«Звездный Скиталец»

Елена Сенявская Звездный Скиталец

Среди созвездий и миров, Скиталец боли и печали, Непроницаем твой покров И крылья мрака за плечами. Скользнет звезда тугим лучом Или случайная комета, - Но черным бархатным плащом Ты закрываешься от света. И вечно странствуя во мгле, Куда неведома дорога, Кого ты ищешь на Земле И почему не веришь в Бога?… И если жизни нет конца И нет конца твоим метаньям, Чертам надменного лица Они послужат оправданьем. Посланец неба или зла И спутник многих поколений, Тебя природа создала Себе самой во искупленье…

ПРОЛОГ

Небо, как море, рождает свои легенды. Есть они и у Звездного Флота. Корабль-призрак, «Летучий Голландец», скиталец звездных морей… Никто не знает, откуда взялась эта сказка, из какого дальнего рейса. Но астронавты - народ суеверный - верят в нее, как дети. И бывалые «волки» рассказывают молодым о Звездном Страннике, Вечном Скитальце. И начинают словами, какие слышали некогда сами, проходя обряд Посвящения:

- Запомни, салага, все, что я нынче скажу, - святая правда!

Горе тому, кто усомнится в этом…

* * *

Антон очнулся - мгновенная боль пронзила каждую клеточку изломанного тела, едва не погасив сознание. Но на этот раз он сумел удержаться на зыбкой границе бытия. Распятый в машинном отсеке рухнувшими перекрытиями, он не мог знать, что произошло с остальными, которые в момент катастрофы оказались на верхнем ярусе. Как бы там ни было, самому отсюда не выбраться. Нужно ждать, пока вытащат. Все равно первым делом спустятся вниз - проверить, что стало с двигателем. И увидят его. Очень просто. Немного потерпеть - и онипомогут. Скоро. Вот уже, слышишь, идут…

Сколько часов прошло? Или дней? В очередной раз вынырнув из забвения, Антон понял, что никто не придет. Корабль мертв. Он один, в ком теплится еще дыхание. И будет долго, мучительно умирать, впадая время от времени в милосердное забытье.

* * *

Он не слышал, как распахнулся наглухо задраенный люк. Ни шума, ни ветерка. Но впервые за несколько суток чуть дрогнули, разомкнулись веки - так явно ему почудилось чье-то присутствие. Только почудилось. Плотный воздух застыл неподвижно, в тусклом свете аварийных ламп ни одна тень не качнулась на стенах. Но в полубреду он кожей почувствовал взгляд, исполненный сострадания.

Дышать стало легче. Как, когда исчезли с груди навалившиеся балки, он не заметил. Встретив необъяснимое у порога смерти, не нашел сил удивиться. И позвал ЭТО, словно по наитию:

– Кто ты? - не спросил - подумал.

Нет ответа. Но боль уходит. И крошево костей срастается непостижимо. И возвращаются силы. А с ними - мысли об остальных.

Он поднялся. Шагнул к люку.

- Не ходи туда, - услышал не за спиной, но в себе самом. - Их нет. Не ходи…

Но ноги уже несли наверх послушно-упругое тело. Туда, где собирались все вместе. Где ждали его за ужином, а он задержался…

Задыхаясь, Антон вбежал в кают-компанию - и замер, оглушенный реальностью. Они были здесь, все трое, застигнутые внезапной смертью. Даже испугаться не успели, не то что понять. Нелепая случайность, сбой программы. На полсекунды раньше вышли из подпространства-и врезались в пояс астероидов.

- Если бы кэп остался у пульта… - Антон с трудом оторвал взгляд от кровавой маски, бывшей некогда лицом капитана. - Прости, Анджей, - прошептал хрипло. - Ты так верил в корабль, как даже себе не верил…

Он смотрел на тела друзей, на истерзанные стены каюты, пока не вспомнил вдруг, каким был сам десять минут назад. И взмолился в пустоту коридоров - Богу ли, черту - все едино:

- Оживи!!! Их - оживи!… А в ответ, как стон:

– Не в моей власти…

* * *

«Анджей Сторм - капитан.

Поль Лурье - навигатор.

Нортон Хьюз - врач.

Звездолет «Искатель».

Вечная память».

Неровные буквы выжжены тонким лучом на дверях холодильной камеры. Последний приют, ледяная гробница. «Простите, ребята, я сделал, что смог…» Сунув бластер за пояс, Антон побрел в рубку - скорее машинально, чем осознанно, повинуясь не то инстинкту, не то параграфу Устава.

… Одного взгляда на пульт управления хватило, чтобы понять: сигнал бедствия послать невозможно. Кибермозг мертв, и если какие-то системы еще функционируют, то это уже агония, последние судороги умирающего корабля. Значит, и ему, Антону, немного отпущено времени: пока не прекратилась подача кислорода и поддерживается температурный резким.

– Ну что, - произнес он вслух с горьким сухим смехом, - не добавить ли к поминальнику новое имя: «Антон Рудаков - кибернетик»?

И замер, прислушиваясь. И вздрогнул - от тишины, никем не нарушенной. Он ждал, хотя и не смел признаться, - голоса, отклика, надежды на спасение. Неужели тот, кто помог однажды, навсегда покинул его?!Вернул к жизни - и оставил умирать в одиночестве…

«Не хочу! Не верю! Ты здесь, я чувствую… Отзовись, кто бы ты ни был!…»

Как слепой, поднял лицо - напряженно-растерянное… И сжалился НЕКТО. Будто легкое дыхание коснулось щеки:

– Я здесь, я рядом. Не бойся. Ты не один…

Волна страха захлестнула Антона. Внезапно подкосились ноги. Он ощупью нашел кресло и упал в него, хватая губами воздух. Только теперь он осознал, как далеко зашел в своем безумии. Ничего ТАКОГО не могло быть!… Весь опыт, накопленный человечеством, твердил ему об этом. Но чего стоил этот опыт, если одной фразы, неведомо кем произнесенной, хватило, чтобы опрокинуть мимоходом мудрые теории мироздания - все до единой…

– Я, кажется, теряю рассудок, - прошептал, ни к кому не обращаясь, но ожидая ответа невидимого собеседника - с испугом, как раньше - с надеждой отчаяния.

- Ты кричал от боли на всю Вселенную. Я услышал и пришел. Зачем ты звал, если теперь боишься? - прозвучало в ответ - не извне, но внутри его.

- Я не звал!… Я… не думал… - Антон задохнулся, запутался в словах. - Кто ты? - выдохнул, как стон.

- Скиталец, - чужое, странное имя прошелестело по кораблю. И подавшись ему навстречу в ознобе и нетерпении, забывший о страхе, спросил человек, готовый принять чудо:

– Где ты? Какой ты? Я не вижу тебя… Откройся! И услышал печальное:

– Ты не знаешь, о чем просишь. Глаза обманут. Или не выдержит разум. Я вовсе не то, что ты думаешь…

- Ничего я не думаю! - вырвалось у Антона. - То, что происходит, выше моего понимания. Мистика, бред… Но ребята погибли, а меня вытащил ты… Почему меня, а не их?…

Скиталец ответил не скоро. Или так показалось?

- Я не властен над смертью, а ты был еще живой, - неведомый голос и теперь остался бесстрастным. Но это был человеческий голос! Антон не мог ошибиться…

Окончательно осмелев, попросил снова:

- Покажись! Я хочу видеть, кому обязан спасением…

– Отправляйся в свою каюту, - донеслось в ответ. То ли согласие, то ли отказ. Скорее последнее.

Антон подчинился - не споря, не протестуя. Как во сне, вышел из рубки и двинулся по коридору, сомнамбулой шагнул в распахнутую дверь… И отшатнулся, - словно в зеркале, узнавая СЕБЯ… Опрокинулась твердь под ногами, замелькали звезды в глазах… Слишком велико потрясение даже для тренированной психики.

- Зачем?/- прохрипел, цепляясь за стену, балансируя на грани безумия.

- Ты сам захотел этого, - голосом Скитальца отозвался двойник и медленно приблизил свое лицо к лицуАнтона.

Чужая Вселенная заглянула в глаза человеку: лед, и пламя, и блики далеких звезд… Черный омут затянул, заворожил… И как-то внезапно, вдруг растаял давящий ужас, тепло разлилось по жилам, как от легкого хмеля.

– Не пугайся, не отводи взгляд. Я дам тебе силы выжить…

- Почему ты… похож на меня?… - он чуть не добавил: «Господи…» И замер, впитывая слова, как влагу из живого источника.

– Такого ты видишь, - мягко ответил двойник. - Но это - не вся правда. Лицо могло быть любое - ты бы поверил ему - и ошибся. Потому что я - это ты, и миллионы подобных тебе, и бесчисленное множество других - незнакомых, непонятных, невиданных никогда существ, чьи лица покажутся тебе отвратительными, ибо каждый избирает СЕБЯ мерилом всех ценностей - разума, красоты, добра, справедливости. Ты человек и искал во мне - человека. И нашел - то, что искал…

- Ты - Бог? - тихо спросил Антон, почти задыхаясь.

– Я Странник, - звучало в ответ. - Звездный Скиталец… Вечность - мой удел.

- Ты бессмертен?

– Каждый из вас, умирая, живет во мне. Но со смертью любого из вас - и во мне умирает что-то…

- Ты - Жизнь? Ты - Природа? - догадка озарила Антона.

– Я не знаю, кто я… Попробуй для начала понять, кто ты сам…

Но как раз это меньше всего занимало сейчас человека. Он смотрел на Скитальца и видел то, что не открылось ему сразу: вся Вселенная - в нем. Люди и нелюди - без различия. Их разум, их жизнь, их любовь и ненависть, радости и страдания. И ОН - самое несчастное существо во Вселенной. Потому что всегда одинок.

- Неужели нет никого одной с тобой сущности? - с острой, внезапной жалостью вырвалось у Антона.

И в ответ, как вздох:

- Я не встречал…

А человек смотрел на живое свое отражение, не сознавая, что видит Вселенную - в себе самом…

* * *

Незаметно, капля за каплей, текло время. Человек, казалось, забыл, что обречен.

- Все-таки это невозможно, - остатки здравого смысла всплывали из глубины потрясенного сознания. Рука сама потянулась к Скитальцу - потрогать, убедиться. Пальцы скользнули в пустоту. - Призрак, мираж, - неуверенная улыбка тронула губы Антона.

– Галлюцинация, - без улыбки продолжил Скиталец, но в словах явственно слышалась ирония. - То, что я нематериален, не означает, что меня нет, - и добавил совсем по-иному, ласково, словно ребенку: -Думай, как можешь, как легче, - чтобы не сойти с ума. Я не буду в обиде…

Антон опомнился, тряхнул головой, сбрасывая наваждение:

- Я пойду… Есть спасательный шлюп. Нужно попробовать…

- Шлюп поврежден, в стене ангара - пробоина, - тотчас отозвался двойник и предупредил с безучастным видом: - Там вакуум. Не ходи.

Антон не ответил. Молча выбрался из каюты и, пошатываясь, побрел по коридору. С каждым шагом дышать становилось труднее. Температура внутри корабля резко снизилась, давление упало: отключилась система жизнеобеспечения.

«Не успею!» - мелькнула лихорадочная мысль. «Да и нужно ли трепыхаться? - догнала ее другая, безнадежно-спокойная. - Все одно - конец…»

– Надень скафандр и возвращайся, - услышал в голове ровный голос Скитальца. - Поторопись. Времени почти нет…

- Десять часов жизни. Это только отсрочка. Зачем продлевать агонию? - мрачно возразил Антон, но послушно сделал шаг к ближайшей нише, в которой тускло поблескивала металлическая чешуя скафандра.

…Когда он вошел обратно в свою каюту, Скиталец был затянут в такой же точно костюм, с тем же номером на нагрудном значке.

- Тебе-то зачем? - Антон спросил без удивления: удивляться уже устал.

Двойник промолчал. Человек догадался сам: собственный его разум не способен принять подобное зрелище - свое зеркальное отражение в безвоздушном пространстве - без панциря, без защиты. Так устроен мозг: безболезненно впитав самые невероятные вещи, может не выдержать пустяка.

- И что же дальше? Вразуми, подскажи!… - Антон произнес это вслух, хотя давно понял, что Скиталец отвечает ему мысленно. А богатство интонаций, тембр голоса - только в его, Антона, воображении. - Ты знаешь, когда я умру?- спросил почти равнодушно. И услышал нечеловечески мудрое:

– Не думай о смерти. Не смотри на часы. И не бойся

жить, - а потом, словно про себя: - Пусть остановится Время…

- Тебе известно будущее, - прошептал Антон, чувствуя, как наползает слабость, похожая на сон. - Покажи мне его… Я знаю, ты можешь… Я ничего не боюсь…

– Будь по-твоему, - прозвучало в ответ.

И человек не заметил, как без страха и боли угасло его сознание…

ВИДЕНИЕ ПЕРВОЕ ЧЕРНЫЕ МОЛНИИ

* * *

Лург! Мы падаем! Я не могу справиться с управлением! - Гельм кричал в переговорное устройство, не надеясь, что командир отзовется: слишком долго он молчал.

Хриплый до неузнаваемости голос прошелестел наконец в динамиках:

– Спокойнее, малыш. Включи торможение. Пристегнись. Спинку кресла опусти до горизонтального положения. Шлем на тебе?

– Да, - выдохнул Гельм, сразу почувствовав себя увереннее, как на учебном полигоне, когда наставник сидит рядом и отдает распоряжения.

– Надвинь маску. Переведи скафандр на самообеспечение.

– Да, командир, - Гельм действовал почти машинально, повинуясь приказам старшего.

– Выпускай аварийный маяк…

– Сделано!

Металлический шар отделился от корабля и скрылся из глаз, уходя на орбиту.

– А теперь молись, чтобы удар был помягче и кто-нибудь нас услышал, - тихо заметил Лург, и в динамиках все смолкло.

– Только не торы!… - успел прошептать Гельм, прежде чем корабль врезался в поверхность планеты.

* * *

Звездолет «Гея» обследовал отдаленный сектор Галактики, подыскивая место для новой станции. Основная задача была выполнена, и все с нетерпением ждали приказа о возвращении домой, когда Кибермозг уловил слабые сигналы, передаваемые на волне Тринадцати Миров через равные промежутки времени. Расшифровка особого труда не составляла: передача шла на космо-лингве. Расстояние до объекта излучения было сравнительно невелико, а характер полученной информации требовал немедленных действий: некий корабль совершил вынужденную посадку на необитаемую планету, экипаж умоляет о помощи.

– Ну что ж, - капитан Рольф оглядел решительные лица товарищей. - Возьмем на себя работу спасателей. Кроме нас, никого поблизости нет. Надо спешить, - и проворчал, задетый тем, что не его экспедиция первой оказалась в этом районе: - Какого черта их занесло в такую дыру?!

Но выяснять отношения некогда, да и не с кем. «Гея» приняла космический SOS и обязана сделать все возможное для спасения терпящих бедствие.

Подчиняясь приказу капитана, Кибермозг изменил курс.

* * *

Радиомаяк они нашли сразу - его сигналы служили ориентиром для выхода из Гиперпространства. Звездолет завис на орбите небольшой планеты, такой невзрачной, что при других обстоятельствах на нее бы просто не обратили внимания. Но теперь «малюткой» предстояло заняться всерьез, прочесать довольно значительную территорию в поисках упавшего корабля: координаты, которые давал маяк, были слишком приблизительны.

Голая каменистая пустыня тянулась до самого горизонта. Опустившись в заданном квадрате, два катера несколько часов обшаривали местность, но ничего, хотя бы отдаленно напоминающего обломки корабля, обнаружить не удавалось.

Тусклое багровое светило уже клонилось к закату, когда за хаосом серых камней что-то блеснуло и пилот одной из машин доложил об увиденном капитану:

– Уверен, это как раз то, что мы ищем…

– Надеюсь…

Все, что, находясь на борту катера, могли разглядеть разведчики, открывалось перед ним на экранах. Вот и сейчас, пристально вглядываясь в растущую на глазах каменную гряду, он старался угадать, что же там было: металлическая обшивка или выход горных пород. Экипаж, свободный от вахты, толпился у него за спиной.

Но вот оба катера почти одновременно обогнули нагромождение скал, и глазам людей предстало жутковатое зрелище: завалившийся набок, с треснувшим корпусом и поврежденными крыльями, корабль напоминал раздавленного кузнечика.

– Да ведь это севиры, капитан… Вот так встреча! - изумленно воскликнул штурман, рассмотрев очертания «чужака», и обвел всех растерянным взглядом.

Встреча действительно была не из приятных. Севиры не входили в Галактический Союз и не признавали его законов. Они избегали любых контактов с обитателями Тринадцати Миров, а все попытки установить официальные отношения принимались ими весьма агрессивно. Это выглядело тем более странным, что так же, как и члены Союза, севиры были потомками колонистов с Земли, расселившихся по всей Галактике и создавших новые цивилизации. Однако связь с экспедицией, отправленной несколько столетий назад на Се-вир, внезапно оборвалась и ее посчитали погибшей. На новую экспедицию не было средств, и планета на долгие годы оказалась забыта, пока совсем недавно на нее не наткнулся исследовательский корабль, обнаруживший на Севире развитую цивилизацию явно земного происхождения, но замкнутую на себя и не желающую иметь с прародиной никаких дел. Первооткрыватели с трудом унесли ноги. Более того, там, где с недавних пор пересекались пути Звездного Флота Земли и Серебряной Эскадры Севира, стали неизменно вспыхивать вооруженные конфликты, в которых не обходилось без жертв и с той, и с другой стороны. И вот уже тридцать лет, как Земля считала себя в состоянии войны с Севи-ром, все эти годы недоумевая, чем эта война вызвана. Другие планеты Союза сохраняли нейтралитет, да и корабли Севира при встрече их не трогали, нападая исключительно на землян, но и никаких отношений ни с кем другим не поддерживали. И вдруг - сигнал бедствия на волне Тринадцати Миров! До сих пор севиры предпочитали выкарабкиваться сами. Уж в чем им никак нельзя отказать, так это в сплоченности. Правда, свои не всегда могут успеть вовремя. Вот как сейчас, например. Но в таких ситуациях севиры предпочитали погибнуть, чем позвать на помощь чужого. Но ведь позвали!…

Капитан смотрел на экран, спиной чувствуя настороженность и волнение экипажа.

– Вряд ли кто уцелел в такой мясорубке, - сказал наконец подчеркнуто спокойно и обратился к командам катеров: - Высаживайтесь, ребята. Как бы там ни было, а проверить надо, - и добавил, не удержавшись: - Поосторожнее там…

* * *

Катера опустились возле разбитого корабля. Восемь разведчиков вскрыли аварийный люк и проникли внутрь. С этой минуты видеосвязь с ними прекратилась, переговоры велись по радио.

– Как там у вас, ребята? Что-нибудь нашли? - капитан напряженно всматривался в экран, на котором крупным планом обозначился черный провал люка, словно его изображение, передаваемое с катеров, помогало понять, что происходит внутри.

– Пока пусто, - глухо отозвался командир десанта: видимо, картина разрушений действовала на него угнетающе.

Минут десять после этого были слышны только шаги и тяжелое дыхание людей. Затем раздался металлический скрежет, как будто открывали заклинившую дверь.

– Кажется, здесь, - прозвучал неуверенный голос одного из разведчиков. - Смотрите, это похоже на кабину пилота…

На какое-то время воцарилось молчание. Должно быть, люди увидели нечто такое, что сильно их потрясло.

– Бедняга… - выдавил наконец кто-то. - Одно утешение: недолго мучился…

– Что там, ребята? - негромко спросил Рольф, и без того догадавшись об их печальной находке.

– Мертвец, капитан… Удар пришелся по правому борту. Как раз в том месте, где мы сейчас находимся. В общем, от него мало что осталось… Страшно смотреть…

В эфире снова повисла тишина. На этот раз надолго.

– Продолжайте искать. Севиры по одному не летают, - распорядился наконец Рольф, прервав тяжелую паузу.

Разведчики выбрались из развороченной рубки и молча двинулись дальше, обследуя каждый закуток, где могли оказаться люди. Проверяли отсек за отсеком, заглянули в машинный блок - безрезультатно.

– А может, он все-таки был один? - помявшись, предположил кто-то.

Ему не ответили. Стояли мрачные, не глядя друг на друга.

– Ну что? - сказал наконец командир. - Идем по второму кругу?

И команда десантников снова разбрелась по мертвому кораблю. Еще четверть часа прошло…

– Эй, сюда! - окликнул всех взволнованный голос. - Эту дверь мы в прошлый раз пропустили…

– Один ничего не трогай. Сейчас подойдем, - мгновенно отозвался командир.

Скоро к указанному месту подтянулись все остальные.

– В самом деле пропустили, - вслух удивился кто-то, разглядывая дверь. - Закрыто… А ну, навались, ребята! - распорядился по-деловому. - Чую, здесь кто-то есть…

Послышались сильные удары, затем грохот, будто упало что-то тяжелое. И сразу - гул голосов, взахлеб, перебивая один другого:

– Странно! Такая же кабина… Пульт управления… Не много ли для одного корабля?

– Он в кресле, смотрите! Дублер, наверное…

– И скафандр совсем не поврежден…

– Не шевелится. Глаза закрыты. А с виду вроде бы целый… Может, жив еще?

– Вот что, ребята, - решительно вмешался капитан. - Забирайте его оттуда. На «Гее» разберемся. И еще - посмотрите в рубке, нет ли бортового журнала или что там у них… Короче, возвращайтесь. Ждем. Конец связи, - и вздохнул, сбрасывая с себя напряжение последних часов. Поднялся, уступая место у экрана штурману.

«Кажется, обошлось. Не ловушка, не провокация. И ребята сделали все возможное. А дальше - как повезет. По косточкам соберем, если еще дышит…»

* * *

Гельм еще дышал.

В искалеченном корабле давно не осталось кислорода - обшивка была разорвана, трещина шла по всему корпусу. Не будь скафандра, пилота бы ничто не спасло. Но скафандр был - и смерть оттягивалась на неопределенный срок.

После катастрофы он так и не приходил в сознание. Очнулся, когда чьи-то сильные руки отстегнули ремни, подняли его из кресла. Первая мысль всплыла, как в тумане: «Лург… Значит, не все так страшно…» С трудом разлепил веки - и вздрогнул, увидев над собой чужие лица, незнакомого вида скафандры. К этому он не был готов, хотя сам выпускал на орбиту сигнальный маяк. Перевел взгляд ниже - и помертвел, покрылся холодным потом.

– Торы… «Черные молнии», - прошептал, разглядев нашивку на груди склонившегося человека, и обреченно закрыл глаза.

Невольная слабость, простительная в такую минуту. Больше он не позволит себе «прятаться». Стиснул зубы и посмотрел в упор - чтобы знали: он не боится. Но лица вокруг него не были злобными. Скорее, наоборот, - в них читалось сочувствие и сожаление. К нему, Гельму?! С чего бы это?… Что-то похожее на догадку заставило его побледнеть. И тогда, преодолев внутренний барьер, он выдохнул на космолингве, языке, которому севиров учили с детства, приказывая никогда этих знаний не обнаруживать:

– Нас двое… Найдите Лурга… Он там, - слабым жестом указал в сторону командирской рубки. В глазах - мольба и тревога.

Его не услышали, но жест поняли. И отвернулись, пряча взгляды, не решаясь ответить. Подняли и понесли - бережно, как ребенка. И он, все угадав, но не желая верить, рванулся из их рук.

– Лург!… - закричал, забился. Слезы текли по щекам, но он их не чувствовал. Острая боль, как ток, пробежала по жилам, и Гельм обмяк, провалился в небытие.

* * *

Когда десантники вернулись на борт «Геи», севир все еще был без сознания. Врач экспедиции, полгода сидевший без работы, получил наконец пациента и, как только беднягу, освободив от скафандра, перенесли в медицинский отсек, выставил всех за дверь.

– Ну как там, Эд? - спросил капитан, когда через полчаса, закончив полное обследование, он появился в кают-компании, где собрался весь экипаж, терпеливо ожидая результатов.

– Кости целы. Внутренних повреждений нет. Тяжелая контузия и нервный шок. Парень с виду крепкий - оклемается. Но пока нужен покой. Я погрузил его в гипносон - часа на три…

– Ладно, - Рольф обернулся к кибернетику: минуту назад тот пришел из Вычислительного Центра, где вместе с лингвистом колдовал над бортжурналом севи-ров, а теперь стоял в дверях, дожидаясь своей очереди для доклада. - Запись расшифровали?

– Почти. Язык у них в основе английский, как мы и думали. Очень много архаизмов и незнакомых слов, но разобрать можно. Вот главное: корабль учебный, летели двое - наставник и ученик. Поэтому и рубки управления две: ученик ведет, наставник страхует. Полет - что-то вроде выпускного экзамена на аттестат зрелости.

На безлюдной планете отрабатывали систему посадки. Вот тут-то у них и заклинило: один двигатель отказал, главный пульт вышел из строя. Корабль вел юнец - растерялся, не справился с управлением. Старший не мог помочь: чтобы перейти из одной рубки в другую, времени уже не осталось. Только и успел два приказа отдать - чтобы маяк на орбиту выпустил и «пристегнулся» как следует. И еще - но это пока предположение - корабль не случайно на правый борт завалился. Что-то он с пультом в последнюю минуту сделал. И главный удар на себя принял - лишь бы мальчишка уцелел.

– Любопытно получается, - после долгой паузы задумчиво протянул капитан. - Учебные корабли носятся по Галактике и отрабатывают посадку на неизученные нами планеты… Кажется, мы недооценивали севиров. Считали себя разведчиками, а ходим по их следам. Они все открыли до нас!

– Но колония их малочисленна, - неуверенно возразил штурман. - Такие экспедиции им не под силу. Не проще ли предположить, что корабль оказался здесь случайно? Ошибка в расчетах при переходе через Гиперпространство. Тем более что за пультом сидел новичок…

– Конечно, - мрачно заметил Рольф, - думать так гораздо удобнее. И нервы успокаивает. Но не стоит обольщаться. Все, что мы знаем о Севире, - из области догадок. Замкнутая цивилизация. Не исключено, что она и в самом деле ушла далеко вперед. И ни с кем не желает делиться своим знанием. Это многое проясняет…

– Очередная догадка, капитан, - невесело усмехнулся штурман. - Подождем, пока проснется наш «гость». Тогда обо всем и спросим.

– Вы думаете, он ответит? - мягко произнес врач, в глазах которого явно читалось сомнение. - Не забывайте, что это севир.

Капитан закашлялся.

– Прежде всего он мальчик, - сказал тихо, не без смущения, - который к тому же остался совсем один. И относиться к нему мы должны соответственно. И никаких расспросов!…

– Ничего себе мальчик. Два метра ростом, - вполголоса проворчал врач и поднялся - пойти проведать своего подопечного.

– Когда проснется, дай знать, - проводив его взглядом, вдогонку сказал Рольф.

Эд молча кивнул, и двери за ним задвинулись.

– Пора ложиться на обратный курс, капитан? - полуутвердительно спросил штурман, готовый идти отдавать распоряжения.

– Нет, - Рольф встал, подошел к иллюминатору. Бурая поверхность планеты казалась совсем близкой. - Подождем… часа три, - добавил как-то странно и, ничего не объясняя, ушел к себе в каюту.

Астронавты недоуменно переглянулись и стали расходиться по рабочим местам - близилась смена вахты.

* * *

Гельм открыл глаза - еще не вполне проснувшись, чувствуя, что плывет куда-то. Койку тихо покачивало. Над головой вращалась прозрачная полусфера, источая нежный серебристый свет. Незнакомая музыка наплывала со всех сторон - мягкая, расслабляющая. Захотелось снова погрузиться в ее глубину, не думая ни о чем, не вспоминая… Но память пробивалась из темноты - своевольно, упрямо, и он застонал сквозь стиснутые зубы, до конца осознав, что Лурга больше нет.

Музыка оборвалась, угасла сама собой. Койка перестала раскачиваться. Приближались чьи-то шаги. Гельм невольно напрягся, сжался в струну - в тоскливом ожидании боли… Ничего не случилось. Спокойное лицо склонилось над ним и голос, пожалуй, приятный, спросил на космолингве:

– Вы меня слышите?

– Да, - вырвалось у Гельма помимо воли.

– И понимаете. Отлично, - заметил незнакомец, с откровенным интересом его разглядывая. - Меня зовут Эдгар. Я врач. И вы пока в моем распоряжении. Как лучше вас называть?

– Гельм, - имя не являлось военной тайной, и он произнес его без колебаний.

– Хорошо, Гельм, - врач кивнул одобрительно. - Я рад, что мы находим общий язык. - Он отошел на минуту и вернулся, держа в руке сосуд с золотистой жидкостью: - Глотните немного, это придаст вам силы.

Гельм дрогнул, кровь отлила от лица. Снова накатила волна страха. Зажмурившись, он залпом выпил ароматное зелье. Голова закружилась, тепло разлилось по жилам. Словно издалека донесся голос Эдгара:

– Кажется, многовато для первого раза. Впрочем, сейчас пройдет…

Постепенно звуки и краски вернулись на свои места. В голове прояснилось. Исчезла недавняя слабость. Он чувствовал, что может подняться, но пробовать не спешил: нынешнее положение имело свои преимущества. Неизвестно, что ожидает пленника, когда он поправится. В том, что он пленник, Гельм не сомневался ни минуты: зловещая эмблема торов еще стояла перед глазами.

С мягким шорохом раздвинулась дверь в стене. В помещение заглянул кто-то третий. И по тому, как незаметно подтянулся Эдгар, стало ясно, что это - главный.

Несколько слов на непонятном языке (видимо, вопрос касался Гельма) - и в медицинском отсеке появилось новое лицо - смуглое, худощавое, с жестким ежиком седых волос. Гельм замер… Седой походил на Лурга. Сходство неуловимое, но Гельма мгновенно бросило в жар, едва он его увидел. Вошедший обменялся с врачом двумя быстрыми фразами и повернулся к Гельму.

– Капитан Рольф, - представился коротко, переходя на космолингву. - Как вы себя чувствуете? - спросил участливо, присаживаясь возле его койки.

– Благодарю, вполне сносно, - ответил Гельм, глядя ему в глаза пытливо и настороженно.

– Отлично, - седой улыбнулся одними губами и обратился к врачу: - Могу я с ним говорить, Эд?

– Только недолго: он еще слаб, - сказал Эдгар и ушел за перегородку, словно устраняясь от того, что должно сейчас прозвучать.

– Вы, наверное, поняли сами, где находитесь. По глазам вижу, что поняли, - глуховатым голосом начал седой.

– Понял, - тихо и очень спокойно ответил Гельм, а пальцы под одеялом судорожно вцепились в простыню: наконец все встало на свои места, надеяться больше не на что. - Значит ли это, что я пленник? - спросил лишь затем, чтобы не осталось неясности.

– Ни в коем случае. Терпящий бедствие не может считаться военнопленным. Вы под охраной закона Тринадцати Миров, - слова седого звучали подчеркнуто официально.

– Но ведь наши цивилизации находятся в состоянии войны, - осторожно уточнил Гельм, не решаясь поверить в свое спасение.

Капитан кивнул, соглашаясь:

– Поэтому мы не можем доставить вас на Севир сами. И, согласно инструкции, передадим патрулю межпланетных сил или представителям нейтральной цивилизации.

Скрытая издевка почудилась Гельму в его словах.

– Вы смеетесь… Этот сектор Галактики необитаем и редко посещается кораблями. Здесь можно блуждать долгие годы и никого не встретить, - сказал совсем тихо.

Надежда вспыхнула и погасла. Он опустил глаза.

– Сочувствую, - холодно заметил седой. - Значит, придется пока привыкать к нашему обществу. Тем более, согласитесь, это почти чудо, что мы оказались рядом и услышали ваш сигнал…

– Да, мне повезло, - выдавил из себя Гельм и отвернулся, чтобы не видно было его лица: он вспомнил о Лурге.

Но капитан понял все. И пожалел о своей резкости.

– Послушайте, - голос его дрогнул. - Мне очень жаль, но мы ничем не могли помочь вашему другу. Он был мертв… Уже давно…

– Я знаю, - Гельм сказал это почти равнодушно, будто не он совсем недавно просил, требовал, умолял взять Лурга с собой, когда самого, чуть живого, уносили с разбитого корабля. - Вы оставили его там?

– Мы не знаем ваших обычаев, а хоронить по своим не решились, - произнес капитан и, глядя ему в глаза, добавил: - Вы сделаете это сами, когда сможете. Звездолет пока на орбите, катер вылетит по первому слову, - Рольф принял такое решение сразу, с первой минуты. Потому и задержал корабль.

– Сейчас! - Гельм резко сел на кровати. В глазах потемнело. «Как же так? Я ведь почти здоров…» - мелькнула мысль.

– Вы с ума сошли! - из-за перегородки выскочил врач. - Ему нельзя двигаться!… - мягко, но настойчиво заставил Гельма откинуться на подушки. - Разговор окончен! - хмуро объявил седому.

– Еще минуту, - уже поднимаясь, виновато попросил капитан и, нагнувшись к Гельму, предложил сочувственно: - Если вы скажете, что надо делать, мы готовы помочь.

– Я должен сам, - выдохнул обессиленный Гельм, погружаясь в вязкую тьму, из которой вынырнул не скоро.

Он, только он один может отдать Лургу последний долг. Это его право.

* * *

Гельм был подкидышем. Его нашли под дверями салуна у въезда в Космопорт. Потом приют для мальчиков - полушкола, полуказарма, откуда Волчатам одна дорога - в Серебряную Эскадру. Все мальчишки Севира мечтали о ней, но брали туда только Волчат: никто не спросит, откуда у парня шрамы, никто не заметит, если он не вернется…

К Лургу Гельм попал три года назад, когда воспитанников старшего курса передавали пилотам-наставникам для последней «шлифовки». Рядом с крепышами-сверстниками худощавый Гельм казался довольно хилым, и никто не рискнул взять его себе в пару. Лург взял - к удивлению многих. Звездный Ас, он мог выбрать любого. Но стоял в стороне и смотрел, как выбирают другие: идут не спеша вдоль строя, разглядывая напряженно застывших курсантов, и, ткнув пальцем в грудь того, кто покрепче, командуют: «А ну, Волчонок, шагай за мной!…» Парни выходили один за другим. Шеренга быстро редела, пока не разобрали всех. Остался только Гельм. Тогда и подошел Лург, положил на плечо руку: «Здравствуй, малыш. Хочешь со мной летать?»

Никто не называл его так - даже в детстве. Никто не спрашивал, чего он хочет. Пинки и затрещины - другой ласки Гельм не знал. И смотрел на пилота растерянными глазами, забывая ему ответить. Конечно же, он хотел!

Пять лет предстояло провести им вместе, на одном корабле. Гельму, чтобы стать мужчиной. Лургу, чтобы сделать из него аса. Полетное задание было рассчитано на двоих. Дальняя разведка, свободный поиск…

«Мы откроем новые миры, и каждый будет не похож на другие…»

«В дорогу, мальчик! Мы пойдем от звезды к звезде. И пусть нам завидуют те, кто остался дома!…»

«Покой для слабых, малыш, а мы рождены для звезд…»

Через год Гельм знал корабль не хуже самого Лурга, неплохо разбирался в навигации. Вырос, возмужал. «Теперь никто не посмеет назвать тебя Волчонком, малыш…» Как он радовался этим словам! Лург был для него не только командиром: он был Учителем. Пожалуй, даже отцом. Но Гельм не задумывался об этом. Просто не знал, какими бывают отцы.

* * *

– Зачем вы начали этот разговор, капитан?! - обрушился врач на смущенного Рольфа. - Парень только очнулся, а вы… Не знаю, что будет, когда он увидит тело. Ребята говорили, там одно кровавое месиво…

– Но не можем же мы улететь, оставив все, как есть! - капитан сидел за столом, нервно постукивая по нему костяшками пальцев. - Нельзя лишить его возможности проститься…

– Да кто спорит! - горячо воскликнул Эдгар. - Но после вчерашнего обморока я ни за что не ручаюсь.

– А время не терпит, - глухо продолжал капитан. - Хоронить будем сегодня.

– Как хотите, - врач сокрушенно махнул рукой и поднялся с кресла. - Я, конечно, могу накачать его психоделиками - в порядке исключения…

– Ничего не надо, - тихо сказал Рольф. - Через это нужно пройти на свежую голову. Главное, чтобы выдержал…

– За это я и боюсь, - печально подытожил Эдгар…Катер опустился невдалеке от раскрытого люка.

Стиснув зубы, смотрел Гельм на разбитый корабль, из последних сил стараясь не показать свою слабость торам. Но они все равно видели, как кричат его сухие глаза.

– Я все сделаю сам, - сказал твердо и вышел из катера, остановив готовых следовать за ним торов. Его пошатывало.

За спиной послышался шорох. Кто-то все же спустился следом, и он оглянулся, чтобы узнать кто. И вздрогнул, встретив взгляд капитана.

– Гельм… - седой на секунду замялся. - Я не смею советовать вам, но… не ходите туда. Пусть он останется в памяти таким, каким вы видели его в последний раз. То, что лежит там, слишком страшно…

– А вы бы на моем месте не пошли? - с вызовом спросил он.

Капитан отвел глаза.

– Благодарю за совет, - сухо сказал Гельм и шагнул в чернеющий люк.

…Тор был прав. Лучше бы не ходить, не видеть. И Лург запомнился бы ему живым - усталым и озабоченным или с улыбкой на тонких губах. Но не этим… куском мяса…

Гельм сидел на полу рубки, глядя в одну точку. И не было сил подняться и сделать то, что следует по обряду.

– Прости, Лург, - прошептал наконец и сам себя не услышал. Медленно встал, накрыл изуродованное тело черной блестящей пленкой. - Да будет так, как ты говорил однажды: «И огонь вознесет меня к звездам, и я превращусь в звезду…» Прощай…

Вышел, не оглядываясь, ссутулив плечи. Задраил за собой дверь и, сдвинув панель в стене, опустил рычаг. Там, где остался Лург, поползло, загудело пламя. А Гельм двинулся по коридору, запирая двери и нажимая рычаги. Пройдет полчаса, и огонь вырвется, загуляет по всему кораблю, доберется до двигателей. Надо спешить, уходить к аварийному люку…

Он уже хотел бежать, но замер, пораженный внезапной мыслью: «Куда? Зачем?… Здесь мой корабль, мой дом… А там - только торы…» Спокойная улыбка скользнула по губам. Он и не знал, что это так просто. Совсем недолго ждать…

В шлеме что-то щелкнуло.

– Гельм! С вами все в порядке? - в голосе капитана неподдельная тревога. - Простите, что вмешиваюсь, но вы там уже три часа.

«Если корабль взорвется, катер разнесет вдребезги, - ясно представил Гельм. - Сказать, чтобы улетали без меня? Седой не послушает, пришлет людей… Надо выходить», - он словно забыл, что это торы и не ему их предупреждать.

Едва он успел выпрыгнуть из люка, как за спиной хищно взметнулась стена огня. Капитан и кто-то еще бросились навстречу.

– Стойте! Назад! - крикнул отчаянно, взмахнув руками. Бегущие замерли. - Улетайте! Сейчас взорвется, - произнес почти шепотом, а сам, будто во сне, повернул обратно.

Только шаг оставался до огненной бездны. Гельм зажмурился, качнулся вперед… Не успел. Чья-то рука сжала ему плечо, рванула, отбросила… Он не сопротивлялся.

Пришел в себя уже в катере, когда скалы и корабль, охваченный пламенем, остались далеко внизу.

Эхом прокатился гром. Вспышка осветила полнеба…

– Лург! - сквозь плотно сжатые губы вырвался стон. А следом гневное: - Зачем вы мне помешали?!

– Не надо, сынок, успокойся, - рука капитана легла на его ладонь, голос был непривычно ласков.

Гельм дрогнул, опустил глаза. По лицу текли слезы, и не было сил отвернуться.

* * *

Торы, «Черные молнии»… На Севире ими пугали детей.

«И разверзнется небо, и ударят черные молнии, испепелят все живое - птицу Фэр и цветок Кавеллы, уцелевшие позавидуют мертвым, ибо увидят, как сходят на землю торы, несущие смерть…» Так гласила легенда.

Три века прошло с тех пор, как возникло поселение на Севире - мрачной сухой планете, где год длиннее земного, а зеленоватое светило, нависшее над горизонтом, похоже на плод Арсы. Жгучий ветер, сумерки вместо дня, ядовитый кустарник… Нелегко было выжить в этом мире. Но колония уцелела, разрослась, превратившись со временем в сильную цивилизацию. С Землей связи не было. Слишком много энергии уходило на передачи, и их прекратили: помощи ждать все равно неоткуда, рассчитывать приходится лишь на себя.

Так и вышло. Севиры всего добивались сами. И гордились этим, не чувствуя за собой вины в разрыве с родиной предков. Только где-то в подсознании шевелилась смутная тревога. Призрак вторжения витал над планетой, суеверным страхом заползал в души: вдруг явится некто и скажет: «Все вы - мои дети, и я буду решать, как вам жить дальше!» Земля превратилась в пугало, грозя Севиру сомнительным правом метрополии. Что могла двинуть колония против Звездного Флота? Ржавый хлам эпохи переселения?! Здесь нужен надежный заслон… Так родилась Серебряная Эскадра - армада боевых кораблей. А во главе правительства впервые встал Адмирал.

Севиры дорожили свободой и готовы были сражаться насмерть, чтобы ее сохранить. И ненавидели торов - посланцев Земли - только за то, что они - торы.

* * *

Гельм лежал на койке в своей каюте и смотрел в потолок. Что еще ему оставалось делать на чужом корабле? Инструкции об этом умалчивали, не рассчитанные на подобные обстоятельства. А сам он слишком устал от пережитого, был смущен и подавлен.

Авария, гибель Лурга, собственное спасение, встреча с торами… Событий больше, чем достаточно для первого полета. Наверное, следует воспользоваться ситуацией, чтобы принести пользу Севиру. Ведь он даже не пленник и сможет вернуться домой! Но что-то мешало почувствовать себя разведчиком, что-то внутри его противилось этому. Торы остались торами, какими, видимо, были всегда, хотя Гельм представлял их иначе. Должно быть, изменился он сам. Горе заставило повзрослеть, одиночество - замкнуться в себе, спасение - о многом задуматься. Ненависть ушла, а когда - он не заметил. Но без нее выведывать и вынюхивать было подло. Лург назвал бы это неблагодарностью.

В дверь постучали. Гельм поднялся, пригладил ладонью волосы. В каюту заглянул седой.

– Могу я войти? - спросил серьезно.

– Это ваш корабль, капитан. Вы здесь хозяин, - он удивленно пожал плечами.

– Но каюта - ваша. И вам решать, пустить меня или нет, - улыбнулся Рольф.

Гость растерялся: не привык к такому обращению.

– Заходите… Садитесь, - рукой указал на кресло. Капитан не заставил себя упрашивать. Сел, откинув назад голову. Серые глаза его внимательно изучали Гельма.

– Ну как, немного освоились?

«Ни дать ни взять - отец родной: столько заботы в голосе!»

– Спасибо. Вполне, - юноша натянуто улыбнулся.

– А мне казалось, что полет вы решили провести не выходя из каюты. Или я ошибаюсь?

Нелегко было выдержать этот пытливый взгляд. Гельм выдержал.

– У меня нет выбора, - сказал жестко, чеканя слова. - Вы - земляне, я - севир. Ни вам, ни мне нельзя не помнить об этом.

– Вы считаете нас врагами? Даже теперь? - с горечью спрашивал Рольф, а Гельму захотелось вдруг исчезнуть - туда, где не нужно лгать.

– Мне спасли жизнь. Никогда не забуду. Но… существуют законы Севира, - он опустил глаза.

– Благодарю за честный ответ, - лицо капитана осталось спокойным - ни гнева, ни возмущения, ни упрека. - Надеюсь все же, что личные впечатления окажутся сильнее, - добавил многозначительно, с понимающей улыбкой.

– Сильнее законов?! - встрепенулся задетый Гельм.

– Сильнее предубеждения, - мягко поправил Рольф и поднялся. - Идемте, я покажу вам корабль, познакомлю с командой. Это лучше, чем сидеть взаперти.

Юноша не двинулся с места.

– А вы не боитесь? - спросил с вызовом, дерзко и зло, не поясняя своей угрозы.

Капитан замер у самой двери, медленно повернулся, гася огонь в глазах.

– Мы доверяем своим гостям, - заметил небрежно и шагнул в коридор.

Смущенный Гельм последовал за ним.

* * *

Кажется, не осталось ни одного уголка на «Гее», который не показал бы ему гостеприимный Рольф. Под конец Гельм устал блуждать по бесконечным лестницам, коридорам и переходам и едва передвигал ноги. Но капитан был неутомим и вел его все дальше и дальше, на ходу объясняя назначение непонятных приборов, принцип работы всех систем корабля.

Гельм слушал и запоминал. Лург научил его разбираться в технике, и теперь он все схватывал на лету, изредка задавая вопросы, чтобы прояснить детали. И при этом не успевал удивляться беспечности капитана, открывающего чужаку любые секреты. Не потому ли одна только мысль воспользоваться этим была ему неприятна?! Воспитание Лурга не прошло даром: притворяться Гельм не умел.

– Хватит на сегодня, - сказал наконец седой, когда заметил, что гостя слегка пошатывает. - Зайдем в библиотеку, там и передохнем.

В просторной каюте с голограммами старинных картин по стенам Гельм тотчас опустился в мягкое кресло, а капитан подошел к нише с микрокнигами, любовно погладил светящиеся корешки.

– Вы знакомы с историей Земли? - спросил словно невзначай.

– Мы изучаем историю Севира, - сразу насторожился Гельм.

– Тогда это может быть для вас интересно. Здесь собрана история Тринадцати Миров: всего Союза и каждой планеты в отдельности. На космолингве, - лукаво добавил он.

– Зачем вы все это говорите? Я возьму и прочитаю. И что тогда? - Гельм невольно подался вперед.

– Тогда вы узнаете больше, чем ваши друзья на Севире. И это будет полезно всем.

– И вам?

– И нам, - подтвердил капитан. - Большинство заблуждений происходит от отсутствия информации. Пустота заполняется всякого рода домыслами, а это всегда опасно.

– Вы хотите сказать, что мы ничего о вас не знаем, но беремся судить - по своему невежеству? - вскинулся Гельм.

– Заметьте, что вы сами все поняли. Я так не говорил, - мягко подчеркнул капитан.

Гельм взял себя в руки.

– Хорошо, - спокойно кивнул он. - Наши ошибки от незнания. Но ведь и вам нечем похвастать, - сказал и не заметил, как сам полез в западню.

– Вот вы и поможете нам восполнить этот пробел, - не замедлил воспользоваться его промахом Рольф.

– Я?! - растерялся юноша.

– Ну конечно! Никто ведь не требует от вас военных секретов. Вы расскажете о природе Севира, обычаях, культуре, общественном устройстве. О себе, наконец…

– Вы хотите немного, - криво усмехнулся Гельм. - А если я откажусь?

– Было бы очень жаль. Но это ваше право, - отвечал капитан. - В любом случае наши знания для вас открыты.

– Я… подумаю, - помедлив, сказал Гельм.

– Разумеется. Никто вас не подгоняет, - и вышел, оставив его наедине с книгами.

Гельм застыл, сжимая руками виски. Искушение было велико. Впрочем, он не собирался бороться с ним. Поднялся, подошел к нише, долго изучал названия.

– Вы сами мне предложили, - заметил вслух, бросая вызов ушедшему капитану, и, взяв в руки самый увесистый том, добавил: - Начну с этого: «Краткая история Земли».

С этого дня Гельм буквально поселился в библиотеке. Его интересовало все - книги по истории, культуре, классическая литература, поэзия… Никогда в жизни он столько не читал. В перерывах слушал музыку, открывая для себя новый, удивительный мир. Смотрел стереофильмы с земными пейзажами, с видами других планет. Жадно впитывал крупицы чужого знания, удивляясь своей способности запоминать все до мелочей.

Его не беспокоили, предоставив самому себе. Даже седой перестал наведываться в каюту, словно забыл о его существовании. Молчал, соблюдая уговор, - не требуя от Гельма ответного жеста, не пытаясь вызвать на откровенность. А Гельм не торопился. Он еще не решил, как поступить, советуясь мысленно с Лургом и чувствуя со смутной тревогой, как что-то меняется в нем самом - медленно, но необратимо. Это было странно и ново - каждый миг познавать себя, искать непривычные мысли, образы и сравнения. И угадывать то, что раньше скрывалось во мраке. «Где ты, Лург? Доволен ли мной теперь? Это ты учил меня сомневаться и не верить готовым истинам. Тогда я тебя не понимал…»

С каждой прочитанной строчкой рушился старый мир, но Гельм не жалел об этом, хотя принять новое было совсем не просто, - как привыкнуть к тому, что Севир - не центр мироздания. Впрочем, он всерьез приготовился к неожиданностям, и даже рассказ о том, как возникло мрачное имя «торы», не вызвал у него удивления.

Первый Звездный Десант за пределы Солнечной Системы, три корабля класса «Молния» с загадочными названиями «Титан», «Орфей» и «Радуга» - герои-первопроходцы, отважные «ТОРы»… С тех пор это стало прозвищем всех десантников, а молнии на нагрудном значке - символом Звездного Флота. Ничего зловещего, никакой мистики. А ведь еще недавно это слово повергало его в трепет… «Черные молнии», грозный недруг Севира… Кому понадобилась эта страшная сказка?!

Не тогда ли он наконец решился рассказать Рольфу о себе, о Лурге, о прежних своих представлениях, которые казались теперь такими нелепыми? Это не было изменой, хотя раньше он расценил бы свой поступок именно так и отчетливо сознавал, что именно так его воспримут на Севире.

Он пришел к капитану сам и сказал просто, не чувствуя серьезности момента:

– Я знаю немного. Вернее, почти ничего. Но если вы спросите, постараюсь ответить…

Может, он и не сделал бы этого, не будь седой чем-то похож на Лурга.

До встречи с Лургом Гельм свято верил в то, к чему призывали его сначала в приюте, потом в учебном корпусе Эскадры: «К бою, сыны Севира! Вы рождены для битв!» Это было так просто - выполняя приказы, не думать самому. Но новый наставник, прославленный Звездный Ас, с первого дня все повернул по-своему. Он не давал готовых ответов, к которым привык Гельм. Он заставлял «работать головой». И голова от этого частенько болела…

Корабль летел в автоматическом режиме. На пятые сутки полета Лург разрешил себе и Гельму короткий отдых. Сидел с отрешенным видом, расслабив мускулы, пока Гельм возился с антенной дальней связи, стараясь поймать передачу с Севира. Наконец его усилия увенчались успехом - сквозь шумы и помехи удалось разобрать программу правительственных новостей, хотя экран то и дело тускнел, изображение ускользало. Услышав об очередной стычке Эскадры с торами и чувствуя себя настоящим Звездным Волком, Гельм длинно и витиевато выругался, чем сразу же вывел Лурга из оцепенения - к полной своей растерянности.

– Чтобы я этого больше не слышал! - произнес Лург ледяным тоном, даже не повернув головы.

Гельм смутился - он рассчитывал на одобрение командира.

– Разве, ругая врага, не распаляешь себя для новых сражений?! - спросил задиристо, явно кого-то цитируя.

Наставник взглянул на него с любопытством и сожалением.

– Знаешь, малыш, все это не так просто, - он говорил негромко, медленно роняя слова. - Нет ничего опаснее, чем комплекс самозащиты. Никто нас не трогал, пока мы сами не начали.

– Но Земля… - мысль Лурга была для него новостью. - Тот корабль… Он ведь летел к Севиру… - заметил робко, надеясь вернуть разговор в привычное русло: он имел в виду первую попытку контакта, отмеченную в учебниках как успешный отпор агрессору.

– С дипломатической миссией. Или с научными целями, - мрачно подхватил Лург. - По нему открыли огонь, даже не потрудившись узнать, с чем он пожаловал. Я плохой стратег, мой мальчик, но уверен - эту войну мы проиграли - с той минуты, когда ударили первыми. Хотя бы потому, что могли избежать войны…

– Но тогда откуда наш страх перед Землей? Дыма без огня не бывает, - Гельм не мог не верить Учителю, но и поверить тому, что он говорил, было немыслимо трудно.

– Ты задал нелегкий вопрос, малыш. - Лург помолчал немного. - Мы все начинали заново. На новой планете, непохожей на ту, с которой пришли. И кто-то решил, что можно прожить, не считаясь с прошлым - традициями, законами… Построить мир, избавленный от старых пороков и… старых добродетелей.

– Такое возможно? - не сказал - выдохнул Гельм.

– Конечно, нет. Все это мы несли в себе. И создали то, что мало отличалось от прежнего. Напротив, оно впитало лишь худшие его стороны, ибо зло живуче и приспосабливается быстрее добра.

– И никто не видел этого?

– Одни видели, но старались не замечать. Других устраивало то, что есть. Третьи искренне верили, что детище их прекрасно. Они и сейчас верят или, по крайней мере, делают вид… И пытаются запутать других - тебя, меня, - он улыбнулся с горечью. Гельму стало не по себе от этой улыбки.

– Но при чем здесь земляне? - шепотом спросил он.

– Знакомство с ними неизбежно разрушит миф о нашей исключительности, опрокинет сложившиеся представления, высветит нашу убогость. Какой севир примирится с этим?! Сколько лет нам внушали, что мы особенные, а оказывается - ничуть не лучше. И не создали ничего своего. Люди как люди… - Он замолчал и казался бесконечно усталым. - Прости, малыш. Я не должен был говорить об этом.

В то время Гельм еще не догадывался, что сигнал аварийного маяка записан на космолингве.

* * *

– Ну, что скажете? - спросил капитан, оглядев лица товарищей, только что прослушавших пленку с рассказом Гельма.

– А ларчик просто открывался, - с удивлением заметил штурман, поглаживая темную бородку. - Тоталитарный режим, поддерживаемый мифом о внешней угрозе?

– Похоже на то. Нужно срочно передать запись на Землю. Позаботьтесь об экстренной связи, - обернулся Рольф к помощнику. - Укажите источник информации. Запросите инструкции. Энергии не жалейте… Жаль Лурга, - добавил он, когда офицер вышел. - Он бы многое мог рассказать. И, думаю, довольно охотно.

– Да, судя по словам парнишки, личность неординарная, - согласился врач. - Уже то, что он решился послать SOS, говорит само за себя. Отторжение догм, гибкость мышления, готовность принять новое… И умер достойно. Как сказали бы наши предки: «Я снимаю перед ним шляпу».

– Ну ладно, - капитан поднялся. - Надеюсь, все, что здесь произошло, не дойдет до нашего гостя. Мы беседовали с ним тет-а-тет. Не хотелось бы его разочаровывать…

– Конечно, кэп, - за всех ответил Эдгар. - Да он, кроме вас, ни с кем и не общается. Хотел бы я знать, почему…

* * *

После разговора с капитаном Гельм не чувствовал ни сомнений, ни угрызений совести. По-прежнему много читал, продолжая верить, что скоро вернется домой, где поделится своими открытиями.

Все изменилось однажды утром. Он стоял возле знакомой ниши, когда послышался шорох раздвигающихся дверей, чьи-то шаги, негромкие голоса в коридоре. Говорили на космолингве: с момента его появления на корабле это вошло в привычку. В вопросах вежливости земляне были на редкость щепетильны, иногда просто до абсурда. Подчиняясь скорее любопытству, чем подозрительности, Гельм замер с книгой в руке, невольно затаив дыхание. Двое остановились у входа в библиотеку, не догадываясь о его присутствии.

– Как там ваш подопечный? - первый голос принадлежал капитану.

Гельм насторожился: разговор явно о нем.

– Состояние нормальное. В поведении до сих пор еще некоторая скованность, но это естественно. Скоро совсем освоится, - отвечал второй голосом Эда и поинтересовался небрежно: - Из Центра уже что-нибудь есть?

На минуту повисла пауза. Кажется, капитана застали врасплох.

– Получен приказ доставить его на Землю, - наконец сказал он, и Гельм вздрогнул, едва не выронив книгу.

– Как же это? - голос врача звучал растерянно. - Вы ведь ему обещали…

– Обещал… - Рольф говорил с горечью. - А что я могу сделать? Центр решил по-другому. Идет война. Мы должны ее остановить. А он - первый севир, с которым удалось войти в контакт, и еще многое может прояснить.

– Сопливый мальчишка? - недоверчиво усмехнулся Эдгар.

– В следующий раз постараемся спасти генерала, - мрачно отпарировал капитан.

– Жаль парня, - тихо сказал врач. - Мне кажется, он нам поверил. А на вас, Рольф, смотрит почти с обожанием… То, что мы делаем, сильно смахивает на предательство.

– Не говорите глупости, Эд, - чувствовалось, что капитану и самому тошно. - Мы же не на смерть его везем. В конце концов, увидеть Землю ему будет только полезно.

– Надеюсь, вы не собираетесь «обрадовать» его прямо сейчас? - хмуро спросил врач.

Гельм не стал дожидаться ответа. Положив книгу на место, ровным шагом вышел из библиотеки и, не глядя на ошеломленных землян, направился к себе в каюту. Он шел, вскинув голову, неестественно прямо, спиной чувствуя на себе взгляд седого.

…Нет, он и теперь не жалел о своей откровенности. Что сделано, то сделано. Не было даже обиды на капитана - хватило здравого смысла понять и простить. Но горечь осталась. И сознание того, что с этой минуты следует вести себя по-другому - так, как положено пленнику: сдержанно и с достоинством, не принимая милостей от врага, не вступая с ним в соглашения. На

войне как на войне. Больше он ничего не расскажет - даже под страхом смерти.

Конечно, он понимал: с приказом или без, Земли ему не миновать - слишком мало у «Геи» шансов на встречу с галактическим патрулем. Но если до сих пор Гельм сохранял хотя бы видимость свободы, то с получением приказа он сразу становился военнопленным, как бы ни отрицал этого капитан. Одно упоминание закона, под охраной которого он находится, вызывало у Гельма раздражение: согласно ему, он давно уже должен быть на Севире, но летит почему-то совсем в другом направлении.

* * *

Капитана мучила совесть. Но еще сильнее - досада. Три неосторожных фразы - и рухнуло все, с таким трудом достигнутое. Снова стена отчуждения, льдинки в глазах севира. Удастся ли, как прежде, подобрать к нему ключ? Или это уже навсегда?

По мере того, как корабль приближался к цели и команда не скрывала радостного нетерпения, Гельм все больше замыкался в себе, а под конец и вовсе перестал выходить из каюты. Капитан не решался его тревожить - он понимал, что должен испытывать полугость-полупленник, лишенный последней надежды. Но когда звездолет вошел в Солнечную Систему и голубой шарик стал увеличиваться прямо на глазах, он не выдержал - заглянул в убежище Гельма, испытывая одновременно неловкость и неодолимое желание показать ему это чудо.

– Мы подлетаем. Хотите взглянуть на Землю? - стараясь не смотреть в застывшее лицо юноши, шагнул к стене и раздвинул жалюзи, скрывающие иллюминатор.

Гельм молча подошел и встал рядом. Долго смотрел, не мигая.

– Красивая… клетка, - четко, с расстановкой произнес наконец и отвернулся.

Капитан почувствовал, как кровь приливает к лицу, будто его ударили - наотмашь. Торопливо задвинул жалюзи.

– Зачем же так? - выдавил через силу. - Я клянусь…

– Не клянитесь, капитан, - холодно перебил его Гельм. - Вы ничего не решаете.

И капитан опустил глаза - растерянно и устало, понимая, что мальчик прав - судьбу его будут решать другие. И все же сказал - не ему, себе в утешение:

– Сделаю, что смогу. Это я вам обещаю…

* * *

«Гея» вошла в режим торможения. Садились на Деймосе, спутнике Марса, на закрытый космодром. Трое суток карантина, а потом пассажирский катер доставит экипаж на Землю. Самим звездолетам запрещалось к ней приближаться - двигатели такой мощности разрушают атмосферу, да и мало ли какую заразу можно занести из Дальнего Космоса. Лучше не рисковать.

Смолкли турбины. Корабль застыл неподвижно. А от здания космопорта уже несся к нему белый мобиль карантинной службы.

– Ну вот, начинается, - со вздохом произнес капитан, отвернувшись от мерцающего экрана, и печально улыбнулся врачу: - Встречай гостей, Эд. Это по твоей части.

Как и все астронавты, он терпеть не мог долгую, утомительную процедуру, которая им сейчас предстояла. Но закон касается всех. Карантинный осмотр неизбежен, и лучше не раздражать придирчивых инспекторов, демонстрируя свое неудовольствие. Изобразив на лице радушие, Рольф вместе с врачом направился к внешнему люку, чтобы приветствовать их на борту «Геи». Но вместо затянутого в спецкостюмы персонала карантинной станции из подъемника вынырнули четыре мускулистые фигуры в черных форменных комбинезонах.

– Капитан Рольф? - скользнув небрежным взглядом по его нашивкам, спросил тот, кто был среди них главным. - Мы из службы безопасности. Приказано забрать у вас севира.

– То есть как - забрать?…

Рольф не просто растерялся - он был ошеломлен. Впервые на его памяти нарушались правила карантина - и ради чего? Кому-то не терпится допросить несчастного мальчика, но разве Гельм преступник, чтобы везти его под конвоем?! Снова страх, неизвестность, чужие, враждебные лица. И никого рядом, кто мог бы его поддержать… Никого из тех, к кому успел привыкнуть, кто собирался ввести его в этот мир мягко и безболезненно. Ничего не скажешь, приятная встреча с Землей!

Капитан сжал пальцы в кулак и сдвинул упрямо брови.

– Покажите письменное предписание, - заявил с неожиданной твердостью, решившись стоять до последнего, хотя понимал, что помешать все равно не сможет.

Старший из «гостей» ухмыльнулся и вытащил из. кармана красный жетон - знак, указывающий на неограниченные полномочия. «Любой гражданин Земли обязан оказывать предъявителю сего всяческое содействие…»

Рольф сник. Не подчиниться было невозможно.

– А вы недоверчивы, капитан, - снисходительно заметил обладатель жетона и добавил сухо: - Надеюсь, этого достаточно?

– Вполне, - мрачно откликнулся Рольф, чувствуя себя, как провинившийся школьник перед учителем.

– Тогда проводите. У нас мало времени, - уже совсем официально потребовал тот, и капитан, не говоря ни слова, повел их в глубь корабля.

* * *

Гельм замер в кресле, неподвижно глядя в одну точку. С момента посадки чувство опасности не покидало его. Он знал, что за ним придут, и ждал этого, как ждет появления охотника зажатый в капкане зверь. Впрочем, он не станет огрызаться в бессильной злобе: он уже не Волчонок, каким был когда-то. Страха не было. Только кровь стучала в висках и, кажется, немного знобило…

Он не услышал шагов за дверью. И вздрогнул невольно, когда она открылась. На пороге стоял седой. Вид его озадачил Гельма: капитан казался расстроенным - искренне, без притворства. За его спиной возвышались четыре амбала с непроницаемыми лицами. Раньше он их не заметил, но теперь понял все и молча поднялся навстречу.

– Гельм, - капитан говорил глухо, каждое слово давалось ему с трудом. - Это за вами… Только ничего не бойтесь! - добавил поспешно и умолк, опустив голову.

Один из чужих отодвинул Рольфа плечом и шагнул в каюту. За ним вошли остальные.

– Я сам, - Гельм взглянул им в глаза с ледяным спокойствием, и двое, явно собиравшиеся взять его под руки, отступили: этот парень сумел вызвать у них уважение.

Твердым шагом прошел к выходу, на мгновение задержав взгляд на лице капитана. Горькая улыбка скользнула по губам… Он прощался, ни в чем не упрекая, не надеясь увидеться вновь.

* * *

С Деймоса его увозил специальный катер. Гельм сидел у иллюминатора с видом почти безучастным, а рядом расположились парни в униформе, невозмутимые, как статуи. За все время полета не было сказано ни слова.

Но вот катер нырнул в атмосферу Земли и пошел на снижение. Пленник слегка оживился: натура исследователя взяла верх над всеми его тревогами. Он жадно всматривался в открывавшийся перед ним яркий, солнечный мир, который знал по стереофильмам, а теперь увидел воочию. Как не похож он был на сумеречный Севир! Как смеялся ему в лицо переливами красок!

Гельм зажмурился. А когда открыл глаза, катер уже приземлился на одном из островов Тихого океана. Здесь находилась Главная Резиденция Службы Безопасности и «гостя» давно ждали.

От посадочной площадки добирались пешком. Дорожка из белого камня петляла в густых зарослях и вывела наконец к двухэтажному дому с колоннами, перевитыми плющом.

Голова у Гельма кружилась: столько впечатлений обрушилось на него - цвета, запахи, звуки, влажный, с соленым привкусом ветер… Воздух Земли пьянил своей новизной. Но рядом шагали крепко сбитые парни, и на поясе каждого висел лучемет.

В дом вошли все вместе. Трое охранников свернули в боковой коридор, и с Гельмом остался самый старший, продолжая вести его в глубь здания, большая часть которого располагалась под землей. Туда, вниз, и предстояло попасть пленнику.

Лифт опускался так стремительно, что, выйдя из него, Гельм не мог определить, на какой глубине находится. Он шел за своим провожатым, размышляя о том, суждено ли ему вернуться назад на поверхность или остаток жизни он проведет здесь, вдали от дневного света.

Наконец его спутник остановился возле какой-то двери, достал электронный ключ. Гельм усмехнулся: «Сколько предосторожностей! Как будто с острова можно сбежать…» Между тем землянин набрал цифровой код, и дверь бесшумно открылась. Приглашающий жест рукой - и пленник переступил порог своей «темницы», впрочем, довольно комфортабельной. На Севи-ре обитателя такого жилища считали бы богачом…

– Располагайтесь, - это было первое обращение, которым провожатый удостоил Гельма с момента их «знакомства» на «Гее».

Юноша, в свою очередь, терпеливо хранивший молчание, решил, что настало время прояснить ситуацию.

– Могу я задать вопрос? - спросил с достоинством, без тени испуга, на который, видимо, рассчитывали те, кто велел доставить его сюда.

– Я не уполномочен вам отвечать, - холодно заметил землянин и сделал шаг к выходу с явным намерением оставить пленника одного, в неизвестности, гадать о своей судьбе.

Гельм, желавший знать, долго ли его продержат в этой роскошной клетке, понял, какое испытание ему уготовано, и изменил тактику, чтобы не оставлять за противником последнего слова.

– Меня собираются кормить или я должен умереть с голоду? - вызывающе бросил он вслед удаляющемуся «стражу».

Тот замешкался, на лице отразилось смущение: дорога от Деймоса заняла без малого шесть часов, и у севира были все основания для претензий. Не глядя на Гельма, землянин прошел через всю комнату и, остановившись у противоположной стены, сдвинул в сторону декоративную плитку, прикрывавшую металлический щит с двумя рядами одинаковых кнопок. Через минуту на глазах изумленного Гельма из той же стены выдвинулся стол с обеденной сервировкой на одну персону.

– Здесь вы найдете все, что потребуется: достаточно нажать кнопку, - услышал севир напутственные слова, а вслед за этим щелчок запираемой двери.

– Ну что ж, - после недолгих размышлений заметил он вслух, придвигая к обеденному столу ближайшее кресло. - Сам напросился. Приятного аппетита!

И стал жевать, старательно отгоняя от себя неприятные мысли. О том, например, что в пищу легко подмешать какую-нибудь гадость, от которой упрямцы становятся на редкость покладистыми. Что стоит тогда его решимость молчать на допросах, если он не способен будет контролировать себя?! Впрочем, было одно утешение - он ничего не знал. Во всяком случае, ничего такого, что, будучи известно неприятелю, могло повредить Севиру.

Покончив с едой, Гельм начал экспериментировать с кнопками, здраво рассудив, что стол должен исчезнуть тем же путем, каким появился. Первый опыт оказался удачным, и пленник без труда избавился от грязной посуды. Но на этом он не остановился. Раз уж ему не потрудились до конца объяснить назначение пульта, придется разбираться самому. Он ткнул пальцем в следующую кнопку, с интересом ожидая, что за этим последует. И не сразу понял, что произошло. Стена стала прозрачной. Странный подводный мир открылся перед ним. Он был так близко, что казалось - сюда вот-вот ворвется гигантская толща воды, сокрушит, раздавит, сметет… Гельм поспешно нажал эту же кнопку и облегченно вздохнул - все вернулось на свои места. Экспериментировать больше не хотелось. Кроме того, не покидало ощущение, что за ним наблюдают. А он вовсе не собирался превращаться в посмешище. Может быть, завалиться спать, демонстрируя «тюремщикам» полное свое пренебрежение? Но он чувствовал, что не сумеет уснуть. А притворяться спящим казалось ему унизительным. «Нужно чем-то занять себя, бросить вызов всему этому миру…»

Спокойно и деловито обошел он свои «владения», чтобы узнать, какими возможностями располагает. Книг ему не оставили. Зато стереокассет с развлекательными программами оказалось в избытке. Но Гельм не обратил на них внимания: его привлекла музыкальная фонотека подобная той, что была на корабле. Довольно скоро он отыскал то, что хотел, что успел полюбить еще на борту «Геи», и, нажав клавишу воспроизведения, опустился в кресло, закрыл глаза… Исчезло все - тревога, усталость. Только покой остался в душе. А со всех сторон, торжественно-печальные, наплывали звуки органа…

– Что это? Что он делает? - удивленно следя за экраном, спросил дежурный наблюдатель.

– Сидит в кресле и слушает Баха, - бесстрастно доложил электронный страж.

– Однако!… - человек не скрывал изумления. - У нашего «гостя» изысканный вкус. Хотя и несколько старомодный…

А Гельм, забыв обо всем, погружался в глубины музыки и собственного сознания. Не отдавая себе отчета, он «прятался» от тягостных раздумий, от неуверенности и страха. Неизвестность пугала, отнимала последние силы, как бы он ни храбрился, стараясь доказать обратное. Он бравировал - откровенно, отчаянно, - заставляя землян поверить, что не сломается, не уступит, сколько бы ни тянулась их изощренная пытка. Если в отсрочке нет смысла, они не станут долго ждать. А он желает только одного: чтобы все это скорее кончилось. Как - уже не имеет значения…

* * *

Он не думал, что это случится в тот же день. Не мог даже представить…

За ним пришли через час, когда, усталый, измученный, он уснул прямо в кресле, не дождавшись, пока смолкнет музыка. Растолкали бесцеремонно и повели по длинному узкому коридору в ту самую неизвестность, встречи с которой он так добивался.

Привели. И оставили один на один со смуглым улыбчивым господином, чей цепкий взгляд не предвещал ничего хорошего.

– Меня зовут Берг, - представился он, указав «гостю» на кресло и подождав, пока тот сядет. - Весьма сожалею о тех неудобствах, которые вам пришлось испытать в дороге и по прибытии сюда. Наши люди перестарались. Но мы все исправим. Будете чувствовать себя как дома… А пока позвольте задать кое-какие вопросы. Вы ведь не откажетесь отвечать? - во вкрадчивом голосе звучала угроза.

Гельм с трудом сдержал закипавшую внутри ярость.

– Я все рассказал капитану Рольфу. Мне больше нечего добавить, - сказал, как мог, спокойно, но в глазах полыхнул огонь.

– Это только так кажется, - невозмутимо ответил землянин. - Вы говорили о том, что считали особенно важным, но нас интересуют и такие мелочи, которым вы не придаете значения. Какое звание вы имели в Серебряной Эскадре? - спросил как бы случайно.

– По возвращении на Севир мне вручили бы нашивки пилота. До этих пор я курсант, которому не дозволено управлять кораблем без наставника. Как видите, - с издевкой заметил Гельм, - я слишком мало значу, чтобы быть вам полезным.

– Но то, что вы должны рассказать, не связано с государственной тайной, - улыбнулся Берг, обнажив великолепные зубы, и пленник невольно поежился от этой хищной улыбки.

– Все мои долги остались на Севире, - мрачно сказал он. - Здесь я никому ничего не должен.

– Я просто не так выразился, - улыбка сползла с лица Берга, но был он по-прежнему вежлив. - Никто не собирается вас принуждать. Если вы сегодня не в духе, мы можем отложить беседу.

– Вы уверены, что завтра я буду сговорчивей? - хмуро спросил Гельм. Холодок пробежал по спине…

– Вам нужно отдохнуть, - уклонился от ответа Берг. - Вас ведь, кажется, разбудили? - добавил сочувственно, словно вспомнил об этом только теперь. Ему явно не терпелось избавиться от севира, упрямство которого начинало его раздражать, а применять «жесткие меры» было, увы, запрещено.

Гельм понял, что допрос окончен, и встал в полной уверенности, что будет доставлен обратно, в уже знакомый «аквариум». И вздрогнул от неожиданности, когда землянин спросил самым будничным тоном:

– Может быть, хотите прогуляться по парку, осмотреть остров? Я распоряжусь, чтобы вас проводили.

Пленник молчал. На какой-то миг он поверил, что свободен. Но только на миг. Темница никуда не исчезла, просто стены ее раздвинулись. Не все ли равно, до размеров острова или планеты?

* * *

В «аквариум» Гельм не вернулся. Устроился на первом этаже, в комнате с видом на море и душистым жасмином под окнами. Никто его здесь не тревожил. Он часами бродил по острову, предоставленный самому себе, удивляясь, что ни в парке, ни в доме совсем не встречает людей. Казалось, о нем забыли: допросов больше не было, Берг не давал о себе знать. Может быть, за ним наблюдали, но Гельм этого не замечал. Зато с каждым днем испытывал все большую растерянность, не зная, как дальше себя вести. До сих пор он не чувствовал так остро свое одиночество. Только однажды ему довелось испытать нечто похожее - когда, очнувшись на борту «Геи», он понял, что Лурга больше нет. Но в тот раз все было по-другому. Он сам был тогда другим. И не знал, чего сильнее боится - жить или умереть… Сейчас он не боялся ни того ни другого. Увлеченный необычными впечатлениями, он даже не слишком тосковал по Севи-ру. Но ему не хватало наставника, который помог бы разобраться во всем. Не хватало… Рольфа! Он понял это внезапно и усмехнулся, глядя в пустоту. Вот уж не думал, что будет скучать по старому капитану! Но Рольф оказался единственным, к кому он испытывал какую-то долю привязанности, и теперь, оставшись совсем один, упрекал себя за слабость, измученный чувством вины перед памятью Лурга. Наверное, это было глупо: Учителя нет в живых, а ему, Гельму, нужна поддержка в незнакомом мире. Впрочем, Рольф далеко, и вряд ли им позволят увидеться. Для того он и изолирован здесь, чтобы осознал свою зависимость от Берга и тех, кто за ним стоит. Спасибо, хоть выпустили из «аквариума», но всегда могут засунуть обратно.

Гельм спустился по мраморной лестнице к самому берегу. Океан был спокоен. Волны плавно подкатывали к ногам и с шипением уползали… Он смотрел не отрываясь на величественное зрелище и не мог избавиться от восторга и трепета перед ним. На Севире морей не было, не было открытых водоемов. Воду качали из глубоких скважин, и ее всегда не хватало. А здесь тысячи брызг летели в лицо, и хотелось смеяться от счастья!… Прозрачно-зеленоватая глубина манила и пугала одновременно. Гельм не умел плавать, но где-то в подсознании теплилось воспоминание об упругих объятиях и нежной прохладе реки, или моря, или озера где-то в лесной чаще, и страх отступал перед острым желанием нырнуть в пенистую волну… Когда-нибудь он так и поступит, устав от одиночества и бессмысленного ожидания перемен. И это будет самая приятная смерть, какую только способно нарисовать его воображение.

Он не услышал шагов за спиной и вздрогнул, когда чья-то рука легла на плечо. Обернулся, узнавая, но не смея поверить. Серые глаза капитана улыбались ему с неподдельной радостью.

– Гельм, мальчик мой, - Рольф впервые позволил себе подобное обращение, впервые говорил ему «ты». - Собирайся. Поживешь у меня. Если, конечно, не возражаешь…

– Я ждал вас, - просто ответил Гельм, а глаза сказали все остальное. - Когда мы едем? - он даже охрип от волнения, но улыбнулся умиротворенно, услышав именно то, что хотел услышать:

– Ты готов? Тогда прямо сейчас…

Никогда Рольф не расскажет ему всей правды: как посылал рапорт за рапортом, доказывал, требовал, убеждал. Как после карантина, вернувшись на Землю, добивался приема у главы правительства, у министра безопасности, у шефа разведки. Как втолковывал каждому из них, что у Гельма тоже есть права, что он не пленник, а гость, не враг, но почти ребенок. Что силой от него ничего не добьются, только измучают зря. Что он совершенно один в чужом мире, и надо же иметь хоть каплю сострадания! Если не можете отправить домой, то сделайте его пребывание здесь менее тягостным. Не держите взаперти, покажите ему Землю - и узнаете о нем больше, чем он сам о себе знает. От вас зависит, какой он ее увидит, примет ли в свое сердце. Контакт с ним - это контакт с Севиром. Каким же будет этот контакт?…

Рольф говорил исступленно, отчаянно, не решаясь, однако, просить о главном: чтобы Гельма доверили ему. Надеялся, что догадаются сами. Догадались. Выслушали до конца и предложили спокойно и деловито:

– Вам положен длительный отпуск. Полгода, не так ли? На это время можете взять мальчишку к себе. Под вашу ответственность.

– Согласен, - с готовностью откликнулся капитан, сообразив, что ему уступают, так как и в самом деле ничего не смогли добиться. «Бедный мальчик! Что они с тобой сделали?» - с новой силой вспыхнула тревога. А вслух произнес: - Я хотел бы забрать его немедленно. И вот он здесь, на этом острове, куда едва ли попал бы за всю свою жизнь, не окажись на нем Гельма. И говорит ему «Собирайся!» будничным тоном, словно зовет на прогулку. Слава Богу, успел! И, кажется, ничего не случилось… Он еще не забыл погребальный костер Лурга, знал, что доведенный до отчаяния парень способен на все. Может, и теперь не случайно нашел его у самой воды… Хотелось бы верить, что ошибается. Но у Гельма об этом не спросишь, а читать чужие мысли капитан не умел.

* * *

Гельм следовал за капитаном послушно, как ребенок. Вместе они вошли в дом, свернули в боковой коридор, тот самый, где скрылись охранники после прибытия на остров. За массивной металлической дверью оказалась кабина мгновенной транспортировки. Рольф набрал на пульте цифровой код, свет мигнул и погас, и юноше показалось, что он летит в пропасть. Это длилось какую-то долю секунды, а потом он увидел, что стоит в такой же кабине, только стены у нее прозрачные, а за ними видны небо и березовая роща. С мягким шорохом раздвинулись двери, и капитан подтолкнул его к выходу.

«Знать бы об этой штуке раньше, недолго бы я там задержался», - подумал потрясенный Гельм.

Рольф взглянул на его лицо, улыбнулся, похлопал по плечу:

– Только не пытайся пользоваться этим, пока не выучишь систему кодов. А то забросит куда-нибудь в пустыню, и выбраться не сумеешь.

Впрочем, он лукавил: система была защищена от случайных цифровых комбинаций, и, нажимая все кнопки подряд, непосвященный не мог привести ее в действие.

– Пойдем. Здесь уже близко…

Капитан шагнул прямо в траву, утонул по пояс в клевере и ромашках. Только теперь он почувствовал, что вернулся домой. И вдыхал полной грудью запах земли, лета, зной июльского дня.

Его волнение передалось Гельму, и было это немного странно - входить в незнакомый мир, как в старый, забытый дом, потерянный - и вновь обретенный…

Но вот они подошли к роще. Из-за деревьев выглядывал аккуратный коттедж с черепичной крышей. Со стороны он казался игрушечным.

– Видишь, я живу прямо в лесу, - по-детски улыбнулся капитан и нетерпеливо прибавил шагу. Гельм едва за ним поспевал.

На поляне перед домом они были встречены громким лаем, и огромный черный ньюфаундленд кинулся к хозяину, норовя лизнуть его прямо в лицо. Гельм шарахнулся в сторону: он никогда не видел собак.

– Дед! Ну наконец-то!…

Длинноногий вихрастый подросток уже бежал к ним от крыльца. И замер в двух шагах, с любопытством разглядывая гостя. Капитан притянул его к себе, обнял за плечи.

– Знакомься, Гельм, - обернулся к севиру. - Мой внук Арчи. Арчибальд Корн… Дочь с зятем махнули вчера на Юпитер, а мне оставили это сокровище, - и пояснил удивленному внуку, почему говорит на космо-лингве: - Наш гость впервые на Земле и не знает другого языка. Пока я в отпуске, он будет жить с нами.

– О'кей!

Арчи не показал, что почувствовал ревность. Делить деда с нежданным гостем, честно говоря, не хотелось. Да и гость был какой-то странный. Выглядел немногим старше Арчи, а одет в костюм астронавта, правда, без знаков различия. Казался смущенным, а во взгляде что-то жесткое, как защитное поле. И собаки не на шутку испугался, хотя нет на свете существа добродушнее Чарли. Где его такого откопали? На одной из станций Внешнего Кольца? Тогда почему он говорит только на космолингве? Неужели из Галактического Союза? Потомок колонистов, никогда не видевший Землю… Лицом и фигурой он не отличается от землян, но волосы странного пепельно-серого цвета, а глаза - с серебристо-стальным блеском, довольно редким на Земле, - явные следы мутации. Да, похоже, так оно и есть - колонист. Но при чем здесь дед? Откуда он его знает? Три года не был дома - и вот, пожалуйста! Всего неделю и пообщались спокойно. Правда, на месте старику не сиделось, все время куда-то исчезал, возвращался уже затемно, но хоть чужих с собой не приводил. А тут еще мать с отцом послали в командировку, значит, скоро не жди… Впрочем, последнее обстоятельство не слишком огорчало Арчи: зная, что дед ни в чем не может ему отказать, он надеялся устроить роскошные каникулы. И тут появляется Гельм… Безошибочным чутьем мальчишка угадал в нем соперника, но правила приличия не позволяли немедленно наброситься на него с кулаками.

– О'кей! - с кислой миной повторил он и вразвалочку подошел к гостю. - Привет! Пошли со мной, я покажу тебе дом, - он играл в радушного хозяина, но всем своим видом давал понять, что Гельма здесь не ждали.

Юноша вопросительно взглянул на капитана, тот кивнул, и Гельм молча последовал за своим провожатым.

«Арчи, кажется, недоволен, - проводив их глазами, подумал Рольф. - Я должен был предупредить его заранее. Впрочем, Гельм в обиду себя не даст. Он старше и сумеет осадить мальчишку. А общение пойдет на пользу обоим: Гельму поможет стать раскованнее, а с моего сорванца собьет спесь».

Тем временем Арчи уже вел гостя на второй этаж по крутой деревянной лестнице.

– Ты к нам надолго? - спросил с нарочитой небрежностью, словно забыл, о чем говорил дед.

– Не знаю… Это зависит не от меня, - Гельм отвечал неохотно и то лишь потому, что боялся показаться невежливым.

– Как ты познакомился с дедом? Он только на днях вернулся из рейса, - ревнивый Арчи желал знать все.

– Мы вместе летели, - пожал плечами гость.

– Вместе?! - мальчишка недоверчиво усмехнулся. - Я знаю всех из его экипажа. Тебя там раньше не было.

– Все верно, - подтвердил Гельм. - Меня сняли с погибшего корабля. Капитану я обязан жизнью…

– Ого! - в голосе Арчи послышалось невольное уважение: «Кажется, парень и в самом деле многое испытал…» Однако через минуту он снова заподозрил неладное: «Почему о катастрбфе нигде не сообщалось? Сенсации такого рода не проходят незамеченными…» - Откуда ты? - спросил настороженно, глядя ему в лицо. И услышал то, что меньше всего ожидал.

– Я с Севира, - после короткой паузы ответил гость, стойко выдержав на себе его испытующий взгляд.

И этим словам Арчи поверил сразу: у кого повернется язык шутить такими вещами?! Все встало на место. И странностям гостя нашлось объяснение. И можно теперь открыто выказывать к нему неприязнь - на вполне законных основаниях. Вот только сама она куда-то исчезла. И холодность Гельма уже не казалась вызывающей, скорее, наоборот, - подчеркивала его беззащитность, беспомощность пленного. А в каком еще качестве мог попасть на Землю севир, пока идет война?! Ведь это ежу понятно…

– Здесь будет твоя комната, - стараясь скрыть смущение, Арчи толкнул ногой первую попавшуюся дверь. - А впрочем, выбирай любую, - добавил поспешно. - Дом пустует. Мы с дедом одни…

– Мне в принципе все равно. Где скажешь, - Гельм улыбнулся одними губами. - Давай здесь…

Комната ничем не напоминала ту, в которой он жил на острове. Необъятный диван у стены, на окнах зеленые шторы, под ногами - пестрая дорожка ковра. Видно, хозяин дома питал слабость к старинным вещам. Поэтому и уют здесь был какой-то особенный, вызывавший странное чувство узнавания у тех, кто попадал сюда впервые. Чем-то знакомым, давно забытым веяло от этих стен. И зеркало в бронзовой раме отражало его лицо…

Гельм отвернулся - видеть себя не хотелось. Лучше всего побыть сейчас одному. У него не было даже минуты обдумать новый поворот в судьбе, свое чудесное избавление. Признаться, он не надеялся так скоро вырваться из рук Берга. Про обещание капитана «помочь, чем сумеет», он, конечно, забыл, потому что с самого начала не принял его всерьез. Не то чтобы не поверил, но приготовился к худшему, не оставив себе даже надежды - слишком хрупкой, чтобы стать реальностью. Надежда расслабляет, а он, Гельм, не мог позволить себе расслабиться. Не мог допустить, чтобы его застали врасплох. Сама жизнь учила осторожности, а он был примерным учеником. Но вот главное испытание, кажется, позади. И капитан сдержал слово, хоть далось ему это нелегко… А Гельм не может избавиться от мысли, что все это - хитрая ловушка. Капитан здесь ни при чем, он искренен и честен, но, возможно, ему уготована роль, о которой он сам не подозревает. Значит, пленнику рано снимать защитный панцирь и, при всей симпатии к Рольфу, не следует ему доверять.

От этой мысли юношу передернуло. Он вспомнил глаза капитана - там, на берегу, и раньше - у горящего корабля, и здесь - перед домом… Как он может не верить этому человеку?! Как смеет сомневаться в нем?!

- Тебе что, холодно? - голос Арчи вывел его из оцепенения. - Хочешь горячего чая? - мальчишка был теперь воплощенное гостеприимство.

– Спасибо. Не сейчас, - Гельм благодарно улыбнулся. - Покажи мне библиотеку, - попросил, внезапно почувствовав, что стосковался по книгам. Может, они подскажут, как дальше себя вести?…

– Знаешь, - Арчи слегка растерялся, - в доме нет книг на космолингве. Но можно подключиться к центральному хранилищу и снять любую копию. Это займет не больше пяти минут. Что именно ты бы хотел прочитать? - он говорил, все сильнее смущаясь, и вид у него при этом был такой, словно он прямо сейчас побежит заказывать нужную книгу.

– Не знаю, - севир пожал плечами: там, на корабле, он читал все подряд.

Паренек на секунду задумался, по-детски наморщив лоб.

– Послушай! - воскликнул наконец, удивляясь, что не вспомнил об этом раньше. - А как ты смотришь на то, чтобы выучить языки Земли? Это сразу избавит нас от многих проблем.

От неожиданности Гельм вздрогнул. Пристально взглянул на мальчишку: не шутит ли? Предложение выглядело слишком заманчивым. Особенно если о нем никто не будет знать.

– Мне кажется, сделать это довольно сложно, - сказал равнодушным тоном, чтобы не показать своей заинтересованности.

– Совсем напротив! - горячо возразил Арчи. - Обучение происходит во сне, каждую ночь в течение часа. Достаточно трех сеансов, чтобы овладеть любым языком.

– В совершенстве? - Гельм не мог сдержать изумленный возглас.

– А как же иначе? - в свою очередь, удивился мальчик. - Странно, что ты не знал этого до сих пор. Разве дед тебе не говорил?

– У капитана и без меня забот хватало, - уклончиво ответил гость.

Как-то само собой получилось, что оба присели на диван и теперь разговаривали непринужденно, как старые приятели.

– Я достану учебную программу, и мы сможем начать уже сегодня, - Арчи не любил откладывать осуществление своих идей. - Прежде всего тебе нужны английский, немецкий, французский, русский, испанский, итальянский, китайский, японский, арабский, хинди… На первое время хватит.

– Сколько же их всего? - у Гельма перехватило дыхание.

– В программе около ста. На самом деле несколько тысяч, не считая еще диалектов. Есть также древние языки, но ими мы займемся в последнюю очередь.

– Ты это серьезно? - пленнику показалось, что мальчишка над ним издевается, и глаза его снова стали холодны, как лед.

– Ну хорошо, - вздохнул Арчи, чувствуя, что слишком увлекся. - Ограничимся десятью. Остальные - на твое усмотрение.

Гельм негромко засмеялся, отбросив все сомнения. Ясно, что у Арчи и в мыслях не было его дурачить. Иначе он не отказался бы так скоро от своих грандиозных планов.

– Ну и сколько языков ты знаешь сам? - вопрос гостя прозвучал довольно лукаво.

– Если честно, мне вполне хватает пяти, - не без смущения признался паренек и добавил с готовностью к самопожертвованию: - Так и быть, я согласен учиться с тобой за компанию. Все равно когда-нибудь придется это делать…

«А ведь мы, пожалуй, подружимся», - внезапно решил Гельм, хотя еще полчаса назад даже не подозревал о существовании Арчибальда Корна.

* * *

К обеду они спустились вместе, громко переговариваясь, смеясь. Капитан удивился внезапной перемене-и Арчи, и Гельма было просто не узнать. Во всяком случае, севира таким оживленным Рольф видел впервые. Исчезла тревога в глазах, черты лица смягчились, да и весь он как-то преобразился, словно взял да и выпустил на волю беспечного мальчишку, которого прятал внутри себя за внешней суровостью. Теперь он казался еще беззащитнее, чем раньше. И у капитана при виде его почему-то защемило сердце.

– Ну что, молодые люди, еще не придумали, куда нам завтра отправиться? - спросил нарочито бодрым голосом, когда все уселись за стол, а черный ньюфаундленд с достоинством прошествовал к своей миске.

Гость молчал, предоставив инициативу Арчи. Откровенно говоря, хотелось остаться здесь, отложив на время осмотр достопримечательностей. Слишком измученным он себя чувствовал после всех приключений, а этот дом казался таким надежным пристанищем. Но если капитан настаивает, ничего не поделаешь, придется колесить по земному шару и любоваться его красотами. Отдых пока подождет.

Арчи, напротив, пришел в восторг от заявления деда. Оно означало, что каникулы вовсе не отменяются. К тому же присутствие Гельма сулит немалые выгоды: отказа в развлечениях не будет, а выбирать их предстоит самому Арчи, как гостеприимному хозяину, знающему в этом толк. Просияв от удовольствия, он обрушил на бедного капитана водопад экзотических названий… Рольф и Гельм поежились одновременно, мысленно представив, что им в скором времени предстоит.

– Да… С твоим размахом полгода нам явно не хватит, - опомнившись наконец, усмехнулся капитан. - Так какой же выберем маршрут? - спросил, глядя теперь на Гельма, который пытался сделать вид, что его это не касается.

Промолчать снова было неудобно, и гость ответил, впрочем, без особого энтузиазма:

– Может быть, Италия или Греция? Хотел бы взглянуть на остатки древних цивилизаций, о которых уже читал…

– Решено! - Рольф ударил ладонью по столу, подводя итог дискуссии. - Начнем с Эллады. А дальше будет видно. Главное - начать…

* * *

Это было как сон. Как волшебная сказка… Калейдоскоп континентов и стран. Индийские пагоды и Сикстинская капелла, пирамиды и Парфенон, Версаль и остров Пасхи… Стремительная смена декораций, тропики и вечные льды…

К концу второй недели Гельм не выдержал и запросил пощады:

– Сжальтесь, капитан! Дайте передохнуть!… За несколько дней я увидел столько, сколько не видел за всю жизнь. Я должен разобраться в своих впечатлениях, иначе сойду с ума…

Измотанный не меньше его, Рольф объявил тайм-аут, и все наконец смогли перевести дух.

К этому времени Гельм уже выучил четыре языка и храбро приступил к пятому. Каждую ночь, сражаясь с усталостью, он подключался к обучающей программе, которой снабдил его Арчи, и упрямо впитывал в себя чужое знание, словно боялся не успеть. Капитан ничего не знал о его занятиях и по-прежнему разговаривал на космолингве, хотя постепенно стал о чем-то догадываться, и Гельм все чаще ловил на себе его испытующий взгляд. Впрочем, это могло и показаться. Просто капитан наблюдал за реакцией гостя на разные чудеса, привычные для Земли, но совершенно невозможные на Севире.

Теперь, когда в экскурсиях наступил перерыв, юноша получил возможность собраться с мыслями, слишком противоречивыми, чтобы справиться с ними самому. Говорить об этом с Рольфом ему не хотелось. Оставался внук капитана или, на худой конец, пес Чарли, который не умел отвечать, но зато слушал, не перебивая.

– Как мне жить, приятель? Может, хоть ты подскажешь? - печально спрашивал Гельм, лаская собаку.

Он уже не боялся лохматого зверя, даже подружился с ним, а черный ньюфаундленд вилял хвостом, преданно заглядывая ему в глаза.

– Всю жизнь я верил в то, чему меня учили, - жаловался севир, - и подчинялся приказам старших, не ведая колебаний. Я знал, что рожден для войны и должен убивать, чтобы меня не убили. Я готовился к битвам и гордился своей судьбой. Знал, что могу погибнуть, но погибнуть во славу Севира… Как глуп я был! И как счастлив в своем невежестве… Потом появился Лург. Он заставил думать и сомневаться, разбудил душу, подготовил ее к открытиям. И тогда пришли торы. И настал конец мира, потому что рухнуло все, во что я когда-то верил. Старая вера угасла. А новой я принять, не могу, как бы прекрасна она ни была…

Он и сам смущался этой исповеди перед собакой. Но потребность выговориться была велика, а бессловесное существо с печальными глазами никому не расскажет о его слабости.

– Я встретил людей, которых не могу ненавидеть, не хочу убивать. Мне нравится их планета, их музыка, их стихи. Когда-то я сам мечтал о сражениях с торами. Но вот узнал, что есть капитан Рольф, - и ему я обязан спасением. Есть паренек Арчи - веселый и верный друг. И врач Эдгар, не смыкавший ночами глаз, пока я лежал в горячке. И миллионы других, не причинивших мне зла… Чем они могут грозить Севиру? Тем, что счастливее нас?! Я не хочу в них стрелять! Не хочу смотреть, как пылают их корабли! Не хочу возвращаться в Серебряную Эскадру… Но что мне делать здесь, на Земле? Я только гость. И всегда буду только гостем. И зеленое солнце Севира будет сниться мне по ночам… Оно и сейчас снится. - Он замолчал, опустив голову, с новой силой чувствуя свое одиночество. «Где ты, Лург? Мне так не хватает тебя…»

Пес заскулил и лизнул ему руку. Гельм очнулся, машинально погладил его.

– Ну и пусть! Я не стану спешить, - сказал неожиданно твердо. - Мне многое нужно увидеть, многому научиться. Только тогда я смогу вернуться домой. Только тогда буду полезен Севиру, - и закончил, вставая, делая шаг к двери: - А пока не поиграть ли нам в мяч, приятель? Ты ведь любишь эту игру…

На лужайке перед домом их уже ждал Арчи.

* * *

Мальчики возились с собакой, а Рольф из окна наблюдал за ними и не мог избавиться от неясной тревоги. О чем думает пленник? Смирился он или нет? В присутствии Арчи он всегда оживлен и весел, но стоит тому отлучиться, и лицо севира опять становится замкнутым. Нельзя оставлять его одного, с мрачными мыслями. Нельзя, чтобы он вспоминал…

Капитан не мог не заметить, что Гельм тянется к нему, испытывая чувство большее, чем просто благодарность, но вместе с тем понимал, что никогда не займет в его сердце место, принадлежащее только Лургу, - место отца. Впрочем, это не мешало самому Рольфу смотреть на него как на сына. А именно так он стал к нему относиться с тех пор, как привез сюда. Или гораздо раньше…

Сигнал видеосвязи прозвучал так внезапно, что заставил его вздрогнуть. На стене загорелся большой экран, и Рольф увидел лицо Берга.

– Приветствую вас, капитан. Как отдыхаете? - он был до того любезен, что собеседник сразу почуял неладное.

– Что вам угодно? - спросил с солдатской прямотой, забывая о вежливости, и, не дожидаясь ответа, добавил, как отрубил: - Мальчишку я не отдам!

– Господь с вами! Откуда такие мысли? - поспешил успокоить его Берг. - Я просто хотел узнать, как чувствует себя ваш подопечный. Мне нужно с ним побеседовать.

– Вы уже пытались его допросить. Зачем начинать все сызнова? - капитан никогда не скрывал свою неприязнь к тайному ведомству, не сдержался он и теперь. - Не тревожьте парня, ему и так несладко, - попросил с горечью, зная, что просить бесполезно.

– Пока вы носитесь с этим щенком, севиры атакуют наш флот, - сквозь зубы процедил Берг. - В последней схватке мы потеряли Шесть кораблей! - и закончил жестко: - Позовите Гельма. Не заставляйте меня ждать.

Это прозвучало как приказ. Спорить дальше не имело смысла, и Рольф молча направился к двери, чтобы привести пленника. Несколько мгновений стоял на крыльце, не решаясь его окликнуть. Наконец решился… Приятели прервали игру, подошли к капитану.

– Кажется, я звал только Гельма, - мрачно заметил Рольф, выместив на внуке свое раздражение.

Паренек обиженно удалился, насвистывая с независимым видом какую-то песенку. Капитан и пленник остались вдвоем. Рольф молчал, не поднимая глаз, нервно кусая губы. Не хватало духу начать разговор.

Юноша все понял сам.

– Я должен вернуться на остров? - спросил побледнев, но стараясь держаться твердо.

– Нет… Пока нет… Но Берг желает с тобой говорить, - выдавил из себя капитан.

– Когда? - голос Гельма не дрогнул, но в глазах появилась тоскливая обреченность.

– Немедленно. Он уже ждет. Пойдем в дом, - и, открыв дверь, первым шагнул через порог.

Экран в кабинете мерцал по-прежнему, и лицо на нем выражало явное нетерпение. Однако, едва завидев вошедших, Берг снова стал невозмутим.

– Мне уйти или остаться? - обращаясь к нему, сухо спросил капитан.

– Как пожелаете, - деликатно ответил Берг, слегка пожав плечами. И пленник, мрачно застывший перед экраном, на мгновение отвернулся от него.

– Мне будет легче в ваше отсутствие, капитан, - сказал тихо и очень спокойно, бросив на Рольфа выразительный взгляд.

Тот понял, кивнул и вышел.

– Ну и зачем вы обидели старика? - поинтересовался с экрана Берг.

– Капитан непременно вмешался бы, а я не хочу для него неприятностей, - с достоинством ответил севир.

– Как благородно с вашей стороны! - насмешливо произнес Берг и добавил ледяным тоном: - В прошлый раз нашу встречу пришлось отложить. Надеюсь, сегодня она пройдет успешнее. Очень надеюсь! - подчеркнул он, и вновь его взгляд не сулил ничего хорошего.

– Я слушаю вас, - тихо сказал Гельм, чувствуя, что борьба предстоит суровая. Там, на острове, его не смогли, не успели сломать, но на этот раз он не был в себе уверен.

– Нет, это я вас слушаю! - резко заметил Берг, сразу переходя в наступление. - Вы расскажете мне всю свою жизнь - шаг за шагом, день за днем. Все, что помните. Чему и как вас учили, какие идеи вколачивали. Ваши мысли, чувства, желания - меня интересует все, до мельчайших подробностей.

– Вы… слишком многого хотите. Даже с близкими людьми не бывают столь откровенными. Кто же заставит меня вывернуть душу перед тем, кто мне неприятен? - гордо сказал севир.

– У вас нет выбора, - прозвучало в ответ. - Если откажетесь, вам придется расстаться с капитаном, а нам - применить особые средства воздействия.

– Позвольте узнать, какие? - спокойно и иронично спросил Гельм, но внутри у него все сжалось.

– Не воображайте! Пыток не будет, - холодно обронил Берг. - Мы просто возьмем прибор для чтения мыслей и с его помощью пороемся в вашей памяти. Процедура не слишком приятная, но нам необходимо получить информацию, и мы получим ее, хотите вы того или нет.

– Не вы ли уверяли меня в том, что о принуждении не может быть речи? Где же ваши законы? Или их успели отменить? - с горечью усмехнулся Гельм.

– Не будьте таким наивным, - лицо на экране скривилось, как от зубной боли. - Под угрозой безопасность Земли. Остальное не имеет значения.

– «Цель оправдывает средства», - печально промолвил юноша. - Этот лозунг висел у нас в казарме… Зачем вам копаться в моих мыслях, Берг? Загляните лучше в себя. Я уверен, вы увидите там севира…

– Что ты хочешь этим сказать? - Берг растерялся и от удивления перешел на «ты», но тотчас поправился и добавил мрачно: - Я жду от вас объяснений.

– Попробуйте догадаться сами. Тогда мы скорее найдем общий язык, - дерзко ответил Гельм.

Он ждал, что его слова вызовут вспышку гнева, но Берг неожиданно улыбнулся.

– Если я правильно понял, - мягко сказал он, - ваше мировоззрение настолько изменилось, что в моих словах вы узнали свои прежние заблуждения. Если так, почему вы упорствуете и не расскажете все сами?

– Лично вам, Берг, я ничего не скажу, - серьезно ответил Гельм. - Согласно закону, я не являюсь военнопленным, но для вас существую только в таком качестве. На вашей стороне сила, и, пользуясь этим, вы можете вырвать у меня любые сведения. Но добровольных признаний не получите никогда. Не потому, что я верен присяге или боюсь повредить Севиру. Мои познания слишком ничтожны и не стоят того, чтобы их скрывать. Но вы угрожали мне, а это меняет дело. Вы допустили ошибку, Берг. Никогда не пытайтесь взять на испуг севира!…

– Буду иметь в виду, - улыбка медленно сползала с его лица. - Не хотелось огорчать капитана, но, видно, придется. Сегодня же вы вернетесь в «аквариум», - с этими словами он погасил экран.

Гельм остался один и чувствовал себя довольно скверно.

«Они появятся здесь с минуты на минуту, - подумал почти обреченно. - От кабины перемещений до дома - рукой подать. Я едва успею проститься…» Сразу вдруг отяжелевшей походкой он вышел из комнаты,

Рольф стоял на крыльце, нервно покачиваясь с пятки на носок и обратно. Арчи с собакой куда-то исчезли. Услышав шаги за спиной, капитан обернулся, тревожно взглянул на юношу.

– Я хочу попрощаться, капитан, - губы Гельма дрогнули в грустной улыбке. - Спасибо вам за все. Этого дома я никогда не забуду…

Лицо Рольфа медленно наливалось кровью.

– Берг! Скотина! Он же обещал… Что он сказал тебе, мальчик? Когда за тобой придут?

– Сегодня, - голос юноши был спокоен, но бледность выдавала его волнение. - Не пытайтесь защитить меня, капитан. У вас ничего не выйдет.

– Это мы еще поглядим, - сквозь зубы пообещал Рольф.

– Нет! - в словах Гельма звучали металлические нотки. - Я прошу вас, не надо. Если потребуется, я сам сумею за себя постоять. Не забывайте, что я севир и кое-чему обучен… И услышал в ответ:

– Знаю, мой мальчик. Этого я и боюсь. Боюсь, что Берг приготовил тебе ловушку и диктует правила игры, в которую тебе вступать не следует. Поэтому ты должен остаться здесь, чего бы это ни стоило… Поднимайся в свою комнату и не выходи оттуда, пока я сам тебя не позову, - капитан говорил ласково, но с такой решимостью в голосе, что Гельм не посмел возразить ему снова.

Вернувшись в кабинет, Рольф подошел к пульту, набрал цифровой код. Недовольное лицо Берга глянуло на него с экрана, от недавней любезности не осталось и следа.

– Знаю, о чем вы будете просить, - заявил холодно, не дожидаясь, пока заговорит капитан. - Можете не стараться. Звереныш останется у вас. Чтобы забрать его, у меня нет полномочий.

– Так какого же черта вы морочили парню голову?! - взорвался Рольф. - Знаете, как это называется? Издевательство! Вы садист, Берг!

– Оставьте меня в покое! - яростно огрызнулся тот. - Хорошо быть чистеньким, но кто-то должен и грязную работу выполнять. Наше ведомство пока никто не закрывал. А упрямцу своему передайте: я до него еще доберусь!

– Руки коротки! - злорадно процедил Рольф и отключил экран с чувством невероятного облегчения.

Вышел из кабинета и буквально взлетел вверх по лестнице.

– Все в порядке, мой мальчик. Берг блефовал, - сказал радостно, открывая дверь в комнату Гельма. - Теперь мы можем его не бояться.

Пленник поднял голову и слабо улыбнулся. Улыбка вышла довольно скептической.

* * *

– Хватит хандрить! - узнав от деда о том, что произошло, Арчи без стука вошел к приятелю и застал его лежащим на диване с глазами, устремленными в потолок.

Не дождавшись ответа, молча присел рядом.

– Послушай, ведь все обошлось, - долгая пауза оказалась ему не по силам.

– Надолго ли? - отозвался Гельм, так и не повернув головы.

– В конце концов, чего ты боишься? Снова оказаться на острове? - Арчи презрительно хмыкнул. - Хочешь, научу тебя, как выбраться оттуда?

– Ну?… - Гельм невольно насторожился, но старался не подавать вида.

– Все очень просто, - важно заметил Арчи и добавил заговорщически: - Просто… если умеешь летать!

– Летать?! - от невозмутимости Гелъма не осталось и следа: он рывком поднялся с дивана, глядя на мальчишку широко распахнутыми глазами.

– Не веришь? Пойдем, покажу! - решительно тряхнул головой Арчи. Маленькие бесенята прыгали в его зрачках. В руках он сжимал футляр со складным дельтапланом.

* * *

Все вернулось на круги своя. Гельм радовался жизни и парил в восходящих потоках воздуха с прозрачными крыльями за спиной. А рядом летел Арчи, открывая перед ним волшебную страну грез. И музыка Баха звучала в сердце, увлекая в бездонное небо, под самые облака… Спускаться вниз не хотелось, как не хочется просыпаться после чудесного сна. И в груди долго еще щемило от странного чувства полета.

– Ты счастлив теперь? - спрашивал Арчи, глядя ему в глаза, и слышал в ответ:

– Это слишком хрупкое счастье, чтобы быть долгим…

Прошел месяц, второй, третий… Гельм жадно познавал мир. Снова мелькал перед глазами пестрый калейдоскоп, сменяли друг друга новые города и руины древних цивилизаций. Он знал уже многие языки - и учил по ночам другие, не умея и не желая остановиться, оставив далеко позади не слишком усердного Арчи, продолжавшего скрывать от деда их общую тайну. Впрочем, мальчишка гордился уже тем, что с помощью Гельма овладел языком Севира, чем не мог похвастать никто другой на планете. А успехи приятеля каждый раз вызывали у него бурный восторг.

– Теперь ты можешь стать послом на Земле, - заявил он однажды, не подозревая, насколько это несбыточно и нелепо.

Гельм улыбнулся его наивности.

– А ты - послом Земли на Севире, - сказал почти серьезно, представив на миг, что придет однажды такое время.

И опять, как уже случалось с ним не раз, острая боль полоснула по сердцу. «Нельзя, нельзя вспоминать! Не нужно об этом думать…»

Он спасался от тоски - в небе. А потом все чаще - в воде. Как магнитом, притягивал его океан, и, едва научившись плавать - сперва в бассейне, потом в реке, - Гельм устремился на глубину, так напугавшую его когда-то. Теперь не только Рольф, но даже Арчи не всегда составляли ему компанию. С некоторых пор пленник обживал Землю самостоятельно, с каждым днем чувствуя себя все увереннее в этом мире, который уже не казался ему чужим. Вечерами он возвращался в дом, медленно поднимался по старым ступеням, с улыбкой прислушиваясь к их мелодичному скрипу, и капитан, наблюдая за ним, с горечью понимал, что разлука близка и неизбежна. И не решался заговорить о своих предчувствиях… Только однажды собрался с духом и задал нелегкий вопрос:

– Как ты здесь? Не скучаешь?…

– Спросите меня, что нужно для счастья, и я отвечу: летать, плавать и слушать органную музыку, - невпопад пошутил юноша.

– Так мало? - с печальной серьезностью спросил Рольф, уловив горечь в его словах.

– Увы, капитан, и этого скоро не будет, - тихо ответил пленник. - И не смотрите на меня как на ребенка, - добавил с внезапным надрывом. - Я уже вырос.

– Ты хочешь вернуться домой? - с пронзительной ясностью понял Рольф. Раньше ему казалось, что это не так серьезно.

– Я должен туда вернуться, - сказал пленник и попросил чуть слышно: - Не удерживайте меня!…

– А как же я? Как же Арчи? - упрекнул старик, и Гельм отвернулся, пряча глаза, в которых стояли слезы.

– Ведь я севир, капитан. Я родился и умру севиром…

– И все же тебе больно, - жестко заметил Рольф в приступе отцовского эгоизма.

– Терять всегда больно, капитан, - откликнулся пленник, все так же не поднимая глаз.

– Когда же ты думаешь… покинуть нас? - трудно было сдержать обиду и горечь, но Рольф переломил себя, стараясь говорить как можно мягче.

– Еще не знаю. Ведь это зависит не от меня, - уклончиво ответил юноша.

– А если бы от тебя? - тихо спросил капитан. Гельм промолчал. Будь он свободен, то остался бы здесь надолго, может быть, навсегда. Но пленнику выбирать не приходится, и потому он постарается вырваться отсюда, как только представится шанс. Но когда это будет и будет ли вообще? Сколько еще ждать? Ему не хотелось думать об этом. Тем более, говорить. Но не прошло и трех дней, как с похожим вопросом к нему подошел Арчи, то ли узнав что-то от деда, то ли сам обо все догадавшись.

– Земля прекраснее Севира? - строго спросил он, и пленник растерялся, застигнутый врасплох юным максималистом.

– Да… То есть нет… Я не знаю, как объяснить… Просто она другая. Их нельзя сравнивать, - ответил он наконец, невероятно смущенный.

– Но она тебе нравится? - настойчиво спрашивал Арчи, словно хотел внушить приятелю нечто важное, до сих пор ускользающее от него.

– Разве может не нравиться чудо?! - мягкая улыбка скользнула по губам юноши.

Он действительно полюбил эту планету, как только ее увидел, и не считал нужным это скрывать.

– Тебе хорошо у нас? - глаза Арчи приблизились к самому его лицу.

– Мне еще никогда не было так хорошо, - честно ответил Гельм.

– И все же ты хочешь вернуться? - глубокая печаль послышалась в голосе мальчика.

– Там мой дом, - откликнулся пленник, почему-то чувствуя себя виноватым, хотя никакой вины за ним не было.

– Кто-нибудь ждет тебя? - Арчи знал, каким будет его ответ, но продолжал задавать вопросы с холодной беспощадностью судьи.

– Никто… Я один во Вселенной, - сказал Гельм и сам поразился безысходности этих слов.

На несколько минут в комнате повисло молчание.

– Ты и раньше был им не нужен, когда уходил. Как же примут тебя теперь, когда ты вернешься? - жестко спросил Арчи, прервав тяжелую паузу.

– Я вернусь другим человеком, - прозвучало в ответ, и это была правда: от прежнего Волчонка в Гельме ничего не осталось.

Но Арчи безжалостно произнес не менее очевидную истину:

– Ты вернешься чужим для всего Севира. Чужим еще потому, что слишком много узнал за время своих скитаний. Этого тебе не простят!

– Знаю… - как эхо откликнулся Гельм. - Но это ничего не меняет. Если я не нужен Севиру, то он нужен мне…

– Зачем?! - не спросил - взмолился мальчик. Слезы дрожали в его глазах.

– Там мой дом, - тихо произнес Гельм, и теперь эти слова звучали как заклинание.

Он сам старался убедить себя в этом, чувствуя, что окончательно запутался, но упрямо не желая признать свое поражение. В самом деле, простят ли ему то, что он остался в живых и обязан спасением торам, побывал на Земле и успел ее полюбить, нашел друзей, которых должен считать врагами?! Что связывает его с Севиром? Тоска по казарме? Единственная нить оборвалась с гибелью Лурга. А он пытается ее соединить, хотя кому это нужно, если о нем забыли, да и не помнили никогда? Стоит ли гоняться за призраком, зная, что прошлое ушло безвозвратно, а будущее решается здесь, сейчас, и каким оно будет - ему выбирать. Земля или Севир? Здесь его приняли как своего. Зачем же сопротивляться, бороться с самим собой и дразнить усталого Берга, который, в сущности, не так уж виноват? Что с того, что солнце здесь золотое? Можно надевать зеленые очки. Можно совсем забыть о Севире. Все можно… Только что подумал бы Лург, прочитав подобные мысли?!

* * *

Бесконечно медленно тянулось время. Отпуск капитана подошел к концу, но его продлили еще на год, закрепив Рольфа в должности «няньки»: никто другой не решался взять на себя заботу о пленнике. У Арчи давно начались занятия, и он бывал дома только по вечерам. Родители его до сих пор не вернулись, увлеченные каким-то экспериментом, полагая, что сын - парень уже взрослый и без них не пропадет. В жизни Гельма никаких перемен не было.

Изредка до Земли долетали слухи о новых схватках с севирами. В такие дни юноша выглядел особенно мрачным, ожидая и страшась вызова к Бергу. Но его не тревожили больше, и постепенно он успокоился, во всяком случае, внешне. Никто не догадывался, как мучительно переживает он каждое известие о стычках с Серебряной Эскадрой, оплакивая в душе потери той и другой стороны. Как прекратить побоище, объяснить Севиру, что угрозы вторжения нет и кровь льется напрасно?! Отсюда, с Земли, его не услышат. Да и вне Земли никогда не воспримут всерьез. Но попытаться нужно. Бездействие невыносимо. Он не может больше ждать…

Однажды он не выдержал - напомнил о себе, явившись на прием к Президенту. Только Арчи знал об этом отчаянном шаге, штудировал вместе с другом законодательство, помогая обосновать требование о немедленном освобождении. Увы, разговора не получилось. Президент был вежлив, но холоден. А на резонный вопрос Гельма:

– Когда я могу вернуться домой? - отвечал доволь-. но резко:

– Как только кончится война.

– Значит, никогда, - подытожил пленник, чувствуя, как в груди закипает злость, но стараясь, чтобы ни один мускул не дрогнул в его лице.

Не дожидаясь ответа, повернулся и направился к выходу. Теперь он знал, что рассчитывать может только на себя, и принял решение о побеге.

Медленно, будто во сне, подходил он к дому. В душе было пусто, как в пересохшем колодце. Каждый шаг давался с трудом. Еще никогда эти стены не казались ему столь ненавистными. Раньше они излучали тепло, теперь в них не осталось даже надежды.

Хлопнула входная дверь: навстречу спешил неугомонный Арчи.

– Ну как, Гельм? Тебя отпускают? - выпалил с ходу и замер, угадав ответ по его лицу.

– Когда закончится война, - Гельм усмехнулся с горечью, устало опустился прямо в траву.

Арчи стоял рядом, кусая губы.

– Как же так? Это не по закону! - прошептал, вспыхнув до корней волос от стыда или от возмущения.

– Зато по праву сильного, - мрачно заметил Гельм и надолго умолк, совершенно забыв об Арчи. Жевал сухую травинку и думал о чем-то своем.

– И что же теперь? - выждав немного, решился спросить мальчик. В голосе его звучала растерянность. Он искренне сочувствовал другу, но утешить его не мог.

– Не знаю. - Гельм снова помолчал, потом спросил глухо, глядя куда-то в сторону: - Ты бы хотел мне помочь?

– Не задавай глупых вопросов! - обиделся Арчи.

С той минуты, когда он понял, что пленника все равно не удержать, как бы ему ни хотелось, разногласия их кончились и ребята стали действовать заодно, как два заговорщика.

Гельм улыбнулся, взъерошил рукой волосы. Более верного союзника ему не найти. Придется раскрыть карты…

– Мне нужен катер, желательно небольшой. Ты не знаешь, как его достать?

Глаза паренька удивленно расширились: этого он не ожидал. Несколько мгновений молчал в нерешительности, усердно подбирая слова, чтобы отговорить от дерзкой затеи.

– Это не выход, Гельм, - вымолвил наконец чуть слышно, обращаясь к здравому смыслу. - На нем далеко не уйти…

– Не лучший выход, ты хочешь сказать, - печально откликнулся пленник. - Согласен. Но другого у меня нет.

Арчи отвел взгляд. Он понимал, что спорить бесполезно. Быть может, для Гельма это и в самом деле единственный шанс, последняя его надежда.

– Я знаю, где найти катер, - твердо сказал он. - Но послушай! Не на нем же ты собрался лететь до Севира?!

– Конечно, нет, - Гельм улыбнулся его наивности. - Мне нужно попасть на космодром внешней базы, там я проникну на звездолет с рейсом к одной из планет Союза. Доберусь до места и потребую передать меня Галактическому патрулю. А уж он-то обязан доставить меня на Севир…

– Но если тебя обнаружат раньше времени? - засомневался недоверчивый Арчи.

– Что-нибудь придумаю, - беззаботно ответил Гельм, как мальчишка, радуясь удачному плану.

– Вот что, - немного подумав, сказал Арчи. - Угонять катер не следует: его могут перехватить по дороге. Поднимут тревогу, сообщат на базу и встретят тебя там. Еще хуже, если не хватит топлива. Нужно действовать по-другому. Проще всего купить билет и вылететь пассажирским рейсом. На Юпитер, к примеру, - с улыбкой добавил он, - навестить любимых родителей. Никому и в голову не придет проверять твое имя. А по билету ты будешь Арчибальд Корн!

– Тебе же голову оторвут за такие дела! - воскликнул Гельм, сразу оценив блестящую идею. - И капитана подставлять не хочется, - сказал смущенно, чувствуя, что если перед кем и виноват, так это перед Рольфом.

– За меня не волнуйся. Самое большее - уши надерут, - небрежно отмахнулся Арчи. - А дед… - мальчишка вдруг помрачнел и нахмурился. - Он, конечно, за тебя отвечает. Его и разжаловать могут, и вовсе на Землю списать. Но тут уж ничего не поделаешь. Либо ты бежишь, либо остаешься. Решай сам…

Гельм отвернулся, кусая губы. Все его планы рухнули под тяжестью этих слов. Он не мог, не хотел подводить капитана. И выдавил из себя, как стон:

– Пока остаюсь…

Он не отказывался от побега, а лишь откладывал его на неопределенный срок - до той минуты, когда произойдет нечто, делающее этот шаг неизбежным. Что именно, он не знал. Но знал, что рано или поздно это случится.

* * *

Случилось. Вскоре после Нового года. Для Гельма это была вторая зима на Земле - с трескучими морозами, сугробами по колено и жарким огнем в камине, с ледяными узорами на стекле. Он успел полюбить холодное очарование Севера и отправлялся в южное полушарие лишь для того, чтобы окунуться в теплое море, без которого тосковал. А потом сразу назад - к лыжам, конькам, снежным бабам, катаньям с гор и прочим забавам, в которые втягивал его неутомимый Арчи.

Две недели каникул пролетели как один день. На следующее утро у Арчи начинались занятия, и, решив пораньше лечь спать, он отправился в свою комнату. Гельм остался один сидеть у камина, задумчиво глядя на огонь. Сердце сжималось от смутных предчувствий, томительных и тревожных. Он не слышал, как отворилась дверь и в гостиную вошел капитан. И вздрогнул невольно, когда совсем близко зазвучал его голос:

– Мы давно с тобой не говорили, мальчик. Ты больше общаешься с Арчи и, похоже, избегаешь меня. Конечно, он ближе тебе по возрасту, вам легче понять друг друга. Я рад, что вы подружились. Но бывают в жизни минуты, когда нужен совет старшего. Я думаю, что сейчас именно такая минута. Может быть, я не прав? - пристально и печально он смотрел на опущенную голову Гельма, зная что-то такое, чего тот пока еще не знал, но, несомненно, почувствовал.

– Простите, капитан, - он старался говорить бесстрастно, не выдавая своего волнения. - Я всегда с благодарностью и почтением приму совет, который вы изволите мне дать. Не понимаю только, чем сегодняшний вечер отличается от любого другого… Разве что-нибудь произошло?

– Да, тебе ведь ничего не известно, - рассеянно заметил Рольф. - По каналу новостей только что сообщили: на Деймос доставлен корабль вашей эскадры, захваченный в последнем бою. Полагаю, что на этот раз встречи с Бергом не избежать.

– Зачем я ему? - юноша заметно побледнел, но вовсе не из страха перед Бергом, как могло показаться капитану.

– Чтобы узнать характеристики корабля и как им управлять. Наши системы сильно различаются, и на изучение уйдет много времени. Ты мог бы облегчить задачу…

– А экипаж? Неужели никого не осталось? - возбужденно спрашивал Гельм, пропустив мимо ушей последние слова. Он хотел знать, появились ли на Земле новые пленные. - Не может быть, чтобы все погибли, если корабль уцелел! - помимо воли в голосе его послышалось отчаяние.

– Люди успели уйти на спасательном шлюпе, - успокоил его Рольф. - Когда десантники брали корабль на буксир, он был уже пуст.

– Севиры не бросают свои корабли, капитан, - с сомнением заметил Гельм.

– Диктор говорил: отказали два двигателя. У экипажа не было выхода. Разве что сдаться в плен.

– Как же ваши их упустили? - с горькой усмешкой спросил Гельм.

– Не в правилах землян расстреливать спасательные шлюпы, - задетый его вызывающим тоном, ответил капитан. - Пора бы тебе запомнить!

– Непременно запомню, - пообещал пленник. - Когда я должен отправиться к Бергу? Вы ведь хотели посоветовать мне не упрямиться? Я правильно понял? - и закончил, не дожидаясь ответа: - Я последую вашему совету, капитан.

– Только не делай глупостей, - его внезапная сговорчивость не на шутку встревожила Рольфа. Впрочем, о намерениях Гельма он мог лишь догадываться.

– Постараюсь, - юноша печально улыбнулся. Он знал, что видит капитана в последний раз. Все решится сегодня ночью. Подобный шанс упускать нельзя: второго уже не будет. - Спокойной ночи, капитан, - сказал, поднявшись с кресла. - Надеюсь, Берг позвонит не раньше утра.

– Он не слишком деликатен, но до рассвета подождет, - откликнулся Рольф и добавил мягко: - Постарайся заснуть. Завтра будет тяжелый день…

– Спасибо вам, капитан… За то, что предупредили. И простите меня… за грубость. За все… простите, - тихо сказал юноша и, повторив бодро: - Спокойной ночи! - отправился к себе в комнату.

* * *

Через десять минут, одетый в свой комбинезон, со складным дельтапланом за спиной, он заглянул к Арчи.

– Я пришел попрощаться, - шепнул, присев на угол кровати. - Ухожу…

– Прямо сейчас? - мальчишка протирал заспанные глаза, не понимая, к чему такая спешка.

– Ждать больше нельзя. На Деймос доставлен трофей - крейсер нашей эскадры. Я должен быть там раньше Берга.

– Хочешь лететь на нем? - услышал в ответ изумленный возглас.

– Если хотя бы один двигатель исправен, я сумею поднять корабль, - он и сам удивлялся своей решимости.

– Может, все-таки передумаешь? Слишком опасно… - все прежние сомнения проснулись в душе Арчи, он испугался всерьез.

– Утром меня отправят туда под конвоем. Для консультации… Тогда уже не вырваться, - угрюмо ответил Гельм.

– Откуда ты это знаешь? - голос мальчишки сорвался.

– Капитан рассказал…

– А если тебя поймают? Собьют по дороге?! Ведь ты не просто бежишь - угоняешь военный крейсер! Пока не поздно, остановись! - Арчи колотил нервный озноб.

– Давай не будем об этом снова, - попросил Гельм и, видя, как парнишка опустил голову, мягко потрепал его по плечу. - Не грусти без меня, ладно? И не хорони раньше времени… А я тебе обещаю: даже если будет погоня, ответного огня не открывать. Воевать я ни с кем не собираюсь. Мне просто нужно домой… Да, вот еще что, - он вынул из нагрудного кармана сложенный вдвое листок бумаги. - Когда все кончится, передай деду мое письмо. Скажешь, что нашел в комнате. Это на тот случай, если из-за меня у него будут неприятности. Я пишу, что капитан не виноват, он ни о чем не догадывался. Надеюсь, этого достаточно, чтобы его оправдать…

– Не знаю… Не уверен… Но все равно передам. Удачи тебе, Гельм! - прошептал мальчик. Губы его дрожали.

– Ну-ну, дружище, только без слез! Когда-нибудь ты станешь послом Земли на Севире… Прощай! - и, крепко пожав его холодные пальцы, он выскользнул за дверь.

Арчи, уткнувшись в подушку, беззвучно плакал.

Стараясь не шуметь, Гельм вернулся в свою комнату, распахнул окно. Снег и ветер ворвались в дом. Встав на подоконник, он слегка оттолкнулся и прыгнул, чувствуя, как за спиной раскрываются прозрачные крылья. Поток восходящего воздуха подхватил дельтаплан, поднял над верхушками деревьев. Скорректировав движение, Гельм повернул в сторону поля - туда, где находилась кабина мгновенной транспортировки. Очень скоро он уже набирал нужный код, и редкие снежинки таяли в его волосах.

«Вот бы удивился Берг, увидев меня здесь, - подумал он и, открыв тяжелую металлическую дверь, вышел в знакомый коридор «дома на острове». - Главное, чтобы не заметили раньше времени. Если сработает сигнализация, я пропал…»

Ковровая дорожка смягчала звук шагов, но он знал, что сотни скрытых видеокамер следят за ним, и старался держаться как можно непринужденнее, чтобы не дать заподозрить в себе чужака. Он рассчитывал на то, что его здесь не ждут, а охранять дом от своих никому не придет в голову. Ему же требовалось только одно - добраться до посадочной площадки. Если капитан прав, там уже стоит катер, на котором Берг собрался лететь на Деймос, прихватив Гельма с собой. Только он, Гельм, предпочитает лететь в одиночестве, о чем Бергу предстоит узнать в самое ближайшее время.

То ли здание охранялось не так тщательно, как представлялось Гельму, то ли ему в самом деле удалось обмануть бдительность наблюдателей, но в сад он вышел спокойно и беспрепятственно, прямо под тропические звезды, и быстро побежал вниз по лестнице, рискуя в темноте сломать себе шею. Впрочем, дорогу он помнил хорошо и до площадки добрался без приключений.

Катера там не было.

От этого удара Гельм оправился не сразу. Смотрел растерянно, не веря своим глазам, прощаясь с последней надеждой.

Вернуться назад тем же путем невозможно. Остаться здесь? Но рано или поздно его обнаружат и тогда придется объяснять, с какой целью он предпринял ночной визит. То-то позабавится Берг!… Пленник даже застонал от отчаяния и безысходности.

В чем же его ошибка? Он был абсолютно уверен, что катер находится здесь. Вот и сейчас сомневается в очевидном, не в силах отказаться от идеи, в которой сам себя убедил. Катер должен быть где-то рядом! Чутье не могло его обмануть…

Мысль о подземном ангаре пришла внезапно. Он вспомнил, как выглядит фасад дома и где скрываются остальные его этажи, и понял, что разгадка найдена. Только что это ему дает? Чтобы войти в дверь, надо знать, где она находится, и иметь ключ от замка. А он не имеет ни ключа, ни самой двери. И едва ли сможет их отыскать до того, как взойдет солнце…

Яркий свет внезапно ударил в глаза. Не успев ничего понять, ослепленный Гельм нырнул в заросли и затаился. Несколько минут ждал, пока восстановится зрение, потом осторожно выглянул. Дорожка, ведущая к дому, мягко светилась, а только что темная, пустая площадка засияла сигнальными огнями. Скоро послышался шум двигателей: небольшой катер заходил на посадку.

Гельм вздохнул с облегчением. «Все ясно: вернулся с заправочной станции, - устало подумал он. - К утру им нужен полный запас топлива. Как же я раньше не догадался!…» Теперь ему оставалось только ждать.

Катер сел. Из него вышли двое в комбинезонах и, о чем-то переговариваясь, направились к дому. Минут через десять дорожка и сигнальные огни погасли и все опять погрузилось во тьму. Дрожа от нетерпения, Гельм выбрался из укрытия и побежал к катеру. Больше всего он боялся, что не сможет попасть внутрь. К счастью, люк оказался незаперт. Поразительная беспечность экипажа, зато для беглеца - редкое везение!

Пройдя через пассажирский салон в кабину пилота, юноша взволнованно огляделся. Справится ли он с незнакомой техникой? Осваивать придется на ходу… Впрочем, как и все на Земле, катер должен быть прост в управлении.

Гельм облачился в стоявший тут же скафандр и опустился в пилотское кресло, пристегнул ремни. Пульт мерцал перед ним разноцветными огнями, словно дразня и приглашая к поединку. Беглец стиснул зубы и властно положил руку на серебристый рычаг.

– Автопилот ждет команды, - раздался из динамиков металлический голос.

Гельм с трудом перевел дух.

– Задраить люки. Вертикальный взлет. Курс - Деймос. Скорость - предельная, - твердо отчеканил он, подумав, что такой простоты управления все же не ожидал. И улыбнулся, представив физиономии этих двоих, когда они вернутся к тому месту, где оставили катер.

Он знал, что до победы еще далеко, но чувствовал себя почти свободным. Но стоило ему бросить случайный взгляд в иллюминатор - на удаляющуюся поверхность Земли, и комок подкатил к горлу. Он покидал ее навсегда, еще не успев осознать, как велика потеря. А где-то внизу звучал орган, прощаясь с ним печально и строго. Впрочем, это ему только казалось. Музыку он слышал в себе самом…

* * *

Рольф проснулся от надрывного звонка в кабинете. Несмотря на раннее время, кто-то настойчиво вызывал его на связь.

Торопливо накинув халат, он вышел из спальни и спустился вниз, уже предчувствуя недобрые вести.

Включил экран - и невольно вздрогнул, увидев искаженное от ярости лицо Берга. Начальник секретной службы явно был не в себе.

– Где Гельм? Где этот гаденыш?! - вместо приветствия заорал он.

Капитан, не привыкший к подобному обращению, начал медленно свирепеть.

– Перестаньте кричать! Он спит у себя в комнате, - сказал хрипло, сквозь зубы.

И Берг, обескураженный этим ответом, сразу понизил голос.

– Не думаю, что вы его там найдете, - устало заметил он. - Можете убедиться сами. Я подожду…

Рольф машинально шагнул к двери. Уже на пороге оглянулся.

– Может, вы все-таки скажете, в чем дело? - спросил довольно мрачно.

Берг покачал головой.

– Сначала вы проверите, дома он или нет. Впрочем, я не сомневаюсь в результате. Возвращайтесь скорее. Нам нужно поговорить…

Капитан молча вышел из кабинета.

…Он вернулся минут через десять в полной растерянности, обыскав весь дом. Гельма нигде не было. Окно его комнаты оказалось открытым настежь, на ковер намело много снега…

Рольф бросился прямо к экрану:

– Где он? Вы что-то знаете? Говорите!… Берг криво усмехнулся.

– Сегодня ночью от штаб-квартиры на острове угнали патрульный катер. Кто, по-вашему, и зачем мог это сделать? И куда он сейчас направляется? Что скажете, капитан?

Рольф глухо застонал, закрыв лицо руками.

– Это я… Я рассказал ему вчера про Деймос… Но кто же мог предполагать!… - прошептал он и замолчал на полуслове, видимо, не желая искать себе оправданий.

– Собирайтесь, - холодно сказал Берг. - Жду вас у себя - и сразу же вылетаем. Попробуем перехватить по дороге. Хотя чего уж там! - он сокрушенно махнул рукой. - У него пять часов форы… Пока на станции примут наш сигнал, он успеет прибыть на место. Охраны там никакой. И ни одного патруля на внутренней трассе… Будем надеяться, что крейсер взлететь не сможет. В противном случае его уничтожат на границе Системы: защитные установки настроены на распознание «чужака». Мы просто не успеем отменить программу…

– Я буду у вас через четверть часа, - выдавил из себя капитан и погасил экран связи.

Обо всем этом он знал не хуже Берга. Чтобы спасти мальчишку, надо было спешить.

* * *

Название второго спутника Марса - Деймос - по-гречески означало «ужас». Ничего такого ужасного в этой планетке не было. Карантинная станция и закрытый космодром для кораблей, вернувшихся из Дальнего Космоса, - вот все, что на ней располагалось. После полного карантина звездолеты обычно отбуксировались на Фобос, спутник побольше, название которого переводилось как «страх». Там велись ремонтные и заправочные работы и корабли оставались до следующего рейса, поджидая свои экипажи, проводившие отпуска на Земле. Обслуживающий персонал на обоих спутниках был невелик, проживал постоянно на Марсе, а к месту службы отправлялся только на время дежурства. Исключение составляли работники карантинной службы, которые перед тем, как покинуть станцию, сами вынуждены были проходить жесткий карантин. Их вахта продолжалась около полугода. Работа на быстро вращавшемся спутнике считалась монотонной и утомительной.

Появление на Деймосе трофейного корабля севиров внесло оживление в размеренную жизнь космопорта. Полученные в бою пробоины придавали неприятельскому крейсеру особенно зловещий вид, а захватившие его десантники расхаживали по станции гордо и независимо, чувствуя себя героями в глазах медперсонала и в первую очередь прекрасной его половины.

По правде говоря, крейсер, оставленный без присмотра на запасном причале, казался грудой металлолома, попавшей сюда по ошибке. Человек, хоть немного разбиравшийся в технике, с первого взгляда мог определить: это корыто больше не полетит. О ремонте не могло быть и речи. Впрочем, корабль нужен был для другого. Ждали специалистов с Земли - они осмотрят трофей, выявят уязвимые места, чтобы в дальнейшем наносить удары без промаха, точно в цель. Это позволит уменьшить собственные потери и быстрее покончить с Серебряной Эскадрой. Хватит сражаться вслепую! Пора положить конец этой войне!…

* * *

Гельм дважды пролетел над космопортом, выбирая место посадки. Он искал среди множества кораблей характерные очертания крейсера. Кровь пульсировала в висках. Нервное напряжение достигло предела… Но вот внизу мелькнул серебристый контур, и автопилот, получив приказ, резко пошел на снижение.

…О чем думал Гельм, стоя перед входным люком и не решаясь его открыть? О том, что один человек не справится с кораблем, в экипаже которого было двадцать семь астронавтов? Или о том, что корпус пробит во многих местах и теперь внутри вакуум, а запасы кислорода в скафандре почти на исходе? А может, о том, что два двигателя неисправны, а на запасном далеко не уйти? По уставу, корабль, который нельзя спасти, должен быть взорван, чтобы не достаться противнику. Капитан крейсера нарушил устав. Не успел? Или не сработала автоматика? Скорее всего последнее. А это значит, что корабль может взорваться в любую минуту, - стоит только дотронуться до пульта управления. И тогда - прощай, Деймос! Спутник разнесет в клочья… А земляне даже не подозревают, какую бомбу притащили с собой…

«Зачем ты здесь, Гельм? Ведь знал обо всем этом, не мог не знать! Только лгал самому себе, чтобы не было так страшно. А теперь отступать некуда. Поздно теперь отступать…»

Он шагнул на платформу подъемника, повернул до отказа рычаг - и через тридцать секунд оказался в темном чреве мертвого корабля. Ярко вспыхнул фонарь на шлеме скафандра, освещая длинный пустой коридор. Гельм медленно двинулся к командному отсеку, расположенному, как он знал, в носовой части. Мозг автоматически фиксировал размеры повреждений: энергии нет, аварийные системы отключены, задраенные отсеки придется открывать вручную. В машинное отделение лучше не заглядывать - там радиация. Главное - это добраться до пульта, отключить блок самоуничтожения. Все остальное - потом. Потом, если, конечно, придется, он выяснит, есть ли на складе запасы воздуха, воды и пищи; осталось ли топливо для последнего двигателя; работает ли система навигации. Потом он решит, как ему поступить… А пока нужно обезвредить эту гигантскую мину, и чем быстрее, тем лучше.

Наконец Гельм оказался перед дверью в отсек управления и с трепетом переступил порог… Рубка имела такой вид, словно в ней взорвалась шаровая молния. От экранов и пульта остались одни осколки, лужицы оплавленного металла, да кое-где еще торчали обугленные провода. У Гельма подкосились ноги. Его «единственный шанс» рассыпался, как карточный домик. Никуда он теперь не улетит. Экипаж на прощание сыграл забавную шутку - уничтожил память и мозг корабля, центр управления всеми его системами, и мощный крейсер превратился в пустую консервную банку, которую можно было уже не взрывать. Все-таки он выполнил Устав Эскадры, этот неизвестный капитан, хотя едва ли ему удастся избежать трибунала после возвращения на Севир. Сбежав с «поля битвы» на спасательном шлюпе, он нарушил главную заповедь Звездных Волков - никогда не отступать…

Взглянув в последний раз на то, что осталось от рубки, Гельм повернулся и медленно побрел к выходу. «Все кончено… Здесь больше нечего делать», - подумал отрешенно, почти бесстрастно. Куда податься теперь? На Землю возврата не было - Берг сразу посадит его под замок. На Марс? Там тоже не спрячешься. Да он и не намерен скрываться. Он намерен бежать, чего бы это ни стоило! С крейсером не получилось, но есть и другие возможности. Разве мало вокруг кораблей, готовых к отлету? Нужно только попасть на один из них…

Выйдя из крейсера, Гельм вернулся туда, где оставил катер, чтобы пополнить запас кислорода в скафандре перед «последним броском». Не успел он закончить, как в кабине пилота замигал сигнал экстренной связи - шла прямая передача с Земли.

– Всем, всем, всем! - встревоженный женский голос оповещал внешние станции и патрульные службы. - Из штаб-квартиры Агентства по Безопасности угнан катер с бортовым номером 33. По имеющимся данным, угонщик взял курс на Деймос. Его цель - захватить трофейный крейсер и вывести его за пределы Солнечной Системы. В случае неудачи возможна попытка проникнуть на любой корабль, готовый к Дальнему Рейсу. Преступника необходимо задержать! Его приметы: на вид около двадцати лет, рост 195, телосложения стройного, волосы пепельно-серые, глаза серые с характерным отливом. При задержании оружие применять не рекомендуется. Повторяю…

Не дослушав до конца, Гельм выключил рацию.

«Ну вот, охота началась, - устало подумал он. - Меня объявили преступником, а это уже серьезно. Нужно немедленно уходить. С минуты на минуту сюда примчатся со станции, увидят катер и поймут, что я где-то рядом. Сначала они станут обыскивать этот гроб, - он мельком взглянул на разбитый крейсер, - потом оцепят весь космодром и начнут обшаривать метр за метром. Я должен их опередить. Быть может, еще не поздно», - и, выскочив из катера, он быстрым, но размеренным шагом направился в сторону основного причала.

Однако минуту спустя он понял, что поверхность Деймоса не подходит для прогулок пешком. Магнитные ботинки скафандра не позволяли ему унестись в открытый космос, но при этом сильно замедляли движения. Путь до крейсера и обратно он проделал сравнительно легко, потому что расстояние было незначительным. А теперь ему предстояла дорога через весь космодром по абсолютно голому месту на виду у всей станции. Так он далеко не убежит… Его догонят сразу, как только заметят: где уж ему тягаться со скоростными мобилями!

Придя к такому выводу, Гельм остановился и начал внимательно изучать щиток управления, закрепленный на поясе справа: должно же что-то в устройстве скафандра быть предусмотрено для подобных случаев. По идее, на борту патрульного катера все оборудование - универсальное. Только надо знать, как им пользоваться, и не нажимать все кнопки подряд: обычно такие эксперименты плохо кончаются.

Гельм колебался. Инструкции, разумеется, не было, обращаться со щитком управления он не умел, а времени оставалось все меньше. Нужно выбирать - пойти на смертельный риск или признать свое поражение, смириться и сдаться.

Сдаваться он не хотел. И поступил так, как уже поступал не однажды, столкнувшись с незнакомой ему техникой землян: нажал на первую кнопку в ряду и стал ждать, что за этим последует.

Ждать пришлось недолго. Оказалось, что на спине скафандра закреплен реактивный двигатель, и, то ли по чистой случайности, то ли в силу необычайного везения, Гельм включил именно его. И помчался вперед с невероятной скоростью, едва успев развернуться в нужном направлении. Теперь оставалось выяснить, как включается торможение, и сделать это как можно быстрее, пока не врезался в какой-нибудь звездолет или в саму станцию… Ощупью, на полном ходу, он нажал вторую по счету кнопку - и вновь ему повезло. Движение скафандра замедлилось, потом прекратилось вовсе. Гельм стоял в десяти метрах от огромного корабля, о который - опоздай он всего на мгновение - был бы расплющен в лепешку. Фортуна явно к нему благоволила, по крайней мере, сегодня… Он внезапно поверил, что сумеет проникнуть внутрь так же легко, и, не зная, что это за корабль и куда он намерен держать курс, шагнул прямо к внешнему люку.

* * *

В который раз поразила его доверчивая беспечность землян: он вошел в звездолет беспрепятственно, как будто это был прогулочный катер где-нибудь на Земле, у речного причала. Корабль был готов к полету, но экипаж еще не прибыл, и Гельм мог спокойно подыскивать себе убежище без малейшего риска наткнуться на кого-нибудь из людей. Наверное, он сумел бы угнать и этот корабль, как раньше угнал катер, но вовремя сообразил, что один не справится с управлением.

Да если бы и справился, приводить на Севир чужой звездолет - это, пожалуй, слишком! Еще два года назад он назвал бы подобный поступок подвигом, но теперь - иное дело. Он не стал помогать землянам против Севи-ра, потому что это - предательство. Но и Севир в этой войне не дождется от него помощи, во всяком случае, такой. Дать одному из противников дополнительное оружие против другого и нарушить равновесие сил - не тот способ, каким можно остановить резню. А он, Гельм, стремится именно к этому, хотя и сознает, что едва ли способен осуществить задуманное. Он ввязался в большую игру, которая ему не по силам. Что может Волчонок, который никогда не станет Волком, - Волчонок, который дал себя приручить? И убежал из клетки только затем, чтобы сказать другим Волкам, что в клетке было не так уж плохо?… Кто поверит ему в волчьей стае? Не разорвут ли в клочья за такие слова? Куда и зачем он бежит, повинуясь голосу крови? И кто он теперь, если никогда уже не будет прежним, - не может и не хочет быть?…

Гельм осматривал корабль без суеты, деловито и сосредоточенно. Он должен выбрать такое укрытие, где его найдут не скоро и где сам он сможет оставаться длительное время без опасности для себя. Укрытие, где достаточно воздуха, есть запасы воды и пищи, поддерживается нормальная температура и давление. И еще - туда не должны заглядывать земляне. Только одно место на звездолете отвечало этим условиям - спасательный шлюп. Именно в нем решил спрятаться Гельм: здесь было все необходимое для жизни, собранное на случай аварии, но, пока аварии нет, никто сюда не полезет. Аварийный запас рассчитан на весь экипаж, и один человек сумеет продержаться довольно долго. Главное - не дать обнаружить себя до отлета и убраться подальше от Земли.

Гельм не знал о приказе Берга: «Пока беглеца не поймают, ни один звездолет не покинет Деймос».

* * *

Как только Берг вместе с Рольфом прибыл на станцию, ему доложили, что катер обнаружен, но угонщика найти пока не удалось.

– Ищите! - отрезал Берг и мрачно взглянул на старого капитана.

Нет, он вовсе не считал, что Рольф виноват в случившемся: наивный мечтатель, какой с него спрос! Винил скорее себя. Катер увели прямо от его резиденции, что не слишком лестно характеризует главу секретного ведомства: охрана поставлена слабо, персонал не готов к нештатным ситуациям. Нечего сказать, достойный финал безупречной службы! Мальчишка-севир всех обставил. И если теперь ему удастся уйти… Но нет, это невозможно: все пути перекрыты. Рано или поздно его найдут, хотя повозиться придется - игра в прятки только начинается.

– Как вы думаете, капитан, почему он от вас сбежал? - спросил не без злорадства, срывая на Рольфе свое раздражение. - Вы ведь на него надышаться не могли… Верно говорят: «Как волка ни корми, все равно в лес смотрит». Севир, он и есть севир!

– Он не от меня - от себя сбежал, - глухим голосом ответил капитан. - Не будь крейсера, нашлось бы что-то другое. Еще не землянин, но уже не севир, - не каждый такое выдержит. Если бы он мог выбирать, то скорее всего остался бы. Мы сами толкнули его к побегу, когда лишили выбора. Он совершил это в знак протеста, утверждая за собой право на собственное решение. И теперь пойдет до конца, потому что не видит другого выхода…

– А вы, оказывается, психолог, капитан, - криво усмехнулся Берг. - Чем скорее мы его найдем, тем лучше. Пока он не успел наделать новых глупостей… Не забывайте, Рольф, что его учили убивать.

– Я знаю Гельма. Он убивать не станет. Он помнит, кому обязан жизнью, - тихо возразил капитан.

– Не обольщайтесь! Ваш питомец еще покажет, на что он способен. И, видимо, очень скоро…

– Как вы собираетесь с ним поступить? - волнуясь, спросил Рольф.

Он понимал, что при любом исходе поисков вернется домой один, но продолжал цепляться за слабую надежду.

– Как с военнопленным, капитан. Сюсюканий больше не будет, - сказал, как отрубил, шеф разведки.

И надежда угасла уже окончательно.

– Где тут у вас план космодрома? - спросил Берг у начальника станции и проследовал за ним к экрану главного компьютера.

Сзади подавленно шел Рольф.

* * *

Убежище Гельма Берг вычислил быстро и безошибочно, как и полагалось специалисту его профиля.

– На крейсере его нет, это уже проверено, - вслух рассуждал он, разглядывая подробную схему со множеством обозначений. - Но катер стоит рядом. Значит, мальчишка успел здесь побывать и убедился, что корабль не взлетит. Теперь его нужно искать на одном из наших звездолетов. Их на Деймосе семь. Три с экипажем: туда он не мог попасть незаметно. Остаются еще четыре. Два из них по другую сторону станции, и, чтобы добраться туда от катера, нужно пройти через весь космодром. Для беглеца, которого ищут, это безумие. Человек на открытой площадке, освещенной прожекторами, виден издалека. Его бы давно обнаружили… Эти тоже отпадают. Итак, остается всего два. Оба сравнительно близко от трофейного крейсера, на дальних, затемненных причалах. С какого из них начать? И в каком отсеке корабля он может скрываться? Командирская рубка или каюты? Исключено. Машинное отделение? Реактор? Гельм не самоубийца. Склад с продовольствием? Только сумасшедший полезет в холодильную камеру. Вычислительный центр? Кают-компания? Что ему там делать - ждать, пока появится экипаж, и вежливо с ним поздороваться?! Остаются десантные катера и спасательные шлюпы. Но катер не приспособлен к долгому пребыванию людей. Зато шлюп - совершенно автономная система. Если парень что-то соображает, он прячется именно там… Вот что, - Берг повернулся к операторам, ожидавшим его распоряжений. - Через канал экстренной связи подключитесь к спасательным шлюпам на «Сапфире» и «Дионе» - я хочу видеть, что происходит внутри. Только так, чтобы меня оттуда не было видно. Выполняйте!

Он не сомневался в успехе и все же невольно вздрогнул, когда на экране возникло лицо Гельма, погруженного в неведомые мысли, еще не подозревающего о своем поражении.

– Попался, разбойник, - с явным облегчением вздохнул Берг и приказал немедленно оцепить «Диону», на борту которой скрывается беглец.

Вытаскивать севира из шлюпа он отправился сам.

* * *

Гельм действительно не догадывался, что обнаружен, но отдавал себе отчет в том, что когда-нибудь это должно случиться. И в то самое время, когда Берг, Рольф и другие спешили к кораблю, разрабатывал тактику действий на случай, если его убежище будет раскрыто. Для начала он решил включить экраны внешнего обзора, чтобы не быть застигнутым врасплох, когда в отсек кто-то войдет. К счастью, инструкция по управлению шлюпом входила в список предметов, необходимых на борту, и Гельм разобрался в ней довольно быстро. Оказалось, что справиться с судном может даже ребенок. Что же тогда говорить о нем, ученике самого Лурга? Только бы удалось выбраться за пределы Солнечной Системы, а там он сумеет долететь до своих, - теперь он и сам в это верил.

Экраны зафиксировали снаружи какое-то движение. Дверь, ведущая в отсек, медленно поползла в сторону. В открывшемся проеме показались люди. Много людей. А впереди - Гельм узнал его даже в скафандре - стоял торжествующий Берг.

– Вылезай, Гельм. Побегал и хватит…

Севир вздрогнул, услышав его насмешливый голос внутри кабины пилота, и не сразу понял, что доносится он из динамиков, закрепленных над пультом. Выходит, пока шлюп не отделился от звездолета, между ними установлена связь, подключиться к которой можно из любого места на корабле. А чтобы оттуда услышали его, Гельма, достаточно включить микрофон. Этого он, конечно, предвидеть не мог. Хорошо еще, если нет блока дистанционного управления, при помощи которого Берг блокирует любые его действия. А если подобный блок существует? Что стоят тогда задраенные люки, за которыми он укрылся?!

– Гельм, я знаю, что ты здесь, - продолжал говорить Берг. - Лучше выходи добровольно, пока мы не вскрыли шлюп, как консервную банку. Не заставляй нас ломать добротную вещь…

«Значит, дистанционного управления у них нет», - понял беглец и, мрачно улыбнувшись, включил микрофон. Голос его гулко разнесся по всему кораблю. Наступила минута решающей схватки.

– Рано радуетесь, Берг, - спокойно заметил он, наблюдая за знакомой фигурой в дверном проеме. - С вашей стороны довольно неосторожно приблизиться к шлюпу, зная, что я здесь. Я могу запустить двигатель…

При этих словах Берг и его спутники невольно попятились назад: кому охота сгореть в пламени дюзов?!

– Щенок! Ты сам подписываешь себе приговор!… Мы все равно достанем тебя оттуда, как бы ты ни сопротивлялся! - Берг теперь не говорил, а рычал, не скрывая своей ярости.

Но севир только засмеялся в ответ:

– Убирайтесь отсюда, Берг, и людей уводите. Даю вам две минуты, чтобы добежать до выхода…

Повторять свое предупреждение ему не пришлось: уже через минуту в отсеке никого не было. Штурм был отбит, но предстояло выдержать осаду.

* * *

Земляне собрались в капитанской рубке. Отсюда, как и со станции, можно было наблюдать за тем, что происходит внутри шлюпа. Только что это им давало? Лицо севира казалось непроницаемым, и никто не сумел бы определить, что творится в его душе. Никто, кроме…

Берг отвернулся от экрана, поискал кого-то глазами.

– Теперь ваша очередь, Рольф, - холодно сказал он. - Поговорите с ним. Вы ведь этого хотели… Может, в самом деле послушает, - и нажал какую-то кнопку, превращая видеосвязь в двустороннюю, чтобы там, на шлюпе, беглец увидел лицо капитана.

Он увидел и, кажется, слегка побледнел, но вйешне остался спокойным.

– Гельм, - дрогнувшим голосом глухо позвал Рольф. - Ты меня слышишь, Гельм? Не молчи… - почему-то ему было трудно смотреть в ледяные глаза севира.

– Я слышу, - прозвучало в ответ - тихо, как стон или вздох, может быть, как раскаяние. Во всяком случае, понят он был именно так.

– Слава Богу! - невольно вырвалось у капитана. - Перестань дурить, мальчик. Выходи и скажи спасибо, что тебя перехватили по дороге. Далеко бы ты улетел на таком корыте! И потом, - он натянуто улыбнулся, - прежде чем залезать в звездолет, не мешало бы выяснить, куда он направляется. Боюсь, что с «Дионой» тебе не по пути…

Долгое молчание было ему ответом. Казалось, Гельм тщательно взвешивал каждое слово, прежде чем произнести его вслух. Наконец он заговорил, и на этот раз голос его был совершенно бесстрастен:

– Вы напрасно прилетели сюда, капитан. Ваше вмешательство ничего не изменит. На Землю я не вернусь. И вырвусь из плена, даже если это будет стоить мне жизни.

– Интересно, как ты это сделаешь? - вмешавшись в разговор, с издевкой спросил Берг и успел заметить, как в глазах севира вспыхнул холодный огонь.

– Очень просто, - последовал невозмутимый ответ. - Я включу на шлюпе блок самоуничтожения. Взрыв разнесет звездолет вместе с реактором, а следом за ним станцию, космодром, другие корабли и весь Деймос.

Мертвенная бледность разлилась по лицам присутствующих. Угроза была слишком серьезной. И севир, загнанный в угол, способен ее выполнить. Если все это, конечно, не блеф.

Капитан снова шагнул к экрану.

– Я знаю тебя, Гельм, - сказал он, как мог спокойно. - На станции много людей. Ты не сделаешь этого…

На мгновение ему показалось, что пленник заколебался. Но только на мгновение.

– Мне очень жаль, капитан, - твердо сказал он, - но у меня нет выбора. Если мои требования не будут выполнены, я это сделаю.

– Несмотря на то, что здесь находится Рольф? - быстро спросил Берг. Вопрос прозвучал как пощечина, как удар хлыстом.

–Да!

Гельм не выдержал и сорвался на крик. Ему было стыдно за эту ложь, все в нем протестовало против нее, но он решил бороться до конца, пока хватит на это сил. Он угрожал, зная, что никогда не выполнит своей угрозы. Если бы здесь не было Рольфа, ему бы не было так тяжело. Но теперь это уже не имело значения. Он поставил на карту слишком многое, чтобы сейчас отступить.

Шеф разведки коротко рассмеялся и повернулся к смущенному капитану.

– Ну вот, старый идеалист, Волчонок показал свои зубы. Отблагодарил вас за все заботы сразу. Умиляйтесь теперь сколько душе угодно… А я буду выяснять, чего он добивается. Рисковать людьми мы не имеем права - слишком решительный у мальчишки вид. - И спросил у пленника с кислой улыбкой и плохо скрываемой ненавистью: - Ну, змееныш, чего же ты хочешь?

– Свободы, Берг. Всего лишь свободы и возможности вернуться домой, - хладнокровно ответил Гельм, внезапно осознав, что первый раунд все-таки выиграл, но не чувствуя от этого ни радости, ни облегчения.

– И как ты намерен это осуществить? Как ты это себе представляешь? - Берг явно оставлял за собой право поторговаться, стараясь выиграть время.

Но севир смотрел на него с экрана пристально, не мигая, как будто видел насквозь.

– Ровно через час вы соберете экипаж и дадите команду на вылет. Звездолет полетит туда, куда я скажу. Не пытайтесь организовать погоню - в противном случае я взорву корабль.

– Но… экипаж «Дионы» сейчас на Земле, - даже шеф разведки не ожидал от Гельма подобной наглости.

– Вы подберете его из тех людей, которые находятся здесь. Надеюсь, карантинная служба не будет возражать, - пленник улыбнулся одними губами, и всем, кто видел его улыбку, стало не по себе.

– Гельм! Ты хочешь взять заложников и увести звездолет на Севир?! Подумай, что ты делаешь!… - это в конце концов не выдержал капитан.

Что-то дрогнуло в лице беглеца, но он тотчас справился с собой и заявил ледяным тоном:

– Я думаю, Берг, что командиром корабля следует назначить капитана Рольфа. Остальных - на его усмотрение…

Старый капитан смертельно побледнел и, не сказав ни слова, вышел из рубки. Он не верил своим ушам: неужели этот мальчик, которого он спас, к которому отнесся как к сыну, оказался неблагодарным чудовищем, лживым и лицемерным, подло обманувшим его доверие?! Это просто не укладывалось в сознании. Но другого объяснения происходящему не было. «Севир, он и есть севир», - вспомнились ему слова Берга, и он впервые пожалел о том, что принял участие в судьбе пленника.

Приведя в порядок расстроенные чувства, суровый и подтянутый, Рольф вернулся в рубку.

– Экипаж не нужен, - твердо сказал он, обращаясь не то к Бергу, не то к мерцающему на стене экрану. - Я сам поведу звездолет. Опыта у меня хватит, автоматика не подведет…

– Вы уверены, капитан, что один справитесь с этой махиной? - серьезно спросил глава секретного ведомства.

Горькая улыбка скользнула по губам Рольфа. Как будто это имеет значение! Сейчас главное убраться подальше от Деймоса, да так, чтобы на борту «Дионы» не осталось ни одного человека, кроме него и Гельма. Вот тогда и посмотрим, кто кого… Герой сопливый, террорист доморощенный!

– Я согласен, - после недолгих раздумий заявил Гельм, видя в этом решении единственную возможность остаться наедине с капитаном и объясниться с ним.

Он надеялся вымолить у старика прощение, хотя и понимал, что это нелегко. И - чего уж там скрывать! - рассчитывал на его помощь. «Главное теперь - вырваться из рук Берга, стать недосягаемым. Тогда можно будет сбросить с себя маску и признаться Рольфу, что все это было игрой, пожалуй, не слишком достойной, но необходимой в критическую минуту», - рассуждал он. О том, какие чувства должен испытывать капитан, принимающий его слова за чистую монету, Гельм не догадывался. Во всяком случае, не думал, что это так болезненно и серьезно и что главная схватка у него впереди.

* * *

– Всем покинуть корабль, - приказал Берг и первым двинулся к выходу из рубки. В дверях обернулся: - Проводите нас до люка, Рольф. Возможно, мы увидимся не скоро, - и вышел в коридор, дожидаясь, когда капитан последует за ним. - Вы, надеюсь, понимаете, что ни о каком полете к Севиру не может быть речи? - сурово спросил он, как только экран связи остался достаточно далеко, чтобы Гельм их не услышал. - На безопасном расстоянии от Деймоса вы отстрелите спасательный шлюп и вернетесь на звездолете обратно. Остальное мы берем на себя…

– Вы его убьете? - бледнея, спросил Рольф.

Как бы ни был он зол на мальчишку, но становиться соучастником расправы - это, пожалуй, слишком.

– Нет, - шеф разведки досадливо поморщился. - С чего вы взяли? Он нужен живым - хотя бы для того, чтобы предстать перед военным судом. И неужели вы думаете, что, зная вашу к нему привязанность, я впутал бы вас в это дело? Успокойтесь, никто его не тронет. Просто в открытом космосе взять его легче, чем здесь, и риска почти никакого. Зажмем в клещи двумя катерами и отбуксируем, куда надо… Тем более что блока самоуничтожения на спасательных шлюпах нет, - он коротко рассмеялся.

– То есть как это - нет? - растерянно выдавил из себя капитан.

– Нет и все. Блефует мальчишка. На испуг берет… А вы поверили? - насмешливо улыбнулся Берг. - Это при вашем-то опыте и знании техники?!

– Но ведь и вы… - от изумления капитан не находил слов.

– Я ему подыгрывал. Хотел узнать, далеко ли он зайдет в своих угрозах. Реальной из них была только одна - запустить двигатель, когда мы стояли в отсеке. Поэтому и захватить его здесь труднее, чем в космосе. А на орбите мы возьмем его на абордаж, и он даже пикнуть не успеет…

– Значит, это просто ловушка? И вместо приманки - я, потому что он мне доверяет? - с горечью подытожил Рольф.

– Он выбрал вас сам, - возразил шеф разведки. - С какой целью, мне неизвестно. Может быть, в самом деле решил доставить на Севир вместе с богатым трофеем. Могу представить, что вас там ожидало… Впрочем, это только догадки. Скоро мы все узнаем от него самого. Возвращайтесь в рубку, капитан, и по команде со станции - взлетайте. Я уже отправил своих людей к десантным катерам. Вы выпустите их одновременно со шлюпом.

– Значит, они уже здесь, на борту? - невольно вырвалось у Рольфа.

– Ну конечно! Не могу же я оставить вас вдвоем с этим сумасшедшим! - удивился его наивности Берг.

«Не могу же я положиться на такого растяпу, как вы!» - ясно читалось в его глазах, и капитан понял, что начальник секретной службы не слишком ему доверяет. И, пожалуй, имеет для этого все основания.

* * *

Звездолет стартовал через полчаса. Хотя шлюп и находился в закрытом отсеке, но через систему связи Гельм видел то, что происходило вокруг корабля: капитан подключил его к экрану внешнего обзора. Поверхность Деймоса стремительно удалялась, впереди простирался открытый космос, погони не было…

– Капитан, - Гельм включил переговорное устройство, и на экране вместо звезд появилось лицо Рольфа. - Нам нужно поговорить, капитан… - голос его звучал смущенно и виновато, он не смел взглянуть ему в глаза.

– Нам не о чем разговаривать, - холодно ответил Рольф, не отрывая взгляда от пульта. Только набрав нужную комбинацию цифр на щитке одного из приборов, он повернулся к собеседнику и добавил презрительно, пожалуй, даже с издевкой: - Можешь взрывать шлюп. Меня ты этим не запугаешь.

– Капитан! - взмолился севир, задетый его тоном. - Неужели вы в это поверили?! Ведь я наврал Бергу - все, до последнего слова наврал! Я беглец, но не убийца! Я поклялся памятью Лурга, что никогда кровь людей не прольется по моей вине… Берг об этом не знал, он всегда видел во мне только Волчонка. И я использовал его предубеждение, как свой единственный шанс… Что мне еще оставалось? Я угрожал - и он поверил. Иначе быть не могло. Но вы, капитан, почему поверили вы? Ведь вы-то меня знали!…

– Как видно, еще недостаточно, - мрачно отозвался Рольф. - Как, впрочем, и ты меня. Итак, куда мы летим? Я жду твоих указаний…

– Я… я хотел только выбраться за пределы Солнечной Системы… Дальше я справлюсь сам, - чуть слышно ответил пленник.

– Значит, тащить меня на Севир ты не собираешься? Очень благородно с твоей стороны, - язвительно заметил капитан. - А ты знаешь, что одного выстрела с «Дионы» достаточно, чтобы обратить твой шлюп в космическую пыль?!

– Я не думал об этом, - честно признался Гельм, впрочем, не особенно испугавшись.

– А о чем ты вообще думал, когда бежал? - взорвался наконец Рольф. - Ты думал о том, что мне придется отвечать за тебя? И о том, что ты мне не совсем безразличен?… Я относился к тебе как к сыну, а ты плюнул мне прямо в лицо!… Больше того - на Деймосе ты унизил меня перед Бергом! Или ты думал, я буду благодарен тебе за «честь» сопровождать тебя в качестве заложника?! Ты ошибся в расчетах, мальчик… Я, старый дурак, действительно поверил вранью. Но Берг… Берг не поверил ни единому слову! И сейчас ты в этом убедишься, - он медленно потянулся к какой-то кнопке.

– Что вы хотите сделать, капитан? - тихо спросил Гельм.

Лицо его побледнело, но страха в нем не было.

– Вышвырнуть тебя за борт, - сквозь зубы процедил Рольф. - А там тобой займутся люди Берга.

– Значит, мы здесь не одни… И вы об этом знали, - горькая улыбка скользнула по губам юноши. - Прощайте, капитан. Выполняйте свой долг… Я виноват перед вами и прошу прощения. За все… Я оставил для вас письмо, оно у Арчи. Не говорите ему о том, что произошло. И что произойдет… Нажимайте свою кнопку, - он устало откинулся в кресле, закрыл глаза.

Наверное, он должен был сейчас возненавидеть Рольфа, но нет… Эти последние минуты не могли заслонить двух лет, прожитых вместе. И Рольф был единственным на Земле человеком, от которого он без ропота принял бы даже смерть…

Рука капитана дрогнула и опустилась. Он внезапно почувствовал, что не может стать послушным орудием Берга, не желает ему помогать. Слишком многое связывает его с этим мальчиком, и никакие обиды не заставят Рольфа нанести ему смертельный удар. Прощай, Флот и капитанские нашивки… Все равно скоро в отставку. Так почему бы хоть раз в жизни не поступить по-своему, вопреки всем уставам и инструкциям?!

Быстрым взглядом он сверил показания приборов, прикинул расстояние до ближайшей станции. «Часа за три доберутся, топлива у них хватит», - подумал вслух, нажал нужный рычаг и успел заметить в иллюминатор, как оторвались от корабля и поплыли куда-то в сторону две яркие точки - десантные катера. Представил себе ярость и растерянность тех, кто мечется сейчас у экранов, пытаясь понять, что случилось, не видя рядом злосчастного шлюпа, который должны атаковать. Наверное, уже посылают сигналы на Деймос, надеясь связаться с Бергом и получить указания. «Успехов вам, ребята! А нам пора в путь. Уж вы извините…»

Спокойно и деловито Рольф подвинул к себе навигационные карты. Прежде всего нужно выбраться за границы Системы. Привычные трассы отпадают - при той скорости, какую он собирается развить, можно столкнуться с каким-нибудь грузовозом или, того хуже, с пассажирским катером. Конечно, сходить с трассы - серьезное нарушение; разгоняться вблизи планет тоже запрещено: в пределах Системы звездолеты летают только в режиме торможения. Но пусть скажут спасибо уже за то, что он не нырнул сразу в Гиперпространство… По правде говоря, не нырнул только потому, что для этого требуются точные расчеты, а для них, в свою очередь, необходимо иметь время и ясное представление о том, куда хочешь попасть. Ни того ни другого у капитана не было. А нырять в неизвестность, не зная, в какой точке Вселенной вынырнешь, равносильно самоубийству, так как потом уже не найдешь дороги обратно. Надо полагать, даже Гельм счел бы подобный способ добиться свободы довольно сомнительным, несмотря на склонность свою к авантюрам. Кстати, чем он там занимается? Сидит и ждет, когда Рольф нажмет кнопку?…

В самом деле, с того рокового мгновения он даже не шевельнулся. Губы сжаты, глаза закрыты, побелевшие пальцы вцепились в ручки кресла… Он впервые покорился судьбе, вернее, тому, кто служил ее орудием. Однажды ему, Гельму, спасли жизнь. Теперь собираются ее отнять. Все правильно. Все справедливо. Они земляне, а он севир. И этим все сказано…

Голос капитана вывел его из оцепенения.

– Открой глаза, мальчик, и посмотри на меня. Я задам тебе только один вопрос. Подумай, прежде чем ответить. Потом будет поздно что-либо менять. - И когда Гельм окончательно пришел в себя и взглянул на экран спокойно и выжидательно, произнес торжественно, с подчеркнутой суровостью: - Ты решил вернуться на Севир. Не пришлось бы жалеть об этом… Подумай и скажи: готов ли ты к тому, что тебя ожидает? Готов ли ты к возвращению?…

И Гельм, еще не вполне осознав столь внезапную перемену, выдохнул, не колеблясь ни секунды:

– Да, капитан… Я готов…

– Ну что ж, - помолчав немного, ответил Рольф. - Я жду тебя здесь, в рубке. Нам многое нужно обсудить…

* * *

Гельм шел по коридору пугливо и настороженно. Вдруг это ловушка с целью выманить его из укрытия? Если на борту прячутся люди Берга, он обречен… Но нет, капитан не стал бы хитрить. Видно, и в самом деле случилось нечто такое, что заставило Рольфа изменить решение. Беглец терялся в догадках, не смея верить в удачу, так внезапно пришедшую на смену безысходности и отчаянию. У дверей рубки он замер, тяжело дыша, скованный страхом, какого уже давно не испытывал, не решаясь переступить порог и предстать перед капитаном. И только другое, более сильное чувство - нежелание показаться трусом подтолкнуло его вперед.

Кроме Рольфа, в помещении никого не было. Услышав шаги за спиной, он даже не обернулся.

– Ты когда-нибудь делал расчеты для перехода через Гиперпространство? - спросил с ходу, не отрывая глаз от экрана, на котором поочередно сменяли друг друга карты, схемы, атласы звездных систем.

– Лург учил меня этому, - тихо откликнулся Гельм, напрасно ожидая от старика объяснений происходящему.

– Отлично, - последовал ответ. - Выбери координаты точки, лежащей на пересечении оживленных трасс в зоне действия Серебряной Эскадры. Смотри не ошибись! Она должна находиться на приличном расстоянии от Севира, но так, чтобы его можно было преодолеть на спасательном шлюпе, ну, скажем, за месяц. Это на тот случай, если тебя не обнаружат патрули и придется добираться самостоятельно…

– Капитан! - у юноши перехватило дыхание. - Вы хотите доставить меня туда? - на глазах его выступили слезы.

– Не задавай глупых вопросов! Мне еще нужно рассчитать обратный курс, - нетерпеливо отмахнулся Рольф.

Ошеломленный пленник медленно опустился в кресло.

«Что же все-таки происходит? - лихорадочно думал он. - Почему такой крутой поворот? И кто за ним стоит? Правительство Земли? Невозможно! Ни одно сообщение не приходит так быстро… Служба Безопасности? Как бы не так! Альтруизм не в правилах Берга… Значит, этот шаг ни с кем не согласован. Рольф действует на свой страх и риск. Могу ли я принять такую жертву?…»

– Капитан, - негромко позвал он, и что-то в звуках его голоса заставило старика обернуться. - Это государственная измена. Вас будет судить трибунал… Не слишком ли большая цена за мое возвращение?…

– Это мое дело, - холодно ответил Рольф. - Я стар. Мне уже дважды намекали об отставке. Так что терять особенно нечего. Это мой последний полет.

– Вас разжалуют и спишут на Землю, лишат пенсии и наград. И все это - из-за меня! - он представил на миг, какая кара ожидала бы капитана по законам Севира, и содрогнулся. Все же земляне удивительно мягкий народ…

– Не бери в голову, мальчик. С голоду я не умру, буду писать мемуары, - попробовал отшутиться старик, но прозвучало это не особенно весело.

Мучимый угрызениями совести, Гельм твердо решил отказаться от его помощи и «сдаться на почетных условиях» Бергу, но высказаться по этому поводу уже не успел. Тоном, не терпящим возражений, капитан приказал ему пристегнуться и нажал на рычаг ускорителя. На какое-то время возросшие перегрузки погасили сознание, а когда юноша очнулся, Солнечная Система осталась далеко позади.

* * *

Между тем на Деймосе произошло следующее. Когда, включив ускорители, «Диона» мгновенно исчезла со всех экранов, Берг в ужасе схватился за голову и разразился в адрес Рольфа потоком отборных ругательств. Что и говорить, такого коварства он от него не ожидал.

– Старый осел! Совсем спятил!… Пусть только вернется, я ему такое устрою - умирая помнить будет!… - бушевал он.

– Думаете, он вернется? - с сомнением в голосе поинтересовался начальник станции, не без тайного злорадства наблюдавший провал секретной миссии.

Берг не заметил иронии.

– Никуда не денется! - со злобной уверенностью заявил он. - У него на Земле внук - один, без присмотра. Весь в деда, такой же шалопай…

– А как же севир? - этот вопрос занимал начальника станции с той самой минуты, когда он разгадал инкогнито беглеца.

– Что - севир? - сразу убавив спесь, огрызнулся Берг. - Был севир и нет севира. Только мы его и видели…

И долго еще он не мог примириться с тем, что Гельму удалось ускользнуть из-под самого его носа. Блестящая карьера была загублена навсегда…

* * *

«Диона» вынырнула из Гиперпространства, и Гельм впервые за последние пять лет увидел очертания знакомых созвездий.

– Ну что ж, будем прощаться, мальчик. Нам теперь в разные стороны, - хрипло сказал капитан и, внезапно шагнув вперед, порывисто обнял Гельма. - Будь осторожен. Не болтай лишнего… Береги себя, - напутствовал он севира и мягко подталкивал его к двери. - Пора… Пока «Диону» не засекли патрули Эскадры, я должен отсюда исчезнуть. А ты постарайся отвести шлюп как можно дальше, чтобы мне его не зацепить, не утащить за собой обратно… Справишься ли ты с управлением? - с тревогой спрашивал он, и сердце было не на месте, оно болело, как при разлуке с сыном.

– Я всегда буду помнить вас, капитан, - невпопад отвечал юноша, глядя ему в глаза, не выпуская сухую ладонь из своей руки. - Вас и Арчи… И старый дом, в котором скрипят ступени… Простите меня, если можете…

С этими словами он медленно, словно нехотя, вышел из рубки и направился туда, где ждал его спасательный шлюп. И, шагая по длинному коридору чужого корабля, думал с тоской и горечью: «Если уже сейчас, обрывая последнюю нить, связывающую меня с Землей, я жалею, что не остался, то что же будет дальше? И смогу ли я жить там, куда стремился все эти годы, куда возвращаюсь один, без Лурга?!»

…Стены отсека раздвинулись, выпуская шлюп в открытый космос. Отделившись от корабля, он начал быстро набирать скорость и вскоре превратился в маленькую точку на экране пульта. Капитан проводил его долгим взглядом и стал готовить «Диону» в обратный путь. Находиться и дальше в этом районе было небезопасно. К тому же дома его ждал Арчи, а на Деймосе - разъяренный Берг. И оба - с большим нетерпением.

* * *

Гельм сидел в кресле пилота, стиснув зубы, стараясь унять колотивший его озноб: чудовищное напряжение последних часов искало себе выхода.

– Неужели свободен? - шепнул он, еще не веря и, по правде говоря, не зная, что делать с этой своей свободой.

До Севира - целый месяц пути и полного одиночества, целый месяц сомнений и раздумий. Впрочем, скучать ему не придется. Нужно писать отчет обо всем, что случилось с тех пор, как он покинул Севир. «За месяц как раз управлюсь», - подумал Гельм.

Но уже на третьи сутки полета шлюп был замечен патрулем Серебряной Эскадры.

Гельм крепко спал, переведя управление в режим автопилота. Сигнал тревоги вырвал его из сна, вернул в реальность: четыре боевых катера со знакомой, но почти забытой эмблемой - оскаленной волчьей пастью, - шли на него в атаку, принимая за чужака. Жизнь повисла на волоске - со Звездными Волками шутки плохи. Они сначала стреляют, а затем уже выясняют - в кого.

«Погибнуть от рук своих - только этого не хватало! Не за этим я проделал такой путь!» - решил Гельм и начал посылать нападающим световые сигналы, вовремя вспомнив личный опознавательный код. Кажется, это подействовало. Катера перестроили боевые порядки и снова пошли на сближение со шлюпом, но уже с целью захвата. Вздохнув с облегчением, Гельм выключил двигатели и стал спокойно ждать, демонстрируя патрульным, что убегать от них не собирается.

Недружелюбная встреча его не удивила. Он еще не забыл характер своих соотечественников. К тому же шлюп был явно земной конструкции, а значит, подлежал уничтожению за вторжение в зону, контролируемую Севиром. Беглецу повезло, что его сигналы были приняты и, видимо, озадачили командира патруля: «А вдруг во вражеском шлюпе действительно кто-то из своих? На войне всякое бывает…» В порядке исключения - впервые за тридцать лет! - была нарушена инструкция, согласно которой любые контакты с противником, кроме активных боевых действий, категорически запрещались. «Севиры никогда не сдаются и сами в плен не берут!», «Врагу - никакой пощады!», «Встретил тора - убей его!» Эти лозунги «украшали» стены казармы, и каждый Волчонок заучивал их наизусть, чтобы твердо следовать им, когда станет Волком. Тот, кто пренебрег традицией, имевшей к тому же силу закона, был, безусловно, смелым и решительным человеком, готовым отвечать за свои действия. Во всяком случае, Гельм проникся к нему уважением и благодарностью, даже не успев узнать, с кем имеет дело. Помня законы родной планеты, он по достоинству оценил поступок, благодаря которому остался жив. Впрочем, опасность еще не миновала. И, похоже, ему теперь долго придется ходить по острию ножа…

Патрульные катера подлетели к шлюпу почти вплотную, окружили и «повели». Хорошо еще, что у них на борту не было абордажных крючьев и никому не пришло в голову взять его на буксир. Гельм последовал за ними «почти добровольно», испытывая при этом волнение и даже страх, чувствуя себя не то перебежчиком, не то парламентером, но всего менее блудным сыном, вернувшимся под отчий кров и ступившим на путь покаяния. Никогда он не сможет смотреть на Севир прежними глазами - наивно-восторженными, бездумно-доверчивыми. Никогда он не станет «одним из многих», «таким же, как все». Какая судьба ему уготована?

«Где ты, Лург?… Побудь рядом, не оставляй меня одного…»

* * *

В пункт назначения они прибыли через пару часов. Патрульная база Эскадры находилась в поясе астероидов и была тщательно замаскирована под один из них. Гельм невольно вздрогнул, когда безобидная на вид поверхность каменной глыбы треснула, как орех, обнаружив внутри себя нечто вроде ангара, в который и устремились боевые катера, увлекая за собой шлюп. В чреве астероида располагалась огромная станция, оборудованная новейшей техникой и оружием, - пограничная застава на дальних подступах к Севиру, главный форпост Серебряной Эскадры. Гельм только слышал о существовании базы, но никогда здесь не был. На эту службу отбирали самых отчаянных.

Последний катер нырнул в недра станции, и стены ангара сомкнулись, отрезав Гельма от всей Вселенной сразу. Шлюп стоял на площадке под металлическим куполом в окружении патрульных катеров, и из них один за другим выскакивали люди в скафандрах, с оружием в руках и бежали к плененному «чужаку», готовые выстрелить в любого, кто оттуда выйдет, либо разнести люк, если он немедленно не откроется.

Гельм мельком взглянул на приборы, убедился, что воздух и давление внутри ангара успели прийти в норму, распахнул люк и застыл в нем, как статуя, под нацеленными в грудь бластерами. Он стоял в одном комбинезоне, улыбаясь открыто и весело, и, оглядев всех, сказал с великолепной дерзостью:

– Вот я и дома… Привет, бродяги! Спасибо за роскошный прием…

И оружие в их руках само собой опустилось. Если парень с ходу начинает хамить, значит, натуральный севир, воспитанник «Звездной стаи» - так между собой они называли приют, в котором все когда-то выросли и стали Волками.

Командир патруля снял с головы шлем и мрачно уставился на незнакомца.

– Спускайся, - жестко велел он и, когда Гельм спрыгнул вниз, подошел к нему вплотную. - Ты один или там, - кивнул на шлюп, - еще кто-то?

– Один, - юноша спокойно выдержал его испытующий взгляд.

Но двое патрульных, не дожидаясь приказа, уже лезли в люк - проверить и убедиться. Никого не обнаружив, разочарованные вернулись на место.

– Кто ты и откуда взялся? - даже не взглянув в их сторону, продолжал допрашивать командир, не переставая сверлить пленника холодными как лед глазами.

Беглец подтянулся, расправил плечи.

– Пилот-стажер Гельм из экипажа Лурга, - щелкнув каблуками, отчеканил он. - Наш корабль потерпел аварию в системе Гюрзы, у звезды Багровой. Лург погиб. Меня подобрали торы. Два года провел в плену. Бежал. Встретил вас. Остальное вы знаете.

– Из экипажа Лурга? - быстро переспросил севир, и глаза его потеплели, но только на одно мгновение. - Как проверить, что ты говоришь правду? - заметил недоверчиво, и было неясно, что он имеет в виду - личность Гельма или его приключения.

Лицо юноши вспыхнуло, как от удара хлыстом. Он почувствовал себя оскорбленным.

– Пошлите запрос на Землю, - процедил сквозь зубы с вызовом и насмешкой.

И вновь по такому ответу севиры признали в нем своего.

– Не кипятись, Волчонок, - миролюбиво заметил кто-то, но, сам того не желая, подлил масла в огонь.

– Я требую обращаться ко мне по Уставу! - яростно огрызнулся Гельм и неожиданно получил поддержку от командира патруля.

– Законное требование, - заявил он и продолжал подчеркнуто-официально: - Пилот Гельм, до получения приказа командования относительно дальнейшей вашей судьбы вы переходите в полное мое распоряжение. Позвольте представиться - командир Патрульной базы Зорган. С остальными познакомитесь позднее. А сейчас прошу следовать за мной. Прежде чем доложить о вас наверх, необходимо выяснить все обстоятельства вашего пребывания в плену.

Казалось, он говорит не столько для юноши, сколько для своих собственных людей, и сообразительный Гельм вспомнил, что, по словам Лурга, в каждом экипаже есть сотрудник секретной службы, который докладывает обо всех важных событиях по особому каналу связи, неизвестному даже капитану. Очевидно, Зорган опасался доноса и хотел подстраховаться, мотивируя свои поступки заранее перед всем персоналом станции.

Но как только он привел Гельма в свою каюту, тон его резко изменился. Видимо, здесь можно было не бояться «длинных ушей».

– Так ты летал с Лургом? - мягко спросил он, усадив гостя в глубокое кресло и устроившись напротив него на спартанского вида стуле из черного пластика.

– Да. Он был моим учителем, - с вызовом ответил юноша, готовый вступить в схватку, чтобы доказать правдивость своих слов.

Но схватки не потребовалось.

– Я знал его. Мы долго служили вместе. Он был твоим отцом, - улыбнулся Зорган и, заметив, как вздрогнул и побледнел Гельм, спросил с удивлением: - Разве он тебе не говорил?

– Нет… Не успел… Или не решился… - юноша через силу выдавливал из себя каждую фразу, опустив глаза и до крови кусая губы.

– Но ты веришь этому? - пристально глядя на него, спрашивал Зорган.

– Я всегда хотел, чтобы он был мне отцом, - тихо отозвался Гельм.

– Знаешь, - собеседник его смутился, - у Волков Эскадры не бывает семьи…

– Нам твердили об этом со школы, - кивнул Гельм.

– Но о случайных связях Устав умалчивает, - продолжал Звездный Ас.

– Вы знаете, кто моя мать? - с надеждой спросил юноша.

Зорган покачал головой.

– Думаю, что и Лург не знал этого. Он нашел тебя по генетическому коду. В досье у каждого есть такая страница… Помнишь, как вас выбирали на плацу?

– Это не забывается…

– Все было решено заранее, - продолжал Зорган. - Наставники знакомились с личными делами курсантов и по ним подбирали себе пару. Лург сразу сказал, что возьмет тебя…

– Зачем вы мне все это говорите? - хрипло выдохнул Гельм.

– Он был моим другом. Я не хочу, чтобы с его сыном что-нибудь случилось, - подчеркивая каждое слово, произнес командир базы.

– Что еще может со мной случиться? - горько усмехнулся Гельм. - После всех переделок, в которых довелось побывать, начинает казаться, что ты бессмертен…

– Не шути этим, парень, - строго заметил Зорган. - Плохая примета… Ты не совсем понимаешь, в какую историю влип. Давай сделаем так: расскажи мне все по порядку, ничего не скрывая. А потом мы вместе решим, что говорить на следствии, а о чем лучше промолчать.

– Мне нечего скрывать - ни здесь, ни на следствии, - холодно ответил юноша. - Единственная моя вина в том, что я уцелел и был спасен торами. Но я не жалею об этом. Я многое увидел, многое понял. Мне есть о чем рассказать Севиру.

– Этого я и боялся, - вздохнул Зорган. - Узнаю характер отца. Он тоже мечтал переделать мир… А уверен ли ты, что Севир хочет тебя услышать? Что он готов к этому?

– Кто-то должен начать, - пожал плечами Гельм.

– Почему ты сбежал от торов? - с внезапной грустью спросил Звездный Ас. - Разве у них тебе было плохо?

– Нет… Хорошо… Даже слишком, - удивленно ответил Гельм и добавил с мальчишеской гордостью: - Но я - севир, и это сильнее меня!

– Я так и думал, - подытожил Зорган. - Тебя объявят лазутчиком. Ты восхваляешь врага, вносишь смятение в души… Ты просто подослан торами…

– Я - подослан?! - ужас и изумление отразились в глазах юноши. - Бред какой-то!… - вырвалось у него.

– Так подумают. Так скажут. Никто не поверит тебе, потому что никто не захочет верить. То, что ты совершил - я имею в виду побег, - не под силу одному человеку. Ты либо герой, либо предатель. Если будешь лгать и ругать торов, станешь героем. Если скажешь о них правду, тебя казнят за измену. Это Севир, мальчик. И ты на родном Севире…

– Надеюсь, вы шутите? - хрипло спросил Гельм.

– В последнем бою мы потеряли крейсер. Его команда ушла на спасательном шлюпе и добралась до ближайшей станции. Все уцелели, - вместо ответа продолжал говорить Зорган. - Знаешь, что было потом? Их расстреляли… Не за то, что они бросили подбитый корабль, оставив его неприятелю, вместо того, чтобы взорвать, согласно Уставу. Их судили за то, что они не были расстреляны торами и рассказывали об этом кому попало. «Враг не может быть великодушен, потому что он враг!» Он таков, каким мы его представляем. А представляем мы его таким, каковы мы сами. Вот так-то, мой юный друг… Лучше бы ты остался с торами, - неожиданно закончил он.

– И умер бы там от тоски? - печально усмехнулся Гельм.

– Здесь ты умрешь скорее. Но по другой причине, - «успокоил» его Зорган.

– Не надо меня пугать. Я давно не был дома и с трудом его узнаю. Но это - мой дом! - с пафосом заявил юноша.

– Из которого ты вырос, как птенец из яйца, - вздохнул Звездный Ас.

– Что же делать? Так получилось… - с улыбкой заметил Гельм.

– Обратно в скорлупу ты уже не залезешь, но постарайся хотя бы сделать вид, что ты такой же, как все. А Севир изменится сам - в свое время. Не стоит его торопить, - мягко уговаривал Зорган.

– Спасибо за мудрый совет. Но Лург учил меня другому: «Если вокруг слепцы, а ты зрячий - укажи им путь», - возразил юноша.

– Их много, а ты один. Они думают, что видят лучше тебя, и никогда не поверят тому, что слепы. Подумай, пока не поздно. Выбор у тебя невелик: жизнь или смерть…

– Ложь или правда… Я подумаю, Зорган. Я подумаю, - тихо ответил Гельм, уже зная, по какому пойдет пути. Да он и не видел другого. Не хотел видеть…

Только теперь он окончательно понял, зачем вернулся на Севир, что притягивало его сюда, как магнитом. Лург!… Он должен был узнать, что Лург - его отец. Даже смерть казалась не слишком высокой ценой за такое знание. Но почему Лург не сказал ему об этом сам? Три года летали вместе, а он так и не признался Гельму в своем отцовстве, даже в те роковые минуты перед концом. Только сделал все ради его спасения, пожертвовав собственной жизнью… «Спокойнее, малыш. Ничего не бойся…» Он и учил его так, как можно учить лишь сына, - чтобы стал человеком, не оказался игрушкой в чужих руках.

«Эх, Лург, Лург!… Если бы знать раньше… Сколько всего не успел я тебе сказать…»

О матери Гельм не думал. Что можно испытывать к женщине, которая подбросила его к дверям ночного салуна?! Она все решила уже тогда - за него и за себя. Искать ее он не станет. Но прощает за все потому, что она любила Лурга. Если, конечно, это была любовь… Впрочем, какое ему до этого дело! Главное в другом - отныне он не Волчонок без рода, без племени, а сын капитана Лурга, и с гордостью может назвать имя отца. Ни ложью, ни хитростью не опозорит он этого имени, не воспользуется советами осторожного Зоргана. Он послужит Севиру так, как никто до него не служил: откроет людям правду. И пусть говорят, что она не ко времени, что ее не поймут и не примут!… Чтобы пророс колос, нужно бросить зерно. И когда-нибудь на этом месте заколосится целое поле… Первое зерно он посеет в душе Зоргана.

– Вы действительно были ему другом? - спросил Гельм, имея в виду отца.

– Наши койки стояли рядом еще в приюте. Мы вместе окончили школу курсантов, а потом нас зачислили в один экипаж. Пятнадцать лет летали в «связке» - до того дня, когда его назначили пилотом-наставником. С тех пор встречались случайно, в перерывах между полетами. В последний раз я видел его перед вашим стартом. Два часа провели вместе. И все это время он говорил только о тебе. О том, что нашел сына. Я даже позавидовал ему тогда. Странное чувство для Звездного Волка, не так ли?… Я и теперь завидую Лургу, хотя его нет в живых. Ты очень похож на него, мальчик. И я боюсь за тебя…

– Я расскажу вам, как все было, - тихо ответил юноша. - Как он погиб, а я остался. И что случилось потом… Но прежде хочу попросить вас записать мои слова на пленку - на тот случай, если я исчезну - не по своей воле! - и уже ничего не смогу рассказывать сам. Я понимаю, что это очень рискованно, что хранить ее вам опасно, придется прятать. Но все же сделайте это ради меня! Рано или поздно она пригодится. И изменит судьбу Севира. Поэтому я и вернулся сюда. Думаю, что Лург поступил бы так же…

– То, о чем ты сейчас просишь, называется «заговор против Севира» и карается смертью для всех участников, - побледнев, заметил Зорган. - Но я… помогу тебе. Запись будет сделана и спрятана в надежном месте - дожидаться своего часа. Возможно, ты прав, - молчать больше нельзя. И кому как не тебе сказать первое слово?! Если, конечно, успеешь его сказать… Ты все предусмотрел, мальчик, - победу и поражение, мечтая о первой, но готовясь ко второму. Отец гордился бы тобой. А я… я помолюсь за тебя, как умею… Попробуем обмануть судьбу…

Он произнес эту странную фразу, поднялся с гордым и решительным видом и вышел из каюты, оставив Гельма одного. А когда вернулся минут через десять, в руках у него было портативное устройство для видеозвукозаписи.

– Можешь начинать свою одиссею, - сказал почти спокойно и, не добавив ни слова, включил аппарат.

И слушал как зачарованный, не перебивая, хотя на языке вертелись сотни вопросов и изумленные возгласы едва не срывались с губ.

Сколько часов длился рассказ? Несколько раз приходилось менять пленку… У Гельма пересохло в горле, и он уже говорил с трудом. А Зорган не сводил с него широко распахнутых глаз, словно видел перед собой что-то сверхъестественное…

Но вот последняя фраза упала и растаяла в пустоте. И надвинулась тишина - гулкая и тревожная, как звук набата. Пришло время спрашивать, дожидаться ответа и находить его - в себе самом.

– Невероятно! - хрипел Зорган. - Значит, сигнал маяка был записан на космолингве? Ай да Лург! Всегда был отчаянным, но пойти на такое!… Он словно сам искал встречи с торами. Да только не повезло…

…А капитан, выходит, на него похож и нянчился с тобой, как с младенцем? На поруки брал, из неприятных историй вытаскивал, карьерой своей рисковал… Даже бежать помог, хотя, наверное, не стоило. Вот уж не думал, что стану уважать тора, которого к тому же не видел и никогда не увижу! А хотелось бы повидать…

…Ну а этот, как его, Берг! Шеф разведки, злой гений… Вот ты на него окрысился, а он, между прочим, пальцем тебя не тронул, только пугал. Душа-человек, добряк и умница… Вспомнишь его еще добрым словом, когда здесь тобой займутся заплечных дел мастера. Не дай Бог, конечно…

…Послушай, неужели за это время ты не обзавелся смазливой девчонкой? Ах, не до того было! Книжки читал!… Профессор!… Я бы на твоем месте не терялся. Да что с тебя, сопляка, взять!… Только не кипятись! Это я так, к слову…

…Что ты там про музыку говорил? Снимает любые стрессы? Покой в душе и ощущение полета? А с собой пластинку не захватил? Понимаю, что о другом думал… Но должно же быть на шлюпе что-то, что нервы успокаивает… Пойдем, вместе посмотрим, пока от нас не забрали это чудо вражеской техники, - печально пошутил он, а в глазах ясно читалось желание самому увидеть частицу Земли, как будто спасательный шлюп мог дать о ней хоть какое-то представление.

Впрочем, как оказалось, мог. На борту нашлись и музыкальные записи, и стереофильмы с пейзажами - стандартный набор для психологической разгрузки экипажа. О его существовании Гельм должен был догадаться и сам за трое суток полета, если бы не был так занят составлением рапорта о своем пребывании на Земле.

Радуясь внезапной находке, он поспешил показать ее Зоргану, и салон корабля заполнили звуки органа, а на превратившихся в экраны стенах дышал океанский прибой. Медленно, будто во сне, командир патруля опустился в кресло и замер, всем своим существом впитывая незнакомую музыку и картины далекой Земли…

Давно умолкли последние аккорды и живые пейзажи исчезли со стен, а Зорган все сидел, не шевелясь, глядя в одну точку странно отрешенным взглядом. Гельм понимал, что творится в его душе, и терпеливо ждал, пока он придет в себя. В такие минуты лучше хранить молчание, не вмешиваясь в чужие мечты. Рольф, к примеру, всегда так поступал… Наконец Звездный Ас стряхнул с себя оцепенение и посмотрел на юношу.

– Полжизни можно отдать, чтобы услышать такое, - сказал тихо, едва шевеля губами. - Эту запись я тоже спрячу до лучших времен. Однажды она потрясет Севир не меньше, чем твоя исповедь.

– Мне повезло, что я встретил вас, Зорган, - признался Гельм. - По правде говоря, я не надеялся найти здесь друга. Я рад, что вы все поняли и теперь мы вместе…

– Не торопись, малыш, - невесело улыбнулся тот. - Не так-то легко разбудить это сонное царство. А я для тебя - плохой помощник. Не гожусь я на роль бунтаря… Уж ты извини старого служаку…

– За что? - пожал плечами Гельм, стараясь скрыть разочарование. - У каждого свой путь. И право выбора. Я не зову за собой, но прокладываю дорогу. И благодарен тому, кто не оттолкнул, принял меня по-доброму, понимая, чем это грозит. Никто не вправе требовать большего, судить и упрекать других. Вы уже помогли мне. И поможете снова, если потребуется. А как, это не столь важно. Жить по-старому, Зорган, вы не сможете, потому что узнали, как звучит орган. И не забудете этого никогда, даже если бы хотели забыть…

– Браво, малыш! Выстрел в десятку… Ты не так прост, как кажешься, - заметил командир патруля, признавая свое поражение.

Разумеется, он не станет совать голову в петлю, открыто приняв сторону Гельма, но сохранит все, что ему доверено, в память о друге и для очистки совести. Такой шаг тоже требует смелости. Севир - это Севир. Здесь не терпят инакомыслия даже в самой невинной форме. А замыслы Гельма трудно назвать невинными. Он замахнулся на основы основ, а Зорган не только не донес об этом, но проявил сочувствие и вызвался ему помогать. Разве это не мужество? Еще вчера Зорган не мог даже представить себе такого. А сегодня решился бросить вызов всему Севиру! Пусть тайный, но вызов! В глубине души он завидовал сыну Лурга, его бесстрашию и дерзости, желанию перевернуть мир. Только в юности человек способен на это, и никакие препятствия не в силах его остановить. Для мечтателей нет невозможного. А Гельм - мечтатель. Такой же, каким был его отец…

* * *

Сообщение, переданное с Патрульной базы, вызвало настоящий переполох на Центральной Станции. О нем, минуя Совет Капитанов, было немедленно доложено самому Адмиралу Эскадры, ибо тот, кто отвечает за безопасность Севира, обо всем должен узнавать первым.

А известие и в самом деле заслуживало внимания. В расположение базы был доставлен спасательный шлюп торов, на борту которого находился севир, курсант военной школы, два года назад пропавший во время учебного полета с наставником. И хотя срок для их возвращения истек совсем недавно, обоих считали погибшими с того дня, когда они не вышли на контрольный сеанс связи. И вот оказалось, что мальчишка жив и, по его словам, успел побывать в плену, бежал оттуда на захваченном шлюпе и каким-то чудом добрался домой. История неправдоподобная, а потому - подозрительная. Возможно, это новая хитрость землян. А мальчишка - шпион, биоробот, зомби, которого они подослали. Кто знает, с какой целью?… Он опасен. Он - враг! И должен быть уничтожен, даже если это только предположение. Потенциальную угрозу истребляют в зародыше, чтобы она не превратилась в реальную…

Так в одночасье решилась судьба Гельма. И если приговор не был приведен в исполнение сразу, то лишь потому, что Адмиралу пришла идея лично допросить «агента торов».

На Патрульную базу был послан приказ срочно доставить «изменника» на Севир вместе со спасательным шлюпом, на котором он прибыл. И Зорган, услышав столь категоричную формулировку, понял, что парнишка обречен. Обречен независимо от того, что скажет о Земле и землянах. Спасти его невозможно. А он-то, старый дурак, давал ему «мудрые» советы, призывая к осторожности! Видно, забыл главный закон Севира: «Все чужое - враждебно. Бдительность - прежде всего!»

«Что теперь делать? Предупредить Гельма о том, что его ждет? Сказать: «Готовься к смерти» - и отнять последнюю надежду? Нет, это слишком жестоко. Уж лучше ложь во спасение… Пусть думает, что у него был выбор, и гордится тем, что избрал дорогу борьбы. Пусть верит, что жертва его не напрасна…»

Время отлета неумолимо приближалось: приказ Адмирала следовало выполнять без проволочек. И Зорган, пряча глаза, проводил Гельма к шлюпу, который минуту спустя понесет его навстречу гибели.

– Прощай, Гельм. Удачи тебе! - сказал нарочито бодро, а лицо скривилось, словно от боли. Хотелось выть от отчаяния и тоски…

«Прости, мальчик, что не смог тебя уберечь. Нет у меня ни силы, ни власти. И смелости тоже нет. Потому и не смею вмешаться, разделить твою судьбу. И остаюсь на базе, чтобы не видеть, каков будет конец…»

Он знал, что никогда не простит себе этой слабости и память о сыне Лурга будет мучить его по ночам. Но слишком сильна была привычка повиноваться. Сильнее его самого.

* * *

«Домой… Домой!… Скоро я увижу Севир», - думал Гельм, но почему-то не испытывал той бурной радости, какую представлял себе еще в плену, мечтая о возвращении. Он был возбужден, чувствовал легкий озноб и какое-то мрачное нетерпение. Он желал этой встречи с родной планетой, ждал ее, стремился приблизиться - и страшился, хорошо сознавая, что увидит Севир совсем другими глазами.

«Что со мной, Лург? Я боюсь… Боюсь возвращаться! Зачем я затеял все это? Во имя чего?! Безумец! Глупец!… Но теперь слишком поздно… Ничего нельзя переиграть…»

Он сам выбрал свою судьбу, оставил Землю ради Севира. А теперь Севир отвергнет его, как парию, как чужака… Там, на Земле, готовя побег, Гельм, конечно же, знал, что обрекает себя на вечное одиночество. Знать-то знал, но почувствовал это только сейчас. И испугался. И зажмурил глаза, по-детски прячась от страха. С ним уже было такое однажды - в то памятное мгновение, когда он впервые увидел торов. Но тогда все было иначе: беспомощный, безоружный, он оказался лицом к лицу с врагами. А теперь боится своих…

Поглощенный своими переживаниями, он не обращал внимания на сопровождающих, число и вооружение которых внушало невольное подозрение, что это не просто охрана, а самый настоящий конвой. Спасибо, наручников не надели. Видимо, Зорган распорядился - на прощание, в обход всех инструкций, в который раз рискуя собственной головой, не говоря уже о карьере. Еще неизвестно, как посмотрит на это Адмирал, когда ему доложат. Сочувствие предполагаемому изменнику - страшное преступление. А в полученном приказе ясно сказано, что Гельма считают таковым. Впрочем, была объективная причина: на базе никто не знал, как управлять шлюпом, и Гельму пришлось вести его самому. Наручники, несомненно, только усложнили бы и без того двусмысленную ситуацию.

Но, как бы там ни было, Гельм приближался к цели и вот наконец ступил на поверхность Севира, под свет изумрудного солнца.

* * *

Он не успел насладиться родным полузабытым пейзажем, в котором даже после знакомства с Землей виделась ему мрачная красота. Сразу с космодрома его повезли в резиденцию Адмирала - по секретному скоростному туннелю, в закрытом фургоне, словно преступника.

Конвой сменился. Это были уже не ребята с Патрульной базы, сопровождавшие его до Севира, но люди, чья служебная принадлежность не вызывала сомнений - хотя бы потому, что они живо напомнили Гельму четырех амбалов, когда-то доставивших его на остров к Бергу. Очевидно, этот вид деятельности накладывает одинаковый отпечаток на всех, независимо от того, на какой планете им занимаются.

Только у самого входа в огромные апартаменты Гельм понял, куда его ведут. Два года назад эта догадка повергла бы его в священный трепет: такое благоговение внушал Адмирал воспитанникам летной школы. Никто на Севире не был предан ему так, как они. Ведь он был для них почти Богом, потому что прошел тот же путь, который предстояло пройти им всем - от Волчонка до Звездного Аса, а если повезет - капитана в Серебряной Эскадре. Шаг за шагом, ступенька за ступенькой.

Звание Адмирала было вершиной, к которой в мыслях стремился каждый, но никогда не посмел бы сказать об этом вслух. А он не только стремился, он - достиг. Потом и кровью, талантом и волей. Сам, от начала и до конца. Он был таким же сиротой, как они, и мог рассчитывать только на себя. Став Адмиралом, он превратился для них в кумира, и каждый хотел походить на него.

Когда-то и Гельм страстно желал этого, пока холодное и властное лицо, знакомое лишь по портретам, не потускнело в его сознании, вытесненное образом Пурга. А потом новые мысли и знания, приобретенные на Земле, окончательно развенчали Непогрешимого Вождя и Героя. И теперь, стоя на пороге мрачного кабинета, похожего на рубку боевого корабля, с приборами ближней и дальней связи, Гельм испытал лишь легкое волнение, и то потому, что здесь должна была решиться его судьба. Но сам человек, во власти которого оказалось ее решение, не вызывал у него никаких чувств, кроме тревожного любопытства.

Выглядел Адмирал старше, чем на портретах, но был подтянут и жилист, и форменная куртка сидела на нем как влитая. Небрежным жестом отослав охрану, он тоже разглядывал Гельма - бесцеремонно, в упор, надменно-безжалостным взглядом. Он привык, что перед ним опускают глаза, и ждал от юнца покорности и страха, как вправе был ждать от любого севира, - но только не от побывавшего на Земле.

– Вот ты какой, Волчонок Гельм, - вымолвил наконец, так и не заметив в его лице должного почтения.

– Пилот Гельм, с вашего позволения, - спокойно поправил юноша, прямо и с достоинством глядя ему в глаза.

– Я вижу, ты многому научился… за это время, - мрачно процедил Адмирал.

Независимость, с какой держался этот подкидыш, граничила с дерзостью, но - странное дело! - мальчишка начинал ему нравиться. Поэтому он сдержал гнев и даже улыбнулся нахальному юнцу, но улыбка вышла почти угрожающей.

– У меня были хорошие учителя, - с вызовом ответил Гельм: его пытались запугать, а этого он не любил.

– Вот как!… Расскажи о них подробнее, сынок, - теперь голос Адмирала звучал вкрадчиво, как некогда голос Берга.

Но на этот раз Гельм не собирался отмалчиваться. Разве не за тем вернулся он на Севир, чтобы ответить на все вопросы?! И, забыв о советах Зоргана, рассказал обо всем, утаив только то, что могло скомпрометировать Лурга, а именно - что сигнал бедствия был записан на космолингве.

Адмирал долго молчал, переваривая услышанное. Только слепой мог не заметить, что он потрясен. Но Адмирал на то и Адмирал, чтобы держать себя в руках. Очень скоро лицо его снова стало непроницаемым.

– Кто еще знает об этом? - спросил сухо, надеясь сразу же определить, как далеко могла распространиться опасная ересь.

Гельм все понял - и кинулся на выручку Зоргану.

– Никто, - равнодушно пожал плечами. - Командиру Патрульной базы я сказал, что был в плену и бежал, захватив шлюп: это требовалось ему для доклада. А подробности я оставил для вас…

– Хорошо, - лицо Адмирала слегка прояснилось. - Ты осторожен и неглуп. И смелости тебе не занимать. Ты стал настоящим Звездным Волком, сынок… Пора вступать в Серебряную Эскадру. Хочешь командовать истребителем?

– Я не гожусь для этого. - «Не гожусь для того, чтобы убивать», - подумал Гельм, а вслух добавил со всей возможной учтивостью: - У меня мало опыта.

– Больше, чем у других, - холодно заметил Адмирал. - Кроме того, ты знаешь противника, как никто на Севире. Кому как не тебе сражаться с торами!…

– Мои знания поверхностны и не носят военный характер.

Гельм все еще надеялся избавиться от внезапного «повышения», хотя в глубине души понимал, что это только игра, проверка на лояльность, смертельно опасное испытание. Но лгать и лицемерить он не хотел, даже если это было единственным шансом на спасение.

– Ну конечно, - понимающе улыбнулся Адмирал. - Странно было бы думать, что пленнику раскроют военные тайны. Но кое-что ты все же заметил - там, на Земле…

И тут Гельма будто кто за язык потянул. Он решил расставить все точки над «и», независимо от возможных последствий.

– Я не был пленником, - сказал сдержанно, сам поверив этому и словно не замечая, как мрачно блеснули глаза Адмирала: «Рыбка заглотнула приманку».

– Кем же ты был? - спросил он ласково, надеясь, что мальчишка проговорится дальше.

Но Гельм и не собирался ничего скрывать:

– Случайным гостем, застигнутым бурей у порога чужого дома. Он постучался - ему открыли, встретив радушно, но настороженно, ибо гость из дальних краев, о которых дурная слава. Но при этом все были к нему добры…

– Почему же он, неблагодарный, сбежал от своих хозяев? - с издевкой спросил Адмирал, с готовностью подхватив язык притч и туманных сравнений.

– Чрезмерное гостеприимство тоже порой утомляет… Я скучал по Севиру и хотел вернуться домой, - честно ответил Гельм.

– Приятно иметь дело с патриотами, - ядовито процедил Адмирал и сразу, без перехода, приказал током, не терпящим возражений: - А теперь выкладывай правду и не вздумай морочить мне голову! Кто и зачем тебя послал? И чем ты занимался на самом деле?

Кажется, Гельм растерялся. Ему не верили, его обвиняли во лжи и требовали признаний иного рода… Зорган был прав: слепцы боятся прозрения и цепляются за темноту, называя ее светом. Ну что ж! Он сорвет с них черные очки…

– Что я делал? - гордо улыбнулся он. - То, что вам и не снилось. Я жил, думал, мечтал. Читал книги и путешествовал, изучал языки и историю разных народов, видел развалины древних цивилизаций и купола цветущих городов. Я погружался на дно морское и парил среди облаков. Учился любить, и дружить, и забывать обиды. Я чувствовал себя человеком и был счастлив. Но этого вам не понять!…

– Где уж нам, убогим! - презрительно усмехнулся Адмирал. - Дешево же тебя купили… А впрочем, чего еще можно ждать от глупого мальчишки! Поманили красивой жизнью, роскошью и богатством, ласковым солнышком, морскими ваннами… Приголубили, приласкали. А он и рад! И забыл о долге и чести. И предал Севир, который дал ему жизнь!…

– Я не предавал! - в бешенстве крикнул Гельм и шагнул вперед со сжатыми кулаками. Но опомнился и отступил. - Ни на одно мгновение я не забывал о Севи-ре. Но я узнал другой мир, на котором другая жизнь, другие люди, похожие и непохожие на нас. Добрые и злые, умные и глупцы, красивые и не очень. Разные, как и мы. Просто люди… Не чудовища и не торы - дети Земли. Они любят свою планету, и чужие им не нужны, как мне не нужна никакая, кроме Севира… Но все равно Земля их прекрасна! Я бы солгал, промолчав об этом…

– Ты хочешь сказать, что угрозы нет? - в Адмирале закипала холодная ярость. - Хочешь, чтобы мы расслабились и не были готовы к нападению?! Вот ты и выдал себя. Я сразу понял, зачем они тебя послали!…

Гельм подумал, что, может быть, наболтал лишнего, но отступать было уже поздно, и он продолжал.

– Вы боитесь правды, Адмирал. Она не нужна вам. Поэтому вы мне не верите, - голос его становился все тверже и звенел, как стальной клинок - грозно и вдохновенно. Никто теперь не мог бы его остановить. - Вам нужна война, - обвинял он. - Вам и таким, как вы. Пока она идет, вы остаетесь у власти. Но стоит ей кончиться, и вас отправят на свалку. Поэтому вы хотите заставить меня молчать. Вы правите с помощью страха. Запугали народ торами и держите его в узде. Но это не может тянуться вечно. Рано или поздно все откроется. Многие уже прозревают, еще не зная того, что увидел я. Но я скажу - и другие прозреют тоже… Нужно остановить войну, остановить кровь! У севиров и у землян она одинаково красная…

– Ты ничего не скажешь, глупец. Не успеешь сказать, - перебил его Адмирал и нажал на кнопку, вызывая охрану.

Он убедился, что решение, принятое им вначале, единственно верное: мальчишку в самом деле необходимо убрать.

Кажется, Гельм прочитал его мысли и заметил спокойно, без тени страха:

– Тогда вам придется меня убить. Пока я жив, я опасен…

– Это я и имел в виду, когда сказал, что ты ничего не успеешь, - не счел нужным темнить Адмирал.

И снова - в который раз за время допроса! - почувствовал что-то вроде сожаления. Человек, безусловно, сильный, он уважал смелость в других, даже в тех, кого называл врагами. А этот мальчик был безрассудно смел. Почти так же, как и глуп…

Шаги конвоя приближались к дверям. Гельм понял, что жить ему осталось недолго - несколько часов, а может быть, мгновений, - и не стал покорно ждать, когда его потащат «на бойню». Напружинив мускулы (недаром его натаскивали в школе: Волк, он и есть Волк!), Гельм прыгнул, одним махом преодолев расстояние, разделяющее его с Адмиралом, и, опрокинув вместе с креслом, подмял его под себя. Он знал, что уступает врагу по силе, но эффект внезапности давал ему преимущество - на какую-то долю секунды.

Он нашарил рукой рычаг под крышкой стола и блокировал вход, выдвинув из стены мощную бронированную плиту. Он действовал почти автоматически, пустив в ход навыки, отработанные на учебном тренажере несколько лет назад. Помнится, программа называлась «Действия командира корабля в случае мятежа команды» и включала несколько пунктов: захват рубки управления, блокировку дверей и выход на связь с основными силами Флота… Что ж! Из кабинета Адмирала можно связаться не только с кораблями Эскадры, но и со всем Севиром, достаточно задействовать канал экстренной связи - и тогда все приемники на планете включатся сами. Тысячи глаз увидят его лицо, тысячи губ будут шептать, повторяя, его слова…

– Врешь! Я успею! Успею!… - хрипел он, мертвой хваткой вцепившись в оглушенного падением Адмирала, который начал приходить в себя и пытался подняться, изрыгая проклятия.

Гельм не помнил, куда и чем его ударил, но тело под ним внезапно обмякло и осталось лежать распростертое на полу. Впрочем, Адмирал еще дышал, и Гельм отметил это с чувством облегчения: он вернулся домой не затем, чтобы стать убийцей.

Встал, оправил помятый комбинезон, пригладил растрепанные волосы. Не спеша (бронированная плита способна выдержать долго), поднял и поставил на место кресло, отыскал на столе кнопку правительственной связи, включил центральный экран. И вздрогнул, как будто почувствовал обращенные к себе взгляды - тревожные и испуганные, злые и недоверчивые. Что сказать им всем? Как достучаться до каждого?…

– Братья мои! - шепотом начал он, но голос постепенно окреп и загремел на всю планету: - Вы меня не помните, не знаете, хоть я - один из вас. Пять лет я блуждал среди звезд и вот наконец вернулся. Но скоро (может быть, раньше, чем успею закончить) уйду туда, откуда не возвращаются. Уйду потому, что хочу рассказать вам правду. Правду о тех, кого вы называете торами, и о вас самих… О нас самих, - смущенно поправился он и добавил с горечью: - А этого мне не простят…

И снова - третий раз за короткое время - он начал историю своей жизни, своих сомнений и открытий и постижения Земли. И хотя он не видел, не знал, что происходит снаружи, ему казалось, что весь Севир замер, затаив дыхание, слушая рассказ человека, обреченного на смерть. И наплывали со всех сторон волшебные звуки органа, поднимая на невиданную высоту восторга и вдохновения…

– К вам, сыновья Севира, мои последние слова. Ибо сказанное сейчас будет стоить мне жизни… Никто не посягает на нашу свободу - никто, кроме нас самих. Оглянитесь - и вы поймете, что я прав. Прощайте! Не будьте слепы… Я, Гельм, сын Лурга, сказал все…

Он погасил экран, устало откинулся в кресле, закрыл глаза. «Пусть не теперь, не сегодня, но однажды они поймут… Иначе зачем я здесь?» - подумал бесстрастно.

Стены и дверь сотрясали глухие удары, металл плавился под лучами бластеров, но поддавался с трудом. Медленно, будто нехотя, Гельм опустил рычаг - разблокировал дверь… В кабинет ворвались солдаты. Но он не повернул головы.

Два десятка рук взметнулись одновременно, смертоносные лучи скрестились в одной точке, сожгли, испепелили на месте.

«Да будет так, Лург: «И огонь вознесет меня к звездам, и я превращусь в звезду…»

* * *

Спустя десять лет на одной из планет Союза был подписан мир между Землей и Севиром. Делегацию Севира возглавлял новый Адмирал, кажется, по имени Зорган. На торжественной церемонии присутствовал молодой дипломат Арчибальд Корн, назначенный впоследствии послом Земли на Севире. Его деда, отставного капитана Рольфа, к тому времени уже не было в живых…

«И разверзнется небо, и ударят черные молнии, и птица Фэр разрушит свое гнездо…»

Звездные россыпи несутся навстречу, вовлекая в причудливый танец. Нет ни боли, ни смерти, - только Пространство и Свет.

– Лург… Рольф… Где вы? Не отставайте! Я хочу видеть, что там, впереди…

* * *

Сделав отчаянное усилие, Антон вынырнул из чужого сознания.

- Что это было? - спросил сдавленно, срываясь на хрип.

– Будущее, - Скиталец сидел в прежней позе, отчего казался статуей. Ничего живого не было в нем.

- Но этот… Гельм, - по мере того, как Антон приходил в себя, в нем просыпались тысячи вопросов. - Я был им… Чувствовал как он… Я растворился в нем… Объясни, о каком будущем ты говорил?

– Ты был не в чужой, но своей жизни. Той, что будет. Скоро. Но для тебя - далеко, - неподвижный взгляд Скитальца был устремлен в пустоту, в которой Антон ничего не видел.

– Неужели я - такой? Наивный романтик?… - Антон передернул плечами, растерянно улыбаясь. - Вот уж не думал… Я скорее представил бы себя на месте Берга, да и то - с трудом…

- Вы, люди, не всегда знаете, на что способны. В тебе есть многое, что не успело еще открыться, но проявится позднее - через века и пространства. Не печалься о Гель-ме. В другой жизни ты будешь мудрее и старше…

– Значит, я - наивнее, чем он, хотя давно не мальчик? - внезапно осознал Антон и хрипло засмеялся.

– Ты просто другой, всякий раз - новый. Природе не нужны повторения, - мягко прозвучало в ответ.

– Я буду воскресать вновь и вновь… И ничего не вспомню о тебе… О том, каким был сейчас? - он спрашивал, не усомнившись ни на миг в том, что услышал, не сознавая абсурдности происходящего, потому что прежние представления разбились, как кривое зеркало, а новый мир отражался только в зрачках Скитальца.

- Никогда… Каждый виток - сначала. Ты забудешь о прошлом, иначе не сможешь жить - вечно оглядываясь назад…

- Так уже было? Сколько раз я все забывал? - «Сколько раз я жил?» - хотел он спросить.

- Хочешь знать? - в самом деле или только показалось Антону, что в голосе Скитальца прозвучал интерес?

– Хочу! - он тряхнул головой, готовый вновь и вновь погружаться в чуждый ему мир, отгоняя страх остаться в нем навсегда…

– Оглянись, - мягко сказал Скиталец, и Антон, не успев еще испугаться, провалился в зыбкую мглу, теряя свое имя…

ВИДЕНИЕ ВТОРОЕ НОЧЬ МНОГОЛУНЬЯ

* * *

Гул ритуальных барабанов далеко разносился над землями олов, возвещая о важном событии - рождении у вождя третьего сына. С этой минуты и на целый лунный месяц в главном поселке племени объявлялось празднество. Сюда из других, даже самых отдаленных селений стягивались старейшины родов и кланов, чтобы почтить своим приветствием маленького Олеса - избранника богов. Впервые за долгие годы все смеялись и радовались. Мужчины - внезапному отдыху в разгар охотничьего сезона. Женщины - возможности принарядиться и принять участие в священном танце. Дети - обильному угощению и шумной суматохе, царящей вокруг. И только в доме вождя не было и намека на веселье.

– Я так надеялась, что будет девочка, - глотая слезы и крепко прижимая к груди мирно посапывающий сверток, шептала измученная женщина мрачному, как смерть, мужу.

А он молчал, глядя в сморщенное личико младенца и сжимая кулаки от горя и бессилия.

У дверей, испуганные и притихшие, стояли старшие сыновья, с тревожным любопытством косясь в сторону брата, появление которого на свет произвело такой переполох.

– Олес!… Олес!… Олес!… - доносился снаружи ритмичный, гортанный напев, и хотелось зажать уши, чтобы не слышать страшного имени.

Вождь опустился на циновку рядом с женой, ласково обнял за плечи.

– Здесь нет нашей вины, - тихо сказал он. - Такова воля богов, - и, приняв из ее рук сына, встал и бережно понес его к выходу, с каждым шагом все более распрямляясь и приобретая гордую осанку, положенную вождю.

Этот мальчик ему не принадлежит, как не принадлежит племени, которое собралось сейчас на площади, желая увидеть его. Ему суждено стать всеобщим любимцем, его будут баловать и беречь, никто никогда не обидит его - ни жестом, ни словом, ни взглядом. Потому что все знают, какая судьба его ждет. И чувствуют вину перед ним. И, пряча глаза, говорят о том, какая это честь - быть избранным…

* * *

Олес сидел на камне у входа в святилище и делал вид, что внимательно слушает жреца. Это была одна из немногих обязанностей, предписанных обычаем и возложенных на него племенем, но, пожалуй, самая утомительная.

– Все рождаются, чтобы умереть, - монотонным голосом повторял жрец. - Ты умрешь раньше. Это большая честь. Ты избран Небесным Драконом…

Он говорил что-то еще, но Олесу каждое его слово было глубоко безразлично: он знал наперед все, что ему скажут. Изо дня в день с раннего детства твердили ему эти слова: «Ты избран… Ты рожден умереть…»

«Неправда! - устало подумал он. - Если бы олы рождались для смерти, то умирали бы с радостью…»

Олес знал, что это не так. Он видел, как мучился раненный вепрем охотник перед тем, как расстался с жизнью. Тогда он понял: рождаются, чтобы жить. Только он, Олес, предназначен в жертву согласно обычаю, древнему, как само племя. Ведь он - третий сын вождя…

Так было испокон веков - первый сын становился вождем после отца. Второго отдавали в учение жрецам - постигать древнюю мудрость, служить богам. Но если рождался третий сын - в священную Ночь Многолунья его приносили в жертву Небесному Дракону, покровителю племени, Великому Предку Олов. Раз в пятнадцать лет все три луны выстраивались на небе в одну линию, и тогда Небесный Дракон прилетал за своим избранником. Но вот сменилось уже несколько поколений, а племя все не давало ему достойной жертвы, каждый раз оставляя на Драконьей Скале молодого оленя. Поэтому так радовалось оно рождению Олеса: его кровь умилостивит чудовище, чей гнев готов обрушиться на головы олов.

Видел ли кто-нибудь Небесного Дракона? Нет, никогда… И туша оленя оставалась на вершине скалы до тех пор, пока кости его не растащат хищные птицы. Жрец говорил: «Если спустится Небесный Дракон на глазах у всех олов и проглотит Третьего Сына, эта жертва будет последней…» Сколько их уже было, таких сыновей?! А Дракон все не прилетал и не принял ни одной жертвы. И Олес все чаще задумывался: «Что, если его просто нет и никогда не было?…» Но ни с кем не делился своими сомнениями. Все равно ничего нельзя изменить… Олесу еще повезло: он появился на свет через год после жертвенной ночи. И ему отпущен долгий срок - четырнадцать лет жизни. Только не надо все время думать о том, сколько от них осталось, и с ужасом ждать, когда наступит конец. Лучше прожить эти дни весело и уйти легко. «Счастлив тот, кто знает час своей смерти…»

Кажется, жрец закончил наставления, и теперь до самого вечера Олес был свободен. Вернее, до самого утра, потому что тратить одну из последних своих ночей на сон он не хотел. Он проведет ее с большей пользой, наблюдая за блуждающими звездами, и не откуда-нибудь, а с Драконьей Скалы. Той самой, где его принесут в жертву. И пусть на это место наложено табу. Его оно не касается!…

* * *

Олес любил смотреть на звезды. Эти небесные огоньки манили его и завораживали. Он часто размышлял о том, что они есть такое, и странные мысли приходили ему в голову. Вдруг они только кажутся маленькими, потому что очень далеко? А на самом деле огромны, и там тоже живут люди и так же, как он, Олес, смотрит сейчас в небо, глядят на него…

Он не хотел верить словам жреца, будто земля плоская, как лепешка, и лежит на спине Водяного Дракона, плывущего по Великой Реке, у которой нет берегов. И когда он сердится и бьет хвостом, происходят землетрясения. А когда он ныряет, чтобы поймать большую рыбу, вода заливает все вокруг… Это очень напоминало сказки, которые рассказывала Олесу мать, пока он был ребенком. Но там были добрые духи и говорящие звери… А в сказках жреца - грозные боги и могучие чудовища. Нашлось в них место даже для солнца и звезд. Жрец утверждал, что это глаза Небесного Дракона, который следит за всем, что делается на земле. Только ведь и ему надо спать, а потому глаза его отдыхают по очереди - днем хватает одного солнца, самого большого и яркого глаза; ночью, когда он спит, бодрствуют тысячи маленьких. Что же касается трех лун, то это глаза его прекрасной подруги, которая просыпается только по ночам. И раз в пятнадцать лет, когда все три глаза ее открыты и светят одинаково ярко, наступает ночь любви, брачная ночь, и нужна жертва для свадебного пира.

Олес пытался представить себе, как выглядит Небесный Дракон и как он может прилететь за ним к священной скале. Но из этого ничего не получалось… Слишком огромен должен быть Тысячеглазый, если то, что говорит жрец, правда. Тогда как он спустится на землю, не рискуя ее раздавить? И зачем ему нужен Олес - слишком ничтожная жертва для двух драконьих желудков?… Поэтому он решил, что все это - вздор. Звезды - нечто совсем иное, и не нужно бояться, когда они глядят на тебя. Он начал сам придумывать сказки, в которых населял звезды прекрасными летающими людьми, и очень скоро горячо в них поверил. Так приятно было говорить самому себе: «Мы дети звезд и живем на одной из них. И когда-нибудь полетим навстречу друг другу…» Гораздо приятнее, чем думать о Небесном Драконе, который хочет тебя сожрать…

Его звезды были почти неподвижны, и он научился узнавать их причудливые узоры, похожие то на диковинного зверя, то на охотника или женщину с длинными волосами, то на палицу или колчан со стрелами. Он давал им имена и разговаривал, как с друзьями, правда, никогда не получая ответа. Но вот недавно на небе появились блуждающие звезды, таких он раньше не видел, и они сбивали его с толку. Неужели его мечты сбываются и летающие люди путешествуют верхом на звездах? Или это Небесный Дракон совершает свой путь по небу, готовясь спуститься вниз?…

Олес чувствовал, как испуганным птенцом бьется в груди сердце. Но совсем не от страха, скорее от нетерпения и жгучего любопытства. Когда он был еще маленьким, то научился не бояться ни боли, ни смерти, хотя что он тогда понимал в этом! Но главное, он никогда не боялся Дракона, что бы ему ни рассказывали о нем. Ребенком Олес мечтал подружиться с чудовищем и, сидя на огромной чешуйчатой спине, парить среди облаков, куда не долетают птицы. Повзрослев, он поклялся разгадать его тайну, потому что давно понял: Дракон - не просто крылатый ящер, хотя и не всемогущий творец мира, каким представляют его олы. И не всевидящий страж земли, как утверждает жрец… Он есть - и его нет. И никто не знает, какой он. И потому каждый придумывает Дракона, похожего на себя. А значит, Дракон есть в каждом. В одних - справедливый и мудрый, в других - коварный и злой. Даже у Олеса есть свой Дракон - ручной и вполне безобидный, с одним-единст-венным недостатком - неиссякаемым любопытством, вечной жаждой новых открытий… Но кому же тогда его принесут в жертву?… Впрочем, скоро Олес узнает об этом. Теперь уже недолго ждать…

* * *

Он взобрался на гребень Драконьей Скалы и лег на спину, закинув руки под голову. Ночь обещала быть холодной и ясной, но Олес привык к такого рода прогулкам и продрогнуть не боялся. Главное, что звезды хорошо видны. И те, блуждающие, тоже…

Но что это? Одна из них сошла с привычной орбиты и стала стремительно падать, увеличиваясь прямо на глазах. И вот уже серебристый Дракон с огромными распластанными крыльями бесшумно скользнул по небу над головой оцепеневшего Олеса и исчез за деревьями, опустившись где-то в лесной чаще.

Несколько мгновений мальчик лежал неподвижно, потом сел, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Его колотил озноб. «Дракон… Он все-таки прилетел… За мной…» - обрывки мыслей путались в голове, но страха не было, - только одно бесконечное удивление.

Олес поднялся. Спокойно и решительно он начал спускаться со скалы вниз, рискуя в темноте сорваться и разбиться насмерть. Но сейчас некогда дожидаться рассвета. Пока Дракон все еще здесь, рядом, он должен его найти. Ведь до жертвенной ночи осталось три дня.

Он продирался через лес наугад, спотыкаясь о корни деревьев, плутая в колючих зарослях. Где-то в ветвях кричали ночные птицы и хищный рев звучал в отдалении. Но Олес упрямо шел туда, где мерцал голубоватый свет - тот самый, что окружал Дракона в полете, а теперь указывал к нему путь. Путь долгий и опасный для безоружного человека. И все же к утру Олес добрался до большой поляны, на которой расположилось чудовище, и стал хладнокровно за ним наблюдать.

* * *

Начальный этап исследований был завершен: автоматические зонды собрали необходимую информацию и вернулись на борт звездолета. Настало время подключаться группе разведчиков. И вот уже Вил, Дела, Гор и другие встречают свое первое утро на планете, пока еще безымянной, обозначенной на звездных картах как Седьмая в системе Тубана, альфы Дракона.

Место для посадки катера они выбрали как нельзя удачнее: в самом центре единственного материка, по форме напоминающего морское чудовище, в зоне умеренного климата. Природные условия здесь удивительно походили на земные, и это, признаться, расслабляло: было как-то неловко ждать неприятностей от этой милой планеты. Вот и лес, в котором они «приземлились», казался таким приветливым…

Ночь прошла спокойно. Никто, конечно, не спал. Всем хотелось поскорее ступить на твердую почву «тер-ры инкогнито». Но выходить в темноте все же не решились, отложив вылазку до утра. И вот взошел Тубан, расплескав по небу жидкое золото. Разведчики приступили к работе.

Для начала Вил проверил экраны внешнего обзора: те, кто останется на катере, должны видеть все, что происходит снаружи. Всегда лучше подстраховаться… Ну вот, так и есть, цветовая настройка оставляет желать лучшего. Придется еще повозиться. Вылазка подождет.

Пока он, ругаясь сквозь зубы, занимался экранами, почти вся команда столпилась у него за спиной, с трудом скрывая досаду и нетерпение. Разглядывали непривычный пейзаж, оранжевые заросли леса и обменивались шуточками о внеочередных отпусках, пикниках и курортах. А ведь и в самом деле - райское местечко!

– Смотрите! Там - человек! - внезапно воскликнул кто-то, взволнованно указывая в глубь экрана.

Вил оставил в покое настройку и максимально увеличил изображение. Все приглушенно ахнули: из пышных кустов, окружавших поляну, раздвигая ветки и почти наполовину высунувшись из своего укрытия, светловолосый мальчик-туземец смотрел на корабль большими удивленными глазами прозрачно-янтарного цвета. В них не было страха. Скорее восхищенное любопытство. Задумчивая улыбка блуждала по смугло-золотистому лицу. Кажется, он и не думал убегать…

– Красивая раса, - тихо сказал старший пилот, глядя на экран почти с таким же восторгом, как этот юный дикарь на их катер. - Просто невероятно, до чего похожи на нас… Просто невероятно…

– А этот малыш - не робкого десятка, - с широкой улыбкой заметил Вил. - Может быть, пообщаемся?… Думаю, особого вреда от контакта не будет. В крайнем случае, сойдем за богов - легендой больше, легендой меньше… А мальчику память на всю жизнь.

– Ничего себе объект для контакта, - фыркнула Дела. - Первобытный ребенок… Между прочим, в звериных шкурах!

– Ну, не такой уж он первобытный, - шутливо заступился Вил. - И шкуры хорошо обработаны - настоящая замша. Да и по виду - довольно смышленый… Как вы считаете, командир, стоит к нему выходить? - спросил уже серьезно, обернувшись к молчавшему до сих пор Гору.

– Ну что ж, - не сводя с экрана пристального взгляда, медленно произнес тот. - Раз уж он все равно увидел катер и при этом не испугался, думаю, для контакта нижней ступени кандидатура подходящая. Пойдут двое - Дела и Вил. Тяжелых скафандров не брать - выглядят жутковато. Достаточно энергетической защиты: вредной микросреды на планете нет. Торопитесь, пока он еще здесь. И постарайтесь не спугнуть раньше времени…

* * *

Олес разглядывал Дракона спокойно, без священного трепета. Так вот он какой: огромный, со сверкающей чешуей, грозный - и неживой. Олес не мог объяснить, почему он так решил. Просто почувствовал, как чувствовал иногда приближение человека или зверя. Дракон не был живым существом, но не был и мертвым: слишком плавно он спустился с неба. Камень, брошенный вверх, падает по-другому… Какая-то сила управляла полетом чудовища, и Олес не спешил уходить с поляны. Он ждал, не проявится ли эта сила еще раз. В конце концов, он предназначен в жертву Дракону и имеет право знать, что Дракон собой представляет!

В эту минуту чудовище разинуло пасть и прямо из нее вышли два существа, как две капли воды похожие на олов. Олес застыл, ошеломленный. Существа, одетые во что-то блестящее, направлялись в его сторону. И он, вместо того, чтобы броситься бежать, неожиданно для себя самого раздвинул заросли и шагнул к ним навстречу. Подошел на расстояние вытянутой руки и, бесстрашно глядя в глаза высокому незнакомцу с огненно-рыжей шевелюрой, произнес певучим и звонким голосом:

– Спустившиеся со звезд в чреве Небесного Дракона! Я, Олес из племени олов, третий сын вождя, приветствую вас!…

* * * *

Закрепленный на груди Вила аппарат УП - «универсальный переводчик» - вместе с лингвистическими конструкциями отчасти улавливал и мысли говорившего, помогая тем самым ускоренной расшифровке чужого языка. Вот и сейчас мимолетный телепатический контакт с Олесом позволил за какое-то мгновение разобраться в структуре его речи. Но пока словарный запас был изучен явно недостаточно, Вил начал передавать свои ответы напрямую - мысленными образами. И в голове мальчика зазвучали такие слова:

– Встретивший нас первым, не дрогнувший перед Неведомым, постигший самую суть, мы рады тебе. Здравствуй!…

И пришелец улыбнулся открыто и дружелюбно, касаясь ладонью его плеча. А Олес, переведя взгляд на стоящую рядом ослепительно красивую женщину, с ласковым любопытством смотревшую на него, внезапно понял, что произошла ошибка или невероятное совпадение, какое случается только раз в жизни и называется чудом… Он чувствовал, что эти люди, явившиеся с неба, не могли желать его смерти, а значит, их Дракон - не Дракон вовсе, и не ему предназначен в жертву третий сын вождя. Или (надежда вспыхнула с новой силой) олы забыли о том, каков Небесный Дракон, и исказили Учение о нем, а он явился, чтобы вернуть Истину…

– Пойдем с нами. Не бойся, - мягко говорил незнакомец, взяв Олеса за руку и осторожно увлекая за собой - прямо к распахнутой пасти чудовища. - Ты встретишь много чудес, неизвестных твоему народу. Поднимешься с нами в небо и сверху увидишь свой дом. Мы расскажем, зачем и откуда пришли, а ты поведаешь нам о себе, о своем племени, - если, конечно, захочешь этого сам. Мы ответим на любые твои вопросы, даже на те, на которые нет ответа. И отпустим тебя по первому твоему слову…

До этой минуты мальчик шел за ним спокойно, не упираясь, приняв приглашение как должное. Но, услышав, что его готовы освободить по первому требованию, решил проверить, так ли это, и резко остановился.

Вил вздрогнул и тотчас разжал руку, выпуская его ладонь.

– Ты не хочешь идти? - спросил слегка озабоченно. - Никто тебя не неволит. Извини, если что-то не так…

Олес взглянул на его расстроенное лицо и неожиданно засмеялся.

– Я пойду! - весело сказал он. - И буду задавать вопросы. А ответы на них мы поищем вместе. - И пояснил с самым серьезным видом: - Чем получить сразу готовое Знание, гораздо приятнее найти его самому…

* * *

«Мальчик-философ из первобытного племени, мечтатель и поэт, опередивший свое время… Откуда в тебе это бесстрашие, острый ум, живое воображение? Эта тяга к познанию нового и готовность его принять? Эта любовь к звездам, в которых ты смог увидеть бесчисленное множество миров?…»

Изумление и восторг читались в глазах разведчиков, когда они провели Олеса через серию психологических тестов и увидели полученный результат: коэффициент интеллекта выше, чем у любого из них, прошедших конкурсный отбор для участия в Звездной экспедиции. В сущности, малыш - универсальный гений, не получивший никакого образования, но при этом сумевший создать собственную космогоническую теорию, весьма отличную от общепринятой на этой планете, но куда более соответствующую действительности. И это - в четырнадцать лет! Кто знает, на что он еще способен, если получит хотя бы минимум полезной информации из разных областей человеческого знания?! Интересно, каков средний интеллектуальный уровень его соплеменников? Неужели такое чудо здесь в порядке вещей? И если гениальность на этой планете - норма, то какое же бывает исключение?…

Но нет, это слишком невероятно. Да и рассказ Олеса свидетельствует о том, что он один выпадает из общего ряда. И именно его должны принести в жертву в Ночь Многолунья, чтобы умилостивить крылатую тварь, которой поклоняется племя!…

Он обмолвился об этом почти случайно, оказавшись внутри катера и с интересом потрогав скользкую пластиковую обшивку.

Так и есть - он неживой… Из чего он сделан?… А я-то думал, что это Небесный Дракон, - и улыбнулся смущенно.

– Ты принял наш корабль за Дракона и не испугался… Почему? - спросила тогда Дела, не решившись, однако, признаться в том, что, по странному совпадению, их катер носит именно это имя.

– От рождения я знаю час своей смерти. Чего же мне бояться? - удивился Олес.

– Ты знаешь, когда умрешь? - тихо ахнула девушка. - Тебе предсказали?… И когда же это случится?

– На третью ночь, - он и в самом деле не испытывал страха перед близким концом.

– На третью… после чего? - не понял Вил.

– После этого дня, - спокойно ответил мальчик.

– Почему ты должен умереть? - чуть слышно спросила Дела.

– Потому что сойдутся вместе три священных луны и Небесный Дракон получит свою жертву. - И добавил с горькой улыбкой: - Я третий сын вождя и посвящен Небесному Дракону. Это большая честь… - И тотчас перевел разговор на другое: - А этот… Ваш Дракон, - спросил с интересом. - Это на нем вы летаете от,звезды к звезде?

– Нет, - еще не совсем опомнившись от такого известия, почти машинально отвечал Вил. - Есть другой корабль, гораздо больше этого. Он там, наверху…

.- Блуждающая звезда, - сразу догадался мальчик. - Я видел их несколько, - заметил он. - Вот уже третью ночь они проплывают по небу. Раньше их там не было.

– Все верно, малыш, мы прилетели недавно и, прежде чем спуститься, изучали твою планету с большой высоты, - пояснил Вил.

– Планету? - Олес наморщил лоб.

– Ту звезду, на которой ты живешь. Холодную звезду, - уточнил разведчик.

– А есть еще горячие? Такие, как наше солнце? - быстро спросил мальчик, и глаза его радостно заблестели: все его невероятные догадки подтверждались и он был почти счастлив.

– Да. Они дают жизнь холодным звездам, которые вращаются вокруг них, - прозвучало в ответ.

– И много холодных звезд вокруг нашего солнца?

– Девять. Ты живешь на седьмой, - вмешалась в разговор Дела.

– А три луны… Они вращаются вокруг солнца или вокруг моей звезды?,

– Вокруг планеты, - удивляясь его сообразительности, кивнул Вил.

– И все они круглые, как сонная ягода? И луны, и планеты, и солнце? Все звезды - холодные и горячие?…

– Да…

– А ночь наступает потому, что моя звезда поворачивается к солнцу другим боком? - продолжал допытываться Олес.

– Да, она вращается не только вокруг него, но и вокруг своей оси… От этого происходит смена дня и ночи…

– А полный круг, который она делает вокруг солнца, означает, что прошел год?

– Да… Откуда ты знаешь? - вырвалось у Вила.

– Я всегда об этом думал, - пожал плечами Олес. - Только проверить не мог, ошибаюсь я или нет. - И добавил слегка озадаченно: - Но если все это - правда, то, быть может, и ваш Дракон - именно тот, которому я посвящен? Потому что других - не бывает?… - и как-то особенно пристально посмотрел Вилу в глаза.

Разведчик не нашелся, что на это ответить, а через минуту они уже входили в кают-компанию катера, где собрались все остальные во главе с командиром. И Гор, приветливо улыбаясь, поднялся навстречу гостю.

* * *

Яркий свет внутри «Дракона» ненадолго ослепил Олеса, но он быстро привык к нему, как легко привыкал ко всему необычному. Сложные механизмы, причудливые с виду, назначения которых он не понимал, вызывали вполне объяснимое любопытство, но скоро мальчик решил, что изучение корабля и его обитателей лучше начать с чего-нибудь более простого. Игра в вопросы и ответы, предложенная пришельцами, ему понравилась, но, конечно, гораздо меньше, чем «живые картины» далеких миров, показавшиеся более реальными, чем его собственный. Олес не заметил, как пролетело время, и опомнился, только когда увидел на одном из экранов, что солнце уже садится.

– Я должен идти, - тихо сказал он, и разведчикам показалось, что голос его дрогнул. - Меня уже ищут. Осталось два дня, а ритуал посвящения еще не закончен…

– Куда же ты… на ночь глядя? - растерянно вымолвил Гор.

– Нужно спешить. Если выйду прямо сейчас, то к утру доберусь до поселка, - словно не слыша его, продолжал Олес. - Он там, за Драконьей Скалой, - ткнул пальцем в глубину экрана. - Ведь вы обещали меня отпустить, - чуть слышно напомнил он, и разведчики внезапно поняли, как не хочется ему уходить отсюда, как не хочется, чтобы его отпускали!

«Неужели мы дадим ему умереть под ножом жреца? Неужели не сумеем защитить?» - подумал в эту минуту каждый и с безмолвным вопросом в глазах повернулся к своему командиру. Но Гор виновато отвел взгляд. Что он мог сделать? Инструкция по контакту запрещала какое бы то ни было вмешательство в дела чужих цивилизаций, особенно нижнего уровня. Не считая, конечно, исключительных случаев.

«Но ведь сейчас именно такой случай! - сказал он себе, принимая решение. - Исключительнее не бывает…» - и немедленно повернулся к Вилу.

– Приготовь флаер. Доставишь Олеса прямо к поселку. Старайся, чтобы вас не заметили. Заодно по дороге посмотришь, где там Драконья Скала. - И ободряюще улыбнулся мальчику: - Так ты говоришь, малыш, церемония начнется с заходом солнца?…

* * *

Уже стемнело, когда Олес вернулся домой. Вил высадил его на краю леса, недалеко от святилища, от которого до поселка - рукой подать. Но мальчик долго еще приходил в себя после первого в жизни полета…

К дому отца он подходил осторожно, боясь кого-нибудь разбудить, и, только раздвинув полог, понял, что никто не спит,. На земле вокруг очага сидел вождь со старшими сыновьями, и все трое молча смотрели на огонь.

– Тебя не было весь день, - тихо сказал отец, услышав его шаги, но головы не повернул. - Жрец недоволен. Он ждал…

– Я знаю, - откликнулся Олес. - Я не мог* прийти. Я готовился к посвящению.

– Один? Без жреца?! - возмутился Олум, старший из братьев.

– Помолчи, - остановил его отец и наконец повернулся к младшему сыну. Только однажды Олес видел у него такой потухший взгляд - в тот день, когда умерла мать. - Я хочу поговорить с тобой, мальчик, - тихо сказал он, и старшие сыновья поднялись и вышли из дома, задвинув за собой полог. - У нас мало времени, Олес, - голос вождя звучал глухо, как из глубокой ямы. - Этой ночью ты должен уйти из поселка. Говорят, за горным хребтом есть другие племена. Ты мог бы жить среди них…

– Если я убегу, на семью ляжет позор. И до хребта мне одному не дойти. Я остаюсь, отец. Прости, что осмелился перечить, - твердо сказал юный ол, - но свой путь я пройду до конца…

– Ты выбрал сам. Это твое право, - из груди вождя вырвался то ли стон, то ли вздох. - Ступай, позови братьев, - постепенно голос его обретал прежнюю твердость, и Олес поспешил исполнить приказ.

Услышав, что можно вернуться в дом, Олум шагнул внутрь, даже не взглянув на младшего брата. Но Ольчи, ученик и преемник жреца, задержался. Его холодные пальцы крепко стиснули локоть Олеса.

– Ночь Многолунья будет не только твоим посвящением, - прерывающимся шепотом сообщил он.

– Знаю. Я уйду с Небесным Драконом, а ты станешь жрецом, - Олес говорил спокойно, удивляясь лихорадочному возбуждению брата.

– После того, как принесу свою первую жертву… Догадываешься, какую? - хрипло спросил Ольчи.

– Не может быть! - едва не задохнулся мальчик. - Меня убьешь ты? Мой брат?! - И добавил уже хладнокровнее: - Когда ты узнал об этом?

– Сегодня…

Олес чувствовал, как он дрожит.

– Ты кому-нибудь еще говорил?

– Нет… Мне запретили… Под страхом смерти, - зубы его стучали.

– Зачем же ты сказал мне? - мягко спросил Олес.

– Потому что я не хочу, не могу тебя убивать! - вскрикнул Ольчи и взмолился отчаянно: - Беги, брат! Пожалуйста, беги! А жрецу я скажу, что ты утонул в озере или тебя унес пещерный медведь…

– Он не поверит и потребует доказательств, - горько улыбнулся Олес. - И потом, ты знаешь сам, мне некуда отсюда бежать. Лучше скажи мне, что тебе известно о Небесном Драконе и почему приносят в жертву именно третьего сына. Я должен это понять!

– Нет никакого Дракона, - ученик жреца хрипло засмеялся. - А может, и не было никогда… Только легенды остались, - он был близок к истерике.

– Отец знает об этом? - тихо спросил мальчик.

– Нет… Вожди верят в Дракона. Правду знают только жрецы, - отвечал ему средний брат. - Я сам услышал ее этим утром, в святилище. Хорошо, что никто меня не заметил…

– А третий сын вождя?… Почему его убивают? - Олес испытывал жгучее нетерпение выяснить все до конца.

– Потому что младшему не достанется власти и когда-нибудь он захочет отнять ее у своих братьев. Так говорил жрец…

– И из-за этого второй брат должен пролить кровь третьего?! А если никакой опасности нет?… Бедный мой Ольчи! Ты всю жизнь будешь мучиться этим, - с печалью и жалостью прошептал Олес и стиснул его руку в своей. - Не бойся. Тебе не придется меня убивать. Я обещаю, что на этот раз Дракон все-таки прилетит и я буду его последней жертвой. Запомни, что я тебе сказал: в Ночь Многолунья все увидят Небесного Дракона. И с этих пор никто не отнимет жизнь у третьего сына вождя!

– Ты безумен… Но будь что будет! Я скорее убью жреца, чем тебя, - тихо ответил Ольчи, и голос его, кажется, немного окреп.

В дом они вошли вместе, крепко держась за руки.

Больше никто не заговаривал с Олесом о побеге. А на рассвете явился жрец, чтобы отвести его в святилище, где он должен был оставаться до наступления жертвенной ночи.

* * *

До самого утра в кают-компании «Дракона» не гас свет. Разведчики обсуждали план операции, о которой почему-то не спешили докладывать на борт звездолета.

– Надеюсь, мы все здесь отдаем себе отчет в том, что собираемся сделать, - тихо заметил Гор. - Отстранение от службы - не самое худшее, что нас ожидает. Но если сейчас мы оставим мальчугана на верную смерть, то никогда себе этого не простим. Так пропади она пропадом, эта инструкция!… Но если вы думаете, что достаточно вытащить его из-под жертвенного ножа, то глубоко ошибаетесь. Что станет с ним дальше - вот в чем проблема! Представляю себе лицо капитана, когда мы доставим Олеса на корабль!… Мы-то знаем, на что идем. А ведь на Земле за нашу самодеятельность отвечать придется ему…

– Что же ты предлагаешь, командир? - хмуро поинтересовался старший пилот. - Поставить его в известность о нашей затее, чтобы он приказал немедленно возвращаться?! Даже если он нас поддержит, Кибермозг имеет право запретить пребывание на борту инопланетного существа. И ведь ему, зануде, не объяснишь, что иногда можно пренебречь даже техникой безопасности!…

– Именно поэтому капитан должен узнать обо всем заранее, - вмешался Вил. - Было бы нечестно поставить его перед свершившимся фактом. Это выглядит так, будто мы ему не доверяем. А я чувствую, знаю - он на нашей стороне!

– Кроме того, - подхватил эстафету Гор, - только он один может добиться согласия Кибермозга, но для этого необходимо время, и мы обязаны его предоставить. Так что готовьтесь к сеансу связи - будем докладывать обстановку.

Переговоры с капитаном он взял на себя.

И вот согласие получено. Не то чтобы совсем без борьбы, но все же гораздо легче, чем они предполагали. А может быть, капитан просто понял, что разведчики все равно не отступятся, и не захотел подрывать свой авторитет в глазах остальной команды. Лучше отдать приказ, который, безусловно, выполнят, чем спровоцировать «бунт на корабле». К тому же мальчишка может оказаться полезен, если в том, что о нем говорят, есть хотя бы половина правды. Да и появление катера перед Драконьей Скалой в самый разгар праздника прекрасно вписывается в местные верования и ничем не нарушит исторический процесс. «Да будет так! Этому Олесу крупно повезло, что его не посвятили менее экзотическому зверю…»

Услышав капитанское «добро», разведчики начали по-своему готовиться к церемонии. Как только стало светать, двухместный флаер доставил Вила и Делу к Драконьей Скале, и они установили у ее подножия и на вершине аппаратуру, с помощью которой на катере можно будет наблюдать за этим местом. Жертвоприношение должно произойти на вершине. Значит, катер поднимется в воздух, когда Олеса уже поведут наверх. Нужно точно рассчитать время полета, чтобы не явиться слишком рано или - Боже упаси! - не опоздать. Нельзя забывать и о театральных эффектах. Бесшумный Дракон - это противоестественно. Придется включить сирену в режиме рева, а заодно добавить дыма и пламени, когда откроется передний люк, простите, пасть чудовища. Только бы сам Олес не испугался. Ему ведь придется шагнуть в эту самую пасть на глазах у всего племени. Впрочем, еще по дороге в поселок Вил подробно проинструктировал, как он должен себя вести. Так что с этой стороны сюрпризов не будет. Мальчик все понял как надо…

* * *

В святилище царил полумрак. В каменной чаше ровно горел огонь, отбрасывая длинные причудливые тени. Вокруг него сидели четыре жреца и раскачивались в такт тягучей заунывной мелодии, которую они напевали, не разжимая губ. Старший из них приходился братом прадеду нынешнего вождя. Жрецы жили намного дольше других олов, но никто не знал тайны их долголетия. Потомства у них не было, жен тоже. Это была странная замкнутая каста, пополнявшаяся за счет средних сыновей вождя. Каста безмолвных, ибо жрецы давали обет молчания, когда их старшие братья отправлялись в долину мертвых. Только один из них мог говорить со своим племенем, объявляя волю богов, - до тех пор, пока его брат-вождь жив. Но настанет день, и он тоже сомкнет уста, уступая место другому. И только священная песня в канун жертвенной ночи позволит ему вновь услышать собственный голос. И так будет всегда… Беднягу Ольчи ждала незавидная участь. Может быть, более трагичная, чем судьба Олеса.

Жрецы пели, время от времени подбрасывая в огонь какие-то травы, и тогда он вспыхивал вдвое ярче, и по святилищу клубился сладковатый розовый дымок, вдыхая который Олес забывал обо всем, блаженно улыбаясь. Это сначала он пытался сопротивляться, когда его, раздетого донага, привязывали к каменному столбу напротив священной чаши. Он просто не знал, как это приятно - дышать дымом забвения и не думать ни о чем… Голоса жрецов убаюкивали, уносили в мир грез - таких же ярких, как «живые картины» пришельцев. Одурманенный Олес бессильно повис на стягивающих его ремнях…

Он очнулся, когда кто-то плеснул ему в лицо ледяной водой, и не сразу узнал Ольчи.

– Что, сладко спалось, брат? - с горькой усмешкой спросил ученик жреца. - Если бы не я, спать тебе до самого жертвенника!

Олес встряхнул тяжелой, как чугун, головой и растерянно огляделся. Огонь в чаше погас, тусклый свет факелов освещал огромную пещеру. Кроме него и брата, в святилище никого не было.

– А где жрецы? - хрипло спросил он.

– Ушли в поселок - проверять приготовления к празднику. Меня оставили следить за тобой.

– А почему они не заснули, как я? Они ведь тоже дышали этой дрянью…

– Им не привыкать, - пояснил Ольчи. - На них эта травка давно не действует. Или действует, но по-другому…

– Как? - вяло полюбопытствовал Олес.

– Не знаю. Они не говорят, а сам я не пробовал. И, видно, уже не попробую, - мрачно засмеялся он.

– Что ты задумал? - Олес не на шутку встревожился.

– Тебе-то какое дело? - огрызнулся брат. - Жди своего Дракона, а меня не трогай!… - и, оставив его привязанным к столбу, поспешил к выходу из святилища, сжимая в руке жертвенный нож.

– Стой! - отчаянно крикнул Олес, разгадав его самоубийственный замысел. - Вместо того, чтобы спасти, ты погубишь меня!… Вернись - и я расскажу тебе то, о чем не знают даже жрецы!… О Небесном Драконе, в которого ты не веришь, - и с облегчением заметил, как Ольчи замедлил шаг.

– Ты сказал, что я приведу тебя к гибели, - в голосе брата звучало недоумение. - Но тебе и так осталось жить до полуночи! - обернувшись, воскликнул он. - Или ты знаешь способ, которым можешь спастись?! Тогда при чем здесь Драконьи сказки?!

– Это не сказки, - тихо откликнулся Олес. - А способ я действительно знаю, только поверить в него непросто. Я и сам, точно во сне, - и верю, и не верю. - Он помолчал, глядя куда-то в пустоту отрешенным взглядом. - Развяжи меня, брат, все тело онемело, - попросил наконец устало, и Ольчи, подойдя вплотную и перерезав ремни, потребовал:

– Рассказывай!

И Олес, растирая затекшие суставы, поведал ему о звезде, упавшей с неба, о встрече в лесу, о Драконе…

– Он совсем не то, чему нас учили. Не зверь, не чудовище, не божество. Он просто… - мальчик на мгновение умолк, подбирая слова, но тотчас заговорил снова, - просто большая лодка, которая не плывет, а летает. Летает среди звезд… И я тоже полечу в ней. Люди, те, что пришли из другого мира, обещали взять меня с собой. Я уйду с ними, потому что здесь мне нельзя оставаться… И все будет выглядеть так, будто меня сожрал Небесный Дракон. Олы увидят, что он принял жертву и улетел. Улетел навсегда, а это значит, что в Ночь Многолунья больше не нужно убивать третьего сына вождя… Вот мой способ, Ольчи. Ты один знаешь о нем. Ты один можешь мне помочь. И для этого вовсе не надо убивать жрецов, как ты, похоже, собирался…

– Так, значит, Дракон все-таки существует, - прошептал потрясенный брат. - Не важно, что он такое, главное, что он есть! И ты, посвященный ему, уходишь с ним!…

– Но ухожу живым, а не мертвым, - мягко заметил Олес. - Ухожу, чтобы жить и открывать неведомое… С детства меня готовили к ранней смерти. Мне не было места среди живых. А теперь я знаю, что жизнь продолжается и будет полна самых невероятных чудес! - он засмеялся, глаза его сияли, и Ольчи понял, что младший братишка счастлив.

– Что должен делать я? - спросил взволнованно и услышал в ответ:.

– Не мешать!… Пусть все идет так, как требует наш обычай. И только на вершине скалы… - он немного замялся, - не спеши наносить мне удар ножом… И еще - я должен быть в полном сознании и не связан. Как ты думаешь, жрецы попытаются снова одурманить меня?

– Нет, если ты притворишься, что зелье все еще действует. Когда начнется праздник, они придут за тобой, отвяжут и поведут под руки, а ты должен быть вялым и сонным и бессмысленно улыбаться. Но даже если они заподозрят обман, у них не останется времени исправить свою ошибку, - успокоил его Ольчи.

– Что ж, - прошептал Олес, - тогда я спокоен. Главное - это дождаться Дракона. А когда он появится, жрецам будет не до меня… Хоть бы он успел вовремя!… Жаль только, что нельзя попрощаться с отцом, - добавил, внезапно помрачнев. - Он всегда любил меня и мучился тем, что я у него - третий…

– Постараюсь утешить его, когда все кончится, - сказал брат и улыбнулся печально: - Но боюсь, что отец мне не поверит и будет думать, что ты погиб.

– Умереть или уйти навсегда - для олов одно и то же. Я ухожу из племени, а значит, умер для всех, кроме вас двоих, - возразил мальчик. - Отец поймет, почему я ушел именно так. И поверит всему, что ты скажешь.

– А Олум?

Олес пожал плечами:

– Расскажи и ему, если хочешь, но моя судьба его не волнует. Вот кому следовало родиться вторым и стать жрецом вместо тебя! У него бы рука не дрогнула…

Средний брат промолчал, нахмурившись. Они оба недолюбливали старшего, так же, как и он их. Но обвинение Олеса было слишком суровым. Олум верил жрецам - фанатично, неистово, - но и он не сумел бы убить брата на жертвенном столе, хотя в будущем, быть может, ему придется отправить на смерть сына.

– Ну а жрецы? - спросил наконец Ольчи. - Что будет, когда они увидят Дракона?

Олес тихо засмеялся:

– Наверное, умрут от страха: ведь сами в него не верили, заставляя верить других, но вот он явился и вид у него ужасен! Пусть гадают потом, что это было. Им никогда не понять!… А ты, единственный, кто знает правду, станешь мудрейшим из жрецов, если теперь сохранишь ее в тайне. Новое знание нужно беречь от тех, кто его недостоин. Иначе можно поплатиться головой…

* * *

До начала праздника оставалось немного времени, и Ольчи снова привязал брата к столбу, чтобы жрецы, которые вот-вот должны появиться, ничего не заподозрили. И когда снаружи, у входа в святилище раздались наконец звуки ритуальных барабанов и голоса, выкрикивающие в диком экстазе имя Олеса, лихорадочное возбуждение охватило обоих мальчиков. Страх, который третий сын вождя еще недавно одним усилием воли спрятал на самое дно души, теперь поднимался в нем грозно и неумолимо. И не было больше уверенности в том, что Дракон действительно прилетит. И хотелось бежать отсюда, не разбирая дороги, или вдохнуть священный розовый дым, впадая в милосердное забытье. Но поздно, слишком поздно…

Старческие шаги жрецов приближались к каменному столбу. И вот уже Олес идет между ними к выходу - под зловещий свет трех синих лун…

Нет, он не мог улыбаться с блаженно-бессмысленным видом на глазах у всего племени. Он не хотел, чтобы его запомнили таким. И как только оказался за порогом святилища, поднял голову, расправил плечи, оттолкнул немощных своих провожатых и пошел сам - спокойно и твердо, бросая вызов богам. Он шел к Драконьей Скале так, словно не его туда вели, а он вел их всех - и жрецов, и взволнованного Ольчи, и осунувшегося от горя отца, и все свое племя, легко и радостно отдающее его, Олеса, в жертву мифическому чудовищу. И не было больше страха, но была гордость - ибо он боролся с судьбой ее же оружием. И легенда, которая должна была погубить, становилась его спасением. Теперь он улыбался - открыто и торжествующе. Он покидал тихий, привычный мирок - дикий лес, убогий поселок - и не жалел об этом, прощаясь с жизнью, в которой свои ему отказали, и обретая новую - по милости нездешних богов. И, взойдя на вершину, с которой так часто любовался звездами, почувствовал, как велик и огромен мир, готовый его принять.

Племя замерло у подножия скалы, подняв руки к небу, к холодному лунному блеску. А высоко над ними белые фигуры жрецов окружили Олеса, стоящего на жертвенном камне - нагого, как в час рождения. Они двигались в зловещем безмолвном танце и у каждого был нож - такой же, как в дрожащей руке Ольчи. И когда пять ножей взметнулись вверх для удара, дикий рев, пронзительный и грозный, внезапно возник в ночи. И олы застыли, оцепенев от священного ужаса, ибо поняли, чей это голос, от которого стынет кровь.

Вздрогнул невольно Олес («Еще мгновение - и я был бы мертв вместе со своими надеждами!»), затрепетали и попятились жрецы («Что это может быть? Не Дракон же в самом деле?!»), только Ольчи вздохнул с облегчением («Брат спасен, и я не стану его убийцей!…»). А над лесом разгоралось странное серебристое зарево, и вот из-за деревьев поднялся в небо огненный силуэт, и тот, кого страшились и ждали, полетел прямо к Драконьей Скале, раскинув огромные крылья.

Олы попадали ниц, вжимаясь в землю. Женщины бились в истерике, кричали перепуганные дети… Один вождь стоял неподвижно, не в силах отвести взгляд от чудовища, которое через минуту проглотит его сына.

Нервы жрецов оказались куда слабее: увидев Дракона, все четверо побросали ножи и стали торопливо спускаться вниз, рискуя сломать себе шею. Никому из них не пришло в голову довести церемонию до конца. На вершине остались двое - ликующий Олес и его потрясенный брат, только теперь осознавший свою причастность к великому чуду.

А Дракон приближался, увеличиваясь прямо на глазах. И вот он уже завис над самой скалой, распахнув огнедышащую пасть, нацеленную на Олеса.

– Прощай, брат, - завороженно глядя в отверстие люка, прошептал мальчик, порывисто обнял Ольчи и шагнул на край обрыва, куда для него спускали сверкающий трац. - Я иду! - крикнул звонко и весело и зашлепал босыми ногами на борт корабля.

И пока он не скрылся внутри, три луны смотрели ему в спину - пристально и сурово, провожая в неведомый путь.

Так уходил к звездам Олес из племени олов, третий сын вождя. А над миром плыла священная Ночь Многолунья, в которой рождалась Легенда…

* * *

Антон медленно, будто нехотя, открыл глаза, расставаясь с видением. Где-то в глубине души он все еще был ребенком из первобытного племени. Но настоящая личность решительно и упрямо поднималась в нем, отгоняя остатки сна. И вот уже первый вопрос - горький и недоверчивый - задан Скитальцу:

- И это - опять я? И это - мое прошлое?! Но Земля не посылала звездолет к альфе Дракона! Нам и сейчас неизвестны полеты такой дальности! И других гуманоид-ных рас мы еще не встречали!… А разведчики вели себя так, будто это им не впервой…

Скиталец молча смотрел на него своим нечеловеческим взглядом.

– Это было в иной реальности, но все-таки было, - мягко сказал он, поднимая завесу тайны, отметая сомнения.

– И там тоже существует Земля? - смирившись, спросил Антон, снова готовый верить.

– Скорее ее подобие, - прозвучало в ответ. - Но это не так уж важно. Вашу Землю считают подобием там. Все зависит от того, с какой стороны смотреть…

– Угу, - мрачно откликнулся человек. - «Каждый избирает себя мерилом всех ценностей…» Это ты уже говорил… Но почему, почему я снова себя не узнал?! И что было дальше?- отчаянно воскликнул он.

- Дальше? - Скиталец вдруг улыбнулся - улыбкой Антона, лучшей из его улыбок: - То, что случится дальше, зависит теперь от тебя…

И Антон увидел, что он уходит, исчезает, как дым, оставляя его один на один со Вселенной, безжалостной, как сама смерть. Охваченный ужасом внезапного одиночества, Рудаков так и не понял; что дверь в каюту открыта, и застывшие на пороге спасатели с изумлением глядят на него. Вокруг была только тьма, сознание отключилось…

ЭПИЛОГ

* * *

Невероятно! - командир спасательной бригады сидел в кресле напротив экрана связи и нервно грыз ногти. - Авария произошла восемнадцать суток назад, все системы корабля вышли из строя. Именно тогда этот парень надел скафандр. Запас кислорода - на десять часов плюс двадцать минут аварийных. А кончился он только сейчас, когда пострадавшего доставили к нам на катер. Мистика какая-то. - Он замолчал, пожав плечами, и натянуто улыбнулся.

– А что он сам говорит? - лицоинспектора из Бюро расследований аварийных ситуаций даже на тусклом экране выглядело растерянным.

- Пока ничего. Спит как убитый. Пытаемся разбудить, но безуспешно…

- Может, все дело в этом? - неуверенно предположил инспектор. - Спящий поглощает меньше воздуха…

- Но не на столько же! - громко воскликнул спасатель. - И потом, - он слегка замялся, - я видел пульт управления. Как можно послать сигнал бедствия, если приборы - вдребезги?! Но SOS передавали на всех волнах, пока мы не прибыли на место!… Если мне объяснят, в чем тут дело, я готов признать, что ничего не смыслю в технике, и тут же подам в отставку!…

- Это вы всегда успеете, - философски заметил инспектор. - Не стоит так горячиться. Случай, конечно, странный. Но что вас, собственно, беспокоит? Вы успели вовремя, спасли человека…

- Человека?!- хрипло рассмеялся тот. - Не знаю… По всем законам природы этот парень должен быть мертв. Только уж слишком он живой для покойника… Вот и врач говорит, что здоровье его вне опасности. Ни одного синяка! Зато другие, - он невольно поежился, - почти неузнаваемы. Их буквально расплющило в момент удара…

- Ладно, Рисли, - глухо сказал инспектор. - Возвращайтесь на станцию. Звездолет отбуксируют без вас, спешить теперь некуда… А парня не трогайте: пусть спит. Когда проснется, я с ним сам побеседую. Вызывайте меня в любое время - буду держать связь…

А про себя подумал: «Нам бы радоваться, что хоть один чудом сумел спастись, так нет, теперь по комиссиям затаскаем беднягу. «Почему, мол, жив?По какому такому праву?» И не оставим в покое до тех пор, пока он не позавидует мертвым, не пожалеет, что в живых остался…»

Экран погас и вспыхнул снова: справочный сектор отвечал на запрос о членах экипажа звездолета «Искатель». Последним в списке значился кибернетик Антон Рудаков. Тот самый, единственный уцелевший.

* * *

«Где ты, Лург? Мне холодно и страшно… Ольчи, братишка, не оставляй меня!…»

Он выкарабкивался из мрака, шаг за шагом продвигаясь вперед, к слабому свету в конце туннеля. И, разлепив наконец тяжелые веки, обнаружил, что лежит на койке в госпитальном отсеке, укрытый белоснежной простыней.

«Что это? Снова видение, посланное Скитальцем?» - шевельнулась первая мысль, но ее догнала другая - ясная и ликующая: «Меня подобрали! Я спасен!…»

За стеной звучали голоса, рядом были люди, и Антон захотел увидеть их - немедленно, прямо сейчас, и убедиться, что все наконец позади.

На этот раз он был самим собой - земным и понятным, с привычными мыслями, чувствами и остатками здравого смысла. Но странное дело: он помнил буквально все. Прошлое и будущее остались с ним, в нем. И Антону казалось, что он смотрит на мир не только своими глазами, но иглазами двух мальчиков, двух мечтателей - Олеса и Гельма. Он мотнул головой, пытаясь отогнать наваждение, но это не удавалось: Скиталец сохранил ему память о проведенных вместе часах.

Как долго они общались - дни,месяцы, годы или несколько минут? Антон не знал. Время утратило для него знакомые очертания. Ведь он успел прожить две жизни в другом измерении и вернуться назад, в свою собственную. И кислорода хватило до тех пор, пока к нему не подоспела помощь… Побывал ли он в тех, неоткрытых еще мирах, оказавшись в чужой оболочке, покинув по воле Скитальца погибший корабль? Или просто грезил, а сны сменяли друг друга, больше похожие на реальность, чем она сама? А может быть, время вокруг него было сжато, спрессовано в кокон, - и потому он выжил? Кто знает? Только Скиталец, но он уже далеко и никогда не ответит. Теперь все ответы придется искать самому…

Антон встал - без особых усилий, не чувствуя даже слабости. Завернулся в простыню и босиком направился к двери. В соседнем помещении за маленьким круглым столиком сидели трое спасателей и оживленно разговаривали. Услышав шум, обернулись, как по команде, и молча застыли, словно увидели привидение.

- Здорово, братцы, - хрипло сказал Антон. - Спасибо, что вытащили. Я уже думал, мне крышка…

– Не за что, парень. Работа у нас такая, - откликнулся тот, что постарше, разглядывая его в упор. - А ты живуч, приятель, - как-то странно улыбнулся он и подмигнул заговорщически: - Видно, не обошлось без Скитальца?…

Рудаков невольно вздрогнул. Спасатель, конечно, шутил, вспомнив старую сказку, но ему-то от этого не легче. И все же Антон нашел в себе силы улыбнуться в ответ:

– А вы как думали?! Конечно, не обошлось!… Они и не подозревали, что он говорит серьезно.

По прибытии на станцию Антона вызвал к себе инспектор. Показания, переданные ранее по каналу срочной связи, его не удовлетворили. Оно и понятно: астронавт был немногословен, коротко рассказал о причинах аварии и ни слова о том, как ему удалось спастись. Теперь предстояло выяснить все обстоятельства этого странного дела.

Когда Рудаков - высокий, подтянутый, внешне спокойный, но с настороженным взглядом зеленоватых глаз, вошел в кабинет, инспектор сразу почувствовал, что разговор будет необычным, и молча переглянулся с помощником - опытным психологом, которого он специально вызвал с Земли, из Зоны особого карантина.

– Вы можете объяснить, что с вами произошло? - этот вопрос был задан без предисловий, как только астронавт сел в предложенное ему кресло.

– Могу, - прозвучало в ответ. - Но вы сразу объявите меня сумасшедшим…

– Все же попробуйте, - вкрадчиво попросил инспектор. - Мы слушаем вас.

Антон долго молчал, глядя в пол. Наконец поднял глаза и беспомощно улыбнулся:

- Я видел Скитальца. Говорил с ним. Он был рядом, пока меня не нашли…

– Скиталец? - брови инспектора медленно поползли вверх. - Это что-то из фольклора? - спросил неуверенно у помощника.

– Совершенно верно, - наклонившись к самому уху, шепотом подтвердил тот. - Среди астронавтов бытует поверье, что некое таинственное существо время от времени приходит на выручку терпящим бедствие. Они называют его Скитальцем. Чистый вымысел, разумеется…

– Н-да… - задумчиво протянул инспектор, с любопытством разглядывая Антона. - Вы это всерьез?

– Я же говорил, что вы мне не поверите, - мрачно напомнил кибернетик.

– Ну-ну, не сердитесь, -мягко, словно ребенку, улыбнулся инспектор. - Расскажите подробнее. У нас нет никаких оснований вам не доверять.

– Послушайте, - Антон взглянул ему прямо в глаза. - То, что со мной случилось, действительно не укладывается в привычные представления. Но давайте рассуждать логично - согласно здравому смыслу, я давно уже мертв. Я не мог выжить!… Но я живу… Вы никогда не найдете убедительной версии моего спасения. А правда слишком невероятна, чтобы ее признать.

– Для покойника вы очень красноречивы, - невесело усмехнулся инспектор. - Допустим, вы правы. Но дайте нам хоть какое-то объяснение. А мы постараемся отнестись к нему… непредвзято.

- Я могу повторить только то, что уже сказал, - устало выдавил из себя Антон. - Меня спас Скиталец. Он оставался со мной до самого прибытия спасателей. Но я не чувствовал течения времени. Мне казалось, чтопрошло несколько часов. Помнится, я был удивлен, что меня разыскали так скоро, тем более что никаких сигналов я не посылал: в момент аварии вся аппаратура вышла из строя.

– Однако спасатели утверждают, что приняли SOS с точными координатами вашего корабля. Более того, сигнал повторялся через равные промежутки времени во время всего их полета и служил маяком для выхода в заданный квадрат. Что вы на это скажете?

– Их привел Скиталец, - тихо ответил Антон.

– Ну хорошо, - терпеливо продолжал инспектор. - Ваш Скиталец умеет сжимать время, посылать сигналы на сотни парсеков… Одним словом, он всемогущ. Но почему же тогда - простите за жестокий вопрос! - он не сумел помочь вашим товарищам?

– Это было первое, о чем я его спросил, - после томительной паузы заговорил Антон. - Он ответил, что власть его небезгранична. Он может спасти тех, в ком еще теплится жизнь, но оживить уже мертвых не в силах…

- Кто же он такой, ваш Скиталец? Какова его природа? - кажется, инспектор немного понизил голос, его самоуверенность постепенно сменялась растерянностью.

– Я не знаю. Могу только предполагать… Он существо высшего порядка, что-то вроде Чистого Разума, но может принимать конкретный облик любого разумного существа. Во всяком случае, мое сознание принимало его таким, как он того пожелал. Я видел в нем человека, не лишенного эмоций. И главная из них - способность сострадать. Не смею судить о большем, но мне он видится как Светлое Начало. Могучее, но не всесильное. Несущее добро, но не вездесущее…

– Ну знаете ли, Рудаков! - инспектор даже поперхнулся от возмущения. - Довольно нас дурачить! А я-то, болван, уже готов был поверить. Как же, Скиталец, посланец неведомой цивилизации, на несколько порядков выше нашей… Непросто принять даже такую, пусть и весьма заманчивую версию. Но вы… Вы хоть соображаете, что нам здесь наплели?Ведь вы изобразили Бога!…

– Бог - существо совершенное во всех отношениях, - тиховозразил Антон. - А Скиталец… Ему не все удается. Поэтому он - Скиталец…

- Вы сами себе противоречите, - кажется, инспектор почувствовал азарт в их схоластическом споре. - То он, по-вашему, Чистый Разум, то альтруист-одиночка, которому «не все удается». Где же здесь логика, к которой вы так горячо призывали?

– Боюсь, вы все еще не поняли, что одной человеческой логики иногда не хватает, - спокойно заметил астронавт. - А другой мы пока не знаем… Впрочем, я сразу предупредил, что ничего не могу утверждать. То, что вы слышали, только предположения. Так я попробовал объяснить случившееся себе самому. Меня это удовлетворило. Вас - нет. Ищите объяснения сами. А мне добавить нечего…

Антон слукавил: о своих видениях, о прошлой и будущей жизни он не сказал ни слова. Они принадлежали ему одному, и исповедоваться перед тупыми чиновниками в слабостях и ошибках, хотя бы и совершенных в другой реальности, он не собирался. Не сомневаясь в диагнозе, который эти двое поставят ему после беседы, Антон не хотел добавлять к нему синдром раздвоения личности. Хватит и всего остального. Надолго хватит. На месяцы, если не годы, в Зоне особого карантина… Конечно, он мог промолчать, мог соврать, что ничего не помнит, потому что был без сознания, - зная, что рано или поздно его оставят в покое. Но это - он чувствовал всем существом - было равносильно предательству. Своим молчанием он бы отрекся не от таинственного Скитальца, но от самого себя. И Антон сделал свой выбор, как спустя века на далеком мрачном Севире сделает его Гельм. Как в затерянном где-то прошлом маленький Олес шагнул навстречу судьбе… Не об этом ли сказал на прощанье Скиталец: «То, что случится дальше, зависит теперь от тебя»?

* * *

– Ну и что вы об этом думаете? - спросил инспектор психолога, когда Рудаков скрылся за дверью, и, подойдя к скрытому в стене бару, наполнил два бокала ароматной темно-вишневой жидкостью.

– Типичная картина помешательства на фоне экстремальной ситуации, - отвечал тот, с удовольствием потягивая контрабандный напиток. - Все объясняется просто: катастрофа, гибель товарищей на его глазах, болевой шок, нервное потрясение, длительное одиночество, сознание, что обречен. Ему нужен был собеседник - и он появился.

– Вы считаете, бедняга сам его придумал?

- И поверил всей душой! Неосознанно, но вполне целенаправленно вызывал у себя галлюцинации. В таком состоянии это возможно - психика возбуждена до предела. И оказался на грани безумия… Впрочем, - заметил психолог, пожав плечами, - это помогло ему выжить. Своего рода защитная реакция организма. В моей практике уже были подобные случаи.

– Значит, все это время он разговаривал сам с собой? - подвел итог инспектор, старательно отгоняя от себя мысль о разбитой аппаратуре, сигнале бедствия и запасе кислорода в скафандре.

– Безусловно! Или вы верите в существование Скитальца?

Оба рассмеялись удачной шутке и снова наполнили бокалы.

* * *

Год спустя, вернувшись домой после «лечения» в Карантине и безрезультатно обивая пороги различных инстанций с просьбой направить его на работу вне Земли, Антон не раз испытал чувство отчаяния, подобное тому, что впервые почувствовал на погибающем корабле. Только теперь не было рядом Скитальца, который мог и не знать, что самое страшное одиночество бывает среди людей.

Ну и пусть! Никто не убедит Антона, что это бред больного воображения. Он стал умнее и осторожнее, научился держать язык за зубами. И лишь однажды позволил себе заговорить об этом, когда молчать больше не было сил.

– Нюта, но ты-то веришь, что я действительно видел Его? - воскликнул с обидой и горечью и лихорадочным блеском в глазах.

Жена только вздохнула, не смея взглянуть на него.

– Ты жив… Кто бы Он ни был, спасибо ему за это, - сказала наконец и, медленно подойдя к висевшим на стене образам, затеплила лампаду.

– Что ты делаешь? Зачем? - без удивления спросил Антон и услышал то, что ожидал услышать - втайне от себя самого:

– Пусть не будет ему одиноко блуждать во Вселенной и этот свет коснется его души…

«Что ему - огонек лампады, - печально, но почти ус-покоенно подумал Антон, - когда он сам - Свет. И Тьма. И Вечность… Ни молитвы не тронут его, ни проклятья. Он - Скиталец. И нет конца пути, как нет у него начала… А если захочешь его увидеть - загляни в себя…»

Небо, как море, рождает свои легенды. Есть они и у Звездного Флота. Скиталец - одна из них. И достоин жалости тот, кто в нее не верит. Потому что однажды в жизни придется Его позвать…

Январь 1991-го - сентябрь 1992 г.

Оглавление

ПРОЛОГ

ВИДЕНИЕ ПЕРВОЕ . ЧЕРНЫЕ МОЛНИИ

ВИДЕНИЕ ВТОРОЕ . НОЧЬ МНОГОЛУНЬЯ

ЭПИЛОГ

Реклама на сайте