«Воин Марса»

Отис Клайн Воин Марса

ПРОЛОГ

Гарри Торн открыл глаза и ошеломленно огляделся по сторонам. Засыпал он в вычурном, кричаще безвкусном номере мотеля, а проснулся в тесной комнатке с голыми бетонными стенами, крепкой, обшитой двумя слоями досок дверью, запертой на замок, и зарешеченным окном. Всю обстановку комнатки составляли кушетка, на которой он лежал, стул и небольшой столик.

«Стало быть, снотворное меня не прикончило, – подумал Торн. – И теперь меня засадили в кутузку за попытку самоубийства!»

Он сел на кушетке, затем не без усилий поднялся на ноги и, пошатываясь, добрел до окна. Ухватившись за толстые железные прутья решетки, Торн выглянул наружу. День давно наступил, и солнце стояло высоко. Под окном тянулось глубокое ущелье, на дне его блестела, извиваясь, речка. Вокруг, насколько хватало глаз, были горы, одни только горы, такие высокие, что иных вершин он из окна и увидеть не мог.

В замочной скважине заскрежетал ключ, и Торн резко повернулся на звук. Массивная дверь распахнулась, и рослый человек внес в комнатку поднос, на котором стояли тарелки и дымящаяся чашка с кофе. За спиной вошедшего маячил еще более внушительный силуэт, который сам по себе навевал мысли о представителях власти. Огромный лоб этого человека нависал над мохнатыми бровями, которые сходились на переносице над орлиным носом, острая бородка «а-ля Ван Дейк» была тщательно подстрижена. Незнакомец был одет в безукоризненный вечерний костюм. Торн вскочил, когда странный посетитель прикрыл за собой дверь. Гулким басом незнакомец произнес:

– Ну вот, мистер Торн, наконец-то вы пришли в себя. Я – доктор Морган, – он улыбнулся, – и надо сказать, что я подоспел удивительно вовремя. Вы доставили нам с Бондом немало хлопот, но нам удалось вывести вас на улицу из мотеля под видом пьяного. Вы не помните стука в дверь? Когда мы вошли, вы еще не совсем лишились чувств.

Торн на миг задумался, затем кивнул. Кажется, он действительно слышал, засыпая, какой-то стук…

– Но как же вы вошли? Вроде бы я запер дверь.

– Конечно, заперли, но у нас совершенно случайно оказались с собой отмычки. Мы доставили вас ко мне домой, подлечили и привезли сюда. – Морган кивнул Бойду и, когда тот вышел из комнатки, указал на поднос. – Я велел накрыть завтрак в вашей комнате. Особенно рекомендую кофе – он ослабит действие тех лекарственных средств, которые мне пришлось применить, чтобы спасти вам жизнь и доставить вас сюда.

– Вы изрядно потрудились, спасая то, чего не следовало спасать, – проворчал Торн. – Могу я спросить, какого черта вы вмешиваетесь в мои дела?

– Вы нужны мне, – просто ответил Морган. – А я могу предложить вам приключение, какого не переживал еще ни один человек на Земле. Может быть, оно завершится триумфом, может быть, смертью – но уж во всяком случае не той ничтожной смертью, к которой вы стремились.

Гарри Торн нахмурился.

– Вы говорите – «ни один человек на Земле»? Можно подумать, что люди есть еще где-то, кроме Земли. Что вы мне хотите предложить – путешествие на Марс?

Доктор Морган от души расхохотался.

– Великолепно, мистер Торн! Но сначала все-таки управьтесь с завтраком. На сытый желудок вы лучше воспримете то, что я собираюсь вам рассказать. Дверь я запирать не стану. Когда поедите, найдете меня в гостиной – в конце коридора, по правую руку от вашей комнаты.

В дверях он помедлил.

– Вы сказали, мистер Торн, путешествие на Марс? Простите, если я еще немного подержу вас в напряжении, но… хотя и не в том смысле, который вы имели в виду, но именно это я и собираюсь вам предложить.

Глава 1

– Вы, конечно, слышали о телепатии, мистер Торн… Да что там – вы ведь одно время занимались экспериментами в этой области.

– Откуда вам это известно, доктор?

– Вы написали о своих опытах редактору одного популярного журнала. Два месяца назад это было опубликовано под вашим именем.

Торн потер лоб.

– Это верно… Черт, я был так занят, что и вовсе позабыл об этом. Но ведь мои опыты были неудачными.

Доктор Морган кивнул.

– Мои тоже – в течение почти двадцати лет. Пока я практиковал, телепатия была для меня только хобби, но, выйдя в отставку, я посвятил ей все свое свободное время. Позвольте мне кратко изложить вам основные принципы. Телепатия, то есть передача мыслей и образов на расстоянии без использования физических посредников, не зависит ни от времени, ни от пространства. Это основа, но мне пришлось кое-что добавить к ней. Мне ничего не удавалось добиться, пока я не сумел создать прибор, который выделяет и усиливает излучение мозга. И даже тогда я потерпел бы неудачу, если бы мой прибор не перехватил передачу другого прибора, который создал другой человек, но с такими же целями.

– Вы хотите сказать, что передаете мысли по радио? – спросил Торн.

– В очень ограниченных пределах. Если бы в вашей комнате был передатчик, а у меня здесь – приемник, я бы смог услышать ваши мысли – но только те, которые вы добровольно захотели бы мне передать. Я не смог бы свободно шарить в ваших мыслях, извлекая то, что вы захотите от меня скрыть.

Торн вынул сигарету из пачки, лежавшей на столике, и закурил.

– Любопытно, – заметил он, – но какое отношение телепатия имеет к Марсу?

– Мистер Торн, я внес в базовую теорию только одно исправление. Все прочее остается в силе: передача мыслей на расстоянии не связана ни временем, ни пространством. Человек, который построил второй мыслепередатчик, находится на Марсе.

– Значит, на Марсе есть люди… То есть марсиане – разумные существа, похожие на нас? Извините меня, доктор, но тут уж вы хватили через край. Я довольно хорошо знаю современные исследования планет Солнечной системы…

– …чтобы сделать заключение: в данный момент существование цивилизации на Марсе маловероятно, – договорил за него Морган. – Вы совершенно правы. Ее и не существует.

– Но как же тогда…

– Я ведь говорил – ни временем, ни пространством. Временем, мистер Торн. Я и сам вначале в это не верил, пока не вступил в контакт с человеком по имени Лал-Вак, ученым и психологом с Марса. И должен добавить, что Лал-Вак тоже считал существование цивилизации на Земле невероятным. Но объяснение, как бы фантастично оно ни звучало, оказывается вполне простым: Лал-Вак говорит со мной с Марса, который существовал миллионы лет назад, и тогда там действительно была цивилизация.

Морган предостерегающе поднял руку:

– Не прерывайте меня, лучше выслушайте до конца. От простого обмена зрительными и слуховыми впечатлениями, который проводился во время первых наших контактов, мы перешли к тому, что изучили язык друг друга и теперь могли обмениваться не только образами, но и абстрактными идеями. Именно Лал-Вак предложил найти на Земле и на Марсе людей, чьи тела и личности будут настолько схожи, что между ними можно будет произвести обмен сознаниями. Таким образом Земля двадцатого столетия была бы увидена глазами марсианина, а древняя, с нашей точки зрения, цивилизация Марса (мы до сих пор еще так и не смогли определить, сколько лет отделяет ее от земной цивилизации) впервые будет увидена глазами человека с Земли. Вначале Лал-Вак передал мне множество мысленных изображений марсиан, которые хотели бы совершить подобный обмен, – изображений настолько точных, что я смог сделать по ним подробные рисунки. Но этого было недостаточно. Я бы мог истратить остаток жизни, разыскивая земных двойников этих марсиан. Второе, что сделал Лал-Вак, – рассказал мне, как построить мыслекомпас, и передал образцы сознаний своих добровольцев. Я последовал его инструкциям и заложил в мыслекомпас первый образец.

Торн напряженно подался вперед:

– И что же?

– Ничего. Игла компаса вращалась безрезультатно. Это означало, что либо на Земле нет сейчас двойника этого марсианина, либо этот двойник существует физически, но его мозг сильно отличается от мозга его марсианского собрата. Я ввел второй, третий образец – то же самое. Однако на четвертом образце стрелка недвусмысленно указала на вполне определенную точку.

Морган открыл ящичек стола и вынул карандашные наброски.

– Узнаете? – спросил он, протянув один рисунок Торну.

– Ваш помощник… Как вы его назвали – Бойд?

– Совершенно верно. Используя мысли Лал-Вака, я набросал портрет Фрэнка Бонда. Короче говоря, я отыскал его в лагере золотоискателей, на Аляске. Он заинтересовался моим предложением… И вот результат: сейчас он на Марсе.

– Но… я же только что его видел!

– Вы видели тело Фрэнка Бойда, которое занято сейчас марсианином по имени Сель-хан. Тело Сель-хана на Марсе занято землянином Фрэнком Бондом. Однако я совершил ужасную ошибку.

– Какую же?

– В лихорадочной спешке найти добровольца я не удосужился разузнать побольше о Фрэнке Бойде. Сель-хан охотно сотрудничал со мной и Лал-Ваком, но Фрэнк Бойд, оказавшись на Марсе, тут же разорвал контакт – а восстановить его без добровольного сотрудничества Бойда невозможно. Хуже того, я узнал от Лал-Вака, что Бойд связался с группой марсиан, которые стремятся захватить власть над всей планетой и превратить Марс в свою империю. Марс сейчас находится на той стадии социального развития, которая примерно соответствует нашим средним векам, хотя во многих отраслях науки марсиане намного превзошли нас. Однако их цивилизация отнюдь не техническая, и авантюрист с задатками воина или интригана там далеко пойдет.

Гарри Торн ухмыльнулся.

– Дайте-ка я сам угадаю конец вашей истории. Вы послали на Марс отвратительного типа, подвели своего приятеля Лал-Вака и теперь чувствуете себя обязанным исправить свою ошибку. Вы ввели в свой мыслекомпас новые образцы, и в конце концов один образец…

– Вот этого человека, – кивнул Морган, протягивая Торну другой набросок.

Торн увидел свой собственный портрет, совпадавший до мельчайших деталей.

– Но этого было недостаточно, – сказал он. – Вы не хотели повторять свою ошибку, так что прежде всего разузнали всю мою подноготную.

Доктор Морган улыбнулся.

– И был весьма удовлетворен результатами. Вы хорошо воевали в Корее, вы участвовали в охотничьих экспедициях в Африке, вы занимались бизнесом. Ваши недавние неурядицы, которые привели к тому, что вы потеряли и невесту, и собственное дело – а точнее, стали нищим, – случились оттого, что вы отказались присоединиться к сомнительным, хотя и вполне законным денежным операциям вашего партнера. Он вышвырнул вас из дела, а заодно отнял у вас невесту… Короче говоря, вы именно тот человек, который может справиться с тем, что я и Лал-Вак считали невозможным.

Гарри Торн кивнул.

– Предположим, я соглашусь отправиться в это невероятное путешествие. Что я должен буду сделать?

– Только две вещи. Насколько это будет возможно, поддерживать контакт со мной через Лал-Вака, и, если сумеете, убейте Фрэнка Бойда в теле марсианина Сель-хана. Что же касается всего остального – живите на Марсе, как вам заблагорассудится или как позволят вам марсиане. Если вы сумеете подняться над своим окружением – а я думаю, что сумеете, – у вас там будут такие возможности, на которые здесь вы никогда не могли бы и надеяться. Вы найдете там мир романтики и приключений, какой бывает только в романах и легендах, и там надо владеть мечом не менее искусно, чем мыслью, – иначе можно погибнуть. Зная, что вы опытный фехтовальщик – да, мне известно, что вы пытались получить работу в школе фехтования, но вам отказали, потому что вы чересчур легко одолели преподавателя, – думаю, что первое время мне не придется о вас беспокоиться.

– Очень соблазнительное предложение, – признался Торн, – но мне претит мысль убивать человека, которого я никогда не видел…

– Если вы выступите против планов Сель-хана, вам придется рано или поздно убить его – или быть убитым. И это уже будет не убийство, а простая и оправданная самозащита. Стало быть… вы согласны?

– С вашей помощью я готов попытаться. Как происходит этот обмен разумами?

– Я бы описал это как достижение резонанса излучения вашего мозга с образцом сознания вашего марсианского двойника. Но вначале мне нужно вас загипнотизировать. Потом я свяжусь с Лал-Ваком, и мы будем действовать вместе. Он будет готов встретить вас, когда вы очнетесь в теле марсианина. А теперь прилягте вот на эту кушетку.

Торн послушно лег и обнаружил прямо перед глазами зеркало, разрисованное красными и черными кругами. Доктор нажал на кнопку, и зеркало начало медленно вращаться. До него донесся голос Моргана:

– Теперь думайте об этом отдаленном мире, отдаленном во времени и пространстве. Думайте о том, как он манит вас.

Торн повиновался, не сводя глаз с зеркала. Дремота понемногу наваливалась на него, приятная усталость вкрадчиво завладела телом. Голос доктора отдалился, растаял…

Глава 2

Торн открыл глаза и увидел над собой безоблачное голубовато-серое небо, сверкавшее точно полированная сталь. Миниатюрное солнце слепило глаза, но странное дело: хотя оно и уменьшилось, его жар и блеск оставались так же нестерпимы.

Припекало так, что Торн машинально отполз в относительную прохладу тени какого-то гигантского хвойного дерева – его чешуйчатый ствол высился над Торном, как колонна, увенчанная плотным колоколом игольчатой кроны. И лишь тогда до него дошло: он на Марсе! Окончательно проснувшись, Торн сел и огляделся. Дерево, укрывшее его своей тенью, одиноко высилось посреди небольшой низины, окруженное волнистым морем желтоватого песка.

Он с трудом поднялся на ноги, и что-то звякнуло у него на боку. Оказалось, на поясе у него висели два прямых клинка в ножнах из серого металла, похожего на алюминий. Один клинок, судя по всему, был марсианским вариантом даги[1], другой – длинным мечом. Рукоять меча была из металла цвета бронзы, навершие эфеса изображало змеиную голову, эфес – тело змеи, гарда[2] – змеиный хвост, изогнутый в виде восьмерки. Рукоять даги напоминала рукоять меча, только была поменьше размером.

Торн извлек меч из ножен. Кончик стального клинка, узкого и обоюдоострого, был как игла. Оба лезвия меча украшали острые как бритва зубчики – Торн мгновенно оценил, насколько это увеличивает режущие качества оружия. Он проверил, как сбалансирован клинок, и пришел к выводу, что мог бы орудовать им так же легко, как и любым холодным оружием, с которым ему когда-либо доводилось иметь дело.

Вернув меч в ножны, он занялся датой и на ее лезвии обнаружил такие же острые как бритва зубчики. Клинок даги был длиной десять дюймов.

С другой стороны на поясе, уравновешивая тяжесть меча и даги, висела булава с короткой бронзовой рукоятью и диском, насаженным на рукоять – точно стальной веер. От головки булавы расходились острые зубья куда грубее и длиннее, чем на дате и мече.

Затем Торн оглядел свою одежду. На нем были короткие штаны, скорее шорты, из мягкой кожи; ниже их и до голеней сильно загорелые ноги оставались голыми. От голеней начинались завернутые вниз голенища сапог из меха, с застежками, которые явно предназначались для того, чтобы пристегивать верх голенищ к шортам.

Кроме шорт и сапог, на нем не оказалось никакой одежды, но на смуглых руках были стальные налокотники, скрепленные металлическими полосами и двумя браслетами – чтобы защищать руки от ударов меча, а на груди висел драгоценный медальон, исписанный странными знаками.

Голова его была обмотана чем-то вроде тюрбана из шелковистого, с коротким мягким ворсом материала. Тюрбан удерживали на месте две завязки, состоявшие из бронзовых бляшек – одна охватывала лоб, другая проходила под подбородком.

За большой песчаной дюной, примерно в четверти мили от Торна, покачивались колокола-кроны рощицы хвойных деревьев – вроде того, которое приютило его. Торн двинулся к рощице.

Едва он вышел из тени под жаркое полуденное солнце, как в полной мере ощутил местную жару. Вскоре на глаза ему стали попадаться и другие признаки марсианской жизни. Огромные кричаще яркие бабочки – у иных размах крыльев достигал шести футов и больше – взлетали с цветочных полянок при его приближении. Гигантская стрекоза с жужжанием пролетела мимо, точно миниатюрный вертолет.

Вдруг за спиной у Торна что-то злобно загудело, и его левый бок обожгла боль. Вынырнув словно из ниоткуда, красно-желтая двухфутовая муха спикировала на него и воткнула в его тело острый волосатый хоботок. Ухватившись за хоботок, Торн рывком выдернул его из раны.

Насекомое яростно жужжало, но Торн, стискивая хоботок, другой рукой уже обнажил дагу и отсек этой мерзкой твари голову. Отшвырнув прочь отвратительные останки, он сгреб с земли горсть песка, присыпал им уже начавшую кровоточить рану и пошел дальше.

Он уже почти добрался до вершины дюны, когда над ее гребнем, с другой стороны, появилась в высшей степени странная фигура. С первого взгляда больше всего она походила на шагающий зонтик. Потом Торн разглядел, что это человек в длинном и просторном одеянии, которое покрывало его от макушки до колен. Под краем одеяния торчали ножны и скатанные меховые голенища – точь-в-точь как у Торна. Лицо человека прикрывала маска из прозрачного гибкого материала.

Торн остановился, и рука его сама собой потянулась к рукояти меча.

Незнакомец тоже остановился – шагах в десяти от Торна – и снял маску, открыв гладко выбритое лицо с белоснежными седыми волосами и бровями.

– Гарри Торн, я имею честь первым приветствовать тебя на Марсе, – произнес он на чистейшем английском языке и, улыбаясь, добавил: – Мое имя Лал-Вак.

Торн улыбнулся в ответ:

– Благодарю, Лал-Вак. Ты великолепно говоришь по-английски.

– Я научился вашему языку от доктора Моргана, а он, в свою очередь, выучил наш язык с моей помощью. Слуховые впечатления, как тебе известно, передаются телепатически – так же, как и зрительные.

– Да, – подтвердил Торн, – доктор говорил мне об этом. Ну, и куда же мы теперь направимся? Солнце печет просто невыносимо.

– Я непростительно отвлекся, – извинился Лал-Вак. – Позволь мне показать тебе, как пользоваться покровом. – Он протянул руку к «тюрбану» Торна и дернул за ремень. Шелковистая ткань тотчас окутала землянина, спустившись до колен. Развернулась и прозрачная маска, и Лал-Вак показал Торну, как нужно прикрепить ее на лице.

– Эта ткань, – сказал он, – делается из шкуры гигантского мотылька. Ксансибарцы – народ, к которому отныне принадлежишь и ты, – носят эти покровы летом, особенно в пустыне. Днем покров защищает от солнечных лучей, ночью согревает. Как ты сам скоро убедишься, ночи здесь довольно холодные. Маска сделана из того же материала, но обработана маслом, с нее соскребли верхний слой, чтобы сделать прозрачной.

– Мне уже лучше, – сказал Торн. – Что дальше?

– Теперь мы сядем на наших крылатых скакунов и полетим в военную школу, которую ты как Борген Таккор должен посещать и дальше. В этой школе я преподаю тактику.

Когда они подошли к той самой рощице, которую еще издали приметил Торн, он увидел за деревьями небольшое озерцо. В воде самозабвенно плескались два огромных крылатых существа. К удивлению Торна, их покрывали не перья, а бурая шерсть. Их длинные крепкие ноги были все в желтой чешуе. Крылья у них были перепончатые, клювы плоские, словно утиные, только концы клювов острые, загнутые. А когда крылатый зверь разинул пасть, Торн увидел, что в ней растут острые треугольные зубы, загнутые внутрь. Огромные птицезвери были в холке около семи футов высотой, а если считать голову, то и всех двенадцати. На них были сбруи и седла из серого металла.

Кончики перепончатых крыльев были проколоты и притянуты к седлу системой цепей и крюков – видимо, для того, чтобы птицезвери не улетели без всадников.

Лал-Вак издал странный звук – низкую вибрирующую трель. Тотчас оба крылатых скакуна ответили хриплыми пронзительными воплями и, выбравшись из воды, зашлепали к людям. Один из них, подойдя к Торну, выгнул шею, опустил голову и сильно ткнул землянина плоским клювом.

– Почеши ему морду, – посоветовал Лал-Вак, явно развлекаясь. – Борген баловал его, а ты теперь для этого летуна – Борген.

Получив еще один увесистый тычок, Торн поспешно почесал морду птицезверя, и тот застыл, блаженно жмурясь и гортанно курлыкая. Торн заметил, что шею летуна обвивает светлая полоска скрученной кожи, прикрепленная к концу гибкого жезла, который в свою очередь прикреплялся к кольцеобразной луке седла.

– Это для управления полетом?

– Ты угадал, друг мой, – ответил Лал-Вак. – Если дернуть жезл вверх, гор взлетит, если дернуть вниз – опустится. Дернуть вправо или влево – и он побежит, полетит, поплывет в нужном направлении, в зависимости от того, где он будет – на земле, в небе или в воде. Чтобы гор остановился, нужно резко дернуть жезл назад.

– Дело, судя по всему, нехитрое.

– Да, простое. Но прежде, чем мы поднимемся в воздух, я должен предостеречь тебя: не разговаривай ни с кем, даже если к тебе будут обращаться. Тем, кто будет тебя приветствовать, отвечай салютом. – Он поднял руку ко лбу ладонью внутрь. – Я должен как можно скорее доставить тебя в твои покои. Там ты будешь притворяться больным, а я за это время обучу тебя нашему языку.

– Но как же я могу помнить всех друзей и знакомых этого Борга… Боргена Таккора – Боже, что за имечко! Вдруг я столкнусь с кем-нибудь…

– Я предвидел и это. Из-за мнимой болезни ты потеряешь память. Это даст тебе время многое узнать, и ты получишь право скорее задавать вопросы, чем отвечать на них. Однако поспешим, становится поздно. Смотри на меня внимательно и поступай, как я.

Лал-Вак дернул за сложенное крыло, и его летун опустился на колени. Марсианин забрался в седло, высвободил крылья гора и прикрепил цепи с крючьями к кольцам на своем поясе. Торн старался повторять каждое его движение и скоро тоже очутился в седле.

– Теперь, – сказал Лал-Вак, – шлепни своего гора по шее и дерни жезл вверх. Гор сделает остальное.

Торн так и поступил, и летун с готовностью подчинился его жесту. Пробежав около пятидесяти футов, он захлопал перепончатыми крыльями и взвился в воздух так стремительно, что землянину пришлось вцепиться в луку седла, чтобы не свалиться.

Поднявшись на две тысячи футов, Лал-Вак перевел жезл в положение «полет прямо», Торн последовал его примеру и полетел, стараясь не отставать от него.

По расчетам Торна, они преодолели около двадцати пяти миль, когда впереди под ними показалось небольшое озеро, вернее, лагуна, по берегам которой стояли круглые строения разных размеров, но все с совершенно плоскими крышами. Оазис, в котором располагался этот город, был явно искусственного происхождения – и лагуна, и сам оазис были идеально квадратной формы. Круглые здания и стена, окружавшая их, сверкали на солнце, как полированная сталь.

С берегов лагуны то взлетали, то опускались многочисленные горы со всадниками. Подлетев ближе, Лал-Вак и его спутник увидели, как с огражденного поля взлетает большой воздушный корабль. Его пассажиров видно не было, но круглые окошки по борту говорили о том, что они там должны быть.

Летун Лал-Вака описал круг и, плавно снижаясь, направился к краю лагуны. Гор Торна последовал за ним. Когда они приземлились – толчок был едва ощутимым, – к ним подбежал слуга, отсалютовал Торну, приложив ладонь ко лбу, и принял его летуна, дернув зверя за крыло и вынудив опуститься на колени.

Торн ответил на приветствие и, увидев, что Лал-Вак спешился, последовал его примеру. Спрыгнув на землю, он вдруг ощутил головокружение. Усилием воли Торн взял себя в руки и как ни в чем не бывало зашагал за Лал-Ваком.

Ученый вел его к одному из зданий поменьше, сложенному, как и все строения в марсианском городе, из полупрозрачных, как замутненный янтарь, блоков, скрепленных каким-то веществом, тоже прозрачным.

Они уже собирались войти в округлый дверной проем здания, когда оттуда торопливо вышли двое людей, и один из выходивших со всей силы толкнул Торна. Землянин едва подавил стон – локоть невежи ткнул прямо в рану.

В тот же миг человек, который толкнул его – дюжий верзила с приплюснутым носом, нависшими бровями и выпяченной нижней челюстью, – обернулся и что-то быстро заговорил, положив руку на эфес меча.

– Увы, – прошептал Лал-Вак на ухо Торну. – Этот человек говорит, что ты нарочно толкнул его, и вызывает тебя на поединок.

– И я должен драться прямо сейчас?

– Прямо сейчас. Доктор Морган говорил, что ты опытный фехтовальщик, и это хорошо, потому что твой противник _ известный бретер.

Дуэлянты обнажили мечи одновременно. Торн хотел вскинуть свой клинок, чтобы встретить удар противника, но вдруг обнаружил, что силы покинули его. Меч вывернулся из бесчувственных пальцев и зазвенел по плитам двора.

Противник Торна презрительно фыркнул. Затем он небрежным жестом поднял свой клинок, и острое зазубренное лезвие полоснуло по щеке землянина.

Мгновение Торн еще чувствовал эту жгучую боль, а затем рухнул ничком, и мир исчез.

Глава 3

Торн пришел в себя и увидел колдовское и прекрасное зрелище: две полные луны сияли в черном небе, усыпанном алмазами звезд. Он лежал на кровати, подвешенной на четырех цепях к длинному гибкому тросу, который крепился к потолку, и смотрел на небо в большое круглое окно.

Он повернулся на бок, чтобы оглядеться, и увидел Лал-Вака – марсианин сидел в кресле без ножек, подвешенном точно так же, как и его кровать.

– Привет, Лал-Вак, – пробормотал Торн. – Что случилось?

– Я должен с сожалением сообщить, что ты запятнан бесчестьем. Если бы ты еще до поединка сказал мне, что ослабел от потери крови, я бы мог отложить поединок. Только после того, как я доставил тебя сюда, я обнаружил твою рану. К тому времени уже распространился слух, что ты испугался и бросил оружие перед Сель-ханом.

– Сель-ханом? Но ведь это же тот самый человек, которого доктор Морган приказал мне убить!

– Тот самый. На Земле, как сообщил мне доктор Морган, он грабил золотоискателей и захватывал чужие участки.

– Как только я выздоровею и осмотрюсь, сразу же брошу вызов Сель-хану. Это расставит все по местам, и если я одолею его, то выполню свою главную миссию.

– К несчастью, – отвечал ученый, – это невозможно. Согласно марсианскому кодексу чести, ты ни при каких обстоятельствах не можешь спровоцировать Сель-хана на поединок. Он же, со своей стороны, может всячески оскорблять и унижать тебя, не боясь вызова, ибо формально – он победитель.

– Что же мне тогда делать?

– Это зависит от Шеба Таккора. Ты – Борген Таккор, сын Шеба Таккора, нынешнего рада таккорского. Если он умрет, имя Шеб перейдет к тебе. Пока же ты – зорад таккорский, что на ваш язык можно перевести как «виконт», а «рад» примерно означает «граф». Титулы, впрочем, сейчас не имеют значения, разве что говорят о благородном происхождении – Рой изменил все это.

– Рой?

Лал-Вак кивнул.

– Я не нашел английского эквивалента понятию «Камуд». Камуд – новое правительство, которое захватило власть в Ксансибаре десять марсианских лет назад, или примерно девятнадцать земных. В то время у нас, как во всех нынешних марсианских вылетах, был свой вил, то есть император. Прежде его должность переходила по наследству, но он мог быть смещен в любое время волей народа и на его место был бы назначен новый вил. Такое положение устраивало почти всех. Но потом вдруг появился некий человек по имени Иринц-Тел. Он учил, что идеальное общество можно построить, только если оно будет точь-в-точь повторять образ жизни черных пчел. Согласно его учению, личность существует только для того, чтобы служить обществу, а не общество для того, чтобы служить личности.

Последователей он собрал немного, но те, кто стал под его знамена, были горласты и мстительны. В конце концов они вознамерились силой установить новый порядок правления. Узнав об этом, Мирадон, наш тогдашний вил, предпочел лучше отречься, чем вовлечь свой народ в гражданскую войну. Он, конечно, мог бы уничтожить наглого выскочку, но при этом погибло бы слишком много людей, и он предпочел более мирный путь. Едва Мирадон ушел, власть в Дукоре, столице Ксансибара, захватили Иринц-Тел и его пособники. Пролив изрядное количество крови, они создали Камуд, которому теперь принадлежит вся земля, строения, каналы, копи и коммерческие предприятия в нашей стране. Иринц-Тел обещал нам ежегодные выборы, но как только утвердился в должности дикстара Ксансибара, эти обещания были забыты. Теоретически Иринц-Тел, как и все прочие граждане, не владеет ничем, кроме своих личных вещей, но фактически он от имени Камуда владеет и правит всем в Ксансибаре и имеет абсолютную власть над жизнью и смертью своих подданных.

– А что обо всем этом думают люди? – спросил Торн. – Неужели они подчиняются тирании?

– У них нет выбора, – отвечал Лал-Вак. – Иринц-Тел правит железной рукой. Его шпионы кишат повсюду. И от тех, кто выступает против его режима, очень быстро избавляются. Одних казнят по какому-нибудь надуманному обвинению – обычно это бывает измена Камуду. Высокопоставленных граждан вызывают на поединок и убивают наемные бретеры Иринц-Тела. Других посылают в копи, а это означает, что долго они не протянут. А теперь я покину тебя. Тебе нужно заснуть.

– Мои раны… Я и позабыл о них. – Торн прикоснулся к той щеке, по которой его полоснул меч Сель-хана, но даже не почувствовал боли – только нащупал пористый, как пемза, узкий струп. Такой же струп оказался и на ране на боку.

– Я обработал твои раны сразу же, как доставил тебя сюда, – сказал ученый. – Теперь они не должны болеть.

– Они и не болят. Что это за странное снадобье?

– Это джембал, мягкая ароматическая смола-антисептик. Она предохраняет раны от заражения и впитывает гной и сукровицу. Раны, покрытые этой смолой, заживают быстро и безболезненно и не оставляют шрамов. А теперь я все же уйду. Приятных снов. Завтра я дам тебе первый урок нашего языка.

На следующий день Торна разбудили рано утром. Над ним стоял, улыбаясь, седовласый Лал-Вак, а из-за его спины выглядывал слуга с большой миской в руках. Поставив миску на треножник у кровати, слуга отсалютовал и удалился.

Миска оказалась поделенной на секции, точно половинка грейпфрута – на дольки. В одной секции лежали поджаренные ломтики, в другой – огромный пурпурный плод, в третьей стояла чаша кубической формы с розовым ароматным напитком.

Торн проглотил жареный ломтик. Вкус озадачил его – это не было ни мясом, ни овощем. Доев ломтики, они пригубил розовый напиток. Слегка горьковатый на вкус, он был кисло-сладким, как спелый апельсин, и от одного глотка Торн ощутил, как его кровь быстрее побежала по жилам.

– Что это? – спросил он.

– Пульчо. Одна его чаша оказывает стимулирующее воздействие, но от нескольких можно опьянеть.

Торн осушил кубическую чашу, и Лал-Вак принялся обучать его тому, что он должен был знать как Борген Таккор.

Хотя раны Торна зажили всего за несколько дней, Лал-Вак использовал их как повод, чтобы продержать его в комнате дней двадцать. Землянин быстро выучил язык, потому что в клеточках марсианского мозга, которым он отныне обладал, содержалась память обо всех словах местного языка и их значениях.

Однажды явился слуга и сообщил, что внизу ждет человек по имени Йирл Ду, который хочет видеть Шеба Таккора.

– Пусть поднимется, – сказал Лал-Вак. Когда слуга ушел, ученый повернулся к Торну: – Ты слышал, что он сказал? Этот человек спросил Шеба Таккора.

– Ну да. И что же это значит?

– Что Шеб Таккор, отец Боргена Таккора, умер. Отныне ты – Шеб Таккор. Этот человек – один из слуг рода Таккор, он знает тебя, так что назови его по имени, когда он появится.

Через минуту в комнату вошел невысокий, крепко сложенный человек с грубым, но добродушным лицом. Подняв в салюте могучую руку, он произнес:

– Прикрываю глаза перед господином моим, Шебом, радом таккорским.

Торн улыбнулся и ответил на его салют.

– Привет тебе, Йирл Ду. Это мой наставник Лал-Вак.

– Прикрываю глаза перед вашей светлостью.

– Ты забыл, что перед Камудом все равны, – заметил Лал-Вак, отвечая на его салют, – и больше никто не говорит: «ваша светлость», «прикрываю глаза» или «господин мой».

– Я всегда помню, что я наследственный йен вольных таккорских мечников и что Шеб Таккор – мой сеньор, а я его вассал. Мы в Таккоре живем уединенно и мало что знаем о Камуде. Мы подчинились его власти, потому что наш рад, следуя примеру вила Мирадона, счел нужным поступить именно так. Покуда нами правит рад Таккор, пускай и от имени Камуда, мы довольны и жизнь наша идет как обычно.

– Полагаю, ты приехал, чтобы сопровождать нового рада в Таккор?

– Именно так, ваша светлость.

– В таком случае не позаботишься ли ты о горах, пока мы подготовимся к путешествию? Я отправлюсь вместе с твоим радом и проведу с ним несколько дней.

– Иду, ваша светлость. – Йирл Ду отсалютовал и вышел.

– Странно, – сказал Торн, когда они остались одни, – он ни слова не сказал о смерти Шеба Таккора-старшего.

– Сами его слова содержали известие, – сказал Лал-Вак. – Друзья и родственники умершего не должны говорить вслух о нем самом или о его смерти, пока его пепел не будет развеян в погребальной церемонии.

– И когда состоится церемония?

– Как только ты прибудешь в Таккор. Как его сын и наследник, ты должен на ней присутствовать. После церемонии можно будет говорить об этом без помех.

Они надели пояса с оружием и покровы. Спустившись во двор, Торн и Лал-Вак приблизились к лагуне, где их ожидал Йирл Ду, а слуги держали троих горов.

Лал-Вак вплотную подошел к Торну.

– Следи за мной и Йирлом Ду и лети туда, куда направимся мы, – прошептал он. – Ты должен будешь возглавлять полет, но, поскольку ты еще не знаешь дороги, положись на одного из нас.

Через две минуты все было готово. Нескладные летуны затрусили вперед, разогнались и, расправив перепончатые крылья, взмыли в воздух.

Поглядывая на своих спутников, летевших справа и слева, Торн легко угадывал, куда они полетят, и соответственно направлял своего гора. По его наблюдениям, летели они прямо на запад.

Затем далеко впереди Торн увидел высокую стену, которая тянулась, насколько хватало глаз, с севера на юг. Стена была сложена из черного камня, и над ней с интервалами в полмили высились башни из того же камня. Акведук, вдоль которого они летели, вел прямо к этой стене и вливался в нее. Когда подлетели ближе, на стене стали видны фигурки вооруженных людей.

Скоро Торн увидел, что находится за этой стеной. Сперва блеснула вода в широком канале. Затем потянулась пышная зелень густых зарослей, в которой тут и там поблескивали прозрачные крупные здания – все это огромными террасами спускалось под уклон к новому каналу, еще более широкому. За ним в туманной дымке тянулись вверх уступы таких же террас, примыкающих к новому каналу, тоже огражденному высокой стеной.

За второй стеной начиналась пустыня и тянулась несколько часов, пока трое путников все летели и летели на запад. И вдруг рельеф проплывавшей под ними местности разительно изменился – словно они попали на берег огромного океана, из которого разом испарилась вся вода. Они летели над острыми скалами, затем над покатым пляжем, усыпанным песком и галькой. Пляж резко оборвался, исчезая в болотистой низине – гигантском мелководье, там и сям покрытом зелеными пятнами растительности.

Торн был так поглощен марсианскими видами, что не сразу заметил приближавшуюся опасность. Лал-Вак что-то крикнул и указал назад – и Торн, резко обернувшись, увидел, что прямо на него стремглав летит гор и всадник уже замахнулся, готовясь метнуть в него дротик. За этим всадником мелькнули еще четверо. Торн успел пригнуться, и зазубренный дротик пролетел мимо, а землянин рывком развернул могучего гора и, выхватив дротик, метнул его в неведомого врага.

Тот легко увернулся и мгновение спустя оказался с обнаженным мечом в руке над Торном. Торн выхватил меч, отбил сильный удар, нацеленный в его голову, и тем же замахом рубанул по шее противника. Удар был верным, и клинок почти начисто снес с плеч голову нападавшего.

Между тем Лал-Вак и Йирл Ду уже ввязались в ожесточенную схватку. Торн увидел, как могучий йен вольных мечников с такой силой метнул дротик, что насквозь пробил тело ближайшего противника. Лал-Вак сражался на мечах с другим из нападавших. Двое оставшихся сами выбрали себе противников – один схватился с Йирлом Ду, другой набросился на Торна.

Он метнул в землянина дротик, но промахнулся. Тогда он потянулся за другим, но едва успел занести руку для броска, как дротик Торна опередил его. Враг попытался бросить дротик и одновременно увернуться, однако он пригнулся недостаточно низко. Дротик Торна пробил ему глаз. Но брошенный противником дротик, хотя и не попал в Торна, воткнулся в крыло его гора.

В ту же секунду Торн вывалился из седла и повис на страховочных цепях, а искалеченный гор, судорожно взмахивая здоровым крылом, закувыркался в пустоте, неумолимо падая с высоты в две тысячи футов в самое сердце болот.

Глава 4

Несчастный летун кувыркался в пустоте, увлекая за собой седока, и Торн, болтаясь на страховочных цепях, видел, что с угрожающей быстротой падает прямиком в середину озерца, окруженного болотами. Совсем близко от воды искалеченный гор героически попытался выправиться в воздухе, последние несколько футов пролетел почти горизонтально – и упал.

Они ударились о поверхность озерца с такой силой, что Торн едва не потерял сознание. Смутно понимая, что гор своей тяжестью увлекает его в глубину, он задержал дыхание, отцепил страховочные цепи, расстегнул и без сожаления бросил пояс с оружием, а затем принялся отчаянно грести, выбираясь на поверхность.

Он вынырнул, но был слишком занят восстановлением дыхания, чтобы озираться по сторонам. Отдышавшись, Торн огляделся в поисках своего гора и увидел, что летун быстро плывет прочь от него. Хотя Торн понимал, что за зверем ему вряд ли угнаться, он уже готов был броситься в бесплодную погоню, когда между ним и гором вдруг вынырнула из воды чешуйчатая серебристо-серая голова огромной рептилии. Голова была на длинной шипастой шее. Чудовище глянуло сперва на удирающего гора, затем на человека и стремительно заскользило к Торну.

С самого начала было ясно, что землянину не удастся уйти от водоплавающего противника. Он греб изо всей силы, то и дело оглядывался через плечо и видел, что чудовище легко нагоняет его. До берега оставалось лишь футов двести, когда Торн почувствовал, что последние силы оставляют его. И вдруг прямо перед ним на воде вскипела мелкая рябь, и на поверхности возникла разинутая зубастая пасть размером побольше, чем у любого земного крокодила. За пастью показалась широкая плоская голова и мощная шея, покрытые лоснящейся шерстью – на голове шерсть была черной, а по шее проходила ярко-желтая полоса.

Попав в тиски между водяными монстрами, Торн нырнул, решив проплыть под этой черно-желтой зубастой тварью. Он держался под водой, пока в легких совсем не кончился воздух.

Вынырнув и протерев залитые водой глаза, Торн увидел, что два чудовища столкнулись и между ними завязалась жаркая схватка. Серебристо-серая чешуя огромного ящера так и полыхала на солнце, когда он пытался стряхнуть с себя противника, вцепившегося ему в нижнюю губу.

Вдруг чешуйчатый монстр резко вздернул морду и полностью вытащил из воды своего мохнатого черного врага. Торн увидел животное размером со взрослого земного льва, с короткими перепончатыми лапами и кожистым, плоским, как ласта, хвостом, усаженным по краям острыми шипами. Все тело зверя, кроме хвоста и когтей, покрывала густая шерсть.

Торн думал, что этого хищника вот-вот прикончат на месте, но тот, извернувшись с такой быстротой, что человеческий глаз не мог уследить за его движениями, вцепился в чешуйчатую, тощую, как шест, шею врага и надежно сомкнул на ней огромные челюсти. Что-то громко хрустнуло, и битва была окончена.

Торн был так захвачен этим удивительным зрелищем, что на миг напрочь позабыл об опасности, грозящей ему самому. Когда черный победитель, бросив труп поверженного врага, повернул к землянину, тот из последних сил бросился к берегу, разрезая воду привычными мощными гребками, но, увы, его уставшие мышцы достигли предела своей выносливости. Лучше утонуть, чем найти свой конец в этой жуткой пасти! Торн глубоко вдохнул и нырнул. На глубине футов в пятнадцать он увидел могучий стебель какого-то водяного растения и вцепился в него, собрав остатки сил.

Похоже было, однако, что ему не дано даже выбрать свою смерть. Черная огромная тень мелькнула в зелени воды за его спиной, и мощные челюсти, сомкнувшись вокруг его талии, одним рывком оторвали от стебля. Мгновение спустя он оказался на поверхности.

Зверь стремительно плыл вместе с ним к берегу. Торн решил было, что тварь хочет утащить его в логово, но, поглядев вверх, увидел, что зверь направляется прямиком к устью узкого заболоченного рукава. Там, к изумлению Торна, в небольшой плоской лодке стояла гибкая стройная девушка.

– Молодец, Теззу! – кричала она. – Осторожней! Держи его осторожней!

Удивлению Торна не было предела – девушка явно обращалась к тащившей его твари. Больше того – из ее слов можно было заключить, что она отправила это чудовище спасти его, Торна.

На корме плоскодонки бортика не было совсем, и именно туда притащил его мохнатый зверь. Девушка ухватила землянина за одну руку и за ногу, ее удивительный помощник снизу подтолкнул его мордой, и общими усилиями они втащили Торна в лодку.

Он попытался сесть, но тут же рухнул навзничь. Смутно, как сквозь дымку, он видел, как девушка бросила зверю веревку, затем ощутил рывок – лодку поволокло вперед. Девушка присела рядом с ним, приподняла его голову и бережно положила к себе на колени.

– Кто… кто ты? – с усилием выдавил Торн.

– Ты не узнаешь меня? – изумилась она.

Торн напряг зрение.

– Я тебя едва вижу – в глазах туман…

– Ну так и не напрягайся. Закрой глаза и постарайся уснуть. Позже поговорим.

Торну легко было подчиниться ей. Так хорошо было лежать, расслабившись, чувствуя на лбу прикосновение этой нежной ладони.

Открыв наконец глаза, он увидел, что лодка скользит по узкой речке, которая текла через болото. Деревья склонялись над водой, их ветви, изукрашенные мхом и лианами, сплетались так тесно, что лишь искры солнечного света проникали сквозь эту завесу.

Торн поглядел на девушку. По любым канонам она была бесспорной красавицей – слегка вздернутый носик, блестящие черные кудри, темно-карие глаза, оттененные длинными изогнутыми ресницами. Небольшая, худенькая, она тем не менее была, несомненно, сильной. Всю ее одежду составляли узкая полоска мягкой кожи, прикрывавшая маленькую тугую грудь, шорты из такой же кожи на гладких смуглых бедрах и пояс, на котором висели меч, дага и булава.

И лишь когда в щели древесного полога мелькнул клочок чистого неба, Торн вспомнил вдруг о Лал-Ваке и Йирле Ду. Он резко сел.

– Что случилось? – спросила девушка.

– Я должен вернуться туда, немедленно.

– Вернуться? – удивилась она. – Куда? Зачем? Что ты имеешь в виду?

– Вернуться к озеру, над которым сражались мои друзья. Если они живы, то будут искать меня.

Девушка покачала головой.

– Сейчас уже поздно. До заката мы едва успеем найти место для ночлега. Завтра, если захочешь, я отвезу тебя к озеру.

– Завтра будет слишком поздно. Они решат, что я мертв.

– Тем больше будет их приятное удивление, когда ты вернешься в замок Таккор, Борген.

– Не Борген. Шеб.

Мгновение девушка потрясенно глядела на него, затем в ее глазах заблестели слезы.

– Церемония уже совершилась?

– Нет. Я летел на церемонию вместе с Лал-Ваком и Йирлом Ду, когда на нас напали, и ты спасла меня.

– Вот как…

Торн понял, что девушка, должно быть, очень хорошо знала Шеба Таккора-старшего и наверняка так же хорошо человека, чье место он занял… Куда лучше, чем знал он сам. Интересно, какие отношения были у нее с Боргеном Таккором?

Вдруг девушка схватила длинное зазубренное копье, лежавшее на дне лодки, и ударила им в гущу камышей. Торн не успел даже приподняться, чтобы помочь ей, а она уже втаскивала в лодку большого радужного жука фута три в длиной. Воткнув наконечник копья в борт лодки, чтобы наколотое на него насекомое не соскользнуло, девушка прекратила агонию жука, размозжив булавой его голову, покрытую роговыми пластинами. Сделав это, она с улыбкой обернулась к землянину:

– Нынче вечером у нас будет славный ужин. Я приготовлю твое любимое блюдо.

Торн покосился на жука, и у него возникли сильные сомнения насчет того, сколь съедобным окажется его любимое блюдо.

В этот миг зверь, тянувший лодку на буксире, выполз на небольшой остров, волоча за собой лодку по песчаному пляжу, хранившему следы не одной такой высадки.

– Довольно, Теззу! – крикнула девушка. Зверь тотчас бросил веревку и вприпрыжку подбежал к лодке – словно игривый щенок, выпрашивающий ласку. – Ты можешь нести анубу, Шеб, – сказала девушка. – Тезза понесет дротики.

Торн из ее слов заключил, что ануба – это жук. Девушка положила связку дротиков на спину своего зверя, а Торн выдернул копье из бортика лодки и, взвалив на плечо увесистую добычу, последовал за девушкой по узкой тропинке, которая вилась среди кустов.

Пройдя около двухсот футов, они вышли к небольшой круглой хижине, сделанной из толстых бревен, которые были вбиты в землю и обмазаны глиной. Плоская крыша была из того же материала, а дверью служил поперечный срез гигантского бревна.

– Помнишь эту стоянку, Шеб?

– Я…

Торн пытался половчее составить ответ, когда, к его изумлению, дверь распахнулась настежь. Тощая паучья рука высунулась из проема и, схватив девушку за запястье, рывком втащила ее в хижину. И тут же дверь с грохотом захлопнулась. Почти в тот же миг на землянина сверху свалилась сеть и дернула его назад. Отчаянно барахтаясь, он мельком увидел, как Теззу сбросил с себя связку дротиков, бешено зарычал и ринулся к двери, за которой исчезла его хозяйка.

Глава 5

Торн все еще держал жука, наколотого на копье. Он резко выбросил копье вверх. Тело жука приподняло сеть, и Торну удалось сбросить ее с себя.

Едва он освободился, как с ветвей окружавших хижину деревьев спрыгнули шестеро людей более чем диковинного вида. Ростом они едва достигали пяти футов. Кожа у них была ярко-желтого цвета, тощие руки и ноги торчали из почти круглых тел как палки. Над плоскими раскосыми физиономиями высились странные шлемы, похожие на пагоды из желтого металла. Все шестеро были в доспехах.

С дикими воплями они ринулись на Торна, размахивая длинными, слегка изогнутыми мечами с тупым концом, маленькой овальной гардой и длинной рукоятью, которую можно было перехватить обеими руками.

Торн проткнул ближайшего врага копьем, на котором все еще висел убитый ануба. Копье застряло в теле, на миг оставив его безоружным. Тогда он прыгнул вперед, схватил меч, выпавший из рук поверженного врага, и развернулся – как раз вовремя, чтобы отразить новую атаку.

Стремительно отбив молниеносный удар по ногам, который в один миг сделал бы его беззащитным, Торн в свою очередь ответил внезапным ударом, который рассек левое плечо противника. Рана была смертельной.

На четверых товарищей желтолицего воина эта демонстрация фехтовальной ловкости явно произвела впечатление, и теперь они приближались к Торну с большой опаской. Они уже окружили его со всех сторон, когда Теззу оставил попытки вышибить дверь хижины и неожиданно бросился на помощь Торну.

Прыжок, хруст мощных челюстей – и один из врагов рухнул с раздавленной головой. В тот же миг меч Торна вспорол живот другому противнику. Двое уцелевших, вопя от ужаса, бросились наутек. Однако Теззу на своих коротких лапах преследовал беглецов с невообразимой скоростью. Голова одного из них раскололась как орех в его безжалостных челюстях, а другой, ухватившись за лиану, начал было карабкаться на дерево, но зверь без труда сдернул его вниз и в мгновение ока растерзал на куски.

Торн бросился к двери хижины и с лету ударился о нее всем телом, но дверь выстояла. Оттуда доносился лязг клинков. Мгновение спустя Торн услышал скрежет отодвигаемого изнутри засова, и дверь распахнулась.

Он едва не бросился в хижину с мечом, но вовремя увидел девушку: она стояла, сжимая в одной руке дату, в другой меч, обильно орошенные кровью. За ее спиной, едва видимые в полумраке хижины, валялись двое круглотелых врагов – один был безусловно мертв, другой был на последнем издыхании.

– Как же это, – запинаясь, пробормотал Торн, опуская меч, – я… я подумал…

Девушка улыбнулась – его реакция ее явно позабавила – и вышла из хижины.

– Так ты решил, что эти неуклюжие магоны могли меня одолеть? Полно, Шеб, я-то думала, что у тебя память получше. Или ты забыл, сколько раз клинок Тэйны брал верх над твоим?

«Значит, ее зовут Тэйна», – подумал Торн. А вслух сказал:

– Да, и совсем недавно ты очень убедительно доказала свое превосходство. Однако я не потерял желания улучшать свое мастерство и был бы благодарен тебе за новые уроки.

– Да уж, лучшего времени, чем сейчас, не найти. К тому же у меня есть перед тобой одно преимущество – у тебя меч похуже.

– Мужчина должен дать фору девушке, – отвечал Торн.

– Только не этой девушке, Шеб!

Она сунула дагу в ножны и вскинула меч. Торн отразил выпад. Трофейный клинок напоминал саблю, хотя был тяжелее и менее удобен.

Он тотчас обнаружил, что имеет дело с самым быстрым и проворным фехтовальщиком, какой только встречался ему в жизни, и несколько раз ему едва удалось увернуться от удара.

– Похоже, пребывание в военной школе прибавило тебе фехтовальной сноровки! – заметила девушка, легко, почти без усилий осыпая его ударами и парируя его выпады. – В прежние дни я бы уже давно до тебя добралась. Но все равно ты оттягиваешь неизбежное.

– Неизбежное, – отозвался Торн, – понятие, постижимое лишь богами. Например, вот это, – он резко отбил ее клинок и захватил его своим, вращая кисть руки, – вот это частенько становится концом поединка.

Меч, выбитый из руки девушки, отлетел и, вертясь, упал в заросли.

Вместо того чтобы огорчиться своим поражением, Тэйна просто расцвела:

– Старый друг, да ты стал настоящим мастером! Я так рада, что готова расцеловать тебя!

– Это, – сказал Торн, возвращая ей оружие, – награда, которая всякого мужчину могла бы подвигнуть на великие свершения.

– Судя по всему, ты отточил не только фехтовальное мастерство, но и придворную учтивость! А сейчас я приготовлю твое любимое блюдо. Эй, Теззу! – позвала она зверя и указала на убитых. – Отнеси их отсюда.

Торн восхитился смышленостью зверя, который тотчас ухватил один труп и поволок его прочь.

– Он умница, – заметил он.

– Самый сообразительный среди псаров моего отца, – согласилась Тэйна. – Поэтому я всегда беру его с собой на охоту.

Пока Теззу оттаскивал трупы и сбрасывал их в воду, Тэйна взяла палицу и отрубила толстые задние лапы жука. Обрубив бедра, она разбила роговой панцирь и извлекла валики белого мяса. Нарезав дагой мясо на небольшие круглые ломти, она сложила их на широкий лист и унесла в хижину.

Торн пошел за ней.

– Помочь?

– Мне нужна вода, – ответила Тэйна, – принеси большой кувшин, пожалуйста. – Она указала на сосуд в форме куба, который стоял рядом со слепленным из глины очагом. Девушка склонилась к очагу, складывая хворост на горке древесного угля.

Торн взял кувшин и по его весу заключил, что он из золота. Узор на стенках кувшина был к тому же сделан с исключительным мастерством.

Когда он принес воду, в хижине стало совсем темно, только лунный луч освещал гибкую фигурку девушки, стоявшей на коленях перед очагом. Землянин вошел и поставил рядом с ней кувшин с водой.

Сложив хворост, девушка вынула из кошеля на поясе склянку с каким-то искрящимся порошком и бросила щепоть порошка на хворост. Затем, зачерпнув чашкой воды из кувшина, она плеснула воду на крупинки порошка. К немалому изумлению Торна, порошок и хворост там, где брызнула вода, мгновенно занялись жарким пламенем.

Огонь весело плясал, а девушка вылила несколько чашек воды в небольшой сосуд, бросила туда же пригоршню красных ягод из другого кувшина и подвесила эту смесь над огнем. Потом она уложила ломти мяса анубы на решетку из металлических прутьев.

Вошел Теззу, неся в пасти солидную охапку хвороста, который он свалил возле девушки, и ткнулся носом ей в локоть. Обернувшись, Тэйна погладила его:

– Славный мальчик, умница. Принеси еще.

Зверь послушно развернулся и потрусил в залитый лунным светом полумрак.

К тому времени, когда мясо зажарилось, Теззу натащил целую груду хвороста. Сняв с огня решетку, Тэйна подбросила топлива на угли. Потом она взяла сосуд, где кипели красные ягоды, и наполнила розовой дымящейся жидкостью два золотых кубка. Затем, использовав широкий лист вместо блюда, она горкой сложила на него ломти жареного мяса и положила на пол еще два листка поменьше в качестве тарелок.

– Садись, Шеб! Пиршественный стол ожидает победителей.

Торн сел напротив и принял из ее рук дымящийся кубок. Он уже догадался, что его содержимое – пульчо, и первый же глоток подтвердил его догадку. Потом его осенило, что пора изобразить тягу к «любимому» блюду.

– Этот стол вполне достоин могущественного воина, – объявил он, потянувшись к жареному ломтю. Откусив, он сразу же узнал вкус – то же самое он ел во время его первого завтрака на Марсе.

Когда он взял мясо рукой, Тэйна бросила на него быстрый странный взгляд, и только сейчас Торн увидел, что она наколола свою порцию на кончик даги, как на вилку, и, отрезав от ломтя небольшой кусочек, двумя пальцами поднесла его ко рту.

Видимо, он нарушил какое-то правило марсианского этикета.

Вдруг девушка сказала:

– И кто же ты такой, выдающий себя за Шеба Таккора?

От изумления Торн на миг лишился дара речи. Потом ответил:

– С первой минуты нашей встречи я хотел рассказать тебе обо всем, но меня сдерживало чувство долга.

– Долга?

– Да. Перед друзьями, которые помогли мне.

– А разве я не… друг, который помог тебе?

– Конечно! И все-таки я не знаю, сможешь ли ты мне Поверить. Я и сам с трудом могу поверить, что я здесь.

– Не думай, что я не поверю тебе. Ты – Гар Ри Торн с планеты Ду Гон, которую вы называете Земля.

– Но как же ты могла узнать об этом?!

– Борген рассказал мне, что он собирается сделать, – пояснила девушка. – Я не поверила, что такое возможно, однако теперь верю. Ты совершенно другой. И не знаешь некоторых наших обычаев.

– Например, как вести себя за столом? Объясни, пожалуйста, где я дал маху?

– Если бы у тебя была дага, ты должен был подождать, пока я первой возьму свою долю, – пояснила она. – Если даги нет – ты должен ждать, пока я не дам тебе свою, а затем использовать ее так, как это сделала я.

– Какой же я невежа!

– Вовсе нет. Нельзя же без единой подсказки выучить все обычаи незнакомого мира.

Когда они наелись, остатки мяса достались терпеливо ожидавшему своей очереди псару. Затем девушка поднялась, задвинула засов на двери и, выбрав из груды шкур возле стены две шкуры, одну протянула Торну, а другую расстелила на полу у очага.

– Пора спать, – объявила она и, без лишних слов завернувшись в шкуру, закрыла глаза.

Улегшись и закутавшись в шкуру, Торн в который раз мысленно сравнил свою бывшую невесту с девушкой, которая крепко спала рядом с ним… И это сравнение было целиком в пользу Тэйны.

Глава 6

Торн проснулся от того, что кто-то прикоснулся к его лбу. Он открыл глаза и встретился взглядом с Тэйной.

– Нам пора отправляться в путь, если хочешь поспеть в замок Таккор до полудня, – сказала она.

Торн отбросил шкуру и встал.

– Я готов, – объявил он.

– Сначала надо поесть, – сказала Тэйна.

После завтрака девушка принялась укладывать утварь и шкуры. Торн помог ей увязать два больших тюка, которые Теззу отнес к лодке.

– Магоны узнали про эту стоянку, – пояснила Тэйна, – пользоваться ею больше нельзя.

– Куда же ты денешься?

– У меня в болотах немало укрытий и получше, – ответила она. – Это была просто сторожка.

Они собрали оружие и вышли из хижины. Девушка бросила на дверной косяк пригоршню искристого горючего порошка и плеснула водой из чашки. Сухие бревна тотчас занялись, и, когда Торн и Тэйна дошли до лодки, Торн оглянулся и увидел подымающийся к небу толстый столб дыма.

Утреннее солнце было на полпути к зениту, и почти весь лед на речке уже растаял. Торн заметил, что многие листья там, куда еще не проникло солнце, были покрыты инеем, который таял на глазах, превращаясь в блестящие капли росы.

Они погрузили в лодку свой скарб и уселись сами. Девушка бросила буксирную веревку Теззу и взмахом руки указала, в каком направлении плыть. Псар плюхнулся в воду и поплыл.

Они только-только отошли от берега, как Тэйна вдруг воскликнула:

– Смотри, смотри! Лодка магонов!

Торн увидел пустую плоскодонку, вытащенную на берег.

– Остановись, Теззу, – приказала девушка. – Приведи эту лодку.

Псар выпустил из пасти буксирную веревку, подплыл к берегу, столкнул чужую лодку в воду и, ухватившись за веревку, подвел лодку к своей хозяйке. В лодке ничего не оказалось, кроме свертка, обернутого шелковистой тканью, и полудюжины похожих на лопаты весел. Торн потянулся было к свертку, но девушка остановила его.

– Это пища магонов, – сказала она, – нам она только повредит, – и скомандовала псару: – Утопить, Теззу!

Тотчас же зверь сомкнул на борту лодки свои мощные челюсти. Массивная обшивка хрустнула с первого же натиска, точно яичная скорлупа. Теззу попятился, сплевывая щепки, а лодка быстро затонула. Тогда псар снова взялся за буксирную веревку и поплыл дальше.

– Я бы хотел побольше узнать о магонах, – сказал Торн, – и об их странной несъедобной еде.

– Предания гласят, что они происходят не с нашей планеты, а с Ма Гона, как явствует из названия их племени – планеты, которая сейчас вращается вокруг вашего мира, а прежде имела собственную орбиту, между вашей планетой и нашей. Мы знаем, что когда-то в далеком прошлом на Марсе существовала могучая цивилизация, которая была уничтожена чудовищной катастрофой. Несколько лет назад ученые открыли фрагменты древних летописей и свели их воедино. Мы знаем теперь, что причиной катастрофы стала межпланетная война, которая велась непостижимым для нашего воображения оружием. Магоны обладали сверххолодным энергопоглощающим зеленым лучом. Вещи и тела, которых касался этот луч, уменьшались в размерах в сто раз, соответственно увеличиваясь в плотности. Самые прочные металлы под воздействием этого луча становились хрупкими, как стекло, и делались гораздо тяжелей свинца. Однако всякому сжатию вещества есть предел, и, когда сжатие достигает уровня атомов, вещество взрывается и исчезает.

– А у ваших ученых тоже было это оружие?

– Этого мы не знаем. Ма Гон сорвался со своей прежней орбиты и очутился на новой, и мы предполагаем, что наши Две луны – тоже какое-то последствие той древней битвы. Мы знаем, что Ма Гон стал необитаем, да и наша планета сильно пострадала. Вероятно, когда война завершилась взаимным уничтожением, некоторые магоны застряли на Марсе.

– Потрясающе! – пробормотал Торн.

– Магоны все еще наши враги, – продолжала девушка. – Я часто видела их. Но кроме них, моего отца, семьи Таккоров и Йирла Ду, я не видела ни одного человека – никого, если не считать Малого народца.

– Малого народца?

– Они друзья и союзники моего отца и мои. Но магоны едят их. Вот почему я сказала, что еда, которую ты нашел в их лодке, непригодна для нас. Это было тело кого-то из Малого народца.

– Но кто твой отец и почему вы живете на болотах, а не среди своих соплеменников?

– Имя моего отца – Мирадон. Когда-то он был вилом Ксансибара. Начался мятеж – его устроил человек по имени Иринц-Тел. Чтобы избегнуть ужасов гражданской войны, мой отец отрекся от престола и бежал со мной сюда. Ему помогали Шеб Таккор и йен вольных мечников Йирл Ду. Только эти двое знали, где мы укрылись. Здесь отец и вырастил меня. Нам часто досаждали пособники Иринц-Тела, а с недавних пор начали досаждать еще и магоны. Теперь же вот уже три дня, как мой отец пропал бесследно, и я боюсь, что его убили или захватили в плен.

– Так давай я помогу тебе найти его!

– Нет, ты должен вернуться в замок на церемонию. А если она уже совершилась, ты все равно должен вернуться туда, чтобы занять место, принадлежащее тебе по праву. Потом, если захочешь, приходи и возьми с собой Йирла Ду, но больше никого. Он знает, как меня найти.

Какое-то время лодка скользила по прихотливым извивам узких протоков, соединявших небольшие мелководные озерца. И вдруг перед ними предстало широкое озеро, на дальнем берегу которого высился, отражаясь в воде, огромный, причудливый, прекрасный замок. Его прозрачные блоки сверкали в солнечном свете, точно полированная сталь. Неподалеку от замка, тоже на берегу озера, стояли круглые, с плоскими крышами, здания многолюдного города. Стаи горов резвились в озерной воде, и у причалов покачивалось множество лодок.

– Дальше я не смею сопровождать тебя, – сказала Тэйна. – Вон там, рядом с городом Таккором, стоит твой замок. Иди направо по берегу озера – и легко доберешься до него.

Торн встал и потянулся, разминая затекшие мышцы. Затем наклонился и, взяв руку девушки, прижал ее к своим губам.

– Зачем ты это сделал? – удивилась Тэйна.

– На моей планете так полагается поступать при встрече или расставании с женщиной.

– Какой странный обычай! – воскликнула она. – Но мне нравится.

Торн улыбнулся.

– Прощай, мой маленький друг, – сказал он. – Я еще раз благодарю тебя за то, что спасла мне жизнь, что приютила меня, но больше всего – за то, что мне было так хорошо с тобой. Как только я вступлю в свои права в замке Таккор, я вернусь вместе Йирлом Ду, и тогда мы отыщем твоего отца.

– Да пребудет с тобой Дэза и охранит тебя от беды! А я буду дожидаться твоего возвращения.

Торн решительно повернулся и перешагнул через борт лодки. Стоя на мелководье, он следил за тем, как лодочка, уменьшаясь, исчезает за поворотом узкого канала.

Держась озерного берега, Торн в конце концов благополучно добрался до причалов. Возле них толпились по большей части только рыбаки и те, кто ухаживал за горами. Однако тут же Торн заметил нескольких солдат и с досадой и удивлением увидел на них эмблему Камуда. Когда Торн двинулся к воротам замка, двое солдат остановили его.

– Ты куда это направился, приятель? – осведомился один из них. – И кого ты здесь ищешь?

– Я иду в замок Таккор, – ответил Торн, – а кого ищу – это мое дело.

– А ну, придержи свой язык, наглец! – рявкнул другой солдат. – Ты говоришь с воинами Камуда!

– А ты говоришь с радом Таккора! – отрезал Торн. – Прочь с дороги!

– От острых слов переходят к острым мечам, – сказал солдат. – Брось оружие, иначе умрешь!

Вместо ответа Торн встал в боевую позицию, и тогда оба солдата разом набросились на него. С каждым из них поодиночке Торн управился бы запросто, но сейчас ему едва удавалось держать оборону против двух клинков сразу. Скоро, впрочем, один из солдат сделал неловкое движение, и тотчас же меч Торна разрубил ему голову.

На мгновение клинок застрял в костях пробитого черепа, но Торн отчаянным рывком выдернул его, а потом легко выбил оружие из рук другого противника – тот бросился бежать и завопил, призывая на помощь.

В эту минуту с лестницы, что вела к воротам замка, спустился рослый человек в пурпурном покрове и золотом мундире. За ним шли офицеры рангом поменьше и солдаты.

– В чем дело? – прорычал он. – Кто здесь затевает ссоры в первый день моего правления?

Торн поднял глаза – и тут же узнал Сель-хана, человека, против которого марсианский кодекс чести запрещал ему поднимать оружие. А землянина уже окружили солдаты.

– Этот самозванец убил Тир-хануса и говорит, что он – рад таккорский! – крикнул оставшийся в живых после битвы с Торном солдат. – А мы только нынче утром развеяли его пепел!

Сель-хан поглядел на Торна.

– Ты слышал, что сказал этот солдат? – произнес он. – Ты все еще настаиваешь на своей наглой лжи?

– Вы развеяли пепел Шеба Таккора-старшего. Не мой.

– Нет, мы развеяли и пепел Шеба Таккора-младшего, – усмехнулся Сель-хан. – Два его спутника, Лал-Вак и Йирл Ду, сообщили вчера о его смерти. Он свалился с гора, причем с такой высоты, что от него осталось только мокрое место, так что он никак не может быть жив. Об этом известили Иринц-Тела, и дикстар назначил меня править владениями покойного от имени Камуда. Поскольку у нас не было тела несчастного рада, который упал в болота, мы использовали в церемонии пепел ароматического дерева себолис – как велит обычай.

– Это следует понимать так, что официально я мертв?

– Это следует понимать так, что мертв рад таккорский. И, кстати, его титул отменен. Отныне эти владения будут управляться строго по законам Камуда. Что касается тебя, еще не решено, что с тобой делать. Ты явился сюда с магонским мечом и объявил себя покойным радом. Когда тебя задержали, ты убил солдата Камуда. При таких обстоятельствах я обязан арестовать тебя и отправить в Дукор на суд.

– Ты сам себе противоречишь, утверждая, что я мертв!

– Брось свой меч, или в этом утверждении уже не будет никакого противоречия! – пригрозил Сель-хан. – Эй, взять его! И если будет сопротивляться, убейте.

Понимая, что драться при таком превосходстве противника просто глупо, Торн отдал свой меч ближайшему солдату. Другой солдат снял с него медальон. Затем двое солдат увели его во внутренний двор замка, где стояла готовая к взлету одна из больших летающих машин, которые ему доводилось видеть раньше. Торна, понукая, погнали вверх по металлическому трапу и втолкнули в машину, где узники, охраняемые двумя солдатами, были прикованы за металлические ошейники к стене. Такой же ошейник защелкнулся на шее Торна.

Глава 7

Путешествие Торна оказалось не из приятных.

Как и другие пленники, землянин был вынужден при сильном крене машины хвататься за цепь обеими руками, иначе внезапные рывки ошейника удушили бы его. Он был почти счастлив, когда после часа с лишним полета почувствовал, что машина замедляет ход, а потом ощутил сотрясение от посадки.

В тот же миг один из стражников распахнул дверь и сбросил раскладной трап. Другой стражник один за другим отомкнул ключом замки на ошейниках узников и велел им выходить. Торн, который шел третьим, увидел, что они очутились в большом, огороженном стеной загоне, где находилось несколько сотен людей – одни валялись на земле, другие прислонились к стенам, третьи расхаживали туда-сюда или беседовали, собравшись небольшими группками.

Внизу у трапа ожидал офицер в сопровождении двоих солдат, один из которых держал охапку металлических колец. Офицер просматривал листок, который отдал ему стражник, – видимо, список узников. Когда очередной заключенный спускался по трапу, офицер спрашивал его имя и сверялся со списком. Затем стражник защелкивал кольцо на шее заключенного и вслух называл номер, выгравированный на кольце.

Когда очередь дошла до Торна, офицер спросил:

– Имя?

– Шеб Таккор.

– Настоящее имя!

– Я уже сказал, – ответил Торн.

Офицер пожал плечами.

– Так и запишем – хотя, судя по докладу, ты самозванец. Но с этим уж пусть разбираются судьи.

Он подал знак стражнику, тот защелкнул на шее Торна кольцо, выкрикнул номер и отвесил Торну такого пинка, что землянин кубарем покатился в загон. Офицер уже расспрашивал следующего узника.

Поднявшись на ноги, Торн угрюмо побрел к центру загона. Один взгляд на высокие крепкие стены, по которым расхаживали вооруженные до зубов патрульные, убедил его, что бежать отсюда невозможно. За стенами со всех сторон виднелись верхние этажи круглых зданий с плоскими крышами – судя по всему, загон находился посреди большого и густонаселенного города.

Оглядевшись, Торн нашел местечко возле стены, уселся, привалился к ней спиной и задумался. Похоже, дела его были совсем плохи.

Вдруг он заметил, что к нему идет человек с широкой грудью, широкими плечами, длинными, как у обезьяны, руками и странно короткими ногами. Удивленный Торн узнал йена вольных таккорских мечников.

– Йирл Ду! – воскликнул он.

– Прикрываю свои глаза, господин мой, – сказал йен, – и благодарю Дэзу за то, что ты остался жив. Мы с Лал-Ваком сочли тебя мертвым и так и сообщили в замке.

– Что ты здесь делаешь?

– Меня арестовали так неожиданно, – отвечал Йирл Ду, – что я сам до сих пор удивляюсь. Меня отправили сюда сегодня утром, обвинив в том, что я хотел поднять вольных мечников на бунт против Камуда.

– А если им удастся доказать это вздорное обвинение, какой тебя ждет приговор?

– Смерть. В какой форме, не знаю. Семеро чудовищ – судьи Камуда – имеют в запасе много страшных способов казни. Самый милосердный их приговор – удар меча. Есть еще копи. Ссылка в копи – это ссылка в настоящий ад, там долго не живут.

– А к чему приговорят меня, как ты думаешь?

– В чем тебя обвиняют, господин мой?

– Я убил солдата Камуда, который напал на меня. А также меня обвиняют в самозванстве, поскольку формально я мертв. Более того, имеется еще какое-то непонятное подозрение, поскольку я носил меч магона.

Йирл Ду застонал.

– По первым двум пунктам ты еще мог бы дождаться помилования, но третий тебя погубит. Благодарение Дэзе, я, Йирл Ду, йен вольных таккорских мечников, могу не дожить до того, чтобы своими глазами увидеть, как мой господин погибнет бесчестной смертью!

– Но почему же магонский меч – такая опасная улика?

– Считается, – сказал йен, – что магоны замышляют свергнуть Древнюю расу и поработить весь Марс. Ходят упорные слухи, что один из их археологов отыскал секрет ужасного зеленого луча. Хотя мы и не смеем публично высказывать свои подозрения, кое-кто из нас подозревает, что Сель-хан в тайном сговоре с магонами. Он так хорошо втерся в доверие к Иринц-Телу, что одно слово, сказанное против него, почти каждого приведет к смерти. А еще говорят, что дикстар хочет отдать в жены этому мерзкому интригану свою дочь Нэву, и после этого Сель-хан сам станет дикстаром Ксансибара.

– Похоже, этот Сель-хан и впрямь угроза для всего человечества, – пробормотал Торн.

– У меня есть еще одно подозрение, – продолжал Йирл. – Оно зародилось, когда ты рассказал об исчезновении отца Тэйны. Такой пленник, как вил Мирадон, имел бы невероятную ценность для захватнических планов Сель-хана. Держа в своей власти вила, он может взять за горло не только роялистов, но и Камуд. Колония магонов живет на болотах, недалеко от укрытия Мирадона. Вполне возможно, что они, по наущению своего союзника Сель-хана, похитили вила и держат его в каком-нибудь тайном укрытии.

Торн уже хотел было ответить, но тут воздух прорезал пронзительный свист.

– Идем, – сказал Йирл Ду, – это сигнал к кормежке, а последние десять человек в очереди всегда остаются голодными.

Они побежали к толпе заключенных, которая сгрудилась возле стола, где лежали лепешки и стояли кубки с пульчо. Четверо слуг уже начали раздавать пищу под бдительным присмотром шестерых солдат с мечами наголо. Оглядевшись, Торн увидел, что позади него как раз десять человек. Он продвигался вперед вместе с очередью, когда вдруг чья-то сильная рука схватила его за плечо. Торн не успел высвободиться – его рывком развернули, и он оказался за спиной человека, который прежде стоял за ним.

Торн схватил мускулистую руку наглеца, занявшего его место, и с силой рванул к себе. Перед ним мелькнула злобная, изукрашенная жуткими свежими шрамами физиономия. Торн нанес сокрушительный хук правой в челюсть обидчика, и тот покатился по земле.

Он быстро оправился от сильного удара и сел, озираясь. При виде Торна он потряс круглой башкой, вскочил и ринулся в атаку.

Торн повернулся на звук и приготовился встретить противника. Вытянув руки, обидчик попытался схватить землянина, но удар в солнечное сплетение и последовавший за ним молниеносный апперкот снова сбили его с ног.

Тотчас же Йирл Ду, который уже жевал лепешку, запивая ее пульчо, отшвырнул свою еду и бросился к Торну:

– Мой господин, позволь мне разделаться с этим животным! Это Сур-Дет, самый известный бретер и убийца во всем Ксансибаре!

Но заключенные уже окружили их – они жевали и взволнованно переговаривались, не забывая отхлебывать пульчо.

– Мечи! – закричал кто-то. – Пускай принесут мечи!

Группа стражников, растолкав плечами толпу, проложила дорогу красавчику в пурпурном офицерском плаще армии Камуда.

– Что такое, Сур-Дет? – осведомился он. – Опять драка?

Сур-Дет кое-как поднялся на ноги и отдал честь.

– Этот тип, – он с ненавистью взглянул на Торна, – дважды оскорбил меня. Я требую удовлетворения на мечах – это мое право по тюремному распорядку.

Офицер повернулся к Торну:

– Ты что скажешь? Тоже хочешь удовлетворения на мечах?

– Да, – ответил землянин.

– Ты явно не слыхал о мастерстве Сур-Дета, – заметил офицер. – Впрочем, голова твоя, тебе и решать. Дайте им мечи, солдаты, и пусть образуют круг.

Глава 8

Торн стоял перед своим противником с мечом в руке, осыпаемый градом насмешек толпы. Те, кто слышал о его якобы трусости в поединке с Сель-ханом, быстро поделились этой сплетней с остальными.

– Не прикончи его слишком быстро! – кричали одни.

– Нарежь его ломтями! – кричали другие. – Покажи, какой из тебя мясник!

Противники отсалютовали друг другу. Затем Сур-Дет вместо того, чтобы отбить вытянутый меч Торна, как велел обычай, увернулся от его клинка и стремительно ринулся в атаку. Землянин едва успел парировать гибельный удар, спасая свою жизнь.

Однако Сур-Дет в этом неосторожном выпаде оказался совершенно открытым. Торну довольно было нанести один удар, чтобы закончить поединок. Он метнулся вперед, но вместо того чтобы вогнать клинок куда следовало, стремительным движением кисти начертил на теле противника марсианскую букву «ш» – вертикальную линию с коротким крючком внизу.

Ропот изумления пронесся по толпе – зрители отлично поняли, что Сур-Дет совершенно беззащитен перед своим противником. Фехтовальщики снова бросились в бой. Ошеломляющее сверкание мечей – и Торн, вновь найдя прореху в обороне противника, вместо того, чтобы проткнуть ему сердце, вычертил рядом с первой буквой две горизонтальные линии – марсианское «е».

– Он пишет на бретере свое имя! – завопил кто-то.

– Напиши ему любовное послание! – взвизгнул другой.

– Нарисуй нам картинку!

Когда Торн во второй раз коснулся груди противника, не спеша его убивать, Сур-Дет осознал, что этот странный молодой мечник из Таккора, которого он рассчитывал легко прикончить, теперь попросту играет с ним. И, осознав это, обезумел от страха.

Торн встретил его отчаянный натиск, парируя и увертываясь от клинка до тех пор, пока не почувствовал, что рука противника слабеет. И тогда грациозным легким броском он вырезал на груди Сур-Дета последнюю букву своего марсианского имени – «б».

Толпа восторженно заревела при виде этого выпада, но Торн еще не закончил: отбив удар противника, он подцепил его клинок за гарду собственным мечом, рванул и обезоружил Сур-Дета.

На миг ошеломленный бретер застыл в тупом изумлении точно вкопанный. Затем, завопив от ужаса, он бросился бежать, а Торн гнался за ним по пятам, от души плашмя охаживая его клинком пониже спины, пока бедняга не свалился и не запросил пощады.

– Проткни ему пузырь, пусть воздух выйдет! – вопили в толпе.

– Вырежь свое имя на его трусливом сердце!

Довольный тем, что бретер достаточно унижен, Торн вернулся к молодому офицеру и отсалютовал ему.

– Я в долгу у тебя за это развлечение, – сказал Торн, протягивая ему меч.

– Нет, это мы все у тебя в долгу, – возразил офицер, принимая клинок. – Такого великолепного фехтования не видел не только я – никто в Ксансибаре. А теперь – награда победителю! Эй, слуга!

На зов подбежал человек с подносом, на котором высились дымящийся кувшин с пульчо, кубок и блюдо с горой лепешек.

– Что это? – спросил Торн.

– Награда, – отвечал офицер и, самолично наполнив кубок, протянул его землянину. – Сожалею, что такой отменный воин и доблестный дворянин не может получить ничего более достойного, но это же, в конце концов, тюрьма.

– Живи долго! – пожелал Торн, осушил кубок и повернулся к слуге: – Эти лепешки и пульчо раздели между теми десятью, которым не досталось еды, включая и моего бывшего противника.

При виде такой щедрости победителя толпа разразилась одобрительными воплями. Прошло не меньше получаса, прежде чем Торн сумел избавиться от своих поклонников и усесться у стены вдвоем с Йирлом Ду.

– Это был великолепный бой, господин мой, – сказал йен. – Нет сомнений, что он загладит рану, нанесенную твоей чести этим злосчастным происшествием в военной школе. Как жаль, что это случилось тогда, когда тебе, скорее всего, грозит смерть по приговору Камуда!

– Да, смерти мне не избежать, если Сель-хан не переменит своих намерений.

– У нас уже достаточно причин, и притом веских, прикончить этого плосконосого мерзавца, – проворчал Йирл Ду, – и две из них я еще не успел назвать тебе. Первая – среди людей, которые напали на нас, я узнал одного из его клевретов, а значит, именно Сель-хан наслал на нас убийц.

– А какая другая причина? – спросил Торн.

– Я колебался, говорить ли тебе, господин мой, потому что не хотел причинить тебе ненужной боли в день, который, быть может, станет для тебя последним. Но знай же: Шеб Таккор-старший был убит. Я обходил замок перед тем, как отойти ко сну, и увидел, что он сидит перед очагом в своем любимом висячем кресле и в его позе есть что-то неестественное. Я окликнул его, но он не ответил. Тогда я подбежал к нему и увидел, что он мертв. В спину ему вонзили по самую рукоять кинжал.

– И ты полагаешь, что этот удар нанес Сель-хан?

– Скорее нанятый им убийца. Ему, как никому другому, нужна была смерть нашего любимого рада. И он один получил от нее выгоду.

– Быть может, у отца был какой-нибудь враг, затаивший обиду?

– Вряд ли. Рад почти никогда не покидал Таккор – разве что поохотиться в болотах или в пустыне или сделать что-то для низложенного монарха и его дочери. Так что он не мог бы завести врагов нигде, кроме как в его собственном раддеке. А я могу поклясться чем угодно: не было там мужчины, женщины или ребенка, который не любил бы и не уважал его. Больше того – кинжал был нездешней и очень тонкой работы, а вовсе не тот грубый простой нож, какие носят наши простолюдины. Я спрятал его в замке, надеясь, что в один прекрасный день мы сможем по нему опознать убийцу.

В эту минуту перед Торном остановились двое стражников с мечами наголо.

– Ты – назвавшийся Шебом Таккором? – спросил один из них.

– Я и есть Шеб Таккор, – ответил Торн.

– Дикстар послал за тобой. Ступай за нами.

Торн встал, но тут Йирл Ду вскочил, метнувшись между землянином и стражниками.

– Подождите! Не забирайте его! Возьмите меня! Это я Шеб Таккор!

Стражник презрительно рассмеялся.

– С дороги, тупица, не то снесу тебе башку! Мы с приятелем сидели на стене и видели, как вот этот человек победил бретера Сур-Дета. И ты думаешь, что тебя можно спутать с ним? Кроме того, разве у нас нет глаз, чтобы прочесть номера на ваших кольцах?

Йирл Ду повернулся к Торну.

– Боюсь, что это конец, господин мой! – со стоном проговорил он и отсалютовал. – Прощай, господин мой! Пусть Дэза сохранит тебе жизнь или, если на то его воля, пошлет славную смерть!

Торн ответил ему салютом.

– Прощай, друг мой! – сказал он.

Землянина вывели из ворот на улицу большого города. Мостовая оказалась упругой, плотной, красно-бурого цвета. На улице было полно людей и диковинного вида экипажей. Эти странные машины не на колесах, а на суставчатых металлических ногах, на которые были надеты мячи из того же упругого красно-бурого материала, каким была вымощена улица. Самые маленькие экипажи имели по две пары ног, но те, что побольше, напоминали сороконожек. Однако двигались они по улице легко и на редкость прытко.

У ворот остановился экипаж с двенадцатью парами ног. В экипаже было три сиденья в виде седел с высокими спинками – одно впереди, два сзади. Тент, натянутый над экипажем, защищал пассажиров от палящего солнца. Переднее сиденье занимал водитель в военной форме, на одном из задних сидел йен тюремных стражников.

– Дикстар велел доставить тебя к нему, – сказал он. – Дай слово, что не попытаешься бежать из-под охраны Ков-Лутаса, и я не оскорблю тебя кандалами.

Землянин быстро прикинул: если он даст слово, то, когда окажется вне опеки Ков-Лутаса, сможет сделать попытку к бегству, не запятнав своей чести.

– Даю слово, что не попытаюсь бежать, пока буду под твоей охраной.

Йен приказал стражникам снять с Торна тюремный ошейник и взмахом руки отпустил их.

– Садись, – пригласил он.

Торн взобрался на свободное сиденье. Водитель, который держал два рычага, проходивших сквозь пол по обе стороны его седла, подал оба рычага вперед. Экипаж беззвучно тронулся с места и скоро уже на приличной скорости несся в потоке транспорта.

Торн заметил, что, когда водитель хотел повернуть направо, он подавал вперед левый рычаг и отводил назад правый, а когда поворачивал налево – делал наоборот. Чтобы увеличить скорость, он толкал оба рычага вперед, а чтобы затормозить – назад. Если сдвинуть рычаги назад до отказа, экипаж останавливался.

Удовлетворив свое любопытство в том, что касалось этого агрегата, Торн все свое внимание перенес на удивительный марсианский город.

Заметив интерес землянина к окрестностям, Ков-Лутас сказал:

– Я вижу, ты впервые в Дукоре. Позволь мне рассказать тебе немного о городе.

– Буду очень благодарен, – ответил Торн.

– Дукор разделен на четыре равные части пересечением тройных каналов – Зилана и Корвида. Сейчас мы в северо-западной части города, а когда переедем через канал Зилан, попадем в северо-восточную часть, где расположен бывший дворец вила – сейчас там обитает дикстар.

– Должно быть, это очень большой город.

– В каждой его четверти живет примерно пять миллионов человек, – отвечал Ков-Лутас, – всего около двадцати миллионов. Кроме того, каждый день у нас бывает до десяти миллионов приезжих – по государственным, торговым, частным делам, или просто люди приезжают сюда полюбоваться городом. Дукор очень велик, хотя, конечно, не сравнится с Ралиадом, столицей Кальсивара, стоящим на пересечении четырех тройных каналов – в Ралиаде, говорят, население сто миллионов человек.

Пока Ков-Лутас рассказывал, экипаж подъехал к арочному мосту, такому большому, что дальний край его разглядеть было невозможно. Они въехали на мост, и Торн смог полюбоваться сверху первым из трех каналов, которые носили общее имя Зилан, потому что шли параллельно. Гладь канала кишела судами всех мастей – в большинстве своем они выгружали товары в портовые склады, тянувшиеся вдоль берегов.

Огромный центральный канал, питавшийся из двух верхних оросительных каналов, был заполнен купающимися людьми всех возрастов.

Миновав канал, они въехали в другую четверть города, очень похожую на предыдущую. Проехав еще почти полчаса, экипаж наконец остановился перед громадным величественным сооружением.

– Вот и дворец, – сказал Ков-Лутас. – Отсюда мы пойдем пешком.

Выбравшись из экипажа, они поднялись по широкой лестнице к огромному, богато изукрашенному порталу. Здесь их остановили стражники, но охотно пропустили, увидев приказ дикстара, который предъявил им Ков-Лутас. Пройдя через просторный многолюдный вестибюль и длинный коридор, они оказались перед большой круглой дверью, задернутой двумя пурпурными портьерами. На портьерах был золотом вышит гербовый щит дикстара Ксансибара. Здесь офицер внимательно прочитал приказ, предъявленный Ков-Лутасом.

– Дикстар ждет вас, – сказал он и поманил к себе одного из стражников.

– Объяви, что прибыл йен стражи тюрьмы номер семь, – сказал он, – и что с ним заключенный.

Глава 9

Когда портьеру отдернули, Торн вслед за Ков-Лутасом вошел в залу и увидел Иринц-Тела.

Дикстар, заложив руки за спину, расхаживал по обитому бархатом помосту, стоявшему перед роскошным мягким троном, который был подвешен к потолку на четырех массивных золотых цепях. Это оказался маленький, тощий, почти лысый человечек. Лицо его с тонкими губами, острым носом и блестящими как бусинки глазами было типичным лицом фанатика и экстремиста.

Иринц-Тел так расхаживал долго, не обращая внимания ни на Ков-Лутаса, ни на заключенного.

Наконец дикстар резко остановился и, развернувшись на каблуках, взглянул на Ков-Лутаса.

– Ну? – отрывисто произнес он визгливым, пронзительным голосом.

Ков-Лутас поднял руки в церемониальном салюте и поднес их к лицу:

– Прикрываю глаза перед твоим ослепительным величием, о всемогущий дикстар Ксансибарский и Глава Камуда!

Торн поразился – ему ведь говорили, что при Камуде церемониальные салюты такого сорта запрещены.

Землянин вдруг перехватил пронзительный взгляд Иринц-Тела – тот явно ожидал, что заключенный последует примеру йена, но Торн даже не шелохнулся.

– Что за неотесанную деревенщину представил ты пред наши очи, Ков-Лутас? – осведомился дикстар.

– Это Шеб Таккор, доставленный мной по приказу дикстара, – объяснил Ков-Лутас.

– У него отвратительные манеры, – заявил Иринц-Тел, – но это исправимо, а кроме того, мы слыхали, что он хороший фехтовальщик. Пожалуй, мы найдем для него подходящее занятие. Как тебе, конечно, известно, у нас имеется дочь-красавица, наше благословение и проклятие.

– Мне доводилось слышать о небесной красоте дочери вашего превосходительства, – осторожно отозвался Ков-Лутас.

– Эта роковая красота сводит с пути истинного наших лучших последователей и превращает в изменников самых больших патриотов. И вот сегодня мы вынуждены расстаться с двумя лучшими нашими воинами. Они были телохранителями нашей дочери, но позволили своим сердцам взять верх над разумом. Против этого недуга, причиной которого является наша дочь, мы имеем весьма действенное хирургическое средство.

– Какое же, ваше превосходительство?

– Для того чтобы сердце не могло больше править разумом, мы разделяем их навеки, разлучая голову с телом. Признаться, это немного жестокое средство, зато безотказное. Мы послали за тобой и этим заключенным, потому что нам нужно заменить двоих наших лучших воинов. Нашу дочь, как тебе известно, нужно хорошо охранять. Но займемся сперва делом этого заключенного. Нам сообщили сегодня, как он победил бретера Сур-Дета, и мы решили лично рассмотреть выдвинутые против него обвинения. Как мы узнали, он обвиняется в том, что выдавал себя за рада таккорского, что носил магонский меч и убил солдата Камуда; и как свидетельство всему этому нам доставлен вот этот родовой медальон Таккоров, – он поднял медальон, лежавший на столике около трона, – а также меч, который был при нем, когда его схватили. Что ты скажешь на эти обвинения, заключенный?

– Я не мог выдавать себя за рада таккорского, потому что не может человек выдавать себя за себя самого, – ответил Торн. – Меня объявили мертвым, потому что видели, как я падал вместе с искалеченным гором после того, как на меня напали. Однако мы упали в небольшое озеро. Мне удалось освободиться от страховочных цепей и сбросить пояс с оружием. Когда я доплыл до берега, там на меня напал отряд магонов, и я отбился от них, захватив меч.

– Этому мы склонны поверить. Но почему ты убил одного из наших солдат?

– Потому что он напал на меня на пороге моего собственного дома. Я утверждаю, что это была самозащита.

Дикстар опять зашагал по помосту, уткнув подбородок в грудь. Вдруг он резко повернулся и вперил взгляд в Торна.

– Мы объявляем тебя невиновным и освобождаем от всяческой ответственности по всем трем пунктам! – торжественно объявил он. – И как возмещение за те бесчестья, которые тебе довелось испытать, мы даем тебе чин йена и назначаем ночным телохранителем нашей дочери Нэвы.

Он повернулся к йену тюремной стражи.

– Тебя, мой достойный Ков-Лутас, мы тоже решили почтить своим вниманием. Отныне ты станешь дневным телохранителем нашей дочери.

Ков-Лутас побелел так, словно услышал свой смертный приговор. Однако, несмотря на испуг, он сумел сохранить невозмутимое выражение лица.

– Я бесконечно благодарен нашему дикстару за то, что он решил оказать мне такую честь, – сказал Ков-Лутас.

Иринц-Тел поманил к себе Торна и отдал ему медальон.

– Возьми эту реликвию твоего древнего рода и носи ее с честью. Мы сожалеем, что не можем вернуть тебе и титул, но при нынешнем общественном устройстве радов больше нет. Не можем мы и сделать тебя своим наместником, ибо, как только стало известно о твоей предполагаемой смерти, мы немедленно назначили Сель-хана представлять нас в Таккоре, так как он знает наши желания и занимает высокое место в наших советах.

– Дикстар немыслимо щедр, – пробормотал Торн.

Иринц-Тел подозвал офицера, дежурившего у дверей:

– Дир-Хазеф! Проведи этих двоих в офицерские казармы и проследи, чтобы им выдали все, что полагается дворцовым йенам. По дороге пусть поглядят, какая участь ждет тех, кто нарушает присягу, и еще покажи им «зал голов». Пусть из арсенала принесут меч и дагу с таккорской змеей для одного из них – у него нет оружия, и он имеет право носить таккорский герб.

Торн и Ков-Лутас отсалютовали, и Дир-Хазеф провел их на небольшой балкон, выходивший во внутренний двор. В центре двора стоял офицер. Дир-Хазеф подал ему знак, и тот, в свою очередь, махнул кому-то, кто стоял в ближайшей арке. Миг спустя оттуда вышли два солдата, они гнали перед собой двоих молодых офицеров со связанными за спиной руками. За солдатами шагал рослый человек с длинным прямым мечом в руке, за ним шел мальчик с корзиной.

Двоих узников вынудили встать на колени посреди двора. Затем верзила с мечом подошел к ним сзади. Его меч дважды сверкнул в лучах солнца, и с каждым ударом отрубленная голова катилась на плиты двора, а мальчик с корзиной подбирал ее.

– Эти двое, – сказал Дир-Хазеф, – были телохранителями Нэвы, дочери дикстара. Они проявили много вкуса, но мало благоразумия, когда влюбились в нее и искали ее милости. – Он повернулся и распахнул дверь. – Входите.

Торн вошел первым, за ним – Ков-Лутас и их проводник.

– Это, – сказал Дир-Хазеф, – «зал голов», памятник правосудию дикстара и предостережение тем, кто захочет предать его.

Они очутились в узком длинном зале, вдоль стен которого до самого потолка тянулись полки. На полках рядами стояли хрустальные сосуды, наполненные прозрачной жидкостью, и в каждом сосуде плавала отрубленная человеческая голова. Там были тысячи голов – юношей и стариков, мужчин, даже женщин и детей.

Торн с содроганием отвел глаза от этой жуткой выставки и, повернувшись, увидел, что Ков-Лутас уже направляется к выходу.

Заперев дверь, Дир-Хазеф провел их по коридору – дальше в зал, где покачивались, сидя в висячих креслах, офицеры. Кто потягивал пульчо и болтал, кто играл в гапун, катая гравированные золотые и серебряные шарики по доске с пронумерованными углублениями, – попавший в лунку с самым большим номером выигрывал все шарики, задействованные в игре. Хотя Торн прежде не видел марсианских денег, он догадался, что это и есть местное средство платежа.

В этот своеобразный офицерский клуб выходили двери множества комнат, и Дир-Хазеф провел новичков в одну из них.

– Здесь вы можете вымыться и переодеться, – сказал он. – Ворц, ваш ординарец, принесет вам новые мундиры и оружие. Ты, Ков-Лутас, отправишься на дежурство немедленно, а Шеб Таккор сменит тебя после ужина.

Комната была обставлена просто и уютно – две висячие кровати, два кресла, платяной шкаф и козлы для оружия. В одном из углов стоял металлический шкаф восьми футов высотой, с открытой дверцей. Изнутри он был выложен серым металлом, похожим на олово, и в этом покрытии виднелось множество дырочек. Рядом со шкафом находилась вешалка, где на крючках болтались пучки серого мха.

Едва Дир-Хазеф вышел, Ков-Лутас принялся раздеваться.

– Я вымоюсь первым, если ты не против, – сказал он, – сначала ведь мне идти на дежурство.

– Конечно, – согласился Торн. Он был заинтригован – нигде не было видно ни ванны, ни душевой.

Его любопытство очень скоро было удовлетворено. Ков-Лутас вошел в металлический шкаф и захлопнул за собой дверцу. Тотчас послышался шум льющейся воды, сопровождавшийся бульканьем и уханьем. Наконец дверца распахнулась, и вышел молодой офицер, мокрый как мышь, протирая залитые водой глаза. Сдернув с вешалки пучок серого мха, он принялся энергично растираться.

Торн, уже успевший раздеться, тоже вошел в металлический шкаф и захлопнул дверцу. Сделав шаг, он нечаянно наступил на круглую пластину посреди металлического пола и очутился по горло в бурлящей, теплой, ароматной воде. Вскоре вода спала так же внезапно, как появилась, и над головой Торна открылось несколько рожков, откуда хлынула на него благоухающая мыльная пена.

Примерно через минуту что-то щелкнуло, пена перестала извергаться, и снова поднялась бурлящая вода, которая смыла пену. Вода постепенно становилась все прохладней, пока не сделалась совсем ледяной. Еще щелчок – и вода само собой исчезла. Торн распахнул дверцу, отплевываясь и отфыркиваясь, и на ощупь потянулся за пучком серого мха, чтобы вытереться. Протерев глаза, он увидел, что ординарец уже принес новые мундиры и теперь помогает Ков-Лутасу одеваться.

Торн вытирался до тех пор, пока его тело не начало гореть. Ординарец помог ему одеться и пристегнуть к поясу оружие. Новые меч и дага были очень похожи на те, которые Торн обнаружил на себе, появившись на Марсе, только были отделаны не бронзой, а золотом и драгоценными камнями. В глаза змеям были вставлены крупные рубины.

Ординарец принес треножник-поднос с кувшином пульчо и двумя кубками и торопливо вышел. Ков-Лутас наполнил кубки и, передав один Торну, поднял свой:

– Да умрем мы, как полагается храбрым воинам!

Торн тоже поднял кубок.

– Странный тост. Почему ты говоришь о смерти?

– Потому что она слишком близко. Быть назначенным телохранителем дочери дикстара – все равно что получить смертный приговор.

– Не понимаю почему, – заметил Торн, – ведь не всякий, кто охраняет, должен непременно быть таким ослом, чтобы потерять из-за нее голову.

– «Потерять голову» – как верно сказано! Уже больше сотни ее стражей потеряли свои головы, подобно тем двоим, которых мы видели сегодня. Говорят, что Нэва бессердечная кокетка и обожает завоевывать мужчин. Отец хочет отдать ее в жены Сель-хану, а она этого не желает, вот и флиртует напропалую с каждым подвернувшимся мужчиной, лишь бы насолить обоим. Говорят, устоять против нее невозможно, а телохранители, само собой, не могут сбежать от ее чар. Не смеют они и отвергать ее кокетство, потому что в гневе она так же страшна, как ее отец.

В эту минуту вошел офицер и отсалютовал:

– Который из вас Ков-Лутас?

– Я, – ответил молодой йен, поднимаясь.

– Если ты готов, ступай со мной – надо сменить временного телохранителя дочери дикстара.

– Я готов, – сказал Ков-Лутас. – Идем.

Они вышли, и Торн, налив вторую порцию пульчо, уселся, чтобы обдумать свое положение. Но едва он устроился в висячем кресле, как к дверям подошел Ворц и объявил:

– Приветствуй наместника дикстара!

Торн вскочил и вскинул руку в четком салюте, но рука его тут же опустилась: он увидел Сель-хана.

– Приветствую, Шеб Таккор, – ухмыляясь, сказал наместник. – Ты, кажется, удивлен, что видишь меня?

– Приветствую тебя, Сель-хан, – холодно сказал Торн. – Чем обязан этому… нежданному визиту?

Не отвечая, Сель-хан подошел к столику и налил себе пульчо. Затем он плюхнулся в кресло Ков-Лутаса. Некоторое время он сидел молча и вдруг сказал по-английски:

– Закрой дверь.

Торн закрыл дверь и вернулся в свое кресло.

Сель-хан кивнул:

– Так я и думал. Он понимает английский.

– Когда закончишь говорить сам с собой, может, объяснишь, зачем пожаловал? – осведомился Торн.

– А ты передо мной не выпендривайся. Я могу тебя живо поставить на место, а могу и устроить тебе прибыльное дельце. Я к тебе пришел с предложением. Что скажешь, Гарри Торн?

– Что ты напрасно тратишь время, Фрэнк Бойд.

– Ага, я так и думал, что ты знаешь, кто я такой! Ну вот, я слыхал о твоей стычке с Сур-Детом. Ты вроде здорово управляешься с мечом? По всей стране нет другого человека, кто бы так запросто сделал из Сур-Дета мартышку. Когда я только появился здесь, он был моим учителем. Я ведь живо понял, что должен научиться работать мечом, вот и взял себе лучшего преподавателя фехтования, какого только мог найти. Я молодой, шустрый, и рука у меня длинная, так что я сумел одолеть эту науку. А потом уж я стал прорубать себе путь наверх. И сейчас я очень близко к вершине.

– Ты явился сюда, чтобы поведать мне эту трогательную историю?

– Нет, я пришел, чтобы предложить тебе сотрудничество. Ну, и дать тебе время подумать, ежели захочешь играть со мной в одной команде. Я бы мог поручить тебе одно крупное дело.

– Какое?

– А вот об этом говорить пока не время. Сначала сделай то, чего я от тебя хочу, а уж потом я позабочусь о тебе.

– Не думаю, что мы договоримся, мистер Бойд.

– Не будь дураком! Пойми вот что: ты здесь выполняешь приказы, а я их отдаю. Так вот – эта девчонка, Нэва, должна выйти за меня замуж, но она покуда этого еще не скумекала. Сейчас она флиртует со всеми подряд, лишь бы насолить мне и своему папаше. Она и на тебя наверняка положит глаз. Если будешь артачиться, она сошлет тебя в копи, если закрутишь с ней шашни – папаша снимет тебе голову. Держись меня, и все будет в порядке. Что меня злит – так это то, что она со мной даже говорить не желает: зовет телохранителя, и тот выставляет меня прочь всякий раз, как я хочу ее навестить. Вот что, стало быть, мне нужно от тебя. Я собираюсь к ней заглянуть нынче вечером, прежде чем полечу в Таккор. Она наверняка захочет, чтобы ты вышвырнул меня за дверь. А ты ей тогда скажешь, что, мол, честь тебе не позволяет поднять на меня руку, потому что я одолел тебя на поединке в военной школе. Это тебя извинит.

В эту минуту отворилась дверь и вошел ординарец с ужином для Торна. Расставляя на столике тарелки, он вдруг заметил Сель-хана.

– Принести ужин для наместника дикстара? – спросил он.

– Нет, я ужинаю у дикстара, – ответил Сель-хан, поднимаясь. И резко повернулся к Торну: – Не забудь: я не прошу тебя – я приказываю… И для тебя же лучше подчиниться.

Не ответив, даже не подняв глаз, Торн вынул из ножен изукрашенную драгоценными каменьями дагу и принялся за еду, которую поставил перед ним ординарец. Он услышал, как хлопнула дверь: Сель-хан вышел из комнаты.

Вскоре после того, как Торн поужинал, вошел офицер и отсалютовал.

– Настал твой черед сменить Ков-Лутаса в апартаментах дочери дикстара, – объявил он.

Глава 10

Когда Торн в сопровождении дворцового офицера пришел в покои Нэвы, солнце уже зашло и роскошно обставленные покои освещал мягкий янтарный свет полуприкрытых ламп-шаров, которые свисали с потолка на золотых цепях. Размеры и роскошь апартаментов дочери этого апостола простоты, объявившего всех граждан равными, были ошеломляющими.

Комната, в которой оказался Торн, выходила на широкую террасу, которая вела в садик, отгороженный высокими стенами от остальной части дворца. Ков-Лутас, стоявший в круглом дверном проеме, при виде вошедших улыбнулся.

– Приветствую тебя, Шеб Таккор, – сказал он, обменявшись салютами с двумя офицерами. – Та, которую мы охраняем, отдыхает на террасе. Твоя обязанность – находиться у нее на виду и в пределах слышимости, а когда она спит, стоять на страже у дверей опочивальни.

Торн занял место Ков-Лутаса в дверном проеме.

– Постараюсь исполнить все как надо. А тебе – приятного аппетита и доброго отдыха.

– А тебе – хорошей стражи, – отозвался Ков-Лутас.

Когда оба офицера удалились, Торн решился украдкой поглядеть на девушку, которую он должен был охранять. И едва сумел сдержать восторженный вскрик.

Ее глаза, осененные завесой полуопущенных ресниц, были словно озера яркой лазури. Небольшой носик, словно выточенный из мрамора. Алые губы, слегка приоткрытые, обнажали два ряда жемчужных зубов. Волосы – точно переплетенные золотые нити и солнечные лучи.

Какое-то время она не двигалась, задумчиво глядя в глубину сада. Затем прошла по террасе и спустилась в сад. Торн не шелохнулся; он стоял словно зачарованный и гадал, откуда у костлявого крысолицего дикстара такая красавица дочь.

Он был так околдован ее красотой, что, лишь когда девушка исчезла в зарослях, вспомнил, что не должен терять ее из виду, и сбежал по ступенькам в сад. Какое-то время Торн, блуждал в темноте сада почти на ощупь. Затем над крышами на западе блеснула одна из лун, и ее свет пришел ему на помощь. В бледном лунном сиянии он увидел Нэву – девушка сидела на краю прозрачного пруда, посреди которого бил фонтан.

Торн неспешно подошел ближе и остановился футах в двадцати от девушки. И вдруг очнулся, ощутив, как что-то обожгло ему колено. Опустив руку, чтобы определить, где находится источник этого жара, Торн обнаружил шар, который стоял на двухфутовой ножке у тропинки.

Он уже видел такие шары в разных местах сада и на террасе. Хотя до сих пор Торн не задумывался, почему после наступления ночи в саду не похолодало, теперь он понял, в чем дело.

Он подошел поближе к фонтану, чтобы избавиться от жаркого соседства шара. Сухая ветка хрустнула под его ногой, и девушка испуганно обернулась.

– Не пугайся, – сказал Торн. – Я Шеб Таккор, твой новый телохранитель.

– Я знаю, – ответила она. – Меня испугал не твой вид, а шум. Видишь ли, сюда может прийти кое-кто, кого я вовсе не хочу видеть.

Торн был уверен, что знает, кого она имеет в виду, но высказать это вслух не осмелился.

На садовой дорожке послышались тяжелые шаги. Тень упала на прозрачную гладь пруда. Торн оглянулся и увидел, что за спиной Нэвы стоит Сель-хан.

– Наместник дикстара приветствует его прекрасную дочь, – сказал он.

Не отвечая, даже не повернув головы, Нэва сказала:

– Стражник, в мои владения проник нежеланный гость. Убери его.

Землянин шагнул вперед и встал лицом к лицу с врагом.

– Мне кажется, тебя сюда не приглашали, – сказал он тихо. – Полагаю, что при таких обстоятельствах ты не поступишь невежливо и не станешь здесь задерживаться.

Сель-хан презрительно рассмеялся.

– С дороги, червь! – велел он. – Ты не осмелишься поднять на меня руку. – И фамильярно уселся рядом с Нэвой. – Твой телохранитель – ничтожный трус. Однажды он стоял передо мной с мечом в руке, но от страха выронил оружие и свалился в обморок прежде, чем я успел нанести удар.

Торн в бессильной ярости заскрежетал зубами. Он знал, что по марсианскому кодексу чести должен молча сносить все оскорбления, какими вздумает осыпать его этот тип, – разве что тот нападет на него с оружием в руках.

– Хочу сказать тебе, Шеб Таккор, – проговорила Нэва, по-прежнему игнорируя присутствие Сель-хана, – что мне известны все подробности того злосчастного случая, который произошел с тобой в военной школе. Со стороны твоего противника было трусостью поднимать руку на человека, который ослаб от потери крови после укуса пустынного кровососа. И тому малодушному удару полностью соответствует то, что теперь твой противник отказывается встретиться с тобой в честном поединке, полагаясь на бездеятельность, к которой обязывает тебя его формальная победа.

При этих словах наместник пренебрежительно хмыкнул.

– Дочь дикстара желает, чтобы ее телохранителя прикончили у нее на глазах?

– Нет, – резко сказал Торн, – телохранитель дочери дикстара хочет, чтобы у него была возможность защищаться.

– Не сомневаюсь, – ухмыльнулся Сель-хан, подвигаясь поближе к Нэве. – Ну же, – продолжал он, – прикажи уйти этому трусу, который не в силах помочь тебе. Мне нужно кое о чем тебя спросить.

Его рука бесцеремонно обхватила плечи девушки. Глаза Нэвы вспыхнули гневом, она попыталась вскочить, но Сель-хан держал ее крепко.

Торн мгновенно выхватил меч.

– Отпусти ее, или умрешь! – приказал он, приставив острие меча к груди наместника.

Тот выпустил девушку и выпрямился, сжигая Торна уничтожающим взглядом.

– Ты забыл о своей чести?

– Я мог бы спросить у тебя то же самое, – отвечал Торн, убирая меч в ножны, – но я знаю, что человек не может забыть о том, чего никогда не имел.

В глазах Сель-хана сверкнул убийственный огонек.

– Похоже, ты забыл кодекс чести, – процедил он, – и… кое-что еще.

– Йен Шеб Таккор, – вмешалась Нэва, – я рада, что ты не забыл, что ты мой телохранитель. И поскольку ты выполняешь мои приказы, а не действуешь в собственных интересах, ты волен обращаться с этим нарушителем так же, как со всяким другим.

– Я надеялся, что дочь дикстара подтвердит это мое мнение, – отозвался Торн.

Кулак землянина описал короткую дугу и врезался в выпяченный подбородок Сель-хана. Достойный наместник дикстара с оглушительным всплеском плюхнулся в пруд.

Торн отпрыгнул и в напряженном ожидании положил руку на рукоять меча. Его противник вынырнул, отплевываясь и изрыгая мерзкие ругательства на своем родном языке, выбрался на берег и с издевкой отвесил низкий поклон девушке:

– Поздравляю дочь дикстара с удивительной сноровкой ее телохранителя! Жаль только, что он совершенно лишен чести.

Затем он развернулся и зашагал прочь – вода хлюпала у него в сапогах, а с одежды текли на траву ручьи.

Обмякшая рука Торна соскользнула с рукояти меча. Какое разочарование! Он-то надеялся, что Сель-хан после этой вынужденной ванны разъярится и набросится на него!..

– Трус! Презренный жалкий трус!

Нэва произнесла это, как бы говоря сама с собой, глядя вслед удаляющемуся наместнику. Затем она повернулась к Торну.

– Он боится сразиться с тобой на мечах, – сказала она, – но непременно отыщет способ избавиться от тебя иным путем. Он хитер – о да, хитер и коварен. – Ее узкая ладонь легла на плечо землянина. – Наместник имеет значительное влияние на дикстара, моего отца… Но так уж случилось, что и я тоже. И я помогу тебе.

Хотя Торн был настроен враждебно к этой красавице, от ее взгляда и прикосновения все в нем затрепетало.

– Я польщен, что дочь дикстара желает сохранить мою ничтожную жизнь, – пробормотал он.

– Этот Сель-хан – очень странный и даже жуткий человек, – продолжала Нэва. – Слышал ты, что он выкрикивал, когда выбрался из воды? Наверное, молился какому-то таинственному богу. Я не сомневаюсь, что он колдун.

Торн вспомнил непристойные английские ругательства, которые изрыгал наместник, мысленно усмехнулся и ответил:

– А я и не сомневаюсь, что он призывал на мою голову гнев какого-то божества.

Нэва деликатно зевнула.

– Спать хочется, – сказала она. – Вернемся в покои, мне пора ко сну. Можешь идти рядом со мной.

Бок о бок они пошли по дорожке, которая вела к террасе.

На лестнице Нэва оперлась о его руку, и снова Торн ощутил трепет, которому сопротивлялся изо всех сил.

Когда они вошли в покои Нэвы, прибежала девушка-рабыня и приняла у своей госпожи плащ. Другая сняла колпачки с баридиевых ламп, и в покоях стало светло как днем. Прибежала третья рабыня, которая несла на подносе драгоценный кубок с дымящимся пульчо – для Нэвы.

– Принеси пульчо для йена, – велела девушка.

Рабыня выбежала из комнаты и почти сразу вернулась с большим кубком.

– Пью за моего храброго и умелого стража! – улыбаясь, сказала Нэва.

– А я, – отозвался Торн, – пью за бесценный дивный алмаз, который он охраняет.

Глава 11

В первые ночные часы, стоя на страже у дверей опочивальни Нэвы, Торн вспоминал о событиях минувшего дня. До встречи с дочерью дикстара он был твердо убежден, что любит Тэйну. И принял решение ни за что не поддаваться якобы непобедимым чарам Нэвы. Однако сейчас ее образ все время стоял у него перед глазами.

Торн погрузился в сумятицу своих противоречивых чувств, но вдруг ощутил неладное – словно за ним наблюдал чей-то мрачный враждебный взгляд.

Прежде чем уйти, рабыня зачехлила баридиевые шары, оставив лишь один небольшой ночник. От него исходил слабый бледно-золотистый свет, который едва очерчивал предметы.

Торн обежал взглядом покои, но ничего подозрительного не обнаружил. Подвесные кресла и диваны были пусты, а тени за ними не настолько густые, чтобы в них мог затаиться человек. Был еще большой шкаф, в котором лежали свитки в металлических футлярах, заменявшие на Марсе книги, но и там никто не смог бы спрятаться. А кроме этого оставались только большие горшки с цветами, там и сям расставленные по комнате.

Торн замер в прежней позе, но на сей раз только притворялся погруженным в свои мысли. Какое-то время все было спокойно, однако Торн, хотя и держал голову прямо, краем глаза следил за тем углом покоев, где ему почудилось едва заметное движение. И вдруг уловил его снова. К его изумлению, двигался большой цветочный горшок. На вид и горшок, и его содержимое не слишком отличались от остальных. Горшок был высотой в три с половиной фута и три фута в обхвате. Две ручки, торчавшие по бокам, были изогнуты под тем же углом, как и у прочих горшков.

Не поворачивая головы, Торн краем глаза пристально следил за этим странным ходячим предметом. Дюйм за дюймом тот приближался. Когда горшок подобрался поближе, Торн, не сводя с него внимательных глаз, левой рукой украдкой приподнял меч в ножнах. Казалось, что горшок до краев наполнен жирной черной землей, из которой торчали стебли цветов.

Горшок приближался и приближался, пока между ними не осталось от силы пять футов. И тогда горшок резво вскочил на тощие ноги, а его ручки превратились в пару длинных паучьих рук, в одной из которых был зажат узкий кинжал. Враг бросился на землянина, взмахнув кинжалом, но в тот же миг Торн вырвал меч из ножен и, крутанув им над головой, со всей силы обрушил удар на загадочный горшок.

Твердый стекловидный бок горшка с легкостью отразил удар узкого лезвия, но клинок, соскользнув ниже, отсек тощую руку с кинжалом. Из горшка донесся сдавленный крик боли, и враг, развернувшись, во всю прыть понесся к двери. Бросившись в погоню, Торн на бегу перебросил меч в левую руку и, сорвав с пояса увесистую булаву, швырнул ее прямо в центр горшка.

Бросок достиг цели. Раздался оглушительный грохот, и тощие ноги подкосились, обрушивая на пол горшок со всем его загадочным содержимым. Из груды раздавленных цветов выкатился желтый круглотелый человечек.

Через секунду в этой части дворца воцарился сущий хаос. Перепуганные служанки и рабыни Нэвы звали на помощь, и отряд стражников из коридора, бряцая доспехами, ворвался в комнату. Однако Нэва, которая вышла из своей опочивальни в полупрозрачном ночном одеянии, хранила спокойствие.

– Что случилось, йен Шеб Таккор? – спросила она.

– Вот этот напал на меня, – ответил Торн, указывая на труп, замаскированный под цветочный горшок.

К этому времени в комнате сделалось тесно от солдат и рабынь, и все с любопытством глазели на останки. Кто-то расчехлил баридиевые лампы, и яркий свет высветил каждую деталь.

Маскировка желтокожего отлично подходила к его круглому торсу и тощим длинным рукам. На два дюйма ниже верхушки цветочного горшка находилось фальшивое дно, едва присыпанное землей, и стебли цветов, насаженные на острые иглы, были воткнуты в это дно. Вместо ручек в боках горшка были дыры для рук. Разрисованные под керамику и согнутые под нужным углом, руки в тусклом свете ничем не отличались от обычных ручек. А сам горшок с проверченными в нем дырками для дыхания и наблюдения служил отличными доспехами против меча и даги.

– Что за дьявольское покушение! – прошептала Нэва, содрогаясь. И велела солдатам: – Уберите все это.

Двое солдат вынесли уже закоченевшее тело, другие убрали с пола грязь и вытерли кровь. Затем, повинуясь знаку, который сделала Нэва, все бесшумно покинули комнату.

Она заглянула в глаза Торна.

– Ты спас меня от похищения, а может быть, и смерти, – сказала она. – Я очень благодарна тебе.

– Быть может, – ответил Торн, – я спас только самого себя. Этот человек напал на меня. И у меня есть причина полагать, что его послал Сель-хан.

– Что за причина?

– Говорят, что наместник дикстара тайно связан с магонами.

– Может быть, это и правда, – отвечала она, – но смотри, никому не говори об этом. Мой отец безгранично доверяет своему наместнику и лишил головы уже двоих офицеров, которые осмелились обвинить Сель-хана в таком союзе.

– Благодарю за предостережение, – сказал Торн, – я буду осторожен.

Рабыня задернула портьеры, и Нэва вернулась в свою опочивальню.

Утром землянин чувствовал страшную усталость после событий этой бессонной ночи. Вскоре после того, как Ков-Лутас сменил Торна, тот уже спал глубоким сном в их комнате. Ему показалось, что он успел только смежить глаза, когда ординарец разбудил его.

– Твоему слуге велено подготовить тебя сопровождать дочь дикстара сегодня вечером на официальном приеме, – сказал он. – А поскольку приготовления займут много времени, мне пришлось разбудить тебя пораньше.

Глава 12

Как и большинство женщин, которых Торн знал еще на Земле, Нэва одевалась очень долго. Зато когда она наконец вышла – после того, как Торн больше часа ждал под ее дверью, – результат был ошеломляющий.

Тиара из жемчуга и бледно-голубых аметистов, искусно и причудливо вплетенных в сеть из тончайших золотых проволочек, венчала ее волосы, сиявшие как солнце. Нагрудник, сделанный из таких же проволочек, облегал ее высокую грудь. К нему крепилась юбочка из переливчатого голубого шелка. Платье Нэвы перетягивал кушак из жемчуга и аметистов.

Торн зачарованно окаменел, и девушка лукаво улыбнулась. Вскинув руки, она приподнялась на цыпочки и грациозно закружилась по комнате.

– Нравится? – спросила она.

– О да! – ответил он. – Так же, как… – Торн осекся.

– Продолжай же, – поощрила она с улыбкой.

– Прости. Я сказал больше, чем намеревался. Быть может, ты сумеешь снисходительно отнестись к моему сравнению…

– Быть может, и сумею – если все же договоришь. Итак, – подсказала она, – «так же, как»…

– …усыпанный звездами небосвод.

Нэва топнула ножкой.

– Я должна приказывать тебе говорить? – Она придвинулась ближе и положила руку ему на плечо. – Я могла бы приказать, – добавила она мягко, – но лишь умоляю.

– …прекрасный алмаз, который они украшают, – сдался он.

– Ага! Это именно то, что я хотела услышать. А теперь в качестве награды ты будешь сопровождать меня в зал для приемов как дворянин и офицер Камуда – то есть пойдешь рядом со мной.

Прием, устроенный Иринц-Телом, дикстаром Ксансибара, был грандиозен. Устраивался он в честь Лори Тула, нового посла Кальсивара, крупнейшей и могущественнейшей империи Марса, а потому был пышным и великолепным, как никогда.

Прием проводился в центральном зале дворца, свод которого возвышался на тысячу футов над головами гостей, и его полированная гладь отражала сверкание множества баридиевых ламп, отчего в зале было светло как днем.

Иринц-Тел со своим сиятельным гостем стоял на подиуме в центре зала, представляя кальсиварцу других знатных гостей и высших офицеров, когда шум голосов заглушили серебряные ноты трубы. Тотчас же все стихло, и напыщенный мажордом объявил:

– Дочь дикстара!

Все взгляды обратились к двери, из-за которой появилась Нэва, а рядом с ней Торн. И хотя многие глаза светились восторгом при виде юной золотоволосой красавицы, первой дамы Ксансибара, не один восхищенный взгляд достался статному, красивому, бронзово-смуглому офицеру.

Они двинулись прямо к подиуму, и по дороге девушка кивала направо и налево, приветствуя своих друзей и знакомых. Когда низенький крысолицый дикстар вместе с Лори Тулом двинулся им навстречу, Торна опять поразило вопиющее несходство отца и дочери.

Посол оказался рослым худощавым человеком более чем средних лет – на его висках уже поблескивала седина. Выглядел он элегантно и нарядно в мундире с гербами высшей знати Кальсивара.

– Нэва, – пропищал дикстар, – это Лори Тул, благородный посол Кальсивара. Лори Тул, это моя дочь.

Посол изящно отсалютовал:

– Мое нижайшее почтение прекраснейшей дочери Марса! Вот теперь я знаком со всеми в этом зале. Не присоединитесь ли ко мне в игре в гапун? Я вижу, уже ставят столы.

– Одну минуту, – отозвалась Нэва. – Ты познакомился еще не со всеми. Вот мой друг, йен Шеб Таккор.

Торн обменялся салютами с сиятельным послом, будучи вне себя от радости, когда Нэва сказала: «мой друг».

Между тем Нэва подозвала к себе хорошенькую черноволосую девушку с карими глазами.

– Полагаю, ты уже знакома с послом, Тиксана, – сказала она, – но не с моим другом Шебом Таккором.

Торн вежливо приветствовал живую миниатюрную брюнетку и через мгновение уже шел рядом с ней, вслед за Нэвой и Лори Тулом, к игральным столам. Краем глаза он заметил, что Иринц-Тел стоит, упершись подбородком в грудь и заложив руки за спину. И взгляд, которым дикстар одарил Торна, никак нельзя было назвать дружелюбным.

К Иринц-Телу подошел Сель-хан, наклонился и что-то зашептал. Дикстар кивнул и опять одарил Торна уничтожающим взглядом.

Лори Тул и две девушки бросили на кон немало золота, и Тиксана все время выигрывала. Торн только наблюдал за игрой. Вдруг кто-то тронул его за плечо, и, обернувшись, он увидел доброжелательное лицо седовласого Лал-Вака.

– Приветствую тебя, йен Шеб Таккор, – тихо сказал ученый. – Отвернись и наблюдай за игрой, пока я буду говорить. Никто не должен заметить, что мы разговариваем.

Торн повернулся к игрокам, а Лал-Вак продолжал:

– Тебе грозит большая опасность. Сель-хан замыслил погубить тебя. Он сказал дикстару, что ты в чересчур близких отношениях с Нэвой, и то, что сегодня вечером она держится с тобой как с равным, подтверждает его навет. Друг сообщил мне, что Иринц-Тел только что обещал Сель-хану завтра утром отдать тебя палачу.

– Что же мне делать?

– Бежать. Выбраться из дворца прежде, чем наступит утро.

– Это я и планировал.

– Каким образом?

– Через садовую стену.

– Превосходно! Именно это мы и задумали. Я устрою так, чтобы тебя ждал экипаж. Будь там, когда взойдет дальняя луна, и, быть может, нам удастся спасти твою жизнь. Прощай!

Когда прием закончился, Лори Тул, долго прощавшийся с Нэвой, ушел в сопровождении своей свиты. Тиксану позвал ее отец, рослый красивый офицер средних лет, и Нэва вместе с Торном двинулась к двери. Они прошли только несколько шагов, когда Сель-хан вдруг подошел к ним и отвесил изысканный поклон Нэве.

– Могу я иметь честь проводить дочь дикстара к ее покоям? – спросил он.

Нэва взяла Торна под руку.

– У дочери дикстара уже есть достойный спутник.

Сель-хан, цинично усмехаясь, не тронулся с места. Торн заметил, что сам дикстар стоит в нескольких шагах от них и не сводит с них пристального взгляда.

– Ты, кажется, не заметил, что дочь дикстара желает пройти, – сказал Торн. – При таких обстоятельствах благородного человека не нужно просить посторониться.

При этих словах наместник метнул на дикстара взгляд, в котором ясно читалось: «Я же говорил!» – и отступил в сторону.

Вернувшись в апартаменты Нэвы, Торн встал на страже у дверей ее опочивальни, раздираемый самыми противоречивыми чувствами. Время бежало незаметно, и он не сразу осознал, что дальняя луна уже взошла и, стало быть, наступил час его бегства. Он уже собирался украдкой покинуть свой пост, когда кто-то коснулся его руки и прошептал:

– Тише!

Торн стремительно обернулся и с изумлением увидел перед собой Нэву. Она стояла у портьеры в своем полупрозрачном ночном одеянии.

– Ни звука, – шепотом сказала она. – Иди за мной. Я слышала на балконе какой-то шум и хочу, чтобы ты застиг незваного гостя врасплох.

Они бесшумно вошли в спальню. На мгновение Торн остановился, чтобы его глаза привыкли к темноте и можно было оглядеться. Затем он беззвучно обнажил меч и двинулся к балкону, напряженно вслушиваясь.

Так и не услышав ни звука, он добрался до окна и осторожно выглянул. Насколько он мог видеть, балкон был пуст. Торн вышел на балкон и осмотрел каждый его уголок. Никаких признаков, что здесь был кто-то посторонний. Торн вернулся в комнату.

– Ты его видел? – спросила Нэва.

– Я никого не видел, – ответил он. – Может быть, тебе это приснилось?

– Нет-нет! Я уверена, что минуту назад там кто-то был. И я не только что-то слышала, но и видела тень, когда поднялась луна. О, мне так страшно!

Они стояли рядом, совсем близко, и глаза Нэвы, смотревшей снизу вверх на Торна, были широко распахнуты от испуга. Она покачнулась. В смятении Торн обнял ее и почувствовал, как ее тело дрожит под его руками. Нэва обвила руками шею Торна и тесно прижалась к нему:

– Обними меня крепче, крепче! В твоих объятьях я ничего не боюсь!

Теперь задрожал Торн – но не от страха. Их губы встретились.

– Я люблю тебя, люблю, люблю! – шептала Нэва. – Скажи еще раз то, что говорил мне сегодня вечером!

– Я люблю и обожаю тебя, – прошептал он хриплым от избытка чувств голосом. – Но это безумие… сладкое безумие…

– Почему, дорогой?

– Потому что завтра…

Вдруг вспыхнул яркий свет, и Торн осекся от неожиданности.

Двенадцать солдат ворвались в спальню с мечами наголо, и вел их торжествующе ухмылявшийся Сель-хан. А за ними шел Иринц-Тел, дикстар Ксансибара.

– Помогите! Стража! Отпусти меня, негодяй!

На миг Торн остолбенел от изумления. И лишь потом осознал, что это кричит Нэва, что она, только что так нежно обнимавшая его, молотит кулачком по его груди, пытаясь вырваться из его объятий.

Он машинально разжал руки, и Нэва, бросившись к тощему низенькому дикстару, уткнулась лицом в его плечо и горько зарыдала.

Лишь тогда Торн понял, что ему грозит. Выхватив меч и дагу, он бросился к двери. Двое солдат преградили ему путь.

Выпад, удар – и один из них рухнул, пораженный прямо в сердце. Удар другого Торн парировал датой. Затем он выдернул меч из сердца первого противника и воткнул в сердце второго.

Другие солдаты бросились к нему, но он перепрыгнул через убитых и выбежал из опочивальни. Промчавшись по террасе, он сбежал по лестнице в сад и нырнул в лабиринт садовых тропинок.

Считанные секунды – и Торн добежал до своей цели: высокого дерева себолис, которое росло у самой стены и которое он еще раньше наметил для своего побега. Задержавшись лишь для того, чтобы швырнуть меч и дагу в лицо преследователям, он вскарабкался вверх по бугристому стволу и, перебираясь с ветки на ветку, поднялся вровень с краем стены.

Он шел по колышущейся ветви, пока она не закачалась слишком сильно, и тогда он прыгнул. Пальцы его ухватились за край стены, но оказалось, его отполировали тысячи лет ветра и дождя. Стена была скользкой от намерзшего за ночь инея.

Изо всех сил Торн пытался удержаться на предательски скользком краю стены, но сорвался и рухнул наземь с высоты двадцати футов.

Едва он упал, как несколько солдат разом бросились на него. Безоружный, Торн отбивался кулаками и ногами, пока Сель-хан не ударил его по голове обухом массивной булавы. И тогда солдаты, повинуясь приказу торжествующего наместника, поставили пленника на ноги и наполовину понесли, наполовину поволокли назад во дворец.

Нэва, возле которой хлопотали две рабыни, сидела на диване, закутавшись в пушистую шаль. Иринц-Тел расхаживал по комнате, привычно уткнув подбородок в грудь и заложив руки за спину. Лоб его был нахмурен, тонкие губы поджаты.

Наконец вошел рослый детина с унылым лицом, неся на плече большой двуручный меч. За ним шел испуганный, с заспанными глазами мальчик, неся корзину.

– Отруби голову этому презренному изменнику, Лурго! – взвизгнул Иринц-Тел, не поднимая головы.

Палач, которого звали Лурго, опустив свой гигантский меч, стоял, опершись на рукоять, и ждал, пока двое солдат не выволокут Торна на середину комнаты и силой не поставят на колени. Затем палач отступил, примерился опытным глазом и занес над головой землянина свой смертоносный клинок.

Глава 13

– Нет, Лурго! Подожди!

Нэва вскочила с дивана и встала между унылым палачом и стоявшим на коленях Торном.

Лурго сверху вниз печально посмотрел на нее, да так и застыл с занесенным мечом.

Иринц-Тел впервые за все время перестал расхаживать и поднял глаза:

– В чем дело, дочь моя? Неужели тебе не безразличен этот лживый негодяй?

– Небезразличен! – Нэва гневно топнула ножкой. – Да, я ненавижу его за то оскорбление, которое он мне нанес! И за меньшие проступки ты приговаривал ослушников страдать, ожидая смерти, как благословения. А этот соблазнитель, этот насильник, осмелившийся коснуться твоей дочери, умрет в один миг под мечом палача? Неужели ты так низко ценишь мою честь?

– Клянусь гневом Дэзы, ты права! – воскликнул Иринц-Тел. – Я поторопился. Уйди, Лурго!

Верзила-палач уныло положил меч на плечо и ушел; за ним поплелся и заспанный мальчик с корзиной.

– Не будет ли справедливо, отец мой, – продолжала Нэва, – что, если этот преступник оскорбил меня, я и вынесу ему приговор?

– Справедливо, дочь моя, – согласился Иринц-Тел, – конечно же, справедливо. Решай его участь.

– В таком случае я приговариваю его к каторжным работам в баридиевых копях! – объявила она. – Я слыхала, что там умирают не скоро и в страшных мучениях.

– Но есть ведь еще и пытки… – вмешался Сель-хан.

– С каких это пор наместник дикстара смеет оспаривать права дочери дикстара?

– Верно, дочка, верно! – вставил Иринц-Тел. – Не вмешивайся, Сель-хан. Она вынесла самый лучший, самый справедливый приговор, и мы утверждаем его. Солдаты, уведите этого негодяя!

Торн, который все еще не пришел в себя после удара по голове, смутно сознавал, что был спасен от удара меча только для того, чтобы его приговорили к смерти во сто раз худшей.

Когда солдаты волокли его прочь, он видел презрительную гримасу на лице Иринц-Тела, видел злорадную ухмылку Сель-хана, суровые и безжалостные лица стражников… И лишь на Нэву он даже не взглянул.

Протащив Торна по бесчисленным коридорам и переходам, солдаты втолкнули его в каморку, в стене которой была пробита круглая дыра диаметром почти в три фута. Его сунули в эту дыру ногами вперед, привязали к руке ярлык с надписью «В баридиевые копи» и с силой подтолкнули. Со скоростью, от которой у Торна засосало под ложечкой и зашумело в ушах, он помчался по непроглядно черной наклонной трубе, гладкой изнутри, как стекло. Затем он одолел несколько изгибов, которые замедлили его скольжение, и вылетел в открытый желоб под низким длинным навесом. В конце желоба два солдата подхватили его и рывком поставили на ноги.

К своему изумлению, Торн увидел, что оказался в одном из громадных складов, что тянулись вдоль берегов того самого канала, над которым он проезжал совсем недавно. После того как солдаты прочли надпись на ярлыке, Торна присоединили к другим узникам, носившим такие же ярлыки, – они сбились в кучу около большого нагревательного шара, стоявшего на пристани. Его товарищи по несчастью медленно поворачивались то одним, то другим боком к шару: от него исходило приятное тепло, а со стороны канала дул ледяной предутренний ветер.

Наконец после короткой из-за разреженной атмосферы Марса зари над горизонтом поднялось солнце, и его бело-голубые лучи тотчас разогнали холод. Лед, покрывший поверхность канала, начал быстро таять.

У причала стояло узкое, низкое судно длиной примерно двести футов. Корпус его был сделан из бурого металла, а надстройки на палубе накрывало переливающееся янтарное стекло, выгнутое, как спина у кита.

Пленников погнали на это судно. По дороге Торн заметил, что на судне установлены странного вида лопасти, похожие на перепончатые лапы водоплавающих птиц, – они были прикреплены на равном расстоянии вдоль бортов.

Как только заключенных загнали в трюм, за ними с лязгом захлопнулась металлическая дверь. Вскоре судно плавно отошло от причала. Двигалось оно мягко, «перепонки» почти бесшумно рассекали воду канала.

Устав от однообразия этого путешествия, Торн скоро разговорился с одним из собратьев по несчастью – человеком, который когда-то занимал высокую должность в Камуде, но осмелился противоречить Иринц-Телу. Леври Томель был пожилым человеком с гривой седых волос. Он не затаил вражды против дикстара, но принимал свой приговор как решение судьбы.

– В крайнем случае, – говорил он Торну, – я прожил бы еще пару коротких лет. Но ты – ты еще так молод! Твоя участь воистину печальна, и надеяться тебе не на что.

Они помолчали, затем Торн спросил:

– Что такое эти баридиевые копи? Что ты знаешь о них?

– Это обширные разработки, которые требуют много машин и оборудования, а также труда множества рабов. После того, как баридиевую руду поднимают из глубинных залежей на поверхность, ее мелют и очищают от примесей. Затем следует перегонка. Жидкость, которая выходит из перегонного куба, перемешивается с фосфором и еще кое-какими химикалиями, и ею заполняют хорошо знакомые тебе светящиеся шары. Твердый остаток прокаливают, пока он не превращается в мельчайший порошок, впитывающий воду с чудовищной жадностью. Порошок смешивают с несколькими веществами, главное из которых – металлический натрий, и делают огненный порошок, который воспламеняется, стоит плеснуть на него водой.

Торн хотел спросить, как все эти процессы влияют на здоровье рабов, но тут судно вдруг сбросило ход и остановилось у черного каменного причала, который выступал из стены на внешней стороне канала. Распахнулась металлическая дверь, рабов выгнали наружу, и Торн потерял Леври Томеля из виду.

Их провели через высокую арку в черной толстой стене и повели дальше – в огромное черное здание. Здесь рабов построили в шеренгу, офицер их осмотрел и распределил по разным рабочим отрядам. Торн обрадовался, увидев, что оказался в одном отряде с Леври Томелем. Всего в этом отряде было около двадцати человек. Стражник вывел их по длинному коридору, освещенному баридиевыми шариками, в просторный внутренний двор. Этот двор заканчивался громадной, в несколько миль диаметром, ямой, окруженной по краям высокой черной стеной. Едва оказавшись во дворе, узники вдохнули воздух, насыщенный тончайшей пылью и едкими испарениями баридия, – воздух, который обжигал легкие и ноздри, вызывал яростный кашель и чиханье.

Между тем стражник подогнал узников к краю гигантской ямы и там передал другому стражнику, на котором были дыхательная маска, шлем и воздухонепроницаемый костюм.

Новый стражник заговорил с узниками через звукоусилитель, укрепленный на макушке шлема.

– Вниз по лестнице, – приказал он, – да пошевеливайтесь! Кто вздумает мешкать, горько об этом пожалеет.

Чем ниже они спускались, тем труднее становилось дышать, и, когда отряд достиг последней ступеньки, едкие пары уже изрядно выжигали легкие, а тончайшая пыль, оседая на кожу, болезненно ее жгла. Только находиться в этом месте без защитной одежды было более чем мучительно.

И опять Торн вспомнил о Нэве. Куда больнее, чем баридиевые пары жгли его легкие, терзала сердце мыль о коварстве дочери дикстара.

Глава 14

Отряд рабов привели в большое здание и поставили наполнять и запечатывать склянки с огненным порошком. Рабочие сидели на длинных скамьях, над которыми были подвешены емкости с порошком. Порошок сыпался по трубам с краниками на конце, которые открывались и закрывались, когда наполнялась очередная склянка.

Пробки из красного упругого материала – из такого же были сделаны защитные костюмы стражников – забивали в горлышки склянок и прижимали к раскаленным пластинам. Пробка плавилась и герметически запечатывала склянку.

Эта работа была самой легкой в баридиевых копях, но и самой опасной: воздух был постоянно наполнен жгучей пылью, которая вредила и легким, и коже.

С ужасом понимая, какая участь ожидает его здесь, Торн видел, как его кожа постепенно становится желтой от постоянного контакта с парами и пылью. И как бы он ни был осторожен, он то и дело обжигал пальцы или тыльную сторону ладони, нечаянно высыпая на них горстки порошка, который сыпался из плохо подогнанных кранов.

Когда пришел вечер, рабов загнали в большое жилое строение, всю обстановку которого составляли нагревательные шары. Здесь им выдали ужин – грубую овсянку и воду для питья.

Воздух в этом помещении был не так загрязнен парами и пылью, как снаружи, и это принесло некоторое облегчение новичкам, чьи легкие и кожа еще не были безнадежно выжжены. Управившись со скудной трапезой, рабы повалились на голом полу вокруг нагревательных шаров, и многие от усталости сразу заснули.

Торн и сам уже хотел последовать их примеру, когда увидел растянувшегося у его ног на полу человека, чьи черты показались ему смутно знакомыми. Кожа у спящего была желтая, покрытая пятнами ожогов, но Торн не мог ошибиться – это был Йирл Ду, йен таккорских вольных мечников.

Нагнувшись, землянин потряс его за плечо. Йирл Ду тотчас открыл воспаленные глаза, и гневный рык застрял у него в горле, когда он узнал Торна. Он рывком сел и отсалютовал:

– Прикрываю глаза, господин мой! Я и не чаял встретить здесь тебя, да и не узнал поначалу из-за желтого цвета кожи.

– Ты и сам изрядно пожелтел, друг мой. Долго ли ты здесь?

– Семеро судей занялись мною в тот самый день, когда тебя забрали к дикстару, – отвечал Йирл Ду. – Суд был чистейшим фарсом. Ни свидетелей, ни улик, только письмо Сель-хана.

Торн познакомил Йирла Ду с седовласым Леври Томелем, и некоторое время они беседовали втроем. Затем зачехлили баридиевые шары, освещавшие помещение, и они легли спать.

Однако едва Торн успел смежить глаза, как в лицо ему ударил свет фонарика, разбудив его, и стражник пнул его ногой.

– Это ты – Шеб Таккор? – хриплым шепотом спросил он.

– Я, – ответил Торн.

– А где Йирл Ду?

– Спит рядом со мной.

– Похоже, у вас обоих есть влиятельный друг в Дукоре. Мой начальник приказал мне помочь вам выбраться отсюда. Буди Йирла Ду, и идите за мной.

Стражник зачехлил фонарик, а Торн разбудил Йирла Ду и объяснил ему, в чем дело. Затем он вспомнил о Леври Томеле. Старик проснулся от одного прикосновения.

– Иди с нами, – прошептал ему Торн. – Кажется, у нас есть шанс спастись.

Затем он окликнул стражника:

– Мы готовы.

Стражник расчехлил фонарь – ровно настолько, чтобы не натыкаться в темноте на спящих рабов, – и двинулся к ближайшей двери. За ним по пятам следовали Торн, Йирл Ду и Леври Томель. Когда они выбрались наружу, стражник снова зачехлил фонарик, и дальше они шли при свете ближней луны, которая стремительно спускалась к восточному горизонту. Наконец они пришли к небольшой кордегардии, у самой стены. Их проводник вошел в кордегардию и знаком велел им следовать за ним.

Торн вошел первым и увидел офицера, который сидел на краю висячего дивана.

Офицер пристально глянул на заключенных:

– Что такое, Хендра Сунн? Ты привел троих.

Стражник безмерно удивился:

– Я только разбудил Шеба Таккора и велел ему взять с собой Йирла Ду.

– Шеб Таккор – это я, – поспешно вмешался Торн, – а это мои друзья Йирл Ду и Леври Томель. Я желаю, чтобы они оба сопровождали меня.

– Мне приказали помочь только тебе и Йирлу Ду, – заявил офицер. – Леври Томель вернется назад.

– Тогда я вернусь вместе с ним, – отрезал Торн.

– Ты отказываешься бежать?

– Без моего друга – отказываюсь.

– Ну и дурак, – проворчал офицер. – Но мне приказали помочь тебе. Ладно, пускай эта старая развалина отправляется с тобой. – Он поднялся и принес из соседней комнаты по два свертка с одеждой и оружием. Офицер раздал свертки Торну и Йирлу Ду, но Торн немедленно передал свою долю Леври Томелю.

Офицер зло глянул на него, но сдержался и вышел. Вернувшись, он безо всяких церемоний сунул в руки Торну одежду и оружие.

– Твоя взяла, – буркнул он со злостью, – но этот старый сморчок еще испортит тебе все дело.

Трое беглецов быстро оделись и привесили к поясам мечи, даги и булавы. В добавление к этому оружию у каждого в колчане за спиной был пучок дротиков.

– Когда зайдет ближняя луна, – сказал офицер, – и прежде, чем взойдет дальняя, вы должны в темноте пройти вверх до края ямы. Там стоит стража, но одному стражнику приказано пропустить вас. Он стоит как раз напротив кордегардии. Пройдя стражника, идите дальше в пустыню, пока не минуете пять торчащих из песка камней. У основания шестого – вы его сразу узнаете, он так сильно накренился, словно вот-вот упадет, – вы найдете припасы, оставленные вашими друзьями, потому что было бы неудобно тащить их отсюда наверх.

– Кто же эти предусмотрительные друзья? – спросил Торн.

– Я знаю только, что получил приказ от начальника, а он, должно быть, от кого-то из высших чиновников Камуда.

Ближняя луна так проворно катилась по небу, что прошло совсем немного времени, пока она не скрылась за восточным горизонтом. Тогда беглецы отправились в путь. Над головой в непроглядно черном небе сверкали звезды – белые, алые, бледно-голубые и желтые. Хотя их сияния было недостаточно, чтобы осветить дорогу, все же пригодились и звезды – там, где они исчезали, начинался край ямы. А одно созвездие, которое запомнил Торн – созвездие, висевшее прямо над кордегардией, – помогло выйти туда, где стоял нужный им стражник.

Двигаясь осторожно, чтобы не соскользнуть с крутого склона, они начали подъем. Путь был долог и труден, и они едва добрались до вершины, когда на востоке, там, где исчезла ближняя луна, появилась дальняя. Свет ее был тусклее, чем у ближнего, более крупного спутника Марса, но и в этом свете беглецы разглядели рослого стражника, который стоял над краем ямы, посматривая вниз. Стражник схватился за дротик и угрожающе двинулся к ним.

– Кто вы? – спросил он.

– Шеб Таккор и его друзья.

Стражник воззрился на него с подозрением.

– Я могу пропустить только двоих. Третий должен вернуться.

– Приказ изменился, – сообщил ему Торн. – Пропустишь троих или никого. Мы идем дальше. Поднимешь тревогу сейчас – мы убьем тебя, поднимешь позже – и некий влиятельный чин Камуда позаботится, чтобы тебя отправили работать с огненным порошком.

– Молю о прощении, йен Шеб Таккор, – униженно пробормотал стражник. – Идите, и да хранит вас Дэза.

Беглецы перебрались через стену, спустились на другую сторону и двинулись в глубь пустыни – уже свободные.

Они внимательно подсчитывали камни, о которых говорил офицер. Миновав пятый камень, они приближались к шестому, когда с полдюжины солдат вдруг выскочило из ближайшей рощицы и ринулось к ним, на бегу бросая дротики.

Торн криком предостерег своих друзей, которые успели увернуться от летящих дротиков. Затем Торн приказал им прикрывать его слева и справа, а сам помчался прямо на врагов.

На новые броски дротиков Торн и его друзья ответили своими бросками, и Йирл Ду, опытный воин, попал в цель, уменьшив число врагов до пяти.

Обе стороны истратили запас дротиков одновременно. Тогда в ход пошли мечи и даги, и началась рукопашная. Торн отбил удар вожака и тут же был атакован солдатом справа от него. По левую руку от Торна Йирл Ду дрался с одним, а на Томеля, дравшегося справа, навалились сразу двое, и старик проявлял чудеса фехтовального искусства.

Какое-то время были слышны только лязг мечей да короткие вскрики раненых. Затем Торн полоснул вожака бандитов по горлу. Устранив главного противника, он уже без труда расправился с другим. Йирл Ду явно одолевал своего врага, и Торн поспешил на помощь к Леври Томелю.

Старик яростно сражался – казалось, он не получил ни одной царапины. Торн ввязался в бой с одним из его противников. Тот, неуклюжий фехтовальщик, быстро повалился замертво, и в тот же миг Леври Томель поразил оставшегося противника в самое сердце. Повернувшись, Торн увидел, что к ним идет Йирл Ду, вытирая клинок обрывком вражеского плаща.

– Славная победа, господин мой! Шестеро врагов убиты, а мы живы.

– Хороший бой, – согласился Торн. – Но кем могли быть эти люди? И почему они поджидали нас именно здесь?

– Я узнал парня, которого прикончил вторым, – сказал Йирл Ду. – Он был подручным. Сель-хана. Должно быть, шпионы наместника узнали о готовящемся побеге, и он послал этих убийц, чтобы устроить нам засаду. Он ждал, что нас будет двое, а нас оказалось трое – достаточно, чтобы прикончить его головорезов и разрушить его замысел.

– Это правда, – согласился Торн и повернулся к Леври Томелю. – Это ты, мой друг, решил исход дела. Если бы не ты, нам с Йирлом Ду не выстоять бы против шестерых убийц. Позволь мне просто поблагодарить тебя, пока не представится случай выразить мою благодарность каким-то более существенным образом.

– Это я в неоплатном долгу у тебя, – отвечал старик. – Если бы не ты, я остался бы на дне ямы, приговоренный к медленной смерти. А теперь я… я… – Он вдруг зашатался и рухнул ничком на песок.

Встревоженный Торн бросился к нему и, повернув его на спину, спросил:

– Что с тобой, друг мой? Ты болен?

– Смертельно болен, – прошептал старик. – Я был ранен в самом начале боя и теперь истекаю кровью. Такую смерть я и сам бы выбрал, если бы мог выбирать. Прощайте, друзья мои…

Торн поспешно распахнул плащ старика и увидел рану чуть повыше сердца. Он прижал ладонь к сердцу Томеля, но не ощутил ни единого толчка.

– Леври Томель мертв, – печально сказал он Йирлу Ду.

– Он был храбрецом, господин мой. А теперь нам надо отыскать тот наклонившийся камень и уходить прочь. Если утро застанет нас слишком близко от баридиевой ямы, нам конец.

В печальном молчании они собрали свои дротики и двинулись дальше. И скоро увидели тот самый камень.

– Нам нужно искать с северной стороны камня, – вспомнил Торн, – но там ничего нет.

Йирл Ду молча воткнул дротик в песок. На глубине примерно в десять дюймов лезвие на что-то наткнулось. Йирл Ду проворно опустился на колени и принялся ладонями разгребать песок.

Глава 15

Покопавшись в песке, Йирл Ду извлек свою находку. Это оказался шест около восьми футов длиной, вставленный в цилиндр диаметром в шесть дюймов и длиной в четыре фута. К нему были прикреплены три пары ремней, а из дна цилиндра торчал кусок металла, похожий на стремя.

На другом конце шеста была укреплена подушка в виде красновато-бурой резины.

Йен таккорских вольных мечников проворно извлек из песка еще три таких же шеста и две палки длиной в добрых шестнадцать футов. Потом он вытащил две большие металлические фляги с водой и два короба – на всем этом скарбе были укреплены ремни, чтобы его легче было нести.

Открыв один короб, Торн обнаружил там съестные припасы, огненный порошок и аптечку. Была там и склянка с джембалом. Торн разогрел ее на горстке огненного порошка и обработал раны и ожоги Йирла Ду. Тот, в свою очередь, обработал раны Торна.

– Теперь, господин мой, – сказал Йирл Ду, – сядь, а я соберу твои «пустынные ноги».

Хотя Торн и понятия не имел, что представляют собой эти шесты и цилиндры, ему все стало ясно, когда Йирл Ду взял два шеста с цилиндрами и, вставив ноги Торна в стремена, закрепил их ремнями. Управившись с этим, Йирл Ду прикрепил к спине землянина короб с припасами, потом колчан с дротиками и – через плечо – флягу с водой. Затем он протянул Торну длинный шест.

– Теперь ты готов, господин мой, – сказал он, – и я тоже очень скоро встану на свои «пустынные ноги».

У Йирла Ду много времени не заняло сделать для себя то же, что он сделал для Торна. Затем, ухватившись обеими руками за длинный шест, он с силой вонзил его в песок и, подтянувшись, встал на шесты, как на ходули. Торн последовал его примеру. Когда его вес надавил на ходули, их концы немного ушли в цилиндры, где, по всей видимости, скрывались мощные пружины. Упругие конические «стопы» не давали ходулям погрузиться глубоко в песок и усиливали иллюзию парения в воздухе, которую создавали пружины.

Йирл Ду первым тронулся в путь, направляясь к северо-западу. Торн попытался подражать его походке, но это оказалось нелегко – все равно что ходить по батуту. При каждом шаге он прыгал вперед, как с трамплина, так что он не раз свалился бы на песок, если бы не удерживал равновесия с помощью длинного шеста.

Наконец он приноровился к этому необычному способу передвижения, а Йирл Ду между тем все прибавлял и прибавлял ходу, и вот путники уже бежали по песку. Только тогда землянин смог оценить все преимущества ходьбы на «пустынных ногах». Теперь при каждом шаге ходули глубоко уходили в цилиндры, а затем взлетали, швыряя своего наездника вперед, словно камень из катапульты.

Ночь была холодной, даже морозной, а стремительный бег вынуждал Торна полной грудью вдыхать свежий пустынный воздух. Какое это было облегчение после баридиевой ямы с ее жгучими ядовитыми испарениями и тучами разрушительной пыли!

С приближением утра яркая ближняя луна снова появилась над западным горизонтом и поспешила навстречу своей бледной сестре, зажигая своим светом враз засверкавшие песчинки и кристаллики инея. Но прежде, чем две луны повстречались в небе, вспышка серебристо-серого сияния возвестила о восходе солнца, и в тот же миг оно само во всем своем царственном блеске поднялось на востоке, растворив обе луны в своем победном сиянии.

Примерно через минуту Йирл Ду заметил хвойную рощицу, и путники повернули к ней. Колодец в рощице иссяк, но это их не огорчило: у них были две полные фляги воды, а тень деревьев могла укрыть и от солнца, и от чужих глаз. Сняв ходули, они собрали хворост для костра, сварили пульчо и обжигающим бодрящим варевом запили свой завтрак, состоявший из сушеного мяса и твердых дорожных галет. Потом, забросав костер песком, они улеглись в тени деревьев.

Торн заснул почти мгновенно и сумел проснуться лишь тогда, когда Йирл Ду основательно потряс его за плечо.

– День почти миновал, господин мой, – сказал он. – Я сварил свежее пульчо и приготовил ужин. Поедим и отправимся в дорогу, как только зайдет солнце.

– А что же наши враги? Странно, что мы до сих пор не заметили погони.

– Но погоня была, – отвечал Йирл Ду. – У меня плохой сон, и днем, когда я то и дело просыпался, я видел отряды всадников на горах, которые пролетали прямо над нами. Если бы они приземлились, чтобы обыскать эту рощицу, мы давно уже были бы в плену или мертвы. Какое счастье, что они этого не сделали!

Солнце зашло как раз тогда, когда они закончили ужин, и путники собирали вещи и вставали на ходули уже при свете ближней луны. Они двинулись в путь. Йирл Ду прикинул, что если идти по ночам, а днем спать, то за три ночи они доберутся до края таккорских болот. Там они отыщут Тэйну, если только она жива и не в плену, и исполнят обещание Торна помочь ей разыскать отца.

Они быстро бежали при свете ближней луны, но эта луна скоро зашла, и, как всегда бывает по ночам, наступила полная темнота, которую звездный скудный свет только усиливал. Это замедлило продвижение путников – в непроглядной тьме приходилось идти с большой опаской. И когда на востоке наконец поднялась дальняя луна, путники приветствовали ее восход с искренней радостью – теперь они могли прибавить ходу.

Они уже пробежали порядочное расстояние, когда Торн заметил, что далеко слева над линией горизонта на фоне неба появилась какая-то одинокая тень – поначалу Торн решил, что это обычное дерево. Но вдруг он осознал, что «дерево» движется – не раскачивается под ветром, а именно передвигается, причем с солидной скоростью, и явно направляется к ним. Загадочный предмет быстро приближался, и Торн уже сумел разглядеть огромную голову с кривым клювом, тощую длинную шею и крупное птичье тело на двух ногах, каждая по крайней мере в пятнадцать футов длиной.

Торн прикинул, что рост чудовища от макушки до пят никак не меньше тридцати футов.

– Эгей, Йирл Ду! – окликнул он своего спутника. – Ты видишь, кто к нам пожаловал?

Марсианин оглянулся.

– Кори!.. Поспешим, или нам конец. Это пустынная птица-людоед!

Они ускорили бег, и скоро их тридцатифутовые шаги увеличились до пятидесяти футов. Но кори не отставал – наоборот, несмотря на все их усилия, он нагонял их.

Торн, менее искусный в обращении с «пустынными ногами», начал отставать, а чудовище, которое все сокращало разрыв между ними, было уже в пятидесяти футах. Это оказалась жуткая тварь – гигантская птица с султаном из развевающихся перьев и огромным кривым клювом, который вполне был способен одним махом раскусить человека пополам.

Тощая, голая, без перьев шея чудовища была покрыта морщинистой кожей, и таким же кожистым, без перьев, было все тело. Крылья, чересчур короткие и явно бесполезные для полета, вместо перьев были покрыты острыми роговыми наростами, что делало их довольно грозным оружием. Длинные ноги покрывала крупная роговая чешуя, пальцы были снабжены втягивающимися, острыми, как серп, когтями. Монстр мчался, вытянув вперед уродливую башку и растопырив жесткие крылья – как бы для того, чтобы помешать намеченной жертве повернуть вправо или влево.

Между тем Йирл Ду, заметив, что кори вот-вот может схватить Торна, сбросил скорость и оказался рядом с ним.

– Мы должны разделиться! – крикнул он. – Птица погонится за одним из нас, и тогда другой побежит за ней и будет обстреливать ее дротиками.

Они разделились, и птица помчалась за Торном. Тотчас Йирл Ду развернулся и погнался за ней. Его первый дротик попал птице под левое крыло, но, хотя у Йирла Ду была сильная и меткая рука, этот дротик лишь чуть-чуть воткнулся в толстую кожу. Второй дротик попал ниже и вонзился в тело птицы примерно на фут. Этого было достаточно, чтобы разъярить монстра, и кори, развернувшись, бросился на обидчика.

Тогда уже Торн развернулся и метнул дротик. Тот попал в то место, где правая нога соединялась с телом, и воткнулся неглубоко, лишь зацепившись наконечником. Торн повторил бросок – на сей раз он метнул дротик изо всей силы. Дротик пролетел чуть выше спины кори и вонзился ему в шею. Как и первый, он лишь зацепился за толстую кожу, не причинив особого вреда, но этого было довольно, чтобы монстр вновь погнался за Торном. Землянин тотчас помчался громадными прыжками под прямым углом к прежнему направлению. Однако он допустил промашку – следил за птицей и совсем не смотрел под ноги. Со всего разбега он врезался в заросли песчаных цветов, и сперва одна, а потом и другая ходуля намертво запутались в тугих цепких плетях. Торн с размаху упал ничком в песок, пролетев почти двадцать футов.

Он сумел удержать в руках длинный шест, хотя тот и треснул при падении, и теперь, перевернувшись на спину, попытался встать на ходули.

Поздно – кори уже навис над ним, разевая смертоносный клюв.

Глава 16

Жуткий клюв кори нанес удар, убийственный и стремительный, но Торн, беспомощно распростертый на песке, обеими руками крепко сжимал шест и, не задумываясь, ткнул этим шестом прямо в пасть чудовища.

Удар не причинил твари никакого вреда, но, по крайней мере, отвлек ее внимание от человека. Видимо, приняв шест за продолжение тела жертвы, кори ухватил его огромным клювом и, зарывшись лапами в песок – точь-в-точь как малиновка тянет из земли упрямого червяка, – рванул шест на себя.

Торн, изо всех сил цеплявшийся за шест, к своему изумлению вдруг оказался твердо стоящим на ходулях всего в трех футах от основания кожистой, вытянутой до предела птичьей шеи. Крепко сжимая шест левой рукой, правой он исхитрился выдернуть из ножен меч и со всей силой рубанул по шее кори. Острое зазубренное лезвие рассекло шею до самого позвоночника.

Из раны потоком хлынула кровь, и землянин, выпустив шест, отпрыгнул и едва не столкнулся с Йирлом, который в бесплодных попытках отвлечь внимание твари уже истощил весь свой запас дротиков и обнажил меч. Птица выплюнула шест и бросилась к ним, но, едва пробежав несколько шагов, рухнула на песок и осталась лежать недвижно.

Люди осторожно приблизились к поверженному гиганту. Йирл Ду опустился на песок, чтобы подобрать дротики с целыми древками. Потом он протянул Торну его шест, пристегнул ходули, и два друга снова отправились в путь.

Утро застало их в унылой части пустыни, где, насколько хватало глаз, не было никакой растительности. Поскольку развести костер тут было не из чего, они запили скудный завтрак простой водой вместо пульчо, а потом зарыли в песок ходули, фляги и короба и закопались в песок сами, оставив снаружи только прозрачные маски. Эти маски защищали лицо и от солнца, и от хищного взгляда преследователей, которые могли бы пролететь над стоянкой, пока они спали.

Едва солнце зашло, путники перекусили и снова двинулись в путь. Незадолго до рассвета, когда общее сияние двух лун ясно высветило каждую деталь пустынного ландшафта, они дошли до вершины зазубренной скалы, которая что-то напоминала Торну. Ну конечно же – цепочка точно таких же скал обрамляла древнее океанское дно, где располагались таккорские болота!

Остановившись на гребне скалы, путники глянули вниз. Примерно в сотне футов под ними находился широкий скальный уступ, ниже, на таком же расстоянии, еще один. А еще ниже, футах в семидесяти от второго уступа, тянулся покатый, усыпанный камнями пляж.

И вдруг Торн оцепенел от испуга – Йирл Ду хладнокровно шагнул с обрыва в пустоту. Землянин не смог сдержать крика, видя, как его верный спутник камнем падает на сто футов вниз. Однако Йирл Ду приземлился на уступе точно на ходули, которые ушли в цилиндры почти на всю глубину, и снова прыгнул. Слетев с края скалы, он перепрыгнул на следующий, совершил еще один гигантский прыжок – и оказался на пляже.

Торн решил рискнуть. Подражая Йирлу Ду, он шагнул с края обрыва в пустоту.

Вертикальный порыв ветра прошелся по его лицу, ходули почти до упора ушли в цилиндры – и новый прыжок. Торн опасался сгоряча прыгнуть чересчур далеко, а потому одолел широкий уступ в два прыжка и лишь тогда добрался до края. Но теперь он уже понял, как надо переносить свой вес вперед, и без труда перелетел над краем уступа. Скоро он присоединился к Йирлу Ду, и уже вдвоем они одолели усыпанный камнями пляж и добрались до зарослей, где деревья, дикий виноград и кустарник переплетались так тесно, что идти на ходулях было невозможно.

Путники опустились на землю, сняли «пустынные ноги» и, надежно спрятав их вместе с шестами в густом подлеске, пешком продолжили свое путешествие.

Восход солнца застал их на берегу ручья, на границе болот. Они сварили пульчо, позавтракали, устроились на отдых и улеглись с таким расчетом, чтобы солнце разбудило их около полудня.

Торн проснулся первым. К его радости, кожа Йирла Ду совершенно утратила желтый оттенок – результат испарений баридия. Землянин осмотрел свои ладони к ним тоже вернулся нормальный цвет. Поскольку зеркала у него не было, он пошел к ручью, чтобы взглянуть на свое лицо.

На берегу он опустился на колени и раздвинул камыши. Но тут мелькнувшее в воде отражение заставило его поднять глаза. Он увидел, как большая черная летучая мышь преследует добычу, которая с первого взгляда показалась Торну крупной бабочкой. Несчастное существо, явно обессилев, слетело вниз и упало в камыши футах в десяти от Торна.

Летучая мышь, снижаясь по спирали, приближалась к своей жертве. Вскочив, Торн увидел, как безнадежно трепещут над камышами кружевные молочно-радужные крылья, и понял, что мышь вот-вот настигнет свою добычу. Он выдернул из колчана дротик и метнул его в снижавшуюся тварь. Дротик с такой силой вонзился в мохнатую черную шею, что зазубренное острие прошло насквозь.

Теперь летучая мышь, кувыркаясь, рухнула в камыши в нескольких футах от своей жертвы.

Радуясь тому, что отвратительная тварь мертва, Торн решил подойти поближе и взглянуть на несчастную бабочку. Но едва он сделал шаг, как над камышами взметнулись кружевные крылья, и землянин чуть не вскрикнул от изумления, увидев, что они прикреплены к плечам изящной, великолепно сложенной девушки росточком не больше трех футов.

На девушке было платье из прозрачной бледно-зеленой ткани, стянутое на талии искусно сплетенным из золотых нитей поясом и завершавшееся короткой юбочкой. Ее шелковистая кожа отливала нежно-розовым и была покрыта тончайшим, как у персика, пушком. Золотистые волосы стягивала повязка, сплетенная из блестящих колечек, а над повязкой, словно изящный плюмаж, покачивалась пара тончайших перистых усиков.

Торн остолбенело уставился на девушку, не веря собственным глазам, и тут она исчезла.

Землянин заморгал, протер глаза, но там, где только что стояла диковинная девушка, лишь шелестели камыши, примятые ее маленьким телом. Над его головой еле слышно затрепетали крылья. Торн поглядел вверх, но увидел лишь чистое небо. И вдруг тоненький голосок феи, звонкий, как колокольчик, нарушил тишину:

– Теперь я узнала тебя, человек Древней расы. Ты – Шеб Таккор-младший. Ты спас жизнь Эринэ, дочери вила ульфов, и она не останется неблагодарной. Протяни руку.

Пораженный Торн послушно вытянул руку. Что-то блестящее упало на его ладонь. Это было колечко из платины со сверкающим изумрудом.

– Если тебе понадобится помощь ульфов, потри камень, и, если неподалеку окажется хоть один ульф, он будет в твоем распоряжении.

– Ты очень добра, – в замешательстве начал Торн, – но…

Он осекся, потому что понял: он больше не слышит трепета крыльев и разговаривает с пустотой.

Йирл Ду тем временем подошел к берегу ручья и озадаченно посмотрел на своего спутника.

– Прошу прощения, господин мой… Ты звал меня?

– Да… то есть нет. Я говорил с ульфом… Вернее, с ульфийкой.

– Нам нанес визит кто-то из Малого народца?

– Можно сказать и так, хотя визит невольный. За ней гналась вот эта летучая мышь. – Торн указал на мохнатый труп. – Я принял ульфийку за бабочку, увидел, как она падает, пожалел беднягу и прикончил мышь дротиком. А ульфийка стала невидимой и подарила мне вот это. – Он показал колечко.

Йирл Ду не сдержал изумленного восклицания.

– Да ведь это бесценная вещь, господин мой! Подарить такое человеку может только вил ульфов или кто-то из его семьи.

– Она назвалась Эринэ, дочерью вила.

У Торна вертелось на языке не меньше тысячи вопросов о Малом народце, но он решил унять свое любопытство, пока не сможет поговорить с Тэйной или Лал-Ваком. Если начать расспрашивать Йирла Ду, тот либо заподозрит, что перед ним не Шеб Таккор, либо решит, что его господин спятил.

Они молча поднялись вверх по берегу – туда, где остались их пожитки. Торн уже собирался пристроить на спину короб, когда Йирл Ду остановил его:

– Погоди! Вначале достанем водные башмаки.

– Водные башмаки? Кажется, в моем коробе я таких не видел.

Йирл Ду открыл свой короб и достал сверток красно-бурой резины. Тогда землянин вспомнил, что видел такой же сверток в своем коробе, и тоже достал его. Сверток состоял из двух кусков резины, к которым прикреплялись трубочки с клапанами. Йирл Ду открыл клапан и начал дуть в трубочку, Торн последовал его примеру, и скоро перед ними стояло по паре плавучих, похожих на лодочки башмаков.

Нагрузившись оружием и другими вещами, они спустились к воде и надели водные башмаки, закрепив их на ногах эластичными лентами, которые крест-накрест облегали подъем ноги. Потом они ступили на поверхность воды.

Йирл Ду двинулся вниз по течению плавными скользящими шагами конькобежца. Торн, старавшийся подражать ему, обнаружил, что ходьба на водных башмаках дело куда более сложное, чем кажется с виду. При первой же попытке его ноги разъехались так широко, что он едва не уселся в воду посреди ручья. Изо всех сил он старался скользить по водной глади, как его друг, но его ноги, кажется, решительно вознамерились путешествовать по отдельности и в разных направлениях.

Йирл Ду, наблюдавший за его стараниями, заметил:

– Боюсь, господин мой, нам надо было отдохнуть подольше. Раны сильно ослабили тебя.

– Да нет, просто я отвык, – отозвался Торн. – Знаешь, в военной школе мне не доводилось бегать на водных башмаках. Ничего, я скоро освоюсь.

И в конце концов ценой упорного труда он действительно освоился с водными башмаками. К тому времени, когда солнце поднялось к зениту, Торн и его спутник уже мчались по воде бок о бок. За это время они пробежали по дюжине петлявших ручьев, пересекли шесть небольших озер и трижды снимали водные башмаки, чтобы пройти по суше.

Они скользили по прозрачной зеркальной глади большого озера, когда Торн, случайно заметив мелькнувшее в воде смутное отражение, поднял глаза и увидел десятка два солдат на горах, которые стремительно снижались прямо к ним. И эти солдаты в кольчугах были круглотелыми и желтокожими.

– Йирл Ду! – закричал Торн, указывая наверх. – Магоны!

Его спутник молниеносно глянул вверх.

– К берегу, быстро! Это наша единственная надежда!

Они направлялись к устью небольшого ручья, за которым виднелся мыс, но сейчас развернулись почти под прямым углом и помчались к берегу, который был ярдах в двухстах.

Но не успели они сделать и пары скользящих шагов, как сверху на них упала металлическая сеть и с головой накрыла Йирла Ду. Торн увидел, как его спутник отчаянно, точно пойманный зверь, бьется в сети, безуспешно пытаясь разрезать дагой металлические ячейки.

Через секунду за спиной землянина что-то свистнуло, и его тоже накрыла большая сеть.

Глава 17

Едва уловив свист сети, Торн инстинктивно нырнул вперед, стремясь ускользнуть из ловушки. Однако сеть опустилась быстро, и попытка оказалась неудачной, но по крайней мере ему удалось обеими руками вцепиться в край сети, и, когда она, поднимаясь, поволокла его за собой, он хоть не запутался в металлических ячейках, как это случилось с Йирлом Ду.

Торн, повисший на краю сети, летел в полусотне футов над вершинами деревьев. Риск был велик… И все же землянин решил рискнуть. Он подтянулся повыше, пока край сети не оказался на уровне его бедер, перекувырнулся и, выпустив сеть, камнем полетел вниз – ногами вперед.

На ногах у него все еще были надувные башмаки, и это значительно смягчило удар, когда Торн врезался в верхушку огромного дерева и рухнул вниз, ломая на лету ветви. Он пролетел через крону и, ударившись ногами о землю, подскочил, как резиновый мячик, на своих водных башмаках. Еще несколько прыжков, с каждым разом все ниже, и Торн сумел затормозить, вцепившись в какой-то куст. Потом он проворно стащил с ног башмаки, сунул их под мышку и побрел прочь, проламываясь через густой кустарник.

Лиственный полог над головой Торна сплетался так густо, что землянин не мог разглядеть своих преследователей, зато хорошо слышал их крики и угадал, что один из солдат приземляется. Однако тот же густой полог помешал врагам разглядеть Торна, чему землянин был крайне рад.

Торна опечалило, что его верного друга и слугу взяли в плен, но сейчас он ничем не мог помочь Йирлу Ду – разве что сам был бы взят в плен или убит. Более того, существовал еще долг перед Тэйной. Он непременно должен был уцелеть и остаться на свободе, чтобы помочь ей.

Вскоре Торн вышел на берег узкой речушки, которую почти целиком укрывали от обзора с воздуха лианы и ветви прибрежных деревьев, которые сплелись над ней в непроницаемую завесу.

У речушки, как выяснил Торн, было великое множество притоков, и он путешествовал по ним без отдыха несколько часов.

Уставший, проголодавшийся и изнывающий от жажды, он в конце концов решил устроить привал, отдохнуть и подкрепиться. Вместо того чтобы выйти прямо на берег, Торн ухватился за низко свисавшую лиану, раскачался, перебрался на другую лиану и по ней взобрался на дерево. Сняв и повесив на спину водные башмаки, дальше он перепрыгивал с дерева на дерево и наконец приземлился.

Безмерно уставший, Торн с наслаждением бросился ничком на ковер из мягкого упругого мха под раскидистыми ветвями гигантского ароматического себолиса. Глотнув из фляги, он открыл короб и достал порцию сушеного мяса и лепешку. Запив еду большими глотками воды, Торн отдохнул на мягком мху, затем собрал вещи и снова тронулся в путь.

Торн чувствовал, что сумел обвести погоню вокруг пальца и его уже не смогут разыскать, а потому решил, что можно не торопиться. Он шел себе и шел по диковинным марсианским джунглям, то и дело останавливаясь, чтобы рассмотреть поближе незнакомые цветы или плоды, полюбоваться фантастическими, часто гигантскими насекомыми, необыкновенными зверями, птицами и ящерами.

Какое-то время он шел по заболоченной земле, где при каждом его шаге следы заполнялись водой, частенько шлепал прямо по мелким озерцам. Иногда ему приходилось надевать водные башмаки, чтобы одолеть места, где деревья стояли по пояс в воде. Встречались ему и довольно большие полосы сухой земли, всегда поросшей лесом.

Когда Торн вошел в один из таких лесов, на глаза ему попалась колония светло-зеленых гусениц, чьи тела и головы были покрыты острыми желтыми шипами. Гусеницы сильно различались по размерам – самые маленькие были едва ли не в дюйм длиной, самые крупные – длиной в добрых три фута и соответственного обхвата. Все гусеницы грызли листья, кроме нескольких самых крупных – они деловито наматывали коконы. На ветвях деревьев, на скрученных, как веревки, креплениях уже висело много готовых коконов. Все они были светло-зеленого цвета и шелковисто поблескивали.

Один из коконов висел прямо над тропинкой, по которой шел Торн, и качался как раз перед глазами землянина. Из чистого любопытства Торн протянул руку и, ощутив под пальцами шелковистую оболочку, ущипнул ее, чтобы проверить ее толщину. Тотчас же в уши его вонзился жалобный тоскливый вопль. Он сильно смахивал на плач новорожденного младенца и исходил, казалось, из недр кокона.

Торн отдернул руку, но плач не затихал. И вдруг воздух над его головой вскипел от множества трепещущих крыльев. Что-то резко тренькнуло, и маленькая стрела вонзилась ему в ногу. Другая стрела просвистела мимо уха, третья царапнула руку. Торн понял, что на него напали воины Малого народца, и вдруг вспомнил о подаренном кольце. Он поспешно вытащил его из кошеля на поясе и потер кольцо о ладонь. Тотчас же треньканье тетивы прекратилось, и там, где только что Торн слышал хлопанье крыльев, он увидел паривших в воздухе ульфов.

Все они были ненамного больше Эринэ, и черты лица у них были такими же разными, как у людей. Их усики – подлиннее, чем у Эринэ, – торчали из блестящих металлических шлемов, в которых специально для этой цели были проделаны дырочки. Ульфы носили легкие кольчуги, доходившие до бедер и перехваченные на талии зелеными шелковыми кушаками, к которым были привешены мечи и даги. Кроме того, каждый воин держал в руке маленький лук, а у бедра – колчан со стрелами.

Один из маленьких воинов приземлился и, подойдя к Торну, почтительно ему отсалютовал:

– Флисвин, йен ульфийских лучников, прикрывает свои глаза в сиянии твоего присутствия, человек Древней расы и друг Эстабиля Великого. Мы сожалеем, что по неведению напали на тебя, и, униженно моля о прощении, предлагаем тебе наши услуги и внемлем твоим приказаниям.

– Приветствую тебя и твоих лучников, йен Флисвин, – ответил Торн, отсалютовав ему. – Движимый любопытством, я дотронулся до этого кокона, но не хотел причинить ему вреда.

– Наши дети легко пугаются от прикосновений чужаков, – пояснил Флисвин, – а мы, их стража, не можем непрерывно наблюдать сразу за всеми. Если бы при малейшей угрозе они не призывали нас своим плачем, многие из них могли бы погибнуть.

– В таком случае я счастлив, что твои лучники не оказались чересчур меткими.

– Будь ты магоном, стрелы превратили бы тебя в подушечку для булавок, – поспешил заверить его Флисвин. – Но мы видели, что ты принадлежишь к Древней расе, а потому стреляли так, чтобы только отпугнуть тебя. Что ты потребуешь от нас, Носящий Кольцо?

– Я буду благодарен вам, если вы поможете мне отыскать Тэйну, дочь вила Мирадона, – отвечал Торн. – Я – рад таккорский.

Услышав его титул, ульфы все как один отсалютовали ему.

– Нам выпала двойная честь, – сказал Флисвин, – ибо ты не только Носящий Кольцо, но и владыка Таккора. Что касается Тэйны, если только она на таккорских болотах, наш вил отыщет ее. Позволь мне провести тебя к нему.

Послав вперед гонца возвестить об их прибытии и оставив одного из воинов командовать лучниками в свое отсутствие, Флисвин повел Торна за собой. Вскоре землянин услышал, как привычный гул насекомых и птичье пение перекрыл чарующий звук – словно перезвон тысячи серебряных колокольчиков. Однако, подойдя ближе, Торн понял, что это вовсе не колокольчики, а слитный хор ульфийских голосов. Скоро он уже мог различить слова песни и с изумлением понял, что это приветственный гимн в его честь.

Торн и его проводник вышли в живописную долину с крутыми зелеными склонами. В долине толпилось, а вернее сказать – роилось множество ульфов, мужчин и женщин, и все они пели – одни при этом парили в воздухе и трепетали крыльями, другие сидели на деревьях или на камнях, выступавших из зеленых склонов, третьи стояли у входов в пещеры, которыми были усеяны склоны, а прочие толпились на мшистом ковре долины.

Флисвин теперь вышагивал решительно и важно, словно на него возложили в высшей степени почетную миссию. Когда Торн поравнялся с первыми певцами, те принялись осыпать его мелкими благоуханными белыми лепестками. Затем стайка десятка в два ульфиек подлетела к Торну, и одни девушки принялись украшать его цветочными гирляндами, а другие сыпали цветы ему под ноги.

Вдруг пение оборвалось, и Торн, весь обвитый цветочными гирляндами, очутился перед добродушным толстеньким старым ульфом. Весело поблескивая глазками, тот восседал, как на троне, на лепестке огромной лилии.

– Приветствую тебя, Шеб Таккор! – вскричал пухленький старичок, отвечая на салют Торна. – Эстабиль, вил ульфов, рад видеть тебя в пределах Ульфии и желает прилюдно поблагодарить тебя за спасение его дражайшей дочери Эринэ. Если Эстабиль может хоть что-то сделать для тебя, лишь назови свое желание.

– Я хочу найти… – начал Торн.

– Я избавлю тебя от необходимости тратить лишние слова, – прервал его Эстабиль. – Ты хочешь найти Тэйну. В этом мы тебе поможем.

Он проворно соскочил с трона-лилии и продолжал:

– А теперь, когда все улажено, не откажешься ли разделить с нами трапезу?

– Охотно сделал бы это, – заверил его Торн, – но поверь, я должен как можно скорее отыскать Тэйну. Я бы предпочел задержаться лишь настолько, чтобы выпить с тобой чашу дружбы, хотя если бы я так не спешил, то с радостью принял бы твое приглашение. Уверен, что ты понимаешь меня.

– О да, конечно же, понимаю, – ответил Эстабиль. Повернувшись, он поднял руку, и маленький бородатый ульф тотчас ударил в гонг.

Из пещеры на склоне холма выпорхнула хрупкая фигурка – Торн тотчас же узнал Эринэ. За ней следовала юная ульфийка, которая несла на золотом подносе три крохотных кубка из платины, искрящихся драгоценными камнями, и кувшинчик. Торн отсалютовал дочери вила, и девушка улыбнулась ему.

– Я надеялась, что сяду с тобой за пиршественный стол, – сказала она, – но раз уж ты не можешь задержаться, прими эту чашу дружбы и прощания.

С этими словами Эринэ наполнила кубки, подала один Торну, другой своему отцу, а третий взяла сама.

Эстабиль поднял кубок.

– Был некогда рад таккорский, – начал он, – который, бродя по болотам, увидел, что ульфийской деве грозит опасность: на нее напало кровожадное летающее чудовище. Рад убил чудовище и спас ульфийскую деву, а оказалась она дочерью вила ульфов. Все ульфы, от вила до последнего его подданного, никогда этого не забудут. И этой чашей мы клянемся раду таккорскому в нашей вечной дружбе.

Вил и Эринэ поднесли кубки к губам, и Торн последовал их примеру.

– Рад таккорский с благодарностью принимает клятву дружбы от ульфов, – сказал он, – и глубоко гордится честью, которой был удостоен. В свою очередь он клянется в вечной дружбе Эстабилю, его прекрасной дочери и его верным подданным.

Когда они осушили кубки, Эстабиль снова поднял руку. Дважды прозвучал гонг за его спиной, и двенадцать ульфийских воинов, летевших по два в ряд, выпорхнули из пещеры у самой вершины холма. Воины несли кусок шелковой ткани длиной около восьми футов и шириной в четыре. Они приземлились перед вилом и отсалютовали.

– Рад таккорский готов к тому, чтобы его перенесли к дому Тэйны, – заговорил вил и повернулся к Торну: – Сядь посередине этого покрывала, мой господин, и тебя скоро и благополучно перенесут туда, где ты желаешь оказаться.

Торн был не слишком уверен в надежности этого средства передвижения, но сделал так, как ему было сказано.

Вил поднял руку. Трижды прозвучал гонг, крылья двенадцати ульфов стремительно зажужжали, и Торн почувствовал, что поднимается в воздух. Все ульфы, сколько их было в долине, залились песней. Торн помахал им на прощанье. Спустя мгновение он уже скользил над вершинами деревьев, и ульфийская песня замирала вдали.

Наконец внизу появилось озеро, посреди которого находился остров. Ульфы полетели прямо к озеру и опустили Торна в самом центре острова, на небольшой лужайке.

Один из ульфов указующе вытянул руку:

– Дом Тэйны вон там.

Торн напряг глаза, но не сразу сумел разглядеть то, что прежде совершенно ускользало от его внимания, – небольшой каменный домик, почти целиком заросший плющом и хмелем. Домик стоял в тесном окружении деревьев.

– А, – сказал он, – теперь вижу. Я весьма обязан вам и вашему виду за помощь. Передайте ему мою благодарность.

Маленький воин скатал покрывало, забросил сверток на плечо, и все двенадцать, отсалютовав Торну, молниеносно исчезли из вида.

Торн пересек лужайку и, подойдя к дому поближе, увидел среди зелени высеченный в камне круглый дверной проем. Дверь была распахнута настежь, и в проеме виднелась просторная комната с висячими креслами, диванами и очагом. Три круглые двери в стенах комнаты вели в соседние помещения.

– Тэйна! – позвал Торн и умолк, дожидаясь ответа.

Никто не откликнулся.

Он уже хотел позвать еще раз, но тут из дальней комнаты донеслось низкое раскатистое рычание. А потом оттуда молнией вылетел огромный мохнатый черный зверь с короткими перепончатыми лапами, шипастым, плоским, как весло, хвостом и крокодильей пастью. Торн мгновенно узнал псара.

Что было делать? Только одно – и побыстрее. Торн ухватился за ручку массивной входной двери и рывком захлопнул ее. И вовремя – здоровенная бестия тут же всей своей тяжестью ударилась в дверь изнутри. Торн крепко сжимал дверную ручку, и, как выяснилось, не напрасно – на нее нажимали с другой стороны. Вспомнив необыкновенную смышленость этих славных зверюшек, Торн не усомнился, что псар пытается открыть дверь.

Он озирался в поисках чего-то, чем можно было закрепить дверную ручку, когда вдруг опять услышал рычание, на сей раз позади себя. Торн развернулся и увидел второго псара. Черный, с кольцом ярко-желтой шерсти вокруг шеи, тот мчался прямо на землянина.

Глава 18

Увидев, что на него во весь опор мчится второй псар, землянин выхватил было меч, но тут же опустил его.

– Теззу! – воскликнул он.

Услышав свое имя, зверь резко остановился. Только что грозно мчавшийся на Торна псар игриво затрусил к нему и принялся прыгать вокруг землянина. В горле его зарокотало.

В этот миг завеса листьев раздвинулась, и оттуда, откуда только что вылетел Теззу, появилась стройная фигурка с корзиной, полной рыбы, и трезубцем в руках.

– Тэйна! – воскликнул Торн.

– Гар Ри Торн! Это ты!.. О, как я рада!

Швырнув на землю трезубец и корзину, Тэйна бросилась к нему, обвила руками его шею и, к немалому его замешательству, крепко расцеловала.

– Я уж думала, ты никогда не придешь… Я так боялась, что тебя убили!

– Пытались, и еще как, – отозвался Торн, – но я улизнул и вернулся – так быстро, как только смог.

– О, я верю, что ты торопился! Пойдем в дом, и я состряпаю что-нибудь поесть. Отчего ты стоишь под дверью и держишься за ручку?

– Оттого, что один из твоих псаров пытается открыть ее и добраться до меня.

– Это Ним. Пока я здесь, он не причинит тебе вреда.

Не слишком убежденный этими ее словами, Торн все-таки открыл дверь. Ним, огромный черный псар, вперевалку двинулся навстречу хозяйке, не обратив на землянина никакого внимания. Тот подобрал трезубец и корзину, и все вместе они вошли в дом.

Торн настоял на том, чтобы помочь Тэйне со стряпней, и скоро уже на огне варилось пульчо, а на решетке над очагом жарилась рыба и пеклись лепешки.

– Судя по твоим цветочным украшениям, ты побывал в гостях у Малого народца, – заметила Тэйна, переворачивая поджарившийся до коричневой корочки ломоть рыбы.

– Совершенно верно, – ответил Торн. – Собственно говоря, и сюда меня доставили несколько ульфийских воинов. Потом они отсалютовали мне и исчезли. Ты не знаешь, как это у них получается – делаться невидимками?

– Я сама много раз наблюдала за тем, как они это делают, – ответила Тэйна, – но вот как это у них выходит – понятия не имею. Наши ученые полагают, что ульфы каким-то образом окружают себя оболочкой из фотоэлектрического поля, которая вынуждает свет огибать ее. Поскольку мы видим лишь предметы, от которых отражается свет, то, что он огибает, остается для нас невидимым.

– Довольно разумное объяснение, – признал Торн, – но что собой представляет эта оболочка?

– С тем же успехом можно спросить: «Что собой представляет электричество, магнетизм, гравитация?» Мы только знаем, что, когда ульф устал, ослаблен раной или болезнью, он теряет способность создавать эту оболочку.

– Это объясняет, почему Эринэ стала видимой, когда ее преследовала летучая мышь, – она была измучена погоней.

– Летучая мышь?

Торн рассказал, как спас жизнь дочери вила ульфов, и в подтверждение своих слов показал кольцо.

– Это весьма ценный дар, и им не награждают по пустякам, – сказала Тэйна. – Такие кольца есть у меня и у моего отца, но лишь потому, что однажды он спас жизнь вила Малого народца.

– Да, кстати, – мы должны во что бы то ни стало разыскать твоего отца! У тебя все еще нет о нем известий?

– Никаких. Даже ульфам ничего не известно, а уж они знают почти все, что творится на болотах. Боюсь, я уже никогда его не увижу…

Глаза девушки наполнились слезами.

– Не бойся, – сказал уверенно и твердо Торн, – мы найдем твоего отца. А теперь, раз уж все готово, давай поедим, и я расскажу тебе обо всем, что со мной приключилось с тех пор, как мы расстались. Должен же я объяснить, почему меня не было так долго!

Когда он закончил свой рассказ, Тэйна, как назло, начала выпытывать у него именно то, что сам Торн предпочел бы забыть, и поскорее.

– Эта Нэва очень красивая?

– Да, хотя и коварна и хитра.

– Ты ее любишь?

– А ты любила бы человека, который обманул тебя и обрек на мучительную, медленную смерть?

– Это, – сказала Тэйна, доливая пульчо в его кубок, – не ответ, а увертка.

– Ну, если хочешь услышать ответ, я скажу, что предпочел бы никогда не встречаться с ней. Но я не хочу обременять тебя своими бедами. Не будем больше говорить об этом.

– Мой бедный Гар Ри Торн, – вздохнула Тэйна, – ты меня не обременяешь. Твои беды – мои беды; разве мы не друзья?

– Тэйна, – отозвался он, – ты – настоящий друг.

– Я рада, – тихо сказала она и прижалась щекой к его плечу. Затем подалась чуть вперед и, полуобернувшись, заглянула ему в лицо. – Погляди на меня, Гар Ри Торн. Эта Нэва и вправду красивее меня?

– Что за глупости! – в сердцах воскликнул Торн. – Как это по-женски – ставить человека в тупик подобными вопросами!

– Еще одна увертка, – отпарировала Тэйна, – но она подтверждает то, о чем я догадывалась. Она действительно красивее меня.

Торн разглядывал ее, улыбаясь.

– Я бы так не сказал. Она – блондинка, ты – брюнетка, она – красавица одного типа, ты – другого. Ты и Нэва – драгоценные камни равного блеска, но разного рода.

– Тогда, быть может, я заставлю тебя забыть о ней.

И прежде чем Торн успел понять, что она имеет в виду, девушка повернулась еще немного и прильнула к его плечу. Ее темные глаза были влекущими колдовскими озерами, приоткрытые алые губы соблазняли и дразнили его.

– Почему ты меня не целуешь? – спросила она, капризно надувая губки.

– Ах ты, маленькая ведьма!

Торн резко наклонился к ней и жадно смял ее теплые алые губы яростным, жестким поцелуем.

Мгновение Тэйна покорно, не сопротивляясь, терпела эту ласку. Затем, негромко и испуганно вскрикнув, вырвалась из объятий Торна и вернулась на свое место у кувшина с пульчо. Она наполнила кубки, двигаясь как автомат. Слезы дрожали на ее темных длинных ресницах. Когда она протянула Торну кубок, ее губы все еще вздрагивали.

– В чем дело, Тэйна? – тихо спросил он.

– Я… я не знала, что это может быть так, – пробормотала она, запинаясь.

– Значит, на самом деле ты не любишь меня?

– О, если б только я знала это!..

И в этот миг снаружи донесся звук больших хлопающих крыльев, затем глухой удар о землю. Торн мгновенно понял, что над домом пролетел гор и приземлился на лужайке. Оба псара вскочили и зловеще заворчали, но Тэйна прикрикнула на них.

А затем она и Торн бросились к двери и выглянули в разрыв завесы из листьев.

Глава 19

Когда Торн выглянул из-за зеленой завесы, под которой пряталась дверь дома Тэйны, он увидел, что на лужайке уже спешился человек в форме офицера Камуда. Тот заводил своего гора под сень большого раскидистого дерева, где птицезверь был бы незаметен для наблюдателя с воздуха. Пришелец заметно косолапил. Его походка показалась Торну необычайно знакомой.

– Так это же Йирл Ду! – воскликнул он.

Стараясь не выходить из-под деревьев, Йирл Ду обогнул дом и скоро вошел под лиственную завесу. Торна он приветствовал обычным салютом, но Тэйну – салютом, который предназначался лишь особам королевской крови. Это удивило Торна, но потом он вспомнил, что Тэйна – дочь вила Мирадона, а значит, носит титул принцессы.

– У меня важные новости, – сказал Йирл Ду, как только вошел в дом.

– О моем отце? – с волнением воскликнула Тэйна.

– Да, – ответил он, – и эта новость плохая. Его величество в руках Сель-хана, который заключил его в темницу в замке Таккор.

– Мы должны придумать, как спасти его, – сказал Торн.

– Погодите, – отозвался Йирл Ду, – я еще не все рассказал. Пожалуй, надо все поведать с самого начала. Когда меня поймали в сеть магоны Сель-хана, они еще долго искали тебя, господин мой. Но в конце концов они прекратили поиски и полетели в замок Таккор. Новый гарнизон замка состоит исключительно из магонов, а командуют ими Сур-Дет и несколько его дружков. Сель-хан вытащил Сур-Дета из тюрьмы.

Судя по всему, не так давно желтокожие ученые открыли тайну зеленого луча, который применяли в древней войне их предки. С тех пор они строили большие излучатели, так как не сумели создать пригодных для боя ручных орудий. Взяв четыре готовых излучателя и посадив армию магонов на го-ров, Сель-хан вчера вылетел в Дукор, привел в ужас войско и мирных жителей своим чудовищным оружием и сверг правительство. Он захватил в плен высших чиновников Камуда и, говорят, не сегодня завтра намеревается объявить себя вилом Ксансибара. Пленные, среди которых Ков-Лутас и Лал-Вак, а также дикстар и его дочь Нэва, были отправлены в замок Таккор, и сейчас их охраняют солдаты-магоны.

Мирадона, которого еще прежде схватили магоны, соглядатаи Сель-хана, вначале держали в тайном лагере, где строились излучатели. Но как только правительство было свергнуто, Сель-хан велел и его доставить в Таккор. Сейчас он находится под стражей, вместе с прочими пленниками. Сур-Дет приказал поместить меня в одной из башен, чтобы я там дожидался прибытия Сель-хана, который и решит мою участь. К несчастью для него, он поместил меня в комнату с потайной дверью – входом в тайный коридор, который ведет в погреба, а оттуда в доки. Я не замедлил воспользоваться случаем, но наткнулся на одного из офицеров Сель-хана. Прежде чем он успел закричать, я вцепился ему в горло и задушил. Потом я надел его мундир и его меч и открыто заявился на пристань. Там, пользуясь властью чужого мундира, потребовал у слуг гора, получил его и улетел целым и невредимым.

– Как полагаешь, сможем мы с тобой вернуться в замок по этому тайному ходу и освободить вила Мирадона? – спросил Торн.

– Боюсь, что нет, господин мой, – ответил Йирл Ду. – Его величество слишком хорошо охраняют, он даже более важный пленник, чем Иринц-Тел. Сель-хан держит его заложником, чтобы усмирить роялистов, а дикстар нужен ему, чтобы держать в узде сторонников Камуда.

– Сколько излучателей осталось в замке? – спросил Торн.

– Ни одного, – ответил Йирл Ду. – Все четыре сейчас в Дукоре. Куда отправляется Сель-хан, туда следуют и излучатели. Он не оставит их в руках даже самых преданных своих офицеров – ведь это источник его могущества. Без зеленого луча его разбила бы горстка солдат регулярной армии. А другие излучатели, насколько мне известно, еще не построены.

– Но в таком случае, пожалуй, мы могли бы захватить замок, – задумчиво сказал Торн. – Ты как-то говорил мне, что вольные мечники не подчинятся никому, кроме рада таккорской крови.

– Я уверен в их преданности тебе, господин мой, – сказал Йирл Ду. – Прикажи – и они до последней капли крови будут драться, чтобы вернуть тебе замок.

– Отлично. Думаю, нам удастся обойтись без больших потерь. У меня есть план…

В тот же день, после того как Торн рассказал о своем плане и дал инструкции Йирлу Ду, йен вольных мечников улетел в направлении города Таккор.

Чуть позже, когда тени уже начали удлиняться, Торна, который задремал на диване, разбудило прикосновение ладони Тэйны ко лбу.

– Пора, – сказала девушка.

Торн сел, выпил кубок свежесваренного пульчо, который принесла Тэйна, и соскочил с дивана.

– А теперь, – сказал он, – если ты одолжишь мне Теззу и лодку, я отправлюсь.

– Почему ты сказал «одолжишь», если я еду с тобой?

– Ты останешься здесь. Нам предстоит бой, и жестокий. Это слишком опасно.

Тэйна горделиво выпрямилась.

– Я, между прочим, воин и отличный фехтовальщик – не хуже того человека, которого ты послал собрать своих сторонников. Если ты не возьмешь меня с собой, я отправлюсь следом на другой лодке.

Видя, что разубедить ее невозможно, Торн начал готовиться к совместному путешествию. Они взяли с собой Теззу, оставили Нима сторожить дом и спустились к лодке.

Теззу, зажав в громадной пасти буксирную веревку, быстро перевез их через озеро, и лодка вошла в узкую речку, скрытую от глаз летающих врагов густым лиственным пологом. Наконец, преодолев паутину рек, речек и речушек, переплыв несколько озер, путешественники доплыли до берега Таккорского озера.

По приказу хозяйки Теззу выволок лодку из воды, в которой уже сгущались кристаллы льда, на берег и втащил в укрытие, где и должен был остаться ее охранять. Торн и девушка пошли вдоль берега озера, повторяя путь Торна во время его первого злосчастного визита в замок Таккор и предусмотрительно прячась от чужих глаз под деревьями.

Они прошли совсем немного, когда село солнце, и им пришлось пробираться через подлесок при свете ближней луны. Вскоре на тропинке пред ними возник Йирл Ду.

– Все готово, – тихо сказал он. – Я ждал вас, чтобы провести к месту встречи.

Они задержались лишь для того, чтобы поднять закатанные голенища сапог и опустить покровы, сохранявшие тепло. Затем Йирл Ду повел их через мерцающие инеем джунгли, и скоро они вышли на обширную прогалину, где уже собрались несколько сотен воинов с горами, и новые всадники все прибывали и прибывали со всех сторон, поодиночке и большими группами. Был здесь и отряд пеших воинов – около полусотни.

– Скоро здесь соберется пять сотен всадников, господин мой, – сказал Йирл Ду. – Мой сын Рид Ду собрал свыше тысячи пеших солдат. Они рассредоточились в городе, сделали вид, что предаются развлечениям, но по условному сигналу они присоединятся к Риду. Половина из них захватит горов на пристани, другая атакует ворота замка.

Вскоре после этого прибыл последний всадник.

Коротко посовещавшись с Торном, Йирл Ду увел пеших солдат. Это были отборные бойцы – они должны были вместе с Йирлом Ду пройти по тайному ходу в замок, захватить и распахнуть ворота, чтобы пропустить солдат Рида.

Торн возглавил всадников. Этот отряд, во-первых, нужен был для того, чтобы отвлечь внимание защитников замка от небольшого отряда Йирла Ду, а во-вторых, чтобы потом помочь в разгроме магонского гарнизона.

Выждав время, указанное Йирлом Ду, Торн подал сигнал своим людям, и гигантские птицезвери один за другим взмыли в воздух. Первым летел Торн, а за ним вытянулись длинной линией остальные всадники. Поднявшись примерно до двух тысяч футов, летучий отряд направился прямо к замку. Оказавшись над целью, Торн первым направил своего гора вниз по стремительной спирали, которая по мере приближения к верхним укреплениям превратилась в широкий круг, точно очерчивавший кольцо замковых стен.

Едва часовые заметили это крылатое войско, в замке поднялась тревога, и, когда всадники опустились ниже, со стен в них полетели дротики. Однако сила притяжения была на стороне нападавших, а не их привязанных к земле противников, и ответная стрельба солдат Торна оказалась куда более меткой. Скоро на крепостных валах чернело множество убитых и раненых магонов, но чем больше их убывало, тем больше появлялось, чтобы встать на их место.

При первом же сигнале тревоги пять сотен воинов Рида прорвались к пристани, где находились горы. Поскольку птицезверей охраняли лишь несколько слуг и солдат, скоро все горы были в руках повстанцев. Между тем другие пять сотен, которых вел Рид Ду, собрались перед воротами замка и принялись обстреливать осажденных дротиками.

Теперь настало время ударить Йирлу Ду, и Торн напряженно ждал этой минуты. Наконец он увидел, как из одной из дверей замка выбежал небольшой отряд и, стремительно образовав боевой клин во главе с самим Йирлом Ду, двинулся через внутренний двор, рубя и кроша застигнутых врасплох магонов. Перед самыми воротами клин распался на два крыла, которые исчезли в надвратных башнях. В ту же минуту ворота распахнулись, и во двор хлынули вольные мечники городского отряда, которых вел Рид Ду.

Тогда всадники Торна, спикировав в самую гущу боя и оставив дротики, чтобы не поранить своих, ввязались в рукопашную, орудуя мечами, дагами и булавами. Резня была ужасная. Магоны, которые в большинстве своем были рабами и не привыкли воевать, не могли устоять перед хорошо обученными таккорскими мечниками.

Замковый вал и внутренний двор были уже густо усеяны мертвыми телами, когда Торн в сопровождении Йирла Ду, Тэйны и небольшого отряда таккорских мечников перебил солдат, охранявших главный вход, ворвался в замок и принялся разыскивать пленников.

Йирл Ду провел отряд к большой центральной башне, и воины пробили себе дорогу наверх по винтовой лестнице, отвоевывая ступеньку за ступенькой у отчаянно сопротивлявшихся магонов.

Торн и Йирл Ду, возглавлявшие это продвижение, скоро были все покрыты ранами. Добравшись до пролета, который вел на верхний этаж, они наткнулись на такое жестокое сопротивление, какого до сих пор еще не было. Но стремительно сверкавший меч землянина, мечи Йирла Ду и Тэйны и дротики солдат быстро очистили лестницу от врагов, а те немногие, что пытались пробиться вниз, долго не прожили.

Торн рванул дверь и обнаружил, что она заперта изнутри. Тогда он заколотил по двери рукоятью окровавленного меча.

– Кто здесь? – настороженно спросили из-за двери.

– Рад таккорский, – отвечал Торн. – Открывай, живо!

Стукнул, отодвигаясь, засов, и дверь распахнулась. В проеме стоял рослый широкоплечий человек. Его спутанные волосы и длинная борода в свете баридиевых ламп отливали золотом.

При виде его Йирл Ду и другие воины тотчас вскинули обе ладони к глазам и пробормотали приветствие, предназначенное для царствующих особ. Тэйна вскрикнула от радости, бросилась к бородачу и повисла у него на шее.

– Отец! – закричала она. – Как я рада, что мы нашли тебя целым и невредимым!

Бородач взял ее лицо в свои огромные ладони и, наклонившись, поцеловал ее в лоб.

– Дочурка моя! – пробормотал он. – Война – это дело мужское. Не нужно было тебе ввязываться в это.

– Разве не ты учил меня мужским занятиям? И разве я плохо справилась? Спроси у Шеба Таккора!

Торн, который мгновенно смекнул, что этот царственный гигант не кто иной, как вил Мирадон, приветствовал его вместе с остальными, тщательно копируя их движения и слова. Теперь же он стоял, почтительно ожидая, когда вил заговорит первым.

– Этого вопроса мне задавать не нужно, – проговорил Мирадон. – Я знаю, что ты сражалась храбро, иначе бы тебя не было здесь. Однако же идите за мной, Шеб Таккор и йен Йирл Ду. В этих покоях есть и другие пленники, которые рады будут поблагодарить своих спасителей.

Он повел их дальше по коридору и постучал в дверь. Тотчас отозвался знакомый визгливый голосок Иринц-Тела:

– Кто там?

– Вил Мирадон с друзьями, которые спасли нас. Отвори.

Стукнул засов, дверь распахнулась, и появился коротышка-дикстар, за которым шли Ков-Лутас и Лал-Вак.

– Где Нэва? – взвизгнул Иринц-Тел. – Вы нашли мою дочь?

– Она должна быть в одной из этих комнат, – отвечал вил Мирадон.

– Откройте все двери! Выломайте! – приказал дикстар и взмахнул рукой. – Что вы все застыли и уставились на меня?

Торн холодно оглядел крысолицего человечка.

– Ты забыл, Иринц-Тел, – сказал он, – что это мой замок и мои солдаты. Они получают приказы только от меня.

При этих словах лицо дикстара залила смертельная бледность, но Торн, не обращая на него внимания, тепло приветствовал молодого красавца Ков-Лутаса и седовласого Лал-Вака, которые от всего сердца благодарили его за спасение.

Между тем вил Мирадон подошел к соседней двери и постучал. Сердце Торна бешено заколотилось, когда изнутри послышался голос Нэвы.

Иринц-Тел бросился к двери и обнял дочь, которая вышла в коридор вместе с двумя рабынями. Ков-Лутас и Лал-Вак тотчас поспешили навстречу девушке, и последний церемонно представил ей вила Мирадона.

Торн держался в сторонке, наблюдая за этой сценой, и грудь его раздирали противоречивые чувства. Хотя он и был полон решимости изгнать Нэву из своих мыслей, но сейчас обнаружил, что один ее вид с удвоенной силой пробудил в нем прежние желания.

Вдруг он заметил, что Нэва увидела его, идет к нему, протягивает руки… Сердце его дико забилось, но он решительно отбросил властное притяжение ее чар, вынудил себя вспомнить ее предательство и чудовищную смерть, на которую она его обрекла.

– Шеб, любимый! – прошептала Нэва. – Так долго…

– Дочь дикстара, – с ледяной вежливостью оборвал он, – почтила замок Таккор своим чарующим присутствием. Слуги и челядь получат повеление сделать все, чтобы ее пребывание здесь было приятным.

С этими словами он жестко отсалютовал и отошел к Йирлу Ду, который стоял и ждал его приказов.

– Проследи, чтобы все желания моих высокочтимых гостей исполнялись наилучшим образом.

– Слушаюсь, господин мой.

На миг Нэва окаменела. Затем краска гнева и стыда залила ее прекрасное лицо. Она резко повернулась, высоко подняла голову, сверкнула глазами и скрылась в своей комнате.

Даже не глянув на дверь, за которой она исчезла, Торн продолжал говорить с Йирлом Ду:

– Как я понимаю, высшие чиновники Камуда, включая семерых судей, тоже находятся здесь.

– Они в западном крыле, господин мой.

– Пусть их приведут сюда! – властно вмешался Иринц-Тел. – Мы желаем говорить с ними.

– Пусть их содержат там же и под хорошей охраной, – продолжал Торн. – И еще отыщи Сур-Дета и, если он жив, доставь его ко мне. Я хочу расспросить его.

– Слушаюсь, господин мой.

Тогда землянин повернулся к коротышке-дикстару.

– Полагаю, не нужно напоминать тебе, что мои солдаты получают приказы только от меня.

Иринц-Тел ожег его ненавидящим взглядом и, повернувшись на каблуках, ушел в комнату своей дочери.

Торн взглянул на вила Мирадона и виновато улыбнулся:

– Надеюсь, ваше величество простит меня, но у меня есть важные дела. Нужно немедленно приготовиться к тому, чтобы до утра покинуть замок. В любую минуту сюда может вернуться Сель-хан со своими излучателями, и, если он застанет нас здесь, положение наше будет отчаянным.

Вил улыбнулся ему в ответ.

– Понимаю. Могу я чем-то помочь?

– Благодарю, ваше величество, но нет.

Торн торопливо спустился по заваленной трупами лестнице во внутренний двор. Здесь он приказал немедля готовиться к полету – собрать все пригодное для боя оружие и провизию и погрузить на горов. Он планировал доставить вила Мирадона и Тэйну в их потайное убежище и найти другое для Иринц-Тела и Нэвы. Затем он уведет своих солдат в глубь болот и укроет от Сель-хана и его нового устрашающего оружия, пока не придумает, как победить его.

Он наблюдал за приготовлениями, когда подошел Йирл Ду и отозвал его в сторону.

– Господин мой, – сказал он, – Сур-Дета нет ни среди живых, ни среди мертвых.

– Значит, он сбежал. Нам следует поторопиться, потому что он наверняка направился прямиком в Дукор, и скоро Сель-хан свалится нам на головы вместе со своими излучателями.

Но едва Торн успел произнести эти слова, как с одной из башен прокричал дозорный:

– Вижу большое войско всадников на горах! И с ними эскадрилья флаеров!

В замке началось нечто невообразимое. Какой-то перепуганный солдат вскочил на спину полунавьюченного гора и дернул за жезл. Птицезверь, неуклюже хлопая крыльями, взлетел над внутренним двором, но, едва поднялся чуть выше замковых стен, случилось нечто удивительное и жуткое. Из-за стены хлестнул зеленый луч – прямо по всаднику и гору. На долю секунды обоих окутало зловещее зеленое свечение… И вдруг они словно съежились, распались на куски, исчезли. Там, где только что были гор и всадник, не осталось ничего. Зеленый луч погас, и все, кто был во внутреннем дворе, оцепенели.

Глава 20

Торн понимал, что мощное оружие Сель-хана способно не только пресечь любую попытку отступления, но и без труда разрушить замок и уничтожить всех его защитников. Однако он твердо решил, что он сам, его друзья и соратники будут сопротивляться до последнего. Поэтому он собрал своих охваченных паникой солдат, поставил их защищать стены, а сам забрался на укрепления, чтобы наблюдать за действиями врага.

Сель-хан, судя по всему, не собирался сразу штурмовать замок. Все его флаеры приземлились вне пределов досягаемости дротиков, и из них плотными рядами выгружались вооруженные магонские пехотинцы. Излучатель был установлен на плоской крыше дома неподалеку от замка, и Торн с любопытством присматривался к этой конструкции. Она смахивала на большой телескоп на конической подставке. Всадники на горах кружились над замком, но большая их часть уже приземлилась, и скоро в воздухе осталось лишь несколько разведчиков и наблюдателей.

Поглядев на дальний берег озера, землянин увидел, что там на большом судне установлен другой излучатель. Торн прошелся вдоль стен и обнаружил третий – на крыше здания на берегу. Четвертый излучатель был установлен дальше, прямо на земле, чтобы контролировать оставшуюся незащищенной стену замка.

Завершив этот осмотр, Торн вернулся на парапет за воротами, выходившими на пристань, – перед ними Сель-хан собрал своих старших офицеров.

Торн стоял на стене и следил за каждым перемещением врага, но вдруг услышал чьи-то шаги. Оглянувшись, он увидел идущих рядом вила Мирадона и Иринц-Тела. Хоть они и были всегда злейшими врагами, но явно решили объединиться перед бедой, которая угрожала не только им, но и всему Марсу.

За бывшими правителями Ксансибара шли Нэва в сопровождении Лал-Вака и Тэйна с Ков-Лутасом. Все четверо были вооружены.

– Мы искали тебя, рад Шеб Таккор. Надеемся, что сможем пригодиться тебе при обороне замка, – сказал Мирадон.

– Боюсь, ваше величество, что нам остается лишь сдаться либо погибнуть с честью, хотя сам я уже решил скорее умереть в бою, чем склониться перед Сель-ханом.

– Твое решение совпадает с моим, – сказал вил Ксансибара.

– И с моим! И с моим! – хором воскликнули все остальные, кроме Иринц-Тела.

Последовавшую за этим зловещую тишину нарушило чистое пение трубы. Подбежав к краю стены, Торн увидел, что от офицеров, столпившихся вокруг Сель-хана, отделился человек и подошел к воротам, остановившись дальше предела досягаемости дротиков.

Герольд протрубил еще раз, опустил трубу и, уперев ее в бедро, прокричал:

– Его императорское величество Сель-хан Непобедимый, вил Ксансибара, вил всех вилов и вилдус Марса, повелевает Шебу Таккору и его солдатам немедленно сложить оружие и выйти из ворот замка. Во власти его императорского величества дотла уничтожить замок и всех, кто в нем находится. Глядите!

Он сделал драматическую паузу, и из жерла ближнего излучателя вырвался тонкий, как карандаш, зеленый луч. Он ударил в вершину одной из небольших башен, и прозрачные блоки и вещество, их скреплявшее, исчезли, а в стене башни осталась уродливая неровная прореха.

Луч погас, и герольд продолжал:

– Условий сдачи не будет, кроме тех, какие пожелает поставить вилдус Марса.

Прощально протрубив, он повернулся и зашагал туда, где ждали Сель-хан и его офицеры.

Торн повернулся к стоявшему рядом офицеру:

– Вызови герольда.

Офицер подбежал к надвратной башне и скоро вернулся с юношей, который нес трубу. Выслушав инструкции Торна, он поднялся на край стены и звонко протрубил. Помедлив мгновение, герольд прокричал:

– Владыка Таккора, его воины и друзья не подчинятся Сель-хану с его пустыми титулами. Его бандиты незаконно вторглись в пределы Таккора. Вот замок Таккор, а вот его неустрашимые защитники, и пусть Сель-хан придет и возьмет замок, если сможет, или уничтожит его, если полагает чего-то достичь с помощью ненужных разрушений. Далее владыка Таккора заявляет…

Речь герольда и его жизнь прервала зеленая вспышка.

Гневное рычание прокатилось по рядам таккорских мечников. Если Сель-хан думал устрашить их демонстрацией силы, то он плохо знал этих людей.

Но хотя таккорских воинов смерть герольда лишь укрепила в решимости бороться до конца, был по крайней мере один обитатель замка, на которого этот случай произвел совершенно противоположное действие. Случайно глянув на Иринц-Тела, Торн заметил, что бывшего дикстара бьет крупная дрожь.

Скоро труба Сель-ханова герольда пропела во второй раз.

– Его императорское величество вилдус Марса мог бы уничтожить замок и все, что есть в нем живого, – прокричал герольд, – но он справедлив и милостив. Он понимает, что воины рада таккорского и пленники подчиняются приказам и воле человека, который желает пожертвовать ими, дабы насытить собственное тщеславие и подкрепить свою ничтожную ненависть к Сель-хану Непобедимому. А посему его императорское величество дает вам, всем и каждому, отсрочку, в течение которой вы можете покинуть своего твердолобого вожака и спасти свою жизнь. Тому же, кто принесет ему голову Шеба Таккора, вилдус Марса передаст во владение раддек Таккор со всеми его землями. Его величество постановляет, что отсрочка продлится с этой минуты и до того времени, когда планета совершит один полный оборот вокруг своей оси. Если же вы не подчинитесь указу его императорского величества, и замок, и все, что в нем находится, будет обращено в прах.

Закончив свою речь, герольд вернулся к группе офицеров.

– Похоже, наступило затишье, – во всяком случае, пока, – сказал Торн, повернувшись к остальным. – Думаю, что всем нам не мешает поспать.

– Одну минуточку, Шеб Таккор! – вмешался Иринц-Тел. – Я считаю, что, прежде чем отправиться отдыхать, мы должны провести совет и решить, что именно мы собираемся делать. Будет справедливо, если все мы выскажемся по этому поводу.

– Пожалуй, я согласен с этим, – ответил Торн. – До сих пор я полагал, что исполняю желание большинства, отвергнув наглый ультиматум Сель-хана. Если я ошибался, еще не поздно исправить эту ошибку. Идемте в замок.

Несколько минут спустя они собрались в покоях, которые Торн выбрал для себя. Землянин попросил Йирла Ду представлять на этом совете вольных мечников. Кроме него присутствовали Нэва, Тэйна, вил Мирадон, Иринц-Тел, Лал-Вак и Ков-Лутас.

Торн стоял у столика посреди комнаты и наполнял кубки дымящимся пульчо – кувшин с питьем принес с собой Йирл Ду. Торн раздал кубки своим гостям и сказал, обращаясь к Иринц-Телу:

– Поскольку это ты предложил собрать совет, предлагаю тебе первым обратиться к нам с речью.

Дикстар отхлебнул пульчо и, бережно держа перед собой кубок, заговорил:

– Мои добрые друзья и собратья по несчастью! Я, со своей стороны, сознаю всю безнадежность нашего положения и бессмысленность дальнейшего сопротивления неизбежному. В конце концов, лучше жить пленниками, чем умереть героями, превратясь в ничто под ударами чудовищного оружия магонов. Я предлагаю сдаться на милость Сель-хана, пока еще он склонен быть милостивым, и этим спасти не только свои жизни, но и жизни тех храбрых таккорских мечников, которые пытались спасти нас от захватчиков.

– Вы все слышали предложение дикстара, – сказал Торн. – Что же вы выбираете – капитулировать или сражаться?

– Сражаться! – единодушно воскликнули все.

Дикстар, которому вот уже десять долгих марсианских лет никто не говорил и слова поперек, внезапно побледнел.

– Боюсь, – процедил он сквозь зубы, – что все вы пожалеете о своем поспешном решении, но жалеть уже будет поздно. – С этими словами он развернулся, заложил руки за спину и, уткнув подбородок в грудь, широкими шагами вышел из комнаты. Остальные скоро тоже разошлись по своим покоям.

Оставшись один, землянин стал готовиться ко сну. Одна мысль все время возвращалась к нему, пока он зачехлял баридиевые лампы и укладывался в постель. Он словно воочию видел, как Ков-Лутас, который шел между двумя девушками, куда больше внимания уделял Тэйне, чем Нэве. А ведь Йирл Ду говорил Торну, будто молодой офицер клялся в вечной любви к прекрасной дочери дикстара! Торна это озадачивало.

Он заснул быстро, но казалось, едва успел смежить веки, как проснулся оттого, что кто-то резко сдернул с него одеяло. Торн открыл сонные глаза.

– Йирл Ду! – воскликнул он. – Что случилось?

– Господин мой, – ответил Йирл Ду, – я сделал поразительное открытие – иначе я не стал бы будить тебя.

– В этом-то я уверен, – проворчал Торн. – Но в чем дело?

Вместо ответа его соратник извлек из-под плаща свиток. Отдав его землянину, Йирл Ду взял шест и расчехлил баридиевые лампы, наполнив комнату светом.

Глава 21

Торн с интересом прочел свиток, протянутый Йирлом Ду, и, отшвырнув одеяло, спрыгнул с кровати.

– Где ты взял это? – спросил он. – И где Иринц-Тел?

– Предатель в своей постели и сейчас уже, наверное, спит, – ответил Йирл Ду.

– Но как же Сель-хан? Отправил ли Иринц-Тел свое послание и получил ли ответ?

– Отправил и получил, и ответ Сель-хана тоже у меня. – Йирл Ду извлек из-под плаща второй свиток и подал его Торну. Тот дважды внимательно прочел послание.

Переписка шла в следующем порядке, причем первое письмо было все исчеркано торопливыми помарками.

«Сель-хану, вилдусу Марса, мое приветствие и покорность!

Я помогу тебе захватить замок Таккор и всех, кто в нем находится, с наименьшими потерями. Завтра ночью, в период темноты между заходом ближней луны и восходом дальней, тихо собери у озерных ворот тысячу солдат. Пусть другой отряд из полусотни солдат принесет длинную крепкую веревку с узлами, чтобы легче по ней взбираться, под стену, к тому месту, где я стою, бросая это письмо. Я спущу шнур, чтобы его привязали к веревке, а затем укреплю ее наверху. Потом мы перережем стражу и откроем ворота. Когда во внутреннем дворе окажется тысяча твоих пехотинцев, а всадники будут атаковать сверху, исход боя может быть только один. Я не ставлю никаких условий, но всем сердцем присоединяюсь к твоему делу и жду твоего ответа и твоих приказов.

Иринц-Тел».

«Твой план мне нравится. Как только небо потемнеет, спусти свой шнур с привязанным к нему грузом. Когда почувствуешь два рывка, втяни веревку, которую мы привяжем к шнуру, и захлестни ее петлей на зубце стены. Когда петля прочно затянется, дерни дважды, и мы довершим остальное.

Если благодаря тебе мы сможем захватить замок, я сделаю тебя вилом Ксансибара или иного вылета равных размеров по твоему выбору, а Нэва разделит со мной трон всего Марса.

Сель-хан, вилдус Марса».

– Так вот что они задумали! Они захватят башни, откроют ворота и захватят нас в темноте врасплох.

– Так и будет, если мы не помешаем Иринц-Телу закрепить веревку. Прикажешь арестовать его?

– Зачем? Пусть спит. До завтрашней ночи он все равно ничего не сможет сделать, а у меня уже возник один замысел. Между тем расскажи мне, как ты добыл эти письма?

– Это было просто, господин мой. Как тебе известно, я знаю все секретные ходы в этом замке. Когда Иринц-Тел покинул совет, я заподозрил, что он замышляет предательство, и последовал за ним. Увидев, что он входит в свои покои, я проскользнул в тайный ход, который ведет к одной из комнат в его апартаментах. Через щель в стене я следил за ним. Он был очень возбужден и в конце концов бросился к письменному столу и написал вот это письмо. Ему пришлось сделать с него копию – как видишь, в оригинале полно помарок.

Затем он распутал шелковую подкладку одного из своих одеяний и сплел длинный шнур, который смотал в клубок. Сунув клубок и футляр с письмом под плащ, он вышел, по дороге бросив вот этот оригинал в камин. По счастью, я успел открыть потайную дверцу, подбежать к камину и выхватить свиток прежде, чем огонь пожрал его. Я прочел письмо и последовал за Иринц-Телом. Я видел, как он привязал футляр к концу шнура и швырнул его во вражеский лагерь, где письмо подобрал желтокожий воин. В скором времени принесли ответ Сель-хана, и Иринц-Тел втянул послание наверх.

Надев фальшивую бороду и потрепанный плащ, я принял облик слуги. Опять я следил из потайного хода за Иринц-Телом. Наконец я увидел, что он положил футляр с ответом Сель-хана на письменный стол, и решил попытаться добыть это письмо, не вызывая подозрений у Иринц-Тела. Я вошел в его комнату с вязанкой хвороста, ухитрился задеть и перевернуть стол, вытряхнул письмо из футляра, сунул за пояс и подал Иринц-Телу пустой футляр, который он на моих глазах тут же бросил в огонь.

– Очевидно, Иринц-Тел полагает, будто оба письма сгорели, и воображает, что разоблачение ему не грозит. Это превосходно соотносится с моим планом, – сказал Торн.

– Но неужели ты не арестуешь его и не накажешь за измену?

– Нет. Мой план более тонкий. Не говори никому о предательстве дикстара и об этих письмах. Предоставь все мне. Завтра исполняй свои обязанности, как если бы ничего не произошло. А теперь ступай отдыхать. Я возвращаюсь в постель.

Торн поднялся с рассветом и сразу принялся за работу. Вначале он направил нескольких солдат очистить замок от трупов и накормить горов. Затем вдвоем с Йирлом Ду он осмотрел подземные казематы замка. Вскоре он вычертил маршрут, который через все большие двери и арки вел к одной из замаскированных дверей того самого тайного хода, через который бежал Йирл Ду и который шел под пристанью. Исследовав этот ход и пространство под пристанью, Торн вернулся в замковые погреба.

– Приведи мне шестерых искусных каменщиков, – велел он Йирлу Ду, – и пусть хорошенько прячут по дороге свои инструменты, чтобы никто не заподозрил, что мы собираемся делать. Я подожду здесь.

Йирл Ду поспешил прочь и скоро вернулся с шестью вольными мечниками, которые несли инструменты и известку в двух больших корзинах для еды.

– Я хочу, чтобы вы убрали из стены блоки, – обратился к ним Торн, – и сделали проход, достаточный для того, чтобы в него протиснулся гор. Затем ждите здесь дальнейших приказов – они последуют вечером. Еду и пульчо вам принесут.

Вместе с Йирлом Ду он вышел из подвалов и плотно прикрыл за собой дверь.

– Поставь у двери своих стражников, – приказал он, – и скажи им, чтобы не пропускали сюда никого, кроме нас с тобой. Еду каменщикам будешь приносить сам.

Поставив стражу у дверей, Торн и Йирл Ду поднялись в башню, где содержались высшие чиновники Камуда. Землянин велел перевести пленников в подземную темницу. Когда это было исполнено, он вернулся на укрепления, чтобы управлять работами и следить за действиями врага.

Вечером, после того как Иринц-Тел удалился в свои апартаменты, Торн отдал секретные приказания своим офицерам. Те в свою очередь передали их солдатам.

Вилу Мирадону, Ков-Лутасу, Лал-Ваку и девушкам не сказали ничего – Торн не хотел, чтобы дочь дикстара узнала о предательстве своего отца прежде, чем начнет осуществляться его собственный план.

Наконец наступила ночь, залитая скоротечным светом ближней луны. Люди Торна должны были начать действовать с заходом этого светила. Между тем за Иринц-Телом тайно и неусыпно наблюдали.

Торн, укрывшийся в тени, увидел, как дикстар беззаботно пересек внутренний двор, приветственно салютуя встречным офицерам и солдатам. Затем он неторопливо поднялся на стену и исчез в тени башни.

Торн шепотом окликнул стоявшего рядом Рида:

– Выводи горов и предупреди солдат, чтобы постарались не шуметь.

Птицезвери, неся на себе всадников, начали выстраиваться в ряд и по одному входить в замок. Вел их солдат, которого сам Торн долго тренировал – до тех пор, пока тот не выучил наизусть вычерченный им маршрут через подземелье.

К заходу луны две трети горов уже вошли в замок. В эту минуту все воины, стоявшие на стенах и в башнях, начали крадучись покидать свои посты – лишь несколько человек остались в башнях над озерными воротами. Им было велено дождаться, пока не появятся первые враги, а потом бежать по внутренним лестницам, которые вели в подземелье, и там присоединиться к остальным.

Торн стоял у двери, пока в подземелье, переваливаясь, не вошел последний гор. Тогда землянин запер дверь изнутри на засов и взбежал по лестнице в центральную башню, где одного за другим разбудил Нэву, Тэйну, вила Мирадона, Лал-Вака и Ков-Лутаса.

– Идите быстро за мной, и ни звука, – сказал он им. – Враг собирается атаковать, а у меня есть план, как расстроить его замыслы. Главное – соблюдайте тишину.

Без лишних вопросов все спустились по лестнице вслед за Торном. Нэва шла с видом Мирадоном, который непонятно почему выказывал к ней повышенную заботливость; Тэйну сопровождал Ков-Лутас, а Лал-Вак шел рядом с землянином. Торн запирал за ними каждую дверь, пока они шли маршрутом, которым прежде спустились в подземелье горы со всадниками. В подземелье, пройдя через несколько погребов и всякий раз запирая за собой двери, небольшой отряд присоединился к арьергарду солдат, среди которых Торн сразу приметил стражников надвратных башен. Быстро и бесшумно солдаты просочились в отверстие, оставленное в стене каменщиками, – те, как только вышел последний гор, под руководством Йирла Ду немедленно принялись замуровывать пролом.

Торн запер последнюю дверь и велел своим спутникам следовать за солдатами. Затем он подошел к Йирлу Ду:

– Ты показал каменщикам потайной ход?

– Да, господин мой, и велел им, как только пройдет последний солдат, наглухо замуровать стену изнутри и выходить через потайной ход.

– Отлично. Идем со мной, нам еще предстоит выполнить самую трудную часть нашего плана.

Они поспешили туда, где под пристанью, среди опорных балок, сгрудились солдаты и горы, и лишь тогда услышали в вышине над головой хлопанье множества крыльев.

– Крылатые всадники Сель-хана атакуют замок. Настал наш час, но действовать надо быстро.

Согласно приказу Торна, еще раньше сотня его солдат разделилась на четыре отряда по двадцать пять человек в каждом, под командованием офицеров. Члены одного из этих отрядов, все молодые люди, по команде Рида разделись до набедренных повязок и обмазывали друг друга с головы до ног толстым слоем густой грязи, работая в тусклом свете баридиевого фонарика, который держал один из солдат. Рядом с ними высилась груда прозрачных сосудов.

Вымазавшись грязью, солдаты надели пояса с оружием и насадили на головы перевернутые сосуды, доходившие им до плеч. Потом они спустились к воде, и Рид, который вел их, пробил палицей намерзший лед, ступил в прорубь и ушел под воду, придерживая на голове прозрачный сосуд. Его спутники последовали за ним.

– Ты думаешь, им удастся это сделать? – с беспокойством спросил Торн. – У них может кончиться воздух, прежде чем они доплывут до баржи.

– Не тревожься, господин мой, – отвечал Йирл Ду. – Все они опытные ныряльщики и могли бы запросто пройти по дну озера до самой баржи и обратно и не задохнуться. А когда они пробьют лед вокруг баржи, то быстро разделаются со всей обслугой излучателя – кроме оператора, которого ты приказал захватить живым.

– Надеюсь, что ты прав, – пробормотал Торн, – да и кому лучше знать все это, как не тебе? Что ж, теперь наша очередь напасть на другие излучатели. Я захвачу западный, ты – северный, а Вен-Хитус займется восточным. Вперед!

Ему подвели гора, Торн вскочил в седло и погнал птицезверя к западному краю пристани, а следом за ним затрусили, переваливаясь на подмороженной земле, еще двадцать пять горов со всадниками. В конце пристани стояли склады; со стороны озера стен у них не было. Торн проехал под складами и остановился, чтобы осмотреться. В замке к этому времени царила настоящая суматоха. Везде мелькали вспышки баридиевых факелов, и при их свете Торн видел солдат на стенах и всадников, которые кружили над башнями и укреплениями.

Но его сейчас прежде всего интересовал излучатель, который Сель-хан установил на крыше дома и который им предстояло захватить. Торн заметил его расположение по слабому свечению на пульте. И тогда, шепнув: «Вперед!» – солдатам, которые собрались вокруг него, он дернул жезл управления, и его гор взмыл в воздух.

Несколько секунд спустя отряд уже кружил над своей целью, которая была всего лишь в пяти сотнях футов от пристани. А затем всадники по крутой спирали ринулись вниз.

Обслуга излучателя не обратила внимания на шум крыльев, видимо решив, что это летят всадники Сель-хана. А потому, когда птицезвери один за другим приземлились на крыше вокруг них и солдаты Торна попрыгали из седел с мечами наголо, враги были застигнуты врасплох.

Торн бросился прямиком к оператору, который схватился было за меч, но клинок землянина одним ударом обезоружил его, и оператор закрыл глаза руками в знак того, что сдается. Таккорские мечники быстро расправились с остальными.

Поставив двоих солдат охранять пленника, Торн поднял над головой баридиевый фонарь и три раза быстро дернул его колпачок. Тут же он увидел три ответные вспышки со стороны северного излучателя – Йирл Ду выполнил свою задачу. Затем сигнал с востока возвестил о победе Вен-Хитуса, а вскоре после того трижды вспыхнул фонарь на барже, которая теперь была в руках Рида.

Торн подозвал к себе солдата.

– Лети к пристани, – сказал он, – и передай, что теперь все могут выходить из укрытия. Отправь полсотни человек захватить флаеры, но пусть идут пешком. Я хочу, чтобы в воздухе не было никого, кроме всадника, который отнесет сухую одежду Риду и его людям на барже. И пусть возвращается как можно скорее.

Затем Торн принялся изучать пульт излучателя. Там было с полдюжины градуированных шкал со стрелками – видимо, для определения количества зарядов или исходного вещества, но Торна сейчас больше всего интересовало то, что касалось управления излучателем.

Это были рычаг и две небольшие рукоятки. Одна рукоятка, в чем убедился Торн, поднимала или опускала жерло излучателя, вторая направляла его влево или вправо. Торн навел дуло вертикально, чтобы его выстрел никому не причинил вреда, и нажал на рычаг. Зеленая вспышка улетела в небо. Торн быстро отпустил рычаг и, поскольку он мог управлять орудием без помощи оператора, приказал связать пленника.

Взошла дальняя луна, заливая всю округу бледным светом. Убедившись, что его люди захватили флаеры Сель-хана и посланный на баржу всадник вернулся, Торн посмотрел на замок.

Сель-хан явно не подозревал, что его излучатели в руках противника, – около тысячи его всадников по-прежнему кружили над стенами. Торн навел излучатель в самую гущу всадников и нажал на рычаг. Тотчас же полыхнул зеленый луч, проделав в толпе всадников изрядную брешь. И тут же вступили в действие три других излучателя.

Уцелевшие всадники, охваченные паникой, бросились в ближайшее укрытие – замковый двор. Землянин тотчас выключил излучатель, и остальные последовали его примеру.

Торн подозвал двоих солдат к пульту и показал им, как надо обращаться с излучателем. Он велел уничтожать всех всадников Сель-хана, которые попытаются подняться над стенами, а также следить за ним, и, когда он поднимет руку, пробить лучом дыру в основании замковой стены, а затем погасить луч.

Потом Торн вскочил на гора и, швырнув поперек седла связанного оператора, полетел к пристани, где ожидали его основные силы.

Спешившись, он передал пленника двум стражникам и велел позвать к нему герольда.

Офицер, к которому относилось это приказание, поспешно ушел и возвратился вместе с молодым герольдом. Выслушав приказания Торна, тот отправился к воротам.

Торн глядел ему вслед, когда вдруг кто-то тронул его за плечо. Он обернулся и увидел Нэву.

– Я не могу найти своего отца, – сказала она. – Я везде искала его. Ты не знаешь, где он?

– Сожалею, – ответил Торн, – но дикстар хотел открыть ворота замка врагу. Я понятия не имею, где он сейчас, – вероятно, со своим другом Сель-ханом.

Девушка была потрясена до глубины души.

– Ты хочешь сказать, что он… Неужели он мог…

– Предать нас? Отчего бы и нет? Похоже, что это семейная черта.

При этих словах Нэва побледнела и взглянула на него сверкающими глазами.

– Рад Шеб Таккор, – сказала она, – когда-нибудь ты пожалеешь об этих словах. Есть вещи, которых ты не знаешь, но я надеялась, что со временем поймешь. А теперь… теперь мне все равно! Я ненавижу тебя! И не хочу больше тебя видеть!

Она развернулась и ушла, и в этот миг перед воротами запела труба.

– Рад таккорский, – прокричал герольд, – призывает Сель-хана и его бандитов сложить оружие и выйти из замка. Если они не сделают этого, то будут уничтожены до последнего человека, и замок вместе с ними. В знак того, что сдаются, пусть немедленно распахнут ворота.

Торн выждал несколько минут, но ворота оставались закрытыми.

– Продолжай! – крикнул он герольду.

Тот снова протрубил сигнал.

– Рад таккорский намерен быть милосердным, – прокричал он, – но вы испытываете его терпение. Глядите же!

Торн поднял руку. С крыши дома сверкнул зеленый луч, пронзил основание замковой стены и погас, оставив черную зияющую дыру. Из замка донеслись звуки сумятицы – крики, стоны, проклятия и лязг оружия. Внезапно ворота распахнулись настежь, и наружу хлынула толпа безоружных желтокожих солдат, которая гнала перед собой двоих белых мужчин со связанными за спиной руками. Магоны несли на плечах еще дюжину белых трупов. Ясно было, что магоны, страшась погибнуть от собственного оружия, взбунтовались, чтобы спасти себе жизнь.

Оставив своего гора на попечение солдата, Торн поспешил к толпе. Подойдя ближе, он узнал в белых пленниках Сель-хана и тощего крысолицего дикстара. Первый труп, который волокли четверо желтокожих, был трупом Сур-Дета.

– Окружить магонов! – прокричал Торн своим солдатам. – И быть настороже на случай предательства! А двоих белых пленников приведите ко мне.

Под бдительным оком таккорских мечников орда желтокожих текла и текла из замка, пока в нем не осталось ни одного врага. Затем по приказу Торна цепь мечников сомкнулась позади магонов, и небольшой отряд вошел в замок, чтобы проверить, нет ли там отставших.

– Возьмите пленников и идите за мной, – велел Торн.

Он зашагал туда, где стояли Мирадон, Нэва, Тэйна, Лал-Вак и Ков-Лутас.

Приветствовав вила торжественным салютом, землянин проговорил:

– Ваше величество, я доставил вам двоих людей, которые узурпировали трон вашей империи – один на десятилетие, другой на один день. Поступайте с ними, как сочтете нужным, – они ваши пленники. А поскольку оружие, с которым Сель-хан намеревался завоевать весь Марс, захвачено моими солдатами, отныне вы снова вил Ксансибара. Что же касается логова этого неудавшегося покорителя мира и его собратьев по заговору, которое, как говорят, находится где-то в моих владениях, каждый пленник здесь знает, где оно, и я уверен, что хотя бы одному удастся развязать язык.

– Рад Шеб Таккор, – голос вила Мирадона дрожал от избытка чувств, – мне трудно даже выразить…

Его прервали самым неожиданным образом. Торн услышал звук выдернутого из ножен меча. Он обернулся в тот миг, когда Сель-хан, сумевший сбросить свои путы и выхватить меч у стражника, одним прыжком одолел расстояние, отделявшее его от двух девушек, схватил Тэйну и, перебросив ее через плечо, помчался прочь.

Землянин, на бегу выхвативший меч, был первым, кто бросился вдогонку за беглецом. Совсем рядом стоял гор Тэйны, которого держал солдат. Одним ударом Сель-хан снес солдату голову с плеч и вскочил в седло.

Крепко держа отбивающуюся Тэйну и левой рукой сжимая оба ее запястья, Сель-хан правой рукой дернул вверх жезл управления. Огромный птицезверь неуклюже разбежался и взлетел, шумно хлопая крыльями – двойная ноша была для него тяжеловата, – а Торн и его товарищи могли лишь бессильно смотреть на это, не решаясь пустить в ход дротики из боязни задеть девушку.

Повинуясь жезлу, гор стремительно летел над озером.

Глава 22

Прежде чем успел затихнуть издевательский хохот Сель-хана, Торн со всех ног помчался к ближайшему гору.

– Пошлите за мной пятьсот мечников! – крикнул он, вскакивая в седло. – Это может быть ловушка! – Затем он дернул жезл управления и взлетел.

Когда его гор поднялся повыше, Торн увидел, что Сель-хан уже наполовину перелетел озеро и сворачивает на северо-восток, в направлении, которое должно было привести его в самое сердце болот – места, совершенно неизвестные землянину. Торн глянул назад – над озером взлетал отряд всадников. Боясь, что они могут не заметить, куда он летит, и сбиться с курса, землянин поднял над головой баридиевый фонарь и трижды им мигнул. На его сигнал ответили почти сразу – всадник, летевший впереди, трижды мигнул своим фонарем.

Торн не сомневался, что Сель-хан направляется прямо к своему тайному логову, которое, по слухам, находилось где-то на болотах. Однако миля за милей болотных земель тянулись далеко внизу, а беглец все не останавливался. И наконец проворный птицезверь Торна стал нагонять своего уставшего сородича. Взошла ближняя луна, и ее яркие лучи высветили происходящее во всех подробностях.

В тот миг, когда казалось, что две луны вот-вот встретятся в небе, ландшафт внизу изменился. Показалась высокая гора с плоской вершиной, покатое, усыпанное песком и камнями основание которой тянулось к череде острых угрюмых скал.

Сель-хан явно направлялся именно к этим скалам, но тут его гор стал выдыхаться. В считанных дюймах от края скальной гряды он рухнул, бессильно хлопая крыльями и безуспешно царапая кривым клювом гладкий склон скалы. По счастью, полусотней футов ниже был уступ, и измученный птицезверь опустился на него.

Торн приземлился на этот же уступ пятью секундами позже, но Сель-хан уже выпрыгнул из седла и, неся на плече безвольно повисшую Тэйну, бежал прочь по узкому уступу. Выхватив меч, землянин спрыгнул с гора и бросился в погоню.

Скоро скальный карниз сделал крутой поворот, и на миг Торн потерял беглеца из вида. Обогнув скалу, он снова увидел Сель-хана – тот стоял в тени огромной впадины в скальной стене шириной примерно в одну восьмую мили, и скала напротив него была вся источена пещерами, освещенными баридиевым светом, и усеяна террасами, на которых кишели рабочие-магоны. На вершине скалы расположился отряд желтокожих всадников на горах. Итак, это и было секретное логово заговорщиков.

Хотя Сель-хана и его людей разделяло не более пятисот футов, он не мог добраться до них – чуть впереди уступ, на котором он стоял, резко обрывался в пустоту. Но если Сель-хан не мог перебраться к своим солдатам, он мог докричаться до них – что он и сделал.

– Эй, солдаты! Ваш вилдус в беде! Ко мне!

Хор голосов был ему ответом, и тотчас захлопали крылья взлетавших горов. Но тут из-за поворота скалы показался летучий отряд таккорских мечников. Торн видел все, что происходило, но бега не замедлил, а лишь, обернувшись, прокричал своим людям:

– Захватите эти пещеры и все, что в них! – Торн указал острием меча через провал.

Он бросился было дальше, но вдруг остановился и вскрикнул от растерянности: Сель-хан и его бесценная ноша исчезли.

Таккорские мечники и магоны схватились в яростной воздушной битве, а Торн снова побежал изо всех сил, пока не достиг самого края уступа. Тут он понял, в чем дело: слева в скальной стене был прорублен круглый вход.

Боясь ловушки, Торн осторожно шагнул внутрь. Он оказался в огромной пещере, которая освещалась и вентилировалась через отверстие в куполе – в него струился яркий лунный свет. Прямо под этим отверстием узенький деревянный мостик пересекал широкую пропасть, которая надвое расколола пол пещеры. На другой стороне пропасти был Сель-хан. Швырнув Тэйну на каменный пол, он яростно рубил мечом два тонких шеста, которые поддерживали дальний конец мостика.

Торн метнулся вперед, но дерево уже треснуло, мостик закачался и обрушился в пропасть.

Торн остановился на краю пропасти. Она была добрых пятидесяти футов шириной и около двухсот футов глубиной и тянулась от одной гладкой стены пещеры до другой.

Землянин ожег ненавидящим взглядом издевательски хохотавшего врага. За спиной Сель-хана на постаменте торчал каменный колосс с сардонической ухмылкой на отвратительной физиономии – видимо, забытый бог какой-то исчезнувшей расы. И казалось, что хохочет не Сель-хан, а этот каменный идол.

– Вот если бы у тебя была пара крыльев… – злобно издевался Сель-хан.

Торн не намерен был ему отвечать, но в этот миг заметил то, что заставило его передумать. Тэйна, лежавшая на полу за спиной врага, села и открыла глаза, недоуменно озираясь. Оружие все еще было при ней.

– Сель-хан, могучий воин! – насмешливо отозвался Торн. – Непобедимый вилдус Марса! Я один, а ты все равно удираешь! Боишься меня, верно?

– Я слишком велик, чтобы ввязываться в пустячную драку! – огрызнулся Сель-хан. – Когда мои солдаты победят твоих, они придут сюда и разрежут тебя на кусочки. А потом…

Он осекся, уловив какой-то звук за спиной. Тэйна вскочила на ноги и обнажила меч.

Сель-хан все еще сжимал в руке клинок.

– Брось меч, дура! – рявкнул он. – Неужели ты думаешь, что сможешь победить меня?

Вместо ответа она сделала молниеносный выпад, который мог бы прикончить среднего фехтовальщика. Но ее похититель был не из средних. Он парировал удар быстрым ответным выпадом.

Торн понял, что Сель-хан разъярен и будет драться всерьез. Удар, который он нацелил в сердце Тэйны, должен был убить ее!

Вдруг Торн, вслушивавшийся в лязг мечей и тяжелое дыхание сражавшихся, уловил за спиной топот ног и звяканье металла. Обернувшись, он увидел Йирла Ду и двенадцать таккорских мечников.

– Логово мятежников захвачено, господин мой! – объявил Йирл Ду и лишь тогда увидел, что происходит на другом конце пещеры.

– Да это… это же… – задохнулся он.

Но тут Торна осенило.

– За мной! – крикнул он. – Здесь мы ничего не добьемся!

Он опрометью выбежал из пещеры, Йирл Ду и солдаты мчались за ним по пятам. Их горы восседали на уступе.

Землянин вскочил в седло и дернул вверх жезл управления.

– За мной – ты и десять солдат! – приказал он Йирлу Ду.

Торн взлетел над вершиной скалы и снизился к отверстию в куполе пещеры. Сняв с седла страховочные цепи, он сцепил их крючья. Тут же рядом приземлились Йирл Ду и десять солдат.

– Дайте мне все ваши страховочные цепи! – велел Торн.

Они повиновались, и он принялся лихорадочно соединять цепи, пока не получилась одна большая цепь примерно в сто футов длиной. Один ее конец Торн прицепил к кольцу в своем поясе.

– А теперь опустите меня в пролом и раскачайте, чтобы я оказался как можно ближе к тому выступу, где они сражаются.

Солдаты схватились за цепь и опустили его вниз. Он висел прямо над зловеще зиявшей пропастью.

Свесившись с края пролома, Йирл Ду принялся раскачивать цепь – тоненький маятник, на котором вместо груза был подвешен человек.

Торн раскачивался, все ближе подлетая к цели, и Сель-хан, который услышал скрежет металла, на миг отвлекся от Тэйны, пытаясь проткнуть мечом беспомощно висевшего на цепи землянина. Но Тэйна, увидев, что Торн в опасности, тотчас бросилась ему на помощь, с такой силой атаковав своего похитителя, что он вынужден был опять повернуться к ней.

Наконец ступни Торна ударились о каменный выступ. Цепь ослабла, и он повернулся, чтобы отцепить ее. А когда, сделав это, он оглянулся, увидел то, что привело его в безумную ярость и отчаяние. Два фута клинка Сель-хана торчали из спины Тэйны. С мучительным стоном девушка осела на пол.

Торн яростно бросился в атаку, но ярость и горе – плохие союзники в поединке на мечах. Землянин, стремившийся лишь прикончить противника и нисколько не думавший о собственной безопасности, позволял себе такие дерзкие выпады, что открывался контратакам противника.

И лишь когда он получил не меньше двух десятков ран и почувствовал, что слабеет от потери крови, здравый смысл взял верх над бессмысленной яростью. Торн начал фехтовать хладнокровно и расчетливо.

Сель-хан тотчас заметил перемену в своем противнике, и тень страха мелькнула на его плоском лице. Однако он дрался все так же ожесточенно.

Торн сражался спокойно, с легкостью и точностью нанося и парируя удары. Теперь он так запросто управлялся с противником, что, услышав далеко за спиной звон металла, позволил себе оглянуться и посмотреть, кто вошел в пещеру. С изумлением он разглядел Нэву, вила Мирадона, Ков-Лутаса и Лал-Вака. И увидел, что Мирадон тянется к концу цепи, которую качнул ему навстречу Йирл Ду. Но не вил, а Нэва, стоявшая рядом с ним, первой ухватилась за цепь и перелетела через пропасть.

Торна это так изумило, что он не успел отразить удар по голове. Клинок Сель-хана рассек головной ремень и вонзился в череп землянина.

Он увидел мириады пляшущих звезд, и кровь хлынула из раны, заливая глаза и ослепляя его.

Но и ослепленный, он бросился в атаку, вынуждая врага пятиться все дальше, пока Сель-хан не оказался на самом краю пропасти. Опять Сель-хан попытался применить удар по голове, который так хорошо сработал в первый раз, но теперь Торн сумел отразить его и сам ответил стремительным ударом – скользящее лезвие клинка начисто снесло голову все еще ухмылявшегося Сель-хана. Голова упала к ногам Торна, а обезглавленное тело, зашатавшись, рухнуло в пропасть.

Качаясь, словно пьяный, Торн пинком отправил ухмыляющуюся голову вслед за телом. И сам качнулся вперед…

Глава 23

Торн медленно открыл глаза, моргнул и в изумлении уставился на расписанный фресками потолок. Фрески изображали марсианскую батальную сцену: осажденный город отбивает штурмующее его бесчисленное войско. Четыре массивные золотые цепи, свисавшие с потолка, поддерживали диван, на котором лежал землянин, укрытый шелковыми покрывалами – ярко-синими, расшитыми золотом. Быстро оглядевшись, Торн увидел, что находится в роскошно обставленной комнате, залитой солнечным светом, который струился из трех больших круглых окон. Прозрачные секторы окон были раскрыты, как лепестки цветов, пропуская утреннюю прохладу. В висячем кресле у дивана сидел седовласый старик, сосредоточенно изучавший содержимое большого свитка.

– Лал-Вак! – воскликнул Торн.

Старый ученый с улыбкой повернулся к нему.

– Ну, наконец-то ты меня узнал, – сказал он и, отложив свиток, подошел к дивану.

– Где я? – спросил Торн.

– Во дворце, где же еще. – Лал-Вак указал на шелковые покрывала и вышитый на них герб. – Это цвета и герб королевского рода Ксансибара.

– Ничего не понимаю. Последнее, что я помню, – пещера…

– Совершенно верно. Нэва оттащила тебя от края пропасти. Ты потерял много крови и лишился чувств у нее на руках. Йирл Ду оставил стражу в захваченном логове мятежников, а потом мы взяли в замке еще пятьсот таккорских мечников и вылетели сюда. Мечники без труда очистили дворец, и народ с великой радостью приветствовал возвращение вила Мирадона. Людям до смерти надоели жестокости Иринц-Тела и Камуда. Но все это произошло шесть дней назад. Все это время ты метался в горячке. Вчера придворный лекарь снял с твоих ран джембал и объявил, что они исцелились. А вечером ты заснул здоровым, глубоким сном, который, по мнению лекаря, должен был окончательно восстановить твои силы.

Торн невольно поднял руку и ощупал шрам на голове. И снова перед его глазами возникла ужасная картина схватки в пещере…

– Бедная Тэйна, – пробормотал он.

– Но Тэйне уже лучше, – сказал Лал-Вак. – Лекарь говорит, что через пару дней она сможет встать на ноги.

– Что?! Я был уверен, что она мертва.

– Меч прошел слишком высоко. Рана оказалась болезненной, но не смертельной.

Торн откинул покрывала и перебросил ноги через край дивана. Голова у него закружилась.

– Куда ты собрался?

– К Тэйне, – ответил Торн.

– Но ведь ты еще не можешь вставать!

– Разве?

Торн выпрямился, неуверенно пошатываясь. Ноги у него подгибались, в голове стоял туман. На столике неподалеку стояли кувшин с пульчо и несколько кубков. Лал-Вак наполнил один и протянул землянину. Тор залпом осушил его и потребовал еще. Затем он, шатаясь, двинулся к душевому шкафу, отказавшись от помощи своего седовласого друга. Сбросив ночную рубаху, он вошел в душ, прикрыл за собой дверь и наступил на пластину. Через несколько минут, весь мокрый, он вышел, протирая глаза. Проморгавшись, Торн увидел перед собой знакомую фигуру с двумя большими пучками сухого мха.

– Ворц! – воскликнул землянин.

– Он самый, господин мой, – отозвался маленький ординарец, проворно вытирая Торна. – Его величество отпустил меня служить тебе, и я надеюсь, что ты меня не прогонишь.

– Ни в коем случае, – ответил Торн. – Если его величество позволит, ты отправишься со мной в Таккор.

– Спасибо, господин мой.

Ворц уже приготовил для Торна одежду и оружие. Торн надел великолепный покров оранжевого цвета с черной каймой – цвета дворянства, медальон с таккорским гербом и пояс с оружием – мечом и дагой, изукрашенными драгоценностями, с рукоятями в виде таккорских змей.

– Ну как, Ворц, приличен мой наряд для визита к даме?

– Мой господин, ты великолепен, – ответил ординарец, и Торн некстати вспомнил, как Ворц облачал его в прошлый раз – в вечер приема у Иринц-Тела, когда он и Нэва открыли друг другу свои чувства и когда их застали врасплох и она обрекла его на баридиевые копи. Но вспомнилась ему и другая картина, смягчившая горечь воспоминаний и немало его озадачившая, – Нэва, которая, рискуя жизнью, перелетела через пропасть и оттащила его от самого края бездны…

– Идем, – сказал он, взяв под руку своего старого друга, – отыщем апартаменты Тэйны.

Некоторое время они молча шли по коридорам. Затем Торн вспомнил об Иринц-Теле.

– Что стало с дикстаром?

– Я покажу тебе, – отвечал Лал-Вак.

Вскоре они остановились перед дверью; ученый снял с пояса большой ключ, отпер дверь и распахнул настежь.

– Входи, – пригласил он.

Торн вошел и тотчас узнал «зал голов». Все так же высились до потолка полки, забитые тысячами зловещих реликвий. Затем Торн увидел в центре зала постамент, на котором одиноко стоял прозрачный сосуд. Глазки-бусинки, подернутые мертвой пленкой, слепо уставились на землянина со сморщенного крысиного личика.

– Иринц-Тел! – воскликнул Торн. – Что ж, не скажу, чтобы я осуждал вила Мирадона.

– Не возводи напраслину на его величество, – отозвался Лал-Вак. – Вил не имеет к этому отношения. На самом деле он даровал дикстару полное прощение и отдал ему во владение превосходное поместье на канале Зилан. Но на следующий день Иринц-Тел исчез. Тогда же, вечером, мы получили анонимное письмо, в котором нас приглашали заглянуть сюда, и мы обнаружили вот это. Скорее всего, это дело рук родственников кого-то из его жертв. Однако следствие не было начато. Дело сделано, и его не исправишь, да и поступок этот вполне оправдан.

Они поспешили уйти из этого вместилища ужасов и дошли до покоев Тэйны. Стражник отсалютовал им и позволил пройти; девушка-рабыня попросила их подождать и отправилась объявить об их приходе хозяйке.

– Я подожду тебя здесь, – сказал Лал-Вак. – Нынче утром я уже навещал юную даму.

Торн вошел один. На мягком роскошном диване под ворсистыми одеялами из синего шелка лежала Тэйна.

– Гар Ри Торн! – слабо воскликнула она, протягивая к нему руки. Торн наклонился, и руки девушки обвили его шею, привлекая ближе его лицо. Губы их встретились. – Тебе не стоило вставать, – с упреком сказала она. – Твои раны намного тяжелее моей.

– Да мои царапины уже зажили, – рассмеялся Торн, – и теперь я готов вернуться в Таккор. Мне не по нраву ни города, ни дворцы.

– Мне тоже, – сказала Тэйна. – Здесь все так огромно, величественно и уныло. И я уже соскучилась по болотам… По рыбалке, охоте и треску хвороста в костре по вечерам.

Торн вдруг подумал, что, уж если он навсегда изгнал Нэву из своего сердца, жизнь будет куда милее, если рядом с ним будет Тэйна.

– Тэйна, – сказал он, – помнишь тот день в доме твоего отца, когда ты захотела кое-что попробовать?

Девушка улыбнулась ему:

– Как же я могу забыть такое?

– Ты сказала тогда, что должна подумать.

– И я много думала с тех пор. Я была так неопытна… Я считала, что любовь можно вырастить и взлелеять, не подозревая, что этот цветок лишь сам всходит и расцветает в сердце.

– Тэйна! Ты хочешь сказать, что наконец…

– Да, Гар Ри Торн. Наконец я нашла настоящую любовь. Она меня настигла, когда я впервые увидала Ков-Лутаса, – да так внезапно, что лишила меня сил и дара речи.

– Ков-Лутас!..

– Ну да. Мы поженимся, как только я выздоровею. Разве ты не знал?

Торн выдавил из себя улыбку, но в сердце у него была пустота… Скорее опустошенность. Он заставил себя произнести все приличествующие случаю слова, пожелать Тэйне счастья и объявить Ков-Лутаса счастливейшим человеком на Марсе. Но в душе он твердил лишь одно: «Сначала Сильвия, потом Нэва, а теперь Тэйна! Это моя судьба – оставаться одиноким и нелюбимым».

Поднявшись, он сказал:

– Я должен подготовиться к отлету. Прощай, и пусть Дэза дарует тебе счастье.

Однако, выйдя из комнаты Тэйны, Торн уже не мог сдерживаться, и Лал-Вак сразу заметил его удрученное выражение лица.

– Отчего такая печаль? – спросил он. – Неужели юная дама чувствует себя хуже?

– Нет, – ответил Торн, – превосходно. – И добавил, помолчав: – Друг мой, каким же я был дураком, когда связывался с женщинами! Отныне с этим покончено раз и навсегда.

– Да в чем же дело? – спросил ученый. – Неужели ты влюбляешься во всех женщин, каких только встречаешь на своем пути?

– Ну, не совсем… но с тех пор, как Нэва предала меня…

– Предала? Да что ты такое несешь? Она же дважды спасала тебе жизнь! О чем это ты толкуешь, мальчик мой?

– Ты знаешь это не хуже меня, – с горечью сказал Торн. – Разве не она отправила меня в баридиевые копи?

Лал-Вак озадаченно воззрился на него.

– Мальчик мой, да ты еще глупее, чем я думал! Она отправила тебя в копи, чтобы спасти от палача. А кто же, по-твоему, помог тебе бежать? Есть лишь три человека во всем Ксансибаре, в чьей власти было устроить тебе побег. Двое из них – Иринц-Тел и Сель-хан. Думаешь, это сделали они?

– Но… Я считал, что это ты!..

– Я принимал участие, – признался Лал-Вак, – но устроила все Нэва – она дергала за ниточки, заставляя плясать чиновников, чтобы достичь нашей цели. Видел бы ты ее на следующий день, плачущую, смятенную, когда она совещалась со мной и Ков-Лутасом, как освободить тебя! А когда побег свершился, она была вне себя от страха, что тебя могут поймать. Каждый день умоляла она меня узнать хоть что-то о тебе. И кстати, тебе бы следовало понять, что все истории о ее бессердечном кокетстве были ложью, распространяемой Сель-ханом и его пособниками, чтобы отпугнуть опасных соперников. Из Нэвы такая же коварная сирена, как из нашей маленькой Тэйны. Я могу поклясться в этом, я ведь знаю ее чуть не с рождения.

Торн был потрясен до глубины души.

– Я был так несправедлив к ней, старый друг, – пробормотал он сокрушенно, – и не только в мыслях. Я открыто оттолкнул ее той ночью в замке Таккор, когда она раскрыла мне свои объятья. Из-за собственного неверия я потерял единственную женщину, которую когда-либо любил!

– Там, в пещере, она спасла тебе жизнь, рискуя собственной, – напомнил ему Лал-Вак. – Разве так поступила бы та, кому ты безразличен?

– Не знаю! – простонал Торн. – Чем больше я встречаю женщин, тем меньше их понимаю!

– Во всяком случае, ты мог бы зайти к ней и попросить прощения.

– Это я сделаю. Пойдем в ее апартаменты.

Когда они подошли к покоям Нэвы, два стражника лихо отсалютовали им и отступили. В приемной их встретила рабыня.

– Скажи своей госпоже, что ее хочет видеть Шеб Таккор, – сказал ей Торн.

Девушка вернулась почти сразу.

– Госпожа не принимает посетителей, господин мой, – сказала она.

Торн повернулся к Лал-Ваку.

– Вот видишь, – сказал он, – я был прав. А впрочем, что еще я заслужил своим неверием? Пойдем, вернемся в мои покои. Я должен приготовиться к отлету.

Глава 24

Вернувшись с Лал-Ваком в свои покои, Торн объявил Ворцу, что они покидают дворец. Затем он подошел к письменному столу, расправил свиток и написал письмо. Свернув свиток и положив его в футляр, он передал письмо Лал-Ваку.

– Отдай это Нэве после моего отлета, – сказал он, – и я буду вечно благодарен тебе. Я попросил прощения за свою грубость и поблагодарил Нэву за то, что она дважды спасла мне жизнь – жизнь, которая без нее стала пустой и бесцельной. Это меньшее, что я могу сделать, и, увы, единственное.

Лал-Вак сунул футляр за пояс.

– Буду рад сделать это для тебя, – сказал он. – А теперь пойду подготовить для тебя транспорт.

Скоро он вернулся.

– Флаер ожидает тебя на крыше, – сказал он, – а его величество готов принять тебя.

Торн осушил кубок пульчо и поднялся. Ученый провел его в приемный зал, где на подиуме у трона стоял вил Мирадон, блистательный в своих королевских одеждах – ярко-синих с золотой каймой. Он беседовал со своими подданными, но, когда объявили о приходе рада таккорского, отпустил всех и сошел с подиума, чтобы приветствовать своего гостя.

– Мальчик мой, – сказал он, – я рад видеть, что ты здоров и что память и разум вернулись к тебе.

– А я, – отвечал Торн, – счастлив видеть ваше величество на троне его предков; но еще счастливее, я уверен, все добрые граждане Ксансибара, от придворных до нищих.

– Когда-то, – сказал Мирадон, – я одарил тебя ничего не стоящими благодарностями низложенного вила. Теперь же я могу выразить свою благодарность более осязаемо и существенно. Во-первых, я освобождаю тебя и весь Таккор от всех вассальных обязательств перед Ксансибаром. Ты становишься верховным правителем Таккора, с правом собирать и распределять все налоги. Во-вторых, я держал совет со всеми наиболее влиятельными вилами Марса, и мы решили, что именно ты будешь вершителем наших судеб. Ты захватил оружие, с помощью которого Сель-хан пытался покорить Марс, и лабораторию, где это оружие изготовлялось. В нечистых руках зеленый луч может натворить немало бед. Но мы доверяем тебе. Мы хотим, чтобы ты хранил это оружие, защищал его от других жаждущих власти мятежников. Пусть наши войны ведутся, а споры улаживаются только тем рыцарским и благородным оружием, к которому мы привыкли. Так что мы делаем тебя хранителем нашей свободы.

Со столика, стоявшего у подиума, вил взял золотой медальон на массивной золотой цепочке, сверкавший драгоценными камнями.

– Этот знак знаменует наше решение и является символом твоих высоких обязанностей.

На медальоне была выбита надпись:

ШЕБ ТАККОР

ВЕРХОВНЫЙ ВЕРШИТЕЛЬ СУДЕБ

И

ХРАНИТЕЛЬ СВОБОДЫ

волей объединенных вилет Марса

Вил своими руками застегнул цепочку на шее Торна, и медальон заблестел на его груди чуть повыше таккорского медальона.

– Я потрясен, ваше величество, – проговорил Торн. – Вилеты Марса слишком высоко оценили мои скромные услуги.

Мирадон усмехнулся и погладил мягкую золотистую бороду.

– Еще одно, и я позволю тебе удалиться.

Он поднял руку, и в дверях зала торжественно запели фанфары. Вошли два герольда, опирая трубы о бедро. За ними шесть пажей несли расшитый золотом покров из ярко-синего шелка, похожий на тот, что носил сам вил. Последним шел еще один паж, он нес кувшин с пульчо и золотой, усыпанный драгоценными камнями кубок.

Герольды встали по обе стороны подиума. Пажи, расправив покров, остановились перед видом.

– Позволь мне, – сказал Мирадон, расстегнул головной ремень Торна и снял с него оранжево-черный покров. Этот покров он передал слуге и, взяв тот, что принесли пажи, застегнул на голове Торна его драгоценные ремни. Затем подошел седьмой паж с пульчо и кубком.

Наполнив кубок, вил отпил ровно половину и передал его Торну.

– Пей! – приказал он.

Торн осушил кубок и поставил его на поднос.

Вил поднял ладони к лицу.

– Прикрываю глаза перед зовилом Ксансибара, – сказал он.

Торн прикрыл ладонями свои глаза, отвечая на салют.

– Вот и все, – сказал Мирадон. – А теперь, поскольку ты настаиваешь на том, чтобы так скоро покинуть нас, Лал-Вак проводит тебя на крышу. Я тоже скоро приду туда, чтобы проститься с тобой.

Торн и Лал-Вак покинули приемную залу и двинулись вверх по лестнице, ведущей на, крышу.

– Скажи мне, Лал-Вак, – начал Торн, – каково значение этого покрова? И что такое «зовил»?

– Зовил, – отвечал ученый, – это сын вила, как зорад – сын рада. Этот покров и церемония, которая к нему прилагалась, сделали тебя принцем императорского дома Ксансибара.

– Кажется, я получил все, о чем мог мечтать на этой планете, – мрачно пробормотал Торн, – кроме того, чего я желал бы более всего.

– Полагаю, ты имеешь в виду Нэву? – отозвался Лал-Вак. – Не думай, что она потеряна для тебя раз и навсегда. Знаешь, женщинам ведь свойственно менять свои решения.

На крыше дворца Торна ожидал большой флаер. Вокруг него стояли высшие чиновники Ксансибара.

Над верхней ступенькой лестницы появилась золотая львиная грива вила Мирадона. Когда вил ступил на крышу, все придворные отсалютовали своему повелителю. Вил подошел к Торну и положил ему на плечи свои большие ладони.

– Прощай, сын мой, – сказал он, – и береги то, что я доверил тебе.

Торну почудилось, что при этих словах голос вила дрогнул и глаза подозрительно блеснули.

– Прощайте, ваше величество, – отвечал землянин.

Торн прошел в кабину флаера вместе с пилотом и Ворцем и закрыл за собой дверь. Затем он оглянулся, чтобы выбрать себе место, и вскрикнул от изумления.

В кресле у окна сидела Нэва в изумительно красивом одеянии ярко-синего цвета, с золотым шитьем. Она улыбнулась Торну. Землянин бросился к девушке и наклонился к ней.

– Ты!.. – воскликнул он. – Я не верю собственным глазам!

– Лал-Вак принес мне твое письмо, – отвечала она. – И когда я прочла его, то решила простить тебя.

– Но… но как ты оказалась здесь, во флаере, да еще в одеждах королевских цветов?

– Потому что я единственная дочь вила Мирадона и, как никто другой, имею право носить эти цвета.

– А как же Тэйна?

– Тэйна, – отвечала Нэва, – дочь Иринц-Тела. Вил Ми-радон, мой отец, отправляясь в изгнание, хотел обеспечить мою безопасность и дать мне все привилегии, что были моими по праву рождения. Поэтому он поменял меня с Тэйной, когда мы были еще совсем маленькими. Тэйна об этом еще не знает, а я узнала правду только пять дней назад.

Торн смотрел на нее и дивился тому, что был так слеп, не заметив прежде разительного сходства между этой девушкой и золотоволосым вилом.

– Значит, его величество, твой отец, знает, что ты улетела со мной?

– Конечно. Зачем же еще он бы совершил церемонию, которая сделала тебя зовилом Ксансибара?

– Понятия не имею зачем.

– Да потому что, глупый, он мог сделать тебя принцем своего дома, только сделав моим мужем! Другого-то способа нет.

И тут-то наконец Торн понял все. Он заключил Нэву в объятия и отыскал губами ее покорные губы.

– Нэва, любовь моя! – прошептал он. – Неужели ты и вправду моя жена?

– До самой смерти, да поможет тебе Дэза! – лукаво отвечала она.

Но ее чудесные глаза сияли при этом как звезды, и невозможно было не понять, что означает это сияние.

Примечания

1

Дага – короткий меч типа кинжала, обычно в комплекте со шпагой или мечом, имеет такое же оформление эфеса. Служит для парирования ударов противника. (Здесь и далее примеч. пер)

(обратно)

2

Гарда – приспособление на холодном оружии, защищающее руку от удара.

(обратно)

Оглавление

ПРОЛОГ

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24 . . .

Реклама на сайте