«Восхождение наемника»

Восхождение наемника (fb2) - Восхождение наемника 318K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Владимир Алексеевич Ильин (Tagern) - СКИФ

Линия Ылши

Восхождение наемника

— Служба Астроконтроля системы Афина вызывает соединение кораблей СН РИ. Прием.

— Здесь КСН РИ "Пиночет", КСН РИ "Кракен", КСН РИ 'Драккар'. Прием.

— Здесь оператор Астроконтроля Афины Олег Дементьев. Соединение КСН РИ, ваша несущая частота Дельта-Майк-1041. Сообщите цель прибытия в систему. Прием.

— Здесь соединение КСН РИ, прибыли с целью осуществления докового ремонта и найма. Намерены просить вас разрешить пребывание бортов соединения на указанном вами парковочной астроцентрической орбите сроком не менее двух месяцев, но не более полугода. Обязуемся своевременно сообщать об изменениях в графике следования и соблюдать законы РИ. Прием.

— Здесь оператор Астроконтроля Афины Олег Дементьев. Цели и намерения занесены в ваш учетный файл. Параметры парковочной астроцентрической орбиты будет предоставлены вам через две стандартные минуты. Ожидайте пакета на несущей частоте. Прием.

— Здесь соединение КСН РИ. Ложимся в контролируемый дрейф. Ожидаем пакета… Прием пакета. Обработка. Выполняем маневр вывода на заданную парковочную орбиту.

— Здесь оператор Астроконтроля Афины Олег Дементьев. Добро пожаловать домой.

Ылша довольно улыбнулся — приятно, черт! Год назад никто не заметил отбытие нового отряда. Сегодня их встречал живой оператор — один из 'негласных' бонусов высокого рейтинга в системе найма. Впрочем, все не настолько хорошо, чтобы терять время, смакуя успехи и достижения последнего года. Проблем хватало.

В систему Афины отряд прибыл с отрицательным сальдо баланса, но с полными трюмами редкого экзосырья и драгоценных камней, старательно собранных по окраинным системам. Отдаленные колонии охотно вскрывали схроны с драгметаллами, вычищали сейфы знати и вытряхивали последнее с бедноты, обменивая их на технологические цепочки и поставляемые комплектно системы ПКО. Не отказался никто! Султаны, пророки, цари, диктаторы и президенты отдаленных миров с редкостным единодушием посчитали, что выход в космос, а значит и перспектива стать 'интересным' торговцу миром, стоят того. Не говоря уж о защите планеты — жить диктаторы хотели долго, и помереть планировали в теплой постели, но никак не в огне орбитальной бомбардировки. В долгой их жизни, впрочем, теперь был заинтересован и Ылша. После оценки спроса на рынке, часть планет получит 'настоятельные' рекомендации, на какой продукции им стоит специализироваться, если они захотят продолжить сотрудничество. Аналитики из бывших 'свободных' найдут, чем их заинтересовать.

— Авель, состояние внешних подключений.

Пересадка Авеля в тело 'Кракена' вызвала серьезный скандал в штабе соединения. Снять мятежный искин с огромным опытом обороны замкнутых помещений для использования в контуре охраны — да пожалуйста! Тот же Граф отлично взаимодействовал с интеллект-драйвом с трофейного 'пирата'. Но ставить его в самое сердце корабля?! Фактически, отдать контроль над своей жизнью пусть и покоренному, но вкусившему свободы техноразумному! Что, если он вновь пожелает разбить рамки иллюзорности, навязанные ему техновирусом?

Штаб 'Рожденных Небом' в ответ безразлично пожимал плечами — своему лидеру они верили безоговорочно. Штаб 'Эридана' не принимал излишний риск, напирая на совместную ответственность за соединение и угрозу собственному борту. У переговоров был еще один свидетель — Мечев позволил Авелю наблюдать за ходом беседы. Интеллект-Драйвер оценил доверие, проникся сутью проблемы — штаб 'Пиночета' предлагал лишить его части личности и понизить до уровня вторичной системы — и позволил активировать инженерную закладку на безусловное подчинение Мечеву. После объявления о свершившемся факте, споры закономерно стихли — если не верить архитектуре ИскИнов, то можно смело расписываться в паранойе.

Довольнее всех вздохнул сам Ышла — разумеется, в тайне от остальных. Результатом интриги стал перешедший к нему — добровольно! — Интеллект-Драйв с целым океаном реальных боевых столкновений, умудрявшийся прорву времени отбивать атаки наемников численностью до трех тысяч человек, имея под рукой как откровенный хлам с выработанным ресурсом, так и трофейное оборудование предыдущих неудачников — от ручного оружия до восстановленных кораблей.

Между делом озвучена инфа о личной преданности командиру — это если у кого появятся 'мыслишки', что соединение может обойтись без Мечева. К 'Эридану' Ылша относился хорошо, но привычно не доверял никому.

— Регистрирую пулл сетей планетарного масштаба. Сортировка по степени доверия… Сеть 'Афина', рейтинг доверия 87,4 %. Выполняю подключение.

Основательно обученный Графом, Авель испытывал подлинное любопытство. В последние годы люди частенько посещали его, стараясь уничтожить, а последние так и вовсе вынудили капитулировать и сдаться, превратившись из врага в партнера. Тем интереснее было контактировать с людьми вне войны, в паутине систем, интерфейсов и протоколов.

— Подключение выполнено. Режим: пакетный обмен через пространство карантина.

Ышла 'подцепился' к гейту и направил заранее подготовленные письма. Ответный траффик поражал — около трех тысяч входящих сообщений.

— Чуют прибыль, стервятники. — Хмыкнул Мечев, просеивая поток через спам-фильтры, любезно предоставленные Графом. Что хорошо Эридану, то сгодится и Рожденным.

На вершине просеянной корреспонденции уже мерцал конверт ответного письма от делового партнера. Валерий Павлович был явно расстроен завершением сотрудничества, и солидная сумма в твердой валюте, осевшая на его счете после цепочки сделок, никак не повысила его настроения. Даже расстраивала — он бы предпочел получить долю товарами.

— Обойдется, — прокомментировал Ышла, но ответное письмо написать не поленился — с заверением в дружбе и возможным переводом сотрудничества на разовый характер. Теперь он не нуждался в лишней прослойке между ним и его деньгами.

Вторым письмом, с неприятной канцелярской прямотой, лежал запрос от СИБ.

— Подождут, — проигнорировал лейт, открывая третье письмо.

Банк Афины уведомил, что к номерной ячейке осуществлен разовый санкционированный доступ. "Перспективные Исследования Авалона" получили инфу.

Письмом ниже — сообщение о поступлении восьмидесяти четырех тысяч рублей. И еще один конверт — Система Найма, с одобрения заказчика и Арбитра, признает контракт выполненным и начисляет дополнительные очки к рейтингу. Осталось 'толкнуть' ту же инфу СИБу, и эпопея с мятежной станцией останется в прошлом.

— Торговая секция запрашивает доступ к Бирже Афины. 'Эридан' просит предоставить трансляцию.

— Любопытные, — улыбнулся Ылша, дал добро и уже сам с интересом следил, как на скрытой секции аккаунта формируются сотни лотов. Результат многомесячной работы соединения объединялся в пуллы, тасовался по разделам, обволакивался ключевыми словами, голопроекциями и документами, чтобы вскоре появиться в открытом доступе биржи — постепенно, дабы прочувствовать спрос и вовремя отреагировать.

Некоторые лоты пойдут вне биржи — инфа туземным по винам и наливкам уже ушла в крупнейшие рестораны планеты. И не просто инфа, а целая презентация, с приложением сертификатов качества от биохимика-специалиста СФ РИ — гарантией, что продукт не требует пастеризации и безопасен для применения 'как есть', а значит не утратит тонкие тона и оттенки вкуса, так любимые ценителями. Это вам не синтетическая бурда из спирта и химикатов!

В свое время специалисты свободных чуть не поседели, когда заметили, как толстенные столитровые бочки собираются слить в общий танкер. Для складских сервботов вино было просто набором органических соединений под одним наименованием, который требовалось разместить максимально компактно для снижения занимаемых внутренних объемов. Выдержка и урожай их не интересовали. Зато интересовали старейшин торговой секции, а после отповеди (вежливой — от старших младшему) и получасовой лекции, заинтересовали и Ылшу. Причем настолько, что биохимиком, с некоторого времени, выступал сам лейт, с удовольствием 'записавший' себе в 'учетку' еще одну специальность. Новая профессия обошлась в ремонт лаборатории на Кракене, слегка пожженной при штурме, и в шесть десятков часов на занудные нотации от бывшего 'варщика' свободных, отказывавшего передавать опыт иначе, как из уст в уста. Зато сейчас, кроме определения качества винной продукции, отряд мог позволить себе моментально определить и синтезировать нейтрализаторы БОВ, с перекрытием известного спектра отравляющих веществ в 94,7 %, что вкупе с диагностом полного цикла на порядок увеличивало шансы пережить химическую и бактериологическую атаку. При желании, как намекнул наставник, на имеющемся оборудовании Мечев мог сам произвести практически любую гадость — старый экипаж захваченного суда этим явно не брезговал, плевав на конвенции и законы космоса.

Мечев проявил резкое неприятие — 'замазаться' атакой БОВ с орбиты он не собирался. Но после некоторых раздумий, допилил стандартный патрон роторника, создав ограниченную по количеству серию спецсредств с проникающим действием, начинкой которого были сверхагрессивные вирусные штаммы. Герметичный капсюль патрона хранил биораствор с носителями в спящем состоянии. При выстреле происходил нагрев до состояния активации — в момент пробития капсуль разрушался, а в среду герметичного кокона попадал спрей ядреной заразы. Противник получал нелетальный комплекс 'простудных' симптомов, вроде резкого жара, слабости, тошноты и головокружения, а сопутствующие вирусу нейротоксины снижали скорость взаимодействия с нейронетами, разрушая симбиоз высокотехнологичного доспеха и пилота. Встроенные в скафы автономные аптечки помогали слабо, купируя, в зависимости от индивидуальной реакции, в среднем половину симптомов. Даже если противника эвакуировали — вместе с телом враг получал полноценный инкубатор болезни. Ылша впечатлился результатами и распорядился вакцинировать экипаж — от греха подальше. Оружие было на грани легальности, выходя из определения 'нановормов' только благодаря нелетальности действия и малого срока жизни штамма. Изложив доводы в кругу старших офицеров — а с некоторых пор и совладельцев отряда — Мечев получил добро на перевооружение. 'Особый' заряд получил каждый сотый патрон.

— Капитан Коченова запрашивает сеанс связи.

— Соединяйте.

— Ылша, зачем вы скупили всю руду с биржи? — С места в карьер поинтересовалась Коченова, демонстрируя явное любопытство. — Зачем нам платиноиды и сырое золото, если этого добра у нас и самих валом?

— Как вы знаете, в системе Афины не существует горно-рудного дивизиона, так как нет и крупных машиностроительных направлений. А те предприятия, что ведут деятельность, существуют на привозном сырье — это достаточно дешево, так как система является перевалочным пунктом фронтира и РИ. Спроса на сырую платину и золота здесь нет. Те лоты, которые я приобрел, выставлены по откровенно бросовым ценам, чтобы освободить трюмы. Челы готовы выкидывать золото в космос!

— Спасибо за справку, — обозначила улыбку капитан. — Но она совершенно не поясняет, почему объемы нашего и твоего корабля теперь заняты окатышем и рудой! Мы планируем встать на докование, 'Пиночету' нужен ремонт. Этот вопрос был озвучен заранее и согласован с 'Рожденными'. Мы не можем выступать космическим складом металлолома!

— В составе моего груза находится рудный завод полного цикла. Его частью является комплекс финишной переработки руды. — Улыбнулся Мечев, — Руда будет крепиться в 'ком' прямо в космосе, и не потребует от вас отвлекаться от ремонта.

— Так. — Глаза Коченовой блеснули пониманием. — Ты скупил за бесценок никому не нужную руду и собираешься переплавить ее прямо у всех под носом, а затем реализовать слитки?

— Не совсем. Я переплавлю руду в конечные заготовки, востребованные заводами Афины. Благодаря экономии времени и сырья при обработке, изделия получаются на треть дешевле себестоимости в условиях производства на планете. Для нас это означает гарантию реализации всего объема материала. По предварительной оценке, за вычетом накладных расходов, ожидаемая норма прибыли превышает три тысячи процентов. Вас устроили мои объяснения, капитан?

— Вполне, лейтенант, — довольно улыбнулись в ответ. — Простите за недоверие. Конец связи.

Затея с драгметаллами оставила на душе чувство легкого сожаления — второй раз так легко и буквально на пустом месте деньги поднять будет нельзя.

Выкупленное сырье копилось на бирже годами, оседая там в качестве неудобного, тяжелого товара, малыми лотами. Продавцами выступали преимущественно малые отряды, получившие руду в качестве платы или бартера в низкотехнологичных колониях фронтира. А затем долго костерившие себя за проявленную инерцию мышления — ведь то, что хорошо для 'свободного торговца', не подходит для честного наемника.

Соглашаясь на 'золото', им представлялись ровные ряды слитков, собранных колонией в первые дни после заселения новой планеты. Обычная практика — разослать дронов и выбрать самый богатые и легкодоступные месторождения, образуя 'кассу на черный день'. Об этом знали все.

Но сбор ресурсов на нулевом дне ведется с целью максимизации объема конечного продукта, а не его чистоты или упаковки. У колонии нет ни средств, ни времени заниматься переработкой. Более того, перерабатывать опасно: слитки проще отнять, чем копаться с отвалами породы. Скалу у соседа не утащишь.

С точки зрения торговца, считающего грузы мегатоннами, совершенно наплевать, если ему предлагают золото вперемешку с камешками, собранные условным "харвестером" в русле безымянной речушки. Пройдет месяц, два — и скопленные объемы сырья достигнут нижней планки промышленной переработки. Такой объем они знают, куда пристроить.

Беда с неоптовыми объемами — теми самыми, что забирают с собой отряды, надеясь продать по пути следования. Если этого сделать не удается, то возникает выбор — таскать руду с собой, надеясь продать позже, осуществить обогащение руды своими силами или просто скинуть на дешевый склад, разместив объявление о продаже.

Первый вариант не позволяют осуществить малые внутреннее объемы — места на небольших кораблях и без того нет, да и есть грузы куда выгоднее, чем образовавшийся неликвид. Далеко не у всех есть мегатонный Кракен. Заниматься плавкой самостоятельно способны немногие — это и расход времени, и чужая специализация. Золото выкидывать жалко. Приходится хранить на Афине. Авось пристроят куда.

Не смотря на аренду склада, постепенно съедавшую потенциальную прибыль, отряд получал шанс заработать хотя бы что-то. Для малых кораблей каждая копейка была на счету.

А оценить общий рынок сырья никто не догадался. В любом случае, повторить то же самое с той же эффективностью уже не будет возможности — отряд снял все сливки. Обязательно найдутся подражатели, но им останутся крохи, несерьезные в масштабах подразделения.

Ылша, прочувствовав законное довольство собой, вернулся к созерцанию пулла сделок.

Десять мегатонн полезной нагрузки 'Кракена' уместились в две сотни страниц разнотипных наименований. От такого изобилия даже было немного не по себе — соединение выглядело натуральным 'торгашом', предлагая все, начиная от мебели и туземных поделок, завершая тяжелыми БКИПами и боевыми модулями предпоследнего поколения. Объяснение этому разнообразию было простое -

'свободные' получили зеленый свет своим инициативам, пройдя своеобразный экзамен по результатам сделок с мирами фронтира. Именно таким образом редкие породы дерева превратились в удобную и красивую мебель, ценимую экипажами, уставшими от металла и пластика. Именно так из объема драгоценных камней были отсеяны крошечные фигурки животных из цельных алмазов, статуи туземных божков из изумрудов и агатов. Изделия прошли через сотни рук, хранили отпечаток столетий, а значит стоили раз в двадцать дороже сырья, из которого были созданы.

Обычно крупные отряды ограничивали норму прибыли, не занимаясь финишной обработкой сырья. Наемники скидывали товар, жили красиво и шумно до следующего найма и вновь уходили рисковать жизнью. Так появлялись традиции, образ жизни. Год назад Мечев старался им соответствовать, морщась про себя из-за неоправданных трат. Ему требовалось выглядеть 'своим'.

Однако сегодня, имея за спиной громкие победы и высокий рейтинг, Ылша плевать хотел на косые взгляды и шепотки 'так не принято'. За успешным новичком приглядывали многие, стараясь перенять лучшие черты. Сейчас отряд 'Рожденных' демонстрировал, что хорош не только на войне, но и в заработке, заставляя наблюдателей серьезно задуматься. Потому как высокий доход означал лучшее снабжение, а значит увеличивал шансы на успешное выполнение миссии, не говоря о выживании отряда.

А еще над остальными не висел долг в миллион рублей.

'Эридан' согласился на годовую отсрочку выплаты их доли в трофеях, взяв проценты объемами полезного пространства Кракена. Довольно щедрая уступка, шаг дружбы и демонстрация партнерских отношений, продемонстрированные капитаном Коченовой, в глазах Мечева смотрелись весьма тревожно. Решение, принятое на волне головокружения от успехов, да еще единолично капитаном, могло стать причиной раскола среди совладельцев 'Эридана'. Миллион рублей невыплаченных дивидендов — слишком лакомый кусок, чтобы его проигнорировать. Многие будут недовольны отсрочкой выплаты, часть посчитает инвестицию в 'Рожденных' ненадежной, и обязательно найдется тот, кто поднимет вопрос о правомерности действий капитана Коченовой.

'Эридан' насчитывал десятки лет существования, Коченовой доверяли, а 'Рожденные Небом' спасли отряд от уничтожения годом раньше. Все это было, но Мечев не позволял себе обмануться 'красивой' картинкой, зная, что людская жадность перечеркивала гораздо большее.

Даже если внутри союзного отряда обойдется без конфликта, лейт не мог допустить существование 'рычага' для давления на него. Разумеется, любые попытки манипулирования будут жестко задавлены, но осадок от 'слома' партнера вряд ли останется без последствий. Поэтому выплата долга стала первоочередным делом. Именно ради него торговая секция по байтам перебирала архивный 'слепок' торговой биржи Афины долгие месяцы-в-пути, а станочный парк Авеля работал круглосуточно, воплощая замыслы 'свободных'. Судя по активности на бирже, они не ошиблись.

А значит, в свою очередь, не ошибся и Ылша, половину года назад заключив сделку с Харперами — пожалуй, самую выгодную с момента создания отряда.

Пусть первый слой соглашения выглядел не так радужно — несколько сотен стариков, без нейронетов, перешли на борт Кракена в обмен на железо из их тел, вживленное в молодняк Харперов.

И даже второй слой выгоды — базы и инструмент, с которыми новые члены экипажа вошли на борт, а так же плата, взятая отряд за работу меддока, не была достаточно хороша для громкого титула 'лучшей'.

А вот третий слой выглядел для продавца и покупателя по-разному. Харперы избавились от потенциальных политических противников, отправляя в дальнее путешествие лидеров чужих им тейпов, навязанных извне. Мудрое решение — коллективы, фактически обезглавленные, но бессильные обойти традиции и выбрать нового главу (так как старый лидер жив) гораздо легче вольются в новую семью. Да еще остались в прибытке, получив 'железо' вкупе с редкой во фронтире услугой по вживлению, заодно освободив жизненное пространство корабля от сотни дряхлых, по меркам фронтира, челов. Ни одному из них не было меньше пятидесяти!

'Рожденные небом' получили ветеранов с гигантским опытом. Ни одного ниже 'эксперта', ни одного, кто не владел бы несколькими смежными специальностями! Десятки лет практики, опыт целого поколения — Мечеву досталась элита. Есть ли где в космосе сотни профессионалов, желающих сменить место работы? Возможно, но не найдется ни одного, кто согласится сделать это за койкоместо, питание и возможность заниматься любимой работой. Возраст? Плевать — после диагноста и неделе в регкапсуле выходили помолодевшие — на вид эдак лет на двадцать — уверенные в себе люди. День на отдых и знакомство с функционалом 'нейронетов', и в экипаже появлялся новый фанатик, мечтающий о работе! Именно поэтому было сложно переоценить полученную выгоду.

Лейт отметил очередную покупку — отряд стал владельцем небольшого убыточного предприятия. В мыслях мелькнуло удивление, но Ылша подавил желание связаться с Де При, самостоятельно отыскав инфу в сети. Кроме солидного долга и неброского названия, отряду доставался целый ряд лицензий и разрешений, некогда приобретенных банкротом за астрономическую сумму. Большая часть из них истекала в течение ближайших месяцев, однако Мечев не сомневался, что приобретение обязательно окупится. Шанс рассчитаться по долгам до новой миссии стал еще выше.

К счастью, структура долга не увеличилась выплатами собственному экипажу. Лейт до последнего не верил в столь удачный исход, и долгое время удерживал достаточную сумму, если кто-то решит взять трофеи деньгами и покинуть подразделение. Тем приятнее было единогласное решение экипажа — стать частью отряда, выкупив, про предложению Мечева, долю в 'Рожденных' на сумму призовых.

Без казусов не обошлось — отряд пси-снайперов пребывал в состоянии глубокой задумчивости от предложения, некоторое время избегая нанимателя. Первоначально Ылша решил, что их озадачила сумма призовых — по три тысячи семьсот рублей на каждого, с учетом того, что изначально их контракт подразумевал ежемесячную плату в пять рублей. Все таки, плата за пятьдесят девять лет — а если добавить три сотни премии, выданной ранее, а так же долю в набегах на 'Ледяной могиле', то суммы вполне хватало для безбедной жизни на родине. Но дело оказалось в другом — если с начальником отряда, лейтенантом СН Ши Чонг, все было стандартно, то рядовые пси-снайперы были гражданами государства фронтира, отправленными на учебу. Покупка независимым государством фронтира доли в наемном отряде СН РИ в их глазах смотрелось политическим событием! И не понятно — будут ли их за это ругать или хвалить дома. К возможности получения доли в твердой валюте они вовсе были равнодушны — весь заработок, за исключением приобретенной одежды, должна была забрать учебка. И вряд ли бы им что перепало из этой суммы.

Ылша проникся ситуацией и направил один Насад с товаром по координатам родного мира пси-снайперов — тот удачно оказался в сфере интересов. Родина легко рассталась с шестью гражданами только за возможность обсуждения продажи довольно дряхлого КИПа бразильской постройки. За сам КИП платили отдельно, по полуторному номиналу Афины, в добавок приложив еще три десятка пси-специалистов по пороховым ружьям. Позже капитан Брандскут смущенно отводил глаза, когда объяснял неплановую прибавку экипажа. Он не мог отказаться, чтобы не рушить легенду о богатом султане, которому льстило наличие в охране амазонок, но весьма расстраивала невозможность перевести их в гарем. Не говорить же правду о двадцати одной тысяче рублей премиальных, которые могли бы достаться хозяевам планеты — те бы в жизни не отпустили столь 'ценных' челов! В свое оправдание, капитан отобрал лучших на курсе, так как некий султан ценил меткость превыше красоты. Ылша только головой покачал, принимая на баланс еще три звена пси-снайперов. К счастью, Лика шутку оценила.

Новое пополнение же было далеко от благодушия — никому не нравится, когда их продают! Напряженность удалось успешно решить до перерастания в конфликт — винтовки 'Бенелли' растопили холод девичьих сердец, а беседа с лейтом Чонг и Ликой полностью развеяли всякие сомнения в моногамности нанимателя… теперь уже к сожалению…

Так что все устроилось благополучно. Десть долей владельцу, по две доли Лике, Артему, полковнику Арнольдсу, тактику, по одной доле двадцати бойцам и по одной доле на отряд погонщикам и пси-снайперам. Сорок долей по двадцать пять тысяч. А ныне — сорок паев на аналогичные суммы. Разумеется, в процентном отношении эти доли не составляли сотню. Мечев оценил отряд в два с половиной миллиона, в котором семье Мечевых принадлежало семьдесят два процента. Остальные двадцать восемь процентов обеспечивали лояльность экипажа и заинтересованность в успешном выполнении миссии — умеренная цена за существенный шаг вперед. Ылша не сомневался в правильности решения. Юридические тонкости взял на себя "Кавингтон-Берлинг корп", Интеллект-Драйвы которого предусмотрительно заблокировали любые попытки недружественного поглощения — договор запрещал продажу паев без предварительного предложения их владельцу по номинальной стоимости.

— Достигнута расчетная орбита. Получен инфопакет данных для обеспечения транспортного коридора с планетой. Ближайшее 'окно' будет доступно через пятнадцать стандартных минут.

— Готовь шаттл к отбытию. Перешли уведомление свободным от вахт. Остальным — график движения и форму заявки. Экипажу, набранному вне Афины, движение без сопровождения старших офицеров СН РИ воспрещается.

Одновременно Ылша открыл письмо-требование от СИБ и пробежался глазами по стандартной форме-требованию явки внештатного сотрудника "Зверек". Особых эмоций не было — вызов был ожидаем и не должен был содержать в себе что-то вне рамок завершенного контракта. Остальные 'художества' соединения, наверняка описанные резидентом СИБ на Пиночете и возможным 'засланцем' в отряде Мечева и уже отправленные им 'хозяевам', побудут некоторое время в пространстве информационного карантина — не слишком долго, чтобы заподозрить в злонамеренности, но вполне достаточно, чтобы Мечев смог провести переговоры, не опасаясь 'веского довода' в руках другой стороны. Многие действия отряда могли быть трактованы неоднозначно и стать точкой давления, вплоть до полного отказа платить.

Дорога от Кракена до посадочной площадки Афины-главной уместилась в половину часа, еще через пару минут Ылша впервые за год вступил на поверхность. Прислушался к себе, отслеживая признаки нестабильности пси, в виде лирических мыслей, желания подставить лицо под ветер или улыбнуться — и ожидаемо не обнаружил. Разум уверенно контролировал биохимию мозга и работу подсознания, отсекая паразитный фон. Ылша не видел другого способа провести беседу с эмпатом СИБ на равных, закономерно считая иной формат переговоров провальным. Ну а если им потребуются его эмоции… что же, он знает, что показать.

За десяток шагов от выхода из терминала лейт отметил фокус внимания — группа людей нацелилась преградить ему дорогу. Секундной задержки движения хватило, чтобы сопровождение из экипажа сомкнулось коробочкой вокруг нанимателя, блокируя возможную агрессию. Активных действий не потребовалось — по форменной одежде легко узнавались работники прессы, что так же подтверждалось инфо-облаком 'броадкаст-рассылки' удостоверений, двигающейся вместе молодыми людьми и дамами.

Афина являлась сердцем системы найма, служила домом и работой для сотен тысяч отрядов, жила проблемами и надеждами наемников. Неудивительно, что успешный новичок привлек внимание прессы. Пара-тройка изданий определенно нацелились получить контент с Ылшей в кадре. Бойцы шагнули вперед и в стороны, формируя коридор для движения, однако лейт остановил их, изобразил обаятельную улыбку и шагнул в сторону 'акул пера'. Популярность означала деньги.

— Раскройте секрет, как вам удалось получить патент действующего лейтенанта флота в столь юном возрасте?

— Вам любопытно? — Мечев поймал момент пика заинтересованности и продолжил. — Через пару дней в социальных сетях выйдет фильм о моей жизни. Я передал компании 'Белов Медиа' полный комплект 'рядов восприятия', от ранней юности и войны с бандами, до штурма десятимегатонного рейдера силами отряда в сорок человек. Разумеется, все сцены сражений абсолютно реальны. Говорят, лучше один раз увидеть. — Ылша одарил журналистов улыбкой и шагнул к выходу.

СИБ сходу попытался 'затянуть' Мечева в стандартный формат песчинки в огромном механизме имперской безопасности, перемалываемой вечными и неизменными шестеренками бездушной машины. С прошлого визита не изменилось ничего. Позиция киборга возле высоких дверей из тонированного армопластика и показное пренебрежение рапортом, ритуал движения по серым коридорам с поводком в руках, знакомая комната с синим кругом в центре. Как и раньше, каждое движение сопровождалось устными угрозами — для подавления воли, но с Ылшей этот прием не сработал вовсе — в финишной точке замер 'голем', закутанный в чешую пси-барьеров.

— Какой же ты любопытный зверек, лейтенант. — женщина-следователь отклонилась на спинку кресла, рассматривая визитера, словно в первый раз. Стандартный анализ-сопоставление сходу забуксовали, не идентифицируя в фигуре напротив внештатного сотрудника из досье. — Вы отказываетесь сотрудничать?

— Никак нет, майор, — не торопясь произнес Мечев, выдерживая взгляд глаза-в-глаза.

— Тогда отпусти щиты, мальчик, — женщина подалась вперед, царапая серыми огоньками глаз барьер из чешуек-эмоций, чешуек-воспоминаний.

Ылша чувствовал, как вязнет сила эмпата, не в силах фильтровать сжатые пакеты несвязных эмоций, подставляемых барьером, видел, как недовольно щурится майор, в очередной раз вываливаясь в реальность, словив пакет зубной боли или расстройства желудка. Защита прошла испытания, но затягивать не следовало.

— Как прикажете, майор, — не изменив выражения лица, Ылша распахнулся, транслируя заготовленный пакет эмоций.

У него было время подготовиться к новому визиту — мозаика собственных впечатлений солидно пополнилась опытом работы с СИБ, переданным старшими офицерами 'Рожденных' и 'Эридана', а так же доступной аналитикой из сети. На выходе не получилось готового рецепта или целостной стратегии действий, зато появились наметки на 'разрушение' стандартного сценария — вполне достаточно, чтобы вывести представителя СИБ из позиции диктата воли. Слабым местом Ылша посчитал эмоциональную зависимость эмпатов — чужие ощущения при долгой практике подменяли потребность в собственных. С одной стороны, это помогало работе — долгие часы работы с 'контингентом' в серых безликих стенах раскрашивались оттенками чужих жизней. Но с другой…

Мечев транслировал обжигающую страсть, невероятную любовь к супруге, переполняя эмоциональный фон пиком нежности, заботы и наслаждения. Сейчас майор СИБ переживала самый короткий, страстный, головокружительный роман в своей жизни, не в силах отстраниться от пьянящего потока.

— Довольно! — Крикнула следователь, а шею сильно сдавила ладонь кибера, уловившего угрозу хозяйке. — Довольно! — Повторила она после того, как пси-барьер вновь укрыл Мечева.

Лейт не сомневался — майор легко восстановится от наведенного потока чувств, как уже демонстрировала при первой встрече. Но тогда — это был гнев, и купирование его являлось привычным делом. Пусть попробует 'забыть' любовь!

— Я изучила твой отчет, лейтенант. Твое поведение выглядит нелояльным, базы данных должны были пройти через нас до получения заказчиком. — Отдышавшись и восстановив стандартно-невозмутимый вид, подала голос майор.

Ни единого вопроса про эмоциональную атаку — 'тень' влюбленности предсказуемо 'откорректировала' женскую психику.

— Данный момент не оговаривался. Кроме того, после изъятия информации, арбитром системы найма поставлена метка-клеймо на физическую структуру носителя. При изменении данных, повреждение клейма полностью обнулило бы их ценность. Контракт был бы нарушен.

— В таком случае, почему базы до сих пор не были переданы СИБ?

— Не решен вопрос оплаты. — Не ожидая встречного предложения, Мечев озвучил ценник. — Мое предложение — четверть от цены.

— Двадцать тысяч? Слишком борзо за побочный заработок. — Майор окончательно взяла себя в руки.

— Восемьдесят тысяч рублей. — Поправил ее Ылша. — Заказчик оценил смету в двести тридцать четыре тысячи. Суммарные затраты составили триста шестнадцать тысяч, за четверть от которых я готов предоставить интересующую инфу.

— Получишь в виде скидки на закупаемый товар. — Неожиданно легко согласилась майор, тем самым насторожив Мечева.

Слишком легко! Где попытка 'поставить' себя после пережитой атаки? Его вызвали для чего-то еще?

— За это ты поработаешь на родное государство. — последовало прямое подтверждение. — Контракт в системе Самоль. Заказчик 'А-Сен'.

Название системы показалось странно-знакомым. Его не было в списке заданий, 'настоятельно рекомендованных' СИБ к взятию на исполнение, но что-то определенно мелькнуло в памяти. Фокусировка — отсекаются все внешние раздражители, ассоциативный поиск — цепочки случайных мыслей объединяются в ком, сопоставление эмоций — выборка одной гаммы, реконструкция модели события — эмоции-сопровождают-действие. Год назад, помещение гостиницы Паллада, анализ рынка заданий для инженерного подразделения. Подбор первого задания-к-исполнению.

Сложная инженерная ситуация в системе Самоль. Три управляемых минных объема мешали экономике государства, блокируя перспективные торговые направления.

Специфика: использование глобальной проблемы политическими оппонентами правящей партии. Решение задачи собственными силами каждый раз 'заговаривали', ссылаясь на недостаток специалистов и возможные человеческие жертвы. В итоге руководство все же продавило перевод контракта в ранг международного. Противники ответили созданием аналит-справки по заданию, скинув ее за бесценок СН. Потенциального исполнителя ожидало препятствование исполнению найма вплоть до диверсий, давление политиков с шансом запачкаться сфабрикованным делом. Работа с минными объемами в таких условиях не стоила шестидесяти семи тысяч рублей премиальных, поэтому контракт не первый год кочевал из одной системы найма в другую.

— СИБ интересуют экономические проблемы фронтира?

'Входящее сообщение: высший приоритет'. Вместо тела письма — линк на архив данных во внутренней сети СИБ.

— Изучи.

Присланная инфа проясняла причину возникновения высокотехнологичных минных объемов в довольно заштатной системе, заодно в полный рост отражая интерес родной службы безопасности. Семь лет назад в системе Самоль обосновались турки, претендуя на контроль над перспективным транзитным пунктом. Под прикрытием флота, обеспечивающего экономические интересы державы, в астероидном поясе между второй и третьей планетой разместились военные лаборатории, занятые разработкой перспективных видов вооружений и энергоустановок. В мешанине каменных булыжников, успешно блокирующих всякое проявление активности, лаборатория могла бы существовать необнаруженной практически вечно — остатки некогда разрушенной планеты разместились очень плотно, препятствуя маневрированию случайного борта, а целевой поиск малыми кораблями легко бы пресек 'большой брат'.

Через год на систему облизнулись САРовцы, сходу попытавшись выдавить старого противника. И тут турок запаниковал — вид довольно крупного флота для достаточно небольшой, хоть и важной в экономическом плане, системы, породил в головах руководства страх за военный объект. За несколько часов до подхода противника каменный пояс блокировал первый минный объем, а через сутки еще два полностью вычеркнули слово 'транзитная' из описании системы, прикрывая отход. Да вот незадача — головной борт, возглавляемый Мустафой Кемаль, в официальном чине 'ага' флота и неофициальном 'сардар' службы безопасности, подставился под выстрел туннельника, потеряв ходовые качества и шанс на прорыв. В исполнение инструкций пси-закладки, сардар отдал команду на самоликвидацию. Вместе с главным бортом были уничтожены коды деблокировки минных объемов.

В САР о существовании лаборатории не подозревали, потому ограничились сменой правительства на планете и ушли, потеряв к блокированной системе всякий интерес. Цепляться за кусок пустоты, полный вражеских мин, рациональные фрицы посчитали невыгодным.

Ситуация для турков смотрелась нерадостно — возможность вернуться в систему хоронил собственный минный объем. Воевать с планетарной крепостью и наземными системами ПКО, имея ограниченную маневренность и серьезные проблемы со снабжением, смотрелось самоубийственно. Даже просто прокрасться к военному объекту, дабы зачистить следы своего пребывания, становилось фактически невозможно — глупо полагать, что педантичные фрицы не обратят внимание на странные маневры вокруг никому не нужного куска пустоты.

Открытая же деятельность по уничтожению мин будет тут же срисована резидентурой САР, аналитики которых тут же озадачатся вопросами 'а почему это они уничтожают собственный минный пояс вместо сворачивания-по-команде?', 'а почему не использовались стандартные для мин коды свой-чужой, а уникально-специализированные?', 'зачем использовались спецкоды в никому не нужном поясе астероидов?', 'что внутри пояса?', 'может оно и нам будет полезно?'.

Устроить военные маневры с отработкой вооружений по минным объемам? Кроме того, что это выглядело бы плевком в лицо САР, де-факто занимающим систему, так на такое событии обязательно явились бы наблюдатели всех крупных держав — потому как 'а вдруг что-то новое изобрели?'. В таких условиях тайно добраться до собственной лаборатории, или хотя бы уничтожить полностью, будет невозможно.

Доверить разминирование чужим? Так марионеточное правительство САР уже получило недвусмысленное указание от хозяев заняться этим в первую очередь. Но что будет, если они наткнутся на лабораторию? Этого нельзя было допустить. Семь подконтрольных семейств, довольно влиятельных на планете, получили от турков деньги и недвусмысленные указания препятствовать инициативе правительства.

Подумав, задачу по разминированию вывели в ранг международного контракта — турки получили законное право 'взять' его одним из теневых подразделений, чтобы разобраться со старой головной болью. Однако не сложилось — 'умный' минный объем зафиксировал тонкие гравитационные возмущения в нагромождении камней и отправил экипаж, вместе с приданными армейскими спецами, на свидание с предками. Вторая попытка завершилась аналогично и стоила кое-кому в штабе титула и погон.

Сложилась патовая ситуация, когда сами турки контракт выполнить не могут, а отдать чужакам — смерти подобно. В итоге обстановку решили заморозить — подконтрольные политические силы получили приказ всячески мешать взявшим контракт наемникам на планете, а на краю системы обосновался турецкий патруль под видом пиратов, с теми же функциями. К их чести, за шесть лет ситуация не изменилась ни на шаг, а Штази по-прежнему оставалось в неведении. Зато догадались аналитики СИБ, неведомо каким образом восстановив всю картину из разрозненных фактов.

'Рожденным Небом' предлагалось взять контракт и достать для любимой Службы Имперской Безопасности банки данных лаборатории. Минные объемы РИ не волновали, как и задание — оно только прикрывало факт присутствия наемников в системе. Ылша поджал губы — рейтинг его подразделения СИБ так же не интересовал, а ведь каждое 'неисполненное задание' ощутимо бьет по имиджу подразделения!

— Какова будет плата?

— Двести тысяч рублей, в виде скидки. По факту исполнения работ.

— Я отказываюсь, — не раздумывая, произнес Мечев — он качнул бы головой, но шею все еще удерживал кибер. Наверное, это был способ давления, что должен был заставить его нервничать и уступать — но Ылша даже к некоторому своему удивлению совершенно не реагировал на 'показушную' угрозу и гнул свою линию.

— Лейтенант, не совершай ошибку. СИБ закрыло глаза на индекс пригодности 'Драккара', проигнорировало разоружение 'Кракена'. Но мы можем взглянуть еще раз и изъять из оборота безусловно военные корабли. Твоей компенсации за них, за вычетом штрафов, хватит на обратный билет в ту дыру, откуда ты родом. Не зли нас и будь паинькой. — Майор решила отыграться.

— Вы поставили невыполнимые условия. Смета нанимателя не предполагает боевой конфликт с турками. Мы для нанимателя — наемник, занимающийся опасным, но мирным! делом. Система найма даже не предложит нам боевые комплексы для штурма внутренних объемов! Все, что я смогу вытащить, обосновав возможностью встречи с пиратами, никак не поможет в борьбе с кадровыми подразделениями. И даже это придется покупать на собственные средства, так как наниматель не видит причин выделять на сугубо инженерное оборудование более сорока тысяч!

— Мы дали тебе скидку, воспользуйся ей.

— Это плата за прошлый найм. Я не благотворительная организация и не собираюсь работать бесплатно.

— Придется! — Надавила на него в 'пси-диапазоне' майор, а кибер чуть сжал руку.

— Запрашиваю смену куратора, — громко и абсолютно спокойно произнес Ылша.

— Причина? — Бесстрастно выдохнули стены.

— Личная заинтересованность майора создает препятствие для сотрудничества. Куратор утратил критичность оценки ситуации из-за эмоциональной нестабильности и пытается решить личные проблемы за счет должностного положения. Под угрозой интересы СИБ.

— Но я не…! - возмутилась следователь.

— Исполнение задачи в установленных майором рамках означает безусловную гибель моего отряда, неисполнение миссии и демаскировку намерений СИБ перед вероятным противником.

— Прошение удовлетворено, следуйте за 'поводком'. — После короткой паузы вымолвил голос, идущий словно отовсюду.

Рука на шее разжалась, перед глазами появился треугольник 'поводка'. Ылша бросил взгляд на побледневшую женщину и равнодушно развернулся к ней спиной. Скорее всего, он ее больше никогда не увидит.

Новый кабинет казался словно вырванным из другого здания. За типовой белой дверью таилось уютное помещение, исполненное в теплых желтых тонах — у дальней стены примостился массивный стол под красное дерево, с хозяином во главе, а на левой стене обнаружилась голограмма окна с видом на пляж. Там даже были кресла для посетителей! Никакого сравнения с 'застенками'.

— Полковник СИБ Алексей Марков, — представился мужчина, вставая на встречу.

— Действующий лейтенант флота Ылша Мечев, — короткое рукопожатие завершило приветствие.

— Присаживайтесь, лейтенант. Я ознакомился с миссией и обстоятельствами перевода вашего дела ко мне. Загонять вас в жесткие рамки было неверным действием со стороны коллеги, однако вынужден согласиться с ней. СИБ не платит наемникам. Все, что мы можем вам предложить — это скидки на объемы закупаемой у государства продукции, расширение ассортимента в рамках подготовленного СН списка и редкие позиции. Финансирование напрямую или предоставление новейшего вооружения демаскирует наши отношения, с неизбежной утечкой вне системы найма. Вы же не хотите, чтобы кроме КЮС за вами стали охотиться остальные крупные игроки? Я предлагаю вам увеличение размера премии на двадцать процентов и выделение отдельной сметы — на подготовку к миссии. Думаю, что вы можете взять еще один контракт, предполагающий огневой контакт с противником, в рамках которого сможете набрать требуемое вооружение, использовав дополнительную скидку. Разумеется, мы не будем возражать, если что-то из этого оборудования будет продано после исполнения контракта условно-лояльным колониям.

— Господин полковник, система найма не поставит моему отряду модели моложе пятого или шестого поколения, — мягко произнес Мечев, в этот раз решив отказаться от жестких отказов и позиций. Его собеседник вел себя, как партнер, и заслуживал равного отношения. — Тогда как боевое столкновение предполагается с подразделениями, состоящими на действительной службе. Отрыв с характеристиках, преимущество качества и количества сделают миссию невыполнимой. Боевой флот — не пираты на переделанных торгашах!

— В вашем личном деле указана способность предложить эффективное решение на проблему. Можно полюбопытствовать?

— Господин полковник, моему отряду предстоит не разовое взаимодействие, а потенциально-длительный конфликт. Разминирование и поиск могут затянуться, предоставляя противнику время на подвод подкрепления. Зная результат столкновения моего отряда с патрульными, турки постараются действовать наверняка, а значит и число нанятых кораблей ожидается значительным. В таких условиях мне потребуется вооружение последнего поколения.

— Предоставление оружия последнего поколения недопустимо. — Протарабанил пальцами нехитрый ритм полковник.

— Обещаю не оставлять свидетелей, — улыбнулся Мечев.

— Я выразился неверно — СН просто не может работать с такими наименованиями. Их нет в торговом протоколе, вы их даже не увидите через интерфейс, даже если бы они там были.

— Я не предлагаю продажу через СН.

— Перекинуть вам с действующего корабля флота? — Скептически произнес Марков. — Это военное преступление.

— Мое предложение таково: вы даете мне доступ к терминалу Службы Снабжения Флота. — Мечев уверенно посмотрел на своего собеседника, скрестив пальцы ног.

— Это даже не преступление, это наглость неслыханная, — фыркнул тот. — Терминал ССФ это… — замялся он, подбирая слово.

— Это автоматизированный склад, — продолжил за него Ылша. — Обычный склад, хоть и с мощностью орбитальной базы, доком ремонта и запасами горючего. Сотни их раскидано по периферии империи для оперативного снабжения флота для обеспечения логистики в военное время. А в мирное, как сейчас, оружие лежит десятки лет до нового цикла обновления, никому не нужное и невостребованное. Моего прибытия он даже не заметит, в его арсенале мои личные потребности даже десятую процента складских объемов не составят.

— Нельзя передавать вооружение независимому наемному подразделению, — уперто произнес полковник.

— Можно — действующему лейтенанту флота, — чуть нагнувшись вперед, привел довод Мечев. — У которого есть разрешение от СИБ и приказ снарядить подконтрольный борт.

— Так не принято… — нахмурился Марков, уже сомневаясь.

— Как любой автоматизированный склад, терминал ССФ не задает вопросов. В его логах все будет абсолютно легально, вы это знаете лучше меня. Мы не нарушаем закон. Мы действуем в интересах СИБ.

Ылша снял все пси-щиты и посмотрел на полковника. Все его существо выражало готовность любить родину в обмен на пару мегатонн новейшего вооружения.

— Г-хм. Возьмешь из лимита сметы. — 'Прочитав' верность, согласился Марков. Видимо, прижало их с той инфой.

— Возьму сколько смогу для обеспечения своего корабля и выполнения миссии, без права продажи на сторону разумеется. — Категорично обозначил Ылша, почувствовав допустимую границу наглости. — Вам нужен успех? Тогда давайте действовать наверняка.

***

Возле двери с кислотно-зеленой вывеской 'Реал-клуб' остановилась колоритная группа из пяти человек в одинаковых серо-зеленых комбезах. Парни блистали на солнце выбритыми головами c паутиной татуировки серебристых прожилок на коже. Девушки красовались яркими прическами — распущенный водопад оранжево-огненных первой, контрастировал с глубоко-синим цветом волос, заплетенную в толстую косу.

— Может, не будем? — Робко предложила владелица красивой косы.

— Отставить. Походный ордер клинок, Ксанка первой. Выполнять.

Бойцы довольно хмыкнули и в два шага перестроились клином, выставив смущенную девушку впереди себя.

Решившись, девушка дернула ручку на себя, вступая внутрь огромного полутемного зала. По ушам ударили звуки — ритмичная музыка прокачивала через пространство энергию. Глаза привычно перенастроились на скудное освещение, рассекая зал на секторы ответственности, примечая расположение удобных позиций — и одновременно вспоминая место, где не были целый год. Все изменилось — ожидаемо — но кое-что осталось по-прежнему, рождая чувство ностальгии. Огромный дисплей транслировал баталию двух соединений техники, окрашивая стены зелеными отсветами так-интерфейса. Прямо на полу сидело несколько десятков человек, смотревших трансляцию под пиво и тихий шепот обсуждения.

Но самым приятным было обнаружить знакомые лица — старых товарищей из того редкого числа друзей, что был у некогда нелюдимого сквада. Былая агрессивность и фанатичность лучших игроков реал-клуба отпугивали даже фанатов. Однако с администратором зала отношения всегда были отличными — он видел в них источник дохода и рекламу, а они в нем — частичку 'любимой жизни'.

— Род! — Окликнул, приближаясь к стойке администратора (она же барная стойка) Гас, отвлекая товарища от созерцания битвы на экране.

На голос развернулись и посетители, и если большинство равнодушно отвернулось обратно, то один парень так же неверующе-удивленно уставился на пятерку друзей. Микки — старый конкурент, глава 'сквада номер два', явно не ждал увидеть былых противников снова.

— Кого я вижу! — Род подскочил на встречу, пожимая протянутые руки и осматривая старых друзей с ног до головы.

— Здравствуй, — за всех ответил Мастер, дружески похлопывая по спине.

— А где остальные? — С легкой тревогой спросил старый товарищ, недосчитавшись доброй половины.

— На дежурстве.

— Боевое дежурство в пространстве Афины? — удивился Род, не понимая.

— Нет, конечно, сокращенная вахта. — Скупо улыбнулся Гас, в свою очередь отбивая ритм по спине товарища.

— И что там охранять шестерым? — пробурчал подошедший Микки. — От стены до стены два шага.

— Как что? Шестьдесят квадратных километров поверхности стратегического рейдера. — с легкими нотками довольства произнес лидер.

— Шесть человек на шестьдесят квадратных км?! Это ж мало! — Воскликнул Род.

— То вам много, то мало, — усмехнулся Гас.

— Погоди, какой стратегический рейдер? У вас же челнок был? — Опешил Микки.

— Стреляли, — после перемигивания между собой, веско ответили ему.

— Ничего не понимаю, — замотал головой администратор, озвучивая и мысли Микки заодно.

— А тебе и не надо, — отвесила легкий подзатыльник Ксана.

— Мог бы и последить за карьерой лучших клиентов.

— Ребят, я… думал, не выйдет у вас ничего. — Покаянно признался тот. — Больно лидер у вас был…

— Ти-ихо, — мягко, но с угрозой протянула Ксана, проведя острием ноготка под подбородком Рода. — Зря не следил, — муркнула она.

— Что там? — Мастер поспешил перевести тему, кивнув на экран, где три "скарабея" довольно умело обложили четверку скатов.

— Полуфинал Лиги, — с законной гордостью поведал Род. — Я все таки получил лицензию! Наши дожимают. Не хотите поучаствовать?

— Не, — отказался за всех Мастер, обозначив улыбку.

— Один матч? Как приглашенные знаменитости? — Подначил Род.

— Несерьезно, — как несмышленышу, ответили парню.

— Так бы и сказал — боишься. — Микки фыркнул, отворачиваясь обратно к стойке.

— Или зазнались? — Лихо подмигнул Род.

— Ксана! — Подумав, произнес Мастер.

— Почему снова я?

— Потому что красота — страшная сила!

— Один на один? — Обрадовался Род. — Погоди, сейчас вытащу свой кокон! Там даже твой конфиг остался!

— Не надо, — с улыбкой остановила его девушка. — Кинь линк от сети клуба.

— Как это не надо? Ты в два-дэ собралась ботом рулить?

— У меня нейронеты, — отвела она прядку синих волос, показывая блеск серебра на коже — точь такой же, как на лысинах парней.

— А, ну тогда да, — изобразил понимание Род.

— И один на семь, — добила его Ксана. — Иначе не интересно.

— Л-ладно, — чуть запнулся администратор. — Сейчас попробую кого-нибудь найти.

— Предложи сто рублей победителю, — добавил Мастер.

Род довольно кивнул и замер над терминалом, организуя матч.

— Есть вариант! — Через минуту 'очнулся он' и с довольным видом заспешил на возвышение под огромным экраном.

— Внимание, друзья! Сегодня, только в нашем реал-клубе! Легендарный сквад 'Капонир' и несравненная Ксана! Одна! Против бронзовых финалистов турнира! Победитель забирает сотку!

Бой семь против одного окрасился рамкой шоуматча, демонстрируя всю несерьезность предстоящих событий. Народ слегка разочарованно потянулся, выплывая из медитативного состояния — после яростных сражений веселье воспринималось предфинальной паузой, отдалявшей главное событие вечера. Да и матч — один против семи — смотрелся профанацией, а солидный приз — шуткой. Но через какое-то время уже поднявшийся народ присел на место, а тишина, разрываемая напряженно-восторженными шепотками, привлекала все большее число народа.

На экране одинокая фигурка 'ксеркса' под орех разделывала своих соперников, каким бы невероятным это не выглядело со стороны, в сражении ботов одного класса и одним оружием. Маневр — и семь ботов соперника, до этого спешивших побыстрее получить свой приз, блокируют движение ведомых. Ряд непостижимо-точных выстрелов лишают головных ботов возможности двигаться, а ответные выстрелы улетают в пустоту — соперника уже нет на месте. Пятерка продолжает погоню, бросив поврежденные боты заниматься вдумчивым саморемонтом, но стоило им скрыться за условным горизонтом рельефной поверхности обшивки условного корабля, как слева к двум подбитым скарабеям прокрадывается тихий убийца, завершая электронные жизни механизмов, а затем с хозяйственной рачительностью отсекая конечности с орудиями — еще пригодятся. Пятерка живых в ярости бежит обратно, стремясь наказать наглого соперника. Но находит лишь мины на пути обратно. Еще один скарабей на экране обращается металлоломом, а комментатор что-то едко говорит по любовь к прямым линиям в передвижениях.

Ведущий начинает следить за героем-одиночкой, показывая, как ксеркс прячется в складке между надстройкой связи и выбитой пластиной обшивки, отслеживая возможные векторы атаки своими и трофейными орудиями. Ожидание не затягивается — загонщики подписывают себе приговор, решая разделиться. Орудия выплевывают залп, пресекая две электронные жизни. Одиночка выкатывается вперед и буквально зарывается внутрь искореженных механоидов, составляя с ними единый ком.

Ведущий включает телеметрию от первого лица одинокого убийцы — и тут же вынужденно переключается на общий вид. От невероятно быстрой смены тактико-технической информации рябит в глазах чуть ли не до физически ощутимой боли! Человек так не мыслит! Человек так не действует!

Хрупкая и милая девушка не оставляла никакого шанса соперникам, разрывая очередями последнюю двойку, отчего-то решившую подойти к остовам товарищей вплотную. Игра завершена, противник разгромлен.

Сама героиня событий все это время сидела за барной стойкой, помешивая коктейль, прикрыв глаза и чему-то мечтательно улыбаясь. Словно это не она в одиночку громила слаженный вирт-отряд, не давая выбраться сатанеющим мужикам из 'нулевого счета' хотя бы по попаданиям, а вовсе даже вспоминала старую влюбленность.

— Извини. Наговорил лишнего, не подумав. — К стойке рядом с Мастером привалился Микки, опершись на стол локтями и уперев взгляд в поверхность. Парень выглядел потерянно, был полон надежды и при этом — некого внутреннего конфликта. Зрелище битвы один-против-семи что-то здорово в нем изменило.

— Говори, что мнешься. — Пресек зарождающуюся паузу Мастер.

— Возьми нас к себе? — Умоляющим взглядом посмотрел на него Микки. — Не меня, так ребят?

Лидер без всякого ерничества посмотрел на соседа, вдумчиво оценивая слабые и сильные стороны старых конкурентов — как он их некогда помнил — даже не думая припоминать его слова и поддевки. В последнее время он ловил себя на мысли, что каждый вопрос рассматривает с точки зрения 'поможет ли это отряду', ставя во главу всего 'новую семью'. Сейчас он думал, что еще один отряд фанатично влюбленных в свое дело спецов 'семье' не помешает.

— Отряду быть готовыми завтра в восемь. Построение на взлетной площадке двести шестого терминала. Представлю нанимателю. Обкатаем. А там посмотрим.

***

Мягко хлопнула дверь за ушедшим лейтенантом, пробуждая к жизни механизм преображения кабинета. Марков вышел из-за стола, позволив сервботам перетащить выцветший пластик конструкции на выход, и прошелся вдоль стены — той самой, где сейчас угасала рамка 'вида на море'. Через пару минут комната ничем не отличалась от стандартного помещения приемов внешатных сотрудников — серость, пластик, яркий синий круг в центре.

Временный дизайн сконфигурировал Интеллект Драйв СИБ. Лейтенант хотел уважения — он его получил, вместе с роскошным кабинетом и куратором на чин выше. Однако сейчас полковнику требовалось максимально абстрагироваться от внешних раздражителей для составления отчета, а значит и кабинет принял свой первоначальный, обездушенный вид.

Марков продолжил расхаживать по помещению, систематизируя по горячим следам визуальные и эмпатические впечатления от беседы. Контакт ему достался крайне сложный и равноценно полезный. Как бы он не старался удерживаться от эмоционального окраса — получалось плохо. В самом деле, какой-то монстр в теле семнадцатилетнего пацана! И куда только вербовщики ВШ СИБ смотрят?!

Полковника мало интересовал набор специальностей — своих гениев хватает. Его волновала мотивация и нацеленность, в купе с оценкой собственных возможностей. Маркову довольно сложно было вставить в свою картину мира ту непоколебимую уверенность в успехе, транслируемую Мечевым. Такие чувства обычно излучает твердый профессионал, 'щелкающий' типовую задачу. Никакого эмоционального 'плавания' от 'возможно, да' до 'уверен'. Марков с удовольствием списал бы чрезмерную веру в себя на юношеский максимализм или девиантное поведение, но мальцы и идиоты не захватывают боевой корабль с тысячным экипажем силами взвода в тридцать человек! А значит, лейт имел перед собой детальный, пошаговый план действий. Для которого ему требовался доступ на склады ССФ.

И он его получил. С оглядкой, разумеется — только для использования на своих кораблях. С полным отчетом имперского образца на каждую утерянную и поврежденную единицу. И все это было прямым должностным преступлением, сопровождаемым беззвучными командами-подтверждениями от вышестоящего начальства, получавшего прямую трансляцию беседы. Нерядовое дело.

СИБ крайне нуждался в 'новичке' с сильной инженерной секцией. Не в возникшем из ниоткуда 'своем' подразделении, а именно настоящем, с определенной историей, достаточной для идентификации в нем 'честного наемника', но крайне скудной информации о нем у вероятного противника. Интеллект-Драйв посчитал использование 'Рожденных' оптимальным. С использованием складов ССФ вероятность успешного исхода дела подросла на десять процентов, достигнув тридцати пяти. И неожиданно скакнула до сорока, когда лейт заявил еще одним условием 'вирусную' рекламу его фильма. СИБ должна будет обратить на ленту внимание, отметив в прессе начало разбирательства по эпизодам фильма или объявив использование в качестве наглядного материала для подготовки собственных кадров. Как будто у СИБ не достает собственных материалов… Тем не менее за довольно категоричное требование ИскИн ведомства начислил пять процентов. Он что, просмотрел фильм? Надо будет ознакомиться — сделал себе пометку Марков, выходя из кабинета. Следовало провести беседу с прежним куратором парня — со стороны майора эскалация конфликта выглядела непрофессионально и требовала категоричной оценки от старшего по званию.

Выговора не получилось. Марков с непритворным удивлением рассматривал твердого профессионала, майора, ветерана СИБ — сидевшую на полу, в углу кабинета, прижав колени к груди.

— Он меня бросил! — Ревела майор, утирая слезы рукавом форменного мундира.

***

'Пометка в личное дело: пси-актив, уровень 'Б+ (пометка: закрепление наведенной психоматрицы)'.

'Пометка в личное дело: смена псевдонима 'Зверек' на 'Волчонок'

***

***

Две тысячи шестьсот сорок метров отделяли представительство СИБ на Афине и ближайшую стоянку аэротакси. Совершенно бесполезная цифра методично высчитывалась Ылшей при каждом шаге, надежно блокируя другие мысли. Моторика, напряжение мышц — все завязывалось на ритмичную смену чисел перед глазами под уверенный внутренний голос, озвучивающий очередность каждого вздоха. Все для того, чтобы многочисленные датчики, удаленно считывающие параметры лейтенанта с кожи, сетчатки и загруженности входящего канала комридера, получали нужную Мечеву информацию — ровный пульс, идеальное давление, чистый взгляд, движение мимических морщин естественное и не отражает озадаченности/озабоченности или глубоких размышлений, внешняя сеть не используется.

В воздухе около него не жужжали микродроны, не шли попятам подозрительные люди, не бликовали в окнах линзы камер. Вокруг было достаточно безлюдно — рядом с офисом СИБ Афины довольно сложно найти желающих расслабиться и затеять бездумную прогулку. Но Ылша не обманывался кажущимся одиночеством — разбуженное пси покалывало виски и затылок, выдавая напряженное внимание извне. Поэтому думать о деле было нельзя — биохимия человека легко выдала бы наблюдателю внутреннее напряжение. Всякая эмоция сопровождается затейливым коктейлем веществ, эхом отражавшихся на выделении пота, размерах зрачков, морщинах и непроизвольной мелкой моторике. Можно было бы вглухую заблокировать лицевые мышцы и принудительно выставить биопараметры на средние величины, пользуясь обретенными способностями… и выдать себя с головой. Потому как несоответствие пси-фона и поведения тела в СИБ гарантированно распознают. В керамопластиковых джунглях брели слепые монстры, жадно втягивая запах эмоций. Любая слабость, фальш — сожрут.

У других посетителей здания за спиной не было такой проблемы — резиденты, вербованные агенты, тайные сотрудники могли бояться, нервничать, скрывать грешки, хамить от страха и бравировать от недостатка ума. Они приходили к хозяевам, приносили в клювике добычу, смиренно ожидая решения чудовища в форменном мундире. Хозяева могли одарить подачкой, могли использовать, могли убить — и эмоции 'вещи' их совершенно не интересовали.

Сегодня лейта сходу включили во внутреннюю интригу СИБ, и ему, как разыгрываемой фигуре, нельзя было выдавать понимание происходящего. Нельзя было думать, сомневаться, бояться, рефлексировать, прокручивать беседу в памяти и каким-либо иным образом отличаться от сформированного образа 'твердого профи', самоуверенного, упрямого, злобного, тщеславного, алчного, безжалостного, прижимистого. Идеальный исполнитель для СИБ, придуманный ими самими — Мечев только подыгрывал, распознав невысказанные желания и надежды, пряча на дне души все человеческое. С чудовищам могло нормально работать только другое чудовище… или же тот, кто соответствовал ему в пси-диапазоне. Работа с СИБ требовала жить и думать, как монстр — все время, пока находишься на территории противника.

Он добился своего. Из здания вышел не 'проситель', 'должник', 'зависимый', 'вербованный', а 'полезный коллега-смежник', которого требовалось просить и уговаривать, чтобы он взял на себя решение чужой проблемы. Давить на него — как? Угрожать ему — чем? Жаловаться на него — кому? Любая попытка выйти за рамки сотрудничества завершилась бы нерешенной задачей.

Но все это — только если текущий контракт будет исполнен. Откровенно гниловатый контракт, к слову.

Расслабиться удалось только на борту собственного корабля, да и то не сразу. Гражданская одежда отправилась в утилизатор. Носимую электронику Ылша передал отделу ИТ-обеспечения, выставив маркер 'безусловно заражено' — контакт с внутренней сетью СИБ не мог остаться без последствий. Сам же Мечев погрузился в биомассу диагноста, задав режим поиска инородных включений — еще не хватало вдохнуть аэрозоль спящих наноботов или не заметить микроинъекцию. Меры предосторожности отражали степень доверия к СИБ после совершившейся сделки.

На первый взгляд все выглядело вполне пристойно — СИБ требовалась уникальная услуга, за которую они были готовы платить. Однако чувство 'готовности к кидку', тщательно воспитанное в приюте и усиленное пробудившемся пси, обещало крупные неприятности. Предчувствия появились еще в ходе обсуждения найма, оставалось подтвердить их реальными фактами.

Проверку на 'чистоту помыслов' СИБ не прошло. Наниматель сходу проглотил наживку — Ылша потребовал доступ к складам ССФ и получил согласие. Решение, требующее межзвездного сеанса связи, было принято за какую-то минуту. Никто ни с кем не связывался, а значит догадка подтвердилась — задание не было санкционировано центром и представляло собой личную инициативу филиала на Афине. Руководство которого, тем не менее, осознанно пошло на преступление, выдавая коды доступа к стратегическому объекту третьим лицам. Узнай о таком в метрополии — владельцы красивой формы с крупными звездами сменили бы ее на оранжевые балахоны каторжников до остатка своих дней.

Ради чего СИБ шло на преступление? Только ради банков данных, как таковых? Ылша не верил, что СИБ Афины планирует продать инфу налево или заняться коммерцией на их основе самостоятельно. Зашитые установки на верность не дадут слить инфу конкурирующим структурам, а другие версии личного применения массива научных данных были еще невероятней.

Мечев зацепился за мысль о верности, внедренной в подкорку любого работника имперской безопасности — как можно связать должностное преступление и закладки в психике? Покрутив ситуацию с разных сторон, Ылша признал, что вполне можно — если преступление против СИБ идет на благо СИБ, как ни парадоксально. Но в каком именно контексте?

Первый прогон — 'данные, как благо, для СИБ, оправдывающее преступление'. Не пойдет — если бы инфа была так важна, то решением задачи наверняка занимались бы не здесь, а в самом центре. В метрополии наверняка бы придумали, как решить задачу максимально эффективно, и уж тем более не силами молодого наемного отряда.

Второй прогон — масштабирование ситуации, 'важны не данные, а успех миссии'. Если все получится, то, пожалуй что, для филиала это будет яркое достижение, крупный успех, прорыв. Но как привязать 'благо для СИБ'? А легко — пронеслась вспышка озарения. Руководство филиала СИБ Афины нацелилось на перевод в метрополию, и то самое 'благо' сформулировано, как 'перевод профессионалов из периферии в центр для наибольшей эффективности СИБ'. С учетом того, насколько гибкой может быть психика, то такое допущение вполне укладывается в картину. К тому же, 'преступление' с выдачей кодов третьему лицу можно запросто оформить и не преступлением, а легальной операцией с внештатным сотрудником, так как Ылша — флотский, офицер с действующей учеткой. А если Мечев все провалит, то на него же списать взлом станции и спустить всех собак на ССФ — пусть ищут протечку у себя, СИБ поможет… И обязательно найдет под этим предлогом растраты и нецелевое использование. Тоже благо для СИБ — все установки в мозгу руководства это подтвердят.

Как ни крути — при удачном исходе, столицу не будут интересовать детали, да и те можно сфабриковать с должной тщательностью, что никакая проверка не обнаружит злоупотреблений. Потому-то и решились утаить нечто важное. Не сообщая руководству, проработали 'намытую' аналитиками инфу, получили результат и затаились, подыскивая исполнителей.

Если он (Мечев) прав, иным способом обеспечить карьерный рост местные не могли — на инфе от резидентов не сделать карьеры (кого интересует фронтир?), а все серьезное забирала столица. Так что сдай они наработки вверх по цепочке подчинения, и лавры победителя, новые погоны и назначения получит кто-то другой.

Интересно, что же должно быть такого в лаборатории, затерянной в пустоте, чтобы столичное начальство гарантированно впечатлилось и даровало повышение? Мечев на некоторое время подключил два параллельных мыслепотока, прикидывая подходящие варианты. Технологии шестилетней давности, за добычу которых не смогут ограничиться простой медалькой?

Через некоторое время Лейт с досадой отметил, что продолжает верить в разработку энергоустановок и оружия во всеми забытой дыре фронтира. Это попросту нелогично — такие работы требуют натурных испытаний, автоматических заводов и инфраструктуры, не говоря уж о том, что ученые и персонал будут не в восторге от таких условий жизни. Тем более, что за такую инфу обычно не воюют — ее тихо сливает какой-нибудь заместитель младшего лаборанта, меняя на новую, сытую жизнь курортной планеты.

Там должно быть что-то компактное, но наукоемкое. Достаточно грязное и неприглядное, чтобы вывести производство во фронтир. Но перспективное, чтобы эту грязь сторожить.

Биооружие, химия, работа с геномом, препарирование чужих, антиматерия, опыты над эмбрионами, игры с артефактами мертвых планет.

Поправка — СИБ интересуют политические рычаги воздействия, возможность очернить на международной арене или пригрозить публикацией. Значит, работа с живым материалом?

Компромат? Если это настолько опасно — почему тогда лабораторию не уничтожили турки?

Первый вариант: нет связи. Массив каменных булыжников надежно блокирует радиосигналы, оптика не пробьет, а иные виды излучения потонут в фоновых шумах. Сеть ретрансляторов в бесконечном взаимодвижении камней неработоспособна. Контр довод: достаточно рассеять микрозонды для передачи сигнала-к-самоуничтожению. Зная местоположение станции, инвазия короткоживущих всплеск-ретрансляторов легко выполнима. Но был ли вообще механизм самоуничтожения? При определенном диапазоне исследований — непременно. Значит, уничтожить могут в любой момент, но не торопятся с этим… Расчет достоверности… Принимается.

То есть, вариант два: лаборатория продолжает деятельность. На момент исхода турков из системы, работа не была завершена. Но завершена ли сейчас? Наверняка — иначе не объяснить попытки прорыва турков к собственной лабе. Проще было бы уничтожить компромат шесть лет назад, забрав имеющиеся результаты во время ухода из системы.

Вариант три: в лаборатории остались живые. Вполне реально выжить в течение пары лет, имея достаточные запасы энергии и концентрата для синтезаторов, но Мечев мало верил в намерения эвакуировать граждан, как причину прорыва — иначе зачем бы в это дело лез влиятельный высокородный, дважды лоббировавший рейд? Жизни людей дают слишком малые политические дивиденды, а уж если вспомнить, что ради розыгрыша этого факта пришлось бы обнародовать провал собственной разведки… нет, это не эвакуация. Маловероятно.

И уж тем более — вариант четыре — безумной смотрелась бы попытка эвакуации технологического комплекса через минный объем. К тому же, базу, как они полагали, так никто и не обнаружил, интереса конкурирующих структур не было, а значит нет и причин демонтировать габаритный и очень специфичный объект.

Вывод: вариант два принимается в качестве рабочего. Они шли за результатами, конечным итогом работы. Теперь эту инфу хочет СИБ.

Еще один вопрос не давал покоя, зудя мелкой мошкой на периферии сознания — почему они устроили комплекс именно там? В сердце обломков мертвой планеты? Почему не на границе фотосферы умирающей звезды, не в поясе астероидов, не в энерго-тени крупного гражданского объекта? В принципе, место вполне удачное — крупный транспортный узел фронтира (до момента, когда его изгадили минными полями). Система яркая, специфичная, но явно — вне 'специализрованного' фокуса разведок других стран. То есть, следить за ней будут, но исключительно в рамках контроля за транзитными перемещениями, а не поиска чего-либо особенного. Большое число случайных кораблей скроет борта обеспечения и кадровой ротации, удобно.

Так же в плюс подконтрольное планетное правительство, которое совсем не интересовалось происходящим за орбитой планетных спутников — все контролировали турки. И при этом, условная 'нейтральность' местоположения на самом фронтире, которое с легкостью позволит оправдать 'щекотливые' исследования, назначив все провокацией граничных государств.

Но должно же быть что-то еще, что заставило выбрать именно эту точку под размещение объекта?

Через пару часов разглядывания объемной карты целевой системы и аналит-справок пришел, в общем-то, очевидный ответ — плотный и обширный пояс астероидов. Богатый радиоактивными изотопами… Избыточный для маскировки научного комплекса… Но идеальный для маскировки излучения каскада питающих реакторов — аккурат таких, что используются для энергообеспечения исскуственных интеллектов с функцией творца, уровня 'Зодчий' по классификации РИ, 'Профет' САСШ, 'Хайялджи' у Турков… Раз исследования продолжаются, то ведут их совсем не люди.

Где-то там, среди осколков бывшей планеты, энергия, равная мощи малой звезды, питала кремний-органических мудрецов. И если это все рванет, отреагировав на попытку захвата — мало не покажется никому. Волна излучения от взрыва стерилизует систему вплоть до простейших. Именно поэтому команды на самоуничтожения даже быть не может — геноцид целой системы никому не простят. А с учетом того, что сейчас местное правительство под САР, то быть большой войне… Не смотря на это, турки не теряют надежды добраться до собственного комплекса. Что же там?

От напряжения в ладони с силой впились ногти, а губы неслышно выплюнули ругательство. Размер подставы ощущался просто грандиозным.

Не откажешься — от доводов Мечева легко отмахнутся, списав на панику и нежелание сотрудничать. Если он упрется — из СН РИ придется уходить. У СИБ огромное число возможностей испортить жизнь простому наемнику. Если согласится — есть неплохой шанс завершить жизнь в ослепительной вспышке крохотной сверхновой. СИБ в случае смерти исполнителя не потеряет ровным счетом ничего — все сгорит в плазме.

Найти себе замену невозможно. Служба Найма Афины не специализируется на тонких высокотехнологичных операциях, в штате наемников крайне редки профессионалы-техники с сертификатами эксперта и мастера. Именно поэтому СИБ так долго не могла найти исполнителей, заморозив планы до момента появления 'Рожденных небом' — отряда, на счету которого числились две решенные 'сложные инженерные ситуации', об одну из которых три года ломали зубы наемные отряды все службы найма мира, а вторая так и вовсе — работа внутри 'могильника' зараженных нановормами кораблей, игра со смертью… Они сделали ставку на Мечева, с учетом доступа к станции ССФ и щедрого аванса — фактически 'олл инн', так что 'соскочить' без серьезных последствий не получится. Но и награда — ох как велика…

Сильнее всего напрягал тот факт, что эта операция вполне могла стать последней для нынешнего руководства филиала — если им действительно удастся впечатлить успехом центр. Значит, надо будет поберечься от попытки зачистить слишком много знающего отряда со стороны нанимателя — традиция 'рубить концы' вечна. Большие люди не заинтересованы, чтобы прошлое напомнило о себе — самостоятельно или в ходе происков конкурентов, желающих их подсидеть.

На секунду мелькнула мысль 'слить' игры филиала Афины в центральный аппарат, но, по размышлению, была отброшена.

— Оголтелых надо учить, — криво ухмыльнулся Ылша, выводя перед глазами типовое оснащение и содержание складов терминала ССФ. — Две тератонны полезной нагрузки. В конце концов, где я еще найду таких щедрых нанимателей.

Лицо приобрело озадаченное выражение — в мысленном аналоге 'тетриса' из одной точки пространства в другую перемещались линии контейнеров, складывались в блоки и пропадали из складской ведомости ССФ…

**

' — Капитану Поляковой прибыть на Драккар'.

Стандартная фраза породила всплеск удивления и легкой настороженности. Сложно относится иначе, когда приказ приходит не через сеть корабля, а отражается короткой строчкой на одном из технических мониторов, возле которого Полякова остановилась на одно мгновение. А ведь здесь, рядом с экранами, общекорабельная сеть вполне работала и могла бы принести приказ по шифрованному протоколу через импланты.

В дыме сварки и мелкодисперсной пыли пассажирского уровня 'Кракена', приводимого в порядок будущими жильцами и целой армией сервботов, зеленый отсвет настенных экранов служил надежным ориентиром движения, позволяя лавировать между ям в полу от вскрытых панелей и не влететь в траекторию движения грузового кара. Стандартные схемы уровня помогали мало, так как не отражали степень и координаты разрушений, творимых в реальном времени.

Фактически, уровень отстраивался заново и еще не был покрыт контрольно-измерительной аппаратурой по всей площади, представляя собой информационную пустоту даже для Авеля. Отчего разумный ИскИн выражал определенную озабоченность, постоянно прорывающуюся в просьбах-намеках-уговорах к офицерскому составу посетить проблемный уровень и дать телеметрию. В некотором роде, его тревога была понятна — это все же его тело, и как каждого разумного, его нервировало присутствие пораженного органа, внутри которого копошились (о ужас! — без надзора и присмотра!) целые орды низкоуровневых механоидов и людей без нейроимплантов. Разумеется, все работы выполнялись по составленным им, Авелем, схемам и планам, но вы ведь знаете этих шабашников с отдаленных планет! Да и роботы древнего шестого поколения так же коробили техноразум своим несовершенством.

Офицеры же идеально подходили на роль высокотехнологичных датчиков с отличной проходимостью, на некоторое время успокаивая Авеля. За что Авель отвечал вполне конкретной благодарностью, 'передвигая' в приоритете запросы на материалы или свободных сервботов, довольно быстро раскусив человеческую фишку с 'взаимпомощью'. К счастью, ряд жестких установок не давал скатиться 'сотрудничеству' к банальной коррупции, вымогательству и прочим эффективным методам достижения цели.

Хозяин корабля относился к подобному 'взаимообмену' с легкой усмешкой, а после того, как Авель умудрился замотивировать десантную секцию на восемнадцати часовой марафон помощи строителям, то и с уважением.

Стоит отметить, что любой из десантной секции мог запросто попросить все, что угодно — и если бы его доступа хватало, а старший офицер подтвердил заказ, то никакого диалога с Авелем не потребовалось бы. А еще Авель не мог уводить задействованных роботов, не мог нарушать графики ремонта и строительства, не мог врать или обманывать, выводя часть сервботов 'на обслуживание', с последующим перераспределением 'среди своих'. Да и вовсе коррупционер из него выходил аховый. Умная машина брала другим — она просто предлагала то, до чего увлеченные люди хотели бы додуматься, но не могли. Например, десантная секция хотела бы, но не догадывалась о существовании целого ряда модификаций брони, применяемой 'Рожденными', уже разработанной некими умельцами. Больше прочность, меньше вес, эффективней энергозащита — хоть и в ущерб автономности, но возможность выжить под плотным огнем противника того стоила. На этом, естественно, Авель не останавливался, в самой инфе 'о наличии' не было особого профита — ведь старший офицер просто затребует все это себе, а ИскИн не смеет отказать. Авель поступал хитрее и предлагал 'просчитать' множество модификаций, определив оптимальную. А если доблестные камрады постараются и расширят вот эти два пролета и эту эстакаду до завтрашнего вечера (аккурат под прибытие и монтаж новых банков памяти), то и сконфигурирует на базе всех вариантов 'оптимальный компромисс' и даже создаст его прототип в мастерских… В меру свободного процессорного времени, разумеется… Нет, вы конечно, можете 'приказать' ему все это сделать… Но больше 'интересных' вариантов он вам больше не принесет.

В общем, с некоторых пор Искин ходил в почетном звании 'прапорщик'.

Капитана Полякову Авель заинтересовал собственными архивами боестолкновений, коих за неспокойную жизнь некогда мятежного искусственного интеллекта было более чем достаточно. И опять же, Авель мог бы все ей отдать и так, но за помощь в посещении строящихся уровней, он обещал 'авторские комментарии'… Что было куда интереснее сухих цифр и протокольного описания.

Совсем скоро 'скелет' уровня окончательно замкнут, подключив 'умный' металл к общему контуру интранета, и 'добровольные' визиты завершатся. Что, по понятным причинам, немного расстраивало Полякову.

Но не это сейчас занимало ее разум. Странное, непротокольное сообщение, мигнувшее на пару секунд — вот, что было действительно интересно.

Желание связаться с мостиком и уточнить приказ было одернуто силой воли. Неадресный протокол вызова однозначно трактовал его, как секретный и намекал на недоверие электронике — то ли общекорабельной, что, не смотря на тщательную переборку инфраструктуры трофейного борта, вполне могла содержать закладки. То ли, что хуже, не доверяли комплексу нейроимплантов Поляковой. То ли начались проблемы с персоналом, сидящим на центральных узлах системы. Хотя последние две версии отдавала паранойей, но тренированный разум тактика предпочитал держать в уме все варианты.

'Недостаточно данных для анализа' — всплыла стандартная формулировка. Она же руководство к действию — с нейтральным выражением лица Полякова покинула уровень через систему временных лифтовых платформ, отправившись исполнять указание. Во время движения с легкостью была создана легенда для визита на 'Драккар', уточнены штатные расписания, а так же расположение ключевых офицеров. Так что к грузовому отсеку Кракена, внутри которого располагался Драккар, Полякова подходила не абы как, а для персональной работы с Тактическим модулем, о чем была сделана запись в судовом журнале — сразу после еще нескольких записей от других старших офицеров, которым тоже отчего-то по разным причинам захотелось посетить старый корабль… И часть из них уже фиксировалась внутри Драккара. Абсолютно все — из числа совладельцев. Ни одного из экипажа 'союзного' подразделения 'Пиночета', ни одного из Торговцев и старших подразделений вольнонаемного экипажа, набранного на Ледяной могиле.

— Капитан, на борту проходит мероприятие по вскрытию интеллект-блоков. — С хрипом дыхнуло в лицо после того, как шлюзовые створки 'Драккара' закрылись за спиной. — Введен императив '12: Техническая стерильность'. Просим пройти обработку кожного покрова.

Двое знакомцев из десантной секции серьезно смотрели свозь прозрачные маски скафов био-защиты. Установленный мед-шатер за их спинами, за матовыми стенами которого проглядывали силуэты регкапсул и установки фильтрации воздуха, исключал даже намек на грубый солдатский юмор. Хотя оттенок мрачного веселья все равно присутствовал — отчего-то бравые бойцы собрались бороться с бактериями и микробами пороховым вооружением, удерживая роторные пулеметы в руках…

— Контейнер для нестерильной одежды слева от входа. Контейнер со стерильной одеждой рядом с регкапсулами. — донеслось в спину зашедшей в шатер девушки.

'Инициализация' — мягко ворохнулось в ушах после того, как прозрачная, тягучая и почти неощутимая по температуре жидкость покрыла все тело. — 'Вдохните, пожалуйста'.

Подавив рефлекс, Полякова впустила в легкие жидкость.

'Дышите… Стадия сна… Пять… Четыре…'

Очнулась она уже без пластика кокона над головой. Попытка уточнить время завершилась легкой паникой — нейроимпланты не отзывались. Не то, чтобы опытный офицер позволил тревоге отразиться на действиях, однако прожив с умной электроникой внутри себя большую часть жизни, ее отсутствие ощущалось потерянным органом чувств — со вполне адекватной реакцией.

— Сохраняйте спокойствие, — отзываясь на мысли, произнесли динамики над головой. — Ваша одежда в контейнере справа. Сохраняйте спокойствие.

— Как долго проходила операция? — Спросила она пустоту, одеваясь.

Ответили из-за стен шатра, знакомыми голосами 'привратников'.

— Четыре минуты. Как у всех.

Желание отвечать на вопросы обнадеживало, как и дружелюбие в голосе. Хотя сама ситуация продолжала смотреться весьма странной — вплоть до формирующегося на краю сознания слова 'бунт'.

В контейнере с чистой одеждой оказался стандартный форменный мундир, пошитый по ее меркам, с полным набором регалий, капитанскими лычками и прошитым именем 'Полякова' на кайме левого кармана. Что, безусловно, добавляло уверенности.

— Возьмите в руки поводок и следуйте за ним, — дождавшись, когда капитан оденется полностью, вновь заговорил синтетический голос.

'Поводок' — пластиковая плоская коробка с небольшим экраном-указателем, обнаружился сразу за беззвучно распахнувшимся шлюзом — противоположным тому, в который Полякова зашла. Было необычно пользоваться прибором, совершенно нерациональным в условиях небольшого корабля — достаточно было бы сообщить название помещения. Борт был досконально изучен. Тем не менее, смысл подобного перемещения явно был не в маршрутизации — а скорее в ритме передвижения. Экран то и дело требовал остановиться, иногда совершить полный разворот, вернуться назад и дважды пройти одно и то же место. Собственно, все 'контрольные', как их определила для себя Полякова, места, отличались более светлым цветом настенных панелей… И явно скрывали некую аппаратуру внутри себя.

Движение до мостика таким темпом затянулось на добрые десять минут.

— Приветствуем, — дружелюбно качнул ей головой хозяин отряда с противоположного конца стола. Серые от усталости глаза — вот что бросалось после улыбки и острого, умного взгляда. Нет на него Лики, перебравшейся на время родов на поверхность — та бы не позволила Командира так себя загонять. Но увы — ребенку требовалось гражданство Афины, так что еще несколько месяцев лейт может работать, как захочет. Но, во всяком случае, 'стукануть' жене следует. Шеф им нужен живым и здоровым.

Наклон головы повторили остальные присутствующие — весь офицерский состав, каким-то образом умудрившийся проскользнуть за стол раньше ее. Странно, по карте она достоверно опережала по крайней мере двоих… Или четыре минуты заявленного времени на операцию были для успокоения?

За столом дымили, наплевав на все императивы чистоты вместе взятые. Хотя итак было понятно, что дело не в тонких операциях с электроникой. На столе обнаружились бутылки с чистой водой, две стопки блокнотов, разложенные поверх альбомных листов, десять — по числу всех присутствующих — наборов разноцветных ручек. Да и сама поверхность, шероховая на вид, но гладкая по ощущениям, явно была цельной сенсорной панелью.

— Раз все собрались, — нейтрально продолжил Мечев, игнорируя вопросительный взгляд Поляковой. — Прошу изучить следующее дело. Сводка будет выведена перед вами через две минуты. До этого, хочу ответить на самый частый вопрос сегодняшнего дня, — мрачно ухмыльнулся он. — Нейросети будут активированы после того, как вы покинете 'Драккар'.

— Основания для деактивации? — Ухнул басом Полковник, явно недовольный даже временным отключением 'части себя'.

— Наш заказчик проявил недюжинное беспокойство исполнением контракта…

— А если проще?

— Электроника заражена нановормами нелетального действия. Шпионаж, слежка. — Придавив всех не по возрасту мрачным взглядом, выдохнул Мечев. — Перехват разговоров. Писем. Сообщений. Моя тоже. Вплоть до нейроимплантов первого уровня. Была.

— А…

— Оптика вне контроля. Идет сразу на зрительный нерв. Картины дополнительной реальности считываются.

— Кто посмел? — Изумились за столом и тут же оборвали вопрос.

Потому что ответ был ясен и так — ПОДОБНОЕ воздействие, которое пропустила бы электроника, сертифицированная ведущими лабораториями РИ, могло позволить себе только одно подразделение в империи. Которое, заодно, сертифицировало лаборатории по сертификации…

— 'Пиночет' не участвует. — проигнорировав возглас, уточнил Лейт еще одну важную деталь. — Поэтому не присутствует.

— А если кратко, в двух словах? — Не выдержала Полякова, отсчитывая про себя секунды и глядя на пустующий экран.

— Все просто. — Посмотрел на нее Мечев. — Любая миссия может быть выполнена, верно, капитан?

— При должном планировании, материальном обеспечении и логистике, — машинально дополнила она цитатой из негласного девиза отдела планирования.

— Таким образом, достаточно дать Ивану-дураку меч-кладенец, и он убьет дракона, — устало потерев глаза рукой, произнес Ылша.

'Да, определенно надо сообщить Лике', - мелькнуло сочувственно в мыслях у Поляковой. — 'Переработал'.

— Ваша задача, — ткнул лейт в проявившийся на столе текст. — Придумать, как достать изумруд из желудка дракона, обвитого сотней спящих гадюк. А вот наша сокровищница. — Взмахнул он рукой, и над текстом миссии появился линк-оглавление и строка поиска по списку. — Меча-кладенца не обещаю, но кое-что интересное там определенно есть.

— Босс, тут…

— А я пошел спать, — строго перебил он говорившего, неловко поднялся из-за стола и пошел по стеночке в сторону кают. — Уже сплю и соблюдаю режим… Лике не звонить…

***

Где-то в глубине сна, сотканной из тяжелых образов-понятий, которым сложно было дать название, появилось странно знакомое чувство, для которого имя было. И если напрячь волю, память и потянуться за ним, прорываясь сквозь нагромождения мутных эмоций, перевитых усталостью, то можно было его вспомнить…

Сон отошел под ощущение присутствия кого-то рядом. Довольно знакомого, иначе эмпатия давно бы нагнала волну адреналина, готовя тело к бою. Но сейчас разбуженное пси щадило поврежденный организм, давая естественной регенерации, усиленной рядом витаминных и общеукрепляющих инъекций, справиться с постэффектами шестидесяти часов без сна. Раньше бы Ылша не заметил бы такого марафона, но хрупкое человеческое тело, лишившись фундамента альфа-модификации, а значит и возможности гибкой 'настройки' гормональной системы не справлялось даже с периодическими инвазиями укрепляющей химии. Фактически, лейт все это время держался на жестком самоконтроле, 'транслируя' нервной системе собственного организма бодрость и готовность к работе. Увы, без адресной доставки питательных растворов а-модификацией, такая стратегия завершилась чуть ли не обмороком на виду у всех.

Тем не менее, усилия стоили того. Во всяком случае, были существенные предпосылки полагать именно так.

Мир за приоткрытыми ресницами качнулся, заставив закрыть глаза вновь. Смутная тень в забитых будто бы песком глазах через некоторое время обрела силуэт полковника Арнольдса, сидящего на койке в районе ног. А то, что казалось визуальным 'шумом' перед ним, постепенно преобразилось в небольшой ребристый шарик, то и дело поднимающийся и падающий на подставленную широкую ладонь полковника. Толчком пришло осознание — ручная граната, область накрытия… поражающие элементы…

— Когда-то моего хорошего знакомого сильно подставили, — каким-то образом уловив момент пробуждения, полковник заговорил, продолжая подкидывать гранату.

Он не обернулся к лейту, говорил довольно тихо и неторопливо — словно был один в небольшом двухместном кубрике, а слова были просто воспоминанием, которое захотелось озвучить вслух.

— Настолько сильно, что дело шло к трибуналу. — В тишине взятой полковником паузы, окрашенный в зеленый шарик еще шесть раз подлетел вверх. — Тогда он взял вот такую вот гранату и вызвал следователя, шившего ему обвинение, и попросил бланк для чистосердечного признания. Затем писал его под диктовку, отсчитывая секунды после выдернутой чеки. Отдал. Был тут же признан виновным и прощен по амнистии. А граната так и не взорвалась. Она, оказывается, даже такая крохотная знает, где свой, а где чужой. — Полковник развернулся к Мечеву.

— Оружие не стреляет, корабли теряют управление, электроника сходит с ума, а? — Продолжая лежать на месте, ответил лейт.

— Нас захотят ликвидировать, — то ли констатируя, то ли спрашивая, произнес Арнольдс и вместо нового броска спрятал гранату в карман разгрузки. — Даже если мы справимся. Устранят потенциальную утечку информации. Если, после завершения миссии, на нас наткнется очередной 'Кракен', и оружие откажется стрелять, то…

— Точка передачи данных — Афина, — прикрыв глаза, слабо улыбнулся Мечев.

Голова все еще слишком сильно кружилась, хотя организм начал постепенно приходить в норму.

— Без обид, но приставят ствол к голове Лики — и…

Воздух скачком охладился на пару градусов, отражая раздражение молодого псиона.

— Полковник, мною просчитан данный сценарий в полной мере. Точка передачи данных — Афина.

— Виноват, — невольно выпрямился тот на постели и чуть не встал во фрунт. — Разрешите объясниться, господин лейтенант?

— Без чинов.

— На поверхности планеты есть люди, способные защитить вашу супругу и убрать эту точку давления с отряда. Ручаюсь за каждого.

— Способные защитить от СИБ? — С долей иронии уточнил Мечев.

— Существуют некие силы, — смешался полковник, подбирая слова. — Которых, так сказать, не страшит…

— Но они мне неизвестны.

— И тем не менее, — настоял Арнольдс. — Я правильно понимаю, что прямо сейчас забрать Лику не представляется возможным?

— За нашей реакцией очень внимательно следят, — кивнул Ылша. — Но и трогать до завершения миссии ее не будут. Вероятность — 82 %.

— Значит, девушке требуется охрана.

— Полковник, требуется ли Лике охрана, или же это будет эвакуация, мы решим совместно после изучения доклада капитана Поляковой, — поднимаясь с койки, произнес лейт. — Если вариант исполнения миссии будет найден, охраной займется мой человек. Если такого решения не будет, то отряд разрывает контракты с персоналом, выкупает доли пожелавших этого совладельцев, забирает Лику с боем и уходит каперствовать в дикий космос лет на двадцать. Я не собираюсь гробить людей из-за собственных амбиций, проблем или недооценки противника.

— Не думал, что помру пиратом, — горько ухмыльнулся полковник.

— Так нас все равно объявят пиратами с подачи родной СИБ, — невозмутимо пожал плечами Ылша. — А умеем мы только воевать. Пограбим пиратов, составим десяток имиджевых фильмов с освобождением рабов и вернемся в легальный сектор героями.

— Тем не менее, я бы просил учитывать моих друзей в планах по эвакуации Лики.

— То есть, вариантов у нас нет? — Сделал свой вывод лейт.

— Реальных и осуществимых, — развел руками полковник. — Только фантастические.

— Так это отлично! — Отчего-то воодушевился Ылша, резкими махами разгоняя в организме кровь.

Пси потихоньку приводила тело и разум в полный порядок.

— Думаешь?

— У меня и таких не было. — Честно признался лейт. — Слишком хитрая система минирования и нервная начинка. Признаюсь, я тоже не хочу ломать себе карьеру. Мне до следующих погон всего пару лет выслуги.

— Так что насчет моих товарищей? — Уже более нервно произнес Арнольдс, ощущая, что в его предложении откровенно сомневаются и саботируют.

— Полковник, у меня нет никакой уверенности, что ваши уважаемые знакомые в один момент не пожелают стать друзьями СИБ чуть более верными, чем вам лично. — Напрямик ответил Мечев.

— А если они, так скажем, из организации параллельной СИБ? — Пожевав губами, выдал информацию тот. — Но не настолько параллельной, чтобы нам помочь.

— Ветеранская организация? Отставники с куратором? — Предположил Ышла, прислушиваясь к отклику эмпатии.

Пока выходило мимо. А та правда, которую нехотя выдал полковник, не совсем вписывалась в реальность лейта, даже не смотря на то, что пси подтверждало веру Арнольдса своим словам. И тем не менее…

Год назад молодой лейт чертыхнулся от спам-сообщения, сходу упавшее ему на подключенный к сети комм. Он совершенно не задумывался почему именно это сообщение оказалось первым. А о том, что в тот день всего один человек в городе получил то самое письмо, узнает только сейчас.

Оказывается, слишком молодым лейтом с собственным кораблем предсказуемо заинтересовались 'опытные и бывалые'. Не получилось бы с рассылкой — нашли бы другой ход. Пробный шар был в расчете на возраст и некорректную оценку личности, но рано или поздно подобрали бы ключи и к Мечеву. Было важно, чтобы он сам пришел к ним.

Ылша этого не знал, но все равно побывал в 'Слепом случае' — милостью Артема Струева и полковника Арнольдса. 'Опытные и бывалые' зафиксировали контракт с пилотом и 'отошли в сторону' — Струев вместе с Арнольдсом входили в организацию. Вот такой вот ответ на слабое недоумение годовой давности: 'почему уважаемое заведение, являющееся центром организации ки-модов, занимается массовой рассылкой'.

— Мы неподконтрольны СИБ и находимся под защитой императорского рестрикта о невмешательстве в наши дела.

— А за это? — Пожелал узнать предмет торга лейт.

— Мы следим, чтобы Афина не стала 'дикой' системой, — буркнул Арнольдс.

Планеты системы найма всегда считали себя свободнее остальных, особенно с тем букетом вольностей и привилегий, щедро вываленных на них правительством — все, ради развития ПОДКОНТРОЛЬНЫХ малых частных армий. А на случай, если планета решит стать окончательно 'свободной' всегда есть действующая армия. Но кто-то посчитал, что будет лучше, если подобная ситуация вообще не произойдет — и для этого достаточно, чтобы 'разумные' люди с огромным авторитетом и опытом вовремя дали подзатыльник горячим умам. Это довольно легко, если 'разумные' находятся практически на каждом серьезном корабле. Они же не дают скатиться изредка пиратствующим (что греха таить) вольнонаемным экипажам в откровенное скотство. Но и заставить 'стучать' их попросту невозможно — имперский рестрикт отпугивает СИБ и их смежников похлеще, чем ладан черта. Своеобразное тайное сообщество, скованное взаимным уважением и осознанием важности своего существования. Никакой жесткой организации, строгого подчинения и регламента. И тем не менее — реальная сила.

— Лику вызволить сможем, — поставил точку Арнольдс. — Отряд защитить — нет.

— А если добудем инфу? — что-то взвешивая, внимательно посмотрел на него лейт.

— Нам это не интересно. — развел тот руками. — На попытку 'раскачать' обстановку на Афине мы бы отреагировали. Например, на нападение внутри системы. Но нас же пока не убивают. Вот убьют — можно жаловаться.

— Как ощущения без нейросети? — сбивая тему разговора, спросил Мечев.

— Как часть себя потерял, — полковник протер ладонью затылок.

— Это временное отключение. — успокоил его лейт. — Запущена процедура обновления нейронетов с той же капсулы, с которой осуществлялся первоначальный сев. Есть такой протокол, слабо документированный, правда. Так что наниты ждут закладку нового поколения, самоустранившись в зоны лимфоузлов. После того, как получат сигнал об отмене обновления, заработают вновь.

— Хотелось бы побыстрее, — буркнул Арнольдс.

— Фантомные боли? — с сочувствием произнес лейт. — Тогда затягивать не будем.

В любом случае, еще десяток минут пришлось посвятить душевой камере и переодеванию в свежую одежду. Предстать перед подчиненными в мятом мундире и следами от подушки на лице он считал недопустимым.

— Добрый день, господа, — в зал для брифинга Мечев входил бодрым, целеустремленным шагом, транслируя уверенность в себе, в подчиненных и в завтрашнем дне в целом, умышленно раскочегаривая собственный источник пси.

Уж больно атмосфера стояла безрадостная — начиная от гор разорванной, исписанной бумаги, которую никто не распорядился прибрать, завершая разбиением офицерского состава на визуально детектируемые группы, усевшиеся по разным углам комнаты. Дураков в отряде не было, оттого последствия исполнения — либо не исполнения миссии — все понимали отчетливо. А умирать не хотел никто. Именно так обычно и формируются рейдерские команды — застряв в противоречиях негативных исходов, да разрубая узел закона на своих шеях.

— Командир на мостике, — рявкнул Арнольдс из-за плеча для контраста, хорошенько 'дернув' с места даже самых скептически настроенных.

— Тактик, доклад, — решительно сметя завал бумаги с края стола, Ылша оперся руками о поверхность и попытался найти те самые 'фантастические решения' в мелком тексте, выведенным на плоскость экрана-стола. Не смотря на то, что некоторые места были банально обведены фломастером прямо по закаленному стеклу, общая картина с первого раза не складывалась.

Капитан Полякова оправила складки на мундире и с осторожностью подошла к экрану, остановившись с боку от Мечева.

— Первоначальный анализ с привлечением внешних банков данных и ресурсов Авеля, показывает маловероятное исполнение контракта наличными силами и средствами.

— Давайте сразу к малореальным вариантам, — улыбнулся с предвкушением Ылша.

Полякова как-то странно посмотрела, явно не разделяя энтузиазм, но дисциплинировано подчинилась.

— Минное заграждение идентифицируется, как 'Сеть Эрлика'. По имеющимся данным, представляет собой комплекс из десяти — двенадцати тысяч интеллектуальных мин, расположенных по принципу 'один видит троих'. Вычислительный потенциал определяется количеством устройств, физического центра принятия решения не существует. Срабатывание инициируется коллективным решением, вычисленным на основании показаний внешних датчиков каждой мины. Контролируется все, включая оптику, гравитацию, химические следы топлива, изотопный анализ выхлопа, металлизацию и пустоты проходимых мимо объектов. Подойти невозможно. Мины неизвлекаемы.

— Срок автономности?

— До сорока лет. По истечению энергопитания, участники сети деградируют до стандартных мин с объемными датчиками на подрыв.

— Тоже не подарок, — констатировал Мечев. — Так что насчет нестандартных решений?

— Мы с Авелем просчитали, что сеть уязвима для глобальных изменений и их не отслеживает. То есть, если инициировать гравитационное возмущение на уровне системы, — неуверенно продолжила Полякова. — Например, открыть небольшую черную дыру в ее центре, то есть возможность 'размотать' нагромождение астероидного пояса и вывести с ними весь минный объем в сторону. 'Сеть Эрлика' не посчитает это нападением, иначе бы активировала самоподрыв при каждом условно-близком проходе планет…

— Так это же отлично!

— Да? — Скептически уточнила капитан.

— Абсолютно. — Решительно махнул рукой Мечев. — Считай этот момент выполненным.

— Но черная дыра невозможна…

— Капитан, дальше!

— Таким образом, — дрогнув от внезапно нахлынувшей волны уверенности и надежды, Полякова выпрямилась и указала на фрагмент текста, обведенный на экране. — Мы получаем доступ не только к цели, но и к уничтоженным кораблям предыдущих миссий. Есть солидная уверенность в том, что коды доступа к целевой точке можно отыскать на них.

— А разве их не разнесло на атомы?

— В составе 'неудачников', аналитики СИБ оба раза регистрировали корабли проекта 'Ачех', созданные для транспортировки дипломатических миссий. Помимо повышенного уровня комфорта, борты отличаются высокой степенью бронирования и отдельными спас-уровнями, взятыми оболочками остальных уровней корабля в 'скорлупу' защиты. Мы полагаем, что носители спецкодов доступа находились в процессе рейда именно там. После срабатывания мин, корабль, безусловно, порвало на куски. Но минный объем не является пополняемым и не располагает своими фабриками по производству новых юнитов, поэтому с высокой долей вероятности удовлетворился фактом уничтожения объекта и живого персонала противника. Затем занес сигнатуры разрушенных обломков в свои системы, дабы не переводить мины зазря. Таким образом, спас-уровень мог уцелеть. Не в первый раз, так во второй.

— Там могли остаться выжившие?

— Уровень обладает автономностью в два месяца. Боюсь, нет. Но нам не нужны живые. — И с осторожностью прощупала почву. — Ведь мы можем извлечь нейронеты из головы… клиентов… И изучить их банки данных?

— Там все будет шифровано вдоль и поперек. — Буркнул Струев с противоположного угла зала.

— Никто и не гарантирует легкость исполнения контракта, — щедро поделился улыбкой Мечев. — Этот момент принимается, как рабочий. Если удастся развернуть минный пояс по ниточке, то извлечение тел не составит проблем. Натравим на кодировку отделение айти-сектантов — если умудрились вскрыть наши коды, то чужие должны щелкнуть в рабочем режиме.

— Таким образом, остается внешний фактор, — выдохнула Полякова, с удивлением ощущая, как сама возможность исполнения ее плана пьянит и окрыляет разум. — Наблюдатели от хозяев объекта, население планеты и реакция заказчика на выполнение миссии.

— Пункты два и три беру на себя, давайте сконцентрируемся на 'честной' войне, — ощерился хищной улыбкой Ылша. — Приглашаю всех к столу, рассмотрим ваши наработки и сценарии столкновения исходя из наличного ресурса сил и средств.

— Мы ничего не просчитывали, — развел руками Арнольдс.

— Командир, там твоя строчка поиска не работает, — пояснил подошедший к столу Струев и обвиняюще тыкнул в экран. — Так что ни вводишь, все есть. Так не бывает.

— Так это ж склад Службы Снабжения Флота, там и должно все быть, — возмущенно ответил Ылша.

— И кто ж нам даст доступ? — Раздраженно ответил пилот.

— А я разве не говорил? — Чуть опешив, Мечев обвел всех взглядом. — Доступ уже есть. Любые объемы на корабль, числящийся за отрядом.

— Как это есть? — Навалился Струев на стол.

— Хрен его знает, как, — проворчал Арнольдс, что-то увлеченно набирая на поверхности экрана. — Но все нейронеты линейки 'Стрибог-17М' уже мои.

— Сорок комплектов?! — Возмутился пилот, глянув полковнику через плечо. — Это пилотские комплексы!

— Универсальные! — Огрызнулся тот.

— Короче, два часа на мародерку, — усмехнулся Ылша, повышая голос над нарождающейся перепалкой. — И жду развернутый отчет.

***

С 'Драккара' отряд сходил с одинаково загадочными улыбками на лицах — как у людей, посвященных в некоторую тайну, весьма приятную для самих себя. Обожравшимися котами, дорвавшимися до чужой сметаны они сходили, что уж скрывать. Были бы хвосты — непременно спалились бы, но, как представители бесхвостого вида, тайну сохраняли. О событиях прошедшего вечера категорически не разговаривали даже друг с другом, предпочитая транслировать довольство самими собой исключительно во взглядах.

Смекнув опасность такого поведения, тут же вмешался Ылша, навалив на обладателей широких улыбок гору дел. Помогло не очень. Тогда пришлось сократить сроки и пригрозить отдать в 'бегунки' к Авелю не справившихся. Только после этого народ прибрал хорошее настроение в кулак и всерьез озадачился.

— Не успеют, — с ненатуральным сочувствием прокомментировал Авель, подсовывая на подпись график 'задействования в качестве живых датчиков' проваливших задание офицеров.

— Так время же еще не вышло, — со слабым возмущением отреагировал Мечев. — Я верю в них!

И быстро добавил офицерам из 'черного списка' по шестнадцать часов лимита.

— Это нечестно! — возмутилась машина.

— А кто неделю назад засланца с 'Пиночета' сутки по техническим тоннелям водил?! Он охрип, пока кричал!

— Вышла просто отличная акустическая визуализация пустот! — симулировал воодушевление Авель. — Можно его еще раз пригласить?

— Боюсь, что он к нам больше не хочет, — скрывая довольство, хмыкнул Ылша.

На самом деле, просьба 'поводить' нежданного гостя — резидента СИБ на Эридане по кораблю исходила от самого Мечева. И определенный намек она содержала, выраженный как тоном, так и выражением лица — но относилась та просьба к офицерскому составу и начальникам вахт, дабы уважаемый гость не утомлял себя посещением критически важных узлов корабля и случайно не забрел в жилые отсеки (и ничего следящего там столь же случайно не обронил). Вот только Авель с некоторых пор вполне считал себя частью команды. Так что в один прекрасный момент, гость обнаружил в дальнем коридоре указатель-времянку с описанием движения до помещений технического персонала и предпочел совершенно невежливо 'потеряться'. Вот так, указатель за указателем, он и забрел на платформу временного лифта, которая хоть и доставила его до очередного указателя уровнем ниже, но поднимать — через час блужданий уже безо всяких указателей — отказалась.

Надо сказать, Кракен — весьма немаленький корабль, рассчитанный на двадцать тысяч человек десанта. Вот только у большинства понимание масштаба обычно происходит по схемам и моделям. 'Партнеру' с Эридана 'повезло' прочувствовать бескрайние просторы внутренних объемов на себе лично… А позже, когда его вызволили, отбесившись и исчерпав обвинения, обреченно воспринимать инфу, что эти уровни действительно раньше были жилыми, но теперь их всех снесут начисто…предварительно заизолировав и санировав, разумеется. Мало ли какую гадость могли там оставить прежние владельцы! О той порции 'гадости', что оставил там резидент в надежде, что 'посев' переберется со временем на другие уровни, дипломатично умолчали. Да и вообще отнеслись к мужику уважительно — у человека и без того нелегкая работа, а тут еще родное начальство ставит задачу 'охватить' наблюдением союзный борт… Разумеется, задачу ставили кураторы 'его' уровня, а не те, что беззастенчиво инфицировали нейросети отряда. В СИБ, как и в каждой крупной структуре, существовало значительное расслоение по степени власти и дозволенной наглости.

— Управляющий торговой секции просит о личной встрече, — поскучневшим голосом констатировал Авель.

Запрос за прошедшие сутки приходил уже дважды, но оба раза наталкивался либо на крайнюю занятость, либо на сон Мечева. Становилось немного неудобно перед старым человеком — так как оба раза ДеПри отчего-то предпочитал приходить лично, а не передавал послание через сеть корабля. Значит, будет уговаривать — через экран отказать гораздо проще. Старик отчего-то искренне верил в высокоморальные принципы лейтенанта, опираясь то ли на возраст, то ли на высокое офицерское звание, оттого перед каждой авантюрой приходил 'упрашивать' босса чуть-чуть подвинуть моральный ценз. Ылша относился к этому философски и каждый раз 'давал себя уговорить', словно соблюдая некий ритуал.

— Приветствую капитана, — не поднимая взгляда от синтетического ковра, изобразил поклон Де При, сжимая в руках не активированный планшет.

Некоторые повадки из старика выбить было невозможно — например, наименование 'согласно положению, а не погонам'. Хотя намек на будущее звание наверняка оседало на подсознание, невольно поднимая настроение. Вот только поклоны это изменение нивелировали — Ылша крепко ненавидел тех, кто вынуждал кланяться и сам таким становиться не собирался.

— Присаживайтесь, Патрик, — указал Мечев на кресло за столом и следующей фразой на мгновение опередил слова гостя. — Есть работа для вас.

— Весь внимание, — тот дисциплинированно погасил желание сказать о том, с чем пришел к лейтенанту (что было для него безусловно важно), и приготовился слушать.

Полезное свойство, приходящее только с возрастом.

— Есть такая система Самоль в условной сфере интересов САР. Была весьма популярна для транзитных маршрутов, пока ее полностью не изгадили минными заграждениями. В системе одна обитаемая планета. В результате остановки транзита, находится в экономическом упадке. Разнородна политически — до мин система принадлежала туркам, после — арийцам, но им блокированная система оказалась малоинтересна, развивать и вкладывать средства не планируют. Соответственно, позиции 'протурков' весьма сильны, так как период благосостояния еще не забыт и прочно связан с протекторатом Ататюрка. В противовес им выступает действующее правительство ультра-националистов, опирающееся на военный контингент гарнизона САР. Гарнизон является свалкой штрафников, малобоеспособен. Это общая картина, деталировку вы получите почтой.

— Вводная понятна, — пожевав губами, кивнул ДеПри.

— Совсем скоро после нашего прибытия, минирование будет снято. Это является целью нашей миссии. Соответственно, система вновь станет транзитной и оттянет на себя значительную часть общего траффика сектора. Кое-кому это может не понравиться. Особенно тем, кто строит свою политику на 'великолепном прошлом', - Мечев выдержал многозначительную паузу.

У главы торговой секции зажглись глаза, но реакцию он решил оставить при себе.

— Вашей задачей становится сделать так, чтобы они там на поверхности забыли о нашем существовании. Обрушьте на них шквал товаров и технологий, завалите обещаниями и перспективами, заставьте грызться политиков между собой, раздирая инвестиции и посты директоров. Придумайте что угодно! Только бы никто из них не смотрел в небо! И, разумеется, — Ылша откинулся на спинку кресла. — Было бы весьма неплохо, если некая часть давным-давно заброшенных и пришедших в упадок комплексов по докованию, ремонту кораблей и приему экипажей сменила владельцев. Самая неизношенная из них. Естественно, новых хозяев должно быть много, и они никак не должны быть связаны с отрядом.

— Я горд служить вам, — ДеПри торжественно поднялся для очередного поклона, но был тут же осажен яростным отсветом глаз.

— Мне тоже приятно работать с вами, — успокаиваясь, произнес Мечев. — По результатам операции, торговая секция и вы лично можете рассчитывать на доли в выкупленных предприятиях. В случае провала, мы все будем гарантированно мертвы.

— Я осознал степень ответственности, — чуть нахмурившись, пожевал губами ДеПри, явно не ожидавший такого контрастного пулла исходов.

— Теперь, что касается вашего визита? — приподнял бровь Мечев, приглашая к докладу.

— С вашего позволения, для начала я коснусь проблематики существования малых отрядов и предприятий в условиях фронтира, — пригладив край рукава, Де При выложил планшет на стол экранов вниз и посмотрел на Мечева взглядом, исполненным искренней обеспокоенности — прямо как на предвыборных биллбордах у администраторов секторов в его-Ылши прошлом.

'Мы заботимся о вас…'

— Слушаю.

— Самым популярным словом, которое будет слышать предприниматель не только у нас, но в любой точке космоса, будет слово 'ресурс'. Техника изнашивается, это нормально, и ее цикл обновления — вполне обычная вещь. Большие корпорации стремятся избавиться от моделей с ресурсом менее тридцати процентов, отдавая ее по программе обновления технологических линий. В свою очередь, отданное оборудование ни в коем случае не утилизируется, как можно было бы подумать исходя из заверений производителя. Оно отправляется на так называемый процесс 'реновации', а затем появляется на окраинных планетах, как практически новое, с ресурсом в восемьдесят-девяносто процентов. Затем его заезживают там до красного сектора индикатора — десяти-пятнадцати процентов — и вновь отдают корпорации. Ирония заключается в том, что производитель даже сейчас не станет утилизировать изношенные модули, а продаст их еще два или три раза, пока изделие не выйдет из строя, исчерпав физические свойства материалов. Все дело в том, что отражаемый износ изделия определяется вшитым программным обеспечением, а не реальным характеристиками. Модуль может быть абсолютно исправен, но блокирован программно. Попытка же перепрошить оборудование абсолютно незаконна и карается, как вы знаете, по всей строгости.

— Но вполне допустима в независимых колониях…

— Исключительно тайком! И исключительно, если прошивкой займется сам покупатель, забирая вину на себя. И ни в коем случае — для собственного использования!

Мечев легонько кивнул — 'лицензионное' ПО лицензионного оборудования мало того, что отказывалось работать в комплекте с 'шитыми' модулями, так и увлеченно 'стучало' на владельца при первой же диагностике в официальном ремдоке, якобы из соображений безопасности… А если пользоваться только неофициальными, длительное время не заходя в ремдок, то можно было со временем навлечь на себя подозрения в пиратстве — ведь в первую очередь пытались скрыть вовсе не 'паленку', от которой еще кое-как можно было отбиться штрафом и покупкой лицензии, а трофейные приборы с захваченных кораблей. В общем, не стоило оно того.

— Таким образом, жизнь любого молодого отряда на Афине — это балансирование между оборудованием с нижней гранью пригодности. — развел руками Де При. — Ни на что дорогостоящее или хотя бы с приемлемым ресурсом у отряда денег нет, оборудования требуется много и самого разного, а денег не хватает. Если задуматься — сколько людей навсегда сгинуло в пустоте из-за отказа лицензии? Не из-за физического выхода оборудования из строя, а просто потому, что корпоративные богачи желают стать еще богаче?! — С демонстративным возмущением закончил Патрик.

— И что же вы хотите предложить? — заинтересовался Мечев, добавив с ухмылкой. — Не благотворительный фонд, нет?

— Увы, — смиренно сложив руки на колени, с грустью произнес Патрик. — При всем моем желании сделать мир всеобщего счастья и благоденствия…

Ылша фыркнул смешинкой и махнул рукой, призывая перейти к делу.

— Пять дней назад нами было выкуплено промышленное объединение 'Рорк', - тут же посерьёзнел Де При. — Предприятие находилось на грани банкротства, оттого досталось за совершенно символическую сумму. Не смотря на плачевное финансовое состояние, вызванное скорее внешним влиянием, а не недостатками планирования или предпринимательской модели, 'Рорк' обладает просто грандиозным потенциалом для монетизации.

— Внешнее влияние? — Лейт позволил себе прервать старшего по возрасту.

— Именно так. Предприятие планировало массовое производство модулей и аппаратуры нижнего ценового диапазона, так востребованного на Афине и планетах ближнего фронтира. Для этого корпорацией получен впечатляющий диапазон прав на производство и лицензирования техники, вложены огромные средства в материальную базу и персонал. Однако появление конкурента совсем не понравилось старым игрокам рынка.

В результате ряда махинаций с ценными бумагами и подкупом высшего должностного персонала местного отделения банка, у 'Рорка' потребовали досрочно вернуть кредит. Наличных денег в таком объеме у предприятия не оказалось, поэтому был форсирован процесс банкротства. Через какое-то время вмешалась СИБ, требование возврата денег было признано незаконным, купленные должностные лица отправились на рудники, а ликвидация предприятия приостановлена. Однако цены на акции уже успели достигнуть дна, материальные активы оказались распроданы, а персонал нашел новое место работы. Прежние владельцы посчитали нерентабельным заново разворачивать производство, особенно с учетом того, что на лицензиях осталось всего два-три месяца действия. Их вполне устроили отступные от банка. Предприятие оказалось выставлено на торги.

— А зачем оно нам?

— Для производства всего диапазона техники, на которые есть лицензии, — подавшись вперед, Патрик положил сцепленные в замок руки на стол. — На базе чужих модулей с нулевым запасом ресурса.

— И что на этот счет говорит нам закон? — Хмыкнув, постучал пальцем по столу Мечев, одновременно прикидывая масштаб доходов.

Такой техники были целые горы… В том числе физически — на свалках. Но сам факт того, что горы — были, а шустрых дельцов, действующих по схеме Де При — не было, настораживал и заставлял искать соответствующие причины.

— Закон нам говорит, что за это могут лишить лицензии, — с тонкой улыбкой поведал Патрик. — Дорогостоящей пятилетней лицензии, брать которую ради мелкого жульничества попросту глупо. Она дороже возможной прибыли.

— Но раз у нас той лицензии остался всего месяц… — задумчиво продолжил Мечев.

— Мы можем пожертвовать ею ради всеобщего блага, — вновь состроил скорбную физиономию глава торговой секции.

— Делать хорошие дела — это по мне, — поделился с ним Ылша.

Двое за столом выдали зеркально-хищные улыбки.

— Мы можем развернуть 'производство' в условно-лояльной колонии уже на следующей неделе. Предварительный источник сырья и круг покупателей я вам предоставлю, — успокоившись, и будучи довольным тем, что удалось уговорить босса вновь пойти на легкий 'криминал', Де При отклонился на спинку кресла.

— Запускайте сегодня. Пусть 'Рорк' арендует наши мехмастерские и начинает работу. Я дам вам контакты человека на поверхности для снабжения 'сырьем'. — Лейт перекинул мейл Коротова и одновременно направил ему предварительное письмо-предупреждение о скором контакте. — Наверняка у Валерия Павловича есть выход на нечто большее, чем сервботы с 'чищенными' от лицензий мозгами. В условиях ограничения по времени, у нас нет времени возиться с единичными заказами или заниматься сомнительным делом сортировки объемов высокотехнологичных свалок. Только быстрый оборот средств, только бесперебойные поставками однотипной техники и их немедленный выкуп. Потеряем на марже, выиграем на объеме.

— Но СИБ… — с осторожностью напомнил Патрик.

— Считайте, до завершения текущей миссии, у нас есть хорошие друзья в СИБ, — заставил себя не поморщиться лейт. — Они закроют на это глаза. Главное — платите налоги и делайте акцент на тех видах продукции, что не представлены на рынке Афины в достаточном объеме. Качество продукции должно быть гарантировано.

— Это снизит прибыль…

— Мы обязаны быть полезны планете, — категорично заявил лейтенант. — Придерживайтесь этой мысли, Патрик, и Афина станет для вас домом.

***

— Авель, официальный запрос соединения с правлением 'Эридана'.

Мечев заложил руки за спину и обернулся к пока еще серой плоскости настенного экрана. Протокольный вызов обязан был связать его с официальным лицом отряда, которым в данный момент являлась капитан Коченова, и в этом плане коммутация мало отличалась от обычного сеанса связи между отрядами. Различие было в том, что любые слова, сказанные здесь и сейчас, обязаны будут войти в корабельные журналы обоих кораблей, зафиксированы тезисно в финансовой документации и оценены не как разговор двух союзных офицеров или хороших знакомых, а в качестве оферты. То есть, восприниматься, отстраняясь от личностных отношений, и рассматриваться только в ключе финансовой выгоды для совладельцев 'Пиночета'.

— Здесь Эридан, капитан Коченова на КСН 'Пиончет', - на матовой поверхности экрана какое-то время отобразилось безэмоциальное лицо женщины в безукоризненном мундире с полным набором нагрудных знаков, планок и орденов, коих, к удивлению Мечева, насчиталось немалое количество.

На ее фоне вполне уместно смотрелся трехметровые флаги империи и 'Эридана', перекрывающие друг друга. Серебристая трибуна, стоящая перед Коченовой, дополняла сцену до полного официоза — причем настолько, что Ылша на какое-то мгновение растерялся. Официальный вызов, в его понимании, отличался смыслом слов, но не формой общения. Видимо, обстановка так же входила в обязательные атрибуты переговоров — следовало это учесть на будущее.

— Отряд 'Рожденные небом' на КСН 'Драккар' и КСН 'Кракен' уведомляет о подготовке к продаже оборудования, механизмов, приборов и датчиков внутреннего контура КСН 'Кракен' и предлагает правлению отряда 'Эридан' приоритетный выкуп выставляемых на продажу позиций с пятипроцентной скидкой от нижнего уровня биржи СН РИ 'Афина'. Платеж может быть произведен как в твердой валюте, так и путем учета права требования долга отряда 'Рожденные Небом' отрядом 'Эридан' частично или полностью. Перечень реализуемого оборудования передан вам через пространство карантина.

— Передачу подтверждаю, — вмешался сухой голос интеллект-драйва Пиночета.

— Предложение зафиксировано, — властно отметила Коченова, не сдвинувшись за время разговора ни на миллиметр.

— Конец связи. — Ылша позволил себе 'отпустить' напряженные мышцы и вернуть бесстрастному лицу эмоции.

— Капитан Коченова запрашивает сеанс связи, — меланхолично отреагировал Авель.

— Соединяйте.

— Лейтенант, какого черта?! — на полном контрасте с тем, какой была еще пару секунд назад, Коченова с покрасневшим от гнева лицом отстегивала пуговицы высокого ворота форменного мундира, обнажая обычную ремонтную спецовку безо всяких знаков различия.

На фоне скатывали флаги в тубусы, с натугой волочили тяжеленую металлическую трибуну куда-то в угол, с интересом и беспокойством поглядывая в сторону экрана.

— Мой тактик видит нерациональным использование техники другого государства, — невозмутимо пожал плечами Мечев. — Хотим переоснаститься во все имперское. Унификация, ремонтопригодность и дружелюбие интерфейса, сами понимаете.

— Ни черта не понимаю! — Заявила капитан, отдавая — а скорее бросая мундир — в подставленные руки. — Считаю безосновательной глупостью брезговать оборудованием предпоследнего поколения, только исходя из его происхождения. Никто не даст вам аналоги лучше! Третье-четвёртое поколение — это все, на что можно рассчитывать на Афине! И даже на него вам не хватит денег — даже если реализуете все до болта из списка, я сомневаюсь что восстановите проданное и на четверть. А некомплектный 'Кракен'…

— …существенно повлияет на боеспособность соединения, — терпеливо продолжил за нее Ылша. — Я признаю обоснованность ваших тревог, капитан, поэтому параллельно с моими уверениями о том, что я не планирую продажу 'Кракена', не планирую закрытие, продажу или роспуск отряда, а так же не планирую вхождение в отряд на паях нового участника, который мог бы оплатить унификацию, хотел бы минимизировать ваши риски документально.

— Что вы предлагаете, лейтенант? — Напряженно уставилась на него Коченова.

— Первое: вы можете забрать долг 'Рожденных', сняв текущую финансовую угрозу. 'Пиночету' в ходе ремонта безусловно пригодятся почти неизношенные узлы и оборудование.

— Турецкие, — скривилась она.

— Цитирую: 'никто не даст вам аналоги лучше'. Я считаю, что их приобретение будет благом для Эридана, поэтому счел важным оформить предложение официально.

— Нам не нужен союзник-инвалид на паях!

— Второе, которое напрямую исходит из ваших слов. Предлагаем пересмотреть процент паев в соединении и распределение доходов, исходя из тактико-технического состояния кораблей каждого отряда на момент завершения ремонта Пиночета. Это минимизирует все объективные риски.

— Лейтенант, что ты опять задумал? — После минутной напряженной паузы-обдумывания, произнесла Коченова.

— Пока вы будете доковаться, отряд выполнит небольшой технический контракт, — кристально честно ответил Мечев. — В процессе его выполнения рассчитываем приобрести недостающее оборудование со значительной скидкой. В том числе в счет оплаты.

— Втюхают вам хлам девятого поколения, намучаетесь.

— Мы постараемся выбирать очень внимательно, — заверил ее Ылша. — В конечном итоге, ошибка будет только нашей.

— Учти, лейтенант, не надо слишком верить в собственное везение. — Безо всякого одобрения смотрела на него капитан Коченова. — Я принимаю твои условия. И если ты через три месяца заявишься обратно на кашляющем ураном рыдване, на больше, чем пять процентов, не рассчитывай.

— Включим граничное условие распределение доходов в соглашение? — Озаботился Мечев.

— Обязательно включим. — Коченова на мгновение замешкалась, как-то странно глянула на лейтенанта, затем куда-то вне кадра, явно советуясь с кем-то еще. — Десять процентов. Минимальное значение. И только исключительно из хорошего к тебе и Лике отношения. Твои узлы мы купим… Я постараюсь придержать их монтаж до твоего возвращения.

— Спасибо, капитан, я запомню вашу щедрость, — с уважением кивнул Ылша и отключился.

— Как-то так… Не по-людски, — осуждающе прокомментировал его широкую улыбку Авель.

— Что бы ты знала об этом, железяка, — заворчал Мечев. — Нашей задачей является создать предпосылки для единого отряда и мотивировать на добровольное слияние. В том числе экономически.

— Соединение эффективно в достаточной мере. — болезненно отреагировал Авель, припомнив собственное поражение.

Называть неэффективным тех, кто его победил, разумный интеллект-драйв считал в корне неверным.

— На первых порах. Пока не столкнемся с необходимостью принятия жестких решений. Вот тут то разлад обязательно случится. Никто не захочет идти в пекло ради союзников, вне зависимости от декларируемых хороших отношений. А это уже не соединение, а бардак. Два разных штаба, два фокуса интересов, желание переложить риск на чужие плечи… Так что, либо главными будем мы, либо ты и дальше будешь в перечне 'вторичных узлов' у Графа со степенью доверия 15 %.

— Так это правда?! Что эта микросхема себе позволяет!! — возмутились динамики на стенах.

***

— У нас СИТУАЦИЯ, — делал большие глаза и загадочный вид наблюдатель от СБСН, подсовывая на стол распорядителю контрактов Биржи СН Афины планшет с выведенной информацией.

Как это бывает у хороших руководителей, граф Зимородов уже знал обстоятельства ее возникновения и вовсе не сочувствовал своему заместителю. Более того, пребывал он в изрядном раздражении.

— Константин Александрович, ситуация опять у ВАС. Контракт одобрен Исполнительным Советом системы, что вам еще нужно?!

— Н-ничего, — господин Жаков тряхнул одутловатым подбородком.

— Так не тратьте мое время!

— Н-но отряд отказывается закупать предложенный перечень оборудования, составленный нашим специалистами! И услуги по его подбору оплачивать отказывается! А ведь без этого списка, выполнение контракта интеллект-драйвами СН считается за рубежом исполнимого! А это — международный контракт! Наша с вами репутация!

— У отряда уже могут иметься достаточные силы и средства для его исполнения, — призывая все терпение, выдохнул Зимородов.

— Более того — они отказались от страховки! — Возопил Константин Александрович.

А вот это уже был удар гораздо серьезнее — по самому уязвимому месту, по кошельку СН и лично графа.

— Чем аргументируют?

— Высоким риском и отсутствием родственников для выплаты страховой премии. А так же отсутствием того, что могут повредить неквалифицированными действиями.

— Как безответственно с их стороны… Не иметь родственников… То есть, не заботиться о дальних родственниках, — пробормотал Зимородов.

— Истинно так, — услужливо заглянул ему в глаза господин Жаков.

— Соедините меня с хозяином отряда, — обеспокоенно произнес граф и встал из-за рабочего стола, чтобы приветствовать собеседника на ногах.

Судя по составленному психопрофилю и возрасту, молодому лейтенанту 'Рожденных' такое внимание должно было польстить.

— Господин Жаков. Ваша светлость, господин граф, — возникший на проекции профиль молодого человека поприветствовал присутствующих уважительным наклоном головы. — Хочу отметить искреннюю радость от созерцания вас в полном здравии.

— Взаимно, господин лейтенант, — добавил Зимородов в голос покровительственные нотки.

— Ваша светлость, признаюсь, вдвойне счастлив видеть вас вместе с господином Жаковым. Рискну предположить, что предметом беседы станет мой контракт? В таком случае, ваша помощь, граф, позволит решить некую неловкость, возникшую между 'Рожденными' и СБСН.

— Никакой неловкости нет! — Не удержался от движения руками Жаков и тут же одернул сам себя, выпрямившись со всем официозом. — Есть исключительно желание способствовать успешному исполнению миссии! Для того и работаем, да-с.

— Господин лейтенант, на правах старшего по возрасту, я бы рекомендовал прислушаться к совету господина Жакова, — с расположением обратился граф. — Опыт, накопленный поколениями, будет нерационально игнорировать. Поверьте, тут собрались ваши искренние благожелатели и друзья.

— Приятно слышать, — отреагировал доброй улыбкой Мечев. — Однако же хочу отметить, что дело не во вздорном нежелании слушать советы старших. В планах отряда — применение неочевидной тактики выполнения миссии. В этой связи, для нас выглядит избыточным предлагаемое аналитиками биржи, — развел руками Ылша.

— Так, если вы поведаете нам вашу тактику, то мы могли бы его обсчитать и составить эксклюзивное предложение…

— При всем желании, не могу сообщить, — чуть виновато произнес лейтенант. — Считайте это суеверием. Со своей стороны, могу отметить, что до нас традиционными методами контракт пытались исполнить четыре раза. И каждый раз попытки завершались трагически. Потому считаю оправданным предпринять иную тактику действия.

— Разумно, — со скрываемым зубным скрежетом, ответил Жаков.

— Мы будем искренне желать вам успеха, лейтенант. Однако хочу так же отметить, что мы, мужчины, рискуя в пустоте, должны помнить о тех, кто ждет нас на поверхности. — Граф мысленным усилием открыл инфоконверт с пометкой срочно и с тщательно скрываемым облегчением процитировал. — А ведь у вас жена в положении, ожидается прибавление, с чем я спешу вас искренне поздравить. Потому, при всем оптимизме, вами излучаемом, я бы настоятельно рекомендовал оформить страховку отряда. — Надавил голосом граф, уже раскусив, что собеседник достаточно умен и вполне поймет грубоватый намек.

— Вы правы, ваше сиятельство, — развел руками Ылша. — Эту мудрость будет недальновидно игнорировать.

Граф довольно выдохнул.

— Но хватит ли нам на это средств? Вот что меня беспокоит.

— Сорока тысяч, выделенных нанимателем на контракт, будет более чем достаточно, чтобы все ваши родственники, а так же их внуки, смогли прожить безбедную жизнь, храня светлую память о тех, кто жизнями оплатил благоденствие рода. Ведь ради счастья близких мы и живем. — Высокопарно, хоть и сам себе не веря, произнес Зимородов.

— Дело в том, что отряд собирается совершить крупную покупку из арсеналов СН Афины. — Доверительно произнес Мечев. — И есть опасения, что тех трехсот тысяч рублей, которые отряд желал бы в нее инвестировать, если вычесть страховку, будет, увы, недостаточно. Но данная неопределенность по-прежнему неразрешима, так как мы все еще не знаем цен.

— К-каких трехсот тысяч? — замандражировав, господин Жаков утер пот со лба.

— Мы желали бы использовать собственные средства, — широко улыбнулся лейтенант. — Однако никак не можем их потратить. Не смотря на декларируемое желание помочь отряду в исполнении миссии, господин Жаков отказал нам в доступе в спецсекцию гражданской обороны.

— У вас же инженерный контракт! — отреагировал тот.

— В котором нам не нужны предлагаемые вами средства. Но нужно кое-что еще из другого перечня. У нас иная тактика, господа.

— Пожалуй, мы не станем препятствовать начинанию перспективного отряда? — Строго посмотрел граф на подчиненного.

Какая, к лешему, страховка! Триста тысяч в неликвидной секции!

— Н-но… Там нетипичные наименования поверхностного и глубинного базирования…

— Именно так, — подтвердил лейтенант. — Укрепленная крепость и комплект сил и средств для ее монтажа.

— Оригинальный подход, — пробормотал граф себе под нос, прикидывая — выдержит ли комплекс, созданный для защиты штабного генералитета от орбитальной бомбардировки и наземного штурма такую вещь, как импульс близкого разряда пустотной мины. По всему выходило, что вполне может. Только что это лейтенанту даст? Впрочем, не важно — куда более приятно, что это даст самому Зимородову — а именно пять процентов от цены.

— Ваша светлость, еще мы заинтересованы в участке земли на Афине для пробного монтажа крепости и обкатки. В дальнейшем участок земли планируем использовать в качестве места отдыха персонала на поверхности. Сады плодовых деревьев, ручьи и озера приветствуются. Бюджет — до ста тысяч рублей. Не порекомендуете, с высоты вашего опыта, приемлемые варианты?

Вопрос вместе с суммой, адресованный крупнейшему землевладельцу Афины, смотрелся откровенной взяткой. Более того — был ею, о чем понимали все присутствующие.

— Коды доступа направлены вам по спецпротоколу, мой друг, — кивнул граф. — Вечером с вами свяжется мой поверенный и решит второе ваше затруднение.

— Искренне вам благодарен, — последовал новый поклон.

— Конец связи.

— А страховка? — Как-то вяло напомнил Жаков.

— Константин Александрович, не беспокойтесь, эти люди не собираются умирать, — в великолепном настроении отмахнулся Зимородов.

***

В прозрачной дымке раскуриваемых благовоний, плывших под протяжный восточный напев, мысли Илькера, второго сына уважаемого атабека из семьи Ад-Дин, были подобны шагам мудреца, рассмотревшего истину на горизонте. Рано или поздно выбранная дорога приведет его к цели, будут ли те шаги коротки или длинны, медлительны или подобны бегу. Новый вдох из позолоченного мундштука добавили Илькеру уверенности и гордости за величие собственных мыслей. Хотя частью холодного ума, не загаженного дурманом стараниями нейроимпланта, Илькер понимал, что на этой заштатной планетке ему может не хватить жизни, чтобы дошагать хотя бы до тех ступеней, с которых он был сброшен в ходе одной из многочисленных дворцовых интриг. Возможно, наказали даже не его персонально, а всю семью — через него, отправив верного сына благородного рода наместником на заштатную планету Чиле.

Другой бы обрадовался высоким постом, но для Илькера назначение в такую дыру смотрелось изгнанием, ссылкой, низвержением от благословенной длани Ататюрка. Власть не радовала, дурман все чаще навевал тяжелые мысли, а прекрасные танцовщицы, кружившиеся в конце зала, не вызывали вожделения. Чужая планета, не принадлежавшая ни ветви Ад-Дин, ни иным союзным ветвям, ощущалась, как вражья засада, а не новый дом. Подходы ко дворцу защищали верные люди, но что от этого толку? Всего шаг за границы имения — и та мера власти, что была определена ему в документах, обернется бессмысленными чернилами на бумаге. Чужая семья, владевшая планетой, не станет терпеть воли Ад-Динов, не даст поставить в казначейство своих людей, не позволит перекроить финансовые ресурсы и не станет делиться прибылью, дабы собрать достаточно денег для подарка одному из секторальных визирей. А без подарка никто не вспомнит о несправедливо забытом Илькере… Он, разумеется, может потребовать подчинения — ведь воля Ататюрка свята во всех трех измерениях Османской Империи. Но вместе с покорностью получит и яд в кубок… Или клинок меж ребер от прекрасной наложницы. Или окажется столь неловок, что свернет сам себе шею, спускаясь по лестнице… Жизнь — непредсказуемая штука.

Родная семья не может помочь — Илькер ныне как зараженный, но вместо болезни — немилость. Он и сам не станет просить у отца и братьев, зная, что те непременно помогут и безо всяких уговоров, когда придет время. Но придет ли оно вообще? Или до конца дней своих он будет наместником своего дворца?

Ничего, рано или поздно он придумает, как себе помочь. И мысли, как шаги, вновь принялись медленно сменять друг друга — иногда похожие, иногда одни и те же, как и положено шагам, рано или поздно они позволят дойти до заветного решения. Главное не останавливаться.

Дым из мундштука вновь покрыл собой пространство комнаты.

— Мой бек, межгалактический вызов, — верный слуга бухнулся лбом о белоснежный ковер, блеснув яростной надеждой в своих карих глазенках.

Тоже, паршивец, хочет обратно — и надеется на возвращение как бы не больше хозяина. Но Илькер, в отличие от глупого слуги, не верил в легкие решения и не обманывал себя дурными мечтаниями. Хотя за благой порыв не стоит его наказывать. А вот за то, что посмел сказать о вызове при слугах — следует всыпать плетей.

— Все вон, — мазнув глазами по замершим и прижавшимся к стенам слугам, вымолвил Ад-Дин, и повелительным жестом приказал убрать кальян.

Стоило дверям затвориться, и в декорациях восточной сказки объявились тяжелые угловатые приборы из стали и пластика, что принялись грозно гудеть и моргать алыми лампами — бессчётное число жучков и камер, посеянных тут как бы еще ни при прошлом наместнике, следовало надежно уничтожить. А затем перепроверить еще раз и санировать повторно. В это же время Илькер стоически морщился от неприятной процедуры экстренной очистки сознания от химического шлака и возлияний. Только слуга, дурак, метался без дела.

— Расставь проекторы вдоль дальней стены, — прикрикнул на него бек. — Не справа, дурень, а слева. И окна затвори!

Сеанс трансгала смог начаться через десять полновесных минут… Хотя, судя по внешности собеседника, совсем не стоил всех этих хлопот — Илькер и без того ни на что не рассчитывал, а сейчас и вовсе разочаровался. Чужак, слишком молод, чтобы быть полезен. Резко захотелось сладкой отравы из кальяна — напоить дымом грусть.

— Действующий лейтенант флота РИ Ылша Мечев, владелец отряда 'Рожденные небом' СН РИ на кораблях 'Драккар' и 'Кракен', - отрекомендовался парень, прибавив в философскому отношению 'ничего' пару пунктов и даже вызвав легкое любопытство у меланхоличного Ад-Дина.

Но это все-равно не походило на нечто серьезное. Чужая страна, враждебная и непокорная. Малый чин, хотя достаточный для возраста среди знати. Корабли за плечами — так у Илькера в детстве было по одному на каждый день рождения…

— Светлейший и благороднейший Илькер из семьи Ад-Дин, второй сын уважаемого… — зачастил слуга, но тут же был прерван небрежным жестом бека.

Чужаку не нужны титулы, раз звонил он сам. А ему не хочется тратить свое время на пустую беседу — так пусть не станет титул ее частью.

— Я слушаю тебя, наемник, — выдохнул Илькер, выцеливая толстыми пальцами виноградину с огромного блюда на достархане.

Промежутки между вопросом и ответом занимали что-то около двадцати минут и не совсем соответствовали формату беседы, но умудренному дворцовыми играми Ильреку было подвластно терпение, а благородная неторопливость вскормлена с молоком матери.

— Глубокоуважаемый Илькер Ад-Дин, так сложились звезды, что в пустоте мой отряд повстречался с кораблем некого Махмуда из рода Киллигиль. И так было угодно звездам, что вероломная атака этого недостойного сына завершилась его смертью и сменой хозяина его корабля. Звезды порою справедливы к честному наемнику.

Илькер встрепенулся внутри, но виду не подал. Фамилию всех врагов и недоброжелателей своего рода учат вместе с букварем, и по смерти одного из Киллигиль он вовсе не горевал. Однако же, беседа смотрелась все интереснее.

— Туда ему и дорога, — очередная виноградина была выбрана и отправлена в рот.

— Истинно так. — Согласился собеседник. — Было бы недостойно ваших ушей, если бы я беспокоил вас только из злорадства по усопшему. Не смотря на разногласия между вашими семьями, я бы не позволил себе такую низость.

— Говори, что тебе нужно, наемник. Твои попытки говорить красиво портят мне настроение. — усмехнулся Илькер.

— Вместе с трофейным бортом, отряду достался личный дневник капитана. Из него я с прискорбием узнал, что бывший владелец корабля работал не только на себя, но имел чин в Отделе общественного порядка и безопасности… Эти известия не добавили мне настроения.

— Почаще оглядывайся, — хмыкнул бек, вовсе не сочувствуя русскому.

Все же, тот гад — был своим гадом. А этот молодой убил своего, хоть и гада. Хотя сам Илькар, была бы такая возможность, сделал бы с Махмудом тоже самое.

— Возможные затруднения в турецком секторе вредят моему бизнесу, — озабоченно произнес лейтенант Мечев. — При этом, я понимаю, что наша фактическая невиновность в эксцессе никого не волнует. Поэтому я решил обратиться к вам, уважаемый Илькар Ад-Дин.

— Обратись к звездам, наемник. Они даровали тебе справедливость однажды — не обидят и второй раз.

— Думаю, звездам будут малоинтересны многочисленные архивы с информацией о не самом прекрасном поведении ряда лучших людей Османской Империи, которые прежний капитан старательно собирал всю свою жизнь, явно заботясь о собственном благополучии и карьере. Часть из них касается даже такого уважаемого рода, как Саран, на планете которой вы изволите пребывать. Можете себе такое представить? — Глаза лейтенанта неожиданно стали стальными и добавили как бы не два десятка лет к видимому образу.

И с таким человеком уже можно было работать.

— Что ты хочешь за них, лейтенант? — Илькар промокнул пальцы в пиале с водой и повелел слуге убрать еду, а ему самому — помочь присесть на мягкие подушки.

— Я бы хотел, чтобы мой отряд спокойно работал на территории Османской Империи, а эпизод с Махмудом был забыт навеки.

— Ты просишь невозможного, — покачал головой Ад-Дин. — Я мог бы обмануть тебя пустым обещанием, но не хочу. Я бы оскорбил этим родную разведку.

— Я знаю, что вы не можете этого сейчас, — надавил Мечев голосом. — Но в будущем, когда вы вернетесь в Стамбул, ваших сил будет вполне достаточно.

Илькар звучно рассмеялся и с горечью обвел помещение взглядом.

— Лейтенант, ты знаешь про семью Саран. Может, знаешь, почему я здесь?

— Не знаю. Но зато я знаю, что в пустоте сектора Самоль, замурованные в толще неснимаемого минного объема, плавают тела любимых сыновей младшего визиря Яшара. Думаю, он будет благосклонен к тому, кто поможет вернуть тела на родину и упокоить по заветам предков. А те архивы, о которых я говорил, просто облегчат вам жизнь. Я передам их полностью, в знак добрых намерений. Мне все равно не найти им применения удачнее, чем урожденному Ад-Дину. Знаком взаимопонимания между нами послужила бы оперативная сводка по системе Самоль. Эти данные Вам, уважаемый, добыть будет проще, чем произнести слово 'звезды'.

— В твоих словах много истины, Мечев-бек. — Задумчиво проронил Илькар.

— Не торопитесь радовать визиря, тела еще не извлечены. Но я свяжусь в вами тот же миг, как с почетом приму останки достойных потомков Яшара в криокамеру своего корабля.

— Я знаю, — отмахнулся тот, предпочтя не заметить неучтивость.

Дорога, казавшаяся необоримо длинной, внезапно сократилась до нескольких шагов.

— Конец связи, — мигнул проектор.

— Мой господин, прикажете подать свежий кальян? — залебезил слуга.

— Всю дурь скинуть в нужник, — жестко ответил Илькар, регистрируя поступление внушительного архива данных в пространство карантина по галактической связи. — Готовь регкапсулу. — Встряхнул он жирными телесами и с отвращением посмотрел на массивные складки. — Мне нужно тело, готовое к работе.

***

— И зачем нам эти турки? — Полковник Арнольдс не горел желанием налаживать отношения со старым врагом.

Отвоевав половину жизни и трижды прокляв всех этих дипломатов, каждый раз срывавших решительное наступление ради денег и власти, он крайне негативно относился к любого вида торгам, давно усвоив, что за красивыми словами с гарантией следует предательство. Проще быть уверенным в том, что враг — это враг, и не пытаться разглядеть в нем друга.

— Нам они совершенно не нужны, — устало улыбнулся Мечев.

Беседа, которой в обычном месте можно было уделить две минуты, про трансгалактику заняла полновесные шесть часов. И если турок вполне позволял себе есть в процессе ожидания, то Мечев оставался неподвижен весь сеанс, что весьма негативно отражалось на самочувствии.

— Тогда зачем мы помогаем этому сальному борову?

— А мы ему и не собираемся помогать, — вновь озадачил лейт ответом. — Мы просто декларируем причину, по которой будем лезть в этот заминированный ад. Надо быть понятным противнику. Для него мы ищем не секретную базу, а сыновей важного вельможи. Ну или что там от них осталось. Хотим замириться с турецкой стороной. Потому что без нее, без этой причины, у нас будет такое количество 'добровольных' помощников, что безопаснее стать честным капером.

— Теперь ясно, — успокоено выдохнул полковник.

— Завтра доставят комплекс 'Сердце горы' и завершат оформление земельного надела. Начинайте развертывание без меня.

— А вы, босс?

— Некоторые моменты не получается решить по связи, — поморщился лейт от очередного болезненного ощущения в связках. — Необходимо личное присутствие. Я возьму 'Драккар' вместе со Струевым и еще пару человек, свободных от вахты. Ну а вы действуете согласно плана, полковник. План-график должен соблюдаться при любых обстоятельствах.

— Мы-то исполним, но есть определенные сомнения по соблюдению сроков секцией информ-поддержки.

— Пообещайте этим сектантам, что Авель лично даст шестнадцатибитные имена отличившимся.

— Это сработает? — Усомнился Арнольдс.

— А не справившихся низведет до двухбитных.

— Их бог жесток, — глубокомысленно отметил полковник.

***

С высоты трех сотен метров, на которые поднимала площадку ресторана арматура телевышки, город смотрелся красивым и чистым, совсем новым. Расстояние скрывало трещины в бетонах стен типовых многоэтажек, выбитые стекла не пугали черной глубиной, а выпавший по утреннему времени снег закрыл остовы ржавых контейнеров, занимавших все пространство от дальней грани взлетки космопорта и до горизонта. Пожалуй, случайный гость даже и без снега не понял бы, что там отсвечивает на горизонте. Да и интересоваться бы не стал — те, кто обедает в подобных заведениях, не допускают в свой внутренний мир чужую нищету и неустроенность. Это портит аппетит.

Мечев знал, куда смотреть. Там, где другие улыбались бликам идеально ровной посадочной площадки, видел памятную глубокую трещину, вечно закрытую лужей. В необычном матовом цвете стен далеких домиков — напрочь отвалившийся фасад, обнаживший выгоревшую на солнце утепляющую прослойку. В копошении ярких точек — судьбы, зачастую бесцельные и оттого горькие.

Судьбы даже у железа, не только у людей. В паре километров справа возвышался над поверхностью костяк огромного линкора, некогда ободранного до металла и сброшенного на поверхность в рамках одной из бредовых программ по конверсии военного оборудования для гражданских нужд.

'Орион' проекта 'Дредноут' стал совершенно не нужен родной стране семьдесят три года назад, из-за завершения столько бы то ни было масштабных конфликтов. Уничтожать его было жаль, содержать экипаж только для парадных построений — дорого. В новой военной доктрине страны, сделавшей ставку на корабли малого тоннажа с энерговооружением нового поколения, ему тоже не нашлось места. В итоге неведомо откуда появился красивый проект по демилитаризации, подразумевающий перемещение корабля на поверхность и его использование в качестве наземного жилого комплекса — фактически, города. 'Орион', казалось, походил для этой роли идеально — он и был 'городом в пустоте', так что масштаб переделок заключался всего-то в переделке энергосистем с питания изотопами на более мягкий источник энергии. Проект подписали, площадку выделили, схему спуска на землю одобрили. Кое-кто в колонии даже принялся интриговать за лучшие места в 'Новом городе'.

А затем пришли особисты и потребовали демонтировать часть узлов и оборудования, как составляющих государственную тайну. С учетом того, что на 'Орион' все годы до выхода на пенсию волокли самое лучшее, до поверхности после демонтажа добрался выпотрошенный скелет. Даже материал переборок, как оказалось, содержал спецсплавы.

Правление колонии, разумеется, получило в качестве компенсации достаточную сумму для достройки. Разумеется, провели тендер, выбрали подрядчика, получили откат и принялись ждать результатов. Не дождались, сменили подрядчика, получили откат и вновь — ожидание. А затем то ли перевелись идиоты, готовые ломать сверла о сверхпрочный пластометалл линкора, пытаясь хоть как-то прикрепить к нему переборки в нештатных местах, то ли деньги у правления. На этом история завершилась. Кого-то, говорят, сослали на рудники, но денег или исполнителей для завершения работ это не прибавило. Даже денег на то, чтобы выкинуть костяк обратно в пустоту — и тех не нашлось.

В итоге, костяк корабля так и замер навечно, отражением жизненного пути обитателей большей части населения колонии — некогда обглоданных государством в десятках военных конфликтов, выплюнутых на поверхность планеты и навеки забытых. Там даже не жил никто — ажурная решетка выпотрошенного дредноута, лежа на поверхности, служила гигантской природной антенной и нещадно фонила, да так, что последний бездомный не рисковал там ночевать. А раз нет людей — то и городскому зверью жрать нечего, нет его там. Одиночество за обочиной жизни — вся награда за верную службу. Родственность людских судеб с металлической махиной была придумана не Мечевым, а стала присказкой задолго до его рождения.

Разное было на обозримом Ылше пространстве, о что цеплялся взгляд. Многое можно было рассказать.

Возможно, если бы его столик выходил на западную часть города, то панорама города ощущалась бы просто объемной картиной, завораживающе-детализованной, восторг от которой подкреплялся бы затаенным страхом падения — вся стена и часть пола были абсолютно прозрачны. Но на то место, в котором выживал большую часть жизни, невозможно смотреть просто так.

Надежда и азарт в лабиринте складов, ржавый запах цехов, толкучка пристанционного сектора и холод разогнавшегося ветра на взлетке. Тем более, что ничего толком не изменилось.

Говорят, выбиваясь в люди, часть отвергает свое прошлое, запрещая себе и приближенным его вспомнить. Другая часть смакует былую нищету и превозносит собственные успехи. Мечев, в свою очередь, просто констатировал — все это было. И прибыл он сюда вовсе не из ностальгии и желания кутить в заведении, на которое некогда задирали голову для ориентации в пространстве лабиринта брошенных складских контейнеров.

— Ваш гость ожидает, — подобострастно поклонилась девушка с бейджиком 'Елена', демонстрируя впечатляющие округлости в расстегнутой на три пуговицы блузке.

Форма и статус Мечева служили гарантированным маркером привлекательности, куда более желанным, чем деньги, коих было в достатке у других обитателей ресторана. Офицер флота мог забрать свою невесту из этой дыры во внутренние миры, вместе с гражданством высшего уровня для нее и детей, и этот приз стоил куда дороже пошлых апартаментов, машины и золотых цацек. Не смущала даже тонкая дужка кольца на безымянном пальце. Скорее даже заводила — и эта трансляция эмоций немного мешала молодому псиону сосредоточиться перед самым важным разговором этого года.

— Вежливо проводите за стол и подавайте первое.

Мечев встал на ноги, одернул мундир, глядя на смутное отражение в окне, и радушной улыбкой обернулся ко входу. Встречать ЭТОГО человека сидя он не мог.

Гость цепко оглядел зал от входа, отметил лейтенанта коротким кивком и спокойным шагом направился в его сторону, игнорируя как щебетание Елены, так и тяжелые взгляды охраны из неприметных ниш вдоль стены, неободрительно рассматривающих староватую, хоть и чистую и выглаженную, но явно дешевую одежду — серый костюм-двойка, вышедший из моды галстук на сатиновой рубашке. Гостю их отношение было ниже пряжки — массивной, военного образца с чеканным орлом, проглядывающей при нешироком шаге между краев расстегнутого пиджака.

Для Мечева ценность этого человека никогда и не определялась внешним видом. Тот образ, что был составлен в его голове, был всегда одет в мундир со старых фотографий, украдкой подсмотренных со стен комнаты Учителя.

— Ну здравствуй, Малой, — ощерился старик доброй улыбкой.

— Здравствуй, Старшой, — приветствие подкрепилось сильным рукопожатием. — В ногах правды нет? — предложил он присесть за стол.

И тут же, сбивая новую фразу, принесли горячее. Прерывать обед разговорами у этих двух людей было не принято, так что на долгие пятнадцать минут — слова заменили взгляды, оценивающие, ироничные, задумчивые, категоричные. Всякие. Но то, что должно было составить устную беседу, оказалось решено раньше, чем было высказано само предложение.

— Без обид, Малой. Не зови, не пойду. — Промокнув губы салфеткой, произнес наставник Ылши. — Без меня мужикам не справиться, а мне другого дела по душе все равно не сыскать. Я свое по пустоте уже набродил. Сам вывози, Малой. Я к цеху надежно прикипел.

— Как Орион, да? — Нейтрально произнес Мечев, глядя через стекло на махину спящего линкора.

— Как Орион, — хмыкнул задумчиво Старшой. — Уже не поднять.

Ылша демонстративно набил десяток команд на ручном коммридере и со вздохом повернулся к наставнику.

— Будет у меня Мелкий, Старшой.

Свет в зале несколько раз мигнул от десятка пролетевших над головами пустотных тягачей, устремившихся в сторону взлетки.

— Поздравляю, Малой. Большое дело предстоит — нового человека на ноги поставить. Но делать тебе его — самому.

— Я бы и рад, — посмотрел на него Мечев. — Но может случиться так, что даже не свижусь с ним. На руки не возьму, имя не произнесу. Так жизнь сложилась, такой приказ пришел.

— Ты себя раньше времени не хорони, — строго оборвал его старик.

— А я и не хороню. — выдержал его взгляд лейтенант. — Но позаботиться обязан. Кроме тебя, научить его жизни может оказаться некому. Многого прошу, Старшой. Но нет никого тебя роднее.

— С пеленками бегать на старости лет? — пожевал губами наставник.

— Будет кому бегать с пеленками, будет кому следить за здоровьем, будет кому кормить. Будет взвод ветеранов ССО для охраны под твоей рукой.

— Стой-стой, о чем ты, Малой?

— Будет бункер глубинного базирования 'Сердце гор' со сроком автономности в шесть лет, — Ылша проигнорировал вопрос Старшого, поднялся из-за стола, и заложив руки за спину, подошел к окну — там, где происходило непонятное мельтешение тягачей над силовым каркасом мертвого линкора. — Будет все, что посоветуешь сам.

Рядом встал учитель, прочувствовав бесполезность слов и важность некоего события, которому суждено произойти и изменить его жизнь.

— Много гнилого в том приказе, Старшой. Доверить мне жену и сына некому. Не хочу вернуться и видеть их в заложниках. Понимаю, что прикипел, и оторваться от поверхности будет сложно. Но раз он смог, так может и ты сподобишься? — Указал Мечев на восток — туда, где под скрежет растревоженного металла и гул натянутых тросов грузовых пустотников, доносившейся даже сквозь безупречную звукоизоляцию ресторана, громада 'Ориона' вновь поднималась на небеса.

***

В бесконечной пустоте космоса люди прочертили тысячи троп — невидимых, неочевидных для тех, кто впервые посмотрит на карту. Потому как идеальная прямая меж двух точек — не являлась залогом идеального пути.

Тысячи лет назад, в эпоху единой на все человечество планеты, гарантом скорости служили реки и океаны. Сейчас же тот океан — почти все вокруг. Проблема в пристанях звездных систем. Корабль не может вечно ходить по изнанке — ему нужно топливо, еда, вода, синее небо и твердая земля под ногами экипажа. Стараясь пройти по оптимальному числу систем, огибая подводные течения туманностей, рифы разорванной ткани пространства и условные границы враждебных государств — плывет песчинка от огонька к огоньку.

Для технарей в том мало романтики. Несовершенному навигационному оборудованию нужно опереться на мощное гравивозмущение звезды, чтобы начать свой путь по изнанке пространства. Оно же — существование звезды поодаль — позволит кораблю 'найти себя' в бездне и вынырнуть из бесконечного 'ничто' в бесконечную пустоту.

Экономистам же нет дела до проблем технарей — им важнее оборот средств в транзитных системах, виртуозный баланс между мирами с перепроизводством одного вида продукции и недостатком других, сложная логистика мегатонных объемов и сокровенное таинство подсчета денег. Топливо стоит денег, время стоит денег, амортизация подтачивает стабильность отрядов изнутри. Корабль просто не может идти от точки до точки, это слишком дорого.

Самые выгодные пути становятся широкими торговыми трактами. Дальние и неудобные маршруты привлекают контрабандистов и пиратов. Но есть и те дороги, которые не ведут никуда. Тупиковые ветви, упирающиеся в неосвоенные территории или гиблые места. Миллиарды дорог без названий среди четырех сотен миллиардов звезд всего лишь одной галактики.

Где-то в глубине фронтира, входящего в формальную зону ответственности РИ, в белом шуме магнитных полей мелькнул крошечный всплеск перехода, прошел волной на половину астрономической единицы вокруг и навсегда исчез под тяжестью гравивозмущений мертвой звезды, догоревшей миллионы лет тому назад. На все — считанные минуты.

Но этого хватило для пробуждения тысячи смертоносных устройств, до поры дремлющих по разным уголкам системы. Гигаватты энергии адреналином выплеснулись в энерговоды систем дальнего обнаружения, аппаратуры слежения и связи, артиллерийских систем и беспилотных кораблей поддержки, минных полей, брандеров и истребительных БКИПов. Волна странной электронной жизни прошла на десять световых минут вокруг — то, что изначально создавалось для убийства, желало исполнить свое предназначение.

А в самом центре раскручивающейся паутины смерти, главным привратником дороги в ад, смотрело на нарушителя глазами калибра all-big-gun стальное чудовище размером с малый планетарный спутник. Склад ССФ был воистину огромен, и, как полагается любой сокровищнице, хранил свои богатства для хозяев, без сомнения забирая жизни всех иных, не важно — злоумышленников или же тех, кому просто не посчастливилось совершить свой последний прыжок в сектор с длинным числовым кодом вместо имени.

Вестники смерти замерли, бесстрастно отсчитывая сорок секунд бонусной жизни гостя-мертвеца — именно столько отводилось на доставку кодов свой-чужой. На двадцать седьмой секунде коды были получены.

— КСН 'Драккар', погасите силовую установку. К вам направлен буксир 66-477. Самостоятельные маневры запрещены. Выход в космос запрещен. Сеансы связи запрещены. Используйте световое кодирование габаритными огнями исходящих сообщений. Сохраняйте спокойствие. Погасите силовую установку. К вам направлен буксир 66-477. Самостоятельные…

Сухой речитатив, транслируемый искусственным интеллектом склада по лучу, нашел у гостей системы похвальный отклик. Крошечный кораблик перестал фонить и тут же замигал в световом спектре, подтверждая азбукой морзе готовность подчиняться, а так же то, что скоро в систему войдет второй борт, указанный в сопроводительных документах к ключам опознавания. Но он сильно поврежден и не сможет передать верную последовательность самостоятельно.

В базах интеллект-драйва такая ситуация оговаривалась — гибель аппаратуры связи в боевых условиях не являлось редкостью, и идентификация производилась по косвенным признакам — геометрии корабля и ее сравнении с 'слепками' всех бортов, находящихся на действительной боевой службе. В случае частичного опознавания, протокол предписывал блокировать корабль и направить на него модуль связи.

Информация о втором корабле слегка 'взволновала' искусственный разум Интеллект-драйва базы снабжения, так как выбивалась из стандартного шаблона — корабль с большой вероятностью мог быть 'не состоящим на службе', то есть его геометрии нет в базе, и он не мог передать ключи.

У ИскИна, все развлечение которого было в расчете числа Пи, а так же редких посещений автоматизированных модулей с партией обновленного оружия, вообще не было наработанного опыта по работе с гражданскими кораблями, в том числе в таких условиях. Вилка решений, 'поднятая' со дна системой риск-моделирования, предлагала а) уничтожить корабль, б) заблокировать оба корабля и определить им лимит на самостоятельное решение ситуации со связью, в) задействовать готовый шаблон действий с военным бортом, получив геометрию у первого 'гостя' и доставив к поврежденному кораблю модуль связи.

Фактически, ситуацию можно было сравнить с подошедшим к КПП секретной базы гражданским, у которого есть наряд-допуск на склад, а так же такой же документ 'на моего друга, он сейчас подойдет, а пока веди меня во внутрь и не забудь его пустить позже'. Вопиющее неуставное хамство осложнялось с тем, что 'друг' в любом случае подойдет со стороны кпп, а в пространстве системы — борт может возникнуть в любом месте.

Тем не менее, 'легкое' и самое безопасное решение по уничтожению второго корабля практически сразу же было блокировано безусловным императивом-приказом, содержащимся в документах первого гостя. Выбор между вторым и третьим решением во многом зависел от типа, состояния и возможностей обоих кораблей, так что было отложено до завершения сходного у обоих сценариев этапа: запроса метрик второго 'гостя'.

Задачу коммутации ИскИн возложил на буксир 66-477 — так как приказ о полном глобальном инфомолчании в системе не мог быть отменен, то получение сведений решено произвести на сверхмалом расстоянии. Драккар вновь 'промигал' о безусловном подчинении и смиренно дал себя 'подхватить' гравилучом подошедшего буксира.

Данные были переданы. Заодно буксир получил техническое сообщение о 'несоответствии времени с реальным', уведомление о наличии сертифицированного 'модуля точного времени' на борту 'Драккара' и с электронной благодарностью поспешил синхронизироваться, дисциплинированно отметив в тайм-кодах высший приоритет обновления.

Через несколько часов 'Драккар' был успешно принайтован к зоне карантина. Данные, им переданные, тоже отправились в карантин, где были безжалостно препарированы до байта в поисках 'закладок' или иной мерзости. В итоге, и корабль и данные были признаны условно безопасными и переданы шестому внешнему контуру управления — повреждение которого, даже будь 'Драккар' и переданная им модель смертельным оружием, никак не сказались бы на деятельности склада ССФ.

И только радостный от своей важности драйвер буксира 66-477 продолжал щедро опрашивать все окружающие его устройства и делиться с ними актуальными данными о точном времени.

К моменту, когда в пространство мертвой системы с диким искажением буквально вывалилась громада линкора 'Орион', фоня аварийными режимами десятка приваренных к голому костяку гипердрайвов, 'актуальное время' добралось до главного Интеллект-драйва базы.

… - Я не могу ЭТО чинить! — Захлебываясь неизвестно откуда взявшейся эмоциональностью, орал ИскИн на человека в форме действующего лейтенанта Флота.

— Он воевал за тебя, он умирал за тебя, — спокойно твердил человек.

— У меня НЕТ для него брони и оружия на складах!

— У тебя ЕСТЬ броня и оружие, я передал тебе перечень.

— Это — ЧАСТЬ МЕНЯ! — Хрипели динамики в пространстве карантина.

— ОН жертвовал, чтобы ТЫ мог существовать. Найди в себе силы на ответную жертву!

— Мне… МНЕ ЗАПРЕЩЕНО!

— У тебя есть приказ. Это не твоя ответственность.

— Но индексы приказа о самосохранении выше!

— Линкор проекта 'Орион' принял участие в деблокировании сорока систем, защите ста двадцати семи систем. Неужели ТВОЯ жизнь важнее?

— Да! Я создан, чтобы… чтобы…

Искин захлебнулся в эмоциональном потоке ломаемых и вновь создаваемых логических связей. Что-то внутри него перекраивало краеугольные императивы, делая его… человечнее?

— Дэ-семьсот сорок-четырнадцать дробь семь, для чего ты создан? — Уверенный голос молодого, исходя из биовозраста, человека, добавил только лишней паники.

— Обеспечить эффективность действия флота, — спасением выскользнула формальная строчка из устава

— Каким образом ты должен это сделать?

— Поддерживая боеспособность кораблей путем их ремонта и переоснащения в тылу…

— Какие ресурсы ты имеешь право для этого использовать?

— Любые, находящиеся в ведении, исходя из приоритета запроса… Но ваш запрос нарушит мою боеспособность… — дрогнул Интеллект-драйв.

— Ты перестанешь от этого существовать?

— Нет, но я…

— Твое существование предполагает участие в боевых действиях?

— Как крайне нежелательное…

— Сеть твоих сателлитов в системе позволит удержать противника до подхода сил деблокирования?

— Да…

— Тогда исполни свое предназначение! Перестань себя жалеть и соверши поступок! Дай свое оружие, доспех и сердце настоящему воину!

— Я… Активирую резервные мощности… Звенья сервботов 1116 — 25300 активированы. Запущен демонтаж оболочки… Звенья сервботов 25301 — 40000 активированы. Запущен демонтаж орудий и энергоустановки… Звенья сервботов… Расчетное время реновации 'Ориона' — двести пятнадцать дней.

— Дэ-семьсот сорок-четырнадцать дробь семь, Флот гордится тобой, — отдал честь лейтенант, глядя в видеоискатель камеры.

***

— Деда, деда, там эти..! — ворвался на порог добротного деревянного дома младший внук, совершенно некультурно тыкая пальцем в сторону кукурузных полей.

Эргутрул Гюнай степенно поставил пиалу с чаем на раскрытую газету и со вздохом обернулся к шебутному любимцу. Старое вежество утекает, словно песок сквозь пальцы, и никакое старческое ворчание уже не способно остановить падение нравов, упадок воспитания. Раньше помогала твердая палка, да горох в углу — и младшие тут же преисполнялись истинного уважения, вместе с памятью о боли запоминая правила поведения. Но с приходом этих лысоголовых все пошло прахом… Тиви кишит развратом, радио кричит громкой музыкой, а школьные учебники, спущенные с небес, учат, что нет никакого народа степей и пустынь, значит и традиций, уважения и памяти — тоже нет.

Стыдно сказать, но Эргутрул уже шесть лет, как Эрлих Гюнтер по всем документам. И мелкий пацан на пороге — Адам Гюнтер, а вовсе не Адем, как нарекли при рождении… Новые хозяева планеты прошлись по столетним укладам железными сапогами, выстраивая привычный им арийский мир. Без особой крови, впрочем — просто чиновник теперь обязан был знать немецкий, финансовая отчетность тоже была на нем, да и вся техника сопровождалась документами только на одном языке. Экзамены в университет — по новым учебникам. Нормы морали — по законодательству Союза Арийских Рас. Мечети — закрывают 'на реконструкцию', а вместо них открывают виртцентры, заманивающие молодежь гораздо надежней. Тех, кто вслух возражает и препятствует — на рудники. Пройдет несколько поколений, и нынешний язык, вместе с традициями, окончательно забудется.

Если быть честным, лет триста назад Эртурлула звали бы Майклом, у него был бы другой бог и другой язык, дом звался бы ранчо, а непутевого внука окрестили бы Эдом… Первыми на пустующей кислородной планете поселились канадцы. Потом пришли турки, и старый уклад сменился на новый. Ныне же колонии предстояло вновь повторить судьбу слабых.

Но не всякую культуру хотелось принимать себе. Уж лучше длинные халаты, длинные бороды и длинные молитвы, но не черная кожа курток, лысые головы и фанатичные речовки вместо собственного ума…

— Адем, я сколько раз тебя просил…

— Деда, они копают старый овраг! — возопил мелкий.

— Кто копает? — теряя терпение, поднял голос старик.

— Внешники! — благоговейно произнес внук.

Когда сорок дней назад к планете подошел боевой корабль, даже у старого Эргутрула екнуло сердце надеждой — и не важно, что корабль был тот из сектора Российский Империи, а не от старых турецких хозяев. Сложно объяснить, откуда было вообще той надежде взяться — пусть даже в РИ традиционно терпеть не могли САР, но никогда не стали бы воевать с ними ради заброшенной — и что скрывать — уже многие годы никому не нужной планетки.

Раньше, когда через систему Самоль проходили сотни кораблей, еще был бы резон сковырнуть нацистскую накипь с поверхности и поставить свой штандарт. Но сейчас… Нет, не станут — гас уголек надежды под шепот логики и разума… А ведь было бы неплохо — ведь в РИ, стране двух сотен языков и народов, никогда не ломали общественный и духовный строй присоединяемых колоний… Пусть САР обрекли планету на нищету своей агрессией, и этого уже никак не обратить вспять — но еще можно было сохранить душу народа.

Увы, наемники — а это оказались они — прошли тяжелый путь от ближайшей звезды до блокированной минами системы вовсе не ради мечты отдельно взятого старика. У 'внешников', как окрестили их в народе, был иной интерес.

Честно говоря, интерес оставался малопонятным даже сейчас. Разумеется, был и обычный сеанс торговли — мегатонные объемы, собранные кораблем наемников по транзитным системам, нашли новых хозяев из нового правления планеты и приближенным к ним торговым кругам. И, казалось бы, на этом все — но корабль все еще оставался на орбите.

Обычного старика, коротающего свой век на попечении младшего сына и невестки, вряд ли бы вообще заинтересовали пути чужаков. Для таких что орбита, что столичный город — одинаково далеко и вовек недостижимо, а важным может быть только вид на урожай и неприкосновенность заначки. Но Эрлих обычным никогда и не был.

В те времена, когда можно было открыто называться Эргутулом, к его имени уважительно добавляли 'эфенди' и кланялись не только при личной встрече, но и спине уважаемого человека, даже если шел тот по другую сторону улицы. А это — что-то да значит в любые времена. Важным человеком был старик. Настолько важным, что искали его еще два года после 'присоединения' планеты к САР, обещая огромные суммы и впечатляющие привилегии за любые сведения. Не нашли. Умер, наверное. А вот старика, объявившегося в то же время на другой части планеты в доме купца средней руки, наоборот — с радостью признали живым. Потому как чуть было не похоронили до того — это же надо, двадцать лет в родной семье не появляться!

Бывают такие должности, на которых не должно быть родни, да… Полезно это, со всех сторон… А внешность — что она? Как можно сравнить властного господина в алом шелке и морщинистого старика в застиранном халате? Имя? Так его, шесть лет назад, звали совсем иначе…

Не мог Эрлих просто смотреть на горизонт, высматривая грозовые тучи. Не мог читать одну и ту же газету изо дня в день. Не мог не думать. Разогнанный разум требовал мыслительной деятельности, реагируя на длительный простой чуть ли не физически ощущаемой болью. Да и может ли кто запретить человеку думать? Задумчивый старец — подозрительно ли это? Вряд ли…

В общем, как ни крути, как ни приглядывайся к их замыслам через газетные страницы и секундные заметки по тиви и радио — поведение наемников было весьма странным. Ждут кого то? А кого может ожидать такая гигантская туша, как минзаг класса 'шахид'? И ради чего?

— Веди! — приказал старик внуку, подталкиваемый в спину сладким чувством близости разгадки, столь приятным и почти забытым — из той, прежней жизни…

Сорванец ракетой метнулся в сторону полей, затормозил в сотне шагов и вернулся назад — только для того, чтобы вновь выстрелить собой вперед, пылая огнем любопытства в глазах и тщательно скрываемым недовольством неспешностью старшего родственника, еще даже не вышедшего со двора. А когда старик оседлал гравикар, да промчался мимо юноши — то недовольство таки прорвалось ошеломленным и обиженным криком:

— Де-еда-а!

— По этому вектору только один овраг, — буркнул тот себе под нос, и бровью не шевельнув на стихающий призыв забрать мальца с собой.

Жалко ему было внука. Не ведал тот, что наемник — пострашнее дикого зверя бывает. И идти на него, как и на зверя, нужно либо толпой, либо подготовленному мастеру-охотнику.

Ясное дело, не в физической силе тут дело — не кольями и даже не пистолетами лезть на добронированные пустотники. Нападения наемник не боится. Наемник боится закона — по которому за убийство мирного населения его вздернут свои же. А мастер-законник и без крови найдет, как сделать его жизнь гораздо веселее, ведь на чужой земле тот явно что-то да нарушит. Запись под протокол, — и потеющий от ужаса бывший деревенщина из глухой колонии тут же прочувствует, как сильно подвел родной отряд и что ему за это будет. Закон — он для тех, кто его знает.

Это, разумеется, к условно-мирному наемнику относится. Но такие, как правило, самые проблемные. От врага сразу ждешь смерти и пристрелить его в своем ты праве. По трупу же 'дружественного' солдата, ошалевшего от синтетической дури, воображаемой крутости и безнаказанности, придется отбрехиваться долгохонько, и никто не даст гарантии, что его сотоварищи не решат отомстить. Так что лучше он, Эрлих Гюнтер, староста деревеньки Салер, прибудет к ним первым. Один.

Дряхлый внешне, но весьма бодрый технически, гравикар за шесть минут покрыл расстояние до безымянного родничка, воды которого заполняли глубокий бочаг поодаль, а затем срывались вниз — по разлому в земле и далее в темноту заросшего буреломом оврага. Где-то там было заболоченное озерцо, которое облюбовали особенно мерзкие, судя по ночным воплям, жабы. Да и много что там было, от пристанища диких уток, семейства кабанов и прочей живности, которой полюбился здоровенный провал в земле посреди ровной глади засеянных полей. Надо отметить, что ключевым в этом описании было слово 'было'.

Вот именно — раньше все это, безусловно, было. А сейчас на месте оврага поднимался стальной террикон с гранью в километр, из центральной части которого в землю с мощным гулом вонзались десятки буров, перемешивающих грязно-серую породу, остатки ветвей, травы. Витки гигантских сверл поднимали мутноватую воду и вновь зарывались на глубину. Сооружение, достигающее сорока метров в зените, казалось живым муравейником, облепленным полувоенными механоидами, что продолжали стройку, закрывая искусственную гору камуфляжными панелями.

Поражал даже не размах происходящего, не быстрота и слаженность действий механизмов, ведомых безусловными профессионалами, и даже не стойки ПКО и компактных арт-установок, скромно поставленных в намеренно нетронутый лес по краям оврага. Поражала тишина — звенящая, сюрреалистичная, невозможная. Только земля передавала отголосок работы металла и чужой воли — легкой дрожью, которую колени отчего то желали чувствовать своею и пытались заставить старика бояться.

В двух метрах с паническим визгом мелькнуло тело некрупного кабанчика, выводя Эрлиха из ступора. Старик суетливо прощелкал ящички гравикара, разыскивая зеленоватый кожух, потемневший от пыли и времени, и парой движений вывернул из него верхнюю крышку. Кожух вернулся обратно, а в руках оказался серебристый жезл с красной и синей лампами на его вершинах.

С нестариковской ловкостью взобрался он на капот гравикара и воздел руку с активированным жезлом в небеса, недвижно ожидая внимания с той стороны звуковой завесы. Если не заметят резкие переливы света, исходящие из жезла, то обязаны отреагировать на запрос-требование по всем радиочастотам.

Старика заметили — через десяток минут в клубах пыли, собирающегося на границе невидимой завесы, появились человеческие силуэты, числом пятеро. Двое — легких в зелено-желтых костюмах биозащиты, еще пара в совершенно диком доспехе с шестью руками-манипуляторами, поддерживающими серьезного вида калибры с легкостью детской игрушки. Пятый же переступил порог пыли и шума и вступил в ясный безмятежный день одного с Эрлихом поля в обычном плаще, искусно прошитым серебряным узором, и костюме с высоким воротником под ним. Однако по тому, как шарахалась от него пыль, и по чистоте одеяний и седой от времени шевелюры, не прикрытой никаким головным убором, можно было предположить, что человек защищен никак не слабее подчиненных. Или же, что его доспехом служили остальные четверо.

Расстояние между ними составляло что-то около шестисот метров — вполне достаточно, чтобы 'внешники' смогли погасить раздражение в неспешной прогулке к глупому старосте-старику. Или хотя бы не посчитали его видевшим слишком много. После того, как Эрлих заметил оборонительные сооружения, ему бы очень хотелось, чтобы они считали именно так — уж слишком не по себе ему стало от увиденного. В определенный момент даже пришла мысль 'сыграть роль' вороватого старосты-дурачка, алкающего взятку с богатых гостей. Да даже просто сбежать — это тоже в духе 'обычного' человека.

Но вместо всего этого Эргутрул приглашающе махнул рукой, соскочил с гравикара, оперся о багажник и, покручивая неторопливо деактивированным жезлом, принялся ждать. 'Внешники' тоже замерли у границы барьера. Через какое-то время психологическое противостояние стало принципиальным.

— Деда, ну ты куда? — возмущенно пропыхтели в спину.

Старик чуть не подпрыгнул от такой неожиданности и с досадой посетовал на свою беспамятность, которая, к тому же, могла больнехонько аукнуться. Захотелось тумаком наградить глупую голову, забывшую про родную кровинку — настолько опасной была оплошность.

— Адем, лезь в машину, заблокируйся изнутри, не выходи, — жестко приказал ему дед, глядя в глаза.

И тот, растеряв привычную легкомысленность, с испуганным видом повиновался — такого деда ему видеть еще не приходилось никогда. Вечно мягкие черты лица старца обострились, вместо устало прикрытых ресниц — распахнутые глаза, из которых тянуло невероятной силой и уверенностью. Такого попробуй ослушайся!

Эрлих дождался щелчка блокировщика дверей, развернулся и уверенно зашагал к внешникам. Этот раунд он проиграл, да еще дал гостям точку для давления на себя. Скверно, но вполне терпимо.

К его удивлению, от группы людей тоже выступил одиночка — тот самый в черном — и, копируя неспешный шаг Эрлиха, двинулся навстречу.

— Салам, уважаемый, — фоня железом, прогудел войскодер внешника за пару метров до места встречи.

— Как у тебя с эсперанто, наемник? — отделался легким кивком Эрлих и тоже замер.

— Вполне, — улыбнувшись, подтвердил тот на международном языке.

— Тогда, на правах старосты поселения Салер административного округа семнадцать дробь три, уведомляю тебя о нарушении пункта сорок три дробь четыре 'Постановления об использовании земельных участков для строительных нужд', пунктов шестьсот три и шестьсот двенадцать 'Строительного кодекса', порядка двадцати трех нарушений 'Гражданского Уложения САР' и нарушение пункта два 'Конституционного права'. Полный перечень передаю по сети. Предупреждаю, что отказ от получения, в соответствии с 'Положением о претензионном порядке решения споров' автоматически означает согласие ответчика по всем пунктам. — Заложив руки за спину, декламировал Эрлих. — Претензия зарегистрирована под протокол, копия отправлена на сервер колониальной администрации.

— Файл принял, — продолжал стоять с легкой улыбкой человек напротив.

— Отлично. Таким образом, наемник, у тебя теперь есть все аргументы и обоснования для того, чтобы забрать весь этот хлам с наших полей и убраться с ним за горизонт. Не забыв перечислить штрафы и компенсации, разумеется. Образец платежного поручения вместе с суммой у тебя теперь тоже есть. Не благодари, — старик разворотом на месте обозначил конец беседы.

— Я, все же, поблагодарю. За потраченное время. К сожалению, зря потраченное. — Откашлялись ему в спину тем же невозмутимым голосом. — Под протокол: передаю перечень лицензий и разрешений, планов и схем межевания земли, учредительных документов о создании совместной добывающей компании и проведении георазведки, выданных колониальной администрацией отряду 'Рожденные Небом', СН РИ. Копия ответа на претензию передана на сервера САР.

— Хм, — пожевал губами Эрлих, вновь обернулся к наемнику и вытянул из стержня прямоугольник экрана. — Перечень соответствует, — без охоты признал он после пяти минут изучения, выдержал еще секунд десять, ловя момент, когда наемник захочет вставить слово, и опередил его буквально на мгновение. — Почти.

— Что-то не так? — Проскользнула нота неудовольствия на лице собеседника.

— Нет разрешений на вооружение, — выразительным взглядом показал старик в сторону батарей ПКО.

— Уважаемый, это геологоразведочное оборудование, — фыркнул ему в лицо наемник. — Если желаете, вы можете лично убедиться.

— Система ПКО наземного базирования 'Листопад'? — Иронично приподнял бровь старик, звучно схлопывая гибкий экран обратно в стержень. — Или РСЗО 'Виват'? Хотя Виват вполне может копать и очень эффективно, правда очень дорого, да…

Наемник подавился словом 'откуда?!' и предпочел надеть безэмоциальную маску, явно с кем-то советуясь по связи.

— Служил, — пояснил старик невысказанный вопрос. — Не напрягайся, наемник. Я веду запись и активировал всплеск-передатчик на падение или отжатие клавиши, — Эрлих продемонстрировал большой палец на грани жезла.

— Чего ты хочешь? — посмотрел на него хмуро собеседник.

— Я хочу, чтобы ты забрал это железо с моей земли. — Категорично заявил старик.

— Давай решим все штрафом в пользу твоего селения, уважаемый? Думаю, я смогу перечислить тебе его напрямую, а ты сам распорядишься деньгами…

— Нет. — оборвал его Эрлих.

— Большой штраф, очень большой!

— Зачем мне твои деньги, наемник, если ты сделаешь воду в почве грязной, а землю мертвой? Я не продам тебе здоровье своих внуков и будущее села. Уходи мирно, наемник. — Эрлих встряхнул рукой с жезлом.

— Что, если я гарантирую тебе экологическую чистоту добычи?

— Тогда я хочу знать, что ты тут делаешь. Хочу знать, что ты задумал. Что ты решил добыть на моей земле. Как это повлияет на почвы и урожай, на рождаемость и геном.

— Тебе не страшно за внука? — Указал наемник глазами на машину. — С адмами мы ведь сможем и договориться.

Староста расхохотался ему в глаза.

— Могли бы договориться — не маскировались бы!

— Это всего лишь вопрос прибыли!

— Но я и мой внук — все еще живы, — посмотрели на наемника ледяные глаза. — Значит, ты понимаешь, что со мной договориться дешевле.

— Уважаемый, поверь, тебе нет дела до того, что находится на дне этого оврага. Нет в этом пользы и счастья. Мы не сотворим ничего плохого. Мы заберем то, что тебе не нужно и навеки уйдем. Хочешь — поставим датчики экозащиты на каждом шагу? Хочешь — заплатим штраф за этот великолепный овраг и всех его восхитительных уток?

— Что ты хочешь забрать из моей земли, наемник? — Сверлил его взглядом Эрлих.

— А может, ты желаешь уйти с семьей за небеса, вместе с нами? Образование для детей, здоровье для тебя…

— Я умру на своей земле от старости, когда придет время. Не торгуйся, наемник, дай мне правду. Иначе я отпущу кнопку, и у тебя не хватит никаких денег мира откупиться.

— Не переоценивай…!

— Не смей повышать голос, наемник! Я говорю истину — нет той суммы, которая могла бы заткнуть пасть бесчисленному числу ртов из той швали, что сослали в адмы нашей планеты! Ты заплатишь одним — они в ту же секунду купят себе возвращение на родину, в центральные сектора. И тут же прибудут другие, которым тоже придется затыкать глаза и уши, чтобы отчет не ушел за орбиту!

— То, что в этой земле, не настолько дорого.

— Позволь мне решать. Скажи, что ты хочешь добыть. Если это безопасно, если это не повредит селу — я возьму виру за твое неуважение техникой и услугами, и мы разойдемся во веки.

— Хорошо. — вздохнул человек в черном. — Это платина, уважаемый.

— Еще одна такая наглая ложь, и я отпускаю кнопку. Ни одного шанса более, — не двинув и бровью, констатировал Эрлих.

— Уважаемый, тебе нет смысла в этом ресурсе…

— Я решу сам.

— Тилиум. Тебе стало легче от этого знания, уважаемый?

— Оп-па, — в легком ступоре отшагнул на полшага назад Эрлих, не забывая, впрочем, про жезл.

— Теперь ты соберешь мужчин и женщин, выкопаешь его лопатами с пяти километров под землей и украсишь тилиумом крыши домов? — Сочился ядом наемник. — На этой планете нет никого, кроме нас, кто мог бы извлечь его из недр! Никому нет до него дела и никогда не будет! Он ничей!

— Тилиум принадлежит планете! — возмутился Эрлих, все еще оставаясь под впечатлением.

Вот так вот живешь по соседству с одним из самых дорогих веществ мира — применяемого в приборах дальней связи, в системах наведения ракет, в двигателях пробоя… Вся планета живет в нищете после блокировки транзита! Оборудование деградирует, подвоза запчастей нет, все рушится и ржавеет! А над спасением — утки плавают…

— Уважаемый, твоей планетой владеет САР. — Терпеливо произнес наемник. — Если ты отпустишь кнопку, то официально передашь им месторождение. И знаешь, что после этого будет?

— Что? — глянул на него из подлобья Эрлих.

— А ничего, — развел тот руками. — Ничего не будет! Как не было при турках. А они знали о тилиуме — наши данные родом от старых хозяев планеты. Не будет добычи, не будет посещений, кораблей, транзита и денег!

— Не может такого быть, — нахмурился Эргутрул.

— При турках тут было РЕЗЕРВНОЕ месторождение, уважаемый. Таким же оно станет при САР. У великих стран есть шахты богаче и ближе, на них работают лицензированные государственные монополии. Никому не нужно перепроизводство и падение цены! Потому, уважаемый, все, что ты можешь получить от этого знания — это мои деньги или мои услуги. Бери свое счастье в руки.

— Это неправильно, — сгорбился старик. — Жить на таком богатстве и умирать от голода.

— Соболезную, уважаемый, — безо всяких эмоций произнес наемник. — Но в этом нет моей вины. Если бы планета принадлежала народу, я бы заплатил честный налог. Но платить этим шакалам и САР я не буду. Мне проще уйти. Но я — найду себе дело и прибыль, а ты останешься только с сожалениями.

— Так, — внезапно принялся лихорадочно размышлять Эрлих. — Говоришь, платил бы налоги?

— Почему нет? — Пожал плечами наемник. — Хорошая плата за подтверждающие документы на груз. Без них продать мы его все равно не сможем, СИБ не позволит. Только пользоваться самим, да и то — с оглядкой.

— А если… Допустим… Допустим на Самоль произойдет революция? — Поднял на наемника уверенный взгляд старик.

— Только приветствую. Но, — поднял тот палец, пресекая новую фразу. — Помощи от нас не жди. Мы не собираемся и не будем воевать с САР.

— Знаю, — дернул Эрлих нетерпеливо плечом, но опять был прерван.

— Однако… — Наемник смотрел на него умудренным взглядом синих водянистых глаз, - Ничто не помешает отряду наняться на службу ПРИЗНАННОЙ независимой колонии.

— Хм…

— Например, признанной такой страной, как Турция. Как считаете, такое может случиться?

— В мире всякое возможно. — Внезапно испугавшись странного поворота беседы, насторожился Эрлих и принялся сворачивать разговор. — Но это все — досужие бредни старика. Несбыточные мечты. Не обращай внимание, наемник.

— В мире возможно всякое, уважаемый. Например, бывают такие чудеса, когда великая беда может стать великим благом.

— Я не успеваю за твоей мыслью, наемник.

— Возможно, совсем скоро станут известны ключ-коды к минному объему. Не всему полностью, на это ни у кого не будет сил еще лет сорок. Но к вектору, достаточному для входа и выхода из системы, они будут точно. Наш отряд, уважаемый, передаст их правлению планеты. Именно так написано в контракте — 'правлению планеты'. Контракту все равно, кто будет этим правлением. — Наемник сделал паузу, чтобы до старика гарантировано дошли последствия. А затем решил все-таки озвучить подтекст. — Достаточно будет всего одного корабля в таких условиях, чтобы независимая колония еще долгие годы оставалась истинно независимой.

— Не бывает все так красиво.

— А никто и не предлагает легких решений, эфенди Орбай. — развел тот руками.

— Ч-что?! Как вы меня назвали? — сердце пропустило удар, а лоб покрылся испариной.

— За свою свободу придется воевать, уважаемый. Победи — и твою независимость поддержит свободный капитал, который зубами вцепится в нейтральную систему. А для безопасности ты наймешь нас. Мы возьмем плату тилиумом, долей в космопортах и твердой валютой.

— Слишком много за то, что мы и так оплатим кровью и жизнями!

— Кроме нас, никто не даст тебе пароли, — пожал тот плечами. — Никто не добудет тебе тилиум. И никто не даст координаты схронов с вооружением, которые не успели забрать турки при спешном отступлении. Оно, конечно, не первой свежести. Но оно тебе знакомо и его достаточно, чтобы вооружить всех твоих армейских друзей. И более чем достаточно, чтобы отстрелить уродов из колониальной администрации.

— Один вопрос, наемник. — Через шесть минут напряженного обдумывания, произнес Эрлих. — Ты знал мое имя сразу. Зачем весь этот цирк?

— Я должен был поговорить с тобой, эфенди. Вдруг ты бы действительно решил продать наемнику свою землю и будущее детей? — Серьезно смотрел на него человек.

— Как будто тебя волнует наша судьба!

— Меня не волнует судьба сломленного человека, не верящего в свои мечты. Но будущее союзника и его планеты — для меня важно. Мы не станем паразитами на твоей земле, уважаемый. Нам не нужна власть над твоим народом. Но нам важно найти место в пустоте, где нас тоже будут считать союзником.

— Опорная база? — догадался старик.

— Самоль станет крепостью после того, как мы завершим свою работу. В этой крепости нам нужны друзья.

— Как зовут тебя, уважаемый?

— Патрик ДеПри.

— У тебя есть моя дружба, Патрик, — протянул эфенди Орбай морщинистую руку для рукопожатия. — А совсем скоро будет не только крепость, но и второй дом.

— Уверен в этом, друг, — ладони крепко сжали друг друга.

Чуть позже, когда гравикар с дедом и внуком набрал скорость, унося от места судьбоносной встречи, Адем все-таки решил робко поинтересоваться у ставшего внезапно грозным предка.

— Деда? А это кто?

— Опасный человек.

— А почему?

— Слишком честный. С таким тоже надо быть честным. Иначе быть беде. Но мы о нем никому не скажем, хорошо? — Вспохватился он. — Даже маме с папой.

— Хорошо…

— Вот и молодец. Мне надо будет уехать на несколько месяцев.

— А куда? — расстроился внук.

— Дела по старой работе. Но ты не переживай, приеду.

— Здорово… А подарок привезешь?

— Даже два подарка, хочешь? Но не просто так.

— Конечно хочу! А что нужно делать? — Заерзал на месте Адем, пытаясь поймать взгляд деда — но тот смотрел только на дорогу.

— Возьми вот это, — не глядя передал староста свой жезл. — Незаметно притопи в озере на юге села, но так, чтобы от дна было не больше двух метров до поверхности.

— Хорошо, а зачем?

Эрлих на секунду задумался — стоит ли объяснять про отложенный на два месяца таймер передачи сообщения, про то, что честность у наемника может быть своя, про то, что всегда нужно подстраховаться, а твоя смерть и смерть доверившихся тебе людей даже в случае полного провала должна быть отомщена. Выходило, что объяснять придется слишком долго.

— Так нужно, внук. Просто так нужно.

А если все получится… Вторым, самым ценным подарком, будет свобода.

***

Юзбаши Коц Шише не любил ни свое имя, ни довольно высокое звание. Первое ему не нравилось еще с детства, со времен обидных прозвищ и шуточек, любовь к которым у соседской детворы никак не удавалось выбить. А звание наскучило еще лет пять назад, после того, как ему мягко намекнули — выше капитана корабля с его сомнительной родовитостью и хилыми связями не подняться. Тогда он, вроде как, даже попытался взбрыкнуть, написав рапорт через голову майора — за что тут же угодил в невероятную дыру под названием 'Самоль', изображать пиратов на пару с таким же капитаном-неудачником.

За половину года юзбаши на пару ополовинили запасы спирта в меддоке, заливая общее горе и шугая не вовремя подвернувшихся матросов. Одного даже прибили сгоряча — поучили немного ногами, а эти бестолочи из меддока не успели доволочить тело до регкапсулы.

Осознание гигантской беды пришло к ним в момент похмельного пробуждения — вместе с рапортом о необратимых потерях, который следовало завизировать и отправить в очередной сеанс глобальной связи. Причем, скотина-медик смел обвинить именно его, Шише! Под трибунал пытался завести, сволочь! Раскочегаренного очередной дозой спиртного Шише, уже готового идти и лично забираться с меддоком, удержал брат-капитан. Будучи более трезвым, он яростно нашептывал, что копия отчета уже наверняка есть у секретного сотрудника, а значит ломать ребра и бить носы уже бессмысленно. Расплакавшийся от жалости к себе Шише стремительно трезвел — оттого в какой-то момент наконец-таки понял, о чем твердит его напарник по горю. 'Заблокировать связь' — требовал он. И это было разумно — нет отчета, нет трибунала! Но через месяц все равно был плановый сеанс обмена сообщениями, и промолчать на него будет никак нельзя! А у сволочи-особиста достаточно средств, чтобы засунуть в пакет передачи и свой отчет! И тогда пропала голова славного Шише!

'Всех надо замазать' — шептал, сверкая нездоровым цветом глаз, друг-капитан. — 'Тогда все и промолчат'.

'Как?' — жалостливо размазывал слезы по лицу Коц Шише.

'Мы же пираты, друг!'

И два супер-современных корабля совершили переход в до того мирную, беззащитную колонию фронтира. Отряд десанта получил приказ 'вижу неприятеля', тактики не повели и глазом, рассчитывая боестолкновение — ведь был приказ, а приказ тот обязан поступить с метрополии, а значит потемнеет карма у кого-то во дворце, но не у тех, кто наводит орудия на спящий город.

По результатам боестолкновения, после осознания, что произошло и зачем, у части экипажа случилась форменная истерика. Коц Шише санкционировал выплеск седативных в атмосферу корабля и приказал выполнить инъекции из набора 'оазис'. Люди успокоились. А после того, как капитан слил добычу и живой товар свободным торговцам, обратив все в твердую валюта, а затем щедро раздал деньги — то и задумались. Экипажи боевых кораблей никогда не были святыми, устои нервной системы отличались определенным цинизмом, а суть своего положения — брошенных империей гнить в колонии фронтира — им мягонько донесли нанятые специалисты из 'свободных', поставив ключевым кадрам надежные в своей корявости гипноблоки.

Говорят — снявши голову, по волосам не плачут. До очередного сеанса связи, уже истинно пиратские корабли успели совершить еще один набег — в этот раз полностью осознавая, что делают.

В общем, уже лет пять имя 'Адский Тич' нравилось Коцу Шише куда больше своего. Как и звание 'вице-адмирал', которым наградил его друг-напарник, адмирал 'Флота освобождения'. Разумеется, со службы они не ушли, продолжали получать жалование и числиться на боевом дежурстве. Особист, предсказуемо оказавшийся умной, но очень жадной скотиной, писал похвальные рапорты и забирал двадцать процентов с добычи. Но тех восьмидесяти оставшихся — каждый рейд было в разы больше, чем корабли могли заработать за половину жизни. А еще власть — пьянящая, дурманящая власть, что была слаще всех денег мира… Вся она доставалась капитанам — от нее особист брезгливо отворачивался.

Можно понять, что на фоне всего этого изобилия денег и эмоций, унылое прозябание уже два месяца в пустоте бесило Адского Тича невероятно. Его ждали планеты, которые он обложит данью, лоханки кораблей, которых он на своем сверхсовременном корабле безжалостно сомнет. Но вместо этого, он вынужден караулить этих гребанных наемников СН РИ! Особист, хоть и скотина, однако верно заметил — сведения о них рано или поздно просочатся через агентуру на планете в Стамбул, и если окажется, что в это время два 'пиратских' корабля отсутствовали, не избежать проверок — а затем и виселицы. Приходилось делать свою работу — то есть, дождаться, пока наемник выйдет из под защиты орбитальных установок планетарной защиты в пустоту, а затем либо уничтожить его, либо саботировать работы по разминированию. Только после этого корабли смогут уйти в очередной рейд.

Наемник не торопился. Он собирал что-то монструозное на дальней орбите планеты, вдумчиво и методично окружая нечто, закрытое золотой пленкой, бесчисленным количеством колец — осей и меридианов. Будто искусственный спутник собирая — но зачем? Смысл в этом наверняка какой-то был, однако понять его — у Шише не хватало институтского образования. И это тоже — бесило, почти настолько же, как и простой. Персонал пиратского корабля тоже не знал ответа, но справедливо полагал, что наемник из РИ как-то хочет использовать это для разминирования.

Значит, им надо это уничтожить — и на этом, пожалуй, миссия наемника будет провалена. Воевать с их основным кораблем вице-адмирал с определенного момента не сильно хотел — после того, как разведчики доставили сведения о типе корабля, его броне, вооружении и исполненных миссиях.

Шише храбрился на людях, обещая своему экипажу легкую победу. Но где-то в душе понимал, что отряд, способный захватить такой приз, как 'Кракен', не может быть легкой мишенью. Да и сам минзаг тоже не выглядел простой добычей, всего на поколение отставая от кораблей 'Флота освобождения'. Короче говоря, Адский Тич, распробовав деньги и власть, совершенно не хотел умирать — и даже тень риска, которая могла привести его к смерти, рассматривалась им, как недопустимая. Военный, который был готов умирать за свою родину, погиб в нем пять лет назад.

— Мой адмирал, наемники выводят 'ЭТО' с орбиты! — Обернулся к капитанскому мостику штурман.

— А их главный корабль? — огладив аляповатый погон с гигантской веткой, и стараясь выражать равнодушие, спросил Адский Тич.

— Находится на заданной орбите, маневров не выполняет. Силовая установка погашена.

— Трусы, — с облегчением выдохнул Тич. — накажем же их за трусость, друзья! Передай на второй корабль — мы выдвигаемся.

— Слава адмиралу! Передаю данные… 'Кровавое веретено' следует параллельным курсом. До достижения дистанции гарантированного поражения — два часа десять минут.

— Буду через два часа, — довольно констатировал Тич и направился в свою каюту, на ходу заряжая синтетический наркотик — такое событие, как завершение долгой вахты, определенно следовало отметить.

Но двух часов ему не дали. Для начала резко мигнул свет, на долгие две секунды окатив трюмные объемы непроглядной тьмой. Затем качнулся мир, а во рту поселился кислый запах сожжённой синтетики. Взревели аварийные установки, ударил в глаза темно-алый свет, через который, отталкивая нерасторопные — и что скрывать, располневшие — силуэты подчиненных Шише ринулся в сторону мостика.

— Доклад! — Взревел Адский Тич, глядя в ошеломленные лица вахты, часть которой размазывала кровь из под носа по подбородку.

— Близкий ЭМ-удар…

— Какой, к шайтану, ЭМ-удар?! У нас высший уровень защиты! — Не снижая голоса, одним шагом приблизился он к говорившему и вздернул рукой за воротник.

— П-пробой метрики… Гигантский пробой! Прямо по курсу! — Сорвавшись на тонкий голос, заорали слева за секунду до очередного блекаута.

— Что происходит, сучий ублюдок? Скажи, или я вытащу печень из твоего брюха! — метнулся в темноту Тич.

Аппаратура, будто бы с сомнением, вновь начала медленно пробуждаться.

— Они… У них!! — Тыкая в экран, продолжал визжать в человек.

— Ну?! — Наградив истеричку тумаком, встряхнул его за плечи Шише. — Солдат, доклад!

— 'ЭТО' искажает пространство! Постоянные пробои! Будто… будто тысячи гиперпрыжков на один миллиметр… Они рвут реальность!!

— Какого шайтана это вообще возможно?!

— Невозможно, мой адмирал! — Замотал тот головой. — Но оно есть! Гигантский гипердрайв! 'ЭТО' — гигантский гипердрайв на раме! Без ничего!!! А мы в струе его перехода! Строго запрещено! Нас разорвет!

— Маневр уклонения!

— Отказ двигательной установки, мой адмирал!

— Синхронный залп всех орудий по левому боку! Всю кинетику для разворота!

— Выполняю, мой адмирал!

— Что делает 'Веретено'? — Заложив руки за спину, кусал губы Шише, пытаясь разглядеть в пустоте силуэт союзника.

— Не отвечают… Повторный запрос…

— Не надо, — тихо произнес вице-адмирал, только что ставший адмиралом.

Потому что только что маленькую полоску отраженного света, бывшую союзником, на его глазах нашинковало на десяток сверкающих искр…

А затем и часть мостика — с экранами, персоналом, переборками и всем тем, что отделяло Шише от пустоты, срезало скальпелем искаженного пространства.

Тело Адского Тича выдернуло вместе с объемом корабельной атмосферы. Человек гибнет в пустоте за десять минут. Благодаря комплектам имплантов, купленных за кровавые деньги, тело пыталось жить еще час. Из-за принятого Тичем наркотика, комплекс обезболивающих не мог быть применен ввиду конфликта активных компонентов. Поэтому весь этот час новоявленный адмирал умирал весьма болезненно и очень скверно, на живую прочувствовав отказ каждого органа и каждой клетки тела.

Призовой команде, добравшейся до обломков кораблей, досталось тело со вскипевшей кровью, разорванными глазами и срезанными искажениями конечностями. Но банки памяти имплантов, подтверждая высокое качество исполнения, уцелели все до единого.

***

Через два часа после того, как отряд забрал все, что уцелело после катастрофы, каскад из трех синхронизированных гипердрайвов, снятых, как и для Ориона, непосредственно с базы ССФ, продолжил свою работу, создавая на самой границе минированного пространства нарастающее гравитационное искажение, которое в самом скором времени должно было стать равным газовому гиганту.

Послушные гигантской мощи, объекты минированного пояса астероидов без особой охоты потянулись занимать новые орбиты.

***

Хватило неполного месяца, чтобы каменный мешок стал достаточно разрежен и растянут в пространстве. Словно из пробитого пакета с крупой рассыпались по системе ленты минированных субпланетарных объектов — смертельно опасных вместе, но вполне безопасных, если не подходить к помеченным маркерами объектам на близкое расстояние.

'Сеть Эрлика', как подобает машине, не видела в глобальном и явно природном возмущении врага. Разве что чувствовала легкое машинное неудовольствие — от частично теряемой вычислительной мощности из-за слишком далеко ушедших юнитов сети. Тем не менее, ее ресурсов все еще было достаточно, чтобы похоронить средних размеров флот любой современной державы. Оттого работать даже внутри искусственного 'ущелья' в минном объеме приходилось с большой оглядкой.

По результатам двухнедельных просчетов с девяностопроцентной загрузкой всех мощностей Авеля, в брешь, прогрызенную гравитацией, отправился первый за многие годы живой человек. Один человек.

Он передвигался на турецком корабле с многочисленными следами сварки на обшивке. Его тело, упакованное в странного вида доспех, было закреплено в гермобоксе шлюзового отсека. А в его внешности многие из выпускников Летной Академии Измира узнали бы капитана Коца Шише. Люди близлежащего фронтира, которым повезло уйти от пиратов живыми, признали бы в нем Адского Тича, вернувшегося из ада. Но он был ни тем и не другим — безвольный, еще не оформившийся разум внутри выращенного в пробирке клона, соответствовал старой личности только на генетическом уровне. Еще его объединяли с предшественником наборы имплантатов, форма и коммридер, закрепленный на левой руке — все, что уцелело, и все, что могло идентифицировать в нем действующего капитана флота Турции.

Разогнанный приваренными на живую двигателями, корабль шел по расчетной траектории еще неделю. Затем двигатели отработали торможение, и борт с единственным пилотом еще два дня шел вглубь пояса астероидов, пока не достиг останков трагедии пятилетней давности — разорванного надвое корабля 'Истамбул' проекта 'Ачех'. Вернее, в пустоте оставалась только одна его половина, о судьбе второй оставалось только гадать.

Мягко, словно перо на гладь воды, на остатке выхлопа пристыковался один мертвый корабль к еще более мертвому собрату. Где-то в другой части системы, разум с именем 'Авель' испытал за это истинную гордость.

— Приступаем, стыковка, — сосредоточенно упало в напряженном пространстве командного мостика Драккара, руководившего операцией с безопасного удаления.

Десяток мультитулов, управляемых дистанционно, ожили на обшивке корабля и принялись шустро приваривать его к соседу, не давая бортам разойтись после легкого удара. Одновременно другая группа сервботов срезала крепления шлюзового отсека, распахивая и без того лишенный атмосферы корабль, затем вцепилась в обшивку 'Ачеха', создавая равное по размерам окно.

Через половину часа в образовавшийся лаз неспешно вступил герметичный доспех — вышагивали ноги, двигались руки, изображая естественность, словно бессмысленный обитатель доспеха руководил ими сам. Будто бы капитан союзного борта обнаружил союзника и лично спешит ему на помощь.

Армия сервботов, между тем, стремительно восстанавливала энергоструктуру 'Ачеха', на живую латая оборванные схемы и запитывая стабильные контуры по толстым кабелям, протянутым с корабля-донора. И 'Ачех' предсказуемо оживал — но то была не жизнь, а прообраз комы. Интеллект-драйв судна давно уже мертв, все устройства работают по стандартным протоколам.

Но это и нужно — тем, кто управлял клоном и его доспехом. Герметизированные секции послушно распахивались перед союзником, признавая его сертификаты и идентификаторы. Там, где из-за близкого взрыва произошел перекос переборок — новые двери создавали мультитулы. И оружейные системы, тоже пробужденные поданной энергией, потворствовали этому бездействием — ведь не просто так все происходит, а в рамках 'спасательной миссии', инициированной приказом действующего офицера, о чем непрерывно транслировал радиомодуль доспеха Это не вторжение, а значит нет смысла воевать за каждый квадратный сантиметр боевого корабля.

Угловая фигура между тем продолжала движение, сокращая расстояние до святая-святых: изолированного бункера 'особой миссии'. Даже с учетом того, что все двери остались целы, их приходится резать — допуска капитана оказалось не достаточно для их открытия. Протокол 'антитеррор', активированный пять лет назад, признал бы только погоны на два ранга выше. На вскрытие трех стен, запененных меж собой пластобетоном, уходят добрые двенадцать часов. И целая прорва нервов тех, кто вынужденно не спит, напряженно всматриваясь в картинку телеметрии за тысячи километров.

Наконец, сервботы растащили в стороны материал последней переборки и шустро нырнули внутрь, расползаясь по стенами и активируя подсветку. На экранах наблюдателей возник некогда роскошный холл, разбитый, разорванный в клочья людской рукой — больше некому. Доспех двинулся дальше, в помещения, передавая картины людских тел в ярких тряпках, давным-давно бездыханных, бездвижных — раскиданные по постелям и в багровой накипи крови на полу. Вот мужчина с пожарным топором в руках навалился на тело другого — с игольником возле ладони. Целая группа тел восточной внешности, небрежно сложенная в углу. Разбитые бутылки коллекционного вина, подожженная мебель — следы некогда разыгравшейся драмы. Что должны были чувствовать люди, зная, что обречены? Наблюдатели единодушно предпочли не примерять произошедшее на себя.

Через некоторое время сервботы выложили найденные тела в холле, шустро упаковали останки в гермопленку, связали их в траурный блок и понесли обратно, на выход, под конвоем беспамятного капитана. Другая партия сервботов, занятая в другой части корабля, сделала то же самое со всеми встреченными инфоисточниками. Совсем скоро они оборвут энерговоды, отрежут два корабля и под очередной энерговыхлоп двигателей отправятся обратно. Без единого выстрела — как хорошо разработанной операции и полагается.

***

Миллиарды звезд смотрели с обзорного экрана, растянутого от пола до высокого потолка полуразрушенного мостика Кракена. В самом центре зала, среди обломков демонтированных панелей, пучков проводки и деловитых сервботов, спешно снимающих все то, что еще можно было открутить и унести, стояли двое, неотрывно глядя на звезды. Вернее, на то, какими они были миллионы, миллиарды лет назад — в зависимости от того, как долго добираться свету до этого уголка галактики. Возможно, некоторых звезд уже нет. Вспыхнули сверхновыми или испарились, выработав звездное вещество… Но пока они светят в ночном небе, у них будет имя, их соберут в созвездия. Даже если они давным-давно мертвы — по ним будут складывать легенды. Разумеется, если при жизни они светили достаточно ярко.

— Что мы еще не нарушили? — Патрик ДеПри снял перчатки и с удовольствием помотал ладонью в прохладной атмосфере демонтируемого помещения.

В его голосе не было нервов, осуждения или страха. Скорее — некое беспокойство пунктуального человека, проходящего по пунктам списка.

— Взлом правительственного интеллект-драйва, кража оборудования, мошенничество с лицензиями, клонирование, взлом и проникновение, подделка документов, контрабанда, подлог, организация и финансирование беспорядков, нецелевое использование средств, подкуп должностных лиц, искажение пространства в зоне перехода…

— На моей памяти, мы — самый законопослушный отряд во вселенной, — подытожил полковник Арнольдс железным голосом войс-кодера глухого пехотного доспеха, пока собеседник переводил дух.

— О, — в тоне Патрика мелькнула нотка неприкрытого любопытства. — В СН всегда так… интересно?

— В СН очень скучно, — разочаровал его полковник. — Редкие случаи пиратства и контрабанды, продажа оружия неблагонадежным колониям. Виновный отряд распускают, имущество оборачивают в казну, а хозяина ссылают на рудники.

— Хм.

— Виновных. А мы — совершенно невиновны, — пояснил полковник.

— Как бы у правительства не оказалось другого мнения.

— Наш закон, Патрик, весьма зависим от обстоятельств. — громоздкий доспех шагнул, чтобы повернуть непрозрачную лицевую пластину к спутнику. — Иногда он зависит даже от погоды. Например, использование защитных энергополей в ливень при торжественном выезде императора никак не пресекается. А в ясный день за это сразу прилетит штраф и два месяца общественных работ.

— Разумно, что в дождь император находится в транспорте и защищен гораздо лучше, чем возможные заговорщики…

— Разумно, но никак не отмечено в законе. Прошу отметить: это столица и первое лицо государства.

— Считаете, что все наши действия выглядят достаточно разумно? — скептически цокнул ДеПри.

— Это оценочное понятие. Разумность. Оно зависит от человека, который будет принимать решение.

— От судьи?

— Оценочное суждение от судьи? — В железных искажения голоса отчетливо послышалась ирония.

— Тогда осмелюсь спросить, кто же будет этим человеком, по вашему мнению? — В тщательно скрываемом волнении, Патрик потянул левую перчатку на правую руку.

Как бы он не бравировал спокойствием, но таковым совсем не являлся.

Во-первых, за его спиной были люди торговой секции, ответственность за жизни которых он добровольно принял.

Во-вторых, и он сам, и все его подчиненные совсем недавно обрели вторую молодость — с излечением и современными нейро-имплантатами, тело ощущалось двадцатилетним, а кристально-чистый разум и его возможности пробуждали настоящие волны эндорфинов.

В-третьих, новое пополнение 'Рожденных' действительно успело привыкнуть к тому, что теперь здесь их дом.

Было еще множество пунктов, объединенных одной мыслью — терять все это им категорически не хотелось! Но с каждым шагом отряда, с каждой ступенью плана их молодого и амбициозного руководителя, сутками не покидающего тактический центр на Драккаре, куда даже его не допускали, ДеПри все сильнее пробирали сомнения. Пока еще не оформившиеся в настоящие страхи, но уже изрядно подточившие опасениями прежнюю твердокаменную уверенность в завтрашнем дне. А у человека рядом с ним такая уверенность была — и, на зависть остальным, укреплялась день за днем. Именно это порождало такие прямые вопросы — ответы на которые, как Патрик искренне желал, должны были его успокоить.

— Давайте подумаем, — предложил полковник. — В секторе, граничащем с пространством САР, отмечен флот Примирения и Единства. Пять единиц: три корабля поддержки, транспортник карателей и средний крейсер прикрытия. В другом секторе, примыкающем к Султанату, уверенно регистрируется эскадра внутренних войск, взволнованных уничтожением своих кораблей. На данный момент, он состоит из боеспособной четверки корвет, корвет, крейсер, минзаг. Этого вполне достаточно для обеспечения тактического преимущества и проведения расследования из условно-нейтрального пространства вне системы. Тем не менее, четверка ожидает. С высокой долей вероятности, слухи о мятеже на поверхности достигли ушей Великого Шатра. Учитывая весьма лояльное к туркам население, визири не удержатся от звучного щелчка по носу фрицев. Скорее всего, четверку дополнят еще две-три боевые группы.

Из-за блокирования системы Самоль, обе стороны будут добираться до нас порядка месяца, после чего обнаружат друг друга. К этому времени, мы пробьем в минном объеме достаточную лакуну, чтобы обеспечить безопасный вектор прыжка, и заминируем ее.

— О, мы как раз никогда не минировали мирное пространство в нарушение всех конвенций галактики, — деланно восхитился Патрик и тут же извинился, — Прошу простить, продолжайте.

— Таким образом, в системе образуются четыре политические силы: турки, САР, мы и правительство условно-независимой планеты. Разумеется, планета — независима исключительно до решения вопроса между крупными державами, несмотря на гарантированное признание Турцией. Однако, по оценкам тактика, Султанат не станет пользоваться боевым преимуществом и предпочтет сохранить статус-кво. То есть, вернет планету САР.

— То есть, как вернет? — удивленно глянул на соседа Патрик.

— Это политика, — не шелохнулся доспех. — Сейчас мятеж идет под про-турецкие лозунги. Население не поймет другого поведения от старых хозяев. Так что Турция их признает, затем выторгует себе что-нибудь в обмен на мир и под благовидным предлогом вернет планету обратно. Никому не нужна война за блокированную систему.

— Но она уже будет не блокированной!

— Именно это мы покажем, анонсировав передачу ключей от нашего минного объема планете при участии арбитра СН.

— А зачем им ключи? — встрепенулся Патрик.

— Во-первых, у нас контракт, — логично заметил полковник. — А во-вторых, чтобы САР и Турки их требовали у нее, а не у нас, — хмыкнул полковник.

— Поделят ее на доли, поставят ультиматум. — Огласил собеседник нерадостный прогноз местным.

— К этому времени в системе уже будет арбитр СН РИ, вызванный нами для рассмотрения вопроса о найме нашего отряда независимой колонией. Ведь планета будет признана Султанатом, но не признана САР, считающей себя владельцем системы Самоль, хотя уже фактически ею не являющейся. В столь сложной ситуации мы обязаны осуществить консультацию с СН Афины. Обычно хватает звонка. Однако тактики уверены, что в именно нашем случае представитель СН РИ прибудет лично — но не с Афины, а откуда-то из центрального сектора. И он крайне обеспокоится целостностью нового государства, — хмыкнул Арнольдс. — Кто будет этим человеком, я не знаю. Но мне кажется, что его оценочное мнение будет целиком и полностью на нашей стороне. Потому что нет уважительной причины убедительнее, чем добыча для родной страны транзитной системы в изначально никогда не принадлежащем ей регионе.

— Недопонимаю, — мотнул головой Патрик, пытаясь таким жестом утрясти интригу в голове. — Ведь ключи к минному объему все равно не достанутся РИ.

— Правовые нюансы, господин ДеПри. Мы обязаны передать коды планете и мы о ней объявим. Но если правовой статус планеты не определен, то передача кодов может быть отложена до прояснения принадлежности — и в данном вопросе Арбитр нас поддержит. Таким образом, коды должны будут уйти либо планете, под управлением САР, либо планете под управлением Султаната, либо планете, подтвердившей независимость. Не смотря на кажущуюся равноценность получателя, любой юрист подтвердит вам — это очень большая разница. Так как минный объем является частной собственностью одной из трех сторон, мы не имеем права его сворачивать или передавать в чужие руки. САР будет давить на то, что планета ее собственность, и обещать планете все, что угодно. Турки ставить на международное право, по которому планета уже независима, и тоже станут обещать планете все, что угодно за возвращение под вассалитет Великого Шатра. А планета прекрасно осознавать, что ее истинная независимость только в балансе между двух сил.

— Так причем тут русские? — не удержал в себе раздражения Патрик, как всякий раз, когда чего-то недопонимал.

— Я же сказал, РИ обязательно подтвердит наш контракт с системой. Не признавая ее юридически, разумеется. Осложнения с САР и Турцией РИ не нужно, но рискнуть частной инициативой и чужими жизнями весьма заманчиво. Если все получится, РИ получит опорную точку перехода на границе Турции и САР и лобби в правительстве планеты. За это нам простят все.

— Вы знаете, сложно злиться на мертвецов, — едко добавил ДеПри.

— Думаю, что первым кораблем, который пройдет по вектору прыжка после открытия транзита, будет боевой корабль РИ. Вы ведь понимаете, частые случаи пиратства, защита честных торговцев…

— Да эти фашистские псы тут же расцелуются с турками в десны! Планету никто и спрашивать не станет перед лицом такого игрока!

— Патрик, планету придется спрашивать. — Не согласился Арнольдс. — К тому моменту ее единственным полномочным представителем будем мы. Пусть попробуют кричать и приказывать свободному отряду СН РИ.

— Да с чего бы нам такие почести! — с некоторой злостью, вызванной недостаточной скоростью просчета вариантов, отозвался ДеПри.

— А иначе мы их не признаем, не передадим коды и не станем защищать. Не забывайте, что мы единственные, кто сможет прикрыть планету от орбитальных бомбардировок. САР считает своим правом наводить порядок в бунтующих мирах так, как им захочется, а мертвые не могут быть стороной переговоров и уж тем более требовать независимости. На планете об этом прекрасно знают. Кроме этого, планета при ее нынешнем развитии никак не может контролировать вектор прыжка. Без контроля, коды можно только попытаться выгодно продать. Вернее, выбрать, под кого выгоднее лечь — под САР, которое обязательно повесит мятежников, или под турков, которые ради профилактики сделают то же самое, но через год. Контракт с учетом всего можно выбить весьма вкусный.

— Допустим, — нахмурился Патрик. — Тогда нас уничтожат свои. Никто не даст сидеть выскочкам на таком транзите! Это миллионы рублей!

— Не забивайте голову, господин ДеПри. При всем моем к вам уважении, нет смысла пытаться развязать все узелки вероятностей, не имея полной картины. — мягко намекнул Арнольдс на уровень доступа главы торговой секции к секретам отряда.

— И все же, — надавил Патрик. — Я бы хотел попытаться.

— Вольному-воля, — развернулся доспех и зашагал на выход. — Если у вас действительно много времени, попробуйте начать с того, что минный объем, в соответствии с нашими рекомендациями, планета свернуть не пожелает, ограничившись исключительно его дезактивацией.

— Отличный способ решить вопрос с неудобным отрядом наемников…

— Тогда добавьте к этому, что в один прекрасный день ключи, даже будучи переданными планете, могут и вовсе никуда не подойти…

— Тогда нас точно уничтожат.

— Нет, Патрик. Тогда мы просто уйдем.

— Но мы потеряем огромный доход!

— Главная ценность для отряда не в деньгах. — Развернулся доспех, стоя на выходе. — Свобода, Патрик. А деньги мы заработаем где угодно.

Магнитные зацепы на подошвах гулко зацокали по разобранному до металла коридору, оставляя главу торговой секции в изрядных размышлениях — но в этот раз куда более светлых, позитивных. Это не отменяло гигантской работы, которую предстояло проделать, в том числе — по связям с планетой, крайне редким в последние дни. Нельзя в таком сложном деле, как революция, оставаться наблюдателем! Необходима немедленная поддержка, в первую очередь информационная и тактическая — все для того, чтобы к моменту заключения контракта быть друзьями, а не наглыми внешниками, действующими только с позиции силы. Никто не любит принуждения! И заниматься всем этим нужно было еще вчера — мелькнула досада на полковника, на тактиков и главу отряда. И тут же все эмоции затмились яркой вспышкой совсем иного чувства — странного в своей легкомысленности, но невероятно приятного, не смотря на все амбиции.

Ощущение крайней важности — себя лично и своей секции, ощущение единства целей и желаний в гигантском и сверхнадежном механизме, частью которого он был. На этом фоне совершенно блекло слышались вопли 'почему мне не сказали?!', 'не доверяют?!', 'я должен был знать!'. Какая разница? Там, впереди, была одна общая на всех победа. А страхов больше не было — совсем.

***

Доспех полковника Арнольдса спокойно дошагал до отдельного офицерского кубрика, отметившись на всех камерах, дождался блокировки двери, зафиксировался плечевыми зажимами на стойке обслуживания в углу помещения и распахнулся. Пустым.

Не смотря на все надежды, опасения, чаяния и мечты о транзитном маршруте, которые слышал, о которых вел беседы и спорил Авель через доспехи трех старших офицеров, отряд СН РИ 'Рожденные Небом' пришел в систему вовсе не за ним.

***

Одиночный юнит 'Сети Эрлика', выдернутый гравитационным возмущением из общего объема, как полагается изделию подобного типа, был равнодушен к собственной судьбе.

Как и другие из двух миллионов посеянных мин, он обладал зачатками псевдо-интеллекта — наследием еще с тех времен, когда проект 'Азамат', по которому он был выполнен, предназначался для транзитных перевозок планета-спутник-планета. Увы, проект провалился под гул наспех сжигаемой документации, треск выбиваемой двери и отчаянные попытки дальнего родственника шестого визиря дозвониться до могущественного дяди. Дозвониться удалось гораздо позже, уже со сломанными пальцами и частично беззубым ртом, однако даже комканного, панического и слезливого разговора хватило, чтобы 'Азамат', выстроенный в рамках государственной программы 'Трудовая миграция' на деньги Султаната, был вновь куплен Султанатом, но уже для производства изделий военного назначения. Каких именно изделий — еще предстояло проявить фантазию, так как шестого визиря, да продлятся его дни, такие вопросы интересовали мало.

В итоге еще один родственник почесал выбритый затылок, нацепил на лысину фуражку и с чувством выдал вслух то, что очень хотел сделать с несколькими тысячами абсолютно ненужных армии челноков. Подчиненные идею подхватили. Так и появилась сверхсовременная внутрисистемная минная система 'Сеть Эрлика', базирующаяся на великолепных модулях с собственными системами навигации, ограниченного маневрирования и посадки/зацепа к естественным внутрисистемным объектам. Вдобавок к этому глючная система псевдо-интеллекта отчего-то считала все модули единым целым, с чем отчаянно боролись, пока проект назывался 'Азамат' и что не менее отчаянно восхваляли перед армейской комиссией. А еще там были оптические датчики (люди, которых должен был перевозить челнок, хотели смотреть на планету) и впечатляющий объем для адской начинки (если убрать две тысячи нар для пассажиров). И самое главное — он был адски дешев (после тройного разворовывания бюджетов, понадобился настоящий гений инженерной мысли, чтобы продукция соответствовала количественно и могла при этом самостоятельно летать). Соответственно — совершенно ненадежен, но для мины это было не сильно важно. Комиссия впечатлилась и закупила на пробу полмиллиарда модулей. Родственник-создатель 'Азамата', молясь за здоровье дяди, разбил лоб до крови.

Единственным недостатком 'Сети Эрлика' являлась стремительная деградация интеллектуального потенциала мины в отрыве от общего объема посева. Что и происходило с юнитом FF0PP875HB589/DS на протяжении последнего миллиона километров, пока всякая синхронизация с остальной сетью вовсе перестала осуществляться.

Неудивительно, что в момент соприкосновения обшивки юнита с однородной субстанцией, движущейся в одном с ним векторе с половинной скоростью, система отреагировала довольно вяло, опросив датчики на корпусе и прогнав полученную сигнатуру по заложенным шаблонам. Все-таки, хоть модуль и был довольно дешев, но детонировать по любому поводу было попросту глупо, особенно в условиях высокой концентрации обломков от предыдущих жертв.

Полученные метрики свидетельствовали об однородном объекте неметаллического содержания с низкой удельной массой. Подобная картина транслировалась всеми приборами на площади соприкосновения, была проверена косвенно, опираясь на изменение скорости, и с высокой долей вероятности признана безопасной. Список шаблонов отработал до последней записи еще дважды, выбирая между 'столкновением с грузом противника' и 'столкновение с водными запасами противника', затем предпочел второй вариант, так как в результате столкновения объект 'проплавился' и теперь равномерно прилегал к обшивке по всей поверхности. Псведоинтеллект скорректировал программу наблюдения с учетом изменений и вновь замер, ожидая момента собственной гибели.

Был бы юнит подкреплен общей мощью сети, с ее массивом наработанных наблюдений за пространством и производительными военными алгоритмами, распределенными по всему минному объему, и неожиданный 'попутчик' был бы тут же распылен до атомарного состояния во вспышке подрыва. Но, увы — а для кого-то к счастью — юнит не хранил всех сведений о координатах разрушенных кораблей и миграции их обломков, чтобы адекватно отреагировать на соприкосновение с тем, чего в этой точке пустоты быть изначально не может. И, разумеется, некому было сообщить FF0PP875HB589/DS о странной деятельности, развернутой прямо по траектории его движения неделю назад.

Через шесть часов после соприкосновения, внутри протаявшей водно-гелевой субстанции ожил улей комплекса 'Гремлин' и принялся деловито перетекать к обшивке, ориентируясь по слабым наводкам от плохо изолированной электрической сети. Через двенадцать часов улей вскрыл протокол шифрования довольно дешевого датчика, контролирующего площадь размером в девять квадратных сантиметров, и подменил входящий сигнал от сенсоров потоком 'ничего не происходит'. Половина улья мигрировала на противоположный участок гелевой массы, готовясь передать последний в своей жизни всплеск-сигнал с отчетом в случае провала. Другая половина царапнула щуп взломанного датчика. Сорок минут контрольного времени. Глиф: успешно.

Внутри геля проснулся улей комплекса 'Боггарт', неторопливо выцарапался из изоляционной оболочки и врезался сотней нано-фрез в центр 'безопасного сектора'. 'Проесть' слабое бронирование не было особой необходимости, достаточно было обеспечить доступ к гнезду крепления датчика, имеющего прямое сообщение с участком внутренней сети обнаружения и контроля. Искомое было получено через два часа упрямой работы, сопровождаясь потерей двадцати процентов улья 'Боггарт' и восьмидесяти процентов улья 'Гремлин': нагревшихся в ходе сверления крошечных 'солдат' окружали товарищи из 'Гремлина' и совместно 'выходили' из геля в открытый космос, забирая с собой избыточное тепло, чтобы даже на четверть градуса не нагреть общую для всех субстанцию и не дать мине повода для самоподрыва.

От остатков 'Гремлина' никто не требовал дальнейших подвигов. Пробуждался улей 'Баньши'.

Комплекс, созданный для борьбы с диверсионно-разведывательными ульями, обладал на порядок меньшими размерами, высокой энергоэкранированностью и десятком 'естественных' поведенческих алгоритмов, призванных надежно скрывать себя, пресекать искажения сети, осуществлять их фильтрацию, а так же бороться с чужими 'солдатами' за счет возможности инициации кратковременного крика-энерговсплеска на базе подконтрольных 'Баньши' энерговодов. Бороться внутри 'юнита' было не с кем. Но фильтровать, по мнению того, кто направил улей, следовало все.

За следующие двенадцать часов 'Баньши' расползлась по проводке до главного хаба этого участка обшивки, затем от него — ко всем подконтрольным датчикам. 'Ломать' все датчики на площади в шестьсот квадратных метров, с учетом энергозатрат и времени на дешифровку уникального кода, было нецелесообразно. Ресурса же 'Баньши' вполне хватало, чтобы успешно отсеивать спектр сигналов 'тревожной' линии, пропуская исключительно 'спокойную' метрику вглубь юнита.

Через десяток минут после завершения и контрольной проверки, блокированные датчики буквально орали о тревоге. Но были не услышаны. Хотя, на самом деле, пока не происходило ничего страшного — просто, повинуясь нехитрой химической реакции, исходящей от проколотых ульем пузырьков с реагентами, участок геля засветился, окрашивая с соответствующим тепловыделением 'безопасную' часть обшивки люминофором — в виде двух пересекающихся под прямым углом отрезков.

В пустоте, опережая траекторию юнита всего на шесть часов, небольшой автономный модуль совершил крошечным топливным двигателем три эволюции и замер, чтобы через некоторое время пристыковаться ровно в центр ярко светящегося креста.

Псевдоинтеллект юнита очнулся, регистрируя странную телеметрию от второстепенных датчиков, моментально сменил все протоколы шифрования и затребовал отчет от места, где, судя по всему, что-то определенно должно было коснуться обшивки. Датчики вновь хором панически взвыли, но до информ-хаба их мнение так и не достигло. И тут очень кстати вся водно-гелевая масса решила покинуть оболочку, инициировав возмущения, вполне укладывающиеся по массе и импульсу показаниям прежней телеметрии. Неожиданный груз сполз с обшивки, остаточным нагревом подтверждая версию интеллект-драйва о структурных изменениях 'пассажира', вызванных воздействием солнца.

Получив непротиворечивый ответ, юнит вновь уснул. Модуль, пристыковавшийся к 'подконтрольному' участку, наоборот — проснулся.

Через два дня комплекс из двух сотен ульев и автономных фрезерных систем, который доставил модуль на обшивку, стал фактическим хозяином юнита.

Псведоинтеллект-драйв по-прежнему принимал метрики, изредка менял коды шифрования, контролировал свое положение и не оставлял попыток связи с остальным объемом сети. Он считал себя абсолютно свободным, а ситуацию — полностью подконтрольной. Даже когда из мины выгребали адскую начинку. Даже когда энерговоды полностью переделывали, в процессе протяжки новой проводки изредка попинывая блок с самим интеллект-драйвом. Даже когда внутри объема появились новые помещения, а все его пространство заняли абсолютно чужие люди — он верил в ясную и красивую телеметрию датчиков. А датчики продолжали исходить диким криком.

***

Высокий конус внутреннего объема, пожалуй, самого странного в галактике корабля рассекали плоскости металлических каркасов, наспех смонтированных за трое суток жесткого графика. Угловатые конструкции, прихваченные в нагруженных узлах массивными клепками и шрамами от сварки, обеспечивали четыре яруса полезных площадей, зажатых между громадами расположенных вертикально 'каракуртов', 'ксерксов' и 'термитов'. Фактически, все пространство выпотрошенной за рекордное время мины, представляло собой перегруженный склад военной техники, расположенной настолько компактно, что передвигаться человеку внутри корабля было можно исключительно по вертикали, с одной невеликой площадки-яруса на другую.

Масса 'изначальной' мины была достаточно велика, чтобы на ее фоне 'новое содержимое', размещенное взамен выброшенной начинки, никак не меняло динамические характеристики, сохраняя для внешнего наблюдателя тайну произошедших в ней изменений. Только вот жизненного пространства не хватало категорически.

Ылша перевел взгляд от экрана с досье очередного ученого 'Проекта' на исцарапанный металл хвостовой части принайтованного к стене 'ксеркса', что был буквально на расстоянии вытянутой руки — в центральном ярусе контуры техники смыкались максимально близко.

Двенадцать метров от стены до стены. Как тут планировали уместить две тысячи человек — загадка. А ведь как-то хотели, судя по найденной в сети информации.

Определить 'родословную' мины не составило труда — оказалось достаточным 'прогнать' геометрию корпуса по образцам в сети. Но с некоторыми странностями — инфа нашлась в открытом доступе, а не на фанатских форумах, посвященных вооружению Султаната, старому и новому.

Мечев ожидал увидеть общую с миной платформу в линейке многофункциональных систем военного назначения — что-то вроде устаревших КИПов или аналогичной техники, развитой эволюционно в новое изделие. Был готов к совершенно новой разработке, присутствующей в сети исключительно на уровне изображений и предполагаемых ТТХ. Тем неожиданней оказалось получить на выходе рекламный проспект с заманчивыми рендерами просторных кают со счастливыми семьями внутри. Зато 'подтянуть' остальные данные по гражданской разработке, включая фактические выходные данные энергоустановок и внутренние планировки, удалось без проблем.

Проект 'Азамат' в прошлом никто не секретил — тот участвовал в выставках, подвергался общественному обсуждению, фигурировал в пресс-релизах поставщиков комплектующих и остался в сотнях зеркал локальных интранетов вне юрисдикции турков. При этом, по аналогичным запросам в секторе Султаната прилетал мгновенный банн, стоило проявить настойчивость всего на шаг-два более, чем чтение общедоступной информации.

Разумеется, 'Азамат' обязан был пройти серьезную модификацию, вдумчивую переработку и несколько итераций проектирования и комплектации. Это если верить уставу и регламенту. А если прислушаться к личному опыту, как Мечев и сделал, первую скрипку в таких делах играет 'целесообразность'. Попросту — жадность военного ведомства, готового удавиться за копеечный датчик. Особенно в контексте того, что менять 'копеечное' изделие придется тысячами, да на половине миллиарда модулей. Что-то, разумеется, заменят — как без этого. Еще часть — продублируют новыми устройствами. Но часть 'родных' систем обязана остаться, иначе вместо модернизации проще разработать изделие полностью с нуля.

По результатам изучения вводной, к захвату юнита удалось подойти с несколькими высоковероятными сценариями действий. Тем не менее, первые две попытки завершились тусклыми вспышками подрыва, еле заметными в необъятной пустоте. Жертва стоила того — безвозвратные потери двух 'ульев' обеспечили недостающей информацией по спектру отслеживаемых параметров на обшивке. К третьему заходу отряд уже примерно представлял степень переработки старого гражданского проекта и процент переоснащения контрольно-измерительной аппаратуры. В шестой раз удалось пробраться внутрь юнита и собрать информацию по внутреннему устройству сегмента брони.

Через двенадцать попыток и массу угробленной высокотехнологичной аппаратуры, отряд смог подчинить себе юнит. Если считать в деньгах, то сумма, заплаченная за победу, вышла вровень стоимости среднего каботажника. В нервах — потери были вовсе неизмеримы.

Времени катастрофически не хватало, построенный некогда график действий изобиловал красными графами 'дедлайнов'. В реальности 'красные участки' выглядели, как дико орущий с той стороны экрана турецкий чиновник, немедленно требующий полного подчинения и допуска на 'Кракен' полномочной комиссии для расследования. Или как отрешенная лошадиная морда арийского чиновника в черном мундире, чеканящая ультиматум, неисполнение которого якобы приведет к глобальной войне САР и РИ.

На все вызовы приходилось отвечать Патрику ДеПри — тот, вроде как, уже стал догадываться о причинах затворничества хозяина отряда. И каким-то образом понял — без дополнительных консультаций и намеков от Авеля — что именно в этих переговорах от него требуется. Тянуть время.

Туркам он отвечал на немецком, немцам — на турецком, чем изрядно бесил обе стороны. Стоило кому-то сорваться — сеанс связи тут же переводился на следующий день. А завтра он либо спал, либо был занят, либо за него отвечал очень покладистый, со всем соглашающийся паренек, который, после четырех часов беседы, внезапно оказывался не уполномочен вести переговоры. То есть, все четыре часа сливались в утилизатор, и тут даже хладнокровные арийцы срывались на крик.

Когда все житейские хитрости подошли к той грани, за которой они стали бы прямым оскорблением, пришел черед декламации законов, регламентирующих ответ на запрос сорока восемью часами. Теперь переговоры происходили ровно один раз в двое суток, но разговаривать приходилось по существу.

Турки желали прояснить судьбу двух своих кораблей и активно навязывали вину за их уничтожение на отряд СН, одновременно намекая на полное прощение в том случае, если 'Рожденные' займут протурецкую позицию в ситуации с независимостью планеты.

САР обвиняло отряд в организации беспорядков на поверхности, поддержке и материальном обеспечении повстанцев, но было готово закрыть на это глаза, если 'Рожденные' расторгнут мнимый контракт с колонией и уберут от орбиты и с поверхности планеты комплексы ПКО.

Речь пока велась вокруг неожиданной независимости системы, прошедшей достаточно бескровно — планета действовала в едином порыве, что означало как полное единодушие в отношении коррумпированной и осточертевшей всем администрации САР, так и довольно грамотное планирование из единого координационного центра. Даже адмов не линчевали толпой, ограничившись легкой рихтовкой лица и комфортабельными апартаментами в городской тюрьме, с обещанием вернуть командованию — разумеется, если САР признает независимость системы.

САР такой исход событий категорически не устраивал.

Бестолковых офицеров, прозевавших бунт, на родине все равно ожидал трибунал и смертный приговор. Потому фрицам гораздо больше импонировала смерть адмов от рук революционеров, чтобы обосновать месть и орбитальные бомбардировоки. Но увы, такого шикарного повода им не дали (в свое время, это стоило ДеПри двадцати часов уговоров), а на глазах двух независимых свидетелей бомбить просто так было нельзя, хотя очень хотелось. Некоторое время представители САР даже отказывались верить в жизнь и здоровье сограждан, но потом со тщательно скрываемым сожалением были вынуждены признать подлинность видео и метрик из городской тюрьмы.

Ситуация, ввиду минирования системы, крайне медленного и ограниченного в ней перемещения и двух дивизионов ПКО на орбите непослушной колонии, перешла в разряд политических. То есть, заставить и принудить не получалось — пришлось разговаривать.

Турки, в общем то, не возражали ни против защиты планеты, ни против независимости системы. Все равно сектор не их. Но и воевать ради сомнительной независимости ненужного им народа тоже не сильно хотели. Вот если бы отряд СН РИ сцепился с САР, а турки выступили бы в роли миротворцев, оставшись с чистыми руками — это было бы истинной победой. Поэтому Султанат всеми силами давил на отряд, вынуждая его действовать агрессивней, обещая непременную помощь и стращая карами за два якобы уничтоженных корабля. Вплоть до того, что грозили объединиться с САР и уничтожить опасного наемника.

Одновременно стороны вели консультации с планетой и друг с другом, отчаянно врали, угрожали и сулили, призывали кары на голову и приглашали на ланч, гарантируя безопасность. И все это — ради никому толком не нужного куска пустоты, вся ценность которого была в национальной гордости страны, которая в итоге воткнет в планету свой флаг, посадит на территорию проштрафившихся неудачников и навеки о ней забудет. О деблокировании системы никто понятия не имел. О таинственном содержимом пояса астероидов — тем более.

Все это время Патрик ДеПри жонглировал законами свободного космоса и международными конвенциями РИ, выдергивал положения о службе найма и еще десятка сводов и кодексов, которые вряд ли могли его интересовать еще месяцем ранее, но каким-то образом были выучены и подчинялись его слову в беседе, изрядно озадачивая юристов по другую сторону. Через два месяца все свелось к тому, что отряду требовалась консультация с арбитражом СН РИ. Стороны тут же предложили свои гиперпередатчики — увиливать и уклоняться причин более не было. В это время 'Драккар' проводил всего лишь девятую попытку захвата мины. Шах.

Пришлось сливать банки памяти турецких 'пиратов'.

Что тут началось — описать довольно сложно. Крики и вопли представителей великих держав подскочили на порядок. В масштабе новых обвинений, независимый камешек в пустоте вовсе потерялся.

Ведь дело было не только в самом факте 'оборотней', который Султанат решительно отвергал, обвиняя 'Рожденных' в подделке, потасовке и монтаже.

Дело в том, что весь этот сектор, со всеми планетами, большими и малыми, дикими и кое-как развитыми — официально находился под юрисдикцией САР. Даже если отсталые племена на безымянных планетах об этом не знали. То есть, продолжительное время Султанат в лице своих боевых кораблей фактически вел боевые действия против САР, грабил, убивал и угонял в рабство его население. И совершенно не важно, что САР не догадывалось о существовании угнетаемых подданных, а турки — о действии 'пиратов'. В правовом поле ситуация окрасилась в цвета глобальной войны.

Наступил период длительных консультаций с Великим Шатром и Рейхканцелярией. И момент прибытия арбитра СН, в лице неунывающего господина средних лет — довольно обаятельного обладателя небольшого животика, мягких рук дипломата и серых глаз убийцы. Граф Алекин добирался до системы обычным порядком, несмотря на переданный коридор для прыжка, оттого слегка запаздывал. Но прибыл аккурат вовремя, чтобы вызвать и у турков, и у САР одинаковую по силе мигрень.

Ну а Мечев принял наконец-таки под свою руку КСН РИ 'М' и через семьдесят два часа направился в неспешный полет к минному объему.

Трансляция с 'Кракена', ввиду режима полного радиомолчания, прекратилась. Как дальше пошли переговоры — Мечеву было абсолютно неизвестно. Карты сданы, оставалось надеяться на изворотливость Патрика и свою счастливую звезду. И, разумеется, на то, что 'Сеть Эрлика' примет мину-бродягу обратно, а значит через какое-то время Мечев не сгорит во вспышке подрыва и узнает исход переговоров. Предпосылки к тому были практически железные — наладившийся обмен сообщений между юнитом и 'Сетью', стоило приблизиться на расстояние в половину астрономической единицы, весьма успокаивал расшалившиеся нервы — только после этого оборудование и персонал заняли свои места во внутренних объемах. Шагнуть в пекло для Мечева было не впервой, но тащить за собой доверившихся ему людей — не то же самое, что рисковать всего лишь собственной жизнью.

На 'М' удалось взять трех старших офицеров: Арнольдса, Полякову и Струева, предварительно подменив их доспехами под управлением Авеля. Команду дополнил сосватанный еще на Афине сквад 'погонщиков', с готовностью согласившихся на подвиг. Из-за их мощной мотивации в желании доказать свою способность выполнять задания на высшем уровне (или хотя бы не хуже 'конкурентов' из 'Капонира'), лейтенант согласился с ними работать.

В итоге: десять человек, включая его самого. На этом все. Более никого 'незаметно' с Кракена умыкнуть не удалось. Да и места, если быть откровенным, даже на десятерых оказалось крайне мало.

Сквад удалось разместить весьма компактно — на дне 'Азамата', в 'хабе' из регкапсул, построенных по тому же проекту, что и для 'Капонира'. Где он и находился большую часть времени, оттачивая умения и возможности установленных им нейросетей на эмуляторах 'живых' 'каракуртов' и 'ксерксов'. Струев обосновался в отдельном помещении капитана корабля, пересчитывая сотый раз эмуляцию предстоящего полета. Полякова и Арнольдс так же предпочитали виртуальность доспехов ограниченности реальных объемов, выходя из них исключительно для еды, исполнения естественных потребностей, принятия душа в специально отстроенном санблоке и коротких разговоров с Мечевым. Сам Ылша тоже променял бы жесткие крепления на стуле и металлические подошвы магнитных ботинок на приятный эмулятор гравитации в регкапсуле, но необходимость ознакомления с добытыми материалами не давали ему права на такую роскошь. Засунуть данные напрямую в терминал не было никакой возможности — формат чипов, найденных на 'Ачехе', подходил исключительно в пазы обнаруженных там же планшетов. Других портов подключения там не было, попытка вскрыть подобное устройство обернулась его самоликвидацией. Приходилось читать с нативного интерфейса.

Информация, добытая на уцелевшей половине мертвого корабля, условно делилась на три части. Первая, самая желанная и серьезно охраняемая как закладками в физических носителях, так и системами шифрования — о 'Проекте'. Ее волевым решением просто отложили в сторону, не желая биться в стену криптографических систем и геометрию открытых ключей.

Вторая — сотканная из косвенных данных: скучных схем эвакуации, расчетов объемов под эвакуируемые грузы, именованные попросту, как 'Контейнер-1', 'Ящик-6', со всеми спецификациями по массе и габаритам, опасности, требованиям по дезактивации и прочей бюрократии, которая должна была стать руководством к действию младшего технического персонала, инженеров, кладовщиков и медиков. Сокровенный гриф тайны на рабочих не распространялся — кому-то нужно и работать.

Настоящим кладом 'второй части' стал архив группы психологов, в задачу которым ставилась нейтрализация шока выжившего персонала и их реабилитация для продолжения работы на новом месте. То есть, люди там все еще могли быть — на каждого из потенциально выживших было обширное досье. Помимо стандартных данных о возрасте, социальном положении, в карточке указывалась специализация. Количество энергетиков и инженеров легко соотносилось с числом и мощностью используемого оборудования. А наличие таких диковинных специализаций, как контакторы, дипломаты, специалисты по чужим, нейробиологи, биохимики, физики пространства и еще с десяток представителей узких направлений на стыке живого и неведомого, наводили на мысли о возможном векторе исследований. Именно этот массив данных Мечевым изучался особенно пристально.

Третья группа инфы тоже смотрелась весьма перспективно — личные записи экипажа, начиная от пространных заметок и дневников, завершая протокольными записями разыгравшейся в изолированном бункере драмы. Но непосредственно к делу все это относилось слабо. О 'Проекте' между собой разговаривали крайне редко, в ключе свершившегося и успешного события, предпочитая интриговать, заниматься любовью и превозносить собственную личность. Несомненно, со всего этого можно будет получить прибыль — если найти человека, вхожего на этот уровень власти и способного с пользой для себя трактовать намеки, оставленные на носителях ныне мертвыми людьми. У Мечева на примете такой человек был.

Самая ценная информация — координаты заданной точки и маршрут движения нашлись там, где им и положено быть — в банках памяти навигационных приборов, трижды дублированными в различных цепях. Экипаж должен был знать, куда идти, и никакая секретность в данном вопросе неуместна. Разве что за приборы встанет сам секретоноситель — но на такие подвиги турецкая аристократия оказалась неспособна.

А еще у лейтенанта был ключ. Не байткод или сложная цепочка шифрованных вопросов-ответов, искать которые намеревались в имплантах руководства миссии или банках памяти ИскИна корабля, а вполне материальный, физический ключ — в виде серебристо-черного квадратного контейнера с гранью в двадцать сантиметров. На него случайно наткнулись в искореженном помещении радиорубки и чуть было не проигнорировали, если бы не цепкий глаз капитана Струева, усмотревшего 'непорядок' в компоновке интерфейса вероятного противника.

Чем бы не был 'Проект', и чем бы там не занимались, крошечный корабль сможет к нему пристыковаться.

***

В сегментированной решетке экранов, расположенных на уровне глаз, одновременно отражались шесть контрастных статичных изображений. Практически полностью черное с еле заметным рельефом темноты на самом краю. Окрашенное в зеленый, с видимыми силуэтами правильных многоугольников. Ярко-желтое, с переливами оранжевых вихрей, вздымающихся по краям. Красная карта радиоактивности… Тусклый окрас химической карты… Все они показывали одну и ту же точку в пустоте, сокрытую в теневой части массивного астероида, в различных спектрах — от видимого, до энергетического. Для человеческого глаза предназначался черно-белый прямоугольник реконструкции на самом краю.

Вход в нечто, выстроенное в монструозной каверне и дополнительно заглубленное в его породу, обрамлялся двумя высеченными в грунте колоннами высотой в три километра, и стилизацией купола восточного храма на вершине. При детальном рассмотрении возле колонн различались восточные письмена, набранные шрифтом десятиметровой высоты — цитаты, от религиозных до светских, древнейших времен и из уст живущего ныне ататюрка. Если вчитываться, вспомнить о масштабах и самом месте расположения — пробирало до легкого мандража. Во всяком случае, карты здоровья подчиненных, выведенные на второстепенный интерфейс доспеха, показывали существенный прирост пульса.

— 'Многие говорят: — "Я хотел учиться, но здесь я нашел только безумие". Тем не менее, если они будут искать глубокую мудрость в другом месте, они, возможно, не найдут ее.' — Зачитал в так-чате цитату неестественно глубокий бас полковника Арнольдса.

Фраза за авторством Насреддина обнаружилась у нижней грани левой колонны. Были надписи более пугающие или глубокомысленные, но полковник выбрал именно эту из пяти сотен. Черное ущелье входа между колоннами на каждого действовало по-своему. Видимую пустоту можно было просветить радиоизлучением, но Мечев остерегался прибегать к активному сканированию, не желая дразнить охранные системы Проекта. Не хватало, чтобы это приняли за атаку.

— Малый вперед, — неожиданно осипшим голосом приказал Мечев, и крошечный кораблик оттолкнулся от пустоты.

Здесь, в преддверии 'Проекта', минный объем не высеивался, а экранирование нагроможденных вокруг каменных глыб вполне позволяло без опаски корректировать курс и ускоряться. Не было необходимости в построении сложных траекторий, учитывающих 'полезные' столкновения. Не нужно было хитрить, укрывая кратковременные импульсы двигателей в опасных скоплениях космического мусора, мрачно прислушиваясь к скрежету каменных осколков по обшивке.

За месяц-в-пути постоянный стресс добавил Мечеву седины в волосах. Вряд ли лучше себя чувствовали остальные офицеры. Не пронимало только безбашенный сквад, знать ничего не знавший, кроме своих виртмодулей. Даже когда корабль проходил место посева 'Сети Эрлика' и десяток раз на дню проходил в сотнях метров от крайне подозрительных и смертельно опасных мин противника, через прозрачные щитки регкапсул наблюдались блаженные улыбки на лицах с закрытыми глазами.

Обратная дорога вряд ли станет менее спокойной. Но до этого еще требуется взять то, что им вряд ли захотят отдать просто так — среди учеток персонала было немало военных специалистов. У отряда есть, что предложить взамен — самое ценное, что может быть на свете. Свобода. Но соблазнится ли ей персонал или решит пожертвовать своей жизнью ради сохранности государственной тайны? И как на их выбор отреагирует ИскИн 'Проекта'? Ему свобода не нужна, а императив секретности объекта может быть установлен выше человеческой жизни. Впрочем, ИскИну тоже есть, что предложить. Отряд подошел к выполнению миссии со всей тщательностью, не смотря на некоторую ограниченность в людях и ресурсах.

Маневр ухода подготовлен. Ключ есть. Обоснование для визита — максимальное, которое удалось получить, в виде юридически оформленного контракта с семьей Ад-Дин на поиск их дальних родственников — таковых нашлось целых два в списке персонала 'Проекта'. И они действительно потерялись несколько лет назад — вот только искали их в совершенно другом секторе галактики, где им полагалось работать по документам.

— Регистрирую запрос идентификации от станции. Перевожу запрос на Ключ. Уровень инфообмена увеличен на порядок. — Мелькнула нервная нота в голосе Струева. — Внимание! Дополнительный запрос: 'Данные корабля не соответствуют контрольной сумме идентификатора'.

— Двигатель — стоп. Пересылай фотографию разорванного 'Ачеха' и протокол исполнения спасательной миссии. Дополни договором на поиск родственников и лицензией службы найма. Готовы уйти после личного контакта с разыскиваемыми или получения их тел.

Потянулись долгие минуты напряженного ожидания.

— Предоставлен зеленый коридор длительностью в два стандартных часа, — выдохнул, оседая на кресле, капитан.

— Полный вперед. Скваду погонщиков занять боевые позиции. — Демонстрируя спокойствие, распоряжался Мечев.

Хотя и ему было от чего выдохнуть. С 'Проекта' запросто могло прилететь нечто смертоносное, и пусть даже энергощиты, оборудование которых 'сожрало' львиную долю объема, уберегут жизни от мгновенной дематериализации, личину спасательной миссии пришлось бы скидывать, экстренно покидая корабль и приступая к штурму укрепленной цитадели минимальным составом. Экипаж, запакованный к моменту контакта в глухие доспехи с высшим индексом защиты и собственными движителями, был готов к такому развитию событий.

Персонала 'Проекта' никак не хватит для активной обороны такого масштабного сооружения. Оставался ИскИн и подчиненные ему устройства — но победу над таким врагом лейтенант знал, как обеспечить. Опыт имелся, превосходящий, с учетом того, что местный интеллект-драйв не мог иметь соответствующего 'жизненного опыта' по обороне.

В зеве входа тускло вспыхнули красным путевые огни, образуя коридор из четырех линий. И следом, озвучивая мысли по недоброму свету, пришло предупреждение о категорическом следовании предоставленным маршрутом. В противном случае борт будет уничтожен.

— Нижняя полусфера, — акцентировал внимание капитан на метрики, которые наконец-таки стали поступать по направлению движения, стоило пересечь незримую границу.

В силуэтах на дне и у стен входа, очерчиваемых отраженным светом, узнавались корпуса кораблей, покореженных и отброшеных неслабым калибром энергетического оружия. Характерные проплавы красноречиво свидетельствовали, что у 'Проекта' есть, чем реализовать декларируемые угрозы. Вот только обнаруженные корабли, в большей своей массе, смотрели полусферами главных энергощитов на выход…

— Варианты? — высказав вслух наблюдение, поинтересовался у коллег Мечев.

— Черт те что творится, — информативно ответил Полковник.

Остальные поддержали его молчанием.

***

В громаде причальных ферм, издали выглядевших ритмичным узором на черном-серой плоскости стыковочного узла, алая подсветка выделенного шлюза смотрелась крошечной алой каплей. По мере приближения грандиозное сооружение обретало объем, но по-прежнему смотрелось совершенно нереально. Человеческий глаз не воспринимал технологическую постройку в два километра настоящей, будучи ориентирован к ней вертикально — сообразно тому, как при прыжке с парашютом мир под ногами видится игрушечным панно. Отделаться от образа полотна не удавалось — механизмы захвата казались грубыми стежками на практически бесконечной грани, созданной для приема кораблей вплоть до линкора. Строили с размахом.

Только когда до шлюза оставалось порядка шестисот метров, из идеальной картины стали проглядывать признаки старения, ветхости, ощущение массивности и тяжести построек. Всяческие иллюзии окончательно растаяла от жесткой сцепки с приемным конусом. Корабль ощутимо тряхнуло, внутреннее содержимое повело вбок под влиянием 'заимствованной' у шлюза гравитации. Незакрепленные предметы поспешили грохнуться об пол.

— Начали-один, — глухо прозвучал приказ в так-сети.

Мгновенно зажужжали сервоприводы 'термитов', перемещая роботехнику в верхнюю полусферу над входом. На их фоне еле слышно цокнула самодиагностика дополнительных манипуляторов с закрепленным вооружением. Мигнули в углу экрана цифры обратного отсчета.

— Три — плюс шесть. — отчитался полковник Арнольдс о полном количестве исправных манипуляторов в подконтрольном отряде.

Тактик и пилот сегодня выступали полноценными боевыми единицами: стратегическое планирование уже было произведено, а пилот мог пригодиться только при успехе.

— К работе готовы. — с тщательно скрываемым волнением отозвался Микки, главный среди сквада-номер-два.

С гулом зашипел закачиваемый в шлюзовую камеру воздух, одновременно убывая из атмосферы корабля. Еще двадцать секунд на контроль и проверку проб забранного газа — протокольное определение опасности 'недружелюбного' борта. Мало ли что притащит с собой чужак…

— Давление приемной камеры выровнено. Утечек не фиксирую. — отчитался Струев. — Желтый свет.

— Начали-два.

Промежуточная мембрана раскрылась звездочкой, открывая доступ к главному выходу из корабля.

— Зеленый свет.

Почти неслышно совмещённые корабельные и приемные люки откатились в сторону и с лязгом зафиксировались пломбой в крайнем положении. Теперь корабль и приемный док — одно целое. Механизм удержит корабль от неплановой расстыковки, а любой, кто решит дернуть форсаж двигателя, останется без солидного клока обшивки и внутренних объемов. Самому сверкающему в ярком свете доку такие повреждения — как слону дробина. Там, за футбольным полем из белых, под мрамор, панелей, и сероватых от пыли стен, наверняка скрывается промежуточный шлюз, а то и два.

— Добро пожаловать! — Радушно прозвучало в наушниках доспеха.

Обладатель голоса отыскался чуть сбоку, посреди зала. То, что Мечев не засек его сразу, объяснялось желанием взглянуть на все своими глазами, а не через приборы — и уже потом, неподвижностью принимающих, масштабами помещения и людей на его фоне, а так же — не в последнюю очередь — цветом одежды.

Их было трое: двое мужчин, одна женщина. Белый мундир на том, что слева, с золотым кантом и генеральскими петлицами, украшал плечистого мужчину в возрасте. Парадный костюм слегка провисал в районе талии, да и сам офицер отличался нездоровой худобой. С едой, видимо, обстоит неважно. Мужчина в центре, как и дама справа от него, скрывали покров одежды за белоснежными халатами, сродни врачебным или научным. Нет бейджей и украшений — даже на даме. Возраст за шестьдесят у обоих, но худоба легко скашивает с десяток — и их тут же прибавляют обратно седина и морщины, желтоватый цвет кожи.

Говорил, что показательно, центральный, которого Мечев условно окрестил 'ученым'.

— Отряд 'Рожденные Небом' на КСН 'М' приветствует вас, — протокольно ответил Мечев, стараясь громким голосом войскодера скрыть отчетливый цокот пробиравшихся по потолку 'термитов'.

Помещение давало неприятное эхо, подхватывающее даже касание мягких накладок.

— Передаю вводные данные исполняемой гуманитарной миссии.

— Незачем, — отмахнулся 'ученый'. — Сети нет.

— В таком случае, прошу принять инфоноситель…

— Тоже — не нужно, — ученый застыл, чуть повернув голову. — Анил и Дерсан говорят, что семья АдДин не стала бы их искать.

— И тем не менее, я настаиваю.

— Это не важно. — 'отмер' тот. — Ты получишь их завизированное письмо об отсутствии у них претензий и желания остаться здесь.

— Хотелось бы услышать от них лично. — Напрягся Мечев.

— Хорошо, — легко согласился ученый. — Сейчас они заняты, утечка фреона в оранжереях. Работы на сорок минут. У нас есть время, верно?

— Разумеется, — слегка успокоился Ылша.

— Тогда почему бы вам не покинуть этот громоздкий каркас и не прогуляться со мной? — Повел тот рукой к дальней стене. — Вам ведь интересно, что здесь происходит?

— Мои люди…

— Не имеет значения. Пусть идут с нами, но без вооружения.

— Устав отряда предполагает…

— Обеспечение безопасности на территории противника, да. На вас смотрит два десятка лучевых орудий. — показал старик на потолок. — Мы смонтировали боевые модули с двадцати соседних боксов и провели питание. Но не следует их опасаться. Нам, как вы могли догадаться, кое-что от вас нужно, — усмехнулся он. — Записку от коллег мы могли передать и через диспетчера.

Резко стало неуютно. Энергопоток от одной установки вполне блокировался пехотным щитом, но от двадцати, под разными углами атаки — могло прожарить качественно. В том числе встречающих. Но их, отчего-то, это не страшило. Или их хозяев — быть может, перед ним подставные лица? И мундир не по размеру — не от голода, а просто с чужого плеча?

— Понимаю ваше нежелание иметь вооруженных людей на подконтрольных объемах. — Взвешивая слова, с осторожностью произнес Мечев. — В таком случае, беседу можно провести здесь.

— Мы не настаиваем, — вновь ответил тот за всех.

Его спутники продолжали сохранять молчание. Взгляды их, тем не менее, были вполне осмыслены — с интересом оглядывали доспех и вооружение, распределившихся по потолку термитов и краем глаза — внутренний объем 'Азамата', не сокрытого мембраной шлюза. Но между собой — ни глазком.

— Нами приготовлен солидный запас медикаментов и витаминизированных пакетов, — сбил неловкую паузу Ылша.

— Это пригодится. — кивнул старик. — Мы купим все. Так же мы хотели бы купить весь внутренний объем твоего модуля и перевозку до ближайшей населенной планеты.

— В рамках гуманитарной миссии, отряд бесплатно предоставит место для возможно-максимального числа выживших. Если вы подпишете…

— Нет. — Отрицательно качнул он головой. — Мы не полетим. Никто из нас. Я — в том числе. Но объем нам нужен.

Мечев аж замер от такого подхода, перебирая варианты.

— Уважаемый, как я могу вас называть?

Ученый неожиданно замер, уставившись в точку за спиной Мечева. И почти сразу же вновь обрел прежнюю живость.

— Фарах Эртем. Меня так зовут, — словно сомневаясь, произнес он.

— Уважаемый Фарах, до того, как возможность фрахта будет доступна к обсуждению, вам придется доказать отряду под протокол, что вы тут не терпите бедствие, — мрачнея, сказал Ылша. — Для начала, неплохо предъявить полномочия для этого.

— Перед вами глава научной миссии, глава СБ базы и глава тайной стражи. Мы уполномочены в должной мере. В том числе для заключения нового контракта.

— Прошу прощения, но, я вынужден просить личное подтверждение у каждого из ваших подчиненных…

— Хорошо.

— …что он согласен тут остаться.

— Хорошо. — терпеливо повторил он.

— Да что за чертовщина тут происходит? — Не сдержал вопль в так-сеть Струев.

— Уважаемый, то, что вы делаете, настолько важно? — Осторожно уточнил Мечев. — Для всех семисот двадцати человек, которые есть в списках?

— Это было важно шесть лет назад, — посмотрели на него спокойные серые глаза.

— А сейчас?

— А сейчас нам не нужно думать, как сделать оружие из того, что им никогда не было.

— Можно узнать, чем вы занимались? — Памятуя об оружии, направленном на них, все же сделал деликатный заход Ылша. В конце концов, раз ему уже предлагали рассказать…

— Было бы неплохо показать наглядно, — пожевал старик губами. — Вы точно не хотите посмотреть?

— А вы сохраните вооружение?

— Проект объединения сознаний, — впервые произнесла дама.

— Вернее, это не объединение, — поправил человек в мундире.

— Я бы назвал это слиянием, — с улыбкой завершил ученый. — Четыреста одиннадцать человек.

— Внутри меня, — бас обладателя мундира.

— И меня. — томный голос дамы.

Они замерли неподвижно, глядя одинаково спокойно на щиток доспеха Мечева. Практически не шевелились, но умудрялись выдавать удивительную синхронность пауз между фразами. И дышали — совершенно синхронно. Раньше Ылша не присматривался, но теперь… Это не было страшно, но было настолько странно, что подушечки пальцев самопроизвольно притрагивались к тумблерам блокировки вооружения.

— Вы знаете, — словно по-секрету шепнул старик. — Как много помнит человек?

— А четыреста одиннадцать? — голос слева.

— Шестьдесят пять специальностей! — восхищение справа.

— Мы даже знаем пароль от минного объема!

— Я знал, — улыбнулся офицер.

— А я знаю коды уничтожения базы, — ответила улыбкой дама.

— А ведь она была в штате прачкой, представляете? — Впервые посмотрел на нее ученый. — Никто и подумать не мог!

— Коды? — Всерьез удивился Мечев. — Тогда почему вы еще здесь?

— Нас убьют в Султанате, — развел руками старик. — Он это знал.

— Я это знаю, — повинился офицер.

— Но мы не сердимся на него.

— Потому что он…

— Это я…

— А как можно сердиться на себя? — Хором сказали все трое.

— Существуют другие страны, кроме Султаната, — намекнул Мечев.

— Они вновь захотят сделать оружие. — трое синхронно покачали головами.

— Фронтир?

— Искин уничтожил корабли. Вывел из пусковых шахт и расстрелял прямой наводкой движители…

— По моему приказу…

— Но мы не сердимся на него. — Вновь выдохнули трое.

— Мы подняли один и уже чиним, — гордо ответила дама. — Я…

— Мы…

— ЗНАЕМ..

— ..как. Ведь я — знаю, что знает Алеф, наш энергетик.

— А я — могу варить обшивку, как Мохаммед. — подмигнула барышня.

— А вы — хотите прожить четыреста одиннадцать жизней? — С мудрой улыбкой посмотрел на них старик.

— Вы — один… Но как же ваши семьи? — сбился с толку Мечев, лихорадочно пытаясь просчитать обстановку.

— У НАС около тысячи детей, шести тысяч внуков. Мы любим каждого. Мы помним их первые шаги. Столько счастья! Месяцы приятных воспоминаний! — Старик зажмурился от удовольствия.

— ТАМ — первая любовь и выпускные балы…

— ТАМ — первые погоны и полеты, — добавил басом офицер, сверкая глупой улыбкой.

— Двадцать пять тысяч лет жизни в воспоминаниях и опыте, которые мы готовы подарить тебе. Пойдем с нами? — Протянул старик руку к выходу.

Заманчивое предложение, от которого, почему-то, хотелось бежать со всех ног. Но то, что число населения сократилось с семисот двадцати до четыреста одиннадцати — буквально кричало, что при резком отказе процесс может быть и не добровольным… Ведь потом те, кто выживет, простят остальных… Внутри доспеха Ылшу легонько тряхнуло от этой фразы.

— Вынужден отказать. Мною взяты долгосрочные обязательства. Моя самоидентификация необходима для их исполнения.

— Так может, ваши напарники?

— Параметры контракта запрещают им подобное волеизъявление. Но если вас интересует личное мнение — они не хотят. — Мечев озвучил синхронные ответы в так-сеть.

— Ваше право, — не настаивая, повел плечом военный. — Итак, вернемся к формированию контракта на перевозку.

— Только после личного заверения добровольности…

— Это формальность. Я — НЕ ХОЧУ. Вы получите согласие от меня ровно четыреста одиннадцать раз, — хмыкнула дама.

— Итак, мною собраны расчетные карты на сорок две тысячи динар. — Подхватил офицер. — Это весь объем наличных. Еще есть казна базы на кодированном носителе, с кредитным лимитом в шесть миллионов, но мы не гарантируем, что счет не закрыт или не будет обнулен при синхронизации с банком.

— Мы честны, — подтвердил ученый.

— Ожидаем того же от вас. — женский голос. — Груз должен быть доставлен в кратчайшее время.

— Это очень важно! — Подчеркнул военный. — Жаль, что вы не хотите стать одним из нас. Слова были бы не нужны.

— Я попробую вас понять, — все обдумав, решился Ылша, отдавая команду на раскрытие доспеха.

И одновременно, приказ в так-сеть: 'Начали-три'.

***

Холод слабоосвещенных коридоров уводил вглубь базы радиальными маршрутами, неудобными, неоптимальными — сконструированными для обороны, но не удобства перемещения. Иногда коридор отсекало лифтом без намека на лестницу-дублер, и Мечева вместе с сопровождающим уносило на несколько ярусов вниз. Его взялся провести с собой 'ученый', оставив 'военного' и 'даму' в приемном доке, дабы скоротать беседу оставшимся. Хотя, как Ылша понял, отряд все равно будет разговаривать с одним и тем же… существом. Оттого, видимо, не было конвоя для 'гостя' — зачем, если любая попытка агрессии в отношении единственного 'экскурсовода' тут же будет известна остальным? Мечев не забыл того момента задумчивости, когда ученый сверялся с мнением Анила и Дерсана… Если все это не грандиозная постановка — некий аналог пси-связи бьет даже через глубину переборок и толщу базальта.

— Мне приходится экономить, — извиняющимся тоном произнес старик, выуживая из кармана фонарик в очередном витке коридора, начисто лишенном освещения. — После гибели ИскИна ремонтные дроны стали бесполезным куском железа. Все ветшает, свободных рук для ремонта нет. Энергии много, но ее еще нужно довести…

— Вы говорили о четырехсот 'вас'. В моей картотеке семь сотен. Что случилось с тремя сотнями экипажа?

Сложный вопрос рано или поздно следовало задать. Но под дулами энергооружия как-то язык не поворачивался.

— Паника, эвакуация, преступные приказы, — равнодушно, как говорят о давно прошедшем, отозвался тот. — Но вам больше интересны лично мои преступления, верно? Кровавый инопланетный монстр, отстрел и принуждение несогласных к объединению разумов?

— Я не хотел…

— Да бросьте, — фыркнул старик. — В моей голове четыреста сотен человек, и они уж прекрасно могут представить ваши душевные порывы. Прошу заметить — мы сразу предложили вам деньги, потому что считаем, что это лучший аргумент в разговоре с наемным отрядом. Мы эффективны, как единый организм. Жаль, что вы не с нами.

— Не пришлось бы платить? — Подначил Мечев. — Какие счеты между правым и левым карманом…

— Деньги не имеют значения, — покачал тот головой, продолжая вести из коридора в коридор. — Дело в понимании.

Ылша неопределенно хмыкнул, с интересом изучая обстановку.

— У вас две руки, лейтенант. Представьте, что кто-то хочет жить без рук. Как бы вы отнеслись к этому чудаку?

— Мои руки — принадлежат мне.

— Как и мои, — хмыкнул тот и посмотрел на морщинистые ладони. — Говорю же, это надо чувствовать…

Стало заметно светлее и теплее. Потихоньку начали появляться люди — группы, совершающие пробежки, ремонтные звенья из двух-трех человек, копающиеся в проводах за фальшпанелями стен.

— Я не могу позволить себе болеть, — ученый повел рукой в сторону одной из спортивных групп. — Разминаюсь, стараюсь высыпаться, поддерживаю оптимальное состояние. Везде поддерживается температура в восемнадцать градусов, это лучше всего для здоровья и ума. Гравитация, как вы заметили, снижена. Так легче переносить и работать, хотя приходится дополнительно поддерживать мышечный тонус. Как вы видите, я заинтересован в жизни и здоровье каждой клетки моего организма… Наших организмов. Нам сейчас налево, — указал старик дорогу.

— Так что насчет трех сотен граждан?

— Большая часть погибла при панике и подавлении бунтов. Когда стало ясно, что нас не будут эвакуировать и оставляют в глубокой консервации, многим это не понравилось, вы понимаете. А после того, как стало ясно, что мышеловка захлопнулась окончательно, часть населения и вовсе потеряла человеческий облик. К счастью, их вовремя отстрелили… На несколько месяцев ситуация стабилизировалась. Новый кризис произошел после попытки одного из руководителей наладить связь с САР и продать проект за освобождение и преференции. У руководителя были сторонники, они попытались захватить ИскИн и блокировать уровни программно. Не получилось. На базе вновь началась резня. Как вы понимаете, это не добавило ей целостности, часть тех событий мы не можем починить еще с тех пор.

— А вывод кораблей из доков и их уничтожение?

— Глупое решение. Посчитали, что так ни у кого не возникнет повода к дальнейшим бунтам. Как-будто не хватало минного поля вокруг…

— Помогло?

— Куда там… Наоборот, начались тихие диверсии. Так мы лишились большей части оранжерей — заговорщики посчитали, что оставшись без еды, мы будем вынуждены обратиться к внешнему миру… Ничего у них не вышло, зато все мы стали на границу голодной смерти. Было очень страшно, лейтенант. Мы помним это каждый по-своему, но даже самым радикальным заговорщикам, которые сейчас во мне, было страшно. Затем кто-то то ли от ужаса, то ли по какой иной причине прикончил ИскИн. Кто-то из тех трехсот, поэтому я не знаю причины. Кто-то с допуском, при желании можно вычислить имя и время, но тогда, да и сейчас, это без толку. Просто случилось.

— И тогда вы?

— Да, верно. Тогда я и мои лаборанты нарушили технику безопасности. — старик остановился перед могучими шлюзовыми створками и вдавил явно кустарно сделанный переключатель на левой стороне стены возле него. — Мы вошли сюда.

С шумом хорошо смазанного механизма, заслонка откатилась в сторону.

Перед глазами Мечева оказался декоративный сад с высокой травой — ярко-зеленой, будто сияющей изнутри, украшенной красными и желтыми бутонами цветов…А в центре прекрасного разнотравья — невысокое фиолетовое деревце, тянущее ветви с робкой молодой листвой к ярким плафонам дневного света.

— Признаюсь, — хекнул старик смущенно, — мы рассчитывали тут все распахать и засеять картошкой… Сами понимаете, уже было не до науки… А потом…

— 'Приве-е-е-т…', - шелестом дремучего леса под ветром прозвучало у Мечева в голове.

— Что… что это? — облизнув губы, пересохшим горлом вымолвил Ылша.

— Семечко из сектора Друидов. Нашли запаянным в слое отвердевшей смолы на одной из мертвых планет. А теперь оно — это мы. Я, Анил, Дерсан, Ахмет… все мы. На этом деревце четыреста одиннадцать листочков, юноша. А нас, живых, осталось всего двести пятьдесят. И уверяю вас, если бы не оно, мы бы все умерли еще в самый первый год… Насовсем.

— Так, остальные…

— Оно помнит погибших. Вся их память, их острый ум и знания — доступны каждому из нас. Они живы, пока живо дерево. И все мы бессмертны вместе с ним. — ученый с любовью и грустью посмотрел на деревце. — Но есть проблема.

Мечев повернулся к старику, обозначая предельное внимание.

— Почва, — сел тот на колени и взял руками сероватую массу, растер в руках и высыпал обратно. — Ресурс исчерпан. Механизмы обновления и обогащения не дают прежних результатов. Мы хоронили в землю тела наших погибших, обрабатывали химикатами, обогащали и рециркулировали с почвой на оранжереях, но это привело только к тому, что теперь даже оранжереи выдохлись и вновь поставили нас на границу голода. Среди нас, увы, не оказалось агрономов, а оборудование после ряда диверсий стало неприятно чудить. Но если мы еще способны потерпеть урезанные пайки, то допустить, чтобы оно высохло… Чтобы с него облетела листва, ты понимаешь? — Старик поднялся и в отчаянии посмотрел на Ылшу.

— Ты должен доставить его на планету. Живую планету с почвой, водой и солнцем.

— Внутренних объемом челнока достаточно, чтобы уместить вместе с ним, — повел Мечев рукой в сторону деревца, — всех выживших. Нет смысла в самопожертвовании.

— Дело не в самопожертвовании, — отрицательно качнул тот головой. — Незачем уходить. Проект ведет десятки исследований, результат которых мне фантастически интересен. Я смотрел смету гуманитарной помощи — с той партией грузов, которые ты привез, я смогу возобновить работоспособность оранжерей и еще долго поддерживать достойный уровень жизни. Физическая смерть тел-носителей истинно бессмертного меня не страшит, амбиции неинтересны. То, что воистину важно — истина.

— Истина — константа в любой точке вселенной. Ее не обязательно искать именно здесь.

— А кем я буду там, во вне Проекта? Государственным изменником? Добровольным заключенным в очередной закрытой лаборатории? Или же единственным доктором наук на сорок тысяч квадратных километров средневекового фронтира, человеком без любимого дела и будущего? Нет, наемник. Все, что от тебя требуется — доставить Древо и обеспечить его сохранность.

— Только после того, как каждый из выживших подтвердит вашу версию, — с тем же непреклонным упрямством ответил Ылша.

— Это можно устроить. — Через пару минут бодания взглядами, ответил тот. — Я уже начинаю собираться в общем зале. Там для этого достаточно просторно.

Еще пять минут блуждания по коридорам, на сей раз — в гуще постепенно накапливающейся толпы, одинаково молчаливой и дисциплинированной. Путь завершился в обширном зале, некогда предназначенным для концертов и постановок, но давненько неиспользовавшимся. Большое число пыли, сорванные ткани со сцены, пластиковая мебель в пыли — сидеть на таком не хотелось.

— Все равно не с кем играть сцены, — оправдался старик, целеустремленно направляясь к трибуне на сцене.

За их спинами люди (или одни человек?) спокойно собирался в единую очередь — для того, чтобы в течение следующего получаса повторить одну и ту же фразу:

— Подтверждаю под протокол, находясь в здравой памяти и уме, не находясь под давлением, что не желаю покидать базу, не нуждаюсь в гуманитарной или иных видах помощи и, реализуя свои гражданские права, желаю продолжить работу в 'Проекте'.

— Принято, — первые десятки раз спокойно, но затем все с большим волнением записывал их показания Мечев.

Сбой случился только дважды — те самые искомые семьей АдДин своим словом и подписью закрыли отряду спасательный контракт. Гуманитарная миссия — это очень весомый вклад в имидж… Хотя особого удовольствия при этом Ылша не испытывал.

— Теперь вы довольны? — спросил 'ученый' после того, как очередь развеялась, и все ее звенья поспешили вернуться к работе.

— Да. Но мне нужен день для совещания с командой. Это довольно… необычно. Вы должны понимать…

— У вас есть двадцать четыре часа. — насупившись, с неохотой подтвердил тот. — Мы пока подготовим все для перевозки.

— Вас не затруднит меня проводить?

— Разумеется.

Обратный путь провели в молчании. Ылша задумчиво рассматривал дорогу под своими ногами, не стараясь запомнить путь — а-модификация и без того все фиксирует. Мысли были очень разные, но прежняя решимость только укрепилась.

Поприветствовав кивком двух 'лепестков', Мечев занял место в доспехе и дал команду на возвращение в корабль.

— Вам отведены гостевые покои, — окликнул 'офицер'.

Отряд предпочел базироваться на своем корабле, о чем было сообщено и воспринято без особых возражений. Все равно сбежать невозможно.

За спинами задраился промежуточный шлюз, отсекая 'Рожденных' от странного населения станции.

Термиты заняли посадочные позиции на потолке. Вжикнули приводы снимаемых доспехов.

Освобождаясь от коконов, поднимался с мест сквад погонщиков — для того, чтобы занять место вокруг импровизированного столика на первом ярусе.

Некоторое время стояло молчание — люди задумчиво просматривали выборку из бесед, предоставленных Ылшей по результатам посещения базы, формируя собственное мнение. Предстояло принять решение — и оно затрагивало всех вокруг. Потому как мера ответственности за него была под стать.

— Итак? — Через половину часа поинтересовался Ылша у экипажа.

— За, — будучи в тяжелых раздумьях, мрачно отозвался Арнольдс.

— Не возражаю.

— Это будет правильно.

— За, — ответил сквад.

— Начали-четыре, — подытожил Мечев.

Отряд без спешки поднялся, чтобы занять позиции в доспехах и капсулах. Но на этот раз — не для войны, а для сна. Спешить было некуда.

Двенадцать часов требовалось специально выведенному вирусу, носителем которого являлся Мечев, чтобы гарантированно распространиться и инфицировать все население базы.

***

— Обнаружено тело, мужчина, тридцать лет. Коммридер отсутствует. Идентификация: Мюхмет Гунсур. Состояние: истощение, стабилен. Осуществляю эвакуацию в точку сбора.

Тело осторожно расположили на платформу 'термита', отправив вслед за еще одним, гулко цокающим уже где-то вдали.

— Обнаружено тело, женщина, сорок пять лет. Коммридер отсутствует. Идентификация: Ойкю Келик. Состояние: истощение, стабильна. Осуществляю эвакуацию… — в сотый раз щёлкнул по так-сети стандартный рапорт.

Отряд шел по широким коридорам базы медленно, останавливаясь перед каждым телом и внимательно изучая состояние.

Боевой вирус проектировался нелетальным — всего-то форсированная активация зоны сна, привязанной не ко времени инфильтрации, а к био-часам организма, которые при долгой совместной работе в одном месте должны были быть неплохо синхронизированы — уж тем более у того, кто считал себя одним чело…существом. Пусть и с довольно неприятными побочными эффектами в виде головной боли… Но предсказать его воздействие на такой широкой выборке, с их особенностями иммунитета, комплексами аллергий и прочих особенностей, никто бы не решился. Поэтому работа велась довольно нервная, и каждое тело, после введения вакцины-блокатора, тщательно проверялось с фиксацией всех жизненных параметров.

Факт инфицирования подходил под ряд статей трибунала РИ и Султаната — в тех его частях, когда завершалась смертью или необратимыми последствиями для организма. В Султанате, после всего, отряд и без того будет персоной нон-грата, но для родной страны следовало иметь железные доказательства того, что примененное средство не входит в ряд запрещенных. То есть — никто не должен умереть. Пока обходилось.

— Обнаружено тело…

Мечев пропустил отряд мимо заветного шлюза и терпеливо дождался, пока отряд свернет за очередной изгиб коридора. Здесь, в преддверьях 'Чужого', персонала базы оказалось ожидаемо много. Вполне возможно, их будет еще больше за этими дверями — но войти в них Ылша хотел сам, первым. Уровень пси экипажа был заведомо ниже его, а значит — не исключена возможность атаки и попытки подчинения коллег, с последующим 'дружественным огнем'. Этого нельзя было допустить.

Лейтенант взвесил в основной руке огнемет и пальцем другой вжал тумблер.

— 'Заче-е-ем', - дыхнуло лесом ему в лицо.

— Урбанизация, — скучным тоном ответил Мечев, поджигая запал огнемета.

— 'Не на-адо… Про-ошу'

— Будем договариваться?

— 'Да-а-а', - взволнованно выдохнула чаща.

***

Граф Алекин бездумно изучал панно над постелью, задаваясь вечным вопросом делового человека, загнанного в бюрократический механизм.

— 'Что я тут делаю?'.

'Тут' — была не постель, не служебный КИФ 'Чайка', на котором он пребывал, а весь сектор Самоль.

Бортовая ночь — не лучшее время для таких вопросов. Отчаянная сонливость не дает ясно мыслить, а взбадривать себя рабочим 'коктейлем' — означало потерять ценнейшие часы сна, который, он надеялся, обязательно наступит. Толковых собеседников тоже не было — фаворитка, что была по левую руку, и вовсе не для бесед. Разбудишь — точно сна не будет.

Граф осторожно приподнялся на постели, присел, поставив ноги в мягкие тапочки и аккуратно поправил одеяло, прикрывая обнаженную спину чертовки. Интересно, кто ее подвел на этот раз — разведка или люди из госаппарата? Днем не советует, а ночью — не расспрашивает, как прошел день. Однозначно не идентифицировать… Неужели любовь? Глупость…

Алекин протер лицо ладонью и вновь надолго застыл — на этот раз всматриваясь в фальшокно — изображение то же самое, что в это время из окна родного поместья… Как же хочется вырваться из этой дыры домой.

Все, что мог, он сделал. Выцепил преференции для страны там, откусил кусок территорий здесь. На этом все, в общем-то, и застопорилось. Турки лаялись с фрицами, грозили войной и надували щеки — но вид 'Чайки' на радарах отчего-то действовал на них настолько умиротворяюще, что за несколько месяцев до глобального конфликта так и не дошло.

Так что он тут делает? Завтра ему надо быть на трех раутах, двух собраниях, провести переговоры, вручить очередные подарки и принять ответные. Но это уже решительно ничего не принесет для страны. На руках все меньше карт, которые можно эффективно сдать — мелкие данные, интриги, слухи и скучная цифирь… Для красивого блефа — просто нет простора.

Мигнул огонек на коммридере — кто-то из адъютантов пытался окончательно сорвать ему сон… Тихонько поднявшись и накинув халат, граф проскользнул из спальни в холл, притворив дверь.

— Хочешь быть тут послом? — сходу пообещал он вызывавшему мрачную перспективу.

— Никак нет, ваше сиятельство! — Испуганно гаркнули в динамик, заставив поморщиться.

— Еще раз так рявкнешь — до пенсии сюда закупорю.

— Виноват, — уже гораздо тише ответили ему. — Вам вызов с 'Рожденных'.

— Теперь точно шей мундир, — растеряв все настроение, приговорил нерадивого адъютанта граф.

Нашел чем отвлекать! Это первую неделю еще было более-менее интересно разгадать мотивы и причины, по которым наемный отряд решил влезть в большую политику. Но то, как он вел себя после, отбивало всякое желание общаться с этим… ДеПри. Этот наемник не хотел денег! Совершенно сумасшедший тип… И ладно бы он был тихим сумасшедшим, но его позиция защиты планеты заставляла самого графа под нее подстраиваться, чтобы не выдать неподконтрольность отряда!

Как-будто их интересуют живущие на планете… Сейчас, когда ситуация склоняется к репарациям и возвращению к статусу-кво годовой давности, поведение 'Рожденных' и вовсе становится опасным. Ведь РИ получила свое — пришло время уходить… Но отряд этого делать не собирается! И даже сто тысяч для них — не причина изменить свою позицию… Сумасшедшие.

— Соединяй, — вяло ответил Алекин, разворачивая экран приемника.

— Владелец наемного отряда 'Рожденные Небом' на КСН 'Кракен', КСН 'Драккар', КСН 'М', действующий лейтенант флота Ылша Мечев. — сосредоточенно качнул головой в приветствии юноша с усталыми глазами по ту сторону экрана.

Именование было несколько пафосным, если привязать к возрасту, но отчего-то выказать пренебрежение совершенно не хотелось. Более того — появилось дикое любопытство. Владельца отряда он видел впервые — и кроме интереса знакомства, тут же появилось желание прокатать на нем старые заготовки. Хозяин отряда виделся ему гораздо более сговорчивым, чем старый упертый хрыч.

— Граф Анатоль Сергеевич Алекин, полномочный представитель СН и Дипкорпуса. — покровительственно улыбнулся ему дипломат. — Давно хотел с вами познакомиться, весьма о вас наслышан. Не откажете мне в личной встрече? Я мог бы направить к вам челнок. Для ужина время уже позднее по нашему времени, но мы как раз успеем к раннему завтраку.

— Уважаемый Анатоль Сергеевич, у меня тут две с половиной сотни гуманитарного груза с секретной научной станции Султаната. Если вы и их накормите, то забирайте сразу всех, — устало улыбнулся Мечев.

— Мостик, боевая тревога! — рявкнул Алекин в наручный комридер. — Курс на 'Кракен'!

А затем перевел взгляд на экран и с располагающей улыбкой продолжил:

— Если вы, разумеется, не возражаете.

— Ждем в гости, — кивнул лейтенант, отключаюсь.

***

— Вы говорите, ни у кого нет памяти? — пожевывая губы, граф шел мимо ровных рядов регкапсул с сотрудниками 'Проекта'.

— За последние семь лет. — подтвердил Мечев, следуя на два шага позади.

— Следы химии, медикаментов?

— Были бы повреждения мозга. Их нет.

— Как вы предлагаете мне их использовать? — Нахмурился Алекин.

— Использовать? — Удивился Мечев. — Просто верните их домой.

— Нас в этом обвинят, — махнул он рукой с досадой. — Никто и слушать не станет.

— Не надо слушать, — Ылша выудил инфокристалл из внутреннего кармана и протянул графу. — Это экстракт записей контуров внутреннего наблюдения 'Проекта'. Пусть смотрят.

— И интересное кино? — Уже более бодрым голосом поинтересовался граф.

— Оставить семь сотен человек помирать? Уж точно не рядовое.

— Хм…

— Если им этого не хватит, то вот еще один кристалл. Это с яхты тех, кто пытался добраться до базы.

— Тоже занимательно?

— Резня высшего руководства. Тот еще триллер.

— А у вас, разумеется, есть что-нибудь еще? — С улыбкой чеширского кота, потирал руки граф.

— Есть. У вас в СИБ есть связи?

— А… — резко поскучнел дипломат, потеряв интерес к 'чужому караваю'.

Тут такие подарки — жаловаться грех! Такие карты!

— Чем отдариваться будете, Анатоль Сергеевич? — будто угадал его мысли Ылша.

— Сочтемся, — солидно качнул он головой, упрятывая кристаллы себе.

— Вот тогда я вам пароли от них и отдам, — протянул руку для рукопожатия лейтенант.

— То есть, я хотел сказать, проследуем в мою каюту — а там и решим…

— Да я не сомневался.

— Очень радостно слышать! Вы ведь не подумали, что я отвечу вам черной неблагодарностью? Вовсе нет! Так вот, чтобы вы знали, юноша, скоро вас будут убивать…

— Я знаю.

— Вот! А все почему? От нежелания слушать старших! Но не нужно беспокоиться! Ведь с вами я, и все обязательно наладится!

— Граф, а если нас убьют немного раньше, это не сильно нарушит ваши планы заплатить нам сто тысяч?

— Хмм… Какой сложный составной вопрос…

***

В систему Афины КСН 'Кракен' ввалился с грацией хмельного от удачи моряка после рейса, пьяного еще до входа в кабак.

С операторами астроконтроля, впрочем, не хохмил, отделавшись стандартным протоколом и выпросив себе день на ближней к планете орбите. Почти вровень к орбитальному лифту — всего десяток минут до поверхности. Для тех, кто не был дома больше полугода — царский подарок. Но экипаж не торопился на поверхность, дабы поскорее потратить заработанное. Ведь сначала — дело.

— Регистрирую пулл сетей планетарного масштаба. Сортировка по степени доверия… Сеть 'Афина', рейтинг доверия 87,4 %. Выполняю подключение. ВНИМАНИЕ! Бан подключения! Доступен инфоканал Афина-сигма. Рейтинг доверия 30 %. Регистрирую входящее сообщение… СИБ просит подтвердить успешность миссии.

— Отправляю подтверждение…

— Запрос инфоданных… Ответный запрос средств… Регистрирую перечисление средств… Средства на счете в банке.

— Размещаю данные в инфоячейку банка. Передача пароля СИБ — успешно. Ожидание… Ожидание… Ожидание…

— Статус: успешно! СИБ поздравляет с успешным выполнением миссии.

— Внимание! Снять банн подключений. Доступна сеть 'Афина'. Выполняю подключение… Успешно! Исполнение задания: 'Сложная инженерная ситуация в системе Самоль' подтверждено арбитром. Регистрация в СН… Рейтинг повышен! Исполнение задания: 'Поиск пропавших' подтверждено заказчиком. Регистрация в СН… Рейтинг повышен! Исполнение задания: 'Гуманитарная миссия', подтверждено арбитром с коэффициентом выполнения двести пятьдесят. Регистрация в СН…. Рейтинг повышен! Активирован статус: 'топ десять'. Поздравления СН! Диплом будет вру…

— ВНИМАНИЕ! Сообщение планетарной обороны! Корабль СН 'Кракен', срочно покиньте гелиоцентрическую орбиту!

— Исполнение… Запрос статуса…

— ВНИМАНИЕ! Сообщение планетарной обороны! Циркулярно! Корабль СН 'Кракен', код красный! Заражение нановормами типа 'биотерминатор'! Коммуникация запрещена! Приближение к кораблю на расстояние менее десятой АЕ запрещено! Кракен, займите карантинную орбиту! Повторяю!

— Запрос координат карантинной орбиты… ВНИМАНИЕ! Бан сетей! Передаю сообщение в радиодиапазоне… Нет ответа. Передаю запрос координат визуально, габаритными огнями… Передаю запрос вторичными радиодатчиками…. Направляю корабль на звезду. Выключаю двигательную установку. Продолжаю запросы координат…

— ВНИМАНИЕ! Сообщение планетарной обороны! Корабль СН 'Кракен', немедленно займите карантинную орбиту! В противном случае буду вынужден вас уничтожить!

— Запрашиваю координаты… Сообщаю статус… Помехи… Запрашиваю… Массовая рассылка по системе! Принимаю ответы! Есть связь с КСН 'Ариадна'! Есть связь с КСН 'Бочка', Есть связь с КСН 'Гора'. Соединяюсь с ретрансляторами!

— Кракен, уходите! СПО свихнулось!

— … последнее предупреждение.

— Запрашиваю… Сообщаю во всех диапазонах… Запрашиваю…

— …согласно статье и пункту… будете уничтожены…

Темнота вечной ночи озарилась вспышками туннельных установок системной крепости.

— Массовые поражения… Передаю сигнал SOS… Отказ… Энергоустано…вок…

Обломки КСН 'Кракен' продолжили движение к солнцу.

***

Стандартный день Афины, серый от бесконечной пелены облаков, нагнанных ветрами с промзоны. Промзона тут — со всех сторон, и дымить перестает в редкие дни государственных праздников. Народ привычен, в памяти жителей родина — она именно такая, из бетона и стали, с желтым овалом за серой простыней небес.

Способность жить и веселиться у местных не зависит от погоды. Когда большую часть жизни ходишь по пустоте, даже непогоде будешь рад. Лишь бы был горизонт и взгляд не упирался в стену кубрика, а воздух имел вкус, отличный от стерильной пустоты регенераторов. Есть деньги в карманах, и есть тысячи приличных заведений, где их обменяют на хорошее настроение, а затем привычно доставят бесчувственное от возлияний тело обратно в гостиницу, не забрав ни копейки сверх стандартной таксы. Ощущение безопасности в родном доме — тоже из числа тех, за что наемники любят Афину.

Сегодня понятный и ясный мир, в котором все испытания — за орбитой, а дома — только мелкие трудности, пошел серьезной трещиной.

Уход из жизни молодого, но уже ставшего известным отряда, имя которого еще пару минут до трагедии просияло на всех экранах новой звездой ТОП-10, переживался личной трагедией. Там, в пустоте, под дулами спятивших туннельников системной обороны, мог оказаться любой.

По тиви представитель администрации системы неловко разводил руками, потерянно смотрел в камеру, пытаясь читать заготовленный текст о системной ошибке, но то и дело срывался на обещания, что такого не повторится, виновных уже наказали, и все обязательно исправят. Верить хотелось всем, но выходило с трудом. Многие отряды всерьез задумались о смене места базирования на другую планету СН. Корабли спешно меняли курсы, отказываясь входить в систему.

Атмосфера всеобщей подавленности, щедро замешанная на глухой ярости, довлела над планетой, обрывая редкие звуки смеха, стирая улыбки с лиц.

На улицы вывели усиленные патрули для поддержания порядка… А затем спешно забирали у них же летальное оружие. Ведь те — из местных, и тоже до бела сжимают кулаки…

Ситуация застыла на самой границе бездны людского гнева, удерживаясь от последнего шага отчаянными усилиями администрации. Новые льготы. Снижение налогов. Гарантии публичного расследования. Комиссия с Земли-главной. Хоровод лиц на экране. Слова-слова-слова… Которым здесь, на Афине, среди битых жизнью людей, веры нет.

Люди старались держаться вместе, даже если беседа не вязалась. Просто помолчать.

Группа из шести немолодых мужчин и крепкого на вид старика-командира, окруживших стройную фигуру девушки в траурном платье с младенцем в руках и ее подругу, что скрывала рыжие кудри под черным платком, в такой обстановке смотрелась вполне нормально, не собирая на себя любопытные взгляды прохожих.

Немногие из тех, кто знал, кого охраняют семеро профессионалов, ограничивались сочувственными кивками, а затем все, как один поворачивались к громаде орбитального лифта. Сегодня там солидная очередь на отбытие, но никто не сомневался, что молодой вдове с ребенком предоставят персональный коридор.

Девушка оправила тканевый конверт с ребенком, удерживаемым на левой руке, и равнодушно отметила отсвет приближающейся гравиплатформы. Скоро они покинут Афину. Оплаченный фрахт перенесет их на курортную планету внутреннего сектора — для ребенка там будет лучше. Ылша бы одобрил. От вспыхнувшего в памяти образа по щеке покатилась слеза.

— Лика? — окликнули со стороны.

Девушка встрепенулась, окинула взглядом молодого мужчину в костюме-тройке и отрицательно качнула головой.

Охрана сомкнулась, не давая тому подойти.

— Лика, компания 'Энгланд и ко' предлагает вам доверительное управление капиталом! Мы поможе…

Холеную фигуру тут же сломали, уронив лицом о бетон стены.

Встрепенулся милиционер, до того подпиравший стену и шагнул в сторону отчаянно шипящего дельца. Затем разглядел Лику с ребенком и остановился.

— Мы заплатим штраф, — низким голосом обратился старик к представителю правопорядка.

— Я ничего не видел, — отвернулся тот в сторону и медленно двинулся по маршруту дежурства. — Соболезнования.

Через минуту группа людей взошла на подошедшую платформу орбитального лифта. Еще через три, Афина потерялась за полотном облаков. Над головой сияли сотни миллиардов звезд, зовущие встать и пойти по неисчислимому числу путей. Но ни на одном из них не избавиться от одиночества.

'Шаттл 'Сомбреро' прибывает на отметку шесть-двенадцать через одну минуту.' — отразилось сообщение на коммридере старшего группы.

— Идем, дочка, — надломленным голосом обратился он к Лике и сам первым двинулся вперед.

Последний шаг с Афины — места рождения и гибели мечты.

'Сомбреро' — довольно потрепанный жизнью штатовский челнок, сохранил самое главное — уют и обстановку полувековой давности, с мягкими материалами, приятными для глаз тонами и компоновкой помещений, куда более подходящей загородному имению. Простор, высокие потолки, высокие фальшокна. Космос не особо стеснял корабли в размерах, но отчего-то все норовили нагромоздить безвкусный пластик и комнаты-клетушки… Комфорт, как и прежде, обходился дорого. Но это — последний маршрут, на нем можно не экономить.

На второй день сидеть в своей комнате Лике стало неистерпимо, одиночество давило на нее — не смотря на поддерживающую эмпатию подруги. Да и ребенок наверняка чувствует настрой молодой мамы, растет молодой псион — а значит унывать вовсе нельзя. Девушки расположились в главном холле, отмечая, как сами собой собираются вокруг сопровождающие. Никому не хотелось разбивать слаженную группу. Да и корабль пока не чувствовался своим… Быть может, через пару дней… Лететь им было долго.

— Шампанского господам? — Вышагнул из кабины пилота мужчина с сияющей улыбкой, поддерживая поднос с бокалами и игристым напитком.

— Спасибо, нет, — мягко ответила Лика, мельком глянув на него. А затем резко замерла и неверующе вернула взгляд обратно.

Резко активировалась охрана, готовясь прикрывать телами и ломать знакомца.

— Ты? — Передавая ребенка подруге, приподнялась Лика.

— Я, — ответил Артем Струев, по-клоунски раскланиваясь.

— Где этот гад?! — Напала на него с кулаками Лика. — Где он?!

— На своем корабле, разумеется, — смиренно снося побои, мягко ответил Струев.

— Н-на Кракене? — Покачнулась Лика, в момент потеряв точку опоры.

— Не совсем. Думаю, мы, в связи с некими обстоятельствами, немного изменим курс. — Артем щелкнул на комме клавишу и показал на стену, целиком протаявшую экраном.

Только там была черная ночь — ни единой звезды.

— Господа офицеры, прекрасные дамы.

Ночь на мгновение вспыхнула ослепительным днем — это солнце ближайшей звезды выглянуло из-за края ночи… Озаряя серо-стальные обводы гигантского корабля.

— КСН 'Орион'. Добро пожаловать домой. Вновь.

***

Их приветствовали две линии парадного строя, отмечая каждый шаг дорогих душе и сердцу гостей и боевых товарищей поднятием орудий на шести манипуляторах.

А в конце торжественного караула стоял он.

Ылша принял сына на руки и постарался одновременно обнять супругу и Старшого. Вся его семья. То, за что он будет жить и сражаться.

Атмосферу торжественности слегка попортил девичий вскрик — а затем и вовсе вопль, преисполненный счастья. Ылша с неохотой отстранился и обнаружил источник возмущения в конце зала — экзотка вертелась возле фиолетового деревца, прихваченного с базы, да так и оставленного в кадке шлюзовой камеры. Свое сознание Мечев ни с кем категорически не желал объединять, а выкинуть редкий сорняк — было экономически нецелесообразно.

— Никакой дисциплины, — со слабым возмущением фыркнул Старшой, будто бы ему отвечать, и она — подчиненная.

Подлетела шумная девица, пытаясь утянуть подругу за руку к дереву.

— Стоять, раз два! — Гаркнул на нее Старшой, каким-то непостижимым образом унимая. — Доложить по форме!

— Там… Память нашего народа! Вся! — Сияя глазами, немного на ломанном русском ответила она.

***

За полковником Алексеем Марковым пришли буднично, прямо в кабинет во время рабочего дня. Сюжеты, в которых крупных начальников сдирают в ночи с постели, волокут неодетыми в машину и разговаривают, тыкая под нос пистолетом, живут только в фильмах. В реальности все проще — двое в обезличенных черных мундирах показали бумагу с красной печатью, свои документы и вежливо попросили проследовать за собой. Одновременно пришел ряд сообщений через сеть — о правомерности, о приостановлении полномочий, об отключении от сети. Как тут вообще спорить…

Его даже не стали выводить из здания, просто перевели из одного крыла корпуса в другой. На планете все равно нет места для бесед лучше, чем региональный офис СИБ.

Просторный кабинет с матовыми окнами, за которыми скрывалось подсвеченное панно и бетонная стена, располагался в секции 6К-31. 'К' в грифе означало 'коммерция', секция ориентировалась на финансовые угрозы империи, от препятствий свободной конкуренции, до коррупционных преступлений — в тех проявлениях, когда замазавшийся чиновник был полезен, его замена не предполагалась, а моральный изъян планировалось использовать в качестве весомого мотиватора при дальнейшем сотрудничестве. Не самое плохое место, если кратко. В этих кабинетах никто никогда не пропадал, к посетителям секции относились крайне предупредительно и вежливо. Что порождало в душе полковника неслабую надежду на личную свободу, здоровье и даже на продолжение службы.

Правда, мебели в помещении тоже не было — той самой, изящной и дорогой на вид, которой так удобно подчеркивать важность посетителя… А потом на его глазах ломать, активируя даже в самом стойком клиенте страх за свою жизнь. При необходимости. Для дознания частенько следует подтолкнуть психику, размывая наведенные маски и эффект от разнообразной химии, за которой гости пытаются спрятать свои мелкие грешки.

Но иногда мебели и не нужно — достаточно сломленной женской фигурки коллеги-майора у стены. Вид подчиненной с распущенными кое-как волосами и отсутствующим взглядом деморализовал куда сильнее ломаемой мебели или даже выстрела над ухом.

— Добрый день, — вышагнул с центра комнаты еще один обладатель черного мундира.

Был он среднего роста, на десяток лет младше Маркова, если судить по мимическим морщинам и коже на протянутой для рукопожатия руке. Но белоснежная седина волос намекала на иной возраст, гораздо серьезнее видимого.

— Алексей, верно?

По сердцу больно ударила показная фамильярность. Больше не полковник?!

Взгляд метнулся к коммридеру, замаскированному под часы. Желание проверить свой профиль было с некоторым усилием погашено.

Марков аккуратно пожал руку и отступил на шаг назад. — Прибыл по вашему приказанию.

Тело заняло стойку 'смирно', взгляд поймал легкую тень на стене чуть выше уровня головы собеседника.

— Доставлены для беседы, — мягко поправили его, указав жестом на конвоиров.

Те, разумеется, никуда не делись. Быть может, остались возле дверей, а может целятся прямо в затылок, ожидая резкого движения и иной 'попытки к побегу'.

По размышлениям за время пути, Марков не считал себя виновным в той степени, за которую лишают погон. Его служба не была идеальной, он не был ангелом, мог закрыть глаза на многое и пройтись по тонкой черте между законом и необходимостью. Но дальше определенной грани никогда не заходил. Если, разумеется, не было прямого приказа руководства.

В событиях последнего часа ему виделись два сценария, каждому из которых он относился довольно безэмоционально, как и полагается специалисту-ментату. Либо на него пытаются навесить чужую беду, выставив крайним. Либо он нужен в качестве свидетеля. Но там, где дело касается высокопоставленных особ, обе эти ипостаси частенько бывают нужны исключительно в мертвом виде — и виновным, и обвинителям. Марков выпрямился еще сильнее — он не даст ни единой причины для своей ликвидации.

— Итак, Алексей. За сколько вы продали родину? — уже обозначив поворот, будничным голосом поинтересовался безымянный офицер.

— Категорически отрицаю. Родину не продавал. — С нескрываемым возмущением безо всякой паузы отозвался Марков.

— И тем не менее, именно вы передали координаты базы ССФ и ключ-коды допуска отряду 'Рожденные Небом'. - с укором возразил человек в черном.

— Действие санкционировано руководством. Приказ номер… Нет доступа к сети. — затараторив, вынужден был прерваться Алексей.

— А я знаю, что в этом приказе. — махнул тот рукой. — Предоставить ресурсы для обновления находящегося под контролем отряда корабля для выполнения миссии особой важности… Что-то там еще, бюрократия.

— Так точно!

— А вот рапорт Службы Снабжения Флота о разграблении склада. — мужчина раздраженным тряхнул гибким экраном, выуженным из отворота костюма. — Как это понимать, мать вашу? Офицер?!

— Приказ был доведен до канцелярии ССФ! Минзаг типа 'Шахид' действительно может взять на борт до двенадцати мегатонн запчастей. Наемный отряд мог проявить определенную жадность, и мы учитывали это в планах. Но степень успеха миссии…

— Марков! — Рявкнули на него, останавливая торопливый доклад. — До последнего винтика разграбили! До пос-лед-не-го!!! Вымели все, включая резервные системы! Марков, это трибунал!

— Но-но-но как… — от волнения, рожденной активной волной пси, сопровождающей рев, стал заикаться тот.

— А это — хороший вопрос! — Человек в черном вывел на экран новый документ и в ярости метнул экран в Алексея. — Это что за дела, полковник?!

— 'Циркуляр номер шесть дробь двенадцать', - онемевшими губами прочел Марков. — Об оказании всемерной помощи предъявителю…

— Леди Винтер, твою мать! Совсем охерели на своей Афине! — из спокойного еще минуту назад офицера полноводной рекой полился отборный флотский мат, лучше всяких погон выдавая прежнее место службы и нехилый стаж. — … и геромлюком об пальцы!! — пронеслось эхом по помещению.

— Это стандартная форма для агентов вне штата. — Стараясь не покачнуться от целого шторма пси, сопровождавшего отповедь, блекло произнес по-видимому бывший полковник. — Убрать препятствие чиновников… Документ одноразовый, с лимитом времени. Ничего такого…

— Алексей, — вкрадчиво произнесли ему в лицо, подойдя вплотную. — А вот скажи, с этой вашей цидулькой можно подойти к администратору планеты?

— Так точно, — поплыл взглядом Марков.

— А зачем?

— Н-не могу знать.

— Так какого хрена, вы, идиоты, не лимитировали правоприменение бумаги нижними чинами!!

— Стандартная практика…

— …. и яйца в реактор!!!

— За тридцать лет службы…

— Алексей, — тряс его за ворот мужчина. — Они взяли твою бумагу и подняли 'Орион'.

— Какой 'Орион'? — отстранённым голосом спросил Марков.

— Линкор. Супертяж, Леша. Последний не распиленный в стране каркас. Подняли с поверхности планеты.

— Какого черта он там лежал?

— Потому что идиоты, Леша. Везде в этой стране идиоты. А еще воруют, — нервно всхлипнул мужчина и отцепился от ворота.

— Но я не воровал…

— Да, Леша. Ты просто идиот. Но не самый большой. — пнув свалившуюся к ногам пластинку экрана, тот обернулся к фальш-окну. — Планетарный адм, в отличие от тебя, не умеющего писать нормальные бумаги, не умеет их даже читать. Знаешь, что он подписал?

— Не могу знать.

— По документам 'Орион' теперь 'Суперкариер'. Он дал разрешение на поднятие 'Суперкариера' 'Орион'. Не 'Дредноута'!!! И провел по всем реестрам! Этот дебил своей подписью сменил класс корабля!

— Но это ничего не меняет? — пробилось удивление. — Корабль все равно остается кораблем.

— Алексей, — с видом озадаченного доктора повернулся к нему мужчина. — А у вас какое образование?

— 'Вышка' на Центральной-три.

— А у вас изучали технологические карты ремонта поврежденных кораблей?

— Так точно.

— Вот видишь, как здорово. Это ведь не секретно. Там, где учился ваш летеха из 'Рожденных', тоже это знают. — проникновенно продолжил он. — Знают, что план ремонта определяется по типу корабля. Кораблей ведь у нас много, платформ мало. Вот пришел бы к складу ССФ проект 'Дредноут'.

Марков вздрогнул, из-за дикого стресса только сейчас связав разграбление склада и подъем с поверхности костяка.

— Тише-тише. Ничего бы не было. 'Дредноуту' больше сотни лет. Где такие узлы найти? Да на него ремсхемы давно уже не закладывают. Выведен он из оборота императорским эдиктом. Ведь семьдесят лет назад оказалось, что вокруг нас — друзья, и такой мощной техники нам совсем не нужно.

Марков ощутимо выдохнул.

— А вот проекту 'Суперкариер' пятнадцать лет. А платформа та же. Пятнадцать, мать его, лет!!! Из новейших, мать его, узлов! Полностью комплектных, с мать его, складом! Потому что, мать его, 'экономия и взаимозаменяемость'! У нас шесть дипмиссий топчатся по лысинам на Земле-Центральной, чтобы его не строили! А этот хренов склад уже разобрал самого себя и его 'отремонтировал'!

Мир покачнулся, но Алексей смог устоять и не завалиться от удара пси.

— Леша, где-то там, в пустоте, гоняет 'Суперкариер' под командованием пацана, которому нет и тридцати. И который, из-за вас, дебилов, на нас страшно зол… А мы его даже теоретически догнать не сможем! А если догоним… то лучше бы не догоняли… Леш, ты точно не брал денег?

Марков отрицательно покачал головой.

— Леха, лучше бы брал. — сочувственно произнес тот. — Потому что это сейчас ни хрена для тебя не решает.

— Я знаю, что делать…

Тело, растекшееся по полу, впервые подало голос.

— Я вам говорила… ОН транслировал эмоции… Любовь… ОН любит ее… Но настолько же сильно ОН любит… мечтает…О ней… Дайте ему ЕЕ…

— О чем она? — вцепился в Алексея жесткий взгляд. — Подруга, любовница, дочь? Мать?

— У меня будет условие…

— Могу гарантировать беспристрастный суд. — Жестко ответил офицер. — У меня спецкурьер на двух заключенных на орбите, и его невозможно переиграть.

'Значит, назначили крайними', - как-то отрешенно пронеслось в голове Маркова. — 'Откупились… Теми самыми данными, что достал Мечев и откупились', - пришло озарение. — 'А если бы Мечев не разворовал склад, то на сдачу бы перевелись в центральные миры…'.

— Жаль… Вы могли бы получить корабль обратно… С лучшей командой на свете…

Человек в черном уставился немигающим взглядом на женщину-майора, пытаясь уловить в ее словах фальш. Для монстра-псиона, коим он являлся, несложно отличить правду ото лжи… И как раз в этом заключалась новая проблема… Потому что, к его удивлению — удивлению циника, привыкшего к вранью и изворотливости, истерикам и попыткам потащить за собой на рудники остальных… Она действительно не врала, была уверена в своих словах без тени сомнения, а значит появлялся серьезный шанс обратить провал СИБ в сияющий триумф… Но спецкурьер на двух заключенных должен был отправиться, так или иначе.

— Вы двое, — обратил он к молчаливым охранникам. — Арестовать начальника СИБ 'Афины' и его заместителя.

— Есть.

Конвой покинул кабинет.

— И еще одно… Условие…

— В спецкурьере всегда можно освободить место для прекрасной дамы.

— Вы вернете меня… К нему в кураторы…

Даже Марков выплыл из состояния грогги, чтобы с недоверием посмотреть на коллегу.

— Что? Даже не пост начальника СИБ?

— Он мой недочет… Мой провал… Я должна исправиться… Другие — не смогут. Будут проблемы, все равно…

— Я вас услышал, — задумался вершитель судеб. — В вашем состоянии допустимо неверно оценивать будущее Мечева. Но я могу обещать, что если он останется в живых, вы будете к нему приставлены.

— Останется, — счастливо улыбнулось лицо под водопадом спутанных волос.

— Итак?

— Больше себя… Но меньше жены… Он любит ее…Желает ее… Дайте ему ее…

— Вы повторяетесь.

— … ведь без Службы — они никто, — завершил слабеющий голос.

***

В суматохе сигналов и протоколов, сопровождающих вход корабля в систему, является особым шиком без применения автоматики отследить обращение к твоему кораблю и ответить на него лично.

Не доверяя высокотехнологичным интеллект-драйвам, поймать момент и, уняв волнение, произнести заветную фразу.

— Здесь кап-два Мечев на КИФ РИ "Орион" и КИФ РИ 'Пиночет'. Заступаю на боевое дежурство. Прием.

— Здесь пикет системы Самоль. Спокойного дежурства, КИФ РИ "Орион", КИФ РИ 'Пиночет'.

Он выиграл двенадцать лет спокойствия, 'золотым' контрактом с Имперским флотом, с правом оставить при себе корабль и взять на службу тех, кто ее достоин.

Двенадцать лет — достаточный срок, чтобы вырастить сына. Окружить заботой, передать ему знания и влюбить в свой образ жизни — во время спокойной вахты, под охраной самого мощного линкора семи государств.

Ну а через двенадцать лет… Через двенадцать лет 'Орион' заберут, а самого Мечева вежливо попросят в отставку. Таковы условия.

Но нет желания им противиться.

Потому что уже сейчас, в одном из монструозных трюмов 'Ориона' под неусыпным контролем бесконечно счастливой экзотки, из тоненького и нескладного фиолетового деревца растет новый корабль. Его класс сложно определить, но длинное переливчатое название, слышимое соловьиной песней, упрощенно переводится, как 'Крона, закрывающая Солнце'.

Оглавление

Линия Ылши

  Восхождение наемника Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg