Константин Бахарев ОФИЦЕР ПЕРВОЙ ЛИНИИ
Защита реактора лопнула в неподходящий момент. Каботажное судно «РГК — 23» только что начало спуск на Марс. Капитан Беляев, он же первый навигатор корабля, получив доклады от обоих механиков и связиста, что они уже в противоперегрузочных креслах, глянул на своего помощника. Тот тоже был готов в посадке, и сидел, расслабившись, скосив глаза на капитана. Вдруг раздалась дробь тревоги, и на пульте алым цветом запылал транспарант, давая сигнал, что реактор вышел из строя.
Второй навигатор забился в своём кресле, отстёгивая ремни и путаясь в них.
— Давай SOS, — крикнул ему Беляев, мгновенно отменяя спуск и включая холостой ход. В начавшемся режиме посадки такая команда вызвала сбой в работе двигателей. Корабль затрясся, и прекратив движение вниз, завис на несколько секунд. Именно этого и добивался Беляев.
Полётная инструкция требовала при неполадках реактора немедленно отстрелить его от корабля и передать свои координаты спасателям. Но этого делать нельзя. Двигатель и реактор были на корме, а она сейчас глядела на планету. Если отделить неисправный реактор, он рухнет на Марс, где-то рядом с космодромом и посёлком колонистов. Или прямо на них. А чуть позже, возможно, туда же свалится и «РГК — 23». Учёные парни, там внизу, и все, кто вместе с ними, конечно, очень ждут его груз, но такая доставка ценных приборов и свежих фруктов вряд ли их обрадует.
Дрожь двигателей передалась на пульт. Лежащие на нём руки мелко тряслись. Капитан решил уходить от Марса на стыковочных движках. Они не должны были работать одновременно с основными, и пришлось быстро отключать все предохранительные автоматы. Беляев отщёлкивал тугие тумблеры, ощущая, как всё сильнее дёргается корабль. Локти капитана уже буквально колотились об пульт. Второй навигатор наконец-то выпутался из кресла, отбросил все ремни, и отжимая дёргающуюся тангету передатчика, кричал что-то диспетчеру космодрома. Беляев знал, что сейчас в посёлке завоют сирены, люди начнут, торопясь и ругаясь, надевать скафандры, выбегать из куполов, прыгать в транспорты и мчаться подальше от космодрома, куда вот-вот может бухнуться огромное каботажное судно. А на Деймосе стартуют спасатели. Они контролируют каждую посадку на Марс. И взлёты тоже.
Две секунды, три, четыре, корабль чуть просел, или показалось? Тут судно затряслось ещё сильней, так как первый навигатор без разогрева, в нарушение всех норм регламента включил на всю мощь стыковочные двигатели, аккуратно и быстро задавая им нужный вектор движения. Вкупе с работающим вразнос реактором они создали сильную вибрацию. Но каботажное судно, движимое хоть маломощными, но на двухсоткилометровой высоте дающими приличную тягу движками, уже начало потихоньку подниматься над планетой, преодолевая слабое, однако чувствительное притяжение Марса.
Температура в работающем на износ реакторе стремительно повышалась. Цифровые показатели на контрольном экране быстро увеличивались. Рядом вдруг охнул второй навигатор, его подбросило вверх.
Беляев даже не глянул на него. Он понял, что помощник поймал невесомость — пропала искусственная гравитация. Второго навигатора просто выбросило из кресла. Сам капитан, как только прошёл сигнал тревоги, зафиксировал ноги зажимами, и оставался на месте.
Но крик помощника явился сигналом к тому, что раскаляющийся реактор уже прожёг два уровня защиты и моторы внутреннего управления серьёзно повреждены или уничтожены высокой температурой.
Стыковочные двигатели с рёвом и пронзительным свистом выходили на полную мощность (долго!долго!!), Беляев сводил векторы движения направлением от Марса. Корабль вдруг успокоился, словно пылающий реактор решил немного передохнуть. Первый навигатор тут же врубил форсаж. Каботажное судно резко прибавило скорость, его буквально швырнуло прочь, и оно понеслось в сторону от планеты. Пульт управления вспыхнул красными огнями, подавая сигналы, что стыковочные двигатели накрылись. Однако корабль уже набрал ход и беспорядочно вращаясь, уходил всё дальше от Марса. Замерев, Беляев угадывал момент, когда корма «РГК-23» окажется направлена в сторону от планеты.
Раздался грохот, стальные борта содрогнулись — лопнула плита нижнего трюма. Датчики температур вышли из строя, они просто сгорели. Стрелки на приборе контроля радиации резко мотнуло вправо, в красный сектор. Первый навигатор с силой вдавил кнопку под откинутой оранжевой крышечкой. Корабль дёрнуло так, что плававший где-то вверху второй навигатор врезался в переборку, распорол обо что-то себе бок, ногу, лицо и потерял сознание. Рубку завесили мелкие капли крови. Беляев почувствовал, как его левая рука, которой он держался за скобу на пульте, буквально затрещала от сильного рывка корабля.
На одном из ещё работающих экранов капитан заметил быстро удаляющееся багровое свечение. Это летел отброшенный взрывом реактор. Путь он держал в черноту космоса, минуя Марс и его спутники.
Беляев освободил ноги из зажимов и легонько толкнувшись, взмыл от пульта. Разнонаправленные силы вращения пригнали бессознательного второго навигатора в центр рубки. Здесь он и покачивался в невесомости, окружённый коконом из капель крови. Их сюда направили те же законы физики. Капитан посмотрел на тревожный экран, где шёл отсчёт времени с момента появления сигнала опасности. С момента сигнала об аварии прошло чуть больше минуты.
Занятый перевязкой, а в невесомости это дело нелёгкое, Беляев не обратил внимания на далёкую вспышку. Это рванул реактор. И только сейчас в рубке появились оба механика и связист.
— Целые, вот и хорошо, — Беляев глянул на радиста. — Свяжись с Деймосом, узнай, когда они нас заберут. А вы, — он обратился к механикам. — Проверьте корпус, груз, исправность термостатов в трюмах, радиацию замерьте. И всех касается, соберите свои личные вещи.
Через пару часов по корпусу «РГК — 23» залязгала, загрохотала сталь. Это спасатели, прибывшие с Деймоса, швартовали к себе безвольно кувыркающийся в космосе каботажник.
— Привет! Все живы? — в рубку управления вплыл прибывший командир, одетый в шикарную бело-синюю парадную форму космоспасателей. Видимо, в чём был, так и примчался.
— Второй навигатор немного пострадал, — Беляев развернулся к нему. — Давайте выведем нас на грузовую орбиту. Буксир компании заберёт оттуда наш корабль через пару недель.
— Без проблем, — командир спасателя осмотрел уже пришедшего в себя, забинтованного как египетская мумия пострадавшего навигатора. — Сейчас займёмся вашим судном, поместим в наш госпитальный бокс раненого, потом к нам, ждать попутчиков до Земли.
— А кто ожидается?
— Из вашей компании грузовик, он от Плутона идёт, через пару дней будет здесь. Если хотите, можете подождать пассажирский. Он через неделю тут появится. Или туристический лайнер. Он тоже дней через восемь прибудет.
— Разберёмся, — Беляев глянул на спеленатого помощника. — Как у раненого состояние себя покажет.
— Хорошо, — командир спасателей кивнул, отчего его немного унесло назад. — Как скажете, капитан. А если подкинете нам немного апельсинов, мы полностью в вашем распоряжении.
В кабинете старшего стивидора транспортной компании гудел вентилятор.
— Не люблю кондиционеры, вот и поставил эту трещалку, — пояснил хозяин кабинета Арджун, предложив Беляеву присесть. — От лица компании приношу вам благодарность за спасение экипажа и груза.
Первый навигатор молча кивнул.
— Не смотрели новости? — старший стивидор включил кофеварку.
— Нет, а что там? — равнодушно спросил Беляев. Его совсем не интересовали новости.
— Наша пиар-служба постаралась, между нами говоря, — засмеялся Арджун. — Но всё правильно сделали. На вашем грузовике на Марс шли какие-то приборы, я даже понять не могу, для чего они. Но очень дорогие и уникальные. А вы их спасли. Вот наши рекламщики и сыграли на этом. Дескать, только наша компания и её золотой фонд — высококлассные специалисты могут найти выход из любой, даже самой трудной и безнадёжной ситуации. В итоге клиенты к нам пошли активней, чем обычно.
— Ах, вот в чём дело, — вежливо улыбнулся первый навигатор.
— Но я вас пригласил немного по другому поводу, — Арджун налил две чашки кофе. — В феврале следующего года исполняется двадцать пять лет, как вы работаете капитаном в нашей компании. Мы обсуждали, что вам презентовать на юбилей.
Беляев вздохнул и взял кофе. Подарки, как и новости, вовсе его не занимали.
— У вас не было ни одной аварии, ни одного происшествия по вашей вине, — Арджун тоже взял кофе. — Вообще, вы самый уважаемый наш сотрудник. А как вас отметить, никто не знает. Ну что такое подарить?
Первый навигатор пожал плечами. Ему было всё равно.
— Поэтому я предложил вручить вам космическую яхту, — старший стивидор отпил кофе и поморщился, слишком горячего хлебнул.
— Однако, — хмыкнул Беляев. Он забыл про кофе и вытянув ноги, поудобнее устроился в кресле. — Балуете вы меня.
— Нет, нет, — Арджун сплёл пальцы и положил руки на стол. — Конечно, такая яхта стоит как новенький каботажник. Но дело того стоит. Вы же единственный капитан с таким стажем на всей Земле и вообще во всей Солнечной системе. И опять же, рекламный ход. Если наша компания может позволить себе такой подарок, значит, дела у неё идут отлично. Они и так хороши, впрочем, — сразу же уточнил он. — Плюс сотрудники увидят, как руководство относится к тем, кто работает как надо.
— А не разорится компания от таких подарков? — улыбнулся Беляев.
— Нет, нет. Второй по стажу капитан работает всего двенадцать лет, — Арджун тоже улыбнулся. — Всё уже продумано. Так что дело только за вашим согласием. Да?
— Да, — Беляев кивнул.
— Вот и договорились, — старший стивидор отпил кофе и поморщился, оно уже остыло. — Тогда мы размещаем заказ на Иркутском заводе. Сейчас весна, они как раз успеют к февралю. Кстати, там же, в Иркутске скоро будет готов новый грузовик. Его мы также передаём вам. Будете командовать снова. Вы не против?
— Совсем нет, — Беляев засмеялся. — Очень даже неплохие подарки.
— Вот и всё, что я хотел с вами обсудить, — Арджун взглянул на кофе и поморщился. — Ещё по чашечке?
— Спасибо, я пойду в госпиталь, — первый навигатор поднялся. — Надо навестить своего помощника.
— Всего вам хорошего, — встал и Арджун. — Передайте ему мои пожелания скорейшего выздоровления.
— Время цвести сакуре, — подумал Беляев, сидя на террасе своей виллы. Мягкий, тёплый ветерок приносил слабый смолистый запах кедров из рощи. Прозрачные волны шуршали жёлтым песком ливанских пляжей.
— Слетаю-ка я в Японию, — решил Беляев. — Года четыре в это время не бывал там.
На следующий день, сидя в парке на низкой скамеечке, окружённой розовым цветом вишни, Беляев вспомнил, как много лет назад он приехал сюда, в этот небольшой город, в гости к сокурснику Идзи Сатаки или, как его все звали в полётной школе — Самураю.
Они бродили по улицам, привлекая внимание молодых смешливых девушек своей шикарной формой космических навигаторов. На груди поблёскивали медали с выбитыми на них цифрами. Те означали количество полётов за атмосферой, в пустоте космоса. После второго курса их набралось около десятка.
Беляев встал со скамеечки и посмотрел на поросшую густым лесом гору, тёмной громадой нависавшей над городком. Давным-давно, пробираясь по её крутым тропинкам, Самурай поскользнулся, упал и сильно расцарапал себе правую руку. На тыльной стороне ладони, после того, как рана зажила, остался причудливый шрам.
По этому шраму, через три года, его и опознали. После внезапного камнепада в Огненных Углах Меркурия, от группы топографов, подбиравших безопасное место для посадки тяжёлых транспортников, в живых не осталось никого. Их даже не нашли. Только рука в скафандре, оторванная почти по локоть. Она лежала возле груды огромных камней, разобрать которые тогда было не под силу. Конечно, были всякие проверки ДНК и прочее, но шрам на кисти руки врезался в память. Потом останки Самурая привезли сюда. Но на могилу к нему Беляев не пошёл. Тем более, что и могилы-то не было. Руку со шрамом родственники сожгли, а пепел ссыпали в урну и положили в стену мёртвых.
Капитан космического грузовика Беляев, почти три десятка лет работающий на каботажной линии Земля — Марс — Земля, вспоминал своего отчаянного друга Самурая, сидя здесь, на низкой скамеечке, в парке, полном цветущей сакуры, бездумно глядя на чистое бледно-синее небо, за которым таился чёрный, опасный космос.
Из Японии он улетел в Калифорнию, захотелось покататься на волнах, пружиня ногами, играя мышцами, стоя на вёрткой, скользкой доске. На пляжах Сан-Диего Беляев провёл пару дней, и как-то, шагая вечером в свой отель, увидел катящегося в инвалидной электроколяске адмирала в парадном мундире с грудью, завешенной сверкающими орденами.
— Привет, Микки, — он легко догнал коляску и положил руку на её спинку. — Смотри, где встретиться пришлось.
Адмирал, прищурясь, вглядывался в него сквозь толстые стёкла очков.
— Не узнаёшь, — Беляев улыбнулся. — И как только могли в честь такого старого маразматика назвать самую большую яму на Плутоне.
— Не яму, а кратер, — засмеялся адмирал. При этом ордена на его груди мелодично зазвякали. — Юджен, это ты что ли?
— Конечно, — Беляев осмотрел награды. — Ты молодец, нахватал орденов. Пошли, посидим где-нибудь.
В небольшом прохладном баре однокурсники заказали себе выпивки. Капитан каботажника решил выпить дайкири, адмирал попросил воды.
— Здоровье не позволяет, — пояснил он. — Уже лет десять как не пью. Живу здесь с внуком сейчас.
— Давненько мы не видались, — Беляев отпил из высокого стакана. — Рассказывай, как здоровье потерял, как семья? Мы же лет двадцать не виделись, наверное.
— Да, примерно столько, — согласился адмирал. — Последний раз встречались, по-моему, когда ты нас вёз на Деймос, кажется.
— На Деймос, — кивнул Беляев. — Ты тогда командовал шестнадцатым отрядом первой линии. На моём грузовике перевозили имущество для твоих флеш-групп[1]. А с Деймоса вас забирал базовый корабль.
— Точно, точно, мы пошли на Плутон. Отличное было время. А шандарахнуло меня на Меркурии. Помнишь, где Самурай погиб? Как это место называется?
— Огненные Углы.
— Вот там угодили мы под такой же камнепад. Позвоночник вдребезги, ног, как видишь, лишился, но скафандр спас. А кроме меня, никого и не зацепило. Парни вытащили.
— Понятно, — Беляев заказал ещё дайкири. — А как семья?
— Дженни умерла пять лет назад, — адмирал опустил голову и немного помолчал. — У нас же сын погиб. Может, ты помнишь, первая экспедиция к Облаку Оорта. Шли они на двух кораблях, один, флагманский, разорвало на глазах экипажа второго.
Беляев кивал, он знал эту историю, и даже видел игровой кинофильм про этот первый поход за пределы Солнечной системы. Но адмирала не перебивал.
— Всё оборудование вышло из строя, — продолжал тот. — Вообще всё. Ни связи, ни хода, даже освещения не было. А сын, он картины любил рисовать, хотя и механиком стал. Взял с собой бумагу, холсты. Вот на них они и писали карандашами, красками, что с ними происходит. Ведь все журналы бортовые, фиксирующие приборы, всё сломалось. Жёсткое излучение. То самое.
За пределами Солнечной системы существовал источник неизвестной пока энергии. Для живых организмов она была очень опасна. Её мало изучили, но сейчас хотя бы научились защищаться. Известно было также, что поблизости от орбиты Плутона эта энергия полностью исчезала. Кстати, записи погибшего экипажа были единственным полным описанием её воздействия на человека.
— А ты так и сидишь на каботаже? — адмирал, сморщившись, поднял левую руку и почесал подбородок.
— Да, — Беляев кивнул. — Я единственный на Земле капитан грузового корабля со стажем в должности больше двадцати пяти лет. Мне компания обещала космическую яхту подарить зимой. В благодарность за долгие труды.
— Ух ты! — адмирал цокнул языком. — Сможешь сам по себе, без всяких ограничений в космос выходить? Прямо как сверхбогач! Кстати, ты помнишь, в кольцах Сатурна трое из девятой флеш-группы погибли? Их же так и не нашли.
Беляев помолчал, крутя в руке стакан с коктейлем.
— Яхта будет десятиместная, — он посмотрел на адмирала. — Грузовой отсек, две спасательных шлюпки. Меньше моего каботажника раза в четыре, но двигатель такой же мощный.
— Понятно, — собеседник провёл ладонью по столу. — Ценят тебя, Юджен. Кстати, я слышал недавно, авария была какая-то у Марса. Капитан чётко и грамотно увёл корабль от планеты, спас поселенцев, учёных, экипаж и груз. Мне внук рассказывал, я-то новости уже давно не смотрю. Это не ты был?
— Я.
— Молодец, — адмирал вздохнул. — Ты мне дай свои координаты, я тебя поздравлю с яхтой. Когда её получишь?
— Примерно в феврале, на юбилейном корпоративе компании. У меня канал связи один, на служебном сайте. Найдёшь без труда.
— Ясно, — адмирал допил воду. — Ну, я поехал. Мне к внуку надо. Он тут в Сан — Диего изучает каких-то морских лягушек и тараканов. Сегодня на батискафе поплывут, какую-то оригинальную дыру нашли на дне океана, — засмеялся он. — Там самые неизвестные червяки живут. Приятно было встретиться, Юджен.
— Всего хорошего, Микки, — Беляев пожал ему руку.
Адмирал выехал из бара. Первый навигатор каботажной компании молча смотрел, как тот, покачиваясь на коляске, преодолел небольшой порожек и затем покатил по жаркой улице в сторону бухты.
Вечером Беляеву пришёл сигнал-сообщение, что он назначен на новый корабль. Тот сейчас стоит на заводском космодроме в Иркутске, проходит предполётные испытания.
— Учитывая вашу дотошность и скрупулёзность, которые направлены на благо компании, извещаем, что полёт в рамках ходовой проверки назначен на середину июня, — также сообщили ему. — У вас есть возможность принять в этом личное участие.
На заводском космодроме иркутского завода Беляев оглядел свой новый корабль. Построенный по другому проекту, нежели оставленный у Марса «РГК-23», этот был побольше, и вмещал в полтора раза больше груза.
— Нравится? — к первому навигатору подошёл старший стивидор компании Арджун.
— Спасибо, — Беляев, чуть прищурясь, осматривал дюзы. — Мне сказали, что и экипаж побольше будет?
— Да, — кивнул Арджун. — Прибавится помощник по грузу, чтоб навигаторы не отвлекались на погрузку-выгрузку. Из коммерческого училища будем брать парней для этой работы. Я привёз его, чтобы привыкал. Да и самому посмотреть надо, на чём возить товары будем.
— Это хорошо, — улыбнулся Беляев. — Но за всё по-прежнему отвечает капитан?
— Конечно, — Арджун похлопал по многотонной опоре. — И никак иначе. Царь и бог капитан. Первый коммерческий рейс назначен уже на октябрь. В январе вернётесь, и вскоре вручим вам яхту.
— Я согласен, — засмеялся Беляев. — Через два дня начнём ходовые испытания. Чем трюмы наполним? Пустому ему взлетать не положено.
— Жидкий кислород, — ответил старший стивидор. — Перегрузите его на танкеры с Цереры. А потом месяц полётов.
— Отлично, — первый навигатор ещё раз глянул на дюзы и подумал, что это уже шестой его космический корабль. А яхта будет седьмым.
Ходовые испытания нового корабля «ТМ-2» прошли отлично. После возвращения на Землю, Беляев и заводской шеф-пилот принялись готовить отчётный протокол. В августе, после окончания формальностей, транспортное судно передали грузовой компании.
Беляев уехал на свою средиземноморскую виллу, отдохнуть после месяца в космосе.
На следующий день после приезда к нему пришло сообщение от старшего стивидора. Тот хотел навестить первого навигатора.
— Добрый день! — Арджун появился рано утром. — Как отдыхается?
— Да я ещё и не успел отдохнуть, — одетый в одни шорты Беляев принялся готовить завтрак. — Тосты, каша, омлет?
— Чай, и больше ничего, — сделал выбор старший стивидор.
После завтрака они прошли на террасу, сели в удобные, сплетённые из тонких, но прочных стеблей маронга кресла и Арджун рассказал, зачем приехал.
— Не знаю, вы слышали, или нет, — он почесал себе нос. — Месяц назад открыли для посещений бассейн реки Амур.
— Его лет двадцать назад закрывали, — припомнил Беляев. — Чтобы природа восстановилась. Там учёные одни жили, по-моему. Но я точно не помню, никогда экологией не интересовался.
— Да, да, — закивал Арджун. — Никого туда не пускали, грандиозный такой эксперимент устроили. Сейчас такое же ещё севернее делают. Закрыли для всякой деятельности огромные территории на берегу Охотского моря, завезли туда бизонов, зубров. Ну и хорошо. Я про Амур хочу сказать.
Он вздохнул.
— Ещё весной купил разрешение на неделю рыбалки на одном из притоков Амура, — старший стивидор снова вздохнул. — Там скоро осенний ход рыбы должен начаться. А я рыбак заядлый. Думал, со мной сын поедет, а его послали в командировку в Антарктиду. Он у меня инженер, специалист по водопроводам, — пояснил он. — Что-то срочно надо чинить на полярных базах. А с кем ехать? Позвал одного, другого. И все боятся.
Он хлопнул ладонями по подлокотникам.
— А чего бояться? — удивился Беляев. — В Амуре акулы не водятся, по-моему. Что там страшного?
— Видите ли, — Арджун щёлкнул пару раз пальцами. — Там тигры.
— Какие тигры? — Беляеву стало смешно. — Что за тигры?
— Двадцать лет в бассейне Амура не было людей. Животные жили сами по себе. И по данным зооконтроля, сейчас там находится около пяти тысяч тигров. Им хватает корма — кабанов и оленей десятки тысяч. И вот все мои приятели отказываются туда ехать. Ведь никакого оружия, кроме ножей и топоров, брать с собой нельзя.
— Ах вот в чём дело! А почему решили, что я подходящая кандидатура?
— Разрешение выписано на двоих, соответственно, и квоты на рыбу тоже на двоих. Я один ехать не боюсь, но рыбу жалко, хочется побольше привезти, — признался Арджун. — А вас выбрал за смелость. Вы быстро и решительно поступили при аварии весной. Спокойный, уверенный. Решил, что тигров тоже не испугаетесь. Выручайте!
Вертолёт высадил рыбаков на обширную поляну, заросшую высокой, выше человеческого роста, травой. Взбаламученный лопастями воздух распотрошил белёсые метёлки на её верхушках. Пух оседал долго, покрывая вертолёт, выгруженное снаряжение и самих рыбаков. Когда машина взлетела, пух снова взвился вверх. Над поляной зависло белое облако.
— Давайте подождём, пока он упадёт, — Арджун присел на мешок с палаткой. — У меня уже полный рот этих одуванчиков.
Когда белая круговерть улеглась, рыбаки отыскали в тюках мачете, и выкосили площадку для лагеря. Поставили палатку, собрали стол, укрепили тенты, разобрали снаряжение. После этого Беляев отправился за дровами, а старший стивидор наладил снасти и бегом умчался на берег амурского притока.
— Мой бог, мой бог! — Арджун не мог сидеть на месте и шагал вокруг костра. — Мы первые люди здесь! За двадцать лет! А сколько тут рыбы! Ты смотри, смотри!
Беляев улыбался. Напарник торчал на берегу, пока не стемнело и приволок с собой целый мешок, набитый бьющейся рыбой.
Он сам всю её почистил, и принялся сразу варить из неё суп, жарить и коптить. Капитан понятия не имел, как обращаться с рыбой, но Арджун обходился и без него. Он прямо расцвёл от удовольствия.
Тихонько урчал генератор, четыре лампы освещали бивак, на границе света чёткие черные тени двигались по колышущейся под лёгким ветром траве. Реки не было видно, но от неё тянуло прохладой.
— Ещё пять дней здесь! — Арджун зачерпнул ложкой кипящий суп, попробовал и снял с огня котелок, накрыв его крышкой. Беляев уже вдоволь наелся жареной рыбы, но тонкие ароматы, донёсшиеся от котелка, вновь раздразнили аппетит.
Хлопнув себя по лбу, Арджун убежал к коптилке. Вернулся, схватил алюминиевое блюдо и снова умчался. Вскоре он торжественно принёс целую гору коричневато-золотистых рыбин. От них шёл потрясающий запах.
— На такие ароматы все тигры со всего Амура прибегут, — Беляев встал. — Сейчас пройдусь до реки, утрясу предыдущую порцию, место чтоб освободить.
— Да, да, — Арджун потёр ладони. — По коньячку надо выпить ещё. За успешное начало рыбалки. Мой бог, мой бог! Спасибо тебе за это!!
Через день, как раз к полудню, когда рыбаки собрались позавтракать, к становищу вышел медведь. Огромный, чёрный. Зверь сел на задние лапы метрах в двадцати от лагеря и вытянул морду, принюхиваясь. Его явно смущали незнакомые, но манящие запахи, но подойти ближе медведь не рисковал. Надо было решить, бояться двух существ, смотрящих на него, или нет.
— Зачем пришёл?! — закричал Арджун. — Уходи отсюда!
Он сунул в тлеющий костёр несколько сухих еловых веток, те сразу вспыхнули, хвоя на них затрещала и сделал несколько шагов в сторону зверя.
— Уходи! — завывал старший стивидор одной из крупнейших транспортных компаний на Земле и размахивал ярко полыхающими ветвями.
Медведь упал на лапы, резко развернулся, и пару раз оглянувшись, быстро убежал в лес.
— Какой наглец! — выдохнул Арджун и бросил ветки в костёр.
— Непуганые они тут, — Беляев опустил руку с топором. — Интересно, ещё придёт?
— Не должен, — Арджун посмотрел на лес. — Огня все звери боятся. Но придётся нам притащить несколько брёвен, положить возле лагеря и ночью поджечь, чтобы тлели. А вы на самом деле смелый. Не испугались зверя.
— Человек всех сильнее, — Беляев воткнул топор в чурку. — Поэтому и не боюсь.
Через сутки обе бочки были доверху забиты рыбой, пересыпанной крупной солью.
— Вот и квоты наши кончились, — сказал Арджун, натягивая над ними тент. Он нарубил ещё охапку травы, бросил её сверху и полил водой.
— Завтра последний день, — Арджун вздохнул. — Уезжать совсем не хочется.
Ночью рыбаки сидели у костра, потихоньку потягивали коньячок и не спеша говорили о делах компании.
— Между прочим, — старший стивидор откусил кусок от копчёной рыбины. — Капитан, я после происшествия на орбите Марса прочитал ваше личное дело. Вы в компании двадцать семь лет, два года вторым навигатором, потом капитаном. А до этого шесть лет на Луне трудились, пилотом местных ракетных линий.
— Да, так и есть, — Беляев посмотрел на Арджуна. — Сразу после полётной школы на Луну, потом в каботаж.
— А почему вы не пошли в отряд первой линии? С вашим характером, самообладанием. Суровый, спокойный. Вам самое место среди этих героев. Конечно, компании повезло с вами, я прямо скажу. Очень хорошо, что вы у нас работаете, но отчего вы не пошли в дальнюю разведку? Не думали никогда об этом?
— Нет, — Беляев разгрёб угли и вытащил палкой запечённых водяных черепах. — Ну, попробуем, что это за еда такая.
Закусывая коньяк черепахами, рыбаки немного посидели молча.
— И всё-таки, — Арджун вытер губы рукавом куртки. — Вам никогда не хотелось побывать на других планетах, посмотреть, что там? Это же интересно. Я вот и то, туристом объездил всю Солнечную систему. А вы, двадцать семь лет, Земля — Марс — Земля. Два, три раза в год. Зачем? Почему? Вы были только на Луне, Марсе и Деймосе. И это за тридцать три года.
— Ответ простой, — Беляев разлил по металлическим стаканчикам коньяк. — Деньги.
— Деньги? — удивлённо раскрыл глаза Арджун.
— Да, отличные деньги, — Беляев хлебнул из стаканчика. — Я зарабатываю столько, что мне хватает и на виллу в Ливане, и на морскую яхту, и на развлечения. Да и женщин симпатичных я ещё не пропускаю мимо. И дети мои обеспечены всем необходимым. Я был женат два раза, — пояснил он.
Арджун машинально кивнул, он знал про это из личного дела первого навигатора.
— Из нашей полётной школы, где я учился, почти все ушли в отряд первой линии, — продолжил Беляев. Он смотрел куда-то в темноту, в сторону реки. — Сейчас школа называется академией имени Фрэтра. А он списывал у меня решения задач по реактивной тяге. Через девять лет после выпуска Фрэтр пропал вместе с космолётом где-то возле Урана. Недавно видел адмирала Миквано. Ног нет, полуслепой, грудь в орденах. Выпили. Я дайкири, он воду. Ему нельзя ничего пить, кроме воды. Герой. А у меня есть всё, что нужно для спокойной комфортной жизни. Вот и на рыбалку в дикие места съездил. И ещё, надеюсь, вернусь. Мне здесь понравилось.
— Скорее всего, вы приняли разумное решение, — Арджун вздохнул. — Да, наверное, так правильно.
— Из нашего выпуска погибли двадцать девять человек, — допив коньяк, сказал Беляев. — Пятеро в живых осталось. Я самый целый и здоровый. Адмирал Миквано. Игорь Степанчук. Может, знаете его, он в управлении надзора за перевозками работает. Правая рука у него искусственная, участник третьего броска на Венеру. Там и покалечился. Джокич контужен. Баллоны рванули после удара метеорита на орбите Юпитера. Прямо в корабль угодил метеорит. Джокича взрывной волной накрыло. Его потряхивает уже много лет. Заика. Кан Ли Чу в Австралии. Ферма у него. Разводит лилии, тюльпаны. Оба колена протезные. Вынесло ему их на Церере. И селезёнки нет. А я сразу понял, что деньги и здоровье лучше любых подвигов. Отряд первой линии, это, понятно, что герои, слава, ордена, памятники, именные улицы и даже города. Но я живу лучше всех. Спокойно и на здоровье не жалуюсь. Думаю, что главная миссия героев это прокладывание трасс для нас, для каботажников, для пассажирских спокойных линий, для туристов. Им ордена, нам прибыль.
— Да, у каждого своя судьба, — Арджун поболтал фляжкой. — Разольём ещё по стаканчику?
Где-то вдалеке, за рекой, раздался страшный, раскатистый рык.
— Вот и тигр пришёл, — Беляев встал. — Допьём, и надо спать ложится. Не хочется уезжать. Так здесь хорошо. Но тигр даёт сигнал, что пора и заканчивать рыбалку.
— Придётся, — Арджун тоже встал и посмотрел в сторону, откуда донеслось рычание. — А то вдруг обидится на нас и съест. Сейчас брёвна подожжём и спать.
Примерно через год старший стивидор, сидя в своём кабинете, составлял список необходимых вещей для предстоящей рыбалки. В этот раз с ним на Амур отправлялся коммерческий директор компании. Беляев, с которым Арджун крепко подружился, не смог ехать. Дней десять назад он улетел на своей роскошной космической яхте.
— Порыбачим потом, — сказал он старшему стивидору, зайдя к нему перед вылетом. — Сейчас последую твоему совету, поброжу по Солнечной системе, покручусь возле Венеры, посмотрю на Юпитер, Уран, погоняюсь за кометами. Думаю, как раз отпуска хватит.
— Счастливого пути! Я слышал, ты яхту немного переделал, аппаратуру какую-то поставил.
— Да, пришлось потратиться, — кивнул Беляев. — Но дело того стоит.
Арджун немного пожалел, что едет на Амур без него, и сейчас подумал, где же находится капитан. Наверно, уже возле Венеры или проходит пояс астероидов.
Звякнул телефон, секретарша сообщила, что с ним хотят переговорить из полиции Гаваны.
— Слушаю вас, — Арджун заранее скривился от досады, наверняка претензии начнут высказывать по доставке каких-нибудь грузов.
— Вас беспокоит полицейское управление Гаваны, — услышал он. — Ой, извините, сейчас я передам разговор синьоре Джокич.
Старший стивидор наморщил лоб, где-то он слышал эту фамилию.
— Алло! Алло! — закричала женщина. — Скажите, это у вас Беляев работает?
— Да, мадам, у нас, — Арджун хмыкнул про себя, подружка капитана звонит? Скандал? Не взял с собой в турне? Интересно.
— Мне сказали, что у вас должна быть судовая роль на его яхту. Он же улетел, я читала в сводке стартов.
— Да, яхта Беляева ушла с космодрома нашей компании, и судовая роль у нас. Я понимаю, что вы сейчас в полиции, и хотя эти сведения служебная тайна, их вам придётся сообщить?
— Безусловно, — вошёл в разговор гаванский полицейский. — Мы бы сделали это обычным путём, но синьора очень волнуется, у неё нервный припадок даже был.
— Хорошо, хорошо, — согласился Арджун.
Он вспомнил, что сам так и не посмотрел, с кем же улетел Беляев. Как-то и не придал этому никакого значения.
Глядя на экран, Арджун увидел список из шести фамилий.
— Алло, вы готовы? — спросил он. — Я отправляю на ваш номер всю судовую роль. Получили?
— Да, — услышал Арджун после небольшой паузы. — Благодарю вас. Синьора ещё хочет говорить с вами.
— Как вы могли отпустить моего мужа в космос! — завопила мадам Джокич. — Он болен! Он очень, очень болен!
— Успокойтесь, — успокаивающе сказал Арджун. — Беляев отличный, надежный пилот. Ничего с вашим мужем не случится. Они вернутся после экскурсии по Солнечной системе.
— Какая экскурсия! — продолжила кричать мадам Джокич. — Это же Беляев! И с ним все его приятели по отряду первой линии. Они полетели к Сатурну, искать погибших друзей! Почему вы их не задержали?!
После этого, довольно неприятного разговора старший стивидор пару минут сидел не шевелясь и размышлял. Потом он ещё раз просмотрел личное дело Беляева. Луна, тамошние местные линии и каботаж. Всё. Ну-ка, ну-ка. А кто в судовой роли его яхты? Так, сам капитан, потом Майкл Миквано, Павел Джокич, Игорь Степанчук, Кан Ли Чу и Нгуен Мин.
— Мой бог! — хлопнул себя по лбу Арджун. — Так это же его однокурсники!
Он подумал, полистал деловой календарь, вызвал секретаршу и попросил сделать ему маршрут на послезавтра в Липецк, в Космическую академию имени Фрэтра.
Арджун подъехал к академии, когда заканчивался обеденный перерыв. Через открытые высокие, кованые ворота входили и выходили крепкие, улыбчивые парни-курсанты, и мужчины постарше, некоторые совсем седые или лысые, видимо, преподаватели. Все они были в тёмно-синей форме космофлота с серебряными и золотыми нашивками. У многих преподавателей на груди отсверкивали разноцветные орденские планки.
Посматривая по сторонам, Арджун не спеша двинулся к трёхэтажному, с высокими двустворчатыми окнами, зданию штаба академии. Слева он увидел небольшой скверик, около входа сияли, переливаясь радугой слова «Аллея героев». Арджун немного подумал, и решил осмотреть скверик.
— Первый раз здесь, — сказал он сам себе. — И когда ещё судьба занесёт. Пойду посмотрю.
Чёрные мраморные плиты, строгий стиль золотых литер. Имена знакомые, некоторые с детства. Вот первый командир отряда первой линии Сабиров. А вот, а вот адмирал Миквано. На чеканном портрете совсем молодой мужчина с открытым, чуть прищуренным взглядом.
— Так я и думал! — Арджун остановился. Даже не читая золотую подпись, он узнал Беляева. Весёлый парень с немного бесшабашными глазами. И строчки, строчки под портретом.
В первой высадке на Европе, командир флеш-группы, топография Южного полюса Меркурия, авангардный поиск на Плутоне, два кометных ядра, участник «разворота Тодорова» и ещё, ещё. Награды. Четыре ордена, ничего себе. Грамота Высшего Собрания, ого! Звезда Отваги — вот это да!!
— А я с ним коньяк пил, — вдруг почувствовал гордость и за себя старший стивидор. — И рыбу ловил. А ну-ка, ну-ка, стоп.
Арджун задумался, а почему в глобальной сети нет никаких упоминаний о Беляеве. Ведь такого быть не может. Он задал своему наладоннику поиск «Первая высадка на Европу». Вот и список тех, кто там был. Восемь человек, Беляева нет. Арджун, недолго думая, открыл всеобщий поиск капитана. А сведений-то крохи! Налоговые данные, землевладелец, работник транспортной компании, авария на орбите Марса в прошлом году и всё! А если кавалеров Звезды Отваги посмотреть? На сайте этого капитула, открываем, глядим. Нет! А вот, в самом низу, двенадцать имён отсутствуют. Так и написано — «имена отсутствуют по важной причине».
— Надо было мне ещё на рыбалке догадаться, что он парень с первой линии, — подумал Арджун, выходя из сквера. — Когда Беляев сказал, что Степанчук участвовал в третьем броске на Венеру. Обычно говорят «высадка», и только на их сленге — «бросок».
Директор Космической академии угостил Арджуна чаем с сахарными плюшками.
— Да, звали они меня с собой, — он, поморщившись от усилия, открыл металлическую дверцу сейфа в стене. — Храню здесь свои альбомы. Сейчас покажу.
На больших фотографиях улыбались молодые парни, кто в скафандре, кто в спортивной форме. Поодиночке, группами, на фоне деревьев, моря, каких-то планет, астероидов. Иссиня-бордовые лавовые поля Венеры, сверкающий метановый лёд спутников Юпитера, чёрная Луна на голубом шаре Земли, причудливые, странные узоры облака Оорта, неистовый загадочный блеск недоступной Седны.
— Я не знаю лучшего пилота, чем Женя Беляев, — директор школы, потирая бок, уселся в кресло. — Наш курс выпустился на два года позже, чем у них, но Беляева мы хорошо знали. И, кстати, в «развороте Тодорова» Женькиных заслуг ничуть не меньше, чем у самого Тодорова. Но, так уж назвали. А Беляев никогда не гонялся за наградами, признанием, — он вздохнул. — Я бы тоже с ними полетел, но учебные дела держат, сейчас выпускные испытания начнутся у курсантов. Увидите Женьку, привет ему от меня передайте. Они же вообще первые выпускники, мало их осталось. Хорошие парни. С ними с нашего курса Нгуен полетел. Ему запрещены перегрузки из-за искусственных глаз, но Женька поставит корабль на космос аккуратно. Ему можно доверять. Лучший в мире пилот.
Яхта «Молния» миновала орбиту Марса. На боковом экране в рубке появились признаки пояса астероидов. Сидевший за пультом управления Беляев покосился на адмирала. Тот разместился рядом, на месте второго пилота.
— Давай курс, навигатор, — Беляев постучал пальцем по пульту, привлекая внимание адмирала. — Куда лететь?
— Какой курс, что ты?! — засмеялся Миквано. — Сейчас классного штурмана пригласим, пока он все запасы не съел.
Он нажал клавишу громкой связи.
— Павел Джокич, Павел Джокич! Убирайся с камбуза, иди к капитану! Немедленно! — проговорил он.
Вскоре в рубку ввалились все участники полёта.
— Ч-ч-чего шумишь, а-а-а-адмирал? — Джокич вытирал руки о свою куртку. — П-п-п-под-д-думаешь, попр-р-робовали ол-ладий.
— Мы вам оставили, — Нгуен поставил на пульт большую чашку, накрытую полотенцем. — Я вообще-то возмущён! Пригласили искать наших парней, а сами меня на камбуз запрягли!!
— Циничный обман, — Кан Ли Чу захохотал. — Ты же младше на два года, вот и будешь не храбрым десантником, а коком! Все твои подвиги ныне на камбузе!
Нгуен вздохнул и понурил голову.
— Я думал, мы друзья, а вы обманщики! — он оскалился. — За это я два дня буду готовить вам перловую кашу без масла!
В рубке загалдели, засмеялись, Степанчук принялся упрашивать Нгуена не быть таким жестоким и обещал взять на себя чистку лука.
Беляев улыбаясь, подозвал к себе Джокича.
— Давай, отец Пафнутий, рисуй нам дорогу до Сатурна! Я-то уж давным-давно дальше Марса не бывал.
Джокич кивнул, и взяв пару оладьев, отошёл к штурманскому столу и занялся расчётами.
К адмиралу подошёл Нгуен и сообщил, что на ужин будет тушёная говядина.
— Тебе можно? — спросил он. — Я её обжарю слегка на сливочном масле, потом часика полтора в курином бульоне тушить стану.
— Отлично, — сказал Миквано. — А вообще, я же тебе говорил, не обращай внимания на меня. После взлёта я себя отлично чувствую.
Кан Ли Чу, Степанчук и Нгуен ушли на камбуз. Вскоре Джокич отдал Беляеву курсовой диск и отправился за остальными, прихватив ещё пару оладий.
— Ты как, Микки? — Беляев активировал диск и взглянул на адмирала. — В госпиталь, может, возле Юпитера заскочим?
— Не беспокойся, Юджен. Мне очень хорошо. Я подумал, а ведь так получилось, что ты дольше всех нас в космосе. Счастливчик!
Беляев не ответил. Он взял оладий, прожевал его, отметив, что тот с изюмом, и начал выводить свою «Молнию» на нужный курс.
Закончив, капитан хотел что-то спросить у адмирала, но увидел, что тот закрыл глаза, и видимо, уснул.
Беляев заметил, курс Джокич проложил так, чтобы они подошли к Сатурну с полюса.
— Пашка всегда любил смотреть на сверкающие кольца, — подумал он. — Если они сейчас полностью развёрнуты к Солнцу, картина будет потрясающая.
Закрыв глаза, он вспомнил, как много лет назад в этих кольцах его флеш-группа угодила под удар льдинами. Разведывательный космолёт разворотило, троих десантников расшвыряло, а ему маленький кусочек льда, нёсшийся на бешеной скорости, пронизал скафандр, а затем лёгкое и сердце. Очнулся он тогда уже в базовом госпитале возле Юпитера, около койки сидел Фрэтр. Будущий прославленный открыватель целлярного слоя сообщил, что вся его флеш-группа погибла. Поиски прекращены, так как в кольцах возмущение.
— Это было в первый и последний раз, — тихо проговорил Беляев, не открывая глаз.
И до этого инцидента, и после, тела погибших находили всегда. Даже из Огненных Углов Меркурия доставали, даже погибшую разведку из Облака Оорта вытащили, а здесь никак не получилось.
А ему самому запретили вообще летать.
— Травмы очень серьёзные, — сказал главный врач отряда. — Тебе, Женя, не только о первой линии надо забыть, но и вообще о космосе.
На его счастье, раны зажили удачно, остались лишь почти незаметные маленькие рубцы. Если не знать о том, что было, то и внимания на них не обратишь.
Тогда Беляев долго, почти год бился за восстановление в отряде. Но всегда оставался риск, что при перегрузках ткань возле рубцов лопнет. Ему отказали.
Тогдашний командир Сабиров как-то позвал его к себе и предложил работу в транспортной компании.
— Меня на каботаж!? — возмутился Беляев. — Ящики возить?!
— Или сидеть на Земле, — сказал Сабиров. — Другого космоса тебе предложить не могу.
— Тогда у меня условие, — немного подумав, ответил Беляев. — Я не хочу, чтобы хоть кто-то из посторонних знал о моей службе на первой линии. Не хочу!!!
— Понимаю, — командир вздохнул. — Сделаем документы, что ты шесть с лишним лет ракеты гонял по Луне. А все упоминания о тебе мы уберём.
— Спасибо, — бывший командир флеш-группы встал. — Прощайте, командир.
Открыв глаза, Беляев помотал головой и вздохнул.
— Хорошо, что хоть в каботаже оставили, — подумал он. — А то, как бы я без космоса?
— Микки, — позвал он. — Микки, я автопилот выставил, айда в салон, в шашки поиграем.
Адмирал не ответил. Беляев вылез из кресла и подошёл к нему. Майкл Миквано, кавалер многих наград и почётных званий, умер. Сейчас он лежал в кресле второго навигатора яхты «Молния», его полуоткрытые глаза смотрели прямо на центральный экран, как будто адмирал, как много лет назад, вновь контролировал полёт корабля.
Беляев положил ему руку на плечо и взглянул на экраны. На них уже можно было различить, как вдалеке сияет отражённым светом Солнца самое прекрасное зрелище в мире — блистающие в вечной тьме космоса кольца Сатурна.
Примечания
1
Флеш — французский фехтовальный термин, означает «атака стрелой».
(обратно) Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
Комментарии к книге «Офицер первой линии (СИ)», Константин Павлович Бахарев
Всего 0 комментариев