«Перехватчик SP-0099. Амазонки Кастиса. Книга первая»

Перехватчик SP-0099. Амазонки Кастиса. Книга первая (fb2) - Перехватчик SP-0099. Амазонки Кастиса. Книга первая 1155K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Юрген Кунов

Перехватчик SP-0099. Амазонки Кастиса Книга первая Юрген Кунов

© Юрген Кунов, 2015

Иллюстрация на обложке Юрген Кунов

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Глава I

До окончания ремонтных работ на потерпевшем аварию у границ закрытой зоны исследовательском звездолете «Шредингер» оставалось не более двух земных часов, когда в рубке патрульного перехватчика внезапно раздалось:

– Зашифрованное сообщение ABK № 32 749 871. Экипажу SP-0099 от капитана Эрнандеса. На орбите Гонзаго-IV вас ожидает груз. Координаты переданы. Ваш квадрат временно закроет SP-0097. По его прибытии стартовать немедленно.

Голос Главного бортового компьютера умолк.

Командир корабля, сержант космической полиции Мстислав Корин, перевел взгляд с обзорной панели на сидевшего рядом с ним второго члена экипажа, капрала Эдварда Мура.

– Твоя работа?

Второй пилот, словно малолетний сорванец, энергично замотал головой.

– Кор, отпуском клянусь, это не я!

Вопреки мнению большинства граждан Земной Федерации, патрулирование закрытых зон не представляло собой сплошной цепи приключений. Нередко во время вахты можно было умереть от скуки, и боролись с нею пилоты Особого корпуса Космической полиции с помощью больших и маленьких розыгрышей, порой далеко небезобидных. Несмотря на все старания, высшему командованию Космопола никак не удавалось изжить эту многовековую традицию.

Эдди Мур был известным любителем острых развлечений, и командир «девяносто девятого», получив неуставное задание, почти не сомневался, что это очередная шутка неугомонного капрала.

– Кор, я, в самом деле, тут ни при чем!

Второй пилот, зная, как его командир относится к древним ритуалам и, желая придать своим словам больший вес, неуклюже перекрестился.

– Вселенские боги свидетели!

Взгляд сержанта неспешно переместился на обзорную панель.

Капрал Мур понял, что был неубедителен.

– Кор, три тысячи черных дыр, что я должен сделать, чтобы ты мне поверил?! – воскликнул он с возмущением, которое любой человек посчитал бы искренним. Но только не командир «девяносто девятого».

– Что сделать? Пройти обряд обрезания, – ответил Корин без тени улыбки.

Эдди сжал зубы и с шумом втянул в себя воздух, дабы удержать готовые сорваться с языка ругательства – командир за нецензурные выражения наказывал его нещадно.

«Сотрудник Космопола, работающий на „закрытых“ планетах, – давая ему леща, говорил в таких ситуациях Корин, – должен обладать идеальной выдержкой, если хочет дожить до пенсии».

Понаблюдав секунд восемь за действиями роботов-ремонтников, которые чинили корпус «академика», сержант приказал:

– Умник, установи видеосвязь с шестой промежуточной базой.

Первым Главный бортовой компьютер Умником назвал Корин, а вот отзываться на прозвище мозговой центр перехватчика приучил капрал Мур, за что в свое время получил десять суток ареста от начальника оперативного отдела полка, капитана Эрнандеса.

В левом нижнем углу обзорной панели появилось изображение старшего диспетчера шестой промежуточной базы, лейтенанта Маккоя.

– Привет, Кор! Как аппарат? Как Эдди? Не шалят мерзавцы? Старших регулярно слушаются?

Природа наделила Маккоя изумительным по красоте голосом, за что он, будучи еще стажером, получил от пилотов кличку Тенор. Правда, в этом сыграло свою роль и непомерное тщеславие лейтенанта.

– Корин на связи. Привет, Шон. Аппарат в норме. Эдди мужает. Скажи-ка, с каких это пор патрульные перехватчики стали перевозить грузы?

Маккой развел руками.

– Приказ капитана Эрнандеса.

– Что ж, тогда ждите от меня рапорт с выражением крайнего возмущения.

– Имеешь право. Но на твоем месте я содрал бы с капитана премиальные, а все плохие слова в его адрес оставил бы при себе.

– Ты не знаешь, что за груз?

– Понятия не имею. Наверное, что-нибудь суперсекретное.

Корин заметил, как уголки губ Маккоя слегка дрогнули.

– Лейтенант, если груз мне не понравится, я ведь всю вашу тыловую контору на уши поставлю.

Чуть наклонив голову к правому плечу, Маккой хитро заулыбался.

– Кор, груз что надо. Заводите аппарат и берите курс на Гонзаго-IV.

– А свой квадрат мы на кого оставим?

– Дьюи ваш квадрат временно закроет. Ты же получил приказ?

– Я-то получил. А Дьюи его получил?

– Сержант, хватит морочить мне голову. Выполняйте задание!

– Лейтенант, я не знаю, кто и кому морочит здесь голову. «Девяносто седьмого» я пока не вижу даже на наших радарах.

Маккой насупился.

Корин знал, что старший диспетчер очень болезненно переносит выпады в свой адрес, но на прямо поставленный вопрос о грузе лейтенант должен был дать такой же прямой ответ, а не устраивать фигли-мигли.

Отчитать сержанта за нарушение субординации старший диспетчер не осмелился: всем было известно, что Корин не только любимчик капитана Эрнандеса, но и пользуется большим уважением у самого командира Особого корпуса, генерал-майора Исудзу.

– Как только прибудет «девяносто седьмой», немедленно приступайте к выполнению задания, сержант! Конец связи!

Изображение Маккоя на обзорной панели тотчас растаяло.

– Ты классно его пригладил, Кор! – Эдди от избытка эмоций хлопнул ладонями по подлокотникам кресла. – Эти герои тыла уже всех достали! Да?!

Работу служб обеспечения второй пилот мог обсуждать часами. Эта тема по значимости стояла у него в разговорах на третьем месте. После еды и девчонок.

– Маккой хороший диспетчер, – сказал Корин, чтобы немного утихомирить напарника. В состоянии душевного подъема тот частенько забывал о своих служебных обязанностях. – На мой взгляд, в Космополе он входит в первую десятку специалистов данного профиля. Правда, иногда нашего Тенора заносит, но пользы от него все-таки больше.

Сержант замолчал и занялся проверкой показаний приборов. Делал он это гораздо чаще, чем предписывала служебная инструкция.

Капрал, не говоря об этом вслух, считал данную процедуру никчемной. Умник и так держал все системы перехватчика под постоянным контролем. Но командир «девяносто девятого» не доверял ни на йоту не только ему, капралу Муру, или лейтенанту Маккою, но даже Главному бортовому компьютеру корабля. Это непостижимо!

Эдди давно уже заметил, что у каждого мало-мальски заслуженного ветерана Космопола имеется свой бзик: Корин помешался на тотальной проверке всего и вся; Полански сутками пропадал на ипподроме и, наверное, уже нет во всей Гапактике живности, на которой он не умел бы скакать; Фосс исступленно изучал все новые языки и наречия, хотя в голове у него их более сотни; и так далее, и тому подобное. Второй пилот, однако, допускал, что и он сам, если сумеет протянуть в космической полиции лет пятнадцать, как Корин или Фосс, станет обладателем небольшого, и, хотелось ему надеяться, относительно безобидного умопомешательства.

Эдди взял с панели управления тюбик с персиковым желе и отвинтил крышку.

– По количеству потребляемой пищи тебя можно прировнять к взводу космодесантников, – прервал глубокие размышления капрала Корин. – Займись прокладкой курса.

Тон командира показался Эдди скорее просительным, чем приказным. Он нехотя оторвался от своего любимого лакомства.

– Кор, пусть Умник проложит. Ты же видишь, я занят.

Увернуться Эдди не успел и, получив от сержанта увесистый подзатыльник, едва не врезался головой в приборную панель.

– Черт! Хорошо, что я практически не чувствую боли.

Снова усаживаясь в кресло, Эдди потер двумя руками горевший огнем затылок.

– Извини, но с командиром препираться нельзя, – назидательно заметил Корин. – Или ты не помнишь Устав? В полевых условиях твои разговоры могут нам дорого обойтись. Учишь тебя, учишь, а толку? И на удар надо реагировать быстрее… Патрульный должен быть готов к бою каждую секунду.

Бормоча ругательства себе под нос, так чтобы командир не понял, какой словесный уголек он выдает на-гора, Эдди активировал резервный блок управления, и его длинные пальцы забегали по клавиатуре.

– На месте будем через восемнадцать земных минут, – доложил он вскоре.

Корин глянул на секундомер, закрепленный в левом углу приборной панели. Затраченное вторым пилотом на выполнение задания время соответствовало нормативу, и сержант одобрительно похлопал его по плечу.

– Отлично, парень. Можешь, когда захочешь.

Но тут на полу перехватчика командир «девяносто девятого» заметил тюбик с вытекающим из него персиковым желе.

– Мать твою на атомы! – взревел сержант, приподнимая ноги. – Убери сейчас же отсюда эту дрянь!

Капрал в мгновение ока оказался внизу и, стараясь, чтобы командир не заметил его улыбки, стал счищать с пола густую бледно-желтую массу.

– Перехватчик SP-0097 пересек границу квадрата 118—237–689 и берет под свой контроль проведение ремонтных работ на научно-исследовательском судне «Шреденгер», – доложил Главный бортовой компьютер. – Время зафиксировано и внесено в бортовой журнал. Экипаж перехватчика SP-0097 приветствует сержанта Корина и капрала Мура.

– Хорошо. Умник, ответь Дьюи на приветствие и бери управление на себя. Курс на Гонзаго-IV. И отключи грав-систему. Будем экономить энергопитание.

Эдди, облизывая пальцы и чертыхаясь, кинулся собирать с панели управления тюбики с желе, шоколадные конфеты и пакетики с мармеладом. После отключения грав-системы, согласно законам физики, его сладости сразу взмыли бы вверх и, рано или поздно, разлетелись бы по всему кораблю. Но это еще полбеды! Упаси боже, если после того как сила тяжести была бы восстановлена, командир корабля наступил бы на что-нибудь липкое. Как показывал капралу Муру его опыт, в подобных случаях наказание младщего члена экипажа одним подзатыльником никогда не ограничивается. И двумя тоже!

Корин перевел кресло в положение «отдых» и закрыл глаза. Слыша, как суетится Эдди, он подумал не без ехидства: «Я научу тебя аккуратности, маленький засранец».

– Начинаю стартовый отсчет, – предупредил Умник.

Капрал мгновенно очутился в своем кресле и защелкнул скобы безопасности.

– Десять, девять, восемь…

Слова падали, словно капли. Эдди почувствовал, как потеряло вес его большое тело, – выполняя приказ командира, Главный бортовой компьютер отключил грав-систему корабля, – и слегка сжал подлокотники кресла длинными сильными пальцами.

– …три, два, один. Старт!

«Девяносто девятый» стал плавно набирать скорость.

Сержанту, чтобы открыть глаза, понадобилось небольшое усилие.

На обзорной панели то и дело вспыхивали крошечные голубоватые искры: корабль приближался к опасному метеоритному потоку и Главный бортовой компьютер, чтобы избежать даже случайных столкновений, загодя поставил защитное поле.

Разгон перехватчика длился чуть больше минуты. Затем Умник заглушил двигатели, и SP-0099 продолжил полет уже по инерции.

На душе у сержанта было неспокойно, хотя со стороны определить его состояние на глаз не смог бы сейчас даже опытный психолог-практик. Корина не покидало ощущение, что за этим странным заданием кроется какой-то подвох. Слишком уж жизнерадостным выглядел сегодня старший диспетчер. А настроение у лейтенанта Маккоя всегда улучшалось, как он сам однажды в хорошем подпитии нечаянно признался, если кому-то из пилотов в скором времени предстояло получить унизительный щелчок по носу.

– Начинаю торможение, – раздался голос Умника. – До объекта 49 723 метра.

– Вижу капсулу, – сообщил второй пилот. – Кстати, она пассажирская. Судя по сигнальным огням.

Корин посмотрел на обзорную панель. Эдди был прав.

Сержант нажал кнопку, переводя спинку кресла в нужное ему положение.

– Так-так, – сказал он, пристольно вглядываясь в объект. – А что, если это дело рук Свенсона и его парней, мой неунывающий капрал? Они ведь обещали сполна расплатиться за твои художества. Помнишь? Причем той же монетой. И лица у них были тогда серьезные-серьезные.

Месяц назад в служебный душ, когда там мылись шестеро компьютерщиков из взвода лейтенанта Свенсона, Эдди запустил дюжину голых девочек по вызову. Застигнутым врасплох неодетым парням пришлось приложить немало сил, чтобы выдворить вон возбужденных нетрезвых красоток. Мало того, «битву в душе» Эдди записал на видео и разослал всем экипажам перехватчиков, находившимся в тот день на боевом дежурстве.

Был грандиозный скандал. Капрала даже хотели лишить звания. Для честолюбивого второго пилота это явилось бы тяжелым ударом, и Корину пришлось пустить в ход весь свой авторитет и дипломатические способности, чтобы сохранить Эдди нашивки.

– Думаешь, это контейнер с девчонками?

Эдди растерянно посмотрел на командира.

Корин пожал плечами.

– Возможно… Правда, слишком опасная получается для всех игра. Попахивает трибуналом. Нам, между прочим, тоже перепадет на орехи, если не доложим о случившемся командованию.

Капрал в раздумье потер кончик носа.

– Нам остается только надеяться на благоразумие Маккоя, – глянув на озабоченное лицо Эдди, сказал Корин. – Ввязываться в такие авантюры не в его характере.

Серебристая сфера в свете сигнальных огней выглядела, словно старинная елочная игрушка, выставку которых Эдди видел в Галактическом музее быта, куда его как-то затащила одна высокоинтеллектуальная подружка.

Корин скрепя сердце приказал Главному бортовому компьютеру начать стыковку.

Умник провел операцию отменно. Эдди, как ни старался, не почувствовал ни малейшего толчка.

Капралу нравилось подмечать просчеты, допускаемые суперкомпьютером, а потом, во время дежурства, когда рядом не было командира, как бы невзначай сообщать ему об этом. Эдди, тем ни менее, ни капли не сомневался в том, что у него с Умником крепкая мужская дружба.

– Грав-система включена. Пассажир в переходном отсеке, – доложил Умник.

– Отлично. Запускай гостя.

Сержант отключил скобы безопасности и вместе с креслом развернулся лицом к шлюзовой камере.

Бронированная дверь отошла в сторону. Пассажир, ни секунды не мешкая, шагнул в рубку. Внешне он походил на человека и был одет в штатный полицейский скафандр.

Гость поставил на пол синий чемоданчик из кристаллопластика с небольшой серебристой эмблемой космической полиции на крышке.

«А может, это инженер-инспектор? – вдруг подумал про себя Эдди. – Прилетел проверить нашего Умника? Боятся господа офицеры, что я научу его еще чему-нибудь, так сказать, нехорошему».

Капрал самодовольно усмехнулся.

Вошедший стал не спеша снимать шлем. Когда он высвободил голову, рот Эдди приоткрылся. Капрал медленно выпрямился во весь свой огромный рост.

Перед экипажем перехватчика стояла девушка. И настолько красивая, что физиономия прожженного ловеласа Эдди Мура приняла выражение, которое могло появиться лишь на лице религиозного фанатика наяву узревшего Деву Марию.

Кинув взгляд на обалдевшего напарника, Корин хмыкнул и покачал головой.

Эдди развеселил и незнакомку. Она с трудом сдерживала смех – ее плотно сжатые розовые губки сильно дрожали.

Сумев сохранить официальный вид, гостья доложила:

– Стажер Николь Дюфренн. Направлена на перехватчик SP-0099 после окончания Объединенной полицейской академии для прохождения дальнейшей службы.

Красавица достала из нагрудного кармана футляр с инфокристаллом и, сделав два шага вперед, протянула его сержанту.

– Сопроводительные документы.

Корин поднялся с кресла и, взяв футляр, сухо произнес:

– Командир SP-0099 сержант Корин. Приветствую вас на борту нашего корабля, стажер.

Он сунул футляр с инфокристаллом в карман на левом рукаве комбинезона и добавил:

– Капрал, разместите новобранца.

Стажер изящно, по-девичьи, присев, подняла чемоданчик.

Со стороны Эдди не последовало никакой реакции на приказ командира. Он все также стоял столбом и с восхищением взирал на девушку.

«Твои губы – лепестки дивного цветка, твои ресницы – крылья ночных бабочек, твои глаза… твои глаза…», – крутился в голове у Эдди рефрен модной песенки, но его окончания второй пилот никак не мог вспомнить.

– Капрал!

Резкий окрик командира вывел Эдди из состояния поэтической задумчивости.

– Есть, сэр!

Второй пилот сделал несколько неуверенных шагов и, наклонившись, – рост капрала превышал два метра, – взял из рук стажера кристаллопластиковый чемоданчик.

– Позвольте показать вам вашу каюту, …мэм. Сюда, пожалуйста.

Эдди свободной рукой указал на вход в спальный отсек.

Корин с интересом наблюдал за вторым пилотом. Веселый, обаятельный капрал на любой планете Земной Федерации пользовался у человекоподобных особей женского пола бешеным успехом, и в его отношении к ним всегда проскальзывала нотка небрежения. Сейчас же Эдди походил на ошалевшего от счастья щенка, встретившего после долгой разлуки свою хозяйку и которому только хорошая выучка мешает кинуться ей на грудь.

– Разрешите идти, сэр! – Николь вытянулась перед сержантом.

Корин кивнул.

– Идите.

Стажер сделала разворот кругом и чуть ли не строевым шагом направилась в спальный отсек.

Эдди тотчас поспешил следом за девушкой, прижимая к груди кристаллопластиковый чемоданчик гостьи, словно бесценное сокровище.

Сержант проводил капрала долгим взглядом.

Усевшись в кресло, он вынул из кармана футляр с инфокристаллом и вложил его в гнездо дешифратора.

– Умник, досье стажера на монитор. Только не увлекайся коэффициентами.

– Вас понял, сэр.

На мониторе появилось объемное изображение лица Николь Дюфренн.

– Придержи, – приказал Корин. Ему вдруг показалось, что эту особу он уже где-то видел. И, что самое странное, довольно давно. Стажер в то время наверняка была еще подростком.

Корин внимательно всматривался в трехмерное изображение. Лицо девушки притягивало взгляд. Такую красоту тысячу лет назад люди назвали бы неземной. Безусловно, подразумевая ее божественное, а не инопланетное происхождение.

Сержант вдруг понял, в каком направлении должен работать его мозг. Он закрыл глаза и стал перебирать в памяти планеты с разумными формами жизни, не входившие в состав Земной Федерации, и, прежде всего те, где он побывал с заданиями не менее пяти лет назад.

Загадку он разрешил не в одну минуту, и понятно почему: лицо Николь Дюфренн было похоже на лицо богини войны Стит, которой поклонялись племена мгиттов на планете Ардум. Только у высеченной из известняка Стит были пустые глазницы. В них племенные вожди мгиттов после победных сражений вкладывали вырезанные и аккуратно омытые грудным молоком глаза своих врагов.

Сержант снова посмотрел на монитор и задумался. Если девчонку оставить на борту, то с перехватчика придется списать Эдди, который считал, что товарищеские отношения между мужчиной и женщиной возможны только в том случае, если папой женщины был либо земной крокодил, либо сантурский дакзар.

Какого рожна капитан прислал ее именно к нам, недоумевал Корин. Да, у нас не хватает в команде одного человека. Но мы ведь не единственные в полку, кто летает неполным составом, и в очереди на укрепление стоим далеко не первые…

Над этим назначением следует поразмыслить основательнее, решил про себя сержант. Впрочем, одна догадка, на счет причины появления на борту вверенного ему корабля госпожи Дюфренн, у него уже возникла.

– Идем дальше, – прикзал он Главному бортовому компьютеру и глубоко вздохнул.

– Слушаюсь, сэр.

Лицо Николь Дюфренн исчезло с монитора. Появившийся на экране текст Умник стал зачитывать вслух:

– Николь Дюфренн. Двадцать три земных года. Родилась на планете Земля, в Монако. Семья неоклассическая. Отец – Шарль Дюфренн, ныне начальник штаба Четвертой отдельной бригады военно-космических сил. Генерал-майор. Мать – Камилла Бейль, доктор медицинских наук, профессор. Сестра – Этель Дюфренн, учащаяся.

Николь Дюфренн с отличием закончила лицей. Один год успешно отучилась на факультете психологии человека в Берлинском университете. Ушла по собственному желанию.

С отличием закончила Объединенную академию космической полиции.

Чемпионка Земной Федерации по плаванию. В смешанных чемпионатах академии по боевому фехтованию дважды занимала четвертое место. В смешанных чемпионатах академии по рукопашному бою трижды входила в десятку лучших. Бронзовый призер чемпионата академии по стрельбе из лука. В общем рейтинге наездников своего выпуска занимает шестое место. Владеет восемнадцатью языками народов, не входящих в Земную Федерацию.

В спецоперациях не участвовала. Государственных наград не имеет. Ранений нет.

Ни в одном виде брака не состояла. Детей нет.

Николь Дюфренн допущена к работе на закрытых планетах, где степень опасности для жизни человека не может превышать трех баллов.

– Умник, дай-ка ее психологическую карту. Для столь ограниченного допуска должна быть причина. Индексы можешь опустить.

– Вас понял, сэр.

Главный бортовой компьютер вывел на монитор новый блок информации.

– Сэр, Николь Дюфренн имеет предельно допустимый для работы на закрытых планетах уровень эмоциональной устойчивости.

– Капитан Эрнандес подложил нам изрядную свинью, – пробежав глазами текст, негромко произнес Корин.

– Так точно, сэр! – неожиданно отозвался на его реплику Главный бортовой компьютер.

Сержанта отклик Умника на его замечание несколько озадачил. Раньше комментарии командира по поводу действий того или иного человека суперкомпьютер оставлял без внимания.

– У тебя на этот счет есть какие-то соображения? – спросил Корин.

– Так точно. Разрешите доложить, сэр?

– Докладывай.

– Женщина на корабле – к несчастью, сэр!

Сержант усмехнулся.

– И кто же довел до тебя подобное умозаключение?

– Капрал Мур, сэр!

– Ну разумеется…

Находись сейчас Эдди рядом с сержантом, то незамедлительно схлопотал бы от него очередной подзатыльник, а то и два.

Оставлять без внимания подобное заявление Умника, Корин не имел права. Он тотчас распорядился:

– Утверждение нашего второго пилота по поводу женщин на корабле следует отнести в разряд людских суеверий. Приказ ясен?

– Так точно, сэр.

– Впредь все сведения, получаемые от капрала Мура, следует согласовывать со мной. Подчеркиваю – все.

– Вас понял. Вся информация, получаемая от капрала Мура, должна утверждаться командиром корабля.

– Молодец. Иначе Эдди вышибут из Космопола, а тебя сдадут в утиль.

– Умник не хочет в утиль. Умник хочет работать.

– Твой настрой на работу мне нравится.

– Рад стараться, сэр!

– Это уже лишнее. Интересно, кто из генералов приказал вставить столь изысканные фразы в твой лексикон?

– Умник не знает ответа на данный вопрос. Следует ему сделать запрос в Федеральный центр хранения информации?

– Отставить. Вопрос неслужебного характера.

– Вас понял.

Дверь, ведущая в спальный отсек, отошла в сторону, и в рубку прошествовал капрал Мур. Он напоминал в этот момент идущего к трону правителя карликового государства. У Корина имелся опыт общения с подобными ребятами. В них удивительным образом сочетались комплекс неполноценности и непомерное самомнение.

Капрал уселся в кресло и артистично закинул ногу на ногу.

Корин с удовольствием наблюдал за его действиями. Эдди, учитывая его рост, обладал уникальной координацией движений. Это качество перешло к нему по наследству – его родители были известными профессиональными спортсменами.

– Кор, – с деланным безразличием произнес второй пилот, – по дружбе, посмотри-ка для меня ее медицинскую карту…

– Это еще зачем?

– Можешь мне не верить, конечно, но я решил сделать Николь предложение руки и сердца, – сказал капрал, покачивая ногой.

– Первую брачную ночь, надеюсь, ты в состоянии отложить до возвращения на базу?

– Кор, я серьезно! Речь идет о законном неоклассическом браке и о будущем моих детей. Ты уверен, что ее красота не создана нашими докторами? Вдруг моим дочерям до совершеннолетия придется страдать из-за своего уродства?

– Хватит ерунду молоть, будущий папа. После серьезного хирургического вмешательства ей вряд ли бы разрешили работать на «закрытых» планетах. Пускай этому запрету пять веков, и он давно устарел, учитывая прогресс нашей медицины, но, насколько мне известно, приказ № 12—2039 еще никто не отменял. Согласно ему тела и трупы патрульных не должны иметь на себе даже небольших признаков высокоразвитой инопланетной цивилизации.

– Ты исключаешь возможность ошибки? – с невинным видом спросил Эдди. Привычку своего командира все перепроверять капрал решил использовать в личных целях.

Корин ход мыслей подчиненного раскусил сразу, хотя до сего дня Эдди никогда не использовал обходных путей для достижения нужного ему результата.

«Начинает понимать, – не без педагогического удовлетворения отметил про себя сержант, – что прямой путь к цели не всегда самый короткий».

Он решил поощрить капрала за применение «военной» хитрости.

– Что ж, дети – это святое…

– Ага, цветы жизни, – пытаясь заглянуть в командирский монитор, не удержался от пошлого замечания капрал.

Корин слегка хлопнул его по лбу.

– Не лезь.

Он открыл файл с медицинскими картами экипажа.

– Итак, что тут у нас? Рост – 180, вес – 72…

– Кор, а для девушки 72 килограмма не многовато?

– У нас не балетная студия.

Корин тщательно просмотрел медицинскую карту Николь Дюфренн.

– Она чиста. Никаких переделок. Даже генетических. Такое сейчас встречается нечасто.

Эдди воссиял словно Сириус.

– А можно еще…

– Отставить, – перебил его Корин. – Все, что можно, я тебе сообщил.

– Понял, понял!

Эдди развалился в кресле, и на его лице появилось мечтательное выражение.

Сержант отправил инфокристалл в хранилище и поднялся на ноги.

– Умник, мы пока в режиме?

– Так точно, сэр! Прием нового члена экипажа должен быть закончен через тринадцать минут.

– Отлично. Надо проверить, хорошо ли капрал Мур устроил свою будущую жену.

Слова командира вызвали у Эдди широкую самодовольную улыбку. Капрал унесся в своих мечтах так далеко, что совершенно не уловил ироничный тон сержанта.

– Эдди, к тебе огромная просьба, – пристально глядя на второго пилота, сказал Корин. – Со стажером веди себя корректно. Иначе продолжишь службу в команде Маккоя.

– Кор, ты же меня знаешь!

– Поэтому и предупреждаю. Всему есть мера.

Эдди хотел было сострить по поводу только что сказанного, но подняв глаза на командира, мгновенно передумал.

– Слушаюсь, – обиженный в самых лучших чувствах, обронил он с грустью.

Корин прошел по короткому коридору спального отсека и остановился у дверей каюты, где теперь размещалась Николь Дюфренн.

Сержант нажал кнопку вызова.

– Войдите, – раздался из переговорного устройства голос стажера.

Дверь беззвучно поползла вправо. Скорость ее движения зависела от эмоционального состояния входящего или выходящего. Сержант подобные «примочки» на боевом корабле считал блажью психодизайнеров.

Корин протиснулся в каюту через узковатый для его фигуры проем и остановился у порога, заложив руки назад.

– Есть какие-либо ко мне вопросы или пожелания, стажер?

Девушка вытянулась перед сержантом.

– Никак нет, сэр!

Николь Дюфренн была лишь на пару сантиметров ниже своего командира и тому, чтобы не смотреть на девушку почти в упор, пришлось изображать внимательный обзор помещения. Весьма неказистого, надо сказать. Правда, его собственная каюта от этой мало чем отличалась. Но он родился в далеко не генеральской семье. Эдди вот, например, пришлось привыкать к спартанской обстановке на перехватчике, поскольку у его родителей, как говорили древние, денег куры не клюют, и парнишка вырос балованным. А стажер еще и девушка…

– Наш корабль, стажер, несколько отличается от типового полицейского перехватчика, поскольку, как вы знаете, мы работаем и на «закрытых» планетах. Так что, если возникнут вопросы по спецоснащению, Умник вам все разъяснит. Кое с чем из нашего новейшего оборудования в академии вас вряд ли могли ознакомить…

– Простите, сэр! К кому я должна обращаться по поводу оборудования?

– К Умнику. Это наш Главный бортовой компьютер. На употребление прозвища есть официальное разрешение. Модель экспериментальная, но, слава богу, больших сбоев пока не было. На первых порах вахту будете нести вместе со мной. И, наконец, главное…

Сержант впервые за все время разговора посмотрел прямо в глаза Николь.

– Нравы женщин-землянок, стажер, в Галактике хорошо известны. Я, конечно, ознакомился с вашими документами и, судя по ним, репутация у вас безупречная. Но если вдруг я увижу, что ваше поведение мешает нормальной работе экипажа, вы будете немедленно направлены в распоряжение Кадрового совета Космопола. Вы меня хорошо поняли?

Щеки девушки порозовели, зрачки стали огромными.

– Я все поняла, сэр. Но хочу сказать, что тот образ жизни, который ведут большинство женщин Земли, мне не нравился даже в пубертатный период.

– Вот и хорошо. А теперь, стажер, позвольте задать вам несколько вопросов по поводу вашего назначения. В штабе полка вас сразу направили к нам? Я имею в виду наш перехватчик.

– Никак нет, сэр. Сначала капитан Эрнандес собирался зачислить меня в экипаж сержанта Торвальдсена. Но потом туда направили другого человека, а меня послали к вам.

– А почему так срочно? Да еще столь необычным способом?

– Я сама попросила ускорить переброску. Иначе мне пришлось бы две недели дожидаться вас на базе. На это время меня могли приписать к какой-нибудь вспомогательной команде. Стажеру с минимальным допуском оказаться там проще простого. Выбраться потом оттуда мне бы вряд ли удалось. Капитан Эрнандес пошел мне на встречу.

– Он как-то мотивировал ваше назначение к нам?

– Капитан дал понять, что далеко не в каждом экипаже я могу рассчитывать на человеческое ко мне отношение, и еще он сказал, что вы, как ни один сержант в его полку, наделены педагогическим талантом.

– Даже так… Стажер, не хочется вас разочаровывать, но наш капитан никогда не бывает добрым просто так. Он поглаживал усы, воспевая мой педагогический дар?

– Не помню. Кажется, да. Большим и указательным пальцем.

– На будущее. Когда во время разговора капитан Эрнандес делает что-то подобное, это означает, что он иронизирует. Подозреваю, что вас он сюда прислал для того, чтобы я немного помучился. Своеобразная форма наказания. Видно, капитан никак не успокоится после одного шоу, в котором принял активное участие мой второй пилот.

Стажер насупилась и стала похожа на сердитую девочку.

– Я так поняла, вы будете искать повод, чтобы убрать меня с борта, сэр?

Сержант немного помолчал. Николь пауза показалась неимоверно длинной.

– Конечно, – честно ответил на прямой вопрос стажера Корин. – Но не нужно считать свое списание неизбежным. Шанс вам предоставляется.

Он глянул на часы, прикрученные к переборке каюты.

– Мне пора. Вам шесть часов на сон.

– Есть, сэр!

Мины неудовольствия на лице стажера уже не было.

Глава II

Неделя перед возвращением на базу перехватчика SP-0099 оказалась на редкость спокойной. Серьезных нарушений границ зоны его экипаж за указанный период не зафиксировал вовсе, мелких же было отмечено и, естественно, присечено всего лишь два. На оба перехвата в целом ушло менее двадцати земных минут.

Корина весьма устраивал такой ход событий. Ему требовалось время, чтобы понять, в какой мере можно доверять «госпоже Дюфренн». Хотя большинство людей и считают, что повседневное общение в спокойной обстановке не дает ясного ответа на вопрос, как поведет себя тот или иной человек в стрессовой ситуации, Корин придерживался на этот счет иного мнения.

– В критическом положении, – втолковывал он как-то Эдди во время очередной с ним воспитательной беседы, – характер, разумеется, проявляется и быстрее, и ярче. Но ведь это не значит, что некое свойство личности возникло сиюминутно, а до того момента его и в помине не было. В обыденной обстановке требуется лишь больше времени, а главное – внимания, чтобы понять своего ближнего. Смотри, слушай, анализируй. И помни: в острой ситуации открытие тобой темных сторон той или иной личности может состояться непосредственно перед твоей кончиной. Хотя, при таком раскладе, человек порой даже не успевает понять, что причиной его смерти стала чья-то слабость.

О Николь Дюфренн у сержанта складывалось, в общем, неплохое мнение. Стажер была исполнительна и не стеснялась спрашивать, если что-то ей было непонятно. В отношениях с экипажем Николь не подчеркивала, что она женщина и, в тоже время, не строила из себя «своего парня». У Корина постепенно крепла уверенность в том, что девчонка на самом деле мечтает стать хорошим патрульным. Но вот отношение к такому ее желанию у сержанта было двойственное. Он принадлежал к числу тех упрямцев, которые по древней традиции продолжали делить профессии на мужские и женские. Сержант считал всех женщин, служивших патрульными в Космополе, ненормальными или, в лучшем случае, дурно воспитанными. Однако говорить на эту тему со стажером он не собирался. Все подобные беседы – сержант не раз был тому свидетелем – всегда скатывались к спору о том, кто хуже: мужчины или женщины? Корин в таких дискуссиях предпочитал не участвовать. Как-то после жаркой ссоры с одной из своих подружек Эдди все-таки рискнул поинтересоваться его мнением на этот счет. Неожиданно командир не стал отшучиваться, что он обычно делал, если Эдди заводил разговор, не касающийся службы, а ответил вполне серьезно, даже высокопарно: «Скверные мужчины несут в мир зло, а скверные женщины лишают мир света. Как ты думаешь, что хуже?» Эдди, пожав плечами, оставил тогда вопрос командира без ответа. Он еще был слишком молод, чтобы размышлять о женщинах с философской точки зрения.

Одним словом, Корин решил не препятствовать Николь Дюфренн в осуществлении ее мечты (собственно говоря, какое дело этой девчонке до его убеждений), да и вряд ли еще одна помеха на пути к заветной цели в его лице, была способна ее остановить. Судя по документам, стажер с маниакальным упорством преодолевала все преграды, что, разумеется, командир «девяносто девятого» не мог не оценить.

Корин досконально изучил досье Николь Дюфренн, вплоть до видеозаписей ее академических боев, и пришел к выводу, что года за три девчонку можно будет подготовить для работы на «закрытых» планетах с наивысшей, десятибальной, для жизни человека степенью опасности. Главный вопрос был в том, согласится ли она пройти курс глубокой психокоррекции? На эту процедуру добровольно мало кто из людей подписывался, из-за страха утратить часть своего драгоценнейшего Я. Для землян их внутренний мир был свят, хотя разумным обитателям других планет казалось, что у тех вообще нет ничего святого.

Однако в данный момент сержанта больше занимало не будущее Николь Дюфренн, а настоящее капрала Мура. От мальчишеского задора второго пилота не осталось и следа. Он теперь почти все время молчал и постоянно искал повод для того, чтобы оказаться рядом с Николь, а количество потребляемой им пищи упало едва ли не втрое. Такого Корин за все время знакомства с Эдди еще никогда не наблюдал. Степень влюбленности второго пилота начинала вызывать в нем тревогу.

Дверь беззвучно открылась, и сержант переступил порог рубки. Эдди молча (раньше он всегда во время дежурства болтал с Умником) взирал на обзорную панель.

Корин легонько похлопал второго пилота по плечу.

– Капрал, вахту я принял. Можешь отдыхать.

Эдди повернул голову и, бросив печальный взгляд на стоявшего возле него командира, остался сидеть в кресле.

– Я решил тебя пораньше сменить. Отдыхай, – повторил Корин.

– Слушаюсь.

Капрал вздохнул и, опершись двумя руками на подлокотники кресла, неспешно поднялся на ноги. Вид у него был настолько усталый, что сержант, не скрывая беспокойства, спросил:

– Ты в порядке?

– Кор, все нормально.

– Умник, что скажешь о состоянии нашего второго пилота?

– На момент сдачи вахты снижение скорости сигналов коры головного мозга у второго пилота составляет одиннадцать процентов от установленного стандарта.

Корин, откинув голову назад – капрал Мур был намного выше своего командира, – пристально посмотрел в глаза Эдди.

– Ты понимаешь, что этого вполне достаточно, чтобы отстранить тебя от работы?

– Кор, я все понимаю… Я соберусь.

– Одну вахту пропустишь. Умник проведет с тобой восстановительные процедуры.

– Есть.

Капрал тяжело вздохнул и опустил взгляд.

– Мне полудохлые патрульные на вахте не нужны. И Земной Федерации тоже. Свободен! – с раздражением произнес Корин.

– Есть, сэр!

Эдди развернулся кругом и направился к себе в каюту.

Корин осмотрел рубку «на предмет чистоты», как любил говорить капитан Эрнандес, и, убедившись, что Эдди не оставил нигде после себя ни конфетных фантиков, ни пакетиков из-под мармелада, занял свое рабочее место.

– Умник, на твой взгляд, в чем причина неудовлетворительного функционального состояния нашего второго пилота?

– Последний плановый осмотр показал, что причина скрыта в сфере эмоций. Капрал Мур влюблен, сэр.

– Соображаешь. А его подавленное состояние говорит о том, что девушка, с которой капрал Мур желает вступить в брак, не демонстрирует аналогичного к нему отношения.

– Вчера стажер Дюфренн подала капралу Муру тюбик с его любимым персиковым желе, сэр.

– Это говорит лишь о том, что мадемуазель хорошо воспитана.

– Вас понял, сэр!

В целом поведением стажера по отношению к Эдди, сержант был доволен. Но сейчас он вдруг впервые задумался над тем, а только ли как командира экипажа заботят его взаимоотношения Николь и Эдди? Может, здесь на первое место следует поставить его мужской, а не служебный интерес? Девчонка ведь объективно писаная красавица, а инстинкт размножения есть и у сержантов Космопола.

Корин принялся методично разбирать свои мысли и чувства, пытаясь уличить себя в симпатии к неглупой и очень красивой девушке. В конце концов, после получаса напряженных умственных трудов придя к выводу, что бывшая жена сделала ему прививку от любовной лихорадки лет на двадцать, он успокоился.

Сержант проверил показания приборов и, удобнее усевшись в кресле, настроился на многочасовое бдение.

Корин прослужил в Космополе уже почти шестнадцать лет, придя в него примерно в том же возрасте, что и Николь Дюфренн. Он сразу же по окончании Объединенной академии, без стажировки (редкий случай), был зачислен на штатную должность в Особый корпус Космической полиции, занимавшийся охраной планет с низким уровнем развития цивилизаций. Это соединение имело славную трехсотлетнюю историю.

На заре эпохи великих космических путешествий, когда люди достигли первых планет с разумными формами жизни, в Высшем Совете Земной Федерации взяли верх сторонники политики активных контактов с инопланетянами. Но постепенно ряд выдающихся ученых пришел к выводу о пагубности широкого взаимодействия с далекими мирами. Даже простое присутствие землян на планетах, где цивилизация стояла на низших ступенях развития, значительно деформировало местную культуру, общественные и государственные институты, а иногда приводило к их полному исчезновению. За два века активных связей более восьми десятков внеземных цивилизаций окончательно утратили свою самобытность и фактически превратились в колонии.

Наконец, после многолетних дискуссий, с большим трудом был принят закон об ограничении контактов граждан Земной Федерации с представителями инопланетных миров, не достигших пятого уровня развития. Наиболее строгие меры охраны предусматривались в отношении планет с разумной формой жизни по морфологии близкой человеку. Именно туда устремлялась львиная доля землян, желавших либо поучить аборигенов как нужно жить, либо, что случалось гораздо чаще, поживиться за их счет. Но наибольшую опасность представляли беглые преступники и авантюристы, мечтавшие о своих королевствах и империях. На планетах, куда им удавалось проникнуть, кровавые реки начинали выходить из берегов.

Обычно корабли-нарушители перехватывались на подступах к «закрытым» мирам, в охранных зонах, но случалось, что какой-нибудь хитрец обходил станции слежения и ускользал от космических патрулей. Тогда полицейские из Особого корпуса высаживались на «зараженную» планету и проводили операцию по задержанию преступника уже на ее просторах. Поймать такого нарушителя закона было делом непростым. На «закрытых» планетах почти всегда запрещалось использовать земное оружие, приборы и оборудование. Также приходилось прибегать еще и к внешней маскировке, имитируя представителей того или иного народа планеты.

Служба патрульного была смертельно опасной, а смерть – почти всегда мучительной. Правда, следует отметить, что оплачивалась эта работа очень хорошо, а на премию за поимку преступника можно было даже купить уютный домик в модном курортном местечке почти на любой планете Земной Федерации.

Желающих вступить в Особый корпус хватало, только мало кто из них полностью соответствовал критериям отбора. Требовались рекруты честные, но изворотливые; смелые, но не рисковые; способные убивать, но не кровожадные. И таких обязательных психологических параметров насчитывалось более трех десятков. А если прибавить сюда еще и показатели здоровья, то можно понять, как тщательно приходилось взвешивать все «за» и «против» аттестационным комиссиям Объединенной полицейской академии.

Официально Земля вмешивалась теперь в жизнь иных миров только в том случае, если тамошние разумные существа оказывались на краю гибели. Корин, как доброволец, однажды принимал участие в подобной операции. Ее проводили военные на SHKP-II, планете, где вдруг начала быстрыми темпами расти популяция гигантских хищных птиц, грозившая полностью уничтожить единственный вид местных млекопитающих, имевший зачатки интеллекта.

Был высажен большой десант, и была большая охота. Корину после той операции почти неделю снился красный от крови водопад. На SHKP-II не разрешили использовать не только боевых роботов, но и тяжелое вооружение, «дабы не травмировать неустойчивую психику мыслящих существ планеты», как было сказано в приказе. Высокий гуманизм обошелся Земной Федерации в восемьдесят семь человеческих жизней и тридцать пять жизней дгодов. На SHKP-II, спасая раненого десантника-дгода, погиб первый командир Корина, сержант Эван Брок. Дгоды, населяющие несколько планет в созвездии Тельца, назвали в честь него один из своих звездолетов.

Из прошлого в настоящее сержанта вернул голос Николь Дюфренн.

– Сэр, я вижу, вы уже на посту, хотя до начала нашей вахты еще одиннадцать минут и сорок шесть секунд.

Стажер села в кресло второго пилота и защелкнула скобы безопасности.

Корин уже заметил, что инструкции девушка пока соблюдала строго, даже те, в разумности которых можно было бы усомниться.

– Я сменил капрала немного пораньше, – пояснил он свое присутствие в боевой рубке. – Пусть поспит лишних полчасика.

Стажер повернула голову, и некоторое время внимательно смотрела на Корина.

– Что-нибудь случилось? – спросила она с веселым любопытством.

– Почему вы так решили?

– На вашем челе лежит печать глубоких размышлений. Еще интонации…

– А мне говорили, что на моем челе невозможно ничего прочитать.

– Вас ввели в заблуждение. Иногда ваше лицо бывает весьма красноречивым.

Корин не стал уточнять, что подобное случается только тогда, когда ему самому это нужно.

– Так что произошло, сэр?

В своем ответе сержант постарался избежать категоричных суждений.

– У меня создалось такое впечатление, мадемуазель, что Эдди окончательно потерял от вас голову.

Взгляд стажера стал жестким, даже злым.

– Моя вина в этом есть?

– Вы же понимаете, что вам и ненужно ничего предпринимать, чтобы мужчина в вас влюбился.

– Капрал Мур слишком уж впечатлительный. Вы же в меня не влюбились? Значит, причина не во мне.

– Из вас, стажер, со временем может получиться хороший патрульный и…

Корин не успел закончить фразу.

– Прямо по курсу объект искусственного происхождения, сэр! – доложил Умник.

– Дать расстояние. Класс.

Умник очертил одну из звездочек на обзорной панели красной окружностью и вывел характеристики объекта.

– Прогулочная яхта, сэр. Опознавательный сигнал отключен.

– Запрос.

– Есть, сэр!

Звездочка на экране уже превратилась в ярко-белое пятно размером с теннисный мяч.

– На запрос не отвечают. Скорость движения возрастает.

– Вижу. Установи у кого из «туристов» на данное время ближе всего пролегает маршрут к нашей зоне ответственности.

– Есть, сэр!

Перехватчик следовал за яхтой по пятам. У пилота последней прослеживалось явное желание оторваться от патрульных, но мощность двигателей перехватчика была на порядок выше, и по маневренности он также заметно превосходил корабль-нарушитель.

– На текущий момент ближе всего к нам может находиться прогулочная яхта «Цезарь», сэр! Преследуемый нами объект соответствует ее параметрам. Внимание! Нарушитель изменил траекторию движения и через 57 секунд покинет запретную зону.

– Ложимся на прежний курс. Умник, доложи старшему диспетчеру о нарушителе и передай его характеристики. Пусть накажут. На запрос не отвечал, значит, знал, что делает.

– Есть, сэр!

Корин на несколько секунд прикрыл глаза ладонью.

– Ладно, стажер. Как говорили на Земле тысячу лет назад, вернемся к нашим баранам. Я хотел сказать, что по возвращении на базу решил пока не подавать рапорт о переводе вас на другой корабль. Будете и дальше служить под моим присмотром.

Николь победно вскинула вверх кулаки.

– Е-е-е!

Она была вне себя от радости, поскольку командир вначале повел речь о баранах, и она восприняла это на свой счет.

– Не так громко. Умник этого не любит.

Помолчав немного, Николь спросила, все еще улыбаясь:

– Прошу прощения, сэр. Можно мне теперь, как полноправному члену экипажа, называть вас Кор? Я знаю, что на легендарном «девяносто девятом» так принято. Вы не будете против?

– Закрепляете достигнутое? Называйте, если хотите. Разрешаю. Но эпитет «легендарный» мне не нравится. Он обычно используется по отношению к отжившим свой век машинам и певцам, лучшие годы которых уже далеко позади.

– Виновата, сэр. Можно еще вопрос?

– Валяйте.

– Извините, он, может, прозвучит глупо, но просто интересно… Прозвище ваше от фамилии произошло, да? Почему-то никто толком не смог мне его объяснить. Я у многих спрашивала.

– Нет, стажер, не угадали. Банальное совпадение.

Сержант замолчал, показывая девушке, что у него нет желания продолжать этот разговор. Но Николь не унималась:

– А что оно означает, сэр?

Корин ответил с явной неохотой:

– На Туутумене на языке уормов кор означает «злой».

Николь с удивлением уставилась на сержанта.

– Злой? Почему? И причем здесь Туутумена?

– Оттуда все пошло. Мне это прозвище тамошние аборигены дали. Я плохо вписался в их сообщество.

Стажер, наконец, уловила по интонации собеседника, что командиру эта тема неприятна.

– Понятно! – сказала она с излишней веселостью, чтобы скрыть возникшее у нее чувство неловкости. – А меня в академии Гранатой прозвали. Из-за эмоцианальных взрывов и за нокаутирующий удар.

– Надо бы Эдди предупредить, – заметил Корин.

Николь засмеялась, поведя плечом.

– Ну, не знаю…

Через восемнадцать часов, сдав дежурство, экипаж перехватчика SP-0099 взял курс на Терру XII, планету, где уже второе десятилетие базировался их полк.

Николь сидела в кресле второго пилота и, поглощая любимое персиковое желе капрала, рассказывала о себе новым сослуживцам. Она говорила о том, о чем официальные досье всегда умалчивают, поскольку кадровики считают подобную информацию абсолютной ерундой. Корин их мнения не разделял.

– Отец, конечно, был недоволен моим выбором. Дочь – полицейский! А когда он еще узнал и о том, что я собираюсь служить в Особом корпусе Космопола, вообще пришел в ярость. Мама тоже была настроена скептически. Однако на семейном совете она сказала, что мне нужно предоставить возможность убедиться в правоте родителей по данному вопросу на собственном опыте. Чтобы впоследствии я почаще прислушивалась к их мнению и по другим вопросам. Так и сказала: по данному вопросу. Многочисленные заседания жутко испортили ее лексикон.

– Мудрая у тебя мама, – заметил Эдди. – А лексикон – это мелочь.

– Не только мудрая. Как ни парадоксально, она еще и фантастически красива, – отметила Николь с гордостью.

– По вам этого и не скажешь, стажер, – пошутил Корин.

Младшие члены экипажа рассмеялись.

– Я больше на папу похожа, – сказала Николь уже без прежнего пафоса и с большей теплотой. – Он тоже обладает весьма привлекательной внешностью. И только благодаря родительским генам. Никакой инженерии!

– Но, как я догадываюсь, не смотря на привлекательность, твой папа очень суровый мужчина, – игриво произнес капрал, вероятно, в мечтах уже представляя себя зятем генерала.

– Есть немного, – подтвердила Николь. – Это касается в первую очередь меня. Мама его всегда упрекает, что он со своими офицерами менее строг, чем со старшей дочерью. А вот Этель он балует. Так мама считает.

– А что вас, госпожа Дюфренн, привело в Особый корпус? – задал давно интересовавший его вопрос Корин. – Все знают, что к нам идут, в основном, из-за денег. По статистике таковых в корпусе примерно две трети. Но, я думаю, это не ваш случай. Еще треть составляют романтики и авантюристы. Или у вас был свой, глубоко личный посыл?

– Нет, я – абсолютный романтик. Во всем! Правда, большинство знакомых почему-то считают меня авантюристкой. – Стажер хитро посмотрела на Корина. – Можно подумать, командир, что вы с Эдди тоже из числа тех, кто пошел в патрульные из-за денег?

– Эдди точно из-за денег, – сделав серьезное лицо, ответил сержант. – Только на нашу зарплату можно содержать такое количество подружек.

– Кор! – воскликнул возмущенно капрал и, забыв про скобы безопасности, попытался вскочить с кресла.

– Извини. – Корин оглянулся на сидевшего сзади него второго пилота. – Теперь, как я понимаю, все это в прошлом.

Обиженный до крайности капрал отключил скобы безопасности и, взмыв под потолок, помогая себе руками и ногами, поплыл к выходу из рубки.

В глазах Николь читалась укоризна.

Сержант покачал головой и посмотрел на часы.

– Умник, подключи через две минуты грав-систему. Стажер, пока меня не будет, присмотрите за штурвалом.

– Слушаюсь.

Через некоторое время сержант вернулся в рубку вместе с Эдди, который по природе своей не мог долго ни на кого сердиться.

– Сэр, – обратилась Николь Дюфренн к командиру. – Вы обещали мне вчера небольшой рассказ о себе.

– Помню. Умник, дай-ка мое досье на монитор. Все, что не строго секретно.

– Есть, сэр!

Такого пренебрежения со стороны Корина к данному им слову стажер никак не ожидала. Она насупилась, ее карие глаза потемнели.

– Кор, так нечестно, – вмешался в разговор, сразу ставший на сторону девушки, Эдди. – Ты же обещал ей рассказать, а не дать почитать.

– В этом нет большой разницы.

– Я так не думаю, – подала голос Николь.

«Надо же, не сдается», – не без удовольствия отметил про себя Корин.

– Кор, за язык тебя никто не тянул! – начал кипятиться Эдди.

– Ладно, ребятня. Про что желаете сказку послушать?

– Сэр, если можно, то расскажите о какой-нибудь высадке. Но с одним условием! Чтобы материалы по ней не хранились в нашей академической библиотеке.

– Поддерживаю стажера целиком и полностью! – радостно поддакнул Эдди.

– Такого уговора не было. Может, все-таки ограничимся моей официальной биографией?

– Кор, теперь ты должен искупить свою вину.

– И что же я, такой-сякой, натворил?

– Ты обидел Николь своей мелкой ложью.

– Какие мы нежные. Ладно, пусть будет по-вашему.

В рубке воцарилась тишина. Корин довольно долго молчал. Казалось, будто он забыл об окружающих.

Эдди мимикой стал выражать свое нетерпение: поджимал губы, хмурился, закатывал глаза.

– Помнишь, я как-то упоминал фамилию Смоллет? – наконец, негромко спросил его Корин.

– По-моему, он был у тебя вторым пилотом. Лет десять тому назад, – тотчас с живостью отозвался капрал.

– Семь… Курсантов, в общем, всегда неплохо натаскивали в академии. И с каждым годом их готовят все лучше и лучше. Но глупости новички как допускали, так и допускают. Знаете, что их чаще всего подводит на диких планетах? Презрение к тем, кто, как им кажется, стоит по умственному развитию ниже нас. Я это и в себе иногда замечаю, не смотря на опыт.

Корин достал из бокового кармашка на кресле бутылочку с минеральной водой и сделал несколько небольших глотков.

– Мы работали в тот раз на Эргоне. Приятная планетка. Хороший климат. Нравы в меру кровожадные. Я уже на ней бывал до этого. Только на другом материке. – Сержант говорил медленно, словно доставал воспоминания о событиях семилетней давности из самых дальних уголков своей памяти. – В Долине трех ручьев около полуночи на вынужденную сел среднетоннажный грузовоз… Если память мне не изменяет, не прошло и четырех часов после его посадки, как все члены экипажа были захвачены в рабство… Треклятый человеческий фактор… Их сцапали, когда они вышли наружу подышать свежим воздухом, хотя по инструкции покидать судно после аварии можно только при смертельной опасности. Хорошо, что они не оказали сопротивления нападавшим, поэтому в момент захвата никто из них не пострадал.

– Сколько же было человек на грузовозе? – спросила Николь.

– Шестеро. Ночью аварийщики убрали корабль, а я и Смоллет пошли искать людей. Нам тогда разрешили взять с собой блокатор памяти, чтобы слегка почистить мозги аборигенам. Полностью происшествие из памяти с его помощью не сотрешь, но все события связанные с космическим кораблем стали бы казаться очевидцам бредовым сном. Людей мы нашли через трое суток. Можно сказать, что им повезло – они были проданы не поодиночке кто куда, а все вместе одному из старейшин племени элтов. Оценив ситуацию, я пришел к выводу, что самый быстрый способ освободить пленников – это провести поединок на ближайшем сельском празднике. Там такое в порядке вещей. Выиграл поединок – выбирай, что хочешь из имущества погибшего.

– Погибшего? Почему погибшего? – скороговоркой спросила Николь.

– У элтов принято биться с чужаками не до первой раны, а до смерти… Смоллет сам вызвался. Наверное, хотел отличиться. Это было его третье задание. Он любил цифру три. Я не думал, что бой будет сложным. Стив подготовлен был неплохо, и силушкой Бог его не обидел. Он весил почти сто двадцать килограммов, а элты народ мелкий. Смоллет мог бы любого из них просто разорвать пополам. Самого старейшину на поединок вызвать было нельзя – он уже выбыл по возрасту из разряда воинов. Стив вызвал его старшего сына. По традиции гость, то есть Смоллет, мог выбрать для схватки любое оружие. Но этот, как бы помягче выразиться, простофиля великодушно передал право выбора оружия элту, и тот через минуту всадил ему в левый глаз отравленную стрелу. Смоллет умер мгновенно. Умер до того, как упал. Даже выстрелить не успел.

– А что Смоллет поставил на кон? – спросила стажер. – У вас же не было с собой никакого имущества, как я поняла. Или было?

– Вопрос правильный. Меня он поставил. Рабы там ценятся очень дорого.

– Как же ты выкрутился, Кор? – Капрал в ожидании ответа не сводил с командира глаз, совершенно забыв про тюбик со своим любимым персиковым желе.

– Выход был один – устроить местным жителям грандиозное шоу. Все мыслящие существа Вселенной обожают развлечения. Я сказал, что буду драться на мечах с семью их воинами и, если выйду из боя победителем, племя подарит свободу мне и еще шести рабам, которых я выберу сам.

– И что? – задал, как посчитала Николь, дурацкий вопрос Эдди.

– Ничего. Смоллета наградили посмертно большим красивым орденом, а я сижу рядом с вами и рассказываю историю про его и свою глупость… Все, сказке конец.

Корин положил на подлокотники огромые ладони и рывком поднялся с кресла.

– Я иду отдыхать. Командование кораблем передаю капралу Муру.

– Есть, сэр.

– Стажер, не сидите с таким похоронным видом. Выше голову! Как говорит капитан Эрнандес, патрульный и в гробу должен выглядеть веселым и бодрым.

Глава III

Когда Корин вышел из кабинета майора Веерта, Николь и Эдди сидели на диване в дальнем углу приемной командира полка и что-то весьма живо обсуждали между собой. Понять о чем ведется дискуссия, было невозможно, поскольку говорили они шепотом.

Увидев своего командира, парочка замолкла и устремила на него вопросительные взгляды.

– Вы зачем здесь? – подойдя к подчиненным, спросил Корин строго. – Я же вас, кажется, отпустил.

– Вот… Тебя ждем, – ответил Эдди, первым поднимаясь с дивана. – Как отчет?

– Нормально.

– Замечаний нет?

– Так, кое-что по мелочи. Не волнуйся, зарплату получим в полном объеме.

– Сэр, обо мне разговор был?

Николь, стоя по стойке «смирно», с тревогой смотрела на командира.

– Был и о вас разговор. – Корин сделал паузу для пущего эффекта. – И я сказал майору, что если Николь Дюфренн желает разгребать дерьмо, то я не имею ничего против.

– Спасибо, сэр!

Стажер, стараясь казаться спокойной, протянула Корину ладонь. Сержант пожал ее с осторожностью, боясь причинить девушке боль. Силой он обладал неимоверной, и ему приходилось все время себя контролировать.

Эдди, в отличие от Николь, не стал скрывать своего восторга от услышанного.

– Кор! Спасибище! Супер! Никто не верил, что ты ее на борту оставишь. Даже я, честно говоря, сомневался. Нет, надо было с кем-нибудь пари заключить на бутылочку заттайского рома!

Капрал размахивал руками, словно испортившийся робот. Или словно гаталан, торговец амулетами с планеты Сайсар, в роли которого он однажды побывал.

– Тише, мальчики! – подала голос офицер-ассистент майора Веерта Ева Гут. – Вы же не в открытом космосе.

Корин, стоявший к Еве спиной, быстро развернулся и извиняющимся тоном произнес:

– Простите, лейтенант! Это все Эдди. Он такой неотесанный. Форменный мужлан, как говорили древние. Между прочим, я давно намеревался поговорить с вами на данную тему. Уделите мне минутку-другую?

Взгляды всех присутствующих обратились к одному из самых известных патрульных Космопола.

Корин, лавируя между посетителями, направился к Еве в противоположный угол приемной.

– Лейтенант Гут, как вы смотрите на то, чтобы взять капрала Мура под свою опеку? Только как культурный офицер, разумеется. Подтянете его образовательный уровень, научите приличным манерам. Я думаю, что у вас это получится.

Сержант вплотную подошел к огромному служебному столу Евы, который напоминал панель управления звездолетом.

– Кстати, а вы не догадываетесь, почему мой капрал всегда так орет в вашей приемной?

На миловидном, открытом лице Евы появилось заинтересованное выражение.

– Почему?

– Чтобы обратить на себя, убогого, как можно больше вашего внимания, – доверительным тоном сообщил ей Корин. – Эдди вас боготворит. Да, да! О вас, нарушая служебные инструкции, он рассказывал каждому встречному и поперечному на всех планетах, где побывал. Я слышал собственными ушами. На Орхоне его рассказ произвел на одного императора такое впечатление, что тот приказал воздвигнуть на священном холме в вашу честь храм из белого мрамора. Представьте, лейтенант, вы стоите обнаженная, отлитая в золоте, на крыше симпатичного домика с колоннами, сжимая в руке огромный символ жизни.

Ева уже почти поверила Корину, но упоминание об огромном символе жизни породило в ней сомнение в правдивости его рассказа.

– Что еще за символ? Кор, вы имеете в виду… то самое?

– Нет! Что вы?! Господи, почему все земные женщины только и думают об этой штуковине? Евочка, на планете Орхон, в Токнорской империи, символ жизни – это… Как вам объяснить? В общем, что-то вроде нашего початка кукурузы.

Ева обвела взглядом всех присутствующих. Никто не смеялся. У всех находившихся в приемной патрульных были серьезные, даже строгие лица.

Девушка уже было открыла рот, чтобы подробнее расспросить Корина о беломраморном храме в ее честь на планете Орхон, но внезапно раздался сдавленный смешок. Краем глаза Ева успела заметить, как стажер Дюфренн, зажимая рот руками, спряталась за широченной спиной лейтенанта Фичино. Она вскинула голову и испытующим взглядом обвела всех присутствующих.

– Т-а-к, – только и успела сказать офицер-ассистент, как в приемной раздался оглушительный хохот.

– Что за шум? – донесся из аппарата прямой связи голос майора Веерта.

– Сержант Корин забавляется, сэр! – ответил командир «девяносто девятого», подражая голосу и манере Евы разговаривать.

– Корин, а ну, марш оттуда! Не мешайте моему ассистенту работать.

– Есть, сэр! – весело отчеканил сержант. Он наклонился и тихо сказал Еве на ухо:

– Евочка, не сердитесь. Вы самый обаятельный офицер во всей Галактике.

Лейтенант Гут насупилась и поправила светло-русый завиток волос на виске.

– Спасибо, – сказала она еле слышно. – Я не сержусь.

Знаменитый патрульный вызывал у нее чувство благоговения, и лейтенант прощала ему все за ту толику внимания, которую он время от времени ей оказывал. Она взирала на него с первых дней своей службы, если не как на бога, то, по меньшей мере, как на апостола.

Выйдя из здания штаба, сиявшего огромными окнами под лучами нежно-голубого светила, Корин отправился в семнадцатый ангар, где, по сообщению видеодиспетчера, находился сейчас начальник ремслужбы полка. Эдди и Николь увязались следом за командиром.

– Чувство благодарности столь велико, что вы теперь всюду будете таскаться за мной хвостом? – спросил стажера Корин.

– Так точно, сэр! – улыбаясь, ответила Николь.

– С вами все ясно. А вот капрал Мур радуется рановато тому, что вы остаетесь вместе с нами, стажер. Он еще не знает, какими условиями я ему обставлю ваше назначение.

– Кор, я готов летать даже в кандалах!

– Ладно. Еще взвоешь.

Пока Корин разговаривал в ангаре с капитаном Бартоком, Николь, стоя вместе с Эдди на балкончике осветительной башни, любовалась голубыми и синими холмами Терры XII.

– Какие у здешних гор удивительные оттенки! Это из-за особого состава породы? Или местное светило нужно благодарить?

Николь, прищурившись, устремила взгляд вверх.

– А ты разве не знаешь? Горы здесь сплошь покрыты цветами. До самых макушек. – Эдди ухмыльнулся. – Местные незабудки…

– Здорово! Они что, круглый год цветут?

– Они цветут, пока есть пища.

– Не поняла.

– Единственный опасный для человека хищник на Терре XII. Цветочек размером с тарелку может запросто отхватить пальчик, а то и два. Не говоря уже о тех…

– Цветы? – перебила его Николь.

– А что здесь удивительного? Подобные растения, кажется, были и на Земле когда-то. Правда, их размер не внушал ужаса и они ели насекомых, а не млекопитающих.

– Не хочется больше смотреть.

Николь развернулась и оперлась спиной о решетку ограждения.

– Нормальная реакция, – заметил Эдди. – Я знаю одного парня из первой эскадрилии, так он всякий раз возвращаясь с задания, ходит на ближайшие холмы и час-другой давит там цветы. Надевает десантные сапоги и вперед!

– Чокнутый.

– У нас не шоу-бизнес – чокнутых не держат.

– Сбои бывают в любой системе.

– Сейчас ты говоришь совсем как наш сержант.

– Эдди, а почему Корин здесь абсолютно не такой как в космосе? Добрее и мягче. Как будто два разных человека.

– А это у него всегда так. Там работа, здесь дом…

– Дом? А он не женат?

– Кто? Кор? Не знаю. Был, кажется. Давно. Я об этом с ним за два года, что мы вместе, ни разу и не говорил. Да и зачем?

Эдди вдруг резко обернулся и с удивлением посмотрел на Николь.

– Постой, ты хочешь с ним…

– С чего ты взял? Ничего я не хочу, – перебила его Николь и резко сменила тему. – Скажи, а ты не знаешь, почему у нашего сержанта такое прозвище?

– А зачем тебе?

– Интересно. Почему-то никто не может мне нормально объяснить. Ходят все вокруг да около.

– Понимаешь, история такая… неоднозначная. У нас и работа, честно говоря, неодназначная. Кор тогда еще вторым пилотом летал. Сержант Цянь Шэ перехватчиком нашим командывал в то время, а третьим пилотом был Антонио Санчес. Их в отставку отправили после того случая…

– Эй, на фонаре! – раздался снизу голос командира «девяносто девятого».

– Мы спускаемся! – крикнул капрал, перегнувшись через перила. Повернувшись к Николь добавил:

– Потом расскажу. Только не вздумай эту тему с ним обсуждать. Получишь по полной программе.

Когда Николь и Эдди оказались внизу, Корин спросил у девушки:

– В котором часу завтра прикажите открывать бал, королева?

Стажер с удивлением уставилась на командира. Эдди тоже не понял о чем идет речь.

– Какой бал, Кор?

– По древнейшей традиции Космопола стажер Дюфренн сегодня, по случаю своего первого возвращения с боевого дежурства, должна организовать для патрульных грандиозную попойку.

Эдди хлопнул себя по лбу.

– Как я мог забыть?!

Он схватил сержанта за рукав комбинезона.

– Кор, помнишь какой банкет, я закатил два года назад после первой своей вахты?!

– Мой будет не хуже, – сказала Николь, подняв вверх указательный палец.

– Вы доверите мне приглашение гостей, стажер? – спросил Корин.

– Конечно!

– Я думаю, позовем человек двадцать-двадцать пять. Да?

– Хорошо. Ева тоже будет приглашена?

– Лейтенант Гут? Обычно приглашаются только патрульные.

– А можно сделать исключение?

– Можно. Это же ваш праздник, стажер.

– Еву обязательно нужно пригласить, – подал голос Эдди. – Иначе все начнут виться вокруг Николь как мухи… гм… как пчелы и испортят ей весь праздник. Чем больше будет красивых женщин, тем лучше. Правда, кто из них сможет затмить эту прелестную девушку?

Эдди, как бы в шутку, обнял Николь за плечи. Стажер хлопнула его по руке.

– Что такое! Эта девушка не только прелестная, но и, в отличие от большинства землянок, порядочная.

– Какие могут быть сомнения! – вскинул вверх раскрытые ладони капрал.

– Так и держи свои лапы, когда будешь ко мне приближаться. Иначе получишь по уху. Без шуток!

– Разумеется! Я ведь тоже порядочный.

Остаток дня экипаж «девяносто девятого» провел в предпраздничных хлопотах: Корин занимался приглашением гостей и фейерверком, Эдди – едой и напитками, а Николь – оформлением зала и музыкальной программой.

Банкет удался на славу. Корин к концу мероприятия был уверен, что в празднике принимает участие не менее половины личного состава базы.

Николь Дюфренн стала настоящей королевой бала. Оказалось, что она великолепно танцует, особенно танго и румбу, замечательно поет и даже играет на гитаре. В течение вечера ей предложили руку и сердце три капитана, семь лейтенантов, девять сержантов и тринадцать капралов. К вящему удовольствию Эдди она отвергла все их притязания, заявив, что пока не дослужится до звания капитана, будет вести жизнь монашки. Второй пилот на радостях хватил лишнего и большую часть ночи провел в состоянии сомнамбулы.

Утром следующего дня капрал обнаружил свое большое тело в приемной командира полка: туловище покоилось на диване, а вытянутые ноги на кофейном столике. Эдди даже не сразу понял, что это его ноги. Он с трудом принял сидячее положение и стал обеими руками растирать себе уши, чтобы быстрее прийти в норму.

Когда сознание его немного прояснилось, капрал попытался вспомнить как, а главное почему, он после банкета оказался в приемной майора Веерта; и был ли он здесь один или в компании какой-нибудь очаровательной романтичной землянки. Или двух, что тоже нередко с ним случалось.

Несмотря на все усилия, результат его мозговой атаки оказался нулевым. Эдди тотчас решил, что причина этой неудачи – недостаток питательных веществ в его организме.

Опираясь правой рукой о подлокотник дивана, капрал поднялся на ноги и довольно уверенно, чего он никак от себя не ожидал, направился к роботу-кофеварке.

– Двойной… со сливками… и сахару побольше.

Язык во рту показался капралу посторонним предметом, который хотелось немедленно выплюнуть.

Белая форопластиковая чашечка с кофе появилась из ниши почти мгновенно. Эдди осторожно взял ее за ручку и медленно поднес ко рту.

Он выпил три чашки кофе подряд. Если первые две капрал просто опрокинул в рот, то третью он пил не спеша, смакуя каждый глоток. Когда кофе в чашке почти не осталось, он вслух произнес:

– Здесь я был с Евой. И, по-моему, здесь кое-что произошло. Или нет?

Праздник плоти не мог не оставить следов. Эдди огляделся, ища неопровержимые улики. Однако поверхностный осмотр ему ничего не дал. Тогда капрал обошел всю приемную по часовой стрелке, приглядываясь к каждой мелочи. Обнаружить что-либо компрометирующее его или Еву, он так и не смог. Эдди очень этому удивился, но ломать голову над неразрешимой на данный момент загадкой больше не стал, а заказав еще одну чашку кофе со сливками, по-барски развалился с нею на диване.

В это время дверь, ведущая из коридора в приемную, отворилась и на пороге показалась Ева. Увидев Эдди, расположившегося на диване с чашкой в руке, она заулыбалась.

– Ты проснулся? Кофе пьешь? Вот молодец!

Девушка прошла к своему рабочему столу, поставила на него сумочку и достала оттуда вакуумный контейнер для еды.

– Я тебе завтрак принесла. Все знают, какой ты у нас обжора.

– Евочка, ты настоящий друг! То есть, извините, лейтенант.

– Ничего. Мы же вчера на брудершафт пили. Забыл?

– Да? И все?

– Пока все.

Ева засмеялась.

Капрал на секунду замер, а потом воскликнул:

– А! Ну правильно!

Он бросил пустую чашку в утилизатор и стал доставать из контейнера сэндвичи с ветчиной, горчицей и салатом.

Ева взирала на капрала с умилением, будто мама на ребенка. Вдруг, словно очнувшись, она глянула на свои золотые часики и замахала на Эдди руками.

– Ой, давай быстренько отсюда! Сейчас наш майор явиться.

– Угу…

Продолжая жевать, капрал заторопился к выходу.

В дверях Эдди и столкнулся с майором Веертом. Низкорослый майор, едва не сбив форменную фуражку, воткнулся ему головой прямо в живот.

– Здравия желаю, сэр!

Эдди, хотя он и был в гражданской одежде, вскинул в приветствии руку с сэндвичем. Поправив головной убор, командир полка машинально ответил статному молодцу.

Капрал, пока старший офицер не пришел в себя, рванул по коридору бегом. Проводив парня взглядом и, все еще держа руку у фуражки, майор повернулся к Еве.

– Это был капрал Мур?

– Нет, сэр! – твердо ответила лейтенант.

– Очень похож.

– Конечно, сэр. Это один из его братьев. Не помню его имени. Он транзитным рейсом направляется на Геную IV и зашел спросить, где можно найти Эдди. Прошу прощения, капрала Мура. Хотел обнять брата.

– Очень похож. Лицо только более одутловатое. И мешки под глазами.

– Он пилот-истребитель, сэр. Большие перегрузки.

– Да, перегрузки у них изрядные.

Майор прошел через приемную и открыл дверь своего кабинета.

– Простите, Ева. Забыл с вами поздороваться, – сказал он, убирая ладонь с кодового замка. – Есть что-нибудь срочное?

Ева бросила взгляд на информационную панель своего стола.

– Да, сэр! Сейчас выведу на ваш монитор.

– Хорошо. И вызовите ко мне капитана Эрнандеса. Немедленно.

– Есть, сэр!

Вызов с утра начальника оперативного отдела означал только одно: кто-то из патрульных в условленное время не вышел на связь.

Эдди нашел Корина и Николь в спорткомплексе, где уже начались утренние тренировки патрульных. Когда капрал вошел в зал, Корин разъяснял девушке тонкости владения полаксом – топором на длинном древке. Николь стояла, опираясь о рукоять топора, и кивала головой, словно прилежная школьница.

Без защитного снаряжения во время тренировок границу боевого поля пересекать было запрещено, и капрал остановился у самого края площадки, засыпанной крупным желтым песком.

– Привет! Уже рубитесь?

Николь махнула ему в ответ рукой.

– Привет, соня!

Корин подошел к Эдди и спросил сердито:

– Где ты пропадаешь? Опять, наверное, искал приключения на свою задницу?

– Представляешь, почти нашел. Чуть не угодил в лапы нашему майору.

– Что-то уже натворил? Или только собирался?

– А, ерунда! Просто заночевал у него в приемной.

Держа на плече полакс, к мужчинам подошла Николь.

– Как ты там оказался? – продолжил допрос подчиненного Корин.

Говорить о Еве в присутствии Николь Эдди не хотелось. Он замялся.

– А я помню?! Очнулся – лежу на диване.

– Ты что, вчера с кем-то подрался? – спросила Николь с сочувствием.

Сержант саркастически усмехнулся.

– Если бы… Просто мой второй пилот любит иногда расслабиться по рецепту наших далеких предков.

– Нет, но… Эдди, неужели ты вчера напился до потери памяти? – По выражению лица Николь было понятно, что она не хочет в это верить. – Стоило мне уйти…

Капрал потупился. Он не играл. Ему действительно было стыдно перед девушкой.

«Эдди Мур, неужели ты мало-помалу становишься достойным человеком?» – глядя на поникшего головой второго пилота, подумал про себя Корин, а вслух сказал:

– Ладно, стажер, не вводите парня в краску. Продолжим тренировку.

– Мне попить бы чего– нибудь, – промямлил капрал. – Может, проводите до колодца?

– Хорошо, пошли. Нам тоже не помешает немного отдохнуть. Мы тут уже больше часа потеем.

Расстегнув ремни, Корин снял наручи и передал их Николь.

– Отнесите все снаряжение в оружейную комнату, стажер, – приказал он, взявшись обеими ладонями за шлем. – Мы будем ждать вас в баре. Эдди, помоги снять нагрудник и кольчугу.

Капрал положил руку на плечо Николь.

– Повернись-ка.

– Мне, а не стажеру, – с легким раздражением заметил Корин, протягивая снятый шлем Николь. – Ей в оружейке помогут.

– Понял. Виноват!

– Дурачка не включай…

У барной стойки было людно, но, как всегда, тихо. После многочасовых тренировок сил на веселье у патрульных оставалось немного.

Корин взял себе и Николь по биококтейлю, а Эдди заказал травяной настой под названием «Утро воина».

Экипаж «девяносто девятого» успел сделать лишь по паре глотков, когда за их спинами раздался громкий возглас:

– Кого я вижу! Сам мистер Злой со своим мальчиком!

– И девочкой, – не оборачиваясь, с улыбкой произнес Корин.

Николь поставила стакан на барную стойку и развернулась. Перед нею стоял невысокий смуглый неимоверной ширины бородач неопределенного возраста.

Он оглядел Николь с головы до ног и щелкнул пальцами.

– Высший класс! Кор, теперь эта красотка будет летать только на твоей койке или поделишься?

Эдди встал со стула, и хотел было сделать шаг вперед, но командир придержал его за плечо.

– Салям алейкум, Касим! – излишне доброжелательно, как показалось Николь, поздоровался Корин с похожим на кубик бородачом. – Ты сегодня светишься от счастья, прямо как земная женщина после группового секса. Говорят, ты получил хорошую премию за поимку Ван Чи?

– Правильно говорят.

Касим заулыбался во весь рот, показывая ослепительно белые ровные зубы. С такой улыбкой он вполне мог бы сойти за рубаху-парня, если бы не его глубоко посаженные глазки, в которых читалось своеволие и упрямство.

– Я очень рад за тебя, Касим. Приятно, когда достойные люди получают достойную награду.

– Ты рад?! За меня?!

– Конечно, рад. И не я один. Но, к сожалению, не все так однозначно. Хочу сказать, что многие тебе завидуют.

Касим скривил рот в снисходительной ухмылке, но она тотчас исчезла, и его лицо приняло настороженное выражение.

– И кто же мне завидует?

– Далеко ходить не надо. Вот, хотя бы мой второй пилот.

– Этот глупый мальчик?!

Эдди рванулся было вперед, но Корин успел схватить его за шиворот.

– Тихо, тихо. Не спеши… Сержант Ханиф, у капрала Мура есть к тебе одно предложение. Как мне представляется, оно…

– Какое еще предложение? Он хочет стать моей четвертой женой? Согласен. Я думаю, мои девчонки не будут возражать против его кандидатуры.

Касим вызывающе посмотрел на Эдди.

– Ну, об этом ты можешь только мечтать, – легонько похлопал его по плечу Корин. – Тут другое. Капрал предлагает тебе поединок. Его интересует твоя замечательная премия.

– Что? Моя премия?

– Да. Рискнешь поставить семьсот пятьдесят тысяч?

Касим смерил Корина взглядом.

– А у него самого есть такие деньги?

– Выплату с его стороны я гарантирую.

– Тогда пошли в зал.

Николь заметила, как Эдди мгновенно побледнел.

– Пилоты! – на весь бар крикнул Корин. – Приглашаю всех на поединок в большой зал Центра подготовки!

Кругом поднялся гвалт. Кое-кто из молодых патрульных тотчас ринулся к выходу, чтобы успеть занять места поближе к боевому полю. Пилоты постарше стали выяснять, кто будет биться, и многие из них начали делать ставки на поединщиков. Несмотря на строгий отбор, среди патрульных встречалось немало людей весьма азартных, что время от времени ставило командование корпуса в неудобное положение перед человечеством, особенно если эти наклонности проявлялись на планетах, не входящих в состав Земной Федерации.

– Кор, он же меня убьет, – шепнул Эдди на ухо Корину.

Он смотрел на командира так жалобно, что по спине Николь побежали мурашки.

Корин его успокоил:

– Не волнуйся. Во-первых, никто ему не позволит тебя убить. А во– вторых, этот противник вполне тебе по силам. Сержант Ханиф боец хороший, но увлекающийся. Он не умеет ждать. Ладно, пойдем облачаться. Или ты отказываешься от поединка?

– Ага, чтобы потом надо мной целый год все смеялись.

– Капрал Мур, стоит ли драться, если не веришь в победу?

– Я верю, – слабым голосом ответил командиру Эдди.

«А вот и неправда», – отметила про себя Николь.

Она тоже не очень верила, что Эдди сможет одолеть сержанта Ханифа один на один. Но тогда зачем Корин все это устроил? Не для того же, чтобы Эдди учинили жестокую трепку? Или цель именно в этом, и Корин просто решил чужими руками наказать подчиненного за пьянство? Стажер терялась в догадках.

– Ну, что ты раскис, в самом деле? – с жаром набросилась она на второго пилота. – Ты обязательно победишь! Я в тебя верю.

Николь показалось, что Корин смотрит на нее с одобрением.

– Пора идти. Публика уже ждет, – сказал сержант, потянув Эдди за рукав.

Стажер повернула голову налево, потом направо. Бар был пуст.

– Вот это да! Как говорится, полный аншлаг.

Когда Эдди, гремя доспехами, в сопровождении Корина и Николь вошел в зал, его встретили криками восторга.

– Многие не верили, что Эдди выйдет на поединок. И многие не верят, что он способен победить, – сказал Корин на ухо Николь.

Стажер сердито посмотрела на командира.

– Это вы про меня? – спросила она довольно громко. – Да я…

Корин приложил палец к губам, а потом указал им на стоящего впереди Эдди.

– Не мешайте ему настраиваться, стажер.

Командир «девяносто девятого» направился в центр боевого поля и там замер. К нему размеренным шагом подошел секундант Касима, сержант Ортега, и встал по правую руку.

Корин Ортегу немного знал. Когда-то тот служил в патруле, но после тяжелого ранения был вынужден пересесть на спейскар и теперь занимался доставкой грузов на Терру XII.

Корин поднял руку. Зал постепенно затих.

– Пилоты, кому доверим судить поединок?

Собравшиеся, следуя правилам, назвали четыре фамилии: Кольвиц, Лишао, Кинтана и Славичек.

– Прошу бойцов выйти в центр! – крикнул Ортега.

Эдди и Касим с двух сторон подошли к секундантам. Сейчас они совместно должны были выбрать судью поединка.

– Кольвиц? – произнес первую фамилию секундант Касима.

Сержант Ханиф дал согласие на эту кандидатуру. Капрал Мур – нет.

– Кинтана?

– Согласен, – сказал Касим.

Эдди кивнул головой.

– Согласен.

– Кинтана! – громко объявил фамилию судьи Корин. – Принято!

Лейтенант Кинтана вышел на площадку. Он осмотрел оружие и амуницию бойцов, потом попросил усилить освещение и проверил состояние боевого поля, обойдя его вдоль и поперек.

Как фехтовальщик, лейтенант Кинтана был слабее Кольвица, однако в его честности Корин не сомневался ни на йоту. Все его знали как человека вспыльчивого, зачастую излишне резкого, но справедливого.

– Дайте слово сражаться честно, – обратился судья к бойцам.

– Обещаю, – произнес первым Эдди.

– Даю слово, – посмотрев на Корина, сказал Касим и лукаво улыбнулся.

Кинтана развел руки в стороны.

– Секундантов прошу покинуть поле.

Бойцы надели шлемы, повернулись друг к другу спиной и сделали по три шага. Заняв исходные позиции и произведя поворот кругом, Касим и Эдди вытащили мечи из ножен.

Кинтана окинул взглядом зал и поднял правую руку вверх. Николь затаила дыхание.

– Внимание! Сходитесь! – выкрикнул лейтенант, резко опуская руку.

Касим бросился на Эдди, словно разъяренный бык. Он всегда с первых секунд боя старался подавить противника. Наседая, он наносил удары и справа, и слева, перехватывая меч из одной руки в другую. Это был конек сержанта Ханифа. Немногие патрульные умели одинаково хорошо работать холодным оружием обеими руками. Зал восхищенно загудел.

Николь пришла в ужас. Корин сошел с ума, думала она. Выставить Эдди против такого бойца – это все равно, что бросить ребенка на растерзание свирепому зверю.

Стажер поискала глазами командира. Корин стоял к ней спиной метрах в шести рядом с секундантом Касима и рассказывал тому, наверное, что-то очень смешное, поскольку Ортега то и дело запрокидывал назад голову. Николь закипела от ярости.

– После боя я выскажу все, что о тебе думаю, сержант Корин, – прошептала она, сжав кулаки.

Беспристанно отступая, Эдди отбивался от наскоков Касима весьма сумбурно, однако первый сумасшедший натиск противника сдержать ему все же удалось. Ставки на него, как поняла стажер из разговоров вокруг, немного возросли.

На третьей минуте схватки Эдди чуть-чуть расслабился и тут же пропустил сильный удар по правому предплечью. Он едва не выронил меч.

Николь ахнула.

Эдди сжал зубы, чтобы не закричать. Он резко ушел влево и сделал два шага назад. Уклон, еще один… Чтобы прийти в себя ему понадобилось секунд двадцать.

За это время капрал не провел ни одной атаки. Кое-кто в зале стал негромко посвистовать.

Николь охватило отчаяние. Она инстиктивно зажмурилась, ожидая, что вот-вот раздастся грохот от падения, облаченного в доспехи, бойца. И в том, что повержен будет Эдди, она уже нисколько не сомневалась.

Но вдруг она снова услышала звон клинков. Николь открыла глаза и замерла, с возродившейся надеждой взирая на длинную фигуру в помятых доспехах.

– Давай, Эдди, давай, – шептала она, сжав кулаки.

Мало-помалу капрал Мур сумел-таки приспособиться к манере ведения боя сержанта Ханифа, заметно успокоился и перестал выглядеть в глазах многочисленных зрителей мальчиком для битья.

– Молодец, парень! – раздался в зале чей-то одобрительный возглас. – Чувствуется школа.

Это была первая похвала Эдди, услышанная Николь за все прошедшее время боя.

– Нет, Кор его рановато выпустил, – тотчас возразил кто-то. – Силенок парню не хватает. Касим его завалит.

– Думаешь, ничьей не будет?

– Определенно.

«Боже, если ты есть, помоги Эдди!» – взмолилась про себя Николь.

Не сумев в течение первых десяти минут выиграть схватку, что случалось нечасто, Касим изменил тактику. Он сбавил темп, и атаковать стал более выверено. Он делал два-три обманных движения и наносил мощный рубящий удар, вкладывая в него по возможности вес всего тела.

Эдди успевал защититься, но всякий раз после такой атаки, он едва удерживал в руках меч, если им приходилось жестко парировать удар. Пусть двигался сержант Ханиф уже не так быстро, как вначале боя, дышал с надрывом и, когда резко встряхивал головой, через решетку его шлема наружу летели капли пота, но сила его ударов все не ослабевала.

«Если я его не перехитрю, он меня доконает, – пронеслось в мозгу у капрала. – Наблюдай, анализируй… Наблюдай, анализируй…»

Через некоторое время Эдди понял, что Касим стал больше атаковать на нижнем уровне, решив, вероятно, лишить своего противника его главного козыря – подвижности.

«А если сделать подставу?» – подумал вдруг капрал. В его голове словно взорвалась сигнальная ракета, озаряя непроглядную тьму.

Парировав очередной выпад сержанта Ханифа, Эдди выдвинул вперед левую ногу и замахнулся мечом, имитируя начало атаки, и тут же пошел на защиту выставленной ноги, предполагая, что именно по ней будет нанесен следующий удар. Ошибка неизбежно привела бы капрала к поражению, но Касим купился на хитрость и выбрал своей очередной целью его левое колено.

Корин не сомневался, что сержант Ханиф уже видит себя победителем. Он был с ним знаком много лет и неплохо знал его характер.

Эдди, отбив клинок противника, сделал стремительный шаг вперед правой ногой и молниеносно обрушил свой меч на защищенную шлемом голову Касима.

Удар получился не таким уж и сильным – Эдди наносил его почти без замаха, – но его точность оказалась отменной. Касим судорожно дернул головой, тело его выгнулось назад; на секунду он замер, потом попятился и, сделав несколько неуверенных шагов, повалился навзничь. Меча из рук Касим так и не выпустил.

Кинтана бросился к поверженному бойцу и, упав на колени, быстро стащил с него шлем, а затем сорвал подшлемник. На лбу у Касима багровел рубец шириной примерно в палец. Но в чувства сержанта Ханифа судье приводить не пришлось. Касим почти тотчас открыл глаза и, зарычав, попытался встать на ноги.

Кинтана положил ему руку на грудь.

– Не вздумай атаковать! Правила ты знаешь: боец, сбитый с ног, условно убит. Ты проиграл.

В зале воцарилась напряженная тишина. Все ждали объявления судьи.

Кинтана поднялся на ноги и указал рукой на Эдди.

– Победил капрал Мур!

Зрители пришли в неистовство.

Касим, вскочив, в ярости бросил меч под ноги и, не поблагодарив ни судью, ни секундантов, ни соперника, грязно ругаясь, широкими шагами вышел из зала.

Вложив клинок в ножны, непослушными пальцами Эдди с трудом скинул шлем на взрытый ногами поединщиков песок.

Кинтана протянул капралу полотенце.

– Возьми

Поблагодарив судью, Эдди забросил полотенце на плечо и стянул с головы мокрый от пота подшлемник. Оглядывая трибуны, он виновато улыбался. Восторга от своей победы он совершенно не чувствовал. Он был просто рад тому, что все, наконец, закончилось.

Капрал вытер краем полотенца лицо и тяжело вздохнул.

Нарушая все запреты, пилоты, поставившие на Эдди, выскочили на поле и бросились его качать, затаптывая в песок упавшее в сумятице с плеча капрала полотенце.

Эдди казалось, что это все происходит не с ним, а с каким-то другим человеком. Взлетая вверх, он с любопытством оглядывал зал, словно оказался здесь впервые. Перед его глазами проносились то неимоверно яркие световые панели, то ажурные решетки на окнах-бойницах, то синие и зеленые кресла для зрителей. Вверх, вниз. Вверх, вниз… А патрульные шли к выходу и обсуждали, тем не менее, его победу. Наверное, никто из них еще полчаса назад и не думал, что капрал Мур сумеет выиграть этот бой, а он все-таки выиграл… И постепенно он начинал это осознавать. На душе у второго пилота было тепло и спокойно. Такое он ощущал впервые в жизни. И это чувство было просторнее самой огромной радости…

Эдди устал от поздравлений больше, чем от самого поединка. Пожав сотни рук, получив сотни хлопков по плечу и другим частям тела, капрал Мур предстал перед командиром в полуобморочном состоянии.

– Кор, я уже жалею, что победил. Если это продлится и завтра, я повешусь у тебя в каюте.

Сержант улыбнулся.

– Почему у меня?

– Потому что это ты подбил меня на поединок и…

Появившись словно из-под земли, Николь не дала ему договорить:

– А я? Разве я не подбила тебя на поединок с этим монстром?!

– Подбила. Но я не могу повеситься в двух каютах одновременно.

– Ты классно дрался! Дай я тебя обниму. Думаю, командир возражать не будет.

Николь крепко прижала Эдди к себе.

Когда девушка отстранилась, капрал, подняв вверх раскрытые ладони, с подчеркнутой серьезностью запротестовал:

– Предупреждаю: я парень до крайности здравомыслящий! Не надо мне всего этого.

Увидев, растерянное лицо Николь, он с той же серьзностью продолжил:

– Поскольку я весь в железе. А вот когда я буду без ничего…

Николь с лукавством посмотрела на Эдди.

– Вот гаденыш! Хочешь получить все разом: и славу, и деньги, и красавицу в постель?

Капрал замялся.

– Ну…

Потом, быстро повернувшись к сержанту, спросил:

– Кор, у меня есть слава и деньги?

– Считай, ты уже навеки вошел в историю Космопола. С деньгами немного хуже. Их хватит всего на месяц разврата с двумя дюжинами землянок в райских садах Вавилона V. Или на крошечное бунгало на берегу Танракского океана.

– Разврат отменяется. Буду собирать денежки на космическую яхту.

Сделав шаг назад, Николь подбоченилась и вскинула вверх голову.

– Эдди, ты становишься все больше и больше похожим на мой идеал мужчины.

– Стараюсь изо всех сил.

Произнесенная ироничным тоном похвала Николь была Эдди очень приятна, но он сделал вид, что воспринимает ее именно как шутку.

Пока Эдди врачевал свои многочисленные синяки и шишки, Корин и Николь ждали его в баре. Сержант заказал себе и стажеру по рюмке коньяка.

Пили они молча. Корин видел, что девушка хочет его кое о чем спросить, но никак не решается. Сержант догадывался, что за разговор предстоит между ними, однако начинать его первым он не собирался: пусть девчонка учится задавать старшим неприятные вопросы.

Когда ее рюмка опустела, – это наверняка было назначено стартовым сигналом – стажер сказала:

– В начале поединка Эдди выглядел обреченным, и мне очень хотелось вас убить… Сэр, скажите честно, вы действительно верили, что Эдди победит?

– Я знал, что Эдди может победить.

Некоторое время девушка осмысливала услышанное, потом спросила:

– Значит, он мог и проиграть?

– Касим хороший боец. Сильный и умелый. Победить его непросто.

– И зачем же вы все это устроили?

– С воспитательной целью.

– С воспитательной целью? Вы устроили эту корриду только из-за того, что Эдди всю ночь пропьянствовал? Теперь понятно, почему у вас такое прозвище, мистер Злой!

– Стажер, несмотря на все ваши знания, вы, по-моему, не совсем понимаете, что вас ждет на «закрытых» планетах.

Глава IV

– Хозяин, вас спрашивает стажер Дюфренн, – известил Корина управляющий домом компьютер. Звали его Фирс. Это имя дал ему Корин. В честь преданного слуги из пьесы Чехова. Корин ценил преданность, которая у большинства землян давно уже стала ассоциироваться с глупостью. И еще он любил русскую литературу XIX – XX веков. К радости тинэйджеров, ее теперь изучали только на филологических факультетах университетов.

Сержант с неохотой оторвался от старинного фолианта по холодному оружию.

– Что ей нужно?

Корин терпеть не мог гостей, и дома обычно никого не принимал.

– Желает сообщить лично, – доложил Фирс.

– Ладно, соедини.

На информационной панели, закрепленной над входной дверью в кабинет, появилось трехмерное лицо Николь.

– Здравия желаю, сэр!

– Здравия желаю. Можно не столь официально.

– Хорошо. Командир, извините, что я вас побеспокоила, но у меня большая к вам просьба.

– Слушаю вас.

Сержант стал прикидывать в уме, что могло прийти в голову самому младшему и самому эмоциональному члену его экипажа.

– Честное слово, никаких служебных инструкций нарушать не придется, – словно прочитав его мысли, заверила стажер.

– Это хорошо. Говорите. Я слушаю.

– Командир, не могли бы вы прибыть сейчас в Центр дальней связи? Я буду вас там ждать. Подробности при встрече.

– Интригующе… Ладно, лечу.

– Спасибо большое, сэр.

Экран погас. Корин поднялся из-за стола, уложил книгу в контейнер и, установив режим хранения, отнес его в шкаф.

Книжный шкаф был из мореного дуба, старинный, с резным растительным орнаментом. Сержант переправил его на Терру XII с Земли, впрочем, как и всю мебель, что находилась сейчас в его кабинете. Остальная обстановка его четырехкомнатного дома никак не выходила за рамки стандартного жилища патрульного на любой из планет Вселенной, где располагались базы Особого корпуса Космопола.

Лететь Корину никуда не хотелось. У него было подозрение, что Эдди и Николь, которые здорово сдружились в последнее время, хотят опять кого-то разыграть и вызывают его в качестве прикрытия. На всякий пожарный случай. Совсем недавно в одном из ночных клубов юмора этой безбашенной парочки не поняли шестеро патрульных из третьей эскадрилии, и сержанту пришлось, бросив все дела, срочно выручать своих подчиненных из серьезной передряги. Благо робот-бармен вовремя послал ему сигнал тревоги, и драка закончилась до приезда офицеров службы безопасности, а то не миновать бы всем участникам этого развлекательного мероприятия полковой гауптвахты.

Сержант сходил в гардеробную, надел выходную форму и вернулся в кабинет. Оглядевшись, – все ли на своих местах – Корин прошел в гараж и вывел оттуда ярко-красный аэромобиль. Он не любил красный цвет, но аэромобили на Терре XII были только трех цветов: желтые, оранжевые и красные. Корин считал, что красный смотрится из них наиболее скромно.

До Центра дальней космической связи сержант долетел за неполные двенадцать минут. В вестибюле главного корпуса его ждала не только Николь. Рядом с нею, крутя головой по сторонам и улыбаясь во весь рот, стоял Эдди. Он явно пребывал в хорошем настроении, и, судя по мимике и жестам, как обычно очень хотел поделиться им со всеми окружающими.

Корин подумал, что сбываются его худшие подозрения и зря он откликнулся на просьбу стажера.

– Салют, командир! – закричал издали капрал, едва заметив в дверях Корина.

– И вам не болеть, – сухо, в полголоса, бросил сержант. Он очень не любил, когда Эдди, надев форму патрульного, вел себя словно боец повстанческой армии.

Подходя к Эдди и Николь, Корин вдруг почувствовал едва уловимый, но весьма неприятный запах. Он вызвал у него из памяти старый заброшенный птичник на Гебусе, где ему довелось шесть с половиной лет назад брать известного контрабандиста Маевского.

Корин вопросительно уставился на второго пилота. Именно от того исходило раздражающее обоняние амбрэ.

– Что за вонь? – спросил, не мудрствуя лукаво, Корин, как всегда смягчая нетактичный вопрос легкой иронией.

– Новый стильный аромат. Называется «Падающая звезда», – с апломбом ответил капрал. Подобно всем тщеславным людям, он очень трепетно относился к модным веяниям.

– И в чье же дерьмо она шлепнулась? Фамилия автора аромата, случайно, не Моикаки.

Николь хихикнула.

Эдди насупился.

Корин был готов биться об заклад, что настроение второму пилоту подпортил смешок девушки, а не его замечание.

– Ты отошел бы немного, – попросил капрала Корин. – Еще провоняю этой гадостью…

Эдди сделал шаг в сторону.

– Пожалуйста. Все-таки, Кор, ты жуткий консерватор.

– Заглохни. Итак, с какой целью вы меня пригласили на этот слет скаутов, мадемаузель? – строго посмотрев на стажера, спросил Корин.

«Наверное, он считает меня легкомысленной дурой», – подумала Николь.

– Сэр, я пригласила и вас, и капрала Мура, чтобы вы познакомились с моей мамой! – с излишним энтузиазмом, по мнению Эдди, заявила она.

– Зачем? – спросил капрал, настороженно глядя на девушку.

«Видно, и Эдди до последнего момента не знал, какова причина его пребывания здесь, – догодался сержант. – Значит, подросткового юмора сегодня не будет. И то хорошо».

– Эдди, это не девчачья блажь! Поймите, я хочу, чтобы мама увидела, наконец, какие надежные люди меня окружают, и перестала донимать командование разными глупыми вопросами и столь же глупыми просьбами.

– Между прочим, старший брат капрала Мура тоже иногда справляется о нем у нашего майора. Что здесь такого?

– Вряд ли он это делает каждый день!

– Понятно. Пошли.

Корин направился к ближайшему лифту.

В комнате для переговоров сержант опустился на диван слева от Николь, Эдди – справа.

Стажер явно нервничала. Она сидела, зажав ладони между колен, и, молча, глядела в пол.

Ожидание не было долгим. Вскоре на стене-экране (у патрульных голограммы родственников абсолютно не пользовались спросом) появилось трехмерное изображение. В кресле, закинув ногу на ногу, сидела красивая женщина в красных туфлях и платье изумрудного цвета.

«Последний писк», – оценил про себя ее наряд Эдди.

Если бы Николь не предупредила, что им предстоит встреча с ее матерью, Корин никогда бы не догадался об их близком родстве. Стажер унаследовала от матери только форму губ и цвет волос. Она заметно превосходила ее по росту, и в атлетизме могла бы дать ей сто очков вперед, хотя фигуру женщины на экране без раздумий можно было называть спортивной.

«Лицо овальное, без морщин. Зеленые, чуть раскосые глаза. Нос прямой, тонкий. Губы полные. Густые каштановые волосы до плеч. Прямая челка полностью закрывает лоб», – Корин в уме словно составлял ориентировку для поиска. Хотя, что есть сегодня для землянки внешность? Так, разновидность одежды. Сегодня одно лицо, через год или два другое. Иное дело привычки, походка, жесты. Если, конечно, перекройке не подвергалось все тело. Трудно сохранить прежнюю походку и жесты, если вдруг у тебя появлялась грудь пятого размера, талия становилась тоньше, а таз шире и рост увеличивался сантиметров на восемь…

Мадам Дюфренн улыбнулась.

– Здравствуй, Николь!

Голос у матери оказался выше и мягче, чем у дочери.

– Здравствуй, мама! Познакомься, пожалуйста. Мой экипаж. Слева от меня – сержант Корин, – указующий жест ладонью получился у девушки похожим на взмах крыла, – командир нашего перехватчика. Справа – капрал Мур, – жест повторился, но уже другой ладонью, – второй пилот.

– Очень приятно, господа.

Женщина слегка склонила голову.

– Нам вдвойне! – радостно выпалил Эдди и тоже кивнул. Вышло это у него очень неловко, и мадам Дюфренн вполне могла подумать, что капрал был недавно контужен.

– Как прошло твое первое дежурство? – спросила она дочь.

– Замечательно. Меня никто не обижал.

– Я не думаю, что такие мужчины способны обидеть девушку. Я о другом.

– О чем же?

– О преступниках, милая. По-моему, ты теперь служишь в космической полиции. Не так ли? И тебе наверняка уже пришлось сталкнуться с очень неприятными людьми.

– Серьезных нарушений не было, мадам, – заверил госпожу Дюфренн Корин. – В космосе, как ни странно, кровожадных злодеев ничуть не больше, чем на Земле.

– Вполне возможно. Мне сказали, что вы бываете на «закрытых» планетах. Это так?

– Да. Но высадки случаются не слишком часто. В год раза три-четыре. Конечно, год на год не приходится, но если брать в среднем, то примерно такое количество выпадает.

– Ясно. Вы давно в полиции?

– В Космополе я прослужил полных пятнадцать лет.

– О! – Хотя мадам Дюфренн и произнесла «О!», восхищения или удивления на ее лице не отразилось. – Вы, я думаю, понимаете мое беспокойство по поводу дочери, сержант. Кстати, у вас есть дети?

– Нет, мадам.

– Разумно. Весьма разумно. – Женщина-землянка поправила кружевной воротничок и снова сложила руки перед собой на туго обтянутом платьем бедре. – Так вот, уважаемые пилоты, я и мой муж после окончания Объединенной академии не без колебаний, конечно, но все-таки единогласно разрешили дочери поступить на службу в космическую полицию. Я считаю, если моя дочь очень хочет делать карьеру в Космополе, то пусть делает. Однако тот участок работы, что она выбрала, несколько странен. – Госпожа Дюфренн весьма выразительно посмотрела на Корина. – О вашем корпусе рассказывают порой неприглядные вещи, господин сержант.

– Могу представить. Но вы ведь и сами сомневаетесь в правдивости этих рассказов?

– Разумеется. Иначе с вами я и говорить не стала бы.

– Слишком беспокоиться не нужно. Ваша дочь, мадам, пока не является штатным сотрудником Космопола. Контракт с ней может быть заключен только по истечении испытательного срока. До его окончания она может уйти из Особого корпуса в любое время. Нужно только подать рапорт.

Корин знал, что лишнее напоминание о таком варианте развития ее карьеры вряд ли придется по душе Николь, но этих слов ждала от него мадам Дюфренн. Он сразу это понял, едва их взгляды встретились. Профессор очень хотела, чтобы ее дочь еще раз все тщательно взвесила, и Корин решил ей в этом подыграть. Для пользы дела.

– Я вижу, что вы меня понимаете, – сказала госпожа Дюфренн.

– Я вас отлично понимаю, мадам.

– Рада была с вами пообщаться, господин…

– Корин, – напомнил свою фамилию сержант.

– Да-да, Корин.

Женщина улыбнулась и перевела взгляд на Эдди.

– И с вами, молодой человек.

Глаза капрала многозначительно заблестели.

Камилла Дюфренн сделала паузу и, вскинув голову, деловым тоном продолжила:

– А теперь, господа, позвольте мне поговорить с дочерью наедине.

Корин поднялся на ноги.

– Всего доброго, мадам. Капрал, на выход.

Эдди до этого, похоже, не собиравшийся уходить, вскочил с кресла.

– Мадам, очень приятно было с вами познакомиться! Удачи вам!

– Спасибо. И вам удачи.

– Меня зовут Эдди. Не забудьте, Эдди Мур.

Женщина заразительно улыбнулась, показывая ослепительно белые зубы.

– Удачи вам, Эдди.

Корин и капрал вышли из комнаты. Дверь за ними плавно закрылась.

– Вот это да! – воскликнул капрал. – Императрица. Ты заметил, Кор?

– Я заметил, как энергично ты теребил свой гульфик.

– Только мысленно.

– Угу. Ты видел бы свое лицо. Оставалось лишь слюну пустить.

– Кор, мне понравилась женщина. Я мысленно ею восхищаюсь. Что здесь такого?

– Здесь ничего. А вот в присутствии Николь воздержись от восхищения прелестями ее матери. Особенно вслух.

– Само собой. Я же не идиот.

– В этом я иногда сомневаюсь.

Не успел Эдди открыть рот, чтобы привести несколько аргументов в свою защиту, как из переговорной комнаты вышла Николь. Она не выглядела удрученной.

– Все нормально? – спросил ее сержант.

– Да. Спасибо, что пришли.

– Значит, мы не зря старались? Можем требовать награды? – обрадовался Эдди.

– Конечно, не зря. За мною ужин в ресторане. Всех приглашаю.

Корин посмотрел на часы и покачал головой.

– Я не смогу. Ольсен уже наверняка закончил профилактику и мне нужно опробовать перехватчик. Посмотрю, как Умник себя чувствует. Постреляю немного…

Николь порой казалось, что Корин избегает с ней общаться в нерабочей обстановке. Может, и правильно, подумала она с некоторой грустью, не отдавая себе в этом отчета, и, вскинув голову, обратилась к Эдди:

– А ты не занят?

– Ради хорошего ужина я готов отбросить любые дела и клятвы.

– А что, были и клятвы?

– Были. Две.

Эдди с дурашливой улыбкой показал два растопыренных пальца.

– Одна из клятв была дана Еве?

– Нет! Ева, не смотря на всю свою воздушность, девушка рациональная. Ей вся эта фигня ни к чему.

– Значит, фигня? Хорошо, мой друг, не будем всуе поминать всех других девушек Галактики, поскольку сегодня ты ужинаешь со мной.

– Могу не только сегодня!

– Тогда на боевом корабле будет перевес и придется снять с него часть оборудования. Это вызовет острое недовольство нашего командира.

– Он все равно всегда всем недоволен, – ехидно заметил капрал.

– Будешь умничать, все твое повидло в этот раз останется на складе, – откликнулся на его реплику Корин.

– Кор, это негуманно!

– Гуманно все, что справедливо.

– А наоборот можно? Справедливо то, что гуманно.

– Этот постулат земляне обычно используют, когда хотят уйти от ответственности.

– А тот, что упомянул ты? Когда его используют?

– Когда нужно проявить жесткость по отношению к некоторым распустившимся типам.

– А…

– Все. Философский диспут закончен. Мне нужно идти. Ольсен ждет. На инструктаж не опаздывайте.

– Само собой, Кор. Дисциплина есть дисциплина.

– Первый раз от тебя это слышу. Надеюсь не в последний.

Сержант попрощался и пошел к лифту.

Эдди посмотрел на Николь томным взглядом.

– Когда за тобой зайти?

– Встретимся в ресторане.

Капрал уже настроился на интимное общение и такой ответ его огорошил. Он даже немного обиделся.

– Хорошо, – сказал он после небольшой паузы. – Во сколько?

Томности в его взгляде уже не было.

– В девятнадцать пятнадцать, – по-деловому ответила Николь. – Ресторан «Адмирал Дрейк». Люблю морепродукты. Даже неземные.

– Я тоже. Тогда до вечера.

– Угу. Пока.

Николь не сказала ни Корину, ни Эдди, – так приказал капитан Эрнандес – что на семнадцать тридцать ее вызвали в штаб полка. Ей предстоял важный разговор с майором Веертом, как по секрету сообщила своей новой подруге Ева Гут.

Корин полетел сначала домой. Принял душ, слегка подкрепился и, переодевшись в летный комбинезон, отправился на аэрокаре на полигон, который располагался в полусотне километров от жилого городка патрульных, единственного населенного пункта на всей планете.

Лейтенант Ольсен встретил Корина на контрольно-пропускном пункте. Поздоровавшись с сержантом за руку, он повел его к отлаженному перехватчику, уже стоявшему на одной из взлетных площадок.

– Гонять можно смело, стрелять тоже.

Заместитель начальника ремслужбы полка поднял руку и похлопал «девяносто девятый» по серебристому крылу.

– Умник тоже вроде в порядке, но здесь гарантию дать не могу. Слишком тонкая штучка. Один такой в третьей эскадрилии, у Бажова, уже тронулся. Приказали поставить на них дополнительные предохранители. В общем, с Умником будь осторожнее. Удачи!

– Спасибо. В нашем деле удача большое подспорье.

В отведенном ему квадрате Корин гонял перехватчик в разных режимах больше часа. «Девяносто девятый», говоря словами древних, работал как часы. На «отлично» отстрелявшись по мишеням и, сделав в ручном режиме положенное по инструкции количество фигур высшего пилотажа, сержант повел корабль на посадку.

– Молодцы, – сказал Корин, подписывая акт приемки. – Жаль только, что твоим роботам за отличную работу пива нельзя поставить.

Лейтенант Ольсен, служивший в Космополе всего лишь третий год, был польщен похвалой знаменитого патрульного.

– Поставить-то можно, только я не знаю, куда они его заливать будут.

– А главное, через что выливать, – добавил Корин.

Ольсен сдержанно, не показывая зубов, засмеялся.

Когда роботы загнали перехватчик в ангар, лейтенант с некоторой долей нерешительности произнес:

– Кор, тут поговаривают, что вас на днях на «зараженную» планету засылают…

– Откуда знаешь? – спросил сержант, наблюдая за плавно закрывающимися воротами ангара. – Капитан меня еще не вызывал.

– Слухи с утра уже идут. Кто-то из ребят пропал.

Корин на секунду задумался.

– Пойти что ли поболтать с Ван Ли?.. Может, он в курсе?

– Если еще нет приказа, он ничего не скажет. Ты же знаешь…

– Тогда попробую расшифровать его интонации.

Лейтенант Ли, заместитель капитана Эрнандеса, сначала уклонился от прямого ответа, сказав, что намерения послать экипаж «девяносто девятого» на одну из закрытых планет есть, но пока еще много неясностей и нужно получить кое-какие дополнительные сведения, чтобы он мог сообщить Корину что-нибудь определенное.

Когда сержант хотел уже было уйти, Ван Ли вдруг заговорил о том, что ничего страшного пока не произошло и все находится под контролем командования, и вот-вот, он в этом уверен, проблема будет улажена.

У Корина сложилось впечатление, что лейтенант Ли говорил все это скорее для себя, чем для него.

Вероятно, произошло что-то очень нехорошее, подумал сержант, коли даже Ван Ли разволновался. Нужно этой темой заняться серьезнее.

Лейтенант Гаррисон, командир второй эскадрилии, в которую входил перехватчик SP-0099, находился сейчас на задании и, чтобы узнать о самых последних событиях в полку, сержанту пришлось наведаться в приемную майора Веерта, к Еве. Корину не нравились те взгляды, что украдкой она на него бросала, и он старался к ней лишний раз не обращаться, но здесь был особый случай.

Лейтенант Гут шепотом – на диванах ожидали вызова командира полка несколько пилотов – сообщила ему, что к высадке на Кастис уже готовится экипаж сержанта Полански. Приказ должен быть с минуты на минуту.

– Сколько патрульных идет на планету? – спросил Корин, наклоняясь к ушку Евы.

– Пойдут все. Весь экипаж. Понимаете, Кор, вы только никому не говорите, пропала группа специального назначения капитана Джойса. Насколько я поняла, они уже полгода работают на Кастисе по Рафаэлю Бернини.

– Это тот, которого упустил Буало год назад?

– Да. Так вот, Джойс, в конце концов, на него вышел… И вдруг пропал. Вернее, вся группа его пропала… Сержанта Полански пустят по их следу. Пока след свежий… Кор, вы ведь уже бывали на Кастисе? Да? Если и с Полански что-нибудь случится, то следующими пойдете вы. Так задумано. – Ева жалобно посмотрела на Корина. – Присматривайте за Эдди, пожалуйста. Очень вас прошу. Он такой легкомысленный. Он там пропадет. Ребята про Кастис рассказывают столько нехорошего…

– Не волнуйтесь, Евочка. – прошептал Корин и нежно погладил девушку по плечу. – Уверяю вас, есть места и похуже. И намно-о-о-го. А за Эдди я присмотрю. Вы его, лейтенант, не в женихи ли себе наметили?

– Ну, в общем…

– Боюсь, он вам не по зубам.

Ева пожала плечами.

– Другой вариант еще более неопределенный.

– А кто же это у нас превосходит Эдди по тяге к женскому полу?

– Ну…

– Ох, Евочка. Я думал, что вы девушка серьезная, а у вас в головке такой канкан. Спасибо. Пока.

Сержант, улыбнувшись, вышел из приемной. Он не увидел, как серо-голубые глаза Евы наполнились слезами.

На следующее утро Корина вызвал к себе капитан Эрнандес.

– Садись, – сказал начальник особого отдела, едва сержант вошел в его просторный кабинет и дверь за ним закрылась. – Поговорим.

Капитан отошел от окна, за которым до горизонта расстилались синие холмы, и сел за напичканный электроникой огромный стол.

– Тут вот какое дело, Кор, – начал он неторопливо. – На Кастисе пропала группа Джойса. Они на планете уже полгода работали. Искали Бернини. Помнишь такого?

– Он около года назад бежал с каторги. Был приговорен к пожизненному сроку.

– Тот самый. Наказание отбывал на Тантале IV. Законченная, но обаятельная сволочь. А нам на беду еще и сообразительная. Парни из Управления только-только взяли его след и вдруг, как в воду канули. Резидентура с ног сбилась. Из штаба корпуса сообщили, что следующая спецгруппа будет готова к высадке только через пару недель. Я снял экипаж Полански с дежурства. Они будут работать по Бернини до высадки новай команды из Управления безопасности Космопола. Не хочу, чтобы след остыл. Но Полански нужна страховка. Так решил майор Веерт. Ты полетишь туда завтра. И вот еще что, – капитан замялся, – если очередь до вас все-таки дойдет, а командир полка этого не исключает, то, возможно, стажер Дюфренн пойдет на планету вместе с тобой и капралом Муром.

– Что?

– А то! Одна из легенд разработана на вас троих. Нам очень нужно, чтобы в составе группы была девушка.

– У нее же самый низкий уровень допуска.

– Ты думаешь, я не знаю, какой у нее уровень допуска? – вспылил капитан. Было видно, что и ему эта затея не по душе. – Всю ответственность на себя берет майор Веерт. Он считает, что из всех наших девчонок для работы на Кастисе Дюфренн подходит больше остальных. И по уровню фехтовальной подготовки и, что не менее важно, по внешним данным. Ей потребуется минимальная корректировка. И в нашем штате она еще не числится. Есть подозрение, что Бернини кто-то ведет. Причем этот человек имеет доступ к материалам Космопола.

– Понятно.

– Но я все же надеюсь, что высаживаться на Кастис ей не придется.

– На Земле, во время Первой мировой войны, немцы для передачи через линию фронта своих шпионских донесений использовали некоего кобеля Фрица. Он отличался удивительной находчивостью, и солдатам противника никак не удавалось его поймать. Французская контрразведка смогла схватить пса, подсунув ему сучку по кличке Рози.

– К чему ты это все мне рассказываешь?

– Капитан, Николь Дюфренн, не в качестве ли живца, пойдет с нами на планету? Насколько я помню, Бернини помешан на женщинах.

– Если ты так ставишь вопрос, то да. Этот нюанс присутствует. Я, кстати, про высадку с ней уже говорил. Она согласна.

– Еще бы. Пообещали, наверное, по возвращении с операции сразу зачислить ее в штат. Я не ошибся?

– Заткнись! Ты думаешь, я не в курсе, куда ее отправляю? Там все очень плохо, Кор. Почему командир полка и посылает вас для подстраховки. Если мы не возьмем Бернини, то на Кастисе через месяц-другой будет большая война. Погибнут тысячи, если не десятки тысяч аборигенов. А это можно прировнять к убийству десятков миллионов землян! Бернини просто так не успокоится. Очень энергичный паренек. И у него великолепные организаторские способности.

Капитан встал из-за стола и подошел к окну. С минуту он задумчиво смотрел на синие холмы. Потом, не оборачиваясь, сказал:

– Твоя задача: сесть на хвост Бернини и не упускать его до прилета спецназа. Разумеется, если Полански понадобится твоя помощь. Приказ ясен?

– Так точно.

– Тогда бери Эдди и в десять ноль ноль будьте у Ван Ли. Он досконально обрисует вам сложившуюся на Кастисе ситуацию и изложит специально разработанный для вас майором Веертом план операции. Можешь быть свободен.

Корин поднялся с кресла.

– Стажер Дюфренн получила приказ, где и когда мы собираемся?

– Стажера уже ввели в курс дела. Иди!

– Есть.

Сержант вышел из кабинета начальника особого отдела в скверном настроении. Связаться с Николь по наручному видеофону ему не удалось – канал был заблокирован. Сделала это стажер по собственной инициативе или по приказу капитана, Корину оставалось только догадываться.

Он немного порыскал по городку, но никто из пилотов в это утро Николь Дюфренн ни на его улицах, ни в развлекательном центре не встречал.

Сержант послал вызов Эдди. Едва появившись на экране видеофона и услышав вопрос, капрал поведал командиру, что вчера после ресторана он проводил стажера домой, а сам пошел спать. Николь его к себе не пустила.

– Еще и по уху мне съездила, когда я попытался ее поцеловать, – смеясь, рассказывал Эдди. – Ты знаешь, как она больно дерется! Если бы она с такой же силой ударила меня между ног, то моего «дружка» пришлось бы ампутировать. Полюбуйся.

Эдди повернулся в профиль. Рубиновое, с легким голубоватым оттенком правое ухо капрала действительно выглядело ужасно. Оно распухло и превышало свои естественные размеры процентов на десять.

– Я абсолютно не ожидал, что она ударит меня с левой. – Капрал осторожно потрогал пострадавшую часть тела. – Все беды во Вселенной от женщин.

– Эдди, завтра нужно быть в полном порядке. Есть задание.

– Само собой, Кор! Доктору скажу, что это ты меня покалечил, а то засмеют. Идет?

– Через час встречаемся у Ван Ли.

– Понял, командир! Отправляюсь в больничку.

Корин и Эдди до позднего вечера под руководством заместителя особого отдела вникали в хитросплетения внешней и внутренней политики Страны Железа, где нашел себе пристанище бывший космический пират Рафаэль Бернини.

Задание, в самом деле, оказалось не из простых, поскольку в государстве, раздираемом острыми социальными противоречиями, мужское население на всей его территории еще вело и каждодневную войну за любую мало-мальски привлекательную особь женского пола. В Стране Железа катастрофически не хватало женщин, а однополая любовь у аборигенов была почему-то не в чести. Сексуальный голод, разумеется, время от времени вынуждал их совершать набеги на соседние страны, но количество пленниц обычно было невелико – сторожевые дружины пограничных государств заметно превосходили в боевой слаженности отряды «озабоченных» и быстро пресекали подобные вылазки.

В этом гадюшнике экипажу «девяносто девятого» предстояло работать максимум недели две, до прилета группы из Управления безопасности Космопола. Это в том случае, подчеркнул лейтенант Ли, если у Полански дела сразу пойдут не совсем так, как всем хотелось бы. Но такой расклад был маловероятен.

Утром следующего дня капитан Эрнандес, проводя инструктаж вылетающих на патрулирование экипажей, выглядел веселее, чем накануне, во время разговора с Кориным. Причины для этого были весомые. Уже весь полк знал, что сержант Полански и его парни шесть часов назад успешно высадились на Кастисе. Сообщение поступило еще ночью со спутника слежения.

Вероятно, многие знали и то, что если экипаж Полански, не дай Бог, провалит задание, то следом за ним на Кастис пойдет экипаж «девяносто девятого» с Кориным во главе. Но за пределы полка эта информация выйти уже не могла – майор Веерт еще сутки назад ввел на Терре XII и для всех находящихся в его подчинении кораблей особый режим связи.

Стажер Дюфренн появилась в кабинете начальника особого отдела только после того, как инструктаж был закончен, и патрульные уже начали неспешно расходиться. Капитан не сделал девушке даже замечания. Он лишь поприветствовал ее кивком головы.

У Корина не осталось сомнений, что это был сговор. Сговор с подчиненным за спиной его непосредственного командира. Пойти на такой шаг капитана могли вынудить только экстраординарные обстоятельства. Но все равно поступок с его стороны был неблаговидный и зарубку на память сержант себе сделал. Неэтичные деяния начальства иногда могут стать весомым аргументом в спорах с этим самым начальством. Если только оно не потеряо совесть полностью.

Исходя из традиций Космопола, стажер тоже оказалось не на высоте. Но, скорее всего, она просто получила от капитана приказ залечь на дно. И она его выполнила. С точки зрения Устава Корину придраться было не к чему. Налицо очередной спор правил писаных и неписаных. Девчонка предпочла следовать законам формальным и понятно почему. От Корина ведь не зависело, останется она в Особом корпусе или нет, а от капитана Эрнандеса зависело все. Даже ее пребывание в Космополе.

– Ты где пропадала? – спросил Николь капрал Мур, когда они всем зкипажем вышли из штаба.

– У Евы она была. А к ней она отправилась сразу после того, как съездила тебе по уху, – ответил ему Корин.

– Откуда вы узнали, сэр? – удивилась стажер.

– Догадался. Правда, не сразу. Ван Ли вас невольно выдал. Как я узнал, он последние двое суток несколько раз наносил визиты Еве Гут. И находился у нее по несколько часов. Вопрос: что он там делал? Нежных чувств к Еве он никогда не проявлял. Да и она дружбы с ним никогда не водила. Внезапная же вспышка страсти не в характере обоих. Вывод: он встречался у нее с неким третьим лицом. Визиты был деловым – Ева никогда не стала бы предоставлять свое жилище для любовных свиданий. Даже своей подруге. Она родилась не на Земле и воспитывалась в строгости. Логические несоответствия в моих рассуждениях есть?

– Никак нет.

– Прятаться было необязательно, стажер. Это вас капитан надоумил?

– Так точно, сэр, – ответила Николь, глядя в сторону. – Он сказал, что не нужно, чтобы все дни перед вылетом вы полоскали мне мозги… В связи с моим участием в операции…

– Запомните, стажер Дюфренн: я ваш непосредственный командир и вы служите под моим началом. Все, что с вами случается, я должен узнавать в первую очередь. Взаимное доверие должно быть абсолютным. И преданность тоже. Иначе наш экипаж долго не протянет. Если мы не будем единым целым, то очень скоро на какой-нибудь «грязной» планетке запросто поляжем все. Ясно излагаю, красота ненаглядная?

– Так точно.

К экипажу «девяносто девятого» подошел Касим Ханиф и пожал всем руки.

– Ас-саляму алейкум! Ну что, головорезы, к бою готовы? Просился с вами, но капитан уперся как диспайский гарпер и ни в какую… За Бернини такая премия светит! Эх!.. – Касим рубанул рукой воздух. – Кор, покажи этим кастисианским обезьянам, что значит Космопол. Я знаю, ты можешь. Эдди! – Сержант Ханиф ткнул пальцем капрала в грудь. – Я хочу отыграть свои денежки, так что возвращайся. И ты, красавица, не вздумай там остаться. Везухи вам!

Сверкнув великолепными зубами, Касим развернулся и вразвалку зашагал к аэрокару. Через полчаса перехватчик сержанта Ханифа тоже уходил на задание. Высаживаться на «зараженную» планету ему предстояло в одиночку. Он любил такие задания, потому что премию за поимку преступника в этом случае не нужно было делить между всеми членами экипажа.

– Удачной охоты, Касим! – крикнул ему вслед Корин.

Не оборачиваясь, Касим поднял вверх правую руку с двумя растопыренными пальцами в форме латинской буквы V.

– Так, – сказал Корин, взглянув на часы. – Приводите в порядок свои дела, а в одиннадцать сорок пять жду вас на взлетной площадке.

– Есть, сэр!

– Р-р-азбежались.

Дома первым делом все члены экипажа достали из сейфов инфокристаллы со своими завещаниями и поставили под ними электронные подписи. Хранить такого рода документы в законченном виде считалось в Особом корпусе плохой приметой.

Эдди потом заказал себе из ресторана две порции лангета фри, овощной салат и бокал сухого вина. Когда через несколько минут заказ прибыл, капрал, располажишись на кухне, вывел на экран один из своих любимых старинных вестернов и принялся за еду, одновременно наблюдая уже в который раз за приключениями мужественного героя в исполнении Клинта Иствуда.

Николь долго не удавалось сочинить остроумное и беззаботное видеопослание родителям и сестре. Оно почему-то неизменно получалось у нее до чертиков претенциозным. Наконец, кое-как его закончив, она заварила чай и, выйдя в садик позади своего коттеджа, устроилась с чашкой горячего настоя на качелях.

Корин в это время уже доигрывал с Фирсом третью партию в шахматы. Две первых он, как всегда, проиграл.

Когда точно по расписанию люки перехватчика были задраены и экипаж SP-0099 занял свои штатные места в рулевой рубке, на обзорной панели появилось изображение майора Веерта.

– Сержант, я надеюсь, что с поставленной задачей экипаж Полански справится в полной мере, но вы уж меня не подведите, если придется немного поработать. Вы – мой последний козырь. Тот, что в рукаве.

– Приказ будет выполнен, сэр.

– Удачи вам, ребята!

Эдди расплылся в улыбке.

– К черту, сэр!

Умник защелкнул скобы безопасности. Корин пробежал глазами по приборной панели, – все было в норме – затем включил систему параллельного управления и положил ладони на штурвал.

– Береженого Бог бережет.

Умник начал стартовый отсчет.

Глава V

Патрульный перехватчик SP-0099 прибыл в заданный квадрат через тридцать девять часов и восемнадцать минут полета. Корабль весь путь проделал почти на максимальной скорости, и его команда здорово вымоталась за это время. Умник, проанализировав медицинские показатели, в строгой форме посоветовал всем членам экипажа принять биостимуляторы. Дозировку он, как всегда, рассчитал до миллиграмма. Корин дал Эдди и Николь немного прийти в себя, а сам связался с перехватчиком сержанта Полански.

SP-0034 третьи сутки работал на орбите Кастиса в автономном режиме. Его Главный бортовой компьютер передал Корину точные координаты корабля и сообщил, что сам выйдет на связь с SP-0099, как только получит сигнал со спутника слежения о прибытии командира Полански в очередную контрольную точку.

– Ждать и догонять наша работа, – прокомментировал только что услышанное Корин. – Умник, выведи на первый монитор схему движения небесных тел в нашем квадрате.

– Есть, сэр.

Из спального отсека появилась Николь. При взгляде на нее уже никому не могла прийти на ум, как всего лишь полчаса назад, вареная земная курица. Порозовевшее лицо, задорный блеск глаз, уверенные движения говорили сержанту о том, что стажер Дюфренн вновь готова приступить к работе.

Стажер подошла к панели управления и, заложив руки за спину, склонилась к монитору.

– Пространство несложное, – сказала она, разглядывая схему.

– Обозначить регулярные космические трассы, пролегающие в непосредственной близости от запретной зоны Кастиса, – дал Умнику следующее задание Корин.

На мониторе возникло два десятка разноцветных линий. Получалось, что каждый земной час всего в одном парсеке от перехватчика будут появляться три-четыре космических корабля, иногда с более чем тысячей пассажиров на борту.

Николь покачала головой, признавая свою ошибку:

– Стажер Дюфренн поторопилась. Типичный недостаток молодых.

– Не возраст причина, а самонадеянность, – поправил девушку Корин. – Я все знаю, все умею, мне все по плечу. У стариков такое тоже нередко бывает.

Взглянув снова на монитор, Корин вдруг замер.

– Стажер, займите свое место. Умник, кажется, что-то зацепил.

– Нарушена граница зоны, – доложил Главный бортовой компьютер. – Объект искусственного происхождения.

– Наглецы. Наверняка засекли и нас, и «тридцать четвертый». И все равно полезли. Надо разобраться с хулиганами.

– Объект на вызов не отвечает. Увеличил скорость.

– Умник, поднимай Эдди. Будем проводить задержание.

Через несколько секунд в рубку влетел капрал Мур. Вид у него был, как у только что свалившегося с крыши котенка.

– Что случилось, Кор!

– Нарушитель. Займи свое место.

– Есть!

– Умник, веди цель. Увеличение.

На обзорной панели прямо по курсу стала расти голубоватая звездочка.

– Прогулочная яхта, сэр. Три тысячи тонн.

– Эдди, наличие огневых систем на борту?

– Не отмечены.

– Левый, правый борт. Умник, залп!

Но выстрелов, к удивлению Николь, не последовало. Лучевые пушки перехватчика бездействовали.

– Вы не дали предупредительный сигнал об опасности, сэр! – известил Корина Умник.

– Огневая система корабля блокирована, – доложил командиру второй пилот.

– Залп, тупая скотина! Я повторяю приказ!

Николь показалось, что Корин готов помчаться в центральный отсек и разнести вдребезги находившиеся там «мозги» Умника.

– Есть, сэр!

Главный бортовой компьютер среагировал на повторный приказ незамедлительно. В соответствии с заложенной в него программой.

Два ослепительно белых луча прошили пространство слева и справа от яхты и исчезли во мраке.

Стажер с облегчением вздохнула.

– Нарушитель сбросил скорость, сэр. Производит торможение.

– Так-то лучше. Умник, тебе замечание. Нельзя следовать инструкциям формально. Мы могли удалиться на недопустимое расстояние от предусмотренного приказом места нашего пребывания.

– Виноват, сэр!

– На первый раз прощаю. На яхту высаживаемся я и стажер.

Эдди сердито посмотрел на чуть не прыгающую от восторга Николь, но вслух свое недовольство выражать не стал.

– Умник, проследи, чтобы нарушитель ничего не сбросил с борта.

– Ловушки в работе, сэр!

– Стажер, надеть скафандр. Основное оружие – элекрошокер дальнего действия. Дополнительное – три гранаты с парализующим газом. Вперед.

– Есть, сэр! – оглушила всех радостным криком Николь.

Эдди, как старый космический волк, снисходительно улыбнулся.

Стажер рывком вскочила с кресла и бросилась к сейфу со снаряжением. Приложив большой палец к опознавательной панели, она назвала свой кодовый номер. Дверь сейфа плавно отошла влево. Николь достала скафандр, ловко натянула его на себя, вынула шокер, перевела его на малую мощность и, повесив также на пояс три гранаты с парализующим газом, контроллер и наручники, замерла по стойке «смирно».

– Быстро и красиво, – оценил ее действия Корин. – Эдди одевается намного медленнее.

– Так у меня и тело больше, – подал голос, слегка задетый упреком командира, капрал.

– И язык длиннее, – заметил Корин. – Ты никогда не одеваешься молча.

После несложного маневра Умник состыковал перехватчик с задержанной яхтой.

– Никакой самодеятельности, – приказал Корин капралу, надевая скафандр. – Инструкцию помнишь?

– Обижаешь, Кор!

Судя по интонации, Эдди был готов к бою.

Над входом в шлюзовую камеру зажегся зеленый фонарь.

– Да помогут нам Бог и разум, – вооружившись, сказал сержант и перекрестился. – Николь, надеть шлем. – Корин впервые назвал стажера по имени. – Шокер к бою.

На борт яхты первым ступил командир «девяносто девятого». Оглядевшись, он подал знак девушке. Стажер, прикрывая сержанта с тыла, двинулась следом за ним по длинному прямому коридору.

В шлемы Корина и Николь были вмонтированы микрокамеры, так что все происходящее на борту яхты Эдди видел на обзорной панели и в любой момент мог прийти им на помощь.

Дверь в рулевую рубку яхты была открыта. При задержании и досмотре космического корабля полицией подобное действие предписывалось его экипажу служебной инструкцией.

Корин внимательно обшарил глазами помещение. В рубке находилось два человека: вероятно, пилот и штурман. Они стояли у своих кресел с поднятыми вверх руками.

Пилот, невысокий и плотный седовласый мужчина с усами, был спокоен. Штурман, коротко стриженый здоровяк, который выглядел вдвое моложе своего командира, смотрел на патрульных с нескрываемым вызовом.

Корин включил внешнее переговорное устройство скафандра. Николь сделала тоже самое.

– Космопол. Сержант Корин. Господа, вы нарушили границу закрытой зоны. Почему вы не подчинились приказу патруля остановиться и пытались скрыться с места происшествия?

– Приказ хозяина, сэр. Но мы признаем свою вину, – ответил пилот.

– Ваше имя? Фамилия? Руки можете опустить.

– Карл Раннер, пилот первого класса.

– А вы? – спросил штурмана Корин.

– Герхард Крейцвальд. Мне тоже позволено опустить руки?

– Разумеется.

Штурман заметно нервничал и, время от времени, с раздражением поглядывал на своего командира. Судя по всему, от парня можно было ждать любой выходки. Вопрос состоял в том, ограничится ли господин Крейцвальд словесными оскорблениями в адрес космической полиции или пойдет гораздо дальше. Корин готов был биться об заклад, что дело кончится потасовкой.

– Кто владелец яхты? – обратился Корин к пилоту.

– Рудольф Гартман.

– На борту есть оружие?

– Есть, – ответил Раннер без задержки.

– Сколько единиц? Где находится?

– Один бластер здесь в рубке, в специальном кармане моего кресла. Второй у хозяина, в его кабинете. В оружейном сейфе.

– Это все?

– Да, насколько я знаю.

Герхард Крейцвальд с нескрываемым презрением посмотрел на пилота Раннера.

– Патрульный Дюфренн! – приказал сержант (называть при досмотре кораблей новобранцев стажерами, было запрещено). – Возьмите оружие пилота и проверьте номер.

– Есть, сэр!

Стажер подошла к креслу и достала из правого бокового кармана стандартный армейский бластер.

– У владельца яхты такое же оружие? – спросил Корин.

– Нет. BC – 4M. Гражданский. Для самообороны.

Николь взглянула на датчик энергоемкости – оружие после зарядки не использовалось. Стажер связалась с Умником, и он проверил, действительно ли данный бластер был закреплен за пилотом Карлом Раннером.

– Сэр, все законно, – доложила стажер.

– Таким оружием на борту яхты нужно пользоваться с большой осторожностью. Патрульный Дюфренн, датчик огня установлен на минимальную мощность?

– Так точно.

– Оружие на предохранителе?

– Да, сэр.

– Очень хорошо. Можете положить его на место.

– Есть.

Николь засунула бластер в боковой карман на кресле пилота.

– А теперь, патрульный Дюфренн, проведите идентификацию задержанных.

Стажер убрала в кобуру шокер и, отстегнув от пояса черную коробочку контроллера, приложила ее к левому предплечью штурмана.

– Герхард Крейцвальд… Два административных правонарушения за последние три месяца. В прошлом году был приговорен к штрафу за нанесение телесных повреждений. Штраф оплачен.

– Пилот?

Раннер выставил вперед левую руку. Николь повторила манипуляцию с контроллером.

– Чист.

– Приятно иметь дело с порядочным человеком, – вполне искренне произнес Корин. – Подобные люди встречаются все реже. Теперь пора познакомиться с владельцем яхты.

Крейцвальд ухмыльнулся.

– Вы люди не его круга. Вряд ли он захочет с вами знакомиться.

– Не нарывайся, – попытался урезонить подчиненного Раннер. – Это не обычный патруль. Они из Особого корпуса. Нашивки видишь?

– Если они из Особого корпуса, я им что, должен оказывать особое уважение? Может, мне им задницы расцеловать?

Корин оставил реплику штурмана без внимания. Подобного рода хамство не выходило за рамки дозволенного при задержании поведения. Высшее командование Космопола считало, что задержанным нужно давать возможность выпустить пар.

– Владелец яхты на борту один? Или есть гости? – обратился сержант к пилоту.

– На борту, кроме нас и хозяина, еще пять человек.

– Три дамы и два господина? – сделал предположение Корин.

– Совершенно верно.

– Где мы можем их найти?

– И хозяин, и гости находятся в кают-компании.

– Проводите нас туда, пожалуйста.

Сержант жестом приказал задержанным двигаться к выходу.

– Друг за другом. Первым идет пилот.

Стажер достала шокер из кобуры и сняла его с предохранителя.

– Только без глупостей.

– Мы будем послушны как дети сеггетов, – развязным тоном заверил патрульных штурман.

И тотчас, едва Раннер сделал шаг в сторону двери, он метнулся к Николь и попытался выбить у нее оружие.

Действовал он умело, но жать на спуск сержанту не пришлось – стажер успела отбить ногу нападавшего и ударила его носком сапога с титановой накладкой в пах. Ее левый боковой удар в голову свалил парня на пол.

– Минут через пять очнется, – сказала Николь, слегка ткнув сапогом, лежащее на боку тело.

– Ты ему ничего не сломала? – спросил Корин, не трогаясь с места.

– Исключено. Била точно, но не сильно. – Николь улыбнулась. – Он просто плохо держит удар.

Девушка наклонилась и проверила пульс у потерявшего сознание противника.

– Все в порядке. Скоро очнется.

Корин взглянул на Раннера.

– Я его предупреждал, – спокойно сказал тот.

– Согласитесь, господин Раннер, мы его не провоцировали. Я даже позволил ему пошутить в наш адрес.

– Я не буду подавать на вас жалобу, сержант. Вы ничем не ущемили его прав.

– Зато он будет, – заметила Николь.

– Я не поддержу его обвинений в суде. К тому же у вас есть запись происшествия.

– И репутация у него подмоченная.

Сержант подошел к Крейцвальду и, легко приподняв его за ремень, положил возле кресла. Потом снял с пояса наручники и пристегнул парня к подлокотнику.

– Чтобы еще чего-нибудь не натворил. А то энергия из него так и прет. Пойдемте в кают-компанию, господин Раннер. Патрульный Дюффренн, бластер пилота советую захватить с собой.

Яхта была великолепна. Все материалы отделки коридора – стеновые панели из маренного дуба, шелковая обивка, золотые ручки дверей в виде русалок – имели клейма, удостоверяющие их натуральность. На стенах висели подлинники больших художников XIX века. И только морские пейзажи. Корин узнал одну из знаменитых картин Ивана Айвазовского.

Николь все время отвлекалась на художественные шедевры, пока Корин не сделал ей замечание.

– Это просто какой-то летающий музей, – сказала стажер, не скрывая своего восторга. – Можно подумать, что в космос подняли старинный замок. Я тоже из обеспеченной семьи, но здесь…

– Перестаньте. Запись ведь идет, – умерил ее пыл Корин.

Когда они остановились перед дверью кают-компании, сержант предупредил Раннера:

– Ведите себя спокойно и с вами ничего не случится.

– Я знаю, с кем имею дело, – ответил пилот и нажал кнопку вызова.

Из встроенного в дверь микрофона раздался мягкий приятный баритон:

– Что случилось, Карл?

– Космический патруль, сэр.

– Хорошо, Карл. Я сейчас выйду.

Корин стал у стены слева от двери, Николь – справа. Но можно было предположить со стопроцентной вероятностью, что у себя в кают-компании Гартман видит все происходящее в коридоре на информационной панели.

Дверь плавно ушла в проем стены, и на пороге появился высокий худощавый мужчина с орлиным профилем. Он был одет в идеально сидевший на нем черный смокинг, белую сорочку и черные лаковые туфли. На его шее пламенела огромная рубиновая брошь.

– Я слушаю тебя, Карл.

– Космический патруль, сэр.

Раннер указал глазами на сержанта.

Мужчина слегка наклонился вперед и повернул голову направо. У него были карие глаза и густые длинные ресницы.

– Чем обязан?

Изображение этого человека часто мелькало в светской хронике. В Галактике он обладал, если память Корина не подводила, тридцать седьмым по величине личным состоянием.

Сержант отошел от стены, держа шокер наготове.

– Прошу прощения, сэр. Вы нарушили границу запретной зоны. Мало того, вы попытались скрыться от сотрудников Космопола. На наш запрос экипаж вашей яхты даже не соизволил отозваться.

На лице Гартмана появилось такое выражение, будто сержант донимает его своими вопросами минимум часа два и вопросы эти абсолютно несерьезные. Он тоном строгого, но любящего отца спросил у Раннера:

– Карл, почему ты не ответил на запрос патрульного корабля?

– Но, сэр, – начал было оправдываться пилот, однако Гартман не дал ему договорить.

– Как ни прискорбно, Карл, я вынужден буду тебя наказать. Надеюсь, недоразумение улажено?

Мультимиллиардер красноречиво замолчал, ожидая от сержанта утвердительного ответа на свой вопрос.

– К сожалению, сэр, я должен установить личности всех присутствующих на борту яхты разумных существ, – мягко произнес Корин.

– Вы знаете, кто я? Свою внешность последние два года я не корректировал.

– Вы – Рудольф Гартман. Член Высшего экономического совета Земной Федерации.

– И все же, вы продолжаете настаивать?

– Сэр, я руководствуюсь Уставом патрульной службы, а там не сказано, что гости Рудольфа Гартмана не подлежат проверке при их задержании в запретной зоне.

Ответ Корин дал извиняющимся тоном, и по выражению глаз мультимиллиардера сразу понял, что линия поведения им выбрана верно.

– Что ж, в таком случае прошу.

Изящным жестом Гартман пригласил сотрудников Космопола пройти в кают-компанию. Он, вероятно, посчитал, что в дальнейшем патрульные не доставят ему особых проблем и решил слегка поступиться самолюбием, чтобы быстрее покончить со всеми этими «глупыми формальностями».

Раннер остался стоять в коридоре.

– Пилот тоже пусть войдет, – указал на него свободной рукой Корин. – Инструкция предписывает.

– Карл, ты слышал? Пройди, пожалуйста.

– Благодарю вас, сэр.

Как только пилот пересек порог, дверь за ним плавно закрылась.

В кают-компании тихо звучала классическая музыка.

– Григ, – сказала стоявшая за спиной Корина Николь.

Гартман удивленно поднял брови и с одобрением произнес:

– Похвально.

Корин обвел взглядом залу, в которой царил, так называемый, интимный полумрак. Это было сделано явно неспроста.

«Попробуем понять, кто и на кого здесь охотится», – подумал сержант, начиная детальный осмотр помещения.

Вдоль стен стояла вычурная, с позолотой и инкрустациями, мебель. В углу слева находился большой диван с высокой полукруглой спинкой. На нем восседали две девушки в длинных вечерних платьях. Возле них вертелся приземистый стандартной красоты толстячок с аккуратной бородкой. Вся эта троица держала в руках наполненные бокалы.

Два кресла у центральной стены занимали широкоплечий мужчина с усами и увешанная украшениями худощавая женщина. Привлекательности ее ног могла бы позавидовать любая кибер-модель.

Чуть поодаль от них, у низкого столика, еще один гость наливал в стакан какой-то напиток из прямоугольной бутылки с желтой этикеткой.

Всю стену справа занимала видеопанель, на которой белый трехмачтовый парусник бороздил безбрежный океан.

– Нельзя ли дать дневное освещение, сэр? – обратился Корин к мультимиллиардеру.

– Разумеется. Дневной свет, пожалуйста! – мягко приказал Гартман.

Бортовой компьютер постепенно, чтобы не доставлять людям дискомфорта, довел освещение кают-компании до нужной интенсивности.

Теперь Корин мог более подробно рассмотреть присутствующих. Девушки, сидевшие на диване, были красивы, но при ярком свете выглядели несколько уставшими. Их светло-русые распущенные волосы поражали своим великолепием. Красавицы настолько вписывались в интерьер помещения, что казались частью декорации. После появления патрульных в кают-компании они ни на мгновение не прервали своей беседы и ни разу не подняли на них глаз.

Одна из девушек поднесла к губам бокал и в нем заискрились веселые золотистые звездочки. Красавица сделала один большой глоток, второй…

«Мы не так безмятежны, как хотим казаться», – сделал про себя вывод Корин.

А всего секунду назад суетившийся возле девушек толстяк теперь, при дневном свете, вдруг будто окаменел и смотрел на сержанта, как кролик на питона.

Мужчина в кресле что-то сказал своей соседке на ухо и кинул полный иронии взгляд на Гартмана. Его увешанная дорогими украшениями собеседница – Корин теперь нисколько не сомневался, что ее голова, шея, руки были украшены бриллиантами – смущенно улыбнулась и тыльной стороной кисти поправила подол платья на коленях.

– Прошу прощения, господа! Я – Мстислав Корин, сержант космической полиции. Перехватчик SP-0099. Извините за беспокойство, но я должен установить личности присутствующих.

– Это еще что за новости?! Разве мы похожи на контрабандистов или пиратов? – тотчас возмутился стоявший возле девушек толстый коротышка. Он был, как минимум, на голову ниже Николь.

«Раз лицу сумел придать товарный вид, мог бы и ноги заодно удлинить», – разглядывая его, подумала стажер. И тут же устыдила себя за столь неслужебные мысли.

– Господа! Ваша яхта вторглась в запретную зону и поэтому была задержана, – выделяя каждое слово, пояснил ситуацию сержант. – Мы обязаны провести проверку всех присутствующих на борту граждан. Постараемся сделать это как можно быстрее. Прошу проявлять спокойствие.

Гартман умиротворяюще поднял вверх раскрытые ладони.

– Я приношу вам свои извинения, господа! Во всем виноват мой пилот. Он уже строго наказан. Сержант всего лишь выполняет свои служебные обязанности. Будем к нему снисходительны.

– Когда надо, их не дождешься, а тут сразу нарисовались! – не унимался коротышка.

– Руди прав. Что вы набросились на патруль, Зигги, – поднимаясь с кресла, сказала увешанная бриллиантами дама. – Подержите-ка.

Она передала свой бокал коротышке, которого назвала Зигги и подошла к сержанту.

– Действуйте, командир! – сказала она игриво и протянула Корину руку. Тот снял с пояса контроллер и провел прибором по предплечью женщины.

Через секунду на дисплее появились ее имя и фамилия – Сара Батч. За ней не числилось ни одного нарушения закона со дня ее рождения, хотя лет землянке было немало.

– Образцовая гражданка! Это потому, что у меня нет ни одной космической яхты, – посмотрев на дисплей (Корин ей не припятствовал), сказала она смеясь. – Руди, теперь твоя очередь.

– С удовольствием! Буду, наконец, знать, сколько за мной на данный момент числиться неоплаченных штрафов.

Выяснилось, что член Высшего экономического совета Земной Федерации только за последние три месяца двенадцать раз совершал административные правонарушения.

– Два штрафа, господин Гартман, вами до сих пор не оплачены, – с укоризной сказал Корин. – Нехорошо.

– Все как-то было недосуг, сержант. Груда дел, суматоха явлений, – процитировал древнего классика мультимиллиардер.

– Руди, да ты настоящий разбойник! – с притворным ужасом воскликнула Сара Батч. – Мой милый сержант, вы должны его арестовать.

Толстого коротышку звали Зигмунд Цигаль. Никаких серьезных нарушений за ним не числилось, и пока было непонятно, почему он так нервничает.

Мужчина с усами, Уолт Бензе, тоже оказался чист перед законом. Пока чист, решил про себя Корин, поскольку блестящие глаза господина Бензе и его высокие скулы говорили о характере не чуждом авантюризма.

А вот с досье на последнего из гостей-мужчин Корин был очень хорошо знаком. Он только не сразу разглядел его физиономию из-за полумрака.

Перед сержантом с дружелюбной мальчишеской улыбкой на смуглом лице стоял, покачиваясь с пяток на носки, сам Филипп Баш – один из крупнейших торговцев живым товаром в Земной Федерации. Но ни сотрудникам Космопола, ни агентам Федерального Следственного Управления до сих пор не удалось собрать, сколько нибудь веских доказательств его преступной деятельности.

Баш всегда работал через многочисленных посредников, которые вскоре после его очередной сделки исчезали без следа. Иногда одновременно испарялись в полном составе даже штаты трех-четырех довольно крупных фирм. Большие деньги – большие возможности.

Проверяя работорговца, Корин незаметно для окружающих ему подмигнул, давая понять, что знает кто он такой. Баш снисходительно ухмыльнулся.

– Теперь прошу подойти вас, – обратился Корин к девушкам, которые по-прежнему демонстративно не обращали на происходящее никакого внимания. Патрульный уже не сомневался в том, кто они такие.

Красавицы поставили на столик возле кресла свои бокалы, и чинно, друг за дружкой, подошли к сержанту.

Первая из них, как ни странно, не привлекалась ни к уголовной, ни к административной ответственности еще ни разу. Видно, в сфере эскорт-услуг она начала работать совсем недавно.

– Благодарю вас, мисс Богданович. Вы можете быть свободны. Присаживайтесь, пожалуйста.

Не произнеся ни слова, плавно без вульгарности покачивая бедрами, девушка прошла к дивану и села.

– Теперь ваша очередь.

Корин с интересом смотрел на последнюю гостью. Девушка выглядела респектабельно, но ее выдавал ускользающий взгляд, характерный для людей развратных, но не примитивных, и старающихся казаться лучше, чем они есть на самом деле.

На этой яхте девушки оказалась, скорее всего, благодаря Филиппу Башу. Он иногда использовал в своих многоходовых операциях высококачественное «мясо». Любопытно, кого из гостей они должна была ублажать, и с какой целью?

– Будьте любезны, вашу руку.

– И сердце? – пошутила юная красавица.

– Это все, что вы можете мне предложить? – поддержал ее игру Корин.

– У меня есть еще кое-что. Какие органы вас интересуют? – сказала она так, чтобы ее услышал только сержант.

– Госпожа Вилигина, – обратился к девушке Корин, просканировав ее предплечье. – Все ли присутствующие знают о вашем ремесле? Может, кое-кто из них с трепетом относится к своей репутации, а нахождение в вашем обществе может их скомпрометировать. Например, перед семьей. В брачные контракты партнеры иногда вносят такие странные требования, абсолютно несовременные. Вы об этом подумали?

Сержант окинул взглядом кают– компанию.

– Господа! Все ли из вас извещены о том, что госпожа Вилигина занимается проституцией?

Зигмунд Цигаль выпустил бокал из рук. Сверкая гранями, бокал упал на пол, но не разбился, угодив на край ковра. Кортышка попытался что-то сказать, однако из его уст не раздалось ни звука.

Что он так разволновался, подумала Николь. На Земле секс-индустрия одна из основных сфер экономики. В ней задействована примерно треть населения планеты. Официально проституцией теперь занимается каждая четвертая землянка и каждый десятый землянин. Не всем это нравится, но такова тенденция.

«А что, если этот Цигаль вовсе не с Земли, а с какой-то другой планеты? – внезапно мелькнуло у Николь в голове. – И она не входит в состав Земной Федерации? Тогда сейчас будет маленький скандал. Или большой?»

– Откуда вы родом, господин Цигаль? – словно прочитав ее мысли, спросил коротышку Корин.

– Я… я… я… с Таурса, – с трудом выдавил из себя мужчина.

«На Таурсе, – напрягла память Николь, – проституция карается, кажется, пожизненными каторжными работами, а вступивший в связь с проституткой лишается гражданских прав».

– Руди, ты же мне сказал, что не будет ничего такого, – произнес с обидой в голосе господин Цигаль и облизал губы.

– Зигги, я не знал, что Маша этим занимается. Мне сказали, что она студентка и учится в университете в Москве. Она из состоятельной семьи. Известная модель. Зигги, я не знал. Поверь мне!

На коротышку жалко было смотреть. У него даже выступили капельки пота на лбу.

– Руди, ты же мог ее проверить, прежде чем…

– С какой стати мне ее проверять! Она вела себя безупречно. Филипп знаком с ее родителями, – начал мягко втолковывать Гартман своему гостю.

– Руди, меня в это дело не вмешивай! – раздался голос Баша. – Госпожу Вилигину до вчерашнего дня я видел только в рекламных роликах.

– Ничего страшного, господа, не произошло. Не надо ссориться, – попыталась взять на себя миротворческую миссию мисс Батч.

– Ничего не произошло! – Цигаль будто взбесился. – Да если об этом узнают мои избиратели, я уже через сутки перестану быть членом парламента. Еще через сутки от меня уйдет жена, а еще через сутки меня лишат родительских прав! А через месяц я смогу выходить из дома только по ночам!

Николь покачала головой. Мало того, что он с Таурса, он еще и политик!

– Господин Цигаль, я вам обещаю, что масс-медиа ничего не узнают о вашей неосторожности. Мало того, я могу пойти вам навстречу и взять на свой корабль эту милую особу. Чтобы она не путалась у вас под ногами.

Цигаль посмотрел на Гартмана. Тот думал о чем-то своем и на реплику Корина ответил, видно, машинально:

– Что вы несете, сержант. Она вам не по карману.

Смысл слов Гартмана дошел до таурсианина не сразу. Сначала последовала пауза, а потом раздался дикий рев Зигги:

– Так ты обо всем знал, скотина! Я теперь понимаю, зачем ты меня пригласил на свою яхту. Меня предупреждали, что ты тянешь свои грязные лапы к алмазным копям на нашем Дымном плато. Я все не верил. Считал это происками твоих врагов, которые хотят нас поссорить. Какой же я болван! Доверчивый идиот! Мне говорили, что нельзя верить землянам. Обманут, продадут и еще дураком выставят!

Цигаль вдруг замолчал. Он повернулся лицом к мисс Батч и, заложив руки за спину, спросил ее напрямую:

– А ты, Сара, знала, что здесь готовится?

– Зигги, по-моему, ты все преувеличиваешь. Никто не собирался тебя шантажировать. Это все твои… фантазии.

Мисс Батч была явно смущена. Суетливые движения рук выдавали ее с головой.

Николь уже не сомневалась, что эта женщина, по крайней мере, догадывалась о том, с какой целью Гартман пригласил на яхту продажных девушек.

– Прошу прощения, господа! – прервал перепалку в кают-компании Корин. – Поскольку контрабандистов, пиратов, браконьеров на яхте не выявлено, космическая полиция покидает ваш корабль и желает вам приятного путешествия.

Не став сканировать руку Цигаля, сержант сделал знак Николь двигаться к выходу. Стажер вложила шокер в кобуру и поднесла правую ладонь к шлему, отдавая честь.

– Да будет тебе, – похлопал ее по плечу Корин.

Патрульные и Раннер вышли в коридор. Дверь за ними закрылась плавно и без звука.

– Надо бы на Гартмана штраф наложить, так ведь он из вашей зарплаты его и вычтет. Не так ли, Раннер?

– Нисколько не сомневаюсь, сержант.

– В том-то и дело. У сильного всегда бессильный виноват, как сказал один древний баснописец. А вашего штурмана придется занести в «черный список» Космопола. Нападение на патрульного – это вам не сексуальную нужду в зале столичной консерватории справить.

– А что, бывает и такое?

– Бывает. Один мой приятель в прошлом году отправился на Землю в отпуск и стал невольным свидетелем сего деяния. После задержания мальчик и девочка заявили, что на половой акт их спровоцировала музыка великого Бетховена. Что вы на меня так смотрите, Раннер? Не верите? Я не шучу.

– Крейцвальда могут лишить лицензии, сэр.

– Что вы за него так переживаете?

– Он мой племянник.

– Надо же, для кого-то из землян родственные связи все еще что-то значат. Дюфренн, я думаю, вы не имеете никаких претензий к племяннику господина Раннера?

– Никаких претензий, сэр.

– Сейчас снимем с вашего племянника наручники и будем считать инцидент исчерпанным. Надеюсь, что господин Крейцвальд теперь будет больше прислушиваться к вашему мнению. Если этого не произойдет, то он, в лучшем случае, закончит свои дни в колонии-поселении на очень некомфортабельной планете.

– Я очень вам благодарен, сэр. Вы даете парню шанс.

– Это входит в наши обязанности, господин пилот.

Через несколько минут, пройдя санобработку, Корин и Николь оказались в крепких объятиях капрала.

– Мои герои! – встретил их радостным воплем Эдди. – Нет, мои супер-герои!

– Ты чего так разошелся? – поинтересовался у него сержант. – С яхты сброса не было? Подтверждаешь?

– Нет, даже попыток не было, – успокоил его Эдди. – Кор, я преисполнен гордостью за наш корпус! Кто еще в Галактике с такой легкостью ставит на колени даже мультимиллиардеров?!

– Гартман нам эту легкость наверняка еще припомнит, – заметил Корин. – С «тридцать четвертого» ничего пока нет?

– Ничего.

– Ладно. Возвращаемся на орбиту Кастиса. Умник, свяжись с перехватчиком Полански. Узнай, как там у него дела.

– Есть, сэр.

Приказав Николь занять место Эдди, Корин провел расстыковку с яхтой, не прибегая к услугам Умника.

– Стажер, сейчас поведете корабль. Волноваться не надо. Если что, я вас поправлю.

– Слушаюсь.

– Никаких сообщений со спутника слежения на SP-0034 пока не поступало, – доложил Главный бортовой компьютер.

– Что ж, будем считать, что Полански немного задерживается.

– Интуиция мне подсказывает, что совсем скоро мы отправимся с экскурсией на Кастис, – заметил второй пилот. – Кажется Полански…

– Не каркай, – грубо прервал его Корин. – Стажер, вы сейчас сидите так, будто скачете верхом на лошади. Причем галопом. Расправьте плечи.

– Хорошо, Кор. Ой! Сэр!

– Ничего страшного. А капралу замечание. У патрульных не принято заранее хоронить своих товарищей.

– Извини, Кор… Черт! Не хороню я никого… заранее. Просто не подумал и все.

– Эдди, думать надо всегда. Перерывы в этом процессе опасны для жизни.

По прибытии перехватчика в заданный район Корин приказал Умнику провести разбор действий экипажа во время пребывания его членов на борту яхты-нарушителя.

Слушая распоряжение командира, Николь поморщилась: бюрократические формулировки вызывали у нее почти те же эмоции, что и звуки расстроенного рояля.

– Отметь только наиболее важные детали, – добавил Корин, доставая из бокового кармашка кресла бутылочку с водой. – Ясно? А то ты иногда впадаешь в такое занудство.

– Есть, сэр!

– Он берет пример с командира, – произнес Эдди, но так, чтобы его, кроме Николь, никто не услышал.

Девушка прикрыла рот рукой и с притворной строгостью взглянула на второго пилота.

На мониторе появилась схема рулевой рубки яхты Гартмана. Пилота и штурмана Умник обозначил фигурками красного цвета, патрульных – зеленого.

– Мои основные замечания относятся к действиям стажера, – отметил Умник. – Стажер, после изъятия оружия из кобуры, находилась слишком близко к одному из задержанных, спровоцировав его на нападение. Она не учла его возбужденного состояния. Следует также отметить, что второй удар, нанесенный стажером напавшему на нее гражданину, следует признать излишним. Вероятность повторной атаки после первого ее удара была сведена к нулю. Но стажер не справилась с эмоциями и произвела опасный для здоровья задержанного удар в голову.

– Гуманист! – заметил Эдди. – Легко рассуждать сидя за броней.

Умник оставил слова капрала без внимания и продолжил разбор.

– Далее. Действия сержанта Корина в кают-компании яхты стояли на грани допустимого риска. Задержанные вербально были выведены им из эмоционального равновесия, что могло привести к агрессивным действиям с их стороны.

– Вот дает! – воскликнул капрал.

– Учитывая количество задержанных, агрессивные действия с их стороны могли быть пресечены только с помощью специальных средств, применение которых привело бы к травмам различной тяжести.

– Все, Умник. Достаточно. Запись происшествия немедленно отправь в Аналитическое управление Космопола. Там есть кое-что для них интересное. Копию – нашему капитану.

Корин повернулся к Николь.

– Для первого раза ты действовала неплохо, – сказал он, похлопав ее по руке. – Молодец.

Сержант ободряюще улыбнулся.

Николь очень хотелось показать Умнику язык.

Глава VI

Сигнал с перехватчика Полански поступил на SP-0099, когда боевую вахту нес капрал Мур. Он, не медля, вызвал Корина.

Сержант вбежал в рубку, на ходу застегивая комбинезон.

– Докладывай! – приказал капралу Корин, усаживаясь в кресло.

– На связи «тридцать четвертый». Включаю дешифратор.

– SP-0034 вызывает SP-0099! – раздалось в рубке. – Как слышите меня? Прием!

Голос Главного бортового компьютера «тридцать четвертого» был на полтона выше голоса Умника и согласные у него звучали чуть мягче.

– SP-0034, я командир SP-0099 сержант Корин. Слышу вас хорошо. Прием!

– Командир SP-0099, вам докладывает SP-0034. Командир Полански в условленное время в контрольную точку не вышел. Отведенный ему по плану дополнительный срок истек. Прием!

– SP-0034, оставайтесь на орбите Кастиса и ждите дальнейших указаний. Как поняли? Прием!

– Вас понял. Жду дальнейших указаний. Конец связи.

– Конец связи, – медленно повторил Корин. – Умник!

– Слушаю, сэр!

– Поднимай стажера и установи связь с базой. Сколько тебе потребуется времени, чтобы наладить канал?

– Не более двадцати минут, сэр!

В рубку приглаживая волосы, быстро вошла Николь.

– Что случилось? Кого ловим?

– Полански не вышел в контрольную точку. Готовимся к высадке.

У девушки заблестели глаза. Она села в кресло и, сжав кулаки, глубоко вздохнула.

– Ф-у-у! – Выдох у Николь прозвучал решительно, почти по-мужски. – Наконец-то.

Сержант глянул на Эдди. Того тоже уже разбирал азарт.

– Кор, мы идем на Кастис! Вот оно, настоящее дело! – пояснил он свое состояние командиру, в глазах которого ясно читался укор.

Корин понимал, не будь его в рубке, Эдди запрыгал бы от радости как мальчишка. Впрочем, командир «девяносто девятого» таковым его и считал.

Корин четырежды высаживался с ним на «зараженные» планеты и пока что, как недавно публично выразился майор Веерт, патрульный Мур во время поиска и поимки нарушителей ни разу серьезно не облажался. Но ни одна из тех планет, где капрал уже побывал с визитом ни по климатическим условиям, ни по социальным не шла ни в какое сравнение с Кастисом. Эдди, судя по всему, еще этого не осознавал и, как обычно, воображал себя непобедимым суперменом.

По эмоциональному состоянию второго пилота было видно, что он безоговорочно верит в успех операции. Корин о себе такого сказать не мог. Он всего лишь надеялся, что экипаж SP-0099 сумеет выполнить выпавшее на его долю задание без потерь.

– Угомонитесь. Мы не на вечеринку отправляемся. Николь, в этом деле тебе выпадает самая трудная роль. На Кастисе всем будет непросто, но тебе придется попотеть вдвойне. И ты должна все преодолеть. Иначе мы все там останемся. А главное, следующей группе, если мы погорим, будет еще сложнее подобраться к объекту. Ясно?

– Так точно. Я понимаю, сэр. Я справлюсь.

Стажер ответила уверенно и быстро. На базе она, как и Эдди, уже ознакомилась с основными материалами по Кастису и в какой-то мере представляла, что ее ждет (здравомыслия в ней было больше, чем в Эдди), но сможет ли она все это вынести? У Корина на этот счет были большие сомнения.

– Сейчас вы идете по своим каютам и готовитесь. Все, что есть у нашего Умника по той стране, куда мы с вами скоро отправимся, должно быть в ваших головах. Приступайте.

– Есть, сэр! – браво ответили в унисон Николь и Эдди.

Корин остался в рулевой рубке один.

– Когда придет сигнал с базы? – спросил он Умника. – Примерно можешь сказать?

– Ошибка будет составить плюс минус пятнадцать земных минут, сэр.

– Так когда?

– Через один час тридцать минут.

– Через час пятнадцать прекратишь подачу информации в мою черепушку. Усек?

– Слушаюсь, сэр!

– При вторжении в закрытую зону искусственных объектов дашь сигнал об атаке «тридцать четвертому». Его задача: оттеснять нарушителей за пределы зоны. При малейшем сопротивлении нарушителей уничтожать. С этой минуты зона Кастиса находится на особом режиме. Приказ ясен?

– Так точно, сэр!

Корин поднялся с кресла и достал из сейфа шлем для прямой загрузки информации в мозг. Вернувшись на место, он положил шлем на колени и, немного помедлив, отвинтил защитный колпачок с предохранителя.

Процедура предстояла неприятная. Да и безобидной ее не назовешь. Одно дело всю информацию об обычаях и законах страны загрузить в мозг в течение нескольких месяцев и совершенно другое загрузить такое же количество информации, но в течение пары часов. Мозг далеко не каждого человека способен выдержать такую колоссальную нагрузку.

Корин подключил энергопитание и надел шлем.

– Начнешь по моей команде, – приказал он Умнику. – Отсчет поведу с пяти.

– Слушаюсь, сэр!

Сержант защелкнул скобы безопасности.

– Начинаю. Пять. Четыре…

Считал он медленно, ибо каждая следующая цифра – шаг к пропасти.

– Загрузка!

Последовала яркая вспышка и тотчас Корин, словно упал в вязкий океан тьмы. По позвоночнику сержанта сверху вниз пробежала горячая волна, заломило затылок, виски. Казалось, что черепная коробка вот-вот лопнет от распирающей ее боли. Потом тело будто бросили в кипящую воду, и оно стало медленно набухать, превращаясь в губку…

Снова вспышка. И в распаренный мозг раз за разом стала впиваться тонкая холодная длинная игла. Она проиникала так глубоко, что замирало сердце.

Корин перестал ощущать свое тело… Была только голова… Она росла в размерах все больше и больше… Она становилась Вселенной… Сколько еще времени придется ему терпеть эти мучения? Сколько? Сколько?! Сколько?!! Нужно загнать надоедливую боль, как можно глубже и превратить ее в точку…

Корин начал отсчитывать секунды.

Облегчение пришло как всегда неожиданно, с густой волной образов. В сумасшедшей круговерти замелькали перекошенные от ярости смуглые лица воинов, раздвоенные языки гигантских ящериц, старики в красных тюрбанах, золотые браслеты на волосатых руках торговцев… Черные локоны полуголых женщин сплелись с рыжими гривами похожих на лошадей длинношеих животных. Стук копыт все громче и громче… Бледно-голубое безоблачное небо над степью… И свист сотен стрел… Лязг цепей подъемных мостов, каменные серые стены замков, словно выросших из недр планеты… Горячий ветер обжег Корину щеку и качнул колючие ветви деревьев… Бурый, мелкий песок захрустел под большими колесами убогих, покрытых грубыми шкурами, повозок.

– Стоп! Возвращайся! – вдруг приказал кто-то.

Голос доносился откуда-то издалека и был, кажется, знакомым… Умопомрачительный фейерверк тотчас замер. Образы стали терять объем, цвет и, наконец, их затянула белесая пелена.

Сержант еще не чувствовал себя кем-то определенным, но уже знал, что он жив и может двигаться. Он мутным взглядом обвел рубку, стараясь понять, где он сейчас находится.

Все медленно, но верно становилось на свои места. Сознание и память снова принадлежали ему – сержанту космической полиции Мстиславу Корину.

– Спасибо, Умник, – еле выговорил он пересохшими губами, снимая шлем. – Как обстановка?

– Все спокойно, сэр! Вы можете работать?

– Я в порядке. Как связь?

– Устойчивая, сэр.

Корин достал из бокового кармана кресла бутылочку с минеральной водой, надавил большим пальцем на защелку. Выпив воду до последней капли, он вытер тыльной стороной ладони рот.

– Соединяй. Я готов.

В правом нижнем углу обзорной панели появилось изображение капитана Эрнандеса.

– Здравствуй, Кор! Твое сообщение получено. Спасибо. В Управлении не знали о контактах Баша с Гартманом. Там предположили, что эти два проходимца неспроста оказались в окрестностях Кастиса. Возможно, Бернини является человеком Баша. Найдены свидетельства их знакомства. Будь осторожен. Люди Баша на планетах никогда в одиночку не работают. Значит, Бернини на Кастисе, без сомнения, кто-то страхует. Прежде всего, обрати внимание на его ближайшее окружение. Думаю, Баш лично осуществляет оперативное руководство смутой в Стране Железа, а Гартман – главный спонсор этих беспорядков. Интересно, член Высшего Экономического Совета знает, чем обычно заканчивается сотрудничество с Башем? – Капитан сделал многозначительную паузу. – Далее. Зону Кастиса закроет SP-0012. По его прибытии выходите на десантирование. Перехватчик SP-0034 пусть возвращается на базу. Группу специального назначения, направляемую на Кастис, возглавит капитан Гриффит. Ты его знаешь лично. Изображение его нового лица и особых примет тебе переданы. Для пароля будет использована монета в один бол. Гриффит подаст ее тебе ребром на торговой площади в Отэухото, как пожертвование храму Великого Нэка. Если монета будет подана как-то иначе, то прямой контакт между вами в замке невозможен и переносится на следующие сутки, на первый от ворот Отэухото перекресток дорог. Первая ваша встреча должна состояться не позднее, чем через десять кастисианских суток со дня твоей высадки. Капитан выйдет на тебя сам. Группа будет состоять из пяти человек. Она сейчас формируется. Отобрано десять кандидатов. Тебе переданы изображения их рабочей внешности. Также тебе переданы рабочие изображения парней из группы Джойса и экипажа Полански. Детальное описание их оружия и одежды прилагается. Вас встретит наш резидент. Это тот же человек, что работал с Джойсом и Полански, но прямых контактов с ними не имел. Все материалы о нем тебе тоже переданы. Человек работает на Кастисе уже давно и до сих пор работал чисто. Однако будь осторожен. Сложившаяся ситуация того требует. Удачи вам, ребята!

– Сделаем все, что в наших силах, капитан, – ответил Корин. Его слова начальник особого отдела должен был услышать не раньше, чем через полтора земных часа.

Сержант отправил пустую бутылочку в утилизатор и, растопырив пальцы, осторожно взял двумя руками, лежавший на кресле второго пилота инфошлем. Он совсем не почувствовал веса холодноватой, приятной на ощупь, двухкилограммовой полусферы.

– Как там моя команда? – спросил он Умника, надевая шлем.

– Часто приходится делать перерывы, сэр! Капрал Мур и стажер Дюфренн тяжело переносят загрузку. Особенно стажер Дюфренн.

– Придурков из них не сделай.

Замечание было риторическим: сержант знал, что для каждого члена экипажа точнее и быстрее Умника ему оптимальный режим загрузки ни за что не выбрать. Но как раз этот аспект Корину больше всего и не нравился.

– Сколько им еще нужно времени?

– Минимум час, сэр!

– Со мной за сколько управишься?

– Не менее двадцати и не более тридцати земных минут, сэр!

– Ладно, продолжим.

Корин проверил предохранитель и включил энергоподачу.

– Начинаю отсчет.

Сержанта снова закрутил обжигающий вихрь новых образов, запахов, звуков… Он сидел, запрокинув голову, крепко сжимая подлокотники кресла, и жуткий оскал придавал его лицу сходство с маской какого-нибудь древнего кровожадного бога.

Перекачку информации в мозг командира корабля Умник закончил через двадцать три минуты и семнадцать секунд.

Чтобы унять головную боль и нормализовать давление Корин провел небольшой сеанс самомассажа. Сержант знал немало секретов врачевания, как земных лекарей древности, так и знахарей с других планет. Эдди в шутку иногда называл своего командира колдуном.

Когда Корин после душа приканчивал вторую порцию мясного рагу, Умник доложил ему, что работа с капралом Муром также завершена, а стажер будет готова в течение десяти минут.

Эдди, еле передвигая ноги, переступил порог рубки. Под глазами у него залегли темные круги, а взгляд блуждал как у сумасшедшего.

– У меня не голова, а какой-то попавший под перекрестный огонь пиратов контейнеровоз.

Капрал на секунду замолк и, постучав двумя руками по голове, добавил:

– И что обидно, я – то помню, то не помню. Может, это какая-то особенность моего мозга? Может, он слишком сложно устроен?

Эдии снова ненадолго замолчал. Его брови сдвинулись к переносице.

– Вот сейчас пытаюсь вспомнить, как зовут этого долбоного царя, и не могу! На Кастисе в данный момент существует шестнадцать государств. Так? Царство, в которое мы направляемся, называется Мекхелоту, то есть Страна Железа, а правит им… – Эдди пошевелил в воздхе пальцами. – Там царствует… – Пальцы капрала замерли. – Рулит страной… Черт возьми! Кор, подскажи!

– Имя монарха Болукохопо.

– Точно! – обрадовался Эдди, но тут же сморщился и, стиснув зубы, втянул в себя воздух. – С-с-с. Кто бы знал, как болит голова.

– Умник, обработай капрала, а то он еще не скоро очухается.

– Есть, сэр!

Корину иногда казалось, что Умник подчас все-таки имитирует какие-то эмоции. Вот сейчас в его интонации сержанту послышались нотки радости. Неужели, в программе Главного бортового компьютера это все-таки заложено?

Бормоча что-то нечленораздельное, Эдди доковылял до медкапсулы и забрался внутрь.

– Я согласен здесь жить. Умник, только никого сюда не впускай. Особенно женщин.

Титановый кокон плавно закрылся.

Умнику понадобилось не так много времени, чтобы привести второго пилота в порядок. Уже через несколько минут Эдди выбрался из капсулы, радостно вопя на всю рубку:

– Я снова велик и непобедим! Химия великая наука. Уйду в отставку – стану биохимиком.

Вдруг капрал замолчал. Корин с любопытством глянул в его сторону.

Эдди подошел к креслу, уселся в него и сурово нахмурился. У второго пилота был такой вид, будто он к чему-то прислушивается. Внутри себя. Это означало, что мозг Эдди занят сейчас очень напряженной и важной, по его мнению, работой.

Вскоре капрал выдал вовне результат своих глубоких размышлений:

– Кор, я голоден как… не знаю кто!..

– Действительно, с твоим аппетитом ни одна живая тварь не сравнится. Если надумал подкрепиться, то приступай немедленно. Высадка через час.

– Так скоро?! – всполошился Эдди. – Где мое тушеное мясо? Интуиция мне подсказывает, что на Кастисе нам придеться жрать всякую гадость. Черт, давненько я не испытывал таких позывов к поглощению пищи. Это, я думаю, все из-за инфошлема.

Капрал вскочил на ноги и почти бегом помчался в спальный отсек к холодильнику. Судя по звукам, шуровал он там весьма энергично. Потом напевая, он стал что-то разогревать – защелкал секундомер термокамеры.

В рубку капрал вернулся с тремя разными упаковками комплексного обеда.

– Я решил не ограничиваться тушеным мясом. Когда нам еще предстоит подкрепиться по-человечески.

Принесенную еду, он поставил на откидной столик, крепившийся справа к его креслу.

– Главное – не обжечься! – провозгласил капрал, доставая свою любимую серебряную ложку, которую он украл в ювелирной лавке год назад во время операции на Атироне.

– Украл ложку не я, капрал Космопола, – разъяснял он потом свой поступок Корину, который узнал о краже только после возвращения на базу. – Ее украл жалкий бродяга Рондай, коим я был на тот момент. Он должен был так поступить. Пойми, Кор! Это прямо проистекало из его характера. Если бы он этого не сделал, то местные ребята запросто могли подумать, что он пришелец.

Корин не доложил тогда о выходке Эдди командованию. Он лишил своего второго пилота на неделю сладкого и предупредил, что если подобное еще раз повторится, Эдди отправится под трибунал.

– Хорошо, что нам не надо глотать эти идиотские каллор-таблетки!

Капрал зачерпнул полную ложку плова и с выражением райского блаженства отправил ее себе в рот.

– Мне один… космодесантник… рассказывал, как они на SAPH-III… питались… одними пилюлями, – вещал Эдди, тщательно пережевывая мясо. – Так представляешь… он по большому… за месяц… ни разу не сходил… Только по маленькому.

Капрал проглотил пережеванное мясо и снова погрузил ложку в ароматный жирный плов.

– Если их год принимать, то, наверное, и анус атрофируется за ненадобностью.

Эдди ел своеобразно. Набрав в ложку плова, он не подносил ее ко рту, а начинал всей верхней половиной тела двигаться ей навстречу. Потом капрал выворачивал ложку носиком вперед, и она вплывала в его широко открывшийся рот, словно десантная шлюпка во чрево космического крейсера.

Пережевывая рис, мясо и овощи капрал с такой силой сжимал челюсти, что Корин слышал стук его зубов. При этом Эдди еще покачивал головой, причмокивал и мычал от удовольствия.

В рубку вошла Николь. Она будто постарела. Ее лицо осунулось и приобрело землистый оттенок, взгляд стал тусклым, а уголки губ были скорбно опущены.

– Я думала, что умру. В академии мы проходили подготовку по прямой загрузке, и моя голова вроде бы неплохо с этим справлялась, а сейчас я еле выдержала, честное слово.

– Очень большой объем информации за минимально короткий отрезок времени. Подобные загрузки можно проводить не чаще двух раз в год, и, кстати, далеко не всем. Умник сейчас приведет тебя в порядок.

Николь хотела что-то сказать, но, сморщившись от боли, махнула рукой и полезла в медкапсулу.

– Ноги на ширину плеч, – приказал девушке Умник. – Руки опущены и прижаты к бедрам. Подбородок чуть выше.

Умник закрыл медкапсулу и приступил к исследованию состояния Николь, выводя его результаты на монитор командира перехватчика. Показатели оказались не столь низкие, как ожидал Корин.

Капрал, расправившись с тремя комплексными обедами, похлопал себя по животу:

– Маловато будет. Пойду, поищу еще чего-нибудь.

– Смотри, чтобы тебя при десантировании не стошнило, – предупредил его Корин.

– Такого никогда не было и не будет!

Пока Эдди ходил за очередной порцией съестного, Умник закончил колдовать над стажером и выпустил ее из капсулы.

– Ты мог бы меня, заодно, и причесать, – заметила Николь, достав из нагрудного кармана зеркальце и поправляя волосы.

Вернувшийся из пищеблока капрал, замер посередине рубки, прижимая к груди полдюжины разноцветных банок с консервами.

– Мадемуазель, можно я вас съем на десерт? – сказал он, сделав вид, что проглатывает обильную слюну.

– Не ешь меня, серый волк, я тебе еще пригожусь.

Николь заулыбалась. На ее щеках появились чудесные ямочки, которые Корин раньше и не замечал.

Умник потрудился на славу: стажер снова выглядела и самой здоровой, и самой красивой девушкой на свете.

– Хватит любезничать. Наш сменщик уже, наверное, на подходе. Ешьте и готовьтесь к высадке, – приказал Корин.

– Есть, сэр.

Николь отправилась в пищеблок и принесла оттуда упаковку с разогретым комплексным обедом и несколько салфеток.

Ела она быстро, но, в отличие от Эдди, совершенно не мусорила. И не урчала от удовольствия.

– Хорошо, что нам не приходиться питаться этими ужасными каллор-таблетками, – заметила стажер, заканчивая трапезу.

– Я только что, почти дословно, говорил то же самое! Да, Кор?

Второй пилот не упустил возможности вставить еще пару словечек на любимую им гастрономическую тему.

Раньше, когда он только-только появился в команде Корина, то имел привычку вещать о еде часами. Казалось, что нет в Галактике такой поваренной книги, из которой он не знал бы наизусть хотя бы сотни страниц. Сержанту быстро надоели эти кулинарные лекции, и он пригрозил Эдди, что напишет рапорт о его переводе в полковую столовую, если тот и дальше будет изводить своего командира пространными речами о вкусной и здоровой пище. Парню очень хотелось летать на знаменитом «девяносто девятом» и он был вынужден смириться с требованием сержанта ограничить продолжительность разговоров о еде тремя минутами. И хотя сейчас Корин следил за хронометражом не столь строго, как полтора года назад, но Эдди все равно старался сильно не злоупотреблять его терпением.

Капрал открыл вторую банку с консервированными кусочками ананаса.

– Если бы нас кормили каллор-таблетками, я, наплевав на всю романтику, сбежал бы из Космопола. Клянусь своим писюном! Я эти пилюли возненавидел еще в академии. На полевых занятиях…

Корин не дал капралу договорить.

– Эдди, как зовут монарха, к которому мы скоро отправляемся в гости?

Второй пилот, не выпуская ложки, махнул рукой.

– Кор, не волнуйся. Я все помню.

– Ну, а все-таки?

– Блохопопу, – очень уверенно заявил Эдди, не переставая жевать.

У Николь брови поползли вверх, глаза округлились, рот приоткрылся. Она начала сгибаться пополам и, схватившись за живот, захохотала.

– Эдди, – с трудом выдавила из себя стажер. – Тебе точно… отрежут язык… на Кастисе. За… за… за Блохопопу.

Стажер снова залилась смехом. На ее глазах появились слезы.

Корин покачал головой.

– Блоха в попу… Капрал, вы хотите всех нас подвести под монастырь, как говорили древние? Эдди, Эдди… Исходя из услышаного, делую вывод, что на Кастисе мы все примем жуткую смерть.

Слушая выговор командира второму пилоту, Николь сразу вспомнила интонации отца, когда тот проводил с нею в детстве воспитательные беседы после очередной ее каверзы.

– А что, разве я не так сказал?

Эдди был искренне удивлен.

– Государя зовут Болукохопо.

– Кор, я не нарочно! Я не понимаю, почему я не помню про Блохопопу.

– Эдди, перестань! – взмолилась Николь. – У меня уже и так живот болит.

– Хватит валять дурака, – приструнил младших членов экипажа сержант. – Можно подумать, вы на сафари отправляетесь. Стажер, марш делать прививки. Потом ознакомься с материалами по группе Джойса и по экипажу Полански. И не забудь просмотреть на всякий случай еще раз досье Бернини. А вы, капрал, проверьте мезоплан.

Видя, что командир рассердился не на шутку, Эдди и Николь разом присмирели. Стажер с постным лицом снова полезла в медкапсулу, а второй пилот поторопился спуститься на нижнюю палубу.

Эдди в отношениях с людьми может и выглядел подчас полным идиотом, но во всем, что касалось техники или электроники разбирался досконально, и мог заткнуть за пояс даже дипломированного специалиста.

Как до самозабвения некоторые люди обожают животных, так капрал Мур обожал технические и электронные произведения человеческой мысли. Он относился к ним как живым существам, истово веря, что и они его также любят, как он любит их.

Если бы не живой характер Эдди, он мог бы легко достичь заметных высот в научной среде. Корин надеялся, что со временем, если только голова капрала останется на его плечах, он угомонится, уйдет из Космопола и станет великим изобретателем.

Эдди добросовестно проверил готовность к работе всех систем мезоплана, сверил свои заключения с показаниями Умника и с чувством выполненного долга снова поднялся наверх.

– Кор, все в норме, – доложил он сержанту.

– Хорошо. Сделай прививки и ознакомься с материалами по нашему делу. Больше внимания мелочам. В нашей работе именно они часто играют главную роль.

– Я помню, Кор.

– Стажер, отправь на санобработку одежду, в которой мы пойдем на Кастис.

– Есть, сэр.

– На расстоянии в один парсек от нашей орбиты замечен объект искусственного происхождения. Провожу идентификацию, – доложил Умник.

– Наверное, «двенадцатый», – заметил Корин. – Ребята, давайте пошустрее. Время, время!

– Кор, мы и так стараемся!

– Объект идентифицирован, – сообщил Умник. – К нам приближается патрульный перехватчик SP-0012. Устанавливаю связь.

– SP-0099, вас вызывает SP-0012! – пророкотал из динамиков бас сержанта Сорди, командира «двенадцатого». – Кор, еще несколько минуток и я на месте. Прием!

Корин хорошо знал Микеле Сорди. Тот отличался незаурядными актерскими способностями и мог спародировать любого политика. Еще он был отличным стрелком из лука – с десяти метров попадал в подброшенный игровой жетон. И еще у него было шестеро детей. И все мальчики.

– Сорди, Корин на связи. Уходим на экваториальную орбиту. Как понял? Прием!

– Вас понял. Всем удачи. Конец связи.

Корин приказал Эдди и Николь занять штатные места и, сделав левый поворот, взял курс на Кастис. До цели было полчаса лета.

Сержант вел перехватчик, молча, сосредоточенно глядя на приборы. Уже тридцать один раз он высаживался на закрытые планеты во главе группы, и в семи случаях из них терял там своих вторых пилотов: Отеро погиб на Хиопане, сорвавшись со скалы, Бишоп сгорел дотла на NHSA-IV, Тао Лана сожрали корсы на Ртипау…

Еще дважды Корин видел смерть своих командиров. Но оба раза сумел доставить их тела на базу. Труп патрульного, как и труп любого инопланетянина, оставлять на закрытой планете было запрещено. Таково неприложное правило Особого корпуса. Если погибшего по ходу дела удавалось надежно спрятать, тогда за ним высылали особую похоронную команду. Либо робота-чистильщика. Последний просто испепелял тело и доставлял родным горсточку праха героя. Но обычно другие члены экипажа сами уничтожали труп…

– Значит так, – со сталью в голосе произнес Корин. – Слушаться меня беспрекословно. Наказание за неисполнение приказов будет жесточайшим. Задание нужно выполнить во что бы то ни стало. В случае моей гибели командование группой на себя возьмет капрал Мур.

– Кор…

– Эдди, заткнись. Если мы оба накроемся, стажер продолжает поиск самостоятельно. Легенду на такой случай ты помнишь, – сказал Корин, бросив взгляд на Николь. – Твоя задача: продержаться до прилета Гриффита и с ним встретиться. После этого перейдешь в его подчинение. Приказ ясен?

– Так точно, сэр!

В течение остального пути никто из патрульных не проронил ни слова.

Эдди сидел и, закрыв глаза, всю дорогу выстукивал пальцами на подлокотнике какую-то мелодию. Губы его шевелились, голова раскачивалась туда-сюда, но понять, что он про себя напевает, было невозможно.

Николь на своем мониторе в очередной раз просматривала материалы по Рафаэлю Бернини. Никто не знал, как он сейчас выглядит, и какой у него теперь голос, и нужно было хорошенько запомнить все его привычки, походку, манеру говорить и одеваться, любимую еду и любимые словечки.

– Выходим на экваториальную орбиту, – известил экипаж Корин. – Умник, бери управление на себя. А мы займемся перевоплощением.

– Есть, сэр.

Сержант отключил скобы безопасности и встал с кресла.

– Первой идет стажер, поскольку перед Умником здесь поставлена самая сложная задача.

– Слушаюсь, сэр.

Стажер отозвалась мгновенно, но в ее движениях Корин уловил легкую неуверенность. Он мог уже почти наверняка судить о ее психологическом состоянии и без помощи компьютера.

Николь в нерешительности остановилась перед медкапсулой: она всегда тяжело привыкала к новой внешности.

– Не дрейфь! – подбодрил девушку Эдди. – Если Умник напортачит, мы все бластером потом подправим.

Капрал заулыбался довольный своей шуткой.

– Помолчи, – попросил его Корин. – Надоел уже твой подростковый юмор. Николь, смелее. Время дорого.

Николь потерла друг о друга вспотевшие ладони и расстегнула комбинезон.

– Умник, я на тебя надеюсь.

– Все будет отлично, мэм!

Капсулу Николь покинула смуглой длинноволосой брюнеткой с раскосыми темно-карими глазами и широкими скулами. Над ее верхней губой появился темный пушок, а брови девушки стали шире и длиннее. Под бронзовой кожей ее мышцы выглядели рельефней, и Николь теперь походила на древнюю богиню то ли войны, то ли охоты.

– Я даже не знаю, что лучше, – развел руками Эдди. – То, какая ты была раньше, или то, какая ты теперь.

– Неплохо получилось, – отметил Корин. – Капрал, твоя очередь.

Над внешностью Эдди Умник работал недолго. Он слегка удлинил второму пилоту нос и мочки ушей, поменял цвет глаз на блекло-голубой, а его волосы стали снежно-белыми и вьющимися прядями рассыпались по плечам.

– Какой-то белобрысый урод, – сказал Эдди, глядя на себя в зеркало. – Я стал похож на двуногого песца.

– Женским особям разумных существ нравится экзотическая внешность, – успокоила капрала Николь, стараясь сохранить при этом серьезное выражение лица.

– Эдди, не суди о своей новой внешности по человеческим меркам, – заметил сержант.

Сам командир предстал перед подчиненными с абсолютно лысой головой, нос и нижняя челюсть у него стали крупнее, а густые черные брови теперь сходились на переносице. Его кожа приобрела красновато-коричневый оттенок и матово блестела при ярком свете. Словно сложенное из булыжников тело сержанта и его новое лицо свирепого дикаря внушали страх и желание подчиняться.

Николь инстинктивно вздрогнула.

Чуть погодя, оправившись от первого впечатления, Эдди прошептал на ухо девушке: «По моему, Умнику удалось выявить истинную сущность нашего командира».

– Тсс!

Николь погрозила Эдди пальцем.

Все переоделись в кожаные штаны и рубахи синтохо, народа населявшего леса Мекхелоту, Страны Железа. У стажера отороченная мехом верхняя рубаха была длиннее, чем у мужчин, и достигала колен. А вот обувь девушки – перетянутые ремешками над щиколоткой и под коленями сапоги-чулки – ничем от мужской не отличалась.

Члены экипажа «девяносто девятого» должны были выдавать себя за чужестранцев, торговцев мехами, которые, приходя на земли синтохо, одевались подобно аборигенам. Последние воспринимали это как дань уважения гостей к их обычаям. Единственное, чего чужаки не могли себе позволить, в отличие от синтохо, это повесить на шеи ожерелья из зубов и когтей хищных животных. Подобное считалось святотатством и каралось смертью.

Одежду, в которой группа намеревалась отправиться вглубь страны, а главное оружие, должен был им передать уже на Кастисе офицер из Управления безопасности Космопола. Звали его Курт Вассерман. Работал он в Стране Железа под личиной торговца уже девять земных лет и зарекомендовал себя как хороший разведчик. Звезд с неба не хватал, но и явных просчетов до пропажи группы Джойса и экипажа Полански за ним не числилось. Корин только боялся, что резидент теперь будет из кожи вон лезть, чтобы доказать командованию свою профпригодность. А излишний энтузиазм в такой, требующей деликатности, работе часто выходит боком.

– Присядем на дорожку, – сказал Корин. – У моих далеких предков была такая традиция. На удачу.

Он сел на край кресла и положил на колени свои огромные, оплетенные ветвями вен, руки.

У сержанта было нехорошо на душе. Ему не хотелось лететь на Кастис. Ему не нравилось это внезапное задание: он по большому счету не доверял Николь, также его тревожило быстрое исчезновение Полански, опытного и осторожного пилота… А если учесть, что перед пропажей экипажа Полански где-то на просторах Страны Железа как в воду канули пятеро спецназовцев, которые тоже были далеко не мальчиками…

– Ну, теперь можно и в путь.

Корин хлопнул ладонями по коленям и встал на ноги.

– Экипаж! На нижнюю палубу бегом марш! – скомандовал он резко.

Николь и Эдди бросились к люку.

Сержант, поворачивая голову слева направо, внимательно оглядел рубку. Он словно оттягивал момент прощания с кораблем.

– Умник, действуешь по инструкции. Ждешь нас на орбите и поддерживаешь связь со спутниками слежения. Если произойдет что-то выходящее за рамки служебных документов, свяжешься с «двенадцатым». Решение будет принимать сержант Сорди.

– Есть, сэр.

– Надеюсь, до встречи, Умник.

– До встречи, командир!

Корин спустился на нижнюю палубу и, надев скафандр, занял место пилота в мезоплане, где уже разместились Николь и Эдди. Включив зажигание, сержант проверил показания датчиков и перевел мезоплан на ручное управление.

– Экипаж готов?

– Так точно, сэр!

– Тогда, с Богом.

Бронеплита, открывая выход в космос, медленно поползла вверх. Корин на малой тяге повел мезоплан к черному проему. На краю бездны он слегка подал штурвал от себя и мезоплан плавно соскользнул вниз.

Слева, на обзорной панели, идущей по всему периметру кабины, красноватым светом засиял Кастис, – огромный шар, покрытый бурыми пятнами материков, расположение которых делало планету похожей на ухмыляющееся человеческое лицо.

Глава VII

Посадку в заданном районе Кастиса мезоплан совершил под утро.

Когда люк открылся, и Николь сняла с головы шлем, ей в нос ударил удушливый запах пыли. Девушка сморщилась и чихнула.

– Быстро, быстро! Уходим! – услышала стажер приглушенный голос командира.

Скобы безопасности разомкнулись, и Николь выбралась наружу. Стараясь не дышать глубоко, она стянула с себя скафандр и, скатав его, сунула аккуратный валик в кабину, в специальную нишу. Там же, в держателях, она закрепила и шлем.

– Быстро, быстро! – снова раздался приказ сержанта.

Николь обернулась и увидела, что Корин и Эдди уже мчатся прочь от мезоплана. Мысленно чертыхнувшись, она спрыгнула с крыла и ринулась следом за ними.

Пилоты бежали к невысокому раскидистому кусту, росшему в двух десятках шагов от места посадки.

Возле него патрульные быстро опустились на корточки и затаились.

Николь подбежала к товарищам и, присев, ощутила под руками чуть теплую пыль. Невесомая, она текла между пальцами словно вода.

Сзади раздался слабый шипящий звук. Девушка поняла, что заработал двигатель мезоплана – аппарат должен был возвращаться на перехватчик.

Она посмотрела через плечо назад. Мезоплан уже набрал скорость и стремительно уходил вверх, превратившись вскоре в маленькую звездочку в предрассветном небе.

У Николь по спине побежали мурашки. Она неожиданно почувствовала себя слабой, беззащитной девочкой, которую со всех сторон подстерегают опасности. Как будто она вернулась в далекое прошлое и ей снова пять лет, и папа впервые привел ее в детский сад… И вот он ушел, оставив свою «красатулечку» одну-одинешеньку среди…

Стажер осторожно покосилась на притаившегося рядом Эдди. Капрал сосредоточенно всматривался в темноту, поводя головой из стороны в сторону. У Николь тотчас пронеслось в мозгу, что и она тоже должна следить сейчас за местностью, и быстро огляделась.

Сзади и слева темнел лес; справа, до самого горизонта, простиралась степь с кое-где высящимися многометровыми каменными глыбами. На фоне голубовато-серого неба они казались черными. Их можно было принять за впавших в дрему великанов.

Стажер постаралась восстановить в памяти карту района высадки, которую накануне изучала вместе с командиром.

Внезапно где-то впереди раздался короткий, мягкий свист. Потом еще один.

– Что это? – наклонившись к Эдди, шепотом спросила его Николь. – Вхилн? Самка или самец?

– Это нас встречают.

Стажер постучала себя по лбу, мол, могла бы и сообразить. Она хотела уже подняться, но сержант крепко ухватил ее за плечо. От боли Николь ойкнула.

– Тихо, – зло прошипел Корин. – Еще два раза с равными промежутками.

Свист повторился.

Николь протянула руку и, осторожно сорвав с куста листок, поднесла его к глазам.

– Какие большие на нем колючки.

– Сиди тихо, – обернувшись, с досадой прошептал Корин и хлопнул ее по голове.

Снова раздался свист.

– Встаем и идем по очереди. Я первый, – предупредил подчиненных сержант. – Затем Эдди. Пойдешь, когда подам знак. И так дальше. Николь?

– Есть.

Корин поднялся и медленно вышел из-за куста. Впереди, от огромного камня отделилась небольшая темная фигура и направилась к сержанту. Тот двинулся навстречу неизвестному. Они остановились напротив друг друга. От них до куста, за которым прятались Николь и Эдди, было примерно метров восемнадцать-двадцать.

Николь отбросила листок и посмотрела на небо – начинало светать. Рядом завозился Эдди.

– Чего они так долго?

В это время Корин поднял чуть выше плеча левую руку. Это был сигнал Эдди.

Выпрямившись, капрал отряхнулся и мелкой трусцой направился к командиру.

Эдди оказался выше незнакомца примерно на полметра. Капрал, наклонившись, поздоровался с коротышкой за руку. Потом все трое повернулись и пошли к лесу.

На секунду Николь показалось, что о ней позабыли и заволновалась. Она хотела уже встать, но тут же вспомнила об условном сигнале, который должен был позволить ей двигаться вперед.

– Эдди отмашку не давал, значит, надо сидеть и ждать.

Николь с нетерпением смотрела вслед удаляющимся людским силуэтам. Увидев, что Эдди, наконец, поднял руку, Николь выскочила из укрытия и со всех ног помчалась вперед.

– Я уже подумала, что вы меня про меня забыли, – сказала она, поравнявшись с Эдди.

– Тихо, – раздался чуть слышно голосок маленького человечка.

Он говорил не по-английски. Он говорил на языке народа болхо, составлявшего три четверти населения Страны Железа. Николь теперь тоже свободно владела этим языком, но он все еще почему-то казался ей неимоверно чужим.

Обыденное слово, произнесенное на инопланетном языке, снова разбудило в девушке тревогу. Здесь, на Кастисе, любой абориген будет воспринимать ее как добычу. Или как врага. Здесь можно умереть в любую минуту. И космический флот не придет ей на помощь…

Николь стало страшно почти до дрожи. Страшнее, чем в первые минуты высадки. Дурные предчувствия полезали из самых темных закоулков души и не хотели подчиняться сознанию. Ей казалось, что она вот-вот получит смертельный удар. В сердце или голову. И тогда она, Николь Дюфренн, навсегда останется на Кастисе. В виде молекул.

Инстинктивно стажер старалась держаться поближе к Эдди, едва они приближались к какому-нибудь каменному столбу или раскидистому кусту. Ей очень хотелось вытащить из закрепленных слева на поясе ножен кинжал, но по здешним обычаям женщина, если она не жрица или эрда, не могла разгуливать с обнаженным клинком вне стен своего дома.

Они вошли в лес. Девушка шла, судорожно оглядываясь по сторонам.

«Умереть так рано? Нет, такое невозможно! Люди в таком возрасте не умирают. Но я же в патруле… Я на чужой планете. – Николь облизала высохшие от волнения губы. – На совсем чужой, враждебной планете. Один удар меча и все… И все? А Кор? Он ведь больше пятнадцати лет в Космополе. Он мог умереть уже тысячу раз! Но он вон, впереди идет… Живой, спокойный, уверенный».

Николь вдруг стало стыдно за свое малодушие. «Нет, я не умру. Я не умру, – думала она уже с яростью. – Умрет любой кастисианин, посмевший поднять на меня меч. Они будут взирать на меня с ужасом. Я – жрица! Жрица Триединого Нэка, котел кипящего масла вам в глотки!»

Стажер постаралась сконцентрировать свое внимание на дороге, усердно пытаясь производить меньше шума, но время от времени хруст сучьев все-таки нарушал почти мистическую тишину чужого леса, и тогда она мысленно начинала поносить себя последними словами: «Дура, идиотка, кретинка. Ставь ноги куда следует, овца. Сколько тебя в академии учили!»

Понемногу она все-таки успокоилась и стала прислушиваться к звукам вокруг. Лес уже не казался ей столь безмолвным, как полчаса назад. Наиболее отчетливо доносилась до нее ругань шедшего позади всех Эдди.

«А еще жаловался на свою память, – неожиданно подумала Николь с иронией. – Имя государя он не мог запомнить… Зато местную брань без единой ошибки выговаривает. Как, однако, у человека мозги устроены».

Стало совсем светло. Во всю мощь зазвучали птичьи голоса. По верхушкам деревьев засновали какие-то мелкие животные. Николь не успевала их толком рассмотреть, даже когда эти зверушки на мгновенье замирали. Пауза длилась лишь секунду-другую. По всей вероятности, это были схобы. Их мясо считалось в Стране Железа деликатесом.

Идти становилось все трудней. Температура воздуха стремительно нарастала, и Николь при каждом глубоком вздохе уже казалось, что у нее в легких вспыхивает огонь. Ее тело было липким от пота и горело в тех местах, где грубые одежные швы натирали кожу.

Николь оглянулась, чтобы посмотреть, где там Эдди – на протяжении последних нескольких метров она перестала слышать его поношения лесных богов.

Интервал между нею и вторым пилотом заметно увеличился. Капралу при его росте приходилось идти, согнувшись чуть ли не вдвое, чтобы не цепляться за ветки деревьев.

«Ему еще труднее, чем мне, – подумала Николь. – Бедный Эдди».

Когда второй пилот оказался рядом, Николь собралась было сказать ему несколько ободряющих слов, но передумала, посчитав, что поддержка ставшей без году неделя патрульным девчонки может его обидеть.

– Иди, иди, – просипел капрал. – Я в порядке.

Маленький человечек, словно земная обезьяна или нарский дзой, проворно лавировал между деревьями. Его ловкие ручки всегда вовремя раздвигали колючие ветви растений, давая патрульным возможность до поры до времени сохранять одежду и тело в более или менее пристойном виде. Было ясно, что опыт передвижения по этим дебрям у него колоссальный.

Сержант внезапно остановился, и Николь чуть ли не носом уткнулась в его спину. Корин не шелохнулся и не произнес ни звука. Сзади затих и Эдди.

Выглянув из-за плеча командира, Николь увидела, что их проводник стоит на краю поляны. Этот ловкий человечек напоминал сейчас маленького хищного зверька готового либо убежать, либо броситься в атаку, в зависимости от того, что за противник появится перед ним.

Посередине открывшейся путникам поляны стояла бревенчатая хижина без окон. Над ее тесовой крышей возвышалась башенка с узкими, скорее всего на четыре стороны, оконными проемами. Их закрывали железные ржавые ставни.

По крыше хижины, постукивая клювом, разгуливала крупная птица с бело-голубым оперением. В переводе с языка синтохо ее название звучало как «красивая птица, которая не умеет прятаться».

– Ждите здесь, – произнес шепотом маленький человечек.

Он вышел на поляну и, неслышно ступая, направился к хижине. Птица, заметив приближавшееся к ней и превосходящее ее по размерам живое существо, остановилась, но улетать не спешила.

Пока Вассерман со всех сторон обходил хижину, Корин внимательно обшарил взглядом лес по краям поляны. Ничего подозрительного он не заметил.

Выйдя из-за угла, резидент повернулся лицом к патрульным и замедленным движением вытер лоб тыльной стороной ладони. Это был знак, что можно двигаться.

Первым пошел Эдди. Пока он пересекал поляну, Вассерман открыл массивный висячий замок на дверях хижины.

Когда он вместе с капралом вошел внутрь, сержант дал команду Николь:

– Вперед. Не оглядываться. Наблюдение ведется.

Стажер кивнула и ступила на зеленовато-бурый ковер из мхеты и спахса. Растения сидели в почве так густо и были так упруги, что за девушкой не оставалось даже намека на след.

Корин перешагнул порог хижины последним. Он запер дверь на два крепких деревянных засова, которые стояли тут же у входа.

– Гостям все лучшее в доме, – сказал Вассерман, зажигая масляный светильник.

– Наверх, – приказал второму пилоту Корин.

Деревянная лестница под ногами Эдди жалобно заскрипела.

– Кругом тихо, – через некоторое время, приоткрыв ставни, доложил сверху капрал.

Вассерман зажег второй светильник.

Николь огляделась. Хижина состояла из одной большой комнаты. Посередине стоял грубо сколоченный стол и две длинные скамьи. У дальней стены, за лестницей на чердак, располагалась широкая, покрытая звериными шкурами, лежанка. На стене справа висела полка с глиняными кувшинами и перевернутыми вверх дном глиняными кружками.

Вассерман взял с полки два кувшина и поставил их на стол. Потом принес четыре кружки. Вынув пробки, он что-то плеснул в них сначала из одного кувшина, затем из другого долил их почти до краев.

– Вино с водой. Как здесь принято.

Корин взял одну из кружек и направился к лестнице.

– Я сам отнесу, – остановил его Вассерман.

Вернувшись с чердака, он сел на скамью и положил руки на крышку стола. Николь поняла, что их проводник тоже устал. Он сидел, сгорбившись, взгляд его был тусклым и неподвижным.

Из досье Николь знала, что Вассерману пятьдесят три земных года. Но выглядел он так, как сейчас на Земле выглядят столетние мужчины – седые волосы, морщинистый лоб, резкие носогубные складки.

Светильники горели с легким потрескиванием и распространяли едва уловимый цветочный аромат.

Корин устроился за столом напротив Вассермана.

– Присаживайся, – пригласил он Николь, указывая на место рядом с собой. – Надо кое-что обговорить. Капрал, ты там нас хорошо слышишь?

– Отлично.

– Смотри, два раза повторять не будем.

Вассерман поднес кружку ко рту и сделал несколько глотков.

– Ситуация такая, – произнес он резко. Эта резкость совсем не вязалась с тембром его голоса. Она казалась наигранной. – Нехорошая, на мой взгляд, ситуация. Бернини, как вы знаете, находится на Кастисе уже больше года. Мои слуги вышли на его след примерно пять месяцев назад. Если считать по земному календарю. Он к тому времени уже втерся в доверие к эрдену Тэу, выдав себя за высокородного.

– У людей ко лжи большие способности, – заметил Корин.

– Согласен. Потом он женился на дочери Тэу Аэрле, победив в поединках пятерых претендентов на ее тело. Вскоре, убив тестя, он стал эрденом – хозяином замка.

– В представленных нам материалах ничего не говорилось о подробностях этого убийстве. Каким образом он расправился с тестем установлено?

– Да. Эрдену во фляжку с вином перед охотой был добавлен настой корней тхапса. На полном скаку, потеряв сознание, эрден упал с порха и разбился. В том, что это был несчастный случай, из аборигенов никто не усомнился.

– Интересно… Местные для расправы обычно предпочитают меч или кинжал…

– Таковы традиции Страны Железа. Нарушить ритуал – значит, пойти против Бога Богов… В общем, став владетелем замка, Бернини приобрел высокий социальный статус и особую защиту закона. Это впоследствии сильно осложнило работу группы Джойса. Они должны были ведь взять его живым и доставить на Землю в целости и сохранности. – Резидент снова отхлебнул из кружки. – Есть подозрение, что высадиться на Кастис ему кто-то помог и здесь он орудует не сам по себе. Очень уж легко он бежал с каторги, играючи ушел от патруля и сразу же затерялся на просторах планеты. Я уверен, в этом ему помогло хорошее знание географии Кастиса. А такая информация по «закрытой» планете является строго секретной.

Вассерман решительным движением отставил кружку в сторону.

– Примерно месяц назад наш беглец получил груз. Доставку осуществил беспилотный рейдер. Его Космопол специально пропустил. Благодаря этому, собственно говоря, Джойс и сумел сесть Бернини на хвост. Но появились дополнительные трудности. Рейдер доставил ему фальшивые золотые монеты, и у Бернини-Отэу количество дружинников увеличилось сразу вдвое. При попытке захвата Бернини вся группа Джойса, по неперепроверенным пока донесениям, была уничтожена. Ваши патрульные, которые недавно здесь высадились, судя по некоторым признакам, тоже погибли. Утверждать с полной уверенностью я этого пока не могу, но чудеса случаются здесь редко…

– Чудеса везде большая редкость. Поскольку требуют тщательной подготовки.

Вассерман кивнул.

– Да, требуют… Бернини готовит нападение на один из богатых замков и ищет союзников, рассылая гонцов. Джойс, перед самой гибелью, сумел одного из них перехватить. После этого его группа собственно и решила форсировать операцию. Не повезло. На текущий момент главная цель Бернини – создание армии способной проложить ему путь к короне. Вы должны будете отслеживать все его передвижения до прилета спецназа. К сожалению, у меня не в каждом городе и не в каждом замке есть агенты. Трудность еще заключается в том, что мы до сих пор лишь примерно представляем, как наш объект сейчас выглядит. Правда, одна характерная примета у него все же осталась…

– Вы о размере его ноги?..

– Ну да. У него было мало времени, чтобы его скорректировать. Уменьшить что-либо гораздо сложнее, чем наростить. Особенно кость. За то время, которое ему понадобилось для того, чтобы после побега с каторги добраться до Кастиса, он не смог бы этого сделать. Мы сумели почти со стопроцентной точностью установить, когда он здесь появился.

– Что еще нам может помочь в работе?

– Наш каторжник предпринял ряд действий, которые подрывают религиозные устои народов Страны Железа. Основопологающие устои. И совершил он их намеренно. Как я понимаю, он хочет лишить влияния Храм Великого Нэка, поскольку тот, скорее всего, не позволит ему безнаказанно расправиться с нынешним правителем страны.

– Точнее.

– Наш беглый каторжник уже примерно месяца три, по земным меркам, имею в виду, захватывает в плен жриц храма, вышедших на традиционную охоту. На некоторое время жрицы исчезают, а затем появляются снова в разных уголках страны и ведут себя словно сумасшедшие. Что Бернини с ними делает я не знаю, но они превращаются в необузданных потаскух. Это крайнее святотатство. К телу жрицы может прикасаться только победивший ее в поединке воин, и только с целью зачатия. А не каждый встречный и поперечный для примитивного удовольствия. Столь резко взламывать вековую систему ценностей весьма опасно. Страна может погрузиться в хаос. Последуют тысячи и тысячи смертей…

– Земляне вкушали плоды подобного переустройства не раз.

– А теперь Бернини проводит подобную операцию на Кастисе.

– И с точки зрения Земной Федерации эти действия незаконны…

– Само собой. Ясно, что кто-то ограничил Бернини во времени. Да и он сам, видно, жаждет как можно быстрее добраться до большой власти, если идет на такой риск. Для нас плюс в том, что число его врагов после такой сексуальной революции должно резко увеличиться.

– Есть конкретные лица, на которые мы можем опереться в своей работе?

– Пока вы можете опереться только на моих людей. Вернее, они не люди, но работают на меня. Естественно, кем вы являетесь на самом деле, они знать не будут. Ненависть к эрдену Отэу, он же Рафаэль Бернини, растет с каждым днем. Особенно среди его подданных и соседей-эрденов. Но все это пока имеет скрытую форму. Несколько имен тайных врагов эрдена Отэу я вам назову. Может, при случае, и пригодиться. Но будьте крайне осторожны. Кастисиане не так хитры, как люди, однако и среди них попадаются настоящие мастера обмана.

– Учтем.

– На связь с вами, по мере поступления новых сведений о Бернини, будет выходить мой агент. Он работает со мной много лет, и я ему полностью доверяю.

– С Джойсом и Полански он же работал?

– Нет. Тот кастисианин находится сейчас на пути в столицу. Там Бернини его не достать, если кто-то из землян не устоял под пытками и открыл его имя. Нового связного зовут Кохо. Парень смышленый и осторожный. Пароль такой: «Достойный меч. Он куплен у Хаса? – Так. – Не три Больших дождя тому назад? – Четыре, если голова мне не изменяет». Как вы знаете, Хас – это я. В крайнем случае, любой из вас может выйти прямо на меня. В стране я достаточно известен. Во всех больших городах у меня есть лавки. Зайдете в любую и скажете: «Три Больших дождя назад Хас продал мне меч. Мне нужны еще два таких же и как можно быстрее». Через определенное время ваш покорный слуга предстанет перед вами. Преодалеть расстояние туда и обратно между наиболее удаленными городами страны верхом, меняя порхов, можно за двадцать девять кастисианских суток. Ориентируйтесь на такой срок ожидания. Но я буду стараться держаться к вам поближе.

– Где вас ждать? Конкретно.

– При каждой лавке есть комната для гостей. Там и будете меня ждать. Все необходимое мои слуги вам предоставят.

– Насколько я знаю, ни с Джойсом, ни с Полански вы в контакт не вступали?

– До сегодняшнего дня таковы были правила. Но сложилась экстраординарная ситуация…

Хас замолчал. Его глаза были устремлены на стажера.

«Взгяд оценивающий или сочувствующий?», – не могла понять Николь. Ей хотелось отвернуться, но она этого не сделала.

– Считаю необходимым напомнить вам о ритуале, – продолжил Хас, снова взявшись за кружку. – В полученной вами информации могут быть пробелы и неточности. Правила, бывает, и здесь меняются. Малейшее нарушение и Нэк раскроет вам свои объятия.

– Плохо, что местные ребята совершенно не понимают юмора. С ними будет тяжело работать, – подал голос с чердака Эдди.

– Не умничай, – поднимаясь из-за стола, окоротил его сержант. – Мы будем очень осторожны. Мы понимаем, что планета непростая, уверяю вас.

Вассерман отставил кружку и, подойдя к сержанту, положил ему руку на плечо.

– Мне еще нужно кое-что вам сказать. Давайте немного отойдем.

Они прошли в дальний конец хижины.

– Если я правильно понимаю, то девчонка – это наживка для Бернини.

– Да.

– А вы знаете, чем она рискует?

– Знаю. И она знает.

– Оставьте ее здесь, в лесу. Хотя это была моя идея, чтобы сюда прислали землянку в образе жрицы храма. Исходя из сложившейся ситуации.

– Не понял.

Вассерман упер руки в бока и задумался, глядя себе под ноги.

– Я хорошо разбираюсь в людях и других мыслящих существах. Вы ведь никогда не простите себе, если с ней что-нибудь случится.

– План операции утвержден. У меня есть приказ. Все?

– Да, да. Конечно. Я понимаю.

– А если понимаете, оставьте эти пустые разговоры.

Вассерман как-то сразу весь сжался, движения его стали суетливы, и он старался больше не смотреть на сержанта.

– Пойдемте, – сказал он и торопливо направился к лежанке. – Обычно у патрульных для работы все с собой: и оружие, и одежда… Как говорится, все по последней местной моде. Мои агенты предоставляли им только порхов для передвижения. У вас случай особый.

Вассерман откинул шкуры и, сняв с лежанки несколько жердей, достал из проема кожаный мешок.

– Сначала вы, – сказал резидент, бросив мешок сержанту.

Пока Корин облачался в черные одежды стража храма, Вассерман стал бережно вынимать из тайника оружие.

– Держите, – он протянул сержанту длинный узкий меч в ножнах, два кинжала, тоже в ножнах, и свернутую в узел кольчугу. – Все сделано по моему заказу. Качество отменное – сам проверил. Сейчас достану щит и шлем.

Корин до половины вынул меч из ножен и осмотрел клинок.

– Хорошая работа.

Кинжалы ему тоже понравились. Один, небольшой, он вынул из ножен и, обмотав лезвие куском шкуры, сунул за голенище сапога. Второй прицепил спереди к поясу.

– Здесь воины так оружие не носят. Я про сапог, – заметил Вассерман.

– Поэтому нож там и останется.

– Ладно. В принципе, это не запрещено. Это вам, – резидент подал второй мешок Николь.

– Спасибо. Отвернитесь, пожалуйста, – попросила она мужчин.

– Для землянки вы слишком стыдливы, – заметил Вассерман. – Я думал, что на Земле это качество уже изжито напрочь.

– Не совсем. На земных пляжах голых сейчас только процентов восемьдесят. Но парады эксгибиционистов с каждым годом все многочисленние.

– Их бы сюда, на Кастис, – заметил Корин.

Вассерман засмеялся.

– Да, здесь сексуальные отношения имеют особый колорит. Кстати, мисс, какой у вас охват груди?

– Восемьдесят девять. Зачем вам это?

– У местных женщин груди обычно небольшие. Примерно с мой кулак. – Вассерман сжал свою сухую узкую ладонь. – Вот такие. Так, что вы будете пользоваться у аборигенов повышенным спросом.

– Тем хуже для них, – холодно ответила Николь.

Вассерман развел руками.

– Что ж, хорошо, что вы к этому готовы.

Корин понял, куда клонит резидент Управления безопасности – он пытался запугать девчонку, чтобы та осталась в лесу. На командира надавить не удалось, и он решил ему показать, что девушка не очень уверена в своих силах, а за этим должен последовать нужный для резидента выводу и приказ остаться. Только ли из гуманных соображений Вассерман это делает? Или есть другая, скрытая, причина?

– У нас нарушение приказа, как у кастисиан нарушение ритуала, – сказал сержант, пристально посмотрев на Вассермана.

– Да, кое в чем мы похожи.

Маленький человечек отошел от Николь и сел за стол, положив на столешницу кольцо из серебристого металла сантиметров сорока в диаметре. Прицепленные к кольцу десять металлических крючков причудливой формы, мягко звякнули.

Николь, уже облаченная как жрица, подошла к столу и взяла кольцо в руки.

– Это и есть знаменитое кольцо Великого Нэка?

– Оно самое.

– Настоящее?

– Разумеется, настоящее. Как и везде, святое здесь тоже продается. Вопрос цены.

Девушка некоторое время разглядывала кольцо, потом, растянув края, надела его себе на шею.

– Я готова к бою, командир.

– Вы теперь полноценная жрица Великого Нэка, – как-то печально произнес Вассерман.

– А он – мой страж! – Николь с улыбкой посмотрела на Корина.

– Я не твой страж, а страж храма, – возразил ей сержант. – Капрал, меняемся. Марш вниз, одеваться.

Корин поднялся со скамьи и, придерживая меч левой рукой, полез по лестнице на чердак.

– Да вы меч пока снимите, – обратился к нему Вассерман.

– Ничего. Надо привыкать, – ответил уже сверху Корин.

Эдди спустился вниз. Он долго капался в предложенных ему вещах.

– А где штаны? – недовольно спросил второй пилот. – Где мои штаны?

– Вам по должности, молодой человек, штаны не положены.

– Я думал, что это один из вариантов, так сказать, облегченный. Может, все-таки, это можно как-то утрясти?

– В каком смысле, утрясти?

– Ну, одеть подниз шорты, например.

– Капрал, вы в своем уме? Какие шорты? – Вассерман был явно растерян. – Сержант, он у вас что, идиот?

– Хватит валять дурака, капрал, – донесся с чердака голос Корина. – Одевайся. Не обращайте на него внимания. Он без цирка не может.

– Какой может быть цирк? У вас тяжелейшее задание! Уже столько людей погибло! Вы сами в трех шагах от смерти!

– Все будет как надо. Думаете, что такое задание доверили бы идиотам?

– Извините, сержант. Вы правы.

– Ничего. Бывает. Капрал, в замок эрдена пожаловать без приглашения, а главное, чувствовать себя там как дома, может только другой эрден. Ты наш пропуск в логово зверя, капрал. Поэтому надевай, что дают.

– Ваш пропуск – моя голая задница.

– Не преувеличивай. Кое-чем она будет прикрыта.

– Угу, вот этой ленточкой.

Эдди поднял двумя пальцами белую полосу материи длиной около полутора метров.

– Как вам мои трусики?

– Угомонись.

Одевался второй пилот с брезгливой миной на лице, но свой наряд больше не комментировал.

– Вы теперь эрден из Страны Большой Воды.

Вассерман тщательно оглядел Эдди со всех сторон. Было понятно, что капрал не внушает ему должного доверия.

Корину подобное отношение к Эдди и раньше приходилось наблюдать. У многих людей при знакомстве с парнем, поначалу складывалось о нем неверное представление. Он казался им человеком несерьезным, нескромным, а иногда даже глупым.

Вассерман открыл стоявший в торце стола небольшой сундук.

– Меню у нас небогатое, поскольку ледника тут нет.

На столе появились две больших глиняных миски, дюжина сухих лепешек и несколько кусков вяленого мяса.

– Правда, у меня припасен кувшинчик очень хорошего вина. Мясо мы сейчас в нем вымочим по особому рецепту караванщиков, с травкой сфохо, и обед получится на славу. Жрица, плесните-ка мне водицы на руки, если вам нетрудно.

– Мне не трудно. Но Нэк простит жрице, что она прислуживает торговцу?

– Думаю, простит. Мне нравится, как вы шутите. Лейте.

На следующий день, едва начало светать, Вассерман вывел группу патрульных из леса.

Примерно в ста метрах от того места, где они вышли, у развилки дорог, стояла двухколесная повозка с белым полотняным навесом. Рядом под присмотром слуги паслись три порха. Животные выглядели как помесь карликового жирафа и лошади. Все порхи уже были оседланы.

– Ждите меня здесь, – сказал Вассерман.

Когда он приблизился к слуге, тот опустился на колени и склонил коротко стриженую голову. Вассерман похлопал его по плечу. Кастисианин встал, но головы не поднял.

Немного задержавшись возле порхов, скорее всего, он вставлял им мундштуки, Вассерман играючи вскочил на одного из них верхом, а двух других взял под уздцы.

– Ваши порхи, отмеченные богами! – сказал он на языке болхо, подъехав к патрульным. – Здесь, в печали, я расстанусь с вами. Мне ехать по дороге левой руки, вам – по дороге правой руки. Славы непроходящей, эрден! Счастливой охоты, жрица! Богатой добычи, страж!

– Доходной торговли, Хас! – с толикой небрежения, как настоящая жрица, ответила Николь.

Вассерман спрыгнул вниз и, прикрыв глаза ладонью, поклонился по отдельности эрдену и жрице, затем отступил на три шага, как предписывал ритуал, повернулся к ним спиной и пошел к повозке.

– «Недостойный имени»! – крикнул он слуге. – Хас едет домой.

Кастисианин, сидевший на корточках возле повозки, вскочил на ноги, ловко отбросил полотняный полог и бегом направился к хозяину.

Он помог Вассерману взобраться на повозку и, заняв свое место на козлах, тронул порхов.

Поднимая клубы красноватой пыли, повозка легко покатила по дороге.

– Ну что, – сказал по-английски Корин. – Поедем и мы.

Патрульные разобрали порхов. Самая богатая сбруя была у скакуна эрдена. По лицу Эдди можно было понять, что ему такой расклад нравится. Он с умилением потрепал гриву животного.

– Ты моя красавица.

– По-моему, это конь, – не без ехидства заметила Николь.

– Разве? – Эдди заглянул животному под брюхо. – Действительно. Извини, парень.

Корин вскочил в седло первым.

– Высокородный, ты едешь впереди согласно местному штатному расписанию. И, будь добр, не рассказывай гражданам Страны Железа земных анекдотов, – обратился он к Эдди.

– Оэр, страж храма, эрден Свэбо слышит твою просьбу, – ответил капрал на языке синтохо.

Он проверил подпругу и рывком, не касаясь стремян, оседлал своего не в меру нарядного порха.

Под Николь животное оказалось с норовом, и девушке пришлось приводить его в чувство плетью.

– Спокойно, спокойно. Я твоя новая хозяйка. Слушайся меня и тебя никто не будет обижать.

– Ты справишься? – спросил стажера Корин. – Может, пересядешь на моего?

– Все нормально. Он хороший мальчик. Только немного волнуется.

– Если будет своевольничать, в ближайшем городе обменяем на что-нибудь более покладистое.

Всадники друг за другом выехали на дорогу. Впереди, чуть откинувшись назад и гордо задрав подбородок, ехал Эдди – эрден Свэбо. Следом за ним – Николь, теперь жрица храма Великого Нэка Гэра. Корин, он же страж храма Великого Нэка Оэр, замыкал колонну.

Красноватая пыль толстым слоем покрывала дорогу и порхи ступали по ней словно по ковру. Поднимая ноги, они выбрасывали назад копытами большие клубы пыли, которая долго не оседала, но, слава Великому Нэку, не поднималась выше брюха порха.

Впереди из-за горизонта показалась багровая макушка местного светила.

Глава VIII

Сонк палил нещадно. Его лучи словно змеи жалили любой неприкрытый участок тела. Эдди уже давно снял свой великолепный серебряный нагрудник, который делал капрала похожим на героя древнегреческих мифов, и с ног до головы закутался в белый плащ с капюшоном. Черные одеяния Николь и Корина покрылись соляными разводами. Всадникам то и дело приходилось прикладываться к бурдюку с водой, которая на четверть была разбавлена молодым вином.

Николь повернулась к ехавшему сзади нее сержанту.

– Хорошо, что местный ритуал не запрещает мыться, когда захочешь. В Стране Камня, насколько я помню, моются только по большим праздникам.

– Да. И случаются они там раз в полгода.

– Но пока придется держаться от Эдди подальше, иначе он во мне разочаруется. Он ведь у нас такой сноб.

Корин улыбнулся. Стажер без особых хлопот переносила почти испепеляющую жару, или делала вид, что тоже было неплохо, поскольку жрица Великого Нэка не могла себе позволить выглядеть, как болтающийся на холке порха мешок с шерстью.

– Благороднейший Свэбо! – позвал Эдди Корин.

Капрал медленно повернулся и тупо взглянул на командира из-под капюшона.

– Может, нам сделать небольшой привал? Высокородный не желает перекусить?

Не говоря ни слова, капрал вяло мотнул головой.

– Держись солидней, а то скоро глухие места кончатся.

Эдди кивнул и отвернулся.

– По-моему, он совсем плох, – обернувшись, сказала Николь.

– Как бы он сейчас не выглядел, в нужный момент он горы свернет. Наш капрал и под пытками не сломается.

Николь не поняла: последнюю фразу Корин сказал для красного словца или вполне серьезно, ведь на Кастисе пытки были обычным делом. Да и Бернини тоже никогда ими не брезговал. Неужели даже это может стать теперь явью? Наверное, нужно быть готовой и к такому развитию событий, подумала она с тревогой.

Примерно через полчаса патрульные выехали на широкий тракт, который вел в город Энех. Здесь по пути им стали встречаться двухколесные крестьянские повозки, неказистые и скрипучие. По виду эти транспортные средства сильно напоминали земную азиатскую арбу древнейших времен, только железных деталей в них было намного больше.

В город везли сейчас, в основном, сено. Все съестное на городской рынок местные поселяне доставляли ранним утром, когда лучи-стрелы божественного Сонка были не так остры.

Иногда мимо трех всадников пастухи прогоняли небольшие стада вимлов – кастисианских буйволов. Эти животные отличались злобным нравом, поэтому у самых опасных из них были подрезаны рога.

На повозках, едущих из города, можно было увидеть расписную глиняную посуду, недорогое оружие, крашеное полотно.

Из мимо проезжавших более двух третей составляли мужчины. Коротконогие, узколобые, донельзя волосатые – они производили отталкивающее впечатление. У многих из них к тому же лица были изуродованы многочисленными жуткими шрамами.

Заметив еще издалека Эдди – эрдена Свэбо – крестьяне опускали голову, а сблизившись с ним, подносили к глазам тыльной стороной ладонь. В Стране Железа простолюдину запрещалось смотреть в лицо высокородному без позволения.

На Гэру, жрицу Великого Нэка, крестьяне поглядывали с любопытством, но тут же отворачивались, едва она устремляла на них свой полный презрения взгляд.

В отличие от мужчин, женщины не скрывали своих желаний. Крестьянки откровенно ели глазами стража храма, а самые молодые, развязывали державшие волосы ремешки и, встряхнув головой, рассыпали по плечам иссиня-черные локоны. Девочка, рожденная от стража храма, будет красивой и сильной. У нее больше шансов стать «пожизненным телом» стража замка или стража города, чем у дочери простолюдина. И тогда ее матери не придется голодать во время Большой суши. А если от стража храма родится мальчик, то он легко сможет стать стражем замка или города и, пока у него не будет «пожизненного тела», десятая доля его добычи или жалования будет доставаться его матери. Но лучше пусть будет девочка – она стоит дороже двух, а то и трех стражей.

Хозяева «пожизненных тел» поглядывали на свою собственность со злобой, но не смели запретить «телу» предлагать себя стражу храма. Запрещая, ты нарушишь ритуал, и тогда служитель Великого Нэка может вызвать тебя на поединок за жизнь. Простолюдину победа в такой схватке доставалась крайне редко. И по очень высокой цене. Другое дело, если «пожизненному телу» приглянется такой же селянин, как и ты, тогда меч решит, кому владеть «телом».

Впереди показалась кавалькада из шести всадников. Первым ехал эрден на вороном порхе. Позади него четверо верховых стражей замка окружали «пожизненное тело» высокородного – молодую женщину в белой накидке, восседавшую на белом порхе. До самых глаз ее лицо было прикрыто оранжевой полупрозрачной шалью.

Капрал, приветствуя высокородного, поднял правую руку с раскрытой ладонью на уровень плеча. Эрден на вороном порхе тоже выразил свое почтение. Женщина украдкой бросила взгляд на гостя из Страны Большой Воды. Ее поведение говорило о том, что «тело» не прочь сменить хозяина.

Эдди намек проигнорировал и проехал мимо кавалькады, даже не повернув головы в ее сторону.

Выказывая свое уважение владетелю замка Корин и Николь, как и подобает служителям Великого Нэка, прикрыли тыльной стороной ладони глаза. Сквозь слегка растопыренные пальцы сержант внимательно наблюдал за встречными.

Эрден с ног до головы окинул оценивающим взором жрицу, но желания вонзить «меч страсти» в тело дочери храма не проявил. Молча, проехали мимо Николь и стражи замка.

«Повезло, – подумал сержант. – Дай Бог, чтобы и дальше так было».

Корину захотелось увидеть лицо Николь. Ведь эрден на вороном порхе и его воины первая реальная опасность, встретившаяся стажеру на Кастисе.

Словно прочитав его мысли, девушка обернулась и с хитрой улыбкой посмотрела на командира. Корин осуждающе покачал головой.

Пока все шло как по маслу, но чувство беспокойства почему-то все сильнее охватывало Корина. Давно с ним такого не бывало. Все последние годы после высадки на поверхность любой «зараженной» планеты он будто замерзал внутри. Только боевой робот более холодно и рационально, чем он, мог бы выполнять поставленную задачу. И он стал думать, что по-другому уже не будет никогда. И вот сейчас он волнуется почти также как в первый год работы. Благо его подчиненные этого не замечают. Или только ему кажется, что со стороны он выглядит спокойным и уверенным? Нервы его напряжены, а значит, он может неправильно оценивать ситуацию.

«В таком состоянии, – с горечью подумал Корин, – запросто можно сделать неверный ход…»

– Высокородный уверен, что боги ниспошлют нам здесь и кров и пищу! – радостно крикнул Эдди, увидев стены города.

– И омоют тела путников благодатной влагой, – выразила свои ожидания Николь.

– Да свершится, – сказал Корин и сглотнул густую горькую слюну.

Перед мостом, перекинутым через ров, творилась невообразимая толчея. На несколько десятков махов вокруг разносились грязная ругань, гневные угрозы и крики боли. Пробиваясь сквозь толпу, возницы не жалели ни своих кнутов из кожи вимлов, ни спин поселян.

– Высокородный не желает опробовать в деле свою новую плеть?! – привстав на стременах и окинув взглядом ораву кастисиан, крикнул Корин второму пилоту.

– У высокородного Свэбо от желания уже ладони горят!

Эдди удобнее пристроил в руке резную рукоять из кости хсианы.

Но уже кто-то из толпы заметил приближающегося эрдена и народ, почтительно склонив головы, расступился. Стражники на воротах тоже опустили перед достославным головы в синих тюрбанах.

Капрал обтер рукавом рубахи потное лицо и отбросил капюшон за спину, выставив на всеобщее обозрение свои волосы цвета крыльев благородной птицы белпо. Пусть «немытые» знают, он не только высокородный, но и гость Страны Железа, а значит, находится под покровительством самого государя.

Проежая ворота, Корин кинул две серебряные монеты в стоявший на специальном выступе казан. Это была плата городу за право находиться под защитой его стен. Высокородные за это не платили, ибо своим пребыванием в его пределах они оказывали его жителям великую честь.

На узких городских улицах было довольно людно. Горожане выглядели очень опрятно. На каждой встречной кастисианке были серебряные украшения – массивные браслеты, ожерелья-амулеты, серьги в виде крупных колец. Их длинные белые полотняные рубахи стягивали на талии тонкие ремешки с круглыми серебряными пряжками.

На стража храма жительницы Энеха поглядывали с игривой улыбкой, но ни одна из них не распустила перед ним волосы.

– Горожанин, – обратился Эдди к проходившему мимо по улице седобородому старику в красном тюрбане. – Где можно в Энехе найти ночлег и пищу?

Старик остановился и, не убирая ладони от глаз, склонил голову.

– Благодарю, что заговорил со мной, высокородный. Сейчас путь достославного лежит к Большой базарной площади. Потом он пересечет ее и свернет направо, в первый переулок. Десять домов он отсчитает и найдет достойный высокородного кров.

Базарная площадь действительно оказалась большой и была так запружена народом, что эрдену Свэбо пришлось дважды пускать вход свою плеть. Вошедший в роль капрал Мур ругался как истинный кастисианский князь.

– Прочь с дороги, пожиратели навоза! – кричал он в благородном негодовании. – Прочь, вонючие дети хсианы!

Эдди даже вынул ногу из стремени, чтобы раздавать пинки загораживающим ему дорогу простолюдинам.

– Где почтение к высокородному, торговцы дерьмом?! – заорал вдруг неизвестно откуда появившийся прямо перед порхом капрала бородатый стражник. – Прочь! Прочь, пожиратели требухи!

Он рьяно кинулся прокладывать путь эрдену и его спутникам через галдящую толпу древком копья.

Наконец, всадники выбрались из этого дурно пахнущего кастисианского муравейника и, свернув направо, поехали по неширокой, где с трудом могли разъехаться двое верховых, немощеной улочке.

– Думаю, горожанин указал нам путь к этой ночлежке.

На уровне головы второго пилота к каменной стене дома была прикреплена вывеска. Красные буквы на выкрашенном в белый цвет листе железа напоминали древнюю арабскую вязь.

– Усталых путников здесь ждут сытная пища, достойное вино и чистейшая постель, – прочитал вслух Корин.

– Посулы часто лживы, – бросил небрежно Эдди, спрыгивая с порха.

Видно, еще на площади придя к выводу, что, чем наглее ведешь себя со здешним населением, тем большим уважением у него пользуешься, капрал открыл дверь гостевого дома ударом ноги. Тотчас на улице запахло жареным мясом, хорошим вином и еще чем-то пронзительно терпким.

– Эй, повелитель котлов! – заорал Эдди, спускаясь вниз по каменным ступеням. – Пристанище высокородному и его резвому порху!

Николь зажала рот рукой, чтобы не рассмеяться и виновато посмотрела на командира. Тот, глянув по сторонам, прошептал ей на ухо:

– По-моему, если оставить Эдди здесь на пару недель, то не Бернини, а он станет повелителем Страны Железа.

Дверь гостевого дома опять распахнулась, и на улицу выскочил босоногий, но чистенько одетый мальчишка и, взяв под уздцы порха эрдена, повел его к воротам, ведущим на задний двор.

Корин и Николь привязали своих скакунов к вбитому в стену железному кольцу – позже их тоже должны были забрать – и спустились по каменной лестнице вниз.

Патрульные оказались в прохладном и просторном зале. Он освещался развешанными по стенам масляными светильниками, и после яркого дневного света глазам понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть к легкой полутьме.

В помещении стояли полтора десятка столов из темного дерева на фигурных железных ножках. Сбитые из аккуратно подогнанных досок столешницы говорили о том, что это нерядовая харчевня.

Еще одним показателем неординарности заведения являлся пол. Он не был посыпан крупным красноватым песком. Хозяин приказал выложить его желтоватым булыжником, что придавало мрачноватому в целом интерьеру немного легкомыслия.

– Место достойное, – отметила Николь. – Старик сказал слова правды.

– Так, жрица, – согласился с ней Корин, оглядывая присутствующих.

В зале находилось тринадцать кастисиан, мужчин и женщин. За одним из ближайших к землянам столов сидели два стража города в компании пары поселянок не первой свежести. Воины одновременно поворотили массивные головы в сторону вошедших храмовников и почти тут же неспешно отвернулись.

Чуть дальше, судя по золотым перстням и браслетам, располагалось четверо торговцев.

Еще один стол занимали два сборщика податей с прямоугольными серебряными бляхами на груди.

В одной из трех ниш, сделанных в задней стене зала, восседал за богато накрытым столом седой эрден, возле которого, склонив голову, стоял на коленях слуга.

В зал выходило еще две двери, кроме той, что вела в помещение с улицы. Дверь справа, скорее всего, шла на кухню. Возле нее, потупившись и сложив на груди руки, топтался еще один слуга. Дверь слева была сделана примерно на трехметровой высоте и от нее вниз спускалась каменная лестница.

Неожиданно верхняя дверь со стуком распахнулась и в зал величаво, придерживая рукой ножны, чтобы они не бились о камни, сошел капрал Мур.

Как только он занял одну из ниш, к нему, оставив пост у входа на кухню, тотчас подбежал слуга. Прикрыв глаза ладонью, «недостойный имени» упал перед высокородным на колени.

Эдди велел парнишке подняться. Слуга, не разгибая спины, встал на ноги и начал проворно пятиться в сторону кухонной двери – должное почтение оказано, и теперь можно было вернуться на свое место.

Корин и Николь направились к столу в дальнем левом углу. Пока они шли все взоры присутствующих были обращены на жрицу храма Великого Нэка. Николь ощутила, как у нее между лопатками побежали мурашки.

– Прогони страх, Гэра, – тихо произнес Корин. – Оэр его чувствует. Его могут почувствовать и другие.

Дверь справа отворилась, и в помещении возник невысокий худой кастисианин в синих шароварах и кожаном жилете на голое тело. Он трусцой подбежал к Эдди и, прикрыв глаза обратной стороной ладони, стал ему что-то говорить, то и дело кланяясь. Затем мужчина также быстро снова исчез за дверью, ведущей на кухню.

Отсутствовал он недолго. Выйдя снова в зал, он подошел уже к столу, за которым устроились храмовники.

Украдкой взглянув на девушку, кастисианин тут же отвел глаза и обратился к стражу храма:

– Какие желания имеют жрица и воин Бога богов?

– Еда и ночлег.

Мужчина приложил ладони к груди, а затем обеими руками указал на дверь слева.

– Стхут проводит.

Патрульные двинулись к лестнице. Следуя ритуалу, хозяин шел сзади.

За дверью оказался длинный, с узким окном в торце, коридор. Гостевые комнаты располагались только по его левой стороне.

– Жрица и страж храма будут спать там, – Корин указал на последнюю дверь в ряду.

– Возможности Стхута следуют за желаниями слуг Триединого, – сказал кастисианин и заулыбался.

Он снял с увесистой связки один из ключей и открыл дверь.

Комната была большая, с двумя окнами, как и предполагал Корин.

Он проверил, куда они выходят. За одним из них был маленький садик, второе смотрело на задний двор, где под белым полотняным навесом жевали зерно несколько порхов.

Корин внимательно оглядел комнату. У глухой стены располагалась широкая кровать, застеленная цветным покрывалом. В углу – небольшой круглый стол и два обитых кожей вимлов кресла.

У дверей на стене была приколочена кованая вешалка с шестью крючками. На полу под ней – невысокая скамейка, на которой стояли два металлических таза. В одном из них лежал серебряный ковшик, а в другом возвышался покрытый белой глазурью кувшин, где, вероятно, была вода.

Пол у кровати устилал шерстяной ковер с геометрическим орнаментом: серые ромбы на черном фоне по краю и белые восьмиконечные звезды на темно-бордовом фоне в центре.

– Жрица желает стать чистой, – небрежно бросил Корин хозяину.

Тот, поклонившись, приоткрыл дверь и крикнул:

– Подать уважаемым гостям все для омовения!

Почти сразу в комнату вошла молоденькая девушка в полотняной белой рубахе до пят. Ее волосы прикрывал белый, с синей полосой по кромке, завязанный на лбу платок. Она принесла кувшин с водой, над которым клубился пар, и большое, расшитое красной нитью, полотенце. На шее у девушки висели две начищенные до блеска серебряные фляжки.

Смешав в тазу холодную и горячую воду, «недостойная имени» попробовала ее пальчиком. Сняв с шеи одну из фляжек, она открыла ее и плеснула в таз немого зеленоватой тягучей жидкости. Вода почти сразу же покрылась белоснежной пеной.

– Вода понравится, – потупив глаза, тихо сказала девушка.

Хозяин повесил ключ от комнаты на крайний крюк вешалки и, кланяясь, вышел из комнаты.

Николь заперла дверь на задвижку и стала снимать с себя оружие. Ощутив на себе пристальный взгляд кастисианки, она с усмешкой спросила ее:

– Ритуал для «недостойной имени» установили не боги?

Служанка, сложив руки под грудью, согнулась в полупоклоне. Только сейчас Корин заметил, что мочки ушей у девушки отрезаны. Небольшое наказание за небольшое нарушение ритуала. Служанке, по земным меркам, было лет четырнадцать.

– «Недостойная имени», ты можешь раздеть жрицу, – сказала Николь, развесив оружие на кованой спинке кровати.

Девушка подняла голову и заулыбалась.

– Великий Нэк заметил «недостойную имени»!

Пока служанка купала Николь, Корин сидел в кресле у окна, положив на колени меч, и наблюдал за хлопотами слуг на заднем дворе.

Мыли и чистили кастисиане порхов гостей весьма усердно и с большим знанием дела.

– Жрица стала чистой, страж храма. Оэр не смоет с себя мерзкую дорожную пыль? – раздался голос стажера.

Мельком глянув на уже одевшуюся Николь, Корин поднялся с кресла.

– Оэр омоет пыль, когда Сонк спрячет свой лик. Сейчас сойдем к столу, Гэра.

Пока они шли по коридору, Корин с удовольствием вдыхал запах травяного настоя, которым «недостойная имени» ополаскивала Николь. На Земле этот шелковистый, с ноткой медвяной пряности, аромат, наверное, попал бы в категорию «унисекс».

Спустившись в зал, они увидели, что Эдди уже подсел к столу седовласого эрдена и что-то ему оживленно рассказывает. Высокородный кастисианин смеялся так, что вино в его позолоченном бокале, который он держал в руке, то и дело выплескивалось на пол.

Пока слуга вел Корина и Николь к приготовленному для них столу, у сержанта стало стремительно нарастать чувство опасности. За все годы службы оно его еще ни разу не подводило.

Сержант незаметно, находу, несколько раз ощупал взглядом всех присутствующих и, наконец, понял от кого исходит угроза. Вычислив врага, он сразу успокоился.

«Интересно, – подумал он, – как отреагирует девчонка, когда этот абориген начнет действовать. По-моему, он полон решимости… Сумеет ли она удержать ситуацию под контролем? Или придется ей помочь?»

Патрульные сели за накрытый стол. Каждому предназначалось по большому куску жареного на углях мяса молодого вимла, по полдюжине свежих лепешек, миске густого соуса отвратительного светло-оранжевого цвета и пучку зелени, которая внешне отдаленно напоминала земной лук-порей. Растение называлось тхес. Кисло-сладкое, в меру жгучее, оно вызывало обильное слюноотделение.

Еда была подана на посуде из серебра. В знак особого уважения.

Слуга принес кувшин с вином и, несколько раз поклонившись, быстро удалился.

Корин налил вина себе и Николь. Они встали и, держа кубки двумя руками перед собой, вознесли молитву Великому Нэку:

– Дарующий все и все отнимающий, всевидящий и всезнающий, беспощадный и милостивый, не оставляй нас ни в печали, ни в радости, ни в трудах, ни в праздной неге. Дай нам силы преодолеть искушение и победить страх. Укажи нам врагов своих, чтобы обагрить их кровью мечи наши и возвеличить храм праведных.

Осушив кубки до дна, патрульные принялись за еду. Мясо вимла было отлично прожарено, но осталось сочным. По вкусу оно скорее напоминало конину, чем говядину.

– Жрица считает, что вино немного сладковато, – сказала Николь и потянулась к блюду с зеленью. – А…

Николь испуганно замолчала, заметив, как изменилось лицо сидевшего напротив нее командира. Ее рука застыла над столом.

Николь мгновенно уловила, что в зале смолкли все звуки. Даже эрден, которого развлекал Эдди, перестал гоготать.

Корин вопршающе смотрел куда-то за спину Николь. Она положила ладонь на рукоять кинжала и медленно повернула голову. Сзади, в трех шагах от стола, стоял один из тех воинов, что были в зале, когда патрульные сюда спустились.

Воин ухмыльнулся и плавным движением, не спеша, потащил меч из ножен. Шелест вытаскиваемого клинка подействовал на Николь, как шипение ядовитой змеи на кролика. Девушка впала в оцепенение.

Вывел ее из этого состояния громкий возглас командира:

– Гэра!

Стажер повернулась к столу и, опершись о его край, медленно встала. Ее глаза молили Корина о помощи.

Сержант отломил кусочек лепешки и аккуратно положил его себе в рот.

Николь показалось, что командир смотрит на нее с холодным презрением, и она развернулась к воину лицом. Случилось то, что должно было случиться. Острие меча уперлось ей в грудь.

– Моя, – произнес кастисианин.

Хозяин заведения, вышедший в этот момент в зал, побледнел словно мертвец. Его губы приобрели какой-то лиловый оттенок. Он начал судорожно теребить свою огромную связку ключей. Только их позвякивание нарушало зловещую тишину в зале.

Николь, презрительно глядя на воина сверху вниз – тот был на полголовы ниже землянки, – вытерла жирные губы ладонью и, стянув с головы завязанный узлом на затылке черный платок, бросила его кастисианину под ноги. Это означало, что жрица не собирается проверять на поединке, искусен ли в военном деле страж города и достоин ли он ее тела. Она желала его убить и принести в жертву своему кровожадному богу.

Женщины в зале закричали.

– Сила небес! – воскликнул кто-то из торговцев. – Жрица хочет подарить его Нэку! Уходим отсюда!

Они разом вскочили со своих мест.

Воин грязно выругался и подчеркнуто медленно вложил клинок в ножны. Будто он все еще размышлял над тем, нужно ли ему тело жрицы прямо сейчас или пока можно с этим не спешить.

Николь плюнула ему в лицо.

– Ты не достоин носить меч, вонючий сын хсианы! Заплати за это право!

Зло оскалившись, кастисианин вытерся и, сняв с руки золотой браслет, протянул его Николь.

Стажер взвесила браслет на ладони.

– Великий Нэк принимает твой дар, но жрица храма не желает и дальше взирать на тебя, насильник вимлов!

Воин склонил голову и, пятясь, стал отступать к выходу.

Его подруги, визжа и валяя скамьи, опрометью кинулись к двери. Приподняв рубахи и сверкая голыми ногами, они выскочили по ступенькам на улицу.

Второй воин, положив ладонь на обтянутые кожей вимла ножны, встал из-за стола и направился к выходу следом за своим приятелем.

Идя к лестнице, он согнул в локте правую руку, готовый в любой момент рвануть клинок из придерживаемых им на весу ножен. Не лишняя предосторожность в Стране Железа.

Дверь за ними закрылась с легким стуком.

Николь еще некоторое время казалось, что она слышит звук шаркающих по камню подошв. Когда в голове все стихло, она подняла с пола платок и села за стол. Движения ее были уверенными и резкими, но глаза девушки подернулись влагой.

Корин налил в бокал немного вина и подал его Николь.

– Жрица нанесла оскорбление воину. Она была неблагоразумна.

– Оэр, в следующий раз жрица не откажет.

Николь вскинула голову. Ее глаза были полны слез.

– Жрица не должна была плевать воину в лицо. Жрица могла плюнуть ему под ноги.

Корин взял с края стола полотенце и быстрым движением протянул его Николь.

– Утри лицо, Гэра.

Никто не должен был видеть слез, что побежали по щекам безжалостной жрицы Великого Нэка.

Вопреки ожиданиям сержанта ночью во сне Николь никак не выказала своих переживаний. Она почти не ворочалась с боку на бок, не было ни всхлипов, ни бормотания. Девушка дышала ровно и легко. И он, в конце концов, тоже заснул со спокойным сердцем.

На следующее утро, еще затемно, патрульные покинули Энех. Тракт был пустынен. Опасаясь разбойников, орудовавших в окрестностях городов, поселяне и торговцы передвигались по дорогам страны только после того, как Сонк высовывал свою красную макушку из-за горизонта.

Сонные порхи в полной тишине вяло переставляли копыта, оставляя глубокие следы в чуть-чуть влажном песке.

Эдди, покачиваясь в седле, дремал, натянув на голову капюшон плаща. Корин, пока не рассвело, внимательно поглядывал по сторонам, прислушиваясь к каждому доносившемуся до него звуку.

Николь, стараясь не думать о вчерашнем происшествии, ехала, тупо уставившись в спину Эдди, и всеми силами пыталась удержать внутри переполнявшую ее ярость. Она была сердита на себя, на командира, на Кастис, на Космопол, на Земную Федерацию… Список получался длинный, и Николь, наверное, было бы проще перечислить то, что не злит ее этим утром.

Наконец, вдалеке слева выглянул краешек кастисианского светила. Стажер, забыв обо всем, залюбовалась простиравшейся до самого горизонта красновато-бурой равниной. Желтоватые песчаные проплешины делали ее похожей на пятнистую шкуру огромного животного.

– Эдди, посмотри как красиво! – с восхищением произнесла Николь по-французски. – Тебе эта равнина не напоминает распластанную шкуру гигантского зверя?

Капрал, поворачиваясь всем корпусом, огляделся.

– А мы на ней как паразиты, – сказал он равнодушным тоном.

Николь пожалела, что высказала вслух свой восторг.

– Какой же ты все-таки… истукан. Никакого чувства прекрасного.

Корин вынул из фляжки с вином привязанную к ее горлышку пробку и сделал несколько небольших глотков.

– А ты права! – облизав губы, крикнул он Николь.

– В чем?

Стажер обернулась. По выражению ее лица было заметно, что она чем-то рассержена.

– Вино, действительно, немного сладковато. Я только сейчас это понял. У тебя тонкий вкус.

Корин снова облизал губы.

Он абсолютно не сердился на Николь за вчерашний прокол. То, что произошло, должно было произойти. Первая высадка без срывов почти никогда не обходится. Когда на тебя обрушивается девятый вал эмоций, очень трудно действовать разумно. Нельзя требовать от новобранцев невозможного, любит повторять капитан Эрнандес. И он прав. При этом задача командиров экипажей – вовремя подчищать за ними огрехи.

Закрыв фляжку, сержант слегка ее взболтнул, определяя, сколько там еще осталось вина – задумавшись, он не посчитал количество сделанных им глотков.

«Девчонке наверняка пообещали, что после операции на Кастисе ее зачислят в Особый корпус без испытательного срока, – продолжал размышлять Корин, – а то посулили и звание капрала. Иначе, как объяснить ее участие в этой авантюре. Она же не полная дура. Конечно, не обошлось без пары слов о высокой миссии человечества в Галактике, а может и во всей Вселенной, о силе духа современной дочери Земли и ее безграничных возможностях…»

Николь вдруг обернулась. Ее черные, чуть изогнутые брови почти сошлись на переносице.

– Оэр, сзади всадники! – воскликнула она, вглядываясь вдаль.

– Страж храма их слышит, Гэра. Спрячь свой страх.

– Их шестеро!

– Оэр слышит, сколько их, жрица. Он думает, что кто-то из высокородных возвращается из Энеха в свой замок. Мы уступим ему дорогу.

– Оэр, посмотри назад!

Корин оглянулся. В скачущем впереди кастисианине он узнал воина, оскорбленного вчера Николь.

– Придержите порхов и будьте наготове, – приказал сержант и про себя еще раз пересчитал приближающися к ним кастисиан.

Поравнявшись с патрульными, всадники остановились. Все они были одеты в доспехи стражей города. Униженный вчера Николь воин подъехал к ней вплотную и, сорвав с ее головы платок, бросил его на дорогу. Ухмыляясь, он рывком вытащил меч из ножен и плашмя медленно провел им по щеке девушки.

– Моя!

– Страж города, – высокомерно процедил Эдди. – Знай, жрица проявила желание стать гостьей замка эрдена Свэбо.

Воин, прикрыв ладонью глаза, с подчеркнутым почтением склонил голову.

– Высокородный, оскорбление нанесенное стражу города жжет его сердце. Позывы бренной плоти идут лишь следом. Страж города будет драться за честь, а не за право. Закон чести выше закона гостеприимства.

– А что здесь делают твои сотоварищи, воин? – спросил с вызовом сержант.

– Они здесь для того, чтобы был соблюден ритуал.

– За соблюдением ритуала при поединке со жрицей следит страж храма.

– Лишние глаза не помеха.

– Богохульствуешь, житель города.

Назвав воина жителем города, Корин попытался спровоцировать его на оскорбления в свой адрес. Но страж лишь зло сверкнул глазами и снова выкрикнул:

– Моя!

– Великий Нэк слышит стража города! – торжественно провозгласил Корин, поднимая вверх правую руку ладонью к небу. – Да свершится его воля! Сойдите с порхов.

Все спешились. Корин, вытащив меч, недалеко от дороги очертил священный круг, оставив в нем небольшой проход. По земным меркам диаметр круга составлял примерно шесть метров. Его границу, после того как он будет закрыт, до окончания поединка никто не смел переступить – ни изнутри, ни снаружи.

Прочитав положенную по ритуалу молитву, Николь вошла в священный круг и, вскинув руки, потянула из-за спины оба кривых меча жрицы Великого Нэка.

Ее противник, что-то наспех пробормотав себе под нос, взял в левую руку щит с изображением герба города Энеха – два скрещенных синих ключа на красном поле – и, заняв позицию в трех шагах от землянки, привычным легким жестом вытащил из ножен длинный прямой клинок.

Корин замкнул круг и подал Эдди условный сигнал. Капрал, скрестив на груди руки, незаметно вынул из-за широкого пояса два метательных кинжала и ловким движением спрятал их в рукава, чтобы в нужный момент без промедления пустить в ход свое любимое оружие.

Противники назвали свои имена, подтверждая законное право вести поединок.

– Нэк Триединый благославляет вас! Пусть прольется кровь во имя Всемогущего! – прокричал сержант и вскинул вверх руки, начиная сечу.

Николь и кастисианин вступили в схватку с осторожностью: для Николь это был первый настоящий бой, а Порс, вне всякого сомнения, если до этого и не участвовал в поединках со жрицами храма Нэка, то слышал об их искусстве владения мечом.

«Очевидно, оба будут тянуть с переходом к активным действиям, – подумал Корин, прикидывая в уме все возможные варианты развития событий. – Но кто из них первым по-настоящему примется за другого, пока предсказать не возьмусь».

Минуты две поединщики кружили друг против друга, особо не сближаясь и легко парируя единичные удары. Кто, кто из них первым решится на затяжную атаку? Однозначного ответа Корин дать себе все еще не мог.

Вот Николь выносит левую ногу вперед, короткий взмах и щит стража города уже движется навстречу мечу жрицы. Удар! И каждый из противников немедля делает шаг назад… Несколько перекрестных шагов в сторону… Еще… Страж города, не без опаски, приближается к Николь, выпад… Стажер без труда отбивает клинок и мгновенно уходит влево…

Кому-то из них уже можно было бы начинать работать первым номером, но оба продолжали осторожничать. Эдди с тревогой глянул на командира. Корин знаком велел капралу успокоиться. По его мнению, пока все шло так, как должно было идти.

И вот, посчитав, по всей вероятности, что раз жрица безоглядно его не атакует, то страх ее перед ним безмерно велик, и этим грех не воспользоваться, страж города ринулся в решительное наступление.

Любопытно, задачу «пересидеть» кастисианина стажер поставила себе сразу или просто так получилось, подумал Корин, наблюдая за тем, как Николь с большим трудом сдерживает натиск Порса. Второй вариант казался ему более вероятным.

Было заметно, что боевой опыт у Порса большой. И приобрел он его не в поединках, а в больших битвах, когда в тесноте невозможно сделать широкий замах или длинный выпад. Применял он ограниченное количество приемов, но все они были отработаны до предела. Николь, парировав три-четыре его удара, а атаковал кастисианин уже сериями, тотчас делала несколько шагов назад. Страж города без промедления снова сближался с девушкой и наносил еще несколько коротких рубящих ударов. Отбив очередной наскок воина, Николь опять отступала. Это действо продолжалось минут семь.

– Порс разогревает жрицу перед соитием! – с ухмылкой наблюдая за течением поединка, пошутил один из стражей города.

Воины захохотали.

«Дурачье, – подумал про себя Корин. – Девчонка бегала от этого барана, пока ей было страшно. А теперь внимательнее всмотритесь в ее лицо. Разве таким оно было несколько секунд назад?»

Сержант, видя, что стоящие рядом с ним стражи города не на шутку увлечены схваткой, отступил на шаг за их спины и, вытащив из-за голенища кинжал, зажал его в ладони острием вверх.

Отбив очередную атаку, Николь вдруг заметила, что Порс, наконец, держит щит чуть ниже, чем это было необходимо для защиты головы, и мгновенно сделала выпад вперед. Кончик ее меча располосовал левую щеку стража города так, что через рану стали видны его зубы. Рука Порса со щитом инстинктивно пошла вверх и тут уже Николь всадила ему в правое бедро свой другой клинок.

Стражи города больше уже не смеялись. От взгляда Корина не укрылось, что кое-кто из них положил ладони на рукояти своих мечей.

Порс сделал несколько попыток сбить Николь с ног с помощью щита. Но стажер ловко уходила от противника и мгновенно его контратаковала. Скоро у Порса были исколоты и бока, и бедра. Стражник истекал кровью и слабел прямо на глазах. Николь уже полосовала его, как хотела. Можно было подумать, что она приняла решение отрезать от противника по маленькому кусочку мяса, пока не оголятся его кости. На Порса стало жутко смотреть – у стража города практически не осталось лица.

Корин понял, что сознание Николь тонет в звериной ярости. Такое часто случается с неопытными воинами. Чем сильнее в начале боя страх, тем с большей амплитудой маятник эмоций потом отклоняется в обратную сторону, если воину удается этот страх преодалеть.

– Во имя Великого Нэка, убей его! – воскликнул Корин властно. – Принеси жертву Богу богов!

Дикий вопль жрицы взметнулся к небу. Один из ее мечей острием вонзился в горло воина и устремился вперед, рассекая плоть.

Детское удивление застыло в глазах Порса. Он попытался вздохнуть и захрипел. Взвизгнув, Николь выдернула клинок из шеи врага и тут же вторым мечом снесла ему голову.

Обезглавленный страж города, выронив оружие, упал на колени. Освободившаяся рука Порса вдруг начала приподниматься и медленно потянулась в сторону лежавшей неподалеку отрубленной головы, которая все еще продолжала моргать…

Стоявший рядом с Кориным воин быстро подхватил левой рукой ножны и рванул из них меч. Он не успел сделать и шага, как дернувшись, выгнулся всем телом назад и повалился в жухлую траву.

Корин, не упуская из виду других стражей города, вытер окровавленный нож о рубаху убитого им воина.

– Он нарушил ритуал. Нечестивец вытащил меч раньше, чем сокрушенный на поединке увидел лик Нэка.

– Храмовый выкормыш! – выпалил самый молодой из воинов. – Ты ударил его сзади!

Сержант посмотрел в сторону говорившего, потом оглядел остальных стражей города.

– Оскорбление нанесено стражу храма одним или всеми?

– Одним! У этих трусов языки отнялись от страха!

– Почитание великого бога есть трусость, сын вонючей хсианы?

Корин потащил из ножен меч. Лезвие ослепительно блеснуло под лучами кастисианского светила.

Молодой воин тоже выхватил свой клинок и сделал шаг вперед.

– Мое имя Шорп! Шорп – сын города Энеха и его воин!

На красивом лице стража города не было ни одного шрама. Он либо новобранец, подумал Корин, либо боец исключительного таланта.

– Перед тобой Оэр. Он сын храма Великого Нэка и его страж, – сказал Корин.

Сержант указал на песчаную проплешину метрах в семи от того места, где они стояли.

– Биться будем там. Новый поединок – новый священный круг. Так велит ритуал.

Стражи города с выбором Корина согласились. Все, кроме девушки, перешли на другое место.

Стажер, до этого молча наблюдавшая за происходящим, повернулась спиной к остывающему возле ее ног телу и, не выпуская мечей из рук, села, поджав под себя ноги. Ее бледное, в грязных разводах, лицо выражало безмерную усталость.

– Вознесем тихую молитву, – сказал Корин и, сжав обеими руками рукоять меча, поднес ее ко лбу. Губы сержанта беззвучно зашевелились.

– Шорпу тоже надо обратиться к богам, – посоветовал товарищу по оружию по виду самый старший из стражей города. Его аккуратно подстриженная борода казалась усыпанной пеплом.

– Боги и так на стороне Шорпа! – ответил с усмешкой молодой воин.

Седобородый кастисианин осуждающе покачал головой.

Корин отнял рукоять меча от лица и устремил глаза к небу.

– Великий Нэк! Пусть руки Оэра станут руками божьими! Накажи нечестивца!

Шорп засмеялся.

– Долго молишься, храмовник. Рисуй священный круг, и начнем. Сонк уже обжигает.

Корин очертил на песке окружность.

– Биться будем без щитов и нагрудников. Такова воля Нэка.

– Пусть будет так, – легко согласился Шорп и стал расстегивать пряжки.

Противники вышли на середину круга. Один из стражей города замкнул его острием клинка и дал знак начать бой.

– Во имя Всемогущего!

Шорп сразу же пошел в атаку. Мечом он владел даже лучше, чем Порс. Корин мысленно поблагодарил всех вселенских богов, что Николь пришлось в первом бою противостоять не Шорпу. Этот кастисианин был не только силен, но и быстр.

Пауз в схватке не возникало совсем. Страж города вел бой крайне агрессивно. Корину приходилось все время двигаться, чтобы не встретиться с мечом Шорпа. Натиск последнего немного слабел, только когда сержанту удавалось занять позицию спиной к Сонку.

Упоение боем все больше и больше охватывало молодого воина. Сражаясь, он уже радостно кричал:

– Не ожидал такого от мальчишки, храмовый выкормыш! Порс не случайно взял Шорпа с собой! Он лучший воин города Энеха! Разделаюсь с тобой и возьмусь за жрицу! Она будет вопить под Шорпом как самка порха! Она родит великого воина!

Корин сражался молча. Он уже нащупал слабые места в обороне Шорпа и лишь ждал, когда тот немного устанет, чтобы закончить все одним ударом. Ему нужно было не только вывести из строя противника, но и деморализовать остальных стражей города.

Воины с восхищением наблюдали за своим товарищем. Им казалось, что Шорп вот-вот сомнет могучего служителя Нэка. Рубящий удар сверху вниз. Боковой удар справа налево. Шаг назад. Длинный выпад и колющий удар вперед.

Корин не стал парировать этот удар. Он ушел корпусом и нанес мечом по локтю противника мощный удар с протягом.

Стражи города Энеха застыли в недоумении. Они явно не ожидали такого исхода поединка. У ног служителя храма лежала отрубленная по локоть рука Шорпа, все еще сжимающая меч. Сам Шорп бестолково таращился на свой обрубок с бившим из него фонтанчиком крови.

– Во имя Нэка, всемогущего бога! – сказал Корин. Он пересек границу священного круга и направился к недвижимо сидевшей в стороне Николь.

Сержант не прошел и пяти метров, как позади него раздался рык, похожий на звериный. Сделав шаг влево, он мгновенно развернулся.

С разинутым ртом и вытаращенными как у сумасшедшего глазами на него несся Шорп с занесенным для удара клинком в уцелевшей руке.

Корин, расставив ноги на ширину плеч, замер. Красноватая пыль позади бегущего стража города висела над бурой травой, как дым над горящим лесом.

Подскочивший Шорп уже начал опускать меч на шею врага, когда сержант сделал молниеносный выпад левой ногой вперед и в сторону, одновременно скользящим движением сбивая меч противника от себя вправо. И тут же, с разворота, Корин нанес своим клинком чудовищной силы горизонтальный удар рассекший тело стража города пополам.

Когда верхняя часть туловища Шорпа начала отваливаться, нижняя сделала еще один шаг вперед.

Эдди услышал, как седобородый воин прошептал в ужасе:

– Всемогущий Нэк убил его.

Корин несколько секунд наблюдал, как ноги Шорпа судорожно загребают пыль носами желтых сапог. Потом аккуратно вытер свой меч о рубаху убитого и подошел к Николь. Та, не шевелясь, сидела в прежней позе, не обратив на командира ни малейшего внимания.

Корин взглянул на сбившихся в кучку стражей города и, поняв, что больше никто из них не рискнет с ним сразиться, вложил меч в ножны.

Вдруг сержант уловил какой-то звук похожий на стук копыт. Он быстро повернул голову – вдалеке по дороге мчались несколько всадников.

Корин поднес ладонь ко лбу, чтобы прикрыть глаза от ярких лучей Сонка. На одном из верховых он разглядел высокую синюю шляпу городского советника.

– Слава Нэку, с богатым горожанином всегда можно договориться.

Едва немногочисленный отряд подъехал к тому месту, где стоял Корин, управитель города вскинул вверх руку с зажатым в ней жезлом власти:

– Именем жителей Энеха! Перед вами советник Тоно. Первый среди равных! Нам донесли, что страж города и жрица храма сошлись здесь в поединке. Тоно вопрошает: священный ритуал не был нарушен?

– Ритуал пытались нарушить, советник, – ответил Корин. – Но Великий Нэк не оставил своих слуг без защиты и покарал нечестивцев.

Тоно посмотрел на лежащее ничком обезглавленное тело и спросил, не сходя с порха:

– Кто отправил нашего воина в Страну Теней?

– Жрица подарила его Великому Нэку.

– Совершить ритуал, – приказал советник одному из прибывших с ним всадников.

Спешившись, страж города кинжалом отсек у убитого оба больших пальца и протянул их Николь:

– Дар Великому Нэку.

Корин положил руку на плечо девушке и крепко сжал его.

Николь вскинула голову и печальными глазами посмотрела на командира.

– Гэра, нужно довести ритуал до конца, – сказал тот строго.

Стажер поднялась на ноги и, положив оба меча на жухлую траву, достала из маленькой кожаной сумки, висевшей на поясе, катушку с серебряной нитью. Сложив пальцы убитого вместе, она обмотала их нитью и полила из серебряной лядунки соком гэнто, священного дерева бога теней.

– Прими Всемогущий от жрицы Гэры, – еле слышно пробормотала Николь.

Чуть помедлив, она повесила покрывшиеся пленкой янтарного цвета пальцы Порса себе на шею, на один из крюков кольца Великого Нэка.

Советник Тоно вдруг заметил стоявшего в отдалении Эдди. Спрыгнув вниз, он трусцой подбежал к эрдену и вскинул руку, прикрывая ладонью глаза:

– Да простит Тоно высокородный! Погряз в делах. Не узрел. Почтительно ли вели себя воины с достославным?

– Почтение было оказано.

– Смею ли надеяться, что имя города останется чистым?

– Тревоги напрасны, горожанин.

– Величия вашему роду, досточтимый!

Советник снова прикрыл ладонью глаза и стал пятиться в сторону своих воинов.

– Два стража города посмели нарушить ритуал, – сказал Корин, указывая советнику на другие трупы. – Страж храма отправил их в Пустыню Хокто на вечные страдания. Пусть жрица подарит их «пальцы меча» храму Нэка.

– Город Энех уважает ритуал, – с важностью произнес Тоно, и пальцы еще двух воинов повисли на шее жрицы.

– Нам пора возвращаться, страж храма, – сказал советник и многозначительно посмотрел на сержанта.

Корин собрал с убитых все украшения. Самый массивный серебряный браслет он протянул советнику.

– Наймите новых воинов. И пусть они почитают великого бога.

– Для города дар храма большая честь, – растянул в улыбке узкие губы Тоно.

– Оружие тоже можете взять в казну. И порхов. Город чтит ритуал, а Великий Нэк вознаграждает праведных.

– Щедрость храма не знает границ.

– Как и его гнев.

– Город это помнит, – процедил советник и опустил глаза.

Голову Порса и разрубленное тело Шорпа воины завернули в плащи и, связав два узла, погрузили их на порха одного из убитых стражей города. Два других трупа они положили поперек своих седел, умело приторочив их ремнями.

Тоно подошел к Николь.

– Богатой добычи, жрица! – прошептал он ей на ухо и, как бы невзначай, коснулся рукой ее груди.

Прикасаться к телу жрицы имел право лишь тот, кто побеждал ее в поединке, но Николь оставила жест Тоно без внимания.

Корин быстро окинул взглядом стражей города. По выражениям их лиц, он понял, что никто из кастисиан нарушения ритуала не заметил. Значит, поднимать бучу не было никакого резона. И так во имя Нэка пролилось слишком много крови.

– Мудрого правления, советник, – едва слышно проронила стажер.

Тот кисло улыбнулся и, усевшись в седло, скомандовал:

– Возвращаемся в наш славный Энех!

Он хлестнул животное плетью и, выскочив на дорогу, помчался в сторону города. Стражники, пришпоривая порхов, понеслись за ним следом.

– Хоэ! Хоэ!

– Терпение – иногда тоже мужество, – сказал сержант, вставляя ногу в стремя. – Так, кажется, в Стране Железа говорят селяне?

Оседлав порха, он шагом направил его к дороге.

– Вперед! Да поможет нам неутомимый Нохдос-покровитель путников.

Эдди, запрыгнув в седло и насвистывая какую-то мелодию, услышанную им в городе, поехал следом за командиром.

Выбравшись на дорогу, капрал оглянулся: Николь, закрыв лицо ладонями, стояла без движения.

– Кор, притормози. Николь, по-моему, плохо, – сообщил он командиру.

– Что ж, давай подождем немного. Первый бой всем дается нелегко.

Сержант остановил порха и огляделся. Кругом не было ни души. Даже босты, местная разновидность сурков, и те, спасаясь от зноя, попрятались по своим норам.

Эдди достал из седельной сумки серебряную фляжку с вином, не переставая с тревогой наблюдать за Николь.

Девушка медленно отняла руки от лица и, потрепав порха по шее, легко вскочила в седло. На ее усталом лице появилась улыбка. Вдруг резким движением стажер сорвала с шеи кольцо Нэка и забросила его далеко в степь.

Снова глянув по сторонам, Корин тронул поводья. Подъехав к Николь, он хлестко ударил ее по щеке. Девушку качнуло в сторону. Она едва удержалась в седле.

Николь на секунду опешила, затем зло процедила сквозь зубы:

– Еще раз ударишь – я тебя убью.

На ее запачканном лице стал проступать след от пощечины.

Николь с вызовом смотрела в глаза командиру и еле сдерживала желание выхватить меч. И, возможно, через мгновенье Николь Дюфренн сделала бы это, но вдруг слева мелькнуло что-то темное и врезалось в нее, едва не вывернув плечо.

Стажер вылетела из седла. Сухие стебли, ломаясь, захрустели под весом ее тела. Поднявшаяся пыль запорошила ей одежду, лицо и волосы. Попав в дыхательное горло, пыль вызвала у Николь приступ жуткого кашля.

– Кор, ты что! – закричал Эдди.

Сержант спрыгнул вниз и, схватив Николь за шиворот, поставил ее на ноги. Девушка, все еще кашляя, испуганно смотрела на командира.

– По Уставу Космопола я имею право прикончить вас на месте, стажер. Это не академический полигон. Сорвете операцию – сам вынесу приговор и сам приведу его в исполнение.

Сержант откинул Николь от себя словно куклу, и не спеша направился к своему порху.

– К черту! – выкрикнула Николь, выпрямляясь и мотая головой. – Все к черту!

Корин резко обернулся.

Николь стала отступать назад, с ужасом глядя на командира, потом вдруг повернулась и побежала. Она спотыкалась, падала, вставала и снова бежала по полумертвой от жары траве. Бежала так, словно где-то там, за горизонтом, ее ждало спасение.

Корин догнал девушку и поддал ей под зад ногой.

Невероятная сила бросила Николь вперед, по ходу движения. Она начала падать, засеменила ногами, стараясь сохранить равновесие. Ей это не удалось и, выставив вперед руки, она упала на четвереньки.

Когда она попыталась встать, Корин снова дал ей пинка. Девушка с лета уткнулась головой в бурую сухую траву.

– Свинья! – взвизгнула Николь, поднимаясь на колени. – Ты – свинья!!!

Она заплакала. Слезы лились, проделывая светлые бороздки на ее сильно запачканном лице. Запрокинув голову, девушка зарыдала.

Подбежавший Эдди неловко опустился на колени и стал гладить ее грязные волосы:

– Не надо, не надо… Ну зачем? Не надо…

Корин схватил его за плечо и отбросил прочь.

– Все, что является преступлением, должно караться беспощадно, – сказал со злобой сержант, нависая над лежащим на спине капралом. Потом, отворачиваясь, уже спокойнее добавил, – Принеси ей воды. Я пока поищу кольцо Нэка.

– Есть, сэр, – поднимаясь на ноги, без промедления ответил Эдди.

Глава IX

Когда Сонк почти скрылся за горизонтом, Корин приказал подчиненным спешиться. Идти через Тпэхский лес, до которого оставалось, по земным меркам, примерно полтора километра, сержант решил утром. По словам Вассермана, в той почти непроходимой чаще уже давно обосновались многочисленные разбойничьи шайки, и соваться туда втроем ночью, было бы полным безрассудством.

В нескольких шагах от дороги Корин нашел для ночлега небольшую лощину, где его экипаж мог бы незаметно развести костер и посильнее, если под утро резко похолодает. В данной местности перепад между дневной и ночной температурой в сухой сезон достигал иногда двадцати пяти градусов Цельсия.

На такой случай у патрульных имелся с собой небольшой запас топлива. В Стране Железа лесов было немного, да и наведываться туда лишний раз из-за хозяйничавших там разбойников никто не хотел, поэтому для обогрева местные жители использовали обычно небольшие брикеты из смеси навоза и рубленной сухой травы. Качество этого топлива было никудышним и в городе Корину пришлось выложить целых тридцать болов за две вязанки сухих берсовых дров, которые могли долго гореть и давали сильный жар.

Пока Эдди раскладывал костер, Корин помог Николь умыться. Выпив немного вина и отказавшись от еды, девушка завернулась в свой черный плащ и почти сразу заснула. Сержант надеялся, что к утру ей станет лучше.

– Кор, я понимаю, что это не мое собачье дело, – извиняющимся тоном пробормотал Эдди, едва Николь начала посапывать во сне. – Тем более…

– Ты о стажере? – не дал договорить ему сержант.

– Ну да.

– Утром видно будет, что нам с ней делать. Ешь и ложись спать. Первую половину ночи я на себя возьму.

– Понял. Идет. А то я что-то устал сегодня не по годам. От безделья, наверное. Князь есть князь, мать его…

Эдди достал из переметной сумки съестные припасы, холщевую скатерку и приступил к сервировке импровизированного стола.

– Это кладем сюда, это – сюда… Война войной, а ужин должен быть по расписанию, как говорили когда-то германские солдаты. Пустое брюхо – к приказам глухо.

Корин, подойдя к своему порху и опершись о луку седла двумя руками, рывком подтянулся. Встав на седло и выпрямившись во весь рост, он хорошенько осматрелся: нельзя было упустить ни малейшего намека на присутствие вблизи их бивуака других разумных существ. Сержант уже не раз убеждался на собственном опыте, что береженого и вправду бог бережет.

Не увидев в степи ни огонька, Корин, придержав меч, спрыгнул вниз и подсел к Эдди за его походный стол.

Перед вторым пилотом на белом холсте лежали нарезанное тонкими ломтиками копченое мясо молодого вимла, дюжина стеблей тхеса, несколько шариков копхского соленого сыра, стопка лепешек, разрезанная пополам луковица нтохо и с десяток плодов сенга.

– Если завтра девчонка не придет в норму, будем выдавать ее за больную. Мол, недавно ее укусил стокос и через пару-тройку дней она должна поправиться, – сказал Корин, разламывая лепешку.

– Понял, – не переставая жевать, отозвался капрал. – Стокос – букашка неприятная… Их яд даже на вимлов действует… Вроде бы здоровые такие, а тоже… подвержены.

Закончив ужин, Эдди распряг порхов и, расстелив у костра войлочный коврик и накрвшись плащом, улегся спать.

– Кор, разбудишь тогда. Если задымлю…

– Угу. Спи.

Корин выбрался из лощины и прислушался. Тишина стояла мертвая. Даже возни и писка бостов не было слышно. Казалось, что степь накрыта огромным толстым одеялом.

Проверив сбившися вместе и мирно дремавших порхов, Корин снова подсел к огню. Сержант знал, что если эти животные ведут себя спокойно, то вокруг, в радиусе пяти километров, нет ни хищных зверей, ни кастисиан. Правда, на всякий случай, он все-таки вытащил меч из ножен и положил его к себе на колени: отбивающий запах охотничий порошок хоть и дорог, но не настолько, чтобы его не мог купить сотник из дружины какого-нибудь эрдена.

Корин опустил глаза. В свете костра смертоносная сталь матово блестела, словно смазанная топленым жиром. Было что-то умиротворяющее в этом блеске. Как в спящем ребенке. Сержант с нежностью провел по клинку пальцами.

Чуть погодя, глянув по сторонам, сержант отодвинулся от огня подальше, предположив, что на фоне костра он является хорошей мишенью для лучника. «Что-то я расслабился, – с досадой подумал он про себя. – Нехорошо».

Николь проснулась также мгновенно, как и заснула. Ей стало холодно. Она перевернулась на другой бок и подтянула ноги к животу, а согнутые руки прижала к груди. Все-таки, рассудила она, надо было поесть прежде, чем лечь спать. Сейчас, наверное, не мерзла бы так сильно.

Сон ушел, и мысли Николь сами собой обратились к событиям минувшего дня. Ей было горько и стыдно. Она не справилась со своими эмоциями, хотя обещала майору Веерту держать себя в руках. И что в результате произошло? Она была унижена и хотела поднять руку на командира. Еще секунда-другая и она достала бы меч! А ведь даже несчастного гаденыша Порса она сначала не собиралась убивать. Она точно помнит, что не собиралась. Но затем с ней что-то случилось… Вид крови бегущей по лицу Порса, словно лишил ее разума. А потом все показалось глупой, злой игрой. И она решила больше в нее не играть…

Николь почувствовала, что сверху ее чем-то накрыли. Она слегка разомкнула веки. Корин поправлял складки своего плаща, который на нее накинул. Девушка улыбнулась. Кор меня простил, подумала она с облегчением, снова закрыла глаза и вскоре заснула.

Едва начало светать, как все патрульные были уже на ногах. Эдди даже не пришлось никого будить. Чему он был несказанно рад. Ведь сон – это одно из величайших наслаждений, и лишать человека даже малой его толики есть свинство, считал капрал Мур.

«Доставлять неудовольствие мне не в удовольствие, – заявлял он, когда слышал от командира упреки в недостаточной твердости характера. – Я очень добрый человек. Может, даже самый добрый во всей Земной Федерации».

Находясь не в духе, Корин начинал ему доказывать, что это проявление раздолбайства, а не доброты. Эдди, когда его природная мягкость входила в острый конфликт с его же чувством долга, привитым в академии, безоговорочно с командиром соглашался и даже на некоторое время становился образцом патрульного, но, в конце концов, истинная его сущность снова брала свое.

– Дети великого Нэка, вас ждет божественный завтрак, – изрек Эдди весело, разливая по мискам горячую похлебку. – Не каждый в этой стране может похвастаться тем, что ел супчик приготовленный рукой высокородного. Насыщайтесь! Настоящая амброзия.

Николь с помощью костяного гребня попыталась было придать себе сколько-нибудь пристойный вид, но свалявшиеся грязные космы никак не хотели ей поддавться. Глядя в зеркальце и пропуская мимо ушей пустопорожнюю болтовню капрала, она думала о том, что никогда не сможет так, как Эдди, находить во всем что-нибудь хорошее. У нее постоянно выходило наоборот – она и в хорошем всегда умудрялась отыскивать что-либо дурное. И будучи найденным, это дурное доводило ее потом до белого каления.

Второй пилот, пока Корин и Николь ели, осмотрел их оружие и порхов. Потом он дастал из переметной сумки правило, разложил на войлочном коврике клинки и, поджав ноги, уселся рядом.

– Умеют здесь работать с металлом, – уважительно заметил капрал, правя один из мечей Николь. – Ни одной серьезной зарубки.

– Хас же сказал, что наше оружие делалось на заказ, – не оборачиваясь, отозвался на его реплику Корин, которого сейчас больше интересовало состояние стажера, чем острота клинков.

Сержант старался понять, пришла ли Николь в себя после вчерашней встряски и можно ли в ближайшее время на нее рассчитывать. Он присматривался к мимике и жестам девушки, прислушивался к тембру ее голоса, ее интонациям…

– Гэра-Николь, а не захватить ли нам с собой ненароком колечко Нэка, когда назад полетим? – неожиданно переменил тему разговора Эдди. – Будешь его в Париже на светские рауты надевать. От поклонников отбоя не будет, – закончил он, давясь от смеха.

– Ты думаешь, кто-то из них захочет внести свою лепту в этот гарнитурчик? – щелкнула пальцем по висевшему у нее на шее кольцу стажер.

– Сто процентов! Знаешь, сколько будет желающих выразить публично свою неординарность.

– А ну-ка, веселые мясорубы, быстро надели доспехи! – приказал Корин, стоя на краю лощины и глядя на темнеющий вдалеке лес. – Пора в дорогу.

Николь и Эдди послушно облачились в железо, понимая, что лучше тепловой удар, чем стрела в спине или шее.

– Хас сказал, что здесь почти каждое утро проходят обозы с товаром. Будем ждать. Поедем чуть впереди. Если обоз под солидной охраной, то с нами ничего плохого не должно случиться. Прокатимся немного и все. Если число воинов будет невелико, нас сначала пропустят, чтобы заранее не всполошить охрану, а после нападения на обоз настанет и наш черед… Посмотрим, насколько быстры окажутся наши порхи. Когти будем рвать по моему сигналу. Не раньше и не позже.

– Кор! Тьфу! Оэр, а если им удастся кого-то из нас ссадить?

– Если это буду я, скачите дальше. Если завалят кого-то из вас, я помогу несчастному, а второй пусть уходит. И без фокусов!

Николь последние слова командира приняла на свой счет, но постаралась не обидеться.

Патрульные вывели порхов к дороге.

– В седла! – скомандовал Корин. – И ждать молча.

Сержант выразительно посмотрел на Эдди.

У каждого свои недостатки, подумала Николь с некоторой долей самодовольства. На этот раз замечание относилось явно не к ней.

Эдди показалось, что ожидание было долгим, но на самом деле обоз появился минут через двадцать после того, как патрульные оседлали порхов.

– Обоз небольшой. Вероятность нападения высокая. Держимся посередине дороги.

Корин тронул поводья.

– Хо! Вперед. Эдди, следишь за левой стороной. Николь, твоя правая. Работаем ребята.

Пыли на лесной дороге почти не было. Копыта порхов глухо застучали по плотно утрамбованной глинистой почве.

– Тихо как, – сказала вполголоса Николь. – Даже…

– Молчим и слушаем, – осадил девушку Корин.

Деревья по обеим сторонам дороги уходили вверх метров на пятнадцать-двадцать. Их стволы были ровными словно колонны. Все они представляли собой одну породу: красноватая кора и похожие на ивовые, только раза в три уже, бледно-зеленые листья. Дерево называлось сиэнпо.

Пахло смолой. Николь вскоре почувствовала, как во рту нарастает приятный горьковатый привкус. Наверное, прогулки по такому лесу полезны для здоровья, подумала она не без юмора.

Километр за километром оставались позади. Лес все также казался вымершим, и лишь иногда сзади доносился скрип обозных колес и фырканье порхов.

Эдди, изнемогая от ожидания, уже начал ерзать в седле и что-то бубнить себе под нос. Находиться в бездействии столько часов подряд для него было невыносимо.

Николь прислушалась к бормотанию второго пилота. Из потока грязных ругательств ей удалось-таки выловить два приличных слова. Это были наречие «только» и существительное «спокойствие».

Стажер, поправляя ремень, коснулась запястьем панциря и, обжегшись, тихо ойкнула.

«Скоро на нем можно будет жарить яишницу, – подумала она без всяких эмоций. – Если я сама раньше в нем не испекусь».

Обе фляжки на ее поясе были уже пусты. Она хотела попросить воды у командира, но, страшась вызвать его недовольство, решила терпеть до тех пор, пока ей станет совсем невмоготу.

Примерно через четыре часа пути Корин сообщил, что по его расчетам обоз вскоре должен миновать середину леса.

– На него вот-вот должны напасть. Всем приготовиться.

Сержант оказался прав. Не прошло и минуты, как раздавшийся душераздирающий вопль заставил Николь вздрогнуть.

– О боже!

– Вперед! – гаркнул Корин.

Патрульные всадили короткие треуголные шпоры в бока порхов.

Николь никогда не пришло бы в голову, не знай, она этого заранее, что эти неказистые с виду животные могут бежать с такой скоростью. Они неслись вперед не хуже породистых земных скакунов или тарских геблов.

Когда порхи стали уставать, в ход пошли плети.

– Не жалеть! Не жалеть! – орал Корин.

Шесть пар копыт еще быстрее продолжили выбивать глухую дробь.

Выскочив из леса, патрульные проскакали еще метров двести, постепенно сбавляя ход, и, наконец, перевели порхов на шаг.

– Неплохо прокатились, – сказал, тяжело дыша, Эдди.

– Прогулки на перехватчике мне нравятся больше, – нервно улыбаясь, пошутила стажер. – Кор, за деревьями я видела кого-то… При выезде из леса… Заметила движение.

Сержант остановил порха и, неспеша, огляделся. Тревогу ему внушали два огромных валуна впереди. До них по прямой было примерно метров семьдесят. Один возвышался слева от дороги, второй – справа.

– Внимание! За большими камнями на обочине могут прятаться лучники. Одновременно туда не смотрите и взгляд на этом месте не задерживайте.

– Будем атаковать? – спросила, облизывая пересохшие губы, Николь.

– По моей команде: один налево, вторая, с интервалом в пять секунд, направо. Заходите по дуге. Ваша задача: выгнать их на меня.

Корин тронул порха.

– Хо. Эдди, выдвигайся вперед.

Патрульные сделали вид, что ведут легкий разговор. Николь смогла даже непринужденно рассмеяться.

Когда до валунов осталось проехать примерно метров пятьдесят, Корин скомандовал: «В стороны!»

Эдди, пришпорив порха, поскакал налево, на ходу доставая лук. Чуть погодя, Николь рванула направо.

– Хоэ, хоэ!

Порхами патрульные управляли только ногами, посылая стрелу за стрелой в сторону валунов. Иногда, срикошетив, стальные наконечники высекали из них искры.

Сержант отметил, что его второй пилот стреляет из лука не так ловко и быстро, как Николь. Эдди чуть дольше целился, чем она.

По возвращении домой этому компаненту боевой подготовки надо будет уделить побольше внимания на тренировках, сделал про себя вывод Корин.

Кастисианину, которого атаковал Эдди, Корин вогнал стрелу в левый бок. Разбойнику, выскочившему из-за валуна по правую сторону дороги, стрела вошла в ухо.

– Оэр! – крикнул командиру Эдди. – Сзади!

Корин обернулся. От леса по дороге к ним скакали галопом больше десятка всадников.

– Уходим, уходим! – замахал рукой Корин.

Он несколько раз подряд стегнул порха плетью.

– Хоэ! Хоэ!

Николь и Эдди выскочили на дорогу позади сержанта и, глотая пыль, понеслись следом за ним.

Корин понимал, что их уставшие порхи не смогут оторваться от скакунов стражей леса, и схватка неизбежна. Он решил растянуть преследователей насколько возможно дальше друг от друга, чтобы у его экипажа появилось больше шансов выжить.

Порхи патрульных шли хорошим аллюром еще пару километров, потом начали понемногу сдавать. Корин оглянулся. Старый тактический прием принес даже лучший результат, чем ожидал командир «девяносто девятого»: преследователей осталось лишь пятеро. Менее стойкие и более ленивые повернули назад.

Сержант потянул повод на себя.

– Пленных, я так думаю, как всегда брать не будем, – произнес Эдди, разворачивая порха и вытирая мокрое от пота лицо. Николь в очередной раз не поняла, сказал он это в шутку или всерьез.

– Всем приготовить кинжалы, – приказал Корин.

Лесные воины остановили своих порхов в шагах пяти от патрульных.

– Верное решение, страж храма! От нас не убежишь, – заметил один из разбойников. – Это Великий Нэк вразумил тебя придержать порхов?

– Какую добычу возьмут стражи леса? – обратился к нему Корин, угадав в нем старшего.

– Страж храма говорит как торговец, а не как воин. Он не будет сражаться?

– Великий Нэк сказал стражу храма, чтобы он не спешил обнажать клинок.

– Думаю, он поступает правильно, слушаясь нашего бога. Всевидящий и Всезнающий не может дать плохого совета.

А он не простолюдин, размышлял Корин, разглядывая говорившего с ним кастисианина. Рассуждает как воин, сидит на порхе как воин. Неужели перед нами дружинник нарушивший клятву верности? Невероятно. В Стране Железа согласно ритуалу отступника убивают, а труп продают его высокородному хозяину. Этот тип, видно, очень умен и силен, если до сих пор жив и его слушаются отпетые негодяи.

– Чем мы должны поделиться с лесными воинами? – снова спросил Корин. – Наша жизнь вам нужна?

У Николь по затылку и спине пробежали мурашки. Второй вопрос был задан сержантом с такой интонацией, будто речь шла о паре сухих лепешек.

– Убийство для услады сердца – тяжкий грех. Зачем вас убивать, если вы не посягаете на нашу жизнь? Стражи леса без нужды крови не проливают.

– Что вы считаете своей добычей? – задал вопрос Эдди.

– Говорить с высокородным большая честь. – Разбойник буквально на секунду прикрыл внешней стороной ладони глаза. – Да простит нас достославный, если мы проявили меньше почтения к его роду, чем он того заслуживает. Мы не возьмем то, без чего можем обойтись. Отдайте только оружие и украшения. Порхов можете оставить себе – иначе до колодца вы доберетесь еще нескоро. Жрицу просим сойти вниз. Охота закончена.

– Шрох теперь хозяин этого «тела»! Его черед! – выкрикнул один из разбойников. На его лбу были выжжены три окружности – клеймо казнокрада.

– «Тело» достанется Шроху, если он одержит победу в поединке, – напомнил о ритуале Корин.

– У нас, страж храма, свои законы. Жрица достается Шроху по воле лесного братства.

– Всемогущий Нэк не прощает отступников! – с гневом произнесла Николь.

– Это будет потом, а сейчас он дарит тело жрицы Шроху, его заблудшему рабу, – ухмыляясь, произнес разбойник. – После нескольких дней услады Шрох продаст жрицу эрдену Отэу. Пронесся слух, что он скупает жриц, не страшась мести храма.

Воин леса перекинул ногу через луку седла и спрыгнул на дорогу.

– Хозяин не должен ждать! – Кастисианин грубо схватил девушку за рукав и потянул вниз.

Николь подалась к нему, и одновременно ее правая рука взметнулась вверх. Ослепительный блеск – и лезвие кинжала, пробив темя, с хрустом вошло в череп Шроха.

Разбойник, округлив глаза и словно захлебнувшись воздухом, вскинул руки к голове и рухнул навзничь.

Вожака прикончил Эдди. Брошенный им кинжал насквозь пронзил шею беглого дружинника.

На лицах, оставшихся в живых разбойников, появилось выражение смятения. Видно, никто из них не ожидал такого разворота событий.

Нужно ковать железо пока горячо, мелькнуло в голове у Корина.

– Кто из вас, дети хсианы, сомневается в могуществе Нэка Карающего? – произнес он, указывая на трупы, лежащие на дороге.

Один из разбойников, прикрываясь щитом, выкрикнул:

– Нэк сегодня на вашей стороне! Мы уходим!

Не спуская глаз с эрдена и служителей храма, воины леса стали разворачивать порхов.

– Все сосуды с водой и вином оставьте здесь! – приказал Корин. – И заберите нечестивую падаль, валяющуюся у нас под ногами!

– А жрица позволит нам подобрать… мерзких осквернителей ритуала?

– Берите. И помните о силе Триединого!

Разбойники сложили пять серебряных фляжек на обочине дороги и, закинув мертвые тела на порхов, пешком направились к лесу.

Вдруг шедший последним кастисианин обернулся и начал кланяться. Наверное, он не так давно занялся разбоем и еше не утратил привычки почитить тех, кто по положению в обществе стоял выше него.

– Славы роду, эрден. Счастливой охоты, жрица. Богатой добычи, страж.

– И вам не болеть, – пошутил Эдди.

Корин погрозил ему пальцем. Капрал с виноватым видом приложил руку к сердцу.

Николь про себя отметила, что разбойники старались идти по дороге так, чтобы ведомые на поводу животные прикрывали им спины.

– Даже с разумными существами, испившими крови, иногда можно договориться, – сказал Корин.

Эдди показалось, что командир смотрит вслед стражам леса с некоторым умилением.

– Слей всю оставшуюся воду из бурдюков и фляжек в котелки, – приказал Корин Николь. – Нужно хотя бы немного попоить порхов.

Стажер с удовольствием выбралась из седла и спрыгнула вниз.

Две лужи крови на дороге уже высохли и превратились в черные пятна. Заметив что-то блестящее в пыли у себя под ногами, Николь нагнулась и подобрала золотую монету, видно, выпавшую у кого-то из разбойников.

– Угадала! Орел! – весело воскликнула девушка, показывая монету Эдди. – Мне, вообще-то, часто везет.

– Я еще ни на одной «закрытой» планете ничего не находил, – сказал капрал, тяжело вздохнув. – Ценное, я имею в виду… А не всякое барахло.

– И поэтому тебе приходится красть, – бросил сержант, не без насмешки глядя на Эдди. – Да?

– Ну… Недорозумения со всеми бывают…

Пробитые стрелами бурдюки оказались почти пусты, и водопой длился недолго.

Корин потрепал по шее своего порха:

– Молодец. Не подкачал. Выручил хозяина. Жалко будет с тобой расставаться.

Проверив упряжь, сержант вставил ногу в стремя.

– Поторапливаемся! К вечеру нужно быть в замке. Капрал, отличный был бросок. Стажер, объявляю вам благодарность перед строем. Действовали должным образом.

«Всех похвалил: и порха, и меня, и Эдди, – неожиданно со злостью подумала Николь о Корине. И тут же сама себя одернула. – Черт, почему мне все время хочется сказать ему что-нибудь поперек?!»

Довольно долго земляне ехали молча. Лишь гортанное всхрапывание порхов и бряцание металлических деталей снаряжения изредка нарушали тишину. Николь и Эдди не проронили ни единого слова даже по поводу недавней стычки с лесными воинами, что несколько удивило Корина: обычно патрульные, не имеющие большого опыта, после боя испытывают острое желание поделиться своими впечатлениями с окружающими, а тут младшие члены экипажа, словно языки проглотили.

Корин посчитал, что сильно затянувшееся молчание следует прервать. После эмоцианального всплеска вот-вот должен был последовать резкий спад, и тогда на его подчиненных навалится невероятная усталость. Поддержать их рабочее состояние на приемлемом уровне в данный момент можно было только словом, и он заговорил:

– Николь, ты сегодня хорошо себя проявила. Я имею в виду не то, что в сложной ситуации ты хладнокровно уничтожила противника. Суть в другом. Мы впервые действовали в боестолкновении как единый организм. Каждый из нас понимал остальных на интуитивном уровне. Я прав?

– Думаю, да. Я чувствовала, что вы ждете от меня.

– Я к чему затеял этот разговор. Ты ведь отправилась на Кастис добровольно и…

– Конечно, добровольно! Я подписала все необходимые документы.

– Не перебивай. Но ты понимала, что не совсем готова для такой работы.

– Я…

– Не перебивай. Ты должна была знать, что тебя отправили сюда в качестве живца. И пусть в штабе полка тебе много чего напели, ты об этом догадывалась. Так?

– Я это поняла. Не сразу, конечно. Было обидно.

– Очень обидно.

– Да. Поэтому и сорвалась.

– Но сегодня ты почувствовала себя членом команды. Мы стали единым целым. Попробуй забыть все обиды.

– Я… всех прощаю. И хочу… прошу, чтобы вы меня простили. Я не подведу вас. Не подведу!

Девушка пришпорила порха и, проскакав десяток метров, снова пустила его шагом.

– Кор, ты был неподражаем. Я так никогда не смогу. Воспитательная работа явно не мой профиль.

Эдди протяжно вздохнул.

«Не такой уж я выдающийся педагог, если из твоей головы за два года не смог и половины всей дури вымести», – подумал Корин, а вслух сказал:

– Капрал, спой что-нибудь. Для души.

– Я в городе одну песню услышал. Мелодия – с орбиты сойти можно. Для эрдена, конечно, вещь неподходящая, но высокородный, я думаю, может себе позволить немного нарушить ритуал.

Эдди вполголоса запел. Песня была о том, как в одном селении жил юноша Сэхо и он любил девушку по имени Тэса. Девушка была красива словно богиня, и каждый мужчина в округе хотел, чтобы это «тело» принадлежало ему. И они говорили ей: «Моя!». Юноша плохо владел мечом и ни разу не смог отстоять тело своей возлюбленной. Сердце Сэхо разрывалось от боли. Он пошел к Тэсе и сказал, что больше не может так жить. Девушка ответила: «Я хочу, чтобы это красивое тело было только твоим. Я хочу, чтобы только ты был его хозяином». И они, спрыгнув с высокой скалы, отправились в царство Триединого Нэка.

– Трогательная песня, – без всякой иронии заметил сержант. – Но подрывает устои веры. Девушка не может покончить жизнь самоубийством и отправиться в царство Всемогущего. Такое «тело» попадет в Пустыню Хокто.

Сержант привстал на стременах.

– Гэра! – крикнул он. – Где-то здесь справа от дороги должен быть колодец. Если жрица увидит тропу, пусть свернет. Просьба стража храма.

– Жрица, кажется, видит ее! – раздалось в ответ.

Когда Корин и Эдди подъехали к колодцу, Николь уже поила порха из установленного на треноге железного котла, толстые стенки которого были покрыты копотью.

– Вода грязновата, но Гэра думала, что будет хуже, – сказала стажер по-английски.

Капрал выбрался из седла, подошел к колодцу и, перегнувшись через глинобитную стенку, глянул вниз.

– Глубокий?

– Не очень. Метров пятнадцать.

– Эрден желает ополоснуться, – провозгласил Эдди, расшнуровывая сапоги. – Нужно принять подобающий для моего звания вид. А то в замке усомнятся в высоком происхождении гостя.

– Высокородный, пока никого нет, сначала полей-ка мне на спину.

Корин отстегнул меч и, сняв ремень, скинул расшитую серебряной нитью куртку и мокрую от пота нижнюю рубаху.

– Давай!

– Видишь, Гэра, по званию сержант все-таки старше эрдена, – заметил второй пилот, разводя руками.

Он зачерпнул воду шлемом и стал аккуратно поливать подставленную Кориным спину.

– Гэра, ты там поглядывай по сторонам, а то эрдена могут застукать при нарушении ритуала.

– Смотрю, конечно.

Николь мылась последней. Она разулась и, сняв шаровары, осталась в короткой верхней рубахе черного цвета, из-под которой кокетливо выглядывала сорочка из тончайшего белого полотна.

Стажер стала на один из лежавших у колодца камней и, нагнувшись, сложила ковшиком ладони.

– Эдди, полей, пожалуйста.

– С большим удовольствием!

Капрал лил воду и не сводил глаз с блестевших под лучами Сонка мокрых ног Николь. Ему очень хотелось, чуть сжимая ладонь, провести от колена вверх по упругому бедру девушки. Эдди сглотнул неожиданно набежавшую слюну.

– А ты загорела, – сказал он с самым безразличным видом. – У тебя мордочка темнее, чем ноги.

– Да?

Николь взяла сиявший зеркальным блеском нагрудник эрдена и внимательно осмотрела отражение своего лица. Потом глянула на ноги.

– А там? – Эдди с невинной миной на лице попытался приподнять край сорочки.

– Я тебе!

Николь схватила сапог и ударила им капрала по голове.

– Жрица, ты нарушаешь ритуал! – завопил второй пилот.

«По-моему, экипаж отошел от выпавших на его долю нелегких испытаний, – подумал Корин и улыбнулся. – В график мы, слава богу, укладываемся, а, значит, на подходе к замку спутник нас зафиксирует, и капитан Эрнандес получит долгожданную весточку о том, что мы живы и все идет своим чередом».

Глава X

Светило Кастиса клонилось к закату, когда три всадника въехали на подъемный мост замка эрдена Кау. Корин по матовому блеску и специфическому запаху, напоминавшему укропный, определил, что цепи, поднимавшие и опускавшие мост, были обильно смазаны топсовым маслом. Данный факт говорил о рачительности владетеля Каухото.

Встречать высокородного гостя во внутренний двор, как и полагалось по ритуалу, вышел сам хозяин. Он был мал ростом, грузен и кривоног. Могучие плечи и багровый шрам пересекавший лоб и левую щеку говорили о том, что эрден Кау большую часть жизни провел в ратных трудах.

– Имя высокородного – Свэбо.

Эдди протянул правую руку вперед ладонью кверху. Кау опустил на нее свой кулак, и гость крепко сжал его.

– Власть Кау – власть Свэбо! – произнес хозяин. Это означало, что всякий, кто покусится на честь высокородного гостя, нанесет личное оскорбление владетелю Каухото и смыть его можно будет только кровью.

Когда все формальности встречи двух эрденов были соблюдены, Эдди представил своих спутников:

– Дорогу со Свэбо разделила жрица храма Триединого Нэка. Имя ей Гэра.

Николь прикрыла глаза ладонью.

– Славы непроходящей, высокородный.

Кау сам убрал руку стажера от ее лица.

– Пусть охота Гэры будет удачной!

Он с нескрываемым желанием оглядывал гостью. Чаще всего взгляд эрдена останавливался на ее груди. Для этого ему не надо было даже опускать глаза – грудь жрицы находилась примерно на том же уровне, что и лицо высокородного Кау.

Наконец, хозяину надоело мысленно сдирать с красавицы одежду, и он перенес свой взор на Корина.

– Его зовут Оэр, – сказал Эдди. – Он страж храма Триединого Нэка.

Кау бесцеремонно ощупал плечи и руки сержанта и, повернувшись к Эдди, поделился с ним своими впечатлениями:

– Оэр умелый воин и наверняка не раз провожал врагов великого бога в Пустыню Хокто.

– У эрдена умный глаз, – произнес Корин.

Кау комплимент, видимо, пришелся по душе. Он заулыбался и, оценивающе глядя на сержанта, сказал:

– Страж храма не только воин. Он еще умеет облечь мысли в добрые слова.

У эрденов Страны Железа с храмом Триединого Нэка были непростые отношения. Каждая из сторон стремилась перетянуть одеяло власти на себя. Пока противостояние ограничивалось мелкими пакостями друг другу, поскольку у храма было много умелых воинов, но ни одного полководца. А эрдены никак не могли договориться, кто станет во главе единого войска и поведет его на штурм храма.

Правитель Страны Железа – Мекхелоту – или как называли ее большинство соседей Южной Хотии, дэрк Болукохопо умело балансировал между двумя главными силами государства. Обе стороны сейчас искали его поддержки, но он не сомневался, что как только один из противников одолеет другого, то наступит и его черед. Дэрк мог рассчитывать лишь на содействие больших городов, коих в стране числом было восемь, но их финансовые возможности пока не шли ни в какое сравнение ни с сокровищами храма, ни с богатствами эрденов.

– Прошу разделить с высокородным вино и веселье!

Кау жестом пригласил гостей подняться в трапезную.

По узкой каменной лестнице все взошли на второй этаж главной башни замка.

В просторной зале с огромным камином стоял уже накрытый стол. На нем бросалось в глаза обилие серебряных кувшинов и кувшинчиков.

После омовения рук хозяин воздал хвалу богам за посланных ему многославных и многочестивых гостей.

Эдди, в свою очередь, пожелал Кау, чтобы его рука не знала в битвах усталости и держала меч столь же крепко, как сейчас сжимает кубок с вином.

Глазки эрдена озорно заблестели.

– Вижу, славный будет у нас ужин!

Ел Кау немало и с завидным аппетитом. Предпочтение он отдавал жареным ндоросам, кастисианским куропаткам. Разорвав птицу на куски, он тщательно обгладывал и обсасывал каждую кость, после чего бросал ее в серебряную миску, которую держал стоя на коленях «недостойный имени». Другой слуга то и дело наполнял вином позолоченный кубок хозяина.

Во время трапезы Кау, не переставая, расточал хвалы высокородному гостю, эрдену Свэбо. Эдди в ответ с большим искусством превозносил достоинства хозяина и его славного рода.

За столом напротив Корина сидели два сына Кау. Оба низкорослые и широкоплечие как отец, с закрывающими лоб смоляными челками. Один был старше другого примерно на семь – восемь Больших дождей.

Парни больше пялились на Николь, чем ели. Младший вообще не сводил с нее глаз. Но девушке можно было не опасаться, что в Каухото кто-то скажет ей «моя». Здесь жрица была гостьей эрдена Кау и он охранял «божественное тело». Ни один владетель замка не позволит, кому бы то ни было под его сводами, пролить кровь из-за жажды плоти. Родовое гнездо можно обагрить только кровью врага. Или своей кровью, если враг окажется сильнее.

Накачавшись вином и желая произвести впечатление на жрицу, сыновья Кау стали показывать свое умение владеть различными видами оружия. Они сносили одним ударом меча головы вимлам, туши которых по приказу Кау были принесены с кухни; легко отсекали кинжалами ручки серебряных кувшинов; расплющивали боевым молотом до толщины монеты слитки серебра.

Эрден взирал на сыновей оценивающе. Наверное, он сам и научил их тем приемам, что сейчас они демонстрировали гостям. Видел ли Кау в них молодого себя – быстрого, сильного, не знающего страха? Кто знает, подумал Корин. Возможно, в данный момент он размышляет совсем не об этом. А, например, о том, насколько скоро его сыновья будут способны поспорить с ним за звание владетеля замка.

Корин не сомневался, что эрден Кау не так прост, как могло показаться кому-то на первый взгляд. До столь почтенного по местным меркам возраста, в котором пребывал хозяин Каухото, в Стране Железа глупцы не доживали.

Высокородный Кау довольный тем, что сыновья не посрамили чести рода, с изрядной долей ехидства обратился к гостям:

– Может и путники, уважившие замок Кау своим посещением, хотят поразмять руки и плечи?

Эдди вопросительно посмотрел на командира. Тот на секунду прикрыл глаза в знак согласия. Капрал оперся ладонями о подлокотники кресла, собираясь встать.

Николь вдруг рывком выпрямилась и, взяв со стола пустой позолоченный кувшин, вышла в центр залы. Расставив ноги, она резко нагнулась и двумя руками подбросила сосуд вверх. Все проводили его глазами. Когда он начал падать, стажер вскинула руки к торчавшим из-за ее спины рукоятям мечей. Две молнии блеснули навстречу друг другу – и три куска позолоченного серебра ударились о каменный пол, подпрыгнули и, гремя, разлетелись в стороны.

В зале воцарилось молчание. Кау, кряхтя, вылез из-за стола и, подобрав один из кусков рассеченного кувшина, оглядел срез.

– Жрица достойна быть женой Триединого Нэка, – сказал он уважительно.

Младший из сыновей с вызовом произнес:

– Страж храма тоже сможет чем-нибудь удивить высокородных?

Корин ополоснул руки и поднялся с накрытой ковром железной скамьи.

– Нэк Всемогущий! Сила неба в каждом из нас! – сказал он, подняв голову вверх.

Выйдя из-за стола, сержант подошел к одному из воинов, которые охраняли вход в залу.

– Дай Оэру свое оружие, – сказал он, взявшись за древко копья.

Кау кивнул головой.

– Гость чтит хозяина.

Дружинник разжал кисть.

Корин подошел к стене, упер древко между двух камней и, проверив, прочно ли оно сидит, приставил острие наконечника к шее.

Победное настроение Николь, царившее в ее душе после того, как она утерла нос этим волосатым недомеркам, мгновенно улетучилось.

«Господи, что он делает!» – пронеслось у нее в голове.

Как и Николь, Эдди взирал на Корина с напряженным вниманием. Подобного трюка в исполнении командира ему тоже видеть не доводилось.

Корин двинулся вперед. Словно десятки веревок и веревочек туго натянулись на шее у сержанта. Он медленно, будто канатоходец, шаг за шагом приближался к стене. Голова его мелко дрожала.

Глядя на Корина, Николь сморщилась, забыв о самоконтроле.

Древко копья выгибалось все сильнее и сильнее. Ожидая страшной развязки, Кау подался вперед. Лицо эрдена выражало такое напряжение, будто это в его шею вонзалось стальное острие.

Вдруг раздался громкий хруст. Могучий торс Корина чуть дернулся вперед. Николь вздрогнула. Почти одинаковые половинки сломанного древка стукнулись о камни и покатились по полу.

Девушка глубоко вздохнула. Она почувствовала, что ладони у нее влажные и вытерла их о шаровары, чего делать за столом было никак нельзя – ритуал запрещал. Но все внимание присутствующих в этот момент было обращено на стража храма, и промаха жрицы никто не заметил.

По спине Николь побежала дрожь и она, прижав локти к бокам, напрягла плечи. Спокойствие, только спокойствие. Кажется, что-то подобное любит повторять Эдди. Расслабившись, она медленно выдохнула и потянулась к кубку с вином.

Николь осушила его до дна. Все остальные, кто сидел за столом, тоже выпили.

Кау поднялся на ноги и нетвердой походкой подошел к сержанту.

– Удивление и страх были сейчас у Кау здесь, – хозяин приложил руку к груди.

Он снял с запястья широкий золотой браслет замысловатого плетения и протянул его Корину.

– Дар Триединому Нэку.

Сержант взял подарок двумя руками и, в знак особой признательности, приложил его ко лбу.

– Всемогущий Нэк подарит высокородному Кау славную смерть.

– Оэр и вправду слуга бога. Он видит самые сокровенные желания, – чуть слышно сказал Кау. Его слова предназначались только стражу храма и никому больше.

Кау развернулся и, покачнувшись, крикнул:

– Танцовщиц и музыкантов сюда!

Один из «недостойных имени» кинулся к двери и вскоре в залу вошли десяток совсем юных девушек в полупрозрачных одеждах и четверо музыкантов с инструментами.

– Начнем с чего-нибудь не оскорбляющего богов, – весело распорядился хозяин.

Музыканты заиграли сладковато-нежную протяжную мелодию.

Стоявшие перед столом танцовщицы медленно подняли вверх руки и, томно покачиваясь в такт музыке, мелкими шажками на цыпочках отошли к стене. Повернувшись лицами к каменной кладке, они чуть наклонились вперед и стали плавно вращать попками. Изящные ягодицы девушек соблазнительно проглядывали сквозь тончайшую белую ткань.

Хозяин, осушив очередной кубок с вином, посмотрел на Эдди и, пьяно улыбаясь, спросил:

– Какое из «тел» достойно высокородного Свэбо? Или он любит пастушков? Или старых ключниц? Или вимлов? – Кау захохотал. – В Каухото все есть!

Эдди указал обгрызенной костью на крайнюю справа танцовщицу в красных расшитых золотом туфельках – самую высокую из всех.

– Это «тело» принимаю от Кау с благодарностью, достославный.

Управитель замка взял девушку за руку и подвел ее к Эдди. Юная красавица опустилась перед ним на колени и, низко склонив голову, робко произнесла:

– О всех печалях забудет с этим «телом» высокородный.

– Эрден Свэбо заметил тебя, букашка! – сказал Кау. – Получишь от высокородного награду. Иди, готовься. И не забудьте дать ей глоток «свадебного вина эрденов» перед тем, как отправить ее к достославному гостю замка!

«Недостойная имени» встала с колен и, пятясь, в полупоклоне, отошла к стене. Через мгновение выбранной капралом девушки в зале уже не было.

– Эти «тела» еще никто не трогал. – Кау уже с трудом держал равновесие даже в кресле. – Только для достойнейших… бережет их Кау. И даже сыновья высокордного не могут к ним прикасаться. Кау… говорит им: добывайте «тела»… в бою… как достославный Кау, когда он был молод… и силен. А пока… Кау здесь… хозяин.

Голова Кау упала на стол, и он захрапел.

С удивительным для их массивных фигур проворством сыновья владетеля Каухото вскочили со скамьи и, бросившись к отцу, вытащили его из кресла. С осторожностью они поставили Кау на ноги и, придерживая пьяного эрдена с двух сторон, закинули его руки себе на плечи.

– Гости могут пировать, сколько пожелают, – сказал старший из сыновей эрдена, Расу. – Спальни приготовлены. Управитель вас проводит. Воля высокородного Свэбо равна в Каухото закону. Все в замке знают.

После выноса со всеми почестями из трапезной пьяного хозяина замка, Корин повелел слугам отвести стража храма к порхам: нужно было удостовериться, что с животными все в порядке и завтра утром не будет никаких сюрпризов.

Эдди и Николь остались в зале.

Сержанта проводили к невысокому каменному зданию с узкими окошками под самой крышей. «Недостойный имени» поочередно распахнул обе створки железных ворот.

Корин взял у него из рук фонарь и поправил сильно коптивший фитиль.

– Стражу храма провожатый больше не нужен. Иди.

Слуга, низко поклонившись, оставил сержанта одного. Тот поднял вверх зажатый в левой руке фонарь и направился к стойлам.

Зерно порхам дали отменное и воды в поилке было вдоволь. Корин внимательно осмотрел животных: ран и потертостей ни на одном из скакунов не было.

Когда командир «девяносто девятого» уже шел к выходу, из темноты кто-то окликнул его чуть слышно:

– Оэр.

Корин остановился.

– Кто назвал имя стража храма?

На расстояние вытянутой руки к патрульному приблизился кастисианин в одежде бродячего фокусника.

– Достойный воина меч вижу. Куплен у Хаса?

– У Хаса, веселый обманщик.

– Не три Больших дождя назад?

– Четыре, если стража не подводит его голова.

– Того, кто стражу храма нужен, в том замке, куда он идет, нет. Беглец спрятался в лесу, на клочке суши посреди никуда не текущей воды. Злой бог Кхо, что живет в этой воде, может проглотить даже хсиану. Народ болхо туда не ходит – боится. Хас сказал, что страж храма поймет, куда следует направить порха.

Кастисианин резко повернул голову направо и прислушался.

– Порхи эрдена Кау не знают запаха гостей и только в этом причина их беспокойств, – успокоил его Корин. – Страж храма осмотрел стойла.

Связной понимающе кивнул.

– Еще приказано передать: управитель того замка, куда идет Оэр, безмерно дорожит своим «пожизненным телом». Имя «телу» – Иора. Хас уверен, что стражу храма это пригодится.

– Оэр понял. Все слова, что хотел сказать Хас, веселый обманщик отдал стражу храма?

– Все. Словам можно верить. Хас дал за них очень много монет. Очень много.

– Ступай. Нэк будет знать о верном слуге храма.

– Доброй дороги, страж.

Кастисианин выскользнул за дверь. Он исчез в темноте также беззвучно, как и появился.

«Хорошие шпионы у Вассермана», – оценил про себя способности незнакомца Корин.

Чуть погодя он вышел наружу и оглядел двор: никого. Только на стенах замка маячили силуэты дозорных.

Было довольно прохладно – изо рта шел пар. Сержант поднял голову и посмотрел на небо. Из-за большого количества пыли в атмосфере звезды выглядели здесь, как бледно-желтые размазанные точки.

«И Луны у них нет, – подумал Корин. – Жаль».

Он вздохнул и не спеша направился к главной башне замка.

Когда Корин вошел в спальню, две служанки мыли Николь в серебряном ушате. Одна «недостойная имени» поливала ее из кувшина водой, а вторая терла пучком какой-то травы. Заметив Корина, стоявшая во весь рост Николь попыталась повернуться к нему спиной, но едва не упала. Она сохранила равновесие только благодаря тому, что ухватилась за плечо одной из служанок. Кастисианка ойкнула от боли.

Что же она опять суетится, рассердился сержант. Где величие жрицы храма Триединого Нэка? И неожиданно, с досады, пнул подвернувшийся под ноги серебряный кувшин. Благо, что он оказался пустым. Блеснув боками, кувшин перевернулся несколько раз в воздухе и со звоном ударился о каменную стену.

Одна из «недостойных имени» бросилась его поднимать. Упав на колени, служанка схватила кувшин и стала отползать к двери, прижимая посудину одной рукой к груди.

– Оэр прощает. Останься! – резко бросил сержант.

Он мысленно выругал себя за несдержанность.

Девушка выпрямилась и с испугом посмотрела на стража храма. По выражению ее глаз он прочитал, что служанка считает свою вину безмерной.

Сколько же тебе лет, подумал Корин. Или, как здесь говорят, Больших дождей. Четырнадцать? Пятнадцать?

Внешность «недостойной имени» больше подходила под каноны красоты земной европеоидной расы, чем под каноны красоты любого из народов Кастиса: слегка вьющиеся темно-русые волосы, небольшой прямой носик, маленький рот-бутончик…

Корин не сводил глаз с лица кастисианки. А что, если девчонка рождена от какого-нибудь беглого каторжника? Хотя, с точки зрения науки, такой вариант был маловероятен. Даже, скорее, невозможен. Кто ты, малышка?

– Ты носила когда-нибудь имя? – спросил ее Корин.

– Разве об этом можно говорить?

– Страж храма позволяет тебе говорить с ним об этом. Ты ведь не рождена «недостойной имени»? Тебя купил высокордный Кау у твоей матери? Ты тогда еще не была «телом» и никто не бился за тебя…

– Так, страж храма. Ритуал был соблюден. Великий бог помогает своему слуге все видеть.

– Мать показала «недостойной имени» ее отца?

– Никогда не видела его.

– Скажи, как называла мать ту, что стоит перед стражем храма? Нэк Триединый простит тебя за это. Оэр вознесет молитвы.

– Нэя, страж храма.

– Хочешь, Оэр купит имя для той, что служит?

Девушка опустила глаза.

– Тэгу не отпустит «тело».

– Кто это?

– Младший сын высокородного Кау.

Эрден имя этого своего отпрыска во время трапезы не называл. Корин помнил. Дурной знак для младшего в роду. Не стать ему владетелем замка.

– Здесь хозяин Кау, а не Тэгу.

– Так, страж храма.

– Оэр! Разговор с «недостойной имени» слишком длинный. Божественное тело жрицы остывает, – с недовольством сказала Николь.

– Слова правды, Гэра. Делай, что должна, «недостойная имени». И помни, Нэк заметил тебя. Возноси молитвы великому богу с безмерным усердием и твои желания, если они угодны Нэку, исполнятся.

– «Недостойная имени» поступит, как велел ей страж храма.

После омовения жрицу облачили в белую сорочку, и служанки, раскатав бордовый половичок, сопроводили Гэру к постели.

Нэя постучала по кувшину. Дверь отворилась, вошли двое слуг и вынесли ушат из спальни. Следом, позвякивая серебряной посудой, ушли и служанки.

Сержант задвинул засов на дверях и развел в камине огонь. Пламя быстро охватило сухие поленья. Дрова, разгораясь, трещали и постреливали. Корин неожиданно вспомнил свой дом. Там у него в гостиной тоже был камин.

На Земле он не бывал уже лет девять: и далеко лететь, и не ждал его там никто… Своего пса, двухлетнего босерона, после развода с Эрикой он отдал соседям. Вряд ли Барри его до сих пор помнит.

Корин подвинул кресло к огню и сел, вытянув ноги.

– Тебе стало жалко эту девчонку? – неожиданно задала вопрос на английском языке Николь.

Почему-то слова она выговаривала так, будто ее рот был набит кашей. Корин едва ее понял. Он предположил, что стажер опасается чужих ушей и посмотрел по сторонам. Замок очень старый и в то время, когда он возводился, эрдены еще не сооружали в своих родовых гнездах слуховых ходов, но для полного спокойствия поискать их стоило.

Сержант тщательно осмотрел спальню. Пока он ощупывал стены, Николь еще трижды повторила свой вопрос.

Не найдя ничего подозрительного Корин снова сел в кресло и только тогда ответил стажеру:

– Да, жалко.

– А меня?

– Что? – спросил Корин, повернул голову в сторону кровати.

– А меня тебе не было жалко? Тогда…

– Нет.

– Почему?

– Дурочкой не прикидывайся.

Николь услышала, как Корин вздохнул. Она закинула руки за голову и уставилась в потолок.

– Хм! Дурочкой… А я, по-твоему, кто?.. Умная с вами разве связалась бы?.. Нет… И пусть я дура… Круглая, набитая дура… Пусть!.. Зато красивая… Не веришь?.. Сейчас… Сейчас ты убедишься!

Корин задремал и, что там бормочет стажер, не доходило до его сознания. Он погружался в сон под звуки какой-то возни, невнятные возгласы и кряхтение.

Вдруг раздался грохот.

Сержант, выдернув из ножен меч, вскочил с кресла и зарыскал глазами по комнате. На полу возле кровати лежала голая Николь и, ругаясь, пыталась стянуть с головы ночную сорочку. Когда девушке это удалось, она размахнулась и бросила ее в сторону своего командира.

– Вот тебе!

Корин никак не мог понять смысл происходящего.

– Сейчас я… сейчас я… сейчас… я, – доносилось до него.

Николь неуклюже перевернулась на живот и встала на четвереньки, представив на обозрение командиру самую интимную часть своего тела. Продолжая упираться в пол вытянутыми руками, стажер поднялась с колен и замерла с выставленным кверху задом. Стало ясно, что принять вертикальное положение она не в состоянии.

Сержант поспешил ей на помощь.

– Заметь, я сама встала… Никто мне не помогал… Сама! – сказала Николь, обхватив Корина за шею и глядя на него затуманенным взглядом.

Сержант втянул носом воздух.

– Сколько ты выпила? – произнес он с укоризной.

– Три… Три бокала… Нет. Больше. Еще с Эдди… Потом.

Корин поднял девушку на руки и отнес на кровать. Подобрав сорочку, он протянул ее Николь.

– Надевай.

– Сам надевай!

– Не надо капризничать.

Николь выхватила сорочку из руки сержанта и бросила ее в угол спальни.

Корин понял, что настаивать бесполезно, накрыл девушку одеялом и, подкинув в камин пару поленьев, снова сел к огню.

– Это не я дура!.. Это ты дурак! – донеслось сзади.

Корин едва не засмеялся, но делать этого было нельзя, иначе Николь могла устроить продолжение стриптиза, восприняв смех командира, как поощрение ее провокационного поведения.

Сержант оставил реплику девушки без ответа. Николь еще некоторое время бушевала в кровати, но бог сна Хроо – непобедимый воин, как говорят в Стране Железа. Он может отступить, однако победа всегда остается за ним. Даже в схватке с могучей жрицей храма.

Рано утром Корина разбудил тихий стук в дверь. Стараясь не шуметь, сержант поднялся с кресла и отодвинул засов. В коридоре на коленях стояла Нэя и держала перед собой выстиранную одежду жрицы.

– Гэра может это надеть, страж храма.

Сержант взял вещи. Нэя встала с колен, но не торопилась уходить, как поступали обычно слуги, выполнив поручение.

Корин осторожно коснулся пальцами ее щеки.

Нэя крепко сжала его ладонь и положила себе на грудь.

– У «недостойной имени» здесь много! – быстро прошептала девушка. – Почти как у жрицы.

Корин высвободил руку.

– Только твой хозяин может распоряжаться тем, что у тебя есть.

– «Недостойная имени» говорит: Оэр для нее выше хозяина, выше всех воинов, выше… выше Нэка!

В глазах Нэи застыл ужас от сказанного.

Корин ощутил, как что-то тяжелое накрыло его сердце.

– Не оскверняй свой язык и уши Оэра, «недостойная имени»! – сказал он строго. – Уходи. Служанку ждет работа.

Нэя резко опустила голову и опрометью бросилась прочь.

Когда подол белой рубахи кастисианки исчез за углом, сержант посмотрел по сторонам и закрыл дверь. Он был уверен, что за ним и Нэей, кто-то сейчас следил. Он не видел наблюдателя, он его чувствовал.

– Кто это был? – раздался сонный голос Николь.

– Принесли чистую одежду, жрица.

Корин положил вещи на угол кровати.

– Одевайся. Пора ехать.

– Пора так пора.

Николь хотела уже отбросить одеяло, но ее рука замерла на полпути. Лицо девушки вытянулось. Она осторожно приподняла одеяло и, заглянув под него, тотчас опустила.

Корин незаметно наблюдал за всеми манипуляциями стажера. Судя по всему, Николь плохо помнила события прошлой ночи.

– Оэру позвать слуг или жрица оденется сама?

– Нет! Гэра сама! – воскликнула Николь, до самых глаз натягивая на себя одеяло.

– Оэру надо пойти распорядиться, чтобы готовили порхов в дорогу. Будем с высокородным Свэбо ждать жрицу в той зале, где вчера ужинали.

Стараясь сохранять серьезное выражение лица, Корин пересек спальню и вышел в коридор, притворив за собой дверь.

Выждав несколько секунд, Николь вскочила с кровати и бросилась к стоявшему у стены дверному засову.

Завтрак был роскошный, но проходил тихо. Вина подали всем лишь по одному бокалу. Николь к спиртному не притронулась вовсе.

Сержанта удивило то, что сыновей Кау за столом не было.

Хозяин замка почти ничего не ел и на Эдди, источавшего бодрость и веселье, взирал с безнадежной печалью.

– Когда-то и эрдену Кау, высокородный, все было нипочем. Эрден Свэбо доволен «телом», что его услаждало?

– Достойно богов, достославный!

– Твоя радость – моя радость, – словно поселянин, без ритуальных выкрутасов, сказал Кау. Это было знаком особого расположения хозяина Каухото к высокородному Свэбо.

Кау перевел взгляд на Корина.

– Один из языков передал Кау, что страж Оэр подарил свои слова «недостойной имени». Так?

– Слуги не унизили высокородного ложью.

– Хочешь, Кау пожертвует ее храму?

– Страж храма склоняет перед Кау голову и нижайше просит дать «телу» имя, высокородный.

– Имя…

Кау взял со стола кубок с вином и сделал несколько глотков. Он не стал спрашивать, зачем Оэр просит его об этом. Помолчав немного, он приказал:

– Приведите ту, которой страж подарил слова.

В зал ввели Нэю. Было видно, что она сильно напугана.

Кау внимательно оглядел служанку, будто видел ее впервые.

– Страж храма Триединого Нэка дарует тебе честь, «недостойная имени». Как ты хочешь назвать ее? – обратился он к сержанту.

– Она будет Нэей.

– Радует ухо, – сказал Кау. – Волей высокородного даю тебе имя. Зовись Нэя. Теперь ты не можешь прислуживать. Захочешь остаться в замке, получишь чистую работу. Разрешаю тебе смотреть на владетеля Каухото, Нэя.

Девушка подняла голову.

Едва заметная улыбка тронула губы Кау.

– Иди, – сказал он мягко.

Он подался к сидевшему слева от него командиру «девяносто девятого» и тихо произнес:

– Твой глаз видит красоту, страж Оэр. Не ту, что дарят боги нам, простым смертным, а ту, что они берегут для себя. Она дает богам вечную жизнь и великую силу. Нэя одна из тех, в ком эта красота спрятана. Поэтому Оэр и подарил ей свои слова. Кау умен. Кау очень умен. Но Кау знает: Триединый умнее всех высокородных вместе взятых…

Хозяин замка снова взял со стола кубок, подержал его перед собой и, даже не пригубив, поставил назад. Глаза эрдена злобно блеснули.

– А сыновья Кау не чтут богов! Они считают, что сами управляют своей судьбой! Дурачье.

Кау коротко рассмеялся и тут же, переменившись в лице, грохнул кулаком по столу.

– А младший сын, тварь пустынная, уже возмечтал хозяином замка стать! Только не решается пока отправить Кау и своего старшего брата в Страну Теней! А может даже в Пустыню Хокто!

Эрден звериным взглядом обвел всех сидящих за столом, словно ища между ними того, о ком шла речь.

Внезапно он обмяк, взгляд его стал тусклым, а уголки губ опустились.

– Не те слова говорит высокородный гостям перед трудной дорогой. О добром надо говорить.

Кау гордо вскинул голову и, взяв кубок, поднял его на вытянутой руке вверх.

– Пусть боги будут милостивы к тем, кто сидит с Кау за этим столом! Высокородный Свэбо, твои враги – мои враги. Жрица! – Кау перевел взгляд на Николь. – Гэра достойна того, чтобы отцом ее дочери стал великий воин. А стражу скажу так: небесная дружина Триединого Нэка примет его в свои ряды, когда он покинет мир смертных.

Хозяин Каухото выпил кубок до дна. Осушили свои чаши и гости. Даже Николь сделала несколько глотков вина.

Стажер поставила серебряный кубок на стол и тяжело вздохнула. Ее сердце вдруг наполнилось жалостью к одинокому старому воину, по-своему доброму, и нежелающему сдаваться в плен даже всесильному времени.

Эдди же, глядя на сидевшего с печальным видом Кау, подумал о том, что именно таким вот людям, хотя с точки зрения науки пусть они вовсе и не люди, ему хочется порой открыться, рассказать кто он и откуда, и зачем он здесь. Только все это будет незаконно и бессмысленно…

Корин по лицам своих подчиненных понял, что творится у них на душе. Ему тоже был симпатичен этот старый кастисианин, как и многие другие разумные существа, которых он встречал на «закрытых» планетах. Правда, несимпатичных инопланетян сержант встречал все-таки чаще. Но не чаще, чем несимпатичных ему людей среди землян.

Провожать гостей в дальний путь вышла даже супруга Кау, эрда Соа, что являлось проявлением искреннего уважения и полного доверия к ним со стороны владетеля замка.

– Собираю высокородного Свэбо в дорогу и молю богов, чтобы они дали нам встретиться еще раз. Не так часто в наше время выпадает удача сесть за один стол с эрденом, достойным носить этот титул. Сколь многомудр и многочестен отец Свэбо, коли сумел вырастить такого сына.

Пока Кау высказывал Эдди слова уважения ко всему его роду в целом и каждому предку в отдельности, Тэгу, стараясь не попасть лишний раз на глаза отцу, подошел к сержанту со спины и зашептал:

– Спрашиваю тебя: зачем ты так поступил, страж храма? Твое дело блюсти ритуал и жрице прислуживать, а ты вздумал воровать «тела» у высокородных.

Корин, глянув через плечо на кастисианина, сказал с презрением:

– Тэгу еще не эрден, младший в роду.

– Меч Тэгу не останется в ножнах.

– «Пальцы меча» Тэгу, позорящего род, из-за необузданности его желаний рано или поздно будут болтаться на шее у одной из жриц ВеликогоНэка.

Сын эрдена унизил свои уста бранью простолюдина.

– Опомнись, – с укором произнес Корин. – Поливая стража словесными помоями, Тэгу наносит оскорбление храму.

Сзади раздался приглушенный смешок.

– Милость богов не знает границ.

Корин промолчал. Он понимал, что нужно было оставить за Тэгу последнее слово, иначе придется слушать его ругань до самого отъезда. Да и нельзя осквернять гостеприимный дом низкой ссорой. Так гласит один из законов Триединого.

Сопение за спиной у Корина стихло. Видимо, Тэгу посчитал себя победителем и удалился.

Сержант не сомневался, что все угрозы этого мерзавца пустая болтовня. В одиночку он напасть не решится, а воины замка без приказа Кау даже с места не тронутся. Только вот Нэю в покое Тэгу не оставит, подумал с горечью командир «девяносто девятого».

Чувства – наш главный враг, вспомнились Корину слова его первого командира Эвана Брока. Высадился на планету – забудь, что у тебя есть сердце. Иди к цели и не оглядывайся. Этому правилу сержант Особого корпуса Мстислав Корин раньше следовал всегда, но теперь, наверное, его придется нарушить. Тревога за Нэю была слишком велика. Эта девчонка его чем-то зацепила. Сейчас не время разбираться в причинах. Но, в конце концов, может же он хотя бы раз за пятнадцать лет службы помочь инопланетному существу. Не всем жителям страны, планеты, а конкретному существу. Попавшей в беду одинокой девочке.

«Надо будет отправить весточку Вассерману с просьбой убрать Тэгу, – подумал он. – Исходя из оперативной необходимости. Или все-таки лучше попросить его лично? Если будет возможность, конечно».

Правила иногда приходится нарушать. Главное, чтобы нарушение правил само не стало правилом.

Взобравшись на порха, Николь тем временем старалась восстановить в памяти события прошлой ночи. То, что она напилась вчера, не подлежало сомнению. Еще над Эдди смеялась, когда он перебрал лишнего на базе, корила себя стажер.

Здешнее вино оказалось весьма коварным. Николь помнила, что и вставая из-за стола, и идя по коридору в спальню, она не чувствовала ничего, кроме легкой эйфории. Сознание было ясным, ее не покачивало, и только, когда служанки начали ее купать, она стала терять контроль над собой. Сначала ею овладела ласковая истома, а чуть позже она ощутила себя парящей в воздухе словно паутинка…

Дальнейшие события в цельную картину в голове девушки никак не складывались. Слишком малую их часть удалось ей извлечь из памяти. Николь вспомнила, как она обнимала Корина, как он положил ее голую на кровать и нежно погладил по голове… Все остальное скрывалось за такой глухой завесой, что оттуда его достать, представлялось стажеру делом совершенно невозможным.

Если бы ночью между нами что-то произошло, предположила Николь, то он утром не вел бы себя так, будто я для него пустое место. Поцеловал бы, наверное, или… Черт, а если он не хочет меня смущать или чувствует себя виновным в том, что случилось? Он в первую очередь все-таки мой командир, а потом уже все остальное.

Николь опять попыталась восстановить в голове события вчерашней ночи, но все усилия оказались напрасны. У нее лишь застучало в висках от напряжения.

Тогда она принялась себя успокаивать. А что, собственно говоря, могло случиться? Постельное белье совершенно чистое. Ни единого пятнышка на нем она не нашла, как ни старалась. И там, внутри, она ничего не ощущает. Нечего себя накручивать!

Но полностью избавиться от сомнений в том, что ночью она вела себя достойно, ей не удалось. Оставалось только обратиться за помощью к командиру. Задам ему невинный вопрос, подумала Николь, но с подтекстом. Намек должен быть тонкий-тонкий. Однако с ходу придумать ничего дельного у девушки не получилось и тогда, не мудрствуя лукаво, она решила вести себя так, будто прошлой ночи в ее жизни вовсе не было.

Постепенно она немного успокоилась и, переезжая по мосту через ров, даже попыталась беззаботно улыбнуться, но стоило ей всего лишь на секунду встретиться взглядом с командиром, как она тут же отвела глаза, почувствовав себя нашкодившей девчонкой.

Корин смущение стажера заметил и посчитал хорошим знаком. Стыд – сильный стимул для повышения профессионального уровня.

Как и предполагал сержант, Тэгу не стал торопиться с выполнением своего обещания и не выехал из ворот замка следом за патрульными. Не нагнал он их и через час, и через два…

– Кор, – Эдди обернулся и посмотрел на командира. – Ты, кажется, бывал на некоторых «закрытых» планетах дважды…

– На Бгонегарии, на Уинте, – оглядываясь по сторонам, ответил Корин. – На Кастисе я тоже второй раз. Правда, шесть лет назад мы тут пробыли всего часа четыре. Высаживались на том материке, что лежит у Южного полюса планеты.

– А по возвращении, например, на Бгонегарию ты не встречался с кем-нибудь из своих старых знакомых?

Корин сначала не понял, с какой целью Эдди задал ему этот вопрос, а сообразив, улыбнулся.

– Хочешь снова увидеть свою танцовщицу? Шансов у тебя никаких, эрден.

Сержант вдруг подумал о Нэе и замолчал, не сказав капралу всего того, что хотел.

– Жаль! – воскликнул Эдди. – Она очень славная. Я ей золотой браслет подарил. Это ничего, Кор? По-моему, местный закон такое позволяет.

– Ничего. Пусть девчонка порадуется.

– Прямо общество милосердия, а не полицейский патруль, – вмешалась в разговор Николь. – Эдди, сопельки подбери.

– Командир! – Эдди, ехидно улыбаясь, снова бросил взгляд на сержанта. – Знаешь, почему стажер Дюфренн так сердита?

– Ну?

– Она поняла, что в Стране Железа у нее практически нет ни одного шанса подцепить приличного парня. Они все тут маленькие, вонючие и жутко нахальные!

Довольный своей шуткой Эдди, словно истинный эрден, громко захохотал.

Глава XI

Прошло чуть более суток с того момента, как экипаж SP-0099 покинул Каухото. До замка, принадлежавшего эрдену Отэу, Корин рассчитывал добраться уже нынешним вечером. Если, конечно, по пути не произойдет ничего экстраординарного. Но держа в голове и такой вариант развития событий, Корин почему-то был уверен, что особых проблем у них сегодня не возникнет. Может, на него столь ободряюще подействовало быстрое восстановление Николь после срыва?

– А мне нравится так путешествовать, – окинув взглядом равнину, заявил Эдди. – Раздолье! Я за все время, что мы здесь, про наш перехватчик ни разу и не вспомнил. Кор, ты только Умнику про это не говори, а то он обидится. Мы с ним все-таки друзья. Э-эх! – воскликнул капрал и широко раскинул руки. – Люблю вольную жизнь! А у нас наверху такое занудство.

– Ничего, – отозвалась на его сетования Николь. – Скопишь деньжат, поселишься на Земле, на каком-нибудь морском курорте, и будешь жить в свое удовольствие.

– Не надо мне земных удовольствий. Я даже после отставки на Землю не вернусь. Меня от нее тошнит. Планета разложившихся гедонистов.

– Эдди, да ты донельзя высокообразованный парень! Такие древние слова знаешь. Как же я раньше этого не замечала.

– Чтобы подобное замечать, нужно смотреть мужчине в глаза, а не туда, куда ты обычно смотришь.

– Ах ты, свинья!

Николь была уязвлена этим, пускай и сказанным в шутку, замечанием второго пилота. Ночное происшествие в замке Кау и так не давало ей покоя, а тут еще пошлые намеки Эдди.

Капрал никогда не упускал случая подразнить Николь, и она обычно платила ему той же монетой, но на этот раз стажер ответила на подтрунивания Эдди побоями.

– Прекратить, мать вашу! – прикрикнул Корин. – А если кто-нибудь увидит, как жрица охаживает эрдена пустым бурдюком?

– Да кто тут увидит, – махнул рукой Эдди. – Прерия!

– Глаза разуй!

Эдди привстал на стременах.

– Вот черт! Как же я проглядел? Выношу себе перед строем замечание.

Метрах в трехстах впереди, в красноватых клубах пыли, навстречу патрульным двигались по дороге два темных силуэта.

Эдди быстро поправил волосы и одернул плащ.

– В человеке все должно быть прекрасно. Особенно на службе.

Приближавшиеся всадники были одеты во все черное.

– Гэра, по-моему, это наши коллеги, – заметил Корин.

– Что будем делать?

– Не дергайся. Просто соблюдаем ритуал. Служителей храма Нэка в стране тысячи. Думаешь, они все друг друга в лицо знают?

– Так, Оэр.

Патрульные уже могли разглядеть лица ехавших им навстречу всадников.

Жрица была красива: большие для здешних мест глаза с густыми длинными ресницами, почти сросшиеся на переносице неширокие брови, короткий, чуть приплюснутый прямой нос, сочные яркие губы. Ее лоб перехватывал свернутый жгутом черный платок. Взгляд кастисианки был пристальным и строгим.

Приблизившись, она приветствовала эрдена, согласно ритуалу, первой. Следовавший за ней свирепого вида страж тоже вскинул руку и прикрыл глаза повернутой от себя ладонью.

– Удачной охоты, подаренная богу! – поравнявшись с Николь, произнесла жрица.

– Достойных противников, незнающая страха! – ответила стажер.

Правая рука каждой из них сначала легла на рукоять меча, затем на грудь и, наконец, коснулась лба.

Когда жрица и страж миновали патрульных, Эдди развернул порха и минуты полторы смотрел вслед величаво удаляющимся служителям Нэка.

– Свэбо! – окликнул второго пилота Корин. – Мы ждать не будем!

Догнав сослуживцев, Эдди произнес с восхищением:

– Амазонка!

– Между прочим, – не удержалась от замечания стажер, – по преданию амазонки отрезали себе одну грудь, чтобы из лука стрелять было удобнее.

– Ага, и выкалывали себе один глаз, чтобы быстрее целиться, – ехидным тоном ответил ей Эдди. – Кор, а тебе эта встречная девчонка в черных штанишках тоже понравилась? По-моему, горячая должна быть штучка.

Капрала, видно, переполняли эмоции, порожденные созерцанием грозно-прекрасной жрицы.

– Девчонка, как ты ее назвал, мне понравилась. Не понравилось кольцо на ее шее. Ты посчитал висевшие на нем пальцы?

– Конечно. Шесть пар. А что?

– А то! – не упустила шанса поддеть второго пилота Николь. – Если бы ты признался ей в любви, то через десять минут твои пальчики болтались бы у нее на шее. А может быть, даже быстрее, чем через десять.

Эдди, неожиданно для Николь, обиделся.

– Ты грубая и вульгарная девушка, – сказал он назидательным тоном. – Можно подумать, что ты при казарме выросла.

– Князь ряженый! – не осталась в долгу «вульгарная девушка».

Капрал решил проявить выдержку и не отвечать на выпад стажера, таким образом, давая понять, что пусть он по крови и не князь, но до банальной свары не опустится. Он также надеялся, что его поведение по достоинству оценит и все замечающий командир Корин.

Эдди накинул на голову капюшон и, чтобы быстрее забыть о стычке с Николь, хлебнув из фляжки вина, погрузился в размышления о кастисианских нравах. Конечно, думал он, покачиваясь в седле, здешние законы оставляют желать лучшего. Но появились-то они неспроста. Пожалуй, наши этнопсихологи правы: все идет от того, что мужчин в Стране Железа рождается почти в три с половиной раза больше, чем женщин. Когда-то, вероятно, это было необходимо для выживания вида, а потом условия существования резко улучшились и здесь появились экстравагантные методы регулирования численности мужских особей. Что касается женской грубости, вернее, цинизма (мысли капрала внезапно поменяли направление и вновь вернулись к его перепалке с Николь), то нежную, чистую женщину можно было встретить среди землянок, наверное, лет триста тому назад. Или даже пятьсот.

– Кор, а если сюда на Кастис завезти землянок, они тоже будут рожать в основном мальчишек? – Эдди обернулся и с интересом посмотрел на командира.

– Кого они не рожали бы, гибрид нежизнеспособен. В материалах по Кастису это было.

– Что-то не очень верится. Мы здорово похожи.

– Несколько лет назад Хас отправлял отсюда двух младенцев. Порезвился один землянин-миссионер. Малыши, кстати оба мальчики, умерли через месяц. Был еще случай с похищением жрицы храма Нэка. Работорговец продал ее одному чокнутому шейху. Тот хотел иметь гарем из женских особей разумных существ внеземного происхождения. Жрица забеременела. Результат печален – и мать, и ребенок умерли.

– А как с этим обстоят дела на других планетах? – поинтересовалась Николь.

– Аналогично. В академии вам же читали курс на данную тему.

– Читали. Только все говорят, что это вранье.

– Я слышал, примерно в трехстах миллионах парсек от Земли есть одна планета…

– И?

– На подлете к ней без предупреждения уничтожаются все объекты искусственного происхождения. Якобы с проживающими там аборигенами у нас есть возможность прямого скрещивания.

– Что серьезно?! – Эдди остановил порха и с любопытством уставился на командира.

– Поезжай! Серьезно. Только восторг твой не уместен.

– Почему?

– Они яйцекладущие.

Николь мгновенно залилась смехом, все ниже и ниже пригибаясь к луке седла.

– Эдди, если бы… ты видел… сейчас… свое лицо! – выпрямившись и тяжело дыша, сказала она. – Как будто тебя оскорбили… в самых лучших твоих чувствах.

– Да ну вас! – бросил через плечо с обидой капрал. – Дурацкие у вас шутки, – и тут же расхохотался сам.

Корин уже давно не мог так беззаботно, от всей души, смеяться. Правда, одновременно он потерял и способность плакать. Едва заметив эти изменения в своей психике, он тогда же их проанализировал и пришел к выводу, что плюсов в такой трансформации все-таки больше – оценка происходящего становится объективнее.

Сонк почти скрылся за горизонтом, когда Корин приказал Эдди и Николь остановить порхов.

– Примерно через пятьсот метров на дороге будет застава. Хас сказал, что обычно там находятся шесть стражей замка эрдена Отэу. На посту они стоят по двое. Остальные в светлое время суток спят в палатке. Возьмем «языка».

– Одного? – спросила Николь. – Может, лучше двух? Устроим перекрестный допрос.

– Обойдемся одним. Если пропадут двое, шума будет больше. Нам это ни к чему. Эдди, зайдешь с правой стороны дороги. Николь тебя подстрахует. Отвлечешь внимание одного из стражей. Надо сделать так, чтобы он ушел подальше от дороги. Поквохчешь ндоросом. Удержи его внимание пару-тройку минут. Встречаемся здесь через полчаса. Земных. Чувство времени, надеюсь, вы не потеряли. Всем все понятно?

– Так точно.

Корин послюнил указательный палец и поднял его над головой.

– Ветер северо-восточный. В вашу сторону. – Сержант опустил руку. – Охотничьим порошком все равно натритесь.

– Тем, что Хас дал? – спросил Эдди.

– Да. Чтобы порхи дозорных не задергались, когда мы подойдем совсем близко. Они уже и так настороже, а если мы окажемся от них в нескольких метрах…

– Но…

– Не обсуждается. Держи! – Корин бросил капралу сумку со своей сменной одеждой. – Натяни прямо сверху.

Патрульные спрыгнули с порхов и, взяв их под уздцы, сошли с дороги. Эдди торопливо надел на себя черные шаровары и рубаху стража храма. Потом он и Николь пошли направо, Корин – налево.

Сержант находу развязал витой шнурок, стягивавший ворот рубахи и достал из переметной сумки мешочек с охотничьим порошком. Запах от него исходил не слишком приятный, но что было делать.

Через сотню метров Эдди и Николь оставили порхов в небольшой ложбинке, спутав им прежде ноги, чтобы животные не разбрелись, и, пригнувшись, перебежками двинулись вдоль дороги.

Когда заквохтал ндорос, Корин уже минут пять лежал в нескольких метрах от палатки стражей замка и наблюдал за дозорными. Сидевший у входа в палатку на сигнальном барабане воин перестал жевать и замер с надкусанным плодом сенга в руке.

– Слышишь? – спросил он своего товарища, который стоял на обочине дороги и дремал, оперевшись о копье длиной в два маха. Казалось, что даже оно от скуки забылось в неглубоком сне. Ветерок едва шевелил флажок с гербом на белом древке.

– Слышу, – вяло отозвался копейщик.

– Ндорос! Может, отведаем нежного мясца?

– Еда высокородных. Нам руки за это укоротят.

– Никто из длинноязыких и не узнает.

– Ролх не пойдет ловить ндороса.

– Возьми лук и подстрели. И бегать долго не придется.

– Ролх устал.

– А Харл – старший дозорный. Он тебе приказывает.

– Если Харл приказывает, то руки укоротят ему, а не Ролху.

– Так! Бери лук и иди.

Корин услышал демонстративный протяжный вздох Ролха. Кастисианин не знал, что отправляясь за ндоросом, он спасает себе жизнь.

– Ладно. Будет исполнено, – сказал Ролх. – Но, если кто узнает…

Он прислонил копье к стенке палатки. Харл протянул ему лук и колчан со стрелами.

– Не промахнись.

Снова раздалось квохтание ндороса. Ролх закинул колчан за спину и достал стрелу.

– Где ты, птичка?

Он положил стрелу на полку лука и крадучись пошел в том направлении, откуда опять донеслось квохтание. Харл, не вставая с барабана, с интересом наблюдал за товарищем.

Корин заполз за палатку и поднялся на ноги. Он подождал, когда Ролх почти скроется из вида и подобрался к старшему дозорному со спины.

– Харл! – раздался вдруг голос Ролха. Корин замер. – Тут какая-то непонятная зверина из-за камня выглядывает. А ндороса уже не слышно.

– Какая зверина? А почему ее порхи не учуяли?

– Не знаю. Ролх такого раньше не видел.

– Большая зверина?

– Судя по рылу, да.

– Стреляй в нее, растопыра!

– Далековато.

– Подберись ближе.

– А если она набросится?

– Ролх первый раз на охоте? Близко совсем уж не подходи.

– Понял.

– Вимл тупоголовый, – выругался Харл негромко.

И тут же Корин накрыл его рот ладонью. Передавив сонную артерию, сержант подождал, пока страж замка потеряет сознание. Подхватив Харла на руки, он перенес его за палатку и опустил на траву. Сняв с кастисианина меч, ремень и нагрудник сержант аккуратно разложил их на барабане, не забыв положить рядом и недоеденный плод сонга – пусть думают, что старший дозорный просто куда-то отлучился. Например, по нужде.

Забросив Харла на плечо, Корин, пятясь, отошел от палатки на десяток шагов и, только потом, хорошенько оглядевшись, побежал.

Страж замка не был очень уж тяжел, но от него несло какой-то кислятиной и это мешало Корину дышать полной грудью. Он повернул голову влево, что не слишком облегчило его страдания. Мало того, ему теперь приходилось сильно косить глазами, чтобы видеть, куда он бежит.

Удалившись от дороги на еще не совсем безопасное расстояние, сержант вдруг краем глаза заметил слегка обвалившуюся нору боста – будет, куда спрятать труп – и остановился. Он уложил пленника на спину и стал приводить его в чувство, надавливая на реанимирующие точки.

Когда кастисианин очнулся, сержант его усадил и, придерживая левой рукой за плечи, дал ему выпить немного вина из своей фляжки.

– Ты кто? – спросил страж замка, с трудом повернув голову и взглянув на Корина. Выражение его глаз говорило о том, что он еще не способен сопротивляться.

– Тот, кто взял тебя в плен. Скажи, Харл, эрден Отэу сейчас в своем замке пребывает?

– Зачем тебе знать это?

– Стражу храма нужно кое-что эрдену Отэу передать.

– Передать?

– Так, Харл, передать.

– Он на круглой воде. Что ты хочешь передать высокородному, храмовник? Зачем ты схватил Харла? Тебе не поздоровится.

Страж замка медленно стал обводить взглядом степь.

– Так, Харл. Но стражу храма приказано.

Корин отработанным движением свернул кастисианину шею. Опустив голову Харла на траву, сержант принялся кинжалом расширять вход в нору боста – плечи кастисианина были чересчур широки. Доведя отверстие до нужного диаметра, Корин опустил труп вперед ногами в нору. Сверху он расстелил плащ Харла и присыпал его песком и пылью.

На место сбора сержант прибыл первым. Эдди и Николь появились там только минут через шесть-семь.

Корин попросил Николь полить ему на руки.

– Седлаем порхов и вперед, в замок. Скоро станет совсем темно и тогда туда не пустят даже эрдена.

Эдди стащил с себя покрытые пылью одежды стража храма и протянул их сержанту.

– Вытряхни, – приказал тот.

Капрал, морщась и держа руку на отлете, несколько раз встряхнул рубаху и шаровары.

– Сойдет?

Николь забрала у Эдди одежду и, аккуратно сложив, подала ее Корину.

– Типичный землянин, – сказала она по-английски.

– Чего? – вытирая о себя руки, спросил Эдди.

– Прекратить болтовню. В седла! – скомандовал Корин, сунув сверток в переметную сумку.

Еще до того, как вдалеке показалась палатка стражей замка, патрульные услышали разносившуюся над степью грязную брань.

Эдди, слегка наклонившись набок, через плечо посмотрел на командира. Корин жестом велел ему отвернуться.

– Харл, дерьмо тебе в сапоги! Где ты есть?! Харл!

– Сучий сосок, Ролх доложит высокородному, как ты несешь службу!

Эдди ухмыльнулся.

«Во Вселенной все разумные существа одинаковы», – подумал он с добродушной иронией.

Вскоре он увидел, что двое дозорных, отойдя метров на пятнадцать от дороги, вглядываются вдаль (именно они бранились), а еще трое что-то горячо обсуждают, стоя возле привязи для порхов.

Заметив всадников, стражи замка тотчас прекратили ор и, вооружившись копьями, перекрыли дорогу. Все они были широкоплечи, а по меркам Страны Железа и высоки (примерно по сто шестьдесят пять – сто семьдесят сантиметров), с толстыми шеями и могучими руками.

Николь с интересом их разглядывала, выбирая себе противника.

Когда расстояние между дозорными и порхом Эдди сократилось до трех махов, широкие, цвета обожженной глины, ладони стражей замка дружно взметнулись вверх, прикрывая глаза.

– Славы, высокородный!

– Воины, эта дорога ведет к замку эрдена Отэу? – спросил Эдди, останавливая порха.

– Так, высокородный.

– Сможет ли снискать в нем достойный его кров эрден Свэбо из Страны Большой Воды?

– Так, достославный.

– Жрица и страж храма разделили со Свэбо дальний путь и заслужили ночлег и пищу. Поднимет ли перед ними ворота Отэухото?

– Так, высокородный. Слово достославного открывает любые ворота.

– Значит, эрден Отэу чтит ритуал. А чем обеспокоены сейчас его воины? На их лицах заметна тревога.

Дозорные переглянулись.

– Один из наших ушел по нужде вроде, и пропал.

– Бесследно?

– Так, высокородный. И голоса не подает.

– Жрица заметила только что на расстоянии полета стрелы двух пастухов-кочевников, скакавших прочь от дороги. Может это их грязных рук дело?

– Надо предупредить дозорных на стенах замка. Наверное, проморгали «немытых», если не подали нам сигнал.

Один из кастисиан бросился к барабану и начал лупить деревяными колотушками по туго натянутой коже, поглядывая в ту сторону, где находился замок эрдена Отэу. Вскоре оттуда донесся ответный грохот.

Дозорный положил колотушки на барабан и вытер ладони о шаровары.

– Слава Триединому, не оплошали. А вот Харла жаль. Хороший был воин, хотя по крови и синтохо.

Остальные дозорные в подтверждение этих слов закивали.

– Так, так.

– Нэк воздаст ему должное, – сказал Корин. – Продолжим путь, высокородный?

– Продолжим.

Патрульные тронули порхов. Стражи замка поспешили освободить им дорогу.

– Слава высокородному и его могучим предкам. Счастливой охоты, жрица. Доброй добычи, страж храма.

Когда дозорные уже не могли услышать их разговора, Корин поинтересовался у ехавшего впереди Эдди:

– А что за зверя Ролх увидел среди камней?

– Да, так… Показалось ему. Я боста нечаянно спугнул. Здоровый черт! Я таких упитанных раньше и не видел.

Корин заметил, как спина Николь вдруг резко выпрямилась. Он уже знал наизусть все особенности ее моторики. Было понятно, что девушка пытается сдержать смех.

– Жрица расскажет, кто там бегал рядом с вами? – спросил сержант тоном, который не сулил ничего хорошего младшим членам экипажа, посмей они сию минуту врать.

– Сейчас, – процедила сквозь сцепленные зубы Николь.

– Кор, не сердись. Я это… Снял твои штаны, исподнюю тряпочку и прилепил два сухих листика на задницу, а потом выстовил ее из-за валуна. По-моему, живенько получилось…

Николь больше не стала сдерживать смех и повалилась на переднюю луку седла.

– Ты же приказал привлечь внимание. Я и превлекал, – закончил с невинным лицом Эдди.

– А если бы он всадил тебе в зад стрелу? Я, конечно, за творческий подход к делу, но тут ты, по-моему, перегнул палку.

– Жрица его контролировала. Дала бы отмашку, если бы он стал прицеливаться. Я ее все время держал в поле зрения.

– Листики-то, зачем прилепил?

– Ну, вроде как глаза звериные…

– Он не только листики прилепил. Он еще половинками камушек зажал.

Едва договорив, Николь снова звонко, по-девичьи, засмеялась.

– Это нос был! – с обидой в голосе пояснил Эдди. – Что ты понимаешь в искусстве маскировки?!

– Ой, не могу! Гений перевоплощения!

– Хватит, – сказал Корин строго. – Риск был неоправдан. Обоим замечание.

Впереди замаячили башни замка. Сложенные из огромных камней они казались порождением природы, а не делом рук разумных существ.

– Мрачное зрелище, хотя и грандиозное, – заметила Николь.

– Впечатляет, – согласился с ней капрал.

– Замок Кау встречал нас открытыми воротами, а здесь, видно, путников не жалуют.

– Настраиваемся на работу, – прервал болтовню подчиненных сержант. – План помните?

– Так точно.

Стоящий на насыпном холме замок опоясывал глубокий ров. Эдди натянул поводья у самого его края. Корин и Николь остановили порхов в трех шагах от капрала.

Командир перехватчика оценивающим взглядом окинул величественное по здешним меркам сооружение: высота стен около двенадцати метров, угловые башни примерно пятнадцатиметровые, главная башня уходила вверх метров на двадцать.

Прошла минута, другая. Эдди уже собрался во всеуслышание выразить свое недовольство, но тут раздался скрежет и подъемный мост начал опускаться.

Когда копыта порхов застучали по металлическому настилу, подъемные ворота замка поползли вверх.

Во дворе мощеном булыжником путников встретил тщедушный бородач в бордовой куртке с позументом и красных шароварах. На шее кастисианина висела серебряная бляха размером с небольшую тарелку, что говорило о его статусе.

– Не сочти за унижение, высокородный, – заговорил управитель замка, прикрыв глаза ладонью, – что встречает достославного слуга эрдена Отэу. Сам хозяин находится вне этих стен – гостит в далекой стране. Прими его уважение и наши услуги.

Управитель согнулся в глубоком поклоне. Серебряная бляха, свесившись, слегка закачалась из стороны в сторону.

– Пусть будет так, – придерживая меч, Эдди не спеша выбрался из седла. – Можешь смотреть на всокородного. Жрица и страж следуют с высокордным одной дорогой. Прими на ночлег служителей Нэка.

– С радостью в сердце, достославный.

Эдди оглядел внутренний двор. Отэухото был не столь древен как владение Кау. Здесь следовало опасаться подслушивающих трубок и потайных глазков. Наверное, соорудили тут и погреба-ловушки.

После омовения гостей препроводили в трапезную. Стол уже был накрыт. Начищенная серебряная посуда ярко сияла в свете масляных ламп. Кушанья радовали глаз своим разнообразием. Их цветовая палитра вызывала из памяти картины «малых голландцев». Николь с удовольствием втянула носом насыщенный ароматами воздух.

«Еще немного и животик жрицы заурчит во всеуслышание, если не получит кусок жареного мяса с овощами», – промелькнуло у нее в голове.

Николь любила жаркое так же, как Эдди обожал консервированное персиковое желе. Кстати, стажер подозревала, что в личном деле эта тщательно скрываемая ею слабость все-таки указана.

Поскольку хозяин Отэухото отсутствовал, место во главе стола занял Эдди – эрден Свэбо.

Управитель замка, звали его Итс, не отходил ни на шаг от высокородного гостя. Стоя за спиной, он, не переставая, нашептывал на ухо эрдену неимоверной витиеватости панегирики. Эдди, в конце концов, это многоэтажное славословие надоело, и он повелел управителю заткнуться.

Гостям было подано шесть кувшинов с винами. Каждое из них предназначалось для отдельного блюда. Только это уже могло кое-кому подсказать, что хозяин замка – человек. Местная знать до таких гастрономических изысков еще не доросла.

Букеты напитков навели Корина на мысль о наличии у Бернинни утонченного вкуса. В досье беглого каторжника упоминалось, например, о его особой любви к шампанскому «Флер де Пассьон». Возможно, закрепись он здесь на несколько десятков лет, в Стране Железа началось бы массовое производство своих игристых вин.

Сержант сразу обратил внимание на то, что Николь приказала наливать ей вино не в кубок, а в серебряную чарку. Сиди за столом хозяин замка, он посчитал бы себя оскорбленным.

Ужин продолжался не менее часа. Гости в полной мере насладились яствами. Хорошо покушавший эрден Свэбо заметно распоясался. Хлопнув Итса пониже спины, он пожелал музыки и танцев.

Управитель Отэухото побледнел. Культурная программа для гостей, скорее всего, не была предусмотрена. Явный намек на то, чтобы путники в замке не слишком задерживались. Повеление осторожного хозяина?

Эдди решил тогда напомнить Итсу о некоторых других правах высокородного:

– В Отэухото есть «тела» достойные ложа достославного Свэбо?

Управитель облегченно вздохнул. Возможно, он подумал, что пребывание гостей несколько затянется, но не настолько, чтобы причинить особые неудобства. Утром, пусть и не ранним, они наверняка отправятся восвояси. Получив на ночь «тело», высокородный не станет медлить с отъездом. Таков ритуал.

– Все лучшее для Свэбо, многославный! – воскликнул Итс.

Кланяясь, он стал пятиться к отделанной серебром двери.

Отсутствовал он недолго. В трапезную Итс вернулся с пятью молоденькими кастисианками. Они были миленькие, но не шли ни в какое сравнение с танцовщицами Кау.

Встав из-за стола, Эдди приказал «недостойным имени» подняться с колен и с кислым видом стал их осматривать.

– Гэра, подойди к высокородному! – бросил он повелительно.

Николь поднялась с кресла и, сделав несколько шагов, замерла за спиной эрдена.

Капрал повернулся, ткнул пальцем в правую грудь жрицы и, посмотрев на Итса, спросил:

– Где у них это?

Управитель съежился.

– Высокородный…

– Молчи, тварь, не почитающая славный род Свэбо! Высокородный сам поищет в замке достойное тело.

С грохотом распахнув дверь, Эдди вышел в коридор.

– Высокордному и остальные двери самому открывать?! – донесся оттуда его гневный окрик.

Итс опрометью бросился следом за эрденом.

Корин и Николь остались в трапезной. По ритуалу они не могли позволить себе того, что сейчас вытворял высокородный Свэбо. Их просто выкинули бы из замка.

Капрал исследовал владения Отэу-Бернинни примерно около получаса. В конце концов, он пригнал в трапезную два тела. Он долго их осматривал, щупал груди и бедра и остановил свой выбор на старшей по возрасту кастисианке, упитанной и богато одетой.

– Достойное тело, – выразился он коротко.

– Позволь… управителю… сказать, достославный, – с трудом выдавил из себя Итс. Губы его тряслись.

– Можешь сказать.

– Это «тело» принадлежит… Иора – «пожизненное тело» управителя Итса.

– Тогда, согласно ритуалу, нужно выбрать воина, который будет драться с тобой за это «тело» от имени эрдена Свэбо, управитель. Или ты считаешь себя равным высокородному? – нависая над Итсом, подчеркнуто мягко спросил Эдди.

– Нет! Нет! Богами клянусь, нет, достославный!

Итс от страха едва держался на ногах.

Николь старалась не смотреть на управителя. Ее пальцы, сжимавшие чарку, стали белыми. Корин понял, что сцена представляется ей омерзительной, и она с трудом сдерживает себя.

Сержант подал знак Эдди, чтобы тот немного сбавил обороты. Капрал похлопал управителя по плечу и прошествовал к выходу из трапезной.

Итс даже не поднял головы. Он будто окаменел. Наверное, подумал Корин, мне придется нарушить ритуал и самому предложить сделку. Что-то служитель замка совсем растерялся.

Эдди вернулся не один. Следом за ним в залу вошел крепкий молодой воин и стал у двери. Скромность отделки доспехов и оружия говорили о том, что в дружине Отэу он недавно.

– Будешь сражаться с ним, – сказал воину Эдди и указал на Итса. – Одолеешь, получишь сегодня в награду браслет и кинжал. А завтра еще и «тело». Высокородный думает, что оно долго будет твоим.

Капрал подошел к Иоре и снял стягивавшую ее волосы позолоченную заколку. Совершенный ритуал говорил о том, что у «тела» сейчас нет хозяина.

– Когда высокородному нужен этот меч? – слегка похлопав по ножнам, спросил воин без долгих раздумий.

– Поединок пройдет за воротами Отэухото сейчас. Спускайся вниз! – приказал ему Эдди.

Управитель проводил воина печальным взглядом.

– Пойдем. Докажешь право, – уперев руки в бока, с презрением сказал Итсу капрал. Рядом с ним управитель казался карликом. – Страж храма, твои глаза могут следить за ритуалом. Высокородный не хочет ждать.

Когда Эдди покинул трапезную, Итс упал перед Кориным на колени.

– Прошу милости, страж храма. Десять мер золота высокородному за неудобства, что причинил ему Итс и мера золота воину взамен «тела».

В глазах управителя стояли слезы.

– Сколько дашь храму, служитель замка?

– Все украшения, которые носит Иора.

– Высокородный желает достойное «тело».

– Оно будет, страж.

– Когда?

– Завтра, когда Сонк начнет спускаться по золотой лестнице.

– Долгое ожидание.

– Неблизкий путь.

– Отправляйся сейчас и представь обещанное «тело» до того, как эрден сойдет к первой трапезе.

– Высокородный не тронет «пожизненного тела» Итса?

– Вознеси молитву Великому Нэку и желание Итса сбудется. Что медлишь, управитель? Собирайся в дорогу. Оэр отнесет просьбу Итса достославному Свэбо.

Корин поднялся из-за стола.

– Позволит жрица донести до высокородного слова управителя замка?

– Ступай, Оэр.

Сержант спустился вниз.

Вечер по местным меркам выдался теплым – не ниже плюс шестнадцати по Цельсию. Не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка. Сержант с удовольствием вздохнул полной грудью.

«Хорошая погода для пробежки по аллеям какого-нибудь тихого парка, – подумал он, осматриваясь. – Впрочем, кому как…»

Эдди стоял, широко расставив ноги, посередине ярко освещенного масляными светильниками двора. Раздевшийся до пояса и готовый к схватке страж замка что-то негромко ему рассказывал.

– Высокородный, дозволь донести до ушей слова управителя! – крикнул Корин.

– Говори, что хочешь сказать Оэр.

– Пусть страж замка станет дальше!

– Он станет там! – Эдди указал рукой, куда следовало отойти воину. Кастисианин без промедления удалился на требуемое расстояние.

Корин подошел к Эдди и зашептал:

– Наш торговец оказался прав: для Итса «пожизненное тело», как трава для порха. Мы и не могли надеяться на лучшее – управитель отправляется в дорогу. Вернется завтра к первой трапезе. Высокородный успеет, как следует осмотреть замок снизу доверху. Но пусть строго чтит ритуал. – Корин сделал паузу. – Теперь страж храма преподносит Свэбо слова управителя. Итс нижайше просит высокородного принять десять мер золота. Как плату за ожидание. Воин получит одну меру.

Эдди с важностью закивал.

– Такая цена не унижает. Высокородный задал воину вопрос о камне, Оэр. Эрдену Свэбо стало интересно, когда замостили двор замка. В Стране Железа только в главном городе под ногами везде лежит камень. В остальных городах выкладывают неширокие дорожки.

– Так же и в замках.

– Здесь камень был уложен перед последним Большим дождем.

– Высокородный сметлив. Он вовремя вспомнил о ногах нашего беглеца. Его ступни на три пальца больше ступней самых высоких воинов Страны Железа. Приметная особенность. Чтобы уменьшить какую-либо часть тела нужно много времени. У беглеца его не было. Сейчас у Оэра появились сомнения, что наш торговец купил слова правды о круглой воде. Зачем выкладывать за камень не одну тысячу золотых болов, если скрываешься в другом месте? На них можно было бы нанять еще около сотни стражей замка. Так?

Эдди слегка кивнул. Потом громко произнес:

– Высокородный согласен подождать! Но если привезенное «тело» окажется недостойным…

– Тогда поединок состоится, и Великий Нэк покарает строптивца! – возвысил голос и Корин.

– Да будет так!

Гордо вскинув голову, капрал удалился.

Корин направился к воину, по-прежнему стоявшему в отдалении.

– Какое имя от рождения носит страж замка?

– Рир.

– Имя стража храма Оэр. Управитель обещал привезти другое «тело». Высокородный был милостив и согласился подождать. Поединок отложен. Но тот, кто чтит ритуал, не остается без награды. Получишь меру золота. Используй во благо.

– Должен Рир что-нибудь храму?

– Храм свое получил. Скажи, есть ли в замке славные воины готовые вступить в поединок с Гэрой, жрицей храма Великого Нэка?

– Первым Рир назовет себя.

Корин улыбнулся.

– Что страж замка поставит: честь или жизнь?

– А это не одно и то же?

– Говоришь как истинный воин. Но может в Отэухото есть дружинники с большим опытом?

– Оэр хочет сказать, с более тугим кошельком?

– Рир неглуп. Это жрице нужен сильный и смелый воин, чтобы родить ребенка, который утроит славу храма красотой или отвагой. Оэру же нужно представить достойную храма добычу.

– Рир укажет Оэру стража замка с тугим кошельком. Но он умелый воин и жрица сама может стать добычей.

– Пусть случится то, что угодно Великому Нэку.

– Так, Оэр. Но если победа будет за жрицей, то и Рир хотел бы что-нибудь получить в награду.

– Оэр выделит Риру десятую часть добычи.

– Сговорились, страж храма.

– Нэк свидетель. Присядем. Когда Рир идет в караул?

– Он в утренней смене.

– Тогда освятим добрым вином наш договор. Пойдем.

Из-за каменного парапета лестницы Корин достал серебряный кувшин, который он, отправляясь вниз, прихватил в трапезной.

Набросив на себя плащ и взяв из рук сержанта кувшин, Рир присел на ступени. Корин устроился с ним рядом.

Кастисианин сделал хороший глоток и вытер рот ладонью, передав кувшин Корину.

– Славное винцо.

– Эрдены другого не пьют.

Рир одобрительно засмеялся.

Корин тоже сделал глоток и поставил кувшин между собой и дружинником.

– А Рир и вправду умелый воин? – обратился патрульный к стражу замка. – Или вид жрицы так распаляет его, что он готов рискнуть головой?

– Скажу так: в Отэухото Рир не последний.

– А много таких, кто лучше него?

– Он всех в бою не видел.

– Страж замка прав, только в бою можно понять, кто настоящий воин.

– Рир видел недавно двоих настоящих, – беря кувшин за горлышко, сказал кастисианин. Он сделал несколько глотков и продолжил:

– Где их захватил эрден Отэу, Рир не знает. В дружину он их не взял. Наверное, потому что слишком хороши они были. Такими трудно управлять. С ними привезли еще одного воина, но он был ранен. Он уже не мог держать меч.

Корин насторожился – не об экипаже ли Полански идет речь?

– Высокородный лишил их имени и продал? Кому же?

– Было по-другому. Сначала эрден заставил их драться. Сказал, можете добыть себе свободу мечами. Восемь дружинников бились с ними. Долго бились.

– Чем же все закончилось, страж замка?

– Нэк забрал их в свою небесную дружину. Но сначала к Великому Нэку отправились пятеро наших. Зачем высокородному нужна была эта забава, знают только боги.

– Раненый тоже ушел к Нэку?

– Туир отрубил ему голову.

– Кто носит имя Туир?

– Туир – сотник ближней дружины эрдена Отэу, страж высокородного. Берегись его. Умелый и хитрый воин. Но в Отэухото из воинов у него самый большой кошель.

– Как страж храма узнает Туира?

Кастисианин, причмокивая, неспешно осушил кувшин до дна.

– У него нет половины лица – хсиана зацепила его лапой, – сказал он, облизывая узкие губы.

Сомнений в том, что под мечами дружинников Отэу полегли патрульные с SP-0034 у Корина почти не было. Для полной ясности оставалось только установить, как выглядели погибшие. Знал ли беглый каторжник, кто они? Наверняка знал. Иначе, зачем убивать плененных воинов? Ведь их можно было выгодно продать. Конечно, если ненависть к ним безмерна, и она жжет сердце высоородного, то их можно и убить. Законы Страны Железа этого не запрещают. Но когда Бернини-Отэу успел, так люто возненавидеть буквально недавно захваченных им пленников?

Сержант в раздумье провел ладонью по голове от бровей до шеи. У него и его ребят появилась еще одна забота: нужно установить, где были сожжены трупы патрульных, и не осталось ли от них достаточно крупных фрагментов.

«Наверное, придется посылать робота-чистильщика, – прикинул про себя Корин. – Капитан Эрнандес будет недоволен».

– Давно ли Рир служит эрдену Отэу? – спросил командир» девяносто девятого», внимательно осматривая башни и стены замка: никогда ведь не лишне точно знать, где стоят посты, как располагаются лестницы и сколько дверей в каждом здании Отэухото.

– Рир пришел в Отэухото во время последнего Большого дождя. Но оно того стоило.

– Во время Большого дождя дороги становятся ручьями и реками. Путь был тяжел. Высокородный Риру по нраву?

– Платит исправно. Остальное неважно.

Рир поставил на ступени пустой кувшин и выпрямился.

– Стражу замка пора, Оэр.

Было понятно, что обсуждать своего господина дружинник не намерен. Значит, с дисциплиной в дружине эрдена Отэу дела обстояли неплохо. В досье Бернини упоминалось о его умении найти верный подход к любому мыслящему существу. За всю карьеру пирата сделать это ему не удалось только один раз. В результате – суд и пожизненный срок.

– Завтра, когда Сонк начнет восхождение по золотой лестнице, Оэр передаст Риру золото, – сказал Корин и тоже поднялся на ноги.

– Процветания храму Великого Нэка. – Рир приложил сжатые кулаки ко лбу.

– Достойных наград, страж замка.

Шаги дружинника стихли в противоположном конце двора, и вскоре оттуда донесся металлический лязг закрываемой двери.

Корин взял со ступеней пустой кувшин и поднялся в трапезную. Николь за столом не было. Сержант вопросительно посмотрел на ближайшего к нему слугу.

– Жрица удалилась в спальню, – пояснил тот. – «Недостойный имени» проводит к ней стража храма.

Они прошли по полутемному коридору ровно двадцать восемь шагов и остановились у двери, крест-накрест обитой металлическими полосами.

– Жрица здесь, страж храма.

Отпустив слугу, сержант несильно стукнул кулаком в дверь, затем, посчитав про себя до пяти, стукнул еще два раза подряд.

За дверью завозились, и она немного приоткрылась.

– Это Оэр, – негромко сказал Корин.

Вытащив кинжал, он левой рукой толкнул дверь и шагнул внутрь.

Стажер в нижней рубашке стояла посередине спальни с мечом наизготовку. Сержант быстро окинул взглядом комнату – камин, кровать, забранное решеткой окно – и притворил за собой дверь.

Николь подошла к кровати, засунула меч в висевшие на ажурной металлической спинке ножны и залезла под одеяло.

– Кто распорядился поместить служителей Нэка в эту жалкую каморку? – спросил Корин, задвигая на дверях железный засов.

Девушка повернулась набок и положила под голову согнутую в локте руку.

– Помощник управителя. Самый красивый молодец из всех, кого Гэра встретила, покинув храм. Правда, служитель замка был непочтителен и все норовил к ней прислониться.

– Он хочет вызвать Гэру на поединок?

– Он не скажет жрице «моя», даже покинув стены замка. Он надеется, что Гэра нарушит ритуал и станет его «телом» без поединка.

– Выражал ли он свои богопротивные мысли вслух?

– Он не настолько глуп.

– Страсть даже умника делает дураком. Распали его и он заговорит.

– И что Оэр с ним сделает тогда?

– Страж храма окунет его красивую, но тупую голову в кипящее масло.

За стеной, возле которой стояла кровать, раздался слабый, глухой стук. Николь рывком приподнялась и приложила ухо к каменной кладке.

– Он обиделся и покинул нас, – ухмыльнулся Корин.

– Думаешь, это был тот самый красавец?

– Конечно. Управитель не сбежал бы. Натура в пору опасности всегда берет свое. Итс затаился бы. Теперь сомкни веки жрица и отправляйся в страну обманов.

Сержант потушил три светильника из четырех, освещавших спальню и, не раздеваясь, наискось лег на кровать поверх одеяла, слегка свесив ноги. Неплохо снять бы сапоги, подумал он, но в Отэухото нам расслабляться нельзя ни на секунду. Может отсюда даже драпать придется. Утром надо будет поменять портянки или как они тут называются…

Заснул он почти сразу, но его сон не был долгим. Примерно через двадцать земных минут, подчиняясь инстинкту, он открыл глаза и прислушался: кто-то остановился у дверей спальни.

Корин осторожно опустил ноги на пол и замер. Время шло, но никто не пытался проникнуть внутрь. Хотя, как можно отодвинуть железный засов?

Некто продолжал просто стоять у двери.

«Неужели они решили нас караулить, – удивился сержант. – Видно, в замке есть, что скрывать от служителей Великого Нэка».

Корин удобнее устроился на широкой постели и снова погрузился в сон.

Ночь в Отэухото прошла спокойно. Большой сюрприз патрульным был преподнесен уже утром.

Когда Сонк только-только начал взбираться вверх по золотой лестнице, чья-то могучая рука забарабанил в двери спальни.

Сержант бросил взгляд на Николь – она тоже проснулась – и, сжав кулак, указал ей большим пальцем на меч. Девушка, сбросив одеяло, спрыгнула на пол и выхватила из ножен один из своих клинков.

– Кто у двери? – громко спросил Корин.

– Страж храма! Прискакал пастух, говорит, на его стадо напала хсиана. Грядет большая охота! Не хочет ли Оэр показать свою храбрость? Жрица тоже может пойти с нами. Ее сила не будет лишней.

– Нас позвали, и мы не можем отказаться, – с недовольством процедил сквозь зубы Корин. – Дерьмо им в пасти.

– На охоте никто не смеет сказать жрице «моя», – произнесла Николь одну из божественных заповедей. – Или тревожит Оэра иное?

– Если мы откажемся, в замке усомнятся в нашей отваге, и едва мы покинем Отэухото, нас ждет череда поединков. Охота на хсиану тоже опасная забава. Из двух зол нужно выбрать меньшее.

Николь вложила меч в ножны и, сев на кровать, стала натягивать шаровары.

– Дружинники седлают порхов! – донеслось из-за двери. – Торопитесь!

– Куда же мы отправимся, Оэр? – Николь вопросительно посмотрела на командира. – На охоту? Или жрице собираться в дорогу?

– Попробуем одолеть хсиану. Гэра должна быть осторожна. Тело жрицы принадлежит храму. Не нужно забывать об этом.

Охота занятие азартное и сержант сомневался, что стажер сумеет обуздать свой темперамент.

– Гэра помнит о своем предназначении, страж!

Николь защелкнула на поясе пряжку ремня.

– Жрица готова! – сказала она и потянулась за луком.

– Можно оставить. Не понадобится.

Девушка кивнула.

– Верные слова, страж. Гэра не подумала. Хсиана не тот зверь, на которого ходят с луком.

«Недостойные имени» уже приготовили порхов храмовников к охоте и патрульным, спустившимся во двор замка, оставалось только прыгнуть в седла.

Два десятка всадников с нетерпением ждали, когда поднимут ворота.

– Держите! – Старший дружинник подал Корину и Николь по копью в два маха длиной. – Служители Нэка раньше охотились на хсиану?

– Нет, страж замка. А найдутся копья потяжелее?

– Понадобятся – возьмете у Трора и Даса. – Кастисианин указал на двух бородачей с пиками. – Горту тоже не доводилось щекотать хсиану копьем. Этот зверь здесь большая редкость. Хсианы живут в Долине Желтой Воды, а сюда заходят, когда там уже совсем нечего есть.

– Остальные воины тоже никогда не охотились на хсиану?

– Не охотились, страж храма. Даже видели ее не все.

– Страх велик?

– Велик. Но умереть на такой охоте – дар богов.

Едва раздался лязг цепей, все разговоры стихли. Примолкла даже высыпавшая во двор челядь.

Как только ворота замка поднялись на достаточную для проезда верховых высоту, всадники почти разом пришпорили порхов.

– Хоэ! Хоэ!

Копыта скакунов прогрохотали по железному настилу подъемного моста.

Не сбавляя скорости, Николь бросила взгяд назад.

– Нарушение ритуала, жрица. Нэк любит, когда его слуги тверды и решительны, – чуть придержав своего порха, напомнил ей Корин.

– Так, страж.

Николь коснулась рукой рукояти меча, а потом приложила ее к груди, прося прощения у великого бога за проступок.

Охотничья ватага с гиканьем понеслась по пустынной дороге. Километра через три охотники свернули в степь и поскакали на юг, в направлении гряды невысоких холмов.

Взлетев первым на вершину одного из них, Корин увидел внизу около десятка растерзанных вимлов и громадную ящерицу, выедавшую у мертвых животных внутренности.

Второй на холме рядом с Кориным оказалась Николь. Он одобрительно посмотрел на стажера.

– Гэра надеялась, что она будет поменьше, – с удивлением проронила стажер, разглядывая ящерицу. – В ее животе поместится много воинов.

– Так, жрица. Свэбо, случайно, не увязался за нами, а то с него станется? – спросил сержант.

– Нет, страж.

– Слава богам. Тогда вниз. Будь начеку.

Приседая на задние ноги, порхи стали осторожно спускаться с крутого склона.

Хсиана перестала есть и, изогнувшись, уставилась на съезжающих с холмов охотников.

– Красивые у нее глазки, – пошутила Николь. – Оранжевые, в крапинку.

– Пусть жрица помолчит, – негромко бросил ей Корин. – А то порх зацепится за ее язык.

Девушка хмыкнула.

– Страж Оэр, Гэра понимает, что сейчас будет.

– Это хорошо, если понимает.

Всадники, спустившись вниз, взяли ящерицу в кольцо. Горт велел дружинникам держаться от нее не ближе, чем в семи махах.

– Эта зверина быстра как небесный огонь, – пояснил он свой приказ. – Не обманывайтесь ее размерами.

Но не все стражи замка восприняли слова Горта всерьез. Один из воинов вдруг пришпорил порха и понесся на хсиану, заводя назад руку с копьем для броска. Гигантское пресмыкающееся мгновенно изогнулось, повернувшись в сторону нападавшего и, когда тот оказался в зоне досягаемости, нанесло мощный удар хвостом.

Воин даже не успел бросить копье. Порх вместе с седоком отлетел на несколько метров в сторону и, перевернувшись через голову, подмял под себя запутавшегося в стремени кастисианина.

У придавленного животным дружинника горлом пошла кровь. Порх, лежа на боку, жалобно, почти по-собачьи, повизгивал и сучил ногами, изгибая красивую шею.

– Без команды не нападать, тупорогие вимлы! – крикнул со злобой старший дружинник.

– Нужно как-то замедлить ее движения, Горт. В замке найдутся сети? – обратился к нему Корин.

– Думаю, есть. Для высокородного иногда мы ловим тоисов на Двойной реке после Большого дождя.

– А нет ли в Отэухото сетей для ловли коргов? Они намного прочнее.

– Не знаю. За коргами Горт ни разу не ходил.

– Именем богов просит Оэр, пусть Гэра скачет в замок и прикажет управителю искать сети для ловли коргов. Если у него их нет, то жрица может брать любые. Надеюсь, они скуют зверя на время, достаточное для броска копья.

– Жрица поняла Оэра! – ответила Николь, разворачивая порха.

– Куда, бост задоголовый?! – закричал одному из дружинников Корин, когда тот, подобравшись к ящерице поближе, попытался ткнуть ее в глаз пикой. Кажется, это был Трор.

Неуловимым движением всего громадного тела хсиана увернулась от наконечника и через мгновение ее могучие челюсти сомкнулись на шее порха нападавшего. Рывок – и всадник вылетел из седла. Отпустив раненого скакуна, ящерица, словно играючи, ударом левой передней лапы снесла вставшему на четвереньки стражу замка половину лица.

Кастисианин истошно закричал. Он упал на живот и попытался уползти, но хсиана наступила ему на спину. Корин услышал, как хрустнули кости воина.

Порхи будто обезумели. Охотникам стоило немалых усилий снова заставить их подчиняться. Хотя, кто здесь на кого охотится, уже было не так ясно, как казалось вначале.

– Не лезьте поодиночке! – Землянин был вне себя от ярости. – Кто-то ее должен отвлекать от атакующих воинов! Кто из вас хорошо бросает копье?

– Эта рука хороша, страж храма! – раздался голос Рира.

– Близко подходить нельзя.

– У Оэра есть страх, что хсиана отправит Рира в Страну Теней?

– Она может отправить в Страну Теней всех нас! Заходим с двух сторон. Рир должен только ее отвлечь, когда страж храма будет готов для броска.

– Рир сам хочет поразить хсиану в самое сердце! Рир…

– Страж замка, сделаешь то, что приказал тебе Оэр! – заорал на Рира старший дружинник. – Дыроголовый сын боста! Дерьмо поселянки тебе в уши!

– Он все понял, Горт. Умерь пыл.

– Страж храма, он не первый раз злит сердце Горта. Рир, делай, что приказано или Горт намотает твои кишки на хвост вимла!

Корин примиряюще поднял вверх руку.

– На охоте не место сварам. Горт, еще двое воинов пусть заедут спереди и отведут хсиане глаза. Рир, атакуешь с левого бока. И только по команде Оэра. Рир понял его слова?

– Так, страж храма.

Рир объехал хсиану и занял исходную позицию. Горт и еще один дружинник стали медленно приближаться спереди к не сводившей с них глаз ящерице.

– Рир, наскок! – скомандовал Корин. – Горт, еще ближе!

– Хоэ! – выкрикнул Рир, ткнув порха острием копья, и понесся вперед.

Когда до хсианы оставалось метров семь, он метнул копье и, натянув поводья, поставил порха на дыбы.

Корин тотчас пришпорил своего скакуна.

Рир сумел вонзить копье в тушу пресмыкающегося всего лишь на ладонь. Не зря в Стране Железа в ходу были доспехи из чешуйчатой шкуры сианы. Но нанесенной раны оказалось достаточно, чтобы ящерица резко повернулась в противоположенную от Корина сторону и приготовилась к нападению слева. Это дало сержанту возможность подскачить к хсиане примерно на четыре метра, и произвести неплохой бросок.

– А-а-ах!!! – вырвалось из разинутого рта землянина.

Уведя порха из-под атаки, Корин оглянулся. Копье вошло глубоко. Однако начавшееся кровотечение было слабым, и сержант понял, что ни один из крупных сосудов ему задеть не удалось.

– Хорошая рука, страж! – похвалил Корина старший дружинник.

– Горт, страж храма не попал туда, куда целил, – с досадой ответил сержант, переводя дыхание. – Сонк еще раза три поднимется по своей лестнице, прежде чем эту хвостатую тварь перестанут держать ноги.

Получив болезненное ранение, ящерица стала вести себя более агрессивно. С неимоверной для такого огромного животного скоростью она сделала два шага вперед и на миг замерла.

Воины напряженно наблюдали за животным, держа наготове копья.

Выпрямив передние ноги и вытянувшись вверх, хсиана раскрыла огромную пасть, усаженную сверху и снизу тремя рядами зубов-стилетов, и издала шипящий горловой звук.

– Всем отойти на десять больших махов! Она сейчас будет нападать! – предупредил дружинников Корин.

– Не беспокойся, страж храма! – крикнул один из воинов. – Она быстра, но мы…

Закончить тираду и развернуть своего порха он не успел. Хсиана бросилась на него, и через несколько секунд у храбреца не было головы.

– Оэр! – раздался со стороны холмов громкий выкрик Николь. – Не торопитесь! Жрица везет сети!

Корин оглянулся. Стажер уже съезжала со склона. Несколько больших комьев сухой глины покатились вниз.

Изогнувшись, ящерица повернулась на раздавшийся сзади нее шум. Некоторое время она стояла неподвижно, только подрагивал ее длинный, влажный язык. Вдруг она, извиваясь, с неимоверной для такой громадины скоростью бросилась к спустившейся с холма на порхе девушке.

Увидев быстро приближавшуюся к ней ящерицу, стажер оглянулась, ища путь к отступлению. Склон был слишком крут. Порху с ходу его было не одолеть.

– Налево! Налево гони! – заорал сержант.

Дав порху шпоры, он стал заходить на хсиану сзади справа. Заметив это движение, пресмыкающееся остановилось и, слегка склонив голову, посмотрела на Корина, который продолжал нестись к ней во весь опор. Теперь до него было заметно ближе, чем до первой цели. Хсиана начала разворачиваться.

Корин потянул правый повод на себя. Заложив плавный поворот, его порх стал по дуге уходить от ящерицы. Та было погналась за ним, но скоро сообразила, что ей не догнать возможную жертву, и остановилась.

Оставшиеся далеко позади хсианы воины разделились на две группы. Горт что-то им объяснял, размахивая копьем. На таком расстоянии, о чем идет разговор, понять было невозможно.

Корин подъехал к Николь. Он заметил, как дрожат ее пальцы.

– Жрица сети привезла, – с трудом выдавила из себя девушка. – На коргов.

– Две? Слава богам. Оэр благодарен.

– Но по длине они разные…

– Гэра!

– Сейчас.

Трясущимися руками Николь попыталась развязать ременные узлы.

– Не получается, Кор.

– Пусть жрица их разрежет. И зовет стража храма Оэр.

Испуганно оглянувшись по сторонам, стажер кивнула:

– Так, Оэр.

Пока Николь возилась с ремнями, Корин поглядывал в сторону ящерицы. Разогнав донимавших ее существ, она снова приступила к трапезе.

«Вимлы ей, видно, больше по вкусу, чем воины», – подумал с мрачным юмором Корин.

– Горт!!! – позвал старшего дружинника сержант. – Сюда!

Воин подъехал к служителям Нэка.

– У нас есть две сети на коргов. Одну, длинную, заведем с хвоста, вторую, меньшую, набросим спереди. Нужны шестеро смелых и ловких воинов.

– Можно взять Дорка, Магра, Хога и Бентха. Еще годятся Рир и Лек-младший.

– Позови их.

Когда дружинники подъехали, Корин объяснил, что каждый из них должен делать.

Дорк и Магр объехали хсиану сзади и растянули шестиметровую сеть. В центре, продев копья в ячейки, на некотором расстоянии друг от друга ее держали Бентх и Лек-младший. Края другой сети контролировали Хог и Рир. Корин и Горт заняли самую опасную позицию в десятке шагов от морды ящерицы.

Сержант медленно поднял правую руку. Стоявшие позади огромного животного дружинники тронули с места порхов.

Сблизившись с ящерицей, Дорк и Магр забросили утяжеленные камнями концы сети под брюхо пресмыкающемуся, а Бент и Лек, осторожно проведя сеть над хвостом, накрыли ею заднюю часть спины хсианы.

Ящерица прекратила есть и насторожилась. Слегка пошевелив хвостом, она убедилась, что никаких неприятных ощущений она не испытывает и снова приступила к еде.

Корин дал команду, и Хог с Риром тоже стали заводить края сети.

Корин и Горт подогнали своих порхов чуть ближе к хсиане, придерживая по середине распластанную сеть копьями.

Ящерица продолжала свой кровавый пир, не обращая особого внимания на приближающихся к ней существ. В природе у нее не было врагов, а друг на друга хсианы не нападали, и она не знала, что такое страх.

Когда до боков хсианы Хогу и Риру осталось по паре с половиной метров, один бросил край сети под брюхо ящерицы, второй – ей на спину.

Ящерица подняла голову от разодранной туши, но жевать и не прекратила. Корин и Гор заставили своих порхов сделать еще по два шага вперед. Челюсти хсианы перестали двигаться.

– Она сейчас может напасть. По команде «три» набрасываем на нее сеть и уходим в разные стороны, – не повышая голоса, проговорил Корин. – Раз. Два. Три!

Сеть повисла на морде ящерицы в тот момент, когда голова животного уже дернулась вперед. Корин так сильно потянул порха за уздечку влево, что тот едва не завалился набок, уходя от челюстей хсианы.

Ящерица замотала головой и правой передней лапой сделала короткий шаг. Ее когтистые пальцы проскочили в ячейки сети. Она сделала шаг задней левой ногой. Шаг обычной длины у нее не получился. Ящерица остановилась.

– Горт, копье!

Корин протянул руку в сторону старшего дружинника. Кастисианин подал стражу храма оружие. Ухватив древко посередине, и прикинув копье на вес, сержант развернул порха для атаки.

– Хо! Хоэ!

Глазами ящерица пока его не замечала – он заходил сзади и немного сбоку. Но она почувствовала, как задрожала почва под копытами скачущего порха. Ящерица занервничала – ее движения стали еще более резкими, но сети это напряжение выдержали. Все ячейки остались целыми.

Неожиданно ящерица высоко подняла переднюю лапу, и тряхнула ею, пытаясь сбросить сеть. Кожа под лапой не была защищена чешуей и Корин, еще не выйдя на оптимальное для атаки расстояние, решил произвести бросок хсиане под лапу. Набрав полную грудь воздуха, он сделал замах и на выдохе, с диким криком, метнул копье в цель. Оно еще было в воздухе, но Корин уже почувствовал, что на этот раз он не промахнулся.

Хсиана дернулась, когда копье вошло в ее мощное тело. Передняя конечность ящерицы инстинктивно пошла вниз и тотчас застыла на полпути – конец древка при попытке животного встать на все четыре лапы уперся в плотную глинистую почву.

Корин понимал, что это еще не все, но броситься на ящерицу с мечом не рискнул. Животное оставалось крайне опасным. Наклонившись, он огляделся, надеясь, что поблизости может оказаться оброненное кем-нибудь из воинов копье.

– Навоз вам в ноздри… Нэк Всевидящий, помоги.

Между тем дружинники Отэухото, кружа вокруг раненого животного, лишь бросали друг на друга вопросительные взгляды и не предпринимали никаких попыток добить хсиану.

Жрица вдруг выхватила у оказавшегося рядом с ней Даса пику и понеслась во весь опор к ящерице. Взяв пику наперевес, и крепко прижав к боку, девушка стала заходить на линию прямой атаки.

Заметив это, Корин закричал:

– Назад! Назад! Именем Нэка!

Видя, что стажер не реагирует на его крик, сержант дал шенкеля и понесся во веь опор к раненой хсиане. Нельзя было оставлять Николь один на один с ящерицей.

Хсиана стала медленно разворачиваться в сторону скачущей к ней девушки.

Движения животного были осторожными. Глубокая рана наверняка причиняла ему сильную боль.

Раздался звонкий щелчок – острие пики пробило роговые пластины на боку пресмыкающегося. При ударе порх Николь присел на задние ноги и едва не опрокинулся. Выпустив пику и ухватившись за густую гриву скакуна, девушка чудом удержалась в седле. Порх вывернул влево и боком сделал несколько бешеных скачков.

Хсиана все-таки успела пустить в ход свой смертоносный хвост, но Николь этого не увидела – ее порх уже разворачивался. Девушка лишь почувствовала, как слева ее ударила воздушная волна. Стажер инстинктивно пригнулась. Движение было запоздалым – хвост уже пролетел над ее головой за секунду до того как она среагировала на атаку.

«В самом деле, везучая!», – подумал про себя Корин и остановил порха.

Ящерица сделала небольшой шаг левой передней конечностью и вдруг, замерев, стала валиться набок. Раздался сухой треск – сломалось древко вогнанного в бок пики – и с шумом туша хсианы рухнула на вытоптанный пятачок пастбища.

Горт соскочил вниз и, подбежав к ящерице, выдернул из ножен меч, намериваясь перерубить ей горло. Замах…

Глаза хсианы вдруг открылись. Мгновенно вытянувшись всем телом, она сомкнула челюсти на правой ноге кастисианина. Горт издал звериный рык, но меча не выронил; и под надрывный выдох, обрушившись вниз, полоса хотийского булата, словно утонула в горле чудовища.

Из огромной щели потоком хлынула алая кровь, заливая воину густо покрытые пылью рыжие сапоги.

Ящерица разинула огромную жуткую пасть, пытаясь вздохнуть. В этом всхлипе было столько злобы, что порхи дружинников в ужасе присели на задние ноги.

Горт повалился на спину. Острые белые обломки его сломанной берцовой кости торчали наружу, но рана почти не кровоточила.

Корин выпрыгнул из седла и подскочил к старшему дружиннику. Схватив раненого за плечи, он отволок его в сторону.

– Расстелите плащ! В замке есть лекарь?

– Есть, – ответил Рир. – Старый Веск.

– Гэра, где священный настой?!

– Страж!

– Оэр знает, что нарушает ритуал. Да простит Нэк Карающий стража храма по имени Оэр!

Николь сняла с пояса серебряную лядунку и протянула ее Корину.

Сержант вынул пробку и, придержав меч, стал на одно калено.

– Тэдо, богиня исцеляющая, обрати свой взор на воина по имени Горт. Отведи гниль черную, верни ему ловкость и силу.

Сгрудившиеся позади Корина стражи замка хором повторили вслух слова древнего заклинания.

Землянин аккуратно полил рану настоем. Это давало шанс Горту сохранить ногу, если Старый Веск умелый лекарь.

Используя обломки копий, Корин наложил старшему дружиннику шину и приказал воинам соорудить носилки. Бентх и Лек-младший быстро сделали их из двух копий и плаща.

– Лучше нести его вчетвером, – сказал Корин. – А как перевалите через холмы, приторочите носилки к седлам.

Бентх кивнул.

– Так, Оэр. Дорк и Магр, пойдете с нами.

Осторожно уложив потерявшего сознание Горта на носилки, дружинники их подняли и, стараясь идти в ногу, отправились в нелегкий путь. Пять порхов без промедления потянулись следом за своими хозяевами.

Рир и Хог долго смотрели им вслед, потом, о чем-то тихо переговариваясь, завернули погибших воинов в плащи и погрузили их на порхов.

– Страж храма, мы больше не нужны? – спросил Рир сержанта.

– Поезжайте. Все поезжайте. Рир, передай управителю, что надо разделать убитых вимлов и хсиану. Пусть пришлет «недостойных имени». Да поскорее! Сонк ждать не будет.

– Так, Оэр!

Дружинники, ведя на поводу порхов, молча, направились к гряде холмов. Шагали они тяжело и совсем не выглядели победителями.

Корин выбрал место, где трава росла гуще и, отстегув меч, сел. Положив клинок на бедра так, чтобы его можно было быстро достать, он закинул руки за голову и лег вытянувшись во весь рост.

– Какого черта ты полезла? – спросил он по-английски Николь. – О чем ты думала?

– Ни о чем я не думала, – проговорила стажер устало, садясь рядом с командиром. – Просто полезла и все.

Сержант тяжело вздохнул и закрыл глаза.

– Неразумно.

– Ну да. Но нужный нам результат есть.

– Это сегодня… Неразумно.

Вечером в Отэухото было веселье. Во дворе замка пылали костры, жарилось мясо, рекой лилось вино.

Эрдену Свэбо, пожелавшему посмотреть на праздник, накрыли во дворе отдельный стол. Высокородный пригласил разделить с ним трапезу служителей Нэка – главных героев большой охоты.

– Победители хсианы могут сидеть по правую и левую руку от высокородного, – сказал он, поднимая наполненный до краев кубок.

Корин и Николь приложили ко лбам сжатые кулаки.

– Великая честь.

Никто не услышал, как страж храма садясь за стол, спросил у эрдена Свэбо:

– Какие новости донесет до ушей служителей Нэка высокородный?

Доклад командиру Эдди начал в своей обчной манере:

– Мною был проделан большой объем работы.

– Без саморекламы, – предупредил его Корин.

– Понял. Перейдем сразу к порнографии, то есть к голым фактам. Никого, кто напоминал бы нашего беглеца, пусть и отдаленно, в замке я не нашел. Но мне подсказали, не безвозмездно, разумеется, что здесь под замком есть винные подвалы и сложная система ходов. Где она начинается и где заканчивается, знает только управитель Итс. Там же, но уровнем ниже, находится и главное святилище Триединого Нэка высокородного Отэу, но попасть туда без хозяина не сможет даже эрден Свэбо при всей его наглости. Табу! Но жить там, сами понимаете, крайне некомфортно. Есть, правда, еще одно не менее интересное местечко. Тоже святое, но попасть туда проще. Понимаешь, о чем я?

– Озеро?

– Да. И наш торговец о нем говорил, и Хал… Ты же помнишь, что на этом кастисианском материке озера большая редкость, и для местного населения такие водоемы имеют прямо-таки мистическое значение. На Озеро Черной Воды даже из синтохо мало кто осмеливается ходить, а болхо, вообще, и носа туда сунуть не смеют. Так вот, у нашего беглеца посередине озера на островке есть логово, где он сейчас, судя по всему, и пребывает.

Эдди с победным видом взглянул на Корина.

– Ты уверен, что он там?

– А почему тогда на острове в данный момент находятся его «пожизненное тело» и все наложницы? В досье говорилось, что он помешан на сексе. Помнишь?

– Помню.

– Дело техники, как говорится. Достаточно сопоставить.

– Да, но зачем он тогда замостил двор замка? Деньги пошли на это немалые.

– Чтобы всех запутать. Ввести, так сказать, в заблуждение.

– А если с подобной целью и отправлен на остров гарем?

– А как же тогда быть с его потребностью в ежедневном сексе? Здесь, в замке, достойных его внимания девчонок я не заметил. Он же очень привередлив насчет женских форм. В его досье об этом четко сказано.

– Да, дилемма. Что еще узнал?

– С ним на том острове, кроме гарема, с десяток его лучших воинов из ближней дружины.

– Сколько у него всего стражей замка?

– Около трехсот. Точнее сказать не могу.

– Более трехсот или менее трехсот?

– Немногим за триста. Через неделю будет в два раза больше. Воинов набирают в ближайших городах и поселениях. Платят золотом.

– Торопятся, значит… Есть какие-нибудь сведения о спецназовцах из управления и наших ребятах?

– Говорят по-разному. Толком понять невозможно. Спецы, вроде бы, подкупили кого-то из слуг, чтобы пробраться в замок, а «недостойный имени» их с потрохами сдал, чтобы получить еще горсть монет в свой тощий кошелек. Их всех казнили на площади как лазутчиков эрдена Сану, одного из главных недоброжелателей Отэу.

– Всех пятерых?

– Да. Сказали, что казненных было пятеро.

– До останков можно добраться?

– Их трупы перемололи и скормили свитхам.

Корин заметил, что Николь перестала есть. Хотя перед ней на серебряной тарелке лежали только овощи и фрукты.

– А вот на Полански и его ребят была устроена настоящая облава, – продолжил свой доклад Эдди. – Как на потерявших остатки чести стражей замка, ставших лесными воинами. Две сотни дружинников прочесывали окрестности до тех пор, пока, в конце концов, Полански и остальных не взяли.

– Значит, Бернини их уже ждал. Откуда он знает нашу методику охоты?

– Так он был же на каторге. Общался с «бегунками». Их там тысячи. Во время отсидки мог поднабраться опыта. Времени у него было предостаточно. Общественнополезным трудом на Тантале он почти три года занимался.

– Группа из Управления безопасности еще никогда не гибла в полном составе. О том, как будет действовать Космопол в подобном случае, можно узнать только из служебных инструкций.

– Или от человека, который с ними знаком, – заметила Николь.

– Верно, стажер. Теперь понятно, почему майор Веерт эти инструкции решил нарушить и в срочном порядке послал на Кастис нас. Бернини думает, что следующая поисковая группа высадится на планету, как минимум, суток через десять… И он начал форсировать создание своей армии. Он знает, что обнаружен и охота на него уже идет. Думаю, наша задача осложняется.

– И что? Группу Гриффита ждать не будем?

– Вряд ли мы сможем взять Бернини самостоятельно. Силенок маловато.

– Кор, может, все-таки рискнем?

Командир «девяносто девятого» довольно долго молчал. Потом слегка помотал головой.

– Нет, пока работаем, как работали. Всем понятно?

– Так точно.

Корин вздохнул.

– А экипажу Полански, наверное, нужно было бы разделиться на некоторое время. Может, кто-нибудь и уцелел бы тогда.

– Кор, а что мне с привезенной девчонкой делать?

– Управитель все-таки представил достойное «тело»?

– Представил. Он мне собственную дочь привез. Дикий народ.

– «Тело» достойно разделить ложе высокородного?

– Да, но она, как бы сказать, на вид очень уж молода. Даже по сравнению с танцовщицами Кау.

– Сделай все деликатно. Мне что, тебя учить?

– Кор…

– Здесь все обязаны соблюдать ритуал. Даже эрдены.

– Слушаюсь.

– Ты правильно понял, что это приказ.

Николь искоса бросила на командира, потянувшегося к подносу с жареным мясом хсианы, суровый взгляд и снова уставилась в свою тарелку с фруктами.

«Интересно, он понимает, что мы поступаем иногда мерзко. Наверное, нет. У него даже голос не дрогнул», – подумала она с растущим раздражением.

– Если ты сейчас откроешь рот, – неожиданно произнес Корин. – Я придушу тебя прямо здесь, за столом.

Николь не сразу сообразила, что командир обращается к ней. Его взгляд в этот момент был устремлен на кость, которую он усердно обгрызал.

– Как я догадался? – не переставая жевать, продолжил сержант. – У тебя было такое выражение лица, словно ты в чужое дерьмо вляпалась. Не забывай, мы здесь должны думать, поступать и даже чувствовать как они. – Сержант указал жирным пальцем на веселящихся во дворе замка кастисиан. – Ты забыла, что девушка, предложенная отцом или матерью высокородному, становится «недостойной имени», если тот ее отвергнет? Ты забыла, что после этого отказа ее отца не примет на службу даже самый задрипанный эрден? Итс будет вынужден перебраться в город, где до конца дней его будут воспринимать как чужака, управителя Отэухото. А в одиночку семью в этой стране долго не сохранить. Для успокоения твоей совести могу заверить, что никаких физических или нравственных страданий дочь управителя испытывать не будет. По здешним меркам она абсолютно взрослая, иначе отец ее и не привез бы. В каком возрасте на Земле последние триста лет девочки-подростки, никого не спрашивая, со своими приятелями начинают заниматься сексом? Более половины – в тринадцатилетнем. И что-то никто не заявляет, что это отвратительно. Все только понимающе улыбаются.

Корин бросил обглоданную кость на серебряное блюдо перед собой и, так и не взглянув на девушку, добавил:

– А дочери Итса, если считать по земному календарю, наверняка на пару лет больше.

Николь немного растерялась. Она считала себя правой, но и слова командира не были лишены смысла. Ведь она, действительно, лезла со своим пониманием того, что хорошо, а что плохо в жизнь разума другой планеты. Совсем как земляне-миссионеры, которых они, патрульные, и должны были вылавливать.

– Вернемся на базу, отразишь свое особое мнение в докладе, – сказал Корин, поднимаясь из-за стола. – Капрал, завтра утром я со стажером отправляюсь к озеру. Ты делаешь то, что было запланировано. Справишься и без нас. Место встречи помнишь?

– Само собой.

Эдди был горд тем, что командир доверил ему работать без подстраховки. Первый раз за все время их совместной работы.

– Хвала владетелю Отэухото – ужин достойный. Славы, высокородный Свэбо! – громко произнес сержант, переходя на язык болхо.

– Удачной охоты, жрица! Богатой добычи, страж! – ответил капрал.

Корин и Николь, исполнив ритуал прощания, направились в покои, обходя кучки пьяных дружинников и слуг. Праздник плавно переходил в оргию.

Увидев служителей Нэка, какая-то упившаяся компания завопила во всю мощь глоток:

– Славься, славься храм великого бога!

Корин узнал дружинников, что были с ним и Николь на охоте.

– Небесной жизни воинам замка! – крикнул он.

– Хо-о-о!!! – дружно раздалось в ответ.

Поднимаясь по лестнице, Николь остановилась и посмотрела вниз на веселящуюся толпу.

– А ведь они счастливее нас, – с грустью сказала девушка. – Я имею в виду кастисиан. На Земле скоро даже дети не смогут беззаботно веселиться. Стареющая цивилизация. Во многой мудрости – много печали. – Николь подняла глаза на стоявшего на верхней ступеньке командира и неожиданно спросила: – Кор, а для тебя, что является счастьем?

– Для меня? Хорошо сделанная работа.

– И все?

– Мне этого достаточно. Давай, топай.

– Иду.

– Пойми, Николь, счастье – это не цель, а побочный продукт. Просто эмоции, вызванные чем-либо. Сегодня они есть, а завтра… И вообще, советую тебе перестать забивать себе голову всякой ерундой. Особенно находясь на задании.

Корин открыл железную дверь.

– Боги снов зовут нас, Гэра.

Николь еще раз окинула взглядом двор замка и побрела вверх по лестнице.

– Так, Оэр. Завтра служителям Всемогущего предстоит много хлопот. Лучше лечь в постель пораньше.

В конце коридора, у лестницы, ведущей на второй этаж, Корин остановился и поправил фитиль масляной лампы.

– Достойный был праздник, жрица. Много мяса, много вина. Здесь долго будут помнить служителей храма.

Николь насторожилась.

– За нами глаза, – прошептал ей на ухо Корин. – Жрица идет первой.

Стажер, неслышно ступая, поднялась на второй этаж и успела заметить, как впереди, там, где коридор сворачивал направо, на каменной стене мелькнула чья-то тень.

Николь прислушалась. Из-за угла не доносилось ни звука. Можно было подумать, что тень на стене ей привидилась, но в воздухе остался витать едва уловимый аромат масла схоры, которым в Стране Железа натирали свои тела наложницы высокородных. Неужели одна из служанок позволила себе нарушить ритуал, надеясь залезть в постель к стражу храма? Или это «пожизненное тело» кого-то из стражей замка? Второй вариант еще хуже. Воин может рискнуть вызвать храмовника на поединок, едва служители Нэка покинут Отэухото. Если, конечно, он узнает о проказах своего «тела»… Нет, все нужно пресечь прямо сейчас.

– «Неимеющая имени» ступай спать, – громко произнесла Николь. – И не вздумай тревожить Оэра. Иначе поплатишься ушами.

Глава XII

Чуть свет Корин и Николь выехали за ворота замка. Насекомые Кастиса уже начали свой очередной рабочий день и веселая разноголосица цектов, зожей и мэхо висела над степью.

– Какие громкие здесь букашки, – заметил сержант. – Жаль, что бабочек на этой широте можно увидеть только сразу после Большого дождя, пока влаги вдоволь.

– Я смотрю, местные насекомые вызывают у вас более теплые чувства, чем кастисиане.

Корин хмыкнул.

– Ты перешла на вы, чтобы показать, как я тебе неприятен? Ночью надо было спать, а не анализировать то, что не имеет никакого отношения к нашему заданию. Не волнуйся, с дочерью Итса все будет нормально. Даже лучше. Ее будущему может позавидовать любая дочь любого управителя замка Страны Железа.

Николь в ответ сердито вскинула голову.

– Стажер, своими внутренними проблемами лучше заниматься дома. Здесь это непозволительная роскошь.

– Вовсе не роскошь. Нормальная потребность нормального человека.

– Мадемуазель, вы же не удовлетворяете свою потребность в дефикации там, где вас застал позыв? Когда-то люди оставляли свои кучки везде. Потом они стали это делать только в определенных местах. Разумеется, не все. Но подобные действия показывают либо невоспитанность, либо болезнь субъекта. Так и с демонстрацией чувств. Не время и не место.

– Чушь собачья.

– Возможно. Но советую, пока мы здесь, переключиться с внутреннего мира на внешний.

Наверное, в последнем Корин был прав, но Николь никак не могла справиться с теми переживаниями, что вызвал у нее поступок командира. Слишком горьким было разочарование в человеке, который казался ей сначала, чуть ли не сказочным героем. Она смогла понять его жестокость по отношению к себе, но простить его равнодушие к этой девочке, дочери Итса, было ей сейчас не под силу. Николь считала, что данную ситуацию нужно было разрешить каким-то иным образом. Правда, сама она за всю ночь так и не придумала, как в таких неоднозначных обстоятельствах следовало бы поступить ее командиру. И это злило ее больше всего.

Корин проводил взглядом пролетевшую над ними стаю птиц.

– К воде направились.

– Угу. Через часок доберутся. А нам еще пылить и пылить.

– Николь, день сегодня будет трудный, ты уж отбрось пока все свои претензии ко мне.

– Я постараюсь, сэр.

– Постарайся. Если ситуация сложится не в нашу пользу, найдешь Эдди. Порядок действий ты помнишь.

– Так точно, сэр.

Лесная дорога, ведущая к озеру, оказалась не наезженной. Ее и дорогой-то назвать было трудно – скорее, широкая тропа. По ней могли бы двигаться впритирку не более трех всадников. Плотно растущие высоченные деревья подступали к самому ее краю и делали путь весьма опасным. Через такую чащу верхом не пробраться, а, значит, если с двух сторон дорогу перекроют, убегать можно будет только на своих двоих.

«Если бы я захотел кого-нибудь повязать, то сделал бы это именно здесь, – подумал Корин. – А что у нас там такое?..»

Сержант выбрался из седла и внимательно осмотрел дорогу. Он нашел несколько сломанных и сильно примятых травяных стеблей. Было понятно, что тут недавно проезжали верховые. Лесные воины в этом лесу вряд ли обитают – не торговая дорога, а вот дружинники эрдена Отэу проскакать ночью по тропе могли.

– Гэра, следи за левой стороной.

– Так, Оэр.

– Знаешь, что-то мне подсказывает, что именно на этой дороге взяли экипаж Полански, – перешел на английский язык Корин.

– Так что, галопом вперед?

– А смысл?

Сержант задумался. Нужно было решить: продолжать ли путь верхом или спешиться и пробираться через лес. Второй вариант безопаснее. Но сколько на это уйдет времени? И еще придется бросить порхов…

– Сэр, я думаю, нужно рискнуть. Или вы за меня опасаетесь?

– Черт, время дорого… Ладно, поехали! – скомандовал Корин, садясь верхом. – Будем надеяться, что Бернини выслал против нас небольшой разъезд. Да помогут нам Аллах, Будда и Христос!

За одним из ближних поворотов, как и предполагал Корин, патрульных ждали. Перекрывали тропу шестеро всадников в белых плащах с вышитым на плече гербом эрдена Отэу.

– Поворачиваем назад, Оэр! – крикнула Николь.

– Гэра не слышит сзади стук копыт?

Девушка обернулась. Сзади появились еще шесть всадников.

– Черта с два, они получат жрицу живой, – процедила сквозь зубы Николь и потянула из-за спины оба меча.

– Не спеши. Сначала узнаем, что им нужно.

Корин натянул поводья, останавливая порха.

– Стражи замка, что свело нас вместе?

Один из воинов, с длинными волосами и страшно изуродованным лицом, подъехал к Николь и, вытащив меч, слегка ткнул им девушку в грудь:

– Моя.

– Назови свое имя и место поединка, страж замка!

Воин вложил меч в ножны и спрыгнул на дорогу.

– Сразимся здесь. Перед тобой Туир, храмовник. Туир – страж замка высокородного Отэу и сотник его ближней дружины, – придерживая порха за уздечку, произнес он с полнейшим равнодушием.

Николь сдернула с головы черный платок и кинула его под ноги дружиннику.

– Гэра, жрица храма Великого Нэка, дарит тебя Всемогущему!

– Да будет так, – спокйно сказал Туир, поднял платок и, аккуратно свернув, положил его за пазуху.

Корин понял, что схватки не избежать. Когда один из стражей замка подал Туиру щит, сержант, помня характеристику сотника ближней дружины данную Риром и желая облегчить Николь путь к победе, небрежно бросил:

– Зачем Туиру щит? Страх перед жрицей так велик?

– Страж храма не угадал. Нэк Всевидящий дал Туиру совет взять в руки щит. Не слушать богов глупо.

Сотник сделал несколько разминочных движений и, поправив на голове островерхий шлем, посмотрел Корину прямо в глаза.

– Туир просит стража храма начать поединок.

Корин выбрался из седла. Его беспокоило, что священный круг традиционного размера на узкой дороге не изобразить и пространства для маневра у Николь будет маловато. Он начертил мечом не круг, а скорее овал, чтобы дать стажеру, хотя бы лишний метр пространства.

Туир все старания стража храма увеличить площадь боевого поля воспринял без особых возражений. Он только сказал вполголоса:

– Жрице теперь сможет помочь только Нэк Триединый.

Сержант был готов с ним согласиться и, наверное, именно поэтому молитва Великому Нэку из его уст впервые за все время пребывания патрульных на Кастисе зазвучала так проникновенно.

Воины, глядя на молящегося храмовника, не проронили ни слова. Корин не стал напоминать им о руке Нэка Карающего, если перед поединком Триединый не услышит молитву и из их уст. Расклад был неподходящий для чтения нравоучений.

– Жрица Гэра! Страж замка Туир! Скрестите мечи, исполняя волю Всемогущего! – провозгласил Корин, закончив молиться.

Николь и сотник стали напротив друг друга посередине дороги. Стражи замка, спешившись, перекрыли ее с двух сторон.

Корин замкнул священный «круг» и подал сигнал к началу поединка.

Первый удар Николь пришелся по щиту Туира. Второй тоже. С третьей попытки девушке удалось обойти защиту и порезать плечо противника. Кастисианин даже в лице не изменился.

Николь снова пошла вперед. Сотник, понемногу отступая под ее натиском, продолжал хладнокровно отражать выпады стажера и совсем не делал попыток перехватить инициативу. Мечом владел Туир отлично, и девушке никак не удавалось перехитрить опытного воина. Казалось, он знал, куда жрица нанесет свой следующий удар.

Наблюдавший за поединком Корин, отметил, что стажер почему-то не атакует голени и ступни Туира, которые не имели стальной защиты.

«Надо будет потом ей указать на этот просчет», – отметил про себя сержант.

Дышать Николь становилось все тяжелее. Она чувствовала, что ее движения потеряли былую скорость. Но она по-прежнему упорно шла вперед. Девушка не собиралась сдаваться, хотя несколько наработанных связок, которые ей приносили победу в академических боях, в схватке с Туиром оказались бесполезны.

Корин заметил, что сотник немного озадачен. А ведь в начале схватки кастисианин, в общем, никаких эмоций не проявлял. Во всяком случае, Корину так показалось. Может, ему мешала необычная внешность Туира, а теперь он с нею свыкся?

Пусть жрица и подарила его Великому Нэку, читалось на лице Туира, но неужели она не понимает насколько он искусный воин и ей с ним не совладать. К чему тратить время и силы?

Николь снова и снова искала бреши в обороне стража замка, однако результатом получасовой изнурительной схватки стали лишь две небольшие раны на плече и скуле Туира.

Лицо девушки блестело от пота, губы пересохли, и она то и дело их облизывала.

Подрез справа, отсечка. Николь быстро отступила на два шага от противника. Верхний замах и стремительное сближение, клинок пошел вниз… Щит Туира накрыл атакующую руку…

Вдруг в глазах стажера Корин уловил смятение.

«Лишь бы она не вздумала подставиться под меч», – с тревогой подумал сержант.

Но Николь, если и хотела так поступить, сделать этого не успела. Туир, отразив щитом крайне нерасчетливый выпад стажера в лицо, сделал подшаг левой ногой вперед и, держа клинок острием книзу, вскинул руку с мечом перед собой локтем вверх. Стажеру нужно было бы произвести укол противнику в подмышку, но ее клинок уже занесен для рубящего удара…

Вывернув меч над головой рукоятью вперед, Туир навершием нанес девушке сильный и точный удар в лоб.

Последнее, что увидела Николь, перед тем как упасть, были верхушки деревьев и бледно-голубое небо.

– Туир принесет жрицу в дар эрдену Отэу, – сказал сотник, указывая мечом на лежащую без сознания девушку.

– Туир посмеет нарушить ритуал? – спросил Корин. – Тело жрицы нельзя подарить. Гнев Нэка Карающего обрушится на неразумную голову Туира. И ничто его не спасет.

Уродливое лицо Туира уже не выглядело бесстрастным. Он изрядно вымотался и уже не мог совладать со своими эмоциями.

– Тебя, страж храма, Туир тоже подарит высокородному! – зло бросил сотник, и сделал знак своим товарищам. – Но сначала он отрежет стражу храма язык.

Трое дружинников подскочили к сержанту и, приставив кинжалы к его шее, обезоружили землянина.

– Кара будет жестокой, страж замка, – произнес Корин угрожающе.

– Туир будет ждать ее с нетерпением.

– Храм никого и никогда не прощает.

– Не гневись, храмовник. Твой храм получит свое золото. Только донеси весть, что жрица Гэра пала в поединке, и Оэр, следуя ритуалу, проводил ее в чертоги Нэка. Принеси клятву, что так скажешь и скачи, куда угодно.

– Нэк всевидящ. Он карает отступников.

– Нэк покровительствует разумным, ибо только наделенные разумом способны прославить имя Триединого.

– Речи Туира пропитаны ложью. Только живущие по законам неба есть опора Великого Нэка и его слава.

– Служители храма любят говорить много и грозно. Туир устал слушать. Привяжите его к порху! Думаю, он станет сговорчивее, когда немного пробежится по лесной дороге.

Один из воинов, длиннорукий, похожий на питекантропа, затянул свой аркан на запястьях Корина.

Туир, сняв с Николь ремни и оружие, завернул ее с головой в белый плащ стража замка и положил поперек своего порха. Потом подошел к сержанту и проверил, надежно ли тот связан.

– Великий Нэк покарает стража замка носящего имя Туир. Поверь.

Слова, произнесенные Кориным, не были оскорбительными. Но то, каким тоном они были сказаны, Туиру явно не понравилось. Корин по его глазам понял, что слишком хорошо передал интонацию истинно верующего.

Сотник вытащил из ножен кинжал и поднес его к лицу патрульного. Вдруг Туир улыбнулся и спрятал оружие. Он отошел и что-то негромко сказал воину, к седлу которого был привязан Корин. По выражению лица дружинника, вернее его рожи, можно было понять, что слова сотника пришлись ему по душе. Он повернулся к стоявшему рядом воину:

– Твоя левая. Согласен?

– Так.

Правую руку Корина они привязали к одному порху, левую – к другому.

Забравшись в седло и, глядя на Корина сверху вниз, Туир сказал:

– Скоро ты встретишься со своим богом. Только он вряд ли возьмет тебя в свою небесную дружину.

Остальные дружинники захохотали.

– За хорошую добычу будет хорошая награда! – провозгласил сотник. – Вперед, стражи Отэухото! Хоэ!

Девять воинов с Туиром во главе умчались по дороге вглубь леса. Двое остались с Кориным. Они, поглядывая на сержанта и добродушно посмеиваясь, сели на порхов и стали разъезжаться в стороны.

– Теперь тебе будет нечем вытащить меч, храмовый выкормыш. И передай Нэку, что тебя покалечил Бхет. Запомнил имя? – бросил через плечо один из дружинников. Тот, у которого лицо было уродливее.

И воины опустили плети на спины своих скакунов.

– Хо! Хо! Хоэ!

Корин сцепил руки под грудью в борцовский замок. Он несколько секунд молил всех земных богов, которых в этот промежуток времени смог вспомнить, чтобы рывок справа и рывок слева не случились одновременно. А затем наступил черед древнекитайской техники чигонг-о, на Земле почти забытой…

Первым натянулся аркан на левой руке сержанта. Корин утробно зарычал. И почти сразу же другая страшная сила потянула направо его вторую руку. Он нагнулся вперед и вдавил сжатые изо всех сил кисти в живот.

Почти поочередно оба кастисианина повернули головы назад, думая, что вот-вот дело будет сделано, и нельзя упустить возможность полюбоваться тем, как руки могучего стража храма вылетят из суставов, и они поволокут их за собой, оставляя на траве кровавый след.

– Хо! Хо!

Время шло, но страж храма продолжал стоять, как и стоял, широко расставив ноги, и его руки были сцеплены под грудью, а не тащились по тропе.

Стражи Отэухото, потеряв терпение, стали озверело хлестать своих порхов, из-под копыт которых полетели комья глинистой почвы.

– Хо! Хо! Хоэ! – кричали воины. Их злоба все нарастала.

Корин криков стражей замка уже не слышал. Он превратил свое тело и волю в единое целое. И это целое – камень. Камень не знает, что такое страх, боль, смерть… Камень не знает, что такое время. Камень…

Вдруг раздался громкий хлопок.

Корин упал на бок, и, его потащило по дороге. Тотчас его мозг принялся исследовать окружающий мир: что видят глаза, что слышат уши, что чувствует тело… Вот оно! Аркан на правой руке лопнул. На запястье его обрывок…

Перед этим Корин успел заметить, как порха Бхета бросило вперед, словно из пращи. Животное, потеряв равновесие, перевернулось через голову. Наездник вылетел из седла, и, проделав в воздухе сальто-мортале, грохнулся у самой обочины.

Другой всадник, протащив Корина по дороге метров десять, остановился и стал разворачивать порха. Сержант в этот момент согнул ногу и вытащил из-за голенища сапога нож.

Дружинник неторопливо подъехал к лежащему на дороге пленнику и, чуть наклонившись, внимательно его оглядел. Когда воин на секунду отвернулся, намериваясь выбраться из седла, Корин вскочил на ноги и всадил нож по самую рукоять ему в бедро.

Страж замка взвыл. Сержант выдернул нож и сбросил седока вниз. Придержав порха, Корин обрезал аркан, сунул нож за голенище и рывком запрыгнул в седло.

В это время Бхет, хотя и с трудом, уже доковылял до своего поднявшегося на ноги порха. Увидев стремительно приближающегося к нему верхом стража храма, кастисианин выругался, словно поселянин и, постанывая, вставил ногу в стремя.

– Пошел, пошел! Хоэ! – истошно заорал страж замка, едва оказавшись в седле.

Корин, видя как трясет Бхета при скачке, понял, что у того сильно повреждена нога и уйти от него дружинник не сможет при всем желании.

Всадники неслись во весь опор. На первом же крутом повороте сержант почти нагнал кастисианина. Он уже мог разглядеть два небольших зигзагообразных шрама на выбритом затылке Бхета.

Корин снял висевший на луке седла аркан и стал подбирать момент для броска. Когда на очередном повороте Бхет немного сбавил скорость, и до него осталось всего около пяти метров, сержант метнул аркан. Петля охватила шею дружинника, и Корин резким рывком выдернул его из седла.

При падении воин снова сильно ударился, на этот раз спиной, и поэтому даже не смог подняться на ноги, когда Корин, остановив порха и спрыгнув вниз, подошел к нему.

Сержант бросил Бхету на грудь сложенный кольцами аркан.

– Можешь убить стража замка, пожиратель падали! Высокородный отомстит за Бхета!

– Вряд ли, вимл безрогий. У эрдена Отэу есть и более важные дела.

– Давай сразимся как воины!

– Бхет не воин. Он нарушил ритуал.

Бхет заметил, что страж храма безоружен.

– Где же твой меч, сын хсианы! – злорадно спросил дружинник, стаскивая с шеи петлю.

– Украли хулители Нэка. Но чтобы убить такого как Бхет, меч и не нужен.

Страж замка, скрипя зубами, медленно встал на ноги.

– Сейчас Бхет выпустит тебе кишки, – тяжело дыша, сказал воин и вытащил из ножен меч. Он держал оружие левой рукой.

«Первый левша, встреченный мной на Кастисе», – с удивлением отметил в уме Корин. – Странно, как я раньше этого не заметил, ножны у него ведь справа висят».

Видно, из-за боли в спине Бхет не смог сделать замах и, сморщившись, коротко ткнул Корина острием меча в лицо. Сержант мгновенно откинул голову назад и, зажав клинок ладонями, резким движением вывернул его из кисти противника.

Страж замка схватился за висевший у него на поясе кинжал. Сержант сделал шаг вперед и, прижав ладонью руку Бхета к животу, нанес ему правой боковой удар в висок.

Голова воина запрокинулась набок, тело стало разворачиваться в воздухе и упало лицом вниз. Корин нагнулся и приложил пальцы к шее стража замка. Пульс не прощупывался.

Подняв меч Бхета, сержант запрыгнул в седло и, развернув порха, вернулся к раненному им воину. Тот даже не попытался спрятаться. Он стоял на тропе, одной рукой опираясь на меч, а второй зажимая рану на ноге. Кровь обильно сочилась сквозь его пальцы и возле ног дружинника уже образовалась большая лужа.

– Страж замка примет достойную смерть, – не покидая седла, сказал Корин – От меча. Нэк Карающий бывает милостив.

Взмахнув клинком, он снес кастисианину голову. Несколько секунд обезглавленное тело воина продолжало стоять, потом рухнуло на дорогу рядом с лежавшей в луже крови срубленной головой.

Корин убрал тела погибших с дороги и забросал их сухими ветками. Достав из-за голенища сапога нож, он сделал надрез на одном из деревьев и, когда выступила смола, смазал ею ссадины на запястьях.

– Ну что, милый! – Он потрепал по шее порха. – Пора двигаться дальше. Нужно выручать нашу красавицу. Хоэ! – крикнул он, едва вставив в стремя носок сапога. – Хоэ!

Когда Николь открыла глаза, она увидела перед собой бревенчатую стену. Пошевелившись, девушка поняла, что ноги и заведенные за спину руки у нее связаны. Она перевернулась на другой бок и огляделась.

Бревенчатые стены с развешанными на них светильниками не имели окон. В дальнем левом углу куда-то наверх шла деревянная лестница без перил…

Взгляд Николь уперся в стену напротив. К ней был придвинут застеленный бордовой, с золотым шитьем, скатертью стол, на котором блестели серебряный кувшин и пара серебряных кубков. В торцах стола стояли два деревянных кресла с обитыми кожей вимлов сиденьями и высокими резными спинками.

В просторной комнате никого не было.

Свесив ноги с накрытой ковром жесткой лежанки, девушка села. Кем-то перевязанная голова немного кружилась, но не болела. Николь уловила идущий от повязки легкий хвойный запах.

Николь хотелось пить и она, рывком встав на ноги, допрыгала до стола. Наклонившись, девушка припала к носику кувшина и осторожно втянула в рот несколько капель содержимого. Кувшин был наполнен восхитительным вином. Николь сделала несколько больших глотков и облизала губы.

– Напиток богов, – произнесла она вслух и, спохватившись (вдруг все же кто-то наблюдает за ней), еще раз обвела комнату взглядом. Уже более пристально.

«Нет. Никого, кроме меня, здесь нет, – подумала она с облегчением и вздохнула. – Значит, есть время прийти в себя и поискать выход из сложившейся ситуации. Да, ситуации нехорошей, надо признать. Но абсолютно не смертельной».

Добравшись до лежанки, она осторожно присела на край и осмотрела связанные ноги. Надежда, что ей удастся быстро освободиться, мгновенно растаяла. Ремни были затянуты на совесть и со знанием дела. Но надежду не сменило уныние. О том, что ее может ждать, если ей не удастся избавиться от пут, она думала с веселым отчаянием. Не она первая, не она последняя… Нужно только постараться остаться живой, а возможность сбежать она найдет и всем, кто к ней прикоснется, придется тогда расстаться навсегда с их «мечами страсти».

Сладкие мысли о мести прервал звук поворачиваемого в замке ключа. Дверь отворилась, и по лестнице неторопливо спустился Туир. Меча на его поясе не было.

Он подошел к Николь и, заложив руки за спину, подчеркнуто мягко произнес:

– Приветствую Гэру, жрицу храма.

Николь, молча, снизу вверх, посмотрела на дружинника. Как она полагала, с надменностью.

– Почему жрица не соблюдает ритуал? – не повышая голоса, спросил Туир.

– Связав жрицу, Туир нарушил его первым. Гэра не может приветствовать его.

Слабая улыбка появилась на лице стража замка.

– У жрицы и голос красивый.

– Нэк покарает тебя, сын хсианы.

Туир подошел к одному из кресел и, взяв за спинку, перенес его от стола на середину комнаты.

– Зачем нам браниться? Имя жицы Гэра? – спросил страж замка, садясь в кресло. – Так?

Николь оставила вопрос без ответа.

– Гэра произносит мало слов. Гнев сковал ее уста или голод?

– Нечаянная радость.

– А разве быть побежденной сильным воином и принадлежать ему не есть для жрицы радость? Великая радость. И она ниспослана жрице Богом богов.

– Сотник нарушил ритуал, скажет Гэра снова. Он не воин. Туир связал жрицу. Он не достоин «божественного тела».

Туир усмехнулся. Он поднялся с кресла и, подойдя к Николь, сгреб в кулак верхнюю сорочку на ее груди и рывком поставил девушку на ноги.

– Слишком трепетно относишься к этому телу, жрица. Ты не понимаешь его предназначения. Туир докажет Гэре, что оно приносит еще больше радости, когда принадлежит не одному, а тысячам воинов.

– Это тело создано богом и ему принадлежит!

– Может раньше оно и принадлежало богу. Теперь оно принадлежит Туиру. Смотри.

Сотник вытащил из ножен кинжал и стал медленно резать на полосы шаровары жрицы. Кинжал был настолько острым, что даже легкого его прикосновения хватало для того, чтобы рассечь плотный шелк. В Стране Железа эту ткань называли лхэот.

Николь замерла, опасаясь, что если она дернется, то дружинник запросто может распороть ей бедро и тогда о побеге останется только мечтать.

Девушка почувствовала, как прохладный воздух коснулся ее голых ног. Мышцы Николь инстинктивно напряглись.

Кастисианин, немного отступив назад и полюбовавшись своей работой, стал срывать с Николь черные лохмотья.

– Туиру нравятся эти ноги, жрица. Красивые и сильные.

Сотник вложил кинжал в ножны.

– Туиру хочется ощутить их тепло.

Он положил ладони на ее бедра и крепко сжал пальцы.

Они стояли лицом к лицу, и Николь заметила несколько седых волосков в длинных черных усах Туира. Вблизи он выглядел еще уродливее.

– А что у нас здесь?

Сотник положил правую ладонь между ног Николь.

– Туир любит, когда травка на заповедной поляне мягкая и густая.

Он провел по бороздке указательным пальцем вверх-вниз и, нащупав отверстие, погрузил в него палец.

Увидев появившееся на лице жрицы брезгливое выражение, Туир усмехнулся и, сделав во влагалище круговое движение пальцем, вытащил его и снова сел в кресло. Потирая друг о друга подушечки большого и указательного пальцев, сотник минуту-другую с нескрываемым восхищением рассматривал девушку.

Ее взгляд в это время был устремлен поверх его головы. Стараясь ни о чем не думать, Николь пристально рассматривала бревенчатую стену.

– Жрица выпьет вина? – спросил сотник. Вопрос прозвучал совсем по-доброму, будто на дружеском застолье.

– Выпьет, – сказала Николь, чувствуя, как у нее пересохло во рту.

Сотник подошел к столу и, наполнив кубок вином, поднес его Николь.

– Туир поможет, – сказал он, приставив кубок к губам девушки и осторожно его наклоняя.

Николь выпила вино до капли.

Кастисианин аккуратно отер ее губы тыльной стороной ладони.

– Жрица так красива, что Туир хочет оставить это «тело» себе.

– Если высокордный Отэу об этом узнает, сотник лишится сначала «меча страсти». А потом и головы.

– Ошибаешься, жрица. Знаешь, что ждет Гэру, если она не согласится стать «телом» Туира?

– Чтобы жрицу не ожидало, сотник эрдена Отэу не спасется от гнева храма даже в чужедальних странах.

– Туир не боится ни гнева храма, ни даже гнева Нэка Карающего.

– Святотатствуешь, презренный!

– Уймись жрица и выслушай Туира.

Сотник сел в кресло.

– Этот небесный бальзам, который Гэра только что выпила, древний народ хото называет «свадебным вином эрденов». В замках высокородных его дают невесте перед свадьбой. Можно выпить только три глотка. И тогда в первую брачную ночь невеста обязательно испытает божественное наслаждение от соития с «пожизненным хозяином» ее тела. Но если выпить не три глотка, а больше… Эрден Отэу свое «пожизненное тело» поил «свадебным вином» несколько дней и после этого Аэрла стала бросаться на каждого увиденного ею мужчину и униженно молить его, чтобы он вонзил в нее свой «меч страсти».

Туир сделал многозначительную паузу. Исходившая от него беспредельная уверенность в себе, наверное, настоящую жрицу и могла бы повергнуть в отчаяние, но у Николь она вызвала только еще большую решимость вырваться из лап этого мерзавца.

Кастисианин подался вперед и продолжил:

– К чему должна готовиться жрица храма Триединого, если она не покорится Туиру? Сначала она станет «телом» эрдена Отэу, потом, когда Гэра наскучит ему, высокордный подарит жрицу своей дружине. Страсть будет сжигать прекрасное тело изнутри и Гэра начнет быстро дряхлеть. Ее выкинут за ворота замка, и «тело», когда-то бывшее телом жрицы, станет принадлежать любому простолюдину. Со временем тот благоуханный цветок, что цветет у тебя между ног, превратится в грязную сливную яму и жрица, в конце концов, сгниет заживо, и боль ее будет невыносима.

Сотник замолчал. Его узловатые пальцы стали поглаживать подлокотники кресла.

Николь показалось, что он смотрит на нее с сожалением.

– Все так и будет, если Гэра не смирится. Туир не пугает. Он предлагает жрице выбор. Пусть Гэра скажет: она желает принадлежать Туиру?

– Жрица должна спросить своего бога. Жрица будет молиться, – ответила Николь, почти незадумываясь.

– Молитва не должна быть долгой. Завтра, когда Сонк начнет подниматься по золотой лестнице, жрица должна сказать Туиру, что она желает принадлежать ему. Тогда Туир, как предписано Нэком, возьмет «тело» под защиту.

– Так, страж замка.

Николь почувствовала, как холодны ее пальцы. Она сжала кулаки. Ремни тотчас глубоко врезались в запястья, причиняя боль. Боль – это сигнал к действию. Николь расслабила мышцы.

– Жрице нужно одеяло, – сказала она. – Прикажи его дать.

– Оно будет.

Туир обвел комнату взглядом. Николь показалось, что он все-таки не уверен в крепости этих стен.

«Боишься, тварь?! Правильно, здесь меня не удержать», – пронеслось у нее в голове. Но ее глаза – стажер понимала – должны были излучать благодушие, и именно так она старалась смотреть.

Сотник поднялся с кресла и направился к леснице.

– У Туира нет желания уходить отсюда, но нужно проверить посты. Случается, что дружинники забывают о своем долге.

– Многие забывают о своем долге.

– Жрица говорит о Туире? Не все так просто, Гэра. Многое скрыто от ее глаз.

– Но не от глаз Триединого Нэка.

– Хватит говорить о богах! – развернувшись вполоборота, с раздражением сказал кастисианин. – Хотя Туир должен быть им благодарен. Ведь это они устроили ему встречу с Гэрой. И она не может идти против воли богов. Это тело, Гэра, должно кому-то принадлежать. А принадлежать оно будет или Туиру, или всем! Жрица может выбрать. Ибо Всемогущий иногда бывает милостив.

Сотник поднялся по лестнице и скрылся из вида. Вверху что-то тихо скрипнуло. Почти тотчас снова раздался легкий скрип, и какой-то воин, спустившись на несколько ступеней, бросил на пол два свернутых валиками шерстяных одеяла.

– Приказано дать.

Воин развернулся и неспешно зашагал вверх. Невидимая дверь захлопнулась, и Николь услышала, как в замке повернулся ключ.

– Жрица Гэра благодарна стражам замка эрдена Отэу! – крикнула она. – У них добрые сердца!

Стажер допрыгала до одеял и, упав на колени, взяла одно из них зубами. Поднявшись рывком на ноги, она маленькими скачками, чтобы не споткнуться о раскатавшееся одеяло, добралась до лежанки. Наклонившись над ней, она разжала зубы.

– Жрице придется немало потрудиться, чтобы накрыть себя, – сказала она вслух и, в два прыжка развернувшись, присела на лежанку. – Стражи замка не так добры, как сначала Гэре показалось.

После долгих манипуляций Николь, наконец, удалось укрыться, и она затихла. Мысли ее обратились к сказанному Туиром. Вина она выпила граммов двести пятьдесят, но пока ничего не чувствовала. Может это был блеф? Она вдруг вспомнила рассказ Хаса о полубезумных жрицах, которые с недавних пор стали встречаться на дорогах Страны Железа. Неужели все это взаимосвязано? Ловко придумано. И с далеко идущими последствиями. Но как ей теперь выбраться из этого дерьма?

Девушка мотнула головой, которая уже почти не болела.

«К черту! Утро вечера мудренее, как говорили древние, а сейчас спать. И пусть мне присниться скачущий на помощь рыцарь в сияющих доспехах», – подумала Николь, удобнее устраиваясь на жесткой лежанке.

Глава XIII

Начинало смеркаться, когда Корин добрался до Озера Черной Воды. Бросив порха и сойдя с дороги из-за опасения нарваться на дружинников Бернини-Отэу, сержант последний километр до цели прошел пешком, продираясь сквозь почти непроходимые дебри. Молодые деревца и кусты росли так густо, что иногда невозможно было размахнуться мечом, чтобы прорубить себе дорогу сквозь чащу.

Когда сержант, наконец, ступил на берег озера, его одежда была насквозь мокрой от пота и висела клочьями. Он присел на толстый бурый ковер из опавших листьев. Нужно было немного остыть, прежде чем войти в холодную воду. Корин помнил, что даже в самые жаркие дни верхний слой воды в любом озере на этом континенте не прогревается выше четырнадцати градусов.

Остров на фоне мрачно темнеющей чащи был почти неразличим. В документах было указано, что его площадь составляет около полутора квадратных километров.

Сержант поднялся и зачерпнул казавшуюся черной воду, сложенными в ковшик ладонями (на самом деле она была темно-бурой из-за огромного количества железа в почве). Напившись, он умылся и стал снимать пропитанную потом одежду. Оставив на себе только разодранные шаровары, Корин все остальное, кроме ножа, присыпал сухими листьями.

Растерев ладонями грудь и руки, он взял в зубы нож и вошел в ледяную воду. До острова нужно было проплыть примерно три километра. Оттолкнувшись ногами от илистого дна, сержант почти беззвучно устремился вперед.

«Интересно, наш беглый каторжник на острове или нет? – размышлял Корин, уверенно разрезая телом водную гладь. – Если он там, то может повязать его самому, не дожидаясь Гриффита? Конечно, если условия позволят. Будет нам неплохая премия. Даже шикарная, можно сказать. Хотя, очень хочется этого обаяшку прикончить. За Полански и остальных. Перед этим его можно хорошенько, без гуманизма, потрясти. Авось что-нибудь расскажет интересное про Баша или Гартмана… Или все-таки не заморачиваться?..»

Из всех недавно погибших на Кастисе парней Корин хорошо знал только Вацлава Полански. Он был даже знаком с его женой Мэри-Энн и детьми. Со вторым пилотом Полански, капралом Ирвином Грином, командир «девяносто девятого» разговаривал, самое большее, раза три, а вот остальных убитых дружинниками Отэу-Бернини землян Корин и вовсе никогда не встречал. Поэтому было бы неправдой сказать, что их смерть разрывала ему сердце. Но Корину было крайне неприятно сознавать, что кто-то вот так, походя, порубил его товарищей по оружию на куски. А потом еще и скормил их свитхам. По неписаным законам Космопола подобное деяние оставлять безнаказанным было нельзя.

Судьба Николь сержант пока особо не волновала. Он был почти уверен, что в ближайшее время с девчонкой ничего плохого не случится. Он делал такой вывод, опираясь на свое знание характера Бернини. Бывший пират слыл утонченным ценителем секса, и наверняка предвкушение соития с очередной девственницей для него значило не меньше, чем сам половой акт. А то и больше. Кем была на самом деле захваченная им жрица храма Великого Нэка, Бернини вряд ли догадывался. В противном случае, ее убили бы еще там, на дороге.

Но все же Корин не исключал того, что ошибается и цель захвата Николь – это выявление и нейтрализация всей их поисковой группы разом. Бернини мог знать о ее высадке. Ведь о высадке экипажа Полански он знал, если сразу организовал поиск землян и их поимку. Где гарантия, что с его командой дело обстоит иначе? Является ли страховкой то, что майор Веерт решил действовать вопреки всем положениям Поискового устава? Полански, например, пусть и не на словах, передавал же связному инструкции о том, какое оружие и одежду следует срочно приготовить… Правда, содержания шифровки ни тот, ни другой не знали. Читал ее только Хас.

Как только Корин опускал руку или ногу чуть глубже полуметра, его пальцы леденели, и он вспоминал о черной бездне готовой проглотить его в любую секунду. Толща воды простиралась под ним почти на два километра. Не зря это озеро внушало такой ужас местному населению. Водоема такой глубины не было на тысячи километров вокруг. Впрочем, утонуть можно и в самой захудалой луже.

«Черт! И быстрее плыть нельзя, могут услышать, – сокрушался про себя медленно, но верно замерзающий сержант. – Если вернемся на базу, обязательно всерьез займусь закаливанием».

С трудом добравшись до острова, Корин на негнущихся ногах вылез на берег и, дрожа, принялся растирать и разминать задубевшее от холода тело. Застывшие мышцы нужно было подготовить к бою. Хотя бы самую малость.

Поднявшись по откосу, сержант определил подветренную сторону и, совершив небольшой крюк, чтобы его не сразу почуяли порхи, заковылял к рыбачьему домику, зажав в руке нож. Направление патрульному подсказала едва различимая полоска света, пробивавшаяся, вероятно, сквозь плохо прикрытые ставни.

За три десятка метров до цели он остановился, сделал несколько энергичных вращений согнутыми в локтях руками и поприседал немного, стараясь окончательно привести себя в рабочее состояние.

Решив, что действовать надо наверняка, Корин наклонился и пошарил по траве взглядом. Заметив, наконец, несколько длинных, толщиной в мизинец, стеблей с метелкой белых мелких цветов наверху, он присел на корточки и начал выкапывать нужные ему растения. Хотийский дикий лук, схеп, почти на полчаса заглушал запах любого живого существа. Он входил в состав охотничьего порошка, что передал им Хас.

Корин вырыл из почвы шесть клубней размером с крупное куриное яйцо и, разрезав их пополам, натерся ими с ног до головы. Для порхов этот запах не был отвратителен. Схеп они иногда употребляли в пищу для борьбы с кишечными паразитами.

Так называемый, рыбачий домик эрдена Отэу представлял собою двухэтажный сруб с узкими окнами-бойницами. В нем при необходимости вполне могли бы разместиться около полусотни воинов.

Корин присел, прижавшись спиной к теплой деревянной стене, и прислушался. С левой стороны доносился слабый звук, который походил на фырчание порхов. Сержант подобрался к углу домика и, опустившись на четвереньки, заглянул за него.

В шагах тридцати пяти от угла, под навесом, были привязаны порхи. Сколько их там находилось, определить в темноте было трудно. До сержанта донеслось похрустование поедаемой животными травы.

Порхов через озеро на чем-то переправили, рассудил Корин. Вплавь им не преодолеть такого расстояния. Наверное, где-то к острову должен быть причален плот или что-то подобное.

– Поищем, – прошептал сержант.

А кто ищет, тот всегда находит. Не одно, так другое… Корин ухмыльнулся. Он вспомнил Эдди. Его второй пилот почти всегда находил не то, что искал.

Наконец, землянин разглядел и часового, который сидел к нему боком на куче травы. Их разделял довольно большой участок открытого пространства.

Прикинув расстояние, сержант решил, что незаметно подобраться к противнику ему сейчас не удастся, и следует подождать для нападения более подходящего момента.

«Вот только насколько долгим будет это ожидание, – подумал Корин, – и не следует ли мне, сразу попробовать зайти с другой стороны. Правда, второй вариант может оказаться еще хуже. Тогда придется возвращаться назад, а при активных перемещениях больше шансов быть обнаруженным».

Время от времени часовой вставал и подкидывал порхам очередную порцию корма, поворачиваясь при этом к сержанту спиной. К неудовольствию землянина, всего на несколько секунд. За такой промежуток времени до противника было не добежать. И бросок ножа, когда до цели почти двадцать метров, тоже не мог дать нужного результата.

Усевшись на траву, воин снова брался за вместительный кувшин и начинал с энтузиазмом к нему прикладываться. Оторвавшись от горлышка, кастисианин всякий раз производил сладострастный выдох и противно, словно поросенок, причмокивал.

Корин связывал с этим кувшином определенные надежды. Но мочевой пузырь дружинника оказался очень крепким, и патрульному пришлось довольно долго ожидать той минуты, когда выпитое вино, наконец, попросилось наружу.

Когда кастисианин поднялся, подошел к дереву, и, ослабив на шароварах шнурок, пустил на ствол, судя по звуку, мощную струю, Корин выскользнул из-за угла и неслышно подобрался к дружиннику со спины. Закончив мочиться, воин удовлетворенно крякнул и уже собирался затянуть шаровары, как сержант, зажав противнику рот ладонью, нанес ему удар ножом в яремную ямку.

Страж Отэухото схватил Корина за запястья. Сжал он их с неимоверной силой. У бьющегося за жизнь живого существа мышцы обретают такую мощь, что совладать с ним непросто. Сержант убеждался в этом не раз. Через секунду-другую хватка кастисианина ослабла, его руки упали вниз и повисли вдоль тела словно плети. Сержант выдернул лезвие и, осторожно положив тело, ощупал его. Никаких ключей у часового не было.

Чтобы запах крови не слишком беспокоил животных, Корин взял труп под мышки и опустил грудью в лужу мочи. Не приближаясь к стойлу, он пересчитал порхов – их оказалось четырнадцать – и, взяв меч и плащ убитого дружинника, вернулся к рыбачьему домику.

Отыскав входную дверь, Корин накинул на себя плащ и постучал. За дверью раздались шаги и недовольный голос спросил:

– Хорс?

– Так, – негромко произнес Корин и, кашлянув, снова постучал.

– Лопату дерьма под ноги! Хорс что, замерз? Вина Лант не даст ему больше ни капли, даже если он будет просить Ланта именем Всемогущего Нэка.

Корин опять постучал, но уже громче.

– Вимл тупоголовый!

Корин услышал, что говоривший все-таки отодвигает засов. Он прислонил меч к стене, положил рядом нож и, натянув на голову капюшон, стал перед дверью.

Когда она открылась, в проеме появился голый по пояс, невероятно волосатый, бородач.

Сержант сделал шаг вперед и, схватив кастисианина за бороду, резко, с поворотом корпуса, дернул его на себя. Дружинник, пролетев дверной проем, упал на живот. Корин, ни секунды не медля, прыгнул кастисианину на спину и, схватив за подбородок и затылок, рывком повернул его голову на себя.

Оттащив за угол убитого дружинника, сержант снял с него широкий кожаный ремень с металлическими бляхами, защищавший от меча живот и надел его на себя. Пояс оказался немного великоват, но тратить время на подгонку было нельзя.

Вытащив из специального гнезда на поясе нож убитого, Корин вставил туда свой. Вооружившись мечом и войдя в дом, он запер входную дверь и огляделся.

Впереди, в конце освещенного масляной лампой коридора, располагалась деревянная лестница, которая вела на второй этаж. Она была узкой и крутой. Специально для того, чтобы без особых усилий сдерживать атакующего снизу противника.

По левой стороне в коридор выходили две двери. Корин подошел к ближней и прислушался – никаких разговоров. Понять, сколько в комнате воинов было невозможно. Спрятав обнаженный клинок под плащ, он взялся за служившее ручкой железное кольцо и осторожно надавил на дверь. Она подалась вперед.

Войдя в комнату и быстро окинув ее взглядом, Корин тихо закрыл за собой дверь.

– Что он хотел? – спросил, разлегшийся на лавке справа у стены воин (в помещении, кроме него и Корина, больше никого не было). Задал кастисианин вопрос без особого интереса, сквозь дрему.

Лежал дружинник на спине. Его ладони были под головой, а глаза закрыты. Меч стоял у его изголовья на расстоянии вытянутой руки. Рядом на полу лежала кольчуга, свернутая так, чтобы ее можно было быстро надеть.

– Многого, – ответил Корин. – Все хотят многого.

Воин открыл глаза и с удивлением уставился на него. Корин шагнул к лавке, вскинул руку и, держа меч как кинжал, с силой вогнал его между ребер стража замка. Пройдя тело насквозь, клинок воткнулся острием в дерево.

Сержант дернул меч вверх. Несколько алых капель упали кастисианину на лицо. Он коротко выдохнул и, обмякнув, закрыл глаза. Из уголка рта у него появилась струйка крови и побежала по щетинистому подбородку. Землянин вытер клинок о висевшую на крюке темно-бордовую куртку.

Выйдя в коридор и подкравшись ко второй двери, Корин услышал короткий характерный стук. Он, опять прикрыв меч полой плаща, толкнул дверь и шагнул вперед.

В комнате за столом два стража замка играли в кости. Они сидели к сержанту боком и разом повернули головы в его сторону. У воина сидевшего слева на подбородке был уродливый, сразу бросающийся в глаза, шрам в виде буквы «с».

– Высокородный приказал вам перевезти пленницу в замок! – закрыв дверь, произнес сержант тоном, не терпящим возражений.

Сидевший справа воин встал и, развернувшись, перекинул одну, потом другую ногу через скамью. Его рыжие сапоги из кожи молодого вимла были начищены до блеска.

Воин со шрамом продолжал сидеть и смотрел на непрошеного гостя с подозрением. Вдруг он воскликнул:

– Стаж храма, Птор узнал тебя!

Вылезший из-за стола дружинник, схватился за рукоять меча. Вытащить его из ножен полностью он не успел. Корин распахнул плащ и, держа клинок обратным хватом, молниеносным круговым движением снизу справа и налево вверх рассек противнику горло. Дружинник двумя руками зажал перерезанную шею и захрипел. Ручейки крови потекли между его пальцами на стальной нагрудник.

Сидевший на лавке кастисианин с силой оттолкнул от себя стол, свалив на пол и скамью напротив, и умирающего сотоварища.

Корин мгновенно сделал шаг вправо.

Вскочив на ноги, воин со шрамом выхватил клинок и наставил его на Корина.

– Ты же ушел в Страну Теней, храмовый выкормыш!

– Нэк Карающий послал Оэра за вами. Триединый повелел, чтобы богоотступники сегодня предстали перед ним.

– Тебе Птора не запугать!

Страж замка сделал выпад левой ногой вперед и попытался нанести короткий удар по левому предплечью сержанта. Корин с поворотом корпуса, держа меч острием вниз, парировал удар и отступил на шаг назад.

Противник с подскоком попробовал ударить его сверху вниз по шее справа. Корин принял клинок Птора на перекрестье меча и, сместившись влево, рассек ему левое бедро.

Страж замка вскрикнул, но тут же, шагнув вперед правой ногой и перенеся на нее вес тела, на уровне головы нанес рубящий удар сбоку. Корин блокировал удар и, сделав длинный выпад левой ногой вперед и в сторону, разрубил голень кастисианина.

Птор повалился было вперед, но, выставив вперед другую ногу, удержался в вертикальном положении и последним усилием воли попробовал поразить Корина тычковым ударом в лицо. Сержант резко убрал голову вправо и рубанул по запястью выставленной вперед руки стража замка. Меч, глухо звякнув, упал на пол. Кисть Птора продолжала крепко сжимать рукоять.

Дружинник, стиснув зубы и не сводя глаз с Корина, прижал обрубок к животу и ничком повалился у его ног, рыча от бессилия.

Сержант добил кастисианина ударом меча в шею.

Нагнувшись, он отвязал связку ключей, которая висела у Птора на поясе. Выйдя в коридор и оглядешись (хочешь выжить – крути головой на 360 градусов, говорил Эван Брок), он заметил под лестницей дощатую крышку, вероятно прикрывавшую вход в подвал. Она была заперта на большущий замок.

Корин прошел под лестницу и, приставив меч к стене, опустился на одно колено.

Ключ к замку он подобрал не сразу. Найдя, наконец, подходящий, он дважды повернул его в фигурной скважине и вынул дужку из петель.

Приподнявшись, он осторожно откинул крышку. Внизу было тихо, но светильник там горел.

Спрятав замок между стеной и лестницей, сержант взял меч и стал медленно спускаться по ступеням. Сойдя до половины, он нагнулся, осторожно прикрывая за собой крышку лаза, и посмотрел вниз.

На лежанке у стены кто-то спал, закутавшись в одеяла с головой.

Спустившись с лестницы и подойдя к спящему не слишком близко, – мало ли как тот отреагирует – Корин громко произнес:

– Вставай. Пора.

Кокон из одеял зашевелился, некто с длинными волосами крехтя выпростал голову, и сержант увидел перед собой заспанное лицо Николь. Девушка уставилась на него словно на привидение.

– Кор, это ты? – удивленно спросила она по-английски.

– А жрицу это не устраивает?

– Кор, милый, я думала, что ты погиб.

– Ну, так уж и погиб… Ты же говорила, что везучая. Вот твое везение меня и уберегло…

Сержант помог Николь выбраться из одеяла и разрезал ремни на ее руках и ногах.

– Бедненькая, как они тебя упаковали.

Это «бедненькая» прозвучало неимоверно нежно. Лицо девушки сморщилось. Она с трудом поднялась с лежанки и крепко обняла Корина.

– Можешь считать меня плохим полицейским, но я сейчас буду плакать, – услышал Корин сдавленный шепот Николь.

– Ты извини, что я немного задержался. Пойдем. Нужно кое-что доделать.

– Бернини ко мне не приходил! – Николь подняла заплаканные глаза на командира. – Был только Туир.

– Тихо, тихо… Что-то мне подсказывает, что нашего беглеца здесь нет. Но гипотезу нужно проверить.

– Сейчас проверим, – сказала Николь, вытирая слезы.

У нее это вышло совсем по-детски, и Корин еле удержался, чтобы не погладить девушку по голове. В замке Кау он таки дал слабину, и теперь вот чуть не сорвался. Что-то нехорошее со мной творится, подумал он с беспокойством.

– Туир тебе ничего не сделал? – спросил сержант, глядя на голые ноги Николь.

– Нет. Так, просто шутил. Вперед?

– Ясен пень, – сказал по-русски Корин.

Когда они поднялись на первый этаж, сержант принес Николь меч одного из убитых им стражей замка.

– Сейчас идем наверх. Держись за мной.

На втором этаже в коридор выходили три двери. Корин приоткрыл первую. В комнате было темно.

– Лампу, – шепнул Корин стажеру.

Николь сняла с крюка масляный светильник и подала его сержанту. Корин вошел в комнату. На лежанках справа и слева от двери спали двое.

Корин аккуратно отвернул край одеяла, закрывавший лицо одного из спящих. Это была красивая молодая кастисианка. Сержант тихонько тряхнул ее за плечо и, как только она открыла глаза, прикрыл ей рот ладонью.

– Прогони страх. Перед тобой страж храма Оэр. Скажи, кто ты? Оэр убирает руку. Говори.

– «Тело» высокородного.

– Кто спит рядом с тобой.

– Еще одно «тело».

– Оно тоже принадлежит Отэу?

– Так, страж храма.

– Кто-то есть в соседней комнате?

– Там тоже два «тела» эрдена Отэу.

– А в дальней комнате?

– Сотник ближней дружины Туир и эрда Аэрла.

– А где еще одно «тело» высокородного? Оэр знает: их у Отэу пять, не считая «пожизненного».

– То, что он считает самым достойным? Оно в замке. Его сюда не привозили.

Корин многозначительно посмотрел на Николь.

– Он обвел нас вокруг пальца.

– Но теперь, страж храма, мы точно знаем, где он.

– Согласен. Здесь служителям Триединого остается навестить Туира…

– Жрица будет рада снова его увидеть.

Корин наклонился над кастисианкой.

– «Тело», что перед нами, не будет осквернено и не отправится в Пустыню Хокто. Если оно будет молчать, – сурово глядя на нее, произнес сержант. – Жрица проследит.

– Так, страж храма, – прошептала наложница. – Уста «тела» сомкнуты.

Корин и Николь вышли в коридор.

– Гэра надзирает, – обронил сержант. – Оэр проверит, как там сотник.

– Жрица готова.

Корин подошел к крайней двери и несильно ее толкнул. Дверь не подалась. Корин надавил сильнее, и снова безрезультатно. Он крадучись вернулся к Николь.

– Жрице придется немного покричать. Может, сотник тогда сам откроет нам двери.

– Что следует кричать Гэре?

– Именем Нэка Карающего. И прочь, прочь, дети хсианы. Нужно, чтобы Туир подумал, будто на жрицу напали его воины.

– Все поняла, Оэр, – ответила стажер и, набрав в легкие больше воздуха, пронзительно закричала: – Вонючие дети хсианы! Прочь пошли! Прочь! Сотник отрежет вам уши! Туир!.. Туир! Именем Нэка!

Дверь, за которой спал Туир, распахнулась, и в коридор выскочил сотник ближней дружины с мечом в руке. Он был абсолютно голый. На шее у него болтались маленький ключ и круглый золотой амулет – оберег от злых духов.

Корин и Николь быстро переглянулись. Нахождение Туира в одной комнате с «пожизненным телом» высокородного в таком виде являлось святотатством. Ни один страж замка Страны Железа не осмелился бы на подобное, сколь бы он этого не желал. А если еще прибавить сюда и меч лейтенанта Уилкшира, который сжимал сотник…

Согласно ритуалу, оружие убитого воина можно снова взять в руки лишь после того, как его омоют струи Большого дождя. Но первые дождевые капли упадут на иссхшую от зноя почву минимум дней через сто. И, не смотря на это, Туир был готов сражаться мечом погибшего…

Корин отбросил в сторону все сомнения: перед патрульными стоял землянин. И действовать следовало соответствующим образом. Было бы неплохо взять засранца живым – он, вероятно, мог бы рассказать немало интересного. Но захочет ли он говорить добровольно? Маловероятно. И сколько потребуется времени на его обработку?

«Не нужно ставить перед собой задачу, решение которой сильно затруднит выполнение данного нам приказа, – ответил без промедления на вопрос самому себе Корин. – Пленный не огниво – в сумку не положишь. Как ни печально».

Увидев перед собой стража храма, Туир опешил, но через секунду на его изуродованном лице появилась кривая ухмылка.

– Оэр желает проследить за ритуалом соития?

– Нет, страж замка. Оэр пришел покарать не чтящих Триединого Нэка.

Корин отбросил плащ в сторону.

Туир не дал возможности стражу храма прочитать перед поединком молитву, как полагалось по ритуалу, мгновенно атаковав его. Опытным глазом Корин заметил в действиях стража замка некоторую нервозность, чего в поединке с Николь не было и в помине.

Туир не мог тягаться с Кориным в силе, но по быстроте реакции ему не уступал. Патрульный с интересом наблюдал за перемещениями сотника. Считается, что искусство фехтования зависит на семьдесят процентов от работы ног. Туир передвигался идеально. А вот с руками у него были проблемы. Ему мешала в полной мере проявить мастерство весьма средняя подвижность суставов. Корин отметил сей факт еще во время поединка на лесной дороге. Такая антропологическая особенность, согласно досье, была свойственна одному из членов работавшей на Кастисе спецгруппы Управления безопасности Космопола – лейтенанту Коновальцу. Но только сейчас Корин догадался связать это воедино.

Корин, отступая назад, отбил два выпада подряд в грудь и голову, и тут же

перешел в атаку, нанеся удар по предплечью противника. Сотник успел убрать руку, и порез получился неглубоким.

Неужели перед ним Коновалец? Корин пытался найти в изуродованном лице Туира сходство с чертами «рабочего» лица лейтенанта, но без специальной техники определить это было трудно. По росту и комплекции Коновалец сильно походил на Уилкшира – разница обмеров не превышала и двух сантиметров, а длина рук у обоих была даже одинаковой. Впрочем, думать сейчас надо бы о другом…

Сотник, сделав обманное движение, попытался подсечь правую ногу Корина. Сержант среагировал мгновенно. Отдернув ногу, он сделал выпад вперед и вправо, и одновременно вогнал кончик меча в плечо стража замка. Туир слегка поморщился.

– Храмовый крыпс…

Увидев, что его плечо довольно сильно кровоточит, а, значит, он скоро начнет слабеть, сотник ближней дружины бросился в атаку с удвоенной яростью. Ему было необходимо прикончить стража храма как можно быстрее.

Николь напряженно наблюдала за схваткой достойных друг друга противников. Корин отлично оборонялся, но и его атаки лишь изредка достигали цели. Все раны, которые он нанес Туиру (или Коновальцу?), не были особо серьезными: два пореза на правом предплечье, отрубленный кончик мизинца, рана на плече (пожалуй, самая неприятная), рассеченное ухо. Помочь чем-нибудь командиру Николь не могла – коридор был слишком узок для того, чтобы атаковать противника вдвоем.

Корин шаг за шагом отступал к лестнице. Николь уже наблюдала за поединком стоя на ее верхней ступеньке. Она тревожилась за исход боя все сильнее. Еще немного и командиру придется биться в более неудобной позиции, находясь ниже сотника и имея меньше возможностей для маневра. Сбежать по леснице вниз и не подставиться под укол, полагала она, Кору вряд ли удасться. Почему бы ему не взять в левую руку кинжал или второй меч? Сейчас самое время, в смятении думала Николь.

Сотник сделал короткий замах – обманный маневр! – и, слегка вывернув кисть, направил острие клинка под ребра Корину. Через миг булатная молния вошла бы в незащищенную доспехами плоть…

Корин провел средний блок изнутри в меч противника и нанес ему рубящий удар слева направо в голову. Туир не успел парировать удар. Он резко откинул голову назад. Клинок сержанта рассек ему лоб и переносицу. Кровь залила половину лица сотника. Он отскочил назад и попытался левой рукой стереть кровь с правого глаза. В этот момент Корин атаковал его сжимавшую меч кисть. Через секунду клинок и четыре пальца стража замка упали на пол.

Туир с яростью бросился на сержанта. Корину оставалось лишь слегка выставить меч вперед, и лейтенант сам налетел на него. Клинок вошел в тело спецназовца на четверть и уперся в позвоночник.

– Лейтенант Коновалец, именем Земной Федерации вы признаны виновным в предательстве. Приговор приведен в исполнение, – сказал Корин и, провернув меч, выдернул его из живота противника.

– Как я не догадался? – произнес тот тоже по-английски, падая лицом вниз.

– На это и был расчет, что вы не будете ожидать высадки очередной группы так быстро.

Сержант поднял с пола меч лейтенанта Уилкшира и оглядел лезвие.

– Ни чета этому, – заметил Корин, показывая Николь зазубрины на клинке, которым он только что дрался. – А свой он спрятал что ли? Хитрость какая-то грошевая… Других, видно, совсем за дураков держал. Синдром супермена…

Корин обошел истекающего кровью Коновальца и распахнул последнюю дверь. В комнате было темно. Сержант, не переступая порога, оглядел ее: посередине стояла огромная кровать, слева – что-то вроде трюмо, и чуть дальше, возле невысокого круглого столика, два кресла. Справа – широкий комод. Корин заметил возле его ножки светлое пятно.

Сержант сделал шаг вперед. И тут же из-за комода кто-то стремительно бросился на него. Корин мгновенно развернулся боком и выбросил ногу в сторону, параллельно полу. Глухой звук удара – и метнувшаяся к сержанту фигура отлетела к бревенчатой стене. Впечатавшись в нее, неизвестный сполз вниз и затих.

– Гэра, страж храма просит дать сюда огня.

Николь протянула командиру снятый со стены масляный светильник. Корин, держа его на отлете, подошел к распластавшемуся у стены неподвижному телу.

– Та-а-к, – сказал в раздумье сержант.

Перед ним на полу с закрытыми глазами лежала обнаженная кастисианка. Ее разметавшиеся по ковру волосы обрамляли красивое лицо, словно языки черного пламени.

Корин поставил светильник на комод и еще раз огляделся. Стажер склонилась над красавицей.

– Она собиралась отправить Оэра в Страну Теней.

Николь разжала руку кастисианки и показала Корину кривой кинжал с рукоятью инкрустированной драгоценными камнями.

– Клянусь Нэком Всевидящим, это эрда Аэрла. Судя по оружию.

Она проверила у кастисианки пульс.

– Скоро очнется.

Николь выпрямилась и подошла к сержанту, который поочередно открывал ящики комода.

– Что ищет страж храма?

– Что-нибудь из нашего мира.

Закрыв последний ящик, Корин приказал:

– У Туира на шее висит ключ. Гэра попробует найти замок, который он открывает. А Оэр приведет в чувства высокордную. Может она пожелает нам что-нибудь рассказать.

Николь вышла в коридор и ногой перевернула тело Коновальца на спину. Спецназовец уже не дышал. Девушка нагнулась и осторожно, чтобы не выпачкаться в крови, разрезала шнурок на его шее.

– Страж храма, высокородная может говорить? – громко спросила она, разглядывая небольшой ключ.

– Уже может… Узнай, что нужно, Гэра.

Николь вернулась в комнату и протянула оружие эрды командиру.

– Пожертвуй храму.

– Так. Богатый дар, Гэра.

Корин приложил руку с зажатым в ней кинжалом ко лбу.

Стажер подошла к сидящей на кровати с одеялом на плечах Аэрле.

– Какой замок открывает эта красивая вещица, высокородная? – спросила она, держа перед собой двумя пальцами ключ с шеи Коновальца.

Кастисианка на Николь даже не посмотрела.

– Высокородная желает испытать унижение и боль?

– Только дотронься до Аэрлы, храмовая потаскуха. Эрден Отэу скормит тебя собхам.

Николь тыльной стороной ладони хлестнула по губам кастисианки, разбив их в кровь. Аэрла бросилась на девушку, пытаясь схватить ее за горло.

Николь резко подбила вверх руки высокородной и двумя короткими ударами в солнечное сплетение свалила ее на пол.

– Не переусердствуй, Гэра. Нам нужны ее слова.

– Оэр их услышит! Кинжал, страж!

Стажер, не оборачиваясь, вытянула назад руку. Корин вложил рукоять в ее покрытую ссадинам кисть.

Николь сунула длинное кривое лезвие под нос скорчившейся у ее ног пленницы.

– Гэра отрежет высокородной нос, если она не пожелает отвечать на наши вопросы! Или…

Спина Аэрлы несколько раз судорожно вздрогнула, и кастисианку вырвало прямо на сапоги Николь.

– Проклятье! Гэра оскорблена! Она больше не в силах сдерживать ярость! – воскликнула стажер и схватила кастисианку за волосы. – Ты будешь говорить, вонючая дочь хсианы?! Хочешь, чтобы тебя лишили имени?

Корин положил руку на плечо Николь.

– Гэра, умерь пыл. Не гневи Триединого, оскорбляя высокородную.

Николь разжала пальцы.

– Аэрла желает говорить?

Кастисианка отерла запястьем рот и едва слышно произнесла:

– Внизу в коридоре, под сундуком, есть ход в другой подвал.

– Слуги храма чтут ритуал, и высокородная не будет страдать, если она говорит слова правды. Оэр, жрица возьмет верхние шаровары стража замка, чтобы прикрыть наготу.

– Так, Гэра. Нэк Карающий простит жрицу. Это небольшой и невольный грех.

Николь тщательно вытерла сапоги краем одеяла, сняла с крюка у изголовья кровати штаны Туира и, забросив их себе на плечо, вышла из спальни.

– Нужно осмотреть и чердак, Гэра! – бросил ей вслед Корин.

– Гэра все сделает, страж!

Сержант помог Аэрле подняться.

– Высокородной не стоит злить жрицу. Сердце Гэры жжет огонь унижения.

– Аэрла понимает. Но это не она нарушила божественный ритуал.

– Высокородная не лишала жрицу свободы. Страж храма согласен с Аэрлой. Но как быть с другим прегрешением? Более тяжким. Высокородная нарушила ритуал сердца. Она подарила тело стражу замка, а ее сердце в день свадьбы было подарено Отэу. Тело следует за сердцем. Таков сердечный ритуал высокородных. Тело простолюдинки может принадлежать кому угодно, но тело высокородной нет. Ее тело дарится владетелю ее сердца.

– Аэрла невиновна. Эрден Отэу поил ее «свадебным вином эрденов» много и часто, и ее тело теперь желает принадлежать всем и не слушает ее сердца. Неспроста Нэк Всевидящий дозволяет пить высокородной «свадебное вино эрденов» между Большими дождями только один раз.

– Отэу поил Аэрлу «свадебным вином» изо дня в день?

– Так, страж храма. Он нарушил ритуал.

– А жрица отравлена? Приказывал ли Туиру эрден Отэу и ее поить «свадебным вином»?

– Высокородная не знает. Но это могло быть.

– Тело жрицы уже не принадлежит Триединому Нэку?

– Жрицу привезли только вчера, и, она не могла выпить больше одного или двух кувшинов. Она сможет противиться искушению. Аэрле уже ничто не поможет и, когда она покинет мир живых, то отправится на вечные страдания в Пустыню Хокто.

– Страж храма не может очистить тело, но он может очистить имя. Аэрла сохранит имя и уйдет в Страну Теней, а не в Пустыню Хокто.

– Сделай так, страж храма. Аэрла не боится смерти, Аэрла боится позора.

Корин, помолчав, вытащил меч из ножен.

– Стань на колени, высокородная.

Аэрла сбросила с себя одеяло и опустилась на пол.

– Нэк Триединый, страж храма Оэр, взывает к Богу богов!

Корин читал молитву, приложив ко лбу лезвие меча. Голова Аэрлы склонялась все ниже и ниже.

– Проси о милости Всемогущего, высокородная, – сказал Корин, закончив молиться.

Он зашел к Аэрле со спины и, собрав ее распущенные волосы в кулак, отрезал их мечом. Кастисианка всхлипнула.

Корин сбросил с золотого подноса желто-красные плоды сэнгэ. Положив на него отрезанные волосы, он поставил поднос перед Аэрлой.

– Проси о милости. Проси сердцем, – сказал Корин и, поднеся к отрезанным волосам кастисианки светильник, поджег их.

Аэрла заплакала.

– Нэк Всемогущий… Нэк Всемогущий, – доносилось сквозь рыдания.

Когда отрезанные волосы полностью сгорели, Корин приказал красавице:

– Вытяни перед собой руки, высокородная!

Аэрла, не поднимая головы, медленно протянула вперед обе руки. Корин наклонился и один за другим отрезал оба мизинца эрды. Та даже не вздрогнула, лишь глухо замычала. Кровь из ран закапала на поднос.

– Аэрла готова предстать перед Нэком Триединым и выслушать его приговор?

– Так, страж храма. Да простит Всемогущий запятнавшую имя.

Корин взмахнул мечом, и голова Аэрлы со стуком упала на золотой поднос. Обезглавленное тело кастисианки свалилось на бок.

Сержант расстелил на полу другое одеяло, чистое, и положил на него тело и голову Аэрлы. Потом, прочитав короткую заупокойную молитву, завязал одеяло узлом.

В спальню, держа наготове кинжал и прижимая к себе левой рукой два меча в ножнах, вошла Николь. На шее у нее появилось кольцо Нэка, но ни одной пары пальцев на нем уже не висело.

– Нашла в подвале и наше оружие, и кольцо Нэка. И переметные сумки наши там же лежат. – Девушка втянула носом воздух. – Чем здесь пахнет? Как будто волосы жгли. – Она покрутила головой по сторонам. – А где высокородная?

– Аэрла ушла в мир теней.

Взгляд девушки уперся в лежавший на полу узел. Снизу на одеяле проступили кровавые пятна.

– Она сама или…

– Оэр сделал. Ритуал был соблюден.

– Зачем? Ну, зачем?!

Николь мотнула головой из стороны в сторону.

– Кор, наверное, я так не смогу, – сказала она по-английски.

– Вернемся, тогда обо всем и поговорим. Пальцы всех убитых воинов повесь на кольцо. Для авторитета. Пальцы Аэрлы нужно зарыть. Оэр обещал, что ее имя не будет опозорено.

– В подвале я нашла семь армейских бластеров.

– Что?

– Семь бластеров с полной зарядкой.

– Оружие утопим в озере. С собой его тащить нельзя. Потом с борта за бластерами можно будет робота-чистильщика послать. Думаю, за час он уложится. В подобных случаях его разрешено использовать без ограничений. Трупы Коновальца и Аэрлы тоже утопим. Чистильщику под водой потом будет проще разложить лейтенанта и кастисианку на молекулы.

– А зачем нам Аэрлу топить?

– Я провел ритуал очищения имени. После него видеть ее труп никто не должен. Ты же помнишь местные законы?

– Разумеется, помню, но…

– Отставить возражения. Это их мир. Мы здесь гости, притом незваные. Проводим беседу с «недостойными имени» и возвращаемся в замок Отэу.

– И что будем делать с нашим беглецом? Наблюдаем или пакуем?

Не ответив на вопрос, Корин взял с кресла верхнюю рубаху Туира-Коновальца и натянул ее на себя. Рубаха была сержанту явно маловата, и он для удобства оторвал у нее рукава.

– А сапоги должны быть мне впору. У нас с лейтенантом размер ноги одинаковый, насколько помню. Дай-ка кинжал эрды. Наверное, он острый как бритва. Портянки нужно сделать. Или, как здесь говорят, обертки. Шикарные у меня будут обертки. Как у эрдена.

Сержант аккуратно вырезал из простыни два прямоугольника и протянул кинжал Николь, держа его лезвием к себе.

– Отличная сталь.

– Да. Сделан он классно.

Присев на кровать, сержант намотал дорогую ткань на ноги и обулся.

– Отлично. Можно и за работу. – Корин выпрямился и, подойдя к зеркалу, оглядел себя. – Не по форме, конечно, но, слава богам, голову здесь только стражам храма позволено брить. Думаю, всем будет понятно, кто я. В наше платье облачимся позже – сейчас время дорого.

Он повернулся к Николь. Его свирепая внешность и разодранная одежда в сочетании создавали весьма неожиданный эффект. Сержант походил сейчас на героя старинной кинокомедии. Девушка едва сдержала улыбку.

– Так, жрица. Я сейчас постараюсь в темпе разобраться с остальными караульными, и потом можно будет трогаться. А ты пока присмотри за девчонками.

Корин, заложив руки за спину, на секнду замер.

– Что делать с Бернини решим на месте. Сначала нужно обязательно прощупать сложившуюся в наше отсутствие обстановку, и тогда уже будем определяться. Все, я пошел… Дверь не запирай, но лук держи под рукой и будь начеку. Стрелу вложи сразу. Перед тем, как подняться по лестнице, я три раза постучу по стене. Чтобы избежать несчастного случая. Все ясно?

– Так точно.

Николь подошла к вешалке и сняла с нее колчан.

– Хорошо, что Аэрла в панике не вспомнила про лук. Все могло кончиться для нас печально.

– Всего не предусмотришь…

Корин, если судить по тому, что предстояло ему сделать, отсутствовал недолго. Николь улышала условный стук минут через десять.

Высунув голову в проем, сержант махнул Николь рукой, и они спустились по лестнице вниз.

– Пойдем, поищем плавсредства. Ты – налево, я – направо, – приказал Корин стажеру.

Сойдя на берег, патрульные скоро наткнулись на замаскированный ветками плот. Корин велел Николь принести из подвала переметные сумки с одеждой и ритуальной утварью, а сам отправился к стойлу и осмотрел порхов.

Найдя и своего скакуна, и скакуна Николь в полном порядке, сержант отвел их на плот и привязал к специально сделанной на нем деревянной оградке.

Затем земляне перенесли на плот трупы Коновльца и Аэрлы, прихватив с собой и обнаруженные в подвале бластеры.

После этого Корин и Николь еще раз облазили весь рыбачий домик, но больше ни одного предмета земного происхождения не нашли.

– Осталось только побеседовать с барышнями, – сказал сержант, ополоснув руки в серебряном тазу, стоявшем в спальне Аэрлы. – Твоя речь должна быть короткой, но емкой.

Николь протянула командиру полотенце.

– Нет проблем.

– Действуй.

Николь собрала «недостойных имени» в коридоре на втором этаже рыбачьего домика. Судя по их лицам, ничего хорошего от храмовников они не ждали.

– Высокородная и сотник Туир ушли в мир теней, – слегка придав своему голосу материнской теплоты, начала Николь. – Остальные воины тоже покинули наш мир. Так повелел Нэк Карающий. Вы завершите для стражей замка ритуал ухода, чтобы они не попали в Пустыню Хокто. Они согрешили, но не заслуживают вечных страданий.

– А что ждет нас, жрица?

– Вас не за что карать. Вы живете. Но вам нужно оставаться здесь и молиться. За вами придут. Ждите. Пища и вода у вас есть. Эта «недостойная имени» встанет над всеми. – Николь указал на самую старшую по виду кастисианку. – Остальные «недостойные имени» должны ее слушаться. Приказ отдала вам Гэра, жрица храма Триединого Нэка. А сейчас Гэра и страж храма Оэр покидают остров.

– Процветания храму Триединого! – склонились в поклоне «тела» высокородного.

Глава XIV

Корин отвязал канат и, сложив его в бурт, кинул на плот.

– Ухватись за что-нибудь, – приказал он Николь. – А то можешь свалиться.

– Да, нежелательно…

Стажер опустила руку на поручень.

Войдя в воду, сержант оперся о торцы бревен, и, запрыгивая, что есть силы, оттолкнул плот от берега.

– Ты нейтрализовал всех воинов? – взявшись за весло, спросила Николь. – Всех девятерых?

– Их было одиннадцать. Видно, двое находились здесь постоянно.

– Быстро ты управился.

– Часовых на другой стороне острова я снял из бластера.

– А как же след от луча?

– Проткнул потом трупы мечом.

– Нужно было и потаскух убрать, – произнесла Николь деловым тоном. – Для полного спокойствия.

Сержант в ответ не сказал ни слова.

Когда плот причалил к берегу, уже без трупов и бластеров, Корин снял с порха переметную сумку с одеждой и бросил ее Николь.

– Оденься по форме. Я пока закреплю конец.

– Есть.

Сержант завязал канат пиратским узлом на стволе ивхии и, пока Николь переодевалась, свел порхов с плота на берег. Потом он наполнил бурдюки водой и приторочил их к седлам. Заметив, что стажер уже замерла у рулевого весла в полном боевом облачении, скомандовал:

– Прыгай. Здесь неглубоко.

Николь ловко соскочила с бревен на мелководье.

– Проведи немного порхов. Проверь, чтобы ничего не гремело на ходу. Я пока тоже переоденусь.

Сменив одежду, Корин связал все лохмотья в узел и, сунув в него увесистый камень, бросил в озеро.

– Можно и в путь.

Развязав канат, сержант оттолкнул плот от берега.

– Где там мой быстроногий малыш?

Корин подошел к своему порху и погладил его по шее. Довольное животное заурчало.

– Жаль, что имен вам тут не дают. Пошли, милый.

Патрульные преодолели небольшой подъем и, приведя в порядок упряж, оседлали порхов. Корин посмотрел на светлеющее небо.

– Пройдешь послеполетную реабилитацию первой категории. Если вернемся, разумеется.

Николь не сразу сообразила, что слова сержанта обращены к ней, а когда до нее дошел их смысл, то она едва не задохнулась от возмущения

– Кор, ты хочешь сказать, что я спятила?!

– Ты даже не поняла, что там, на плоту, ляпнула. Сначала ты едва не рыдала над каждым трупом, а прошла неделя и ты уже ради успокоения своей нервной системы готова убивать без разбора направо и налево. Очень плохо, стажер.

Николь пришла в такую ярость, что не могла произнести ни слова, и только открывала и закрывала рот, словно рыба, выброшенная на берег.

Девушка попыталась взять себя в руки.

«Спокойно, спокойно… Сейчас во всем разберемся, – пронеслось у нее в голове. – Сейчас во всем разберемся. Сейчас разберемся».

Николь вдруг поняла, что абсолютно не помнит сказанных командиром слов. Ее мысли начали путаться, а потом совершенно исчезли. Николь забыла, кто она и где находится. Все ее ощущения сконцентрировались внизу живота. Сначала это было что-то неопределенное, сладкое и томительное. Потом она почувствовала, как твердеет клитор. Николь уже не могла спокойно сидеть в седле. Ей хотелось изо всех сил сжать бедра, чтобы прекратить нарастающий пьянящий зуд. Она привстала в седле и … пришла в себя.

Она догадалась, что с ней происходит и ей стало стыдно до слез. Щеки ее запылали.

Николь постаралась успокоиться, но почувствовала, как вопреки ее воле ладони стали влажными, а жар постепенно стал охватывать все тело.

– Кор, – еле выдавила из себя Николь. – Остановимся.

– Что случилось? – донесся до нее словно издалека голос командира.

– Остановимся… – Николь обхватила слабеющими руками шею порха.

Сержант подъехал к девушке и, взгянув на нее, сразу все сообразил.

– Это первый приступ. Аэрла мне рассказала. Не бойся. Ты справишься. Выпей немного вина.

Корин снял с пояса серебряную фляжку и встряхнул ее.

– Слава богам, еще кое-что есть.

– А если это усилит…

Николь не знала, как назвать то ощущение, что она испытывала сейчас. Она изнемогала от неимоверной жажды соития. Это не касалось ни конкретного мужчины, ни мужчин вообще. Оно было абсолютным. Николь хотелось распластаться на траве и вместить в себя весь мир. Она уже не могла различать очертания предметов и закрыла глаза. Девушке казалось, что ее обволакивает густой горячий пар, который медленно проникая сквозь кожу, заполняет каждую клетку тела и превращает его в желе. Она перестала осознавать, кто она.

Ладонь девушки разжалась, и фляжка выпала из ее пальцев.

Увидев, что стажер начала крениться назад, Корин соскочил вниз, вытащил ее из седла и уложил на обочину. Изо рта у девушки ручейком бежала слюна. Сержант вытер ей подбородок. Николь жалобно застонала.

Корин, придерживая голову девушки, то и дело с тревогой поглядывал на дорогу. Если появится с десяток стражей Отэухото, ему придется бросить Николь и уходить через лес. Или правильнее… Он потянулся к голенищу.

Сержант вдруг ощутил, что жар у девушки стал резко спадать. Он прикоснулся тыльной стороной ладони к ее щеке. Она была прохладной.

Николь пошевелилась.

– Давай, милая, давай. Времени у нас в обрез, – прошептал сержант, помогая Николь сесть.

Девушка, не открывая глаз, трясла головой и что-то невразумительно мычала.

– Ну-ну! – Корин несколько раз шлепнул ее по щеке.

Веки Николь задрожали, и она открыла глаза. Зрачки ее были словно черные точки.

– Николь, ты меня видишь?

– Да, – еле слышно ответила девушка.

– Сейчас я тебе дам попить. Ты можешь глотать?

– Да.

Неуверенным движением Николь протянула вперед дрожащую руку. Корин вложил в нее подобранную фляжку.

– Держишь?

– Я… смогу.

Серебро было теплым. Николь постаралась, как можно крепче сжать кисть, чувствуя, что фляжка норовит выскользнуть из ее трясущейся руки.

– С-с-волочь…

Она медленно поднесла фляжку ко рту и стала запрокидывать голову. Вдруг судорожно вздрогнув, девушка закашлялась. Вино залило ей рубаху.

Победив, наконец, кашель, Николь несколько секунд сидела без движения, потом носом глубоко втянула в себя воздух, задержала дыхание и мягко выдохнула через рот.

– Все, – сказала она. Ее длинные ресницы вспорхнули, и она виновато посмотрела на командира.

– Молодец, – ободряюще улыбнулся Корин. – Мы им еще покажем, кто в этой прерии главный.

Николь кивнула.

– Да. Мы покажем.

Сделав несколько небольших глотков вина, она передала фляжку Корину.

– Сколько продолжалось мое сумасшествие?

– Минут восемь.

– Мне показалось, что время остановилось. – Голос Николь звучал ниже, чем обычно. – Интересно, сколько еще будет действовать эта гадость?

– Думаю, в течение суток точно, если ты употребила граммов двести этого пойла.

Девушка вытерла покрывшееся испариной лицо.

– Этот гад говорил, что я стану животным. Теперь я понимаю, что он имел в виду. Ничего, растресем это дело.

– Если с тобой все в порядке…

– Ты знаешь, что со мной не все в порядке. Но ехать я могу.

Николь поднялась на ноги и, немного пошатываясь, подошла к порху. Корин помог ей забраться в седло.

– Кор, если меня начнет колбасить в совсем уж неподходящий момент, можешь меня прикончить без угрызений совести.

– Надеюсь, что все обойдется.

– Нет, правда. Обижаться я не буду.

– Перестань. Не из таких передряг выбираться удавалось. Тем более, ты у нас везучая.

– Угу. Я и забыла совсем.

Около километра патрульные проехали шагом. Все это время Корин незаметно наблюдал за Николь. В седле она держалась с трудом, но иногда ей все-таки удавалось заставлять себя посматривать по сторонам.

– Знаешь, ты хорошо вела себя во время приступа, – сказал Корин, нарушив долгое молчание.

– В самом деле? – Николь была приятна похвала командира, но она сомневалась в его искренности. – Я ничего не помню, кроме того, что мне было хорошо. До безумия. Абсолютный улет.

Корин видел, что девушка подавлена случившимся. С помощью шиатсу он мог бы облегчить ее состояние, но боялся, что это может негативно повлиять на проходящие сейчас в организме Николь процессы. С подобной отравой он еще никогда не сталкивался. Ни на Земле, ни в космосе.

«Как такое возможно? – Корин никак не хотел верить в происходящее. – Что это?»

На острове сержант пропитал «свадебным вином» кусочек ткани, чтобы по возвращению на корабль, – если получится, конечно, – отдать его Умнику на анализ. Необходимо установить точную формулу наркотика и разработать противоядие на основе местной флоры: может, кому-то из женщин-патрульных придется здесь снова высаживаться.

«Интересно, а как эта дрянь на мужчин действует? Наверное, им крышу и с пятидесяти граммов сносит, – подумал сержант. – И не дай Бог, если это снадобье получит распространение на планетах Земной Федерации. Хотя, там уже и сейчас… Впрочем, это не наша забота. Пусть в Управлении безопасности головы ломают, как все удержать в тайне».

Они уже выезжали из леса, когда у девушки начался второй приступ.

– Опять, Кор, – еле слышно произнесла Николь, останавливая порха.

– Нужно бороться. Постарайся, как можно дольше оставаться в сознании. Рассказывай мне что-нибудь. Вспоминай и рассказывай.

– О чем?

– О чем? Расскажи о своем кулачном поединке с лейтенантом Ли, вашим инструктором по рукопашному бою. Вспомни, как ты его победила.

– Ты же видел запись… Сейчас, Кор. Мысли путаются… Трудно вспоминать… Я вышла против него на ринг, когда он уже нокаутировал четырех наших курсантов… Мне не было страшно. Честное слово… Я сразу пошла в атаку.

Сначала у Николь начали дрожать пальцы, причем на правой руке почему-то сильнее. Продолжая говорить, девушка, не выпуская уздечки, изо всех сил сжала их в кулак. Она почувствовала, как они с каждой секундой становятся все холоднее.

«Почему? – пронеслось у нее в голове. – В первый раз я была, как в огне… Нет, не то! Кор приказал мне говорить. Говорить…»

– Хук справа. Блок он не поставил. Он дернул головой назад. Мгновенно. У него на лице даже… ни один… мускул не дрогнул… Его левая рука прикрывает голову, правая – солнечное сплетение… Я тут же подсела и ударила его кулаком в бедро. Можно было легко нарваться на удар коленом, но я рискнула… Лейтенант, видно, не думал, что я такая дура и прозевал выпад… Блок на колено, на всякий случай, и уход назад… Или нет? Он…

У нее перехватило горло. Невозможно было вздохнуть. Она почувствовала, как по спине вдоль позвоночника побежали мурашки. Ниже, ниже… Она невольно свела лопатки. Внезапно неведомая сила выгнула ее спину, словно порыв ветра ствол молодого дерева. Николь запрокинула голову и замерла в беззвучном крике.

– Помоги мне, – проговорила она с трудом, подаваясь грудью вперед.

Корин спрыгнул на дорогу и подхватил на руки еле державшуюся в седле девушку. Он уложил ее на траву и расстегнул серебряные пуговки на вороте рубахи.

– Не смотри… на меня, – прошептала она задыхаясь. И тут же ее сильно побледневшее лицо исказила жуткая гримаса.

Девушка завела руки за голову и, согнув ноги в коленях, выгнулась дугой, раздвигая бедра. Резко опустившись, она снова выгнулась и натужно закричала:

– А-а-а!

Перевернувшись вдруг набок и подтянув согнутые ноги к животу, она обхватила голову руками и замерла тяжело дыша. Полежав без движения несколько секунд, Николь дернулась и, вытянув вперед руки, упала на живот. Завывая, она стала елозить по траве лобком вперед-назад, вцепившись в дерн скрюченными пальцами. Смотреть на нее без омерзения было нельзя.

Сержант сорвал привязанный к седлу бурдюк и несколько раз окатил Николь водой. Девушка стала постепенно затихать.

– Николь, ты меня слышишь?

Корин осторожно прикоснулся к ее шее. Пульс почти не прощупывался.

– Да… Сейчас я встану и мы поедем…

Опершись на правую руку, Николь перекатилась на спину, шумно выдыхнула и открыла глаза. Звезды двоились. Маленькие, желтоватые, расплывчатые. Тело воспринималось как чужое. Но какое ясное сознание!

– Если еще раз такое повторится, я вспорю себе брюхо, – сказала она. Голос звучал так, будто у нее было жестяное горло.

– Скорее всего, приступы будут ослабевать.

– Надеюсь.

Несколько раз кашлянув, Николь поднялась на ноги и, пошатываясь, подошла к порху. Она отстранила руку сержанта, пытавшегося ей помочь, и не без труда взобралась в седло.

– Поехали, – сказала она, сглатывая внезапно появившуюся обильную слюну. – Мы и так из-за меня потеряли много времени.

– Не так уж много, и не из-за тебя.

– Не надо меня утешать.

– Я не утешаю. Я констатирую, – сказал спокойно сержант, отряхивая на коленях шаровары.

Он запрыгнул в седло и тронул поводья.

– Пульс есть? Соображалка заработала? – чуть насмешливым тоном спросил он Николь. Нужно было, как можно скорее увести ее мысли в сторону от произошедшего кошмара.

– Я уже почти в норме.

– Отлично! Итак, план наших дальнейших действий. Слушаешь меня? Ты остаешься за стенами замка и наблюдаешь за дорогой к Озеру Черной Воды. Заляжешь у развилки. Всех, кто из замка туда направится – в расход. Стрел у тебя достаточно. Порха укроешь в какой-нибудь лощине. Я же переодеваюусь в одежды дружинника – подобрал себе на острове комплект – и, якобы с письмом от эрды Аэрлы, проезжаю в Отэухото. Там разыскиваю Эдди и вместе с ним, как сопровождающий высокородного гостя, покидаю этот вертеп. Думаю, к вечеру мы предстанем перед твоими очами, предварительно прокричав три раза ндоросом. А затем будем все вместе ждать парней из Управления безопасности. Перехватим их на тракте поутру, когда они в толпе селян потащатся в замок на базар. Они должны здесь появиться в ближайшие два-три дня.

– А если Бернини в течение этого времени вздумает собственной персоной отправиться на озеро?

– Тогда возьмем его сами, если охрана будет небольшой. И сразу же двинемся в ближайший город. В одну из лавок Хаса. Думаю, он и сам там будет. Далеко уезжать от Отэухото ему не с руки. Наверное, забросил всю торговлю к чертям собачьим, нас ожидаючи. Какой-нибудь старший приказчик по стране мотается вместо него…

– Звучит все как-то слишком просто.

– А у нас и задача, не ахти какая. Приказано установить точное местонахождение Рафаэля Бернини и вести его до прилета группы Гриффита. Остальное по ситуации. Пить хочешь?

– Пока нет.

Корин снял с пояса фляжку, выдернул пробку и сделал несколько больших глотков. Выдохнув и посмотрев по сторонам, он сказал:

– Чтобы разработать и воплотить в жизнь хитроумный план, стажер, нужно очень много времени. А с ним у нас напряг.

– Вас поняла, сэр.

Сержант тщательно заткнул горлышко пробкой и повесил фляжку на ремень.

– Тогда вперед, стажер.

Он хлестнул порха плетью.

– Хо! Хоэ! Хоэ!

Николь тоже пустила своего скакуна галопом. Молодой жеребец, истоскававшись по бегу, с игривым азартом понесся по лесной дороге.

Николь с удивлением поняла, что она теперь отлично видит в темноте и различает каждый шорох на несколько десятков метров вокруг. И топот копыт в этом ей не помеха. Ей стало и весело, и страшно. Оказывается, употребление «свадебного вина» в больших количествах имеет не только негативные последствия. А вот весь ли негатив уже вылез на поверхность, пока неизвестно…

Корин время от времени поглядывал на скачущую чуть позади него девушку – не дай бог, потеряет сознание. И если вывалится из седла, кости запросто переломает. Тогда план операции придется серьезно корректировать. Даже несложный.

Около десятка километров они преодалели в очень хорошем темпе.

– Кор, давай отдохнем! – прокричала, наконец, Николь.

Сержант натянул поводья. Разгоряченный порх закружился на месте.

– Тебе плохо? – спросил Корин, когда Николь с ним поровнялась.

– Да нет. Выдохлась немного. Сказывается супервстряска.

– Поедем шагом или остановимся?

– Поедем, конечно. Не настолько же я ослабла. – В голосе Николь прозвучала легкая обида.

– Если что-то почувствуешь, скажи сразу. Здесь нет ничего стыдного. Это же отравление.

– Конечно, Кор. Я понимаю. Командир, а если с вами в замке что-нибудь случится? Как мне быть?

– Забыла Поисковый устав? Никуда не лезишь и ждешь спецгруппу. Твое дело подсказать им, что Бернини на данный момент где-то в подземельях или потайных комнатах замка прячется, а не на озере. Потом можешь отправляться в контрольную точку, если Гриффит отпустит. Умник тебя засечет и вышлет мезоплан.

– А как же вы? Я вас не брошу.

– Слушай, еще ничего не произошло. Не засоряй себе мозги. Мы не пропадем. Опыт выхода из передряг у нас обширный. Отдохнула? Тогда вперед!

Выехав, наконец, из леса на тракт и проскакав по нему километра четыре с половиной, патрульные заметили впереди на фоне светлеющего неба огромный пыльный шлейф.

– Что за гадство? – сердито произнес Корин, вглядываясь вдаль. – На торговый обоз не похоже – слишком много верховых.

– Может посланцы Бернини возвращаются в замок со свеженабранными воинами?

– Этого я и боюсь. Давай подъедем поближе. Будь осторожна.

Колонна состояла из запряженных вимлами повозок пахарей и восседавших на боевых порхах пастухов. Все всадники были вооружены не только мечами и луками, но и двумя-тремя метательными копьями.

– Что это может значить, Оэр? – забеспокоилась Николь.

Заглянув в ехавшую последней повозку, Корин увидел лежавшие в ней тяжелые двухмаховые копья для ближнего боя и вязанки хвороста. Селяне напрвлялись явно не на сельскохозяйственные работы. Сидевшие в повозке четверо хмурых пахарей настороженно посмотрели на храмовников.

– Доброй охоты, жрица! Богатой добычи, страж! – сказали они почти хором.

– Легкой дороги! – ответила Николь.

Патрульные подъехали к седобородому кастисианину, голова которого была повязана красным платком, что указывало на его принадлежность к старейшинам рода.

– Легкой дороги, многоживущий! – приветствовал его Корин.

– Богатой добычи, страж храма.

Старик угрюмо покосился на Николь.

– Счастливой охоты, жрица.

– Покоя дому, селянин. Что заставило пахарей и сеятелей покинуть родные стены? В замке эрдена Отэу объявлен большой торговый день?

– Так, жрица.

– И чем будут торговать твои родичи, многоживущий?

– Смертью, жрица. Да простит Нэк Всемилостивый!

– Кому предназначен ваш товар, селянин?

– Высокородному Отэу и его нечестивым воинам.

– Неужели они нарушили ритуал, селянин?

– Так, служители храма! Это говорит Орт, старейшина рода Утаху! Воины высокородного Отэу нарушили три установления Всемогущего Нэка: нельзя красть тело, в поединке за тело один бьется против одного и нельзя трогать маложивущее тело, пока его благословенный цветок не скроется в густой траве. Когда многоживущие трех селений и двух кочевий пришли к высокордному и донесли до его ушей свое недовольство нечестивыми поступками стражей Отэухото, высокородный велел всем им отсечь языки.

– В храме Триединого Нэка знают о святотатстве?

– Дружинники Отэу схватили вестника и разорвали его порхами. А вчера стражи замка снова забрали тело – младшую дочь Ута Однорукого и отняли у нее имя. Сегодня, когда Сонк взобрался на верхнюю ступеньку своей лестницы все селения, что кормят замок, осадили его стены. Все нечестивцы поправшие ритуал отправятся в Пустыню Хокто.

– Оповести всех Орт, что Нэк Триединый освятил ваш поход и послал в помощь детям своим служителей храма. Мы идем с вами, многоживущий, – сказала Николь, вопросительно взглянув на командира. Корин слегка кивнул головой.

– Да поможет нам Нэк Карающий! – торжественно произнес Орт.

Он жестом подозвал к себе совсем юнного кастисианина с едва пробившимися редкими усиками и стал ему что-то негромко втолковывать. Тот внимательно выслушал старейшину и, сказав «так», помчался в голову колонны.

– Слушайте все, слушайте все! – закричал он набегу. – Нэк Триединый благословил нас! С нами идут служители Нэка! Дети погибших получат помощь храма!

Раздался одобрительный рев сотен кастисианских глоток.

– По-моему, о помощи храма речи не шло, – прошептала Николь на ухо командиру. – Орт сильно переоценивает наши возможности.

– Просто старейшины, якобы с нашего позволения, дали разрешение на разграбление замка. Подобное так и так произошло бы. Но теперь вся добыча будет снесена в одно место и старейшины разделят все на сходе, соблюдая ритуал. Чтобы селяне не передрались между собой. Не забывай, в Стране Железа многие роды настроены друг к другу весьма врождебно.

– Гэра поняла, страж храма. А что теперь будет с эрденом Свэбо? – спросила Николь. В ее голосе звучала тревога.

– Чтобы дать ясный ответ, нужно знать истинное положение вещей. Пока все скрыто, Гэра.

– Но мы, ведь, его не бросим?

– Забыла, зачем мы здесь? Спасение Свэбо не главная наша задача.

– Гэра просит, Оэр…

– Жрица не должна так говорить. Она может просить только всемогущего бога.

– Жрица виновата, страж храма.

– Примем решение, когда прибудем на место и выясним расклад сил. Тихо. Орт приближается.

– Гэра все видит, Оэр.

К патрульным Орт подъехал не один. С ним были еще двое селян с красными платками на головах, но на вид они были явно младше Орта.

– Счастливой охоты, жрица! Богатой добычи, страж! – произнесли старейшины почти одновременно, но без излишнего подобострастия.

– Процветания вашим родам, многоживущие!

– Мы хотим узнать, служители храма, – заговорил Орт, – пойдете ли вы на штурм пристанища нечестивцев вместе с нами или продолжите свой путь, ища другой добычи?

– Прегрешения владыки Отэухото и его стражей слишком велики. Почитающие Триединого Нэка могут рассчитывать на наши мечи.

– Мы верили, что Бог богов не оставит нас!

Было понятно, старейшины очень довольны ответом. Их лица просветлели, а жесты стали более раскованными. Вероятно, главы родов до последнего момента сомневались, что храмовники поддержат их не только словом. За все время существования Страны Железа высокородные и воины храма лишь трижды вступали между собой в открытый бой.

Старейшины развернули порхов и величественно удалились.

– Ты, правда, решил идти на штурм? – спросила Николь.

– Если у селян достаточно сил, чтобы взять замок сходу. В противном случае предпримем ночную вылазку и я, переодевшись в доспехи стража замка, проникну внутрь. Надо будет лишь на некоторое время захватить часть стены. Для этого очень уж больших сил не понадобится.

– Потери будут большими.

– Нам часто приходится жертвовать сотнями жизней для того, чтобы спасти тысячи. Абсолютное счастье, Николь, возможно только в головах наших сограждан, живущих в благости. И они наверняка заклеймят нас позором, если им расскажут, что мы здесь творим. Но при этом многие из них, я уверен, легко пожертвуют чужой жизнью, чтобы спасти свою. Я много насмотрелся на этих, с позволения сказать, людей, когда они попадали в ситуации, сильно отличающиеся от тех, в которых они пребывают на Земле или на других планетах Земной Федерации. Николь, забудь все академические бредни. Равного ко всем милосердия не бывает.

– Я над этим подумаю.

– Каждый стажер обязан над этим подумать, прежде чем заключить контракт и принести присягу.

К замку патрульные прибыли, когда Сонк уже начал спускаться по золотой лестнице.

Николь была поражена количеством вооруженных пастухов, пахарей и сеятелей, взявших в кольцо Отэухото.

– Да их здесь несколько тысяч! – воскликнула она, окинув взором лагерь восставших.

– Будем готовиться к штурму, Гэра. Надо найти того, кто стоит во главе этого пестрого и шумного войска. Не отрывайся, а то мало ли что может случиться с одинокой жрицей среди тысяч и тысяч полудиких селян.

– Может они и страшны на вид, но благородства в них больше, чем в эрдене самого древнего рода.

– Гэра, наверное, права. Как она себя сейчас чувствует?

– Хорошо, страж храма. Гэре не на что жаловаться.

– Отрава все еще действует?

– Пару раз накатывало, как говорят грубые селяне и дурно воспитанные эрдены.

– Оэр ничего не заметил. Ломало?

– Было. Но жрица притерпелась. Да и приступы уже не так сильны. Смотри, Оэр, вон шатер старейшин – копья с красными платками по углам торчат.

Корин и Николь подъехали к большому белому шатру и соскочили с порхов.

– Орт, старейшина рода Утаху, знает о нас. Скажи ему слово или другим многоживущим, если Орт не здесь, – повелел одному из часовых Корин. – Наши имена: Гэра и Оэр.

– Так, страж храма.

Селянин приподнял полог и юркнул в шатер, держа копье наконечником вниз. Вскоре оттуда вместе с часовым вышел один из двух старейшин, которых патрульные видели вместе с Ортом.

– Служители храма, многоживущие ждут вас! – произнес он торжественно (Николь сразу вспомнила подъем флага в академии) и откинул полог шатра, пропуская гостей вперед.

Нагнувшись, патрульные друг за другом шагнули внутрь.

Шатер освещался через отверстие в центре крыши, которое было прикрыто полупрозрачной голубой тканью. На красном ковре буквой «п» стояли три скамьи. На них, сложив руки на коленях, гордо восседали примерно двадцать седобородых старцев. На Земле обыватели вполне могли бы принять их за фольклорный ансамбль. Николь очень понравились белые, вышитые красной нитью длинные рубахи старейшин.

– Мудрых решений, многоживущие, – приветствовал их Корин.

– Мудрых решений, – повторила за ним Николь.

– Процветания храму, служители всемогущего бога! – ответил им старик, сидевший на средней скамье в центре.

«Словно устремившаяся вниз снежная лавина», – глядя на его закрывавшую грудь седую бороду, подумала про себя Николь.

– Орт донес до нас ваши слова, – продолжил старик, вставая. – Мы верили, что Всемогущий не оставит нас и вы, его служители, пришли. В благодарность роды наши пошлют храму по одной красивой нетронутой дочери, на которых укажет богиня-мать Хэт.

– Храм долго помнит большие дары. – Корин приложил ко лбу сжатые кулаки.

– Мы хотим, чтобы жрица освятила наши замыслы, – встал со скамьи еще один старейшина. Выглядел он моложе остальных, и на нем единственном из многоживущих висел меч. – Но прежде пусть Нэк Карающий устами стража храма скажет, какие наши замыслы противны Триединому. Выслушает ли нас страж храма?

– Оэр слышит тебя, многоживущий.

– Рохт из рода Тулхэ говорит от имени всех. На замок нечестивца Отэу мы пойдем завтра разом со всех четырех сторон. Пойдем, когда Сонк поставит ногу в красном сапоге на первую ступеньку золотой лестницы. Одну сторону на себя возьмет Талт, другую – Масм, третью – Ларн, четвертую – Саф.

Рохт указал на каждого из названных.

– Все они будут слушать слова Рохта. С каждым из них на стены пойдут по шесть сотен пахарей и по три сотни пастухов. Спешившись, пастухи будут обстреливать стены из луков. Семь сотен пастухов из рода Офо первыми войдут в замок через взломанные ворота. Поведет их Гон Хромой. Еще две сотни пастухов из рода Ошу сойдут с порхов и будут нашей запасной дружиной. Во главе них станет меньший побратим Гона Хромого, Гоб. Старшим в лагере мы поставили Мадха из рода Утхау. На нем все, что понадобится для штурма – тараны, лестницы, кошки, цепи, шкуры вимлов. Подходы через рвы к стенам и воротам им уже почти сооружены.

– Сколько у пастухов стрел, Рохт?

– Все запасы, что были у каждого, они привезли с собой. Это не меньше, чем по четыре десятка стрел на лук. Есть еще запасы родов по две сотни стрел в каждом роду.

– Пастухи и пахари не могут иметь щитов и панцирей. Так говорит древний закон. Много ваших родичей уйдет в Страну Теней при штурме Отэухото.

– Так, страж.

– Разберите часть повозок и сделайте из них заслоны для тех, кто будет обстреливать стены.

– Но не прогневим ли мы так Всемогущего?

– Жрица примет его гнев на себя, Рохт.

– Да простит ее Нэк Всемилостивый.

– Знают ли многоживущие, есть ли из замка тайный ход?

– Знают. Есть. Нэк Всевидящий устами высокородного, чтящего ритуал, передал нам горсть знания о скрытом. Ход засыпан и охраняется, страж храма.

Услышав об эрдене, ставшем на сторону простолюдинов, Корин сразу понял о ком идет речь.

– Слава высокородному, почитающему божественные законы. Он в лагере или за стенами замка?

– Высокородный остался с нами. Да будет бессмертен его род!

– Служители храма вознесут за него молитвы. Рохт, Триединый говорит Оэру на ухо, что три сотни пахарей из большой дружины от ворот Отэухото следует перевести в запасную дружину. Мы ее бросим потом на ту стену, которая покорится первой.

Рохт обвел взглядом старейшин – все ли из них согласны со стражем храма. Не играет ли с ним бог обмана Шохм, спрашивал он их без слов.

Старейшины, переглянувшись, закивали.

– Пусть будет так, как сказал Триединый устами стража храма, – раздалось несколько голосов.

– Все роды пахарей и пастухов готовы к штурму? Может, кто-то из многоживущих желает перенести час расплаты? – спросил Корин.

– Высокородный, вставший на сторону праведных, поведал нам, что со дня на день в Отэухото придет много воинов из Страны Песка. Нужно спешить.

– Жрица Гэра освятит ваши замыслы, – сказала Николь. – Она будет просить у Триединого поддержки и защиты.

– Да поможет нам Бог богов! Все ли мы услышали, что хотели донести до нас жрица и страж храма?

– Так, многоживущие. Да минуют вас сомнения. Мудрых решений.

Корин и Николь вышли из шатра. Пройдя несколько шагов, девушка присела, зажав между бедрами сложенные ладони.

– Опять? – Корин наклонился и посмотрел в лицо Николь. Ее глаза были закрыты, а лицо искажено гримасой.

Сержант ничем сейчас не мог помочь Николь. Стражу храма запрещалось прикасаться к жрице без ее повеления.

Проходившие мимо селяне поглядывали на них с любопытством.

Примерно через полминуты Николь с шумом выдохнула и разогнулась, положив руку на плечо командиру.

– Идем искать эрдена Свэбо, страж, – сказала она, с трудом переводя дыхание.

– Гэре лучше?

– Так.

Корин остановил проходившего мимо пастуха в треухе из шкуры вимла.

– Счастливой охоты жрица! Богатой добычи страж! – стараясь не смотреть на девушку, произнес простолюдин.

Николь поразили сросшиеся на переносице брови кастисианина. Они ничуть уступали в пышности и ширине его усам.

– Скажи, сын ветра, где стоит шатер эрдена из Страны Большой Воды?

– Высокого, как сторожевая башня?

– Никак не меньше, – улыбнувшись, сказал Корин.

– Ступай за Доухом, страж храма. Ступай за Доухом, жрица. Путь знаю. Идти недолго.

Пастух проворно развернулся. Стараясь не отставать, патрульные пошли за ним следом. Вскоре они увидели воткнутое возле одного из шатров копье украшенное белыми лентами, которые слегка колыхались на ветру.

– Знак высокородного, – сказал пастух и указал на белые ленты.

– Да пребудет твой род в достатке.

– Процветания храму!

Шатер эрдена охраняли два плечистых длинноволосых пахаря с мечами и копьями.

Корин обратился к селянину, стоявшему слева (взгляд у него был более смышленый):

– Примет ли высокородный слова жрицы и стража храма, деливших когда-то с ним дальнюю дорогу?

Пахарь, молча, исчез за белым пологом. Чуть погодя он вышел и сказал важно:

– Высокородный помнит слуг Триединого. Он примет их слова. Он ждет… – Пахарь, запнувшись, нахмурился. – С… благо… желанием.

Грубое лицо селянина просветлело.

«Наверное, такое мудреное слово он произносил первый раз в жизни, – подумала Николь. – Молодец, справился».

Патрульные вошли внутрь. Слева от входа за столом, накрытым белой скатертью, сидел Эдди и предавался своему самому любимому занятию – чревоугодию. Прислуживала ему юная кастисианка, на вид почти девочка.

У Корина екнуло сердце, когда она на него посмотрела. Таких доверчивых и чистых глаз на Земле теперь не встретишь даже у детей. Роскошные черные локоны девушки придерживал широкий серебряный обруч.

Увидев командира и Николь, Эдди заулыбался во весь рот. Корин испугался, что на радостях капрал ляпнет что-нибудь не к месту, но Эдди удержался в рамках кастисианских приличий.

– Жрица, страж храма, высокородный удостаивает вас чести сидеть с ним за одним столом и вкушать его вино. Эока, налей стражу храма и жрице божественной влаги.

– Великая милость, высокородный, – произнесла Николь, прикрывая глаза тыльной стороной ладони.

– Можешь смотреть на Свэбо, жрица. И стражу храма тоже позволяю.

Корин и Николь, ополоснув руки в серебряном тазу, сели за стол напротив Эдди. Кастисианка подала им на позолоченном подносе серебряные кубки с красным вином.

Николь с опаской протянула руку и сжала рифленую ножку кубка.

– Страж храма первым воздаст должное высокородному. Оэр заслужил, – сказала стажер.

Сержант поднял ярко сиявший под огнем масляных светильников кубок выше головы и сказал:

– Пусть эрден Свэбо принесет своему роду не меньше славы, чем его предки!

– Слава роду эрдена Свэбо! – подхватила тост Николь.

Все осушили кубки.

Эока поставила перед гостями серебряные тарелки с рубленым жареным мясом и зеленью. У Николь после всех переживаний разыгрался зверский аппетит, и она расправилась со своей порцией раньше мужчин. Эока хотела было положить ей еще мяса, но Николь твердо отказалась:

– Полный живот освобождает голову от мыслей о Всемогущем. Не будем его гневить.

– Подай жрице фрукты, – приказал кастисианке Эдди.

Эока поставила на стол большое серебряное блюдо с дольками мунара. Насколько Николь помнила, по вкусу мунар походил на слегка приправленный перцем кисло-сладкий мандарин, а вот его запах был похож на огуречный. Стажер взяла дольку и с удовольствием вонзила зубы в брызнувшую соком волокнистую мякоть.

Когда все закончили есть, Эока налила каждому из сидевших за столом еще вина и Эдди произнес:

– Пусть завтра все нечестивцы отправятся в Пустыню Хокто! Да поможет нам Нэк Карающий!

Земляне дружно выпили за кровожадного бога Страны Железа. Эдди поставил пустой кубок на стол и, поднявшись, сказал:

– Высокородный желает показать служителям храма, как идет подготовка к штурму Отэухото. Эоке эрден Свэбо позволяет есть все, что она захочет. И она может сидеть за его столом. Воля эрдена до скончания жизни.

Красавица кастисианка с благодарностью поднесла сжатые кулачки ко лбу.

Пройдясь немного по лагерю, патрульные, чтобы поговорить без свидетелей, вышли в открытую степь.

– Далеко уходить не будем, – сказал Корин. – Пусть часовые не теряют нас из виду, а то мало ли что. Хозяин Отэухото хитромудр и многоопытен.

– Вот, черт! Мне тогда вас и обнять нельзя, поповские морды, – с шутливой досадой бросил Эдди, переходя на английский. – Я уж думал, что и не свидимся больше.

– Ну, рано ты нас похоронил.

– А что мне было думать, когда пошли слухи, будто стражи замка Отэу порешили в лесу каких-то храмовников.

– Будем считать, что Триединый не дал нас в обиду. Перейдем к делу. Общее положение вещей мы знаем. Как с нашим заданием? Разнюхал что-нибудь?

– А как же! Докладываю: Бернини в замке.

– Насколько это точно?

– На все сто!

Эдди горделиво вскинул голову.

– Я этого похотливого козла все-таки выследил. Оказывается, он свою самую любимую наложницу в замке оставил. Через нее я на него и вышел! – расплывшись в улыбке, капрал щелкнул пальцами.

– Прекрати. В Стране Железа этот жест считается неприличным. Забыл?

– Кор, тысячу извинений! Я от радости, что мы снова вместе, плохо соображаю.

– Дальше.

– Я Бернини лично видел! Правда, только со спины.

– Откуда знаешь, что это был он?

– А кого еще может обнимать наидостойнейшее тело высокородного Отэу? Только своего хозяина! Ну, и Эока мне кое-что подсказала.

– Та девушка, что прислуживала нам за столом?

– Кор, я же про нее тебе рассказывал! Дочь управителя замка. Благодаря Эоке у нас теперь есть еще и словесный портрет Бернини.

– Отлично. С твоими достижениями разобрались. Теперь докладывай об остальном.

– О чем?

– Капрал, побед без потерь не бывает. Даже у тебя.

– А! Ну, да. В общем, Бернини меня раскусил.

Новость была скверная, но Эдди выдал ее почти радостным тоном и, замолчав, с невинной улыбкой уставился на командира.

– Не тяни. Что значит раскусил?

– Ну, что я из патруля… Понял он, в общем.

– Как он это понял?

– Кор, я не знаю! Ритуалам я следовал строго. Может, на какой-нибудь мелочевке прокололся?

– А с чего ты взял, что он тебя раскусил?

– Меня его безобразно волосатые ребята попытались повязать. Внаглую. Еле-еле выкрутился. Эока помогла – показала тайный ход из замка.

– Он попытался тебя взять до того, как пришли вести, что воины из Страны Песка готовы влиться в его войско?

– После. Буквально через полчаса.

– Уверен?

– Да.

– Скорее всего, Бернини предпринял этот шаг как высокородный Отэу, а не как беглый каторжник. Наверное, он собирался потребовать выкуп за высокородного Свэбо. Сил у меня скоро будет столько, подумал он после получения радостного известия, что я смогу противостоять любому эрдену и здесь, и в любой соседней стране. Кстати! Тут в моем замке болтается какой-то эрден из Страны Большой Воды. Исходя из новых возможностей, можно срубить мало-мало деньжат, даже никуда не посылая мою дружину. И зовет стражей…

– Могло быть и так… Я же говорю, что вел себя строго! – Эдди очень обрадовала такая трактовка событий. – В их игру я уже втянулся с потрохами.

– А Эока знает, кто ты?

– Нет. Здесь все чисто.

– Ладно. Ты только ее не обижай. Народ болхо злопамятен, а она может нам еще понадобиться.

– Кор, она же мне жизнь спасла. Я на нее теперь молиться должен. Что я, совсем что ли…

– Надо будет потом малышку куда-нибудь пристроить. Ее родители вряд ли уцелеют при штурме. Если, они уже не мертвы.

– Кор, давай ее с собой возьмем.

– Угомонись.

– Кор, пожалей сироту. Комиссии скажем, что она случайно узнала, кто мы. Придумаем какую-нибудь историю. Ты же мастер составлять всякие докладные.

– Правда, давайте ее с собой заберем, – неожиданно высказала свое мнение Николь. – В Академии внеземной этнографии будут плясать от радости.

– Кор, она же пропадет здесь!

– Здесь каждый день погибают тысячи и тысячи кастисиан, и мы не можем их всех спасти.

– Разговор идет не обо всех, а о конкретном человеке, – опять подала голос Николь.

– Она не человек.

– Хорошо, пусть не человек, но она такая же, как мы. Командир, проявите каплю милосердия.

– Стажер, прекратите нести вздор. Еще неизвестно, будем ли мы завтра живы сами.

Николь почувствовала, что Корин не на шутку рассердился, хотя интонационно все прозвучало абсолютго нейтрально.

– Наша цель – Бернини, – вздохнув, продолжил он. – Об остальном забыть. Всем ясно?

– Так точно, – потупившись, произнес Эдди.

– А вам, стажер?

Корин посмотрел на Николь. Как ей показалось, опять с укором.

– Так точно, – ответила девушка, отводя взгляд.

– Кор, не переживай! – воскликнул Эдди. – Все будет хорошо.

– Ведь с нами Нэк, – сказала Николь и улыбнулась.

– Господи, какие вы еще дураки.

Глава XV

Всю ночь велась подготовка к штурму, а под утро, когда все было закончено, Корин и Николь вышли в степь, чтобы зажечь ритуальный костер.

Николь была одета в белую сорочку до пят и белые туфли без каблуков из кожи молодого вимла. В каждой руке она держала по серебряной чаше с чистой водой. На одну из чаш был положен обнаженный кинжал.

Корин шел на три шага позади Николь. Он нес перед собой черные одеяния жрицы и оба ее изогнутых меча. Жрица должна была все это надеть после того, как заполыхает священный, очищающий ее перед битвой, огонь.

Процессию замыкали два десятка селян во главе с многоживущими Рохтом, Мадхом и Гарфом. Все кастисиане, кроме старейшин, тащили на себе вязанки хвороста.

Рохт держал высоко над головой пылающий факел на древке в полтора маха. На плечах у него висели сложенные вдоль два белых полотенца. Мадх нес позолоченную чашу с красным вином, а Гарф – украшенные серебряным шитьем сапоги жрицы.

Дойдя до первой большой песчаной проплешины, патрульные остановились.

– Именем Нэка Триединого! – торжественно произнес Рохт и вогнал в песок древко факела.

Селяне без единого слова, как и полагалось по ритуалу, сложили возле него вязанки хвороста, торопливо развернулись и, обгоняя друг друга, заспешили в сторону лагеря.

Рохт, шепча молитву, расстелил на песке одно из полотенец. Ровно посередине Корин положил на него черные одеяния жрицы и ее мечи. На один край Гарф поставил сапоги жрицы, а на другой Мадх опустил чашу с вином.

Отступив на три маха, сержант вынул свой клинок и очертил им на песке незамкнутую окружность. В ее центре он расстелил второе полотенце, на края которого Николь поставила чаши с водой и, разувшись, стала на середину белого прямоугольника.

Корин взял с чаши кинжал и подал его Николь. Девушка сжала холодную рукоять двумя руками и направила острие вперед.

– Нэк Триединый, жрица Гэра взывает к Богу богов!

Пока Николь читала первую хвалебную часть молитвы, старейшины разложили по периметру окружности вязанки хвороста, оставив свободным проход внутрь. Потом вполголоса произнеся «да свершится кара», они исчезли во тьме.

Когда Николь замолчала, Корин подошел к ней, держа в левой руке кубок с вином. Взяв у девушки кинжал, сержант от шеи двумя движениями разрезал сорочку на ее плечах. Лезвие было таким острым, что тонкая ткань при соприкосновении со сталью будто распалась.

Сорочка соскользнула вниз, образовав кольцо вокруг ног землянки. Ее ступни, икры, бедра были плотно прижаты друг к другу, что не совсем соответствовало ритуалу. Между ними должно было быть расстояние шириной в два пальца.

Корин легким движением дважды прикаснулся пластью кинжала к ее бедру. Стажер его поняла сразу и чуть отставила правую ногу. Он осторожно поднес к губам Николь кубок. Отхлебнув вина, она снова забормотала:

– О Нэк Карающий! Пусть кровь врагов Бога богов до краев наполнит наши чаши, пусть крики их предсмертные достигнут чертогов небесных, и усладят слух Триединого!

Корин медленно наклонил кубок, и густая рубиновая струйка побежала по правой груди Николь. Достигнув соска, она разделилась, и, скатившись с груди, два винных ручейка преодолевая бугорки мышц, устремились вниз к густо обрамленному иссиня черными волосками лону.

– О Нэк Карающий! Дай нам силу беспредельную воинов небесных, ярость устрашающую звериную…

Темно-красное вино текло по груди, животу, бедрам девушки… Ручейки крови должны были стать реками.

Корин опрокинул кубок вверх дном, и последние несколько капель упали в ложбинку между ключицей и шеей Николь.

Сержант вложил кинжал в висевшие у него на поясе ножны, взял чашу с водой и, обмокнув пальцы, провел ими по лбу и щекам девушки.

– О Нэк Всемилостивый! Омой нас благодатным дождем, очисти наши помыслы и тела!

Он поднял чашу, и, стекающая через край вода, алмазным блеском засияла в неровном свете факела.

– О Нэк Всевидящий! Проводи нас на путь истины, укажи нам, что есть добро и что есть зло!

Мокрое тело Николь казалось сделанным из бронзы и только, когда Корин, случайно прикасаясь к нему, ощущал тепло, иллюзия исчезала. И даже после этого сержанту с трудом верилось, что перед ним живая девушка, а не творение великого скульптора. Впрочем, природа и есть самый великий скульптор. Еще одно подтверждение этой истины он видел сейчас своими глазами.

Закончив омовение, Корин взял Николь на руки и вынес из ритуального круга. Поставив девушку на полотенце, он помог ей одеться.

Натянув сапоги и вооружившись, Николь снова вошла в круг и, выхватив один из своих мечей, проткнула им полотенце.

– Да свершится кара! Именем Бога богов!

Выйдя наружу, она острием меча замкнула окружность.

Корин поднял второе полотенце и отер им обнаженный клинок жрицы. Через секунду изогнутый меч отправился в ножны за ее спиной.

Взяв из рук командира факел, Николь зажгла хворост по всему периметру круга. Корин бросил полотенце в огонь.

– Все грязное – в пепел.

В лагере глухо ударили барабаны.

Стоя рядом, Корин и Николь некоторое время, молча, смотрели на огненную стену.

– Пора, – без всякого выражения, наконец, произнес Корин.

– Мне почему-то страшно, – созналась Николь, не сводя глаз с высоких языков пламени. – До ужаса. Но мне не хочется ни бежать, ни кричать…

– Я тоже не люблю последние минуты перед боем. Ничего нет хуже неизвестности.

– Кор, я, наверное, уйду из Особого корпуса. Я никогда не смогу убивать людей так холоднокровно, как ты. Или тех, кто похож на нас.

– Твое право. Ты будешь удивлена, но я рад этому. Идем.

Развернувшись, Корин поправил ремень и направился к лагерю.

– Рад? – донеслось до него сзади.

– Рад, – ответил он неостанавливаясь.

– Почему?

Корин промолчал. Потому что сейчас все это уже было неважно. И вопросы, и ответы. И радости, и печали.

Николь догнала командира и пошла рядом.

– Но в Космополе я останусь.

– Да-да, конечно, – отозвался Корин.

Николь показалось, что ее последних слов он не услышал. Она хотела повторить фразу, но взглянув на командира, на его ставшее будто каменным лицо, передумала.

Эдди ждал их у своего шатра в полном боевом облачении.

– Жрица, страж храма, Рохт уже выводит отряды на исходные рубежи. Скоро начинаем.

– Эрден Свэбо желает взобраться на стену Отэухото первым? – с иронией спросил сержант.

Капрал понял, что сегодня быть «самым смелым воином на планете» ему запрещено. Такие его порывы командир каким-то неведомым для Эдди способом распознавал моментально.

– Кор…

– Тихо. Высокордный слишком громогласен.

– Лагерь почти пуст, Оэр. Рядом нет ни одного сеятеля или пастуха. Посмотри окрест.

Эдди, наверное, от волнения говорил на какой-то странной смеси английского и языка болхо.

– А где подаренное высокородному «тело»?

– Какое «тело»?

– Страж храма говорит об Эоке, – пояснила Николь.

– А! В шатре. – Капрал обернулся. – Я не подумал, – сказал он и тут же поправился, перейдя на язык болхо. – Свэбо не подумал.

– Простодушие – путь к смерти, высокородный.

– Слова правды, страж храма.

Корин посмотрел по сторонам.

– Высокородному не стоит спешить на стены. Эрден Свэбо туда поднимется, когда стражи замка будут отброшены от бойниц. Пока пойдет только Оэр.

– А жрица?

– Гэра останется с Эокой. Высокородный позволит жрице охранять подаренное ему «тело»?

– Оэр! – воскликнула с яростью Николь. – Ритуал жрицу обязывает!

– Но есть просьба высокородного. Так, эрден Свэбо?

– Так, страж храма. Оберегай подаренное высокородному «тело», Гэра.

– Большая честь для Гэры, достославный, – процедила сквозь зубы Николь.

Послышались мерные глухие удары. Низкие звуки словно раздвигали воздух. Неторопливо и плавно.

– Таран вступил в дело. Сейчас селяне пойдут на приступ. Время надеть доспехи.

Корин отправился в шатер, где старейшины разместили служителей храма.

– Высокородный считает, что Оэр поступает с Гэрой согласно ритуалу? – не скрывая злости, спросила Эдди стажер.

– Так, Гэра! Умерь свой гнев.

– Нэк Всемогущий!

– Что ты сердишься, – наклонившись, зашептал по-английски на ухо Николь капрал. – Приказано остаться, значит надо остаться. Ты знаешь, сколько таких упертых как ты, Кор списал с борта? Тебя потом даже в диспетчеры не возьмут. Он может составить такой рапорт, что будешь до пенсии в архиве роботами командовать.

Из-за ближайшего шатра появился Корин. На нем были надеты кольчуга, стальной нагрудник и наручи. В левой руке он держал щит, а в правой был зажат островерхий шлем.

– Укротим врага коварного богов наших, – сказал сержант, подойдя к подчиненным. – Жрица, удостой стража прикосновением к его доспехам.

Николь помогла командиру надеть шлем.

– Да свершится кара!

– Во имя Нэка Триединого! Омоем кровью нечестивый замок, высокородный.

– Так, Оэр!

Корин вопросительно посмотрел на Николь.

– Жрица знает что делать, если мы не вернемся?

– Так, страж храма, – ответила она, пытаясь по его лицу понять, насколько командиру сейчас страшно. Но глаза Корина смотрели на нее, скорее, с озорством, чем с беспокойством. И она невольно улыбнулась.

– Отлично, Гэра. Слышны боевые барабаны пастухов, эрден. Нам пора.

– Славной битвы, высокородный! Богатой добычи, страж!

– Не оставь нас, Всемилостивый, – еле слышно произнес сержант.

Когда Корин и Эдди подошли к замку, первые смельчаки уже карабкались на каменные стены. Бросив железную трехлапую кошку, они цеплялись ею за край стены и, упираясь в каменную кладку ногами и перебирая руками цепь, резво поднимались вверх. На груди у многих из них висели жаровни, а их головы и спины прикрывали сшитые кулем шкуры вимлов.

– Хорошее начало, – сказал Эдди, с почти детским любопытством наблюдая за атакой. В столь грандиозных битвах ему пока участвовать не доводилось.

Сверху на штурмующих замок селян полетели железные шары размером с голову ребенка, и полился из чанов растопленный жир бостов, мерзкий запах которого стоявшие почти в сотне метров от стены патрульные почувствовали уже через несколько секунд.

Эдди был поражен тем, что сбитые шарами или обожженные жиром пахари и пастухи, падая, кричали не от боли. В их воплях слышалась только бессильная ярость. Ведь они уже видели лицо врага, и до момента расплаты было всего ничего! Но им так и не пришлось вытащить меч…

– Они возьмут замок! – с уверенностью в голосе сказал Корин. – И горе слугам и стражам Отэухото.

– Так, Оэр. Они умоются кровью.

Спрятавшись за деревянные заслоны, расставленные вдоль рва, дружинников Отэу осыпали стрелами пастухи из рода Схоо. Их можно было узнать по окрашенным в оранжевый цвет кожаным треухам. И стреляли пастухи не хуже стражей замка. Нередко в одного воина попадали сразу около десятка стрел, если тот, бросив шар или выстрелив из лука, не успевал укрыться за каменными зубцами.

Между выступами замковой стены появился край очередного чана с кипящим жиром. Снизу раздались предупреждающие возгласы. Некоторые из селян, сжавшись в комок, неподвижно повисли на цепях; другие, наоборот, с еще большим остервенением стали карабкаться вверх.

Смертоносный зловонный поток устремился долу. Несколько обожженных селян, изрыгая проклятия, упали на дно рва. Пастух с перевязанной головой подбежал к его краю и, глянув вниз, бросил туда конец аркана. Наверное, кому-то из упавших повезло, и его не проткнул насквозь врытый железный штырь, коих внизу было полным-полно.

К патрульным подошел Рохт и с озабоченностью окинул взором стену замка.

– Непросто будет нам добраться до вражьих глоток…

– Одного перехода через ров мало, – сказал Корин, прикрывая старейшину щитом от летящих в их сторону стрел. – Надо еще хотя бы пару. Тогда мы смогли бы усилить натиск.

– Засыпать больше нечем. Повозок почти не осталось. Шкур вимлов тоже. Во что набивать песок? Многие, многие сеятели уйдут сегодня в Страну Теней.

Немного помолчав в раздумье, Корин сказал властно:

– Режьте вимлов и бросайте их в ров. Если и этого будет мало, да простит Оэра Нэк Триединый, режьте порхов.

Рохт бросил удивленный взгляд на стража храма.

– Грех великий. Сегодня не праздник наречения. Оэр знает.

– Жрица отмолит грех. Дело святое творим. Нэк простит детей своих. Пусть будет так!

Рохт подозвал одного из пастухов.

– Режьте вимлов и бросайте в ров. Если не хватит, чтобы сделать два перехода, режьте порхов. За каждого убитого вимла и порха получите по два.

– Так, Рохт.

Голос пастуха дрогнул. Он в нерешительности продолжал топтаться на месте.

– Простолюдин, до твоих ушей дошли слова старейшины?! – прикрикнул на него Корин. – Выполнять немешкая!

– Так, страж храма!

Кастисиане стали подгонять вимлов по одному к краю рва и, перерезав им горло, сбросывать туши вниз. Жуткий рев поднялся вокруг. Животные, почуяв смерть, начали рваться из рук селян. Пахарям уже только вшестером удавалось подтаскивать вимлов ко рву.

Корин, чтобы ускорить процесс, стал сам сносить скотине голову. Ему хватало одного взмаха меча.

– Живее, живее, трясорукие! – подгоняя сородичей, кричал Рохт.

Вскоре был готов еще один переход через ров. Чтобы закончить второй, Корину пришлось убить полсотни порхов. Сами пастухи делать это отказались напрочь.

– Можешь нас отправить в Страну Теней, но к порхам мы не прикоснемся, страж храма! – сказал один из залитых кровью вимлов кастисиан. – На нас и так грехов немеренно. Не успеет Сонк спуститься со своей лестницы, как мы все угодим в Пустыню Хокто.

Корин не стал тратить время на уговоры и, прочитав вслух молитву, приступил к делу. В глаза животным он старался не смотреть.

– Быстрее, быстрее! – подгонял Эдди перебегавших на другую сторону рва по окровавленным тушам селян. – Забыли, для чего вы здесь?!

Капрал зло морщился всякий раз, когда кто-то из них подскальзывался и падал вниз на железные штыри.

– Страж, они не смогут одолеть стену! – бросил Эдди с горечью, поворачиваясь к командиру. – Передвигаются словно хорфаны кривоногие.

Корин понял, что капрал намекает на то, что пора бы уже и ему позволить ринуться в бой. Но пока в этом не было никакого смысла.

Командир «девяносто девятого» поднял валявшийся у его ног чей-то отороченный мехом треух и тщательно вытер окровавленный меч.

– Возьмут они замок, высокородный. Вопрос времени.

Сержант вложил клинок в ножны и подозвал одного из пастухов.

– Беги к Рохту и скажи, чтобы он послал сюда две сотни пахарей из запасных и сотню лучников.

– Так, страж!

Ров уже на четверть был завален трупами штурмующих, но селяне с каким-то веселым остервенением лезли и лезли на стены.

Эдди снял ладонь с рукояти меча и стал разминать пальцы.

– Смотри, высокородный, а трое селян все-таки взобрались наверх. – Корин сделал несколько глотков вина из поданого ему кем-то из сеятелей стального ковша. – Левее, левее переведи взор. Теперь видишь, достославный Свэбо? Дело пошло! Пошло дело!

Еще несколько штурмующих преодолели каменный гребень и присоединились к трем пастухам, отбивавшимся по ту сторону зубцов от наседавших на них стражей замка.

– Высокородный, выполнить просьбу стража храма нижайше прошу. Возглавь всех оставшихся в запасе у Рохта пахарей и скачи к противоположной стене. Сейчас эрден Отэу по десятку, а то и по два, стражей замка с остальных стен перебросит сюда, на эту сторону. Запасная дружина у высокордного Отэу наверняка невелика и он ее пока на стены не кинет – будет приберегать до последнего. А вы в это время усильте напор с другой стороны замка. Число обороняющихся там скоро поубавится и возможностей прорвать оборону станет больше. Кровь из носу, надо взять сей же час еще одну стену!

– Верно мыслишь, Оэр!

Эдди отстегнул застежку плаща и бросил его младшему сыну Рохта, которого старейшина приставил к высокородному на время штурма.

– Держи, Тарк. И подай шлем высокородному.

Внезапно раздался торжествующий рев тысяч глоток.

Эдди вопросительно взглянул на командира. Тот улыбался, словно двенадцатилетний мальчишка рискнувший поцеловать прилюдно самую красивую девочку в классе и не услышавший от нее в ответ высокомерное «дурак».

– Вероятно, весть о том, что взята одна из стен замка, разнеслась среди нашего немытого войска, – произнес Корин с несвойственным ему задором. – Все, дружинникам Отэу нас теперь не удержать. Пусть гонит порха плетью высокородный! Немешкая! Молю именем своим. Да поможет нам Триединый!

Корин, прикрываясь щитом, бегом бросился ко рву. Перескакивая с туши на тушу огромными прыжками, он преодалел его ни разу не подскользнувшись. Подскочив к стене, сержант отбросил щит, подпрыгнул, вскинув руки, и ухватился за цепь. Не успел он несколько раз перехватиться, как кто-то потащил цепь вверх.

– Держись крепче, слуга Нэка!

Сержант, достигнув края стены, уцепился за него и, подтянувшись, рывком перекинул тело через каменную кладку. Выхватив меч, он огляделся.

Ближайшую лестницу, ведущую во двор замка, прикрывали несколько копейщиков. Прямоугольные щиты защищали их почти с ног до головы. С десяток сеятелей, орудуя мечами, безуспешно пытались пробиться сквозь выставленные перед ними наконечники копий. Действовали дружинники Отэу-Бернини слаженно и уже начинали оттеснять бранящуюся ватагу все дальше и дальше от ступеней.

Увидев на преодалевающих стену пастухах надетые через плечо луки, Корин крикнул:

– Расстреляйте копейщиков!

– Кончились стрелы, страж! – ответил ему здоровяк-пастух с обожженным лицом. – Все до единой!

– Бостов вам в глотку! Спускайтесь на арканах во двор! Надо пробиться к воротам и поднять решетку. Быстрее, сыны ветра!

Пастух набросил петлю на зубец стены и спустил конец аркана во двор.

– Кто первый, железнозадые? – обратился он к сородичам.

Корин осторожно перегнулся через стену – рядом из стражей замка никого.

– Слуга Нэка желает. А ну-ка!

Спрятав меч, он ухватился за аркан и съехал вниз. За ним тут же последовало около дюжины пастухов и пахарей.

– Куда теперь, страж храма? – спросил Корина здоровяк с обожженным лицом.

– Как твое имя?

– Ооск, страж.

– Обходим конюшню справа, Ооск. Она перед тобой. Потом налево и прямо, мимо оружейной. – Корин наклонился и подобрал валявшийся рядом щит стража замка. – Потом опять налево. И поглядывай на окна.

– Так, страж.

– Держаться вместе! К воротам! К воротам, железнозадые вонючки!

Корин едва взялся за рукоять меча, как из внезапно распахнувшихся, обитых железом, дверей конюшни выскочили семеро дружинников. Набросившись на селян со звериной яростью, они сходу прикончили троих.

– Покараем нечестивцев! – заорал Корин.

– А-а-а!!! – взревела его ватага.

На сержанта наскочил кривоногий коротышка с неимоверно длинными руками. Владел он мечом неплохо, но его шаг был раза в два короче шага землянина. Корин быстро запутал его своими перемещениями, постоянно меняя линию атаки. Проведя своим щитом зацеп щита противника, он винтовым тычком поразил коротышку в горло.

Выдернув острие меча, Корин быстро огляделся и ринулся на ближайшего к нему дружинника, который собирался добить раненого в бедро пахаря. Первым ударом сержант рассек дружиннику подколенные сухожилия на опорной ноге, а вторым снес ему голову.

Следующим противником Корина оказался Рир.

– Нэк простит Рира, если он обратит оружие против нечестивцев.

– Нэк может быть и простит, а пожиратели навоза никогда. Рир лучше умрет, держа меч, чем подохнет под копытами вимлов.

Рир сделал выпад. Корин подбил кромкой щита меч воина и тут же произвел ответный выпад вразрез между своим щитом и щитом дружинника. У Рира из раны на предплечье брызнула кровь. Корин сделал отшаг – он давал кастисианину шанс самому решить свою судьбу.

Землянин заметил, как то ли от боли, то ли от злости Рир на мгновение смежил веки. За это время рукав белой рубахи стража замка стал алым. Но он, видно, и вправду решил биться до последнего. Плечо дружинника дрогнуло.

«Сейчас его рука пойдет вверх», – пронеслось в голове у сержанта.

Корин рванулся к противнику, подсел, прикрывшись щитом, и нанес молниеносный удар под щит стража замка. Он почувствовал, что клинок рассек бедро Рира до кости, и мгновенно отскочил назад.

– А-а-й! – вскрикнул страж замка.

Припав на колено, он ребром щита уперся в каменную кладку двора. В его глазах уже читалась обреченность, но он твердым движением выставил вперед руку с мечом. Корин, особо не мудрствуя, мощно рубанул по клинку сверху. Выбитое оружие ударилось о камни и зазвенело. Рир за ним потянулся, стараясь сохранить равновесие. Корин чуть подался влево и ударом ноги свалил противника на спину.

Землянин вдруг почувствовал, что сзади кто-то есть и, отскочив в сторону, развернулся. Лезвие меча чиркнуло ему по уху. Корин отпрянул назад и тотчас нанес ответный рубящий удар. Кастисианин не успел убрать руку и его меч, глухо звякнув, упал на камни вместе с кистью.

Корин огляделся. Трое сеятелей остервенело добивали последнего оставшегося в живых дружинника.

– Бросьте его! Быстрее! К воротам!

Корин рванулся вперед, на бегу облизывая соленые губы. Обогнув конюшню, он нос к носу столкнулся с двумя помощниками управляющего. У каждого из них в руках были меч и кинжал.

Одного служителя замка, выбив у него меч, Корин ударил пластью клинка по голове и тот свалился без сознания, а второго зарубил подоспевший Ооск.

– Где остальные?

– Снимают перстни с убитого воина. Сейчас подтянутся.

Через секунду к ним подскочили шестеро перепачканных кровью селян.

– Надо поднять решетку! – крикнул им Корин. – Сейчас прямо, а потом, за оружейной, налево. – Он указал рукой направление. – Вперед, к воротам!

Прикрываясь щитом от стрел, Корин побежал. Следом за ним устремились Ооск и остальные.

Через несколько метров дорогу им преградили вышедшие из-за угла оружейной две служанки с копьями наперевес.

– Бросьте оружие, нечестивые! – крикнул им Корин. – Не гневите Бога богов!

В Стране Железа ни одна кастисианка, кроме жриц храма Триединого Нэка и «пожизненных тел» эрденов, не имела право держать в руках оружие вне стен дома, но, видно, этих служанок сильно страшила возможность стать «телами селения» и провести остаток жизни в сарае на соломенной подстилке.

Увидев, что селяне заходят им за спину, кастисианки начали пятиться к стене оружейной.

– Дайте-ка Тобру размахнуться, – сказал приземистый пахарь, по ширине плеч почти не уступавший Корину.

Он поднял валявшееся поодаль колесо повозки и, примерившись, метнул его в одну из служанок. Та успела прикрыться древком копья, но бросок был так силен, что ей это не помогло и, отлетев к стене, она ударилась головой о каменную кладку. Глаза ее закатились, и она повалилась лицом вперед. Вторая кастисианка на секунду бросила взгляд на упавшее тело, и в тоже мгновение один из пастухов набросил на нее аркан.

Когда Корин с пятью селянами прорвался к Входной башне, справа на стене раздался радостный крик. Корин поднял глаза вверх. Он увидел с десяток селян, которые перелезали через стену. На секунду ему показалось, что в гуще стражей замка мелькнули черные одеяния жрицы.

«С нее станется!» – пронеслось в голове у сержанта.

– Ломай дверь! – крикнул он пахарю, вооруженному боевым топором.

Тот бросился крушить железную дверь, прикрывавшую вход в помещение, где находился подъемный механизм замковых ворот и решетки.

Корин, став за спиной пахаря, закрыл его щитом от стрел. Остальные четверо селян выстроившись полукругом, приняли на себя стремительный натиск дружинников Отэу, которые в неимоверном числе сбежались к Входной башне, едва острие топора с грохотом пробило железный лист. Наверное, это был последний резерв владетеля Отэухото.

Дружинники прикончили двух селян почти сходу. Оставшиеся в живых и обороняющиеся из последних сил пахари под жестоким напором стражей замка стали шаг за шагом отступать к башне. Сержант поспешил к ним на помощь.

– Именем Нэка!

Один дружинник повержен. Второй… Третий… Чет-вертый… Какой шустрый!.. Сколько же их!

– Оэр, меч высокородного спасет твою дубленую шкуру! – раздался вдруг веселый возглас Эдди. – Не висеть ей на стенах Отэухото! – Капрал врубился с тыла в толпу окруживших Корина и Ооска стражей замка. – Во имя славы! Во имя рода!

Ооск с удвоенной энергией кинулся доламывать дверь, сменив раненого стрелой пахаря.

– Круши железо, Ооск! Круши!!! – кричал сержант, отмахиваясь от наседавших на него с трех сторон воинов.

– Вам только на-а-а-воз выгребать, а не сра-а-а-а-жаться с высокородным! – орал Эдди, обрушивая меч на шеи, головы, плечи, не успевших развернуться к нему лицом воинов. – Нечестивые босты!

Капрал сумел зарубить четверых дружинников, прежде чем те перестроились и часть из них пошла на него в атаку.

– Немытые… рожи! Подлые… гомзы!

Эдди едва успевал отбиваться от мечей, пытавшихся окружить его воинов. Он почти не сомневался, что если сейчас кто-нибудь не придет ему на помощь, то его изрубят на мелкие куски – с таким остервенением атаковали его стражи замка.

Приняв на щит очередной удар, Эдди слегка повернул голову влево. Крайний справа дружинник, вероятно, подумав, что эрден его сейчас не видит, сделал шаг вперед и замахнулся мечом. Капрал, молниеносно вывернув руку вправо, ткнул его острием клинка в лицо. Острая сталь рассекла щеку кастисианина от уголка рта до уха, но его меч уже пошел вниз и вот-вот должен был обрушиться на голову землянина. Эдди успел блокировать удар и, сделав подшаг, навершием рукояти сломал противнику ключицу.

– Держись, достославный Свэбо!

К Эдди подскочил Корин и мощным ударом разрубил раненого дружинника от плеча до пояса.

– Бросайте мечи, дети хсианы! И тогда ваши ноги унесут ваши головы целыми!

Четверо оставшихся в живых дружинников попятились и кинулись врассыпную.

– Нечестивцы дрогнули. Победа близка, – сказал Корин, срывая с одного из убитых плащ стража замка и набрасывая его на себя. – Ооск уже поднимает решетку. Прошу высокородного прикрыть ему спину, а Оэр – в Главную башню. Поищу владетеля Отэухото.

Обежав зерновой склад, Корин накинул капюшон на голову и прижался к каменной кладке Главной башни. Лучи Сонка успели ее уже слегка нагреть.

Чуть высунувшись из-за угла, сержант стал наблюдать за входом. Нужно было придумать, как попасть внутрь. И попасть, как можно быстрее. Если сейчас основные силы селян ворвутся во двор замка, то Главную башню немедля запрут на все засовы. И ее тогда тоже придется брать штурмом. А эта задача будет, куда сложнее, чем преодоление стен. Придется делать подкоп. Успеем ли мы тогда захватить Главную башню до подхода союзников эрдена Отэу? У Корина были большие сомнения на этот счет.

Неожиданно железная дверь башни тихо отворилась и больше двух десятков воинов с копьями сбежали по каменной лестнице во двор. Корин бросился вперед.

– Донесение высокородному! Расступитесь воины, дорогу несущему весть!

Расталкивая дружинников, Корин взбежал по лестнице и забарабанил в закрывшуюся перед самым его носом дверь.

– Отвори! Рир, служит в полусотне Хатра и несет известие высокородному!

Кто-то отодвинул засов и приоткрыл железную дверь. В проеме показалось лицо управителя. Корин ухватился левой рукой за дверной торец и рванул ее на себя. Итс вылетел наружу и врезался в сержанта. Корин тут же схватил его за шиворот и, развернув, впихнул обратно. Заскочив внутрь, сержант захлопнул тяжелую дверь и закрыл ее на оба железных засова.

– Не держи Оэра на пороге, почтенный, а проводи к высокородному Отэу! – сказал сержант, поворачиваясь к управителю лицом и снимая капюшон. – Страж храма желает немедля передать предназначенные высокордному слова.

– Просьба не может быть исполнена, страж храма, – ответил управитель, поднимаясь с каменного пола.

– Ты хочешь, чтобы твое имя было проклято храмом?

– Сжалься над Итсом, страж. Оэр заставляет его выбирать между честью и жизнью.

– Не Оэр тебя заставляет, Итс. Перед таким выбором может ставить только Нэк Триединый.

Корин отодвинул управителя в сторону и стал подниматься по ступеням.

– Оэр мыслит, что высокородный прячется не в подвале, а на самом верхнем ярусе башни. Когда все взгляды направлены вниз, лучше укрыться наверху. Эрден Отэу весьма многомудр.

– Эрдена нет в замке, страж! Клянусь именем! – догнав Корина и хватаясь за край его плаща, выпалил управитель.

Как это ничтожество смогло родить и воспитать такое чистое существо как Эока, глянув через плечо на дрожащего от страха кастисианина, подумал про себя Корин. Или любовь, правда, иногда творит чудеса?

– Отпусти плащ и превратись в слух. Дочь твоя пока в безопасности. Она под присмотром жрицы. Но мы можем подарить ее селянам, если ты не скажешь, где прячется высокородный. Служители храма могут также поступить и с твоим «пожизненным телом». Или тебе безразлично его будущее? Без имени Иора не попадет в чертоги Нэка.

Пыхтение за спиной Корина прекратилось. Он обернулся. Управитель стоял на две ступеньки ниже его, и лицо кастисианина было белым как мел.

– Ты искупишь грехи, если скажешь, где укрылся нечестивец Отэу.

Управитель молчал и с ужасом взирал на Корина.

– На смотровой площадке башни есть дружинники?

– Нет, страж храма. Только у окон с первого по четвертый ярус.

– Сколько воинов осталось в башне?

– Не больше двадцати.

Сержант повернулся и, надвинув на глаза капюшон, стал неторопливо подниматься на последний, пятый, ярус Главной башни. Там оказалось только два помещения. Их двери были закрыты.

Корин повернул сначала ручку той, что была слева. К удивлению сержанта дверь отворилась. В просторной, богато убранной комнате он никого не увидел.

– Судя по всему, это спальня эрды. Что у нас на другой стороне? – необорачиваясь, спросил сержант у стоявшего позади него и без конца тяжело вздыхавшего Итса.

– Тоже спальня…

Корин открыл вторую дверь. В комнате на полу возле кровати, скорчившись, лежал мертвец в серебряном нагруднике с гербом эрдена Отэу. Его ладони сжимали рукоять всаженного под подбородок стилета. Внешне убитый соответствовал данному Эокой описанию владетеля Отэухото.

Какие у него красивые ресницы! Криво улыбнувшись, Корин наклонился над трупом и пощупал носик сапога из белой кожи. Судя по ощущениям, мысок был туго набит шерстью.

– Если ты скажешь, что перед нами высокородный Отэу, страж храма сбросит тебя вниз.

Корин выпрямился и пристально посмотрел на управителя.

– Итс не знает… – Кастисианин втянул голову в плечи. – Итс ничего не знает.

– Где эрден Отэу? Оэр ждет.

Сержант заметил, как управитель украдкой бросил взгляд на высокую спинку кровати, украшенную гербом рода владетелей замка.

– Оэр передумал, – сказал Корин, складывая на груди руки крест-накрест. – Итс уйдет в Страну Теней медленно. С распоротым животом.

– Итс… не может знать, страж… – Кастисианин, вскинув ладони к лицу, сжал щеки и зажмурился. – Ему не ведомо.

Землянин схватил управителя за шиворот и вытолкнул за дверь.

– Говори. Не гневи стража храма, Итс.

Корин стремительно выбросил вперед руку и сдавил горло управителя. Лицо кастисианина мгновенно стало красным.

– Там, – с трудом выдавил он.

– Где там? – Сержант усилил хватку.

Итс начал судорожно хватать ртом воздух. Корин отпустил его.

– Говори.

Управитель, держась за горло и с ужасом глядя на сержанта, стал по одному выдавливать из себя слова:

– Там. … В той… спальне. … Где… мертвец.

Итс опустил руки и ссутулился. И без того небольшой, он теперь казался карликом.

– В ней есть схрон? Отвечай! – продолжал давить на него Корин.

– Так. В стене. Но он открывается только изнутри, если там кто-нибудь прячется.

– Слуховая труба там есть?

– Есть, страж.

– Воздух попадает туда из комнаты?

– И снаружи тоже. На случай пожара.

– Так. А теперь Итс скажет, где его «пожизненное тело».

– Страж храма, Итс… Итс… Итс не может!

– В присутствии Иоры нам будет проще договориться. Она, мыслю, и так рядом, но…

– Как ты узнал, страж!

– Не говори стражу храма «ты», управитель. Оэр с тобой неровня. Или Итс желает его унизить?

– Нет, нет! Итс оговорился! Он виноват.

– Вижу твой искренний страх и прощаю. А что до Иоры… У стража храма голова на плечах, а не пустая колода. Во время штурма Итсу нужно держать «пожизненное тело» при себе. Так? Иначе, как управитель отправит его в Страну Теней, когда селяне ворвутся в башню? Иора ведь сама себя умертвить не может – тяжкое преступление перед Всемогущим. Соверши она его, и будут ей уготованы вечные страдания в Пустыне Хокто.

– Так, страж. Иору живой никто не получит.

– Оэра заботит еще одно. Пока он не знает, почему. Скажи, где наидостойнишее «тело» эрдена Отэу? Оно ведь в замке, а не на острове посреди черной воды, как все думают. Так?

– Итсу об этом ничего не известно!

Корину показалось, что управитель замка не врет.

– Приведи Иору. Может, она что-то знает.

– Страж храма, Итс…

– Иди. Оэр не причинит ей зла. Именем своим клянусь.

Управитель зашел в спальню эрды и, подойдя к кровати, встал на колени. Откинув полог тканого золотом покрывала, он нагнулся и тихо позвал:

– Иора, это Итс. Здесь пока безопасно. Вылезай.

Несмотря на свою дородность кастисианка довольно ловко выбралась наружу.

– Пойдем, – сказал Итс, вставая и беря ее за руку. – Страж храма говорит, что наша дочь с эрденом Свэбо и ей ничто не угрожает. От нас Оэр тоже ждет слов правды.

Управитель подвел Иору к сержанту.

– Весть об Эоке не лжива, – заверил кастисианку Корин. – Скажи, что знаешь о наидостойнишем «теле» эрдена Отэу. Где оно?

– Иора не знает. Иора догадывается. Пусть высокородный Свэбо возьмет Эоку в свою страну и сделает ее «пожизненным телом» своего управителя. Тогда Иора расскажет о том, что хранит пока здесь.

Кастисианка прикоснулась ладонью ко лбу.

– Страж храма преподнесет твою просьбу высокородному и постарается, чтобы Свэбо ее принял. Оэр постарается изо всех сил.

– Иора верит речам слуги Всемогущего. То «тело», о котором спрашивает страж храма, может быть в схроне, что в спальне эрды.

– Как оно могло попасть туда?

– Только по воле высокородного Отэу.

– Вы услужили храму Триединого, и страж храма вам поможет.

– Оэр отправит Иору в Страну Теней, чтобы она не лишилась имени?

– Бог богов желает оставить вас среди живущих. Он приказал Оэру вас спрятать.

– Приказал спрятать? Нас?

– Идемте.

Корин направился в спальню эрдена. Иора, приподняв подол платья, поспешила за стражем храма. Управитель присоединился к ним с некоторым опозданием. У него было выражение глаз, как у потерявшегося ребенка.

Корин закрыл дверь на засов.

– Если высокородный не хочет угодить под копыта вимлам, то ему лучше отдаться в руки стража храма. Он сохранит Отэу жизнь. Это ему по силам, – громко произнес сержант. – О цене можем поторговаться.

Прошло примерно полминуты. Тишину в спальне нарушал только доносившийся снаружи гул битвы. Корин взял красивую резную скамеечку, стоявшую под одним из масляных светильников, и ударом о стену разнес произведение местного столярного искусства в щепки.

– Страж храма знает, что высокородный здесь. Он вовсе не гадает. Хватит прятаться.

Под кроватью раздался щелчок, и немного погодя оттуда показалась чья-то голова.

Корин быстро наклонился, схватил вылезающего за ворот и, словно мешок, выкинул его наружу.

– Кто такой? – Взявшись за рукоять меча, Корин отступил на середину спальни. – Назови свое имя!

– Высокородный Отэу перед тобой! А твое имя, сын боста?! – зло выпалил поднявшийся на ноги незнакомец. Его лицо и одежда были перепачканы красноватой пылью.

Корин сначала бросил взгляд на обувь незнакомца, а затем стал рассматривать его лицо. Оно очень походило на лицо убитого стилетом бородача.

– Перед высокородным страж храма Оэр. Именем Триединого Нэка, Бога богов, объявляю эрдена Отэу пленником храма.

Отэу прищурился, расплывшись в улыбке.

– Тогда прими меч, слуга Триединого.

Беглый каторжник, а у Корина почти не было в этом сомнений, сделал шаг в сторону сержанта и правой рукой начал расстегивать ремень.

Вдруг он выбросил вперед по дуге левую руку, сжимавшую обратным хватом короткий кривой кинжал. Клинок был нацелен в горло.

Корин поставил ладонью блок и, тотчас отжав руку противника от себя, нанес ему кулаком удар в сонную артерию.

Бернини судорожно всхлипнул. Глаза его едва не вылезли из орбит. Выронив кинжал, он раскинул руки и рухнул на спину.

Корин присел и пощупал носик сапога поверженного противника.

– Страж храма мыслит, что перед ним нечестивец Отэу. – Корин вопросительно посмотрел на Итса.

– Так, страж, – закивал управитель. – У высокородного больше не было сходных с ним по лицу тайных служителей.

– Так, так! – поддержала его Иора.

В спальню донеслась какая-то ругань. Итс с опаской посмотрел на дверь.

– Не беспокойся, управитель. Дружинникам сейчас не до нас.

Корин обыскал Бернини и, отстегнув у него с пояса меч, осмотрел ножны и клинок. Оружие не принадлежало никому из погибших землян. Корин засунул его под перину.

– Пусть пока отдохнет от ратных трудов.

Сняв с беглого каторжника ремень, сержант стянул им заведенные назад руки пленника.

– Именем Нэка Карающего лишаю высокородного Отэу свободы.

Подобрав с пола кинжал, сержант протянул оружие кастисианке.

– Иоре может понадобиться. Так?

– Иора благодарна, страж храма. Но закон… Иора не дома.

– Оэр принесет храму большие дары и Триединый умерит свой гнев. Иора может держать оружие в руках до тех пор, пока Сонк снова не поднимется по золотой лестнице на самую верхнюю ступеньку.

Кастисианка сжала рукоять кинжала и приложила кулачки ко лбу.

Корин сорвал с кровати покрывало и завернул в него Бернини.

– Теперь проверим, есть ли кто в спальне эрды.

Отперев дверь, сержант приоткрыл ее и прислушался. С нижних ярусов башни доносились брань и гневные выкрики дружинников.

– У стражей замка много работы, – заметил Корин.

Он прошел в спальню эрды. Итс и Иора без напоминаний последовали за ним. Управитель запер дверь на засов.

– Правильно, Итс, – сказал Корин. Он снял с кровати расшитое золотыми нитями покрывало и расстелил его на полу.

– Если «тело», принадлежащее высокородному, слышит стража храма, то он, призывает «тело» покинуть убежище. Если оно этого не сделает, Оэр подарит его самым грязным пастухам.

В спальне не раздалось ни звука.

– В серебряной коробке Оэр держит десяток голодных горгов и запустит их в схрон через слуховую или дыхательную трубу. «Тело» не успеет их всех разом убить. Какой-нибудь из горгов его укусит, и оно сначала раздуется как бочка, а потом из всех его отверстий польется кровь. Когда она вытечет, горги отложат в «тело» сотни яиц и…

Раздался щелчок. Корин нагнулся и посмотрел под кровать. В стене открылся темный проем, и оттуда показалась чья-то макушка.

Корин вытащил из ножен меч и приставил его к высунувшейся из схрона голове.

– Вылезай медленно и держи руки на виду.

Из-под кровати выбралась очень красивая и стройная кастисианка. В Стране Железа столь высоких и привлекательных барышень Корин еще не встречал. На поясе у нее висел длинный кинжал.

– Такое оружие может носить только высокородная. У тебя есть имя?

– Нет, страж храма. Но этот кинжал «телу» подарил достославный Отэу.

– Чем он прогневил Всемогущего и стал пленником храма.

Корин несколько секунд с интересом рассматривал каштановые волосы «тела», уложенные в замысловатую прическу. Потом его взгляд стал медленно опускаться вниз: твердый взгляд, сильная шея, широкие плечи…

У сержанта крепло подозрение, что с девчонкой не все чисто. Бернини не стал бы прятать обычную шлюху, как бы она ему ни нравилась. Он просто перерезал бы ей горло, если бы не захотел, чтобы с ней забавлялся кто-то еще, кроме него. Знаменитый пират никогда и никого не жалел, и никогда ни о ком не заботился. Если это не было нужно ему для дела. А для какого же дела может сгодиться эта красотка?

– Придется взять тебя с собой, – сказал Корин и, чтобы проверить свое предположение, добавил негромко по-английски, – тварь.

Красавица изменилась в лице.

– Ты зе…

Корин нанес пленнице слева боковой удар в голову. Кастисианка (или все-таки землянка?) рухнула на пол.

– Свяжи «тело» Итс, заткни ему рот и заверни в покрывало. Кинжал возьми себе.

Корин присел на край кровати.

– Слышите, шум во дворе усилился. Оэр думает, что селяне окружили Главную башню.

Итс, приоткрыв решетчатое окно и уцепившись за металлическую раму, выглянул наружу.

– Так, страж.

– Итсу и Иоре пора спрятаться. А Оэр поднимется на самый верх, на смотровую площадку. И возьмет с собой пленников. Быстрее!

Управителя осторожно снял засов и немного приоткрыл дверь.

– Никого.

– Иора, твое место там.

Корин указал большим пальцем на стену, в которой был сделан схрон.

– Пусть Триединый воздаст своему стражу по заслугам. Слава храму!

Иора распласталась на ковре и брасая из стороны в сторону крутой зад заползла под кровать. Раздался щелчок.

Итс своим ремнем стянул руки красавицы и закатал ее в расшитое золотой нитью покрывало.

– Страж, Итс может спрятаться?

– Так. Оэр согласен.

Итс на цыпочках перебежал в соседнюю спальню.

Корин закинул на плечо завернутую в покрывало девушку. Потом перешел в спальню и, опустившись на колени, взвалил на другое плечо Бернини. Для сержанта, чтобы встать на ноги с живым грузом примерно в сто пятьдесят килограммов не понадобилось особых усилий. Он работал с весами и вдвое большими.

Чертыхаясь (проход был узковат) Корин поднялся по каменной лестнице к лазу на смотровую площадку. Железная крышка с него была снята. Слегка высунув голову, Корин осмотрелся. На площадке никого не было.

Землянин вылез наверх и поочередно опустил пленников на камни.

На площадке стояли железный чан с маслом, в который был опущен скрученный из полотна фитиль, и деревянная скамья. Возле нее лежал большой железный черпак с изогнутой на конце ручкой.

Корин посмотрел вниз. Селяне возвели недалеко от Главной башни несколько баррикад из повозок, скамеек, выбитых дверей и других подручных средств.

Дружинники Отэу время от времени посылали из бойниц стрелы в сторону своих врагов. Видно, пока без особого успеха. Весело гогоча и почти не скрываясь, несколько пастухов и пахарей продолжали стаскивать к баррикадам всякий хлам.

– Рохт! – крикнул сержант, заметив среди прятавшихся за баррикадами селян старейшину. – Навали приготовленного для порхов сена на большую повозку и подгони ее к башне. Большую копну навали.

Селяне, таскавшие к баррикаде – здесь она называлась завалом – всякий хлам, остановились и задрали вверх головы. И тут же одному из них стрела угодила в плечо. Раненый погрозил осажденным в башне воинам кулаком.

– И накройте ее какой-нибудь рогожей, – проорал Корин. – Дружинники захотят зажечь траву огненными стрелами. Рохт понял?

– Так!

– Оэр сбросит вниз два тюка принадлежащего храму имущества. Последи, чтобы к ним никто не прикасался. Потом страж храма и сам спрыгнет. Рохт сделает?!

– Рохт услышал, Оэр!

Старейшина начал раздавать указания окружившим его селянам.

– Рохт! Под башню надо сделать подкоп. Глубиной пять больших махов и длиной семь больших махов. Пусть копатели сменяют друг друга чаще. Башню надо взять до вечера. Распорядись!

– Так, Оэр!

К башне вскоре подогнали четырехколесную повозку с наваленным сеном, которое было прикрыто драной, грязной рогожкой.

Пастухи-лучники приготовились к стрельбе по бойницам.

– Первый пошел, – негромко сказал Корин по-русски, бросая вниз завернутого в покрывало Бернини.

Раздался грохот – в железную крышку лаза начали чем-то колотить. Напрасный труд! Сержант даже не оглянулся.

Как только сверток упал в сено, несколько пастухов пустили стрелы в бойницы второго этажа башни. Вероятно, кто-то из дружинников Отэу захотел посмотреть, что сбросил вниз страж храма.

Селяне торопливо стащили с повозки завернутого в покрывало Бернини и отнесли его за одну из баррикад.

– Второй пошел.

Корин швырнул сверток с пленницей и проводил его взглядом, немного перегнувшись через зубцы. Землянин слышал, как сзади все еще кто-то старался выбить крышку лаза. Но удары стали более глухими – стражи замка, без сомнения, затащили наверх что-то тяжелое.

Едва селяне стянули с копны сверток с пленницей, Корин прыгнул сам, отстегнув меч и держа его в левой руке.

Когда землянин упал на сено, две горящих стрелы пробили рогожку. Но ни ткань, ни сухая трава не загорелись. Корин быстро соскочил с повозки и укрылся за баррикадой.

– Родичи Рохта полили сено водой, – усмехнувшись, сказал старейшина.

– Так, Рохт. Наверняка разумное слово было твоим. Где имущество храма, многоживущий?

– Вон оно. Бафр присматривает за ним.

– Подкоп уже начат?

– Этим делом занят Хост.

– Надо разобрать несколько крыш. Потолочные балки пойдут на подпорки. Когда подкоп будет готов, все надо будет облить маслом дерева тхело – оно жарко горит.

– И башня рухнет?

– Когда сгорят подпорки, упадет часть стены. И вы сможете войти внутрь.

– Отэу в башне?

– Именем Нэка Карающего Оэр казнил Отэу. Только пока не говори никому, а то у твоих родичей поубавится боевого задора.

– Рохт понял.

Корин с силой потер лоб.

– Страж храма чуть не забыл. Поищите пилы и топоры. Подпорки нужно будет подгонять по высоте.

– Рохт прикажет.

– Оэр!

Услышав голос Эдди, Корин обернулся.

Капрал выглядел донельзя растерянным. На лбу у него вздулась огромная шишка, а доспехи были залиты свежей кровью.

– Высокородный ранен? Ему лучше укрыться от стрел за завалом. Главная башня еще не взята.

Эдди отрешенно, словно лунатик, сделал несколько шагов вперед.

– Оэр, они ее… В мир теней… Оэр…

– Кого, высокородный?

– Жрицу… Гэру… Топором…

По щекам Эдди потекли слезы. Вдруг его лицо сморщилось, плечи затряслись, и Эдди закрыл лицо ладонью.

Корин подошел к нему и хотел взять его за плечо, но тотчас вспомнил, что нельзя прикасаться к высокородному без его разрешения.

– Свэбо сказали, что жрица покинула нас или…

– Свэбо сам… видел, – с трудом произнес капрал.

– Высокородный желает показать Оэру то место, откуда Гэра ушла в Страну Теней?

Корин почему-то не верил Эдди.

– Так, страж храма. Высокородный желает.

Корин глянул на завернутого в покрывало Бернини.

– Пахарь, – обратился сержант к пробегавшему мимо селянину. – Приведи-ка Оэру вон тех порхов.

Кастисианин кивнул и, ловко поймав пару бродивших неподалеку скакунов, подвел их к сержанту.

– Рохт, Оэр должен идти, – сказал Корин, поворачиваясь к старейшине.

– Так, страж храма. Жрица приняла наши грехи на себя, и Нэк Карающий наказал Гэру. Рохт понимает.

– Страж храма Оэр будет молиться за вас, пока Нэк Карающий не выбьет меч из его рук.

Корин аккуратно уложил обоих пленников поперек седел и взял порхов под уздцы.

– Оэр готов следовать за высокородным.

Эдди отнял руку от лица и вытер рукавом рубахи заплаканные глаза.

– Она там… За молельней лежит. Идем, страж.

Корин пробежал взглядом по лицам селян – не показалась ли им чувствительность высокородного чрезмерной. Тревожился он напрасно. Никто из кастисиан с удивлением на эрдена из Страны Большой Воды не пялился.

– Рохт, прикажи лучникам прикрыть нас, пока мы не минуем башню.

– Так, страж. Хос, Фоор, приготовтесь!

Когда они вышли из зоны обстрела, Эдди снова взял щит в левую руку и вытащил меч. Он шел быстро и не забывал поглядывать по сторонам. Если еще и я подставлюсь, билась в его голове мысль, то Кору майор Веерт устроит такой нагоняй, что и представить невозможно. Он его тогда живьем сожрет, без ножа и вилки.

Корин остановился и прислушался. Впереди нарастал гул.

– Не спеши, высокородный! Кажется, селяне преодолели и северную стену. Нам сейчас нет никакого резона лезть в гущу боя. Укроемся там.

– Так, страж.

Патрульные спрятались за углом ближайшего здания из плохо обожженного кирпича и крытого черепицей. Судя по запаху, это была пекарня.

Успокаивая порхов, Корин потрепал их по шеям.

– Тихо, тихо, мои хорошие. Посмотри, что там происходит, – бросил он Эдди.

Капрал спрятал клинок и, присев, заглянул за угол.

Метрах в тридцати, в направлении пекарни, со всех ног бежали десятка два стражей замка. Они то и дело с ужасом оглядывались назад. Было что-то комическое в этих низеньких, широкогрудых воинах. Может то, как они переваливались на бегу, переставляя короткие толстые ноги?

Вскоре Эдди увидел потрясавшую мечами огромную ватагу селян, бежавшую за ними следом. Отставшего от сотоварищей дружинника с перевязанной головой селяне настигли первым. За секунды его изрубили на куски, по которым рычащая толпа хлынула дальше.

Постепенно, по ходу движения, толпа перестала быть единым организмом и начала разбиваться на группы и группки. Часть из них свернула в ближайший переулочек, другие стали выбивать двери в дровяном складе, располагавшемся рядом с пекарней. Третьи, изрыгая проклятия слугам нечестивого эрдена, продолжили преследование оставшихся в живых стражей замка…

– Кое-кто из селян уже выясняет отношения между собой, – сообщил Эдди командиру, который время от времени успокаивающе похлопывая порхов, присматривал за тылом. – Пока ограничиваются мордобоем, но, боюсь, скоро они возьмутся за мечи.

– Дележ трофеев – дело тонкое, а от крови сатанеют не только люди. Нам надо быстрее сваливать отсюда.

Корин легонько потянул поводья.

– Хо!

Из-за сумасшедшего гвалта капрал не услышал стука копыт порхов о камни и продолжал наблюдать за происходящим.

– Свэбо!

Эдди оглянулся.

– Высокородный задремал?! – резко бросил ему Корин. – Обойдем эту разгоряченную битвой ораву. И лучше Свэбо все время держать меч наготове.

– Это верно, страж.

Капрал потянул меч из ножен.

Примерно через двадцать земных минут патрульные, петляя между хозяйственными постройками, смогли, наконец, добраться до того места, где капрал оставил Николь.

Девушка лежала вверх лицом. Глаза ее были открыты. Корин окинул тело взглядом. Ран на нем видно не было. Только под головой стажера натекла большая лужа крови.

Корин смотрел на Николь и не чувствовал ни горя, ни печали. Внутри была только пустота. Бездонная. Сержант, даже видя перед собой труп Николь, никак не мог поверить, что она мертва. Он вдруг ощутил, как его мышцы становятся словно ватными. Он изо всех сил сжал кулаки.

– Ее ударили топором по затылку, – сказал Эдди, отворачиваясь от трупа. – Не могу… Прости, Кор…

– Осторожней с языком. Дело еще не закончено, высокородный.

– Страж храма, Свэбо…

Эдди с отчаянием махнул рукой.

Рядом со стажером лежали шестеро зарубленных стражей замка. Все ценное их имущество – браслеты, кольца, серьги – селяне уже растащили. Оружие дружинников Отэу никто не тронул. Оно должно было после дележа храниться в кочевьях и поселениях до Большого дождя. С него требовалось смыть кровь сородичей. Этот древний закон в Стране Железа, судя по всему, соблюдался свято.

Один из убитых сжимал в руке топор.

– Этот? – спросил Корин, ткнув ногой мертвое тело дружинника.

– Что?

– Удар жрице со спины нанес этот нечестивец?

– Нет, страж храма. Тому селяне отрубили руки и повесили вниз головой на зубце замковой стены. Хочешь его увидеть?

– Ни к чему.

Разжав еще теплые пальцы Николь, Корин подал мечи жрицы Эдди.

– Прошу принять, высокородный.

Сержант, расстегнув на одном из убитых стражей замка застежку плаща, снял его и расстелил на камнях. Уложив на него Николь, Корин завернул полы и поднял девушку на руки.

– Ворота замка, наверное, уже взломаны, высокородный. Направим туда наши стопы. И, прошу нижайше, не забудь наших пленников.

Когда патрульные пересекли по мосту ров, им встретилась группа старейшин, направлявшаяся в замок.

– Жрица отправилась в чертоги Нэка, – остановившись перед Ортом, торжественно провозгласил Корин.

– Наши роды принесут великие дары храму, – сказал Орт.

Старейшины склонили головы и приложили сжатые кулаки ко лбам.

– Имя она носила Гэра. Пусть все помнят.

– Мы сложим про нее священные песни. Их будут петь и дети наших детей. И их дети.

– Страж храма передаст Гэру богам огня. Они укажут ей путь в чертоги Нэка. Высокородный Свэбо накроет ее саваном.

– Большая честь.

– Оэр слышит, как Триединый уже зовет ее. Прощайте, многоживущие. Почитайте Нэка Всемилостевого, и он не оставит вас.

– Слава храму праведных!

Старейшины почтительно расступились перед стражем.

Не проронив по пути ни единого слова, Корин и Эдди добрались до опустевшего лагеря восставших селян. Все они, доединого, уже были, наверное, в стенах Отэухото. Наступало время большого дележа.

Остановившись у шатра высокородного, сержант опустил тело Николь на жесткую бурую траву и, откинув полог, вошел внутрь.

Эока сидела на краешке кресла, двумя руками держа перед собой обнаженный кинжал. Увидев стража храма, девушка несмело улыбнулась и опустила оружие.

– Гэра позволила Эоке взять оружие. Здесь сейчас ее дом. Она может его держать, пока Гэра не вернется. Битва закончилась, страж?

– Закончилась.

– Эока увидит высокородного?

– Увидит. Он пришел.

– А могучая жрица?

– Нэк решил забрать ее в свои чертоги.

Лицо Эоки стало серьезным.

– Жрица сказала, чтобы Эока не боялась и тогда Бог богов защитит ее.

Немного помолчав, девушка добавила:

– Жрица Гэра достойна ложа Нэка.

– Достойна, Эока. Нужно зажечь священный огонь. Ты пойдешь с нами.

– А Эока не нарушит ритуал?

– Нэк Всемилостивый повелел тебе идти с нами.

Такой счастливой улыбки, что появилась на лице кастисианки, Корин не видел никогда в жизни. Эока вскочила с кресла и, все еще сжимая кинжал, бросилась к стоявшему у изголовья ложа высокородного небольшому сундучку. Положив клинок, она открыла крышку и достала из сундучка белоснежную сорочку. Повернувшись к сержанту, Эока серьезным тоном сказала:

– Сейчас Эока «тело» высокородного и страж храма не может смотреть на нее, когда она обнажена.

– Страж будет Эоку ждать у входа.

Корин вышел наружу.

Сонк уже спускался вниз по золотой лестнице. Сержант подумал о том, что к вечеру Бернини ждал воинов из Страны Песка. Придут ли они теперь, и сколько их будет, если придут? Смогут ли противостоять им пахари и пастухи? Впрочем, одернул он себя, нас это уже не касается.

– Эока! Ты готова отправиться с нами к священному огню? – крикнул он.

– Так, страж храма! – донеслось из шатра.

Полог тотчас приподнялся и Эока предстала перед патрульным во всей своей девичьей красе. Ее черные блестящие волосы, расчесанные на прямой пробор, держал золотой обруч, узкие запястья украшали золотые браслеты, а тоненькая талия была перехвачена пояском из золотых бляшек.

Вопреки впечатлению, которое она производила, Эока, видно, была весьма практичной девушкой и, убегая из замка, прихватила с собой самые ценные отцовские подарки.

Корин впервые обратил внимание на то, что Эоку можно было принять за младшую сестру Николь в ее земном облике. У них был схожий овал лица, цвет глаз, ямочки на щеках…

– Эока, возьми чашу с маслом и ступай вперед.

Выйдя из шатра, Корин остановился у завернутого в плащ тела.

– Не думал, что ты так поступишь, – сказал он по-французски. – Моя вина.

Сержант поднял тело Николь и, держа его перед собой, направился следом за Эокой. Они вышли в степь. Эдди уже соорудил из остатков разбитых повозок погребальный костер и стоял рядом с ним, держа в руке зажженный факел.

Корин опустил тело на бурую траву и развернул плащ. Он несколько секунд не сводил глаз с лица Николь. Ненастоящего лица. В его сердце по-прежнему не было боли. Только пустота. Он привык к смерти и не воспринимал ее как зло. Тем более что стажер умерла не напрасно.

Оставив плащ на траве, сержант снова взял убитую землянку на руки и поднялся по настилу наверх. Встав на колени, он уложил ее в нишу, в которой капрал заранее разместил несколько бурдюков с маслом. Девушка должна была сгореть дотла. Эдди, передав факел Эоке, взошел следом за командиром и накрыл стажера белым плащом высокородного.

Корин заметил, как капрал что-то прошептал над телом. Эдди крепился изо всех сил, чтобы не заплакать.

Патрульные спустились вниз. Корин взял у кастисианки факел. Эока подняла двумя руками наполненную маслом тхосо серебряную чашу и выплеснула все содержимое на настил.

– Боги огня, Пхос и Уор! – воскликнул Корин. – Примите наш дар и проводите жрицу по имени Гэра в чертоги Всемогущего!

Сержант с четырех сторон поджег дрова. Пламя медленно, словно пробуя дерево на вкус, поползло вверх.

– Да примет Гэру в объятия Нэк Триединый!

Корин бросил факел в набирающий силу огонь. О такой смерти – с мечом в бою – на Кастисе мечтают многие, на планете Земля – уже никто.

Корин вытащил клинок и очертил вокруг погребального костра священный круг.

– Чистое к чистому.

Подойдя к Эдди, он спрятал меч и сказал, глядя на огонь:

– Высокородный, Оэр слышит, что боги дорог уже зовут эрдена Свэбо в дальний путь.

– Так, страж храма. Хочу, чтобы Оэр сопровождал эрдена Свэбо.

– Оэр пойдет с высокородным. Он не уберег Гэру. Он должен теперь во искупление вины отправить в Страну Теней десять воинов и передать в дар их золотые браслеты и «пальцы меча» храму. Дальний путь сулит много встреч. Много встреч – много поединков. Много поединков – много золота.

– Идем, Эока. – Эдди повернулся к дочери Итса. – Только страж храма может провожать жрицу в чертоги Нэка. Ее уже подхватили боги огня. Видишь белое пламя?

– Так, высокородный. Эоку эрден Свэбо возмет с собой?

– Эока достойна. Итс и его «пожизненное тело» знают.

– Эока рада.

Кастисианка осторожно взяла Эдди за руку. Она нарушила ритуал, притронувшись к высокородному без его разрешения, но никто из патрульных не стал устраивать ей выволочку.

Капрал и Эока направились в лагерь, а Корин остался ждать, когда прогорит погребальный костер, чтобы раздробить все крупные костные останки Николь, которые не сможет уничтожить пламя. От землянки на Кастисе не должно было остаться никаких материальных следов.

Глава XVI

Эока и Корин ехали рядом. Два порха, привязанные к луке седла сержанта, шли на поводу сзади. На них поперек седел лежали завернутые в постельные покрывала пленники.

Эока время от времени оборачивалась назад, смотрела на тюки, а потом словно собачка начинала заглядывать стражу храма в глаза.

Корину это верчение вскоре надоело и он, чтобы унять любопытство кастисианки, коротко бросил:

– Собственность храма.

По выражению лица Эоки сержант понял, что этого объяснения ей не достаточно.

– Должники, нарушившие клятву, – добавил он тогда.

Эока состроила гримаску, демонстрируя осуждение столь низкого поступка.

Эдди ехал впереди. С того момента, как патрульные и дочь управителя Отэухото покинули лагерь, капрал ни разу не оглянулся, чтобы полюбоваться кастисианкой и перекинуться с ней парой слов. Было очевидно, что второй пилот потрясен гибелью Николь. За время его службы в полку погибло уже восемь патрульных, но лично Эдди впервые столкнулся со смертью человека. На планетах Земной Федерации люди живут долго и крайне редко умирают молодыми.

Сержант опасался, что Эдди не скоро придет в норму, а ведь основная их цель еще не была достигнута. И не факт, что в дальнейшем ему можно будет обойтись без помощи капрала. Мы полагаем, а Бог располагает. Так, кажется, говорили его далекие предки.

Корин презадумался. Требовалось, как можно быстрее вернуть Эдди в рабочее состояние. Но не в произвольной форме, а в рамках ритуала. Чтобы не повергнуть в шок юнную кастисианку. Он уже жалел, что не оставил Эоку в лагере. Хотя ее этот вариант вряд ли бы устроил.

«Все пошло наперекосяк с самого начала, – размышлял он с унылым раздражением. – Одна нелепость следовала за другой… Теперь вот мы тащим за собой эту девчонку. Какого черта! Зачем?»

И тут сержант вспомнил, что так хотела Николь. Все сразу стало на свои места, и он успокоился. Ему еще с детсва было необходимо четко осознавать, для чего он что-то делает, важность цели, и какие усилия необходимы для ее достижения.

Эдди достал из переметной сумки флягжку с вином. Открыв, он поднес ее ко рту и запрокинул голову. Серебряная полулитровая емкость, судя по всему, оказалась почти пуста. Капрал опустил руку с фляжкой вниз, несколько раз ее встряхнул и засунул назад в сумку.

Корин посчитал, что момент вполне подходит для начала беседы и лучшего ждать не стоит.

– Высокородный позволит предложить ему вина? – спросил он громко.

– Свэбо примет твое вино, страж, – не поворачивая головы, отозвался Эдди.

Сержант подъехал к Эдди и протянул ему открытую фляжку.

– Оставь мысли о жрице Гэре, ушедшей к Нэку, высокородный. Печаль делает удар меча слабым, а наш путь еще далеко не закончен.

Второй пилот мрачно посмотрел на командира и взял протянутую им фляжку.

– Не могу поверить, Оэр. Как же так? – сказал он и тяжело вздохнул. Словно старик. – Не могло этого произойти. Просто не могло.

– Она не первая и не последняя. Но чтобы ее смерть не была напрасной, мы должны доставить груз в целости и сохранности.

– Так, страж. Высокородный понимает, однако печаль велика безмерно.

Эдди сделал несколько глотков и снова протяжно вздохнул.

– Нужно спрятать все как можно глубже, – произнес он в задумчивости. – А лучше забыть совсем.

– Слова точны, как стрелы Нэка.

– Свэбо оставит вино себе, страж. Его сосуд пуст.

– Большая честь, достославный. Страж храма оставляет с благодарностью.

Глаза сержанта вдруг сузились, и он привстал на стременах.

– Оэр видит верховых.

– Твое решение, страж? – всматриваясь вперед, спросил Эдди. – Уходим в степь?

– Их только четверо. Это не разъезд воинов из Страны Песка. Можем скрестить мечи. Эока! – Корин обернулся. – Держись ближе к стражу храма.

Всадники приближались. Темные фигуры становились все отчетливее.

– Жрицы! – раздался восхищенный возглас Эоки.

По дороге навстречу патрульным верхом двигались неспешным шагом две жрицы и два стража храма. На кольце Нэка у одной из жриц висело пять пар «пальцев меча», у другой – семь.

Служители Нэка уступили дорогу высокородному и поднесли в знак приветствия раскрытые ладони к глазам. Оказалось, что у жрицы, ехавшей справа, на руке не хватает мизинца.

Когда Корин почти уже миновал покалеченную жрицу, она повернула голову и произнесла:

– У стража храма есть желание остановиться?

Корин придержал порха. Эока сделала тоже самое.

– Страж храма спешит, но жрицу он уважит.

– До нас дошла весть, что накануне в Отэухото одна из жриц храма отпраилась в чертоги Всемогущего. Весть правдива?

– Так, жрица.

Корин взял поводья в левую руку.

– Была повержена жрица, которую сопровождал ты, страж храма?

– Так. Но жрица пала не в поединке. Она погибла в сражении от рук нечестивых воинов замка Отэу. Наказание их настигло. Позор не лег на лоб стража храма. Поэтому не говори Оэру «ты».

Жрица оценивающе оглядела Эоку.

– Это дар храму?

– «Тело» принадлежит высокородному.

– Во сколько эрден оценивает «тело», страж?

– Пустой вопрос, жрица.

– Нэлоа заплатит добытым ею золотом.

– Храм может купить только «тело», стоящее перед его алтарем.

– Страж чтит ритуал до последней буквы?

– Нэк уже предупредил тебя, жрица. В следующий раз Нэлоа может лишиться головы.

Жрица скользнула взглядом по своей искалеченной ладони.

– Оэр так смел, потому что ритуал запрещает нам скрестить мечи. А Нэлоа с большим удовольствием украсила бы свое кольцо твоими пальцами.

– Кольцо не твое, жрица. Это кольцо Всемогущего.

– Сонк не будет ждать, страж. Оэр следует за мной? – подал голос Эдди, догадавшись, что беседа приобретает нехороший оборот.

– Упрек высокородного справедлив. Эрден Свэбо желает сделать дары храму. Оэр следует за высокородным, чтобы принять их и потом с молитвой возложить на алтарь. Замок эрдена Свэбо далеко и Оэру нужно поторапливаться. Прими слова прощания, жрица, и пожелания счастливой охоты.

Корин тронул поводья. Удаляясь, он чувствовал, как жрица провожает его взглядом. Уши патрульного ловили каждый звук, доносившийся сзади. От этой беспалой невесты Нэка можно было ожидать любой подлости.

– Почему Свэбо должен был ждать, страж храма? – В голосе Эдди звучала тревога, а не раздражение. Корину не хотелось, чтобы Эока тоже заметила это.

– Жрица хотела нарушить ритуал, высокородный. Оэр должен был вразумить ее. Верни стражу храма свою милость.

– Ничто не вразумляет лучше, чем меч. Уши подлых существ не слышат голоса Всемогущего.

– Служители храма могут скрестить мечи только под его сводами. Исключений быть не может. Желание попрать ритуал у жрицы было очень велико, но злобные духи, овладевшие ее телом, не были уверены в победе над стражем храма по имени Оэр.

Корин не стал говорить Эдди, что жрица хотела заполучить Эоку. Капрал мог броситься вдогонку за слугами Нэка. В порыве гнева и следуя ритуалу. Но сейчас нужно было действовать, как предписывал Устав Космопола.

Корин оглянулся. Хромовников уже было невозможно разглядеть сквозь красноватую пелену, порывом ветра поднятую над дорогой.

Сержант улыбнулся Эоке и сказал ободряюще:

– Когда Сонк сойдет с лестницы, мы будем уже в городе. Эока сможет отдохнуть.

Корин залез свободной рукой в переметную сумку и достал оттуда завернутые в белый кусок ткани три лепешки и три куска вяленого мяса. Подъехав к Эдди, он протянул ему лепешку с уложенным на нее мясом.

– Прошу принять, высокородный. Эрден с пустым животом – ненастоящий эрден.

– Хорошая шутка, страж храма. Свэбо примет подношение Оэра.

– Завтра последний день. Эрден помнит? – спросил Корин чуть слышно.

– Так, страж. Свэбо уверен: торговцу не понравится, что с нами дочь управителя. Он может наложить запрет на ее вывоз.

Эдди осторожно положил лепешку и мясо перед собой на седло, снял с пояса фляжку и, отхлебнув, сказал с мрачной решимостью:

– Свэбо тогда останется с ней.

По его лицу Корин понял, что Эдди так и сделает. Хотя наверняка знал, что рано или поздно его вернут на базу и отдадут под трибунал.

– В споре с торговцем последнее слово будет за стражем храма, эрден.

– А там, наверху? Далеко отсюда?

– Туда еще нужно вернуться, высокородный.

Сержант придержал порха и, подождав Эоку, поехал рядом с ней.

– Хочешь пить? – спросил он кастисианку.

Та кивнула и потянула вниз полупрозрачную голубую шаль, закрывавшую ее лицо до самых глаз.

Эока пила смешанное с водой вино и лукаво поглядывала на Корина. Встречаясь с ней глазами, сержант невольно сам начинал улыбаться.

Несколько капель упали Эоке на грудь. Заметив это, кастисианка прыснула, и стала ладошкой стряхивать розовые капли.

Корин вдруг понял, почему Эдди так быстро остыл к Николь и отдал свое сердце этой инопланетянке. В ней было то, чего уже не встретишь в земных девушках – восторг от жизни. Не ожидание того, что жизнь подарит неимоверное число удовольствий и наслаждений, а именно, что жизнь в целом и есть неимоверное наслаждение, без всяких изъятий. И это передавалось окружающим. И появлялась вера, что жизнь прекрасна.

У Корина такой веры уже давно не было. Он жил для того, чтобы она была у других. Хотя, не хотел в этом признаваться даже самому себе.

– Эока хочет есть? – спросил Корин протягивая кастисианке лепешку и мясо.

Девушка помотала головой из стороны в сторону.

– Эока благодарит стража храма, но от еды отказывается. Эока еще не голодна.

– Стражу храма такой расклад на руку. Ему одного куска мяса было бы маловато.

– Поэтому Эока и отказывается, – бросила озорно кастисианка.

Они подъехали к стенам города Тхэатха, когда уже почти стемнело. Городские ворота были опущены и, не находись среди путников высокородный, вряд ли до утра их кто-либо поднял. Разве что за большие деньги. Как только патрульные и Эока въехали в город, ворота с грохотом закрылись снова.

Стражи города объяснили вновь прибывшим, где они могут отведать горячего мяса вимлов и отдохнуть после трудной дороги. По поводу перекинутых поперек седел свертков они заметили, что в Тэатхе «недостойных имени» можно продать по хорошей цене. И без всякого риска. Не то, что в каком-нибудь замке, где продавцов самих могут лишить имени. Эдди приказал им закрыть рот и стражи испуганно замолчали.

– Когда перед вами высокородный, ваше дело отвечать на его вопросы, а не пускаться в рассуждения, что лучше. Так, вонючие дети хсианы?

Стражи не смели поднять голов.

– Так… Не нам рассуждать…

– Правильные слова слышит эрден Свэбо. Большеухий, ты покажешь нам дорогу.

Эдди указал на наимение чумазого, на его взгляд, кастисианина.

– Великая честь! С радостью, высокородный! – завопил дурным голосом тот.

Капрал скривился.

– Хочешь получить несколько монет – провожай молча.

– Так, высокородный, – прошептал, улыбаясь, кастисианин.

Постоялый двор, куда проводил гостей один из стражей города, капралу очень не понравился. Там было грязно, воняло навозом, но искать что-то более достойное эрдена Свэбо было уже поздно. Эока очень сильно устала, и Корин опасался, что она заснет прямо в седле.

Земляне решили переночевать на сеновале, в сарае, а не в самой ночлежке, где по стенам ползали гомзы размером с ноготь мизинца и от богатырского храпа поселян едва не качались каменные стены.

Пока они шли к сараю, прихватив с собой пару кувшинов со свежей водой, хозяин постоялого двора бежал за Эдди и причитал, что выгонит сейчас всех поселян и разместит высокородного с такими почестями, какие не снились самому Нэку.

Корин на него цыкнул и посоветовал не распускать богохульный язык, если он не хочет стать навсегда немым. Кастисианин перестал упоминать всуе имя Всемогущего, но воспевать свой постоялый двор не прекратил. Кончилось все тем, что Эдди дал ему пинка и, захлопнув дверь сарая, закрыл ее на засов.

Эока зарылась в сено и мгновенно заснула.

Корин размотал Бернини и, вынув кляп, поднес к его губам кувшин с водой.

– Пей.

Пленник осушил кувшин до дна. Отдышавшись, он спросил:

– Это ты, страж храма?

– Угадал, высокородный.

– Глаза высокородного хотят видеть тебя. Сними с них платок.

– Страж храма этого не сделает.

Бернини немного помолчал, потом сказал требовательно:

– Высокородный Отэу голоден. Накорми его.

Корин раскрыл лежавшую рядом переметную сумку.

– Еда у стража храма простая. Другой нет. Если высокородный откажется, то ляжет спать голодным.

Корин развернул белую тряпицу и поднес ко рту пленника кусок вяленого мяса.

– Ешь, эрден.

– Развяжи высокородному руки, сын хсианы!

– Хочешь есть – ешь так.

Бернини открыл рот и подался вперед. Мясо было довольно жестким и он, вцепившись в него зубами, замотал головой, чтобы оторвать кусок от огромного ломтя, который держал Корин.

– Страж храма, порежь мясо и клади эрдену по кусочку в рот, а то у него так и голова отвалится, – сказал с усмешкой Эдди.

– Может укусить, – ответил Корин. – Отхватит «палец меча» и Оэр уже не страж храма.

– Кто здесь еще, страж? Отэу слышал этот голос. Он уверен.

– Ешь, а не говори.

– Страж храма, кто рядом с тобой?

Бернини стал водить головой из стороны в сторону, стараясь на слух определить, где находится обладатель знакомого ему голоса.

– Высокородный сыт? – спросил его Корин.

– Отэу вспомнил. Он слышал этот голос в своем замке.

Бернини заулыбался, обнажив мелкие ровные зубы.

– Страж храма, а если ты не проснешься завтра утром? Ты хорошо знаешь того, кто рядом с тобой?

– Не понимаю смысла слов высокородного.

– Тому, кто рядом с тобой, высокородный Отэу тоже нужен.

– В словах Отэу нет правды.

– Почему ты не веришь высокородному, страж? – с яростью крикнул Бернини. – Он отпраит тебя в Пустыню Хокто!

– Стражу храма кажется, что эрден уже сыт, – сказал Корин.

Не смотря на отчаянное сопротивление Бернини, сержант снова заткнул ему рот.

Оглядевшись, Корин поднялся на ноги и, подпрыгнув, стянул со стропил пустой мешок. Несколько раз встряхнув, он надел его на голову Бернини, потом накинул на шею пленнику петлю и затянул ее. Бернини начал что-то говорить, но тут же закашлялся.

Корин ткнул его в бок носком сапога.

– Сиди смирно, достославный.

Сержант раскатал второй сверток. Девушка уже пришла в себя, но выглядела ужасно – глаза ее ввалились и покраснели, губы потрескались, на скуле багровел огромный синяк.

Корин смочил полотенце водой и осторожно обтер им лицо пленницы. Девушка замычала, пытаясь что-то сказать.

– Страж храма сейчас даст тебе пить и есть, но говорить ты не должна. Одно слово и снова твои уста будут запечатаны. Смысл слов стража храма дошел до тебя? Если «неимеющая имени» согласна слушать стража храма, пусть кивнет.

Девушка медленно опустила голову.

Корин осторожно вынул у нее изо рта кляп и поднес ей к лицу кувшин с водой.

– Можешь утолить жажду. За хорошим поведением следует награда. Запомни крепко.

Девушка, припав к носику, стала жадно пить. Пила она долго. Оторвавшись, наконец, от кувшина, она в изнеможении упала на спину. Тяжело дыша, она выжидательно смотрела на Корина.

– «Неимеющая имени» голодна?

Девушка кивнула.

– Страж храма развяжет тебе руки и даст еду. Но ты только ешь. Слов из твоих уст быть не должно. Страж говорит ясно?

Пленница кивнула.

– Будь послушна стражу храма, и ты не отправишься в Пустыню Хокто.

Корин снял с рук девушки веревки и подал ей кусок вяленого мяса. Потом подумав, протянул ей и фляжку с вином.

– Чтобы злых мыслей было у тебя меньше.

Девушка кокетливо улыбнулась. Так могла улыбаться только истинная землянка. Даже «тела» высокородных здесь не обучают утонченным приемам обольщения. В Стране железа еще не доросли до таких высот цивилизации. «Тела» зазывают, а не очаровывают.

Будет забавно, подумал сержант, если выяснится, что именно эта девчонка и приглядывала за Бернини, а не Коновалец. Наконец-то, появятся прямые доказательства противоправной деятельности Баша. Первые за семь лет охоты на него. Возможно, она приложила руку и к «обработке» Коновальца. Мало кто из землян устоял бы перед «желанием слиться в экстазе» с такой красавицей.

Когда девушка поела, Корин снова связал ее и закутал в покрывало. Намотав конец веревки, что была наброшена на шею Бернини, себе на руку, Корин откинулся на спину и закрыл глаза.

– Не сбежит? – спросил Эдди.

– У стража чуткий сон, высокородный. Эрден Свэбо может спать спокойно.

– Свэбо может сменить Оэра, когда тот устанет.

– Высокородный волен спать, сколько захочет.

– У стража храма хватит сил? Высокородный видит, что веки Оэра отяжелели.

– Страж храма сейчас, словно тетива лука. На нее глянешь, будто спит она, но достаточно легкого прикосновения и недругу можно готовиться к уходу в Страну Теней.

В сарае стало тихо. Не раздавалось даже попискивания тмахшей, которых должно было водиться немало под такой огромной копной.

Корин вскоре впал в полудрему. Но его мозг продолжал фиксировать все звуки. В любой звездной системе самое позорное для воина – быть убитым во сне.

Примерно через полчаса зашуршало сено. Так возиться не могла ни одна местная мелкая живность. Сержант открыл глаза.

Бернини, стоя на коленях и упершись лбом в стену, пытался стянуть с головы мешок.

– Если Отэу не хочет, чтобы страж храма ударил высокородного, пусть ляжет на живот и согнет ноги, – негромко сказал Корин.

Бернини на секунду замер, потом выполнил все то, что приказал ему Корин.

Сержант встал и, подойдя к пленнику, затянул потуже петлю на его шее, а концом веревки спутал ему ноги.

– Теперь придется спать так, высокородный.

Бернини что-то зло пробурчал в ответ.

– Эрдену Отэу не надо дразнить Оэра. Он может и не довезти пленника в полном здравии, если тот будет сильно ему докучать.

Сержант улегся на свое прежнее место и закрыл глаза. До утра его больше никто и ничто не побеспокоило.

Едва расцвело, как Эока уже была на ногах. Она подошла к воротам и попыталась отодвинуть засов.

– Не делай так, – строго произнес Корин.

Эока испуганно оглянулась. Сержант поднялся на ноги и подошел к кастисианке. Мягко развернув ее за плечи, он подтолкнул ее к сеновалу.

– Ты спешишь. За этими стенами может быть опасно.

Сержант направился к лежавшему на боку Бернини и несильным рывком развязал хитрый пастушеский узел на его ногах. Беглый каторжник со стоном их выпрямил.

– Подай стражу бурдюк, – приказал Корин Эоке, с интересом рассматривовшей пленника.

Кастисианка принесла кожаный мешок, который был наполовину пуст, и протянула его Корину.

Умывшись, сержант приподнял Бернини за шиворот так, чтобы он сел. Эока не сводила с пленника глаз. Наверное, ее озадачили богатые одежды мнимого должника храма.

Корин ослабил петлю на шее Бернини и стянул с его головы грязный старый мешок. Лицо беглого каторжника была запорошено пылью и мукой. Бернини осторожно приоткрыл глаза.

– Пей, – сказал ему Корин, выдернув кляп и засовывая в рот бурдючный сосок. – Эока выполни приказ высокородного. Он пожелал, чтобы его разбудили, когда Сонк поставит свою лестницу на край степи. Сделай.

– Так, страж храма.

Эока полезла на самый верх сеновала, где спал Эдди.

«Действительно сено здесь шуршит по-другому или мне только кажется, – подумал Корин. – Надо будет спросить у нашего Умника, если вернемся. Наверное, он должен знать».

Сержант отнял бурдюк от губ Бернини и затянул ремешок.

– Высокордный, – донесся сверху шепот кастисианки. – Свэбо приказал – мы исполняем. Сонк поставил свою лестницу на край степи и уже поднимается по ней.

Вдруг Эока засмеялась. Наверху началась возня, потом все стихло.

– Эока, – крикнул Корин, снова затыкая кляпом рот Бернини. – Спускайся вниз. Страж храма должен идти на базар.

Сено зашуршало и Эока, смеясь, скатилась к ногам сержанта. Следом за ней спрыгнул и Эдди.

– Наверху высокородный не разглядел, что ты чумаза словно простолюдинка, – возмущенно воскликнул Эдди, глядя на Эоку. – Ей нужна вода, страж храма. Где бурдюк? – Он огляделся. – Кто знает, где бурдюк? О! Нашел, нашел… Сейчас…

Эдди ловко подцепил бурдюк за ремешок, подбросил его и, поймав двумя руками, встряхнул.

– Воды хватит, чтобы сделать тебя чистой. Снимай платье.

– Не гневайся на Эоку, высокородный. Нельзя этого делать.

– Эрдену Свэбо твои слова не понятны.

– Эока снимет одежду, и страж храма захочет тело, которое увидит. Здесь нет воинов высокородного, и Оэр отправит его в Страну Теней.

– Скорее эта участь постигнет стража храма.

– Нет, высокородный. Его не одолеть. У него глаза Нэка Карающего. Даже, когда он улыбается.

Услышав эти слова, достовавший из переметных сумок еду Корин, оглянулся.

Эока стояла перед Эдди, опустив голову. Рядом с двухметровым капралом она казалась совсем маленькой и беззащитной.

«Я считал ее несмышленышем, – подумал Корин. – А это ведь далеко не так, если она наблюдает и оценивает».

– Оэр сейчас уйдет, Эока, – сказал он и, стряхнув с себя остатки сена, направился к воротам. – Как только страж храма выйдет, сразу закройтесь.

Он вытащил засов и, проткрыв одну створку, боком протиснулся в неширокую щель. Корин не отходил от ворот, пока они снова не были заперты.

Проверив хороший ли корм дали порхам, сержант вышел на узкую пыльную улицу. Оглянувшись, он увидел, что слева, из переулка, идет старуха с мешком на плече. Корин остановился и подождал, когда она с ним поровняется.

– Да минует тебя безмерная усталость, горожанка. Скажи, как пройти на базарную площадь?

– Богатой добычи, страж храма. Дорога слуги Нэка лежит прямо, потом направо и снова прямо. Там и будет базарная площадь.

– Нэк не забудет твою помощь стражу храма.

– Посмотрим…

Исходя из своего опыта, старуха, должно быть, не очень верила в память богов на добро и на воздаяние смертным по их делам.

По ощущению, примерно через пятнадцать земных минут Корин вышел на площадь и спросил у разносчика воды, где тут лавка многомудрого Хаса. Сержанту не только показали, куда идти, но и довели до самых дверей торгового заведения. Как видно, купец имел в городишке немалый вес.

Корин открыл железную дверь и вошел внутрь. После яркого уличного света его глазам понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть к полумраку и начать различать предметы.

Сержант подошел к прилавку, за которым стоял черноусый парень в синем платке, завязанном на затылке. У кастисианина было лицо хитреца: бегающие глазки навыкате, острый носик, угодливая полуулыбка.

– Доходной торговли! Передай хозяину, что страж храма принес ему несколько добрых слов. Он купил у него меч три Больших дождя тому назад и хочет еще два таких же.

– Так, страж, – сказал продавец, склонив голову, и вышел в заднюю дверь. Оттуда тотчас выскочил подросток в голубой рубахе и расшитой синими нитками ярко-рыжей кожаной жилетке. Он стал за прилавок и весело сказал, указывая на полки позади себя:

– Доброму гостю – добрая покупка!

Сержант стал осматривать выставленные в лавке товары. Здесь были в основном изделия из серебра: зеркала, тазы для умывания, светильники настольные и настенные, шкатулки всевозможных размеров, пряжки для ремней.

Корин уже собрался было указать на понравившуюся ему вещь, но тут задняя дверь снова отворилась, и в помещение вошел давишний продавец.

– Страж храма, хозяин принял переданные ему слова с большим удовольствием и ждет гостя с нетерпением.

Он открыл кованую створку перекрывавшую проход за прилавок и отошел в сторону.

Какой-то ушастый мальчонка провел сержанта через внутренний двор в одну из комнат просторного дома. Вскоре туда стремительно вошел Вассерман. Было заметно, что он искренне рад гостю.

– Прошу присесть стража храма! – сказал он, указывая на накрытый ковром низкий диванчик с разбросанными по нему цветистыми подушками.

– Процветания твоему дому, Хас! – поприветствовал хозяина Корин и, приподняв ножны, опустился на диванчик. – Оэр уже думал, что не увидит тебя, торговец. Добрался он до этой лавки с превеликим трудом.

– Говорят, тот эрден, которого искал страж храма, отправился в Пустыню Хокто и простолюдины разорили его замок до последней миски. Так, страж?

– Эрден пошел против Бога богов, торговец. И его настигла кара. Но он не ушел в Пустыню Хокто. Он едет туда, где его давно ждут.

Вассерман заулыбался.

– Хас был почти уверен. Оэр – великий воин.

– Не так, Хас. Нэк Всемогущий забрал в свои чертоги жрицу по имени Гэра.

Улыбка сошла с лица резидента. Он помолчал, а потом, вздохнув, сказал:

– Значит, таково было желание Бога богов, страж храма. Не все в наших силах. Да примет Нэк жрицу Гэру в свои объятья.

– Да примет. Она достойна его ложа.

Вассерман не стал напоминать сержанту, что в самом начале операции он предлагал оставить девушку с ним. И промолчал он не потому, что боялся нарваться на отповедь патрульного, а, скорее, в силу своей деликатности. Во всяком случае, командир «девяносто девятого» воспринял поведение Вассермана именно так.

– Как здоровье того, кто скоро отправится в дальний путь? – был следующим вопрос резидента.

– Как у вимла. Нет ни одной царапины.

– Хорошая весть. Хасу будет меньше забот.

– Страж храма не уверен. Поскольку высокородный отправится в долгий путь не один. Эрдена будет сопровождать принадлежащее ему «тело». Оэр думает, что оно прибыло сюда из далеких краев.

– Что? – встрепенулся резидент. Он выглядел не столько удивленным, сколько расстроенным. – Почему Хас не знал? Прозевали! Надо будет больше платить его помощникам… Или нанять еще с десяток? Хотя… Тупоголовые босты!

– В замке был еще один гость из далеких краев. Он ушел в Пустыню Хокто. Страж храма проводил его туда. Но нужно будет кое-что подчистить.

– Боги решили доконать Хаса. Еще один промах… Как можно называть Хаса многомудрым?!.. – Резидент тяжко вздохнул. – Обязанность все прибрать ляжет на Хаса?

– Прибудет железный гость.

Вассерман налил в кубок вина из позолоченного кувшина и залпом выпил.

– Так… Торговца, видно, тоже ждет дальняя дорога. Может, пора ему и на покой…

– Страж храма другого мнения. Хас сделал все, что было ему по силам. Страж храма сообщит. И еще… С нами отправится в дальний путь одно «тело», торговец. Дочь управителя замка.

Вассерман опустил взгляд на сидящего на диванчике сержанта.

– Нельзя. Страж храма знает.

– Оэр не спрашивает, Оэр сообщает.

Хас вскинул голову и замер, уперев руки в бока.

– Строго запрещено, страж.

– Хасу нужно, чтобы Оэр замолвил за него доброе слово в далекой стране? Так или не так? Кажется, к тому же пленник сказал ей, кто мы. Мы ее забираем. Проще, конечно, было бы «тело»… – Корин провел по горлу большим пальцем. – Но Оэру не хотелось бы… Он привык к «телу». Но он не против, если Хас сделает это сам. Или поручит своим слугам.

Корин понимал, каким аргументом он сможет окончательно сломить сопротивление Вассермана: на «закрытые» планеты никогда в качестве резидентов не посылали людей, склонных к насилию.

И Вассерман сдался.

– Хорошо, – сказал он, чуть-чуть помолчав. – Только объяснять наверху будете сами. Страж понимает, что из-за этого «тела» вас вывернут там наизнанку, дознаваясь, зачем вы это сделали?

– Оэр уже проходил подобное испытание. Одна просьба к Хасу. Большая просьба.

Теперь перед Кориным стояла задача посложнее, учитывая натуру резидента.

– Что нужно стражу храма?

– Пусть младшего сына Кау проводят в Страну Теней. Найдутся у Хаса слуги с твердой рукой?

– Чья воля?

– Не буду скрывать, торговец: просьба стража храма. И только его. Хас сделает? Или Оэру искать другого помощника?

Резидент нервно заходил по комнате.

– Хасу говорили, что Оэр безмерно жесток. Но Хас не верил.

– Убивая, Оэр не испытывает удовольствия, торговец. Посмотри, он не тронул дочь управителя. Она могла отправиться в мир теней очень быстро. Но Оэр посчитал, что делу это пойдет во вред и оставил ее в нашем мире.

– Почему Оэр принес Хасу такую просьбу? Причина?

– Хас может не поверить стражу храма, но причина проста – жалость.

– Что?

– Хас все правильно слышал. Сделай. Получишь долю от того, что получит Оэр за голову беглеца.

Когда резидент подумывает о покое, прибавка к пенсии может быть хорошим аргументом, решил Корин. Особенно для землянина. Сержант не раз убеждался, что подавляющее большинство гуманистов наиболее гуманно относятся к себе и своим близким родственникам.

Вассерман, поджав губы, замер посередине комнаты.

Неужели он считает, что это проверка? Корин старался смотреть на резидента самым простодушным взглядом из тех, что были в его арсенале.

– Хорощо, – произнес тот, наконец. – Половину.

– Четверть.

– Треть.

– Четверть или просьбы не было.

– Так. Сделаем. Всю сумму Оэр передаст дочери Хаса. Он сможет ее найти?

– Так, торговец. Оэр найдет. Но работу твою проверит.

– Пусть отбросит сомнения. Хас сделает все до следующего Большого дождя.

– Оэру лживость тоже несвойственна. Да поможет Хасу Нэк Карающий.

Вассерман опустил глаза, помолчал и вдруг спросил:

– Страж храма правдив? А молва о нем? Ответь, коли мы верим друг другу.

– О чем Хас ведет речь?

Резидент слегка замялся.

– Вопрос может показаться слишком прямым. Но… Оэр, в самом деле, сжег поселенье в одной далекой стране?

– Слова правды, торговец. Хотя, зачем тебе это? Проверяешь Оэра, насколько он честен?

– И там Оэр отправил в Страну Теней маложивущего, сына вождя рода?

Вссерман смотрел на сержанта со строгим прищуром. Тот спокойно выдержал его взгляд.

– Так, торговец. И стражу там дали прозвище, которое Хас знает. Только знай, тогда страж храма обменял одну жизнь маложивущего на двадцать семь жизней таких же маложивущих, и Оэр не собирается ни перед кем оправдываться. Хотя, не будь среди спасенных двух дочерей одного из правителей далекой страны, стражу пришлось бы, скорее всего, отправиться в темницу.

– И что теперь у стража внутри?

– Оэр спит спокойно, Хас. Если интерес у торговца именно к этому. И маложивущий, облаченный в саван, по ночам Оэру пока не является. Все, что хотел услышать Хас, он услышал?

Вассерман кивнул.

– Так, страж храма.

– Тогда Хасу следует позвать его помощников. Пора приступать к нашим главным делам.

Прикрыв дверь, Вассерман вышел. Снова он появился в комнате уже в сопровождении широкоплечего кривоногого кастисианина, одетого в плащ цветов царского дома.

– Богатой добычи, страж! – сказал гость приветливо и громко.

– Один из представителей Хаса при дворе Болукохото, нашего наисветлейшего государя, – представил его Вассерман. – Носит имя Итху. Силен и сообразителен. Сделал много полезного для Хаса.

Корин поднялся с диванчика.

– Возьми с собой еще троих, Итху. Заберешь предназначенный для Хаса груз. Все отечаете за него головой.

– Так, страж храма. Не пожалею ни своей головы, ни чужой.

Итху захохотал.

– Иди. Жди возле лавки.

Кастисианин кивнув, удалился.

Хас несколько секунд пристально смотрел на сержанта. Потом сказал:

– Доброй дороги, Оэр. Что поручено Хасу, будет сделано.

– Страж храма об обещаном тоже не забудет. Долгой жизни!

Оказавшись на улице, Корин тотчас поднес руку козырьком к глазам, привыкая к яркому свету.

Зной усилился. Казалось, что жара вот-вот расплавит даже камни. Сонк опаливал городишко, словно кухарка тушку ндороса.

Краем головного платка Корин прикрыл лицо до самых глаз. Четверо кастисиан сделали тоже самое.

– Налево, – сказал им Корин. – Не останавливаться и ни с кем не заводить разговоров.

– Так, страж.

Они шли по пустынным улицам. Все живое к середине дня спряталось от беспощадных стрел Сонка. Даже муомхи не вились над мусорными кучами. Тишина вокруг стояла мертвая. Ее нарушал только шуршащий под ногами Корина и его спутников крупный красноватый песок.

«Большого дождя нужно ждать еще, как минимум, три земных месяца, – прикинул в уме Корин. – Адское пекло».

Раскаленный песок жег ступни даже через толстые подошвы сапог.

– Налево! – скомандовал Корин, когда они вышли на перекресток, и облизал пересохшие губы. – Потом опять первый поворот налево, и еще около девятисот шагов прямо. По правой стороне улицы будет нужное место.

Итху кивнул.

– Мы поняли, страж храма.

Они свернули за угол. Шли молча. Итху иногда поглядывал назад.

Когда Корин и слуги Хаса вышли на улицу, ведущую к постоялому двору, то увидели, как оттуда спешно выскочили несколько поселян, таща под уздцы своих порхов.

Корин и Итху переглянулись.

– Вперед! – скомандовал сержант и побежал.

Влетев в ворота, он увидел, что напротив Эдди стоит полуголый крепыш разбойничего вида с обнаженным мечом, а поодаль еще двое кастисиан с не менее непрезентабельной внешностью держат за руки Эоку. Судя по красным шароварам и синим платкам, все они были стражами города Тэотха.

– Никто из жителей этого города не посмеет выступить против Орфа один на один, – глядя на Эдди снизу вверх, сказал с вызовом крепыш. – А не знающие страха воины высокородного сейчас далеко. «Тело» будет принадлежать Орфу по праву. Или высокородный осквернит свой меч и выйдет на поединок против стража города? Эрдену тогда придется заказывать себе новый клинок. Если эрден победит. Орф ждет ответа.

Корин взглянул на подбежавших к нему слуг Хаса и быстро указал Итху пальцем сначала на его меч, потом – на Орфа. Итху кивнул.

– Сколько заплатит высокородный тому, кто отправит этого насильника вимлов в Пустыню Хокто? – весело и громко спросил Итху.

Орф развернулся вполоборота и отступил немного вправо, чтобы, не выпуская из виду эрдена, взглянуть на говорившего.

– Получишь золотой браслет, горожанин, – ответил Эдди.

– Щедрая награда за голову стража города, – сказал Итху, выходя на середину двора. – Назови свое имя, сын хсианы.

– Орф послушает, как ты будешь говорить, торговец, когда он отсечет твой мерзкий язык!

– Повтори еще раз свое имя, пучеглазый стокос.

– Стража города зовут Орф. Драться будем без доспехов. Драться будем, пока кто-то из нас не уйдет в Страну Теней.

– Принимаю. Перед тобой Итху. Он будет сражаться от имени высокородного. Все слышали?

– Так! – раздалось вразнобой со всех сторон.

– Достославный назовет свое имя? – спросил Итху.

– Имя высокородного – Свэбо. Он пришел в Страну Железа из Страны Большой Воды.

– Высокородный еще и гость государя. Значит, меч Итху послужит и несравненному Болукохопо.

– Ритуал соблюден! – крикнул Корин, растолкав немногочисленных зевак и очертив вокруг поединщиков окружность шесть махов в диаметре. – К бою! «Тело» – победителю!

Поединок за тело простолюдинки (правда, богатые горожанки, а также «пожизненные тела» и дочери управителей замков таковыми себя не считали) не требовал изысканного ритуала. Для нее уже великой честью было то, что схватку взялся судить страж храма.

Итху привычным движением вытащил меч из ножен. Стало ясно, что он не просто с детства сидел в лавке на площади, как большинство торговцев, а скорее всего, еще и водил по Стране Железа караваны, и боевого опыта у него предостаточно.

Орф тоже потянул свой клинок и стал в центр священного круга.

– Именем Триединого! Начали!

Первый удар нанес Орф. Итху его легко отбил и отступил на два шага назад.

Сержант тремя условными знаками показал Эдди, что он намерен предпринять. Стоявший со скрещенными на груди руками капрал, не меняя позы, поднял на секунду вверх большой палец.

– Не заступать! – крикнул сержант, увидев, что левая пятка Итху вот-вот окажется за границей священного круга. Если кто-то из поединщиков трижды пересекал «линию меча», то победа тотчас присуждалась его противнику, а проигравшему страж поединка, то есть судья, сносил голову.

Подождав, когда увлекшиеся схваткой зрители перестали замечать все вокруг, Корин направился к навесу, под которым стояли порхи и сделал вид, что скрупулезно осматривает их бабки и копыта. Но все его внимание при этом было направлено на поединщиков.

Орф оказался очень умелым воином, более умелым, чем можно было предположить. Итху, неожидавшему от противника столь высокого мастерства, приходилось несладко. Он с большим трудом сдерживал лихие наскоки стража города и лишь изредка переходил в атаку. Но все его потуги выглядили пока не слишком впечатляюще.

Мысленно пожелав Итху удачи, Корин убедился еще раз, что расположение стражей города не изменилась, и вытащил из-за голенища нож. Он перехватил его лезвием вверх, прижав к предплечью, и стал неспешно приближаться к двум молодцам, что держали Эоку. Продвигаясь в их сторону, Корин несколько раз останавливался, делал вид, что наблюдает за схваткой и бросал поединщикам подбадривающие реплики. Постепенно он подходил все ближе и ближе к сотоварищам Орфа. Наконец, сержант стал на шаг впереди от одного из державших Эоку кастисиан, закрыв ему обзор.

– Страж храма пусть найдет себе другое место. Двор большой. Храмовник мешает стражу города смотреть за поединком, – услыщал он за спиной.

Корин глянул через правое плечо на кастисианина и сделал шаг в сторону. Тут же, развернувшись через другое плечо, он полоснул его по горлу ножом.

Глаза кастисианина полезли из орбит, он приоткрыл рот и, всхлипнув, судорожно вскинул руки. Эока испуганно ахнула.

Второй, державший Эоку, страж города резко повернул голову в ее сторону. Корин шагнул вперед и, перехватив нож, нанес второму стражу выверенный удар в сердце.

Взяв Эоку за рукав, сержант приказал:

– Идем.

Эока расширенными от ужаса глазами смотрела на воина с перерезанным горлом, пытавшегося остановить кровь. Второй страж города уже упал на песок лицом вниз и не двигался.

– Пойдем, пойдем, – успокаивающе произнес Корин. – Нечего на это смотреть. Воля Бога богов. Стражи города прикоснулись к «телу», которое принадлежит высокородному. Они нарушили ритуал.

Увлеченные поединком немногочисленные зрители, не обратили особого внимания на быстротечную схватку Корина со стражами города.

Сержант вывел кастисианку за ворота.

– Мы пока побудем здесь, – будничным тоном сказал Корин и, нагнувшись, поднял клочок сена. Вытерев нож, он снова засунул его за голенище. – Что-то Итху долго возится с этим сыном хсианы. Сегодня слишком жарко, чтобы долго сражаться. Эока как думает?

Кастисианка, со страхом глядя на сержанта, кивнула.

Корину хотелось ее успокоить, но он знал, что сейчас его голос наверняка будет ей неприятен, а то и противен. Вряд ли раньше Эока видела смерть так близко – отец наверняка оберегал ее от всяческой жестокости. Поэтому она и не жила вместе с семьей в Отэухото.

Сержант понимал, что столь циничное убийство может лишить его доверия Эоки и, как следствие, затруднить их дальнейший путь, но у него не было выбора – кастисианка могла пострадать в любой момент. В Стране Железа убивали быстро и без раздумий. Нельзя было надеяться на счастливый случай.

Во дворе стало тихо. Корин заглянул в приоткрытые ворота. Двое «неимеющих имени» тащили за ноги крепыша к повозке, возле которой стоял хозяин ночлежки. Итху сидел на скамье, а один из слуг Хаса перевязывал ему голову.

Возвращаться на постоялый двор пока было рано. Пусть хозяин приберется, как следует, решил сержант. Девчонка и так немного не в себе.

– Успокойся. Нэк покарал нечестивцев. Твой страх был велик? – спросил он Эоку.

– Так, страж храма.

Кастисианка присела на корточки и обхватила руками колени.

– Ахес, дух страха, указал Эоке и на Оэра?

– Так.

Корину хотелось попросить у Эоки прощения, но этого нельзя было делать ни в коем случае. Страж храма Всемогущего Нэка не может быть виноват перед «телом». Даже если оно принадлежит высокородному. Он мог просить о прощении только служителей храма. В крайнем случае, высокородного. Но тогда степень его вины должна быть до чрезвычайности высокой.

Из ворот выехала повозка. Она была накрыта куском плохо выделанной вонючей кожи. Под уздцы порха вел «неимеющий имени» с непонятного цвета грязным платком на голове.

– Пойдем, – сказал, поднимаясь Корин. – Высокородный ждет Эоку.

– Так, страж.

Эока выпрямилась, поправила одежду и следом за Кориным с опаской вошла во двор.

К ним подошел Эдди. Корин впервые обратил внимание на то, как он осунулся за последние несколько дней.

– Страж города оказался умелым и упрямым, – сказал капрал, погладив Эоку по плечу. В Стране Железа публично обнимать и целовать принадлежащее ему «тело» мог позволить себе только простолюдин. Да и то, многие из них избегали подобных действий, чтобы лишний раз не возбуждать у других кастисиан мужского пола желания обладать их «телом». – Итху пришлось приложить немало сил, чтобы отправить его в Страну Теней. Хасу придется заплатить городу за Орфа много монет. Очень сильный воин.

– А за тех, других, тоже? – спросила Эока.

– За них платить никто не должен, – ответил Корин. – Они прикоснулись к «телу», которое принадлежало и принадлежит высокородному. Они нарушили ритуал.

Капрал взял Эоку за руку.

– Не нужно было эрдену Свэбо выпускать такую красавицу одну во двор.

Эока смущенно опустила глаза. Весь ее вид говорил о том, что дочери управителя очень понравилось то, что высокородный назвал ее красавицей. Возможно, подобную оценку она услышала, вообще, первый раз в своей жизни.

Корин не стал при кастисианке выговаривать Эдди за его беспечность. Наверное, тот посчитал, что все приключения уже позади и здесь, в этом задрипанном городишке, девчонке уже ничего не угрожает.

Еще одна ошибка капрала Мура, с горечью отметил про себя Корин. Какая по счету с момента высадки? А сколько раз ошибалась Николь? Хотя, чтобы погибнуть, достаточно было и одной… Только неподчинение приказу не есть ошибка.

Корин строго посмотрел на Эдди. Тот по выражению глаз командира мгновенно все понял и едва заметно пожал плечами – мол, виноват, сэр.

Сержант направился к Итху. Тот вместе с другими слугами Хаса сидел на скамейке, и они поочередно пили вино из серебряного кувшина.

– Непростой получлся поединок, – сказал Итху. Его руки слегка дрожали. – Этот страж города, видно, пришел сюда издалека. У нас так не сражаются. Он знал много уловок. Наверное, сам Нэк был на моей стороне и помог выпустить кишки этому нечестивцу. Так, страж храма?

– Надо бы лекаря, – сказал Корин, глядя на заляпанную кровью повязку на голове Итху.

Тот махнул рукой.

– Сначала выполним поручение. Где груз, страж?

Итху медленно поднялся со скамьи и поморщился.

– Этот сын хсианы чуть не сломал Итху спину.

– Нам туда. – Корин указал на сарай.

Итху знаком поднял остальных слуг Хаса. Все подошли к сараю, двустворчатые ворота которого снаружи были подперты вилами.

– Чья рука соорудила подобное? – оглядев спутников, задал вопрос Корин, хотя ответ ему был известен заранее.

– Высокородный посчитал достаточным…

Командир «девяносто девятого» насупился. Если бы не свидетели, Эдди схопотал бы сейчас хорошего тумака.

– Стойте, где стоите, – бросил он через плечо. – Высокородного страж храма тоже просит не двигаться.

Корин, присев на корточки, осмотрел глинистую почву вокруг зубьев.

– Нэк еще не отвернулся от нас, – с уверенностью сказал сержант. Выпрямившись, он выдернул вилы и приставил их к выбеленной каменной стене. – Теперь можно.

Итху открыл одну из створок и вошел в сарай. Посмотев несколько раз по сторонам, он обернулся и спросил Корина:

– Хас сказал, что свертков будет два. Тут только один.

Сержант вошел внутрь. Бернини в сарае не было. И покрывало, в которое его завернул Корин, тоже исчезло.

Корин распахнул ворота настежь и стал внимательно осматриваться. Заметив что-то на полу, он нагнулся.

– Оэр узнает веревку. Наш пленник ее срезал. Он где-то здесь, в сене прячется. Выйти из сарая незаметно он не мог. Вилы, подпиравшие ворота снаружи, были воткнуты в глину только один раз.

– У него может быть оружие?

– Не думаю. Но чем-то он же перерезал веревки?

Корин еще раз осмотрел стены и крикнул:

– Если не хочешь сгореть живьем, вылезай! Страж храма Оэр выполнит угрозу! Только заплатит за право сжечь все дотла. Клянусь именем Нэка Карающего!

Ждать долго не пришлось. Сено где-то в дальнем углу сарая зашуршало, и вскоре перед Кориным предстал Бернини с лопатою в руках.

– Вот чем он разрезал веревку, – сказал Итху, указывая на инструмент.

– И не одну.

Бернини задрал вверх подбородок.

– Высо…

Договорить он не успел. Без замаха, Корин ударом кулака в висок снова привел беглого каторжника в удобное для транспортировки состояние.

– У этого боста слишком длинный и лживый язык. Найти его стоило больших трудов. У него долг перед храмом. Свяжите его покрепче и можете забирать. Передадите Хасу из рук в руки. За ним потом придут наши служители. Второй сверток тоже не забутьте.

– Так, страж храма.

Эдди подозвал к себе хозяина ночлежки.

– Дашь Итху порха, горожанин. Можно без седла. Ему нужно доставить товар. Порха он вернет сегодня.

– Благодарю, достаславный, что заметил низкого родом. Честь великая. Поступлю, как сказал благороднейший.

Хозяин отвязал одно из стоявших под навесом животных и подвел его Итху.

– Прими, торговец. Воля высокородного.

Итху вложил в руку хозяина несколько монет.

– От Хаса.

Слуги поочередно вытащили пленников из сарая и бережно уложили их поперек порха.

Итху, поднеся ладонь к глазам, склонился перед Эдди.

– Славы роду!

Потом он подошел к сержанту и пожал тому правое предплечье.

– Благодарю за помощь, страж храма. Богатой добычи.

– Храм Триединого всегда на стороне праведных. Спокойной дороги.

Когда слуги Хаса покинули постоялый двор, Корин поманил к себе хозяина.

– Отнеси свои лучшие ковры в сарай. Высокородный останется у тебя до ночи. И подай высокородному лучшей еды и вина. В накладе не останешься. Эрден Свэбо щедр.

– Так, страж храма. А где примет пищу слуга Нэка?

– Там. – Корин указал на навес в глубине двора. – Вместе с твоими гостями. И смотри, чтобы высокородного и его «тело» больше никто не беспокоил. Ответишь головой.

Сержант провел весь день под навесом. Полулежа на потертом ковре, он неспешно пил вино пополам с водой и слушал болтовню богатых селян, приехавших по делам в город. Он старался не думать о Николь. Он смотрел, как гости наливают вино в хорошо начищенные серебряные бокалы, едят горсу, местный фрукт, напоминавший по виду и вкусу огромную желтую черешню; слушал, как они спорят о ценах на воду, иступленно стуча ладонями по ковру и выбивая из него удушливую пыль. К вечеру ему уже казалось, что он всю жизнь живет в этом городке, и когда Сонк пойдет спать, то он тоже отправится домой к «пожизненному телу», как и его собеседники из местных, и будет пересказывать «пожизненному телу» перед сном последние городские новости…

Патрульные покинули Тхэатх, когда сумерки совсем сгустились и стражи города принялись зажигать масляные светильники на его сторожевых башнях.

– Страж храма настолько храбр, что отправляется в дорогу, ее не видя? – крикнул один из часовых.

– Воины высокородного встретят нас у северной развилки. А до нее всего-то тысяча махов.

– Тогда легкой дороги, храмовник! Славы, высокородный!

– И вас туда же, – буркнул по-английски Эдди.

С недовольной миной на лице капрал поправил серебряную застежку своего плаща. Он хотел остаться на постоялом дворе до утра, но Корин провел с ним воспитательную работу и теперь у капрала ныли ребра.

Эока наоборот была довольна, что они покидают, наконец, грязный постоялый двор и отправляются в замок эрдена Свэбо. Она уже рисовала в воображении его огромные стены, широкие лестницы и кованые флюгера. Она только никак не могла окончательно решить, что лучше: остаться одним из «тел» высокородного или стать «пожизненным телом» управителя его замка.

– Высокородный, как зовут управителя замка эрдена Свэбо?

Закономерный с точки зрения Эоки вопрос застал капрала врасплох. Корин это понял по движениям его головы. Эдди сначала чуть повернул ее направо и замер, словно ожидая от кастисианки новых вопросов, потом вернул ее в первоначальное положение, а затем откинул немного назад.

Устремленный в небеса взгляд второго пилота никоим образом не мог найти там ответа. Корин пришел Эдди на помощь.

– Управитель замка эрдена Свэбо носит имя Рун.

– А сколько Больших дождей он пережил?

– В Стране Большой Воды, где процветает род эрдена Свэбо, считают Большие Ураганы.

– Ура-га-ны? Что это?

– Сильный-сильный ветер. Он может поднять к небесам даже порха.

– Нэк Всемогущий! Как же мы доберемся до замка высокородного?

– Ураганы случаются там не так часто.

– Не чаще, чем у нас случается Большой дождь?

– Не чаще.

Корин стал рассказывать Эоке про ритуалы Страны Большой Воды. Девушка слушала стража замка с живым любопытством, задавая порой очень дельные вопросы.

– Получается, что за «тело» в Стране Большой Воды не бьются на мечах, так? Тогда как у них определяется, кто им будет владеть?

– «Тело» назначает себе цену и тот, кто желает им владеть, эту цену платит.

– Тогда цена «пожизненного тела» должна быть очень высокой! Эока тоже может сама назначить себе цену? Там, в Стране Большой Воды?

– Эока думает, что кто-то захочет заплатить больше, чем эрден Свэбо?

Кастисианка смутилась.

– Эока стража храма просто спросила…

– Просто так даже босты не пищат, – едко заметил Корин.

Смуглая кожа девушки и сгущающиеся сумерки не помешали сержанту разглядеть ее заалевшие щеки.

Когда на небе появились первые звезды, Эдди остановил порха и, задрав голову, некоторое время смотрел вверх, а потом рукой указал своим спутникам, куда следует двигаться дальше.

Всадники свернули с дороги. Через пару земных часов, обогнув с юга небольшую рощу, они остановились.

Корин и Эдди соскочили с порхов и привязали их к деревьям. Эока с недоумением огляделась, однако тоже покинула седло.

– Привяжи порха, – сказал ей Корин.

– Так, страж.

По тому, как торопливо она все исполнила, сержант понял, что кастисианка перед ним сильно робеет. Даже больше, чем перед высокородным.

Корин даже не представлял, насколько он близок к истине. Эока, едва только увидела его, сразу решила, что этот страж храма очень строгий и обстоятельный. Позже, исподтишка наблюдая за ним, кастисианка вообще пришла к выводу, что такого безжалостного воина как Оэр, она еще никогда в жизни не встречала. И вряд ли встретит. А вот эрден Свэбо, по ее мнению, был совсем другим. Раньше она никогда бы не подумала, что высокородные могут быть такими добрыми и веселыми.

Эдди и Корин сняли с порхов седла и уселись на них, время от времени поглядывая на звездное небо.

Эока не знала, что ей и думать. Никто из ее спутников не собирался ни спать, ни ужинать. Потоптавшись, она с трудом сняла с порха седло и тоже села на него. Спрашивать, зачем они здесь остановились, Эока не решалась. В ее памяти вдруг начали всплывать страшные истории о найденных в степи растерзанных «телах», слышанные ею от отца. Она стала убеждать себя в том, что с ней этого уж точно не произойдет. Она ведь всегда поступала согласно ритуалам и поэтому Всемогущий никому не позволит ее обидеть.

Вскоре кастисианка захотела есть, потом она начала мерзнуть, и тут у нее уже появились сомнения, что она совершенно чиста перед богами.

Неожиданно Свэбо и Оэр встали, и Эока увидела, как к ним летит небесный огонь. Вскочив на ноги, она закричала. Страж храма зажал ей рот ладонью.

– Не бойся, – сказал он ей на ухо. Потом он повернулся к эрдену и что-то произнес на незнакомом Эоке языке.

Кастисианка начала мысленно молиться Триединому. Ей было так жутко, что она даже не могла закрыть глаза.

Что-то большое и непонятное с шипением опустилось невдалеке от них, подняв клубы пыли.

Корин отпустил Эоку и улыбнулся. Она смотрела на него с такой растерянностью, что он засмеялся.

Пыль быстро осела и Эока увидела, что прилетевшее с неба чудовище металлическое. Страж храма подошел к нему, и оно открыло перед ним пасть. Он что-то достал оттуда, какой-то сверток, и вернулся.

Высокородный стал снимать с себя оружие и одежду.

Страж храма передал ему то, что забрал у чудовища и вскоре высокородный предстал перед Эокой в странном одеянии, которое одновременно было и рубахой, и штанами. Также оделся и страж.

Корин достал из сумки еще один комбинезон и протянул его Эдди.

– Подгони девчонке по фигуре, – сказал он по-английски.

Снова услышав слова на непонятном ей языке, Эока наморщила лоб. Потом посмотрев на небо, она радостно произнесла:

– Эока поняла! Вы – небесные слуги Нэка! Так?! Вы заберете Эоку к нему? Она всегда знала, что это случится. Она любила его всем сердцем. Он не такой злой и страшный, как все думают. Он самый добрый на свете!

Эдди протянул Эоке комбинезон и короткие сапоги.

– Свою одежду сними, а эту надень. Вон там.

Кастисианка послушно зашла за куст, разделась и натянула на себя необычный наряд. Свою одежду она аккуратно развесила на ветках.

Когда она предстала в новом обличье перед патрульными, Эдди засмеялся.

– Ей идет.

– Да.

Корин смотрел на Эоку и думал, что именно так и должна выглядеть счастливая женщина. Он подошел к ней и сказал:

– Первое имя стража храма – Кор. Первое имя высокородного – Эдди.

– Так, слуга Нэка.

– Теперь Эока должна сесть туда. – Корин указал на мезоплан. – И не бойся. Он неживой. Это как повозка. Твое место последнее.

– Так, Кор.

Эока бесстрашно зашагала к мезоплану.

– Я ей сам помогу, а ты приберись, – приказал Корин капралу.

– Есть.

Эдди вытащил из багажного отсека большую сумку, расстегнул ее и осмотрелся.

– Главное – ничего не забыть.

Быстро собрав все вещи до единой, Эдди засунул сумку с одеждой и оружием в грузовой отсек и забрался на крыло мезоплана.

– Готово, Кор.

– Точно? – повернувшись к нему, спросил уже сидевший за штурвалом сержант.

– Точнее не бывает.

– Девчонкой займись.

– Яволь! – отозвался по-немецки капрал.

Он помог Эоке надеть шлем и проверил систему безопасности в ее отсеке.

– Порядок! Можно трогаться, Кор! – отрапортовал он, перебираясь вперед, к своему месту.

– Скакунов наших на свободу отпусти. А то сдохнут здесь без воды, если их в течение трех суток никто не найдет.

– Ай, черт!

Эдди соскочил вниз. Отвязав порхов, он живо вскарабкался на мезоплан и запрыгнул в кресло второго пилота.

– Опа! Извини, Кастис, если что-то было не так, – сказал он, приглаживая волосы на затылке. – Мы ведь не со зла. Прощай, родной! – Эдди помахал поднятой вверх рукой. – Или, может, до свидания? Как сложится, в общем. Пока!

Эдди надел шлем и защелкнул соединительный замок. Скобы безопасности перехватили его талию.

– Начинаю отсчет, – раздался в наушниках голос командира.

Ровно через десять секунд мезоплан поднялся в воздух, а еще через десять в ночном небе сверкнула маленькая звездочка и тотчас исчезла. До рассвета над Хотийской равниной на планете Кастис оставалось еще почти четыре земных часа.

Оглавление

Глава I

Глава II

Глава III

Глава IV

Глава V

Глава VI

Глава VII

Глава VIII

Глава IX

Глава X

Глава XI

Глава XII

Глава XIII

Глава XIV

Глава XV

Глава XVI Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg