«Новобранцы»

Сергей Баталов

ЗВЕЗДНЫЙ РЕКРУТ

КНИГА III

НОВОБРАНЦЫ

Глава 1. Богомолы.

Ар'рахх — здоровенный зеленый верзила их племени Хромой Черепахи — осторожно, чтобы ненароком не повредить хвост, присел в неудобное для него кресло первого ряда. Он опасливо покрутил своей уродливой шишкастой головой, заметил взгляды, направленные на него. Их было очень много. Почти все из четырех дюжин присутствующих здесь людей, не скрывая своего удивления, пялились на него. Еще бы! Ведь он был здесь единственным драком, но к повышенному вниманию к собственной скромной персоне привыкнуть пока еще было сложно. Ар'рахх поискал среди неразличимых для него лиц чел'веков единственное, которое он уже умел выделять — лицо друга — теплого осьминога Саш'ша, по-здешнему — Александра Заречнева.

С того момента, когда они с Сашкой поселились в просторной каменной келье под странным названием «комната номер три», прошло всего два дня. Бывшие гладиаторы за это время обустроились, осмотрелись; Сашка, как видно, «изголодавшийся» по общению с людьми, даже успел завести себе знакомого. Точнее — знакомую. Звали ее почти так же, как и дочь работорговца К'нарра — Ирина; её вместе с другими девушками, прибывшими на транспортном корабле в анабиозно-спасательных капсулах, поселили в крыле «Б» жилого корпуса Главной Базы. Парней поселили в корпусе «А». Сашка все свободное время пропадал в комнате землянки; молодой следопыт даже почувствовал что-то похожее на укол ревности.

Даже сегодня, когда вот-вот должно было начаться первое общее собрание звездных рекрутов, Заречнев никак не мог оторваться от своей подружки. Интуиция подсказывала Ар'рахху, что землянин вот-вот появится, и наверняка он будет не один, а в сопровождении этой своей новой знакомой.

Так оно и случилось.

Сашка показался в двери, моментально нашел взглядом «брата по крови», широко улыбнулся, помахал зеленому верзиле рукой. Ар'рахх поднял вверх свою могучую трехпалую клешню вверх, подтверждая, что узнал землянина; приглашая его присесть рядом с ним.

Сашка плюхнулся в кресло рядом с другом, жестом пригласил присесть рядом с ними Ирину. Землянка вытаращила глаза на здоровенного драка. Голова зеленого верзилы, густо покрытая уродливыми наростами, на добрых двадцать сантиметров возвышалась над остальными. Девушка, не сводя с него испуганного взгляда, зачем-то потрогала ладонью сиденье кресла, медленного опустилась в него.

— А это — кто? — спросила она. Голос у нее был нежный, приятный.

— Это? Это — мой друг. Мы сюда вместе прилетели. Его зовут Ар'рахх. Он охотник из племени Хромой Черепахи.

— Я думала, что ты обманывал меня, когда говорил, что прилетел сюда со свом другом, который не человек, а какой-то дурак...

Закончить мысль ей помешал громкий звук, похожий на музыку. Звук шел из нескольких округлых наплывов, расположенных на небольшой сцене. За ними отливало матовым большое полупрозрачное стекло. Или пластик.

Рекруты насторожились, перестали переговариваться между собой. На пятачке между выростами стояли двое: мужчина, который встречал их с Александром в день прибытия на Главную Базу, и красивая девушка — та же, что стояла тогда между седым человеком и парнем, поигрывающим лучевым пистолетом.

Мужчина вышел вперед, поднял вверх согнутую в локте руку, ладонью обращенную к рекрутам.

В зале повисла мертвая тишина.

— Земляне! — услышали присутствующие. — Я знаю, что у вас есть много вопросов, ответ на которые вы хотели бы узнать. Я постараюсь сегодня ответить, по возможности, на некоторые из них.

Но сначала давайте познакомимся. Меня зовут Николай Платонович, я руководитель Центра подготовки Звездной Академии.

Первое, с чего мне хотелось бы начать сегодня — это причина, по которой вы оказались здесь.

Причина — одна. В Галактике идет война. Во Вселенной — множество обитаемых миров. Почти на всех из них присутствуют различные формы разумной жизни. К сожаленью, наша Галактика становится слишком тесной для такого большого количества цивилизаций.

Наша планета — лакомый кусок для многих цивилизаций, превосходящих землян по уровню своего развития. Но есть галактические правила, которые не может нарушать никто. Один из таких законов — ни одна раса не может колонизировать планету, на которой есть хотя бы один вид разумных существ, достигших уровня каменного топора, то есть орудий, изготавливаемых своими руками.

Земляне, как вам хорошо известно, этого уровня достигли.

В зале прошелестел легкий смешок, кандидаты в звездные рекруты чуть-чуть расслабились.

— Нашу планету могут колонизировать другие цивилизации, когда на ней не останется ни одного разумного существа.

Не смотря на кажущуюся сложность задачи, она выполнима.

Земля обладает поистине уникальными качествами, присущими ей одной. Ну, не вам мне об этом говорить... Есть сообщества, которые хотели бы жить на нашей планете вместо нас. После нас.

Одно из таких сообществ — богомолы.

На самом деле они именуют себя совершенно иначе, но человеческому языку очень сложно воспроизвести звуки, издаваемые насекомыми, поэтому мы их называем именно богомолами — на сильное внешнее сходство с насекомыми, обитающими на Земле. Размеры, конечно, у них не такие маленькие, как у наших, земных жуков.

Поскольку прямая экспансия на планету Земля пока маловероятна, для достижения своей цели богомолы избрали не очень понятный для землян метод. Суть его заключается в том, что они регулярно забрасывают на нашу планету контейнеры с различными вирусами, поражающими только людей. Например, СПИД. Или лихорадка Эбола. Вспомните, сколько за последние годы было обнаружено страшных и опасных заболеваний, которые имеют 100-процентную летальность? Много. Слишком много для такой маленькой планеты, как Земля. Ученые Земли бьются над разгадкой происхождения смертоносных вирусов; некоторые высказывают догадку, что они имеют космическое происхождение.

Так оно и есть. Нужно только добавить — искусственное космическое происхождение.

Количество вирусов, забрасываемых на нашу планету из космоса, давно перешагнуло опасную черту. Если верить данным, которые время от времени появляются в открытых источниках Земли, на нашей с вами родной планете ежегодно обнаруживают не менее одного нового вируса, заболевание которым несет неизбежную смерть человеку, в организм которого попал вирус.

Чтобы человеческая цивилизация не погибла, нам приходится бороться.

К счастью, в этой драке мы не одиноки во Вселенной. У нас нашлись сторонники и союзники. Они нам помогают. Однако это не значит, что наши союзники все должны делать за нас или вместо нас. Нам помогают техникой, самыми современными космическими технологиями. Но есть ситуации, которые мы не может взвалить на плечи даже самых надежных союзников. Я говорю о вооруженных столкновениях между представителями различных цивилизаций. Здесь за Землю должны воевать земляне. Трудно объяснить родителям на какой-то планете, что их сын или дочь погибли, защищая чужой мир. У тех всегда возникнет вопрос: а земляне сами-то защищают свою планету?

Защищают! Это знают во всех уголках нашей Галактики.

Хорошо известно, что военное дело — вопрос серьезный. Нельзя бросать в схватку необученных новичков. Их ждет гибель в первом же бою.

Подготовкой землян к защите нашей планеты от угроз из космоса занимается Звездная Академия. На её Главной Базе вы сейчас находитесь.

Как люди становятся звездными рекрутами?

Пока путь — один. Русских парней и девчат, то есть вас, тайно отбирают на Земле по специальной методике, помещают в анабиозные капсулы и доставляют к местам подготовки. К сожаленью, или к счастью, но мы не можем пока разместить объявление в газете, или в Интернете, что набираем кандидатов в звездные рекруты. Наша миссия носит конфедециальный характер, хотя многие лидеры ведущих стран Земли о ней знают, или догадываются.

Вашего согласия тоже никто не спрашивал. Из многих сотен отсмотренных вы оказались самыми подходящими для выполнения задач. Вас изъяли из общества и доставили сюда. Для родных и близких вы — пропавшие без вести. Поверьте, из тридцати тысяч человек, пропадающих без вести ежегодно только в России, сто человек — это капля в море. Вас никто не будет искать. Ибо в России такое законодательство: нет тела — нет дела.

Я хочу вам сказать, что на самом деле вы — избранные. Вам выпала уникальная возможность посмотреть на Вселенную, увидеть другие планеты, овладеть техникой, которая появится на Земле через десятилетия, или даже через века. Вы, и только вы можете защитить нашу матушку-Землю от захвата ее другими цивилизациями, от уничтожения человечества, как вид. Вам выпала огромная честь, на вас ложится колоссальная ответственность.

О том, какая подготовка вам предстоит, для чего она, какова программа обучения звездных рекрутов, вы узнаете чуточку позже. Сейчас я считаю важным сказать для вас вот что.

Человек, как вид млекопитающих, как особь — едва ли не самое слабой существо в нашей Галактике. Мы медленно бегаем, у нас плохая реакция, слабые мышцы и хрупкие кости.

Но это поправимо.

Кое-кто из вас уже слышал, что есть так называемые нано-технологии. Это такие технологии, которые, например, позволяют ввести в организм любого существа роботов размером в несколько нанометров. Биороботы такого размера свободно могут перемещаться между клетками, так как их размер меньше размеров отверстий в межклеточных мембранах. Перемещаться и перестраивать ваши организмы в соответствии с теми задачами, которые теперь перед ними стоят.

Процесс этот небыстрый, занимает примерно год. Полгода из этого года уже прошли — пока вы добирались сюда на транспортном корабле.

Когда завершится первый этап перестройки ваших организмов, вы будете прыгать по деревьям, как обезьяны, плавать будете как морские млекопитающие... Вы сможете без последствий спрыгивать на землю с десятиметровой высоты, запрыгнуть на трехметровую скалу, сможете иголкой на лету поймать муху, которая кружит над вашим обедом... Мы сможете многое... Единственное, чего не могут пока нано-роботы — это научить вас думать, то есть сделать умнее, чем вы есть на самом деле. Но это по силам сделать вам самим. Нужны только труд и терпение.

Есть еще одна особенность, которая может появиться у некоторых живых существ после соответствующих процедур. Я сейчас вам покажу — какая.

Он достал из кармана пульт, повернул его в сторону полупрозрачного экрана, большим пальцем придавил кнопочку, отшагнул в сторону...

...Острая каменистая гряда, быстро и беззвучно скользившая под кем-то или под чем-то, неожиданно оборвалась, исчезла где-то далеко внизу. Перед землянами появился огромная зеленая поляна, порытая короткой травой и ярко-голубыми цветами, в беспорядке разбросанными по неровной кляксе горного луга. Стереокамера, установленная на каком-то быстро движущемся объекте, в мельчайших деталях зафиксировала все особенности рельефа куска земли, зорко выхватила какое-то существо недалеко от центра луга.

Существо, не похожее ни на один из множества видов, обитающих на Земле, тоже заметило хозяина оптического прибора. Оно заметалось в поисках укрытия, присело, пытаясь укрыться в траве, слишком низкой для него, потом вскочило, стремглав бросилось к далекой каменной гряде.

Из-под камеры показались две огромные когтистые лапы, они вытянулись вперед, цепко схватили обезумевшее от страха существо...

...Зеленая сочная трава, почти касавшаяся камеры, неожиданно смазалась влево. Перед объективом оператора, над изломанной линией черного гребня отдаленной скалы проявилось нечеткое, размытое изображение крылатого создания — могучего, стремительного и, несомненно, опасного.

Широкие крылья, огромный, как булыжник, костяной нос, крючком нависающий над парой ужасных ног, вооруженных большими и острыми когтями.

Камера, установленная слишком близко от поверхности, стала показывать земляная различные отдаленные места, которые могли бы стать укрытием от этих ужасных когтей...

Наконец, «оператор» принял какое-то решение. Трава резкими скачками понеслась навстречу зрителям. Но вскоре откуда-то сбоку появились уже знакомые по предыдущему фрагменту лапы, они схватила «оператора». Поляна пропала где-то внизу...

— Вы видели два фрагмента, полученные с помощью трансляции сигнала непосредственно из мозга животных — хищника и его жертвы.

Но есть и другие возможности... Вот один из примеров. — седой снова чуть заметно дернул пультом.

...Высоченный светло-коричневый столб, рельефно исполосованный ветрами по всей своей гигантской высоте, неслышно и неспешно наплывал на нового неизвестного наблюдателя. У Сашки мгновенно вспотели руки, обдало жаром тело — это были его воспоминания, это была его «картинка» — такой, какой её видел бывший гладиатор в момент своего «визита» на вершину Храма Жезла Богов. Заречнев инстинктивно подобрал под себя ноги, вцепился руками в подлокотники, сжался. Он знал, что будет дальше.

Неровная коричневая клякса площадки на вершине каменного выступа несколько раз прокрутилась вокруг наблюдателя, стала приближаться. Через несколько секунд «некто» увидел свои ноги в мокасинах, касающиеся шершавой поверхности каменного шпиля. Появилась человеческая рука. Она схватила предмет — зеленый кристалл на высокой металлической подставке, похожей на раздвоенный зуб диковинного животного.

Неожиданно откуда-то сбоку в сторону наблюдателя метнулась тень. Тень оказалась неким оружием, освобожденным неосторожным движением похитителя изумрудного сокровища. Оружие резко ударило наблюдателя в грудь. Но тот оказался увертлив, в долю мгновение он сумел уклониться от разящего смертельного удара. Клинок скользнул по телу наблюдателя. Камни под его ногами окрасились красным...

Взгляд «хозяина картинки» резко вильнул в сторону, словно он искал что-то. Наконец, нашел. Высоко в небе появилась светло-коричневая точка. Точка быстро приближалась, превращаясь сначала в черточку, затем — в неизвестное землянам потрясающе красивое существо. Это был дракон — самый настоящий, такой, какими их представляют почти все, кто хоть что-то читал о драконах.

У наблюдателя почему-то задергалась «камера». А еще — он явно знал, что это за создание и он... боялся его. Через мгновение все рекруты поняли, что — не зря.

Дракон, прекрасный в своем небесном могуществе и совершенстве, неожиданно пронесся над «автором фильма», едва не задев того длинным и гибким как хлыст хвостом. Словно бравируя своей безупречностью, он величаво и красиво развернулся в воздушном потоке в нескольких сотнях метров от наблюдателя, снова понесся на него.

Поведение источника «картинки» стало еще более сумбурным. Он заметался по краям каменной кляксы, пропадавшим в бездонной пропасти; на долю мгновения «в кадре» появлялся быстро приближавшийся дракон, затем изображение снова начинало прыгать по краям площадки наверху скального выступа.

В последнее мгновение взгляд «автора фильма» замер, перестал челночить между вершиной скалы и потрясающей красоты драконом. Кажется, «хозяин картинки» принял какое-то решение.

Вскоре выяснилось — какое.

Летящий дракон, не сбавляя скорости, не меняя траектории полета, неожиданно выпустил в наблюдателя длинную огненную струю, расширяющуюся на конце. Зал громко охнул. Девушки завизжали.

«Автор фильма» в последний раз скосил взгляд в сторону огнедышащего чудовища, разогнался и... под ним разверзлась бездна.

Николай Платонович щелкнул пультом. Трехмерная картинка исчезла.

Люди в зале с шумом перевели дух.

— Изображение, которое вы только что видели, было записано благодаря сигналам, полученным из мозга одного человека, с помощью нано-технологий. Чтобы не расстраивать вас окончательно, я покажу вам, как закончилась история с похищением зеленого кристалла. — седой снова прижал пальцем кнопочку пульта.

«Автор фильма» не зажмурил от страха глаза, не отдался на милость тяготения, позволяя тому делать с собой все, что тому заблагорассудится. Очень скоро беспорядочное вращение «картинки» прекратилось, лицо падавшего обратилось вниз и где-то далеко-далеко внизу измятой стиральной доской обозначилась земля.

Светло-коричневые барханы приближались к хозяину изображения быстро и неотвратимо. Девчонки в зале снова подняли визг, Сашкина соседка изо всех сил вцепилась в рукав форменки Александра. Он не стал отдирать ее руки от плеча, хотя она, кажется, даже сломала себе ноготь — так крепко вцепилась ему в руку. Бывший гладиатор не чувствовал этой боли, он снова был там — между вершиной Храма Жезла Богов и его подножьем. Он знал, чем это все закончится, но все равно ничего с собой не мог поделать.

...Земля набегала на «автора фильма» все быстрее; отчетливо стали видны все камешки, вплоть до самых мелких, упавших когда-то с вершины и стен Храма. Гибель человека-наблюдателя, казалось, была неминуема.

Неожиданно откуда-то сверху и сбоку показалась зеленая фигура существа, мало похожего на человека. У тела, чье «изображение» которой было размыто сильным потоком встречного воздуха, обнаружились крылья, очень похожие на те, какие на Земле бывают у дельтапланов. Существо что-то кричало «автору фильма», тот, похоже, что-то ему отвечал.

Земля приближалась. Существо догоняло.

Земля приближалась. Существо догоняло.

В последний момент, когда казалось, что — еще мгновение, и зебра барханов поглотит незнакомца, зеленое создание наискось прорезало пространство своими крыльями и мертвой хваткой вцепилось в «автора фильма».

У наблюдателя явственно потемнело в глазах, он закрыл глаза...

Когда наблюдатель открыл глаза и «фильм» продолжился, все звездные рекруты увидели, наконец, что это за зеленое существо спасло жизнь неизвестному землянину. Это был... Тот самый зеленый верзила, который сейчас сидел на первом ряду радом с загорелым парнем и девушкой.

Все замолчали, потрясенные увиденным.

Потом кто-то, очевидно, самый сообразительный, захлопал в ладоши. Аплодисменты подхватили другие.

Николай Платонович погасил экран, вернулся на середину, предостерегающе поднял руку.

— У вас будет еще время высказать свое восхищение действиями нашего самого неожиданного рекрута. Но — позже, в другой раз. Сегодня у нас очень насыщенный день. Всем вам предстоит пройти углубленное медицинское обследование, психологическое и физическое тестирование, которое определит, для выполнения каких задач вы можете подойти лучше всего.

Аппарат для углубленного обследования был похож на блестящий металлический гроб, наполовину прикрытый сверху стеклом.

Ар'рахх боязливо подошел, наклонился, заглянул внутрь. Внутри была пустота. Молодой следопыт покрутил головой, отыскивая друга. Сашка заметил неуверенность «брата по крови», подошел, поинтересовался, в чем дело.

— Опасается твой друг, что сделаем ему что-нибудь плохое! — ответил за драка Николай Платонович, обращаясь одновременно к обоим бывшим гладиаторам. — Напрасно, конечно. Но такая осторожность тоже похвальна. Нам расслабляться нельзя никогда.

— А какой принцип работы у этого агрегата? — поинтересовался Заречнев, не отводя пристального взгляда от лица седого. На лице землянина не дрогнул не один мускул, когда он ответил:

— Что-то вроде трехмерного сканера человеческого тела. Качество сканирования очень высокое. Каждая клеточка — как на ладони.

— А для здоровья это сильно вредно?

— Возможно кратковременное расстройство здоровья, оно выражается в легком головокружении, возможна тошнота, в отдельных случаях — даже расстройство желудка. Но вся эта симптоматика скоро проходит.

— А можно тогда сначала — я?

— Да нет проблем! Сейчас подойдет доктор, и можно будет начинать.

Появился доктор, если доктора здесь носили такие же белые халаты, как и на Земле. Он энергично приблизился к «гробу», жестом пригласил Александра занять в нем место. Сашка поинтересовался, с какой стороны должна находиться голова, полез внутрь.

Николай Платонович нахмурился, когда рекруты дружно обступили стереовизор, на который выводились результаты сканирования Сашкиного тела, вздохнул, но ничего так и не сказал.

Сканирование начиналось с головы. Как из проявителя стали проявляться сосуды мозга, собственно сама ткань мозга. Изображение поползло вперед, к подбородку Заречнева...

Через минуту-другую в районе височной области обнаружилось коричневая амеба. — Видимо, последствия сильного удара. — вполголоса пробормотал доктор, делая какую-то отметку в своем крохотном блокнотике. — Ну-с, посмотрим, что у нас там дальше.

Дальше обнаружились заросшая трещина ребра, зажившие мелкие надрывы на внутренней стороне брюшины...

— Мда. — озадаченно протянул человек в белом халате. — Пилотом ему, похоже, точно не бывать. Впрочем, это решать не мне. Ладно, глянем, чего там еще у нас повреждено.

Девчонки глумливо хихикнули, когда сканер высветил на экране Сашкины «причиндалы», но вовремя заметили строгий взгляд Николая Платоновича; смешки прекратились.

Больше повреждений не обнаружилось.

Заречнев вылез из «гроба», пытливо глянул в лица «зрителей», пытаясь по их встревоженным лицам понять, чего это такого нехорошего они увидели в стереовизоре, расположенном перпендикулярно сканеру, наверняка намеренно.

— Есть повреждения! — за всех ответил доктор. — Но выводы пока делать рано. Впереди — психологическое тестирование, проверка физической подготовленности. Посмотрим... Посмотрим... Ну-с? Кто следующий?

Впрочем, этот вопрос был лишним; в «гроб» уже пытался втиснуться зеленый верзила. С третьей или четвертой попытки это ему удалось.

Но посмотреть, каков «внутренний мир» драка, никому не удалось. Николай Платонович под предлогом секретности быстренько отправил всех в блоки «А» и «Б». Сказал, что на обследование будут приглашать каждого отдельно.

Заречнев, однако, остался. Врач вопрошающе глянул на седого, руководитель Центра подготовки кивком головы разрешил.

Впрочем, Александра, не очень интересовали сердце, легкие и мозги бывшего гладиатора. Он просто стоял все время рядом с прозрачным колпаком — так, чтобы молодой следопыт ни на секунду не терял его из виду.

Когда все было закончено, от непроницаемости доктора не осталось и следа. Он увлеченно что-то строчил в своей записной книжке. Николай Платонович подошел к нему, из-за спины заглянул в блокнот. О чем-то спросил, получил ответ, согласно кинул головой, коснулся пальцем записи в книжечке доктора, уточнил что-то еще...

Бывшие гладиаторы переглянулись, почти синхронно пожали плечами, направились к двери.

Новобранцев собрали снова вместе уже вечером следующего дня.

Николай Платонович довольным взглядом обвел пять десятков рекрутов, констатировал:

— К экзаменам на физическую подготовленность и психологическую устойчивость допущены все. Сегодня вечером можете немного поразвлекаться, руководство разрешило устроить танцы после ужина.

Сашка тоскливым взглядом проводил Ирину, упорхнувшую с девчонками в зал, откуда гремела музыка, но сам туда не пошел: Ар'рахх неожиданно попросил не оставлять его одного. Александр мысленно недовольно поморщился, но согласился. В последнее время он и так слишком часто оставлял друга одного. Каково это — быть единственным представителем своего вида — Сашка отлично знал из собственного опыта.

Заречнев скинул обувь, забрался на свою кровать, потянулся за клавиатурой компьюзера — здоровенного аппарата, объединившего в себе компьютер, видеофон, стереовизор, коммуникатор...

На нем можно было все — посмотреть земной фильм или новостную передачу. Правда, как пояснил Николай Платонович, новости и фильмы приходят сюда с Земли с опозданием примерно на полгода. И не чаще одного раз в полгода.

— Ничего, скоро привыкните! Вам скоро будет совсем не до фильмов! — «утешил» новобранцев седой, увидев вытянутые лица рекрутов. Он отвернулся, опустил голову и зачем-то пошел в дальний конец столовой.

От наблюдательного Заречнева не укрылась неожиданная реакция седого на его же собственные слова. В своем внутреннем «блокноте» он тут же мысленно поставил «галочку», решив, при случае, выяснить, что в Звездной Академии здесь так сильно огорчает Николая Платоновича.

Долго ждать не пришлось.

Первый «казус» произошел на пятый день после прибытия звездных рекрутов на Главную Базу, в тот момент, когда Сашка впервые решил привести Ар'рахха в столовую — показать, как и чем обычно питаются такие, как он.

Новобранцы прекратили «вкуша́ть», когда за крайний столик уселись Заречнев с «братом по крови», и тот, не мудрствуя лукаво, своими могучими руками-клешнями легко разорвал кусок хорошо прожаренной говядины, и с видимым аппетитом его съел, а точнее сказать — сожрал: с громким хрустом и аппетитным чавканьем.

У некоторых девчонок, включая Ирину, на лице появилось брезгливое выражение. Питаться в одной столовой с «животным», как они тайком между собой называли аборигена Дракии, им явно претило.

От внимательного взгляда Александра не укрылось, с каким отвращением рекруты наблюдали за трапезой его друга. После завтрака он подошел к Николаю Платоновичу и попросил разрешения им с Ар'раххом питаться в комнате. Седой — с видимым облегчением — разрешил.

По компьюзеру можно было посмотреть фильм, поработать; даже просто поиграть. Сашка — заядлый геймер — быстро нашел любимые им стрелялки-бродилки, а также авиационный симулятор истребителей — наверняка тех самых, которые стояли во внутреннем помещении космического корабля, на котором они с зеленым верзилой попали сюда. Ар'рахх заметил «загадочное» выражение лица друга, неслышно переместился за спину землянина, когда тот разбирался с управлением компьюзерного симулятора.

Управление симулятором было самое простое. Стоило ткнуть на клавиатуре в клавишу «Enter», как из стола тут же вылезла ручка джойстика. Рукоятка удобно ложилась в руку, чутко реагировала на малейшее движение.

«Миссий» было мало, уровней сложности не было вовсе, а вся суть игры, как понял Заречнев, заключалась в том, чтобы не дать противнику сбить большой и тихоходный транспортный корабль, и по возможности — не «погибнуть» самому.

Александр, в земной еще жизни поднаторевший в различных компьютерных играх, в том числе — симуляторах, не разу еще не встречал такой «тупой» игрушки.

Пока «охраняемый корабль» двигался за пределами атмосферы, о его безопасности можно было не беспокоиться. Но стоило ему опуститься ниже... Непонятно откуда, словно стая разъяренных ос, на него налетали «пиратские» истребители, совершенно не обращавшие внимания на «охрану» в лице Заречнева, скорострельными пушками и ракетами буквально за две — три минуты «распарывали» «брюхо» транспортника. Из него начинали выпадать люди, спасательные капсулы... На трехмерном экране появлялась надпись «миссия провалена».

Нужно было начинать заново.

После четвертой или пятой безуспешной попытки «сопроводить корабль» Сашка отправился на кухоньку подогревать чай, а когда вернулся, обнаружил, что симулятором завладел Ар'рахх.

Александр покрутился около своей кровати, занятой драком, но сгонять с нее друга так и не решился; пристроился на краешке.

Молодой следопыт, как выяснилось, не зря наблюдал из-за спины, как «режется» с компьюзером его друг.

Драк сразу избрал тактику, отличную от тактики Заречнева.

Пока «охраняемый» транспортник «полз» в безвоздушном пространстве, компьютерный истребитель драка спустился вниз и сразу же был «атакован» «пиратскими» летательными аппаратами.

Ар'рахх «дрался» как лев. Он сгибался то вправо, то влево, уклоняясь от «атак» «противника», едва не сломал клавиатуру вкупе с джойстиком. В конце концов, «пираты» его «сбили». Но, пока они «возились» с неуступчивым драком, «транспортный корабль» благополучно миновал опасный участок.

«Миссия выполнена» — замигал зеленым на объемном экране текст, после того, как «обломки» Ар'раххова «истребителя» «сгорели» в «атмосфере».

— Дебильная игра! — так прокомментировал все происходящее Александр, забирая обратно клавиатуру и джойстик.

— Почему дебильная? — не понял молодой следопыт. — Мы же «спасли» этот большой корабль.

— Дебильная — потому что вооружения — никакого, только пушки. Ни тебе ракет класса «воздух-воздух», ни элементарного радара. Этот симулятор здесь, наверное, еще со второй мировой войны остался.

— А что, на вашей планете были такие большие войны? На весь мир?

— Были... Были... Ладно, давай «отбиваться». Завтра рано вставать.

Восход местного солнца — огромной белой с голубоватым отливом звезды — застал бывших гладиаторов в спортивном городке. После небольшой пробежки землянин и драк тщательно размялись, растянулись на турниках и гимнастических стенках. Александр по опыту выступления в состязаниях знал, что одна некачественная разминка способна зачеркнуть на нет результаты не одного месяца тренировок.

А кто знает, какие испытания им сегодня предстоят?

К своему немалому удивлению и разочарованию, у входа в «мужской» жилой блок Заречнев нос к носу столкнулся с Ириной. Она была не одна, выходила из дверей в обнимку с красивым мускулистым парнем. Кажется, Михаилом или Максимом — Сашка никак не мог запомнить, как зовут других рекрутов. Сердце Александра кольнула ревность — судя по счастливому виду Ирины и этого парня, эту ночь они провели вместе. И все у них сложилось как надо.

Ирина увидела Заречнева, опустила глаза, быстро что-то сказала своему спутнику. Тот так же быстро что-то ответил; не глядя на Сашку и его зеленого спутника, счастливая парочка прошмыгнула в сторону корпуса «Б».

Ар'рахх все видел, но благоразумно промолчал. Кто знает, какие у этих землян нравы? Ляпнешь что-нибудь не то, а другу потом придется оправдываться.

Испытания были не простыми. Кросс километров пятнадцать, бег на короткую дистанцию, прыжки на дальность, броски металлических предметов на точность. Особенно, если учесть, что происходили они именно в такой последовательности.

Кросс бывшие гладиаторы, хорошо отдохнувшие за время карантина, «проперли», даже не сбив дыхания. Поначалу они бежали в общей группе вместе со всеми, но потом, поняв, что толпа новобранцев, полгода пролежавшая без движения в анабиозе, будет бежать этот кросс часа полтора-два, если не больше, мысленно плюнули на внешние приличия и коллективизм, резвой рысцой припустили вперед.

Минут через тридцать после того, как бывшие Сашка и Ар'рахх пробежали весь маршрут, (для этого пришлось обогнуть довольно большую гору и вернуться обратно к Главной Базе) на финише кросса стали появляться другие новобранцы. На них жалко было смотреть. Серые, осунувшиеся лица, посиневшие губы, заплетающиеся ноги...

Будущие звездные рекруты по одному, по два, финишировали еще минут тридцать.

А потом произошло страшное.

Откуда-то из-за горы на горстку людей, из последних сил «выбирающих» остаток дистанции, с высоким воем спикировал небольшой верткий истребитель незнакомой конструкции и... расстрелял их всех отставших, в мгновение ока превратив человеческие тела в растерзанные лохмотья мяса.

Николай Платонович проводил взглядом самолет, отвернулся от новобранцев.

— В это раз они прилетели на пятнадцать минут раньше, чем обычно. — пробормотал он, заголив запястье. — Странно. Меня даже не предупредили.

Вот что! — обратился он к обессиленным и обескураженным рекрутам, настороженно замолчавшим при его появлении. — Объяснять, думаю, ничего не нужно. Вы все видели сами. Тех, кто не уложился в отведенный лимит времени, здесь выбраковывают самым безжалостным образом. Обычно все новобранцы преодолевают этот кросс в положенное время. Не могу понять, в чем причина, но в этот раз время сократили на четверть часа, а нас при этом никого не предупредили.

Погибших — утилизируют. А нам с вами сегодня предстоят другие испытания. Готовьтесь. Через полчаса начинаем.

Сашка покрутил головой, стараясь отыскать в толпе Ирину, но не увидел. Сердце заныло холодком. Ирина вполне могла быть в той, последней, отставшей группе.

Александр увидел спину парня, показавшуюся ему знакомой, догнал его. Это, действительно, оказался тот самый «мачо», с которым Ирина провела ночь перед тестами.

— Где Ирина? — спросил его Александр, довольно жестко потянув за руку. Парень вырвал руку.

— Не знаю! Я ей не сторож! Осталась где-то сзади!

Сашка нашел глазами Ар'рахха, показал глазами в сторону расстрелянных с самолета человеческих тел. Зеленый верзила согласно кивнул, через секунду устремился вслед за «братом по крови». Громкий окрик Николая Платоновича не остановил ни человека, ни драка; казалось, он, наоборот, придал им дополнительные силы.

Ирина нашлась почти сразу. Она лежала на спине, глаза её были закрыты. Зубами она до крови искусала иссиня-черные губы; левая нога, перебитая снарядом ниже колена, обильно кровоточила, она была неестественно вывернута. Видно было — ступня держалась только на мышцах, сухожилиях и коже. Но девушка была еще жива.

Александр повернулся к Ар'рахху, оторвал длинный лоскут от его коричневой «форменки», быстро перетянул ногу Ирины выше раны.

— Все, несем! — скомандовал он другу, пытаясь поднять девушку на руки. Раненная нога сдвинулась, девушка громко закричала.

— Стоп! — сказал Сашка, аккуратно опуская Ирину обратно на землю. — Нужно что-то наподобие носилок. Вот, что! Снимай-ка ты свою куртку! Да побыстрее! — бывший гладиатор в мгновение ока скинул свою, стал крутить куртки в руках, пытаясь придумать, как из двух «форменок» сделать носилки.

Наконец, придумал.

Он скинул свои брюки, оставшись в одних плавках, стал разрывать штанины на лоскуты.

— Чё смотришь?! — прикрикнул он на зеленого верзилу, заметив, что тот замешкался, не зная, снимать ли ему свои брюки — тоже, или пока подождать. — Делай дыры в куртках вот тут, тут и тут!

— Чем? Ножа — нет!

— Зубы есть? Делай зубами!

«Носилки» были готовы буквально через пару минут. Сашка и Ар'рахх бережно перенесли Ирину на связанные кусками штанины куртки, приподняли (девушка громко застонала), мелкой рысцой побежали в сторону базы, стараясь не тревожить, по возможности, раненую землянку.

Николай Платонович издалека увидел, что пара непослушных рекрутов несет кого-то на своих куртках. Причем на человеке нет еще и брюк. Он негромко чертыхнулся, потом достал из внутреннего кармана крохотную рацию, что-то сказал в нее.

Почти сразу от главного корпуса базы отделилась светло-коричневая точка; она стала быстро приближаться, превратилась в небольшой крытый автомобиль. Из авто выскочил доктор, мельком глянул на вывернутую ногу девушки, махнул рукой. Из машины выбрался его помощник — тот самый, который поигрывал бластером, когда Сашка и Ар'рахх впервые ступили на эту планету. Бывшие гладиаторы заметно напряглись, что не укрылось от опытного взгляда седого.

— Не бойтесь, пока с вами ничего не будет! — сказал он. — А девушку сейчас доставят в госпиталь. Там ей сделают операцию, почистят кровь, попробуют восстановить ногу...

Сашка помог «бластерному» погрузить Ирину в машину, долго провожал её взглядом — пока та не скрылась в здании главного корпуса.

— Ты же видел, что может быть за ослушание! — сбратился к нему Николай Платонович, но так, чтобы слышали все. — Почему не послушался, почему побежал спасать девушку? Истребитель мог зайти на второй круг — добить тех, кто еще жив. Вы оба запросто могли погибнуть.

Сашка помолчал, покрутил шеей, словно ее туго сдавливала невидимая волосяная петля.

— Русские на войне своих не бросают! — услышали, наконец, присутствующие его глухой голос. — А что, разве здесь не так?

Теперь надолго задумался Николай Платонович. Наконец, ответил:

— Ну почему же не так? Так! Просто новички, как правило, не очень стремятся проявлять инициативу.

Последним экзаменом было тестирование на сообразительность. Бывшие гладиаторы засиделись над заданием дольше всех. Однако не по причине тупости или ограниченности — Сашка «переводил» Ар'рахху — что написано на экране компьюзера, и что, собственно, хотят узнать неизвестные составители вопросника.

Николай Платонович на несколько секунд появился на экране в комнате бывших гладиаторов, сказал, что все ответы приняты, они сейчас обрабатываются, о результатах он сообщит завтра утром. Потом сделал паузу, словно решая, говорить или нет. Решил, что сказать — надо.

— Спасенная вами девушка жива. Оно хорошо перенесла операцию. Через пару-тройку недель будет как новенькая. Она сейчас в сознании. Можете зайти к ней. Но ненадолго, всего на одну минутку...

Утром, на построении, Александр незаметно пересчитал рекрутов. Вместе с ним и Ар'раххом их осталось сорок два. С учетом Ирины — сорок три.

Девять человек погибли во время первого же испытания.

Интересно, что же будет дальше?

Утренняя зарядка сменилась не менее традиционным построением. К звездным рекрутам вышел мрачновато-торжественный Николай Платонович. Подчеркивая особую важность момента — все-таки решалась дальнейшая судьба новобранцев — он терпеливо дождался, когда стихнут все смешочки и прекратятся комментарии, и только после этого достал из красной папочки сложенный пополам листочек бумаги. На белом прямоугольнике было что-то напечатано мелким шрифтом.

— По результатам биологического, физического и психологического тестирования для прохождения службы и обучения в Звездной Академии нами определены следующие кандидаты. — седой сделал остановку, как бы предлагая задуматься над своей судьбой тем, чьи имена сейчас не будут названы. — Он с паузами зачитал длинный список.

В нем было ровно сорок имен. Николай Платонович не назвал только три имени — его, Ар'рахха и госпитализированной Ирины.

Чуть подрагивающими руками он сложил листочек пополам, аккуратно закрыл красную папочку. Заметно было, что эту процедуру он проделывает не в первый раз, но она всякий раз вызывает у него самые сильные эмоции. Возможно, ему хорошо была известна участь тех, кто «вступительные испытания» не прошел.

Он скользнул взглядом по враз повеселевшим лицам новобранцев, поймал вопросительный взгляд Александра, но ничего не сказал. Он мягко прошелся вдоль строя, заложив руки с папочкой за спину, словно ожидая чего-то.

В одной из дверей главного корпуса показалась человеческая фигурка, махнула рукой, снова исчезла в здании.

Седой шумно перевел дух, повернулся лицом к рекрутам.

— Мне только что сообщили о принятом решении относительно нашей «святой» троицы — Александра Заречнева, Ирины Анфимовой и драка по имени Ар'рахх.

Все напряглись, насторожились...

— Перед тем, как я сообщу вам все результаты тестирования, считаю важным доложить вам вот что. В Звездной Академии четыре отделения, или факультета. Звездные рекруты обучаются на отделении пилотирования летательных аппаратов, на разведывательном и диверсионном отделениях. Также существует факультет вспомогательных служб. В него входят службы обеспечения жизнедеятельности, службы связи, инженерная служба, медицинская... То есть все те, которые помогают звездным гвардейцам на разных этапах подготовки к заданиям и во время их выполнения.

Самый престижный, самый важный, ключевой факультет — это отделение пилотирования летательных аппаратов.

Объясню почему.

Поскольку на сегодняшнем этапе противостояние с богомолами носит в основном диверсионный и разведывательный характер, зачастую самыми сложными с точки зрения сохранения жизни нашего специалиста становятся этапы доставки бойца к месту предполагаемого выполнения операции и его эвакуации после выполнения задания.

В случае, когда разведчик или диверсант в совершенстве владеет летной техникой, его шансы на выживание на этапе эвакуации значительно повышаются. Думаю, пройдет не очень много времени, и сможете на живых примерах убедиться, как мал тот промежуток времени, который судьба и боги отпускают звездному рекруту для того, чтобы достичь места, где спрятан шатл или истребитель, запустить его, преодолеть, как правило, многоуровневые защитные эшелоны, живым добраться до транспортного корабля, либо крейсера. В случае, когда разведчик или диверсант самостоятельно не умеют управлять летательными аппаратами, задание для него, как правило, оказывается «билетом в один конец».

Поэтому я очень рад сообщить вам всем, что вы все зачислены на отделение пилотирования летательных аппаратов, и что в списке ваших коллег — три новых имени. Поскольку замечаний по здоровью к Арраху нет, до последнего момента решалось, допустят ли к обучению полетам Александра Заречнева. У него есть несколько серьезных травм, в том числе и головы, а это плохо согласуется с представлениями наших медиков о том, какое здоровье должно быть у будущих галактических пилотов. Однако спешу сообщить, что решение принято положительное — причем по всем трем рекрутам, включая девушку. Наши медики сделали все возможное, ранение ноги не помешает ей со временем осваивать и пилотировать скоростные летательные машины.

Вы все сегодня же отправляетесь на Летную Базу Академии. Примерно через неделю к вам присоединятся трое рекрутов, названных последними. Заречнева мы подлечим, отремонтируем ему поврежденные сосуды головного мозга, Арраху нужно будет помочь определиться с диетой. Да и Ирине будет веселей, если ее кто-то будет навещать, хотя бы изредка.

Теперь я попрошу вас разойтись по своим комнатам и подготовиться к вылету. Транспортный самолет прибывает через полчаса. Погрузка начнется сразу же. Вылет — через десять минут после приземления.

Опаздывать — не советую.

Грусть на лице Ирины мгновенно сменилась радостью и благодарностью, когда в госпитальную комнатку в очередной раз заглянули две рожи: хитрая, и чем-то ужасно довольная — Александра, и зеленый бородавчатый «фейс» его хвостатого друга, непроницаемый, словно деревянная маска шамана из племени батагойя.

Бывшие гладиаторы немного посидели около ложа раненной землянки. Сашка рассказал ей все немногочисленные новости последних двух дней, сообщил, как ему «ремонтируют» сосуды головного мозга, добавил, что с нетерпением ждут, когда она поправится настолько, что ей тоже разрешат начать обучение в школе пилотов. Заняться особо было нечем. Сашка с Ар'раххом или тусовались на пару в спортивном городке Главной Базы, или часами напролет «резались» на компьюзере в игры.

— А какие у вас планы на завтра? — поинтересовалась девушка, взглядом провожая гостей до двери.

— Не знаю. — ответил Заречнев. — Завтра к обеду мне должны провести последнюю процедуру. А потом, скорее всего — в школу пилотов.

Поздно вечером, перед самым отбоем Ар'рахх неожиданно спросил Сашку, что делают земляне, когда им не хватает пищи. Александр разумно предположил, что вопрос этот у драка возник неспроста, в свою очередь, уточнил: а чем вызвано любопытство его друга? Зеленый верзила от прямого ответа не ушел, сказал, что той пищи, которую ему дают здесь три раза в день, ему явно не хватает. И нельзя ли раздобыть еды где-то еще?

Заречнев задумался.

В «самоволку» с Главной Базы не сбежишь — некуда. Что представляет из себя продуктовый склад Главной Базы, сказать было сложно, как и то, есть ли он здесь вообще. Да опасно это было — красть в Звездной Академии. «Кто знает, какие здесь законы и правила, касающиеся воровства»? — думал Сашка, озадаченно почесывая затылок. — «Не дай бог, если как у мусульман, где за первую кражу отрубают руку, а за третью — голову. Если здесь на отставание в кроссе просто расстреливают с самолета, как голубей — у мусорного бачка, то что может быть за воровство? Что? Да, наверное, все, что угодно, вплоть до расстрела! Ар'рахху, может быть, и простят, на первый раз, а мне — уж вряд ли. Нет, нужно что-то придумать.

Может, просто подойти и попросить увеличить «пайку»?

Не-ет! Просить ничего нельзя! Не факт, что «паек» ограничили случайно. Может, хотят посмотреть, как мы выпутаемся из этой ситуации? А просить — значит демонстрировать свою несамостоятельность, показывать свое зависимое положение, выявлять свою неспособность решать простейшие задачи, такие, как добыча пищи в незнакомом месте.

Вот и не попросим.

Интересно, а какая рыба водится в местных реках?

Глава 2. Первым делом, первым делом — самолеты...

Река, по всем признакам — явно богатая рыбой — обнаружилась совсем недалеко, километрах в двух от Главной Базы. Что это за признаки, Александр у молодого следопыта уточнять не стал. Скорее всего, для Ар'рахха признаком рыбы было простое наличие воды. А то, что из этой самой воды зеленый верзила что-нибудь обязательно добудет что-нибудь вкусненькое, у Сашки сомнений не возникало.

Встали они задолго до рассвета. Сашка спросонья долго шорохался по комнате, стремясь скудным движением вытравить из затуманенного сознания остатки сна, но это удавалось ему плохо; он едва не уснул на кровати, на которую присел, чтобы сидя дождаться, когда на кухоньке забулькает чайник.

Драк вмиг увидел его помутневшие глаза, тронул клешней за плечо, возвращая в реальность:

— Если ты сейчас уснешь, к реке я потащу тебя на себе. Согласен?

— Нет! — испуганно вытаращил на него свои слипающиеся глаза Александр. — Вот, что! Хрен с ним, с чаем! Давай-ка мы лучше к реке бегом пробежимся?! А?!

От реки приятно несло прохладой, её поверхность словно кипела от многочисленных всплесков рыб, устроивших себе утреннее пиршество из насекомых, опустившихся к самой поверхности воды.

Неожиданно раздался громкий удар о воду, затем — еще. Это из воды выпрыгнула крупная рыбина, следом — другая.

Зеленый верзила жестами отправил Заречнева подальше места рыбалки — собирать плавник для костра, а сам, натянув тетиву на свой ужасающего вида стреломет, подкрался к берегу и замер рядом с увечным полусухим деревом, превратившись в почти такую же, только зеленую корягу у уреза воды.

Минут через десять он свистнул Сашке, сигнализируя, что рыбалка окончена. Слегка недоумевающий землянин бегом примчался к нависшему над водой дереву. «Зеленой коряги» уже не было, вместо нее на берегу стоял довольный Ар'рахх, едва удерживая на вытянутой руке двух здоровенных рыбин. Каждую — килограммов на десять, не меньше.

— Рыба — она ведь не такая глупая, как о ней думают! — медленно, но на русском говорил молодой следопыт, медленно поворачивая над костром одну из добытых им рыбин. — Ты думаешь, она нас не видит, или не слышит? Дудки! Рыба все видит и все слышит! Если ты начнешь громко топать, разговаривать, шелестеть, крупная рыба уйдет в другое место. Если ты появишься на берегу и будешь даже просто стоять, как истукан, рыба тоже уйдет. Останется одна глупая мелочь... И будешь ты, как совсем зеленый драк, метать стрелы в воду, пока на твоем кукане не окажется столько рыбы, чтобы тебе хватило на целый день.

Если хочешь сытно покушать, и сделать запас на день вперед, охотиться нужно только на крупную рыбу. А крупняк — он подхода требует...

Какого подхода требует «крупняк», Сашка в этот день так и не узнал. Откуда-то со стороны моря раздался уже знакомый высокий вой, переходящий в рев. Бывшие гладиаторы выглянули из-за берега, под которым развели костерок, увидели быстро приближающийся силуэт самолета. Крылатая машина накренилась, пронеслась над рыбаками-самовольщиками. Истребитель взмыл круто вверх, примерно в километре над землей развернулся и понесся точно на Сашку и Ар'рахха.

— Щас ебанёт! — заорал Александр, хватая зеленого верзилу за руку. — В воду! Скорее в воду!!!

Бывшие гладиаторы, как по команде, разбежались в стороны. Сашка схватил вторую рыбину, следопыт — свой тетивник; они дружно сиганули в реку.

Ракеты с истребителя опоздали всего на мгновение. В пятачок, где бывшие охотники за артефактами устроили свой бивуак, вонзились сразу два снаряда. Взрывом в пыль разметало и костер, и рыбину, начисто снесло береговой «козырек», под которым прятались человек и драк. Сила удара была такова, что Сашка чуть не оглох от взрыва. Секунд через тридцать после атаки самолета Сашка зашевелил руками, стал приближаться к поверхности. Ар'рахх поймал его за плечо, отрицательно помотал головой, зачем-то показал два пальца.

«Думает, что будет еще одна атака!» — сообразил Заречнев, чувствуя, что легкие начинает «гореть» он нехватки кислорода. — «Однако он прав. Нужно обождать еще с минуту. Да. Ровно минуту. Нужно досчитать до шестидесяти, и только потом всплывать».

Сашка неподвижно замер, раскинул руки, мысленно отсчитывая секунды, оставшиеся до конца его добровольного подводного плена.

Секунд за десять-пятнадцать до истечения назначенного землянином времени неизвестный пилот предпринял очередную, последнюю атаку на место, где он заметил пламя костра.

Снова ухнула пара взрывов, гигантской швейной машинкой прострекотала пушка, вбивая в воду ровную строчку смертоносных прозрачных жал. Один из снарядов зацепил рыбину, которую Сашка держал за хвост. Он едва не прошил Александра насквозь, в мелкое крошево разбил голову Ар'рахховой добычи.

— Послушай, Саш'ша! У вас что — так всегда с браконьерами поступают? — с легким ехидством поинтересовался зеленый верзила, выбираясь на берег, снимая себя и выжимая промокшую одежду. — Или это наказание за непослушание; за то, что без разрешения покинули эту, как её, базу?

— Да черт его знает, что тут происходит! Говорят — что рекруты, что — избранные, что это — огромная честь. А в кроссе отстали — убили. Рыбки собрались половить — тоже чуть не прикокали. Сам ничё не понимаю. Шняга какая-то. Думаю, валить отсюда надо. И поскорее. Вот только как, пока не представляю.

Со стороны Главной Базы неожиданно раздался сильный взрыв, приглушенный расстоянием. Бывшие гладиаторы недоуменно глянули друг на друга, дружно полезли на берег.

Над базой поднимался столб черного дыма, а мимо них, на небольшой высоте, на большой скорости с ревом в сторону моря быстро уходил самолет — возможно, тот же, который недавно атаковал их.

Ар'рахх и Сашка благоразумно дождались, когда скроется за горизонтом серая черточка истребителя, только после этого бегом направились в сторону Главной базы.

Горел корпус «А». Одно крыло здания было полностью разрушено, второе пострадало меньше, но огонь подобрался и к нему. Бывшие охотники за артефактами короткими перебежками, с предварительным и тщательным осмотром окрестностей приблизились к Главной Базе.

К большому удивлению землянина, около горевшего здания не было ни пожарных машин, на машин «скорой помощи». Около него вообще никого не было.

В разрушенной взрывами половине здания, среди дыма и языков пламени, в обломках копалась чья-то фигурка. Человек нашел что-то среди горевших фрагментов, быстро положил «это» в карман.

— Николай Платонович! — окликнул его Сашка, когда они с другом приблизились на расстояние слышимости.

Человек вздрогнул, обернулся.

Заречнев ошибся — это был «бластерный» — тот самый парень, который тогда, когда бывшие гладиаторы впервые вступили на эту землю, стоял рядом с руководителем Центра Подготовки Звездной Академии и поигрывал лучеметом.

Его лицо исказилось изумлением и злобой, он выхватил бластер и навел его на Сашку. Заречнев даже не успел испугаться — тело все сделало за него само. Он резко дернулся в сторону, уходя от смертоносного выстрела. Раздалось громкое шипение, словно десятки разъяренных кошек готовы были вцепиться друг другу в глотки, Сашкино плечо рвануло в сторону. Ему показалось, что кто-то невидимый ощутимо приложился к нему горячим утюгом.

Второй раз «бластерный» стрелять не стал. Он бегом приблизился к невысокому каменному поребрику, за который свалился подстеленный им Заречнев, дождался, когда тот его увидит; демонстративно медленно поднял ствол лучемета, целясь Сашке в середину лба.

Где-то рядом тоненько тенькнула тетива. Голову нападавшего насквозь прошила страшная стрела, выпушенная из могучего лука драка. «Бластерный» замер, ничком повалился на землю. Его глаза были открыты, а на лице застыло выражение безмерного удивления. Наверное, перед смертью он увидел-таки стрелу, торчавшую из его головы в обе стороны. Но боги не отпустили ему времени, что он успел понять, как она там появилась.

Александр с трудом встал, подошел к парню, ногой выбил оружие из руки мертвого человека. Наклонился, поднял лучемет, повертел в руках...

Откуда-то со стороны медицинского корпуса базы послышался властный окрик. Сашка обернулся на голос. К нему бежал Николай Платонович, следом, метрах в десяти позади неторопливо шла «длинноногая» — та самая девушка, которую Александр не видел практически с самого момента приземления на эту планету. Оба были вооружены.

Седой подбежал метров на двадцать, снова что-то приказал бывшим гладиаторам. Он остановился, поднял оружие. Но не выстрелил. Заречнев поймал за руку друга, потянувшегося за стрелой, бросил перед собой бластер нападавшего.

Николай Платонович подошел, подобрал оружие, засунул его за пояс. Девушка за его спиной сделала то же самое — со своим.

— Мы все видели! — сказал седой, обращаясь, главным образом, к Александру. — У нас не было сомнений, что вы погибли во время атаки на корпус «А». Оказалось — что нет. Боги явно благоволят вам! Где вы были все утро?

— На рыбалку ходили. Вот, рыбы наловили, хотели пожарить...

Сашка вернулся к поребрику, поднял за хвост обезглавленную рыбину. Николай Платонович побледнел, спросил:

— Вы её ели?

— Нет, не успели еще. А что, местные правила запрещают ловлю рыбы?

— Да нет, ловлю не запрещают. Особенно таким экзотическим способом. Рыбу ловить можно. Её кушать нельзя. Для человеческого организма она ядовита. Метаболизм, знаете ли, у здешних организмов не такой, как у нас.

— А что, кто-то уже пробовал?

— Нет, не пробовал. А зачем? Нам сказали, что нельзя. Этого — достаточно.

— Кто сказал-то?

— Тебе не нужно пока этого знать. Придет время — узнаешь. А пока — рано. И чё вы поперлись-то на рыбалку в такую рань?

— Да, вот, Ар'рахху захотелось свеженькой рыбки! Недоедает он здесь!

Зеленый верзила подошел, взял из Сашкиной руки рыбину, поднял на уровень лица, открыл свой широченный рот, показывая, как он сейчас вцепиться в рыбину всеми зубами и начнет ее жрать.

Все засмеялись.

— Ладно, идите за нами! Вещей у вас все равно никаких не осталось. Нужно вас куда-то определить. А из-за чего на вас напал Николай? — неожиданно спросил седой, «поедая» глазами лицо Александра.

— Не знаю. Когда мы подбежали, он что-то искал в обломках здания. Да, он что-то нашел и положил к себе в карман.

— В какой?

— В левый кажется.

Николай Платонович подошел к телу «бластерного», покопался в карманах. Он вытащил какой-то предмет, поднял его на уровень глаз. Глаза его стали медленно округлятся от удивления.

— Знаете, что я вам хочу сказать? Вам сегодня крупно повезло. Вот эта штучка — инфракрасный целеуказатель. Её помещают в то место, куда потом должны попасть ракеты. Выходит, убить хотели именно вас, или одного из вас. М-да... Происходящее становится все интереснее и интереснее. Пойдемте-ка со мной в Главный корпус. В кабинете стратегического планирования нам не помешает никто.

Ну, что ты обо всем этом думаешь, Дита? — вполоборота повернувшись к длинноногой девице, спросил седой после того, как бывшие гладиаторы после «допроса» отправились навестить Ирину, наверняка встревоженную близкими утренними взрывами.

— Пока сложно сказать что-то определенное. Но кое-какие обнадеживающие признаки есть.

Да, нападение на тот транспортный корабль, кстати — первое за последние пятьдесят лет, вполне могло оказаться досадной случайностью.

Как и сегодняшние утренние события — тоже. У этого землянина, как ты понимаешь, в Городе Богов гораздо больше врагов, нежели друзей, его смерти хотят многие. Ты не хуже меня знаешь, какими были ставки на то, сможет ли этот смертный покинуть планету, особенно тогда, когда они со своим приятелем повторно собрались к Храму Ока Богов. Многие из-за упрямства и везучести Заречнева потеряли очень большие капиталы. Очень большие.

— Их никто не заставлял ставить на проигрыш...

— Да, это так. Но все же желающих отомстить ему от этого меньше не стало. Но вот что интересно. Если эти два события — уничтожение транспортника и сегодняшний налет — рассматривать не по отдельности, а объединить, как у вас говорят на Земле — «в одно производство», интересная картина может получиться.

— И какая же?

— Тысячи полторы лет назад у богомолов родился прорицатель. Ну, что-то вроде вашего Нострадамуса. Медиумы, как ты знаешь, они и так очень сильные. Но этот выделялся даже среди них. Так вот, среди его многочисленных пророчеств было и такое. Погоди-ка, попробую по памяти воспроизвести перевод. «Зелёная стрекоза летит над планетой. Гибель живому она несет. Рушатся планы. Меняется равновесие, строимое многими поколениями кланов и родов». Там было что-то еще... У меня есть полная запись его пророчеств. Сделанная, кстати, им собственноручно. Богомолы тогда еще не строили планов по вытеснению людей с Геи. Бессмертные и люди могли свободно посещать их планету.

А потом у них произошел переворот. Новая власть наглухо закрыла все границы. О том, что они всерьез вознамерились колонизировать Землю, мы поняли только после того, как от чумы в Европе умерло более сорока миллионов человек.

Сейчас режим на планете богомолов стал более открытым. Но это никак не отразилась на их планах по поводу Земли.

Так вот, если богомолы по каким-то своим признакам определили, что один из наших новых рекрутов — та самая «стрекоза», которая разрушит их планы по колонизации Земли, они всеми силами и средствами будут стараться уничтожить его, а может — и весь набор.

Но если это так, и наши противники правы, то нам, в свою очередь, нужно стараться помешать им. Помешать и постараться понять, каким образом человек или драк могут разрушить систему, складывавшуюся тысячелетиями. Если, разумеется, такое возможно вообще.

— И что ты предлагаешь?

— Судя по тому, насколько точным был удар с самолета, богомолы, или те, кто стоит за этим актом, несомненно, узнали, что их первоначальный план не сработал; узнали, что будущий рекрут не только выжил, но и находится здесь, на Главной Базе. Если они узнают, что он выжил снова, повторной атаки не избежать. А ты не хуже меня знаешь, что это такое — окончательное решение. Базу просто сравняют с землей. А вместе с ней — и нас с тобой. Не посмотрят ни на твой статус, ни тем более — на мой.

— Ну, и какое будет решение?

— Мы все сегодня же перелетаем в школу подготовки пилотов. Там мы будем в большей безопасности.

— А база?

— Базу, возможно, придется перенести в другое место. И как можно скорее.

Ирину бывшие гладиаторы переложили на носилки, бережно повезли к большому транспортному самолету. Брюхо у транспортника разъехалось в стороны, пропуская пассажиров. Как только бывшие гладиаторы пронесли свой драгоценный груз внутрь, створки сомкнулись. Мерно и высоко засвистели двигатели, судно оторвалось от поверхности, унося людей и драка подальше от негостеприимного места.

Летели долго — несколько часов. Сашка и Ирина даже задремали под мерный вой моторов транспортника; Ар'рахх спать не стал. Он переместился в дальний от пилотов и раненных рекрутов угол, вжался спиной в холодный металл, покрепче сжал в трехпалой руке стреломет. Весь его вид говорил: если в самолете на его друга попробует кто-то напасть, ему хватит и доли секунды, чтобы достать стрелу из колчана за спиной и отправить её точно в обидчика.

Встречать новеньких высыпало все население летной базы. Заречнев затруднился определить — сколько именно. Может быть, людей, облепивших самолет, было сто пятьдесят, а может — и двести.

Сашка на пару с зеленым верзилой по пологому трапу осторожно вынесли носилки с Ириной. К раненой девушке тотчас же подскочили люди в белых халатах, оттеснили бывших гладиаторов от ручек носилок, быстро их куда-то понесли — подальше от летного поля.

Слева и справа от транспортника завыли мощные двигатели, разгоняя в стороны пыль и самых неосторожных пилотов. Через несколько секунд обозначилась парочка мощных голубоватых струй, бьющих вертикально вниз.

«Ба! Оказывается, эти самолеты — с вертикальным взлетом и посадкой!» — догадался Александр, прикрывая рукавом глаза от мелких острых камешков, разлетающихся в стороны от места посадки истребителей.

Из брюха самолетов выползли колеса шасси, они мягко коснулись бетона летного поля. Поднялся угловатый фонарь, выпуская из своих недр пилотов. Оба почти синхронно сняли свои шлемы. По плечам одного из прибывших летчиков заструились густые каштановые волосы. Волосы второго блеснули сединой.

«Эге! Оказывается, Николай Платонович и эта, как её, прости Господи, никак не могу запомнить её имя, охраняли нас все время, пока мы сюда добирались. Опасаются еще одного нападения? Значит, сегодняшняя утренняя атака была не случайной? Но если это так, то повторного нападения можно ожидать в любое время. Интересно, кто из нас главный враг для них — я или Ар'рахх? Впрочем, время покажет».

Сашка проводил взглядом стройную фигурку длинноногой девушки с каштановыми волосами, сердце у него забилось чаще. «Интересно, а парень у неё есть»? — Неожиданно залетела в голову шальная мысль. — «Если есть, то шансов у меня мало. А если она свободна? Может, стоит попробовать поухаживать за ней»?

От приятных мыслей бывшего гладиатора отвлек толчок пальцем в плечо Николая Платоновича, направлявшего рекрута с другом к корпусу, в котором им теперь предстояло жить.

Обучение пилотированию летательных аппаратов началось на третий день после того, как бывших гладиаторов перевезли в летную школу звездных рекрутов. Занятия по теории вел Николай Платонович.

Седой своим видом на первой лекции просто потряс новобранцев. Едва новобранцы — парни и девушки расселись, на американский манер — каждый за отдельным столиком, к огромному компьюзеру, заменявшему классную доску, макеты, наглядные пособие — в общем, заменявшему все, в ослепительно белом кителе и брюках, в таких же невероятно белых ботинках и перчатках вышел Николай Платонович. Он покрутил в руках тонкую прозрачную указку, совмещавшую в себе, по всей видимости, заодно и пульт управления всем, что находилось в учебной аудитории. Довольный произведенным эффектом, он неожиданно терпеливо дождался, когда стихнет восхищенный шепот звездных рекрутов, слегка увеличил яркость экрана стереовизора, начал рассказывать, с каждой секундой все больше и больше завладевая вниманием аудитории.

— Сегодня в вашей жизни начинается совершенно новый этап. С сегодняшнего дня вы вступаете на путь служения матушке-Земле, на путь её защиты; вы начинаете свое восхождение по пути воина галактики — Звездного рейнджера. Путь этот очень труден, очень опасен.

Чтобы стать Звездным рейнджером, вам предстоит многому научиться. Вы научитесь пилотировать атмосферные и заатмосферные летательные аппараты, включая тяжелые истребители-бомбардировщики, а некоторые из вас, возможно — супермощные галактические крейсеры. Вы научитесь проведению диверсионных и разведывательных операций. Вы много чему еще научитесь. Собственно, для этого вас всех здесь и собрали.

Но первое, что обязаны уметь все; то, что является фундаментом всей вашей дальнейшей подготовки — это пилотирование летательных аппаратов. Без этого вы никогда не станете полноценным звездным бойцом, не говоря уже о том, что все солдаты, которые когда-либо становились Звездными рейнджерами, в совершенстве могли пилотировать все виды летной техники, которая существует в этой части Галактики.

Седой повернул указку в сторону компьюзера. На его стереоэкране тут же возник объемный «рентгеновский снимок» истребителя — того, на котором он и Дита прилетели с Главной Базы.

— Перед вами схематическое изображение устройства легкого истребителя-перехватчика ИПЛ-4. Это четвертая модификация указанного летательного аппарата за последние восемьсот лет.

Истребитель — одноместный трехдвигательный моноплан, с изменяемыми углами атаки сопел двигателей, с отклонением двух нижних до ста пяти градусов вниз, и верхнего — до сорока пяти градусов вверх. Это позволяет самолету энергично маневрировать в атмосфере, или приземляться на любые площадки, поперечник которых превышает десять метров.

Скорость истребителя в атмосфере ограничена прочностью и жаростойкостью материалов, из которых он изготовлен. В воздушном пространстве Земли на высоте один километр такой аппарат способен разогнаться и не разрушиться до скорости пятнадцать тысяч километров в час. Это чуть больше четырех километров в секунду.

На высоте двадцати пяти километров этот самолет может лететь со скоростью двадцать восемь тысяч километров в час. Для тех, кто не знает, могу дать справку — для Земли это первая космическая скорость.

За пределами атмосферы скорость самолета ограничена только емкостью его баков с водой. Да-да, вы не ослышались. Этот самолет в качестве топлива использует именно воду. Как? Об этом — чуть позже.

Правда, никто еще не пытался непрерывно разгонять этот истребитель в вакууме в течение двенадцати часов — а именно на столько времени полета хватает воды в его топливных баках. Но теоретически такое возможно. Галактику на этом самолете не пересечь, но до соседней планеты добраться можно.

Двигательная система ИПЛ-4 состоит, как я уже говорил, из трех абсолютно идентичных двигателей. Эти моторы — реактивные, в качестве топлива в них используется кислород и водород.

Кислород и водород, в свою очередь, получаются из воды. Баки с водой находятся вот здесь, здесь и здесь. — повинуясь взмахам «волшебной палочки» Николая Платоновича, на «рентгеновском снимке» самолета голубым высветились емкости с водой. — Вода из баков поступает в небольшой реактор, работающий одном из радиоактивных материалов. Не спрашивайте, на каком — не отвечу, поскольку не знаю сам. В реакторе вода распадается на составляющее, по трубопроводам поступает в двигатели, где сгорает, снова образуя воду.

Помимо того, что это очень мощный, это еще и очень экологически чистый двигатель. На нем можно летать в атмосферах практически всех планет, в которых содержаться водяные пары.

Управление самолетом адаптировано для людей, оно весьма схоже с управлением земных самолетов. Правда, есть одно существенное отличие. В ИПЛ-4 нет никакой электроники. И вообще на легких и среднетяжелых летательных аппаратах нет бортовых компьютеров, электронных систем наведения, радиолокационных станций — словом, всего, без чего сегодня немыслим современный земной истребитель.

Причина — вот в чем.

Николай Платонович тяжело вздохнул, коснулся указкой стереовизора.

На экране появился продолговатый предмет, чем-то напоминающий гигантскую радиолампу.

— На всех летательных аппаратах наших противников установлен вот такой прибор. Это генератор электромагнитных волн. Сокращенно — ГЭМВ. Как вы, наверное, знаете, в момент ядерного взрыва образуются не только мощная ударная волна и радиоактивное излучение. При взрыве также образуются очень мощные электромагнитные волны, которые выводят из строя все электрические приборы — компьютеры, электромоторы, генераторы...

По такому же принципу построено и действие ГЭМВ. Если его включить на несколько секунд, его мощности достаточно для полного выведения из строя любых электрических приборов в радиусе одного километра. Например, боеголовки ракеты класса «воздух-воздух», или «воздух-земля». Так что, господа рекруты, игра, в которую вы играете на своих домашних компьюзерах — не дебильная, как выражаются некоторые из вас; она реально отражает те условия, в которых вам предстоит сражаться с вашим противником.

Поскольку мы уже затронули тему противника, расскажу вам о вооружении вашего первого самолета.

Вооружение ИПЛ-4 состоит из четырех 30-миллиметровых пушек. На самолетах применяются безгильзовые боеприпасы. Это обеспечивает высокую скорострельность и высокую начальную скорость снаряда. Масса одного «патрона» — один килограмм. Скорострельность каждой из пушек — примерно сто выстрелов в секунду. Умножьте эту цифру на четыре. Столько снарядов вы можете выпустить по противнику всего за одну секунду.

Боезапас — двадцать тысяч снарядов, или двадцать тонн. Это немного. Если начать стрелять одновременно из всех пушек, через пятьдесят секунд непрерывной стрельбы у вас не останется ни одного патрона. Для тех из вас, кто воевал — это примерно как пять полных рожков «калаша».

В коротком бою этого достаточно, но на затяжной — нужно гораздо больше.

В связи с ограниченностью боезапаса данный тип истребителей применятся в основном для перехвата воздушных и наземный целей, для эскорта транспортных и пассажирских кораблей, для охраны истребителей-бомбардировщиков. Он также используется для заброски и эвакуации небольших диверсионных групп. Его легко спрятать, топливом для него, в крайнем случае, может послужить дождевая, и даже морская вода.

— Скажите, а есть самолеты, на которые не действует этот генератор волн? — вопрос задала девушка с копной русых волос из первого ряда.

— Разумеется, есть. Стопроцентной защитой от излучаемых им волн является 50-сантиметровый слой свинца. Такая защита есть на всех транспортных, пассажирских и военных кораблях — воздушных, водных и космических, чья энерговооруженность позволяет разместить на своем борту контейнер со свинцом, в которой укрыта аппаратура, в частности, бортовые компьютеры.

— Если на самолетах нет электрооборудования, как же ими управляют? — не унималась любопытная девчонка.

— Гидравлика. Старая добрая гидравлика. И никакой электроники.

Так! На сегодня пока — все. После обеда вас ждут в центре физподготовки. А со мной вы встретитесь завтра, в кабинете авиасимуляторов. Будем учиться летать.

— Так сразу?

— А чего тянуть? Кого ждать? Для того, чтобы летать, нужно летать. Много летать...

Со дня «приемных экзаменов» прошла всего неделя, а физическая подготовленность звездных новобранцев заметно улучшилась. Никто уже не хрипел, задыхаясь, во время ежеутреннего 40-минутного кросса, парни легко подтягивались на перекладине по десять — двадцать раз, с удовольствием и подолгу занимались в зале боевых единоборств. Впрочем, здесь энтузиазм ограничивали сами инструкторы, строго следившие за тем, чтобы бойцы не забывали надевать защитную амуницию, и жестко наказывали за удары в область головы — намеренные или случайные.

Какую технику оттачивали девушки, было неизвестно. На дверях из спортивного зала аршинными буквами, по-русски было написано: лицам мужского пола вход категорически запрещен.

А так как все хорошо помнили, чем закончилось отставание в кроссе во время тестов, добровольцев, готовых рискнуть своей головой ради удовлетворения простого любопытства, как-то не находилось.

Да и времени на любопытство оставалось все меньше и меньше.

Кабинет авиационных симуляторов был рассчитан на одновременное обучение двадцати пяти человек, и он был занят с раннего утра до самого позднего вечера. С утра проводились «штатные» занятия, ближе к вечеру начинались «свободные полеты». Причем в одно и тоже время в соседних кабинах можно было встретить и неопытного новобранца, и курсанта, одетого в форму звездного рекрута со знаками второго или третьего года обучения, и даже самого Николая Платоновича.

Небольшие открытые кабинки с сиденьями, ручками управления и тремя стереоэкранами позволяли создавать иллюзию полета на любом из основных типов летательных аппаратов, включая тяжелые истребители-штурмовики или пассажирские самолеты, управляемые двумя пилотами.

Но наибольшей популярностью у новобранцев пользовались, разумеется, симуляторы ИПЛ-4.

Первым попробовать себя в совершенно новом деле решился Максим — бывший приятель Ирины. Возможно, он претендовал на роль лидера группы, возможно, действительно, оказался самым нетерпеливым. Когда седой предложил кому-нибудь из новобранцев самому попробовать занять место в кабине виртуального истребителя и постараться «оторвать» его «от земли», Макс, как его звали все окружающие, вызвался первым.

Он уверенно забрался в «кабину», не очень внимательно выслушал наставления Николая Платоновича, чуть подрагивающей рукой отвел на себя рукояти, управляющими углами атаки двух нижних двигателей, прибавил «газ».

Истребитель «оторвался» от поверхности, завис. Макс «прибавил тягу» третьему двигателю, намереваясь разогнаться и перейти в режим полета. Но ИПЛ-4 повел себя странно. Вместо того, чтобы стрелой уйти в небо, он опустил нос и «на большой скорости» «врезался» в «землю».

По экранам поползла надпись: «Полеты над землей опасны для Вашего здоровья». Девчонки прыснули. Макс побагровел, вытер вспотевшие ладони о костюм и полез из симулятора наружу.

— Еще желающие есть? — ехидно поинтересовался седой, с прищуром оглядывая новобранцев.

— А можно мне? — подал голос Заречнев. Николай Платонович помолчал, очевидно, оценивая, насколько упадет авторитет Александра оттого, что он, как и Макс, «гробанёт» самолет. Но потом, видимо, решил, что пусть все идет своим чередом, и кивком головы разрешил занять место в «кабине пилота».

Сашка устроился в кресле пилота, покрутился в нем. Сидеть было не очень удобно. «Не может быть, чтобы кресло было одно для всех. Должны быть какие-то регулировки. Не сразу, но рычажки, с помощью которых можно было двигать кресло вперед и назад, немного отклонять спинку, нашлись. Хитрые ручки были спрятаны в недрах самого кресла, видимо, неспроста. Но почему — это предстояло понять позже.

Глядя на Сашкино ерзание в кресле пилота, Николай Платонович нахмурился, но как обычно, ничего не сказал. Видимо, способность к самостоятельным действиям у рекрутов здесь не наказывалась.

Заречнев осмотрел скудную приборную панель, обратил внимание, что «указатель топлива» лежит почти на нуле, а «температура реактора» приближается к красной зоне. Он закрыл глаза, кончиками пальцев «вспоминая», где находятся рычаги управления тягами двигателя, их отклонением, заслонками воздушного охлаждения реактора, перевел в положение, когда они максимально открыты. «Температура реактора» медленно поползла вниз. Седой удовлетворенно хмыкнул, но по поводу топлива ничего не сказал. Ждал, когда инициативу проявит Заречнев?

— Скажите, а как на можно пополнить запас топлива? — повернул голову в сторону Николая Платоновича Александр. Тот молча протянул руку к боковому экрану, ткнул пальцем в едва заметное слово «вода». Указатель топлива поднялся к самому верху.

— Ну, что? Взлетать будешь? — с некоторым раздражением поинтересовался у Сашки седой, с нетерпением поглядывая внутрь кабины.

Бывший гладиатор ничего не ответил, перевел ручки «газа» всех тех моторов в переднее положение и «отпустил тормоз».

Взлетная полоса на экране симулятора быстро понеслась на новобранца, стрелка «указателя скорости» резво пошла вправо. Заречнев плавно потянул ручку на себя. ИПЛ-4 «взлетел».

Новобранцы сдержанно похлопали.

— Почему ты не воспользовался для взлета рычагами изменения угла атаки двигателей? — при всех поинтересовался Николай Платонович у взмокшего Сашки, после того, как тот «угробил» самолет, пытаясь посадить тот на аэродром.

— Это очень сложный маневр, особенно для новичка, каковым я, собственно, и являюсь. Взлет с разбега более прост — это очевидно. Зачем браться за сложное, не освоив более простое?

Седой опустил голову, «переваривая» точку зрения бывшего гладиатора, но вслух ничего не сказал, жестом руки пригласив в «кабину самолета» следующего курсанта.

Где-то через час очередь дошла и до Ар'рахха. Зеленый верзила с трудом втиснулся в тесную для него кабину, долго шарил пальцами под креслом, пытаясь найти рычажки регулирования сиденьем. Александр заметил его мученья, подошел, помог ему настроить место пилота.

«Взлетел» молодой следопыт безупречно, сделал положенный круг, стал «возвращаться на базу. И тут произошло маленькое чудо: драк, впервые в жизни управляя истребителем, пусть даже таким виртуальным, едва не «посадил» его на «взлетно-посадочную полосу». Новобранцы дружно разочарованно ахнули, когда трехмерная картинка на экранах симулятора резко дернулась в самом конце ВПП, и на ней появилась надпись: «Самолет сломал шасси. Немедленно покиньте кабину».

Но все равно это была небольшая победа — для всех. Она показала, что «чёрт» не так страшен, как его «малюют», и каждому из них по силам освоить управление этим чудом инопланетной техники. А пока большинство думали только о том, что будет с теми, кто не окажется непригодным для пилотирования этими самолетами.

— Николай Платонович, а можно мне? — спросивший был парнем — невысокого роста, крепкий, симпатичный.

— А, это ты Евгений! Хочешь показать мастер-класс? Ну почему — нельзя? Забирайся!

Невысокий крепыш ловко переместился в кабину, быстро настроил под себя регулировки кресла пилота. Он несколько раз покрутил головой, словно разминал затекшую от долгого сидения шею, или готовился к поединку на борцовском ковре, нажал на кнопочку, запускавшую «двигатель».

Полет в его исполнении был даже не мастер-классом, он был настоящей феерией летного мастерства.

«Взлетал» крепыш максимум секунды две. За это время он успел сделать несколько операций, причем некоторые из них — одновременно.

Евгений отвел двигатели вниз, одновременно выводя их на взлетный режим, немного изменил вектор тяги верхнего двигателя, слегка потянул ручку на себя, и как только «колеса» истребителя оторвались от ВПП, тут же вывел на максимальную мощность тягу верхнего двигателя.

«Взлетно-посадочная полоса» скользнула навстречу по стереоэкранам; «вид за бортом» тут же сменился на другой.

Народ вокруг симулятора восхищенно вздохнул.

После «разворота в зоне» «самолет» Евгения выполнил несколько фигур высшего пилотажа. Новобранцы, стоявшие к кабинке ближе всех, незаметно для себя покрепче вцепились в соседей, некоторых ощутимо качнуло.

Женька насмешливо глянул на рекрутов, «выпрямил самолет», сказал, что «возвращается» обратно на базу.

Приземление крепыша заставило побледнеть даже Николая Платоновича. Евгений на большой скорости «приблизился» к ВПП, «на высоте» примерно метров пятидесяти резко поднял нос, гася инерцию. Одновременно он почти до нуля снизил мощность нижних двигателей (верхний он выключил полностью). Истребитель стал... падать прямо на бетонную ВПП. И хотя все понимали, что это не настоящий полет, а только его симуляция, видно было, что подобное малышок-крепышок проделывает далеко не в первый раз, и летал он так не только на тренажере.

А истребитель между тем стал набирать вертикальную скорость, норовя свалится в неуправляемый штопор. Метров в пятнадцати от поверхности Евгений увеличил мощность двигателей, уменьшая вертикальную скорость. Падение стало замедляться...

Колеса коснулись бетона.

Рекруты дружно захлопали.

Женька засмущался, покраснел. «Спасибо, конечно, но это лишнее!» — сказал он, покидая кабину симулятора. — «У меня это получается пока не очень хорошо. Вот у Юрия...» — Кивнул он головой в сторону улыбчивого широкоплечего громилы, поодаль терпеливо дожидавшегося Евгения. Юрий, чья голова возвышалась над головой крепыша сантиметров на тридцать, ничего не сказал, хлопнул Женьку по плечу и они, не оглядываясь, отправились в сторону столовой.

— Кто это? — со всех сторон полетели вопросы к Николаю Платоновичу.

— Это наши рекруты из прошлогоднего выпуска. Тот, который поменьше — Евгений Тимофеев, а тот, второй — Юрий Самочернов. Они друзья с самого первого дня обучения в Звездной Академии. Вместе закончили её. Сначала летали на легких самолетах, потом их пересадили в тяжелый истребитель-штурмовик. Сейчас у них небольшой отпуск — заслужили. Они — лучшие пилоты своего выпуска.

— А где остальные? Те, которые — не лучшие? — Сашку, кажется, за язык «дернул» сам черт.

Седой как-то неприязненно посмотрел на Заречнева. Казалось, он всерьез раздумывает над тем, не дать ли злоязыкому новобранцу в челюсть. Наверное, у него с этим выпуском были связаны какие-то воспоминания. Наконец, злой огонек в его глазах погас, он отвернулся, безразлично посмотрел куда-то в сторону.

— Остальные, или как ты выразился — не лучшие, — погибли. Погибли, защищая всех нас, защищая Землю, защищая, в том числе и твою семью, рекрут. Если вы не сможете освоить эти «фокусы», которые только что вам продемонстрировал Тимофеев, вас собьют в первых же боях. Очень уж нравится богомолам жечь наши самолеты во время взлетов и посадок, когда они наиболее беззащитны. Да и вообще им нравится жечь нас — на всех этапах полета. Так что учитесь летать, юноши! Учитесь! И вы, девушки, от них тоже не отставайте. Богомолы — они ведь не спрашивают, кто за штурвалом, им все равно, кто горит в подбитом самолете...

Из глаза седого показалась слеза, покатилась по отчего-то посеревшей коже щеки.

Александр пристыжено замолчал, пряча глаза.

Николай Платонович достал платок, вытер следы росинок на лице.

— Я не хотел вам этого говорить — до поры. Но коль уж так получилось, что вы встретили двух наших выпускников, а ты, Саша, задал свой не очень своевременный вопрос, я должен был сказать вам правду. И вообще, у нас здесь, в Академии есть несколько неписанных правил. Одно из них — не врать нашим ученикам. Нам это порой очень тяжело, но зато потом это очень помогает вам в жизни.

С этого дня кабинет авиационных симуляторов стал для новобранцев самым посещаемым местом в Звездной Академии, иногда — даже в ущерб сну и отдыху.

Сашка и Ар'рахх от остальных рекрутов не отставали; их успехи «в пилотировании» росли вместе с успехами остальных новобранцев.

Примерно через неделю после переселения в летную школу решилась, наконец, и проблема питания бывших гладиаторов. Памятливый Николай Платонович распорядился перевести драка на специальную диету, разработанную в соответствии с рекомендациями врачей Главной Базы. Нельзя было сказать, что зеленому верзиле все нравилось из того, что стало появляться у него на столе, но сосущего чувства голода он больше не испытывал.

Впрочем, это никак не сказалось на их с Сашкой намерениях полакомится свеженькой рыбкой, однако наученные уже опытом одной утренней рыбалки, бывшие гладиаторы о своих планах не говорили никому.

Вторым большим плюсом было то, что Ар'рахху все-таки оставили его страшное оружие. Николай Платонович долго совещались по этому поводу с каштановолосой Дитой, но, в конце концов, смогли выработать «консенсус»: стреломет остается у следопыта, но за пределы комнаты, в которой они жили с Сашкой, он выносить его не должен — до особого разрешения седого или Диты.

Впрочем, пока бывшим гладиаторам было не до рыбалки. Бесконечные виртуальные полеты в кабинах авиасимуляторов стали приносить свои плоды примерно через месяц. И однажды Николай Платонович, как обычно, облачившись в свой невероятно белый китель (он, как потом выяснилось, всегда одевал его, когда хотел сообщить рекрутам о каких-то важных решениях, касающихся их дальнейшей судьбы или жизни) сказал, что хотя занятий на авиационных тренажерах никто не отменяет, им всем пора переходить от виртуальных полетов к настоящим. И что первые полеты с инструкторами — завтра, согласно утвержденного им графика.

Сашка попал в «список» Диты, Ар'рахх — Николая Платоновича.

Очередь Заречнева на 20-минутный полет подошла только после обеда. Александр на плохо сгибающихся ногах дошел до двухместного ИПЛ-4, встретился взглядом с инструкторшей, с любопытством взиравшей на него своего со второго «этажа» истребителя, доложил о том, что рекрут Заречнев для выполнения своего первого полёта готов.

— Готов? Ты уверен? — насмешливо поинтересовалась Дита. — Ладно, сейчас посмотрим. Залазь — совсем уж не по-уставному добавила она, кивая головой в сторону нижней кабины.

Сашка не стал ждать повторного приглашения, проворно забрался в кабину, напялил на голову шлем, подключил его к внутренней связи.

Инопланетный истребитель внутри сильно отличался от своего симулятора. Во-первых, он был чуть теснее, чем его «виртуальный» собрат. Органы управления располагались точно так же, как и «имитации», зато на панели приборов прибавилось сразу несколько новых датчиков и шкал. На самым главным отличием был... запах. В кабине курсанта крепко пахло подгоревшим маслом, потом, мочой и даже... калом.

«Не иначе кто-то со страху в штаны наложил»? — мысленно попробовал себя приободрить бывший гладиатор. Но получилось это плохо. «Ты смотри, сам в штаны не наделай!» — съехидничал его внутренний голос. — «Или забыл, как сам обосрался, когда тебе один большой «товарищ» на пузо наступил»?

«Крыть» Сашке было нечем, и он пристыженно занялся подгонкой сиденья под свои габариты.

— Ну, что, готов? — раздался в наушниках голос Диты. Александр ответил утвердительно. — Тогда взлетай. Только осторожно, без лихости. А я тебя подстрахую. Да, и не забудь как следует пристегнуться.

Заречнев сделал все, как на тренажере — медленно, но правильно. После взлета Сашка перевел истребитель в горизонтальный полет, глянул на компас, направил ИПЛ-4 в сторону моря — туда, где находилась «зона» разворота.

Александр слегка расслабился, покрутил головой, рассматривая водную гладь по обе стороны от траектории полета самолета.

Море было совершенно пустынно, только далеко-далеко у самой линии горизонта пара альбатросов кружила над водой, выискивая что-то на поверхности. Бывший гладиатор хотел было рассказать о них Дите, но почему-то постеснялся. Возможно — упрека в излишнем романтизме, неуместного при таком серьезном деле, как первый полет на самолете, да еще с инструктором.

Разворот над морем прошел штатно. Инструкторша даже разрешила Сашке сделать несколько фигур высшего пилотажа — мертвую петлю, петлю Нестерова, иммельман... Потом отдала команду на возвращение.

На обратном пути Заречнев поискал глазами «альбатросов», нашел их довольно скоро. И... похолодел. То, что он принял за птиц, на самом деле оказалось летательными аппаратами не виденной ранее конструкции. Самолеты несколько секунд летели параллельным курсом, очень близко к поверхности моря, почти сливаясь с ним, потом развернулись и помчались наперерез «спарке» с Дитой и Александром.

— Справа — неизвестные самолеты! — передал он по внутренней связи.

— Вижу! — встревожено отозвалась Дита. — Только это — известные самолеты. Это — богомолы, якорь им в задницу. Держись! Сейчас будет жарко! — она резко бросила истребитель в сторону, уходя с линии полета «альбатросов». От перегрузок у Сашки потемнело в глазах, тяжестью налились руки и ноги...

Глава 3. Быстро пошел спать!

Ар'рахх свой полет сегодня уже выполнил. Николай Платонович внешне никак не отреагировал на своего самого необычного курсанта. Он спокойно объяснил зеленому верзиле то, что тот должен сделать; и тот все выполнил — в полном соответствии с указаниями. Единственная заминка произошла, когда Ар'рахх завис над ВПП, намереваясь посадить «спарку» в белый круг на «бетонке». Однако из-за излишнего волнения сопла двигателей он отклонил вперед слишком сильно. Самолет сначала замер над «мишенью», а потом стал медленно «пятиться» назад, перемещаясь за пределы посадочного круга. Положение спас седой. Он исправил осечку драка, вернул в штатное положение голубоватые струи, после чего самолет мягко коснулся бетона тремя колесами одновременно.

— Ну, что же. Для первого раза совсем неплохо! — резюмировал Николай Платонович, давая экспресс-оценку первому полёту зеленого верзилы. — Только на приземлении лучше все же сначала опускаться на задние стойки, и только потом — на переднюю. Если вертикальная скорость будет повыше, одновременный удар о бетон всеми тремя колесами может вывести из строя стойки. А знаешь, что такое поломка шасси во время боевых действий? Не знаешь? И лучше тебе этого пока не знать. Так что сегодня же поотрабатывай на тренажере приземление по схеме, о которой я тебе сказал: сначала — две задние, потом — передняя. «Зазор» по высоте между ними — около полуметра.

Когда в свой первый полет отправился Саш'ша, зеленый верзила не ушел с летного поля, он решил дождаться возвращения друга, чтобы обсудить потом впечатления от первого «настоящего» полета.

Чтобы «убить» время, он придумал себе забаву. Поймал невесть откуда взявшегося крупного насекомого — не то жука, не то — таракана, острым кончиком камушка подрезал тому крылья и ноги — чтобы ненароком не сбежал, из крупной травины сделал себе что-то вроде палочки и стал «дрессировать» «таракана», заставляя его поднимать передние лапки и «танцевать» на задних.

Эта невинная вроде бы забава едва не стоила ему жизни.

Неожиданно прерывисто завыла сирена. Николай Платонович резко изменился в лице, громким окриком отогнал очередного рекрута, намеревавшегося занять свое место в передней части кабины. Он мгновенно врубил двигатели почти на полую мощность так, что «спарка» «подпрыгнула» над взлетным полем сразу метров на двадцать, без заминки врубил верхний мотор, завалился на крыло, выводя истребитель на нужный курс.

Фонари кабин полностью закрылись уже в воздухе — одновременно со спрятавшимися в фюзеляж шасси.

Буквально через несколько секунд наперерез, через поле к тяжелому двухместному истребителю-бомбардировщику метнулись две фигуры — маленькая, сбитая; и высокая, длиннорукая, с широченными плечами. Пилоты в буквальном смысле впрыгнули в кабины штурмовика, маленький — в нижнюю, его напарник — в верхнюю.

Взревели двигатели, унося Евгения и Юрия (это были они) вслед за самолетом седого.

Минуты через полторы, показавшиеся всем вечностью, вдали показалась «спарка». Это был самолет Диты и Заречнева. Её преследовали два самолета незнакомой конструкции. Один из аппаратов обстреливал ИПЛ-4 сзади короткими очередями, вынуждая совершать резкие маневры, второй «дежурил» сверху, выжидая удобного момента, чтобы нанести залп сбоку или сверху, и сбить самолет, управляемый людьми.

Рекруты оцепенели, глядя, как вот-вот погибнут их товарищи и, понимая, что ничем не могут им помочь.

Неожиданно откуда-то сбоку, едва не задевая брюхом поверхности земли, высочил штурмовик Женьки и Юры. Жестко плюнули огнем все его четыре пушки, вспарывая брюхо «альбатроса» — «загонщика». Летательный аппарат резко ушел в сторону. Ему на выручку бросился второй — тот, который «дежурил» сверху, он молниеносно спикировал на истребитель-бомбардировщик землян, заходя ему в тыл. Так же неожиданно, как и несколько секунд назад, но уже с другой стороны, молнией выскочила другая «спарка» — Николая Платоновича. Застрекотали пушки. Кабина пилота «альбатроса» густо покрылась фиолетовыми вспышками.

«Альбатросы», как по команде, резко отвалили в сторону. Цвет пламени их двигателей изменился на насыщенно-голубой; они быстро скрылись за горизонтом.

За одним из них потянулась отчетливая темная полоса. Однако противника никто почему-то преследовать не стал.

Первым на посадку зашла «спарка» Диты. Следом, покружив «для порядка» еще с минуту, приземлились седой и Юра с Женей.

Николай Платонович открыл фонарь, тяжело перевалился через край кабины, пошатываясь, вразвалочку пошел к самолету Диты. Выглядел он так, как будто только что закончил выгрузку вагона с сахаром. Или с цементом. Вручную. И в одиночку.

Он подошел к кабине «спарки», нашел в корпусе самолета какую-то выемку, надавил в нее большим пальцем. Потом — еще раз. С истребителем ничего не произошло.

— Захватите ломик! — крикнул он, обращаясь, скорее всего, именно Юрию, заметив, что они с Женькой тоже уже выбрались из своего самолета и бегом направляются к седому. Высокий метнулся к пожарному щиту, выдернул из него здоровенный багор, в три шага добежал до «спарки» с заблокированными кабинами. Он как-то ухитрился просунуть жало багра в щель между фонарем и корпусом кабины, всем своим могучим телом навалился на него.

В истребителе что-то громко хрустнуло, кабина медленно пошла вверх.

Дита была совершенно спокойна. Сашка — заметно бледен.

Николай Платонович переглянулись с инструкторшей, он подошел, помог ей выбраться из самолета. Заречнев вылез сам.

Новобранцы смотрели на них, как на покойников — умерших, но неожиданно воскресших.

Все молчали. Не слышно было даже шороха подошв.

Ар'рахх протиснулся вперед, поближе к другу. Неожиданно взгляд Николая Платоновича упал на руку зеленого верзилы. Он побледнел, мгновенно достал бластер и недрогнувшей рукой навел его на драка. Было видно, что еще секунду — и он начнет стрелять. Без объяснения причин. Через мгновение на Сашкиного друга смотрело уже четыре бластера. К Николаю Платоновичу присоединились Дита, Евгений и Юрий.

Между седым и молодым охотником довольно бесцеремонно втиснулся Заречнев. Он без страха посмотрел в глаза Николая Платоновича, спросил:

— А что случилось-то?

— Это у тебя — что? И откуда оно у тебя? — вместо ответа спросил у Ар'рахха седой, кончиком лучемета показывая на «таракана», которого драк все еще держал в руке, зажав кончиками своих устрашающих когтей.

— Это? Жук. Я его только что поймал; ждал, когда вернется Саш'ша. Хотел поиграть с ним.

— Ты точно не знаешь, что это такое? — еще раз спросил у Ар'рахха седой, не убирая, однако оружия.

— Я думал, это просто жук. У нас на планете жуков ловить можно. У нас их даже едят. Здесь — нельзя?

— Не знаю, кто ты. Или ты — очень везучий рекрут, или очень хорошо замаскировавшийся шпион. И то, и другое не есть хорошо. Везение рано или поздно заканчивается, а шпион все равно когда-нибудь себя выдаст.

Николай Платонович наклонился к рукам зеленого верзилы, всматриваясь в «охотничий трофей» бывшего гладиатора, зачем-то помахал «таракану» рукой.

— Это ты ему крылья и ноги подпортил? — уже более доброжелательным тоном спросил у драка седой, аккуратно забирая из его рук жука.

— Я! А что, этого тоже нельзя было делать?

Первым не выдержал Юрий. Он неожиданно громко рассмеялся, подошел к Ар'рахху, приобнял его за плечи. Зеленый верзила не отстранился. Он уже знал, что такой жест у землян означает расположение, симпатию, хорошее отношение.

— Это не жук. Точнее, не просто жук. Это — шпион богомолов. Все, что видит и слышит это насекомое, тут же становится известно нашим противникам. Из-за его малых размеров и способности к полетам такого «разведчика» очень сложно не то что бы поймать — просто обнаружить. Он не улавливается никакими датчиками, может надолго затаиться в любой щелке, зачастую — ненамного больше его самого. Если очень повезет, то его можно просто увидеть. А так как это все же живое существо, то его после этого можно уничтожить. Например, потравить каким-нибудь ядом. Что мы сегодня и сделаем во всей летной школе — в профилактических целях. Вдруг этот шпион — не единственный?

Минус у таких разведчиков только один — их относительно небольшой радиус применения. Запас энергии у такого жука-разведчика небольшой, широкий водоем ему не одолеть. Интересно, как он попал в летную школу? Вокруг воды — столько, что и десяти жукам не справится.

— Мы летели сюда на транспортнике. — Вступил в разговор Заречнев. — А на главной базе был шпион. Николай. Он пытался меня убить, стрелял из бластера.

— Ну и как? — довольно ехидно спросил у него Юрий. — Попал?

— Попал. Вот сюда. Если бы не Ар'рахх...

— Аррах? Твоего зеленого друга зовут Аррах?

— Ну, почти так.

— А что означает это имя?

Сашка пожал плечами. Зеленый верзила промолчал.

Инцидент был исчерпан.

Больше полетов в это день не было.

Дита присела поверх стола, сложила руки на груди. Николай Платонович задумчиво походил из угла в угол длинного и узкого как пенал кабинета стратегического планирования. Остановился у окна, так же, как и Дита, сложил руки на груди.

За окном, выходившим прямо на спортплощадку летной школы, несколько десятков рекрутов самостоятельно занимались физподготовкой. Сегодня их было, кажется, даже больше, чем вчера. Наверняка на рвение новобранцев повлиял вчерашний случай с нападением богомолов на учебный истребитель Диты.

Седой легко нашел зеленого верзилу в толпе отнюдь не мелких людей. Чем-чем, а ростом Бог драка не обидел. Да и остальным, видно — тоже.

— Так что будем делать? — вернул его к реальности вопрос женщины с каштановыми волосами. Дита, разумеется, была выше его с точки зрения любой иерархии — здешней, и тем паче той, которая была принята в Городе Богов.

Иначе и быть не могло. Кто — он, и кто — она? Он — простой человек, с первым продленным сроком жизни, совсем недавно получивший мундир Звездного рейнджера. Право, которое он добивался почти пятьдесят лет. Но что такое пятьдесят лет по сравнению с вечностью?

Дита была бессмертной. Представителем древней космической расы, очень похожей на людей — как внешне, так и генетически. Наверное, предки Диты и её соплеменников когда-то тоже были людьми. Но потом древняя цивилизация раскололась на несколько «обломков». Один из «осколков» в результате катастрофы звездолета осел на Земле, дал начало современной человеческой цивилизации, другой — нашел то, что искали все. Планету, похожую на рай, технологии, позволявшие путешествовать по все Галактике, генные открытия, позволившие их обладателям не стареть, при желании сохранять молодость очень и очень долго.

Заветной мечтой, почти недостижимой целью всякого рекрута, хотя бы однажды вступившего в Город Богов, были «прививка бессмертия» — процедура, менявшего метаболизм человека так, что он переставал стареть.

Но парадокс сложившейся ситуации заключался в том, что Дита была смертной, как и все остальные бессмертные и люди. Она тоже могла умереть — не от старости, конечно. Но она могла заболеть, упасть с высоты; в конце концов, её можно было просто убить. Разумеется, ресурсы её организма не шли ни в какое сравнение с возможностями людей, и все же они были небезграничны.

Сегодня был один из таких моментов — когда она действительно могла погибнуть. Погибнуть только из-за того, что оказалась в кресле пилота-инструктора «спарки», в которой находился этот «занозный» Заречнев.

Почему «занозный»? Да потому, что этот «проблемный» человек всего за несколько дней успел стать как заноза в заднице. И сейчас они собрались вдвоем с Николаем Платоновичем, чтобы решить, что им делать дальше с «занозой» — удалять, или придумать способ, который оградит соседствующих с ним людей (и бессмертных!) от ненужного риска.

— Так что будем делать? — повторила свой вопрос Дита, ловя изменение течения мыслей седого на его лице.

А Николай Платонович с ответом медлил. Очень даже могло быть, что сейчас решалась судьба не только Александра и его зеленого друга (понятно, что опасного драка живым, без друга, в Академии никто держать не будет), но судьба самого новоиспеченного Звездного рейнджера.

Дита не случайно спрашивала его о том, что он намерен предпринять, а не сообщила ему о принятом ей решении, что было бы проще с точки зрения субординации. Его статус руководителя Центра подготовки, «ступенька» Звездного рейнджера требовали от него максимальной самостоятельности при принятии любых решений, но особенно — вот таких, судьбоносных. А иначе — какой он руководитель, если будет во всем полагаться на мнение бессмертных, которые, как известно, тоже могут ошибаться? Конечно, гораздо реже, чем люди, но все равно — могут.

С Заречневым нужно было что-то решать.

Будь он один, все было бы проще. Но это драк...

Кто он — досадная случайность, «побочный продукт» проекта звездных рекрутов, или «козырь в рукаве», «джокер» — неучтенный, но решающий фактор в многолетней борьбе с богомолами?

Это высокое существо с зеленой бугристой кожей обладало массой качеств, которых просто не было в геноме человека. А это открывало массу новых, правда, пока не до конца еще понятных возможностей. С другой стороны, этот инопланетный «монстр» понимал и говорил по-русски, кушал ту же пищу, что и люди, то есть не требовал какой-то дополнительной серьезной адаптации, а в условиях дефицита времени это было очень большим преимуществом.

И еще... Пара драк-человек могла обладать гораздо большими возможностями, чем пара драк-драк, или человек-человек. Впрочем, это была уже аксиома. Но все же...

«Пару нужно было сохранить. — думал Николай Платонович. — Причем сохранить — любой ценой. Даже если придется для этого пожертвовать всем набором. Хотя... Все равно из ста новобранцев после года службы выживает не больше одного-двух процентов. Из этих выживших семьдесят процентов погибают во время последующих трех лет службы, когда им поручаются диверсионные и разведывательные операции. Статистика не этот счет была неумолима — из тысячи рекрутов через четыре года службы в живых оставалось четыре-шесть. Вот они-то и получали мундир Звездного рейнджера. Новобранцев в эту статистику, разумеется, никто не посвящал. Но седой узнал её, что называется, на собственной шкуре.

Была еще одна «закавыка», которую тоже нужно было разрешить сейчас. Принимая решение оставить в летной школе драка и человека, мужчина понимал, что подвергает большой опасности жизнь всех рекрутов. Что, в общем-то, его «напрягало» не очень сильно — рано или поздно они все равно все, или почти все — погибнут, «защищая Землю». Но рисковать слетанной парой Тимофеева и Самочернова было нельзя. Экипаж Женьки (а именно этот маленький крепыш был неформальным лидером этой пары) сегодня, по сути, спас и Диту, а, возможно — самого Николая Платоновича. Судя по «почерку», они многому научились за полгода службы в отряде охотников за богомолами. Научились не только выживать, они теперь знают, как нужно действовать в реальном бою с пилотами богомолов. Сегодня они с первой же атаки едва не сбили истребитель насекомых. Подожгли — точно. А это дорогого стоит.

Бессмертная встала со стола, подошла к окну, тоже посмотрела на занимающихся спортом рекрутов. Она понимала, как тяжело сейчас седому — ему, возможно, приходится делать выбор между человеком и его другом, с одной стороны, и остальными рекрутами — с другой. Понимала и потому не торопила с ответом.

Ей тоже пока была неясна та роль, которую должны сыграть в затяжной войне с богомолами эта два новобранца. Как и то, что их почему-то очень сильно хотят уничтожить именно сейчас, на этапе обучения.

«Торопятся, потому что боятся, что потом это будет сделать намного сложнее? Если боятся, то почему именно их? Что в этой паре такого особенного — того, что не замечаем мы, но уже хорошо известно богомолам»? — думала она, внешне совершенно бесстрастно наблюдая, как Александр обучает своего друга бросать в мишень специальные десантные ножи. — «Да он и сам-то делает это не очень правильно! Надо будет завтра же показать ему, как метать нож с обеих рук. Так, как делал это Ахиллес. Да, Ахиллес был непревзойденным воином. Таких воинов на Земле больше не было»! — совершенно неожиданно мелькнула у неё мысль — как будто Николай уже сообщил ей о принятом им решении.

— Я приял решение! — словно откликаясь на её мысли, отозвался из своего угла седой. — Я решил их оставить в Академии. До Дня Патруля. А там — видно будет!

— Почему?

— Не нужно, чтобы богомолы догадались, что мы что-то поняли из их последних действий. Пусть все идет, как идет. Паче того — я сегодня же прикажу покинуть базу Тимофееву и Самочернову. Пусть догуливают свой отпуск в другом месте.

Чтобы не подвергать тебя излишнему риску, все полеты на «спарке» буду проводить лично. А ты подстрахуешь меня на тяжелом ИБ-4.

Со стороны Николая Платоновича это был тонкий ход. Вся ответственность теперь ложилась на руководителя центра подготовки рекрутов, но Дита, при желании, тоже могла подсобить в критической ситуации. Но только — по собственной инициативе.

То, что «при случае» бессмертная не останется в стороне, седой не сомневался. Фишка была в другом — это будет её собственный, осознанный выбор, а не вынужденные действия в результате случайного «замеса» — как сегодня.

Дита, разумеется, поняла, в чем хитрость «хода» Николая Платоновича. Лично она на его месте поступила точно также бы. И это её радовало. «Молодец, Коля! Растешь прямо на глазах»! — думала она, покидая кабинет стратегического планирования вслед за седым. — «А как правильно метать нож, я, наверное, покажу Заречневу и Ар'рахху и остальным курсантам прямо сейчас. Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня»?

Сашка еще дважды слетал на «спарке» в «зону» с Николаем Платоновичем. После очередного полета седой снял шлем и с нескрываемым облегчением, не покидая свое кабины, изрек:

— Вот что, Ляксей! Не медаль ты, чтобы на шее сидеть! Иди-ка ты в люди!

Заречнев улыбнулся, спросил в тон:

— А когда мне можно будет «идти в люди»?

— А хоть завтра! — ответил седой, кивком головы разрешая очередному курсанту занять место в передней кабине своей «спарки». — Ты ничего не имеешь против цифры семь? Нет? Тогда истребитель под этим номером — твой. Завтра утром зайдешь ко мне в кабинет, я дам тебе ключ от него и коды доступа. Там же получишь задания. О выполнении — доложишь.

Бывший гладиатор едва не подпрыгнул на месте от радости. «Наверное, это Дита на него так повлияла». — думал он, вприпрыжку возвращаясь в свою комнату. — «Вон сколько много времени нам позавчера она с Ар'раххом уделила, показывала, как правильно метать ножи. Говорила, что её научил сам Ахиллес. Шутила, конечно. Но ножи она, правда, метает здорово. М-да... И ножки у нее — закачаешься. И попка... И волосы... Эх... Интересно, все-таки есть у неё парень или нет? А если есть, то где он? То, что явно не здесь — это понятно. Но тогда — где»?

Ар'рахх издалека увидел просиявшее лицо друга, всё понял. «А мне завтра разрешат самостоятельные полеты»? — думал он, слушая сбивчивую трескотню «брата по крови». — «Надо постараться, чтобы разрешили. Чел'век с белыми волосами говорил, что у меня получается не хуже, чем у Саш'ша. Надо, чтобы мне тоже разрешили летать самому»!

Николай Платонович не обманул надежд зеленого верзилы. После завершения упражнения он объявил драку, что в его распоряжение поступает самолет под номером восемь.

— А как выглядит эта цифра? — поинтересовался молодой следопыт, через плечо седого рассматривая темный квадрат открытых ворот самолетного ангара — там находились машины, которые уже завтра будут пилотировать бывшие гладиаторы. Николай Платонович понимающе усмехнулся, достал из нагрудного кармана крошечный карандашик, нарисовал им восьмерку прямо на шлеме зеленого верзилы. Драк кивнул, повесил головной убор на согнутую в локте руку и пошел, точнее — почти побежал в сторону открытых дверей.

В ангаре было прохладно. Ар'рахх легко нашел самолеты под номером семь и восемь — они были крайними в ряду, самыми ближними к выходу. Он несколько раз обошел теперь уже своего ИПЛ-4, кончиками когтей едва касаясь крыльев, фюзеляжа, стыков фонаря кабины с корпусом истребителя. Заглянул по очереди в каждый из четырех стволов пушек. Он уже знал: все истребители, включая учебные, вооружены настоящими боевыми снарядами.

Любопытство не давало покоя лучшему охотнику племени Хромой Черепахи: где, как прячут свои невидимые огненные стрелы эти чел'веки; почему не видно, как летят эти самые стрелы, а только очень частые вспышки и сильный грохот говорят, что в самолете огненные стрелы есть. Но самое главное — как эти стрелы могут поражать чужих железных птеродактилей, если они состоят только из огня и звука? Неужели громким звуком можно сбить на землю птицу, или хотя бы жука? Дома — нельзя. Но тогда почему здесь — можно?

Неразрешимая проблема никак не давала покоя молодому следопыту. Раздумывая над этой и другими чудесами чел'вечьего мира, он прошел вглубь ангара, присел за огромным колесом топливозаправщика.

Свет, падающий из открытой двери, на несколько мгновений изменился в яркости. Через проём кто-то прошел. Послышались осторожные шаги.

«Наверное, это Саш'ша — тоже идет посмотреть самолет, на котором будет летать с завтрашнего дня». Он хотел было уже выйти из-за пузатого перевозчика, но что-то его остановило. Позже, анализируя свое поведение, он понял, что именно — ритм шагов был не такой, как у его «брата по крови». Как говорят земляне — «другая походка». И второе — шел неизвестный чел'век очень осторожно, то есть — старался не шуметь. А это настораживало.

Зеленый верзила, стараясь не шуршать, осторожно выглянул из-за топливозаправщика.

Рекрут, вошедший в хранилище самолетов, был ему не знаком. Человек зашел в ангар, остановился, осматриваясь по сторонам. Не заметив Ар'рахха, он быстро сунул руку в карман куртки, достал оттуда какой-то предмет — небольшой и темный, быстро подошел к истребителю, на котором с завтрашнего дня должен был летать Саш'ша. Он еще раз осмотрелся и только после этого довольно звучным шлепком прикрепил что-то к внутренней стороне сопла одного из нижних двигателей.

После этого, еще раз оглянувшись по сторонам, он также быстро и бесшумно покинул ангар.

«Да, Саш'ша, похоже, тебе еще раз придется благодарить своего зеленого друга за то, что он, возможно, спас тебе жизнь»! — думал драк, осторожно выбираясь из-за громадного колеса. Он так же, как и человек — только что — оглянулся по сторонам, пробрался к самолету друга и на всю свою немалую длину запустил руку в двигатель.

Внутри ничего не было. Обеспокоенный следопыт пошарил по круглым стенкам сопла, наконец, на самом верху нащупал небольшой предмет — размером не больше половинки того жука, с которого он «дрессировал» несколько дней назад.

К его удивлению, предмет этот довольно легко отколупнулся, практически он сам свалился ему в ладонь, стоило драку только несильно потянуть его на себя.

— Ты знаешь, что это такое? — спросил он Александра, бросая на стол темную коробочку уже вечером, после ужина.

— Нет! — удивился «брат по крови». — А что, что-то случилось?

— Наверное, случилось, или должно случиться. Эту коробочку в двигатель твоего истребителя подложил сегодня один из людей.

— А ты это сам видел? Или сказал кто-то?

— Сам видел. Я случайно оказался в ангаре, спрятался за большой такой машиной с большими круглыми черными штуками...

— Колёсами. — машинально подсказал ему Заречнев. — Ну что делал в ангаре рекрут, о котором ты говоришь?

— Я же уже рассказывал тебе! Подошел к твоему самолету, достал из кармана вот эту коробочку и засунул её в двигатель. Я думал, ты знаешь, что это такое.

— Нет, не знаю. Но попробую догадаться... Наверное, это взрывчатка. Хотели, чтобы самолет бабахнул, когда я залезу в него и запущу двигатель. Знаешь, что! А пойдем-ка мы к Дите, покажет ей эту штуку.

— Она не станет с тобой разговаривать. Ты же знаешь — на все вопросы рекрутов всегда отвечает седой чел'век. Ник'лай Плат'ныч. Пойдем сначала к нему!

— Не уверен, что это — правильное решение! Кто, кроме него, знал, что с завтрашнего дня я буду летать на самолете под номером семь? Да, наверное, никто. Может, он сам это все и подстроил? Или взрывчатку подложили по его просьбе. Нет, мы пойдем к Дите!

Бессмертная очень сильно удивилась, когда поздно вечером к ней в комнату кто-то постучал. Беспокоить без особой на то причины обладателя её статуса было дерзостью неслыханной. Даже Николай Платонович воздерживался от того, чтобы обратиться к ней с каким-то даже очень важным вопросом, если после захода светила проходило более трех часов. Он знал — Дита в это время может уже спать.

Значит, это был не руководитель Центра подготовки рекрутов. Тот, в крайнем случае, сначала предупредил бы — позвонил по внутренней связи.

Бессмертная, стараясь не шуметь, быстро накинула на себя одежду, подняла портупею, тихонечко вытащила из кобуры бластер.

В дверь постучали снова.

«Что за наглецы»! — хотела уже громко возмутиться Дита, но потом передумала. Возможно, неизвестные ночные «гости» ждут от неё именно этого — громкого возгласа. На который, как известно, очень удобно стрелять из мощного лучемета. Такого, который насквозь прорежет и дверь, и стоящую за ней бессмертную.

Дита на цыпочках переместилась в то место за дверью, которое перекроет открывающаяся створка, отвернулась к дальнему углу комнаты, глухо выдохнула:

— Входите!

Дверь тотчас же стала открываться. Бессмертная прижалась поплотнее к стене, подняла бластер стволом вверх так, чтобы он до поры до времени не выдал её.

В комнату вошли двое. Первым — «занозный» Заречнев, вслед за ним проем двери миновал зеленый верзила. Они сделали по нескольку шагов вперед, растерянно огляделись по сторонам, не понимая, кто же это с им разрешил войти — в совершенно-то пустой комнате.

Дверь звучно захлопнулась, в грудь драка уперся ствол лучемёта.

— Что надо? — резко спросила Дита у обоих, обращаясь, наверное, прежде всего все же к человеку. Сашка не стал прятаться за спину друга (бессмертная тут же мысленно «поставила» ему за это маленький «плюсик»), протянул к ней руку и разжал пальцы. На его ладони лежал одноразовый индикатор запуска двигателя.

— Вот. Эту штучку в мой самолет днем подложил какой-то рекрут. Ар'рахх видел, как это было. Мы не знаем, что это такое, но предполагаем, что это — взрывчатка.

Дита приняла индикатор, не опуская ствола бластера, повертела его в руке. Индикатор был не использованным.

— Когда это было? — спросила она, перемещаясь по комнате так, чтобы её не было видно через окна.

— Днем. Сразу после того, как Николай Платонович объявил нам, что с завтрашнего дня мы начинаем самостоятельные полеты.

— Ты сможешь узнать того, кто положил в твой двигатель этот предмет?

— Нет. Я не видел, кто это был. Видел — Ар'рахх, а не я.

— А ты — сможешь?

— Не знаю. Не уверен. — спокойно ответил зеленый верзила, не спуская, однако, напряженного взгляда со ствола лучемёта Диты. Бессмертная заметила его взгляд, опустила ствол бластера вниз. — Люди для меня пока все одинаковые.

— Ну да. Мы, как китайцы — все на одно лицо. А как же ты меня и Николая Платоновича отличаешь от остальных? — Насмешливо поинтересовалась она у драка, не сводя с него пристального взгляда.

— По цвету волос. У тебя — волосы каштановые, длинные. У второго — короткие, русые, вперемешку с белыми.

— Вы говорили кому-нибудь о своей находке?

— Нет.

— Даже Николаю?

— Даже ему. Мы думаем, что он как-то причастен к этому. Никто, кроме него, не знал, кому из нас, какой самолет дали.

— Ну, наверное, все же кто-то знал, если эта вещь появилась там, где её хотели видеть. Вы правда не знаете, что это?

Сашка и молодой следопыт дружно кивнули.

— Это не взрывчатка. Это одноразовый индикатор запуска двигателя. Стоит мотору заработать, коробочка сгорает. Но при этом она издает один-единственный электромагнитный импульс на определенной частоте. Импульс очень большой мощности. Где-то далеко (или не очень) стоит приёмник, который принимает этот сигнал. Ну, а дальше — как задумано по сценарию.

Кстати, незаменимая вещь для разведывательных и диверсионных операций. Когда вы после завершения операции покидаете место дислокации, такой датчик-передатчик дает сигнал, что вы запустили двигатель своего истребителя. Это значит, что вы выполнили задание и вы живы. К условленному месту выдвигается транспорт, либо крейсер.

Так. Но что же делать нам с этой хренью?

У Заречнева от такого словечка из уст Диты едва не полезли глаза на лоб. Но он быстро взял себя в руки.

— Хорошо бы эту штуковинку засунуть в двигатель тому мэну, который мне её подложил. Чтобы, как говориться, не рыл яму.

— Может быть... Может быть... Ладно. Как у вас говорят — утро вечера мудренее? Отложим-ка мы решение этого вопроса до завтра. Все равно наши «вороги» не ждут сигналов раньше утра. А за это время мы что-нибудь придумаем.

Можете быть свободными. Пока — никому не слова. Ты, Аррах, завтра все-таки постарайся внимательнее присмотреться к рекрутам. Может, узнаешь сегодняшнего «гостя». Да, и последнее. Ко мне так поздно никто и никогда не заходит. Особенно без предварительного сообщения. На первый раз я вас прощаю, но если это повторится — без обид. Александр, задержись-ка на секундочку!

Зеленый верзила вышел, неслышно прикрыл за собой дверь.

— Послушай, что я тебе скажу. Прекрати пожирать меня влюбленными взглядами. С сегодняшнего же дня! Мало того, что ты себя выставляешь на посмешище, ты и меня ставишь в затруднительное положение. Между нами нет и не может быть ничего общего! Заруби это себе на носу!

— Я постараюсь! Но сердцу-то не прикажешь!

— Ах ты, наглец! Сердцу не прикажешь! Надо же такое выдумать! Ты, что, всерьез думаешь, что я отвечу на твою глупую юношескую влюбленность? Это бред! Ты хоть знаешь, сколько мне лет? Я намного старше тебя, да что тебя — твоих бабушек и дедушек! Чтобы с завтрашнего дня я больше не видела, как ты смотришь на меня. Замечу — пеняй на себя. Надо же — он влюбился! Молокосос! Быстро пошел спать!

Пристыженный Сашка вышел из комнаты Диты с таким лицом, словно его кто-то натер свеклой.

«Интересно, а, правда, сколько ей лет? — думал он, топая в свою комнату и разглядывая гребень на спине Ар'рахха. Надо будет при случае у Николая Платоновича спросить».

А Диту занимали совсем другие мысли. Она так и нее уснула до самого утра, размышляя, кому именно в Городе Богов больше всех «насолил» «занозный» землянин. Кланов, поставивших в тотализаторе на его смерть, было много. Но кто из них потерял больше других? И кто больше всех приобрел?

Нужно немедленно прекратить попытки его уничтожить. В конце концов, даже этот слабый человечишка имеет право пройти по пути Звездного рейнджера. Если Богам будет угодно забрать его душу, то пусть он умрет тогда, когда это сочтут нужным Боги. Не нужно путать свою волю с волей Богов. Хотя для многих в Городе Богов это стало одним и тем же... И это тоже нужно прекращать. «Сегодня же отправляюсь к отцу!» — твердо решила она. — «Вот только закончу тут одно маленькое дельце... И зачем я ломаю голову: узнает драк предателя, или нет. Можно же просто посмотреть, кто это был».

Утром первым делом она приказала Николаю Платоновичу привести к ней зеленого верзилу. Слегка удивившийся седой, однако, как обычно, не задал никаких уточняющих вопросов, вызвал к себе командира группы и приказал доставить зеленого друга Заречнева к Дите. Тот помялся; пряча глаза, спросил:

— Оружие брать?

Седой проницательно глянул в глаза человека, о чем-то на пару секунд задумался.

— Ответ будет отрицательным! Тебе приказано привести его живым в кабинет Диты, а не доставить тело. Просто подойди и попроси его зайти в её кабинет. Думаю, он тебя послушается. Могу подсказать тебе, где он может быть сейчас — в ангаре истребителей.

Командир группы нашел Ар'рахха там, где и надеялся найти. Зеленый верзила взгромоздился в тесноватую ему кабину ИПЛ-4, вместе с Заречневым они копались в кресле, пытаясь опустить его как можно ниже. Они уже практически закончили подгонку сиденья, когда к драку обратился командир группы.

— Послушай, как тебя, Ара! Тебе срочно приказала зайти Дита! Она сказала — срочно! — заметив, что тот не очень-то торопится покидать свое место в истребителе, поспешил напомнить о себе человек.

Бывшие гладиаторы переглянулись, Сашка что-то сказал другу на незнакомом языке. Тот ответил. Верзила выбрался из самолета, опустил фонарь кабины, приложил ключ к замку, запирая кабину самолета.

— Дита приказала явиться к ней одному Ара! — крикнул он вслед человеку и драку, заметив, что в сторону штаба направляются оба «брата по крови».

— Без тебя разберемся, что нам делать, хорошо? — полуобернувшись, на ходу огрызнулся Заречнев. Командир группы мгновенно вспыхнул, хотел что-то ответить, но передумал. Он долгим взглядом проводил удалявшиеся фигуры. И никто не назвал бы этот взгляд доброжелательным.

— Разрешите? — первым в кабинет Диты протиснулся все-таки Заречнев. Уже после него в комнату стратегического планирования вошел драк. Он с любопытством повертел головой, рассматривая множество незнакомых приборов, экранов; необычной формы светильники под потолком.

— Я приказала явиться только твоему другу! — жестко сказала Дита, в упор, глядя на землянина. — Ты можешь идти в ангар и заниматься тем, чем тебе положено сейчас заниматься!

— С вашего разрешения я все же останусь! — невозмутимо парировал Сашка, с любовью глядя в лицо бессмертной. Его взгляд непроизвольно скользнул по её телу... — Мой друг русский начал изучать совсем недавно, он может не так понять вопросы, которые ему адресованы, соответственно, неправильно ответить. А это, как я уже понял, весьма чревато в этом уважаемом заведении. Чуть что не так — пух, и тебя нет!

Дита выжидательно посмотрела на Заречнева, надеясь, что он все-таки поймет, как опасно не соглашаться с бессмертными, что ей не придется прибегать к крайним мерам, добиваясь безусловного послушания, но потом почему-то сменила гнев на милость.

— Ладно. Оставайся. Возможно, ты и прав, какие-то вопросы твой товарищ может и не понять.

Тебя, Ар'рахх, я пригласила вот зачем. Ты говорил, что хорошо видел этого вчерашнего парня, который подложил в двигатель вот этот самый индикатор, и что ты не уверен, что сможешь узнать его среди других людей. У меня есть предложение. Если ты не возражаешь, мы попробуем извлечь изображение лазутчика непосредственно из твоего мозга. Если ты не возражаешь, конечно.

Процедура почти безболезненная, она очень похожа на ту, которую вы все проходили во время тестирования. Мы поместим тебя в сканер и из твоего мозга пытаемся извлечь интересующую нас информацию. Так — как? Ты согласен?

Зеленый верзила глянул на Сашку, тот утвердительно качнул головой.

Сканирование драка заняло намного больше времени, чем обычная процедура диагностики здоровья. Когда он выбрался из блестящего металлического «гроба», Дита приглашающим жестом руки попросила обоих бывших гладиаторов подойти к экрану стереовизора, при них запустила программу, превращавшую хаотичное сцепление молекул головного мозга в зрительные образы.

— Процесс запоминания у человека и животных имеет химическую основу. — говорила бессмертная, просматривая результаты сканирования разных участков мозга. — Чем ярче было событие, чем больше эмоций оно вызвало у субъекта, тем крепче химические связи, созданные в мозгу этим событием. Ага! Вот, кажется, нашли!

На экране появился край колеса, за которым прятался зеленый верзила. Через какое-то время колесо пропало, ушло вниз, его место заняла картинка ангара. В ангаре человек прокрался к соплам двигателя истребителя с хорошо просматривавшимся бортовым номером «семь» и быстро затолкал что-то в один из них.

— А ты не обманул, молодец! — сказала Дита, обращаясь к драку. — Всё было именно так, как ты рассказал. Из тебя получится хороший разведчик! «Если ты выживешь, конечно»! — хотела добавить она, но, как обычно, промолчала. — Я знаю этого человека. Это курсант второго года обучения. Его имя — Кукушкин Иван. Сейчас мы послушаем, что он пропоет нам насчет индикатора. — Она по рации вызвала командира группы курсантов второго года обучения, приказала ему срочно найти и привести к ней рекрута Кукушкина.

Иван появился в её кабинете минут через пять. Невысокий, с залысинами; затравленный взгляд. Он увидел в кабинете бессмертной драка и человека — его друга, мельком глянул на стереоэкран, разумеется, сразу узнал себя.

Выражение затравленности и обреченности на его лице неожиданно сменилось на другое. Он откуда-то сзади, из-за пояса выхватил небольшой пистолет (или бластер?), почти не целясь, выстрелил в голову своего командира. Мозговая ткань человека с влажным чавканьем разлетелась по комнате.

Предатель навел лучемёт (это был все-таки бластер, только очень миниатюрный) на Диту, зловеще прошипел:

— Ты, сучка, конечно — бессмертная. Но даже такие, как ты, подыхают, если им в башку попадает луч из бластера. Раз уж так получилось, что ты решила взять под свою защиту этого чмошника, ты подохнешь вместе с ним. Всем стоять! — заорал Кукушкин, заметив, что Заречнев двинулся в сторону Диты.

— Ты дурак, Ваня! — обратился к лазутчику Сашка, не переставая, однако, перемещаться в сторону бессмертной. — Ты дурак, потому что думаешь, что я тебя испугался. И ты дурак, потому что думал, что предательство сохранит тебе жизнь. Я не знаю, что ты тут плел насчет бессмертных, но я смерти не боюсь. Мы все умираем — рано или поздно. Умру я, подохнешь и ты. Весь вопрос, не в том, как и почему человек умер, а в том, как он жил. А ты жил как червяк, и подохнешь, как навозный червяк. Червяк из огромной кучи говна!

Однако Кукушкин не подался на Сашкину провокацию. Видимо, слишком уж явно Заречнев пытался добиться того, чтобы предатель перевел ствол своего бластера с бессмертной на него.

Сашка это понял тоже. Но он уже успел завершить то, ради чего, собственно, начинал свой грубый монолог — встал между стволом Ивана и бессмертной, полностью заслонив собой Диту.

Кукушкин понял, что проиграл.

Угроза смерти на бывшего гладиатора не подействовала, а Диту он закрыл собой. Наверняка она успеет, в случае его выстрела, достать свое оружие и ответить ему. Причем ответить так, чтобы он непременно остался жив. А потом его даже и пытать никто не будет: его выдадут его же собственные мозги.

— Все равно вам не узнать, кто за этим стоит! — воскликнул он, направляя дуло лучемета себе в голову.

Раздался выстрел. Мозги предателя смешались с мозгами убитого им командира группы.

Николай Платонович мрачно осмотрел месиво из убитых тел и разлетевшихся по почти половине комнате мозгов, недовольно посмотрел на бывших гладиаторов.

— Я думаю, горя нам предстоит хлебнуть с вами еще немало. Хотя за то, что выявили предателя — отдельная благодарность. И за то, что защитили Диту — тоже молодцы.

— А что значит — бессмертная? И почему, если она — бессмертная, но её можно убить?

Николай Платонович переглянулись с Дитой; на вопрос ответил седой:

— Дита — не человек. Она похожа на нас; её геном полностью соответствует геному хомо сапиенс. В нем только одно отличие — представители её народа не умирают от старости. Если они не заболеют, не погибнут в результате несчастного случая, их не убьют предатели, они могут жить вечно. Вот что значит — бессмертная.

— Тогда сколько же лет нашей уважаемой руководительнице? — с легкой долей ошалелости поинтересовался Заречнев, не сводя изумленных глаз с предмета своей любви.

— Точную цифру тебе знать незачем. Скажу одно — ей больше четырех тысяч лет.

— Вы шутите! Этого просто не может быть!

— Нет, он не шутит! — с легкой улыбкой вступила в разговор Дита. — Мне действительно больше четырех тысяч лет. Я была еще в составе самой первой экспедиции посещения на Гее. Земляне хорошо запомнили меня. Дита — это сокращенное имя. Мое полное имя — Афродита.

— Ни хрена себе! — сказал Сашка, запустив пятерню в свой затылок. — Так про Ахиллеса — это была не шутка?

— Нет, не шутка. Я действительно была знакома с этим воином. Ножи он метал на самом деле очень хорошо. Но на мечах дрался лучше всех.

— Ладно, давайте вернемся к нашим баранам! — вывел из ступора Сашку Николай Платонович. — У меня тут вопросик один обозначился — после сегодняшнего сканирования мозга драка. Хочу задать. Кто готов мне отвечать?

— А о чем вопрос-то? — дал о себе знать зеленый верзила. Он не очень хорошо понимал, что происходило, но искренне рад был, что для его друга все закончилось благополучно.

— Как ты можешь объяснить, Ар'рахх, что в твоем теле присутствуют те же нано-роботы, какими был привит Заречнев?

— Не очень понимаю, о чем ты? Что такое нано-роботы? И как они вообще могут попадать в чьи-то организмы?

— Коротко объяснить не получится... А попадать они могут в результате укола, пореза и тому подобное. В результате прямого контакта крови двух субъектов. В нашем случае — твоей и Заречнева. Где и как вы могли контактировать так, что его кровь смешалась с твоей?

— Таких эпизодов было немало. Но то, о чем вы говорите, могло произойти, скорее всего. когда я три Дня тащил на себе раненного Саш'ша от Храма Ока Богов. Его нога была вся в крови... На мне тоже были порезы и небольшие ранки, так что вполне могло произойти то, о чем ты говоришь.

А что? Это очень плохо?

Глава 4. Тотализатор «реала».

«Город Богов... Как же ты не прост, Город Богов». — думала Дита, собирая свою совсем крошечную сумку с личными вещами перед отбытием из летной школы. — «Ты — самая могущественная цивилизация в нашей части Галактики. Твое население — больше миллиарда бессмертных. Но сколько из них заслонили бы меня в ситуации, когда человек-предатель Иван Кукушкин прицелился в меня из своего страшного лучемёта? Сколько? Наверное, ни одного. Бессмертие скрывает в себе гигантские возможности, но оно таит и массу страшных проблем. Ладно, проблему перенаселения решили просто. В Городе Богов давно уже рождается столько элоев, сколько погибает или умирает. Да, многим парам приходится ждать своей очереди на рождение ребенка сотни лет. Часто пары распадаются, так и не дождавшись своего череда. Они создают новую «ячейку общества» и снова занимают очередь...

Вторая, да пожалуй, и самая главная проблема — это страх. Страх умереть и потерять тем самым свой самый бесценный дар. Ибо зачем способность жить вечно, если ею нельзя воспользоваться?

Город Богов, пожалуй, самое защищенное место во Вселенной. Если бы все цивилизации Галактики объединились и начали войну против элоев, даже устроили штурм города-планеты, они не смоги бы ни взять Город Богов, ни его уничтожить. Что-что, а с точки зрения накопления научных знаний в одной гениальной голове бессмертие обладало несомненным преимуществом.

И все же самым большим страхом у бессмертных остается страх смерти. Всё, что может хоть чуть-чуть поколебать уверенность элоя в том, что у него впереди — сотни или тысячи лет, подлежат немедленному искоренению и уничтожению.

Да. Нужно отдать должное отцу за то, что он не побоялся взять меня с собой в свою очередную научную экспедицию — на Гею. Там я, по сути, заново родилась — уже как личность. И не беда, что аборигены считали меня богиней. Среди было много отличных друзей, каждый из которых, как и этот землянин, не раздумывая, отдали бы за меня свою жизнь. Как же это парадоксально — смертные не боятся смерти, а я, бессмертная — да, боюсь её».

Она закинула сумочку на плечо, вышла из штаба, направилась к своему космопланеру. По существующим правилам безопасности, в открытом космосе бессмертные не имели права путешествовать в одиночку. Специально для сопровождения Диты в Город Богов в летную школу рекрутов прибыл один из самых опытных Звездных рейнджеров Демьян Паршин.

Бессмертная знала его очень давно — фактически с того момента, когда он впервые ступил на бетон посадочной полосы Главной базы. О Боги, как же давно это было!

Количество часов, проведенных им в кабинах только атмосферных летательных аппаратов, давно уже перевалил за сотню тысяч часов. Он участвовал во всех локальных конфликтах и сотнях мелких стычек. Но, не смотря на это, все еще оставался жив. Перед полетом Дита просто уточнила последнюю цифру его трофеев. Количество сбитых им самолетов богомолов перевалило за полторы тысячи. При этом земляне очень гордились собой, если им удавалось «завалить» хотя бы один истребитель противника.

— Привет, Дима! — бессмертная первой поздоровалась с шеф-пилотом, приветливо и кокетливо подала ему руку. Краешком глаза она заметила ревнивый взгляд землянина Александра, неотступно следовавшего за ней весь последний день после того, как он узнал, что Дита ненадолго покидает летную школу. Чтобы подразнить его, она легонько поцеловала в щечку своего бывшего курсанта.

Демьян тоже увидел взгляд, которым его «наградил» Александр, понимающе улыбнулся, принял её игру. Он, как бы отвечая на нежность бессмертной, приложился губами к её руке.

— Куда летим, командир? — уже вполне серьезно поинтересовался он, когда оба пилота заняли свои места в кабине рядом друг с другом.

— Взлетай, выходи на орбиту, а там я сама покажу, куда мы направляемся.

— А почему не сейчас? Ты мне не доверяешь?

— Доверяю, конечно. Иначе ты не сидел бы рядом со мной в этом космолете. Но иногда мне кажется, в этой школе уши имеют даже деревья.

После отлета Диты Сашка первым делом постарался узнать, что за рейнджер прилетел за бессмертной. Николай Платонович дал, разумеется, самую подробную информацию, но только в части налета и количества побед над истребителями богомолов. При этом с тяжелым вздохом пояснил, что большинство рекрутов погибают в первом же бою. Редко кто из них сбивает хотя бы один самолет богомолов, а Женька Тимофеев и Юра Самочернов считаются настоящими асами, потому что сбили почти два десятка «альбатросов» — девятнадцать.

«Да, вот это защитник, так защитник!» — думал Сашка, возвращаясь к своему ИПЛ-4. — Не то, что я. Только свою голову могу подставить — вместо неё. Нет. Чтобы стать таким, как Паршин, нужно много тренироваться. Очень много».

— Ну, что? Ты готов? — обратился он к драку, намереваясь рассказать ему о том, какой выдающийся пилот здесь только что побывал.

— Я-то готов! А вот ты когда будешь готов?

Сашка смутился, полез в кабину — они еще утром договорились, что как только разрешать свободные полёты, они с Ар'раххом тут же вылетают в «зону». Николай Платонович предупредил, что после отлета Диты небо будет закрыто еще ровно полчаса — опять же в целях безопасности. «Закрытое» время истекало через десять минут. Нужно было спешить.

Первое задание новоиспеченным пилотам было самое простое — долететь до «зоны», выполнить несколько фигур высшего пилотажа, вернуться на базу.

Отдохнуть десять-пятнадцать минут, после этого повторить задание заново. И так — двенадцать раз в течение одного дня. Если количество вылетов будет хотя бы одиннадцать, всему заданию — «незачет», на следующий день его предстоит начинать заново.

...День клонился к закату, голубое солнце уже потрогало нижней кромкой своего диска шершавые песчинки островков у самой линии горизонта. До «зачета» оставалось еще три вылета; значит, последние два придется совершать ночью.

Приземлились. Пожевали кусочек краюхи, предусмотрительно захваченной зеленым верзилой. Запили нехитрую снедь из фляги.

— Как ты думаешь, может на сегодня — хватит? — спросил Ар'рахх, меланхолично доедая свою часть сухого «пайка». — Выполним задание завтра. Начнем пораньше, успеем засветло.

— Я тоже сейчас размышляю над этим. Как ты думаешь, сразу двенадцать полетов за один день — это случайно? Могли же поставить восемь, десять, в конце концов. Но поставили — двенадцать. То есть изначально предполагалось, что все полеты за световой день выполнить не успеем. А что это значит?

— Да, действительно, что это значит? — с легкой иронией поинтересовался «брат по крови», зная уже, конечно, что ему ответит друг. Но Сашка или не услышал этой иронии, или просто очень был занят своими мыслями.

— Это значит, что пару полетов нам по-любому придется сделать ночью. А раз так, то какой смысл откладывать на завтра то, что можно отлетать сегодня? Думаешь, Платоныч не найдет, чем занять нас с утра, чтобы к вечеру у нас опять образовался «хвостик» на пару ночных рейсов? Найдет! Как пить дать найдет! Ладно, хорош филонить, взлетаем!

Ночное небо с непривычки пугало. Где-то далеко-далеко над головой поблескивали звезды, море исчезло в туманной дымке внизу. Линия горизонта растворилась где-то за кончиками крыльев. Ощущения были такие, как будто истребитель увяз в густой пустоте, а за бортом нет ни времени, ни пространства.

Александр бросил взгляд на высотомер, скользнул глазами по компасу, ненадолго зафиксировал взгляд на авиагоризонте. Сейчас — это главные для него приборы. Если он выдержит нужное направление и высоту, то через четверть часа окажется именно там, куда велит прибыть полетное задание.

После выполнения «фигур» — обратно к летной школе. Если он все сделает правильно, то ровно через пятнадцать минут снова увидит огни летной базы. А если нет... Николай Платонович как-то обмолвился (причем — наверняка намеренно), что такие случаи тоже бывали. На вопрос одной особенно любознательной курсантки он с присущим ему сарказмом ответил, что тем, кто не смогли найти базу, приходилось кружить в воздухе до самого утра.

Торчать за штурвалом в самолете еще часов восемь, особенно если позади — почти столько же, Заречневу ну никак «не улыбалось». Поэтому он попросил напарника лететь обратно не за ним, а параллельным курсом, метрах в пятистах правее и выше. На тот случай, если он все-таки промахнется, оставался шанс, что посадочные огни «родной» ВПП заметит хотя бы Ар'рахх.

Но все обошлось.

В первый раз бывшие гладиаторы вышли точно на базу. Отдохнули немного, вылетели снова. Возвращаясь, немного ушли в сторону. Но зоркий следопыт вовремя заметил уклонение от курса, сообщил об этом по радио Сашке.

Последний вылет закончился.

Заречнев и зеленый верзила на двигателях истребителя заехали в ангар, заглушили двигатели, открыли фонари.

— Ну, ни чё, вы монстры. — раздался знакомый голос их группы курсантов, облепивших первых «самостоятельщиков». Говорил Максим — любимец всех девушек группы новобранцев. — В первый же день самостоятельных вылетов — ночные полеты. Типа — мы теперь самые крутые, все можем?!

— Слышь, отвали, студень! — вяло огрызнулся Заречнев. — Без твоих подколов тошно. Дал бы лучше что-нибудь пожрать.

«Студень» не обиделся (или не подал виду). Похоже, у него сегодня было уже несколько удачных свиданий. Удачных — это значит — с бурным сексом где-нибудь в кабине истребителя, или между перекладин спортивного городка. Макс любил почему-то именно такие места. Может, уже пресытился обычными?

— Ща, распорядимся! А ну-ка, красавицы, сгоношите нам чего-нибудь!

— Девчонки «сгоношили» приличный кусок копченых бараньих ребрышек. (И где только достали? Наверняка кто-то из их «кавалеров» тайком наведался в продуктовый склад летной школы). Но это было еще не все. Хитро улыбнувшись, Макс достал из-за пазухи металлическую фляжку, потряс ею перед лицом Заречнева. Во фляге что-то булькнуло. Любимец девушек отвинтил пробку. В нос Александру ударил крепкий запах... браги. От изумления у Сашки полезли на лоб глаза.

— Ну, ты даешь, Макс! — потрясенно сказал он, не сводя взгляда с заветного сосуда. — Вы чё, сюда брагу привезли через половину Галактики?

— Тюха ты, как есть — тюха, Санек! — Макс покровительственно похлопал Заречнева по плечу. — Зачем что-то вести, когда есть сахар и дрожжи? А также — море тепла, в котором это добро легко превращается в божественный напиток. Ты погоди, дай срок, я вас всех еще и самогоночкой угощу.

— Нет уж, спасибо! — осторожно снял с плеча руку Макса Заречнев. — Самогоночки нам твоей не надо. Да и без браги, пожалуй, тоже обойдемся. За ребрышки, спасибо, конечно, но как-нибудь в другой раз. Извини, мы устали. Пойдем отдыхать.

— Слышь, а ты чё такой единоличник, рекрут? — уже более агрессивно заговорил с Сашкой его «соперник». — Может, вы в своей комнате со своим зеленым другом — того? Ну, типа он — девушка, а ты — мальчик. Или — наоборот?

Пьяноватый «любимец девушек» явно нарывался на скандал. Или на драку. Провоцировал, так сказать.

Бить его Заречневу не хотелось. Жизнь землян в этом уголке Вселенной и без того стоила очень мало, чтобы можно было вот так легко разбрасываться ею. Но на вызов надо было как-то отвечать. Но как?

Ситуацию «разрядил» Ар'рахх. Он незаметно подошел сзади к Максиму, прихватил его за шею своими страшными когтями, сдавил горло так, что местный «дон жуан» захрипел.

— Драк — не девочка. Драк — мальчик! — нарочито сильно коверкая русскую речь, сказал зеленый верзила. — На нашей планете мальчик и мальчик не делают детей. Детей делают мальчик и девочка. Но для тебя я могу сделать исключение. Ты хочешь стать девочкой для одного большого, злого зеленого драка?

Макс в ужасе вытаращил глаза, энергично помотал головой из стороны в сторону.

— Ну, хорошо. Тогда я тебя отпускаю. Но если ты еще раз начнешь говорить плохо про моего друга, я точно сделаю из тебя девочку драка! Я понятен для тебя?

— Понятен! Очень понятен! — прохрипел Максим, чувствуя, как ослабевает хватка на его шее.

Он присел на корточки, его тут же облепили девушка, что-то сочувственно заговорили.

«... Да ну его! Пусть катится подальше со своим зверюгой! Развели зоопарк, нормально выпить нельзя»! — докатился до уходящих друзей кусочек его «спича». Они усмехнулись и направились в лазарет — навестить Ирину. Похоже, в суматохе последних дней о ней вспоминали только медики, да дежурные по столовой.

Задания второго дня тоже не отличались разнообразием. Полет по треугольному маршруту, большая часть которого проходит над морем. Шесть полетов примерно по одному часу. Между третьим и четверым — перерыв сорок пять минут, между остальными — так же, как и вчера — десять-пятнадцать.

Ещё утром Николай Платонович как бы между прочим поинтересовался, почему новобранцы вчера не прекратили выполнение задания после наступления темноты. Александр высказал свои соображения — те самые, которые он двенадцатью часами раньше озвучил Ар'рахху. Седой опустил голову, хмыкнул, но ничего не ответил. То есть понимай как хочешь — случайным было «попадание» двух последних полетов на ночь, или нет.

Впрочем, свой вывод Сашка уже сделал. Особенно после того, как последний, шестой «треугольный» маршрут опять явно «попадал» в ночь. Тут уж хочешь, не хочешь — все равно придется поверить в некую закономерность.

Страха перед полетом ночью по пятикратно «обкатанному» «треугольнику» не было. Но Сашка, понимая, что в таких вещах лучше полагаться на точный расчет, чем на интуицию, решил все еще раз просчитать. В последний четвертьчасовой перерыв он заставил выбраться недовольного этим верзилу из его истребителя, вытащил из нагрудной планшетки листок бумаги, нарисовал на нем неровный треугольник.

— Вот посмотри! — Говорил он, угловатыми движениями выводя цифры на белом прямоугольнике. Сначала мы двадцать минут летим на Север. На компасе должна быть цифра ноль. Это такой вытянутый кругляшок. Потом мы, как обычно, поворачиваем налево и летим на юго-запад. Опять ровно двадцать минут. На компасе должна быть вот такие цифры. — он крупными цифрами написал — какие. — Затем мы снова поворачиваем налево, теперь уже на юго-восток. На компасе должны быть вот такие значения. Карандаш нарисовал единицу, тройку и пятерку. Запомнил? Теперь повтори!

Молодой следопыт запнулся только один раз — когда называл цифру времени, которую они будут лететь по последней части маршрута. Заречнев намеренно не стал называть её, хотел, чтобы драк сам посчитал. Бывший гладиатор на секунду задумался, потом назвал — правильно.

На следующий день Николай Платонович, перед выдачей очередного полетного задания, отобрал у обоих бумагу и карандаши.

— Вот что, отроки! — язвительно сказал он, глядя сверху вниз на бывших гладиаторов (это был настоящий фокус, если учесть, что зеленый верзила был выше седого сантиметров на тридцать). — Хватит рисовать всякие бякушки. Здесь вам не детский сад. Здесь — авиация. Учитесь-ка летать по карте. Карты у нас точные, магнитные поля на этой планете не шалят, так что не вижу причин, по которым не сможете начать осваивать карту прямо с сегодняшнего дня. Задания сегодня не сложнее, чем вчера и позавчера. Маршрут — простейший, четырехугольный. Все углы — прямые. Так что — вперед!

Процесс обучения полетам у бывших охотников за артефактами шел на удивление споро. Впрочем, Николай Платонович ничего не говорил. Не хвалил, но и не ругал. Предпочитал наблюдать со стороны, как они «варятся» в собственном «соку». Была ли это его собственная методика, или он выполнял приказ Диты, пока оставалось неизвестным. Остальные новобранцы пока летали на «спарках», и сравнить задания, которые давали бы им — с теми, которые были у «братьев по крови», было попросту невозможно.

Рекруты-новобранцы открыто завидовали более везучим курсантам, но пока к самостоятельным полетам из них не допустили ни одного.

Хуже того, однажды на утреннем построении Сашка недосчитался одного из парней. На законный вопрос — что с ним, — один из землян довольно зло пробурчал, что вчера, вовремя тренировочного полета на «спарке» с инструктором, прилетевшим вместо Диты, Виталий (его сосед по комнате) так неудачно выполнил один из маневров, что едва не угробил истребитель.

— Ну, и что с ним стал?

— С кем — с ним? С самолетом?

— Нет, с Виталькой!

— Виталия инструктор выбросил из истребителя.

— Как выбросил?

— Да очень просто. Открыл над морем его кабину, выполнил мертвую петлю... Парашютов, сам же знаешь, нет.

— Да. Такие слова, как «гуманность», здесь не в моде.

— А ты не юродствуй! Смотри, сам не обложайся. Этот инструктор — ну, тот, который «наказал» Витальку, говорил, что многие начинают хорошо. А потом, когда возникают действительно сложные полеты, многие не справляются. И вообще, отсеивают — беспощадно. Дают, например, очень сложное здание — полет по замкнутому маршруту типа «звезда». — он носком ноги, не отрываясь, нарисовал символ советской эпохи. — И назначают время — плюс-минус десять минут. Не уложился — поднимаются два тяжелых истребителя и на глазах у всех в хлам решетят курсанта. Чтобы другим неповадно было. Причем заранее никогда не предупреждают.

— А если с ними повоевать?

— А как? Пушки «ИПЛ-ки» не пробивают броню штурмовика. Зато те нашу — запросто.

— Тогда зачем вообще такие самолеты?

— Так они же учебные. Чтобы научится летать, стрелять.

— А откуда ты все это знаешь?

— Инструктор, который выкинул Виталия — он живет теперь со мной. Он все и рассказал.

— А он не боится, что ты его за друга — того?

— Нет. Не боится. А что ему боятся? Здесь каждый — сам за себя. Да и не друг мне был Виталий. Так. Жили вместе — и все.

— А что он еще интересного рассказывал?

— Да мало чего. Сказал только, что все боевые самолеты — двухместные. По одному летают только в таких летных школах.

Ромка Быков — так звали соседа погибшего Виталия — не обманул. Действительно, задания с каждым днем становились все сложнее — как по тактике, так по технике пилотирования. Николай Платонович никогда ни о чем не предупреждал бывших охотников за сокровищами, но Сашка обратил внимание, что всегда, когда они уходили в небо, из дальнего ангара неизменно выезжали два тяжелых истребителя-штурмовика. И возле них неотлучно находились по паре пилотов из курсантов второго или третьего года обучения. Заречневу хотелось верить, что эти самолеты — для охраны базы. Но тогда почему когда он встречался с этими пилотами в столовой, по телу у него пробегал неприятный холодок?

Дита закончила набирать письмо на карманном компьюзере, ткнула кончиком ногтя в экран, отправляя его по назначению. Она вышла на капитанский мостик, подошла к Демьяну, сидевшему в кресле капитана судна, положила ему руку на плечо. Человек оглянулся, понимающе кивнул, переместился вперед — в кресло первого пилота.

— Сколько осталось до дома? — спросила она, зная при этом точный ответ. Просто ей самой очень хотелось услышать, что до её встречи с домом, с матерью и отцом осталось не больше суток.

— Двадцать два часа, командир! — машинально ответил Паршин, даже не успев удивиться столь странному для бессмертной вопросу. Дита усмехнулась, присела в кресло командира корабля, откинулась назад. Она закрыла глаза, вспоминая...

Кажется, это было совсем недавно — первая экспедиция посещения планеты Гея. Почти тысячу лет провела она здесь вместе с отцом — начальником департамента по изучению колыбельных цивилизаций, руководителем исследовательской экспедиции на планету Гея. Они были не первой подобной экспедицией. Примерно за две тысячи лет до них на Галактическом Совете права на научные исследования «выбили» сириусяне — древняя космическая раса, «помешанная» именно на изучении именно таких культур, как та, которая существовала тогда на Гее. После завершения миссии, по существующим правилам, должно было пройти не менее пятисот лет, прежде чем можно было повторить исследовательский «вояж».

Люди поразили Диту.

Они жили по родоплеменным канонам, из мысли были просты и открыты, а страсти не содержали фальши.

Много приключений, в том числе и любовных, выпало ей на планете, населенной людьми. Не раз она оказывалась на грани, разделяющей жизнь и смерть. И чаще всего эту грань от неё отодвигали именно люди. Простые смертные существа с сердцами, наполненными любовью и преданностью.

Именно поэтому, когда несколько столетий назад возникла угроза уничтожения человеческой цивилизации богомолами, она сама обратилась в Совет и попросила доверить ей один из участков взаимодействия элоев и людей.

Ей поручили контроль за подготовкой землян, изъятых с Земли. Это уже она сама назвала потом их рекрутами, а комплекс мест, где из обычных смертных их превращали в серьезных галактических воинов — Звездной Академией.

Но война с богомолами затянулась.

Хобби превратилось сначала в профессию, потом — в обременительную обязанность. Бросить проект по защите Земли было нельзя, перепоручить — тем более. По большому счету, никому, кроме Диты и её отца не была интересна судьба нескольких миллиардов «дальних родственников». Выживут — хорошо. Нет? Значит, их место займут более приспособленные, более зрелые, более агрессивные цивилизации. Такие, как богомолы. «Дайте людям шанс!» — не уставала повторять Дита на Совете всякий раз, когда возникал вопрос о том, чтобы прекратить помогать людям. Её авторитет был слишком высок, чтобы кто-то осмелился в открытую пойти против неё.

— Хочется ей возиться с этими людишками? — рассуждали за её спиной, в кулуарах некоторые члены Галактического Совета. — Ну и пусть возится. Только нас пусть в это не впутывает!

Плохо было только то, что ей самой начинало надоедать воевать с богомолами. Восемьсот лет «без отпуска» — это слишком много даже для бессмертной.

Способ прекратить нападения на Землю, или, по крайней мере, добиться серьезной передышки — на несколько десятков лет — был один: найти и уничтожить тайные лаборатории, в которых насекомые выращивают все новые и новые, все более опасные смертоносные вирусы, которые они потом в капсулах забрасывают на Землю. Капсулы сгорают при прохождении атмосферы, вирусы частично — погибают, частично — рассеиваются. И начинают свою смертоносную охоту на людей. А главное — нет никаких улик, которые можно было бы предъявить Галактическому Совету как доказательство прямых действий по уничтожению землян как вида.

Словом, выход из этого многовекового тупика был один — найти и уничтожить подпольные лаборатории богомолов, существование которых они, разумеется, всячески отрицали.

Но как это сделать?

Путь, который мог бы привести к окончанию экспансии против Земли, подсказали... сами богомолы. В самом начале необъявленной войны против людей один из тамошних правителей решил узнать, удастся ли добиться целей, которые поставила перед собой его планета.

Собрали самых известных медиумов, предсказателей, экстрасенсов. Задали им один-единственный вопрос: удастся ли освободить от людей планету, которую они занимают.

Ответ был такой: да, удастся! Но может среди людей вырасти человек, который в одиночку разрушит планы по захвату планеты людей. Никто не сказал — когда это будет, но с утверждением, что такой мужчина явиться должен, согласились все.

Таким человеком мог бы быть её давний друг Гер, но он погиб задолго до появления этого пророчества. Даже «прививка бессмертия» не убила в нем духа поиска приключений. Он сгинул где-то в самом дальнем краю Галактики, в одиночку отправившись на поиски какого-то неизвестного эликсира, дающего человеку совершенно фантастические способности. Спрашивается — зачем? Разве он и без того не был сильнее любого землян?

Мог ли таким человеком быть единственный уцелевший землянин из предпоследнего набора? Дита раз за разом задавала себе этот вопрос, и сама же всякий раз давала отрицательный ответ. Больно уж вид негеройский у этого человека. Мало того, что он сам каким-то чудом выбрался с планеты, зачем-то еще и драка с собой прихватил.

Бессмертная была уверена, что гибель этого Ар'рахха — только вопрос времени. Как и влюбленного в неё «дальнего родственника». «Бред, да и только»! — думала она, вспоминая взгляды, которыми её «награждал» новобранец. — «Влюбиться в женщину, которая старше его на четыре тысячи лет! Ничего, пусть потешится! Ему все равно осталось жить очень мало. Хорошо, если дотянет хотя бы до Дня Патруля. А выпускных испытаний Академии этому Александру точно не видать».

— Ну вот, рекруты! — мрачновато-торжественно сказал Николай Платонович, вручая каждому из бывших гладиаторов крошечные значки в виде силуэта ИПЛ-4 с цифрой «сто», означавшей количеством часов, проведенных в полетах на учебных истребителях. — Можно сказать, первый класс академии вы закончили. Не буду скрывать от вас, но дальше будет труднее. Первое, чему вы будете учиться в следующем «классе» — это стрелять из пушек ваших самолетов. Сначала — по неподвижным мишеням, а уж потом, как водится — по движущимся. Здесь тоже соблюден принцип — «от простого — к сложному». Впрочем, вы все поймете из заданий, которые будете получать.

Сегодня после обеда у нас общее построение. Все новобранцы начинают самостоятельные полеты; вы тоже получите свое первое «стреляющее» задание. И не опаздывайте! — как заклинание, повторил он уже в спину уходящим «братьям по крови».

Общее собрание получилось слишком бурным. Рекруты не скрывали своих эмоций по поводу того, что теперь они — почти настоящие летчики; с завтрашнего дня им доверят самостоятельно управлять самыми настоящими боевыми истребителями. Они возбужденно переговаривались, разведенными в стороны руками демонстрировали, как они завтра смогут «преодолеть пространство и простор». В этой суматохе остались незамеченными и первые сто полетов бывших гладиаторов и (самое удивительное!) — завершение лечения Ирины.

Сашка и Ар'рахх не принимали участие во всеобщем ликовании; понятна была и настороженная грусть Ромки Быкова, внимательно разглядывавшего карточку с его первым заданием. Заречнев понимающе глянул в глаза новобранцу, протянул руку к пластиковому планшету. Быков долю секунды подумал, потом передал её Александру.

Но «умный» пластик провести не удалось. Почувствовав прикосновение «чужой» руки, гибкая прозрачная пластина, наверняка снабженная искусственным интеллектом, мгновенно стала фиолетовой, потом — синей, голубой...

— Верни обратно, а то не ровён час — рванет! — произнес Роман, забирая обратно свое «сокровище». — Я тебе на словах объясню. Завтра — двенадцать вылетов в «зону», с перерывами в пятнадцать минут.

— Совет — можно? — спросил Сашка, не спуская глаз с Ирины, незаметно появившейся в зале.

— Ну, если только совет!

— Если у тебя завтра после захода местного солнца останутся еще два или три вылета, не переноси их на следующий день!

— А что, такое возможно?

— Не знаю. Но ты не переноси, летай до «упора».

Ромка хмыкнул, пожал плечами, пошел к группе курсантов, один из которых заговорщески подмигнул Быкову и затем помахал рукой. Не иначе опять намечалось что-то с «возлияниями» Бахусу. И вообще, как заметил Заречнев, нравы в летной школе становились все свободнее и свободнее.

Некоторые девушки же переселились в комнаты парней, парни — в комнаты девушек. А так, как девчат было меньше, чем ребят, в некоторых комнатах образовались «шведские семьи» — одна девушка и два парня.

Сашка на эту вакханалию плоти внимания не обращал. Его возлюбленная была далеко, а все остальное не имело значения. Кроме, пожалуй, одного — нужно было помочь Ирине разобраться с тем, что здесь происходит.

Он двинулся навстречу прихрамывающей землянке, но его опередили. Откуда-то выскочил вездесущий Макс, зарокотал что-то приятным баритоном, обволок её своим вниманием, потянул куда-то из зала.

Сашка отвернулся и пошел к столику Николая Платоновича — получать завтрашнее задание.

Седой также, как и Сашка, проводил взглядом Ирину и Макса, доброжелательно посмотрел на подошедших.

— Давайте ваши планшетки! — он коснулся сканером краешка пластика, нажал на кнопочку, поочередно скачивая задание в «мозги» пластин. — Задача проявится не раньше завтрашнего утра! Это — в целях вашей же безопасности. И приказ Диты! А насчет Ирины не беспокойтесь. С ней ничего плохого не случиться, я за этим прослежу лично.

Утром пошел дождь, но к полудню, к началу полетов небо, как по заказу, прояснилось. Курсанты выкатывали свои самолеты из ангара, взлетали, по одному уходил в небо. Рев от двигателей стоял такой, что казалось — еще немного, и не выдержат барабанные перепонки. Сашка обернулся к Ар'рахху, качнул головой в сторону «их» бокса, заторопился вперед, словно что-то предчувствуя.

Около его «ИПЛ-ки» оружейник что-то подкручивал снизу крыла. Заметив пришедших раньше времени пилотов, он заметно смутился, быстро положил что-то в карман.

Сашка сделал вид, что не заметил его торопливого жеста, спокойно выслушал доклад о количестве снарядов и рекомендации о том, что новичкам поначалу стрелять лучше из тех пушек, которые расположены ближе к корпусу — внутренних, а еще лучше — вообще из какой-то одной.

— Спалите патроны без толку, а дополнительных — не положено. Знаешь, что бывает за невыполнение задания?

— Нет! Даже не догадываюсь! И что же бывает?

— А вот то и бывает... Узнаешь, если не справишься.

— А можно вопрос?

Оружейник заметно напрягся, закрутил головой, отыскивая кого-то в толпе курсантов второго года обучения.

— Ну, спрашивайте, только быстро. А то мне некогда. Еще четыре машины заряжать.

— Как регулируется прицел на пушках? Вдруг они начнут стрелять куда-нибудь не туда?

Механик побледнел, нащупал что-то в своем кармане, сжал в кулак это «что-то». Он сделал шаг назад, наткнулся спиной на что-то высокое и твердое, прекратившее ему путь к бегству. Он быстро обернулся, увидел драка, побледнел еще больше.

— Только не бейте меня, пожалуйста! — негромко заныл он, косясь в сторону товарищей.

— Ты можешь помочь настроить нам оружие так, чтобы оно стреляло без промаха? — спросил Сашка, незаметно скосив глаза в ту же сторону, что и заряжающий. В толпе курсантов более старшего возраста что-то явно происходило. Они о чем-то быстро переговорили между собой, от толпы отделился самый крепкий на вид парень, вразвалочку (походка выдавала в нем опытного борца) пошел к самолетам Заречнева и драка. Остальные с нескрываемым любопытством стали смотреть, что из всего этого получится.

«Если набить ему морду, то в его лице мы тут же заполучим в качестве врагов весь второй курс». — думал Сашка, с уважением глядя на широкие плечи парня. — «Если не набить, то они решат, что мы — слабы, и с нами можно делать все, что заблагорассудится. М-да... Дилеммка. А еще ведь надо и задание выполнить. У Николая Платоновича, как я понимаю, никакие «отмазки» «не канают». В принципе, это — правильно. Если на нас завтра нападут богомолы, я, что, выйду на ВПП и буду кричать им, что не могу с ними сразиться, так как вчера подрался с одним из курсантов, который меня старше? Да бред, конечно».

— Чё барагозим? — уверенно и негромко спросил обладатель борцовской походочки как бы у всех, но, обращаясь, разумеется, к Сашке.

Александр ничего не ответил, он решил подождать повторного, персонифицированного вопроса. Если ответить сейчас, получится, что он признается в том, что «барагозил», чувствует себя виноватым в этом и даже уже извиняется за это.

Взгляд оружейника несколько раз метнулся между лицами Заречнева и одногруппника, он открыл даже рот, пытаясь что-то сказать. Но так и не сказал — говорить-то по большому счету, было и нечего. Не признаваться же в том, что только что самолично сбил прицел у пушек новобранца?

— Вот, ваш товарищ показывает нам, как на истребителе правильно нацелить пушки, чтобы они стреляли куда нужно! — с легкой иронией, не укрывшейся, однако, от широкоплечего, сказал Сашка, протягивая руку к механику, предлагая достать из кармана и вложить в неё то, что он в нем спрятал.

Взгляд заряжающего еще несколько раз метнулся из стороны в сторону. Но в целом логика его поступков была предопределена. Он был пойман с поличным, изобличен и если сейчас допустит хотя бы один промах, участь его будет предрешена.

Он снова сунул руку в карман, вынул небольшую рукоятку с фигурной прорезью на конце, вставил её в то отверстие, из которого так поспешно её вытащил при неожиданном появлении бывших гладиаторов. Несколько раз прокрутил, одними губами отсчитывая только ему понятные значения.

— Нет, так не пойдет! — решительно высказался Заречнев, шагнув вперед и буквально вырывая заветную рукоятку из руки механика. — Летать — нам, стрелять — тоже нам. Вот и прицел устанавливать — тоже нам. Спасибо за помощь, конечно, но дальше — мы сами.

Бывший борец побагровел, но возразить что-то не посмел. Он просверлил Александра таким взглядом, что тот немедленно понял, что у него сегодня одним недругом стало больше.

«Ну и что?» — думал он, забираясь в кабину своего ИПЛ-4. — «Мне теперь — что, ради его хорошего отношения к себе — нужно погибнуть»?

На полигоне было пусто. Одиноко торчал в воздухе привязанный тросом аэростат — сегодняшняя мишень Сашки и Ар'рахха. Бывшие охотники за артефактами приземлились метрах в ста от высокого холма, всего испещренного темными ямами от попадания ракет или бомб, на пару долго ломали голову, как им «пристрелять» бортовое оружие. Наконец, зеленый верзила предложил повернуть истребители в сторону этого самого холма, запустить двигатели и сделать несколько коротких очередей в его сторону.

«Пристрелка» показала, что обе внутренние стволы чертят небо трассерами выше и правее траектории, которую обозначили снаряды из наружных пушек самолета. Сашка достал «трофейную» ручку, залез под крыло, покрутил сначала в одну сторону, потом — в другую... Часа через полтора все четыре огненные струи сходились в одной точке — метрах примерно в двухстах от истребителя Александра. Правильно это, или нет — не знали оба, но Сашка решил, что с большего расстояния он все равно пока ни во что не попадет, так что пока пусть остается так, как он настроил. А дальнейшее — покажет время.

Аэростат казался живым. Он несильно перемещался по высоте и из стороны в сторону, при этом непрерывно менял цвет, в зависимости от задания и самолета, который на него заходил. Если рекруты промахивались, или количество снарядов, поразивших цель, было меньше того, какое считалось нормой, на его округлом боку появлялась единица или двойка, если заход был успешным — четверка или пятерка. На большой скорости трудно было заметить, есть ли пробоины в его «туловище», но проходил час за часом, а воздушная мишень оставалась такой целой и невредимой на вид, как и перед самым началом учебных стрельб.

«Наверняка какая-то голографическая модель». — думал Сашка, в очередной раз всаживая очередь в бок гигантской «дыни». Интересно, а чем нас «порадует» Платоныч после того, как мы «освоим» эту мишень? Какого размера будет — следующая»?

Почти восемь часов непрерывных атак на неподвижный «дирижабль» стали приносить свои плоды. В один из заходов бывшие гладиаторы один за другим без промаха всадили в виртуальную «тушу» аэростата все без исключения снаряды, выпущенные одной очередью.

Но радость их была недолгой.

«Умный» дирижабль тут же уменьшился в размерах вдвое, потом, после очередной успешной атаки — еще чуть-чуть... К ночи размер «дыни» стал не больше двух метров в диаметре, и кажется, он продолжал незаметно уменьшаться с каждой атакой. Заречнев протер глаза, глянул на часы. Если сейчас не передохнуть хотя бы полчасика, то ночная часть тренировки станет просто невыносимой. Он завис над полигоном, по радио сообщил другу о том, что намерен передохнуть и подкрепиться. Тот ответил согласием, но выразил мнение, что на базу лучше не летать — неизвестно, что могут сделать с истребителями, пока они кушают.

— Давай лучше здесь отдохнем! — предложил он. — Хлеба я захватил, воды — тоже!

Сашка немного подумал и согласился.

Дита ненадолго задержалась перед дверью. Голубоватый луч несколько раз скользнул по телу, идентифицируя её личность. После этого наружная дверь мягко отошла в сторону, пропуская бессмертную. Сначала — в тамбур, а после очистки от грязи и микроорганизмов — и в её апартаменты. Она прошла по пустым комнатам, подошла к окну. Город Богов с высоты пятисот метров был особенно великолепен. Его идеальная радиально-кольцевая структура отчетливо просматривалась во всех направлениях, её не мог скрыть ни частокол километровых небоскребов, ни многоярусное воздушное движение во всех направлениях.

Отец не был осведомлен о её приезде. Из соображений секретности она не стала связываться с родителем даже тогда, когда её космолет вышел на орбиту вокруг её родной планеты. Она набрала номер отца уже отсюда, из своих апартаментов. Отец ответил сразу. Она увидела на экране своего компьюзера его изумленное лицо (у него на видеофоне определился номер, который мог находиться только в жилище её дочери), не скрывая удивления, он спросил:

— Ты когда прилетела? Надолго?

Дита на вопрос не ответила, но попросила о встрече. Отец быстро пришел в себя, о чем-то задумался.

— Давай завтра вечером, хорошо? В шесть часов тебя устроит?

Бессмертная кивнула.

— Где? — спросила она, не сводя проницательного взгляда с лица отца.

— Пока не знаю! Завтра в полдень я тебе сообщу; договорились?

Дита снова кивнула и отключилась.

С отцом было что-то не так. Он явно или чего-то опасался, или просто не хотел встречаться с дочерью. Раньше такого с ним никогда не было. Значит, что-то произошло за время её довольно продолжительного отсутствия в Городе Богов. Но что?

Дита долго думала, перебирая в голове всевозможные варианты ответа на свой же вопрос, но все они по разным причинам её не устроили. Обычно отец, стоило ей появиться хотя бы на день, тут же бросал все свои дела и мчался на встречу с дочерью. Расспрашивал новости, живо интересовался её делами, вникал в них, стремился хоть чем-то помочь.

Но сегодня...

Дита сделала себе крепкий кофе, с кружкой в руке, проглатывая напиток крошечными глотками, походила по своим многочисленным комнатам. Интуиция подсказывала ей, что это, возможно, как-то связано с её новыми рекрутами. Но — как?

«Надо посмотреть, что есть на этот счет в ХраПа — Хранилище Памяти — главном информационно-аналитичском центре планеты. Сюда стекалась, анализировалась и сохранялась вся информация о событиях, происходивших в городе-планете Город Богов. Её запрос, разумеется, тоже останется в какой-то информоячейке, при желании и при наличии санкции Сената его легко можно отыскать. Но кому это может понадобиться? Кто это станет делать? Она же не собирается запрашивать технологию изготовления взрывчатых веществ в домашних условиях!

Для начала Дита запросила все файлы, относящиеся к землянину по фамилии Заречнев. Когда ХраПа выдал ей список файлов, и размер, который они занимали в информоячейках, у нее от удивления просто округлились глаза. Если ХраПа не врал, то весь город смотрел за его приключениями на Дракии минимум месяца три кряду.

«Так, но это — понятно! Это — вполне может быть! Любые развлечения за тысячи лет «приедаются», вот и ищут элои чего-нибудь свеженькое. Чем не «свежак» — «реал» от первого лица?! Интересно, как они непрерывную «трансляцию» «картинки» из его мозга организовали? Без этого полмиллиарда весьма искушенных в развлечениях элоев у экранов компьюзеров не удержать.

И все же слишком много файлов даже для «реала» с участием человека. Бывали приключения и покруче. Но они столько зрителей не собирали. Значит, было что-то еще. Но что?

Она перебросила все запрошенные файлы в свой компьюзер, подчиняясь наитию, ввела имя и статус отца.

Упоминаний было много, но она быстро нашла то, что искала. Подтвердились её худшие подозрения: отец — отнюдь заядлый игрок — поставил довольно крупную сумму на то, что человек погибнет, он не сможет найти способ покинуть планету, на которой случайно(?) оказался.

Дита мельком просмотрела весь список проигравших, и суммы, которые они потеряли. Имя отца в «лидерах» не значилось. Она «поднялась» наверх, к самому началу перечня имен. У неё по коже поползли «мурашки». Больше всех на тотализаторе «реала» «спустил» очень влиятельный сенатор, богатейший элой Города Богов, лидер клана Джаддафф, владевшего чуть ли не половиной минеральных ресурсов ближней части Галактики. Такого врага, или даже просто — недоброжелателя — Дита не пожелала бы никому, даже её «заклятым друзьям» богомолам. Элои клана Джаддафф и их предводитель могли все.

«Странно, как этот землянин до сих пор еще жив»? — с легким недоумением и одновременно — восхищением подумала она, возвращаясь на кухню и наливая себе новую порцию кофе. — «Может, ему помог кто-то из тех, кто «поднялся» благодаря его мужеству и везучести? Ставки-то были — один к десяти. Надо будет заглянуть и в список тех, кто выиграл».

Глава 5. — Заз'а! Виц'у ш'амац, Ар'рахх!

Дита не уснула до утра. И причина была не только в кофе.

Любое решение в Городе Богов достигалось большим трудом. Здесь не работали аргументы типа «время — деньги», или «давай сделаем это по-быстрому». Время для бессмертных не имело большого значения. Для элоев важно было сохранить свой статус, влияние своего клана, преумножить капиталы.

Чтобы добиться какого-то важного решения, или, не дай Бог — «продавить» его, требовались усилия, несоразмерные с ценой вопроса. Но с этим приходилось мириться.

Элита элоев знала друг о друге все. Размер основного капитала, сильные и слабые стороны характера, способы, какими тот или иной клан добивается поставленной задачи, резоны, какими руководствуется глава клана при принятии того или иного решения. Очень сложно было скрыть планы — как ближайшие, так и долговременные.

Крупномасштабных войн с соседними звездными системами не было уже несколько тысячелетий.

Наилучшим способом решить вопрос считалось его «откладывание» — до тех пор, пока проблема не «рассосется» сама собой.

Общество было поделено на два класса — аристократию и плебеев. Всю грязную и тяжелую работу делали машины. Продовольствия хватало всем. Жилищной проблемы не существовало. Если элой-аристократ выполнял какую-то работу, то исключительно по поручению Сената или для собственного удовольствия.

Городом Богов управлял Сенат — невыборный орган из десяти Сенаторов, представлявших десять богатейших кланов планеты.

Членство в Сенате было обременительной обязанностью. Если вопросы текущего управления жизнью Города Богов можно было переложить на исполнительный орган и его главу, назначаемую Сенатом, то наиболее важные и сложные проблемы, касающиеся большинства жителей Города Богов, или планеты — в целом, решать приходилось представителям элиты.

Дита и её отец не принадлежали к аристократии. Они вышли из плебейского «слоя» элоев. Благодаря сумасшедшей энергии отца, его неустанным научным изысканиям и главное — положительным результатам этих самых исследований его крохотный клан занимал высокое место в иерархической «лестнице» бессмертных плебеев.

Главным занятием элоев всех «уровней» и «ступеней» была борьба со скукой.

Миллионы всевозможных способов придумывали бессмертные для того, чтобы разнообразить свое бесконечное существование. Одним из таких способов был «реал».

В тело или тела смертных, и не всегда при этом — разумных существ — инсталлировалось специальное устройство (одна из наиболее удачных разработок отца Диты), с помощью которого непосредственно из мозга или из зрительного нерва существ велась передача изображения. «Картинка» трансформировалась в сигнал, сигнал поступал на передатчик... Проходило очень небольшое время, и то, что видели «привитые» нано-устройством существа становилось достоянием всех обитателей Города Богов. Азарт был сумасшедший.

Тотализаторы просто пухли от денег, которые бессмертные ставили на тот или оной исход «реала» в целом, либо какого-то промежуточного этапа.

За какие-то дни и даже часы проигрывались и выигрывались колоссальные состояния. Игромания «реала» охватила весь Город Богов. Перед искушением не смогли устоять даже сильные мира сего — Сенаторы.

Одним из самых захватывающих «реалов» последнего года стали приключения землянина по имени Александр на малоизученной планете Дракия, вращающейся вокруг красного карлика в сравнительной близости от Города Богов.

Искушенные во всевозможных играх элои ставили на то, что человек не сможет выбраться с планеты драков — один к десяти. Причем наиболее горячие бессмертные головы были уверены, что человек погибнет в первые же дни своего пребывания на планете.

Пик ставок на смерть Александра пришелся на начало его поединка с Э'го, венчающего ежегодный дикарский праздник Игры Богов. Причем ставки принимались уже один к двумстам!

Когда огнедышащее чудовище поглотило человека, все, кто поставил на его храбрость, умелость и находчивость, мысленно уже распрощались со своими капиталами. Но... Произошло необъяснимое. Землянин каким-то образом (каким — не видел никто, так как в желудке у Э'го была абсолютная темнота) смог вызвать взрыв в теле дракона, который отделил его голову от туловища. В образовавшееся отверстие Александр выбрался сам, и вытащил своего новообретенного друга — высокое хвостатое существо с труднопроизносимым именем Ар'рахх.

По принятым правилам, в жизнь «реального» существа вмешиваться было нельзя никаким образом, но особенно жестко каралась помощь ему. Но когда «реал» был завершен, ограничения снимались.

«Картинку» из мозга землянина перестали транслировать только тогда, когда он перешагнул проем транспортного космолета.

Среди тех, кого «обидел» человек своей живучестью, оказались самые влиятельные фигуры Города Богов. Понимая, что все, что происходит с бывшим «реалистом», все ещё может записываться, его недоброжелатели охоту за ним устроили очень осторожную, с оглядкой. И все же смерть человека была только вопросом времени, которого, как известно, у бессмертных было в избытке.

Чтобы «перевесить» смерть Александра, или хотя бы отсрочить её хотя бы на какое-то время, на противоположную «чашу» нужно было «бросить» силы, не менее влиятельные, чем те, которые сейчас желали его гибели. Задача была из сложнейших. Над планом по её реализации Дита и просидела всю ночь, не сомкнув глаз. И все же предварительное решение было найдено.

Очередным этапом обучения Заречнева и Ар'рахха стала «охота за «летучими голландцами».

Задание, которое бывшие гладиаторы получили он Николая Платоновича, на первый взгляд, мало чем отличалось от нескольких предыдущих: стрельба по мишени. Но только на первый.

Мишенями оказались небольшие беспилотные самолеты — разведчики. Оружия на них не было почти никакого. Разве можно считать оружием один-единственный ствол — даже не пушку, а пулемет калибром около тринадцати миллиметров? Наверное — нет. Именно так полагал Александр; что думал на этот счет драк, выяснить не удалось. Он, как обычно, вдумчиво прочитал все, что было прописано в его планшетке, молча направился в ангар — готовится к вылетам.

Сашка скользнул взглядом по надписи, гласившей, что ему необходимо поразить мишень не менее трех раз в течение дня, непонимающе хмыкнул — чего ж в этом сложного? Он проводил взглядом прихрамывающую Ирину, направляющуюся к «спарке», мысленно пожелал её удачного вылета в её первом в жизни полете на истребителе, не торопясь, направился к своему ИПЛ-4.

Самолеты-мишени драка и человека отличались только цветом. Как только зеленый верзила закрыл фонарь своего истребителя, запустил двигатели и двинулся к выходу, «его» мишень тут же пришла в движение. Свистнули двигатели, выходя на взлетный режим, самолетик приподнялся над бетоном ангара и скользнул в высокую воротину, опережая «охотника».

Александр проводил изумленным взглядом это чудо инопланетной техники, энергично полез в кабину своего истребителя. «Его» «голландец» тоже не заставил себя ждать.

«Зона» «охоты» в полетном задании была прописана четко, можно было не бояться «потерять» мишень. Да она и не терялась.

Свистопляска началась сразу, как только «летучий голландец» проник в зону «охоты».

Мишень резко ушла в сторону, потом — вверх. Заречнев потянул ручку на себя, ловя в прицел силуэт самолетика. Тот моментально переместился в сторону, потом — вниз. Сашка бросил истребитель вслед за мишенью... Тот взмыл вверх. Перегрузки навалились просто сумасшедшие.

Рискуя потерять сознание, Александр не отпустил ручку от себя, ловя в перекрестье прицела «голландца». Тщетно. Огненная струя, сгоряча выпущенная Сашкой, прошла намного левее и выше самолетика. Появился азарт.

Гонка за неуловимым «голландцем» напоминала стрельбу из рогатки по воробью, летящему мимо огромной качающейся карусели, на которой находится стреляющий.

Ближе к обеду, совершенно вымотавшись — и морально, и физически — Заречнев вышел на связь и спросил у драка, как успехи у него.

— Не очень! — честно признался зеленый верзила. — Я его даже в прицел его ни разу не поймал.

— У меня то же самое! Давай немного отдохнем, а потом продолжим!

— Давай! А то я жутко хочу жрать!

Самолеты бывших гладиаторов завалились на бок и направились в сторону базы.

Ели молча, не выходя из кабин. Подошел Николай Платонович, глянул на мокрые от пота волосы и спину землянина, сказал:

-Терпите! Это только начало! Дальше будет еще труднее!

— Ну, Вы Николай Платонович, умеете утешить! — беззлобно отшутился Заречнев, запивая хлеб из фляжки. — Куда ж еще труднее-то?

— Труднее будет, когда эта штучка начнет охотиться за вами! Сашка поперхнулся так, что едва не подавился куском хлеба.

...Опустились сумерки. Силуэт самолетика стал сливаться с землей, потом — с небом. Охота становилась все опаснее, так как можно было, не рассчитав скорость и высоту, врезаться в землю.

Но Заречнев не отступал. Он раз за разом находил «летучего голландца», заваливал самолет на крыло, выполнял боевой разворот...

Мученья прекратил Николай Платонович. Его голос возник под шлемом землянина:

— Все, на сегодня достаточно! Возвращайтесь на базу! Завтра продолжите.

Ужин прошел при полном молчании. Бывшие гладиаторы молча жевали куски прожаренной курицы, каждый думал, наверное, об одном и том же — что же они делают не так, если за десять часов почти непрерывных «гонок» ни одному из них ни разу не удалось хотя бы одним-единственным снарядом «зацепить» мишень.

В столовую, прихрамывая, вбежала Ирина, подскочила к «братьям по крови», звучно чмокнула в блестящую макушку зеленого верзилу. Тот он неожиданности чуть не подпрыгнул на своем стуле.

— Ты, что? Ты что? — ошалело уставился на нее драк, не понимая, что означает этот звук и ощущение прохлады на его темени.

— У меня завтра — первый самостоятельный полет! Можете поздравить!

— Поздравляем! — довольно искренне обрадовались за девушку бывшие охотники за артефактами. — Но — как? У тебя же сегодня был только первый полет!

— А я на Земле окончила летную школу в Новосибирске. У меня налет только на Як-18 — больше ста пятидесяти часов. Николай Платонович сразу сказал, что из меня получится хороший пилот.

— Наверное, ты ему очень понравилась! — ни с того, ни с чего съязвил Сашка, утыкаясь обратно в свою тарелку. Ар'рахх растерянным взглядом проводил обиженную девушку, на лице которой вспыхнул румянец (землянин, видимо, сам того не ведая, попал «в точку»), отодвинул поднос, изрек:

— Хорош хавать! Пойдем в комнату, покумекаем, как нам завтра подстрелить этого неуловимого металлического птеродактиля.

«Совет в Филях» затянулся заполночь. Бывшие гладиаторы думали, как «поймать муху», кружащую над «столом».

Скорости у истребителя хватало, даже с избытком. Верткий разведчик не смог бы оторваться от ИПЛ-4, если бы не одно важное обстоятельство: он был необычайно маневренным. «Броуновское» движение беспилотного самолетика имело, однако общую характерную деталь — быстрота его перемещения по всем трем плоскостям превосходила возможности истребителя.

— Не может быть, чтобы нам дали задание, которое невозможно выполнить! — горячился Заречнев, легкими щелчками гоняя по столу хлебный шарик, выполнявший «роль» «летучего голландца». — По определению — не может! Должна быть какая-то шняга, которая позволяет попадать в такую верткую мишень. Её не может не быть! Мы просто не можем её найти!

— Послушай! Давай проведем параллель со схваткой двух воинов. Каким оружием действуют воины во время поединка? Правильно — мечом, кинжалом, дубиной. И чем ближе противник, тем меньше оружие. Согласен?

— В принципе — да. Но какое отношение это имеет к воздушным боям?

— А прямое! Когда враг или враги очень близко к тебе, ты же стреляешь в них из тетивника? Нет! Стреломет эффективен на среднем и дальнем расстоянии. С другой стороны, если до противника — пятьдесят шагов, ты не кидаешь в него мечом, или кинжалом...

— То есть ты предлагаешь не стрелять в него с малых расстояний, сначала «разорвать» дистанцию?

— Вот именно!

— Ну, ты голова, Ар'рахх! Ну, молодец! Будем надеяться, что твоя теория окажется верной!

Утро подтвердило правильность мыслей зеленого верзилы. Но только частично. Долетев до «зоны» бывшие гладиаторы, как и намечали с вечера, «разорвали» дистанцию между своими пушками и вертлявой стальной «птичкой». Мишень скользнула вперед, обрадованный Заречнев «подловил момент», поймал в перекрестье прицела «голландца» и с наслаждением нажал на спуск.

Круглый бок самолета-разведчика окрасился искрами отрикошетивших снарядов.

— Вот так тебе! — заорал Сашка, с чувством хлопнув ладонью по согнутому предплечью. Через несколько минут драк сообщил, что у него тоже есть попадание. Но радость бывших гладиаторов была недолгой.

В «мозгах» воздушного разведчика что-то произошло, он резко поменял тактику. Заключалась она в том, что «летучий голландец» больше не позволял преследователям выйти на среднюю дистанцию — наиболее удобную для поражения его именно при такой тактике.

«Хитрая» машина, словно издеваясь над самомнением бывших охотников за артефактами, уверовавших, что уж теперь-то они точно «поймали за хвост» своего воздушного противника, все время работала тягой двигателей так, что они или проскакивали мишень на большой скорости, или не могли попасть в «железного птеродактиля» из-за слишком большого расстояния.

Пришлось признать, что тактика, предложенная Ар'раххом — хороша, но только при определенных условиях. Нужно было придумывать что-то еще.

Вечером у друзей от расстройства даже пропал аппетит. Они добрались до столовой как обычно — самыми последними, совсем уж вяло пожевали «дежурный» ужин. Заречнев меланхолично шевелил вилкой по тарелке, накручивая на зубья спагетти, драк без привычного наслаждения обгладывал индюшачью ножку.

Неожиданно дверь в столовую распахнулась, в неё во главе довольно большого «табунка» девиц валился Максим. По нему и его спутницам было видно, что Макс нашел-таки способ превратить брагу в «самогоночку». Замыкал кавалькаду людей, взбодренных горячительным, курсант второго года обучения — тот самый, с борцовской походочкой.

Компания увидела припозднившихся летунов, тут же направилась к ним. По лицу Макса было видно, что он уже «созрел» для пьяных приключений, по лицу борца — тоже. «Странно. — думал Сашка. — Почему всегда — так: мерзавцы и подонки очень легко находят друг друга практически в любом коллективе, быстро «корешатся», вместе начинают творить подлости. У них, что — в геноме заложена способность сразу видеть такого же мерзавца, как и они? Может, у них на лице есть какой-то особый знак подлости, незаметный для других, более порядочных людей»?

То, что будет происходить в дальнейшем, было понятно и дураку. А бывшие гладиаторы глупцами не были.

Сашка встал, (драк почти синхронно сделал то же самое) подошел к стене, встал так, чтобы избежать подлого удара в спину. Их полукольцом окружили курсанты.

Макс и «дед»-борец явно были настроены подраться. Но чтобы кинуться с кулаками, нужен был какой-то повод, пусть даже самый формальный. Повода не было. Но его можно было создать. Например, «поговорив по душам».

— Ну, чё, земеля? Как успехи? — дыхнул перегаром в лицо Заречневу Максим. — Всех телок перетрахал, пока мы с ребятами гнобились на этих самолетах?

Отвечать что-то на любой, даже самый идиотский вопрос — это признавать право за спрашивающим его задавать, и его право знать ответ на него. Сашка промолчал. Ар'рахх, разумеется — тоже.

— А!!! Он не хочет разговаривать с нами! Он выше нас всех! Он и его зверюга — самые крутые в этом гадюшнике! Чё, в морду давно не получал, сука? — он демонстративно широко размахнулся, якобы для удара. Александр спокойно посмотрел ему в глаза. Макс легко остановил руку в десятке сантиметров от лица бывшего гладиатора.

— Чё, сучёнышь? Драться не хочешь? Ссышь? Или за друга своего хвостатого боишься?

— Да, ты прав — драться я с тобой не хочу! Думаю, для тебя не секрет, что большинство из нас погибнет. Я хочу погибнуть как солдат, как воин, а не как последняя пьянь в банальной драке.

— Ты, чё, воевал?

— Да. В Чечне?

— И где? Александр назвал место.

— А что же ты сразу не сказал?!

— А зачем? Да никто и не спрашивал.

— Выпьешь с нами? Дома-ашняя!! — он ловко вытащил из кармана фляжку, булькнул ею перед лицом Заречнева.

— Нет, спасибо. Как-нибудь в другой раз. Максим отпил из фляжки, побрел к выходу. Девчонки потянулись следом. Неожиданно от толпы отделился «дед». Он молча подскочил к Сашке и без замаха нанес мощный удар в челюсть.

Бывшего гладиатора поступок бывшего борца едва не застал врасплох. В последний момент он краем глаза успел заметить движение, а от всплеска адреналина его нервная система моментально переместила тело в «чупа-чупсовое» время.

Александр с некоторым недоумением смотрел, как борец мощно посылает свой кулак ему лицо, успел рассмотреть перекошенное злобой лицо, рельефные мышцы, рвущие форменку на груди.

А дальше тренированное тело сделало все само, без участия сознания новобранца.

Сашка дернул корпусом влево («дед» оказался правшой), под бьющую руку, и когда казанки курсанта звучно соприкоснулись с бетонной стеной позади головы Заречнева, открытой ладонью жестко встретил солнечное сплетение мерзавца.

Борец на несколько секунд застыл, переводя дыхание, сделал пару шагов назад. Он исподлобья с ненавистью посмотрел на Александра, что-то прорычал, сунул руку назад. Девчонки у двери завизжали. Максим побледнел.

Борец рывком выдернул руку из-за спины. В длани курсанта второго года обучения блестел большой широкий нож.

— Заз'а! Виц'у ш'амац, Ар'рахх! — громко сказал бывший гладиатор, увидев, что его друг намеревается вступить в схватку с человеком. Драк отступил.

Сашка наклонился вперед, встал в оборонительную стойку. Но, судя по тому, как этот «дед» держал кинжал, видно было — владеет он им неплохо. Вряд ли схватка будет простой. И все же... Он уже принял решение никого сегодня не убивать и намеревался твердо придерживаться его до конца.

— Нож положи! — раздался от двери спокойный мужской голос. Говоривший был крепкий парень повыше среднего роста, на вид — довольно крепкий. И еще — он был постарше любого из тех, кто сейчас присутствовал в столовой. — Я что, неясно сказал? Нож положи! — Повторил он, делая шаг внутрь. Бывший борец опустил голову, сделал несколько шагов назад, бросил нож.

— Еще раз увижу что-нибудь такое, отрежу уши! — так же спокойно пообещал «деду» мужчина. — Вместе с головой! Борец быстрым шагом покинул столовую.

Крепкий подошел, не глядя на бывших гладиаторов подобрал клинок, так ничего и, не сказав, пошел к выходу.

— Кто это? — поинтересовался у Макса Сашка после того, как захлопнулась дверь за незнакомцем.

— Это? Это наш новый инструктор. Женька Дягилев.

— Инструктор по чему? По рукопашке, что ли?

— Нет, по полетам. На тяжелых истребителях-штурмовиках. Ну, тех, которыми сразу по два пилота управляют. Знаешь, какие это дуры? Во! — он развел руками, показывая, какого размера «дуры» — истребители.

— А ты откуда знаешь? В нашем ангаре таких нет.

— Зато есть в других.

— И как ты туда попал?

— А это неважно! В ангаре тяжелых истребителей есть здоровенный генератор. Он все время теплый, почти горячий. Знаешь, как около него хорошо бражка вызревает? — он засмеялся и ушел из столовой. Сашка и Ар'раххом снова остались одни.

— Зачем ты меня остановил? — спросил драк, сжимая и разжимая свои страшные трехпалые клешни. — Я просто разорвал бы его на части.

— Вот поэтому и остановил! Чем меньше людей пострадает от тебя, тем выше шанс, что тебя не убьют где-нибудь исподтишка.

— А тебя — не убьют?

— Я — человек. Мне могут простить то, что никогда не простят тебе. Хотя за желание помочь — спасибо, конечно. Я перед тобой в долгу.

А знаешь, этот Макс меня на одну мысль натолкнул. Помнишь его первый «полет» на симуляторе?

— Если честно — не очень. Для меня все люди — на одно лицо.

— Ну, да. Я опять забыл. В общем, суть вот в чем. Когда он «взлетал», то он так двигателями двинул, что его виртуальный самолет едва не совершил в воздухе кувырок.

— Ну да, что-то такое припоминаю. Помню, все тогда чего-то смеялись. Ну, а при чем здесь мы?

— Мы? А мы очень даже при чем? Знаешь, почему у него кувыркнулся истребитель? Потому что изменился вектор тяги двигателя.

— Ну, и что?

— А что, что если мы изменим вектор тяги моторов, то значительно повысим маневренность самолета.

— Возможно. Но как это сделать?

— Вручную. Мы же отклоняем двигатели на посадке? Отклоняем? Тогда почему бы это же не сделать во время полета?

— И ты знаешь, как это делать?

— Нет. Но будем пробовать!

— Как?

— Как, как? Ты как ребенок, Ар'рахх. Способ тут только один — метод научного тыка. Что это за метод, зеленый верзила уже догадывался. Поэтому и спросил:

— Как у тебя настроение?

— А что? Хочешь испортить?

— Нет. Но придется.

— Что ты опять удумал, зеленокожий брат мой?

— Идея в твою голову пришла хорошая. Но неплохо бы её сначала опробовать на тренажерах.

— Что, прямо сейчас?

— А когда? Завтра с утра — полеты. Снова будем гонять этого чертову железную птицу.

— Да! Тут ты прав! Пошли!

Отец Диты был очень рад встрече с дочерью. Много лет назад Дону, тогда еще очень молодому ученому, сказочно повезло. Причем повезло — дважды. Первый раз — когда он повстречал девушку, очень скоро ставшую его женой, второй — когда ему и его молоденькой жене за его гениальные научные открытия разрешили завести ребенка — вне очереди.

Дита росла очень ласковым, любознательным ребенком. Дон очень много времени возился с единственным чадом, родители дали ей прекрасное образование.

У Диты оказались внешность и характер матери. Любознательность сочетались в ней с непоседливостью, ласковость — с требовательностью и даже жесткостью.

Примерно восемьсот лет назад неожиданно погибла мать Диты — нелепо, возвращаясь в Город Богов из какой-то краткосрочной поездки. Их космолет настиг спонтанный выброс плазмы с поверхности светила. От корабля не осталось даже оплавленного кусочка металла или керамики — все превратилось в космическую пыль. Обычно всплески активности центрального светила «родной» звездной системы заранее прогнозировались, но тут...

Через год в чьи-то семьи в Городе Богов пришел праздник. Здесь родилось два крохотных элоя — «замена» погибшим бессмертным.

Отец безумно любил мать Диты. Любил так сильно, что после её гибели ни разу больше не женился.

Дон назначил дочери встречу в своей прибрежной вилле, расположенной на восточном побережье Океана — именно так незамысловато и просто на планете бессмертных именовался «водоем», омывающий со всех сторон единственный континент Города Богов. Давным-давно множество мелких, средних и крупных городов слились в единый мегаполис, который они назвали опять просто и незамысловато — Город Богов.

Отец сидел в плетеном кресле на большой открытой мансарде, обращенной к побережью. Дита знала — это его любимое место. С тех пор, как отец вернулся с Геи, он полюбил прибой; мог часами сидеть и смотреть на волны, накатывающие на пологий песчаный берег.

Дон не обернулся, заслышав шаги дочери в глубине дома. Дита знала эту привычку отца и никогда не обижалась. Она прошла по мансарде, присела в соседнее кресло.

Сын и дочь долго молчали; было уже понятно, что разговор легким не будет. Начинать не торопился никто.

— Я слышал, у тебя — новый набор. Транспорт привез очередную группу новобранцев. — издалека начал Дон.

— Да, все как обычно. А почему тебя это интересует?

— Я же знаю кое-кого из твоего очередного набора. Думаю, для тебя это не секрет. Наверняка ты проверила все файлы, связанные с последним «реалом». — усмехнулся отец.

— Да, разумеется, проверила. Я нашла информацию, что ты проигрался на тотализаторе «реала». Много просадил?

— Много.

— Всё?

— Больше... На мансарде повисла тяжелая тишина.

Ситуация оказалась сложнее, чем предполагала Дита. Намного сложнее. В истории Города Богов было много случаев, когда элои проигрывались, как говориться — «в ноль». Но бессмертие — уникальный ресурс. Почти всегда проигравший после «падения вниз» находил возможность вернуть свою прежнюю жизнь. Все менялось, когда элой «уходил в минус», то есть проигрывал те средства, которых у него не было или те, которые ему не принадлежали. Иначе говоря — чужие деньги. А этого не прощали. Хочешь рисковать — рискуй. Но зачем же лезть в чужой кошелек?

— «Минус» большой?

— Сто тысяч кредитов.

Дита мысленно ахнула. Это были очень большие деньги. Её шикарные апартаменты в полукилометре от поверхности стоили всего три тысячи кредитов. Дороже жилье было только в километровом небоскребе Голубая Стрела, в самой сердцевине Города Богов. Но там жили практически одни аристократы.

Отец, разумеется, никогда не попросит продать её жилье, но... Отчего-то он уверен, что именно так оно и будет.

«Судя по всему, свои апартаменты он уже продал. — думала Дита, не отрывая взгляда от линии, где море сливалось с небом. — Или заложил. Неспроста же он назначил мне встречу именно на вилле. Но если я продам и свои апартаменты — тоже, где я буду жить, когда вернусь в Город Богов? Неужели на этой же вилле, вместе с отцом? Можно, конечно, снять бесплатную квартиру на нижних этажах, но...

Жаль, конечно, но с апартаментами придется расстаться. Отца одного бросать в такой беде нельзя. Да, он сам виноват, что оказался в такой неприглядной ситуации, но это вовсе не означает, что я должна отвернуться от него только потому, что он допустил пусть и большую, но оплошность.

В конце концов, проиграть в тотализатор все состояние — это ведь не преступление. Порок — да. Но ведь отец никого не убил, не обманул...

Нет безвыходных ситуаций, пока элой жив. Необратима только смерть, а долги... Сегодня они есть, а завтра, возможно, о них можно будет вспоминать со смехом. Но где взять недостающую сумму? В долг мне, учитывая ситуацию с отцом, никто не даст. Что же делать»?

— Что ты планируешь предпринять? — спросила он у отца.

Дон помедлил, сомневаясь, стоит ли продолжать и без того тяжелый разговор. Но, видимо, у него просто не было иного выхода.

— Я видел, как смотрел на тебя этот человек...

— Я тоже видела. Ну, и что? Это еще ни о чем не говорит. Да, кстати... Ты хочешь сказать, что трансляция «реала» продолжается? А как же правила?

— Правил никто не нарушал. У меня есть доступ к кое-каким закрытым пока файлам...

Ты помнишь тот ящик с золотом, который твой курсант совместно со своим хвостатым другом утопили в озере?

— Разумеется. Как и то, что кое-какие «горячие головы» предлагали послать за ним «гонца».

— В нарушение права собственности? Ведь по существующим законам собственниками золота являются эти ребята.

— Ну, что ты предлагаешь?

— Этот человек наверняка влюблен в тебя. Я думаю, он не откажет тебе, если ты попросишь его помочь тебе.

— Но вообще-то — это не очень порядочно — манипулировать низшим существом, пользуясь его чувствами. Не забывай: для них мы — Боги.

— Были Богами. Сейчас на Гее совсем другие религии. Впрочем, это — лирика. А правда такова, что даже с учетом продажи твоих и моих апартаментов мне нужно где-то найти девяносто пять тысяч кредитов.

— А какой срок тебе дали твои кредиторы?

— Сто дней.

— Я могу узнать их имя?

— Можешь. Кредитор, собственно, один. Это Джаддафф. Дита едва не застонала.

С учетом того, что глава клана сам «угорел» на просто фантастические «бабки», худшего варианта быть просто не могло. И все же...

— Я хотела бы встретиться с ним.

— Зачем? — мгновенно насторожился Дон.

— У меня есть кое-что для него. Долг он тебе простит, но, возможно, отсрочит его выплату на один год. А за год может много чего измениться. Ты можешь организовать мне встречу с ним?

— Это не так просто. Этот Сенатор — самый влиятельный элой на этой планете. Да, пожалуй, и на многих других — тоже.

— Так когда?

— Ну, если ты настаиваешь... Послезавтра мы встречаемся с ним.

— Где?

— Разумеется, у него в шпиле Голубой Стрелы. Вот приглашение-пропуск.

— Я заберу его у тебя. А еще лучше — я его у тебя куплю. Или выменяю. Например, на мои апартаменты. Ты согласен? Дон опустил голову и молча кивнул.

— У меня к тебе будет еще одна просьба. В списке выигравших фантастические деньги на тотализаторе я увидела несколько знакомых имен. Я хотела бы встретиться с кое-кем из них.

— С кем именно? Бессмертная назвала имя. Дон подумал, опять кивнул головой:

— Это тоже можно устроить. Тебе когда нужно?

— Лучше — завтра. Можешь?

— Постараюсь.

Ал-Май, судя по двойному имени, происходил из плебса западного побережья континента. Элои западного этноса отличались особой любовью к азартным играм, многие из них потеряли все, слишком увлекшись игрой на тотализаторах. Впрочем, некоторым — везло. Ал-Май был из последних. Во время последнего «реала», поставив на землянина, элой «поднял» такие деньги, которых ему может хватить на безбедную жизнь не на одну сотню лет. При условии, конечно, что он не проиграет их в очередном «реале» или на Дне Патруля.

Ал-Май жестом пригласил Диту пройти и присесть в кресло своего нового офиса, который он приобрел после своего фантастического выигрыша.

Просьба о встрече со стороны Дона была не совсем неожиданной для Ал-Мая. Он ждал чего-то подобного сразу после того, как узнал результаты тотализатора. И все же одно дело — предполагать, и совсем другое — принимать у себя одну из ярких представителей научной элиты бессмертных. Ал-Май был польщен.

Он понимал, что этим визитом обязан только проигрышу отца Диты. Это очень грело его самолюбие. И вообще, в последнее время его мнение о себе очень сильно изменилось. Разумеется, только в лучшую сторону.

— Чем обязан? — расплылся в улыбке хозяин офиса.

— Весь Город Богов говорит только о твоем невероятном выигрыше. После твоей удачи ты стал влиятельным элоем, твой офис находится рядом с Голубой Стрелой. Мне говорили, что теперь ты можешь решать очень серьезные вопросы. Мне нужен твой совет...

Ал-Май промолчал, подпер рукой подбородок, задумчиво посмотрел на гостью.

Дита была восхитительна. Потрясающей красоты лицо, густые каштановые волосы, высокая упругая грудь, длинные стройные ноги, как магнитом, притягивали взгляд удачливого игрока, заставляли подрагивать руки. У Ал-Мая стало учащаться дыхание, его разыгравшееся воображение рисовало прекрасное тело гостьи на роскошной кровати его новых апартаментов... Он непроизвольно сглотнул слюну, что не укрылось от проницательной Диты.

— Какой совет я могу дать столь прекрасной женщине? Прекрасной и, как известно, очень неглупой. Очень неглупой. Чего ты хочешь?

— Недавно у меня появился новый курсант. Землянин. Ты его знаешь. Да-да. Я говорю об Александре — том самом, который был ключевой фигурой «реала» — того самого, в котором некоторым бессмертным просто сказочно повезло.

— Я рад за тебя. Мне, как известно, это тоже, очень приятно! — не смог не напомнить о своей удаче Ал-Май.

— Он появился не один. Вместе с ним в мою Академию явился целый ворох проблем. Всего за несколько дней его пытались убить не менее трех раз. Все земляне, как хорошо известно — смертны, так что гибель одного из них — незначительная потеря как для их популяции, так для Академии.

Но есть один момент, который меня беспокоит. Исполнители «мести» со стороны проигравших — субъекты не очень сообразительные, даже грубые, я сказала бы. И не знаком такой инструмент, как скальпель, они в своей «работе» предпочитают лом. Или колун.

— Я не знаком с такими инструментами, как «лом» или «колун», но, очевидно, это что-то большое и тяжелое?

— Да, ты правильно понял меня. Так вот, этими самыми «инструментами» едва не попали по мне. А это, как ты понимаешь, мне не доставляет никакого удовольствия, скорее наоборот.

— И что же ты хочешь от меня?

— Может, ты как-то можешь повлиять на решимость некоторых проигравших во что бы то ни стало отомстить землянину? Хотя бы на время. До той поры, пока он не покинет Академию.

— Я знаю и тех, кто проиграл и тех, кто выиграл. Это очень влиятельные элои. Мой «калибр» не идет ни в какое сравнение с их влиянием. Что касается этого человека... Напрасно ты о нем беспокоишься. Он — отработанный материал. На его жизнь сейчас я не поставил бы и кредита.

— А на смерть?

— И на смерть — тоже. Я вообще не хочу больше ничего слышать об этом «реалисте». Так что извини, но помочь ему я не смогу ничем. Впрочем, я могу помочь тебе и твоему отцу...

— И как же?

— Я могу одолжить вам небольшую сумму. Ну, скажем, тысяч сто кредитов. Срок — на ваше усмотрение.

— А что взамен?

Ал-Май почувствовал горячую кровь, хлынувшую в его промежность, облизал пересохшие губы, проглотил комок, застрявший в горле.

— Взамен ты проведешь со мной один месяц на Райских Островах. Всего один месяц!

Он снова облизнул губы, положил ногу на ногу — желание обладать гостьей становилось просто нестерпимым.

— Да, предложение очень интересное... Можно, я сначала обдумаю его?

— Ну, зачем же ты так? — ирония Диты не укрылась от удачливого игрока. — Я же хочу помочь вам от чистого сердца. Дита засмеялась, встала, пошла к двери.

— Я с тобой свяжусь, как только основательно обдумаю твое щедрое предложение. Бесшумно закрылась дверь лифта, поглотившего бессмертную. Ал-Май из-за стола так и не встал.

Едва Дита вышла покинула небоскреб, котором теперь обитала азартная душа Ал-Мая, на её руке тоненько запищал видеофон. Звонил... Джаддафф. Бессмертная слегка опешила. Разговор с всемогущим Сенатором в её сегодняшние планы не входил. Но и не ответить было нельзя.

— Здравствуй, дочка! — приветливо улыбнулся ей с экранчика видеофона могущественный Джаддафф. — Твой отец сказал мне, что передал свой пропуск-приглашение тебе. Я помню, что Дону встреча была назначена на завтра. Но не согласишься ли ты уважить старика? Может, ты заглянешь ко мне в офис? Например, прямо сейчас? Надеюсь, ты не очень далеко от Голубой Стрелы?

Джаддафф практически прямым текстом казал, что знает, где она находится, как и то, что не хочет, чтобы у неё был лишний день на подготовку к встрече с ним. Дита вынула из нагрудного кармана черный квадрат пластикового пропуска-приглашения, задумчиво повертела в руках. «Если я попрошу о встрече завтра, Джаддафф может и не найти для меня время — может быть, даже никогда не сможет найти. А мне встреча нужна больше, чем ему. А еще он понимает, что вот эти мои движения по разным офисам могут привести к тому, что я найду необходимую сумму для уплаты долга. Судя по тому, как вовремя Сенатор позвонил, он слышал весь наш разговор с удачливым игрочишкой. Слышал и боится, что я соглашусь. Но он этого почему-то очень не хочет. Почему? Может, у него в отношении меня и моего отца какие-то свои планы? Интересно, какие?»

— Я, действительно, совсем рядом с вашим офисом и с удовольствием поднимусь к вам в офис. На каком этаже ты сейчас находишься?

— На двухсотом. Проходи, я предупрежу охрану, чтобы она тебя пропустила.

«Зачем? У меня же есть ваш пропуск?» — хотела сказать Дита, но вовремя промолчала. Пропуск-то был на завтрашний день.

Охрана — угрюмые приземистые «шкафы» в темной форменной одежде с планеты Ам-Бал придирчиво осмотрели Диту с головы до ног, о чем-то поговорили с начальником службы охраны Сенатора.

— Проходите! — буркнул один из них, мгновенно потеряв к ней интерес, как только было получено разрешение на её допуск в «святая святых» — в самый элитный на планете комплекс административных и жилых помещений Голубая Стрела. Бессмертная прошла к лифтам, наугад выбрала два из них. Двери открылись почти одновременно.

Дита вынула пропуск, незаметно отпустила его в щель почти закрывшейся двери соседнего лифта, а сама проскользнула в другой...

Обстановка в рабочих апартаментах главы самого могущественного клана Города Богов Диту не просто поразила; она её потрясла. Потрясла своей простотой, даже аскетизмом. Широкий стол с массивным резным креслом, на котором сидел Джаддафф и еще один — длинный, овальный, в окружении ровным рядом довольно жестких деревянных стульев. Большой светильник на весь потолок, экран компьюзера на столе хозяина офиса... Вот, пожалуй, и все.

Бессмертная в нерешительности остановилась у входа, размышляя, в каком направлении ей двигаться — к Т-образному столу Джаддаффа, или присесть где-нибудь у овального «общего» стола.

А Сенатор не спешил ей помочь определиться в выборе. Видимо, анализ её поведения в этот момент тоже был частью какой-то игры, которую затеял самый могущественный аристократ Города Богов.

«Ну, если это игра...» — думала Дита, пристально глядя на все еще молчавшего Джаддаффа. — «Тогда мы тоже ведь не вчера родились. «Играть» умеем».

Она повернулась и пошла к узкой части закругления овального стола — дальней от стола хозяина офиса. Теперь, чтобы ему поговорить с ней, ему придется выйти из-за своего и пройти через все апартаменты. Иначе они просто не услышат друг друга. А кричать в собственном офисе самому влиятельному элою планеты все-таки не пристало.

На породистом «бульдожьем» лице Сенатора появилось некое подобие улыбки, он встал и неторопливо, с чувством собственного достоинства пошел к Дите.

Джаддафф подошел совсем близко, взял гостью за руку, прислонил её к своим губам.

— Кажется, именно так твои любимые земляне выражают признательность даме, которая им нравится? — сказал он, присаживаясь недалеко от Диты. Бессмертная промолчала, выжидательно глядя прямо в глаза Сенатора. Безмолвный поединок, впрочем, продолжался недолго.

— Ну что же. Я, кажется, стал забывать, что под внешностью самой красивой женщины нескольких планет скрываются не менее замечательные мозги.

Вот что, дочка! Ты прости меня, старика. Наш сегодняшний разговор мне не хотелось начинать непосредственно с главного. Вопрос слишком непростой; ты даже не подозреваешь, насколько мне тяжело начинать нашу беседу...

Первое. Ты напрасно заподозрила меня в слежке. Необходимости в этом не было. Действительно, в пропуск вживлен чип, с помощью которого мы отслеживаем, где он находится. А так как твой отец никогда бы не пошел к Ал-Маю, я предположил, что у него была ты, а «счастье» встречи с самым богатым и влиятельным элоем в нашем городе Дон «доверил» своей дочери, то есть тебе. А коли так, то зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? Не так ли?

Второе. Покушения ты не опасайся. Мои охранники почти сразу нашли выброшенный тобой пропуск. Ну, а теперь — о деле.

Прошу прощения, но постарайся не кричать и вообще — держать себя в руках. Хорошо?

Дита сглотнула слюну и кивнула. Все происходящее все больше напоминало ей дурной сон и нравилось все меньше и меньше.

Джаддафф встал, отошел на несколько шагов от стола, стал снимать с себя верхнюю одежду.

Дита напряглась, но со стула не встала. Вряд ли Сенатор стал бы устраивать для неё стриптиз, или готовился к насилию над ней. Здесь было что-то другое.

Оставшись в одних трусах (кстати, также из довольно простой ткани) элой одной рукой коснулся предплечью другой руки. В той что-то негромко хрупнуло и она... осталась в руке Сенатора. Джаддафф вернулся к столу, присел на стул, оставшейся рукой коснулся колена ноги... Предплечье и голень с глухим стуком покатились по столу.

Дита со страхом уставилась на «запасные части» богатейшего элоя планеты, но так ничего и не сказала.

— А как же клонированные органы? — наконец, услышала он свой собственный сдавленный голос.

— А вот так, дочка. Кто такой клон? Это — такой же, как мы, элой, только выращенный по специальной программе ускоренного роста. Выращенный, как ты помнишь, на другой планете. А что такое другая планета? Это другая гравитация, другое светило, другая пища — все другое. И выходит, что из моего или твоего генетического материала получается в общем-то другой элой.

Если у такого клона забрать руку и ногу для меня, то она приживается на теле очень плохо, или не приживается совсем. Поверь — проверено многократно. Есть еще один момент.

Рука или нога сами по себе не вырастают — только совместно с телом, так сказать. А тело — это не только руки, ноги, печень или сердце. Тело — это, прежде всего разум. А самое главное — душа.

И получается так: забирая «запасные части», мы убиваем элоя очень похожего на нас. Еще и — наделенного собственной душой. По сути, это — узаконенное убийство.

— А разве есть другой выход? Кто-то все равно должен жертвовать собой, чтобы жили другие.

— Вот видишь, как идея жертвенности землян глубоко пропитала твое сознание. Настолько глубоко, что ты просто не хочешь понять, что существуют и другие способы решения вот таких проблем. — Джаддафф приподнял и со стуком бросил на стол одну из своих «запасных частей».

— И какой же?

— Вот об этом я и хотел сегодня поговорить с тобой. Да-да, именно с тобой, а не с твоим отцом. Да и не отец он больше тебе...

— Это как — так?

— Погоди, все расскажу. Но все — по-порядку.

Глава 6. «Пилюля» от крутизны.

— Ты никогда не задавала себе вопрос: сколько научных открытий совершил твой отец за последние сто, двести лет? Не задавала? Так задай! И знаешь, какой ответ ты получишь?

Ни одного! Ни одного серьезного научного открытия за последние триста лет! Для такого ученого, как Дон, это все равно что умереть.

Причина такого странного научного «неурожая», в общем-то, банальна. Дон — это не тот Дон, который был твоим отцом.

Твой настоящий отец погиб пятьсот лет назад. Точнее — почти погиб. Ты, наверное, помнишь, он пытался предотвратить появление ядерного оружия на одной из планет. Теперь этот участок Галактики называют Пиратским Миром. Считал, что люди сами не смогут удержать контроль над средством, которое способно уничтожить все живое на планете.

Это он и его сподвижники пытались остановить испытания ядерного оружия, они даже намеревались перехватить и отключить ядерную бомбу — ту, которая взорвалась на севере Гаусса. Разрушить, пока она находилась под брюхом самолета-носителя, и потом, когда она на планете падала к поверхности.

Ты знаешь, что им не удалось это. Бомба взорвалась... Однако ты не знаешь, что было потом.

Капсула, изготовленная из сверхпрочного материала, едва не испарилась. Вся группа погибла. Но твой отец каким-то чудом уцелел. Впрочем, лучше бы он погиб. Вот, посмотри, что от него осталось.

Пальцем правой длани он коснулся запястья левой «руки», лежавшей на столе.

Из центра стола выехал экран стереовизора. Дита наклонилась вбок, чтобы рассмотреть, что на нем изображено.

Экран показывал бесформенный кусок мяса, сохранивший следы страшных ожогов и увечий.

— У твоего отца не поврежден только мозг и один глаз. Чтобы не заставлять его страдать, мы погрузили его в искусственную кому. Можно сказать, что Дон спит глубоким, почти летаргическим сном. И он будет находится в нем столько, сколько потребуется времени.

— Потребуется — для чего?

— Для того чтобы найти лекарства, препараты, лечебные средства, чтобы восстановить его плоть — такой, какая она была до ядерного взрыва.

— Это невозможно!

— Не знаю... Не знаю... Но твоя мать считала иначе.

— Ты знал её?

— Знал. Разумеется, знал. И не только знал. Я даже делал предложение руки и сердца твоей матери. Но она предпочла твоего отца.

— Ты, аристократ — предложение простой плебейке?

— Да, плебейке. Но не простой. Твоя мама была очень красива. Очень. Так же, как и ты сейчас.

— А откуда возник это, второй, «дублирующий» Дон?

— Его мы клонировали по просьбе твоего отца. Он хотел, пока он находится в коме, пока не найдено средство от его «болезни», — Джаддафф ткнул культей в сторону куска мяса на экране, — за него в Городе Богов побудет его «заместитель».

Кто же знал, что «заместителю» придется играть роль твоего отца так долго?

Хотя все в целом шло нормально до той поры, пока клон твоего отца не стал играть на тотализаторе. Видимо, научный азарт, заложенный в геноме твоего папаши, в этом клоне дал вот такой выход.

— Не смей смеяться над моим отцом! Ты и ногтя его не стоишь, не смотря на твои миллиарды и триллионы!

— Не сердись, дочка! Я не хочу тебя обидеть. Дон был моим другом. Настоящим другом. Так же, как и твоя мать. Ты знаешь, почему она погибла?

— Официальная версия — несчастный случай.

— Это официальная версия. А хочешь знать, как было дело на самом деле?

— Хочу! Но откуда это можешь знать ты?

— Это я был пилотом того космолета, в котором твоя мать возвращалась в Город Богов из одной очень секретной экспедиции.

— Ты — пилот? Аристократ, глава богатейшего клана планеты — за штурвалом космолета? Поищи выдумку более правдоподобную, Джаддафф!

— Да, в это сложно поверить. Но есть ситуации, когда доверять нельзя вообще никому. Вообще. Даже собственным детям. Это была та самая ситуация.

— Ты можешь сейчас о ней рассказать?

— Могу. Но прежде ты должна знать, что есть знания, обладание которыми несут для тебя смертельную угрозу. Информация о причинах, почему погибла твоя мама — из их числа. Если ты готова рисковать собой, чтобы знать, скажи мне об этом сейчас. Или промолчи. И мы больше никогда не вернемся к этому разговору. Так каково твое решение?

— Рассказывай!

— Ты знаешь, что одна из важнейших сфер бизнеса Города Богов — это клонирование и все, что с ним связано. Клонов нужно выращивать, кормить, содержать; нужно проводить операции по замене или приживлению органов... Плюс фармацевтика... Все это приносит колоссальные деньги тем, кто так или иначе связан с клонированием.

— Ну, а при чем здесь моя мама?

— А мама покусилась на корову, которая дает золотое молоко. Много золотого молока.

— Решила убить всех клонов?

— Хорошо, если бы — так. Она пошла гораздо дальше. Не знаю уж как, но через каких-то капитанов-разведчиков дальнего космоса, через разбойников, авантюристов и просто искателей приключений она узнала, что есть где-то во Вселенной планета, на которой одно из животных выделяет вещество, которое полностью восстанавливает не только ткань поврежденного органа, но и весь орган в целом. То есть если ввести это вещество мне, то мои рука и нога отрастут заново. Представляешь, что это означало?

Это был бы крах всей индустрии клонирования. Как здесь, в Городе Богов, так и там. — он поднял палец кверху, «показывая» на планету, на которой выращивались клоны элоев.

Нужно отдать ей должное — она это понимала. В экспедицию, которая подтвердила бы или опровергла информацию о чудесном веществе, она отправилась в сопровождении всего двух смертных, заслуживших «прививку бессмертия». Это были люди — Гер и Улес.

Её экспедиция завершилась успешно. Планета была найдена, образцы вещества — собраны. Оставалась только дорога домой.

В целях конспирации она сделала несколько промежуточных остановок в различных звездных системах. Из последней «точки» перед отбытием в Город Богов её забирал я.

Достоверно установить так и не удалось — где произошла «утечка» информации о целях экспедиции и её итогах. Но результат есть результат — на обратном пути нас настиг непонятно откуда взявшийся сгусток плазмы. Образцы вещества, Гер, Улес и твоя мама погибли. Я остался жив только благодаря счастливому стечению обстоятельств. Мелкий метеорит зацепил обшивку космолета, я надел скафандр, чтобы выйти наружу и заварить пробоину. Как только я зашел в шлюзовую камеру — врыв. А ты знаешь, из какого материала строят камеры для шлюзования из космического пространства! Камера уцелела, но внутренняя дверь раскололась на части. Осколками двери пробило рукав и штанину. От потери крови потерял сознание. Очнулся, когда уже доктор из корабля контрабандистов ампутировал мне руку и ногу. В Городе Богов мне спасли бы и то и другое. Но до планеты было очень далеко, а корабельный врач не имел аппаратуры для предотвращения гангрены. В общем, с тех пор я — такой. С тех пор прошло не одно столетие.

Я вел очень замкнутый образ жизни, научился пользоваться протезами так, что никто и не догадывается, что я — инвалид.

Но только сегодня пришло время возобновить поиски того, что нашла твоя мама.

— Мне не управиться одной. Я не могу оставить людей надолго. Ты знаешь, что есть планета, за которую я несу ответственность.

— Перед кем? Перед кем ты можешь нести ответственность за людей, которые сами едва не погубили и свою цивилизацию, и вообще — все живое на планете?

— Перед Богом. Перед Создателем.

— Ты его видела? Общалась с ним? Или у тебя взыграл комплекс богини? Тебе понравилось быть для людей богиней?

— Нет. Но я знаю, что Он есть. И как не велика жизнь бессмертных, но заканчивается и она. А когда я умру, мне придется держать перед Ним ответ за все, что я сделала и не сделал за свою жизнь.

— Тебе не придется бросать твоих любимых «хомо сапиенсов». А в экспедиции тебя будут сопровождать два твоих новых ученика.

— Уж не этот ли землянин и его хвостатый друг? С чего бы это?

— Человека выбрал я. Ну, а драк — это его товарищ, напарник. Поверь — это очень интересная пара; они как тандем обладают уникальными возможностями. У тебя будет еще возможность в этом убедиться.

— Когда ты «завербовал» его?

— Разумеется, еще на Гее.

— И я могу поинтересоваться — почему?

— От тебя секретов — нет. Тебе хорошо известно, что у некоторых людей во время стрессовых ситуаций на доли секунды, или даже на несколько секунд спонтанно меняется скорость прохождения нервных процессов в нервной системе. Для них это выглядит так, словно это замедлилось время. В таком состоянии три секунды для них могут тянуться тридцать — то есть намного дольше, чем в обычной ситуации.

— Ну, а при чем здесь этот землянин?

— Он обладает редкой способностью «замедлять время» по своей воле. Кстати, он сам называет такие периоды в своей жизни, знаешь — как? Никогда не догадаешься!

— Так — как?

— «Чупа-чупсовое» время!

— Действительно, смешно. Его кто-то тренировал для этого?

— Нет, это его врожденная способность.

— Так вот почему он оказался на Дракии... Ты все продумал заранее! Но ты настоящий мерзавец! Редкий, но настоящий! Тебе не жаль было жизней тех пятидесяти землян, которые погибли вместо него!

— А не было никаких пятидесяти человек. Землянин был единственным пассажиром того транспортника, который потом сгорел в атмосфере.

— Так ты и это все спланировал заранее? А зачем же тогда — «реал» с его участием?

— Мне важно было посмотреть, как он будет вести себя на незнакомой планете, в новых условиях; способен ли самостоятельно решать задачи, которые перед ним возникают. Ты же знаешь — в дальнем космосе «нянек» нет, совета спросить не у кого, подсказка или помощь может идти годами. Элой или человек в дальней разведке может рассчитывать только на свои силы и только на свой разум.

— Ну, и как результат?

— Результат — положительный. Я рад, что не ошибся в выборе. Кстати, в целях воспитания в твоем рекруте еще больше самостоятельности я запретил Николаю давать им какие-либо подсказки во время обучения пилотированию летательным аппаратам. Пусть и дальше повышают свою сообразительность.

— Ну, ты и негодяй, Джаддафф! Ты использовал землянина «в темную».

— Что поделаешь!? Судьба смертного — игрушка в руках бессмертных. Все-таки они — низшие существа.

— Хорошо, что они этого не слышат. Но многие — догадываются. Кстати, я не разделяю твоего оптимизма по поводу участия землянина и драка в поисках «космического Грааля». Думаю, им не пережить Дня Патруля.

— Ты хочешь заключить со мной пари?

— Нет. Мне не на что его заключать. Ты знаешь, сколько мой... клон моего отца должен тебе.

— Разумеется, знаю.

— Скажи, пожалуйста, Джаддафф, а как же так получилось, что ты — такой умный, проницательный, опытный элой, уверенный, что землянин пройдет твое «испытание» «реалом», поставил на его смерть?

— Я не был уверен, что землянин справится. Но даже если это было бы и так, я все равно поставил бы на его гибель.

— Почему? Я не понимаю тебя.

— Вот и замечательно. И никто не понимает. После того, как я проиграл в тотализатор, поставив на его смерть, никому и в голову не придет, что я как-то причастен к его «вербовке» и тем паче — что намереваюсь в дальнейшем использовать землянина для самой секретной экспедиции за последнюю тысячу лет. Никто! Даже он сам! Думаю, он ненавидит того, кто изъял его с Геи и заставил бороться за жизнь на совершенно чужой планете.

— А ты — любил бы?

— Не знаю, если честно. Мне в такой ситуации находиться не доводилось. Так — как? Вернемся к нашему разговору после Дня Патруля?

— Вернемся. Если «твой» землянин выживет снова. Я лично очень в этом сомневаюсь.

— Я — тоже сомневаюсь. Всеведущи только Боги, мы — лишь простые бессмертные.

Да. И последнее. То, собственно, ради чего ты сюда пришла. Долг я вам не прощу. Но могу отсрочить его выплату. Скажет, на год. Хорошо? Думаю, за этот год произойдет много событий. Вполне возможно, что через год вы сможете отдать долг клона твоего отца сполна. Да еще и вам кое-что останется.

Ну, прощай! Проводить не могу, сама понимаешь... Может, как-нибудь в другой раз? — Он насмешливо посмотрел в глаза Дите.

«Железный птеродактиль» стал более-менее регулярно попадать в центр перекрестья прицела только к вечеру третьего дня после того, как Сашка с Ар'раххом стали использовать для управления самолетом изменение вектора тяги двигателей.

Поначалу все было даже хуже, чем при «обычном» способе пилотирования. При слишком резких движениях рычагами отклонения сопел двигателей истребитель «козлил», совершал кульбиты, сваливался в штопор...

К концу дня футболку на человеке можно было выжимать. Что Заречнев с некоторой долей показушности и делал, выбираясь из кабины и тут же, около ИПЛ-4, переодеваясь в сухую одежду.

Новобранцы при этом неизменно восхищенно молчали; «деды» тоже молчали. Но иначе — угрюмо, с плохо скрываемой неприязнью. Они словно знали что-то такое, что ужасно раздражало их при виде того, как «пашут» в своих кабинах бывшие гладиаторы. Знали, но все равно — молчали.

Николай Платонович довольно хмыкнул, когда Александр доложил ему, что задание выполнено — курсанты Заречнев и Ар'рахх в течение трех часов по три раза поразили летающую мишень из пушек.

— А вы меня не обманываете? — с легкой усмешкой поинтересовался он у Сашки. Тот опустил голову, часто заморгал, даже покраснел от обиды.

— А смысл? Какой смысл обманывать? Вы же все равно имеете возможность проверить — правду я Вам говорю, или обманываю. А если бы не имели? Что бы это изменило? Да ничего — ровным счетом. Как говорил в таких случаях господин Мюллер — «маленький обман рождает большое недоверие». Рано или поздно откроется, что Вас кто-то обманывал. Будет впредь такому человека вера? Да никогда! Седой спокойно выслушал запальчивую тираду курсанта. Ответил:

— Ну и отлично! Завтра у вас новое задание. Поразить мишень трижды в течение часа. Потом — перерыв один час. Затем — выполнить это задание еще два раза. Я думаю, вы справитесь. Нужно справиться. Сегодня я получил кое-какую информацию и вынужден интенсифицировать вашу подготовку. Послезавтра вы из «охотников» превратитесь в «жертву».

Да. И последнее. После выполнения завтрашнего упражнения зайдите на склад, получите кожаные перчатки для полетов. Все уже получили, остались только вы и Ирина.

— Обоим зайти?

— Я, что, как-то неясно выразился? Конечно — обоим!

— А нам никто ничего не говорил.

— Ну... Наверное, «умеете» заводить друзей.

Перчатки сидели на руке как влитые. Светло-коричневые, из мягкой и тонкой кожи, со множеством овальных отверстий для доступа воздуха. Они были похожи на автомобильные или велосипедные: у них также отсутствовали кончики перчаточных пальцев.

Сашка просунул руку внутрь, прижал «липучку» к запястью, несколько раз сжал и разжал кулак. Глядя на него, зеленый верзила проделал то же самое.

— А как вы смогли так точно их изготовить — без примерки? Особенно — ему! — кивнул курсант головой в сторону друга.

— Все очень просто, молодой человек. — ответил Николай Платонович, с нескрываемой симпатией глядя на то, как рядом примеряет свои перчатки Ирина. Похоже, и у неё, и седого начали формироваться довольно серьезные чувства друг к другу. — Когда вас сканировали, попутно с вас сняли все ваши антропометрические данные. Теперь мы можем изготовить для вас одежду или обувь в полном соответствии с вашими индивидуальными особенностями. Для кителя нет такой необходимости, а вот для подводного, диверсионного, стратосферного и космического обмундирования — такая потребность есть.

— Понятно! — протянул Сашка. — А что делать, если перчатки или обувь порвутся, или износятся?

— Ничего не делать. Приходите на склад и получаете новую пару. Её изготовят прямо при вас.

— Ага. То есть впрок ничего не делается?

— А зачем? Любой из курсантов может погибнуть в любой момент. Какой смысл напрасно расходовать ресурсы?

«Да, добрый Вы, Николай Платонович». — подумал Заречнев, косясь на седого. — «Другой бы убил, наверное. А Вы только напомнили, что жизнь новобранца — пшик». — но вслух ничего говорить не стал. — «Как говорил на Дракии один из аборигенов? Молчание — дороже золота»?

— А вот и ваше задание! — нарочито бодрым голосом сказал седой, поочередно касаясь своим сканером планшеток драка и человека. Утром, после завтрака, вы сможете его прочитать.

Нарочитая бодрость, впрочем, не обманула бывших гладиаторов. С такой интонацией седой говорил обычно в случаях, когда он приготовил курсантам какую-то «бяку».

«Бяка» для Сашки и Ар'рахха заключалась в том, что им нужно было продержаться против мишени ровно час.

Заречнев непонимающе пожал плечами (что ж в этом сложного-то?); зеленый верзила не разделил его мнения. Он исподлобья посмотрел куда-то вверх, очевидно, настраиваясь на серьезные испытания.

К вылету на полетное задание бывших гладиаторов почему-то собрались все курсанты, даже те, у кого полеты начинались только после обеда, причем — как новобранцы, так и более опытные «деды». Краем глаза Заречнев заметил в дальнем конце толпы даже нескольких инструкторов, включая Евгения Дягилева.

Все явно чего-то ждали. Чего-то такого, что непременно доставит всем массу удовольствия.

Сашка еще раз, более внимательно глянул в полетное задание, только сейчас обратил внимание, что зона выполнения упражнения очерчена окрестностями базы. Иначе говоря, все будут видеть, как «железный птеродактиль» сейчас будет гонять их, как гончая собака — зайцев. Взлетели нормально. Разошлись по секторам. И тут началось...

Беспилотная мишень за доли секунды зашла в тыл Заречневу, «приклеилась» к его хвосту и через пару секунд врезала длинной пулеметной очередью по двигателям Сашкиного истребителя.

Самолет дернулся, Александр от неожиданности рванул штурвал на себя, а рычаги управления вектором тяги двигателей — вперед. Истребитель закувыркался в воздухе, словно неловко брошенная детская игрушка.

В наушниках раздался громких хохот нескольких десятков луженых глоток — кто-то намеренно включил микрофоны на земле на полную громкость. Сашкину спину обдало жаром, а руки и лицо мгновенно покрылась испариной. Он справился с собой, кое-как выровнял самолет. В это момент «мишень» атаковала снова.

Пули с грохотом врезались в обшивку истребителя, рикошетили, оставляя на поверхности кабины и обшивки фиолетовые вспышки...

Заречнев справился, наконец, с волнением, стал резко бросать самолет в стороны, менять высоту, скорость — маневрировать с использованием всех возможностей истребителя.

«Птеродактиль» висел сзади, как привязанный. К звукам «отбойного молотка» бывший гладиатор довольно быстро адаптировался, хотя внутренне всякий раз сжимался, когда огненная струя «мишени» хлестала по кабине и по фонарю самолета. Избежать атаки, не смотря на все прилагаемые усилия, не удавалось.

«Ну, что же. Придется использовать запрещенные приёмы»! — подумал Заречнев, двигая вперед до максимума рычаг управления тягой двигателей. — «Иначе эта железяка нас просто доканает». Сашку вдавило в кресло. «Железная птица» пропала где-то сзади.

Почти час гонял Заречнев истребитель по кругу, прежде чем услышал в наушниках голос Николая Платоновича: «Ладно, я ставлю вам выполнение задания. Условно, конечно — за находчивость. Но знайте — завтра так легко не отделаетесь». А после обеда на летную базу вернулась Дита.

Александр с радостно-растерянном лицом вместе со всеми побежал встречать космолет бессмертной. Дита устало вышла на бетон летной школы, что-то сказала Николаю Платоновичу, не оглядываясь, пошла в сторону своих апартаментов. Космолет тут же поднялся в воздух и через минуту или полторы скрылся за горизонтом.

Сашка проводил её влюбленным взглядом; когда она скрылась за дверью здания, опустил голову, медленно побрел к своему самолету. Судя по очень довольному виду седого, он явно приготовил бывшим гладиатора какой-то очередной неприятный сюрприз. «Бяка» оказалась — всем «бякам» — «бяка».

«Охотником» стала совсем другая «игрушка». Полноразмерный беспилотный истребитель, вооруженный аж четырьмя крупнокалиберными пушками. В боевых операциях его не применяли — генераторы электромагнитных волн «альбатросов» богомолов электронные «мозги» самолетика выжгли бы за долю мгновения. Но в качестве учебного противника ему просто не было цены. Бывшие гладиаторы это «оценили» очень скоро.

БПЛА в маневренности своему «младшему» «коллеге», разумеется, уступал, но вот в остальном...

«Убежать» от него не удалось. При первой же попытке «свалить» он легко догнал самолет Сашки и... всадил в него из всех четырех пушек.

Причем метился, гад, в двигатели — по сути, единственное уязвимое место у летательного аппарата. А дальше произошло нечто совершенно невообразимое. И страшное. Двигатели заглохли. Истребитель клюнул носом вниз, стал сваливаться на крыло.

«Штопора нам еще только не хватало»! — почему-то совершенно спокойно подумал Заречнев, выравнивая самолет. — «Из этого летающего гроба не выпрыгнешь — парашютов-то нет. Что же делать-то? Что делать? Может, попробовать посадить его на воду»? — Сашка направил истребитель в сторону моря.

— Попробуй запустить двигатель! — неожиданно раздался в наушниках спокойный голос Дягилева. — Верхний должен заработать. Только быстрее. Времени у тебя меньше, чем ты думаешь!

Александр несколько раз щелкнул тумблером запуска двигателей. Тщетно. Моторы «молчали». Земля неотвратимо приближалась. Стало понятно, что до моря не дотянуть.

— Пробуй еще! — настойчиво повторил Евгений. — Двигатель должен запуститься.

И двигатель «ожил». Он несколько раз «чихнул», выплевывая из сопла куски снарядов и чего-то еще, а потом заработал ровно сильно, унося ИПЛ-4 от смертоносной поверхности.

— Как сесть на одном двигателе — знаешь? Или тоже подсказать нужно?

— Знаю. Как на обычном самолете...

— Тогда заходи на посадку. Но помни — БПЛА за тобой все еще охотится.

Заречнев прошел над полосой, стал делать «ухо», заходя на посадку. Откуда-то сбоку промелькнула тень, разом рявкнули все четыре пушки, «снося» самолет Александра с посадочной траектории. Беспилотник развернулся, заходя на повторную атаку.

Неожиданно словно из-под земли выскочил самолет Ар'рахха, сходу атаковал БПЛА. Пушки учебного истребителя буквально разорвали кормовую часть «охотника». Тот свернул с траектории, резко развернулся, уходя в сторону моря. Зеленый верзила «вцепился» в обидчика друга, как клещ в загривок собаки. Через несколько секунд он сблизился с ним... Застрекотали пушки, разбивая на мелкие части внутренности БПЛА. «Охотник» рухнул в море, усыпав поверхность воды вокруг себя сотнями фрагментов своих двигателей.

Впрочем, этого Александр уже не видел. Он выполнял новое «ухо», чтобы еще раз зайти в начало ВПП.

— Кто рассказал вам, как можно выполнить ваше последнее задание? — заложив руки за спину и спрятав в них свою неизменную указку, говорил Николай Платонович, строго глядя на бывших гладиаторов. Вопреки обыкновению, на этот раз он не стал ждать вечера, а устроил «разбор полета» сразу после его завершения.

Заречнев растерянно посмотрел на Диту, неприязненно-равнодушно взиравшую на происходящее, перевел взгляд на Ар'рахха. Ситуация складывалась весьма щекотливая. Сказать, что «это — не я, это — он», было бы, по сути, предательством друга, только что спасшего ему жизнь. А других вариантов ответа все равно не было. Сашка молчал, не зная, что ответить.

— Ладно, в молчанку играть с вами я все равно не буду — времени нет. Но вы знайте — я все равно узнаю, кто вам подсказал способ, с помощью которого вы можете выполнить мое последнее задание.

— Никто ничего нам не подсказывал! — неожиданно подал голос молодой следопыт. — Это моя инициатива. Когда я увидел, что БПЛА повредил самолет Саш'ша, сразу решил уничтожить эту злую стальную птицу. Седой и Дита переглянулись, на их лицах появились улыбки.

— Ну, если это так, ты вы просто гений, молодой че... Э-э-э... В общем, ты молодец, Арах! — замялся Николай Платонович, по привычке едва не назвав драка молодым человеком. — У нас курсанты неделями бегают от «охотника», пока сообразят, что лучшая защита — нападение и единственный способ выполнить задание — это уничтожить «охотника». А некоторые до этого так и не доходят.

— И что с ними потом бывает?

— А что было с тобой сегодня? Погибают они. Погибают, и все. Программа БПЛА построена так, чтобы преследовать «противника» до тех пор, пока он не будет уничтожен.

— А что же Вы сразу не сказали? Если бы не Ар'рахх, он меня неделю бы гонял. Я же не знал, что его можно сбивать. И вы не сказали. У нас на Земле вообще-то такие вещи называются иначе — «подстава».

— Ты — не на Земле. И как эти вещи называются «у вас на Земле», можешь забыть. А насчет того, что не сказали, то позволь спросить: а голова-то тебе зачем? Может, ты в неё не только кушать будешь, но и начнешь использовать по прямому назначению — начнешь думать? Хотя бы время от времени?

И насчет недели ты подзагнул. БПЛА сбил бы тебя в следующем же вылете — готов поспорить на что угодно.

Так что если хочешь выжить, хочешь в отпуск слетать домой, на Землю, учись думать. Храбрости тебе не занимать. Но, поверь, отвага способна решить не все вопросы. Ты можешь даже отдать свою жизнь, защищая, например, того, кто тебе дорог. Но проблемы это не решит. Не ты должен жертвовать собой, умирать, защищая дорогих тебе людей или свой мир. Пусть за свою родину умрет твой противник. Победил не тот, кто пожертвовал собой и умер. Победил тот, кто остался жить, а его противника больше нет. Смысл победы — в том, что после неё. Это не умаляет заслуг героев, отдавших свои жизни во имя победы. Но если в конечном итоге все герои — пали, а выжили одни мерзавцы, да еще с той, другой стороны, в чем смысл жертв, на которые они пошли? Цинично? Возможно.

Но ты должен осознавать: если есть задача, её нужно решить. Нужно выжить — любой ценой, но решить проблему, выполнить задачу. А уж потом, если так хочется — принести себя в жертву. Тем, кого ты победил.

Улыбаетесь? Смешно? Вот и я о том же. В жертву вы себя принести всегда успеете. Научитесь выживать.

Да, кстати, о выживании. Сегодняшнее задание ты, Заречнев, не выполнил. «Зачет» я ставлю только твоему другу. Так что завтра седлаешь нового «коня», и — в бой.

— А как же БПЛА?

— Этих «игрушек» у нас — целый ангар битком забит. А надо будет, доставят еще.

Страха не было. И все же Сашка не смог уснуть до утра. Вчерашнее поражение, поставившее его на край гибели, ему на многое открыло глаза. Например, что его представления о собственных возможностях заметно преувеличены. Что окружающие зачастую намного выше его в вопросах, в которых он считает себя достаточно подготовленным. При этом превосходство свое никак не выказывают. «Скромность укрощает человека»! — полезла в голову переиначенная поговорка. Заречнев покраснел, большим и указательным пальцами сжал мышцу на ладони. Из БПЛА получилась отличная «пилюля от крутизны». Завтра ему предстоит «принять» еще одну. Интересно, чем она станет? Лекарством? Или... Бокалом цикуты? Впрочем, ждать осталось недолго.

Ар'рахх пришел в ангар раньше всех. Он тщательно осмотрел новый истребитель друга, зачем-то заглянул даже в пушки. Недовольно покачал головой.

— Что-то не так? — поинтересовался Заречнев, натягивая перчатки. Он забрался в кабину, долго настраивал параметры кресла. — Так чем ты не доволен, дружище? — Повторно поинтересовался он у зеленого верзилы уже перед тем, как выехать на истребителе из ангара.

— Пушки не пристреляли. Ты забыл?

— Да. Забыл. Но сейчас это уже значения не имеет.

— Тогда не стреляй издалека — промахнешься.

— Спасибо. И... На всякий случай — прощай.

— Не паникуй! Вечером мы идем с тобой на рыбалку.

— Что, опять? Рыбу же нельзя есть!

— А ты уверен? А, может, это тебе нельзя, а мне — можно? Так как насчет рыбалки?

— Умеешь ты уговаривать. Ладно. Пока... ИПЛ-4 покатился к выходу. На ВПП к самолету подошел Николай Платонович.

— У меня для тебя две новости: одна — хорошая, другая — плохая. С какой начать?

— Давайте с плохой.

— Тебе изменили задание. За тобой сегодня будут гоняться два «охотника».

— По очереди?

— Нет. Одновременно.

— А кто изменил задание?

— Мы... С Дитой.

Сашка опустил голову, помолчал. Похоже, его чувства «достали» бессмертную по-настоящему. Настолько, что... Ну, что же. Он заслужил наказание. И за это — тоже.

— А какая хорошая новость? «Охотники» вооружены разрывными снарядами, чтобы мне долго не мучиться?

— Нет, обычными. А хорошая новость — такая. Твоему другу разрешили подсказывать тебе с земли. Ты — рад?

— Ага! Просто спасу нет!

— Хорош ерничать! Все! Влетай!

«Охотники» ждали Сашку недолго. Максимум — секунд тридцать. Пара БПЛА взлетела сразу, как только он преодолел некую невидимую границу, заложенную в программе беспилотников.

Посмотреть на то, как «охотники» на этот раз собьют дерзкого новобранца, собрались все курсанты. Макс тревожно покусывал ноготь мизинца, «дед», похожий на борца, глянул в небо, равнодушно сплюнул себе под ноги. Ирина постояла немного, потом ушла куда-то в здание.

Впрочем, Заречнев этого ничего не видел, хотя, возможно, и догадывался. Но ему было не до сантиментов. БПЛА с первой секунды взялись за него «по-взрослому».

Сашка, как говориться, на собственной шкуре почувствовал, чем отличается противоборство «один на один» от схватки «один против двух».

Темнело в глазах, от перегрузок трещали кости и сухожилия, горячий пот заливал глаза, а мокрые от пота ладони норовили соскользнуть с ручки управления. Но Заречнев держался.

Беспрерывным каскадом фигур высшего пилотажа он уходил с линии прицеливания «охотников», не давал им выстрелить прицельно. Огненные струи трассеров все время проходили в опасной близи от его кабины, но в самолет пока не попало ни одного снаряда.

И все же уничтожение его истребителя — вопрос времени для БПЛА. Их стальные «мускулы» не знают усталости, а «рука», «держащая» ручку управления, не дрогнет и после трех часов непрерывного воздушного боя. В отличие — от человеческой.

Чтобы выжить, нужно победить. Понимания именно этого добился вчера Николай Платонович. Именно этого. Нужно выжить!

Мысль, словно заноза, глубоко забилась в черепную коробку бывшего гладиатора, она все время «царапала» сознание, не давала расслабиться, не давала сдаться. Не давала погибнуть.

«Что там еще говорил седой?» — лихорадочно думал Сашка, уходя от очередной смертоносной очереди БПЛА. — «Что-то насчет головы. Вроде бы, чтобы в неё не только есть. Есть в голову? Бред какой-то! Нет, этого Платоныч сказать не мог. Но что? Что? А, черт, опять все вылетело из головы».

— «Охотники» разделились! — раздался в наушниках спокойный голос Ар'рахха. — Один пошел вверх, второй по-прежнему у тебя на хвосте. Наверное, верхний будет атаковать тебя сверху, а второй постарается сбить на вираже.

«Ну, суки железные!» — разозлился Заречнев. — «Ну, никак им неймётся! Мстят, что ли? Эх! Мне бы капельку мощности двигателям прибавить! Да как»?

Сашка неожиданно вспомнил, что когда «альбатросы» преследовали «спарку», в которой находились он и Дита, их выручил экипаж Тимофеева. При этом выглядел их истребитель как-то необычно. Словно он «ощетинился», что ли? Хотя потом, на земле, он ничего необычного с самолетом Женьки Тимофеева и Юрки Самочернова не заметил. Из-за чего неожиданно «щетинисто» смотрелся истребитель-штурмовик, Заречнев тогда спросить постеснялся. Решил, что со временем до всего «дойдет» сам?

Сашка лихорадочно побегал глазами по внутренностям кабины. Нужно было найти что-то такое, что он еще ни разу в полетах не использовал.

«Вот! Нашел!» — едва не закричал от радости бывший гладиатор, обнаружив небольшой шарик рукоятки с мелкой надписью: «регулятор охлаждения реактора». — «Примерный принцип его действия понятен был из названия. Ядерный мини-реактор — штука наверняка очень сложная; в ней должен быть предусмотрен резервный «канал» отвода избыточного тепла в экстренных случаях. А воздушный бой на пределе возможностей летательного аппарата — чем не такой случай?

Только почему он включается вручную? Ладно, потом разберемся!» — Сашка до упора двинул шарик вперед. С самолетом стали происходить изменения.

В корпусе и в крыльях ИПЛ-4 появились «акульи жабры». Мощный поток воздуха проник внутрь, самолет загудел, словно облепленные изморосью провода в сильный мороз, только гораздо громче.

Но главное — истребитель заметно прибавил в энерговооруженности! Ощущение было такое, словно Александр со старенького «Москвича» пересел на современный «Мерседес». «Ну, держитесь, суки!» — заскрипел зубами Заречнев. — Я вас щас урою!»

Он резко положил самолет на левый борт, что было сил потянул ручку на себя...

Зеленый верзила с земли хорошо видел метаморфозу, произошедшую с самолетом его друга. Он поднял ко рту микрофон, намереваясь подсказать, что БПЛА, преследовавший его, тоже пошел за ним вверх, навстречу своему «двойнику», но, поколебавшись, так ничего и не сказал. Сейчас Саш'ша лучше было не отвлекать. Похоже, он управиться сам.

А бывший гладиатор словно с цепи сорвался. Он выполнил немыслимый разворот, из-за чего сразу же оказался в хвосте «охотника» и (это было видно даже с земли!) от души всадил ему всеми четырьмя пушками в двигатели! БПЛА задымился.

Заречнев не стал «добивать» «охотника», резко ушел с линии возможной атаки второго противника, так же уверенно сманеврировал, заходя в тыл БПЛА. С земли показалось, что беспилотникам кто-то срочно заменил программу — настолько беспомощными выглядели машины, еще пару минут назад казавшиеся непобедимыми «бойцами».

На этот раз азарта в действиях землянина было меньше. Он довольно долго летел вслед за охотником, чутко реагируя на все его попытки «отцепить хвост», а потом дал длинную очередь из внутренних пушек.

Один из двигателей «охотника» тотчас же стал «плеваться» черным дымом, БПЛА отвалил в сторону.

— Я могу считать, что сегодняшнее задание выполнено? — раздался совершенно спокойный голос Заречнева в наушниках у всех, кто следил за его поединком с машинами с земли.

Николай Платонович посмотрел по сторонам, как бы не чувствуя уверенности за приказ, который он сейчас отдаст, поймал взгляд бессмертной. Та едва заметно опустила и подняла ресницы.

— Хорошо! — услышал Сашка голос седого. — Ставлю тебе «зачет»! Можешь возвращаться на базу.

Заречнев вернул шарик «секретного» рычага в исходное положение, стал выполнять разворот, заходя на ВПП.

Неожиданно зоркий следопыт заметил, что исчезнувший было куда-то «подстреленный» «охотник» возвращается. Причем идет на высокой скорости, наперерез Заречневу на чрезвычайно низкой высоте. С высоты тот мог его просто не видеть. «У'гатт топ'п!» — сказал он, поднося микрофон к губам.

Землянин среагировал молниеносно. Он увеличил скорость, почти на месте развернулся, одновременно заходя в тыл БПЛА. Бой был коротким, но жутким.

Сашка буквально на части раздолбил «предателя». (Хотя какая может быть обида на машину? Она просто выполняет заложенную в нее команду, или указания с земли). «Охотник» пытался ускользнуть, маневрируя на сверхмалой высоте, но тщетно... Осколки и части уничтоженной машины вскоре были разбросаны на расстоянии несколько километров друг от друга.

— Зачем же так жестоко? — с улыбкой поинтересовался Евгений Дягилев, первым подходя к самолету после того, как Сашка заглушил двигатели и поднял фонарь кабины. — Достаточно было сжечь ему еще один движок...

— Да не знаю. — честно сказал Заречнев. — Обидно что-то стало. За нападение исподтишка.

— Это бывает. Машина — она и есть машина. С завтрашнего дня вы со своим другом поступаете в мое распоряжение. Я буду готовить вас ко Дню Патруля.

— А что это такое?

— Если одним словом — состязания. Если двумя — гладиаторские бои, если тремя — выпускной экзамен для молодых летчиков. А вообще рассказывать можно долго. Мероприятие серьезное, так что готовьтесь. Завтра в девять я жду вас обоих в моем классе. И не опаздывайте!

— Ну, и что ты обо всем этом думаешь? — угрюмо поинтересовался землянин у своего друга после того, как они остались одни.

— Да ничего не думаю. Мне кажется, эта ваша Галактика — штука здоровая, но везде — одно и то же. Гладиаторские бои — они хоть где гладиаторские бои. И как хочешь их называй. Хош — Игры Богов, хош — День Патруля — все едино. Видно, нам с тобой участвовать в них на роду написано. Как говорят земляне — Судьба. А от судьбы — не уйдешь!

— Слушай, ты чё такой умный, а? Тебе это сказал кто-то, или ты сам догадался?

— Сам догадался. В ваших книгах много всяких разных умных мыслей написано. Могу тебе человеческие стихи почитать. Почитать?

— Нет уж! На сегодня сюрпризов хватит! Давай-ка лучше отдохнем, как следует! Что ты там говорил про рыбалку?

— Ты ничего не хочешь рассказать мне, Коля? — пристально глядя в глаза седого, строго спросила его Дита. Николай Платонович выдержал её взгляд, тяжело вздохнул, опустил голову. Его плечи поникли.

— Что конкретно тебя интересует?

— Ты получал какие-нибудь инструкции от приближенных Джаддаффа, или от него самого?

— Да. Разумеется, получал.

— А почему мне ты ничего не сказал?

— Мне пригрозили, что если ты что-то узнаешь — убьют.

— Убьют? Тебя? С каких пор ты стал бояться смерти? Ты, который прошел через такие испытания, такие...

— Не меня. Тебя! Меня предупредили, что если я хотя бы обмолвлюсь о том, что получал некоторые рекомендации от Сенатора господина Джаддаффа, то они тебя убьют. А твой проект — свернут, так без тебя некому будет им заниматься.

— Ты думаешь, я поверю, что ты спасал меня, и поэтому — молчал. Чушь!

Она заложила руки за спину, нервно походила по комнате, еще раз прокручивая в голове все подробности недавнего разговора с главой самого могущественного клана Города Богов.

В принципе, Николай может, уже и не врет. Но почему он не сказал всей правды раньше?

— Я не верю тебе — что бы ты ни говорил. Чем «купил» тебя Джаддафф? Посулил тебе вечную жизнь? Да? Он обещал тебе «привику бессмертия»? Говори!

— Нет, бессмертия он мне не обещал. Да и ты сама знаешь, что люди не могут становиться бессмертными. Человеку можно продлить срок жизни в несколько раз, но все равно через какое-то время он умрет. Исходный генетический материал, знаешь ли, другой.

— А ты считаешь, восемьсот лет — это мало? Это же в десять раз больше обычной продолжительности человеческой жизни. Для вас, людей, это все равно что бессмертие — для нас.

— Я еще раз говорю: я никого не предавал. Стремление сохранить жизнь руководителю проекта — это не предательство. Это, если угодно — попытка принести себя в жертву...

— Замечательно! Ты думаешь, им трудно найти тебе «замену»? А обо мне ты подумал?

— Я только о тебе и думал...

— Ладно, все понятно. Так мы с тобой будем часами «ходить по кругу», выясняя — что предательство, а что — нет.

Теперь ответь мне еще на один вопрос: какие инструкции ты получил по поводу двух, этих... Ну, ты меня понял...

— Да не было никаких четких указаний. Так... Два пожелания. Первое — постараться не допустить их случайной гибели, второе — не давать им никакой информации, которая помогала бы им во время обучения полетам на истребителях и истребителях-бомбардировщиках.

— Почему?

— А тоже задал этот вопрос. Мне ответили, что они должны сами до всего додумываться, и что это часть процесса обучения этих новобранцев. Да! Еще мне сказали, что у Сенатора Джаддаффа на них какие-то свои планы. Но какие — мне не сказали.

— Понятно! Свободен! Обо всех новых «рекомендациях» будешь докладывать мне незамедлительно!

Да, кстати! Кого ты назначил им в руководители для подготовки ко Дню Патруля?

— Дягилева.

— Вот что. Приказ ты свой отменить не можешь. Отошли-ка ты Евгения на эти две недели куда-нибудь подальше. Ну, например, усиль охрану объектов группы «А», что ли? Ты меня хорошо понял?

— Хорошо!

— Вот и выполняй!

Бессмертная тяжелым взглядом проводила седого. Вряд ли «Коля» был единственным «кротом» в Академии звездных рекрутов. А это значит...

Глава 7. А ларчик — просто открывался!

— Послушай, а если все-таки отравимся? — Сашка с сомнением посмотрел на аппетитно пахнущую рыбину, поджаривающуюся над костром. Рыба источала такой умопомрачительный запах, что он ежеминутно отзывался спазмами в желудке, так и не привыкшего к концентратам. Да и сложно было привыкнуть — после года-то самых что ни на есть натуральных «продуктов» — самолично добытых и приготовленных, как правило, на костре.

— Если нет какого-нибудь религиозного запрета, то рыбу, как правило, есть можно любую. Правда — только ту, которая постоянно живет в реке. Зато морская рыба обычно вкуснее речной, но среди обитателей соленой воды часто встречаются ядовитые — те же рыбы, моллюски, осьминоги. — Ар'рахх выразительно посмотрел на землянина. Заречнев захохотал, представив, как тот оценивал его гастрономические качества в тот момент, когда нашел «теплого осьминога» на побережье бухты у самой южной оконечности Хвоста Дракона. Драк, разумеется, понял причину его смеха.

— Тебя кушать никто не собирался. Ни я, ни мои соплеменники. В жертву Отцу Богов принести — хотели, но кушать — нет, такого намерения не было.

— А как вы обычно производите дегустацию нового животного, или рыбы?

— Как? Да просто. Сначала даем кусочек Хранителю Домашнего Очага. Если он не околеет, начинаем пробовать сами.

— Все понятно. Значит, первый этап придется пропустить, начнем сразу со второго. У меня идейка возникла. Давай-ка первым попробую рыбу я. Подождем минут тридцать. Если не сдохну, попробуешь ты.

— Ага. А если ты все схаваешь один? Я тебя, проглота, хорошо знаю. Нет уж. Давай начнем пробовать вместе. Все равно у нас организмы разные. Не все, что подойдет для меня может оказаться полезным — для тебя.

— Ладно, убедил. Ну, что, начинаем?

Бывшие гладиаторы аккуратно разрезали рыбину на две половины. Александр отломил кусочек от своей, осторожно положил его в рот. Вкус у инопланетной рыбёшки был восхитительный.

Сашка лег на спину, заложил руки за голову, скользнул глазами по незнакомым созвездиям.

«Ну, вот и славненько»! — думал он, рассматривая плотный звездный «меч», наискось рассекающий бездонную черноту Галактики. — «Вот и славненько! Если я щас подохну, Дита сразу избавиться, по крайней мере, от одной головной боли — от меня. Вон она с какой ненавистью смотрела на меня сегодня! Наверное, я её «до печенок» уже достал. Жаль, так и не узнаю, как и почему я попал в это славное место. Да и домой хотелось бы заглянуть. Хотя бы на денек. Ар'рахха только жаль. Погибнет он без меня. Но, может, Дита захочет вернуть его обратно, на Дракию? Он-то ни в чем не виноват. М-да... И чё она меня так ненавидит? Чем же я ей так «насолил»? Наверное, я так никогда этого не узнаю».

Заречнев прислушался к ощущениям внутри тела. Телу было хорошо. Желудок уже переработал кусочек вкуснющей рыбины и он... требовал еще!

«Еще — так еще»! — не стал сопротивляться «мнению» пищеварительного органа бывший гладиатор и потянулся за новым куском.

Зеленый верзила с озорством глянул на друга, бросил кости в костер. Свою часть он уже съел.

— Ну и как тебе? — спросил он, с вожделением глядя на долю землянина.

— Нормально! — ответил Сашка, располовинивая свою часть жареной рыбки и передавая кусок драку через костер. — Завтра, или послезавтра снова на рыбалку пойдем. Ты — за?

— Я? Я — всегда за! Особенно насчет вкусно пожрать!

Бывшие охотники за артефактами от души расхохотались. Настроение было хорошее. Хотелось жить.

Откуда-то со стороны моря послышался знакомый гул, переходящий в рев. Сашка с Ар'раххом переглянулись, спокойно продолжили отламывать и отправлять в рот кусочки своего позднего ужина.

— Нас ищут! — с видом знатока прокомментировал происходящее зеленый верзила, выбрасывая рыбьи косточки в костровище.

— Пусть ищут! — охотно согласился с другом землянин. — Может, чего-нибудь и найдут! Бывшие гладиаторы снова расхохотались.

Инцидент на Главной базе для друзей даром не прошел. Вряд ли на истребителе, который кружит сейчас вокруг их предполагаемого местонахождения, имеется прибор, который позволяет увидеть человека под землей на глубине двух или трех метров — а именно такой толщины «козырек» из камня скрывал сейчас рыболовов от излишне любопытных или враждебных глаз.

— Послушай, Саш'ша! Я давно хочу задать тебе один вопрос. Ты больше не хочешь вернуться к себе домой?

— Разумеется, хочу!

— Тогда почему не возвращаешься?

— Из этого места, где мы сейчас находимся, домой не может вернуться никто. Все эти люди, которых ты видишь, находятся здесь не по своей воле.

— А по чьей?

— Наверное — Диты. Это та девушка, которая всем командует здесь.

— И которая нравится тебе...

— Да. Нравится. Но, похоже, это очень не нравится ей.

— Что ты намерен делать?

— Пока — выжить. Просто выжить. А что будет дальше — посмотрим. Я почему-то сомневаюсь, что у меня еще будет возможность побывать на Земле. А ты как думаешь?

— Та черепаха, которая стала тотемом моего племени — он жила в море и много раз подвергалась нападениям хищников. Но когда приходило время откладывать яйца, всегда возвращалась к порогу Хранилища Жизни. Мы же с тобой ничем не хуже этой черепахи, правда?

— Не знаю, не уверен, что когда-нибудь снова увижу дом.

— А я — уверен! Уверен, что когда-нибудь и ты вернешься к своему Хранилищу Жизни, или к чему-то другому — не знаю, как это у вас называется.

— На нашей планете нет Хранилищ Жизни. А место, в котором мы рождаемся или живем, называется просто — дом.

Предположив, что их уже ждут, (вряд ли «самоволка» поощрялась в школе пилотов) Сашка и Ар'рахх не пошли к своему зданию напрямую, «в лоб», они сделали приличный крюк, чтобы попасть в летную школу с противоположного края — со стороны ангаров. В «самолетном гараже» горел свет, слышались какие-то звуки. Бывшие гладиаторы переглянулись, осторожно приблизились к дверям.

В ангаре находились четверо «дедов» — курсант, похожий на борца, и три его «подручных».

Слышь, Вань, а, может, не надо? — не очень уверенно спрашивал один, заталкивая что-то себе за пояс сзади. — Сам же говорил: был приказ — этого новичка пока не трогать. Тогда зачем все это?

— А затем! — веско сказал Сущенко (как впоследствии узнал Сашка, именно такую фамилию носил подлый «дед», любитель «ударов» в «спину»). — Потому что это я так сказал! Приказ? Да, был такой приказ. Но кто об этом знает? Если все пройдет, как я задумал, потом можно будет сказать, что приказ я прочитал уже после того, как все было сделано. Что мы действовали в соответствии с более ранним приказом и о его отмене ничего не знали. Все готово?

— Все! — нестройным хором откликнулись его сообщники.

— Тогда идем! — Четверка «заговорщиков» дружно направилась к выходу.

Из черни ночи вынырнули две фигуры. Та, что поменьше, коснулась рукой кнопки у портала. Зажужжал двигатель, закрывая тяжелую дверь.

— Не надо никуда ходить! — спокойно и веско сказал Александр, преграждая «дедам» проход к порталу. — Здесь поговорим! Так от кого ты, паскуда хохляцкая, получал приказы о моем устранении?

Иван Сущенко угрюмо промолчал. Пошевелил пальцами на рукояти ножа. Одно дело — замыслить подлый удар в спину, и совсем другое — встретиться с недругом лицом к лицу. Однако подонок трусом не был.

— Тебя это не касается! — сказал он, поигрывая клинком. — У меня — свои хозяева, у тебя — свои! Да у тебя и хозяина-то нет! Так... Сучка бессмертная. Хватает ни в чем не повинных ребят, тащит их через половину Галактики, заставляет умирать неизвестно за что.

Вы все подохните — раньше или позже. И ты, и твой хвостатый зверюга. И твоя бессмертная сучка — тоже!

— Слышь, урод! Ну, а ты-то чё такой злой? Тебе только радоваться остается!

— На хрена мне такая радость? Я домой хочу! Слышишь? До-мой! И если мне придется для этого захуярить тебя или твоего зеленого дружка, я это сделаю без малейшего сожаления.

— А ты попробуй! Вдруг — получиться? И ты — сразу домой! А?!

— Нее... Живите пока. Как-нибудь в другой раз!

— Понятно! Это — в твоем стиле! Ты же у нас — рыцарь «без страха и упрека».

— Какой уж есть! Не тебе судить! Я тут уже два года, а ты — не больше месяца. Так что не вам меня учить. Ладно! Пойдем, ребята. Пусть живут — пока. Пока другого приказа не поступило.

Дита отправила седого выяснить, где пропадали «неудобные» курсанты, с выражением легкой брезгливости выслушала его объяснения, полученные от бывших гладиаторов по поводу рыбалки.

— Значит, они все-таки не поверили, что рыба смертельно ядовита. Сожрали целую рыбину и даже не подавились! Очень странные субъекты! Такое слово, как «дисциплина», им явноне знакомо. Очень плохо! Но ничего! Жизнь их скоро научит. Ждать осталось недолго. Через несколько дней вся летная школа начинает заключительный этап подготовки к Дню Патруля, после которого нам предстоит назвать имена пятнадцати курсантов, которые... Впрочем... Так сколько осталось времени?

— Неделя. Плюс три дня на дорогу. Еще день — на акклиматизацию. Итого — четырнадцать дней.

— Ты уже наметил кандидатуры для участия в Дне Патруля?

— Разумеется.

— Можно взглянуть на список?

— Пожалуйста!

Дита быстро пробежала взглядом коротенький столбец имен, задумчиво потерла пальцем переносицу.

— Мне кажется, здесь не хватает одного имени.

— Какого? — мгновенно насторожился Николай Платонович.

— Эту девушку зовут Ирина.

— Она приступила к подготовке совсем недавно. У неё была повреждена нога.

— Тем не менее, это не помешало ей стать лучшей ученицей курса. Думаю, тебе нужно включить её в число участников Дня Патруля. Договорились?

— Договорились! — севшим голосом промямлил седой, отворачиваясь.

«Наверняка ей донесли, что Ирина и я... Теперь она решила отомстить мне за мое, как она считает, предательство. Но почему — именно так? Девушка-то в чем виновата»?

Утром, во время завтрака, Сашка и Ар'рахх долго крутили головами, тщетно выискивая среди курсантов своего сегодняшнего инструктора. Евгения Дягилева нигде не было.

— Слышь, а где Женька? — поймал Заречнев за руку пробегавшего мимо дежурного.

— Дягилев? А он еще с вечера улетел по срочному заданию. Сказал, что вернется только ко Дню Патруля. А что, есть проблемы?

— Нет, проблем нет. Так, спросил ради любопытства...

— Ладно, пойдем получать задание у Платоныча! — вздохнул Заречнев, пытаясь отыскать на этот раз седую голову руководителя летной школы. — Интересно, куда он-то запропастился?

Николай Платонович ничего не ответил на вопрос о том, куда «пропал» Евгений Дягилев. Он явно был чем-то огорчен, причем удручен — очень сильно.

Он молча ткнул сканером в планшетки рекрутов, уже в спину уходящим курсантам добавил: «Ваши новые самолеты — в ангаре номер три. Приборы ночного видения получите на складе! Вечером доложите о выполнении»!

Бывшие гладиаторы непонимающе переглянулись (в честь чего это у них должны появиться новые самолеты и тем паче — приборы ночного видения?), тут же, на травке, около столовой стали вникать в полетное задание, полученное от седого.

Новое упражнение было такое — стрельба неуправляемыми ракетными снарядами по мишени с расстояния пятьсот — тысяча метров. Причем день ото дня размер мишени будет становиться все меньше и меньше.

Последним задачей должна была стать результативная стрельба по мишени диаметром один метр с использованием приборов ночного видения с расстояния не менее пятисот метров.

— Они там, чё, совсем охренели? — растерянно пробормотал Сашка, указательным пальцем почесывая затылок. — Тут же только предварительных тренировок — на неделю, не меньше. Мы же ни разу НУРСами не стреляли...

— Нет у тебя недели! — неожиданно раздался рядом голос Ирины. — Скажи спасибо, что хоть столько нам дали.

— Нам? А при чем здесь ты?

— Да все при том же. Вы, что, ничего не знаете про День Патруля?

— Очень немного! Это что-то вроде состязания, да? — слегка слукавил Заречнев, намереваясь вытянуть из девушки как можно больше информации.

— Ага! «Состязаний»! — передразнила его Ирина. — Это настоящие гладиаторские бои с участием курсантов нашей летной школы.

— Ни хрена себе! — присвистнул Сашка. — Ну, а мы-то здесь при чем?

— Да при том, что в них участвуешь и ты, и твой друг, и — я.

— Ты? Так у тебя же — нога!

— Дита приказала, чтобы Николай Платонович включил в список и меня — тоже.

— Приказала?

— Вот именно!

— Вот су... Гм... Слушай, а что тебе еще известно про это День Патруля?

— Немногое. От нашей летной школы должно быть не менее пятнадцати человек. Вылетаем через семь дней. Воздушные бои проводятся в Городе Богов.

— А это что еще за хрень?

— Это не хрень, это планета такая, откуда Дита родом. И другие бессмертные — тоже.

— Ну, и что дальше?

— А дальше, после одного дня отдыха — собственно День Патруля. Воздушные поединки между землянами и богомолами. Точнее, между курсантами тех и тех.

— Вот это новость! А почему нам раньше никто ничего не говорил?

— Это закрытая информация. Мне Коля её по секрету рассказал. Ну, а я — вам. Коль уж нам участвовать, то вам лучше знать, что вас ждет.

— И что нас ждет?

Ирина тяжело вздохнула, кончиками пальцев потеребила краешек своей планшетки.

— Молодые пилоты богомолов, как правило, лучше летают, чем люди. Снаряды — боевые... Из пятнадцати человек редко когда выживает хотя бы один курсант.

— Теперь понятно, почему «деды» так странно смотрят на новичков. Для них — мы покойники, летающие мишени Дня Патруля. Так?

— Ну, в общем...

— А почему Дита вообще не откажется от участия в этих воздушных гладиаторских поединках?

— Коля говорил, что День Патруля собирает очень много зрителей. Среди них — немало богачей, которые платят за все, в том числе за самолеты.

— Понятно. Это то же самое, что для нас — тараканьи бега. Тараканов тоже перед забегом хорошо накормят, почистят. Мы для Диты и её сородичей — что-то вроде тараканов, да? Или мышей?

— Зря ты так. Если люди не будут участвовать в Дне Патруля, спонсоры отвернутся от Академии звездных рекрутов. Не станет финансирования — богомолы смогут довести начатое до конца, уничтожат всех разумных существ на Земле.

— Сама догадалась, или сказал кто?

— Николай Платонович говорил. А я ему верю.

— Ладно! Все понятно! Пошли смотреть наши новые самолеты!

— Подождите, я — с вами!

Летные аппараты внешне мало отличались от уже хорошо знакомых бывшим гладиаторам ИПЛ-4. Они были повыше (за счет более высоких шасси), под каждым из крыльев висело по две «елочные шишки», наполненных НУРСами, в плоскостях крыльев торчали четыре пушки. С первого взгляда было видно, что этот самолет — боевое оружие. Пусть облегченное, но уже настоящее, боевое, не то, что учебно-тренировочная «ипээлка».

Заречнев прошел вокруг истребителя, погладил ладонью крылья, пушки, заглянул в наполненные реактивными снарядами «шишки».

— Ты не знаешь, как эти штуки называются? — спросил он у Ирины, осматривавшей свой самолет.

— Нет, не знаю. А зачем?

— Действительно, зачем? Если через две недели все равно убьют, зачем знать, как называется эти штуки?

Ирина нахмурилась, но ничего не ответила, полезла в кабину настраивать под себя сиденье. Зелёный верзила и Заречнев сделали то же самое.

Над уже знакомым полигоном к трем самолетам присоединился четвертый. Это седой не выдержал, решил лично проконтролировать, как идет подготовка у Ирины.

Сашка сделал заход на мишень, выпустил несколько снарядов по здоровенному цветному кругу — мишени, «нарисованному» на склоне небольшого холма, судя по идеально ровной форме — искусственному. Снаряды легли ровно — по всей поверхности круга.

Заречнев помрачнел, стал ждать результаты «работы» друга. У того итог был примерно такой же.

— Ладно, садимся! — скомандовал он Ар'рахху, заметив, что тот намеревается зайти на второй круг.

Рядом с бывшими гладиаторами приземлилась Ирина, а спустя еще пару минут — недоумевающий Николай Платонович.

— Что-то случилось? — обеспокоено спросил он, внимательно всматриваясь в лица курсантов.

— Да нет, все нормально! — нехотя отозвался Сашка, выбираясь из самолета. — Так, кое-какие регулировки хотим произвести. У тебя ключ с собой, дружище? — обратился он уже в драку, так же выбравшемуся из своего истребителя. Ар'рахх кивнул. Направляющие для НУРСов настроить оказалось не труднее, чем пушки. Заречнев тоскливо посмотрел на часы, потом — на зеленого верзилу.

— Ну, что? Опять без обеда? — без слов понял его драк. — Или перекусим по-быстрому? Я — захватил! На сколько частей делить?

— На три.

— А — он? — драк когтем ткнул в сторону седого.

— А он слетает, если что, на базу, и там похавает.

Николай Платонович побагровел, но промолчал. Видно, не хотел терять лицо в присутствии девушки. Курсанты сделали вид, что не заметили его реакции, молча пожевали кусочки лепешки...

Неподвижные цветные круги хорошо просматривались с любой высоты. Уже на второй день курсанты, как по ниточке, раз за разом выходили на траекторию атаки, буквально нашпиговывали землю холма внутри оранжевого круга снарядами. Но стоило планете сделать половину оборота...

Приборы ночного видения помогали плохо. Яркая красная точка в середине мишени была видна издалека, но вот попасть в неё...

В темноте расплывались контуры самолета, терялись все привычные ориентиры. Ракетные снаряды все время уходили куда-то в сторону и не было никакой возможности правильно соотнести положение тела пилота в кабине истребителя с далекой красной точкой на земле, в которую должны попасть «эрэсы».

Заречнев безумно психовал из-за того, что никак не может найти правильное решение возникшей проблемы, Ар'рахх и Ирина благоразумно молчали. Они понимали, что тоже пока не могут предложить какое-то радикальное решение. Решение проблемы пришло неожиданно.

— Вот, что, ребята — демократы! — сказал Сашка, едва ворочая языком от усталости. — У меня есть предложение. А давайте-ка мы завтра сделаем выходной! Отоспимся, отъедимся. А ночью — со свежими силами продолжим тренировки. Кто — за? «За» были все.

Николай Платонович, присутствовавший при разговоре, хотел было что-то возразить, но посмотрел в осунувшееся лицо Ирины, заметил темные круги у неё под глазами, молча кинул, дав понять, что не возражает против инициативы Заречнева.

Сашка проспал почти весь день. Под вечер он проснулся, умылся, пошел будить друга. Но зеленого верзилы в комнате уже не было. Александр нашел его уже в ангаре. Драк сидел на крыле и задумчиво вертел в руках... стрелу, обмотанную в середине какой-то тряпочкой.

— Что это у тебя? — Не смог удержаться от вопроса Заречнев.

— Стрела. Такая, какие применяются ночью. Вот, видишь этот поясок? Это пропитанная смолой холстина. Если её поджечь, полет стрелы будет виден по всей траектории. Если бы нам удалось поджечь эти большие снаряды, мы тоже смогли бы видеть, куда они летят...

— Постой-ка, постой-ка! Поджечь, говоришь? Ну, да! Это же так просто! Как же я, дурак, раньше не догадался! Ой, дурак! Ой, балбес! — землянин радостно засмеялся, хлопая себя по ногам! А ларчик — просто открывался!

— Какой ларчик?

— Это поговорка такая! Послушай, дружище! Ты только что нас всех спас!

— Спас? Как?

— Сейчас взлетим, я тебе все покажу!

— А Ирина?

— И Ирине покажу — тоже! Готовься к вылету, я пошел её будить!

Заречнев в последний раз глянул назад, убедился, что зеленый верзила и девушка — рядом, приказал им оставаться в зоне, а сам, завалив самолет на крыло, резко ушел в сторону мишени.

Красная точка, словно дьявольский глаз, пристально посмотрела на человека, как бы спрашивая: «А ты не ошибся в своих предположениях»?

— Нет, не ошибся! — вслух ответил ей Сашка, доворачивая самолет. Он выровнял истребитель, снизился еще на несколько сот метров, и только потом коснулся гашетки.

Четверная красная струя полоснула правее и выше мишени, Заречнев еще раз скорректировал траекторию полета, снова выстрелил пушками.

Трассеры сошлись в одной точке. И этой точкой была середина мишени. Александр, внутренне торжествуя, прижал пальцами гашетку управления пуском НУРСами.

Реактивные снаряды едва разорвали холм на части — таким мощным был залп, пущенный Сашкой с близкого расстояния.

— Что же, неплохо! — неожиданно раздался в наушниках довольный голос Николая Платоновича. — А теперь попробуй то же самое — но с другой дистанции, немного дальше! Хорошо?

Бывший гладиатор промолчал, ожидая, когда свои атаки закончат Ирина и Ар'рахх, только потом ответил:

— А Вы где?

— На земле разумеется! Должен же кто-то включить для вас новую мишень после той разрухи, которую вы только что устроили! К утру «новые» мишени ничем не отличались от «старых».

— Ну вот! — удовлетворенно констатировал седой уже в ангаре, куда после бессонной ночи собрались безмерно уставшие курсанты . — Теперь на Дне Патруля у вас появился шанс.

— А раньше не было?

— Раньше — не было. Броню истребителей богомолов можно пробить только реактивными снарядами. Обычные авиационные пушки её не берут.

— А их пушки — нашу — пробивают?

— Их — пробивают! — снова помрачнел седой. В районе кабины — нет, но в других местах — за здорово живешь!

— И как же их победить?

— Как? Да просто! Самое главное — лучше летать! И не бояться!

Сашка, Ирина и Ар'рахх закончили погрузку своих самолетов на транспортный корабль, вышли из космолета, чтобы простится с теми, кто остался.

Заречнев успел познакомиться с немногими, подружиться — вообще ни с кем не удалось. Он тяжело вздохнул, нашел в толпе Сущенко, заглянул Ивану в глаза. В них было нескрываемое торжество. Паскудный «дед» не сомневался, что обратно бывшим гладиаторам вернуться не удастся.

В глазах других рекрутов тоже не было оптимизма. Большинство курсантов второго курса смотрели на пятнадцать выбранных для Дня Патруля пилотов как на живых мертвецов. Те, на кого пал жребий или выбор Диты — прощались с друзьями, кое-кто из девушек украдкой вытирал слезы.

«Как на войну провожают»! — неприятно кольнула мысль Заречнева. — «Может, это я чего-то не понимаю? Неужели эти богомолы такие «крутые», что нет никаких шансов? Впрочем... Ждать осталось недолго. Сами скоро узнаем. Может, Николай Платонович интересного чего расскажет на сегодняшнем вечернем брифинге? Ведь если я не ошибся, лететь нам до Города Богов не менее трех дней. Хотя, что бы там не было впереди, паниковать или сдаваться заранее нельзя. Правильно говорил Михаил Файвович, мой тренер по САМБО, — слабый проигрывает схватку еще до её начала. Потому что он уже готов сдаться, готов уступить. Интересно, а я готов уступить до начала воздушных поединков»? — Сашка задумчиво потер висок, несколько раз сжал и разжал кисти рук. — «Нет уж! Хрен вам! Нас с Ар'раххом голыми руками не возьмешь! Как говорил Николай Платонович? Пусть за свою родину умрет твой противник»?

Дита спокойным взглядом обвела курсантов, занявших оба первых ряда пассажирских кресел транспортного корабля, встретилась глазами с Заречневым, поморщилась, как от зубной боли.

«Потерпи немного! Скоро я не буду доставлять тебе никаких неудобств»! — хотелось сказать Сашке, но он почему-то подумал, что это будет, скорее всего, неправдой, так умирать он не собирался, скорее наоборот, собирался не просто жить, он намерен был выжить — во что бы то ни стало. А огорчать этим фактом до поры до времени бессмертную ему не хотелось. Заречнев улыбнулся, представив, как изменится её лицо после того, как он сможет выжить. «Да, стоит глянуть на твое лицо, милая, если меня не убьют»! — Думал Александр, не переставая улыбаться. Но Дита наверняка истолковала его веселье по-своему.

— Теперь, после того, как вы покинули летную школу, я могу вкратце рассказать вам, куда мы с вами летим, и что вас ждет впереди.

Не хочу пудрить вам мозги чушью про высокую честь и большую ответственность. Все гораздо проще и намного страшнее, чем вы, возможно, представляли себе до сих пор. День Патруля — это не ваши выпускные экзамены. Это последний «зачет» для молодых пилотов богомолов после фактического окончания ими их летной школы. Богомолы, да будет вам известно — лучшие пилоты нашей Галактики. Или — одни из лучших. Город Богов, откуда родом мой клан, когда-то давным-давно принял решение доверить охрану коммуникаций, а также воздушного и космического пространства вокруг планеты представителям именно этой расы насекомых. Наш город хорошо платит богомолам за это.

У них просто великолепная школа подготовки молодых пилотов. Налет курсантов-богомолов только за первый год обучения составляет не менее двух тысяч часов.

Однако я вам не солгала, когда сказала, что против Земли идет необъявленная война. И ведут эту войну именно богомолы. Причина, в общем-то, тривиальна. Я о ней тоже говорила — они хотят вашу планету. Разумеется — без вас, без людей.

День Патруля в этой войне — один из сдерживающих факторов. Это один из способов показать, что на Земле все еще обитают разумные существа, и что они, при необходимости, за короткое время могут научиться управлять сложными воздушно-космическими аппаратами. Поскольку население Земли на порядок больше населения планеты богомолов, это действует на них отрезвляюще. Именно благодаря в том числе участию людей в Дне Патруля богомолы пока не решаются на открытые действия против людей.

А еще — среди людей иногда попадаются очень талантливые летчики. Например, мой личный шеф-пилот Демьян Паршин имеет на своем счету более полутора тысяч сбитых самолетов, из которых едва ли не треть — истребители богомолов. Правда, такие люди — уникальны, но все же они есть.

Среди ваших знакомых тоже есть весьма умелые летчики. Я имею в виду экипаж Тимофеева — Самочернова, на счету которого почти двадцать побед, и вашего инструктора Дягилева, который приблизил свой личный счет к сорока «альбатросам».

Но это, как говорится — «цветочки». «Ягодки» — в том, что предстоит именно вам.

День Патруля — это открытые состязания, в них может принять участие любой пилот, чей летный стаж менее одного года. Если провести аналогию с Землей — что-то вроде конкурса молодых талантов. Или что-то типа юниорского чемпионата мира.

Поскольку все истребители вооружены боевыми ракетами и снарядами, пространство, в котором проходят воздушные схватки, отделено от Города Богов мощным силовым полем. Излишне напоминать, что сам Город также прикрыт мощнейшим защитным энергетическим щитом.

Место, где проходят схватки Дня Патруля — за пределами этого панциря, оно находится на самой окраине континента, на искусственной косе, намытой для вполне определенных целей. Для каких — вам лучше голову себе не забивать.

В середине косы находится довольно большое и вытянутое озеро. Вот это самое озеро и является ареной воздушных поединков. По краям водоема установлены генераторы силового поля. На противоположных берегах озера имеются площадки, возле которых приземляются транспортные корабли участников воздушных поединков, то есть наш и — богомолов.

После того, как оба космолета займут положенное им место, включаются генераторы силового поля. Пространство над озером замыкается вот в такую «дыню» — Дита коснулась указкой объемного изображения у себя за спиной. — Размер «дыни» — пятнадцать километров в длину, семь — в ширину, и столько же — в высоту.

Места достаточно. После того, как генераторы включены, ни один самолет не может покинуть внутреннего пространства, так же, как ни один истребитель или космолет не может попасть внутрь. Делается это в целях безопасности, как участников, так и зрителей.

Теперь о зрителях. Их будет много. Жители Города Богов очень любят всевозможные состязания, схватки, конкурсы и так далее. Среди зрителей много тех, от кого зависит материальное благополучие Звездной Академии. А, в конечном итоге — и судьба Земли. Поэтому у меня будет просьба: как бы не складывались поединки, чтобы с вами не происходило, ведите себя достойно, как подобает лучшим представителям планеты Земля. Не проявляйте трусости или ненужного бесстрашия. Если вам суждено умереть, то сделайте это с достоинством. Теперь о правилах. Их, в общем-то, немного.

Поединок во времени не органичен, он продолжается до полного повреждения летательного аппарата одного из соперников. Разрешена атака любым видом оружия, пока самолет или пилот находится в воздухе. Если истребитель подбит, но все еще способен летать, и он приземлился за пределами площадки, его можно атаковать также любыми видами оружия. Можно сесть на воду и покинуть поврежденный самолет. Но знайте — пока вы находитесь в воде, вы можете быть атакованы любым видом оружия. Ну, а если вам повезло добраться до берега — значит, вы остались живы. Так что если вам придется на поврежденном самолете садиться на воду, выбирайте место поближе к берегу. В истории поединков есть несколько случаев, когда пилот богомолов считал, что человек погиб и возвращался на свою площадку, в то время как курсант благополучно выбирался на берег. Правда, в этом случае вам придется добираться до своего транспортника бегом, так как время, в течение которого вы может находиться на берегу вне самолета, тоже ограничено. Вот, в общем-то, и всё.

— А что получают победители Дня Патруля? — спросил Александр.

— Что? — сощурилась Дита. — Победишь — узнаешь! Но об одном из призов я могу сказать прямо сейчас. Это — жизнь! Поверьте, это самый ценный дар из всех, которые возможны в этой ситуации. Еще вопросы есть?

— Есть! — подняла руку Ирина. — А как проходят поединки — один на один, или группа на группу?

— По-разному. В первый день — личные встречи, во второй — групповые схватки. А почему это тебя заинтересовало?

— Вы ничего об этом не сказали, вот я и спросила... Непонятно...

— Ясно! Если больше вопросов нет — то всем спать! Мы прибываем на «точку» послезавтра днем. Времени для отдыха у вас еще есть, так что постарайтесь не упустить его! Спокойной ночи!

Город Богов потрясал.

Курсанты, словно первоклашки на своем самом первом уроке, облепили иллюминаторы транспортного корабля, рассматривая гигантский мегаполис, вид на который открывался с орбиты. Облаков не было, и даже с высоты в пятьсот километров отлично была заметна радиально-кольцевая структура единственного города континента. Силовой энергетический щит виден был даже невооруженным взглядом, он был похож на гигантский полупрозрачный панцирь, накрывший ярко светящийся лабиринт из мириадов огоньков.

— Сколько людей здесь живет? — поинтересовался у Диты Максим, пребывающий, как обычно, в окружении девушек, правда, всего двух. Ирина осталась в своей каюте с Николаем Платоновичем, остальных представительниц прекрасной половины человечества оставили в летной школе.

— Людей? — насмешливо переспросила бессмертная. — Людей — ни одного. Здесь живут элои. Эта космическая раса разумных существ, давно обретших бессмертие. Я тоже — элойка. Элоев на Городе Богов один миллиард. Население — постоянно. Рождаемость регулируется специальной программой.

— Значит, элои все-таки умирают от старости?

— Умирают. Но не от старости. От болезни, от несчастных случаев. В результате убийств или самоубийств.

— В Городе бессмертных убивают?

— Увы! Такое тоже бывает. Редко, но — бывает. Расследованием занимается специальная тайная полиция.

— Все, как у людей.

— Да, ты прав. Примерно пятьдесят тысяч лет назад люди и элои были одной расой. Мы могли жить тогда около одной тысячи лет. Ну, а потом ваши предки нашли Гею, поселились на ней. В результате генетических мутаций вы стали жить меньше. Наша ветвь пошла по пути увеличения продолжительности жизни. Научные успехи в этой области таковы, что сегодня продолжительность жизни элоев биологически не регламентирована. То есть, по сути, элои — бессмертны. Курсанты и курсантки восхищенно вздохнули.

— А человек может стать бессмертным? — не унимался Макс.

— Может. Но не сразу. Изменение генетического кода человека — процедура сложная, она занимает не один год. Поэтому люди, которые заслужили «прививку бессмертия», увеличенную продолжительность жизни получают постепенно.

— А много таких людей?

— Не много, но есть. Вот, например, Николай. У него первый продленный срок жизни. Знаете, сколько ему лет? Сто сорок семь. А выглядит он на пятьдесят.

Заходом космолета на посадку управляла лично Дита. В кресле второго пилота находился Николай Платонович, но сразу было видно — транспортным судном управляет бессмертная. Седой даже убрал руки со штурвала управления. Все курсанты, включая бывших гладиаторов, уже знали, что за пределами атмосферы космолет меняет траекторию своего движения только с помощью только ракетных двигателей. Консоль управления многочисленными большими, средними и совсем крохотными «реактивами», была расположена на подвижной «маятниковой» панели, занимающей положенное ей место только тогда, когда космолет покидал пределы воздушного пространства. В атмосфере основным «рычагом» управления воздушно-космического судна становился обыкновенный штурвал — такой же, как и других самолетах в летной школе. Бессмертная, кажется, даже не заметила, как место консоли заняла ручка управления — настолько органичным и безошибочным был её переход от управления судном в безвоздушном пространстве к полету в верхних слоях атмосферы планеты элоев.

Александр восхищенно поднял большой палец, зеленый верзила согласно покивал своей шишкастой башкой — Дита была очень опытным пилотом, настоящим асом. Поучиться было чему.

Незадолго перед посадкой у космолета появились «попутчики». Две пары истребителей неизвестной конструкции с невероятно агрессивным «дизайном» — частокол мощных пушек на передней консоли крыльев, множество остроносых ракет на внешней подвеске.

— Охрана? — поинтересовался Заречнев у молчаливого соседа — курсанта второго года обучения.

— Это-то? Нет! Это — богомолы. «Эскорт» будущий победителей для будущих побежденных.

— А чё такой пессимизм-то?

— Ну, вот, схватки начнутся, посмотрим, какое настроение будет у тебя.

— А ты, что, участвовал в Дне Патруля?

— Нет, конечно! Иначе я здесь не сидел бы. Все, кто участвовал в прошлом и позапрошлом Дне, погибли. Откуда знаю, как это все было? Нам показывали по компьюзеру. Да и в архивах файлов с боями — немеряно.

— Что же ты раньше не сказал? Хоть бы их тактику посмотрели.

— А нет у них никакой тактики. С ходу атакуют, вваливают пушками и ракетами в бок или в задницу «по самое не могу» и — туши свет. Редкая птица долетит до середины Днепра...

— К чему это ты?

— Так, навеяло... Если самолет развалится в воздухе и пилот все еще жив, богомолы добивают летчика в воздухе, пока он летит вниз. В озеро падают одни куски.

— Чё, трындишь, наверное? Жути нагоняешь?

— Не-е. Не нагоняю. Жутики начнутся, когда наступит День Патруля.

«Хищные» самолеты богомолов, как по команде, отвалили в сторону, исчезли из поля зрения иллюминаторов.

Бессмертная накренила космолет, выполняя последний перед посадкой маневр. В иллюминаторах блеснула местное солнышко, отразившееся от поверхности воды, промелькнула темная плешь площадки с рваными светлыми вкраплениями «альбатросов». Соперники землян были уже здесь.

Дита мастерски развернула космолет на сто восемьдесят градусов, на несколько секунд зависла над площадкой. Послышался зуммер моторов, качающих жидкость в систему, выдвигающую «башмаки» — «ноги» космолета. Транспортник еще на несколько секунд замер в воздухе, как бы раздумывая — стоит ли вообще прикасаться к этой поверхности, потом застыл, так и не дав понять, в какой из моментов произошло касание поверхности планеты.

Сашка скосил глаза на Ар'рахха, тот согласно покивал головой. Но больших пальцев рук бывшие гладиаторы больше не поднимали.

— Жить будете на корабле! — сказала бессмертная, развернувшись к курсантам вместе с креслом. — Час — на отдых, потом — облет истребителей и знакомство с местом состязаний. В конфликты с противником не вступать, на провокации не отвечать. Завтра у вас будет возможность пострелять по самолетам ваших противников. Все! Все свободны!

А тебя «Штирлиц», я попрошу остаться! — Обратилась Дита уже к сидевшему рядом Николаю Платоновичу. Все заулыбались.

О чем они шептались, едва не касаясь друг друга головами, бывшие гладиаторы не слышали. Их беспокоило совсем другое — как добраться до своих самолетов первыми.

Громыхнули тяжелые створки, выпуская из нутра космолета воздух другой планеты. Тут же над кораблем появилась пара почти квадратных машин. Они брызнули сверху какой-то вонючей гадостью, недолго покружили, включив мощные голубые лампы.

«Дезинфекция!» — догадался Заречнев, вернувшись к своему самолету. Зеленый верзила даже не повернул голову в сторону странных летающих машин.

— Через полчаса включается силовое поле! — предупредила курсантов Дита, появившись в дверях, ведущих внутрь космолета. — После этого можете взлетать и опробовать свои машины в новых условиях.

— А в чем отличие от тех, которое были в летной школе? — от вопроса не удержался, конечно, Макс.

Все новобранцы замерли, повернули головы в сторону бессмертной. Ответ интересовал многих.

— Сила тяжести другая. Плотность воздушного потока. Освещение. Пока привыкните к ориентирам, пройдет какое-то время. Так что не теряйте его попусту! Она ушла обратно на командный мостик, седой остался с курсантами.

Через какое-то время он показал рекрутам сначала три пальца. Потом — два, спустя минуту — один. Жесты Николая Платоновича могли означать только одно — количество минут, через которое будет включен силовое поле, которое отделит участников Дня Патруля от всех остальных, включая зрителей.

Неожиданно со стороны Города Богов светила раздался мощный рев, переходящий в грохот. Слепящий диск светила мешал разобрать, что является источником слишком резкого для этого места звука. Через несколько секунд в ярком круге проявился контур тяжелого истребителя-бомбардировщика, потом — еще одного.

Силовое поле вспыхнуло над головами рекрутов одновременно с касанием самолетов поверхности площадки.

Из космолета выскочила разгневанная Дита, вприпрыжку пошла к «самовольщикам».

Осела пыль, поднятая мощными двигателями, поднялись фонари кабин, являя бессмертной и курсантам тех, кто осмелился без приглашения появиться на Планете Богов. Это были... Дягилев, Тимофеев и Самочернов.

Бессмертная просто позеленела от злости. Она вытащила из кобуры бластер, прицелилась в голову Евгению Дягилеву.

Тот меланхолично выбрался из своего самолета, совершенно не обращая внимания на оружие в руках Диты, с легким прищуром посмотрел на неё.

— У меня для тебя письмо! — не моргнув глазом, солгал он, хлопая себя по карманам. Элойка опустила лучемет, засунула его обратно в кобуру, улыбнулась.

— Ну и мерзавец же ты, Евгений! — с улыбкой сказала она, подходя поближе к нему. — Это надо же додуматься до такого — посадить самолет в последнюю секунду перед тем, как силовое поле было включено. Сам догадался, или посоветовал кто? — Она скосила глаза в сторону Тимофеева и Самочернова.

— Разумеется, сам! — скороговорочкой ответил Евгений, всматриваясь в изумленные лица курсантов. — У меня для тебя есть информация! Конфиденциальная! — добавил он, заметив, что Дита готова выслушать его объяснения прямо здесь и сейчас. — Давай лучше пройдем в твою кают-компанию, я там тебе все расскажу!

Бессмертная усмехнулась, но все же кивнула головой в знак согласия с тем, что готовы выслушать доводы Дягилева в «секретной» обстановке.

Едва Дита и Евгений скрылись в брюхе космолета, над головами людей с ревом пронеслась пара истребителей — точь-в-точь таких, какие «конвоировали» транспортник после входа в плотные слои атмосферы. Следом — еще одна.

— Они, что, так и будут летать над нашими головами? — недоуменно спросил Заречнев у своего бывшего соседа по брифингу.

— Ну, а то им запретит? Дита вмешиваться не будет, курсанты обычно бояться связываться.

— Все ясно! — буркнул Сашка, стрельнув глазами в сторону драка. Тот понял его правильно.

— Вы куда? — тревожно поинтересовался бывший Сашкин сосед, заметив, что друзья полезли за своими шлемами в кабины.

— Как куда? В гости! Навестим богомольчиков, посмотрим, как они там устроились, передадим привет.

— А меня с собой возьмете?

— Возьмем! — ответил за двоих Заречнев. — Заводи мотор!

Глава 8. Спасти... богомола.

Над серединой озера тройку истребителей людей перехватили богомолы. Пара «хищных» «альбатросов» на большой скорости устремилась навстречу самолетам землян. Они перемещались по такой траектории, что сразу стало понятно — если земляне не отвернут, столкновение неизбежно.

Заречнев недовольно поморщился. Прием был простой, но эффективный — вынудить противника «играть» по своим правилам, сломить его волю к сопротивлению до начала поединка.

«Если сейчас отвернем, то они поймут, что «кишка» у нас «тонка» и мы боимся смерти больше, чем они. Проиграем до начала поединков. Завтра они «на понт» возьмут всех нас, заставят отворачивать в сторону, подставлять борта. Нет уж... Пусть отворачивают они».

Истребители едва не столкнулись — разошлись на расстоянии, как говорится, вытянутой руки. Похоже, что богомолы просто не ожидали, что люди не отвернут.

«Альбатросы» «вероятного противника» молниеносно развернулись, демонстрируя отменную выучку и слетанность, зашли в тыл людям.

— Курс не меняем! Строй — держим! — старясь говорить как можно спокойнее, сказал Александр, направляя истребитель в сторону космолета богомолов.

— Немедленно вернуться на базу! — раздался в наушниках резкий выкрик Диты.

— А то — что? Что нам будет? — немедленно отозвался Заречнев. — Убьете нас два раза? Или вы боитесь, что мы так сильно напугаем противника, что он завтра не станут сражаться с нами?

Дита пробурчала что-то неразборчивое, судя по тону — просто ругалась, потом повторила свой приказ.

— Спасибо за доверие, я всё понял! — съязвил Сашка, не меняя, впрочем, курса.

С площадки богомолов поднялись не меньше дюжины самолетов, они устремились наперерез тройке истребителей. «Игра» прекратилась, дело начало принимать серьезный оборот.

Похоже, на площадке противников землян по Дню Патруля находилось что-то такое, что ни в коем случае не должны были видеть люди.

— Перестройтесь! — скомандовал Заречнев своим ведомым. — Встаньте за мной в колонну. Если меня собьют, постарайтесь пройти над космолетом богомолов и увидеть, чего это там такого секретного они от нас прячут. Договорились?

— Нет, не договорились! — неожиданно подал голос Сашкин сосед по брифингу. Ведомым стану я. И не спорьте. Вы еще будете благодарить меня за это.

Он уверенно стал вперед. Ар'рахх так же быстро занял место в строю позади землян. Развязка наступила очень скоро.

Лидер пилотов богомолов заметно оторвался от основной группы, он направил свой истребитель наперерез группке землян, уверенный на сто процентов, что на этот-то раз извечные противники насекомых точно «наложат в штаны», развернут свои летательные аппараты обратно.

Наверное, так оно и произошло бы. Но вмешался случай. Или что-то еще. Летящий вторым Александр видел, как его сосед за секунду до того, как противники должны были промчаться встречными курсами, намеренно изменил траекторию своего истребителя так, чтобы она пересекала маршрут «богомольного» лидера.

Он успел крикнуть Ар'рахху на дракском, чтобы тот уходил в сторону, а сам «перетек» в «чупа-чупсовое» время. Дальше события развивались как в замедленной съемке.

Человек за штурвалом первого самолета не дрогнул. Он уверенной рукой направил свой летательный аппарат точно в «альбатрос» лидера группы богомолов.

От мощнейшего удара оба истребителя превратились в клубок осколков, с большой скоростью разлетающихся в разные стороны.

Заречнев спокойно облетел темное «облако» беззвучного взрыва — точку катастрофы двух летательных аппаратов, так же неторопливо выбрал удобную траекторию между встречными «хищниками»...

Когда в его сознание вернулось привычное течение времени, Сашка с некоторым удивлением обнаружил, что он находится прямо над космолетом насекомых. Он сделал круг, внимательно осматривая площадку, свободную от «альбатросов». Она была совершенно пуста. За единственным исключением — поодаль, недалеко от плоскости транспортного корабля богомолов стоял необычный квадратный ящик. Необычность его была в том, что он на его верхней грани торчала эллипсоидная антенна, направленная в сторону землян.

Заречнев резко дернул ручку управления на себя, одновременно меняя тягу верхнего двигателя истребителя. Самолет развернулся почти на месте, направился в сторону «дома».

— Ты что себе позволяешь! — в гневе на Сашку Дита едва не расстреляла его прямо в кабине истребителя — едва поднялся фонарь кабины. Её сдерживало пока только то, что вокруг них собрались почти все участники Дня Патруля со стороны землян, и, конечно же, — Николай Платонович.

Землянин покосился на лучемет бессмертной, заметил, как дрожит её палец на спусковом крючке. «Если отвечу что-нибудь невпопад, точно шмальнет»! — подумал он, медленно выбираясь из кабины, медленно и намерено неуверенно спускаясь на землю.

— Разрешите доложить! — немного неуверенно начал он, прикладывая два пальца к несуществующему головному убору. — Курсант Заречнев ваше задание выполнил.

— Какое задание?! — взревела Дита, поднимая ствол бластера на уровень груди курсанта.

«Вот теперь точно пальнет! Может, разоружить её? И потом спокойно все объяснить? Нет, этого лучше не делать. Если отобрать у неё бластер на глазах полутора десятков курсантов, она этого мне никогда не простит. Да и я не простил бы».

— В результате разведывательного полета выявлено неизвестное устройство, направленное в сторону нашего космолета!

— Какое устройство? — моментально насторожилась элойка, не опуская, впрочем, своего страшного оружия.

— Устройство похоже на небольшой квадратный ящик, с параболической антенной наверху.

— Ты уверен, что видел это?

— Так точно, моя госпожа!

Этого Дита вынести уже не смогла. Она затолкала бластер обратно в кобуру, подошла к Заречневу и что было сил врезала ему в челюсть.

Сашку оторвало от земли метра два «прокатило» по воздуху. Он чувствительно шмякнулся спиной на песок, кажется, еще и проехал по нему.

Александр перекатился на бок, кулаком в перчатке вытер капельку крови, появившуюся у уголка рта.

— Это тебе — за нарушение субординации! — строго сказала Дита, наклонившись над курсантом. Сашка благоразумно промолчал, понимая, что «гроза» еще не прошла. Бессмертная вполне еще может вынуть из кобуры лучемет и всадить ему заряд между глаз. Но главное уже было сделано — элойка почти бегом отправилась в космолет проверять сведения самовольного «разведчика».

Подошел Ар'рахх, протянул землянину руку. Сашка с видимым удовольствием принял помощь друга, вместе с ним остался дожидаться результата проверки Диты. Элойка вернулась через пару минут, строго посмотрела на курсанта.

— Ты ничего не напутал? — спросила она, поигрывая пальцами на рукояти бластера.

— Нет! Вы же можете это легко проверить! Насколько я помню, «картинка» из моего мозга где-то у вас записывается и хранится? Так же?

— Так. Да, так. Ладно, вопрос, действительно, серьезный, пойдем в космолет, проверим твою «картинку». Заречнев и бессмертная вернулись обратно через четверть часа.

— Дягилев, Тимофеев, ко мне! — громко скомандовала она «непрошенным гостям». Те переглянулись, но тут же справились с удивлением, бегом примчались к элойке.

— На площадке около космолета богомолов обнаружен ГЭМИ — генератор электромагнитых импульсов. Он выглядит вот так. — Дита развернула свою планшетку так, чтобы всем было видна картинка, изображенная на ней. Данная установка не входит в перечень приборов, разрешенных для применения в День Патруля. Его действие направлено на мозг человекоподобный существ, проще говоря — людей. Оно вызывает кратковременную потерю зрения, слуха, сознания. В скоротечном воздушном бою, где все решают доли секунды — этого вполне достаточно для получения решающего преимущества. Это противоречит регламенту Дня Патруля. На основании вышесказанного, приказываю: немедленно уничтожить данный блок. По сведениям разведки (она покосилась в сторону Заречнева) ГЭМИ находится у оконечности правой плоскости космолета. Приказ выполнить немедленно!

Женьки бежали к своим штурмовикам так, словно за ними гналась свора разъяренных Маг'гов.

Когда самолеты «гостей» направились в сторону космолета богомолов, Александр обратил внимание, что штурмовик Дягилева во время полета практически «лежит» на поверхности воды.

— Как такое может быть? — с этом вопросом он обратился к седому, осторожно оттянув его в сторонку за рукав. Но у бессмертной слух оказался тоньше, чем думал Сашка.

Жестом руки она подозвала к себе «непутевого» курсанта, так, чтобы слышали все, сказала:

— Высота полета Евгения Дягилева над поверхностью озера — не более одного метра. Эффект, который мы сейчас наблюдаем, вызван тем, что над поверхностью воды изображение как бы «размывается»; плюс «картинку» искажают потоки горячих выбросов из двигателей самолетов. Вот и кажется, что штурмовик скользит по поверхности. Но на самом деле это очень высокий уровень летного мастерства. Так пилотировать самолетом в непосредственной близости к поверхности могут только очень опытные и очень талантливые летчики. Ага! Вот они и на месте!

Даже за пятнадцать километров было видно, как два штурмовика сделали «горку», «плюнули» ракетами куда-то вниз, мгновенно развернулись обратно.

— За ними не погонятся? — не удержался от «дежурного» вопроса Макс.

— Нет! — уверенно сказала Дита. — Нарушение с их стороны слишком явное. Да и инцидент с Михаилом их очень насторожил.

— Так этого парня звали Михаил? — вступил в разговор Заречнев.

— А ты даже не знал, как зовут человека, который спас вам жизнь?

— Нет. Не знал. А чем насторожил?

— А вдруг в этом году вместо курсантов я привезла группу камикадзе? Все натянуто улыбнулись. Больше «разминочных» полетов в этот день ни у кого не было.

Сашка с Ар'раххом проснулись до рассвета. Кровь едва не кипела от переизбытка адреналина, тело требовало выхода энергии.

— А давай-ка пробежим небольшой кроссик по берегу! — вдруг предложил человек драку. Тот понимающе глянул на «теплого осьминога», согласно кивнул.

— Вы куда? — едва не поймала их за рукав бессмертная. Судя по её уставшему виду, ей-то уснуть так не удалось. — Я же предупреждала вас, что в День Патруля все вылеты — только на поединки. Забыли?

— Нет, не забыли. Да мы просто хотели кроссик пробежать, зарядочку сделать. А что, это тоже — нельзя?

— Ну почему же нельзя? Кроссик — можно! Я-то подумала, что вы хотите полетать. Идите! Но не забудьте — через час сбор в кают-компании.

Бывшие гладиаторы решили лишнего внимания к свои персонам не привлекать, маршрут утренней зарядки выбрали такой, чтобы он не был виден со стороны богомолов.

Бежалось легко. Сашка дышал ровно и размеренно, с любопытством рассматривая темные точки, прилипшие к защитному панцирю с его внешней стороны.

Рассвело. Человек и драк, не сговариваясь, повернули обратно к космолету. Количество «точек» и черточек у восточной стороны «дыни» стало заметно больше. Восходящее светило высветило таинственных «букашек», они заблестели, засверкали всеми цветами радуги... «Точки» и «черточки» оказались множеством компактных летательных аппаратов, на которых пока еще только с восточной стороны вокруг защитного поля стали собираться зрители — наиболее нетерпеливые (или опытные?) любители острых ощущений из Города Богов.

Через полчаса, к тому моменту, когда Дита собрала своих курсантов на последний перед воздушными схватками брифинг, все пространство вокруг «дыни» со стороны светила, на высоту до трех километров было заполнено «болельщиками»

И они все прибывали и прибывали. Тем, кому не хватило места с восточной стороны, находили себе «ячейку» с западной. К началу было готово практически все.

— Вчерашний случай наделал много шума в Городе Богов! — говорила Дита, совершенно не обращая внимания на уже целые «рои» летающих машин болельщиков, кружащих вокруг защитного поля в поисках свободного местечка. — Наши действия признаны правильными и законными. За богомолами сегодня будут следить особенно пристально. Вас шанс сегодня высок как никогда. Постарайтесь его не упустить.

Я сейчас вам оглашу результаты жеребьевки — в каком порядке вы вступаете в поединки. Итак. Номер один — Максим Петров!

Макс побледнел, хотел что-то спросить, но так и не смог что-то сказать. Он судорожно сглотнул слюну, тут же ушел готовиться к вылету. Дита его не задержала...

Зеленому верзиле достался номер шесть, Сашке — семь. Бывшие гладиаторы довольно переглянусь. Шестерка была «счастливым» числом для драка, семерка — для человека.

— А посмотреть можно? — робко поинтересовался Заречнев, вспомнив, что его самолет и самолет Ар'рахха к бою готовы еще со вчерашнего вечера.

— Не можно, а нужно! — резко бросила в ответ бессмертная, заканчивая «оглашать весь список». — Я, кстати, уже пошла в кают-компанию. Оттуда лучше видно. Вы — со мной?

За Дитой пошли все, включая девушек, которым достались второй и третьи «номера».

Судя по тому, что на стереоэкране можно было рассмотреть даже выражение лица Макса, телекамеры или что-то там еще — то, что позволяло «транслировать» изображение на все экраны Города Богов, стояли очень близко к месту развития основных событий. Вероятнее всего — на нескольких десятках суденышек, облепивших «дыню» со всех сторон. Макс сражался отчаянно.

Так, во всяком случае, казалось ему. Он картинно гримасничал, уходя в сторону от пристрелочных залпов «своего» богомола. После парочки особенно удачных маневров он даже облегченно вздохнул, промокнул пот тыльной стороной рукава своей «форменки». Но потом молодому богомолу, видимо, наскучила игра в «кошки-мышки» с неуклюжим человеком. Он прекратил её всего одним маневром.

Богомол молниеносно выполнил боевой разворот, заходя в тыл самолета Макса. (Камеры тут же, услужливо, крупным планом показали испугано-удивленное лицо человека, неожиданно «потерявшего» соперника). «Альбатрос» быстро сблизился с истребителем человека и без промедления всадил в него две ракеты. Взрыв был таким мощным, что эхо от него проникло даже внутрь космолета. Девчонки побледнели и на подрагивающих ногах пошли готовиться к вылету.

— Что с тобой? — коснулся руки человека драк, заметив, как у того по щеке покатилась слеза после того, как второй «альбатрос» «в хлам» разнес самолет, управляемый девушкой.

— Так. Ничего. Пошли готовиться к вылету.

Курсанты стайкой потянулись следом. Дита осталась в кают-компании вдвоем с седым.

Третий воздушный «бой» был не таким скоротечным, как второй. Но — намного более страшным.

Погоняв — для своего удовольствия — истребитель землянки, богомол сначала подбил его одной ракетой, а когда тот задымил, стал методично расстреливать из пушек. Вскоре в его действиях определилась некая система. Насекомое зачем-то стремился загнать самолет человека как можно выше, к самому верху защитного кокона.

Когда это удалось ему, богомол буквально на куски искромсал истребитель девушки. А дальше произошло нечто совершенно ужасное.

Когда самолет развалился на куски, из него выпала девушка. Судя по тому, как она отчаянно пыталась хоть как-то замедлить падение вниз, она было жива. Ей даже удалось это — на доли мгновения отсрочить свою «встречу» с поверхностью озера.

Как выяснилось, пилот-богомол именно этого и добивался. Он сделал довольно большой вираж (высота позволяла) зашел на «цель» и метким залпом из пушек... разрезал девушку пополам. Ноги и туловище человека полетели к земле самостоятельно.

Но, видимо, это еще не было «вершиной мастерства» молодого богомола. Он еще дважды заходил на падающие останки девушки и всякий раз после его пушечных залпов то, что еще оставалось от её тела, делилась надвое. Руки и ноги землянки достигли поверхности озера по отдельности.

Заречнев долго смотрел на круги, образовавшиеся на воде, не скрываясь, вытер глаза, громко шмыгнул носом.

— Не нужно расстраиваться! — сказал Ар'рахх, положив руку на плечо. — Сейчас нужно думать о том, как выжить самим. А о девушке будем скорбить вечером. Если выживем, конечно.

— Выживем! Обязательно выживем!

Заречнев пошел к своему самолету. До его схватки было еще три боя. А с учетом их скоротечности — десять-пятнадцать минут. При условии, что драк не продержится дольше остальных. В чем у Сашки после уведенных «расстрелов» землян стали возникать серьезные сомнения.

«Я ему помогу! Подскажу по рации! — решил Заречнев, энергично забираясь в свой самолет, запуская двигатель и надевая шлем. — Все равно дракский здесь никто не понимает»!

Ар'рахх поднялся в воздух через десять минут — вскоре после того, как перестали падать в воду обломки очередного, пятого сбитого самолета землян.

Зеленому верзиле не повезло с самого начала. В соперники ему достался, кажется, самый опытный из всех молодых пилотов богомолов. Он поднялся в воздух чуточку раньше драка и благодаря этому успел занять самую удобную позицию — у верхней части защитного купола. Пока драк форсировал свои двигатели, в спешном темпе поднимаясь вверх, молодой богомол мастерски воспользовался своим преимуществом. Пользуясь тем, что истребитель «землянина» сильно задрал нос вверх и тем самым серьезно ограничил видимость пилоту, соперник драка тут же пошел в атаку, с ходу прошил очередью «брюхо» самолета Ар'рахха. Истребитель воздушного бойца дернулся, из одного из двигателей появилась темная струя. Видимо, он вышел из строя и в любую секунду мог загореться. Сашка побледнел, у него закололо сердце. Он с силой сжал ручку управления.

Но молодой следопыт не растерялся. Он заглушил поврежденный мотор, начал резко маневрировать, не давая сопернику возможности довершить начатое. Но богомол видел все.

Он уверенно зашел в тыл драка, не колеблясь, всадил ракету в верхний двигатель истребителя, пилотируемого драком.

Единственный уцелевший мотор какое-то время «чихал», выплевывая из своего нутра частички разрушенного верхнего мотора, но потом, «прочихавшись», снова заработал ровно, без перебоев.

— Он снова заходит сзади! — на дракском наречии произнес Заречнев, ни на мгновение не упуская из виду авиапоединщиков.

— Вижу! — довольно спокойно ответил Ар'рахх. — Когда он приблизится еще немного, я его собью.

«Как»? — хотелось спросить Сашке, но он тут же прикусил язык. Ситуация была напряженнейшая, отвлекать друга было опасно.

«Альбатрос» догнал, наконец, истребитель драка, даже не пытавшегося уклониться от смертоносного залпа, приблизился настолько близко, насколько позволяла мощность его ракет — чтобы не пострадать при взрыве собственных НУРСов — внутри самолета «землянина».

А дальше произошло нечто совершенно невероятное. Машина, подчиняясь твердой руке драка, резко задрала нос, «поймала» встречный поток, завершая маневр, «кувыркнулась» назад. При этом «альбатрос», не успевший снизить скорость, проскочил вперед. Точно под дула пушек Ар'рахха. Чтобы воспользоваться своим преимуществом, у бывшего гладиатора было не больше пяти десятых секунды. Но молодому охотнику хватило и этого микроскопического времени. Его истребитель дал залп одновременно из всех четырех пушек, а спустя неуловимое мгновение по траектории, прочерченной снарядами, полетели аж четыре ракеты.

«Альбатрос» богомола просто разорвало на части — как воздушный шарик, передутый слишком мощным насосом.

Над обеими площадками повисла мертвая тишина. Такого не бывало никогда — чтобы воздушный бой выиграл пилот, потерявший в схватке два из трех маршевых двигателей!

Двигатель самолета драка снова захлопал, зачихал, выплевывая черные сгустки дыма.

«Как же он сядет»? — снова заныло в левой стороне груди Заречнева. — «Может, на воду»? Истребитель стал дергаться, мотор «захлопал» гарью еще чаще.

«Неужели разобьется»? — все еще не хотел верить своим глазам Александр, судорожно сжимая рукоять управления. — «Чем же помочь ему? Чем»? И тут его осенило.

— Поднимайся повыше, тяни километров до трех! — на дракском «проскрежетал» землянин. — Затем открывай кабину и покидай самолет. Зеленый верзила понял все.

— А ты меня поймаешь? — с сомнением спросил он, набирая, однако, высоту.

— Ты же меня поймал!

— Ладно, давай, только не опоздай.

Его истребитель задымился, но двигатель по-прежнему работал, исправно тянул вверх изувеченную машину.

Сашка опустил фонарь кабины, вывел двигатели на взлетный режим. Дита как-то странно посмотрела на него, но ничего не сказала.

— Будет планировать? — раздался под шлемом приглушенный ревом моторов вопрос бессмертной.

«Богомолы» наверняка нас слышат и понимают, о чем мы говорим»! — мелькнула мысль у Сашки.

— Не знаю! — слукавил он. — Наверное... Щас увидим... Его истребитель с ревом ушел вверх.

Мотор Ар'раххова самолета заглох окончательно. Драк открыл кабину, снял и выбросил шлем. Камеры крупным планом показали его огромное тело, зеленую шишковатую голову, трехпалые руки-клешни, распластанные в стороны в начавшемся свободном полете...

Между драком и водой в момент его «расставания» с гибнущим самолетом было не больше двух километров. «Секунд сорок, если не меньше»! — мысленно прикинул Сашка, выводя свой самолет на траекторию, повторяющую путь его друга к земле. — «Ошибиться нельзя, времени на второй заход не будет»!

Размытая клякса Ар'раххова тела стремительно приближалась. Слишком стремительно, чтобы быть уверенным, что друг успеет ухватиться за какую-нибудь выступающую часть самолета Александра.

Землянин убрал газ, зеленый верзила стал приближаться гораздо медленнее. Слишком медленно, для того, чтобы его «перехватить» до земли. Сашка снова чуть-чуть прибавил мощности двигателям, прикинул расстояние между ним, Ар'раххом и поверхность озера, нажал на рычаг, открывающий кабину.

«Все должно получиться»! — думал он, заводя самолет под «зеленую звезду» друга. Драк повернул голову, что-то прокричал... Александр наклонил ручку, совмещая открытую кабину своего истребителя с линией падения зеленого верзилы. До воссоединения бывших гладиаторов оставалось три-четыре секунды.

Вдруг взгляд Заречнева упал на площадку богомолов. Он заметил, как с неё поднялись два истребителя и на большой скорости помчались к месту «спасательной операции».

— Собьют, суки! — проскрежетал зубами землянин, дрогнувшей было рукой удерживая самолет на выбранной траектории.

— Не собьют! — неожиданно отозвались в его шлеме сразу два бодрых голоса — Тимофеева и Дягилева. — Не дадим! Доводи до конца то, что начал, мы присмотрим! И они «присмотрели».

Взлет был невероятно быстрым. Словно невидимый батут подбросил штурмовики землян на пятнадцать-двадцать метров, громыхнули двигатели, унося тяжелые машины навстречу паре «альбатросов».

Богомолы не сразу заметили две мощные машины с тяжелым вооружением, неожиданно появившиеся в воздухе над площадкой землян — так они были увлечены охотой на странное существо, зачем-то внесшее диссонанс в годами отработанную «схему» Дня Патруля — участвуют они и люди, побеждают — только они. Незнакомца нужно было наказать — жестко и быстро. Так, чтобы другим впредь было неповадно. А то, что нарушаются какие-то там правила? Так правила можно и переписать. Потом — когда все закончиться.

«Присматривающих» землян они заметили слишком поздно. Видимо, были увлечены гонкой за медлительным и неуклюжим человечком, все-таки поймавшим в открытую кабину необычное зеленое существо. Тесная кабина после этого так и не закрылась. А «сладкая парочка» медленно летела в сторону своего космолета, «зависнув» над землей на двух нижних двигателях, используя в качестве маршевого — верхний. Скорость их была такой черепашьей, что богомолы даже не стали атаковать их с ходу. Они приблизились, выровняли скорость в надежде получше рассмотреть большого зеленого человека...

Откуда-то сверху и сбоку в их строй прямо-таки втиснулись два истребителя-штурмовика землян.

«Альбатросы» (нужно отдать должное их выучке!) отреагировали мгновенно. Они резко ушли вверх, оставив «добычу» более сильному. Впрочем, ненадолго.

В «кампусе» богомолов произошло какое-то быстрое движение, с площадки в воздух ушли еще четыре «альбатроса».

— Нам капец? — без эмоций поинтересовался Сашка, прежде всего, конечно, у бессмертной. Но Дита неожиданно рассмеялась.

— Летите спокойно! Не дергайтесь! У меня есть кое-что для наших друзей!

Этим «кое-чем» оказалась ... сама бессмертная. Она сделала несколько шагов вперед, по направлению к озеру, встала так, чтобы её видели и богомолы, и зрители, и земляне. Она... скрестила руки на груди, положила ладонь на рукоять бластера. И это сработало!

Шестерка «альбатросов» при виде одинокой фигурки веером разлетелась в стороны, вернулась на свои места у космолета богомолов.

— И что это было? — не удержался от вопроса Николаю Платоновичу Сашка, выбираясь из самолета, вытирая обильный пот на лбу и помахивая влажными перчатками.

— А ты, что, не понял?

— Если честно — то нет! Ситуация, сами видите — какая. Туплю, наверное.

— Вот и дальше — тупи... Тебе, кстати, через десять минут взлетать...

— Так все-таки? Седой посмотрел на бессмертную, она усмехнулась одними уголками глаз.

Николай Платонович вздохнул, довольно долго думал о чем-то, наверное, подбирал необходимые слова.

— Наша... Госпожа Дита — элойка. Это — её родная планета. Ни одно существо не сможет безнаказанно покинуть Город Богов, если оно нанесло даже самый незначительный урон одному из жителей этой планеты. Ни — одно! Если от действий инопланетных жителей пострадает элой, на его защиту встанет вся планета. Так было всегда.

— Ну, не совсем всегда. — вмешалась в разговор бессмертная. — Может быть, только последние пятьдесят тысяч лет; или около того. Земляне восхищенно замолчали. Эти элои умели ценить жизнь своих сопланетников.

Заречнев медленно натянул мокрые перчатки, задумчиво побрел в своей машине.

— Выше нос, курсант! — донесся до него проибодряющий возглас седого. — Мы ждем тебя только с победой»!

«Мы? Он сказал — мы»? — забилось сердце в груди бывшего гладиатора. Он хотел оглянуться, но потом передумал — из боязни раньше времени узнать, что «мы» — это только седой, а не та, о которой он сейчас думает.

Сашка закрыл фонарь, услышал в наушниках сигнал, означавший начало воздушного боя с богомолом, почти до упора вперед отвел рычаг управления вектором тяги, интуитивно почувствовав, что «ноги» его самолета больше не касаются грунта, подал максимальную тягу на верхний двигатель.

Ар'рахх был потрясен не меньше остальных. Такого «фокуса» из курсантов не освоил еще никто. Все помнили, чем закончился учебный «полет» Макса при попытке «взлететь» именно так. Со стороны все выглядело очень просто: истребитель Заречнева приподнялся над грунтом, а потом... попросту исчез, превратившись в быстро удаляющуюся темную точку.

Доли секунды, отвоеванные у соперника на старте, Сашка использовал «на все сто». Он форсировал двигатели, за считанные секунды поднялся к самому верху силового купола. Его соперник опоздал всего на пару секунд. Но Александр тут же наглядно показал, как это много — две секунды в схватке двух истребителей на Дне Патруля!

Его истребитель, пользуясь превосходством в высоте и скорости, не мешкая, выпустил четыре ракеты в сторону стремительно приближающегося «альбатроса». Не смотря на явные промахи, это сработало.

Богомол ощутимо дернулся, уводя свой летательный аппарат в сторону. Сашка умело воспользовался маневром уклонения противника. Он заложил жесткий вираж, заходя в тыл «альбатроса», «вцепился» в него так, что казалось, за штурвалом истребителя — не человек, а бульдог с его знаменитой «мертвой» хваткой.

Богомол, однако, не собирался сдаваться. Он на огромной скорости направил свой истребитель вниз, увлекая за собой соперника. Человек без малейшего сомнения последовал за ним. Скорость нарастала. Землянин не отставал.

Вскоре стало понятно, что если «альбатрос» продлит свое пикирование хотя бы еще чуть-чуть, ему просто не выйти их пике.

— Сейчас! Сейчас он начнет подниматься вверх! — проскрежетал в наушниках голос Ар'рахха.

Так оно и произошло. Богомол изо всех сил потянул ручку управления на себя и... попал под меткий залп ракетами, пущенными рукой человека.

Реактивные снаряды разорвались в правом и верхнем двигателях «альбатроса».

Истребитель богомола задымил, стал резко терять высоту, которой и без того было не слишком много.

— Осторожнее! Он может еще огрызнуться! — на всякий случай напомнил о том, что расслабляться еще рано, голос драка.

Сашка, впрочем, тоже не забыл предыдущий воздушный бой, все время старался держаться так, чтобы «альбатрос» резким маневром не поставил его в затруднительное положение.

Но задымил и третий мотор (видимо, повреждения в нем тоже были, но не такие серьезные, как двух остальных), истребитель богомола резко пошел вниз.

Александр не отставал. Он все время контролировал поведение своего соперника. Однако добить почему-то не спешил.

Пилот «альбатроса» выровнял самолет перед самой водой, коснулся поверхности озера, перешел на глиссирование.

Его скорость быстро упала, истребитель зарылся носом в воду, поднял целую тучу брызг, остановился. Заречнев завис недалеко от места крушения самолета его противника.

От внутреннего взрыва отлетел в сторону фонарь кабины, из «альбатроса» в воду вывалилась темная фигурка, быстро поплыла к берегу.

— Хочешь добить? — раздался в наушниках спокойный голос Николая Платоновича.

— Нет! Мне просто хочется посмотреть, как он выглядит.

— Кто — он?

— Ну — он, пилот богомолов.

— А-а! Только это не он, это — она!

— В смысле?

— Пилот этого истребителя — самка богомола. По-нашему — девушка. Кстати, её поставили на бой с тобой в последний момент, заменили буквально в последние секунды.

— Отдали мне на растерзание?

— Или тебя — ей! А вообще — думай, что говоришь! Нас слышит и видит вся планета!

— Ну и нравы у этих... Соперников.

— Не нам судить! Наши — ничем не лучше.

— Не знаю. Не согласен!

— Так ты будешь её добивать?

— Нет, конечно! Просто хочу узнать, как они выглядят.

— Ну, взгляни...

«Богомольная» девушка выбралась, наконец, на берег. Теперь, по правилам, Сашка уже не имел права стрелять в своего противника.

— Стрелять не могу... — вполголоса пробормотал Александр, — Но сопроводить — никто не запрещал, так же?

Ему никто не ответил, хотя Заречнев готов был поклясться, что Дита и Платоныч его хорошо слышали и прекрасно поняли. Вот уж, действительно, иногда молчание красноречивее любых слов.

Землянин оглянулся по сторонам, скользнул глазами по сотням тысячам «коробочек», из которых за ним наверняка сейчас наблюдали миллионы глаз (включая те, которые «видели мир глазами Сенкевича», то есть наблюдали за происходящим по стереовизорам). «Интересно, что здесь в почете — жестокость или милосердие? — размышлял он, разворачивая свой истребитель двигателями в сторону богомолки. — Если сейчас я включу форсированный режим, девушка просто сгорит в пламени двигателей. Интересно, за что её-то ненавидят»?

Заречнев вниз и вперед до упора отвел нижние двигатели, выключил верхний. Его самолет сначала замер в десятке метров над песком, а потом стал двигаться хвостом вперед, постепенно набирая скорость. Вскоре Сашка сравнялся по скорости с бегущим по песку пилотом, открыл кабину, чтобы получше рассмотреть насекомое.

Его соперница была невысокого роста — около полутора метров. Телосложениея она было весьма худощавого. Судя по тому, что её обувь не оставляла глубоких следов на мягком мокром песке, вес у неё тоже был небольшой — не больше сорока килограммов. Огромные фасеточные глаза венчали не очень большую голову на тонкой шее. Маленький рот, зажатый между двух жвал, судорожно открывался и закрывался — в такт её частому дыханию. Хорошо видно было — бегать богомолам подолгу не приходится. А вот прыгать... Легковесная соперница человека без видимых усилий перепрыгивала трехметровые протоки, соединявшие искусственный водоем с морем.

Впрочем, прыгала она недолго. Через несколько минут её «заряд» иссяк. Она остановилась, упала на колени...

— Всё. Её время истекло! — прокомментировал происходящее седой. Можешь возвращаться на базу.

— А что будет с ней?

— Как что? Сам не понимаешь, что ли? Вон, их истребители уже взлетают...

В сердце человека шевельнулась жалость. Он вспомнил тела девушек, разрубленные на части пушечными очередями; ему стало не по себе.

— Меня они не тронут? — на всякий случай поинтересовался Сашка у седого.

— Тебя — точно нет! Ты что-то задумал?

— Я провожу её до площадки!

— Не стоит! Она проиграла и по их правилам она должна умереть!

— А вот это мы еще посмотрим!

— Не дури, Заречнев, тебе её не спасти!

— Пусть делает то, что хочет! — неожиданно подключилась к диалогу Дита. — Сегодня такой день, что возможно все, что угодно.

Сашка облегченно вздохнул, перевел самолет в «парящее» положение. Он вывернул голову назад, определяя, через какое время «альбатросы» будут здесь.

«Секунд через десять»! — решил он, направляя самолет в сторону лежащей на песке соперницы.

Он не стал зависать над девушкой-богомолом (она просто сгорела бы в потоке горячего «выхлопа»), а приземлился неподалеку — так, чтобы нос его истребителя нависал над пилотом, не давая прицельно выстрелить в лежащую.

Бывшая соперница с трудом встала, осмотрелась. Неожиданно она выхватила бластер и... запрыгнула на крыло Сашкиного истребителя.

У Заречнева похолодел низ живота, когда она протопала по крылу и навела свой крохотный лечемёт точно между глаз человека.

Сразу стало очень тихо — первый признак того, что сознание бывшего гладиатора «ушло» в «чупа-чупсовое» время. А Заречнев сидел и думал, как ему поступить в этой непростой ситуации.

«Дать ей выстрелить, а потом отобрать оружие? Незачем. Может повредить какой-нибудь нужный и важный прибор. Застрелить её саму? Тогда зачем нужна была вся эта канитель с сопровождением и «защитой»?

Многосуставчатый палец богомолки уже потянул спусковой крючок на себя, когда Сашка принял, наконец, какое-то решение. Он отклонил голову в сторону — на тот случай, если пилот все-таки успеет выстрелить в него, резко выбросил руку вперед, захватывая и вырывая оружие. Бластер выстрелить так и не успел.

Около истребителя послышался сильный рев, грохот — рядом садились соплеменники хрупкой агрессорши.

— Что мне делать? — даже по радио в голосе Сашки угадывалась легкая растерянность.

— Ты точно не хотел её убивать? — поинтересовалась Дита.

— Ну, конечно! — в голосе человека послышалось негодование.

— Передай ей свой шлем! — более нелепой команды Заречнев услышать не ожидал. Но спорить не стал, стянул черный шар со своей головы (богомолка в ужасе отпрянула от него), протянул его сопернице.

— Это — тебе! — сказал он, сопроводив слова соответствующими жестами. Девушка покрутила головой, все еще не понимая, что этот большой и круглый предмет адресован именно ей; разумеется, никого вокруг не обнаружила, наконец, осторожно взяла его в руки. В шлеме застрекотал какой-то звук, пилот услышала его, приложили к тому месту, где у богомолов, очевидно, находятся органы слуха.

У приземлившихся «альбатросов» поднялись кабины, из одной из них выпрыгнул пилот. Ростом он ненамного превосходил Сашкину соперницу, но габаритами — существенно отличался от неё — в большую сторону, разумеется. Он уверенно подошел к истребителю человека, не снимая шлема, вынул свой лучемет, спокойно прицелился в голову... девушке, все еще слушавшей что-то в Сашкином шлеме.

Раздалось шипение. По песку покатилась... рука богомола, все еще сжимавшая бластер.

Девушка вздрогнула, посмотрела на корчившегося от боли соплеменника, перевела взгляд на человека, в руке которого торчал лучемёт, отобранный у неё. Все поняла. Она дернула головой в сторону второго пилота, но тот сидел как мумия: в грудь ему смотрел ствол бластера. А как стреляет этот землянин, богомол только что видел.

Трудно сказать, что в этот момент было написано на лице пилота-богомола; да и вряд ли оно было у него — лицо. Но жить ему хотелось — это было видно по тому, как он замер под дулом землянина.

Соперница Заречнева подняла с песка бластер, с трудом отцепила от его рукояти кисть «друга». Она засунула его за пояс, еще раз оглянулась на землянина, вприпрыжку припустила в сторону своего космолета.

До «базы» она добралась минут через тридцать. И все это время оба пилота-богомола просидели в своих кабинах под дулом человека, не смея сделать ни одного лишнего движения.

Убедившись, что девушка достигла космолета, Александр показал богомола их бластер, громко известил их, что это — «трофей», захлопнул кабину. Он почти до середины выдвинул рычаг тяги нижних двигателей, одновременно включая верхний... Через три минуты он был уже у себя на базе.

— Ну, что? Можно тебя поздравить? — глаза седого горели огнем. — Поздравить с первым сбитым «альбатросом»! Так же, как и твоего друга! Молодцы! Все сделали, как положено!

— Вы хотели сказать — как учили? — не смог удержаться от «укола» Заречнев. Николай Платонович вспыхнул, попытался что-то сказать, но только махнул рукой. Он отвернулся, пошел в сторону космолета.

— Зря ты так! — заступился за седого Дягилев. — Он все делал правильно! Привыкайте к самостоятельности с первого же дня. В бою — сами видели — с вами никто нянькаться не будет. И «доброго папочки», который вовремя подскажет — тоже не будет. Ты еще сильно «зеленый», чтобы понять, какую услугу оказал вам Николай. Вы должны благодарить его, что он дал вам полную свободу, а не загнал «в стойло» непреложного следования инструкциям.

Вам просто повезло, что вас учил летать Николай Платонович, а не кто-то другой. Впрочем, вы это и сами скоро поймете.

— Я готов извиниться, если что...

— Да не надо извиняться. Просто в следующий раз, прежде чем открыть рот, сто раз подумай о том, что хочешь сказать! Александр покраснел и отошел в сторону. К курсантам вернулся чем-то очень довольный седой.

— К следующему вылету готовится курсант Никитина! — торжественно известил он. Ирина вздрогнула, хотела что-то возразить. Но Николай Платонович наклонился к ней, быстро сказал ей на ухо несколько слов. Девушка повеселела, побежала к своему самолету.

— Чему они так рады? — поинтересовался Сашка у Тимофеева, примостившегося на крыле своего штурмовика. Юрки Самочернова в кабине не было — он куда-то исчез.

— Следующим пилотом у богомолов будет тот, которому ты отстрелил руку.

— Почему?

— Такая культура. Стоит кому-то хоть немного оступиться или проиграть — его немедленно добивают свои же. Считается, это очень стимулирует других — не совершать ошибок. У них вся цивилизация построена на страхе перед наказанием. Все очень строго. Чуть что — выстрел в голову. У богомолов даже тюрем поэтому нет.

— И что, многих — так?

— Да нет, не очень. Система работает давно. Все привыкли. Если что — выкладываются до конца.

— А в чем причина именно такого отношения к своим же?

— Регулирование наследственности. Отбор. Потомство могут оставить только самые лучшие.

— Для нас это плохо?

— Разумеется! Богомол скорее погибнет, чем согласиться признать свое поражение. Для них это — одно и то же. Дерутся они всегда до последнего. Даже полумертвый богомол так же опасен, как и живой. Даже опаснее.

— А как же тогда вы с Юркой столько их сбили? Да и так видно — они побаиваются — и вас и Женьку Дягилева.

— Думаешь, есть какой-то секрет? Нет никакого секрета. Стань таким же, как они, не думай о смерти или о поражении, думай только о том, что ты обязан любой ценой победить... А другого пути нет. Чуть дал слабину — богомолы сожрут тебя и твоего друга с потрохами.

— Как ты думаешь, что будет с той богомолкой, которую я сбил?

— Не знаю. Вопрос очень сложный. Такого — чтобы победитель не дал добить побежденную — еще никогда не было. Думаю, они еще не приняли решение. Все решит схватка Ирины с одноруким богомолом.

— А если она победит, тогда — что?

— Я не оракул, чтобы предсказывать. Время покажет. Все, слазь с крыла. Вон, Юрка из туалета возвращается. Да и Ирина вот-вот взлетит!

— А что делать нам?

— Вам? Ждать! Отдыхать. Готовиться. Завтра будет еще труднее. Завтра — схватки парами. Да! И не забудьте дозарядить свое оружие. Привыкайте: теперь все придется самим. На войне оружейная прислуга в штате не предусмотрена.

— А как же в школе?

— Школа — она и есть школа! Ты, когда на Земле учился в школе, разве сам готовил реактивы к урокам химии? Нет? Вот и здесь так! На войне лишних людей нет. Ну, все! Хватит нас отвлекать! Лучше идите и займитесь делом!

Глава 9. Принцесса Улья.

Ирина сбила «однорукого бандита» со второй атаки.

В её действиях не было ни жалости, ни пощады. Курсантка, как оказалось, внимательно следила за боями своих предшественников, обратила внимание, что богомолы, прямо скажем, не очень «баловали» звездных рекрутов разнообразием тактических приемов воздушного боя. Насекомые были искуснее молодых землян в технике пилотирования, но в бою применяли, по сути, одну и ту же тактическую схему — атака с ходу. Если истребитель человека по какой-то причине не был поврежден фатально, у него появлялся шанс. Ирина заметила, что Заречнев разгадал эту нехитрую уловку богомолов, нашел «противоядие» и тоже применила его против своего соперника.

Залп сразу четырьмя ракетами не заставил отвернуть в сторону пилота насекомых. Для него, вместе с рукой потерявшего и честь, смерть в бою была лучшим исходом. То, что он не свернет в сторону ни при каких обстоятельствах. Ирина почувствовала сразу, как только увидела траекторию полета «альбатроса». Впрочем, как говорят на Земле, на хитрую задницу всегда найдется кое-что с винтом. Из четырех ракет — три попали в цель.

У «богомольного» истребителя отломилась часть крыла, вдребезги развалился фонарь кабины, но главное — повредился один их двигателей.

Курсантка не стала искушать судьбу в надежде, что богомол все-таки отвернет. Удар ракеты по кабине был так силен, что жук вполне мог потерять сознание.

Она слегка накренила самолет, смещаясь с траектории «альбатроса», а потом — совершенно неожиданно для всех землян — ушла вниз.

— Что она делает!? Что делает!? — явно разнервничался Николай Платонович, совершенно не обращая внимания на то, что его окружает большое число курсантов. Впрочем, их роман с Ириной для всех давно уже перестал быть тайной. Седой это понял, и решил не «городить огород», не делать вид, что между ним и девушкой ничего нет — в дальнейшем это могло выглядеть только смешно и даже глупо. Выглядеть глупым Николай Платонович не хотел.

— Ну, зачем она пошла вниз? — еще больше разнервничался седой, хватая микрофон. — Надо было разворачиваться и добивать! Курсантка, кажется, его услышала.

Она зашла снизу, яркими трассерами из пушек определила, как полетят ракеты, тотчас же, не мешкая, врезала парой НУРСов в «дно» «альбатроса».

Истребитель богомола задымил уже основательно. Даже с земли было видно, что «альбатрос» поддерживает в воздухе единственный двигатель — верхний.

Все ждали, что Ирина, подражая Заречневу, даст богомолу спокойно «уйти» — снизиться, приземлиться на воду и попытаться покинуть самолет. Но вышло все наоборот.

Под изумленное молчание звездных рекрутов и её наставника она мощными залпами из всех четырех пушек «загнала» «альбатроса» к самому верху защитного «кокона», где недрогнувшей рукой всего за две атаки... развалила самолет противника на части.

На стереоэкране было хорошо видно, как стал падать вниз пилот-богомол. Довольно быстро он перестал хаотично вращаться, его полет вниз обрел признаки парения, причем — весьма квалифицированного. Этот богомол явно имел опыт покорения воздушного океана. Ирину это не смутило.

Сначала она сделала «пробный» заход на падающего вниз противника. Сделала, но не выстрелила.

Трудно сказать, какие эмоции отразились в этот момент на «лице» насекомого. Было видно, как он энергично крутил головой в шлеме, непрерывно следил за своим противником. Надеялся на лучшее?

«Интересно, а если у них прочность тела такова, что при ударе о воду с такой большой высоты он не погибают, в отличие от людей? Кто сказал, что такого не может быть»? — Думал Сашка, как и все, не отрываясь от того, что сейчас происходило в небе. — «Возьмем, например, кузнечика. Если его сбросить вниз с десятого этажа, то что ему будет? Да ничего! Крепкие они, кузнечики! Не то, что мы, люди. Вдруг и этот — такой же»?

Кажется, его мысли прочитала Ирина. Она в очередной раз развернулась, зашла на жука...

От однорукого пилота остались только мелкие части, которые, как дождь, усыпали собой довольно большой кусок озера чуть в стороне от того места, где в воду все еще продолжали падать обломки «альбатроса».

Ирина сделала круг над «могилой» пилота, словно не веря, что раздробленный ею на части богомол — мертв. Она развернулась, снизилась, потом вдруг зачем-то форсировала двигатели и почти сразу превратилась в точку, быстро приближающуюся к... космолету насекомых.

Николай Платонович побледнел, хотел что-то крикнуть в микрофон, но не смог. У него в горле что-то булькнуло, он поперхнулся, закашлялся... Все прильнули к стереовизорам. Землянка сделала «горку» перед транспортным кораблем, спикировала вниз.

Темные точки, скопившиеся вокруг «альбатросов», бросились врассыпную. Часть курсантов-богомолов заскочила в открытый люк космолета, часть — попадала на песок и стала быстро-быстро... закапываться в него.

Ирина не выстрелила. Ни ракетами, ни из пушек. Она задрала вверх нос своего истребителя, практически остановилась в воздухе над космолетом соперников...

Открылся фонарь кабины самолета землянки, зависшей почти над транспортником, она сняла шлем, встряхнула своими великолепными волосами...

— Показывает, что она — девушка! — раздался рядом голос кого-то из курсантов. — Теперь роду этого пилота никогда не отмыться от позора.

— А почему? — не удержался от вопроса кто-то другой.

— Люди для них вообще — низшие существа. Слабые, трусливые, хрупкие, с замедленной реакцией. Причем они знают, что женщины — слабее мужчин. А тут их пилота победила — женщина. Позор! Причем не просто победила, а играла с ним, как хотела. Не знаю. Но мне кажется, сегодня что-то будет.

— Ты думаешь, они сейчас её убьют? Или нападут на всех нас?

— Дурак ты, Заречнев. Не обижайся, конечно, но — дурак. Если не понимаешь — то молчи. Молчи и смотри. Скоро сам все увидишь.

Ирина «повисела» над площадкой богомолов еще несколько секунд, потом показала кому-то из них средний палец (парни на площадке глумливо заржали), нажала на рычаг, закрывающий фонарь...

— У тебя все нормально, ты не ранена? — трясущимся от волнения голосом спрашивал Николай Платонович, практически поймав на руки девушку, только что приземлившую свой самолет и скатившуюся вниз по крылу.

— Все нормально, Коля! — ответила девушка, с улыбкой глядя в лицо седого. Тот больше ничего не спросил, по его лицу потекли слезы. Он осторожно поставил девушку на ноги.

Неожиданно на площадке стало яснее. Рекруты закрутили головами, ища источник света. Его не было. Свет шел со всех сторон «кокона», усиливаясь с каждой секундой.

— Они улетают! — сообразил кто-то из курсантов. — Они улетают!

«Кто улетает»? — хотел спросить Александр, но вспомнил недавнее замечание, промолчал. Он поднял голову, увидел, как стремительно редеет уже не сплошная темная масса зрителей, плотным панцирем закрывавшая «дыню» с восточной и западной стороны.

— Что это значит? — спросил он, обращаясь к седому. Тот оторвал взгляд от лица любимой девушка, осмотрелся, ответил:

— День Патруля на сегодня закончен. Да и не только на сегодня. Видимо, зрителям сообщили что-то такое, из-за чего они не видят смысла больше находиться здесь.

— И что?

— Например, то, что богомолы отказываются от продолжения воздушных поединков.

— Как такое возможно?

— Да, легко. Представь себе такую ситуацию. Где-то во дворе живет мальчик. Хулиган. Он каждый день бьет безнаказанно одного соседского мальчишку. День бьет, два бьет, три. Год, два, десять лет. Привык.

Но в один прекрасный момент это мальчишка дает ему сдачи. Хорошо дает, по-взрослому. Как ты думаешь, какая будет первая реакция у этого хулигана?

— Понятно какая. Убежать, обдумать, что случилось...

— Вот и сегодня произошло то же самое. Я думаю, наши противники поняли, что вот эта последняя жертва — она была не последняя.

Кстати, Ириша, а зачем ты так нехорошо с пилотом-то обошлась? Зачем надо было его — мелкие кусочки?

— Настя — ну, та девушка, которую четвертовали — она была моей подругой...

— Вот оно что... Ладно, я подойду к Дите, уточню, какие будут приказы в связи с новой ситуацией.

Стало совсем светло. Внешняя сторона «кокона» полностью очистилась от зрителей. Защитной поле стало мерцать, пульсировать, по нему побежали длинные голубоватые полосы...

На дальней стороне озера над землей поднялась продолговатая тень космолета богомолов. Синими точками обозначились включенные на полную мощность все пять атмосферных двигателей, транспорт развернулся, ушел в сторону океана, быстро набирая высоту.

По трапу сошла Дита, подождала, когда к ней подойдут и обступят все курсанты.

— Ну, вот что, ребята-демократы! — не скрывая своего довольного вида, сказала она. — На этом День Патруля закончен. Наши соперники отказались от дальнейшего участия в воздушных боях. По крайней мере — нынешнего года. Так что вы все остались живы и вернетесь на базу.

Теперь вот что. Согласно регламента Дня Патруля вы можете находиться на этой планете еще одни сутки. Защитное поле, как вы видите, снято. Но это не значит, что вы можете делать, что угодно. Если кто-то из вас залетит не туда, куда можно, его сразу собьют. Поскольку вся планета видела, что здесь произошло, а почти все пилоты патрульных истребителей — богомолы, я думаю, вам не нужно объяснять, что сделают они это с большим удовольствием.

Так вот. Вы можете летать, но только над морем. И только в пределах прямой видимости от космолета. Но я вам все же не советую делать даже это. У богомолов — много сочувствующих. Могут отомстить. А с оружием, как вы понимаете, на этой планете вам никто не позволит летать. Так что, если хотите вернуться в летную школу — дальше этого озера никуда не летайте. Можете отдыхать, купаться, загорать. Вечером — устройте дискотеку под открытым небом. С вами останется Николай. А я вернусь завтра днем, перед отправлением в летную школу. С удовольствием присоединилась бы к вам, но — дела.

До завтра! — она помахала рукой, направилась к своему самолету, уже подготовленному к полету.

Сашка тоскливым взглядом проводил истребитель Диты, обернулся к Ар'рахху, положившему ему на плечо свою страшную лапу.

— Что? Намекаешь, что мы собирались сегодня на рыбалку? — спросил он у зеленого верзилы, пристально глядя ему в глаза. Тот улыбнулся, с довольным видом, откуда-то из-за спины достал свой страшный стреломет и колчан со стрелами. (И когда сходить-то успел? Не иначе — пока бессмертная рассказывала о том, куда им не нужно летать, и почему).

— Надо же, угадал! На меня после всех этих переживаний напал страшный жор. Хочу жаренной рыбки...

— Уже есть мысли, куда пойдем?

— Разумеется! На дальней стороне озера я заметил многообещающий ручей...

— С виду явно богатый рыбой...

— О богатстве мне судить пока сложно, но одно я знаю точно — рыба в нем есть. Так как, полетим и побежим?

— Нет уж. Сегодня я налетался. Давай — ногами?

— Давай! Только я смотаюсь в нашу каюту, захвачу хлеб, соль и зажигалку. Хорошо?

— Давай! Одна нога здесь, другая... — тоже здесь! И мою амуницию не забудь, лады?

— Лады!

— А меня возьмете? — раздался рядом бодрый голос Дягилева.

— Почему — нет? С удовольствием! У тебя есть чем ловить рыбу?

— Нет! Да мне рыбы и не надо. Я — за компанию!

— Не жалеешь, что не заключила со мной пари на исход Дня Патруля? — Джаддафф насмешливо посмотрел на Диту, присевшую в кресло у его стола, нарисовал какую-то закорючку у себя в крохотном блокноте. Сенатор среди других аристократов отличался не просто редким, но — редчайшим консерватизмом. Уже не одну тысячу лет элои не пользовались ручкой и листком бумаги для ведения записей или сохранения какой-либо информации. Они предпочитали пластиковый планшет, но чаще всего — диктофон-распознаватель. Очень удобную вещь — произносишь слова, и они тут же появляются на пластике.

Но глава самого могущественного клана Города Богов этих «штучек» не любил.

— Все, что попало на пластик, может попасть и к нашим врагам. — любил говорить он, когда у него спрашивали, почему бумагу он предпочитает более современным средствам записи. — А бумага лишена этих недостатков. Она хорошо хранится, но при случае её легко уничтожить.

Дита подозревала, что Джаддафф искренен не до конца. Скорее всего, ему было просто удобнее или привычнее чиркать наметки своих мыслей карандашиком на белоснежной бумаге, чем посвящать в тайну своих замыслов кого-то еще, даже если этот «кто-то» — бездушный кусочек пластика.

— Нет, я ни о чем не жалею, Сенатор! — не скрывая своего хорошего настроения, ответила она, с любопытством рассматривая внутреннее убранство его кабинета. В прошлый визит ей было не до этого.

— А я жалею! Потому что все случилось именно так, как я и предполагал.

— Неужели ты подкупил богомолов, чтобы они «отдали» нам нескольких своих курсантов?

— Это — лишнее! Скажу больше того — нынче с их стороны были действительно лучшие из лучших.

— Зачем тебе это?

— Как зачем? Я же говорил тебе, что у меня на этих твоих рекрутов — свои планы. Задача, которую я хочу поручить этим двум — очень сложна. Её не выполнить, если в их подготовке обнаружатся какие-то изъяны. Зачем сейчас играть с ними в поддавки, если завтра это выльется в срыв задания и я не достигну своих целей? Мне нужно, чтобы они научились выживать и выполнять приказы в любых условиях. А хорошая летная подготовка — не мне это тебе объяснять — одно из важных составляющих умений и навыков звездного рейнджера. Чтобы снять с себя все твои подозрения, я хочу попросить тебя устроить им еще одно испытание.

— Что за испытание?

— Очень простое. Тебе нужно только попросить их доставить некий груз из пункта «А» в пункт «Б». И все. Остальное — мои заботы.

— Что с ними будет, если они не справятся?

— Глупый вопрос, очень глупый. Ты не хуже меня знаешь, какова судьба отработанного материала... Так как?

— Я согласна. Но при одном условии — я сообщу им, что их ждет очередной экзамен.

— Это исключено. Суть задания в том и состоит, чтобы проверить этих парней — как они себя поведут в критической ситуации, не зная, что это — очередное испытание. Для них все должно быть по-настоящему.

— Все понятно. Могу я задать тебе еще один вопрос?

— Время твоего визита истекло, но для тебя я готов сделать исключение. Спрашивай!

— Куда ты хочешь направить рекрутов, если они справятся и на этот раз?

— А я-то думал лучше о тебе, считал, что ты давно догадалась сама. Разумеется, на поиски препарата, который вернёт мне руку и ногу, а тебе — твоего отца — таким, какой он был.

— Они же совершенно не знают Вселенную!

— Зато её знаешь ты! Никто не собирается поручать такое серьезное задание одним смертным. Я думаю, ты охотно составишь им компанию.

— Какой же ты мерзавец, Джаддафф! Ты давно и все уже просчитал и за всех всё решил? Почему мы уверен, что я соглашусь?

— А у тебя выхода нет. Тебе нужно помочь клону твоего отца отдать долг, вернуть к жизни самого отца. И на все это у тебя всего-то год! Один-единственный год! Для такой экспедиции — это очень короткий срок. Так как, ты согласна?

— Да, ты прав! Выхода у меня, действительно, нет. Когда можно отправлять рекрутов из «пункта «А»?

— Не спеши! Пусть они отдохнут хотя бы день! Тем паче, они, как мне кажется, вот-вот что-то найдут!

— Что?

— Узнаешь, когда вернешься к космолету.

— Если вы не против, я все-таки полечу на самолете! — произнес Дягилев, озадаченно рассматривая снаряжение бывших гладиаторов. — Поход вы затеяли, судя по всему, нешуточный, а я к таким долгом переходам, прямо скажем, не привык. Давайте договоримся так: как только вы найдете подходящее для рыбалки место, вы дадите мне знать.

— А чем? У нас ничего нет!

— А я вам дам один или даже парочку сигнальных патронов. Их видно километров за двадцать. Надеюсь, вы так далеко не собираетесь?

— Не знаю, как получится. Ар'рахх видел на той стороне озера глубокий ручей. Мы надеемся, что рыба там есть.

— А чё вы не хотите порыбачить где-нибудь на берегу озера?

— Самая лучшая рыба ловится в проточной воде! — вступил в разговор драк, терпеливо ожидающий конца разговора между людьми.

— Да, что есть — то есть! — согласился Евгений, направляясь к своему штурмовику. — Я буду ждать вашего сигнала. А пока, если никто не против, я вздремну.

— Сигнал не проспишь?

— Нет. Это исключено.

Шли недолго. Унылое однообразие песчаной косы, лишенное какой-либо растительности, быстро утомило.

Лучше — бегом! — не сговариваясь, решили бывшие гладиаторы. Они двинулись вдоль кромки озера трусцой, изредка переходящей на быстрый шаг, и примерно через полтора часа достигли противоположной оконечности озера.

Жребий, или воля хозяев Города Богов распорядились так, что площадка богомолов располагалась в ближней от мегаполиса части, а людей — соответственно — в дальней.

Для воздушных поединков это принципиального значения не имело, но в остальном...

Вокруг площадки богомолов росли травы, плотной стеной поднимался довольно густой кустарник. А еще — недалеко протекал тот самый ручей, который успел заметить остроглазый молодой следопыт во время своего воздушного поединка с насекомым.

Бывшие гладиаторы на всякий случай напрямую не поперли, они осторожно обошли стороной место бытования богомолов. Углубились в кустарник, и довольно скоро наткнулись тропинку, уводящую в сторону от озера и возможного местоположения ручья.

Бывшие охотники за артефактами остановились, присели около дорожки, рассматривая следы. Присутствие посторонних не входило в ближайшие планы друзей. Однако тропинка недвусмысленно о них говорила: если есть дорожка, причем — утоптанная, то наверняка есть те, кто по этой тропе ходит, и часто, иначе она не выглядела такой твердой.

Кто ходит здесь — друг или враг? На этот вопрос невозможно было ответить, не увидев тех, кто проложил в кустарниках эту дорожку.

Разведка много времени не заняла. Примерно через час неторопливой ходьбы тропа стала шире, на ней кое-где обозначились следы колес. Вскоре кусты расступились, дорожка вышла на край большого поля, засаженного каким-то желтым растением. Поле имело квадратную форму, оно со всех сторон было окружено деревьями и кустарниками.

«Гектаров двести, не больше!» — «на глазок» определил землянин, останавливаясь у самого края пахотного поля.

— Как ты думаешь, что это такое? — спросил он у Ар'рахха, не забывая внимательно осматривать поле перед собой и заросли кустарника — позади.

— Наверное, какое-то сельское хозяйство. — ответил зеленый верзила, наклонившись и сорвав желтый венчик с ближайшего растения. — А что, у вас на планете такого — нет?

— Сельское хозяйство — есть, но вот таких растений я что-то не припомню. Думаю, где-то там, за полями есть деревня или село, в котором живут те, кто обрабатывает эти поля. Оттуда сюда ведет вот эта самая тропинка. Наверное, по ней жители деревни ходят на берег озера, или еще дальше — на побережье моря. Для нас они опасности не представляют. Скоро — вечер, и насколько я знаю деревенских жителей, на ночь глядя никто из них купаться или рыбачить в такую даль не пойдет. Ну, разве что за исключением какой-нибудь сумасшедшей влюбленной парочки. Эти нам и вовсе не страшны — им не до нас. Возвращаемся обратно.

— Ты, конечно, следопыт опытный...

— Слышь, хорош прикалываться! Говори прямо, с чем не согласен!

— Мы как-то с тобой ночевали в пещере. Даже сигнальные нити толком не натянули. Ты помнишь, чем это все закончилось?

— Разумеется, помню. Мы с тобой добыли карту Дракии и чуть не разорили Гнездо Э'го.

— Ага! Только перед этим меня едва не сожрали эти твари.

— Зато мы нашли способ, с помощью которого потом довольно легко добыли Око Богов.

— Не пойму, к чему ты клонишь?

— К тому, что пути Господни — неисповедимы и никогда не знаешь, что хорошо, а что — плохо в тот момент, когда это «что» происходит.

— То есть я должен понимать тебя так, что сегодня мы с тобой тоже не будем ничего предпринимать для нашей безопасности?

— Ты меня неправильно понимаешь. На Земле есть поговорка — «на Аллаха надейся, а верблюда привязывай!».

— А кто такие аллах и верблюд? И почему на одного нужно надеяться, но при этом надо обязательно привязывать второго?

— Слушай, пошли лучше порыбачим, хорошо? Объяснять слишком долго. Это просто поговорка такая. Насчет безопасности я уже придумал кое-что...

Вода оказалась настолько прозрачной, что видны были даже самые мелкие камешки на дне небольшой речки. (Это с высоты пяти километров она казалась небольшим ручьем. Но стоило выйти на берег, густо заросший кустарниками и деревьями...)

Ар'рахх долго всматривался в рыб и рыбешек, беспечно снующих у него под ногами. Но тетивник так и не достал.

— Пойдем искать омут! — так он объяснил свое решение другу. — Здесь — одна мелочь.

Омут искали недолго. Первый же поворот речушки явил собой чудесную темную заводь под невысоким, но крутым обрывом. Над омутком склонилась длинная и крепкая ветла — прекрасная позиция для подводной охоты. Но зеленый верзила на дерево не полез.

— Отец Богов слишком высоко. Рыба увидит меня, уйдет. Надо ждать вечера.

Чтобы не терять время зря, решили продолжить разведку, «на всякий пожарный» поискать заводи еще...

К вечеру бывшие охотники за сокровищами вернулись обратно, немного уставшие, но довольные. Речушка представляла из себя целую россыпь заводей, омутов и перекатов, накрепко стянутых водной «бичевой» русла.

Длинные темные спины обманчиво-спокойных рыб, затаившихся в глубине речки прямо под ветлой, заметил даже человек. Повинуясь повелительному жесту драка, он присел на корточки поодаль от обрыва, с интересом стал наблюдать, как готовится к «рыбалке» его друг. Зрелище было для него не ново, однако всякий раз Сашка испытывал что-то вроде священного трепета, глядя на то, как могучий драк своими могучими лапами натягивает тетиву на могучие рога своего тетивника.

«Рыбачил» зеленый верзила, как всегда, очень недолго. Мягко ступая, он с кошачьей грацией подкрался к краешку обрыва, на секундочку выглянул, снова присел... Переместился на пару шагов влево, опять приподнялся...

Тенькнула тетива, отпуская в полет стрелу. Под обрывом что-то громко булькнуло. Зашумела вода, послышались частые мощные всплески. «Попал»! — обрадовался Александр, пробираясь к берегу.

Большая белобокая рыбина слабо шевелила хвостом посреди большого темного пятна. Пятно постепенно расползалось по поверхности воды, угрожая поглотить рыбину целиком.

Ар'рахх ловко пробрался вперед по дереву, зацепился за ствол рукой и ногой, повис над водой, цепляя клешней хвост своей добычи.

Рыба оказалась такой тяжелой, что бывшие гладиаторы, не сговариваясь, решили нести её вдвоем.

Сашка срезал длинную тонкую палку, заострил конец, просунул его в жабры... Жарить рыбу решили на берегу озера.

— Женьку когда звать будем? — этот вопрос давно уже вертелся у Заречнева на языке, но вслух его произнести он отважился только тогда, когда добыча заняла свое законное место — на вертеле над костром.

— А надо? — ответил молодой охотник, медленно поворачивая рыбу над жаркими углями.

— Да надо, если по-хорошему. Мы же обещали. А слово надо держать. Слушай, а почему ты её не чистишь перед тем, как готовить?

— Так вкуснее. Человека пригласим, когда рыба полностью пожарится. Ты согласен?

— Да, конечно.

Полчаса пролетели незаметно. Ар'рахх в очередной раз наклонился, понюхал рыбу, удовлетворенно кивнул головой. Друзья осторожно сняли ужин, полезли в ножны за кинжалами.

Темный куст за головой Александра качнулся, из вечерней полутьмы показалась темная ветка. Ветка медленно перемещалась к костру и заканчивалась... крохотным трофейным лучеметом — таким, какой у Сашки торчал сейчас за поясом, сзади.

Следом за «веткой», оказавшейся рукой богомола показалась фигура хозяина бластера. Была эта фигурка щупла и невысока ростом — точь-в-точь как у девушки, потерявшей свой самолет в бою над озером. (Заречнев готов был поклясться, что щуплый богомол, «шарящийся» ночью по кустам на неродной для него планете — именно она). Одежду девушки-богомолки составлял темный плотный облегающий костюм, на ногах отсвечивали крохотные ботиночки со шнуровкой. Богомолка что-то проскрежетала на своем языке.

Сашка демонстративно пожал плечами, совершенно не обращая внимания на лучемет, маячивший в опасной близости от головы, на дракском поинтересовался у зеленого верзилы:

— Ты не знаешь, чего она хочет? Может, эта рыба — её? Драк принял игру человека, повторил его движение плечами. Насекомое перетупило с ноги на ногу, повторило свой вопрос.

Заречнев с трудом сдерживал смех. Ситуация была сюрреалистической. На берегу водоема в черте знает каком краю Галактике сидят человек и драк, а к ним пристает с расспросами разумный жук с планеты богомолов.

Девушка, кажется, разглядела движение его лицевых мышц, осторожно подошла к человеку, ткнула его в плечо стволом бластера.

— Ну, чё те надо? — довольно громко уже спросил Александр у нависшей над ним щупленькой фигурки. Богомолка вздрогнула от его голоса, как от выстрела, её палец на спусковом крючке лучемета задрожал.

— Слышь, а эта особа в тебя с дури не пальнет? — спросил Ар'рахх у друга, незаметно вытаскивая из-за спины свое оружие.

— Не должна! — на родном языке зеленого верзилы ответил ему Сашка. Не спуская, однако, взгляда с многосуставчатого пальчика его сегодняшней соперницы. — Мне кажется, что она нас не узнала. Одежда была другая, ситуация...

Богомолка послушала незнакомые звуки, перевела бластер на зеленого верзилу, сделала пару шагов к нему.

— Давай с ней что-нибудь сделаем, а? — жалобно попросил зеленый верзила, прикрывая туловищем руку со стрелометом. — Рыба стынет. Да и жрать охота — спасу нет!

— Слушай, а может, она просто рыбы хочет? Давай поделимся? Может, она тогда отстанет?

— Давай попробуем!

Заречнев потянулся вперед. Насекомое мгновенно отреагировало на его движение. Ствол лучемета соприкоснулся с его головой.

— Ну вот, дождался! — укоризненно сказал зеленый верзила, доставая из-за спины тетивник. — С такого расстояния никому не увернутся! Даже тебе!

— Хочешь проверить? Тогда смотри!

Богомолка почувствовала что-то в интонации слов, сказанных человеком, потянула спусковой крючок на себя... Из бластера вырвался тонкий луч, прожег песок под ногами драка. Головы человека на линии выстрела почему-то не оказалось.

Дальнейшее насекомое воспринимало не очень четко. Её что-то резко дернуло за руку, потом сильно ударило в грудную клетку.

Очухалась она на песке. Над ней стояли два самых ужасных существа во вселенной — элой, чем-то похожий на человека, который нанес ей несмываемый позор сегодня днем во время воздушного боя и его домашнее животное — огромное хвостатое пресмыкающееся — смышленое настолько, что даже смогло овладеть простейшим из видов оружия.

— Ну, и что теперь с тобой делать? — уже на русском обратился к девушке Александр, размахивая отобранным у неё бластером.

— Члжвк? — проскрипело насекомое. — Т — члжвк? Оржж!

— Вернуть тебе оружие? Опять в меня стрелять начнешь?

— Нт.

— Ладно, попробуем поверить еще раз. Тебе какой — старый или новый? — Сашка достал из-за спины трофейный бластер, показал оба богомолке. Она посмотрела на оружие, потом — на Сашку, потом — снова на оружие.

— Тт? — заскрипела она. Её ручки сжались, она сунула их за спину... В руках насекомого засверкали не очень внушительные, но, видимо, острые ножи. Она подпрыгнула высоко вверх, взмахнула ножами...

— Только не убивай! — успел крикнуть Сашка, заметив, как драк молниеносно достал из колчана стрелу.

Он поймал богомолку за ноги, резко дернул их на себя. Насекомое упало на спину, но быстро вскочило на ноги, прияла оборонительную стойку. Однако человек и его «животное» не напали на неё, они почти спокойно стояли и ждали, что предпримет она. Они её совершенно не боялись. И не хотели убивать.

Девушке потребовалось какое-то время, чтобы осознать это. Она вернула ножи в ножны за спиной, повернулась боком к бывшим соперникам, показывая, что намерена покинуть полянку на берегу озера. Её никто не удерживал.

Она повернулась спиной к свои врагам, внутренне сжалась, ежесекундно ожидая выстрела или удара в спину, медленно пошла в темноту.

— Рыбы хочешь? — более глупого вопроса в такой ситуации богомолка услышать не могла. Невинный, на первый взгляд, вопрос окончательно вывел её из терпения, она резко обернулась, без разбега прыгнула на грудь человека.

Её бывший соперник даже не шелохнулся. Потому что сбоку, из темноты, выскочила палка и больно ударила девушку в грудь. Она снова упала на песок, согнулась калачиком в приступе боли.

— Зря ты её так! — посетовал Александр своему другу. — Надо было просто поймать её на лету.

— Да надоело уже все! Сколько же можно! Прыгает, и прыгает! Нет, чтобы поговорить сначала, сказать, чего хочет.

— Это она пилотировала «альбатрос», который я сбил. Наверное, из-за этого её просто выбросили из космолета, оставили умирать на берегу озера, над которым она потерпела поражение.

— Ты уверен в этом?

— Не до конца, конечно, но в целом...

— Что планируешь делать?

— Не знаю. Не убивать же её. Хотя она, похоже, добивается именно этого. Может, все-таки сначала попробуем поговорить?

— Давай попробуем! Только, как я уже заметил, она не очень-то расположена к длинным задушевным беседам. Может, её связать?

— Идея хорошая. Но неперспективная. Связанный человек ощущает себя пленником. Наверняка у богомолов такой же или похожий взгляд на искусственное ограничение подвижности. Давай сначала попробуем так, без веревки, а?

— Давай! А что спрашивать будем?

— Например, то, откуда она знает русский язык.

— А она знает?

— Конечно! Все понимает, пытается говорить отдельные слова.

— Ну, тогда давай спросим. Драк подошел к богомолке, помог ей сесть.

— Ты понимаешь меня? — спросил землянин, стараясь не наклоняться слишком близко к девушке. Как он успел уже заметить, что от вида его лица девушка почему-то едва не впадает в истерику. — Ты меня понимаешь? — Повторил он свой вопрос.

— Пнжм! — ответила она, качнув головой сверху вниз.

— Зачем тебе это?

— Члжвк — врг! Врг — знт!

— А говорить по-нашему ты где научилась?

— Шкл. Плт.

— Меня зовут Александр. Саша! — Заречнев кулаком ударил себя по груди. А как зовут тебя?

В ответ богомолка прожужжала нечто человеческим ухом совершенно не воспринимаемое и не произносимое.

— Ладно! Я все равно ничего не понял, что ты только что сказала. Имя твое повторить — тоже не смогу. Речевой аппарат, знаешь ли, совсем другой. Давай договоримся так: я буду звать тебя Машей! Согласна?

— Мшш?

— Ну да, Машей. Тебе нравится это имя? Насекомое немного подумало, потом согласно кивнуло головой.

— А это мой друг. Его зовут Ар'рахх! Запомнишь?

— Рхх! — старательно прошелестела богомолка.

— Вот и отлично! Щас устроим небольшую проверочку. Как зовут меня?

— Сшш!

— Правильно! А моего друга?

— Рхх!

— Отлично! А как мы будем называть тебя?

— Мшш.

— Вот и договорились. Рыбу кушать будешь?

— Нлз. Кшт вмст — нлз смерт.

— Ты умрешь?

— Нт. Мн нлз смрт — т!

— Тебе нельзя меня убивать, если мы вместе покушаем?

— Д.

— Ты хочешь убить меня?

Богомолка промолчала, пожала плечами. Она прошла вперед, подсела к костру, потянулась к рыбине.

— Погоди, я сам! — двинулся вперед Ар'рахх, доставая свой кинжал. Насекомое вздрогнуло, увидев страшное оружие в огромных ручищах драка, но от костра не отошло.

Зеленый верзила стянул рыбину с палки, положил на бок, с размаху чиркнул по белому брюху.

Из рыбьего пуза на землю посыпалась требуха, молодой следопыт сдвинул кишки в сторону, ножом продолжил очищать её внутренности.

Неожиданно рядом раздался утробный звук. Ар'рахх и богомолка обернулись. Человек сидел на корточках и громко... блевал.

— Что случилось? — тревожно поинтересовался зеленый верзила, вспомнив, что в последний раз такое с Сашкой случилось в замке воинов-«невидимок», вскоре после того как он получил сильное сотрясение мозга.

— Палец! — сдавленно произнес Александр, показывая на что-то среди кишок рыбины. — Человеческий палец!

Ар'рахх кончиком ножа разворошил требуху. В сторону откатился белый кусочек. Это была первая фаланга человеческого пальца. Даже ноготь был целым. Заречнев быстро глянул на палец, опять согнулся в сильнейшем спазме.

— Сшш — блт? — спросила богомолка, показывая на землянина.

— Нет! — ответил зеленый верзила. — Этот фрагмент принадлежит человеку, который погиб. Рыба скушала этот фрагмент. Мы хотели кушать эту рыбу.

— Рб — плх?

— Рыба тут не при чем. Люде не едят таких, какие они сами. У них даже слово считается бранным — каннибализм. Саш'ша мог скушать частичку чел'века. Для него это очень плохо. Очень.

— Нм гврл, лд — врвр. Кшт пдбнх.

— Врали. Сто процентов — врали! — подал голос «больной». — Ладно. Ужин, судя по всему, на этом закончился. Будем возвращаться к кораблю.

— А её куда?

— Пусть сама решает! Хочет — пусть остается здесь. Не хочет — может полететь с нами!

— Дита вряд ли одобрит эту идею.

— Все может быть. Зачем гадать? Давай у неё сами и спросим!

— Ты хочешь насекомое забрать с собой на корабль?

— Если она не против, то — да! А что, оставить её подыхать на этом берегу — лучше? Тем паче в том, что с ней произошло, есть и моя вина.

— А как мы её доставим к космолету?

— Да есть одна идейка! — Сашка поднял с земли палку, размахнулся и бросил её в сторону тропы. Шест скользнул по веткам, глухо стукнулся о землю.

В небо со свистом ушла ярко-желтая ракета, заметно напугав и драка, и богомолку.

— Так это и была твоя хваленая идея начет «сторожевичка»? — раздраженно спросил у землянина драк, укладывая стрелы с колчан, снимая тетиву с рогов тетивника.

— Да! А что? Не нравится?

— Нравится! Но только в следующий раз предупреждай, хорошо?

— Хорошо! Вон, видишь огонек? Это Женька Дягилев за нами летит! Причем, летит — не один. Интересно, кто это с ним еще?

Вторым штурмовиком управляла... Дита. Бессмертная выпрыгнула из кабины, критически осмотрела почти потухший костер, неначатую трапезу (даже кусок человеческого пальца, заметила, кажется), самую нелепую троицу, какую она могла только увидеть здесь и сейчас, тяжело вздохнула. «Проблемный» человек остался верен себе. Не прошло и половины дня, как она оставила его и его зеленого друга без присмотра, а они уже успели наломать таких дров...

Ну, куда она денет эту несчастную богомолку? Куда? Где она будет жить? Чем её кормить? И вообще, она и Николай с таким трудом смогли пристроить на базе этого его хвостатого друга, как тут — это!

Она подошла к насекомому, о чем-то довольно долго скрежетала с ней на её родном языке. Вернулась к рекрутам слегка повеселевшая.

— Вот что я вас скажу. Эта девушка, которую вы уже успели назвать Машей (Она впервые за вечер улыбнулась), действительно, оставлена своими сородичами на берегу этого озера умирать. Искупить, так сказать, свою неудачу. Она — из довольно большого Улья, муравейника, термитника — называйте это как хотите; словом, из большого сообщества богомолов, занимающего что-то вроде отдельного холма, изрытого ходами. Они вообще так живут. Холмы-термитники — они разные. Есть — побольше, есть — поменьше. Эта ммм... Маша — из одного из самых больших. Паче того — она младшая дочка Царицы Улья — не в буквальном смысле конечно, но смысл приметно такой — главной самки-богомолки этого изрытого ходами большого термитника. В переводе на человеческий язык — принцесса.

— А сколько всего богомолов живет в этом «термитнике»?

— Около двух миллионов особей.

— Ни хрена себе, муравейник!

— В моем присутствии ругаться не нужно! Хорошо?! Договорились? Да, «муравейник», как ты заметил, действительно, большой...

— А почему тогда, если у неё мама такая крутая, её отправили участвовать в воздушных схватках.

— У богомолов считается, что молодая особь сама должна пробивать себе дорогу. И потом. До сегодняшнего дня День Патруля для богомолов был чем-то вроде развлечения. Никто же не ожидал, что их пилоты посыплются с неба, словно спелые желуди.

— Ты возьмешь её с нами?

— А ты этого хочешь?

— Не знаю, если честно. Но мне её жалко. Здесь она точно погибнет. А сама она что говорит?

— Она не против того, чтобы лететь с нами на летную базу. Новые знания всяко лучше, чем смерть. Ты обещаешь помогать ей, если я заберу её с собой?

— Обещаю! Коль уж я не убил её в бою... Как говорят на Земле — мы в ответе за того, кого приручили.

— Ну, ты и циник, Заречнев! Кого ты приручил? Её? Или своего друга? Это Аррах, скорее, тебя приручил, чем ты его. Что бы ты делал без него? Что? Сидел бы на той планете? Или тебя давно бы уже скушали какие-нибудь местные твари? Так что не болтай попусту, прикуси свой язычок. Ты же ничего не знаешь о богомолах, очень мало — о драках. Ты не допускаешь, что они — намного умнее, чем — ты?

— Ну... Наверное...

— Вот-вот! Если сомневаешься, лучше промолчи. И тебе спокойнее, и друзей не обидишь. Да и мне настроение не испортишь. Ну, все! Возвращаемся на базу! Маша полетит со мной, один из вас двоих — выбирайте кто — с Дягилевым. Бывшие гладиаторы переглянулись.

— А можно мы оба вернемся обратно так же, как и попали сюда?

— А действительно, как вы здесь оказались?

— Бегом прибежали.

— Не набегались за день? Как хотите! Можете возвращаться по берегу своим ходом. Но имейте в виду — утром вас ждет задание. Никаких скидок на то, что вы сегодня много бегали и ходили, не предвидится. Так как?

— Мы — свом ходом! — ответил за двоих зеленый верзила, закидывая на плечо стреломет.

Дита пожала плечами, махнула рукой богомолке, чтобы та забиралась в кабину её штурмовика.

— Если что — сигнальте! — вступил в разговор Дягилев. — Насколько я помню, у вас должен остаться еще один сигнальный патрон. Я — подскочу! Сашка с теплотой посмотрел на Евгения, кивнул. Штурмовики синхронно взлетели, с ревом ушли в сторону озера.

Окончательно стемнело. Над головой показалась целая россыпь звезд, яркими клубками обозначились шаровые скопления.

На побережье озера стало светло так же, как и в яркую зимнюю ночь — на Земле. В озере стали слышны приглушенные хлопки о поверхность воды — чего-то крупного и тяжелого. «Останки людей жрут»! — хотел сказать Александр, но промолчал. Он вспомнил, что люди падали в озеро далеко от этого места. К тому же сегодня в этот водоем попали части тел не только людей...

Он прибавил шаг, поравнялся с зеленым верзилой. Драк глубоко задумался о чем-то своем. Сашка вздохнул, ничего не спросил. Весь путь до космолета они так и не проронили ни одного слова.

Глава 10. Тянем к берегу!

— Ну, что, отметим? — Женька Тимофеев заглянул в дверь, щелкнул себя пальцем по горлу. Ответа не последовало. Тогда он проник за порог каюты бывших гладиаторов, следом осторожно «просочился» Самочернов. С учетом, что габариты у Юрия были — под два метра — рост, и почти столько же — плечах — это выглядело настоящим фокусом.

— А что, что-то есть? — искренне изумился Заречнев, неожиданно ощутив потребность принять что-нибудь «для души». — Если честно, сегодня я не отказался бы.

— Тогда пойдем! И друга своего захвати! Он у тебя — того, выпивает?

— Не знаю, если честно. Я на их планете вообще ни одного пьяного не видел.

— Может, тебе просто не повезло?

— Может... Метаболизм у нас схожий. Едим-то практически одинаковую пищу.

— Мне, кстати, это показалось странным с самого начала. Слушай, а может он — переодетый человек? Давай проверим? Вдруг он — девушка?

— Слышь, братан, хорош прикалываться! — подал голос зеленый верзила. — Я тоже шутки люблю. Но всему же есть свои пределы. Ар'рахх — не девушка, Ар'рахх — мальчик! На эту тему я шуток не люблю. Понятно?

— Ладно, извини! — примирительно сказал Женька, бесстрашно присаживаясь на краешек кровати зеленокожего чудища. — Мы не хотели тебя обидеть. Тут вот какое дело. Мы приглашаем Сашку выпить. Ну — отдохнуть, развеяться... Ты — с нами?

— А что такое — выпить?

Тимофеев почесал затылок, обдумывая, как бы подоходчивее объяснить зеленому верзиле, в чем, собственно, заключается удовольствие от процесса, именуемое емким словом «выпить», но не нашел ничего лучшего, чем пояснить:

— Это тоже самое, что «принять на грудь»!

— Кого принять? — заворочал глазами совсем замороченный драк. Ему на помощь пришел Александр.

— Пойдем с нами. Все увидишь сам. Только ни о чем не спрашивай и ни во что не вмешивайся. Хорошо?

— Хорошо! — ответил молодой следопыт, слегка ошалевший от неожиданной таинственности процесса «принять на грудь». — Оружие брать?

Брага была тепловатой, чуть терпкой, но довольно крепкой — для браги, разумеется. Сашка сделал глоток, почувствовал, как приторный хмельной напиток прокатился по пищеводу. В носу защипало.

— Ну, как? — придвинулся Женька Дягилев, передавая Заречневу копченые ребрышки рыбы.

— Если честно — не очень! В последний раз я пил водку. Правда, было это года два назад, в Чечне.

— Ты воевал?

— Было дело...

— Ну, и как?

— Страшно...

— Какая у тебя воинская специальность?

— Артиллерийский разведчик. А у тебя?

— Я в армии не был.

— Откуда тебя... Сюда.

— Оттуда...

— Из братвы?

— Типа того.

— А как?

— В девяносто втором разборка была — с «чехами». Нас — всех четверых — из «калаша» положили. Мне повезло — я чуть позади других стоял. Две пули мне попали в грудь, одна — в живот... «Чехи» нас утащили в лес, в яму, закидали ветками. Была осень. От холода я пришел в себя. Только стал выбираться из ямы — тут эти. Последнее, что я помню — яркий свет и три фигуры, идущие ко мне.

— Человеческие?

— Что?

— Фигуры — человеческие?

— А... Да! Пока летели сюда, меня заштопали, подлечили, в капсулах накачали какой-то дурью. Я теперь, как обезьяна, могу прыгать с ветки на ветку...

— Слышь, а ты в Дне Патруля — тоже участвовал?

— Не-е... Все, кто участвуют, обычно погибают. Из тех, кто сейчас жив, не участвовал никто. Ни Николай Платонович, ни Женька Тимофеев, ни Юрка Самочернов.

— А Дита говорила, что привозит сюда лучших из лучших.

— Дита много чего говорит. Ты верь ей поменьше. На День Патруля она возит, наоборот, самых слабых, неперспективных курсантов. Вроде как в жертву приносит. У неё какая-то договоренность с теми, кто содержит Академию, выпускает самолеты и вообще финансирует эту войну.

— Ни хрена себе, «жертва»! Может, и войны никакой нет?

— Война — есть! — помрачнел Дягилев. — Столько ребят хороших из-за неё погибло.

— Из-за Диты?

— Из-за войны! Ладно, давай еще выпьем, потом я тебе кое-что расскажу!

— Ну, за возвращение! — «Булдаковским» голосом сказал Юрий. Земляне сомкнули над углями алюминиевые кружки, быстро и молча выпили.

— Каждый из нас мечтает вернуться домой, на Землю. — продолжил Евгений. — Скажем прямо: шанс сделать это очень мал, но он есть. Самостоятельно передвигаться по Галактике могут только Звездные Рейнджеры. Если хорошо служить, выполнять задания, которые дают, меньше говорить, больше думать — можно стать Звездным Рейнджером. Один раз в три года рейнджер может съездить в отпуск — на любую планету, по своему усмотрению.

Стать Звездным Рейнджером очень сложно. Николай Платонович должен был вам озвучить вам цифры — сколько человек выживает после нескольких лет службы. Не помню точную цифру, но где-то пять — шесть из тысячи.

— А почему так мало?

— Богомолы. Убивают. Многих — берут в плен. Им люди нужны для испытаний своего вирусного оружия, которое они потом в цистах забрасывают на землю...

— В чем забрасывают?

— В цистах. Это такие небольшие герметичные сосуды из алюминекерамики. С виду — обычный космический мусор, а внутри... Одного такого сосуда хватит для того, чтобы полностью уничтожить людей на каком-нибудь континенте, а может — и на всей Земле.

— И как этому противостоять?

— Цисты — они неуправляемые. Летят по баллистической траектории. В принципе, место, откуда их удобнее всего запускать в сторону Земли, известно. В общем, получается некий коридор, в котором можно обнаружить, опознать, перехватить и уничтожить сосуд с вирусным оружием. На этом маршруте постоянно дежурят патрули землян. Вот, Юрка с Женькой недавно вернулись оттуда. Кстати, сбили девятнадцать истребителей богомолов.

— А что бывает с теми, кого сбивают богомолы?

Евгений Дягилев помрачнел, протянул кружку Тимофееву. Тот наполнил её, «прошелся» фляжкой по остальным кружкам.

— Четвертый тост! Пьем, не чокаясь! — возвестил Дягилев, приподнимая свою кружку. — За тех, кого уже нет с нами!

Все, исключая Ар'рахха, снова выпили. Евгений отставил кружку, отломил кусочек рыбки, пожевал.

— Судьба у тех, кого сбили, и кто попал в плен богомолам... Нам удалось добыть несколько страшно засекреченных файлов. На них видно, что бывает с людьми, когда они в плену. «Чехи» по сравнению с жуками — просто ангелы. С живых людей сдирают кожу, их расчленяют, травят кислотой, подвергают самым ужасным пыткам... Человек постепенно превращается в один кровавый кусок мяса. Относительно везет тем, кто оказывается в их лабораториях — там, где выращивают вирусы, способные уничтожить все человечество. Вирусы, как нетрудно понять, сначала испытывают — на людях. Если «испытуемому» повезет, он умрет сразу. А если нет... Есть рекруты, которые попали в плен несколько лет назад и которые до сих пор медленно умирают от страшных и неизлечимых болезней.

— Почему ты ничего этого не рассказал раньше?

— А смысл? Мы давно поняли, что Дита намерена тебя и твоего хвостатого друга отдать на заклание. Какой резон был говорить вам что-то, если вы все равно должны были погибнуть в Дне Патруля?

— Я не могу согласиться с тобой, что День Патруля — это принесение в жертву. Если бы все было так, как сейчас говоришь ты, столько зрителей эти схватки не собрали бы.

— Может, ты в чем-то и прав. Но в целом, пойми, мы для элоев — низшие существа. Со всеми вытекающими... День Патруля — это как собачьи бои — для нас. Или петушинные... Ты знаешь, что в Азии очень любят петушинные бои? Нет? Деревня! Вот и мы для бессмертных — средство для развлечения, и немножко — для охраны...

— И для Диты?

— И для неё. Она вообще не очень дорожит жизнями землян. Не зря же её все называют...

— Да говори, говори...

— Я же не дурак, вижу, что ты по уши влип в неё. Даже слепой — и тот уже заметил бы.

— Я не пойду ей «стучать»...

— Да в этом никто и не сомневается. Иначе ты и твой друг не сидели бы у этого костра.

— Ладно, не подгоняйся. Я знаю, как её называют «за глаза». Она, кстати, это тоже знает. А зачем ты все это мне рассказал?

— Ты — правильный пацан, Санек! И мы не хотим, чтобы ты погиб за здорово живешь. Держи ухо — востро, а хвост — пистолетом! Главное — бдительность не теряй!

— А это ты к чему?

— Назавтра она вам с Арахом какое-то задание придумала, так?

— Так! И — что?

— У этой элойки — простых шагов нет. Не случайно она вас куда-то посылает. Готов поспорить, что где-нибудь в пути вас будут ожидать неприятности.

— Какие?

— Не знаю! Как говорится — знал бы прикуп, жил бы в Сочи! А мы, сам знаешь, — где живем.

— А откуда у тебя такая информация?

— Поживи с мое. Полетай с мое. Послужи... Знать будешь — не меньше. Дита — не единственная бессмертная, которая с симпатией относиться к людям. Есть и другие... Вот эти, другие, и снабжают нас кое-какой информацией.

— А эти ваши другие, не знают, какого рода «бяка» ждет нас завтра?

— Ну, это ты уже слишком много захотел. Спасибо, что тебе хоть такую информацию сообщил. Имей в виду: если Дита узнает о нашем с тобой разговоре, кое-кому это может стоить жизни. Усек?

— Усек! Как тут не усечь? Да, действительно — меньше говори...

— Ну, что ребята! Еще по одной — и на боковую?

— Давай! — почти хором отозвались Тимофеев и Самочернов. Все выпили.

— Послушай, я вот что хочу спросить у тебя...

— Хочешь — спрашивай...

— А вы где рыбу берете? Неужели с Земли копчёную возят?

— Не обижайся, но ты или в натуре слишком простой, или просто дуркуешь так.

— Считай, что — простой.

— Это не есть хорошо... Ладно, жизнь — она поправит. Рыбу нам никто не привозит. И не привозил никогда. Мы её ловим. А потом коптим. Как на вкус?

— Восхитительно!

— Юрика работа! Он на эти дела у нас мастер.

— Так Дита вроде как не рекомендует ловить рыбу. Говорит — отравленная.

— Это мозги у неё отравленные. Рыба — как рыба. Ты её меньше слушай. Думай сам.

Остатками из фляжки плеснули на угли. Костер обиженно зашипел вслед землянам, словно пеняя им за то, что лишили его такой приятной компании, но быстро затих. Решения здесь принимал не он.

Николай Платонович разбудил бывших гладиаторов до рассвета.

— Ваш вылет — через час! — негромко, чтобы ненароком не разбудить других рекрутов, сказал он, отправляясь обратно к двери. — У вас есть время помыться, позавтракать. Я рекомендовал бы вам сделать небольшую зарядку. На этом все. Задание получите ровно через шестьдесят минут в командирской рубке.

— Главное — не опаздывайте! — полушепотом, хором пропели ему в спину человек и драк. Седой в ответ ухмыльнулся, но ничего не ответил.

Груз был не совсем груз. Средних размеров алюминиевый тубус с крошечным красным кристалликом на одном из торцов металлического цилиндра. Кристаллик тревожно замигал, стоило Александру ненадолго взять его в руки.

— Что это такое? — спросил он у Николая Платоновича, осторожно ставя на стол увесистый «конверт».

— Это? Специальная почтовая циста для перевозки важных документов. Если её попытается вскрыть не тот, для кого она предназначена, сработает пластиковый заряд, встроенный внутри. Кроме того, циста снабжена небольшим маячком, который позволяет отслеживать, где конкретно находится данное почтовое отправление.

— Что нам еще нужно знать?

— Место, куда вам нужно доставить груз. Маршрут, по которому вы полетите. Время, через которое вы должны доставить груз и через какое — вернутся обратно. Вот карта. Ваш маршрут обозначен линией красного цвета.

Полетите на штурмовике Дягилева. Поскольку полет проходит над планетой элоев, ваш самолет разоружен. На нем нет ракет, нет ни даже снарядов для пушек. Теперь — главное.

Выполнить задание и вернуться обратно вам нужно до полудня по местному времени. Часы в самолете настроены на обратный отсчет, они показывают, сколько времени вам осталось до того момента, когда вы должны вернуться к космолету.

Как только истечет время, выставленное на ваших часах, транспортный корабль покинет Город Богов. Вопросы есть? Или уже полетите?

— Полетим! А кому передать груз?

— Там вас встретят. Не беспокойтесь, цисту никогда в руки не возьмет человек или элой, для которого она не предназначена.

Около штурмовика маялся Дягилев.

— А ты что здесь делаешь? — строго спросил седой, направляясь к Евгению. — Подъем — только через час. Немедленно отправляйся в свою каюту!

— Самолет — мой! Все регулировки настроены под меня. Разрешите, я только покажу ребятам, что да как. И сразу уйду.

— Хорошо, показывай. Но только быстро! Чтобы через пять минут тебя около самолета не было.

— Все понял! Дягилев подтащил стремянку, забрался на крыло, наклонился внутрь кабины.

— У меня вот здесь двадцать снарядов! — зашептал он, глазами показывая себе на живот. — Быстрее доставайте их и прячьте. Чует мое сердце, они вам пригодятся. Потом где-нибудь приземлитесь, зарядите пушку. Лучше — внутреннюю. Она у меня пристреляна по центру. Эту можно снарядить прямо в полете.

Ну, все, ни пуха вам, ни пера! Я пошел! — шепнул он напоследок, убедившись, что все снаряды — в кабине бывших гладиаторов.

Полет был несложным. Управление двухместного истребителя-штурмовика мало чем отличалось от управления теми машинами, которые освоили рекруты. Пилоты сидели один за другим, каждый — в собственной кабине. Задняя кабина располагалась примерно на полметра выше передней; естественно, она досталась зеленому верзиле. Самолетом могли управлять оба пилота — по очереди, или одновременно. Сашка поначалу чувствовал, как рука драка пытается направить машину по иной траектории, нежели той, какая виделась ему. Но потом они по внутренней связи договорились, что будут вести штурмовик по очереди, меняясь «у руля» каждые полчаса.

«Сдав вахту», Александр тщательно осмотрелся и обнаружил, что, действительно, на штурмовике обе внутренние пушки можно снарядить изнутри. Правда, придется отстегнуться от сиденья. Что чревато, в случае возникновения непредвиденных ситуаций.

Землянин посоветовался с другом, и они решили, что ни при каких обстоятельствах Ар'рахх не перевернет машину «вверх тормашками», по крайней мере — до сигнала о том, что Сашка снова «приклеился» к креслу. Но все обошлось.

Два десятка безгильзовых боеприпасов заняли положенное им место, Заречнев — положенное — ему.

— Сколько до острова? — перепроверяясь, спросил он у молодого следопыта, посматривая и на свои часы.

— По моим расчетам — около двух часов.

— По моим — тоже. А там до цели — рукой подать — минут пятьдесят, не больше.

— Согласен. Примешь «вахту»?

— Нет. Давай-ка лучше сделаем вот как. Ты веди самолет до острова, и потом — до конечного пункта. А я — обратно.

— А что так?

— После вчерашнего чувствую себя не очень. Я бы поспал часок-другой. А ты — «порули». Предложение принимается?

— Принимается! — не стал возражать зеленый верзила, еще утром, во время пробежки, заметивший, что у землянина какой-то неестественный — сероватый — цвет лица. — Будем подлетать, я тебя разбужу.

— Рота, подъем! — раздался в наушниках встревоженный голос зеленого верзилы. Сашка поднял голову с груди, протер глаза.

— Что-то случилось?

— Да пока — ничего. Но — может!

— Дружище, я спросонья торможу немного, ты не мог бы говорить подоходчивее?

— Можно и доходчивее. Точки справа видишь?

Землянин покрутил головой, всматриваясь в безоблачное голубое марево. Тщетно.

— Не вижу никаких точек. А, что, должен?

— Разумеется. Они там есть. Прямо над поверхностью воды. Десятка полтора. На большой скорости перемещаются параллельно нашему курсу.

— Ты ничего не придумываешь? Может, тебе грезится?

— Нет! Я тебя хоть раз обманывал?

— Нет!

— Почему ты тогда ты думаешь, что я обманываю тебя сейчас?

— Я не вижу ничего.

— Наверное, на это и был их расчет. Они же не знают, что я вижу жука В'з с двухсот локтей.

— Что, серьезно?

— Серьезнее не бывает.

— А ты никогда не говорил.

— Так ты никогда и не спрашивал! Так, вот. Я не только вижу, но могу попасть в него стрелой.

— Попасть-то и я могу.

— Можешь. Из вашего оружия. И если жука булавкой приколоть в центр мишени. Землянин промолчал. Крыть было нечем.

— Сколько нам еще лететь?

— Минут пятнадцать. Или как вы, люди, говорите — четверть часа.

— Наверняка, это та «бяка», о которой нас предупреждал Женька. Выследили, суки. На обратном пути — нападут.

— Ладно, посмотрим. Вон, впереди — остров показался. Нам, кажется, сюда.

Конечной целью маршрута был крохотный поселок — буквально из полудюжины строений. На карте, переданной Николаем Платоновичем, бывшим гладиаторам он был обозначен точкой в конце маршрутного задания.

На шум двигателей самолета от домика отделилась пара элоев (или людей — распознавать с первого взгляда, кто есть «ху», Сашка так и не научился) — мужчина и женщина. Заречнев выбрался из кабины, спрыгнул на землю.

— Кто примет груз? — вместо приветствия спросил он, обращаясь, главным образом к мужчине, почему-то решив, что именно он — тот, для кого предназначен алюминиевый тубус.

— Я! — приятным голосом ответила женщина средних лет, принимая почтовую цисту. — Покушаете с нами? Я приготовила отличные пирожки с рыбой.

— Спасибо. Но вынужден извиниться перед вами — нам нужно немедленно возвращаться обратно.

— Как хотите. Я понимаю, что это такое — служба.

— Всего доброго!

— Всего доброго!

«Альбатросы» появились не с той стороны, откуда их ожидал человек. Яркое восходящее светило слепило глаза, миллионы солнечных «зайчиков», отразившихся от поверхности моря, многократно усиливали сияние и без того яркой местной звезды.

Шестерка истребителей богомолов появилась из этой «сварочной дуги», словно привидение.

— Внимание! — раздался в наушниках голос мужчины. Он говорил на хорошем русском, почти без акцента. — Вы вторглись в зону, запрещенную для полетов. Следуйте за нами, иначе вы будете уничтожены.

— Пошел в жопу, придурок! — не сдержался Александр. — Разуй глаза, мудила! Ты, что, не видишь, какой самолет перед тобой! Мы не просто катаемся над морем, мы выполняем задание!

— Следуйте за нами, иначе вы будете уничтожены! — без малейших признаков эмоций повторил тот же голос.

— А этого ты не хочешь?! — Заречнев согнул руку в локте, сжал её в кулак, с чувством шлепнул себя по бицепсу.

— За отказ подчиниться вы будете немедленно уничтожены. Немедленно уничтожены. — прошелестел в наушниках все тот же мужской голос. — Последнее предупреждение. Следуйте за нами.

«Запись гоняют»! — наконец, догадался Александр. — «Ну, держитесь, твари большеглазые. Щас я вам покажу»!

Что именно он покажет жукам, Сашка пока не определился, но одно он решил уже точно — в плен к богомолам он добровольно не пойдет ни за что. Чтобы с него живьем содрали кожу?

Драться с «альбатросами» было бесполезно. Одному — против шестерых, имея «в активе» всего двадцать снарядов — вряд ли это было хорошей идеей.

Для начала можно было попробовать оторваться от преследователей, по-простому — удрать.

Землянин сдвинул рычаг управления охлаждением реактора вперед, до максимума поднял тягу всех трех двигателей.

Он нарастающей скорости зазвенело в ушах, перегрузки вдавили тело в спинку кресла. Руки и ноги почти потеряли чувствительность, они перестали слушаться, словно их перетянули тугим канатом. На глаза наплыла темная пелена... Штурмовик становился практически неуправляемым. Богомолы, похоже, именно этого и ждали.

— Мы видим, вы опять забыли одеть противоперегрузочные и противовакуумные скафандры? — словно издеваясь, напомнил о себе все тот же бесстрастный голос. — Если вы не прекратите набирать скорость, вы погибните. Следуйте за нами. — добавил он после небольшой паузы.

— Нет уж! Лучше подохнуть, чем в плен — к вам! — прохрипел Заречнев, с трудом уже различая впереди кромку моря.

— Ваше тело перестанет выполнять команды через две минуты!

— О-о! Это что-то новенькое! У вас, что, записи есть на все случаи жизни?

Наушники промолчали. Видимо, у богомолов записи были все-таки не на все случаи...

— Ваше тело перестанет выполнять команды через одну минуту! — напомнили о своем присутствии «альбатросы».

— Пошел в жопу! — теряя сознание, прохрипел Сашка. — Лучше сдохну, чем к вам — в лапы.

— У вашего напарника остановилось сердце! — «намекнул» о том, что человек не один, человеческий голос.

«Ловушка»? — думал Заречнев, краем глаза заметив, что скорость штурмовика давно уже перевалила за три «Маха». — «А если нет? И, правда, что-то я давно не слышал Ар'рахха».

— Ты жив? — по внутренней связи поинтересовался он у друга. Драк ничего не ответил. Человек понял, что выбора у него больше нет. Он уменьшил тягу двигателей. Скорость самолета стала падать.

— Мы рады, что вы приняли правильное решение. Следуйте за нами!

Зеленый верзила подал голос примерно через три минуты.

— Что, нас все-таки догнали? Ты сдался?

— Пришлось. Они сказали мне, что у тебя остановилось сердце.

— Не знаю. Может, и остановилось. Я сознание потерял... Тебе не нужно было подчиняться их требованиям.

— Ты мог погибнуть!

— А так мы погибнем оба!

— Посмотрим. Вон, видишь — впереди — остров?

— Предлагаешь спрятаться?

— А почему — нет? Не попрут же они вслед за нами в джунгли? А если осмелятся... Бластер у меня с собой, да и ты, как я заметил, свой стреломет в комнате тоже не забыл.

— А я его никогда не забываю. Ну, и как ты предлагаешь действовать?

— Секунд чрез тридцать резким маневром уйти вниз. Снизиться до уровня земли, постараться найти полянку, сесть, спрятаться в лесу.

— А что — дальше?

— Пока не знаю. Но дальше оставаться под конвоем богомолов равносильно смерти.

— Согласен. Кто поедет самолет?

— Давай — я! А ты присматривай площадку! Договорились?

— Договорились!

Пилотов богомолов удалось застать врасплох буквально на секунду. Фора — смехотворная. Но когда на кону — собственная жизнь...

Штурмовик резко снизился до уровня поверхности моря, буквально «впритирку» с водной гладью пошел по дуге вокруг острова.

«Альбатросы», словно стая злобных псов, сорвавшихся с привязи, бросилась вдогонку.

По обе стороны от штурмовика закипели буруны от разрывов снарядов и ракет, выпущенных по самолету землян. С каждым мгновением ракеты и НУРСы ложились все ближе и ближе. Сашка стал маневрировать, пытаться «сбить прицел» у преследователей.

Но Дита, видимо, не зря говорила, что богомолы — лучшие в Галактике пилоты. Паче того, когда шестеро — против одного. Развязка наступила довольно скоро.

Сразу две ракеты едва не прорезали переднюю кромку крыла штурмовика. Взрывом самолет приподняло, Александр «поймал» встречный поток, стал выравнивать машину. Мощный взрыв в кормовой части штурмовика довершил начатое. Упала тяга, рули практически перестали слушаться пилотов.

— Тянем к берегу! — успел передать по внутренней связи землянин, всего за мгновение до того, как в переднюю кабину попала ракета. От сильнейшего удара штурмовик бросило в сторону, Сашка потерял сознание...

Ар'рахх наклонился к ручью, смочил в ледяной воде тряпочку, приложил её к виску землянина. Приличных размеров гематома почти перестала кровоточить, Сашка шевельнулся. У него изменился ритм дыхания. Человек открыл глаза.

— Чё, кирдык? — слабым голосом поинтересовался у нависшего над ним драка.

— Самолету — да. У тебя переломов нет. Только вот эта шишка на голове. Когда ты от удара ракетой потерял сознание, машина бабахнулась о поверхность воды; слава Отцу Богов — плашмя. Я сумел направить её к берегу. Запаса скорости хватило даже на то, чтобы нас вынесло на пляж и шагов сто по нему протащило.

Богомолы почти сразу стали добивать машину. Я успел вытащить тебя из кабины, перенести в лес.

— Давно?

— Минут тридцать. Минут десять назад улетели «альбатросы»...

— Что с машиной?

— В хлам...

— Понятно. Сколько там времени осталось до часа «икс»?

— Четыре часа двадцать минут.

— Так. От Города Богов до сюда мы летели часа два. Стало быть, и обратно путь займет не меньше времени. При условии, что нам хоть как-то удастся подняться в воздух. Стало быть, на то, чтобы решить проблему транспорта, у нас всего-навсего два часа двадцать минут.

Возникает вопрос: а как решить эту проблему? У меня пока имеются только два предположения — отремонтировать нашу машину, или поискать другой самолет. Начнем с первого.

Осмотр самолета оптимизма не прибавил, скорее — наоборот. Крепчайшая металлокерамика выдержала все удары ракетами и обстрел снарядами. Но даже поверхностный осмотр выявил, что повреждена гидросистема управления штурмовиком, в дребезги разбит фонарь передней кабины, серьезно повреждены два из трех двигателей.

И все же нужно было попробовать хотя бы оторвать его от земли. Сашка проник в кабину Ар'рахха, запустил верхний мотор.

«Если удастся оторваться от поверхности, мы с Ар'раххом в одной кабине даже на одном двигателе дотянем до побережья континента». — думал Заречнев, осматривая повреждения, полученные в результате атаки «альбатросов». — «Но что делать с гидравликой? Её нужно отремонтировать любой ценой. Какой смысл поднимать в воздух машину, если она не управляема?

Надо посмотреть, какую конкретно магистраль повредил снаряд. Вдруг — не самую важную? Тогда её можно заглушить. И в систему вернется давление».

— Ключ у тебя с собой? — стараясь говорить как можно спокойнее, спросил Сашка у друга.

— Ключ? Тот самый, которым нацеливали пушки?

— Да, он. Так где он?

— В каюте остался. В сегодняшний полет я захватил только оружие.

— Понятно. Ладно, будем искать.

— Что искать?

— Что-нибудь. Ключ. Истребитель. Пароход...

— Что такое пароход?

— Лодка без паруса. Большая такая. Работает на твердом топливе.

— А зачем нам такая лодка?

— Незачем. Дело — не в лодке. Это я — так, для «красного словца». Смысл — такой: надо что-то делать, а не загорать около машины на песке. Согласен?

— Разумеется, согласен. Куда пойдем?

— Остров, в принципе — довольно большой. По-любому здесь должен кто-то жить. Люди, элои, богомолы. Для нас — хоть кто. А там, где есть разумные существа, обязательно должны быть или средства передвижения, или хотя бы инструменты для их ремонта и обслуживания. Пойдем... Туда! — махнул рукой в направлении, откуда они прилетели, Александр.

— Есть другое предложение! — остановил его Ар'рахх.

— Какое? — насторожился человек.

— Идти к южной или восточной оконечности острова. Насколько знаю я, драки предпочитают селиться так, чтобы Отец Богов согревал их своими самыми первыми лучами. Да и вообще, ждать почти до полудня, когда Отец Богов перевалит во-он ту гору, вряд ли кто-то захочет — будь он хоть драк, хоть человек. Согласен? Если здесь есть жилье, то оно, скорее всего — там! — зеленый верзила указал в сторону, противоположную той, какую изначально наметил Сашка. Заречнев опустил голову, соображая, насколько весомы резоны его друга.

— Согласен! — наконец, ответил он. — Идем прямо сейчас.

— Бластер брать будешь?

— Буду? А где он?

— Остался в кабине. Он вывалился у тебя из-за пояса, когда я тащил тебя из кабины.

Минут через двадцать бывшие гладиаторы заметили несколько покатых крыш, крытых тростником. Деревня не выглядела заброшенной, однако около хижин никого не было. Человек и драк непонимающе переглянулись, ускорили шаг.

Посреди двух дюжин бунгало, в самом центре овала, очерченного обращенными к нему внутренними стенами хижин, стоял большущий казан, на треножнике. В огромной чугунной полусфере что-то булькало, из-под треножника вился дымок.

Недалеко от металлического котла, посредине между треножником и хижинами, на утоптанной, твердой, как камень площадке лежала женщина. Около руки она — большой металлический половник, вокруг головы большим темным пятном растеклась какая-то маслянистая жидкость. Вероятнее всего — кровь. Сашка присел около женщины, приложил два пальца к её шее. Пульса не было.

— Что с ней? — спросил драк, тревожно оглядываясь по сторонам.

— Мертва. Скорее всего — убита. Мы ей уже не поможем. Уходим отсюда. А то, не дай Бог, пожалуют аборигены...

Он поднял голову, чтобы провести себе по шее ладонью, и замер. В двух метрах он него стоял туземец, на котором из одежды была только набедренная повязка. Абориген молча целился в него из лука. Александр развел руки в стороны, показывая, что он не виноват в смерти женщины, стал вставать с коленей.

Туземец отступил на шаг назад, что-то громко закричал на непонятном наречии.

— Бежим? — спросил Ар'рахх.

— А куда? — ответил Сашка? — И зачем? Если сейчас побежим, значит, это — мы виноваты в смерти этой женщины.

Минуты через две все племя собралось на «центральной площади». «Они, что, за хижинами прятались, что ли»? — удивился Заречнев, рассматривая туземцев. Были они, как один — смуглокожи и светловолосы. Вождь отличался от остальных прямо-таки царственной статью, взглядом, безошибочно выдававшем в нем лидера племени. И еще — у него, единственного их всех аборигенов, на шее висело роскошное ожерелье из искусно нанизанных светлых морских раковин.

Вождь приблизился к полуголым воинам, плотно обступившим непрошенных гостей, отвел в сторону от драка и человека наконечники копий.

Он присел около женщины, большим и указательным пальцем потрогал шею женщины, лежащей в луже собственной крови. Поднял глаза, с ненавистью посмотрел на чужаков.

...! — рявкнул он на незнакомом языке, дланью указывая на бывших гладиаторов. Их обступили, вырвали из рук стреломет, вытащили из-за пояса бластер...

— Это — не мы! Когда мы пришли, она была уже мертва! — закричал Сашка схватившим туземцам. Но те никак не отреагировали на его слова, сбили с ног, навалились на тело вчетвером или впятером, стали вязать руки и ноги. Сопротивляться и объяснять что-то было бесполезно.

Зеленый верзила скосил глаза в сторону друга, увидел, что тот не предпринимает никаких действий для своего освобождения, позволил связать себя — тоже.

Подчиняясь коротким, властным командам вождя, аборигены быстро соорудили два Х-образных креста, перетащили к ним пленников, крепко привязали за руки и ноги.

— Пытать будут? — возбужденно полюбопытствовал молодой следопыт, подбородком указывая на группку отдельно стоящих воинов, выбиравших стрелы из общего колчана.

— На хрен его знает! Вообще ничего не понимаю...

— А что, у людей должно быть по-другому? У нас все — так. Как сказал Кар'ралум, так оно и будет. Его слово — последняя и окончательная воля для всех драков из племени Хромой Черепахи.

— Да не в этом дело. Ты заметил, что все происходящее очень смахивает на какой-то театр абсурда.

— Что именно?

— Давай начнем с простого. В деревне — мужчина и женщины. Так?

— Так! И что?

— А дети — они где? Почему детей не видно? И стариков? Потом... Пальцы ног у них — как у людей, которые всю жизнь ходили в обуви — вместе. Я на Земле видел передачу про филлипинцев, которые всегда ходят босиком. У них пальца — врастапырку.

— Как-как?

— Врозь. Не касаются друг друга. А у этих... Потом. На руки их посмотри. Ухоженные ногти, прекрасная кожа. Если человек целый день копается в земле, или ловит рыбу в море, кожа рук у него дубеет...

— Ну, и что ты на этот счет думаешь?

— Шнягя это. Игра. Подстава. Попугают и отпустят.

— Не уверен. Больно уж вид у них решительный.

Шесть воинов подошли к человеку, по очереди потрогали наконечкинами копий его живот, грудь, ноги. «Определяют, где мягче»! — мелькнула мысль у человека. — «Зачем им это»? Вскоре выяснилось — зачем.

Один из воинов отошел на десяток шагов, развернулся, подождал, когда остальные отойдут подальше. А потом со всей мощи швырнул оружие... точно в живот Заречнева.

К счастью, Сашка хорошо видел момент броска. Поэтому успел и подготовиться, и среагировать. Дернулся гибким телом что было сил. Копье с хрустом вонзилось в середину «андреевского» креста.

Широкий и острый наконечник прорезал кожу Александра чуть выше подвздошной кости. На штанину ручейком побежала кровь. Если бы Сашка не дернулся, копье пробило бы ему живот до позвоночника.

«Если это — театр, то больно уж реалистичный». — думал Заречнев, наблюдая, как своим копьем замахивается следующий воин.

К счастью; или это так было задумано по «сценарию», второй воин промахнулся.

Однако окончательно стало понятно — ждать, как будут развиваться события, чревато. Сейчас или несколько позже из все равно убьют. Видимо, таков был придуманный кем-то «сценарий».

«Уж не Дита ли опять нам подсуропила»? — подумал Сашка, отчаянно пытаясь высвободить из тугих ремней хотя бы одну руку. Его «змеиные» движения не остались незамеченными воинами, один из них передал свое копье товарищу, направился к землянину, чтобы восстановить статус кво. Он опоздал всего-то на долю секунды.

Сашка выдрал правую руку из пут, вырвал копье из доски, чиркнул жалом оружия на ремням, стягивающим ноги. Подскочил воин, размахнулся для сильнейшего удара в лицо. Но было уже поздно.

Александр уже «жил» в другом измерении времени. В этом, другом времени он был неуязвим и непобедим.

«Замедленная съемка» на этот раз продолжалась долго. Ровно столько, сколько нужно было человеку, чтобы освободить из плена друга, переместиться к вождю, собрать у его ног свое оружие и то, которое принадлежало его другу.

А потом началась резня. Бессмысленная и беспощадная, как русский бунт. Чья-то игра, изначально задуманная как фарс, плавно перетекающий в трагедию, состоялась. Правда, с другими исполнителями в главных ролях.

Сашка безжалостно застрелил шестерых воинов, — тех, которые готовились метать в него свои копья. Эти — знали, на что шли. Человек, пришедший за чужой жизнью, должен быть готов к тому, что «жертве» это может «не понравится». И она, «жертва», вместо того, чтобы умереть, может взять жизнь — его. Потому как — имеет право. Например, в порядке самообороны.

Через минуту все было кончено. На краю поляны пытался встать и пытался что-то сказать вождь. Но он все время путался в собственных кишках, выпавших на землю после яростного удара землянина. Его рот беззвучно открывался и закрывался, словно это был не человек или не элой, а житель океанских глубин.

Шестеро воинов в беспорядке валялись там, где их настигли меткие выстрелы Александра. Остальные «аборигены», повинуясь требовательным взмахам Ар'раххова копья, сбились в кучку в том месте, где все еще стояли толстые плахи, крест-накрест привязанные к кольям, вбитым в землю.

...! — На незнакомом языке сказала женщина, жалобно, снизу вверх глядя на безжалостных пришельцев.

— Вот, что, подруга! — на чистом русском ответил ей Сашка. — Если это балаган — то, что я думаю, то вам помогут те, кто его организовал. Вылечат вашего псевдо-вождя, вернут к жизни этих «чудо-богатырей». Ну, а если нет... На нет — и суда нет. Не надо было кидаться с копьями на посторонних граждан, ни в чем перед вами не виноватых. Собственно, меня сейчас интересует только один вопрос: вы на остров как попали? Прилетели на самолетах (он изобразил истребитель, расставив руки в стороны), или добрались на подручных средствах? — Сашка показал, как он гребет «виртуальным» веслом. Женщина помотала головой.

— Странно, а я подумал, что ты меня поняла! — неожиданно зло рыкнул землянин, хватая женщину за волосы и подтаскивая её к крестам. — Если ты сейчас не ответишь на мой вопрос, я к тебе применю допрос третей степени. Усекла? Женщина закивала.

— В последний раз спрашиваю, где самолеты?

Женщина потупила глаза и показа рукой в сторону каменной гряды, делящей остров пополам.

— На другой стороне острова, что ли? Женщина кивнула.

— Дорогу показать сможешь?

В лазах женщины проявился неподдельный ужас, она отчаянно замотала головой.

— Всея ясно! Мы уходим! Не вздумайте следить за нами. Убьем без сожаления! Бывшие гладиаторы бегом устремились вдоль кромки воды.

— Как ты догадался, что она тебя понимает? — Спросил зеленый верзила в один из редких периодов, когда они с бега перешли на быстрый шаг.

— Когда она помотала головой вместо того, чтобы пожать плечами. Выходит, она поняла, о чем я её спросил, и ответила на мой вопрос отрицательно.

— А как ты догадался про самолет?

— Это — намного проще. Крупных кораблей мы с тобой, когда летели, не заметили. А до материка не меньше двух-трех дней пути. Стало быть, для доставки «туземцев» на остров тот, кто за этим стоит, использовал какие-то другие средства.

Судя по тому, что времени на подготовку этого «цирка» у неизвестного нам закулисного «кукловода» было немного, он мог использовать только воздушное сообщение. Теперь нам только осталось найти, где именно на этом куске земли скрыты самолеты. Учитывая лень местных жителей и их хроническую антипатию к лишним движениям, вряд ли это расстояние — больше шести километров. Думаю, минут через десять мы увидим место, где могут находиться летающие машины.

— Хорошо, мы найдем это место. Дальше что?

— Дальше? Дальше — посмотрим! Во-первых, там должна быть охрана...

«Секретная» площадка летательных аппаратов обнаружилась километров через шесть-семь от деревни псевдо-туземцев. Судя по суматохе, которая царила на летном поле, «группе поддержки» только что сообщили о том, что произошло в деревне. Видимо, рация тоже находилась не в самой деревне; или горе-«аборигены» минут тридцать просто боялись делать какие-то движения, опасаясь, что человек и его высокорослый друг с зеленой кожей устроили на них засаду — за соседними кустами.

Из ангара выплыло ярко-красное судно на воздушной подушке, в него запрыгнули шесть или семь человек. У некоторых в руках были большие прямоугольные предметы, издали похожие на чемоданы.

Машина взревела всеми двигателями, почти на полметра приподнялась над бетоном и на большой скорости устремилась к воротам.

— Вот это штука! — проводил судно восхищенным взглядом зеленый верзила. — На такой на морского зверя хорошо охотиться! Никакой Ужас Неба не страшен!

— Ладно, хорош отвлекаться! Часового на вышке видишь?

— Да!

— Сможешь его снять одной стрелой? Стрелять нужно в шею... Сможешь?

— Отсюда — не гарантирую. Вот если подобраться поближе... Например, вон из тех кустиков — в самый раз будет.

— Тогда действуй! Как только ты его уберешь, беги вон туда. Я постараюсь к этому времени проход под колючей проволокой проделать.

— А чем? Ты же нож свой тоже в каюте оставил.

— А это — что? — человек, довольный произведенным эффектом, помахал перед зеленым лицом друга парой наконечников копий, которые он предусмотрительно отломил от древков после «использования».

Выстрелил Ар'рахх на редкость удачно. После попадания в шею охранник не издал ни звука, мягко опустился на площадку, до уровня груди огороженную досками.

«Колючка» здесь, вероятнее всего, все-таки была не от людей, а от животных — если таковые имелись, конечно. Слишком уж простой оказалась задача — проникнуть на охраняемую территорию. Проскользнув под ограждением, бывшие гладиаторы короткими перебежками, чередуя быстрое перемещение с терпеливым «отдыхом» в ямке или за каким-нибудь ящиком, примерно через пять минут достигли здания, которое, вероятнее всего и было здешним штабом.

Землянин и драк спешили. Оба понимали, что как только «спасательная команда» достигнет деревни, доктора, или те, кто их сопровождают, поймут, что «враги» ушли давно и в ближайшее время должны появиться около летного поля. Или уже появились. Тогда их начнут интенсивно искать. А это — резкое снижение возможностей для перемещения, вообще для возможности — спастись.

Первое, что нужно было сделать — это захватить ключи, без которых невозможно попасть ни на один борт воздушной машины. Ну, а дальше — как повезет. Не повезло сразу.

«Штаб» оказался казармой, в которой перед входом построились два десятка людей (или элоев). Перед пилотами прохаживался мужчина в летной форме, он что-то резко говорил, сопровождая свои слова яростными жестами. Наверное, именно так командиры всех планет говорят своим подчиненным: «найти и уничтожить».

Сашка с Ар'раххом приоткрыли дверь, не поднимая голов, просочились внутрь. Подняли головы, чтобы осмотреться.

Тишина была — мертвая. Да и было отчего. Только что командующий говорил, что нужно немедленно найти и уничтожить двух очень опасных субъектов, напавших на туристов, как... приоткрылась дверь и в казарму приникли эти самые опасные субъекты.

Кажется, даже Э'го в пору своих брачных игрищ кричали тише, чем два десятка пилотов, готовых не просто поймать — разорвать на части непрошенных гостей. Пилотов было жалко.

В сущности, они были ни в чем не виноваты — в отличие от тех же «аборигенов», которые сознательно тыкали острыми копьями в животы незнакомцев. Пилотам дали команду, и они, как люди военные — обязаны подчинится.

Всех — живыми! — рявкнул по-дракски Сашка, «погружаясь» в «чупо-чупсовое» время...

Рукопашный бой в закрытом пространстве сильно отличается от схватки «в чистом поле». В помещении спрессовано все — время для принятия решения, люди, мешающие друг другу, движения — предельно скупые и рациональные; даже удары — короткие и резкие, как тычки кинжалом. Из казармы не ушел никто.

Сашка отряхнул грязь с одежды (в свалке ему тоже досталось), критически осмотрел «поле брани». Тесное ристалище было завалено телами пилотов, болезненно стонущих от собственного дыхания. Землянину кольнуло в сердце — он увидел зеленого верзилу. Драк дышал, но был без сознания: кто-то в темноте и темноте казармы от души приложился стулом по его голове. «Придется тащить»! — облегченно вздохнул Александр, высвобождая друга из-под бесчувственных тел пилотов. — «Но — куда? Нет, сначала нужно найти штаб»!

Он перетащил молодого охотника в угол, посадил, на пол, на всякий случай заслонил его парой стульев — если кто-то из летчиков очнется раньше, чем драк. Оглянувшись в последний раз, Заречнев выскользнул за дверь.

Глава 11. А потом наступила тьма...

Никаких ключей в штабе не было.

Да и штабом-то тесный кабинет в одноэтажном кирпичном здании, сложенном из белого ракушечника, назвать можно было с большой натяжкой. Принадлежность комнаты к так называемым «мозговым центрам», в которых, как известно, принимаются все важнейшие резолюции и решаются дела текущие, определялась только наличием массивного Т-образного стола и тяжелого металлического сейфа за спиной хозяина кабинета.

Самого владельца «мозгового центра» на месте не оказалась; как вполне логично предположил землянин, это именно он давал «накачку» пилотам в казарме, куда они с Ар'раххом так неосторожно заглянули.

Вход в штаб охранял единственный солдат, без оружия. Неукротимого движения человека он не задержал...

Сейф был пуст. Сашка, поискав и не найдя в столе ключей от стального «гроба», просто выжег замки бластером.

«Вот черт! Какой же я олух!» — думал бывший гладиатор, бросаясь обратно к казарме. — «Ключи от самолетов, скорее всего, были в карманах пилотов. Что же сразу-то не сообразил, что их нужно обыскать»?!

Александр заскочил в казарму. Часть пилотов уже пришла в себя. Некоторые просто сидели на полу, раскачиваясь из стороны в сторону, другие бродили по помещению, пытались привести в чувство товарищей. Его увидели. Однако никто из пилотов не сделал даже попытки напасть на него.

«Вот и славненько»! — облегченно подумал Александр, бросаясь в угол, в котором он оставил друга. За стульями никого не было.

«Командир»! — мелькнула мысль у землянина. — «Это — он! Слишком уж быстро он отрубился после не самого сильного моего удара».

— Где ключи? — схватил за грудки Заречнев одного из очухавшихся пилотов. Тот его не понял, недоуменно пожал плечами. Пришлось землянину изображать пантомиму, показывая, что конкретно он ищет. Летчик его понял. Он похлопал себя по карманам, показывая, что ключа у него нет.

— Где начальник? — Александр ткнул пальцем в пол в то место, где стоял шеф пилотов в момент, когда в казарму проникли бывшие гладиаторы. Пилот, немного подумав, наклонился вперед, развел руки в стороны.

— К самолетам побежал! — догадался Сашка, бросаясь к выходу.

«Не успею»! — подумал Заречнев, заметив, как командир перевалил бесчувственного зеленого верзилу в заднюю часть кабины «альбатроса», а сам прыгнул в переднюю. Он выхватил бластер, не снижая скорости, выстрелил в сторону самолета. Луч не попал даже в корпус машины. Александр остановился, прицелился более тщательно, еще несколько раз нажал на спуск. Но противник его опередил. Он успел закрыть фонарь самолета, которому слабый бластер богомолов никакого вреда причинить не мог.

Взревели двигатели, поднялась пыль. «Альбатрос» поднялся в воздух, унося многоопытного шефа пилотов и бесчувственного друга землянина.

Заречнев поднял руки, от захлестнувшей его обиды и безысходности закричал так, что едва не сорвал голос. А потом наступила тьма...

...Холодный поток ударил его в голову. Вода пролилась за шиворот, потекла по груди и по спине. Сашка разлепил веки, приподнял голову, успел заметить, что в лицо ему летит очередная порция воды, зажмурил глаза.

Он инстинктивно дернулся, пытаясь избежать незапланированной водной процедуры. Невыносимо заломило в предплечьях и в ступнях. Землянин открыл глаза, проморгался, терпеливо дождался, когда «картинка» обретет резкость. Впрочем, так долго можно было и не ждать. Просто ему хотелось своими глазами увидеть то, во что отказывалось верить сознание. Его распяли.

Распяли на каком-то щите недалеко от летного поля, почти футовыми гвоздями намертво прибив руки и ноги к толстым деревянным доскам.

Больше дюжины пилотов стояли в десятке шагов от щита. У некоторых в руках Сашка заметил свое и Ар'раххово оружие. Один из них говорил что-то землянину на незнакомом языке, поочередно показывая на себя, своих товарищей и на вышку. В принципе, все их действия и слова были понятны и без перевода.

Пилоты собирались мстить за себя, за бойца, убитого на вышке; причем намеревались сделать это тем же оружием, от какого погиб их товарищ.

И конечно, заодно развлечь себя, любимых, зрелищем медленной смерти врага. Почему не доставить себе удовольствие, коль уж подвернулась такая возможность?

Из тетивника драка в землянина никто не выстрелил — ни одному из пилотов так и не удалось натянуть тетиву на могучий лук молодого охотника. Впрочем, изуверов не очень удручило данное обстоятельство — они решили обойтись тем, что было, и чем они владели лучше, нежели экзотическим оружием странного пришельца.

В пленника стреляли по очереди. Чтобы продлить себе удовольствие, потерзать подольше, мучители выставили на лучеметах самый слабый уровень заряда. Выстрел из бластера не убивал, он очень больно жалил, оставлял на коже темно-коричневые, обуглившиеся следы ожогов, но пленник был жив.

Мучили землянина минут двадцать. Но эта треть часа показалась человеку целой вечностью.

Волна страданий, захлестнувшая сознание после первого удара из лучемета, не отпускала его, она нарастала и нарастала — с каждой новой порцией невыносимой боли. Сашке уже казалось, что если пытка продлится еще немного, он просто сойдет с ума от этих непрекращающихся истязаний или лопнет сердце от боли. Наверное, это так и произошло бы.

Заречнев был уже за гранью сознания, когда медленный и мучительный расстрел человека из бластеров неожиданно прекратился. Он поднял голову, словно через вату, услышал гул моторов истребителя. Пилоты возбужденно загалдели, один из изуверов довольно потер руки.

«Командир возвращается»! — догадался Александр. — «Наверняка шеф избавился от Ар'рахха где-то над океаном; теперь он прилетел обратно, чтобы тоже поучаствовать в «шоу». Уверен: ему по рации уже сообщили, что второй нападавший тоже захвачен.

Да, жаль. Честно говоря, никогда не думал, что моя жизнь оборвется так бездарно». — Думал он, время от времени проваливаясь в бездну мучительной беспамятности. — «Понятно — если в бою. А так... Пока я глазел на самолет, кто-то спокойно подошел сзади, и, пользуясь тем, что я не слышу его шагов, охлобучил меня чем-то тяжелым по голове. Фиговая ситуация. Подохнуть «с музыкой» не получилось. Что же... Лишь бы скорее все это кончилось. А то терпеть уже сил никаких нет. Может, хотя бы их командир прибьет меня — одним выстрелом? Было бы неплохо...»

«Альбатрос» прошел над взлетным полем, сделал круг над развлекающимися пилотами, но не приземлился, завис чуть в стороне.

Летчики-палачи поняли его по-своему. Они отошли подальше, стали в сторонке, как бы предлагая командиру показать свое мастерство, из пушек расстрелять пленника, распятого в деревянном квадрате.

Кажется, шеф пилотов тоже понял их замысел. Машина отвалила в сторону, поднялась вверх. Засветились синим двигатели, «альбатрос» пошел на большой круг.

«Он хочет стрелять на скорости»! — догадался Заречнев, провожая взглядом удаляющийся истребитель. — Что же, для меня это не самый плохой исход. Если первым снарядом попадет в голову, то вообще ничего не почувствую. Все лучше, чем подыхать от болевого шока после выстрелов из их поганых бластеров».

Пилоты тоже поняли своего командира правильно. Они отошли от распятого человека еще дальше, собрались в плотную группу — метрах в тридцати от предполагаемой траектории полета снарядов.

Машина в паре километров от ВПП выполнила боевой разворот, как по струнке пошла на человека.

Заречнев закрыл глаза. Он весь сжался, напрягся... По щекам потекли слезы. Умирать категорически не хотелось. Рев двигателей «альбатросов» стремительно приближался.

Раздалось громкое шипение. Сашка знал — это звук двигателей реактивных снарядов, выпушенных в него. Он успел даже удивиться, зачем это командир пилотов стреляет по нему НУРСами, ведь из пушек по одинокой фигуре пальнуть было бы проще? А потом сознание захлестнула последняя мысль — все, это конец!

Где-то очень близко громыхнул сдвоенный взрыв. В Сашкино израненное тело и лицо впились камешки и песок, выброшенные сильным ударом.

Рев двигателей стал ослабевать, он стал удаляться куда-то за спину прибитого к щиту человека. Александр открыл глаза.

На месте, где только что стояли его палачи, дымилась глубокая воронка. Куски тел в униформе были разбросаны на десятки метров... Около ног человека валялась чья-то рука. Белела кость, из разорванной мышцы сочилась кровь. «Альбатрос» пошел на второй круг.

«Промахнулся»? — подумал Сашка, все еще не веря в сумасшедшую догадку, только что мелькнувшую у него в голове. — «Или это то, о чем я даже боюсь думать»?

Истребитель снова выпустил ракеты. Но теперь землянин не закрыл глаза, он увидел, что реактивные снаряды опять пошли в сторону.

Громыхнула казарма, разваливаясь на множество мелких частей, со скрипом повалилась вперед дозорная вышка.

«Альбатрос» приземлился недалеко от распятого человека. Поднялся темно-фиолетовый фонарь кабины, на бетон взлетно-посадочной полосы выпрыгнул зеленый верзила. Он рванулся к человеку, подбежал, увидел, что с ним сделали пилоты-палачи, растерянно остановился, не зная, как ему поступить. Чудовищные темно-коричневые отметины на теле его друга и две пары монументальных гвоздей, точащих из рук и ног бывшего гладиатора, казалось, отвергали саму мысль приблизиться к нему. Землянин увидел сомнения драка, одними губами прошептал:

— Тяни!

— Не могу! Тебе будет очень больно!

— Ага. А можно подумать, что только что мне было очень щекотно. Тяни! В самолет мне с этим щитом не пролезть... — Сашка попытался улыбнуться своей шутке. Зеленый верзила подошел, осторожно взялся за шляпку гвоздя.

— Нижние!

— Что?

— Сначала — нижние гвозди вытаскивай! Как ты думаешь, как я удержусь на щите, если ты вытащишь оба верхних гвоздя?

— Да, действительно! — согласился драк. Он обошел щит, проверил, насколько прочно он крепится к столбам, врытым в землю. Присел около ног Заречнева, взялся за гвоздь. Боль была адская.

Александр стиснул зубы, он завыл, замычал он непереносимой волны страдания, скрутившей израненное тело. К счастью, могучий молодой охотник вырвал стальной костыль всего за два-три движения. А потом невыносимая пытка повторилась еще трижды.

Когда последний окровавленный кусок металла звонко ударился о те, которые уже валялись в пыли под ногами Заречнева, силы и мужество оставили землянина. Он понял, что теряет сознание, повалился вперед, почувствовал, как его принимают могучие лапы молодого охотника. Громадным усилием воли он удержал ускользающий рассудок, прошептал:

— Сколько времени осталось?

— Сорок две минуты! — ответил драк, стараясь не смотреть в искаженное болью лицо друга. — Все равно не успеем. До космолета лететь — часа два, не меньше.

— Успеем! — шепотом возразил ему человек. — Там, в казармах, которые ты не уничтожил, должны быть костюмы для полетов на больших скоростях и высотах. Иди, принеси два. Для тебя и для меня. Только быстро...

Ар'рахх бережно опустил Сашку на траву, рванул к единственному уцелевшему зданию. Обратно он вернулся минуты через две. В клешнях он нес по голубому костюму, обильно оплетенному шнуровками со всех сторон.

— Как мне его одеть? — на ходу, еще не добежав, крикнул он.

— Прорежь отверстие для хвоста. Только точно по шву, не повреди ткань...

Он попробовал взять в руки высотный костюм, но руки слушались плохо, разрывающей болью отзывались на любое, даже самое незначительно движение. Пришлось просить помощи у драка.

Затолкав человека в костюм, зеленый верзила кое-как напялил «свой», поднял на руки землянина, бегом помчался к «альбатросу»

— Ты куда дел хозяина самолета? — слабым голосом спросил Сашка, пытаясь удержать на весу голову, болтающуюся в такт Ар'рахховым шагам. Каждое движение могучих конечностей драка отзывались нестерпимой болью в руках и ногах.

— Никуда не дел. Щас, выкину его из машины.

— А что с ним произошло?

— А что с ним произошло? Умер он.

— Как так?

— А вот так — взял, и умер. У них в самолетах кабина — одна; места пилотов между собой перегородкой не разделены. Я, когда в сознание пришел, на это сразу обратил внимание. Тихонечко прополз к сиденью пилота, просунул руку...

— И тихонечко его так удавил...

— Типа того. Ну, вот, добежали. Погоди, я выкину этого... Из кабины. Молодой охотник заскочил на крыло, наклонился внутрь... Выпрямился.

— Убег! Вот паскуда! Живуч, однако! Убег! Впрочем, на наши планы это никак не влияет.

Он затащил друга наверх, посадил его на заднее сиденье, тщательно привязал всем, что смог найти в кабине машины.

— Думаешь, будет погоня? — Сашка его манипуляции с собственным израненным телом терпел стоически, хотя несколько раз с большим трудом сдержал стон.

— Будет... Не будет... Надо быть готовым ко всему. Как у вас, на Земле, говорят? На алаха надейся, а верблюда привязывай? Вот я и привязываю верблюда...

Обессиленный Заречнев не смог возразить даже насчет верблюда. Главное сейчас было — добраться вовремя до космолета. И конечно — остаться при этом в живых.

— Погоди, я — на секундочку! — зеленый верзила лихо спрыгнул на бетонку прямо из кабины, кинулся в сторону щита, где на земле остались его верный стреломет и колчан со стрелами. Бросать свое оружие, которое не одну дюжину раз спасало ему жизнь, драк не мог — это было выше его сил и понимания.

Александр проводил взглядом зеленого верзилу, неожиданно заметил слабое движение в стороне от «пыточного» щита. Он повернул голову, чтобы лучше рассмотреть — что же там такое движется за спиной у Ар'рахха.

И похолодел. Из развалин торчала башка сбежавшего шефа пилотов. Голова немного приподнялась, показалась плечи и рука местного «начальника аэродрома». Он целился из бластера в спину зеленого чудовища.

Саша хотел крикнуть, но не смог — не было сил. Тогда он кое-как засунул в рот два пальца и... оглушительно свистнул.

Ар'рахх обернулся на звук, краем глаза увидел Сашку, потом — направленный на него лучемет, «рыбкой» ушел вперед. Яркая струя огня с шипением врезалась в траву, на которой только что находились ноги драка.

Зеленый верзила подхватил тетивник, стрелы, спрятался за тяжелый щит, на котором совсем недавно висел распятый человек.

Командир довольно рассмеялся — он видел, что в руках противника нет огнестрельного оружия. Больше не скрываясь, он выбрался из своего укрытия, презрительно посмотрел на человека, чья голова виднелась в кабине его истребителя. Он выразительно плюнул себе под ноги, словно подтверждая, что как только он расправиться с безоружным драком, он тотчас же и обязательно займется беспомощным человеком.

Пилот несколько раз выстрелил рядом со щитом, пресекая со стороны своего противника любые возможные попытки скрыться. Он приблизился на два десятка шагов, остановился, поднял на уровень глаз свой лучемет. Было видно, как он большим пальцем до максимума поднимает мощность одиночного выстрела своего оружия...

Из дыры, образовавшейся в деревянном щите после того, как из него вынули один из страшных стальных костылей, коими был прибит к щиту человек, вылетела стрела. Оперенная смерть смачно вошла точно в середину груди командира. Шеф пилотов удивленно уставился на коричневое древко, непонятно как оказавшееся в его груди. Он выронил бластер, упал на колени, повалился набок, Сашка заметил, что из его спины на добрых полметра торчит наконечник страшной Ар'рахховой стрелы — драк явно не пожалел сил, натягивая тетиву своего оружия.

— Сколько осталось? — едва слышно спросил Заречнев у друга, запрыгнувшего в кабину.

— Не знаю точно! Минут тридцать — тридцать пять. Все, взлетаем!

— Поднимись повыше! — попросил землянин, обратив внимание, что друг прекратил набор высоты. — Иначе машина просто сгорит в атмосфере от перегрева.

Дита равнодушно глянула на Дягилева — явно нервничавшего, все чаще и чаще посматривавшего на часы, отошла в сторону, к Николаю Платоновичу.

— А ты как думаешь, Коля, — вернется наш «непутевый» к сроку, который я ему назначила?

— Не знаю. Не уверен. Час назад я запрашивал информацию о движении нашего штурмовика от острова в сторону континента. Ответ был отрицательный.

— А тридцать минут назад?

— Тридцать минут назад диспетчерские службы зафиксировали взлет с острова. Но это была машина богомола или элоя — так называемый «альбатрос».

— Ну, и что? Они могли захватить самолет.

— Маловероятно. Сразу после взлета пилот набрал очень большую высоту, огромную скорость...

— Конкретно — какую?

— Гиперзвуковую. Не меньше шести «Махов». Нашим пилотам такое не под силу. У них нет высотных костюмов, нет опыта управления полетами на таких скоростях.

Скорее всего, это подручный Сенатора, сама знаешь какого. Спешит лично доложить боссу об успешном выполнении задания.

— Что, тогда все ясно. Взлетаем?

— Давай повременим. Лимит времени, установленный тобой заканчивается минут через десять, не больше. Нужно соблюсти все формальности. К тому же подручный Сенатора скоро будет пролетать над нами. Шесть «Махов» над головой — это зрелище не для слабых духом! Пусть курсанты тоже посмотрят.

— Не возражаю. Пусть смотрят.

Рекруты, услышав команду седого собраться снаружи космолета, недоуменно переглядывались, спускаясь по трапу. О задании бывшим гладиаторам знали очень немногие. А кто знал — предпочитали помалкивать, ибо помнили о жестком правиле, не раз подтверждавшимся жизнью — чем длиннее язык, тем короче жизнь. Последней по металлическому настилу спустилась богомолка. Люди переглядывались, перешептывались между собой, но сказать что-то вслух курсанты опасались. Хрупкое насекомое двинулось сначала в сторону бессмертной, потом, поймав взгляд элойки, вернулось обратно, заняло место в общем строю, у самого его края.

— Рекруты! — сказал Николай Платонович, дождавшись, когда стихнут все разговоры и разговорчики. — Мы покидаем планету Город Богов. Покидаем через несколько минут. Вам представилась редкая возможность — посмотреть на пролет истребителя на гиперзвуковой скорости. Пройдет время, и некоторым из вас покорятся самые высокие скорости, которые доступны пилотируемым летательным аппаратам в этом уголке Галактики. Сейчас вы увидите, как это выглядит со стороны. Через... — Он согнул левую руку в локте. — Одну минуту вон с той стороны покажется машина, чья скорость с шесть раз превышает скорость звука. Вообще-то полеты на таких скоростях запрещены в атмосфере планеты элоев, но, видимо, этот пилот получил особое разрешение на свой трюк.

Высоко-высоко в небе, на юго-западе от озера показалась светлая полоска. Невидимый гигант взял в руки мел и прочертил им небосвод. Прочертил на скорости, доступной очень небольшому числу пилотируемых атмосферных летательных аппаратов, созданных цивилизацией разумных существ.

«Интересно, кто этот безумный смельчак, куда он спешит, что за нужда заставила его гнать машину на пределе её технических возможностей? Наверное, рекруты этого не узнают никогда». — думал седой, машинально отметив явную неопытность пилота гиперзвукового лайнера, слишком резко начавшего сбавлять скорость — до защитного поля Города Богов была еще добрая сотня миль.

Самолет пошел по кругу, снизился до высоты примерно десять тысяч метров. Стала хорошо заметна форма его крыльев — скошенных вниз и назад. Именно из-за этой особенности таких летательных аппаратов земляне называли их «альбатросами» — наверное, за некоторую похожесть на этих больших морских птиц Земли, неустанно путешествующих над просторами океанов родной планеты.

«Странно, такое впечатление, что эта машина направляется именно к нам»! — подумал седой, отметив, что центр спирали, начерченной в небе сверхскоростным истребителем, находится точно над его головой; машинально глянул на часы. До истечения назначенного бессмертной времени оставалось еще три минуты. — «Хотя, маловероятно, что это — наши «неудобные» курсанты. Возможно, подручный Сенатора привез какие-то вести о них, или даже тела — чтобы не утилизировать ничего самим. Как-никак, задание-то все равно было полуофициальное. Да. Скорее всего, привезли тела или фрагменты тем. Ладно. Если этот самолет — к нам, будем встречать»!

Из поднебесья пришел могучий звуковой удар. Гром, казалось, расколол небо пополам. Седой инстинктивно присел, закрыл уши ладонями...

«Альбатрос» сделал последний круг — над озером, выпустил шасси. Вниз ударила струя голубоватого пламени.

То, что гиперзвуковик сядет около космолета, сомнений не осталось ни у кого.

Горячий поток воздуха разметал камешки, пыль, мусор, накопившиеся около транспортного корабля Звездной Академии. «Альбатрос» коснулся колесами площадки, заглушил двигатель. За фиолетовым продолговатым колпаком машины не угадывалось ничего. Некоторые курсанты попятились к входному люку.

Первым опомнился Дягилев. Он вышел из строя, подрагивающей походкой пошел к истребителю. Его остановил окрик Диты.

— Стоять! Не подходить! Температура корпуса — градусов пятьсот. Если коснешься, сгоришь мгновенно.

— А что делать? — обернулся Евгений.

— Несите огнетушители, заливайте машину пеной...

Дягилев обернулся, рыкнул на кого-то из рекрутов. Четверо курсантов бегом бросились внутрь космолета.

Евгений выхватил красный бочонок у самого первого, направил раструб на машину, выдернул чеку... Вслед за ним это же сделали другие «пожарные».

Прошло всего пару минут, а на месте «альбатроса» уже высилась большущая куча белой пены. И она все прибывала, и прибывала...

— Все, достаточно! — отрывисто отдала команду Дита. — Теперь поливайте его водой! Дягилев выразительно развел руки в стороны.

Элойка мрачно глянула на Николая Платоновича. Седой перехватил её взгляд, потянул за рукава пару курсантов, стоявших рядом. Они скрылись внутри космолета, через кое-то время с видимым трудом вынесли небольшой агрегат, внешне похожий на переносной генератор. К агрегату прицепили не очень толстый гофрированный шланг, конец трубы опустили в озеро...

Агрегат шумно затарахтел, бросая струю воды на самый верх пенно-ватного «облака».

— Все, можете открывать! — неизвестно кому скомандовал седой, коснувшись рукой крыла и лично убедившись, что теперь температура обшивки машины — в пределах нормы.

На крыло заскочил Дягилев, каким-то предметом стал поддевать краешек фонаря кабины.

Все замерли, когда продолговатая капля «крыши» «альбатроса» пошла вверх, рассекречивая, наконец, того, кто несколько минут на гиперзвуковой скорости резал небо над их головами. Фонарь поднялся. Все ахнули.

В кабине находились двое. Здоровенный зеленый драк в комбинезоне, расползающемся на нем по всем швам и его друг, человек Александр. Голова Заречнева безжизненно свисла ему на грудь. Глаза были закрыты. Грудная клетка едва заметно поднималась и опускалась. Казалось, землянин просто спит. Но это было не так.

— Я приму! — крикнул Евгений драку, заметив, что тот повернулся к человеку и освобождает его от каких-то пут. К Дягилеву подскочила... богомолка, явно намереваясь помочь человеку, но её оттеснили Тимофеев и Самочернов. Юрий подставил богатырское плечо, Тимофеев мухой заскочил на крыло, шустро помог Ар'рахху с застежками и веревками.

Вытащили Заречнева. Руки и ноги звездного рекрута безвольно висели, они были пробиты чем-то длинным и толстым, похожим на штырь или копье. Кровь из ран не текла, она запеклась, кое-где на костюме она даже высохла, очевидно, под действием высокой температуры внутри кабины самолета.

На землю спрыгнул драк. Он поискал глазами богомолку, передал ей свой лук и стрелы. Зеленый верзила помог Дягилеву опустить Александра на землю. Вокруг мгновенно образовалась толпа.

Все молчали. Откуда-то сзади в толпе началось движение. Рекруты расступались, давая дорогу бессмертной и седому. Дита и Николай Платонович подошли, мужчина наклонился к раненому.

Сашка приоткрыл один глаз, нашел им бессмертную. На его лице появилось некоторое подобие улыбки. Он шевельнул окровавленной рукой, попытался дотянуться ею до своей головы.

— Разрешите доложить! — прошипел он одними губами. — Ваше задание выполнено!

Дита качнула головой, улыбнулась самыми кончиками губ, скосила глаза на Николая Платоновича.

— Несите носилки! — негромко приказала она. — Будем лечить вашего «героя».

Дружный и громкий топот курсантских ботинок за спиной выказал, что выполнять её приказание бросились не меньше шести человек.

Заречнев поправлялся медленно.

Причин было несколько. Вряд ли перед тем, как прибить Сашку к деревянному щиту, его мучители продезинфицировали гвозди. Раны в предплечьях и в стопах ног время от времени загнивали, сочились кровью и сукровицей, мучительно ныли раздробленные кости и разорванные связки. Вдобавок от перегрузок или высоты полопались мелкие сосуды в легких, они тоже кровоточили; Александр то и дело харкал кровью — в специальную посудину, добытую именно для этих целей незаметным, но вездесущим Женькой Тимофеевым.

Ухаживать за раненым вызвались несколько курсантов, включая Ирину, а также пилота-богомолку, которая совершенно не стеснялась ни обнаженного человеческого тела, ни рваных ран, от одного вида которых ту же Ирину неудержимо тянуло расстаться с содержимым своего желудка.

Еще на космолете Дита и Николай Платонович внимательно, несколько раз кряду отсмотрели «материалы», скопированные в компьюзер из мозга курсантов Заречнева и Ар'рахха. По тем правовым нормам, которые существовали на планете Город Богов, поведение бывших гладиаторов могло быть квалифицировано как необходимая оборона. Хотя Дита сомневалась, что дело дойдет до судебного или какого-то иного разбирательства, «материалы» на этот крайний случай у неё все равно всегда должны быть, как говорится на Земле, «под рукой».

А еще — она морально уже была готова к тому, чтобы хотя бы частично признать правоту Сенатора Джаддаффа. Еще неделю назад она не ведала (и не хотела знать!), чего же такого, недоступного и непонятного ей, увидел глава богатейшего калана планеты в этом совершенно обычном на первый (и второй!) взгляд, человеке. Теперь, после случившегося, не один десяток раз прокрутив на экране и в памяти все, что бесстрастно зафиксировали глаза бывших гладиаторов, она неожиданно поняла — что.

Дружба. Настоящая мужская дружба между землянином и молодым охотником. Именно она, дружба, толкала столь разных существ, к тому же выросших не просто в разных условиях — на разных планетах — на самые безумные поступки, не поддающиеся никакой логике. Никакой, кроме, пожалуй, одной — сам погибай, а товарища выручай.

Анализ и приведение в систему полученной информации были одним из «коньков» бессмертной. Её «научный» склад ума помогал ей справится с самыми, казалось, неразрешимыми задачами. Намного более сложными, чем оценка совокупных способностей драка и человека в контексте той задачи, которое ей (а возможно — и им) предстояло выполнить. Вывод она сделала правильный. Но разум — это одно, а чувства — совершенно другое.

Дита была не только богиней, ученой, бессмертной. Она была еще и женщиной. Ей, как женщине, не видящей пары, равной себе, даже среди бессмертных, крайне неприятно было видеть влюбленность в неё простого смертного. Её невыносимо раздражали липкие взгляды человека, провожающие её всегда, когда она появлялась в поле его зрения. Человека, как вид, стоявшего на несколько ступеней ниже, чем она, элойка. Это было то же самое, как самке человека видеть, что она очень нравится... волосатой домашней обезьяне, например, шимпанзе, которая живет в большой железной клетке, с аппетитом кушает бананы, а когда видит хозяйку, все его обезьянье «достоинство» тут же демонстрирует способность к немедленному совокуплению с хозяйкой.

От мысли о том, что она (гипотетически, конечно!) может оказаться в одной постели с этим низшим существом, Диту начинало подташнивать. Да что там — подташнивать. Её «выворачивало» по самое «не могу».

Два чувства боролись в ней. Ненависть и целесообразность. И чем крепче была «аргументы» целесообразности, тем сильнее становилась ненависть.

Ненависть к человеку, который вкупе с драком демонстрировал прямо-таки нечеловеческую способность выживать, выкручиваться из самых «щекотливых» ситуаций; тем самым, становясь очень желаемым членом команды, чью будущую задачу легкой не назвал бы никто.

Ненависть за то, что ограниченный ум низшего существа не дал ему способность понять, что такие чувства, как у него, лучше всего хранить в глубочайшей тайне — так, чтобы о них не догадывался абсолютно никто.

Ненависть за то, что ей, видимо, все-таки придется пойти против своих чувств, и придется взять его и его зеленого друга в одну команду. Придется взять и терпеть близкое присутствие до тех пор, пока не будет выполнена задача, пока не обрастет новой плотью её отец...

Счастье для Диты было в том, чтобы поступать свободно — так, как ей хочется, без оглядки на обстоятельства; на то, что скажут окружающие, без мыслей о том, как это может сказаться на близких. Счастье для элоя — это свобода.

Слишком живучий человек лишил её этой свободы — свободы выбора. Лишил счастья.

Достаточно весомый повод, чтобы возненавидеть кого угодно — от всей души.

Ненависть усиливалась тем, что глупое полуживотное — полуразумное создание, этот человечишко, даже не понимал, не видел, какую боль он причиняет своими ненужными, несвоевременными чувствами к той, которую он так искренне любит. Вот уж, действительно — любовь слепа. Но нужно было принимать решение.

Дита знала, что сегодня вечером, в крайнем случае — завтра, днем ей нужно сообщить о своем решении Сенатору. От этого её решения зависело многое. Например, как скоро закрутятся «шестеренки» подготовки экспедиции.

Такую сложную экспансию, какую предлагал ей совершить Джаддафф, готовить нужно было не меньше месяца. Необходимо построить специальный корабль — быстроходный и маневренный, начиненный незаметным, но мощным оружием. Надо предусмотреть в каюты для каждого члена экспедиции, создать запас пищи, наиболее приемлемой опять же для каждого, кто ступит на борт её космолета.

Предусмотреть всех сложностей, которые могут встретиться на пути к цели, невозможно. Но есть общие правила, которых нужно придерживаться при подготовке к экспедиции на самую окраину Галактики — Дита не сомневалась, что конечная цель из «вылазки» лежит далеко за пределами контролируемого элоями участка циклопического звездного вихря.

Но первое, с чего начинается любая серьезная разведывательная или диверсионная операция — это подбор команды.

Бессмертная прошлась по каюте, распустила прическу, встряхнула волосами, заструившимися по плечам каштановым водопадом. Она нажала на кнопку вызова, приглашая в каюту Николая Платоновича. Седой ответил на вызов не сразу.

«Опять развлекается со своей пассией»! — недовольно поморщилась бессмертная, терпеливо дожидаясь, когда вспыхнет экран и на нем появится её заместитель.

— Слушаю! — наконец, отозвался его довольный голос. Дита не ошиблась — судя по виду «Коли», его любовные игры с Ириной были в самом разгаре. Что же, придется на время их прервать.

— Оденься и зайди ко мне, пожалуйста! — стараясь казаться сдержанной, попросила элойка. Впрочем, её раздражение не ускользнуло от человека — слишком уж резко Дита хлопнула по кнопке, выключающий её видеофон.

— Разведывательный корабль не будет большим. — как бы размышляя вслух, говорила бессмертная, меряя шагами расстояние между столом и экраном стереовизора, на котором высвечивались основные этапы подготовки к некоему, как она сказала, «путешествию». Впрочем, опытного шефа звездных рекрутов эта уклончивая терминология обмануть не могла. Дита вообще редко совершала «путешествия», которые были просто сложными или опасными. Как правило, авантюры, которые затевала она, или её доблестный папаша, отличались невероятной смелостью, невыполнимостью задач и большим числом угроз, многие из которых были смертельными. Они с Доном вообще отличались каким-то пренебрежением к смерти — качеством для бессмертных совершенно не характерным.

«Может, именно поэтому Сенатор для выполнения своего поручения выбрал именно её»? — думал Николай Платонович, внимательно следя за ходом мыслей элойки. Впрочем, сейчас его беспокоил только один вопрос — как построить разговор так, чтобы среди будущих «путешественников» не оказалось ни его имени, ни Ирины. Остальное, по большому счету, не имело для седого большого значения. По крайней мере, сейчас.

— Небольшой космический бот, а лучше — яхта. Она не привлечет лишнего внимания, позволит сохранить в тайне цели, задачи и маршрут экспедиции. Ты согласен, Николай?

Седой задумчиво потер подбородок указательным пальцем. Он на этот счет придерживался иного мнения. Лучше всего членов любой экспедиции защищает могучий галактический линкор с тяжелыми орудиями и ракетами дальнего радиуса действия на борту. В крайнем случае — фрегат или крейсер. Но... Большой корабль — большая команда. В которой вполне может найтись место для такого опытного командира, как он. Нет, Дита права. Маленькая яхта — это как раз то, что нужно сейчас Николаю Платоновичу. Нужно для того, чтобы его патронесса отправилась куда-нибудь подальше и не мешала ему в полной мере насладиться всеми прелестями медового месяца.

— Я согласен с тобой! Яхта, или бот — лучший выбор для такого путешествия. — убежденно сказал он, избегая, однако, встречаться взглядом с бессмертной. — Только нужно его подготовить так, чтобы исключить любую возможность поломки или повреждения от метеорита.

— Как ты думаешь, сколько бойцов нужно, чтобы пройти по чужой территории, населенной враждебными племенами? Три? Пять? — совершенно незаметно для себя элойка перешла на «военную» терминологию. Человек сделал вид, что не заметил перемен в лексике патронессы.

— Слишком мало. По самым скромным расчетам, мобильная разведгруппа должна включать в себя не меньше семи членов — людей, или элоев. Плюс — резервная команда в космолет на орбите, на самый непредвиденный случай. Минимум — человека четыре...

— Итого — одиннадцать или двенадцать? — уточнила Дита, проверяя, правильно ли она понимает ход мысли своего заместителя.

— Лучше — двенадцать! — поспешил ответь седой. — Например, для того же драка — двенадцать — счастливое число. Да и нам, людям, оно приятно. Не зря же цифру «тринадцать» называют «чертовой дюжиной»

— Каких именно специалистов ты видишь в составе такой экспедиции?

— Давай считать вместе... Руководитель экспедиции. Пилоты — первый и второй. Штурман, его помощник. Врач. И шестеро универсальных бойцов, способных управлять летными аппаратами, стрелять, драться, ориентироваться на местности. Словом — мобильная десантная группа.

— У тебя есть соображения, кого в неё включить?

Это был звездный миг седого. Только сейчас он мог отвести от себя «приглашение» поучаствовать в «путешествии». А значит...

— Руководить экспедицией будешь, вероятнее всего ты. — он сделал паузу, ожидая возражений. Их не последовало. — Первого пилота лучше твоего Демьяна Паршина — не найти. Второго... Надо подумать. Может, Евгений Дягилев? Штурмана и его помощника можно поискать среди элоев, но лучше — взять кого-то из наших старых выпускников. С бойцами — проще.

Нет сомнений, что в их число нужно включить Заречнева и этого его друга. Араха. Женька Тимофеев и Юрий Самочернов — также отличные кандидаты для «войны» на чужих территориях. А что думаешь на этот счет ты?

— Почти тоже, что и ты! Дягилева я возьму. Но не вторым пилотом. Слишком непредсказуем и независим в своих поступках. Пусть он будет... в составе десантной группы. Воин он отменный, храбрости и сообразительности ему не занимать.

Вторым пилотом я возьму, знаешь кого? Ту девочку, которую подобрал Заречнев на берегу озера.

— Богомолку? — ахнул седой.

— Да, именно её. Она — изгой в своем Улье. Но она — принцесса. И останется ею до тех пор, пока жива её мать, Царица Улья. А когда Царица умрет, то кто может воспрепятствовать, как её уже окрестили, Маше, занять свое законное место на престоле? Никто! Она молода, неопытна, но очень сообразительна. А то, что у насекомых притуплен инстинкт самосохранения, ты знаешь не хуже меня.

Из Маши получится отличный пилот. Со временем, разумеется. А если нам повезет — то когда-нибудь мы получим в её лице надежного союзника, главу одного из самых многочисленных Ульев богомолов. Согласись, ради такой цели стоит взять девочку вторым пилотом на мою яхту!

— Согласен! Осталось назвать имена врача и шестого, последнего разведчика. Может, это будет Иван Сущенко? Он — опытный боец, отлично владеет приемами рукопашного боя, храбр, сообразителен, силен...

Это была непростительная ошибка. Николай Платонович наверняка знал, что бессмертной тоже известен конфликт, который произошел между этим подлым «дедом» и Заречневым. Знал, и все-таки предложил.

«Зачем»? — мысленно недоумевала Дита, внимательно всматриваясь в лицо своего заместителя. — «Чего он добивается? Того, чтобы где-нибудь на чужой планете угли конфликта, тлеющего между Сущенко и Заречневым, под влиянием сложной или критической ситуации вспыхнули с такой силой, что пожар неприязни уничтожил всю команду? Неужели он считаем меня за дуру, неспособную просчитать даже такую простейшую ситуацию? Что же, сейчас проверим, кто из нас глупец».

— Кандидатура, которую ты предложил, безусловно, весьма достойная! — от язвительно-холодного тона патронессы у Николая Платоновича по спине потек холодный пот. — Но, как тебе известно, одним из членов диверсионной группы обязательно должна быть женщина, или девушка. Для нас это — аксиома.

Седой согнулся, как от удара в живот. Он понял, куда «гнет» элойка. Понял, но возразить не посмел. Дита это тоже хорошо знала. Единственный человек, который мог не согласиться с ней, был этот ненормально-влюбленный Заречнев. «Но ничего, когда на его «горизонте» замаячит бессмертие, он тоже станет намного сговорчивее». — думал седой, лихорадочно соображая, как ему выбраться из тупика, в который он сам себя же и загнал.

— Я предлагаю в состав экспедиции включить девушку, у которой на кроссе была перебита нога; забыла её имя. Напомни мне, пожалуйста!

На землянина было больно смотреть. Он побледнел, посерел, открыл рот, пытаясь что-то сказать, но так ничего и не ответил.

— Ах, да! — издевательски-принужденно воскликнула Дита. — Я сама вспомнила, как её зовут. Эту девушку зовут Ирина! Вот её мы и впишем с тобой в качестве последнего, двенадцатого члена моей экспедиции. Ты не против?

— А? Да! — седой поймал глазами взгляд бессмертной, обреченно кивнул. — Можно, я пойду в свою каюту? Что-то у меня живот разболелся. Вы не будете возражать, если я пойду прямо сейчас? — человек неосознанно перешел на «вы».

— Разумеется, иди. Спасибо! Ты мне очень помог! Если случайно встретишь Ирину, можешь сказать ей, что она скоро оправляется в далекое путешествие.

— Сучка бессмертная! — прошептал седой, вываливаясь за порог каюты элойки. — Что б тебе...

Заречнев поправлялся медленно с точки зрения бессмертной, мысленной уже распланировавшей чуть ли не по часам всю подготовку к экспедиции, «намеченной» для неё могущественным Сенатором.

«Яхта будет готова через месяц, не позже»! — думала она, заглянув в каюту бывших гладиаторов и внимательно осматривая раны «непутевого» курсанта. — «У рекрута на полную реабилитацию уйдет минимум — два. Месяц — собственно на лечение, еще столько же — на восстановление утраченных двигательных возможностей. Оставить его в Академии?

Лично я была бы только рада. Но этот зеленый великан, зорко наблюдающий за мной из соседней кровати, не оставит своего товарища. Это, разумеется, хорошо, я тоже не оставила бы... Но если не взять одного и второго, заартачится Дягилев, да и богомолка предпочтет остаться около человека. Команда распадется...

Но если травмы «непутёвого» можно долечить во время экспедиции, то как быть с заключительным этапом подготовки звездных рекрутов, которого эти парни и Ирина не касались даже на словах?

Как? Как обучить новобранцев управлять космическими и атмосферно-космическими летательными аппаратами? Без этих важных навыков риск им нельзя пересекать границ планетных систем. Не говоря уже — о звездных.

Каждый из членов дальней экспедиции должен уметь управлять кораблем в межпланетном и межзвездном пространстве — это аксиома. За прошедшие века слишком много было нелепый провалов в командах, когда этим навыком не владел хотя бы один-единственный член экипажа. Как обычно, по закону космической подлости (на Гее его любят называть «Законом Мерфи») именно он оказывался единственным здоровым, или вообще — живым, когда все остальные бойцы по разным причинам выходили из строя.

Одно из непреложных правил Звездной Академии гласит: подготовка должна быть проведена в полном объеме. Для всех курсантов — без исключений. Что же делать?

Как наверстать время, потерянное из-за нелепого «испытания», которое устроил землянину Джаддафф?

Впрочем, что там говорил Сенатор об умственных способностях «непутевого» землянина? А перевалю-ка я эту задачу на него самого. Сам попал в переплет, в котором едва не погиб, по собственной невнимательности допустил, что его, как лабораторную лягушку, пришпилили к доскам, сам теперь пусть и выкручивается, придумывает, как в один стакан вместить два стакана воды».

— Как у тебя самочувствие? — в голосе бессмертной не было ни тепла, ни участия. Наверное, так Снежная Королева разговаривала с Каем — холодно, отстраненно...

— В целом — нормально! — «отрапортовал» Сашка. — Внутренние органы — целы, дырки на коже затягиваются, кости — срастаются! Скоро начну передвигаться на костылях. Главное — голова не повреждена!

— Замечательно! Именно это я и хотела услышать от тебя. У меня для твоей головы есть задание. Этакий микро-мозговой штурм. Заречнев насторожился, приподнялся на кровати.

— Через месяц ты в составе небольшой команды, в которую включены твой друг, Маша, Ирина, Дягилев, Самочернов и Тимофеев, отправляетесь в экспедицию. Цель экспедиции вы узнаете позже, когда покинете пределы звездной системы элоев. Возглавляю ее я. В настоящее время на орбитальной верфи строится космолет — специально для нашей команды.

Через месяц все члены команды будут владеть навыками управления космолетами. Все, кроме тебя. Ты к завтрашнему полудню должен ответить мне, как ты собираешься не отставать от своих товарищей. Задача ясна?

— Ясна! Можно небольшую просьбу?

— Говори!

— Хотелось бы взглянуть, что будет представлять из себя то судно, о котором ты говорила. Хотя бы схематически. Это возможно?

— Да! Я отправлю схему судна на компьюзер вашей комнаты через четверть часа. Самостоятельно разберешься? Или дать помощника?

— Дать! Если можно — Дягилева!

— Хорошо! Можешь считать, что мы договорились.

Глава 12. Класса «Премиум».

Слух о том, что бессмертная набирает отряд из десяти курсантов и всего через месяц отправляется в какую-то таинственную экспедицию, в связи с чем она поручила «полуживому» Заречневу некий «микро-мозговой штурм», мгновенно разнеслась по каютам космолета. Уже через четверть часа в комнате бывших гладиаторов стало тесно. Парни из названной элойкой команды пришли все — Дягилев, Самочернов, Тимофеев... Через несколько минут, осторожно приоткрыв дверь, в каюту «просочились» Ирина и Маша.

На богомолку покосились, но видно было — земляне постепенно начинают привыкать к необычной соседке. Вела себя Маша скромно, питалась отдельно от всех — в своей каюте. Все заметили, что насекомому почему-то негласно покровительствует сама Дита. Вопросов поэтому никто не задавал, «в друзья» не набивался. Единственный человек, с которым у Маши начали складываться хоть какие-то отношения, была Ирина. Почему? «Девушки» об этом не распространялись, а молодые курсанты мало-помалу учились не совать свой нос в чужие дела. И не совали.

Евгений Дягилев терпеливо дождался, когда все устроятся — кто, где сможет, взял в руки пульт-указку, вывел на стереоэкран объемное изображение незнакомого большинству присутствующих космического судна.

— Перед вами — схематическое изображение межзвездной космической яхты класса «Премиум». Суда этого класса отличаются высокой энерговооруженностью, большой автономностью, максимальными удобствами для пассажиров и членов экипажа.

Яхты класса «Премиум» рассчитаны на длительное проживание и перемещение в пространстве со всеми возможными удобствами десяти — двенадцати элоев; или человек. Длина яхты — около ста метров, поперечник — около тридцати. Полезный объем судна составляет примерно двадцать тысяч кубических метров. Космическое судно данного типа состоит из трех частей. Начнем с кормового отдела.

Здесь расположено «сердце» яхты — ядерный реактор. Кормовой отсек является местом размещения топлива; здесь же находятся и двигательные установки. Они двух типов. Первый — предназначен для орбитального маневрирования, коррекции движения в верхних и плотных слоях атмосферы, а также для посадки на планету и взлета с неё. Второй тип... Второй тип двигателя мотором в нашем, земном понимании не является. Он не имеет дюз, находится внутри корпуса, не сообщается с пространством вокруг корабля, — словом ничего никуда не отбрасывает и не использует принципы реактивного движения, знакомые нам чуть ли не с детского сада.

Однако этот не-мотор является самым мощным средством для перемещения аппаратов по Галактике.

Вселенная — не только большое скопление звезд. Это еще и невидимые, но мощнейшие силовые поля, пронизывающие звездные вихри от одного «полюса» к другому.

Представьте себе капсулу, имеющую разную полярность на своих концах. Теперь пометите эту капсулу в сильное электромагнитное или гравитационное поле. Капсула начнет перемещаться вдоль силовых линий в соответствии с тем, насколько сильна разница в зарядах в самой капсуле и какова энергия поле, в которое она помещена.

Мощный генератор электромагнитного поля, соединенный с ядерным реактором, создает эту разность зарядов.

Силовой «кокон» «подрезает» пространство (а возможно — и время) вокруг космического корабля так, что вокруг судна образуется однородное поле, непроницаемое для пространства. Затем создается разность потенциалов между одним и другим «полюсом» яхты. Судно начинает двигаться вдоль силовых полей Галактики. И чем выше полярность зарядов на концах капсулы, тем сильнее ускорение, тем выше скорость перемещения. Так как яхта во время движения существует как бы в собственном, обособленном пространстве, на нее не действуют ряд физических законов.

Для тех, кто находится внутри этой энергетической капсулы, время течет в обычном режиме, ускорение не ощущается. О перемещении судна в пространстве можно судить только по тому, как корабль смещается относительно внешних ориентиров.

Скорость корабля со стороны измерить невозможно — для стороннего наблюдателя его не существует. Для пилотов внутри капсулы окружающая Вселенная невидима — поле, окружающее судно, не пропускает никаких сигналов.

— А как тогда понять, куда мы летим?

— Все просто. Если известен вектор движения, ускорение и время, в течение которого это ускорение действует, то с помощью простейшей формулы вы сможете легко вычислить путь, который преодолеет ваше судно. Впрочем, не все так печально. Источником полей являются звезды. По расположению вашего корабля относительно источников силовых полей можно вычислить, где именно в Галактике находится ваш корабль. Если вы сумеете «привязать» вашу навигационную систему хотя бы к трем крупным, так называемым «якорным» звездам, ваше местоположение во вселенной сможете определить с точностью плюс-минус один миллион километров.

Впрочем, вернемся к нашим «баранам». Методику межзвездной навигации вам лучше меня расскажут на занятиях по штурманскому делу.

Средняя и передняя часть космической яхты разбита на большое количество отсеков. Часть из них — жилые; каюты — от довольно комфортабельных апартаментов, до мини-казармы на четыре бойца.

Вот здесь расположены главный пост управления, «мозг» яхты — компактный информационно-вычислительный с функциями искусственного интеллекта, кают-компания (она же — конференц-зал), кухня, столовая. В другой части — отсеки реабилитации: спортивный и тренажерный залы, душевая, медицинский блок...

Где находятся склады с продовольствием, рубка связи, комната с оружием и прочие секретные «прелести» — вам знать не положено. Это закрытая информация. Так же, как и то, что скрыто вот в этих затемненных на экране «ящиках».

— Что в этих «коробках» — ежу понятно! — подал свой голос Заречнев. — Судя по расположению — там бортовые орудия. Или ракеты. Чтобы отстреливаться от всякой дряни, или от метеоритов.

Дягилев выразительно посмотрел на бывшего гладиатора, но промолчал — не подтвердил и не опроверг предположение Александра.

— Кроме блока обеспечения жизнедеятельности на космолете имеются ангары для транспортировки легких оборонительных воздушно-космических машин, а также транспортных «шатлов» и наземных машин повышенной проходимости. Здесь их называют драккарами.

— Повозки драконов... — машинально произнесла Ирина, непроизвольно скосив взгляд на Сашкину ступню, с которой сползла повязка. — А как яхта управляется при посадке на планету? Где в это время находится пилот?

— Пилот находится в самом нижнем отсеке яхты; вот здесь! — Евгений указкой постучал по экрану в том месте, где у космолета виднелся небольшой выступ, наподобие тех, какие были у «дореволюционных» дирижаблей. Какие вопросы есть еще?

— У меня есть вопрос! — зашевелился на своей кровати Заречнев. — Судя по схеме, двигатели первого и второго типов занимают не больше трети объемов носового и кормового отсеков. С чем связана такое расточительное отношение к внутреннему пространству корабля? Это что — требование безопасности? Внутри — повышенная радиация, ядовитые испарения?

— Пока не готов ответить на твой вопрос. А что, собственно, ты хочешь? Зачем тебе знать, почему именно столько места занимают двигательные установки?

— В схеме яхты чувствуется некая негармоничность, некрасивость. В основном — из-за несуразно огромного заднего отсека. Я не конструктор, но мне кажется, что если безопасность не пострадает, то можно и даже нужно значительно уменьшить объем двигательных отделов.

— Для чего это нужно?

— На высвободившееся место можно разместить что-нибудь полезное. Более совершенную медицинскую аппаратуру; можно сделать тренажерный класс для моделирования полетов летательных машин. Можно разместить дополнительный склад с продовольствием, взять больше воды, больше истребителей, наконец. Может, место даже для баньки найдется? — Сашка хитро прищурил глаз.

— Не знаю, какое именно задание дала тебе Дита, но то, что ты сейчас говоришь, ни на какой мозговой штурм не похоже. Это скорее — бред сивой кобылы.

Есть инженеры, которые лучше кого-либо знают, как должен быть устроен космолет для длительного путешествия. И не тебе, простому курсанту, сомневаться в правильности конструкции яхты, чью надежность и выверенность конструкции проверена веками. Зря я согласился помочь тебе разобраться в конструкции космолета класса «Премиум». Ничего хорошего из этого не получилось. Только время зря потерял. Ладно, благодарю за внимание. Мне пора. Евгений заторопился и ушел из каюты.

— А что хотела Дита от тебя? — набросились на Сашку с вопросами Женька Тимофеев и Юрий Самочернов.

— Да придумать, как сделать так, что я через месяц полностью освоил теорию и практику пилотирования внеатмосферных летательных аппаратов. Ну, и вылечиться, конечно...

— Ну, и что — ты?

— Что — я? Дураку ясно, что через месяц, дай Бог, только-только смогу ходить. Вот я и подумал: хорошо бы доучится во время экспедиции. Всяко разно, место назначения — не в паре дней отсюда. Пилить будем месяц, два, а то и три. Если бы на яхте стояли тренажеры, все мы, включая меня, все это время спокойно занимались бы обучением и тренировками. Но места на корабле очень мало. Мне показалось, что если сдвинуть переборки переднего и заднего отделов, «отдать» этим «хреновинам» меньше места, высвободившегося пространства хватило бы на все. И на тренажерный комплекс, и на ту «дуру», которая стоит в Звездной Академии и в которой мои ноги и руки заживут максимум через неделю; и даже на баньку. Но видите — Женька со мной не согласен...

— А я думаю, этот человек — прав! — проскрежетала Маша. Все встрепенулись, уставились на неё, ожидая объяснения.

— В наших космолетах двигатели занимают намного меньше места, чем в том, который показали вам. Правда, внутри совсем не так, как у вас.

— А как?

— Это — секрет. Не могу говорить. Все, что могу сказать — внутри у нас, как в Улье.

— А как в Улье?

— Вот прилетишь, и сам все посмотришь!

— Ага... Вы с меня шкуру сдерете!

— С тебя — не сдерут. Пока я рядом, с тобой и твоими друзьями ничего не произойдет.

— Хорошо. Я принимаю твоё приглашение посетить ваш замечательный Улей. Вот только ноги немного заживут, и — в путь! Все засмеялись. Маша, однако, не обиделась.

— У нас никто не шутит. Не принято. Но мы знаем, что люди и элои иногда смеются. Зачем вы это делаете?

— Сложный вопрос. Не знаем. Чтобы разрядить напряжение, чтобы легче было на душе.

— У людей нет души!

— Вот те раз! А откуда такая информация?

— Нам говорили. У людей не может быть души. Люди — бездушные животные, они не знают, что такое Бог, ничего не знают о Создателе. Все удивленно замолчали.

— Я что-то не так сказала?

— Да нет, все так. Только можно одно маленькое уточнение? Душа у человека все-таки — есть. Также нам известно, что Бог, Создатель, Всевышний — он есть. Он существует. Он — един для всех разумных и неразумных существ, обитающих во Вселенной.

— Это неправда! Это вы сейчас придумали! Нам говорили... — она соскочила и умчалась в свою каюту.

— Ну как ей доказать, что у людей есть душа?

— А никак! — все повернули голову в сторону двери. В проеме стояла Дита. — Просто живите, как жили. Придет время, и она сама убедится в том, что и у человека, и у элоя душа есть.

Вот что, Заречнев. Я внимательно выслушала и твои аргументы, а мнение твоего оппонента. Обе точки зрения я передам инженерам. Думаю, через неделю вы будете знать, кто из вас был прав в получившемся здесь споре. Надеюсь, что — ты, Александр. Дополнительно пространство в космолете нам точно не помешало бы.

Встречать курсантов, вернувшихся со Дня Патруля живыми и частично — здоровыми, собралось все «население» Звездной Академии. «Старожилы» не скрывали своего изумления, они смотрели на прибывших курсантов как на выходцев с другого света. И это было только начало. Когда из космолета показалась Маша, а следом вынесли на носилках Заречнева, у звездных рекрутов напрочь отшибло способность произносить членораздельные звуки.

— Хорош пялиться! — излишне грубовато скомандовала Дита, сбежавшая по трапу последней, на секунду после Николая Платоновича. — Через полчаса — общее построение. Лично буду проверять, как вы выполняли программу подготовки за время моего отсутствия. Лично!

Впрочем, «гроза» «бушевала» недолго. Убедившись, что все пункты программы выполнялись достаточно скрупулезно, бессмертная «свалила» на седого накопившиеся дела, а сама ушла в штаб. Её ждал непростой разговор с Джаддаффом. А значит, тоже требовал времени и внутренних сил на подготовку к нему.

На следующее утро Дита собрала всех новобранцев — кандидатов в «звездный поход». Она удалила из своего кабинета даже Николая Платоновича — разумеется, под весьма благовидным предлогом. Седой все понял правильно, но, как обычно, возразить не посмел. Он немного помялся у двери, поглядывая на Ирину, потом, тяжело вздохнул, ушел выполнять указания патронессы.

Сашка долго не мог найти удобное положение, громыхал костылями. Бессмертная строго посмотрела на него, Александр перехватил её нетерпеливый взгляд, «вошкаться» на неудобном стуле перестал. Костыли он прислонил к соседнему креслу.

— Задача такова! — без долгих «преамбул», сразу к сути дела перешла элойка. — Через четыре, но вероятнее всего — через пять недель вы в составе небольшого отряда, возглавляемым лично мной, покидаете территорию Звездной Академии и отправитесь в экспедицию. Что это за задание, каков наш предполагаемый маршрут, вам знать пока не положено. Говоря другими словами — это самая большая тайна. Её знаю только я. Со временем, когда мы покинем пределы звездной системы элоев, я сообщу вам задачи, которые стоят перед нами; но не раньше.

Теперь второе. Оставшегося времени в обычном режиме для полноценной подготовки к экспедиции недостаточно. Поэтому с сегодняшнего дня все курсанты — как первого, так и других годов обучения (тебя это тоже касается, Дягилев!) переходят на военное положение. Это значит... Это значит, что занятия у вас будут не менее шестнадцати часов в день. Час вам отводится на обед, по полчаса — на завтрак и ужин. На сон и утренний туалет остается шесть часов. Достаточно для нормального отдыха. Во время высадок на чужие планеты у вас не будет и этого.

Для каждого из вас я составила индивидуальную программу подготовки. Она состоит из двух блоков — утреннего и дневного. С утра до полудня — летная и навигационная практика, после обеда — военно-спортивная. Кроссы, рукопашный бой, владение всеми видами оружия, которые имеют место быть в нашем рукаве Галактики, ориентирование на местности. Теперь конкретно по персоналиям.

Ты, Дягилев, назначаешься командиром группы разведчиков на весь период экспедиции. В твоем подчинении будут находиться пять чело... Четыре человека и один драк. Конкретно: курсант Заречнев, курсант Никитина, пилоты Самочернов и Тимофеев. В твое оперативное распоряжение поступает курсант Аррах. На текущем этапе твоя задача — наилучшим образом подготовить твою разведывательно-диверсионную группу для выполнения заданий на поверхности любых планет, на какие возможна высадка.

Теперь — о том, чем конкретно вы будете заниматься в ближайшие четырнадцать дней.

На тебе, Дягилев, лежит задача подготовки личного состава к полетам на тяжелых суборбитальных спарках. Это означает следующее — ты лично отвечаешь за стажировку Ирины и Арраха. Будешь летать с ними по очереди, научишь всему, что умеешь сам. В дальнейшем экипажи штурмовиков будут сформированы следующим образом. Экипаж номер один — Дягилев и Никитина, экипаж номер два — Тимофеев и Самочернов, экипаж номер три — Заречнев и Аррах.

На время, пока Заречнев находится на излечении, а я думаю, этот период не займет больше двух-трех недель, его место в экипаже займет Маша.

Насекомое встрепенулось, поискало глазами зеленого верзилу. Ар'рахх с любопытством взглянул на богомолку, согласно кивнул головой. Маша заметно приободрилась, поправила синюю форму звездных рекрутов, которая висела на ней довольно мешковато — перешить под его «конституцию» одежду почему-то никто не догадался.

— Да, Маша, я официально объявляю, что теперь ты — полноценный член моей команды. На корабле ты будешь выполнять функции второго штурмана. А пока, так же, как и остальные рекруты, займешься летной и военно-спортивной подготовкой. Кстати, ты какими видами оружия владеешь?

Маша что-то проскрежетала на своем языке. Дита наклонила голову, задумчиво погладила пальцем переносицу.

— Мда... Негусто. Впрочем, моего решения это не меняет.

— Что она сказала? — не выдержал Александр. Он дернулся, зацепил костыли. Те с грохотом упали на пол.

Элойка сердито посмотрела на человека, но замечания не сделала. В конце концов, это из-за неё Сашка сейчас «инвалидничал». Заречнев тяжело вздохнул, полез под стул подбирать костыли.

— Отставить! — сказала Дита. — Потом подберешь! Маша не владеет никакими видами оружия, кроме бластера. Что же. Придется включить в твою подготовку еще несколько пунктов. Последнее.

Твои предположения, Заречнев, о том, что задний отсек занимает слишком много места, подтвердились. На мой запрос из верфи мне ответили, что они как раз планировали внести необходимые изменения в конструкции яхты. За счет дополнительного пространства оборудуют тренажерный комплекс, расширят медицинский блок, установят в нем реанимационное оборудование подобное тому, какое имеется в Звездной Академии. Что касается бани... Будет для вас и баня. Небольшая, но — настоящая. С паром и веничком. На этом — все! Можете приступать к подготовке. Рекруты заулыбались, загрохотали стульями, передвигаясь к выходу.

— Заречнев, а ты — куда? — удивленно спросила Дита, заметив, что Сашка тоже заковылял к выходу. — Я тебя не отпускала. Ты будешь заниматься по индивидуальной программе. Что же ты её не получаешь?

— Извини. Не сообразил. Про баньку задумался...

— Отставить шутки! Поскольку ты — один из ключевых бойцов наземной команды, всей твоей последующей подготовкой займусь лично я. Землянин улыбнулся, посветлел лицом.

— Отставить улыбки! — довольно резко отреагировала Дита. — Мне очень неприятно видеть, как ты... Наблюдаешь за мной. Но поскольку в дальней экспедиции от подготовленности каждого члена команды зависит не только успех или неуспех задачи в целом, но и жизнь всех членов команды, мне придется на какое-то время смириться с твоим близким присутствием. Обучая тебя, я тем самым сохраняю жизнь себе, тебе и всем остальным рекрутам. Это — понятно?

— Так точно, мой генера... Извини... Понятно. А вопрос — можно?

— Спрашивай!

— Ты хотела, чтобы меня убила на острове из-за того, что... Из-за того... Словом, почему ты дала задание убить меня там, на острове? Зачем нужно было делать это таким жестоким образом? Ну, ненавидишь ты меня...Правда, непонятно — за что. Не проще — пристрелить? Так — почему?

— Не знаю, поверишь ты мне или нет, но я твоей смерти не хочу. За ситуацией, которая сложилась вокруг тебя, стоят очень могущественные силы. Намного более могущественные, чем я. Намного. Я не смогу соперничать с ними, даже если захочу.

— Что это за ситуация? Почему я ничего не знаю об этом? Ответь мне! Я должен это знать! Иначе...

— Что иначе? Хочешь меня шантажировать?

— Нет! Не хочу! Но я должен быть готов к неожидонностям, мне нужно понимать, откуда у всех моих «сюрпризов» «растут ноги». Так что это за ситуация?

— У меня есть предположения и умозаключения. Но нет доказательств. Но тебе они, я думаю, сейчас и не нужны. В Городе Богов есть могущественный Сенатор. Его имя тебе ничего не скажет. Именно этот Сенатор организовал и оплатил твое изъятие с Земли и доставку в район планеты Дракия. Зачем он это сделал? Не знаю!

И еще... Ты был участником так называемого «реала». В твой мозг имплантированы биоустройства на основе нанотехнологий, которые в режиме реального времени передавали в Город Богов все, что ты видел и слышал на планете твоего друга. «Реал» для элоев это — одно из любимых развлечений. На жизнь и поведение участника «реала» принимаются ставки. Кое-кто потерял очень много денег из-за того, что ты выжил, а главное — смог найти способ, с помощью которого покинул планету.

— Ты — смотрела?

— Практически — нет. Так, урывками.

— Когда ставки на мою смерть достигли «пика»?

— «Пиков» было два. Первый — когда дракон-гипнотик проглотил тебя. Второй — когда ты попал в водную ловушку в Храме Ока Богов.

— Почему — именно я? Почему мне ничего не сказали о том, что я участник этого «шоу Трумэна»?

— Почему — именно ты? Сенатор считает, что ты обладаешь набором качеств, которых нет у большинства других землян. А не сказали... Все просто. Если бы ты знал, что ты — участник шоу, передачи и все такое, ты погиб бы едва ли не в первый же день. Так оно и было — поначалу, когда участники предыдущих «реалов» знали, что за ними наблюдает вся планета. У них появлялась ложная убежденность, что в критической ситуации им не дадут умереть, спасут.

— Сейчас ваши тоже видят то же, что и я?

— Нет! — не дрогнув голосом, солгала Дита. — После завершения шоу трансляция сигнала прекращена. Бессмертным ты больше неинтересен.

— Были моменты, когда мне помогали?

— Был. Один раз. Правилами «реала» это допускается.

— Когда?

— Когда ты спал на лодке перед отплытием с острова Голова Дракона, тебя едва не сожрал Морской Страж. Пришлось на время его усыпить.

— Ты не скажешь, куда мы летим, и зачем?

— Скажу. Тебе — скажу. Но только не здесь и не сейчас. Как ты уже успел заметить, в последнее время в Звездной Академии происходит слишком много странного и непонятного. Как будто завелась стая крыс. Большущих, жирных, смердящих крыс. Но ничего, придет время...

Так, на этом — все! Сейчас ты отправляешься в медицинский центр, а после обеда мы займемся с тобой межпланетной и межзвездной навигацией. Можешь идти!

Определение местоположения некоего предмета в пространстве относительно внешних ориентиров Сашке давалось туго. Математика была одним из самых любимых его предметов в школе. Благодаря Надежде Григорьевне, учительнице алгебры и геометрии из школы номер один, умевшей увлечь своим предметом даже непоседливых сорванцов, Заречнев с удовольствием решал самые мудреные задачки школьной программы. Но... Полученных еще в школе знаний было недостаточно для решения тех задач, которые ставила перед ним программа подготовки штурманов. Движение тела в трехмерном пространстве, «брошенного» в вакууме с большой скоростью, описывала другая наука — баллистика. А её в школьной программе не было.

Но Сашка не привык отступать перед трудностями. Час за часом, день за днем «грыз» он трудную науку навигации. В первой половине дня, лежа в уютной тишине реанимационно-сканирующего аппарата, слегка подвывая от зудящей боли в интенсивно заживающих ранах, он мысленно непрерывно прокручивал формулы, условия, решения. Бессмертная на время курса обучения отобрала у него даже калькулятор.

— В обычных условиях знание навигации тебе не понадобится. — пояснила она. — Мозг корабля все рассчитает сам, и сам же направит корабль туда, куда требуется. Знание навигации таким, как ты, простым рекрутам и рейнджерам необходимо для экстренных случаев. Например, поврежден или уничтожен информационно-вычислительный центр вашей яхты, вы находитесь на трофейном или устаревшем корабле, или не имеете доступа к «мозгу» судна. В таких условиях вы должны уметь производить все необходимые расчеты вручную. Из «вычислительного оборудования», под рукой, как правило, у вас может оказаться только карандаш и листок бумаги.

Кстати, ничего в этом страшного нет. Известны немало случаев, когда элой или человек, оказавшись в такой ситуации, находил единственный верный способ выполнить задачу и вернутся домой живым.

— То есть домой можно вернуться и не живым? — не преминул съехидничать землянин, внимательно глядя в глаза любимой. Дита тяжело вздохнула, сказала:

— Ты знаешь, курсант, с тобой иногда очень тяжело общаться. Все, что тебе говорят, ты «просеиваешь» мелким «ситом». Ничего не пропускаешь, все замечаешь. В боевой обстановке это хорошее качество. Но в обычной жизни... Это иногда напрягает. Да, можно вернуться не живым. Если ты неправильно выполнил расчеты, то в твоем судне пища, вода и кислород закончатся до того, как ты достигнешь того места, где тебя смогут обнаружить спасатели.

— Все понял. Не дурак. А можно один вопрос?

— Если только один — то можно! — слегка улыбнулась она.

— Я видел, как ты свободно общалась с Машей на её языке. А сколькими языками ты владеешь?

— Тебе это зачем надо?

— Не знаю! Просто интересно.

— Ладно. Я обещала ответить... Я — не полиглот. Знаю и понимаю не больше ста галактических языков. Разговаривать могу примерно на сорока. Сашка восхищенно присвистнул.

— А полиглоты — они, сколько языков знают?

— Есть общепринятые критерии. Полиглот должен разговаривать не менее чем на сотне основных наречий. Ну, а верхней «границы», как ты понимаешь, просто не существует.

— И что, много разных языков во Вселенной?

— Много. Суди сам. Только на Гее — больше ста различных языков. На других планетах картина примерно такая же. Где-то больше, где-то меньше... Умножь цифру сто на количество обитаемых миров, получишь результат.

— Я не знаю, сколько в Галактике планетных систем, населенных разумными существами.

— Вот и замечательно! Не будешь забивать себе голову всякой дрянью. Иди-ка ты, займись лучше навигацией. Экзамен у тебя принимать буду лично я. А уж я-то тебе спуску точно не дам.

Сашка покосился на шкаф, где у него был припрятан «запасной» калькулятор, вздохнул, взял карандаш, придвинул к себе кипу белых листочков. Сидеть было почти не больно. Да и пальцы с каждым днем становились все послушнее. «Ручные» расчеты сыграли в этом явно не последнюю роль.

После не очень обильного завтрака начинались навигационная подготовка. Мозг жука оказался намного лучше приспособлен к решению навигационных заданий, чем разум драка. Молодой охотник никак не мог сообразить, как сложные и абсолютно непонятные формулы могут рассказать о том, по какой траектории полетит выпущенная им стрела, или космический бот, заброшенный в пространство между звездами. Дита недолго наблюдала за его потугами на почве навигации. Она распорядилась времени на обучение драка штурманскому делу больше не тратить.

— Пусть лучше летает! — сказала она, сопроводив свои слова жестом, не оставившим сомнения — Маше надлежит незамедлительно присоединится к нему и также «шлифовать» свое летное мастерство. И началось!

Зеленый верзила так сильно не уставал никогда. Многочасовые, многодневные переходы за стадом Б'ка, или кропотливое выслеживание вкуснющей, но крайне осторожной змеюки П'ш не отнимали столько сил, сколько потребовали ежедневные полеты на спарке с Машей. Насекомое, казалось, вообще не понимало, что значит — уставать. Ар'рахх начинал понимать, почему за богомолами закрепилась репутация лучших в Галактике пилотов. В основе непревзойденного летного мастерства (хотя, возможно, намеренно преувеличенного) пилотов с планеты насекомых лежал большой, на грани физических возможностей, труд.

Про обеды пришлось забыть сразу. Суборбитальные «подскоки» с непривычки так выворачивали желудок молодого охотника, что он не раз и не два покаялся в том, что дал согласие на совместное обучение с богомолкой.

Но прошла неделя, другая... Ар'рахх понемногу начал адаптироваться к сумасшедшим летным нагрузкам, к спазмам, выворачивающим наизнанку все тело.

А уж когда в задании появилась стрельба по мишеням, зеленый верзила в глазах насекомого реабилитировал себя на «все сто».

Утонченно-выверенная, академичная манера пилотирования богомолки не всегда оказывалась «к месту» во время погони за ускользающим авиароботом, особенно — в самых верхних, наиболее разреженных слоях атмосферы. Стоило Маше пару раз промахнутся по мишени, драк брал управление спаркой в свои клешни, мощно и уверенно бросал машину в самые невообразимые виражи. Сумасшедшие перегрузки сдавливали тело в лепешку, кости просто «стонали» от нагрузок. Но мишень неуклонно становилась все ближе и ближе, пока намертво не прилипала к центру прицельного приспособления.

— Атакуй! — выдыхал драк, понимая, что насекомое находится прямо на линии прицеливания и ей стрелять всяко сподручнее, чем ему, горбатившемуся почти в метре над Машей.

Легкое высокомерие к своему напарнику, заметное поначалу у богомолки, со временем сменилось паритетно-уважительным отношением. Если у Маши на первых порах были какие-то сомнения в том, что Ар'рахх не случайно победил своего соперника, то теперь, после сотни часов, проведенных в одном истребителе, она убедилась: результаты воздушных схваток во время Дня Патруля были не только счастливым стечением обстоятельств.

Через три недели интенсивных тренировок драк осунулся, заметно похудел. Никто не слышал от него жалоб. Но когда однажды Евгения Дягилев заметил, что зеленый верзила не стал кушать свой ужин, он оставил нетронутой почти все, что было на подносе, он понял: нужно передышка.

«А еще лучше — совместить её с рыбалкой»! — подумал Евгений, объявив, что завтра — плановый выходной, и вся команда во главе с ним идет завтра на берег. Загорать, купаться, рыбачить.

— Оружие брать? — остался верен себе молодой охотник, заметив, что люди вытащили откуда-то никогда не виданные им снасти — длинные тонкие палки с тонкими, почти прозрачными веревочками. На концах веревочек угадывались крохотные загнутые железки.

— Этим можно поймать рыбу? — искренне усомнился Ар'рахх, с неприкрытым сомнением разглядывая «удочки» — так называли люди свои устройства для добычи рыбы.

— Можно! — уверенно, за всех, ответил Юрий. — Вот только червей накопаем...

Кто такие «черви» и зачем их нужно копать, зеленый верзила на всякий случай уточнять не стал. «Саш'ша потом расскажет»! — решил он, усаживая друга поверх приземистого могучего тягача. Землянин слегка поморщился от боли, но вслух ничего не сказал. Инвалидных кресел в Звездной Академии не имелось. Тягач был единственным подходящим к случаю транспортным средством; он управлялся джойстиком и тремя рычагами. Главное — у него не было педалей. Глядя на Сашку, остальные курсанты быстро сообразили, что им тоже не обязательно почти три километра тащится пешком к речке. Рекруты «попадали» сверху на плоскую поверхность могучего тягача, кто-то весело проорал гагаринское «поехали»!

— Нет уж! — заартачился Заречнев. — Это только в русских народных сказках битый небитого везет. У нас — все по-другому. Чё это я, весь из себя такой инвалидный и вообще — страшно больной, должен вас, такую ораву везти? Пусть лучше Юрик порулит.

Все засмеялись. Самочернов возражать не стал, тотчас же перебрался вперед, накачанными ручищами ухватился за рычаги управления тяжелой «бешеной табуреткой»...

То, что яхта уже в пути, стало известно еще за неделю. Штатную пятидневную «обкатку» космолета заменили перелетом от пояса астероидов, где, собственно, и находилась верфь, на которой строили яхты класса «Премиум», до главной базы Звездной Академии. Дита настояла, чтобы последние ходовые испытания судна инженеры провели в беспилотном режиме. Это экономило время (в последние дни особенно стало заметно, что бессмертная страшно спешит начать экспедицию), и заодно избавляло отряд от излишне любопытных глаз.

Утром, во время завтрака, прошел слух, что космолет должен приземлиться примерно в полдень — если нет каких-то других испытаний, предусмотренных программой «доводки» корабля.

Заслышав могучий рокот моторов приближающегося судна, на ВПП высыпали все курсанты Звездной Академии. Корабль был просто великолепен.

Длинное стройное «веретено», или, пожалуй, все же — «сигара» — с «зализанными» аэродинамическими формами, с гладкими выпуклостями кабин пилотов, каких-то других приборов или оборудования, чье предназначение было пока неясным.

Четыре могучих двигателя, обращенные голубыми соплами вниз, легко удерживали судно над планетой. Эти же двигатели поднимали яхту с поверхности планет, выводили её на орбиту.

Сашка обратил внимание, что пятиточечная схема расположения двигателей — два впереди, три — сзади вообще сзади является самой распространенной на увиденных им больших машинах.

По тому, как двигался корабль, как он совершал маневры, как заходил на посадку, было заметно, что им управляет не человек, и не элой — им управляет автомат, искусственный мозг корабля. Плавные точные движения без малейших сотрясений корпуса, выверенность траектории — наверное, именно так и должно было перемещать по Галактике пассажиров класса VIP; или — «Премиум», как было принято называть их здесь. Восхищению курсантов не было границ.

«Неужели нам предстоит лететь на этом великолепии»? — было прямо-таки написано на их потрясенных лицах.

Дита снисходительно улыбнулась, спрятала насмешку в уголках губ. Она терпеливо выждала, когда стихнет рев и осядет пыль, поднятая моторами яхты.

— Можете пройти внутрь, ознакомится с устройством корабля. — обратилась она к членам своего отряда. — Даю вам на это полчаса. Через сорок минут — общий сбор в кают-компании. После инструктажа начнете погрузку воды, продовольствия, оружия, обмундирования и оборудования. Сегодняшнюю ночь вы проведете уже в космосе.

Первый пилот — Демьян Паршин прибывает через час. Завтра, на орбите подберем шатл со штурманом и его помощником. Все, можете идти!

Александр замешкался — он все еще испытывал затруднения при передвижении без костылей, отстал ото всех, бегом бросившихся к высокой лестнице, отделившееся от днища космического корабля.

Неожиданно Сашка почувствовал рядом какое-то движение. Он обернулся, увидел быстро удаляющуюся борцовскую спину Ивана Сущенко. Подлый «дед» явно куда-то спешил...

Заречнев подошел ближе к космолету, только сейчас обратил внимание, что на её борту начертано какое-то слово. Шрифт был незнакомым, он напоминал шумерскую клинопись — острые углы, резкое начертание букв (если это были, конечно, буквы). «Интересно, что означает эта надпись»? — думал землянин, преодолевая боль в ногах, забираясь вверх по сходням. — «Наверное, название яхты, или её заводской номер. Нужно будет спросить у Диты». Исследовать судно Сашка не стал.

«Будет еще время, осмотрюсь»! — решил он, направляясь в сторону кают-компании. Все надписи, стрелки и указатели были выполнены на двух языках — русском и другом — точно таком же, какой был начертан на корпусе космолета.

«Видимо, на элойском»! — сделал глубокомысленный вывод Сашка. Присмотревшись внимательнее, бывший гладиатор обнаружил, что все указатели содержат еще какую-то информацию. В правом углу каждой таблички имелась — не то закорючка, не то — вензель. Внешне она очень напоминала клубок корней, основательно перепутавшихся между собой. Или — иероглиф, написанный арабской вязью. Рисунок «корней» на табличках был разный.

«Да! Теперь богомолы в нашей посудине точно не заблудятся»! — подумал Заречнев, направляясь по указателям. — «Наверняка эти «арабские иероглифы» — письменность сородичей Маши. Интересно, с каким скрежетом произносится вот эта хрень»? Сашка повеселел, на душе стало чуточку полегче.

«Ничего, где наша не пропадала! Домой я все равно вернусь! Вот выполним задание Диты, а там... Можно будет и отпуск попросить. Для меня и для Ар'рахха. Чем черт не шутит? Вдруг — отпустит?! Как там Женька Дягилев говорил? Чтобы попасть домой, нужно хорошо служить?» — думал он, неспешно топая по коридору в сторону конференц-зала. «Вот и послужу. А там — видно будет. Не век же мне по вселенной скитаться. Должен же быть какой-то конец у этой прескверной истории с этим, как его, «реалом». И хорошо бы добраться до этого Сенатора, уточнить у гада, зачем он так нехорошо со мной обошелся. А еще — попросить его вернуть меня обратно. Вежливо так попросить. Для начала. А если не получится вежливо, тогда...»

26 декабря 2006 — 26 февраля 2007 г. Новосибирск

Оглавление

  Сергей Баталов

  ЗВЕЗДНЫЙ РЕКРУТ

  НОВОБРАНЦЫ

    Глава 1. Богомолы.

    Глава 2. Первым делом, первым делом — самолеты...

    Глава 3. Быстро пошел спать!

    Глава 4. Тотализатор «реала».

    Глава 5. — Заз'а! Виц'у ш'амац, Ар'рахх!

    Глава 6. «Пилюля» от крутизны.

    Глава 7. А ларчик — просто открывался!

    Глава 8. Спасти... богомола.

    Глава 9. Принцесса Улья.

    Глава 10. Тянем к берегу!

    Глава 11. А потом наступила тьма...

    Глава 12. Класса «Премиум».

Реклама на сайте