станет говорить Амосу, чтобы тот пособрал свое дерьмо. Так что это тогда на тебе.

К удивлению Бобби, она улыбнулась. На мгновение она смогла притвориться, что тесный маленький камбуз это Росинант. Что она с Алексом летит под тягой между вратами и звездами. Она накрыла его руку своей, благодаря друга за то, что тот остается рядом. И за то, что какими бы дерьмовыми не были их дела, исправить всё, по-прежнему остается их планом.

Улыбки Алекса была достаточно, чтобы показать, что он понимает все, что она не сказала.

- Годится? - сказал он.

- Ты за Наоми. Я за Амосом. И тогда, если Холден все еще жив, мы найдем его, выдерем его на свободу, и свалим отсюда к чертям, пока следующий корабль-здоровяк не пришел через эти ворота.

- Видишь? Теперь ты говоришь разумно, - сказал Алекс. Он вздохнул. - Что хорошо, потому что я думал, что мне придется говорить тебе, чтобы ты перестала кукситься, и я действительно не заглядывал дальше в ту часть, где мне прилетит по зубам.

Саба стоял в широкой части коридора, где панель доступа была снята и никогда не заменялась. Он поднял руки над головой, упершись в потолок бессознательной легкостью человека, всегда готового к тому, что корабль может неожиданно придти в движение. Он приподнял подбородок, когда подошла Бобби.

- Привет, я ищу Амоса, - сказала она.

- Какие-то проблемы?

- Скажу когда пойму. - сказала она. - Он не отвечает на вызовы.

Саба нахмурился. - Есть шансы что он отправился за Холденом?

- Не сказала бы что большие, на то что он отправится за ним сам - сказала Бобби. Затем, спустя мгновение, поправилась - В смысле не нулевые, но и не особо высокие.

- Пригляди за этим, если сможешь, - сказал Саба. - На нас уже и так много навалилось, и еще больше катится, да?

Что-то в его голосе зацепило ее. - Есть новости?

Саба помялся, и мотнул головой. Иди сюда.

- Ты искала про своих, и я тоже поспрашивал. Хочешь хороших для начала, или не очень?

- Хороших, - сказала Бобби. - Хочу хороших.

- Слышал от койо из команды уборщиков, что Холден жив. Заперт, но не мертв.

Напряжение отпустило в животе Бобби. Что бы ни случилось, она его не убила. И больше того, когда она найдет Амоса, он будет на ее стороне. Она почувствовала глубочайшую благодарность за то, что столкнулась с Сабой, прежде чем отправилась его искать. Она должна была сообщить Алексу. И Наоми. И всем. Облегчение было невероятным.

- Охх, это просто... Так. А какая новость не очень?

- Сообщение из союза. Со шпионского ретранслятора.

- Погоди, - сказала Бобби, следуя за ним к его каюте. - У нас открыты линии связи? Я думала, что они отключены.

- Его включили, чтобы отправить сообщение. - сказал Саба. - И он сразу же словил ракету. Драммер подумала, что потеря канала стоит того.

- Что-то важное, получается?

- Пойдем покажу.

Сообщение Драммер было на мониторе каюты Сабы. Изменение в ее лице были шокирующими. Дело было не только в том, что Президент стала выглядеть усталой и похудевшей. Она стала выглядеть старше, как будто последние несколько недель измерялись годами, а не днями. Саба ничего не сказал, только запустил сообщение с самого начала. Бобби прослушала его до конца, и проиграла снова, чтобы убедиться что поняла. Потерянная Паллада, и потерянное время.

- Ну, - сказала она. - Охереть.

- Ага, - сказал Саба. - Посадил людей лопатить всю информацию, которую мы насобирали. Всю, которая уже расшифрована, по крайней мере. Ничего о потерянном времени, или кипящем вакууме.

- Даже если мы что-то найдем, не похоже, что мы можем отправить сообщение обратно, если ретранслятор мертв.

- Шепнуть не получится, нет, - согласился Саба. - Правда, можно и крикнуть. В подходящее время. Медина больше не дом. Не для нас. Когда будем разбегаться, возможно, сможем отправить что-то обратно в Народный Дом. Скажем им, что должны. Конечно, если будет что сказать.

- Справедливо, - согласилась Бобби. - И такой план сейчас, так? Расчистим путь и эвакуируем кого можем, прежде чем новый корабль придет сюда?

- Подполью уже сказал, - сказал он. Он казался таким же усталым, как и она. - Только тем, кому мы доверяем. Чтобы подготовились. Окно открывается, мы забираем корабли, и валим. Все в рассыпную. Будет сложнее поубивать нас, если мы все будем в разных местах.

- Еще лучше, если они не узнают, кто куда пошел, - сказала Бобби. - Мне бы очень хотелось найти способ накрыть сенсорный массив Медины, когда мы выдвинемся.

- Было бы мило, - ответил Саба незаинтересованно.

- Ты сам то держишься? - спросила Бобби.

Саба пожал плечами, глядя на изображение Драммер, остающееся на его экране.

- Эта женщина - мое сердце, и я ее потерял. Потерял мой корабль. Потерял место для моих людей. Получил вражеский корабль, убивающий мои города и станции, а теперь он может разом отключать мозги по всей системе. И еще один похожий, который оттормаживается в мою сторону. Получил всех этих десантников в силовой броне, готовых стрелять в меня и моих сквозь мою черепную коробку, а самый знающий рот на тысячу миров, сейчас в тюрьме у врага. Так что в принципе, я в порядке.

- Холден нас не сдаст. Он годами выпускал всякие неодобренные пресс-релизы, но это не тот случай.

- Если у них есть он, значит у них есть все мы. Они его не разговорят, но эти люди были марсианами раньше. Спроси любого из АВП старых времен. Марсианский допрос, это вопрос только того, через сколько он сломается. И никогда, если. Было бы лучше, чтобы бы он умер.

- Мы можем переместиться, - сказала Бобби. - У вас есть какие-то дыры, о которых Холден не знал?

- Мало, - неохотно сказал Саба. - И теперь еще меньше. Мои люди уже перемещаются. Все еще есть комната для тебя и твоих, но и ее скоро не будет. Не долго осталось. И тогда…

Он покачал головой.

- И что тогда, - спросила Бобби. - Если есть что-то еще, я должна знать.

Саба пожал плечами и кивнул на экран.

- Когда момент придет, если он придет, какая одна система, в которую нам не пойти? Солнечная. В любую другую, я могу попытаться. В любую другую, куда я смогу уйти. Но куда бы я не пошел, там не будет её. Все было не так уж плохо, когда оставался ретранслятор, но когда его не стало, это как...

Слеза покатилась по коричневой щеке Сабы. Бобби отвернулась.

Так легко было забыть обо всех остальных. Не только о Сабе, но вообще обо всех. Экипажах всех кораблей, запертых в доках вместе с Роси. Детях в учебных заведениях Медины, медицинском персонале в клиниках. Музыкантах, играющих живую музыку возле кафе, просто из любви к своему занятию. Станция Медина была почти аналогом Города в пустоте, еще до того, как первый город был построен. Это был дом для поколений людей, и у каждого из них теперь было что-то, что делало его дни труднее. Она подумала о заключенных в публичной тюрьме, о злом человеке, который пришел посмотреть на них. Кого он потерял в Солнечной системе? Что заставляло его не спать по ночам?

Было так много семей, экипажей, родителей и детей, любовников и друзей, чьи жизни изменились неузнаваемо, с открытием ворот Лаконии. Это коснулось не только ее и команды Роси. Не только Сабы. Каждый из них танцевал на склоне одного и того же оползня, и никто не умел делать это хорошо.

Она хотела сказать что-нибудь успокаивающее, но не могла заставить себя лгать. Лучшее, что она могла придумать, это сменить тему.

- Когда мы выберемся, - сказала она. - Не если. Когда. Нам понадобится план. Если каждый корабль просто сбежит по своему пути, мы растеряем контакты. Они не должны знать, куда мы пойдем, но мы должны. По крайней мере, у нас должен быть отчет о том, кто куда пошел. Это дерьмо, типа "каждый-сам-за-себя-и-Бог-против-всех", это конечно романтично, но мы должны спланировать что-то уже сейчас.

Саба кивнул. В отдалении слышались голоса и шаги.

- Не только зашифрованное, но и закодированное, - сказал Саба. - Что-то, в чем только мы увидим смысл.

- Мы?

- Ты и я, - сказал Саба. - Лидеры подполья. Первые из диссидентов.

Бобби усмехнулась. - Да уж, прямо как хренова должность.

Теперь шаги зазвучали ближе и быстрее. Саба вскинул голову, словно животное, учуявшее дым. Нахер, подумала Бобби. Только не что-нибудь еще. Это перебор. Мы не потянем что-нибудь еще.

Женщина, которая показалась в дверях Сабы, была пожилой, ее белые волосы были стянуты сзади в тугую косу. Ее тело было длинным и тонким, а голова была слишком большой для ее плеч. Классическая комплекция человека, выросшего без силы тяжести, чтобы удержать ее рост. Даже расколотый круг АВП был вытатуирован на ее руке. Она должна была выглядеть древней, но яркий блеск ее глаз принадлежал женщине на трети своего возраста. Она перевела взгляд с Сабы на Бобби, и обратно, с чем-то, похожим на триумф, в ее глазах.

- Маха? - сказала Саба. - Que? - И пояснил Бобби: - Маха - один из наших лучших коммуникационных техников. Стучала по клавиатуре, еще до того как я родился, да?

- И знаю все их секреты, - сказала она со странным акцентом. Она протянула заглушенный терминал, который не был подключен к системе Медины. - Новый процесс дешифровки перевернул несколько камней. И посмотри, что извивалось под одним из них.

Бобби была ближе. Она взяла портативный терминал и пролистала файл, который на нем был. Он был озаглавлен как РАСШИРЕННЫЙ ОБЗОР МЕР БЕЗОПАСНОСТИ СТАНЦИИ МЕДИНА, ПО ЗАПРОСУ ГУБЕРНАТОРА САНТЬЯГО СИНГХА. Создателем файла был указан как Майор Лестер Оверстрит. Она проверила длину файла и присвистнула.

- Que? - спросил Саба.

- Он слишком большой, чтобы быть просто случайным отчетом. - ответила Бобби. - Здесь…

Среди заголовков разделов были Материалы, Процедуры, Персонал, Протоколы, Сводки аудита, Рекомендации. Она знала этот стиль параграфов со времен, когда тренировалась на Горе Олимп на Марсе. Он выглядел как отчет безопасности Марсианских Десантных Сил, только был в два раза больше. Может быть, в три. Она перескакивала с одного абзаца на другой, и ее голова начала немного кружиться.

- Я думаю ... Саба, я думаю, что здесь вообще всё, - сказала она.

Глава тридцать седьмая Алекс

У него болела спина. Из тысяч вещей, которые разладились и пошли неправильно в его жизни прямо сейчас, эта сводила его с ума. Его спина болела чуть ниже его грудной клетки, где что-то щелкнуло спустя пару дней после некоторого времени в невесомости. И вот она щелкнула, и немного заболела. Конечно это просто время и возраст догоняли его, но это сводило его с ума. Наверное, все, что он не мог исправить, теперь будет сводить его с ума.

Он шел по узкому коридору, протирая плечами кабельные каналы и трубы, и говорил себе, что все налаживается. Не про потерю Холдена. Эта вещь была еще слишком далека от улучшения. Но все остальное. Остальные. Что бы ни случилось, у него все еще была Бобби.

И он, в любом случае, учитывал Бобби в двойном размере.

Заботиться об их маленькой семье стало его работой, с того проклятого дня, когда погиб Кентерберри, еще в какой-то другой жизни. И обычно он чувствовал, что ему это удается. Единственный раз, когда вещи действительно развалились на части, был тогда, когда он был женат на Жизель, и пытался накачать воздух в этот дырявый мешок взаимоотношений. Но во всех случаях, когда он не терял концентрации, Алекс почти всегда чувствовал, что поддерживает совместную работу команды Роси. Это не было каким-то большим делом. Мощные вещи всегда маленькие. Доброе слово для Клариссы, когда она чувствовала себя недооцененной, легкий толчок локтем в бок, когда возмущение Холдена от имени кого-то, грозило затмить само имя, оградить Амоса, когда здоровяк был не в ладах с головой. В каждом экипаже, который провел больше трех совместных рейсов, был кто-нибудь, кто приглядывал за балансом. На протяжении десятилетий, он был таким человеком для Роси.

Только они больше не были на Роси. Именно это, насколько он мог судить, составляло большую часть проблемы. Не всю. Но точно больше половины.

- Хоу, хоу, хоу, - сказал один из людей Катрии, догоняя его сзади. Алекс заметил его еще на камбузе. Молодой парень с носом, который временами гнули, но никогда потом не выпрямляли обратно. - Че как, порядок?

- Конечно, - сказал Алекс. - Все в порядке.

Это было неправдой, но он не собирался говорить о семейных делах за пределами семьи.

- Bist bien, - сказал парень со сломанным носом. - Просто. Мы все переживаем по поводу Холдена, да? Что угодно, что может Вольтер, выручим, да?

Алекс хлопнул сломанного носа по плечу и заглянул ему в глаза.

- Спасибо. Серьезно. Это много значит.

Парень просто был еще одним человеком, который хотел быть поближе к действию. На протяжении многих лет таких как он был миллион. Холден всегда притягивал славу и известность, потому что по большей части, этого не замечал. Он просто продолжал быть собой, и смутно удивляться, когда кто-нибудь его узнавал. Остальным приходилось выдумывать процедуры и уловки, чтобы быть вежливыми с людьми, которые хотели поучаствовать в чем-то, что делал Росинант, чтобы они могли рассказать своим друзьям и новостным лентам, что знали Джеймса Холдена. Потрясти руку Сломанного Носа и отправить его восвояси, не составляло для Алекса труда, но это ничего для него не значило. Часть его хотела просто проигнорировать парня или накричать на него. Но проявить участие было проще в долгосрочной перспективе. И у Алекса было достаточно опыта, чтобы понимать это, поэтому он мог быть очень терпелив, когда это было нужно.

После хорошо просчитанной паузы, он отвернулся и продолжил движение к импровизированной спальне. И Наоми.

Было тяжело, когда Холден и Наоми оборвали связь, но это не было неожиданно. Часть его готовилась к этому с момента его второго развода. Он был готов к удару, когда эти двое собрали свои вещи и ретировались. Когда силы Дуарте прорвались через ворота и все изменили, часть его подумала, что возвращение Холдена и Наоми может быть лучиком надежды.

Однако, он выбрал не то название.

Они относились к этому так, словно Лакония была единственной проблемой, потому что она могла убить их всех с наибольшей вероятностью, но дело было в большем. Теперь, когда Холден был вне игры, единственным, кто оставался в строю, и был способен исправить это, была Наоми.

Исправить это. Что за оптимизм. Единственная, кто может исправить столько из всего этого, сколько вообще исправимо. Он надеялся, что она будет способна собраться с силами. Он надеялся, что он тоже. Но независимо от того, как плохо все будет, дела пойдут лучше с Бобби. У него все еще оставалась Бобби.

В каюте контрабандиста было почти темно. Золотой свет лился из раскрытого набора инструментов, который они использовали для освещения в случаях, когда встроенные светильники были слишком яркими. Воздух здесь был теплее, и у него был расплывчатый запах тел, и старой прачечной. Они не меняли простыней с тех пор, как они пришли сюда. Некоторые вещи ускользали от внимания, когда вы прятались от полицейских отрядов авторитарного режима, и пытались победить армию захватчиков. Похоже, что белье было одной из таких вещей.

Наоми сидела у дальней стены, ее табурет наклонился назад, чтобы она могла облокотиться спиной о переборку. Она улыбнулась, когда он вошел, и приложила палец к губам. Алекс остановился, и Наоми кивнула в сторону койки слева от нее. Комок одеяла обрисовывал изгиб спины Клариссы. Он медленно поднимался и опадал. Она спала. Алекс повернулся к Наоми, жестом указал на дверь в приглашении, но Наоми подвинула табурет в сторону, освобождая пространство, чтобы Алекс мог присесть на низкую койку рядом с ней. Присядь со мной. Я не пойду наружу.

С плохим предчувствием в животе, Алекс присел. Его спина щелкнула, словно болт, сорвавшийся с резьбы, и боль ушла. В тени, Наоми казалась человеком, который только что проснулся и не отошел ото сна, или наоборот, собирается уснуть. В любом случае, на границе между двумя этими состояниями.

- Эй, - тихо сказал Алекс.

Наоми закопошилась немного, улыбнулась.

- Я сижу с ней последние пару часов. Амос пытается достать что-то, что нужно, чтобы отодвинуть время, когда станет совсем плохо, в краткосрочной перспективе, но мы должны доставить ее в мед-отсек. Дрянь в ее крови накапливается. Это заставляет ее нервничать.

- Скоро, когда мы уйдем отсюда, - сказал Алекс. - Первым же делом. Как вы тут держитесь вместе?

Она жестом изобразила пожатие плечами.

- Да, - сказал он.

- Ты пришел сказать мне, что пора бы мне уже надевать ботинки большой девочки? Прекратить прятаться в своей палатке, и присоединиться к битве, быстрее чем Патрокл сделает что-нибудь опрометчивое? - В ее голосе была теплота и юмор, которых он не ожидал. Он почти затмили ожидаемую печаль.

- Да, но на самом деле я без понятия, кто такой Патрокл, - сказал Алекс.

- Один греческий парнишка, прыгнул выше головы, - сказала Наоми, отмахиваясь. - Я буду в порядке, Алекс. Я буду там, где надо. Просто мне нужно было отойти от всего этого ненадолго. Нисходящий цикл.

Он пересмотрел все, что собирался сказать, все аргументы, которые приготовил. Ни один из них, похоже, не соответствовал ситуации.

- Ладно, хорошо, - сказал он вместо этого. И затем, спустя мгновение, - Нисходящий цикл?

- Та часть, в которой я не знаю, жив он или нет. В которой я не знаю, увижу ли я его снова. Часть, в которой я думаю, насколько сильно я хочу, чтобы он был здесь, в безопасности, и не страдал. И сказал мне, чтобы я не страдала тоже.

- Я знаю, как это... это должно быть...

- Алекс, я живу с этим, - сказала Наоми. - Я не могу сказать, сколько раз он ставил меня в такую ситуацию. Сколько раз он видел, что нужно делать, и мчался, чтобы сделать это, не задумываясь о цене. Не позволяя мне, или тебе, или Роси напугать его до такой степени, чтобы он стал кем-то меньшим, чем требует его совесть. Он даже не знает, что он это делает. Это его натура. То, кто он есть. Это единственное в нем, что меня страшно злит. - Звонкие нотки в ее голосе не были печалью.

Алекс глубоко вздохнул и медленно выдохнул. - Возможно, я действительно не могу понять всю ситуацию.

- Помнишь Ио? Когда он отправился на корабль с активной протомолекулой, потому что, может быть, смог бы спасти Марс? Или Илос, когда он пропал с какой-то странной версией Миллера, потому что, может быть, он сможет удержать тебя и меня от падения с орбиты? Или на Марэ, когда он пошел в скалы, чтобы у нас не закончилась вода? И вот на этот раз он пошел, чтобы проследить, чтобы Амос и Катрия смогли сработать вместе, а вместо этого он спас всю операцию и, похоже, дал нам возможность безопасно уйти. За все пришлось платить ему. И он заплатил, не колеблясь. Так же, как и всегда.

Слеза покатилась по ее щеке, и он почувствовал, как его защипало в его собственных глазах.

- Мы вернем его, - сказал Алекс. - Мы всегда будем его возвращать.

- Конечно, вернем. До тех пор, пока однажды это не получится. - сказала она. - Так происходит с каждым. В конце концов, всегда наступает последний раз. Я просто очень хочу, чтобы у нас с Джимом был только один последний раз, а не каждый раз, снова, и снова, и снова.

Он взял ее за руку. Ее пальцы были теплыми, и тоньше, чем он помнил. Он чувствовал маленькие кости под кожей, а кожа была сухой.

- С ним это так изнурительно, - сказала она.

- Но мы его любим.

Она вздохнула. - Любим.

Они посидели так молча, а потом она убрала свою руку из-под его руки, и вытерла щеки. Она наклонилась вперед, прижав ноги к табурету. Ее вздох пришел из далекого далека, за тысячу кликов отсюда.

- Дай мне время привести себя в порядок, и я снова примусь за дело, - сказала она.

Она встала, и Алекс тоже поднялся, и остался ждать позади, когда она ушла. Он много лет путешествовал с Наоми. Удивительно, как легко было забыть, насколько хорошо она понимает себя. Говорило ли это больше о нем, чем о ней, он не знал.

Наверное все же о нем.

Кларисса издала мягкий звук, что-то среднее между ворчанием и кашлем. Она повернулась к нему. Ее кожа была бледной, блестящей от пота, но ее улыбка была уверенной и непринужденной.

- Эй, - сказала она. - Я что-нибудь пропустила? Слышно что-нибудь про Холдена? Есть новости?

- Нет, ничего такого. Просто немного болтали, - сказал Алекс. - Ты как?

Глаза Клариссы закрылись, и открылись снова, словно она моргнула в замедленной съемке.

- Живу мечтами, - сказала она и усмехнулась. - Ты видел Амоса? Он собирался достать для меня... кое-что.

- Я думаю, он все еще занят этим. Но я уверен, он вернется. Ты не переживай.

- Я никогда не переживаю, - сказала Кларисса и ее пробила дрожь, словно ее знобило. В комнате холодно не было. - Думаешь, они могли бы меня исправить?

- Кто?

- Лаконианцы, - сказала Кларисса. - Я продолжаю думать о том, что их технологии на много уровней выше наших. И я представляю, что если их медицина тоже. Может быть, они смогли бы вытащить из меня эти гребаные имплантаты. Замазать худшие раны.

- Я не знаю. Возможно.

- Какая ирония, что я все это время работаю над тем, чтобы поиметь их всех, да? - она издала низкий звук. Если бы она соединила несколько подобных, это было бы похоже на хихикание.

- Наверное, - сказал он, и через мгновение добавил: - Не хочешь пойти в одну из их клиник? В смысле, тебе пришлось бы завязать со всей этой подпольной деятельностью, но если ты хочешь, мы что-нибудь придумаем.

Ее улыбка была наполнена любовью и состраданием.

- Ты действительно в это веришь? Что мы можем что-нибудь придумать?

- Да, черт возьми, - ответил Алекс.

- Ладно, я учту такую возможность, - сказала она. - Ты хороший человек, Алекс Камаль.

- Ты и сама не так уж плоха, - сказал он.

- Я сейчас не в самой лучшей форме, - сказала Кларисса. - Но я ценю эту мысль. Правда.

Ее глаза снова закрылись. Лицо расслабилось. Она выглядела как восковая модель самой себя. Ей станет лучше, когда мы вернем Роси, подумал он. Не прямо лучше-лучше. Она просто поправится, но ей будет лучше, чем сейчас. И как только он вернется на место пилота, он больше никогда не зайдет в док, если это сможет помочь. Быть на Росинанте, значило быть дома.

В любом другом месте ждали только беды.

Бобби вернулась с новостями о Холдене, и еще кое-чем сверх того. Словно все это было предопределено. Как только он сказал Наоми, что они спасут Холдена, Холден объявился на гауптвахте станции, а им в руки попал документ, в котором было описано, как его освободить. Это было настолько идеально, что он сильно занервничал.

- Это поразительно, - сказала Наоми, просматривая файл.

Алекс склонился над ней, пытаясь одновременно разглядеть экран ее терминала, и не помешать ей, наполовину преуспев и в том, и в другом. Если и был верный признак того, что Наоми испытала облегчение, он состоял в том, что она вернулась к работе.

Комната была маленькой, дверь плотно закрыли, а Саба настроил монитор на местные новости, и увеличил громкость. Молодой человек, которого он не узнавал, брал интервью у Кэрри Фиск о войне в Солнечной системе, и о транзите между колониальными мирами, который вот-вот откроется снова. Колониям без разницы, кто управляет Мединой, коль все идет своим чередом. Транспортный Союз в порядке, и Лаконианский надзор тоже хорошо. Даже лучше, чем было, раз Лаконианская модель уважает самоуправление. Лаконийский Конгресс Миров - настоящий голос своих участников. Раньше такого никогда не было. Алекс пытался смотреть ее, просто чтобы не маяться бездельем. Работало это плохо.

Бобби вышагивала вдоль стены позади нее, три шага в одну сторону, поворот, три шага назад. Саба больше контролировал себя, его тело удерживало неподвижность, и мерцали только его глаза. Но они оба производили одинаковое впечатление едва сдерживаемого действия. Вроде валуна на самой вершине горы, который только начинает сползать в сторону склона.

Наоми издала короткое, удовлетворенное горловое урчание, и перешла по связанной ссылке к схеме корабля, который внешне выглядел, как Грозовой Шторм.

- Кто об этом знает? - спросил Алекс. - Я имею в виду, кто еще это видел?

- Одна из моих, та, кто снимал шифрование, - сказал Саба. - Она принесла это сразу мне. Даже не читала. Маха, она твердая, как камень. Не все мои такие, но она? Я скажу ей, что она этого не видела, и считайте, что никто не видел.

- Здесь оперативные планы для Грозового Шторма, - сказала Наоми. - Что бы вы ни говорили об этих лаконианцах, но они весьма обстоятельны.

- Большая часть, это протоколы и практики Марсианского Флота и Марсианского Десанта, - сказала Бобби. - Девяносто процентов из этого - рабочие процедуры, по которым тренировали меня и Алекса, слово в слово.

- Тогда вы оба должны это перечитать, - сказал Саба. - Alles la. Отметьте, где что изменилось. Должны быть причины для изменений. Это может указать нам правильный путь. Понять, что за этим стоит, может быть даже лучше, чем это само по себе.

- Ну я не знаю, - сказала Наоми. - Само по себе, это тоже чертовски хорошо.

Волнение в груди Алекса было похоже на пузырьки шампанского. Яркие и танцующие. Он и забыл, как это - ощутить удачу после всего страха. Было поразительно думать, как близко он был к тому, чтобы прервать миссию, оставив дроны заброшенными в воздушном канале, и назвав ее невозможной. И если это был ключ, который позволит им самим и всем остальным в подполье покинуть Медину до появления Тайфуна, его отказ отнял бы у них лучшие шансы на спасение.

Гамбит Холдена сработал. Он бросил себя на съедение волкам, чтобы у них появилось это, и это было всем, на что они надеялись. Всем, кроме его возвращения, но и им, возможно, тоже.

- Есть там что-нибудь о том, где содержатся заключенные? - спросил он.

- Есть, - ответила Наоми, и интонация, с которой она произнесла это слово, говорила о том, что это было первое, что она нашла. Все остальное было важно, но та часть, - где находится Холден, и как его вытащить, - теперь была решаемой проблемой в ее голове. И для Алекса этого было достаточно. Он мог послушать подробности позже, коль скоро эти подробности появятся.

- Проблемы, - сказал Саба, перемещая свой вес. - Может быть, все это слишком хорошо, да? Может быть, это специально разработано, чтобы выглядеть тем, чем не является.

- Ты думаешь, это подделка? - спросила Наоми.

Саба издал цокающий звук языком и зубами.

- Нет. Но не могу делать предположения, не рискуя жопами всех вокруг, да? Надеюсь, что больше нет, чем да. Если это то, чем кажется, это не останется секретом надолго. Слишком большая гордость победой, да? Кто-то узнает, напьется немного, и узнают все.

- Ты не доверяешь дисциплине своих людей? - спросила Бобби.

Саба указал на закрытую дверь.

- Мои люди - экипаж Малаклипса. Эти другие не были моими, пока они не перестали быть людьми Драммер. И то, у нее было пять или шесть слоев бюрократов между. Это не "я не доверяю", это "я не доверяю слепо". Люди есть люди. Они лажают, как мы все, для меня удивительно, когда у нас получается даже бутерброд приготовить.

- Человек бесконечного цинизма, - сказала Наоми, но Алекс слышал спокойствие за словами. Что бы она там ни увидела, это успокоило ее лучше, чем вышло у него. И затем: - Бобби, когда ты была на службе в Марсианском Десанте, у вашей брони Голиаф была возможность для переопределения команд?

- Чего? - спросила Бобби.

- Переопределение команд. Что-то, что позволяло вашему командиру остановить костюм?

- Естественно, мы называли это радио. Командир приказывал остановиться, и мы стояли. Что ты там увидела?

Наоми откинулась назад, чтобы Бобби, - и поскольку он был уже там, Алексу - было лучше видно. Когда он был на службе, всегда существовала четкая субординация, и предусмотренные процедуры, когда кто-нибудь ее нарушал. По большей части это касалось военной полиции, которая оттаскивала этого кого-нибудь, для легкой придорожной коррекции поведения, за которой следовал военный трибунал. Возможно, у Десантников это было по-другому, но он был уверен, что не видел ничего похожего на то, о чем говорилось на на экране.

- Они могут... они могут отключить их? - сказала Бобби, ее голос застрял где-то между возмущением и смехом. - Потому что тут, похоже, сказано, что губернатор может нажатием кнопки, превратить все эти симпатичные костюмчики, из силовой брони в пару тысяч саркофагов.

- Ну, функции жизнеобеспечения остаются на месте, - сказала Наоми. - Но отключаются системы вооружения, коммуникационная система, и замораживаются все суставы.

Алекс оценивающе присвистнул.

- Эти ребята должно быть реально боятся мятежников.

- Ну, - сказала Бобби. - Подумай, как они тут оказались. Дуарте удалось построить раскольническую фракцию внутри МКРФ, достаточно большую, чтобы создать свой собственный флот. Предположить, что никто никогда не попробовал бы проделать тоже самое с ним, было бы глупо. А он не глуп. Это, в частности, решает, хотя и...

- Кажется слегонца чересчур агрессивным - сказал Алекс.

- И этим всегда агрессор раскрывает свою слабость, - сказал Бобби. Она положила руку на руку Наоми. - Каковы шансы, что мы можем подделать сигнал блокировки?

- Достаньте мне один из этих силовых костюмов, - сказала Наоми, - и я уверена, что мы с этим разберемся.

- Шторм, возможности Медины и Десантники, - сказала Бобби. - Похоже, мы можем построить план три на три.

- И заключенные, - сказала Наоми. - Освобождение заключенных.

Алекс знал, что она имеет ввиду Холдена. Бобби знала тоже.

- Само собой разумеется, - сказала Бобби.

Глава тридцать восьмая Сингх

Сингху было тревожно думать о времени до Лаконии. Он был настолько мал, когда его родители переехали, что в сущности у него не было других воспоминаний ни о чем, кроме Лаконии, которая была его домом. И все же, Лакония не была даже первым из тринадцати сотен миров, которые были колонизированы. Самым первым был шар из грязи и воды, который поселенцы назвали Илос.

Правительство Земли, столкнувшись с огромной перспективой георазведки, изучения, а затем и разработки потенциально огромных богатств этих новых миров, делало то же, что и всегда. Предоставляло правительственные контракты гражданским компаниям, чтобы те сделали всю работу за них. Но когда судно геологической разведки от "Ройял-Чартер Энерджи" прибыло на планету, которую ООН называло Новой Террой, они нашли там пару сотен поселенцев, которые уже добывали минеральные ресурсы, и называли себя независимым правительством.

После многих дней насилия, РЧЭ покинул планету, Илос получил собственную хартию ООН, и до недавнего времени оставался одним из учредителей Содружества Миров Кэрри Фиск, и экспортером лития и тяжелых металлов.

Джеймс Холден был там во время худшего из этапов первоначального насилия. Сейчас он находился в наблюдаемой камере, с лодыжками, прикованными к полу.

Сингх изучал человека на своем мониторе. Холден был старше, чем он ожидал, его виски были седыми. Изображения, которые он нашел в публичных архивах, возвращали его к с событиями, произошедшим десятилетия назад, и показывали такое же открытое и серьезное лицо мужчины, довольно близкого по возрасту к самому Сингху.

В данный момент Холден сидел, склонив голову вперед. Кровь пропитывала грудь и рукава его тюремной робы. Круглые следы красных капель запачкали его бумажные тапочки. Он бережно баюкал одну руку у живота, на одной щеке был синяк, и она распухла. Табуретка, на которой он сидел, одной ножкой была прикручена к палубе, и он раскачивался взад вперед, как человек, укачивающий себя, чтобы заснуть. Ограничители на его запястьях были похожи на широкие черные ленты, но Сингх знал, что они так прочны, что скорее кости мужчины сломаются раньше, чем они сами. Холден представлял из себя квинтэссенцию человеческих страданий.

- Могу я поинтересоваться, сколько из этих ран получены в результате взрыва? - спросил Сингх.

Оверстрит не улыбнулся, но отблеск тонкой усмешки плясал у него в глазах.

- Если это важно для вас, сэр, я уверен, что смогу выяснить.

После того, как заключенный запустил ложные сигналы тревоги по всей инженерной палубе, он был схвачен. Пять минут спустя начали срабатывать настоящие тревоги. В других обстоятельствах Холден уже был бы мертв. Причинами, из-за которых он до сих пор оставался в живых, были его связи с механизмами и людьми, вовлеченными в его террористическую организацию, и его собственное упрямство.

Но если это сработает, Сингх хотел бы достучаться до этого мужчины. Составить человеческую связь с кем-то, готовым убивать лаконианцев из предубеждения и ненависти. Если он собирался найти что-нибудь, что мог использовать, он должен был поверить, что в нем есть что-то хорошее, даже если это было лишь незначительной иллюзией. Если бы он смог пересмотреть свой взгляд на Холдена, и увидеть другую версию этого человека, менее очевидную, это стало бы возможным.

- Он предупреждал людей. Тревоги перед детонацией? Это позволило большому количеству людей добраться до укрытий. Он предупредил сотрудников безопасности, которые его взяли, что необходимо добраться до убежища. Если бы он не сделал того, что сделал, человеческих жертв было бы больше.

- Это правда, - сказал Оверстрит. - Еще он мог бы не взрывать воздушные хранилища.

Кем был этот человек? Патриотом своего правительства? Человеком, который так испугался перемен, что прибегнул к насилию? Подстрекателем, который использовал губернаторство Сингха, как еще один повод начать неприятности, которые мог создать при любых обстоятельствах?

То, к чему он вернулся - к чему привел себя сам, - было одним моментом: Холден позволил схватить себя ради того, чтобы спасти жизни. Не так уж и много, но у Сингха было только это.

- Ладно, - сказал он. - Посмотрим, что из этого выйдет.

Холден поднял глаза, когда он вошел в комнату. Левый глаз пожилого человека заплыл, и почти закрылся, а верхняя губа была разбита и потрепана. Он кивнул Сингху, когда охранник принес легкое кресло, чтобы губернатор сел.

- Капитан Холден, - сказал Сингх. - Мне жаль, что мы не смогли встретиться при более благоприятных обстоятельствах.

- Мне тоже, - сказал Холден. Голос у него был слабым и дребезжащим. Сингх чувствовал, что так было не всегда.

- Принести вам что-нибудь? Воды?

- Кофе, - сказал Холден. - Я предпочел бы выпить чашечку кофе.

Сингх набрал команду на ручном мониторе, и некоторое время спустя, тот же охранник снова появился с грушей. Холден принял ее обеими руками и потянул несколько маленьких глотков. Его улыбка выглядела неподдельной.

- В самом деле неплохо.

- Я рад, что вы одобряете. Я сам больше люблю чай.

- Я пью его, когда нет других вариантов, - сказал Холден, и поднял взгляд, чтобы взглянуть в глаза Сингха. У него были удивительно ясные и сосредоточенные глаза, учитывая все, что он пережил. - Просто для ясности, вы пытаетесь наладить отношения со мной, или я пытаюсь наладить отношения с вами? Этот момент для меня немного туманен.

- И то, и другое, полагаю, - сказал Сингх. - Я не делал такого раньше. Я новичок.

- А, хорошо. Не обижайтесь, но вы выглядите как подросток.

- Я в том же возрасте, в каком вас выкинули из Земного флота.

Холден засмеялся. Это был теплый, печальный звук.

- Я не уверен, что вы делаете себе одолжение, сравнивая себя со мной в те времена. Я был идиотом.

Сингх понял, что близок к тому, чтобы захихикать. Он мог вообразить, что этот человек начинает ему нравиться. Это было хорошо. Это облегчало следующую часть.

- Так почему вы ненавидите нас? Если вы не думаете, что мой вопрос вас затруднит.

- Лично вас? У меня нет к вам ненависти. Но эта конкистадорская ерунда? Это правда, я не думаю об этом слишком много.

Сингх откинулся на спинку стула, поднял голову.

- Значит, для вас это разговор о политике? Для вас важно, чье именно видение ведет правительство, независимо от того, что это за видение?

- Не так академично, - сказал Холден. - Я потратил многие годы, пытаясь заставить людей обойтись без чьего-либо ботинка, на чьей-либо шее. Ваш план "А" - это то, с чем я боролся всю жизнь.

- Вы действительно считаете, что мы так плохи? Давайте посмотрим, что мы сделали, и как мы это сделали. Мы не открыли огонь ни по одному кораблю, который не напал на нас первым. Какой завоеватель во всей истории, мог бы похвастаться этим? Мы приняли местные правила. Любой колониальный мир, который подчиняется, может иметь собственное самоуправление, сохранить все свои местные обычаи...

- Пока это не приведет к конфликту с вашими правилами.

- Безусловно.

Холден потягивал свой кофе.

- В этом и дело. Люди, которых вы контролируете, не имеют голоса в том, как осуществляется контроль. Пока все сходятся во мнениях, все может быть здорово, но когда возникает конфликт, побеждаете только вы. Все верно?

- Должен быть способ прийти к окончательному решению.

- Нет, не должен. Каждый раз, когда кто-то начинает говорить о своем последнем слове в политике, зверства не заставляют себя ждать. Человечество делало потрясающие вещи, просто путаясь, споря и жалуясь, сражаясь и ведя переговоры. Это грязно и недостойно, но именно так рождается лучшее, на что мы способны, потому что каждый имеет голос. Даже если все остальные пытаются перекричать его. Всякий раз, когда остается только одно мнение, которое имеет значение, это превращается в нечто страшное.

- И все же, как я уяснил из объяснений госпожи Фиск, Транспортный Союз осуждает целые колонии, которые не соблюдают его правила.

- Видите? - сказал Холден. - Вот поэтому я не подчинился их приказам, и перестал работать для них. И собирался уйти в отставку в Солнечной системе. Вы можете это сделать?

- Что я могу сделать?

- Если вам отдадут аморальный приказ, вы сможете отказаться от должности, и уйти? Потому что все, что я видел, и что касалось того, как вы управляете этим местом, говорит мне, что для вас это не вариант.

Сингх скрестил руки. У него было ощущение, что инициатива в допросе уходит от него.

- Высокий консул - очень мудрый, очень вдумчивый человек, - сказал он. - Моя совершенная вера в то, что...

- Нет. Достаточно. "Совершенная вера" действительно сказала все, что мне нужно знать, - сказал Холден. - Вы думаете, что это вежливое, бескровное завоевание, не так ли?

- Это так, в той степени, в какой вы это позволяете.

- Я был на той войне, которую начал Дуарте, и которая скрыла его следы. Я видел годы голода, которые случились после. Руки вашей империи выглядят намного чище, когда вы начинаете диктовать, где начинается история, и какие ее части не следует учитывать.

- И что, вместо это будете решать вы и ваши друзья? - сказал Сингх, пытаясь не повышать тон. - Знаете, рано или поздно вы скажете нам, кто они.

Холден сделал длинный глоток из своей груши, и осторожно положил ее на пол рядом со своими ногами.

- Я надеюсь на "поздно", - сказал он. - Но я вижу, что мы уже закончили с той частью, где мы дружим друг с другом.

Сингх почувствовал, как тепло, которое он культивировал по отношению к Холдену, превращается в разочарование. Он начал слишком быстро. Ему следовало потратить больше времени на налаживание отношений, а теперь они оба вступали в противоборство друг с другом. Настало время изменить курс.

- Расскажите мне все, что можете, - сказал Сингх, - об Илосе.

Холден нахмурился, но не сердито. - Что вы хотите знать?

Сингх ждал, не отвечая.

Холден пожал плечами. - Ладно. Это была первая оспариваемая колония. Я пошел туда, чтобы попытаться сыграть роль посредника между различными заявителями, и все это замечательно превратилось в дерьмо. Люди стреляют друг в друга. Старые артефакты оживают и взрывают океан. Местная экосистема пытается использовать нас в качестве источника пресной воды. Смертельные слизни. Все это было совсем не здорово.

- Артефакты оживают?

- Да, - ответил Холден, двигаясь на своем маленьком стуле. - На нашем корабле был след активной протомолекулы. Мы не знали об этом. Она пыталась отправить отчет о том, что ворота Солнечной системы развернуты, но те, кому она пыталась сообщить об этом, были либо мертвы, либо отключены. Так что она принялась включать все эти штуки. Частью этого был парень, которого я знал, и... Это довольно странная история. Почему вы хотите знать об Илосе?

- Как насчет другого артефакта?

Холден встряхнул головой, раскрыл ладони. - Какой другой артефакт?

Сингх вызвал изображение с Бури на свой монитор. Светло-черное небытие. Он увеличил его и протянул к Холдену, чтобы тот мог увидеть.

- А, пуля, - сказал Холден. - Это было тем, что отключило все снова. Деактивировало протомолекулу.

Сингх почувствовал холод в сердце. Спокойствие и наивность, с которыми Холден сообщил об этом, были страшнее любой угрозы.

- Оно сделало что?

- Парень, которого я знал? Мертвый? Когда-то он был детективом, и протомолекула использовала его, чтобы найти того, кому можно сообщить. Только он - его реконструированная версия - заметил то место, в котором отключалась активность протомолекулы. Он сказал, что это похоже на пулю, которую кто-то выпустил, чтобы убить... цивилизацию... это... Не подвинете, чтобы я мог рассмотреть получше?

Сингх увеличил изображение. Холден моргнул. Казалось, усталость покинула его, а боль от его ран была забыта. Когда он заговорил, в его голосе появилась твердость, которую Сингх раньше не слышал.

- Это не Илос. Откуда это?

- Это появилось в Солнечной системе. На одном из наших кораблей.

- Ох. Вот херня, - сказал Холден. - Ладно, послушайте. Есть женщина, которую нужно найти. Ее зовут Элви Окой. Она была ученым на Илосе. Я не знаю, где она сейчас, но она много лет изучала местные артефакты, в том числе и этот. Она прошла через него.

- Прошла через него куда?

- Не как в дверь. Как будто она стала носителем части сети протомолекулы, и это уничтожило образец. Привело его к инертному состоянию. И она сказала, что это погрузило ее во что-то вроде отключки, пока все происходило.

- Состояние отключки. Вроде того, что она потеряла сознание? - сказал Сингх. - Вроде пробела во времени?

- Да, вроде того, - сказал Холден. - Я не знаю. Я не проходил через это. Но я видел кое-что на инопланетной станции. Я видел, что с ними случилось.

Сингх обнаружил, что склоняется вперед. С ощущением, что его кровь бурлит. Больше того, он видел, как то же самое чувство отражается на побитом лице Холдена.

- На Илосе была станция? - спросил он.

- Нет. На местной станции. Которая управляет пространством колец. В тот первый раз, когда человек прошел сквозь врата, тот же самый мертвый парень привел меня на станцию. Это было частью процедуры активации кольца. Но я увидел там нечто. Запись старой цивилизации? Мой друг, мертвый парень, искал что-то в этой записи, и поскольку он использовал для этого меня, я тоже увидел ее. Чем бы ни было то, что создало это? Всё это? Оно исчезло задолго до того, как и вы, и я пришли сюда. Возможно, за миллиарды лет до этого. Я видел, как целые системы погружались во тьму. Я видел, как создатели пытались остановить это, выжигая солнечные системы полностью. И они не преуспели. Что бы они не пытались сделать, они проиграли, и были просто стерты, и только их пути, и их старые машины, остались, чтобы однажды мы наткнулись на них. Вещь, которая появилась на вашем корабле? Это они. Те, другие. Это то, что уничтожило всё, прежде чем Земля и Марс стали частью сети ворот.

- Но почему оно появилось сейчас?

Холден поперхнулся, смеясь.

- Ну, этого я не знаю. Вы, ребята, делали что-нибудь необычное последнее время?

Сингх почувствовал маленький укол замешательства. Это был справедливый вопрос. Впервые Буря использовал генератор магнитного поля в неконтролируемой среде как здесь, так и в Солнечной системе. Возможно, это был побочный эффект. Или было связано с особенностями постройки боевых кораблей на платформах. Или…

- Послушайте, - сказал Холден. - Вы и я? Мы не друзья. Мы не собираемся ими становиться. Я буду сопротивляться вам и вашей империи до последнего вздоха. Но прямо сейчас, ничто из этого не имеет значения. Кто бы ни создал врата, и протомолекулу, и все эти руины, в которых мы живем? Они были уничтожены. И то, что их уничтожило, теперь выстрелило в вас.

Сингх не мог уснуть этой ночью. Он был измотан, но всякий раз, когда он закрывал глаза, появлялся Холден, щурясь сквозь свои израненные глаза, указывая своей сломанной рукой. И загадка пули, угроза и тайна, которую она представляла. Это лишило его сна.

В середине цикла сна, он сдался, надел халат и приказал доставить из интендантской чайник с чаем. Когда тот прибыл, он уже искал в записях станции упоминания о других документах из того бреда, что нес Холден. Он надеялся найти что-нибудь, что покажет, что этот человек либо безумен, либо играет в свою игру, чтобы отвлечь внимание от терроризма. Но файл за файлом, отчет за отчетом, подтверждали его правоту. Даже когда не было свидетельств, которые он мог найти, по крайней мере, была история, которая показывала, что его утверждения последовательны.

Было бы намного проще, если бы Джеймс Холден оказался просто безумцем.

Руки вашей империи выглядят намного чище, когда вы начинаете диктовать, где начинается история, и какие ее части не следует учитывать.

Он знал историю основания Лаконии. Он застал это время, хотя был только ребенком. Врата в тринадцати сотнях миров открылись, и прошли зонды. Они вернули отчеты о разных системах, звездах и планетах, о странных вещах, которые нашли. Все человечество получило возможность осваивать новые земли, новые миры, чтобы жить, но единственный из всех, Уинстон Дуарте распознал страшную опасность, которую принесет экспансия. Хаос и насилие, вышедшие вместе с человечеством за пределы цивилизации. Сумеречная точка медленной зоны, и бесконечные войны, которые она породит. Непредвиденные экзогенные катастрофы, и даже хуже, из-за отсутствия централизованного ответа. И только у него одного была воля для решения проблемы.

Из всех планет на внешних сторонах колец он выбрал Лаконию, из-за орбитальных строительных платформ. Он нашел живую культуру протомолекулы, которую мог обуздать, чтобы увеличить силу Лаконии. Он нашел доктора Кортазара, для руководства исследованиями и разработками. Он взял треть Марсианского флота, как семя, которое вырастет, чтобы стать мировым деревом. Доля человечества, которая взрастет в Лаконии, и выйдет, чтобы навести порядок в человеческом хаосе. Принести мир, который продлится вечно. Положить конец всем войнам. Сингх не сомневался ни в чем из этого. Версия Холдена не была несовместимой, даже если имела другой акцент. Сам Холден использовал протомолекулу на Илосе, - или был использован ею, - чтобы включить древние механизмы. Только он делал это беспорядочно, и с ужасными результатами. Дуарте сделал это осторожно, и с величием.

Он отхлебнул свой чай. Он не остыл, но был не таким теплым, как он ожидал. Холден был проблемой. Он был ключом к разрыву террористической сети в Медине. Он также был ключом к тайне того, что появилось на Буре. Он единственный мог дать отчет о видениях со станции кольца. Он был уникальным в пределах всего человечества, потому множество раз оказывался в нужное время, в нужном месте. Главная вещь, которой учила история Лаконии, была о силе правильного человека в правильный момент.

Сингх всегда знал, что история Лаконии, и история Солнечной системы были связаны. Он никогда не чувствовал общие корни глубже, чем сейчас. Весь смысл был в том, что его мир, и Холден, были частью одной, величайшей истории. Создатели протомолекулы также были ее частью, на более высоком уровне. Как и то, что уничтожило их, а затем исчезло.

А теперь вернулось.

Глава тридцать девятая Амос

- Я думала о рециркуляции, - сказала Персик. Её голос звучал устало. Она всегда казалась немного утомленной, но сейчас в этом было нечто большее.

- Да? - сказал он.

В спальной комнате они были одни. Она сидела, подрезая ногти на ноге, маленьким ножиком, который он нашел для нее. Из-за какой-то дряни в ее лекарствах, они становились толстыми и желтыми. Он знал, как для нее важно держать их короткими, хотя она никогда и ничего об этом не говорила.

Он наблюдал за ощущениями в своих руках, которыми он мог бы обхватить, и сломать ее шею. Сначала напряжение, потом скрежещущий звук, когда поддастся хрящ. Он представлял ее глаза, недоуменные и осуждающие это предательство, когда их покинет жизнь. Ощущение было таким же ясным, как будто он действительно это сделал.

- Возвращается не так много, как должно, - сказала она. - По идее система способна дать восемьдесят восемь - девяносто процентов восстановления, но мне кажется, при походе на Фригольд, мы не выпрыгнули и за восемьдесят пять.

- Стоит взглянуть, - сказал Амос. - Есть какие-нибудь подозрения?

- Я хочу посмотреть на водяные фильтры. Предполагалось, что это лучшие фильтры из возможных, если не переделывать систему под прямую подачу геля, но похоже, они не выдают столько, сколько указано на этикетке.

Он прикрыл глаза, и перед его мысленным взором предстала система рециркуляции Росинанта. Если фильтры неэффективны... да, могло падать давление, направляемое к рециркуляторам. Этого было бы достаточно, чтобы понизить процент восстановления. Он представил, что еще могло на это влиять.

- Надо будет глянуть на линии подачи, - сказал он.

- Посмотреть, нет ли где вздутий? - спросила она.

Он хмыкнул. Персик нахмурилась и кивнула, как делала всегда, когда они приходили к соглашению. В Роси еще оставалось несколько вещей, которые он знал лучше нее, но таких было совсем немного. И в основном, они находились в системах вооружений. Их она не любила, и в результате уделяла им меньше внимания. Разговоры, которые он вел с ней, он не мог бы вести ни с кем другим.

Но эти разговоры не могли оттолкнуть другие мысли. Не могли ничего сделать с комом в его горле.

- Думаешь, Холден в порядке? - спросила она.

- Да, или нет, - сказал Амос. Ком в горле стал немного больше. Немного туже. Он не был уверен насчет причины.

- Хотела бы я, чтобы я могла сделать больше, - сказала она.

- Наоми что-нибудь придумает. И мы сделаем все, что потребуется.

Она закончила с последним ногтем, и бросила ему нож. Он поймал его в воздухе, закрыл, и положил под подушку, где он и остался. Персик достала очередную пару своих таблеток, проглотила их на сухую, и легла на спину. Между ее койкой, и койкой над ней, было недостаточно места, чтобы получился полноценный удар, но он представлял, как можно выполнить прямой удар по ее ребрам. Или в голову. Прижать ее спину к переборке, и следующих ударов она уже не сможет избежать. Он не собирался этого делать, но мысли все равно пришли.

-Тебе нужно поспать? - спросил он.

- Немного.

- А потом ты должна попытаться поесть.

- Во мне сейчас почти ничего не задерживается.

- Вот поэтому это и называется "попытаться" - сказал он. - В худшем случае, просто размажь еду по лицу, как маленький ребенок. Впитаешь немного питательных веществ через кожу.

Она хихикнула. - Ладно, уболтал, большой парень. После того, как отдохну.

- А я этим займусь сейчас, - сказал он. - Если тебе что-нибудь нужно, просто скажи.

- Спасибо, - сказала Персик.

Он отправился на камбуз, по дороге его плечи терлись о кабельные каналы и трубы, с обеих сторон коридора. На камбузе один из людей Сабы пил кофе из чашки. Привлекательный парень, славный малый. Комок в голе немного дернулся, и Амос почувствовал, как чашка кофе врезается в лицо парня. Кромка чашки срезает верхнюю губу. Кофе сжигает обе. Он почувствовал, как это может быть, - откинуть его со стулом, затолкнув ноги под стол, чтобы он не мог сгруппироваться, и тянуть вниз пока его спина не переломится. К тому времени подтянутся другие. Друзья парня. Он просчитал, как убить их тоже.

Амос улыбнулся любезно, и кивнул. Парень кивнул в ответ. Амос заказал тарелку овсянки с медовым вкусом. Сел отдельно, чтобы поесть. Парень Сабы допил свой напиток, и ушел. В один момент, когда он повернулся спиной, Амос почувствовал, как его нога бьет его под колено, сбивая вперед и вниз, где он окажется в правильном положении для удушающего захвата. Амос вздохнул, и зачерпнул еще одну ложку каши. На Роси такая еда была получше, но в любом случае она была горячей. Это смягчило его горло.

- Эй, здоровяк, - сказала Бабс с порога.

Она зашла и села напротив него. Челюсть выдвинута, взгляд твердый и прямой. Смотрит прямо на него, как будто играет Холдена.

- Есть минутка?

Амос взял свою полупустую миску, бросил в нее ложку, и выбросил все это по дороге к двери.

Это была станция экологического контроля, спустя около семи дверей ниже по коридору. Саба использовал ее, чтобы хранить еду, но все они ели полноценную пайку, поэтому, по большей части здесь было пусто. Помещение было только с одним входом, поэтому в нем никто не задерживался надолго. Толстые стены были заполнены изоляционной пеной. Типа, помещение для жрачки, вроде ничего такого. Но на самом деле, если бы пришли лаконианцы, оно стало бы смертельной ловушкой. Он толкнул дверь плечом, открывая ее. Шаги Бабс звучали позади, твердые, быстрые и властные. Как шаги школьного учителя, собирающегося устроить разнос своим ученикам.

В комнате было темно, но он нашел выключатель. Зажглось слишком яркое техническое освещение. Здесь была половина поддона с размельченным белком, и несколько бадей с зерном и дрожжами. Стены были покрыты стальными пластинами, и только в одном углу была заплатка из карбоновой сетки. По стыку потолка и левой стены проходила какая-то труба. Сами системы экологического контроля были заперты в шкафах с безопасными дверями, взять которые смогли бы лом, газовая горелка, и пара часов времени. Все это место было размером три на четыре метра, и пару метров высотой. Не идеальное, но хорошее. Более подходящего помещения все-равно не нашлось бы.

Бабс зашла за ним, и закрыла дверь. У ее носа были две маленькие складки рядом с ноздрями, похожие на полумесяцы, которые появлялись, когда она была на взводе. Комок в горле пульсировал, словно опухоль. На секунду он подумал, что он сейчас прорвется.

Бабс скрестила руки, перегородив дверной проем.

- Слушай, Амос. Я понимаю, что ты на меня злишься. И клянусь Богом, ты сейчас меня тоже подбешиваешь. Но мы - команда. Мы друзья, и мы можем с этим справиться, что бы там ни было. Я здесь, ладно? Так что, что бы там не...

- Когда ты успела превратиться в ебучую лапочку, Бабс? - сказал он. Его руки покалывали, как будто у них было слишком много энергии. Как будто он их ободрал. - Ты реально пришла сюда поболтать о своих чувствах?

Ее лицо побледнело, глаза сузились. Она расцепила руки. Ее вес опустился к бедрам. Колени слегка согнулись. Он полагал, что ее хватит еще на пару-другую оскорблений, но эта оценка оказалась неверной.

Она повела плечами, разворачиваясь в бедрах, ее правая рука полетела вперед. Несколько лет назад он, возможно, смог проскользнуть под ней, и войти внутрь замаха. Но несколько лет назад и она, возможно, была бы быстрей. В любом случае, все, что ему удалось, - это отдернуть голову, и оттянуться назад на пару сантиметров, прежде чем ее кулак хряснул его по скуле. Если бы он промедлил, этот удар размазал бы его нос по всему лицу. Ее следующий удар уже был на подходе, и он повернулся, чтобы закрыться плечом. Боль была стремительной, яркой и знакомой, как старая песня. Он почувствовал как комок в его горле взорвался, как шар, расширяясь больше него самого.

Он ударил ногой по прямой, чуть выше ее бедра, все еще с полусогнутым коленом второй ноги. Не для того, чтобы повредить ей, а чтобы оттолкнуть назад, и в освободившемся пространстве, которое он отыграл между ними, он обрушился на нее. Правый кулак полетел прямым ей в лицо, левый с раскачкой пошел к ребрам. Она подняла руки в боксерскую стойку, но опоздала на долю секунды. Он пробился сквозь ее защиту, проскочил ее, его правый локоть перехватил ее через горло, и он прижался спиной к двери. Надавил на ее трахею. Она нырнула вниз, в попытке освободить дыхание. Его ноги и спина заболели от усилия, с которым он пережал ей горло. Он стиснул зубы, пока они не заскрипели.

Боль в его яйцах началась с удара, похожего на брошенный кем-то кирпич, а через секунду ярко расцвела, распространяясь по всему телу. Ему показалось, что он словно наткнулся на что-то с разгона. Бобби вывернулась из-под его руки, и влепила по одному удару каждым из ее кулаков, в одно и то же место на его ребрах. Он почувствовал, как одно ребро подалось.

Ее удары прошли не с оттяжкой. Она только наметила их. Последний клочок сдержанности покинул его, и он заревел, бросаясь вперед. Готовый убить или быть убитым. Крошечная его часть, которая все еще была способна наблюдать, оценивать и осознавать, ожидала, что она дрогнет и уклонится. Вместо этого, она тоже бросилась ему навстречу. Их столкновение было похоже на крушение поезда, ее рука воткнулась в его шею, ее бедро в его бедро, и он оказался в воздухе. Он впечатался в переборку достаточно сильно, чтобы звуки на мгновение заглохли. Он оттолкнулся назад в момент, когда ее колено врезалось ему живот, схватил ее поперек бедра, и вздернул вверх над свой головой, и они оба рухнули на палубу настолько сильно, насколько позволяла спиновая гравитация.

Кто-то кричал, и это мог быть он сам. Теперь это была игра на земле, и её руки были на его голове, кончики пальцев зарылись в его кожу, ища возможность ухватиться. Если она нащупает его ухо, она его уже не отпустит. Он взбрыкнул, оттягиваясь назад, схватил ее руку, пытаясь добраться до локтя, чтобы вывернуть его наружу. Сломать его. На секунду у него почти получилось, но она извернулась, притянув согнутую ногу к его талии, и оттолкнула его назад. Он поймал ее лодыжку, и попытался сделать то самое с ее на коленом, но мышцы там были слишком сильными, а сустав слишком прочным, чтобы сломаться. И пока он пытался это сделать, его движения тоже были связаны.

Пятка другой ее ноги врезалась в его левую бровь, раскроив ее. Он протолкнулся ближе к ней, везя спиной по земле. Кровь заливала глаз, но он двигался быстро, и со знанием дела, обеспеченным практикой на протяжении всей его жизни. Он обхватил обеими руками ее горло, сжимая изо всех сил. Ее трахея оказалась под его большими пальцами, где он мог сломать ее, как грецкий орех...

За исключением того, что она уже подтянула свои руки под его, перекатилась на плечах, игнорируя его захват. Она запланировала это. Она не впала в ярость. Она все еще просчитывала ситуацию.

Она обхватила его ногами, и перевернулась, оказавшись сверху. Основание ладони ее левой руки уперлось в его подбородок, оттягивая его назад, и кулак правой смог приземлиться на его горло. Амос закашлялся, пытаясь перекатиться обратно. Его дыхание превратилось в хрип. Воздуха, который попадал в его легкие, было недостаточно. Он изо всех сил забился, чтобы оттолкнуться, и подняться на ноги, но она уже была там, выбив его колено. Он сильно ударился о палубу. Она нависла над ним, впечатывая его обратно вниз. Стукнула головой об пол. Он пытался вывернуться прочь от нее. Ее пятка врезалась в его плечо, в спину. Ее ботинок прилетел ему по почкам, он пытался отползти, и уже не мог. Боль была изысканной и обширной. Он был беспомощен. Его имели. Она ударила его снова, вложив в удар весь вес своего тела, и он почувствовал, как подалось еще одно ребро.

Он уже ничего не мог исправить. Насилие будет продолжаться, пока она не решит, что все кончено, и он никак не мог остановить это. Он вздрагивал от каждого следующего, и следующего, и следующего удара, чувствуя, как повреждения в его теле становятся глубже. Он больше не мог сделать ничего, чтобы защитить себя. Если Бобби захочет, чтобы он умер, он умрет.

Он терпел, беспомощный. Боль наслаивалась сама на себя, пока не осталось ни одной его части, которая бы не болела. Пока она не стала больше его тела.

Его сознание соскальзывало, смещалось. Картинки проскакивали сквозь него, как память, слишком глубокая, чтобы заботится о связности. Духи, пахнущие сиренью и бергамотом. Белое одеяло, затертое так, что хлопковые волокна почти истерлись, но мягкое. Вкус дешевого мороженого, которое продавалось в дерьмовом маленьком барчике в Кэри и Ломбарде. Звук новостной ленты в соседней комнате, звук дождя. Давным давно он последний раз вспоминал, как звучит дождь в Балтиморе. Насилие, беспомощная боль, и дешевое мороженое впридачу.

Глубокий покой разливался из его живота, вытекая через него, поднимая его вверх, выталкивая его из его тела. Он расслабился. Ком в горле исчез. Или нет. Или это никогда не исчезнет. Оно насытилось. Возвращалось глубину, которой принадлежало. Он чувствовал себя как после оргазма, только лучше. Глубже. Более реальным.

В конце концов, он заметил, что Бобби больше не бьет его. Он перекатился на спину. Открыл глаза. На переборках и палубе была кровь. Его яйца были похожи на футбольные мячи, наполненные агонией. Запекшаяся кровь залепила левый глаз. Его горло саднило и горело, когда он глотал, но ком исчез. Однако, что-то странное было с его дыханием. Ему потребовалась секунда, чтобы понять, что. Он был не единственным, кто хрипел.

Бобби сидела, прислонившись спиной к двери. Ее ноги были немного разбросаны, занимая пространство. Руки лежали на коленях. Маленькие кровоточащие порезы на костяшках ее пальцев выглядели как нарисованные. Ее волосы прилипли к ее шее. В основном от пота.

Он смотрел, как она смотрит на него. Некоторое время они молчали. Гул станции был единственным звуком.

- Ну, - наконец сказала Бобби, и сделала еще пару вдохов, прежде чем продолжила. - Какого хера это было?

Амос сглотнул. На этот раз болело чуть меньше. Он попытался сесть, и решил, что стоит поразмыслить об этом еще раз. Даже на потолке было несколько следов крови. Один из них выглядел немного похожим на лицо мультяшной собаки.

- Я не..., - сказал он, и сглотнул еще раз. - Я не хочу. Понимаешь, о чем я?

- Нет.

- Люди... люди хотят разного. Они хотят детей. Или хотят стать знаменитыми, или богатыми, или чего-то достичь. А потом они все идут нахер, пытаясь это получить. Так что я просто ничего не хочу. Не вот так.

- Ага, - сказала Бобби.

- Только эта тема меня поимела. Я даже не знал, что это происходит, пока не получил своё "я хочу". - Он подождал, пока ком не вернется в его горло, а когда этого не произошло, продолжил. - Я хочу, чтобы Персик умерла дома. Со своей семьей.

- На Роси, - сказала Бобби. - С нами.

- Да, я хочу этого. Только с тех пор, как мы вернулись из Фригольда, вообще все пошло по кочкам. Было еще не так плохо, когда только Холден и Наоми отчалили, потому что сами выбрали это.

- И оказалось, что они на самом деле никуда не ушли, - сказала Бобби.

- Но потом этот здоровый ублюдок проходит через ворота Лаконии, и теперь мы заперты здесь вдали от Роси, и похоже шанс сделать все по-правильному, ускользает слишком далеко, чтобы удержать его, понимаешь? Я вижу, как она изображает, что в этом ничего такого, тем или иным путем, вот только для меня это не так. И тогда... тогда все становится сложнее. Я начинаю чудить. Начинаю думать обо всяком дерьме, о котором не хочу думать. Ну ты знаешь.

Долгое время они молчали. Амос попытался сесть снова, и на этот раз ему удалось.

- Ладно - сказала Бобби. - Думаю, я поняла.

- Думаешь?

- Более менее - сказала она. - Думаю, я уловила суть.

Она подтянула себя, и поднялась, затем протянула ему руку. Он принял ее, его рука легла на ее запястье, её на его. Они потянули каждый в свою сторону, и он поднялся. Ее лицо почти не пострадало, но на шее уже проступали синяки.

- Да уж, ты действительно меня отметелила, - сказал он.

- Тебя было проще убить, чем отметелить, - сказала Бабс, ухмыляясь, и открывая окровавленные зубы. - Но у меня чувство, что твоя тупая задница нам еще нужна.

Он кивнул. Она была права насчет обеих вещей.

- Надо бы нам раздобыть для тебя немного льда - сказал он.

- Отвали нахер - сказала она - Даже половины моей работы хватило бы, чтобы ты обложил своего шутника всеми холодными штуками, которые у нас имеются.

- Ага. Тогда, полагаю, ты сможешь их забрать, когда я закончу.

Она изобразила на лице еще одну кровавую улыбку и повернулась к двери.

- Эй, Бабс - сказал он. - Не держим зла, так?

- В следующий раз, когда тебе понадобится кого-нибудь избить, как насчет того, что бы не оскорблять меня для начала.

Он усмехнулся. Было больно.

- Если мне понадобится кого-нибудь избить, у меня полно возможностей по всей станции. Но если мне понадобится, что бы кто-нибудь избил меня, обязательно приду к тебе.

Она подумала секунду:

- Справделивая оценка.

Ему потребовалось около пяти минут, чтобы добраться до сортира. Он отмыл всё, что смог, но ему была нужна какая-то свежая одежда, и когда он мыл глаза, сковырнул запекшуюся кровь. Рана снова начала кровоточить. Он решил поговорить с Сабой о том, чтобы попросить кого-то зашить её. Но сначала одежду.

- Господи Иисусе, - сказала Персик, когда он вошел в каюту. - Что случилось?

- Что? О, ты имеешь в виду это? Я и Бабс немного спарринговались. И моё лицо приложилось туда, где его не должно было быть. Ничего страшного.

Выражение её лица балансировало между недоверием и согласием, несмотря на тонкость лжи. Он взглянул на ее ключицу, ожидая, что придут мысли о том, как сломать ее, но этого не произошло. Это было хорошо.

- Видимо ты немного заржавел, - сказала она наконец.

- В этом есть доля истины - сказал Амос. - Чем займешься?

- Собиралась пойти размазать еду по лицу, как маленький ребенок. - сказала она.

- Звучит неплохо. - сказал он. - Я иду с тобой.

Глава сороковая Наоми

- Вставай. Надо уходить. - говорил кто-то. - Сейчас, давай, давай.

Наоми с трудом разлепила глаза. Ее ноги коснулись пола до того, как сон ослабил свою хватку на ее сознании. Был пожар. Она говорила с... она чувствовала, что забывает, сон растворялся, как сахарная вата в воде.

Амос скатился со своей койки и помогал Клариссе. Алекс натягивал штанину комбинезона на худую коричневую ногу. Голос нового человека принадлежал девушке, слишком молодой, для татуировки с расколотым кругом на ее запястьях.

- Что случилось? - спросила Бобби - У нас проблемы?

- Саба получил весточку, что нужно уходить, поэтому мы уходим. Уходим сейчас.

- Где он? - спросила Бобби.

- Ушел, - сказала девушка, а тоже испарилась. Свет лился на койку из двери, которую она не закрыла за собой. Голоса и звякание металла о металл, были громкими и паническими, но все же не были звуками битвы. Не было стрельбы. Но страх и желание двигаться, захватившие сердце Наоми, были такими же сильными.

- Все хорошо, Персик? - спросил Амос. Кларисса кивнула и стянула волосы в конский хвост, словно готовилась к работе. С тех пор, как она стала принимать новые лекарства, ее щеки порозовели. Если бы Амос не нашел, где их достать, прямо сейчас им пришлось бы ее нести. Небеса. Малые милости. Вроде вот этой.

Они высыпались в коридор, Наоми приостановилась, оглянулась назад. Они не оставляли за собой никаких инструментов, терминалов, вообще ничего, кроме волос и следов ДНК. Этого было бы достаточно, чтобы идентифицировать их.

- Наоми? - позвал Алекс из холла. - Все остальные поспешили на выход. Может и нам надо...

Она двигалась быстро и решительно, стягивая одеяла, подушки, и простыни, в кучу на своих руках. Они были дешевые, так что спрессовать их в комок не составило труда. Еще одна маленькая милость. Она запихала их в импровизированный переработчик в конце зала. Может быть, это не изменит ситуацию. Может быть, было глупо с ее стороны терять время. Это было неважно. Она сделала то, что сделала.

Большая часть её жизни была такой, как сейчас.

Саба был у входа в служебный коридор, который выходил в остальную часть станции. К огромному телу Медины, которое подполье уже не контролировало. Его челюсть была стиснута, а круги вокруг глаз не мог скрыть даже коричневый цвет его кожи.

- Что происходит? - спросила она.

- Получил наводку от одного из наших, в логистическом контроле. Лакония начинает обследование этой секции. Если они найдут наши дыры, лучше всего в них не быть.

- Ясно. Ну, мы знали, что это время придет.

Он всунул ей в ладонь ручной терминал.

- Это твой. Готовый профиль. По одному для каждого из вашей группы. Там места, задачи. Не царапай хром, он слезет, просто это все, что я мог сделать быстро.

- Спасибо, - сказала Бобби, когда он вручил один и ей.

- Да, сообщения тоже. Только текстом. И только мне. Ваш круг - это ваш круг.

Наоми кивнула. Ей казалось, что она снова молода, в самом худшем смысле. Амос, Алекс и Кларисса уже двигались к общему коридору, Бобби бежала, чтобы догнать их. Наоми положила руку на руку Сабы.

- Ложные личности не понадобятся нам надолго. Мы уже близки к нашей цели. Не отчаивайся.

Глаза Сабы смягчились.

- Моя леди-жена снова возглавляет в Солнечной системе борьбу с этими ублюдками. И я переверну миры, чтобы опять проснуться рядом с ней. Даже хотя бы раз.

Наоми подумала о Джиме, и ее живот заныл от подавленного страха. Саба коснулся ее плеча, и мягко подтолкнул, в сторону ее друзей. Ее экипажа. Ее семьи, в которой одного не хватало.

Внутренний слой барабана Медины мог быть принадлежать любой из старых станций с конструкцией вращения. Широкие, функциональные коридоры, с пространством для картов, и пешеходным движением, рампы, которые вели вверх к поверхности барабана с почвой, и фальшивому внутреннему солнцу, или вниз, к вакууму далеко под ее ногами. Она не выходила за пределы скрытых берлог Сабы, с тех пор, как они потеряли Джима. Теперь, идя рядом с обычными жителями Медины, пытаясь вписаться в их образ жизни, она продолжала замечать, каким открытым чувствовалось это пространство. В другом контексте это могло бы стать облегчением. Сейчас она ощущала себя мышью на территории кошки.

Она вытащила терминал, который Саба дал ей, и пытаясь выглядеть скучающей, проверяла, кто она теперь, где она живет, ответы на все вопросы, которые ей нужно дать лаконианцам, если ее остановят. Она видела много поддельных личностей и раньше, и эта была приличной. Реальный вопрос заключался в том, насколько глубоко кроты Сабы смогли пробраться в базы данных Лаконианцев. Когда связь между Мединой и Штормом была разорвана, они стали работать с местными копиями. Не полными и испорченными. Странно было думать, что без жертвы Джима, подполье могло закончиться именно тогда. Ее благодарность осложняло то, что к ней примешивался гнев.

Широкие экраны отображали новостную ленту станции. Лаконианская пропаганда, но что-то из этого, возможно, было правдой. Сейчас на них отображались картинки Солнечной системы, и проходящей там войны. На них она не смотрела, но когда изображения сменились, она притормозила. Молодая женщина с оливковой кожей, и широкой челюстью в синих цветах Лаконии. Текст под ней гласил: АДМИРАЛ ДЖАЙ-ЮН СОНГ С КОРАБЛЯ ГЛАЗ ТАЙФУНА. На другой стороне экрана было изображение молодого человека. Сантьяго Сингх, губернатор Медины.

"Каковы ваши ожидания в отношении вашего прибытия на станцию Медина?", - спросил он, и его речь была продублирована субтитрами на испанском, китайском и - непременно - на Белтер Креоле[31].

Женщина серьезно кивнула и ответила.

"Важно то, что мы обеспечим безопасность людей на станции. Высокий консул Дуарте дал понять очень, очень четко, что..."

Наоми не замечала, что остановилась, пока Амос не подтолкнул ее.

- Надо продолжать двигаться, босс. Привлечем меньше внимания.

- Да, - сказала Наоми.

- Отредактированная запись, - сказала Кларисса. - Они постоянно так делают. Не только световая задержка. Еще задержка по времени сверх того.

Наоми кивнула. Она недостаточно доверяла себе, чтобы заговорить.

Ее имя, согласно поддельной личности, которую ей сделал Саба, было Ами Хендерс, ее адресом было указано жилье для беженцев на четвертом уровне. Предполагалось, что она пилот "Голубого гения", водяного добытчика, который сейчас шел на тяге где-то с внешней стороны кольца Афины без нее. Она задавалась вопросом, удалось ли Сабе вымарать Наоми Нагату из записей станции. Он все-равно не смог бы убрать ее из десятков архивных новостных лент, стоящей позади Джима, и желающей, чтобы камеры были где-то в другом месте.

Она разгуливала по поверхности мыльного пузыря, надеясь, что он не лопнет.

Жилые помещения для беженцев, когда они пришли на место, оказались немногим лучше их подпольного жилья. Маленькие апартаменты из пяти комнат, с узким общим залом, и общим туалетом в дальнем конце. Она могла бы коснуться одной стены локтем, а другой плечом. Пространство было более узким, чем их каюты на Роси, но здесь хотя бы были двери, так что они могли спать, не сдувая своим дыханием сны друг друга. Маленький стенной монитор был настроен на официальную новостную ленту, но капитан Тайфуна с нее уже исчезла, сменившись суровым лицом человека в форме безопасности.

"Мы обнаружили базу точно там, где и ожидали ее найти. Это крысиные норы, которые позволяют террористам функционировать и тайно планировать свои операции. Без них они будут вынуждены выйти на свет. И там их можно будет остановить."

"Мы не знаем, сколько людей было на секретной базе, но мы ее оцепили, и проводим полное расследование. Мы уверены, что угроза станции уменьшилась, но мы не можем этим удовлетвориться. Данные люди готовы рисковать целостностью окружающей среды ради своей идеологии. В опасности находятся жизни всех на станции. Важно, чтобы мы изолировали и разоружили террористов до того, как они смогут провести другую атаку, подобную той, что была совершена на кислородные резервуары."

"Учитывая это, губернатор санкционировал ограниченную амнистию для всех, кто..."

Кларисса выключила монитор большим пальцем. Она встретилась глазами с Наоми, и решимость и истощение в них, были яснее любых слов. Оставь это. У нас есть работа.

Заговорил Алекс. - Так, раз нет больше камбуза, думаю, я пройдусь по коридору, и посмотрю, нет ли тут какой кофейни или типа того. Кто-нибудь еще желает позавтракать?

Там будут охранники. Будут дроны. Там будет риск, что попытка заплатить за что-нибудь, приведет к раскрытию ложной личности Алекса, или засветит его реальную личность. Ей хотелось схватить его, и запереть в его комнате. Ей хотелось, чтобы никто не покидал зыбкую безопасность своей каюты.

- Чай, - сказала она. - Может, немного белковых пирожных.

- Хорошо, - сказал Алекс. - Я вернусь. - О сказал это, словно давая обещание. Как будто он мог сдержать его.

- И я схожу... - сказал Амос, указывая на Кларису.

Наоми кивнула. - Я пока тут поработаю.

- Что оставляет мне роль часового, - сказала Бобби с кривой улыбкой. - Так себе план, но лучше чем никакого.

- Я придумаю тебе план, - сказала Наоми.

Сидя одна на своей новой узкой койке, она составляла список в терминале Сабы. Она знала, что если она станет слишком много думать об опасностях, о том, что их срок выходит, тогда начнут приходить темные мысли. На это не было времени. Если она она сможет сосредоточиться на решении проблемы, определенно, это будет хорошо. Она знала себя достаточно долго, чтобы успеть научиться этому. Заботе и подпитке правильного хода мыслей.

Конечная цель состояла в том, чтобы покинуть медленную зону, и найти где-нибудь безопасное укрытие, чтобы спрятаться и перегруппироваться. Итак, последний шаг появился наверху списка:

ПЕРЕГРУППИРОВАТЬСЯ

Пока у нее не было подробностей насчет того, как это будет выглядеть. Вероятно, не высовываться, и посмотреть, что получится. Подождать, пока враг не споткнется, или не объявятся новые союзники. Старые, старые стратегии. Но, какую бы форму они не приняли, это было конечной целью. Чтобы это могло случиться, им было необходимо разобраться с несколькими другими вещами...

ДОБРАТЬСЯ ДО УКРЫТИЯ

И перед этим...

НАЙТИ УКРЫТИЕ

В конце концов, им нужно будет узнать, куда бежать, прежде чем они побегут. Это должно быть какое-то место, где сможет приземлиться Роси. Какое-то место, которое вряд ли подчинится Дуарте, и не выдаст их. Таким образом, не подходил ни один из миров Содружества под управлением Фиск, и это не могла быть Солнечная система. Это было довольно сложно, но она почувствовала зарождение нескольких идей по этому поводу. Так что порядок. Но у этой задачи была еще одна зависимость, поэтому она разделила колонку, и добавила еще одну запись.

ОСЛЕПИТЬ МЕДИНУ И ГРОЗОВОЙ ШТОРМ

Если Лаконианцы узнают, куда они ушли, долго скрываться им не удастся. Так что это было важной частью. И это должно было стать последним, что они сделают перед уходом, чтобы у врага не хватило времени исправить то, что они решат сломать. Все должны быть готовы к выходу, прежде чем сенсорные массивы вырубятся, так что...

СОБРАТЬ ЭВАКУАЦИОННЫЕ ГРУППЫ

И для этого им нужно было донести послание до каждого в сети Сабы. До всего подполья. До них до всех. И вот наконец. Печаль и страх. И тугой комок в ее горле. Все в порядке. Просто нужно добавить еще один пункт в ее список. Сделать это всего-лишь частью плана.

СПАСТИ ДЖИМА

Саба прислал сообщение за час до того, как "Ами Хендерс" должна была закончить свою смену. Бобби получила такое же сообщение, но больше никто из них. Это было указание места, ресторана всего на один уровень ниже внутренней поверхности барабана, и маршрут, чтобы добраться до него, на котором, если все пойдет хорошо, им не должно было встретиться ни одного контрольно-пропускного пункта. Наоми умыла лицо в маленькой раковине, не шире двух ее ладоней, и привела волосы в некое подобие порядка. Когда она вернется домой на Роси, она целый день проторчит в душе. Целый проклятый день.

Алекс и Кларисса ждали ее в публичном зале. Бобби и Амос располагались парой метров ниже, делая вид, что разговаривают, и наблюдая. У обоих были синяки, а над глазом у Амоса был разрез. Они выглядели так, будто попали в эпицентр взрыва, что вообщем-то было технически верно, но напряженность, которая проявлялась в том, как Амос держал свой живот и плечи, теперь ушла.

Нет, не исчезла совсем. Но уменьшилась. Что было хорошо.

- Мы готовы уйти в загул? - спросила Кларисса, и взяла Наоми за руку. Это было облачено в форму игривого жеста, но потребность в поддержке там тоже была.

- Надеюсь, в этом месте подают маргариту, - сказал Алекс. - Как долго я уже не пил хорошую маргариту.

- Поверь мне, ты в жизни не видал хорошей маргариты, Марсианин, - ответил Амос. - Все-таки остались еще штуки, которые Земля делает хорошо.

Бобби поймала взгляд Наоми, слегка кивнула, и направилась по маршруту. Амос шел рядом с ней, его шаги немного пришаркивали в частичной гравитации, как будто каждый из них отдавался болью. Наоми дала им несколько секунд, и направилась вслед за ними. За всеми этими синяками скрывалась история, но у нее сложилось впечатление, что она ее никогда не узнает.

Джеймс Холден путешествовал с командой из пяти человек, но их было не пятеро. Это была одна пара, которая шла впереди, и еще одна группа, из трех человек, позади. Это был ненадежный способ обмануть поведенческое распознавание. Но это было хоть что-то.

Помещение ресторана было широким, белый керамический бар выходил в коридор. Волны пара, насыщенные запахами рыбы и карри, плыли из кухни за ним. Дизайн не вписывался в оригинальную эстетику корабля. Это пространство было модификацией Набу, который стал Бегемотом, который стал Станцией Медина в процессе перехода из прошлого в будущее. Глядя на это, Наоми решила, что ей нравится этот ресторан, несмотря на то, что он немного уродлив.

Человек за стойкой кивнул, поприветствовал их всех на диалекте, который Наоми не узнала, и махнул в сторону клубов пара. Кухня была маленькой, внутри находились две женщины - одна очень старая, другая чуть старше, чем девочка, - которые с любопытством разглядывали их, пока они шли мимо.

Старый человек открыл толстую металлическую дверь и кивнул, улыбаясь, в морозильную камеру, находившуюся за ней. Саба уже был там, с одеялом, накинутым на плечи, и тонкой черной сигаретой во рту. Его щеки зарумянились от холода. Старик закрыл за собой дверь, и включился золотой аварийный свет, отбрасывая на них тени от ящиков с выращенной в баках рыбой. Взгляд Амоса стрельнул в строну Клариссы, но ей, похоже, нравился холод.

- Не идеально, - сказал Саба, - но им тяжело будет нас услышать.

- Думаешь, они слушают?

- Нет, - сказал Саба. - Но здесь вероятность моей ошибки кажется минимальной. Прошу прощения за столь быстрые изменения. Не было возможности предупредить раньше.

- Это все-равно не могло помочь, - сказала Наоми, и Саба с сожалением кивнул.

- У нас есть план, - сказала Бобби. - Ну, у Наоми есть.

- Контуры плана, по крайней мере, - сказала Наоми. - Мне он не особо нравится, потому что многое должно произойти за короткий отрезок времени. Но Тайфун прибывает менее чем через неделю, и замедлить его не в моих силах.

- У меня есть люди, - сказал Саба. - Ты расскажи мне, я расскажу кому нужно.

- Там много связанных деталей, - сказала Наоми. - Множество способов, чтобы все пошло не так.

- Расскажи мне всё, - сказал Саба сквозь облако дыма, и пара от его дыхания.

И Наоми рассказала. Она проходила по плану шаг за шагом, деталь за деталью. Пока она рассказывала, вся операция вырисовалась в ее голове, позволив ей говорить с ясностью и авторитетом, которые она ощущала только наполовину. Это был ужасный план, открытый для тысячи разных неудач, и некоторые из них не были такими, после которых им не удалось бы оправиться. Если штурмовая группа не сможет попасть на Шторм. Если код блокировки будет изменен или недоступен. Если лаконианские ремонтные бригады смогут починить сенсоры быстрее, чем она ожидает.

Но с каждым словом, которое она произносила, с каждой деталью, которую она обрисовывала, она чувствовала, как Тайфун надвигается из-за ее спины. Подходит все ближе. Чтобы лишить их любых шансов, которые у них есть.

- Понадобится две бомбы, - сказал Саба, вытаскивая свой терминал. Тот, который не был подключен к легальной сети станции. Он говорил, пока составлял сообщение. - Одна для сенсоров, одна для тюрьмы. Катрия хороша для одной. Надо посмотреть, кого она захочет для второй. Какая из них важнее?

- Обе важны, - сказала Наоми, одновременно с Клариссой, которая сказала: "Тюрьма".

- Когда-то я работала на этой станции, - сказала Кларисса. - Дайте мне доступ к вторичному силовому узлу, и я найду способ перезагрузить основной. Я могу удержать датчики отключенными.

- Клэр, - в голосе Бобби звучало беспокойство.

- Я в этом спец, - ответила Кларисса. - Все получится.

Так и был решен этот вопрос. Саба уже отправил сообщение со своего терминала.

- Порядок. - сказал он.

- Мы с Амосом разбираемся со Штормом, - сказала Бобби. - Ты даешь нам группу, но мы указываем, или не договорились.

- Договорились, - сказал Саба. - Я и мои, грузимся на Малаклипс, как только поступит сигнал. Если тут у мускулов будут проблемы, пусть их по крайней мере будет две против одной. План "Б", sa sa?

Алекс поднял руку. - Никто здесь не летает Роси, кроме меня. Мы все это знаем, верно?

- Я беру тюрьму, - сказала Наоми. Я вызволяю Джима.

Терминал Сабы чирикал, и он посмотрел на него с удовольствием на лице.

- У Катрии есть кто-то. Койо с опытом во взрывном деле. Ему нужно дать знать, что мы делаем. Но только про его роль. Внутренний круг, только мы.

- Внутренний круг, - сказала Наоми. - Мы с Клэр можем встретиться с ним.

- Хорошо, - сказал Саба, отошел к двери морозильной камеры, и ударил в нее кулаком, обернутым в одеяло. Потом он указал на Бобби и Амоса. - Вы пойдете со мной. Увидимся с Катрией. Поговорим об охоте на Десантников.

Что-то промелькнуло в лице Бобби. Едва заметная эмоция, но Наоми ее увидела.

- Ты веди, мы за тобой, - сказал Амос, улыбаясь своей пустой улыбкой.

- Есть какие-нибудь идеи о том, как мне попасть на свой корабль? - спросил Алекс, пока дверь открывалась.

- Несколько, - сказал Саба. - Ты тоже должен пойти. - Затем он покачал головой.

- Так много дел. Так мало времени.

Они вышли в неожиданно жаркий воздух. Наоми даже не замечала, что она мерзнет, пока не перестала. Саба вывел их на кухню, и они проскальзывали сквозь пар в цивилизованный мир, пара за парой, пока не остались только она и Кларисса.

Они сидели у стойки и наблюдали, как мимо идут люди. Рыба была не запоминающаяся, а вот карри и рис с грибами, действительно были хороши. В коридоре мониторы отображали новостную ленту, пока она не пошла по новой. Кларисса ела, пила чай, говорила обо всем и ни о чем. Наоми почти не замечала дрожания в руках ее соседки, или того, как ее глаза иногда подергивались. Если она думает, что может это сделать, значит она может, сказала себе Наоми.

Мужчина появился, проскользнув в кресло рядом с ними. Темные, красивые глаза и яркая, возбужденная улыбка, с кривым сломанным носом между ними.

- Звать Джордао, - сказал он. - Виделся с обеими, еще там, дома, да?

- Я помню, - сказала Кларисса.

- Катрия меня прислала, - сказал он, и подался вперед. - Так что же мы собираемся делать?

Глава сорок первая Сингх

Там, дома, он тренировался на кораблях, как и любой в его звании. Несколько недель он спал в узкой каюте, ел локоть к локтю со своими братьями по оружию, офицерами, но в конце тренировок, он возвращался домой, в Лаконию, к Наталии и монстру. Выходные дни после тренировочных забегов были одними из лучших, что он когда-либо знал, он просыпался, и Наталия была рядом с ним. Перед тем, как появился монстр, у них были апартаменты со спальней на третьем этаже, и раздвижная стена, которую они могли открыть, чтобы получить доступ к свежему воздуху и красивому виду. Он вспоминал, как лежал в постели, глядя на город, на который опускались сумерки. Огромные облака, окрашенные в золотой и фиолетовый на горизонте, и инопланетные строительные платформы поблескивают на фоне звезд.

Он клал голову на пока еще незанятый живот Натальи, и размышлял о кораблях, где-то там над атмосферой планеты. Как однажды он сможет командовать одним из них. В то время, это казалось великолепным.

Он знал, не проверяя дат, что его изгнание на станции Медина продолжится до полного окончания его тренировочного курса. В глубине его души что-то ждало конца низких потолков и поддельного неба. Каждый день он замечал, что становится все более озабоченным, и дело было не только в угрозах со стороны местных террористов, но и усилившееся давление, связанное с возобновлением транзита сквозь врата. Его собственная плоть, взращенная в привычке к длительной изоляции, подходила к пределу, ожидая расслабления и не получая его. Желающая, чтобы рядом были его жена и ребенок, и их небо, даже когда его разум знал, что первые двое появятся гораздо позже, а последнее... возможно, вообще никогда.

Возможно, он проживет свою жизнь и умрет, как губернатор станции Медина, и больше никогда не увидит настоящих облаков. Он знал это с момента встречи с высоким консулом, все эти месяцы назад. Но до последнего момента, это не вызывало такого раздражения.

Черновик ежемесячного отчета был вызван на его монитор, а его личный журнал занимал меньшее окно. Все, кто был выше его по должности, могли посмотреть его журнал, если бы захотели, но отчет давал ему возможность обобщить его опыт. Отметить, что именно, с его точки зрения является важным. Его пальцы парили над клавиатурой, где они находились с момента, когда воспоминания о Наталии, их старой спальне и облаках, вторглись в его мысли. Хотел бы он, чтобы эта пауза продлилась подольше.

"Многие местные жители упорно продолжают трактовать передачу контроля над Солнечной системой, как войну. Эта риторика ободряет повстанческие фракции на станции Медина. Учитывая эскалацию насилия со стороны диссидентов, я решил сохранить политику закрытых ворот до прибытия Тайфуна. Суда, приходящие из колониальных систем, имеют слишком большой потенциал для контрабанды предметов снабжения и подкреплений, предназначенных для непокорных элементов."

Он снова остановился. Слабый, сердитый голос в глубине его души говорил: "В случае еще одной крупномасштабной атаки на станцию, я рекомендую отозвать Лаконианские силы обратно к Шторму, и выпустить воздух со Станции Медина". Он оттолкнул эту мысль, не записав. Дело было не только в том, что это было аморально, хотя и этого было достаточно. Это было также заявление о слабости. Допущение, что он не может вырезать гниль из этого дерева, не сжигая его. Тем не менее, решение было достаточно элегантным, чтобы так легко от него отвернуться.

Если бы к Холдену и его союзникам действительно применялись стандарты Лаконии, они уже были бы мертвы. Это было так просто. Если бы Сингх относился к ним с уважением и достоинством, с которым Дуарте относился к нему, - и которые Сингх испытывал к себе, - убрать их из уравнения, было бы просто правильно. Но он понимал, что они не Лаконианцы. Пока еще нет. У них не было времени, чтобы понять необходимость империи. Аргументы Холдена отлично доказывали это.

Он должен был быть терпелив с ними. Стоять на своем, но с терпением. Он должен был удерживать их от того, чтобы причинить вред себе или другим, пока рябь этого, по общему мнению, огромного изменения, не уляжется. Пока новый образ жизни не станет для них нормой.

"Хотя я уверен, что Джеймс Холден знает больше о местных диссидентских фракциях, чем признает, он не является нашим единственным ресурсом в данном вопросе. Его опыт и экспертная оценка аномалии, о которой сообщил адмирал Трехо, делают его уникальным активом в отношении указанной проблемы. По этой причине я решил отменить его допросы, и немедленно отправить его в Лаконию, для разбора в любом контексте, который высокий консул сочтет наиболее приемлемым."

Что значило, что эта террористическая марионетка увидит Лаконию, прежде, чем он сам сможет это сделать. Может быть, даже где-то пересечется с Наталией и монстром, прежде чем они отправятся на Медину, если высокий консул предпочтет относиться к нему мягко. Холден почувствует запах дождя. Увидит восход солнца. А Сингх останется здесь, в крутящейся бочке внутри жуткого непространства, в котором даже не было видно звезд, чтобы заставить его чувствовать себя как дома. В том, что роли узника и представителя власти так не соответствовали, заключалась глубокая ирония.

- Черт бы это все побрал, - сказал он своему пустому офису, откидываясь назад и массируя рукой голову. Было гораздо больше, что требовалось поместить в доклад. О подготовке, которую он провел для размещения Тайфуна и дополнительного персонала, который тот привезет в Медину. О победах в искоренении бомбистов, и исправлении нанесенного ими ущерба. О его графике координации и контроля транзита между мирами. Об успехах и неудачах Империи, на пути внедрения ее логистического планирования, и довольно детальные подробности его реализации видения высокого консула. Только теперь что-то зудело в его душе, и он не мог сосредоточиться.

Он задавался вопросом, испытывает ли Дуарте те же самые отвлекающие животные факторы. По идее, он должен был бы, но Сингх не мог представить себе подобное. Он закрыл проект отчета, развернул свой личный журнал достаточно широко для возможности редактирования, но затем закрыл и его. Сами стены, казалось, сдавливали воздух вокруг него. Это было похоже на оптическую иллюзию чего-то падающего, что никогда не упадет на самом деле.

- Черт побери, - сказал он снова, менее решительно на этот раз.

Сообщения, поступающие из Солнечной системы, тоже отвлекали. Персональные отчеты Трехо проходили через Грозовой Шторм, но они предназначались Дуарте. Сингх хотел бы, чтобы у него была возможность их прочесть. Вопросов было так много: не испытала ли Буря какой-либо серьезный урон в своем первом набеге против врага. Не было ли каких-нибудь изменений в аномалии, появившейся на корабле после Паллады. Когда Трехо планирует следующую битву. И полагает ли он, что она будет последней.

Конечно, были публичные каналы. Положения объединенных флотов были, по большей части, известны. Невозможно было спрятать большие крейсеры, и огромные корабли союза, которые назывались Городами в пустоте. Но могли быть скрытые корабли, спящие в ожидании, или поля торпед, запущенных на слепую орбиту, в расчете на огромность пустого пространства, скрывающего их, пока они не стартуют. Даже от простого взгляда на рассекреченную тактическую карту, Сигха пробирала дрожь. Огромное облако врагов клубилось внутри пространства, искривленного гравитацией внутренних планет, похожее на рой насекомых, против одинокого, ненавистного противника. И одинокая Буря на своем простом курсе. Трехо не уклонялся, и не отступал. Он отдавал приказы, и следовал им.

Сингх напомнил себе, насколько сильна Буря. Насколько могущественна. Высокий консул не избрал бы для корабля путь, ведущий к конфузу для империи, и к гибели Трехо. И все же, что, если он просчитался? Или что, если Земля или Марс или союз стояли за волной, которая привела к краткой потере времени? Или…

Делать эти предположения было бессмысленно. Хуже того, это было само-успокоение. Даже если бы он знал все остальное, что хотел знать, и что ему нужно было включить в свой официальный отчет, это должно было подождать. Он должен покинуть свой офис, хотя бы на время. Ему надо собраться с мыслями.

Оверстрит ответил на запрос связи почти сразу. - Губернатор?

- Мне немедленно понадобится охрана в мой офис.

Оверстрит раздумывал меньше одного удара сердца. - Есть проблемы, сэр?

- Нет. Хочу проинспектировать доки. Когда там может быть достаточно безопасно для этого?

Если Оверстрит был удивлен или раздражен, в его голосе не было никаких намеков на это.

- Через пять минут у меня будет подробная информация, сэр.

- Спасибо, - сказал Сингх, затем оборвал связь.

"Обгоняющий Свет" был грузовым кораблем, который входил в союзный флот. Маленькое судно, но с быстрым и эффективным приводом. Все корабли, и их экипажи, были гостями империи, до появления Тайфуна. Но не Обгоняющий Свет. Из всех кораблей в транспортном манифесте станции, этот корабль лучше всего подходил для роли перевозчика заключенного. В его плане было стартовать в течение получаса, с Джеймсом Холденом на корабельной гауптвахте, и командой, которую Сингх набрал из своих людей с Грозового Шторма. И Сингх ловил себя на огромном желании тоже оказаться там, на первом корабле, отправляющемся со Станции Медина в Лаконию. Совершающим первый транзит за то время, когда он отвечал за пространство колец. Время его боевой вахты.

Он разгладил форму и осмотрел себя в зеркале, прежде чем браво появиться во внешних офисах. Он услышал изменения, происходящие в помещении, когда вышел. Мужчины и женщины под его командованием стремились убедиться, что он увидит их занятыми делом. Восемь десантников в доспехах ждали снаружи, вместе с водителем, на которой не было силовой брони, но со штурмовой винтовкой, закрепленной рядом с ее местом в карте.

- В доки, сэр? - спросила водитель.

- Причал К-восемнадцать, - сказал Сингх, и откинулся назад, когда карт тронулся.

Десатники двигались рядом с картом с его скоростью, и было не похоже, что это причиняет им какие-то неудобства. Зал был очищен, и на пересечении коридоров стояли охранники с оружием наготове. Это было похоже на сонное путешествие по станции трубы, от которой разрастались пути во всех направлениях, без всякого намека на то, что они когда-нибудь смогут найти дорогу к поверхности. Женщина с лицом в форме сердца выглянула из-за плеча стража, встав на цыпочки, чтобы мельком увидеть его, и Сингх помахал ей рукой. Пусть мирные жители видят, что их губернатор здесь, а не прячется в своем кабинете. Если он не боится террористов, лояльная фракция населения тоже не станет. В обратную сторону это работало так же.

И все же, он задавался вопросом, многие ли из тех, мимо кого он прошел, счастливы были бы увидеть его мертвым. Он подумал, смогла бы девушка с лицом в форме сердца, выстрелить в него, если бы у нее появилась такая возможность. В этом нельзя было быть уверенным. Абсолютной уверенности не существовало вообще. Во всяком случае, не существовало ни одного пути, кроме...

В конце барабана они оставили спиновую гравитацию позади. Десантники изящно организовали защитную формацию в виде звезды, с ним в центре. Он видел образы последствий террористической атаки - искривленного металла, и разрушенной керамики. Хлопья карбоновой сетки, плавающих в воздухе, как черный снег. Первое, что поразило его при проходе сквозь это пространство, была вонь. Сварочных горелок, жженой смазки, сгоревшей проводки, горький оттенок привкуса истощенных средств пожаротушения.

Они сделали это со своей станцией, просто чтобы разозлить меня, подумал он. А потом: Нет, не с их станцией. С моей. Это больше, чем что-либо другое, доказывало, что им нельзя доверить ее будущее. Это моя станция.

Они миновали толпу людей, ожидающих разрешения посетить свои корабли, - десантники готовы были упредить любые признаки насилия, а потому, проходя мимо, они не увидели ничего большего, чем хмурые взгляды. На причале охранники держали Холдена в воздушном шлюзе, предполагая, что Сингх захочет посмотреть на заключенного, прежде чем тот будет отправлен. В невесомости Холден выглядел моложе. Линии в его лице смягчились, волосы растрепались на голове. Он мог разглядеть, как этот мужчина выглядел, когда был еще мальчиком.

Сингх кивнул.

- Губернатор, - сказал Холден. Он сказал это достаточно вежливо для того, чтобы стало ясно, что он испытывает нетерпение, но при этом не желает нарываться на какие-либо неприятности.

- Капитан Холден. Я желаю вам безопасного путешествия.

- Спасибо.

- Лакония - прекрасное место.

- Не уверен, что увижу ее красивые части, но я всегда открыт для приятных сюрпризов.

- Если вы будете сотрудничать с высоким консулом, к вам будут относиться хорошо, - сказал Сингх. - Мы - люди чести. Независимо от того, что вы думаете, мы никогда не были вашими врагами.

- Хорошо. - Улыбка Холдена была утомленной. "Все это херня, но я слишком устал, чтобы спорить."

Сингх кивнул, и охранники увели заключенного. Шлюз за ними закрылся.

Пятнадцать минут спустя, Обгоняющий Свет покинул причал, и ускорился по направлению к кольцу Лаконии, унося на борту Холдена.

Сингх слушал отчет Оверстрита в офисе безопасности, а не в своем собственном. Стены здесь были нейтрального серо-зеленого цвета, что полностью соответствовало обстановке. Единственными украшениями были маленький горшок с папоротником, и небольшая каллиграфия в рамке, выполненная в золотых, черных и красных цветах, в которой были перечислены Девять Моральных Принципов консула.

Сам Оверстрит сидел за своим столом с такой физической твердостью, что казалось, что он просто там вырос. Сингх стоял, глядя на мужчину сверху вниз, вместо того, чтобы занять место, и принять позу посетителя. Возможно, это и офис Оверстрита, но вся станция вокруг была станцией Сингха.

- Я ожидаю волнений после прихода новостей из Солнечной системы, - говорил Оверстрит. - Люди не любят видеть, как их команда проигрывает. Я попытаюсь упредить это. Перенаправить их гнев на что-нибудь, что мы можем контролировать. Не позволить этому превратиться во что-то, что может набрать силу.

- Это разумно. Вы наблюдаете какую-нибудь реакцию на новости о том, что подполье потеряло свои укрытия?

- Не в масштабах основного населения, нет. Но это много значит для сотрудников силовых структур. Мы знали, что подполье где-то здесь, но в самом деле обнаружить базу и обезвредить ее? Это большой шаг вперед. Без физически отделенного пространства террористам станет сложнее координировать свои действия. Также это позволило нам перейти к следующей фазе. Идентификации.

- Многих вы уже опознали? - спросил Сингх.

Оверстрит развел свои тяжелые руки.

- Пятнадцать наверняка. Может, двадцать. Нельзя недооценивать уровень внутреннего разложения среди местного населения. Моя лучшая оценка состоит в том, что по крайней мере треть действующего персонала, по крайней мере, открыта для предложений по работе против нас.

Сингх дал этой оценке немного устаканиться, наблюдая, как его возмущение неблагодарностью и высокомерием местных жителей вспыхивает, словно в отдалении от него самого. Когда в нем появилась уверенность, что он не станет изрыгать проклятия, он заговорил.

- Это неприемлемо, - сказал Сингх. - Изменение этой ситуации должно стать главным приоритетом.

- Это не значит что я с этим мирюсь. Просто сообщаю о позиции, на которой мы находимся. Я запланировал двойные и тройные проверки, случайные аудиты, любые внутренние процедуры безопасности, которые возможно, но мы будем продолжать сталкиваться с этим, пока снова не откроется регулярная коммерция. Как только мы получим возможность нанести урон старой гвардии, я ожидаю, что проблемы начнут исчезать. Смоем плохое, и привнесем новое. Как-то так.

Сингх издал небольшой звук в подтверждение, который не нес ни одобрительной, ни осуждающей окраски.

- Атака на доки привела нас к их гнезду, - сказал Оверстрит. - Но даже здесь, честно говоря, я уверен, не вся информация достигла нас по командной цепочке.

- И каково текущее состояние расследования?

Взгляд Оверстрита, его глаз цвета льда, переместился в сторону.

- Разрешить говорить начистоту, Губернатор?

- Разрешаю.

- Было бы куда лучше, если бы вы не отправили мой лучший ресурс домой. Холден занимал центральное место в заговоре. Этот человек - убийца. И я все еще не полностью уверен, что являлось целью атаки.

- Повредить Шторм, пока он все еще находится в доке, - сказал Сингх.

- Возможно, - сказал Оверстрит. - Но зачем? Как часть подготовки к чему-то? Или это должно было ухудшить подачу кислорода, и заставить нас открыть транзит, прежде чем мы будем готовы? Или они хотели уничтожить защищенный сервер коммуникации, или вторичное хранилище энергии, или один из восьми складов, которые опустошило взрывом? Или это был просто пропагандистский шаг, чтобы выставить законы Лаконии в слабом свете? Или спровоцировать усиление репрессий, для привлечения новых боевиков?

- Всех этих целей они достигли, - сказал Сингх.

- Но какие из них были их целями, сэр. Понимание образа мыслей врага - это то, что позволяет мне выполнять свою работу.

Сингх слышал разочарование в тоне Оверстрита. Это было справедливо. Часть его ошибки в удалении Танаки, поместила Оверстрита в положение, в котором у него не было времени на подготовку и тренировку, которое у него было бы в другом случае. И с подпольем, нарезающим круги вокруг них, мужчина не мог чувствовать, что справляется хорошо. Ничто так не ухудшало моральный дух, как ощущение, что потенциал для развития отвергается.

К счастью, Сингх был в состоянии немедленно разрешить этот вопрос. Он достал свой ручной терминал, открыл сообщение, ставшее поводом для своего визита, снял с него персональный шифр, и перекинул его Оверстриту. Молодой человек появился на мониторе Оверстрита. Расширенные, лихорадочно блестевшие глаза, непослушные волосы. Оптика, и точка зрения камеры, делали его искривленный нос больше, чем он был на самом деле.

- Хой, боссман. Что-то большое надвигается тут, внизу, - сказал Джордао, - до меня довели мою часть, она касается сенсорных массивов. Наш разговор, ваш и мой, должен остаться в тайне. Если Вольтер узнает, что я вас знаю, вы увидите воду, которую из меня сделали, в своих кранах, да?

Глаза Оверстрита сузились в маленькие серебряные льдинки. Его губы превратились в одну темную линию.

- Да, это интересно, - сказал он.

- Астеры не единственные, у кого здесь развернута сеть, - сказал Сингх. - Больше нет. Смотрите, чего не учел ваш отчет. На этот раз мы впереди этих ублюдков.

- Может потребоваться оттянуть персонал от расследования на инженерной палубе, - сказал Оверстрит.

- На данный момент это самая главная вещь, - сказал Сингх.

Оверстрит медленно кивнул, сбившись с мысли в своих расчетах. Когда он вздохнул, этот вздох был похож слабое дыхание умирающего.

- Мы удерживаем эту станцию только с командой, которая прибыла на Грозовом Шторме, и несколькими спецами, которыми нас снабдил Адмирал Трехо. И чертова станция намного больше нашего корабля.

- Это проблема для вас, Оверстрит?

- Это просто очень большой набор приоритетов номер один. Вы не согласны, сэр?

Глава сорок вторая Драммер

"... и если вы откажетесь развернуться, - сказал Генеральный секретарь Ли, - мы будем вынуждены ответить силой. Дальнейших предупреждений не будет".

- А он смотрится хорошо, - сказал Лаффлин. - По-государственному.

Драммер подумала, что он смотрится печально, что на самом деле было довольно ясно, учитывая все обстоятельства. Казалось, что приближение перспективы потери жизни, двигает шкалу его настроения вниз. Она была совершенно уверена, что если бы она делала объявление, она выглядела бы злой. Или испуганной. Или на грани психоза, вызванного недостатком сна.

Она вернулась к проигранному сообщению, и просмотрела его снова. Линия была прочерчена, и каждый знал что она значит. Точка Левктры, 2,1 АЕ[32] от Солнца. Согласно законам астероидной добычи, и вековым прецедентам, Сердце Бури находилась внутри Пояса астероидов. Приближаясь к невидимой границе в космосе, не промаркированной ничем, кроме веры людей в собственные условности. И этой веры было достаточно.

Объединенный флот коалиции и её союза, без дураков, ускоряясь и оттормаживаясь, стягивался к этой позиции. Двести тридцать семь кораблей, начиная от Городов в пустоте, и заканчивая патрульными яхтами. Все, на чем было оружие, сейчас было разбросано на плоскости, образованной искривленной параболой, с фокусом на пересечении с курсом Бури. Корабли на ее стороне, могли смещаться и уклоняться, но все, сказанное Генеральным секретарем, было не для них, это предназначалось только для новостных лент и потомков. Любой, у кого была карта, и половина семестра военной истории в образовании, мог сделать точные выводы без него.

Она задавалась вопросом, увидит ли это Саба там, на Медине. Она задавалась вопросом, жив ли он еще. На ее отчаянный запрос об исчезающем времени не было ответа, а Буря явно игнорировала все предупреждения коалиции. Драммер исходила из оптимистичного предположения, что Кэмерон Тур был прав, - что лаконианцы не посмеют использовать свой магнитный луч, из-за опасения перед его таинственными побочными эффектами, - но ожидала, что время запнется, остановится, и вернется обратно, когда от флота останутся только обломки.

Если она умрет здесь, увидит ли это Саба? Покажут ли официальные лаконианские новостные ленты, как они скажут свое последнее прости-прощай?

Лаффлин переключил дисплей в режим тактической карты - сотни зеленых точек, которые были их флотом, включая ту, что была Народным Домом. И единственное оранжевое пятнышко, которое было их гибелью. Такой образчик абстрактного искусства мог бы разработать студент с начальных курсов университета. Если бы ей когда-нибудь пришло в голову придумать визуальное отображение для чего-нибудь, обреченного на провал, это было бы маленьким, светящимся пятнышком оранжевого цвета.

Но пока...

В то время, когда она еще работала по контракту службы безопасности, она увидела где-то интервью со старым, улыбчивым имамом, имя которого не запомнила. Но одна вещь, сказанная им, запала ей в память: "Я человек. Все, что случается с людьми, может случиться и со мной." Все последующие годы, это воспоминание периодически успокаивало ее. Или предупреждало. Люди влюбляются, так что может быть, и я смогу тоже. Люди находят работу, так что, возможно, я тоже найду. И люди болеют. С людьми случаются несчастные случаи. И теперь, она полагала, война и история разделяла людей с их семьями. И то же, конечно, могло произойти с ней. Даже когда они выиграют, будет ли это значить, что она снова проснется рядом с Сабой? Было так много вариаций победы и поражения.

- Они так самоуверенны, не правда ли? - сказал Лаффлин, откидываясь на спинку кресла. - Это невероятно.

- Полагаю, что да, - ответила она. Она не знала, в каких дебрях блуждал его ум, но явно не в тех же самых, что ее собственный. - Вам наверное, пора выдвигаться к транспорту.

Улыбка Лаффлина была печальной. - Вы ничего не хотите со мной передать?

- Нет, - ответила Драммер. - Все, что нужно будет сказать, я скажу после.

Или она уже ничего не скажет. Эта часть была понятна и так.

Как и в случае с Палладой и Независимостью, план заключался в эвакуации гражданского населения, до того как начнется насилие. Последние дни, корабли постоянно стыковались с Народным Домом, забирая с него семьи, которые жили там годами, отправляя их на Марс и Землю, на Луну, на станции Лагранжа, или в любую другую дыру из тысяч, разбросанных в космосе, которые все еще были способны удерживать воздух. Прогулка в доки с Лаффлином, была похожа на прогулку по кладбищу. По широким, изогнутым залам, которые должны были быть заполнены людьми. С музыкой и голосами, которые должны были эхом разноситься по общим паркам, станциям трубы, докам. Даже воздух теперь пах по-другому, был более спертым и затхлым, потому что рециркуляторы гасили свою мощность, чтобы соответствовать уменьшающейся нагрузке.

Она отдавала Лафлину должное, он остался почти до конца. Большинство политических фигур коалиции из его команды, сбежали среди первых, сразу после семей с детьми. Очереди беженцев, ожидающих эвакуации, теперь состояли только из пожилых людей. Персонал и граждане, не имеющие навыков, способных помочь в битве, с небольшими сумками, плавающими рядом с ними. Многие из них со спальными мешками. Как будто они собирались вернуться обратно в скором времени. В этой очереди было много смеха, и над ней витало чувство ожидания, больше похожее на лихорадку.

Часть ее хотела остановиться, обменяться рукопожатиями, взять для себя немного этой яркой, дрожащей энергии, но Драммер и Лаффлин даже не притормозили. Должность все еще обязывала ее соблюдать некоторые приличия. В административной зоне ожидания, не было недостатка в грушах с кофе или ликером, там все еще были живые растения на стенах, мягкая музыка и светодиодные фонари, спектр которых соответствовал утреннему свету ранней весной. По крайней мере, так ей говорили. Не то чтобы весна была концепцией, с которой она была хорошо знакома на протяжении ее жизни. Но это все-равно было мило.

Авасарала плавала в невесомости, в белом сари с золотым поясом. Драммер восхищала способность старой женщины носить такую одежду, и выглядеть при этом достойно. Не многие Земляне могли похвастаться таким.

Она коснулась плеча Лаффлина. - Вы не извините меня?

- Разумеется, Госпожа Президент, - сказал он. - С нетерпением буду ждать встречи с вами, на разборе полетов после всего этого.

- Я тоже, - ответила Драммер.

Авасарала кивнула, когда Драммер скользнула ближе к ней, ухватившись за поручень, чтобы погасить инерцию.

- Тоже улетаешь? - спросила Авасарала. Ее голос оставался осторожно нейтральным.

- Нет, - ответила Драммер. - Остаюсь здесь.

- Ну и дура, - вздохнула старушка, - но если уйдешь, тоже ей будешь. Это был бы замечательный мир, если бы в нем всегда существовал хотя бы один правильный ответ, вместо целой корзины херовых вариантов.

- Вы в порядке? - спросила Драммер.

Авасарала отмахнулась вместо ответа, и протянула руку к поручню, чтобы стабилизировать себя.

- Вот, пытаюсь решить, мы абсолютно точно проиграем, или определенно победим, - сказала она. - Меняю решение примерно каждые десять минут.

- Там один корабль, который не имел возможности пополнить запасы несколько последних недель, - сказала Драммер. - И уже прошел через одну битву. И к этой его штуковине, отключающей-людей-на-время, мы на этот раз готовы. Автоматизированные системы выведены на полную мощность. Возможно, нам еще придется поумнеть, до того, как появится следующий такой же, но что бы ни случилось, мы будем продолжать стрелять, пока от этого корабля не останется облако из сложных молекул и сожалений.

- В эти десять минут, - сказала Авасарала, - я нахожу этот аргумент убедительным. А в следующие, я вспоминаю что его отправил Дуарте, и начинаю бояться. - Она покачала головой. - Кто знает? Этот сукин сын заперся в своей персональной системе, еще до того, как Свободный флот получил причитающееся. И довольно ясно, что он там терся обо все артефакты, которые нашел. Может быть, это лишило его разума.

- Это не меняет того, что нам предстоит сделать, - сказала Драммер.

- Не меняет, - согласилась Авасарала. - Ненавижу эту часть. У тебя есть четкий преемник? Сантос-Бака пошла ко дну со своим судном, и даже если ты превратишь этого уродливого мудака, похожего на корабль, в шлак, один из ублюдков коалиции, скорее всего, может бросить что-нибудь в неправильном направлении. И в самом плохом случае, последнее, что нам будет нужно, - это долгая, сердитая встреча комитета, где каждый будет вопить, что ракушка вождя теперь у него.

Драммер почувствовала вспышку раздражения, но оттолкнула ее. Старушка не пыталась оскорбить. Она просто металась вокруг, пытаясь найти хоть что-нибудь, что все еще могла контролировать.

- У нас есть устав, - сказала Драммер. - И это не имеет значения. Если я поймаю случайную торпеду, руководство перейдет к Альбину Назари.

- Этому нытику? Он уже начал осваиваться в кресле Сантос-Баки, а теперь получит еще и твое? Это будет похоже на управлением механическим погрузчиком пятилетним ребенком.

- Я буду мертва, - сказала Драммер. - Так что мне похер.

Смешок Авасаралы был коротким, и на удивление, радостным.

- У меня нет к тебе неприязни, Камина. В эти дни я ненавижу почти всех, но не тебя.

- Не собираюсь я делать Назари главным, - сказала Драммер. - Я собираюсь победить.

В схеме битвы, Народному Дому отводилось много ролей: линкор, медицинское учреждение, порт и снабжение. На все это город был способен. На дисплее он выглядел немного бледнее, чем остальные зеленые точки союзников. У Стража Ворот была зеркальная позиция. Два великих города союза, замедляли раскрутку барабанов, включали тягу, и шли в битву, являясь ориентирами для флота. Города, ставшие боевыми кораблями.

- Кофе? - спросил Вон, но Драммер отмахнулась.

Контрольный центр был освещен, как театр, - свет был приглушенным и теплым, с тактическим дисплеем в многосетевом голографическом исполнении. Драммер участвовала в других битвах. И еще больше битв она изучила. Но она еще никогда не видела, чтобы столько огневой мощи было сосредоточено на одной цели. Она была уверена, что такого вообще никогда не было.

Она пристегнула себя к амортизатору, проверила систему подачи сока. Шансы, что Народному Дому придется войти в ускорение, были не велики, но если это произойдет, она будет готова. Вся область битвы была диаметром меньше трех световых секунд. Восемьсот пятьдесят тысяч километров между самыми дальними кораблями коалиции, воздушный шарик, вмещающий триста квадриллионов кубических километров пустоты, с несколькими сотнями кораблей, внутри его поверхности. Если бы она была в скафандре, и могла выглянуть, факелы приводов флота невозможно было бы различить среди звезд. Это была самая плотная боевая формация за последние десятилетия - а может быть, и вообще - и она не смогла бы разглядеть своего ближайшего союзника невооруженным глазом.

- Противник пересек Точку Левктры, - сказал техник, его голос был спокоен.

- Корабли коалиции открыли огонь?

- Да, мэм.

- Тогда давайте мы тоже начнем, - сказала она.

Она хотела почувствовать пульсацию рельсовых пушек, вибрацию огня ОТО, но Народный Дом был огромной структурой. Ее дисплей показывал ей, что их орудия открыли огонь, но в комнате по-прежнему было тихо. Сотни других кораблей делали тоже самое в этот момент. Десятки тысяч вольфрамовых снарядов рванулись в по траекториям в нетривиальные сектора в дуге обхвата. Потребуется меньше минуты, чтобы они сошлись на Буре, расходясь и рассеиваясь, чтобы сделать ее уклонение трудной задачей. Трудной, но не невозможной.

- И враг уклоняется, - сообщила техник слежения, ее голос был резким.

- У нас есть картинка?

В ответ она перекинула живой канал. С секундной задержки. Может, двумя. Едва ли больше. Они были так близко, что могли говорить в реальном времени. Было очень неуютно находиться так недалеко от Бури. Но она была там, странная органическая форма, яркая, подкрашенная тактической подсветкой. Выхлопы реакционной массы выстрелили с одной ее стороны, слегка корректируя ее курс.

- Корректируется по новому вектору, - отчиталась оружейная станция. - И стреляет. Силы коалиции запускают торпеды.

- Делайте тоже самое, - сказала Драммер. Она проверила время. Прошло три минуты. Она взяла под свой контроль визуальный дисплей, приблизила шкуру вражеского корабля. Она не выглядела как поверхность, покрытая листами обшивки. Это было больше похоже на единую узорчатую кожу. Она вызвала тактический слой, и добавился десяток точек, которых не было в реальности. Приоритетные цели, уязвимые места, которые Буря не могла зарастить обратно, или по крайней мере, делала это не быстро. Дюжина тщательно нанесенных отметок, ради обнаружения которых погибли Сантос-Бака и Независимость.

- Давай, - сказала она, желая, чтобы ракеты ударили быстрее.

- Враг запустил ОТО, - сказал техник.

- Покажите, - сказала Драммер, и Буря почти скрылась в облаке трасс. Информационное поле было слишком перенасыщено, чтобы выделить ракеты, потоки огня ОТО, прямые следы выстрелов рельсовых пушек.

- Линейный корабль коалиции Фредерик Льюис сообщает о попадании, - сказал Вон.

- Ты теперь работаешь на коммуникации? - спросила Драммер. - Кто принесет мне мой кофе?

- Они сбросили ядро, - сказал Вон, игнорируя ее.

Немного дернулся подбородок, и Драммер потребовалось полсекунды, чтобы понять причину. Одна из отметок на Буре замигала - система сообщала о ракетном ударе, и ракеты захватили цель. Облако пламени ОТО стало более тонким. Любой корабль, который был известен Драммер, любая станция, о которой она когда-нибудь слышала, с этого момента сводились к металлическим обломкам и хлопьям кружева. Единственное, что по ее мнению, могло бы противостоять такой атаке, это поверхность планеты. Даже тогда, города на ней были бы стерты в пыль тем, что было запущено за последние пятнадцать минут. Уже шестнадцать. Все было так быстро. Обычно проходили часы между запуском, и отчетом о захвате цели. Но это была другая битва. В ней не было никакой утонченности. Только жестокое, непрерывное насилие.

Узел в ее горле был напоминанием о Палладе. Чем сильнее они давили на Бурю, тем больше Драммер боялась появления магнитного луча. Если лаконианцы выстрелят им по Народному Дому, она не проживет достаточно долго, чтобы увидеть, как их разорвет. И если временной глюк произойдет снова... ну, обсерватории на Земле и Марсе смогут получить больше данных о том, сколько времени потребуется противнику, чтобы перезарядить эту треклятую вещь.

Но они все еще не использовали его. Может быть, временной глюк был ее чертовым счастливым случаем. Вселенная задолжала ей хотя бы маленькую порцию удачи.

Еще два попадания по Буре. Она смещалась, стреляла факелами маневровых двигателей, уклоняясь от приближающегося огня. Еще пять кораблей коалиции получили критические повреждения, или превратились в яркую пыль, слишком далекую, чтобы увидеть. Буря уворачивалась и танцевала. Темные царапины на ее боку очерчивали следы попаданий ракет и выстрелов рельсовых пушек. Большинство отметок исчезали, но далеко не все.

- Потратили две трети боезапаса рельсовых орудий, - объявил оружейный техник. - Продолжать огонь?

- Да, - ответила Драммер. - Когда закончится, заряжайте в установку стулья. Мы будем стрелять в эту штуку, пока не дойдем до подушек и пива.

- Понял, мэм, - сказал оружейный техник. Она слышала улыбку в голосе. Она тоже чувствовала это головокружительное ощущение, что даже если они побеждают уродливо, они, по крайней мере, побеждают.

На дисплее Буря смещалась и изворачивалась, словно рыба в баке. Из-за органических кривых ее конструкции, было сложно не думать о ней как о животном. Хищник с верхушки пищевой цепи, удивленный тем, что его превзошла собственная добыча. И там было еще что-то...

- На корме. Третья контактная отметка. Это что, газовый шлейф?

Техник наблюдения перебрала полдюжины срезов спектра менее чем за секунду.

- Так точно, мэм. Похоже, Буря вентилируется, сбрасывая атмосферу.

- Корабль коалиции Губернатор Кнайт запустил ядерные торпеды высокой мощности, - сказал Вон.

Драммер откинулась в амортизаторе. Ожидание сказывалось скованностью в ее горле и руках. ОТО Бури еще не были полностью выведены из строя. Еще оставался шанс, что они смогут сбить торпеды, пока те не подойдут достаточно близко, чтобы подорваться. Секунды растянулись в минуты. Ее шея ныла от напряжения, она всматривалась в дисплей.

Вспышка взрыва ослепила сенсорный массив. Радостный рев раздался со всех сторон комнаты контроля.

- Один есть, - сказала она себе. - И шли бы вы все нахер вместе с ним.

Это был еще не конец. Лакония оправит другой корабль вслед за этим. Флот, в следующий раз. Союзу и коалиции придется стать намного умнее. Но теперь они знали больше - о том, как функционируют вражеские корабли, как они маневрируют в бою и, самое главное, как их можно уничтожить.

И ей придется ожидать репрессий. Решив отправить последнее, отчаянное послание, она явно дала понять лаконианцам, что у нее по прежнему есть союзники в Медине. В тот момент выбор казался правильным и очевидным. Но она просто указала на Медину со словами: "Ищите моих людей здесь". Возможно, это убило Сабу и его команду.

Это была проблема следующего дня. Трагедия, с которой ей придется столкнуться, когда она сможет с этим что-нибудь сделать, и не раньше. Было слишком много другого, что нужно было сделать здесь и сейчас.

- Отправьте сигнал возвращения всем транспортным судам, и приготовьте доки, чтобы вернуть всех домой, - сказала она. - Это будет долгая пара недель, люди. Но мы определенно, с ними справимся.

Еще один рев, еще громче. Они все так жаждали победы, что были пьяны от нее. Как и она сама.

- Мэм? - сказала техник наблюдения, голосом, похожим на льдинку, брошенную в сауну.

Сенсорный массив завершил перезагрузку. И Буря по-прежнему была там, где была, не рассеянная на атомы. Жуткие синие пятна танцевали, создавая линии, похожие на вены под кожей корабля, яркие, но скрытые под ней. Ядерные ракеты коалиции, могли даже не достичь ее поверхности, прежде чем взорваться, но огненного шара должно было хватить, чтобы уничтожить всё что угодно. Или по крайней мере, всё, что было известно Драммер.

- Они выпустили ракеты, мэм, - сказала техник наблюдения.

Они знали. Лакония знала, что они столкнутся с ядерными торпедами. И теперь все, во всех колониальных мирах, увидят, что этого недостаточно, чтобы убить их корабли. Возможно, все это было ради этого момента.

- Тактический дисплей. - сказала она. - Дайте мне тактику.

Дисплей дрогнул и сместился. Теперь оранжевая точка была в центре свалки, которую они устроили для того, чтобы уничтожить ее, и она все еще не была уничтожена. Даже с учетом ее тактических маневров, общий курс в направлении внутренних планет не изменился.

И повсюду вокруг нее, ярко-зеленые точки начали вспыхивать и гаснуть.

Глава сорок третья Наоми

Скребущий звук раздался в середине третьей смены. Если бы Наоми могла уснуть, это была бы её полночь, но она лежала на койке, уставившись в темноту, и ждала чего-то, что не могло случиться. Поэтому она услышала, как ногти поскребли по двери, ведущей в коридор. Этот звук был мягче стука, но означал тоже самое. Я здесь. Впусти меня.

Она села. Она чувствовала себя разбитой, будто много и тяжело работала, но это были просто стресс и усталость. Она поднялась, открыла свою дверь, и увидела, как Бобби, напротив, открывает свою. На Бобби был обтягивающий комбинезон. Того вида, что обычно поддевают под скафандр. Или, как она предполагала, под силовую броню. Она молча кивнула Наоми. Обе не шумели, чтобы не разбудить остальных - Амоса, Алекса и Клариссу. Которые, возможно, все же были способны уснуть. Кто-то же был должен.

Бобби открыла дверь в общий коридор.

Катрия была одета в форму обслуживающего персонала Медины. Зеленую, с логотипом станции, напечатанным на плечах и спине. Керамический ящик с инструментами лежал на палубе возле ее левой ноги. Серый, с белыми потертостями от длительного использования. Наоми догадывалась, что в нем достаточно взрывчатки, чтобы убить их всех так быстро, что они и не узнают, что мертвы, пока их не начнут хоронить. Небрежность Катрии была сродни хвастовству. Коллектив Вольтера всегда был таким, даже в древние времена, когда Земля и Марс правили солнечной системой, и никто даже не слышал о Протогене. По-видимому, каждая революция нуждалась в своих сумасшедших бомбистах.

- Хай, - сказала Катриа Наоми. Затем Бобби: - Готова сыграть в игру?

Бобби положила руку на плечо Наоми. - Позаботься о ребятишках, пока я не вернусь.

- Я все сделаю, - сказала Наоми. - Удачной охоты.

- Спасибо, - сказала Бобби. Катрия отступила, пропуская большую женщину. Пустота на лице Бобби могла показаться безразличием, для того, кто не знал ее. Тому, кто не был способен понять того чувства родства, которое Бобби испытывала к Марсу и его военным, и к тем, кто успел послужить, и был вынужден уйти по зову совести, или из-за обстоятельств.

- Бобби, - сказала Наоми. - Прости.

Бобби кивнула. Это все. Признание того, что они оба понимают ситуацию, и сделают то, что необходимо. Катрия подняла ящик для инструментов, и они обе двинулись прочь по коридору. Наоми закрыла за собой дверь.

Вернувшись к своей койке, и бессоннице, она подумала, что сделал бы Джим. Что-нибудь идеалистическое и импульсивное, что, вероятно, привело бы к большему количеству осложнений. Безусловно. И если бы он смог, он обязательно сделал бы это таким образом, чтобы убрать с лица Бобби то выражение. Даже, если бы это означало что-нибудь ужасное для него самого. Вроде томления в лаконианских застенках. Картина того, как Джима подвергают пыткам, пришла в ее мысли, и она оттолкнула ее. В очередной раз. Чувство страха и печали придет позже, когда все закончится. Когда он вернется. Тогда для этого будет время. Она не справлялась с полноценным сном, но ей удалось подремать немного до конца цикла. Этого было достаточно, чтобы позволить ей чувствовать себя отдохнувшей, но только чуть-чуть.

Она встретила Сабу у того же общественного прилавка, где был морозильник, но на этот раз они сидели за стойкой, как клиенты. Девушка за прилавком включила музыку, которая звучала из встроенных громкоговорителей достаточно громко, чтобы они могли едва слышать друг друга, и их слова тонули среди барабанов, гитар, и завывающих голосов. Саба выглядел таким же усталым, как она.

- Что-то происходит в Солнечной системе, - сказал он. - Похоже на большой бой. Не уверен, как это будет разыгрываться.

Полдюжины сценариев вспыхнули в ее изголодавшемся по сну сознании, от чудес, до катастрофически плохих вариантов. Это не имело значения. Ничего, что там произошло, не могло изменить то, что они делали здесь. Но жена Сабы была там, в пустынных местах, где все они когда-то жили. Она слишком хорошо знала, что такое страх.

- У тебя есть список? - спросила она.

Саба кивнул, и вложил ей в руку серебряный чип карты памяти. - Все корабли, с которыми мы смогли связаться. - сказал он.

- Сколько их?

- Двадцать один.

Наоми кивнула. Двадцать один корабль, пришвартованный к Медине и ожидающий шанса загрузиться и вылететь. Это было больше, чем она надеялась. И так же это было достаточное количество, чтобы создать некоторые проблемы.

- Мне не нравится, когда много людей знает, что происходит.

- Это риск, - сказал Саба, словно соглашаясь с чем-то, сказанным ею. - Как это повлияет на наше время?

- Если ты не против, чтобы половина из них пропала в процессе, мы можем управиться довольно быстро, - сказала Наоми, более резко, чем предполагала. Она покачала головой, извиняясь, но Саба проигнорировал и резкость, и сожаление по ее поводу.

- Скажем, все пройдет гладко. Все уйдут через врата безопасно и без осложнений. Как это будет?

- Я не смогу узнать, пока не посмотрю на профили кораблей. Масса, тип приводов, груз. Все это изменит ситуацию.

- Приблизительно.

- Сотня минут. По осторожной оценке. Возможно, я найду способ уменьшить это время.

Девушка у прилавка проскочила мимо, подлив свежий чай в их стаканы. Крошечные кусочки листьев мяты закрутились в красноватом янтаре. Наоми сделала глоток, а Саба нахмурился.

- Это долгое время, пока глаза станции должны оставаться слепыми. И большие потери, если они найдут способ исправить это.

- Правда, - согласилась Наоми.

Саба почесал подбородок тыльной стороной ладони. Если бы они когда-нибудь играли в покер вместе, она бы запомнила такой жест. Красноречивый.

- Твой техник. Которая ломает систему?

- Кларисса.

- Она, да. Если она не сделает того, что должна, или не сделает это хорошо, все на этих кораблях умрут, потому что доверились мне. Не сочти за неуважение, но я скажу. Не уверен, что она подходит.

- Кларисса знает, что делает, - сказала Наоми. - Она умна, она обучена, и она знает эту станцию. Однажды она уже сломала ее.

- Она тощая, как провод, - сказал Саба. - Я мог бы сдуть ее свистом.

Он сказал это без юмора.

- Я доверю ей свою жизнь, - сказала Наоми. - Без колебаний.

- Ты просишь меня доверить ей больше, - сказал Саба. - Но я не могу. Не потому, что она чего-то не знает, или ей не хватит воли, или она не достойна доверия. Но честно между нами, сестра. Взвалить нас всех на одну эту девушку, которой место в больнице? Это не благоразумие.

- Полагаю, ты меня о чем-то просишь.

- Иди с ней, - сказал Саба. - Оставь тюремную работу мне и моим. Мы сделаем это. Ты поддержишь свою команду.

Наоми помотала головой.

- Тюрьма моя, - сказала она. - Кларисса сделает все, что нужно. У нее уже есть поддержка. Джордао. Человек Катрии. Разве ты не доверяешь ему?

- Я не доверяю никому, - сказал Саба. - Ни ему, ни ей, ни тебе. Но я работаю с тем, с чем мне нужно работать, и я знаю, что ты не собираешься бежать, если все пойдет по суровому варианту. Может быть, люди Катрии побегут, а может быть нет. Ты точно не побежишь. И... сенсоры важнее тюрьмы. Если мы провалим этап с тюрьмой, мы потеряем только заключенных, понимаешь?

Он был прав, и она это знала. Вручить успех или провал миссии в руки больной, хрупкой женщины, какой бы компетентной она ни была, и не предоставить ей поддержку для решения возникающих проблем, было плохим решением. Но в своем воображении Наоми видела буквы из своего плана все так же четко, как если бы читала их заново. СПАСТИ ДЖИМА. Она покачала головой.

- Тюрьма моя. Сенсорные массивы - её. Это не будет проблемой.

Саба вздохнул, когда музыка сменила тональность и темп. Голос человека, рычащий, как сломанный подшипник, сетовал на собственные неудачи на сочетании хинди и испанского, и она почти могла понять текст. Она смотрела Сабе в глаза, пока тот не отвернулся.

- Тогда идем по графику. Там данные всех кораблей. Но надо посмотреть быстро. Нам нужно распространить данные вручную, прежде чем мы спустим курок.

- Два часа, - сказала Наоми. - И я буду готова.

Пошел час, и от Бобби все еще не было вестей. Не было возможности узнать, как она. Они ждали в их апартаментах, с дверями открытыми в их маленький общий коридор. Амос стоял в туалете, прислонившись к раковине, и скрестив руки. Алекс сидел в дверях своей комнаты. Кларисса растянулась на полу, как скучающий подросток, ожидающий часа, в который начнется настоящая жизнь. Ее кожа была неестественно гладкой и тугой. Это поддерживало иллюзию. Наоми сидела на своей койке, с ручным терминалом на коленях, и подбивала расписание полетов, пока они переговаривались.

- Я не знаю, - говорил Алекс. - В смысле, конечно, есть риск, что с другой стороны врат могут быть ожидающие суда. Может там какая-нибудь очередь из желающих добраться до Медины, когда они будут уверены, что их не подстрелят. Но если мы смотрим только на двадцать один корабль?

- Я смотрю только на один - сказал Амос.

- Итак, допустим, двести кораблей ждут, чтобы пройти, - сказала Кларисса, игнорируя его. - Правдоподобие зашкаливает, но какого черта, да? Это одиннадцать сотен ворот, возле которых никто никого нет достаточно близко, чтобы нормально посмотреть на того, кто оттуда выходит. И остается пятнадцатипроцентный шанс с кем-нибудь встретиться.

- Так много? - спросил Алекс. - Ты уверена? Я думал, будет меньше.

Наоми просматривала данные, которые ей дал Саба. Старый Банком, транспортное судно последнего поколения с мощным приводом Эпштейна и грузовым отсеком, набитым очищенным титаном. Обгоняющий Свет, яхта, устаревшая на три поколения, трофей полуправительственной курьерской службы. Розовый Крест, восстановленный корабль георазведки, с пятью предыдущими владельцами и двигателем, через который просачивалось достаточно радиации, чтобы на ней можно было готовить. Хань Юй, судно с частным владением, с разрешением на перемещение переселенцев в колониальные миры.

У каждого корабля были свои спецификации, и свои ограничения. И каждый из них повлиял бы на врата, через которые проходил, и они могли заставить корабль, проходящий следом, исчезнуть, превратившись в то, во что превращались все уходящие навсегда корабли. Наоми знала кривую так же хорошо, как она знала свое имя, а система ручного терминала - со всеми ее ограничениями - обладала достаточной вычислительной мощностью для расчетов. Написать программу для взвешивания всех переменных, оценки каждого корабля, и создания модели лучших скоростей, было не сложно, но требовалось время и внимание. И того, и другого в запасе было не много.

- Не так уж и много, если смотреть только на один корабль, - сказал Амос. - Ты можешь нагнуть вероятность довольно успешно. Я имею в виду, что никто не собирается за врата Солнечной системы, если им жить не надоело. И не будет ожидающих кораблей за кольцами в Харон или Нараку.

- Если мы будем скрываться в мертвых системах... - начал Алекс.

Кларисса прервала его. - Нам надо пойти на Фригольд.

- Ты как, хорошо себя чувствуешь, Клэр? - спросил Алекс. - Ты помнишь, что мы расстались не совсем друзьями, так? В какой-то момент можно было деньги ставить на то, что они собираются пристрелить Бобби и Холдена, прежде чем они смогут вернуться на корабль.

С своего места Наоми видела, как лодыжки Клариссы сдвинулись друг к другу, и она перекатилась на живот.

- Нет, я серьезно. Они отчаянно независимы. Они были готовы противостоять Транспортному Союзу, и я не вижу, чтобы они помчались под Лаконианский флаг. Они недостаточно развиты, так что там не будет сложной местной политики. Никаких фракций внутри фракций, которые мы не можем понять. Или, по крайней мере, их будет меньше, чем если ты пойдешь на какой-нибудь Комплекс Гаон. Плюс, мы знаем, что на другой стороне кольца нет кораблей, потому что мы были единственным кораблем в системе, и никто уходил вратами с тех пор, как началось оккупация.

- Этот мудила Хьюстон был довольно умен, - сказал Амос.

- О! Я понял, что ты делаешь, - сказал Алекс. - Ты пытаешься заставить "вылетаем в Харон, и уклоняемся от радиационных вспышек" звучать как хорошая идея. Это типа твое "я беру дерьмовую идею, и ставлю рядом с действительно дерьмовой идеей, так что первая выглядит блестящей в сравнении".

- Я думаю, мы должны пойти на Фригольд, - сказал Амос. - Наоми? Думаешь, мы должны пойти на Фригольд?

- Ясное дело, - сказала она, запуская обработку данных.

- Серьезно? - сказал Алекс.

- Она расписала все довольно четко, - сказала Наоми. Запуск данных остановился на трети пути. Она завершила процесс, и открыла логи запуска. - Нам надо стать маленькими, на какое-то время. Чтобы нас было тяжело найти. Нам надо подождать, пока Лакония покажет нам свои слабые места. И до тех пор, нам надо быть в каком-то месте. И это вполне может быть там.

- Но что насчет той части, где они в нас палят?

- С этим придется поработать, - сказала Наоми. - Эй, эта бумажная униформа, которую люди могут взять в киосках станции? Как вы думаете, мы можем использовать их, чтобы распечатать листы?

- Что за листы? Типа простыней? - сказал Алекс.

- Нет, листы, что-то, на чем можно писать, чтобы распространить, когда я закончу. Нельзя отправлять сообщения через систему.

- Может быть, - сказал Амос. - Будет довольно странно.

Лог выполнения выглядел прилично, пока не запустилась процедура подтверждения. Потом программа на чем-то висла. Она подхватила ссылку на строчку в скрипте, и вернулась к коду программы.

Остальные продолжали говорить, но она сфокусировалась на экране, и это снизило громкость всех голосов. Она слышала низкий голос Амоса, похожего на пересыпающийся гравий. Голос Клариссы, высокий и более мелодичный. Голос Алекса с призрачным тягучим выговором Долины Маринер, который был более привычным, чем акцент. Ее семья. Часть ее семьи.

Ноль возвращался в том месте, где должен был вернуться номер причала. Вот где программа сбоила. Вероятно, имело смысл просто выкинуть всю функцию, которая вызывала ошибку. Выход за пределы секретной сети Сабы в сеть станции, - даже если это было только пассивное чтение информации, вроде записей о стыковках, - был немного рискованным. Но и построение графика, основываясь на неподтвержденных данных, тоже могло привести к искажению всех результатов.

Она заколебалась, стерла кусок кода, потом вернула его обратно, и снова открыла лог. Неправильную запись давал двенадцатый корабль. "Обгоняющий Свет". Она постучала пальцами по бедру. Копнуть глубже, с риском быть замеченным безопасниками, или проигнорировать ошибку, и продвигаться вперед, делая вид, что так и было задумано. Если бы она немного поспала, принять решение было бы легче.

"Баран или овца, чтоб они все повесились", - сказала она себе и открыла низкоуровневый запрос к стыковочным записям. Потребовалась пара секунд, чтобы пришло подтверждение. Обгоняющего Свет не было на его причале. Он был отправлен два дня назад. В полетном плане значился пункт назначения "Лакония", с кодом обслуживания, который был похож на военный. Ну что ж, одним меньше для плана эвакуации. Это ускорит работу, но нужно будет сообщить Сабе. Экипажу, если это не он ускорялся сейчас в направлении сердца врага, потребуются другие койки.

Она посмотрела на служебный код. Прикоснулась к нему кончиком пальца.

- Алекс? В Марсианском флоте был код 18-20-SKS?

- Конечно, - ответил он из зала. - Некоторые из них я даже придумал, в былые времена. Этот - передача приоритетного заключенного. А что?

Когда ей было около одиннадцати, Наоми работала на складе на Япете. Стальная вспомогательная балка соскочила со сварочного шва, и упала, хлопнув ее по затылку. Сначала это не было болью. Просто чувство удара, и небольшая дезориентация. У агонии было две, может быть, три секунды, чтобы прочистить горло, и подтянуть рукава, прежде чем она обрушилась на нее с полной силой. Сейчас она испытывала очень похожее ощущение.

Ее рука дрожала, когда она просматривала манифест. Искала что-нибудь, что могло ответить ей на вопрос, кто был на Обгоняющем Свет. Кто был настолько важен для империи, что они реквизировали корабль, чтобы отправить его со станции. В манифесте не было ничего. Конечно, не было. С чего бы лаконианцам объявлять об этом всем? Она проверила даты, время. Это не должен был быть Джим. Это должен был быть кто-нибудь другой. Но не был. Она потратила несколько секунд на себя и на свою боль. Пять секунд. Она могла позволить себе страдать в течение пяти секунд. Затем ей пришлось вернуться к работе. Остальное осталось на потом.

Она отправила сообщение - только текст - Сабе. Про отсутствующий корабль, служебную кодировку, про ее подозрения, что Джеймс Холден уже прошел через кольцо в пространство Лаконии. Может, у Сабы есть какие-то контакты, которые могут это подтвердить? Она отправила сообщение, и глубоко вздохнула. И еще раз. Она убрала Обгоняющий Свет из своего набора данных, и снова запустила обработку. На этот программа не зависла.

Она встала, удивленная, насколько уверенно себя чувствовала, и сделала два шага к двери.

- В чем дело, босс? - спросил Амос.

Наоми покачала головой. Когда она заговорила, она обращалась к Клариссе.

- Я поговорила с Сабой. Я пойду с тобой к сенсорному массиву.

Бровь Клариссы изогнулась от чего-то, что она увидела на лице Наоми. - Хорошо. Зачем?

- Предупреждение рисков, - сказала Наоми. - Если тюремная операция не удастся, мы вытащим отсюда меньше людей. Если сенсоры вернутся к работе, и они смогут отследить, какие корабли ушли, и через какие ворота, вся миссия будет провалена. Будет лучше, если мы потратим наши ресурсы там, где они больше всего важны.

- Но если Холден ... - начала Кларисса, и замолчала. Наоми наблюдала, как к ней приходит понимание. - Передача заключенного.

Лицо Алекса посерело. И побледнело. - Бля. - сказал он.

- И нам нужно что-то, чтобы записать план эвакуации, - сказала Наоми. - Что-то маленькое и портативное, и вообще не подключенное к компьютерным сетям.

Амос расцепил руки, и оттолкнулся от раковины. - Я займусь, босс. Дай мне двадцать минут.

- И что-нибудь, чем писать, - сказала Наоми, пока здоровяк выходил в общественный коридор.

Ее ручной терминал завибрировал, и она вернулась к своей кушетке. Просчет был завершен. Двадцать кораблей, расставленных в порядке, который обеспечит им уход через врата с минимальным риском и максимальной скоростью. Оптимумом было восемьдесят семь минут, даже с учетом того, что Росинант вернется, чтобы подобрать Амоса, Бобби, Клариссу и ее. Это был довольно уверенный план.

У нее имелся уверенный план.

Она вызвала свои организационные заметки, и немного помолчала, глядя на слова, которые там были.

СПАСТИ ДЖИМА

Она перечеркнула этот пункт.

Глава сорок четвёртая Бобби

- Хай, - сказала Катрия, затем повернулась, чтобы посмотреть на нее. Призрак улыбки коснулся губ этой женщины, и Бобби удивилась, насколько ясно становилось, что насилие их первой встречи было по настоящему забыто и прощено.

- Готова сыграть в игру?

Мгновение спустя, взгляд Наоми переместился на нее. Истощение сделало белки ее глаз желтыми, а у ее кожи был оттенок пепла. Она положила руку на плечо Наоми, чтобы успокоить ее, насколько могла.

- Позаботься о ребятишках, пока я не вернусь.

- Я все сделаю. Удачной охоты.

Слова стали небольшим ударом поддых. Надеюсь, ты кого-нибудь убьешь. Другого десантника, которому не повезло родиться с другой стороны баррикад. Кого-то, кто так же предан своему народу, как и ты. И кто-бы он ни был, я надеюсь, что ты достанешь его первой, прежде чем он достанет тебя. И правда была в том, что, несмотря ни на что, в этом была и радость. Она провела несколько самых важных лет своей молодости, тренируясь именно для таких моментов, как этот, и несмотря на то, что часть ее все еще хотела вырасти, повзрослеть и войти в возраст, в качестве мирной женщины, другой ее части, все это продолжало нравиться.

- Спасибо, - сказала Бобби, отступая.

- Бобби... Прости.

Бобби кивнула, и Катрия подхватила свой ящик с инструментами. Они пошли вместе, в направлении перекрестка с большим коридором. Дверь закрылась позади них, с мягким щелчком и жужжанием блокировки замка. Катрия усмехнулась, но Бобби не стала спрашивать, почему. Ей не очень-то хотелось знать.

Большинство людей в коридоре шли пешком, но им встретилось и несколько картов, груженых контейнерами. На одном перекрестке мужчина вел погрузочный мех, перегоняя его с одного склада на другой. Это была четырехточечная подвеска. Она может поравняться с ним, одной рукой обхватить его за шею, и задушить, другой рукой отталкивая его от управления. Потом сбросить его, обойти мех, и закрепить себя в нем. Вероятно, это займет тридцать секунд. Может быть, меньше. Очень просто.

Она чувствовала расслабленность, оседающую вниз к ее бедрам, делавшую ее походку мягкой. Смещавшую ее центр тяжести. Она тихо присвистнула. Катрия подняла бровь, но не прокомментировала. Экраны вдоль стен объявляли, что внимание сил безопасности сосредоточено на террористической ячейке, которая взорвала кислородные танки, но Бобби не видела никого, кто бросил бы на них и второй взгляд, а тем более был на них сосредоточен.

В холлах чувствовалась разреженность. Бессодержательность, проступавшая даже сквозь карты и людей. Отчасти причиной было то, что в отсутствие кораблей, уходящих и приходящих на станцию, общее движение было не таким интенсивным, каким могло быть. Но еще это был страх. Люди оставались в своих убежищах. Опасались приближаться к контрольно-пропускным пунктам. Держались подальше от неприятностей.

Они спустились под рампу, покинув внутреннюю поверхность барабана. На станции оставалось не много мест, которые подходили близко к обшивке. Большинство внешних слоев разрабатывались с прицелом на защиту от излучения. Водяные резервуары, склады керамики, металлов, и инертных материалов. Сервисные залы с антискользящим крашеным покрытием, кабельные каналы и трубы. В нескольких переходах, рядом с сервисными воздушными шлюзами, их ноги отделялись от пустоты только несколькими слоями стали, керамики и пены. Это напоминало ей время, которое она провела на одном из старых линкоров класса Донаджер. Голая функциональность конструкций, которая принадлежала совсем другому поколению, отличаясь от жилых помещений, или внутренней поверхности барабана.

Коридор, в котором остановилась Катрия, не отличался от других таких же, которые они миновали, но она проверила маркировку секций, нанесенную на стены и трубы, и потопала ногой по палубе, будто прислушиваясь к тому, как она гремит.

- Здесь? - спросила Бобби.

- Да, нужное место. Подними-ка меня.

Бобби сцепила пальцы в колыбельку, и Катрия поставила в нее свою ногу. Весила она не много. Бобби подняла ее к потолку. Если понадобится, она могла бы удерживать ее там часами, подумалось ей. Катрия погладила потолок ладонью, нащупала то, что искала, и нажала достаточно сильно, чтобы Бобби почувствовала давление, отодвинув потолочную панель в сторону. Открылся небольшой зазор, едва больше дециметра, между панелью и ребром структуры рядом с ней. Катрия водрузила туда свой инструментарий, проверила его ориентацию, поправила его положение. Сдвинула потолочную панель обратно, и постучала Бобби по плечу, чтобы та ее опустила.

- Готово?

- Нет, - сказала Катрия и вытащила из кармана кусок черной ленты. После минутного размышления, она обернула ее вокруг трубы, примерно напротив бомбы, вытащила из кармана свой терминал, и открыла экран, который Бобби никогда раньше не видела. На нем появилось грубое зернистое изображение коридора, с ней и Катрией, с той позиции, где была закреплена лента.

Катрия встала прямо под бомбой, постучала по собственному изображению на экране. Там появилось сообщение, набранное красными буквами - ЗАФИКСИРОВАНО - и она убрала терминал обратно в карман.

- Вот теперь готово, - сказала она.

- Ясно, - сказала Бобби. - Пойдем наружу.

Ремонтный шлюз был необитаем. Только два вакуумных костюма, висящих в шкафчиках, большая серая коробка для транспортировки, с открытой и незапечатанной крышкой, и внутри, желтая керамическая коробка, с надписью ZEMÎ TOR, нанесенной черной краской.

Колеса транспортной коробки были втянуты, рулевая рукоятка сложена на бок. Стенки и крышка были лишь слегка толще, чем обычно. Какой бы материал не использовался в них для экранирования, его слой был по-настоящему тонким. Она надеялась, что и легким тоже.

Бобби надела вакуумный костюм, проверила замки и запас воздуха. Она и Катрия еще раз проверили друг друга. В костюм была встроена магнитная привязь - лента, широкая как ее рука, и толщиной с ее мизинец, грязная от многолетнего использования. Сам шлюз располагался в полу. Его маленькая платформа должна была вынести их на поверхность барабана, и хотелось надеяться, что та не просто сбросит их в пустоту медленной зоны. С ними двоими, и коробкой, на платформе было довольно тесно. Бобби наблюдала, как рукав костюма сдувался, пока цикл шлюзования стравливал воздух.

Катрия прижала шлем к шлему Бобби и закричала. Со звуком, передаваемым только благодаря физическому контакту, её голос был отдаленным и глухим.

- Последний шанс отступить.

Бобби улыбнулась и показала непристойный жест. Она видела, что Катрия смеется, но не слышала её. Шлюз разблокировался, и платформа спустилась.

Тело барабана Медины изгибалось над ней влево и вправо, ширилось впереди, и позади нее. Ей казалось, что она висит на животе какого-то громадного кита. Врата были только точками жуткого и неустойчивого света, постоянными, как напечатанные узоры, на фоне сюрреалистической тьмы под ней. Врата, и крошечная точка инопланетной станции в центре пространства колец. Это был не первый ее выход за пределы корабля в медленной зоне, но ее пробирала всё та же дрожь, что и в предыдущие разы. Оторваться от притяжения станции в обычном пространстве, означало дрейфовать с любой скоростью, которую станция придала бы ей, пока кто-нибудь не придет, чтобы отбуксировать ее назад, или пока у нее не закончится воздух. Оторваться от станции здесь, означало падение в черноту между вратами, и исчезновение в чем-то существующем - или не существующем - за ее пределами. Обычное звездное пространство давало ощущение бескрайнего океана, обширного, славного и беззаботного. В медленной зоне она чувствовала себя внутри чьей-то пасти.

Катрия пристегнула привязь, и легла на спину, притянув себя к поверхности барабана, прижимая ноги к обшивке, пока ее ботинки не примагнитились. Бобби ждала, наблюдая, как она делает несколько неуклюжих, неустойчивых шагов. А потом тоже прицепилась вверх ногами к поверхности вращающейся станции. Ящик в руке рвался улететь, как и петля на ее магнитной упряжи. Кровь прилила к ее голове, наполнив уши своим далеким ревом, пока они шли так - отцепляясь, раскачиваясь, отталкиваясь, и снова пристегивая себя к станции, - пока не нашли участок обшивки, который станет точкой прорыва. Катрия указала на ящик - двумя пальцами, астерским жестом для открытия или развертывания. Бобби ответила "да", кивнув кулаком.

Ловчая сеть представляла собой квадрат из плетеного стального троса, армированного углеродным волокном. Камнедобытчики и старатели одиночки, использовали такие вещи с тех пор, как человечество впервые покинуло гравитационный колодец, и начало разрабатывать околоземные астероиды. Основной якорь был толще бедра Бобби. Она закрепила его на обшивке станции, и подождала момента, пока лифтовая шахта, идущая вдоль барабана от инженерных палуб до командного центра, пройдет над ними. Она и Катрия, взялись за разные края, растягивая и расправляя сеть, и двигались вокруг целевой точки, прикрепляя вспомогательные якоря, пока вся конструкция не стала похожа на низкий, черный волдырь на поверхности барабана.

Ловушка, наконец, была установлена.

Катрия оттолкнула коробку, и она полетела по тьму, исчезнув из вида в мгновение ока. Она вернулась обратно к платформе шлюза, отключила один магнитный ботинок, затем другой, и повисла на своем ремне безопасности, ногами в пустоту. Бобби сделала то же самое. Было комфортнее почувствовать себя снова в правильной ориентации по отношению к кораблю в космосе, и неуютно от осознания того, что только одна ненадежная точка крепления удерживает ее в живых. Компромиссы. Всегда были компромиссы.

Катрия связала свой ручной терминал с наручным дисплеем костюма, перекинула копию его вывода на дисплей костюма Бобби, и установила между ними радиосоединение с низким энергопотреблением. Коридор, в котором они устанавливали бомбу, отображался в том же зернистом, приглушенном цвете, что и раньше. Сейчас он был пуст, но так было не навсегда.

- Теперь будем ждать, - сказала Катрия по радио. - Пока патруль сунет ногу в нашу ловушку, или кто-нибудь заметит, что мы тут болтаемся.

- Ага - сказала Бобби.

- Не переживай. Эти Лаконианцы такие же, как Земляне. Всегда думают о кораблях и станциях, как о чем-то, у чего есть только "внутри". Не то что те, кто вырос в открытом пространстве.

- Предсказуемые пределы концептуальной базы, - сказала Бобби. Фраза была из ее курса обучения на Горе Олимп на Марсе. - Всегда можно использовать против противника. Кем бы он не оказался. В момент моего обучения подобным штукам, мы думали о Землянах и пиратах.

Катриа рассмеялась.

- А когда я училась тому, как это делать, я думала о таких, как ты. Странно, как поворачивается колесо.

Лифтовая шахта снова прошла над ними, светящийся шар инопланетной станции, расположенной в сердце медленной зоны, выплыл словно луна, слева от нее, и снова исчез справа. Бобби повернулась, чтобы взглянуть на доки. Росинант был где-то там. Ее дом, и ее корабль. Или корабль Холдена. Или никого из них.

Странно, как поворачивается колесо.

Минуты тянулись. Становились часами. По коридору дважды проходили люди. Пара электротехников. Схематично выглядевшая молодая женщина, тащившая за руку ребенка, и постоянно оглядывавшаяся назад, пока шла. Бобби представляла, какая история стояла за ними, но в любом случае, это была не ее история. Ее беспокойство медленно растворялось в скучном ожидании, становясь и тем, и другим сразу. Пустота проплывала под ее ногами, снова, и снова, и снова. Она переключилась на второй воздушный баллон.

- А, - сказала Катрия. - Начинается.

На мониторе двое человек шли по коридору, приближаясь к камере. Бобби не могла спутать Лаконианскую силовую броню ни с чем другим. Патруль, которого они ждали. Враг приближался. Не говоря ни слова, она перевернулась, поставила ноги на поверхность станции и включила магнитные ботинки. Спиновая гравитация попыталась выпрямить ее ноги, но это было совсем не то, что требовалось. Она согнулась пополам, завела руки под колени, и удержалась в таком положении. Катрия сделала то же самое. Положение "летучая мышь". В этом положении было довольно трудно расслабиться, особенно зная, что приближается. Она сделала глубокий вдох, начинавшийся от живота, и прошедший через всю грудь, в выпустила воздух. Потянула плечи, чтобы снять напряжение. Чтобы они чувствовались плавными и свободными. Так и было.

Она вспомнила молодого десантника, с которым флиртовала в начале лаконианской оккупации. К ней пришла мысль, не является ли он одним из тех патрульных, что двигаются сейчас над ней, не осознавая, что подошвы его ног направлены в сторону ее подошв. Вы сейчас, я чуть позже, думала она. Секунды растянулись. Искушению расцепить руки, чтобы взглянуть на экран, было почти невозможно сопротивляться.

Станция ударила её по ступням, словно молотком. Ноги врезались в грудь, выбивая из нее воздух. Один магнитный ботинок выдал ошибку, но только на секунду. Дело было сделано. Она развернулась, быстро двинулась к сети. Это больше не было похоже на низкий волдырь. Теперь это было полушарие из обломков и кабелей. Погнутая обшивка, разорванная пена, и в центре всего этого, как рыбины, пойманные и вытащенные из бака, две человеческие фигуры. Мелкие обломки, которые не удержала сеть, казалось, улетали в сторону от нее, хотя на самом деле это вращение уносило её от них.

- Скорее, - сказала Катрия. - Они уже в пути.

- Я знаю, - сказала Бобби.

Они отстегнули один из якорей сети, открыв ее, как полог тента. Зияющая дыра, ведущая вглубь поверхности станции, выбрасывала воду и охлаждающую жидкость, облетавшую их, пока они цеплялись внутри. Самое близкое из двух тел, сильнее пострадало от взрыва. По броне проходила трещина от воротника через грудь, к местам сочленений. Внутри шлема было кровавое месиво. Бобби подтащила труп ближе, и удерживала его за руки и талию, пока Катрия крепила захваты к лаконианскому костюму.

- Держи, - сказала Катрия. Радио с низким энергопотреблением заставляла ее голос казаться приходящим с большего расстояния, чем находилась она сама.

- Делаю что могу, - сказала Бобби, стискивая зубы.

- Все. Он закреплен.

- Уверена?

- Подтверждаю, - сказала Катрия, и отключила основной якорь. Сеть вырвалась на свободу, и улетела вниз под них, в пустоту. Бобби повернулась, заставляя себя направиться к шлюзу. Ее мышцы горели от усилий. Двадцать лет назад такого бы не было. Вращение станции заставляло ее чувствовать, что мертвый десантник тащит ее вниз, в глубину, или же вверх, к самым пустым небесам во вселенной. Шлем силовой брони подталкивал ее в спину. Мертвые руки и ноги свисали потерянно. Кровь сочилась из трещины в нагрудной пластине.

- Я надеюсь, этот костюм не слишком похерился, - сказала Бобби.

- Надейся потом. - ответила Катрия. - Сейчас шевелись.

Бобби переместила свой вес, и вес мертвого десантника на платформу с таким громким стоном от приложенного усилия, что Катрия отключила радио. Она повисла на своем страховочном шлейфе, и жестом указала Бобби вверх. На платформе не хватало места для всех троих. Бобби даже не кивнула, просто переключила управление, и платформа стала подниматься. Пока проходил цикл воздушного шлюзования, она сидела на броне. Ее сердце колотилось. Ее мускулы ныли. Она просто убила двух врагов. Так было всегда - слабый рывок ее человечности, порожденный совершенным насилием. И удовлетворение тоже. Это не значило, что она была плохой или хорошей женщиной. Это значило, что она была десантницей.

Где-то на станции, прямо сейчас, силы безопасности и техники обслуживания разрывались, пытаясь решить, что является большей угрозой для станции, дыра в ней, или возможность бросить в нее еще больше бомб. К моменту, когда они придут к какому-то решению, она должна быть как можно дальше отсюда.

Внутренняя дверь шлюза открылась, и она оттащила труп в предбанник, прежде чем она снова включить цикл шлюзования, чтобы Катрия могла войти. Когда она отстегнула замки на своем шлеме, из мертвеца истекала кровь, запах перегретого метала, и той же смазки, которую она использовала для суставов Бетси.

Она перевалила тело в большой серый транспортный ящик, закрыла крышку, и запечатала замки. Какие бы предупреждения или сигналы тревоги не посылала силовая броня, теперь были экранированы. Но если Саба ошибся с этим моментом, она и Катрия узнают об этом достаточно быстро.

Внутренняя дверь шлюза открылась, когда Бобби снимала свой костюм. Ее комбинезон был пропитан потом. Катрия расстегнула замки на своем шлеме, и бросила его в шкафчик.

- Ты доставишь посылку Сабе, - сказала Катрия.

- Я знаю план. И буду его придерживаться, - сказала Бобби. - И спасибо тебе. Я знаю, что в итоге мы поладили, твоя команда и моя.

- В этом нет нужды, - сказала Катрия, отстегивая замки на своем костюме, со скоростью, говорившей о долгой привычке.- Просто заверши начатое.

- Поняла тебя.

- Знаешь, это второй раз, когда мы проделали один и тот же трюк. Использовать взрыв, чтобы замаскировать нашу истинную цель? Сначала с центром обработки данных. Теперь с пропавшими силовыми доспехами, которые канули в черноте, как они все подумают?

- Если они подумают, что мы получили броню, они изменят код отключения, прежде чем мы сможем его взломать.

- Я знаю, зачем мы это сделали, - сказала Катрия. - Я говорю, не рассчитывай на это снова. Повторяемые образцы поведения, приводят таких как я и ты к смерти. Эта стратегия отыграна. Если Саба думает иначе, то он дурак.

Бобби выдвинула колеса колеса на транспортной тележке, разложила ручку. Она легко катилась. Она не хотела заглядывать вперед, на то, как она потащит проклятую штуку через общественные места станции на рандеву к Сабе, но она также хотела убраться отсюда как можно быстрее. Она заставила себя бросить один длинный, медленный взгляд на тележку, прежде чем открыть двери. На случай, если на ней осталась кровь.

- Третьего раза не будет, - сказала она.

- Ты в этом уверена? - спросила Катрия.

- Подтверждаю, - сказала Бобби. - Бери своих людей, и говори им, чтобы были готовы. Взлом костюма станет сигналом. Через две минуты после того, как это случится, мы все сваливаем к чертям с этой станции.

Глава сорок пятая Драммер

Ярко-зеленые точки мигали и гасли. Не одновременно, но достаточно быстро, чтобы это было заметно. Волна тьмы бежала сквозь облако атакующих кораблей. Драммер проверила метку времени, но никакого провала не было. Что бы не сделала Буря в Палладе, здесь это еще не повторилось. Тогда какого черта происходит?

- Это Буря? Это она стреляет?

- Да, мэм. - ответила техник наблюдения, - Ракеты пришли с Бури. Да.

- Черт, да сколько же их там?

Зеленое облако, оранжевая точка, и вот новая формация. Красные нити разрастались прочь от значка врага, тонкие и дрожащие, как капилляры. Сам корабль тонул в них. Они устремлялись к кораблям коалиции. Кораблям союза. Городам в пустоте.

- Этого не может быть. Это неправильно. - сказала Драммер.

Буря не пополняла запасы с тех пор как прошла врата. Она уже побывала в крупном столкновении. Ни при каких раскладах то, что она видела, не могло быть реальным.

- Данные подтверждены, - сказала техник наблюдения. - Страж Ворот сообщает то же самое.

- Дайте мне Кэмерона Тура, - сказала она. - Или Лаффлина. - Любого, кто мог придать непостижимому хоть какой-нибудь смысл.

- Мне продолжать стрелять? - спросил техник вооружения.

- Мы все еще в долбаном бою? Тогда да, продолжайте стрелять.

Вон издал краткий, неодобрительный горловой звук, но она была слишком далека от заботы о том, чтобы не задеть его чувства. Красные нити плыли сквозь пустоту. Они только казались такими медленными на дисплее, ведь расстояния были такими огромными...

Здесь и там нити гасли, снаряды ОТО или ракеты, отбивали атаку Бури. Но их было так много, и даже если одна нить прорывалась сквозь защиту, гасла еще одна зеленая точка. Они смещались, закручивались на дисплее, повторяя то, что корабли делали в пустоте. Пара кораблей ринулась навстречу Буре, двигаясь почти с той же скоростью, что и торпеды. Как бы мягко это не выглядело на экране, это было смертельное ускорение. Для членов экипажа каждого из этих кораблей, это было самоубийством. И другие последовали их примеру, пока десятки кораблей не устремились к врагу.

Это была тактика невыразимой храбрости и отчаяния. Драммер не замечала, что ее руки сжаты в кулаки, пока не почувствовала боль. Она раскрыла пальцы, глядя на маленькие лоскуты кожи, вырезанные её ногтями.

Самоубийственная атака достигла своего пика. Это напомнило ей виденные однажды картины облаков над пустынями Земли. Огромные, сердитые тучи, и бесчисленные серые щупальца, протянувшиеся от них. Потоки воды, летящие к выжженному ландшафту, но испаряющиеся прежде, чем упавшие капли смогут намочить почву, сделав ее темнее.

На визуальном дисплее, яркие танцующие вены на теле Бури исчезали, и теперь, когда она знала, куда смотреть, Драммер могла разглядеть крошечные отверстия на боках корабля, открывающиеся и закрывающиеся, словно поры. Отблески факелов двигателей ракет, напоминали голубых светлячков.

- Да как же они могут такое делать? - ее шепот проталкивался сквозь сжатое горло.

- Здесь Кэмерон Тур, - сказал техник связи.

Камера вытянула его лицо еще сильнее, чем в жизни. Свет отражался в его глазах.

- Где вас черти носят? - огрызнулась Драммер. - Вы видите это?

Когда он ответил, задержки почти не было. Значит он был близко. На одном из спасательных кораблей.

- Я не понимаю. Количество ракет, которые они выпустили... Или что они там выпустили. Это не могут быть обычные устройства.

На дисплее погасли последние три отметки кораблей-самоубийц. Если Буря и сместилась, чтобы избежать попадания в поле обломков, на этом масштабе движение не регистрировалось. Казалось, что враг не потрудился даже уклониться.

- В первой битве мы хотели изучить их, - сказал Тур, быстро и не глядя в камеру. - Я имею в виду, мы хотели победить. Конечно, мы хотели победить, но вот этого мы не ожидали. Данные о наших потерях было также важно получить, как и остановить их.

- Тур?

- Возможно, они тоже изучали нас. Возможно, они перекалибровали что-то в системе регенерации корабля. Или в ракетах.

- Они пережили прямой ядерный удар, - сказала Драммер. - Вы говорите мне, что они просто могут сделать такое перенастройкой?

- Очевидно, да? - сказал Тур. Он облизнул губы в тревоге. - С того момента, как они сбили рельсовые пушки со станции колец, мы знали, что они способны фокусировать и направлять энергию невероятной мощи, из невероятных источников. Такое мы видели только на астрономических уровнях. Коллапсирующие звезды.

- Коллапсирующие звезды? Мы сражаемся со сверхновой в форме корабля? Как, ко всем чертям, вы могли не увидеть приближение такого? - Она кричала. Ее горло болело от крика.

Тур моргнул, его челюсть выдвинулась вперед. Он мог бы выглядеть как человек, нарывающийся на драку, если бы не слезы на его щеках. Она не думала, что эти слезы как-то связаны с тем, что она накричала на него.

- Мэм, этот корабль разобрал Станцию Паллада на что-то меньшее, чем атомы. Он отключил сознание людей по всей системе таким образом, что у меня нет даже языка с нужными конструкциями, которыми я мог бы это объяснить, и кажется что он просто хер положил на идею о локальности. Он способен влиять на природу вакуума по всей солнечной системе. Если вы не знали, мы здесь деремся абсолютно не в своей весовой категории, и я не представляю, что еще я мог бы добавить, чтобы внести какие-то уточнения.

- Есть способ победить их, - сказала Драммер, - и у нас нет больше времени. Найдите мне этот способ, и сделайте это прямо сейчас.

Она сбросила соединение, не оставив ему никакой возможности ответить. Тишина наполнила командную комнату. Никто не смотрел прямо на нее, но она чувствовала их внимание, словно тяжесть. Она всегда сопротивлялась давлению тех, кто собирался превратить Транспортный Союз в полицию - в армию - и он все-равно ею стал.

- Мистер Вон?

- Да, мэм?

- Найдите мне тех, кто командует коалиционным крылом флота. Они нужны мне немедленно. - Кто бы из них ни остался в живых, подумала она, но не сказала.

- Да, мэм.

Голос оружейного техника дрожал. - Продолжать ли...

- Продолжайте стрелять, - сказала Драммер.

Драммер ощущала жар в груди. Ярость и уверенность. Это был момент последнего испытания, который покажет всем ее истинную суть. Это было тем, чем всегда является лидерство во времена кризиса. Она чувствовала эту силу, чистую волю к победе. К окончательному уничтожению людей, которые разрушали ее, и системы, которые она олицетворяла. Она поднялась на ноги, заложила руки за спину, зная, что все на командной палубе, кто смотрит на нее сейчас, не увидят ничего, кроме ее сверхчеловеческого решения. Даже Вон.

И она знала, насколько пуста эта маска. И насколько она хрупка.

- Страж Ворот сообщает о ракетном ударе, который пропустили их ОТО, - сказал Вон. - Они запрашивают разрешение на отход.

- Мы не можем сбежать, - сказала Драммер. - Если мы сломаемся сейчас...

Народный Дом содрогнулся. Звук, похожий на демонический вопль, загремел из-под палубы, вырвался из переборок, полился с потолка. Она ждала громкого, низкого шипения вырывающейся атмосферы. Угасания криков, когда воздух станет слишком разреженным, чтобы передать их. Но вместо этого завыли сирены.

Она удержала свой голос настолько твердым, насколько могла. - Отчет?

- В нас попали, - сказала техник наблюдения. - Что-то попало в нас.

- Мы знаем, что именно? - спросила Драммер.

- Рельсовая пушка, - сказал Вон. - Кажется, затронута двенадцатая секция, по направлению вращения к медицинским станциям.

- Насколько серьезны повреждения?

- Я дам вам знать, как только получу достоверную информацию, - сказал он. - Мы по-прежнему пытаемся определить цепочку командования коалиции.

Что означало, что с командованием у них беспорядок. Она задавалась вопросом, не включала ли группа кораблей, совершивших самоубийственную атаку, какого-нибудь адмирала, решившегося дать свой последний бой. Народный Дом снова взбрыкнул, и следом еще дважды.

- Пробита инженерия палуба, - сказал Вон. - Реактор ... Не могу сказать. Что-то не так с реактором.

Если выйдет из строя магнитная ловушка привода, это будет похоже на ядерный взрыв низкой мощности. Даже если он не расколет город, словно яйцо, системы, которые поддерживают их всех в живых, будут расплавлены и спекутся в кусок. И перспектива того, что подоспеют спасательные корабли, добравшись до них сквозь хаос битвы, была такой низкой, что ее можно было не принимать в расчет.

- Сбросить ядро, - сказала Драммер.

Вон не ответил, но сила тяжести исчезла. Драммер схватилась за край своего амортизатора и втянула себя обратно, пристегиваясь с обыденностью пожизненной привычки. В аварийном отчете автоматических систем перечислялись длинные ряды секций города, которые попали под изолирующую блокировку, захлопнувшиеся под давлением двери, отрезавшие целые уровни и залы. Чтобы удержать в городе столько воздуха, сколько возможно. Если бы она не отослала столько несущественного персонала, сколько влезло в корабли, все могло быть еще хуже. Но и то что было, по прежнему означало смерти. Людей, которые доверяли выборам союза, чтобы привести к власти кого-то, кто смог бы их защитить. Сколько из тех, кто был жив еще час назад, теперь были мертвы? И сколько секунд пройдет до попадания следующего снаряда? Это было похоже на чужие мысли, помещенные в ее собственную голову.

Ледяное спокойствие омыло ее. Она словно видела приближение смерти. Знала, что наступает самое страшное, и она не способна сделать ничего, чтобы отвести это от них.

- Продолжайте стрелять, - сказала она. Если у нас на шее петля, так давайте качнемся напоследок.

Оружейный техник закашлялся от смеха, смешанного с отчаянием.

- Рельсовые орудия пусты. У нас шесть обычных плазменных торпед, и пять процентов ОТО.

Стреляйте все-равно, думала Драммер. Швыряйте в них всё, что есть. Только, если Буря запустит в них ракету, им больше нечем будет защититься. Драммер закрыла глаза. Искушение все еще оставалось. И если это будет значить, что она умрет - и все мужчины и женщины под ее командованием, умрут вместе с ней - по крайней мере, все это закончится. Она не проснется от накатившего страха. Ей не придется смотреть, как структуры, которые она присягнула защищать, уничтожаются угрозой, которую она не считала заслуживающей внимания, пока Буря не прошла через врата Лаконии.

Давай же. Должен быть способ. Думай. Найди его.

- Должен ли я поддерживать огонь? - спросил оружейный техник.

Драммер не открывала глаз. Момент затягивался.

- Нет, - сказала она. - Сосредоточьтесь только на защите. Мы не сможем отбить выстрелы их рельсовых орудий, но мы сможем сбить хотя бы их ракеты.

- Да, мэм, - подтвердил оружейный техник. Она слышала в его голосе облегчение. Она пыталась представить, отбросил бы он последний клочок их защиты по ее приказу. И она задавалась вопросом, выполнила бы она такой приказ на его месте. Может быть.

- У меня есть связь с полковником Мэсси, - сказал Вон.

- С кем?

- Командор Фернанд Мэсси. С Розы Аркадии, мэм. Сейчас он командующий кораблями коалиции.

- Никогда раньше не слышала это имя - сказала Драммер.

- Нет, мэм, - подтвердил Вон. Все адмиралы были мертвы. Все люди, которых она могла знать. Так же, как и Народный Дом, который теперь превратился в руины, их флот был разорван в клочья. На ее тактическом дисплее был список кораблей, выведенных из строя, или мертвых. Их было так много. Четверть объединенного флота была недееспособна или уничтожена. Они бросили на Бурю всё. Стену из вольфрама и взрывчатки. А противник продолжал идти под тягой. И продолжал стрелять.

Всё это было представлением. Она это знала. Преднамеренно предсказуемый поход Бури к Земле и Марсу. Дать возможность коалиции и союзу подготовиться. Она думала, что это только способ подорвать их боевой дух, но это было нечто большее. Теперь она это видела. Они знали, что победят, поэтому предложили врагу показать все, на что тот способен. Чтобы, когда придет их победа, она была неоспоримой.

- Мэм, - сказал Вон.

- Да, нахер. Хорошо. Я поговорю с ним.

- Нет, мэм. Для вас новое сообщение. Узкий луч с Бури. Помечен как "от командующего - командующему".

Что-то в ее животе скрутилось узлом. Частью отчаяние, частью облегчение. Если они отправили сообщение, возможно, они не отправили ядерную ракету. По крайней мере, не предоставив ей шанса услышать то, что они собирались сказать.

Она отстегнула ограничители, и оттолкнулась в сторону настенных поручней. Ее амортизатор зашипел и закрутился на своих карданах. - Переключите в мой офис, пожалуйста, - сказала она, как будто это было обычное сообщение, в обычный день, а не разделительная линия между жизнью под сапогом победителя, и смертью еще до конца её смены.

Тревожное любопытство сияло на всех лицах, даже на лице Вона, когда она проходила мимо. Она могла бы проиграть сообщение здесь же, перед всеми. Возможно, она и должна была так сделать. В любом случае, ничто не останется секретом надолго. Но она не хотела, чтобы кто-то видел её, когда она будет его смотреть. Кроме Сабы, его присутствия она желала отчаянно.

В своем офисе она закрыла дверь, и заперла ее. Маленький папоротник в углу поднял свои листья в нулевой гравитации. Несколько вещей, которые она не закрепила, - питьевая груша, несколько распечаток на пластиковых листочках, щепотка грунта - плавали в воздухе. Она слишком много времени провела в спиновой гравитации. Она пришла к выводу, что так происходит всегда, несколько лет привычки было достаточно, чтобы стереть поколения опыта и самобытности Астера.

Она понимала, что ее мозг функционирует ненормально. Будто она скорее пилотирует свое тело, чем живет в нем. Она знала, что это из-за шока и травмирующей ситуации, но это знание ничего не меняло.

Она пристегнулась к своему креслу, вызвала управление личным интерфейсом и открыла поступившие сообщения. Три из них были указаны, как непрочитанные. Первое было от командира одного из кораблей-беженцев, другое от капитана одного из кораблей коалиции, и последнее было от Адмирала Антона Трехо из Императорского флота Лаконии. Где-то в другой вселенной, завывание сирен стихло. Теперь ей хотелось, чтобы она взяла с собой хотя бы Вона. И, может быть, виски.

Она запустила воспроизведение сообщения.

Трехо сидел на своем рабочем месте, в безупречной и выглаженной форме. Его жидкая черная шевелюра была уложена, а глаза были ярко-зелеными. У него не хватило манер, чтобы хотя бы выглядеть растрепанным. Его улыбка излучала теплоту и сочувствие. Она почти ожидала, что он начнет говорить с ней о своих отношениях с Богом, или поведает о бизнес-возможностях, о которых ей надо молчать из опасения, что начнется спешка.

"Президент Драммер, я надеюсь. - сказал он с тягучим выговором выходца из Долины Маринер. - Если нет, то пожалуйста, примите мои соболезнования в связи с её кончиной. Я Адмирал Трехо с Лаконианского линкора Сердце Бури, но вы это и так знаете. Я обращаюсь к вам сейчас, потому что не хочу, чтобы меня поняли превратно. Несмотря на все военные действия, которыми меня приветствовали Транспортный Союз и Коалиция Земля-Марс, мы не враги. Ни вы и я. Ни союз и империя. Ни Солнечная система и Лакония. Высокий консул знал, что вы будете сопротивляться изменениям. Мы все это знали, и мы уважаем то, что вы делали то, что должны были."

"Когда такие люди, как вы и я, вступают в новую фазу истории, это сопровождается... Я не знаю, как вы назвали бы это. Родовыми схватками? Всегда наступает время, когда вам приходится ожидать насилия, даже если вы ему не рады. Когда высокий консул впервые объяснил мне параметры этой миссии, я был недоволен. Один корабль, без поддержки, против всей системы? И все же он отправил меня. И этот момент, это сообщение, является частью того, почему я чувствую, что его подход был единственным нравственным путем."

"Я пытался связаться с Генеральным секретарем Ли, но он так и не ответил мне до сих пор. Вы здесь, и вы, по крайней мере, равны по достоинству любому человеку на внутренних планетах. Вы можете прекратить все это. Я понимаю, что вам пришлось сражаться. Вы должны были попытаться уничтожить меня. Я не виню вас. Но в этот момент мне разрешено принять вашу капитуляцию. Сделайте это, и внутренние планеты последуют за вами. Новая администрация будет относиться к вам справедливо. Я обещаю вам это."

"Но если вы все еще не готовы принять свое поражение, тогда позвольте мне, из уважения, надеюсь взаимного, попросить вас ответить мне на один вопрос. Какое количество смертей нужно вам, чтобы показать истории, что ваш выбор, который положит этому конец, был мудрым? Чтобы убедить вас, что продолжение борьбы будет не отвагой, а глупостью. Еще сто. Еще тысячу. Миллион. Миллиард. Скажите только, сколько еще трупов сделает это возможным для вас, и я вам их предоставлю. - Он развел руки. - Назовите мне число. Жду вашего ответа."

Сообщение закончилось. Драммер плавала, пристегнутая к креслу, и раздумывала, не проиграть ли сообщение снова, хотя бы для того, чтобы дать себе еще несколько минут, прежде чем вернуться в командный центр. Она чувствовала пульсацию в горле и запястьях - дрожь истощения. Она отстегнулась, и толкнула себя в сторону двери, к короткому коридору.

Все молча ждали ее возвращения. Она посмотрела на свой амортизатор, на дисплей перед ним. На побитую молью зеленую волну. На маленькую, неукротимую оранжевую точку.

- Вон, я хочу чтобы вы отправили сообщение к Сердцу Бури.

- Мэм, - ответил Вон, с резким кивком. Я могла бы приказать ему умереть. Я могла бы уговорить их всех, сражаться до последнего вздоха.

- Текст сообщения: "Число равно нулю". Отправьте его, и прикажите всем союзным судам остановиться.

Она хотела увидеть какую-то реакцию на лице Вона. Гнев, облегчение, может быть разочарование. Но похоже, проще было дождаться эмоций от камня.

- Да, мэм, - сказал он. - Что-нибудь еще?

- Нет, - ответила она.

Больше ничего. Дальше пути не было. Её бой был закончен. Если и была хоть какая-нибудь надежда выстоять против этой империи, теперь она была где-то в другом месте.

Если вообще была.

Глава сорок шестая Сингх

Он не видел, как пришла катастрофа. Даже когда стал ясен ее масштаб, он изо всех сил пытался понять. Застигнутый врасплох.

Разговоры на станции - да и вообще везде - были о Солнечной системе и её капитуляции. Сингх наблюдал, как они разыгрываются в новостных лентах и дискуссионных форумах, принимая на себя роль официального цензора, больше из-за того, что ему нравилось быть свидетелем того, как разворачивается история, чем из-за насущной необходимости. Объединенный флот Транспортного Союза и Коалиции был повержен и остановлен. Новостные ленты из местных источников в Солнечной системе были наполнены тоской и отчаянием, и только несколько отдельных, неубедительно взывали о продолжении битвы.

Со своей стороны, Керри Фиск, и Лаконийский Конгресс Миров, оказались полезным инструментом для работы по восхвалению капитуляции Транспортного Союза, как момента освобождения для бывших миров колоний. Правила и ограничения на торговлю больше не диктовались политикой Солнечной системы, продвигаемой ими в течение поколений. Находясь вне пределов системы преференций, кумовства, политических махинаций и компромиссов, Лакония позиционировалась как нечто, способное претворить в жизнь именно те реформы, в которых нуждалось человечество. Он заметил, как она избегает упоминать имя Высокого консула Дуарте. В ее словах всегда была только Лакония.

Это было не страшно. По существу, обе этих сущности были одним целым.

Но были и другие переговоры, не включавшие её, и других специально подобранных союзников, которые заставляли его чувствовать себя превосходно. Губернатор Кван из Комплекса Бара Гаон, сделал заявление о поддержке новой администрации так быстро, что Сингх был практически уверен, что оно было записано заранее. Местный парламент Оберона также выпустил публичное обращение, одним из первых спеша объявить себя сторонником нового режима. Новая Испания, Новый Рим, Ниньчи-Син, Фелисити, Парадиз, Родина, Убежище, Хризантема, Рихот. Крупные колонии, некоторые с миллионным населением, увидели битву в Точке Левктры, и сделали единственный разумный вывод. Центр силы человеческой расы сместился, и мудрые сместились вместе с ним.

Неизбежное прибытие Тайфуна также шло на пользу. Он знал Контр-адмирала Сонг с тех пор, как поступил на службу. Не то чтобы они были особенно близки, но она была лицом и именем, которое носило вес знакомства. Он обменялся с ней только несколькими сообщениями, в основном для того, чтобы устроить интервью для новостных лент, но, разговоры с ней, очень сильно напомнили ему о доме. Повседневные дела, которые у него были на Лаконии, вкус чая, те маленькие моменты, где он сидел с новорожденной Эльзой, пока Наталия спала. Наблюдение за нектарницами, плещущимися в пруду. Отправка Джеймса Холдена была началом, и приход Тайфуна станет финальной точкой, в открытии транспортного маршрута из Лаконии и обратно. Доказательством того, что большие дороги теперь открыты.

Тоска, которую это вызывало в нем, была необъятной и сложной. Открытое небо, которое он не сможет увидеть, пока он остается губернатором Медины. Прикосновение кожи его жены к его коже, которого он с таким нетерпением ждал. Смех его дочери, и мягкие звуки, издаваемые ею на пороге пробуждения.

Каждый день, с момента его схода со Шторма, словно был паузой, задержкой дыхания. И скоро, скоро, сможет начаться его настоящая работа. С прибытием Тайфуна, с покорением Солнечной системы, империя станет неприступной, и будущее человечества будет гарантировано. Он игнорировал своё беспокойство и нетерпение, и теперь, когда он почти мог расслабиться, он чувствовал последнее напряжение перед грядущим освобождением.

Вместе взятые, все хорошие новости почти компенсировали плохие.

- Это была сравнительно небольшая атака, - говорил Оверстрит, идя рядом с ним, на их пути в исполнительный комиссариат. - Мы потеряли двух десантников, но ущерб для инфраструктуры был незначительным, по сравнению с другими случаями.

Сингх не был уверен, пришли они в какое-то время передышки для персонала комиссариата, или весть об их посещении бежала впереди них, и очистила офис, но сейчас только четверо человек сидели за столами, которых было достаточно для пятидесяти. За дверью их ожидал маленький стол, расположенный поодаль от остальных, где их не могли бы случайно подслушать. Он и Оверстрит сделали свои заказы - зеленый чай для Сингха, и местный напиток, называемый "черным замком" для Оверстрита, - до того, как продолжить разговор.

- Мы их прижали, - сказал Сингх. - Атаки стали слабее, цели они выбирают больше удобные, чем стратегические? Это подполье выдыхается.

- Это, безусловно, возможно, сэр, - согласился Оверстрит. - Тем не менее, я буду чувствовать себя лучше, когда все они окажутся у нас под стражей.

Вероятно, он не собирался упрекать его за решение отправить Холдена, но укол Сингх все равно почувствовал. Им принесли напитки, и маленькую тарелку с выпечкой. Оверстрит сдерживал себя, пока Сингх не взял одно печенье. Небольшой жест, но Сингх это ценил.

- Как там дела с операцией нашего друга? - спросил он.

Оверстрит склонился вперед, сложив руки вокруг чашки "черного замка". Его губы сжались.

- Мы ожидаем подробностей в районе получаса. Если ваш информатор тот, за кого себя выдает, он, и заговорщики из его шайки, отправятся на станцию распределения энергии. Я выделил пять офицеров, и пять десантников, которые встретят их там.

- Вы ожидаете драки?

- Надеюсь на это, - сказал Оверстрит. - Ничто так не нравится солдатам, как возможность расшибить пару голов.

- Мне нужно, что бы их мозги не пострадали.

- Тогда пальцев, - сказал Оверстрит с усмешкой. - Никто не любит сумасшедших бомбистов.

- Справедливо. Только насчет информатора. Его надо освободить.

Оверстрит кивнул, но выглядел при этом так, словно попробовал что-то горькое. Сингх подался вперед на градус, и позволил тишине задать вопрос за него. Оверстрит встретился с ним глазами, отвел взгляд и пожал плечами.

- Не уверен, что это хорошая идея, сэр. Если мы возьмем других, а он ускользнет, его люди узнают, что он работает на нас. Они могут перевербовать его обратно.

Сингх почувствовал раздражение, но подавил его. Ему надо было помнить урок, выученный с Танакой. Лучше быть терпеливым.

- Вы думаете, он может быть тройным агентом?

- Это будет не первым подобным случаем. Единственное, что нужно знать о том, кто готов скомпрометировать своих союзников, это то, что он готов пойти с ними на компромисс.

- Что вы предлагаете?

- Опрашивать его наравне с другими, - сказал Оверстрит. - Когда будет суд, шепнуть пару слов на ухо судье.

Сингх отхлебнул свой чай. Он был еще слишком горячим, и он обжегся.

- Я не уверен, что это поможет нам в создании сети местных жителей, которые будут работать на нас.

- Если я сделаю все правильно, мы сможем предложить замену на его место. И во время приговора он получит чуть больше снисходительности, чем заслуживает.

Это было что-то вроде предательства. Человек, скомпрометировавший себя своими действиями, хотя выполнивший свою часть сделки. Он сообщил Снигху информацию, которая позволит предотвратить саботаж сенсоров Медины. Передача его под суд не казалась справедливой наградой за лояльность. Но у Оверстрита был пунктик на этот счет. Джордао был участником заговора против станции и Лаконии. Вероятно, на его руках была кровь, и большую лояльность губернатор был обязан проявить к своим собственным людям, чем к какому-то местному отбросу.

- Ладно, это справедливо, - сказал Сингх. - Обычный допрос. Но предупредите своих людей насчет него. Если им нужно выместить свое расстройство на ком-нибудь, пусть это будут не те люди, которые с нами сотрудничают.

- Это можно, - согласился Оверстрит. И мгновение спустя: - Хорошо бы, провернуть эту операцию до прибытия Тайфуна. Я надеюсь, что все это не затянется.

- В какой-то степени, это ожидаемо. - сказал Сингх, - Переходный период всегда провоцирует определенные...

Оверстрит встрепенулся. Он поставил свой "черный замок" на стол так быстро, что то практически упал, и уставился в монитор на своем запястье. Красный цвет приоритетного предупреждения светился там, как небольшое пламя. Он отстучал какую-то команду, нахмурился. Его глаза погасли. Дыхание Сингха стало поверхностным.

Что-то случилось. Очередной теракт.

- Что там? - спросил Сингх.

- У нас несанкционированный запуск, - сказал Оверстрит, вставая. Сингх тоже вскочил, напитки и выпечка были забыты. Адреналин выплеснулся в кровь. Корабль, - даже маленький, - врезавшийся в Медину, может нанести ужасный урон. Может разорвать барабан, уничтожить станцию. Оверстрит уже направился в направлении станции безопасности, быстрыми, резкими шагами, которые были не совсем бегом, но не походили и ни на что другое. Сингху пришлось припустить рысью, чтобы поспевать за ним.

- Что за корабль? - спросил Сингх.

- Старый марсианский боевой корабль, - сказал Оверстрит. - Имя Росинант.

- Корабль Джеймса Холдена? - Что это за дела? Неужели это какой-то обреченный жест его экипажа, чтобы перехватить Обгоняющий Свет, и вернуть его? Или отомстить за его потерю?

- Он укомплектован двадцатью ракетами и килевой рельсовой пушкой. Не говоря уже о приводе, которым они могут сжечь станцию в шлак, если захотят, - сказал Оверстрит, - но они не открыли огонь. Они дрейфуют рядом со станцией на маневровых двигателях.

- Мы можем их сбить?

- Мы уничтожили оборону Медины, когда ее брали, - сказал Оверстрит. - Мы отремонтировали несколько орудий, но без поставок с Тайфуна, наши возможности сильно ограничены.

- Тогда Шторм. - решил Сингх.

Оверстрит глубоко вздохнул, бойко разворачиваясь на перекрестке. Из-за внезапности и беспокойства казалось, что офис службы безопасности находится на расстоянии километров.

- Мне не нравится идея, что начнется ближний бой между кораблями, в непосредственной близости от станции. Если Росинант просто пытается сбежать, есть аргументы в пользу того, чтобы позволить ему это.

- Мы не можем полагаться на их добрую волю, не обеспечив свою защиту. - сказал Сингх и открыл приоритетное соединение со Штормом. Командор Дэвенпорт, его старший помощник во время их путешествия, ответил, как будто ждал.

- Дэвенпорт, это Губернатор Сингх. Я официально поручаю вам немедленно покинуть док, и защитить станцию от боевого корабля Росинант.

- Да, сэр, - сказал Дэвенпорт, и заколебался. - У нас сейчас не полная команда, сэр...

- Лучше в урезанном составе сейчас, чем с полной командой, когда станет слишком поздно. Постарайтесь отогнать их от станции, прежде чем займетесь ими.

- Да, сэр, - сказал он, и он сбросил соединение.

Впереди них, охранники зачищали коридор. Прозвучал аварийный сигнал, и раздался мягкий голос. "Это аварийное предупреждение. Немедленно проследуйте в ближайшее укрытие и ожидайте официальных инструкций. Это аварийное предупреждение."

Центр безопасности гудел, как растревоженный улей. Голоса поднятых по тревоге наполняли воздух. Каналы с дронов и камер наблюдения заполняли каждый экран. Сингх полагал, что все это было в ответ на запуск Росинанта, пока пожилая женщина в форме безопасности не пролаяла в их сторону: - Майор Оверстрит, сэр! Мы получаем отчеты о беспорядках в камерах содержания под стражей.

- Что? - спросил Сингх.

Голос Оверстрита был ровным и спокойным. Как у пилота, чей корабль разваливается на части вокруг него.

- Что нам известно?

- Кто-то взломал запоры на клетках. Было что-то, похожее на взрыв. Охранники отступили к шлюзу безопасности, но я также получаю отчеты о стрельбе со стороны гражданских. Две группы реагирования уже в пути.

- Хорошо, - сказал Оверстрит. Он повернулся к Сингху. - Сэр, я полагаю, что саботаж, вскрытый вашим другом, является частью гораздо более крупной операции, и что бы ни задумал враг, это происходит прямо сейчас.

Сингх покачал головой, не в знак несогласия, а как пьяный, пытающийся развеять туман в голове. Некоторая часть его продолжала считать, что если сенсоры станции защищают их солдаты, то все под контролем. Что он готов ко всему, что может произойти, даже когда оно расцветало вокруг него.

- Я понимаю. - сказал он.

- Как начальник вашей службы безопасности, я предлагаю вам заблокироваться с любыми другими важными персонами в безопасном убежище, пока мы не возьмем ситуацию под контроль.

- Конечно. Я возвращаюсь в свой офис.

- Возможно не стоит оставаться рядом с очевидной целью, сэр. У меня подготовлена безопасная позиция. Я выделю группу, которая сопроводит вас, и останется там, пока мы не поймем, с чем мы имеем дело, - сказал Оверстрит. Он повернулся к пожилой женщине и указал на Сингха. - Ему нужен эскорт.

- Они уже выдвигаются, сэр.

Отставить, думал Сингх. Я останусь здесь. Но это был глупый порыв, продиктованный его гордостью. Лидер должен оставаться со своей командой во время кризиса, но, - как бы это ни было обидно, - лидером в этот момент был Оверстрит. Он будет только путаться под ногами. И все-равно, часть его хотела остаться. Что бы показать всем, что он у руля.

- Я буду ожидать обновленных докладов, - сказал Сингх. - Если вам понадобится мое разрешение, я буду на связи.

- Спасибо, сэр, - без задержки сказал Оверстрит, и отвернулся. Через мгновение в дверь вошли четыре десантника в силовой броне, и отсалютовали.

- Губернатор Сингх, сэр.

- Значит, это вы мой эскорт? - сказал Сингх с улыбкой, надеясь, что выглядит уверенным в себе. - Давайте выдвигаться.

Пока они шли, Сингх сверялся с монитором на своем запястье. Происходило слишком много всего - слишком много отдельных групп, координирующихся "на лету",- чтобы получить полное представление о ситуации. Шторм маневрировал, и Росинант пока не выказывал никаких агрессивных намерений. Ситуация с беспорядками в камерах содержания под стражей ухудшалась, и группы реагирования запрашивали разрешение на применение смертельных контрмер. Слова Оверстрита возвращались, являя их последствия: "Моя лучшая оценка состоит в том, что по крайней мере треть действующего персонала, работает против нас."

Труднее всего было просто не мешать его людям хорошо выполнить свою работу, но это было то, что он должен был сделать. Он задумался, сталкивался ли высокий консул с такими же проблемами, зная, что все критические действия будут предприняты другими, которые конечно руководствовались его приказами, но в условиях, о которых он мог только догадываться, и в таких местах, где его вмешательство, даже если оно было возможно, могло только намутить воды. Это было тонкое и страшное знание. Бессилие контроля.

Предупреждение эхом перекатывалось по станции. Человек пробежал через перекресток впереди них, не останавливаясь, чтобы взглянуть на них. Ноги Сингха слегка горели от взятого ими темпа.

- Куда мы идем? - спросил он начальника его группы сопровождения.

- В защищенное убежище в конце этого коридора, сэр. Оно немного удалено от главных офисов, чтобы быть менее очевидной целью, но там независимое жизнеобеспечение и...

Десантник застыл на середине фразы. Сингх почувствовал прилив страха, и вгляделся вглубь коридора, чтобы увидеть, на какую опасность так отреагировал человек. Там ничего не было.

- В чем дело? - спросил он. И только когда он не получил ответа, он осознал, что замерли все его десантники. Их лицевые щитки были непрозрачными, их радио молчало, их силовая броня была заблокирована. Сингх стоял, внезапно оставшись в одиночестве, и с ужасом осознавая свою собственную уязвимость. В глубине его головы настойчиво зачесалась мысль о том, что кто-то может напасть на него прямо сейчас, когда он полностью беззащитен.

На мгновение он снова увидел Касика, умиравшего перед ним. Было ли все это отвлечением внимания, чтобы выманить его из безопасного укрытия? Руки задрожали, он шагнул по коридору к первой же двери. Общественный туалет. Он вошел, убедился, что он один, и заперся. Его сердце бешено колотилось, и он чувствовал его пульсацию в своей шее. Опираясь на узкую раковину, он развернул свой монитор, и ввел коды безопасности. Его десантники не были отключены штатно. Они не должны были быть заблокированы. Кто-то отправил поддельный сигнал отключения.

Оверстрит ответил на запрос связи сразу же.

- Моя группа сопровождения заблокирована, - сказал он.

- Да сэр. Я наблюдаю то же самое у всех отрядов, экипированных силовой броней. Оставайтесь на месте. Я отправляю обычный эскорт к вашему местонахождению.

- Какого черта здесь творится? Мне нужен отчет!

Раздражение мелькнуло на лице Оверстрита, но исчезло почти до того, как Сингх смог его заметить.

- Потеря действующих групп реагирования ухудшило ситуацию возле камер содержания под стражей. У меня есть неподтвержденные сведения, что что-то происходит в офисах доков. Я жду обновления разведданных, но похоже, несколько кораблей готовится к запуску. Шторм занят Росинантом, но это пока не окончательный отчет.

"А теперь, могу я, пожалуйста, вернуться к своей работе вместо того, чтобы болтать об этом?" Он не произнес это вслух, но Сингх все равно услышал.

- Я буду ждать подхода второго эскорта, - сказал Сингх. - Продолжайте.

Он сбросил соединение. В зеркале он выглядел маленьким. Испуганным. Он встал, поправил форму и собирался с духом, пока его отражение не стало больше напоминать человека, уверенного в контроле над ситуацией. Когда придут его люди, было важно, чтобы он производил правильное впечатление. Это было все, что он мог сейчас сделать.

Что-то загрохотало глубоко под ним. Может быть, удар по барабану станции. Признак того сражения, которое разворачивалось вокруг него, пока он прятался в общественном туалете.

Подполье застало его врасплох. Надо отдать им должное, он недооценил ни их координацию, ни их численность, ни их настрой. Ему говорили, что для Астеров старой закалки насильственное сопротивление режиму было частью культуры. После саботажа у кислородных резервуаров он думал, что понимает, что это значит, но оказалось, что до этого момента он так и не оценил глубину этого утверждения.

Их план разворачивался прямо сейчас по всей станции. Все его надежды сейчас сосредоточились на том, что единственное место, в котором он все еще должен был опережать их, станет решающим. Если отключение сенсорных массивов было критическим пунктом в их плане, он все еще мог смягчить все остальные разрушительные последствия.

Глава сорок седьмая Бобби

Упряжь Бобби состояла из трех магнитных замков размером с ее ладонь, и двух полос из тканого нейлона, которые выглядели так, будто когда-то в прошлом они были зелеными. Базовое оборудование для обеспечения безопасности, стандартное на любом судне, в любом доке, на любой станции вне гравитационного колодца. Попытка представить, работает ли оно, была похожа на попытку предположить, что будет, если со следующим шагом она провалится сквозь атомы палубы.

- Думаешь, эти штуки будут держать? - спросила она. Ее радио было настроено на широкое вещание с такой слабой силой сигнала, что его могла бы заглушить и толстая футболка. Амос, рядом с ней, оглядел длинный изгиб поверхности Грозового Шторма. Выражение его лица пряталось внутри его шлема, но в его тоне сквозил фатализм.

- Если нет, это будет странный день.

Поверхность корабля не была похожа ни на что, виденное Бобби раньше. Граненая как драгоценный камень, без выступающих пушек ОТО, или сенсорных массивов. Розовый и голубой казались меньше похожими на цвет самого материала, чем на преломленный свет, отражаемый поверхностью. То, как свет вел себя, попадая не нее, было намного страннее обычного избирательного поглощения. Тьма медленной зоны была глубока. Ее шлем должен был усиливать все, на что попадало сияние инопланетной станции. Он даже снимал ограничения человеческого глаза, перетягивая ультрафиолетовое и инфракрасное излучение в видимый диапазон, чтобы предоставить больше возможностей для работы. Это всегда было так, но сейчас ожидание - на отрытом месте и в неопределенности - заставляло цвета казаться зловещими.

Несмотря на то, что поверхность корабля выглядела как кристалл, она была мягкой, и о ней хотелось думать как о пене. Но на самом деле, это напоминало ей кожу. Магнитные замки держали ее на поверхности в подобии грубой, неудобной колыбели, и могли удержать тогда, когда корабль придет в движение. При условии, что магнитные замки вообще будут держать. Красное свечение, которое указывало на то, что они надежно примагничены, было сплошным, но ей то и дело казалось, что она замечает в них янтарное мерцание. Остальные десять членов их команды проникновения, помимо нее и Амоса, использовали то же оборудование. Низкопробные вакуумные костюмы. Ни у кого из них не было никакой более надежной брони, чем подкладка сварщика. И они больше походили на уборщиков, чем на военную силу. Её беспокоило, насколько верным может оказаться такое впечатление, но только во вторую очередь после беспокойства о прочности сцепления замков. Если Шторм отчалит от доков, а их оставит плавать позади, как ошметки слезшей змеиной кожи, Алексу придется решать проблему столкновения с эсминцем противника самому. И, вероятно, тогда они все умрут. Без всякой пользы.

- Я очень надеюсь, что они будут держать, - сказала Бобби.

Поступило зашифрованное оповещение. Бобби потыкала в панель управления на своем предплечье. Когда раздался голос Алекса, у него был такой явный тягучий выговор выходца из Долины Маринер, что становилось ясно, что он напуган просто до усрачки, но вместе с этим испытывает некоторую эйфорию от страха.

- Это Алекс Камаль с Росинанта, приветствую всех своих друзей, семью и все корабли в море. Мы начинаем это родео. Отрываюсь от стыковочных зажимов через десять. Девять…

- Собрались, - сказала Бобби. - Мы не знаем, как быстро все завертится.

Она ухватилась за нейлоновые шлейфы, отслеживая их натяжение, и стала ждать, когда Грозовой Шторм покинет порт.

Чтобы добраться до места, они карабкались через лифтовую шахту, которая проходила по всей длине станции от командной палубы на носу до инженерной палубы на корме. Они двигались быстро, скользя в сантиметрах над поверхностью станции. Остальные пересмеивались, пока Бобби не напомнила им, что маломощная радиопередача, это совсем не тоже самое, что радиомолчание, и вежливо предложила всем заткнуться нахер, вместо того чтобы нарываться на то, чтобы всю команду поубивали. После этого она осталась наедине со звуком собственного дыхания, запахом старой резины, и чужого пота. Алекс был справа от нее, Амос слева, а доки, ощетинившиеся пристыкованными кораблями, в четверти клика перед ними. А дальше, только чернота медленной зоны, да убийственное ничто позади врат.

Барабан вращался под ними. Шрамы и повреждения от кратковременной битвы со Штормом по-прежнему были видны в почерневших царапинах, и ярких заплатках пены. За свою жизнь, Медине пришлось более чем изрядно позализывать свои раны, и сегодня не обещало стать более приятным.

Они засветили каждый трюк, который имелся в рукаве у подполья Сабы. Украли сварочные установки, распаковали скрытые тайники оружия, скомпрометировали шахту доступа, через которую вышли. С тех пор, как лаконианцы прошли через врата, умные люди, знакомые со станцией, создавали планы ради такого момента. Может быть даже до всего этого, когда некоторые из них еще были контрабандистами.

Когда они прошли край барабана, Алекс отделился. Он должен был проделать почти треть пути против вращения прочь от Шторма, чтобы добраться до Росинанта. Она сказала себе, что это не последний раз, когда она его видит, будто зная, что это правда. Затем, резко взмахнув кулаком, направила штурмовую команду к темной, нечеткой фигуре эсминца.

План заключался в выманивании Грозового Шторма со станции. Как только он сойдет со стыковочных зажимов, и новые солдаты не смогут попасть на борт, Бобби и Амос пробьют корпус, возглавят штурм, и уберут Шторм с игровой доски. Независимо от того, взорвут ли они его реактор, саботируют или перехватят управление, направить его в небытие между вратами станет их главной задачей, как только она окажется внутри. Без уверенных знаний о внутреннем строении корабля импровизировать было лучшей идеей, чем притворяться, что она может составить хороший план.

Второй задачей станет вывести ее людей со Шторма, дав им возможность безопасно подняться на борт одного из убегающих кораблей. И последней задачей станет собственное спасение.

Алекс досчитал до нуля, и Бобби показалось, что она почувствовала небольшую вибрацию, дошедшую через корпус Шторма, в момент когда Роси оторвался от причальных зажимов, и вырвался из доков, используя тело станции как прикрытие. Два из ее магнитных замков мигнули янтарем, и благополучно вернулись к красному.

Это был день, вмещавший в себя множество способов умереть. Как и Алекс, она не могла удержаться от ухмылки. Возможно, это была общая марсианская черта. Она оставалась собранной, продолжая ждать - ноги упираются в корпус, колени подогнуты. Минуты растягивались. Запустился вентилятор шлема, обдав прохладой ее лоб. Значит, она начала потеть.

- Ты как там в целом, Бабс? - спросил Амос. Из-за радиотрансляции его голос звучал так, словно он находился на расстоянии в пол-клика, и шептал.

- У меня все будет в порядке, когда они поведут этот корабль из дока.

- Ага. Они же не прыгнут прямо в бой, а?

- Мы надеялись поймать их на разгоне.

- Правда, - согласился Амос. - И все еще надеемся.

- Может они еще не в курсе. - вклинился еще один голос.

А может, они ждут, когда на борт прибудет побольше войск, подумала Бобби, а Грозовой Шторм рванулся в черноту, дернув и туго натянув нейлоновые полосы.

Они запустили маневровые двигатели. В пятнадцати метрах ниже их позиции, фонтан перегретых испарений выстрелил, толкая эсминец в быстрый разворот. Казалось, он вырвался ниоткуда, как будто двигатель прятался под странным неметаллическим покрытием корпуса, пока не понадобился. Хорошо, что они не расположились там, иначе весьма вероятно, кого-то из них уже оторвало бы от корабля, и сварило заживо.

Шторм накренился. Рокот двигателей передался по её ногам. Медина отвалилась в сторону, словно ее уронили. Полыхнул факел основного привода Шторма, и корабль прыгнул вперед. Только четверть g. Без риска расплавить Медину в шлак. Тем не менее, было немного жутко видеть, как ее тень растянулась перед ней далеко по обшивке корабля. Как напоминание о том, что если она сорвется, она умрет в огне.

- Амос, - сказала она. - Проделай нам дыру.

- Я вижу, ты пришел по мою душу, - заревел Алекс. - Но тебе не поймать Роси, приятель. Мы просто слишком круты для тебя.

- Алекс, слезь с этого канала, - крикнула она, и тут же вспомнила, что ее сигнал слишком слаб, чтобы он услышал. Она покачала головой, надеясь, что он не слишком сильно будет их отвлекать.

У Амоса была с собой сварочная горелка, с примотанным к ней источником питания. Тащить сварочник с двумя сломанными ребрами, должно было быть чертовски болезненно, но ничто в его движениях не выдавало эту боль. Её собственный треснувший копчик тоже не прибавлял комфорта. Они нанесли себе много вреда, зайдя так далеко. Ей нужно было убедиться, что это никак не изменит ситуацию. Боль была всего лишь способом ее тела сообщить ей о чем-то. Она вполне могла игнорировать эти сообщения. Амос подвел конус горелки к корпусу, и все стало ярким. Искры были похожи на поток, утекающий назад от них, следуя изгибу корпуса, и исчезая за его краем, словно притянутые гравитацией, а не только разворотом корабля.

- Приготовить оружие, - рявкнула она, и выслушала подтверждения остальных. Если бы у эсминца была структура с двойным корпусом, которой обладали все марсианские корабли, то прорезать себе путь сквозь обшивку, стало бы только первым их шагом. И этот момент был критическим. Внутри они могли уже повредить корабль, но и защититься там было непросто, и, даже без отправки внутрь экипажа Шторма, тактика вроде заполнения межкорпусного пространства водородом и кислородом, могла бы вывести из строя всю её команду без риска для противника. Каким бы ни был соблазн, она должна была пробиться внутрь самого корабля, и...

- Хм, Бабс? Это пиздецки странно.

Амос застыл настороженно. Вырез, прорезанный горелкой, был яркой линией в корпусе, длиной в полметра. Полметра, которые быстро сокращались.

- Что за дела?

- Помнишь ту тему, когда выглядело так, что корпус мог сам себя ремонтировать? Вот сейчас это и происходит.

- Это станет для нас проблемой?

- Да, - сказал Амос. - Я бы сказал, это все усложняет.

Шторм качнулся под ними. Пламя привода стало ярче, Шторм набрал скорость. Ускорение туго натянуло ремни, а протуберанцы по краям ядерного факела окончательно погасли. Два крайних замка упряжи Бобби замерцали янтарем и сместились по корпусу на несколько сантиметров, прежде чем снова покраснели, и остановились. Этот краткий момент привел к адреналиновому удару, пробежавшему через все ее тело. Ее сердце заколотилось у нее в ушах. Ее голос остался спокойным, как будто говорил кто-то другой.

- Есть какие-нибудь светлые мысли?

- Ну-ка дай-ка попробую кое-что, - сказал он, приседая на корточки.

Он стал резать снова, но по более плотной дуге, пытаясь сделать не дыру, в которую они могли бы пролезть, а отверстие поменьше. Когда он закончил круг, то ударил в него кулаком, протолкнув небольшой кусок материала корпуса во внутреннее пространство корабля. Вырезанное отверстие сразу начало затягиваться, но Амос продолжал подрезать его по краям. Он расширял дыру все больше и больше, несмотря на то, что она пыталась закрыться. Его движения были быстрыми, и эффективными. Он не замедлился, даже когда корабль взбрыкнул и провернулся под ними, яркий пример того, как физический труд, выполняемый на протяжении всей жизни, может стать изящным. Бобби знала, что если бы попробовала сделать тоже самое, ничего бы не вышло, но у Амоса диаметр отверстия рос.

- По краям немного подгорит, - сказал Амос. - С этим ничего поделать не могу.

Голос Сабы бормотал где-то в ухе у Бобби. Группы реагирования десантников добрались к камерам изолятора. Время выводить из строя наших маленьких друзей.

- Чем раньше начнем, тем лучше, - сказала Бобби.

- Тут ты не ошибаешься, - сказал Амос. Он начал дышать с беззвучным присвистом сквозь зубы. - Мне придется продолжать это занятие без остановки, пока ребята будут проходить.

- Да ну нахер, - сказал кто-то из их команды. - Не улыбается мне, чтобы меня располовинило и туда и сюда.

Бобби повернулась к солдату.

- Ты сделаешь, как тебе скажут, или я башку тебе прострелю в назидание другим, - сказала она, по ее мнению, даже более вежливо, чем мужчина заслуживал. - Давай к дыре. Пойдешь на счет раз. Три... два...

Мужчина нырнул, и в процессе Амос обрезал его нейлоновую упряжь. Отверстие не затянулось поперек него, только потому, что Амос продолжал непрерывно подрезать края.

- Следующий пошел, - сказала Бобби, указывая на ближайшего солдата. - Ты. Три. Два. Один.

Снова и снова Бобби проталкивала еще одного из своих людей через проплавленную в корпусе дыру. Оставшиеся магнитные замки скопились вокруг нее, как дикие цветы цветы в саду, а обрезанные полосы болтались, реагируя на перемещения корабля. Словно морские водоросли в непостоянном течении.

Медина плавала над ними, и дважды Бобби ловила намек на отблеск факела привода Росинанта, показавшегося из-за станции, как восход солнца, который так и не наступил.

- Будь узковато, Бабс. Это жрет гораздо больше топлива, чем я планировал.

- Продолжай, - сказала она.

И он продолжал. Восемь. Девять. Десять. И наконец, остались только они двое.

- Мы справимся, - сказала она. - Давай мне горелку. Я пропущу тебя.

- Я конечно ценю твое предложение, - сказал Амос. - Но только между нами? Сварщик из тебя плохой. Иди лучше ты. Я все сделаю.

- Давай без героических жестов.

- О, нет, снаружи я умирать не собираюсь, - сказал Амос и указал подбородком на внутренний антураж корабля за дырой. - В худшем случае, помру там.

Бобби переместила магнитные замки к краю оплавленной дыры, и спрыгнула ногами вперед. Руки подхватили ее и втянули в внутрь. Прожекторы костюмов наполняли пространство между корпусами сине-белым сиянием.

Там было жутко. Всё было знакомо, как привычное и любимое лицо, в котором что-то было неправильно. Вместо перекладин из титана, керамики и стали, росли кристаллы. Линии преломлялись в них, и исчезли, похожие на игру света в стекле бутылки. Там, где должны были быть листы из металлического и углеродного волокна, были бесшовные соединения покрытия, при взгляде на которое приходили мысли о раковинах омаров, затем о ткани, затем о ледяной поверхности, формирующей пространство.

В нем безошибочно угадывался марсианский эсминец. И это не было похоже ни на что, виденное ей раньше.

- Захожу, - сказал Амос, и она повернулась, чтобы предоставить ему безопасную точку опоры. Отверстие, в которое они пробились, плотно сжалось. Оно не закрылось совсем, оставшись дырой диаметром сантиметров в пять. В свете прожекторов, Амос улыбнулся своей пустой, любезной улыбкой.

- Ну, с этой частью покончили, - сказал он. - Надеюсь, следующие слои будут попривычнее, если вы понимаете, о чем я.

Алекс продолжал удерживать дистанцию. Это было единственной причиной, по которой они не болтались внутри пространства между корпусами, как крысы в центрифуге. Проникновение внутрь корабля всегда было самым опасным этапом. Бобби знала это с самого начала.

Они двигались быстро, перебираясь по поручням и опорам, пока не нашли протяженный участок переборки. Амос проверил уровень топлива в сварочной горелке, покачал головой, но ничего не сказал. Дым дрожал и опадал с каждым поворотом корабля, как вода, падающая из душевой сетки. Корпус не зарастал, но это единственное, что было хорошо.

- Этого будет мало, - сказала она.

- Этого будет в самый раз, чтобы закончить, - сказал Амос. - Отрежу больше, и нам придется пытаться отогнуть кусок, чтобы пролезть.

Амос закончил резать, воздух и свет вырвались с другой стороны. Интерьер корабля все еще был герметичен. Для боевых условий, потеря герметичности была странным событием. Если экипаж Шторма до сих пор не заметил, что их берут на абордаж, теперь они узнали наверняка. Бобби втиснулась первой в заднюю часть спальной каюты. Два яруса кроватей с гелевыми матрасами, практически не отличавшиеся от таких же в помещении на Роси, предназначенного для отдыха десантников штурмовых команд. Кровати были пусты и аккуратно заправлены. Она заняла позицию у двери, пока проталкивались другие. Амос влез последним, прихлопнув дыру пластиковой заплаткой, которая выпучилась в сторону пространства между корпусов, как поверхность воздушного шара, прежде чем окончательно затвердеть.

- Я не хочу стрелять в вас, ублюдки, - прокричал Алекс по радио. Это была кодовая фраза. Шторм приближался. Очень скоро Роси больше не сможет уклоняться.

Бобби вышибла дверь, и откинула голову в сторону и назад, а пуля раскрошила кусок рамы, в месте, где только что был ее череп.

- Сколько? - спросил человек рядом с ней.

- Один, как минимум. - она оглядела спальню в поисках чего-нибудь, что могло бы дать им преимущество. - Это место - смертельная ловушка, и у нас нет времени. Вы трое, со мной. Вы двое стреляете влево, ты - со мной стреляешь вправо. Если увидите гранату или что-нибудь, что может ей быть, все ныряете обратно. Все остальные, прикрывайте. Приготовьтесь стрелять у нас между ногами, если плохие парни начнут ломиться в сторону двери. У вас четыре секунды. Поехали.

Она поднялась в полный рост, когда они выступили. Женщина, пригнувшаяся рядом с ней, могла быть кем угодно, но сейчас все их жизни зависели друг от друга. Дальше по коридору Бобби видела перекресток, откуда по ней стреляли чуть раньше. Одна голова высунулась и тут же нырнула назад. Она выстрелила, но не могла сказать, попала или нет.

Другой дверной проем был напротив них через холл. Она указала на него, и дала отмашку. В спешке, они метнулись к нему. Еще одна каюта. Койки на двенадцать человек, не носившие никаких признаков, что ими пользовались. Никто больше не стрелял в них. Тот, кто пытался стрелять раньше, был либо подстрелен, либо сбежал. Пошел за любыми подкреплениями, которые мог предоставить корабль. Эффект неожиданности завел их сюда. Дальше в дело должны были вступить их навыки.

- Амос? - сказала она по радио.

Стены корабля ослабили сигнал, но она все еще могла его слышать.

- Бабс? Как ты хочешь разыграть эту партию?

Прошло уже очень много лет с момента, когда она последний раз использовала корабельную штурмовую тактику, но здесь, по крайней мере, все было просто. Корабль имел две точки, уязвимых к абордажной атаке, инженерная и командная палубы. Враг имел преимущество, играя на своем поле, но если их экипаж был недоукомплектован, они смогут хорошо оборонять только одну из них. Таким образом, умный ход заключался в том, чтобы сымитировать атаку на одно место, отвлекая силы туда, а ударить в другом.

- Я возьму пятерых, и двину к командной палубе. Подожди две минуты, и веди своих на инженерную.

- Понял, сделаю. Мы собираемся отключать или взрывать?

Шторм снова покачнулся. По кораблю раздался ровный треск, похожий на звон цепи, соскользнувшей с полки. Этот звук отличался от того, к чему она привыкла, и она с трудом распознала в нем звук огня ОТО. Они добрались до Роси.

Прежде чем она успела ответить, голос Сабы послышался в радиоканале. "Эвакуационные команды добрались до доков. Ожидают четкого сигнала, да?" И следом, почти пересекаясь с ним, ответ Наоми: "Сообщение приняли. Выступаем." Корабли подполья были готовы запускаться. Скоро сенсорные массивы Медины будут выведены из строя. Их временное окно открылось. И ситуация пробудет такой недолго.

- Используй первую же возможность, которая позволит убить этот корабль, - сказала Бобби.

- Как насчет эвакуации?

Она знала, о чем он спрашивает. Если он сможет взорвать реактор, должен ли он? Была ли миссия важнее возможности ее пережить?

- Тебе решать, большой парень, - сказала она. - Я доверяю тебе.

Глава сорок восьмая Кларисса

У нее осталось только два ощущения. Её либо трясло, либо она чувствовала изнеможение. Та часть, которая началась с трясучки, была очень неприятной, потому что ей казалось, что она напугана - до паники и бешеного сердцебиения. И поскольку это напоминало страх, она сначала думала, что просто боится, а затем, что боится без всякой видимой причины. Помогла мысль о том, что это просто её бэушная эндокринная система, пропускающая дерьмо в кровоток. Так она, по крайней мере, могла быть уверена, что не сходит с ума от невнятной тревоги. Тем не менее, её продолжало трясти.

В худший момент этой части, она вернулась к своей старой мантре, которая помогала ей еще в тюрьме. "Я убивала, но я не убийца. Потому что убийцы - монстры, а монстры не боятся." И поскольку ей продолжало казаться, что она боится, такая точка зрения была почти утешением.

Её суеверная половина предпочитала думать, что она пригласила эту концепцию войти в ее жизнь, из-за сочувственной магии её слов. Рациональная половина была уверена, что пригласила её, изначально заплатив чертову гору денег за незаконные модификации тела, которые стали частью безумной подростковой фантазии о мести. И эта фантазия привела к убийству целой кучи людей.

- Ты в порядке? - cпросила Наоми.

Кларисса подняла руку в том же неопределенном жесте Шрёдингера[33], что и всегда, и неважно, как это выражалось. Всегда да, и всегда нет. Да, я в порядке, потому что не в медицинской коме. Нет, находится в таком состоянии, не является удовлетворительным итогом моих ранних жизненных выборов.

- А ты как?

- В порядке, - сказала Наоми тоном, который, вероятно, подразумевал нечто похожее. С тех пор, как Холден был захвачен, свет покинул глаза Наоми. Выяснив, что Обгоняющий Свет ушел, и Холден ушел вместе с ним, Наоми разве что не впала в кататоническое оцепенение от горя. Так что действительно. В порядке.

Они ждали, сидя на скамейке у края пшеничного поля, раскинувшегося по внутренней поверхности барабана. Пшеница тянулась, изгибаясь вправо и вверх от них, созревая в свете ненастоящего солнца. Женщина в униформе системного контроля, шла по дорожке, держа за руку маленького мальчика. Когда они проходили мимо, он посмотрел на Клариссу. Она могла практически услышать: "Мамочка, что случилось с этой тетей?" - такими громкими были его мысли.

Было немного странно находиться среди обычных обитателей Медины. Все люди продолжали шагать сквозь свои жизни, словно пытаясь забыть, что Транспортный Союз вообще когда-либо существовал. Продолжали забирать своих детей из школы, ужинать со своими друзьями, работать на своей работе, и выполнять свои обязанности, как всегда делают люди, которые находятся с неправильного конца пистолетного дула. Делали вид, что правила Лаконии вполне обычны. Что в этой игре нет вещей, которые могли всё изменить еще до наступления ночи.

- Мне жаль, что так вышло с Холденом, - сказала Кларисса. Она не собиралась этого говорить, это вырвалось само.

Наоми вздохнула быстро, выпустила воздух. Словно кто-то сорвал повязку, которая слишком сильно прилипла к коже. Резкая боль, и вот уже все.

- Спасибо. Это было... не то, чего я ожидала.

- Да, - сказала Кларисса. - Это похоже на два пути, которые есть всегда, как мы хотим чтобы всё случалось, и как всё на самом деле случается.

Сигнал предупреждения прокатился через весь барабан, отдаваясь эхом по всему объему в открытом воздухе. Искусственный голос успокаивал их своим тоном, повторяя сообщение. "Это аварийное предупреждение. Немедленно проследуйте в укрытия, и ожидайте официальных инструкций."

- Послушай-ка, - сказала Наоми. - Они поставили нашу песню.

- Божечки, - смеясь, сказала Кларисса. - Мы прожили свои жизни неправильно, не считаешь?

Наоми взяла ее за руку, наполовину продолжая шутку, наполовину, чтобы поддержать ее, если понадобится, и они направились к месту встречи. Тело Клариссы тряслось и дрожало, пока они шли. Как только они спустились ниже, в коридоры и залы барабана, движение стало гуще. Тревога звучала со всех сторон. Офисы блокировали свои двери. Киоски закрывались. Люди вокруг них двигались быстро, некоторые ругались и скандалили, но на большинстве лиц была какая-то обреченная сосредоточенность. Слишком много взрывов, слишком много насилия, чтобы у кого-нибудь еще остались силы шутить. Иллюзия о том, что продолжается нормальная жизнь, развеялась для каждого из них.

Она и Наоми подождали просвета в потоке тел, и нырнули в общественный туалет. Кларисса села на банкетку, встроенную в стену. Она чувствовала небольшую тошноту, но это еще не было плохо. Наоми подошла к раковине и медленно вымыла руки, не для того, чтобы они стали чистыми, а чтобы не выглядеть праздно топчущейся на месте, если зайдет кто-нибудь из службы безопасности станции.

План - во всяком случае, в их части, - был достаточно прост. Или, по крайней мере, так считала Кларисса. Она попыталась один раз разъяснить все этапы Алексу, но была уверена, что тот уловил только половину. Сенсорные массивы Медины были связаны с основной системой, но все имели свои резервные батареи. Выключение общего питания не позволит Медине в режиме реального времени увидеть, куда отправляются корабли, но и не остановят работу сенсорных массивов. Как только питание восстановится, и массивы увидят это, они переподключатся, чтобы передать все данные, которые успели собрать.

И в этом процессе скрывалась уязвимость. При регистрации массивов перед переподключением, система может запросить диагностический прогон. Массивам потребуется около двадцати секунд, чтобы пройти свои диагностические процедуры, отправить регистрационный запрос заново, и после переподключения передать результаты. В эти двадцать секунд никакие новые данные собираться не будут. И если запросы на регистрацию массивов будут перенаправлены к ложной системе, которая будет отвечать им непрерывными командами на выполнение диагностики, они смогут держать их в подвешенном состоянии, пока какой-нибудь бедный ублюдок не выяснит, где находится ложная система маршрутизации, или пока физически не отправится к массивам, чтобы присоединить их к новой выделенной линии.

Когда в своих объяснениях она дошла до этого момента, взгляд Алекса расфокусировался, и она попыталась объяснить проще. Надо сделать исправленную карту маршрутизации трафика. Поместить ее на силовую линую резервных батарей. Вырубить основную силовую линию, чтобы перезагрузить массивы. Массивы не смогут подключиться снова, не выполнив кучу утомительной работы. Только тогда он показал ей поднятые большие пальцы. И это было мило.

Всегда было странно вспоминать, что она знает многое из того, что не известно другим. Не только о протоколах распределения энергии, и маршрутизации сигналов. Но еще и как это, убить кого-то, от кого ни видела ничего, кроме добра. Как это, чувствовать, что люди, убийству которых ты посвятила свою жизнь, приняли тебя в семью. Даже зная многие вещи лучше других, она всегда сводила это к идее о том, что ее жизнь не была исключительной. Что, что бы она не сделала, это должно быть не так уж и странно, раз в конечном итоге у нее это получилось.

Дверь открылась, и вошел парень-бомбист, неся керамический чемоданчик с инструментами. Джордао. Он кивнул Кларисе, а после - Наоми. Со сгорбленной спиной и пепельно-серым цветом кожи, он выглядел ожившей картиной "скрывающийся террорист". Если они собираются осуществить то, что задумали, парню нужно было конкретно успокоиться.

- Хей, - сказала Кларисса.

- Хой, - ответил он. - Чё как?

- Пока без проблем. - сказала Наоми. - Но мы не слишком следили за событиями. А ты слышал что-нибудь?

- Несанкционированный запуск, - сказал Джордао, опуская чемоданчик рядом с раковиной, и открывая его. - Это то самое?

- Да, это один из наших.

- Не знал. - сказал он, выдавливая усмешку. - И много пьес разыгрывается в один день?

- На одну меньше, если не начнем двигаться, - сказала Наоми.

Джордао порылся в чемоданчике, и бросил по наушнику ей и Наоми, прежде чем вставить в ухо свой.

- Катрия, она про такое не говорила, так? После такого, они на нас напрыгнут по-серьезному. И что, всех победим? Похоже на детский сад.

- Если все сработает, как задумано, это не будет проблемой, - сказала Кларисса, поправляя наушник, чтобы было немного удобнее. - Просто держись рядом с нами, и с тобой все будет в порядке.

Наоми вытерла руки, вытащила свой карманный терминал, проверила, и убрала обратно.

- Пора выходить, - сказала она.

Джордао закрыл чемоданчик, примостил его на бедро, и пошел следом за Наоми к выходу. Кларисса замыкала группу. Трясти ее стало немного меньше. Совсем чуть-чуть. Это было хорошо, потому что она ненавидела дрожь. Но еще это было плохо, потому что дальше наступал период изнеможения, а ей еще надо было выполнить миссию. Или хотя бы постараться не замедлять Наоми.

Залы снаружи опустели. "Это аварийное предупреждение. Немедленно проследуйте в укрытие, и ожидайте официальных инструкций." Наоми повернулась к рампе, ведущей к внешней стороне станции. Кларисса сунула руки в карманы и пыталась выглядеть скучающей. Ее разум ненавязчиво разделился между мысленной репетицией шагов, которые ей нужно было сделать, чтобы подменить карты приоритетов трафика, и наблюдением по сторонам, в поисках патрулей безопасников. Когда голос Сабы нарушил молчание, она дернулась от испуга.

- Эвакуационные команды добрались до доков. Ожидают четкого сигнала, да?

Наоми приложила руку к своему уху. Она слышала ее через наушник, и напрямую, поэтому у сказанных ею слов появилось маленькое эхо. Так они прозвучали намного весомее, чем должны были.

- Сообщение приняли. - сказала она. - Выступаем.

Всего пару минут потребуется, чтобы подменить карту и установить заряды. После этого они отправятся к докам, если люди Сабы смогут так долго удерживать их, или, если безопасники Лаконии смогут отбить их обратно, к воздушному шлюзу. Наоми остановилась у одной из панелей доступа, проверила что-то в своем ручном терминале, и кивнула. Они нашли нужный. Джордао вспотел и был бледным. Он выглядел еще хуже, чем она.

- Все будет хорошо, - сказала она. - Ты удивишься, как много у нас опыта пребывания в странных ситуациях.

Наоми присела перед панелью доступа. Дрон безопасности пролетел через перекресток впереди них, но не обратил на них внимания. Кларисса ощутила небольшой всплеск адреналина, но это только помогло чуть разогнать растущее оцепенение в её мышцах. Делай дело, думала она. Сделай так, чтобы оно было сделано. Отдохнуть сможешь, когда умрешь.

Панель доступа щелкнула, и опустилась вниз.

- Что мы здесь делаем? - сказал Джордао. - Пойдемте уже.

- Мы делаем то, что требуется для следующей части, - сказала Наоми, и отошла в сторону. Внутренности корабля выглядели хаотично для всех, кто не знал тех вещей, которые знала она. Для нее в каждом сварном шве, каждом кабельном канале и соединителе была простая логика. Она достала исправленную карточку распределения трафика, вытащила старую со своего места, и воткнула свою. Индикатор состояния моргнул янтарным, и тут же снова переключился к мерцающему, радостному зеленому цвету.

- Хорошо, - сказала она, сдвигая панель на место. - Перейдем к установке зарядов.

Но когда она пошла, она уже знала, что это будет сложнее, чем она думала. Если они будут двигаться достаточно быстро, они смогут закончить до того, как она окончательно выдохнется. В конце концов, вот почему здесь была Наоми. Потому что никто из них не думал, что она сможет справиться сама. И не факт, что они были неправы.

Хуже всего было то, что она сама сотворила это с собой. Повреждения в ее теле, истощение и усталость были продуктами сознательного, решительного выбора, сделанного девушкой, которой она давным давно уже не была. Она несла вес своих решений, как мешок с костями. Как полный набор инструментов.

Некоторые грехи несли в себе наказание. Иногда искупление требовало, чтобы прошлое оставалось с тобой навсегда. На протяжении многих лет она пыталась привыкнуть к этому, но это все еще оставалось чертовым мать-его неудобством.

- Сюда, вниз, - сказал Джордао, подзывая их приглашающим жестом.

- Я знаю, - сказала Наоми.

Дверь, ведущая к основному силовое соединению была укреплена. Косяк двери был выкрашен в красный цвет, с предупреждениями на полудюжине языков, которое означали одно и тоже. Что-то вроде "Пожалуйста, будьте осторожны. Здесь очень много вещей, которые нам придется чинить после того, как они закончат вас убивать".

Джордао открыл дверь, Наоми прошла мимо него, шагнув в технический коридор впереди...

И отступила назад, поднимая руки. Шаги бегущих людей послышались позади, стремительные и громкие. Молодой мужчина, в синей форме службы безопасности Лаконии, вышел из красной двери, держа пистолет на уровне живота Наоми. Грубые руки схватили Клариссу за плечо, и бросили на пол. Джордао прислонился к стене, и опустился по ней вниз.

- Какие-то проблемы, сэр? - спросила Наоми, голосом, идеально имитирующим невинность.

- На колени, - сказал человек с пистолетом. - Руки не опускать.

Наоми опустила взгляд вниз, на нее. Кларисса не увидела печали в ее глазах, только рассчет. А потом вывод. Наоми опустилась на колени. Джордао откинул голову назад, он смотрел в потолок и хватал воздух глубокими глотками. В его руках все еще был чемоданчик с инструментами, и она думала, что он, вероятно, собирается подорвать заряды, вписав их всех в историю, пока он не начал смеяться. Это не было радостью, или злорадством, но это было облегчением. Еще до того, как он заговорил, Кларисса поняла, что их продали. Она опустила голову на прорезиненное покрытие палубы, пока кто-то, упираясь коленом в её спину, оттягивал ее руки назад. Её истощение стало сильнее. Палуба казалась почти уютной.

- Там вещь, - сказал Джордао. - Они что-то оставили внутри панели доступа. Не знаю, что, но могу показать, где, да?

- Что это было? - человек с пистолетом обращался к Наоми.

Наоми печально покачала головой.

- Боюсь, придется тебе пойти нахер, койо.

Он шагнул вперед, и ударил её. Кларисса почувствовала, как лента пластиковых наручников затрещала, туго затягиваясь вокруг ее правого запястья, пока человек, державший её, подтягивал ее левую руку. Она повернула голову. Пятеро, в общей сложности. Все с оружием. Человек с пистолетом приседал, готовясь уложить Наоми рядом с ней.

- Ты уверен, что сможешь найти, про что ты там говоришь? - спросил мужчина.

- Конечно, смогу, - сказал Джордао. - А где десантники? Вы сказали, с вами будут десантники.

- План изменился. Они статуи, пока мы не отменим действие кода блокировки. - Он посмотрел на Наоми. - Тоже твоя работа, сука?

Наоми встретилась взглядом с Клариссой. Рассчет ушел из ее глаз. Вариантов у нее больше не было. Это значило, что Наоми действительно теперь вне игры.

Но у Клариссы всегда оставался в запасе еще один вариант.

Это был странный момент. За въевшейся в кости усталостью, за страхом, паникой и гневом, открылось что-то еще. Что-то похожее на ярость и радость, а поверх всего этого, глубочайшее облегчение. Наоми увидела это на ее лице, и ее глаза широко раскрылись. Кларисса вдавила свой язык в нёбо, и закрутила так, как она не делала в течение многих прошедших лет. Фальшивые железы в её теле сработали, впрыскивая своё дерьмо в кровь. Это было больно. Их использование не должно было быть болезненным, но сейчас каждая из них заныла. И даже чувствовать эту боль, было хорошо.

Время замедлилось вокруг нее. Она взбрыкнула, и мужчина, сидевший у нее на спине, опрокинулся вперед. Он все еще держал её за правое запястье, и не ослабил хватку, даже падая. Она почувствовала, как ее плечо выворачивается, и услышала глубокий хруст, но боли не было. Ее ноги уже были под ней, и она оттолкнулась, даже прежде чем он коснулся пола. Её правая рука была раздроблена и бесполезна. Мышцы были тонкими и хрупкими. Просто подпрыгнув, она почувствовала, как сухожилия на коленях и бедрах натягиваются и рвутся, но она уже катилась, готовая оттолкнуться от стены, чтобы вскочить снова.

Человек с пистолетом не убрал руку от Наоми, но остальные трое уже направляли оружие в её сторону, двигаясь медленно, словно под водой. Один пистолет рявкнул, но пуля только разорвала шершавое покрытие стены.

Кларисса закрутилась в воздухе, её смятая рука, болтаясь, летела вслед за ней. Она выставила вперед колено, ощущая движение как танец. Как полет. Ее цель была в пределах досягаемости. Согнутое колено воткнулось в нос человека с пистолетом, и она почувствовала, как хрящи подаются и в ее суставе, и на его лице, и оба раскрашиваются друг о друга.

Она болела так долго, что позволила болезни сделать себя хрупкой. Так много в ее жизни было продиктовано её угасающим здоровьем. Отмеренным, словно фляга, с которой ей предстояло пересечь пустыню. Теперь она сделала полный голоток, и это было замечательно.

Те двое, что не стреляли, выстрелили теперь почти одновременно. Один промах, и одна пуля, впившаяся в тонкий слой мяса под ее ребрами. Было больно, но боль была далекой. Она врезалась с разворотом в ближайшего из них. Пока они падали, она обхватила здоровой рукой его голову, мягко зажимая её так, чтобы их приземление сломало ему шею. Она тяжело врезалась в палубу, потянула и почувствовала, как его позвоночник подался.

Я убивала. Но я не убийца.

Она выхватила пистолет из его руки, пока остальные разворачивались. Кларисса ощутила, как в её горле рождается боевой клич, как воздуха, создавая звук, грохочет в ее трахее. Почувствовала пистолет, который отвоевала. Ближайшая к ней женщина выстрелила, но не попала, а пуля Клариссы прошла сквозь её щеку, откидывая голову назад. Это было два. Тот, кто был раньше на спине Клариссы, прыгнул к ней. Она выпустила пулю между его зубов. Три.

Наоми пыталась ухватить оружие упавшего человека с пистолетом. Тот все еще лежал, держась за разбитый нос, как будто это была самая большая из его проблем. Кларисса дважды выстрелила в его тело.

Остался только один охранник, и он был совсем рядом с Клариссой. Она видела дуло его пистолета. Она видела страх в его глазах. Он выстрелил. Он не мог промахнуться. Ее нога подломилась под ней, но падая, она выстрелила сама. Последнему охраннику пуля вошла в горло. Она приземлилась жестко, но в её крови все ещё были свет и восторг. Она перекатилась, поднялась на колени. Ее живот болел, и было так тяжело сделать полный вдох. Джордао смотрел на нее так, словно видел перед собой дьявола.

- Нет! Прости! - закричал он в какой-то параллельной вселенной рядом с ней.

Нахуй твое прости. Извинения не исправят дерьма. Она не знала, крикнула она, или это прозвучало только в ее голове. Так или иначе, она выстрелила в него - в живот, и когда он сложился, в макушку его головы, прямо туда, где только начинала появляться лысина. И тогда начался откат.

Это было не так плохо, как она помнила. Она почувствовала рвотные позывы, и ощущение болезни. Беспомощность. Боль. Но в какой-то момент все это стало таким знакомым, что переживаемый опыт перестал казаться таким уж плохим. Или она просто соскальзывала в шок.

В шок, или во что-то другое, похожее на него.

Наоми баюкала ее голову, и она заметила, что лежит. Во рту был привкус желчи. Охранники и предатель были разбросаны по всему коридору. Воздух вонял кровью и порохом. Это было похоже на сцену из ада. Все эти годы она потратила на сожаления, тихо каясь за все те жизни, которые отняла, а сейчас единственной ее мыслью было "это было весело".

Слова прозвучали где-то поблизости. Оставайся со мной, Клэр. Она вспомнила, что Наоми была там, и снова открыла глаза. Она не помнила, как закрыла их. Наоми была забрызгана кровью, ее лицо было бледным. Рэн стоял у нее за спиной. На нем была какая-то черная ряса, и она почему-то подумала об иезуитах.

- Я монстр, - сказала Кларисса.

Нет, нет, милая. Ты не монстр. Не монстр. Значит, Наоми поняла неправильно. Кларисса имела в виду, "я не боюсь". Она попыталась подумать, что бы такое сказать, чтобы это пояснить, но требовалось так много усилий. Да и имело ли это хоть какое-то значение, если тот, кто еще был там, её понял? Она знала, что понял.

- К черту,- подумала она. Некоторые вещи ты забираешь с собой в могилу.

И Кларисса Мельпомена Мао закрыла глаза.

Глава сорок девятая Бобби

Когда она была молодой, Бобби часто снились сны о том, что в своей комнате она нашла дверь, которая вела в новую, экзотическую часть ее жилища, о которой ее семья забыла, или никогда не знала. Эти сны были жуткими, и одновременно прекрасными. Полными обещаний, удивления и угрозы.

Грозовой Шторм словно явился прямо из одного из таких снов.

Архитектура корабля обладала тоже же эстетикой в дизайне, что и Росинант. Центральный лифт, размер и объем свободного пространства в коридорах, двери, даже формы поручней и уступов, были знакомы. Ну если не совсем знакомы, то, по крайней мере, узнаваемы. Родственны. У Лаконии и Марса была одна и та же культурная ДНК, и, в той же мере, что и всё остальное, корабль был этому доказательством.

Но были и странности. На палубах не имелось швов или болтовых соединений. Пенная изоляция и покрытие переборок имели ту же жуткую мясистую текстуру, что и корпус. Освещение тоже было другим. Она не знала, было ли дело в спектре, или яркости, или в способе получения света, при котором казалось, что в светильниках происходит какое-то неуловимое движение, но было немного похоже, что все происходит под водой. Корабль словно был огромной рыбой с биолюминесцентным свечением, из самых глубоких морей.

Это все еще был дом, но шире, больше и изменчивее.

Они перемещались из зала в зал, сохраняя формацию, прикрывая друг друга в движении. К дребезжанию ОТО присоединился другой, неузнаваемый звук. Лучшее, что она могла предположить, что это был какой-то лаконианский вариант торпедного огня. Палуба покачивалась и накренялась вокруг них, в ответ на маневры корабля, но основной привод не отключался, поэтому низ всегда оставался низом.

Она ожидала, что огневой контакт с защитниками корабля произойдет в центральном лифте, ведущему к командной палубе. Это была очевидная критическая точка, и её удержание означало контроль над всеми перемещениями между палубами через которые им предстояло пройти. Если бы она командовала обороной, все люки были бы открыты, и дюжина винтовок, направленных вниз, были бы готовы продырявить любую высунувшуюся голову. Но вместо этого, там было три лаконианца с пистолетами, которые постоянно отступали, стреляя куда-то за них, больше обескураживая Бобби и ее людей, идущих за ними, чем причиняя кому-либо какой-то вред. В итоге они загнали всех на командную палубу. У нее не было уверенности, хорошо это или плохо.

- Амос? - сказала она, и, когда он не ответил, усилила сигнал. - Амос, проверка.

- Мы тут слегка подзависли, Бабс, - ответил Амос. - Я почти уверен, что мы пришли во что-то типа мастерской. Но хрен я знаю, зачем нужна чуть не половина здешнего барахла.

- Вступали в контакт с противником?

- Да, потеряли пару человек.

Их беседа была прервана звуком, похожим на звук разрываемого с большим усилием металла. Потребовалось несколько секунд, чтобы они признала в нем огонь скорострельного оружия. Амос выкрикнул что-то, перекрывая звук, но не ей. Она ждала, чувствуя как с напряжением закручивается узел в ее животе. Ей хотелось знать, что происходит, но не настолько сильно, чтобы рискнуть отвлечь внимание Амоса. Он хрюкнул раз, и она была уверена, что в него попали. Затем случилось что-то громкое - возможно разорвалась граната - и стрельба прекратилась.

- Ты еще со мной, здоровяк?

- Да, - сказал он. - Всего-лишь небольшое происшествие. Тут архитектура немного странная. И выглядит она так, как будто состоит из... Даже не знаю. Кристаллов? Или раковин моллюсков? Помнишь здания на Илосе? Вот из чего-то такого же.

Палуба сильно накренилась вправо, и голова Бобби немного закружилась из-за накатившего Кориолиса. Она схватилась за поручень.

- Я на Илосе не была.

- А, точно, - сказал Амос. - Ну, неважно, вообщем как там. Да, мы типа тут слегка застряли, до тех пор, пока не сможем проделать еще одну дыру. Сейчас вот ищем что-нибудь, чтобы прорубиться сквозь переборку. И хотелось бы успеть до того, как они на нас попрут.

Прорезался голос Алекса. Он не смог бы услышать их, даже если бы она сильно увеличила мощность сигнала, но передатчики Роси были достаточно сильны, чтобы она слышала его.

- Эгей, кто там есть. Шторм прерывает наш маленький танец. Похоже, они пытаются вернуться в порт. Возможно, сейчас самый подходящий момент запускаться всем, кто хотел запуститься. Не тратьте время зря.

Ему ответил Саба.

- Все еще дожидаемся отстающих из тюрьмы. Я буду отправлять корабли сразу по готовности, но придержи этого ублюдка подальше от нас столько, сколько сможешь, да?

- Уже работаю, - сказал Алекс.

Бобби стиснула зубы. Ей захотелось бросить все, и спуститься, чтобы помочь Амосу и его отряду. Плохая тактика. Она должна была придерживаться плана. С Амосом всё будет в порядке, она должна была верить в это. Лифтовая шахта проходила через весь корабль, вплоть до командной палубы. Насколько она могла видеть, их никто не ждал. Но это не значило, что там действительно никого не было.

- Так, - сказала она своей команде. - Действуем точно так же. Двое идут вперед, остальные трое прикрывают, потом первая пара прикрывает, пока остальные подтягиваются к ним. Только вместо перехода от двери к двери, мы будем подниматься с палубы на палубу. Если нам придется стрелять, мы попробуем запустить впереди нас лифт, но скорее всего, он заблокирован, и мне не хотелось бы показывать, где мы находимся.

Все Астеры показали, что согласны, и заняли позиции. Бобби и высокий мужчина пошли вперед, перебираясь по поручням как при свободном подъеме по скалам. Она высунулась, чтобы бросить взгляд на верхнюю палубу, прежде чем забраться на нее, но скорее удивилась бы, найдя там засаду.

Она прижалась к стене, с пистолетом, направленным вверх. Похоже, что люк на командную палубу был закрыт. Люки остальных палуб были открыты, что давало защитникам корабля отличную линию огня, но никто не пользовался этим преимуществом. Пока еще. Она махнула остальным, и внимательно следила, не появится ли враг, пока они взбирались к ее позиции. Шторм был больше, чем Роси. Между ней и командным центром оставалось еще восемь палуб. Похоже, последний этап будет непростым, но...

Гравитация исчезла, и она рефлекторно схватилась за поручень, а корабль провернулся вокруг нее, отбросив ее ноги перпендикулярно палубе. Так же внезапно, как исчезла, гравитация вернулась обратно. Тяжелое ускорение, - четыре или пять g, прихлопнуло ее к поверхности. Удар вышиб воздух из ее легких, а гравитация снова исчезла, и через секунду вращения в невесомости, последовал еще один микро-период тяжелого ускорения. Теперь она, и ее команда были прижаты. Невесомость и ускорение повторились еще трижды. Казалось, теперь это будет повторяться вечно.

- Амос?

- Хей, Бабс.

- Это ты? Вы чего-то сломали?

- Неа. Незнаю, что они делают, но вот это - продукт сознательного выбора.

- Я думаю ... - Тяжелое ускорение заставило её зубы щелкнуть. И невесомость. - Я думаю, они пытаются трясти нас, как жуков в банке.

Тяжелое ускорение, и невесомость.

- Это начинает причинять неудобства. Они что, пытаются нас замедлить?

- Пока не вернутся в порт. - Тяжелое ускорение, и невесомость. Ее сознание начинало плыть. Задержать их до возвращения в доки, имело наибольший смысл, если Шторм был недоукомплектован экипажем. Этим же объяснялось, почему они не всетретили более тяжелого сопротивления по пути к командной палубе. Но если лаконианцы смогут вернуться за подкреплением, у нее не будет ни шанса. А если не будет у неё, ни у кого другого тоже не будет.

Еще два цикла невесомости, вращения, и удара о палубу, которые не смогли вытеснить её с места. Когда Амос снова заговорил, она услышала в его голосе напряжение от усилий.

- Это становится проблемой.

- Я думаю точно так же.

Еще одна пулеметная очередь загрохотала в радиоканале.

- Не уверен, что я могу как-то этому помешать.

- Так, ладно, - сказала Бобби. - Новый приказ. Не умирай, пока я не разрешу.

- А если я найду способ завалить эту птичку?

- Тогда действуй так, как будто я разрешила, но до тех пор не высовывай голову, чтобы просто поискать.

- У тебя есть план? - спросил Амос.

- Очень великодушное название, - сказала она, - но да, есть кое-что, что я собираюсь сделать.

Корабль продолжал выполнять свои икающие скачки, словно судно разведки первого поколения, которое использует взрывающиеся ядерные бомбы в качестве двигателя. Даже для экипажа, находившегося в амортизаторах, это был убогий способ путешествий. Она глубоко вздохнула, подстраиваясь к ритму, и на следующем периоде невесомости, нырнула в лифтовую шахту. Два хороших поручня, две хорошие опоры, и внезапный вес, в пять раз больше её обычного.

Её пальцы, и подошвы ног, завопили в знак протеста. Спина и плечи затеяли любовную игру с судорогами. Невесомость вернулась, корабль провернулся, но она успела подняться. Всего на один комплект поручней до того, как вернулся вес. Но теперь она была ближе к цели.

Если она сорвется, её ждет далекое падение на дно. Но и никто не собирался стрелять вниз в нее, пока она лезла, потому они думали, что она не сможет подняться, пока происходит эта болтанка. Как и вообще кто-нибудь. С каждым циклом невесомости, поворота, и высокой тяги, она подтягивалась немного выше, не оглядываясь назад, чтобы посмотреть, отправился ли кто-нибудь из ее команды за ней. Ей нужно было сосредоточиться на подъеме.

Капли пота выступили бисером на лбу, и вентилятор шлема врубился на полную мощность, чтобы предотвратить запотевание ее лицевого щитка. Она сжигала кислород так быстро, что трехчасового запаса хватило бы теперь разве что на час. Она раздумывала о том, чтобы сделать передышку на одной из палуб по пути, и вообще снять шлем, но если лаконианцы решат выпустить атмосферу... что ж, тогда ей очень не повезет. Лучше продолжать эту игру в безопасности. Если считать безопасностью её карабкание в шахте, на полную высоту всех палуб корабля, остающихся под ней, в радикально сомнительной гравитации.

Голос Сабы послышался, когда Бобби еще оставалось больше трех палуб до командного центра.

- Сенсорные массивы отключились. Мы запускаем всё, что есть. Больше нет времени ждать.

- Я постараюсь прикрыть вас, Малаклипс, - сказал Алекс. - Шторм жив, и представляет угрозу. Я могу попытаться сбить его торпеды, но относитесь к нему так, как будто зубы у него все еще есть.

- Bien, - сказал Саба. - И у меня тут еще посылка, на пути к тебе, Росинант. Смотри в оба.

Алекс выругался себе под нос. У нее не было времени догадываться, почему.

Еще один момент невесомости. И снова скачок к ужасному весу. Искушение поднять темп, пытаясь перемещаться через два поручня вместо одного, было ловушкой. Поддаться ему, значило уменьшить время на подготовку к тяге, что было приглашением упасть. Было больно. Казалось, что все это продолжается вечно. Но это был правильный путь. Она не могла уступить жадности. Боль в ее руках стала сильнее, но её ноги, казалось, почти привыкли. А может они просто онемели.

Она была на полпути. Еще три с половиной палубы вверх, и она будет у командной палубы. Перед закрытой пластиной, возле которой лифт удерживался на месте. Две с половиной. Еще одна. Невесомость появилась снова. Она поднялась. Ее глаза неотрывно смотрели на шов, где раздвигалась лифтовая панель. Где, если это было похоже на другие марсианские корабли, в которых она побывала, было самое разумное место для укрытия, и стрельбы по тем, кто может подняться. По ней. Она ждала следующего ускорения, но оно не пришло. Только мягкая тяга маневрирования.

И это было плохо.

- Шторм подходит к докам, - сказал Алекс, и его голос звучал, как рассыпающийся пепел. - Если у кого-нибудь есть хорошие идеи, я слушаю.

Её руки и ноги дрожали от усилия, а пот заливал глаза. Она рискнула взглянуть вниз. Её команда шла за ней, но они были только на полпути. В этот раз будет только она.

Голоса донеслись с командной палубы. Резкие, рявкающие приказы. Бряцание, вероятно из оружейного шкафчика. Они знали, что у них будет немного времени, но они думали, что ей предстоит покрыть значительно большее расстояние, чтобы добраться до них. Лифтовая панель поползла в сторону, и она подтянулась вверх, схватив чей-то локоть в синем форменном рукаве, вытаскивая человека через проем и запуская его вниз. Он отскочил от пары стен, прежде чем ему удалось уцепиться, и к тому времени на него были направлены пушки ее людей, а Бобби попала через открывшийся проем на командную палубу.

Три человека, в амортизаторах самого странного вида, который Бобби доводилось когда-либо видеть. Бобби подняла пистолет. Да уж, определенно, экипаж был недоукомплектован.

Светловолосый мужчина увидел ее первым и взвизгнул:

- Коммандер Дэвенпорт!

Старший выдвинулся вперед. По крайней мере, он был старше, чем остальные. Но он по-прежнему выглядел, как молокосос.

- Заводите нас в доки! Во что бы то ни стало!

- Я сержант артиллерии Роберта Дрейпер, Марсианский Десант, - рявкнула Бобби. - И я убью любого, кто коснется управления.

Дэвенпорт дерзко вздернул подбородок.

- Вы слышали ваши приказы.

- Не надо так делать, - сказала Бобби. - Вы знаете, чем все закончится. Ваши люди умрут. Мои тоже. Наверняка, и множество гражданских, если мне придется протаранить кораблем станцию, чтобы уничтожить его. Я сказала. Не прикасаться к элементам управления.

Пилот вздрогнул, взглянул на Дэвенпорта. Тот пристально уставился на нее, как на свою смерть. Как будто пытался уговорить себя быть храбрым, но пока еще не справился с этим. И это был шанс, в промежутке между тем, кем он был, и кем он пытался быть. Убийство этих троих не повлияло бы на ситуацию на инженерной палубе. Не спасло бы Амоса. Позади её люди вплывали на командную палубу. Хотела бы она, чтобы они подошли попозже. Большее давление на лаконианцев, только укрепило бы их решимость. Когда она заговорила, она попыталась сделать свой голос спокойным и примирительным.

- Вот наша ситуация. Либо все ваши люди умрут, и все мои тоже, либо мы все будем жить. Сейчас, вы должны решить, стоит ли наша группа дилетантов и придурков, лучшего экипажа Лаконии.

- Эй! - воскликнул кто-то из ее команды. Она проигнорировала его.

- И вы ждете, что я поверю, что вы не украдете корабль? - спросил Дэвенпорт. Ну, я вообще не планировала до этого момента, подумала Бобби. Но раз уж ты об этом упомянул...

- Я не говорю о корабле. Я говорю о вас, и всей вашей команде, которая либо попадет в шлюз, со скафандрами, и кислородными баллонами, либо умрет здесь.

- Я видел вашу работу, - сказал он. - Если мы сложим оружие, вы все равно нас убьёте. У вас нет чести.

- Прикуси нахер язык, - сказала Бобби. - Я Марсианский десантник. И если ты это переживешь, спросишь потом у своих стариков, что это значит. И они расскажут тебе, как тебе повезло, что я не разорвала твою жопу просто за то, что ты такое сказал. Если я говорю, что ты и твоя команда в безопасности, значит ты в долбаной безопасности.

Дэвенпорт не ответил ничего, но за его упрямством теперь скрывалось что-то еще. Она полагала, что может быть, это надежда. Она вызвала Амоса.

- Эй, здоровяк.

- Хей, Бабс, - сказал он. Его голос казался взволнованным. - Я пробился на инженерную палубу. Дай еще пять минут, и я сожгу этого ублюдка. Может, откусим кусок станции, когда взорвемся, но как по мне, это уже не наша проблема. Как там у тебя?

- Твоя команда должна остановиться, - сказала она. - Никаких агрессивных движений в сторону врага. Подтверди.

На линии повисла тишина.

- Это не тот план, который я слышал, - сказал Амос.

- Амос, слушай меня. Стойте. Не взрывайте корабль. И если кто-нибудь там убьет какого лаконианца, я лично его пристрелю. Включая тебя. Понял?

- Ага.

- Жди. Если мне понадобится, чтобы ты вернулся к плану "А", я дам тебе знать через минуту.

Дэвенпорт смотрел на её команду, столпившуюся позади нее. Он хмурился. Бобби почувствовала, что вдыхает через раз. Она ждала.

- Тридцать секунд, мистер Дэвенпорт, - сказала она.

- Вы выбрали не ту сторону, канонир, - сказал Дэвенпорт. - Вы должны были быть одной из наших.

Двадцать пять минут спустя, выживший экипаж Грозового Шторма, связанный друг с другом, ждал в грузовом воздушном шлюзе. Их руки были стянуты за спинами, щиколотки скованы вместе, а от маневровых двигателей их скафандров были отключены баллоны с топливом. Амос и человек из его команды, в последний раз проверяли замки на их костюмах, и привязывали к их коленям аварийные маяки. Командир Лаконианцев теперь наблюдал за Бобби с видом человека, планирующего месть.

Амос постучал по лицевому щитку шлема Дэвенпорта, чтобы привлечь его внимание.

- Как дышится там? Воздух хорошо поступает? Потому что если нет, самое время сказать об этом.

Он кивнул, являя собой прекрасное физическое пособие по негодованию.

За пределами Шторма, корабли уходили через врата по графику, придуманному Наоми. Большинство из них направлялось в маленькие колонии, туда, где была меньшая вероятность столкнуться с судами, ожидающих возобновления движения через врата. Но некоторые отправлялись в хорошо освоенные места, такие как Комплекс Бар Гаон, надеясь на собственную способность избежать любого отслеживания с другой стороны, чтобы обеспечить свою безопасность. Оставалось немногим больше часа, когда по плану должен был уйти последний из них, а вслед за последним, мог уйти и Шторм. Если все пройдет правильно, датчики Медины будут тонуть в своих диагностических судорогах, еще в течение как минимум четырех часов. А у пленников было достаточно воздуха на десять. Шестичасового окна должно было быть более чем достаточно, чтобы их подобрали.

Амос показал ей большой палец, и Бобби кивнула. Он отстегнул трос от палубы шлюза, оттолкнулся и проплыл, чтобы остановиться рядом с ней. Бобби запустила цикл шлюзования, когда внешняя дверь открылась в более темное, чем космос, пространство медленной зоны, коснулась радиопередатчика.

- Хорошо, - сказала она. - Давайте посмотрим, работает ли управление так, как они рассказали.

- Понял, боссманг, - сказал ее новый пилот-астер.

Шторм сместился, слегка подался в сторону. Пленники, казалось, уплывали, хотя на самом деле двигалась Бобби. В темноте далеко за ними, факел привода вспыхнул как звезда, и погас, уходя сквозь кольцо.

- Хорошо, - сказала она. - У нас порядок. Удостоверьтесь, что мы отойдем достаточно далеко, прежде чем включим привод. Я не для того их спасала, чтобы вы могли сжечь их факелом.

- Sa sa, - подтвердил пилот.

- Алекс? - сказала она, но вспомнила, что ее костюм все еще находится в режиме малой мощности. Она изменила его и попыталась еще раз. - Алекс? Какая у нас обстановка?

Но ответил другой голос. Бобби потребовалось несколько секунд, чтобы узнать этого человека.

- Мы тут тремся возле Медины, готовые для эвакуации.

- Хьюстон? - спросила она. - Это ты?

- Теперь, когда вы, мудачьё, убедились в безнравственности централизованной власти? Да, это я. И я готов принять ваши извинения, как только вы выжмете свои подгузники.

- Он будет доволен, - спокойно сказал Амос. - Я вроде как даже соскучился по нему.

Бобби отключила микрофон. - Не могу понять, это вот у тебя сарказм или что? Мне нужно знать такие вещи. - Она включила микрофон обратно. - У нас поменялся план. Не надо нас подбирать.

- Никак нет, - сказал Алекс. - Я вас тут не оставлю.

- Мы летающий эскорт, - сказала Бобби. - Шторм теперь наш.

- Да ладно? - спросил Алекс, и завопил. - Святое дерьмо, ты взяла приз? Похоже, в конце концов, ты добыла себе собственный корабль, Капитан Дрейпер.

Раздался голос Наоми, скомкав последние звуки слов Алекса. - Я выхожу.

- Порядок, - сказал Алекс. - Забираю двоих, мы можем вписаться в полетную очередь, и свалить с этой помойки.

- Одну, - сказала Наоми. - Забирать надо одну. Мы влипли в неприятности. Клариссе пришлось драться. И я бы не справилась, если бы не она. Никто из нас не справился бы.

В горле Бобби натянулся узел. Она взглянула на Амоса, а он улыбнулся своей обычной любезной улыбкой, и пожал плечами. На мгновение она увидела, как что-то промелькнуло на его лице под этой улыбкой. Боль и потеря, печаль и ярость, и вот он уже снова был собой.

- Прокльятье, - сказал Алекс. - Мне так жаль это слышать.

- Так, - сказал Хьюстон. - Ты у меня в телескопе. Мы подскочим и заберем тебя.

- Наоми, - сказала Бобби. - Когда окажешься на Роси, мне нужно, чтобы ты нашла безопасное место для Шторма в полетном плане.

- Хорошо, сделаю, - сказала Наоми. Теперь, когда Бобби знала что слушать, она слышала измождение в её голосе. Усталость от горя. Она выключила микрофон, и повернулась к Амосу, но тот уже оттолкнулся, направляя себя назад к лифту. Она последовала за ним, чувствуя небольшой адреналиновый выброс. Который последовал за догадкой о том, что может случиться дальше.

У лифта, Амос остановился и почесал нос.

- Слушай, я тут думал взять пару наших новых ребятишек. Прочесать корабль. Просто убедиться, что у нас на борту нет зайцев, с которыми мы не хотели бы уехать.

Секунду она думала о том, чтобы отпустить его. Позволить Амосу вернуться к своему обычному я. Это было бы проще. Это было бы более уважительно.

Так сделал бы Холден.

- Мне нужно знать, что ты в порядке, - сказала она.

- На самом деле, я не...

Она подтянула себя совсем близко, оказавшись с ним почти нос к носу. Она не улыбалась, и он тоже.

- Я не спрашивала, хочешь ли ты поговорить. Я сказала, мне нужно знать. Независимо от того, какого корабля я капитан, если ты на нем, значит, у тебя и у меня происходят четкие, открытые и честные разговоры о твоем психическом здоровье. Это не дружба. Это не воспитание. Это я говорю тебе, как все будет. Мы оба знаем, что происходит, когда ты съезжаешь с катушек, и я не собираюсь притворяться, что ты больше или меньше того, что ты есть. Поэтому, когда я говорю, что мне нужно знать, все ли с тобой в порядке, это приказ. Вопросы?

Амоса стиснул челюсть, его глаза превратились в тонкие щелки. Но она не отступила. Когда он наконец улыбнулся, это больше не было то пустое, любезное выражение лица, к которому он обычно стремился. Эту его версию, она никогда раньше не видела.

- Я расстроен, Бабс. Я зол. Но я в порядке. Пасть в борьбе, для нее было тоже хорошим способом уйти. Я смогу с этим жить.

Бобби позволила себе отступить. Ее сердце билось немного быстрее, чем ей бы хотелось, но на её лице это не отражалось.

- Тогда порядок. Бери свою команду, и прочешите корабль. Я предупрежу вас, когда мы перейдем на тягу.

- Уже, - сказал Амос. И мгновение спустя добавил - Знаешь, а ты будешь хороша во всех этих капитанских штуках.

Глава пятидесятая Сингх

- Это именно то безрассудство, которое лежало в основе Транспортного Союза с момента его создания, - сказала Керри Фиск. Лицо ее было красным, жесты резкими, голос гудел от гнева при каждом слове. На ней была желто-коричневая с черным блузка, и зеленая повязка, ставшая символом антитеррористической солидарности всех, кто был предан Лаконии и Высокому Консулу Дуарте. - Союз заявлял, что стабильность и безопасность является их основным приоритетом. Это было ключевым пунктом, благодаря которому им было позволено управлять пространством колец! Но в момент - в момент - когда появился кто-то, достаточно сильный, чтобы поставить это под сомнение? Взрывы. Воровство. Убийство. Дух захватывает от такого лицемерия. Это невероятно.

Интервью брал молодой человек, хорошо известный и в Солнечной системе, и на Медине. Сингх наблюдал, как он кивает и поглаживает свой подбородок, как древний мудрец, обдумывающий глубокую мистическую истину. Из-за его серьезности, Фиск выглядела еще более грозной.

- И вы сказали бы, что сейчас ситуация стабилизирована? - спросил он.

- Мы можем надеяться на это, - сказала Фиск, качая головой. - Когда я смотрю на то терпение, которое продемонстрировала нам нынешняя администрация, и на то насилие, которое стало ответом на него, это оставляет меня... даже не сердитой. Смущенной. Мы называли себя цивилизацией, и бандитизм - это все, что мы смогли предложить. Я могу только надеяться, что люди, которые были обманывали себя в том, что все это может быть оправдано, тоже смущены.

Это было предложение, которое Сингх написал собственноручно, и передал Фиск. Она повторила его, словно это была спонтанная мысль, и в её исполнении, это звучало довольно убедительно.

Из всех дел, которые он сделал с момента прибытия на Медину, Фиск и Лаконийский Конгресс Миров были, безусловно, самыми успешными. Все остальные - ускорение расписания перехода Бури в Солнечную систему, борьба с подпольем, управление станцией Медина, закончились провалом.

Катастрофа продолжалась пять часов и сорок пять минут, начиная с запуска корабля Джеймса Холдена, и заканчивая восстановлением полной функциональности станции Медина. За это время, его лучший информатор, и команда, отправленная для его поддержки, были уничтожены, внешние сенсоры станции были отключены, силы Лаконианского десанта были нейтрализованы, двери центров содержания под стражей взломаны, и пятьдесят два заключенных исчезли, и еще не были пойманы, двадцать кораблей союза ушли неизвестно через какое кольцо или кольца, а Грозовой Шторм был взят на абордаж, и захвачен.

Это был, вне всякого сомнения, самый большой провал в обеспечении безопасности, о котором Сингх когда-либо слышал, и как губернатор станции Медина, он почти все это время провел, прячась в общественном туалете. Унижение засело в его животе, как камень, и у него было отчетливое ощущение, что он останется там навсегда.

Каждое его решение, принятое после его прибытия на Медину, возвращалось к нему, в свете его неудачи, и он чувствовал его, как рану на своей коже. Если бы он отнесся к местному населению с большей осторожностью с самого начала, был бы сейчас жив Касик? Если бы он решил ответить на попытку убийства более взвешенно, стало бы у подполья меньше последователей и союзников? Если бы он избежал путаницы при реструктуризации своих сил безопасности, сохранив Танаку, разоблачили бы они подполье раньше, и хватило бы им времени предотвратить это?

Похоже, список можно было продолжать вечно. И каждый выбор, который он сделал, - дав команду Шторму выступать, несмотря на предупреждение Дэвенпорта о том, что они недоукомплектованы, отправив Джеймса Холдена в Лаконию вместо того, чтобы допросить его более пристрастно о подполье, убедив Трехо с Бурей сдвинуть расписание перехода в Солнечную систему - привел его к этой точке. На каком-то уровне, каждое решение было ошибочным. Какими бы мудрыми они ни казались в то время, какими бы незначительными и тонкими не были просчеты в его суждениях, окончательное доказательство было неопровержимым. Он относился к людям Медины, пытаясь позиционировать себя их лидером, вместо того, чтобы быть их начальником. Смотрителем зоопарка. И они отплатили ему насилием, смертью и бесчестностью. Все это он получил сполна.

Нельзя было остаться в стороне от неудач. Все они случились во время его боевого дежурства, и потому были проблемой, которую ему предстояло исправлять. И дело было не только в Медине. Теперь он это видел. Его обязанности заключались в координации империи отсюда, с её форпоста. И потребуется сокрушить подполье, куда оно не сбежало. Где бы оно не вынырнуло из свежей навозной кучи, оставшейся после кончины союза. Он думал о Медине, как о центральной станции, с которой всё начнется, логистическом сердце, питающем славное будущее человечества.

Он ошибался.

Его система зачирикала, оповещая о запросе на соединение. Он оглядел себя в мониторе, пригладил волосы, и поправил китель. Он закончил осмотр в мгновение ока. В конце концов, это были первые дни реабилитации его карьеры.

Он принял запрос. На экране появилось лицо женщины. Маленький указатель парил на дней, чтобы напомнить ему, кто это и кем является для него.

- Лейтенант Гилламет, - сказал он решительно.

- Контр-адмирал Сонг с Глаза Тайфуна, запрашивает закрытую линию связи с вами, Губернатор.

- Конечно, - сказал он. Монитор замерцал. Он снова поправил китель, и сразу поймал себя на этом. Это было признаком неуверенности в собственной безопасности, даже если он был единственным, кто об этом знал.

Появилась Контр-адмирал Сонг. Ее широкий рот был растянут в вежливой улыбке. Задержка света была почти неуловимой. Доказательство того, что Тайфун почти подошел к вратам.

- Губернатор Сингх, - сказала она. - Рада вас видеть.

- Взаимно, - ответил он.

- Мы приближаемся к кольцу, - сказала Сонг, и отвела взгляд. - Мне очень жаль, но, учитывая все недавние события, я должна спросить вас. Можете ли вы заверить меня, что наш проход будет безопасным?

Сингх откинулся в глубину своего кресла. Конечно, да, - готово было сорваться с его языка. Тайфун сможет пройти через ворота, и не будет никакого корабля-ренегата, за секунду до этого проскользнувшего через другие ворота, чтобы изменить безопасную кривую. Вы и ваша команда уцелеете в путешествии, и займете своё место защитников пространства колец.

Он проглотил слова. Это был еще один маленький надрез на его душе, признание, что он в этом не уверен.

- Я не получал новых предупреждений от службы безопасности, - сказал он. - Мы не наблюдаем никаких кораблей на подходе к другим вратам, и у нас нет оснований подозревать, что какие-либо радикальные элементы могут вмешаться. Но если вы хотите, я проконсультируюсь с моим начальником службы безопасности, чтобы убедиться, что мы сделали всё, что в наших силах, чтобы минимизировать ваш риск.

- Я была бы признательна, - сказала Сонг, и ее тон подразумевал: "Сожалею, что приходится просить об этом".

- Безопасность вашего корабля и команды - самое главное сейчас, - сказал Сингх. - Я понимаю вашу осторожность.

- Я останусь на орбите ворот, пока мы не получим вашего разрешения, - сказала Сонг. - И спасибо, Губернатор. Я ценю это.

Он кивнул, и сбросил соединение. Она не доверяла ему. Разумеется. Он и сам себе не доверял.

Десантники, которые сопровождали его при осмотре доков, были смешанной группой, - половина была в силовой броне, а половина в стандартной баллистической защите. Даже если подполью удалось бы снова отключить силовую броню, - что по заверению Оверстрита, было невозможно - все равно остался бы охранник, готовый взять на себя защиту. Сингх ненавидел, что им пришлось изменить свой протокол. Он ненавидел вспоминать о страхе от осознания того, что остался без прикрытия, и он ненавидел, что этот страх никогда не исчезнет полностью. Он все еще не понимал, как подполью стало даже известно о протоколах противодействия мятежам, а тем более, как им удалось из взломать. Неужели кто-то - лаконианец - стал перебежчиком? Неужели они были настолько беспечны? У него не было возможности определить, каким образом произошла утечка информации. Это было еще одним маленьким оскорблением, очередным надрезом на его коже.

Он перемещался внутри доков с помощью небольшого маневрового двигателя на сжатом воздухе. Опустевшие причалы пялились на него, словно обвиняя. Выбоины в палубах и переборках, места попадания пуль во время боевых действий, пока не были зашлифованы или закрашены, но скоро будут. Он чувствовал внимание работников доков. В конце концов, они были зрителями, для которых проводилась эта экскурсия. Они должны были увидеть, что губернатор станции не сжимается от страха в своем кабинете, боясь высунуться из-за стола. Что он не прячется в общественной уборной. Охранник в силовой броне слегка портил это послание, как и страх в его животе. Но он притворялся, и притворялся снова, в надежде, что это как-нибудь, да станет правдой.

Поэтому он поднял подбородок, и побывал во всех уголках доков, даже там, где ущерб от бомбардировки основных кислородных баков скрутил и деформировал палубу. Он смотрел на временное покрытие, с выражением, которое, как он надеялся, будет выглядеть как достоинство и задумчивость. Но всё, чего он действительно хотел, было покончить со всем этим, и вернуться в свой офис.

Действующий докмастер следовала за ним. Злость на её лице угадывалась безошибочно, но он не знал, направлен ли её гнев на террористов, которые нанесли урон, или на него, за то, что не смог предотвратить это.

- Как долго у нас займет ремонт? - спросил он.

- Это будет зависеть от поставок, сэр, - сказала она. - Как только у нас будет Тайфун, мы сможем начать серьезные работы, но они сломали больше настила, чем имеется у нас в запасе.

- Это крайне печально, - сказал он, потому что не знал, что еще сказать. Она не ответила. - Каковы наши возможности на этом этапе?

- Не такие уж и плохие. Единственный причал, который пострадал серьезнее всего, был тот, первый. Там сорваны стыковочные зажимы. Когда этот старый боевой корабль вырвался, ублюдки захватили мой кабинет. Все остальные зажимы были разблокированы штатно средствами управления. Это единственное, пожалуй, что могло бы пойти хуже, если бы произошло другим путем.

Что, если бы он привез Наталию и монстра сюда? Лаконианцы погибли в этом восстании. Если бы его семья прибыла в Медину, они тоже стали бы мишенями? Пришлось бы ему наблюдать, как умирает его дочь, так же, как он наблюдал за смертью Касика?

И да, местные жители пострадали тоже, но чтобы его люди умерли или были ранены... И с такими последствиями? Преступники разлетелись, как семена по ветру, и забрали с собой свои корабли. Какая колония, глядя на эти события, не подумает, что она может сделать то же самое?

Он подлетел к сломанному настилу палубы, и положил на него руки. Раньше он был слабым. Снисходительным. Считал, что отношение к людям Медины, как к гражданам империи каким-то образом трансформирует их. Сделает их цивилизованными. Настил палубы толщиной в полметра, был скручен, как разорванный лист. Они были готовы пойти на такое, а он делал вид, что может относиться к ним, как к здравомыслящим людям. Еще одна его ошибка.

Раньше он не решался пользоваться своей властью. И вселенная показала ему, чем вознаграждается нерешительность. Ну что ж, свой урок он выучил.

- Спасибо. Теперь я понимаю, - ответил он. Возможно, докмастеру. Возможно, чему-то, в глубине своей души. Он повернулся к ней. - Такого больше не повторится.

- Вот, к чему они стремились, - сказал Оверстрит. - Плохая новость в том, что в целом они весьма успешно достигли своих целей. Я не собираюсь подслащать пилюлю, сэр, они разделали нас под орех.

- Я согласен, - сказал Сингх.

Оверстрит подался вперед в своем кресле, и сбросил изображение с монитора на своем запястье, на настольный экран Сингха. Список всех людей, пропавших без вести в Медине. Люди, которые, как они знали, сбежали. Или погибли.

- С другой стороны, - сказал Оверстрит, - их цели были оборонительными. Это было отступление. Мои техники провели полный аудит, и я готов подтвердить, что Тайфун может безопасно перейти.

- Вы в этом уверены? Полностью безопасно?

- Я думаю, мы уже установили, что полная уверенность в этом вопросе невозможна. Но для того, чтобы провести эту последнюю серию атак, подполью пришлось потратить огромное количество своих ресурсов и запасов на Медине. Если бы они остались здесь, они могли бы использовать те же знания о станции, и своих агентов из гражданского населения, чтобы продолжать борьбу месяцами. Может, годами. Вместо этого, они сожгли все за один день.

- Так что же, это было что-то хорошее? - сказал Сингх.

- Нет, - сказал Оверстрит. - Но это было всё то плохое, что они могли бросить на нас сразу. Я уверен, что они ничего не оставили про запас. Как бы плохо всё ни выглядело - а выглядит это очень плохо - мы, наконец, получили Медину, с меньшим количеством повстанцев среди населения, с меньшим количеством ресурсов в их распоряжении, и с основной частью подполья, рассеянной по колониальным системам.

- Колонии, - сказал Сингх. - Да.

- Потеря Шторма... что ж, от этого нельзя отмахнуться. Если бы мы не отозвали большую часть команды для помощи в других операциях... Или, если бы ваш старпом запустил самоуничтожение корабля, как только стало ясно, они не смогут его удержать...

- Давайте, вы расскажете мне о колониях, - сказал Сингх.

Оверстрит моргнул глазами цвета льда, в некотором замешательстве.

- Сэр?

- Колонии, - сказал Сингх. - Вот куда ушли террористы. Вот где поднимется следующая волна, да?

- Это соответствует моим аналитическим выкладкам, сэр.

- Итак, что же мы предпримем здесь, если рассматривать вопрос в свете колоний. Нам необходимо изучить, насколько вероятно, что они станут сотрудничать с врагом. И как мы можем повлиять на их решения.

- Да, сэр.

- И нам необходимо преподать урок. Такой, что не только восстановит уверенность в безопасности Медины и сети ворот, но и покажет, что значит Лаконианская цивилизация. Во что мы верим. Что мы готовы сделать, чтобы обеспечить контроль над ситуацией.

Оверстрит замолчал на мгновение. Сингх пролистал списки пропавших без вести. Лица врагов. Списки занимали несколько страниц, но это не было бесчисленное множество. Это все еще была проблема, которую можно было решить.

- Что именно мы готовы сделать, сэр? - спросил Оверстрит, и его тон показал Сингху, что он знает, что будет дальше.

- Белый список, - сказал Сингх. - Я хотел бы, чтобы вы определили людей, которые точно не связаны с повстанцами. Людей, которые с абсолютной уверенностью заслуживают нашего доверия.

- И остальные?

Сингх свернул картинку. Враги исчезли.

- Урок, который необходимо преподать.

Оверстрит замолчал, и стало очень тихо. Мгновение единственным звуком был шум воздушных рециркуляторов.

- Я понимаю, - сказал Оверстрит. - Итак, это следующий уровень, от простой борьбы с повстанцами.

- Это будет оправдано.

Официальная позиция высокого консула состоит в том, что все они граждане Лаконии. Что террористы, являясь лаконианскими гражданами, одновременно являются и преступниками.

- Я знаю, - сказал Сингх. - Но я также знаю, что я был назначен командовать Мединой, чтобы обучится на практике тому, чему нельзя было научить в теории. И это урок, который преподал мне Джеймс Холден и его друзья. Вы отказываетесь выполнять приказы вышестоящего командования?

Оверстрит усмехнулся его словам. Сингх не знал, почему.

- Нет, сэр, я буду следовать приказам командования, как и своему долгу.

- Хорошо. Тогда произведите отбор. Я доверяю вашему суждению о том, кто заслуживает того, чтобы попасть в белый список.

- Да, сэр, - ответил Оверстрит. - Только у меня есть другие приказы. Сэр.

Трепет замешательства поднялся по спине Сингха.

- Другие приказы? От кого?

- Действующие приказы, которые я получил от полковника Танаки, когда принимал эту должность. Так что, в конечном счете, это приказы Адмирала Трехо. Видите ли, сэр, высокий консул очень ясно дал понять Адмиралу Трехо, что власть империи постоянна. И если история может чему-нибудь нас научить, так это тому, то люди могут таить обиду на протяжении поколений. Целые сообщества жили и умирали из-за антипатии, порожденной событиями, произошедшими поколения назад. Или, возможно, из-за вещей, которые стали мифами, и вызывали злобу, повествуя о том, что никогда не являлось первопричиной. Адмирал был непреклонен насчет того, что мы будем придерживаемся более высокого стандарта. Как и всегда. - Оверстрит развел руки, в жесте, как бы говорящем: "Ну что тут поделаешь?". В его правой руке был пистолет.

Сингх почувствовал, как его сердце замерло, и застучало, запинаясь, как будто он бегом взбирался на холм.

- Могу я спросить, каковы ваши приказы?

- Я должен преподать урок, сэр. Восстановить уверенность в безопасности Медины и сети ворот, и показать, что значит Лаконианская цивилизация. Показать, в том числе то, что приняв на себя бремя правительства, мы придерживались максимально возможных стандартов, и требовали этого друг от друга.

Сингх встал. Он чувствовал слабость в ногах. Это было невозможно. Этого не могло произойти.

- Но я был верен, - сказал он. - Я повиновался.

- Вы отдали мне приказ убить граждан Лаконии, которые не были признаны виновными в совершении преступления.

- Но ...

- Как бы там ни было, я должен сказать, что я согласен с вами. Эти люди - отбросы. Они не заслуживают того что мы принесли им, или не способны это понять. И что касается меня, я думаю, они никогда не заслужат и не поймут. Но их дети смогут. Их внуки, и их правнуки. История Медины будет заключаться в том, что Губернатор Сингх плохо управлял этой станцией, позволил группе недовольных отобрать у него корабль, и потерял свою перспективу. И когда он позволил своей уязвленной гордости встать выше полномочий и директив высокого консула, его убрали, чтобы защитить повседневную жизнь граждан, находящихся на его попечении. Вы видите разницу? Если вы убьете повстанца, вы станете врагом всех его друзей. Всей его семьи. Так создается вероятность. Прецедент. Вражда на поколения. Навсегда. Если вы убьете одного из своих - даже самого высокого, - чтобы защитить кого-то бессильного, они тоже это запомнят. Это посеет благодарность. Посеет доверие. Ваша жертва, принесет мир, процветание и дружеские отношения между людьми, всем последующим поколениям, начиная с этого момента.

Воздух исчез. Он не мог вздохнуть. Его разум отвергал всё, что он слышал. Он собирался снова увидеть Наталию. Он собирался держать монстра на руках, и слушать, как она болтает о школе, и о своей мечте, и о том, когда же наконец у них сможет появиться домашний питомец. Все это оставалось правдой. Все это не могло измениться. Не так быстро. Не так окончательно.

- Плюс, это придаст известности Губернатору Сонг, - сказал Оверстрит. Он встал. - Мне очень жаль, но могло быть и хуже. Вы могли попасть в Загон.

Он поднял пистолет.

- Подождите! - сказал Сингх. - Подождите. Вы верите во всё это? В то, что моё убийство поможет достичь всех этих целей?

Я офицер Лаконианской Империи, Губернатор Сингх. Я верю в то, во что мне велено верить.

Глава пятьдесят первая Драммер

Прошло три месяца, прежде чем Сердце Бури прибыл на перевалочную станцию на Лагранже-5. Народный Дом пришел вслед за ним, как слуга, ожидающий подходящего момента, чтобы принести свои поклоны.

За те долгие, сюрреалистические недели, система изменилась до неузнаваемости. Или, по крайней мере, так было для Драммер. Капитуляция судов союза стала примером, которому последовал флот коалиции. И все же Буря пострадала от полученных ударов, и подтверждением этому служили некоторые признаки - нестабильная тепловая сигнатура, нежелание трансформировать корабль в режим порта, решение не ускоряться больше, чем на одну пятую g. Но все это не имело значения. Если Лакония и была окровавлена, покоренной она точно не была. Чего Драммер не могла сказать о себе.

Новая армада кораблей, пришедшая вслед за Тайфуном к Медине, остановилась там меньше чем на день, перед тем, как пройти через врата в Солнечную систему. Это были не такие большие корабли, с более знакомым дизайном, и менее дюжины их, хозяйничали теперь по всей солнечной системе. В новостях не появилось ничего, кроме имен новых эсминцев класса "Регент Лаконии" - Даскелл, Акерманн, Эканджо, Смит, - и их расположения в системе. Где они, и куда они могут направиться.

Ганимед и Япет, вдохновленные бог знает каким донкихотским импульсом, заявили, что в независимости от того, что говорят Союз и Коалиция, они не сдадутся. Два новых корабля отправились на каждую из станций, и вызывающие заявления вскоре прекратились. Независимых новостных лент, призывающих к борьбе против Лаконии, становилось все меньше, а их призывы становились все более неуверенными. Станция Церера организовала комитет по встрече, когда Эканджо пришвартовался к ней, и картины губернатора Цереры, пожимающего руку капитану Лаконии, стали символом момента. Символом капитуляции. Двое улыбающихся мужчин. Конец одной эпохи, и начало другой.

Корабль, прибывший для сопровождения Народного Дома, назывался Стовер, а под "сопровождением" подразумевалась "оккупация".

К этому моменту Народный Дом принял обратно большинство граждан, которые бежали перед битвой. Не всех, конечно. Некоторые из эвакуационных кораблей рассеялись по небольшим поселениям и астероидам. Чтобы затеряться по-тихому, в надежде, что при поддержке всего дюжины кораблей, Лакония проглядит их. Возможно, такой подход даже работал. Для тех, кто вернулся в Город в пустоте, Капитан Роумен Перкинс стал новым лидером. Он был старым марсианским мужчиной с коротко стриженными белыми волосами и кожей цвета полированного дуба, с простецким тягучим говором Долины Маринер, добрыми глазами, и с группами реагирования под своим командованием, состоящих из десантников в силовой броне, готовых превратить любые его пожелания в закон. Когда он пришел в её офис, он был так любезен, что занял кресло посетителя на противоположной стороне её стола, пока они разговаривали. Эта небольшая вежливость, в купе со всем остальным, только подчеркивала, каким абсолютным было её поражение. Лакония пришла не для того, чтобы запугивать или принижать её. Перкинсу было безразлично, потеряет ли он лицо перед ней. Он пришел, чтобы взять то, что хотел, - а хотел он абсолютной власти - и он собирался это получить. Мягко - хорошо. Менее мягко - тоже хорошо. Ей оставили иллюзию того, чтобы выбор остается за ней.

И она выбрала.

Домашний арест был лучше, чем заключение. Ее кровать, ее одежда, ее файлы, и доступ, хотя и без каких-либо разрешений вести трансляцию, и с цензурой Лаконии, просматривающей любые потоки поступающих к ней данных. Она боялась момента, когда Саба попытается связаться с ней, и этим выдаст себя, но сообщений от него так и не было. Она допускала, что задержание и сотрудничество Президента Транспортного Союза было полезно для Перкинса, Трехо и Дуарте. Её заточение в своих комнатах, военное сопровождение для занятий в спортзал, её еда, которую приносили лаконианские солдаты, были частью той истории о победе, что транслировались на тринадцать сотен миров, в качестве предупреждения о том, что следует вести себя хорошо. Перед Лаконией не устоял даже Союз. Даже Марс. Даже Земля. Так какая же надежда может быть у любого колониального мира выстоять против них?

Конечно, это были лишь предположения. Её информационная диета больше не включала новостных лент. Но она могла смотреть старые фильмы, слушать музыку, есть то, что хотела, играть в игры, спать пока спалось, и проделывать все те обычные дела, которые она обещала себе проделать, когда у нее появится свободное время.

В лучшие дни, домашний арест почти казался принудительным отпуском. Впервые за свою взрослую часть жизни, у неё не было никаких обязанностей. Никаких долгосрочных политических устремлений, требующих развития или внимания. Никаких журналистов, администраторов или должностных лиц, с которыми надо было вести дебаты. О том, кто через какие ворота пройдет, какие предметы запрещать, а какие облагать налогом, и как сбалансировать потребности колониальных миров, теперь заботился кто-то другой. За исключением отсутствия Сабы, это была та жизнь, которую она представляла себе, когда думала о выходе на пенсию после завершения срока её президентства.

В худшие дни, ее комнаты становились ящиком, наполненным сокрушительной депрессией и неудачами, где смерть была единственным выходом.

Ее контролеры справлялись с переменами её настроения с одинаковой невозмутимостью, и неискренней добротой. Они были добры по отношению к ней, потому что так решили. Выбери они другой подход, это тоже было бы приемлемо. Её мнение не имело никакого значения, пока кто-нибудь не решил бы, что оно должно его иметь. И у нее были все основания полагать, что так будет продолжаться всю оставшуюся ей жизнь - её комнаты, спортзал, и снова её комнаты, под охраной, в изоляции от всего остального человечества.

И вот, спустя три месяца после её капитуляции, Сердце Бури прибыл на перевалочную станцию в Лагранже-5, куда Драммер прибыла тоже.

Вон пришел к ней, как призрак из прошлой жизни. Если бы ей нужна была какая-то степень измерения того, как изоляция повлияла на нее, то хорошей мерой стало бы то, как она рада была его видеть. На утесе его лица, казалось, прорезалось несколько новых каньонов вниз по щекам, и на лбу. Он держался со все той же формальностью, но вместо того, чтобы излучать свое обычное неуловимое презрение, казался хрупким. Как хлеб, который был выеден изнутри, а все, что осталось, было черствой коркой.

Или, может быть, такой была она сама, и она просто хотела увидеть себя через призму кого-то другого. Чтобы не чувствовать такого одиночества.

Он остановился в дверях, пока она собралась с мыслями.

- Встреча, мэм, - сказал он. - Адмирал Трехо попросил меня... помочь вам подготовиться.

- Трехо? - спросила она, чувствуя, как все это похоже на их обычные разговоры в прошлом. - Он здесь?

- Скорее мы там, но да. Генеральный секретарь, вы и Адмирал Трехо. И еще несколько. Они не дали мне полный список, но они, похоже, хотят, чтобы вы были в презентабельном виде. Так что вот.

Он протянул ей ручной терминал. Она взяла его, просмотрела список файлов, к которым он имел доступ. Он был небольшим, но у него было преимущество новизны. В том, чтобы просматривать вещи, которых она не видела в течение нескольких недель, был определенный шарм. Текстовый файл с ее именем. Она открыла его.

ПРИМЕЧАНИЕ ДЛЯ ВЫСТУПАЮЩЕГО: ВАЖНО, ЧТОБЫ СИСТЕМЫ ЗА ПРЕДЕЛАМИ СОЛНЕЧНОЙ, БОЛЬШЕ НЕ УПОМИНАЛИСЬ КАК "КОЛОНИИ". В ЭТОМ, И ЛЮБЫХ ИМПРОВИЗИРОВАННЫХ ЗАЯВЛЕНИЯХ, ОНИ ДОЛЖНЫ НАЗЫВАТЬСЯ "ПЛАНЕТЫ" ИЛИ "СИСТЕМЫ". НИКАКИХ ПРЕДПОЧТЕНИЙ НЕ ДОЛЖНО ОТДАВАТЬСЯ ЗЕМЛЕ, МАРСУ ИЛИ СОЛНЕЧНОЙ СИСТЕМЕ.

КОРРЕСПОНДЕНТ: МОНИКА СТЮАРТ

ВОПРОС: СОДЕЙСТВУЕТ ЛИ ТРАНСПОРТНЫЙ СОЮЗ В ПЕРЕДАЧЕ КОНТРОЛЯ?

ОТВЕТ: ТРАНСПОРТНЫЙ СОЮЗ ВСЕГДА БЫЛ ВРЕМЕННОЙ СТРУКТУРОЙ. ЕЩЕ ДО ПРИБЫТИЯ НАШИХ ЛАКОНИАНСКИХ ДРУЗЕЙ, МЫ УЖЕ ВЕЛИ ПЕРЕГОВОРЫ С ООН И КОАЛИЦИЕЙ ЗЕМЛИ-МАРСА, С ЦЕЛЬЮ РАЗРАБОТКИ ПРОЕКТА ХАРТИИ, КОТОРЫЙ ПЕРЕДАВАЛ БЫ БОЛЬШИНСТВО ПОЛНОМОЧИЙ ПО ОБЕСПЕЧЕНИЮ ЗАЩИТЫ, ПОСТОЯННЫМ ВОЕННЫМ СОЕДИНЕНИЯМ. ЛАКОНИАНСКИЙ ФЛОТ - ЭТО ЕСТЕСТВЕННЫЙ ВЫБОР, БЛАГОДАРЯ КОТОРОМУ БУДЕТ ЗАПОЛНЕН ИМЕЮЩИЙСЯ ПРОБЕЛ, И СОЮЗ С РАДОСТЬЮ БУДЕТ РАБОТАТЬ С ВЫСОКИМ КОНСУЛОМ ДУАРТЕ, И ПРЕЗИДЕНТОМ ФИСК, ЧТОБЫ УБЕДИТЬСЯ, ЧТО ТОРГОВЛЯ МЕЖДУ ПЛАНЕТАМИ (СМ. ПРИМЕЧАНИЕ) БУДЕТ ПРОИСХОДИТЬ ЭФФЕКТИВНО И СВОБОДНО.

КОРРЕСПОНДЕНТ: ОДЕН ТАММЕТ

ВОПРОС: ГОТОВ ЛИ СОЮЗ ВЫПЛАЧИВАТЬ РЕПАРАЦИИ ЛАКОНИИ ЗА ПОВРЕЖДЕНИЯ, ПРИЧЕНЕННЫЕ ЕЁ КОРАБЛЯМ?

- Пресс-конференция, да? - спросила Драммер.

- Похоже, это часть повестки дня, - сказал Вон. - Конечно, вы можете отступить от сценария...

- Неужели?

...но лаконианская цензура просмотрит все материалы, прежде чем выпустить их в эфир. И тогда вас будут ждать менее приятные условия, чем нынешние.

Драммер просмотрела весь сценарий. Три страницы вопросов, все последовательны, разжеваны и одобрены.

- Значит, ты говоришь, что я должна придерживаться этого сценария?

- Вы ничего не добьетесь, отказавшись. Есть определенное достоинство, в том что бы жить, имея возможность сразиться в другой день.

- Или просто жить, - сказала Драммер.

- Или так.

Драммер вздохнула.

- Полагаю, я должна привести себя в презентабельный вид и подготовиться. Сколько у меня времени?

Это был тот же конференц-зал, что и при открытии станции Лагранж-5, при рождении называвшейся TSL-5. Сводчатый потолок казался сейчас более грандиозным, чем тогда. Персонал в ожидании циркулировал с бокалами шампанского и закусками, - креветками, выращенными в танках, настоящим чеддаром, рулетиками, завернутыми в бекон, который когда-то был настоящей свиньей. Стенные экраны показывали виды Земли и Луны, Народного Дома и Бури, четкие и красивые. Высокопоставленные чиновники перемешались и болтали, как будто человеческая система не была поставлена с ног на голову. Как будто история продолжалась, так же как всегда. И отсутствие некоторых персон - Эмили Сантос-Баки, например - замечала только она.

Генеральный секретарь был в бледном одеянии с рубашкой без воротника, и золотой булавкой в лацкане. Он улыбался, и пожимал руки окружающим. Она ожидала, что он будет более мрачен, но, честно говоря, перевалочная станция всегда была некоторым унижением для него. Место во Вселенной, определяющее границы его власти. Просто раньше с другой стороны этой мембраны была она. А теперь Лакония. Так что ему было не привыкать.

Человек, положивший руку ему на плечо, и над словами которого он смеялся сейчас, был узнаваем безошибочно. Адмирал Трехо в жизни был меньше, чем она ожидала. Толще в районе груди и живота, но не столько за счет мускулатуры или жира, сколько в силу генетической комплекции, и возраста. Его волосы были жидкими, и он не пытался замаскировать этот факт. У него были ярко-зеленые глаза, в которых блестела бы искренность, если бы это не было подделкой.

Трехо заметил ее, прервал разговор с генеральным секретарем, развернулся и направился в ее сторону. Он совсем чуть-чуть косолапил. Драммер почувствовала иррациональный укол предательства. Человек, который уничтожил и унизил ее, должен был по крайней мере быть бронзовым Адонисом, а не обычным человеческим существом. Было бы легче проглотить поражение, если бы они была побеждена богом.

- Президент Драммер, - сказал он, протягивая руку. - Я рад, что мы наконец смогли встретиться в более спокойной обстановке.

- Просто Драммер, - сказала она, обнаруживая, что пожимает его руку. - Я думаю, мы можем опустить "президента".

- О, надеюсь, нет, - сказал Трехо. - Переходные периоды смены власти, это всегда деликатные времена. И чем более глубокими будут надвигающиеся перемены, тем важнее, чтобы что-нибудь оставалось нетронутым. Вы так не думаете?

- Как вам будет угодно, - сказала она.

Официант проскользнул мимо, и она взяла у него бокал. Вообщем-то, она не хотела пить алкоголь. Но, Боже, ей было нужно хоть что-нибудь.

- Мне жаль, что здесь нет вашего мужа, - сказал Трехо. В его голосе не было ничего, кроме простой вежливости, за исключением разве того, что имя Сабы было связано с волнениями на Медине. Она много слышала об этих событиях до своего задержания. Но теперь она почувствовала дрожь охватившего её страха. Знал ли Трехо что-то, что не знала она? Собирался ли он сказать, что Саба был пойман? Или убит?

- Мне тоже жаль, - сказала она. - Я очень скучаю по нему. Но у нас всегда были разные карьеры.

- Надеюсь, однажды встретиться с ним, - сказал Трехо, и она расслабилась. Он не мертв. Трехо увидел её реакцию, и улыбнулся мягкой, печальной улыбкой. - Я полагаю, было бы полезно, если бы вы могли сыграть посредническую роль в решении некоторых вопросов с ним. Хаос вредит всем.

- У меня нет никаких способов с ним связаться, - сказал Драммер. Она не стала продолжать вслух: "И я не знаю, что скажу ему, если такие способы появятся."

- Что ж, достаточно честно, - сказал Трехо. - Но когда-нибудь мы вернемся к беседе об этом, да? А прямо сейчас, я хочу поговорить с вами о других вещах. Высокий Консул Дуарте собирается созвать людей, сыгравших важную роль в новых начинаниях Лаконии для человечества. Некий постоянный съезд лучших умов, и самых влиятельных людей. Он попросил меня пригласить вас.

Вежливость в его словах была на грани фола. Как бы случайная оговорка, о том, что она будто бы по-прежнему независима, все еще хозяйка своей судьбы. О, конечно она могла бы отказаться. Дуарте казался достаточно умным, чтобы не приветствовать в своих проектах людей, готовых открыто противостоять ему. Но сделай она так, и будут последствия. То, что они даже не были определены, только делало их еще более зловещими.

- Это как с колониями, не так ли? - сказала она.

Трехо поднял брови, отвечая на её вопрос, своим безмолвным.

- Вы перекладываете все под юрисдикцию Лаконии, - сказала она. - Не только корабли, или деньги. Культуру.

Трехо улыбнулся.

- Земля всегда будет домом, из которого возникло человечество, но да. Высокий консул считает, что... в долгосрочной перспективе для человеческого вида, будет не полезно делать из Земли фетиш. Мы также собираемся создать ускоренную систему репопуляции. Постараемся перенастроить баланс так, чтобы подавляющее большинство населения не было сосредоточено только в Солнечной системе.

- Вы не можете отправить миллиарды людей через врата, - сказала Драммер. - Это не сработает.

- Не за срок нашей жизни, - сказал Трехо. - Мы говорим о работе, которая будет выполняться поколениями. Но... ладно, я был Марсианином, прежде чем стать Лаконианцем. Мышление в критериях долгой перспективы меня не пугает.

Женщина, одетая в белое платье с золотой оторочкой на горле и запястьях, слегка наклонившись, кивнула Трехо, проходя мимо. Он улыбнулся в ответ, бросил взгляд на ее задницу, но очень быстро повернулся обратно, чтобы это не могло быть воспринято как неуважение.

- Ваш план терраформирования, не особо-то удался, - сказала Драммер более едко, чем следовало. Но так вышло само по себе.

- Но мог бы, - сказал Трехо, - если бы не появилось нечто большее. В любом случае, пожалуйста, рассмотрите приглашение. Высокий Консул с нетерпением ждет встречи с вами.

Трехо положил свою руку на её, прощаясь, словно старый друг, и отправился проводить другие разговоры по своему плану. Вокруг, взгляды посторонних глаз, и внимание толпы, следовало за ним, оставляя её позади. Она сделала глоток шампанского, и начала осматриваться в поисках места, в котором могла бы прикончить свой бокал, и заняться еще одним.

- Хочешь напиться, Камина? Ты полагаешь, это умно, или тебе просто уже похер?

Авасарала сидела в своем инвалидном кресле. Ее белоснежные волосы были стянуты в пучок на затылке, а ее сари был мерцающего зеленого цвета, что почти прятало худобу ее тела. Она выглядела старше, чем в последний раз, когда её видела Драммер. И при той встрече она уже выглядела старше динозавров.

- Так я утоляю боль, - сказала Драммер. - А что еще я могу сделать?

Авасарала развернула кресло и направилась к подиуму с местами для гостей. Пока они были пустые, но журналисты уже начали потихоньку просачиваться. Уже скоро начнется шоу.

- Я бы к тебе присоединилась, но они говорят мне, что моя печень на последнем издыхании, - сказала Авасарала. - Мол, никаких больше ликеров для меня.

- Вы, кажется, довольно неплохо свыклись с этим покорением.

- А у меня дохера вариантов? - спросила Авасарала. - Я старушка, которая потратила жизнь, пытаясь заключить мир между Землей и Марсом. И где все это дерьмо? Будто я пропустила день в школе, и пока меня не было, все остальные научились говорить на Мандарине. Я не понимаю ничего из происходящего.

- Да уж, - сказала Драммер. - Я догадываюсь, о чем вы.

- Это награда старости, - сказала Авасарала. - Проживи с моё, и сможешь увидеть, как всё, над чем ты работала, станет неактуальным.

- Эту хрень вы мне не впарите, - сказала Драммер.

- Ну и нахер тебя тогда. Умри молодой. Увидишь, будет ли мне дело.

Драммер рассмеялась. Авасарала усмехнулась тоже, и на какое-то мгновение, они прекрасно поняли друг друга. На мгновение Драммер перестала чувствовать себя одинокой.

- Так ты собираешься отправится на эту оргию, или какую еще херню там устраивает Дуарте? - спросила Авасарала.

Где-то в глубине зала Вон встретился глазами с Драммер, и целенаправленно направился к ним. Драммер не хотела идти с ним. Не хотела встречаться лицом к лицу со следующей частью, в которой будут театр и ложь. Она повернулась обратно к Авасарале.

- Я не знаю. Полагаю, мне придется.

- Да, идея отвергнуть императора всегда была плохой, - согласилась Авасарала. А затем спросила - Ты не знаешь, с чего бы им разыскивать Окой?

- Кого?

- Элви Окой. - сказала Авасарала, и тут к ним наконец подошел Вон.

- Пора, мэм, - сказал он.

Драммер кивнула, и протянул ему свой бокал. Скрюченная клешня Авасаралы схватила её за руку, и задержала на мгновение.

- Выше нос, Камина. Эти ублюдки способны чуять запах крови. И это дерьмо не закончилось, как бы это сейчас ни выглядело.

- Спасибо вам, - сказала Драммер, и отстранилась.

Теперь места для журналистов были почти заполнены. Она узнавала их лица. Иногда даже по тому, как они сидят, или как двигаются. Она делала это очень много лет. И она никогда раньше не делала такого.

Адмирал Трехо сказал несколько коротких вступительных слов - поблагодарил всех за то, что пришли, выразил светлые надежды на будущее, присоединился к приветствию Высокого консула Дуарте, - и вызвал её. Остальные пойдут за ней. Генеральный секретарь. Спикер Марсианского парламента. Еще кто-нибудь. Но она была последним Президентом Транспортного Союза. Её достоинство должно было быть стерто в пыль первым.

Она оглядела лица, и вспомнила времена, когда ей это нравилось.

- Президент Драммер? - Экран её трибуны идентифицировал женщину, задающую вопрос. Моника Стюарт. - Содействует ли Транспортный Союз в передаче контроля?

Нет, не содействует. Нет, я не содействую. Нет, мы побеждены, но мы будем сражаться до последнего вздоха, потому что жить с чужой рукой, сжимающей наше горло нестерпимо, всегда было нестерпимо, и всегда будет. Не из-за Лаконии, не из-за Союза, не из-за каких-либо властей на протяжении всей человеческой истории, которые создавали законы, а затем осмеливались провоцировать людей на их нарушение. А потому что мы люди, а люди в своей сути - это независимые обезьяны, достигшие своего величия путем уничтожения всех других человеческих видов, которые посмели смотреть косо. Нас невозможно долго контролировать. Даже если контроль осуществляем мы сами. Любая другая идея - это несбыточная мечта.

В первом ряду откашлялась Авасарала.

Драммер едва заметно улыбнулась.

- Транспортный Союз всегда был временной структурой, - начала она.

Глава пятьдесят вторая Наоми

Фригольд был болью. В какие-то дни это было даже хорошо. Это давало точку опоры для того, чтобы продолжать борьбу. В другие дни это просто изматывало.

Узкая долина, куда они посадили Роси, была окружена крутыми высокими горами на севере, востоке и юго-западе. Тонкий ручей с талой ледниковой талой водой бежал по её дну. Бледно-зеленые древовидные организмы цеплялись за камни корнями толщиной в палец, раскинувшись лозами, усеянными бледно-зелеными пузырями, которые парили под открытым небом так, будто сама природа запустила воздушные шары для вечеринки. Сильный ветер раскачивал лозы из стороны в сторону. Время от времени одна из них обламывалась, и кружась, неслась вниз по долине, может быть, чтобы умереть, а может быть, чтобы укорениться на новом месте.

Она понимала, что всё это было продуктом эволюционных гонок. Фотосинтезирующие структуры проводили столетия, а может, тысячелетия, в попытках задушить друг друга в темноте, пока одна из них не выяснила, как можно укорениться и летать одновременно, главенствовать в воздухе и погружать все что находится ниже, в постоянные сумерки. Ничего из этого не было создано в расчете на Росинант. Просто таков был порядок вещей.

Роси примостился в обширном пространстве там, где ручей изгибался петлей. Посадочные двигатели выжгли ландшафт вокруг него, но потребовалось не больше одного-двух дней, чтобы местные растения стали вновь расти на этом месте. Борьба за выживание вынуждала все вокруг становится устойчивым, либо быть преданным забвению. Парящие лозы создали движущийся навес в пятнадцати метрах над ними, который мог бы скрыть их от обнаружения, если что-нибудь когда-нибудь войдет в эту систему, чтобы осмотреться. Это было достойное укрытие.

Сама колония - всего триста человек на всю планету - располагалась в засушливом биоме, в шести часах ходьбы вниз по долине. По крайней мере для нее. Местные жители могли пройти расстояние за половину этого времени. Хьюстон жил внизу, среди своих людей, и иногда она и Алекс тоже оставались там. Но большинство дней она проводила на Роси - в своем настоящем доме. Необходимо было проводить техническое обслуживание, пополнять запасы. Дистиллировать воду из ручья, пока она не станет достаточно чистой, чтобы наполнять резервуары Роси. Реактор мог работать в течение нескольких месяцев, не требуя загрузки топлива, но реакционная масса была постоянной проблемой. Если бы они захотели бы полететь куда угодно. Если они просто останутся... ну, тем меньше проблем.

Сегодня она провела половину светового дня, препятствуя группе очень медленных животных или, возможно, полумобильных растений, которые изучали, будут ли ниши вокруг ОТО Роси хорошим местом для жизни. Когда стемнело, она прервалась на обед. Шестнадцатичасовой суточный цикл планеты означал, что большинство ее рабочих дней захватывали по крайней мере и половину ночи.

В гравитационном колодце Роси был способен отдыхать, лежа на своем брюхе. Все его системы функционировали, несмотря на отклонение в девяносто градусов от привычного положения. Это тоже казалось правильным. Быть дома, но находясь в пространстве, которое ее тело отказывалось понимать. Контролировать свой день, но не свою жизнь. Быть мучительно одинокой, но не желающей общества. И всё это было частями одного целого. Если бы ей это приснилось, это наверняка бы что-нибудь значило.

Забравшись обратно на корабль, она приняла душ. В фауне Фригольда были вещества, которые раздражали кожу, если она не смывала их. Потом она надела чистый комбинезон, прошла на камбуз, приготовила себе чашу "белых кусочков", и села. Её ожидало сообщение от Бобби, и она установила свой ручной терминал на стол так, чтобы видеть его, обедая обеими руками. Кусочки были теплыми и перчеными; грибы скрипели на зубах, как и должно было быть.

Бобби одновременно выглядела измученной и возбужденной. Ее волосы были стянуты сзади в тугой хвост так, как она носила их, когда работала с механизмами, а не в узел, который она обычно делала для тренировок. Глаза у нее горели, и тень улыбки лежала на ее лице, при этом даже не показываясь. Казалось, она помолодела лет на десять. Больше того, она выглядела счастливой.

- Привет, Наоми. Надеюсь у вас там все идет хорошо. Я думаю, у нас здесь наметился настоящий прогресс. Я не уверена, но думаю, поняла, как Буря управляет своими энергетическими профилями. Это немного чудно, как и все на этой посудине. Я тут подумала, не cмогу ли я попросить тебя взглянуть по быстрому на новый набор данных, который я извлекла. Может, ты заметишь что-то, что я пропустила?

Приложенные данные были структурированы, как буферы систем экологического контроля, но были в два раза меньше, чем подобные на Роси. Наоми открыла их и взглянула на индекс прироста. Здесь было много знакомых частей, определенно, но были некие странности в крупномасштабной структуре. Это было похоже на данные операционного кода Грозового Шторма, которые они собирали для анализа и раньше, но становилось все страннее, по мере того, как она в них углублялась. Она поместила данные в защищенный раздел на Роси, и стала распаковывать своими любимыми инструментами, превращая язык корабля во что-то, за что мог зацепиться, и что мог разглядеть её разум.

Она перевела свой терминал в режим записи:

- Набор данных получила и уже обрабатываю. Возможно мне понадобится день или два, но я дам тебе знать, что об этом думаю. Пока все у нас хорошо. В спасении не нуждаемся.

Это было правилом. В сообщениях, которые они отправляла из гравитационного колодца, где-нибудь должно было упоминаться слово "спасение", и так продолжалось бы до тех пор, пока спасение действительно не потребуется. Словом Бобби было "прогресс". Сообщения отправлялись и принимались как минимум каждые двадцать четыре часа. Не то чтобы Наоми видела какие-то реальные угрозы, но протокол есть протокол. Местные жители на Фригольде, по крайней мере, согласились их выслушать, когда они прибыли, и принесли на хвосте Пейна Хьюстона, и с тех пор с их стороны не было ничего, кроме осмотрительной доброжелательности. Не то чтобы Наоми сильно верила в это. Колония Фригольда могла поддерживать ее в статусе беженца, и борца за свободу до тех пор, пока им было это удобно. Она понимала, что единственный вооруженный корабль в этой системе, и достаточное удаление от кольцевых ворот, развязывали ей руки в плане его применения, и прошли бы недели, прежде чем какая-нибудь помощь могла бы прибыть к колонистам, и местный совет прекрасно просчитывал эту ситуацию.

Импровизированная астерская команда Бобби располагалась вместе с ней на маленькой луне, кружащей вокруг одного из трех газовых гигантов системы Фригольда, укрывшись в древнем лавовом кратере, и не выказывала никаких признаков неповиновения. С Бобби в роли капитана, и Амосом в качестве старпома, по мнению Наоми, было более чем достаточно для обеспечения дисциплины. А еще это давало колонии на Фригольде еще одну причину играть по правилам, и запасной набор глаз, следящих за кольцом, на случай каких либо неприятностей, появившихся из них.

Шторм не спешил раскрывать свои секреты, не столько из-за внутренних систем безопасности, хотя это тоже было проблемой, сколько из-за полнейшей необычности некоторых из его технологий. Например, он зависел от наличия кальция на порядок больше всего, с чем раньше встречалась Наоми, а вакуумные каналы, которые он использовал вместо проводки, все еще заставляли ее голову слегка побаливать, если она пыталась слишком много размышлять о них. Однако, она была уверена, что при наличии достаточного времени, они смогут разобраться в корабле. В хорошие дни она думала, что они будут готовы, даже если она еще не представляла, к чему им нужно было готовиться.

Пока Роси обрабатывал для нее данные, а еда приятно укладывалась у неё в животе, она откинулась назад и прикрыла глаза на несколько минут. У неё болели колени. У неё болел позвоночник. Это не было следствием гравитации Фригольда. Этот мир был меньше Марса, и лишь немного плотнее. Она испытывала гораздо худшие перегрузки при долгих ускорениях. Отчасти проблема заключалась в том, что она перестала выполнять свои упражнения. Вместо этого она просто делала свою работу, и в результате, на её теле оказалось множество маленьких, забытых мышц, которые атрофировались на протяжении многих лет, и были не особо счастливы, что их пускают в ход, при очистке корабля от растительности, или при передвижении по дну гравитационного колодца.

Кроме того, она подозревала, что имел место эффект плацебо. Она провела много лет, приравнивая жизнь в свободной атмосфере планетарной поверхности, к постоянной силе тяжести, и теперь, хоть гравитация и была на самом деле довольно мягкой, она ощущала дискомфорт. Она ждала этого, и так и случилось.

Росинант просигналил о завершении прогона обработки данных, и почти сразу еще раз, сообщая о возвращении Алекса. Меньше, чем через минуту, она услышала его шаги в коридоре, который обычно был шахтой лифта. Он что-то напевал себе под нос. Легкую, непринужденную мелодию, слов которой она не могла вспомнить.

- Я здесь, - позвала она, когда он подошел ближе.

Алекс заглянул на камбуз. Ему нравилось ходить в город, а сочетание долгих прогулок, и солнечного света, сделало его кожу темнее, и заставило проявиться скулы.

- Хола, - сказал он. - Хорошие новости из Фригольда. Есть дело!

Он поднял правую руку. В ней была тяжелая сумка набитая батареями для перезарядки. Это была маленькая услуга для жителей поселка, когда Алекс приходил и собирал батареи, перезаряжал их от реактора Роси, и возвращал назад, вместо того, чтобы заряжать их по очереди, от массива солнечных батарей. Таким образом, непредусмотрительность Фригольда в части обеспечения солнечной энергией, привела к организации их небольшого кустарного производства. По крайней мере на данный момент.

Улыбка Алекса стала шире. - И...

- И?

Он поднял левую руку. Вторая сумка.

- Они расплатились пивом, и козлятиной с карри. Я развел небольшой костер снаружи. Будет здорово.

Наоми хотела было сказать, что только что поела, но радость в глазах Алекса была так заразительна. Она качнулась вперед, чтобы занять сидячее положение.

- Уже иду, - сказала она.

Когда она добралась до шлюза над долиной не было сияющих лун, но рядом с посадочной стойкой весело светился костёр Алекса, и звезды сверкали между парящими лозами над ними. Они жгли высушенные виноградные лозы и панцири огромных, медленно движущихся животных, которые жили в мелководных пещерах вверху и внизу по всей долине. Дым был бледным и ароматным. Осколки панциря время от времени выпрыгивали из костра, с треском извергая маленькие фонтанчики из искр и дыма, исчезавшие, когда они остывали. Дым удерживал на расстоянии ночных попрыгунчиков - крошечных ночных животных, похожих на насекомых, которые находили людей довольно привлекательной добычей.

У Алекса были два вертела с мясом, с которого жир и карри капали в огонь, и Наоми пришлось признать, что пахнут они гораздо лучше, чем хлопья. Алекс достал из сумки бутылку, откупорил и передал ей. Пиво было холодным, с богатым вкусом и более жгучим, чем она ожидала.

- Крепкое, - сказала она.

- Даниелю нравится делать более крепкое, чем у других пивоваров, - сказал Алекс с улыбкой, откидываясь назад, чтобы посмотреть на лозы и небо над ними.

- Похоже, ты хорошо ладишь с местными.

- Да с ними всё нормально, - сказал Алекс, - Главное не давать им говорить о природе суверенитета, и ты в порядке. Да и в любом случае в порядке, они все-равно об этом треплются между собой постоянно. С тенденцией к переходу на разговоры земле, которую они уже вспахали.

Он подошел чтобы перевернуть шампуры. Высоко над ними, что-то сместило одну из лоз с пузырями, и на мгновение все вокруг осветилось бледным желто-зеленым светом, а затем снова стало темно.

- Хорошо для налаживания взаимопонимания, - сказала Наоми. - Некоторое время Фригольд должен выглядеть, как вежливая и послушная маленькая колония.

- Без проблем. Местный совет официально придерживается позиции, "враг-моего-врага, привет Лакония, прощай Союз". До поры до времени, по крайней мере. Я думаю, что на самом деле, им вроде даже как нравится, что мы здесь. Основополагающий импульс Фригольда, это противостояние правительству.

- Это теряет часть своего блеска после того, как ты получаешь выбор.

- Правда? - Алекс проверил мясо в карри пальцем, ткнув в него достаточно быстро, чтобы не обжечься. Потом передал его Наоми. Она мгновение помахала им в ночном воздухе, чтобы дать ему остыть, сняла первый кубик и положила его в рот. Поджаренная корка на мясе была хороша. Специи, которым оно пропиталось, были еще лучше. Она жевала медленно, позволив себе наслаждаться процессом.

- Думаешь, они нас продадут?

- В конечном счете, безусловно, - весело сказал Алекс. - Но не сразу. И, вероятно не задешево, пока мы им нравимся.

Ее план был из долгих. Единственная стратегия, которая на самом деле имела смысл. Сила Лаконии казалась непобедимой. Сила без слабости, которую ничто не могло преодолеть. Но это была иллюзия. Когда-то, когда она была девочкой, еле сводя концы с концами в Поясе, Земля тоже казалась такой. Но позже это оказалось неправдой.

Они будут ждать. Они будут наблюдать. Они будут незаметными, тихими, и они будут начеку. Рано или поздно Лакония покажет им, в чем её слабость. А до тех пор они будут жить. Заряжать батареи в обмен на пиво. Дружить с жителями поселка. Работать над разгадкой тайн Грозового Шторма вместе с Бобби и Амосом. Сохранять Росинант в хорошей форме, и пытаться не впасть в отчаяние. Этого было достаточно, чтобы заполнить ее дни. Этого должно было быть достаточно.

- Какая из них Бобби? - спросил Алекс.

- Хмм?

Вторым шампуром он указал на ночное небо, выглядывающее из-за виноградников.

- Одна из этих звезд - не звезда, так? Я имею в виду, мы можем увидеть ее отсюда, правда же?

Наоми посмотрела на маленький ломтик неба со звездами. Галактический диск выглядел так же, как в Солнечной системе, но созвездия были не совсем её. Она знала, что смещение, это то, с чего начиналась картография систем, находящихся с внешних сторон ворот. Она видела карту однажды - разбрызганные системы, объединенные вратами. Тринадцать сотен звезд в галактике, которая содержала триста миллиардов таких же. Они были собраны вместе, звезды сети ворот. Две самые дальние системы были на расстоянии чуть больше тысячи световых лет друг от друга. Чуть больше одного процента галактики, и все же немыслимо огромные.

- Посмотри прямо над хребтом, - сказала она, указывая. - Видишь, где скала выглядит как кривой палец? И набалдашник?

- Ага, вижу его.

- Смотри прямо вверх от него, и вправо. Видишь, три звезды почти выстроились в линию. Посередине - Бобби.

- Хм, - сказал Алекс, и умолк. Он больше не напевал, но иногда Наоми все же казалось, что она слышит пару заблудившихся нот в его дыхании. Прошло пять минут, прежде чем он снова заговорил. - Интересно, а где Марс.

- Солнечная система? - спросила она. - Я не знаю.

- Я думаю о Ките, - сказал Алекс и снова отхлебнул пива. - И о Жизель, но больше о Ките. У меня есть сын где-то там. Он только начинает свою жизнь. Повзрослеет. А меня там не будет. Я даже не знаю, что делал бы с этим, если бы даже был. В смысле, вот когда я был в его возрасте, я подался во флот, а Земля и Марс были самыми большими вещами во вселенной. Теперь... не знаю. Всё другое. Ему придется найти свой путь.

- Это всегда так, - сказала Наоми.

- Я знаю. Каждый ребенок однажды должен выяснить, кто он без мамы и папы, но...

- С историей также. Марс до Соломона Эпштейна. Земля до появления морей. До появления самолетов, и после. Когда мы научились выращивать себе еду. Всегда всё меняется.

- Но до сих пор это было моей проблемой, - сказал Алекс, с напускной безутешностью, дрожащей в его голосе. Они оба рассмеялись. Полдюжины пузырей засветились и погасли. Она не знала, что заставило их это сделать, но это было красиво. Она чувствовала приятное тепло в животе. Наверное, от пива. Или от мяса, потому что она съела его почти всё, хотя и не ожидала этого. Или от чувства её полночных посиделок под звездами посреди океана воздуха, который никуда не вытечет от случайной протечки. Это действительно успокаивало, и атмосфера даже лучшей станции никогда не смогла бы с этим сравниться.

- Я думаю о Джиме примерно так же, - сказала она. - Не про то, как он начинал свою взрослую жизнь, а про то, как он всегда хотел вернуть меня на Землю. Чтобы показать мне, что такое жизнь на планете. Теперь я здесь, и я наконец понимаю, как это, а его тут нет.

- С ним всё будет в порядке, - сказал Алекс. - Как и всегда.

- Я знаю, - сказала она вслух, но они оба знали, что она имела в виду "Может быть".

Что-то проломилось сквозь заросли, издало высокий плачущий звук, и упало. Этот звук они слышали и раньше, и достаточно часто, так что оба проигнорировали его. Алекс допил последнее пиво, и засунул пустую бутылку в сумку. Он поднялся на ноги, и вытянул руки над собой. В свете огня, он выглядел как какой-то древний священник.

- Я должен подключить эти штуки, - сказал он, поднимая разряженные батареи. - Я обещал вернуть их завтра. Ну и наверное, после этого я просплю один цикл в городе, ты как, не против остаться одна?

- Я не против, - сказала она. - Бобби прислала мне новый набор данных. Я поработаю с ним. В любом случае, я бы не стала такой уж хорошей компанией.

- Костер затушить?

Наоми покачала головой.

- Я сама затушу, когда пойду. Думаю, я объелась. Хочу просто посидеть еще немного.

- Лады, - сказал Алекс и поплелся к шлюзу. Он поднялся внутрь, и она слышала, как он начал напевать снова, пока дверь не закрылась за ним. Она откинулась назад.

Все менялось, да и хорошо, что менялось. Страшная мысль, когда все шло нормально, а ныне просто утешительная. Что бы ни случилось, она могла быть уверена, что все не останется таким же, как сейчас. И если она по-прежнему будет умной, ловкой и удачливой, она возможно сможет повлиять на то, как произойдет следующее изменение. Или воспользуется им. Она снова найдет Джима, если просто будет достаточно терпелива.

Одна лоза оторвалась от горной стены где-то в высоте, и поплыла вместе с порывом ветра, которого она не чувствовала. Она наблюдала, как она улетает куда-то на юго-запад, на мгновение зацепившись за другую лозу, но затем потеряв хватку и уплывая прочь. Там, где она была, теперь разбрызгались новые звезды, сверкавшие когда-то, десятилетия и века назад, чтобы их свет смог пролиться на неё здесь и сейчас.

Она задавалась вопросом, не была ли одной из этих звезд Лакония.

Эпилог Дуарте

Уинстон Дуарте наблюдал за дочерью, играющий на бортике фонтана. Терезе было уже десять и ростом она почти сравнялась бы с матерью. Она играла с глиняной лодочкой, открывая для себя связь между плавучестью и водоизмещением. Снова и снова вылепливая суденышко своей собственной конструкции. Находя не только самые эффективные решения, но и наиболее эстетически привлекательные. Создавая то, что будет плавать и будет управляемым, но также будет по-своему красивым. Ее наставник, полковник Айлич, присев вместе с ней на бортик фонтана, вел с ней беседу. Он направлял ее размышления в процессе игры, помогая связать воедино то, что она лепила руками с тем, что она слышала на уроках математики, истории и искусства.

Он не знал, понимала ли она, насколько одиноко протекало ее детство. Государственное Здание было оборудовано для детей работников правительства: они могли жить здесь, ходить на занятия, пока их родители следили бы за гладкой работой механизмов империи. Однако большинство учебных классов - как, впрочем, и офисов - пустовали. Пустовали в ожидании прихода поколение, которое сейчас лишь рождалось. Неподходящее для Терезы время. Однажды дети будут бегать и играть на улочках и в парках Лаконии, но когда это время наступит, Тереза будет уже взрослой.

Она наклонилась и спустила на воду новую версию своей модели. Айлич о чем-то спросил ее, она произнесла что-то в ответ. Расстояние не позволяло Дуарте услышать слов, но он увидел, что она стала иначе держать модель лодки. И, более того, он увидел, как нечто изменилось в ее мышлении.

Это началось совсем недавно, и он не был уверен, что с этим сделать. Какая то структура вокруг ее головы, когда она активно думала. Когда она работала с глиной, это наполняло ее руки. У Айлича тоже было это, хотя и не так интенсивно. Из всех его изменений которые влияли на его чувства, это новое казалось самым интересным. У него было подозрение, что он в каком-то смысле видит мысли.

Тереза оглянулась, и что-бы-это-не-было перенеслось еще до того, как она подняла руку. Он махнул ей и улыбнулся в ответ, и затем ушел в Государственное Здание Лаконии, чтобы позволить ей продолжить учебу. Он очень любил свою дочь, и радость наблюдать за ее обучением была лучшим из всего, что он запланировал, но его присутствие не помогло бы ни ей ни империи. Долг зовет..

Он обнаружил, что Келли ждет его в своем личном кабинете. По выражению лица мужчины было достаточно понять о том, что они прибыли. Сердце его сжалось. Он боялся этого момента, с тех пор как услышал, что Наталья Сингх попросила о личной встрече. Это было ее право. И его обязанность.

— Они в восточной гостиной, сэр.

— Они?

— Она привела с собой дочь.

Еще один легкий удар под дых. Но

— Хорошо. Спасибо, Келли

Наталья и Эльза Сингх были одеты в похожую одежду. Синюю с белыми акцентами. Не полный черный траур, но мрачный. Он сидел напротив них, когда Келли подавал им чай и пирожные. Дуарте почувствовал соблазн сосредоточиться на чем-бы-то-ни-было, чтобы понять, выглядят ли печаль и гнев иначе, чем урок Терезы с глиняными лодочками, но это казалось невежливым, поэтому он этого не сделал.

Келли прикрыл за собой дверь, когда вышел. Дуарте отхлебнул чай. Наталья Сингх не притронулсь к своему, но маленькая девочка съела какое-то пироженое. Сладость лакомств для детей преодолевала всё. Даже потерю. В этом было что-то глубокое. Красивые и печальные обе.

— Доктор, Сингх, - Произнес Дуарте — Я сожалею о Вашей утрате.

Ее подбородок приподнялся на несколько градусов, гордый и вызывающий. Он надеялся, что она не собирается сделать никакой глупости. Скорбь - ужасная вешь.

— Спасибо, сэр, - произнесла она сдавленным горлом. Малышка переглянулась, смущенная не так словами, как тоном голоса своей матери. Эльза была умным ребенком, он мог это видеть. Эмпатически, что было более важно, чем другие виды интеллекта. Она спрыгнула с дивана и подбежала к матери.

Дуарте наклонился вперед, поставив свою чашку. Он скрестил пальцы, и, когда он заговорил, он попытался придать голосу столько же тепла и заботы, сколько маленькая девочка выразила своим движением.

- Вы просили о разговоре со мной. Чем я могу вам помочь?

— Я хотела бы попросить копию официального расследования смерти моего мужа, - сказала она, и сглотнула.

Дуарте соскользнул. Его фокус сдвинулся, и что-бы-это-не-было - мысль, сознание, внимание - стало мгновенно ему понятным. Это расположилось плотно вокруг головы и шеи Натальи Сингх, обертывая ее как саван. У малышки Эльзы это рассеивалось вокруг нее, утолщалось по направлению к матери, как будто что-то физическое тянулось к ней. В желании успокоения и согласовании влияния, которое было чем-то более, по-видимому, чем просто метафорой. Он снова привлек внимание к своим обычным чувствам с небольшим отголоском стыда, как будто он что-то подслушал.

— Конечно, - сказал он.- Я прослежу чтобы Вам его доставили.

Наталья Сингх кивнула и смахнула слезу, как будто это было насекомое, приземлившееся на ее щеке.

— Он был хорошим человеком, - сказал Дуарте. — Я знаю это. Вы знаете это. В другое время и в другом месте он бы стал знаменитым.

— Он не был убийцей, - сказала она, и ее голос опустился до шепота.

— Он был поставлен в крайнее положение, и он слишком остро отреагировал, - сказал Дуарте. — Наше место в человечестве особенное. Правила, применимые к нам, суровы. Вы, и я, и он. Но для этого есть причина, и я хочу, чтобы вы знали, насколько я почитаю его жертву. И вашу. Вас обеих.

Эльза посмотрела на него, словно знала, что он говорит о ней. Он улыбнулся девочке, и через мгновение она улыбнулась в ответ. Он мог видеть эхо лица матери в ее маленьких, мягких чертах. И ее отца тоже. Он взял руку Натальи, и она не отстранилась.

— У вас будет полная поддержка правительства, - сказал он, - если вы этого захотите. У вашей дочери есть гарантированное место в академии. Ваша работа важна для нас. Для меня. Я знаю, что это сложно, но я даю вам слово, что вы не останетесь с этим в одиночку. Мы все с вами, что бы вам ни понадобилось.

На этот раз она кивнула помедлив. Она не вытерла слезы. Ее дочь забралась на колени, и Наталья обняла ее свободной рукой, и обнимая начала медленно покачивать. Было их очень жалко, но он принял решение. Он не отводил глаз от последствий этого. Это был его долг.

— Могу я еще что-нибудь для вас сделать?

Она покачала головой. Она не могла говорить. Пока она плакала, он налил ей еще чая и сел, наблюдая ее печаль и присутствуя с ней и ее ребенком. Через несколько минут она подняла на него глаза, глаза стали чище, спокойнее. Он глубоко вздохнул, мягко сжал ее руку и отпустил.

— Спасибо, - сказала Наталья

Он сделал небольшой поклон перед ней, последний жест уважения, и ушел. В любое время, когда Лаконианец умирал на службе империи, его семья имела право на частную аудиенцию с высоким консулом. Это была традиция, которую он начал, когда они впервые прошли через ворота. Это нужно было бы пересмотреть, поскольку империя расширилась, но на данный момент все еще в его силах было следовать ей, что он и сделал.

Келли ждал его в кабинете, в его глазах был вид сочувствия. Он не упомянул вдову или ее дочь в гостиной. Келли был исключительно тактичным человеком.

— Доклад от Доктора Кортазара, сэр - произнес он.

Дуарте принял новый файл, открыв его жестом. Накопительное обновление по допросу заключенного №17. Дуарте пролистнул файл, заметив вопросы Кортазара, ответы заключенного. Это были только слова. Конструкции света, нарисованного на воздухе. После блеска живых мыслей доктора Сингха и ее дочери, простой язык казался бесплодным. Он посмотрел на Келли, закрыл файл.

— Думаю, - сказал Дуарте, - возможно, мне пора встретиться с этим капитаном Холденом.

Человек сидел на полу, спиной к стене камеры. Он раскинул ноги и его яркие глаза заставляли казаться его моложе чем седые волосы. Когда Дуарте вошел, взгляд Холдена переместился между ним и его охранником взад и вперед, пока в итоге не остановился на нем. Дуарте сел на койку, положил руки на бедра и посмотрел на человека, вызывавшего столько проблем на протяжении многих лет. Он не казался чем-то большим, чем постаревший ледовоз со слишком большим любопытством и слишком маленьким самоконтролем.

Дуарте знавал таких людей, как он, во время своей службы. Горячие головы и надоедливые люди. Те, кто всегда был уверен, что они знают лучше всех. Правда в том, что у них было свое место. Как и все остальные, они могут быть удобными инструментами, если они хорошо подходят для этой конкретной задачи.

Здесь он не испытывал никаких сомнений по поводу использования своих новых чувств. Холден был врагом и ресурсом. Он не имел права на неприкосновенность частной жизни. И образ его мыслей был ... увлекательным.

Когда был мальчиком, Дуарте увидел оптическую иллюзию, которая изменила одно лицо на другое, когда зритель приближался к ней. Холден тоже был таким. Было что-то в том, как изменился образ его мыслей, который напомнил ему о сухих руслах рек. Следы чего-то, что было там, и теперь исчезло, но не оставило следов за собой. Структуры внутри структур.

- Вы Уинстон Дуарте, - сказал Холден, снова обращая внимание Дуарте на его более привычные способы восприятия.

- Да, - сказал Дуарте. - Я.

Холден поднял колени и положил на них руки. Его глаза были широкими и даже немного испуганными.

- Какого хера с вами случилось?

Дуартэ потребовалось мгновение чтобы понять, и он усмехнулся.

- Да. Я забыл. Я прошел через некоторые изменения. Не все замечают, но есть некоторые... Я не знаю. Изменения?

- Вы использовали это дерьмо на себе?

- Я думаю, что мы не с того начали, капитан. Давайте попробуем снова. Я Высокий Консул Дуарте. У нас с вами общий интерес, как я понимаю, к происхождению и функциям протомолекулы. Я понимаю правильно?

- Вы должны меня выслушать. Я видел, что с ними случилось. С теми, кто создал протомолекулу. На кольцевой станции была запись, прежде чем она отключилась.

- Я читал об этом в отчете, - сказал Дуарте. - Еще до того, как я пришел сюда. Это было частью того, что вдохновило меня предпринять шаги, которые я предпринял. Не только... - он указал на свое тело, - но все это. Империя - лишь инструмент, как и все остальное.

Его слова остановили Холдена. Образ вокруг его головы смещался и вибрировал, как улей злых ос. Опять же, у него было желание увидеть пережитки чего-то в Холдене. Следы другого рисунка. Для этого был термин, но...

- Палимпсест[34], - сказал Дуарте вслух, затем покачал головой, когда Холден нахмурился. - Я пытался вспомнить слово. Мне удалось. Палимпсест.

- Вы пришли сюда из-за этой штуки, которая убила протомолеклу?

Дуарте откинулся назад, рассматривая Джеймса Холдена, и теперь, когда он познакомился с ним, обдумывая как лучше всего наладить отношения. Возможно, радикальная честность ради радикальной честности? Стоит попробовать.

- Я был связан с разведывательными службами Марсианского флота, когда врата открылись. Первые. В Солнечную систему. И когда открывались другие врата, я получал наборы данных с разведывательных зондов, как только они входили в системы. Первичные обзоры всех систем настолько быстро, насколько мы их получали. И я увидел здесь перспективу. Наиболее неповрежденные руины. Группу орбитальных структур с тем, что, казалось, было кораблем или чем-то вроде того достроенным наполовину. И я понял, что протомолекула может действовать рычаг возможностей. Как способ взаимодействия с оставленными артефактами. Итак, я заполучил образец, который был у нас, и привлек лучшие умы, которые я смог найти по этому вопросу. И благодаря дисциплине и приверженности мы разработали новые технологии быстрее и лучше, чем все остальные миры. Лакония - Марс. Марсианский идеал вышел на новый уровень.

- Это здорово, - сказал Холден. - За исключением той части, в которой что-то пришло и убило все и всех, тех кто оставил артефакты. Я видел, как целые системы падали в темноту. Они закрыли ворота, чтобы попытаться остановить все, что их убило, но это не сработало.

- Я знаю.

- Это та штука, что появилась на вашем корабле? Это то же самое, что убило протомолекулу. Это уничтожило цивилизацию, которая построила все это.

- Я знаю и об этом, - сказал Дуарте. - Или догадался, по крайней мере. Это кажется наиболее перспективной гипотезой. И это связано, я считаю, с пропавшими кораблями. Что-то глубокое, что-то серьезное, что недолюбливает любого, кто использует эти силы и технологии. Не понравилось, когда предшественники сделали это, не нравится теперь когда, мы вернули это обратно. Это интересная проблема.

Холден встал. Охранник шагнул вперед, но Дуарте жестом попросил его не вмешиваться.

- Интересная проблема? Что-то в вас выстрелило. В ваш корабль. И отключило сознание людей во всей системе, и это интересная проблема? Это была атака.

- И это не сработало, - сказал Дуарте. - Мы не такие как предшественники. То, что убило их, повлияло и на нас, но нас это не уничтожило.

- Вы почему-то уверены, что это не сможет найти немного другого способ, который уничтожит всех нас. Вы не собираетесь сражаться с тем, что создало протомолекулу. Вы собираетесь сразиться с тем, что их убило. Превзойти на порядок то, что на порядки превышает нас. Вы должны понимать, что проблема будет обостряться, если мы будем продолжать использовать эти технологии.

- Теперь мы всегда будем использовать эти технологии. Это стало неизбежным с того момента, как мы открыли врата, - сказал Дуарте. - Если вы изучали историю, вы должны это знать. Никогда еще в истории человечества, обнаруживая что-то полезное, мы не отказывались от его использования.

Холден оглядел камеру, словно искал что-то что могло бы ему помочь. Дуарте не требовалось никаких новых областей восприятия, чтобы увидеть волнение в разуме Холдена. Дуарте смягчил свой голос так же, как в беседе с Натальей и Эльзой, предлагая комфорт и утешение в его тоне, но не его словах.

- Нет такого пути, где мы бы оставили и не использовали врата. Нет такого будущего, где мы бы не использовали технологии и уроки, которые мы узнали от них. И вряд ли был бы тот единственный, где мы бы не столкнулись с тем же противостоянием, который убило тех, кто был до нас. Был только путь вперед, где мы были неорганизованны и беспорядочны, или тот, где бы мы были организованы, регламентированы и дисциплинированы. И пропавшие корабли - это обещание того, что убийцы из бездны вернутся. Подтверждение того, что они никогда и никуда не уходили. Вы, больше, чем кто-либо другой, должны это понимать.

- И я понимаю - сказал Холден. - Я понимаю. Вот почему я и пришел сюда. Чтобы предупредить вас.

Дуарте откинулся назад. Койка была тонкой и неудобной. Он не завидовал тому, что Холдену приходилось спать на ней. Но из окна доносился легкий ветерок и немного солнечного света. Камера была более роскошной, чем каюты половины кораблей, в которых приходилось жить Дуарте в начале своей карьеры.

Руки Холдена были разведены, как будто у него было что предложить. И у него было, но это было не то, что он думал.

- Я не нуждаюсь в предупреждении, - сказал Дуарте. - Мне нужен союзник. Вы видели вещи, которые никто больше не видел. Вы знаете то, что мне нужно знать, и возможно вы даже не догадываетесь о значении некоторых из этих знаний. Доктор Кортазар пытается исследовать это. Помогите ему. Работайте с ним. Работайте со мной.

- Чтобы сделать что?

- Чтобы взять осколки разбитого меча протомолекулы, и восстановить его. Чтобы привести человечество к единому сообществу, функциональному и сильному. И подготовить нас.

Холден рассмеялся, но в этом смехе не было веселья. Дуарте знал, что не смог достучаться до этого человека. Это вызвало разочарование.

- Подготовить нас к чему? - спросил Холден. - Тыкать в богов заточенной палкой?

"Нет, капитан Холден. Никаких палок", - сказал Дуарте. "Когда вы сражаетесь с богами, вы штурмуете небеса".

Примечания

1

Лакония - область Греции со столицей Спарта (на планете Земля).

(обратно)

2

Биом — совокупность экосистем одной природно-климатической зоны.

(обратно)

3

ОТО - Орудия точечной обороны.

(обратно)

4

Freehold - город в средневековой Англии и по сей день, где собственностью является участок земли, недвижимость на нём а так же выгода получаемая с него. Данная собственность не имеет срока владения, то-есть она навечно. (прим.пер.)

(обратно)

5

Ацетат - соли или эфиры уксусной кислоты (прим.пер.)

(обратно)

6

Карданов подвес — универсальная шарнирная опора, позволяющая закреплённому в ней объекту вращаться одновременно в нескольких плоскостях.

(обратно)

7

День который заканчивается на "Y" - отсылка к одноимённой песне "Only Days That End In Y" - Где по сюжету один парень скучает по своей девушке по дням которые заканчиваются на "Y" - "Monday, Tuesday..." то есть каждый день.

(обратно)

8

Народный Дом - вероятно отсылка к лозунгу социал-демократической партии Швеции Folkhemmet (Дом для народа) о том что Швеция должна стать домом для граждан.

(обратно)

9

Malaclypse - вероятно отсылка на американского писателя Malaclypse the Younger, один из авторов религии-пародии провозглашающая Хаос - Дискордианство, о чём намекал сам Дэниель Абрахам.

(обратно)

10

Te amo - Я люблю тебя. (исп.)

(обратно)

11

Сила Кориолиса — одна из сил инерции, существующая в неинерциальной системе отсчета из-за вращения и законов инерции, проявляющаяся при движении в направлении под углом к оси вращения.

(обратно)

12

Обратная разработка — исследование некоторого готового устройства или программы, а также документации на него с целью понять принцип его работы; например, чтобы обнаружить недокументированные возможности.

(обратно)

13

Розеттский камень - найденая плита в Египте с текстом на трёх языках, зная уже один, древне-египетский удалось понять остальные языки.

(обратно)

14

АВП - Альянс Внешних Планет.

(обратно)

15

Шоу "Пони с собачками" - "показуха" работа на публику. (разг.)

(обратно)

16

Аманийская (короткохвостая) нектарница.

(обратно)

17

Спагеттификация — (т.н. эффект лапши) реальный астрофизический термин для обозначения сильного растяжения объектов по вертикали и горизонтали, вызванного большой приливной силой в неоднородном гравитационном поле. Проще говоря, на краю черной дыры, разница гравитации между ногами и головой растянет человека в бесконечную лапшу.

(обратно)

18

Status quo ante bellum - "положение, бывшее до войны", исходное состояние.

(обратно)

19

Ловушка невозвратных потерь - выбор ошибочного решения, исходя из иррациональной оценки затрат. Когда часть средств потрачена безвозвратно, люди или организации склонны и дальше вкладывать свои средства, даже если это уже совсем не лучший выбор.

(обратно)

20

Jefe - (исп.) босс, вождь, голова, jefelito - преуменьшительное обращение.

(обратно)

21

Оппортунизм - течение в рабочем движении, или партии, проповедующее соглашательство и сотрудничество.

(обратно)

22

Grand mal - медицинский статус сильного эпилептического припадка.

(обратно)

23

Medulla oblongata - "продолговатый мозг", задняя часть мозга, непосредственно продолжающая спинной.

(обратно)

24

Прошивка - программа, зашитая в память физического устройства, например прошивка телефона.

(обратно)

25

Эксплойт - описание только что найденной, не закрытой, не афишируемой уязвимости, вместе с описанием способа ее использования.

(обратно)

26

"Коллектив Вольтер" - Филиал АВП впервые упоминается в Nemesis Games, лидер Розенфельд Гоолян. Логотип "Voltaire Collective" описывается как «knifelike V» и, как говорят, носится вместе с «разделенным кругом» АВП.

(обратно)

27

Signa Romanum - штандарт римских легионов.

(обратно)

28

Зеркалирование данных - параллельная запись данных на дублирующее устройство, в момент записи на основное.

(обратно)

29

Воздушный зазор - подход, при котором внутренняя защищаемая сеть полностью отделена от публичной сети, и не имеет с ней никаких точек соприкосновения. При этом хакер никак не сможет попасть из публичной сети во внутреннюю, благодаря "воздушному зазору" между ними.

(обратно)

30

Бекдор - программа, устанавливаемая в результате взлома, которая предоставляет доступ к зараженной системе по требованию.

(обратно)

31

Белтер Креоле (Belter Creole) - аналитический язык Астеров.

(обратно)

32

АЕ (AU, Astronomical unit) - "астрономическая единица", среднее расстояние от Земли до Солнца.

(обратно)

33

Жест Шрёдингера - аллюзия на мысленный эксперимент с "Котом Шрёдингера", иллюстрирующий неполноту квантовой механики, в котором при отсутствии наблюдения, кот в ящике с пробиркой яда, одновременно и жив, и мертв.

(обратно)

34

Палимпсе́ст (греч. παλίμψηστον, от πάλιν — опять и ψηστός — соскобленный, лат. Codex rescriptus) — в древности так обозначалась рукопись, написанная на пергаменте, уже бывшем в подобном употреблении. Позже это понятие было распространено и на наскальные росписи первобытного искусства, когда на стенах с полустершимися от времени росписями наносили новые изображения. Этот принцип использовали и средневековые мастера, когда по старым росписям в храмах или иконным изображениям писали новые

(обратно)

Оглавление

Пролог Кортазар

Глава первая Драммер

Глава вторая Бобби

Глава третья Сантьяго Джили Сингх

Глава четвёртая Холден

Глава пятая Драммер

Глава шестая Холден

Глава седьмая Бобби

Глава восьмая Сингх

Глава девятая Бобби

Глава десятая Драммер

Глава одиннадцатая Бобби

Глава двенадцатая Холден

Глава тринадцатая Драммер

Глава четырнадцатая Сингх

Глава пятнадцатая Бобби

Глава шестнадцатая Сингх

Глава семнадцатая Холден

Глава восемнадцатая Бобби

Глава девятнадцатая Драммер

Глава двадцатая Сингх

Глава двадцать первая Холден

Глава двадцать вторая Бобби

Глава двадцать третья Драммер

Глава двадцать четвёртая Сингх

Глава двадцать пятая Холден

Глава двадцать шестая Бобби

Глава двадцать седьмая Драммер

Глава двадцать восьмая Холден

Глава двадцать девятая Бобби

Глава тридцатая Сингх

Глава тридцать первая Драммер

Глава тридцать вторая Холден

Глава тридцать третья Бобби

Глава тридцать четвёртая Драммер

Глава тридцать пятая Сингх

Глава тридцать шестая Бобби

Глава тридцать седьмая Алекс

Глава тридцать восьмая Сингх

Глава тридцать девятая Амос

Глава сороковая Наоми

Глава сорок первая Сингх

Глава сорок вторая Драммер

Глава сорок третья Наоми

Глава сорок четвёртая Бобби

Глава сорок пятая Драммер

Глава сорок шестая Сингх

Глава сорок седьмая Бобби

Глава сорок восьмая Кларисса

Глава сорок девятая Бобби

Глава пятидесятая Сингх

Глава пятьдесят первая Драммер

Глава пятьдесят вторая Наоми

Эпилог Дуарте Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg