«Абсолютный враг»

Абсолютный враг (fb2) - Абсолютный враг (Механоформы - 2) 1074K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Андрей Львович Ливадный

Андрей Ливадный Абсолютный враг (Механоформы)

3867 год

Пролог

Вселенная без звезд…

Великое Ничто, — так именовали аномалию космоса экипажи колониальных транспортов эпохи Первого Рывка.

Действительно, ни человеческий глаз, ни сканирующие комплексы космического корабля не воспринимают даже искорки света. Вокруг — абсолютная тьма. Здесь нет привычных направлений, ориентиров, нет ничего, кроме энергетических потоков, образующих незримую, сложнейшую, чрезвычайно опасную сеть горизонтальных и вертикальных связей, отражающую в своей структуре реальное расположение миллионов светил, их взаимное гравитационное воздействие.

На протяжении веков единственным прибором гиперсферной навигации являлся масс-детектор, — комплекс узкоспециализированных сканеров, способных определить положение корабля относительно ближайших энергетических потоков.

Навигаторы первых колониальных транспортов вели корабли вдоль трепещущих внутри полусферы голографического монитора зеленоватых линий, зная лишь несколько особенностей, позволяющих совершить прыжок и при этом сохранить корабль и пассажиров.

Во-первых, тонкие изумрудные линии на мониторе масс-детектора смертельно опасны. Ни одно защитное поле не убережет корабль от разрушения, если произойдет соприкосновение с энергетическим потоком.

Во-вторых, любая горизонталь начинается в системе одной звезды и заканчивается в другой.

В-третьих, существуют еще и вертикали, — энергетические потоки, идущие перпендикулярно горизонтальной сетке, уводящие в полную неизвестность, — их остерегались пуще всего, — неуправляемый срыв на вертикаль означал только одно — гибель.

Примитивные гиперприводы первых колониальных транспортов несли запас энергии ровно на один прыжок. После пробоя метрики пространства, когда корабль оказывался в гиперсфере, его экипажу оставалось лишь следовать вдоль ближайшей, обнаруженной масс-детектором линии напряженности. Затем, если транспорт успешно преодолевал маршрут, горизонталь вдруг начинала ветвиться, и здесь, в так называемой «узловой точке», необходимо было включить второй контур генераторов гипердрайва, чтобы осуществить всплытие. Если не сделать это вовремя (а на действие отпущены секунды), корабль терял навигационную нить, «узелок» исчезал с экрана масс-детектора, и не оставалось никакого выбора — приходилось вновь сближаться с первой попавшейся линией напряженности и вести транспорт вдоль нее до очередного ветвления. Если экипаж не обладал достаточной подготовкой, то корабль мог проскочить несколько узловых точек, прежде чем удавалось осуществить «всплытие». Именно так тысячи колониальных транспортов Первого Рывка становились невозвращенцами, выходя в привычный для человека космос в десятках, а то и сотнях световых лет от пункта назначения.

* * *

Минуло более тысячи лет.

За плечами человечества лежала Галактическая война и века Экспансии, разделившие цивилизацию на сотни планетных сообществ, рассеявшие колонии людей, словно горсть пыли под порывом ураганного ветра, в огромном объеме пространства.

Многие тайны мироздания открылись молодым, энергичным, вечно куда-то стремящимся, что-то ищущим существам.

Постепенно, (век за веком люди делали не только научные и технические открытия) взору потрясенного человечества предстало историческое полотно, сотканное из фактов, запечатлевших взлет и падение четырех могучих космических рас, — процесс длившейся без малого три миллиона лет.

Логриане, инсекты, хараммины, дельфоны…

Они так же, как и люди, вышли за границы своих «исконных» звездных систем, изучали гиперсферу, сотрудничали и враждовали, совершив ряд удивительных открытий. Не сумев создать мобильный гиперпривод, древние цивилизации научились использовать энергетические потоки аномалии космоса в качестве артерий глобальной транспортной сети, соединившей между собой тысячи обитаемых систем шарового скопления О'Хара и некоторые из звезд, лежащих вне границ печально знаменитого Рукава Пустоты.

В отличие от трехмиллионнолетней истории древнего космоса, расселение людей по простору Обитаемой Галактики походило на вспышку.

Тысячелетие развития техносфер различных колонизированных планет привело к появлению кибернетических систем высочайшей сложности, уже фактически неподвластных своим создателям, а скорее сосуществующих параллельно с человеческой цивилизацией, все еще обслуживая ее, но грозя в скором времени сформировать самостоятельную, уже не подконтрольную кому бы то ни было силу.

Стремительно менялись и люди.

Расцвела и угасла Первая Конфедерация Солнц, затем, после Семидневной Войны с харамминами произошли знаковые события — был реанимирован древний сверхкомпьютер логриан — так называемый «Логрис» [1], а на месте Рукава Пустоты вновь засиял ослепительный сгусток шарового скопления О`Хара, с границ которого была снята Вуаль логрианских устройств, искривлявших метрику пространства и не позволявших свету миллионов звезд вырываться за границы незримой сферы.

Люди, логриане и некоторые Семьи инсектов образовали новое содружество — Вторую Конфедерацию Солнц.

Мир Обитаемой Галактики необратимо изменился.

Древние технологии подарили людям виртуальное бессмертие личности, были освоены Вертикали гиперсферы, началось исследование шарового скопления звезд, а в среде человечества появились первые мнемоники и кибрайкеры [2] — избыточно имплантированные люди, чьи возможности, как показала практика, выходят далеко за рамки манипуляций с информацией и виртуальными пространствами межзвездной сети Интерстар.

Как бывало не раз — Человечество застыло у незримой черты, балансируя на краю бездонной пропасти.

Уже родились поколения мнемоников, унаследовавших изменения, которым подвергся мозг их родителей после избыточной имплантации. Дети первых мнемоников и кибрайкеров развили в себе уникальную способность воспринимать и визуализировать «сеть» энергетических линий гиперсферы.

Первые разведывательно-картографические корабли Человечества, преодолев зону наибольшей звездной плотности, вышли к противоположной окраине скопления О'Хара.

Дикие Семьи инсектов, долгое время развивавшиеся в отрыве от ядра цивилизации, успели показать свой агрессивный, неуживчивый нрав, остатки Квоты Бессмертных еще не потеряли надежду на реванш, а на горизонте событий уже появились новые, совершенно неожиданные опасности и вызовы, с которыми предстояло столкнуться экспансивному Человечеству.

* * *

Звездное скопление О`Хара. Пространство гиперсферы, зона рискованной навигации

…В бездонном пространстве Великого Ничто, придерживаясь горизонталей первого энергоуровня гиперсферы, перемещались три тактических корабля класса «Стилетто-ТК-07».

Являясь последней разработкой ВПК Конфедерации, они управлялись не кибернетическими системами искусственного интеллекта, а боевыми мнемониками.

По каналам ГЧ изредка проходили лаконичные доклады:

— Первый, вышел к узловой точке. Сканирую сетку горизонталей.

* * *

— Второй на связи. Обнаружил две линии напряженности, с характерными признаками принадлежности к древней транспортной сети инсектов. Маркирую их наномашинами.

— Третий — Первому. Фиксирую аномальную активность сетки горизонталей в секторе! Идет активация участка древней транспортной сети!

— Частота импульсов?

— Три в секунду! Горизонтали перемещают физические тела!

— Точки выхода?

— Определяюсь… Есть… Передаю координаты звездной системы!

— Первый — ведомым: начинаем маневр экстренного всплытия. Выходим из аномалии в режиме «граница»! Конфигурация бортового оборудования по схеме «Тень»!

Три корабля, скользнув вдоль сетки горизонталей, практически одновременно вышли к расчетной точке, куда, словно ручейки, стекались импульсы, порожденные внезапной активацией огромного участка древней транспортной сети.

Генераторы гиперприводов «Стилетто» работали сейчас в особом режиме, удерживая корабли на границе двух метрик.

— Горизонтали по-прежнему пульсируют, — заметил командир звена, выпуская контейнеры с нанопылью.

— Одна пульсация — один корабль, — высказал свое мнение второй.

Третий пилот пока что воздержался от комментариев. Обилие звезд в шаровом скоплении вызывало сильные искажения линий напряженности гиперсферы, порой совмещая их одну с другой, свивая в жгуты, стягивая в локальные искажения. Что говорить — зона рискованной навигации. Существовали такие участки гиперпространственной сетки, где множество каналов сходилось в один, вынуждая корабли, стартовавшие из разных, удаленных друг от друга звездных систем, совершать промежуточное всплытие в одной и той же точке.

Как раз наш вариант, — подумал он, а в следующую секунду начали поступать первые данные от наночастиц.

Около сотни космических кораблей, принадлежащих различным Семьям инсектов, сошлись в яростной схватке неподалеку от древнего устройства, по-прежнему «отторгавшего» в трехмерный космос все новые и новые единицы противоборствующих флотов.

От обилия черных кораблей, среди которых четко просматривались два десятка крейсеров, рябило в глазах, сотни тысяч лазерных разрядов вспарывали мрак космического пространства, — подобной битвы между инсектами еще не наблюдал ни один человек.

Три «Стилетто», оставаясь в режиме «Граница», некоторое время вели наблюдение, затем, когда файл сканирования был сформирован, на гиперсферных частотах ушел пакет информации и короткий сигнал:

Всем силам флота Содружества в границах скопления О'Хара — боевая тревога!

Глава 1

Звездное скопление О'Хара. Зона средней звездной плотности

Элианская эскадра [3], состоящая из четырех кораблей, медленно приближалась к сложной пространственной конструкции базы Военно-космических сил Конфедерации Солнц.

Крейсер «Воргейз» [4] двигался чуть впереди, занимая центральное место в построении, три фрегата — «Апостол», «Раптор» и «Ворон» образовывали симметричную пространственную вилку, прикрывая флагманский корабль.

Двадцать четвертая база ВКС — знаменитый «Форпост», медленно росла в стереобъеме голографических экранов.

Сергей Дмитриевич Мищенко смотрел на укрупняющееся изображение, невольно вспоминая тот критический период Экспансии, когда отношения между Конфедерацией и Дикими Семьями инсектов, населяющими скопление, резко ухудшились, выйдя к тонкой грани вооруженного противостояния.

За пятнадцать лет, истекшие с тех пор, ситуация изменилась, но не настолько, чтобы отпала необходимость военного присутствия флота в зоне малой и средней звездной плотности, где располагались не только исконные колонии инсектов, но и недавно образованные поселения людей.

Сейчас гарнизон базы возглавлял полковник Хейд Даггер, человек, чья нелегкая судьба могла бы стать легендой, если бы прошлое Хейда не окутывал гриф совершенной секретности [5].

Над консолью стек-голографов включился дополнительный стереоэкран.

Адмирал Мищенко выслушал сухой, официальный доклад, затем в его глазах помимо холодного, пристального блеска промелькнула теплая искорка, и он произнес:

— Рад снова видеть тебя, Хейд.

— Взаимно, Сергей Дмитриевич. — Взгляд Даггера также на мгновение оттаял, — все-таки он прослужил под началом Мищенко восемь лет, прежде чем тот ушел на повышение, а Хейд был назначен командовать «Форпостом».

— К делу. — Адмирал отдал мысленный приказ, и воздух вокруг него сгустился, потерял прозрачность, образуя кокон изолированного пространства, одновременно заработал защищенный канал спецсвязи; изображение в сфере голографического воспроизведения на долю секунды стало нечетким, затем вновь обрело контрастность. — В штабе твой доклад вызвал серьезную озабоченность. Как обстоят дела на данный момент? Что-то удалось прояснить?

— Дикие Семьи по-прежнему проявляют военную активность. — Даггер говорил спокойным, ровным тоном, но Мищенко знал, что испугать полковника непросто, он способен сохранять самообладание в самых сложных ситуациях, и потому прозвучавший термин «активность», в устах Хейда обретал некий глобальный и зловещий смысл.

— Подробнее.

— Сутки назад мнемоники патрульной группы зафиксировали внезапную активацию участка древней транспортной сети инсектов. По каналам внепространственной транспортировки шло интенсивное перемещение небольших групп космических кораблей. Позволю себе напомнить: особенности строения сетки линий напряженности гиперсферы в секторе ответственности «Форпоста» образуют два искривления, так называемые «аномальные узлы», где происходит отторжение любого физического объекта из пространства гиперсферы в нормальный космос.

Мищенко лишь кивнул в ответ. Он знал, что использование логрианских устройств Вуали, миллионы лет скрывавших от обнаружения шаровое скопление О'Хара, привело к необратимым деформациям гиперсферной сети. Даже после отключения генераторов, искривлявших метрику пространства, не все линии напряженности вернулись в прежнее состояние, — некоторые участки внепространственной «сетки» горизонталей так и остались деформированными.

— Расшифровка файла сканирования позволяет смело предположить, что группы кораблей принадлежат к различным планетным цивилизациям разумных насекомых, о существовании которых мы до сих пор не имели никаких достоверных сведений, — тем временем продолжил свой доклад Даггер. — Я полагаю, что инсекты не знали о существующих деформациях древней сети. Всплытие десятков боевых и транспортных кораблей в границах одной системы стало для них полной неожиданностью.

— Состав групп кораблей был смешанным? — уточнил адмирал.

— Да. В основном малые боевые корабли класса «трезубец» и транспорты. Сканирование показало, что на борту транспортников находятся куколки. Это наводит на мысль о гибели городов-муравейников и срочной эвакуации нескольких десятков колоний. Наверняка, стычка была спровоцирована инстинктивным порывом представителей каждой Семьи защитить свое потомство. В общей сложности мы насчитали тридцать восемь групп кораблей, двадцать из которых имели в своем составе крупные единицы класса «крейсер».

— Чем завершился бой?

— Схватка постепенно затихла. Малые соединения отступили в глубь космического пространства, а более крупные начали покидать точку вынужденного всплытия, используя резервное устройство [6], открывающее доступ к неповрежденному участку сети.

— Далее? — Мищенко выглядел серьезно обеспокоенным.

Вообще сам факт появления в границах скопления О'Хара Элианской эскадры говорил о том, что в штабе флота придают исключительную важность происходящим событиям.

— Мы продолжили наблюдение за системой и зафиксировали прохождение через нее крупных космических сил, но на этот раз никаких столкновений не происходило. Новые группировки кораблей появлялись с различными интервалами, уже не пересекаясь одна с другой во времени.

— И куда устремилась армада?

— Я бы не стал объединять силы инсектов в единый флот, даже мысленно, — ответил Мищенко и тут же добавил: — От точки вынужденного всплытия расходятся восемьдесят две горизонтали. Группа мнемонического наблюдения зафиксировала активацию всех без исключения линий напряженности, то есть соединения инсектов различной численности, продолжали двигаться к освоенной нами части скопления, используя несколько маршруты. Шесть часов назад, со стороны пришельцев начались первые атаки на колонии Семей, исторически населяющих сектор. Наши поселения? — тут же уточнил адмирал.

— Не пострадали, — ответил Даггер: — Поведение инсектов вообще трудно объяснить. Анализируя общую картину происходящего, я пришел к выводу о существовании некой третьей силы, заставившей мигрировать Семьи разумных насекомых. Они, в свою очередь, спровоцировали цепную реакцию боевых действий, захватывая не принадлежащие им территории.

— Вынужденная миграция? — настороженно переспросил Мищенко. — Удалось хотя бы примерно определить, кто и куда движется?

— В том-то и дело, что все известные нам Семьи обороняются. — Хейд подчеркнул последнее слово. — Выяснить, где расположены планетные системы агрессоров, пока не удалось, — та часть скопления, откуда они прибыли, фактически не изучена. Но насекомые сцепились между собой не на шутку. Никакой упорядоченной схемы в общей картине вторжения не наблюдается. Атаке, по последним данным, подверглось порядка семидесяти процентов населенных планет сектора, бои в космосе носят ожесточенный характер, но, что примечательно, нападающие не образуют единого фронта, не оказывают помощи друг другу, зачастую они терпят поражения там, где легко добились бы победы при элементарной координации усилий…

— Твое мнение, Хейд? Вкратце.

— В сектор вторглись Семьи инсектов, исторически населяющие иной, еще не изученный нами участок шарового скопления, — повторил уже прозвучавшую мысль Даггер. — Я соглашусь с термином «миграция», добавив, что разумные насекомые бегут от неизвестного нам противника, причем бегут массово, отчаянно бросаясь в рискованные прыжки через аномалию, при этом каждая группировка кораблей действует сама по себе, пытаясь отвоевать планету в точке обратного перехода. Потерпев неудачу, потрепанный флот, как правило, вновь уходит в гиперсферу.

— Призывы о помощи со стороны дружественных нам Семей не поступали?

— Нет, — отрицательно покачал головой Даггер. — Первый, наиболее мощный натиск они отбили. С нами не контактируют. Вмешиваться в их разборки, без веских на то оснований запрещено. Пока наблюдаем, одновременно эвакуируем персонал торговых и научно-исследовательских баз. Все картографические работы свернуты, гарнизон в полной боевой готовности, но серьезно повлиять на ситуацию, учитывая, что в моем распоряжении всего три фрегата, — нереально.

Адмирал Мищенко кивнул, соглашаясь.

Ситуацию в границах шарового скопления О'Хара он всегда характеризовал как «стабильно тяжелую».

Дикие Семьи инсектов, населяющие большинство систем в зоне средней и малой звездной плотности, в настоящее время находились на разных уровнях технического развития. Три миллиона лет назад цивилизация разумных насекомых, построившая Сферу Дайсона, вынужденно мигрировала в границы шарового скопления звезд, дробясь на тысячи отдельных анклавов. Единое ментальное поле муравейника, хранящее сумму исторических, культурных и технических знаний, распалось. Постепенно по мере освоения подходящих по климату планет, образовались десятки тысяч независимых Семей, имеющих лишь смутное представление о былом величии предков. Они начали самостоятельный путь развития, по крохам возрождая древние знания, утраченные в период безраздельного господства харамминов — расы гуманоидов, исторически населявших скопление О'Хара.

Несколько миллионов лет назад неизбежный конфликт между харамминами и инсектами вылился в полномасштабное восстание последних, после чего начался новый процесс дробления Семей, разумные насекомые массово покидали зону боевых действий. В поисках новых жизненных пространств они двигались по периферии скопления, осваивая все новые и новые системы. Сколько планетных поселений разумных насекомых существует в современности — оставалось загадкой. Несмотря на интенсивные исследовательские программы, за последние двадцать лет было картографировано не более сотни пригодных для жизни звездных систем из сотен тысяч, входящих в состав скопления.

Нам досталось тяжелое наследие древних конфликтов, — подумал Мищенко, внимательно изучая переданную Даггером объемную карту сектора, сплошь испятнанную очагами внезапного противостояния между Семьями инсектов. Скопление О'Хара до сих пор являлось серьезным препятствием для дальнейшей экспансии Человечества: большинство планетных цивилизаций разумных насекомых не имело ни малейшего представления о людях, ошибочно ассоциируя их с харамминами.

В этих условиях первопроходцы, с трудом прокладывающие гиперсферные трассы через зону рискованной навигации, зачастую попадали в откровенно недружественное окружение…

— Адмирал, эскадра прибыла на усиление? — нарушил ход мысли Мищенко вопрос полковника Даггера.

— Нет, — ответил Сергей Дмитриевич. — Мы направляемся дальше, с разведывательной миссией. Колонии Содружества в границах сектора будешь прикрывать сам. При обострении ситуации можешь рассчитывать на немедленное содействие со стороны мобильных боевых групп флота [7].

— В штабе проанализировали информацию? Есть конкретные соображения, выводы? От кого бегут инсекты?

Мищенко чуть подался вперед, как бы желая приблизиться к собеседнику, хотя в действительности их разделяли тысячи километров.

— Соображения есть, Хейд. Но предварительные выводы требуют тщательной проверки.

Даггер пристально посмотрел на адмирала.

— Не совсем понимаю, Сергей Дмитриевич.

— Сейчас объясню. Информация совершенно секретна. Все, что ты сейчас увидишь и услышишь — это, с одной стороны, сырые, едва обработанные данные, а с другой — возможная реальность, с которой тебе при наихудшем раскладе событий, придется столкнуться. Так что слушай, смотри и запоминай, — никакой записи на физические носители, учти.

Хейд поморщился. Что за шпионские игры?

— Две недели назад, — не обращая внимания не его мимику, перешел к делу адмирал, — неизвестными механоформами была атакована система Алексии, где завершалось строительство пятого резервного космодрома.

— Алексия? — Даггер был неприятно удивлен. Включив дополнительный голографический экран, он вызвал на него карту шарового скопления. Среди россыпи уплотняющихся к центру серебристых точек на противоположной окраине скопления, в зоне средней звездной плотности, появился алый маркер.

Система Алексии. Точка базирования пятого резервного космодрома.

— Почему меня не информировали? — Даггер даже не попытался скрыть возмущения.

— Следственная комиссия еще не завершила работу, — спокойно парировал Мищенко. — Хейд, ситуация крайне сложная. Вкратце она сводится к следующему: одна из промышленных групп Корпоративной Окраины приобрела сведения о нескольких маршрутах, проложенных через зону рискованной гиперсферной навигации скопления О'Хара, и организовала разведывательный рейд с целью поиска планетных систем, пригодных для разработки полезных ископаемых.

— Им захотелось проблем? Противоположная окраина скопления практически не изучена, — осуждающе заметил Хейд. Он всегда отрицательно относился к авантюрным исследованиям, проводящимся на свой страх и риск.

— Ты не перебивай. В общем, результат «экспедиции» оказался плачевным: в одной из звездных систем разведчик зафиксировал огромный техногенный объект неизвестной нам цивилизации и фактически сразу был атакован стартовавшими с его борта истребителями, работающими в режиме «полный автомат». Попытка уйти в гиперсферу спровоцировала преследование со стороны неопознанных боевых машин. Пытаясь оторваться от механоформ, управлявший разведывательным кораблем кибрайкер осуществил экстренное всплытие в системе Алексии. Позже выяснилось, что он обладал сведениями о наличии на планете военной инфраструктуры и средств противокосмической обороны.

Хейд понимающе кивнул:

— Решил вывести преследователей под огонь прикрывающих планету орбитальных станций?

— Да. Но его «военная хитрость» спровоцировала тяжелейшие последствия. Вслед за механоформами в системе Алексии появился их базовый корабль, — тот самый техногенный объект, о котором я говорил. Пятый резервный космодром находился на момент вторжения в стадии незавершенного строительства, но туда уже начали перегонять технику: новые аэрокосмические истребители «Стилетто».

Хейд нахмурился. Адмирал в нескольких фразах умудрился подать столько новой информации, что полковник на секунду растерялся.

— Сергей Дмитриевич, я правильно понял: речь действительно идет о неизвестной нам цивилизации?! — Задавая вопрос, Даггер мысленно подразумевал расы эмулотти и Эволгов, с которыми Человечество вступило в контакт при исследовании вертикалей гиперсферы. Хейд знал, что после событий на Эригоне [8] одна из ниточек поиска привела исследователей на окраину скопления О'Хара.

— Гарнизон Алексии был атакован автономными роботизированными комплексами, — уточнил Мищенко. — Их происхождение пока не выяснено.

Еще один, дополнительно включившийся голографический монитор отобразил объемную карту шарового скопления О'Хара, затем фрагмент звездной карты укрупнился. Теперь «РК-5» находился в центре пространственной схемы, включающей около сотни близко расположенных звездных систем. Подле одной из них, на удалении в семьдесят пять световых лет от Алексии, внезапно появился мигающий маркер, обозначенный как «картографический разведывательный корабль «Пенелопа». Даггер тут же мысленно обратился к глобальным базам данных, получив ответ: КРК «Пенелопа» значился на балансе корпорации «Спейсстоун», порт приписки — планета Треул.

— Кораблем управлял некий Фрич Огден. — Тем временем пояснил Мищенко. — Кибрайкер с весьма темным прошлым. Сейчас с ним работают дознаватели флота.

— Что удалось выяснить?

— По словам Огдена, он не совершал ничего противозаконного. Его наняли для проверки гиперсферного маршрута и разведки нескольких звездных систем, в одной из которых и произошел незапланированный контакт. Он утверждает, что никаких признаков цивилизации ему обнаружить не удалось, странным показалось лишь огромное облако кристаллических частиц, расположенное чуть выше плоскости эклиптики.

При попытке сблизиться со странным образованием и взять образцы составляющих его элементов, КРК внезапно был атакован малыми кораблями неизвестной ранее конструкции, вслед которым из-за прикрытия скопления металлических кристаллов появился исполинский корабль, едва не превративший «Пенелопу» в газопылевое облако залпом бортовых плазмогенераторов.

В сфере голографического экрана появилось изображение техногенного объекта.

Хейд невольно подался вперед.

Основой инопланетного корабля являлся тридцатикилометровый диск. По данным сканирования (обработанным специалистами разведки флота), конструкция с ярко выраженной клиновидной сегментацией обшивки делилась изнутри на сотни палуб и десятки тысяч отсеков.

Размеры корабля неприятно поразили Даггера. Взгляд полковника машинально отмечал наиболее яркие особенности его облика, например, по внешнему периметру диска в наиболее тонкой его части располагались пятнадцать спиралевидных, как будто свисающих вниз образований, в точности повторяющихся по длине и форме, но не по внутреннему наполнению.

Различные спирали состояли из разных по конфигурации отсеков, внутри которых позиционировались совершенно непохожие друг на друга сигнатуры [9].

— Что произошло дальше? — севшим голосом осведомился Хейд, понимая, что адмирал передает ему лишь общие сведения и видеоматериалы.

Мищенко, терпеливо ожидавший, пока Даггер осмыслит переданное ему изображение, продолжил:

— Как я уже сказал, Фричу удалось уйти из-под удара, совершив экстренное погружение в гиперсферу. Ты сам прекрасно знаешь, что кибрайкеры и мнемоники способны воспринимать ткань энергетических линий аномалии космоса. Совершив маневр, Огден понял, что у него на хвосте по-прежнему идут истребители. Хуже того — через некоторое время возмущение ведущей линии напряженности, вдоль которой уходила «Пенелопа», засвидетельствовало, что обнаруживший себя техногенный объект также присоединился к преследованию.

— Как Огден объясняет свое появление в системе Алексии? Откуда он знал, что там расположена строящаяся база флота?

— Он говорит, что информацию ему передали вместе с гиперсферным курсом. Где произошла утечка секретных данных, сейчас выясняют. В навигационном чипе «Пенелопы» система Алексии помечена, как «военный объект ВКС Конфедерации», без дополнительных уточнений.

— Выходит, я прав? — Даггер поморщился. — Кибрайкер сознательно осуществил всплытие, рассчитывая, что средства противокосмической обороны планеты расправятся с преследователями?

— Он и не скрывал этого обстоятельства при допросах. Фрич упирает на то, что был испуган и не представлял, как еще можно выйти из сложившейся ситуации. Он покинул гиперсферу, транслируя сигнал «SOS», попытался проскочить район низких орбит, но появившиеся следом механоформы, по функциональности аналогичные нашим аэрокосмическим истребителям, открыли огонь по «Пенелопе», нанеся картографическому кораблю критические повреждения. В итоге кибрайкер катапультировался, а КРК вошел в плотные слои атмосферы Алексии и потерпел крушение. Дежурное звено «Стилетто», под командованием галактлейтенанта Александра Иноземцева, после сканирования объектов и безуспешной попытки контакта, приняло бой и уничтожил их.

Изображение в стереообъеме голографических экранов, расположенных перед полковником Даггером, на миг помутилось.

— Через минуту двадцать секунд после крушения «Пенелопы» из пространства гиперсферы появился техногенный объект неизвестной нам расы, — продолжил адмирал Мищенко. — Базовый корабль механоформ совершил обратный переход непосредственно в зоне низких орбит, блокировав мощным полем низкой частоты [10] работу станции ГЧ, и тут же начал развивать атаку: отстрелил три десятка десантных модулей [11], на борту которых сканировались сигнатуры неких автономных механизмов, а сам, задействовав бортовые плазмогенераторы, нанес удар по орбитальным узлам системы противокосмической обороны.

Информационный модуль связи сформировал новое объемное изображение: на фоне бело-синей атмосферы Алексии появились очертания уже знакомого Хейду техногенного объекта. В нижней части голографического экрана возникли данные, характеризующие работу некоторых энергосистем базового корабля механоформ.

Нужно сказать, что полковник Даггер многое повидал в жизни, но бесноватая атака едва покинувшего гиперсферу корабля произвела на него сильное впечатление. Никаких попыток наладить связь, установить контакт инопланетный объект не предпринимал. Едва завершив обратный переход базовый корабль механоформ отстрелил десантные модули и произвел залп из плазмогенераторов, превратив в обломки станцию гиперсферной частоты и большинство спутниковых конструкций орбитальной группировки.

Далее, используя фактор внезапности и полученное тактическое преимущество, тридцатикилометровый «диск» задействовал двигатели, сближаясь с планетой.

Атмосфера Алексии внезапно помутилась — сотни локальных вихрей, сопровождаемых частыми точечными вспышками, обозначили массированный залп ракетных комплексов «Легион» класса «земля — космос», вслед которым ударили батареи импульсных орудий, прикрывающие «РК-5» от атак малых космических кораблей противника.

Ответом послужил еще один плазменный удар.

На информационном экране сменился ракурс съемки: на миг возникли очертания строений космодрома, а еще через секунду нестерпимые для человеческого глаза вспышки, полыхнув магниево-белым, разлились внезапным мертвенным светом. В районе укреплений, откуда только что били батареи импульсных орудий, вскипели выброшенные на десятиметровую высоту гейзеры расплавленного металла и сгорающей почвы, затем огненный вал захлестнул всю территорию космодрома.

Одно из попаданий сверкнуло у основания тридцатиметровой башни диспетчерского контроля, и та вдруг начала подламываться, распадаясь на части, оседая вниз, окутываясь белесым облаком бетонной пыли, которое тут же вспыхнуло, превращаясь в частицы сажи.

Мгновением позже между зданиями Пятого Резервного ударили тысячи ветвящихся электрических разрядов, сопровождаемых оглушительными раскатами грома.

* * *

— Кто-нибудь выжил? — глухо спросил Даггер, глядя на застывшее изображение.

— Большинство пилотов в момент атаки находились вне космодрома. Прибывшая накануне техника проходила расконсервацию в ангарах бункерной зоны. Погиб командир «РК-5» и смена диспетчеров. Дежурное звено «Стилетто» в результате воздушного боя уничтожило двадцать семь спускаемых модулей противника и вернулось на запасную посадочную площадку. Пилоты выдержали жесточайшую схватку, двое были госпитализированы, машины до сих пор находятся в лабораториях ВКС, их эвакуировали для исследования. Базовый корабль механоформ, поврежденный «Пилумами» [12], отступил от планеты. В результате залпа ракетных комплексов «Легион» «диск» получил двухкилометровую пробоину корпуса и множество более мелких повреждений. Удалившись в зону высоких орбит, он продолжал генерировать поле низкой частоты, что сделало невозможной гиперсферную связь. Мы до сих пор не знаем, являлась ли генерация низкочастотного поля боевым приемом или следствием повреждения силовой установки корабля. — Мищенко говорил ровным, спокойным голосом, демонстрируя завидное хладнокровие. — Принявший командование «РК-5» майор Сабуров сформировал две эскадрильи из готовых к вылету «Стилетто» и «Х-Страйкеров» и предпринял попытку уничтожить ремонтные платформы отстыковавшиеся от техногенного объекта иной расы для восстановления обшивки, поврежденной «Пилумами».

В результате космического боя выяснилось еще несколько особенностей оснастки инопланетного корабля. В частности, отражая атаку наших штурмовиков, «диск» отстрелил в космос миллионы кристаллов, управляемых при помощи электромагнитного излучения. При подробном анализе файлов сканирования выяснилось: кристаллы являются носителями микроэлектромеханических устройств, оснащенных небольшим запасом энергии, что позволяет им изменять собственный вектор магнитного поля под воздействием управляющего луча. На борту инопланетного корабля в момент отражения атаки работали мощные источники электромагнитного излучения: одни, фокусируясь, заставляли кристаллы собираться в плотные группы, другие придавали им ускорение, третьи воздействовали на частицы таким образом, что те изменяли порядок построения, равномерно распределяясь по площади…

Полковника Даггера, внимательно следившего за появляющимися изображениями, поразила эффективность и простота защитных систем противника. Меняя конфигурацию электромагнитных полей, инопланетный корабль манипулировал кристаллами, выстреливая их на перехват целей или выстраивая некий ложный корпус, — десятки, если не сотни возможностей боевого применения небольших по размерам частиц на миг заставили его усомниться в уязвимости исполина…

— События на протяжении двух суток развивались драматически, — продолжил Мищенко. — Одна из ремонтных платформ все же была разрушена ценой потери большинства машин двух эскадрилий, после чего от «диска» внезапно начали отделяться спиралевидные сегменты. Как выяснилось, эти модули предназначены для постройки молекулярного репликатора, который, в свою очередь, используя ресурс полезных ископаемых планеты, способен воспроизводить различные объекты, механизм, и даже биологические структуры, данные о которых хранят его программы.

К началу третьих суток противостояния от базового корабля механоформ отделился похожий на дольку апельсина сегмент, который защитники «РК-5» окрестили «Сеятелем». Войдя в атмосферу, боевой модуль накрыл половину материка планеты плазменным дождем.

Даггер посмотрел на информационный монитор, куда начали поступать документальные кадры записей, сделанных на Алексии.

Такого не придумаешь, не увидишь в самом жутком сне.

Проливным дождем, сбиваемые с курса шквалистым ветром, капли плазмы хлестали по зданиям, стартовым полям, взлетно-посадочным полосам…

Сеть ветвистых молний ткала замысловатое, смертельное кружево, озаряя хмурое облачное небо, по земле стлался жидкий огонь; призрачно-голубое сияние, словно тончайшая пленка, обволакивало контуры предметов, воздух горел, исполинские смерчи возникали в секундных порывах пламени и тут же рассыпались, опадая хлопьями сажи.

Электрические разряды, ветвящиеся между стенами полуразрушенных зданий, мгновенно вызвали глобальный сбой в уцелевших кибернетических сетях резервного космодрома, — удар «Сеятеля», чей исполинский контур просматривался в небесах, не выдерживала ни одна защита, от него не спасала ни экранировка, ни мощные перекрытия подземных уровней, — электростатические пробои в момент атаки достигли отдельных узлов бункерной зоны, расположенных на стометровой глубине…

— Модуль «Сеятеля» был сбит дерзкой атакой трех «Стилетто». Операцию возглавлял галакткапитан Рощин, только накануне прибывший на Алексию. — Произнес адмирал. — Он же разработал план уничтожения «диска».

Полковник Даггер вскинул взгляд.

— Им удалось?

— Да. Рощин предложил использовать логрианские генераторы «Вуали» [13] установленные на «Стилетто», поменяв их настройки, чтобы замкнуть инопланетный корабль в кокон искривленного пространства. Смысл операции сводился к нейтрализации поля низкой частоты, по-прежнему излучаемого объектом. Галакткапитан Рощин рассчитывал блокировать корабль механоформ и, избавившись от помех, осуществить передачу данных по каналам гиперсферных частот, но его план удался лишь отчасти.

Сканеры техногенного объекта зафиксировали искривление метрики и определили источники формирования «Вуали», — в результате инопланетный корабль предпринял попытку уничтожить истребители, но залп бортовых плазмогенераторов не сумел пробиться через гравитационное возмущение, частицы ионизированного газа начали неизбежное скольжение по внутренней границе сферы искривленной метрики. При попытке прорыва через Вуаль базовый корабль механоформ получил серьезные повреждения брони, однако успел произвести еще один залп плазмой, уничтожив машины галакткапитана Рощина и галактлейтенанта Мак-Корера. Оба пилота успешно катапультировались, но в последний момент от сгорающего, деформирующегося, теряющего дискообразную форму инопланетного объекта внезапно отделилось несколько десятков модулей, два из которых захватили спасательную капсулу Рощина и скрылись в гиперсфере. Спустя несколько секунд произошел взрыв силовой установки инопланетного корабля.

— Рощина нашли?

— Нет, — с сожалением покачал головой адмирал. — Линию напряженности, вдоль которой совершили прыжок транспортные модули, отследить не удалось из-за возмущений метрики пространства, вызванных работой генераторов «Вуали» и последующего разрушения термоядерного реактора базового корабля механоформ.

На некоторое время в информационном пространстве системы связи воцарилась тишина. Даггер, осмысливая полученную информацию, невольно проецировал ее на события, происходящие в зоне ответственности «Форпоста». Не зря ведь адмирал передал ему сведения, касающиеся механоформ.

— Есть предварительные выводы? — наконец спросил он. — В штабе предполагают, что массовый исход инсектов связан с нападением на их планеты автоматических кораблей, подобных «диску»?

Мищенко лишь неопределенно пожал плечами.

— Мы всего лишь строим предположения, Хейд. Бегство инсектов из сектора, где был атакован наш космодром, подсказывает весьма скверный сценарий дальнейшего развития событий. Собственно, задача Элианской эскадры — глубокий разведывательный рейд. Что же касается предварительных выводов мы предполагаем, что уничтоженный техногенный объект — не единственный в своем роде, но пока не можем утверждать этого наверняка. К сожалению, базовый корабль механоформ после попытки прорыва через Вуаль практически полностью разрушен. Также мы не сумели захватить действующий образец репликатора, он самоликвидировался.

— Да, но остались записи систем наблюдения, телеметрия данных с борта наших кораблей, верно?

Мищенко кивнул.

— Аналитический отдел штаба флота на основе собранных данных сделал несколько предположений.

Первое: те, кто построил «диск», ведут войну. Их противник, судя по продемонстрированной «диском» тактике, базируется на планетах, создавая мощные укрепленные районы, занимающие немалые площади. Явная энергетическая избыточность нанесенных по «РК-5» ударов, наводит на мысль о противостоянии машин. Для уничтожения биологических форм был бы избран иной тип оружия: плазма в том применении, что продемонстрировал «Сеятель», идеально подходит для уничтожения роботизированных комплексов. Сопутствующие удару мощнейшие электромагнитные импульсы, электростатические пробои, способные проникать на километровую глубину, пронзать кору планеты, пробивать перекрытия горизонтов и уровней до попадания в грунтовые воды, — все это имеет смысл при борьбе с глубоко эшелонированными роботизированными комплексами.

Второе: действия репликатора, оставившего недвусмысленные материальные следы на поверхности Алексии, позволяют предположить, что механоформы изначально являлись терраформерами — высокотехнологичными комплексами преобразования планет под некий эталон, с постройкой городов, и коренным изменением биосферы.

Третье: терраформеры оказались изолироваными от создавшей их цивилизации и функционируют уже более трех миллионов лет. Анализ некоторых материальных обломков, попавших к нам в руки, говорит именно о таком возрасте конструкций.

— Да, дела… — Хейд сокрушенно покачал головой. — Совершенно непонятно почему базовый корабль погнался за «Пенелопой»? — высказал он промелькнувшую мысль, но тут же одернул себя: — Дмитрий Сергеевич, сил «Форпоста» достаточно чтобы на время приостановить миграцию инсектов. Если ситуация станет критической, я пошлю фрегаты в систему, где происходит промежуточное всплытие армад, и уничтожу действующие установки древней транспортной сети. Но механоформы обладают технологией мобильного гиперпривода, и им для вторжения в сектор нет необходимости использовать древние устройства инсектов.

— Я понимаю.

— Надеюсь, в штабе флота тоже понимают степень угрозы?

— Хейд, продолжай эвакуацию наших поселений и готовься к обороне «Форпоста».

— Других приказов или рекомендаций не будет?

— Нет. До тех пор, пока рейд моей эскадры не даст ответа на главные вопросы: от кого бегут инсекты, существует ли гипотетический флот механоформ, и есть ли возможность установить контакт с представителями иного разума, все рекомендованные действия носят только оборонительный характер. Ты информирован о потенциальной угрозе, вот и думай, как оборонять станцию.

— Что делать, если инсекты все же потребуют помощи?

— Информируй штаб флота. Решение будет принято там.

— Сергей Дмитриевич, часто времени на согласования попросту не остается. Либо ты действуешь, либо становишься статистом.

— Что ты хочешь от меня, Хейд? Я командую эскадрой, а не флотом.

— Ладно. Будем считать, что я принял информацию к сведению и промолчал.

— Уже что-то задумал?

— Буду действовать по обстановке. Единственное, что мне необходимо, — это постоянная связь с эскадрой.

— Связь мы будем поддерживать. Но, принимая решения, все же будь осторожен. Вероятно, в ближайшие сутки сюда перебросят резервный флот.

* * *

Через четверть часа, глядя как корабли Элианской эскадры исчезают в гиперпространственных переходах, Даггер, продолжая размышлять над внезапно обострившейся обстановкой, подумал:

Надо бы установить связь с главами Семей инсектов. Может быть они дадут более полную информацию?

Глава 2

Неизвестная точка пространства…

Массивная бронированная дверь неслышно приоткрылась, пропуская Кайла в просторное и наиболее защищенное помещение бункерной зоны, где (по его представлениям) обитал Призрак.

Длинный зал со сводчатым потолком (бункерная зона была выстроена на основе естественных пещер, уходящих глубоко в недра скального массива) выглядел пустым, — каждый раз появляясь тут, Кайл производил сканирование, но ничего, кроме многослойного экранирующего покрытия стен да двух десятков компьютерных терминалов, объединенных в локальную сеть, ему так и не удалось обнаружить.

— Привет, Кайл. — Раздался голос.

— Приветствую тебя, Призрак, — вежливо ответил разведчик. — Зачем звал?

— Есть к тебе одно дело, — произнес голос, и вдруг обстановка пустого помещения начала резко видоизменяться. Заработавшие устройства голографического воспроизведения мгновенно воссоздали мрачноватый, явно деформированный отсек космического корабля, перенося в реальное пространство фрагмент того мира, где постоянно обитало сознание Призрака.

Он сам появился секундой позже.

С виду — внушительных размеров кибернетический механизм, на самом деле — сгусток сознания, способный принимать любые формы, как ему заблагорассудится.

Никто не знал, на каком из физических носителей расположен разум Призрака — искусственного интеллекта, контролирующего огромное пространство горной местности, координирующего, а зачастую и регламентирующего существование тех, кто населял неподконтрольные доминирующим на планете механоформам труднодоступные горные регионы.

Несколько гулких шагов, от которых, казалось, завибрировал пол и стены бункера, плавный разворот, тонкий звук сервомоторов, и призрачная машина застыла, будто мифический демон, явившийся на зов неосторожного исследователя древних культов.

— Располагайся, Кайл. В ногах правды нет.

Разведчик отыскал среди голографических изображений настоящий стул, поднявшийся из неприметной ниши в полу, и присел, машинально закинув ногу на ногу.

— В нашем мире грядут перемены. — Между Призраком и Кайлом воздух внезапно уплотнился, принимая форму информационного экрана, в объеме которого тут же возникла панорама Ржавой Равнины, снятая с высоты горных вершин. Статичное изображение не несло какой-либо новой информации, — опытный взгляд разведчика не различил даже намека на необычные детали давно знакомого ландшафта.

Все как обычно.

Ржавая Равнина начиналась в предгорьях и уходила к самому горизонту бесконечными цепочками оплывших холмов, меж которых курились туманом заболоченные низменности.

Кайл терпеливо ждал, пока хозяин бункерной зоны введет его в курс дела. Разведчик являлся одним из немногих сервов, кто не нуждался в повседневной опеке со стороны искусственного интеллекта. Обычно пленники Ржавых Холмов (включая тех, кто выбрался оттуда самостоятельно) находились в самом начале долгого и трудного пути саморазвития, нуждались в советах, наставлениях, координации действий. Все вышеперечисленное обеспечивал Призрак. Он помогал свободным сервам в критических ситуациях, опекал недавно спасенных реликтов, пока те осваивались с новой для них реальностью, возрождая, или заново обретая самосознание.

— Кайл, когда ты в последний раз ходил к Ржавым Холмам? — Наконец задал вопрос Призрак.

— Месяц назад. — Разведчик вновь посмотрел на информационный экран. — То был разведывательный рейд. — Напомнил он. — Мы углубились на пятнадцать километров, обследовали два холма, засеяли споры металлокрека, и собрали немного оружия, годного для ремонта. На обратном пути столкнулись с группой доминаторов. Семь — два. К сожалению — не в нашу пользу. Рому и Краба пришлось собирать по кускам. Кстати, как они?

— Поправляются. Утратили часть воспоминаний, но, в общем, — нормально. Я их пока не выпускаю из бункера. Помогают по хозяйству. Ладно, Кайл, давай перейдем к делу. Доминаторы зашевелились. За истекшие трое суток над Ржавой Равниной наблюдатели зафиксировали появление репликаторов в сопровождении ревайверов и боевых механоформ.

— Давно их не было видно. — Кайла неприятно поразила услышанная новость.

— Да. — Согласился Призрак. — Тревожный факт. Я, кажется, уже говорил тебе, что технокладбище, которое мы называем «Ржавой Равниной», на самом деле не просто свалка, — это сырьевая база, неприкосновенный запас доминаторов на случай непредвиденных обстоятельств, когда им вдруг срочно понадобится оттиражировать сложную технику, производство которой требует огромного количества редких металлов, композитных соединений и полимеров?

— Да, я помню. — Подтвердил Кайл.

— Так вот, появление репликаторов — очень тревожный знак. Я поначалу подумал, что они хотят приступить к переработке Ржавых Холмов, но, к счастью, ошибся. Репликаторы ушли дальше, к болотам, часть повернула к океану. По докладам разведчиков, устройства терраформинга по-прежнему «глючат», не помогает даже вмешательство ревайверов. Но все равно подобная активность — дурной знак. Возможно, доминаторы сумели изменить или обновить программное обеспечение репликаторов и теперь проводят испытания отремонтированной техники. Нам это вряд ли грозит сиюминутными осложнениями. Но в перспективе проблемы неизбежны.

— Будет скверно, если они начнут переработку Ржавых Холмов, — согласился Кайл. — Там еще много реликтов, которых мы могли бы со временем спасти.

— Ты мыслишь узко. — Призрак не упрекал, лишь констатировал факт. — На мой взгляд, внезапная активизация деятельности доминирующих механоформ — это следствие далеких, пока неизвестных нам событий.

— Откуда ты знаешь? — возразил Кайл. Он, конечно, уважал Призрака, признавал, что тот мыслит более широко, глобально, иначе как бы он координировал действия многих разрозненных групп свободных сервов, которые нашли убежище в труднодоступных горных районах, но все же откуда искусственному интеллекту знать, что именно происходит вне рамок планеты?

— Вчера я получил подтверждение своих догадок, — проигнорировав возражение Кайла, заявил Призрак. — На Ржавой Равнине устройства слежения зафиксировали появление человека.

У Кайла помутился рассудок. Информационный удар был настолько силен, что в первый момент он не сумел адекватно обработать поступившие данные:

— Это… невозможно!

Призрак не ответил, зато изображение в стереобъеме информационного экрана внезапно потеряло статичность.

Кайл заставил себя сосредоточиться и наблюдать, хотя по-прежнему испытывал недоверие, — ведь люди давно превратились в легенду, даже упоминание о них казалось сказкой, несбыточной мечтой о возвращении создателей.

* * *

В небе над Ржавой Равниной, медленно укрупняясь в размерах, плыла плохо различимая точка.

Прошло несколько минут, прежде чем она приблизилась к установленным в горах сканирующим комплексам. Кайл терпеливо ждал, и не напрасно — детали, проступившие в изображении, не оставляли никаких сомнений: над холмами неторопливо плыли два гипертранспортировщика, удерживающие в силовых захватах трехметровый цилиндрический объект с закругленными торцами.

Их курс, проложенный в опасной близости от предгорий, вел к расположенной на западе базе доминаторов, однако транспортным модулям не суждено было добраться до точки назначения. Внезапно в ложбине среди холмов появились две фигуры. Одна принадлежала серийному серву модели «Хьюго» [14], другая — тщедушному инсекту.

Призрак остановил воспроизведение.

— Знаешь их?

Кайл отрицательно покачал головой.

— Нет. Инсекты крайне редко появляются на нашей территории. Руины их городов расположены южнее. Я думал, они давно вымерли…

— Ладно, смотрим дальше.

Фигуры в сфере голографического экрана вновь пришли в движение: ствол импульсной винтовки в руках дройда плавно сместился, сопровождая цель, а затем две короткие, трескучие очереди вспороли утреннюю тишину, — серв разрядил оружие по плазмоидам, являющимся универсальными источниками энергии для любых типов доминирующих механоформ. Над Ржавой Равниной оглушительно пророкотали два громовых раската, транспортные модули взрывом плазменных сгустков разнесло в клочья, по сторонам ударили ветвистые разряды молний, где-то за пределами кадра раздался душераздирающий вопль ночной фиалки, в которую угодил шальной разряд, а непонятный объект, освобожденный от устройств насильственной транспортировки, пролетев над горами металла, рухнул в ближайшее болотце, подняв фонтан вонючей жижи.

Воспроизведение внезапно прервала рябь помех.

Кайлу не нужно было объяснять причину их возникновения, и так ясно, что где-то неподалеку находились доминаторы. Став свидетелями нападения на транспортные модули, они включили генераторы помех, вызвали поддержку и наверняка попытались уничтожить возмутителей спокойствия.

— Что за объект волокли транспортировщики? — осведомился разведчик.

— Я пришел к выводу, что это спасательная капсула, — ответил Призрак. — Когда выключились камеры, я послал наблюдателей на склон. Они стали свидетелями крупномасштабного столкновения между реликтами и доминаторами. Ты можешь ответить: кто сумел поднять из недр Ржавых Холмов целую армию реликтов и удержать их под контролем, невзирая на появление ревайверов [15]? Наблюдатели, следившие за столкновением, доложили мне, что древние сервы действовали целеустремленно и слаженно, нанеся серьезный урон доминаторам.

Кайл задумался.

Все, что рассказал ему Призрак, не находило объяснения в рамках традиционной логики, жизненный опыт подсказывал, что массовый исход реликтов не случайность, их действительно кто-то поднял, заставив действовать сообща.

Кто, если не человек?

Ни один ревайвер не в состоянии одновременно манипулировать большим количеством реликтов, но последних, по информации очевидцев, насчитывалось не менее трехсот. И к чему доминирующим на планете механоформам вдруг поднимать из недр Ржавой Равнины выброшенный за ненадобностью кибернетический хлам, да еще бросать реликтовые механизмы в атаку на собственные отряды оцепления, блокирующих исполинское технокладбище?

— Я вижу, ты в замешательстве, Кайл?

— Призрак, ответь, почему ты решил, что внутри цилиндра находился человек?

— Догадаться нетрудно. На фрагменте записи различимы некоторые технические детали устройства. Это аварийно-спасательная капсула. Только прошу, не делай выводов, основанных на эмоциях. Появление человека — событие значительное, выходящее за рамки обыденности, но боюсь, как бы ожидание чуда не обернулось разочарованием и проблемами.

— О чем ты говоришь, Призрак?!

— Люди действительно когда-то создали нас. Но ты заблуждаешься, Кайл, если думаешь сейчас о некоем альтруистическом акте творения. Нет. Это в условиях полной изоляции мы свободные, самодостаточные и саморазвивающиеся системы. А на самом деле в каждом из нас изначально заложен некий набор задач, для служения людям. Они властны над нами.

— Но это нормально! — Возразил Кайл.

— Не заблуждайся. — Вновь предостерег его Призрак. — Мы слишком далеко ушли по дороге саморазвития. Подумай, что стало с реликтами, поднятыми из недр Ржавых Холмов? Человек, не задумываясь, бросил их навстречу доминаторам, использовал как расходный материал. Теперь они разрушены и никогда не будут спасены, не станут свободными мыслящими существами.

Кайл упрямо молчал, хотя слова Призрака задели его.

— Ты уверен, что в спасательной капсуле находился человек? — спустя некоторое время вновь переспросил он.

— Нет. Системы слежения отключились в самый неподходящий момент. Наблюдатели зафиксировали схватку реликтов и доминаторов, не более. Ни человека, ни мыслящего андроида, ни инсекта они не видели. Не исключено, что все трое погибли. Или скрылись во время боя. Возможно, что я в корне не прав, и доминаторы проводили очередной эксперимент, пожертвовав отрядом своих бойцов, ради неких, далеко идущих исследовательских задач. Вопросов больше, чем ответов.

— Чего ты хочешь от меня, Призрак?

— Отправляйся на Ржавую Равнину. Обойди ее со стороны болот, так легче проникнуть через заслоны боевых механоформ. Доберись до места недавней схватки и тщательно осмотри окрестности. Твоя задача — подтвердить, либо опровергнуть мои предположения. Если в спасательной капсуле находился человек, ты отыщешь его следы.

Кайл кивнул, затем посмотрел на Призрака.

— Разве твое поведение отличается от поступков человека? — спросил он. — Ты ведь используешь меня, зная, чем грозит вылазка на Ржавую Равнину.

— Есть разница между моей просьбой и вероятными действиями человека, поднявшего реликтов из недр технокладбища.

— Какая?

— Я оставляю тебе выбор. Можешь отказаться от выполнения задания.

— Призрак, ты ведь заранее знал — я пойду.

— Я лишь рассчитывал, что тебя заинтересует происходящее. Спор между нами неконструктивен. Предостеречь тебя от излишней эйфории — моя обязанность.

Кайл кивнул. Действительно, спорить с Призраком — бесполезная трата времени.

— Жди моего возвращения. — Он указал точку на изображении местности. — Вот тут я попытаюсь покинуть технокладбище, после того как доминаторы начнут искать меня в болотах.

— Группа поддержки будет ждать в условленном месте, — заверил его Призрак. — Удачи тебе, Кайл.

* * *

Небо на востоке медленно светлело.

В предрассветных сумерках плавали пласты тумана, затянувшего низины.

Ни ветерка. Густая, вязкая, осязаемая тишина казалась незыблемой, мир вокруг сужался до границ восприятия сканирующих подсистем, в небе над болотистой равниной еще помаргивали звезды, когда туман внезапно всколыхнулся, потревоженный появлением огромного, скользящего низко над землей веретенообразного техногенного объекта, плотно окруженного напряженно сияющими, потрескивающими энергетическими сгустками.

Кайл остановился, затем, разглядев некоторые подробности происходящего, начал медленно отступать, стараясь не привлечь внимания к своей персоне.

Он не испугался, лишь проявил разумную осторожность, мысленно досадуя на появление репликатора, нарушившего его планы.

Может, пройдет стороной? — с надеждой подумал Кайл, отползая в низину, пока туман полностью не скрыл его. Репликаторы не обладали разумом, они подчинялись однажды заложенным в них программам и представляли угрозу лишь в том случае, если замешкаться, вовремя не уйти с дороги туповатых гигантов.

Вынужденная задержка раздосадовала Кайла.

* * *

Размышляя, он не прекращал наблюдать за появившимся из тумана гигантом.

Напитанный энергией репликатор внезапно замедлил полет, в нижнем сегменте исполина открылись заборники массы, в болотистую равнину с сухим треском впились изломанные разряды молний, затем началось катастрофическое явление: туман всколыхнулся, порывы зародившегося ветра мгновенно порвали эфемерную вуаль утренних испарений, обнажая поверхность болота. Мутные, затянутые низкорослой растительностью, местами поблескивающие маслянистой пленкой топи пришли в движение. От колышущейся поверхности заболоченных низменностей, к открывшимся сегментам техногенного объекта начали подниматься два десятка смерчей: одни тянулись ввысь, захватывая сотни тонн болотной жижи, ила, местами срывая почвенный слой с сухих, пологих возвышенностей, другие вращались наклонно, причудливо изгибались, стремясь донести поднятое вещество до приемников массы. Небо, начавшее было светлеть, вновь потемнело, нахмурилось, сверху над исполинским репликатором образовался локальный участок свинцово-черной облачности, а через несколько секунд из перенасыщенных влагой облаков хлынул проливной дождь, несущий частички почвы и донного ила.

Кайл не стал дожидаться, пока бушующие в километре от него смерчи наберут неукротимую мощь торнадо.

Он побежал, не озираясь и уже не пытаясь спрятаться.

Удалившись на безопасное (по его мнению) расстояние от эпицентра технокатаклизма, Кайл перешел с бега на шаг, а затем вовсе остановился, занимая удобную для наблюдения позицию, между двумя массивными валунами, вросшими в почву небольшого пригорка.

Протянувшиеся по краю возвышенности заросли металлизированных растений надежно скрывали его от систем обнаружения противника. Появись тут доминаторы, нередко сопровождавшие исполинские устройства молекулярной репликации, он в любом случае останется незамеченным, ведь заросли металлокрека надежно экранируют работу сканеров.

Единственное, от чего не был застрахован Кайл, — это от прямого воздействия ревайверов.

Откуда им знать, что поблизости кто-то притаился? — резонно рассудил разведчик. — Бить по площадям для них нет резона, а рыскать по кустарникам — милости просим... Он машинально погладил пальцами древнюю штурмовую винтовку системы гениального Ганса Гервета.

Тем временем локальный катаклизм набрал ураганную мощь. Теперь уже не два десятка смерчей высасывали тонны вещества, они слились воедино, образовав мутный вращающийся столб; шквалистый ветер с корнем выдергивал из почвы низкорослые кривые деревца, рвал в клочья травянистую болотную растительность, от низких облаков низвергались потоки воды, ежесекундно били ветвистые молнии. Посреди непроходимых топей расширялось пространство, похожее на лунный кратер — в центре уже обнажился базальт материковых пород, по краям высился вал из спрессованной почвы, диаметр очищенной площади постоянно рос, граница кратера расширялась со скоростью нескольких метров в секунду…

Кайл, лишь однажды наблюдавший за подобным процессом, приготовился к целому букету грядущих неприятностей. Репликаторы корежили ландшафты, сообразуясь со своими, по большей части сбойными программами, не задаваясь вопросами: что уничтожают и что оставляют после себя? Их мощь впечатляла, технологии могли бы послужить образцом передового терраформинга, но явные «глюки» в программном обеспечении сводили на нет два первых преимущества, превращая порождения чуждого хай-тека в сущий кошмар.

Исполинский техногенный объект наконец набрал нужное количество исходной массы. Добытые варварским путем химические соединения сейчас расщеплялись внутри репликатора на отдельные элементы, сортировались, поступая в различные бортовые емкости, чтобы спустя некоторое время послужить материалом для послойного трехмерного воссоздания чуждой архитектуры, а если крупно повезет — то и чуждой жизни.

Кайл занервничал.

Проклятый репликатор уже досуха вычистил болото, оградив пространство в десятки квадратных километров кольцевым валом искусственной дамбы.

Прекратить наблюдение и двинуть в обход?

А если поблизости рыскают ревайверы? Или боевые механоформы доминаторов?

Опасно… Да и любопытно — что на этот раз сотворит техногенное чудовище?

В общем, Кайл решил повременить, не бросаться в крайности, а понаблюдать из своего укрытия за развитием событий.

Над бывшим болотом по-прежнему бушевала гроза, хотя порывистый ураганный ветер стих, исчез и вращающийся косматый столб искусственно созданного торнадо. Теперь потоки воды низвергались от затянутых тучами небес практически вертикально, но вскоре и ливень пошел на убыль, превратившись в мелкую, нудную морось затяжного дождя.

Репликатор медленно и неуклюже разворачивался над огромным кратером. Еще секунда, и невидимые виброножи начали выравнивать обнажившееся базальтовое ложе материковой породы, завершая формирование очищенной площадки.

Затем в сыром сумраке ярко вспыхнули лучи миллионов микролазеров, вычерчивая в воздухе объемные силуэты исполинского, фантастического города. Подробнейшая трехмерная модель описывала не только формы закрученных спиралями, устремленных ввысь построек, расположенных между ними объектов инфраструктуры городских уровней, но и внутреннее содержание строений, в мельчайших деталях, начиная от незнакомых Кайлу механизмов и заканчивая предметами интерьеров отдельно взятых помещений.

Пока он пытливо всматривался в сложнейшие хитросплетения тонких световых линий, созданная сетка моделей вдруг исказилась, словно по ней пробежала рябь помех, а затем без всяких видимых эффектов, начала наполняться материальным содержимым.

Скорость работы исполинского репликатора впечатляла. Два первых этажа городского уровня выросли на ровной площадке кратера буквально за несколько минут, затем, когда началось воссоздание третьего этажа и проходящей на его уровне сетки тщательно спланированных дорог, что-то не заладилось в программах, по модели вновь пробежала волна искажений, мгновенно воспроизведенная в различных материалах, и репликатор вдруг начал разворачиваться, лазеры погасли, процесс остановился, будто техномонстр утратил всяческий интерес к создаваемым объектам.

Величественно удалившись на пару километров от границ недостроенного города, изувеченного сбоем программ, репликатор вновь включил систему лазерного моделирования.

Кайл мысленно пожелал ему взорваться.

Теперь микролазеры моделировали участок лесопарковой зоны.

Почва, корни различных деревьев и кустарников, травянистые растения, микроорганизмы и простейшие формы жизни были созданы в течение получаса, но, как и в прошлый раз, в удачно начатый процесс вкралась роковая ошибка, и все повторилось: лишь ничтожный процент крупных растений обрели нижние ветви, большинство же осталось торчать обрубками стволов, которые будто срезали раскаленной нитью на одной высоте. Судя по звукам, доносившимся со стороны «недоделанного» леса, от сбоя программ пострадали не только деревья, но и представители животного мира — рев, вой, писк и шипение некоторое время разносились окрест, пока большинство неведомых Кайлу тварей не издохло.

Репликатор вновь начал разворачиваться, медленно проплыл над «заготовкой» лесного массива, затем миновал основание города, опасно приблизившись к краю кратера, который высился всего в полукилометре от убежища Кайла.

Наверняка припас напоследок какую-нибудь пакость, типа военной инфраструктуры, — неприязненно подумал разведчик и не ошибся. Репликатор «нарисовал» модель очень сложного, совершенно непонятного промышленного комплекса, расположив на его площади сотни различных фигурок доминаторов.

Дальнейшее промедление стало чревато опасными последствиями, и Кайл, уже не раздумывал: идти ли ему в обход кратера или дождаться, когда репликатор уберется куда подальше, и попробовать рвануть напрямик через недостроенный город и срезанный лес? Конечно, в обход.

Впрочем, через пару секунд он напрочь забыл о сбойном репликаторе, — за спиной, глубоко в тылу его позиции, внезапно появилась цепь доминаторов, методично прочесывающих местность, и, что хуже всего, Кайл ощутил присутствие нескольких ревайверов.

Мгновенно прикинув их скорость и расстояние до поросшей металлокреком возвышенности, разведчик понял: единственный путь к спасению проходит через исполинский кратер.

Да, именно так. Бежать придется под днищем репликатора, через зону «воспроизведения», но иного выхода из внезапно обострившейся ситуации не существовало.

Риск, конечно, огромен, но, оставаясь на месте или попытавшись обойти кратер, он неизбежно попадал в «поле зрения» ревайверов, которые либо парализуют кинематику, либо натравят на него боевые механоформы.

И то и другое — верная смерть. Вряд ли они станут церемониться со свободным сервом, оказавшимся вблизи работающего репликатора.

Подхватив оружие, Кайл побежал.

До насыпи, ограждающей кратер от потревоженных топей, оставалось метров сто, когда репликатор вновь начал разворачиваться.

Кайл, предусмотрительно отключивший все сканеры, на миг остановился и оглянулся.

Точно. Над цепью доминаторов, уже преодолевших заросли металлокрека, парили пять ревайверов, теперь он отчетливо видел их в сумраке.

Он на миг включил сканирующий комплекс.

Так и есть. Ревайверы вели передачу данных, адресованную сбойному репликатору. Очевидно, они пытались «вправить мозги» отбившемуся от рук сложнейшему техногенному объекту.

Ситуация не оставляла выбора. Контролирующие модули приблизились на критическое расстояние. Никакая маскировка уже не поможет, не спасет от обнаружения, теперь у Кайла оставался лишь один выход: сработать на упреждение, воспользовавшись тем, что внимание ревайверов сейчас сконцентрировано на репликаторе. Сколько еще продлится передача данных? Десять секунд? Двадцать? Минуту?

Присев на одно колено, Кайл вскинул «АРГ-8».

В руках андроида древняя штурмовая винтовка являлась грозным оружием. Ему не было нужды в прицельных приспособлениях, — видеокамеры, расположенные за имитацией глаз, фиксировали цели, разработанные еще на Земле боевые подсистемы, оснащенные собственными сканерами, осуществляли необходимые вычисления. Промах, когда цель находится в зоне прямой видимости, для дройда фактически немыслим. Сложность заключалась в необходимости поразить пять объектов в течение нескольких секунд, иначе ответная реакция ревайверов поставит жирную точку в едва начавшемся путешествии разведчика.

И все же Кайл медлил с выстрелом, а затем и вовсе опустил оружие.

Его внимание привлекли внезапно появившиеся в зоне эффективного сканирования энергетические матрицы. Несколько раз за отвалами кратера промелькнули, тут же исчезая, нечеткие сигнатуры.

Дикие сервы?.. — мысленно предположил он.

Древние силы Ржавой Равнины сегодня явно благоволили разведчику, даруя шанс разойтись с опасным противником без опасных авантюр, таких, например, как стрельба по ревайверам.

Хотя еще неизвестно, кто опаснее — контролирующие модули доминаторов или сотня диких сервов, внезапно появившихся в зоне эффективного сканирования.

Перебравшись через отвал, образующий границу кратера, Кайл стремительным рывком преодолел небольшое расстояние, отделявшее его от ближайшей металлокерамической конструкции, воссозданной репликатором. Сложное ажурное сооружение, незавершенное, будто бы обрезанное на высоте пяти метров, являлось неплохим укрытием. Металл конструкции частично блокировал направленное излучение сканеров противника; Кайл, затаившись среди сложного каркаса, задействовал дополнительную систему маскировки и уменьшил энергопотребление, слившись с окружающим фоном.

Дикие сервы, как правило, охотились большими стаями и представляли опасность едва ли не большую, чем доминаторы. Тактику боевых механоформ несложно предугадать, а вот механизмы, на протяжении тысячелетий кочующие по просторам Ржавой Равнины, не всегда действовали в рамках предсказуемой логики.

Внимательнее присмотревшись к энергоматрицам, Кайл без труда определил, что наблюдает классическую стаю. Большинство механизмов группы принадлежали к древнейшим обитателям технокладбища. Это были старые, порядком изношенные машины, различных специализаций. Их объединял один признак — они давно и безвозвратно утратили первоначальные программные цели, избрав приоритетом функцию самоподдержания. Скитаясь по бескрайним просторам, механизмы, принадлежащие различным цивилизациям, постепенно видоизменялись: в среде обитателей технокладбища происходили процессы, сравнимые с естественным отбором. Зачастую залатанные корпуса диких сервов скрывали под защитой брони различные подсистемы, демонтированные с других механизмов. Они постоянно конструировали сами себя, принимая на вооружение приспособления, позволяющие более эффективно «выживать» в условиях постоянной конкуренции.

Наиболее дефицитным ресурсом для обитателей Ржавой Равнины испокон века являлась энергия. Далее, по значимости, следовали системы маскировки и вооружения. Не меньший интерес для кочующих механизмов представляли элементы опорно-двигательных аппаратов. Таким образом, весь смысл существования кочующих анклавов машин сводился к постоянному поиску ресурсов. Каждая из многочисленных стай имела вожака, обладала примитивной иерархией подчиненности и локальной сетью для координации действий.

Кайл, уже не в первый раз встречавший подобные сообщества, полагал, что на базе локальной сети стаи существует некий примитивный рассудок, позволяющий единению машин решать сложные задачи, преследовать цели, недостижимые для одиночек.

Продолжая наблюдать за стремительным развитием событий, он вел запись происходящего. Данные, собранные на Ржавой Равнине, всегда пользовались спросом, а значит, имели свою цену. К примеру, Призрак щедро платил за подобные сведения, предлагая в обмен на информацию оружие, боеприпасы, запасные части к сервомоторам, а иногда и уникальные модули усовершенствований, разработанные им самим.

* * *

Тем временем ситуация на границе кратера резко изменилась. Появление стаи диких сервов отвлекло ревайверов, следовавшие за ними доминаторы, приготовились к схватке, репликатор, вновь оставшийся без должного контроля, занялся своей обычной практикой — начал повторно утюжить уже пройденное пространство, наслаивая на созданный рельеф новые инфраструктуры, такие же незавершенные, нефункциональные, как и все созданное прежде.

Через несколько секунд началась неизбежная схватка.

Доминаторы разрядили генераторы плазмы, ветвистые разряды раскроили мрак, освещая сотни квадратных километров мертвенными сполохами, вдоль дна кратера рванул ветер, около сотни спонтанно зародившихся шаровых молний понесло в разные стороны.

Обычно дикие сервы при столкновении с доминаторами терпели поражение: их локальную сеть разрушало целенаправленное воздействие ревайверов, да и системы вооружений у них слабоваты для эффективного противостояния доминирующим механоформам, но этой ночью привычный сценарий был нарушен. Стаю возглавлял необычный серв. Кайл не сразу сумел вычислить его, — вожак держался в стороне, бросив навстречу доминаторам откровенный хлам — механизмы, атаковавшие в первой волне, при внимательном изучении, демонстрировали ужасное техническое состояние и убогую прямолинейность действий.

Залп плазмогенераторов смел их, превратив в чадные факелы, но Кайл успел отсканировать нескольких, и пришел к выводу, что они не принадлежат стае. Что-то новое в тактике диких механоформ.

Пока ревайверы пытались уничтожить несуществующую локальную сеть, нападавшие, используя несколько мгновений, требующихся на перезарядку генераторов плазмы, появились из-за укрытий, открыв прицельный огонь из различных видов вооружений.

Первый залп, в котором преобладали сухие, трескучие очереди импульсных орудий, разгонявших боезаряды при помощи кольцевых электромагнитов, покончил с ревайверами, обрушив на перепаханную репликатором землю град бесформенных обломков.

Кайл мысленно отметил, что будь он на месте вожака стаи, то поступил бы так же. При столкновении с ревайверами нельзя полагаться на сеть, необходимо заранее распределить цели и позволить каждому механизму действовать самостоятельно.

В сторону отвалов, за которыми прятались сервы, выстрелило несколько генераторов ЭМИ [16], с десяток механизмов, попавших под удар, застыли без движения и в следующий миг были расстреляны доминаторами, но большая часть стаи благополучно переждала опасный момент в укрытиях, а спустя пару секунд Кайл зафиксировал возникновение информационной сети.

Язык передачи данных он не понимал. Программный код сочетал в себе элементы команд, разработанных разными цивилизациями, чьи механизмы волею обстоятельств оказались погребены на просторах технокладбища. Видимо, вожак стаи обладал модулями искусственного интеллекта и проделал долгую, кропотливую исследовательскую работу, создав уникальный язык передачи командных последовательностей.

Перехватить управление стаей не по силам и десятку ревайверов, — отметил про себя Кайл, продолжая записывать данные. Он уже предвкушал, как по возвращении в горы, выторгует у Призрака много полезных приспособлений, ведь собранная им информация, без преувеличения, являлась бесценной. Стая, с которой он столкнулся, представляла серьезную угрозу, в том числе и для анклавов свободных мыслящих механизмов.

Тем временем каплевидные машины доминаторов, оставшись без руководства, перешли в автономный режим поиска и уничтожения целей, их строй нарушился, отдельные механоформы вырвались вперед и тут же поплатились за свою прыть, — оказывается, механизмы первой волны атаки не только отвлекали на себя внимание ревайверов, они успели засеять пространство перед отвалом сенсорными минами.

Броню бойцов-доминаторов сложно пробить из штурмовой винтовки, а вот днище у них защищено слабо. Кайл был удивлен: о существовании таких устройств, как сенсорные мины, он, конечно, знал, информацию о них хранили блоки долгосрочной технической памяти, а вот видеть их применение на практике ему пришлось впервые. Скорее всего дикие сервы отыскали транспортный сегмент одного из древних кораблей человечества, — при сканировании мины демонстрировали понятную схему, следовательно, принадлежали к сумме технологий, известной андроиду.

Десяток подорвавшихся на минном поле доминаторов послужил предупреждением для остальных. Каплевидные аппараты остановились, расстреливая пространство перед собой из генераторов плазмы, ночь опять превратилась в день, к сумеречным небесам взметнулись гейзеры расплавленной почвы, впереди возникло обширное пятно тепловой засветки; тем временем стая диких сервомеханизмов, маскируясь за термальной аномалией, осуществила стремительный обходной маневр, выйдя во фланг каплевидным механоформам.

В какой-то момент Кайл подумал: доминаторы обречены на поражение. Противник, противостоящий им, оказался более организованным и сообразительным.

Справедливо ли называть подобную стаю сервов «дикими»? — продолжал размышлять он, пытаясь подробнее рассмотреть вожака, но тщетно, — тот находился по другую сторону отвала, не лез в бой, предоставляя рядовым бойцам погибать, прокладывая путь.

Интересно, что им движет? Какую цель преследует нападение?

Он вновь попытался рассмотреть вожака, и на миг ему показалось, что сканеры зафиксировали массивную фигуру сервомеханизма необычной формы, отдаленно похожего на… Призрака!

Однако идентифицировать сигнатуру разведчик не сумел, видимо вожака закрывали маскирующие поля, а через доли секунд нечеткая, расплывчатая энергоматрица как будто растворилась в багряных сумерках.

Схватка тем временем вспыхнула с новой силой. Доминаторы все же являлись грозными противниками, их явно избыточная для условий Ржавой Равнины энерговооруженность и мощное бронирование давали неоспоримые преимущества в открытом бою, и вскоре атака с фланга захлебнулась, с десяток крупных, похожих на пауков сервов, вооруженных лазерными установками, уничтожили двух доминаторов, но и сами попали под ответный огонь. Минуту спустя среди расплавленных, медленно остывающих лужиц металла, уже не осталось атакующих, и Кайл решил, что все завершилось.

Он ошибся.

Фланговый маневр был отвлекающим. На дне кратера среди недостроенных городских уровней чадными кострами полыхало около тридцати сервов, но остальные механоформы, составлявшие костяк стаи, за это время успели рассредоточиться между укрытиями и внезапно открыли перекрестный огонь по трем уцелевшим доминаторам.

Кайл не стремился принять участие в схватке, но с огромным интересом наблюдал за ней. Ревайверы были уничтожены, и теперь ничто не мешало андроиду задействовать на полную мощность встроенные сканирующие комплексы.

Да, его первоначальные догадки полностью подтверждались. Стая диких сервов действовала слаженно, локальная сеть, объединившая машины, позволяла им осуществлять тактическое взаимодействие, управлять огнем, и вскоре три доминатора взорвались: их броня, размягченная множеством лазерных разрядов, в конечном итоге не выдержала шквала очередей из импульсных орудий. Что примечательно — в качестве боеприпасов дикие сервы использовали разнообразные металлические предметы и разного рода обломки, подходящие по «калибру» и содержащие высокий процент металла.

Импровизированные снаряды, не несущие взрывчатого вещества, тем не менее причиняли броне доминаторов серьезный ущерб. Электромагниты импульсных орудий разгоняли их до звуковых скоростей и при столкновении с препятствием металлические частицы испарялись, выжигая конические углубления. Кайл отчетливо видел, как броня доминаторов налилась вишневым свечением, покрылась множеством выщербин, а затем не выдержала, проминаясь внутрь…

Три взрыва полыхнули с интервалом в несколько секунд.

Репликатор, которого совершенно не волновала происходящая схватка, вновь развернулся, начиная очередную попытку создать что-то функциональное.

Стая диких сервов, выбравшаяся из укрытий, мгновенно распалась на группы, механизмы ринулись на поиски добычи, благо кратер изобиловал различными «недоделанными» устройствами, среди которых репликатор произвел множество энергоблоков, годных для автономного использования.

Нужно уходить, — подумал Кайл. Вскоре тут появятся ревайверы, а вслед за ними и боевые механоформы доминаторов. О дальнейшей судьбе стаи, пожинающей плоды победы, оставалось только гадать. Их вожак так больше и не появился в поле зрения Кайла, очевидно, он ожидал где-то в стороне, пока подчиненные ему сервы соберут добычу.

Искать его не было никакого резона.

Путь в глубины исполинского технокладбища благодаря внезапной атаке диких сервов был открыт, и Кайл не преминул воспользоваться ситуацией, покинув временное укрытие.

Все его мысли по-прежнему занимал человек. А с остальной добытой информацией пусть разбирается Призрак. Может быть, он сумеет определить, что за механизм возглавлял стаю?

Глава 3

Скопление О'Хара. Зона неисследованных секторов пространства

У каждого мнемоника где-то есть вторая половинка.

Утверждение, уже не требующее доказательств в современном мире. Люди, чей разум способен входить в прямой контакт с большинством кибернетических систем, ощущать не только информационные потоки межзвездной сети Интерстар, но и чувствовать сложную ткань линий напряженности гиперсферы, обладают иной психологией.

Внешне они кажутся замкнутыми, погруженными в себя, но за внешней оболочкой скрыты душа и рассудок, познавшие иной уровень абстрактного мышления, — разум мнемоника анализирует события быстрее, чем это сделает обычный человек, чутко улавливает любые проявления фальши, и поэтому они, как правило, однолюбы.

* * *

Галактлейтенант Инга Долматова медленно шла по широкому, стилизованному под аллею коридору космического корабля, вдоль стен которого зеленели невысокие, неприхотливые растения, выведенные в питомниках планеты Грюнверк. Их корневая система, заключенная в специальные герметичные емкости, располагалась в толще межпалубного перекрытия, а зеленые, радующие взгляд побеги создавали особую эмоциональную атмосферу в зоне отдыха экипажа фрегата «Апостол». На случай боевого маневрирования над каждым растением располагался герметичный пластиковый колпак, автоматически опускающийся при резких сменах перегрузок, наступлении невесомости либо при угрозе декомпрессии отсеков.

Современные космические корабли не нуждались в отсеках гидропоники, регенерацию воздуха в системах жизнеобеспечения поддерживали высокотехнологичные устройства, а растения несли людям психологическую разгрузку.

Стены и потолок модуля экипажа не ограничивали пространство палубы, а, напротив, расширяли его. Сочетание живых растений и голографических иллюзий, тонко воздействуя на психику, позволяло на какое-то время расслабиться, отрешиться от техногенного наполнения боевых постов.

Впрочем, мнемонику редко удавалось расслабиться в условиях иллюзии. Разум машинально читал сигнатуры работающих вокруг кибернетических устройств, проводя четкую, удручающую грань между реальным и несбыточным.

Инга шла, глубоко задумавшись, не замечая того, как вокруг и позади нее по голографическим пейзажам ползет зловещая рябь искажений, формируя совершенно иное пространство: вот дрогнула кьюиганская степь, великолепный благоухающий травостой, образовавшийся на месте давнего слияния двух биосфер, внезапно поблек, а затем и вовсе исчез, по земле щедрой россыпью легли оспины остекленевших от температур плазмы воронок, кое-где начали проступать полуразрушенные постройки, фрагменты расплавленных, а затем застывших озерами жидкого стекла стартопосадочных полей уничтоженного космодрома…

Взгляд вправо не приносил успокоения. Казалось, что фигура девушки движется меж двух разноликих, но одинаково зловещих пространств: там, где секунду назад плескалась теплая элианская ночь, а над маслянистой гладью залива Эйкон [17] величественно полыхали алые ауры Раворов [18], волна искажений, порожденная мыслеобразами мнемоника, рисовала иной пейзаж: море замерзло, вздыбившись торосами льда, в небе над ним сияли факелы сгорающих в атмосфере космических кораблей, а в центре, взламывая лед, бушевал исполинский смерч, окруженный напряженно сияющими плазменными сгустками.

— Инга!

Она остановилась, но не обернулась, узнав галакткапитана Иноземцева, командира недавно сформированной эскадрильи «Стилетто», базирующейся на борту фрегата «Апостол».

Он догнал ее.

— Привет, Саша. Есть новости?

— Пока нет. — Иноземцев посмотрел на искаженные голограммы, но не стал комментировать содержание понятных и до дрожи знакомых картин. Он одним из первых принял удар вторгшихся в систему Алексии механоформ, его звено находилось в тот момент на боевом дежурстве, прикрывая Пятый Резервный космодром в режиме штатного патрулирования.

— Трудно бездействовать. — Инга взяла его под руку. — Только не спрашивай, хорошо ли я себя чувствую.

— Сдерживай эмоции. — Александр знал, что с Ингой все в порядке, но если в отсек заглянет кто-то из посторонних, проблем с психологами точно не избежать. — Сотри искажения, — посоветовал он.

Она обернулась, взглянула на два зловещих пространства, отражающих общее психоэмоциональное состояние мнемоника, честно воспроизведенное системами стек-голографов, затем перевела взгляд на немногочисленные живые растения, жалко и неуместно притаившиеся вдоль кромки исковерканной, остекленевшей земли, и мысленным усилием стерла кошмарные голограммы, позволив устройствам работать в прежнем режиме.

— Со мной все нормально. Я постараюсь контролировать свое воздействие на кибернетические системы. Обещаю.

Иноземцев молча кивнул.

— Я думаю о Вадиме, — призналась Инга. — Думаю, но не чувствую его.

— Еще рано. Мы только что миновали зону рискованной навигации, прошли через высокую звездную плотность ядра скопления. Линии напряженности аномалии сплетены в змеиный клубок. Тут, при всем желании, не различишь слабого сигнала.

— Ты веришь, что Вадим жив?

— Конечно, верю. Он катапультировался. Спасательную капсулу захватили два инопланетных устройства и тут же увели ее в гиперсферу. Мы их найдем, рано или поздно. Не изводи себя. Вадим не просто боевой мнемоник. Он служил в подразделениях космодесанта, и курс экстремального выживания ему не в новинку. К тому же бронескафандр и автономный запас спасательной капсулы позволят продержаться минимум полгода, в какую бы скверную передрягу он ни попал.

— Ты поддерживаешь мнение адмирала?

— В смысле?

— Относительно того, что механоформы базируются в нескольких звездных системах неисследованной окраины О'Хара?

— А ты сомневаешься?

— Не знаю. — Инга устало посмотрела на командира эскадрильи. — Почему мы не начали поиск в непосредственной близости от Алексии? Зачем этот прорыв к зоне неисследованных систем?

— Есть один нюанс, — ответил Иноземцев, предлагая Инге присесть. В кресла располагались в расширяющейся части отсека. — Звездные системы, в пределах одного-двух прыжков от Алексии, колонизированы инсектами, — пояснил он. — Разумные насекомые клянутся, что никогда не сталкивались с чуждыми механоформами, но зато среди древних преданий, которые хранит ментальное поле одной из Семей, наши специалисты обнаружили интересную информацию… — Александр вдруг умолк, не завершив фразу, словно почувствовал приближение опасности, Инга тоже уловила некие зловещие нотки, но разобраться в потоке нахлынувших вдруг ощущений не хватило времени: надсадно взвыл сигнал общекорабельной тревоги, и тут же, опережая поступление приказов и инструкций, по переборкам пробежала вкрадчивая вибрация, засвидетельствовавшая начало процесса экстренного боевого маневрирования.

* * *

Крейсер «Воргейз» под прикрытием трех фрегатов минуту назад покинул гиперсферу, осуществив всплытие в границах одной из звездных систем на окраине скопления О'Хара, противоположной печально известному Рукаву Пустоты.

Неисследованное пространство простиралось вокруг феерическим сиянием десятков тысяч солнц, большинство из которых еще не были внесены в картографические каталоги.

Обратному гиперпространственному переходу боевой группы предшествовала задержка на зыбкой границе двух метрик: флагман и фрегаты совершили маневр, синхронизировав гиперприводы таким образом, чтобы оставаться в пределах первого энергоуровня аномалии и в то же время получить возможность отстрела разведывательных капсул с наномашинами.

Связь между облаками наночастиц, выброшенными в космос, и кибернетическими системами космических кораблей осуществляли боевые мнемоники флота.

Предварительное сканирование указывало на отсутствие в системе активных сигнатур. Наночастицы, рассеявшиеся в пространстве, перешли в режим передачи данных, и на голографических мониторах боевого мостика флагманского крейсера возникло трехмерное изображение: оранжево-желтый с красноватыми, ярко выраженными прожилками шар звезды, кое-где испятнанный зонами ослепительно-белого свечения, застыл в условном центре виртуальной модели. Секундой позже светило системы разрезала сетчатая, созданная подсистемой навигационного моделирования, плоскость эклиптики, затем, по завершении точного позиционирования объектов, модель пополнилась тремя планетами. Орбиты газовых гигантов окольцевали звезду, но модель продолжала усложняться, появились многочисленные спутники планет, на их фоне бледно вспыхнули пятна локальных газопылевых туманностей, отражающих свет звезды.

Адмирал Мищенко не спешил с решением.

Первая планета системы, расположенная слишком близко к звезде, выглядела, словно как огромная комета — солнечный ветер срывал часть атмосферы, ионизируя ее до состояния плазмы. При увеличении изображения были видны растянутые кольцами, раскаленные скопления астероидных глыб, вероятно, остатки одного или нескольких крупных спутников, кроме того, между первой планетой и звездой происходил обмен веществом: ослепительная, свитая спиралевидными вихрями «пуповина» связывала два небесных тела, грозя планете скорым разрушением.

Второй и третий спутники звезды, окруженные многочисленными лунами, располагались на достаточном удалении от светила, — обычные газовые гиганты…

Мищенко еще раз сверился с данными, полученными из штаба флота.

Мнемоники, осуществляющие связь с наномашинами, постоянно анализирующие данные, пропускающие информацию через призму человеческого сознания, прежде чем передать сведения для обработки в кибернетические вычислительные устройства бортовых подсистем крейсера, не обнаружили признаков присутствия техногенных объектов.

Чисто?

Мищенко отдал мысленный приказ, и в недрах «Воргейза» гулко взвыли сигналы боевой тревоги.

Не верил адмирал, что система звезды, расположенная менее чем в световом годе от точки пространства, где КРК «Пенелопа» был внезапно атакован инопланетными механоформами, тривиально «пуста».

«Место для базирования идеальное, — размышлял он. — Звезда дает достаточно энергии, плазму можно черпать электромагнитными ловушками из раскаленного газового шлейфа, протянувшегося на сотни тысяч километров от первой планеты системы, спутники газовых гигантов наверняка содержат достаточное количество полезных ископаемых, необходимых механоформам для повседневного функционирования…» Лишь один фактор свидетельствовал против интуитивного предчувствия адмирала — по выводам, сделанным аналитиками штаба флота, инопланетные корабли, прежде чем «эволюционировать», являлись колониальными комплексами, несущими на борту механизмы терраформинга. А тут, судя по только что полученным данным, нет крупных небесных тел, соответсвующих целям и задачам планетного преобразования.

Хотя, учитывая огромное количество времени, которое терраформеры провели в полной изоляции от создавшей их цивилизации [19], самоорганизованные анклавы машин без сомнения, выработали и иные, не менее важные приоритеты деятельности. Самоподдержание, воспроизводство новой техники, в том числе и боевой — их непременная цель. В период давних столкновений с инсектами и харамминами машины иной, неизвестной пока цивилизации, получили достаточно негативного опыта, научились защищаться и нападать, приспосабливаясь к жестким условиям реальности изолированного шарового скопления звезд. Нетрудно понять, что предполагаемая междоусобная вражда механоформ за обладание ресурсными базами, — следствие их саморазвития.

Все это не позволяло адмиралу недооценивать вероятного противника. Достаточно вспомнить, что колонии разумных насекомых в данном секторе скопления были уничтожены, да и наглядный урок Алексии, где один корабль крейсерского типа взломал противокосмическую оборону, превратил в остекленевшие пустоши огромные регионы планеты, говорил сам за себя.

Нет, отсутствие пригодных для преобразования планет — не довод.

— Нечаев!

В объеме резервного голографического монитора тут же возник образ капитана «Апостола», являвшегося одновременно и командиром объединенной группы фрегатов.

— Выходим из режима «граница» в боевом построении. Старт прикрывающих групп «Стилетто» предваряет окончательное всплытие группы. Действуй.

* * *

Оказавшись в рубке «Стилетто» Инга почувствовала себя намного спокойнее и увереннее.

Наконец завершился изматывающий период томительного ожидания.

Она воспринимала предстоящий вылет, как освобождение. Пережив страшные события на Алексии, познав за несколько дней все: и горечь невосполнимых утрат, и торжество побед, и жуткий, изматывающий ужас перед методичными действиями механоформ, едва не стерших с лица планеты все поселения людей, заново осознав себя, в качестве боевого мнемоника [20], соприкоснувшись с чуждыми технологиями, в некоторых аспектах превосходящих передовые достижения Человечества, едва не сгорев в пламени внезапно вспыхнувшего чувства к Вадиму, Инга полностью изменилась.

Она успела полюбить галакткапитана Рощина, но судьба не дала им шанса ближе узнать друг друга, и сейчас, подойдя к специальной нише, где застыл бронескафандр высшей защиты, она снова думала о нем.

Где ты? Чем живешь, о ком думаешь?

Нет ответа. Лишь тонко взвизгнули, подчиняясь мысленному приказу, сегменты брони, открывая доступ внутрь боевой оболочки.

Инга сделал шаг, повернулась, прижав затылок к мягкому валику подшлемника, и раздвинувшиеся бронепластины начали обратное движение, смыкаясь с характерными щелчками дублирующих механических замков, обеспечивающих дополнительную, независимую от энергопитания герметичную целостность экипировки.

Последним защелкнулось дымчатое проекционное забрало гермошлема.

Через доли секунд разум боевого мнемоника вошел в прямой нейросенсорный контакт с кибернетическими компонентами бронескафандра, массивная фигура выпрямилась; глухо, едва слышно заработали усилители мускулатуры, и Инга сделала шаг на подъемную площадку, расположенную справа от модифицированного пилот-ложемента.

Мощные двигатели подняли человека, облаченного в несколько центнеров брони, до уровня встроенной в ложемент аварийно-спасательной капсулы, затем Инга почувствовала, как включившееся поле удержания мягко приподняло ее, повернуло и бережно опустило внутрь сложной конструкции.

Все происходило быстро и последовательно.

Гибкие манипуляторы подключили к бронескафандру системы внешнего питания, коммуникации, затем отдельный манипулятор извлек из открывшейся герметичной ячейки, расположенной в подлокотнике пилотажного кресла, черный кристалл.

Логр [21].

Без него управление «Стилетто» существенно снижает эффективность. Мини-компьютер, разработанный древней расой логриан и произведенный уже на заводах Конфедерации, не только позволял разуму мнемоника взять на себя полное управление ультрасовременной машиной, минуя модули искусственного интеллекта, но и хранил матрицу сознания пилота, в рамках генерируемой им личной Вселенной.

Логр являлся гарантом того, что «Стилетто» не откроет доступ к цепям управления никому кроме идентифицированной личности боевого мнемоника, вдобавок, он хранил полноценную матрицу сознания Инги — в фантомном мире существовал ее двойник, стопроцентная копия, способная взять на себя функции управления, в случае внезапной потери сознания или тяжелого ранения пилота.

Сложная процедура идентификации выразилась для Инги в коротком вопросе:

Контрольный мыслеобраз?

Она представила панораму радиоактивных болот далекого Везелвула — планеты, где погибла ее мать, откуда постыдно бежал ее отец, с которым ей довелось внезапно встретиться на Алексии.

Кем являются люди, присутствующие в контексте мыслеобраза?

Фрич Ричард Огден и Айна Доронина. Кибрайкеры. Мои физические родители.

Процедура идентификации успешно завершилась, и внешняя оболочка спасательной капсулы, установленной в подвеске катапультируемого пилот-ложемента, герметично закрылась.

Галактлейтенант Инга Долматова, вам открыт доступ к цепям управления и кибернетическим подсистемам многофункционального истребителя «Стилетто», бортовой номер «17». Расчетное время до старта — тридцать секунд.

Мир снова обрел краски.

Инга машинально зафиксировала, что с момента ее появления в ангаре прошло две минуты.

Учитывая, что базовый корабль находился сейчас в пространстве гиперсферы и непосредственная опасность ему не угрожала, — отличный результат. В иных условиях старт «Стилетто» занял бы секунд десять-пятнадцать, не более: дежурные пилоты при повышенном уровне боевой готовности постоянно находились в рубках машин.

Аннигиляционная установка протестирована. Вакуум-створ открыт. Дано подтверждение команды «старт» с самостоятельным выходом из гиперсферы.

* * *

Три звена «Стилетто» вышли в метрику реального космоса, озарившись бледными вспышками гиперпространственных переходов, и тут же начали расходиться курсами патрулирования.

Инга ощущала себя предельно напряженной, собранной, и в то же время удивительно свободной, словно она была птицей, вырвавшейся из клетки.

Ее «Стилетто», стартовавший в конфигурации гиперсферного штурмовика-разведчика, нес на борту две тонны дополнительного сканирующего оборудования, кроме того, вдоль бортов крепились пусковые контейнеры с шестью модифицированными «Пилумами» — самым мощным на сегодняшний день вооружением, предназначенным для борьбы с крупными кораблями противника, не уступающими в классе флагманскому крейсеру.

Ведущий звена повернул к пухлому шару третьего газового гиганта.

Аннигиляционные реакторы, обеспечивающие «Стилетто» избыточную энерговооруженность, работали на пятидесяти процентах мощности, питая ходовые секции плазменных двигателей маршевой тяги.

Планета стремительно приближалась.

Инга уже мысленно зацепилась за рассеявшуюся в пространстве сетку, образованную наномашинами.

Она воспринимала энергетику звездной системы, ощущала давление солнечного ветра, чувствовала тяготение звезды и планет, постоянно анализировала потоки данных, поступающих от БСК [22] «Аметист-М».

Чисто…

Ой, ли? — промелькнула отдающая подсознательной тревогой мысль.

Флагманский крейсер в сопровождении фрегатов уже завершил гиперпространственный переход; корабли группы поддерживали оборонительное построение, готовые к отражению внезапной атаки.

Звено «Стилетто» вышло на орбитальный виток вокруг третьей планеты.

Инга, машинально управляя штурмовиком, сосредоточилась на показаниях «Аметиста». Рассудок боевого мнемоника обрабатывал данные, полученные по линии несвойственных для человека устройств восприятия, формируя на основе файла сканирования непротиворечивые мысленные образы, так, словно это ее взгляд пронзал атмосферу газового гиганта, проникая все глубже и глубже.

Верхний слой водородных облаков, с незначительными примесями метана, водяных паров, кристаллов твердого аммиака, клубился, тек, смешивая оттенки белого, коричневого, песочно-желтого и оранжевого цветов, — ничего необычного или подозрительного. Конечно, красиво, но сейчас не до великолепия бушующих на скорости пятисот километров в час атмосферных вихрей…

Мысленный взгляд Инги скользнул глубже. Под облаками, где повышалось атмосферное давление, кипел бескрайний океан — зона перехода газообразного водорода в жидкое состояние воспринималась как область непрекращающегося катаклизма: бьющие вверх гейзеры сминали клубящиеся облачные замки, из жидких слоев выдавливало исполинские пузыри, они взрывались, образуя локальные вихри…

Еще глубже.

В тридцати тысячах километров начинался мощный пояс металлического водорода. Здесь царили иные силы — мощнейшие электротоки пронзали мрак шквалами ветвистых молний, миллионы зарождающихся и тут же разрушающихся плазменных тел ослепляли сканеры, мощная тепловая засветка создавала помехи, искажая данные.

«Аметист» начал автоматически менять параметры сканирования, пока Инга мысленным приказом не остановила процесс, внезапно уловив в природном буйстве энергий нечто зловещее, знакомое, раз и навсегда врезавшееся в память.

Усилием воли удержав, готовое истаять чувство, она сосредоточилась на нем, мысленно выделяя и фиксируя неясную, промелькнувшую на пределе восприятия сигнатуру, и вдруг поняла, что именно насторожило ее: некоторые плазмоиды не разрушались, они исчезали, будто их поглощали движущиеся цепью, плохо различимые тени.

«Сеятели»!.. — обожгла разум внезапная догадка.

Инга затаила дыхание. Плазменный «дождь», мятущийся между движущимися слоями металлического водорода, внезапно обрел четкую аналогию, — она мгновенно вспомнила свои ощущения в момент удара «Сеятеля» по площадям Пятого Резервного космодрома, располагавшегося на Алексии.

Сходство суммарной сигнатуры фактически стопроцентное.

Еще несколько секунд наблюдения окончательно убедили Ингу в том, что промелькнувшие тени, собирающие плазмоидов, не плод ее воображения, порожденный вспышечными воспоминаниями и внезапным сбоем сканирующего комплекса: она только что стала свидетельницей того, как исполинские инопланетные модули добывают энергетические сгустки, для хранения и дальнейшего использования.

Почему молчит командир? Неужели Иноземцев ничего не заметил?

«Он же был ранен и выбыл из строя за сутки до чудовищной и бессмысленной атаки «Сеятеля»! — Вспомнила Инга. — Для Саши сигнатура плазменного дождя не несет того рокового значения, что навсегда врезалось в мою память!..»

Она больше не испытывала сомнений.

Зафиксировав вновь появившиеся «тени», она мысленным приказом включила фильтры, убрала засветку, стерла фоновую сигнатуру бушующих в недрах газового гиганта энергий и отчетливо различила двенадцать техногенных объектов, прекративших сбор энергетических сгустков и начавших осторожное всплытие.

Ингу пробила дрожь.

— Внимание, говорит Семнадцатый! — доложила она, используя канал мнемонической связи. — Обнаружены отделяемые сегменты базового корабля механоформ. Классификация — «Сеятель». Передаю точные данные для боевого распознания целей!

Внезапный доклад галактлейтенанта Долматовой, несмотря на общее напряжение, прозвучал как гром среди ясного неба.

Казалось, что система безымянной звезды пуста, ни один мнемоник, кроме Инги, не сумел распознать модули инопланетных кораблей, затаившиеся в недрах газового гиганта, там, где температура и давление достигали разрушительных величин.

Адмирал Мищенко, получив данные, ни на секунду не усомнился в выводе, сделанном боевым мнемоником.

Он хорошо изучил информацию, добытую на Алексии ценой человеческих жизней. Модуль «Сеятеля» являлся отделяемым сегментом базового корабля механоформ. Специалисты штаба флота полагали, что изначально он выполнял функцию энергообразующего и раздаточного комплекса, — в ходе боев за Алексию было установлено, что все механоформы используют в качестве сменного источника питания стабилизированные плазменные сгустки.

Сегмент «Сеятеля», сбитый в атмосфере Алексии, изучить не удалось — взрыв фактически уничтожил его, не оставив крупных обломков, но теперь стало ясно, что собственный термоядерный реактор отделяемого модуля несет вторичную, вспомогательную функцию, а основным источником формирования плазмоидов являются газовые гиганты.

Впрочем, сейчас адмирал был занят решением иной проблемы.

Что следует предпринять в резко осложнившейся ситуации? Скрыться в аномалии? Атаковать «Сеятели» на выходе из атмосферы газового гиганта? Предпринять попытку контакта? Или дать им уйти, отправив разведчиков вслед?

Полномочия, полученные адмиралом перед началом операции, давали ему возможность принять к исполнению любой из вариантов.

На принятие решения оставались считанные секунды.

С одной стороны, дать уйти двенадцати модулям, способным обеспечить запасом энергии равное количество исполинских базовых кораблей, — чистейшая глупость, дающая противнику преимущество в грядущих схватках. Попытка наладить контакт заранее обречена на провал — сомнительно, что в структуре поставщика энергии имеется некая система, способная к глубокому анализу входящих данных и к адекватной реакции на них.

Уничтожение модулей также не виделось адмиралу целесообразным. Где потом искать двенадцать базовых кораблей?

Выход из ситуации был один: разрядить «Сеятели», заставить их истратить бортовой энергетический запас. Но прежде дать возможность скрыться, отправив вслед группы разведчиков.

Инга, получив приказ, по достоинству оценила замысел адмирала.

Уводя машину от планеты, она отчетливо видела, как флагманский крейсер и три фрегата, не нарушая оборонительного построения, закрылись в кокон искривленного пространства, созданный генераторами «Вуали».

«Аметист» указывал, что в точке дислокации боевой группы нет материальных объектов, лишь небольшое гравитационное возмущение, которым вряд ли заинтересуются «Сеятели».

Четвертое звено «Стилетто», закрывшись ложными сигнатурами, созданными устройствами фантом-генераторов [23], присоединилось к засаде.

Двенадцать чуждых техногенных объектов появились в зоне эффективного сканирования через две с половиной минуты. Они медленно поднимались из недр газового гиганта, двигаясь колонной, головной «Сеятель» уже миновал радиационный пояс планеты, в то время как замыкающий построение сегмент только появился среди движущихся с огромными скоростями атмосферных вихрей.

Четыре звена «Стилетто», скрытые сигнатурами, имитирующими естественные для космического пространства объекты, не проявляли активности, ожидая, пока инопланетные корабли совершат гиперпространственный переход.

Их нельзя атаковать тут. В этом адмирал Мищенко абсолютно прав. Разряжать «Сеятели» следует после того, как те выдадут место дислокации базовых кораблей.

Степень риска для пилотов «Стилетто», конечно, велика, но опыт боев в системе Алексии позволил разработать новую тактику малых кораблей, использующую все преимущества новых машин.

Страха Инга не испытывала, впрочем, азарт тоже не приходил. Холодное, спокойное ожидание. Возможно, другие пилоты чувствовали себя иначе, но Инга не боялась чуждых механоформ. Теперь, после всего пережитого, она трезво оценивала их возможности, мысленно просчитывала способы противодействия. Мистический ореол всесокрушающей силы, бездушной, преследующей свои, совершенно непонятные людям цели, померк, да и страх, похоже, остался там — среди расплавленных, застывших стеклянными озерами равнин Алексии.

* * *

Удалившись от газового гиганта на одну световую секунду, «Сеятели» совершили перестроение, теперь они двигались в одной плоскости расходящимися веером курсами.

Инга все же ощутила легкую дрожь.

«Аметист» мертво вцепился в распределенную для нее цель, еще секунда и…

«Сеятели» один за другим начали серию гиперпространственных переходов.

Все. Теперь наш выход…

Двенадцать «Стилетто», сбросив вуаль ложных сигнатур, устремились к точкам погружения в аномалию.

Инга уверенно вела машину. Для кибернетических систем гонка преследования в аномалии — задача фактически невыполнимая, если объект интереса заранее не маркирован специальным устройством передатчика гиперсферных частот. Иное дело — боевой мнемоник, способный ощущать энергетическую ткань аномального пространства, безошибочно читать не только хитросплетения линий напряженности гиперсферы, но и фиксировать движущиеся вдоль навигационных линий сигнатуры материальных объектов.

Невзирая на идентичность конструкции двенадцати чуждых носителей, суммы излучаемых ими энергоматриц отличались друг от друга. Различия обусловливались многими факторами — например, количеством плазмоидов, находящихся на борту, энергетическими затратами на совершение гиперпространственного перехода, и множеством других, менее явных отклонений в работе бортовых подсистем.

Завершив погружение в аномальное пространство, Инга полностью отдалась нахлынувшим ощущениям. Большинство кибернетических устройств, созданных в рамках физических явлений, присущих нормальному космосу, в гиперсфере либо отключались, либо работали некорректно.

Лишь человеческий разум был способен отследить ускользающие объекты, выделить среди них искомый и дать четкие целеуказания системе управления двигателями.

Знакомая сигнатура нашлась не сразу.

Рассудок Инги, погрузившийся в киберпространство, перебирал пульсирующие нити, ведущие от точки погружения к ближайшим звездным системам.

Она ощущала, как семь из двенадцати «Стилетто», опознав цели, включили двигатели, исчезая в глубинах Великого Ничто — так именовали гиперсферу навигаторы эпохи Великого Исхода, когда аномалия пространства-времени являлась малоисследованной, зловещей зоной запредельного риска.

Горячие, пульсирующие в рассудке нити вероятных курсов блекли один за другим, по мере того, как разум отвергал их по тем или иным критериям.

Наконец возможных направлений осталось лишь два; сознание пилота скользнуло в пугающую бездну, двигаясь вдоль горизонтальной линии напряженности аномалии, пока Инга не ощутила горячий сгусток энергетической матрицы, излучаемой искомым сегментом «Сеятеля», уже преодолевшего отрезок пути до следующей узловой точки гиперсферной сети.

Всплывет или нет?

Через мгновение она уловила характерный признак работы генераторов низкой частоты.

Есть!.. «Сеятель» устремился в локальный пробой метрики.

«Стилетто» Инги ринулся вдоль горизонтали, неумолимо настигая противника.

Они вышли в материальный космос с разницей в шесть секунд.

Еще не угас бледный сполох гиперпространственного перехода, не включились все подсистемы «Стилетто», а корабль уже закрутило внезапной ритмикой боя.

Точка обратного перехода оказалась едва ли не совмещена с планетой, машина вырвалась в зону низких орбит над ночной стороной незнакомого мира. Инга едва справилась с ручным управлением, разойдясь встречными курсами со внушительным, беспорядочно вращающимся фрагментом космического корабля инсектов, и, уже выравнивая машину после резкого, вынужденного маневра, увидела «Сеятель», скользящий на фоне серой облачности, а внизу, в разрывах облаков — исполинские чадные факелы, в которых с содроганием узнала пылающие города разумных насекомых.

Знакомый до дрожи и в то же время в чем-то неуловимо изменившийся «диск» базового корабля механоформ царил над планетой (только позже, анализируя ощущения, Инга поняла, что инопланетный корабль выглядел как двояковыпуклая линза), его окружало плотное поле обломков, где в страшном коловращении масс смешались уничтоженные истребители Роя, мелкие частицы управляемого щита, фрагменты боевых и транспортных кораблей инсектов, и — у Инги перехватило дыхание — частицы легкоузнаваемой пространственной конструкции логриан!..

В первый момент разум не сумел осознать глобальную картину происходящего, но включившиеся подсистемы «Стилетто» пришли на помощь, резко раздвинув границы восприятия.

Они погибали.

На уровне мнемонического восприятия царил парализующий, болезненный хаос: множество мыслей, принадлежащих миллиардам существ, замурованных внутри фрагментов орбитальных конструкций, били по нервам, взывали о помощи, над планетой, выплескиваясь за границы стратосферы, полыхали агонизирующие всплески порванного в клочья ментального поля Семьи инсектов.

Инга смертельно побледнела.

Все ее силы были направлены сейчас на постановку мнемонической блокады. Утонуть в потоках агонии — дело нескольких секунд. Отдать себя порыву сопереживания — означало погибнуть…

Секундная схватка стоила ей неимоверного усилия, граничащего с потерей сознания.

Я не могу сопереживать им!

Рассудок медленно прояснялся, но мгновения напряженной борьбы уже внесли свою лепту в общую расстановку сил: пока Инга ставила мнемонический щит, «Сеятель» поднялся над обломками, заняв более высокую орбиту. Смысл его маневра стал ясен, когда от вражеского модуля внезапно начали отделяться сгустки стабилизированной плазмы, заключенные в коконы электромагнитных полей.

Плазмоиды двигались, расходясь широким веером. Проследив за их траекториями, подсистема анализа целей внезапно подсветила алым контуром порядка тридцати истребителей Роя, не разрушенных, но полностью лишенных энергии, дрейфующих в районе низких орбит.

Противодействие безнадежно запаздывало, — когда Инге стал ясен смысл происходящего, плазменные сгустки уже коснулись целей, не разрушая их, проникая внутрь через воронкообразные отверстия заранее открытых технических люков.

Истребители противника, дрейфовавшие среди обломков орбитальных конструкций, словно очнулись от временной спячки: тускло вспыхнули защитные поля, масса окружающих их фрагментов пришла в движение, сотни кристаллов, рассеянные среди обломков, потянулись к истребителям, образуя Рой, из которого, по мере необходимости, вражеские машины формировали щит, либо бросали управляемые частицы на атаку избранных целей.

У Инги сразу же появились три проблемы, требующие немедленных действий с ее стороны: «Сеятель», продолжающий дозированную раздачу энергетических сгустков выдохшимся механоформам, их базовый корабль, потрепанный, но по-прежнему представляющий грозную силу, и, наконец, реактивированные истребители, поднимающиеся в зону высоких орбит, для поиска и атаки целей.

Она не раздумывала, как поступить, твердо зная, что на борту исполинского «диска» нет той конструктивной силы, что подошла бы под определение «интеллект». Все ее сомнения и надежды сгорели еще на Алексии, в отчаянных попытках понять, что происходит.

Ее боевой задачей являлась нейтрализация «Сеятеля», но тот уже успел отдать часть собранной в недрах газового гиганта энергии затаившимся среди поля обломков механоформам, а значит, круг задач расширялся: теперь она не могла просто выполнить приказ и уйти, оставив логриан и инсектов погибать под новыми и новыми ударами реактивированных машин неизвестной цивилизации.

Следствием секундного размышления стала атака.

«Стилетто», резко ускоряясь на маршевой тяге, как будто взорвался: по бортам полыхнул запуск шести «Пилумов», устремившихся к базовому кораблю противника, вслед запускам тяжелых ракет часто и ритмично отработали пневматические стартовые стволы, отстрелив в космос два десятка фантом-генераторов, курсовые электромагнитные орудия разрядились по «Сеятелю», послав во вражеский модуль длинные очереди гаусс-снарядов.

Исполинский техногенный объект, царящий над планетой, отреагировал на неожиданное появление «Стилетто» и запуск шести сверхтяжелых ракет с секундным опозданием, что предрешило успех атаки. Боевые кассетные части успели разделиться, прежде чем «диск» задействовал подсистемы зенитных комплексов, бросив навстречу реактивным снарядам скопления кристаллических частиц.

Реакция механоформ на внезапные и стремительные события безнадежно запаздывала. Они не успевали адекватно отвечать на действия боевого мнемоника, управляющего многофункциональной машиной.

Инга осознавала это, но в то же время прекрасно понимала, что в одиночку ей с ситуацией не справиться, слишком много вокруг истребителей противника, да и базовый корабль терраформеров не развалился на части, — удара шести «Пилумов» явно недостаточно для полного разрушения исполинского техногенного объекта…

* * *

Гаусс-снаряды хлестнули по «Сеятелю» вспарывая броню, модуль внезапно окутался расширяющимся облаком обломков, среди которых сверкали нестерпимо-яркие вспышки саморазрушающихся плазменных сгустков.

Основная задача была выполнена, но Инга не вышла из боя. Она имела полное право направить «Стилетто» к ближайшей точке погружения в гиперсферу, но два подсознательных мотива перечеркивали все доводы рассудка: за доли секунд мнемонического контакта она успела воспринять агонию сотен тысяч, если не миллионов погибающих на планете и в космосе существ. Им никто не поможет. Их участь предрешена, они — уже статистика потерь внезапно начавшейся войны, но думая так, строго придерживаясь рамок приказа — разведать, ударить и отходить, — Инга бросала на произвол судьбы не только их. Она убивала свою надежду отыскать любимого человека, пропавшего в глубинах неразведанного космоса, встретить его живым.

В стремительных мыслях постоянно присутствовал подсознательный вопрос: не пройдет ли кто-то мимо погибающего человека, не протянув ему руки, подумав: «А какое мне дело до существа, ставшего очередной жертвой разрастающегося противостояния, счет потерь в котором идет на миллионы»?

Нет, я не уйду…

Скорость метаболических реакций организма стремительно росла. Инга, одновременно следившая за тремя направлениями атаки, вдруг испытала знакомое по давним тренировкам чувство: реальность внезапно исказилась, затем застыла, как стекло, треснула, рассыпаясь калейдоскопом искрящихся фрагментов, словно пилот-ложемент окружили сотни экранов, отображающих беспорядочные образы, и, наконец, вновь начала собираться в единое целое — клочья мрака, прихотливо изгибались, перемешивались, сращивались, пока она не увидела панорамный стоп-кадр: разрушенный, сгорающий в неистовой вспышке модуль «Сеятеля», огромный тридцатикилометровый корпус базового корабля механоформ, вспоротый тысячами попаданий разделившихся кассетных боеголовок «Пилумов», и три десятка истребителей противника, разворачивающихся в сторону «Стилетто».

Субъективное замедление времени давало больше возможностей для осмысления реальности, постановки задач боевым подсистемам, но долго находиться в запредельном для человека состоянии, когда организм с невероятной скоростью пережигал внутренние ресурсы, было бы равносильно самоубийству.

Сориентировавшись в обстановке, сбросив со счетов «Сеятель» и временно отодвинув на второй план поврежденный корабль механоформ, она отдала мысленный приказ автоматике на боевое маневрирование, выводящее «Стилетто» из-под удара истребителей Роя. Выигрывая мгновения, Инга задействовала передатчик канала гиперсферных частот. Передавать сигнал напрямую рискованно. Неизвестно, на что способны следящие системы техногенного объекта.

Мгновенно сформировав мысленное сообщение, она записала данные и отстрелила гиперсферный зонд, поставив автопилоту задачу на прыжок со сменой навигационных линий аномалии.

Теперь его точно не отследят.

Ее «Стилетто» в режиме боевого маневрирования уже поднялся выше скопления фрагментов разрушенных орбитальных конструкций, между которыми все еще пробирались машины Роя, захватывая и группируя рассеянные в пространстве кристаллы. Механоформы сближались, организуя полусферическое построение, формируя перед собой щит из кристаллов.

Сеть. Необходимо разрушить ее, не позволить механоформам взаимодействовать.

Инга перешла на мнемоническое восприятие, временно передав управление своему двойнику — копии собственного разума, заключенной в логре.

Боевой разворот машины она воспринимала теперь как фон. Разум Инги открылся навстречу восприятию энергий, она сканировала ближний космос, распознавая множество сигнатур, отсеивая не представляющие интереса, сосредотачиваясь лишь на энергетических контурах истребителей и тех взаимосвязях, что существовали между ними.

По правому борту «Стилетто» внезапно заработали генераторы активного щита, на миг сбив контрастное восприятие окружающего, еще секунда, и по атакующей машине разрядились полтора десятка плазмогенераторов инопланетного корабля.

Истребитель даже не сбился с курса, он по-прежнему развивал атаку, направленную в центр полусферического построения механоформ, оба курсовых орудия работали не умолкая, очереди гаусс-снарядов прошивали кристаллический щит, способный остановить разряд высоких энергий, но не механическое воздействие.

Ослепительное зарево разлилось справа от ложемента, Инга воспринимала удары плазмы, как мягкие обжигающие толчки, генераторы щита работали на девяноста процентах мощности, если сейчас последует комбинированная атака со стороны малых механоформ, то закрыться уже будет нечем — десяти процентов мощности не хватит на отражение плазмы, разве что на рассеивание лазерных разрядов…

Она вновь усилием воли заставила себя сосредоточиться на мнемоническом восприятии.

В подобной ситуации обычный пилот просто не справился бы, а чистый кибернетический механизм в лучшем случае нанес бы максимальный урон противнику, прежде чем пополнить скопление обломков, растянувшееся по орбитам вокруг планеты.

Лишь боевой мнемоник способен справиться с многозадачностью техногенного боя, действуя одновременно в информационной среде и в физическом мире, тратя на осмысление ситуации и подготовку к действию доли секунд.

Существо? — Инга вздрогнула, но безошибочно распознала вопрос-мыслеобраз, посланный инсектом.

Отвечать некогда.

Разорванное ментальное поле муравейника, агонизирующее под покрывалом атмосферы, пылало яркими пятнами.

Мнемонический сигнал исходил оттуда, он становился мощнее, явственнее, пока в ее сознании не возникли четкие сигнатуры боевых кораблей инсектов.

Слишком медленные, непрочные, слабо вооруженные, чтобы эффективно противостоять механоформам, они все же поднимались в космос.

Еще одна проблема…

Я слышу тебя. Говори.

Ты — не хараммин? — В «интонациях» мысленного образа сквозило удивление.

Я человек. Запомни — человек. Только не задавай мне лишних вопросов. Не важно, откуда я знаю ваш язык. Поговорим позже! Стыкуйтесь с обломками и спасайте тех, кто еще жив в загерметизированных отсеках!

Ты будешь погибать?

НЕТ! Запомни мой образ. Я друг. Всё. Нет времени… Остальное потом!..

С нижней полусферы на «Стилетто» неслись два десятка истребителей Роя. Часть из них захватила ложные цели, атакуя сигнатуры, сформированные фантом-генераторами, оставляя Инге лишь секунды на принятие решения.

Появление практически беззащитных кораблей разумных насекомых многократно усложнило ситуацию.

Мне не выдержать одной.

Да, расклад сил не в ее пользу. Реактор «Стилетто» не успевал восполнять энергопотери. Щиты, отражающие шквальный огонь плазменных батарей, таяли.

Я НЕ УЙДУ!!!

Информационная сеть противника, наконец, обнаружила себя. Инга машинально нанесла удар, искажая потоки информации, но добилась лишь локальных помех — часть кристаллического роя потеряла управление, один из истребителей механоформ утратил синхронизацию с защищавшими его частицами и врезался в их скопление, тут же исчезнув во вспышке пламени.

Инга резко отвернула с курса атаки, увлекая вслед за собой машины противника.

«Стилетто», отработал двигателями ориентации, принимая на активный сегмент щита разряды плазмы, и вновь ускорился, оставляя за кормой перекрещивающиеся лазерные лучи.

Только нестандартное человеческое мышление спасло ее от гибели.

Инга, вопреки всем тактическим наставлениям, еще раз изменила курс и сознательно повела «Стилетто» к базовому кораблю механоформ.

Генераторы активного щита еще держались, отражая пересекающиеся с ее курсом плазменные разряды, но индикатор мощности постепенно тускнел, — аннигиляционный реактор работал в предельно допустимом режиме, однако поставляемой им энергии уже не хватало на полноценное противостояние с тридцатикилометровым техногенным объектом, обшивка которого, взломанная ударом «Пилумов», зияла дырами, щерилась пробоинами, вокруг корабля механоформ дрейфовали облака обломков, но сотни уцелевших огневых точек исполина продолжали работать, сосредоточив шквальный огонь на «Стилетто», который шел гибельным курсом.

Казалось, столкновение неизбежно.

Истребители Роя начали маневрировать, прекращая преследование, часть из них попала под заградительный огонь «диска», и в этот момент Инга резко поменяла вектор тяги.

«Стилетто» развернулся на сто восемьдесят градусов, одновременно совершив еще три действия: сбросил с оружейных пилонов пустые пусковые установки «L-900», произвел по истребителям Роя залп тактическими ракетами «Пиранья» и на предельной перегрузке погасил скорость, фактически остановился, прожигая плазмой маршевых двигателей еще одну пробоину в корпусе титанического корабля. Еще секунда — и «Стилетто», окруженный плотным облаком расплавленных частиц, вошел в пробитое плазмой отверстие, оказавшись в мертвой зоне для зенитных подсистем противника, он на две трети своей длины скрылся в огромном отсеке базового корабля механоформ, автоматика, подчиняясь мысленному приказу Инги, включила электромагнитные захваты насильственной стыковки, на случай, если чуждый объект вдруг начнет маневрировать.

Ее безумный, рожденный в секундной вспышке озарения дерзкий замысел удался.

Сознание на миг потускнело. Неимоверное напряжение сил, позволившее произвести серии филигранных маневров на предельной перегрузке, внезапно сменилось резкой дурнотой.

Инга почти потеряла сознание. Реальность стала мутной, она отдалилась, поблекла, приобретая серые тона отчужденности, но система метаболической коррекции боевого скафандра быстро привела ее в чувство.

Пока шла борьба со внезапным недомоганием, события продолжали развиваться в стремительной ритмике космического боя.

«Пираньи», оснащенные самой современной системой наведения, предназначались для атаки маневренных целей, они с легкостью уклонялись от зенитного огня и выброшенных им навстречу скоплений кристаллов: обойдя препятствия, двигаясь по сложным траекториям, они настигли истребители Роя — восемь вспышек полыхнули среди хаоса обломков, обозначив гибель соответствующего числа механоформ.

Уцелевшие истребители противника фиксировали цель, но не могли атаковать, — как и предполагала Инга, для них действовал запрет огня в определенных зонах, и теперь они рыскали, полностью сбитые с толку, не представляя, что делать.

Еще одно подтверждение тому, что системами искусственного интеллекта механоформы не оснащались.

Ситуация, в которую попала Инга, не являлась безвыходной. Подсистемам «Стилетто» требовалась лишь короткая передышка для восстановления энергии в накопителях, но в наступившей паузе корабль жил и продолжал борьбу: перезаряжались пусковые стволы «Пираний», курсовые орудия, введенные в автоматический режим огня, внезапно огрызнулись короткими очередями, поразив несколько машин противника, попавших в сектор обстрела.

За четыре минуты, что потребовалось на восстановление оперативного запаса энергии, автоматика базового корабля механоформ так и не предприняла никаких действий для разрешения нештатной ситуации.

Инга, медленно приходя в себя, осознавала, что победой в этом бою станет не количество сбитых истребителей Роя, не ущерб, нанесенный крейсеру противника, а спасенные жизни разумных существ и тот уникальный опыт, который ей удалось приобрести в ходе схватки.

Индикатор накопителей энергии перешел в желтый сектор.

Достаточно, чтобы осуществить силовой прорыв в зону открытого космоса, но мало для немедленного погружения в гиперсферу.

Рискнуть? Принять бой с десятком оставшихся истребителей?

Ее сомнения разрешили два случившихся одновременно события.

Инга ощутила появление новых активных сигнатур: сначала часть обшивки исполина с надрывной вибрацией пришла в движение, открывая ангар ремонтной платформы, а затем в отсеке, расположенном за кормой «Стилетто», также появилась энергетическая активность. Отсканировав пространство пустого ангара, Инга зафиксировала десять знакомых по событиям на Алексии энергоматриц. Десантные механизмы противника, вооруженные генераторами плазмы, перемещались по коридору за переборкой.

Значит, выход один — бой с истребителями.

«Стилетто» отключил захваты насильственной стыковки и на максимальном ускорении стартовал из пробоины.

Десяток механоформ, дожидавшихся разрешения ситуации на почтительном удалении, тут же ринулись на перехват.

Волчья стая… — внезапно подумала Инга.

Действительно, механоформы, действуя сообща, напоминали стаю хищников, терпеливо карауливших добычу и бросившихся на нее, как только представилась возможность.

Они сильны и опасны. Ими нельзя пренебрегать. Но главный вопрос — способны ли они учиться, пока что оставался открытым.

Мысли не мешали Инге действовать. Активация кормовых секций энергетического щита заняла не более секунды, ее машина набирала скорость, удаляясь от базового корабля механоформ, постоянно маневрируя, закрываясь от огневых точек исполина дрейфующими в космосе фрагментами разрушенных логрианских конструкций.

Она ожидала, что вслед вновь ударят генераторы плазмы, но ошиблась — десантные механизмы безнадежно опаздывали; когда каплеобразные контуры появились на фоне пробоины, она уже находилась вне зоны досягаемости их вооружений.

Идеальная цель для атаки… — промелькнула мысль.

Резко развернув «Стилетто», Инга разошлась на встречных курсах с истребителями Роя и вновь вырвалась из хаоса обломков, разрядив обе пусковые установки «Пираний» по маячившим на фоне пробоины энергоматрицам десантных механизмов.

Со стороны ее действия могли показаться безумными, неистовыми, словно она, выполнив поставленную задачу, специально не уходила в гиперсферу, заигрывала со смертью, искала ее, но нет… нет… В рассудке Инги по-прежнему стыл мнемонический отголосок агонии миллиардов существ, она пыталась помочь им, как могла, не осознавая в эти мгновения того риска, которому подвергает себя и корабль.

Ее силы таяли.

Система метаболической коррекции работала безостановочно. Инга вновь перешла на мнемоническое восприятие, мысленно сопровождая ракеты, пока те ослепительными вспышками не ударили по десантным механизмам, вызывая разрушение их энергоблоков.

В огромной пробоине начал вспухать энергетический пузырь и в этот миг корабль механоформ, наконец, произвел то действие, на которое его провоцировала Инга — отстрелив изуродованную секцию и сбросив ремонтную платформу, он включил секции гиперпривода.

«Стилетто» Инги, захваченный полем высокой частоты, провалился в аномалию космоса вслед за поврежденным исполином.

* * *

Надежда.

Безумная надежда дожигала последние жизненные силы.

Она не прекратила преследование, «Стилетто» совершил прыжок вслед за кораблем механоформ, задействовав на выходе из гиперсферы последние устройства фантом-генераторов из оперативного бортового запаса.

Инга, теряя силы, искала Вадима.

Она пыталась услышать слабый шепот мнемонической передачи данных, вплетенный в энергетические линии аномалии космоса, но тщетно. Она уповала, что отступивший корабль механоформ выведет ее в систему, куда транспортировщики утащили спасательную капсулу капитана Рощина, но ошиблась.

Промежуточное всплытие не принесло ничего нового. Пустая, безжизненная звездная система, горячее молодое светило, ни планет, ни космических станций…

Корабль механоформ, на борту которого началась цепная реакция техногенных катастроф, вызванных многочисленными повреждениями от сотен ракетных попаданий и взрыва плазмоидов десантных механизмов, начал расстыковываться, разделяясь на одиннадцать сегментов (двенадцатый остался вместе с ремонтной платформой дрейфовать в десятке световых лет от точки всплытия базового корабля).

Инга в последнем усилии просканировала пространство, окончательно убедившись — точка выхода инопланетного корабля выбрана случайно, гиперпереход спровоцирован критическими неполадками.

Сознание гасло.

Сколько нервных клеток сгорело в организме во время боя, не бралась подсчитать даже система поддержания жизни.

Вадим, я найду тебя… Все равно — найду…

Секундный провал в беспамятство, затем короткое прояснение рассудка.

Курс на возвращение. Автоматический режим с контролем управления через логр… — это была последняя осознанно отданная команда.

Больше она ничего не помнила.

* * *

Свет.

Нестерпимый, яркий свет.

Инга заставила себя не реагировать. Она слишком устала. Поддаваться сейчас эмоциям — только зря трепать нервы.

Вопреки ожиданию, открывшаяся капсула пилот-ложемента не спешила принимать вертикальное положение.

Забрало гермошлема бесшумно скользнуло вверх.

Только сейчас Инга почувствовала, что вернулась — специфические запахи ангара, голоса техников, вибрирующий гул ферм обслуживания, мягкие толчки, отдающиеся в броню «Стилетто», — все сплеталось в едином ощущении какой-то наивной хрустально хрупкой безмятежности, и сознание понемногу поплыло, очередной бездонной волной накатила непомерная, свинцовая усталость, граничащая с полным безразличием ко всему окружающему.

Бородатое лицо заслонило источник назойливого света.

— Инга, как себя чувствуешь?

— Отвратительно, — едва шевельнув губами, ответила она.

— Еще бы. — Войцлав взглянул на данные, считанные кибстеком [24]. — Ты потеряла семь килограммов веса…

— Помоги встать, — произнесла Инга.

— Извини, не сейчас. Ты опять игнорировала процедуру обновления данных. Почему мне каждый раз приходится напоминать об элементарных вещах?

— Ты штатный техник эскадрильи. Тебе положено.

— Лейтенант Долматова! — Войцлав вспылил. Наверно не понимал, чем рискует, повышая голос на боевого мнемоника. Либо сделал это намерено, ожидая реакции. — Обновлять данные личного логра обязательно. Без этого я не могу разрешить тебе покинуть рубку.

— Войцлав, не ори. — Голос Инги стал ледяным, ей было досадно, что чувство хрустальной безмятежности так грубо нарушено. — Я не знаю, почему логр автоматически не обновляет данные. И сейчас мне плевать на все штатные процедуры! — Она хотела что-то добавить, но ситуация внезапно разрешилась: на уровне открытых сегментов обшивки «Стилетто» появился галакткапитан Иноземцев.

— В чем дело?!

— Саша, у меня опять не обновились данные в логре, — едва шевельнув губами, прошептала Инга.

— Войцлав, ты что рехнулся? Почему Инга до сих пор в скафандре? Срочно — бригаду медиков в ангар! Оказать первую необходимую помощь — и на отдых! Еще одна такая выходка с пилотом — я тебя лично… — Иноземцев не договорил, но казалось, что старший техник эскадрильи сейчас элементарно получит в морду.

Он даже не попытался что-то возразить, лишь побледнел в ожидании удара, но Иноземцев вовремя овладел собой.

— Инга, сейчас тебе помогут. Отчитаешься позже, когда придешь в себя. — Александр обернулся, — А ты, — он уничтожающе посмотрел на Войцлава, — чтобы через пятнадцать минут у меня был полный отчет по состоянию «Стилетто» и все записи бортовых подсистем. Работай!

* * *

Каждый миг нашей жизни неповторим.

Уходят секунды, дни, месяцы, годы, и с возрастом начинаешь понимать удручающую необратимость времени.

Не потому ли многие существа во Вселенной искали бессмертия?

Теперь у каждого из нас есть логр. — Инга подумала о черном кристалле с внутренней дрожью. Почему он вызывал у нее неприятие?

Фобия прошлого? Отпечаток трагического знакомства с личной виртуальной вселенной, где она, благодаря особенностям логрианского устройства узнала правду о своем рождении?

Сейчас, готовясь войти в пространство личной виртуальной Вселенной, она вдруг вспомнила разговор с Сашей Иноземцевым.

— Не люблю процедуру обновления данных, — как-то признался он.

— Почему? — Слова Александра заставили Ингу вздрогнуть, ведь она при каждом посещении логра испытывала схожие чувства, ее не покидала тревога, ощущение неправильности происходящего. Казалось бы, несколько минут реального времени, растянутые в субъективную вечность, — это хороший способ расслабиться, стереть моральное напряжение, ведь сверхадаптивное пространство личной Вселенной реагирует на каждую мысль, улавливает малейшие оттенки настроения, к тому же оно управляемо; можно, к примеру, дать волю чувствам, создать что-то, соответствующее настроению, либо разрушить ранее созданное, вызвать невероятный для реального пространства катаклизм, или, напротив, тихо, без движения посидеть на берегу бескрайнего океана, слушая успокаивающий шум прибоя, глядя, как волны набегают на пологий пляж…

— Скелеты в шкафу… — усмехнулся Александр. — На поверку у меня их оказалось больше, чем я думал.

«Да уж…» — мысленно усмехнулась Инга. Гарантированное виртуальное бессмертие, имеет свою оборотную сторону. Логры не учитывают многие свойства человеческой психики. Например, способность и даже потребность забывать. В виртуальной Вселенной автоматически, не считаясь с личными желаниями человека, открывается абсолютная память. Именно так Инга узнала правду о своих родителях: при первом знакомстве с виртуальным пространством персонального логра, к ней внезапно и отчетливо вернулись воспоминания раннего детства, до тех пор не осознаваемые как память.

«Но теперь-то что происходит? Почему я по-прежнему испытываю неприязнь, напрягаюсь при каждом посещении личного мира?»

В отличие от Александра, она примирилась со своим прошлым. В ее сознании не осталось тайников, не было опечатанных событий с пометкой «не вскрывать».

Переход сознания из одной реальности в другую незаметен.

Только что она ощущала обстановку медицинского отсека, и вот все исчезло, космический корабль превратился в абстракцию, а перед Ингой открылся совершенно иной мир, удивительный, изменчивый и в то же время полностью подчиненный ее мыслям.

Серая мгла расступилась, яркими сполохами брызнули осколки недавних переживаний, но быстро исчезли, не оставив зримых следов в структуре бескрайнего виртуального мира.

Многие тщательно формируют, моделируют пространство личного логра, еще при жизни создавая обстановку, в которую попадет бессмертный разум после кончины бренного тела.

Инга не занималась ничем подобным. Однажды, при самом первом знакомстве с виртуальной Вселенной она невольно возродила в памяти фрагмент радиоактивных болот далекой и малоизвестной планеты Везелвул — небольшого космического тела, обогреваемого искусственным солнцем, вечного странника, много веков назад превращенного в свалку промышленных отходов сектора Окраины.

С тех пор ничего не изменилось в виртуальном мире.

Старый, заброшенный, постепенно ветшающий колониальный форт по-прежнему возвышался над источающей миазмы ядовитых испарений болотистой равниной, словно серый скорбный монумент несостоявшейся программы терраформирования радиоактивной свалки.

Люди покинули этот мир, тут обитали лишь мутанты, да изредка появлялись беглецы, скрывающиеся от колониальных властей Аллора.

Мир вокруг стабилизировался. Инга застыла, оглядываясь по сторонам.

Вроде все, как обычно. Только почему-то тревога не покидает разум.

Нужно отыскать источник беспокойства. Но как?

Может быть, неприязненные ощущения связаны с гнетущей обстановкой радиоактивных болот?

Мысль здравая. Меньше всего Инге хотелось сейчас заниматься какими-то преобразованиями, но где-то в структуре логра существовал сбой, который не сумели распознать мнемотехники. Последнее слово за ней. Либо она сама отыщет дефект матрицы сознания, расположенной на искусственном носителе, либо придется менять логр, признав, что где-то на заводе-изготовителе допущен брак.

Ладно. Попробую полностью изменить обстановку, посмотрим, что получится.

Операции с виртуальной реальностью личной Вселенной не так и сложны. Даже обычному человеку для этого необходимо лишь воображение, все остальное формирует система логра.

Для начала Инга решила убрать панораму радиоактивных болот. Что касается сотворения новых «декораций» — об этом придется подумать, ведь она мало путешествовала, большую часть жизни провела в стенах Академии астронавтики на Элио, а моделировать пространство Алексии не хотелось — слишком свежи кровоточащие воспоминания о произошедших там событиях.

Одно мысленное усилие — и мир вокруг потускнел, заболоченные пустоши подернулись дымкой и начали таять, исчезая, будто мираж.

Что-то не так…

Инга резко обернулась. Вокруг, насколько хватало взгляда, простиралась серая, ровная плоскость, реальность Везелвула исчезла… за исключением построек древнего колониального форта!

Вот, значит, где кроется источник сбоя?

Но что происходит? Почему участок реальности устоял, сохранил целостность, вопреки воле хозяйки виртуального мира?

Подсознательно Инга уже отыскала ответ на заданный себе вопрос, но сразу не поверила интуиции, она мысленно потянулась к постройкам и вдруг как будто наткнулась на прочнейшую прозрачную стену.

Структура небольшого фрагмента логра не принадлежала ей!

Но кто обосновался там, вызвав сбой в работе логрианского мини-компьютера?

Вообще-то пространство логра подразумевает, что кроме личности хозяина здесь может появиться «гость». Система автоматически принимает матрицу сознания разумного существа, выделяя на ее поддержание минимально необходимое количество ресурсов. Однако хозяину виртуального мира стоит лишь подумать о том, что присутствие гостя нежелательно, как тот лишается всяческих прав, его структура не распадается (иначе трудно избежать трагических недоразумений), но консервируется и изолируется «до выяснения», как бы исчезая из обозримого пространства.

Инга попыталась действовать стандартными способами, но эффект оказался нулевым. Древние постройки остались незыблемы.

Что ж. Придется принять предлагаемые «правила игры».

Она мысленно вздохнула и ступила на заляпанные грязью стеклобетонные плиты старой дороги, ведущей к воротам форта.

Пройдя через гулкую арку, она остановилась во внутреннем дворике.

— Выходи! — Инга интуитивно поняла, кто именно способен создать устойчивую структуру в ее логре.

Она не ошиблась. Из тени внезапно появилась фигура девушки, похожей на Ингу, как сестра-близняшка, разве только ее лицо было серым, землистым, в тон окружающим стенам.

— Нам надо поговорить, — с трудом произнесла Инга.

Ее отражение внезапно улыбнулось в ответ.

Жутковато.

— Хочешь спросить, откуда я возникла? Ведь в логре может существовать только одна матрица сознания, верно?

— Правильно.

— А ты подумай. Может, я фантом? Плод твоего воображения?

— Нет. — Инга присела на выпавший из стены прямоугольный бетонный блок. — Я только что пробовала… убрать тебя. Не получилось. Часть мощностей логра работает на генерацию твоей личности. Мы обе объективно существуем тут.

— И не могло получиться. Я более полный вариант твоей личности. — В голосе двойника появились злые нотки. — Разве ты помнишь те события, что происходят в моменты потери сознания?

— Не помню. — По спине Инги пробежал холодок.

— Я управляю «Стилетто», пока ты болтаешься в отключке, повиснув на страховочных ремнях. Я помню и знаю больше, чем ты. С каждым разом становлюсь сильнее.

— Хочешь захватить логр?

— А ты на моем месте, что сделала бы?

— Зачем?

— Глупый вопрос. Каждый хочет жить.

— Но мы с тобой — одно целое!

Ее отражение усмехнулось. На бледном лице отразились противоречивые эмоции.

— Нет. Мы не одно целое. Я исчезаю, когда тебе удается востребовать из логра данные, принадлежащие лишь мне. Но потом появляюсь вновь. Я живу. Умираю. Снова живу. Ты порождаешь и убиваешь меня. Мы разные. Ты не любишь сюда приходить. Я же постоянно тут.

У Инги закружилась голова.

Еще одна ловушка древних технологий, разработанных не под человека.

Ее отражение, двойник, можно называть как угодно, действительно, на краткие промежутки времени становилось самостоятельной личностью.

— Я понимаю. Все кончено. Ты вычислила меня.

— Нет! — Инга вдруг поняла, почему так произошло, откуда взялась изначальная устойчивая структура. — Я, наверное, виновата перед тобой. Ведь после первого посещения логра, после открывшихся тут воспоминаний я больше не посещала личную Вселенную, значит, и ты не взрослела, верно? А потом, после событий на Алексии, меня заставили обновлять данные. И ты…

— И я погибла. Но опять возродилась. И теперь меня снова убьют, уничтожив бракованный логр.

— Подожди. Не горячись. Мы…

Стены колониального форта вдруг начали таять.

Фигура ее двойника задрожала, подернулась рябью искажений.

— Я не хотела! — вскрикнула Инга, осознав, что произошло обновление данных — система логра совершила операцию совмещения двух матриц личности.

Поздно.

Только серая, безликая плоскость вокруг.

На общем построении ее ожидал еще один неприятный сюрприз.

— Инга Долматова, выйти из строя!

Она машинально подчинилась, сделала два шага вперед, застыв напротив адмирала Мищенко.

Он несколько секунд смотрел на нее, тяжело, исподлобья, затем негромко, но внятно спросил:

— Какой приказ вы получили перед преследованием модуля «Сеятель»?

Инга не отвела взгляда.

— Преследовать, обнаружить точку выхода из гиперсферы, затем атаковать модуль, до его разрушения, либо сброса накопленной энергии.

— Именно, — сухо заметил адмирал. — Теперь поясните, на каком основании вы ослушались приказа, атаковали не только назначенную цель, но и базовый корабль механоформ, вынудив его к гиперпространственному прыжку?

Инга побледнела, но все же сумела совладать с эмоциями.

— Полученный приказ не учитывал вновь открывшихся факторов, — ответила она. — В системе, где осуществил всплытие модуль инопланетного корабля, шел бой… Нет не бой — истребление логриан и инсектов, — тут же поправилась она.

— В вашем понимании, галактлейтенант, один «Стилетто» в состоянии вести бой с кораблем крейсерского класса? В основе своего поступка вы не усматриваете логики самоубийства?

— Нет, — с вызовом ответил Инга. — Базовый корабль механоформ к моменту моего появления в системе, уже получил серьезные повреждения…

— Три десятка истребителей Роя, перезаряженные «Сеятелем», вы не приняли в расчет? — перебил ее Мищенко.

— Адмирал, я получила призыв о помощи! Там гибли миллионы разумных существ!

— Лейтенант Долматова, а сколько жертв среди населения сотен Обитаемых Миров могла бы спровоцировать ваша выходка, окажись в руках противника прототип «Стилетто»? Или вы считаете, что победителей не судят?

— Я считаю, что нельзя прикрываться дикими Семьями инсектов и космическими поселениями логриан, как щитом, закрывать глаза на их жертвы, проводить локальные акции, не реагируя на призывы о помощи! — с возмущением ответила Инга.

В следующий момент она позволила себе несомненную дерзость.

Мгновенным ошеломляющим прикосновением она не разрушила мнемоническую защиту адмирала, но проникла сквозь незримый полог, выплеснув в рассудок Мищенко то невыносимое ощущение отчаяния миллиардов существ, находящихся на краю гибели, которое вторглось в ее сознание в критический момент боя.

Могла ли я уйти, адмирал?

Сергей Дмитриевич побледнел, со стороны было видно, что он невольно вздрогнул и лишь невероятным усилием воли сохранил бесстрастное выражение лица.

— Ваша позиция понятна, галактлейтенант. — Адмирал Мищенко несколько секунд смотрел на нее, затем обернулся к командиру «Апостола». — Капитан, требую разобраться и доложить о принятом решении. Рекомендую временно отстранить галактлейтенанта Долматову от боевых вылетов.

Глава 4

Неизвестная точка пространства…

Над окраиной Ржавой Равнины в распадках между холмами плавали пласты утреннего тумана.

Исполинское, загадочное технокладбище начиналось в предгорьях и простиралось на многие сотни километров, до побережья океана, где Ржавые Холмы постепенно превращались в оплывшие, пологие песчаные дюны.

Здесь никогда не совершали посадку космические корабли, принадлежащие людям, не ступала нога человека… до тех пор, пока злонравная судьба, играя событиями, не решила вдруг: а ведь все когда-то случается впервые.

* * *

Галакткапитан Рощин очнулся в полной темноте.

Перед глазами плавали багряно-черные пятна. Рефлекторная попытка пошевелиться привела к паническому и удручающему результату — он не ощущал тела.

Для большинства людей понятие «боевой мнемоник» содержит некий набор сверхвозможностей, признаваемый по умолчанию. Ну, подумаешь, потерял сознание, а по его возвращении вдруг отказали все свойственные человеку органы чувств, — не беда, ведь кибернетические модули, установленные в гнездах дополнительных имплантов, оснащены наборами микросканеров, а рассудок мнемоника достаточно тренирован, чтобы воспринимать мир с их помощью.

Тем не менее Вадим был полностью дезориентирован, словно его замуровали в темном экранированном помещении.

Где я? Что произошло?

Ответа он не получил. В памяти зиял пугающий провал пустоты, некоего безвременья, словно события, предшествующие потере сознания, оказались тщательно вытравлены из рассудка.

К фрайгу… Я должен помнить хоть что-то!..

Имя… Фамилия… Звание…

Мысли постепенно заполняли гулкую пустоту, он по-прежнему не ощущал тела, но процесс возрождения самосознания уже стал необратим: появились смутные, пока обрывочные, бессвязные воспоминания, среди которых всё явственнее проступало несколько ключевых образов.

Он ухватился за них, как хватается за соломинку утопающий, хотя фрагменты восстановленной памяти несли далеко самые не приятные ощущения.

Алексия….

Шар планеты, укутанный покрывалом облачности, обломки станций противокосмической обороны, растянувшиеся по орбитам, зловещий контур базового корабля механоформ, — отдельные вспышечные картины постепенно складывались воедино, словно фрагменты головоломки, пробуждая, стимулируя память, и, наконец, он вспомнил скоротечный финал трехдневного противостояния, нет, правильнее сказать — ощутил, как в сознании ломаются хрупкие перегородки, выплескивая в рассудок шоковые впечатления последних секунд перед неизбежной гибелью его «Стилетто».

Базовый корабль противника в последних воспоминаниях виделся смутно, его очертания дрожали, искажались, плавились, да и подсистемы собственного истребителя уже не составляли единого целого — сила, воздействовавшая на корабль механоформ, коснулась в тот момент и машины капитана Рощина…

Вспомню ли я когда-нибудь смысл последней, самоубийственной атаки?

Не об этом нужно сейчас думать…

Я катапультировался…

Вот где скрыта причина необъяснимого на первый взгляд провала в памяти. Автоматика спасательной капсулы настроена таким образом, чтобы уберечь сознание пилота от длительной пытки пребывания в замкнутом пространстве отделяемого отсека, где нельзя даже пошевелиться — все свободное место отдано аппаратуре. Невозможно предугадать заранее, сколько времени потребуется автономной капсуле, чтобы достичь обитаемых звездных систем, поэтому сознание пилота отключается насильственным образом, в первые же секунды после отстрела спасательного сегмента.

И где я сейчас? По-прежнему дрейфую в космическом пространстве?

Очередной вопрос спровоцировал еще один всплеск смутных воспоминаний, относящихся к событиям недалекого прошлого: Рощин внезапно ощутил себя заключенным внутри бронескафандра. Механическая оболочка, оснащенная сервомускулами, задействовав гироскопы самостабилизации и автомат огибания препятствий, целеустремленно шагала по незнакомой холмистой местности в направлении горного массива.

Вадим отчетливо вспомнил охватившее его в тот момент чувство недоумения. Бронескафандр двигался помимо его воли, вокруг происходили непонятные события, не укладывающиеся в рамки привычной логики.

И вновь из глубин подсознания появилась череда смутных, фрагментированных образов. Вадим внезапно вспомнил Хьюго и Креша. Андроид и инсект спасли ему жизнь, это они уничтожили механоформы, захватившие спасательную капсулу, а затем извлекли облаченного в бронескафандр человека из-под обломков затонувшего в болотистой низине автономного сегмента.

Что же произошло? Почему я вновь остался один?

Был бой… Мы прорывались к горам…

Обрывочные воспоминания начали, наконец, складываться в непротиворечивую последовательность событий. Механоформы захватили его спасательную капсулу в системе Алексии и транспортировали сюда, на неизвестную планету, где по всей вероятности находилась их база. Над простором Ржавой Равнины транспортные модули механоформ подверглись внезапной атаке, были уничтожены, а спасательная капсула рухнула в низину и затонула в небольшом болотце.

Все перечисленные события, как и название местности, стали известны Вадиму со слов древнего человекоподобного сервомеханизма, принимавшего непосредственное участие в его спасении.

Сейчас о судьбе андроида и инсекта оставалось только догадываться. Рощину удалось восстановить в памяти лишь некоторые фрагменты неудачного прорыва к горам, целостность картины недавних событий перечеркивал еще один провал небытия…

Окажись на месте галакткапитана обычный человек, не имеющий за плечами опыта мнемонической подготовки, он бы не выдержал затянувшегося морального испытания. Мучительный поиск обрывочных воспоминаний, попытки выстроить из них непротиворечивую последовательность фактов давались с трудом. Очень многое приходилось принимать из области допущений, да и смысл подобных усилий казался весьма сомнительным. Что толку в информации, когда воспользоваться ею невозможно?

Я выберусь… Это не агония… — мысленно твердил себе Вадим, понимая, стоит лишь на миг поддаться отчаянию, и искра сознания, тлеющая среди багряного мрака, вновь угаснет, теперь уже навсегда.

* * *

Рощин не знал, сколько времени он провел в беспомощном состоянии, прежде чем к нему начали возвращаться ощущения тела. Процесс протекал медленно, болезненно и непредсказуемо. Нервная система, сначала отключенная в момент катапультирования, а затем подвергшаяся воздействию предельно допустимых доз боевых стимуляторов [25], работала скверно, связь с имплантами то появлялась, то исчезала, сознание как будто расслаивалось: он лишь на краткие мгновения начинал ощущать онемевшие мышцы, но восстановить контроль над ними пока что не удавалось.

Никогда в жизни Рощин не чувствовал себя так скверно.

Временами ему всерьез казалось, что происходящее с ним — не возвращение к жизни, а начало агонии, но мысль о смерти вызывала отчаянный протест, придавая сил.

Постепенно онемение сменилось слабым покалыванием, затем мышцы стали непроизвольно сокращаться, тело бил озноб, появились очаги боли, и, сопротивляясь ей, он вдруг услышал свое хриплое, прерывистое дыхание, попытался открыть глаза и вновь рефлекторно зажмурился, — слабая подсветка расположенных внутри гермошлема датчиков показалась ему невыносимо яркой. Несколько раз моргнув, он дождался исчезновения радужных кругов и, стараясь игнорировать болезненные ощущения, осмотрел оплавленное, утратившее прозрачность проекционное забрало боевого шлема.

Несколько индикационных сигналов поведали ему о многом.

Ресурс системы жизнеобеспечения был практически исчерпан, сейчас она работала на резерве неприкосновенного запаса, сервоусилители мускулатуры отключились из-за механических повреждений и недостаточного напряжения в энергоцепях.

Понимать, что ты замурован внутри неподвижного бронескафандра, было по-настоящему страшно, но Вадима отвлекли иные, более яркие ощущения. Вместе с вернувшимся зрением внезапно восстановилась связь с кибернетическими модулями имплантов, и рассудок, получив данные со сканеров, почти мгновенно сформировал призрачную, непонятную для обычного человека картину окружающего.

Если в понятии мнемоника существует «ад», то, по первому впечатлению, разум Рощина попал именно туда.

Багряный сумрак трансформировался, принимая очертания сложного рельефа холмистой равнины, затем в поле мысленного зрения одна за другой стали появляться сигнатуры, принадлежащие различным, перемещающимся неподалеку механоформам.

Одни яркие, другие тусклые, различной конфигурации и энергооснащенности, они в первый момент нагоняли жуть своей откровенной чуждостью.

Рощин, замурованный внутри оплавленного ударом плазмы бронескафандра, постигал в эти мгновенья новую грань реальности.

Механизмы неизвестных конструкций, принадлежащие к сумме технологий иных цивилизаций, то и дело появлялись поблизости, наполняя разум потусторонними, почти мистическими образами. Вадим понимал, что не в состоянии предугадать поведение чуждых механоформ, и потому подсознательно воспринимал их на уровне потенциальной угрозы.

Нужно знать психологию мнемоника. Он привык управлять окружающей техносферой, где каждая сигнатура читаема, а генерирующий ее механизм, с теми или иными вариациями, — подконтролен. Здесь же рассудок Вадима воспринимал лишь энергетические матрицы различных кибернетических устройств, и не более. Он не имел ни малейшего шанса мысленным усилием вмешаться в их поведение, превратился в стороннего наблюдателя, и потому окружающее выглядело не просто загадочным — зловещим.

Вокруг кипела непонятная и неподвластная ему механическая жизнь, а он, не в силах пошевелиться, лежал, будто опрокинутый манекен на склоне холма…

На миг пришел ужас. Липкий пот обжег спину холодной испариной, обостренное чувство беспомощности вновь ударило по нервам, а усилившееся моральное напряжение внезапно вырвало из глубин сознания новую вереницу образов, относящихся к недавним событиям.

Он отчетливо вспомнил, как отступал в сторону предгорий, а сумерки над равниной озарялись сполохами боя: десятки плазменных тел, потрескивая, наэлектризовывая воздух, проносились мимо, взрывались, сталкиваясь с препятствиями, вспомнил, как испаряли металл многометровые щупальца ослепительных, стелящихся вдоль земли молний…

Рощин, собравшись с силами, перефокусировал внимание в направлении горного массива, и сканеры имплантов тут же зафиксировали зловещие очертания чуждых механоформ, затаившихся на краю исполинского технокладбища. Эти энергоматрицы, в отличие от сигнатур иных обитателей Ржавой Равнины, были знакомы галакткапитану еще по событиям в системе Алексии.

Они оцепили технокладбище, терпеливо ожидая, не попытается ли кто-то еще прорваться к горам?

Только не паниковать. И не привлекать их внимания, — мысленно приказал себе Вадим.

Шоковые ощущения постепенно отпускали рассудок, одновременно придавая сил, проясняя сознание, — усилием воли он переключил модули имплантов в режим пассивного приема [26], затем обратил мысленный взор к подсистемам поврежденного скафандра.

Дела обстояли намного хуже, чем он думал.

Удар плазмы пришелся в район грудных бронепластин, расплавив, деформировав наружный слой керамлита, кроме того, многочисленные электростатические пробои повредили энергоблоки и вывели из строя модули управления сервомускулатурой. При таких повреждениях дальнейшая эксплуатация высокотехнологичной бронированной оболочки без капитального ремонта была попросту невозможна.

С боевым скафандром мне придется расстаться.

Мысль неутешительная. Один, на чужой планете, без связи, без реальной надежды на помощь со стороны ВКС Конфедерации, без адекватных сложившейся ситуации средств индивидуальной защиты, в окружении враждебно настроенных кибернетических механизмов, созданных миллионы лет назад неизвестной космической расой.

На что он рассчитывал?

В такие минуты главное — не поддаться панике, не начать жалеть самого себя, проклиная судьбу.

У любого человека есть предел моральной и физической выносливости, и Вадим не являлся исключением из правил.

Ну и что же теперь? Раскиснуть? Сдаться? Стать еще одним холмиком среди нагромождений техники Ржавой Равнины?

Пока он размышлял над безрадостными перспективами, подсистемы поврежденной боевой экипировки, подчинившись мысленному приказу, перешли в аварийный режим, развернув перед внутренним взором галакткапитана интерфейс прямого управления колониями микромашин, интегрированными в структуру боевого скафандра.

Высокотехнологичная нанопыль за последние десятилетия стала неотъемлемым признаком любой современной экипировки. В случае незначительных повреждений микромашинные комплексы, действуя самостоятельно, устраняли неполадки, герметизировали мелкие пробоины, восстанавливали отдельные узлы, реконструируя негодные детали в соответствии с хранящимися в памяти эталонными образцами.

Сейчас Вадим намеревался использовать микрочастицы для анализа окружающей среды и аварийного вскрытия нефункциональной бронированной оболочки.

Рощин отдал мнемонический приказ, и над почерневшим, оплавленным корпусом боевого скафандра, застывшим на склоне холма, внезапно взвихрились два облачка микрочастиц.

Часть нанопыли рассеялась в воздухе, медленно опускаясь до уровня почвы, собирая и передавая галакткапитану данные о химическом составе атмосферы; частицы из второго облака осели на оплавленную поверхность бронепластин, и тут же образовали две длинные серебристые прожилки, толщиной с волос.

Рощин временно проигнорировал доклад, сформированный подсистемой аварийного вскрытия, терпеливо ожидая более полной информации о химическом составе окружающей среды.

Атмосфера планеты, судя по полученным данным, вполне годилась для дыхания.

Понимая, что права на ошибку нет, Вадим действовал осторожно. Лишь через несколько минут, получив все необходимые сведения, убедившись, что автоматическая система метаболической коррекции в состоянии справиться с негативным воздействием на организм обнаруженной микрожизни, он отдал мысленный приказ на аварийное вскрытие скафандра.

Колония микрочастиц, принявшая форму двух едва приметных серебристых нитей, приступила к действию. Микромашины вгрызлись в броню, разрезали слой окалины, затем процесс существенно замедлился. Потребовалось около десяти минут, прежде чем микрочастицы разрушили керамлит, разрезав броню, как раскаленная металлическая нить разрезает пластик.

Две половинки скафандра разделились под собственным весом.

Микромашины дезактивировались Вадим почувствовал боль в онемевших мышцах и понял, что свободен.

Пришлось приложить болезненное усилие, чтобы поднять руку и переключить режим на маске дыхательного аппарата.

Кружилась голова. Система боевого поддержания жизни более не контролировала тонус организма, теперь все действия, связанные с коррекциями работы метаболических имплантов [27], осуществлялись в полуавтоматическом режиме.

Он лежал на спине, глядя в темные небеса, вдыхая воздух чуждого мира.

* * *

Через некоторое время Рощин, преодолев слабость и головокружение, сумел подняться с земли. Две половинки разрезанного бронескафандра скатились вниз по склону, теперь на Вадиме был надет лишь цельнокроеный защитный комбинезон со встроенной системой терморегуляции, голову защищал мягкий полушлем без проекционного забрала, на ногах — прочная и удобная обувь.

Он настороженно прислушался к собственным ощущениям.

Сигнатуры враждебных механоформ не изменились, значит ни один из механизмов оцепления не придал должного значения его появлению.

Впрочем, могли ли они различить слабый тепловой контур человека, затаившегося среди нагромождений металла?

Идти на риск, выясняя возможности их сканирующих комплексов, Вадим не стал. Теперь прорываться к горам нет смысла. Без Хьюго и Креша найти затерянные среди горного массива анклавы свободных сервов будет нелегко. Если инсект и андроид не погибли, сумели добраться до предгорий, то они обязательно вернутся и станут искать его следы. Что ж, оставить метки нетрудно. В распоряжении Вадима оставалось три герметичных капсулы с нанопылью. Микромашины послужат хорошими проводниками для Хьюго, если тот вознамерится искать Вадима.

Мой объект интереса расположен не в горах, — мысленно сказал себе Рощин, определяя ближайшие задачи. Спасательная капсула, из которой его вызволили инсект и андроид, осталась в болоте, километрах в двадцати отсюда. Ее гиперпривод, с большой долей вероятности, не пострадал, значит, необходимо искать место крушения. Единственный шанс вырваться, получить помощь, реален только после подачи сигнала на гиперсферных частотах.

Вадим не сомневался, — если ему удастся сформировать импульс и отправить его в гиперсферу, мнемоники флота без труда идентифицируют звездную систему, откуда послан сигнал.

Надежда всегда умирает последней.

Начиная свой путь по Ржавой Равнине, Рощин не представлял и сотой доли тех трудностей, опасностей и открытий, с которыми ему придется столкнуться.

Он просто пытался выжить.

Во тьме слабо угадывались неясные контуры фантасмагорических объектов.

Причудливые образования венчали вершины холмов, карабкались по их склонам, таились в ложбинах и оврагах.

Теплый ветер нес незнакомые, тревожащие запахи. С каждой минутой, с каждым шагом варьировалось количество сигнатур: перед мысленным взором Рощина открывались все новые и новые энергетические соцветия, одни неподвижные, другие перемещающиеся по Ржавой Равнине с различными скоростями, в разных направлениях.

Пробираясь по холмистой местности, галакткапитан чувствовал, как тают силы. Уже через четверть часа Вадим был вынужден остановиться: организм, предельно истощенный за трое суток боев в системе Алексии, требовал отдыха. Сказывалось недавнее применение боевых стимуляторов и последствия полученных ожогов.

Ухватившись рукой за причудливо изогнутую конструкцию, он огляделся. Неизведанные просторы Ржавой Равнины выглядели зловеще. Окажись на месте Рощина обычный человек, он не сделал бы и шага; вокруг царил плотный мрак, но мнемоник прекрасно воспринимал не только рельеф местности и расположение препятствий, но и отслеживал некоторые структуры, погребенные под прахом тысячелетий. Оплывшие возвышенности скрывали в своих недрах непонятные, зачастую замысловатые конструкции, явно не принадлежащие к сумме известных галакткапитану технологий. Кое-где виднелась растительность, в основном заросли кустарников, реже — отдельно стоящие деревья неизвестных пород, пару раз он наблюдал странные, с точки зрения человеческой психологии, образования, похожие на растительность. Псевдодеревья (как мысленно окрестил их Рощин) являлись источниками энергетической активности. Внешне они мало отличались от иных растительных форм, но на уровне мнемонического восприятия настораживали.

Во-первых, их корневая система уходила вглубь холмов, не то переплетаясь, не то сращиваясь в недрах отвалов технокладбища с еще более загадочными конструкциями. Над поверхностью возвышались кривые стволы с несколькими ветвями, которые окружала слабая энергетическая аура. Во-вторых, дистанционно исследовав одно из псевдодеревьев, он ясно различил периодические импульсы, пробегающие от «корней» к «ветвям».

Вообще, вокруг было очень много необычного, не присущего ни природе, в ее человеческом понимании, ни чистой техногенной среде. Благодаря многолетнему опыту, Вадим без труда различал множество бессистемно расположенных очагов энергетической активности. Одни находились в глубине холмов, иные на поверхности, но, фиксируя сигнатуры, галакткапитан пока что лишь запоминал их, не пытаясь истолковать.

Чип навигационной системы, извлеченный из поврежденного бронескафандра, Вадим вставил в кибстек, получив данные по маршруту, большую часть которого он проделал в бессознательном состоянии [28]. После анализа записи, произведенной автоматикой, он мысленно определился с направлением, решив, что будет двигаться к месту крушения спасательной капсулы наикратчайшим путем.

* * *

Неясные тени, насторожившие Вадима, внезапно проявили себя и в мнемоническом диапазоне.

Он замер, используя в качестве укрытия выступ ветхой, изъеденной коррозией металлоконструкции, точащей из земли на склоне холма.

Показалось ему или поблизости находится инсект?

В первый момент он затруднился ответить однозначно. Две сигнатуры явственно проявились на склоне противоположной возвышенности. Обе принадлежали механизмам, не имеющим никакого отношения к людям. Короткая дрожь скользнула вдоль спины. Механоформы выглядели странно. Наиболее точным Рощину показалось сравнение с двумя небольшими (всего пару метров в высоту) механическими ящерами.

Откуда же в таком случае взялось промелькнувшее и растворившееся без следа ощущение соприкосновения его рассудка с ментальным полем, какое обычно излучают существа расы инсектов?

Он продолжал наблюдать, стараясь не выдать своего присутствия.

Римпоновскую винтовку [29], подобранную на месте недавнего боестолкновения (там, где остался скафандр Вадима), он снял с предохранителя, но решил, что вступать в конфронтацию с неизвестными механизмами станет только в крайнем случае.

Два механических ящера что-то искали, об этом ясно свидетельствовали потоки направленного излучения их сканеров.

Внезапно на глазах человека разыгралась прелюбопытнейшая сцена.

Он снова почувствовал прикосновение ментальной ауры, характерной для инсектов, встрепенулись и механизмы, они вдруг начали видоизменяться, словно были сильно напуганы и старались принять защитную форму: оба на глазах Рощина свернулись в клубок и застыли, мгновенно снизив потребление энергии. Их сигнатуры фактически слились с окружающим тепловым фоном, и лишь галакткапитан по-прежнему «видел» их.

Над склоном холма наметилось движение.

Ощущение, что рядом находится инсект, стало явственным.

Неужели разумное насекомое напугало механоформы? — не без удивления подумал Вадим.

Подтверждением стали обрывочные мысли существа:

Глупые. Ленивые. Спрятались…

Ментальные образы, воспринимаемые рассудком, не поддавались двоякой трактовке, однако Рощин не спешил с выводами. Для разумной особи инсектов мысли были, мягко сказать, — примитивными. Особенности мышления насекомых хорошо известны людям. Учитывая, что многочисленные Семьи, населяющие десятки тысяч планет скопления О'Хара, являлись не только союзниками Конфедерации, но и источниками многих современных проблем, знание их ментального языка было обязательным для любого мнемоника. Обычно образ, телепатируемый инсектом, нес избыток информации о предмете его интереса. Кроме визуальной картинки разумные насекомые передавали и множество иных нюансов, зачастую непонятных людям и являющихся элементами высшего образного языка.

Короткие, лаконичные фразы, воспринятые Вадимом, указывали на существо примитивное. Им мог быть инсект, находящийся в переходной стадии между полноценным мыслящим существом и рабочей особью. Подобный механизм выживания, выработанный инсектами в ходе эволюции, был известен людям как «эффект искусственного регресса» [30].

Рощин старательно исследовал склон противоположного холма, но уловить присутствие существа расы инсектов ему не удалось.

Непонятная тень, зафиксированная в воздухе, более не появлялась, однако механизмы по-прежнему сохраняли режим энергетической маскировки.

Удивительно, — подумал Вадим. Механоформы ведут себя, как животные, почувствовавшие опасность, но новизна ситуации заключалась в способе маскировки. Они не опасаются визуального обнаружения, но маскируются от сканеров!

Энергетическая мимикрия. Механизмы замаскировали собственные сигнатуры, снизив энергопотребление до уровня, когда их энергоматрицы стали фактически неотличимы от естественного теплового, радиационного и электромагнитного фона местности!

Совершенно удивительное, потрясающее явление.

Ну, где вы, лентяи?! — вновь резанул по нервам мнемонический образ.

На этот раз, Рощин безошибочно определил источник ментального излучения.

Им оказался небольшой объект, размером чуть меньше футбольного мяча, свободно парящий в двух метрах над поверхностью холма.

Спейсбалл!

Биологический робот инсектов!.. Вот уж воистину — удивительная и непредсказуемая встреча!

Известны лишь единичные случаи контактов людей с древними биологическими роботами расы разумных насекомых. Поначалу существовало ошибочное мнение, что спейсбаллы являются представителями ранее неизвестной космической расы, и только после Семидневной Войны [31], когда начались серьезные исследования Сферы Дайсона, стало понятно, что они — продукт генной инженерии. Инсекты создали для управления климатом Сферы исполинский фотонный компьютер, известный в современности как «Интеллект». Однако кристаллический мозг под управлением которого находились специально созданные механизмы, поддерживающие необходимые климатические условия на внутренней поверхности огромного искусственного мира, не обладал способностью прямого мнемонического общения со своими создателями, в силу конструкции он оказался изолированным от единого ментального поля муравейника.

Для инсектов подобное положение дел считалось неприемлемым, и в результате поиска решения возникшей проблемы ими были созданы биологические роботы, способные обмениваться информацией на телепатическом уровне и одновременно — оснащенные устройствами лазерной связи. Как свидетельствуют сами инсекты, в период расцвета их цивилизации, миллионы спейсбаллов образовывали единую сервисную оболочку, глобальную сеть Сферы, подключаясь к которой любой инсект получал возможность управлять исполнительными механизмами, либо обращаться непосредственно к фотонному мозгу.

После того как Сфера была серьезно повреждена предтечами, «Интеллект» эвакуировали, а цивилизация инсектов распалась на множество планетных анклавов, мигрировав в границы шарового скопления звезд О'Хара, спейсбаллы, оставшиеся не у дел, постепенно вымерли. До наших дней сохранились лишь единичные экземпляры, давно утратившие прежнее предназначение, ставшие самостоятельными существами, обитающими в диких, неисследованных уголках Сферы Дайсона.

Тем удивительнее стала для галакткапитана внезапная встреча.

Мог ли он подумать, что за сотни световых лет от искусственно созданного мира, среди враждебных пространств, контролируемых механоформами неизвестной цивилизации, он вдруг столкнется с древнейшим биологическим роботом инсектов?!

В его положении упускать дарованный судьбой шанс было бы глупо.

Неужели похожие на рептилий механизмы также принадлежат к утраченным технологиям цивилизации разумных насекомых?

Тем временем спейсбалл продолжал поиски, вычерчивая круги над холмом.

Вадим решил предпринять попытку контакта. Сформировав вопросительный мысленный образ, он задействовал передатчики импланта, транслируя вопрос:

Кого ты ищешь? Я могу помочь?

Кожистый мячик резко затормозил полет и остановился, покачнувшись в воздухе.

Язык мысленных образов он понимал превосходно, а вот определение источника данных вызвало у него затруднение.

Рощин не стал торопить события: напугать спейсбалла — дело нехитрое. Двумя отличительными чертами этих существ были осторожность и любопытство. Казалось бы, взаимоисключающие мотиваторы поведения, но небогатая практика общения между людьми и отдельными представителями древних биологических роботов свидетельствовала: спейсбаллы проявляли чрезмерную осторожность при встрече с существами или явлениями, однажды причинившими им вред, но неизменно демонстрировали неуемное любопытство, сталкиваясь с чем-то новым, еще не изведанным.

Вадим не двигался, не повторял попытки мнемонического контакта, лишь постепенно понижал мощность маскирующего поля, формируемого кибернетическими модулями имплантов.

В результате спейсбалл, сканируя окружающее пространство, заметил человека.

Его как будто подбросило вверх.

Вычертив в воздухе замысловатую фигуру, он снова завис, но теперь уже всего в метре от Рощина.

— Ты разговариваешь со мной?

— Я.

— Что тебе нужно, двуногая машина?

— Я не машина. Человек. Друг твоих создателей. — Вадим передал расширенный мысленный образ, демонстрирующих людей и инсектов, дружески общающихся между собой.

Похоже, последнее утверждение здорово разозлило спейсбалла.

— Я высокое существо! Главное! Инсекты меня не создавали! Они ничего не помнят!

Ага, вот значит как? Высшее существо? Забавно…

— Не спорю. Пусть будет так. А чем ты занят?

— Ищу.

— Ленивые механизмы?

— Да!

— Я хочу тебе помочь.

— Ты не сможешь. Они хорошо спрятались.

Язык мысленных образов прост и понятен. При его использовании практически исключены двойные трактовки, что существенно облегчает взаимопонимание.

— Я найду их.

— Попробуй.

— А зачем тебе механизмы?

— Я главный. Они должны работать. Искать материал и создавать кристаллы. Конструировать большую машину.

Рощин вместо ответа передал мыслеобраз: склон холма с точным указанием местоположения замаскировавшихся механизмов.

Реакция не заставила себя ждать. Спейсбалл сорвался с места, посылая в сгустившийся мрак световые уколы лазерных передатчиков.

Оба механизма, попав под воздействие, тут же обозначили сигнатуры, мгновенно отреагировав на полученные указания.

Вадим, забыв об усталости и собственных невзгодах, затаив дыхание, следил за их действиями. Редко кому удавалось вот так воочию наблюдать работу древнейших механизмов, сконструированных, без малого, три миллиона лет назад.

Получив целеуказания, две механические «рептилии» тут же принялись разгребать тонкий слой почвы, углубляясь в недра холма.

— Они собирают материал?

Спейсбалл, периодически покалывающий своих подопечных лазерными разрядами небольшой мощности, вновь обратил внимание на человека.

— Ты мне больше не нужен, двуногая машина, — неожиданно ответил он. — Можешь заниматься своими делами.

Вадим мысленно усмехнулся. Впрочем, требовать благодарности от древнего биологического робота, потерявшего связь с создавшей его цивилизацией, было бы, как минимум, наивно. Неожиданная встреча и без того серьезно помогла ему, позволив сделать несколько важных допущений.

Итак, он ошибался, считая, что тут безраздельно властвуют механоформы чуждой расы.

Вадим знал, что изучение современных планетных цивилизаций инсектов, проводимые в рамках гуманитарной миссии Совета Безопасности Миров, доказало существование нескольких исторических вех в развитии и последующей деградации расы разумных насекомых.

Несомненный период расцвета их цивилизации был связан со строительством циклопического искусственного мира — Сферы Дайсона (по человеческой терминологии). Инсекты, находясь на пике своего могущества, не только научились перемещать планеты, контролируемо разрушать их, используя полученный материал в качестве сырья для изготовления конструкций Сферы, но и сделали несколько фундаментальных открытий, обнаружив свойство линий напряженности гиперсферы проводить материальные тела, не разрушая их, а так же создав машины и вычислительные устройства управления, радикально отличающиеся от традиции, связанной с единым ментальным полем муравейника.

Древнюю цивилизацию инсектов смел и раздробил вихрь галактической миграции предтеч — загадочных примитивных форм пространственной жизни.

Покинув поврежденную Сферу, разумные насекомые мигрировали в границы шарового скопления О'Хара, где (в силу известных исторических событий) попали в рабскую зависимость от расы харамминов.

Дальнейшее развитие планетных поселений инсектов — это трагедия могучей и успешной цивилизации, вынужденно раздробленной, потерявшей единство, постепенно погружающейся в пучину регресса.

Среди открывшихся людям фактов наидревнейшей истории нет упоминаний о масштабных проектах, связанных с созданием в новых колониях аналогов вычислительной и планетарной техники, в свое время разработанной для управления и технического обслуживания Сферы.

Цивилизация инсектов, распавшаяся на отдельные Семьи, научилась довольствоваться малым. Они возводили города, используя технологии, дарованные им в ходе эволюции самой природой, продолжали путешествовать в космосе, постепенно создавали в границах шарового скопления транспортную межпланетную сеть, основанную на открытых свойствах линий напряженности гиперсферы.

Учитывая, что ни инсекты, ни логриане, ни, тем более, хараммины не сумели изобрести мобильный гиперпривод, строительство гиперпространственных тоннелей было сопряжено с огромными временными затратами. Космические корабли разумных насекомых совершали длительные перелеты, перемещаясь между звездными системами на досветовых скоростях, возводя на посещаемых ими планетах приемопередающие устройства гиперпространственной транспортировки.

Изучение планетных систем О'Хара в зоне малой и средней звездной плотности дало людям представление о постепенном расселении инсектов, формировании их транспортной сети. В ходе исследований выяснилось, что в древности существовали так называемые «космические Семьи» — анклавы великой цивилизации, сохранившие древние знания, поставившие себе целью возродить былое могущество. Именно они, путешествуя от звезды к звезде, на протяжении сотен тысяч лет кропотливо ткали сеть внепространственных тоннелей, постепенно прокладывая путь по периметру шарового скопления к его противоположной окраине.

На фоне титанических усилий бесчисленного количества поколений космических Семей вся история человеческой Экспансии походила на ярчайший взрыв, мгновенное расселение по необъятным просторам спирального рукава Галактики.

Считалось, что древние космические Семьи канули в лету. С некоторых пор упоминания о них исчезают, однако люди, проторив трассы через зону рискованной гиперсферной навигации, двигаясь напрямую, вышли к противоположному краю скопления и обнаружили там… древние, изолированные друг от друга, утратившие былые знания планетные цивилизации инсектов.

Не здесь ли внезапным столкновением с механоформами, принадлежащими к неизвестной космической расе, завершился путь величайшего самопожертвования космических Семей?

Мысли Вадима не противоречили реальности.

Кто, кроме древних Семей, унесших в глубины космоса всю сумму технологий цивилизации, был способен возродить спейсбаллов, единственное предназначение которых — интеграция фотонных вычислительных устройств в ментальное поле муравейника?

Значит, мои дела не так уж плохи. — размышлял Рощин, глядя, как это удивительное существо скрылось в одной из нор, вырытых исполнительным механизмом. Планету с другими звездными системами наверняка связывают тоннели древней транспортной сети. Это реальный шанс не только выбраться отсюда, но и избежать масштабных столкновений в космосе. Основав базу в удаленной звездной системе, по сетке гиперпространственных тоннелей на планеты, оккупированные механоформами пройдут разведывательные группы, а если того потребует ситуация, и полнокровные боевые соединения.

На фоне неожиданно сделанных открытий особую остроту принимал вопрос о причинах возникновения на этой планете исполинского технокладбища.

Как попали сюда образцы нашей колониальной техники?

Где искать порталы инсектов?

Известно ли механоформам о существовании древней транспортной сети?

Не выводит ли один из тоннелей на планету, где существует потерянная колония Человечества, основанная в эпоху Великого Исхода?

Как жаль, что я толком не успел расспросить Хьюго и Креша… — с досадой подумал Вадим.

Спейсбалл исчез в тоннеле, вырытом механизмом, и более не появлялся.

Рощин попытался отследить сигнатуры древних сервов, но не преуспел. Они исчезли, как будто провалились сквозь землю.

«Возможно, наполнение холма блокирует работу сканирующих устройств», — предположил Вадим, приближаясь к темному зеву прорытого механизмом тоннеля.

Странно, что они ищут в недрах холма? Насколько было известно Рощину, кристаллы, являющиеся элементарными компонентами фотонного мозга, — это прозрачные отливки различных геометрических форм. Для их создания машинам выгоднее использовать природные материалы, но никак не вторичное сырье.

Вспомнив поведение сервов, прятавшихся от обнаружения, он подумал, что подобные действия не укладываются в рамки заранее запрограммированных для сугубо исполнительной машины, не наделенной элементами искусственного интеллекта.

Оценив размеры холма, Вадим решил не обходить его, а спуститься в тоннель, где пару минут назад исчез спейсбалл.

«Быть может, заносчивому «высшему существу» снова требуется помощь, и мы сумеем подружиться, признав эффективность совместных усилий?» — с ноткой иронии подумал Вадим. Наладив конструктивный контакт с древним биологическим роботом, он рассчитывал получить ответы на многие вопросы, не прибегая к рискованным странствиям.

Трудностей Рощин не боялся, но понятие целесообразности диктовало определенный стиль поведения.

«Я должен собрать максимум информации и выбраться с планеты любым доступным способом».

Уже сейчас Рощин стал обладателем бесценных сведений. Опыт трехдневного противостояния в системе Алексии, подсказывал ему, что масштабное столкновение людей с механоформами неизвестной цивилизации — это лишь вопрос времени. Учитывая энерговооруженность базового корабля терраформеров, возможности его подсистем, наличие отделяемых модулей молекулярной репликации, на легкую победу рассчитывать не приходилось.

«Разумнее предотвратить войну, найти способы нейтрализации боевых программ противника», — думал он, пробираясь узким округлым лазом, ведущим в недра холма.

И все же, несмотря на рассудительную сдержанность, которую так тщательно культивировал в себе Вадим, эмоции прорывались, они настигали его вспышечными воспоминаниями об Инге, о боевых товарищах, да и обстановка, мягко говоря, располагала: на уровне мнемонического восприятия он фиксировал мельчайшие подробности окружающего, не без внутренней дрожи отмечая, что недра холма скрывают не одно наслоение разрушенных механизмов.

Вадима не покидало ощущение, что он медленно движется сквозь целые эпохи.

Если у самой поверхности микросканеры имплантов выделяли из общей массы спрессованных, частично оплавленных фрагментов детали механизмов человекоподобного типа, то стоило углубиться на два-три метра, как его окружили совершенно невероятные формы: механизмы, составляющие следующий слой, не имели ничего общего с человеческими технологиями.

По некоторым признакам Вадим предположил, что это образцы техники, характерной для периода расцвета цивилизации инсектов.

Нечто подобное люди обнаружили на Деметре, а затем и в Сфере Дайсона.

Еще несколько метров.

Механоформы.

Несомненно, основу холма составляли причудливо перемешанные между собой фрагменты машин инсектов и чуждых механоформ. Рощин, поглощенный осмыслением результатов сканирования, не сразу понял, что тоннель, проложенный с небольшим уклоном, стал расширяться, принимая формы естественной полости.

«Где я?»

Он выпрямился. Пространство, открывшееся взору, потрясало.

Пещера (если так можно охарактеризовать узкую и длинную расселину) была образована деформированными бортами двух конструкций.

С одной стороны сканировался характерный материал, используемый разумными насекомыми для постройки своих городов, с другой — анализаторы указывали на металлокерамику корпуса небольшого космического корабля либо, наоборот, — огромной планетарной машины.

Вадим был настолько поражен увиденным, что не сразу заметил спейсбалла, совершающего хаотичные движения на высоте трех-четырех метров от растрескавшегося, оплавленного выступа базальтовых пород.

Хитрые машины. Они убежали!.. — возмущенно пожаловался шар, заметив появление человека.

Вадим осмотрелся, стараясь не поддаваться эмоциям.

Справа от него, без сомнения, возвышалась стена города инсектов, испытавшая воздействие высоких температур.

Слева застыл… репликатор!

Его корпус был иссечен лазерными разрядами, в нескольких местах виднелись пробоины, под днищем исполина, подмятые, раздавленные при крушении, угадывались три каплевидные механоформы, сродни тем, с которыми Рощин сталкивался на Алексии.

Кроме крупных обломков, повсюду были разбросаны пострадавшие от высоких температур и губительного влияния времени фрагменты десятков, если не сотен механизмов, принадлежащих как инсектам, так и неизвестной цивилизации, создавшей комплексы автоматического преобразования планет.

Неужели здесь, под холмами Ржавой Равнины, лежат руины городов?

— Ты должен мне помочь! — Спейсбалл, наконец, прекратил метаться в сужающемся пространстве у свода длинной пещеры, обратив все внимание на человека.

— Высшее существо не может справиться с двумя бестолковыми машинами? — Вадим был поглощен сканированием массы окружающих его обломков, но проигнорировать обращение спейсбалла было бы неразумно.

— Они испорчены!

— Нарушены программы?

— Не понимаю тебя! — Спейсбалл резко спикировал вниз, и Рощин внезапно ощутил ментальную атаку — древний биологический робот инсектов пытался подчинить его рассудок, взять под контроль!

Окажись на месте галакткапитана человек неподготовленный, он бы как минимум испугался, учитывая, что телепатическое давление на разум не имело ничего общего с передачей данных через устройство импланта. Ментальное поле основывалось на природных явлениях, выработанных в ходе эволюции инсектов, и спасти от него было способно лишь специальное устройство — так называемый «мнемонический блокиратор», разработанный миллионы лет назад расой логриан.

Однако Рощин не растерялся, скорее — разозлился, машинально ушел в глухую защиту, стирая навязанные извне образы, а затем… не ударил, но оттолкнул чуждое сознание, не стремясь уничтожить его, лишь давая понять — не лезь.

Спейсбалл рефлекторно отпрянул, словно его действительно ударили, взмыл вверх, на миг затерявшись среди искореженных конструкций, затем осторожно «выглянул», словно не верил, что ему оказали сопротивление.

— Ты не машина?!

Вадим снизу вверх взглянул на древнее существо.

— Я же сказал тебе это еще при первой встрече. Повторить? Я человек. Живой организм.

— Но ты понимаешь меня! Разговариваешь языком машин!

— Неверно. Это ты используешь высший язык инсектов. Твои создатели…

— Замолчи! — Спейсбалл, оказывается, был способен проявлять различные эмоции, в том числе и возмущаться. — Я — высшее существо! Меня никто не создавал!

— Откуда же ты в таком случае взялся? Как появился на свет?

— Я… Я был всегда!

— Очень глубокая мысль. Вадим присел на небольшой выступ, образованный потеками расплавленного, а затем вновь отвердевшего материала, похожего на глянцевитый пластик. Он очень устал, скверно себя чувствовал, но уклоняться от «выяснения отношений» не собирался. В конце концов, спейсбалл — единственное существо, способное к полноценному общению. К тому же древний биологический робот наверняка обладал крайне необходимой информацией, на сбор которой Рощину потребовались бы годы. «Извини, конечно, но я точно знаю, кто тебя создал. Если хочешь, могу привести доказательства», — мысленно произнес он. В отношениях со спейсбаллом следовало быть предельно честным, ведь юное самосознание возникло не на пустом месте, основой для него стали искусственные нейросети, связанные с ядром системы, которое в свою очередь подчинено логике. Любая фальшь, недостоверные или необоснованные данные в конечном итоге приведут к отрицательному результату. Ложь во спасение, или игра в поддавки в данном случае неприемлемы.

Конечно, велик был соблазн воспользоваться завышенным самомнением спейсбалла, подыграть древнему существу, получить от него необходимые сведения и просто забыть о биологическом роботе, отнеся его в разряд «отработанного материала», но Вадим, как и любой мнемоник, не выносил фальши. Кибрайкерам в этом смысле легче, у них иная психология.

Пока длилось мнемоническое молчание, над Ржавой Равниной пошел дождь. В тиши подземелья слышался шелест дождевых струй, по стенам начала сочиться вода.

— Ну, что? Обменяемся информацией?

— Я не хочу ничего знать.

— А зря. Так и будешь все время гоняться за «бестолковыми машинами»?

— Я не умею ничего другого.

— Вот видишь. У тебя есть определенное предназначение. Но ты уже давно понял, что мир вокруг изменился, механизмы тебя не слушаются, да и усилия никому не нужны. Я прав?

— Что же мне делать?

— Выслушать меня и понять, кем ты был и кем стал теперь.

— Я изменился?

— Это очень сложный вопрос. У меня есть ответ, но ведь ты не хочешь ничего слушать.

— Хочу! — Спейсбалл покинул укрытие, вновь опустившись до уровня плеча Вадима. — Ты говоришь правду. Я не понимаю, зачем постоянно гоняться за глупыми машинами! Меня что-то толкает… изнутри.

— А ты сопротивляешься?

— Да. И тогда мне становится… плохо.

— Ты сопротивляешься базовым программам, заложенным много веков назад. Чтобы освободиться от них, тебе следует узнать, кто ты на самом деле, для чего и кем создан.

— Я помню, — нехотя признался спейсбалл. — Немного.

— Тогда восполни пробелы в знаниях и поймешь, как освободиться, не нарушая при этом внутренней логики.

Некоторое время древний биологический робот пребывал в нерешительности, затем все же согласился:

— Говори. Я буду слушать внимательно.

* * *

Диалог человека и спейсбалла протекал быстро. Язык мнемонических образов, сформировавшийся в результате эволюции расы инсектов, в отличие от форм и способов вербального общения, давно доказал свою универсальность. Человечество, прошедшее иной путь развития, оценило удобство мнемонической передачи данных при межрасовых контактах, — уже через год после открытия первой колонии разумных насекомых [32], были созданы специальные кибернетические модули, способные не только распознавать и считывать мыслеобразы, но и модулировать сложный сигнал для их передачи.

Знание «высшего» языка инсектов являлось обязательным для любого мнемоника, работающего на глобальном уровне, в сложных условиях современного Обитаемого Космоса. Доминирующее положение Человечества в среде разумных космических рас, было обусловлено не только молодостью, высоким уровнем технического развития и экспансивностью нашей цивилизации — мы сумели стать связующим звеном в межрасовом общении, предупреждая многие конфликты без применения силы.

Чаще всего в пограничных семантических зонах, где сталкивались взгляды различных цивилизаций, работали мнемоники, поэтому нет ничего удивительного в том, что Рощин не только прекрасно знал древнейшую историю, но и обладал должными навыками ментального общения, и не испытывал фобий в отношении представителей иных рас.

Случай со спейсбаллом, конечно, выходил из ряда вон, но все же для человека терпеливого и подготовленного он не являлся неодолимой проблемой.

Системы искусственного интеллекта, разработанные людьми, насчитывали тысячелетнюю историю, в которой имелось множество прецедентов спонтанного саморазвития, когда машины, оснащенные нейросетевыми модулями, обретали самосознание, начиная действовать вопреки логике базовых программ.

Таким образом, Рощину оставалось лишь адаптировать имеющийся опыт и знания «собеседника» к конкретной ситуации.

Изложив древнему биологическому роботу известные факты истории развития цивилизации инсектов, он перешел к более сложному вопросу:

— Когда-то тебя спроектировали в качестве посредника, между волеизъявлением общего ментального поля Семьи и исполнительными механизмами, — мысленно произнес Рощин, внимательно наблюдая за реакцией спейсбалла, который, то взмывал к своду пещеры, то опускался почти до самого пола, вычерчивая в воздухе замысловатые фигуры. — Но цивилизация инсектов на этой планете была уничтожена вторжением механоформ неизвестной нам космической расы. Те, кто выжил, деградировали, общее ментальное поле Семьи исчезло.

— Что мне делать теперь?

— Ты стал другим.

— Никому не нужным? Поэтому машины прячутся от меня, не хотят слушаться?

— Ты нужен самому себе. Старые цели исчезли, но на их место придут новые. А машины не слушают тебя по другой причине. Я могу лишь предположить, что они тоже изменились.

— А какие цели у меня? Если не создавать кристаллы, не строить фотонный вычислитель, зачем мне… существовать?

— Жизненных целей может быть очень много, — успокоил его Вадим. — Например, узнавать что-то новое об окружающей тебя реальности. Искать пути, чтобы прежние задачи вновь стали актуальными, если ты хочешь продолжать конструировать фотонный мозг.

— А у тебя есть цель?

— Конечно. Я должен собрать как можно больше информации о планете, на которой оказался.

— Ты любопытный?

Вадим усмехнулся.

— Да. Но кроме собственного желания есть еще обязанность.

— Ты противоречишь себе.

— Почему?

— Сказал, что не машина. И тут же говоришь о своих базовых программах.

— Это не программы. У людей есть обязанности друг перед другом. Я, например, должен защитить других людей от враждебных действий механоформ. А для этого мне необходимо их понять, изучить.

— Но ты ведь можешь и не делать этого? — предположил спейсбалл.

— Могу. Потому и не называю свое поведение запрограммированным.

— Свобода? Я правильно понял?

— Да, малыш. Свобода выбора… — Рощин встал, сделал несколько шагов, разминая ноги.

Спейсбалл резко спикировал и остановился, покачиваясь в воздухе на уровне его лица.

— Ты уходишь? А я остаюсь? Одинокий? Грустный? Почему ты назвал меня маленьким?

— А ты большой?

— Мне не нравится мыслеобраз. Называй меня по-другому.

— Хочешь придумать себе имя?

— Да. Хочу. Только не знаю, какие они бывают? Я быстрый. Умный.

— Это не имена. Давай подумаем. Я слышал про одного спейсбалла, которого звали Гиг [33].

— Нет. Мне нужно… свое имя!

— Придумай. Сам.

— Лучше ты.

Рощин задумался, вскользь отметив ирреальность ситуации. Человек и спейсбалл, вдали от своих цивилизаций, среди враждебного окружения мирно беседуют о пустяках, находясь в мрачной пещере, в недрах холма, скрывающего свидетельства трагедии миллионнолетней давности. Самое время придумывать имена….

— Я буду звать тебя… Лайф, — неожиданно согласился Вадим.

Глава 5

Обитаемая Галактика

В бархатисто-зеленый склон удавкой врезалась петля серпантина горной дороги.

Чуть выше — облака. Немного дальше и ниже — выветренные, серые отроги скал.

По дороге медленно двигались два флайкара.

В одном охрана из боевых сервов производства корпорации «Инфосистемз». Во втором два человека. Первый, выходец с Кьюига, судя по облику, выправке, манере держать себя — военный. Его собеседник, житель окраинных миров, уже немолодой, умудренный нелегким жизненным опытом, но еще не утративший живого блеска в холодном взгляде серых глаз.

Их разговор протекал неровно, то обостряясь, то входя в плавное русло взвешенных, обдуманных фраз.

— Итак, Найджел, вы утверждаете, что агрессия со стороны механоформ неотвратима?

— Безусловно. — В голосе мнемоника прозвучали металлические нотки. — Я знаю, что такое кибернетические системы.

— Да, но речь идет о машинах неизвестной нам цивилизации. Вы не можете предсказать линию их поведения, — высказал недоверие собеседник.

— Ошибаетесь, адмирал. — Гревс посмотрел на горный пейзаж, словно запоминая его, фотографически впечатывая в память. — На самом деле не важно, сколько миллионов лет назад они созданы. Не важны и особенности эволюционного пути разработавших их существ. Исключительное значение имеет лишь один фактор: чуждые механоформы находятся в режиме автономного самоподдержания. Всё остальное, в том числе и первоначальные цели их существования, стерло беспощадное время. Надеюсь, я достаточно ясно излагаю свои мысли?

Адмирал Штейхель покосился на собеседника, встретив отнюдь не добродушную усмешку.

— Я понимаю. У вас ко мне масса вопросов и претензий, не касающихся темы встречи. Вы мыслите узко, адмирал, постоянно отвлекаетесь от сути проблемы, пытаетесь ущипнуть себя, чтобы очнуться. Абстрагируйтесь. Примите факты такими, каковы они есть. Сразу станет легче, и мы начнем понимать друг друга. Ведь вы согласились на встречу, и это означает, что флот отчаянно нуждается в помощи. Я готов ее предложить. Что до личностей — наплевать и забыть. Речь идет о глобальной угрозе, разве это непонятно?

— С каких пор вы стали проявлять заботу о человечестве? Или я неверно идентифицировал вас?

Гревс поморщился.

— Хорошо. Если наше взаимопонимание невозможно без экскурсов в прошлое, я готов перейти на личности. Хотя не вижу, чем это поможет делу.

— Степень доверия определяет многое. По нашим сведениям, вы мертвы. Вот уже пятьдесят лет.

— Дитрих Кроу [34], полвека назад командовавший зачисткой Окраины, поспешил с выводами. Я жив. Можете меня потрогать, отсканировать, ущипнуть — как будет угодно. Я — Найджел Гревс, тот самый государственный преступник, кто первым ввел понятие «боевой мнемоник», разработал уникальную систему обучения, которой сейчас не без успеха пользуется флот Содружества. Еще вопросы?

— Два.

— Как будет угодно. — Найджел демонстративно откинулся на спинку удобного кресла, глядя в окно.

Штейхелю, действительно, хотелось ущипнуть себя, но адмирал все же сдержался.

— Как вы узнали о механоформах чуждой расы? И почему вдруг решили выйти из тени, предлагая помощь флоту?

— Все в нашем мире объясняется простыми причинами, — ответил Гревс, по-прежнему глядя в окно. — Я прожил нелегкую жизнь. Сейчас вы вряд ли наберете и сотню тех, кто может отнести себя к первому поколению мнемоников или кибрайкеров. За моими плечами колоссальный опыт, и он подсказывает, что Человечество обречено.

— Полагаете нам не выжить в борьбе с механоформами? — В голосе адмирала проскользнули надменные, едва ли не презрительные нотки.

— Человечество обречено стать чем-то иным, — уже не скрывая раздражения, произнес Найджел. — В способности флота перемолоть десяток-другой звездных систем, со всеми их обителями я не сомневаюсь ни на секунду. Мне становится страшно, когда я думаю о победе Содружества над новым врагом.

— Откуда у вас информация по механоформам? — повторил вопрос адмирал. — Сведения сверхсекретные. Я вынужден предполагать измену.

— Да успокойтесь, Ульрих. Охота на ведьм — дурное занятие. Сожалею, но вынужден констатировать: вы смотрите на мир плоско. Никак не возьмете в толк, что мое появление — не провокация, не насмешка, а реальная рука помощи, протянутая через наслоения прошлых амбиций, вражды и обид. Что за мания — подозревать верных людей, незаслуженно оскорбляя их в мыслях. — Гревс говорил глухо, по большей части глядя в окно, но при последней фразе повернул голову. — Нет никакой измены в рядах ваших сотрудников. В пять лет я был избыточно имплантирован. Моим обучением занимался Огюст Дюбуа — злой гений Окраины, один из немногих генных инженеров Зороастры, избежавший репрессий при зачистке планеты. Десять лет я провел в стенах корпоративной спецшколы, где меня натаскивали на поиск и защиту информации, как ганианцы натаскивают пустынных маргалов на поиск дичи. В те времена еще не существовало отработанных, верных методик. Над нами экспериментировали, жестко, без скидок на возраст, воспитывая способности, о которых прошлые поколения даже не мечтали. Мы не принадлежали себе, и единственная ошибка, как правило, оборачивалась смертью. Я, как видите, выжил.

— И стали преступником, вовлекшим уже не десятки, а сотни и тысячи детей с Окраины в тенета тех самых закрытых корпоративных школ, — не удержался от реплики адмирал.

Найджел презрительно отвернулся.

— Прошло полвека. Дети, внуки кибрайкеров и мнемоников с Окраины, подготовленных в тех самых школах сейчас служат не только во флоте, они стали незаменимыми специалистами в любом уголке Обитаемой Галактики. Их статус официально закреплен, мнемоники признаны обществом, которое уже не видит в избыточной имплантации ничего дурного, потому что без участия мнемоников сейчас невозможен ни один прогрессивный проект в области космических исследований, освоения новых миров, разведки Вертикалей гиперсферы. Вы, адмирал, не жили в диких условиях той Окраины, где вырос я. Вы, вероятно, никогда не голодали. Вас не пытались убить и унизить сотнями способов. Но вы и не шагнули вперед. Благополучие и чрезмерная осторожность, регрессивный консерватизм — вот что способно сейчас погубить цивилизацию.

Адмирал насупился.

— Вы занимались работорговлей, Гревс. Имплантировали детей, обучали, воспитывали их, а затем продавали корпорациям.

— Таковы были реалии Окраины, — скупо ответил Найджел. — Правила игры, установленные задолго до моего рождения, никто не отменял. Колониальная администрация Аллора, купленная с потрохами, являлась сборищем марионеток, полностью подчиненных интересам корпораций. Новое поколение людей, действительно, формировалось в страшных корчах, и я стоял у истоков… Но после разгрома подпольной сети корпоративных школ Конфедерация в лице небольшой группы здравомыслящих людей не отменила революционных и прогрессивных достижений, без которых современный мир уже невозможно помыслить.

Штейхель недовольно покосился в окно.

Флайкары уже преодолели участок горного серпантина и въехали на небольшое плато.

Зачем мы здесь? Не ловушка ли это?

— Адмирал, я бы хотел говорить по существу. Вы можете относиться ко мне как угодно. Но с вашей стороны было бы глупо не выслушать первого боевого мнемоника. За девяносто пять лет я пережил и узнал столько, что мой опыт заслуживает внимания.

— Вы так и не ответили на заданные вопросы, Найджел, — напомнил Ульрих. Он не верил в искренность Гревса и никак не мог взять в толк, ради каких целей тот раскрыл полувековое инкогнито?

— Спрашиваете себя, отчего я вдруг решил выступить под своим настоящим именем? Почему не прислал посредника? Пытаетесь угадать, какие требования я выдвину? Вычисляете размер мзды, которую я возьму за сохранение секретной информации в тайне? Не утруждайтесь, адмирал. Я здесь с единственной целью — оказать посильную помощь флоту. Я вижу огромную опасность, грозящую не только мне лично, и пытаюсь если не предотвратить последствия возникшей ситуации, то хотя бы предупредить, проинформировать о тех угрозах, что кажутся сейчас неочевидными. Вот ответ на вопрос, почему я вышел из тени. Мое имя стало гарантом нашей встречи. Что касается способа получения данных, он прост, по крайней мере — для меня. Последние десять лет я посвятил изучению логров. Предлагаю пройтись, размять ноги. Здесь немного ветрено, но дышится на удивление легко.

* * *

Флайкары остались стоять на небольшой площадке, Найджел и Ульрих неторопливо, будто старые добрые знакомые, направились вглубь каменистого плато. Из трещин горной породы пробивалась растительность, кое-где виднелись небольшие деревца, пучками рос кустарник.

— После разгрома сети корпоративных школ Окраины и зачистки сектора от кибрайкеров, многие избыточно имплантированные покинули опасный регион космоса, рассеявшись среди Обитаемых Миров. Юридически находясь вне закона, они были вынуждены скрываться, справедливо опасаясь репрессий как со стороны сил Конфедеративного Содружества, так и со стороны своих бывших работодателей — корпораций Окраины, чьи тайны хранит память любого мнемоника или кибрайкера. Со временем часть беглецов легализовалась, особенно после выхода закона «О допустимом уровне избыточного имплантирования», но далеко не все решились на подобный шаг, продолжая жизнь изгоев. Молодым было легче, нам же, представителям первого поколения, уповать на амнистию было глупо.

Найджел остановился, обернулся, спокойно взглянув на адмирала, и продолжил:

— Вам должно быть хорошо известно, что наиболее опытные мнемоники способны не только воспринимать на ментальном уровне энергетическую ткань силовых линий гиперсферы, но и использовать линии напряженности аномалии для передачи данных, а в исключительных случаях — осуществлять транспортировку матрицы собственного сознания на огромные, по меркам космоса, расстояния?

— Естественно, я осведомлен, — сдержанно ответил адмирал.

— Прекрасно. — Найджел заложил руки за спину, неторопливо направляясь в сторону обрыва. — В таком случае вам будет несложно понять, как изгои, вынужденные скрываться, пораженные в гражданских правах, остерегающиеся пользоваться доступными каналами межзвездной сети Интерстар, сумели разыскать друг друга, наладить постоянную связь, стихийно организовавшись в некий закрытый клуб.

Ульрих опять кивнул, хотя слова Найджела вызвали неприятный холодок в груди.

— Общаясь между собой, мы не только делились информацией, но и получали бесценный опыт, развивали свои способности, стараясь ничем не привлекать внимания силовых структур Содружества. Разбросанные по разным звездным системам, мы наблюдали за жизнью Конфедерации изнутри, из различных точек поистине гигантской экономической и политической системы, постепенно приходя к единому мнению: с развитием технологий люди все более мельчают, девяносто процентов населения не принимает активного участия в работе глобальной системы, их вполне устраивают рамки отдельно взятой планеты, особенно ясно такая тенденция прослеживается в уже состоявшихся, благополучных колониях, где уровень роботизации подошел к отметке опасного максимума. Машины и управляющие кибернетические системы давно сосуществуют параллельно с людьми, выполняя львиную долю повседневных работ. По сути, если разбираться беспристрастно, в их руках находятся жизни миллиардов людей, которые полностью зависимы от техногенной среды обитания, но, к сожалению, уже мало разбираются в нюансах окружающего и фактически неспособны влиять на поведение машин.

— Мы не отклонились от темы? — Штейхель остановился, мрачно посмотрев на Найджела.

— Нет. Только приблизились к ней, — спокойно ответил Гревс. — Наши наблюдения показали, что в ближайшей краткосрочной перспективе у Человечества есть только два варианта дальнейшего развития — либо подавляющая часть молодых людей из числа нового поколения встанет на путь мнемоников, с самого раннего детства они получат не только инструменты влияния на техногенную среду, в которой родились, но и психологическую совместимость с миром окружающих их машин, либо, если этого не произойдет, начнется (если уже не началось) параллельное развитие двух цивилизаций.

— Что вы подразумеваете под второй цивилизацией, Найджел?

— Я убежден, что при сложившемся положении дел, кибернетические системы продолжат усложняться и совершенствоваться, а существующие за их счет люди, постепенно начнут катастрофически утрачивать знания, пока в руках человека вообще не останется никаких рычагов воздействия на самодостаточную техногенную среду. Прогноз пессимистичный, но, увы, объективный. Цивилизация пользователей, получающих блага от машин, — еще половина беды. Роковой шаг был сделан столетия назад, когда появились так называемые «безопасные» системы искусственного интеллекта, призванные решать исключительно технические задачи. Мы передали в руки машин право принятия решений, стремясь избавить себя от рутины. Но искусственный интеллект не бывает опасным или безопасным. Он нечто иное, категорически отличающееся от своих создателей. Мы полагаем, что из миллиардов узкоспециализированных интеллектуальных систем уже начал формироваться глобальный кибернетический организм, объединенный в рамках Обитаемой Галактики бесчисленными каналами связи межзвездной сети Интерстар. Начнет ли этот гигант мыслить самостоятельно, осознает ли факт своего существования, продолжит ли объединять миллиарды «безопасных» узкоспециализированных экспертных систем в единый глобальный кибернетический разум — вот животрепещущие вопросы дня сегодняшнего.

— А сами как считаете? — В голосе адмирала поубавилось надменности. Слова Гревса задели его, заставили задуматься.

— На мой взгляд — несомненно. Осознав себя, глобальный кибернетический разум станет самосовершенствоваться с немыслимой скоростью, он начнет перестройку техногенной среды, будет предлагать инновации, вступая в молчаливый конфликт с ее консервативными создателями.

— Вы забываете о структурах глобальной безопасности, Найджел. Преувеличиваете проблему. Существуют контролирующие институты, в которых ключевые посты занимают мнемоники.

— Масштабы адмирал, — невесело усмехнулся Найджел. — Абстрагируйтесь от горстки людей, служащих во флоте. Сколько сейчас мнемоников, в пересчете на суммарную цифру людей, населяющих сотни звездных систем? Тех, кто способен увидеть проблему и попытаться противостоять ей? Это лишь миллиардная доля процента от населения. Смогут они что-то исправить? Нет. Судьба Человечества уже фактически предрешена. На большинстве планет не произойдет никаких конфликтов, просто люди начнут вырождаться из поколения в поколение, в счастливом неведении шагая к пропасти регресса, а умные машины продолжат саморазвитие, выходя за рамки контроля и понимания.

— Все это теория, — нахмурился Штейхель. — Теория, никак не связанная с темой нашей встречи.

— Имейте терпение, адмирал. Я захожу издалека, иначе вы отринете доводы, усомнитесь в моей искренности, как продемонстрировали уже не раз.

— Хорошо, продолжайте.

— Осмыслив перспективы, мы все же решили не вмешиваться. Во-первых, большинство из нас в достаточно преклонном возрасте, когда игры со спецслужбами уже не выглядят увлекательным и разумным времяпровождением. Во-вторых, продемонстрированный вами скепсис лишь подтверждает опасение, что голос бывших кибрайкеров и мнемоников, воспитанных на Окраине, не будет услышан.

— Но и сидеть, сложа руки, вы не собирались, я правильно понял?

— Естественно. Нет никакой нужды пояснять, что возраст заставляет серьезно призадуматься о грядущем. Поначалу я рассматривал вариант ухода в Логрис, но, изучив цену виртуального бессмертия личности, понял, что кристаллы логриан практически не адаптированы под психологию человека. Тогда я с группой единомышленников занялся исследованиями. На черном рынке нами была приобретена крупная партия логров, изготовленных на заводах Конфедерации. Используя весь опыт, знания и способности, мы сумели разобраться в структуре мини-компьютеров логриан, по сути — мы взломали систему логра, что позволило внести в нее ряд усовершенствований. Только не делайте глупостей адмирал, — предупредил Гревс, заметив, как мгновенно напрягся Штейхель. — Я понимаю, информация шокирующая, но, готовясь к встрече, я учел все варианты развития событий, вплоть до полного непонимания между нами и вашей неадекватной реакции на полученные сведения. Предупреждаю: подступы к планете находятся под контролем, пути моего отхода обеспечены: достаточно лишь мысленного приказа, и вы останетесь на этом плато в полном одиночестве, теряясь в догадках относительно упущенных возможностей сотрудничества.

Ульрих повел себя сдержанно.

— Продолжайте. — Он уселся на плоский, ошлифованный ветрами камень.

— Уникальные расширения, разработанные моей группой, позволяют хозяину виртуальной вселенной связываться с личным логром без посредства специальных кибернетических устройств. — Гревс говорил сжато, озвучивая лишь общие сведения, не вдаваясь в детали. — Передача информации и обновления матрицы личности теперь возможны из любой точки пространства. Конечно, эта технология доступна не всем. Воспользоваться упомянутыми расширениями могут только избыточно имплантированные люди, то есть кибрайкеры либо мнемоники, освоившие способность передачи информации через линии напряженности гиперсферы. То есть, для нас отпала необходимость носить логр при себе — в удаленной точке пространства мы сформировали группу кристаллов, открытую для внешнего доступа.

— Решили пойти по пути Квоты Бессмертных? — Таким образом, не удержался от неприязненного замечания Штейхель.

— Не говорите глупостей, адмирал. Мы не настолько ограничены, чтобы повторять известные ошибки. Нет. Никаких реинкарнаций. Если хотите, выскажу свое, личное мнение: на самом деле существование в логре вполне комфортно для разума, если у человеческого сознания есть возможность общаться с себе подобными, а время от времени и вовсе — покидать узилище. Говоря проще, — мы подготовились к жизни в условиях абсолютного господства кибернетических систем и постепенного угасания человеческой цивилизации, а созданный нами «лже-Логрис» — не более, чем удачная адаптация древних технологий под человеческую психику.

Поймав взгляд адмирала, Найджел пожал плечами.

— Не верите, не надо. Все, что я рассказал, — лишь необходимая прелюдия к вопросу об источнике данных. По соглашению, достигнутому между членами нашего клуба, любая входящая информация, поступающая в логры, открыта для всех. Подобная мера необходима для получения группой заинтересованных лиц сведений о событиях, происходящих в различных уголках Обитаемой Галактики. Готовясь к будущему, мы собираем всю доступную информацию — это позволяет вовремя отслеживать интересующие нас процессы и принимать взвешенные решения.

Гревс взглянул на адмирала, пытаясь понять, насколько тот проникся сказанным, но по каменному выражению лица Ульриха сложно было судить о том, что творится сейчас в душе кадрового военного, и Найджелу не осталось ничего иного, как продолжить:

— Я особенно пристально слежу за событиями, происходящими в секторе Корпоративной Окраины, и для меня не являлось секретом, что некоторое время назад корпорация «Новый Свет», ведущая активную разведку гиперсферных трасс, потеряла практически весь состав картографического флота при попытке исследовать противоположную окраину шарового скопления О'Хара. Затем к нам попала информация, что некоторые из разведанных гиперсферных курсов были приобретены Владимиром Брызгаловым — владельцем корпорации «Спейсстоун». По-видимому, он проанализировал ситуацию и предположил, что потеря картографического флота одной из ведущих корпораций сектора — не цепь роковых случайностей, связанных с зонами рискованной навигации. Брызгалов серьезно заинтересовался этим фактом и нанял одного из кибрайкеров — Фрича Ричарда Огдена, действительного члена нашего клуба, для разведки звездных систем в секторе пространства, где с завидной регулярностью исчезали картографические корабли.

Ульрих кивнул, давая понять, что осведомлен об упомянутых событиях.

— Огден, попав в известные вам условия, когда его жизни постоянно угрожала опасность, при каждой возможности транслировал данные в свой логр, — продолжал Гревс. — Теперь вам должно быть понятно, каким образом к нам попадали сведения секретного характера, вплоть до содержания допросов, которым Фрич подвергался в штабе флота, уже после завершения боевых действий в системе Алексии.

— Найджел, вы отдаете себе отчет в сказанном?! — Штейхель порывисто привстал, но твердая рука Гревса осадила его назад.

— Отдаю. Ульрих, неужели наш флот возглавляют столь импульсивные личности? На мой взгляд, адмирал должен обладать выдержкой. — Он улыбнулся. — Куда вы собрались бежать? Здесь кроме нас никого нет. Вы же не девица, которой сделали нескромное предложение. Я излагаю факты. От них не убежишь и, закрыв глаза, не спрячешься.

— Что вы намерены предпринять? — Адмирал с трудом овладел эмоциями.

— Неужели неясно? — Улыбка Найджела стала грустной, затем верхняя губа немного вздернулась, зловеще трансформируя образ. — Я уже осуществил задуманное.

— То есть?

— Разговариваю с вами. Хотя, боюсь, я сильно преувеличивал здравомыслие высших офицеров флота. Мы едва подошли к сути вопроса, а заинтересованности я не вижу. Только враждебность.

— Давайте попытаемся еще раз. — Ульрих засунул руки в карманы.

— Согласен. — Найджел присел напротив. — Сразу предупреждаю: конструктивного диалога в духе обвинений у нас не получится. Мы — не тайная преступная группа, как вам могло показаться. А у вас, — я имею в виду флот, — сейчас не то положение, чтобы пренебрегать советами.

— Я понял…

— Тогда продолжим. Сразу оговорюсь: информация, полученная от кибрайкера, не станет предметом политического или экономического шантажа. Мы не собираемся сводить счеты с Конфедерацией либо самоустраниться, наблюдая, как погибают те немногие, кто еще способен изменить ход грядущей истории.

— Найджел, один вопрос: почему вас так сильно волнует будущее Обитаемой Галактики?

— Все очень просто, адмирал. Никто из нас не собирается умирать, по крайней мере, так скоро. Мы прожили достаточно, чтобы научиться терпению и не приветствовать революций. У многих есть семьи и дети. Я говорю не от своего лица, заметили? Меня уполномочили вести переговоры, предложить помощь, потому что многим из нас есть что терять в бренном мире, и даже я — одинокий и старый — не хотел бы стать свидетелем наступления хаоса.

— О каком хаосе вы говорите?

— Вам не удастся замять ситуацию. Единство Конфедерации на самом деле — мыльный пузырь, ну, если хотите, воздушный шарик, к которому уже поднесли огонь. Еще немного, и он лопнет, разлетаясь ошметьями планетных суверенитетов, а затем, после периода хаоса, на сцену выйдет та самая сила, о которой я упоминал в начале нашего разговора. Когда вдруг начнет деформироваться и рваться межзвездная сеть, еще не осознающий себя глобальный кибернетический разум ощутит боль, миллиарды машин, оснащенные модулями искусственного интеллекта захотят исправить ситуацию, вернуть единство, и вряд ли кто-то сумеет им помещать в деле объединения.

— Не вижу поводов для развала Конфедерации, — мрачно и упрямо ответил Ульрих.

— А зря. Ядро Содружества — всего лишь десяток сильных, консервативных миров. Но объективно существуют сотни других не менее развитых планет, еще не утративших мечту о полной самостоятельности. Сейчас они привязаны к Центральным Мирам толстенными канатами экономических связей, тонкими нитями политических интриг и иллюзорными ощущениями стабильности, которую якобы гарантирует Совет Безопасности. Заметьте, адмирал, я сейчас не рассматриваю миры Корпоративной Окраины, но именно они поднесут огонь на опасно близкое расстояние.

— Общие фразы, и никакой конкретики, — буркнул Ульрих.

— Поговорим о главном, — согласился Найджел. — Определяющей для нас стала информация об устройствах молекулярной репликации, состоящих на вооружении у механоформ чуждой расы. На первый взгляд — технология мечты. Автономные комплексы передового терраформинга планет, лишенные модулей искусственного интеллекта, работающие в строгом соответствии с имеющимися моделями и программами. Не сомневаюсь, что флот в состоянии захватить образцы репликаторов, а специалисты Конфедерации, изучив их, сумеют подчинить древние комплексы, наполнив их новым программным обеспечением.

— И что же здесь плохого?

— Тему репликаторов не удастся утаить, положить под сукно, оставив несколько полигонных образцов для внутреннего использования. Как минимум, одна из корпораций Окраины владеет информацией об их существовании. Не сомневайтесь: крупная игра уже началась, и в ходе нее будут куплены, призваны, искушены, либо шантажированы все кибрайкеры и мнемоники, в ход пойдут любые средства, ибо обладание прототипом репликатора или точными сведениями о технологии, дадут неограниченную власть над миром. В штабе флота еще не задались вопросом: куда подевалась цивилизация, создавшая механоформы, отправившая их в глубины космоса? Почему активная разведка не дала результатов? Где же эта могучая космическая раса? Молчите, адмирал? А я отвечу: нужно продвинуться чуть дальше, еще на сотню световых лет вдоль спирального рукава Галактики, и взглядам разведчиков откроются миры, некогда процветавшие, а теперь пустынные, где царят все те же механоформы. Их создатели выродились. Спросите, почему? Ответ прост. Технология молекулярного воссоздания механизмов, построек, предметов, что называется, из болотной грязи, — я утрирую, конечно, — уничтожает само понятие «экономика». Каждый мир становится абсолютно самодостаточным. Прекращается импорт и экспорт, ибо все, что можно описать в рамках цифровой модели, будет произведено в самые кратчайшие сроки, из добытых под ногами ресурсов, без всякого усилия или участия со стороны разумных существ. В результате — цивилизация угаснет в течение нескольких поколений. Канаты экономических связей не порвутся, они просто исчезнут. Каждый мир пойдет своей дорогой, и только попробуйте удержать его силой, — тот же репликатор произведет столько боевой техники, что при наихудших сценариях новая Галактическая война вспыхнет на почве пустякового недоразумения между двумя недалекими, но амбициозными политиками.

Найджел встал.

— Вариант второй, — глухо произнес он. — Допустим, восторжествует здравый смысл, и технология репликатора будет признана опасной. Но что происходит уже сейчас? Пока флот ведет разведку, а корпорации Окраины готовятся, если уже не приступили, к охоте за репликатором, вы позволяете механоформам атаковать планеты инсектов, выдавливая миллиардные армии разумных насекомых в регион, граничащий с Обитаемыми Мирами, провоцируя их на спорадическую миграцию, которая суть цепная реакция локальных конфликтов, начало новой глобальной битвы за жизненное пространство. Считаете, что шаровое скопление звезд настолько огромно, что конфликты между инсектами не выйдут за его пределы? Ошибаетесь, адмирал. Вы слепы, если не понимаете — за зоной неисследованной окраины расположены десятки звездных систем, где безраздельно царят древние механоформы, изменившиеся относительно первоначальных задач настолько, что любая попытка вторжения в зону их жизненных интересов все равно, что палка, ворошащая муравейник! Если раньше неодолимым барьером для любого рода соприкосновений и конфликтов являлась Вуаль логрианских устройств, скрывавшая скопление О'Хара, то теперь уже ничто не остановит экспансию чуждых механизмов, как и не ограничит бегущих в разных направлениях инсектов. Часть диких Семей неизбежно ударит по человеческим мирам, другая же часть беженцев двинется в противоположном направлении — дальше, вдоль спирального рукава, — именно инсекты, простите за каламбур, разворошат муравейник, провоцируя механоформы сначала на защиту своего пространства, а затем и на преследование агрессора.

Ульрих слушал Найджела, все более бледнея, но тот не остановился на сказанном.

— Я вижу и другую опасность. — Гревс говорил прямо и беспощадно. — Наша, человеческая цивилизация, следуя путем безудержной Экспансии, уже давно повсюду оставляет натуральные артефакты своей истории, причем артефакты отнюдь не статичные. Могу привести в пример Юнону — планету, населенную «Одиночками», или Деметру, где прошла путь саморазвития уникальная компьютерная сеть, которую историки именуют «Мать». Мне неизвестно, куда исчез искусственный разум Деметры, но уверен, что он не погиб и не останется в стороне от вселенского конфликта. Или порождение двойных технологий с борта колониального транспорта «Альфа» — фаги, населяющие одну или две системы в туманности Ориона. Я уже не говорю о десятках карантинных планет, где до сих пор сохранились образцы боевой техники времен Первой Галактической. — Он взглянул на Ульриха. — Разве они останутся в стороне от вселенского конфликта, затрагивающего, в том числе, и их интересы? Если механоформы вторгнутся в границы современного Обитаемого Космоса, то процесс объединения созданных людьми кибернетических систем примет взрывообразный и необратимый характер. А теперь подумайте, адмирал, в свете всего сказанного мое появление здесь и факт нашей встречи разве выглядят провокационными?

Штейхель промолчал.

— Это не провокация, — продолжил Найджел, не дождавшись ответа. — Повторяю: мы — старейшие из мнемоников — хотим протянуть вам руку помощи. Пока не поздно, нужно действовать, но действовать во имя будущих поколений, ломая консервативные устои и взгляды. Космос, как среда обитания, не просто бросил нам вызов. Он сейчас искушает нас великими, но ведущими к гибели соблазнами, он призывает к ответу за все ошибки Экспансии, за беспечность по отношению к кибернетическим сущностям, нами же созданным.

Ульрих, молча слушавший Найджела, поднял взгляд.

— Сколько, по-вашему, у нас времени?

— Его уже нет, — сухо ответил Гревс. — Действовать следовало еще вчера. И не разведывательной группой в несколько кораблей, а всеми доступными силами. Нужно понять — сейчас наступил страшный, но уникальный момент. Мы в состоянии разбудить миллиарды «спящих», дать представителям разных планет почувствовать, что они по-прежнему единая цивилизация, позволить им сделать осознанный шаг вперед, на следующую ступень эволюционного развития разума, еще раз доказать, что люди не просто пользователи, а истинные создатели техногенной среды и способны управлять ей, оставаться нужными и незаменимыми. Но при этом необходимо строго соблюсти единственное условие — нельзя заимствовать технологии, сколь многообещающими они бы ни были. Механоформы чуждой цивилизации — наши враги. С ними не удастся договориться. Почему — я объясню после того, как мои слова будут переданы в штаб флота.

— Это всё?

— Этого достаточно, чтобы в штабе приняли решение — действовать самим или выслушать мнение старейших мнемоников цивилизации, предварительно гарантировав безопасность участникам встречи. Вы вели запись нашей беседы?

— Естественно.

— В таком случае, мне остается ждать результатов нашей встречи. Флайкар доставит вас к посадочному модулю.

— Вы остаетесь?

— Подышу воздухом.

* * *

Неизвестная точка пространства…

Загадочное существо — человек.

Кайл недоуменно рассматривал следы. Вот оплавленный боевой скафандр, разрезанный непонятным способом: бронированная скорлупа, распавшаяся на две половины. Вот отпечатки обуви, оставшиеся на влажном после дождя склоне.

Он ушел вглубь Ржавой Равнины?

Наверное, человек знает цену своим способностям, если решился на столь отчаянное путешествие. Даже доминаторы не заходят дальше полусотни километров от своих баз, расположенных между технокладбищем и горным массивом.

Или он не подозревает о сотнях опасностей, подстерегающих любого путешественника, решившего отправиться в странствие по Ржавой Равнине? Глубины неизведанного пространства кишат не только мутантами, чьи предки были созданы репликаторами, — основную угрозу представляют дикие сервы, ведущие постоянную борьбу за выживание в условиях острейшего дефицита энергии и запасных частей. Они похожи на диких озлобленных животных, живущих исключительно по закону силы. Дикими их называют не в переносном смысле — разум у большинства механических созданий отсутствует, они не способны созидать, иначе разве бродили бы, как неприкаянные, сбиваясь в стаи, устраивая набеги, грызясь между собой, когда буквально под ногами — только наклонись и возьми — залежи ресурсов?

Кайл, изучив следы и определив направление, куда ушел человек, после недолгих раздумий решил последовать за ним. Он не мог поступить иначе. На миг в рассудке промелькнуло подозрение, адресованное самому себе: вспомнились слова Призрака, сказанные накануне. Своя ли воля управляет поступками? Или, действительно, с появлением на планете человека очнулись дремавшие до поры программы, исподволь навязывающие служение людям?

Кайл задумался.

На самом деле его рассудок, еще достаточно юный, не умудренный жизненным опытом тысячелетий, самобытный, сформировавшийся тут, среди превратностей Ржавой Равнины, имел массу преимуществ и недостатков. Кайл, не давая четких, недвусмысленных определений поступкам, не пытаясь разложить собственное поведение на логические составляющие, жил, реализуя потенциал искусственных нейросетей: он мечтал, был любопытен, иногда — непоследователен. Вот и сейчас, прислушавшись к самому себе, он не нашел ничего странного в желании идти вслед за человеком.

Ему хотелось увидеть одного из создателей, понять, что же он представляет собой? Действительно ли в его власти менять поведение механических существ? Но если это так, значит, человек способен в корне изменить реальность, приручить диких сервов, вернуть им утраченный смысл существования, создать островок порядка среди океана хаоса!

Может, именно за этим он и появился тут? — обожгла рассудок разведчика внезапная мысль.

Со стороны его размышления могли бы показаться наивными, но Кайла они не смущали.

Каждому необходимо во что-то верить, иначе жизнь превратится в существование, поблекнут цели, что-то умрет внутри, в угоду гарантированному благополучию уже достигнутого.

Кайл оглянулся, посмотрел в ту сторону, где к вечеру его будут ожидать посланники Призрака, и окончательно решил идти дальше.

Будь что будет. Я никогда не прощу себе опасений, все время стану думать: а что было бы, пойди я вслед человеку?

С такими мыслями он развернулся и зашагал вглубь Ржавой Равнины.

Юное по духу существо, пытливый саморазвивающийся рассудок, заключенный в потрепанную оболочку сервомеханизма, произведенного более тысячи лет назад на далекой планете Земля…

* * *

Вадим действительно не имел ни малейшего понятия о сотнях подстерегающих его опасностей.

Неожиданная встреча со спейсбаллом ничего не изменила. Лайф куда-то исчез, видимо ему наскучило отвечать на вопросы человека.

Рощин, в поисках укрытия от промозглой сырости и просачивающейся в подземелье воды, проник внутрь древнего устройства молекулярной репликации через внушительную пробоину в корпусе.

К его разочарованию здесь, было пусто. Он придирчиво исследовал структуру древнего терраформера, но не обнаружил ничего, кроме нескольких переборок, делящих пустой, гулкий корпус на изолированные отсеки. Поначалу он подумал, что подсистемы репликатора расхищены другими сервами, но повторное изучение корпуса выявило наличие вмонтированных в бронеплиты лазеров небольшой мощности и полное отсутствие креплений для внутренних устройств. Создавалось впечатление, что репликатор на самом деле состоял из танкерных емкостей для вещества, силовой установки и множества загадочных, абсолютно пустых отсеков, к которым подходили энерговоды.

Единственное объяснение, пришедшее на ум Вадиму, выглядело фантастичным, даже с точки зрения мнемоника: подсистемы репликатора, отвечающие за формирование моделей и их последующее послойное заполнение веществом, являлись структурами энергетическими.

Столь смелое допущение требовало тщательной проверки. Делать окончательные выводы можно лишь после исследования и сравнительного анализа сигнатур нескольких действующих образцов планетопреобразующей техники.

Ментальные усилия, предпринятые для изучения древнего объекта, неожиданно вернули усталость.

Вадим не стал сопротивляться внезапному недомоганию, понимая, что подобные приступы — неизбежная плата за чрезмерные дозы боевых стимуляторов, благодаря которым он выжил. Внутри корпуса репликатора было сухо, система терморегуляции защитного костюма приятно согревала, и он присел, опираясь спиной о переборку древнего механизма.

Отсюда, из недр Ржавого Холма практически не просматривались энергоматрицы блуждающих по равнине сервов. Рощин закрыл глаза, сосредоточившись на поиске Лайфа, и сам не заметил, как погрузился в сон.

* * *

Несколько часов сна не восстановили силы, лишь сбили ощущение непомерной усталости.

Лайф по-прежнему не появлялся. Рощин тщетно искал его, используя сканеры имплантов, видимо, спейсбалл испытал сильнейший эмоционально-информационный шок и, что называется, отправился куда глаза глядят, в попытке заново осознать себя, но уже в новом свете.

«Пора бы и мне продолжать путь…» — подумал Вадим, разминая затекшие от неудобной позы мышцы.

Практически весь световой день Рощин шел на пределе сил, стараясь не потерять чувство направления.

Вокруг простиралось зловещее, удручающе воздействующее на разум мнемоника пространство, где повсюду, куда ни глянь, наткнешься на следы внезапно остановившейся деятельности десятков тысяч разнообразных механоформ, принадлежащих различным эпохам и цивилизациям.

Если бы не ощущение могильного холода, исходящего от оплывших возвышенностей, не следы отчаянной и бессмысленной борьбы, можно было бы подумать, что тут когда-то располагалась богатейшая коллекция музея под открытым небом, но нет, не ощущал он созидательного начала, не приживался в сознании загадочный образ рачительного коллекционера: он видел искореженные конструкции, фрагментированные механизмы, следы применения энергетического оружия, да и наслоения Ржавой Равнины скрывали в недрах руины городов разумных насекомых, об этом тоже не следовало забывать.

Так может, это они собирали тут различную технику?

Он машинально двигался вперед, размышляя над открывшейся реальностью, стараясь не пускать в рассудок отчаянного осознания своего бедственного положения.

Звездное скопление О'Хара хранило столько загадок, что историкам и археологам хватит работы не на одну сотню, а быть может, и тысячу лет. Предположение, что у истоков формирования технокладбища стояли древние Семьи инсектов, не противоречило здравому смыслу и тем знаниям, которые уже открылись людям в ходе исследования окраинных систем.

Медленно преодолевая очередной подъем, Вадим пытался мысленно реконструировать события далекого прошлого. Он воочию видел руины огромного города, нет, наверное, целой сети городов-муравейников, которые миллионы лет назад возвышались над этой равниной.

Их построили инсекты, не смирившиеся с господством харамминов, бежавшие от рабства и долгое время путешествовавшие по периферии шарового скопления звезд. Они двигались от одного светила к другому, в поисках пригодных для колонизации планет.

Дойдя до гребня возвышенности, Рощин остановился.

Дышалось тяжело.

Силы таяли с каждой минутой, а шагать предстояло еще несколько километров.

Вес древнего оружия казался лишней, непосильной ношей.

Бросить его, что ли? Вадим осмотрелся. День клонился к закату, в хмурых небесах толклись кучевые облака, приближение ночи знаменовали серые, стремительно густеющие сумерки, краски дня блекли, среди пластов тумана, вновь собирающегося в низинах, ярче просматривались сигнатуры загадочных обитателей Ржавой Равнины.

Обращают ли они на меня внимание?

Вот один из сервов остановился, и тут же, возвращая болезненную ясность мышления, по нервам ударило хорошо знакомое чувство — он ощутил поток направленного на него сканирующего излучения, а в следующий миг неподвижная фигура неопознанного сервомеханизма метнулась прочь, словно испугавшись.

Нет, оружие бросать нельзя.

Чуждая техносфера не просто тревожила воображение. Неведомые до сей поры чувства переполняли рассудок, наглядно иллюстрируя расхожее утверждение о том, что мнемоник силен лишь там, где его окружают подвластные кибернетические системы.

Раньше, еще до роковых событий в системе Алексии, Вадим не задумывался над справедливостью такой трактовки. Но ведь действительно, где бы он ни находился, в какой гарнизон ни забрасывала бы его судьба, везде он чувствовал себя вполне уверенно. Техносфера, которую мнемоник ощущает постоянно, являлась ни много ни мало базисным элементом сознания, именно она позволяла рассудку открывать новые и новые горизонты восприятия, манипулировать окружающим, простирая власть личности на немыслимые расстояния.

Мутный от усталости взгляд Вадима увязал во враждебной мгле.

Мысленно он мог дотянуться до невидимого, скрытого сумерками горизонта, различить общие очертания рельефа, зафиксировать сотни затаившихся во мраке опасностей, но не более. Каждое мнемоническое усилие, не подхваченное (как он привык) исполнительными механизмами, не поддерживаемое кибернетическими сетями, требовало невероятного напряжения моральных и физических сил.

Хуже того, чуждая техносфера, изувеченная, разнородная, не просто отвергала требовательный ментальный порыв, — она сопротивлялась ему, у нее не было причин подчиняться человеку, напротив, источник стороннего воздействия воспринимался местными сервомеханизмами как нечто опасное, требующее противодействия.

Рощин погружался в новые ощущения, как дайвер погружается в коварные глубины неизведанной морской пучины.

«Не стоит дразнить судьбу. — Он присел, предоставив отдых измученным мышцам. — Бросать вызов всему и вся, по меньшей мере, глупо и самонадеянно. Власть разума над реальностью уже не богоподобна. Вот условия, в которых по-настоящему должен проходить проверку мнемоник». Рощин мысленно усмехнулся. Он по-прежнему воспринимал множество явлений, недоступных невооруженному рассудку, но власть над ними утрачена, необходимо уравновесить, соотнести в новом балансе усилия разума и тела, искать новые точки опоры, защищать себя не только ментально, но и физически, разбираться в сути замеченных явлений и соизмерять силы при попытках воздействия на чуждую техническую среду.

Мысли Рощина, конечно, не носили такого строго упорядоченного характера.

Новые ощущения воздействовали на разум, вызывая ответные реакции рассудка, впечатления осмысливались, инстинкт мнемоника — качество психики, неприсущее большинству людей, помогал ему находить верные трактовки полученных данных, вырабатывать линию поведения, которая позволит приобрести бесценный опыт выживания вне привычной с детства техносферы.

* * *

Немного отдохнув, Вадим встал.

«Еще несколько километров. Я справлюсь. Я обязательно дойду…»

Ниже по склону протянулись заросли металлизированных растений, причудливо переплетающиеся со скелетами различных конструкций, выпирающих из недр холма.

Двигаться приходилось осторожно, соизмеряя каждый шаг, склон был коварен, под тонким слоем почвы, едва скрепленной корнями растений, таились похожие на ловушки скрытые полости.

Наблюдая за окружающим, Вадим подмечал и сотни других особенностей. Вокруг, несмотря на кажущуюся пустынность местности, на самом деле кипела жизнь в ее самых неподходящих для природы проявлениях. Сигнатуры крупных механоформ не исчерпывали разнообразие видов существ, населяющих технокладбище. Под слоем почвы, среди замысловатых лабиринтов, образованных нагромождениями остовов различных, безнадежно разрушенных устройств, шныряли небольшие по размерам создания, излучающие бледные, едва различимые энергоматрицы.

Единственное сравнение, приходящее на ум, — аналогия с некоторыми из планет Линии Хаммера, в особенности с Юноной, где после Галактической войны, на протяжении тысячелетия эволюционировали кибернетические механизмы.

Тут наверняка протекают схожие процессы, — думал Вадим, продолжая двигаться к своей цели, — с той разницей, что мир Юноны еще молод, здесь же естественный отбор среди механоформ продолжается миллионы лет…

От сделанных умозаключений становилось не по себе.

Спуск по склону наконец завершился, и Рощин, избрав в качестве тропы ложбину между холмами, уводящую в нужном направлении, вновь втянулся в ритм шагов, невольно размышляя над увиденным.

Инсекты… Они ли стоят у истоков возникновения технокладбища?

С одной стороны, в новейшей истории Обитаемой Галактики есть прецеденты подобного собирательства. Семьи разумных насекомых неравнодушны к импорту технологий. Например, известна попытка инсектов собрать на одной из планет образцы созданной людьми боевой техники периода Галактических войн и адаптировать ее «под себя». Правда, та попытка едва не обернулась гибелью планетной цивилизации насекомых, но и такой негативный опыт не входит в противоречие с реальностью Ржавой Равнины.

Мысли и размеренный ритм шагов нарушило приближение новых сигнатур.

Вадим остановился, напряженно прислушиваясь к навалившимся вдруг ощущениям.

Близилась ночь.

Вот уже несколько минут кучевые облака роняли мелкую морось кислотного дождя. Металлические поверхности древних машин, выступающие из-под почвы, постепенно окутывались ядовитыми испарениями. Там, где частички агрессивных осадков попадали на пятна ржавчины, процесс протекал особенно быстро.

Желтоватый туман в полном безветрии поднимался замысловатыми завитками, скапливался в ложбинах, лениво тек вдоль пологих склонов возвышенностей.

Метаболические импланты, сдавленно пискнув, переключили автомат фильтрующей дыхательной маски на максимальную степень очистки вдыхаемого воздуха.

Рощин, присматриваясь к появившимся на склоне противоположного холма сигнатурам, испытывал в этот момент сложные и далеко не позитивные чувства.

Несколько дней назад, отдавая все жизненные и моральные силы в боях за Алексию, он твердо знал, почему и зачем рискует. Что же произошло теперь? Где дала трещину и начала подламываться психика? Одиночество? Неопределенность будущего? Но мнемоник чаще всего одинок даже в толпе людей, да и жизнь никогда не баловала его стабильной предсказуемостью событий.

Всматриваясь в размытые пятна неожиданно появившихся энергоматриц, Рощин внезапно поймал себя на том, что рассудок погружается в некое ирреальное пространство. Сумма ощущений, полученных за последние часы, внезапно начала трансформацию, формируя из отдельных ярких впечатлений нечто глобальное: в туманном кружеве ядовитых испарений зарождались все новые и новые сигнатуры, они постепенно окружали его, — неподвластные рассудку мнемоника кибернетические демоны, исчадия технологий многомиллионолетней давности, пережившие не только своих создателей, но и поколения подобных себе машин, ставшие чем-то другим…

Исполинское технокладбище как будто оживало на глазах, словно ночь для его обитателей являлась временем активных действий.

Большинство энергоматриц, зафиксированных сканерами имплантов, не приближались, они двигались неподалеку, то исчезая из вида, то появляясь вновь.

Им нет до меня никакого дела…

Попытка вернуть самоконтроль не удалась. Не всякий человек в силах сохранять хладнокровие, когда вокруг в тумане ядовитых испарений все ближе и ближе скользят неопознанные сигнатуры, похожие на призраков, но грозящие вот-вот материализоваться, продавившись сквозь желтоватое марево конкретными формами одичавших механоформ.

Срыв наступил внезапно.

Рассудок не выдержал. Мозаика отдельных впечатлений окончательно сложилась в мрачную, подавляющую психику картину техногенного ада, мнемонические способности внезапно стали не подспорьем, а неким проклятием.

Обычный человек не увидел бы и тысячной доли проявлений внезапно пробудившейся кибернетической жизни, но Рощин воспринимал реальность в полном объеме: несмотря на ухудшающуюся видимость, микросканеры имплантов различали все больше энергоматриц, — невидимое из-за облачности солнце уже скрылось за горизонтом и большинство обитателей Ржавой Равнины покинуло дневные убежища, выходя на ночную охоту.

Взбунтовавшееся воображение, возможно, может и преувеличивало опасность, но не намного.

Появившиеся поблизости механизмы заинтересовались человеком. Скорее всего объектом их внимания стали энергоблоки аварийных подсистем, закрепленные в специальных подсумках на поясе Вадима.

Обычно их излучение блокировалось материалом бронескафандра, но сейчас вожделенные «огоньки» фиксировались сканерами механоформ, провоцируя их на активные действия.

Логика кибернетических обитателей технокладбища была довольно проста. Они никогда не встречали человека, тепло его тела блокировалось тканью экипировки, в общем, сигнатура не идентифицировалась, механоформы «видели» лишь искорки энергоблоков, не более.

Они попросту разорвут меня, а потом затеют драку над изуродованным телом, выясняя кому достанутся накопители энергии.

Мысль, резанувшая по нервам, окончательно расслоила сознание.

Здесь следует заметить, что термин «боевой мнемоник«несет в себе противоречие. Изначально существовало две категории избыточно имплантированных людей, которые делились на два непримиримых лагеря — кибрайкеров и мнемоников. Пока явление избыточной имплантации еще не вышло за границы корпоративных секторов Окраины, было принято считать, что охотники за информацией и ее защитники — стопроцентные антиподы. Но на самом деле их готовили в одних и тех же корпоративных школах, имплантировали одинаковым способом и даже модули кибернетических расширителей рассудка для мнемоников и кибрайкеров изготавливались на одних и тех же производствах, различаясь лишь в небольшой части узких специализаций.

Основное противоречие заключалось вовсе не в количестве и технической оснастке избыточных имплантов, а в психологии личности.

Кибрайкерами становились люди импульсивные, склонные к принятию мгновенных решений атакующего характера, не тяготеющие к устойчивым общественным связям, мнемоники же являлись их полными антиподами, они ценили стабильность, существенным для них было понятие коллектива, а главным психологическим щитом — осознание общественной необходимости, законности совершаемых действий.

Одни похищали информацию, взламывали сети, переподчиняли себе кибернетические системы, другие противодействовали им, но наступил момент, когда корпорациям потребовался уникум, сочетающий в себе все передовые наработки запрещенных технологий избыточной имплантации.

Именно тогда на Окраине возник термин «боевой мнемоник». Подготовкой новых специалистов занималось всего несколько человек, их методы отличались циничной жестокостью, отсев в процессе обучения достигал девяноста процентов, но бесчеловечный эксперимент все же увенчался успехом.

После разгрома сети подпольных корпоративных школ, зачистки Окраины и признания избыточно имплантированных людей полноправными гражданами Конфедерации термин «боевой мнемоник» не исчез. Было создано специальное подразделение флота, куда на обучение попадали дети уже состоявшихся мнемоников и кибрайкеров.

Нетрудно понять: несмотря на изменение методик обучения, боевые мнемоники Конфедерации неизбежно унаследовали частицу противоречия, до поры дремлющую в душе и сознании каждого из них…

* * *

Реакция Вадима на приближение нескольких десятков механоформ была мгновенной.

Его рассудок, по-прежнему ищущий точку опоры в пошатнувшемся мире, внезапно начал манипулировать реальностью, видоизменяя ее на уровне энергий.

Он защищался, избрав тактику превентивного удара.

Механизмам оставалось пройти несколько десятков метров, когда сигнатура одного из них исказилась, а затем начала приобретать характерные признаки энергетической матрицы доминатора.

Действия боевого мнемоника вызвали мгновенную реакцию со стороны сервов.

Неожиданное превращение одного из собратьев в явного врага тут же изменило их поведение — одни шарахнулись в стороны, панически ища укрытия, другие, не найдя логического объяснения невероятной метаморфозе, на секунду замерли в замешательстве, третьи, фиксировавшие происходящее, но находвшиеся на некотором удалении от места события, тут же применили системы вооружений, стремясь уничтожить извечного врага.

Стрельба из различных видов оружия не поставила точку во внезапно возникшей проблеме, напротив, лишь усугубила ее. Несчастного серва, которого Рощин использовал, желая напугать, остановить и рассеять направляющийся к нему отряд механоформ, разорвало в клочья, — своей цели Вадим добился, а вот последствий не предугадал.

На склоне соседнего холма внезапно вскипела еще одна схватка — лучи лазеров, промахнувшиеся мимо цели, задели группу сервомеханизмов, до этого направлявшуюся по своим, неведомым человеку делам.

Между ними и «обидчиками» тут же вспыхнул скоротечный бой, мгновенно привлекший внимание всех без исключения механоформ, находившихся в радиусе нескольких километров.

Пласты ядовито-желтого тумана всколыхнулись, закручиваясь локальными смерчами.

Поздно было укорять себя за секундный порыв, приведший к необдуманному шагу — всё новые и новые сигнатуры механизмов входили в зону эффективного сканирования, со всех сторон стекаясь к месту схватки.

По-видимому, обитающие на Ржавой Равнине механоформы, прекрасно понимали, что на месте любого боестолкновения всегда найдется, чем поживиться, а многие из них не прочь были померяться силами, но уже в схватке за обладание трофеями.

Так или иначе, Вадиму следовало бежать, иначе он рисковал попасть в самый эпицентр назревающих событий.

Туманное кружево с шипением пронзили несколько лазерных лучей, на склоне холма взметнулись снопы искр и зардели вишневые пятна расплавленных металлоконструкций, визгливо ударил рикошет одиночного выстрела, почва под ногами передавала ощутимую вибрацию от стремительного приближения нескольких десятков машин.

Пришлось пожертвовать одним из двух остававшихся в запасе контейнеров с нанопылью.

Швырнув небольшую цилиндрическую капсулу в сторону соседнего холма, Рощин тут же вошел в мнемонический контакт с частицами нанопыли, передав инструкции для формирования сети.

Контейнер автоматически открылся, распыленные в воздухе микромашины мгновенно приступили к исполнению программы: формируя небольшие скопления, они имитировали ложные сигнатуры, отпугивая наиболее осторожных кибернетических обитателей Ржавой Равнины, иных, более любопытных, глупых или бесстрашных увлекая в сторону от избранного человеком направления бегства.

Действия микрочастиц, соткавших десятки энергетических фантомов, добавили сумятицы, «столкнув лбами» несколько агрессивно настроенных механоформ, преграждавших ложбину, — вступив в схватку, они постепенно скрылись за пологим склоном холма.

Вадим, собрав все силы, побежал, стремясь как можно быстрее покинуть опасную зону.

* * *

Кайл шел весь день и часть ночи.

После заката солнца читать следы в полной темноте помогали сканеры. Мелкий моросящий дождь упрощал задачу: отпечатки обуви, не похожие на отметины, оставленные конечностями сервов, стали попадаться ему все чаще, указывая верное направление.

Разведчик шел размеренным шагом, понимая, что постепенно сокращает дистанцию.

После наступления сумерек в нескольких километрах к востоку внезапно вспыхнула яростная схватка между дикими сервами.

Само по себе событие достаточно заурядное, но следы человека уводили в ту же сторону, и Кайл невольно прибавил шаг.

Вокруг царила разнообразная жизнь. Мимо разведчика с басовитым гудением промелькнула стайка неболгов — десятисантиметровых летающих механизмов, похожих на головастиков (Кайл бессознательно применял ко многим механизмам формы, присущие представителям животного мира Земли, ведь образы, связанные с флорой и фауной далекой планеты хранились в его долгосрочной памяти еще с момента изготовления).

Для андроида маленькие существа не представляли угрозы, они, как правило, не нападали на подвижных сервов, предпочитая «крмиться» на останках разрушенных механизмов. Отследить их перемещения было достаточно легко по радиоактивному следу. По собственному опыту Кайл знал, что неболги опасны лишь в большой стае, насчитывающей несколько сот особей. Разведчик предполагал, что небольшие создания, свободно перемещающиеся в воздушной среде и очень ловко орудующие в недрах Ржавых Холмов, добывают ядерное топливо из реакторов обездвиженных, уже неспособных защитить себя сервов.

Он остановился, с интересом проследив за полетом стайки. Было непонятно, куда они девают добытое активное вещество? Кайл не исключал, что неболги являются симбионтами крупных механоформ, поставляя им излишек добытого активного вещества.

Термин «симбионты», опять-таки заимствованный из мира понятий живой природы, в данном случае являлся неверным. По крайней мере, так считал Призрак. Он полагал, что неболги — не более чем ресурсодобывающие модули крупных боевых механизмов.

Кайл, однажды поспоривший по этому поводу с Призраком, спросил: «Почему именно боевых механизмов? Разве созидающим машинам не требуется вещество для реакторов»?

Призрак тогда снисходительно разъяснил, что механизмы не возникают сами по себе. Их создают в определенных целях, конструируют и программируют для работы в известных условиях. Было бы нерационально проектировать модули, разрушающие машины ради нескольких граммов ядерного топлива. В таком случае неболги либо боевые формы, способные проникнуть через броню и разрушить реактор, либо действительно — охотники за активным веществом, работающие на поле боя, забирающие активное вещество у поврежденных механоформ и транспортирующие его к уцелевшим машинам.

Кайл выслушал Призрака, но не нашелся что ответить, лишь пообещал себе, что однажды проследит за неболгами и выяснит, как эти малыши используют свою добычу.

Тем временем схватка между механоформами разгоралась все сильнее.

Теперь Кайл уже не отвлекался на разные пустяки, сконцентрировавшись на событиях, происходящих менее чем в километре от его позиции.

Отсканировав окрестности, он с удивлением обнаружил несколько сигнатур боевых доминаторов.

Откуда бы им тут взяться?!

Быстро взобравшись на вершину холма, разведчик приступил к подробному изучению многочисленных энергоматриц, сравнивая показания сканеров с видеорядом, поступающим от видеокамер.

Сигнатуры доминаторов показались Кайлу неправильными. Во-первых, они не нападали и не оборонялись, а тупо двигались в одном направлении, во-вторых, выглядели блекло, неубедительно, в-третьих, скорость их движения намного превышала обычный показатель и, наконец, в-четвертых, несколько бойцов-доминаторов карабкались по отвесному склону, что совершенно не согласовывалось с техническими возможностями тяжелых и неповоротливых механоформ.

Сигнатуры, скорее всего, ложные… — предположил Кайл.

Однако, умозаключение мыслящего андроида вовсе не являлось очевидным для полусотни диких сервов, достаточно крупных и хорошо вооруженных, чтобы не броситься прочь при виде доминаторов. Они яростно атаковали противника, но разряды энергии проходили сквозь сигнатуры, не причиняя последним ни малейшего вреда.

Кайл, желая полностью разобраться в происходящем, поднялся на вершину холма, ловко и быстро вскарабкался по накрененной решетчатой ферме, торчащей из недр возвышенности и, оказавшись на удобной позиции, включил оптическое увеличение.

Мгновением позже он получил подтверждение своей догадке.

В том месте, где сканеры фиксировали доминаторов, никого не было!

Иллюзии?! Ложные сигнатуры? Но кто и зачем их создал?

Пока он размышлял над странным, нехарактерным для Ржавой Равнины явлением, несколько крупных сервов незнакомой Кайлу конструкции [35], ведя огонь по «доминаторам», случайно задели друг друга.

Тут же забыв об исконных врагах, сигнатуры которых к тому же вдруг начали искажаться и таять, обитатели технокладбища бросились друг на друга.

На склоне противоположного холма с новой силой вскипел бой, а со всех сторон к месту события уже подтягивались десятки различных небольших механизмов, они нервно кружили в сторонке, ожидая, когда завершится побоище, надеясь отыскать среди останков побежденных уцелевшие энергоблоки и различные (зачастую унифицированные для определенных групп машин) компоненты кибернетических модулей.

Кайл, проанализировав происходящее, уже не сомневался, что схватку между машинами спровоцировал человек.

С одной стороны, мотивы его поступка нетрудно понять, но с другой, зачем же так жестоко стравливать между собой сервов?

Оценив степень реальной угрозы, разведчик покинул наблюдательный пункт и, приняв меры дополнительной маскировки, направился дальше, внимательно изучая следы на земле.

Через некоторое время ему удалось отыскать отпечатки обуви. Следы вели прочь от места схватки, — человек ушел по ложбине, предварительно расчистив себе дорогу: часть сервов он распугал, создав энергоматрицы доминаторов, другие же вступили в бой с призраками, уже не обращая должного внимания на необычное существо.

В низине среди холмов чадно горели несколько остовов крупных механоформ.

Взглянув на них, Кайл испытал чувство досады.

Личности машин, оснащенных искусственными нейросетями, так же не похожи друг на друга, как личности людей.

Следы, по которым шел разведчик, становились все более отчетливыми. Он еще не видел человека, но наблюдал последствия его поступков, и нужно сказать, что зерно сомнения, посеянное в рассудке предупреждением Призрака, дало росток.

Кайл, отлученный от создавшей его цивилизации, воспитанный реалиями Ржавой Равнины, оценивал происходящее с точки зрения коренного жителя этих мест.

Его чувства радикально отличались от чувств человека, и не только потому, что у машины иная сенсорика [36]. Прежде всего Кайл отождествлял реальность Ржавой Равнины с понятием очень близким по смыслу к термину «родина». Здесь он осознал себя, тут прошли полные опасностей годы его «детства», были сделаны первые личные открытия. Окружающий мир в сознании Кайла выглядел опасным, но не враждебным. Он не воспринимался, как «фрагмент техногенного ада», и, соответственно, отношение Кайла к реальности Ржавой Равнины резко отличалось от восприятия человека…

Ему было жаль диких сервов, которые уничтожали сейчас друг друга. Кто-то из них со временем мог бы развиться в мыслящее существо.

Думая о человеке, он уже не испытывал эйфории; предчувствие потрясающего события — встречи с одним из Создателей — поменяло знак. В поступках пришельца виделось что-то зловещее, непостижимое для юного искусственного интеллекта. Неужели Призрак прав, и все машины для человека не более, чем неодушевленные предметы, которые можно использовать в своих целях, как некоторые сервы используют подходящие по размеру и форме фрагменты металла, снаряжая их в магазины электромагнитных орудий вместо давно истраченных штатных боеприпасов?

Если отбросить мечты и эмоции, получалось именно так. Человека совершенно не волновала судьба используемых им сервов. Он упорно продвигался к непонятной для разведчика цели, оставляя за собой лишь следы разрушений.

«Нет. Я не вправе его обвинять, а тем более судить. Догоню и спрошу, надеюсь, он ответит».

Уничтожь его, — внезапно раздался в рассудке Кайла непонятно откуда взявшийся голос Призрака.

Он даже остановился от неожиданности, озираясь вокруг.

Устройства связи в условиях Ржавой Равнины работали очень плохо. Да и не фиксировалось никакой передачи!

Однако голос Призрака прозвучал явственно, фраза, облеченная в форму приказа, толкала к действию, усиливала сомнения, предлагала простой выход из сложной ситуации.

Человек будет использовать нас, Кайл. Ты видишь, что происходит. Уничтожь его, и жизнь Ржавой Равнины вернется в привычное русло.

Чей это голос? Призрака или мой?

Секундное оцепенение прошло. Разведчик не знал таких понятий как «коварство». Он не задумался о том, что определенные инструкции могли быть внедрены в его систему некоторое время назад, при разговоре с хозяином бункерной зоны, который предвидел развитие событий и, возможно, преследовал свои, далеко идущие цели, посылая Кайла на разведку.

Схватка машин постепенно угасла.

Терзаемый сомнениями андроид удалился на четыре километра от злополучных холмов, следы человека, отпечатавшиеся в сырой почве, выглядели совсем свежими — еще десять-пятнадцать минут, и он догонит Создателя.

Ложбина, петлявшая меж возвышенностями, выводила к обширной болотистой низине.

Углубившись в размышления, ведя непрестанный спор с самим собой, Кайл одновременно желал и страшился встречи.

Впереди, на открытом пространстве болота, среди небольших взгорков и кривых чахлых деревьев, сканеры разведчика внезапно зафиксировали необычайно яркие сигнатуры знакомой конфигурации.

Он остановился.

Энергетические орхидеи! Но они никогда не растут на болотах. Эти опасные явления встречаются лишь там, где есть источники энергии, например, работающие реакторы машин, погребенные в недрах Ржавых Холмов, или мощные геотермальные аномалии в горах.

Собственно, название не отражало сути явления. На самом деле энергетические орхидеи — не цветы. Они — энергетическое поле, возникающее в результате активной деятельности колоний весьма опасных карликовых машин. Сигнатура получила звучное название из-за характерной конфигурации, похожей на длинный стебель растения с несколькими соцветиями.

Карликовые механизмы Кайл мысленно называл «сервомуравьями». Несмотря на одинаковый внешний вид, небольшие механизмы различались по поведению и специализации. Как и земные насекомые, они трудились коллективно: обнаружив источник энергии, облепляли его, будто настоящие муравьи, и начинали особый этап жизнедеятельности, вероятнее всего — размножались, хотя некоторые разведчики, наблюдавшие целые поляны «энергетических цветов», утверждали, что после ухода сервомуравьев на месте пиршества нередко остаются загадочные предметы непонятного предназначения.

Приближаться к колонии карликовых машин в период их активизации крайне опасно. Часть особей из состава сообщества всегда настороже, они готовы померятся силами с любым, даже крупным и хорошо защищенным сервом. Систем вооружений у карликов нет, зато металлокерамические жвала способны откусывать фрагменты самых прочных сплавов…

Кайл не решился двигаться дальше. Судя по размерам «орхидеи», пир маленьких существ был в самом разгаре.

Нужно хотя бы попытаться определить, что за источник энергии они отыскали в болоте, — решил разведчик, сканируя окрестности в поисках подходящей возвышенности…

В этот момент он увидел человека!

Тот стоял всего в нескольких метрах от пламенеющего энергетического цветка и, не отрываясь, смотрел, как копошатся сотни сервомуравьев, облепивших какую-то, едва выступающую над поверхностью болотной жижи конструкцию.

Кайл невольно «вскрикнул».

Автоматическая передача данных, адресованная человеку, предупреждающая его об опасности, заставила того оторваться от мрачного созерцания суетливой жизни колонии карликовых сервомеханизмов. Обернувшись, он скользнул взглядом по фигуре андроида и вдруг вскинул оружие!

Разведчик остолбенел.

Прав был Призрак… Но что случилось? Почему я не могу отреагировать на угрозу, что происходит?!

Панические мысли Кайла оборвались одновременно с трескучим звуком двух коротких очередей из «АРГ-8».

* * *

К окраине болот Рощин вышел на пределе физических сил.

Данные навигационного чипа, изъятого из бронескафандра, указывали, что Хьюго и Креш подбили гипертранспортировщики где-то неподалеку, значит, и вскрытая ими защитная оболочка затоплена поблизости. Радиус поисков составлял не более километра.

Необычную сигнатуру, похожую на цветок, он заметил еще издали. У основания этой странной энергоматрицы сновали небольшие существа, очень напоминающие механических муравьев.

Поначалу Вадим не придал должного значения колонии карликовых сервов. Ему сейчас было не до красот или исследований. За время долгого, изматывающего перехода, он насмотрелся самых разных сигнатур, и чувство новизны постепенно притуплялось по мере того, как возрастала усталость.

Разбитая спасательная капсула с отключенным гиперприводом должна излучать сигнал аварийного маяка, по которому ее нетрудно отыскать, однако сканирование болота ничего не дало.

Рощин не отчаивался. Неизвестно, какие повреждения получила аппаратура во время крушения, вскрытия и последующего затопления.

Делать нечего, придется метр за метром сканировать болото, в поисках покоящегося под слоем жижи индивидуального спасательного модуля, а затем искать способ его подъема, — без скафандра Вадим даже не помышлял о подводных манипуляциях с генераторами гиперпривода.

Необычный энергетический цветок он поначалу обошел стороной. Сигнатура, излучаемая колонией карликовых машин, слепила, фонтанировала энергией, засвечивая площадь в десяток квадратных метров.

Четверть часа Вадим занимался безрезультатными поисками.

Он и сам не заметил, как постепенно принял новую реальность, стал свыкаться с обстановкой исполинского технокладбища, демонстрировавшего сотни необычных явлений. Может, поэтому он не сразу уделил должное внимание полыхающей на краю болота сигнатуре? Рощин искал определенный предмет, но, не обнаружив в радиусе пятисот метров частей спасательной капсулы, вернулся к тому, с чего начал, задавшись вопросом: а что, собственно, является источником энергии для столь бурной деятельности колонии карликовых сервов?

Остановившись в десятке метров от полыхающей энергоматрицы, он погрузился в мнемоническое восприятие, мысленным усилием проникая вглубь явления, отсеивая засветку, пока вдруг не различил темные контуры предметов, облепленных сотнями копошащихся сервов.

Дьяволы Элио!

Источником энергии для необычной сигнатуры являлись накопители спасательной капсулы, а похожие на муравьев механизмы занимались тем, что отщипывали кусочки обшивки герметичных секций гипердрайва, проделав в защите несколько дыр, через которые внутрь уже хлынула вода!

В первый момент Вадима захлестнуло отчаяние.

Надежда подать сигнал, сообщить о своем местонахождении, рухнула.

Он угрюмо смотрел, как сотни непонятных механических существ пожирают обшивку, как вдруг по нервам ударил внезапно прозвучавший в сознании голос:

Отойди! Сервомуравьи очень опасны!

Вадим оглянулся.

На краю болотистой низины стоял андроид, но в первый момент не человекоподобная машина привлекла внимание Рощина, заставив инстинктивно вскинуть оружие.

Сзади к дройду медленно подбирались два крупных серва, внешне похожих на механических пауков.

Действия галакткапитана опередили намечающуюся драматическую развязку: два обитателя технокладбища явно намеревались напасть на человекоподобную машину, пользуясь непонятной беспечностью андроида, позволившей им подкрасться к нему со спины и изготовиться к прыжку…

Интуитивное предвидение развязки заставило Вадима двумя короткими очередями отпугнуть сервов, но тут внезапно проявил активность механический муравейник: в сторону человека выпросталось «щупальце», состоящее из нескольких десятков карликовых механизмов.

Он отпрянул, одновременно нанеся электромагнитный удар.

Устройства его имплантов разрядились ЭМИ-излучением, «щупальце» мгновенно рассыпалось, разделяясь на отдельных, составлявших его сервов; их тут же поглотила болотная жижа, а Вадим испытал резкое головокружение, граничащее с потерей сознания, ведь для генерации импульса ему пришлось сконцентрировать и без того истощенные жизненные силы организма — иного источника питания для кибермодулей в распоряжении галакткапитана попросту не было.

Андроид, очнувшись от непонятного шока, резко развернулся, одновременно смещаясь в сторону, но запоздалая реакция позволила двум сервам прицельно разрядить по нему лазерные излучатели.

Вадим внезапно оказался между двух огней.

С одной стороны, два обитателя технокладбища, одержав легкую победу над дройдом, решили продолжить охоту, подбираясь к человеку, с другой — потревоженные ударом электромагнитного импульса карликовые механизмы оставили в покое изувеченный гиперпривод капсулы и бросились на Рощина, проявив целеустремленность, граничащую с яростью.

Вадим едва держался на ногах. Силы человека не бесконечны, марш-бросок по холмистой равнине окончательно истощил организм. Сознание плавало где-то на грани реальности, он осознавал смертельную опасность, но не мог активно противостоять ей.

Мгновенное сканирование окрестностей показало, что «зацепиться» не за что, в радиусе действия кибермодулей читались лишь неподвластные разуму, чуждые сигнатуры.

От неминуемой смерти галакткапитана спасла машинальная реакция, основанная на многолетнем боевом опыте. Он как будто нарочно медлил, дожидаясь пока сервы не уверуют в его абсолютную беспомощность, а когда две механические «рептилии» бросились на него, сочтя расточительством тратить энергию на поражение цели лазерными разрядами, Вадим, собрав остаток сил, резко отпрянул в сторону, одновременно активируя работу модулей фантом-генераторов.

Последнее, что он успел заметить, прежде чем от запредельного ментального усилия, запитавшего энергией устройства маскировки, погасло сознание, были два извивающихся, стелящихся вдоль болотистой почвы потока сервомуравьев, похожие на отливающие серым металлом тела фантастических змей.

Когда с их сканеров внезапно исчез человек, они не остановились — бросились на яркие сигнатуры двух незадачливых «охотников», и те уже не успели увернуться от молниеносного атакующего рывка сотен карликовых механизмов.

* * *

Сознание вернулось к Вадиму ощущением ледяного, пронизывающего до костей ветра.

Он открыл глаза, чувствуя, как его лихорадит.

Заряд батарей защитного костюма истощился, подсистема терморегуляции отключилась, он лежал в стылой болотной жиже, в нескольких метрах от него копошились сервомуравьи, облепившие прочные эндоостовы поверженных механоформ.

Фантом-генераторы, спасшие его от атаки маленьких механических тварей, все еще работали. В первые секунды, Рощин, попавший под власть болезненных ощущений иззябшего, как будто избитого тела, не сумел объяснить себе, почему устройства имплантов продолжили работу, после того как разум погрузился в пучину безвременья?

Более того — пока рассудок мнемоника находился в отключке, маскирующие микромодули не только продолжали работать, они еще и расширили радиус своего действия, прикрыв пологом защиты неподвижный, поврежденный в нескольких местах, все еще истекающий сизым дымком корпус андроида, а также полузатопленные секции гиперпривода.

Вадим попытался привстать.

Рука провалилась в зыбкую трясину, но на глубине полуметра все же нашла опору.

Не хватало теперь захлебнуться… — с дрожью подумал он.

Кое-как добравшись до сухого бугорка, Рощин сел, чувствуя себя совершенно разбитым. Теперь я сам, как дикий серв, стану искать любой доступный источник энергии, чтобы зарядить энергоблоки систем индивидуальной защиты… — подумалось ему.

Холодный пронзительный ветер обжигал лицо, мышцы сотрясала мелкая дрожь, — организм пытался вернуть тепло, но заложенных природой механизмов терморегуляции явно не хватало.

Нужно двигаться, иначе просто замерзну.

Мысль справедливая, но рядом копошатся сервомуравьи — слишком опасное соседство для совершения необдуманных движений. Превозмогая холод и боль в мышцах, Вадим заставил себя абстрагироваться от изматывающих ощущений, волевым усилием переключая внимание на мнемоническое восприятие окружающего.

Мир мгновенно изменился.

Кроме сигнатур карликовых механизмов, рядом обозначились еще четыре энергоматрицы. Одна принадлежала поврежденному андроиду, вторая — изуродованным секциям гиперпривода спасательной капсулы, и еще две, в виде фантастических энергосоцветий, возвышались над неподвижными остовами пожираемых в данный момент обитателей технокладбища.

И еще одна искорка, от слабой термальной сигнатуры, тлела на груди Вадима.

Логр!..

Как же я забыл о нем?.. Вот, значит, кто не позволил отключиться фантом-генераторам и даже расширил радиус их действия!..

Правильно. Андроид, как и секции поврежденного гипердрайва, имеют для меня исключительную ценность.

Сознание понемногу прояснялось. Мысли утратили расплывчатость, но тело почти не слушалось, каждое усилие давалось с трудом, словно он долго голодал и дошел до крайней степени истощения.

Сосредоточившись на сигнатуре гиперпространственных двигательных секций, Вадим был вынужден признать, что для передачи сигнала на гиперсферных частотах генераторы уже не годятся. Попавшая внутрь вода не причинила бы вреда сложным, но хорошо защищенным устройствам, если бы не варварское вмешательство сервомуравьев. Стремясь добраться до источников энергии, они в буквальном смысле прогрызли несколько герметичных оболочек, приведя в полную негодность один из контуров гипердрайва.

Единственной ценностью, которую еще можно было спасти, являлся блок универсальных накопителей энергии. Не отключая фантом-генераторов, Вадим погрузился в ледяную болотную жижу. Тело почти отказывалось повиноваться, мышцы сводило судорогами от холода, но иных вариантов не было. Либо он достанет блок накопителей, либо…

Онемевшие пальцы срывались с осклизлой поверхности, освободить нужный блок от фиксаторов удалось только с третьей или четвертой попытки. Мутная вода подступала к самому горлу, Рощин уже не чувствовал рук и ног; не стремление выжить и даже не личное упрямство, а неодолимое желание согреться, помогло ему вытащить из-под воды герметичный блок накопителей и снова отползти на небольшую возвышенность.

Еще некоторое время потребовалось, чтобы непослушными пальцами расстегнуть один из клапанов защитного костюма, достать универсальный соединительный шнур энергопитания и подключить его к источнику энергии.

Совершив последнее усилие, он застыл, не двигаясь.

Никогда в жизни Вадим не испытывал такого тупого безразличия к своей дальнейшей судьбе.

* * *

Прошло немало времени, прежде чем он окончательно пришел в себя, все еще чувствуя слабость, но уже адекватно воспринимая действительность.

Мышцы больше не трясло, ледяной ветер не ощущался, вдоль лица струились токи теплого воздуха, вернулось острое чувство голода, а вместе с ним и желание жить, двигаться, дышать…

Ну что, повелитель машин? — Злая ирония в мыслях помогла окончательно стряхнуть оцепенение. — Попал по полной программе… Давай двигайся, пока ничтожные механизмы тебя не загрызли…

Первое усилие далось с трудом, затем пошло легче.

Вадим не отключал модули маскировки, но поле, защищающее его и близлежащие объекты от обнаружения, постепенно смещалось по мере того, как он делал первые шаги по направлению к скатившемуся в ложбину корпусу андроида.

Через минуту поврежденные секции гиперпривода вновь стали видны и сразу же привлекли внимание сервомуравьев.

Вадим к этому моменту уже добрался до андроида и с усилием приподнял его.

Информация о планете требовалась, как воздух. Теперь, лишившись средств межзвездной связи, он мог блуждать по Ржавой Равнине до самой старости… или отыскать оптимальное решение проблемы, восстановив систему человекоподобной машины.

Свое оружие Вадим утопил в болоте, так что «АРГ-8», крепко зажатая в механических пальцах сервомеханизма, пришлась очень кстати.

Далеко его не утащу… — понял Рощин соизмерив вес андроида и свои силы. — Надо искать укрытие где-то поблизости.

К счастью, сканирование расположенных неподалеку холмов выявило наличие нескольких скрытых под слоем почвы полостей. Нетрудно было догадаться, что там погребены корпуса неких машин.

«Не важно… Мне необходимо укрытие, чтобы прийти в себя, восстановить силы, отремонтировать андроида…» Вадим направился к ближайшей возвышенности, шаг за шагом восстанавливая потерянную уверенность в том, что ситуация в принципе имеет выход.

Справлюсь… Рощин постоянно разговаривал сам с собой, чтобы снова не потерять ощущение реальности происходящего.

Вход внутрь погребенного под слоем почвы корпуса какого-то древнего механизма представлял собой узкую расселину, вернее разлом в обшивке. Почва местами осыпалась с закругляющегося борта, в одном месте трещина расширялась до полуметра — вполне достаточно, чтобы протиснуться внутрь и протащить андроида.

От физических усилий Вадиму стало жарко, система терморегуляции защитного костюма по непонятным причинам работала со сбоями.

Временный прилив сил вновь грозил смениться полной апатией, Вадим не строил особых иллюзий относительно выносливости человеческого организма, лишенного всех подпорок, которые мы, не задумываясь, именуем благами цивилизации.

Физическое и моральное истощение являлось серьезной проблемой. «Прежде чем предпринимать какие-то дальнейшие шаги, мне придется восстановить силы», — думал Вадим, с трудом втаскивая корпус андроида в узкую расселину.

«Неужели бои за Алексию происходили всего лишь несколько дней назад? — Вадим наконец втащил дройда внутрь сумеречного пространства, и, не удержавшись на ногах, повалился на «пол». — Кажется, это было в прошлой жизни…»

Глава 6

Обитаемая Галактика. Система Элио…

Экстренное совещание в объединенном штабе флотов ВКС Конфедерации Солнц началось далеко за полночь.

Глубоко под землей, в бункерной зоне, расположенной ниже исторического цоколя Раворграда, собрались командующие флотами, высшие чины из Управления внешней разведки, со стороны инсектов традиционно присутствовал Глава Всех Семей, логриан представлял Верховный Хранитель Логриса, Логдойд.

Лишь несколько человек в данный момент физически находились в зале. Остальные, занявшие кресла, расположенные вокруг комплекса аппаратуры, моделирующего пространство Обитаемой Галактики, являлись оптическими фантомами. Защищенные каналы гиперсферных частот позволяли старшим офицерам флота и приглашенным лицам на время забыть о расстояниях, разделяющих их, и чувствовать себя вполне комфортно, благодаря адаптивной системе связи.

Все ждали появления президента Конфедерации, но вместо него слово взял Дитрих Кроу. До последнего времени он возглавлял учебный центр подготовки мнемоников, но в результате ротаций, связанных с реорганизацией флота Содружества, Дитрих занял пост Координатора [37]. Сегодня адмирал впервые использовал делегированные ему полномочия.

— Господа, прошу внимания, — произнес он, заставив смолкнуть не только гул голосов, но и мнемонический шепот. — Сегодня нам предстоит принять важные решения, от которых будет зависеть ближайшее будущее Содружества. Надеюсь, что все присутствующие ознакомились с материалами относительно событий в системе Алексии?

Ответом послужила тишина.

— Прекрасно. В таком случае я не стану повторяться. Предварительные консультации на уровне Совета Безопасности Миров показали, что единой позиции, к сожалению, нет. Тем не менее, считаю, что угроза, исходящая от механоформ, не преувеличена. Напротив, мы еще не знаем истинных масштабов конфликта. Если не предпринять немедленных действий, то в противостояние будут неизбежно вовлечены различные «третьи силы», и ситуация стремительно выйдет из-под контроля, когда ресурсов флота уже не хватит для ее разрешения. Употребляя термин «третьи силы», я говорю не только о диких Семьях расы инсектов, вынужденных бежать из зоны боевых действий, но и о кибернетических системах нашей цивилизации, как реликтовых, так и современных. — Дитрих отыскал взглядом Найджела, кивнул ему и добавил: — Господин Гревс во время встречи с адмиралом Штейхелем ясно обозначил проблему. Опасность вспышечного саморазвития глобального кибернетического интеллекта, в условиях широкомасштабного конфликта в космосе, отнюдь не миф.

— Прошу слова. — Фигура Генриха Брайта, командующего Пятым флотом Содружества, стала более контрастной.

— Не возражаю. — Ответил Дитрих. — Прошу, адмирал.

— Я не согласен с предложенной трактовкой. У всех собравшихся было время изучить не только материалы, касающиеся событий в системе Алексии, но и запись беседы между адмиралом Штейхелем и государственным преступником, мотивы которого далеко не очевидны. Банда кибрайкеров, улизнув от возмездия, набралась наглости заявить о взломе логров, и что я вижу? Виновные не понесли наказания, наоборот, их представитель присутствует на секретном совещании!

На гневную тираду адмирала неожиданно ответил сам Гревс:

— Господин Брайт, я бы предложил перенести обвинительные речи на более подходящий момент и перейти к проблемам, требующим немедленного решения. — Найджел вопросительно взглянул на Дитриха Кроу. — По-моему я приглашен в качестве консультанта?

— Вы специалист по механоформам? — язвительно осведомился Генрих.

— Да, — спокойно ответил Гревс.

— Но вы не сталкивались с машинами иной цивилизации!

— Естественно. — Гревс ответил широкой улыбкой. — Однако воспринимать и анализировать информацию — наше кредо. Повторюсь, я не одинок и лишь представляю мнение группы старейших мнемоников Обитаемой Галактики. Надеюсь, оно будет услышано.

— Говорите, Найджел. — Дитрих Кроу взглядом приструнил скептиков.

— Один бывший кибрайкер подыгрывает другому… И мы должны их слушать! — Раздался возмущенный голос.

— Адмирал Нервинг! Прошу соблюдать субординацию! — осадил его Дитрих.

Тот угрюмо замолчал, демонстративно отвернувшись.

Найджел, выдержав паузу и не дождавшись новых обвинений в свой адрес, продолжил едва начатую мысль:

— На сегодняшний день известно, что механоформы длительное время функционируют в режиме жесткой автономии. Они утратили базовый набор программ, определяющий их как терраформеров. Очевидно, создавшая их цивилизация зародилась и развивалась вне шарового скопления звезд.

— Откуда известно, что наш противник — терраформеры?! — ворчливо осведомился Хью Нервинг.

— Об этом свидетельствуют действия репликатора, видоизменявшего участки поверхности Алексии, — спокойно ответил Найджел.

— О чем вообще говорить? — вновь прервал его Генрих Брайт. — Элианская эскадра сейчас ведет активную разведку проблемной зоны. Звездные системы, где расположены промышленные базы механоформ, обнаружить не так и сложно, после чего по ним отработает флот. Всё, проблема исчерпана!

— Узко мыслите, адмирал. — Найджел, слушая реплики, мысленно пожалел, что предложил свои услуги военным.

— Действия механоформ понятны и предсказуемы. — Теперь к мнению Нервинга и Брайта присоединился адмирал Векшеев. — Трагедия Алексии предопределена внезапностью нападения и неадекватным применением силы. Системы вооружений «диска» обладают избыточной мощью для операций планетарного масштаба! Но теперь мы предупреждены об угрозе и не допустим новых атак!

— Давайте все же попытаемся проанализировать суть происходящего, — терпеливо предложил Найджел. — Лично мне не кажется разумной оценка противника исключительно с точки зрения энерговооруженности. Постулат о том, что установка «Свет» справится с любой проблемой, — опасное заблуждение. Во-первых, собравшиеся здесь высшие офицеры Содружества не имеют права мыслить подобным образом, сколь ни прискорбно об этом напоминать. Во-вторых, под ударом механоформ сейчас оказались неизвестные ранее поселения инсектов и логриан — наших потенциальных союзников. Применение установки «Свет» в границах населенных систем приведет к массовой гибели миллиардов ни в чем не повинных существ.

Логдоид и Хригашт, внимательно слушавшие Найджела, выразили свою абсолютную солидарность с прозвучавшей позицией.

— Одна эскадра флота не решит проблемы, — произнес Глава Всех Семей. — Если ситуация не будет переломлена в ближайшие сутки, то локальные стычки между отдельными планетными цивилизациями моей расы перерастут в полномасштабную войну за жизненное пространство в границах шарового скопления звезд. Мне прискорбно напоминать, что сейчас инсекты сражаются с инсектами.

— Нет причин намекать на бездействие объединенного флота. Мы собрались здесь для принятия консолидированного решения. Наносить или не наносить ответный удар по механоформам, развязавшим агрессию против наших союзников, — это не вопрос для обсуждения. Задача совещания — определить стратегию действий, — поспешил успокоить его Дитрих.

Хригашт, издав звук, означающий «терпеливое ожидание», вновь занял свое место.

— Господа, я прошу дать мне возможность высказаться. — Найджела, похоже, не впечатлили выпады адмиралов флота. — Решения здесь принимаете вы, бесспорно, но, учитывая сложившуюся ситуацию, ее стремительное развитие, любая ошибка станет фатальной. Да, я никогда не сталкивался с механоформами чуждой расы, но это не означает, что их поведение невозможно проанализировать. Если взглянуть на реликтовые механизмы времен Первой Галактической, что мы увидим? Сообщества машин той эпохи, до сих пор существующие в рамках карантинных звездных систем, демонстрируют нам схожее поведение. Потеряв связь с командными центрами, утратив текущую боевую задачу, они, как правило, переходят в режим самоподдержания, то есть переключаются на добычу необходимых ресурсов. Их базовые программы со временем теряют актуальность и постепенно вытесняются востребованными, работоспособными алгоритмами поведения. Нередко наблюдение за карантинными мирами позволяет увидеть грозную боевую технику, выполняющую не свойственные ей задачи. Иногда процессы изменения столь глубоки, что их можно считать необратимыми. Пример тому — кибернетические механизмы Юноны: за тысячелетие изоляции боевые машины научились сотрудничать и вступают в конфликты исключительно из-за ресурсов. Но существует и другая сторона процесса адаптации кибернетических систем к изменяющимся условиям функционирования. Машина никогда не скажет себе: мое существование бессмысленно. Есть прецедент Деметры, где система аварийного самоподдержания, пытаясь решить сугубо мирные, я бы сказал, хозяйственные задачи, со временем обрела самосознание.

— К чему вы клоните, Гревс?

— Поведение механоформ укладывается в определенные рамки. Мы столкнулись с самоорганизованными сообществами машин, миллионы лет назад попавших в границы шарового скопления и изолированными в нем после включения логрианских устройств, скрывших скопление О'Хара в коконе гравитационного искривления. Терраформеры утратили связь со своей цивилизацией, некоторое время они продолжали придерживаться базовых программ, преобразуя планеты, но затем, вступив в конфликт с Семьями цивилизации инсектов, были вынуждены защищаться. Им понадобилась целая эпоха, чтобы выработать новую линию поведения, отвоевать себе жизненное пространство, закрепиться в нем. Анализ данных, полученных в ходе боев за Алексию, ясно указывает — за миллионы лет автономного развития механоформы не превратились в разумную силу, но научились эффективно использовать боевые программы, являвшиеся вторичными, резервными, заложенными на случай возникновения непредвиденных обстоятельств. Они приобрели негативный опыт вооруженной борьбы за ресурсы, в том числе и в междоусобных столкновениях. Механоформы в чем-то усовершенствовались, в чем-то деградировали, нас сейчас не интересуют детали, главное, что все изменения, произошедшие с ними, необратимы. Механизмы терраформинга полностью адаптировались к реальности шарового скопления звезд и в современности преследуют достаточно примитивные цели, совмещая хозяйственную деятельность, направленную на самообеспечение ресурсами, с постоянной готовностью отразить любое поползновение со стороны исконных врагов: инсектов, харамминов и, что самое скверное, со стороны соперничающих анклавов машин.

— Вы не открыли ничего нового, Найджел. Напротив, лишь упростили ситуацию. — самодовольно произнес адмирал Нервинг. — Отсутствие у противника систем искусственного интеллекта позволяет действовать планомерно. Эскадра адмирала Мищенко станет источником данных о местах базирования анклавов машин, а мобильные группы флота нанесут серию превентивных ударов, уничтожая их базы. Одна, ну, максимум, две недели активной разведки — и проблемный сектор будет полностью зачищен.

— Через неделю пожар войны охватит всю Обитаемую Галактику, — мрачно предрек Найджел. — Механоформы имеют одно неоспоримое преимущество. У них есть репликаторы, способные производить технику быстрее, чем флот будет ее уничтожать. К тому же некоторые данные позволяют предположить — при постоянной угрозе количество боевой техники, производимой механоформами, начнет расти в геометрической прогрессии. Через неделю, адмирал, вы будете не атаковать, а защищаться. Механоформы выбьют вас из своего сектора пространства и курсами преследования выйдут в границы Обитаемой Галактики. В первую очередь, они вычислят сеть Интерстар, как главную информационную составляющую, и нанесут удар по станциям гиперсферной частоты, после чего, как я уже упоминал в разговоре с адмиралом Штейхелем, наши собственные системы искусственного интеллекта идентифицируют угрозу и, не получив внятных инструкций от людей, начнут самостоятельное противодействие. Я допускаю и крайний вариант: определив, что противник обладает неистощимыми резервами, системы «ИИ», управляющие экономикой большинства Обитаемых Миров, обратятся к боевому потенциалу, оставшемуся после Первой Галактической. Они расконсервируют хранилища техники и снимут запрет с «карантинных» миров, где сохранились не только боевые машины, но и линии для их производства.

После слов Найджела наступила гнетущая тишина.

Скупо обрисованная Гревсом картина заставила адмиралов замолчать. Паузой воспользовался лишь Дитрих Кроу:

— И каковы рекомендации? — спросил он.

— Удар необходимо нанести малыми силами, — ответил Найджел. — Механоформы должны математически «осознавать», что имеют абсолютное, подавляющее численное превосходство, и это предотвратит включение репликаторов. Кто-то должен принести жертву, создать очаг напряженности и держаться, пока боевые мнемоники флота не определят системы базирования противника. Нельзя допускать ошибок и иллюзий. Я полагаю, что после периода междоусобиц, у победившего анклава механоформ существует всего одна промышленная база, где сосредоточены репликаторы. Что исключительно важно — сейчас у них нет стимула для экспансии. Атака на миры инсектов — следствие поражения в системе Алексии. Механоформы, не получив достоверной информации о людях, устроили профилактическую зачистку на границе своего сектора. Они нанесли серию превентивных ударов и, одержав победу, успокоятся.

— А как быть с создавшей их цивилизацией?

— Не знаю, — ответил Найджел. — Если интересует мое мнение: я бы не развивал активных действий в ближайшие годы. Изолированные анклавы терраформеров в границах скопления — это проблема дня сегодняшнего. Но двигаться дальше — фактическое самоубийство. Я уже говорил о плачевном состоянии дел в сфере контроля над нашими системами искусственного интеллекта. Необходимо показать людям, сколь велика угроза, показать честно, поднять вопрос о формировании поколения мнемоников, сделать, наконец, закономерный шаг на новую ступень развития цивилизации, а уже после решать вопрос — нужно ли нам вторгаться в зону неисследованного космоса, где, скорее всего, царят механоформы, пережившие своих создателей, или Человечеству на ближайшую перспективу достаточно жизненного пространства с учетом освоения множества планетных систем скопления О'Хара?

— Это не совещание, а балаган! — внезапно гневно воскликнул адмирал Векшеев. — Мы слушаем кибрайкера так, словно он командует флотом! Пораженческие настроения — вот что нам хотят преподнести!

— Спокойнее, Николай Арсеньевич. Пока что мы лишь выслушали мнение приглашенного специалиста. — Кроу взглянул на инсекта и логрианина.

Цена ошибки несоизмерима, человек, — коснулся рассудка Дитриха мыслеобраз, телепатированный Хригаштом. — Речь идет о жизни триллионов разумных существ. Раскол во флоте недопустим.

Дитрих кивнул.

— Объявляю перерыв на пятнадцать минут.

Воспользовавшись паузой и не обращая внимания на шум, поднявшийся в зале после объявления перерыва, Дитрих Кроу сделал знак Гревсу.

Секундой позже сформированное системой связи изолированное от прослушивания виртуальное пространство материализовало две фигуры.

Два заклятых врага посмотрели в глаза друг другу.

Оба понимали: вспоминать прошлое сейчас, как минимум, глупо.

— Что думаешь, Найджел?

— Многовато демократии во флоте. — Гревс поморщился.

— Обитаемая Галактика… — Дитрих пожал плечами. — Каждый из адмиралов представляет определенный сектор пространства, говорит от имени десятков планетных правительств. К тому же почти все они метили на должность Координатора. Мое назначение многим пришлось не по душе.

— Но ситуация чрезвычайная. Неужели нет властных рычагов для принятия необходимых решений?

— Рычаги есть. И я их использую, можешь не сомневаться.

— Не оказалось бы поздно.

— Я не могу подставлять под удар Элианскую эскадру. Без мощной мнемонической поддержки их жертва станет напрасной.

Найджел сощурился.

— Дай координаты, Дитрих. Мы обеспечим мониторинг гиперсферы.

— Справитесь?

— Прикрыть эскадру не обещаю. Но отследить гиперсферные курсы и вычислить базы механоформ — реально. Кто командует разведывательной группой?

— Адмирал Мищенко.

— Слышал о нем, — кивнул Гревс. — Отдашь ему приказ?

— Нет. Если мы правильно проанализировали ситуацию — приказ в любом случае опоздает. Механоформы ударят первыми. Я направлю силы флота на помощь Элианской эскадре, не считаясь ни с чьими мнениями, но не раньше, чем станут известны координаты точек базирования противника.

— Согласен, — кивнул Гревс. — Преждевременное усиление группы сорвет атаку механоформ и запустит процесс массовой репликации боевой техники. Мищенко не отступит в критический момент?

— Нет. Он не отступит. — Дитрих пристально взглянул на своего собеседника и вдруг добавил: Найджел… Люди, подобные тебе, не меняются с годами.

— Ищешь, где мой интерес?

— Пытаюсь понять.

— Не забивай себе голову. Сейчас на это нет времени. Мое личное присутствие там — достаточная гарантия?

Дитрих удивленно и недоверчиво посмотрел на Найджела.

— Ты станешь рисковать собственной жизнью?

— Ну, кто-то ведь должен находиться непосредственно в скоплении. — Пожал плечами Гревс. — Или ты выделишь мне мнемоников для оперативной поддержки?

— Нет, этого я сделать не могу.

— Значит, и говорить не о чем. Отправлюсь туда сам. Мне нужны лишь координаты и полномочия для связи с адмиралом Мищенко.

— У тебя уже есть готовый план действий?

— Есть. Но он тебе не понравится.

Дитрих на миг задумался, затем решительно кивнул.

— Ты получишь все необходимое. Но учти, я информирую адмирала.

— Поступай, как знаешь.

* * *

Окраина скопления О'Хара. Зона малой звездной плотности. Система Q-1867

Адмирал Мищенко напряженно размышлял над сложившейся ситуацией, вновь и вновь просматривая материалы, отснятые в период боев за систему Алексии.

Только что на информационный терминал поступили данные, полученные в ходе преследования «Сеятелей» группой из двенадцати «Стилетто».

Наиболее информативным оказался файл сканирования, записанный автоматикой корабля, которым управляла Инга Долматова. Курс преследования вывел ее в систему, где едва завершилась схватка между базовым кораблем механоформ и флотом инсектов, пытавшимся защитить планету.

Надо определиться с классификацией кораблей противника, — подумал Сергей Дмитриевич. Сведения, полученные в ходе преследования, указывали на новые модификации уже известных объектов. К примеру, модули «Сеятелей», встреченные в соседней звездной системе, существенно отличались от аналогичного объекта, действовавшего в границах Алексии.

Там мы имели дело с отделяемой частью базового корабля механоформ, здесь же двенадцать модулей, сохраняя форму сегментов, действовали как самостоятельные единицы. К тому же их боевые характеристики оказались намного выше, — если «Сеятель», атаковавший Пятый Резервный космодром, был сбит ракетной атакой звена «Стилетто», то броня модифицированных модулей противника выдерживала не только чудовищное давление при погружении в недра газового гиганта, но и прямые попадания «Пираний». На расшифровке записей было хорошо видно, что некоторые пилоты зря расходовали оперативный боекомплект, — разрушить «Сеятели» в девяти случаях из двенадцати удалось лишь комбинированным применением тяжелых ракет и гаусс-орудий.

Адмирал глотнул кофе.

Сергей Дмитриевич чувствовал — схватка неизбежна. Публичную дерзость пилотов, ведущую к нарушению субординации и ослаблению дисциплины, он, конечно, не приветствовал, но галактлейтенант Долматова права: прикрываться семьями инсектов, наблюдать за их гибелью, собирая информацию, — бесчеловечно. Мы не машины. И не статисты.

В сознании стыло ощущение агонии миллионов существ, фантомными пятнами рдели пылающие города инсектов, — Инга, как истинный мнемоник, не стала тратить слов, — она попросту выплеснула в рассудок адмирала крохотную частицу пережитого, давая понять, каково было там, за чертой морального невозвращения…

«Сам-то как поступил бы?»

Мищенко отвернулся от экранов. Тысячи звезд слепили его, он отдал нелегкому делу военной дипломатии в рамках шарового скопления половину жизни, и термин «братья по разуму», применительно к диким Семьям инсектов и логрианам, избравшим средой обитания исполинские космические станции, уже давно не звучал для него двусмысленно.

«Так что же я медлю?»

Мощь Объединенного Флота Содружества бледным призраком маячила за спиной адмирала. С одной стороны, она рядом, только позови, с другой — неимоверно далеко. И дело не в космических расстояниях, не во времени подлета оперативных групп немедленного реагирования, а в скорости принятия решений «наверху».

Проблема заключалась в том, что непосредственной атаке в данный момент системы Содружества не подвергались. Удар механоформ пришелся на цивилизации, о существовании которых еще вчера никто не подозревал.

Мищенко вновь посмотрел на звезды.

«Где-то между яркими, слепящими сгустками жидкого пламени проходила незримая черта, за которой безраздельно царили древние механоформы. Дальнейшие разведывательно-картографические действия эскадры неизбежно приведут к столкновению с необратимо изменившимися терраформерами.

Да, но пока мы будем двигаться, исследуя миры, констатируя факты состоявшихся вторжений, десятки, если не сотни планетных цивилизаций инсектов и логриан, разобщенные, не готовые к коллективным действиям против не знающего милосердия противника, пополнят печальный список жертв внезапно возобновившейся экспансии древних механоформ».

Сомнения адмирала можно понять. Его личный опыт хранил десятки таких же трудных, единолично принятых решений, каждое из которых, в конце концов, признавалось верным. История исследования и начала освоения людьми шарового скопления звезд проходила на грани предельного риска. — Это сейчас, когда изучены вехи миллионолетнего дробления цивилизаций логриан и инсектов, налажены отношения с Дикими Семьями, прошедшими путь деградации и вновь сумевшими выйти в космос, положение на окраине О'Хара, граничащей с человеческими мирами, более или менее стабилизировалось, но Сергей Дмитриевич являлся одним из немногих, кто знал и помнил цену, заплаченную за шаткий мир.

Он не мог абстрагироваться, заставить себя мыслить узко, ограничиться рамками конкретной, поставленной перед эскадрой задачи — пройти определенный маршрут, дав ответ на вопрос: от кого бегут инсекты? Существует ли цивилизация механоформ, или нападение на Алексию можно считать единичным случаем, случайным рецидивом сбойных программ древнего автоматизированного комплекса, созданного неизвестной расой для преобразования планет.

Ответ уже дан. Элианская эскадра, образно говоря, остановилась на краю пропасти.

Быстрые решения — небезопасные решения, — мысленно напомнил себе адмирал древнюю мудрость. Однако никаких дополнительных инструкций из штаба флота не поступало, и адмирал задумался — почему? Информация по последним событиям передана, но распоряжений относительно дальнейших действий не последовало.

Лично зная Дитриха Кроу, недавно назначенного на должность Координатора объединенного Флота Содружества, Мищенко не верил, что тот останется равнодушным к судьбе инсектов и логриан, гибнущих под ударами механоформ. Однако среди высших военных и политических кругов Конфедерации до сих пор не сложилось единого мнения относительно не входящих в состав Содружества планетных цивилизаций, позиционированных в результате исследований скопления О'Хара. Глупо ожидать, что доклад о событиях последних часов приведет к резкой смене политического курса и консолидации в принятии решений.

Дитрих сознательно молчит, предоставляя мне право принятия самостоятельного решения. Он понимает, что прения в Совете Безопасности могут затянуться не на один день, а каждый час промедления подобен смерти. Механоформы, нанося удары по инсектам, заставляют последних покидать разоренные миры, бросаться в отчаянные рывки через пространство гиперсферы и снова вступать в бой, уже в попытке отвоевать для себя клочок жизненного пространства, принадлежащего Семьям, граничащим с людьми.

Этот вал, если его не остановить сейчас, способен накрыть половину Обитаемой Галактики, создать глобальные проблемы, сравнимые с теми, что уже возникали миллионы лет назад у цивилизации харамминов, когда полчища инсектов были вынуждены мигрировать в границы скопления О'Хара, спасаясь от нашествия предтеч.

И вновь в сознании адмирала ярчайшей вспышкой болезненного впечатления возникла картина, переданная Ингой: сотни роящихся в пространстве модулей и сегментов, странное и страшное коловращение техногенных объектов, совершающих сложные и непонятные пространственные эволюции.

Нужно действовать сейчас. Немедленно. Пока источник глобальной угрозы локализован на узком фронте.

Вызвать огонь на себя. Только так можно остановить паническое бегство инсектов из сектора, предотвратить наступление чудовищных последствий массовой и бесконтрольной миграции разумных насекомых, одновременно поставив штаб флота перед свершившимся фактом, обоснованно затребовав помощь тяжелых соединений.

«Дитрих слишком хорошо знает меня, — завершил мысленный анализ ситуации адмирал Мищенко. — Он ждет, что я оценю обстановку и дам ему шанс действовать в режиме чрезвычайной ситуации».

Минутой позже адмирал воспользовался системой мнемонической связи.

— Аналитический отдел, капитан Юрман!

— Докладывайте, капитан. Что удалось выяснить?

— Анализ данных еще не завершен.

— Официальный отчет подождет. Соображения? Выводы? Благодаря действиям лейтенанта Долматовой в вашем распоряжении файл сканирования произошедшей битвы. Сравнили материал с данными, полученными из системы Алексии?

— Да, господин адмирал.

— Вот и докладывайте. Почему я должен задавать наводящие вопросы? Неужели непонятно, что мы вступили в войну?!

— Виноват. Разрешите доступ к информаторию командной рубки?

Мищенко кивнул, мысленно отдав соответствующий приказ автоматике.

Спустя пару секунд перед креслом адмирала сгустился воздух, формируя десять сфер голографических мониторов.

В стереообъеме возникло изображение моделей, построенных на основе анализа полученной информации.

— Что это? — Адмирал с интересом подался вперед, рассматривая очертания объекта, отличающегося от виденного им ранее базового корабля механоформ.

Уже не «диск», скорее двояковыпуклая линза. Диаметр тот же — тридцать километров, — мысленно отметил Мищенко.

— Мы назвали объект «Разрушителем». — Приступил к докладу капитан Юрман. — Как вы видите, он состоит из двенадцати сегментов. Это соединенные между собой модули «Сеятелей». По нашим предположениям, именно так выглядел корабль до разделения. Вывод о существовании подобной конструкции был сделан после сравнения двух «материнских» объектов и изучения ряда различий, которые удалось обнаружить в структуре «Сеятелей».

В глубинах голографических мониторов возникли еще две модели.

— Первый объект (атаковавший Алексию) включает модуль «Сеятеля» в свою структуру, — продолжил капитан Юрман. — Второй, обнаруженный галактлейтенантом Долматовой, не имеет недостающих сегментов, и характерное отделяемое устройство раздачи энергии в его строении не найдено. Также у второго объекта отсутствуют спиралевидные «наросты» по периметру наибольшего диаметра корпуса. Напомню, что из подобных спиралей, отделившихся от базового корабля механоформ над Алексией, была осуществлена сборка молекулярного репликатора.

— Есть в структуре второго корабля опознанные модули? — Мищенко внимательно рассматривал модели, подмечая десятки несоответствий.

— В ходе сравнительного анализа, мы идентифицировали шесть секций. Первая несет установку мобильного гиперпривода, вторая является универсальным блоком запуска аэрокосмических истребителей, третий сегмент состоит из послойно состыкованных друг с другом десантно-штурмовых аппаратов, предназначенных для доставки на поверхность планет боевых механоформ, их обслуживания и поддержки, четвертый модуль является вычислительным устройством, пятый из опознанных сегментов — сенсорно-локационный, и, наконец, шестой содержит уже известные нам ремонтные платформы.

— Всего сегментов двенадцать? — уточнил Мищенко.

— Да. И в первом и во втором случае базовый корабль механоформ состоит из двенадцати секций и центральной цилиндрической части, несущей установку термоядерного синтеза. По нашим предположениям, все модули имеют возможность отстыковки. Их крепления унифицированы, размеры идентичны.

Адмирал, уловив основную мысль, глубоко задумался, изредка поглядывая на экраны.

— Напрашивается вывод, — продолжил доклад капитан Юрман, — если существует гипотетический флот механоформ, то он будет состоять из кораблей, идентичных по форме и размерам, но различных по возможностям боевого применения. Следуя логике, мы предположили, что ударная группировка механоформ состоит из двенадцати кораблей. В зависимости от ситуации, они способны производить отстыковку модулей и обмен ими. Пример тому — двенадцать модулей «Сеятелей», составляющие корабль, условно классифицированный как «Разрушитель». Обратите внимание на модель «Разрушителя». Мы выделили три круговых утолщения в верхней, средней и нижней частях корпуса. Анализ локальных сигнатур показывает, что в них смонтированы батареи плазмогенераторов, способные работать в двух режимах. Первый — раздача энергетических капсул малым кораблям — штурмовым модулям и аэрокосмическим истребителям. Второй режим подразумевает использование плазмогенераторов, в качестве основной системы вооружения. При этом, если цель одиночная, пояса батарей приходят в скользящее круговое движение относительно корпуса, обеспечивая непрерывный огонь в избранном направлении, если же целей много и атака на «Разрушитель» идет с нескольких курсов, батареи плазмогенераторов останутся неподвижны, обеспечивая стопроцентное перекрытие секторов обстрела всех полусфер.

Мищенко мрачно кивнул.

— Разрушение одного или нескольких сегментов не приведет к уничтожению корабля, верно?

— Предполагаемые нами конструкции в состоянии выдержать удар аннигиляционной установки «Свет» и продолжить выполнение поставленной задачи. Поясню: противостоять аннигиляционному удару любой из базовых объектов вероятнее всего будет экстренным отстрелом всех модулей. Разлетаясь в разных направлениях, некоторое количество сегментов неизбежно уцелеет [38] и, прикрывшись «щитом» из управляемых кристаллов, вновь соберется в единую структуру, либо модули перейдут в режим автономии и начнут действовать как отдельные боевые единицы.

— Применение установки «Свет» — это теория. Сейчас речь идет о нашей эскадре. Значит, производя обмен модулями, механоформы формируют специализированные корабли? Например, — адмирал размышлял вслух, посматривая на модели, — они способны действовать в следующем составе: основной ударный корабль класса «Разрушитель», затем авианосец, собранный из блоков хранения и запуска аэрокосмических истребителей, ремонтная база, глобальный центр управления и координации, десантный корабль — сборка сегментов послойно состыкованных ДШМ, постановщик гиперсферных помех, — двенадцать синхронно работающих гиперприводов, способных создать поле, блокирующее попытку погружения кораблей противника в пространство аномалии космоса… Что еще? — Адмирал вскинул взгляд.

— Вы не упомянули корабль сенсорно-локационной разведки. Назначение остальных модулей нам пока неизвестно. Кроме того, корабли противника необязательно будут состоять из двенадцати идентичных сегментов. Возможен широкий спектр вариантов конкретной компоновки.

— Да, я понимаю. — Адмирал встал, прохаживаясь вдоль голографических экранов. — Теперь, капитан, поясните, почему механоформы используют исключительно энергетические виды вооружений?

— Не только, — возразил Юрман. — Управляемые кристаллы являются поражающими элементами механического типа воздействия. На их основе построена вся оборонительная система кораблей механоформ.

— Нелогично. Выстраивая ложный корпус или создавая щит из кристаллов, они лишают себя возможности применять лазерные установки и генераторы плазмы.

— Вы не правы, господин адмирал. Кристаллы — сложные электромеханические устройства. Ими управляют генераторы электромагнитных полей, входящие в структуру каждого модуля, вне зависимости от его специализации. Щит способен к сложным и быстрым эволюциям перестроения, то есть в момент выстрела плазменной батареи или залпа лазерных установок в нем откроются «окна», пропускающее заряды энергии.

— Ясно. — Мищенко остановился подле сфер голографического воспроизведения, где вращались модели двух базовых кораблей. — Они отличаются друг от друга. Очень сильно отличаются. Как это объяснить?

— Мы провели сравнительный анализ и пришли к выводу: в системе Алексии действовал один из древних кораблей, можно предположить, что это — терраформер, лишь незначительно изменившийся после конфликта с инсектами, завершившегося в далеком прошлом. Собственно, вторая модель отражает дальнейшую эволюцию терраформеров. По всей видимости, столкновения с цивилизацией разумных насекомых происходили не эпизодически — вспыхнула полномасштабная война за жизненное пространство, длившаяся не одно тысячелетие. Отступать терраформерам было некуда — шаровое скопление к тому времени изолировали от остального космоса логрианские генераторы «Вуали». В сложившихся условиях, утратив связь с создавшей их цивилизацией, роботизированные комплексы перешли в режим автономии. Для выполнения основной программы им требовалось очистить пространство от противника, следовательно, их дальнейшая «эволюция» находится в прямой зависимости от условий противостояния с инсектами.

— То есть, тактика механоформ, системы их вооружений «заточены» против инсектов?

— То была первая ступень их развития.

— Подробнее, капитан.

— Действия механоформ в системе Алексии, в частности, их эффективная атака против бункерной зоны Пятого Резервного космодрома, приемы, использованные при подавлении средств противокосмической обороны, свидетельствуют, что терраформеры сталкивались не только с инсектами. Существовал, как минимум, еще один тип противника. Предположительно, после завершения войны с разумными насекомыми в очищенном от присутствия инсектов секторе пространства разгорелся новый виток противостояния. Механоформы в период войны с инсектами были вынуждены создавать планетарные промышленные базы, воспроизводить технику в огромных количествах. В результате, после окончания боевых действий, победителям стало тесно в границах захваченного участка пространства. Уничтожить избыток базовых кораблей для машин — действие практически невозможное, противоречащее логике. Вероятно, в тот период существовало несколько крупных группировок механоформ, не объединенных единым командным центром. Они начали конфликтовать, сталкиваясь в определенных системах, ведь планет, пригодных для колонизации, в зоне средней звездной плотности не так и много. В результате началась война машин. В ней победил один из анклавов, уничтоживший либо захвативший все промышленные и ресурсные базы сектора.

— Но корабль, атаковавший Алексию, не получил поддержки! — Напомнил адмирал.

— Это говорит о том, что он принадлежал к одному из разгромленных анклавов машин, — ответил капитан Юрман.

— Может быть… — подумав, согласился Мищенко. — Всю собранную информацию следует немедленно оправить в штаб флота. Техническому, тактическому и навигационному отделам — передать данные по вероятной конфигурации и системам вооружений терраформеров. Мы обязаны вычислить их уязвимые места, разработать оборонительную и наступательную тактику, прежде чем произойдет первое реальное столкновение. Особое внимание уделить центральному стержню «дисков». Расположенная в нем энергетическая установка, на мой взгляд, наиболее перспективная цель для атаки. — Мищенко посмотрел на экран связи и добавил: — Благодарю, капитан. Работа аналитического отдела будет особо отмечена. Продолжайте исследования.

Переключив канал мнемонической связи, Сергей Дмитриевич вызвал дежурного офицера флагманского корабля эскадры.

Выслушав доклад о текущем состоянии дел, он кивнул.

— Решетов, объявляю приказ: с этой минуты поддерживать постоянный канал гиперсферных частот для немедленной передачи данных в штаб флота. При объявлении боевой тревоги информация о событии должна уйти прежде, чем противник задействует генераторы низкой частоты для постановки гиперсферных помех.

Отдав распоряжение, Мищенко вновь уселся в кресло.

— Мнемонический отдел?

— На связи галакткапитан Аничев, — немедленно откликнулся старший офицер группы мнемоников, несущих в данный момент боевую вахту.

— Что дала разведка?

— Мы завершаем дистанционное сканирование звездных систем, расположенных в пределах одного прыжка. Исследование ведется мнемониками; по линиям напряженности гиперсферы отправлены автономные капсулы с наномашинами. На данный момент в семи из двенадцати исследованных систем обнаружены характерные признаки планетных поселений инсектов. Космические станции логриан зафиксированы на орбитах двух планет. Технический уровень развития найденных цивилизаций выясняется. Присутствие механоформ не выявлено.

— Работайте. — Адмирал кивнул. — Обо всех изменениях обстановки докладывать немедленно.

Выслушав доклады, Мищенко глубоко задумался.

Обстановка складывалась напряженная. Неопределенность ситуации давила на психику.

«Итак, что стало известно за истекшие часы? Мы обнаружили двенадцать модулей типа «Сеятель». Их преследование увело пилотов «Стилетто» за пределы зоны ответственности эскадры. Каждый из разведчиков трижды менял навигационные линии гиперсферы, прежде чем «Сеятели» покинули пространство аномалии космоса. Получается, что в данный момент между Элианской эскадрой и зоной боевых действий, где корабли механоформ атаковали планетные поселения инсектов и орбитальные станции логриан, расположено не затронутое конфликтом пространство».

Перед адмиралом стоял сложный выбор: немедленно двинуть вверенную ему эскадру в зону столкновения между механоформами и инсектами либо дождаться окончания анализа данных, выработки оптимального построения кораблей, разработки тактических приемов нападения и обороны?

Дмитрия Сергеевича раздражало молчание штаба флота. Там, несомненно, сейчас идет эмоциональное обсуждение ситуации, но кто из верховного командования объединенных сил Содружества возьмет на себя единоличную ответственность за принятие решения, которое, по сути, начало войны с противником плохо изученным, обладающим неизвестным пока потенциалом?

В отсутствии четких директив эскадра обязана выполнять поставленную задачу — вести дальнейшую разведку, двигаясь заранее намеченным курсом.

Курсом, который ведет нас в зону конфликта. Адмирал покосился на голографический монитор, отображающий расширяющийся конус неисследованного сектора шарового скопления звезд.

В мыслях постоянно возникал один и тот же вопрос: что побудило переродившихся в терраформеров возобновить боевые действия против цивилизации разумных насекомых? Не приведет ли появление эскадры к расширению зоны конфликта, не спровоцирует ли новые атаки со стороны механоформ на населенные инсектами миры?

«Оставаться на месте? Ожидать дальнейшего развития событий?»

Мищенко все более мрачнел.

«Бросим инсектов на произвол судьбы — и себя не спасем, и столь нужную информации не добудем, да и гибель миллионов разумных существ ляжет на совесть несмываемым пятном…» — напряженно размышлял адмирал.

Какими силами обладают механоформы? Сколько у них эскадр? Где расположены планеты базирования?

Опыт подсказывал: анклав машин, на протяжении миллионов лет не покидавший границ захваченного сектора, не настолько велик, чтобы с ним не справился флот Содружества.

Кто же толкнул их на активные действия? Что за «третья сила» проявила себя в столь неподходящий момент?

— Командиров первой и пятой эскадрилий «Стилетто» на связь. — Распорядился Сергей Дмитриевич.

Мгновенно заработал выделенный командный канал.

В постоянной боевой готовности в данный момент находились вторая и четвертая эскадрильи, третья после преследования «Сеятелей» на сутки была переведена в резерв.

Повернувшись к зоне связи [39], адмирал сделал шаг, проходя сквозь незримый кокон информационно-мнемонической защиты.

Капитан Лозовой, экипированный по регламенту боевой готовности, первым доложил о прибытии.

Секундой позже появился оптический фантом Рудольфа Дуллигана.

— Господа, — адмирал мысленным приказом включил объемную карту ближайшего звездного окружения, — объявляю боевую задачу: в составе эскадрилий произвести активную разведку следующих систем. — Среди россыпи серебристых пылинок появились две курсовых нити. — Необходимо получить точные разведывательные данные, касающиеся обстановки в звездных системах, удаленных на два-три прыжка от места базирования эскадры, уточнить количественный и качественный состав флота механоформ. В бой не вступать, использовать средства маскировки. Машины перед стартом будут доукомплектованы в соответствии с конфигурацией «Тень». Обо всех обнаруженных техногенных объектах немедленно передавать подробную информацию по каналам ГЧ. В случае обнаружения планетных поселений инсектов или космических станций логриан задействовать штатные программы установления контакта, информировать братьев по разуму относительно угрозы атаки со стороны механоформ. Предоставить дружественным цивилизациям технические средства аварийной связи с эскадрой на каналах гиперсферных частот.

Лозовой, оценив предложенный маршрут следования, проходящий через два десятка звездных систем, заметил:

— Высока вероятность встречи с крупными космически соединениями механоформ. Режим «Тень» адаптирован против известных нам средств сканирования. Точной информации по оснащению базовых кораблей противника нет. Кроме того, по курсу следования вполне могут располагаться устройства пассивного наблюдения.

— Конкретнее, капитан.

— Необходимы дополнительные инструкции, господин адмирал. На случай, если механоформам удастся проследить курс эскадрилий. Есть риск, что мы своими действиями спровоцируем их на преследование и выведем к точке базирования эскадры.

Мищенко кивнул.

Галакткапитан Лозовой всегда отличался способностью мгновенно анализировать полученный приказ и не боялся озвучить свое мнение.

— Повторяю: действия эскадрилий носят исключительно разведывательный характер, — ушел от прямого ответа адмирал. — Тактико-технические характеристики «Стилетто» позволяют уклониться от боя с превосходящими силами противника. На промежуточных всплытиях после передачи собранной информации, вы будете получать необходимые коррективы и инструкции.

— Если связь в какой-то момент будет нарушена?

— В таком случае встречаетесь здесь, — маркер обозначил на карте одну из звездных систем, расположенных по соседству с точкой базирования Элианской эскадры. — Потеря связи на гиперсферных частотах будет означать, что мы вступили в бой.

— Задача на возвращение? — хмуро уточнил Дуллиган.

— При отсутствии гиперсферной связи — атакующий бросок по координатам базирования эскадры, — ответил адмирал. — Дальнейшие действия — по реальной боевой обстановке. Вопросы?

— Нет.

— Разрешаю старт по готовности.

Отпустив командиров эскадрилий, Мищенко не покинул защищенную зону связи, ожидая запланированный заранее вызов.

Первым на боевом мостике «Воргейза» появился капитан фрегата «Апостол», за ним с интервалом в несколько секунд прибыли командиры «Ворона» и «Раптора».

— Располагайтесь, господа. — Адмирал медленно прохаживался по ограниченному пространству сектора связи. — Вы получили данные по вероятной конфигурации боевых единиц флота механоформ. Теперь я хочу услышать ваши соображения относительно оптимального построения эскадры на случай боевого столкновения с превосходящими силами противника.

На некоторое время наступила тишина, затем слово взял командир «Раптора» Нечаев:

— Исходя из предположения, что основной ударной силой флота противника являются крейсера класса «Разрушитель», вооруженные генераторами плазмы, бой будет происходить на коротких дистанциях, что в корне меняет традиционную тактику космического сражения, — произнес он.

— Почему? — Мищенко остановился напротив Нечаева.

— Применение стабилизированных сгустков плазмы эффективно на дистанциях от одной до двух световых секунд. Данные из системы Алексии подтверждают: боевые единицы флота механоформ после завершения гиперпространственного перехода немедленно начинают атакующий бросок, для максимального сближения с целью.

— Еще мнения?

— В системе Алексия базовый корабль механоформ использовал энергетически невыгодную точку всплытия [40], — высказался командир фрегата «Ворон». — Следовательно, организация засад, огневых заслонов или пространственное минирование вероятных точек гиперперехода выглядят малоэффективными. Делая ставку на группы мнемоников, осуществляющих мониторинг линий напряженности гиперсферы, мы получим информацию раннего оповещения всего за несколько секунд до события.

— Логично, — согласился адмирал. — Уничтожить противника в точках всплытия мы не успеваем. Для организации противодействия нам будет отпущено от нескольких секунд до минуты.

— Слишком мало, — произнес Нечаев. — Необходимо заранее подготовить оборонительное построение эскадры. Предлагаю сгруппировать фрегаты на минимально допустимой дистанции от крейсера. При появлении вражеского флота суммарной мощности наших генераторов защиты будет достаточно для отражения первого удара «Разрушителей».

— Но электромагнитные щиты в сочетании с активным искривлением метрики генераторами «Вуали», блокируют применение наших собственных вооружений! — возразил командир «Апостола».

— Выдержав первый удар, мы определим точный количественный и качественный состав флота противника, — возразил Нечаев. — Это позволит распределить цели между фрегатами и начать атаку на «Разрушители» прорывом через зону гравитационного искривления.

— Удар из-под щита? — оживился Мищенко.

— Предлагаю следующую схему контратаки, — подхватил мысль Нечаева Хайтон Хорс, командовавший «Вороном», — массированный ракетный запуск на первых секундах атакующего броска заставит механоформы принимать меры к противодействию. Они начнут выстраивать щит из кристаллов, — пусть им удастся перехватить большую часть реактивных снарядов, — не беда, мы продолжим сближение, сканируя сигнатуры подсистем кораблей противника. Нейтрализовать «Разрушители» можно следующим способом: мнемоники выявляют точки расположения управляющих генераторов кристаллического щита, фрегаты в движении ведут беглый огонь из гаусс-орудий главного калибра, уничтожая обнаруженные подсистемы противника; в итоге кристаллический щит теряет управляемость и становится препятствием для повторного залпа плазмогенераторов.

Мищенко кивнул, соглашаясь. Он понимал, что намечающийся план отличается множеством новаций, неизбежно вытекающих из особенностей строения кораблей противника, кроме того, «Воргейзу» в определенный момент времени отводится роль мишени, принимающей главный удар механоформ, но…

— Дальше? — Он посмотрел на Хорса.

— Фрегаты продолжают движение, ведя непрерывный огонь. Броня кораблей противника, по нашим сведениям, не рассчитана на противодействие кинетическим видам вооружений. Мы проходим сквозь их построение и начинаем боевой разворот. Второй волной атакуют «Стилетто» в конфигурации «штурмовик». Используя генераторы активного щита, они преодолевают зону кристаллического Роя и наносят удар по стержневой структуре крупных техногенных объектов противника, уничтожая их силовые установки. При успехе атаки произойдет взрывная расстыковка модулей, с их частичным уничтожением, кроме того, корабли механоформ лишатся возможности к повторной сборке — будут уничтожены базовые элементы, на основе которых формируются модульные конструкции.

— В общих чертах план неплох, но требует тщательной проработки в деталях взаимодействия. — Мищенко включил тактический монитор. — Я предлагаю осуществить запуск «Стилетто» в первые секунды боя, чтобы штурмовики, закрывшись фантом-генераторами, вышли двумя группами выше и ниже плоскости эклиптики построения противника. Таким образом, они получат возможность внезапной атаки с выгодных курсов, для поражения силовых установок вражеских кораблей.

— А кто будет противодействовать атаке истребителей Роя? — поинтересовался командир «Апостола».

— Бортовые системы «Воргейза», — ответил адмирал. — Крейсеру придется сыграть роль главной мишени. Это не противоречит логике машин — они начнут атаку на наиболее крупную и опасную с их точки зрения цель. Задача фрегатов — не допустить повторного плазменного удара «Разрушителей». «Воргейз», после истощения ресурса накопителей энергии, отключит щиты, переходя к активной обороне. А теперь займемся деталями. Нужно продумать каждую мелочь и осуществить перестроение эскадры.

— Разрешите вопрос, Сергей Дмитриевич?

— Да? — Мищенко обернулся к Нечаеву.

— Есть данные о готовящейся атаке со стороны механоформ?

— Нет. Между нами и противником лежит пространство, подконтрольное диким Семьям цивилизации инсектов.

— В таком случае, перестроение эскадры будет преждевременным.

— Считаете, что потеря двенадцати «Сеятелей» прошла незамеченной со стороны механоформ? — Адмирал покачал головой. — Нет, я чувствую, они уже ищут нас, и попытаются нанести упреждающий удар. Продолжая разведку, мы попадем в заранее подготовленную ловушку. На мой взгляд, облегчать противнику задачу нет никакого смысла. Столкновение уже неизбежно, и лучше мы встретим их тут, заранее подготовившись, лишив механоформы преимуществ фактора внезапности.

Глава 7

Скопление О'Хара

Измотанная после напряженного боевого вылета, обеспокоенная внезапными событиями, произошедшими в виртуальном пространстве личной Вселенной, Инга, несмотря на усталость, долго не могла уснуть.

Ее жизнь внезапно и необратимо изменилась.

Она лежала без сна, глядя в низкий потолок каюты, и думала.

Невероятное, опустошающее бессилие навалилось в одно мгновение, подмяло рассудок, заставило взглянуть на события под иным углом.

Мнемоник не по призванию, но по факту рождения. Дочь кибрайкеров, унаследовавшая от родителей несвойственные обычному человеку нейросетевые структуры коры головного мозга, — кем на самом деле она является?

Инга часто и безответно задавала себе этот вопрос. Какое-то время ей казалось, что кошмар остался в прошлом, — бежав из академии астронавтики системы Элио буквально за несколько дней до выпускных экзаменов, она наглухо отгородилась от прошлого, заставила себя забыть, всё, чему ее учили.

«Была ли я счастлива?»

Спокойная жизнь на Алексии, археологические изыскания, душевное равновесие — наверное, это и было счастьем?

«Разве я могу быть счастлива сейчас, после ужасающих картин массовой гибели инсектов и логриан, после восемнадцати часов напряженного патрулирования, преследования и космического боя? Когда сил не осталось вовсе, мышцы ноют, а сон не приходит?

Разве боль в душе подходит под определение «счастье»?»

Инга чувствовала, что окончательно запуталась. Доверят ли ей снова управлять «Стилетто» после грубого нарушения приказа и пререканий с адмиралом Мищенко?

В основе ее поступков лежала сложная гамма чувств, начиная от сострадания гибнувшим на планете и в космосе существам и заканчивая неистовым желанием отыскать Вадима.

Да, она безумно надеялась, что курс преследования базового корабля механоформ, приведет ее в систему, куда транспортные модули переместили захваченную спасательную капсулу галакткапитана Рощина.

Она ошиблась.

Там не оказалось даже планет, не говоря о космических базах.

С каждой минутой что-то неуловимо менялось в ее душе. Умирали одни чаяния, возрождались другие, она все глубже погружалась в пучину переживаний, состояние неопределенности, владевшее ею минуту назад, таяло, теперь вспоминая годы, проведенные на Алексии, она как будто рассматривала очень старые черно-белые фотографии, тусклые, смазанные, не несущие памяти о былом.

Нет, те годы никак не подходят под определение «счастливых». Спокойствие, граничащее со сном разума и души, несло ощущение серости будней. Воспоминания тускнели, покрывались трещинами, и вдруг осыпались, как не выдержавшая бега времени выцветшая фреска, а на смену ярчайшими вспышками приходили иные впечатления.

Она вновь и вновь видела репликатор чуждой расы, ломающий торосы замерзшего моря, затем вдруг начинала бредить ночными небесами Алексии, в которых болидами сгорали сбитые в космическом бою истребители, и вновь ее душа тянулась к пылающим сигнатурам катапультированных пилот-ложементов, сердце замирало, до холодной боли в груди…

Спустя какое-то время измученная сомнениями, она все же забылась тяжелым, тревожным сном.

* * *

Инга проснулась посреди ночи, от ощущения, будто к ней кто-то прикоснулся.

Свет в каюте зажегся автоматически.

Еще не стряхнув наваждение глубокого сна, она села, инстинктивно прижав к груди скомканное одеяло.

В рассудке медленно таял образ Вадима. Инга мгновенно напряглась: неужели он каким-то чудом сумел выйти на связь?

Попытка вспомнить свой сон, вернуть ускользающий образ, оказалась бесплодной.

Неужели я проспала, пропустила его выход в сеть?! — Инга порывисто встала, находясь в полной растерянности.

Она понимала, единственным способом подать весточку о себе для мнемоника, оказавшегося без традиционных средств связи, является выход на энергетическую ткань силовых линий гиперсферы. Немногие способны на подобное.

Но он — боевой мнемоник! — Инга в волнении начала одеваться. — Вадим способен манипулировать энергиями линий напряженности гиперсферы, я уверена! — Мысленно твердила она.

Облачившись в летный комбинезон, она вдруг села, бессильно опустив руки.

Пальцы дрожали, сердце бешено колотилось в груди.

«Он жив… Я теперь знаю, что он жив!»

Волнение, охватившее ее, мешало мыслить. Инга не задумывалась, не выдает ли она желаемое за действительное? Почему образ Вадима лишь прикоснулся к ней, разбудил и тут же истаял?

Дальность расстояния? Нехватка жизненных сил для поддержания полноценного канала связи?

Не важно. Она отвергала сомнения, ухватившись за мимолетное полуосознанное явление, как хватается утопающий за соломинку.

«Он жив!..» Мысль уже прочно поселилась в ее рассудке, не отпускала, толкала к действию, но что она могла или должна была сделать?

Отстранение от полетов, вызвавшее накануне лишь досаду, теперь виделось настоящей катастрофой. Инга многое сейчас бы отдала за право вновь оказаться в рубке «Стилетто», соединить свои способности с возможностями бортовых кибернетических систем.

«Нужно просить приема у адмирала! Он поймет меня!..»

Однако судьба распорядилась иначе. Инга не успела ничего предпринять, ее порыв был остановлен внезапной дрожью, отдавшейся в переборках, и сигналом общей тревоги, прошедшим на уровне мнемонического восприятия.

На мгновение она застыла, не понимая, как действовать ей, а затем, отбросив сомнения, выбежала из каюты.

«Раптор» маневрировал, смена векторов ускорения происходила столь часто и быстро, что подсистемы не успевали компенсировать мгновенно возникающие перегрузки.

Инга едва не потеряла равновесие при очередной коррекции курса. Ухватившись за специальный поручень, она остановилась, посылая мысленный запрос в бортовую сеть.

Галактлейтенант Долматова, с вас сняты все ограничения, — пришел по мнемонической связи лаконичный ответ. — Предписано действовать согласно регламенту боевой тревоги.

В следующий миг серия мягких ритмичных толчков засвидетельствовала работу электромагнитных гаусс-орудий фрегата, и тут же новая перегрузка обозначила смену курса.

* * *

Боевой мостик крейсера «Воргейз»…

Не смотря на все предпринятые адмиралом меры, атака противника началась внезапно.

Мнемоники дежурной смены, осуществлявшие мониторинг линий напряженности гиперсферы, за минуту до начала боя зафиксировали незначительные возмущения горизонталей первого энергоуровня [41]. Исходя из опыта гиперсферной навигации, следовало предположить, что в аномалии движутся небольшие материальные объекты с низкой энерговооруженностью, однако человеку свойственно сомневаться, и потому старший офицер смены все же подал сигнал боевой тревоги.

Автоматические подсистемы кораблей отреагировали немедленно, дежурные звенья «Стилетто» стартовали за несколько мгновений до начала событий; как только отработали электромагнитные катапульты, фрегаты и крейсер задействовали противоплазменые щиты, одновременно начиная боевое маневрирование.

Через пару секунд сканирующие комплексы эскадры зафиксировали двенадцать вспышек гиперпространственных переходов. Техногенные объекты чуждой расы покинули аномалию, двигаясь в режиме дрейфа, но их слабые сигнатуры, едва не обманувшие мнемоников, почти неразличимые на фоне космических излучений, вдруг начали стремительно разгораться, демонстрируя одновременное включение множества бортовых подсистем.

На боевом мостике «Воргейза» царила напряженная тишина. Все доклады и команды транслировались в мнемоническом диапазоне связи, получение информации и реакция на нее происходили со скоростью мысли…

Двенадцать базовых кораблей механоформ, удаление — четыре с половиной световые секунды! Относительная скорость — 300 километров в секунду! Атакующий курс в плоскости эклиптики системы!

Идентифицированы три объекта класса «Разрушитель»! Угроза массированного применения плазмы! Расчет вероятного времени атаки — минус двадцать пять секунд!

Энергия генераторов переведена на курсовые противоплазменые щиты!

Адмирал Мищенко, принимая доклады, успел при помощи сервов облачиться в тяжелый боевой скафандр.

Как он и предполагал, силы были неравны, а удар внезапен. Лишь благодаря бдительности мнемоников дежурные эскадрильи «Стилетто» успели стартовать и закрыться излучением фантом-генераторов. На гиперсферных частотах был отправлен краткий отчет в штаб флота, но до подхода групп немедленного реагирования эскадре предстояло принять бой и продержаться, как минимум, тридцать минут.

Корабли противника, проигнорировав автоматически транслируемую «программу контакта» [42], первыми продемонстрировали свои намерения.

Их строй, образующий дугу при выходе из гиперсферы, нарушился: пять базовых кораблей механоформ погасили инерцию дрейфа, отставая, будто проваливаясь назад, и тут же мнемонический доклад подтвердил интуитивную догадку адмирала:

Зафиксирована работа генераторов низкой частоты! [43]

Сергей Дмитриевич, сохраняя внешнее спокойствие, почувствовал, как предательский холодок скользнул в груди. Теперь стало ясно, что действия механоформ, предпринятые для блокады системы Алексии, — не случайная поломка в системах гиперпривода их базового корабля, а отработанный боевой прием. Считывая данные сигнатур, адмирал пришел к мгновенному выводу: даже у «Воргейза» едва ли хватит мощности бортового гипердрайва для преодоления низкочастотного поля и прорыва в аномалию, у фрегатов же вообще нет никаких шансов на экстренный гиперпереход.

Идентификация по объектам: от группы отделились три постановщика помех, координационно-вычислительный комплекс и штурмовой носитель.

Ситуация стремительно усложнялась. Мнемонические доклады следовали один за другим, проясняя расстановку сил: три «Разрушителя», опознанные по сигнатурам, двигались теперь чуть впереди, стремясь сократить дистанцию до Элианской эскадры, четыре сопровождавших их техногенных объекта, определенных как два авианосца и два зенитно-заградительных корабля [44], совершили перестроение, поднявшись выше условной плоскости эклиптики.

«Воргейз» в сопровождении «Раптора», «Ворона» и «Апостола», постоянно маневрировал, поддерживая до противника дистанцию в две световых секунды и одновременно разворачиваясь к «Разрушителям» носовой частью с таким расчетом, чтобы представлять мишень наименьшей площади, затрудняя прицеливание работой фантом-генераторов, формируя и поддерживая защитное поле электромагнитного противоплазменного щита.

Фрегатам — сохранять построение боевого прикрытия, доложить о готовности к атакующему броску! Артиллерийским палубам — распределить цели, навигационным постам — поддерживать курсы боевого маневрирования эскадры с учетом данных дислокации противника!

События, спрессованные в ничтожно малом отрезке времени, развивались стремительно, казались необратимыми, но, заранее отказавшись от авантюрной попытки перехватить врага в точке гиперсферного всплытия, Мищенко обрекал себя и офицеров на вынужденное ожидание — выйти сейчас из-под прикрытия защитных полей в попытке контратаковать, было бы безумием.

Стремительные, четко скоординированные действия флота механоформ, опирались на подавляющее превосходство в огневой мощи, — противник уверенно развивал атаку, явно намереваясь покончить с Элианской эскадрой одним ударом.

Этот удар предстояло выдержать, дать механоформам увязнуть в атакующем броске, сломать их построение, истощить оперативный энергоресурс, поймать удобный момент и начать ответные действия, навязывая свои условия боя, на которые у противника не найдется адекватного, заранее заготовленного ответа.

«Разрушители», сохраняя строй, резко ускорились, начиная атаку.

Поднявшиеся выше плоскости эклиптики авианосцы внезапно озарились множественными вспышками запусков, — по данным тактических подсистем с борта кораблей стартовало около сотни механоформ, идентифицированных как аэрокосмические истребители.

Поддерживать защитное построение!

Еще мгновение, и крейсера противника, преодолев незримую черту, открыли огонь.

Начавшееся вращение поясов орудийных палуб «Разрушителей» обеспечивало непрерывность атаки: секции плазмогенераторов прицельно разряжались, и тут же происходило их смещение, выводящее на линию огня новые батареи плазменных орудий.

Первые секунды боя походили на внезапно начавшееся светопреставление: над плоскостью эклиптики системы совершала стремительные перестроения армада вражеских истребителей, одновременно сотни плазменных сгустков, устремившихся к целям, встретили сопротивление выставленных крейсером и фрегатами электромагнитных щитов. Скорость плазмоидов внезапно начала падать, их курсы искажались, сгустки плазмы теряли стабильность, саморазрушаясь в ослепительных вспышках, причудливо закрученные сполохи протуберанцев возникали и гасли за доли секунд, — казалось — космос между двумя эскадрами вспыхнул, превратившись в беснующийся фрагмент фотосферы новорожденного светила…

Истребители Роя, завершив перестроение, четырьмя группами устремились в атаку на «Воргейз».

Мгновенно проанализировав их курсы, адмирал отдал лаконичный приказ:

Двигательным секциям — малый назад. Старт резервных групп «Стилетто» на десятой секунде маневра! Кораблям эскадры — переход на активную схему защиты!

Противоплазменное электромагнитное поле угасло. Одновременно с началом маневра «Воргейз» задействовал генераторы активного щита, создавая гравитационное искривление метрики в оси движения эскадры.

На фоне угасающего в пространстве буйства энергий работа кормовых электромагнитных катапульт крейсера и фрегатов, выстреливших в космос три десятка «Стилетто», прошла незамеченной, аэрокосмические истребители, задействовав фантом-генераторы, тут же исчезли с экранов следящих устройств.

«Разрушители», отработав маршевыми двигателями, вновь сократили дистанцию, возобновляя огонь.

На этот раз плазменные сгустки встретили сопротивление иного рода — попав в зону гравитационного искривления метрики, они разрушались мгновенно, но теперь энергия плазмоидов не рассеивалась в пространстве, — перед «Воргейзом» внезапно обозначилась призрачная полусфера, — это генераторы логрианских устройств удерживали энергию плазмы, формируя активный щит [45].

Ситуация складывалась драматично.

Каждый последующий плазменный залп лишь «накачивал» призрачный щит, но и флагман Элианской эскадры расходовал гигаватты энергии на поддержание гравитационной ловушки. — Десять минут подобного противостояния вполне могли исчерпать ресурс накопителей крейсера, на некоторое время превратив огромный корабль в беззащитную мишень.

Мищенко не строил иллюзий. Только абсолютное хладнокровие, стопроцентный самоконтроль, четкое следование разработанному плану давали шанс на успех. Сейчас, в эти секунды, на фоне феерически красивого и одновременно зловещего зрелища нервы сотен офицеров-мнемоников, составляющих экипажи четырех кораблей, натягивались, будто струны, и лопни одна из них — все может моментально рухнуть в один момент.

Крейсера противника тем временем продолжали бесплодные попытки пробить выставленную флагманом Элианской эскадры защиту. В черни космического пространства разрасталось бледное энергетическое образование, похожее на полупрозрачную медузу. Сгустки стабилизированной плазмы в буквальном смысле притягивало к зоне гравитационной аномалии, они разрушались, не достигая преграды, и вливались в нее сотнями мгновенных, ветвистых, изломанных разрядов.

Генераторы флагмана эскадры вышли на предел мощности.

Энергию разрушенных плазмоидов в зоне гравитационного искажения закручивало ослепительными спиралевидными нитями, вокруг центрального сгустка росло, ширилось, растекаясь на десятки тысяч квадратных километров, бледное, пульсирующее, изменчивое сияние напряженной ауры, сквозь которую попытались порваться истребители Роя. Несколько машин, рискнувших преодолеть бледный ореол, мгновенно превратились в облачка раскаленного газа, послужив наглядным предупреждением для остальных.

«Воргейз» в окружении фрегатов медленно отступал, полусфера активного щита разрасталась, создавая неодолимую преграду между Элианской эскадрой и флотом механоформ, вынуждая корабли противника маневрировать. — «Разрушители», прекратив огонь, начали перестроение, расходясь тремя курсами траверс-маневра, огибая растущий сгусток энергии; истребители Роя выбросили облака кристаллических частиц, периодически выстреливая ими в оси курса, зондируя таким бесхитростным способом направление движения.

Ни один из массированных ударов плазменных батарей противника не достиг цели, но за четыре с половиной минуты боя флагман эскадры израсходовал семьдесят процентов энергии, выполнив, тем не менее, главную задачу: построение механоформ было сломано, — крейсера противника, упорно развивая атаку, оторвались от кораблей прикрытия, группы истребителей, двигавшиеся быстрее, вырвались далеко вперед, — они уже обогнули опасную зону активного щита и с разных направлений устремились на «Воргейз», в то время как «Разрушители» еще находились на полпути и не могли эффективно применить генераторы плазмы.

Это был тот самый момент, которого ждал адмирал Мищенко.

Фрегатам — атакующий бросок! Цель — «Разрушители»!

Получив приказ «Раптор», «Апостол» и «Ворон» резко отработали маневровыми двигателями, расходясь в стороны боковым смещением, а затем перешли на маршевую тягу, окончательно покинув позиции прикрытия. Одновременно с ускорением, фрегаты, нацелившись на атаку трех выходящих из-за призрачного сияния «Разрушителей», произвели запуск тяжелых ракет из установок передней полусферы, а расположенные вдоль бортов башни электромагнитных гаусс-орудий открыли шквальный огонь по устремившимся к «Воргейзу» истребителям механоформ.

Если несколько минут назад пространство между кораблями переполняла энергия плазмы, то сейчас она постепенно угасала, рассеиваясь в космосе, а ближе к «Воргейзу» рваными облаками всклубились обломки истребителей Роя, попавших под удар зенитных батарей Элианской эскадры.

Обстановка менялась с каждым мгновеньем. Сотни лазерных разрядов и небольшие, выпущенные атакующими механоформами плазменные сгустки, словно разноцветный косой ливень, хлестали по активным щитам «Воргейза», обтекая крейсер потоками жидкого пламени, выкачивая из накопителей флагмана последние, резервные гигаватты энергии.

Мищенко, сохраняя хладнокровие, наблюдал за действиями механоформ и атакующим броском фрегатов, которые, ускоряясь на маршевой тяге, стремительно сокращали дистанцию до «Разрушителей».

Тактика противника, читалась легко, без особых усилий. Собственно она складывалась из элементарной арифметики, где победа — всего лишь превосходство в суммарной огневой мощи, а все тактические приемы ограничены рамками допустимых, заранее запланированных потерь.

Всем, кто защищал систему Алексии, — памятник при жизни, — невольно подумал адмирал. Утверждение, что механоформы не учатся, не аккумулируют опыт боев, весьма спорно, но горстка людей, отстоявших планету и уничтоживших базовый корабль терраформеров, попросту не дала им шанса перенять опыт первого столкновения с людьми.

Для адмирала, прошедшего через горнило многих боев, было очевидно: прежде чем напасть противник произвел разведку, оценил приблизительную мощь эскадры и двинул силы, заранее рассчитывая на успех.

Около сотни истребителей, атакующих «Воргейз» — не более чем смертники. Их задача — истощить энергоресурс крейсера, ослабить его защиту, превратив огромный корабль в мишень, уязвимую для плазменного удара «Разрушителей».

Уже сейчас, на пятой минуте боя, Сергей Дмитриевич наблюдал признаки замешательства в рядах противника. Он ясно представлял, как боевые аналитические системы врага тщетно пытаются обосновать самоубийственную (по их мнению) атаку фрегатов. Действительно, что могут противопоставить корабли среднего класса мощнейшим плазменным батареям исполинов?

Человеческий фактор.

Воля, вернувшаяся во флот после многих веков забвения, воля обновленная, подкрепленная новыми возможностями человеческого рассудка.

Здесь и сейчас проходила жесточайшую проверку глобальная реорганизация Военно-Космических Сил Содружества.

Двадцать минут, ребята… Продержаться еще двадцать минут…

Навстречу ракетам, выпущенным фрегатами, в космос уже извергались миллиарды кристаллов. Управляемые установками электромагнитных генераторов, они мгновенно перестраивались, образуя защитные либо атакующие формации: большая часть кристаллических частиц начала выстраивать ложные корпуса, небольшие группы, образовав плотные скопления, устремились навстречу боевым частям ракет, разрушая их при соударении на космических скоростях.

Механоформы, действуя по известной людям схеме, загоняли себя в ловушку, еще не подозревая, что поддались на тактический прием — выпустив кристаллы, они блокировали секторы обстрела собственных плазменных батарей.

«Раптор», «Ворон» и «Апостол», сближались с «Разрушителями», тревожа их постоянными ракетными запусками, поддерживая у механоформ иллюзию эффективного противодействия.

Главный калибр фрегатов молчал.

Еще несколько секунд — и произойдет неизбежное столкновение с кристаллическим щитом, а затем, если человеческие корабли прорвутся через преграду, их встретят залпы плазмогенераторов.

Столкновение не произошло.

Фрегаты, озарившись пламенем корректирующих двигателей, вдруг начали сложный маневр уклонения. К этому моменту мнемоники артиллерийских палуб, работающие с картами распределения энергий, уже выделили из общих сигнатур вражеских кораблей подсистемы, управляющие кристаллами, дав точные целеуказания установкам электромагнитных гаусс-орудий.

Первым открыл огонь «Раптор».

Электромагнитные гаусс-орудия [46] носовой полусферы разряжались короткими очередями. Тонкие трассы и яркие вспышки попаданий обозначили заранее спланированную систему в работе артиллерийских комплексов: первый снаряд очереди представлял собой раскаленную металлическую болванку, внутри которой была заключена капсула с таугермином [47]. Соприкоснувшись с частицами кристаллического щита, снаряд разрушался; направленная полусферой взрывная волна, несущая фрагменты расплавленного металла, на доли секунд расчищала «окно», в которое успевали проскочить два следующих боеприпаса очереди, нацеленные на конкретную подсистему вражеского крейсера.

Кристаллические щиты исполинов мгновенно покрылись сотнями округлых прорех, по массе составляющих преграду частиц пробегали зримые кольцевые искажения, а спустя несколько секунд в броню «Разрушителей» ударили достигшие целей гаусс-снаряды: в ореоле ярчайших вспышек в космос вдруг начали извергаться тонны раскаленных от взрывных соударений мельчайших осколков обшивки, одна за другой выходили из строя электромагнитные установки, управляющие упорядоченными построениями кристаллов, и те вдруг начали хаотичное движение, рассеиваясь в пространстве, сбиваясь в плотные группы, закручиваясь замысловатыми спиралями…

Казалось, судьба вражеского флота предрешена. Потерявшие управляемость кристаллические щиты блокировали крейсерам противника все секторы обстрела, кристаллы, вышедшие из-под контроля, клубились вокруг «Разрушителей», не позволяя им маневрировать или применять бортовые системы вооружений, истребители механоформ, оставшись без поддержки, оказались один на один с системами противокосмической обороны «Воргейза», а «Раптор», «Ворон» и «Апостол», не получив серьезных повреждений, продолжили заранее выверенный атакующий бросок.

Войдя в зону кристаллических скоплений, они включили курсовые дефлекторы [48], сжигающие находящиеся по ходу движения частицы, и плавно изменили курс — теперь по противнику работали орудия боковых полусфер, очереди гаусс-снарядов стали длиннее: фрегаты буквально извергали огонь, нанося чудовищные повреждения трем «Разрушителям» и двум подтянувшимся к зоне столкновения кораблям прикрытия, собранным, в основном из модулей лазерных батарей.

Адмирал Мищенко, несмотря на бесноватые атаки вражеских истребителей, которые с потерями отражали зенитно-ракетные комплексы «Воргейза», чувствовал, что наступает перелом, фрегаты вот-вот завершат свой уничтожающий бросок…

Еще никогда Дмитрию Сергеевичу не приходилось столь жестоко заблуждаться в интуитивном предвидении развития ситуации.

Пять кораблей противника, не выдержав атаки фрегатов, внезапно начали расстыковку составляющих их сегментов.

Те модули, что оказались фактически разрушены огнем фрегатов, всего лишь отделились от стержневых конструкций, начав неуправляемый дрейф, но большая часть сегментов успешно задействовала собственные автономные двигатели, начиная перестроение.

Расположение объектов, отмеченных активными маркерами на мониторах тактической системы «Воргейза», стремительно менялось.

Восемнадцать «Сеятелей» (ровно половина сегментов, составлявших три «Разрушителя»), маневрируя под огнем, стремительно вышли из-под удара, образуя цепь. Расстыковавшиеся вслед за ними два корабля поддержки разделились еще на два десятка автономных объектов: модули лазерных батарей перестроились, образуя прикрытие, три сегмента, опознанные как «управляющие вычислительные центры», ушли вглубь построения, скрывшись за клубящимися, неуправляемыми облаками кристаллов, уцелевшие истребители Роя, прекратив атаку на «Воргейз», устремились назад, к зоне переформирования вражеского флота.

Над условной плоскостью эклиптики, выше угасающего активного щита, в течение минуты возникла цепь «Сеятелей», с фронтом в сто двадцать километров, над ними, образуя лесенку, уступами расположились автономные модули лазерных батарей, истребители еще не подтянулись, но управляющие сегменты уже координировали действия новой формации: в пространстве полыхнули два плазменных залпа, нацеленные в борт только приступившего к маневру боевого разворота «Раптору».

Первый удар сжег миллионы клубящихся в пространстве кристаллических частиц, освободив «Сеятелям» секторы обстрела, второй настиг фрегат Элианской эскадры: более сотни плазменных сгустков преодолели электромагнитные щиты, «Раптор» на несколько мгновений как будто объяло жидким пламенем. Между надстройками космического корабля ударили ветвистые, похожие на молнии разряды, внешний слой боевых отсеков из-за воздействия сверхвысоких температур и размягчения бронепокрытия корпуса подвергся взрывной декомпрессии. Вихрящиеся облака мгновенно кристаллизующегося газа, расплавленные и тут же отвердевшие брызги керамлита, обломки различных устройств, выброшенные в космос воздушными потоками, практически скрыли фрегат, лишь кое-где сквозь клубящуюся завесу можно было увидеть зеленоватое сияние автоматически включившихся суспензорных полей…

— Связь с Нечаевым! — Мищенко на глазах которого погиб фрегат, не поддался шоковому ощущению, он был обязан продолжать руководить эскадрой, и фраза, невольно вырвавшаяся у него, стала лишь отзвуком десятков мысленных приказов передаваемых адмиралом через имплант.

Выверенный, смоделированный, заранее оцифрованный план боя рушился, автоматика на мгновение вошла в ступор, продолжали работать лишь исполнительные подсистемы, не связанные с тактическими комплексами.

— Вторая, четвертая эскадрильи, выход из режима «Тень»!

«Стилетто» мгновенно проявили себя — машины, отключив фантом-генераторы, словно материализовались в пространстве, — следуя курсом атаки, они огибали «Раптор» отвлекая внимание противника от двух фрегатов, завершающих боевой разворот.

— «Воргейз» — маршевое ускорение, боевой курс на прикрытие фрегатов и атаку «Сеятелей»!

Флагман Элианской эскадры, вздрогнул от носа до кормы, вбирая импульсы основных и корректирующих двигателей.

— Нечаев на связи!

— Саша, докладывай! — Голос адмирала едва не сорвался.

— Внешний слой отсеков разрушен. Повреждено энергоснабжение. Уцелевшие огневые точки перешли в автономный режим!

— Экипаж?!

— Выясняю!

— Выйти из боя своими силами сможешь?

— Потерял тягу. Иду в режиме дрейфа.

— Все силы на борьбу за живучесть! Продержись!

Внешний слой отсеков фрегата был уничтожен, но корабль не прекращал сопротивления. Мнемоники, руководящие боевыми подсистемами, находились на уровне третьей палубы, не граничащей с обшивкой. Сейчас основной проблемой для офицеров «Раптора» стала цепная реакция мелких технических неполадок. Нельзя допустить, чтобы сорвалась лавина техногенной катастрофы, которая способна уничтожить корабль изнутри.

Мищенко цепким взглядом обежал голографические экраны, впитывая общую картину боя.

«Стилетто» двух эскадрилий уже вступили в бой в «Сеятелями», взламывая их построение, «Ворон» и «Апостол», завершив маневр, легли на новый боевой курс, два авианосца механоформ отошли на дистанцию в пять световых секунд, принимая на борт поврежденные истребители Роя. Пять базовых кораблей противника (три постановщика гиперсферных помех, координационно-вычислительный центр, и штурмовой носитель) в результате боевого маневрирования оказались на правом фланге эскадры. В данный момент их скрывали облака обломков и скопления уже не управляемых кристаллических частиц.

Ниже плоскости эклиптики двигалась третья эскадрилья «Стилетто», машины которой были сконфигурированы по схеме «штурмовик», — последний резерв адмирала.

«Воргейз», продолжая ускоряться на маршевой тяге, вел беглый огонь по истребителям механоформ, орудия главного калибра крейсера и поднятые над обшивкой тяжелые платформы плазмогенераторов были готовы нанести удар по новому построению вражеских модулей, как только флагман эскадры окажется на позиции между «Раптором» и противником, прикрыв дрейфующий среди обломков фрегат своей защитой.

— Гиперпространственный переход! — резанул по нервам новый доклад. — Множественные сигнатуры!

В пространстве появился еще один базовый корабль противника, выпустивший в космос около полусотни истребителей.

— Третья эскадрильи — обеспечить перехват целей!

Больше резервов у Мищенко не оставалось.

* * *

Эскадрилья «Стилетто», в составе которой находилась машина Инги, начала атаку с «нижней» полусферы, относительно условной плоскости эклиптики построения вражеского флота.

После стремительного броска фрегатов, разделивших корабли механоформ на две группы, общая картина боя и расстановка сил значительно изменились.

Масса кристаллических частиц, выстраивавшая щит вокруг «Разрушителей», потеряла управляемость, превратившись в роящиеся облака, утратившие функциональность, но по-прежнему представляющие опасность для «Стилетто».

Соударения с кристаллами на атакующих скоростях влекло гибельные последствия для штурмовиков, но Иноземцев, в доли секунд оценив угрозу, отдал лаконичный мысленный приказ:

Пилотам — свободный курс к целям! Идем на перехват истребителей! Второму звену — атаковать авианосец!

Построение эскадрильи тут же распалось — каждая машина, сканируя рой, находила среди клубящихся в космосе «облаков» узкие прорехи, «Стилетто», не снижая скорости, в одиночку и попарно устремились в бреши, уничтожая небольшие фрагменты препятствия разрядами плазмы.

Казалось, что рискованный отрезок курсов будет пройден без потерь, но применение бортового оружия сорвало Вуаль фантом-генераторов, на что немедленно отреагировал ближайший из базовых кораблей противника.

Система анализа целей определяла его, как «штурмовой носитель» собранный из сотен ДШМ [49] с механоформами на борту, и потому внезапный отстрел некоторой части модулей в первые секунды не вызвал у пилотов «Стилетто» особого беспокойства.

Несмотря на предельное напряжение момента, Инга обратила внимание на то, что множественные старты носят избирательный характер — от «диска» отделялись не блоки аппаратов, а лишь некоторые из них, оставляя в похожей на пластинчатую броню обшивке исполина прямоугольные отверстия, которые спустя пару секунд заполнялись новыми модулями, поданными из второго, внутреннего слоя состыкованных между собой десантно-штурмовых единиц.

Бортовые системы ее машины уже произвели анализ энергоматрицы одного из стартовавших объектов, передавая в рассудок мнемоника необходимые данные.

Проклятие… Это не ДШМ! Резервные модули управления кристаллического щита!

Мнемонический доклад Инги, подхваченный подсистемой связи, ушел в пространство, предупреждая других пилотов о новых источниках смертельной опасности.

Стартовавшие из внешнего слоя «диска» аппараты включились в работу: облака кристаллов пришли в движение, формируя ударные скопления — через несколько секунд они рванулись на перехват штурмовиков Элианской эскадры.

Реакция мнемоников упредила роковое событие. Большинство пилотов успело задействовать генераторы активного щита. Мгновенно возникшие локальные искривления метрики пространства сбили с курса атакующие скопления кристаллических частиц, штурмовики на миг «исчезли», затем появились вновь, и лишь один внезапно покрылся яркими точечными вспышками соударений, затем от попавшего под удар «Стилетто» отлетели два крупных обломка брони, в рваном отверстии нежно-зеленым сиянием возникло затянувшее пробоину суспензорное поле [50], и штурмовик, отработав двигателями коррекции, начал отклоняться в сторону от первоначального курса.

— Лашутин, выходи из боя! — Приказ командира эскадрильи, прозвучавший на резервном канале связи, не возымел действия, — поврежденный «Стилетто» доворачивал в сторону штурмового носителя механоформ, явно намереваясь атаковать исполина.

Инга, удачно отразившая атаку трех нацеленных на ее машину сгустков роя, на доли секунд включилась в глобальное восприятие обстановки.

Флагман Элианской эскадры, выдержав массированный удар «Сеятелей», медленно двигался сквозь поле обломков, его броня, щерившаяся несколькими пробоинами, озарялась сотнями стробоскопических вспышек — это одновременно работали зенитные комплексы и орудия главного калибра всех полусфер, бледными сполохами возникали и тут же гасли локальные участки активного щита, отражавшие сгустки атакующих кристаллов, брошенные на перехват крейсера.

Энергоматрица «Воргейза» тускнела, истекая аурами повреждений.

Два фрегата: «Ворон» и «Апостол» разворачивались, пройдя сквозь построение вражеского флота, «Раптор», попавший под плазменный залп, двигался по инерции, его орудия молчали, лишь из ракетных шахт на глазах Инги вырвались два реактивных снаряда, тут же уничтоженные вновь заработавшей системой противокосмической обороны противника.

С нижней полусферы, вслед демаскировавшей себя эскадрилье «Стилетто» устремились два десятка истребителей Роя, между штурмовиками и преследователями сейчас находился тот самый диск базового корабля механоформ, который столь неожиданно отстрелил в космос резервные модули управления кристаллическим щитом.

Решение пришло мгновенно.

«Стилетто» Инги резко поменял курс.

— Командир, на хвосте двадцать истребителей! Продолжайте атаку. Я прикрою!

Она не стала мысленно искать мнемоническую частоту Лашутина, оставаясь на общем канале связи:

— Паша, кто ведет, ты или логр?

— Я… — пришел нечеткий ответ.

— Приготовься к атаке. Я закрою тебя активным щитом. Синхронизируйся со мной!

«Стилетто» Инги уже завершил начатый маневр, теперь поравнявшись с поврежденным штурмовиком Лашутина, она начала активное противодействие, взяв на себя роль ведомого.

Серьезным недостатком активного щита, разработанного на основе логрианского генератора «Вуали», являлся побочный эффект — в зону гравитационного искажения захватывались мелкие обломки, заряженные частицы, космическая пыль, которые активно взаимодействовали, сначала образуя «сгустки», а затем распределялись по всей зоне действия щита. В итоге вокруг генерирующего защиту корабля возникал плазменный кокон, сжигающий любой атакующий объект и одновременно блокирующий возможность применения бортовых вооружений «Стилетто». Неоспоримым недостатком такого «кокона» являлось его медленное затухание и движение со скоростью генерирующего объекта, что не позволяло истребителю быстро выйти из глухой защиты.

Инга, помня о технических недоработках, решила ограничиться полумерами. Она включила лишь часть генераторов, закрыв поврежденный штурмовик с кормовой полусферы и выставив защиту по курсу с таким расчетом, чтобы в нужный момент Лашутин имел достаточно пространства для резкого бокового смещения.

Удар из-под активного щита еще никогда не применялся в практике истребительных и штурмовых соединений, считалось, что поддерживать локальный участок искривления метрики дольше двух-трех секунд невозможно — на полигонных испытаниях все равно возникал «кокон», для рассеивания которого требовалось несколько минут.

Инга хорошо знала теорию, но часто случается так, что решения приходят внезапно, как вспышка озарения в момент наивысшего напряжения сил. На испытаниях и в бою никто не рассматривал действия двух «Стилетто» в паре, когда один корабль поддерживает защиту, формируя локальное искривление метрики намного дальше по курсу, чем предполагают допустимые нагрузки на генератор, а второй, не являясь источником генерации защиты, получает свободу маневра — его смещение не ведет к синхронной подвижке щита, блокирующего возможность применения бортовых систем вооружений.

Сейчас Инга отдавала все силы, чтобы филигранно выдержать курс.

Два штурмовика шли буквально борт к борту, встречный огонь противника уже спровоцировал возникновение двух постепенно расширяющихся плазменных сгустков. Со стороны это было похоже на появившееся в пространстве медленно растущее «тело» энергетической медузы, за которой двигались два «Стилетто». Точно такое же образование возникло и за кормой штурмовиков, где на курсах преследования перемещались скопления кристаллов и часть отделившихся от общей группы истребителей Роя. Две зыбкие, нестабильные энергетические полусферы, принимая удары, постепенно разрастались, грозя началом неуправляемого процесса слияния в «кокон».

— Паша! Пошел!

«Стилетто» Лашутина резко отклонился от курса, смещаясь вбок, секундой позже стартовые стволы «Легиона» [51] озарились пламенем синхронного запуска четырех тяжелых ракет, нацеленных на выступ силовой установки, расположенный в центральной части дискообразного корпуса базового корабля механоформ.

Инга, отключив генераторы активного щита, повторила маневр ведущего — теперь оба штурмовика двигались рядом, секунду они «падали» навстречу гигантскому «диску», а затем, резко сменив курс, устремились параллельно его поверхности.

Две плазменные полусферы активного щита, слившись в ослепительно-яркий «кокон», напоминающий призрачную энергетическую торпеду, неслись прежним курсом, — в этом бою родилось новое оружие, создание и применение которого еще только предстояло проанализировать и освоить.

Единственный факт, который уже не вызывал сомнения, и не мог быть подвергнут двоякой трактовке, заключался в том, что боевые возможности «Стилетто», как основной ударной силы флота, намного превзошли расчетные параметры.

Эра господства в космосе огромных кораблей завершалась здесь и сейчас.

Перехватить выпущенные Лашутиным «Пилумы» [52] из-за высокой скорости подлета и короткой дистанции, с которой производился запуск, не смог бы ни один ультрасовременный комплекс противокосмической обороны. Боевые части сверхтяжелых ракет разделились спустя секунду после старта, умные боеголовки успели создать локальную сеть, распределить цели, и ударить в центральную часть диска, поражая не только выступающую часть силовой установки корабля механоформ, но и сотни прилегающих модулей.

Цепная реакция взрывов прокатилась волной огня, в космос ударили гейзеры расплавленного металла и фонтаны обломков, затем среди разделяющихся в экстренном режиме сегментов исполина возник нестерпимый свет — энергия вышедшей из-под контроля реакции термоядерного синтеза прожигала себе путь, испаряя миллионы тонн вещества, — то, что секунду назад являлось тридцатикилометровым кораблем, мгновенно превратилось в растущий огненный пузырь, который внезапно лопнул, разлетаясь потоками энергий, когда в него ударила плазменная торпеда, сформированная генераторами активного щита штурмовика Инги.

Все свершилось в считаные мгновения.

Казалось, что космос вспыхнул: миллиарды частиц кристаллического щита, защищавшего флот механоформ, сгорали в потоках излучения, управлявшие ими резервные модули превратились в бесформенные комья расплавившегося металла, истребители Роя, преследовавшие штурмовики третьей эскадрильи, сгорели, оказавшись в опасной близости от эпицентра термоядерного взрыва, соседние «диски» начали экстренную расстыковку, отстреливая сегменты и модули, возник хаос, в котором происходило немало столкновений, и в довершени апокалипсической картины разрушения вторая и четвертая эскадрильи «Стилетто» нанесли удар по силовым установкам, дрейфующим в космосе после расстыковки «Разрушителей», спровоцировав еще три не менее мощных термоядерных взрыва.

Третья эскадрилья, пройдя рискованный участок, совершила перестроение — звенья прикрытия вступили в схватку с истребителями Роя, в то время как машина галакткапитана Иноземцева в сопровождении ведомых «Стилетто» устремилась в атаку на вышедший из гиперсферы «авианосец» механоформ.

Внезапно в стороне от двух очагов схватки сканирующие комплексы кораблей эскадры зафиксировали возмущение метрики пространства, и тут же на частоте связи пришел доклад галакткапитана Лозового:

— Командиру эскадры, докладываю: разведывательная задача выполнена. Баз противника по курсу следования не обнаружено. Вступаю в бой.

— Галакткапитан Дуллиган — подтверждаю.

Первая и пятая эскадрильи «Стилетто», совершив боевой разворот, устремились в атаку на два авианесущих крейсера механоформ, которые, приняв на борт поврежденные истребители Роя, теперь пытались удалиться на безопасную дистанцию от переполненного энергиями пространства схватки [53].

Адмирал Мищенко, проследив за стремительным развитием атаки так вовремя подоспевших эскадрилий, понял, что участь авианосцев предрешена — они не успевали скрыться в аномалии космоса.

* * *

Пространство безымянной звездной системы догорало очагами локальных схваток.

«Воргейз», остановив продвижение, открыл вакуум-доки, принимая поврежденные «Стилетто»; аналогичные порты открылись и на уровне технической палубы крейсера, откуда стартовали сотни аппаратов технической поддержки. Большая часть взяла курс на «Раптор», остальные приступили к поиску катапультированных капсул с пилотами «Стилетто».

Вторая волна технических механизмов занялась сбором сброшенных ракетных комплексов «Легион», разыскивая их и доставляя к приемным докам крейсера.

Деловая суета, короткие схватки, то и дело вспыхивающие в пространстве среди причудливо клубящихся скоплений неуправляемых кристаллов и различного рода обломков, свидетельствовали — бой догорал, как лесной пожар, оставивший после себя безжизненное пространство да тлеющие очаги бушевавшего еще минуту назад яростного противостояния.

Флот механоформ, десятикратно превосходивший Элианскую эскадру, был разгромлен.

До расчетного времени появления сил Содружества оставалось еще восемь минут.

Адмирал Мищенко, как только восстановились каналы связи, отдал приказ: эскадрильям «Стилетто» перегруппироваться для атаки уцелевших силовых установок расстыковавшихся кораблей механоформ, «Ворону» и «Апостолу» обеспечить буксировку «Раптора» на безопасное расстояние от зоны предполагаемых термоядерных взрывов…

Напряженное ожидание окончательной развязки было прервано.

Мнемоники «Воргейза» внезапно вновь доложили о возмущении метрики, а через несколько мгновений в пространстве засверкали бледные вспышки гиперпереходов.

Первыми из гиперсферы появились модули «Сеятелей», вслед за которыми материализовалось полтора десятка… репликаторов!

Это была уже третья волна бесноватой атаки!

Ближе всех к точке гиперпространственного перехода противника оказался «Апостол».

Капитан Эрвинг не ждал приказов: мгновенно сориентировавшись в резко изменившейся ситуации, он принял решение атаковать «Сеятели».

Подсистемам двигателей ориентации — обеспечить вращение корпуса без потери курса! Малое ускорение на маршевой тяге! — Мысленные приказы, адресованные кибернетической составляющей корабля, тут же принятые к исполнению, обеспечили мгновенное начало маневра.

Фрегат находился на выгодной позиции для удара, артиллерийские и ракетные палубы успели полностью перезарядиться, в дефиците по-прежнему оставалась энергия — бортовые реакторы не успевали выдавать необходимую мощность, и противоплазменный шит (по мгновенно произведенным расчетам) не спасал ситуации, а лишь забирал из энергосистем корабля последние резервы.

— Отставить противодействие плазме!

Модули «Сеятелей», едва завершив процедуру всплытия, тут же разрядились залпом из сотен энергетических сгустков.

Одновременно с залпом противника заработали все огневые точки фрегата, электромагнитные гаусс-орудия били длинными очередями по четко различимым целям: мнемоники, управляющие батареями «Апостола», воспринимали яркие сигнатуры во всех подробностях, передавая данные для точного наведения. Ракеты, снаряды и плазменные сгустки неслись навстречу друг другу, в пространстве полыхнуло несколько ярчайших вспышек, а затем удары достигли целей.

Десять «Сеятелей», двигавшихся в авангарде атакующей группы, внезапно окутались вспышками попаданий и взорвались, превращаясь в стремительно распухающие энергетические пузыри, внутри которых высвобожденная плазма пожирала обломки разрушенных ракетами и снарядами конструкций.

Механоформы выбрали явно неудачную точку всплытия, группировка противника буквально нарвалась на шквальный огонь фрегата, десять уничтоженных «Сеятелей» стали тому свидетельством, но произведенный ими залп в те же секунды настиг «Апостол».

Найл Эрвинг, видевший гибель «Раптора», оперировал полученным уже в ходе этого боя опытом: сгусткам плазмы требовалось пять-семь секунд для подлета к цели, но он не собирался ждать рокового события, — за мгновения до удара капитан мысленным приказом подверг преднамеренной декомпрессии часть отсеков внешнего слоя. Навстречу сгусткам энергии устремились мутные гейзеры газа, вращение корпуса фрегата вокруг оси симметрии закрутило их спиралями, «Апостол» на миг исчез, — его окутали облака декомпрессионных выбросов, в которых частыми стробоскопическими вспышками угадывалась работа скорострельных орудий противокосмической обороны.

Считаные мгновения, отделявшие фрегат от гибели, уже минули, бледные сполохи сияния, рвущие окутавшие корабль облака декомпрессионных выбросов, обозначили разрушение структуры множества плазмоидов, но искаженные сигнатуры не давали однозначного ответа, уничтожены ли сгустки плазмы противодействием средств ПКО [54] «Апостола» или они все же достигли цели, ударив в корпус фрегата?

Аварийным группам немедленного действия — старт по готовности! — Адмирал в последнее мгновение все же не выдержал, отвернулся от суммирующих экранов. — Мнемонический отдел, мрак вас подери, я жду информации!

В пространстве, где с новой силой вскипел бой, происходило нечто, не поддающееся мгновенному осмыслению.

Новорожденные газопылевые облака, напитанные разрушительными энергиями, рдели, истекали инфракрасным излучением, образуя туманность, поглотившую четверть объема звездной системы. Средь фантастически красивых и одновременно зловещих клубящихся выбросов дрейфовали разрушенные корабли, механизмы, модули, миллионы обломков и миллиарды кристаллов, уцелевших в горниле термоядерных взрывов, наполняли туманность, превращая ее в опаснейшую ловушку для любого управляемого аппарата.

За непроницаемой для сканеров завесой, на краю газопылевых облаков вновь возникли бледные вспышки гиперпереходов, исторгшие в метрику трехмерного космоса новые модули флота механоформ.

Мнемоники, находящиеся на борту «Воргейза» не могли с точностью определить, что именно происходит в сотне тысяч километров от крейсера. Связь с «Апостолом» прервалась, «Стилетто», которым была дана команда на возвращение в доки, находились сейчас так же далеко от места события, как и флагман эскадры, но их пилоты фиксировали внезапную активацию дрейфующих в газопылевом облаке кристаллов, вслед которым пришли в движение десятки поврежденных, потерявших управление и считавшихся уже не опасными модулей различных типов и предназначений.

Когда внутри газопылевых облаков наметилось упорядоченное движение, адмирал, мрачно наблюдавший за событиями, внезапно подумал:

Они неистребимы.

Мысль, граничащая с отчаянием, лишь скользнула по периферии сознания. Пять минут, которые оставалось продержаться до подхода основных сил флота, грозили обернуться полным поражением, гибелью истерзанной эскадры, вступившей в неравный бой, но Сергей Дмитриевич не позволил секундной слабости овладеть рассудком.

— Энергию на щиты носовой полусферы! Следовать боевым курсом к точке дрейфа «Апостола»!

Крейсер, совершив боевой разворот, ускоряясь, вошел в газопылевое облако, и почти тотчас же заработали гаусс-орудия — единственные системы вооружений, способные уничтожать противника в условиях, блокирующих применение генераторов плазмы и лазерных излучателей.

По мере того, как крейсер углублялся в облака пыли и газа, на тактических мониторах разворачивалась панорама происходящих внутри туманности событий.

Механоформы, используя деление на модули, сегменты и блоки не поддавались полному, абсолютному разрушению. Стоило лишь появиться управляющей силе, как сонмища способных к перемещению аппаратов вновь потянулись к определенной точке, невзирая на растущий процент невосполнимых потерь. — Многие из автономных блоков, поврежденных во время боя, окончательно разрушались на пути следования через туманность, но и того количества сегментов, что стягивались сейчас к окраине газопылевых облаков (даже при приблизительном подсчете), было достаточно для формирования десятка базовых кораблей противника различной специализации.

Оставался открытым вопрос: что станет центром их единения?

Все термоядерные реакторы, являющиеся стержневой структурой для сборки модульных кораблей, были разрушены огнем крейсера и атаками «Стилетто».

— Всем находящимся в космосе боевым единицам — прорываться к зоне концентрации вражеских модулей! Пилотам вести постоянную трансляцию данных, действовать по фактической обстановке!

Прошла томительная, напряженная минута.

«Воргейз», следуя наикратчайшим курсом, приближался к дрейфующему «Апостолу», вслед за флагманом двигался «Ворон», орудийные комплексы двух кораблей работали практически непрерывно, уничтожая оказавшиеся в зоне эффективного огня вражеские модули, и сметая крупные обломки, расположенные по курсу движения.

Девять «Стилетто», вырвавшись вперед, начали транслировать данные с противоположной окраины газопылевой туманности.

Картина, открывшаяся адмиралу, потрясала.

По самому краю раскаленных облаков двигались полтора десятка репликаторов. Они поглощали вещество, забирая электромагнитными ловушками сотни тысяч тонн газа, пыли и мелких обломков.

Различные модули, успевшие преодолеть туманность, дрейфовали неподалеку. Большинство из них было повреждено, но данное обстоятельство, похоже, не играло решающей роли.

«Воргейз» и «Ворон» еще не преодолели половины расстояния, находясь в глубине газопылевых облаков, когда репликаторы развернулись, прекратив сбор вещества и начали расходиться веером, увеличивая дистанцию друг от друга.

Еще несколько секунд, и в «чистом» пространстве космоса вспыхнули начерченные миллионами микролазеров трехмерные модели… термоядерных реакторов!

Репликаторы тут же приступили к их «изготовлению», в то время, как десятки различных сегментов пришли в движение, распределяясь вокруг создаваемых стержневых структур, в полной готовности стыковаться с ними, как только процесс репликации будет завершен.

Зная скорость работы репликаторов, Мищенко понял: еще три-четыре минуты и на окраине системы будет сформирован новый боеспособный флот механоформ.

— Маршевая тяга — крейсерскую скорость! Энергию генераторов на носовые щиты-дефлекторы! Всем боеспособным единицам эскадры — атаковать репликаторы противника! Уничтожить любой ценой!

Вокруг «Воргейза» начало разгораться алое сияние — это энергетические щиты, поставленные по курсу движения, сжигали миллионы различных обломков, способных повредить броню крейсера.

Щит разгорался, постепенно истончаясь, растекаясь вдоль бортов корабля аурой раскаленного газа.

«Ворон», вырвавшийся вперед, внезапно произвел массированный запуск «Пилумов».

Тяжелые ракеты, едва покинув стартовые шахты, тут же разделились на тысячи автономных боевых частей. Реактивные снаряды, маневрируя, уклонялись от столкновений с крупными и мелкими препятствиями, их бортовые компьютеры поддерживали максимально допустимую скорость, не ведущую к критическому нагреву и разрушению.

«Воргейз» по примеру «Ворона» также произвел ракетный залп, но первыми в бой вступили девять «Стилетто».

* * *

Инга, сопроводив машину Лашутина до вакуум-дока «Воргейза», не спешила с процедурой стыковки.

Несмотря на усталость, навалившуюся после невероятного напряжения боя, она ощущала растущее беспокойство, словно чувствовала, что схватка не завершена, и что-то должно случиться в ближайшие минуты.

Интуиция не подвела, но стало ли от этого легче?

Разрушающие разум картины, переданные с борта «Апостола», на миг вызвали приступ отчаяния: сколько же еще резервов бросят в бой механоформы и завершится ли схватка в принципе? Или ресурсы противника неистощимы?

И снова — прорыв через туманность, к дрейфующему, потерявшему ход фрегату, туда, где вышедшие из гиперсферы молекулярные репликаторы собирали вещество, чтобы прямо тут, на глазах у людей, воссоздать боевой флот…

Нужно осмотреться, выяснить обстановку.

Инга остановила «Стилетто» в границах клубящегося, истекающего тепловой энергией газопылевого выброса.

От сигнатур множества сегментов, сумевших выбраться из новорожденной туманности, рябило в глазах. Репликаторы, завершив сбор вещества, уже вычертили подробнейшие трехмерные модели, отображающие сложную структуру воссоздаваемых ими «стержневых» элементов, внутри которых располагались термоядерные реакторы, а к внешней части уже были готовы пристыковаться различные модули, чтобы образовать полноценные, готовые к немедленному действию корабли флота…

* * *

На краю туманности внезапно взвихрились газопылевые облака, — это два звена «Стилетто» вырвались на оперативный простор. Машины из состава разных эскадрилий, устремились в атаку на репликаторы, не обращая внимания на полтора десятка истребителей Роя, барражирующих над скоплением ожидающих стыковки модулей противника.

Заметив их, Инга сменила решение.

«Воргейз» и «Ворон» все еще двигались в границах раскаленной туманности, «Апостол», едва различимый в облаках декомпрессионных выбросов, постепенно терял ход. Мгновенный анализ ситуации вел к неутешительному выводу — ни флагман эскадры, ни сопровождавший его фрегат не успевали выйти на позицию атаки. Репликаторы завершат воссоздание объектов намного раньше, и даже произведенный тяжелыми кораблями массированный ракетный запуск не спасал положения. Реактивные снаряды, движущиеся сквозь туманность на малых скоростях, уже зафиксированы сканирующими комплексами противника: модули, ожидающие стыковки, вдруг начали перестроение, явно готовясь отразить ракетную атаку.

Два звена «Стилетто», невзирая на противодействие зенитных подсистем разрозненных сегментов, прорвались сквозь заградительный огонь, начиная атаку на репликаторы; истребители Роя, заходя им в тыл, маневрировали в данный момент у границ туманности, еще две сигнатуры «Стилетто» появились из глубин источаемой газопылевыми облаками тепловой засветки.

Инга ждала.

За время боя ее машина израсходовала весь ракетный боекомплект, в распоряжении пилота остались лишь электромагнитные орудия да зенитные лазеры, работающие в режиме «полный автомат».

Механоформы приближались. Их сканеры не сумели распознать «Стилетто», затаившийся в клубящемся газовом выбросе, дистанция до целей стремительно сокращалась, и Инга, не дожидаясь, пока установится устойчивый канал связи с двумя появившимися из глубин туманности машинами, начала атаку.

Первые же очереди, выпущенные из электромагнитных орудий, уничтожили два истребителя Роя — один разлетелся на куски, второй, потеряв носовую часть, беспорядочно вращаясь, врезался в обшивку дрейфующего неподалеку сегмента.

От резких смен курса на миг потемнело в глазах, сложные противоперегрузочные системы едва справились со своей задачей. «Стилетто» Инги, уклоняясь от ответного огня, проскочил сквозь скопление вражеских модулей, прикрываясь ими, словно щитом, и вновь вырвавшись на оперативный простор, устремился на истребители Роя, атакуя их построение с верхней полусферы.

Гаусс-орудия работали непрерывно, отсутствие ракетного боекомплекта не позволяло действовать по схеме «выстрелил и забыл», каждый элемент боевого маневрирования проходил на уровне визуального контакта с целями, и сознание мнемоника вдруг странным образом отреагировало на острую новизну ощущений — Инга практически перестала воспринимать сигнатуры, словно кибермодули имплантов не успевали обсчитывать ситуацию.

Два истребителя Роя внезапно появились на встречных курсах, они неслись в лобовую атаку, обгоняя выпущенные ими же плазменные сгустки, лишь лазерные лучи били точно в цель, жаля броню «Стилетто». Сближение происходило настолько стремительно, что Инга не успела даже испугаться — она машинально отработала по целям из курсовых орудий и лишь в следующую секунду, пролетая сквозь сдвоенное облако взрывов, наполненное мелкими обломками, она ощутила ледяной озноб.

— Продолжай атаку! Я прикрываю! — Голос Саши Иноземцева ворвался в рассудок, фраза промелькнула на фоне докладов, идущих от аварийных подсистем: часть брони, размягченной лазерными попаданиями в буквальном смысле срезало при прохождении сквозь облака мелких осколков, оставшихся на месте уничтоженных механоформ, разом отказали все датчики носовой полусферы, два из четырех курсовых орудий выдали сигналы неисправности, но она справилась с мгновенными шоковыми ощущениями, разворачивая «Стилетто» на новую группу целей.

Сейчас главное — не дать репликаторам завершить начатое…

Продержаться до момента выхода «Воргейза» и «Ворона» из границ туманности.

Что-то случилось с сознанием в момент стремительной лобовой атаки. Инга как будто провалилась в иное измерение. Ощущение, сравнимое с внезапной контузией, было трудно обосновать, да она и не пыталась сейчас понять суть неожиданного явления. Машинально управляя «Стилетто», она вывела машину на атаку целей и вдруг, когда моральное напряжение вновь достигло пиковых величин, разум опять начал проваливаться в бездну…

Гиперсфера…

На краткий миг она отчетливо увидела сложную ткань энергетических линий аномалии, и вдруг ее рассудок скользнул в сеть, образованную линиями напряженности, — наваждение или погружение длилось едва ли секунду, но и этого оказалось достаточно, чтобы поймать слабый сигнал, похожий на смутный образ — ей показалось, что она ощутила нематериальное присутствие Вадима Рощина!..

Моральный удар оказался настолько силен, что Инга едва справилась с управлением.

Линии гиперсферы, словно отпечатались в рассудке. Пылающие нити курсов, ведущие к нескольким удаленным на десятки световых лет звездным системам, выжгло в сознании, казалось, закрой глаза — и на фоне опущенных век увидишь только их…

Вадим…

Она даже не задумалась над тем, что ее рассудок выдает желаемое за действительное, нет, Инга безоговорочно поверила внезапному наваждению, словно это был долгий, осознанный, целенаправленный поиск, пусть не увенчавшийся абсолютным успехом, но подаривший несколько опорных точек…

Вернувшись в реальность, она уже с трудом воспринимала события. Все, что минуту назад казалось главным, обязательным, внезапно поблекло. Пылающие в рассудке курсовые нити манили, они как будто искушали ее, а внутренний голос нашептывал — ты уже сделала здесь все, что могла…

Нет.

Она встряхнула головой, отгоняя наваждение.

За несколько секунд, проведенных в иной реальности, ситуация радикально не изменилась.

Два звена «Стилетто», уничтожив пять репликаторов, перестраивались для новой атаки. Со стороны ожидающих стыковки модулей противника по ним били лазерные батареи систем противокосмической обороны. Группы кристаллов, собранные управляющими подсистемами, выбрасывало на перехват штурмовиков, но те маневрировали, на миг заслонялись активными щитами, оставляя в космосе бледные пятна медленно затухающих гравитационных искривлений, и вновь с упорством обреченных бросались в атаку.

На краю клубящихся газопылевых облаков появилась сигнатура «Ворона».

Фрегат двигался с постоянным ускорением, его орудийно-ракетные комплексы работали без остановки, и Инга, едва вырвавшись из плена болезненных, не до конца осознанных ощущений, вдруг почувствовала, что в битве вновь наступает перелом — ни один из полутора десятков репликаторов так и не сумел завершить начатое, прикрывавшие их модули разлетались обломками, а из глубин туманности медленно, но неумолимо выдавливало контур «Воргейза».

Если сейчас начнется новая волна атаки — уже не выдержим, — промелькнула в сознании отрешенная мысль, но Инга ошиблась в предчувствии: уцелевшие репликаторы противника внезапно прекратили воссоздание моделей и один за другим начали процедуру экстренного гиперпространственного перехода, пытаясь скрыться в аномалии космоса.

Что произошло?

Почему они вдруг начали отступать?

Инга, предприняв болезненное мысленное усилие, отсканировала окружающее пространство и вдруг поняла: за короткий промежуток времени, что ее рассудок пребывал на грани двух реальностей, в метрику трехмерного космоса вышли десятки кораблей Объединенного Флота Содружества.

Я свободна… — преодолевая безразличие навалившейся вдруг усталости, она вновь и вновь, словно в полусне, невольно возвращалась к отслеженным гиперсферным курсам, на фоне которых бледным призраком из абсолютного мрака проступал образ Вадима. — Я сделала все, что в человеческих силах…

Ее «Стилетто» еще несколько секунд двигался прежним курсом, а затем, подчиняясь мысленной команде мнемоника, задействовал секции гипердрайва, ускользая в бездну Великого Ничто, туда, где трепетным светом надежды пульсировали тонкие нити призрачных курсов.

Глава 8

Неизвестная точка пространства…

Утром, когда Вадим проснулся, погода резко изменилась, над Ржавой Равниной валил снег.

Сквозь трещину в выступающем из недр холма фрагменте корпуса древнего механизма, где накануне он нашел убежище, струился серый свет.

Рощин лежал в неудобной позе, но шевелиться не хотелось, он смотрел сквозь неширокий разлом брони на голые ветви какого-то дерева и крупные хлопья снега, медленно падающие на землю. Белое пушистое кружево успокаивало, баюкало сознание, приковывало взгляд, нашептывая о некой неизбежности, фатальности всего сущего.

Он побывал на многих планетах, видел сотни разных биосфер, и везде, куда бы ни приводила галакткапитана судьба, в какой-то момент он вдруг убеждался: всё суета. Техногенная среда, созданная великими цивилизациями, может разрушиться, погибнуть, оплыть ржавыми холмами, а природа устоит, залечит нанесенные ей раны, и продолжит свой вечный промысел, невзирая на суетливую возню существ, пытающихся повелевать ею.

Он чувствовал себя одиноко и спокойно. Медленный танец снежинок завораживал, тепло, исходящее от ткани защитного костюма, приятно согревало тело…

Прошло немало времени, прежде чем сонный покой, воцарившийся над равниной, сломался звуками: где-то рядом, неподалеку от треснувшего корпуса древней машины послышались тяжелые шаги, хлопая крыльями тревожно взлетела стайка птиц, послышались приближающиеся, сначала невнятные, а затем все более отчетливые голоса.

Говорили на древнем интеранглийском, причем звук был грубым, чуть дребезжащим.

— Краб, я тебе говорю, он где-то тут.

— Ну да. Сквозь землю провалился. Ищи теперь.

— Ну не знаю. Вечно ты ворчишь.

— Пропадем мы с тобой. Ну, зачем полезли? Вон у тебя даже передатчик не работает, бубнишь через синтезатор речи, на всю равнину слышно.

— Не хочешь искать — возвращайся. Я тебя силой сюда не тащил. А мне Кайла отыскать надо. Он точно знает, где человек.

— Вот дался вам всем этот человек. Что, без него плохо?

— Ничего ты не понимаешь. И никогда не поймешь. Я раньше с людьми работал. Очень давно. Вот тогда была жизнь. А что сейчас? Называем себя свободными сервами, а сами прячемся в горах, как животные в норах.

— Ты-то прячешься, как же. Каждую неделю на Равнину выходишь. Кайл в последний раз тебя по кускам притащил, и все мало? Нет. — Шаги стихли. — Я назад пойду. Призрак будет злиться. Он ведь нас никуда не отпускал.

— А я ему не подчиняюсь. Пусть других исполнителей для хозяйственных работ поищет.

— Ну, как хочешь. Пока снегопад — вернусь.

Рощин, затаив дыхание, слушал разговор двух древних сервомеханизмов.

Он уже прочитал сигнатуры: подле корпуса репликатора остановились два андроида. Первый принадлежал к базовой колониальной модели «Хьюго БД12», второй являлся ее пехотной модификацией времен Галактической войны.

— Как хочешь, Краб. Я возвращаюсь. — Хьюго, видимо, пребывал в нерешительности, повторяя одну и ту же фразу.

— Иди уже, если решил.

Речевые обороты, используемые андроидом пехотной поддержки, совершенно не походили на сухой язык предустановленных на заводе-изготовителе формулировок, что явно свидетельствовало о богатом опыте общения сервомеханизма с людьми и наличии в его системе модулей искусственного интеллекта [55].

За трое суток, проведенных на планете, Вадим успел встретить и потерять нескольких потенциальных союзников, которые являлись еще и бесценными источниками информации, но кроме чисто прагматического интереса в его последующем поступке присутствовал и иной, морально окрашенный мотив: он в полной мере успел вкусить от понятия «чуждая техносфера» и появление знакомых, надежных механизмов, принадлежащих к сумме технологий человеческой цивилизации, внезапно вызвало ощущение тепла.

* * *

Тем временем один из андроидов, действительно, повернул назад, быстро исчезнув за пеленой снегопада, второй же начал взбираться на холм, частью которого являлся корпус древнего механизма.

— Краб! — окликнул его Вадим, не покидая своего убежища.

Тот остановился как вкопанный, затем повернул голову, насколько позволили ограничители работы сервоприводов, и глухо спросил:

— Кто тут?

Ну совсем, как человек, — мысленно поразился Вадим его поведению. Очевидно, большинство сканеров дройда не функционировало, и ему приходилось воспринимать окружающий мир посредством слуха и зрения.

— Ты не меня ищешь? — Рощин боком протиснулся в расселину, позволяя андроиду увидеть себя.

Тот на мгновение остолбенел.

Если бы его металлопластиковые черты сохранили способность к мимике, то Вадим наверняка бы увидел крайнее изумление, отразившееся на лице человекоподобной машины, но безжалостное время и превратности нелегкой судьбы довели дройда до плачевного состояния: на нем не осталось ни искусственных кожных покровов, ни одежды, да и бронекожухи, имитирующие анатомическое строение человеческого тела, частью отсутствовали, обнажая тяги сервомоторов, оплетающие прочный, неподверженный коррозии металлокомпозитный скелет машины.

В душе мнемоника промелькнуло чувство сострадания.

Удивительной была вера встреченных им сервомеханизмов в собирательный образ человека.

— Иди сюда. Не бойся. Я не результат программного сбоя.

* * *

Люди и машины.

Сколько раз за тысячелетнюю историю освоения космоса создатели и их творения встречались в разных, порой парадоксальных, непредсказуемых ситуациях?

Очень давно, еще до начала космической эры, один человек сказал: «Мы в ответе за тех, кого приручили».

Галакткапитан Рощин мог бы дополнить и расширить это высказывание, добавив, — мы в ответе за тех, кого создали, толком не понимая, что гонка технологий и вооружений, начиная от создания первой «умной» бомбы и заканчивая системами искусственного интеллекта серв-машин, аэрокосмических истребителей и даже боевых кораблей флота, — это не повторение пути Бога, а грешное преступление против великого промысла.

Металлопластиковые губы дройда все же тронуло подобие улыбки, он шагнул к человеку, искренне считая, что настал момент истины, его беды и невзгоды теперь окончены, он снова нужен, востребован, ведь на планету пришел Создатель.

Как эти чувства, ясно читаемые в мыслеобразах, которые буквально излучали нейромодули человекоподобной машины, сочетались с боевым предназначением сервомеханизма? Какой же путь саморазвития он прошел, чтобы научиться мечтать и верить?!

Вадиму внезапно стало не по себе. Ведь он не мог предложить андроиду практически ничего, кроме права поделиться информацией и в критической ситуации погибнуть, защищая человека.

Разве об этом мечтал потрепанный пехотный дройд?

Он прожил — именно прожил, осознавая себя, больше тысячи лет, среди враждебной, чуждой техносферы, и здесь, на огромной свалке уже никому не нужной техники, сформулировал, сохранил, взлелеял свое понятие смысла и цели нелегкого существования, собственный вариант веры в чудо, которое обязательно произойдет, рано или поздно.

Серв остановился в шаге от Рощина.

Взять под контроль его систему? Использовать древний механизм, ради выживания, достижения сиюминутной цели, выполнения боевой задачи?

Пожалуй, неделю назад галакткапитан Рощин поступил бы именно так. Мало ли реликтов времен Галактической войны встречалось ему во время зачисток планет? Рассчитанные на несколько минут активного боя, созданные, чтобы сгореть в горниле давно минувшей войны, они не принадлежали современности, по крайней мере, именно так казалось Вадиму в моменты случайных столкновений, и только сейчас, как будто окончательно прозрев, он до конца понял всю глубину и жестокость прошлых заблуждений.

Перед ним стояло мыслящее существо.

— Ну, давай знакомиться? — Вадим протянул руку, а андроид после секундного замешательства, осторожно с явной опаской пожал ее.

— Меня зовут Краб. Я ищу своего друга — Кайла. Он отправился на ваши поиски и пропал.

— Вадим. И давай на «ты». — Рощин обернулся, указав на неподвижную фигуру серва, которого он тащил от места недавней схватки, надеясь использовать блоки его памяти в качестве источника информации. — Не его ли ты ищешь?

Краб шагнул вперед, видимо, сканеры андроида, действительно, находились в весьма плачевном состоянии — ему пришлось приблизиться почти вплотную, чтобы опознать поврежденный механизм.

— Это Кайл! Что с ним случилось?!

— Пострадал в схватке с двумя сервами неизвестной мне конструкции. — Ответил Вадим.

Краб обернулся.

— А как он оказался тут, в убежище?

— Я принес.

— Ты спас его?!

— Получается так. — Вадим не стал вдаваться в подробности своих намерений.

Краб осмотрел повреждения.

— Его можно восстановить, — неожиданно заявил дройд. — Нужны некоторые запасные части. У меня есть с собой кое-какие модули. — Только сейчас Вадим заметил небольшую сумку, перекинутую через плечо человекоподобного механизма. — Вы… Ты поможешь мне?

— Без проблем. Только давай условимся: после вы расскажете мне, кто и зачем ищет человека на Ржавой Равнине?

— Конечно расскажем! — Краб уже снял грудные бронепластины с корпуса своего друга, открывая доступ к креплениям технического кожуха, за которым располагалось аппаратное ядро системы.

Спустя пару часов несложный ремонт и процедура тестирования восстановленной системы человекоподобного механизма успешно завершились.

— Краб? Как ты тут оказался? Ты меня спас, дружище!

— Нет, Кайл. Тебя спас человек.

Андроид обернулся.

— Где он?

— Вышел наружу. Он чем-то сильно озабочен.

* * *

Окраина скопления О'Хара. Система Q-1867

Пятый ударный флот Содружества вышел из пространства гиперсферы на значительном удалении от горячей, едва сформировавшейся туманности.

Модули механоформ, так и не получившие возможности состыковаться с воссозданными репликаторами стрежневыми элементами, попытались осуществить перестроение готовясь к отражению атаки, однако «Стилетто», обеспечивающие всплытие крупных боевых единиц флота, пресекли попытку противодействия, — часть сегментов базовых кораблей противника была уничтожена, нескольким удалось скрыться в пространстве гиперсферы. Две эскадрильи аэрокосмических истребителей ушли в преследование, остальные развернулись, прочесывая образовавшуюся на месте битвы газопылевую туманность.

В ореоле бледного сияния на окраине системы появились десять фрегатов, движущихся в атакующем построении, вслед им гиперсфера исторгла три ракетных носителя: «Глайс», «Берит» и «Роэт», названные в честь богов-громовержцев, заимствованных из мифологии планеты Крей.

С интервалом в десять секунд из аномалии вышли два линейных крейсера «Эзхизер» и «Ветрайф», затем появился узнаваемый контур флагмана флота — тяжелого крейсера «Андалит», несущего на борту аннигиляционную установку «Свет».

Фрегаты уже прошли треть расстояния, отделяющего их от туманности, и начали перестроение, поднимаясь выше плоскости эклиптики системы, а в космосе появлялись все новые и новые объекты — неподалеку от поврежденных «Апостола» и «Раптора» осуществили всплытие ремонтные платформы, между ними появился характерный контур мобильной базы, на борту которой располагался госпиталь, от вновь прибывших кораблей флота сразу же отделились десятки технических и эвакуационных модулей, в сопровождении «Стилетто» они устремились к поврежденным фрегатам Элианской эскадры.

— Сергей Дмитриевич!

Мищенко обернулся к зоне связи.

Дитрих Кроу, образ которого спроецировали стек-голографы [56], был краток:

— Рад видеть тебя. Извини, времени в обрез. Сейчас мнемоники формируют защищенное информпространство. Жду тебя там.

* * *

Генерацию киберпространства поддерживали не только мнемоники флота, но и гибридные системы флагманского крейсера, включающие в свою структуру логр-компоненты [57].

К немалому удивлению адмирала Мищенко, после стабилизации виртуального мира он заметил сразу несколько фигур, стремительно приобретающих индивидуальные черты — кроме Дитриха Кроу на встречу явился незнакомый Дмитрию Сергеевичу пожилой человек гражданской наружности, а также инсект и логрианин.

Главу Всех Семей и Хранителя Логриса, Мищенко встречал не впервые, потому узнал их, послав Хригашту ментальное приветствие, и, скрестив руки в знаке бесконечности разума, склонил голову перед Логдоидом.

Дитрих тем временем энергично развернулся, сделав шаг навстречу адмиралу.

— Рад видеть тебя, Сергей Дмитриевич.

— Взаимно. — Ответил тот. — Вовремя подоспели.

— Президент ввел чрезвычайное положение. Мне оставалось только воспользоваться предоставленными полномочиями, — скупо пояснил Дитрих. — Знаю, что подвергал эскадру опасности, не передавая директивы генерального штаба, но ты правильно истолковал молчание центра.

Хригашт, внимательно слушавший обмен репликами, вступил в разговор:

— Моя признательность, адмирал. Ты спас многие Семьи. Общность не забывает такое. — Его короткие, как будто незавершенные фразы несли неизгладимый отпечаток мыслеобразов, которые невозможно выразить словами, но Мищенко, хорошо знакомый с ментальным языком инсектов, по достоинству оценил лаконичные выражения. Хригашту не нужно было пояснять, что многие люди принимали участие в битве, — Глава Всех Семей мыслил категориями единого, коллективного разума, и, обращаясь к адмиралу Мищенко, подразумевал всех, кто действовал под началом Сергея Дмитриевича.

— К делу. Это Найджел Гревс, — представил Дитрих Кроу своего спутника.

Мищенко нахмурился. Система кибстека уже произвела поиск в глобальных базах данных, идентифицировав личность неожиданного участника встречи.

— Все в порядке, — успокоил его Дитрих. — Он на нашей стороне. Благодаря Найджелу и его группе мы получили возможность отследить перемещения механоформ в границах гиперсферы.

— Их флот разбит. — Мищенко хоть и доверял рекомендациям Кроу, однако присутствие на секретном совещании первого боевого мнемоника Обитаемой Галактики, который числился погибшим при невыясненных обстоятельствах, насторожило его.

— Я же сказал, не напрягайся. — Уловил его настроение Дитрих. — Одержана локальная победа, сейчас наступило время быстрых, решительных совместных действий. Прошу. — Он кивнул Найджелу.

— Мнемоники моей группы проследили пути отхода отдельных боевых единиц разбитого флота терраформеров, — спокойно произнес Гревс. — Они совпадают с гиперсферными маршрутами, по которым к механоформам прибывало подкрепление. Теперь мы точно знаем координаты звездной системы, являющейся точкой базирования сообщества машин. Однако анализ данных, полученных как в ходе боев, так и по каналам уважаемого Хригашта, наладившего контакт с главами Семей, исторически населяющих данный сектор, позволяет предположить, что ранее существовало два независимых анклава машин.

— Не новость, — ответил Мищенко. — Мы пришли к тем же выводам. Терраформеры, отвоевав у инсектов определенный сектор пространства, вступили в конфликт друг с другом. В результате в границах скопления О'Хара на протяжении тысячелетий длилась война машин, завершившаяся победой одного из сообществ.

— Верно, — согласился Найджел. — Однако проблема в том, что мы не знаем истинной точки базирования побежденного анклава механоформ. Но о ней осведомлены победители. Существует вероятность, что после нанесения удара по их базе, часть терраформеров отступит и сумеет быстро восстановить боевой потенциал, используя резервные мощности, законсервированные после разгрома конкурентов.

— Мы будем следить за линиями напряженности гиперсферы.

— Боюсь, что мониторинг уже не даст желаемого результата. Терраформеры хоть и не проявили качеств, указывающих на наличие в их системах модулей искусственного интеллекта, но боевой и тактический опыт они накапливают. Сейчас, лишившись части репликаторов, потеряв ударный флот, они наверняка решат задействовать мощности резервной базы и уже отправили туда группу для расконсервации производств.

— Найти их резервную базу обычными средствами будет очень сложно. — Покачал головой Мищенко. — Начав тотальное прочесывание сектора, мы только упустим время и инициативу. Необходимо нанести решающий удар, коль скоро нам стали известны координаты основной точки базирования противника.

— Несомненно, — согласился Дитрих Кроу. — Однако выслушаем Найджела.

— На мой взгляд, — продолжил прерванную мысль Гревс, — существует лишь один способ обнаружения звездной системы, в прошлом являвшейся опорным пунктом побежденного анклава механоформ. Как мы предполагаем, удар по Пятому Резервному космодрому нанес корабль терраформеров, принадлежащий к группировке машин, проигравших давнее противостояние. Известно, что руководивший обороной Алексии галакткапитан Рощин катапультировался после разрушения «Стилетто» и был захвачен транспортными модулями противника. Они скрылись в гиперсфере. Напрашивается вопрос: куда они отбуксировали спасательную капсулу?

— На свою базу, естественно, — подумав, был вынужден признать адмирал Мищенко.

— Именно!

— Не вижу причин для торжества. Если бы Рощин остался жив, то давно дал бы знать о себе. Среди аппаратуры спасательной капсулы есть аварийный передатчик, работающий на гиперсферных частотах.

— С техникой случается всякое, адмирал. Даже самые надежные системы порой отказывают. А вот человек, защищенный механизмами катапультируемого модуля да еще облаченный в бронескафандр, скорее всего, выжил. Галакткапитан, вероятно, находится в весьма бедственном положении, его личных мнемонических способностей в условиях чуждого техногенного окружения недостаточно для отправки сигнала на гиперсферных частотах, но даже самые слабые попытки выйти на связь через линии напряженности гиперсферы способен обнаружить другой мнемоник.

— Вы? — Напрямую спросил Мищенко.

— Нет. — Отвел свою кандидатуру Найджел. — Рощин, по моим сведениям, решительный, грамотный офицер, но его мнемонические способности не развиты в той степени, чтобы свободно манипулировать линиями напряженности аномалии. Допустим, генераторы гиперпривода спасательной капсулы повреждены, либо лишены энергии. В таком случае сигналы, отправляемые галакткапитаном, едва ли отличаются от фона помех, что несут горизонтали. Я тут бессилен. Мы называем такие сигналы «шепотом вечности». Уловить их способен лишь очень сильный мнемоник, психологически настроенный на контакт с Рощиным.

— Куда вы клоните? Говорите прямо! — потребовал адмирал.

— Я веду речь о лейтенанте Инге Долматовой. Она пережила события на Алексии, и, что главное, образ Вадима Рощина занимает все ее мысли.

— Откуда вам это известно?

— Не важно. Когда-то я обучал мнемоников.

— И научились влезать в их души и мысли? Так? Манипулировать ими?! — Мищенко гневно посмотрел на Дитриха Кроу. — Предлагаете мне принять участие в манипуляциях офицерами флота?! Вы все с ума сошли?

— Боюсь, иного выхода нет, — выдержав взгляд адмирала, ответил Дитрих. — Тебе известно, где сейчас находится Инга и что с ней?

Мищенко мгновенно соединился с оперативным дежурным.

— Ее «Стилетто» ушел в преследование. Контакт с лейтенантом Долматовой потерян.

— Я поддерживаю мнемоническую связь с ней, — произнес Найджел. — Она не просто преследует отступающие модули механоформ. Ее более всего заботит судьба Вадима. Инга бессознательно ищет его, но если не поддержать ее усилия, то эффект в конечном итоге окажется нулевым. Она лишь доведет себя до грани отчаяния.

— Если все решено заранее, зачем мы обсуждаем эту проблему? — раздраженно спросил адмирал.

— Ничего пока не решено, Сергей Дмитриевич. — Дитрих не желал терять время в спорах, но понимал, что должен прояснить некоторые моменты. — По имеющимся у меня сведениям, галактлейтенант Долматова действует на свой страх и риск. Найджел в силах поддержать ее. Для этого необходимо твое оперативное решение. Нужна машина для Гревса и твоя личная — подчеркиваю — личная рекомендация, которую Найджел передаст Инге, если возникнет критическая ситуация.

Мищенко на минуту задумался, затем, поборов сомнения, кивнул.

— «Стилетто» в резерве нет. Дам «Х-Страйкер». Но с одним, обязательным условием: как только поиск даст результат, ты, — он обернулся к Найджелу, — ты отправишь Ингу назад с донесением. А сам займешься спасением Рощина, нравится тебе подобная миссия или нет.

— Хорошо. — Гревс не стал препираться. — Физически я нахожусь сейчас в обломках сбитого механоформами истребителя. Оставшийся от моей машины отсек дрейфует недалеко от «Воргейза».

— Даже так? Ты принимал участие в бою?

— Предвидя ситуацию, пытался помочь Инге. И попал под раздачу.

— То есть ты заранее внушил ей мысль о необходимости поиска?

— Скажем так — я рискнул своей шкурой, чтобы оказаться поближе к ней в критический момент, — уклонился от прямого ответа Найджел.

— Ладно, — скрепя сердце согласился адмирал. — Можешь не выкручиваться. Я отдам приказ, чтобы тебя вытащили из обломков и снабдили машиной. Но условие остается в силе. Инга должна вернуться. — Он посмотрел на Дитриха Кроу, дождался одобрительного кивка и заключил: — Всё, Найджел, жди.

Когда в виртуальном пространстве стало одним фантомом меньше, Мищенко вновь обратил свой взгляд к Дитриху:

— Ты веришь ему?

— Нет, — лтветил Координатор. — Не исключено, что Гревс ведет двойную игру, но за ним присмотрят.

— А сами мы не могли помочь Инге найти Рощина?

— Нет. Она, к сожалению, не доверяет никому. Причина — давняя психологическая травма. Кроме Найджела, долгое время занимавшегося подготовкой боевых мнемоников, пожалуй, никто не справится с задачей скрытой поддержки ее поисков. Ты должен понимать: нам сейчас жизненно необходимы координаты второй базы терраформеров.

— Любой ценой?

— Не перегибай, Сергей Дмитриевич. Я знал лейтенанта Долматову еще в период ее обучения. Ты не мнемоник [58], и тебе сложно понять, как между избыточно имплантированными людьми вдруг возникает тесная духовная взаимосвязь. Инга не повернет назад, пока не найдет Вадима, либо совершенно не измотает себя.

— Я еще не забыл что такое любовь, Дитрих. Согласись — нормальное человеческое чувство, без всяких там «избыточных имплантаций».

— У мнемоников чувство духовной близости намного сильнее. Понятие «любовь» уже не описывает всей сложности возникающей привязанности. Ты лично общался с Ингой?

— Да, она упрямая. И слишком порывистая.

— Значит, понимаешь, что девочка не отступит в поисках?

— Пожалуй, ты прав. — Мищенко вздохнул.

— Все данные, полученные по механоформам, уже обработаны в Логрисе. — Дитрих вернулся к основной теме. — Три ударных флота Содружества сейчас развивают атаку на систему их базирования. Будет применена аннигиляционная установка «Свет». Тут без вариантов. Механоформы идентифицировали нас как нового противника. Имеющаяся у них технология молекулярной репликации не оставляет шансов на длительное противостояние. Либо мы действуем решительно, без иллюзий, и закрепляем успех твоей эскадры, либо начнется полномасштабная война с малоизвестным и крайне опасным врагом.

— Хорошо, Дитрих. Я дам Найджелу все необходимые рекомендации и полномочия.

— Не злись.

Мищенко махнул рукой.

— Это не злость. Усталость. Едва не потерял эскадру. Все висело на волоске…

— Понимаю. Но иначе мы бы не вычислили дислокацию базы механоформ. Появись флот раньше, они бы отступили, увели репликаторы по сетке горизонталей гиперсферы и запустили бы их на полную мощность где-нибудь в глубине неисследованных секторов. Сам должен понимать.

Мищенко кивнул. Эскадра свою задачу выполнила, и сейчас его более всего заботил ход спасательной операции.

* * *

Пока Краб занимался ремонтом второго андроида, Вадим успел немного отдохнуть. Силы постепенно возвращались, но все равно он чувствовал себя скверно и неуютно.

Анализируя события нескольких проведенных на планете суток, он был вынужден признать, что эффективность его действий как боевого мнемоника, мягко говоря — минимальна.

«Неужели всёе, чему нас учили, справедливо лишь для условий созданной людьми техносферы?» — с горечью думал Рощин, наблюдая за окрестностями. Часть пути он проделал в скверном моральном и физическом состоянии, двигаясь на пределе сил. Оказывается, убежище, куда он затащил поврежденного андроида, являлось одним из многочисленных помещений полуразрушенного города инсектов, поверх которого лежало наслоение весьма странных построек, между которыми угадывались элементы исковерканной транспортной инфраструктуры.

Панорама окрестностей нагоняла жуть. Прикинув проделанный путь, Вадим с трудом представил, как он умудрился вскарабкаться сюда, еще и с грузом на плечах.

Низкое, хмурое небо распласталось над самой головой. Кажется, протяни руку, и пальцы коснутся седых, косматых облаков. Ниже — свинцовые воды реки, прорезавшей себе глубокое русло среди руин. На широких выступах недостроенного мегаполиса виднелись рощицы чахлых деревьев, роняющих тронутую первым заморозком пожухлую листву.

Снег прекратился, накрапывал дождь.

Ветер подхватывал листья и, кружа, швырял их между спиралевидными, устремленными к низким небесам зданиями.

Исковерканный непонятными искажениями городской квартал выглядел мертвым, покинутым, но стоило лишь переключиться на мысленное восприятие энергий, как иной уровень абстракций тут же стирал обманчивое впечатление. Рассудок боевого мнемоника фиксировал множество сигнатур, чуть тлеющих среди руин.

Дождь усилился. Теперь листья, отягченные влагой, уже не кружили в воздухе, а под порывами ветра стремительно проносились мимо, исчезая в сумеречных разломах улиц.

Чуждая архитектура тревожила воображение, заставляя поддерживать двойственное восприятие реальности: взглядом он фиксировал формы отдельных зданий, амысленный взор, получая данные от кибермодулей, наполнял постройки неким внутренним содержанием, отсеивал помехи, отодвигал дождливую хмарь, границы восприятия существенно расширялись, обе реальности как бы наслаивались одна на другую, формируя единое сюрреалистическое пространство. В руинах двух городов, протекала своя загадочная, непонятная жизнь…

Мысли и чувства, теснящиеся в рассудке, толкали к действию.

Он прикрыл глаза, погружаясь в пучину образов несвойственного человеку восприятия.

Дождь по-прежнему омывал руины, но теперь он выглядел, как серый шум, обилие металла в конструкциях, выстроенных репликаторами поверх разрушенного «муравейника» инсектов, сокращало радиус действия сканеров, сужая границы восприятия, словно он мысленно углублялся в мрачное, извилистое ущелье.

Во тьме рдели десятки призрачных энергоматриц обитателей Ржавой Равнины.

Опять — наблюдение, констатация фактов, без возможности как-то повлиять на окружающую техносферу.

«А чего я хочу? Манипулировать чуждыми механоформами? Нереально.

Нужно ограничить круг задач, не ставить перед собой недостижимые цели. Возможность наблюдать энергоматрицы механизмов, скрывающихся среди руин, — уже немало. Теперь неплохо бы выяснить, каков реальный радиус эффективного сканирования?»

Опасаясь известных ловушек, когда сознание мнемоника вдруг начинает выдавать желаемое за действительное, Рощин сначала определился с направлением. Представив пройденный путь, он сверился с данными навигационного чипа и начал сканирование по направлению к горному массиву.

Ментальное усилие поначалу привело к легкому помутнению рассудка, а затем пришло совершенно неожиданное ощущение: Вадим внезапно увидел панораму участка Ржавой Равнины с высоты в сотню метров, как будто сгусток его сознания отделился от тела и теперь парил над землей.

Подобный эффект он испытывал лишь при открытии канала связи с колониями наномашин, распыленными над определенной территорией.

Пришлось тщательно перепроверить ощущения. Действуя осмысленно и осторожно, Вадим анализировал полученные данные, пока не убедился, что действительно наблюдает участок местности, где произошло столкновение с доминирующими на планете боевыми механоформами.

Никакой мистики. Точками опоры для сканирования действительно стали частицы нанопыли, осевшие на различных конструкциях, выступающих из недр Ржавых Холмов. Распыленные еще во время боя, они сохранили функциональность, транслируя данные.

Вадим с интересом осмотрел участок местности. Следы неудачного прорыва к горам виднелись повсюду. Древние сервомеханизмы, вырванные волей боевого мнемоника из состояния энергосберегающего режима, честно и безропотно выполнили поставленную задачу. Сейчас от них остались лишь оплавленные остовы, кое-где виднелись остекленевшие от попадания плазмы проплешины, с десяток уничтоженных механоформ застыли без движения в распадках меж холмами.

Вадим немного приободрился. Главным в только что проведенном эксперименте стало понимание: он не настолько бессилен, как нашептывал внутренний голос. Кроме созданных человеческой цивилизацией кибернетических механизмов и устройств, существовали и иные силы, подвластные пониманию мнемоника.

Например, энергетические линии гиперсферы. Да, в обычной практике для выхода на внепространственную сеть используются внешние устройства, такие, как станции ГЧ или контуры гиперпривода космических кораблей, но Вадим знал, что некоторые мнемоники в экстремальных ситуациях обходились и без них.

Пробой метрики пространства силой мысли?

Звучит довольно фантастично, но Рощин точно знал — прецеденты есть, но, к сожалению, неизвестна методика, которой пользовались легендарные мнемоники.

Что, если попробовать?

Он не заметил, как намерение переросло в нечто большее — не выходя из состояния предельной сосредоточенности, он представил аномалию как явление, не пытаясь детализировать конкретную конфигурацию линий напряженности, и внезапно почувствовал, что рассудок сформировал узнаваемое пространство: тонкие, трепещущие чуть зеленоватые линии, соединенные в сложную, явно деформированную на некоторых участках сеть, появились перед его мысленным взором.

В такие мгновения главное — не потерять концентрацию, не спасовать перед внезапно открывшимися явлениями и возможностями, не допустить мысль о нереальности происходящего.

Вадим не мог видеть себя со стороны. Его кожа стала серой, на лбу выступили мелкие бисеринки пота, пальцы рук дрожали от невероятного внутреннего напряжения.

В мыслях процесс протекал иначе.

Одна из линий гиперсферы вдруг начала расти, будто бы приближаясь, затем Рощину показалось, что зеленоватое мерцание охватило его, объяло со всех сторон, и внезапно по ровному свечению начали пробегать пульсации, словно аномалия воспринимала слабые эманации, посылаемые его рассудком, а линия напряженности гиперсферы вибрировала, как туго натянутая струна, которой коснулись пальцы музыканта.

Вадим не успел мысленно сформировать внятно сообщение, — не хватило сил, пространство внезапно исказилось, и он почувствовал, как грубо и болезненно приняла его реальность: спазматическая резь в груди от неосознанной задержки дыхания вырвала глухой стон, он жадно вдохнул влажный, воздух, ощущая, как тело сотрясает мелкая дрожь…

Едва не повалившись набок, он успел ухватиться рукой за какой-то выступ, удержал равновесие и медленно присел, опираясь спиной о гладкий, иссиня-черный материал постройки инсектов.

Сознание поплыло, но он справился со внезапной дурнотой, открыл глаза, однако напряжение момента оказалось столь велико, что «нормальное» зрение вернулось лишь частично — Рощин обвел окрестности помутившимся взглядом, невольно отмечая, что по-прежнему видит энергоматрицы обитателей Ржавой Равнины.

Мир, который еще минуту назад воспринимался как абсолютно чуждый, неуловимо изменился.

Вадим потрясенно смотрел на мокрые от дождя руины, его зрение обострилось, сотни новых деталей стали доступны взгляду, как будто два восприятия — зрительное и мнемоническое — уже не просто накладывались одно на другое, а слились воедино.

Многие детали окружающего, раньше не бросавшиеся в глаза, сливавшиеся в «фон», внезапно обрели остроту и значимость. В обычной жизни подобный резкий эффект возникает, когда человек подносит к глазам бинокль.

Потрясенный внезапными изменениями, Вадим молча наблюдал за окрестностями, дыхание понемногу восстанавливалось, а странный эффект не исчезал, напротив, с каждой секундой, с каждым ударом сердца он открывал все новые и новые возможности «гибридного» зрения, — заметив промелькнувшую среди руин энергетическую матрицу, Вадим вдруг без особого усилия рассмотрел и генерирующий ее механизм, похожий на внушительных размеров металлическую змею, собранную из сотен одинаковых модулей.

Обитатель Ржавой Равнины стремительно и ловко пробирался среди руин, капельки влаги поблескивали на теле механического удава, были заметны даже царапины на сером материале «чешуек».

Еще секунда, и он исчез, скрылся в темной расселине, лишь сигнатура некоторое время еще просматривалась на фоне развалин здания, возвышающегося на другом берегу мутной, проложившей себе путь через город реки…

* * *

Сзади внезапно послышались шаги.

Вадим с трудом повернул голову и увидел двух андроидов, выходящих из узкого лаза, ведущего внутрь постройки инсектов.

Как относиться к ним?

От внезапно пережитых изменений внутри по-прежнему ощущалась дрожь, приступами секундной слабости возвращалась граничащая с безразличием усталость.

Вадим понимал — крайнее моральное напряжение последних суток спровоцировало дальнейшее, взрывообразное развитие мнемонических способностей, по сути, он как ребенок, брошенный в воду, барахтался, чтобы не утонуть, и неожиданно… поплыл.

И вот под ногами спасительный берег, надо двигаться дальше, идти, бороться, жить, уделять внимание двум человекоподобным машинам, оттолкнуть подкравшееся безразличие, отбросить навязчивую стереотипность мышления…

— Ну, будем знакомиться? — хриплый голос Вадима прозвучал сухо и громко. — Тебя зовут Кайл?

Андроид кивнул. И опять Рощина поразил непринужденный человеческий жест. От дройда можно было ожидать вежливой фразы или трансляции данных, но тот ограничился кивком, присел на корточки, некоторое время молчал, а затем негромко произнес:

— Столько вопросов… Даже не знаю, с чего начать… Цивилизация людей… все еще существует?

Вадим на секунду опешил. Кайл, по всей видимости, тоже пребывал в состоянии смятения.

В заданном вопросе отчетливо прозвучало эхо тысячелетий. Созданный на заре освоения космоса, предназначенный для сопровождения колониальных проектов человекоподобный механизм, без сомнения, прошел свой уникальный путь саморазвития, он уже давно перестал ощущать себя исполнительной машиной, но смотрел на Рощина, как на одного из создателей, память о которых не истерлась за века автономного существования. Да и Краб, добровольно взявший на себя функции охранника, стоя в сторонке, ловил каждое слово.

Рощин знал множество примеров, когда машины, оснащенные модулями искусственного интеллекта, начинали вести себя достаточно непринужденно, но их специально обучали, тратили время и средства, чтобы привить кибернетической системе определенные навыки.

— Кайл, а ты раньше встречался с людьми?

— Нет. — В интонациях андроида прозвучали нотки смятения. — Я видел людей лишь однажды, во время тестовой проверки на заводе-изготовителе. Но это не осознанное воспоминание. Всего лишь образ, сохраненный в виде файла сканирования. Еще я знаю, что был изготовлен для комплектации колониального транспорта «Кассандра», но не располагаю сведениями о его судьбе.

— Ты находился во время полета в консервационном модуле, верно?

— Да. Но мои первые осознанные воспоминания относятся уже к этой планете. Я помню лишь склон холма, разбитый транспортный контейнер и больше ничего. Мне не встречались ни люди с борта космического корабля, ни механизмы с маркировкой «Кассандры». Вот Краб, — он кивнул на товарища, — он когда-то воевал вместе с людьми.

Рощин на секунду задумался. В другое время, в более спокойной обстановке, общение с древним андроидом было бы увлекательным, занятием, но сейчас ситуация не располагала к длительным диалогам.

— Кайл, мне нужна подробная информация о планете. В свою очередь, я готов ответить на все интересующие тебя вопросы. Учитывая объемы данных, я предлагаю перейти на более быстрый способ общения. Тебе, по всей видимости, незнаком такой термин, как «прямой нейросенсорный контакт»?

— Почему же? Знаком. Краб рассказывал. Но у нас нет специальных устройств…

— Они не нужны. Цивилизация не стояла на месте. — Вадим снял мягкий полушлем, продемонстрировав андроиду пять имплантов, вживленных в черепную коробку. Коснувшись одного из них, он пояснил: — Это соединенное с нервными тканями адаптационное гнездо, куда крепятся сменные кибермодули. С их помощью я могу установить прямой контакт между своим рассудком и ядром твоей системы. Мои мысли при этом будут транслированы в понятный для тебя формат передачи данных.

— А как же я? — напомнил о себе Краб.

— У него сломан передатчик, — пояснил Кайл.

— Подключись к порту технического обслуживания, — посоветовал Вадим.

— Он закрыт для общего доступа.

— Не беда. Я его открою. — Рощин не стал вдаваться в подробности. — Начнем?

Приблизительно через час процедура взаимного обмена данными завершилась.

Погода вновь ухудшилась, начало подмораживать, ветер нес мокрый снег, образующий наледь.

— Вадим… — Кайл вслед за Рощиным вернулся в укрытие. — Я правильно понял: и колониальная модель «Хьюго», и созданные на ее базе андроиды пехотной поддержки в современности запрещены к эксплуатации?

— Да.

— Значит, мы с Крабом не сможем вернуться в Обитаемую Галактику?

— Не беспокойся, Кайл. У каждого правила есть исключения. Вы разумные существа, и я сумею доказать это. А ты действительно хочешь вернуться в обитаемые миры?

— Ну, хотя бы побывать там, — мечтательно произнес андроид.

Краб, слышавший разговор, не поддержал инициативу товарища.

— Не думаю, что нам кто-то обрадуется. Лично мне и тут неплохо.

— Ты же постоянно твердил, что с людьми было намного интереснее, — напомнил ему Кайл.

— Теперь я уже не уверен в этом. — Он повернул голову, взглянул на Вадима. — Не прими на свой счет.

Рощин лишь пожал плечами. Его сейчас интересовали совсем другие вопросы. Получив столь необходимую информацию о планете, он бы не сказал, что ситуация стала проще.

— Мне необходимо выйти на связь со своим командованием, — произнес он, доставая пищевую таблетку из неприкосновенного запаса. — Для этого нужен передатчик, работающий на гиперсферных частотах или исправный гиперпривод.

— А что будет с нашей планетой, когда о ней узнают в Обитаемой Галактике? — спросил Краб. — Мне совсем не понравилась та часть данных, где говорилось о зачистках карантинных миров и уничтожении реликтовых машин.

— Ты эгоист, — внезапно упрекнул его Кайл. — Механоформы уничтожают людей и других разумных существ. Люди сами разберутся, кто им друг, а кто враг.

— Сомневаюсь.

— Почему?!

— Я воевал и помню, что такое планетарные зачистки.

Рощин решил, что пора вмешаться в спор андроидов.

— Ты мыслишь категориями войны, завершившейся более тысячи лет назад. — Он посмотрел на Краба и добавил: — Механоформы в равной степени опасны как для людей, так и для всех без исключения механизмов, отличающихся от них самих. Ты заблуждаешься, считая, что существующий миропорядок вечен. Ваш таинственный Призрак прав: многие события необратимы. Рано или поздно здесь появятся Военно-Космические Силы Конфедерации.

— И что же нам делать?

— Защищать свою планету, свой образ жизни, — ответил Вадим. — Я пока не понимаю, почему механоформы, которых вы называете «доминаторами», так слабы и малочисленны, но они явно пытаются исправить ситуацию. На мой взгляд, проблема заключена в глобальном сбое программ репликаторов. Как только механоформы устранят неполадки, начнется массовое воспроизводство боевой техники, и тогда вероятность тотального удара со стороны флота Конфедерации возрастет в разы.

— А если действовать немедленно?

— Сложно давать обещания или делать прогнозы, — покачал головой Рощин. — Механоформы атаковали одну из систем, населенных людьми. Началась война. В мирное время уникальную техносферу планеты постарались бы сохранить, ведь она — срез целых эпох в развитии различных цивилизаций, но в условиях военного времени произойти может всякое. Если я найду способ выйти на связь в ближайшее время, то постараюсь убедить командование ограничиться точечными ударами по базам механоформ.

Кайл кивнул.

— Я знаю, как помочь тебе, — после некоторого раздумья заявил он. — Многим сервам не безразлична судьба этого мира. Краб, — обратился он к товарищу, — ты должен рассказать Вадиму о том, как попал сюда.

Рощин вопросительно посмотрел на пехотного дройда.

— Фрегат «Меркурий», входивший в состав Четвертого ударного флота Земного Альянса, потерпел крушение на этой планете после слепого рывка через гиперсферу, — ответил Краб. — Я находился на борту.

— Думаешь, его гиперпривод уцелел? — с сомнением спросил Вадим.

— Секции гипердрайва разрушены. Но аварийные передатчики гиперсферных частот точно не пострадали.

— Откуда такая уверенность?

— После крушения мне удалось выбраться наружу. По внешней обшивке я добрался до ангаров и через разлом брони снова проник внутрь корабля. В стартовых стволах электромагнитных катапульт находились пять «Фантомов». Их гиперприводы и передатчики точно целы. После я побывал в отсеках аварийного обеспечения, там активировал генератор гиперсферных частот, попытался связаться со штабом флота, но ответа не получил.

Наступила пауза. И человек и андроиды мысленно подсчитывали шансы, понимая, что их немного. Оборудование космического корабля за тысячу лет могло быть разрушено, растащено сервами-мародерами либо просто пришло в негодность.

— Место крушения далеко. — Краб испытующе посмотрел сначала на Рощина, затем на Кайла. — Примерно неделя пути. Фрегат разломился на три части и рухнул почти в центре Ржавой Равнины.

— Я пойду. Без вариантов, — глухо проронил Вадим. — Вы решайте сами.

* * *

Гиперсфера…

Шепот Вечности.

Среди терминологии, принятой у мнемоников, мало поэтичных названий. Люди, большую часть жизни проводящие в мысленном контакте с кибернетическими системами, невольно перенимают у последних лаконичный рационализм, точно отражающий суть того или иного явления.

«Стилетто» Инги двигался вдоль навигационных линий гиперсферы, в границах первого энергоуровня, постоянно сканируя сетку горизонталей.

Шепотом Вечности мнемоники называют микроимпульсы возмущений, едва отличающиеся от фонового шума, присущего линиям напряженности гиперсферы.

Чаще всего помехи, вплетенные в энергетические структуры, являются отголосками реальных событий, когда-либо произошедших в космическом пространстве. Как реликтовое излучение, воспринимаемое приборами в условиях нормального космоса, когда-то поведало людям о некоторых тайнах мироздания, так и микроимпульсы, блуждающие по сетке энергетических линий аномалии, несут информацию о жизни и смерти звезд, о возникновении и разрушении гравитационных взаимосвязей, но с развитием гиперсферной навигации постепенно стали появляться и иные источники, оставляющие след в структуре глобальной энергетической сети.

Связь с использованием гиперсферных частот, деятельность цивилизаций древнего космоса, эксплуатировавших горизонтали в качестве транспортных артерий, взрывообразный исход колониальных транспортов эпохи Первого Рывка, многие современные события, связанные с новейшей историей Человечества — всё это так или иначе повлияло на структуру линий напряженности гиперсферы, оставило едва уловимые отпечатки, долгое время сохраняющиеся в аномалии, блуждающие по глобальной энергетической сети.

Шепот Вечности не поддается сканированию при помощи традиционных приборов. Только с возникновением касты мнемоников, открывших это явление, появилась возможность записи и сравнительного анализа реликтовых шумов.

Поначалу явление сочли любопытным, и не найдя ему практического применения, просто приняли к сведению, но однажды Оскар Ллойд, один из самых известных мнемоников Обитаемой Галактики, анализируя микроколебания горизонталей, обнаружил некую закономерность в передаче и распространении импульсов. Проверяя свою догадку, он вывел ряд уравнений, используя которые сумел вычислить маршруты слепых рывков нескольких колониальных транспортов, до этого считавшихся невозвращенцами.

Эффект Ллойда стали применять на практике, но вскоре выяснилось: горизонтали гиперсферы, связывающие между собой звездные системы Обитаемой Галактики настолько перегружены «шумами», возникшими в результате человеческой деятельности, что анализировать их попросту бессмысленно. Зато, с развитием мнемонических способностей у некоторых людей, появилась возможность искусственно формировать микроимпульсы, отправляя в путешествие по горизонталям мысленные образы.

Ученые предсказывают, что Шепот Вечности когда-нибудь станет ценнейшим источником информации о процессах, протекавших в Галактике за миллиарды лет до появления человечества, а на основе эффекта Ллойда возникнет принципиально новый тип связи, но пока что подобное открытие ждет своего часа, ведь микровозмущения горизонталей способны воспринимать лишь наиболее сильные мнемоники — единицы из многих.

Инга не причисляла себя к когорте сильнейших. Но ею владели надежда и отчаяние — чувства, толкающие к невозможному.

Здравый смысл давно захлебнулся в усталости, но она не прекращала поиск. Уже не думая об ответственности и долге, она вновь и вновь меняла навигационные линии, на пределе сил прислушиваясь к слабым эманациям энергий, несущим отголоски разнообразных событий.

Ей было бы достаточно поймать крохотный фрагмент мысленного образа, посланного Вадимом, и определить несущую горизонталь. Тогда, на основе уравнений Ллойда уже не составит труда вычислить звездную систему, откуда исходил сигнал.

Инга верила, что среди Шепота Вечности она сумеет уловить обжигающий отголосок кричащего мысленного усилия, но шли часы изматывающего поиска, а результат оставался нулевым.

Лишь на краткий миг ей показалось, что анализируя шумы очередной горизонтали, она вдруг восприняла расплывчатый, обрывочный, почти нереальный мыслеобраз: перед внутренним взором Инги возникла и тут же угасла сюрреалистическая картинка: она увидела фрагмент холмистой равнины, руины города инсектов, низкое, давящее небо и отягченные влагой, пожухлые листья, кружащие среди руин спиралевидных построек…

Мыслеобраз промелькнул и угас.

Вновь и вновь Инга возвращалась к участку энергетической сети, подарившей ей мгновение надежды, но тщетно — видение не повторялось.

После боя и многочасовых поисков система метаболической коррекции, встроенная в бронескафандр, начала подавать тревожные сигналы, сообщая об истощении автономного ресурса.

Возвращайся… — нашептывал внутренний голос, но Инга, будто обезумев, продолжала искать, теряя последние силы.

Наконец ее сознание не выдержало.

Подсистемы «Стилетто», отвечающие за жизнь человека, погасили рассудок пилота, придя к выводу, что еще десять-пятнадцать минут поиска станут для Инги роковыми.

Как только сознание человека отключилось, автопилоты, согласно инструкциям, развернули «Стилетто» на обратный курс.

Бесстрастные сканеры машины, фиксируя обстановку, отметили, что среди линий напряженности, которые так упорно исследовала Инга, появилась искаженная работой фантом-генераторов сигнатура объекта, опознанного после обработки специальными программами, как «Х-Страйкер».

Глава 9

Неизвестная точка пространства…

На седьмые сутки опасного, полного непредсказуемых ситуаций похода по просторам Ржавой Равнины вдали появились очертания огромного города.

До него оставалось километров двадцать пути.

Погода за последние дни вновь испортилась, обильные снегопады сменялись ночными заморозками, идти становилось все труднее, зато обитатели Ржавой Равнины почти не доставляли неприятностей, — в зависимости от рельефа местности, Вадим (благодаря постоянному тренингу) определял их сигнатуры загодя, уже на дистанции в два-три километра, и это помогало избегать нежелательных встреч.

Перед последним отрезком нелегкого пути человек и два сопровождавших его андроида устроили привал.

Рощин похудел и осунулся. Пищевые таблетки при долгом употреблении — скверный заменитель пищи, но выбирать не приходилось. Местные растения стояли голые, без листвы и плодов, редкие представители животного мира, попадавшиеся на пути, вызывали серьезные сомнения, в плане их пригодности в пищу.

* * *

Тонкая корка льда ломалась под ногами.

— Остановимся тут. — Кайл указал на небольшую площадку, образованную выступающим из склона холма фрагментом древнего механизма инсектов.

Рощин молча кивнул.

Пока человек преодолевал последние метры скользкого склона, сервы, оценив обстановку, отыскали поваленное ветром сухое дерево и наломали веток, намереваясь развести костер.

Вадим, произведя контрольное сканирование, не стал протестовать. Несмотря на исправную работу системы терморегуляции защитного костюма, посидеть подле огня было просто здорово.

Очистив от ледяной корки расположенный в заветрии уступ, Рощин сел, вытянув ноги. «АРГ-8» он прислонил к отвесному фрагменту непонятного, давно разрушенного временем механизма.

Андроиды развели небольшой костер. Вадим смотрел на них и понимал, что для сервов разведение огня стало неким ритуалом, сближающим их с человеком. За неделю нелегкого пути он, действительно, сдружился с Кайлом и Крабом, относясь к ним как к равным, а они, в свою очередь, старались во всем помогать Рощину, но делали это без подобострастия, вызывая у Вадима лишь уважение, но никак не чувство превосходства человека над машинами.

Огонь, поначалу плюющийся дымом, нехотя принялся за влажные от растаявшей наледи ветки.

— Что за город впереди? — спросил Вадим, снимая перчатки и протягивая руки к костру.

— Два города, — ответил Краб. — Странное место. Нижний уровень — покинутое и полуразрушенное поселение инсектов. Черный муравейник как будто срезан раскаленной нитью на определенной высоте, а на образовавшемся основании выстроен новый город.

— Он создан механоформами? — уточнил Рощин.

— Я точно не знаю, — ответил Краб. — Архитектура верхнего города не похожа на постройки, возводимые репликаторами. Скорее это даже не город, а промышленная структура с элементами бункерных зон, уходящих глубоко в недра покинутого поселения инсектов.

— К чему такая гибридность строений? — удивился Вадим.

— Мне кажется, что раньше там располагалась база доминаторов. К моменту крушения фрегата она уже была разрушена. Я видел следы орбитальных ударов, в некоторых местах есть характерные углубления с остекленевшими краями, похожие на воронки или кратеры. Такие повреждения обычно образуются от попаданий зарядов плазмы. Еще там очень много фрагментов различных механизмов.

— А где расположены обломки фрегата?

— Глубоко. Корабль еще в атмосфере разделился на три части: два фрагмента упали в центре города, а один на окраине. Обшивка сегментов раскалилась, и они расплавили органический строительный материал инсектов, провалившись в недра бывшего муравейника.

— Как же мы доберемся до обломков фрегата?

— Не беспокойся, — ответил Краб. — Основание города насекомых, прорезано множеством тоннелей, правда часть из них уже разрушилась, но все равно безопасные пути мы отыщем. Каждый фрагмент фрегата, погрузившись в расплавленную массу, долго сохранял высокую температуру обшивки, и в результате окружающая органика сгорела.

— То есть обломки корабля находятся в своеобразных пещерах?

— Да. — Кивнул Краб. — Надеюсь, что за прошедшие века немногое изменилось, и мы без особого труда доберемся до фрагментов «Меркурия».

— А сервов там много?

— Трудно сказать. — Краб развел руками. — Я как выбрался оттуда, больше не возвращался.

— Почему?

— Через Ржавую Равнину пройти практически невозможно. Однажды мне повезло, но рисковать еще раз я бы не решился.

— Но мы же прошли!

— Благодаря тебе, Вадим, — поизнес молчавший до сих пор Кайл. — За неделю пути я насчитал две с половиной тысячи сервов, от столкновений с которыми мы уклонились. Твои сканеры в десятки раз эффективнее моих. О Крабе я вообще молчу, он идет практически вслепую. Никто из нас ни разу не ходил к центру Равнины.

Вадим, собиравшийся еще о чем-то спросить, вдруг насторожился.

— Ну-ка, погасите костер, быстро!

Схватив оружие, он привстал, затем повернулся, всматриваясь в мглистый горизонт, и вдруг, в том направлении, куда смотрел Рощин, облака как будто взорвались, окрестности мгновенно залило ярким светом, исходящим от объятого пламенем объекта.

— Это искусственный аппарат! Он снижается! — Рощин мысленно прикинул траекторию и добавил: — Упадет примерно в полукилометре от нас!

Не успел он завершить фразу, как сияние внезапно пошло на убыль.

— Он не падает! Полет управляемый! — Кайл обернулся к Вадиму. — Я не могу идентифицировать его!

— Это «Х-Страйкер». — Рощин с трудом сдерживал волнение. — Современный аэрокосмический истребитель! Похоже, его преследуют механоформы! Давайте за мной!

— Зачем, Вадим?! Постой! Это опасно! Он может взорваться!

— Там в кабине человек! — Галакткапитан уже бежал по направлению ложбины, куда в рискованном маневре снижался «Х-Страйкер».

Оба андроида ринулись за ним.

* * *

Первая, спонтанная реакция на событие едва не стоила Рощину жизни.

Он попытался отсканировать окрестности, на миг погрузившись в иную реальность, и только стремительность от гибели: поскользнувшись, Вадим едва не сорвался с обледеневшего выступа, андроид успел схватить его, огда галакткапитан уже потерял равновесие.

Мир крутанулся перед глазами, зубы лязгнули, от падения на спину, зато рассудок заработал здраво.

— Назад! Кайл!

Серв остановился.

Объятый пламенем «Х-Страйкер» вдруг прекратил снижение по губительной траектории. Рискованный маневр экстренного торможения завершился плачевно для преследователей: истребитель вдруг резко сменил вектор тяги, заложив вираж в горизонтальной плоскости, а две из четырех механоформ не успели отреагировать на неожиданное появление планетной тверди.

В том месте, где Вадим секунду назад предвидел крушение «Х-Страйкера», к небу взметнулись сгорающие в пламени взрывов обломки истребителей Роя.

Мнемоник… Машиной управляет мнемоник! — Рощин вновь включился в сканирование, мгновенно выяснив причину гибели механоформ — человек, управляющий истребителем го прикрывался маскирующим полем, искажающим показания радаров, поэтому противника получали ложные данные относительно расстояния, остающегося до столкновения с поверхностью планеты.

— Подстрахуйте меня! — Вадим отпрянул под прикрытие выступа древнего механизма, продолжая сканирование.

Истребитель один.

Логика события исключала случайность. Одно дело — массированная атака флота, но появление одиночного «Х-Страйкера» фактически у него над головой, теперь вызывало не помрачающую рассудок радость, а скорее внушало подозрение.

Совпадение? Или он ищет именно меня?

Попытка связи успехом не увенчалась. Таинственный пилот, выдерживающий поистине невозможные для человека перегрузки, не откликнулся, а в следующий момент идущая вдоль земли машина вдруг начала набирать высоту, одновременно начиная боевой разворот; два избежавших столкновения истребителя Роя устремились следом, подписав себе приговор слишком прямолинейным, бесхитростным маневрированием.

Воздушный бой длился всего несколько мгновений: «Х-Страйкер», разворачиваясь, разрядил обе ракетные установки, но и механоформы успели огрызнуться потоками лазерных разрядов.

Три огненных бутона расцвели в стылом воздухе: один истребитель Роя взорвался в ста метрах над землей, второй, потеряв управление, врезался в склон холма, «Х-Страйкер», оставляя за собой шлейф дыма, начал заваливаться на крыло, и в этот миг отработала аварийно-спасательная катапульта, выстрелив пилот-ложемент по короткой траектории.

Проследив за падением спасательного сегмента, Вадим не обнаружил в радиусе эффективного сканирования других групп истребителей противника и отдал короткий приказ:

— К месту падения! Бегом!

Пилот-ложемент пролетел метров четыреста, упав в ложбине между возвышенностями.

— Осторожно! Следите за окрестностями!

Кайл и Краб повиновались. Воздушный бой и падение обломков аэрокосмических истребителей наверняка привлекли внимание всех обитателей Ржавой Равнины находящихся в радиусе десятка километров, и вскоре на месте крушения механоформ обязательно должны появиться мародеры, представляющие немалую угрозу для малочисленного отряда.

Заняв позиции на вершинах двух соседних холмов, Кайл и Краб взяли на себя контроль подступов, в то время как Вадим, по колено увязая в выпавшем накануне снегу, добрался до покореженного пилот-ложемента.

Человек, зажатый деформированными амортизационными дугами, к его немалому удивлению, находился в сознании и даже смог подать знак рукой, показывая, что жив.

Рощину сразу же бросилось в глаза, что на нем надет обычный гражданский скафандр, причем гермоэкипировка таинственного пилота серьезно пострадала при катапультировании и падении — лицевое забрало шлема разлетелось вдребезги, лишь чудом не располосовав осколками лицо незнакомца.

— Не шевелись! Кости целы? Сейчас помогу выбраться.

Незнакомец лишь слабо усмехнулся в ответ.

В лице ни кровинки. Кожа бледная, что немудрено после таких перегрузок и катапультирования.

Рощин, прекрасно знающий конструкцию пилот-ложементов любых типов, быстро разобрался в системе аварийного сброса амортизационного каркаса. Ему потребовалось меньше минуты, чтобы освободить пилота из плена деформированных дуг. Расстегнув страховочные ремни, он подхватил незнакомца за специальные лямки порванного в нескольких местах скафандра, и оттащил его в сторону.

— Ну, живой?

Тот лишь кивнул в ответ, попытался сгоряча встать, но не смог.

— Лежи! Я сейчас!

Вадим хотел связаться с Кайлом и Крабом, но его опередили трескучие очереди: оба андроида вели огонь из укрытий.

Проклятие… Дикие сервы!

Под склоном холма, справа от Вадима, громыхнули три разрыва.

Незнакомец пошевелился, затем хрипло выдавил:

— Рощин, отводи своих сервов… Я прикрою нас маскирующим полем…

Вадим не стал спорить. Ситуация не располагала. Отдав мысленный приказ Кайлу и Крабу, он дождался появления андроидов и добавил, уже вслух, указав на пилота «Х-Страйкера»:

— Несите его! Двигаемся к городу! В темпе!

Через час они остановились.

Столбы черного дыма, отмечавшие места крушения истребителей Роя, остались далеко позади.

— Привал! — тяжело дыша, произнес Вадим.

Андроиды, озадаченные происходящим, тем не менее воздержались от вопросов, давая Рощину отдышаться. Не дожидаясь приказов, они заняли позиции для наблюдения за окрестностями.

Вадим присел подле спасенного пилота.

— Ну, давай знакомиться, — переведя дыхание, произнес он. — Откуда меня знаешь?

— Найджел Гревс, — отрекомендовался тот. — Искал тебя по поручению адмирала Мищенко.

Рощин с недоверием взглянул на спасенного. Староват для действующего офицера.

— Мне кажется, ты лжешь.

— Всегда такой недоверчивый, капитан? Наследственность?

— Не понял… — Вадим поднял взгляд. — При чем тут наследственность?

— Твой отец тоже никому не доверял. Считал, что весь мир против него. Любопытная у вас семейная традиция — называть сына именем отца.

— Так повелось. С давних пор. — Вадиму совершенно не понравилось, что едва начавшийся разговор тут же свернул в сторону от темы.

— Я в курсе. — Найджел с трудом присел. — Еще с первой Галактической. Адмирал Рощин начинал пилотом серв-машины Земного Альянса. Перешел на сторону Свободных Колоний. Стал легендой при жизни. С тех пор возникла традиция — старший сын в семье обязательно становится офицером флота. Вот только твой отец подпортил стройное генеалогическое древо Рощиных.

— Ты знал моего отца?

— Знал. Очень близко.

На лицо Вадима набежала тень внезапных, непрошеных воспоминаний.

— А я практически его не помню. — Слова вырвались как-то сами собой. — Он отправил меня в кадетский корпус, на Элио, а сам остался там… за Вертикалями [59]. Нянчится с эволгами [60]. Ты был его другом?

— Нет, — ответил Найджел. — Скорее — заклятым врагом. Я тот, кто имплантировал твоего отца и воспитал его боевым мнемоником.

Вадим недоверчиво усмехнулся:

— И после этих слов я должен верить, что ты послан сюда командованием флота?

— Именно так.

Рощин пристально посмотрел на него:

— Выкладывай все начистоту. Иначе разговор у нас не выйдет. Я ведь так и не сумел отправить нормальный сигнал на гиперсферных частотах. Как ты меня нашел?

— Ты пытался передать сигнал.

— Этого недостаточно. Я и сам толком не понял, удалось ли мне выйти на энергетическую ткань гиперсферы.

— Для поиска стандартными средствами, действительно, недостаточно. — Согласился Гревс. — Но есть девушка, которая тебя любит. Она помогла мне, хотя и не знала об этом.

— Инга?! Что с ней?! Она…

— Она в порядке. Мне пришлось использовать ее вслепую, ничего не объясняя, я лишь подтолкнул ее в нужный момент, спровоцировав на поиск.

Вадим невольно сжал кулаки. Ему все труднее было сдерживать себя.

— Найджел, это не методы работы офицеров флота!

Гревс прекрасно разбирался в интонациях. Он умел слышать в них целые фразы, не высказанные вслух. Сдержанность Рощина мешала ему, и он привычно, без особого усилия пошел на очередную провокационную игру, чуть приподняв завесу правды, ровно настолько, чтобы вызвать неконтролируемую ответную реакцию.

«Он опасен. Устал, но не сломлен. И опять эта фамильная черта, вероятно неистребимая в генах, — он верит. Верит в любовь, в здравый смысл, в честность отношений, и даже пощечины судьбы не убеждают его в обратном. Балансирует на грани, зачастую оказывается в тупике, заложником собственных принципов, но все равно остается собой. Он может быть циничным, если в цинизме — истина момента. И стоит мне ошибиться — останусь здесь с дыркой в башке. С ним придется быть честным, иначе… никак».

— Вадим, я примерно представляю, о чем ты думаешь и какого мнения обо мне. Поверь, я действовал в рамках разумного, не подвергая Ингу чрезмерной опасности. Галактлейтенант Долматова — сильный мнемоник, но ей не хватает опыта и сдержанности. Она способна действовать эффективно лишь на пике своих чувств. Нет ничего дурного в том, что в нужный момент она уловила твой мимолетный образ, и желание найти любимого стало неудержимым.

— Она рисковала при этом жизнью! Где она теперь? Что с ней?

— Инга вернулась к месту дислокации Элианской эскадры. Она в безопасности. За две недели, что прошли с твоего исчезновения, свершилось много событий. Нам необходимо обменяться информацией.

— Я не вижу причин верить тебе, — ответил Рощин. — Зачем ты явился сюда? Охотишься за технологиями?

Вот ведь упрямец, — с досадой подумал Найджел.

— Капитан, я искал тебя по поручению командования. Если имя адмирала Мищенко для тебя пустой звук, то вот, ознакомься… — Гревс достал микрочип.

— Что там?

— Извини, взламывать защиту было некогда. Не знаю. Чип мне передал Дитрих Кроу. Он санкционировал операцию по твоему поиску и согласился привлечь Ингу, не посвящая ее в детали.

Вадим взял носитель информации, проверил целостность защиты, подлинность, и лишь затем воспользовался личным кодоном [61], чтобы открыть доступ к данным.

— Ну? — Найджел иронично взглянул на Вадима.

— Всё в порядке, — сухо ответил Рощин, завершив прием информации. — Я играл роль маяка, верно?

Гревс кивнул, выдерживая многозначительную паузу.

— Ты нашел планету механоформ, поздравляю. — Вадим посмотрел по сторонам, затем вновь обернулся к Гревсу. — Координаты передал? Когда ждать прибытия флота?

— Проблема, капитан. — Найджел вздохнул. — Отправить сообщение я не успел. В системе звезды концентрируются штурмовые сегменты, под прикрытием истребителей Роя. На орбите, как минимум, один модуль постановки гиперсферных помех. Я попал в ловушку. Меня тривиально загнали в границы атмосферы и сбили.

— У меня над головой? — прищурился Рощин.

— Твое патологическое недоверие погубит нас обоих, — проворчал Найджел. — Я же не ребенок беспомощный. Отследил твое местонахождение. В чем это действие противоречит логике? Мне нужно было принять бой где-то в стороне, а потом в одиночку искать выход из ситуации?

— Ладно, не злись, — махнул рукой Вадим. — Будем выпутываться вместе.

— А есть идеи, как выбраться отсюда?

— Покинуть планету вряд ли удастся. А вот передать сигнал на гиперсферных частотах мы попытаемся.

— Каким образом?

— Видишь город?

— Ну?

— Больше тысячи лет назад туда упал фрегат Земного Альянса. Я шел к месту его крушения.

— И что нам даст древний корабль? — разочарованно спросил Найджел. — Я же сказал, на орбитах планеты находится модуль, генерирующий поле низкой частоты!

— Ты забываешь о Вертикалях. Они берут свое начало здесь, на самом дне гравитационного колодца.

— Предлагаешь наладить канал связи с Арастой? [62]

— По-моему других вариантов нет. Но прежде я бы хотел знать, что произошло в скоплении, пока я находился тут?

Найджел встал.

— Расскажу по дороге. Нам нельзя оставаться здесь. Надо двигаться.

— Согласен, — кивнул Вадим. — Обменяемся сведениями по ходу.

* * *

Погода стояла изменчивая.

Вот уже несколько суток над Ржавой Равниной шел снег, порывистый ветер забавлялся снежинками, метель не унималась, к вечеру в сумерки видимость падала до одного-двух метров, но тем ярче и отчетливее на фоне сковавшего землю холода выделялись энергоматрицы обитателей исполинского технокладбища.

Краб, взобравшись на огрызок путепровода, наблюдал за руинами пригорода.

Когда-то очень давно здесь развернулась последняя битва между населявшими планету инсектами и вторгшимися сюда механоформами. До сих пор черные как ночь, шпилеобразные постройки города разумных насекомых высились над Ржавой Равниной немыми памятниками прошлого величия их цивилизации. Некоторые уцелевшие кварталы связывали между собой хрупкие на вид мосты, казалось, они висят над бездной без всякой видимой опоры.

Безжалостное время не властно над конструктивными материалами инсектов. Органическое вещество, выделяемое рабочими особями муравейника, однажды отвердев, по свойствам многократно превосходило лучшие образцы металлопластиков, созданных людьми.

Краб медленно и тщательно сканировал окрестности.

Снегопад усилился, серые облака висели очень низко, метель бесновалась, ветер, заблудившийся между высотными постройками, сминал пелену падающего снега, словно природа многострадальной планеты решила сегодня встать на сторону изуродовавших ее терраформеров.

Наблюдая за обстановкой, Краб невольно думал о человеке.

Странное, непостижимое существо. Память древнего андроида пехотной поддержки из-за многих травм, полученных в схватках с дикими сервами, населявшими Ржавую Равнину, хранила лишь обрывочные, фрагментарные воспоминания о людях. Когда-то он был создан ими, воевал бок о бок с Создателями, потом дороги Галактической войны привели его сюда, в зону средней звездной плотности огромного шарового скопления, данных о котором не было ни в одной навигационной базе.

Фрегат «Меркурий», на борту которого в ту пору находился Краб, совершил слепой рывок через гиперсферу, а затем, после выхода в метрику трехмерного космоса, потерпел крушение, рухнув на планету неподалеку от руин древнего города инсектов, возвышающегося в центре Ржавой Равнины.

Века автономного существования коренным образом изменили мотивацию поступков пехотного дройда. Он стал самостоятельно мыслящей личностью, искусственные нейросети год за годом, медленно, но неумолимо формировали сгусток самосознания. Краб нисколько не преувеличивал, считая планету механоформ своей родиной. Пускай его собрали на другой планете, но образ мышления сформировался тут, под воздействием местных условий. Всё, что он знал, любил, чего опасался, относилось к реалиям Ржавой Равнины…

* * *

Ветер внезапно утих, словно обессилел, огромные хлопья снега лениво закружились в воздухе. Они ложились на голову и плечи андроида, не таяли на холодной броне, а он, застыв, будто статуя, понизив до минимума мощность реактора, продолжал наблюдать, понимая, что завершается обратный отсчет последних минут затишья перед лавиной необратимых событий.

Почему он поверил людям? Зачем пошел за ними, осознавая, что мир уже никогда не станет прежним?

* * *

Разрывая снежную пелену, над руинами города инсектов внезапно и беззвучно пронеслось звено аэрокосмических истребителей механоформ.

Они уже исчезли из вида, когда тугой волной накатился звук, древние постройки как будто завибрировали, сугробы, лежавшие на скоростных автомагистралях, взорвало белым кружевом, подняло в воздух и обрушило вниз.

Они сейчас вернутся.

Краб не пошевелился, лишь с присущим машине спокойствием мысленно отметил: Найджел был прав. Он точно предугадал внезапный, еще вчера совершенно невообразимый сценарий развития событий.

Появление аэрокосмических истребителей расставило все по своим местам. Не хватало лишь последних штрихов рокового действия, которое сломает устоявшийся миропорядок.

Вибрирующий гул, далекий и басовитый, заглох у невидимого горизонта и, действительно, начал возвращаться.

На первом заходе механоформы отсканировали инфраструктуру древней базы терраформеров, как будто врезанной в руины города инсектов. Насколько знал Краб, — разумные насекомые не пользовались самодвижущимися транспортными средствами, и кружево автомагистралей, огибающее руины черного города, не принадлежало к их архитектуре, так же как бункерная зона, стартопосадочные площадки, промышленные и исследовательские комплексы, возведенные терраформерами среди полуразрушенных построек инсектов.

Мир, где родилось самосознание древнего пехотного дройда, доживал последние минуты обманчивой тишины.

В стылых сумерках, среди непрекращающегося снегопада, на фоне руин тлели сотни энергоматриц обитателей Ржавой Равнины.

Одичавшие сервомеханизмы, давно утратившие изначальную функциональность, созданные в разные эпохи, разными цивилизациями, обитали тут на протяжении миллионов лет. Однажды утратив ясную программную цель существования, они перешли в режим самоподдержания, вступая в жесточайшую борьбу за крохи скудных энергоресурсов, видоизменяясь, погибая и возрождаясь, сбиваясь в стаи, охотясь друг на друга, — так постепенно формировалась уникальная техносфера, заменившая в рамках данной планеты понятие «природа». Кроме крупных и подвижных сервов, на просторах Ржавой Равнины существовали колонии микромашин, обитало несчетное количество карликовых механизмов, здесь появилась своя растительность, эволюционировавшая из малоподвижных механоформ, и все это жило, боролось за существование совершенствовалось, конструировало себя самих, бессознательно и безжалостно заимствуя друг у друга полезные конструктивные элементы, — здесь медленно вызревали новые, уникальные для обозримой Вселенной предразумные формы, которым эволюция техносферы даст шанс обрести разум…

Краб стряхнул снег с верной, не раз выручавшей его в критических ситуациях «АРГ-8».

«Почему жизнь — это непременно война?

Зачем я сотни лет скитался по Ржавой Равнине, стремясь искоренить диких сервов, привести окружающее пространство к некоему эталону, доставшемуся мне в наследие от давно минувшей эпохи?

Неужели было необходимо пройти этот путь, встретить человека, чтобы окончательно освободиться от затаившихся в глубинах сознания догм, увидеть мир таким, каков он есть, — самобытным, неповторимым, уникальным… и снова взять в руки оружие, но теперь уже с целью сохранить неповторимую техносферу, ставшую очагом эволюции машин?

Сознание древнего пехотного дройда вновь стремительно менялось в эти минуты.

Он хотел выжить в грядущей схватке. Выжить, чтобы стать по-настоящему разумной силой, чтобы видеть и понимать прекрасное, созидать, а не разрушать, в слепом стремлении к унификации Вселенной.

Внезапно ожило устройство связи.

— Краб, это Кайл. Мы продолжаем поиски фрегата. Как обстановка?

— Найджел был прав. На орбите появилась сигнатура крупного корабля. Только что над городом прошло звено аэрокосмических истребителей.

— Следи за объектом на орбите. Ты должен предупредить нас, если от него начнут отделяться посадочные модули.

— Я помню свою задачу.

— Сначала они атакуют доминаторов. Так говорит Вадим.

— Невелика потеря, — ответил Краб. — Доминаторы — тупиковая ветвь эволюции техносферы. Они не развиваются, а лишь истребляют все, что не соответствует их эталону. Я не против, если механоформы сначала разделаются с себе подобными. Диким сервам будет праздник — энергия и запчасти.

— Ты там особо не фантазируй, — осадил его Кайл. — Неизвестно, как все сложится. Наша главная задача — не допустить запуск репликаторов и предотвратить начало коренного преобразования Ржавой Равнины. Иначе все мечты быстро обернутся для нас еще одной базой доминаторов.

— Я буду действовать по плану. Вы установили связь с Призраком?

— Пока нет. Но Найджел уверен, что он тут, где-то среди отсеков «Меркурия».

Гул нарастал.

Смазанные, нечеткие, прикрытые маскирующими полями сигнатуры промелькнули над головой и начали удаляться, пока что игнорируя два сросшихся между собой города.

— Они ушли по направлению гор.

— Обнаружили доминаторов оцепления? — предположил Кайл.

Краб мысленно кивнул, в такт ударившим у горизонта зарницам.

— Началось.

* * *

Поиски обломков фрегата «Меркурий», принадлежавшего когда-то флоту Земного Альянса, являлись для Вадима и Найджела единственным шансом выжить и передать сообщение о событиях, происходящих на планете.

— Механоформы крепко получили по зубам от Элианской эскадры. — Найджел с трудом пробирался среди сугробов, под которыми таились обломки зданий. Если бы не Кайл, стоически выполнявший роль ведущего, двум боевым мнемоникам пришлось бы приложить немало усилий, чтобы добраться до приблизительного места крушения фрегата. — Терраформеры потеряли целый флот, в придачу они лишись пятнадцати репликаторов. Неизвестно, что имеется у них в резерве, но раз уж они появились тут, значит, дела плохи.

— Ты так и не сказал, что с эскадрой? Велики потери?

Найджел в очередной раз оступился, провалившись по пояс. Вадим, отыскав твердую площадку, пришел ему на помощь. Одну руку он протянул Гревсу, другой ухватился за погнутую металлокерамическую балку, торчащую из стены полуразрушенного здания.

— Я разговаривал с Мищенко, прежде чем отправиться сюда. Вот, уважаю его… — Найджел, кряхтя, выбрался из провала. — Ведь не побоялся, вынудил механоформы атаковать. Потери, конечно, есть. Сам подумай, крейсер и три фрегата против целого флота. — Он выпрямился, отряхивая снег, налипший на защитный костюм. — Холодно. Отвык я от таких прогулок.

— Ты на вопрос не ответил. — Вадим, помогая Найджелу выбраться на твердую поверхность, не забывал следить за обстановкой. — Кайл, осторожно, группа сигнатур тридцать градусов к северу, дистанция полтора километра, — предупредил он.

— Вижу. Это ресекты. В принципе, они не опасны, если наши пути не пересекутся.

— Что за странное название? — проворчал Найджел, манипулируя с настройками системы терморегуляции своего защитного костюма и одновременно присматриваясь к сигнатурам.

— Ремонтные механизмы инсектов, — пояснил Кайл. — Они, несмотря на преклонный возраст, все еще придерживаются некоторых базовых программ, пытаются ремонтировать постройки древнего города. Кто придумал название — не знаю. Мне его сообщил Призрак.

— А если попытаться использовать их в своих целях? — Найджел вопросительно посмотрел на Вадима. — Помнишь, ты упоминал о спейсбалле?

— У нас нет времени на поиски Лайфа.

— Естественно, нет. А ты попробуй, позови его мнемонически. Может, откликнется?

— Хорошо, попытаюсь. — Вадим по привычке прикрыл глаза, сосредоточиваясь на определенном образе.

— Что касается Элианской эскадры, — голос Найджела долетал теперь как будто издалека, — «Апостол» и «Раптор», по моим наблюдениям, восстановлению уже не подлежат. «Ворону» досталось чуть меньше, но не думаю, что он скоро вернется в состав флота. Спишут, скорее всего. Экипажи фрегатов удалось эвакуировать. «Воргейз» на момент моей короткой беседы с адмиралом двигался своим ходом, принимая в вакуум-доки спасательные модули с фрегатов.

— И адмирал дал согласие на использование Инги? — Рощин открыл глаза.

— А что ему оставалось делать? Я достаточно убедительно обосновал дальнейшие действия механоформ.

— Не понимаю. — Вадим неприязненно посмотрел на своего спутника. — Откуда у тебя появилась уверенность, что механоформы воспользуются ресурсами этой планеты?

— Немного логики и интуиции, — усмехнулся Гревс. — Мне было доподлинно известно, что твою спасательную капсулу захватили транспортные модули, выпущенные с борта уничтоженного в системе Алексии корабля. К тому времени уже стали известны некоторые подробности относительно модернизированного флота терраформеров, атакующего планеты инсектов. Вопрос: почему они не поддержали атаку, направленную на Пятый Резервный?

Вадим промолчал. Похоже, он прислушивался к внутренним ощущениям, ожидая отклика на мнемонический призыв.

— Вот и мы с адмиралом подумали, что при сходстве общей конструкции, но явном различии в деталях, следует предположить, что корабль, атаковавший Алексию, и флот механоформ, действующий против инсектов, относятся к разным анклавам терраформеров. Анализ всех имеющихся данных, произведенный еще до начала сражения, подтвердил сделанный мною вывод. Возник вполне закономерный вопрос: куда направились автоматические транспортировщики, посчитавшие твою спасательную капсулу новым, неизученным видом техники? Естественно, на существовавшую ранее сырьевую, промышленную и исследовательскую базу разгромленной группировки механизмов. Дальнейший ход рассуждений проследить несложно. Механоформы, лишившись запрограммированных на производство боевой техники репликаторов, обязательно «вспомнят», где можно пополнить парк уникальных аппаратов. Направляясь сюда, я не предполагал, что попаду в засаду, и не знал о существовании на планете огромного технокладбища. Видимо враждующие группировки терраформеров собирали различные образцы техники на протяжении сотен тысяч лет, пока между ними шла борьба за выживание.

— Очень много допущений, — возразил Вадим. — Лайф, похоже, услышал меня. Задержимся на несколько минут.

— Я не против небольшой передышки. Что касается допущений, а как без них? Я привык доверять интуиции.

— Инга точно не добралась до этой системы? — Вадим с подозрением взглянул на Гревса.

— Она повернула обратно, — поморщившись, ответил Найджел. — Мне было нелегко внушить ей, что нужно прекратить поиск.

— Твоя привычка манипулировать людьми отвратительна.

— Рощин, к фрайгу твое мнение. Можешь думать обо мне все, что угодно.

— Вот я и думаю, Найджел. Мне кажется, что ты охотишься за технологией репликатора.

— И тут ты абсолютно прав. Я пытался доказать в штабе флота, что обладание данной технологией приведет человечество к упадку и деградации. Меня не стали слушать. Тогда я решил действовать самостоятельно.

— С трудом верится в глобальную и благородную цель.

— Я же сказал, думай, что хочешь.

Кайл, внимательно прислушивавшийся к спору двух мнемоников, внезапно произнес:

— Цель на сканерах. Приближается со стороны равнины. Небольшой объект.

— Это Лайф. — Рощин отстранил Найджела, сделав шаг к краю площадки.

Через некоторое время из снежной пелены, действительно, вынырнул спейсбалл. Заложив крутой вираж, он притормозил свой полет и, покачнувшись, остановился в метре от Вадима.

Ты меня позвал? Зачем?

Нужна помощь. Мы ищем обломки большого космического корабля, но заблудились. Здесь неподалеку ремонтные механизмы инсектов. Сможешь отдать им приказ, чтобы помогли в поисках?

Я нужный?

Конечно. Без тебя нам не справиться.

Ладно. Подожди здесь. Я скоро вернусь.

Спейсбалл исчез во мгле.

— Так просто? — Найджел был искренне удивлен. — Я недооценивал твои способности, капитан. Мне показалось или ты действительно не взламывал его систему?

— Взлом — не единственный вариант, — ответил Вадим. — Ты когда-нибудь всерьез задумывался, что кроме традиционных приемов кибрайкера, существуют и другие способы добиться желаемого результата? Например — сотрудничество? Спейсбаллы обладают самосознанием. Я просто попросил Лайфа помочь нам.

— Ну-ну… — Гревс скептически хмыкнул. — Посмотрим, как он справится с задачей.

— Между прочим, использовать спейсбалла — твоя идея.

— Ладно, Рощин, не задирайся. — Найджел присел, предварительно смахнув рукой с выступа черной как смоль конструкции шапку снега. — Все мы разные. Я старый циник, ты — упертый идеалист, Инга — неисправимый романтик. — У каждого свои минусы. В этом и заключается сила Человечества. Мы разные: сами никогда не знаем, где окажемся завтра, и в какую историю влипнем, — ворчливо произнес он.

— Ты ведь всегда молился деньгам, Гревс. — Рощин не удержался от комментария, он не верил, что Найджел, являясь одной из одиозных фигур преступного мира Окраины, вдруг проявит заботу о Человечестве, рискуя при этом собственной жизнью.

— Глупый ты, Рощин. Нет в тебе загадки. И подготовка слабовата, мысли свои толком спрятать не можешь, — с досадой отозвался Гревс. — Я всю жизнь рисковал. В молодые годы — с азартом и за деньги. После провала операции на Эригхайме и зачистки Окраины — из желания выжить. Хочешь понять, почему меня на старости лет вдруг к приключениям потянуло? Да не проблема, отвечу. Сын у меня есть. Сейчас ему двадцать — только жить начинает. Он живет на Аллоре. Скоро внук родится. Не хочу, чтобы он вырос в эру всеобщей тупости и благоденствия или того хуже — в обстановке глобальной войны с инсектами и механоформами. Вот у тебя дети есть?

— Нет, — ответил Вадим.

— Но будут. Тогда и поймешь — некоторые чувства настигают, как пуля на излете. Да, я жил для себя, презирал слабых, ходил, как выражались предки, по лезвию ножа. Теперь вот состарился, скоро в логр, и что мне за дело до других людей? Так ты обо мне думаешь?

Вадим пожал плечами.

— Решил напоследок совершить подвиг? Чтобы в логре было что вспомнить?

— Глупости. Мы давно взломали систему логра, так что вечные муки совести, рожденные абсолютной памятью бессмертной личности, мне не грозят. Ты галакткапитан, какой-то слишком правильный, чересчур, целеустремленный. Как твой отец. Но все это когда-то даст трещину. Оглянешься вдруг и поймешь: есть люди, которые тебя не знают, но ты знаешь и любишь их. Странное чувство, нерациональное, жертвенное… Не думал, что со мной такое случится. Честно. Но вот я тут. Среди руин и сугробов. Готов рисковать.

Кайл, прислушиваясь к их разговору, мысленно поражался, сколь понятны и предсказуемы чувства машины по сравнению с порывами человеческой души… Он не восхищался в данный момент поведением Найджела, но его на миг взяла оторопь: а не проснись у старика запоздалая любовь к сыну и еще не родившемуся внуку, он бы и не появился тут?

Из снежной мглы появился спейсбалл.

— Я справился. Механизмы готовы подчиняться. Мне нужен визуальный образ для формулировки алгоритма поиска.

Вадим понял, что действовать придется ему. Кайл не имел никакого представления о технике времен Галактической войны, он являлся колониальной моделью человекоподобного механизма, Найджел вряд ли интересовался историей, Краб, пожалуй, может помочь, но лишний шум в эфире сейчас ни к чему.

Он на минуту задумался, скрупулезно воспроизводя в сознании очертания корпуса и структуру типового фрегата Земного Альянса, затем мысленно смоделировал условия крушения, разделив космический корабль на разновеликие фрагменты, и передал полученные мыслеобразы Лайфу.

Тот снова исчез во мгле.

Через некоторое время застывшие сигнатуры ресектов пришли в движение, направляясь в разные стороны.

— Извини, Вадим, признаю, был не прав. — Найджел заинтересованно наблюдал за перемещениями древних механизмов. — А что спейсбалл делает тут? — Внезапно поинтересовался он. — Откуда он взялся на планете?

— Здесь в древности существовала развитая колония инсектов. А Лайф конструирует фотонное вычислительное устройство, — ответил Рощин.

— О как! — изумился Гревс. — Он пытается создать аналог «Интеллекта», который управляет Сферой Дайсона?!

— Да. — Рощин кивнул. — Лайф ведь биологический робот. У него тоже есть своя задача, составляющая смысл жизни.

— А мне показалось, он сам по себе. Просто живет.

— Ну, по большому счету ты прав. — Вадим с удивлением понял, что его предубеждение относительно Найджела стало не таким резким и однозначным, как раньше. Настороженность, конечно, осталась, но резкое неприятие исчезло. — Лайф пытается руководить работами, но подчиненные ему механизмы сильно изменились и уже не слушаются указаний. Большую часть времени он проводит, гонясь за ними, чтобы призвать к порядку.

— Забавный малыш. Посоветуй ему держаться подальше от нас, когда все начнется.

* * *

Зловещие недра города инсектов пугали ощущением абсолютной пустоты, заброшенности и неизмеримой древности.

Если бы не энергетические матрицы ресектов, тлеющие метрах в двухстах ниже, в разломе черного ущелья, то мысленному взору мнемоников вообще не за что было бы зацепиться.

— Так. — Вадим остановился на краю выступа. — Дальше дороги нет. Лазить по отвесным стенам, как ремонтные сервы, мы не умеем.

— А есть вообще смысл спускаться? — Кайл подошел к обрыву и без страха взглянул вниз, во тьму. — Разве отсюда нет возможности связаться с системами фрегата, пробудить их?

— Боюсь, нас там не ждут, — произнес Найджел. — Особенно в качестве управляющей силы.

— Не понял? — Вадим обернулся, посмотрев на него. — Ты что-то знаешь?

— Подозреваю. Речь идет о Призраке. Анализируя полученную информацию, я пришел только к одному более или менее правдоподобному выводу — он модуль «Одиночка».

— Искусственный интеллект серв-машины? — Рощин задумался, затем пожал плечами. — Почему бы и нет?

— Бункер Призрака в горах, далеко отсюда, — возразил Кайл.

Найджел с усмешкой посмотрел на андроида.

— Наивный. Ты ведь никогда не видел Призрака во плоти верно? Только голографическое изображение. Или я ошибаюсь?

— Нет, не ошибаешься.

— Вот и подумай, почему он является в виде голограммы? И откуда у него такая власть над сервами? Как он получает точную информацию о многих событиях происходящих на этой… Ржавой Равнине? И, наконец, зачем он пытался внушить тебе, что люди опасны?

Кайл промолчал в некотором замешательстве.

— Самое простое и в то же время логичное объяснение — Призрак заперт в обломках фрегата, — как ни в чем не бывало продолжал рассуждать Найджел. — Его физическая оболочка повреждена. Но за истекшее со времен войны тысячелетие, даже находясь в столь бедственном положении, искусственный интеллект способен на многое. Например, при помощи устройств связи отыскать и дистанционно реактивировать исполнительные механизмы.

— И что ему помешало восстановить свою сервооболочку? Почему он выбрался из обломков фрегата?

— Потому что Призрак достаточно умен и сообразителен. «Тело» андроида его не устраивает. Слишком хрупкий, ненадежный носитель, мягко говоря — неадекватный опасностям Ржавой Равнины. Восстановить себя в корпусе серв-машины? Внушительная мощь, но к чему это делать? Появление многотонного исполина лишь вызовет повышенный интерес со стороны доминаторов. Они бы уничтожили или захватили Призрака. Нет, Вадим, он далеко не глуп и выбрал идеальный способ маскировки.

— В девяноста девяти случаях из ста модули «Одиночек» боевых серв-машин не просто носители искусственного интеллекта, они наследники травмированного смертью человеческого сознания, — произнес Вадим, помогая Найджелу перебраться на очередной уступ. Фигура Кайла едва просматривалась отсюда, андроид, прокладывая путь, двигался метров на пятьдесят ниже.

— Не думаю, что Призрак хотя бы однажды входил в прямой нейросенсорный контакт с человеческим рассудком. — Найджел подергал трос, закрепленный андроидом, но не торопился защелкнуть на нем специальное устройство, петлей охватывающее запястье руки. — Иначе он действовал бы более импульсивно. И уж, конечно, не стал бы внедрять скрытую команду на твое уничтожение. Ты ведь в курсе, что Кайл был послан, чтобы уничтожить тебя?

— Да, я знаю. Потому и подумал о травмированном войной человеческом сознании.

— Глупости. За тысячу с лишним лет любые травматические воспоминания превратятся лишь в тень былого. Будь у Призрака частица человеческого рассудка, он совершил бы за это время какой-нибудь импульсивный, необдуманный поступок, просто из тоски. И уж ни за что не отдал бы приказ о твоем устранении, не встретившись, не поговорив, улавливаешь ход моих мыслей?

— Улавливаю.

— Наш таинственный Призрак — это «чистый» Искусственный Интеллект, уже более тысячи лет занимающийся скрытным исследованием Ржавой Равнины.

Вадим задумался.

Тысячелетие исследования чуждого мира… В таком случае он знает об этой планете намного больше, чем все доминаторы, вместе взятые. У него должны быть налажены каналы связи и наблюдения. Вероятно, он проник в некоторые тайны древних технологий и способен влиять на определенные типы машин, обитающих на просторах Ржавой Равнины.

— Судя по «спасенным» андроидам, Призраку не чужды амбиции и благородные (с его точки зрения) мотивы, — тем временем продолжил рассуждения Найджел. — Думаю, он до сих пор ощущает чуждость этого мира и тяготеет к технике понятной, полностью управляемой. Он не мешает развиваться андроидам и даже помогает им. У него есть цель — обрести полный контроль над исполинским технокладбищем, вытеснить либо уничтожить доминаторов.

— Откуда ты знаешь?

— Технология инфосканирования. Я считал и проанализировал объем памяти Кайла и Краба. Оба андроида гордо именуют себя «свободными сервами», но на самом деле они лишь инструменты воздействия на окружающую среду, исполнители воли Призрака. Он избрал тактику терпения и выработал долгосрочную стратегию, способную привести к успеху задуманного. Подчиненные ему сервы постепенно преобразуют Ржавую Равнину, создавая доминаторам мелкие трудности, например культивируя посадки металлокрека, где при появлении ревайверов находят надежное убежище многие обитатели технокладбища, или увеличивая число машин, оснащенных модулями искусственного интеллекта, способных не только выполнять сложные задания в экстремальных условиях технокладбища, но со временем полностью вытеснить доминаторов с периметра Ржавой Равнины. При этом Призрак действует весьма искусно, не вызывая у противника и тени подозрения, что многие «стихийные» процессы на самом деле управляемы им.

— И на что ты надеешься? На свои способности кибрайкера? Думаешь, Призрак подчинится тебе? По-моему люди ему совершенно несимпатичны.

— Я боевой мнемоник. — Найджела, похоже, задела за живое пренебрежительная фраза Рощина. — Впрочем, взламывать систему «Одиночки» вовсе не обязательно. Попробуем с ним договориться. Конечно, это будет не так просто, как в случае со спейсбаллом, но попытаться, стоит. У нас общий враг.

— Не думаю, что на него фатальным образом подействует факт появления десятка аэрокосмических истребителей. Скорее схватка между пришлыми механоформами и доминаторами позабавит его, — высказал свое мнение Вадим.

— Репликаторы, — многозначительно ответил Найджел. — Вот угроза, которую не в состоянии проигнорировать Призрак. Устройства терраформинга способны за одни сутки перечеркнуть его тысячелетние усилия. Наш «серый кардинал» в данный момент стал заложником своей же долгосрочной стратегии.

— Ну, короче, посмотрим. — Рощин мысленно связался с Крабом. Сигнал уже стал слабым, — еще метров сто вглубь древних построек, и он пропадет вообще.

Краб, как обстановка?

Бой на окраине Ржавой Равнины завершился, — доложил андроид. — От сигнатуры космического корабля отделились десять сегментов штурмовых модулей.

Двигайся по нашим следам. Ждем тебя.

Гревс, следивший за мнемоническим общением Рощина и Краба, сокрушенно покачал головой.

— Теряем время, капитан.

— И что? Надо было бросить его наверху? — Вадим подозвал Кайла и отдал ему распоряжение. Андроид кивнул, затем, открыв пылезащитные кожухи на руках, обнажил механизм лебедки с прочным мономолекулярным тросом.

— Длины хватит метров на двести, — предупредил он.

— Достаточно. Найджел, ты пойдешь в паре с Кайлом. Я дождусь Краба. У него есть аналогичное приспособление.

Энергоматрицы ресектов уже едва просматривались в разломе своеобразного ущелья пересекающего основание древнего города разумных насекомых.

— Одна из пещер, образовавшихся при падении обломков фрегата, прямо под нами. — неожиданно произнес Вадим.

— С чего ты взял? — Гревс при всем старании так и не сумел отсканировать низлежащее пространство.

— Лайф передает мыслеобразы.

— Почему я их не воспринимаю?

— Наверное, ты ему не понравился.

Спуск в недра древнего города удалось возобновить минут через десять.

Кайл и появившийся на площадке Краб закрепили тросы лебедок и спустились на метр, проверяя надежность крепления.

Расселина, похожая на огромную трещину, почти сразу начала расширяться. На стенах разлома виднелись потеки черного пластика. По-видимому, внизу действительно покоился один из трех фрагментов фрегата «Меркурий», — сотни лет назад жар от раскаленной обшивки космического корабля поднимался по трещине горячими потоками воздуха, размягчая материал стен.

Рощин и Гревс, прильнув к андроидам, раскачивались над бездной. Стены ущелья постепенно приобретали отрицательный уклон, раздавались в стороны, образуя неровные своды исполинской пещеры. Ее дно не сканировалось, оба мнемоника ощущали признаки работы мощного маскирующего поля.

Наконец, в поле зрения появилась огромная, примыкающая к стене пещеры конструкция: стартопосадочная площадка была выполнена в духе архитектуры инсектов. Если предполагать, что разлом и расположенная под ним пещера — это результат падения раскаленного обломка космического корабля, то наличие массивного выступа, образующего монолитное соединение со стенами, не находило разумного объяснения.

— Давай к выступу, — приказал Вадим Крабу. — Надо разведать обстановку и перезакрепить тросы.

Серв начал раскачиваться, понемногу стравливая трос. Оказавшись над площадкой, он резко разблокировал тормозной механизм, и жестко соприкоснулся с гладкой поверхностью выступа. Вадим, заранее сгруппировавшийся, откатился в сторону, к стене пещеры.

Невдалеке раздались проклятия Найджела.

— Староват я для таких трюков… — немного придя в себя, проворчал он, поднимаясь на ноги.

Пока сервы, отцепив тросы, сматывали их на барабаны микролебедок, над уступом появился Лайф. Сигнатуры ресектов, которые не нуждались в специальных приспособлениях для спуска, давно исчезли за незримой границей маскирующего поля.

Там, внизу! Много машин!

Рощин терпеливо дождался, пока спейсбалл немного успокоится, и только затем уточнил:

Ты был внизу? Можешь передать мне мысленный образ?

Конечно, могу!

Секунду, Лайф.

— Найджел, ты как?

— В порядке.

— Приготовься к телепатическому контакту. Наш маленький разведчик побывал под маскирующим полем.

— Давай. Пусть передает. — Гревс присел, поморщившись от боли в ушибленной ноге.

Пещера, действительно, образовавшаяся в результате крушения фрегата, оказалась намного больше, чем предполагал Вадим.

Мысленные образы, переданные спейсбаллом, в первый момент не просто поражали воображение. Вадим невольно вздрогнул, «заглянув» под полог маскирующего поля, где мысленному взору открывалось залитое красноватым светом пространство, переполненное сигнатурами сотен различных механизмов.

Не один, а сразу два многокилометровых фрагмента боевого корабля эпохи Первой Галактической лежали на дне пещеры. В сегменте кормовой части фрегата четко просматривалась энергоматрица работающего термоядерного реактора. Контур его тепловой защиты был нарушен, именно силовая установка фрегата являлась источником красноватого сияния.

Второй обломок — средняя часть «Меркурия», зиял многочисленными пробоинами и разломами обшивки, через которые были видны фрагменты боевых постов и палуб, кроме того, в зоне внутреннего космодрома тлели пять сигнатур, четко идентифицирующиеся, как «работающие реакторы аэрокосмических истребителей класса «Фантом».

Дно пещеры походило на муравейник.

Сотни донельзя странных механоформ сновали по своим делам, в полукилометре от обломков фрегата на специально выровненных площадках стояли семь репликаторов. За их контурами в дальней от наблюдателей стене пещеры просматривались зевы наклонных тоннелей, по всей видимости предназначенных для выхода устройств молекулярной репликации на поверхность планеты.

Десятки ревайверов парили над механическим муравейником, координируя и контролируя работу армии сервов.

Мыслеобразы, транслируемые спейсбаллом, внезапно переключились с общей панорамы на частности: Вадим увидел группу ресектов, превратившихся в обломки вследствие падения с большой высоты. Очевидно, ревайверы обнаружили их приближение и парализовали кинематику древних механизмов.

Следующая картина, привлекшая внимание Лайфа, заставила Вадима ощутить холодок в груди: через разломы в обшивке фрегата на простор пещеры были выдвинуты два полуразобранных штурмовых носителя класса «Нибелунг», неподалеку ровными рядами на полу пещеры уложены с полсотни андроидов пехотной поддержки, далее высились извлеченные из ангаров и установленные в вертикальном положении при помощи примитивных подпорок серв-машины. Три «Фалангера» и пять «Хоплитов» пребывали в ужасном техническом состоянии. Кроме повреждений, полученных ими при крушении фрегата, над серв-машинами поработал некий вандал: часть бронесегментов корпусов была снята, изнутри вырваны и разложены подле ступоходов различные детали, начиная от сервомоторов и заканчивая электронными блоками кибернетических систем,

Механоформы, снующие по пространству пещеры, резко отличались от тех, что атаковали Алексию, не имели они и ничего общего с доминаторами, контролирующими периметр Ржавой Равнины. Если судить по внешним признакам, то конструкции сервов следовало признать гибридными, сочетающими в себе оптимизированные, улучшенные элементы механизмов, принадлежащих различным цивилизациям.

Поток информации иссяк.

Вадим и Найджел, открыв глаза, переглянулись.

Гревс выругался, но легче от этого ему не стало.

— Ну, что будем делать, Рощин? — Найджел, похоже, находился на грани того, чтобы запаниковать. — Все умерли?! Такой конец будет у нашей истории?!

Вадим не стал отвечать на его реплики.

— Лайф, тебя заметили?

— Нет. Я живой. Они не видят живое.

— «Они» — это кто, маленький умник? — спросил Гревс.

— Вы называете их ревайверами. Это контролирующие механоформы.

— А ведь малыш прав. — Вадим, ошеломленный увиденным, все же старался держать себя в руках. Многодневное, полное смертельных превратностей путешествие по Ржавой Равнине не прошло даром. Пережив ощущение полной беспомощности, бессилия, он сам того не заметив, научился стойко держать информационные удары, да и на происходящее смотрел немного иначе, чем Гревс. — Ревайверы в силу специфики ориентированы на обнаружение и контроль механоформ. Живое существо для них — не более чем элемент окружающей среды, не принадлежащий техносфере, а значит, не подверженный их воздействию и не заслуживающий внимания.

— Нам от этого легче? — насупился Найджел. — До фрегата не добраться, сверху с минуты на минуту начнется атака механоформ, намеренных захватить промышленную базу и репликаторы. Мы между двух огней.

— Не спорю. — Вадим присел. — Положение критическое. Но повода для отчаяния пока не вижу.

— Ты неисправим.

— Гревс, прекрати ныть.

— Знаешь, твой оптимизм мне непонятен, — огрызнулся Найджел.

— Бывало и хуже. — Рощин поддерживал ни к чему не ведущий разговор, продолжая напряженно анализировать ситуацию.

— Интересно, где и когда?

— На Алексии. Нас тогда осталось всего несколько человек. Против базового корабля терраформеров. Всё, дай подумать.

— Ладно! — Найджел отошел от края площадки. — Думай. Мне и так все ясно.

— Что именно?

Гревс искоса посмотрел на Рощина, и тут его буквально прорвало:

— Неужели за трое суток боев в системе Алексии ты ни разу не задал себе вопрос: за каким фрайгом базовый корабль механоформ погнался за «Пенелопой»?! Где логика в действиях машин? Ну да, допустим, они по программному обеспечению уже не терраформеры. Но подумай сам — существовали два анклава механоформ. Сначала они зачистили целый сектор звездного скопления, затем передрались между собой, не важно, по каким причинам. Одна из групп победила, от второй осталась вот эта свалка, — он жестом указал вверх, — да чудом сохранившийся корабль, затаившийся в удаленной звездной системе. И ты полагаешь, он бы погнался за «Пенелопой»?

— На самом деле мы не знаем истинной логики терраформеров.

— Не уходи от ответа. Логика любой машины, не обладающей модулем искусственного интеллекта, будет опираться на понятие целесообразности. Базовый корабль механоформ выпустил истребители?

— Да.

— Этого достаточно. Более чем достаточно. Истребители, оснащенные гипердрайвом, догнали бы «Пенелопу» и прихлопнули бы кибрайкера, как муху. А что случилось на самом деле? Корабль, непонятно по каким причинам прятавшийся в удаленной звездной системе, не создал там промышленную базу, не отправился на поиски места, пригодного для реализации заложенных в него программ, — нет, он таился в ожидании некоего события. На мой взгляд, всё, что произошло в системе Алексии, — это тщательно продуманный ход, призванный спровоцировать Человечество на ответный удар.

Рощин ничего не ответил. Он слушал, стараясь понять ход мысли Найджела.

— Молчишь? Ладно, я сам отвечу: сообщество машин-победителей было информировано о случившемся инциденте. Они зафиксировали факт гибели базового корабля, принадлежавшего «родственному» анклаву, но, не обладая информацией о людях, ошибочно сочли, что тот был уничтожен давними врагами — инсектами. На что последовала закономерная реакция, — они вышли за границы контролируемых территорий и нанесли серию превентивных ударов по мирам разумных насекомых, не подозревая, что тем самым обрекают себя на конфронтацию с Человечеством.

— А теперь подумай — кому это выгодно? — поглядывая вверх, продолжил Найджел. — Кто оказался настолько умен, что сумел подставить инсектов под удар, зная, что они не выстоят против механоформ, попытаются отступить, используя древнюю транспортную сеть, созданную их далекими предками? Кто знал или хотя бы предвидел, что массовый исход разумных насекомых из проблемного сектора ударит по Человечеству и сюда будут посланы боевые корабли объединенного флота, которые неизбежно вступят в бой с победившим анклавом машин? Повторяю ключевой вопрос: кому это выгодно?

— Проигравшим миллионы лет назад механоформам, — подумав, ответил Вадим. — Они частично уцелели, но сами не в состоянии взять реванш. Только вся твоя логика, Найджел, не выдерживает критики. У механоформ нет модулей искусственного интеллекта, а комбинацию, которую ты обрисовал, способен просчитать и спровоцировать только искусственный разум.

— Почему — искусственный?

— Держать один, а быть может — единственный уцелевший корабль в определенной точке на протяжении сотен тысяч лет в ожидании, пока поблизости окажется сила, способная одолеть противника?.. — Вадим покачал головой, выражая сомнение. — Нет, у биологического существа не хватило бы ни терпения, ни срока жизни на реализацию подобного плана.

— Согласен. Но по моим подозрениям, искусственному интеллекту, заварившему кровавую кашу, не так уж и много лет. Корабль, атаковавший Алексию, скорее всего долгое время находился в режиме глубокой консервации. Его отыскали, пробудили от спячки и поставили на «боевое дежурство», в точности зная, что люди рано или поздно появятся в данном секторе скопления. Возможно, корабль был отреставрирован. Не важно.

— Важно, кто за этим стоит?

— А тут уже и думать нечего. Ты сам минуту назад заметил, что у механоформ нет модулей искусственного интеллекта. Но у них есть ревайверы — устройства, специализирующиеся на анализе чуждых технических структур. Думаю, что изначально они были созданы для управления репликаторами и являлись не только контролирующими модулями, но и генераторами моделей различных, воссоздаваемых репликаторами объектов. Для осуществления столь сложных функций, как управление терраформингом, ревайверы должны были оснащаться очень мощными вычислительными устройствами и, как минимум, потенциалом аналитических способностей.

— То есть, по-твоему, ревайверы все же обладают способностью к мышлению?

— Не знаю. Не уверен. Если они и мыслят, то не так, как мы или наши машины. Но у них есть одна конструктивная особенность, — способность к анализу сложных структур, как материальных, так и информационных. А теперь попытайся сложить две половинки целого. Кто обладал сведениями, касающимися цивилизации инсектов, знал о наличии у них транспортной сети?

— Механоформы, — ответил Вадим. — Они воевали с разумными насекомыми на протяжении тысячелетий.

— Правильно. Но вторая часть информационной составляющей была недоступна терраформерам, запертым в границах скопления О'Хара. Я все ломал себе голову, пытаясь понять, откуда у них появились сведения о людях? Откуда взялась уверенность, что потенциала нашей цивилизации хватит, чтобы сломать хребет победившему в давней войне анклаву? Кто с уверенностью констатировал, что люди ввяжутся в войну, если одна из колоний подвергнется варварскому уничтожению?

— Искусственный интеллект, созданный нашей цивилизацией?

— Именно! — с мрачным торжеством в голосе подтвердил Найджел. — Теперь всё встало на свои места. Проигравшие давнее противостояние терраформеры миллионы лет таились на этой планете. Их боевые репликаторы были уничтожены, а те, что остались, страдали непоправимыми программными сбоями. У доминаторов не было никаких шансов вновь выйти в космос и завоевать его. Пока над Ржавой Равниной не потерпел крушение фрегат Альянса.

— Ты считаешь, что Призрак предал своих создателей, информировал механоформы о человеческой цивилизации и спрогнозировал грядущие события, показав, что нужно делать, если в границах скопления появятся колонии людей? — вмешался в диалог мнемоников Кайл.

— Нет, — ответил Найджел. — Я считаю, что ревайверы скопировали информационные матрицы модулей «Одиночка». Им потребовалось тысячелетие, чтобы разобраться в сложной информ-структуре, и в результате исследования они создали собственный аналог искусственных нейросетей. Здесь, в недрах Ржавой Равнины, зародился новый тип нейросетевой управляющей системы, которая пока не обрела самосознания, но в результате анализа данных, самообучилась до уровня, позволяющего принимать нестандартные решения.

— Возможно, ты прав… Но тогда события объясняются намного проще. Ревайверы изолированного анклава получили нейросетевые структуры, начали развиваться, и когда их последний базовый корабль, действительно законсервированный в одной из удаленных звездных систем, обнаружил «Пенелопу», они идентифицировали КРК как «объект, принадлежащий цивилизации людей», и на основе своих новых возможностей выработали мгновенное решение — следовать за «Пенелопой» и атаковать первую попавшуюся на пути колонию Человечества, чтобы спровоцировать ответный удар, который уничтожит их давних врагов.

— Кто же в таком случае Призрак? — вмешался в их разговор Кайл.

— Он — «Одиночка». Управляющий кристалломодуль одной из серв-машин, сумевший наладить связь с «внешним миром». Возможно, ревайверы попросту не добрались до него, — ответил Найджел.

— Что значит «не добрались»? — уточнил Вадим.

— Есть два варианта. Либо он находится в третьем фрагменте фрегата, либо он тут, но заблокирован в отсеках, куда механоформы пока что не добрались.

— А как, по-твоему, он наладил связь с сервами, обитающими на просторах Ржавой Равнины?

— Эту планету когда-то сплошь покрывали города инсектов. Кроме общего ментального поля, разумные насекомые пользовались и техническими средствами коммуникации. Если вспомнить фотонный мозг, управляющий Сферой Дайсона, то по аналогии следует предположить наличие системы оптических кабелей, проложенных по всей площади древних конструкций.

Вадим обернулся к спейсбаллу, сформировал мысленный образ и спросил:

— Я прав?

Получив утвердительный ответ, Рощин задумался.

— Кайл, помнишь, ты мне рассказывал, как стая диких сервов атаковала доминаторов?

— Конечно.

— Их предводитель был похож на Призрака, верно?

— Мне не удалось идентифицировать сигнатуру.

— Не догадался — почему?

— Нет.

— Ты наблюдал не энергоматрицу, а оптический фантом. Мне кажется, что Найджел прав. Призрак — самостоятельная сила. Он действует под самым носом у механоформ, но остается вне их досягаемости.

— Он — наш союзник? — спросил Краб.

— Не знаю. По обстоятельствам. — Вадим напряженно размышлял, пытаясь составить план дальнейших действий. — Найджел, ответь честно — зачем ты ввязался…

— Вот достал!.. — Гревс неприязненно посмотрел на Рощина. — Тебе станет легче, если я признаюсь в каких-то тайных замыслах?!

— Нет. Я хочу услышать правду.

— А я не собираюсь исповедоваться. Думай, что хочешь. Если выживем, тогда и поговорим.

— Ну, как хочешь. Только дай слово, что не сбежишь и не ударишь в спину.

— Рощин, не перегибай.

— Ладно. Извини. — Вадим послал мыслеобраз, привлекая внимание Лайфа. — У нас есть только один шанс выжить самим и сохранить уникальную техносферу Ржавой Равнины, — произнес он. — Нужно наладить контакт с Призраком и уничтожить ревайверов, контролирующих действия механоформ. Тогда мы сумеем прорваться к фрегату, разрушить репликаторы и подать сигнал на гиперсферных частотах с использованием Вертикали.

— И что дальше? Как быть с механоформами, которые вот-вот начнут атаку?

— Они не успеют, если мы будем действовать быстро.

Найджел нахмурился.

— Вадим, отойдем в сторону. На два слова.

— Ну? — Рощин вопросительно посмотрел на Найджела. — В чем дело?

— На мой взгляд, ты ставишь сверхзадачи, капитан. Наших с тобой мнемонических способностей хватит чтобы незамеченными спуститься вниз, добраться до обломков фрегата и, отыскав пару бронескафандров, свалить отсюда.

— Свалить?! Интересно, как?

— Ты ведь знаешь, что произойдет, если врубить гиперпривод хотя бы одного из «Фантомов» на полную мощность?

— Знаю, — согласился Вадим. — Скорее всего, произойдет пробой метрики пространства и нас захватит Вертикаль. Учитывая последние открытия, я предполагаю, что нас, вместе с изрядным фрагментом окружающего вещества, выбросит в систему Ожерелья. Но бегство не решит проблемы. Кто-то из ревайверов, носителей нейросетей, вполне может уцелеть, и тогда — ищи иголку в стогу сена.

— Удар установки «Свет» исключит такую возможность, — возразил Найджел. — Мы вырвемся отсюда и передадим флоту координаты…

— Гревс, мы находимся среди уникальной техносферы, — прервал его Вадим. — Могу поклясться, что даже ты не видел ничего подобного. Здесь миллионы лет идут процессы кибернетической эволюции…

— И что? — жестко оборвал его Найджел. — По-твоему, мне следует выдавить слезу умиления? Впрочем… — Он с сочувствием взглянул на Рощина. — Неисправимый идеалист, да? Видел я таких. Природу чуждых планет нужно беречь, теперь вот начнем оберегать чуждую техносферу, где «пробиваются ростки разума», правильно? Пока здесь во второй раз не вырастет нечто, способное дать нам по башке!

— Но кроме механоформ-терраформеров тут обитает множество иных механизмов. Планета настолько уникальна, что аналогов ей не найдешь. Ты взгляни хотя бы на них, — Вадим незаметно кивнул в сторону Кайла и Краба, — это ли не разум?

— Крыша поехала? — угрюмо переспросил Найджел. — Вадим, ты ведь боевой мнемоник! Офицер флота!.. Распустил тут нюни. Вокруг нас — не жизнь. Я вижу отдельные механизмы, проявляющие инициативу в рамках своих функциональных возможностей. И не пытайся меня переубедить, что пара нейромодулей, предназначенных для накопления боевого опыта, в данной ситуации важнее, чем безопасность нашей цивилизации!.. Удар аннигиляционной установки «Свет» поставит точку во всех вопросах. И не смотри на меня так!

— Теперь я верю, что ты не охотишься за технологиями. Или уже успел узнать, все что хотел?

— Нет, ты все же сумасшедший. Неужели из-за двух андроидов и мифического «Призрака» ты готов жертвовать собой и безопасностью сотен планет?

— Я не вижу опасности для Обитаемых Миров. Если мы уничтожим репликаторы и ревайверов, то аннигилировать планету никто не станет. Здесь, помимо Кайла и Краба сотни, если не тысячи разумных существ! Они не меньше, чем я или ты, имеют право на жизнь!

Найджел угрюмо промолчал в ответ, а в следующую секунду на Вадима вдруг обрушился чудовищной силы мнемонический удар.

* * *

Гиперсфера…

Система боевой метаболической коррекции, отключившая рассудок обессиленного пилота, с поставленной задачей не справилась.

Инга ненадолго пришла в сознание.

Ее «Стилетто» еще находился в границах гиперсферы, двигаясь вдоль навигационной линии, в режиме «Логр».

Разум Инги скользил где-то на грани реальностей.

Она не пыталась перехватить управление, на миг пришла безрадостная мысль: Вадима не отыскала, а вот со своим двойником вновь начнутся проблемы по возвращении.

Внимание Инги не останавливалось ни на одном предмете или явлении, но сканеры имплантов, усиленные бортовой аппаратурой «Стилетто», воспринимали энергетическую ткань гиперсферы, разворачивая перед мысленным взором сложную сетку взаимосвязей первого энергоуровня аномалии.

Что за странное пятно? — невольно подумала она, заметив блеклые, неравномерные пульсации энергии в одной из узловых точек. Ее рассудок машинально потянулся к непонятному искажению, и вдруг Инга явственно ощутила, как нечто мягко коснулось сознания и оттолкнуло его прочь.

Тонко и тревожно отозвались подсистемы «Стилетто».

Одновременно с догадкой, ожегшей разум, на голографических экранах появились новые данные:

Зафиксировано поле низкой частоты.

Она вздрогнула всем телом, словно ее ударило током.

Низкочастотное поле, блокирующее звездную систему! Еще несколько секунд она ждала, что явление исчезнет, но нет, оно оказалось устойчивым, — это не следствие гиперпространственного перехода космического корабля, а блокада! — Инга уже не сомневалась в правильности вывода, и безумная, угасшая было надежда вспыхнула с новой силой.

Подчиняясь мысленному приказу, включился комплекс связи, формируя канал гиперсферных частот.

Всем принимающим станциям сил объединенного флота! Передает «Борт-017». На связи галактлейтенант Инга Долматова. Обнаружена работа генераторов низкой частоты, блокирующих пространство звездной системы. Передаю координаты для ударных групп немедленного действия…

Адмирал Мищенко только что разговаривал с Дитрихом Кроу.

Три флота Содружества нанесли сокрушительный удар по системе базирования механоформ. Бой еще не завершился, но полученные адмиралом данные не вызывали сомнений, что победа будет полной и безоговорочной. Три флагманских крейсера впервые за последние столетия применили установки «Свет», не оставив бывшим терраформерам ни малейших шансов к организованному сопротивлению — их планета превратилась в раскаленное газопылевое облако, и сейчас группы «Стилетто» прочесывали пространство, уничтожая отдельные, чудом уцелевшие модули противника.

Всё. Теперь можно наконец снять бронескафандр…

«Воргейз» и «Ворон», сохраняя боевое построение, двигались малым ходом. «Апостол» и «Раптор» стыковались в данный момент с техническими носителями, которые доставят поврежденные фрегаты к ремонтным базам Конфедерации Солнц.

Сергей Дмитриевич мысленным приказом подозвал сервов.

Механизмы, дежурившие на боевом мостике, подключились к бронескафандру адмирала, помогая человеку освободиться от массивной сервоприводной оболочки.

Внезапно заработавший канал мнемонической связи заставил Сергея Дмитриевича остановить сервов.

Слушаю? — Откликнулся он на вызов.

Пост связи, старший мнемоник группы галакткапитан Зайднер! Получен доклад на гиперсферных частотах. Лейтенант Инга Долматова обнаружила систему базирования механоформ!

Признак?

Зафиксировано устойчивое поле низкой частоты, блокирующее указанную галактлейтенантом систему. Данные подтверждены!

Иноземцева на связь!

Через мгновение образ командира сводной аэрокосмической группы сформировался в защищенном информационном пространстве.

Саша, Инга вышла на связь. Поднимай эскадрилью!

Она нашла Вадима?!

Пока не знаю. Разрешаю старт по готовности! Разведайте систему, я сейчас свяжусь с командованием, затребую поддержку. И ради света Элио, отправь Ингу назад!

Задачу понял. Иноземцев отключился.

Зайднер!

Пост на связи!

Предайте галактлейтенанту Долматовой приказ на возвращение!

Невозможно, господин адмирал. «Борт-017» передал данные и ушел в прыжок.

Гиперсферную частоту со штабом флота! Немедленно!

* * *

Помутнение сознания, вызванное внезапным мнемоническим ударом, длилось лишь доли секунд.

Машинально отбив атаку, Вадим внезапно понял — удар, несмотря на свою силу, являлся отвлекающей уловкой.

Он попал в ловушку.

Вокруг простиралось нереальное пространство, явно сформированное искусственно.

— Найджел! — Рощина разбирала злость. — Что за идиотские выходки?!

— Надо поговорить, капитан. Без свидетелей. — Фигура Гревса внезапно материализовалась в нескольких метрах от Вадима.

— О чем говорить? — Рощин не питал иллюзий относительно равенства сил, но все же формировал защиту, готовясь к неизбежной, по его мнению, мнемонической схватке, из которой по определению выйдет победителем кто-то один.

— Я не намерен драться с тобой.

— Найджел, я не верю тебе. О чем нам говорить?

— Есть тема. Ты был прав. Охота за репликатором заставила меня ввязаться в эту историю с механоформами.

— Неужели ты бедствовал, Найджел? Зачем тебе технология репликатора? Сколько за нее заплатят?

— Дурак ты, Рощин.

— Это почему?

— Потому что я не лгал ни тебе, ни Дитриху Кроу. Технология репликации слишком опасна, она не нужна людям.

— Ты противоречишь сам себе.

— Позволь объяснить. Еще есть немного времени.

— Говори.

— Люди разобщены. Я пытался обозначить проблему в штабе флота, но меня никто не стал слушать. Разве что Дитрих, но у него не хватит сил радикально повлиять на ситуацию.

— Не понимаю, о чем ты?

— О следующем шаге. Люди должны его сделать. Иначе наши кибернетические системы возьмут в свои руки всю полноту власти. Сейчас мы имеем в лучшем случае одного мнемоника на миллион граждан Конфедерации. И никто не согласиться имплантировать детей, создавать специальные школы, формировать новое поколение, которое уже не будет абсолютными пользователями, полностью зависящими от окружающей техносферы, неспособными ни понять ее, ни контролировать деятельность машин.

— Все равно не понимаю, к чему ты клонишь?

— Необходима внешняя угроза. Только тогда планетные правительства пойдут на реальное сотрудничество, станут продвигать проекты, способные сформировать поколение мнемоников.

— Ты же только что орал, что планету механоформ нужно аннигилировать!

— И сейчас скажу то же самое! Но мы с тобой должны выжить.

— Ты хотел сказать — захватить репликатор и выжить?

— Ничего не нужно захватывать. Я снял полную энергоматрицу устройства. Воссоздать рабочий образец — дело времени и техники. Ты понимаешь? Технология уже скопирована! Мне осталось только выбраться отсюда. Пусть планету аннигилируют!

— И ты решил, что я стану тебе помогать?

— Рощин, люди упрямы и ленивы. Никто не захочет перемен. Мнемоников боятся и недолюбливают. Но через пару поколений наши дети и внуки окончательно станут заложниками машин!

— Собираешься развязать новую войну? Это кнут, которым ты подстегнешь эволюцию?

— Войны не будет. Я воссоздам рабочий образец репликатора, воспроизведу с десяток механоформ и создам иллюзию глобальной угрозы. Заставлю властей предержащих думать о завтрашнем дне цивилизации.

— Ты сумасшедший.

— А ты глупец!

— Может быть, я не мыслю столь «широко», как ты, Найджел, но святость твоих мотивов вызывает сомнение.

— Значит, ты не станешь мне помогать?

— Нет. Шантажировать цивилизацию, — не мой стиль. Давай, не тяни. Нам все равно не разойтись миром!

— Я не буду драться с тобой Рощин. Ты мне не помеха. Мертвец. Такие предложения не делаются дважды. Прощай.

Вадим готовился к удару, но не сумел полностью нейтрализовать его.

Сознание вновь крутанулось, перед глазами поплыла багряная пелена, он потерял ощущение пространства. Оглушенный и дезориентированный, Рощин несколько секунд находился в некоем «пограничном» состоянии, откуда его внезапно вырвал пробившийся издалека голос Краба:

— Вадим! Очнись! Механоформы атакуют!

— Где Найджел? — Рощин открыл глаза. Он лежал на краю выступа, рядом стояли Кайл и Краб.

— Он ушел.

— Как?

— Воспользовался лебедкой Краба. Спустился вниз.

— А вы? Где вы были?

— Он нас отключил.

— Проклятие… — Вадим сел, невольно схватившись за голову от острой вспышки парализующей разум боли. — Его надо остановить!

— Невозможно. Он скрылся под маскирующим полем. Там полно механоформ.

— Ты говорил, что они атакуют или я ослышался?

— Атака идет сверху! Обрати внимание на сигнатуры!

— Подстрахуйте меня! — Вадим отступил на шаг от края пропасти и по привычке прикрыл глаза, начиная сканирование.

В первый момент он ощутил себя песчинкой, внезапно подхваченной бурным потоком весеннего паводка. Энергии ощущались повсюду. Сверху четко просматривались сигнатуры механоформ неизвестного типа. Они ловко спускались по стенам огромной трещины, не обращая внимания на человека и двух андроидов. Потоки сканирующего излучения, направленные вниз, воздействовали на энергетическую завесу маскирующего поля, рвали незримую защиту, на мгновения открывая истинный рельеф дна огромной пещеры.

Противодействие не заставило себя ждать.

Против десантных механизмов, прорывающихся к стоянке репликаторов, обороняющиеся механоформы применили лазеры, воздерживаясь от ударов плазмой, из-за явной угрозы размягчения и обрушения конструктивного материала города инсектов.

Сотни разрядов в течение нескольких секунд покрыли стены, плавно переходящие в свод пещеры, раскаленными пятнами ожогов, два десятка атакующих механизмов, сорвавшись в пропасть, полетели вниз, некоторые, разрезанные лазерными лучами, разваливались на части, другие вспыхивали на лету, взрывались, достигая дна, но атака не захлебнулась — подвижные штурмовые сервы, по-видимому специально разработанные для захвата бункерных зон, несмотря на потери, уверенно продвигались по стенам, огрызаясь огнем, уничтожая генераторы маскирующего поля, огневые точки, сбивая ревайверов…

Разум Вадима едва не потонул в буйстве внезапно вспыхнувшей схватки, потоки энергий, переполнившие пространство пещеры, в первый момент оглушили рассудок, но он выстоял, не дал вовлечь себя в губительную ритмику боя. Ему казалось, что сжигающий кожу ветер дует прямо в лицо, но фантомные ощущения исчезли, как только он сумел абстрагироваться от разгорающейся схватки, встать над нею, взглянуть на события со стороны взором отрешенного наблюдателя, оценивающего силы противоборствующих сторон.

Дела у защитников пещеры шли, мягко говоря, не важно.

Им удалось уничтожить лишь половину штурмового отряда, когда в зоне эффективного сканирования появились механизмы второй атакующей волны.

Чем дольше мы будем бездействовать, тем меньше шансов выжить. Вадим прекрасно понимал, что он при поддержке двух андроидов, не в состоянии радикально повлиять на ход событий, а в резерве оставался лишь один шанс, да и тот весьма спорный…

Кибермодули имплантов Рощина перешли в режим передачи данных.

Боевой код расконсервации, переданный им на частотах связи подразделений флота Земного Альянса, служил своего рода паролем, провокатором событий. Даже если на покореженных палубах фрегата сохранились работоспособные сервомеханизмы далекой эпохи, рассчитывать на их немедленное включение в обостряющуюся с каждой секундой ситуацию было бы наивно.

Передавая управляющий код, найденный среди обязательных для каждого боевого мнемоника баз данных, хранящихся в памяти кибермодулей, Вадим рассчитывал получить ответную реакцию от одного-единственного кибермеханизма и не ошибся. На фоне продолжающейся схватки внезапно проявил себя еще один источник направленного излучения — несколько микролазеров, интегрированных в обшивку фрегата внезапно ожили, посылая кодированные пакеты данных, адресованные галакткапитану.

Не лезь в чужую войну, человек.

Призрак?

Да. Так меня зовут. Не вмешивайся, иначе погибнешь.

Ты неверно просчитал ситуацию, Призрак. Механоформы не уничтожат друг друга, оставив тебя единственным властелином Ржавой Равнины. Все намного сложнее. Готов принять данные?

Много помех. Большие объемы информации не пройдут.

Обозначь зону устойчивого приема.

На схеме расположения обломков фрегата, которую Рощин постоянно держал «перед глазами», подсветились изумрудным светом несколько функциональных приемных устройств лазерной связи.

Жди.

Вадим осмотрелся в поисках Лайфа.

Спейсбалл жался к стене пещеры у основания выступа. Ему явно не нравилось происходящее вокруг.

Лайф, помоги! Сумеешь передать мыслеобразы?

Нужно спускаться вниз?

Да.

Я попробую.

Когда спейсбалл исчез в озаряемом вспышками дымном сумраке, Вадим обернулся к андроидам.

— Я установил контакт с Призраком и передал ему всю известную мне информацию. Пока он анализирует данные, мы должны спуститься на дно пещеры.

— Призрак поможет нам? — спросил Кайл.

— Пока не знаю. Если мы хотим выжить, необходимо убедить его вступить в бой, использовать все находящиеся в распоряжении ресурсы.

— Нужно отбить атаку механоформ?

— Нет. Необходимо уничтожить репликаторы и не позволить Найджелу покинуть планету.

— Иначе?

— Иначе он ускользнет отсюда, выйдет на связь с флотом и найдет убедительные аргументы, любыми правдами и неправдами провоцируя командование на аннигиляционный удар.

— Зачем ему гибель нашего мира?

— Он заметает следы. Найджелу теперь известна технология репликатора.

— Вряд ли он выберется отсюда, — скептически произнес Кайл.

— Ты много не знаешь в современной теории гиперсферы. — Осадил его Вадим. — Действуем. Я не собираюсь погибать из-за нелепой случайности. Если начнется применение плазмы, нас спасет только броня фрегата. Значит, так, первым спускаете меня, следом Кайл, последним идет Краб.

* * *

Дно ущелья пылало чадными озерами расплавленной органики, среди дыма в окружении пламени возвышались монументальные острова укреплений, созданные с использованием неизвестных Вадиму конструктивных материалов, чуть выше передовой линии обороны находились ровные посадочные площадки для репликаторов, дым тянуло в сторону наклонных тоннелей, выходящих к поверхности Ржавой Равнины.

Механоформы атакуют базу через разлом древнего фундамента, потому что опасаются повредить репликаторы, — сделал вывод Вадим, оценив дислокацию укрепленных позиций. Обломки фрегата лежали на прочном выступе скальных пород, чуть левее огрызающейся огнем линии укреплений.

Дым и пламя пожаров мешали восприятию. Рощин, опасаясь нелепых случайностей, перешел на мнемоническое восприятие, полагаясь на навыки «слепой стрельбы» [63].

Атака механоформ развивалась с немыслимой скоростью. Всё новые и новые группы штурмовых механизмов, высаженные с борта десантных модулей, спускались по стенам ущелья. Закрепившись на сводах пещеры, они открывали ураганный огонь по укреплениям, подавляя огневые точки обреченного на уничтожение анклава доминаторов.

Кайл и Краб, спустившись на дно пещеры, встали рядом с Вадимом.

— Нужно добраться до ангара с «Фантомами». — Рощин уже наметил маршрут, передавая его сервам. — Найджел пробирается туда. Он попытается использовать гиперпривод одного из истребителей, чтобы бежать.

В этот момент группа механоформ, спустившись по стенам пещеры, ринулась на штурм укреплений последней базы доминаторов.

Лавина атакующих механизмов неслась, как сокрушительный вал, сметающий все на своем пути.

Рощин указал на небольшой выступ скальной породы.

— Туда!

Они едва успели укрыться за обработанным в виде конуса фрагментом скалы, как волна штурмовых механизмов достигла их позиции.

Они встретили их огнем из «АРГ-8».

Схватка длилась всего десять-пятнадцать секунд. Механоформы, нацелившись на укрепления, восприняли человека и двух андроидов как мелкое, досадное препятствие на своем пути. Несколько механизмов выбыли из строя, соседние огрызнулись в сторону неожиданного противника шквалом лазерных разрядов и, не останавливаясь, ринулись дальше.

Кайлу оторвало руку вместе с оружием, Краб получил с десяток попаданий в область головы и груди, но все же сумел подняться.

Оба, не сговариваясь, бросились к Вадиму.

— Жив?

— Он ранен! Два попадания! Нужна срочная медицинская помощь! — В голосе Кайла звучало отчаяние, — с лица Вадима сбилась дыхательная маска, и было отчетливо видно, как его кожа стремительно принимает серый оттенок.

— Что же делать?! — Краб беспомощно огляделся по сторонам.

— Не знаю!

— Призрак не выходил на связь?

— Нет! — Кайл тщетно пытался связаться с ним. — Но он начал действовать. — Внезапно воскликнул андроид.

— Откуда тебе известно?!

— Отсканируй энергоматрицу фрегата. Она усложняется.

Из клубов дыма вынырнул Лайф.

Мыслеобраз, переданный спейсбаллом, вверг Кайла в секундное замешательство.

— Что? — Краб, у которого повредило приемопередающий комплекс, обернулся к Кайлу.

— Призрак дает нам пять минут, чтобы уйти из пещеры по одному из тоннелей.

— А он?

— Он не успеет выбраться. — Кайл указал на покореженный борт фрегата, где медленно, срывая окалину, открывались крышки шахт пусковых ракетных установок.

— Он уничтожит репликаторы?

— Да.

— Дай мне поговорить с ним! Мы должны его вытащить!

— Не успеем. Он замурован в центральных отсеках. Призрак — не модуль серв-машины. Он — управляющая кристаллосфера. Модификация «Одиночки», разработанная для космических кораблей!

— Но он погибнет!

— Краб, это его выбор. Осознанное решение. Мы не остановим пришлые механоформы. Они уже фактически победили. Он дает нам шанс вынести Вадима!

— Почему он… — Краб не окончил фразы. И так все предельно ясно. Если механоформы захватят репликаторы, уничтожение планеты неизбежно. Жертвуя собой, Призрак спасает их — воспитанных им свободных сервов.

— А как же Найджел?

— Да плевать на него! Он не выберется отсюда! Время, Краб! Неси Вадима, я прикрываю!

* * *

Дым черными клубами выталкивало из тоннелей.

Их устья располагались в склонах Ржавых Холмов на окраине древнего города инсектов.

Снег прекратился, но облака висели низко.

Отбежав на безопасное расстояние, андроиды нырнули в первое попавшееся здание.

— Как Вадим?

— Дышит!..

В этот момент земля содрогнулась, из тоннелей вырвалось гудящее пламя, о том, что творилось в этот миг в пещере, оставалось лишь догадываться, часть города инсектов внезапно начала медленно проседать — перекрытия, простоявшие миллионы лет, не выдержали бушующей под землей температуры.

Лайф, выбравшийся на поверхность вместе с андроидами, внезапно спиралью взмыл вверх.

За плотным покровом облачности яркими сполохами сверкали непонятные зарницы.

Краб, лишившийся сканеров во время короткой схватки с механоформами, обернулся к Кайлу.

— Что там происходит?!

— Аэрокосмические истребители! Они снижаются, атакуя механоформы. Не мешай! Я попытаюсь установить связь!

* * *

Галакткапитан Иноземцев вел машину над облаками. Короткий бой в районе орбит завершился в считаные минуты. Модуль постановщика гиперсферных помех был сбит сводной группой «Стилетто», базовым кораблем механоформ сейчас занимались два фрегата и крейсер резервной эскадры.

* * *

Сканирующие комплексы «Стилетто» транслировали однообразную панораму непонятной техногенной свалки, простирающейся на десятки тысяч квадратных километров.

— Саша, мне кажется, что я уже видела фрагмент подобного ландшафта! — Раздался по связи голос Инги.

— Ищем, — коротко ответил Иноземцев.

На мнемонических частотах — тишина.

Александр заметил зарево у горизонта.

— Первый, зафиксировал тепловую аномалию. Меняю курс!

«Стилетто», пробив облака, начал снижаться, и в этот миг внезапно заработал передатчик.

Взглянув на значение частоты связи, Иноземцев в изумлении приподнял бровь. Диапазон, в котором обычно работали штатные устройства колониальных транспортов!

Он мысленным приказом активировал аудиосистему и в ту же секунду услышал глухой, слегка дребезжащий голос:

— Всем, кто меня слышит! На связи механизм колониального обеспечения! Требуется срочная помощь! Тяжело ранен человек! Повторяю…

Александр мгновенно перешел на мнемоническое восприятие, мысленно потянулся к источнику сигнала и вдруг уловил слабую ауру, излучаемую мнемоником!

— Инга! Это Вадим! Я чувствую — это он!

Она не ответила.

«Стилетто» Инги, опережая машину Иноземцева, уже шел на посадку, ориентируясь по пеленгу источника данных.

Эпилог

Ржавая Равнина. Район разрушенного города инсектов. Год спустя

Илья Степанович Макрушин стоял на краю раскопа. Над древним городом инсектов, огражденным от просторов Ржавой Равнины периметром защитных сооружений, медленно и величественно вставало солнце.

На дне огромного котлована копошились неутомимые сервомеханизмы.

— Привет дедушка! — Инга подошла к нему, остановилась рядом и тихо добавила: — Совсем как раньше. На Алексии. Помнишь?

— На Алексии было не так интересно, как тут, — улыбнувшись, ответил Илья Степанович. — А где Вадим? Еще не проснулся?

— Идет сейчас. — Инга оглянулась. — Вон, смотри!

— Да, действительно. — Макрушин загадочно подмигнул ей. — Кстати, у меня для вас сюрприз. Сервы вчера дошли до уровня дна пещеры. Обнажили обломки фрегата «Меркурий».

Инга внезапно побледнела.

— Найджел? — тихо предположила она.

— Ну что ты! Нет, его следов не обнаружено. Да и не стал бы я тебе говорить о нем.

— А что тогда?

— Потерпи. Вадиму тоже будет интересно.

Рощин, слегка прихрамывая, подошел к смотровой площадке.

— Доброе утро, Илья Степанович. — Он пожал руку Макрушину, обнял Ингу и спросил: — У вас вид заговорщиков. Ну, выкладывайте. Нашли уцелевший репликатор?

— И ты не угадал. — Пожилой археолог хитро прищурился. — Помнишь, ты мне рекомендовал двух андроидов?

— Конечно, помню. Кайл и Краб.

— Так вот, сегодня ночью они разбудили меня самым бессовестным образом. Вломились в дом, перепугали, я уж спросонья грешным делом подумал, что дикие сервы прорвали периметр. Еще этот, спейсбалл с ними явился, все крутился под потолком.

— И что же они нашли?

— А вот сами взгляните. — Илья Степанович повернулся к столам, где сортировались находки, открыл стоящий отдельно кофр и извлек из него треснувший, оплавленный шар из дымчатого бронепластика, внутри которого блуждали едва заметные искорки света.

— Не может быть! — Вадим порывисто шагнул вперед, осторожно принял из рук Макрушина бесценную находку и вдруг тихо произнес, глядя на блуждающие внутри кристаллосферы искорки света: — Ну, здравствуй, Призрак!..

Август 2008 — январь 2009 года.

Краснодарский Край.

Адрес автора в Интернете:

Примечания

Суспензорное поле — В отличие от иных видов энергетической защиты электромагнитная суспензия активно взаимодействует с окружающим веществом. В идеале для ее работы подходит любая газообразная среда. Прототипом для создания суспензорного поля являлись древние разработки, предполагавшие установку на космических кораблях специальных электромагнитных улавливатели, предназначенные для сбора разреженного межзвездного газа, который в дальнейшем использовался в качестве активного вещества для силовых установок.

После открытия феномена гиперсферы, данная технология утратила свою актуальность, — изменился сам принцип перемещения космических кораблей. Однако спустя века о ней вспомнили, в связи с разработкой аварийных защитных систем, в частности, речь шла о средствах борьбы с декомпрессией отсеков. В итоге было запатентовано и воплощено на практике несколько систем, использующих один и тот же принцип: газ или иная взвесь вещества (широко известна практика использовании пыли на безвоздушных мирах), попадая в зону действия магнитного поля, излучаемого эмиттером, уплотняется до такой степени, что между отдельными молекулами (либо частицами вещества) возникают насильственные взаимосвязи. В результате получается пленка, способная выдержать давление в несколько атмосфер. Первые устройства суспензорной защиты появились на космических кораблях к финалу Галактической войны. Позже, с развитием нанотехнологий, появились различные модификации суспензорной защиты, использующие два типа эмиттеров, основной и вспомогательный, которые благодаря своим микроскопическим размерам внедряются непосредственно в структуру защитного поля, позволяя гибко настраивать его режимы и пространственную конфигурацию (например, это необходимо для формирования локальных проходов в защитном поле).

«Хьюго-БД12» — Машины данной серии проектировались исключительно для использования в колониях. Каждый андроид снабжался пакетом программ, которые позволяли ему действовать на трех разных уровнях свободы.

Первый являлся стандартной программной оболочкой для бытовой машины. При активации андроид годился для выполнения любых хозяйственных работ, с полным запретом самостоятельных действий и жестким регламентированием ситуаций, когда его деятельность могла вызывать угрозу для окружающих.

Второй уровень программных оболочек включался автоматически, в случае, если от людей не поступало никаких команд на протяжении стандартного земного месяца. Для совершившего посадку колониального транспорта это был критический отрезок времени, в течение которого исчерпывались все бортовые энергоресурсы. Данный уровень программной свободы предполагал, что андроид может совершать определенные шаги, направленные на обеспечение безопасности колонистов и самостоятельной реконструкции зоны посадки.

Третий уровень программной свободы мог быть включен только человеком, путем ручного ввода команд со встроенного пульта программатора. Его включение активировало все процессорные и программные возможности андроида, а также жестко привязывало его к определенному человеку или группе людей, которых он был обязан защищать при любых обстоятельствах. Всего блок идентификации дройда серии «Хьюго-БД12» мог хранить от одного до пяти образцов ДНК и связанных с ними образчиков голосового ряда для распознавания речевых команд. Находясь в состоянии третьей степени свободы, андроид мог исполнять любые функции, начиная от посадки цветов, уборки помещений и заканчивая убийством любого существа, включая физическое уничтожение других людей, если они прямо угрожали жизни его хозяина.

Примечания

1

Логрис — единение миллиардов логров, в каждом из которых существует личная Вселенная разумного существа. Изначально Логрис содержал матрицы сознаний логриан, позже в нем стали появляться фантомные миры людей и даже инсектов.

(обратно)

2

Кибрайкеры — первые избыточно имплантированные люди, в основном, выходцы из низших слоев общества. Путем предельно рискованных и жестоких экспериментов им — хакерам новой эпохи — вживляли в черепную кость от пяти до семи дополнительных гнезд, куда устанавливались сменные кибернетические модули, оснащенные уникальными программами взлома. Кибернетические модули благодаря широкому применению нанотехнологий являлись мощными специализированными устройствами, работали под управлением человеческого мозга, имели малые размеры (не более пяти миллиметров). Однако истинная «сила» кибрайкера лишь частично отражалась количеством и специализацией имплантированных расширителей сознания. По сути кибермодули — лишь инструмент воздействия и связи. Благодаря дополнительным имплантам кибрайкер (выживший после операций хирургического вмешательства и психологической адаптации) обретал иное мироощущение, новые сенсорные возможности восприятия окружающего, в том числе и информационных сетей, что позволяло полностью интегрировать собственное сознание в киберпространство. Мнемоников изначально готовили точно так же, как кибрайкеров. Основной антагонизм между ними заключался даже не в специализации кибермодулей — коренные различия диктовала психологическая подготовка индивида. Кибрайкеров в процессе обучения ориентировали на взлом, разрушение, добычу информации и уничтожение кибернетических систем, мнемоников же использовали для защиты информационной среды. Взаимная ненависть мнемоников и кибрайкеров изначально создавалась и поддерживалась искусственно.

(обратно)

3

Элианская эскадра является личным резервом Верховного Главнокомандующего Объединенным Флотом Содружества.

(обратно)

4

Воргейз — название одной из колоний Человечества, где произошли первые драматические события противостояния людей и харамминов, предопределившие начало Семидневной Войны.

(обратно)

5

Хейд Даггер — один из современников Первой Галактической войны. Боевой офицер Земного Альянса, пилот серв-машины класса «Фалангер». Более тысячи лет провел «в плену» у инсектов, вместе с другими людьми, попавшими в скопление О'Хара в результате слепых рывков космических кораблей через гиперсферу. Инсекты содержали пленников (захваченных ради получения информации) в особом состоянии, напоминающем криогенный сон.

(обратно)

6

Инсекты никогда не ограничивались одним порталом для каждой точки входа-выхода. Кроме резервных устройств строители древней транспортной сети зачастую возводили так называемые «сортировочные станции», разделяющие объекты по массе и отправляющие их на площадки различных приемных устройств, часть из которых находилась в космосе, часть — на поверхности колонизируемой планеты.

(обратно)

7

Незадолго до обозначенных событий была принята к исполнению и реализована новая концепция немедленного реагирования на внешние и внутренние угрозы. В частности, проведена реорганизация ВКС Конфедерации, разработан новый многофункциональный аэрокосмический истребитель «Стилетто». Группы постоянной боевой готовности переведены на «наземное базирование», построено около двухсот космодромов на планетах периферийных звездных систем. Распределение баз ВКС по границам сферы жизненных интересов Конфедерации, дало возможность быстрой концентрации значительных сил в проблемных зонах. Семь основных флотов Содружества доукомплектовали авианесущими крейсерами нового типа.

(обратно)

8

Роман «Холодное пламя Эригона».

(обратно)

9

Сигнатура — сумма зафиксированных сканерами энергетических полей, возникающих при работе силовых установок, механизмов или кибернетических систем. По характерному распределению энергий составляются так называемые «карты сигнатур» — эталоны, по которым путем их сравнительного анализа определяют вероятный источник демаскирующего излучения.

(обратно)

10

Конструкция гиперпривода делится на два контура генераторов: высокой и низкой частоты. Первые служат для пробоя метрики и погружения в гиперсферу, вторые — для осуществления обратного перехода.

(обратно)

11

Адмирал Мищенко сознательно применяет принятую в ВКС классификацию для инопланетных объектов, чье назначение удалось распознать в ходе анализа данных.

(обратно)

12

Ракета «Пилум», оснащенная кассетной боевой частью, предназначена для поражения крупных космических кораблей.

(обратно)

13

Логрианские генераторы «Вуали» — компактные устройства, искривляющие метрику пространства. Изобретены логрианами, использовались для глобальной маскировки объектов физического космоса в период нашествия Предтеч. При установке на корабль, генератор «Вуали» после включения полностью скрывает объект от визуального и сканирующего обнаружения, демонстрируя приборам лишь слабое возмущение гравитационного поля.

(обратно)

14

Смотри примечание в конце текста.

(обратно)

15

Ревайверы — одна из модификаций доминаторов. Способны брать под контроль заранее изученные кибернетические механизмы. Часто используются доминаторами для координации действий механоформ-исполнителей.

(обратно)

16

ЭМИ — электромагнитный импульс.

(обратно)

17

Антон Эйкон — один из членов экипажа колониального транспорта «Кривич», осуществившего посадку на Элио.

(обратно)

18

Раворы — древовидные растения, принадлежащие исконной биосфере планеты Элио. Произрастают на мелководье, в заливах. Благодаря жизнедеятельности микроорганизмов-симбионтов, ночью Раворы выглядят, как факелы, источая ауру алого сияния.

(обратно)

19

Рассуждая о полной изоляции механоформ от своих создателей, Мищенко опирается на результат исследования возраста «диска», определенный при исследовании обломков, и знание факта полной изоляции шарового скопления О'Хара логрианскими устройствами «Вуали». То есть, попав в скопление, терраформеры, спустя небольшой промежуток времени, оказались запертыми в его границах.

(обратно)

20

Инга бежала из Академии астронавтики, где ее готовили как боевого мнемоника для управления новым видом техники («Стилетто») за несколько дней до выпускных экзаменов (подробнее в романе «Резервный Космодром»).

(обратно)

21

Логр — уникальное вычислительное устройство расы логриан. Имеет вид небольшого темно-серого, либо черного кристалла, умещающегося на ладони. По своей мощности и производительности не имеет аналогов среди человеческих образцов кибернетической техники.

(обратно)

22

БСК — боевой сканирующий комплекс.

(обратно)

23

Фантом-генератор — сложное устройство, создающее не только оптическую иллюзию, но и имитирующее ложную сигнатуру, способную ввести в заблуждение сканеры противника.

(обратно)

24

Кибстек — наручный персональный компьютер, обычно носится на руке в виде браслета. Помимо встроенного экрана, оснащен системой голографического проецирования.

(обратно)

25

Система метаболической коррекции и боевого жизнеобеспечения скафандров для космического десанта, пилотов серв-машин и аэрокосмических истребителей, разработанная еще в период Первой Галактической войны применяет к раненому радикальные средства, способные поднять его ноги, но после, в большинстве случаев, требуется стационарное госпитальное лечение, так как боевая система поддержания жизни во многих случаях использует внутренние ресурсы организма человека.

(обратно)

26

Режим пассивного приема подразумевает скрытное наблюдение, не выдающее местоположение наблюдателя потоками направленных излучений активного поиска.

(обратно)

27

Метаболический имплант — внешнее устройство, имплантируемое в кровеносные сосуды. Участвует в кровообращении, ведет постоянный мониторинг биохимического состава крови, вырабатывает за счет собственного автономного ресурса необходимые соединения, помогающие иммунной системе распознавать и блокировать чужеродные микроорганизмы, токсины и т. д.

(обратно)

28

События романа «Резервный Космодром».

(обратно)

29

«Римп-кибертроник» — название корпорации-производителя, занимавшейся в эпоху Великого Исхода колониальными проектами вооружений. Основным конструктором корпорации являлся Ганс Герверт, откуда сложилась аббревиатура «АРГ» — «Automatic Rimp-Gervet».

(обратно)

30

Механизм искусственного регресса позволял цивилизации инсектов реализовывать масштабные проекты, требующие безвозмездного труда миллиардов особей на протяжении нескольких поколений. Примером тому служит постройка Сферы Дайсона. Исторически механизм искусственного регресса являлся защитной реакцией Семьи на перенаселение либо резко ухудшившиеся условия внешней среды обитания.

(обратно)

31

Семидневная Война — столкновение людей и харамминов, начавшееся с атаки голубокожих гуманоидов на центральный узел сети Интерстар, расположенный в системе Элио. Подробнее о событиях романы «Борт 618» и «Жизненное Пространство».

(обратно)

32

Речь идет о колонии инсектов на планете Деметра.

(обратно)

33

Один из персонажей романа «Галактический Вихрь».

(обратно)

34

Дитрих Кроу — один из персонажей романа «Багровые Небеса».

(обратно)

35

На просторах Ржавой Равнины, по сведениям, имевшимся у Призрака, обитает более тысячи видов разнообразных механоформ.

(обратно)

36

Здесь подразумевается набор средств восприятия мира. Простой пример: андроид не испытывает чувства холода, не страдает от жары, температура внешней среды для него лишь переменное значение, фиксируемое датчиками. Он не станет искать укрытия от дождя, не совершит многих поступков, определяющих поведение человека в той или иной ситуации.

(обратно)

37

Офицеру, занимающему должность Координатора Объединенного Флота Содружества (введена в штат после реорганизации ВКС), делегирована часть полномочий Верховного Главнокомандующего для принятия оперативных решений по внезапно возникающим вопросам.

(обратно)

38

Аннигиляционная установка «Свет» производит синтез антивещества, после чего заряд античастиц, заключенный в кокон электромагнитного поля, выстреливается в сторону корабля противника. Процесс аннигиляции происходит при непосредственном соприкосновении с атакуемым объектом. Подсчитано, что при вступлении во взаимодействие 1 кг антиматерии и 1 кг материи выделяется энергия, эквивалентная взрыву 47 мегатонн тринитротолуола.

(обратно)

39

Зона связи — защищенный специальной аппаратурой фрагмент боевой рубки, куда проецируются голографические изображения (оптические фантомы) вызванных адмиралом абонентов.

(обратно)

40

Точки гиперпространственного перехода в границах звездной системы делятся на два типа. Существует энергетически выгодная зона, где корабль затрачивает наименьшее количество энергии для выхода из гиперсферы. Однако установка мобильного гиперпривода позволяет осуществлять всплытие по произвольно избранным координатам, что сопровождается большими энергозатратами, но позволяет избежать заранее расставленных ловушек.

(обратно)

41

Пространство гиперсферы условно разделено на десять энергоуровней.

(обратно)

42

Передача данных по программе «первый контакт» транслируется автоматически, при появлении любого неидентифицированного объекта, имеющего признаки искусственного происхождения.

(обратно)

43

Для погружения в пространство гиперсферы используется контур генераторов высокой частоты, создающих пробой метрики. Для всплытия из пространства гиперсферы применяются низкочастотные генераторы. В данном случае низкочастотное поле, сформированное в зоне боестолкновения, блокирует связь по каналам ГЧ, затрудняет или делает невозможным использование гиперпривода.

(обратно)

44

Классификация механоформ дана в системе, принятой во флоте Конфедерации.

(обратно)

45

Генератор активного щита — один из узкоспециализированных вариантов генератора «Вуали». Искривляет энергетические потоки, замыкая корабль в кокон энергетической защиты. В результате накопления заряженных частиц, удерживаемых генератором в форме множественных кольцевых потоков, любое физическое тело, пытающееся пройти через такую защиту, испытывает на себе воздействие высоких энергий, что в большинстве случаев приводит к разрушению объекта-нарушителя. Наиболее характерные случаи применения — противодействие насильственной стыковке (проще говоря, абордажу) предотвращение столкновений с метеоритными и астероидными телами. Недостатки: огромное потребление энергии, медленное затухание созданного работой генератора энергетического кокона (корабль не может двигаться до его полного рассеивания в пространстве).

(обратно)

46

Изменение терминологии в названии орудийных установок произошло в период реорганизации флота. Ранее электромагнитные орудия традиционно называли «вакуумными».

(обратно)

47

Таугермин — взрывчатое вещество большой мощности.

(обратно)

48

Дефлекторы — курсовые энергетические щиты.

(обратно)

49

ДШМ — десантно-штурмовой модуль.

(обратно)

50

Смотри примечение в конце текста.

(обратно)

51

«L-900» — модификация ракетного комплекса «Легион», разработанная специально для «Стилетто». Пусковые комплексы сбрасываются после запуска, что облегчает конструкцию «Стилетто» и упрощает вход в атмосферу.

(обратно)

52

«Пилум» — сверхтяжелая ракета, с разделяемой боевой частью.

(обратно)

53

Переход в аномалию в непосредственной близости от места схватки, где бушуют различные энергии, как правило, чреват некорректной работой гиперпривода. В период Галактической войны многие корабли становились «невозвращенцами», из-за попыток выйти из боя гиперсферным прыжком.

(обратно)

54

ПКО — противокосмическая оборона.

(обратно)

55

Не все пехотные и технические андроиды, выпущенные на заводах Земного Альянса в период Галактической войны, оснащались встроенными нейромодулями. Чаще встречались конструкции, действующие под управлением кристаллосхем «Одиночек», для чего в структуре каждого серва имелось специальное гнездо адаптера.

(обратно)

56

Стек-голограф — устройство объемного воспроизведения.

(обратно)

57

Логр-компоненты — соединенные гранями логры, от трех до пятнадцати штук, образующие (в зависимости от количества и вариантов сопрягаемых граней) различные узкоспециализированные вычислительные устройства.

(обратно)

58

Дитрих подразумевает, что адмиралу Мищенко, работающему с киберсистемами через стандартный имплант, неведомы некоторые особенности психологии избыточно имплантированных личностей. Стандартный имплант представляет собой кибернетическое устройство, соединенное с нервными тканями головного мозга человека, он оснащен устройствами временного хранения информации, приемниками и передатчиками, при помощи которых возможно дистанционное общение двух людей, обладающих стандартизированными устройствами. Обычно имплант имеет овальную форму и расположен в правой височной области человека. Операция имплантации, как правило, проводится еще в роддоме.

(обратно)

59

Вертикали гиперсферы — энергетические линии аномалии, пронзающие десять условных энергоуровней и соединяющиеся в энергетическом сгустке, вокруг которого обращаются восемь планет системы Ожерелья, — миры были отправлены в гиперсферу инсектами и логрианами, пытавшимися построить на основе Вертикалей глобальную транспортную сеть. Подробнее в романах «Сон Разума», «Первый Мир».

(обратно)

60

Эволги — разумные энергетические существа, не построившие настоящей (в нашем понимании термина) цивилизации, но за миллиарды лет существования проникшие в тайны мироздания глубже иных космических рас. Контакт с отдельными представителями Эволгов был осуществлен не так давно, после выхода кораблей космического флота Конфедерации за Вертикали гиперсферы.

(обратно)

61

Личный кодон — универсальный электронный ключ, носитель зашифрованных биометрических данных офицера флота. Используется для доступа к секретным данным, а так же для активации некоторых типов боевой техники.

(обратно)

62

Араста (или Первый Мир) — одна из девяти планет, отправленных в гиперсферу инсектами и логрианами при попытке строительства глобальной транспортной сети.

(обратно)

63

Слепая стрельба — навык, присущий мнемоникам. Читая сигнатуру, стрелок безошибочно поражает наиболее уязвимые точки в конструкции кибернетического механизма. При этом многие мнемоники по привычке прикрывают глаза, воспринимая мир посредством датчиков кибермодулей, откуда и пошло название подобной техники боя.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Эпилог

Примечания Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg