«Последний козырь»

Командир сидел в кресле спиной к двери. Специально отведя себе эти несколько минут покоя и тишины, настраивался на нужный лад перед разговором с ЦУПом. Провёл ладонью по дубовой столешнице почувствовав мелкие трещинки и шероховатости появившиеся на некогда гладкой поверхности. Когда из динамика раздалось «Сеанс связи с Землёй состоится через 10 минут, экипажу прибыть в ходовую рубку», он поднялся, одёрнул китель и подошёл к зеркалу. Оттуда на него смотрел сорокалетний мужчина. «Советский цирк, чудеса гибернации! Юра, Юра, вот так ты и будешь зарабатывать в дальнейшем на хлеб» — сказал он отражению. Отражение удивлённо улыбнулось в ответ. Этот взгляд он получил ещё в детстве, когда вылетевший из костра осколок чуть не оставил его без глаза, но лишь слегка чиркнув по брови, разделил ту на две части.

Стояло чудесное июльское утро, машины стройными рядами неслись по широким московским проспектам. Профессор Синичкин ехал в чёрной волге и пролистывал свой доклад. «К чёрту, Толя, вперёд и только вперёд, бороться до конца», — подумал он и захлопнул папку.

Зал был заполнен примерно на треть, то тут то там, в массе пиджаков поблёскивали золотом погоны. Своё выступление он начал следующими словами: «Я расскажу вам сказку, да, да, не удивляйтесь, это полностью фантастическая история, с единственной оговоркой её можно сделать былью, если поверить. Поверить в идею, в себя, в советскую науку и советских людей». И закончил его так: «Как знать, возможно Проект станет для страны тем козырем, с помощью которого нам всё таки удастся выиграть эту нескончаемую партию у США».

На кухне был полумрак, горели свечи, очень пряные, с ярко выраженным запахом имбиря.

— Пряники печёте, — как всегда шумно ввалилась на кухню Лена, — фу, ну и запах, что за вонючие свечи.

— До тебя они были ароматическими, — сказала хозяйка.

— Что празднуем? У тебя, Надя, какой-то странный вид, не радостный.

— Меня сократили на работе, психологи нашей армии больше не нужны, а также: флагманские, замы и проч. и проч. и проч. 30 % военнослужащих армии России скоро пойдут на вольные хлеба.

— Похоже на диверсию.

— Со стороны родного правительства. Пора бы уже привыкнуть, СССР нет 18 лет, пришла пора и армии отправится вслед за страной.

— Ты знаешь, а я сегодня в Интернете прочитала, что США начали подготовку к войне с Россией, подумала что шутка.

— А это и есть шутка, воевать не с кем, армию распускают. Для США был бы неплохой выход завязать третью мировую. А что, на первой поднялись, на второй нажились, третья решит экономические проблемы.

— Да и бонус неплохой сибирская тайга, месторождения разные работать не разработать, рабсила дешёвая. И так сразу захотелось жить, надавать врагу по морде, Минин, Пожарский, ополчение.

— Вот уж нет уж, нет в этот раз. Двадцать первый век — это вам не семнадцатый, не девятнадцатый и даже не двадцатый. Трупами закидать не получится, трупов не хватит. И Россия превращается, превращается Россия в Речь Посполитую, а что славно разделят — часть Европе, часть Азии, ну и лучший кусок США. Империи имеют свойство стареть и изнашиваться, а нашей как раз почти полторы тысячи лет, пора матушка, пора перерождаться во что-то новое.

— Есть связь с Землёй.

В рубке стояла эпохальная тишина.

— Командир корабля «Русь Изначальная» на связи. Приём.

— Добро пожаловать домой, космические туристы. С вами говорит Владимир Головня начальник проекта «Последний козырь». Ну, здравствуй Юра.

— Володя?

— Что не рад?

— Да нет, что ты, наоборот очень. Профессора, я так понимаю перебросили на другой проект?

— Связь, Юра, ой какая сейчас связь. Обо всём дома. Будем готовить вас к посадке.

— Прости, Владимир, у нас всех только один вопрос. Можно, я задам его?

Тишина в рубке зазвенела.

— Мы построили коммунизм?

На приборной панели заморгала красная лампочка с маленькой табличкой «связь временно недоступна».

— Ну вот, экипаж, судя по всему, ответы на вопросы мы получим уже на Земле.

— Юрий Константинович, до Земли ещё целый месяц, — шутливо поныла Зиночка, бортовой химико-биолог.

— Связь, говорите, — пробормотал себе под нос командир и сказал уже громче — месяц пролетит не заметим, не будем расслабляться, самое тяжёлое ещё впереди.

За окном бушевала вьюга. Ветер достигал тридцати метров в секунду. Метель бросала в окно всё новые и новые заряды снега, под таким напором стёкла гудели, сквозь рассохшиеся оконные рамы пробивался в комнату со свистом ветер. Профессор Синичкин лежал в постели закутанный одеялом. Желтоватая лампа ночника освещала его бледное лицо. Пожилая женщина в строгом сером платье с маленьким кружевным воротничком сидела рядом и держала его за руку.

— Машенька, дорогая пойди отдохни, жар уже прошёл, я посплю маленько, сказал профессор жене, демонстративно вынул свою руку и закрыл глаза.

Мария Николаевна печально улыбнулась, отёрла выступившую на лбу мужа испарину, приглушила ночник и вышла из комнаты.

Шёл 1992 год. Синичкин был уже весьма и весьма взрослым человеком и каждый подобный приступ лихорадки мог свести его в могилу. Не то чтобы профессор боялся смерти или не принимал её, он просто не хотел умирать не узнав окончание истории. Когда-то, этот теперь уже немощный старик, являлся руководителем одного очень крупного научного проекта, с необычным названием «Последний козырь». Даже название проекта в кругу лиц знавшем о его существовании принималось не всеми, что уж говорить о сущности.

Профессор вспоминал первые годы. Когда его вызвали в Кремль и объявили решение о запуске Проекта, он был на седьмом небе. Первые несколько недель напряжённой нервной работы ушли на разработку плана исполнения проекта. Были определены сроки, обозначен список участников.

На Север, основное своё место базирования, они прибыли в сентябре. Тундра пылала огненно-красным цветом, редкие островки зелёного мха и карликовых осин давали точку опоры взгляду, без них тундра текла бы расплавленной лавой в синее небо бытия.

Красота оказалась не обманчивой, нет, просто недолговечной. Девять месяцев зимы, пять из которых полярная ночь. Но профессору и его команде до этого практически не было дела, в лабораториях испытательного комплекса всегда светло от электрических ламп. Люди работали вахтенным методом ни на минуту не прекращая исследований, расчётов и конечно экспериментов.

Экспериментам отводилась большая роль особенно в разработках химико-биологических исследований. Гибернация — глубокий — глубокий сон с многократным замедлением обмена веществ. Это было обязательное условие полёта, стоящее на одном уровне с термоядерным реактором и искусственной гравитацией.

«Реголит». Когда Синичкин услышал это слово от своего друга геолога Лучникова, то даже не сразу нашелся что сказать в ответ на эту нелепость.

— Да Костя, я всё перепроверил, прежде чем прийти к тебе. Это реголит.

— Лучников, как это возможно? Целый пласт реголита на Земле?

— Ну не совсем на Земле, под водой, да ещё и лёд сверху. А как, это уж вы выясняйте. Упал с Луны, гигантский метеорит и т. п. я не знаю, но он здесь, у нас и добыча его может происходить под прикрытием нефтяных буровых платформ.

Набором команды для полёта занималась отдельная группа специалистов. Полёт планировался продолжительностью что-то около 40 лет. Помимо времени давил на людей и психологический фактор 40 лет вне времени, вне общества, вне информации. Как изменится за это время Земля, сказать никто не мог, изобретут ли сыворотку молодости или космонавтам придётся вернуться к своим изрядно постаревшим детям, про родителей речь уже не шла. Их было шестеро. Три мужчины и три женщины.

Совещание проходило в напряжённой обстановке, многие присутствующие, нарушив обычай, царивший последние несколько лет, курили.

— Господин президент, единственный способ сохранить всю целостность информации, это посадить корабль на космодром, — продолжал свою речь Владимир Головня. — Да объявить информационную блокаду, да послать истребители перехватчики для контроля и если придётся предотвращения.

— Защитное облако станет проницаемым через две недели. Что мы будем делать ещё две? Просто отключим телефон, вроде нас дома нет? Вы несёте какую-то чушь. Я снова повторюсь, не те отношения сейчас у нас с США. Их войска в повышенной боевой готовности, а что будет если они узрят в небе Это? А если они с испугу жахнут по нам своими боеголовками, то уже некому будет встречать космонавтов. Политический кризис и так неминуемо затягивает петлю на нашей шее грозя перейти в военный конфликт, и с кем, с самой сильной армией мира. Надо идти на сделку с США, надо делиться информацией. Оставлять корабль на орбите стыковать его с международной станцией и использовать полученные данные совместно, — оппонировал зам. министра иностранных дел.

— Вы помните, что спросил командир и что хочет знать команда? Они улетали из биполярного мира. СССР для них до сих пор существует, а мы возможно даже не друзья. Эти люди автономно существовали 40 лет, у них по-своему развивалась техника, скорее всего народилась своя философия. Вы помните какие книги они взяли с собой туда, и вот представьте себе, что они их все прочитали, какие фильмы смотрели, какие песни слушали. Для них есть только одна реальность, которой в нашем сегодняшнем мире места уже нет. Да им КНР ближе чем Российская Федерация.

— Да бросьте вы, это русские люди, а вы знаете что для русского родина всегда была на первом месте, пусть даже такая как сейчас. Нет, они будут на нашей стороне. И по моему мнению, пока у них есть время, нужно дать им материал для размышления. Они поймут, должны понять, — кипятился министр обороны.

— Я знаю Юру, многое он нам не простит, но в его содействии я уверен. Он командир команда подчинится ему.

— Командир корабля на связи.

— Юра, это я, Владимир. У нас приватный канал и мне хочется пообщаться персонально с тобой не как руководитель с подчинённым, а как в старые добрые времена.

— Хорошо, я пойду к себе.

— Юра, опиши пожалуйста свою каюту, я хочу почувствовать настроение, запах этих лет проведенных тобой в космосе.

— Ну что ж, это каюта совсем закоренелого холостяка. Она маленькая как и все жилые помещения на корабле, ты помнишь мы экономили на всём. Кровать, кресло, стол, шкаф, полки с книгами.

— Что стоит у тебя на столе?

— Фотография мамы, набор письменных принадлежностей и компьютер.

— Почему именно компьютером вы назвали его?

— ЭВМ очень сухо звучало, а я всегда любил Азимова.

— Ты одинок? Как это получилось?

— Наши учёные учли не всё, например случайную гибель одного из членов экипажа. Это была моя жена Ляля.

— Её фотографии нет у тебя на столе?

— Есть на рабочем столе визуализатора.

— Как мы всё-таки похожи, Юра.

— Кто?

— Люди.

— На твой взгляд, мы сильно отстали от вас технически?

— Трудно судить Владимир. Сигнал от тебя поступает с опозданием в минуту, от меня с опозданием в секунду. Примерно в шестьдесят раз.

— А ты не утратил чувства юмора. Да, я хотел бы ответить на вопрос экипажа. Нет. Юра, мы не построили коммунизм. Нашей страны больше не существует, мир стал монополярным. Но Россия ещё жива, и мы можем взять реванш. Нам нужна ваша помощь.

— Кроме корабля у меня ничего не осталось. Я хочу подумать.

— Юрий постарайся понять.

— Я постараюсь.

Командир закрыл лицо руками и просидел в такой позе минуты две, пока маленькая механическая лапка не тронула его ноги. Он наклонился и поднял с пола небольшое механическое существо, напоминающее собачку.

— Интересно, есть ли у тебя Кубик, аналог на Земле, — задумчиво промолвил он.

События развернувшиеся в связи с появлением космического корабля в непосредственной близости от Земли, закручивались в спираль.

19 декабря 2009 года все массмедиа передавали только одну новость:

«России пришлось признать перед международным сообществом тот факт, что объект появившийся в поле зрения учёных, является космическим кораблём запущенным СССР в космос почти сорок лет назад с применением новейших технологий. После выступления президента России в совете безопасности ООН было проведено экстренное совещание. В докладе президента говорилось о том, что по праву преемственности космический корабль „Русь Изначальная“ принадлежит Российской Федерации, поэтому он совершит посадку на космодроме Байконур согласно разработанному плану», — озвучивала газета Таймс.

«США выставила определённые условия России, при соблюдении которых „Русь Изначальная“ сможет приземлиться. Это нарушение всех прав. По замыслу США должен быть создан специальный комитет, состоящий из учёных, общественных деятелей и военных специалистов. Которые первыми зайдут на борт и займутся обобщением и сортировкой данных по группам и степени их безопасности. По сути, это повод загрести себе всю информацию о Солнечной системе, сбор которой был основной целью экспедиции. В этот Проект Советский Союз вложил огромные материальные силы и финансовые средства оставив тем самым без вливаний многие отрасли производства. Эти знания собственность России. США в отерытую шантажируют нас», — писали Московские Известия.

«Вооружённые силы НАТО приведены в полную боевую готовность. Чем ответит на это Россия?» — вопрошал Вашингтон Пост.

— Ну вот Юра такие дела, — вздохнув окончил свою речь Головня.

— Да Владимир выбора вы нам не оставляете. Либо мы принимаем на борт американцев, и собранная нами информация и наработанные технологии усиливают мощь США, которая рано или поздно сожрёт Россию. Либо мы гибнем от ядерной ракеты США и уносим с собой в могилу всю информацию. А ведь мы были не только на Луне Владимир, но ещё и на Марсе, Венере, Юпитере, о спутниках я уже не говорю.

— Юра, решение ещё не принято.

— Владимир, это что же надо было сделать со страной, что даже космонавты не могут приземлиться не спросив разрешения США. Какую судьбу вы уготовили будущим поколениям? Уникальные сведения о космосе, о нашей системе, сеть маяков поставленных нами, планетарные зонды, опытные образцы техники и биокультур.

— Юрий, если мы выберем первый из предложенных вариантов, то знания хотя бы попадут на Землю.

— Тогда у России не будет ни одного шанса. Мы будем приземляться на Байконуре.

— Ты не можешь самостоятельно принимать подобные решения.

— Могу Владимир, ведь я сейчас космический турист. Страна, которой я присягал, уже не существует, а новой я ещё не знаю.

1 января 2010 года космический корабль «Русь Изначальная» вошёл в атмосферу Земли и был атакован двумя ядерными боеголовками.

На Байконуре царило суматошное оживление. На стартовой площадке возвышался огромный корабль, на его помутневшем от времени теле ярко горели четыре буквы СССР.

— Что же ты, Юра, не рассказал о противометеоритном щите.

— Эту идею выдвинул ещё профессор С. Но для создания требовались определённые расходные материалы, которые мы смогли получить лишь спустя 20 лет, уже в космосе. Когда наша техника достигла определённого уровня, мы создали щит, а то что он может противостоять ядерному удару проверили сегодня на практике. Ещё профессор предсказывал в своих теоретических выкладках поглощения щитом энергии высвобождённой ядерным взрывом.

— Профессор был великий человек. Вот только началась такая суматоха после распада Союза, что мы временно потеряли его из виду. Он умер в 1992, была страшная пурга, скорая не смогла прибыть вовремя. Да и вообще, тебя не было здесь, это были нелёгкие времена.

— Не переживай Владимир, теперь я здесь и времена изменятся. Встречай страна своего героя!