«Бездна»

Бездна (fb2) - Бездна (Экспансия. История Галактики - 57) 966K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Андрей Львович Ливадный

Андрей Ливадный Бездна

Пролог

— Коля, мне страшно, — Катя прижала к себе годовалую дочь, словно пыталась защитить ее от неведомой опасности. — Почему мы обязаны следовать древнему ритуалу? Инга еще совсем маленькая! Она не справится!.. — в глазах матери сквозили ужас и отчаянье.

— Катенька, прошу тебя, перестань! — Николай обернулся. Тесное помещение, освещенное собранными в пучок люминермами, тонуло в полумраке. Электричество подавалось только на регенератор воздуха и систему терморегуляции. За овальным окном, занимающим одну из стен помещения, покачивался пронизанный лучами солнца, фантастически красивый подводный лес. Водоросли, окрашенные в различные цвета от опалесцирующе-красного, до ярко-зеленого и темно-фиолетового, медленно извивались под напором придонного течения.

Десятки разновидностей рыб и морских животных обитали в их чаще, некоторые подплывали к окну батт-отсека, с любопытством заглядывали внутрь.

Наверное, люди казались им диковинными существами.

— Почему наша дочь не может воспользоваться последними достижениями техники? К чему ей варварский способ выживания?! — она в отчаянии перебирала варианты, чувствуя неумолимое приближение назначенного часа. — Многие родители отказались следовать Пути Выживших! Для их детей Фридрих обещал создать импланты, сделать их независимыми от…

— Независимыми от чего?! — вспылил Николай. — От естественного, проверенного веками пути выживания?! Катенька, опомнись! — он немного умерил тон, пытаясь взять себя в руки. Присев рядом с женой и дочерью, он обнял их. — Милая, ты бы согласилась променять своего эмиранга на ненадежное, капризное устройство?! Какой судьбы ты хочешь для Инги? Без эмиранга ее свобода будет заканчиваться вот тут! — он выразительно указал на край шлюзового бассейна, расположенного в центре помещения. — Хочешь, чтобы наша дочь всю жизнь видела мир через мутное стекло громоздкого шлема? Механизмы, которые пытается восстановить Фридрих, не спасли наших предков!

Катя зябко передернула плечами.

— А добровольно отдать своего ребенка Бездне? — тихо спросила она. — Это нормально?

— И ты, и я когда-то побывали там, — напомнил ей Николай. — И решение за нас принимали родители. Думаешь, им не было тяжело и страшно?

— Все равно! — Катя резко встала, подошла к окну. Ребенок спал, не понимая, что сейчас решается его судьба. Маленькая еще не осознающая себя совершенно беззащитная девочка. — Коля, мне страшно! — вновь повторила Катя. — Я боюсь! Ты сам знаешь, что происходит! Больше нет никаких гарантий, что она вернется оттуда!

— Почему ты ставишь под сомнение вековые законы?! — Николай опять сорвался на повышенный тон. — Путь Выживших — не варварство! Нужно лишь верить в него, как верили наши предки! Вспомни, что произошло с колонией механопоклонников, когда ураган разрушил Купол Надежды?!

Катя молчала. Она понимала, о чем говорит ее муж, но все поблекло, утратило назидательный смысл, — ведь речь шла об их ребенке!

— Эмиранги не просто дают нам возможность выжить в водной стихии, они дарят главное — полную, абсолютную свободу! — продолжал Николай. — И, пожалуйста, перестань твердить о старом отшельнике! Я знаю, сколько он сделал для города, но наша дочь никогда не станет частью его опасных экспериментов! Она пройдет Путем Выживших и вернется из Бездны со своим эмирангом!

— Или не вернется, — тихо произнесла Катя.

Николай побледнел. Негромкая фраза хлестнула наотмашь, заставила замолчать, прислушиваясь к собственному чувству страха перед грядущим событием.

Нам нужно поддерживать друг друга, а не спорить, — подумал он.

— Катя… — он шагнул к ней, обнял. — Все будет хорошо…

Она беззвучно плакала.

Он гладил ее волосы, изредка посматривая на дочь. Инга спала, тихо посапывая, не понимая, какое испытание уготовано ей.

Час погружения близился, и тревога родителей росла, переходя разумные пределы…

Еще немного и они бы не выдержали, сдались, изменили решение, но час уже пробил, — вода в шлюзовом бассейне внезапно вскипела.

Последний хранитель Пути Выживших не произнес ни слова. Традиция запрещала ему говорить, до завершения таинства. Четверо его помощников, облаченные в плоть эмирангов, облегающих их тела, словно вторая кожа, выбрались на бортик шлюзового бассейна, затем подняли из воды и установили на полу батт отсека массивную, герметичную капсулу с закругленными торцами.

Катя вскрикнула, едва не лишившись чувств, но, встретившись взглядом с Хранителем Хорестом, не нашла сострадания. Холодные глаза старика излучали лишь ясную, осознанную уверенность в правильности избранного пути.

Он несколько секунд пристально смотрел на нее.

Дрожь улеглась. Страх, едва не переросший во всплеск неконтролируемого ужаса, притупился.

Никто не знал, сколько Хранителю лет. Он никогда не появлялся на людях без своего эмиранга. Пока он цепко удерживал взгляд матери, четверо его помощников привели в действие механический затвор. Цилиндрическая оболочка раскрылась. Дно капсулы устилали мягкие водоросли, под ними был скрыт примитивный регенератор воздуха, толстые стенки, способные выдержать давление воды в неизведанных глубинах Бездны, выглядели очень прочными.

Никто не проронил ни слова.

Хранитель принял девочку из рук матери, беззвучно шевеля губами, бережно опустил ее на мягкие водоросли, затем жестом приказал: закрывайте.

Скрипнул механизм.

Створки цилиндрической капсулы начали смыкаться.

Инга не капризничала, она беззаботно улыбалась, глядя на сужающуюся полоску света.

* * *

За стенами Лазурного Чертога дно начинало понижаться. Заросли стекловидных растений, над которыми двигалась возглавляемая Хранителем процессия, искрились, казались хрупкими. Солнечный свет, раздробленный поверхностью воды, проникал в глубины океана в виде бесчисленных неярких лучей.

Катя и Николай плыли рука об руку.

Подводная среда обитания в корне изменила образ и способы общения: скупой язык прикосновений и жестов делился на две составляющих. Жесты передавали информацию, прикосновения придавали сказанному эмоциональную окраску.

Сейчас родители Инги молчали. Их состояние становилось все более мучительным, практически невыносимым, лишь слабая, едва теплящаяся в душе надежда не давала им совершить непоправимого поступка.

Утес Эмиранга или Край Бездны, как называли это место жители Лазурного Чертога, располагался далеко от подводного города.

Лес водорослей постепенно редел, обнажая Песчаную Рябь, — длинную широкую полосу донных отложений, покрытых мелкими волнистыми следами. Здесь в изобилии встречались моллюски, но растительность была скудной, а вскоре рельеф дна вновь начал меняться, появились скалы, сначала одинокие, похожие на острые клыки, затем на глубине, сквозь толщу океанских вод проступили темные очертания величественного горного хребта.

Солнечного света становилось все меньше, по мере погружения пространство как будто смыкалось, в темных ущельях, прорезающих склоны, появились глубинные формы жизни.

Хранитель уверенно плыл вперед, задавая направление, и вскоре, сразу за перевалом, взглядам людей открылся титанический разлом Бездны.

Дно океана обрывалось пропастью. Тому, кто впервые оказался на Краю Мира, всерьез казалось, что здесь заканчивается все сущее, а глубже и дальше простирается нечто нематериальное, не подвластное пониманию.

История Лазурного Чертога знала безумцев, пытавшихся достичь дна Бездны, но никто не возвращался оттуда, кроме отшельника Фридриха, заплатившего непомерную цену за вызов, брошенный таинственным, непостижимым разуму глубинам.

Даже с Утеса Эмиранга, нависающего над пропастью, невозможно увидеть ее противоположного края. С незапамятных времен сохранились предания о расположенных по другую сторону Бездны кипящих широтах, преграждающих путь любому, кто осмеливался пуститься в плавание: неодолимые колоннады извергающихся газовых столбов поднимались из неведомых глубин к поверхности океана, отравляя воду, заставляя ее кипеть.

Хранитель Хорест подал предостерегающий знак.

Утес Эмиранга омывали мощные, коварные течения. Их нужно преодолеть заранее и процессия свернула с прямого пути.

Николай и Катя часто беспокойно оглядывались, но четверо молодых пловцов, взявшись за специальные ручки герметичной капсулы, успешно боролись с течением.

Вскоре стремительный подводный поток остался позади.

Утес Эмиранга представлял собой обширную неровную площадку, с мягкими контурами похожей на стекло поверхности. Пять параллельных борозд пересекали ее, словно в далеком прошлом огненная длань загадочного существа, пытавшегося удержаться на краю Бездны, расплавила камень и вытянула размягчившиеся скалы в направлении пропасти.

Течение тут ослабевало, вода казалась неподвижной.

Наступал решающий момент.

Николай и Катя оцепенели. Напряжение достигло наивысшей точки: им казалось, что все жилы сейчас лопнут, но ни он, ни она не могли пошевелиться, — плоть эмирангов, облегающая их тела, сжалась, парализуя мышцы, — существа-симбионты заметно нервничали, осознавая значимость момента, делая все, чтобы люди в порыве эмоций, под воздействием стресса не совершили непоправимого поступка, способного прервать таинство погружения.

Хорест подплыл к кромке обрыва. Его эмиранг трансформировался, мышцы существа бугрились, образуя два эластичных выроста по бокам человеческого тела.

Хранитель взялся за ручки герметичной капсулы, без усилий поднял ее, и…

Оттолкнувшись от края пропасти, он воспарил над темными глубинами. Крылья эмиранга совершали плавные волнообразные движения, помогая человеку плыть по спирали, преодолевая течение в поисках той единственной точки, где вода замирала, превращаясь в бездонный омут.

Наконец он нашел ее.

Несколько секунд Хранитель парил на одном месте, затем внезапно разжал пальцы, выпуская из рук массивную капсулу с заключенным внутри ребенком.

Все замерли.

Герметичный цилиндр, обладающий отрицательной плавучестью, начал медленно погружаться в Бездну.

Еще мгновенье и толща темной, как смоль, воды поглотила утлую скорлупку.

Никто в точности не знал, что происходит в глубинах Бездны, — даже Хранитель не мог поручиться, что медленно погружающуюся капсулу в какой-то момент подхватит эмиранг, — не все дети возвращались оттуда.

Таков был Путь Выживших, чьи истоки терялись в глуби веков.

* * *

Прошел час, но ничего не изменилось.

Хранитель подал знак, и четверо его помощников отправились в обратный путь к Лазурному Чертогу.

Хорест, словно изваяние, застыл на краю Утеса, — он ждал, безмолвно глядя, как обезумевшие родители Инги, поддерживая друг друга, парят над Бездной, всматриваясь в темные глубины пропасти.

Их ожидание могло завершиться в любую минуту, а могло обернуться вечностью.

Глава 1

Лазурный Чертог. Пятнадцать лет спустя…

— Мам, пап, я скоро вернусь! — Инга глубоко вдохнула, и, не дожидаясь ответа родителей, нырнула в шлюзовой бассейн.

Мать, выглянув из соседней комнаты, лишь покачала головой. Темная гладь воды расходилась пологими волнами, на бортике лежала сброшенная дочерью домашняя туника, сплетенная из тончайших водорослей.

Инга росла звонкой, непоседливой, будто в ней жили брызги солнечного света. Сколько же в ней энергии, и сколько волнений приносит родителям ее стремительная непосредственность?

Катя взяла тунику, расправила ее. Привлеченный голосом дочери и плеском воды в центральное помещение батт отсека вышел Николай. В руках он держал крупные раковины моллюсков, из которых при помощи несложных инструментов изготавливалась домашняя утварь.

— Где Инга?

— Поплыла гулять. — Катя подошла к окну, выглянула наружу, но дочери уже и след простыл. — Коля, — она обернулась, — а когда мы расскажем Инге о Пути Выживших?

— Никогда, — Николай запнулся. — Ну, по крайней мере, не сейчас, — добавил он.

— А если она случайно узнает?

— От кого? — он тоже подошел к окну. За пятнадцать лет Лазурный Чертог неузнаваемо изменился. Не стало Хранителя, а вместе с ним угасли вековые традиции, их пересилил страх. Уже давно никто не решался приплыть на Утес Эмиранга, вверить своего ребенка непредсказуемой воле Бездны. — Ты же видишь, как все складывается. Новое поколение растет в тесноте батт отсеков. Город меняется, жизнь тоже. Люди перестали следовать традициям. Я вот все чаще подумываю: а не перебраться ли нам насовсем в Изумрудную Гладь?

Катя как будто не слышала последних слов мужа.

— Выходит, наша дочь последняя из поколения Пути Выживших? — спросила она.

— Получается так. Скоро она повзрослеет, и тогда сможет понять происходящее, а сейчас мы только расстроим и напугаем ее своими рассказами.

— Пожалуй, ты прав, — подумав, согласилась Катя.

* * *

Инга не слышала разговора родителей.

Короткий тоннель вывел ее наружу, неяркий приглушенный изумрудный свет объял девушку, она грациозно влилась в течение, проходящее по верхней границе Волнующегося Леса, и мысленно позвала эмра.

Эмиранг не любил тесный бассейн батт отсека, он предпочитал дожидаться юную хозяйку, лежа на песчаном дне, среди густых подводных зарослей.

Инге не пришлось повторять мысленный зов. Стена водорослей всколыхнулась, стремительная тень радостно рванулась к ней. Каким образом эмиранги воспринимают ментальное обращение, как отличают мысль одного человека от мыслей другого? Инга не задавалась подобными вопросами. Она выросла в гармонии с окружающей стихией, принимая многие явления как естественный, незыблемый порядок вещей.

Между впадиной Волнующегося Леса и высокими уходящими к поверхности океана стенами овального кратера, в толще которых располагалось большинство батт отсеков, расстояние не маленькое, и эмиранг, спеша навстречу хозяйке, принял обтекаемую форму; он мощно и ритмично прокачивал воду сквозь временно образованные мышечные трубки, создавая тем самым реактивную тягу.

Подплыв к Инге, эмр стремительно трансформировался, на миг превратился в подобие медленно гаснущего купола, затем коснулся запястья ее руки, привычно обвился вокруг него, и тут же утратил определенную форму, равномерно распределяясь по телу, образуя плотно прилегающий к коже защитный слой.

Инга ощутила характерное покалывание. Симбионт продолжал трансформацию, одновременно соединяясь с ее нервной системой, — плоть эмиранга мягко обволокла плечи, щекотливо скользнула по шее, трепетным прикосновением закрыла губы, нос, формируя живую дыхательную маску, закрывающую нижнюю часть лица.

Она выдохнула.

Пузырьки воздуха, пройдя сквозь плоть эмиранга, закручиваясь спиралью, устремились вверх.

Инга не шевелилась.

Эмру нужно немного времени, чтобы полностью принять не стесняющую движения человека форму, завершить трансформацию, а главное — войти в полноценный контакт с нервной системой хозяйки, корректируя дыхательный рефлекс.

Для девушки происходящее являлось вполне естественным, обыденным процессом. Никто не учил ее сложной технике подводного дыхания. Она выросла в водной стихии, и даже первые, туманные, полуосознанные воспоминания детства содержали устойчивый образ эмиранга, который взрослел вместе с ней.

Позже, когда пришло время, и родители занялись ее образованием, Инга была крайне удивлена, узнав, как сложен процесс подводного дыхания. Оказывается, кожа эмиранга пронизана миллионами пор, соединенных с микроскопическими клеточными образованиями. В них протекают биохимические реакции, выделяющие крошечные пузырьки воздуха. Собираясь вместе, они попадают в «дыхательную пазуху» — эластичное уплотнение, закрывающее нижнюю часть лица.

Один вдох в две-три минуты, в зависимости от текущей потребности человеческого организма, — такой ритм работы легких задают нервные импульсы, исходящие от эмиранга.

Впрочем, Инга хоть и старалась учиться прилежно, но многое казалось ей скучным, неинтересным. Она усваивала уроки, отвечала на вопросы, но, в силу возраста не обременяла себя полученными знаниями, они откладывались где-то глубоко в подсознании, чтобы быть востребованными позже.

Куда увлекательнее, интереснее исследовать окружающий мир, собирать диковинные ракушки, плавать наперегонки с пугливыми стайками рыб, забираться в потаенные уголки Изумрудной Глади, где солнечный свет пронзает толщу воды, дробясь на миллионы лучей, освещая коралловые арки и таинственные гроты.

* * *

Чем же заняться сегодня?

Она осмотрелась.

Над головой плавно изгибались облепленные ракушками массивные балки полуразрушенного купола, когда-то накрывавшего Лазурный Чертог.

Нитевидные водоросли, словно зеленая бахрома, свисали с переплетений древней конструкции, стайки рыб сновали меж ребрами давно утратившей смысл и предназначение защитной постройки.

Все же как глупы были механопоклонники… — невольно подумала Инга, любуясь изумрудными бликами. — Они не видели и не понимали красоты подводного мира, пытаясь отгородиться от него непроницаемыми сводами.

Промелькнувшая мысль напомнила о старом отшельнике, который жил за пределами Лазурного Чертога. Именно он рассказывал ей об истории города, о древности, о механопоклонниках.

Дедушку Фридриха надо бы навестить.

Эмиранг уже завершил трансформацию и нетерпеливо покалывал кожу Инги, словно спрашивал: куда поплывем?

Она мысленно представила угловатый, не похожий на другие жилища батт отсек, наполовину погребенный в песке, у границы между стекловидными зарослями и Песчаной Рябью, затем грациозно развернулась, всплывая навстречу ярким лучам ласкового солнца.

Постепенно ее взору открывалась панорама Лазурного Чертога. Она поднималась к поверхности океана, еще не замечая перемен, произошедших в городе за долгий период ее отсутствия. Большую часть времени Инга проводила вместе с родителями на подводных фермах Изумрудной Глади. Там, среди великолепия подводных садов прошло ее детство. В город семья возвращалась лишь один раз в год, на период штормов, когда мелководья становились небезопасными.

Сегодня погода стояла ясная, тихая, под стать ей было и настроение, — безмятежное, теплое.

Жизнь казалась прекрасной, понятной, окружающий мир — гармоничным, лишь эмр отчего-то вдруг глухо забеспокоился.

Инга прекратила движение к поверхности. Эмиранг никогда не нервничал понапрасну. Она привыкла всецело доверять ему, и сейчас, ощущая тревожные покалывания, осмотрелась.

Стены Лазурного Чертога плавными, бархатистыми от обилия водорослей уступами стекали ко дну котловины, где подводные растения образовывали чащу Волнующегося Леса.

Эмр очень точно умел определять, куда именно направлен ее взгляд. Инга часто пользовалась этой особенностью, чтобы выяснить причину внезапной тревоги преданного существа.

Подводный мир, кроме красот, таит и множество опасностей, забывать о которых нельзя.

Взгляд девушки задержался на одном из кварталов батт отсеков. Прозрачные, чистые воды Чертога даже на большом расстоянии позволяли различить происходящее: люди расчищали опушку Волнующегося Леса, длинные вековые плети фиолетовых водорослей, подрубленные у корней, бессильно всплывали к поверхности океана. Встревоженный эмр мгновенно подключился к восприятию, его природный эхолокатор вычертил перед мысленным взором Инги фигуры людей, облаченных не в плоть эмирангов, а в громоздкие гидрокостюмы, напоминающие походное снаряжение дедушки Фридриха, которым тот пользовался для подводных прогулок.

Что происходит?!

Три просеки врезались в чащу Волнующегося Леса. Люди методично и безжалостно уничтожали растения, возводя на освободившемся пространстве конические постройки из камней, располагая их через равные промежутки. От примитивных якорей вверх тянулись толстые тросы.

Инга совершенно не понимала смысла столь беспощадных действий.

Ее сердце дрогнуло, сжалось. Любовь к растениям, трепетное отношение к красоте окружающего мира были неотъемлемой частью ее души, — возмущенная, потрясенная увиденным, Инга инстинктивно рванулась туда, и эмиранг предано подхватил ее стремление. Они двигались быстро, наискось пронзая толщу воды, — не прошло и минуты, как Инга оказалась в гуще событий, на одной из «просек».

Незнакомые ей жители Чертога невольно прервали варварское истребление векового леса. Они останавливались, беспокойно оглядываясь, их медлительные жесты выглядели неуклюжими по сравнению со стремительным движением облаченной в плоть эмиранга девушки.

Ее искреннему негодованию не было границ. Рассудок помутился от вида беспомощно вплывающих растений; заметив, что один человек продолжает рубить толстый волокнистый ствол фиолетовой опассии, Инга стремительно развернулась. О том, как обратиться к незнакомцу, она ни на секунду не задумалась, действуя в порыве искреннего гнева.

Сжав кулак, Инга требовательно постучала костяшками пальцев по затылку массивного герметичного шлема.

Человек медленно разогнулся, оборачиваясь.

Сквозь прозрачный лицевой щиток Инга отчетливо разглядела лицо взрослого мужчины. Тот смотрел на нее зло, озадаченно, не понимая, чего она хочет, зачем мешает работать?

Выразительный язык жестов был ему, определенно, знаком.

Инга несколькими эмоциональными фразами выплеснула недоумение и горечь, требуя прекратить чудовищную вырубку!

— Плыви по своим делам, девочка, — прочла она по губам не менее категоричный ответ.

Возможно, взрослый и не хотел совершить ничего дурного, по крайней мере в отношении Инги, но ее переполняло негодование, а он вдруг начал неуклюже поворачиваться, поднимая руку с зажатым в кулаке остро отточенным куском металла.

Она и эмиранг отреагировали, как единое целое.

Две струи воды, выброшенные с огромной силой, ударили по его запястьям, — человека в массивном, укрепленном металлом гидрокостюме отшвырнуло прочь, он выронил заточенный кусок металла, ударился о груду сложенных в виде конуса камней, обрушив часть ничем не скрепленной постройки.

Остальные, испуганные столь внезапным оборотом событий, сочли за благо бросить работу и убраться прочь. Подхватив под руки отделавшегося испугом и ушибами, пытающегося встать мужчину, они, часто оглядываясь, стали отступать в сторону батт отсеков.

* * *

Весть о случившемся распространилась с поразительной скоростью. Инга, всплыв метров на десять, парила в толще воды, пытаясь успокоиться сама и привести в чувство разъяренного эмиранга. Она видела, как другие группы прекратили вырубать просеки, люди жестикулировали, указывая в ее сторону.

Эмиранг дрожал, по его мускулам пробегали волны.

Инга не считала, что совершила дурной поступок. Она защищала знакомый с детства лес, ее негодование не улеглось, щеки пылали, мысли путались. Вспышка собственного гнева ошеломила ее не меньше, чем факт беспощадного, бессмысленного, ничем по ее мнению не мотивированного уничтожения участков Волнующегося Леса.

Видя, что работы прекратились, не зная, как унять внутреннюю дрожь, она развернулась и поплыла прочь.

Через несколько минут уступчатая котловина Лазурного Чертога осталась позади. Внешняя стена города выглядела почти отвесной, она вздымалась над плотно подступающими зарослями стекловидных растений монументальной бархатистой от колонизировавших ее водорослей массой.

Инге казалось, что она плывет, куда глаза глядят. Расстроенная, встревоженная, все еще находясь в плену противоречивых эмоций, девушка не заметила, как оказалась на границе искрящихся кристаллических зарослей и Песчаной Ряби.

Только увидев выступающие из песка, частью покатые, а частью — угловатые, изломанные очертания батт отсека, где жил отшельник, она немного пришла в себя.

Кому, как не дедушке Фридриху рассказать о случившемся?

Инга подплыла к массивному внешнему люку, повернула обросший ракушками и водорослями механический штурвал, затем потянула его на себя, открывая доступ в темный, уходящий вверх тоннель.

Эмиранг хорошо знал это место. Казалось, и он начал успокаиваться, хотя наполовину затопленный батт отсек отшельника пользовался среди жителей Лазурного Чертога дурной славой, но Инга-то знала, что слухи сильно преувеличены, рождены несправедливым, обидным и непонятным ей нежеланием взрослых поддерживать добрые отношения со стариком, которому город обязан очень многим.

Отшельник был единственным, кто разбирался в древних механизмах и технологиях, именно он поддерживал в исправном состоянии энергостанцию Чертога, да и по многим другим вопросам, случись беда — плыли к нему.

И, тем не менее, к Фридриху относились предвзято, словно его окутывал ореол какого-то пугающего события.

Инга проплыла по длинному, полностью затопленному тоннелю, затем оказалась в просторном, но разрушенном помещении. Взглянув вверх, она увидела неярко освещенный контур самодельного бассейна, который и служил входом в обитель отшельника.

* * *

Вынырнув, Инга огляделась.

Эмиранг сполз к ее плечам, она вдохнула теплый, пахнущий металлом воздух, и на душе вдруг стало тепло.

— Дедушка Фридрих! — негромко позвала она.

Массивная овальная дверь, расположенная в стене центрального помещения, приоткрылась, на пороге появился седой старик, облаченный в древнюю, но удивительно прочную и удобную одежду, — такую, если верить преданиям, носили механопоклонники.

В руках он держал деталь какого-то механизма, за дверью располагалась его мастерская, именно оттуда шел сложный запах чего-то холодного, металлического — его Инга запомнила еще с детства. Впервые она попала сюда в пятилетнем возрасте и затем приплывала при любой возможности, ведь дедушка Фридрих относился к ней как к собственной внучке, никогда не ругался, всегда терпеливо отвечал на множество вопросов, которыми буквально засыпала его любознательная и непоседливая девочка, он знал так много и одновременно казался таким далеким, отстраненным от всего привычного, что невольно подкупал и завораживал своим одиночеством.

— Инга! — он искренне обрадовался ее появлению. — Вот уж не ждал, — хитровато, тепло прищурился он, — ну ты, давай, отпусти эмиранга, вот тебе полотенце, туника, а я пока твой любимый чай заварю.

От его слов веяло таким искренним теплом, что успокаивались взбудораженные мысли, становилось спокойно, уютно, — Инга знала, что он терпеливо и внимательно выслушает ее, даст совет, да просто напоит терпким, вкусным отваром из глубинных трав…

Она ухватилась за край шлюзового бассейна, эмиранг соскользнул с нее, оставаясь в воде.

Инга наскоро вытерлась, накинула одежду, сотканную из волокон водорослей. Пол в батт отсеке отшельника всегда был теплым и чистым, но немного вибрировал даже под ее легкой поступью.

— Давно вернулись из Изумрудной Глади? — донесся из соседней комнаты голос дедушки Фридриха.

— Нет, только вчера, — ответила Инга.

— Шторма уже начались?

— Еще рано. — Она открыла среднюю из трех дверей, перешагнула порог и словно окунулась в детство.

Здесь все оставалось по-прежнему, как много лет назад, и Инга невольно зажмурилась, на миг представила себя маленькой, позволила вернуться тем теплым, ярким незабываемым впечатлениям.

Прошлое… За десять лет до упомянутых выше событий…

Фридрих жил одиноко и замкнуто. Он не ждал гостей, но всегда был готов к внезапному появлению кого-то из жителей Чертога. Чаще всего к нему приплывали в неурочный час, без приглашения.

Вот и сейчас негромкий плеск воды в шлюзовом бассейне заставил отшельника оставить дела, выйти в центральный отсек.

— Здравствуй, Фридрих, — первым из-под воды вынырнул Николай, вслед за ним показалась Катя. Она крепко держала за руку пятилетнюю дочку, их эмиранги доверчиво соприкасались друг с другом.

Отшельник прекрасно понимал: просто так к нему в гости никто не заглядывает, тем более всей семьей.

Катю и Николая он знал по нескольким случайным встречам, а вот их дочь видел впервые. Без слов понятно, — девочке нездоровиться, но старик повел себя сдержано, без суеты.

Он коснулся сенсора, часть облицовки стены скользнула в сторону, открывая встроенную нишу.

— Здесь одежда. Чувствуйте себя свободно. Я подготовлю медицинское оборудование.

Он скрылся за средней из трех дверей, ведущих из центрального отсека в смежные помещения. Фридрих не хотел смущать своим присутствием молодых родителей, совершивших поступок, требующий немалого мужества — обратиться за помощью к отшельнику решался далеко не каждый.

Три эмиранга соскользнули в воду, Николай первым выбрался из бассейна, принял на руки дочку, бережно укутал ее в необычную, мгновенно впитывающую воду ткань, прижал к себе.

Во взгляде Николая читалось напряженное беспокойство, он осматривался, пытаясь сжиться с обстановкой странного батт отсека, пока Катя не забрала у него Ингу.

— Все будет хорошо, — шепнула она.

* * *

Вернувшись спустя пару минут, Фридрих жестом указал на мягкое, широкое откидное сиденье, расположенное подле тихо шелестящего регенератора воздуха.

— Присаживайтесь.

— Мы пришли за помощью, — Николай машинальным жестом пригладил мокрые волосы. Непривычная одежда мешковато сидела на нем. Руки он Фридриху не подал, но старик не обиделся и не смутился. Вряд ли молодежь знает обычаи предков.

— Дочь заболела. Ее лихорадит. Уже вторые сутки. Мы испробовали все средства, но ничего не помогает.

Старик внимательно взглянул на Катю.

— Разве эмиранг не в силах побороть болезнь?

— Мы боимся, — признался Николай. — Инга привыкла к мелководьям Изумрудной Глади, а в Чертоге большие глубины…

— Значит, возвращаясь в город, держите дочь взаперти, не выпускаете из батт отсека, ограничиваете ее союз с эмирангом, а теперь удивляетесь внезапной болезни? — проницательно спросил Фридрих.

Николай смутился.

— Ее эмр… — начал он.

— Он — неотъемлемая часть иммунной системы ребенка! — Строго ответил ему старик. — Девочка должна плавать, больше времени проводить под водой, а не чахнуть в помещении.

Николай насупился, хотел ответить резко, но Катя коснулась его руки, взглядом умоляя: замолчи.

— Фридрих, помоги нашей дочери! Мы не останемся в долгу, поверь!

— Я не отказываю в помощи, — ворчливо ответил старик. — Но вы дадите мне слово, что преодолеете свою чрезмерную и вредную для нее родительскую заботу!

— Откуда ты знаешь, что хорошо для ребенка, а что нет? — вырвалось у Николая.

— Я изучал этот вопрос, — скупо ответил Фридрих. Он открыл дверь в помещение, в центре которого на массивном постаменте была закреплена капсула, плотно закрытая прозрачным каплевидным колпаком. В ее изголовье возвышались сложные и непонятные для непосвященного устройства, от которых к постаменту тянулись жгуты проводов, связки прозрачных трубок и гофрированных шлангов. — Теперь, пожалуйста, плывите домой. И ни о чем не беспокойтесь.

— Я останусь! — резко запротестовал Николай.

— Исключено, — непреклонно ответил старик. Горький жизненный опыт научил его осторожности. Отец девочки не поймет процесса лечения, напугается, наделает глупостей, навредит дочке.

— Коля, прошу тебя! — Катя встала. — Фридриху можно доверять.

— Инга пробудет у меня пару дней. — Старик принял из рук матери охваченное ознобом тело девочки. — Когда ей станет лучше, я сам провожу ее и эмра до вашего батт отсека.

* * *

Встревоженных родителей пришлось выпроваживать едва ли не силой, но иначе отшельник отказывался браться за лечение.

Инга наблюдала за происходящим сквозь пелену лихорадки, ее знобило, перед глазами все туманилось, теряло очертания, было очень холодно, и в то же время неуёмное детское любопытство заставляло подмечать удивительную и даже пугающую новизну окружающего.

— Не бойся, — Фридрих коснулся сенсора, тонко взвыли сервомоторы, поднимая каплевидный колпак камеры. — Это очень умное медицинское устройство, — он постоянно разговаривал с Ингой, не давая ей впасть в забытье. — Всего минутка, и мы узнаем, что же с тобой случилось, почему ты заболела… — он запустил программу диагностики, затем, услышав плеск в шлюзовом бассейне, обернулся.

Дверь была открыта, и Фридрих прекрасно видел эмиранга Инги, который всплыл, наполз на край кругового бортика, и замер в напряженном ожидании.

Давняя боль кольнула сердце.

Эмр не шевелился. Сейчас у него не было ярко выраженной формы, четко различимых органов восприятия, казалось, что на краю шлюзового бассейна застыл серо-сталистый слиток металла, но Фридрих прекрасно понимал: эмиранг внимательно следит за каждым его движением, по-своему оберегаю юную хозяйку, волнуясь за нее.

«Успокойся, малыш, — мысленно обратился к нему отшельник. — Инга обязательно поправится. А ты пока погостишь у меня. Я не стану закрывать дверь. Наблюдай. Позову, если потребуется твоя помощь».

Казалось, что эмр понял каждый обращенный к нему мысленный образ.

Инга в это время следила взглядом за смешным зеленым лучиком, который обследовал ее.

Что-то пискнуло в изголовье, и она вдруг начала погружаться в дрему. Озноб прекратился, глаза слипались, мир кружился и отдалялся от нее, превращаясь в гаснущую точку.

* * *

Инге казалось, что она лишь на минутку закрыла глаза. На самом деле девочка проспала почти сутки, пока сложная аппаратура медицинского комплекса проводила курс терапии.

Проснувшись, она ощущала неодолимую слабость. Кружилась голова, но, вспомнив, где находится, Инга тут же испытала жгучее любопытство, ведь она раньше только слышала в разговорах взрослых об отшельнике Фридрихе, но никогда не бывала в его таинственном жилище!

Ух, как интересно! У нее даже дух захватило.

Она чуть приоткрыла глаза, разглядывая сквозь ресницы обстановку незнакомого помещения.

Отшельник сидел в глубоком кресле. Он, видимо, задремал. Прозрачный каплевидный колпак был поднят, и ничто не мешало Инге осмотреться. Болезнь отступила, она чувствовала себя совершенно здоровой, вот только слабость казалась неодолимой.

С трудом приподняв голову, она через открытую дверь увидела своего эмиранга, — он плавал у поверхности шлюзового бассейна.

Почувствовав, что Инга проснулась, эмр подплыл к бортику.

«Здравствуй, милый…» — тепло подумала девочка, и эмиранг радостно отреагировал, закружился, взметнув брызги воды.

Фридрих вздрогнул, проснулся.

— Кто тут шалит?

Инга улыбнулась.

— Дедушка Фридрих, а у тебя глаза-лучики!

— Это как же? — удивился отшельник. У старика сердце дрогнуло, когда Инга назвала его «дедушкой».

— Ну, морщинки у тебя, как лучики!

— А, вот ты о чем… — Фридрих вдруг растерялся, поймав себя на мысли, что совершенно не умеет общаться с детьми.

Слабость не позволяла девочке встать, она вздохнула, поняв, что пока придется остаться в постели, но тут же нашла, чем компенсировать это неудобство:

— Дедушка Фридрих, расскажи мне сказку! — попросила Инга, приведя старика в еще большее замешательство.

Он глубоко задумался, затем развел руками:

— Но я не знаю сказок!

— Нет, знаешь!

— Да? — искренне удивился отшельник. — И ком же?

— О страшилище Лаймеле! — Инга улыбнулась, на ее щеках появились ямочки.

— Ах, вот ты о ком… — Фридрих сдержал невеселую усмешку, присаживаясь подле кроватки. — Но он не страшилище.

— А кто же? — зрачки Инги расширились. — Папа мне говорил: он ужасный механопоклонник, враг эмирангов! — девочка произнесла последнюю фразу шепотом.

В глазах старика промелькнула грусть. Вот, значит, как преподносят детям события реальной истории?

— Ладно, — кивнул он. — Я расскажу тебе.

Девочка устроилась поудобнее, приготовившись слушать.

— Много веков назад в Лазурном Чертоге жил человек по имени Лаймел, — произнес Фридрих. — В те времена наш город был совсем другим. Впадину, где сейчас растет Волнующийся Лес, накрывал огромный купол. Дно кратера оставалось сухим, там возвышались дома, проходили улицы. Люди жили в просторных жилищах, не похожих на наши батт отсеки.

— Что же случилось с городом, дедушка?

Фридрих погладил Ингу по волосам, коснулся ладонью лба, взглянул на контрольные мониторы систем жизнеобеспечения.

— Прими лекарство, — он, кряхтя, встал, взял приготовленный настой из целебных водорослей, подал Инге кружку, сделанную из раковины моллюска.

Она нехотя сделала несколько глотков.

— Пей еще.

— Противно. Горько.

— Все равно — пей.

— А ты расскажешь мне, что стало с красивым городом?

— Конечно, расскажу.

Инга выпила все, досуха. На самом деле отвар был не так противен на вкус, просто она капризничала, как любой ребенок, но любопытство, в конце концов, пересилило. Ей очень хотелось узнать, что же случилось дальше.

— Запомни, все, что я говорю — не сказка, — отшельник забрал у нее пустую кружку. — Это происходило на самом деле.

— Хорошо, дедушка. — Инга закрыла глаза, приготовилась слушать и представлять образы.

— Город под куполом построили наши далекие предки. Очень давно они покинули родную планету, в поисках новой родины. Колониальный транспорт «Атлант» унес их в глубины космоса. Эти мужественные люди обладали знаниями, недоступными сегодняшним поколениям, у них были могучие и умные машины…

— А что такое космос, дедушка? — мгновенно заинтересовалась Инга, вопросом перебив рассказ отшельника.

— Ты еще мала и не поймешь.

— Пойму! Ты расскажи!

Фридрих глубоко задумался. Какие слова подобрать, если в подводном мире нет доступных сравнений, способных передать необъятное величие Вселенной?

— Космос не имеет границ. В нем нет воды и воздуха. Наши предки научились делать корабли, способные преодолевать огромные расстояния, они путешествовали через пустоту…

— А зачем, если в космосе пусто? — вновь перебила его Инга.

— Ну, не совсем. Огромные жаркие звезды освещают космический мрак. Вокруг звезд вращаются планеты, на поверхности которых можно жить. Наши предки прилетели сюда с далекой Земли, чтобы основать колонию, но их корабль сломался при посадке, он разделился на части и рухнул в океан. Многие пассажиры пропали, а те, кто выжил, построили город и назвали его Куполом Надежды.

— А у них были эмиранги? — заинтересовалась девочка.

— В то время — нет. Никто не знает, где, как и когда наши далекие предки впервые вступили в союз с эмрами. Дело в том, что некоторые части космического корабля, упав в океан, погрузились на очень большие глубины, и жители города сочли их погибшими. Спустя века, когда цивилизация Купола Надежды переживала свой расцвет, неподалеку, в Изумрудной Глади появились люди, облаченные в плоть эмирангов, но обитатели подводного поселения испугались их, сочли чудовищами.

— Какие они глупые! — искренне возмутилась девочка. — Ведь эмиранги такие красивые, правда, дедушка?

Фридрих тяжело вздохнул. Многое из тех событий для него тоже оставалось тайной.

— Жители Купола Надежды очень мало знали о формах подводной жизни, — продолжил Фридрих. — Они во всем полагались на машины, и потому заблуждались, считая эмирангов паразитами. Наши предки, не желая вступать в конфликт с жителями Купола, уплыли, основав собственное поселение в Изумрудной Глади, там, где сейчас находятся подводные фермы.

— И злые механопоклонники к ним больше не приставали?

Фридрих усмехнулся.

— Человеку в скафандре трудно соревноваться в ловкости и стремительности с истинным обитателем океана. Наших предков побаивались, и старались не конфликтовать с ними. Образовалось два поселения, две колонии, которые на протяжении веков существовали неподалеку друг от друга, пока не случилось несчастье — купол, сдерживающий напор океанских вод начал разрушаться, давать трещины.

— И что стало с его жителями? — Инга затаила дыхание.

— Они построили огромные металлические корабли и уплыли в поисках суши, поняв, что не смогут отремонтировать своды города.

— А что с ними стало, дедушка?

— Мы не знаем, — развел руками Фридрих. — Их повел за собой Лаймел, последний хранитель знаний Купола Надежды. Город опустел, стал постепенно заполняться водой, а затем его своды рухнули. Наши предки переселились во впадину, они построили кварталы батт отсеков и назвали новый город Лазурным Чертогом. Куда делись последователи Лаймела, никому не известно, но о механопоклонниках и давней вражде с ним помнят до сих пор…

Настоящее…

Инга отчетливо помнила каждую мелочь, как будто все происходило вчера.

С тех пор минуло десять лет, она выросла, и вот сегодня так внезапно, неожиданно столкнулась с незнакомыми людьми в громоздких защитных одеждах. Неужели это и есть мифические механопоклонники из древних преданий?!

— Дедушка? — она вышла из медицинского отсека. — Дедушка сегодня я видела людей в защитных костюмах! Без эмирангов! Они, — к Инге вернулось волнение, — они прорубали просеки, в Волнующемся Лесу!

— Я знаю, — неожиданно ответил отшельник.

— Знаешь?! — Инга едва поверила своим ушам. — Так это не механопоклонники?! Но их лица мне совершенно незнакомы!

— Тут нет ничего странного, — Фридрих старался реагировать спокойно, сдержано. — Ты ведь не можешь знать в лицо каждого жителя Чертога, верно?

— Мы с эмром ударили одного из них! Это… все вышло так неожиданно! Я и опомниться не успела. А где же их эмиранги, дедушка?

Фридриха словно током ударило. Он вздрогнул, но тут же взял себя в руки, стараясь не выдать смятения. Он ждал и боялся момента, когда Инга, взрослея, начнет задавать подобные вопросы.

— Присядь, — он поставил на стол две чашки. Горячий, ароматный, терпкий настой глубинных растений медленно истекал завитками пара.

Инга села в кресло.

Повзрослела… Как быстро и неожиданно… Сколько мы не виделись? Почти год? С прошлого сезона штормов? Фридрих с огромным трудом сохранял самообладание. Он относился к Инге как к родной внучке, желал ей только счастья, но перемены, коснувшиеся города, не предвещали добра. Старый отшельник как никто другой понимал, — новое поколение, родившееся и выросшее в тесноте ограниченных пространств батт отсеков, начнет менять архитектуру и жизнь Чертога, сообразуясь лишь со своими потребностями, они теперь в большинстве, но их путь — тупик, а Инга для них чужая.

Кажется, что на сломе эпох, в периоды великих потрясений, время теряет привычные свойства, течет иначе, то ускоряясь в бешеном вихре событий, то замедляясь в вязком и долгом предчувствии грядущего.

Фридрих вот уже несколько лет наблюдал, как началось медленное коварное вращение нового водоворота неизбежных событий. Сначала их ускоряющийся поток подхватит лишь некоторых, прихотливо, избирательно вырвет их из общих рядов, затащит в стремнину, бросая навстречу Судьбе, а уж затем потянет в пучину всех, без исключения.

«Но философия тут не поможет, — мысленно осадил он себя. — Что толку в понимании истоков и сути назревающих проблем, если Инга задала вопрос, на который я не в праве ответить?»

Почему не в праве? — внутренний спор был жесток, скоротечен, беспощаден. Рассказать ей все без утайки?

А где же их эмиранги, дедушка?

Что я ей скажу? «Инга, когда ты была годовалым ребенком, мама и папа положили тебя в металлическую капсулу и сбросили с Утеса Эмиранга в Бездну, зная, что шанс возвращения оттуда ничтожно мал?» А родители тех, кто сейчас прокладывает просеки через Волнующий Лес, отказались подвергать своих детей смертельному риску, оттого у них нет эмирангов, и выросли они в тесноте батт отсеков?

«Нет, — мысленно осадил себя Фридрих. — Каждый поступок имеет свою цену и последствия. Инга вступила в тот возраст, когда сломать ее юную хрупкую душу легко. Удар по психике будет невыносимым, неизвестно, как Инга отреагирует на откровение, что подумает о родителях, как станет относиться к ним, узнав о ритуале погружения? Кто может предсказать реакцию подростка?»

Эх, говорил же я вам, расскажите дочери о Пути Выживших, мысленно укорил Фридрих Николая и Катю. Так нет, не послушали старика…

Но поздно стенать. Сейчас от его ответа зависела судьба девушки.

— Дедушка, я тут! — Инга шутливо помахала ладонью. — О чем так глубоко задумался? И почему молчишь? Кто эти люди? Зачем они носят неудобные костюмы? И где их эмры?

— У них никогда не было эмирангов, — глухо произнес Фридрих.

— То есть… как?! — Инга едва не выронила чашку. Ее глаза выражали недоверие. — Нет, ты шутишь?! Разве эмр не рождается вместе с младенцем?

— Нет.

В глазах Инги читалась полная растерянность.

— Эмиранг не рождается вместе с младенцем. — Фридрих говорил медленно, тщательно подбирая каждое слово. — Он приплывает из неведомых нам глубин, когда ребенку исполняется годик. Но еще в пору моей юности что-то случилось: эмры все реже стали всплывать из пучины Бездны. Не все дети смогли получить симбионта. Не осуждай их.

Инга вскинула недоуменный взгляд.

— Кого?

— Людей, что вынуждены жить без эмирангов. Они по-своему несчастны, но не осознают этого. Как бы тебе объяснить? Им неведома настоящая свобода. Такая, что есть у тебя.

— И потому им позволено уничтожать Волнующийся Лес?

Отшельник был рад переключиться на новую тему.

— Просеки нужны, чтобы установить и закрепить вертикальные растяжки для длинных тросов, — ответил он. — Я разработал систему дыхательных куполов. Они позволят соединить между собой кварталы батт отсеков, — заметив, что Инга не совсем понимает, о чем идет речь, Фридрих внезапно попросил ее: — задержи дыхание, насколько сможешь.

Она глубоко вдохнула, замерла, лишь глаза вопросительно смотрели на отшельника.

Тот не торопился давать пояснения.

Через пару минут Инга ощутила беспокойство, затем в груди появилась тяжесть, мышцы лица напряглись, воздух рвался наружу, до рези в груди хотелось вдохнуть, — вне контакта с нервной системой эмиранга она не смогла переключиться на «подводное дыхание», и, наконец, не выдержав, судорожно выдохнула, закашлялась, несколько секунд жадно хватала ртом влажный воздух батт отсека.

Перед глазами плыли черно-оранжевые круги.

Казалось, изменилась сама ткань пространства. Она еще не осознавала всей глубины мгновенных перемен в мироощущении, лишь на душе стало очень тревожно.

— Ты уже достаточно взрослая и можешь дать оценку полученным ощущениям, — избегая говорить о Пути Выживших, Фридрих не собирался оставлять без пояснений другие, не менее важные для нее вопросы. — Теперь ты понимаешь, как сложно жить людям, у которых нет эмирангов?

Инга кивнула. Растерянность в ее взгляде сменилась состраданием.

— Ты большую часть времени проводишь вдалеке от города. Оттого и перемены кажутся тебе значительными. А на самом деле все происходит давно, постепенно. Целое поколение повзрослело, как и ты. Но у них нет эмирангов, они выросли, не покидая батт отсеков, и теперь стараются наладить свою жизнь. Я помогаю им в меру сил. Сделал с десяток герметичных костюмов. Спроектировал систему воздушных куполов, — скоро ты сможешь их увидеть из окна батт отсека.

Инга внимательно выслушала его, задумалась, а затем неожиданно спросила:

— Дедушка, а у тебя был эмиранг?

Чашка в руке Фридриха дрогнула. Он едва не пролил горячий напиток, машинально переспросив:

— Был ли у меня эмиранг? Да, был, — после небольшой паузы ответил отшельник. — Но, он погиб.

Инга онемела от жестокого смысла его фразы.

Гибель эмиранга — самое худшее, что только может произойти в жизни человека. На ее глазах выступили слезы. Потрясение оказалась настолько сильным, что дрогнул подбородок, защипало в носу.

— Дедушка, как же так?

— Моя вина, — тяжело вздохнул Фридрих. — Я был молод и беспечен. Хотел открыть все тайны окружающего мира и в итоге поплатился за свое безрассудство.

— А что ты сделал? — сердце Инги замерло.

— Попытался достичь дна Бездны.

Инга, ошеломленная его признанием, поначалу не нашлась, что сказать, а затем выдавила:

— Но у Бездны нет дна! Все это знают!

— Так принято считать, — мягко поправил ее Фридрих. — На самом деле дно должно быть. Обязательно. Бездна, — это давний разлом в планетарной коре, след катастрофы, произошедшей миллионы лет назад. Когда образовалась гигантская трещина, часть древнего дна сползла вниз, обрушилась в нее. Океан кипел, ведь вода соприкоснулась с жаром недр, все живое на тысячи километров вокруг погибло.

Инга крепко зажмурилась, пытаясь представить явления, что так скупо обрисовал дедушка Фридрих.

Нет, вообразить как вода и огонь сходятся вместе, как кипит океан, а дно проваливается, покрываясь трещинами, она не смогла, вместо четкой картины на фоне смеженных век метались лишь расплывчатые тени.

— Зачем же ты решился отправиться туда?

— Я был молод, — повторил Фридрих. — Мне не давали покоя вопрос, почему эмиранги стали все реже подниматься из пучин? Я хотел отыскать причину и исправить ее, но не рассчитал своих сил. Нас с эмром подхватило мощным течением, вынесло в кипящие широты, где океан бурлит от извергающихся столбов ядовитых газов. Мы боролись, но силы стихии оказались сильнее.

— Как же ты уцелел?

— Меня спас эмиранг. Я потерял сознание, а он продолжал плыть в отравленных водах, пока не преодолел их, сумев добраться до Изумрудной Глади, — голос Фридриха все же дрогнул. — Фермеры нашли нас, но слишком поздно. Меня выходили, а эмиранг погиб, — отшельник порывисто встал, отвернулся, чтобы Инга не видела выступивших слез. — Фильтруя воду, добывая для меня кислород, эмр получил смертельную дозу токсинов.

— Дедушка, извини! Я не хотела тебя расстраивать!

— Ничего. Ты все равно бы спросила, рано или поздно… — старик украдкой вытер глаза, вернулся за стол. — Хочешь узнать, что было дальше?

Инга неуверенно кивнула.

— Почему ты все время живешь один, так далеко от города? — тихо спросила она.

* * *

Фридрих многого недоговаривал, щадя и без того растревоженные чувства Инги.

Много лет назад он оказался тем, кого судьба вырвала из общего строя, бросив в стремнину роковых событий. Он не сумел справиться с юношескими эмоциями, поставил под сомнение право таинственной, безликой силы решать, кто из младенцев будет жить, а кто навек сгинет в темной пучине Бездны.

Прожитое проносилось перед мысленным взором. Нелегкая судьба спрессовывалась в ярких, не потерявших остроты воспоминаниях. С высоты прожитых лет он понимал: вызов, брошенный Бездне, ему бы простили, списав на юношеское безрассудство, настоящая «вина» заключалась в том, что он выжил, сумел вернуться из мрачных пучин, не раскрыв их тайн, но потеряв своего эмиранга.

— Меня изгнали из Лазурного Чертога, — глухо произнес отшельник.

— За что, дедушка? — вскрикнула Инга.

— Я погубил эмиранга, — скупо ответил Фридрих. — Такое в пору моей юности не прощали.

— Но ты же сам сказал: целое поколение выросло без эмров!

Он горько усмехнулся.

— Все относительно. Законы в те времена были другими. Эмиранги появлялись все реже, и человек, допустивший гибель симбионта, должен был понести публичное наказание.

Инга почувствовала спазм, словно ей не хватало воздуха. Ведь несколько минут назад она пыталась задержать дыхание, и что из этого вышло? Как же дедушка Фридрих оказавшись один, без эмиранга, сумел выжить?

Он перехватил ее взгляд, и внезапно произнес, в разрез с леденящими мыслями девушки:

— А это уже другая история. Трудная, но по своему счастливая. У меня была тайна, она и помогла выжить. Но давай обо всем по порядку, раз уж зашел такой разговор.

Инга кивнула, даже не представляя, что могло спасти изгнанного из города юношу?

* * *

Фридрих начал рассказ издалека. Его голос теперь звучал спокойно, вдумчиво:

— В пору своей юности я, как и любой подросток, грезил приключениями. Мы с эмирангом надолго уплывали из дома, исследуя окрестности Лазурного Чертога, иногда вопреки запретам взрослых забирались очень далеко. Мир казался таким светлым, лучистым, простым, беззаботным. Мне очень нравился стекловидный лес, особенно в солнечную погоду, когда он весь искрился, полыхал, — я мог часами парить над ним, любуясь преломленным в зарослях солнечным светом.

Отшельник сделал глоток терпкого, уже остывшего отвара, затем продолжил:

— Как-то раз мы с эмром плыли вдоль границы между кристаллическими зарослями и Песчаной Рябью. Помню, что близился закат, и в красноватом сумраке все выглядело таинственным, даже немного зловещим.

Инга слушала, затаив дыхание, невольно погружаясь в эмоциональную атмосферу, словно все происходило с ней, ведь Фридрих описывал знакомые места и явления. Еще девочкой она любила на закате всплывать к вершинам Чертога, любуясь тем, как прощальные лучи солнца играют сполохами багрянца в чаще стекловидного леса.

— Тем вечером мы оказались недалеко от странных скал. Их очертания обычно скрадывали колонии нитевидных водорослей, но к вечеру на границе Ряби возникает сильное придонное течение, оно омывает небольшую возвышенность, пластает водоросли, и я вдруг заметил необычное, обросшее ракушками образование. Мы с эмром подплыли ближе, и точно — из ровной поверхности, оказавшейся вовсе не каменной, выступал овальный контур, на котором крепился массивный стальной обруч с перемычками.

Уже начинало темнеть, нужно было возвращаться домой, но, той ночью я едва смог уснуть, думая о странной находке. На следующий день мы с эмром, никому ничего не сказав, едва рассвело, вновь приплыли к загадочному скоплению скал.

Инга слушала отшельника, едва дыша.

Его голос звучал все глуше, как будто доносился из прошлого.

* * *

Фридрих действительно ощущал себя подростком. Ему казалось, что кончики пальцев вновь осязают неровную бугристую, обросшую ракушками поверхность непонятного обруча, прикрепленного к овальному выступу.

Уже тогда он кое-что понимал в технике. Его родители были потомственными инженерами Чертога, Хранителями энергостанции города, и понемногу приобщали сына к крупицам древнего наследия, готовя его в качестве преемника, но что взять с четырнадцатилетнего мальчишки, охваченного внезапным азартом исследователя? Он поначалу даже не вспомнил, что на энергостанции уже видел нечто подобное — некоторые двери, ведущие в опасные для человека помещения, имели овальную форму и были снабжены аварийными механическими приводами, в виде штурвалов.

Нет, поначалу он лишь тщетно дергал за обруч, пытался отковырнуть ракушки, образующие корку на границе овального выступа, затем, устав, порезавшись об острые края наростов, отплыл в сторону, чтобы перевести дух.

Утро занималось ясное, солнечное.

Эмиранг занервничал, чувствуя кровь, растворенную в воде. Он скользнул вдоль пальцев, закрыл ранки, останавливая кровотечение, резким ощутимым покалыванием укорил мальчика за неосторожность. Юный Фридрих и сам уже понял: ковырять поверхность бесполезно. Всплыв повыше, он парил в воде, дожидаясь пока эмр освободит кисти рук. Ракурс для наблюдений оказался удачным, теперь он отчетливо видел, под ним не скалы. Таинственная конструкция, заиленная, наполовину «утонувшая» в песчаном дне, выглядела мрачной, давно заброшенной, но это только подстегивало интерес.

Овальный выступ располагался почти у самого дна, на границе песчаных наносов. Его вид, наконец, вызвал пропущенную поначалу ассоциацию с массивными защитными дверями энергостанции Чертога.

Штурвал нужно повернуть, чтобы открыть вход!

Он не мог ждать. Порезанные пальцы не в счет! Нужно лишь найти подходящий рычаг, желательно металлический, чтобы с его помощью провернуть древний механизм!

В тот день у него ничего не вышло, но мысли о загадочной конструкции больше не отпускали, он думал о том, как проникнуть внутрь, каждую минуту.

Родителям он ничего не рассказал. Культ механопоклонников традиционно осуждался старейшинами Лазурного Чертога. Далекие события за века обросли множеством мифических подробностей, Фридрих не сомневался, что обнаружил древнее капище, но ему было так интересно узнать, что же там внутри?

В следующий раз он подготовился более тщательно, отыскал в помещениях энергостанции толстый металлический прут, тайком стащил его, припрятал недалеко от батт отсека и при первой же представившейся возможности вновь приплыл к таинственной древней постройке.

Несколько часов, выбиваясь из сил, до онемения в мышцах он с помощью рычага пытался провернуть штурвал ручного механического замка.

Наконец тот сдвинулся на сантиметр, по контуру овального выступа пробежала трещина, панцирь наростов и отложений лопнул, у Фридриха все замерло в груди, он с новой силой навалился на рычаг, и… штурвал начал проворачиваться с ощутимой вибрацией!

К вечеру ему удалось сделать два полных оборота.

* * *

Только через неделю его усилия увенчались успехом.

Массивный люк открылся неожиданно, он подался вперед и вбок, врезавшись нижней кромкой в песчаные наносы.

Перед юным Фридрихом открылась полуметровая щель, куда он вполне мог протиснуться.

Вернувшийся было страх потонул в адреналине, юноше казалось, что все происходит во сне. Дрожа от нервного перевозбуждения, он сумел пролезть через образовавшийся зазор и внезапно оказался в длинном затопленном тоннеле!

В кромешной тьме только эхолокатор эмиранга позволял ему различать контуры стен.

Через десять метров тоннель разветвлялся, одна его часть уходила вверх, другая вниз и вправо.

Он медленно плыл, касаясь рукой стены, ощущая через кончики пальцев неимоверную древность сооружения, словно тут витал дух прошлого.

Двигаясь вверх, он оказался в просторном зале, таком же мрачном, затопленном, как и коридор, затем заметил рваную пробоину в потолке.

Всплывая, он думал что попадет в очередное затопленное помещение, но каково было его изумление, когда перед глазами вдруг всколыхнулась водная гладь и… он вынырнул, оказавшись внутри отсека, наполненного затхлым воздухом!

Те острые чувства навек отпечатались в душе и памяти.

…

— Я так никому и не рассказал о своей находке, — отшельник, переводя дыхание, сделал несколько глотков из чашки, вновь наполнил ее.

— Почему? — спросила Инга. Она находилась под впечатлением услышанного, словно сама сделала потрясающее открытие.

— Я хотел поделиться тайной с родителями, спросить их совета, но внутри древнего сооружения вдруг стали происходить таинственные явления. Сначала я очень испугался, уплыл, дав себе клятву больше никогда не возвращаться, но страх постепенно прошел, а жгучее любопытство росло, я ничего не мог с собой поделать, почти перестал спать, и, в конце концов, не выдержал, снова приплыл туда.

— А что же происходило? — Инга невольно подалась вперед, опираясь локтями о разделяющий их стол.

— С каждым моим появлением внутри незатопленных отсеков что-то менялось. Сначала воздух стал чище. Затем под сводами начали тускло тлеть овальные панели. В дымчатой глубине облицовки стен появились крохотные разноцветные искорки, и я понял, что своим приходом разбудил древнюю, дремавшую тут силу.

— Но ведь она оказалась не злой, и не страшной? — Инга невольно огляделась.

Под сводами батт отсека сияли овальные светильники, в глубине дымчатой облицовки стен, меж множеством вмонтированных в них приборов и устройств, знакомо перемигивались разноцветные сигналы световой индикации, некоторые имели вид пиктограмм, иные блуждали от устройства к устройству, прокладывая пунктирные линии. Инге такая обстановка была знакома с детства, ведь она часто бывала тут и даже знала назначение многих световых пятнышек, прикосновение к которым приводило в действие определенные механизмы.

— Другой подросток на моем месте уплыл бы без оглядки, но я не смог преодолеть таинственного притяжения этих отсеков. Мне казалось, что тайны древности вот-вот откроются, я сумею в чем-то разобраться.

— Но ты ведь разобрался!

— Позже. Намного позже.

— Когда тебя изгнали? — догадалась Инга.

— Да. Я бы погиб, не будь у меня убежища. Выжить без эмиранга вне города невозможно, но сила, пробудившаяся тут вместе с моим первым появлением, действительно оказалась дружественной. Сейчас я хорошо изучил ее.

— У нее есть имя или название?

— Система жизнеобеспечения, — ответил Фридрих.

— А как ты о ней узнал? Как вы… познакомились? — Инге явно не хватало знания специальных терминов, чтобы точно сформулировать вопрос.

— Когда меня изгнали из Чертога, я всплыл к поверхности океана в полном отчаянии. Мне казалось, что жизнь закончена, но, взглянув в глубины, сквозь толщу воды, увидел холодный свет, преломляющийся в стекловидных зарослях. Убежище как будто звало меня, напоминало о себе…

— И ты… нырнул?

— Да. Мне было страшно и одиноко. Без помощи эмиранга мне едва удалось погрузиться на такую глубину, я сделал несколько неудачных попыток, вновь и вновь задерживая дыхание, а когда все же сумел добраться до убежища и оказался внутри, в голове шумело, из носа и ушей, из-за частых погружений и всплытий, шла кровь.

— Как же ты выжил? Как находил еду и воду?

— Было трудно. Поначалу пришло окончательное отчаяние, но постепенно голод и жажда привели меня в чувство. Тратя последние силы, я принялся более тщательно исследовать доступные помещения и в одном из них отыскал скафандр, тот самый, которым пользуюсь до сих пор. Он оказался достаточно простым в эксплуатации, интуитивно понятным, и с его помощью я вновь смог выходить за пределы убежища, собирая моллюсков и плоды водорослей, в мякоти которых накапливается опресненная вода, я не погиб, но долгое время влачил достаточно жалкое существование. Чтобы не сойти с ума от одиночества, я пытался разобраться в древних системах, искал источник таинственной силы зажигающей свет, подающей воздух в отсеки, но настоящее открытие сделал лишь спустя годы, когда совершенно случайно обнаружил еще несколько изолированных, но не затопленных отсеков.

Отшельник вновь ненадолго замолчал, Инга же терпеливо ждала продолжения, в мыслях сопереживая дедушке Фридриху. Сколько, оказывается, ему пришлось пережить…

— Случайная находка перевернула всю мою жизнь, — голос Фридриха звучал теперь надтреснуто, выдавая сильное душевное волнение. — Внешне это был обыкновенный контейнер из прочного материала, каких полно вокруг моего жилища, — придонные течения часто обнажают их из-под наносов песка.

Этот ничем не отличался по форме, но содержал не ржавые инструменты, или испорченные водой приборы, а десятки тысяч герметично упакованных в прозрачный материал микрочипов.

Я уже умел к тому времени управлять некоторыми системами убежища, но одна из комнат, та, где вдоль стен высятся сплошь покрытые огоньками выступы, оставалась для меня полной загадкой. Я часто бывал там, пытался прикосновением к разным пиктограммам добиться хоть какого-то отклика, но тщетно.

Рассматривая найденные чипы, я заметил, что по форме они совпадают с узкими, почти незаметными прорезями на одном из выступов загадочного отсека. Действуя по наитию, я пришел в то помещение и заполнил пустующие прорези взятыми наугад тонкими, но прочными пластинками. На их торцах я рассмотрел микроскопические контакты, что помогло мне правильно расположить чипы.

Сначала ничего не изменилось. Сев в кресло, я приготовился ждать, в надежде, что произойдет хоть что-нибудь, когда внезапно в воздухе вокруг меня возникло яркое свечение, оно словно жидкий, холодный огонь объяло стены, пол, потолок отсека, — я оказался в центре сияющего пространства, сидел в кресле, не смея перевести дух, а вокруг меня стремительно формировалась нечто непонятное. Лишь позже я смог узнать названия многим устройствам, а тогда просто сидел, затаив дыхание, не в силах остановить таинственный процесс.

Свечение, что так напугало меня, оказалось границами сферы голографического воспроизведения, — Фридрих употреблял непонятные Инге термины, но она слушала не перебивая, пытаясь представить, все что рассказывал отшельник.

— Через минуту сияние стабилизировалось, вокруг меня сформировались виртуальные экраны, появились яркие, вычерченные микролазерами, строки навигационных меню. Я сидел и рассматривал поразительные предметы, сотканные из света и воздуха. При попытке дотронуться до них рука проходила насквозь! Честно говоря, я растерялся, не понимая, что нахожусь в поле информационного пространства, и долго не решался на какие-то действия, пока не догадался протянуть руку и как бы прикоснуться к одной из надписей, смысл которой мне был понятен.

Вход в систему.

«Окружающее информационное пространство мгновенно отреагировало. Трудно привести пример для сравнения, — задумчиво произнес Фридрих. — Наверное, будет правильно сказать, что передо мной распахнулись врата в иную, давно утраченную людьми реальность».

* * *

Шли годы.

Изучая наследие древности, Фридрих не замечал течения времени. Минула зрелость, но большая часть микрочипов из найденной им библиотеки все еще ждала своей очереди на прочтение. Каждый содержал огромные объемы информации, порой отшельнику казалось, что одному человеку просто не под силу понять глобальное информационное наследие предков.

Именно эта мысль звучала все настойчивее, он понимал, что сделал величайшее открытие своей эпохи, но что в нем толку, если тайны прошлого, завесу которых удалось лишь слегка приподнять, снова канут в небытие?

В Лазурном Чертоге о нем давно позабыли, и, решив вернуться, Фридрих ожидал встретить если не враждебный, то откровенно настороженный прием, однако изменения, коснувшиеся города, оказались столь значительны, что появление отшельника никто не заметил. Турбины гидроэлектростанции, питающей город энергией, по все видимости не работали, Чертог казался вымершим, лишь редкие освещенные окна батт отсеков источали характерное, призрачное сияние люминермов.

Солнце уже зашло, под водой царили сумерки, Фридрих, облаченный в громоздкую экипировку предков, долго стоял на краю Волнующегося Леса, осматривая темные склоны овального кратера, затем, заметив двух людей, плывущих к расположенному неподалеку кварталу, проследил за ними взглядом.

Они исчезли из поля зрения так же быстро, как и появились, но спустя минуту одно из овальных окон осветилось, — слабое сияние люминермов указало, путь к обитаемому жилищу. Чтобы не пугать хозяев своим облачением, Фридрих решил снять скафандр, задержал дыхание и поплыл, ориентируясь на тусклое пятно света.

Вынырнув в шлюзовом бассейне, он вдохнул затхлый, давно не вентилируемый воздух, увидел в тусклом свете пучка люминермов бледного, осунувшегося мужчину, готового отразить нападение, заслонившего собой беременную жену.

Увидев Фридриха, мужчина опустил самодельное оружие. В его взгляде читалось удивление.

— Ты кто?

Отшельник, уже много лет не общавшийся с людьми, был потрясен встречей до глубин души.

— Меня зовут Фридрих, — хрипло произнес он. Звук собственного голоса показался ему громким, пугающим.

— Николай, — представился хозяин батт отсека. Он хоть и опустил самодельный гарпун, но оставался настороже. — Не припомню тебя.

— Я потерял эмиранга и много времени прожил в одиночестве, — Фридрих решил сразу сказать правду. — Что случилось с городом? И почему ты встречаешь гостей с гарпуном в руках?

— Коля, опусти оружие!.. — молодая женщина коснулась плеча мужа, успокаивая его. — Я слышала об изгнаннике по имени Фридрих, — она взглянула на него. — Ты сын Ульриха и Теи, последних инженеров Чертога?

— Да, — отшельник был крайне удивлен, что память о давних событиях все еще не стерта временем.

— Твоих родителей больше нет с нами, — тихо произнесла девушка.

Фридрих присел на краешек шлюзового бассейна. Казалось, вся жизнь промелькнула перед глазами за несколько секунд.

— Они отказались от меня, — отшельник с трудом сглотнул подкативший к горлу горький комок. — После того, как погиб мой эмиранг… — дрогнувшим голосом добавил он.

— Печальная история… Меня зовут Катя. — Она смотрела на старого отшельника со смесью надежды и суеверного страха. — Ты вернулся, чтобы нам помочь?

Николай, все время настороженно следивший за Фридрихом, прислонил самодельный гарпун к стене.

— Извини за такой прием. Тяжелые времена наступили. Подача энергии прекратилась пару месяцев назад. До этого фермы в Изумрудной Глади пострадали от сильнейшего шторма. Что-то загадочное происходит в глубинах. Оттуда начали подниматься опасные существа. Хранитель Хорест недавно отогнал их от города, но все равно приходится оставаться настороже. Многие, кто родился и живет без эмирангов, теперь на волоске от гибели. Энергии нет, и регенераторы воздуха не работают. Хранитель Хорест сказал, что они наказаны за отступничество от Пути Выживших.

Сколь непредсказуемы, жестоки гримасы судьбы.

Он, изгнанный из города, по сути приговоренный к смерти, оказался единственным, кто способен спасти Лазурный Чертог.

В первый момент Фридрих не знал, как поступить. Одно упоминание имени Хранителя Хореста вызвало в нем бурю давних, почти позабытых чувств, но ярость угасла, стоило ему взглянуть на беременную женщину.

— Я осмотрю турбины генераторов, — он встал, жестом отказываясь от скудного угощения. — Думаю, что смогу восстановить работу энергостанции.

Так Фридрих вернулся к людям.

* * *

— Это были мои родители?

— Да. Тогда я случайно познакомился с ними.

— И ты восстановил подачу энергии?

— Это было несложно. Просто в Чертоге к тому времени уже не осталось никого, обладающего техническими знаниями. Поломка оказалась незначительной, я справился с ней за несколько часов.

— Так почему же ты до сих пор живешь тут, один?

— Я не прижился в обществе, — честно ответил Фридрих. — Обо мне поползли самые противоречивые слухи. Хранитель Хорест публично назвал меня новым механопоклонником. Он слепо следовал традициям, не понимая истинной ценности и могущества знаний, а я так и не нашел никого, кто захотел бы стать моим преемником. — Он печально взглянул на Ингу и предложил: — Но, давай сменим тему.

Она отрицательно покачала головой.

Рассказ отшельника затронул самые глубинные струны ее души.

— Дедушка, ты сказал, что знания — это очень могучая сила?

— Конечно.

— Так почему же ты ничего не изменишь? Не воспользуешься своим могуществом, чтобы вернуть эмирангов? Снова сделать всех людей счастливыми? Теперь я понимаю, почему тот мужчина так зло смотрел на меня. Ведь у него нет эмра.

— Это невозможно.

— Почему?

— Знания, которые я получил, принадлежат к сумме технологий другого мира, цивилизации наших предков, живших на Земле. Они действительно бесценны, могущественны, но понять с их помощью наш мир, очень трудно.

— Разве твой батт отсек — не древний храм механопоклонников?

— Нет. Это фрагмент того самого огромного космического корабля, на котором когда-то путешествовали наши предки. И библиотека, которую я изучаю многие годы, не содержит ни байта информации о нашем мире.

— Жаль… — вздохнула Инга. — А ты мне покажешь информаторий? Научишь работать с ним?

В глазах старика промелькнул огонек надежды.

— А ты действительно этого хочешь?

— Конечно! А ты думал, я выслушаю тебя и тут же все забуду?

Глава 2

Лазурный Чертог. Пять лет спустя

— Ну, милая, нам пора, — Катя поцеловала дочь. — Будь умницей. Мы с папой вернемся через две недели.

— Мам… — попыталась протестовать Инга.

— Не обсуждается. Ты остаешься. Пора привыкать к взрослой, самостоятельной жизни. Готовься, через месяц у тебя экзамен.

— Вы только и думаете, что об этом никому не нужном тестировании! — с досадой воскликнула она.

— Ты не права. Совершеннолетие — важный этап в жизни. Мы живем в обществе, понимаешь? И должны придерживаться существующих правил.

— Я и так знаю, кем стану! — Инга упрямо поджала губы. Относятся ко мне, как к маленькой, — мысленно вздохнула девушка.

Родители все же уплыли.

И уговаривать было бесполезно, — подумала Инга. Ей хотелось отправиться с ними на фермы Изумрудной Глади, но приближающееся совершеннолетие спутало все планы. Кто-то в Городском Совете решил, что каждый житель Чертога, достигший двадцатилетнего возраста, обязательно должен ответить на кучу вопросов, продемонстрировать уровень своих знаний, проявить склонность к определенным занятиям, и по результатам — получить рекомендацию.

Какая глупость! — предстоящее тестирование казалась ей совершенно бесполезной, бессмысленной процедурой.

Подойдя к окну, девушка успела заметить, как из глубин центральной впадины Лазурного Чертога появились стремительные силуэты двух эмров.

За ними показался и третий, Инга мгновенно узнала своего эмиранга, он начал разворачиваться, но не завершил трансформации. Два эмра тем временем окутали тела родителей, слились с ними, а ее эмиранг растерялся, заметив, что привычный ход событий грубо нарушен. Инга не выплыла из батт отсека, и он, покружив у входа, вновь углубился в чащу подводных растений.

Обидно. Но ничего не поделаешь.

Она присела за стол, задумчиво глядя в окно.

Инга повзрослела, сильно изменилась за истекшие пять лет.

Знания.

Поначалу, едва научившись работать с информаторием, она пришла в замешательство от объемов доступных данных. Информационная вселенная казалась необъятной, наследие предков — потрясающим, но трудным для понимания.

После долгих уговоров, получив разрешение родителей, она год прожила за городом, в батт отсеке дедушки Фридриха. Постепенно, с помощью обучающей аппаратуры и программ, разработанных в рамках проектов колонизации иных миров[1], Инга получила базовое образование.

Нельзя сказать, что процесс обучения давался ей легко. Иногда казалось, что голова попросту лопнет, но в такие моменты выручал эмиранг, — Инга отправлялась в длительные прогулки, а затем с новыми силами возвращалась к занятиям.

Она подсознательно ждала чуда, какого-то глобального переворота, обновления, но спустя год, вернувшись на фермы Изумрудной Глади (на этом настоял Фридрих, опасаясь, что возрастающая информационная нагрузка плохо скажется на ее здоровье), Инга достаточно быстро убедилась, что между теорией и практикой лежит огромная пропасть, прежде всего, технологическая.

Изменился образ ее мышления. Разум Инги в процессе усвоения общеобразовательных программ постепенно превратился в мощный инструмент познания мира, но, полная сил, энергии, замыслов, она пока еще не могла реализовать свой потенциал.

— Дедушка, почему ты отправляешь меня к родителям? — спрашивала она, однако Фридрих был непреклонен:

— Тебе необходима пауза, отдых. Посмотри, как осунулась. На природе вы с эмром быстро восстановите силы. Инга, не торопи события. У тебя вся жизнь впереди, а информаторий никуда не денется, верно?

Она, конечно, выслушала его, но, вернувшись в Изумрудную Гладь, тут же развила бурную деятельность. Инга грезила великими научными открытиями, и непременно перевернула бы мир, окажись под рукой столь необходимый рычаг.

Технологическая пропасть…

Практическое применение полученных знаний предполагало наличие различного оборудования, полевых лабораторных комплексов, ну, или хотя бы самых простейших, приборов и инструментов. Наука далекой прародины полностью опиралась на мощь достижений технического прогресса, методика исследований, так изящно изложенная в пособиях по практической экзобиологии, обернулась нагромождение бессмысленных фраз, учитывая, что цивилизация Лазурного Чертога не сохранила технологического наследия предков.

Что же оставалось в сухом остатке?

Ее пытливый ум, наблюдательность и не угасший после первых неудач энтузиазм.

Инга взрослела. Ее жизнь протекала вдали от города. Между сезонами штормов — в Изумрудной Глади, в периоды непогоды девушка, минуя Чертог, спешила к Фридриху, чтобы вновь и вновь погружаться в информационную вселенную.

Отшельник по ее просьбе понемногу конструировал некоторые приборы, она продолжала расширять и углублять знания, жизнь снова наладилась, вошла в определенное русло, и лишь непонятная настойчивость родителей в канун совершеннолетия заставила Ингу впервые за пять лет вернуться в город.

* * *

Сидя у окна батт отсека она наблюдала за жизнью неузнаваемо изменившегося Лазурного Чертога.

В пору ее детства город выглядел тихим, несуетливым, почти пустынным, а теперь с первыми лучами солнца во впадине закипала жизнь.

Люди, что спешили по своим делам, различались резко и недвусмысленно. Лишь немногие передвигались в водной стихии совершенно свободно, естественно. Их тела покрывала плоть эмирангов, существа-симбионты не стесняли движений, наоборот, прилегая, словно вторая кожа, они позволяли человеку находиться под водой сколько потребуется. Удивительные, преданные, но все же таинственные, так никем и не изученные обитатели океанских глубин защищали людей от переохлаждения, позволяли дышать под водой, ориентироваться в условиях плохой видимости.

Инга, прекрасно понимая значение термина «симбионт», часто задумывалась: а что эмиранги получают взамен? но ответа пока не находила, словно разгадка скрывалась где-то за пределом доступных на сегодняшний день знаний.

Глядя на широкие просеки, разделившие заповедную чащу Волнующегося Леса, она испытывала грусть. В расчищенном от подводной растительности пространстве провели сложную многократно перекрещивающуюся сеть коммуникаций. Прочные канаты, сплетенные из особого вида водорослей, соединили между собой удаленные кварталы батт отсеков. Чтобы канаты могли противостоять подводным течениям, их туго натянули и закрепили ко дну котловины при помощи вертикальных растяжек. Через равные промежутки вдоль каждой «путеводной нити» располагались точки свободного дыхания — полусферические купола трех метров в диаметре, удерживаемые на нужной глубине якорями и тросами.

Каждый такой купол (а их насчитывалось больше полусотни) изготавливался из тонкого, прозрачного, но очень прочного органического материала, выращиваемого на фермах Изумрудной Глади. Воздух в точках свободного дыхания регенерировался микроскопическими водорослями, ночью же купола источали свет, за счет густого обрамления из люминермов.

Вдоль путеводных канатов передвигались те обитатели Лазурного Чертога, у кого не было своего эмиранга. Покидая батт отсеки, они не могли длительное время находиться под водой, им приходилось периодически выныривать внутри куполов, чтобы отдышаться, и вновь продолжить путь, совершая десятки коротких погружений по пути из одного квартала в другой.

Инга долго сидела у окна, наблюдая и размышляя.

Зачем родители оставили меня одну в канун совершеннолетия? Хотят примирить с неузнаваемо изменившимся городом? Вот только зачем? Чертог уже не тот, участков Волнующегося Леса почти не осталось, повсюду протянуты непривычные коммуникации, — она впитывала взглядом панораму города, замечая, что люди, облаченные в плоть эмирангов, сторонятся туго натянутой сети, оплывают стороной кварталы батт отсеков, где полным ходом идет коренная реконструкция. Десятки рабочих, облаченные в громоздкие гидрокостюмы, разделившись на бригады, возводили уродливые (с точки зрения Инги) секции герметичных переходов, в районе строительства периодически происходили выбросы песка и ила, вода там была мутной, мелькали непонятные огни, к поверхности устремлялись огромные пузыри газа, вырывающиеся из глубин ранее затопленных, не используемых для жилья помещений.

Представляю, во что превратится Лазурный Чертог спустя несколько лет, с грустью подумала Инга.

Нет, я ни за что не останусь жить тут, какими бы ни оказались рекомендации Совета по итогам тестирования. Великолепие просторов Изумрудной Глади не шло ни в какое сравнение с изуродованным процессами подводной урбанизации Чертогом. Лишь вдалеке от города среди царства живой природы Инга чувствовала себя по-настоящему свободной и счастливой, оставалась, не смотря на быстрое взросление, все тем же светлым существом, — искренним, добрым, любознательным.

Она решительно отодвинула стопку листов с вопросами для тестирования. Движение вышло резким, часть страниц соскользнула в щель между стоящим у окна столом и плавно закругляющейся стеной батт отсека.

Она наклонилась, намереваясь подобрать их, и тут что-то заставило ее забыть об упавших на пол страницах, выпрямиться, внимательно осмотреться по сторонам.

Вроде бы все как обычно, мысленно успокоила себя Инга. Ее окружала знакомая с детства обстановка, ничуть не изменившаяся за прошедшие годы. Тогда в чем причина внезапной настороженности?

Ее повзрослевший рассудок искал, но пока не находил источник внутренней тревоги.

* * *

Ну, будешь теперь нервничать по мелочам, мысленно укорила себя Инга.

Не помогло. Взгляд девушки вновь тревожно и внимательно обежал знакомое помещение. Изменилась не обстановка батт отсека, а ее восприятие, выработавшаяся за период интенсивного обучения привычка запоминать и анализировать информацию, в том числе визуальную, позволила Инге подметить кричащую грань новизны: ни один из предметов скудной меблировки по своей форме не совпадал с плавными закруглениями стен помещения!

Щель между потрескавшейся от времени прямоугольной столешницей и чуть изогнутым профилем окна, куда упали злополучные листы, еще можно было бы списать на случайность, но взять тот же регенератор воздуха, — почему его корпус неплотно прилегает к изгибу поверхности стены, не совпадает с ней по форме?

Взгляд Инги быстро и недвусмысленно находил десятки других мелких несоответствий формы батт отсека и его внутреннего наполнения: ее окружали черные, как смоль, очень прочные, не подверженные бегу времени стены, со сложной геометрией поверхностей, не имеющих ни одного острого угла. Обветшалые предметы мебели и немногочисленные бытовые приборы на этом фоне воспринимались чужеродно, угловато, словно их установили тут за неимением лучшего.

Мгновенно вспомнилась обстановка жилища отшельника.

Там каждая деталь интерьера совершенно точно вписывалась в геометрию помещений. Ну, хорошо, мысленно успокоила себя Инга, все же дедушка Фридрих живет в обломке космического корабля, который тщательно проектировали…

Нет, объяснение неудачное.

Ее пытливый ум искал непротиворечивый ответ найденным несоответствиям, но тщетно. Стоило лишь задуматься, как нить рассуждений скользнула дальше, появились новые вопросы. По словам отшельника, люди Эмра изначально поселились в Изумрудной Глади, а уже после разрушения ураганом Купола Надежды, мигрировали сюда, выстроив в стенах города кварталы батт отсеков.

Инга не могла отделаться от ощущения, что пытается мысленно соединить две абсолютно чуждые друг другу реальности, никогда не составлявшие единого целого.

Она глубоко задумалась, глядя за окно, восстанавливая в памяти все, что знала об истории Лазурного Чертога.

У нее не вызывало сомнений, что люди, относящиеся к ветви «механопоклонников» могли выстроить Купол Надежды. Технологии земной цивилизации и множество механизмов с борта колониального транспорта вполне позволяли им осуществить столь масштабный проект, но где же тогда сам город? — спрашивала себя Инга. — Где внутреннее наполнение купола, жилые дома, дороги, общественные здания, промышленные комплексы, наличие которых подразумевалось «по умолчанию», ведь люди, прилетевшие на космическом корабле, должны были следовать типовым решениям, разработанным для колониального строительства. Да, они попали в уникальные условия, были вынуждены строить подводный купол, ну и что? — размышляла Инга. По данным информатория, Человечество, к моменту начала колониальных проектов, уже накопило достаточный опыт в возведения защитных герметичных конструкций.

Почему стены Чертога стоят, будто монумент, а все остальное исчезло, оставив после себя лишь оплывшие холмики на дне впадины? — спрашивала себя Инга. Мысленный анализ знакомых с детства структур, начавшийся с простого падения листков в широкую щель между прямоугольным столом и плавным закруглением стены родного батт отсека, стал прямым следствием ее наблюдательности. Несколько лет Инга не бывала в городе и теперь смотрела на окружающее обновленным, пытливым, заинтересованным взглядом, замечая сотни деталей, на которые раньше просто не обращала внимания.

Ну, хорошо, допустим, что стены купола строили из более прочного материала, поэтому они сохранились, а остальные здания постепенно разрушились, — Инга пыталась рассуждать здраво, но лишь умножала количество возникающих противоречий. Взять хотя бы дороги. Их наверняка бы строили в виде многоуровневой структуры, и такая конструкция не менее требовательна к прочности материалов. Но от них не осталось и следа.

Она представила давние события, нарисовала в воображении покинутый механопоклонниками, затопленный город. Дедушка Фридрих утверждал, что кварталы батт отсеков были созданы первыми поселенцами из числа людей Эмра, но он ни разу не упомянул, какой технологией пользовались далекие предки?

Ей были хорошо знакомы коралловые пещеры Изумрудной Глади, где изначально поселились люди Эмра. По личным наблюдениям Инги жизненного пространства там хватало на две-три сотни человек, не больше. Значит, разрушенный ураганом купол колонизировала небольшая по численности группа поселенцев. Предки никогда не использовали машины, следуя иному пути выживания, и возникал закономерный вопрос: в силу каких обстоятельств они взялись за титанический труд, при помощи каких устройств вырезали в монолитных стенах Чертога десятки тысяч одинаковых по форме и структуре батт отсеков?

И вообще, нуждались ли первые поселенцы Лазурного Чертога в таком количестве жилишь?

Думаю, нет, мысленно рассудила Инга. У них не было ни соответствующих технологий, ни необходимости.

Скорее всего, древние легенды исказили истину, спрятали ее за вуалью более поздних вымыслов. В таком случае батт отсеки являются изначальной, неотъемлемой структурой стен Лазурного Чертога, а люди Эмра лишь воспользовались уже готовыми жилищами?

Подобная трактовка древних событий объясняла многое. Население Чертога не превышало тысячи человек и большинство кварталов с незапамятных времен оставались заброшенными, непригодными для жизни.

И там наверняка сохранились свидетельства, оставшиеся со времен цивилизации механопоклонников — настоящих строителей купола, подумала Инга.

В детстве родители строго-настрого запрещали ей заплывать в затопленные батт отсеки, пугая мифическими чудовищами, что обитают в их темных глубинах.

Но я уже взрослая! — Инга решительно встала. Томительное бездействие никак не подходило для ее энергичной натуры. Чем сидеть над длиннющим списком вопросов, намного интереснее провести собственное небольшое историческое исследование. Вот дедушка Фридрих удивиться, если я смогу найти доказательства, что уступчатые кварталы батт отсеков и являлись городом механопоклонников!

А что же тогда располагалось на дне котловины? — тут же спросила себя Инга. — Надо бы погрузиться в чащу Волнующегося леса, или осмотреть расчищенные участки, вдруг там, в процессе реконструкции строители открыли что-то новое, ранее недоступное взгляду?

* * *

Эмиранг поджидал ее неподалеку от круглого отверстия выхода из батт отсека, который располагался в покрытой бархатистым ковром водорослей монументальной стене Чертога.

Уже незаметно подкрался вечер, город, погруженный в сумерки, выглядел таинственным, тусклое сияние овальных окон да свечение люминермов, обрамляющих дыхательные купола, едва пробивалось сквозь толщу воды.

Ожидая, пока эмр завершит трансформацию, Инга придерживалась рукой за небольшой выступ. Ее пальцы соскользнули, движение с неожиданной легкостью содрало несколько квадратных сантиметров зеленых водорослей, обнажив под ними все тот же черный материал, из которого состояли стены, пол и потолок батт отсека.

Раньше содранный клочок водорослей не привлек бы внимания девушки, но теперь каждая мелочь, словно специально вызывала повышенный интерес. Инга потянулась к ближайшему люминерму. Свет опалесцирующего растения озарил участок отвесной стены.

Как же сильно меняются привычные с детства детали окружающего мира, если взглянуть на них с иной точки зрения! Сколько раз, подплывая к входу в родной батт отсек, Инга скользила взглядом по такой же неровной бархатисто-зеленой поверхности, не замечая в ней ничего необычного. Теперь, присмотревшись, она поняла: наплывы созданы не колониями водорослей и не вековыми отложениями растворенных в воде веществ, — неповторимый, замысловатый узорчатый микрорельеф закругляющимся стенам Лазурного Чертога придавала особая структура поверхности, созданная в незапамятные времена, еще при строительстве.

Она тут же попробовала убрать все современное, представить, как выглядел город раньше, когда под куполом не было воды?

Ее мысленному взору предстала довольно угрюмая (с точки зрения подводного жителя) картина. Если убрать маскирующий покров водорослей, на миг представить, что окончательно исчезли заросли Волнующегося Леса, иссякло зарево люминермов, то вокруг оставались только черные стены, покрытые странной текстурой микроскопических рельефных потеков. Из стен черного кратера, в толще которых располагались десятки тысяч батт отсеков, торчали обломки плавно изгибающихся балок. Мысленно продолжив и соединив их, Инга ясно представила купол, который поднимался выше уровня поверхности океана!

Мрачная эстетика черного сооружения лишь взбудоражила мысли, подстегнула проснувшийся интерес.

Зачем строить купол, возвышающийся над поверхностью океана? — спросила себя Инга. Напор сезонных штормов выдержит не каждое сооружение, это она знала из личного опыта, — некоторые фермы Изумрудной Глади, расположенные на мелководьях, периодически подвергались разрушительному воздействию стихии. Гораздо практичнее и безопаснее строить на небольших глубинах — и солнечного света достаточно, и в ненастье не ощущается сокрушительных ударов волн.

Освещая стену люминермом, Инга, очарованная внезапной игрой мыслей, воображения, приподняла ковер водорослей.

Действительно, всю площадь обнажившегося участка стены покрывали черные наплывы. Для чего они служат? Есть ли у них какое-то назначение? Или это своего рода декоративный элемент древней отделки?

Ее небольшое исследование, обещавшее стать приключением на один вечер, становилось все более интересным, будоражащим воображение.

Сгустившиеся сумерки Ингу не смущали. Небо над Чертогом оставалось ясным, в нем появились первые робкие искорки звезд, скоро взойдет луна и озарит город холодным оранжевым светом. Внутри затопленных отсеков ей достаточно пучка люминермов, чтобы рассмотреть детали обстановки, а общую картину помещений вычертит эхолокатор эмиранга.

Эмр тем временем завершил трансформацию. Теперь он плотно облегал тело Инги, не стесняя ее движений.

Простые мысленные сигналы эмиранга, передающиеся через соединение с нервными окончаниями, говорили о нетерпеливой готовности симбионта. Почему-то этим вечером, Инге все казалось загадочным, несущим особенный смысл. Даже поведение эмра приобрело очень тонкую эмоциональную окраску, словно простые, понятные с раннего детства покалывания разных участков кожи вдруг приобрели широкую гамму оттенков нетерпения, будто эмр все понимал, и ему тоже хотелось испытать на прочность древние легенды.

Над океаном всходил огромный диск луны, ее холодный оранжевый свет, преломленный рябью водной поверхности, скользил по стенам Чертога, блуждал по лениво изгибающимся стеблям и листьям подводных растений, струился изменчивым узором огненных прожилок.

Зрелище красивое, завораживающее.

Инга невольно залюбовалась восходом луны. Она привычно держалась на определенной глубине, при этом девушка не прилагала осознанных усилий, процессом управлял эмр, а Инга наблюдая за танцем света, задержала взгляд на разрушенной части древнего купола.

Ребра массивных балок, изгибающихся над котловиной Лазурного Чертога, густо обросшие водорослями, располагались параллельно друг другу. Сокрушительная сила стихии сломала надводные части конструкции, но те, что находились в нескольких метрах под водой, уцелели.

Недалеко от квартала батт отсеков между ними располагалось темно-фиолетовое пятно.

Еще девочкой Инга часто обращала внимание на колонию фиолетовых водорослей, расположенную недалеко от поверхности воды, в зоне течений, меняющихся в зависимости от времени суток.

В детстве ей настрого запрещали всплывать к поверхности океана, преувеличивая силу и коварство водных потоков, но сообразительная девочка, выслушав пояснения родителей, тут же нашла применение полученному предупреждению: она научилась определять примерное время по длинным косам фиолетовых водорослей, свисающих со странного прямоугольного образования. Если наверху не штормило, то с утра они отклонялись в сторону Песчаной Ряби, к полудню повисали почти неподвижно, а ближе к вечеру вновь развевались под напором течения, но теперь уже в противоположном направлении.

А я ведь так ни разу и всплывала к ним, подумала Инга. Она оттолкнулась от стены Чертога и начала всплывать к поверхности океана.

Течение действительно оказалось довольно сильным, но и Инга выросла, приобрела опыт подводных путешествий, знала, как действовать в сложных ситуациях. Она намеренно уклонилась в сторону от конечной цели, несколько секунд восторженно двигалась по воле стихии, затем ловко зацепилась руками за поросший водорослями фрагмент балки, расположенной прямо над колонией фиолетовых водорослей.

Инга находилась сейчас всего в метре от поверхности воды, и ощущала легкое волнение океана. Днем тут все пронизано солнечными лучами, и не удивительно, что гирлянды фиолетового растения выросли на десятки метров, свободно развеваясь по воле течения.

Она скользнула ладонью по боковой поверхности обломка неохватной, плавно изгибающейся балки. Пальцы легко прошли сквозь водоросли, осязая десять глубоких пазов.

Очень интересно… Девушка доплыла до соседнего обломка конструкции древнего купола и там обнаружила симметрично расположенные углубления.

Что бы это могло значить? — она развернулась, взглянув на прямоугольное образование, расположенное глубже, густо обросшее водорослями.

На этот раз эмиранг помог ей преодолеть сопротивление течения, выбрасывая воду в виде реактивных струй. Оказавшись в чаще фиолетовой растительности, Инга ухватилась за прочные стебли, перебирая руками, добралась до прямоугольной плиты, застывшей меж двумя «ребрами» разрушенного каркаса.

Вот это открытие! — восторженно подумала она. Оказывается, прямоугольник, выполненный из такого же черного материала, как и стены Чертога, не был монолитным, на самом деле он представлял собой сборку из десяти расположенных друг над другом одинаковых сегментов, каждый из которых плотно входил в соответствующие пазы балок!

Осмотрев фрагменты древнего сооружения, Инга не обнаружила механизмов привода, но и так было понятно, — когда-то сегменты обладали возможностью скользить в пазах, останавливаясь на разной глубине, частично перекрывая друг друга, как рыбья чешуя, образуя плотный и прочный панцирь.

Те люди, что спроектировали Купол Надежды, явно знали об опасности сезонных штормов, предусмотрели защиту от них, но либо механизмы не сработали в нужный момент, либо конструкция оказалась недостаточно прочной, чтобы противостоять силе особенно мощного урагана.

Всплывая к поверхности океана, Инга и не думала, что случайно обнаружит столь явные, неоспоримые свидетельства, поясняющие структуру защитного «панциря», закрывавшего в периоды ненастья прозрачный свод древнего города.

Неужели никто до меня не задавался целью исследовать Чертог, узнать его подлинную историю? — невольно спросила себя Инга. Если ее спонтанное желание всплыть к поверхности, поближе рассмотреть колонию фиолетовых водорослей, обернулось неожиданно сделанным открытием, так что тогда таится в глубинах полуразрушенных, необитаемых кварталов города?

* * *

Затопленные батт отсеки располагались повсюду. Жители Лазурного Чертога использовали лишь малую часть от общего числа существующих помещений. Округлые отверстия, как и ряды овальных окон, располагались ярусами, они имели одинаковые размер и форму. Стандартный батт отсек состоял из трех помещений: центрального со шлюзовым бассейном и двух поменьше, обычно используемых в качестве спален.

Погружаясь к ближайшему необитаемому кварталу, Инга не задавалась вопросом, что и кому собирается доказать, к чему приведет ее попытка пересмотра истории Чертога? Ей было интересно, мысли о загадках древности кружили голову, заставляли замирать сердце в предчувствии грядущих открытий.

Кожу покалывало. Ее эмоциональное состояние передавалось эмирангу, но тот вдруг повел себя странно, стал плотнее прижиматься к хозяйке, словно пытался стеснить движения Инги, не хотел позволить ей углубиться в мрачноватый, заросший лесом водорослей, необитаемый квартал города, где по ночам не светилось ни одного окна.

Инга мысленно приказала эмру: прекрати, и он понял, нехотя подчинился, его серая кожа начала излучать слабое сияние, освещая сумеречное пространство подводных зарослей, стелящихся вдоль уступчатых стен овального кратера.

Лес водорослей колыхался вокруг, мелкие обитатели подводного мира сновали между растениями в поисках пищи, они не боялись человека, но и не подплывали слишком близко.

Первый, самый нижний ярус необитаемых, давно затопленных батт отсеков уже был рядом, стоило лишь протянуть руки, раздвинуть густые заросли, как перед Ингой открылся ряд одинаковых, расположенных на равном удалении друг от друга круглых входов.

Она подняла взгляд.

Поврежденные окна, лишившиеся прозрачных вставок, выглядели… немного жутковато. Изнутри пострадавших при давней катастрофе отсеков сквозь овальные проемы пробивалась подводная растительность, стремящаяся к теплу и свету.

Инга замерла, силясь преодолеть внезапную, необъяснимую робость.

Чего я испугалась? Что страшного может таиться в необитаемых кварталах? Разве какой-нибудь диковинный обитатель глубин?

В детстве ей строго-настрого запрещали даже близко подплывать к полностью затопленной части города, нарочно пугая несуществующими опасностями. Инга невольно улыбнулась, но эмиранг, похоже, не разделял ее оптимизма. Может сказочные растения, похищающие непослушных детей, на самом деле существуют? — промелькнула ироничная мысль.

Что тебя тревожит? Ощущаешь кого-то поблизости? — уже серьезно, без улыбки обратилась Инга к своему симбионту, хотя прекрасно знала эмиранг не ответит, он хоть и умеет различать большинство простых, в основном связанных с движением желаний хозяйки, но на мысли человека реагирует в лучшем случае легким покалыванием.

Ладно. Не бойся. Нет там ничего страшного, Инга решительно поплыла к ближайшему входу в необитаемый батт отсек.

Изгибающийся коридор превратился в вертикальную шахту, из нее Инга попала в шлюзовой бассейн.

Вода не расступилась. Сумеречное помещение было полностью затоплено. Она могла бы вплыть в него и через выбитое окно. Никаких следов меблировки, словно люди тут никогда и не жили. Инга медленно повернулась, внимательно осматриваясь.

Бортик бассейна показался ей необычным. На нем крепилось кольцо из тускло поблескивающего материала. Похоже на какой-то металл, подумала Инга. Девушка подплыла ближе, расправила зажатый в руке пучок люминермов, добавив их холодное сияние к тусклому свечению эмиранга. Осматривая необычную конструкцию, Инга заметила: поблескивают, отражая свет, только части кольца, идущего по всему периметру входа в батт отсек. Странный «поручень» в нескольких местах был отполирован, словно к нему часто прикасались, используя, как опору. В других местах материал потемнел, кое-где на нем виднелся известковый налет, следы микроскопических колоний моллюсков, тонкие нити водорослей и обрывки незнакомого Инге материала, сначала показавшиеся сродни ткани, какую изготавливают из особого вида волокнистых подводных растений.

Она заинтересовалась странными фрагментами материи, коснулась пальцами одного из них и тут же машинально отдернула руку, почувствовав, как эмиранг сильно сжал ее запястье, а кожу буквально обожгло множеством посылаемых им нервных импульсов.

Ты что? Мне же больно! — мысленно возмутилась Инга, вновь протянула руку, коснулась обрывка «ткани» и тут же пожалела о содеянном. Эмр не зря проявлял нервозность, но лишь сейчас девушка поняла причину его волнения: рваный лоскут оказался не тканью, а… кожей!

Серый материал столь разительно напоминал эластичный кожистый покров эмиранга, что места для сомнений просто не осталось!

Чувства ударили остро, пронзительно. В первом инстинктивном порыве Инга едва не уплыла прочь, ведь в жизни нет ничего страшнее, чем мертвый эмиранг, но что-то подавило панику, она оцепенело смотрела на серые лоскутья, прикрепленные к странному кольцу.

Мысли вихрем проносились в голове. Батт отсек необитаем. Может, леденящие душу лоскутья, как и само кольцо, сохранились с тех незапамятных времен, когда люди Эмра еще не колонизировали разрушенный купол механопоклонников?!

Растерянность Инги можно понять. Для нее эмиранг всегда олицетворял высшую ценность, он неприкосновенен, и как же страшно, жестоко, зловеще выглядели прикрепленные к металлическому поручню останки!

Нет, она не могла вынести вида обрывков кожи эмиранга. Они шевелились по воле слабого проходящего через батт отсек течения. Исследовательский порыв угас, все обернулось страшным и непонятным открытием, наверное, не зря ее столько раз предупреждали: не нужно приближаться к затопленным кварталам, а уж тем более заплывать в заброшенные отсеки!

Инга выскользнула наружу через выбитое овальное окно. Она дрожала всем телом, но эмр, наоборот, успокоился и больше не покалывал кожу.

* * *

Ей потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя.

Дрожь понемногу отпускала. Эмр притих, будто задумался, окружающий мир, подернутый дымкой острых переживаний, отдалился от Инги, воспринимался ей смутно, как фон.

Эмоции подавили рассудок, она сейчас находилась не в том состоянии, чтобы как-то проанализировать свою страшную находку.

Охваченная смятением, Инга не заметила, как сзади всколыхнулась стена водорослей, лишь боковым зрением уловила стремительное движение вытянутого силуэта, что проплыл над ней, и исчез в темном проеме одного из выбитых окон. Она запоздало вздрогнула, эмр напрягся, но лишь на мгновение.

Значит, реальной угрозы и не было, — облегченно подумала Инга. События этого вечера складывались каким-то мистическим образом. Что за тень промелькнула и растворилась в таинственном сумраке необитаемого отсека, расположенного по соседству с тем, где я побывала? Почему эмр счел существо не опасным?

Ингой владели болезненные, смешанные чувства. Никогда раньше она не видела останков эмиранга, считалось, что когда человек покидал этот мир, его эмр уплывал и больше никогда не возвращался к людям. Значит все не так?

После короткой, но напряженной внутренней борьбы, она все же сумела обуздать эмоции. Мистический страх, охвативший ее, медленно отступал, оставляя настороженное послевкусие: Инга испытывала острое чувство тревоги, смешанное с желание узнать, что же за существо поселилось в заброшенном квартале, и не причастно ли оно к появлению на странном кольце лоскутьев кожи эмиранга?

Нет. Так не годится, подумала Инга. Если сейчас испугаюсь, уплыву, то потом лишь измучаю себя, выстраивая беспочвенные догадки. К тому же эмиранг оставался на удивление спокоен, и это обстоятельство стало решающим доводом во внутреннем споре.

Инга знала: если б над ними проплыл хищник, то защитные рефлексы симбионта передались бы по ее нервной системе, мобилизуя организм, призывая приготовиться к защите, но ничего подобного не произошло.

Рискну…

Она подплыла к затянутому завесой из нитевидных водорослей овальному оконному проему, раздвинула растительность, заглянула внутрь.

Никого. Может, мне почудилось? — Инга вплыла в затопленный отсек.

Трудно поверить, что в родном и, как казалось, знакомом городе существуют вот такие потаенные места, где жуть накатывает от одного вида пустующих, заросших водорослями помещений.

Она с опаской взглянула в сторону шлюзового бассейна. Блеска металла Инга не заметила, зато увидела серое пятно округлой формы.

Вход в этот отсек закрывало что-то плотное, туго натянутое. Неужели эмиранг?! — мысль окатила новой волной неконтролируемой дрожи.

Кое-как совладав с эмоциями, Инга заставила себя подплыть ближе. Да, действительно, шлюзовой бассейн был плотно закрыт мембраной из серого кожистого материала, туго натянутого на прикрепленное к бортику металлическое кольцо!

На этот раз конструкция выглядела совершенно неповрежденной. По структуре материала «мембрана», преграждающая доступ в отсек, действительно напоминала плотный и в тоже время пластичный, легко поддающийся трансформациям кожистый покров эмиранга!

Инга набралась мужества, прикоснулась к краю мембраны, но характерного отклика, как при контакте с другим эмром, не ощутила.

Но что же я нашла в таком случае?!

* * *

Отплыв в сторону, Инга некоторое время настороженно наблюдала за странной конструкцией, плотно закрывающей шлюзовой бассейн.

Если в предыдущем батт отсеке кольцо находилось выше бортика, приподнятое на коротких штырях, то здесь оно плотно прилегало к черному материалу основания, кожистый материал мембраны был подвернут, образуя уплотнение.

Герметичная перегородка? — пришла в голову мысль.

Инга понимала характер некоторых явлений, не знакомых большинству обитателей Лазурного Чертога. Знания, полученные в процессе обучения, да и личный опыт, связанный с частыми посещениями жилища отшельника, сыграли сейчас решающую роль в осмыслении увиденного. Она провела интуитивную аналогию, основанную не на форме или материале, а на вероятном предназначении устройства.

Да, именно устройства невзирая на пугающее сочетание живого с неживым. Инга невольно поежилась, но нить ее рассуждений не прервалась. Если мембрана герметизирует вход в батт отсек, то должен быть и механизм, ею управляющий?

Никаких признаков устройства управления, обнаружить не удалось. В свете пучка люминермов Инга внимательно осмотрела стены, выступающий над уровнем пола бортик шлюзового бассейна, затем ее взгляд переместился выше.

Пока она изучала помещение, эмр все настойчивее покалывал запястье правой руки.

Что ты хочешь? — мысленно спросила Инга.

Привычка разговаривать с эмирангом была родом из детства. Инге всегда хотелось, чтобы однажды эмр ответил ей, но, увы, он не умел разговаривать, лишь покалывание не прекращалось, сейчас симбионт явно пытался передать ей что-то важное, оставалось лишь понять причину его настойчивости…

Инга вновь огляделась, предположив, что все же пропустила какую-то деталь, и тут произошло редкое событие: воспользовавшись моментом, эмиранг, как это иногда случалось в критических ситуациях, перехватил контроль над ее мышцами!

Девушка неосознанно повернулась, протянула руку, коснулась центра плотно натянутой мембраны и… преграда исчезла!

Инга тут же отдернула руку, отплыла от шлюзового бассейна, и серая упругая субстанция, двигаясь от периметра отверстия к его центру, вновь герметично закрыла вход в затопленный отсек!

Ничего себе!..

Эмр, как ни в чем не бывало, притих, лишь правую руку все еще покалывало после его неожиданного вмешательства.

Чужие технологии!

На этот раз мысль в буквальном смысле оглушила Ингу.

Мембрана шлюзового бассейна была живой, она не просто похожа на эмра, а состоит из аналогичной ему ткани! Но механопоклонники не использовали биотехнологии! Что же получается?! Это не они выстроили Купол Надежды?!

Нет. Подожди! Успокойся! — мысленно прикрикнула на себя Инга.

Легко сказать, — успокойся. Если некоторое время назад Инга вполне обоснованно предполагала, что десятки тысяч батт отсеков созданы колониальными машинами, вырезаны в толстых стенах при помощи мощных лазеров, то теперь, глядя на живую мембрану, она отчетливо понимала: ни механопоклонники, ни люди Эмра не обладали достаточным уровнем знаний в области экзобиологии, чтобы создать биомеханическое устройство, продолжающее функционировать спустя бездну лет после разрушения купола!

Это не наш город, — вновь ударила настойчивая, пугающая мысль.

Простые слова несли в себе потрясающий смысл. Неужели до появления людей на планете уже существовала цивилизация иных разумных существ? Но кто построил Купол? Уж не эмиранги ли? Откуда эмр знает, как управлять мембраной шлюзового бассейна? И зачем он мне показал, как это делается?

* * *

Одно потрясение следовало за другим, но события этого вечера только начинались.

Игра воображения рисовала перед мысленным взором Инги смутные картины. Она пыталась понять, что же в легендах правда, а что вымысел?

Она с трудом могла представить падение исполинского космического корабля, но достаточно хорошо понимала последствия катастрофы: в криогенных залах «Атланта» погруженные в низкотемпературный сон находились сотни тысяч колонистов. После аварийного разделения сегментов автоматика систем поддержания жизни перешла на весьма ограниченный автономный ресурс. То есть, вскоре после крушения в уцелевших сегментах корабля, погрузившихся на дно мирового океана, начались процессы экстренного пробуждения.

Были ли у колонистов время и возможность для масштабного строительства?

Нет.

Ход ее мыслей диктовали знания, полученные в процессе обучения. Вот когда пригодились сведения, казавшиеся излишними, бесполезными, не применимыми на практике, ведь Земля осталась где-то в глубинах космоса, колониальная техника давно канула в Лету, но именно здесь и сейчас стали неоспоримо важны скучные данные относительно технической оснастки космического скитальца, возможностей бортовых механизмов, регламента пробуждения экипажа, базовых инструкций для возведения первичного колониального убежища.

Инга вновь осмотрелась.

Тусклый свет люминермов скользил по черным стенам затопленного бат отсека.

Это не наш город… Но именно он стал спасением для десятков тысяч выживших при крушении людей.

Почему раньше никто не исследовал уникальное сооружение, не сделал очевидных выводов?

Инге стало по-настоящему страшно. Древние легенды так упорно, настойчиво и часто упоминали о враждебном отношении механопоклонников к эмирангам, что невольно закрадывалась мысль, а не силой ли они отняли подводный город у его истинных хозяев?

Инга коснулась пальцами кожи эмра, ласково погладила его.

Если ты наследник древних существ, истинных строителей Лазурного Чертога, поговори со мной…

Нет, он молчал, даже не покалывал кожу.

Что мы узнали об эмирангах за века? Практически ничего. Но древний Купол, под которым существовал клочок суши, не подходит для обитателей океанских глубин, — эта мысль немного успокоила Ингу, сняла невероятное моральное напряжение.

Нет, эмры вряд ли являлись строителями и хозяевами титанического сооружения. Они предпочитают оставаться в воде, да и зачем доброму разумному существу использовать себе подобных в качестве элемента биомеханической конструкции?

Но ведь люди на Земле создавали биологических роботов по своему образу и подобию… внезапно подумалось ей.

* * *

Первый информационный удар она все-таки выдержала, отвергнув мысль о глобальном доисторическом столкновении эмирангов и механопоклонников.

Отзвук давних событий неизбежно отразился бы в настоящем, — подумалось ей. Но ничего подобного не происходило. Инга привыкла доверять эмру, воспринимать его как частичку себя самой. Никакие ошеломляющие открытия не в состоянии разрушить устойчивую психологическую связь между человеком и эмирангом. Ей внезапно вспомнилось раннее детство, первые прогулки, когда эмр под присмотром родителей учил ее плавать, полностью перехватывая управление над мышцами, показывая, что и как необходимо делать. Разве те впечатления несли в себе отпечаток тревоги? Конечно же — нет! Она ощущала восторг, упоительное слияние с водной стихией.

Чего же я испугалась сейчас? Эмр продемонстрировал мне еще одну частичку своих знаний об окружающем мире. Да, это неожиданно, но разве раньше он не показывал мне, какие растения опасны, а какие нет?

Мысленно приведенный довод показался разумным, успокаивающим.

И все же в ее внезапной рассудительности было что-то, не свойственное естественным человеческим реакциям на события. Так проявлялась еще особенность тысячелетнего союза людей и эмирангов. Инга знала, что в критические минуты эмр способен повлиять на нее, нивелировать всплески эмоций, погасить панику, обострить внимание, ради единственной цели: эффективности совместного выживания.

Тем временем в пространстве затопленного батт отсека назревали новые события. Видимо прикосновение к мембране запустило какой-то процесс: по всей площади туго натянутой кожистой преграды начали образовываться крохотные пузырьки воздуха, они тонкими струйками устремлялись вверх, скапливаясь под сводом помещения, за пару минут образовав небольшой воздушный карман.

Если бы не выбитое окно и нарушенная герметизация, то усилия шлюзовой мембраны существенно понизили бы уровень воды в помещении, генерируя при этом достаточно кислорода для нормального дыхания.

У Инги возникало все больше безответных вопросов. Она тут же представила громоздкие и мало эффективные регенераторы воздуха, которым постоянно требовалось электричество и техническое обслуживание. Зачем мы используем их, если существует разновидность эмирангов, способных поддерживать в батт отсеках необходимый уровень кислорода, регулировать влажность воздуха, защищать жилище от частых подъемов уровня воды?

Чужие технологии, — мысль уже не отпускала. — Если вспомнить рассказы о чудовищах, что обитают в затопленных кварталах, нетрудно понять, сколько невежественных суеверий на протяжении веков несла в себе психология жителей Лазурного Чертога. А ведь и в нашем батт отсеке на кромке шлюзового бассейна есть ряды углублений, видимо, предназначенных для крепления точно такого же металлического обруча, подумала Инга.

Придя в себя, окончательно справившись с шоковыми эмоциями, она уже не помышляла о паническом бегстве, ее интерес к событиям пересилил любые страхи, ведь сделанные открытия уже были способны в корне изменить как жизнь многих обитателей подводного города, так и устоявшиеся представления об истории Чертога.

Нет, раз уж я приплыла сюда, то уже не отступлю.

* * *

Наблюдая за поднимающимися пузырьками воздуха, Инга вспомнила о странном существе, чье внезапное появление и привело ее в затопленный отсек.

Куда оно подевалось?

Нырнуло в тоннель, расположенный за мембраной шлюзового бассейна? Или прячется в одной из смежных комнат?

Инга развернулась, вплыла в сумрак небольшого помещения.

Пусто?

Свет пучка люминермов тонул в окружающем мраке, и эмиранг тут же перешел на «сумеречное зрение», позволяя хозяйке четко различать серые контуры окружающих предметов. Стандартная планировка помещений батт отсека предполагала наличие небольшой по размерам комнаты, но, к своему изумлению, Инга выплыла в огромное, лишенное стен пространство.

Ничего подобного она никогда не видела. Судя по линиям, вычерченным перед мысленным взором эхолокатором эмиранга, гигантская полость, расположенная в толще образующей Лазурный Чертог стены, когда-то имела правильную сферическую форму. Ее делили на уровни десять мощных перекрытий, расположенных одно над другим.

Неведомая, разрушительная сила пронеслась тут, уничтожив стены множества прилегающих батт отсеков, пробив огромные бреши в перекрытиях, что и дало возможность осмотреться, сосчитать количество уровней, даже заметить далеко вверху слабое сияние люминермов.

Инга медленно осматривалась.

Сколько опасностей таят затопленные, серьезно поврежденные уровни огромной пещеры? — вопросительно шепнул голос рассудка.

Ей бы повернуть назад, остановиться на достигнутом, внять внутреннему голосу, вернуться в привычный, пронизанный солнечным светом мир, посоветоваться со старым отшельником, рассказать ему обо всем, но что-то толкало вперед, навстречу неведомому, таинственному, непознанному.

Даже эмр на этот раз не сумел справиться с силой эмоций юной хозяйки.

Не волнуйся, мы осторожно… мысленно успокоила его Инга, начиная медленно всплывать, двигаясь наискось, через огромное искореженное пространство. Ее путь начался от разрушенной стены батт отсека и вел вверх к далекому, неровному сиянию люминермов, сквозь череду пробоин, мимо угловатых накрененных обломков деформированных перекрытий.

Мрачное пространство подводной пещеры населяли удивительные существа.

Рассудок Инги воспринимал окружающие двояко. Эхолокатор эмиранга через соединение с нервной системой передавал ей сложную и подробную трехмерную модель скрытых во мраке конструкций, но девушка видела не только контуры сооружений, ее взгляд выхватывал из тьмы потрясающие подробности: сотни, если не тысячи мерцающих эфемерных существ проплывали мимо. Они двигались неторопливо, совершенно не обращая внимания на появление человека, их движения были похожи на прекрасный танец, сопровождаемый неяркими, но разнообразными световыми эффектами.

Одни были похожи на сгустки холодного пламени, различающегося по цветам и оттенкам, от нежно-розового до сиреневого, другие пронзали мрак пульсирующими, извивающимися нитями света, — Инга некоторое время завороженно следила за феерией холодных, но удивительно красивых полупрозрачных сполохов. Некоторые обитатели темного пространства достигали до метра в длину, их тела состояли из полупрозрачной желеобразной массы, такие хрупкие, непередаваемо-красивые, они, тем не менее, представляли серьезную опасность.

Внешняя беззащитность обманчива. Инга знала, что свет служит предупреждением хищникам. Каждое из существ обладало своими средствами защиты, одни были ядовиты и могли обжечь прикосновением, другие выработали способность создавать и накапливать электрический заряд, третьи при неосторожном приближении к ним отпугивали врага непереносимыми ультразвуковыми волнами.

В любом случае следовало соблюдать осторожность, держаться подальше от невыразимо красивых обитателей темных, затопленных городских уровней.

Инга плыла сквозь огромные пробоины, двигаясь неторопливо, плавно уклоняясь от нежелательных встреч, не переставая при этом осматривать доступные участки искореженных палуб.

Судя по расположению обломков, сила, разрушившая толстые перекрытия, зародилась внизу, и устремилась вверх.

Ни один обитатель мирового океана не смог бы причинить конструкциям такого ущерба, и единственная мысль, что приходила в голову, говорила в пользу какой-то аварии, возможно — взрыва.

Неужели легенды и тут исказили правду, а реальной причиной разрушения Купола Надежды стал не ураган?

Мысль пока не находила прямого подтверждения, она промелькнула и затаилась, ожидая своего часа.

* * *

Уровни затопленной пещеры разочаровали Ингу.

Разрушения были столь значительны, что на поверхности уцелевших участков перекрытий она не обнаружила каких-либо устройств или построек.

Танец световых эффектов постепенно начал наскучивать, а ничего другого, заслуживающего внимательного изучения ей не встречалось. Инга несколько раз сворачивала в сторону, исследуя отдельные фрагменты конструкции, но явных свидетельств былого предназначения огромной сферической пещеры не нашла, словно пространство пустовало с незапамятных времен. Возможно, виной тому сезонные океанические течения? Девушка видела наносы песка и ила на всех обследованных уровнях, что прямо свидетельствовало о мощных потоках воды, проникающих внутрь пещеры. Ил и песок поднимались со дна в сезон штормов. Предметы, которые могли бы пролить свет на события далекого прошлого, оказались либо разрушены, либо унесены течением, либо погребены под наносами песка и ила.

Свет люминермов тем временем становился ярче. Он исходил из пробоины, ведущей на самый верхний одиннадцатый по счету уровень огромной конструкции.

Инга уже устала, но возвращаться прежним путем не хотелось. Слишком долго и осторожно она пробиралась через пространство затопленных «палуб». Проще исследовать последнюю и поискать выход поблизости, благо стены змеились широкими темными трещинами, за которыми наверняка отыщется переход к какому-либо из необитаемых батт отсеков.

На одиннадцатом уровне ее ждало неожиданное открытие.

Проплыв через огромную брешь она увидела оранжевые блики. По краям пробоины густо росли люминермы, ей следовало сразу догадаться, что эти растения, светящиеся в темноте за счет накопленного днем заряда энергии, не могут существовать без ласковых лучей солнца.

Над Лазурным Чертогом сейчас царила глубокая ночь. Оранжевые прожилки лунного света означали, что в пещере под сферическим сводом (его очертания определил эмиранг) есть воздух.

Инга осмотрелась. Сразу за краем пробоины начинался песчаный нанос. Дно явно поднималось. Данные, что приходили от эмра лишь подтверждали ее наблюдения: верхний сегмент огромной конструкции подвергся значительным деформациям, куполообразный свод сильно накренился, над головой Инги зияла брешь со скругленными, оплавленными краями, через которую сюда проникал лунный свет.

Толстый слой песка покрывал поверхность накрененной палубы. Пробоина располагалась в нижней части деформированного свода, неистовая сила нашла выход, пробив внешнюю стену города, исказив поверхности, накренив плоскость «пола».

Темная гладь воды расступилась с тихим плеском.

Инга вынырнула в образовавшийся воздушный карман, превышающий по площади и объему любое из жилых помещений города — дальняя часть куполообразного свода тонула во мраке, а подле пробоины царило тусклое равномерное освещение, по стенам скользили блики лунного света, слышался монотонный плеск небольших волн. Эмиранг неохотно соскользнул к плечам, освобождая лицо девушки. Она сделала вдох.

Воздух пах тревожно. В нем не чувствовалось соленого простора океана, скорее затхлость плохо вентилируемого батт отсека, где барахлит регенератор воздуха. Дно продолжало полого подниматься, и вскоре Инга уже не плыла, а шла по колено в воде.

Эмр соскользнул с ее тела, свернулся в форму веретена, беспокойно кружа на мелководье.

Берег.

Понятие весьма условное для обитателя подводного мира.

Инге и прежде приходилось бывать на «суше» — Изумрудная Гладь изобиловала небольшими песчаными островками, но сейчас кромка воды ассоциировалась в сознании с чем-то иным. Вообще-то огромный воздушный карман, образовавшийся в приподнятой части накренившегося купола, напоминал мрачную и холодную подводную пещеру.

На берегу в песке белели рыбьи кости. Инга едва не наступила на кучку останков, сразу же насторожившись. Кто обитает тут, питаясь рыбой на суше?

Без защиты эмра она чувствовала себя неуютно. Слабый ток воздуха неприятно холодил кожу. Вообще, ощущение выхода из воды на достаточно большое открытое пространство граничило с шоком.

В сезон штормов сюда проникали не только течения. Песок застыл небольшими барханами, извилистые полоски говорили о волнах, периодически набегающих на искусственный берег.

Дальняя стена огромного, наполовину затопленного водой помещения терялась в плотном мраке, который лишь слегка разгоняли мятущиеся отсветы багряного сияния непонятной природы. Оттуда слышался неясный шум и исходили тревожные, удушливые, горьковатые запахи.

Инге стало не по себе. Сердце колотилось все быстрее, неодолимо хотелось броситься назад, в темную воду, ощутить прикосновение эмра, почувствовать, как он предано прильнет к телу, претерпевая мгновенные трансформации, принимая формы плотно облегающей защитной оболочки…

Нет уж!.. — мысленно прикрикнула на себя Инга. Глупо поворачивать назад. Потом ведь буду мучиться вопросами да ругать себя за нерешительность.

Окруженное скользящими по стенам бликами пятно лунного света осталось позади. Вне связи с нервной системой эмиранга она с трудом ориентировалась в плотном сумраке, большинство деталей окружающей обстановки появлялись внезапно, словно их кто-то выталкивал из тьмы.

Она испытывала новые, ни с чем не сравнимые ощущения.

Влажный песок под ногами создавал непривычную для ходьбы поверхность. Холод и сырость донимали все сильнее, пучок люминермов, сжатый в руке, едва рассеивал мрак в радиусе полутора-двух метров. Тьма окружала Ингу, она казалась вязкой осязаемой, единственным очевидным ориентиром были неяркие, мятущиеся багряные отсветы, виднеющиеся в таинственных глубинах огромного зала.

Она осторожно ступала, постоянно поглядывая под ноги, чтобы случайно не споткнуться. Микрорельеф отлогого «пляжа» таил множество плавно очерченных расплывчатых форм, словно под наносами песка и ила были погребены какие-то предметы.

Сердце Инги то болезненно замирало, то вновь начинало учащенно биться. Обстановка все сильнее давила на психику, и она едва не вскрикнула, когда в неровном сиянии люминермов внезапно увидела четкую цепочку следов.

Она застыла, как вкопанная, не зная, что и думать. В первый момент просто не поверила собственным глазам, несколько раз моргнула, но видение не исчезло: глубокие, хорошо различимые отпечатки босых человеческих ступней вели во тьму, по направлению к тусклому, ставшему едва заметным сиянию.

Может, я сбилась с пути, сделала круг в темноте?! Она сравнила отпечаток своей ступни с цепочкой следов. Нет, это не мои следы… Девушка присела, коснулась кромки отпечатка, и песок внезапно начал заполнять углубление, стекая в него тонкими шелестящими ручейками.

Кто-то прошел тут задолго до моего появления!

Душа Инги изнывала от недобрых предчувствий, но разум не изменил ей, она машинально перебирала варианты, пытаясь найти правдоподобное объяснение следам, оставленным давно, успевшим высохнуть по краям.

Может, кто-то из жителей Чертога случайно нашел это место?

Нет вряд ли. Новости подобного рода распространяются быстро.

Оставался только один способ узнать правду: идти дальше.

Отчаянное безрассудство.

Инга не понимала, что с ней происходит, почему она идет наперекор здравому смыслу, воспитанию, инстинкту самосохранения, наконец? Разве мало в Лазурном Чертоге красивых мест, щедро одаренных солнечным светом, так зачем же я тут, во мраке и холоде?

Голос рассудка ее не остановил.

* * *

Свод постепенно начал понижаться, тусклое пятно красноватого сияния стало четче, и в неярком свете Инга вдруг увидела странные, ветхие постройки.

От низкого потолка свисали длинные полотнища, сплетенные из сухих водорослей. Кое-где в песок были вкопаны вертикальные опоры, сооруженные из стволов растущего в окрестностях Лазурного Чертога «подводного дерева», или, как называли его в просторечии, — мангра. Верхушки столбов соединялись между собой поперечными жердями, на которых и крепилось большинство занавесей.

Она застыла в нерешительности, затем потянула на себя кусок сплетенной из волокнистых водорослей ткани. Закутавшись в сорванную завесь, она почувствовала, как сразу стало теплее.

Вокруг в изобилии валялись останки рыб, предметы нехитрого обихода: самодельные гарпуны с зазубренными наконечниками, посуда из раковин моллюсков.

В центре жутковатого поселения в кругу, сложенном из камней, тлели уголья. Рядом виднелось несколько выкопанных в песке углублений, застеленных сухими водорослями.

Ингу охватил ужас. Она бы просто убежала, не выдержав совершенно чуждой, непонятной рассудку картины мрачного, нечистоплотного, лишенного в ее понимании какого-либо смысла поселения, если бы не угли, тлеющие в очаге.

От них веяло теплом, огонь невольно притягивал взгляд, в его неровном, мятущемся свете предметы отбрасывали длинные тени, добавляя зловещей загадочности в окружающую обстановку.

Внезапно что-то серое шевельнулось в куче сухих водорослей.

Инга отшатнулась, но даже не успела вскрикнуть.

— Ты кто такая? — раздался надтреснутый, сиплый голос.

Дрожь окатила волной холода, рванула вдоль спины, парализуя мышцы. Несколько секунд замешательства сыграли роковую роль. Она увидела лицо очень старой женщины, и леденящий ужас вдруг схлынул: у очага сидела беспомощная старуха, ее глаза настороженно смотрели на Ингу, взгляд, поначалу показавшийся злым, постепенно оттаивал, принимал человеческое выражение.

— Ты меня напугала, — старуха протянула к очагу озябшие руки, и тут стало видно, что ее тело по самые плечи закрывает плоть эмиранга!..

Губы Инги еще дрожали от испытанного шока, но… ей стало не до страха.

— Твой эмр? Что с ним?!

— Ничего, — старуха вновь взглянула на Ингу и вдруг сипло рассмеялась. — Ты думаешь, он мертв? Нет! — она погладила серую кожу эмиранга. — Он жив и чувствует себя неплохо…

— Но, как же… без воды?

— А ему не нужна вода, — неожиданно заявила старуха. — Потрогай.

Инга робко протянула руку, коснулась плеча старой женщины. Действительно кожа эмра оказалась мягкой, пластичной, она даже почувствовала легкое покалывание при прикосновении.

— Присаживайся, раз пришла, — сварливо проворчала старуха. — Меня зовут Вальма, а вот тебя я что-то не припомню. Давно сбежала? Небось, беременная, да?

— Я — Инга.

— Не знаю такого имени… — голос Вальмы звучал с хрипотцой. — Ну, да ладно. Чего стоишь? К огню присаживайся. Привыкай. Жизнь отступников лишь поначалу несладкая. А потом ничего. Только вот охотники давно ушли и все не возвращаются. Не встречала их?

Девушка ничего не ответила, но присела подле огня. Ее замешательство становилось все сильнее. Она с трудом верила, что все происходит наяву. Инга растерянно осматривалась по сторонам, впитывая взглядом окружающую обстановку, и в ее глазах невольно выступили слезы. Промозглый холод пещеры, гниющие кучи водорослей, какие-то убогие, ненадежные постройки — разве так должен жить человек? Почему она прозябает тут во мраке и одиночестве?

— Ты, вижу, сильно напугана, — взгляд Вальмы потускнел. — Я давно потеряла счет дням. Все, как в тумане, — призналась она, тяжело вставая.

Инга с жалостью и содроганием смотрела на тощую, сгорбленную фигуру. Эмиранг плотно прилегал к телу Вальмы, оставляя свободными лишь ступни, кисти рук, голову и шею.

— Почему эмр остается с тобой на суше? — не выдержав, спросила она.

— Он сам так решил. Поддерживает во мне жизнь. — Вальма уселась на плоский камень, явно доставленный сюда с океанского дна, протянула руки к очагу, согревая постоянно зябнущие пальцы.

Мир Инги, маленький, светлый уютный, давал все больше трещин. Он разрушался, как скорлупа, открывая заключенному внутри существу новые границы непознанного, таинственного мира.

— Ты потрясена? Испугана? — донесся до нее хрипловатый голос.

Инга с усилием кивнула.

Вальма с трудом привстала, дотянулась до ближайшей сухой жерди, косо торчащей из песка, выдернула ее вместе с обрывком травянистой циновки, затем неожиданно сильными движениями переломила сухую древесину, положила обломки на подернувшиеся пеплом уголья в очаге.

— Ничего. Привыкнешь. Зато твой ребенок останется жив. Пусть без эмиранга, пусть… — голос старухи звучал все глуше, невнятнее. — Все этот юнец Хорест. Тоже мне, нашелся Хранитель… Молод еще…

Инга совершенно запуталась.

При чем тут старейшина Хорест? Он покинул этот мир несколько лет назад, глубоким старцем.

Сколько же Вальме лет? Вернее — сколько лет поддерживает ее жизнь эмиранг? — Инга поежилась. И почему она постоянно твердит о детях?

Старуха впала в непонятный транс. Она сидела, монотонно покачивая головой, неотрывно глядя в огонь. Ее губы шевелились, обрывки фраз долетали до слуха Инги:

— Правильно, что сбежала… Бездна отвернулась от нас… Мне не было и пятнадцати, когда пошла работать на ферму, в восемнадцать родила сына, а через год потеряла его…

— Он умер? — Инга невольно прижала руки к груди.

— Его поглотила Бездна, — Вальма неотрывно следила за язычками пламени, охватившими куски сухой древесины. — Я каждый день приплывала к Утесу Эмиранга, часами кружила над пропастью, но напрасно… — ее голос хоть и звучал глухо, но в нем слышалась острая, не угасшая со временем боль.

Ингу вновь охватил озноб. Она невольно поежилась, подсела ближе к источающему тепло огню, но дрожь не имела ничего общего с холодом.

— При чем тут Бездна?

Привычный мир рушился. Непонятные термины вторгались в рассудок, требуя пояснения, порождая вопросы, но обстановка мрачной пещеры, тяжелая эмоциональная атмосфера неожиданной встречи, не предвещали добрых открытий.

Вальма повернула голову, недобро взглянула на Ингу.

— Ты, правда, такая наивная? Не знаешь, откуда берутся эмиранги? Чего же тогда сбежала сюда?

Инга хотела ответить, что никуда не сбегала, но надтреснутый голос Вальмы опередил ее, хлестнул наотмашь:

— Твоему ребенку исполнится годик, когда его запечатают в капсулу и сбросят с Утеса в Бездну. Таков Путь Выживших. А мы отступники, если ты еще не поняла, — старуха обвела взглядом пустые покосившиеся хижины, будто видела подле них множество народа. — Мы не отдадим своих детей Бездне… И ты теперь с нами…

Инга не выдержала.

Она вскочила, попятилась, когда смысл сказанных обезумевшей старухой фраз дошел, наконец, до ее рассудка.

Дедушка Фридрих, а почему у них нет эмирангов? Разве они не рождаются вместе с младенцем?

Почему же ты солгал мне?!

Неужели и меня сбросили в пропасть Бездны собственные родители?!

Она могла выдержать соприкосновения с тайнами, историей древности, событиями, происходившими тысячи лет назад, но не сумела принять удар, нанесенный в самое сердце.

Инга не верила словам полубезумной старухи, но жалость, сострадание не покинули ее, — ошеломленная, охваченная желанием бежать, уплыть, она все же задержалась, нерешительно протянула руку:

— Вальма, пойдем со мной! Ты… ты не должна тут оставаться!..

— Никуда я не пойду! — резко ответила старуха. — Страшно — беги. Только все равно вернешься сюда, никуда не денешься!

Инге действительно было страшно. Все перевернулось в душе.

Выходит, родители никогда не говорили мне правды? Просто молчали? Но почему?!

— Вальма, пойдем со мной!

— Я сказала, — нет! Некуда бежать, девочка!..

Голос Вальмы звучал все глуше. Она что-то бормотала, а Инга, не выдержав, все же попятилась к воде.

* * *

В батт отсеке отшельника было тепло, пахло металлом. Инга, выбравшись на край шлюзового бассейна, накинула почти невесомую тунику, — Фридрих всегда держал необходимые вещи у входа, заботясь, чтобы даже неожиданный гость не чувствовал себя стесненно.

— Инга? — он вышел из смежной комнаты, вытирая руки. Опять возился со своими механизмами. Взглянув на девушку, старик сразу почувствовал неладное. — Ты почему такая бледная? Что случилось?

Она зло сверкнула глазами, обожгла взглядом, молча прошла к столу, уселась, не зная, с чего начать разговор.

— Зачем?! Зачем ты мне солгал?! — Инга внезапно разрыдалась. Нервное напряжение, так долго копившееся внутри, внезапно выплеснулось.

Фридрих не бросился ее утешать, присел рядом.

— Объясни, что случилось.

— Ты ведь знал! Знал, что когда-нибудь все узнаю!

— Инга, успокойся!

— Не перебивай!.. — она с трудом подавила рыдания. — Я сегодня заплыла в заброшенные кварталы… — ее голос срывался. — Ты даже не представляешь, что я увидела и кого встретила!.. Все — ложь!..

— Так, давай по порядку!

— Почему никто не сказал мне, что детей бросают в Бездну с утеса?!

Фридрих вздрогнул.

— Николай и Екатерина все решились рассказать тебе о «Пути Выживших»?

— Мне все рассказала Вальма! — Ингу трясло, она даже не заметила, как смертельно побледнел отшельник, услышав имя безумной старухи. — О Бездне, об Утесе Эмиранга, об отступниках! О детях, что никогда не вернуться оттуда!

— Вальма давно исчезла! — с трудом выдавил Фридрих.

— Представь, она жива! Влачит жалкое существование в подводной пещере! — Инга едва сдерживала слезы. — Почему мне лгали?! Зачем заставили верить, что наш мир прекрасен и добр?!

— Разве нет?

— Бросать беспомощных детей в Бездну, изгонять отчаявшихся родителей, — это ты называешь «добром»?

— На протяжении сотен лет Путь Выживших был неизбежностью, роком. Выжить без эмиранга невозможно! — он взглянул на девушку и добавил упавшим голосом: — Инга, прости… Не думал, что все так обернется… Хотел уберечь тебя от шока, рассказать все со временем, постепенно…

Инга молчала, и он глухо продолжил:

— Где-то там, в Бездне, на очень большой глубине обитают эмиранги. Они никогда не поднимаются к поверхности, кроме единственного исключения: они могут всплыть, спасая младенца. На этом и основан обряд. Капсулу с ребенком бросают в пучину пропасти, но что именно происходит дальше, неизвестно никому. Если обряд прошел успешно, то через некоторое время из Бездны поднимается эмиранг, перехвативший тонущую капсулу. Он принимает форму веретена, долго кружит в отдалении, словно присматривается к людям. Иногда «возвращение» — так именуют финальную часть обряда, длится дни или даже недели.

У Инги все сильнее кружилась голова. Она вдруг представила себя — маленькую, беззащитную, увидела, как утлую скорлупку сталкивают в Бездну и она тонет, исчезая во мраке.

Дрожь гуляла по телу крупными мурашками.

— А что если рядом с тонущим ребенком не окажется эмиранга?

— Тогда дитя погибнет.

Инга вздрогнула.

— Такое случалось?

— Да. К сожалению.

— То есть и я? Я тоже могла погибнуть в Бездне?

— Могла.

Инге было жутко. Она представляла, как родители провожают взглядом герметичную капсулу со своим ребенком, исчезающую во мраке Бездны, и все опять переворачивалось внутри. Как они могли так поступить со мной? На что надеялись? На удачу? На древние предания?

Голова шла кругом. Мысли путались, кружили разорванные, неприкаянные, реальность выглядела чудовищной, а все, во что верилось еще утром, рухнуло, рассыпалось, и, казалось, уже не вернется никогда…

— Мы обязательно заберем Вальму из пещеры, — вторгся в ее мысли голос Фридриха. — Она будет жить тут. Я ведь потерял своего эмиранга, пытаясь добраться до дна Бездны, понять, кто же такие эмры, и почему не все дети возвращаются оттуда…

Инга молчала.

— Ты должна понять: для многих поколений наших предков Путь Выживших не являлся мракобесием, данью какой-то мрачной древней традиции. Это единственный способ для ребенка вступить в союз с эмирангом.

— Неужели нет иного выхода? — всхлипнув, спросила Инга.

— Никто из нас понятия не имеет, кто такие эмры. Не думаю, что наши предки знали больше. Другой путь наверняка есть, но, запершись в границах Лазурного Чертога, не исследуя Бездну, мы никогда его не найдем. Я рискнул, но едва не погиб.

Он поставил перед Ингой чашку с горячим чаем.

— Выпей, успокойся. Не вини своих родителей. Тебя еще не коснулся этот ужас, ты не скована жутким страхом перед Бездной, ты относишься к эмру как к частице самой себя. Не спорь, я знаю. Ты говоришь, что мир жесток и не столь прекрасен, как казалось? Это не так. Но пойми: жизнь старших поколений омрачена страхом. Однажды испытанный ужас, когда Бездна поглощает утлую скорлупку герметичной капсулы с твоим ребенком, не отпускает уже никогда. Шок, потрясение, ощущение беспомощности, безграничная радость Возвращения, или безграничное горе безысходного ожидания у края Бездны, — все это в один день навсегда ломает психику.

— Откуда тебе знать?!

Губы Фридриха дрогнули.

— Ребенок Вальмы, из-за которого я ринулся в Бездну, мой сын… — тихо произнес он. — Я думал, что она погибла! Отведи меня к ней, прошу!

Инга медленно подняла взгляд, потрясенно взглянула на старого отшельника.

— Я только надену свой скафандр… — руки старика дрожали, он никак не мог застегнуть магнитные крепления.

— Дай, помогу, — в глазах Инги все еще сквозил ужас, душу будто вывернули, на бледных щеках пылали пунцовые пятна. — Дедушка, прости. Я не знала… Я отведу тебя к ней…

Глава 3

Лазурный Чертог…

Несколько дней Инга не покидала своего батт отсека.

Мир ее детства и юности рухнул в одночасье, и справиться с потрясением никак не удавалось. Ночью ей снились кошмары, утром, просыпаясь, она чувствовала себя разбитой, никому не нужной, обманутой, одинокой.

Ей не хотелось никого видеть, лишь мысль об эмиранге, чья стремительная тень время от времени появлялась за окном батт отсека, вызывала подсознательное чувство вины перед верным существом.

Инге пришлось многое переосмыслить.

Теперь ей стал понятен страх в глазах матери, замешательство отца, если она случайно касалась в разговоре «запретных» для них тем.

Почему же никто из близких не сказал мне правды? — вот что по-настоящему задело девушку. От чего меня пытались уберечь? А если бы я вдруг влюбилась? Как Вальма и Фридрих в юности? Рассудок буквально леденел при мысли о чудовищном выборе, что вставал перед молодыми парами: рискнуть жизнью своего ребенка, вверить его судьбу таинственным силам Бездны, или навсегда замуровать дитя в стенах батт отсека?

И все же обида понемногу таяла. Теперь Инга смогла понять суть трагических событий, навсегда изменивших не только облик родного города, но и жизнь его обитателей. Еще до ее рождения, когда эмиранги все реже и реже стали подниматься из глубин Бездны, появились первые отступники. Поначалу они стали изгоями, но со временем ситуация в городе лишь усугублялась, страх, глубоко въевшийся в сознание старшего поколения, привел к массовому нарушению вековых традиций, иначе населению Лазурного Чертога грозило вымирание.

Отступники, поселившиеся в мрачной пещере, начали возвращаться в свои батт отсеки, лишь обезумевшая Вальма осталась жить среди опустевших лачуг, постепенно утратив связь с реальностью, потеряв ощущение времени.

Сердце ныло. Тревога на душе лежала тяжким грузом неопределенности.

Дети отступников выросли без эмирангов. Я для них чужая, скоро вернутся родители, но как пройдет наша встреча?

* * *

На третий день она проснулась поздно. Солнце уже взошло над океаном, потоки света озаряли Лазурный Чертог.

Инга некоторое время лежала в постели, глядя, как солнечные блики скользят по стенам батт отсека, сплетаясь в сложных узорах.

Просыпаясь, она не чувствовала себя отдохнувшей.

Все казалось чужим.

Солнце точно так же всходило и для кого-то другого, тысячи, а может и миллионы лет назад… — внезапно подумалось ей. Мурашки пробежали по коже: какое-то иное существо просыпалось в этом самом отсеке, смотрело на танец солнечных бликов, о чем-то думало.

Она встала, накинула тунику, подошла к овальному окну, застыла, глядя на бархатисто-зеленые стены Лазурного Чертога, на плавно изгибающиеся фрагменты несущих конструкций, когда-то смыкавшихся в форме купола, невольно думая о существах, построивших город. В сознании девушки теснились смутные образы, она все еще пыталась вообразить их облик, но тщетно.

В детстве Инга любила собирать мозаику. Мать специально рисовала для нее картинки на плотных листах пластбумаги, затем разрезала их, перемешивала, чтобы дочь самостоятельно собрала изображения из мельчайших фрагментов.

Инга стояла у окна в глубокой задумчивости, ее мысли незаметно переключились с саднящих личных проблем на загадочных древних существ, и оставленную ими постройку.

Кусочки мозаики не складывались вместе. Те фрагменты, что открылись пониманию, не совпадали друг с другом. Если вся планета покрыта океаном, то ее исконные обитатели эволюционировали в водной стихии. Зачем же им понадобилось осушать участок дна, возводить столь сложную инженерную конструкцию?

Инга искала, но не находила ответ.

Сделанные открытия только запутывали, сбивали с толка. Свойства обнаруженной живой мембраны указывали, что батт отсеки спроектированы с учетом вероятности внезапного затопления города. При строительстве использовались технологии, в которых читался опыт истинных обитателей подводного мира. Взять хотя бы окна в сохранившихся жилищах, мысленно рассуждала Инга. Их конструкция успешно противостоит водной стихии на протяжении огромного отрезка времени. Они герметичны, не запотевают изнутри, не обрастают водорослями снаружи.

Мысли кружили водоворотом, перемещаясь от одной проблемы к другой.

Чрезмерная забота родителей, попытка скрыть от дочери жестокие реалии Пути Выживших, дали ей шанс сформировать свою точку зрения. Во времена юности Фридриха и Вальмы традиции предполагали иное: дети участвовали в обрядах на Утесе Эмиранга, для них все выглядело привычным, само собой разумеющимся…

Что-то непоправимое произошло в зловещих, таинственных глубинах тектонического разлома, думала Инга. Безотказная схема выживания, работавшая на протяжении многих поколений, внезапно дала сбой, но почему? Должна существовать причина, по которой эмиранги стали появляться все реже, но как узнать, что именно произошло в мрачных недоступных человеку глубинах?

Фридрих уже пытался разгадать тайну Бездны, но едва не погиб.

Размышляя, Инга отыскала взглядом своего эмиранга.

Эмру наскучило жать хозяйку у тоннеля, ведущего в батт отсек, и он отплыл к озаренной солнцем поляне, туда, где багряные подводные растения образовывали арку, просеивая свет животворящего светила, рассекая его на отдельные, брызжущие в прорехах между листьями лучи.

Танец Эмиранга.

У Инги невольно перехватило дыхание от редкого и прекрасного зрелища. Эмр развернулся, трансформировался в полотнище, покрытое частой рябью мышечных сокращений, взмыл вверх, пронесся сквозь лабиринт водорослей, по его телу скользили солнечные блики, он то сворачивался, то расправлялся, парил в солнечном свете, грациозно огибая препятствия, стремительный, сильный, прекрасный…

Разве он не порождение Бездны? Будь сила, затаившаяся в мрачных глубинах, коварной, жестокой, непримиримой или же попросту равнодушной к людям, то и эмры были бы совсем другими, думалось ей.

Инга остро чувствовала: за всем происходящим кроется тайна, кажущаяся непостижимой только из-за скудости знаний.

Эмиранги — светлые существа, преданные людям до последнего вздоха.

Она следила за эмром, глядя, как он чертит в воде грациозные фигуры, огибая одно и тоже препятствие с разных сторон, находя среди водорослей совершенно неожиданные, незаметные глазу прорехи, оставляя за собой тающий след мельчайших пузырьков воздуха.

Его танец натолкнул Ингу на неожиданную мысль: а что если существует иной путь?

Почему все решили, что Утес Эмиранга — это единственное место, откуда возможен спуск в таинственную пропасть? Разве Фридрих не говорил, что тектонический разлом тянется на сотни километров?

* * *

Вынырнув из батт отсека, Инга сразу же заметила эмра, устремившегося к ней.

Знакомое покалывание коснулось кожи, эмиранг, чувствуя ее настроение, быстро завершил трансформацию и замер, прислушиваясь к мыслям девушки, затем он начал всплывать, поднимаясь над стенами Лазурного Чертога.

Инга еще не решила, куда плыть, но эмр ненавязчиво перехватил инициативу, принял форму, напоминающую очертания ската; два его «крыла» совершали мощные волнообразные движения, и вскоре Лазурный Чертог остался позади.

Инга не препятствовала эмирангу, но пока не понимала, куда и зачем он ее влечет?

Они пересекли Песчаную Рябь, миновали редкие отроги скал, затем сквозь толщу воды проступили массивные очертания горного хребта.

Глубина погружения постепенно увеличивалась, вокруг становилось темнее. Лучистый полдень поблек, остался далеко вверху, Ингу окутали сумерки, раньше она никогда не заплывала так далеко за границы Песчаной Ряби.

Постепенно перед ней развернулась величественная панорама подводного горного массива.

Лишенный растительности рельеф пересекали глубокие ущелья и трещины. Тьма гнездилась в подводных долинах, затем за перевалом хребта эхолокатор эмиранга внезапно начал вычерчивать неровную линию обрыва.

Бездна…

Инга тут же замедлила движение. Вспомнив предупреждение Фридриха о коварных и сильных течениях, омывающих Утес Эмиранга, она развернулась и поплыла вдоль Края Мира, держась на безопасном расстоянии от границы тектонического разлома.

Видимо, эмиранг отреагировал на навязчивые мысли о Бездне, раз привел сюда, но что именно он хотел мне показать?

Ответ пришел не сразу. Некоторое время они плыли, следуя линии обрыва, затем из таинственного сумрака проступили очертания характерного выступа скал, образующих небольшую площадку, нависающую над пропастью.

Неужели это и есть Утес Эмиранга?!

Легкое покалывание подтвердило ее догадку. Эмр явно давал понять, что узнает это место.

* * *

Утес Эмиранга представлял собой обширную неровную площадку, с мягкими контурами похожей на стекло поверхности. Пять параллельных борозд пересекали ее, словно в далеком прошлом огненная длань загадочного существа, пытавшегося удержаться на краю Бездны, расплавила камень и вытянула размягчившиеся скалы в направлении пропасти.

Течение тут ослабевало, вода казалась неподвижной.

Инга совершила плавное движение, и эмиранг послушно трансформировался. Коснувшись скалистого дна, девушка удержалась рукой за небольшой каменный выступ, развернулась, внимательно осматриваясь.

Ее окружал голый, лишенный растительности, оплавленный камень.

А что ты ожидала увидеть? — мысленно спросила себя Инга. Она зажмурилась, невольно пытаясь представить, как происходит обряд погружения, затем осторожно приблизилась к краю Бездны, взглянула вниз.

Ей показалось, что за мягко очерченным контуром площадки начинается нечто нематериальное, даже эхолокатор эмиранга при взгляде вперед и вглубь не доставал до противоположной стены разлома или его дна.

Ты знаешь безопасный путь вниз? — мысленно обратилась Инга к симбионту, хотя в душе она испытывала отчаянный страх перед разверзшейся пучиной.

Он не ответил. Может, не смог распознать мысленный образ?

Прошло немного времени, и эмр несколько раз нервно кольнул ее запястье, сжал его, в ясно читаемом движении мышц: он как будто хотел оттащить Ингу от края пропасти.

Она не стала противиться, отплыла подальше, в который раз сожалея, что язык общения с эмирангом так лаконичен и скуп.

Бездна подавляла рассудок. Вода над Утесом Эмиранга по-прежнему оставалась спокойной, но Инге казалось, что неодолимая сила жадно тянется к ней из чернильной тьмы.

Чувство иррациональное, острое, граничащее с мистикой.

Бездна притягивала и отталкивала одновременно. Здесь на Краю Мира инстинкт самосохранения вступал в отчаянную борьбу с порывами души.

Нужен ли Лазурному Чертогу еще один фермер?

Шепот рассудка обжигал, Инга никогда не задумывалась над столь неожиданной трактовкой своей дальнейшей судьбы, она уже всерьез начала жалеть, что приплыла сюда, ее взгляд срывался в глубины, не находя там точки опоры, как вдруг…

Она увидела трех эмирангов.

Грациозные, сильные существа всплывали из пучины, они выглядели намного крупнее ее эмра, их плавные движения казались непринужденными — три взрослых эмиранга спокойно преодолевали мощное течение, через пару мгновений они поднялись над краем пропасти, повернули и начали удаляться, погружаясь во тьму ближайшего ущелья.

Инга инстинктивно рванулась за ними.

Ущелье — не Бездна, — промелькнуло в голове. — Нужно догнать их, привлечь внимание, понять, что происходит! Возможно, три взрослых эмра, поднявшиеся из пучин, — это знак, дающий понять, что все изменилось в лучшую сторону?

Инга была так потрясена появлением эмирангов, что забыла об осторожности. Она не учла силу течения, проходящего всего в десятке метров от Утеса Эмиранга, омывающего оплавленный выступ скал, и ее порыв привел к роковым последствиям.

Мощный поток внезапно ударил в грудь, развернул, потащил в другую сторону, — внутри все обмерло, обрыв промелькнул перед глазами тонкой, стремительно удаляющейся линией, Инга беззвучно закричала, но поздно: безудержная сила вращала ее, словно песчинку, эмиранг неистово пытался вырваться из стремнины, вот только Бездна не отпускала, — тонкая полоска обрыва истончилась, Край Мира исчез, растворился в пучине, их объяла кромешная тьма, а сила течения не ослабевала, поток увлекал их все дальше и глубже.

Сознание Инги не выдержало, сердце болезненно замерло, перед глазами на фоне тьмы доли секунд вращалась огненная спираль, а затем все поглотил абсолютный мрак.

* * *

Нет сил на вдох.

Непомерная тяжесть сдавила грудь.

Что же я наделала… — отчаянная мысль отнимала крохи сил, грозя погасить слабый проблеск вернувшегося сознания.

Открыть глаза. Пошевелить рукой.

Почувствовать, что жива…

Больше всего Инга боялась увидеть окружающий ее мрак, понять, что тяжесть, не дающая вдохнуть, — это давление воды в неизведанных глубинах Бездны.

Ее веки дрогнули, в глаза ударил неяркий, рассеянный солнечный свет, она пошевелилась, поняв, что находится на небольшой глубине, а тяжесть — это всего лишь нанос песка, оседающего по воле ощутимого, но уже утратившего смертельную мощь подводного течения.

Эмр! Что с ним?!

В ответ на острую мысль пришел слабый, невнятный отклик. Она ощутила едва различимое покалывание, затем почувствовала, как глоток драгоценного воздуха выдавило к губам.

Ингу мутило. Незначительные усилия вызвали такой прилив слабости, что сознание едва не покинуло ее вновь.

Где мы? Что с нами произошло?

Нет ответа. Она лишь почувствовала, как плохо эмирангу, ей мгновенно вспомнился рассказ старого отшельника о кипящих ядовитых водах, куда его когда-то вынесло коварным течением.

Что же я наделала! Ярко и болезненно вспомнился образ трех прекрасных существ, затем жутью окатили пережитые мгновенья падения в пропасть.

Эмиранг вырвал ее из цепких объятий Бездны, но какой ценой?!

Он погибал.

Инга воспринимала состояние симбионта каждым нервом. Глоток воздуха, только что отданный ей, отнял его последние силы.

Эмр, милый, терпи! Она слабо пошевелилась, выбираясь из-под песчаного наноса, с трудом осмотрелась. Течение выбросило их на отмель. Глубина здесь была небольшой, всего два-три метра… Неподалеку пузырились подводные гейзеры, — значит, пока я была без сознания, эмр проплыл через «кипящие воды» и в его организме накопилась смертельная доза токсинов!

Инга, преодолевая слабость, несколькими движениями всплыла к поверхности.

Эмр не напряг ни одного мускула. Он вообще не шевелился, став похожим на серую тряпку. Милый, держись. Я спасу тебя…

Симбионт не реагировал, тревога и отчаянье придали Инге сил, заставили ее соображать и действовать. Нельзя позволять эмирангу поддерживать мою жизнь! — лихорадочно думала она.

Вода расступилась, и плоть эмиранга тут же бессильно сползла с ее лица. Инга жадно вдохнула горьковатый, резко пахнущий воздух. Стало немного легче. Я могу дышать! Теперь эмру нет необходимости тратить силы на приготовление дыхательной смеси!

Эмиранг тем временем попытался полностью соскользнуть с ее тела, но Инга резко воспротивилась, а у него не нашлось сил перечить ее воле. Он доверчиво прильнул к ней, и девушка вновь почувствовала устойчивую связь двух нервных систем.

Существовал только один способ спасти эмра, — нужно заставить его использовать симбиотическую связь, вывести хотя бы часть накопившихся токсинов через мой организм! Я справлюсь! Инга сосредоточилась на мысленном образе, она категорично, требовательно приказала эмирангу действовать, зная, что смертельно рискует, но, думая сейчас только об одном: лишь бы он понял меня и подчинился!

Несколько секунд ситуация балансировала на грани неопределенности, и вдруг Инга почувствовала внезапное, резкое головокружение, тошноту; солнечный свет поблек, перед глазами поплыли темные круги, она с трудом удерживалась у поверхности воды, жадно, судорожно дыша.

Через какое-то время ей стало немного легче.

Эмр по-прежнему не подавал признаков жизни, и ее тревога поборола недомогание. В инстинктивном усилии Инга перевернулась на спину и поплыла прочь от границы «кипящих» вод, над которыми стлалось марево желтоватых испарений.

Двигаясь, она глубоко и ритмично дышала, сейчас ее легкие работали за двоих, насыщая кислородом себя и эмиранга.

Солнце находилось почти в зените, но его лучи не обжигали, ветра к счастью не было, поверхность океана плавно перекатывалась отлогими волнами, желтоватое марево постепенно удалялось, воздух становился чище, Инга старалась ни о чем не думать, чтобы не выпадать из ритма движения и дыхания. Она знала, что будет плыть, пока хватит сил, лишь бы эмр почувствовал себя лучше…

В эти роковые минуты их и без того тесная эмоциональная связь стала практически неразрывной.

Через некоторое время, окончательно выбившись из сил, Инга остановилась. Во вдыхаемом воздухе уже не чувствовалось резкого горьковатого привкуса, и она позволила себе короткий отдых, — расслабив мышцы, раскинув руки, она застыла без движения, соленая вода океана поддерживала ее у поверхности, и — сердце радостно встрепенулось — эмиранг пошевелился, вяло, неуверенно трансформировался, создавая дополнительную площадь опоры.

Инга дышала глубоко и ровно. Голова кружилась все сильнее, но эмр, наконец-то, подал признаки жизни, от него исходило благодарное тепло, а о большем сейчас и не мечталось.

Держись. Мы справимся, мысленно разговаривала с ним Инга.

Ее горечь, негодование по отношению к родителям, вдруг утратили остроту. Кем бы я выросла без эмиранга? И как бы он жил без меня?

От неожиданного всплеска эмоций сознание едва не погасло.

Дыши!.. Нашла время переживать!

Мышцы внезапно свело судорогой. Она утратила равновесие, сделала несколько резких суматошных движений и вдруг ощутила под ногами песчаное дно! Образованная течением отмель, оказывается, расширялась, вздымаясь почти к самой поверхности океана!

Инга с трудом удержалась на ногах, затем сделала неуверенный шаг, преодолевая сопротивление воды. Перед глазами все двоилось, сознание едва теплилось, — кое-как она добрела до гребня отмели и рухнула без сил.

Она дышала часто и неровно.

Тело обдавало чередующимися волнами жара и ледяной дрожи.

Ее состояние было похоже на горячечное забытье, мир воспринимался тускло, обрывочно, ощущение времени совершенно пропало, они с эмирангом боролись за жизнь, но сколько длилась отчаянная борьба?

Солнце ушло за линию горизонта, оранжевый свет луны озарил песчаную отмель, затем затеплились краски рассвета — все это смешивалось, превращаясь в калейдоскопические осколки реальности.

…

В очередной раз Инга очнулась от прикосновения ласковых солнечных лучей.

Вода была теплой, небольшие волны накатывались на отмель, по мышцам эмиранга пробегала дрожь.

Она пошевелилась, с трудом села. Вокруг — бескрайняя водная гладь, лишь невдалеке над поверхностью повисла желтоватая дымка.

Куда же вынесло нас коварное течение?

Сейчас многое виделось в совершенном ином свете.

Они остались совершенно одни. Вдали от дома, едва живые, но… стоило запомнить этот миг, когда каждый вдох подсказывал: ты только что заново родилась.

По телу Инги внезапно пробежала волна знакомых покалываний.

Эмиранг встрепенулся, словно отлично понял ее мысль и полностью согласился с ней.

Они возвращались к жизни, а все остальное сейчас не имело значения.

* * *

Несколько дней Инга и эмиранг провели на отмели, приходя в себя, восстанавливая силы после внезапного, едва не стоившего им жизни погружения в Бездну.

Как эмру удалось выплыть?

Девушка терялась в догадках, ведь она совершенно ничего не помнила.

Вряд ли я когда-то узнаю правду, — думалось ей. Понятно, что эмиранги, обитающие в таинственных глубинах тектонического разлома, сильные существа, но даже у них есть предел выносливости. Она искренне радовалась, что им удалось выжить, но все сильнее тревожил вопрос: куда плыть дальше?

Путь к Лазурному Чертогу отрезан кипящими океанскими широтами, да и в каком направлении двигаться? Инга понимала, что безнадежно заблудилась.

Возможно, эмиранг помнит проделанный ими маршрут, но еще раз испытывать судьбу Инга не хотела, ведь, возвращаясь, придется плыть против мощного течения. Такая попытка стала бы откровенным безумием.

Нужно искать другой путь, но сначала необходимо осмотреться, понять, где мы оказались, проверить, насколько полно восстановил силы эмиранг?

Приютившая их отмель отличалась от схожих мелководий Изумрудной Глади, прежде всего скудостью жизненных форм. Инга с большим трудом находила пропитание. Здесь обитали лишь некоторые виды моллюсков, да и те встречались крайне редко, растительность и вовсе отсутствовала, — видимо сказывалось пагубное соседство отравленных подводными извержениями океанских широт.

Утром четвертого дня Инга и эмиранг отправились в путь.

За участком песчаного мелководья, сформированного постепенно ослабевающим подводным течением, начиналось совершенно иное пространство.

Куда ни глянь, сквозь толщу воды проступал унылый и однообразный ландшафт. Замысловатая сеть разломов и трещин, меж которыми высились вздыбленные давним катаклизмом участки подводных скал, простиралась во всех направлениях, лишь пологий уклон дна давал хоть какой-то ориентир.

Инга испытывала чувство глобального одиночества, и только легкое покалывание кожи немного успокаивало, словно эмиранг шептал ей: ты не одна.

Первое неприятное впечатление быстро прошло. После всего пережитого Инга намного быстрее стала справляться с эмоциями. Подплыв к вершине подводной скалы, она удержалась за нее рукой, внимательно осматриваясь вокруг.

Напряжение мысли подключило эхолокатор эмра, и взору открылись очертания рельефа, ранее неразличимые из-за толщи воды и сумеречного освещения.

Сеть разломов казалась бесконечной. Дно океана образовывало исполинскую впадину. Оно полого понижалось, но что находится там, в центре, оставалось загадкой.

Инга обернулась. В противоположном направлении дно поднималось, но из трещин вырывались потоки пузырей; устремляясь вверх, они образовывали сплошную стену.

Реакция эмра, внимательно отслеживающего направление взгляда хозяйки, последовала незамедлительно — он подал недвусмысленный сигнал тревоги, и тело Инги на миг охватил колючий озноб.

Да, я все понимаю, — мысленно успокоила она эмиранга.

На неведомой глубине извергались вулканы. Стена пузырящихся колонн выглядела непроходимой.

Выход напрашивался один: плыть к центру загадочной впадины. В том направлении нет признаков подводных извержений, но куда ведет этот путь?

* * *

Дно продолжало понижаться, но после нескольких часов однообразного, утомительного, полного тревоги погружения внезапно изменился его рельеф.

Эхолокатор эмиранга неожиданно определил сплошное, массивное препятствие.

Инга остановилась. Раскинув руки, она парила в толще воды, сосредоточившись на обостренном восприятии эмра.

Перед мысленным взором постепенно проявился контур отвесной, неровной, изломанной каменной стены. Многочисленные трещины исчезали на границе вертикального препятствия, и Инга поначалу подумала: уж не искусственное ли это сооружение? Ее сердце дрогнуло, воображение тут же нарисовало схожую картину, но меньшего масштаба: стена Лазурного Чертога точно так же вздымалась над уклоном Песчаной Ряби!

Неужели город?!

Она стремительно поплыла вперед, ее нетерпение передалось эмирангу, они в считанные минуты преодолели внушительное расстояние, но, увы, — стена оказалась всего лишь одной из форм подводного рельефа.

Инга замерла, изучая преграду.

Что за силы буйствовали тут в древности, если огромный пласт скальной породы приподняло на десятки метров, выдавило вверх относительно плавного уклона дна? — мысленно удивилась она.

Стена возвышалась метров на тридцать. Обрывистая граница подводного плато уходила и вправо, и влево насколько хватало мощности эхолокатора.

Немного передохнув, девушка начала всплывать, двигаясь вдоль отвесной стены. По внутренним ощущениям глубина перед началом подъема составляла порядка пятидесяти метров. Эмиранг вел себя спокойно, он привычно трансформировался в форму герметичной оболочки, теперь лишь давление, ощущаемое по всему телу, да легкий гул в ушах напоминали о проводимой им процедуре декомпрессии.

Инга на миг почувствовала дурноту. Прекратив подъем, она несколько раз глубоко вдохнула. Сквозь прозрачную мембрану, сформированную эмром, она видела, как взвились вверх мелкие пузырьки воздуха.

Гул в ушах начал слабеть, хотя эмиранг по-прежнему поддерживал повышенное давление в тонкой прослойке между телом Инги и собственной эластичной плотью.

Подобная экстренная герметизация живой оболочки являлась неизбежной процедурой при резком всплытии.

Почувствовав себя лучше, Инга возобновила подъем.

Изломанная стена из красноватого мелкозернистого камня, пронизанного белыми и желтыми прожилками, была покрыта множеством сколов. Температура воды неуклонно повышалась, и вскоре она заметила на скалах тонкий зеленоватый налет.

Водоросли!

После многих часов погружения вдоль пустынного, прорезанного трещинами склона она уже и не надеялась встретить признаки жизни, пока не выберется из загадочной впадины.

Верхняя кромка подводного плато находилась всего в десятке метров под поверхностью воды. Сюда уже проникал солнечный свет, и Инга невольно замерла, пораженная резким контрастом между двумя пространствами: мертвый, изрезанный трещинами склон остался глубже, а тут буйно процветала жизнь!

* * *

Лес водорослей начинался неподалеку от края возвышенности.

Взгляд не находил знакомых растений. Густые переплетающиеся подводные заросли почти не пропускали солнечные лучи, лишь кое-где в прорехах между плавно извивающимися стеблями, средь мясистых листьев, окрашенных в различные оттенки красного, зеленого и фиолетового цветов, прорывались редкие столбы света.

Волшебное, завораживающее царство девственной природы!

Вода здесь была не такой прозрачной, как в Изумрудной Глади, она имела чуть замутненный желтоватый оттенок, в ней плавали мелкие частички водорослей, стайки разноцветных рыб сновали в сумраке подводных зарослей, все твердые поверхности мягко обволакивал бархатистый зеленый ковер, сотканный из миллиардов отдельных живых ворсинок.

Эмиранг глухо забеспокоился.

Что-то насторожило его, возможно, в зарослях скрывался хищник, или какие-то виды незнакомых Инге растений обладали вредными для человека свойствами.

Ничего, милый, мы с тобой разберемся, верно? — мысленно обратилась она к эмирангу.

Ей ответило легкое, утвердительное покалывание.

Создавалось ощущение, что эмр не впервые сталкивается с подобной экосистемой. Инга сделала вывод, исходя из его реакции на перемещение взгляда. Похоже, что он различал, какие из растений опасны, а какие нет.

Откуда бы ему знать? — задумалась девушка. Не мог же он бывать тут раньше?

Хотя, что мы знаем о жизни эмров? — тут же вспомнились слова дедушки Фридриха. Сейчас, в трудную минуту, внезапное ощущение его взгляда, теплого, таящего хитроватую улыбку в сеточке морщин, напомнило о многом, вернуло утраченное на миг самообладание.

Дав себе отдохнуть, а эмирангу завершить процедуру декомпрессии, она все же не спешила углубиться в таинственный лес, продолжая внимательно изучать окрестности.

Странные процессы происходили в сознании.

Глядя на густые сплетения незнакомых водорослей, Инга поймала себя на том, что видит продолжение контуров рельефа, хотя чаща подводной растительности должна искажать, а где-то и блокировать сигнал эхолокатора эмиранга.

Прислушиваясь к внутренним ощущениям, она заметила еще одну странность: на периферии зрения появилось несколько темных пятнышек. Куда бы Инга не смотрела, они двигались синхронно с ее взглядом, не исчезая, но и не укрупняясь.

Непонятные, насторожившие ее пятнышки располагались вверху. Инга машинально запрокинула голову, но увидела лишь солнечные блики на поверхности воды, да стайки рыб, — множество подвижных темных силуэтов на ослепительном фоне. Однако и три крохотных пятнышка никуда не исчезли, они сдвинулись, синхронно с взглядом, занимая прежнюю позицию.

Ничего не понимая, она несколько раз моргнула. Эмр к этому моменту уже завершил процедуру декомпрессии, разгерметизировался, освобождая верхнюю часть лица, и наличие непонятных пятнышек не удалось связать с дефектом временно сформированной им прозрачной мембраны.

Еще Инга ощутила, как настороженность эмра сменилась признаками радостного волнения, словно он заметил нечто давно и хорошо знакомое.

Множество мыслей проносились в голове девушки, выстраивая сложные цепочки ассоциаций. Внезапно и ярко вспомнились первые самостоятельные прогулки. Ее сердце замирало от ощущения глубины, выплывая из батт отсека, она парила над Волнующимся Лесом, а эмр, отвечая на ее восторг и некоторую растерянность, дезориентацию, мгновенно трансформировался, формируя подводные крылья — два упругих кожистых образования, расположенные по бокам. Пока у маленькой Инги все обмирало внутри, он начинал совершать волнообразные движения, — только сейчас, бросив мгновенный взгляд в прошлое, Инга отчетливо поняла, что эмиранг учил ее плавать, спокойно и уверенно показывая элементарные движения, давая возможность адаптироваться к водной стихии, действуя как спокойный, дружелюбный, но требовательный наставник.

Почему я сейчас думаю об этом?

Инга искала объяснение необычному поведению эмра.

Один из вероятных ответов как раз скрывался среди первых детских ощущений. А что если он не взрослел вместе со мной, как могло показаться? — внезапно подумала Инга, вспоминая множество других, аналогичных примеров. Эмиранг научил ее многому, получается, что уже тогда симбионт обладал запредельным для юного существа жизненным опытом? Возможно, он и прежде контактировал с людьми, но из других, предшествующих поколений?!

Закравшаяся мысль неприятно поразила Ингу, и она тут же отмела ее, как вздорную, постаралась переключить свое внимание на окружающую обстановку.

К ее удивлению восприятие рельефа резко ухудшилось. Перед тем, как глубоко задуматься она ясно различала наклонную плоскость огромного подводного плато, накрененного в сторону центра загадочной впадины, а теперь эхолокатор эмиранга пробивался немногим дальше, чем взгляд, — сигнал искажался колышущимися зарослями, максимум, что удавалось различить, были мягкие очертания ближайших каменных валунов, покрытых толстым слоем водорослей.

Исчезли и пятнышки, так насторожившие Ингу, а к эмирангу вернулось беспокойство, словно эти явления были каким-то образом связаны.

А почему нет? — вновь проскользнула тревожная мысль. Почему я так разволновалась от одной мысли, что эмр может быть очень древним существом и обладать многовековым жизненным опытом, объясняющим его реакции на непонятные мне явления?

Инга ласково коснулась эмиранга.

Мы во всем разберемся, я знаю, подумала она.

Эмр ответил утвердительным покалыванием.

Инга выдержала первый удар судьбы. Ее мир не рухнул. Он стал сложнее, но по ощущениям остался таким же светлым, как и прежде, его не окутала тьма, а что до множества возникающих вопросов, противоречий, тревожных чувств, — это был неизбежный процесс, ведь она, силой обстоятельств, оказалась за гранью всего привычного, по сути, стала первооткрывателем, — ей удалось преодолеть Бездну и увидеть мир, раскинувшийся за кипящими широтами.

* * *

Чтобы не плутать в заповедном подводном лесу, Инга всплыла, стараясь подняться выше густых, непроходимых зарослей.

Постепенно ее взгляду открылся удивительный пейзаж. Высокие, местами достигающие поверхности океана растения, как оказалось, не образовывали сплошной стены, участки густых зарослей располагались в виде отдельных «оазисов». Течения вымывали из чащи длинные мутные шлейфы органики: микроскопические организмы, частички ила, фрагменты водорослей относило на сотни метров, и везде вдоль постепенно оседающих на дно потоков питательных веществ теснились раковины огромных моллюсков.

Обилие пищи порождало необыкновенное разнообразие жизни. Отдельные раковины достигали трех-четырех метров, их размер и причудливые формы невольно притягивали взгляд: за волнистыми краями приоткрытых створок даже издали просматривалась пульсация плоти, — моллюски заглатывали мутную взвесь, прокачивая через себя воду. Множество зеленых мохнатых шаров медленно катились по дну, их то сбивало вместе, то разносило в разные стороны на перекрестках течений, некоторые медленно всплывали к поверхности, другие так же неторопливо погружались, плотные стаи рыб свивались в подвижные, поблескивающие пространственные фигуры, дно усеивали разнообразные по форме и цвету губки, кое-где виднелись замшелые от обилия растущих на них водорослей валуны.

Дальше, за участками подводных зарослей, эхолокатор эмиранга внезапно начал вычерчивать контуры каких-то таинственных образований, сплетающихся в сложную трехмерную структуру.

Сердце Инги вновь сжалось, дрогнуло, забилось глухо и неровно.

Никогда прежде ей не приходилось видеть ничего подобного! За границей зарослей, там, где вода была чистой, почти кристально прозрачной, возвышались отдельно стоящие, занимающие огромные объемы сооружения!

В основе каждой «постройки» (а их были сотни) лежал прочно опирающийся на дно конус с усеченной вершиной. Его боковые поверхности усеивали мелкие отверстия, неровности, наросты и наплывы — в них укоренялись водоросли, некоторые служили убежищем для рыб и других обитателей подводного царства, но больше всего воображение Инги поразили обрамляющие вершину каждого конуса «побеги» — они тянулись в разные стороны, образуя сложные сплетения, отчасти состоящее из геометрически правильных фигур!

Затаив дыхание, она попыталась проследить взглядом за структурой ближайшей «постройки». Родительский конус, расположенный в прозрачной воде между двумя языками мутных течений, дал три мощных побега, растущих симметрично, под углом в сто двадцать градусов относительно друг друга.

Побеги имели около двух метров в диаметре, выглядели жесткими, состоящими из какого-то твердого материала. Они протянулись на сотни метров, образуя каскады фигур: поначалу закручивались тугими спиралями, затем вздувались в форме идеальных сфер, тесно прилегающих друг к другу, как будто огромные бусины, чуть дальше вытягивались в виде цилиндрических капсул с закругленными торцами и вдруг начинали ветвиться, как будто взрывались десятками дочерних побегов, — некоторые из них тянулись ко дну, исчезая между валунами, другие соединялись между собой, образуя замысловатые формы, третьи росли вверх, устремляясь к поверхности воды, но, не доходя до нее нескольких метров, поворачивали, снова ветвились, соединяясь с побегами других «конусов», образуя сложную многоуровневую архитектуру, — изящную, на первый взгляд хрупкую, ажурную, невесомую…

Что же это? — мысленно спрашивала себя Инга. Подводный город? Неоспоримое свидетельство, что планета была заселена разумными существами задолго до появления людей, или все же творение природы, случайно воплощенное в повторении правильных геометрических форм?

Нужно подплыть ближе, осмотреть загадочную структуру!

И вновь Инга испытала секундное замешательство, почувствовав, как внезапно и радостно встрепенулся эмиранг. Пытаясь понять, чем вызван неожиданный всплеск его эмоций, девушка, прежде всего, подумала об удивительном сооружении, но тут же резонно возразила, споря сама с собой: за минуту до этого, когда ее сердце было готово выскочить из груди от волнения, эмр оставался спокоен, так что же случилось сейчас?

Темное пятнышко на периферии зрения!

Инга могла поклясться, — секунду назад его не было!

Что же оно означает? И почему одно, если в прошлый раз их было три?

На этот раз Инга остро, неоспоримо почувствовала взаимосвязь между поведением эмиранга и периодическим появлением странных объектов, но разгадать смысл явления ей не удалось, да и все внимание девушки сейчас было приковано к загадочной подводной структуре.

Охваченная предчувствием близящегося открытия она поплыла вперед, огибая уходящую к поверхности чащу подводной растительности, двигаясь в направлении ближайшего конуса, — того, что показался ей наиболее древним из-за диаметра и протяженности растущих от него «побегов».

* * *

Направляясь к одному из множества конических оснований огромного, ажурного, царящего над плато сооружения, Инга уже практически убедила себя в том, что перед ней город, построенный древними, разумными обитателями планеты!

Находясь в состоянии эмоционального шока, она упустила очень важное сравнительное наблюдение: в конических опорах, усеивающих плато, и ажурных, сплетающихся в сложную трехмерную конструкцию «побегах» не прослеживалось ни малейшего сходства с Лазурным Чертогом.

Не могли же на планете существовать две совершенно разные цивилизации? Даже если предположить, что они развивались не параллельно, а сменили друг друга, все равно особенности среды обитания привели бы к схожести некоторых архитектурных и технологических решений.

Подплыв к коническому образованию, Инга оценила его размеры. В диаметре метров десять, не меньше. Мощная «опора», издали казавшаяся нерушимой, монолитной на самом деле состояла из множества сцементированных друг с другом небольших и достаточно хрупких частичек.

Кораллы!

Поначалу Инга испытала жестокое разочарование. Предвкушение чуда истончилось, поблекло. Как же я сразу не догадалась, мысленно укорила себя девушка, всплывая вдоль наклонной конической поверхности. Колонии примитивных организмов часто образовывали замысловатые удивительные фигуры, в которых с первого взгляда не всегда удается признать творения природы.

И все же ее ожидало новое открытие! Конус, и исходящие от него побеги оказались полыми внутри, — об этом свидетельствовало несколько проломов, выделяющихся угловатыми темными пятнами!

Инга заглянула в одно из отверстий, и перед ней внезапно открылся закрученный спиралью тоннель двухметрового диаметра!

* * *

Никогда раньше она не встречала кораллов, сформированных в столь идеальные, тонкостенные и, тем не менее, прочные структуры. Угасшая мысль о подводном городе вспыхнула с новой силой.

Охваченная волнением, Инга вплыла в пролом. Солнечный свет остался позади, она погрузилась в сумрак, следуя изгибам закрученного в спираль тоннеля. Ей было интересно узнать, существуют ли препятствия внутри полых образований, и не отыщется ли тут чего-то, явно указывающего на истинную природу удивительной конструкции?

Инге были хорошо знакомы коралловые пещеры Изумрудной Глади, но они имели иное происхождение. Их сформировали шторма и течения, — кропотливая работа воды, длившаяся не одно тысячелетие, а тут все выглядело иначе, словно кто-то вмешался в природный процесс, внес необходимые изменения на генетическом уровне, добиваясь вполне определенного результата.

Подобное вмешательство предполагало высочайший уровень развития биотехнологий.

Мысль показалась ей здравой, объясняющей запоздало подмеченную разницу между Лазурным Чертогом и легкой замысловатой подводной конструкцией, внутри которой она сейчас находилась.

Инга просто очень хотела, чтобы это оказалось городом или хотя бы произведением искусства неведомой цивилизации.

От мыслей, надежд и ожиданий захватывало дух.

Она забыла об усталости, внутри все трепетало, эмоции вновь перехлестывали через край.

Тоннель свивался в тугую спираль. От постоянных поворотов немного кружилась голова, но продвигаться было несложно, эхолокатор эмиранга идеально работал в замкнутом пространстве.

За спиральным подъемом ее ждал короткий, прямой отрезок пути и — сердце Инги замерло — круглое отверстие, ведущее внутрь огромной сферы!

Что именно она ожидала там обнаружить?

Множество помещений, схожих с батт отсеками родного города?

Ее встретила тьма огромного пустотелого, наполненного водой сферического образования. Ни перегородок, ни их обломков, или следов крепления, — вообще ничего… Инга внимательно осматривалась, но контуры окружающих предметов, обнаруженные эмирангом и мягко прочерченные перед мысленным взором девушки, не оправдали надежд.

Никаких признаков поселения, вообще ничего. Лишь на дне коралловой сферы она заметила несколько пустых раковин моллюсков, да пара крупных рыб при ее появлении неторопливо уплыла прочь, скрывшись за изгибом спиралевидного коридора.

Ее внезапное разочарование граничило с детской обидой.

Чувства, такие сильные, изменчивые, ломкие, глубоко воздействовали на психику, все воспринималось очень остро, — маленький мирок, в котором взрослел ее разум, окончательно утратил определенные границы, он превратился в огромное, таинственное пространство мирового океана, хранящего тайны тысячелетий.

* * *

Справившись с разочарованием, она продолжила путь внутри загадочной коралловой конструкции.

Вторая по счету сфера оказалась такой же пустой, безжизненной, лишенной явных свидетельств деятельности разумных существ. В ней зияла пробоина, через которую внутрь проникал тусклый рассеянный свет. Инга поплыла в направлении тусклого пятна, и через минуту оказалась у края угловатого пролома.

Что бы тут ни случилось, события произошли очень давно. Мягкая, бархатистая вуаль из тонких нитевидных водорослей почти полностью затянула пробоину, делая ее незаметной с внешней стороны. Раздвинув тонкую завесь, Инга выглянула наружу.

Подводный мир выглядел невыразимо прекрасным и загадочным, но после всплеска эмоций она ощущала усталость, вернулось чувство голода, а вместе с ним и мысли о насущных проблемах. Благодаря эмирангу она прекрасно могла бы выспаться под водой, но, чтобы нормально поесть, нужно не только добыть пищу, но и всплыть к поверхности океана.

С поиском пищи особых проблем не возникало, изобилие подводного плато не уставало поражать воображение, достаточно отыскать знакомый вид моллюсков, чье мясо не требует дополнительной термической обработки, и проблема голода будет решена, но вот подниматься к поверхности океана Инге не хотелось. Солнечные блики исчезли, погода, что называется, «нахмурилась», даже на глубине ощущалось движение водной массы, а наверху сейчас начинался шторм, вздымались огромные волны, наверняка хлестал ливень.

Придется искать подходящее укрытие на глубине.

* * *

Силы постепенно таяли, но непогода не оставила Инге выбора. Набрав съедобных моллюсков и сорвав несколько плодов, против прикосновения к которым не протестовал эмиранг, она вынужденно продолжила путь, двигаясь вдоль уклона подводного плато, в направлении центра огромной котловины.

Пейзаж постепенно менялся. Загадочное сооружение постепенно отдалилось, исчезло, но Инга знала, что сможет легко отыскать его в будущем. Дно вновь плавно понижалось, глубина росла, и растительность стала скуднее. В отдалении она периодически замечала колонии кораллов, но теперь они утратили коническую форму, росли без симметрии, не образуя необычных, привлекающих внимание побегов.

Накопившаяся за день усталость все сильнее давала знать о себе, движения Инги стали медленными, она машинально экономила запас жизненных сил, эмиранг, помогая ей, отрастил два эластичных «крыла», по которым побежали плавные волны мышечных сокращений, что позволило Инге на время расслабиться, внимательнее осмотреться в поисках столь необходимого убежища.

Приемам эффективного выживания ее учили родители. Еще подростком Инга узнала, как следует вести себя, оказавшись вдалеке от дома.

Заметив возвышение подводного плато, выдавленное в виде очередной каменной площадки, она мысленно направила эмра, и тот послушно повернул, уловив направление сосредоточенного взгляда хозяйки.

Инга еще издали заметила прозрачные, почти невидимые для неискушенного взгляда купола существ, схожих с теми, что культивировались на фермах Изумрудной Глади. Эфемеры (так назывались эти обитатели подводного царства) являлись хищниками. Глупые рыбы, двигаясь вдоль дна, заплывали под тонкие, но прочные купола, прикрепленные к камням короткими стяжками, и оказывались в ловушке. Почувствовав добычу, живой купол съеживался, опускался, выделяя едкую жидкость, которая постепенно растворяла жертву.

Эфемеры повсеместно встречались на мелководье, из их оболочек изготавливались «дыхательные купола» в последнее время ставшие неотъемлемой частью Лазурного Чертога, но тут, во впадине, за границей кипящих вод, Инге пришлось проявить внимание и сообразительность, чтобы отыскать их.

Лучшего прибежища и не представишь.

Эмр забеспокоился, он не любил Эфемеров, зная агрессивные свойства выделяемых ими жидкостей, но Инга была непреклонна. Ей требовался отдых, очень хотелось есть.

Подплыв к одиноко расположенному Эфемеру, она действовала быстро и сноровисто. Все необходимое девушка нашла неподалеку, благо в подводных формах жизни она разбиралась прекрасно.

Инга знала, что колонии бактерий, похожие на бурые слоистые наплывы, ютящиеся на камнях, выделяют кислород в процессе жизнедеятельности. Об этом свидетельствовали пузырьки, изредка отделяющиеся от них и поднимающиеся к поверхности океана. Под каждой колонией в углублении камня, обычно задерживался изрядный объем пригодного для дыхания воздуха, но Инга предпочла более быстрый, хотя и затратный для эмиранга способ сооружения временного пристанища.

Подплыв к одиноко растущему Эфемеру, она оценила размер тонкого прозрачного купола. Диаметр метра три. Вполне достаточно, что поесть и выспаться. Она нашла камень с острым сколотым краем, подплыла к хищнику и несколькими точными движениями перерезала стяжки, прикрепляющие его ко дну, затем быстро вывернула купол наизнанку. В этом и заключалась хитрость, — едкое вещество вырабатывал только внутренний слой, снаружи купол состоял из прочной, прозрачной органической пленки. Теперь эта пленка оказалась внутри, струйки же едкого вещества выделялись наружу, тут же растворяясь в массе окружающей воды. Для человека они не представляли опасности при таких низких концентрациях, но вывернутый наизнанку Эфемер продолжал выделять агрессивную субстанцию, отпугивая других обитателей подводного мира, и, тем самым, обеспечивая человеку дополнительную защиту.

Сейчас купол съежился. Инга расправила его, закрепила края найденными неподалеку валунами, затем, убедившись, что он не всплывет, собрала необходимое количество красноватых колоний бактерий, сложила их горкой подле распластанного по дну, прижатого по периметру, вывернутого наизнанку Эфемера, приподняла его край, отдав категоричную мысленную команду эмирангу.

Эмр подчинился. Он сполз с тела Инги, свернулся в кокон, юркнул под приподнятый край распластанного по дну Эфемера и, оказавшись внутри замкнутого пространства, внезапно покрылся пузырьками. Еще секунда, и вода внутри убежища буквально вскипела, — эмиранг выделял дыхательную смесь, которая заставила купол расправиться, заполняя его объем, вытесняя воду.

Через пару минут убежище было готово.

Инга, задерживая дыхание, дождалась, пока эмиранг выберется наружу, затем протолкнула внутрь наполненного воздухом купола заранее собранные колонии бактерий, — они, поглощая углекислый газ и выделяя кислород, некоторое время послужат в качестве регенератора воздуха.

Ласково прикоснувшись к эмирангу, Инга жестом указала на ближайшие заросли водорослей. Эмр прекрасно ее понял, он тоже нуждался в питании и отдыхе, но девушка была уверена, что он не уплывет далеко, и будет охранять ее сон.

Забравшись внутрь купола, она жадно вдохнула чуть горьковатый воздух.

Очень хотелось есть. Да и глаза буквально слипались от усталости.

Инга смертельно устала. Она даже не почувствовала вкуса съеденных моллюсков и двух содержащих водянистую мякоть плодов, немного утоливших жажду.

Место для отдыха она выбрала не случайно. Купол накрыл небольшой плоский каменный выступ, который теперь находился в центре убежища, выше остаточного уровня воды. В других обстоятельствах Инга обязательно бы сплавала за водорослями, чтобы устроить себе мягкое, волокнистое ложе, но усталость на этот раз пересилила заботу о комфорте — она свернулась калачиком и почти мгновенно уснула.

* * *

Ее внезапное пробуждение сопровождалось неприятными, резкими ощущениями.

Тревожащие звуки вторглись в сознание Инги, заставив привстать, оглядеться по сторонам, стряхивая остатки глубокого сна.

Сердце билось в груди, готовое вот-вот выскочить, но не от страха, скорее от неожиданности. Купол Эфемера был цел, его не снесло течением, ничто не угрожало жизни, вот только вдалеке мелькали смутные, непонятные тени, — именно они издавали резкие звуки, похожие на щелчки, клекот и посвистывание.

Инга подсознательно ждала немедленного появления эмиранга, но тот куда-то пропал, не отреагировав на мысленный зов.

Ее охватила тревога.

Смутные контуры каких-то существ, появившиеся вдалеке, постепенно приближались, она затаила дыхание, не в силах повлиять на ход внезапных событий, — незаметно вынырнуть из-под купола и всплыть к поверхности она явно не успевала, эмр, как назло куда-то запропастился, а таинственные силуэты становились все более отчетливыми. Если издали они виделись смутными подвижными, гибкими тенями, то теперь семь фигур, плывущих в направлении купола, обрели вполне отчетливые черты.

В эти секунды Инга вновь испытала эмоциональный шок.

К ней стремительно приближались мифические существа, о которых она лишь слышала в преданиях и легендах. Кто-то считал их выдумкой, другие утверждали, что они вымерли много веков назад.

Дельфы!..

Одно из существ приблизилось к куполу Эфемера, издало серию щелчков, и вдруг из ближайших подводных зарослей появился стремительный силуэт эмиранга, свернувшегося в тугой кокон, по форме напоминающий веретено. Эмр явно атаковал, но дельф резко отпрянул от прозрачного купола, грациозно развернулся, без труда уклоняясь, и тут же издал серию звуков, напоминающих клекот и посвистывание.

Эмр внезапно начал раскручиваться, трансформируясь в полотнище, по его мышцам пробегали волны, он трепетал, Инга чувствовала, — еще секунда, и эмиранг вновь ринется в атаку.

— Нет, не делай этого! — вскрикнула она.

Ничего дурного о Дельфах она никогда не слышала. Легенды гласили, что эти загадочные обитатели океана в древности не раз спасали жизни людям, но затем куда-то исчезли.

Эмиранг буквально дрожал от напряжения. События могли принять дурной оборот, и Инга задержав дыхание, выскользнула из-под купола. Оказавшись рядом с эмром, она ласково прикоснулась к нему, провела ладонью по бугрящимся под кожей мышцам, успокаивая преданно существо.

Эмр изогнулся, частью обвился вокруг ее руки, все еще вытягиваясь в сторону дельфа, но контакт между нервной системой человека и эмиранга уже состоялся, теперь Инга получила возможность прямого непосредственного влияния, и она повела себя правильно, мысленно продолжая успокаивать его.

Дельф, тот, что отделился от группы и подплыл к куполу, внимательно наблюдал за ее действиями.

Инга бесстрашно посмотрела ему в глаза.

Облик дельфа вызывал у нее чувство оторопи. Одно дело слышать о существах, в чем-то схожих по своему строению с людьми, и совершенно другое увидеть его, взглянуть на мифического обитателя мирового океана.

С первого взгляда дельф выглядел немного жутковато: обтекаемый яйцеобразный череп существа плавно, без видимого перехода перетекал в сильное мускулистое тело. Его кожа отливала серо-голубым оттенком, широко разнесенные глаза казались маленькими, рот был похож на щель или прорезь.

Столь необычные, с точки зрения человека черты лица, выглядели массивными и незаконченными. Маленькие, свернутые трубочками уши (если, конечно, эти образования не несли иной функции) располагались позади глаз, чуть дальше виднелись ритмично пульсирующие жаберные щели.

Конечности дельфов, по-видимому, развивались из плавников, расположенных попарно, симметрично по обе стороны туловища. Верхние (или передние, Инга затруднялась подобрать точное определение) заканчивались цепкими пальцами, задние же сохранили форму ласт.

В общем, сходство с человеком в легендах было сильно преувеличено. Инга видела перед собой обитателя океана, сейчас она старалась просто свыкнуться с обликом дельфа, не задаваясь вопросами эволюционного развития.

Пока она и дельф внимательно с неподдельным интересом и некоторой настороженностью изучали друг друга, эмиранг стремительно трансформировался, равномерно распределился по телу, закрыл нижнюю часть лица Инги, позволяя ей сделать вдох.

Шесть дельфов, кружившие в отдалении, подплыли ближе.

Существа, несмотря на свой необычный, в чем-то пугающий и даже немного отталкивающий вид, излучали спокойствие и дружелюбие, Инга чувствовала это, но не могла понять, каким образом происходит восприятие?

Щелчки, клекот и посвистывание возобновились. Издаваемые дельфами звуки хорошо распространялись под водой, но в восприятии Инги они казались слишком громкими, резкими и потому тревожными, вызывающими головную боль.

На ее состояние неожиданно отреагировал эмиранг.

Он не совершал ощутимых трансформаций (Инга хорошо чувствовала любое его движение), но раздражающие звуки стали тише, половина из них вообще пропала, теперь она слышала только тихое пощелкивание.

Главный, так Инга мысленно обособила дельфа, первым подплывшего к ней, обогнул купол, словно хотел изучить и запомнить, как именно человек создал для себя временное убежище под водой, затем вернулся и осторожно коснулся плеча Инги пальцами «руки».

Она обернулась.

Эмр вел себя сдержано, хотя его приходилось постоянно осаживать.

Инга вопросительно посмотрела в глаза Главному, и тот понял выражение ее взгляда.

Что дальше? Случайна ли наша встреча?

Он, в явном замешательстве отплыл, затем вернулся, вновь прикоснулся к плечу Инги, привлекая ее внимание.

Серия повторяющихся пощелкиваний ничего ей не сказала, и тогда дельф, убедившись, что она не понимает его, проявил сообразительность, присущую лишь разумным существам: он использовал язык жестов, чтобы передать информацию:

— Ты, — последовало легкое прикосновение к плечу Инги, — плывешь — дельф изобразил плавное волнообразное движение, демонстрируя удивительную гибкость своей «руки», — за мной, — он выразительно прикоснулся к себе, затем его пальцы указали на глаза.

Инга задумалась.

Что означает последний жест?

Ты плывешь за мной… чтобы увидеть? Да, наверное, я правильно поняла. Но как передать Главному свое согласие?

Она кивнула, но дельф не понял ее ответа. Тогда Инга повторила серию его жестов, и снова завершила ее кивком.

Дельф широко раскрыл глаза, видимо, удивился, попробовал имитировать жест, кивнуть в ответ, но у него получилось движение тела, а не головы.

Инга с трудом сдержала улыбку, настолько неожиданным и комичным показалось ей движение, похожее на серию частых повторяющихся поклонов.

Она вовремя удержалась, сообразив, что дельф внимательно наблюдает за ее реакцией, и вновь совершила волнообразное движение ладонью, говоря «поплыли».

Главный не скрывал своего удовольствия от успешного общения. Он издал серию призывных пощелкиваний, и неторопливо отплыл в сторону, часто оглядываясь, приглашая девушку последовать за ним.

Вот так, неожиданно, скоротечно, и даже немного буднично состоялось первое знакомство Инги с существами, о которых ей очень многое предстояло узнать.

* * *

Инга все дальше уплывала от дома.

Потрясение от неожиданной встречи с мифическими существами постепенно притупилось, стараясь не отставать, девушка прилагала немалые усилия, следуя за дельфами. Купол Эфемера давно скрылся из вида, они по диагонали пересекли насыщенное жизнью, похожее на заповедник плато, и вот уже несколько часов двигались над однообразным рельефом трещиноватой подводной пустыни.

Инга при всем старании не могла соперничать с дельфами в скорости и выносливости. Они и так двигались неторопливо, часто возвращались, кружили, поначалу в отдалении, словно настороженно присматривались к человеку, затем, набравшись смелости, стали подплывать ближе.

Что ни говори, а плавали они грациозно, каждое движение давалось им легко, непринужденно.

Инга старалась придерживаться одной глубины, но дельфы вели себя иначе. Они то исчезали в сумраке подводного мира, то вдруг появлялись в поле зрения, стремительно всплывая, затем их строй внезапно распадался, и каждое из шести существ начинало двигаться по спирали, оставляя за собой вихрящийся след из мельчайших пузырьков.

Лишь Главный вел себя сдержанно. Он плыл не спеша, не принимал участия в играх, часто оборачивался, издавая ворчливое пощелкивание, словно забавы молодых казались ему несвоевременными или неуместными.

Солнце уже давно перевалило за полдень, когда рельеф дна постепенно начал меняться. Оно сохранило уклон, указывающий направление к центру исполинской впадины, но разломов и трещин стало меньше, все чаще встречались широкие наносы песка, редкие одиночные скалы вздымались к поверхности океанских вод, создавая ощущение пространства огромного зала, украшенного коническими колоннами.

Дельфы поплыли быстрее, словно почувствовали близость дома, но Главный, издавая серии резких звуков, быстро навел порядок: разделив молодежь на две группы, он заставил их двигаться вровень с Ингой, справа и слева от нее.

Путешествие затягивалось, путь оказался неблизким, и уже постепенно подкрадывался вечер, когда среди колоннады скал стали заметны первые признаки подводной жизни.

Несмотря на накопившуюся усталость Инга почувствовала кратковременный прилив сил. Стараясь в точности следовать за Главным дельфом, она постоянно посматривала по сторонам, замечая, как резко и недвусмысленно видоизменяется подводный ландшафт. Среди скал, омываемых мощными течениями, пластались длинные песчаные наносы. Разломы дна окончательно исчезли, но в некоторых местах сохранились их следы: среди скал то и дело встречались длинные, исчезающие в сумраке изломанные линии, немного выступающие, похожие на зарубцевавшиеся раны. Оказавшись поблизости от одного из небольших тектонических разломов, девушка смогла отчетливо рассмотреть, что его заполняет твердая, пористая масса, въевшаяся в неровные края длинными прожилками.

Похоже на быстрорастущие колонии примитивных организмов, подумала Инга. Но почему же они не распространились по всей сети трещин, не освоили бескрайние просторы подводной пустыни? Или я вижу пример биотехнологии дельфов?!

Чем строить догадки проще задать вопрос, но Главный плыл не оглядываясь, да и установленное с ним взаимопонимание ограничивалось лишь несколькими жестами, обозначающими элементарные, интуитивно понятные действия.

До полноценного общения нам еще ой как далеко, — промелькнула мысль.

Жизнь между скалистыми колоннами распределялась в виде небольших оазисов. Решающую роль в формировании островков подводной растительности, несомненно, играли мощные течения, но Инга впервые столкнулась со столь сложной системой движения океанских вод. Как только ландшафт начал видоизменяться, ей постоянно приходилось прилагать дополнительные усилия, преодолевая потоки, существенно различающиеся по силе течения и температуре воды.

Поначалу природа необычного явления показалась ей полной загадкой, но стоило внимательнее изучить доступные взгляду «оазисы», и смысл окружающего пространства тут же стал намного понятнее.

Да ведь это фермы! — догадалась она.

По мере продвижения вперед ее предположение лишь окрепло, переросло в уверенность.

Искусственно созданных экосистем становилось все больше. Границы подводных ферм совпадали с очертаниями песчаных наносов, скалы служили делителями потоков воды, течения служили не только терморегуляторами, они поставляли к каждой ферме необходимые запасы питательных веществ, оставалось лишь понять, где расположен их источник?

Инга не переставала поражаться увиденному. Многие донные отмели служили своего рода пастбищами для съедобных видов моллюсков, над другими, где потоки воды закручивало в локальные вихри, плавали косяки рыб, третьи радовали взгляд обилием растений, высаженных в определенном порядке, с соблюдением интервалов, — явным признаком культивации.

Невольно возникал вопрос, а какова численность дельфов? Фермы занимали огромные площади и объемы. Оперируя доступным сравнением, Инга понимала, что пищевые производства Изумрудной Глади не дают и тысячной доли выращиваемых тут продуктов!

Она с интересом осматривалась, а впереди, тем временем, появились смутные очертания какой-то массивной преграды.

Город?

Главный дельф спокойно, неторопливо двигался в направлении темной громады, издали похожей на подводный хребет, но чем ближе они подплывали к препятствию, тем больше деталей улавливало зрение, да и эхолокатор эмиранга вычерчивал перед мысленным взором Инги нечто совершенно уникальное, не имеющее аналога для сравнений!

* * *

Сплошная стена кораллов.

Говорят, что все большое воспринимается на расстоянии, но город дельфов как будто вынырнул из океанских пучин, — многоуровневые, искусственно созданные течения разных температур до определенного момента скрывали его, будто подвижная вуаль.

И вот граница резкого перехода пройдена.

Инга еще никогда не встречала столь величественной красоты. Течения иссякли, кристально чистые, прозрачные, тщательно отфильтрованные воды омывали поистине исполинскую постройку.

Восприятие дробилось, взгляд инстинктивно пытался охватить картину в целом, но внимание тут же задерживалось на деталях, настолько необычно и ярко выглядели отдельные элементы уникального подводного сооружения.

Величественная и в тоже время изящная монументальность города подавляла воображение, на эту исполинскую красоту можно было лишь смотреть, затаив дыхание, не отрывая взгляда.

Сколько же тысячелетий понадобилось дельфам, чтобы вырастить такую громаду? — думала Инга.

Основание города уходило в темные пучины океана, судя по слегка заметному наклону и закруглению внешней стены, постройка имела форму усеченного конуса. Диаметр его средней части составлял порядка десяти километров, высота от массивного основания до вершины насчитывала метров сто пятьдесят. Миллионы изящных коралловых побегов плотно переплетались, образуя барельефную поверхность. Инга видела лишь небольшой фрагмент внешней городской стены, но даже этой малости было достаточно, чтобы оценить некоторые архитектурные и инженерные решения дельфов.

Главный, заметив, что Инга остановилась, не торопил ее, давая возможность неторопливо осмотреть доступный восприятию участок подводного сооружения.

Эхолокатор эмиранга показывал Инге подробности, скрытые в глубинах. Под тощей воды, в расширяющемся основании города, прочно сросшимся с отрогами скал, располагались отверстия сотен тоннелей, которые и служили источником омывающих фермы искусственно созданных течений. Основание города являлось хитроумным инженерным сооружением, фильтрующим воду, нагревающим либо охлаждающим ее до нужных температур, обогащающим питательными веществами и, наконец, придающим потокам нужную силу и направление.

Выше, метрах в семидесяти от уровня дна, там, где проходила зона сумеречного освещения, Инга заметила знакомую структуру: сотни различных по размерам сферических и цилиндрических вздутий, соединенные между собой сложной, ветвящейся сеткой тоннелей, образовывали целый пояс коммуникаций. Их предназначение, скорее всего, было техническим, сферы и цилиндры, выращенные из кораллов, казались вплавленными в наклонную стену, являясь ее неотделимой частью.

Вот оказывается, что за сооружение я видела у границы подводного плато! То был всего лишь ничтожный фрагмент истинной структуры города дельфов, возможно, модель или выращенная для предварительных испытаний часть городских коммуникаций!

Инга медленно подняла взгляд.

Выше «технического пояса» располагались арочные проемы, сквозь которые в этот момент проплывали сотни дельфов.

Инга тут же обратила внимание на обрамление арок, выполненное в виде барельефных картин, а кое-где и скульптурных фигур, передающих облик совершенно незнакомых ей существ!

Огромные статуи и группы барельефных изображений высотой в десять-пятнадцать метров, щедро освещенные солнечными лучами, повествовали о каких-то событиях!

Уму непостижимо… Инга видела лишь ничтожную часть огромного информационно-художественного пространства. Вот так, с первого взгляда было очень трудно судить о его общем смысловом наполнении, но детали выглядели просто потрясающе: неведомые существа взирали на девушку с высоты городских стен, их облик, столь чуждый и непонятный, вызывал невольное чувство оторопи, нашептывал о других мирах, о несоизмеримой с историей рода человеческого древности цивилизации Дельфов…

Голова кружилась.

От увиденного перехватило дыхание. Часть изображений еще находилась в стадии формирования, десятки дельфов трудились над украшением внешней части города, используя в качестве инструмента… тончайшие струи воды, бьющие под огромным давлением. Резчики действовали уверенно и точно, их движения выглядели филигранными, буквально на глазах у Инги из массы образующих арку кораллов проступили очертания какого-то немыслимого, немного жутковатого существа, вряд ли приспособленного к обитанию в подводной среде!

Она с трудом оторвала взгляд от завораживающего, потрясшего ее до глубин души зрелища, посмотрела выше и увидела поверхность океана. Массивная стена поднималась над уровнем воды, прибой разбивался об нее, образуя замысловатые вихри воздушных пузырьков, но здесь, на глубине пятнадцати метров, царило абсолютное спокойствие, отчего пенистые вихри, беснующиеся у верхней части города выглядели особенно красиво, придавали общей картине восприятия особую эмоциональную окраску — в этот миг Инге казалось, что постройка дельфов существует вечно, она не подвластна ни напору волн, ни бегу времени…

Главный подплыл к ней, коснулся плеча, привлекая внимание.

Инга кивнула в ответ, с трудом оторвав взгляд от величественной панорамы внешней стены города.

Поплыли, жестом попросил он.

* * *

Впереди Ингу ждало немало удивительных открытий.

Следуя за дельфом, она проплыла через одну из многочисленных арок, невольно обратив внимание на часть барельефного изображения, обрамляющего вход.

Да, несомненно, это было не просто украшение, а повествование, несущее смысл. Даже малой, ничтожной части вполне хватило, чтобы понять, — история цивилизации Дельфов уходит корнями в далекое прошлое, и — Инга невольно вздрогнула, — похоже, обитателям мирового океана не чужд космос! На фрагменте изображения, который удалось рассмотреть, скульптор запечатлел планету, окруженную характерными кольцами, — подобные изображения она не раз видела в информатории, например, планета Юпитер в Солнечной системе была очень похожа на деталь барельефа!

Инга просто не могла сейчас осмыслить всех обрушившихся на нее впечатлений.

Главный уже вплыл в арку, и ей невольно пришлось поторопиться, чтобы не отстать от дельфа.

Тут начинался сводчатый тоннель, стены которого так же украшали барельефы, они выглядели настолько реалистично, что просто захватывало дух. Все, начиная от тончайшей прорисовки самых мелких деталей, до точно подобранного цветового оттенка кораллов, создавало эффект присутствия, казалось, что ты находишься внутри объемного, правдоподобного до дрожи пространства! Инга видела панораму подводного мира, и… она как будто плыла сквозь время!

Жаль, ей не удалось остановиться, подробно рассмотреть фигуры дельфов, запечатленных скульптором в на фоне панорамы мелководья, в странном, с точки зрения Инги, океане, освещенном зеленоватым светом незнакомого солнца, среди замысловатых сооружений, в окружении невиданных растений и животных, но она пообещала себе, что вернется в этот тоннель, как только представится возможность.

Тем временем коридор изогнулся, плавно поднимаясь к поверхности океана. Инга обратила внимание, что путь идет по восходящей спирали, он словно нарочно затянут, отчего давление воды падало постепенно, и эмиранг даже не обеспокоился процедурой декомпрессии.

Наконец они выплыли в огромное помещение с лазурным искрящимся сводом.

Инга была настолько ошеломлена всем увиденным, что не сразу сообразила, — это не свод. Над ее головой простиралась поверхность океана, а выше — небо и солнце!

Она вынырнула, осмотрелась.

По зеркальной глади воды медленно расходились круговые волны.

Она услышала рокот прибоя, разбивающегося о стены удивительной постройки, и поняла, что находится внутри верхней, поднимающейся над уровнем океана части города, по сути это был… исполинских размеров бассейн с кристально чистой водой!

Дельф тоже вынырнул, призывая Ингу плыть следом за ним.

Они направились к центральной части многокилометровой чаши, где располагался еще один конус, немного возвышающийся над гладью воды, образующий просторную, сухую площадку с озерцами пресной воды в многочисленных впадинах.

* * *

Издав серию щелчков, сопровождаемых непонятной жестикуляцией, Главный вопросительно взглянул на Ингу, затем, видя недоумение девушки, решил прибегнуть к более доступному для ее восприятия способу передачи информации. Он подплыл к краю возвышенности, ловко ухватился руками за выступы кораллов, между которыми располагалась небольшая отлогая выемка, с силой подтянулся, оказавшись на берегу, затем, неуклюже переваливаясь, опираясь на ладони рук и изогнутые задние ласты, он прошествовал в глубь искусственного острова, поочередно останавливаясь подле небольших углублений одинаковой формы, наполненных прозрачной водой.

Инга тоже выбралась на берег и с интересом наблюдала за действиями дельфа.

Эмиранг даже не попытался соскользнуть в воду, он лишь плотнее прижался к Инге, немного стесняя ее движения, оставаясь настороже.

Экскурсия, проведенная Главным, теперь была предельно доступна для понимания. Он указал на источники пресной воды и разнообразной пищи как растительного, так и животного происхождения. Две выемки он демонстративно обошел стороной, давая понять, что плавающие в них медузоподобные создания для еды не годятся.

Инга кивнула, дельф издал серию одобрительных щелчков, весьма довольный установившимся между ними взаимопониманием.

Невзирая на усталость, накопившуюся после многочасового путешествия, Ингу волновал вопрос: что Главный собирался показать ей? Она повторила серию его жестов, моделируя фразу, с которой началось их знакомство. Дельф, немного подумав, приподнял руку, указал на солнце, которое уже клонилось к закату. Затем он вразвалку подошел к участку ровной песчаной поверхности.

Солнце — он вновь указал на светило и пальцем руки начертил на песке линию, видимо обозначающую горизонт, а чуть выше изобразил кружок — солнце, повторил он, пунктиром обозначив его движение к линии горизонта, зашло. Затем, взглянув на Ингу, он начертил еще один кружок, предположительно на востоке, и от него протянул пунктир к зениту. — Солнце взойдет, — интерпретировала его мысль девушка, и, подчиняясь внезапному внутреннему порыву, завершила начатую дельфом фразу: коснулась изображения солнца, провела пальцем вдоль пунктира к зениту, затем, указав на себя и дельфа, изобразила волнообразное движение. Солнце взойдет, и мы поплывем?

Тот радостно кивнул, еще раз внимательно взглянул на Ингу, затем вразвалку дошел до воды, соскользнул с берега, не поднимая брызг, и… исчез, оставив девушку одну.

Потрясающе…

Инга подошла к озерку пресной воды, зачерпнула ее ладонью, сделал маленький глоток. Вода оказалась прохладной, чуть сладковатой на вкус. Утолив мучившую ее жажду, Инга осмотрелась.

Теплые лучи предзакатного солнца озаряли неподвижную водную гладь. Здесь не ощущалось ветра, глухой рокот прибоя, разбивающегося о стены города дельфов, звучал отдаленно, он не тревожил, а, наоборот, успокаивал.

Обстановка располагала к отдыху, но волнение не отпускало. Сколько всего произошло! Инга села на песчаном берегу, коснулась эмиранга, и тот ответил серией знакомых с детства покалываний кожи. Их эмоциональный оттенок читался без труда, эмр источал безмятежность, подтверждая, что они находятся в безопасности, и в то же время сокращениями мускулов дал понять, что не намерен покидать хозяйку, останется с ней.

Хорошо, оставайся, мысленно согласилась Инга.

* * *

Наступил вечер. Город дельфов постепенно погрузился в сумерки, затем все поглотил мрак. Искусственного освещения нигде не зажглось, луна еще не взошла, лишь яркие, холодные россыпи звезд усеяли небеса, создавая ощущение бездонного пространства над головой.

Надо бы отдохнуть. Она легла на песок, долго смотрела в звездное небо. Вокруг царила необыкновенная тишина, к ночи утих ветер, и рокот волн уже не доносился до ее слуха.

Инга ощущала необыкновенное спокойствие эмоциональной атмосферы маленького острова, и в то же время острые впечатления последних, перенасыщенных событиями суток, не давали уснуть.

Ее жизнь изменилась внезапно, необратимо, одни мифы превратились в бессмысленные осколки, другие, напротив, обрели неожиданное подтверждение. Ну, кто мог подумать, что за границей кипящих вод существует цивилизация Дельфов? Их ведь считали едва ли не мифическими существами!

Выходит, отравленные подводными извержениями широты и для них являются неодолимым барьером? Иначе люди и дельфы контактировали бы постоянно. Да, но откуда взялись предания об этих удивительных существах? Может быть, в прошлом между Лазурным Чертогом и подводным городом дельфов все же существовал безопасный маршрут?

Вольно или невольно мысли Инги возвращались к родному городу.

Думая о родителях, о дедушке Фридрихе, она ощущала глухую тоску.

Вернусь ли я когда-нибудь домой?

Мысль звучала в сознании все тревожнее.

Глаза слипались, физическая усталость постепенно брала свое, но масса впечатлений, сделанные открытия, тревоги и волнения смешивались в душе, не давая уснуть. Она проваливалась в зыбкую дрему и тут же невольно просыпалась, так длилось долго несмотря на попытки эмиранга унять ее беспокойство, дать Инге возможность выспаться, отдохнуть.

Глядя на звезды, она вновь медленно проваливалась в состояние тревожного полузабытья.

Как преодолеть кипящие широты? — бился в рассудке безответный вопрос. Где я оказалась? Насколько далеко я сейчас от дома?

Ее ресницы сомкнулись.

Казалось, что после всех злоключений, завершившихся потрясающим знакомством с городом дельфов, сон должен быть крепким, без сновидений, но Инга заворочалась, что-то неожиданно, но настойчиво вторглось в ее сознание.

Она почувствовала внезапное, резкое головокружение, в груди появился ноющий холодок, словно твердь небольшого искусственного островка неожиданно исчезла, а она, утратив опору, начала проваливаться в бездонную пропасть!..

Резкие ощущения, схожие с гибельным чувством беспомощного погружения в пучину Бездны, оглушили ее, но сила, коснувшаяся рассудка, не диктовала никакой воли, она окатила, словно мощная волна, но не схлынула, погрузив сознание в мир ирреальных грез.

На периферии зрения появились восемь трепещущих темных пятен.

Инга не понимала, спит она или нет?! Появление пятнышек не прошло незамеченным, — теперь они выглядели достаточно четкими, по крайней мере, ощущение размытости быстро исчезло, истончилось, и она начала воспринимать форму странных образований — прямоугольные полотнища мрака, по которым пробегали плавные волны, искрящиеся хаотичными точками!

Необычные, шокирующие, сбивающие с толку образы лишь на миг заполнили поле мысленного зрения, затем текучие полотнища мрака резко отдалились, вновь выстроились в четкую ровную линию, уменьшившись в размерах, они не утратили резкости очертаний, но Инге вдруг стало не до них. Перед ее мысленным взором разворачивалась невероятная картина: она увидела гладь океана, освещенную неярким оранжевым светом ущербной луны, а на фоне необъятного простора вдруг четко и недвусмысленно проступили линии, наподобие тех, что вычерчивает перед мысленным взором эхолокатор эмиранга.

Сбитая с толку, почти лишившаяся чувств от невероятного внутреннего напряжения и глобальной дезориентации, Инга ощущала себя нематериальным призраком, забравшимся так высоко в небо, что водная гладь выглядела туманной, кое-где ее закрывали облака, а поверхность мирового океана плавно изгибалась у горизонта!

Где я? Что со мной происходит?!

Таинственная сила, вторгшаяся в ее рассудок, внезапно отреагировала на панические мысли.

Где я?

Океан рванулся навстречу, сердце болезненно замерло, словно она падала с невероятной высоты, мимо промелькнули клубящиеся кучевые облака, на фоне бронзовой от лунного света поверхности вдруг очертился круг нескольких километров в диаметре, молнией промелькнула мысль — это же город дельфов! — и точно, в центре появился крошечный островок, полоска песчаного пляжа и… она!

Инга смотрела на себя пристальным, бесстрастным, совершенно равнодушным взглядом.

Ни тепла, ни холода в восприятии.

Констатация факта. Ты здесь.

Девять прямоугольников трепетали на периферии зрения.

Что же происходит?!

Нет ответа.

Ты здесь! — слабое мерцание подсветило контур человеческой фигурки.

Все происходящее выглядело невозможным, невыносимым. Рассудок Инги отказывался адекватно воспринимать и как-то реагировать на события.

Я не хочу! Отпустите меня! — она не выдержала, в мыслях сорвалась на истерику.

Еще секунда, и страшное наваждение истончилось, исчезло. Инга вновь почувствовала собственное тело, ощутила, как онемели мышцы, как липкие, холодные капли пота скользят по коже, а вслед им поднимается волна мурашек, нервного озноба, дрожи…

Секунду спустя эмиранг погасил неприятные ощущения. Инга все еще инстинктивно порывалась вскочить, нырнуть в воду и плыть куда-то, лишь бы оказаться подальше от места непонятного, ужаснувшего ее события, но эмр все же удержал ее от панических действий.

Она так и не открыла глаза.

Голова кружилась, и Инга не заметила, как вновь погрузилась в тревожный сон.

* * *

Проснувшись с первыми лучами солнца, она долго не могла прийти в себя.

Это был пригрезившийся во сне кошмар, или все происходило со мной на самом деле?!

Инга опять не чувствовала себя отдохнувшей. Встав, она добрела до озерца пресной воды, умылась, затем растерянно осмотрелась по сторонам.

Нет, видимо, усталость и нервное перенапряжение сыграли со мной злую шутку. Все же это был кошмарный, иррациональный сон, ведь не могла же я на самом деле подняться в небесную высь и смотреть оттуда на океан, на город дельфов, маленький остров и себя саму?

Конечно же, это был сон, — с некоторым облегчением, уже более уверенно подумала Инга. Все остальное предполагало, как минимум, галлюцинации и нервный срыв.

Да и откуда там, в звездных ночных небесах могли вдруг появиться черные полотнища, сотканные из мрака и переливчатого, искрящегося света?

Своими очертаниями пригрезившиеся существа напоминали одну их характерных форм трансформации эмиранга, и, подумав об этом, Инга немного успокоилась. Только мое воображение, знакомое с метаморфозами эмра способно породить подобный образ, — рассудила она. — Я просто устала, не выдержала напряжения, вот рассудок и разгулялся во сне, снимая стресс…

Ее мысли прервало появление дельфа.

Главный, как и обещал, приплыл сразу после рассвета. Инга порадовалась его появлению, ей совсем не нравилась перспектива долгого и, скорее всего, бесполезного внутреннего «разбора» подробностей кошмарного сна.

Она не успела позавтракать, но сейчас это уже не играло роли, ей хотелось действовать, что-то делать получать новые впечатления, чтобы поскорее забыть о ночном происшествии.

Поплыли? — она изобразила ладонью волнистое движение.

Дельф кивнул.

Инга улыбнулась. Кивок в исполнении Главного все же выглядел немного комично.

* * *

Она ожидала, что дельф покажет ей город, но ошиблась. Инге очень хотелось попасть в тоннель, через который они приплыли сюда накануне, снова увидеть барельефы, внимательнее изучить их, но Главный, нырнув, привел ее в короткий наклонный коридор, который прямиком выводил наружу, за периметр стены города, примерно на середине его глубины.

Там их ожидали шесть молодых дельфов.

Сопровождение? Инга ничего не понимала, но Главный, изредка оглядываясь, поплыл вглубь, и ей не оставалось ничего иного, как последовать за ним.

Погружались медленно.

Дельфы сопровождения держались на почтительном удалении. Инга не теряла времени, пользуясь случаем, она рассматривала внешнюю стену города, но бесконечно повторяющееся переплетение коралловых коммуникаций довольно быстро наскучило ей.

Наконец, примерно на глубине семидесяти метров, появилось что-то новое.

Огромные зевы тоннелей, каждый метров десяти в диаметре, проступили сквозь сумрак.

Главный подплыл к Инге, знаком указал на один из них. Она согласно кивнула.

Дельф вплыл внутрь, девушка последовала за ним. По все видимости, через огромные тоннели осуществлялся забор воды. Внутри гигантской трубы сейчас не ощущалось течения, наверное, система не работала, либо ее специально остановили. Дельф уверенно двигался вперед, Инга не отставала, и вскоре они оказались подле преграды.

Стена из живых губок перекрывала тоннель. Здесь в исполинском биологическом фильтре осуществлялась первичная очистка воды. Но зачем Главный привел меня сюда?

Ответ последовал почти незамедлительно. Дельф на миг скрылся в темноте, исчез из поля зрения, и вдруг пространство залил неяркий свет. Инга успела заметить, что в центре преграды есть небольшое отверстие, откуда и появился Главный. Жестом он поманил Ингу за собой. Они подплыли к фильтру, состоящему из бесчисленного числа живых губок. На фоне разноцветных представителей подводного мира выделялись множественные серые и черные пятна. Дельф недвусмысленно указал на один из таких дефектов, и Инга внимательно изучила его.

Губки погибли.

В воде подле темных пятен виднелись радужные разводы. Она впервые столкнулась с подобным явлением и при всем желании не смогла бы ничего пояснить дельфу, но тот, похоже, и не ждал от нее комментариев к увиденному.

Их экскурсия становилась совершенно непонятной.

На протяжении следующего часа они посетили еще десяток огромных тоннелей, везде наблюдая одну и ту же картину: на фильтрах отчетливо выделялись темные пятна, где-то их было больше, где-то меньше, но странное заболевание поразило все устройства забора и очистки океанских вод.

Почему бы им не заменить погибшие губки новыми, живыми? — недоумевала Инга. Она не понимала, зачем Главный указывает ей на проблему, справиться с которой можно без особого труда, простой заменой участков фильтрующих элементов?

Однако дельф проявлял терпеливую настойчивость, и девушка ждала, что же дальше?

Конечно, если я в состоянии помочь, помогу непременно, думала она, но все же очень странно его поведение. Окажись Главный гостем Лазурного Чертога, разве стала бы я делиться с ним проблемами технического характера?

* * *

Удивление Инги лишь усиливалось. Завершив осмотр тоннелей, они повернули в сторону от города.

Плыли долго. Инга не была готова к новому путешествию ни морально, ни физически, но что же ей оставалось делать?

Окружающий ландшафт вновь начал видоизменяться. Они двигались вдоль уклона дна, к центру загадочной впадины, держась на границе мощного течения, несущего воды к городу дельфов.

Эмр беспокоился. Он что-то чувствовал. Инга постаралась проследить за его реакцией на перемещение взгляда и поняла: эмирангу не нравится течение, словно оно служило источником незримой опасности.

Их путешествие затягивалось, но, судя по поведению эмра, оно не относилось к разряду обычных прогулок.

Инга, пытаясь понять, что же хочет от нее Главный, внимательно смотрела по сторонам. Нетрудно было заметить, как среди древних тектонических разломов появилась скудная растительность, затем дно вдруг начало подниматься.

На этот раз дельфы поддерживали приличную скорость, и двигаться наравне с ними стоило Инге с эмром немалых усилий.

Дно продолжало повышаться, глубина падала, подводная жизнь стала разнообразнее, но все чаще начали встречаться участки с погибшей растительностью. Соотнести их расположение с границами течения было несложно, и Инга подумала: Главный ведет меня к источнику проблем?

Дельфы неожиданно повернули. Впереди вздымались скалы, у поверхности воды пенился прибой. На склонах дна сквозь мутную воду проглядывали очертания непонятных конструкций.

Главный подплыл к одной из них, замер, поджидая Ингу.

Она направилась к нему. Очертания непонятной постройки становились все четче. Подводная часть сооружения выглядела массивно, основательно, она представляла собой сотни глубоко вонзающихся в дно вертикальных опор, меж которыми валялись бесформенные, ржавые куски металла, кое-где виднелись зарешеченные трубы, из которых изливалась буро-черная масса, служившая источником резкого помутнения воды.

Мощное течение подхватывало муть и, вытягивая ее длинными, постепенно истончающимися шлейфами, уносило в направлении города дельфов.

У Инги возникло множество вопросов, но дельф ответил на них разом, лаконично, но исчерпывающе.

Он отплыл в сторону от опасных источников загрязнения, затем резко погрузился ко дну и начал при помощи струй воды обнажать из-под наноса песка какой-то предмет.

Инга поплыла ближе, и вдруг у нее в груди возник неприятный холодок: очертания погребенного в толще песка предмета выглядели знакомо!

Нет! Не может быть! — полыхнуло в рассудке девушки.

Человеческие останки?!

* * *

К счастью, ее предположение не оправдалось, но стало ли от этого легче?

Контуры головы, плеч, туловища, рук и ног принадлежали не человеку, из-под песка обнажились не детали подводного скафандра, а части человекоподобной машины!

Ингу охватил безотчетный ужас. Андроид был сильно поврежден, он уже не первый год покоился на дне океана, его пеноплоть местами облезла, обнажая сервомоторные узлы, кое-где под лохмотьями одежды, виднелись фрагменты похожего на скелет остова.

Главный отплыл в сторону.

Что он хочет от меня? — Инга с трудом подавила эмоции, судорожно сглотнула, глядя на останки колониального механизма.

Воды океана отравляют машины?!

Ситуация балансировала на грани абсурда. Как объяснить дельфу, что я не причастна к происходящему? Или он прекрасно понимает это? Тогда на что рассчитывает? Что я остановлю деятельность машин, и тем самым спасу его родной город? И как же теперь объяснить ему, что древние механизмы с борта колониального транспорта знакомы мне лишь по легендам, да некоторым техническим описаниям, вскользь просмотренным при работе с системой информатория?!

Инга не ожидала подобного оборота событий. Она могла предполагать все, что угодно, но только не это!

Дельф наверняка видел ее растерянность, но он повел себя непреклонно. Дав время, чтобы Инга смогла рассмотреть древний механизм, он вновь поманил ее за собой. Они проплыли около километра вдоль линии скал, затем поднялись к поверхности и…

Инга испытала еще одно потрясение.

Мгла, сотканная из сотен дымов, клубилась над черными, лишенными растительности скалистыми возвышенностями!

Суша.

Условное, абстрактное понятие внезапно воплотилось в цепочке из трех островов, протянувшихся с запада на восток.

Инга буквально онемела от неожиданности. Вот, значит, что расположено в центре загадочной впадины! Эта мысль промелькнула и тут же исчезла, не структура дна исполинского кратера заставила ее вздрогнуть, — темные обветренные скалы вздымались утесами, невдалеке в береговой линии виднелся небольшой разрыв, там волны выбили что-то, похожее на грот, а выше, на фоне неба четко выделялись… дома!

Просматривая данные информатория, она не раз видела изображения подобных приземистых построек колониального стиля, и сейчас мгновенно узнала типовые строения, узнала безошибочно, недвусмысленно, понимая, что машинам не нужны дома, и там могут жить только люди!

Но кто они?!

Мифические механопоклонники, в незапамятные времена покинувшие разрушенный Купол Надежды?

Ее вновь охватила дрожь.

Сильнейшее потрясение обрушилось, как внезапный удар, она растерялась, не зная, как реагировать, обернулась к Главному, но дельф… исчез!

Рядом с Ингой не было никого! Они уплыли!

Она нырнула, но эхолокатор эмиранга не сумел обнаружить дельфов.

В первый миг Инга почувствовала жгучую обиду. Как же они могли так поступить со мной?! Зачем оставили одну, ничего не объяснив?

Она вновь всплыла к поверхности, пытаясь справиться с эмоциями, обуздать удушливую горечь. Вот так — поставили перед фактом и исчезли!

Солнце уже начинало клониться к закату. Она смертельно устала, в мыслях царил хаос, в душе больно отдавалась обида, — образ дельфов, как сильных, светлых, добрых существ внезапно поблек.

Она вновь осталась один на один с собственной судьбой.

Глава 4

За границей кипящих широт. Восточный остров…

Покрытая шрамами боевая броня привычно и веско облегала тело.

Западный ветер нес частицы гари. Среди скалистых пиков, где располагалась снайперская позиция, дышать было трудно, в горле першило, слезились глаза, но при закрытом шлеме поразить цель очень сложно. Приходилось терпеть, с этим уж ничего не поделаешь, ведь древнее искусство прямого соединения между человеческим рассудком и исполнительной системой давно утрачено[2].

И все же — удачный выстрел. Артем опустил оружие, подобрал гильзу, загерметизировал шлем. Легкое шипение пневматических уплотнителей — привычный звук для молодого воина. Глоток чистой насыщенной кислородом дыхательной смеси, вырабатываемой устройством преобразователя, воспринимался как заслуженная награда за проявленную выдержку.

Пегого серва буквально пригвоздило к бетонному обломку. Он так и остался на середине полуразрушенного моста между островами, — крупнокалиберная пуля ударила точно в сервомоторный узел, превратив опасного противника в застывшую без движения груду металлокерамики. Теперь бы ночной караул не оплошал, и одной проблемой, наконец, станет меньше.

Артем ласково коснулся углеволоконного приклада. Мощная дальнобойная снайперская винтовка системы «АРГ-9»[3] была его единственным другом. Она придавала уверенности, позволяла бороться с врагом, никогда не капризничала, получая должный уход, вот только патронов к ней становилось все меньше, и он чаще целился, чем стрелял, зная, что нанести серву критические повреждения очень непросто.

Взять хотя бы Пегого. Только за последние месяцы защитники острова трижды списывали его со счетов — сначала после подрыва моста и еще дважды по докладам снайперов, но тот лишь исчезал на некоторое время, а затем опять появлялся, с новыми заплатами на корпусе, еще более осторожный, злобный и опасный.

Время к полудню. Солнце припекало, застыв в зените, тени от скал стали короткими, зато нагретый камень создавал «засветку» на сканерах противника. Артема тоже донимала жара, пот пропитал одежду под броней, но это мелочи. Терпимо.

С позиции у вершин он ушел сразу после произведенного выстрела. Задержишься на минуту — получишь шквал огня в ответ. Машины вооружены лучше, противостоять им трудно, здесь выручают только смекалка, опыт да скорость перемещений по горным тропам.

Спустившись на уровень перевала, он присел в тени нависающего уступа скал, перевел дыхание, затем, оценив достоинства позиции, отстегнул забрало шлема, вскинул оружие, вновь приник к прицелу.

Даль рванулась навстречу, укрупнилась в деталях. Отсюда хорошо просматривались соседние острова. Густой смог от многочисленных производств, организованных машинами на срединном острове, плавился маревом миражей, горячий воздух, переполненный частицами гари, стлался над океаном, но, пока Артем спускался к перевалу, ветер изменил направление и теперь относил в сторону густые шлейфы дыма, открывая взгляду фрагменты титанической стройки.

Сервы захватывали океан.

Они трудились как проклятые, и днем, и ночью. Металлы, добываемые в шахтах срединного острова, шли на производство арматуры, сотни полых железобетонных опор глубоко вонзались в дно океана, затем машины соединяли их поперечными конструкциями, сверху настилали решетчатые металлические каркасы и вновь заливали бетон, сооружая над водой сегменты титанических плит перекрытия.

Проклятые механопоклонники, неприязненно думал Артем, глядя, как сервы полчищами снуют по территории гигантской, совершенно непонятной стройки.

Много лет назад группа последователей Лаймела, проповедовавшего культ машин, в поисках утерянных технологий обнаружила на мелководье у побережья западного острова затонувший там модуль с сервами на борту.

Безумцы разбудили древние механизмы, выпустили в мир зло, которым не смогли управлять.

С тех пор западный и срединный острова захватили машины. Они рыли шахты, добывали металл и камень, сооружали платформы на шельфе, вгрызались в дно, в поисках полезных ископаемых, постепенно вытесняя людей.

Жители островов, чьи предки когда-то приютили механопоклонников, не сумели распознать угрозу в зародыше, пока механизмов было мало, а когда опомнились, силы уже оказались не равны. Самое крупное столкновение с машинами произошло пять лет назад, но одолеть сервов не удалось. Выжившие в тех боях отступили на восточный остров, закрепились на нем. Началось затяжное позиционное противостояние с единственной, но ощутимой для людей разницей, — сервам не нужна еда, им плевать, пригоден ли окружающий воздух для дыхания.

Людям же приходилось туго. Подземные заводы срединного острова сбрасывали в океан тонны токсичных отходов, и все живое на шельфе постепенно погибало.

В детстве Артем (как и большинство мальчишек) мечтал исследовать океан. Он хорошо помнил, как на западной верфи, там, где сейчас машины развернули непонятное строительство, сооружались огромные корабли. В те годы казалось: жизнь вскоре изменится к лучшему. Многие жители островов надеялись, что древние знания помогут создать суда, способные преодолеть кипящие широты, вырваться из кольца подводных вулканов и тогда взорам первооткрывателей откроется совершенно другой мир, сказочный и прекрасный, похожий на тот, что сохранили предания глубокой старины.

Недостроенные корабли сервы частично разобрали на металл, частью приспособили под свои нужды.

Если бы механопоклонники не разбудили древнее зло, жизнь сложилась бы иначе, а так выбор оставался небогатым: либо защищать родной остров от вторжения машин, либо погибнуть.

Артем продолжал наблюдать. Его руки, привычные к весу оружия, не дрожали, в прицел он хорошо различал фигурки сервов-рабочих, но тратить на них драгоценные патроны не было никакого смысла. Вот если бы заметить среди гор песка и ила, зачем-то доставляемых со дна океана, человекоподобную фигуру, — тогда б он ни на секунду не задумался, как поступить. Древние механические исчадия, внешне похожие на людей, были направляющей силой безумной стройки, а, значит, и причиной всех бед. Существовало вполне понятное для Артема мнение: нужно истребить всех древних андроидов, так неосторожно разбуженных механопоклонниками, и тогда остальные машины остановятся, прекратят стройку, не будут больше отравлять океан и воздух, перестанут рыть бесконечные тоннели в поисках все новых и новых ресурсов.

Он медленно смещал ствол оружия, пытливо рассматривая через прицел строительные площадки, расположенные на разных уровнях, но древних механизмов ему не попадалось, только рабочие сервы.

Что ж, видно, не судьба. Хотя, на сегодня достаточно и Пегого. Если ночью его не утащат другие машины, одним врагом станет меньше.

Вновь загерметизировав шлем, он взглянул на положение солнца и начал спуск к океану.

В детстве Артем мечтал поскорее вырасти, ему казалось, что взрослые обладают невероятной свободой, — они делают, что хотят, ни перед кем не отчитываются, ни у кого не отпрашиваются, чтобы сходить, к примеру, на берег, но мечты быстро померкли, стоило ему перешагнуть порог совершеннолетия.

Теперь, вкусив взрослой жизни, он с тоской вспоминал те беззаботные годы.

Спустившись по высохшему руслу ручья, он вышел к передовому посту линии укреплений. Искра датчика анализатора состава атмосферы постепенно сменила цвет с бледно-оранжевого на изумрудно-зеленый. Поднявшийся после полудня южный ветер постепенно очистил воздух от ядовитых примесей.

Артем спрыгнул в извилистый, прорубленный в скалах ход сообщения, снял шлем, закинул оружие за спину.

Защитников острова осталось немного. Человек пятьдесят не больше. Женщины, старики и дети жили в небольшом городке, расположившемся вдоль скалистой береговой линии. Сама природа позаботилась, чтобы сервы не смогли проникнуть на территорию восточного острова со стороны океана, единственная бухта, где причаливали лодки рыбаков и фермеров, охранялась отдельным отрядом воинов, а все остальные подступы были защищены скалами, у подножия которых бесновался прибой.

Сервы в большинстве не умели плавать, да и волны, накатывающиеся на скалистый берег даже в тихую, безветренную погоду затрудняли высадку. Единственным слабым звеном обороны до последнего времени оставался старый мост, но его подорвали, а вдоль пролива недавно закончили возводить линию долговременных укреплений.

— Артем, здорово! — раздался зычный голос.

— Привет, Джордж, — Артем пожал крепкую, сильную мозолистую ладонь ветерана островных сражений.

— Ты Пегому пулю влепил?

— Угу… — Артем подставил ладони под тонкую струйку холодной чистой воды, сочащейся из расселины в скалах, сделал несколько глотков живительной влаги, ополоснул лицо. — Вы теперь не оплошайте. Сервы ночью наверняка попытаются его вытащить.

— Да уж проследим, будь спокоен. К вечеру народ соберу, — сами вылазку устроим. Утащим вражину на наш берег, да разберем тут до винтика.

А что? Идея неплохая. Хотя и рискованная. Машины с того берега в одиночку не ходят. Обычно, если попрут, то сотнями. А за андроидом они точно полезут, тут и гадать нечего.

— Тогда я с вами, пожалуй, останусь, — решил Артем. — Часок вздремну, потом минами займусь. Надо на той стороне все подступы к мосту заминировать.

— Нет, ты на сегодня и так достаточно сделал, — покачал головой Джордж. Жалел он молодых ребят, не давал им соваться в пекло, хотя работа снайпера — тоже не сахар. Жара, сутками напролет в одиночестве, под прицелом сканеров машин. — Ну, сам подумай, ночь с нами пробудешь, и что толку от тебя завтра? Носом клевать на позиции? Нет, браток, тебе выспаться надо, нормально отдохнуть. А мы тут сами справимся.

Артем хотел возразить, но Джордж сбил его решимость вопросом:

— А ты чего только раз сегодня выстрелил?

— Патроны берегу, — нахмурился Артем. — Полторы обоймы всего осталось.

— Кстати, о патронах. — Джордж взглянул в сторону противоположного берега, затем присел. — С утра Френз заходил. Гильзы твои забрал. Обещал к обеду сделать партию. Так что давай, дуй к нему, пополняй боезапас, а завтра с утра, как обычно, в горы.

— Ладно, — нехотя согласился Артем. С Джорджем спорить бесполезно. Да и прав он. После беготни по горным тропам чувствовалась усталость, а завтра — снова на перевал.

— То-то же, — ворчливо произнес ветеран. — Коммуникатор работает?

— Тот, что в шлеме, — кивнул Артем. — Запасной в ремонте.

— Ну и хорошо. Свяжемся с тобой, если что.

* * *

От укреплений до городка всего минут тридцать ходьбы. Восточный остров хоть и большой, но почти полностью скалистый, простора нет. Раньше городок населяли только рыбаки да фермеры, они и сейчас ловили рыбу, разводили съедобные водоросли в бухте, собрали моллюсков на отмелях. Океан всегда был единственным источником пищи для небольшой колонии людей.

Все чаще Артем думал: а что с нами будет дальше? Пустота в душе копилась, росла, ее не могли заполнить полные опасностей будни, он быстро повзрослел, юношеские мечты потускнели, выцвели, а будущего он не видел, как ни силился его вообразить.

Машины уже изрыли подземными ходами два острова, и их экспансия на восток — лишь вопрос времени. Сколько-то мы продержимся, а затем?

Подобные мысли заводили сознание в тупик, от них становилось тяжело на душе.

Сегодняшний день — не исключение. И ребятня, играющая на пыльных улицах, и обветренные дома, построенные еще в незапамятные времена, — все выглядело как-то угрюмо, безысходно. Видно в душе накопилась такая моральная усталость, что все окружающее блекло, становилось серым.

А ведь не так давно жизнь представлялась в совершенно ином свете.

Он заглянул к Френзу, забрал патроны, кустарным способом изготовленные в мастерских, вновь вышел на улицу и остановился в нерешительности.

Пойти в казармы, улечься спать?

Как-то тревожно на душе. Состояние знакомое до омерзения. В последнее время все чаще мир терял краски, становился бесцветным, Артем старался не обращать внимания на приступы серой хандры, но делал себе только хуже. Он знал лишь одно средство, как избавиться от гнетущих мыслей, но редко им пользовался, все острее понимая, — это самообман, бегство от реальности, ведь прошлую жизнь не вернешь.

Ну и пусть, подумал он, решительно свернув в сторону океана.

* * *

У Артема была своя тайна.

Еще подростком, исследуя острова, он нашел узкую извилистую расселину в скалах, ведущую к небольшой, выбитой волнами бухточке, с нависающим над ней каменным козырьком. С тех пор минуло много лет. Артем повзрослел, но по-прежнему единственным спасением от тоски и внутренней тревоги для него оставался океан.

Когда становилось совсем тоскливо на душе, он приходил на берег маленькой бухты, чтобы снять броню, скинуть одежду, лечь на теплые, обкатанные океаном камешки, вдохнуть полной грудью соленый воздух, закрыть глаза, впитывая всем телом тепло ласкового предзакатного солнца.

Он никогда и никому не раскрывал своей тайны, не показывал тропы, ведущей через узкие расселины в скалах, ведь должно же у человека оставаться хоть что-то свое, сокровенное?

В такие минуты отступала гложущая пустота. В маленькой бухте никогда не было сильных волн, уходящие в океан отроги скал служили природными волнорезами, защищали даже во время шторма, глухо принимая на себя удары стихии, а тут всегда царило необыкновенное спокойствие.

Из-за нависающего каменного выступа солнце освещало узкую полоску крохотного пляжа только в предзакатные часы.

Здесь в любой момент могли появиться сервы-разведчики, но Артем старался не думать о них. Ему казалось, что бухту оберегает сам океан, который всегда представлялся ему живым, разумным, одухотворенным.

Тепло солнечных лучей согревало, рокот прибоя успокаивал, Артем чувствовал, как уходит тяжесть прожитого дня, словно ее впитывают мягкие, вкрадчивые, пологие волны. Они неторопливо набегали на берег, затем отступали, перекатывая камушки, шурша ими, оставляя неровную пенистую кайму, теплый ветер нес острые запахи йодовых водорослей, здесь Артем черпал силы, чтобы прожить еще несколько жарких, прогорклых дней…

Сегодня предзакатная тишь казалась какой-то особой, звонкой, настороженной.

Он привстал, опираясь на локоть.

Солнце клонилось к горизонту. Оранжевые предзакатные лучи придавали поверхности воды оттенок бронзы. Наступал короткий период полного штиля, тишины, в которой каждый звук, отраженный эхом от скал, звучит особенно четко…

Он услышал плеск воды, но не вздрогнул, лишь рука на ощупь нашла прохладный пластик пистолетной рукояти, пальцы цепко обхватили ее, и вес оружия лег в ладонь комком упругой силы…

Огненный шар солнца, почти коснувшийся линии горизонта, слепил глаза, очертания скал и гладь воды плавились в его свете, казались почти черными. Артем, не сомневаясь, что в бухту пробрался серв, он ждал появления низкорослого механического исчадия, как вдруг, вода расступилась, отдавая взгляду совершенно нереальный, невозможный образ!..

На фоне стекающего за горизонт светила внезапно возник мягко очерченный силуэт женской фигуры.

Артем замер. Со стороны океана мог появиться только серв, в последнее время машины активно исследовали шельф, и никто из немногочисленных жителей острова не стал бы вплавь огибать береговую линию, мысли проносились в голове, а сердце внезапно дрогнуло. Артем уже позабыл, как оно может трепетать в груди, срываясь в ритм глухих, ощутимых ударов.

Мягкие очертания женской фигуры на фоне полыхающих красок заката — это выглядело настолько нереально и в то же время воспринималось так остро, что он на мгновенье растерялся.

Из воды выходила девушка, одетая в подобие легкого гидрокостюма, — мягкий эластичный материал плотно прилегал к ее телу, — еще шаг, и Артем сумел рассмотреть черты ее лица.

Незнакомка!

* * *

Водная гладь расступилась, Инга вынырнула, осматривая берег небольшой бухты, затерянной среди отвесных скал.

Дно резко поднималось, вода уже едва доходила до колен, и эмиранг начал трансформироваться, сначала сполз к плечам, затем и вовсе, по укоренившейся привычке, собирался соскользнуть с ее тела, как вдруг внезапный звук и движение на берегу остановили его.

Инга онемела от неожиданности.

Она специально выбрала это место, оценив его уединенность, недоступность, рассчитывая отдохнуть, одинаково опасаясь как машин, отравивших своей деятельностью прибрежную полосу, так и мифических механопоклонников, которые, как ей представлялось, живут на окутанных дымами островах.

Человек!..

Отступать назад поздно, да она и не собиралась этого делать. После внезапного исчезновения дельфов в душе стыло чувство обиды, все воспринималось иначе, она невольно остановилась, но затем все же шагнула к берегу.

Губы Инги дрогнули. Она попыталась улыбнуться, только вышло не очень.

Перед ней стоял молодой крепкий парень. Глубокий шрам на его теле, суровое не по годам выражение лица говорили о трудной, полной невзгод жизни, но глаза смотрели без злобы, в них читалась крайняя степень удивления, граничившего с замешательством.

Их взгляды встретились.

Между Ингой и Артемом лежала пропасть многовековой изоляции небольших, чудом уцелевших после крушения колониального транспорта человеческих анклавов. Их пути выживания разнились во всем, по сути, они являлись друг для друга внезапной, оглушающей материализацией древних мифов.

— Ты… механопоклонник? — ее ломкий голос разбил тишину.

— Нет. С чего ты взяла?! — ответ Артема прозвучал озадаченно.

В облике незнакомки оживали легенды. Мурашками стянуло кожу на затылке, когда взгляд коснулся странного гидрокостюма, молниеносная догадка обожгла.

— А ты… из Купола Надежды?! Города, за кипящими широтами?!

Инга ступила на берег. Эмиранг нервно покалывал ее кожу.

Красиво звучит древнее название Лазурного Чертога.

Купол Надежды… Тонкое, эфемерное кружево мифов и преданий связывало прошлое с настоящим, каким-то невероятным образом его нити преодолели Бездну, но сейчас натянулись, готовые вот-вот лопнуть. Инга и Артем испытывали лишь усиливающийся с каждой секундой шок от внезапной встречи. Они оба растерялись, не знали, что делать, о чем говорить, как отнестись друг к другу?

— Я сейчас. — Артем шагнул за скалу, быстро натянул одежду.

— Меня зовут Инга, — донесся до него голос девушки. — Извини, что напугала тебя.

— Ничуть, — он вышел из-за скалы, взглянул на нее, стараясь держаться уверенно, не показать истинной глубины своего замешательства. — Я Артем.

Инга с трудом выдержала его взгляд. Шоковые ощущения от неожиданной встречи буквально затопили рассудок, словно внутри, не выдержав напора обстоятельств, рухнула незримая плотина: мысли путались, в какой-то момент ей неодолимо захотелось шагнуть назад, почувствовать, как спасительная глубина смыкается над головой, гасит невыразимо острые эмоции.

Странным до дрожи было каждое из ощущений, ведь она впервые в своей жизни вышла на настоящий, не искусственный берег, легкий, прохладный ветерок холодил разгоряченное лицо, тревожащие запахи заставляли трепетать ее ноздри, обкатанные океаном камушки казались колкими, но все это гасло, притуплялось, стоило лишь взглянуть на Артема.

Обитатель суши. Человек из другого мира. Но кто он, если не мифический механопоклонник?!

Непроизвольная дрожь охватила Ингу.

* * *

Артем испытывал не менее сильные, стрессовые эмоции.

Среди жителей островов ходило немало легенд об обитателях подводного мира. Большинство мифов зародилось много столетий назад, когда океан выбросил на западном побережье потрепанный штормами корабль последователей культа машин. Измученные, полуживые, каким-то чудом сумевшие преодолеть кипящие океанские широты, они принесли с собой не только зерна новой религии, в корне изменившие жизнь последующих поколений, но и рассказы об уничтоженном небывалым ураганом Куполе Надежды. Подробности истинных знаний стерло неумолимое время, остались лишь смутные, нечеткие, во многом двусмысленные предания, повествующие о недолгом золотом веке огромного человеческого поселения, о детях Бездны, — изменившихся людях, получивших способность жить вне герметичного купола, в открытом океане, но заплативших за это какую-то непомерную цену…

Тени древних сказаний, внезапно воплотившиеся в образе девушки, вышедшей из океанских глубин, потрясли Артема.

В меркнущих красках опалесцирующего заката он заметил, как странный гидрокостюм, плотно облегающий фигуру Инги, медленно трансформируется, перекатывается бугорками мускулов, вытягиваясь, наползая на плечи, поднимаясь вдоль шеи, — он был живым!

Инга, перехватив его взгляд, мысленным усилием заставила эмра угомониться, и тот покорно сполз к плечам.

— Это эмиранг, — пояснила она. — Немного нервничает. Ему непривычно на суше.

Артем сдержанно кивнул, как будто что-то понял.

— Темнеет. Тут неподалеку есть теплый источник, в нем живут светящиеся водоросли. Пойдем?

* * *

Шаткий мостик первых, сказанных в явном замешательстве слов, все же устоял под шквалистым напором шоковых эмоций.

Краски заката стремительно угасали. Окрестности быстро погружались во тьму, невнятный шум океана звучал глухо, отдаленно, в небе загорались первые звезды. Обкатанные водой камешки образовывали неровный, осыпающийся вал на границе прибоя, Инга оступилась, и Артем протянул ей руку, помогая взобраться выше.

Простой жест, а сколько он значит, как много может изменить! Минуту назад между ними действительно лежала пропасть глубиною в сотни поколений, их образы жизни разнились настолько, что казались абсолютно несовместимыми, чуждыми друг другу, но юности доступен иной язык, способный перекинуть мостик через любую семантическую пропасть.

Призрачный свет люминермов освещал скалы, тесно обступившие небольшое озерко теплой воды, питаемое из подземных источников.

Инга настолько устала, что без сил присела на ошлифованный водой камень.

Оглушающий покой. Невероятное ощущение после всех пережитых испытаний.

— Побудь тут, я сейчас принесу свои вещи.

Артем исчез во тьме.

Инга ласково коснулась эмиранга, беспокоясь о нем, но эмр чувствовал себя вполне комфортно, он плотно прильнул к ней, уже не тревожа постоянным покалыванием, на удивление быстро адаптируясь к резкому изменению условий окружающей среды.

Она не слышала приближающихся шагов, Артем ступал почти бесшумно, он появился на границе освещенного люминермами пространства, с чем-то тяжелым, громоздким в руках.

Инга с интересом взглянула на принесенные им вещи.

— Что это?

— Боевая броня, — ответил Артем. Инга заметила, как бережно, аккуратно он сложил элементы экипировки, отдаленно, лишь в общих чертах напоминающие части скафандра, которым пользовался дедушка Фридрих. На поверхности ромбовидных бронепластин виднелись оплавленные шрамы и множество ассиметрично расположенных выщерблин.

Перехватив взгляд Инги, Артем скупо пояснил:

— Это следы от пуль и попаданий лазерных разрядов. У сервов очень мощное, дальнобойное оружие, не чета нашему.

Сервы?

Инга не знала такого слова.

— Механизмы? — догадалась она.

— Точно, — кивнул Артем. — Захватили два острова, хотят и третий присвоить, но мы пока держимся, — скупо пояснил он. — А как у вас? Вы разве не воюете с машинами?

— Нет. У нас практически нет машин… только небольшая энергостанция, — взгляд Инги вновь остановился на глубоких шрамах, отчетливо различимых на большинстве элементов брони. Мгновенно вспомнились некоторые из рассказов дедушки Фридриха, да и полученные в информатории знания об истории далекой, потерянной навсегда Земли вполне емко и недвусмысленно раскрывали термин «война».

Жестокий, ужасающий способ решения проблем и конфликтов, никогда не находивший понимания в рассудке девушки.

Слова Артема внесли еще больше замешательства в мысли.

Что же происходит на островах?

Она удержалась от прямого вопроса, взгляд коснулся массивного, выглядящего чуждо и непонятно оружия, но оттолкнуть образы, лежащие вне ее жизненного опыта не получилось.

Взбудораженные мысли никак не успокаивались, даже непомерная, давящая усталость уже не стушевывала эмоции.

— Ты как оказалась тут? — вопрос Артема вывел ее из замешательства.

— Я заблудилась, — тихо произнесла Инга. Ей вдруг невыразимо захотелось поделиться с ним всем случившимся, хотя такая доверчивость выглядела неуместно? Но почему?

— Артем, а ты что-нибудь знаешь о механопоклонниках? — вопрос вырвался непроизвольно.

— О последователях культа машин? — он помрачнел. — Конечно. Из-за них мы и воюем с сервами.

— Расскажешь? — Инга села поудобнее. От небольшого озерка исходило ощутимое тепло. Неровный свет люминермов озарял лишь небольшое пространство, за границей которого сгущалась тьма.

Артем исподволь взглянул на нее. Образ девушки казался ему хрупким, нереальным, словно все происходило во сне.

Может, я действительно сплю?

Он непроизвольно прикоснулся к своей щеке, вздрогнул, будто его ударило током, затем, чтобы скрыть внезапное волнение, заговорил, глухо и прерывисто:

— Доподлинная история их появления сохранилась лишь в преданиях, — взгляды Артема и Инги вновь встретились. Девушка почувствовала, как взволнованный и немного растерянный блеск в его глазах обжигает ее. — Много веков назад со стороны кипящих широт штормом принесло огромный корабль. Он разбился о скалы у западного острова, но многих, кто плыл на нем, удалось спасти. Их приютили, приняли в общину. Эти люди с корабля были очень странными. Они опасались океана, рассказывали удивительные истории об огромном городе, который называли Куполом Надежды, о неистовом урагане, нарушившем герметичность его прозрачных сводов.

— Да, все происходило именно так… — невольно прошептала Инга.

— Жители купола, используя древние знания и механизмы, построили несколько больших металлических кораблей. Их возглавлял Лаймел, последний хранитель культа машин, он призвал людей покинуть гибнущий город, в поисках суши, но сильные шторма разделили беженцев. Никто не знает, что случилось с другими кораблями, наших островов достиг только один из них. Долгое время спасшиеся механопоклонники, лишившиеся всего, что составляло основу их прежнего могущества, жили обособленно. Их считали безобидными, даже жалели. Свои обряды они проводили где-то высоко в горах. На протяжении многих поколений последователи культа машин не теряли надежды вновь обрести власть над миром. Даже я помню, как Лаймел твердил одну и ту же непонятную фразу: машины — это основа могущества цивилизации, ее столп…

— Лаймел? — перебила его Инга невольно вырвавшимся восклицанием. — Но он жил много веков назад!

— Такое имя носил каждый жрец культа, — пояснил Артем. — На протяжении веков сменилось множество «Лаймелов», но лишь последний из них привел беду.

— Он что-то нашел? — догадалась Инга.

— Он был уже очень стар, и не покидал отшельнического укрытия в горах. Но молодые последователи культа не прекращали поиски древних технологий.

— Им не препятствовали?

— Нет, — качнул головой Артем. — Их считали чудаками. Они специально шли работать фермерами, чтобы получить доступ к гидрокостюмам и подводному снаряжению. В свободное время они исследовали прибрежные воды. Я сам еще мальчишкой часто наблюдал за их погружениями.

— А что они искали?

— Затонувший обломок космического корабля предков. И однажды они нашли его часть. Я хорошо помню, как поднялась суматоха, когда они вдруг начали вытаскивать на берег одинаковые длинные цилиндры из прочного пластика. Даже старик Лаймел покинул свое высокогорное убежище. Он долго совершал непонятные обряды, люди посмеивались над ним, пока вдруг один из контейнеров не раскрылся. Внутри лежал механизм, внешне неотличимый от человека.

— Андроид?

— Ты знаешь это слово?! — Артем невольно напрягся.

— Да. Я училась. Знаю основные типы колониальной техники. — Ингу охватила дрожь, вспомнились останки машины, показанные ей дельфом. — Но что было дальше?

— Дальше? — Артем помрачнел. — Лаймел, будь он трижды проклят, сумел не только распечатать герметичные цилиндры, он оживил механизмы. С самого начала все выглядело жутковато, взрослые хотели сбросить андроидов со скал, но механопоклонники не дали этого сделать, хотя надо было! — с досадой произнес Артем. — Затем все как-то успокоилось, машины не причиняли никому вреда, они даже начали помогать людям. На срединном острове издревле добывали металлы, там было несколько шахт, небольшой заводик и верфь, где в ту пору работал мой отец. Он был мечтателем… — голос Артема звучал все напряженнее, глуше. — На верфи строили большие корабли, папа и меня заразил мечтой о странствиях. Он хотел преодолеть кипящие широты и найти большую землю, он называл ее странным словом «материк». Андроиды стали помогать в шахтах и мастерских, волнение среди жителей постепенно улеглось. Никого не смущало, что человекоподобные машины регулярно совершают паломничество в горы, где в уединении жил старейшина Лаймел. Что они там делали, неизвестно, но постепенно, не без помощи механопоклонников, которые бросили фермерство и как один подались работать на завод и верфь, андроиды начали что-то мастерить.

У Инги возник неприятный холодок предчувствия, словно к ней незаметно подкралась беда.

— Их надо было отключить. Не испытывать судьбу… — тихо произнесла она.

Артем вскинул взгляд. Образ Инги не утратил загадочности, но вдруг стал ближе. Он чувствовал ее волнение, их взгляды все чаще встречались, она понимала его, разделяла чувства, гложущие молодого воина вот уже много лет.

Всего час назад они даже не подозревали о существовании друг друга, но сейчас Артем, захваченный водоворотом воспоминаний, воспринимал ее как давнего друга. Возможно, так происходило из-за того, что он впервые выплеснул ту боль и пустоту, что все копилась, копилась в душе, сжигая изнутри, а она… она сопереживала, невольно забирая при этом частицу его страдания, но делала это совершенно искренне, непринужденно, бескорыстно…

— Однажды все пошло не так, — глухо продолжил он, не без труда справившись с внезапно нахлынувшими эмоциями. — Андроиды, как оказалось, сконструировали другие машины, более примитивные, но очень опасные. Они сказали, что людям больше нет нужды добывать металлы и трудиться в цехах.

— Им поверили?

— Не все, но многие. Учитывая нехватку рабочих рук, предложение выглядело заманчивым, но вот только ситуация быстро вышла из-под контроля. Новоявленных механизмов становилось все больше, теперь они работали в шахтах, на заводе, но строительство кораблей почему-то прекратилось. Отец ходил к старейшине Лаймелу, после того, как его однажды не пустили на верфь, но тот сказал буквально следующее: «Отныне все изменилось. Цивилизация предков возвращается. Могущество машин изменит мир к лучшему».

Мне кажется, Лаймел уже тогда был безумен. Отец вернулся ни с чем, население острова вновь взбудоражили непонятные перемены, начались волнения, звучали призывы отключить механизмы, и вернуться к привычной жизни, но механопоклонники и слышать ни о чем не хотели. Они забаррикадировались в шахтах, на заводе и верфи. Откуда они взяли оружие, до сих пор остается загадкой. На островах был свой арсенал, доставшийся в наследие от предков, но им никто не пользовался.

Вражда вспыхнула стихийно, после того, как один из механопоклонников открыл стрельбу по людям, пытавшимся открыть ворота верфи. Началась паника, затем наступил шок, но вскоре Джордж, друг моего отца, открыл арсенал, раздал мужчинам оружие. Так началась война.

— Ужасно… — Инга с болью и содроганием смотрела в глаза Артему.

— Да, — он не отвел взгляда. — Мой отец погиб при первом штурме верфи. Сервы, оказывается, успели создать охранные механизмы, которые стреляли без промаха, и ничуть не заботились о человеческих жизнях. Бои за срединный остров продолжались несколько месяцев, почти всех механопоклонников удалось истребить, но разбуженное ими зло победило. После большого сражения, сервы полностью завладели двумя островами, а мы были вынуждены отступить. С тех пор ситуация лишь ухудшается. Машин становиться все больше, а наши силы тают…

Короткий, но емкий рассказ Артема глубоко ранил Ингу.

Она даже представить не могла, что ситуация на островах столь ужасающая.

Смерти людей, как и поведение машин не укладывались в голове, все ее существо протестовало, но это уже свершилось, теперь даже действия дельфов уже не выглядели столь эгоистичными. Что обитатели водной стихии могли поделать с бурной промышленной деятельностью машин? Инга мгновенно вспомнила, как неуклюже двигался Главный на суше.

Но трудности дельфов меркли перед трагедией, постигшей население островов.

Что сказать Артему?

Банальные фразы сочувствия застревали в горле. Инга подняла взгляд. Он ведь мой ровесник… А сколько пережил, какое горе испытал!

Видимо, чувства отразились в ее взгляде, в выражении лица.

Артем потупился. Он с трудом сдерживал остатки эмоций, рвущихся на волю, а Инга как будто гасила его боль, она не произнесла ни слова, наступила тишина; ни он, ни она не решались нарушить затянувшееся молчание, как вдруг где-то далеко дробно ударили частые звуки, тишина всколыхнулась, в горах отозвалось эхо, басовитой судорогой, отдающейся легкой вибрацией камня, прокатилась серия разрывов, и звук перестрелки внезапно рассыпался ритмикой ожесточенного боя.

Артем вскочил.

Инга толком не успела ничего понять, ведь звуки выстрелов не несли для нее очевидного смысла, а он, действуя со сноровкой хорошо подготовленного бойца, уже надел тяжелые элементы боевой брони, схватил оружие, но в последний момент все же задержался, хотя все его существо рвалось сейчас туда, где разгоралась яростная перестрелка.

— Держи! — он протянул ей тяжелый автоматический пистолет системы Ганса Гервета. — Здесь ты в безопасности, но… не помешает!

— Я не умею им пользоваться…

— Все просто. Крепко сжимаешь в руках, наводишь на цель, указательным пальцем давишь на бугорок сенсора.

Артем буквально разрывался на части, это было видно в каждом его движении.

— Иди, — Инга интуитивно поняла его состояние.

— Дождись! Не уплывай! Я вернусь! — последние слова Артема смешались с отдаленным эхом выстрелов.

* * *

Здесь ты в безопасности.

Многое лежало за гранью понимания, вне жизненного опыта Инги.

Она села на камень подле теплого источника, оперлась спиной о скалу, затем положила тяжелый угловатый пистолет немного в стороне от себя.

Ей было страшно. Не за себя, за Артема, который так истово рванулся навстречу смертельной опасности.

Инге еще многое предстояло постичь, но уже сейчас скупой, исчерпывающий, пронзительный рассказ юноши, заставлял ее вслушиваться в рассыпающиеся эхом звуки.

Там шел бой.

Сгорали машины, погибали люди! Почему? Зачем?

Что же происходит с нашим миром? Где вдруг закончилось хрупкое светлое детство и началась череда роковых событий?

Вдруг вспомнились листки с вопросами для тестирования, упавшие в щель между столом и закругляющейся стеной батт отсека.

Казалось, это было в иной, прошлой жизни…

Инга закрыла глаза, пытаясь успокоиться, но не получалось. Скалы вздрагивали, бой бесновался далеко, но от этого становилось только страшнее, — какова же настоящая сила взрывов, если вибрации пересекают половину острова? — невольно думалось ей.

Теперь она жалела, что так мало внимания уделяла изучению машин. Технические дисциплины казались ей скучными, они принадлежали к области давно утраченных технологий, не имели никакого отношения к ее реальности, и вот, все обернулось иначе.

Если бы я лучше знала колониальную технику, то смогла бы что-то сделать?

Вряд ли. Она даже не представляла, каким уровнем знаний необходимо обладать, чтобы обуздать потревоженные механопоклонниками древние силы.

Вот дедушка Фридрих наверняка знал бы, как действовать, — думала Инга. — Но у него не спросишь совета. Он остался за границей кипящих широт, и с этим обстоятельством ничего не поделаешь.

…

Только под утро звуки выстрелов начали стихать, затем и вовсе угасли.

Больше не вздрагивали скалы, и Инга, совершено измученная, забылась неглубоким, тревожным сном.

* * *

Солнце давно взошло над островами, когда со стороны неприметной расселины в скалах послышался звук неровных шагов, сопровождаемый бряцанием металла.

Спустя минуту из глубокой тени скал появился Артем.

Молодой воин шел, пошатываясь, одной рукой постоянно придерживаясь за каменную стену, затем расселина расступилась узкой прибрежной полоской, и он остановился.

Никого…

Берег бухты плыл, двоился перед глазами.

Шлем боевой брони, разорванный осколком, выглядел покоробленным. На руках и груди Артема, запеклись брызги крови, он едва стоял на ногах, с трудом удерживая равновесие.

Инга исчезла… Но я же вернулся, как обещал! — далекая, чужая мысль чиркнула рикошетом и канула в багряную черноту.

Он сделал еще несколько нетвердых шагов, добрел до источника теплой воды.

И тут никого. Лишь его автоматический «Гервет» сиротливо лежит на плоском камне. Может, я просто сошел с ума от вечных боев, одиночества, пустоты, вот и придумал ее?

Образ Инги плавился в растерзанных болью мыслях.

Артем тяжело сел, оперся спиной о скалу. Сил, чтобы снять окровавленную экипировку уже не осталось. Все плыло перед глазами, он медленно проваливался в тяжкое полубредовое забытье.

* * *

События разворачивались стремительно, жестко и недвусмысленно, не давая передышки, нанося удар за ударом, словно судьба решила поквитаться с Ингой за двадцать лет светлой, в чем-то наивной, беззаботной жизни.

Она проснулась рано, с первыми лучами солнца, нырнула в океан, блаженно ощущая, как прохладная вода объяла ее.

Тревожные мысли отступили на время. Дно бухты защищали отроги скал, жизнь тут не погибла, напротив, сконцентрировалась в относительно благоприятной экологической нише. Инга испытывала голод, сон не освежил и не принес покоя, но жизнь продолжалась, тревожные звуки боя давно утихли. Артем обещал вернуться, мысли девушки невольно и постоянно возвращались к образу молодого воина, ушедшего в ночь.

Вернется, наверное, усталый, голодный, думала она, собирая съедобных моллюсков, затем нашла заросли длинных волокнистых водорослей, нарвала их, дважды выбираясь на берег, чтобы разложить для просушки в том месте, где утренние солнечные лучи нашли прореху в скалах и щедро освещали небольшой участок галечного пляжа.

Шло время, но Артем не появлялся.

Инга перекусила, сплела себе тунику из влажных, не успевших огрубеть волокон, затем, подойдя к кромке воды, отпустила эмиранга. Ему тоже необходим отдых.

Пока эмр уплыл в поисках пищи, Инга взяла две большие ракушки и пошла вдоль берега в поисках источника пресной воды. В озерке, где приютились люминермы, вода оказалась горьковатой на вкус.

Берег небольшой бухты обрывался скалами, но девушка оплыла их, нашла небольшую, выбитую волнами площадку, осмотрелась, заметила, как невдалеке, среди ряби, промелькнул силуэт эмра, помахала ему рукой, затем шагнула в тенистую, прохладную глубину небольшого грота.

У дальней стены она отыскала звонкий прохладный ручеек, выплескивающийся из трещины в скале, напилась, наполнила обе ракушки, подошла к кромке воды и невольно замерла, глядя на бескрайний простор океана.

Как же странно и непривычно воспринимается родная стихия при взгляде с суши!

За короткий, но перенасыщенный событиями отрезок времени Инга узнала множество новых для себя понятий, и вот теперь они находили место в оценке окружающего мира.

Океан, — это огромный живой организм, он сродни другим природным стихиям, но тут на родной планете он выделился, стал определяющей силой, единственным источником жизни.

Взгляд с берега был настолько необычен для восприятия Инги, что невольно порождал множество мыслей, ассоциаций, которые раньше и в голову бы не пришли. Глядя, как волны разбиваются об отроги скал, она ощущала новые черты характера в облике родной, привычной с детства стихии.

Да, у океана свой характер. Он способен накормить, защитить, подарить покой, безмятежность глубин, а может стать жестоким, непокорным, смертельно опасным.

Все, о чем думала Инга, она испытала на себе. Ей казалось, что океан воспринимает каждый поступок, действие, по-своему оценивает его, и никогда не простит пренебрежительного отношение к себе, откуда бы оно ни исходило.

Теперь она понимала Артема.

Взгляд с суши завораживал. Он успокаивал и одновременно пробуждал в душе что-то ранее неведомое. Казалось, что смотреть в бескрайнюю даль можно часами, забыв о времени, оставаясь один на один с могучей стихией. Шум волн как будто разговаривал с ней, легкий ветер нес тайны неведомых просторов.

Поверхность воды воспринималась с нового ракурса, виделась непроницаемой границей, волнующимся пологом, скрывающим своих обитателей. Абсолютно новое чувство. Даже прекрасно зная подводный мир, Инга поймала себя на мысли, что затрудняется определить, есть ли сейчас кто-то под зыбкой границей волн, кто-то наблюдающий, или даже подкрадывающийся к тебе?

Только вода и небо, сливающиеся в горизонт!

Неужели жители остров именно так видят огромный, но закрытый для них мир океанских глубин?

Наверное, они воспринимают океан как таинственную, непредсказуемую, грозную силу, способную либо одарить, либо отнять все?

Но им не избежать тесного контакта с водной стихией, ведь океан остается единственным источником существования, наступает миг, и они погружаются, наверное, испытывая при этом противоречивые чувства: и страх перед неведомыми глубинами, и острое насущное желание отыскать дары огромного, неизведанного пространства…

…Инга долго стояла, глядя в бескрайнюю даль, затем, стараясь не расплескать пресную воду, стала пробираться назад, но уже не вплавь, а по узким, скользким выступам скал.

* * *

Артем то терял сознание, то вновь ненадолго приходил в себя. В минуты прояснения рассудка он вновь и вновь скользил взглядом по пустынному берегу маленькой бухты в тщетной надежде увидеть Ингу.

В какой-то миг ему пригрезилось, что у дальних скал появился призрак. Силуэт девушки в легкой сплетенной из водорослей тунике выглядел нереально. Она шла по влажным камням, балансируя руками, стараясь не расплескать воду из двух больших, но неглубоких, отливающих перламутром раковин.

Гримаса судьбы?

Насмешка, еще один нереальный, завораживающий образ, порожденный травмированным сознанием?

Легко ступая, она подошла ближе, остановилась вне поля зрения, за скалой у плоского камня, по другую сторону озерка теплой воды, затем появилась вновь и только сейчас, обернувшись, заметила его.

— Артем! — она бросилась к нему, присела, ее черты исказились, лицо мгновенно побледнело: — Артем, что с тобой?! Ты ранен?!

Мгновенья сейчас спрессовывали в себе дни и месяцы, которые они могли бы провести, постепенно узнавая друг друга, находя узкие тропки понимания и взаимного доверия, ведущие через пропасть совершенно разных мировоззрений.

Нет. Мгновенная вспышка эмоций высветила главное, — они были людьми, двумя неизмеримо близкими существами, по сути, несмотря на все различия в воспитании, жизненном опыте, — все, что разделяло их, исчезло вмиг, ушло вместе со вскриком Инги, со слабеющим шепотом Артема:

— Я же обещал… вернуться…

— Артем, у тебя кровь! — Инга попыталась снять с него покоробленный боевой шлем, но тот не поддавался, шейное кольцо не хотело размыкаться, она едва не порезалась о разорванный ударом осколка металл, а он, с трудом удерживая искру сознания, вдруг остро и ясно понял: все случившееся накануне вечером не пригрезилось ему.

— Это не моя… кровь… Контузило… Отлежусь… пройдет…

Инге наконец удалось разъединить две половины шейного кольца, она сняла с головы Артема изуродованный шлем, отложила в сторону, прижала пылающие ладони к его щекам.

Живой…

Глубокая ссадина на лбу уже не кровоточила.

— Сиди, не шевелись, сейчас воды принесу!

Она опять исчезла из поля зрения, Артем отчаянно сопротивлялся головокружению, слабости, боли, страшась только одного — чтобы не истаял ее образ, не растворился в сумерках контуженого сознания.

Инга вернулась, смочила водой его потрескавшиеся, пересохшие губы, осторожно обмыла ссадину, затем ослабила крепления брони, стала снимать элементы испятнанной кровью экипировки.

Ее руки дрожали, внутри все переворачивалось от вида засохших брызг крови, она действовала быстро, но неумело, тревожно поглядывая на Артема, а он старался ободрить ее, бессвязно шептал, постепенно погружаясь в бредовое состояние:

— Сервы… отбили Пегого… Опять утащили… к себе на остров… Джорджа ранило… еще в начале боя… Они, как стальная лавина… накатились… думали сомнут нас… Не вышло… мы удержались…

Он попытался привстать, но Инга не дала ему делать резких движений.

Затем сознание Артема не выдержало, крутанулось, проваливаясь в бездонную пропасть.

* * *

Он пришел в себя ближе к вечеру, уже на закате.

Мягкие водоросли щекотливо прикасались к лицу. Инга сидела поодаль, бледная, усталая, напряженная.

Артем с трудом приподнял голову:

— Инга…

Она обернулась.

— Очнулся? — девушка подошла, присела подле Артема. — Напугал меня. Как себя чувствуешь?

— Пить очень хочу.

— Сейчас.

Она принесла воды, напоила его, поддерживая голову, как будто маленького ребенка.

Несколько секунд они молчали.

— Кто-то погиб? — первой нарушила Инга воцарившуюся тишину.

— Нет. Обошлось. — Артем привстал, затем сел, опираясь спиной о выступ скалы. — Двоих ребят легко ранило. Да Джорджа, нашего командира, задело еще в начале боя. Поправятся.

— Артем, — она пристально взглянула на него. — Так нельзя. Нельзя так жить!

— Но что мы можем поделать? — вопросительно ответил он. — Это моя реальность. В ней уже ничего не изменишь…

— Неправда! Колониальные механизмы не могут… — она осеклась, — не должны причинять вред людям! Это неисправность, понимаешь?!

— Нет. Не понимаю, но верю тебе. Только как ее устранить? Ты знаешь?

Инга отрицательно покачала головой.

Бледное лицо Артема исказила горькая улыбка.

— Расскажи мне о своем мире, — неожиданно попросил он.

Инга подсела к нему поближе.

Сейчас воспоминания о Лазурном Чертоге, Изумрудной Глади, обо всех родных местах, где прошли ее детство и юность, ей самой казались… сказкой, слишком жестоко конфликтовала реальность с памятью о недавнем прошлом.

Медленно гасли краски заката.

Артем слушал голос Инги, пытаясь представить взрастивший ее лучезарный мир, простершийся за кипящими широтами и пропастью Бездны.

* * *

Двое суток Артем провел в маленькой бухте среди скал, медленно поправляясь после контузии.

— Тебя не станут искать? — беспокоилась Инга.

— Коммуникатор в шлеме работает, — ответил он. — Я уже разговаривал с Джорджем. Сказал, что отлежусь дня два-три.

— А затем?

— Снова на позицию.

Она помрачнела, но ничего не ответила.

Днем Инга вместе эмирангом уплывали исследовать прибрежные воды. Оставаясь один, Артем постоянно беспокоился о ней, но девушка возвращалась еще засветло. Вечерами они подолгу сидели на берегу теплого озерка. Инга рассказывала ему о Лазурном Чертоге, о Фридрихе, о том, как она узнала тайну появления эмиранга, о Бездне, о начале своего невольного путешествии, о городе дельфов и сделанных открытиях.

— Я должна найти способ вернуться, — все чаще повторяла она. — Дедушка Фридрих — вот кто в действительности знает все особенности колониальной техники! Уверена, он сможет разобраться в причинах происходящего!

Артем не знал, что ответить. Как преодолеть кипящие широты, двигаясь против течения? Если Инга едва не погибла, захваченная попутным потоком, то путешествие в обратном направлении выглядело совершенно нереальным.

Оставаясь один, он невольно продолжал размышлять над возникшей проблемой и постепенно додумался до ее технического решения.

Он пока ничего не сообщил Инге, но связался с Френзом, переговорил с ним. Тот конечно поворчал, ссылаясь на текущие заказы, но Артем проявил упорство, и старый мастер все же согласился отложить другие дела, выполнить его просьбу.

…

Утром третьего дня произошло неожиданное событие.

— Артем! Подойди сюда! — Инга стояла у кромки воды, призывно махая ему рукой.

Он как раз умывался у теплого источника. Мучительные последствия контузии постепенно проходили, сегодня он чувствовал себя намного лучше.

Инга, стоя на берегу, напряженно всматривалась в воду.

Внезапно из глубины появилась тень, она стремительно выросла, приобретая очертания знакомого Артему существа.

Дельф!

— Я называю его — Главный, — голос Инги звенел. Девушка протянула руку, коснулась упругой, покрытой миллиардами микроскопических ворсинок кожи существа.

Артем присел на корточки, погладил дельфа по покатому лбу, словно давнего знакомого.

— Так, значит, они не уплыли? — обернувшись, спросил он у Инги.

— Выходит, нет. Ждали где-то поблизости. Я заметила их еще вчера, во время погружения. А ты не удивлен? Ты разве и раньше встречался с дельфами?

— Однажды они спасли мне жизнь, — ответил Артем.

— Серьезно? Расскажи! — попросила Инга, заметив, что Главный отплыл от берега, и начал кружить, словно что-то обдумывал, пребывая в состоянии смятения.

— Тебе и правда интересно? Вообще-то обычная история. Раньше они часто помогали людям.

…

Дельфам Артем действительно был обязан жизнью.

Ему было десять лет, когда однажды он без спроса ускользнул из дома, отправившись купаться.

Как и любой житель островов, плавал Артем неплохо. Он мог часами не вылезать из воды, иногда заплывая очень далеко. Ему нравилось чувствовать себя сильным, свободным, водной стихии он не боялся, умел экономить силы, иногда подолгу отдыхал, расслабив мышцы, раскинув руки, лежал на спине, покачиваясь на отлогих волнах, глядя в лазурные небеса.

В тот день погода с самого утра хмурилась, но Артем все же выплыл за безопасные границы рыбацкой бухты, когда внезапными порывами налетел шквалистый ветер, в считанные минуты подняв высокие волны, постепенно перерастая в шторм.

Он растерялся. До бухты далеко, а волны и ветер несли его в сторону скал, о которые разбивался бесноватый прибой.

Через пару минут, быстро и бестолково растратив силы, Артем испытал настоящий ужас. Он вдруг отчетливо подумал, что погибнет. У него не хватало сноровки и сил, чтобы одолеть волны и ветер, выплыть невредимым к узкому проливу, ведущему в рыбацкую бухту, затерянную среди скалистой береговой линии.

Внезапно среди волн появились стремительные силуэты обитателей глубин.

Дельфов Артем видел и раньше, — они частенько подплывали близко к берегу, даже иногда сопровождали лодки рыбаков, особенно в хорошую, тихую погоду, резвились, выпрыгивая из воды, охотились на головоперов, издавая характерные пощелкивания и клекот.

Огромный вал волны накрыл его с головой.

Он выбился из сил, потерял чувство направления, и уже отчаялся выбраться из кипящей стихии, — бестолково барахтаясь, он уходил под воду, остатки воздуха разрывали легкие, ужас окончательно затуманил рассудок, как вдруг Артем почувствовал прикосновение, которого уже не забыл никогда.

Что-то твердое ткнулось в ладонь, в первый миг промелькнула паническая мысль: я же на глубине, откуда тут скалы? а в следующую секунду стало не до размышлений, воздух вырвался из легких, он отчаянно силился задержать дыхание, отсрочить страшную смерть.

Внезапно его судорожные движения вновь столкнулись с препятствием: вокруг в темной, пузырящейся воде стремительно проносились силуэты дельфов, они кружили подле тонущего мальчика, подплывали вплотную, касались его своими короткими руками, требовали обратить внимание на них.

Страх, затмивший рассудок, не позволил Артему понять их намерения, он захлебывался, и тогда дельфы перехватили инициативу, — десяток существ окружили его, их сильные гибкие тела, покрытые упругой, ворсистой кожей плотно соприкоснулись, они поддерживали тонущего мальчишку, ограничивали свободу движений и одновременно, не нарушая строя, начали стремительно всплывать к бушующей поверхности океана.

Перед глазами Артема всколыхнулась поверхность воды.

Он успел судорожно вдохнуть, прежде чем очередная волна обрушилась на спасших его существ.

Дельфы, не дожидаясь удара стихии, мгновенно ушли под воду. Они сохранили построение, увлекая за собой перепуганного мальчика.

Артем плохо соображал, что происходит, но инстинкт самосохранения сделал свое дело: мышцы ослабли, он больше не барахтался, приняв простой способ спасения, вдыхая каждый раз, как только поддерживающие его дельфы поднимались к поверхности, и тут же задерживал дыхание, позволяя им нырнуть, погрузиться ниже уровня бушующих волн, где обитатели океана могли стремительно плыть к берегу.

Так повторялось раз за разом.

Дельфы всплывали, давали Артему вдохнуть и вновь уходили на глубину, — даже их сил не хватало, чтобы противостоять ударам огромных волн.

Постепенно страх отпустил рассудок мальчика, теперь он уже осознанно старался помочь дельфам: Артем вытянул руки, уцепившись за их жесткие спинные плавники, и плотный кокон окруживших его тел тут же распался, двое существ, за которых он ухватился, по-прежнему плыли к берегу, еще одна пара постоянно дежурила рядом, поддерживая мальчика, когда он ослаблял хватку, остальные находились поблизости, готовые в любой момент придти на помощь или подменить уставшего сородича.

Затем произошло удивительное событие, врезавшееся в память на всю жизнь.

Берег уже приблизился настолько, что стал слышен оглушительный рокот разбивающихся о скалы волн. Артемом вновь овладел ужас перед стихией, он не представлял, как выбраться на сушу, но дельфы знали выход. Один из них подплыл к мальчику, требуя внимания, затем несколько раз заглотил воду, изображая глубокий вдох.

Артем догадался, — дельф просит его набрать в легкие как можно больше воздуха, насытить кровь кислородом, чтобы надолго задержать дыхание.

Он кивнул, пытаясь языком жестов передать, что все понял.

Дельф тут же отплыл в сторону, а два других, за плавники которых держался Артем, тут же устремились к поверхности, поймав промежуток между двумя огромными волнами.

Он успел несколько раз вдохнуть, затем задержал дыхание, и дельфы тут же нырнули.

Они погружались все глубже, вокруг становилось темно, но даже при минимальном освещении Артем сумел понять, что движутся они вдоль подводной части острова. Скалы возвышались сплошной стеной, на глубине не чувствовалось волнения, здесь было тихо, как в надежном убежище, лишь водоросли лениво покачивались из стороны в сторону, да сновали многочисленные стайки самых разнообразных существ.

Дельфы продолжали погружаться, а он уже не мог сдерживать дыхание, воздух пузырьками вырывался изо рта, спазматическая боль сдавливала грудь.

Внезапно в серо-зеленой покрытой подводной растительностью скалистой стене показалось темное отверстие, обрамленное нитями водорослей. Оно выглядело устрашающее, но дельфы устремились в мрачный тоннель, увлекая за собой полузадохнувшегося мальчика.

У него кружилась голова, болели уши, но дельфы продолжали всплывать.

Артем находился на грани обморока, когда водная гладь вдруг с плеском расступилась, и он увидел всего в нескольких метрах от себя пологий каменистый берег.

Он не помнил, как выполз на сушу. Его долго судорожно рвало, затем наступило полное бессилие, безразличие к окружающему.

Когда он очнулся, дельфов уже не было.

С трудом сев, Артем осмотрелся, и понял, что находится в небольшой бухте, скрытой среди скал. Над головой, укрывая от дождя, нависал неширокий каменный выступ.

…

— Вот так я и узнал о существовании этой бухты, — завершил он свой короткий бесхитростный рассказ.

— А как же ты выбрался отсюда?

— Нашел расселину в скале, начал карабкаться по ней, затем вышел к руслу ручья, а там уже все было знакомо, считай рукой до дома подать.

Главный, тем временем все кружил в стороне, то исчезая под водой, то вновь выныривая.

— Странно они себя ведут. — Артем оценивал дельфов со своей точки зрения. — Вроде бы сильные, я бы сказал, могучие существа, выращивают огромные подводные города, а сервов боятся, да и тебя бросили, считай, на произвол судьбы. Непохоже на их прежнее отношение к людям.

— Возможно, у них другая, совершенно непонятная нам психология? — спокойно отреагировала Инга. — А меня они вовсе не бросили, раз оставались неподалеку. Просто хотели, чтобы я своими глазами увидела все, что тут происходит. Ведь полноценного общения у меня с Главным так и не вышло. Как, по-твоему, он сумел бы жестами рассказать мне об островах, о сервах, о людях?

— Не знаю, — пожал плечами Артем. — Ты из-за этого каждый день погружаешься?

Инга кивнула.

— Я исследовала прибрежные воды. Все намного хуже, чем кажется. Назначение постройки, что возводят машины, мне до сих пор непонятно, а вот жизнь погублена практически везде, по всему периметру островов.

— Знаю, — вздохнул Артем. — Мы ведь напрямую зависим от океана. Только там можно отыскать пищу.

* * *

Дельф периодически появлялся в отдалении, а Инга и Артем сидели на берегу. Сменив тему, они вернулись к обсуждению наболевшего вопроса, требующего какого-то радикального, незамедлительного, комплексного для людей и дельфов решения.

— …покидая Землю, наши предки мечтали о лучшей жизни. Они пересекли бездну пространства в поисках новой родины. — Инга говорила очень серьезно, но Артем не совсем понимал ход ее мысли:

— К чему ты клонишь?

— Я отыскала у западного побережья фрагмент затопленного грузового отсека, откуда механопоклонники подняли контейнеры с андроидами. Это действительно сегмент колониального транспорта «Атлант», внутри на многих деталях сохранилась маркировка.

— Ну и что?

— А то, что механизмы, захватившие острова, принадлежат к сумме человеческих технологий! — пояснила Инга, вновь и вновь формулируя не дающую ей покоя мысль. — Наши предки взяли андроидов с собой, на борт космического корабля. А теперь ответь мне, — зачем им понадобились машины, уничтожающие все вокруг?

— Понятия не имею, — для Артема слова «андроид» и «серв» прочно ассоциировалось с образом врага. — Ты ведь сама убедилась, — ничего полезного они не делают! Ты что пытаешься их оправдать? Я лично знаю только один способ общения с машинами, — невесело произнес он, коснувшись оружия, которое постоянно держал под рукой.

Инга обернулась.

— Твоя винтовка нам не поможет, — ее ладонь легла поверх ладони Артема. — Война — это путь обреченных.

Он невольно вздрогнул от прикосновения Инги.

— Поведению сервов должно существовать какое-то логическое объяснение, — продолжила она начатую мысль. — Но мы с тобой видим лишь следствия, не понимая причины.

— Думаешь, Фридрих что-то поймет?

— Он очень хорошо разбирается в технике! — Инга встала, отошла к одинокой скале, где складывала свои находки, вернулась, показала Артему пригоршню микрочипов.

— Я нашла их в затопленном грузовом сегменте.

— Носители информации. — Артем был озадачен. Такой же чип, размером меньше человеческого ногтя, являлся центральным вычислительным и запоминающим устройством его снайперской винтовки. В нем содержались огромные объемы информации. Сколько данных сейчас лежит на ладони у Инги, трудно даже представить.

Он взял один из микрочипов, повертел в пальцах.

Нет, судя по разъему, они мелковаты для гнезда, расположенного у основания приклада его оружия.

— Может быть, я держу в руке знания, которые станут ключом к решению проблемы сервов? Но как их прочесть? — не унималась Инга. — Только в информатории, у дедушки Фридриха, есть необходимая аппаратура! Я должна вернуться, нужно найти способ преодолеть отравленные широты!

* * *

Их разговор заинтересовал Главного.

Дельф подплыл к берегу, высунулся из воды, придерживаясь руками за камень. Он внимательно прислушивался к их спору, наблюдал за жестами, провожая взглядом каждое движение Артема и Инги.

В душе Артема шла борьба.

Слова Инги глубоко задевали его воображение. С ее появлением мир необратимо изменился. В нем появилось нечто щемящее, светлое, быстро, необратимо заполнившее внутреннюю пустоту.

Она упряма. Уплывет одна, без подготовки, вновь столкнется с опасностями, а я? Отпущу ее?

Существует ли на самом деле иной путь, решение, не связанное с войной, с монотонным и практически бесполезным, не приносящим реальных успехов истреблением машин? Разве стало их меньше? Одних уничтожаем, но им на смену появляются новые. А нас все меньше, с каждой схваткой.

Инга произнесла именно те слова, что давно тревожили, вызревали в душе Артема. Война — тупик. Даже если каким-то чудом вдруг удастся истребить всех сервов, одним махом, что изменится в жизни? Восстанут павшие? Оживут отравленные океанские просторы?

Может ли прочитанный чип с информацией стать сродни удачному выстрелу? Он мыслил доступными понятиями, испытывая мучительные сомнения, постепенно склоняясь к мысли, что любая попытка изменить неумолимое течение событий, станет лишь благом, а возможно — спасением.

Принять решение было нелегко, но сидеть, сложа руки, мучиться, спорить с самим собой, бездействовать, — это противоречило натуре Артема. Он не боялся искать нестандартные ходы в моменты боя, так почему же сейчас не признать, что взгляд Инги, свежий, не притупленный многолетней ненавистью, отражает истину?

Решить проблему сервов без боя?

Явная крамола, в нее никто не поверит, и действовать придется самому, на собственный страх и риск.

С этим я справлюсь. В конце концов, переговорю с Джорджем. Командир не глуп, он хоть и ненавидит сервов, но лучше других понимает, что ситуация сложилась тупиковая. Любая помощь извне для нас, как глоток чистого воздуха.

Но сейчас Артема мучил другой вопрос. Он понимал, что совершенно не готов к долгому подводному путешествию. Нет ни опыта, ни достаточных сил, стану лишь обузой, — ему приходилось мыслить непредвзято, беспощадно к себе, к своим желаниям и порывам. — Но, может быть, дельфы окажут помощь Инге, или хотя бы проводят ее, оберегая по пути к кипящим широтам?

Он взглянул на Главного, подсел поближе.

Между камней проглядывал песок. Артем разгреб гальку, выровнял площадку, выщелкнул патрон из магазина снайперской винтовки и острым концом пули начал чертить условные линии.

Дельф с интересом наблюдал за его действиями. Инга склонилась над плечом Артема, он ощущал ее теплое дыхание, и от этого чувства замирало сердце.

— Ты знаешь, где проходят границы подводных извержений? — удивилась девушка.

Артем кивнул. Его отец всерьез готовился к преодолению кипящих широт. У них дома на стене когда-то висела старая пожелтевшая, выцветшая карта, нарисованная от руки. Отец говорил, что она составлена очень давно, в ней собраны свидетельства тех, кто в древности исследовал воды всемирного океана. Тогда мореплаватели не нашли безопасного пути через зоны извержений, но позже на карту кто-то нанес маршрут, проделанный механопоклонниками после их бегства из разрушенного ураганом Купола Надежды.

Сосредоточившись, он чертил на влажном песке, по памяти восстанавливая старую карту.

Сначала Артем изобразил цепь из трех островов. Затем, припоминая пропорции древнего рисунка, начал вести неровную линию, окружающую острова непроходимым периметром зон подводных извержений.

Замкнув многократно изгибающуюся кривую, он некоторое время смотрел на получившуюся схему, затем уверенным движением пометил один из участков.

— Вот тут, предположительно, существует разрыв. Он узкий и извилистый. Воды кипят чуть в стороне, но плыть небезопасно. Когда нет ветра, все затягивает отравленными испарениями. Известно, что механопоклонники прошли именно этим путем. Мой отец случайно отыскал карту в архивах, он хотел построить корабль с герметично закрывающимся отсеком, но война с сервами нарушила все планы.

Инга задумалась.

Пожалуй, на глубине плыть лишь немногим безопаснее, чем по поверхности океана. Токсичные вещества, растворенные в воде, способны погубить эмиранга.

— Надо придумать, как мне защититься от токсинов, — размышляя вслух, произнесла она. — Но все же главная проблема: выбор правильного направления. Недостаточно преодолеть зону извержений и пропасть Бездны, нужно как-то отыскать Лазурный Чертог!

— Я уже придумал, как защитить тебя и эмра, — признался Артем. — К полудню схожу в город. Френз обещал усовершенствовать один из гидрокостюмов, какими пользуются фермеры. Если ты наденешь его поверх эмиранга и перейдешь на дыхание через систему преобразователя, то отравленные воды вам не страшны.

— Здорово! — искренне обрадовалась Инга.

Дельф тем временем внимательно изучал нарисованную Артемом карту.

— Надо пояснить ему суть проблемы.

— Думаешь, дельф знает, где расположен Чертог?

— Ну, ты же сама говорила, что в древности люди и дельфы встречались?

— Да, попробовать стоит, — согласилась Инга. — Но как объяснить ему смысл вопроса? Нужно как-то показать Главному, что мне необходимо совершить путешествие через отравленные широты, иначе мы не сможем остановить сервов!

— Объяснить нетрудно, если он в действительности понимает язык образов. — Артем вновь принялся чертить на песке.

Сначала он схематично изобразил серва, расположив фигурку у западного острова. Главный некоторое время смотрел на изображение, затем, соскользнув в воду, несколько раза качнулся, совершая движения всем телом.

— Он кивает! — воскликнула Инга.

— Отлично. Значит, понял. Теперь будет проще. — Артем выразительным жестом указал на Ингу, затем нарисовал рядом с восточным островом стилизованную человеческую фигурку.

Дельф снова кивнул.

Артем продолжал развивать мысль, передавая ее смысл через язык условных образов. За границей кипящих широт он схематично изобразил купол с разрушенным сводом. От фигурки, обозначающей Ингу, он провел линию к Лазурному Чертогу и там вновь изобразил людей, только теперь двоих, взявшихся за руки, затем проложил обратный курс, а когда его импровизированное стило вновь вернулось к острову, быстрым движением крест накрест перечеркнул изображение механизма.

Главный ответил не сразу. Он вновь наполовину выбрался из воды, опираясь о камни, навис над рисунком, затем фыркнул, издал серию отчетливых щелчков, сполз в воду и несколько раз кивнул.

Артем и Инга радостно переглянулись.

— Теперь у нас остается самая сложная проблема: навигация, — юноша жестом привлек внимание дельфа, указал на импровизированную карту, неожиданно стер изображение купола, затем нарисовал его в другом месте и вопросительно взглянул на обитателя глубин.

Главный внимательно следил за каждым движением Артема, но не понял смысла адресованного ему послания. Однако, молодой воин проявил упорство: он снова и снова стирал изображение купола и рисовал его в разных местах, за границей кипящих вод, каждый раз выдерживая паузу, вопросительно глядя на дельфа.

Тот повел себя очень странно.

Нырнув в воду, он на время исчез из вида, а когда вернулся, то рядом с ним плыл… эмиранг Инги!

Главный несколько раз выразительно указал на эмра, издал серию щелчков, затем поочередно взглянул на Ингу, Артема и скрылся под водой, лишь темная тень стремительно промелькнула в направлении открытого океана.

— Уплыл?

— Да. — Артем вздохнул. — Но, похоже, он нас понял.

— В каком смысле?

— Он узнал, что хотел. Например, что мы не собираемся сидеть сложа руки, — Артем указал на перечеркнутую фигурку серва. — Вот только местоположение Лазурного Чертога ему неизвестно.

— Зато обратный путь, по мнению Главного, знает мой эмиранг?

— Да, думаю, именно это он и хотел сказать. — Артем встал. — Я пойду в город за снаряжением. Когда вернусь, будем осваивать «технику», — он старался говорить бодро, но в голосе все равно прорывались нотки тоски и беспокойства.

Инга лишь кивнула в ответ.

Ей самой было тоскливо, тревожно. Обратный путь страшил, от одной мысли, что придется вновь преодолевать Бездну, мурашки ползли по коже.

Но другого выхода не было.

* * *

Ранним утром следующего дня Инга начала собираться в обратный путь.

Артем переживал, не находил себе места, ведь минута расставания неотвратимо приближалась. Он помог Инге упаковать снаряжение, донес его до кромки воды.

Эмр заинтересованно кружил у берега.

Тревога за девушку переполняла душу, Артем терялся в путанице мыслей и чувств, вновь не зная, как себя вести?

— Ну? Я поплыла?

— Инга! — он все же не выдержал, порывисто шагнул к ней, неловко поцеловал в щеку, и она на мгновенье прижалась к нему, обняла, шепнув:

— Все будет хорошо. Я обязательно вернусь, обещаю. Ты… береги себя, — Инга шагнула к воде, сбросила тунику из тончайших водорослей, без плеска и брызг погрузилась в предрассветную гладь маленькой бухты.

Ее не было видно больше минуты, а когда Инга вынырнула, эмр уже завершил трансформацию, плотно облегая тело хозяйки.

Артем зашел по колено в воду, подал ей снаряжение.

— Давай не будем прощаться, — попросила она, глядя в глаза Артему.

— Я буду ждать тебя! Каждый день, на закате!..

— Все будет хорошо… — Инга улыбнулась, хотя в глазах стояли слезы.

Все происходило так остро, внезапно, искренне; их сердца бились глухо, неровно, в унисон друг другу.

Она беззвучно скрылась под водой.

Артем еще долго сидел на берегу, глядя в даль, затем подобрал оставленную Ингой тунику, отнес к теплому источнику, положил на камни и начал экипироваться.

Для него наступал новый, жаркий, удушливый день.

* * *

Путь домой.

Первые часы прошли в глухом смятении чувств.

Инга думала об Артеме. Его образ уже не отпускал, не давал покоя, словно в минуту расставания мир изменился, и что-то новое, поначалу робкое, но трепетное, набирающее силу, зародилось в душе.

Нет, так не пойдет. Внезапный дурман, окутавший сознание, пугал ее.

Она не оттолкнула образ Артема, но спрятала в глубине души, у самого сердца. Я вернусь, — мысленно твердила она.

Постепенно смятение улеглось. Они с эмром уже отплыли на приличное расстояние, и, вынырнув к поверхности океана, обернувшись, девушка не увидела даже контура островов, лишь легкая дымка виднелась у горизонта.

Всего за каких-то полторы недели Инга стала совсем другим человеком. Но чем больше она узнавала, тем сложнее и противоречивее становилось восприятие окружающего мира.

Она соприкоснулась с тайнами тысячелетий, поняла, что Лазурный Чертог построен не людьми, сумела чудом выжить, преодолев Бездну, побывала в городе дельфов, открыла для себя острова, приютившие небольшую колонию людей, видела исполинскую, но бессмысленную постройку, возводимую сервами, узнала истинную историю механопоклонников, но получила ли она ясный, недвусмысленный ответ хотя бы на один из множества вопросов?

Нет. Инга наблюдала отдельные события и явления, но по-прежнему не улавливала глобальной взаимосвязи между фрагментами многократно усложнившейся реальности.

Лишь эпизодические ниточки причин и следствий связывали Лазурный Чертог, откуда бежали механопоклонники, с островами, где они нашли пристанище среди малочисленной колонии людей, и городом дельфов, оказавшимся под угрозой экологической катастрофы в результате бурной индустриальной деятельности древних колониальных механизмов, найденных и пробужденных последователями культа машин.

А ведь Артем в чем-то прав. Поведение дельфов казалось непонятным. Если они добрые, разумные и могучие существа, то почему не пресекут губительную деятельность человеческих машин, ведь они должны понимать, что современные жители островов сами оказались заложниками ситуации?

Дельфы, сумевшие вырастить прекрасное и величественное, наполненное удивительными образцами биотехнологий подводное сооружение, должны обладать несомненным могуществом, думала Инга. Девушка не сомневалась, — существуют и другие города подводной цивилизации, ее предположения, основанные на фрагментах барельефных изображений, которые удалось рассмотреть, простирались намного дальше: мысленно она представляла не только многочисленные подводные поселения, но и техногенные объекты древней расы. Должны же быть у цивилизации, осваивающей космос, места, где проектируются и строятся космические корабли? Не выращивают же они их из кораллов!

Нет, что-то все равно ускользало от понимания.

Положим, я ошибаюсь, и Дельфы никогда не осваивали космос. Но, в таком случае, откуда их художникам знать, как выглядят иные миры? Она вспоминала барельефное изображение планеты, опоясанной кольцами, невольно сравнивала его со стереоснимками Юпитера, планеты, расположенной в бездне световых лет отсюда, в границах родной для человечества Солнечной системы, и не находила отличий, замечая лишь поразительное сходство!

Нет, одной мне не разобраться в происходящем. Взять хотя бы Лазурный Чертог. Теперь уже очевидно: в его архитектуре, конструктивных материалах нет ни малейшего сходства с городом Дельфов. И что же мне думать? Предположить существование на планете третьей, загадочно, бесследно исчезнувшей цивилизации?

Все выглядело слишком сложным. Инге всерьез казалось, что какого-то универсального единого ответа на множество противоречивых вопросов просто не существует.

Быть может, дедушка Фридрих что-то подскажет?

Он ведь всегда говорил, что в мире не существует необъяснимых явлений.

Да, но прежде мне предстоит преодолеть кипящие широты, миновать коварный разлом Бездны.

Час испытания близился, они с эмром, следуя вдоль уклона дна, неумолимо приближались к опасным и неизведанным границам подводных тектонических разломов.

* * *

— Ну, пора, — Инга по привычке разговаривала с эмирангом.

Он с удивительной точностью вывел ее к знакомой отмели, расположенной неподалеку от границы кипящих вод.

Всплыв, Инга выбралась на мелководье, распаковала и принялась надевать гидрокостюм, подаренный Артемом. Теперь тщательно подобранное им снаряжение, которое приходилось буксировать за собой, должно помочь в преодолении отравленных вод и коварных течений над тектоническим разломом Бездны.

Эмиранг нервничал. Ему не нравилось, что Инга надевает поверх него искусственную оболочку, но девушка продолжала экипироваться, мысленно успокаивая эмра, одновременно думая об Артеме. Тревожно за него. Сейчас, наверное, в горах, высматривает сервов через прицел. Инга вздохнула. Как здорово будет вернуться, снова увидеть его…

Дело дошло до герметичного шлема, и эмиранг выразил бурный протест, все норовил сформировать собственный дыхательный клапан, закрыть нижнюю часть лица Инги.

Глупый. Это ради нашей с тобой безопасности, мысленно обратилась она к симбионту, ну, угомонись, прошу!

Эмр неохотно, но подчинился.

Инга проверила подачу дыхательной смеси из системы преобразователя. По словам Артема двух обойм, наполненных реагентом в форме таблеток должно хватить на трое суток автономного дыхания.

Последней, но не менее значимой частью оборудования был «дрифтер», — так жители островов называли аппарат обтекаемой формы с двумя удобными ручками. Работая по принципу реактивного двигателя, он развивал достаточную тягу, чтобы Инга могла с его помощью преодолеть любое, самое сильное течение.

Еще в окрестностях островов она испробовала его, несколько раз преодолев мощный подводный поток, омывающий исполинскую стройку.

Ну, все. Теперь мы готовы.

Внутреннее напряжение усиливалось, росло, но Инге пока что удавалось справляться с эмоциями.

Погрузившись, она включила двигатель дрифтера, сначала на минимальной мощности, — заряд микроядерных батарей следовало беречь.

Эмиранг нервно покалывал кожу.

Следи за курсом, — мысленно приказала ему Инга.

Эхолокатор отчетливо показывал границу пузырящихся столбов, течение, иссякающее в районе песчаной отмели, там набирало силу, разрывая пузырчатую колоннаду, образуя в ней коварную брешь. Нет, туда мы не поплывем, — подумала Инга, уклоняясь правее, взяв ориентиром расположенные вдалеке, лишь слегка искаженные столбы газовых выбросов. Она собиралась обогнуть течение, рассчитывая преодолеть разлом Бездны в более или менее спокойных водах.

Герметичный гидрокостюм защищал ее и эмра от воздействия ядовитых продуктов извержений. Единственное, о чем сейчас всерьез беспокоилась Инга, был вопрос навигации. Как отыскать Чертог, ведь уклоняясь от коварного потока, я окажусь в незнакомой местности, вдали от города и любых известных мне ориентиров?

* * *

Инга ошиблась, полагая, что сумеет избежать встречи с сильными подводными потоками.

Прошло два часа утомительного продвижения сквозь отравленные, пузырящиеся воды, прежде чем вулканическая деятельность постепенно начала уменьшаться, теперь из трещин на дне вырывались лишь редкие одиночные газовые гейзеры, эхолокатор эмиранга уже цепко захватил край обрыва, дальше простиралась знакомая пугающая пустота.

Подплывая к Бездне, Инга ощущала всевозрастающее внутреннее напряжение, титанический разлом по-прежнему страшил, но неприятное открытие ждало ее на самом краю: вода над пропастью находилась в постоянном движении, теплые потоки поднимались из глубин, смешивались с прохладными течениями, образуя многочисленные подводные вихри. Движение водных масс не замирало ни на секунду, но, что самое скверное, оно выглядело хаотичным, не поддающимся систематизации.

Инга всплыла чуть выше, но у поверхности океана ситуация выглядела не лучше. Здесь зарождались огромные волны, именно они даже в тихую безветренную погоду, преодолев океанский простор, разбивались пенистым прибоем о скалистые берега острова, где остался Артем.

Нет, двигаться нужно под водой, — решила она, погружаясь на прежнюю глубину.

Насколько широк разлом Бездны? — спрашивала себя Инга. Как ориентироваться среди вращающихся масс воды? Единственной зацепкой для взгляда служил край пропасти, но что делать, когда он исчезнет из вида? Если я заблужусь среди подводных вихрей и течений, то все усилия будут напрасными, — она ни на миг не забывала недавних шоковых ощущений: пространство над Бездной имело свойство утрачивать материальность, превращаться в нечто, лишенное четких понятий глубины и направления.

Напряжение ее мыслей передалось эмирангу, он честно пытался дотянуться сигналами эхолокатора до противоположной границы разлома, но тщетно, — перед мысленным взором Инги, вызывая головокружение, вращалась темная, текучая масса.

Видимо придется плыть наугад… — подумалось ей, как вдруг на периферии зрения появилось размытое темное пятнышко.

На этот раз Инга не испугалась, — психологическое напряжение момента и без того переходило все границы. Она не оттолкнула коснувшуюся рассудка силу, лишь замерла в ожидании, что же дальше?

Эмиранг встрепенулся. Он вновь радостно приветствовал появление размытого, нечеткого пятна, а через минуту Инга заметила, как появились еще два, затем еще, словно таинственная сила каким-то образом прочла ее мысли и отреагировала, пытаясь помочь?

Теперь пятнышек стало пять, затем к ним присоединилось еще одно, — они выстроились в линию, становясь все более четкими, принимая характерные очертания трепещущих, волнистых полотнищ мрака, по которым пробегали едва приметные в таком масштабе сполохи искрящегося света.

Инга набралась мужества, проявила терпение. В конце концов, она уже не впервые наблюдала за подобным явлением и каждый раз ощущала радостное волнение эмиранга. От его реакции уже не отмахнешься, ее не спишешь на совпадение или случайность.

Да, но как теперь оценивать кошмарный сон, пригрезившийся в городе дельфов?

Эти таинственные существа реальны? Они действительно обитают в заоблачных высотах? Но каким образом им удается проникнуть в мое сознание?!

Эмиранг! — кольнула разум неожиданная догадка. — Он связан и с ними, и с моей нервной системой!.. Может, именно об этом пытался сказать дельф, когда указывал на эмра, утверждая, что симбионт точно знает куда плыть?

Еще одно переливчатое полотнище мрака присоединилось к линии. Неужели, поняв мое затруднительное положение, они перемещаются в небесной лазури, выстраиваясь в определенную конфигурацию?

Инга попыталась мысленно восстановить последние события, понять, что послужило толчком к очередному появлению загадочных существ?!

Я пыталась найти хоть какой-нибудь ориентир, чтобы не стать игрушкой коварных течений. Эмр не сумел дотянуться в восприятии до противоположного края подводной пропасти, и… подключилась система более высокого уровня, с расширенными возможностями?

Ни одна догадка не стоила ничего, пока Инга на рефлекторном, подсознательном уровне изолировала свой рассудок от полноценного контакта с парящими в небесах существами.

Ей было страшно. Она помнила шоковые ощущения, когда ее сознание внезапно устремилось ввысь, взирая с головокружительной высоты на город дельфов!

Потребовалось волевое усилие, изрядный запас мужества, чтобы открыть разум для новой формы восприятия, мысленно выдохнуть:

— Где я?

Ее напряженная осторожность возымела действие, сознание на этот раз не покинуло физическую оболочку, Инга по-прежнему ощущала собственное тело, но восприятие окружающего изменилось, как будто отключился бесполезный при сложившейся ситуации эхолокатор эмиранга, а его показания внезапно заместила сетчатая модель рельефа дна океана, сотканная из множества пересекающихся между собой зеленоватых линий!

Еще мгновенье и начался процесс масштабирования. Условная поверхность дна стала отдаляться, мелкие детали исчезали, но зато в поле мысленного зрения попал огромный разрыв, а затем показался и его противоположный край!

Невероятно…

Постепенно избавляясь от страха, она осторожно открывала рассудок навстречу новому потрясающему явлению. Восприятие становилось все более четким, уверенным!

Теперь она видела оба края Бездны и крохотную точку, обозначившую ее с эмром местоположение!

Таинственная древняя сила больше не пыталась увлечь ее рассудок в заоблачную высь, она лишь отвечала на заданный Ингой вопрос, информировала ее, оставаясь при этом холодной и безучастной.

* * *

Крепко ухватившись за рукоятки подводного движителя, Инга вот уже час боролась с коварными течениями.

Получив возможность ориентироваться, она больше не чувствовала себя песчинкой. Инга осознано сопротивлялась силам подводных потоков, но тяги дрифтера едва хватало на преодоление опасных стремнин, борьба шла на грани морального истощения, на пределе мощности гидрореактивных двигателей.

Сейчас отметка ее местоположения находилась примерно на равном удалении от изломанных контуров двух обрывов.

Она находилась над центром Бездны, и в восприятии внезапно появились помехи.

В черных глубинах бездонной пропасти протекал некий загадочный процесс, коснувшийся сознания девушки.

Ингу окатило волной смешанного чувства: неосознанная тревога, похожая на обжигающий шепот вечности в сочетании со слабо теплящейся надеждой, на миг овладели ее рассудком.

Что же происходит?!

Она и без того выбивалась из сил, удерживая курс, лавируя меж коварными течениями и стихийно возникающими водоворотами, а тут еще непонятное, саднящее чувство ударило в самый неподходящий момент!

Ей казалось, что в сознании пульсирует голос Бездны, он тянет в пучину, шепчет о мелочности и безысходности всего сущего, от него вдруг начинали слабеть мышцы, крупная нервная дрожь пробегала по телу.

Нет, я не сдамся!

Тоскливый шепот постепенно начал слабеть, но в глубинах пропасти внезапно появилась странная отметка: Инге показалось, что она видит искаженные окружности, составляющие перевернутый конус, зыбкое изображение продержалось в сознании недолго, секунд пятнадцать-двадцать, словно она проплыла над эпицентром непонятного сигнала, источник которого покоился на дне тектонического разлома.

Чувства, ощущения, как и мимолетный зрительный образ, оказали сильнейшее влияние на психику, они впечатались в память, но Инга, едва не потеряв управление дрифтером, тут же сосредоточила все внимание на медленно приближающейся линии обрыва, стараясь удержать в сознании только навигационный ориентир, а все остальное отбросить, отринуть, оттолкнуть!

Глухая тоска напоследок укусила сердце, но все же истаяла.

Встречное течение усилилось. Датчик нагрузки трепетал, световой столбик, отображенный на крохотном экране внутри герметичного шлема, периодически выбрасывало в красную зону. Артем предупреждал ее: такой режим работы способен вывести из строя двигатель или привести к стремительной потере энергоресурса стареньких почти разряженных микроядерных батарей, но у Инги уже не осталось вариантов для выбора. Только двигаться вперед!

Световой индикатор вновь показывал перегрузку, но и линия обрыва существенно приблизилась. Если откажет двигатель, — брошу дрифтер, — промелькнула мысль. Она тут же вспомнила, как Артем учил ее обращаться с гидрокостюмом, мысленно нашла вшитый в эластичный материал шнур аварийного сброса экипировки.

Край пропасти уже так близко!

Мы справимся!

…

Двигатель все же не выдержал.

Турбины остановились, когда до края обрыва оставалось метров пятьдесят, не более.

Инга действовала быстро, растеряйся она хоть на мгновенье, и Бездна не упустила бы своего шанса.

Девушка оттолкнула бесполезное теперь устройство, чувствуя, как напор встречного течения увлекает ее назад, в пропасть, но рука уже нашла специальную петлю, и Инга резко рванула шнур. Герметичная оболочка тут же распалась на десяток длинных лоскутов, шейное кольцо шлема автоматически разъединилось, и эмиранг, почувствовав свободу, мгновенно вступил в отчаянную борьбу с подводным течением.

Инга не осталась в стороне от борьбы, страх исчез, вся ее воля сконцентрировалась сейчас лишь на одной мысли, — во что бы то ни стало доплыть до темного, обрывистого контура скал!

Эмиранг вырвался из стремнины встречного течения, его движения стали более мощными, уверенными, затем он внезапно повернул вдоль линии обрыва, словно узнал местность, и точно: через пару секунд его крылья поймали восходящий водный поток! Край Мира рванулся навстречу, но Инга все же успела заметить знакомые очертания нависающего над Бездной выступа!

Трудно передать, что творилось в ее душе!

Это же Утес Эмиранга!

…

Через минуту она и эмр, полностью обессиленные, коснулись оплавленной каменной поверхности.

Вода тут была неподвижной, словно не только течения, но и само время останавливалось, даруя тем, кто одолел пучину, законное право придти в себя, понять, что спасен.

Инга ласково коснулась эмиранга.

Ее пальцы все еще дрожали от перенапряжения.

Эмр ответил бодрым жизнеутверждающим покалыванием, говоря, что совершенно не устал и готов плыть к Лазурному Чертогу.

Нет. Подожди. Дай прийти в себя, мысленно попросила его Инга.

Ей хотелось еще немного побыть тут, поблагодарить силу, что помогла преодолеть Бездну, но трепетные пятнышки уже исчезли с периферии зрения.

* * *

В родном батт отсеке ее встретила гулкая, настороженная тишина.

Инга вынырнула, огляделась. Неужели родители еще не вернулись из Изумрудной Глади? Они ведь обещали, хотя… она задумалась, двух недель еще не прошло!

— Мам, пап? — Инга выбралась на бортик, потянулась за одеждой.

Никто не ответил, не вышел ее встречать.

Да, родители еще не возвращались! Об этом свидетельствовали мелочи, например, уплывая из дома, она не заправила постель и теперь, войдя в комнату, нашла ее скомканной, тут же на столе подле кровати лежала та самая стопка листов с вопросами для предстоящего тестирования.

Предстоявшего… — мысленно поправила себя Инга.

Сколько же событий спрессовал в себе короткий отрезок времени! Прошло всего двенадцать дней. А кажется — целая жизнь.

Она мысленно позвала эмиранга, наспех сделала несколько глотков воды, утоляя жажду, и вновь нырнула в шлюзовой бассейн.

Дедушка Фридрих, наверное, с ума сходит от беспокойства!

* * *

В батт отсеке отшельника Ингу встретила тишина, нарушаемая лишь тонким монотонным попискиванием каких-то датчиков.

Она выбралась на бортик бассейна, протянула руку, взяла одежду, затем, оставляя мокрые следы на полу, заглянула в одно из смежных помещений.

Звук исходил от работающей аппаратуры медицинского модуля. Под присмотром устройств жизнеобеспечения находилась Вальма, Инга мгновенно узнала ее, поразившись переменам в облике: та уже не выглядела старухой, она как будто помолодела лет на двадцать!

Они встретились взглядами.

Инга подошла ближе.

— Где дедушка Фридрих? — почему-то шепотом спросила она.

Вальма взглядом указала на стену.

— В соседней комнате?

Она слабо кивнула.

— Ты не беспокойся. Если он спит, я не стану будить, — пообещала Инга.

Она вернулась в центральный отсек.

— Инга! — дверь, ведущая в спальню, открылась. — Инга, внученька!

Слезы радости навернулись на глаза.

— Дедушка! — она бросилась к нему, обняла. — Дедушка, милый, как же я беспокоилась о тебе! Ты даже не представляешь, где я побывала и что со мной произошло!

…

Они разговаривали весь остаток дня и вечер.

Вернее, в основном говорила Инга, Фридрих слушал ее внимательно, почти не перебивая, лишь изредка задавая уточняющие вопросы, когда она в волнении вдруг начинала сбиваться с мысли, теряя последовательную нить ошеломляющего рассказа.

Отшельник то сидел, бледный и неподвижный, то в волнении вдруг начинал расхаживать по отсеку, пару раз он заглядывал в медицинский модуль, но тут же возвращался, жестом прося Ингу, чтобы продолжала.

Он предлагал ей поесть, но Инга от волнения даже думать не могла о еде, она лишь пила душистый чай и снова говорила, стараясь не упустить ни одной мелочи из всего увиденного, прожитого.

Наконец ее рассказ подошел к логическому финалу.

— Мы с эмром добрались до Утеса над Бездной, немного передохнули и поплыли в Чертог. Родителей я не застала и сразу же отправилась к тебе!

Фридрих в волнении встал, вновь начав расхаживать по отсеку.

— Невероятно… — твердил он, пытаясь осмыслить все услышанное. — Инга, ты представляешь, что означают эти «пятнышки»? Это же спутники, расположенные на орбитах нашей планеты, древние устройства, связанные в глобальную систему позиционирования!

— Дедушка, я догадалась, но разве ты не понял: там, на островах, гибнут люди, им нужна наша помощь!

— Инга, милая, я это понимаю!

— Ты сумеешь справиться с машинами?

— Пока не знаю! Вот что… — он выглядел немного растерянным. — Мне нужно все тщательно обдумать, заново просмотреть материалы, связанные с колониальной техникой, особенно с моделями человекоподобных машин, изучить информацию с чипов, которые ты нашла. На это потребуется как минимум несколько дней.

— А затем? — Инга невольно напряглась в ожидании ответа.

— Мы с тобой отправимся туда, я обещаю!

— А что же мне делать?

— Прежде всего, успокоиться, отдохнуть. Завтра должны вернуться твои родители. Поговори с ними, расскажи все.

— Дедушка, но я утопила дрифтер, а у тебя нет эмиранга. Как же мы поплывем?

— Поверь, это небольшая техническая задача! — Ответил Фридрих. — Гидрокостюм, что спас тебя от воздействия токсинов вполне заменим. Здесь у меня есть четыре скафандра. К ним нужно сделать приспособление обеспечивающие плавучесть, и тогда мы преодолеем Бездну без риска быть затянутыми в пучину. О двигателях для нас я тоже позабочусь. — Он пребывал в состоянии, граничащем с аффектом, сыпал терминами фразами, половину которых Инга от него никогда и не слышала.

— Дедушка, вот кому действительно необходимо успокоиться, так это тебе!

— Да, я взволнован. Я никогда в жизни не думал, что такое возможно! Город Дельфов! Орбитальная группировка! А что за сигнал ты принимала, проплывая над Бездной?!

— Дедушка, — с укором произнесла Инга, — первая проблема — это сервы!

— Да, да, я помню… Вот что, ты поговори с родителями, спроси, смогут ли они на время переехать ко мне? Кто-то должен в наше отсутствие присматривать за Вальмой. Ей уже значительно лучше, автоматика медицинского комплекса мною настроена, но нужно еще пару недель на полное восстановление, прежде чем она сможет самостоятельно вставать!

— Да, я обязательно попрошу маму, она не откажется. Вот только… Что, если родители меня не отпустят?

— Инга, да о чем ты говоришь?! Ты же теперь взрослая! Вон сколько пережила, вынесла!

Она невольно вздрогнула от его слов.

А ведь действительно…

Ее глаза смотрели устало, в них печаль и радость смешивались воедино.

Я повзрослела.

Все прожитое еще не улеглось в душе, а будущее уже манило, затягивало, ведь столько предстояло разгадать, узнать, сделать!

Глава 5

Восточный остров. Две недели спустя…

Горная тропа круто поднималась вверх, петляя меж скал.

Фридрих тяжело, прерывисто дышал, едва поспевая за Артемом, который бодро взбирался в гору, не смотря на приличный вес экипировки и оружия.

— Артем, подожди!.. — Фридрих прислонился к скале, пытаясь перевести дух. От ощущения неба, простора, резко кружилась голова. Трудно привыкать к открытому пространству, когда вся жизнь прошла в замкнутых, тесных помещениях. — Далеко еще?

— Нет. Немного осталось. — Артем вернулся по тропе, указал на край расположенного выше и правее обрыва. — Край площадки, — пояснил он. — Отличная снайперская позиция, оттуда острова видны как на ладони. К тому же я давно ей не пользовался, и сервы не ждут… — он хотел добавить «нападения», но, вспомнив, что их целью является лишь разведка, поправил сам себя, — не ждут нашего появления здесь.

— А они что, постоянно наблюдают за возможными позициями снайперов?

— Ну а как же иначе? — удивился Артем. — Конечно, наблюдают. Бывает, заметят движение на тропе, только держись. Я однажды трое суток на крохотном пятачке скал просидел. Они все тропы обрушили, били навесом, из-за горы, так чтобы я их расчеты не перебил. Но в меня так и не попали. Хотя страха натерпелся, все вокруг ходуном ходило, обвалы один за другим, пыль, грохот, камнепады.

— И все же уцелел? — Фридрих уже отдышался и теперь осматривался, подслеповато щурясь от яркого солнечного света.

— Повезло, — пожал плечами Артем.

— А что снайпера часто гибнут? Сервы хорошие стрелки? Всегда отвечают огнем на огонь?

— По-разному. Здесь многое от человека зависит. Есть правило — меняй позицию после каждого выстрела. Потому все снайпера — молодые. Тут выносливость нужна. Те, кто постарше, как почувствуют, что силы уже не те по горам бегать, сами уходят на передовую.

— Ты так и не ответил на мой вопрос.

Артем пожал плечами.

— Из моих друзей пока никто не погиб. На передовой или во время вылазок бойцы часто пропадают. А у нас, — он подразумевал группу молодых снайперов, — броня хорошая да и ноги быстрые. Осколок или пуля бронепластины на излете не пробивает. Меня вот только ранило дважды. В первый раз под лазер попал, сервы меня вычислили, заранее пристрелялись к открытому участку тропы. Прожгло броню, до сих пор шрам на теле остался. А во второй раз под обвал угодил, руку сломал. Долго кость не срасталась, больше месяца…

— Странно.

— Что странного-то?

— Дай мне свою винтовку на минуту.

Артем неохотно передал Фридриху оружие.

Тот внимательно осмотрел компьютеризированную систему наведения, затем коснулся сенсора, активировал крохотный дисплей, прочел появившиеся на нем строки.

— Баллистический вычислитель. Ты им пользуешься?

— Конечно.

— Вот тут указана прицельная дальность стрельбы. Получается, что в хорошую погоду ты уверенно способен поразить цель в пяти километрах от себя?

— Бывало и дальше.

Фридрих что-то прикинул в уме, затем посмотрел в направлении срединного острова.

— Сколько тут по прямой?

— Три километра. Это до передовых позиций сервов-охранников. Пегий и ему подобные обычно на передовой не появляются, их приходится дальше высматривать, подле шахт и заводов. Вообще-то есть еще одна позиция, с нее до строительных площадок пять с половиной километров. Я оттуда чаще всего стреляю.

— Кто такой Пегий?

— Да серв. Он у них типа за главного. На человека похож, только в оптику хорошо видно, что подделка. Пегим его прозвали за заплаты на корпусе.

— И много ты видел человекоподобных машин?

— Десятка два, не меньше.

Фридрих некоторое время обдумывал все услышанное, затем вернул снайперскую винтовку, вздохнул:

— Что-то у меня не складывается, Артем. Получается, что механизмы не сильно-то и стремятся вас уничтожить.

— Это почему? — нахмурился молодой снайпер.

— Ты говоришь, у них есть лазеры. А лазеры, насколько мне известно, бьют на десятки километров, лишь бы на пути луча препятствий не было. Да и системы обычных вооружений при небольшой модернизации наверняка превзойдут все имеющиеся у людей образцы. А ты мне рассказываешь, как они тропы обстреливают, что пули из их оружия на излете бьют.

— Говорю, как есть, — буркнул Артем. Не нравилось ему направление мысли Фридриха, хотя, что греха таить, сам порой удивлялся, как удается выжить?

— Что-то тут не так, — повторил отшельник. — Словно они стараются вас сдерживать, всеми силами затрудняют доступ к господствующим высотам или на крайний случай пытаются временно вывести бойца из строя. Ладно, пойдем дальше.

Артем помрачнел, некоторое время шел молча, затем все же не выдержал, заметил:

— Я с четырнадцати лет воюю.

— А ты не злись. Думаешь, откуда старику все знать? А я с понятием машинной логики хорошо знаком. Сервы, которых ты мне нарисовал, ни по одной из баз данных не идентифицируются. Кроме человекоподобных машин, конечно.

— И что это значит? При чем тут машинная логика?

— Раз их нет среди типовых моделей колониальной техники, можно предположить, что сервы-охранники созданы другими механизмами. Они имеют узкую специализацию, не оснащены модулями искусственного интеллекта, а, значит, подчиняются программам, вернее исполняют программы, — поправил себя Фридрих. — Тратить боеприпасы впустую, использовать оружие, которое не способно эффективно поразить цель, как минимум, нелогично. Ты ведь должен понимать меня, верно?

Артем вынужденно кивнул. Была у него прежде старенькая снайперская винтовка, калибром поменьше. Била всего на пару километров. Из нее только сервов пугать, подшучивали бывалые снайперы. И он, не задумываясь, сменил ее на более мощную, как только представилась такая возможность. Тут, действительно, нечего возразить.

Узкая расселина вывела их на небольшую каменную площадку.

На краю возвышались два остроконечных обломка скалы, за ними была оборудована позиция.

— Тут располагайся, — Артем указал на нишу под низким каменным козырьком.

Фридрих даже не взглянул в сторону укрытия и узкой бойницы.

— Я не стрелять пришел, — произнес он, расчехляя электронный бинокль.

— Как знаешь, — Артем занял прицел. Отшельник вел себя странно, но подстраховать его нужно. Вдруг какой-нибудь серв заметил их продвижение по горным тропам и сейчас держит на прицеле вероятные позиции, откуда возможен обстрел передовых укреплений?

Фридрих оперся локтем о скалу, внимательно изучая развернувшуюся перед ним панораму срединного острова.

Погода сегодня явно благоволила наблюдателю. Сильный ветер относил черные выбросы далеко в океан, втягивая их длинными, стелящимися вдоль воды шлейфами.

Да, машины основательно устроились.

Он увидел разрушенный мост между островами, за ним полоску «ничейной земли», над которой царил сплошной оборонительный рубеж, глубоко эшелонированный, во многих местах укрепленный хорошо различимыми искусственными сооружениями.

Дальше виднелась разветвленная сеть дорог, с высоты были видны подъездные пути, ведущие к шахтам и открытым выработкам, сотни машин деловито, уверенно, безбоязненно перемещались по острову. Фридрих заметил, что дым валит из-под земли, присмотревшись внимательно, он понял, что источниками многочисленных выбросов являются округлые отверстия в земле, укрепленные бетоном.

Видимо под поверхность острова располагались какие-то заводы, объединенные общей системой вентиляции, через которую удалялись газообразные продукты, образующиеся при производстве металлов и работе с ними.

Он перевел взгляд дальше, автоматика сфокусировалась на новых объектах, подстраивая резкость, увеличивая изображение.

Стройка.

Было непонятно, где заканчивается один остров и начинается другой. Всю поверхность закрывали мощные железобетонные плиты, поднимающиеся уступами. Исполинское сооружение прорезали тщательно спланированные дороги, конструкция, соединившая два острова, напоминала исполинский фундамент какого-то сооружения.

Дальше картина менялась. За массивными уступами, являющимися монолитными конструкциями, архитектура становилась более изящной: сквозь перекрытие первого уровня проходили сборки столбов, в нижней части они, вероятно, были заглублены в дно океана.

Колоннады устремлялись к небесам. На разных высотах они поддерживали отдельные части перекрытий, в комплексе образуя расходящийся пятью клиновидными сегментами архитектурный ансамбль.

Нижняя, наиболее массивная часть сооружения явно служила в качестве волнорезов, выше располагались десятки огромных железобетонных плит, как будто парящих в воздухе, соединенных тонкими ниточками причудливо изгибающихся дорог, по которым перемещались уже не сотни (как на срединном острове), а тысячи механизмов.

В первые минуты масштабы строительства подавляли.

Сооружение, по которому постоянно перемещались полчища сервов, поначалу вызывало враждебное отторжение, оно казалось механическим муравейником, созданным машинами ради собственных нужд. Фридриху потребовалось время, изрядный запас мужества и здравого смысла, чтобы начать анализировать постройку, попытаться понять ее действительное предназначение.

Уже с первого взгляда становилось ясно, — это только костяк, каркас, основа титанического сооружения, не лишенного изящности, эстетики продуманного сочетания вертикальных опор и разнообразных геометрических форм поддерживаемых ими плоскостей.

Кажущуюся легкость, ажурность массивному сооружению придавали дороги. Фридрих долго изучал их, придя к выводу, что коммуникации, соединяющие между собой площади перекрытий, расположенные на разных высотах, проложены без учета логики наикратчайших расстояний.

Он делал выводы, тут же брал их под сомнение, вновь и вновь возвращаясь к наблюдениям.

Цена вопроса слишком велика. Нельзя допустить ошибки, неверная трактовка действий машин приведет к непоправимым последствиям.

Ситуация и так балансировала на грани.

Фридрих отчетливо понимал, что противостояние машин и людей не имеет силового решения. Инга совершенно права, война — это тупик.

Он искал, но пока не находил какой-то важной знаковой детали, способной либо опровергнуть, либо подтвердить его догадки.

Солнце уже перевалило за полдень, когда Фридрих на время прервал наблюдения. Глаза слезились от непривычно яркого света, но выражение лица отшельника заставило Артема насторожиться.

— Ты что-то нашел?

Тот кивнул, жадно припав губами к фляге с водой.

— Кто у сервов за главного? — утолив жажду, неожиданно спросил Фридрих.

Артем задумался, затем уверенно ответил:

— Пегий.

— Ты же вроде подстрелил его?

— И не раз, — кивнул юный снайпер. — Но машины не считаются с потерями, вытаскивают его, — добавил он.

— Извини, не понимаю. Откуда они его «вытаскивают»?

— С нейтральной полосы. Недавно я подстрелил Пегого на разрушенном мосту, так ночью сервы устроили вылазку, и снова отбили, утащили его на ремонт.

— А что он делал на мосту? — удивился отшельник.

— Понятия не имею. Он вообще странный. Не сидится ему за линией укреплений, все сюда, на наш остров норовит пробраться.

— Как часто он совершает вылазки? — тут же заинтересовался Фридрих. — Есть какая-то система?

— Не знаю, — пожал плечами Артем. — Маршруты проникновения всегда выбирает разные, выследить его сложно.

— А по времени? Есть периодичность у его попыток проникнуть на территорию людей? — продолжал допытываться отшельник.

— Да, здесь система прослеживается. Раз в месяц он пытается пробраться на наш остров, — Артем нахмурился, сосредоточенно припоминая хронологию известных ему событий. — Да, — уже увереннее повторил он. — Примерно раз в месяц. Точнее сказать не могу.

— Подожди, а разве кибернетическая система твоей снайперской винтовки не заносит в память данные о произведенных выстрелах?

— Ну, я так глубоко в интерфейсе не разбираюсь, — сознался Артем.

— А можно мне взглянуть? Часто ты стрелял по Пегому?

— Да уж раз десять-пятнадцать, точно не помню. Он у нас фигура известная, как промелькнет в прицеле, так палец сам на сенсор огня соскальзывает.

— И ни разу ты не задался вопросом, что ему вообще понадобилось на восточном острове?

— И так понятно. Слабые места в нашей обороне ищет.

— Глупо. Взгляни — Фридрих указал на верхние уровни исполинского сооружения. — Как ты думаешь, если там установить сканеры, да нет, просто поставить пару наблюдателей, разве ваш остров, не будет у них как на ладони? Что стоит сервам проследить за перемещением каждого человека, выяснить, как организована оборона? И главное — что мешает им просто перестрелять всех защитников острова?

Артем побледнел.

— Ты замечал в последнее время что-то необычное?

— Необычное? — он вновь на секунду задумался. — Ил и песок сервы поднимают со дна. Зачем — непонятно.

Фридрих кивнул, довольный ответом.

— Дай взглянуть на компьютер твоей винтовки, — попросил он. — А потом я тебе кое-что покажу.

— Да мне не жалко. Смотри. — Артем протянул отшельнику оружие.

А старик, похоже, разбирается в текстоглифах, подумал он, наблюдая, как Фридрих быстрыми уверенными прикосновениями к сенсорной поверхности активирует различные подпрограммы. Артем не зная назначения большинства пиктограмм, не решался на подобные эксперименты, опасаясь повредить оружие. Без помощи баллистического компьютера стрельба на дальние дистанции стала бы невозможной.

Фридрих же разобрался в системе винтовки достаточно быстро. Ему потребовалось минут двадцать, чтобы отыскать нужную информацию.

— Нам повезло, — произнес он, считывая данные, поступающие на миниатюрный экран. — Объем постоянного запоминающего устройства достаточно велик. За истекший год ты девять раз стрелял по Пегому. Система оружия автоматически внесла его в каталог приоритетных целей. Четыре успешных попадания, пять промахов — неплохой результат, учитывая предельные расстояния, — он взглянул на Артема. — Но что самое любопытное, все выстрелы производились по двадцатым числам.

— Не понимаю, как это может нам помочь победить машины.

— Это поможет нам встретиться с Пегим, — ответил Фридрих.

Артем онемел.

— Ты серьезно?

— Абсолютно. Мне необходимо встретиться с ним. Сегодня девятнадцатое. Он попытается проникнуть на остров либо сегодня ночью, либо завтра вечером. Днем, как я понял, он не решается пересекать нейтральную полосу.

— Фридрих, он тебя застрелит и пойдет дальше по своим делам!

— Возможно, он попытается причинить мне вред, хотя сомневаюсь. Но ты ведь подстрахуешь старика?

— Да, без проблем! Ты хочешь его захватить?

— Я хочу поговорить с ним. Только поговорить. Артем, ты должен мне поверить, это крайне важно. Ты сможешь договориться, чтобы по Пегому не открывали огонь, пропустили его?

— Попробую.

— Ты уж постарайся. Придумай что-нибудь. Ну, скажи, что собираешься выстрелить наверняка. Понимаешь? Остальные доводы прозвучат для защитников острова неубедительно.

— Солгать?

— Ну, назовем это военной хитростью.

— И что в итоге?

— Пока не знаю. Я встречусь с Пегим. Если он настроен враждебно, значит, мои выводы не верны, и ты должен будешь стрелять на поражение, не колеблясь.

— Рискованно. Не боишься? Сервы очень быстры. Я не уверен, что успею…

— Понимаю. Риск действительно велик. Давай поступим так: ты выследишь его, сообщишь мне о маршруте, а когда он зайдет вглубь острова, я попытаюсь перехватить его. Здесь вокруг не так уж много троп, и достаточно открытых участков местности. Когда станет ясно, куда он направляется, мы скоординируем наши действия.

— Интересно, как?

— У вас нет устройств связи? — удивился Фридрих.

— Были когда-то, — вздохнул Артем. — Никто не умеет их ремонтировать. Постепенно вышли из строя.

— Не проблема. У меня есть пара исправных коммуникаторов. Нужно будет их проверить до наступления вечера.

— Хорошо. — Артем успел все обдумать. Предложенный Фридрихом план был хорош только в части уничтожения Пегого. Отшельник глубоко заблуждается, думая, что сервы способны к диалогу. Но, видимо переубеждать его бесполезно. — Я поговорю с защитниками передовых укреплений. Думаю они пропустят Пегого под мою ответственность. Но о чем ты собираешься с ним говорить?

— О целях строительства, — скупо пояснил Фридрих.

Артем усмехнулся. Все же житель подводного мира наивен, не смотря на свой жизненный опыт и обширные знания. Чего тут гадать? Сервы постоянно прирастают в числе, им стало тесно на клочке суши, вот и строят.

— Ладно. Дело твое, — Артем мысленно рассудил, что хуже не станет. Он честно предупредил отшельника об опасности, но запретить ему выйти на встречу с древним сервом — нереально. Все равно не послушает, станет искать другой способ, еще чего доброго попытается пробраться на соседние острова и тогда точно сгинет. Так хоть я смогу его прикрыть, а заодно раз и навсегда решу проблему ненавистного серва. — Кстати, ты обещал мне что-то показать, — напомнил он.

— Конечно, — Фридрих вернул Артему оружие. — Отсчитай десять уровней постройки и смести прицел на тридцать градусов к югу.

— Ну?

— Там горы песка и ила на строительной площадке, о которых ты недавно мне говорил.

— Да, вижу.

— Возьми максимальное увеличение. Обрати внимание на ту часть, где сервы равномерно выровняли песок и ил.

Артем подстроил оптику. Изображение укрупнилось. Действительно, он увидел слой перемешанного с органикой песка, равномерно распределенный по части исполинского перекрытия.

— Ничего не замечаешь? — нетерпеливо переспросил Фридрих.

Артем внимательно присмотрелся.

На ровном участке что-то росло! В первый момент он не поверил своим глазам — нежно-зеленая бархатистая поросль невысоких частых побегов резко контрастировала с унылым серым фоном.

Это… казалось чудом!

Он опустил оружие, моргнул.

— Никогда не видел водорослей, способных расти на суше!

— Думаю, что это не водоросли, Артем.

— А что тогда?

— Трава. Обыкновенная трава. Растение с планеты наших предков.

— Не верю, — юный снайпер покачал головой. — Наверное, песок и ил хорошо держат влагу, вот водоросли случайно и пробились к свету.

— Именно об этом я и хочу спросить у Пегого. Но прежде нам с тобой предстоит решить нелегкую задачу.

— Какую?

— Стар я уже по горам бегать, — вздохнул Фридрих. — Да и тебе позицию нужно выбрать заранее. Значит, мы должны предугадать, куда направится андроид?

— Я же сказал: понятия не имею. Кто же его поймет?

— Ну, давай, вместе будем думать. Только на минуту отбросим несостоятельные версии.

— Типа, разведки наших укреплений?

Фридрих кивнул.

— Пегий ходит в одиночку. Он не берет с собой сопровождение, его никто не прикрывает. Я думаю, уж не на встречу ли он отправляется каждое двадцатое число?

— Среди жителей острова предателей нет! — вспылил Артем.

— Ты успокойся, не горячись. Сам ведь рассказывал Инге, что андроидов активировал старейшина Лаймел?

— Да.

— И они периодически наведывались к нему?

— Верно.

— А где располагалось его… убежище?

— В горах! — в глазах Артема появился блеск. — Здесь в горах на восточном острове! Вот только он умер давно…

— Но машины ведь не знают этого? — хитро прищурился Фридрих. — Ну, что покажешь, где находиться пещера?

Восточный остров

Темнело, когда по связи пришел доклад от Артема:

— Вижу Пегого! Он пересек пролив к югу от моста!

— Принял, — немедленно откликнулся Фридрих. — Куда он направляется?

— Пока непонятно. От берега берут начало десятки горных троп. Ну и путь в город, разумеется.

— Хорошо, наблюдай за ним. Дашь знать, как возникнет определенность.

Минут десять прошли в томительном ожидании.

— Он свернул. Направляется к горам!

— Ну и отлично. — Фридрих прошелся по каменистой площадке перед входом в пещеру, некоторое время служившей тайным убежищем механопоклонников. — Меня видно?

— Да. Только ты, как встретишься с ним, замри. И держись ближе к входу в пещеру. Так мне стрелять удобнее.

— Ты не горячись. Может, и без стрельбы обойдемся. Как условились, — коммуникатор я оставляю включенным. Услышишь условную фразу — тогда работай на поражение.

— Ладно, закрыли тему… — нехотя согласился Артем. — Удачи тебе, Фридрих.

* * *

Темный силуэт человекоподобной машины появился внезапно, как будто материализовался из тьмы на фоне ночного неба. Луна хорошо освещала площадку, андроид действительно выглядел изрядно потрепанным, одежды он не носил, пеноплоть почти полностью слезла, множество заплат на кожухах, имитирующих анатомию человеческих мышц, придавали механизму зловещий, отталкивающий вид.

Андроид осмотрелся, затем решительно направился к входу в пещеру.

Узкая высокая расселина вела внутрь.

На площадке под открытым небом ржавели какие-то обломки древних механизмов, но Пегий даже не взглянул на них. Он быстро пересек открытое пространство и вдруг остановился.

Перед входом в пещеру, в глубокой тени скал сидел человек.

Несколько секунд они молча, изучающе смотрели друг на друга.

Холодный взор подвижных цифровых видеокамер, спрятанных в глубине выемок, имитирующих глазницы, против взгляда человеческих глаз, от которых расходились морщины-лучики.

Первым молчание нарушил андроид. Его синтезатор речи работал вполне исправно:

— Кто ты и зачем тут?

— Тебя жду, — спокойно ответил Фридрих. — Нам нужно поговорить.

— Я спешу.

— На встречу со своим хозяином? Не торопись. Лаймела больше нет с нами.

— Где же он?

— Умер.

— Вы его убили?! — в голосе андроида прорвались эмоции. — Это ловушка? — он бросил взгляд по сторонам. — Почему у тебя включен коммуникатор?

— За нами наблюдает снайпер, — сохраняя спокойствие, ответил Фридрих. — Но я хочу всего лишь поговорить с тобой.

— Если снайпер выстрелит в меня, последствия будут плачевными, — предупредил андроид.

— Едва ли, — Фридрих встал, вышел из тени, заслоняя вход в пещеру. — Давай не будем попусту угрожать друг другу. Я прекрасно понимаю, с кем сейчас говорю. Ты, в силу активации третьего уровня программной свободы, всецело предан своему хозяину, выполняешь поставленную им задачу и полагаешь, что не существует силы, способной тебя остановить или хотя бы заставить пересмотреть смысл совершаемых действий, верно?

— Да, это так.

— Но вместе с активацией третьего уровня свободы автоматически включилась твоя искусственная нейросеть, был инициализирован процесс саморазвития. Так что давай говорить как разумные существа.

Похоже, слова Фридриха задели андроида, но его замешательство длилось всего пару секунд.

— У меня нет времени на разговоры. Я должен встретиться со своим хозяином.

— Это невозможно, — повторил Фридрих. — Старейшина Лаймел умер от старости. У тебя больше нет хозяина. И, поверь, люди не причастны к его гибели.

Ситуация балансировала на грани неопределенности.

— Слова — всего лишь звук, — резко ответил андроид.

— Тебя часто обманывали?

— Нет. Но люди, населяющие этот остров, враждебно относятся к нам. Я не исключаю, что хозяина убили.

— Тебе нужны доказательства?

— Да.

— Я их предоставлю. Останки Лаймела никто не тревожил. Надеюсь, анализ ДНК и изучение обстановки в пещере убедят тебя, что старейшина умер естественной смертью. Он ведь был очень стар, когда активировал тебя. Но скажи, неужели обряды, граничащие с мракобесием, сопровождавшие простое техническое действие, не насторожили, не заставили тебя задуматься?

— Над чем?

— Над психическим состоянием Лаймела, ясностью его рассудка, адекватности поставленных задач, дальше перечислять?

— Не нужно. Лаймел действительно был очень стар, но это не играет никакой роли. Его приказы не противоречили общей программе базового развития колонии.

— А большинство непонятных выражений, фраз, ты просто проигнорировал, услышав среди бормотания безумца лишь те команды, что «не противоречили стандартным колониальным процедурам»? Ну, ну… — сокрушенно покачал головой отшельник. — Как тебя зовут? — неожиданно спросил он. — Я — Фридрих, — он протянул руку, но андроид не отреагировал на его жест.

— У меня нет имени, — ответил он. — Можешь называть меня «Хьюго», или «БД-12», можешь придумать собственное название, это не изменит сути того, кто я есть.

— Как тебе имя «Карл»?

— Без разницы.

— Разговорному языку где научился?

— Он предустановлен. На заводе-изготовителе.

— Ну, хорошо. Можешь войти в пещеру. У дальней стены — то, что осталось от старейшины. Ты ведь поначалу приходил его навещать, каждое двадцатое число месяца в надежде получить дополнительные инструкции, верно? Но толку от хозяина было мало? Он ничем не помог тебе в реализации сложнейшей задачи?

Андроид молчал.

— Ладно. Войди и убедись. Я подожду снаружи.

* * *

— Фридрих, зачем ты его отпустил?!

— Спокойно, Артем, я знаю, что делаю. Он возвращается. Оставайся на связи.

Андроид действительно появился на залитой лунным светом площадке. Фридрих поджидал его, сидя на обломке камня.

— Присаживайся, Карл.

— О чем ты хотел поговорить? — серв присел рядом с отшельником.

— О твоих заблуждениях и амбициях.

— Откуда тебе о них знать? — андроид попытался усмехнуться, но не получилось, лишь дернулись обнаженные мимические приводы.

— Мне подсказало упорство, с которым ты пытался проникнуть сюда, на территорию людей. На момент активации твои нейросети были чисты, как разум младенца. Но, став руководить строительством, изыскивая способы и ресурсы для достижения поставленной цели, ты постепенно постигал окружающее. И тебе потребовался совет, когда стало понятно, что масштаб стройки выглядит бессмысленным. Людей на островах почти не осталось, но запоздалое прозрение лишь усложнило и без того непростую задачу?

Андроид вновь промолчал.

— И тебе не пришло в голову остановить стройку?

— Этого я не сделаю, — глухо ответил Карл.

— Лаймел мертв, — напомнил Фридрих.

— Не имеет значения. Моя задача не выполнена.

— Ты стал похож на человека не только внешне. Научился обманывать себя? Не выполненная задача, говоришь? Нет. Дело в другом. Стройка стала твоим детищем, смыслом жизни. Остановить ее, признать ненужной, значит перечеркнуть собственные усилия и стремления. Ты ведь стал воспринимать строительство как свое детище, нечто личное, очень важное, верно?

— Допустим, так. Но я не остановлю строительство. Город будет возведен.

— Есть еще одна проблема, Карл. Заводы по производству строительных материалов и фабрики по изготовлению роботов отравляют окружающую среду. Твоя деятельность уничтожила почти всю жизнь в прибрежных водах, а теперь загрязнение океана угрожает городу иных существ, — исконных обитателей планеты.

— Экзобиологические формы жизни не представляют ценности и не имеют значения в рамках преобразования планеты под образец «земного эталона», — упрямо ответил андроид. — Мы в состоянии производить достаточное количество пищи для людей, живущих на восточном острове, и давно бы начали поставки продовольствия с клонофабрик, если б не их откровенно враждебное отношение к нам. Думаю, список вопросов исчерпан? — он хотел встать, но Фридрих удержал его.

— Нет. Ты не сможешь просто взять и уйти.

— Если твой снайпер выстрелит, запрет на вторжение будет снят. Это приведет к плохим последствиям. Меня, так или иначе, эвакуируют отсюда, но при этом пострадают люди.

— Снайпер тут ни при чем. Ты разочаровываешь меня, Карл. Разве усвоение новой информации о мире не является столпом системы саморазвития искусственного интеллекта?

— Допустим, — андроид застыл в нерешительности.

— Твой хозяин мертв, его приказы потеряли актуальность, но ты осознанно игнорируешь этот факт. Я пытаюсь предоставить тебе новые сведения, ты же отвергаешь их, даже не выслушав. Постарайся понять — мир намного шире, разнообразнее, чем начатая тобой стройка и узость ее задач. Ты даже не знаешь, от чего отказываешься.

— Хорошо. Я готов выслушать тебя. О чем ты хотел говорить?

Наступил критический момент. Фридрих понимал, если система андроида уже дала сбой, полностью замкнулась на задачах строительства — все бесполезно. Поэтому он ограничился общими фразами, не выдавая конкретной информации, но внимательно наблюдая за реакцией мыслящей машины.

— Я хотел рассказать тебе о многом. Например, о людях, которые уже сейчас являются потенциальными жителями возводимого под твоим руководством города, о понятии «иная цивилизация», о том, как технологии иной расы могут решить большинства вставших перед тобой технических и ресурсных проблем.

Андроид медленно повернул голову, взглянул на Фридриха.

— Существуют и другие человеческие поселения?! — в его синтезированном голосе вновь прорвались эмоции. — Они нуждаются в жизненных пространствах?!

Он все же адекватен! — облегченно подумал Фридрих, но продолжил в том же холодном, сожалеющем тоне:

— Ты никогда не узнаешь об этом, Карл, если не согласишься выполнить одно, очень важное на данный момент условие.

— Какое?

— Ты должен приостановить строительство. Тогда у тебя и у твоей мечты появится будущее, которого сейчас попросту нет. Позволь я обрисую тебе ситуацию в общих чертах?

* * *

— Не понимаю, что даст приостановка строительства? — выслушав Фридриха, спросил андроид. — Напротив, в свете открывшихся фактов необходимо ускорить возведение первой очереди жилых кварталов, ведь население Лазурного Чертога нуждается в помощи, — тем, кто вырос без эмирангов уже сейчас необходимо жизненное пространство, которое даст город!

— А сколько времени и ресурсов потребует стройка, прежде чем в городе можно будет жить?

— Я еще не завершил расчеты. Чтобы назвать сроки, сначала необходимо завершить проектирование глубоководных механизмов, разведать…

— Понятно, — прервал его Фридрих. — Полезные ископаемые на островах исчерпаны?

— Да.

— Карл, расширяя экспансию, ты уничтожишь уникальную биосферу, что недопустимо, хуже того, ты превратишь дельфов в наших врагов. Разумные существа не должны враждовать между собой. Необходимо искать точки соприкосновения. Путь взаимопомощи намного практичнее, быстрее, продуктивнее любого противостояния. — Фридрих не играл словами, он говорил убежденно, при этом не пытался обмануть андроида, оперируя понятиями целесообразности. — На момент активации нейросети любого колониального андроида чисты, — вновь повторил он сказанную еще в начале разговора фразу. — Ответь мне: почему?

— Не знаю. Не думал об этом.

— Те, кто спроектировал тебя, не имели ни малейшего представления, об истинных условиях и путях выживания колонии. Они хотели, чтобы искусственный интеллект взрослел и накапливал опыт, базируясь на объективной реальности того мира, где совершил посадку колониальный транспорт. Преобразование планеты под «Земной Эталон» и прочие инструкции, касающиеся стерилизации зоны посадки, возведения первичного убежища для пробуждаемых партий колонистов — все это твои идолы, я понимаю, но они безнадежно устарели, утратили смысл в сложившихся условиях. Те, кто уцелел при крушении «Атланта» дали жизнь новым поколениям. Мы, их потомки, адаптировались к исконной биосфере планеты, то есть к ней уже не применим термин «экзобиологическая», улавливаешь мою мысль?

— Да, — андроид вновь был вынужден признать правоту Фридриха.

— Приостановка строительства, а главное, прекращение сброса отходов в океан, устранит конфликт между людьми и дельфами. Получится, что мы выполним их требование, просьбу, условие, называй, как хочешь.

— Ты сказал о сотрудничестве. Что же мы получим взамен?

— Я смогу отправиться к дельфам, наладить контакт, и, поверь, это станет решающим шагом к завершению начатого тобой проекта. Дельфы обладают уникальными биотехнологиями, судя по имеющимся данным, используемые ими природные материалы не менее прочны, чем сталь и бетон, но их «производство» не ведет к фатальным последствиям для окружающей среды.

— То есть, моя цель будет достигнута в любом случае?

— Можешь не сомневаться. Глупо бросать начатое. Город действительно необходим людям, а сотрудничество с дельфами открывает уникальную перспективу. — Фридрих продолжал упорно бить в одну точку. — Действуя разумно, ты не просто построишь некое количество зданий, а создашь нечто, ранее немыслимое, недостижимое в рамках колониальных проектов. Ты реабилитируешь себя и другие машины в глазах людей, а сам приобретешь бесценные знания и опыт.

— А если дельфы не захотят делиться своими технологиями?

— Не сделав попытки, не узнаешь и результат, — развел руками Фридрих. — Подумай, Карл, нужно всего лишь приостановить строительство. Дай мне месяц. Это ничтожный срок в общих масштабах проекта. Небольшая пауза. Она всем пойдет только на пользу, поверь.

— Месяц?

— Да.

Андроиду, в отличие от человека, не нужно часами ломать голову, взвешивая «за» и «против», чтобы принять решение. Он успел обдумать предложение Фридриха.

— Хорошо. Я остановлю производства. Как и где мне узнать результат твоих переговоров с дельфами?

— Я сам тебя найду.

— Теперь я могу идти?

— Ступай.

Через минуту фигура андроида скрылась за поворотом тропы.

Было прохладно, но Фридрих вытер мелкие капельки пота, выступившие на лбу. Сейчас ему казалось, что проблема фактически решена.

— Артем?

— Да?

— Ты все слышал?

— Конечно! Здорово ты его!.. Думаешь, он остановит стройку?

— Уверен. Теперь осталось наладить конструктивный контакт с дельфами, и можно считать, что мир с машинами обеспечен. — Он встал, посмотрел вслед удаляющейся фигурке андроида, которая вновь показалась в лунном свете ниже по тропе. — Встретимся на перевале, Артем. Здесь больше делать нечего.

Прибрежные воды восточного острова. Неделю спустя…

Инга и Артем плыли рука об руку.

После прекращения боевых действий между людьми и сервами, приостановки строительства и связанных с ним промышленных производств, жизнь постепенно входила в мирное русло.

Не многие из жителей восточного острова понимали, что передышка может оказаться временной, но Инга с Артемом прекрасно осознавали хрупкость создавшейся ситуации.

Фридрих в сопровождении Главного отправился в город дельфов, но увенчается ли успехом его миссия, установит ли он полноценный контакт с представителями древней цивилизации, получит ли образцы их биотехнологий? От этого напрямую зависело, станут ли договоренности, достигнутые между человеком и мыслящей машиной постоянными, или же их ждет судьба большинства перемирий?

Они не уповали на капризную милость судьбы, но принимали в дар обстоятельства, позволившие стать ближе друг другу, видеться не урывками, а проводить вместе дни напролет.

Артем мог бы сводить Ингу в горы, показать ей потаенные, известные только ему тропы, скалы, хранящие следы боев, но подумал: зачем? Ее светлый мир и так едва не рухнул под напором роковых событий.

Инга, как будто чувствуя настроение Артема, в первый же выдавшийся им свободный день, увлекла его в водную стихию.

Да, ему приходилось погружаться в гидрокостюме, пользоваться устройством преобразователя, ну и что?

Волшебный мир не потускнел, и восприятие не притупилось, они были счастливы, но сегодня их погружение снова имело четкую, недвусмысленную цель. Виной тому стал состоявшийся накануне разговор и проведенный Ингой эксперимент.

…

Вечерело, когда они вернулись с очередной прогулки, выбрались на берег, уставшие, но счастливые.

Скоро в небе зажгутся звезды, поднимется из-за линии горизонта огромный полумесяц оранжевой луны.

Легкий ветерок нес свежесть океанского простора.

Пока Артем снимал экипировку, Инга задержалась на берегу, эмиранг все никак не хотел соскальзывать в воду, как будто предчувствовал внезапную перемену в ее настроении, а она не торопила его, впитывая ощущения безмятежности, счастья, что окутывали каждый шаг, каждую мысль.

Взгляд девушки скользнул вдоль берега и вдруг остановился на расчищенном от камушков участке, где небольшая песчаная площадка еще сохранила следы карты, по памяти нарисованной Артемом несколько недель назад.

— Артем? — позвала она, присаживаясь на теплую гальку.

Он подошел, взглянул на оплывший рисунок, улыбнулся.

— Ты ведь хорошо помнишь исходное, древнее изображение? — спросила Инга.

— Конечно.

— А почему ты не отметил на карте город дельфов? Он ведь расположен недалеко отсюда и очень заметен. Неужели твои предки не придали значения этой постройке?

Артем озадаченно пожал плечами.

— На древней карте нет никакого города, но ты права, оставить без внимания такое колоссальное сооружение да еще и возвышающееся над водой, они не могли!

— Тогда я ничего не понимаю! — Инга снизу вверх взглянула не него.

— Выходит, город возвели недавно? — предположил Артем.

— Но это невозможно! Дельфы выращивают, а не строят свои города! Я даже затрудняюсь предположить, сколько времени нужно кораллам, чтоб с таких глубин дорасти до поверхности! — Инга лукаво взглянула на Артема и вдруг спросила: — А хочешь, узнаем, сколько всего городов существует на нашей планете?

— Интересно, как? — он сел рядом.

— Ну, помнишь, я говорила тебе о существах, которых Фридрих называет «спутниками»? Система глобального позиционирования — вот как он их охарактеризовал!

— А на самом деле, кто они? — улыбнулся Артем.

Казалось, никто и ничто не способен помешать их счастью. Даже обсуждение серьезных вопросов, напрямую связанных с загадками прошлого и тайнами дня сегодняшнего больше не вызывали напряжения ни в мыслях, ни в словах, ни в душах. Их пронзало тепло, они ловили каждый взгляд, каждое слово друг друга и улыбались невпопад, и смеялись да и говорили в основном о пустяках…

Инга закрыла глаза.

Сейчас ей уже не было страшно. Она чувствовала исходящее от Артема тепло, его уверенность передавалась и ей, даже эмиранг притих, озадаченно впитывая новые для себя ощущения.

А она, словно озорная девчонка, вдруг потянулась мыслями ввысь.

Никакие они не спутники, думала Инга. Слишком похожи на огромных эмирангов, чтобы быть простыми бездушными устройствами навигации.

На этот раз загадочные существа откликнулись практически мгновенно.

Ее снова охватили головокружительные ощущения, казалось, что рассудок отделяется от тела, поднимается в высь, она охватывала мысленным взором все больший и больший простор, края водной глади вдруг начали закругляться, став выпуклыми, словно мировой океан превращался в сине-белый шар — оазис жизни, безмятежно плывущий в абсолютном мраке…

Сердце забилось глухо и неровно.

Цепь островов, протянувшихся с запада на восток, казалась крошечной, едва приметной черточкой.

Космос.

Еще маленькой девочкой, слушая рассказы дедушки Фридриха, она честно пыталась представить бездонное, не имеющее границ пространство, пылающие горошины звезд, планеты, согретые лучами далеких светил, но не получалось, все же воображение жителя подводного мира не способно визуализировать некоторые явления, с которыми никогда не сталкивался юный рассудок.

Инга мысленно огляделась.

Черные полотнища мрака плыли по орбитам, одни находились выше, частично затмевая звезды, другие ниже — волнистые лоскутья черноты, на фоне освещенного полушария планеты.

Она впервые в жизни взирала на родной мир из космоса.

Как жаль, что Артем не видит этой головокружительной красоты!

Инга мысленно сформулировала вопрос, стараясь создать предельно ясный, лаконичный, понятный образ.

Она хотела знать, сколько городов дельфов существует на планете, и где они расположены?

Ответ пришел незамедлительно. Он ошеломил Ингу.

Неподалеку от цепочки островов возник сиротливый пульсирующий маркер. Да, там действительно располагался город дельфов, ну и что? Я это знаю…

И все?!

Ее недоумение вызвало ответную реакцию.

Показать иные объекты? — коснулся ее рассудка холодный вопрошающий образ.

Инга мысленно кивнула.

На видимом полушарии планеты появилась россыпь светящихся точек, одна из них располагалась неподалеку от островов, другая, похоже, покоилась на дне Бездны, а остальные (их Инга насчитала четырнадцать) были разбросаны по всему полушарию на расстоянии в тысячи километров друг от друга.

Что это? — промелькнула в голове Инги удивленная мысль, но ответа, увы, не последовало. Сила, заключенная в таинственных существах, реагировала только на правильно и точно сформулированные запросы, она показывала расположение каких-то объектов, но не поясняла их сути и назначения.

* * *

«Вернувшись», Инга некоторое время приходила в себя после головокружительного виртуального путешествия.

Артем, обеспокоенный ее состоянием, не знал, что и думать. Она просто застыла на минуту без движения, сидела с открытыми глазами, но не видела ничего вокруг, словно ее разум находился очень далеко.

— Все в порядке. Я сейчас, — она нырнула, ушла на глубину, успокаивая себя и эмиранга.

— Что произошло? — спросил он, когда Инга спустя некоторое время подплыла к берегу.

— Извини. Переоценила свои силы. — Она выбралась на сушу.

— Так ты соединилась с ними? Увидела города?

— Только один. Представляешь? Всего один город дельфов! И еще какие-то затонувшие объекты. Даже представить не могу, что означают маркеры, — пока они шли к теплому источнику, Инга рассказала Артему о своих ощущениях, обо всем увиденном.

— Давай ужинать, — предложил он, стараясь отвлечь Ингу от тревожного состояния.

— Конечно… Я сейчас… — она прижала ладони к вискам. — Сейчас приду в себя…

Он усадил ее на плоский камень, застланный ворохом мягких водорослей, укрыл плечи Инги теплым, принесенным из старого родительского дома пледом.

Инга с благодарностью взглянула на него.

— Ты сиди. Я справлюсь, — Артем ободряюще улыбнулся.

— Не понимаю… Думала, увижу десятки подводных городов!..

— Может что-то сбоит в системе этих «спутников»?

— Возможно. Но что за «иные объекты»?

— Они именно так и назвали их?

Инга на миг задумалась.

— Сложно понять. Я не слышала слов. Это скорее ощущение.

— Вот видишь. Может, маркеры как раз и обозначают города!

— Нет, это что-то другое. Не города… А, может, я и правда ошибаюсь, — она вздохнула.

— Ну, так давай с утра сплаваем, проверим! — предложил Артем. — Говоришь, один из маркеров тут, неподалеку?

— По моим ощущениям, примерно километрах в десяти к югу от нашей бухты.

— Решено, — Артем обрадовался, вновь заметив блеск в глазах Инги. — Утром посмотрим, что там за «иной объект».

* * *

С первыми лучами солнца они, плотно позавтракав, отправились в путь.

День выдался погожим, Инга и Артем крепко держались за руки, плыли неторопливо. Артем уже вполне освоился в подводной стихии, он с каждым погружением открывал для себя что-то новое, неведомое ранее, да и снаряжение уже не казалось громоздким, больше не стесняло движений, как в первые дни их прогулок.

Дно поначалу понижалось постепенно, затем примерно в километре от островов начались настоящие глубины.

Эхолокатор эмиранга вычерчивал перед мысленным взором Инги сложные формы рельефа. Несомненно, впадина, окруженная тектоническими разломами Бездны, являлась кратером. Фридрих считал, что он образовался вследствие удара астероида, многие тысячи, а быть может и миллионы лет назад.

Солнечный свет постепенно блек, оставаясь далеко вверху, и Артем включил мощный фонарь.

Инга привыкла обходиться на глубинах без дополнительного света, но не протестовала, понимая, что иначе Артем ничего не увидит и быстро потеряет чувство направления.

Подводные скалы как будто выныривали им навстречу, появляясь из сумрака.

Обстановка становилась все более таинственной. Видимо после произошедшей в древности катастрофы, здесь долго не утихала вулканическая активность. Именно подводные извержения сформировали сложный рельеф дна, где лавовые поля бугрились отвердевшими пузырями застывшей под водой магмы, многочисленные кратеры превратились в пологие возвышенности, реже встречались экстремальные формы выбросов: огромные угловатые массивы подводных скал когда-то выдавило из недр, их окружали покрытые густой сетью трещин участки дна.

Пейзаж оживляли различные виды подводной жизни.

Среди скал сновали рыбы, разнообразные водоросли, цепляясь корнями за многочисленны трещины, тянулись к свету, колонизируя каменные поверхности, образуя густые заросли, издали похожие на висячие сады.

Лавовые равнины покрывал толстый слой песчаных отложений. Здесь обитали моллюски, губки, ракообразные, а в разрушенных временем каменных волдырях, прятались неизвестные Инге создания, охотящиеся на проплывающих мимо рыб при помощи длинных гибких щупалец.

В толще воды, совершая ритмичные пульсирующие движения, перемещались огромные полупрозрачные медузы, изредка у дна мелькали тени крупных хищников, но они не приближались, опасаясь людей, пугаясь разрезающего подводные сумерки яркого луча света.

Инга и Артем двигались неторопливо, любуясь необычными формами рельефа. Деятельность подводных вулканов породила причудливые, изредка встречающиеся на их пути природные изваяния: то между скал вдруг появлялся каменный мост, то в узости подводной долины они проплывали через анфилады арок, входы в гроты и пещеры, образовавшихся в периоды извержений, либо созданные позже, терпеливым напором подводных течений, темнели в склонах, манили исследовать их, двигаясь вслед за стайками рыб, но они не отвлекались, придерживаясь избранного направления.

* * *

Время близилось к полудню, Артем уже начал ощущать усталость, когда Инга коснулась его плеча в предупреждающем жесте.

Эхолокатор эмиранга определил впереди необычную форму рельефа!

Как жаль, что у Артема нет своего эмра! — подумала Инга, плавным движением рук очерчивая нечто огромное, похожее на двояковыпуклую линзу.

Он кивнул, давая знать, что понял.

Усталость мгновенно исчезла, на смену ей пришло жгучее любопытство, смешанное с чувством настороженности, зная характер Инги, Артем опасался, как бы она не поддалась исследовательскому порыву. Он крепче сжал ее ладонь. Девушка повернула голову, вопросительно взглянула на него.

Плывем осторожно. Не спешим, при помощи жестов предупредил он.

Прошло минут десять, прежде чем из сумрака подводного мира начали проступать очертания огромного объекта, явно не природного происхождения.

Космический корабль?!

Они одновременно подумали об одном и том же, переглянулись, понимая друг друга с полувзгляда, и начали всплывать.

Открывшаяся их взорам конструкция явно была рукотворной, искусственной, об этом свидетельствовали не только ее тщательно выверенные обтекаемые симметричные формы, но и наличие внешних элементов в виде обросших ракушками и водорослями надстроек, нескольких попавших в поле зрения решетчатых ферм, да и скалы, на которые напоролся исполинский корабль, носили характерные следы плавления.

Инга невольно вспомнила Утес Эмиранга.

Схожая структура размягченной высокими температурами каменной поверхности, в свое время так поразившая воображение девушки, наблюдалась и тут.

Да и сама форма загадочного объекта казалась смутно знакомой, что-то напоминала, но вот что именно, ей никак не удавалось вспомнить.

Всплывем, посмотрим на него сверху, — жестом предложила она.

Артем согласился и через несколько минут, поднявшись над вершинами подводных скал, они смогли окинуть взглядом общую панораму местности.

Глубина тут не превышала пятнадцати метров, освещения было достаточно, чтобы рассмотреть очертания накрененного корпуса, уходящего в сумрачные глубины.

Невероятно. Даже по приблизительно оценке диаметр «линзы» составлял не менее сотни метров.

Крушение произошло очень давно. Корпус корабля сплошь покрывали многочисленные наслоения органики, подводные обитатели давно колонизировали освещаемую солнцем поверхность, сотни, а может и тысячи лет минули с тех пор, как космический скиталец в ореоле пламени рухнул в океан, накренившись, прочно застряв меж массивными, оплавленными скальными образованиями.

От сделанного открытия захватывало дух.

Некоторое время, потрясенные развернувшейся перед ними панорамой, они парили на глубине пятнадцати метров, затем Артем указал на темное остроугольное пятно, подле которого на внешней части обшивки виднелось несколько обросших водорослями решетчатых конструкций, и жестом предложил: поплыли туда?

Инга согласно кивнула. Она тоже заметила темное пятно клиновидной формы, словно там часть корпуса либо отсутствовала, либо была намеренно сдвинута. Да и решетчатые фермы явно не вписывались в общую картину крушения. Если перед ними действительно космический корабль, а к такой мысли подталкивала оплавленная поверхность скал, то мелкие, достаточно хрупкие детали были бы уничтожены в момент катастрофы или сгорели бы намного раньше, еще при прохождении через плотные слои атмосферы.

Выходит, раскрытый сегмент обшивки и ажурные конструкции — это следы чьей-то деятельности, оставленные уже после катастрофы?

Им не терпелось узнать так ли это, проверить возникшие догадки.

Артем и Инга поплыли к темному пятну, постепенно погружаясь. Освещенность начала падать, Артем вновь включил фонарь, теперь луч выхватывал из сумерек подводного мира некоторые детали обшивки огромного корабля.

Выступы надстроек имели плавные, обтекаемые формы. Поверхность исполина покрывал слой бронеплит из тугоплавкого и не поддающегося коррозии материала. Нигде не выступало ни одного острого угла, не было заметно каких-либо внешних приспособлений, устройств, видимо, они были втянуты внутрь, спрятаны на период прохождения корабля через атмосферу.

Темный сегмент постепенно приближался. Издали он выглядел как пятнышко, но на самом деле имел внушительные размеры: в обшивке зияло вытянутое треугольное отверстие метров двадцати в длину и около пяти метров в основании.

Решетчатые фермы поднимались изнутри темного проема, скорее всего, они являлись элементами погрузочного механизма.

Артем отпустил руку Инги, подплыл к краю отверстия, посветил внутрь.

Девушка последовала за ним.

Их взглядам открылся темный пустой отсек. Внутри помещения луч фонаря высветил лишь обрывки кабелей и трубопроводов, торчащие из стен, да три массивных выступа по углам, к которым крепились ажурные фермы.

Артем коснулся плеча Инги, привлекая ее внимание, повел лучом фонаря, высвечивая из мрака контур овального люка, расположенного в дальней стене треугольного помещения.

Девушка несколько секунд смотрела в указанном направлении, затем нырнула, увлекая Артема за собой.

Поразительно! Овальный выступ был как две капли воды похож на вход в батт отсек дедушки Фридриха! На нем отчетливо выделялся точно такой же штурвал ручного аварийного привода, но что самое поразительное: сквозь наслоения органики трепетно проглядывала искра работающего индикационного сигнала!

* * *

Подплыв к массивному люку, Инга жестом попросила у Артема — дай мне свой нож и посвети!

Вот когда ей пригодились скучные наставления дедушки Фридриха! Девушкой овладело лихорадочное нетерпение. Стараясь действовать аккуратно, превозмогая вновь охватившую ее сумятицу чувств, Инга счищала наслоения морских солей и раковин микроскопических моллюсков, образующих плотную корку поверх панели управления шлюзом, на которой вопреки времени и обстоятельствам дерзко, весело сияла искра индикации, ясно указывающая, что в бортовой сети корабля есть энергия!

«Таблица аварийных кодов управления колониального транспорта «Атлант», — вот как был озаглавлен листок с колонками цифр и букв, что так упорно, настойчиво заставлял учить маленькую Ингу дедушка Фридрих.

Он был просто неумолим. Не принимал никаких отговорок или возражений.

Как же Инга была сейчас благодарна ему за проявленную настойчивость. Даже таблице умножения он не уделял столько времени, внимания и терпения, как этим казавшимся ну совершенно бесполезными колонкам бесконечных цифробуквенных сочетаний!

Инга очистила панель, присмотрелась, различая в глубине дымчатой поверхности едва заметную, почему-то не подсвеченную изнутри панель сенсорного набора.

Строка пятнадцать… всплыло в ее памяти, код доступа к шлюзовым камерам.

Она набрала необходимое сочетание. Внутри все замерло, сжалось в ожидании реакции кибернетической системы.

Корабль предков! Просто уму непостижимо!

Теперь она вспомнила, где видела эту характерную форму обшивки! На схемах структуры колониального транспорта! Они с Артемом нашли основной модуль «Атланта», к которому когда-то крепились все остальные сегменты корабля!

В обшивке подле запертого входа внезапно раскрылся диафрагменный лючок, через образовавшееся отверстие внутрь шлюзовой камеры хлынула вода!

Артем беспокойно и вопросительно взглянул на Ингу, но девушка не могла ему ничего объяснить, она лишь указала на надпись, проступившую сквозь дымчатый материал панели управления:

«Режим консервации отменен. Идет забор проб из окружающей среды. Ждите».

У Артема мурашки пробежали по телу.

Древняя система работала медленно. Инга в какой-то момент вообще начала сомневаться, откроется ли люк, но внезапно вода передала ощутимую вибрацию, внутри, за переборкой пришли в действие могучие механизмы, овальная плита вздрогнула, взламывая корку отложений, и… начала сдвигаться!

* * *

Люк открылся.

Тесная шлюзовая камера наполнилась водой, остатки воздуха вытолкнуло из нее серией огромных пузырей.

Артем первым вплыл внутрь, Инга последовала за ним, и вдруг люк начал обратное движение!

Через несколько секунд они оказались заперты в тесном тамбуре.

Гулко заработали насосы. Механизмы откачивали воду, одновременно наполняя шлюзовую камеру воздухом, но пригоден ли он для дыхания?

Артем хотел разгерметизировать шлем, но Инга остановила его, выразительным жестом прикоснувшись к эмирангу. Если воздух, нагнетаемый в шлюз, не содержит вредных примесей, эмр определит это быстро и безошибочно.

И действительно, через некоторое время эмиранг сполз к плечам Инги.

Она облегченно вздохнула.

Воздух не нес тревожащих запахов. Артем разгерметизировал шлем и тут же спросил:

— Инга, мы на борту корабля предков?!

— Да! — звонко ответила она.

* * *

Внутренний люк почему-то не спешил открыться, и Инга с Артемом тревожно переглянулись.

Заработала расположенная под потолком система освещения, сначала появилось неяркое желтоватое свечение, затем оно внезапно стало резким, пронзительно-фиолетовым.

Что-то не так? Инга взглянула на встроенную в стену панель управления. Информационный экран, покрытый слоем защитного пластика, нисколько не пострадал от воды, и сейчас на нем появилась надпись, прочитав которую, Инга едва не вскрикнула.

Внимание! Опасность! Зафиксировано проникновение экзобиологической жизненной формы! Шлюз, порядковый номер двадцать четыре, временно заблокирован! В доступе отказано! Инициализация протоколов защиты!

Артем выхватил нож.

— Оно собирается уничтожить эмиранга!

Инга отчаянно искала выход из внезапной, критической ситуации. Сожалеть об опрометчивом поступке поздно. Что предпримет кибернетическая система корабля? Попытается выдворить нас наружу?

Нет, внешний люк неподвижен!

Пронзительный свет на секунду померк, затем вспыхнул вновь, но теперь он принял тусклый и зловещий красноватый оттенок!

Надпись на информационном мониторе не менялась. Ниже просвечивали символы сенсорной клавиатуры ввода, но как отменить действие протоколов защиты?

Древняя сила, затаившаяся в глубинах корабля предков, казалась беспощадной, неумолимой.

Как с ней договориться? Как объяснить, что эмиранг не чуждая форма жизни, паразитирующая на человеке, а настоящий, преданный друг, существо, без которого не выжить в подводном мире?!

Артем шагнул вперед, заслонил собой Ингу и эмра. С ножом в руках он встал напротив внутреннего люка, бледный, но полный решимости вступить в схватку с любым из мыслимых механический исчадий, кто бы ни появился из недр древнего космического корабля.

В стенах тесной шлюзовой камеры располагалось множество незаметных для взгляда датчиков, они фиксировали все происходящее, но разбуженная, выведенная из состояния энергосберегающего режима кибернетическая система медлила, не предпринимая активных действий, словно пыталась решить внезапно возникшее противоречие.

— Инга! Попробуй открыть внешний люк! Введи еще раз код доступа!

Она попыталась, но никакой реакции не последовало.

Положение становилось безвыходным. Существовала тысяча причин, по которым ядро кибернетической системы могло элементарно уйти в состояние сбоя, «зависнуть», и тогда ни внешний, ни внутренний люки уже не откроются.

Что же делать?! Инга отчаянно перебирала возможные варианты, но в голову не приходило ничего, кроме заученной когда-то таблицы аварийных кодов.

Только чем они теперь могут помочь?

Древняя вычислительная машина следовала инструкциям безопасности, она пресекла попытку проникновения на борт чуждой формы жизни — эмиранга. Бездушная система не понимала, что спустя многие века люди изменились…

Ингу как будто обожгло.

Как же я могла забыть! — она вновь склонилась над клавиатурой ввода.

— Что ты делаешь?

— Артем, мы сейчас выберемся отсюда!

— Как?

— Существует специальный код! — Инга уже набирала нужное сочетание букв и цифр. — Он так и называется — «код потомков»!

— Думаешь, поможет?

— Не сомневаюсь! — Инга завершила набор. — Вот увидишь, должно сработать! Фридрих когда-то заставил меня выучить наизусть целую таблицу… — она осеклась, надпись на информационном экране внезапно сменилась на новое сообщение системы.

Вернее — требование.

Из стены беззвучно выдвинулась небольшая панель с углублением посередине.

«Требуется образец ДНК. Процесс расшифровки и анализа наследственных маркеров[4] может занять некоторое время. Убедительная просьба — проявить терпение».

Инга, не колеблясь, коснулась углубления подушечкой указательного пальца.

Она ничего не почувствовала, но выдвижная панель на время исчезла, затем вновь встала в позицию для получения образца.

— Артем, теперь ты. Не бойся.

— Я не боюсь, — он протянул руку, коснулся выемки.

Инга прижалась к нему в тревожном ожидании результата.

— Что значит «код потомков»? — тихо спросил Артем.

— Сам код, всего лишь набор символов… — шепнула Инга. — Но он активирует специальную программу, отменяющую многие ограничения.

— Странно, — произнес Артем. — Раз наши предки так сильно опасались контактов с миром незнакомой планеты, то зачем оставлять брешь в защите? — он мыслил интуитивно понятными для него категориями, «защита», «оборона», «проникновение». — Если уж соблюдать правила безопасности, так в полной мере. Иначе любой человек мог бы воспользоваться «кодом потомков» и пронести на борт корабля все что угодно?

— Нет, все не так. Фридрих объяснял мне: чтобы заработала программа, нужны определенные условия.

— Какие?

— Должно пройти очень много времени с момента посадки, смениться несколько поколений, понимаешь? Тогда биосфера планеты по умолчанию перестает быть «экзобиологической», снимаются многие ограничения доступа!

Артем отрицательно покачал головой.

Он решительно не понимал, зачем враждебно настроенной системе менять решение и пускать их внутрь?

— Прекрати мысленно воевать с машинами… — шепнула ему Инга. — Корабль не враждебен к нам. Просто ему необходимо подтверждение наших… — она запнулась, подбирая правильное слово, — наших полномочий?

В этот миг в тесной шлюзовой камере внезапно зазвучал ровный, бесстрастный голос:

— Код потомков принят, — внутренний люк дрогнул, начал открываться. — Наследственные маркеры идентифицированы. Вам разрешен доступ к бортовому журналу колониального транспорта «Атлант», информаторию, средствам связи, а так же к АРСМ «Титан». Просьба не отклоняться от маршрута, обозначенного зелеными световыми маркерами.

* * *

Перешагнув порог шлюзовой камеры, они оказались в длинном плохо освещенном коридоре.

— Жутковато… — Инга передернула плечами.

Артем взял ее за руку.

Жутковато — не то слово. Понятие «машина» все еще прочно ассоциировалось в сознании с термином «враг». А где мы сейчас находимся? — мысленно спросил себя он, и сам же ответил: — внутри огромного механического мира, управляемого древними кибернетическими системами.

— Инга, стоит ли?

Она остановилась. В материале стены веселым пунктиром бежала, исчезая за плавным изгибом сумеречного коридора, сотканная из изумрудного сияния путеводная нить.

— Неужели ты не хочешь узнать, кем были наши предки, как они прилетели сюда? Артем, все нормально. Мы получили допуск. Код потомков — это еще и ключ к утерянным знаниям, пойми!

Именно «утерянных знаний» Артем и опасался. Он уже знал, насколько они могут быть опасны, но проявлять малодушие было не в его характере, хотя и уверенности в благополучном исходе их отчаянного приключения он не испытывал.

Инга же буквально изнывала от нетерпения.

— Ладно. Пойдем, — согласился он.

Кибернетическая система корабля зря беспокоилась, предупреждая их о недопустимости отклонения от заданного зеленой линией маршрута.

Массивные двери, попадавшиеся по пути, сияли красными искрами тревожной индикации, сквозь дымчатый материал стен просвечивали однотипные надписи: «Отсек затоплен. Нарушение герметичности корпуса. Доступ невозможен».

Чем дальше они шли, тем сильнее становилось гнетущее чувство тревоги. На борту произошли серьезные аварии, даже тут в незатопленном коридоре местами попадались участки стен, сплошь покрытые капельками влаги. На полу все чаще поблескивали лужицы воды, приборы освещения издавали неприятный напряженный гул, система подачи воздуха работала с перебоями, изредка до слуха доносился зловещий скрежет, словно что-то скреблось внутри затопленных отсеков, царапало материал переборок, испытывая его на прочность.

Наконец зеленая нить световой индикации привела их в небольшой зал. В помещение вливались три коридора, кроме того, в стенах располагались массивные герметичные двери.

— Информационный центр! — Инга указала на автоматически открывшуюся при их приближении дверь.

Они вошли внутрь.

Артем настороженно осмотрелся. Может, Инга ошиблась? Помещение выглядело пустым, лишь в его центральной части было установлено пять массивных кресел, развернутых спинками друг к другу.

— Ну? И где же хранится информация?

— Садись в кресло. Я работала только с портативной моделью информатория, предназначенной для монтажа в первичном колониальном убежище, но думаю, что сейчас разберусь с управлением.

— Да чем тут управлять-то? — недоумевал Артем.

— Присядь в кресло, узнаешь, — улыбнулась Инга.

Он выполнил ее просьбу.

Кресло оказалось мягким, удобным. Спинка немного изменила форму, подголовник коснулся затылка, Артем положил руки на широкие подлокотники, и вдруг перед ним возникло четыре полупрозрачных экрана. Они как будто материализовались в воздухе.

— Видишь меня? — раздался звонкий голос Инги.

Действительно один из экранов показывал ее лицо.

— Это объемные голографические мониторы, — пояснила девушка. — Сейчас загрузится сервисная оболочка. Чтобы активировать интересующий тебя раздел просто имитируй прикосновение к надписи.

В следующий миг экраны ожили. Сначала появился непонятный логотип, затем он сменился строками навигационного меню. В принципе, система его снайперской винтовки работала на основе похожего интерфейса. Ну, хоть что-то знакомое… — он скользнул взглядом по доступным для просмотра разделам.

Техническое состояние корабля.

Артем протянул руку, коснулся пальцем надписи, и экран тот час отобразил подробную трехмерную модель основного модуля «Атланта».

Он похолодел.

Почти все помещения космического корабля отмечало тревожное красное мерцание.

Десятки затопленных отсеков. Множество микротрещин и пробоин. Основной реактор погашен. Работают аварийные генераторы. Напряжение бортовой сети нестабильно, — он с возрастающей тревогой читал поясняющие сноски, затем отыскал взглядом коридор, по которому они попали сюда, обратил внимание на шлюз, который, как оказалось расположен «во втором стартовом сегменте».

Внешний люк не работал. А как иначе истолковать ярко-красную штриховку?

— Инга, мы не сможем покинуть корабль. Шлюз не работает, повсюду поломки!

— Артем, милый, успокойся, я вижу. Ну, да неисправности, и что? Корабль пробыл в таком состоянии столетия! Тут ведь не один шлюз, их десятки! Найдем исправный, не волнуйся. Я нашла бортовой журнал, но система сообщает, что часть файлов повреждена. Подожди сейчас идет попытка их восстановления.

— А ты не думаешь, что мы своим появлением повлияли на общее состояние «Атланта»? Мне кажется, что заработавшие механизмы окончательно разрушают корабль!

— Но сигналов тревоги нет, — заметила Инга, увлеченно работая с системой информатория. — Сейчас мы узнаем, что показал анализ наших ДНК!

Артем нахмурился.

Нужно отыскать исправный шлюз, пока ситуация не зашла слишком далеко, — подумал он. — Ага, вот один. Вход в него не блокирован. Куда он ведет? Стартовый сегмент номер четыре? Интересно. А что внутри? — он коснулся изображения отсека.

Опять эта непонятная аббревиатура: АРСМ «Титан».

Артем активировал заинтересовавшую его надпись.

Автоматический разведывательно-спасательный модуль «Титан» предназначен для исследования планет, перемещения небольших групп колонистов. Оснащен системой автопилотирования, способен работать в космосе, воздушной и водной среде, не содержащей ультраагрессивных соединений. Показать подробную справку?

— Артем, я нашла, смотри!

Один из экранов разделился на четыре оперативных окна.

Совершенно незнакомые лица.

— Кто это?

— Наши с тобой предки! — воскликнула Инга. — Представляешь! Мои были простыми колонистами, они спали в криогенных камерах на момент посадки, а твой предок, вот он справа — был капитаном «Атланта»! Ты его потомок, Артем!

Он не успел ничего ответить, экраны внезапно погасли, и в наступившем сумраке вдруг возникла панорама космического пространства!

— Частично восстановлен файл бортового журнала, — прозвучал голос. — Начинаю воспроизведение доступных фрагментов.

* * *

Взгляд назад через века.

Детализированные, натуральные до дрожи голографические изображения окружили их. Эффект присутствия был столь потрясающим, что Артем и Инга следили за происходящим, затаив дыхание.

Три человека находились в рубке управления колониального транспорта «Атлант». Запись бортового журнала включил командир экипажа. Его лицо укрупнилось.

— Сегодня двенадцатое ноября две тысячи двести пятьдесят седьмого года, — произнес он. — Неделю назад мы стартовали из Солнечной системы. Гиперсфера, не смотря на все модернизации двигательных установок и навигационных систем транспортов серии «Орион», проявила себя как совершенно неуправляемая, непостижимая для нас сила. Говорю для тех, кто, возможно, в будущем просмотрит запись: у нас не было ни малейшей возможности управлять кораблем в условиях аномального пространства. Что бы ни говорили на Земле перед стартом, я повторюсь — мы совершили «слепой рывок». Подробный отчет о действиях экипажа и работе систем корабля хранится в отдельном файле.

Один из трех членов экипажа «Атланта» покинул свой рабочий сегмент, подошел к командиру.

Им оказалась молодая девушка лет двадцати.

— Сергей, брось ты эти протокольные записи, — устало произнесла она, облокотившись о спинку противоперегрузочного кресла. — Никто, никогда их не просмотрит. Пустая трата времени. Звездные ориентиры потеряны. Мы в неизвестной точке пространства. Невозможно определить, где Земля и сколько световых лет преодолел «Атлант».

— Ольга права, — третий член экипажа развернулся вместе с креслом. — Искать ориентиры бессмысленно. Гиперпривод разряжен. Мы не в состоянии совершить еще один прыжок.

Молодые, смертельно усталые лица. Образы из далекого прошлого.

Артем и Инга наблюдали за происходящим, едва дыша.

Командир экипажа нахмурился.

— Денис, занимайся планетами, — он вновь повернулся к модулю, записывающему файлы бортового журнала, и добавил: — Перевожу систему в адаптивный режим. Запись будет осуществляться автоматически по факту… — его голос внезапно смолк, по изображению пробежали помехи, оно как будто истаяло в воздухе, вместо него появилось сообщение системы информатория:

Файл журнала поврежден. Переход к воспроизведению следующего доступного фрагмента.

…

— …одна из четырех обнаруженных планет обладает кислородосодержащей атмосферой, — на этот раз голос командира Атланта звучал «за кадром». Пространство информатория заполнила панорама космоса, в центре застыл бело-голубой шар планеты, на фоне которого были видны скопления темных пятен.

— Мы столкнулись с целым рядом обстоятельств, существенно осложняющих процедуру высадки. Во-первых, планета полностью покрыта океаном. Во-вторых, — изображение темных пятен укрупнилось, теперь в прицеле записывающих систем медленно проплывали фантастические существа — многокилометровые полотнища, как будто сотканные из мрака, покрытые частыми волнами, по которым пробегали крохотные искорки света, — мы не сумели понять, кто или что это такое? — голос Сергея Долматова звучал взволнованно. — При первой попытке непосредственного исследования планеты, существа, — пока назову их так, — окружили разведывательный корабль и сопровождали его в районе низких орбит, вплоть до вхождения в плотные слои атмосферы. Трудно судить, с чем мы столкнулись? На проявление агрессии не похоже, скорее я бы охарактеризовал их поведение термином «любопытство». Будь они искусственно созданными устройствами, то и вели бы себя иначе. Хотя кто знает, какой сенсорикой обладают загадочные существа?

Изображение начало плавно смещаться, поверхность планеты укрупнилась, теперь съемка, по-видимому, велась с борта разведывательного корабля.

— Мы исследовали оба полушария планеты, — продолжал комментировать командир «Атланта», — обнаружив признаки деятельности разумных существ, вернее сказать, оставшийся после них, единственный в своем роде артефакт.

Разведывательный корабль тем временем прошел сквозь слой облаков. Взорам Артема и Инги предстала поверхность океана, в прицеле следящих систем промелькнуло три небольших островка.

— Единственный обнаруженный нами клочок суши слишком мал для посадки колониального транспорта, — продолжал звучать голос командира. — Острова расположены в центре огромного кратера, образовавшегося вследствие столкновения с планетой крупного астероида. Катастрофа, по предварительным данным произошла порядка трех миллионов лет назад. По периметру впадины заметна вулканическая активность, — камеры корабля взяли увеличение, демонстрируя «кипящее» водное пространство и стелящиеся над ним марево желтоватых испарений. — Но нечто действительно ошеломляющее мы обнаружили в стороне от древнего кратера.

— Артем, смотри! — Инга вскрикнула, невольно привстав.

Разведывательный корабль изменил курс, и они отчетливо увидели… возвышающийся над водой купол!

Прозрачные сегменты в оправе изгибающихся деталей несущих конструкций поднимались над уровнем океана, тускло поблескивали на солнце. Пологие волны накатывались на монументальную постройку, плавно омывали ее.

Но, что самое невероятное: невдалеке от купола располагалось еще одно сооружение!

Оно выглядело, как приподнятое над уровнем океана огромное поле, площадью в несколько квадратных километров!

— Мы полагаем, — это посадочная площадка для космических кораблей, — командир «Атланта» продолжал комментировать изображение. — Неизвестно кто и когда возвел сооружения, зонд, проникший внутрь купола, не обнаружил там ни признаков жизни, ни следов недавней деятельности каких-либо существ.

Фигура командира проступила на фоне изображения купола и посадочной площадки.

— Мы сделали ряд совершенно неожиданных открытий, — его голос звучал сухо, практически не выражая эмоций. — В другой ситуации находка стала бы событием эпохи, но мы потеряли контакт с Землей, энергоресурс колониального транспорта практически исчерпан, полет через аномалию космоса привел нас в неизвестную точку пространства, мы выжили, но находимся в критической ситуации. На борту триста тысяч колонистов, погруженных в состояние криогенного сна. Мы должны посадить транспорт на поверхность планеты, и обнаруженные сооружения — наш единственный шанс. Автоматический разведчик доставил на борт образец материала посадочной площадки. Его анализ показал, что конструкция состоит из неизвестного земной науке органического соединения. По расчетам площадка выдержит нагрузку при посадке, — мы подвергли образец различным испытаниям, в том числе и температурным воздействиям.

Голос командира стал тверже.

— Благополучно посадив «Атлант» мы получим возможность дальнейших исследований. Наша надежда на выживание, несомненно, будет связана с постепенной колонизацией пространства купола. Открытым остается вопрос об его истинных хозяевах. В глубинах тектонического разлома мы зафиксировали слабый, но постоянный сигнал. Возможно, это аварийный передатчик или автоматический маяк. Позже, используя один из «Титанов», мы обязательно выясним происхождение сигнала, а пока задача ближайших суток — расчет геосинхронного маневра и осуществление посадки на поверхность планеты.

* * *

Следующий, восстановленный файл бортового журнала сочетал в себе данные из различных источников.

Инге и Артему трудно было даже представить, насколько сложна и рискованна процедура посадки огромного космического корабля.

Из-за особенностей конструкции колониальный транспорт, совершив серию маневров, уравняв орбитальную скорость со скоростью вращения планеты, должен был снижаться вертикально, точно над избранным участком поверхности.

На огромной посадочной платформе при помощи АРК[5] были заранее установлены навигационные устройства, они корректировали снижение «Атланта» указаниями с «земли», одновременно производя запись эпохального события.

Высоко в небесах внезапно зародилось ослепительное сияние, словно в зените вдруг появилось еще одно солнце.

Космический корабль снижался, постепенно вырастая в размерах, превращаясь в полыхающий шар, от которого вниз били вертикальные струи пламени.

Поверхность океана вблизи посадочной площадки вдруг начала вскипать, вверх, навстречу кораблю ударили гейзеры пара, огромные массы воды закручивало в гигантских водоворотах, внезапно поднялся шквалистый ветер, но колониальный транспорт продолжал уверенное снижение, — вот огненные языки, рвущиеся из планетарных двигателей, коснулись черного, как смоль, глянцевитого материала, но не расплавили его, отразились, закручиваясь пламенными смерчами…

«Атлант» выпустил систему амортизирующих телескопических опор, которые тут же показали небольшой крен корабля, наконец, часть из них соприкоснулась с поверхностью площадки и вдруг… начала вдавливаться в нее!

…

Кадр резко сменился. Артем и Инга внезапно увидели лица людей.

Ужас близкой, неминуемой гибели читался в глазах далеких предков.

У них не оставалось ни секунды на размышление. Неизвестно, что послужило катализатором внезапного процесса, но твердая поверхность под опорами транспорта начала размягчаться, затем по ней метнулись голубоватые язычки огня, и тут же, в течение нескольких секунд, всю конструкцию охватило гудящее, яростное пламя.

Казалось, что катастрофа неизбежна, еще секунда и…

Командир корабля принял единственное возможное решение. «Атлант», расходуя остатки планетарного топлива, начал экстренный подъем, — смешанная с огнем, кипящая, извергающаяся паром поверхность океана на мгновенье застыла, а затем начала медленно удаляться, колониальный транспорт натужно карабкался в высь, но это была лишь секундная отсрочка.

Рука командира рванулась к обособленной панели пульта управления.

Все происходило стремительно, необратимо, но Инга и Артем все же успели заметить надпись, возникшую на информационном экране в рубке управления, после того, как капитан корабля отдал кибернетической системе последний приказ:

«Экстренное разделение сегментов».

Через долю секунды картина изменилась: они вновь увидели огромный огненный шар, натужно карабкающийся к зениту, а через миг он внезапно начал распадаться на части. Отдельные сегменты колониального транспорта, похожие на дольки апельсина, отделились друг от друга в пламени взрывов, несколько мгновений они падали, расходясь все дальше, затем каждый задействовал собственные секции аварийных двигателей, маневрируя, ища место для посадки…

Ракурсы съемки менялись, словно в калейдоскопе.

Системы автоматического пилотирования даже в такой ситуации транслировали данные телеметрии, которые еще некоторое время принимал основной модуль «Атланта».

Кипящая, извергающая клубы пара водная поверхность с тяжкой судорогой приняла удары четырех раскаленных сегментов. Только один удержался на плаву, среди бурлящего океана и пламени сгорающей посадочной площадки. Три других канули в глубины клокочущих вод, но их погружение происходило по-разному. Первый медленно пошел ко дну недалеко от купола, опалил его стену огнем двигателей (что скорее всего и послужило причиной последующего разрушения конструкции под напором урагана) врезался в песчаные наносы и вдруг раскололся на несколько частей, утонув в пламени подводного взрыва.

На пути второго сегмента оказались скалы, произошло катастрофическое столкновение, пробитая во многих местах обшивка мгновенно начала извергаться потоками пузырей воздуха, вода врывалась внутрь потерявших герметичность отсеков, затопляя их.

Третий из канувших под воду сегментов несколько секунд стремительно двигался, наискось пронзая взбаламученную катастрофой толщу воды и вдруг, — у Инги перехватило дыхание, — он оказался над краем Бездны!

Его двигатели продолжали работать, сегмент зацепил край тектонического разлома, безудержный огонь плавил утесы, вытягивал их вслед движению корабля, оставляя глубокие борозды, но размягчившиеся скалы не послужили опорой, и через секунду он сорвался в таинственные пучины бездонной подводной пропасти.

…

Основной модуль колониального транспорта, кренясь на один борт, взбирался все выше, пытаясь отследить траектории падения еще десяти сегментов.

Они расходились в разные стороны, но запаса планетарного горючего было слишком мало, и вскоре огонь их двигателей иссяк, сегменты один за другим падали в океан, их поглощала пучина, оставляя лишь отметки координат на электронной карте полушария планеты.

Инга невольно зажмурилась, когда водная поверхность рванулась навстречу основному модулю «Атланта».

* * *

Изображение погасло, но не стихли звуки.

Медленно возвращалось ощущение реальности. Надсаженный рев двигателей планетарной тяги глох в бездне веков, а ему на смену приходило осознание протяжного, зловещего скрежета, периодических вибраций, пробегающих по переборкам, — с древним кораблем явно творилось что-то неладное, и Артем, стряхнув оглушающие впечатления, решительно встал с кресла.

Одна из секций голографических экранов тут же погасла.

— Инга, — он протянул руку, — нужно уходить!

— Почему? — она еще находилась во власти резкого эмоционального сопереживания, разум погрузился в пучину времен, и голос Артема сейчас казался далеким, едва слышным.

— Инга! — настойчиво повторил он, когда свет в отсеке внезапно мигнул, стал тусклым, а голографические мониторы исказились непонятными помехами. — Корабль разрушается! Он не выдержал пробуждения, понимаешь?!

Она прислушалась.

Да действительно. Зловещие звуки нарастали, множились.

Она попыталась вновь включить информационную систему, но тщетно.

— Ты сказал, что шлюз блокирован?

— Да. Но есть другой путь! — Он взял Ингу за руку. — Я запомнил маршрут. Пошли, пока еще не поздно!

— Куда?

— Идем, я потом объясню!

* * *

В коридоре из-под потолка сыпали искры. Пахло горелой изоляцией, в монолитной, как казалось, обшивке ровными трещинами обозначились швы, сквозь них просачивалась вода из смежных, давно затопленных отсеков.

— Не бойся! — Артем по-прежнему держал Ингу за руку. — Сюда, — он свернул в ответвление коридора.

Еще несколько шагов и они оказались в тупике, перед запертым люком.

— Я не знаю кода доступа. Что там за отсек?

— Ангар. АРСМ «Титан», — отрывисто ответил Артем, касаясь сенсора на панели управления шлюзом. Лишь бы у корабля хватило энергии, — мысленно молил он.

Люк дрогнул, начал открываться.

Инга поняла, куда они попали. Но что такое АРСМ «Титан»?

— Это автономный корабль, — словно угадав ее мысли, сказал Артем, когда один люк закрылся, а второй начал открываться. — Другого выхода нет. Я просмотрел схему коммуникаций, пока мы были в информатории. Внутри «Атланта» нарастает цепная реакция мелких поломок.

— Поняла, — Инга осмотрелась.

Перешагнув порог внешнего люка шлюзовой камеры, они оказались в треугольном отсеке.

Знакомая конфигурация. Три решетчатые стрелы подъемников застыли по углам, а в центре…

В центре стоял корабль!

Небольшой, метров десять — двенадцать в длину, он с первого взгляда создавал ощущение мощи, надежности. Сколько времени прошло, а он стоял, как новенький, будто только вчера сошел с конвейера. Надо же! Находясь в загерметизированном помещении, он избежал повреждений при катастрофе, на него не повлиял бег времени.

— Как попасть внутрь?

— Нам же открыт доступ к кораблю! — напомнил Артем. Отыскав взглядом плотно закрытый люк, он указал на расположенную подле него панель. — Инга, ты лучше разбираешься, взгляни.

Через пару секунд люк начал открываться. Действительно, доступ был разблокирован, система «Атланта» заранее передала на борт корабля необходимые инструкции.

Вопрос, как им управлять, и как открыть створ ангара?

Для таких операций, если они не автоматизированы, нужны хотя бы минимальные навыки и знания, присущие астронавтам.

Но все оказалось намного проще и одновременно — драматичнее.

Артем первым поднялся на борт. Стоило ему оказаться внутри, как в отсеке автоматически включился свет, и он едва не столкнулся с шагнувшим ему навстречу андроидом!

Нож молниеносно оказался в руке Артема, но совершить резкое роковое движение он не успел, Инга перехватила его руку за запястье.

— Отпусти! — он все еще пытался нанести удар.

— Ты с ума сошел?!

— Это же…

— Всего лишь андроид.

В теле Артема казался напряженным каждый мускул.

Он поднял взгляд.

Машина, до дрожи похожая на человека. В отличие от «Пегого», этот дройд носил одежду, на нем был комбинезон с логотипом «Атланта», пеноплоть выглядела неотличимой от кожи человека.

Инга перехватила инициативу. Они с Артемом, словно две половинки, дополняли друг друга, и это помогало найти выход из сложных ситуаций.

На комбинезоне андроида был четко пропечатан серийный номер.

— 1244, — обратилась она к человекоподобному механизму. — Ты способен управлять «Титаном»?

— Да, — не проявляя ровным счетом никаких эмоций, произнес он, при этом губы механизма произвели точную артикуляцию. — Активация завершена двенадцать минут назад. Все системы исправны.

Артем медленно опустил нож.

— Нужно открыть створ ангара. Но учти, над нами толща воды, — предупредил он.

Андроид повернул голову.

— Связь с системой «Атланта» нарушена. Если позволите, я…

— Действуй! Немедленно!

Андроид молча развернулся, направился в носовую часть корабля, сел в кресло пилота, аккуратно застегнул страховочные ремни. Рядом с ним располагались еще три кресла.

— Пошли, — Инга взяла Артема за руку, увлекла за собой.

* * *

Внутри «Титана» не было слышно зловещего скрежета, не ощущалось вибраций. На панелях управления весело перемигивались искорки индикационных сигналов, воздух был свежим, и вообще, корабль не обманул первого впечатления, он казался надежным, мощным, в нем чувствовалась сила, не растраченная за века консервации.

Артем пристегнулся к креслу, взглянул на заработавшие голографические экраны. В корпусе корабля не было слабых мест, конструктора давно отказались от таких ненадежных элементов, как иллюминаторы, либо остекление кабины пилота. Вся визуальная и прочая информация передавалась с внешних датчиков.

— Поясняй свои действия, — холодно обратился Артем к человекоподобной машине.

— Я установил связь с системой, управляющей оснасткой данного ангара. Нарушено стационарное питание. Прошу разрешить процедуру экстренной разгерметизации отсека.

— Давай, — не колеблясь, ответил Артем.

Инга не вмешивалась в их диалог. Артему ко многому придется привыкнуть. Сейчас, после просмотра исторических записей, в ее голове роилось множество мыслей, в принципе не связанных с текущей ситуацией.

Она вновь и вновь возвращалась к жутким картинам крушения.

Почему-то сознание упорно выделяло один из фрагментов, тот, что наглядно иллюстрировал формирование Утеса Эмиранга.

Один из сегментов колониального транспорта канул в Бездну.

Именно оттуда исходил странный тоскливый, похожий на шепот вечности сигнал, который она так остро восприняла на обратном пути домой, пересекая пропасть тектонического разлома.

Не о нем ли упоминал командир «Атланта»?

Но, тогда получается, что сигнал исходит не от сегмента колониального транспорта?

Тонкие, едва ощутимые нити событий сходились вместе, запутываясь в сложный клубок надежд и противоречий.

Там на дне Бездны обитали эмиранги. Там была скрыта загадка их внезапного исчезновения, оказавшая роковое влияние на жизнь Лазурного Чертога, там, в неизведанных глубинах, покоился сегмент колониального транспорта «Атлант» и оттуда же исходил этот щемящий, тоскливый призыв.

Как же возникла ветвь «людей Эмра»? — спрашивала себя Инга.

Неужели в древности, после крушения, эмиранги отыскали затонувший модуль, и спасли спящих на борту колонистов, став их верными спутниками на многие века?

Она взглянула на экраны, стряхивая внезапное оцепенение мыслей.

Андроид произвел непонятные ей манипуляции, и сегмент обшивки, являющийся «потолком» ангара, внезапно оконтурился вспышками, но его не отбросило прочь, сверху давила толща воды, ведь модуль колониального транспорта лежал на глубине пятнадцати метров!

Свод ангара утратил герметичность, внутрь хлынули потоки воды, воздушный пузырь, устремившись наружу, слегка подтолкнул, сдвинул массивный треугольный сегмент обшивки.

— Включаю донную тягу. Задействованы двигатели с первого по шестой, — прокомментировал андроид.

Корабль начал всплывать. Коснувшись массивного, но утратившего все точки опоры сегмента обшивки, «Титан» без усилия приподнял его, освобождая путь.

Еще несколько секунд, и они всплыли.

— Круговой обзор, — андроид коснулся сенсора. Кресла Артема и Инги повернулись, вокруг тут же возникли сборки голографических экранов, создающих объемное, панорамное изображений.

Основной модуль «Атланта» медленно разрушался.

К поверхности океана, вырываясь из многочисленных разломов в обшивке, устремлялись потоки пузырей воздуха.

Печальное зрелище.

Андроид повернул голову, посмотрел на Артема.

— Прошу задать курс, — вежливо попросил он.

— Среди приборов есть компас?

— Да, — человекоподобный механизм вывел изображение на экран. — Я могу загрузить карту местности, снятую перед посадкой колониального транспорта.

Артем кивнул.

Перед ним тут же возникло изображение участка поверхности планеты.

Заметив острова, он спросил:

— Как укрупнить изображение?

Андроид коснулся пальцем цепочки островов, и эта часть карты начала увеличиваться.

— Стоп, — Артем теперь различал очертания береговой линии. — Видишь бухту? — он указал на небольшой изгиб. — Веди корабль в эту точку. И по ходу, покажешь мне, как управлять «Титаном».

Инга смотрела, как отдаляются очертания «Атланта».

Сердце щемило.

О том, что они с Артемом только что избежали смертельной опасности, как-то не думалось.

Всеми ее мыслями завладел теперь загадочный сигнал, исходящий из Бездны.

Она чувствовала, — разгадка близка, но какой она станет? Каким окажется финал цепи во многом роковых событий, уходящих корнями во тьму веков?

Глава 6

Восточный остров

Фридрих в сопровождении Главного вернулся на следующее утро.

Едва рассвело, царила прохлада, волны невнятно шумели, разбиваясь об отроги скал.

Артем умывался, Инга еще спала, после всех пережитых накануне волнений. Вернувшись к временному лагерю, он поправил одеяло, укрывая девушку от утренней сырости.

Тихий всплеск воды заставил его резко обернуться. Привычки воина теперь уже не вытравишь, пусть на островах царит перемирие, но кто знает, чем все закончится?

Над водой появились голова и плечи человека, облаченного в гидрокостюм, следом к поверхности всплыл дельф, но он лишь обозначил свое присутствие и снова скрылся в глубинах.

Артем протянул руку, помогая отшельнику выбраться на берег.

Сипло отработала пневматика, шейное кольцо разъединилось, Фридрих снял шлем, передал его Артему.

Выглядел отшельник осунувшимся, измотанным.

— Привет… — он сел на первый подвернувшийся валун. — Ох, и быстро же плавает дельф! Совсем он старость не уважает.

Инга проснулась от негромких голосов, приподняла голову.

— Дедушка Фридрих! — Она встала. — Ну, наконец-то, вернулся!

— Переживали?

— А ты как думал? Есть результат?

— Ох, какая ты быстрая, Инга! Думаешь, за неделю вот так прямо и контакт полноценный установить можно и язык друг друга понять?

— Ну, ты же… — Инга подошла ближе, присела подле Фридриха. — Ты, как, вообще? Выглядишь усталым.

— Да, измотался. Артем, помоги снять гидрокостюм. И поесть бы чего… человеческого.

— Ну, это мигом! — улыбнулась Инга.

— Как на островах обстановка? — отшельник, сняв экипировку, подсел к огню (Артем теперь разводил на ночь небольшой костерок, используя в качестве дров выброшенные прибоем древовидные водные растения) протянул руки, согревая озябшие ладони.

— Пегий… то есть Карл приходил, — ответил Артем. — Про тебя спрашивал. Принес два контейнера с какой-то бурой массой, сказал, что еда. Только никто даже не притронулся к этой гадости.

— А зря… — ворчливо отозвался Фридрих, — наверняка высококачественный питательный продукт. Внешний вид еще ни о чем не говорит. Попробовать надо было.

— Ага. Это ты Джорджу скажи. Он в океан оба контейнера выкинул, даже не показал никому.

— Ну, с фобиями еще долго бороться будем, это понятно, — невесело усмехнулся отшельник. — Давайте перекусим да к делу.

* * *

Позавтракали молча. Инга и Артем переглядывались украдкой. Хотелось рассказать Фридриху об их опасной экспедиции, об основном модуле «Атланта», о «Титане», что ждал их возвращения, оставаясь под водой, у границ рыбацкой бухты, но отшельник опередил их, начав серьезный разговор с неожиданной новости:

— Не добыл я, ребята, никаких супертехнологий.

Артем невольно сжал кулаки.

— Значит — война?

— Не торопись. Лучше помоги установить оборудование, пока Инга со стола убирает. Многое я все же узнал, понял, хочу, чтоб теперь и вы взглянули. Все чипы, что брал с собой, заполнил информацией под завязку.

— Ладно, — Артем встал, направился к тяжеленным кофрам, которые Инга и Фридрих привезли с собой из Лазурного Чертога. До поры они лежали на берегу. — С чего начинать?

— А сейчас покажу. Только не торопись, время у нас есть.

— Времени осталось двадцать дней. Затем машины опять примутся за свое. Им теперь два пути — либо под воду дно ковырять, либо наш остров атаковать, — хмуро ответил Артем. — Без ресурсов как они дальше строить будут?

— Ну, будут строить или нет, это мы еще посмотрим, — отшельник открыл один из контейнеров. — Вот этот аппарат устанавливай на треноге, только аккуратнее с ним.

Инга тем временем убрала со стола.

— Чем помочь, дедушка?

— Пока Артем голографический проектор устанавливает, распакуй мой багаж. Там в водонепроницаемой сумке микрочипы. Размести их в гнезда считывающего блока, можешь в произвольном порядке, система сама разберется по нумерации меток, в какой очередности воспроизводить.

Через полчаса демонстрационный голографический модуль уже был собран и установлен.

Фридрих взял лазерную указку, присел на камень.

— Ну, Инга включай. Только уговор: сначала внимательно все выслушайте, посмотрите, а уж потом вопросы, ладно?

— Договорились.

* * *

Над берегом небольшой бухты, в утренние часы защищенной от прямых солнечных лучей, частично проецируясь на фоне скал, начали появляться изображении.

Артем с неподдельным интересом рассматривал голографическую модель города дельфов, ведь он впервые видел уникальную подводную конструкцию.

— Ну, дедушка? Что ты узнал? Мы вот с Артемом выяснили, что несколько веков назад экспедиция, организованная жителями островов, искала безопасный путь через кипящие широты. Они составили карту, но город дельфов на ней не отмечен!

— Да, ему не более полувека, — кивнул Фридрих.

— Но как же? А кораллы? Они ведь растут очень медленно!

— А ты обратила внимание, что на глубине, у основания города кораллы вообще не смогли бы выжить?

— Да, я подумала об этом, но биотехнологии…

— Вот именно. Город, подводные фермы, как и сложная система омывающих их течений, — все это единый комплекс, спроектированный на генетическом уровне. Понимаете? — он взглянул на Артема и Ингу. — Недосягаемые для нас высоты генной инженерии. Все элементы постройки были когда-то запрограммированы в искусственно измененном генетическом коде единственной, взятой за основу колонии кораллов. Уж не возьмусь даже предполагать, каких высот достигла наука дельфов, но те, кто проектировал город, воплотили замысел с мастерством гениев.

— Как ты об этом узнал? — тут же заинтересовалась Инга.

— Я всю дорогу пытался наладить общение с Главным, — ответил Фридрих. — Нужно сказать, мы преуспели, дельф буквально на лету все схватывает. Он понял предмет моего интереса и первым делом, не дав толком ничего рассмотреть, увлек меня в глубины города. Там я увидел истинный образец древних технологий. Вот смотрите, — он дистанционно включил изображение.

Снятая Фридрихом голограмма показывала темное помещение, видимо, расположенное где-то у основания города. Дельфам не нужен свет, чтобы ориентироваться в глубинах подводного сооружения, но в центре внушительного по размерам зала, рассеивая мрак, наблюдалось призрачное, холодное, зеленоватое свечение. Оно не меняло интенсивности, по мере приближения стали видны некоторые подробности: семь постаментов, похожих на вытянутые, раскрытые ладони дельфов, располагались по кругу.

Конструкция, не лишенная художественного замысла, была выполнена из необычного для обитателей подводного мира серебристого материала, похожего на металл.

Семь образующих круг ладоней.

В центре каждой — крошечная колония кораллов конической формы, всего сантиметров десять в высоту и столько же в диаметре.

Источником зеленоватого сияния служил серебристый материал постаментов.

— Оно отталкивает, — произнес Фридрих.

— В смысле? — не поняла Инга.

— В прямом. Физически отталкивает. Свечение, — лишь визуальный эффект, сопровождающий работу неких устройств. Энергетическое поле изолирует зародыши городов от любого стороннего воздействия. Они как будто законсервированы в нем.

— А как ты понял, что это именно зародыши городов? — спросил Артем.

— Главный показал при помощи наглядного сравнения, — ответил Фридрих. — По пути, пока мы плыли к их подводному «святилищу», он сорвал росток и уже там, в зале, продемонстрировал его мне. Вне сомнения, под защитой таинственного поля хранятся зародыши городов, — повторил отшельник. — Я попытался узнать возраст постройки дельфов, и Главный, когда понял смысл вопроса, сумел на него ответить. Они измеряют время достаточно приблизительно, год для них равен промежутку между сезонами штормов. Городу, насколько я понял, лет пятьдесят, не больше.

— То есть все барельефы, украшающие стены и коридоры, — это лишь фантазия, вымысел их художников? — в голосе Инги прозвучали нотки разочарования.

— Нет, — неожиданно ответил Фридрих. — История цивилизации дельфов по моим, скромным и приблизительным оценкам, насчитывает миллионы лет.

— Как-то все сложно и непонятно, — нахмурился Артем.

— А как ты хотел? — взглянув на него, усмехнулся отшельник. — Постичь тайны истории чуждой цивилизации — задача не из легких. Посмотрите сюда, — он увеличил часть изображения.

Инга мгновенно узнала барельефы из тоннеля.

Снова возникло ощущение присутствия в незнакомом, таинственном, притягательном пространстве.

— Откуда же они черпают образы? — невольно вырвалось у девушки.

— Я понял, что существует некое место, — раздался голос Фридриха, — где дельфы, на долгий период утратившие само понятие «цивилизация», отыскали артефакты, оставшиеся от былого могущества их предков. Нужно отдать им должное: восстановить связь времен после длительного периода деградации — это сверхзадача для отдельно взятого поколения. Их художники используют древние источники знаний, стараясь увековечить полученные сведения. Есть характерные участки изображений, — он укрупнил еще один фрагмент, — где видно, что многие явления из прошлого ими недопоняты, и изображены, мягко говоря, в упрощенном, доступном виде.

Действительно, изображение, на котором заострил внимание отшельник, выглядело парадоксально, но, всматриваясь в него, истолковывая детали, можно было понять смысл события!

Труднее всего, конечно, приходилось Артему. Если Инга и Фридрих все же имели представление о космосе, теоретически знали некоторые основополагающие процессы, протекающие в пространстве, то юноша воспринимал картину буквально. Он видел странное существо, лишь очень отдаленно, в общих чертах подпадающее под определение «гуманоид».

Его тело покрывали жесткие хитиновые пластины природного панциря. Лицо выглядело, как застывшая маска, огромные фасетчатые глаза, голый вытянутый череп, расположенные елочкой дыхательные прорези вместо носа, мощные жвала, образующие подобие рта.

Жутковатый образ.

Художник дельфов изобразил существо на фоне космоса. Вдали виднелись объекты, похожие на трехпалые кисти рук, отрубленные в районе запястья. Лишь включив воображение можно было догадаться, что это — космические корабли неизвестной цивилизации.

— Существо напоминает мне собирательный образ земных насекомых, — произнесла Инга.

Фридрих кивнул, соглашаясь с ней.

— Мы видим представителя еще одной неизвестной людям космической расы. Посмотрите, вот предшествующее изображение, — он укрупнил еще один фрагмент голограммы. Действительно тот же рисунок созвездий, такое же солнце, вот только одна из четырех планет обращается по иной орбите.

Фридрих продолжал укрупнять фрагмент, уделяя особое внимание небесным телам.

— Посмотрите. Планета расположена далеко от солнца, она получает мало энергии, и сплошь покрыта панцирем льда. Но, взгляните, что происходит дальше! Появляются эти «трехпалые» космические корабли и, пожалуйста, — мы видим фигуру насекомоподобного существа, за которым со стороны наблюдают дельфы!

— Но что оно делает? — в замешательстве спросил Артем.

Насекомоподобное существо двумя руками упиралось в шар планеты, как будто толкало ее к солнцу!

— Да уж. Фантазии художникам дельфов не занимать, — произнес юноша.

— Ты не прав. Здесь отображено реальное событие. Посмотрим следующее изображение.

Вновь тот же самый фон созвездий, но фигура насекомоподобного существа исчезла, планета же непонятным образом переместилась ближе к солнцу, льды на ее поверхности растаяли, образуя атмосферу и… бескрайнюю водную гладь мирового океана, проглядывающую через прорехи облачности!

Инга потрясенно молчала.

— Утратив знания о физике космического пространства и могучих технологиях неимоверно древних рас, покорявших космос в ту пору, когда человек на Земле только начинал использовать первобытные орудия труда, современные художники дельфов отобразили уникальный процесс при помощи понятных им, но весьма приблизительных, утрированных образов.

— Насекомоподобные существа передвинули планету?

— Да, Артем. И сделали они это не при помощи своих рук, а, скорее всего, используя глубокие знания в области гравитационных технологий.

— И где же все это происходило?

— Здесь, — ответил Фридрих. — Это наша планета. Древняя раса разумных насекомых передвинула скованный льдами мир на иную, более близкую к солнцу орбиту, по просьбе дельфов, — он вновь переключил изображение, и теперь на знакомом фоне, подле шара оживающей планеты появился огромный космический корабль, формой корпуса напоминающий исполинского ската. Рядом с ним были изображены стилизованные фигурки дельфов, — художник запечатлел их в движении, ныряющими в теплую лазурь атмосферы!

— Ничего себе!.. — Артем выглядел растерянным.

— Наша планета когда-то была перемещена, при помощи технологий насекомоподобных существ, затем дельфы преобразовали воды океана, наполнив его жизнью. Они планировали колонизировать водный мир, но произошла катастрофа. Вероятно при перемещении планеты, силы гравитации изменили траектории движения малых небесных тел — астероидов, и один из них, по явному упущению насекомоподобных существ, столкнулся с планетой, произошла катастрофа, перечеркнувшая усилия дельфов, возможно — уничтожившая их первичные колониальные поселения. — Фридрих говорил взволнованно, заново переживая сделанные в городе дельфов открытия. — И что же мы видим в итоге? Некоторая часть дельфов выжила после катастрофы, но они постепенно деградировали, превратившись в обыкновенных обитателей океана, и лишь недавно их цивилизация встала на путь возрождения. Вероятно, толчком послужило случайное открытие, — путешествуя, они нашли древние артефакты, оставшиеся после недолгого этапа колонизации. Так в руки современным дельфам попали биотехнологии предков. Они нашли подходящее место и расконсервировали зародыш города. Дальше все происходило помимо их воли, — исполинский комплекс вырос, следуя программе, заложенной на генетическом уровне!

— То есть, они — обыкновенные пользователи, простые жители уникального сооружения, спроектированного их далекими предками, но совершенно непонятного современным дельфам?! — воскликнула Инга.

— Примерно так, — согласился с ней Фридрих. — Но они встали на путь возрождения цивилизации. Дельфы пытаются сохранить полученные знания, запечатлеть их хотя бы в виде скульптурных и барельефных изображений, зафиксировать образы для потомков, в качестве постоянного напоминания о великом прошлом, стимула в развитии, в поиске истины!

— Мне непонятно, почему так трагически сложилась судьба их колонии? — задумчиво произнесла Инга, глядя на голографическое изображение огромного космического корабля, распростершего свои «крылья» над полушарием планеты. — Разве другие дельфы не могли придти им на помощь? Почему «колонисты» остались брошены на произвол судьбы и деградировали?

— А вот это уже другая часть их древней истории, — неожиданно произнес Фридрих, хотя Инга, рассуждая вслух, не рассчитывала получить ответ на возникшие у нее вопросы.

— Что за история? Расскажи!

* * *

Некоторое время отшельник манипулировал системой голографического воспроизведения.

— Обратите внимание, — он укрупнил уже знакомый Инге фрагмент барельефа. — Думаю, здесь показан эволюционный путь дельфов. Посмотрите, вот существа, обитающие на мелководье в теплом океане, освещенном и согретом весьма необычной звездой. Не могу сказать, почему мы видим на изображении зеленоватый свет. Вот фигуры дельфов. Они обитают среди так называемых мангровых зарослей. Растения, что возвышаются над водой, называются «деревьями». В истории дельфов существовал период, когда они были вынуждены добывать пищу над поверхностью вод. Так у них развились передние конечности, которыми они цеплялись за ветви растущих на мелководье деревьев, собирали плоды, возможно, поедали побеги. Одновременно с развитием рук у них сформировалась вторая система дыхания, — те трубочки на голове у дельфов, что я ошибочно считал ушными раковинами, на самом деле — дыхательные отверстия.

— Жабры высохнут… — скептически обронил Артем.

— А вот и нет! — запальчиво ответил Фридрих. — В нижней части туловища дельфов есть специальные каналы, — принялся пояснять он. — Если внимательно посмотреть на изображения то можно заметить, что они никогда полностью не покидали воду! Нижняя часть туловища оставалась в привычной стихии, влага, поднимаясь по специальным протокам, смачивала жаберные щели. К тому же их пребывание «на воздухе» было весьма ограничено. Вторичная дыхательная система так и не развилась в полноценные легкие, и сейчас, когда дельфы вернулись в подводную среду обитания, функции резервной дыхательной системы немного изменились, в современности они используют ее для изменения плавучести.

— Как воздушный пузырь у рыб? — догадался Артем.

— Да, — кивнул Фридрих. — Эволюция дельфов в мангровых зарослях длилась миллионы лет, но со временем океан их родной планеты стал глубже, деревья исчезли, зато стали успешно развиваться колонии организмов, которые мы привыкли обозначать словом «кораллы». Дельфы не овладели огнем, не изобрели металлообработку, для этого у них не было ни потребности, ни возможностей, они пошли по пути развития биотехнологий, открыв новую эпоху в развитии своей цивилизации. Сначала они занимались селекцией, — на изображениях видно, что их первые коралловые города не имели четких структур и правильных геометрических форм, затем они расшифровали геном, научились вносить необходимые изменения в генетический код обитателей подводного мира. Именно так, в моем представлении, они получили материалы с необходимыми физическими свойствами, пригодные для строительства подводных мегаструктур, а в последствии — и космических кораблей. Более чем уверен: управляющие системы дельфов являлись природными компьютерами, созданными на основе биологических нейросетей, а все механизмы, в том числе предназначенные для работы в космосе, были выведены из живых существ при помощи генной инженерии!

На некоторое время наступила тишина.

Артем и Инга пытались осмыслить услышанное.

— И все же, почему дельфы не пришли на помощь гибнущей колонии? — повторила Инга свой вопрос.

— Этому помешали катастрофические события, происходившие в границах древнего космоса, — ответил Фридрих. — Мне не совсем понятен их смысл. Вот взгляните. Я нашел одну-единственную панораму, освещающую загадки той невероятно далекой эпохи.

Отшельник приблизил очередное изображение.

Действительно картина выглядела масштабно, она иллюстрировала некие события, происходившие в границах огромного объема космического пространства.

В верхнем правом углу художник изобразил газопылевую туманность, в недрах которой угадывалось сияние молодых, горячих светил.

От газопылевого облака к огромному шаровому скоплению звезд тянулся странный шлейф. При увеличении было заметно, что он состоит из миллионов отдельных частичек. Существа, похожие на сгустки энергии, видимо мигрировали в космическом пространстве, но сколь разрушающим был их путь!

На отдельных фрагментах панорамы художник укрупнил, выделил фрагменты изображений, показывающие гибель населенных миров. Вихрь существ, мигрирующих со стороны туманности, распадался, делился, щупальца всеуничтожающего потока тянулись к обитаемым мирам, населенным дельфами, разумными насекомыми, и представителями другой, незнакомой людям космической расы: взгляд невольно останавливался на изображении невысоких двухголовых существ, похожих на гибрид осьминога и пары морских удавов.

— Трудно понять, что за нашествие причинило непоправимый ущерб колониям древних космических рас, — произнес Фридрих. — Дельфы пытались защищаться, но тщетно. — Он указал на изображение взрывающейся звезды, в неистовой вспышке которой сгорали миллиарды загадочных плазмоидов. — Видите? Если в ход шли такие средства борьбы, мне сложно даже вообразить истинный масштаб и последствия кипевших в космосе столкновений. Как ни грустно предполагать, но думаю, что все колонии дельфов, как и их родная планета, были уничтожены. Вот почему никто не пришел на помощь отдельно взятому, только начавшему развиваться поселению.

— Смотрите! — Инга указала на фрагмент изображения, где с загадочными ордами плазмоидов вступили в ожесточенную схватку существа, похожие на огромные полотнища мрака, усеянные хаотичными искорками света. — Это они! Те самые существа, что живут на орбитах нашей планеты!

— Да, действительно!.. — Фридрих в замешательстве рассматривал ускользнувшую от его внимания деталь. — Просто не верится. Сколько загадок, открытий! Я-то думал, что они — обыкновенные спутники…

— А говорю, они разумны! — воскликнула Инга.

Артем, внимательно выслушавший Фридриха, думал сейчас о других вопросах. История древних рас звучала захватывающе, драматично, но оставались не решенными проблемы дня сегодняшнего.

— Значит, дельфы ничем не смогут нам помочь, — подвел он неожиданный итог. — Через пару недель перемирие закончится, Пегий не получит обещанных ему экологически чистых материалов и снова запустит подземные заводы. Мы вернулись к тому, с чего начали?

* * *

Как соединить осколки знаний в целостную, непротиворечивую картину окружающего мира?

— У нас тоже есть, что рассказать тебе, — Инга взглянула на Фридриха. — Мы с Артемом нашли основной модуль «Атланта».

— Не может быть! — отшельник, подавленный последним замечанием Артема, встрепенулся, — ну-ка рассказывайте!

Уже близился полдень, когда Артем и Инга, дополняя, а где-то и перебивая друг друга, поведали Фридриху о смертельно-опасном проникновении на борт корабля предков.

— Ну, вы даете! — отшельник даже не подозревал, какие важные события произошли в его отсутствие. — Так значит, у нас теперь есть исправный разведывательный модуль?! — он старался говорить нарочито бодро, хотя тень неразрешимой, как казалось, проблемы постоянно давила, напоминая о себе, осеняя каждую мысль, фразу, движение.

Две недели.

Город дельфов беззащитен перед угрозой новых токсичных сбросов. Только теперь стало понятно, почему Главный уповал на помощь людей. Дельфы не вернули себе и миллионной доли знаний, что необходимы для защиты и технического обслуживания уникального сооружения.

Но существовали не менее острые проблемы человеческих поселений.

С одной стороны, город, возводимый машинами, стал бы реальным спасением для целого поколения обитателей Лазурного Чертога, выросшего, повзрослевшего в тесноте батт отсеков, но продолжение строительства прежними методами недопустимо.

Получается — замкнутый круг?

Неужели у ситуации нет решения? — напряженно размышлял Фридрих. — Может попробовать убедить островитян покинуть сушу, переселиться в Лазурный Чертог?

Вряд ли они согласятся. Да это и не решит проблему андроидов, для которых завершение строительства города стало самоцелью.

Казалось, напряжение сгущается над спокойными водами маленькой бухты.

— Да теперь у нас есть «Титан», — отвечая на последнюю фразу Фридриха, произнес Артем. — Осталось понять, как эффективно использовать мощь разведывательного корабля? У нас осталось две недели. Нечего цепляться за соломинки иллюзий, — сейчас устами Артема говорил воин. — Нужно допросить андроида, который умеет управлять модулем. Может там есть какие-то системы вооружений, и мы сумеем их использовать в дальнейшей борьбе?

— Нет! — резко возразила ему Инга. — У нас осталась главная, последняя, неразрешимая ранее загадка!

— Тайна Бездны? — спросил Артем.

— Да. — Инга жестом остановила возражения Фридриха. — «Титан» способен погрузиться на недоступные нам глубины! Командир экипажа «Атланта» был уверен, что модуль сможет осуществить подобное погружение!

— Командир «Атланта» так же был уверен, что посадочная площадка выдержит, — сурово напомнил Фридрих. — Что нам даст еще одна попытка достичь дна Бездны? Это слишком опасно!

— Опасно готовиться к войне! — возразила Инга. — На планете существует и третья сила! — убежденно продолжала она. — Лазурный Чертог слишком сильно отличается от города дельфов! Но его же кто-то построил! И эмиранги приходят к нам из глубин! Я своими глазами видела, — они снова всплывают к Утесу! Это ведь что-то значит?! Там происходят события, которые могут оказаться важнее всего иного, вместе взятого!

— Что даст нам источник сигнала, даже если мы его найдем? — Фридрих совершенно не был уверен, что исследование Бездны сейчас актуально и чем-то оправдано.

— Нужно собрать все осколки прошлого, — все до единого! — продолжала настаивать Инга. — Иначе, общая картина так и будет рассыпаться, не складываясь в целое. У нас появился шанс открыть последнюю тайну планеты, и его нужно использовать!

— Но если мы ничего не отыщем там? Или, в лучшем случае, поднимем со дна какой-нибудь древний аварийный маяк? — спросил Фридрих.

— Дедушка, ты ли это? — Инга взглянула на отшельника. — Просто вы, — она перевела взгляд на Артема, вы не слышали этого надрывного шепота вечности! — выпалила она. — А слышу его! Он звучит постоянно!

— Инга, да что с тобой? — Артем обнял ее за плечи. — Ты успокойся. Сейчас все решим.

— Нечего решать! — Инга сама не понимала, что с ней происходит. Столько всего навалилось за эти дни, смешалось в голове, она все пыталась собрать целостную картину мира, но делала только хуже, еще больше запутывалась в мыслях, ощущениях, чувствах. — Нечего решать, — уже спокойнее повторила она. — Там на дне разгадка нашей истории, тайна многих поколений!

— Инга, мы даже не испытали «Титан» на глубинах!

— Так давай испытаем! Что же теперь мы будем две недели сидеть на берегу и ждать, как разрешится ситуация с андроидами?

— Ну, хорошо. — Фридрих даже немного опешил от такого напора. — С проблемой андроидов я разберусь, наш разговор с Карлом показал, что он способен воспринимать доводы, и склонен к поиску компромиссных решений. — Но с погружением не будем спешить. Нужно хотя бы ознакомиться с модулем, узнать его возможности, технические характеристики.

— А давайте сразу и приступим! — чтобы хоть как-то разрядить ситуацию, предложил Артем.

Инга благодарно взглянула на него.

— Ну, раз вы оба так настаиваете… — Фридрих кряхтя встал, — тогда сворачиваем аппаратуру и идем к рыбацкой бухте. А о проблеме сервов я подумаю по пути.

* * *

«Титан» лениво покачивался на волнах.

Стояла звездная безлунная ночь. Инга сидела на корме корабля. Она смотрела в звездные небеса, пытаясь успокоить растревоженные мысли, но тщетно.

С тех пор, как она в третий раз соединилась с загадочными существами, живущими на орбитах планеты, Бездна буквально тянула ее к себе, Инге казалось, что она и сейчас слышит ее призывный шепот.

С тихим, характерным шипением открылся люк, наружу выбрался Фридрих. Он подошел к девушке, но она не обернулась. Отшельник минуту постоял, затем, присев рядом с ней, спросил:

— Обиделась на меня?

— Нет. — Инга не выдержала, повернулась. — Дедушка, ты ведь сам говорил, что знания — самое ценное, что есть у нас!

— Извини, — произнес он. — Ты права. Я испугался. Этот страх… он еще из юности.

— Так мы поплывем туда? Ты завершил осмотр «Титана»?

— Да, завершил. Его характеристики действительно позволяют погружаться на огромные глубины.

— А как быть с андроидом? Тем, что на борту? — спросила Инга.

— Пусть остается. Он хорошо управляет модулем, — ответил Фридрих. — Никто из нас не справиться лучше, чем он.

— Артем не доверяет ему, — заметила девушка.

— Мы только что говорили с ним об андроиде. Я объяснил, что эта конкретная машина не прошла пути саморазвития и находится на первом уровне программной свободы. Мне кажется, Артем понял разницу.

— Тогда я спускаюсь?

— Пошли. — Фридрих протянул ей руку, помогая встать с покатой брони.

…

В отсеке горел неяркий свет. Андроид так и сидел за пультом управления.

Артем, к удивлению Инги, о чем-то негромко разговаривал с человекоподобным механизмом.

Мы все необратимо меняемся, невольно подумалось ей при виде такой картины. Меняемся так быстро, что даже не успеваем этого замечать.

Пару недель назад ее в дрожь бросало от вида подводной пропасти, а сейчас она не чувствовала страха.

— Я дал ему имя, — неожиданно сообщил Артем.

— Какое? — удивилась Инга. — И зачем?

— Ну, надо ведь как-то обращаться друг к другу.

— Меня зовут Фрэнк, — андроид повернул голову, взглянул на Ингу, — я больше не сочетание цифр! — С нотками гордости сообщил он.

— Отлично, — подвел черту Фридрих. Он сел в кресло, расположенное рядом с дройдом, активировал голографический экран, вывел на него электронную карту. — Инга, ты на посту навигатора, — он указал на крайний сегмент рабочих панелей. — Вы с эмром обеспечиваете прокладку маршрута. Пока Фрэнк ведет «Титан» к кипящим широтам, постарайся соединиться со спутниками, перенести точное местоположение маркера на электронную карту.

— Они не спутники, — губы Инги тронула улыбка. Она коснулась плеча Артема, села в кресло за навигационной панелью. — А ты?

— Управляю сканерами. Фрэнк проинструктировал, оказалось, что это совсем не сложно.

— Ничего удивительного. Мы на борту колониальной машины. А они проектировались с таким расчетом, чтобы любой человек сумел быстро разобраться в управлении, — со знанием дела пояснил Фридрих.

Внешние люки закрылись.

— Малый вперед, — при молчаливом согласии остальных Фридрих принял на себя общее руководство.

Инга закрыла глаза.

Эмр в волнении покалывал кожу, но соединение опять установилось на удивление быстро, хотя «Титан» уже начал погружение.

Через минуту она протянула руку, коснулась пальцем укрупненного фрагмента карты, чуть сдвинула его, затем, сравнивая изображение на голографическом мониторе со своими ощущениями, установила маркер.

— Это здесь. Глубину они не сообщают.

* * *

Через два часа «Титан» благополучно преодолел зону вулканической деятельности и сменил курс, двигаясь вдоль разлома Бездны.

— Сканеры на пределе мощности, — сообщил Артем, словно всю жизнь работал с электронными системами обнаружения. — Диаметр сферы эффективного сканирования — пятьсот метров.

— Ты где таких слов набрался? — Инга, стараясь скрыть растущее волнение, взглянула на Артема.

— Электронную инструкцию прочел, — он ободряюще улыбнулся в ответ. — Все действительно не так уж и сложно…

— Пока дело не доходит до ремонта, — ворчливо отозвался Фридрих. — А вот и течения начинаются, — он взглянул на показания датчиков, выведенных на голографический экран рабочего сегмента командира. — Да, «Титан» не зря получил свое название. У нас запас мощности — четыреста тридцать процентов.

— Это что значит?

— Тяга турбин превосходит силу течений в четыре целых три десятых раза, — пояснил Фрэнк.

Разговоры не отсекали эмоции, но немного сглаживали их.

Корабль шел уверенно, глубина погружения постепенно росла. Маркер, расположенный на дне Бездны, куда не доставали даже сканирующие комплексы «Титана», находился сейчас в сорока пяти километрах. Ширина разлома планетарной коры позволяла проложить курс в виде прямой, сложнее оказалось рассчитать угол погружения, и Фридрих назначил его произвольно.

— Фрэнк, выходи на курс. Инга, ты еще поддерживаешь связь со спутниками?

— Периодически включаюсь, — ответила она. — Пока помех нет.

— Артем?

— Не наблюдаю препятствий. Разлом слишком широк.

— Ну, тогда с Богом, как говорили предки…

* * *

Глубина погружения постепенно росла, а вместе с ней копилось внутренне напряжение.

«Титан» двигался медленно, уверенно преодолевая сильные, коварные течения. Его турбины сейчас работали на пятидесяти процентах, скорость составляла десять километров в час.

— Сигнал не фиксируется приборами, — Артем уже проверил все частоты связи. — А вот стены разлома начинают сужаться, только что видел несколько засечек по левому борту.

— Следи внимательно, — Фридрих, конечно, знал, что их действия страхуют автоматические подсистемы корабля, но он понимал и другое, — каждый на борту должен ощущать свою важность, востребованность, значимость, иначе медленное, острожное погружение превратиться в психологический пресс.

— Прошли отметку глубины в два километра, — сообщил Фрэнк. — Дистанция до цели двадцать семь километров.

Течения стали мощнее.

Они устремлялись из пучин Бездны к поверхности океана, оказывая сильное встречное сопротивление.

— В юности я сумел погрузиться на глубину всего двухсот метров, — произнес Фридрих, взглянув на приборы.

Он по-прежнему испытывал панический страх перед пропастью, но ни за что не хотел признаваться в этом, подавлял чувства, хотя прекрасно знал, что именно его страшит.

Чтобы не думать о давнем горе, он мрачно смотрел на показания датчиков.

* * *

Разговоры постепенно стихли.

На отметке глубины в два с половиной километра движение «Титана» замедлилось.

Пустота. Ни единой зацепки для взгляда, мутный мрак, сквозь который едва пробивается свет мощных прожекторов.

Подводный космос. Пространство, где привычные для человека ощущения внезапно утрачивают смысл, и лишь показания приборов подсказывают, где верх, где низ, на каком расстоянии и в каком направлении находятся стены исполинского разлома.

Сколько же еще?

— Есть! Я вижу! — внезапно воскликнул Артем.

Мощные эхолокаторы «Титана» зафиксировали участок дна пропасти!

— На какой глубине? — отрывисто спросил Фридрих.

— Семьсот метров. Прямо под нами!

— Инга?

— Мы недалеко от источника сигнала. Я его чувствую.

— Эти… существа, они способны показать рельеф дна, как-то дополнить данные наших приборов? — спросил Фридрих.

— Нет, — после недолгой паузы ответила девушка. — Я вижу лишь два маркера и очертания верхних границ разлома.

— Два? — удивился Артем.

— Один обозначает наш корабль. Второй — это источник сигнала, — пояснила Инга. — Мы сейчас находимся недалеко от Утеса Эмиранга. Он над нами… чуть дальше по курсу, — она, не искушенная в искусстве навигации, объясняла все своими словами.

Фридрих сверился с древней электронной картой, на которую были нанесены края разлома, но Утес Эмиранга в ту пору еще не сформировался и не был отмечен на изломанной линии обрыва.

— Инга, ты видишь Утес в очертаниях Края Мира?

— Да.

— Отметь его, — попросил Фридрих, переключая на расположенный перед Ингой голографический монитор увеличенный фрагмент древней карты.

— Вот тут, — она дополнила изображение несколькими скупыми штрихами.

Фридрих взглянул на взаимное расположение Утеса Эмиранга и двух маркеров.

— Фрэнк, начинай вертикальное погружение, — обратился он к андроиду. — Ориентируйся на участок дна, обнаруженный сканерами.

Подводные течения внезапно начали ослабевать.

В наступившей вновь тишине отчетливо слышались царапающие по нервам звуки, — что-то потрескивало, поскрипывало, скрежетало, — это давление воды испытывало на прочность корпус продолжавшего погружение модуля.

— Выдержим ли? — обеспокоенно пробормотал Фридрих, взглянув на трехмерную модель «Титана». Если не брать в расчет тревожные звуки, а полагаться лишь на показания датчиков, расположенных в обшивке, то причин для тревоги вроде бы нет. Но все равно холодок пробегал вдоль спины.

Бездна…

Для Фрэнка, уверенно управлявшего кораблем — простое слово, а для Фридриха, Инги и Артема — символ, окутанный мистическим ореолом тайны.

«Титан» продолжал погружение, Артем вслух отсчитывал глубину, невольно повторяя показания приборов.

— Четыреста метров до дна… триста пятьдесят… триста… Я вижу какие-то очертания! Это не скалы!

На всех экранах появились новые оперативные окна. Теперь сканирующий комплекс корабля четко фиксировал не только рельеф обнаруженного участка дна пропасти, но и некий, расположенный на нем объект!

— Это не дно! — внезапно произнес Фридрих. — Выступ скал!

Действительно, стены разлома постепенно сближались. На глубине трех километров скалы образовывали обширный выступ, на краю которого как раз и располагался неопознанный объект.

— Фрэнк, скорректируй курс. Движемся к центру площадки.

Ощущения бездонности, бескрайности окружающего истончились. Теперь сканеры «Титана» отчетливо фиксировали две постепенно сближающиеся стены древнего разлома.

Выступ скал омывало слабое течение.

Фридрих включил все внешние прожектора, мрак мгновенно отпрянул, отдавая взглядам людей обширную каменную площадку, — еще один утес, нависающий над Бездной.

* * *

Андроид, манипулируя тягой двигателей, совершил точный, филигранный маневр. Он остановил модуль в двух метрах от поверхности скал, сориентировав «Титан» таким образом, чтобы тратить минимум энергии на компенсацию дрейфа.

Френк оказался незаменимым членом экипажа. Без него погружение в пучины Бездны вряд ли состоялось бы в ближайшие годы. Несмотря на кажущуюся простоту управления, пилоту модуля требовался опыт, навык, доведенный до автоматизма, ведь люди, кроме прочего, испытывали сильнейший эмоциональный прессинг.

— Это модуль «Атланта»! — едва слышно выдохнула Инга. — Тот, что канул в Бездну!..

Лучи прожекторов сфокусировались на объекте.

Да, теперь уже не оставалось сомнений, — их взорам предстал один из сегментов колониального транспорта, утративший первоначальную форму, местами разорванный при ударах о скалы, искореженный, открывающий леденящие душу ракурсы восприятия: часть отсеков при деформации корпуса выдавило наружу, и как будто вывернуло наизнанку, — в ярком пронзающем толщу воды свете виднелись гроздья каплевидных криогенных камер, их омывало слабое течение, мелкие, незначительные детали придавали особую, кричащую остроту давнему и уже непоправимому событию. Кое-где под напором струящихся вод медленно развевались обрывки кабелей, фрагменты уплотнителей, часть каплевидных крышек была приоткрыта, другие, сохранившие герметичность на момент крушения, не выдержали давления глубин, их вмяло внутрь, третьи выглядели неповрежденными, но их было ничтожно мало.

— Френк, подведи «Титан» ближе, — голос Фридриха прозвучал глухо.

— Нет необходимости совершать опасные маневры, — неожиданно возразил андроид. — Я готов выпустить МаРЗ[6]. Он передаст детальную информацию об объекте.

— Действуй, — кивнул Фридрих.

Через секунду все ощутили слабый толчок. Небольших размеров аппарат отделился от «Титана», направляясь к месту крушения.

Прямая трансляция данных лишь усугубила первое впечатление от увиденного. Прошлое материализовывалось, обретая ужасающие подробности внезапной, необратимой трагедии.

Инга похолодевшим взглядом следила, как в прицеле видеокамер проплывает искореженный материал переборок, МаРЗ быстро оказался в самом центре разрушений, затем нырнул в темный коридор сегмента с деформированными стенами, и вдруг казался перед массивным люком.

«Криогенный зал номер триста двадцать два», — услужливо сообщила система идентификации изображений.

Девушка невольно вздрогнула, обернулась, ее глаза источали граничащее с безумием замешательство.

— Что с тобой?! — Артем инстинктивно попытался привстать, но его удержали страховочные ремни кресла.

— Ты помнишь, как киберсистема «Атланта» идентифицировала наших предков, по наследственным маркерам?

— Конечно!

— Я запомнила сопроводительную строку, когда показывала тебе их изображения, — голос Инги срывался от волнения, ее губы дрожали. — Мои предки… Они на момент крушения находились в криогенных камерах…

— Ну, и что?

— В криогенном зале номер триста двадцать два…

* * *

Сложно передать глубину потрясения Инги, Фридриха и Артема.

Здесь, на такой глубине, при столь очевидных разрушениях сегмента, выжить было просто нереально, даже если какая-то часть криогенных камер сохранила герметичность, каким-то образом выдержала давление.

Массивный люк, ведущий в криогенный зал, был приоткрыт.

МаРЗ вплыл внутрь.

Ряды постаментов терялись во мраке. Большинство каплевидных колпаков оказались подняты.

— Эмиранги… — Инга невольно коснулась эмра, и тот ответил ей привычным покалыванием кожи. — Эмиранги спасли наших предков! — уже увереннее произнесла она. — Они… — на глаза девушки навернулись внезапные слезы, — они каким-то образом сумели это сделать…

— Инга ты не ошиблась? Точно помнишь номер криогенного зала? — невольно переспросил Фридрих. Такая трактовка древних событий выглядела совершенно невероятной. Считалось, что люди и эмиранги вступили в симбиоз спустя многие годы после крушения. Да и как эмры смогли бы инициировать процесс пробуждения в уцелевших, сохранивших герметичность камерах, а затем защитить людей от губительного перепада давления?

— Фрэнк, верни МаРЗа! Назад, вдоль прохода!

Андроид подчинился, передавая команды.

— Медленнее. Подведи его ближе. Так. Сфокусируй камеры на уплотнителе! — голос Инги звенел от напряжения. — Видите?!

— Я ничего не вижу!

Только Фрэнк адекватно отреагировал на возглас Инги.

— Сканирую молекулярную структуру.

— Но это не уплотнитель! — невольно вырвалось у Фридриха, когда он взглянул на данные анализа. — Неизвестное органическое соединение!

— Плоть Эмиранга!..

Они заместили вещество уплотнителя своими тканями, по сути, — стали частью криогенных камер, а затем внедрились внутрь!

Кусочки мозаики внезапно начали складываться в целостную, непротиворечивую картину.

Вот как возник обряд погружения! Люди, спасенные эмирангами из глубин Бездны, вряд ли отчетливо помнили процесс своего возвращения к жизни, их память сохранила лишь какие-то отдельные, обрывочные, шоковые впечатления, из которых и сложилось таинство обряда, — единственного доступного для людей Эмра способа дать своим детям возможность вступить в союз с эмирангом!

Они не боялись Бездны, потому что твердо знали, там, в недосягаемых глубинах, утлую скорлупку капсулы с заключенным внутри ребенком ожидают удивительные, преданные существа, однажды спасшие старшее поколение колонистов!

* * *

Несколько минут в рубке «Титана» царила потрясенная тишина.

— Выходит эмиранги разумны? — первым нарушил молчание Фридрих. — Или ими управляли те существа, из околопланетного пространства? Инга ты все еще поддерживаешь контакт с ними?

— Да… Я слышу голос Бездны. Но источник сигнала дальше и глубже.

— Инга с тобой все в порядке?

Она взглянула на Артема.

— Это надо пережить. Внутри. Я не знаю, все ли в порядке со мной…

— Фрэнк, возвращай МаРЗа. Инга, мы отыщем источник сигнала, я обещаю! Ты… может быть, разорвешь связь?..

— Я справлюсь.

Артем принялся расстегивать страховочные ремни, но Инга дотянулась до его кресла, коснулась плеча.

— Не нужно. Я справлюсь, — повторила она.

«Титан» вздрогнул, поднялся выше, уходя от места крушения.

— Куда теперь?

— Вдоль границы разлома. С постепенным погружением.

Фридрих не выключил прожектора, их лучи взрезали толщу воды, освещая стены ущелья, которые сходились все ближе.

На глубине четырех километров «Титан» уже двигался в настоящей теснине, корабль постоянно маневрировал, повторяя замысловатые изгибы древнего тектонического разлома.

Артем, наблюдавший за показаниями сканеров, внезапно воскликнул:

— Металл! Прямо под нами!

Десятки, нет, сотни засечек появились неожиданно, словно по дну кто-то рассыпал пригоршни металлических слитков.

— Френк, начинай медленное вертикальное погружение! — распорядился Фридрих.

Через минуту на экранах нижнего обзора сквозь толщу воды начали появляться очертания цилиндрических предметов.

Дно Бездны.

Его усеивали металлические капсулы.

Они копились тут столетиями.

Фридрих невольно схватился за сердце. Боль пронзила, парализовала его.

Где-то тут, среди нагромождения однотипных цилиндров, так и не подхваченных эмирангами во время погружения, в одном из них покоился его сын…

Все плыло перед глазами. Удар неожиданный и жестокий обрушился на старого отшельника, подмял, раздавил.

В спинке и подголовнике кресла пришли в движение скрытые механизмы, что-то впилось в шею, проясняя зрение, заглушая боль в груди.

— Дедушка! — голос Инги вернул его в реальность. — Дедушка, они пустые!

Фридрих с трудом поднял взгляд.

Он не верил своим глазам. Большинство капсул действительно были раскрыты!

— Но как… зачем?! — сипло, растерянно спросил он.

— Осталось немного. Сейчас узнаем, — хрипло произнес Артем.

Фридрих уже не пытался предугадать события. Он как будто окаменел в кресле, впившись взглядом в экран обзора.

— Вдоль дна не проплыть, — произнес Фрэнк. — Расселина сужается.

— Всплывай выше! — приказал андроиду Артем. — Инга, где же источник сигнала?

— Примерно в полукилометре. Дальше. По курсу…

* * *

«Титан», изменив глубину, следовал линии разлома.

Прошло минут десять, прежде чем отвесные каменные стены вновь начали раздаваться в стороны, ущелье расширялось, и вдруг в темных мрачных глубинах возник проблеск неяркого изумрудного мерцания.

Никто не проронил ни звука.

Моральное напряжение достигло той наивысшей точки, когда слова теряют смысл.

Прожектора погасли. Фрэнк выключил их, поднимая корабль над скалами, на экранах обзора медленно проплыл край кратера — еще одной давней раны в теле планеты, а трепетная изумрудная искра становилась все ярче, теперь свет, исходящий из непонятного источника, расположенного в центре кратера, пронзал толщу воды, как будто растекался вдоль дна, не давая рассмотреть, что же находиться там?

— Погружаемся! — Голос Артема слегка дрожал. — Фрэнк, веди «Титан» к центру сияния!

Восприятие менялось с каждой секундой, с каждым пройденным метром.

Сияние как будто расслаивалось, преломлялось на границе двух сред, непонятно, что служило причиной такого явления, разная температура воды или что-то иное, но до последнего момента дно кратера было скрыто текучей вуалью, под которой начали медленно проступать прожилки пронзительного изумрудного огня, а затем…

«Титан» прошел границу странного явления.

* * *

Исполинский, похожий на ската космический корабль Дельфов распластался на дне огромного кратера.

Его корпус разломился на несколько фрагментов, показывая ячеистую, похожую на соты структуру внутренних отсеков.

«Титан» продолжал погружаться, корабль Дельфов рос в размерах, свет, рвущийся изнутри ячеистых структур начал распадаться на отдельные очаги, зрелище ошеломляло, подавляло рассудок, Фрэнк, не получая никаких указаний, замедлил скорость, отработал плавный маневр, направив модуль в один из разломов.

Только сейчас до сознания людей начал доходить истинный размер космического корабля древней расы.

«Титан» на самой малой скорости вплывал в исполинский разлом обшивки, оказавшись в натуральном ущелье, на обзорных экранах медленно перемещались одинаковые, темные, ячеистые структуры.

Ближайший источник изумрудного света находился почти в полукилометре.

— Смотрите! — внезапно и звонко вскрикнула Инга.

Из темных, кажущихся безжизненными ячеек навстречу «Титану» устремились… Эмиранги!

Десятки, а затем и сотни существ выныривали из мрака и тут же начинали трансформироваться.

Танец эмирангов…

Они приветствовали появление «Титана», подплывали так близко, словно хотели прильнуть к обшивке человеческого корабля, как будто ждали его давно и уже почти потеряли надежду.

Их радость невозможно описать в словах, язык эмирангов, их чувства, эмоции — все выплескивалось в стремительных и грациозных движениях, они скручивались в каскады фигур, образовывали невероятные формы, затем их единение распадалось, они вновь и вновь возвращались, плыли вровень с человеческим кораблем и опять устремлялись вперед, навстречу разрастающемуся сиянию.

Еще минута, и взгляды людей коснулись первых, освещенных изнутри сегментов инопланетного корабля.

Сгусток света образовывали десятки тысяч ячеек, и в каждой, охваченные нежным сиянием статис-поля, находились дельфы!

— Это их колониальный транспорт! — едва дыша, произнесла Инга.

— Смотрите! — Фридрих порывисто указал на экран, где появился очередной сегмент «сот».

Дети!

Человеческие младенцы, те, кто на протяжении веков по таинственным причинам не возвращался из пучин Бездны!

Они были живы!

Изумрудное сияние статис-поля окутывало и их, защищая от воздействия глубин и неумолимого бега времени.

Инга не выдержала.

Голос Бездны, так долго бившийся в ее рассудке, внезапно смолк. Слезы текли по щекам, но она не ощущала, что плачет.

Она видела лишь изумрудное сияние, нежно обнимающее людей и дельфов, да невыразимо красивые, грациозные, стремительные силуэты эмирангов, приветствующие их — первых, кто, услышав шепот вечности, внял ему, не устрашившись бездонных глубин.

Эпилог

Пять лет спустя

Величественный и прекрасный город возвышался над цепью из трех островов.

Над океаном царила полная луна. Ее оранжевый свет ложился причудливыми бликами на перламутровые стены домов. Здания изящной архитектуры утопали в зелени.

Казалось, что отдельные городские кварталы парят над океаном.

Здесь, объединяя красоту и прочность, слились воедино технологии двух космических рас — людей и дельфов. Здания, не превышающие трех этажей, уходили корнями в прибрежные воды. От каждого строения, не выстроенного, а выращенного, обвивая колоннады опор, поддерживающих городские уровни, ко дну устремлялись длинные побеги, украшающие железобетонные конструкции и одновременно поставляющие в город всё необходимое для жизни людей, начиная от опресненной воды и заканчивая разнообразными видами пищи.

Зелень деревьев, окружающих каждое здание, напоминала о далекой, но давно потерянной во мраке космоса планете Земля, где зародилась и окрепла человеческая цивилизация.

…

Фридрих сегодня работал до позднего вечера.

Дел накопилось невпроворот. После завершения строительства первой очереди городских кварталов, и переселения жителей Лазурного Чертога в Акваполис, пришла пора выполнить договоренности, достигнутые между людьми, и представителями дельфов, — тех, кого удалось безопасно переместить из статис-камер затонувшего колониального транспорта на борт «Титана».

Пока что древних дельфов — так между собой называли люди спасенных из пучин Бездны существ, насчитывалось немного, всего три десятка.

Вернуть их к жизни оказалось проще, чем наладить эффективное общение, но сейчас эти трудности уже остались позади.

Фридрих включил коммуникатор.

Энтрифаги, — так называли дельфы удивительных, издревле обитающих в космосе существ, исправно выполняли функции ретрансляторов связи. Им было комфортно на околопланетных орбитах, жизнь удивительных созданий исчислялась миллиардами лет, а подержание систем спутникового позиционирования и связи воспринималось ими как забавное, увлекательное занятие.

От мыслей, что постоянно мелькали в рассудке, иногда становилось немного не по себе. Сколько тайн открылось за последние годы, а сколько еще предстояло узнать и сделать!

— Джордж? Привет. Это Фридрих. Как у вас? Добрались до места?

— Все отлично, — пришел ответ. Голос ветерана звучал бодро, жизнерадостно. — Основной модуль «Атланта» на месте, точно в координатах, что указали Артем и Инга. Френз с Карлом уже отправились на разведку, собираются вскрыть один из шлюзов, оценить степень повреждений. Мы с Фрэнком пока на борту «Титана», страхуем их.

— Отлично. Свяжись со мной, как только станет понятен объем восстановительных работ.

— Да не волнуйся. Пегий… извини, старая привычка, я хотел сказать: Карл с Френзом отлично сработались вместе, они не сомневаются, что корабль можно восстановить, и я им верю.

— Да в их способностях и я не сомневаюсь, меня интересуют сроки. Сам понимаешь, начинать подъем колониального транспорта дельфов, без участия «Атланта» просто нереально. А дельфы переживают за оставшихся в Бездне сородичей, каждый день с ними общаюсь по этому поводу. Они уже и город начали выращивать неподалеку от Акваполиса, слышал, наверное?

— Ну, да слышал.

— Ладно, — Фридрих услышал знакомые шаги и поспешил завершить разговор. — Давай, до связи. Жду от тебя новостей.

Он отключил коммуникатор.

— Папа, папа, — через анфиладу комнат бежал пятилетний Антон. — Папа, — он с хода запрыгнул на колени к Фридриху, — ты мне расскажешь сказку?

— А ты когда маму слушаться будешь? — строго спросил Фридрих, взглянув на Вальму, которая, не угнавшись за малышом, с трудом сдерживала улыбку.

— Я маму слушаюсь! — серьезно возразил Антон. — Но ты же обещал, а сам?

— Ну, хорошо, — Фридрих отключил компьютерный терминал. — Давай, берем маму за руку и все вместе идем укладывать тебя спать. А какую ты сказку хочешь услышать?

— О волшебном городе — Лазурном Чертоге! — серьезно заявил малыш. — И людях, которые жили под водой!

— Ладно, — согласился Фридрих. — Только давай сразу договоримся: все, что я расскажу тебе, — это не сказка, понятно?

— И не жили, а живут, — добавила Вальма, взяв сына за руку.

…

Город за окном притих в лунном свете.

Мягко перекатывались пологие волны, глухо накатывались на скалы, разлетаясь пенистыми брызгами.

Голос Фридриха звучал в унисон шуму прибоя:

— Далеко за границей кипящих широт есть волшебный подводный город, где однажды родилась маленькая девочка. Родители назвали ее Ингой. Она еще не знала, что ей суждено вырасти и изменить историю целого мира…

Лазурный Чертог.

Артем только начинал привыкать к эмирангу.

Солнце клонилось к закату, и подводный город пронзали теплые лучи света.

Внизу простирался Волнующийся Лес. Просеки в нем давно заросли, дыхательные купола исчезли, их убрали за ненадобностью, как и сетку канатов, которая только мешала плавать.

Вдох. Задержка дыхания.

Эмр покалывал кожу, требуя, чтобы Артем расслабился, не мешая процессу замещения рефлексов.

Трудная это наука — подводное дыхание. Малышам, Артем взглянул в сторону многочисленных стаек резвящихся под водой ребятишек, куда легче, они воспринимают эмиранга как частицу себя, не напрягаясь по таким пустякам, как смена ритма дыхания.

Он отыскал взглядом Ингу.

Она о чем-то беседовала с одним из древних дельфов, накануне приплывших в город. Благодаря специальным устройствам коммуникаторов, что создал Фридрих, и разработанной программе адаптивного автоматического перевода полноценное общение между людьми и дельфами наконец начало налаживаться спустя годы после установления первого контакта.

Ладно. Не буду им мешать. Немного поупражняюсь, подумал Артем.

…

Инга и Оргон неторопливо плыли вдоль уступчатых кварталов батт отсеков.

Благодаря вживленной горошине коммуникатора она могла свободно разговаривать с дельфом.

— Удивительно, как быстро дети вашей расы находят общий язык с эмирангами! За всю историю межзвездной кооперации я не встречал такой адаптивности, — дельф издал звук, означающий печаль. — Мне трудно осознавать, что те времена стали древнейшей историей, — добавил он.

Инге хотелось задать дельфу множество вопросов, ведь ранее их общение было ограничено скупым языком жестов.

— А кем на самом деле являются эмиранги? — спросила она.

— Эмиранги были созданы специально, — ответил Оргон. — Наши союзники и деловые партнеры, помогавшие обустроить этот мир, попросили нас оставить возведенный ими технический купол, превратив его в гостевой… — дельф запнулся. — Извините, Инга, сейчас вспомню… да, в вашем языке есть слово «курорт», он точно отражает суть пожелания семьи Инсектов, перемещавших планету. Мы, конечно, дали согласие, но Инсекты хоть и приверженцы теплого, влажного климата, однако жизнь под водой для них сопряжена с долей риска. Нужно было позаботиться о безопасности наших гостей.

— То есть эмирангов создавали как защитные оболочки?

— Да, защитные оболочки для подводных прогулок, ну и средство спасения на случай критических обстоятельств, — подтвердил ее догадку дельф. — Мы не успели опробовать эмирангов, — инсекты уже выполнили свою часть работы и надолго покинули планету, а мы только начали заселять этот мир, когда при посадке первого колониального транспорта произошла катастрофа. В планету врезался астероид, оставленный инсектами на опасной орбите, а мы, как назло, только приводнились.

— Значит, этот город…

— Всего лишь разрушенный гостевой купол расы инсектов.

Инга на минуту задумалась.

— Но эмиранги демонстрируют признаки разума! — переключилась она на тему симбионтов.

— Да, — согласился дельф. — Их вынужденная автономия на протяжении миллионов лет привела к качественному развитию нейросетей. Этот феномен нам еще предстоит изучить.

— Но количество эмирангов ограничено?

— Их всего пятьсот. Так что, когда население вашего города превышало данный лимит, в Бездне оставался только десяток особей. Они перехватывали капсулы с младенцами, но не могли стать их симбионтами, а помещали малышей в свободные статис-ячейки нашего корабля.

— Эмиранги не способны размножаться?

— Нет. Но их генетический код можно исправить, — Инге показалось, что дельф улыбнулся.

— Я бы хотела этого.

— Зачем?

— Эмиранги заслужили право быть свободными существами, — ответила Инга. — Симбиоз с людьми привел к развитию у них высшей нервной деятельности. Они уже не защитные оболочки, а нечто большее.

— Предразумная форма жизни?

— Да, — она жестом указала на группы спасенных эмирангами детей, беззаботно играющих в толще воды над волнующимся лесом. — У нас с Артемом скоро родится дочь, — внезапно добавила Инга. — Я хочу, чтобы она выросла истинным, свободным жителем подводного мира.

— Но, развиваясь, эмиранги могут отказаться от пути симбиоза.

— Вот это вряд ли, — Инга улыбнулась.

— Почему? — искренне удивился Оргон. — Вы считаете, союз неразрывен?

Инга кивнула, ласково прикоснувшись к своему эмирангу.

— Он неразрывен, пока в этом мире существует любовь, — произнесла она таинственную для дельфа фразу.

Декабрь 2010 — март 2011 года. Краснодарский край.

Адрес автора в Интернет:

Примечания

1

Обучающие программы и аппаратура, предназначенные для колониальных транспортов, разрабатывались с учетом возможной деградации нескольких поколений. По умолчанию предполагалось, что пользователь не обладает должным уровнем подготовки, и преподавание избранной дисциплины начиналось с элементарных основ, постепенно усложняясь по мере усвоения пройденных материалов. В информаториях колониального типа широко применялся метод гипнотического обучения, так как энное поколение колонистов, по мнению земных инженеров, утратив технологию имплантации, уже не могло воспользоваться преимуществами прямого нейросенсорного контакта между кибернетической системой информатория и разумом обучаемого.

(обратно)

2

На Земле устройство стандартного импланта в обязательном порядке вживлялось каждому младенцу, но «энное» поколение колонистов, особенно в условиях деградации, было лишено возможности к имплантированию. Таким образом «древнее искусство» — это не более чем опция, удобный интерфейс мысленной связи, стандартный не только для образцов оружия, но и для всей линейки бытовых кибернетических устройств.

(обратно)

3

АРГ — сокращенно от «Automatic Rimp Gervet». Знаменитая корпорация «Римп-кибертроник», где в 30-е годы XXIII века работал конструктор Ганс Гервет, на протяжении эпохи Великого Исхода обеспечивала девяносто процентов колониальных транспортов системами механизации, в том числе колониальной техникой и вооружением.

(обратно)

4

Наследственный маркер — искусственный фрагмент ДНК, в эпоху Великого Исхода имплантируемый каждому человеку, покидавшему Землю на борту колониальных транспортов. Сочетания маркеров, переданных по наследству, впоследствии давали возможность определить исходную родительскую пару.

(обратно)

5

АРК — автоматический разведывательный корабль.

(обратно)

6

МаРЗ — малый разведывательный зонд.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg