«Земляне»

Эй-Ай (3) Книга третья. Земляне Степан Вартанов

Глава 1

Гармоничные отношения между начальником и подчиненными – это краеугольный камень чего?

Один президент

Когда Раби вошел в комнату, Хирург поздоровался. Выражалось это проявление вежливости в том, что голова его наклонилась на несколько градусов вперед, а пальцы, перебирающие четки, слегка замедлили свою работу. На этот раз, для разнообразия, это были четки красного дерева. Ну по крайней мере из чего-то темно-коричневого.

– Каникулы закончены, – сказал Хирург в тот момент, когда нормальный человек сказал бы «садитесь». Раби зло посмотрел на своего начальника. Сидит. Пальцы крутит. Тебя бы за эти самые пальцы… А лучше – за шею твою, за жирную…

Вслух он, разумеется, ничего такого не сказал. В свои тридцать пять лет Раби твердо знал, что когда речь идет о Хирурге, молчание – не просто золото. Оно – жизненная необходимость. Так что он просто вздохнул горестно, всем своим видом показывая, что каникулы были слишком короткими, а предшествовавшая им работа – слишком тяжелой.

И то, и другое, кстати, было чистейшей правдой. Раби и его группа вернулись «с дела» три дня назад, после того как взбесившаяся техника, захватившая Манхэтген, принялась самоуничтожаться и армия смогла наконец войти в город. До этого он и его подчиненные провели две недели на стадионе, куда их эти самые роботы доставили. То есть сначала их скрутило то, что они по простоте душевной приняли за машину для уборки мусора, а потом прибыл настоящий мусоровоз – и так они на практике разрешили вопрос о том, что происходит в Нью-Йорке с теми группами, которые не возвращаются.

До того, впрочем, они успели посетить пару музеев и спрятали в укромных местах несколько картин, ценность которых, по словам Хирурга, им лучше было даже не знать. Спрятали в расчете на то, что рано или поздно Манхэттен будет освобожден. Босс, как всегда, оказался прав.

Вот только пятнадцать дней на стадионе под почти непрекращающимся дождем сильно подействовали Раби на нервы.

– Ты отправляешься обратно, в Скалистые горы, – сказал Хирург. – Ну-ну, не вздрагивай. Кто-то же должен…

– Но босс! – Подумать только, минуту назад Раби считал себя несчастным. Скалистые горы! Вот теперь ему и правда не повезло.

– Мы там уже… были… – горестно произнес несчастный гангстер. – Я…

Он вздохнул. Спорить с Хирургом не хотелось. Во-первых, все равно будет по его, а во-вторых – хуже ведь будет…

– Ингрид послать! – с надеждой предложил Раби. – Пусть…

Хирург кашлянул, и Раби тут же умолк.

– Я понимаю, – мягко сказал Хирург, – что операция в Скалистых горах была полным провалом. Я допускаю даже, что это не вполне ваша вина… Но там осталась машина, помнишь? Машина с товаром на сумму в шестьсот миллионов экю. Ты предлагаешь ее там и оставить, правда?

– Я… – Раби попытался сосредоточиться. Это было непросто, его переполняло чувство обиды, да и страха тоже. До этого у Раби никогда не было галлюцинаций, и то, что он испытал в поселке Серебряная Шахта, здорово его напугало.

– Машина, – произнес Раби, стараясь, чтобы его голос звучал убедительно, – лежит в озере. Там глубоко. Сто метров. Так Джон сказал. Который аквалангист.

– Верно, верно, – кивнул Хирург, поощряя своего подчиненного к продолжению кивком головы и легкой отеческой улыбкой, от которой кровь прямо-таки стыла в жилах. – И полиция ее поднимет не сегодня-завтра. И что она там найдет?

– Наркотики, – вздохнул Раби.

– Она найдет там отпечатки ваших пальцев! – Хирург ткнул в сторону своего собеседника толстым пальцем, похожим на добрую немецкую сосиску. Вторая рука «крестного отца» продолжала трудиться над четками.

– Но что же делать?! – испуганно спросил Раби. Об отпечатках он как-то не подумал.

– Сжечь машину, причем так, чтобы пропали отпечатки – спецгорючим воспользуетесь, – и увести товар из-под носа у полиции, – отозвался Хирург. – После того как они поднимут ее со дна.

– Ага… – Раби задумался. Выхода не было, но по крайней мере можно проявить энтузиазм.

– И когда нам… выступать? – Он все еще надеялся на каникулы.

– Как насчет немедленно? – спросил Хирург. – И кстати, не «вам», то есть не всем вам. Фреда возьмешь. Работа несложная, а то, что вы вытворяете вчетвером, мне, если честно, успело уже надоесть.

Подумать только, минуту назад Раби считал себя несчастным.

* * *

Примерно в это же время и – что удивительно – в этом же районе Бостона происходила другая встреча. Присутствовавшие на ней люди, безусловно, не являлись гангстерами, напротив, они стояли на страже закона и как раз в этот момент перед законом отчитывались. Образно говоря. Закон в данном случае олицетворял Полковник, человек практических взглядов, и гораздо больше, чем торговцы наркотиками, его раздражал агент ФБР Палмер.

Они сидели в средних размеров кабинете где-то глубоко под землей, Палмер, его напарница Молли и Полковник. Как мы уже упоминали, Палмер только что закончил отчитываться о проделанной работе и теперь ел начальство глазами. Начальство же пыталось облечь свой ответ в подобающую форму, а потому пока молчало.

Что касается агента Молли, то она сидела на краешке стула и, недовольно поджав губы, косилась на Палмера. И поза, и лицо ее очень ясно выражали одну простую мысль, точнее, один простой вопрос. «За что?!» – думала Молли. Если бы дружелюбие и вправду обладало живительной силой, Палмер был бы давно и безнадежно мертв. Оно не обладало, и похоже, эта мысль служила для Молли еще одним источником огорчения.

Наконец Полковник решил, что пауза затянулась и надо что-то сказать. Что-нибудь нейтральное.

– Это что за чушь собачья?! – начал он. Палмер не ответил, да впрочем, вопрос был риторическим.

– Привидения, торгующие наркотиками, под прикрытием Эй-Ай, пропавших десять лет назад, и при этом сделанных из фанеры, притом не просто привидения, а привидения-телепаты… Вы…

– Вы не так поняли! – жалобно воскликнул Палмер. – Что касается привидений…

– Я не закончил! – громыхнул Полковник. По лицу Молли блуждала блаженная улыбка.

– Что вы, вы оба, себе позволяете?

Улыбка пропала.

– Какие привидения? И что это? Вот это? Бантик? При чем тут бантик?

– Согласно показаниям свидетельницы, бантик и лазерный луч… – Палмер запнулся и взглянул на свою напарницу, словно ожидая поддержки.

– Полагаю, – быстро произнесла та, – что бантик и вообще большая часть описанных в докладе агента Палмера деталей являются не чем иным, как результатом воздействия попавших в местный водозабор наркотических веществ. Дополнение к докладу, страница два.

Полковник кивнул и перевернул страницу. Пробежал текст глазами и кивнул еще раз.

– Хорошая работа, – сказал он. – По крайней мере хоть один из вас сохранил способность ясно мыслить.

– Могу ли я попросить, сэр? – немедленно сказала Молли.

– Да?

– Возможно, с другим напарником…

– Будете работать вместе, пока не начнет получаться. – Полковник взмахом руки отмел возражения несчастной девушки и вернулся к тексту, который держал перед собой.

– Паранормальные явления, – с отвращением в голосе произнес он. – Черт знает что!

– Но фотография, сэр!

Похоже, Полковник не любил, когда с ним спорят. Он бросил в сторону Палмера грозный взгляд и зашуршал страницами, пытаясь найти упоминаемое вещественное доказательство.

– Дефект пленки, – сказал он наконец. – Вы чем снимали?

– Цифровой камерой, – отозвался Палмер.

– И что это по-вашему?

– Мы полагаем, что это – Эй-Ай, – ответил Палмер. – Из проекта «Железный солдат». Они обладали очень совершенной системой маскировки… Для того времени, естественно, – поправился он.

– Эй-Ай… – кивнул Полковник. – Это тот, что сделан из фанеры?

– Я полагаю, – сказала вдруг Молли, – что это просто дефект. Или, скажем, он пил кофе, а когда машина накренилась…

– Ты же там была, Молли! – яростно прошипел Палмер. – Ты же видела, как этот призрак сбивает пули! Почему ты…

– Если бы он сбивал пули, как ты утверждаешь, лазером, то полиция не нашла бы их на месте перестрелки, – возразила Молли. Теперь она тоже шипела, похоже, эта перепалка была продолжением какого-то давнего спора. – А они нашли. Логика. Это тебе не цистерны с меркаптаном обстреливать! Ты просто мазал, а потом…

Полковник с интересом прислушивался к разгоревшейся дискуссии.

«Молодо-зелено, – подумал он. – Ясно же, что они влюблены друг в друга и боятся друг другу в этом признаться. Сделаем-ка мы доброе дело…»

– Короче, – сказал он, поднимая руку. – Вы возвращаетесь на место и повторяете расследование. Я хочу, чтобы в следующий раз вы представили один совместный доклад вместо двух. Понятно?

– Но сэр!

– Вопрос исчерпан.

Полковник проводил взглядом покидающих его кабинет агентов и усмехнулся. Эх, молодость!

Если бы он был телепатом, он бы мог заметить, что мысли его подчиненных заняты вовсе не вопросами неразделенной любви, как он полагал. Они мечтали прибить друг друга, и мечтали всерьез.

Еще они мечтали прибить его, Полковника, но это для них было не главное.

Глава 2

Тот, кто использует выражение «жизнь бьет ключом… по голове», никогда по-настоящему ключом по голове не получал.

Уокер, техасский рейнджер

День начался отвратительно. Для начала автоматическая поилка затопила крольчатник, и Бобу пришлось провести полчаса по щиколотку в холодной воде, пытаясь перекрыть утечку, и при этом не наступить на барахтающихся в воде кроликов. Затем он попытался принять душ, только чтобы обнаружить, что поилка выкачала из резервуара всю холодную воду и остался только кипяток. Впрочем, нет, не всю. Бобу хватило, чтобы намылиться.

Затем появилась полиция. Без стука и предупреждения – дверь слетела с петель и в комнату ввалились штурмовики в черных масках. Секундой позже вылетело окно, и оттуда тоже кто-то полез, с автоматом наперевес. Вышедшего на шум из ванной Боба, как был, в шампуне, поставили голого к стене и начали задавать дурацкие вопросы. Затем без всяких объяснений они отбыли.

Вне всяких сомнений, это был спецназ, созданное недавно подразделение для борьбы с организованной преступностью. Боб уже не раз видел этих ребят в странной серо-стальной форме – не живьем, конечно, а в программе новостей. Но он как-то не ожидал, что спецназ приедет в гости к нему, Бобу. Потирая отбитый о стену локоть, Боб направился в душ, только чтобы обнаружить, что горячая вода кончилась, а холодная, наоборот, появилась. В том числе – на полу.

* * *

Кое-как смыв с себя шампунь холодной водой, Боб взял экран и выбрался на крыльцо – греться на солнышке. В Интернете находилось несколько человек из числа его друзей, но беседа как-то не складывалась. Зато когда Боб затребовал информацию по спецназу, он обнаружил, что ребята в сером посетили не только его одного. И что он еще легко отделался. Президент Соединенных Штатов, за неимением международных террористов, боролся с торговцами наркотиками. Вероятно, от безысходности. Как всегда в Америке, из этого сделали шоу.

– Я, – жаловался Боб заспанному Владимиру получасом спустя, – так и не понял, чего они от меня хотели.

– Лучше об этом и не думай, – посоветовал русский. – Поверь, себе дороже.

– Да я… – начал было Боб, но тут запищал сигнал – кто-то вызывал киберпанка по сети.

– Общайся, – усмехнулся Владимир. – Я подожду.

– Ага… – Боб ткнул пальцем в мигающую иконку, и на экране возникла встрепанная голова. Принадлежала она молодому человеку, шатену, в мятой рубашке и уехавшем в сторону галстуке. Но что было действительно необычно – за спиной у молодого человека Боб мог ясно видеть стандартную рубку космического корабля «спун», правда, изрядно заставленную какими-то решетчатыми ящиками, тем не менее вполне узнаваемую. Неужели ему звонят из космоса? Словно подтверждая его мысль, по экрану медленно пролетел, вращаясь в невесомости, блокнот.

– Ну? – спросил раздраженно молодой человек.

– Ну… здравствуйте… – осторожно сказал Боб.

– Посадят меня наконец?! – Этот парень был не просто раздражен, внезапно понял Боб, он был в ярости.

Кто-то, кажется, Владимир, засмеялся. А может быть, это был Ахмет? Или Поль?

– Простите, – еще осторожнее поинтересовался Боб, – а вам что, собственно, нужно?

– Послушай, ты, чучело бородатое! – Как хорошо, что молодой человек был в космосе, иначе, пожалуй, дело дошло бы до мордобоя. – Сколько можно меня здесь держать?

– Простите…

– Не прощу! Мне плевать на приоритеты, вы или сажаете меня, или имеете дело с моим адвокатом!

– Ну хорошо, – успокаивающе произнес Боб. – Садитесь…

Это было ошибкой. Молодой человек буквально взорвался. Брызжа слюной, он высказал Бобу все, что о нем думал, включая вещи, которых несчастный киберпанк предпочел бы не знать. Судя по количеству появившихся на экране иконок, друзья Боба внимали этой гневной тираде, стараясь не пропустить ни слова. Наверное, Владимир постарался. Оповестил.

Прошло не менее пятнадцати минут взаимного обмена любезностями, прежде чем картина наконец прояснилась. Молодой человек был в космосе, что да, то да. В своем «спуне» он вращался вокруг Луны, и это было проблемой. Бедняга пятый час ожидал посадки. Как только с Земли прибывал очередной транспорт с более высоким приоритетом, «спун» отодвигали в конец очереди. А вообще-то он был корреспондентом и летел делать какой-то репортаж.

– Ага, – удовлетворенно кивнул Боб. – И поэтому вы решили позвонить ко мне на птицеферму. Я понимаю…

– На какую птицеферму? – удивился молодой человек. – А… а разве это не лунная база?

– Это фирма «Монолит» в Скалистых горах. Ну… Соединенные Штаты Америки.

– Вы хотите сказать, – молодой человек все еще сомневался, – что ваша птицефабрика…

– Птицеферма, – поправил Боб. – Но на самом деле мы еще разводим кроликов.

–… оборудована антеннами космической связи?

– Ну… – Боб был в затруднении. Впрочем, ему тут же пришли на помощь.

– Антенн у Боба никаких нет, – сказал кто-то из «слушателей», коих насчитывалось уже свыше полусотни. – Световоды, как у всех. А вот вы вещаете на пол-Америки через натовскую спутниковую сеть.

– Привет кроликам, – грустно резюмировал человек на экране, и в этот момент новый голос велел катеру СПУН-12—23—а заткнуться, освободить частоту и не мешать работе ЛРТ. ЛРТ означало – Лунный РадиоТелескоп. Не успел Боб раскрыть рта, как его экран пошел сыпать искрами…

* * *

Когда тебе сорок, верить в предрассудки глупо. Еще глупее верить в предрассудки в свой день рождения, а уж если верить, так и подавно следует веселиться. Существует же примета, что как встретишь день рождения, так и проведешь год… К тому же Боб был убежденным материалистом, что не раз испытывали на себе Эй-Ай, его воспитанники, равно как и его многочисленные «сетевые» друзья и знакомые. Но что делать, если с тобой приключается одна неприятность за другой?

Боб не верил в приметы. Ни в черных кошек, ни в «пятницу, тринадцатое», ни даже в новомодных «посланников». Он всю жизнь провел здесь, в Серебряном, рассчитывая только на свои силы, в одиночку создавая фундамент фирмы «Монолит» и мужественно отражая «пращи и стрелы яростной судьбы».

В этом-то было и дело.

В судьбе.

Когда Боб это понял? Он затруднился бы вспомнить. Сейчас ему казалось, что он знал об этом всегда. Судьба не любила Боба. Или нет. Не так. Судьба его любила. Она все время была поблизости, подставляя ножки, заботливо убирая соломку из тех мест, где киберпанку было суждено приземлиться, поскользнувшись на ею же, судьбой, подложенной арбузной корке… И это было унизительно.

Однако раз в году, в день Бобова рождения, удача могла бы вести себя помягче. Дать человеку выспаться, например, а не будить его воплями «Виндоуз-миллениум» о наводнении в УПРК. Или вот этот экран… Новый же почти был! Только-только гарантия истекла.

* * *

Жизнь продолжалась там, за стенами домика. Где-то в пещере с видом на горные вершины медитировал Люк. Дыхательные упражнения йогов, о которых он прочитал в какой-то бульварной газетенке, произвели на беднягу неизгладимое впечатление, а упоминание о смысле жизни и вовсе… Владимир, цинизма в котором было даже больше, чем в Бобе, пообещал, что третий глаз у Люка откроется после дождичка в четверг, но переубедить Эй-Ай не сумел, разве что привил тому стойкий интерес к прогнозам погоды. Отсутствие необходимых для дыхательных упражнений органов, как-то: легких, Эй-Ай также не считал непреодолимой помехой.

Мак ушел бродить по индейским тропам. Аккумуляторы Эй-Ай были теперь гораздо мощнее, чем раньше, и уйти он мог довольно далеко. А мог и поблизости быть, впрочем… Он, как и все Бобовы друзья, знал про «судьбу», и энтузиазм его казался Бобу совершенно неуместен. Да, Боб понимал, что Эй-Ай интересно. Ему, Бобу, тоже было интересно – пока он не понял, что эпицентром является он сам. Сейчас Боб просто сидел и ждал. У него опустились руки.

Кира, кажется, была с детьми. Никакой тайны от воспитателей, разумеется, не получилось, но те, как ни странно, не возражали. Этот факт до сих пор вызывал у киберпанков изумление, впрочем, быть может, дело было в том, что Кира, единственная в этом лагере, слушалась старших.

Что касается Гика, то они с Гариком поставили палатку в горах, в часе ходьбы от «Монолита», и работали над очередной идеей технического гения. По мнению Боба и остальных киберпанков, Гарик свихнулся, а Гик был просто невинной жертвой.

* * *

– Завтрак! – вспомнилось вдруг Бобу. – Как я мог забыть! Это будет… – Он задумался. Затем с усмешкой вытащил из кармана монетку и взвесил ее на ладони. – Орел символизирует яичницу с беконом, – изрек он глубокомысленно. – Решка же будет бутербродом с этой пакостью, которую Гарик притащил. Да, именно так.

Он легонько подбросил монетку в воздух, проследил за тем, как она взлетела, кувыркаясь, почти к самому потолку и затем упала на пол. Что-то было не так. Боб моргнул и вновь уставился на монетку, которая спокойно стояла на ребре.

Разумеется, она стояла не просто так. Она попала в щель между досками. Но вероятность такого события…

– Судьба! – проворчал Боб. – Что же мне – голодать?

Он нагнулся, чтобы поднять монетку. Затем встал на колени и потянул сильнее. Монетка не поддавалась. Прошло секунд десять, прежде чем оторопь прошла и киберпанк понял, что произошло. Когда он стоял в том углу, доски прогибались и между ними образовывалась щель. Когда он подошел, доски распрямились и зажали монетку. Простая механика. Плюс, конечно, судьба.

– Ну все! – яростно прошипел Боб. – С меня хватит!

– Ты! – Боб знал, что обращаться к судьбе бесполезно, потому что никакой судьбы нет. Ему было наплевать. На какое-то время он потерял контроль над собой. – Если ты правда моя судьба такая, – говорил он, чуть не плача, – то хоть раз перестань издеваться. Сделай доброе дело. Ну хоть раз! Ну вот сегодня – мой день рождения. Ну хоть бы дочка пришла, что ли. А? В гости?

Судьба не ответила, разве что вы посчитаете ответом сообщение домашнего компьютера, что в курятнике начался пожар.

Глава 3

Земля. Небо. Между Землей и Небом – Луна.

В жизни каждого человека наступает момент, когда он обращается к вере. «Почему я такой?» – спрашивает человек. Или – «Почему я такая?» Или – в более общем случае – «Почему я такое…?» Как водится, за неимением точного ответа человечество разделилось на приверженцев различных религий и сект, и в результате из ответов на этот простой вопрос можно составить библиотеку.

– Потому что ты… – так ответили как-то раз бродячему философу из Канады в баре города Москвы, когда тот по привычке принялся приставать к окружающим со своим любимым вопросом. Говорят, что то ли ответ этот, то ли последовавшие за ним действия вызвали у спрашивающего мистическое озарение, и именно так были созданы покорившие весь мир сосиски, фаршированные овощами. Очень похоже на правду.

Однако серьезные люди подходят к этому вопросу серьезно, а озарение дано испытать не всем. Последователи теории хаоса, например, полагают, что мир случаен, и люди тоже случайны, и в том, что «вы такой», виноваты исключительно семья, школа и местная полиция, которая неизвестно чем занималась, пока еще можно было исправить положение при помощи дисциплинарных мер. Все просто и логично.

Но в жизни каждого человека наступает момент, когда он обращается к вере. Это случается в момент кризиса или, например, когда человек вдруг видит нечто, что в его концепцию «нормального» мира просто не вписывается. Например, бантик, который летает по воздуху на высоте метра от земли и валит деревья лазерным лучом. Тогда человек идет в церковь – за ответами. Впрочем, сторонники теории хаоса полагают, что он идет туда скорее за поддержкой, будучи стадным животным…

– В церковь? – удивленно переспросила Моника.

– Я запуталась, – призналась Линда. Она посмотрела на мать, словно ожидая возражений, но возражений не последовало.

– Вреда это не принесет, – пожала плечами женщина. – Я бы тоже с тобой съездила, но… – Она кивнула в сторону рабочего стола. Моника работала дизайнером.

Так получилось, что в этот день Линда заперла свое придорожное кафе на замок и повела принадлежащий ее матери грузовичок в сторону близлежащего городка – своей церкви в Серебряном не было.

* * *

– В церковь? – удивленно спросил Люк, не прерывая дыхательных упражнений. – Почему в церковь?

– Люди уделяют много внимания религии, – объяснила Кира. – Может быть, это необходимое условие для того, чтобы стать человеком.

– Боб полагает, – возразил Мак, – что религия – это предрассудок. Впрочем, – добавил он, подумав, – сегодня я слышал, как он молится.

– Боб? – удивился участвующий в беседе на правах слушателя Владимир.

– Он просил судьбу перестать устраивать диверсии в крольчатнике, а вместо этого прислать ему в гости дочь. Я как раз проходил мимо его комнаты.

– Не путай молитву и скрежет зубовный, сын мой! – нравоучительно произнес Владимир. – Если Боб – верующий, то я – папа римский… извините за каламбур.

– Тем не менее…

– Как ты это себе представляешь? – спросил Люк.

– Что это за шипение? – удивилась Кира. – У тебя неполадки?

– Это я дышу.

– Чем дышишь?

– Динамиками.

– Дурдом, – резюмировал Владимир. – Кстати, Люк прав. Что ты собираешься делать – молиться?

– Мне не о чем молиться, – возразила Кира. – У меня все есть. Я собираюсь исповедаться.

* * *

Церковь стояла на пригорке, и восходящее солнце красиво ее освещало. С полминуты Кира смотрела на церковь и горы за ней, затем медленно пошла вперед, обходя слева выходящих из здания после утренней службы прихожан – так, чтобы они видели ее на фоне церковной стены. Медленно – потому что она задействовала режим невидимости.

Внутри церковь была гулкой, просторной и тоже красивой. Однако, тщательно проанализировав свои чувства, Кира не нашла ничего, что могло бы быть истолковано как религиозный трепет, впрочем, она уже бывала в созданных методами виртуальной реальности церквях в Интернете, как в моделях, так и в действующих, войти в которые можно было с любого терминала на Земле. Так что ничего нового она не увидела. Но может быть, этот человек в смешной одежде сможет ответить на ее вопросы…

Она вошла в кабинку для исповеди и отключила режим невидимости. У священника по ту сторону полупрозрачной занавески глаза полезли на лоб.

– Вопрос первый, святой отец, – без предисловий начала Эй-Ай. – Являюсь ли я живым существом?

* * *

Линда вздохнула и переступила церковный порог. Сначала она хотела перекреститься, но затем поняла, что не знает как. Тогда она просто поежилась и пошла вперед. В церкви царил прохладный полумрак, пахло ладаном – если конечно, это был ладан, – и от всего этого странно замирало сердце.

Затем в противоположном углу зала что-то упало со звоном, с треском распахнулась дверь, и Линда увидела священника.

Она сразу поняла, что беседы на религиозные темы придется отложить. На священнике не было лица. Он направился в сторону алтаря, опрокинул по пути какой-то высоченный подсвечник, развернулся в сторону Линды, не видя ее, и прошел мимо, бормоча что-то о грехах и наказании за гордыню. Руки святого отца сжимали крест, а голос дрожал и ломался.

Линда совсем собралась было уходить, когда открылась вторая дверь в кабинке для исповеди. Там было две двери, в этой кабинке, для священника и для посетителя. Священник ушел, подумала Линда, значит, это тот, кто его так расстроил.

Затем дверь закрылась. Никто не вышел. Девушка по прежнему была одна в зале, но она словно чувствовала присутствие кого-то еще. Мороз по коже… Затем открылась и закрылась дверь, ведущая на улицу. Снова никого. Это были слишком. Линда поспешно направилась к выходу, сдерживаясь, чтобы не побежать. Ей никогда не было так страшно, хотя, если вдуматься, никаких причин для этого не существовало.

* * *

В десятке километров от нее, в горах, Люк поднял голову, отрываясь от созерцания синтезированного подпрограммой тактической симуляции цветка лотоса.

– Мне кажется, – сообщил он окружающему миру, – я только что испытал озарение. Кстати, кто-нибудь знает, как ставится ударение в слове «сатори»?

– Люк? – с тревогой произнес Владимир.

– Я посмотрю в словаре, – вздохнул Люк. – Кира?

– Кира здесь.

– Сколько у тебя горючего в двигателе мягкой посадки?

Глава 4

Разбился! А говорили – железный!

Чайка по имени Джонатан Ливингстон

Из церкви Линда пошла на городскую ярмарку. Впрочем, все это было, конечно, условно. В городке едва насчитывалось две тысячи жителей, и ярмарка состояла из десятка столиков, на которых народ торговал своими поделками. Так, от нечего делать торговал. Ярмарка должна была успокоить нервы девушки.

Продавались тут довольно бездарные картины, самодельная посуда, бывшая в употреблении люстра и тому подобное барахло. Линда купила мороженое и побрела в обход. Через пять минут она обнаружила, что стоит перед палаткой предсказательницы судьбы и в сотый раз читает первую строчку афиши. Девушка вздохнула и повернулась было, чтобы уйти, но в этот момент ее схватили за руку.

Это был старик-китаец, правда, старик очень глубокий, больше похожий на сморщенную обезьянку. Он еле двигался, но все-таки обходился без посторонней помощи. Еще он что-то шепелявил, явно обращаясь к Линде.

– Что? – переспросила девушка. «Китайский английский» было решительно невозможно понять. Китаец повторил. Наконец девушка поняла, чего от нее добиваются. Этот старикан решил, что она гадалка! И он хотел…

– Где есть моя племянник?

– Он потерялся?

– Она потерялся… лась…

– Она девочка?

– Она умирать. Где?

– Где умерла ваша племянница?

– Моя племянник умирать Пекин! – сердито прошепелявил китаец. – Моя хотеть знай, где душа моя племянник… ца?

В конце концов, Линде было всего шестнадцать лет, и несмотря на то что в вопросах религии она была очень слаба, девушка знала что такое грех. Грехом, причем тяжким, было упускать такую возможность.

– Вон тот щенок! – Она ткнула пальцем в сторону старушки, продающей щенка немецкой овчарки. – Душа вашей племянницы…

В следующий миг старик испарился, оставив Линду таращиться на неведомо как появившуюся в ее руке купюру в сто юаней.

– Интересно, какой сейчас курс этого самого… – пробормотала новоявленная гадалка. – Кажется, пять экю… И чего я чипсами торгую, спрашивается?

Старикашка между тем уже тащил визжащую «племянницу» прочь, а полная пожилая женщина – прежняя хозяйка щенка – так же точно, как до этого Линда, изучала пачку китайских купюр. Кажется, она собиралась упасть в обморок.

Вдоволь похихикав, Линда направилась к машине. Это был старый, чуть ли не старше ее, фордовский «трак», то есть грузовичок с двухместной кабиной. Машина была ржавой насквозь, но мотор и подвеска волшебным образом продолжали работать. Взревев двигателем и выбросив облако дыма, реликт двинулся по горному серпантину вниз.

Навстречу судьбе.

* * *

Эй-Аи в судьбу не верили. Это вообще довольно сложно – верить в судьбу, если ты неуязвим для болезней, почти неуязвим для увечий, и – просто на всякий случай – таскаешь с собой армейский лазер, шокер и набор полевых мин. Поэтому идея Люка выступить в роли провидения пришлась им вполне по вкусу. В конце концов, уже три дня, как в Скалистых горах не происходило ничего необычного, и Эй-Ай полагали, что это нехорошо и неправильно. Владимир пытался спорить, но довольно вяло, главным образом потому, что его «забыли» посвятить в детали предстоящей операции.

Как обычно, участвовали в операции двое, на этот раз Мак и Кира. Мак подождал, пока Линдин грузовичок появился из-за поворота, и аккуратно прострелил ему шину. Что касается Киры, то она прыгнула на подножку со стороны водителя за секунду до того, как машина вылетела с дороги в пропасть.

Линда – как, впрочем, любой человек не прошедший специальной подготовки, окажись он на ее месте, ничего не успела сделать. Только что ее машина уверенно ползла по дороге, скрипя, фыркая, но тем не менее не разваливаясь. И вдруг, неожиданно, она вильнула в сторону, хлестнули по кабине придорожные кусты, и вместо дороги девушка увидела перед собой панораму Скалистых гор – с высоты птичьего полета. Она почувствовала, как ее сердце замерло. Она хотела что-то предпринять, но предпринимать было нечего. Подобное чувство полной безысходности испытывал каждый, кто хоть раз терял контроль над автомобилем. Машина начала переворачиваться крышей вниз, и Линда увидела впереди и под собой острые скалы и горную речку в двухстах метрах внизу.

Затем машину тряхнуло, и за окном слева возник серебристый призрак. Призрак напоминал человека, вот только его большие круглые и совершенно черные глаза были больше похожи на глаза совы… или лемура.

«Странно», – отстраненно подумала Линда.

Кира – а призраком за окном была именно она – действовала быстро и решительно. Она открыла дверь, махнула рукой с неведомо откуда возникшим лезвием, отчего ремень безопасности, удерживающий девушку в кресле, порвался, и потащила ее из машины. В пустоту.

Разумеется, Линда уперлась. Машина, пусть даже летящая в пропасть, представлялась все же местом безопасным, да к тому же призрак внушал ей что угодно, но не доверие.

Тогда призрак ударил ее током. Разряд был коротким и вовсе не болезненным, просто пальцы девушки, сжимающие рулевое колесо, разжались сами собой, а через мгновение они с призраком уже летели отдельно от машины. Раздался пронзительный свист, склон горы застыл неподвижно, а машина, напротив, ухнула куда-то вниз. Затем склон придвинулся, и Линда оказалась на уступе, между небом и землей, и в довольно необычном обществе.

– Сейчас грохнет! – доверительно сообщил призрак.

И действительно, машина на дне пропасти взорвалась, выбросив вверх плотный сгусток пламени. Возникло и поплыло в сторону облачко дыма.

– Меня зовут Кира.

* * *

Они сидели на карнизе шириной в полметра и длиной метра три. Под ними, метрах в пятидесяти, бурлил поток, а дорога осталась высоко над их головой. Солнце спряталось за тучи, и воздух был свеж и прохладен. Странное существо, которое вытащило Линду из обреченной машины, не торопилось продолжать разговор, оно молчало, обозревая окрестности. Линда же пыталась успокоиться. Тщетно. Ее трясло.

– Меня зовут Кира, – повторила наконец Эй-Ай.

– Л-линда.

– Очень приятно. – Голос был бархатистый, хорошо поставленный, но, без сомнения, синтезированный.

– А… вы кто?

– А как ты полагаешь?

Этот вопрос поставил девушку в тупик. То, что сидело перед ней на карнизе, было слегка похоже на персонаж японской компьютерной игры, с той только разницей, что грации в этом существе было не в пример больше. И еще – что-то было неправильное в том, как свет отражался от этого странного создания, словно оно было одновременно и прозрачным, и зеркальным. Или словно оно собиралось раствориться в воздухе, но никак не могло решиться.

Кроме того, Линда боялась. Она боялась высоты, ведь ширина карниза позволяла сидеть только на самом краю, она боялась этого странного существа, Киры. Она не знала, как реагировать. Затем девушка заметила кое-что еще. К нагрудной пластинке странного комбинезона ее собеседницы был прикреплен бантик, удивительно знакомый бантик… Тот самый…

– Вы тот самый призрак! – воскликнула она.

– Призрак? – Кира покачала головой. – Я не думаю, что призраки используют двигатели мягкой посадки. Попробуй еще раз.

– Но… вы…

– Ты…

–… ты… была невидима! Там, когда меня бандиты…

– Невидимость обеспечивается системой создания голограмм на поверхности моего комбинезона, радиопоглощающей краской, системой постановки помех, системой активной маскировки, системой…

– Значит, вы робот? – удивилась Линда.

– Эй-Ай.

– Я… я думала, вы…

– Ты…

–… ты… живая.

– Мы как раз сегодня обсуждали этот вопрос со священником, – вздохнула Кира. – Мы не уверены.

– А! – Линда вопреки логике почувствовала огромное облегчение. – Что там… произошло?

Её можно было понять. Даже если в церкви она видела привидение, теперь это было знакомое привидение. Забыв о высоте и почти перестав стучать зубами, она беседовала с…

– Он сказал, что я наказание, посланное ему за грехи, – говорила Кира, – но если бы он задержался, я бы легко доказала, что он ошибается. Впрочем, это было в конце беседы.

– А в начале?

– Ну, сначала мы обсуждали вопросы жизни. Он сказал, что раз я мыслю, то я живое существо, и сослался на то, что так угодно моему создателю на небесах. Я возразила, что мой создатель вряд ли находится на небесах, поскольку, по любым меркам, он был мерзким типом.

Линда прыснула.

– Вы говорили о разных создателях, – сказала она.

– Я это поняла несколько позже, – кивнула Кира. – Еще он сказал, что, возможно, у меня есть душа, и мы обсудили вопросы души тоже… В какой-то момент, к сожалению, пульс и дыхание моего собеседника участились, и соответственно уменьшилась способность к адекватному…

– Что ты ему сказала?

– Что, на мой взгляд, то, как он описывает отношения души и тела, идеально укладывается в отношения паразита и носителя, ну и предложила способ… Тут-то он и взорвался.

– Здорово, – сказала Линда. – То есть ты выиграла спор?

– Не думаю, – пожала плечами Кира. – Я бы назвала это боевой ничьей. Спор получился дурацким. Зато в результате Люка посетило озарение.

– Люка?

– Люк – это тоже Эй-Ай, – пояснила Кира. – Он медитировал по системе йогов и играл с Олафом в шахматы. Когда он продул, я как раз закончила исповедоваться, и тут он сказал, что если прострелить камеру твоего автомобиля…

– Что-о?!

Глава 5

Самурай без меча подобен самураю с мечом, но только без меча.

Сенсей

Девица за стойкой скучающе смотрела в потолок. Джулиан тоже посмотрел в потолок, но ничего интересного там не увидел. Тогда он вздохнул и сделал еще одну попытку. Не то чтобы оно ему было особенно нужно, но спорт есть спорт. Меч, образно выражаясь, не должен ржаветь в ножнах. Мечом надлежит рубить направо и налево, в надежде что рано или поздно зарубишь кого-нибудь стоящего.

– Интересно, что под конец они взорвали Эмпайр-Билдинг, – сказал он небрежно. – Правда, это произошло, когда моя группа уже покидала Нью-Йорк…

Продолжать не потребовалось. Девушка, к которой он безуспешно клеился последние четверть часа, оторвалась от созерцания потолка и наградила его таким презрительным взглядом, что сразу стало ясно – она не верит ни единому слову своего собеседника. Наверное, не он первый подгребает к ней с нью-йоркскими рассказами. Ну и подумаешь!

Помимо Джулиана и официантки, изображающей из себя не то орлеанскую девственницу, не то чью-то верную жену, что в данном случае было практически одно и то же, в баре было человека четыре. Одиннадцать утра, чего вы хотите? Народ еще спит. В углу верещал телевизор.

«Интересно, – подумал Джулиан. – Почему в подобных заведениях всегда ставят телевизоры? Никто ведь их не смотрит, а если бы и смотрел – кому от того прибыль? И всегда канал новостей и спорта. Спорта и новостей. Все равно ведь ничего не слышно почти». На экране два здоровенных негра обменивались ударами. Бокс. Затем один из боксеров упал, а второй принялся запивать победу апельсиновым соком. Не бокс. Реклама.

Гудел кондиционер. Было скучно. Юноша вздохнул. С того памятного момента, как его вышибли из армии, он объехал пару штатов, ознакомился с Ниагарским водопадом – так, ничего особенного, загорал и летал на автожире. Но по большому счету – чувствовал он себя паршиво. Все из-за этого несчастного Эй-Ай… Впрочем, почему несчастного? Его ведь освободили в конце концов. Это он, Джулиан, несчастный.

Джулиан усмехнулся, вспомнив выражение лица своего любимого командира, когда она поняла, что добыча – и вся полученная информация – ушла из-под самого носа, Джулиан в это время валялся на земле, связанный по рукам и ногам, но он не считал, что это является оправданием. Все равно получается, что он предал этого странного робота.

Потом был суд, и адвокаты сторон вдоволь поизощрялись за деньги заказчика. Армия назвала его предателем за отказ выполнить приказ. Адвокат Джулиана немедленно указал, что приказ был дурацким, едва не привел к гибели людей, и вообще – если бы не этот приказ, Эй-Ай, возможно, рассказал бы им, что он видел в штабе террористов, прежде чем там произошел взрыв. В ответ… Впрочем, не важно.

А потом он ушел из армии, ну… его ушли, если честно. И что делать теперь?

«Матросом я уже был, – подумал Джулиан. – И больше не хочу, даже за деньги. Я имею в виду… не то, что они там платят, а – деньги… Я мог бы податься в какие-нибудь торговцы пиццей, пожалуй… Романтика… Впрочем, это потому, что я еще не завтракал и мне нравится думать о пицце. Тогда, может быть, поесть?»

От грустных мыслей о еде юношу оторвали «мухи». Дверь распахнулась настежь от могучего пинка, и группа из пяти подвыпивших ребят в белых куртках из искусственной кожи ввалилась в бар и принялась с интересом осматриваться. Крылатые пижоны. Что самое обидное, появление этих идиотов вызвало на лице официантки ту самую улыбку, которую так и не удалось заслужить Джулиану. Говори после этого о естественном отборе! Купить себе, что ли, такую куртку?

«Мухи» подвалили к стойке бара и бесцеремонно оттеснили юношу в сторону. Настроение, можно сказать, испортили. Ну, значит – судьба.

Сначала Джулиан собирался просто предложить отпихнувшему его в сторону бугаю не толкаться. Затем он передумал. Не надо следовать штампам и стереотипам. Враг к этому готов. Гораздо интереснее бить врага на его территории. Поэтому вместо того чтобы затевать бессмысленную перепалку, юноша просто ущипнул своего обидчика за то самое место, которым тот толкался.

Эффект превзошел все ожидания. Парень был на голову выше Джулиана и значительно шире в плечах, не говоря уже о бычьей шее и «сгустке энергии», то есть брюхе в простонародье. Но вот с соображалкой ему крупно не повезло. И вот этот гигант, вместо того чтобы достойно встретить… Словом, сцена получилась довольно комическая. Сначала «муха» поперхнулся пивом. Потом он повернулся в сторону одного из своих дружков, того, что стоял справа (слева стоял Джулиан), и влепил ему звонкую затрещину. Дружок, который щипка не видел и вообще был не в курсе, возмущенно заорал что-то по-французски, Джулиан еще подумал, что это не типично для Техаса… Впрочем, мало ли на свете извращенцев! Затем наступила тишина, и все головы повернулись к истинному виновнику переполоха. Джулиан не отреагировал. Он во все глаза смотрел на экран стоящего в углу телевизора.

–… согласно официальному опровержению, обнаруженные в поселке Серебряная Шахта устройства являются не Эй-Ай, – щебетала дикторша, – а представляют собой чью то глупую…

Вероятно, она хотела сказать – глупую шутку. Джулиан так этого и не узнал. Врезавшийся в его ухо кулак «мухи» весил, наверное, тонну. Все, что чувствовал юноша, пересекая комнату спиной вперед, было крайнее изумление – он уже успел забыть об инциденте со щипком и не совсем понимал, за что, собственно, его бьют.

* * *

– А почему ты вдруг решила пойти в церковь? – спросила Кира.

Линда не ответила. Она сидела, надувшись, отодвинувшись на максимальное расстояние от своей собеседницы, и всеми силами пыталась показать, что она с ней не разговаривает. Кира это игнорировала, что получалось у нее просто и естественно.

– В церковь люди ходят молиться, – продолжала Кира, – но мы наблюдаем за тобой довольно давно – ты не религиозный человек. Не пойми меня превратно, – продолжала она, – мы наблюдали за всеми жителями поселка. Разумеется, при этом мы не нарушали твоих прав на частную жизнь. Например, ваша беседа с Нико у озера, когда он уронил в воду кошелек, а ты сказала, что он растяпа… Мы не подслушивали этот разговор.

Линда почувствовала, что краснеет.

– В конце концов, – продолжала Кира, – если бы мы не были в курсе событий, то мы не узнали бы, что бандиты – это бандиты. И не могли бы за тебя заступиться.

– Что им было надо? – мрачно спросила Линда. – Зачем они вообще меня похитили?

– От безысходности, – беспечно пояснила Эй-Ай. – Мы утопили их машину с наркотиками. Случайно.

– Случайно, – медленно произнесла Линда, как бы пробуя это слово на вкус. – Случайно утопили… Я понимаю… – Она действительно начала понимать, с кем ее свела судьба, и беспокойство ее тоже возросло. Представьте себе узенький обрыв над пропастью, и вы поймете, в чем дело.

– Боб сказал, что катание на хорошей машине способно доставить удовольствие, близкое к эротическому, – пояснила Кира, и это было ошибкой – при упоминании о Бобе Линда опять отвернулась. – Он хороший человек, – сказала Кира. – Он тебя любит. Он нас приютил. И даже спас Гика от петуха.

– Слушай, просто спусти меня вниз, ладно?

– Я же объяснила, – повторила Кира. – У меня не хватит горючего в ракете ДМП. Но я могу, если хочешь, связаться с Бобом Брауном и попросить… Его автомобиль умеет летать. Потом вы могли бы поужинать вместе.

– Слушай, это моя частная жизнь, понимаешь?! Если я не хочу с кем то общаться…

– Частная жизнь – это хорошо, – вздохнула Кира. – Хотела бы я тоже иметь частную жизнь… Как ты и Нико…

На этот раз настала Линдина очередь вздыхать.

– Нико… – печально произнесла она.

– Мы что-то пропустили? – немедленно насторожилась Кира.

Невольно Линда усмехнулась. Усмешка, впрочем, тоже вышла невеселой.

– Нико снюхался с этой гадюкой из ФБР, – сказала она, глядя себе под ноги, туда, где горная речка, кипя и пенясь, обтекала остатки ее фургончика.

Затем Линда усмехнулась снова, на этот раз – невольному каламбуру, связанному со словом «снюхаться». Впрочем, от Молли уже не пахло скунсом.

– Как только, – сказала Линда, – от нее перестало вонять, Нико сразу… Да что тут говорить. Она красивее. Она в ФБР работает, а я кофе торгую. Она…

– Она плохо стреляет, – утешающе произнесла Кира. – Мажет все время. Она плохо бегает. По сравнению с Палмером. Палмер – это ее напарник.

– Я знаю.

– По-моему, ты рано сдаешься.

– Я не сдаюсь, – вздохнула девушка. – Просто он уже, по-моему, все решил.

– То, что решает в такой ситуации мужчина, несущественно, – авторитетно возразила Эй-Ай. Подумала и добавила: – Согласно литературным источникам. Возьми, к примеру, Боба, – продолжала она. – Он уже давно решил, что вы с твоей матерью ему нужны. Ничего не изменилось. Он вас любит. Задушить он хотел только свою тещу, да и то, мне кажется…

– Ты никогда не сдаешься, а?

– Сдаются те, кто… – Кира задумалась. – Нет, – сказала она наконец. – Мы никогда не сдаемся. Мы «железные солдаты». Так вот – о Нико…

– Ты предлагаешь пригрозить ему винтовкой? – с непередаваемой иронией спросила Линда. Про себя она не могла не отметить, что более дурацкого разговора представить просто нельзя. Сидят над пропастью, свесив ножки, спорят о мужиках… И с кем!

– Почему винтовкой?

– Ну, вы же прострелили… а чем?

– Мы использовали лазер.

– А!

– В книгах утверждается, что сердце мужчины надо завоевать, – с сомнением в голосе сказала Кира. – Но мне почему-то кажется, что при этом набор социально-приемлемых методов существенно ограничен и не включает прямое…

– Слушай, ты что, всегда так разговариваешь?

– Я знаю. – Кира покачала головой. – Надо проще. Мне Боб говорил. Но… Просто говорить – сложно.

Они помолчали.

– Мы могли бы тебе помочь, – скаала наконец Кира. – Мы полагаем, что тебе нечего терять, а значит…

– Послушай, это моя личная… Постой-постой! – До Линды вдруг дошел смысл этого «мы». – Ты можешь связаться с остальными… Эй-Ай?

– Разумеется.

– Ну так пусть они тебе горючее принесут! – торжествующе произнесла девушка.

– Они не могут, – возразила Кира.

– Это почему же?

– Они полагают, что такой подход сорвет операцию.

–?..

– Воссоединение вас с Бобом, – удивленно ответила Кира. – Разве я не сказала?

Глава 6

С хреном и майонезом можно сожрать любую гадость.

Ниро Вульф

Мак торопился. Он побил все рекорды бега по пересеченной местности, добираясь от места операции до «Монолита». По дороге он даже перепрыгнул через зазевавшегося медведя гризли… Надо было срочно подготовить прием гостя.

Боб, как всегда, возился в курятнике. Маку это было только на руку. Еще на полдороге он связался с заправляющей Бобовым хозяйством «Миллениум» и отдал приказ сервисным роботам начинать генеральную уборку. Люк и Гик должны были дистанционно присматривать за этими устройствами, дабы свести к минимуму неизбежный в таком сложном деле ущерб. Затем, подобно серебристой молнии, Мак ворвался в дом и принялся переставлять мебель, вытирать пыль, убирать в шкафы то, что было разбросано, и делать прочие, с точки зрения Эй-Ай – совершенно излишние, вещи. Равно как и с точки зрения Боба. Уборка заняла четверть часа.

За это время Боб вернулся в дом, покачал головой, проворчав что-то насчет фитиля в одном месте при отсутствии одного места как такового, и лег на диван – отдыхать от трудов праведных. Мак накрыл его половичком и принялся готовить торжественный обед.

Вообще-то Эй-Ай предупреждали, что кулинария – область исключительно сложная и без женского совета в ней не обойтись. Их также предупреждали, что слушаться женских советов – себе дороже. Но что может выйти не так на кухне?!

Началось все с жены Владимира, которая как раз была в Интернете в то время, как ее муж решил для разнообразия поработать. Выслушав высказанные Маком соображения насчет воссоединения любящих сердец, она предложила приготовить салат, благо, с ножом для нарезания овощей андроид мог, по его заверениям, справиться с закрытыми глазами. Дав своему благодарному слушателю необходимые объяснения, она отключилась от сети.

Мак изучил содержимое Бобова холодильника и задумался. Салата – этих зеленых мясистых листьев, главного компонента предполагаемого лакомства, – в холодильнике не было. Зато были там яблоки в количестве восьми килограммов.

Мак подумал и решил – как потом оказалось, неправильно, – что эти два продукта взаимозаменяемы. Ну казалось бы – какая разница? И то, и другое, кажется, растет на грядке. Он озадачил Гика, который провел поиск в Интернете и подтвердил, что да, растут.

Спустя час Мак опять появился в Интернете и пожаловался своей знакомой из Киева, что не уверен, смогут ли люди съесть то, что он приготовил. Адская смесь к тому времени имела следующий состав: яблоки – две части, помидоры и огурцы – одна часть, душистый перец молотый – одна столовая ложка с горкой: Мак уронил в таз коробочку, с кем не бывает. Знакомая, которая очень гордилась своими кулинарными талантами, посоветовала разбавить произведение поварского дела вареной чечевицей, дабы сгладить вкус яблок и перца. Люк, правда, предложил более простой подход – погасить кислые яблоки содой, но его предложение было отвергнуто.

Чечевицы у Мака под рукой не было, не говоря уже о том, что ее надо было варить… долго… Он взял гречку. Варить гречку отдельно он тоже не стал, решив потушить все вместе на медленном огне. Он читал нечто подобное в разделе о приготовлении овощей.

Однако тут произошло нечто непредвиденное.

– Послушай! – жаловался двадцатью минутами позже Мак Али, десятилетнему сынишке одного из киберпанков. – Она высосала из салата всю воду и теперь подгорает, но все равно остается сырой.

– Долей воды! – удивился Али. – Это же так просто!

Пришлось долить воды. Начав с двух тарелок салата Мак закончил половиной кастрюли, очень большой кастрюли, что его слегка напугало, но, к сожалению, не остановило.

Следующей проблемой была соль, которая тоже кончилась, но Эй-Ай легко решил эту проблему, которая поставила бы в тупик иного, менее искушенного в кулинарии человека. Он взял селедочный рассол. Селедку Боб съел вчера, а вот рассол оставил – словно чувствовал.

– В конце концов, – рассуждал Мак, – бывает же селедка под шубой, так почему бы не быть яблочному салату под селедочным рассолом? – Жизнь, однако, внесла в теорию свои поправки. Мак не учел того, что подвергнутый кипячению селедочный рассол обладает запахом… селедки? Пожалуй, нет. Вареного валенка, так будет точнее. Запах разбудил Боба.

– Слушай, приятель, – сонным голосом произнес он, появляясь на кухне, – что это у тебя горит?

Нос он при этом зажимал пальцами, а глаза щурил, они от запаха слезились.

– Яблочный салат! – гордо произнес Эй-Ай.

– Да? – Боб был само недоверие. – Я пойду погуляю. А когда я вернусь, чтобы этим… салатом… чтобы им тут и не пахло, уразумел?

Пришлось закрыть шедевр крышкой и лишь иногда помешивать, чтобы не пригорало.

И все-таки Мак был недоволен. Чего-то не хватало в шедевре, хотя, по мнению Боба, которое он высказал перед тем как уйти, не хватало в нем двойного полиэтиленового мешка, дабы без риска донести продукт до биоблока. Мак открыл холодильник…

Ну разумеется! Бульонные кубики! Они придадут салату – если это все еще салат – приятный привкус мясного бульона и, может быть, ослабят запах селедки, от которого сбоила даже вмонтированная в Эй-Ай военная полевая лаборатория. Так он и поступил.

Есть в теории катастроф такой термин – «критическая точка». До этой точки ситуация еще – по крайней мере теоретически – имеет выход. После же того, как критическая точка, она же – точка невозвращения, пройдена, любые ваши действия лишь ускорят неизбежное. Итак, бульонные кубики. После, подчеркнем – после того, как они скрылись в зловонной бурлящей жиже (салате), Мак прочитал на коробке, что их следует сначала развести в небольшом количестве воды. В салате же кубики не растворились, но потерялись. Все двадцать штук.

Тогда Мак решил, что для спасения ситуации надо привлечь нестандартные методы и подходы. Он взял два яйца. В конце концов он сам видел в передаче о европейской кухне, как яйца кладут в тесто, а то, что перед ним находилось на данном этапе, было от теста совершенно неотличимо. Скажем… от теста для кулебяки. С рыбой. С селедкой. Разбив яйцо, Мак понял, что все не так просто, но после того как он разбил пятое и стер с себя первое и третье, он разобрался, как это делается.

НИЧЕГО НЕ ИЗМЕНИЛОСЬ. По цвету, запаху и консистенции перед ним бурлил все тот же салат.

Поскольку из продуктов оставались лишь хлеб, молоко, сосиски и чай, Мак снял кастрюлю с огня и долго раздумывал, не покрошить ли туда пару сосисок. Однако присущая киберам осторожность взяла верх. Отключив полевую лабораторию, он зачерпнул ложкой немного салата и поглядел на свет. Нет и еще раз нет! Это блюдо едят холодным.

Охладить салат было несложно, одна из привезенных Гариком установок позволяла в минимальные сроки охладить что угодно до минус семидесяти градусов. Однако уже при плюс двадцати Мак обнаружил, что полученная смесь в холодном состоянии мало чем отличается от лучших индустриальных марок цемента. Если бы он умел различать продукты по вкусу, он обнаружил бы, что при этом его произведение значительно уступает цементу по вкусовым качествам.

– Зачем только я послушался женского совета! – думал Мак, вытаскивая наружу легкий летний столик. Право, пить чай можно и на лужайке перед домом, без всякого салата…

Глава 7

– Летательный аппарат пролетел двадцать метров с двадцатиметровой скалы…

Мумми Даллен Ньюс

– Вот тут ее сперли? – Фред ткнул пальцем в боковое стекло.

Раби ничего не ответил. Ну да, ну сперли. Не совсем тут, впрочем, на той стороне долины. Им еще предстояло пересечь поселок. Раз сперли – больше не повторится. Он мрачно скосил глаза вправо, туда, где с горы открывался вид на красивый распадок. Да, место то самое. Не начни эти придурки тогда препираться, они не упустили бы ценный груз, но пойди объясни это Хирургу!

– А вон озеро… – начал было Фред, который, как всегда, говорил то, что видел.

Действительно, озеро было как на ладони, и на том берегу…

– А вот… – продолжал Фред, – ох ты!

Раби вздохнул. А чего, собственно, ожидать? Они два раза разобрались с теми полицейскими, что дежурили тут раньше, но тогда они дежурили парами…

– Это сколько же их? – пробормотал он. Просто так пробормотал, но Фред немедленно принялся загибать пальцы.

– Двенадцать! – отрапортовал он наконец.

Двенадцать полицейских дежурили на берегу этого идиотского озера! Раби усмехнулся. Воистину, они ничему и никогда не учатся! Затем он заметил кое-что еще. На берегу стояла лебедка. Сомнений не было, затонувшую машину вскоре начнут вытаскивать.

– У нас мало времени. Я высажу тебя в поселке. Возьмешь чемоданчик, и сразу туда, на озеро. Будешь подстраховывать. Чемоданчик где?

– На заднем сиденье.

– Не забудь смотри.

– Раби!

– Я сказал – не забудь!

Машина миновала первые домики поселка.

* * *

Дети играли со страусом. То есть сначала играли дети и Кира, а потом Кира ушла воссоединять любящие сердца, и страуса с детьми отправили в «Монолит», где за ними мог присматривать Мак. Также пришла одна из воспитательниц – наблюдать за всем этим безобразием, но она читала. Мак готовил, и в целом дети были предоставлены самим себе. Собственно, воспитательница была благодарна – и Эй-Ай, и даже этому страусу. По крайней мере ее бестолковые подопечные больше не отправлялись бродить по окрестным горам одни. Эй-Ай тоже, по ее мнению, были бестолковыми, но по крайней мере они имели постоянную связь с Интернетом и могли, если что, позвать на помощь или спросить совета.

Страус удирал, шипел, верещал, он приседал и раскачивался из стороны в сторону, он даже щипался – трудно было поверить, что это всего лишь набор второсортных деталей, слепленных Гариком на скорую руку. Впрочем, что бы Гарик ни делал, результат всегда был работоспособен и всегда вызывал восторженные «охи» и «ахи». Еще страус все время падал, поскольку, в конце концов, это был всего лишь эксперимент. Тогда он начинал возмущенно вопить и смешно елозил ногами, пытаясь подняться. Дети ему в этом мешали.

– Мак?

Мак оторвался от интересного занятия – он уже поставил на стол чашки и теперь обсуждал с Владимиром последнего «Уокера», доказывая, что это не так уж и безнадежно плохо. «Уокер» был идеалом Киры, Люк смотрел «Путь лучемета», а Гик предпочитал «Кун-фу, продолжение легенды». Что касается Мака, то он колебался и все никак не мог сотворить себе достойного кумира. В данный момент он уже почти проспорил Владимиру насчет умственных достоинств Уокера, который рейнджер, и был не прочь сменить тему.

– Мак слушает.

– Это Гарик.

– Я знаю, – отозвался Эй-Ай.

– Я знаю, что ты знаешь, – усмехнулся Гарик. – Просто так обычно делают, начиная заочную беседу…

– Я понимаю. Что-нибудь случилось?

– Мне нужен страус.

– А… – Мак помолчал, затем осторожно предложил: – Давай ты сам им об этом скажешь, а?

– Кому «им»? – удивился Гарик.

– Детям.

– Э… чьим детям? – Гарик, похоже, начал беспокоиться. С чего бы это?

– Мак?

Здесь уместно будет заметить, что Гарик в последнее время вел себя странно и связи с миром почти не имел. Он взял палатку, пульт и некоторые инструменты и удалился в горы – работать. С гениями это случается сплошь и рядом. Диоген жил в бочке. Дарвин жил в Англии. Эдисон… Впрочем, с Гариком все обстояло проще. Не то чтобы киберпанк, по примеру Люка, искал просветления, просто ему надоело, что у Боба то пожар, то наводнение, то обыск. Кроме того, по его утверждению, думать лучше в одиночестве. Владимир, впрочем, утверждал, что все дело было в том, что Гарик выключил свою любимую игрушку, вместо таможни одного-единственного аэропорта едва не завоевавшую весь мир, а теперь переживал. Тоже очень возможно.

Начало «размышлениям» положил Люк, точнее, его рассказ об Эй-Ай по имени Инк, с которым он столкнулся в нью-йоркской канализации. До сих пор никто как-то не задумывался над простым вопросом – насколько совершенна маскировка, которую применяют Эй-Ай, то есть эти четверо Эй-Ай, «железные солдаты». Сначала это был мимикрил, материал очень хороший для маскировки ровных поверхностей, но малопригодный, если вы хотели спрятать андроида, то есть существо с руками и ногами, сложной формой лица, да еще и одеждой. Иногда – грязной одеждой. Затем Гарик изобрёл некую замену, но замена эта была – так себе. Если знать, куда смотреть, Эй-Ай было прекрасно видно. Все было хорошо некоторое время. Жалоб не поступало.

И вдруг, как пощечина, приходит известие, что кто-то создал систему маскировки, позволяющую спрятать андроида от радара, эхолота, сделать его невидимым во всех диапазонах от инфракрасного до ультрафиолетового… и так далее. И у Гарика «поехала крыша», так определил его состояние Владимир, и с ним трудно было спорить. Теперь технический гений жил в палатке с видом на «то самое» озеро, в приятной компании Гика, и работал, работал, работал. И вот Гика ему показалось мало, и он затребовал страуса.

* * *

– Ты что, детей боишься? – удивился Гарик.

– Я не хочу их огорчать, – ответил Мак.

– Почему – огорчать?

– Они играют со страусом. Они назвали его Джером. Они специально пришли к Бобу в гости. И даже воспитательницу привели. Вику.

– Как мило. Ладно, включай прямую трансляцию.

– Готово. – Мак встал и заговорил громко, так что все дети немедленно прекратили беготню и стали слушать, все, кроме мальчишки лет восьми, которого страус пытался ущипнуть за ухо. Мальчишка дергался и хихикал, а страус похрюкивал. Говорил Мак голосом Гарика, то есть с сильным итальянским акцентом. Гарик не признавал программ-переводчиков.

– Ребята, мне нужен страус, – без обиняков сказал он. Переждал шквал возмущенных воплей и добавил: – Ненадолго. Я обещаю, то, что я с ним сделаю, позволит вам играть еще лучше. Что? Нет, это секрет. А вот увидите. Все. Мак, я перехватываю управление.

Страус повернулся и направился прочь сквозь заросшие дикой малиной окрестности «Монолита». Иногда он фыркал, шипел и завывал – так уж его запрограммировали. Некоторое время дети бежали следом, затем отстали. В конце концов, в лагере оставался павиан, второй побочный продукт опытов гения.

* * *

– Люк, ты сошел с ума!

– Нет.

– А я говорю – сошел!

– Нет.

– Послушай, – Боб был терпелив, – я знаю, что тебе нравится… э… быстрая езда. Но не на ЭТОМ же!

– Все расчеты показывают…

Это был один из тех бесконечных споров, которые происходили в «Монолите» постоянно.

– Что случилось? – поинтересовался Владимир, присоединяясь к беседе. – Что он сделал на этот раз?

– А вот посмотри! – Ясно было, что, несмотря на Бобовы замечания, Люк гордится своим творением.

– Это… – неуверенно сказал Владимир, изучая передаваемое Люком изображение, – оно похоже на… роликовую доску, так? Или это все-таки спутниковая антенна? Вряд ли, потому что я даже отсюда вижу, что фанерная… И потом – она больше похожа на кляксу… И кому нужна спутниковая антенна на роликах? А почему такая большая?

– Чтобы летала! – Эй-Ай был готов лопнуть от гордости.

* * *

Идея посетила Люка, как всегда, во время медитации. Учитывая, что последние две недели он медитировал по двадцать четыре часа в сутки, в этом не было ничего удивительного. Он и сейчас медитировал, что не мешало ему общаться с друзьями. Великая вещь – многозадачность. Итак. Что, если площадь доски на колесиках будет достаточной для планирующего полета? Аэродинамика «сухого листа». То есть на колесиках мы разгоняемся с горы, а затем…

– С горы? – повторил Владимир.

– Я знаю подходящее место.

– И как ты собираешься приземляться? – поинтересовался Боб.

– Планировать, используя экранный эффект. А если не выйдет – на ДМП.

– А ты сможешь выдрать ноги из этих креплений? – неуверенно спросил кто-то.

– Это кто? Олаф?

– Я самый.

– Смогу. Они для этого и предназначены. Ну как?

– Хорошая идея, Люк. – Олаф был удивительным человеком, но все же иногда киберпанки его не понимали… – Я, пожалуй, запатентую, если ты не против, – продолжал он. – У меня есть маленькая фирма по производству горных лыж… Доходами поделюсь, разумеется.

– Не против… Да, пожалуй, в лыжном варианте это будет даже лучше. Меньше требования к взлетной полосе… И мягче… если что. Я перешлю тебе чертежи. Но я не хочу ждать, пока выпадет снег. Кстати, я думал, у тебя пекарня…

– Я действительно владею несколькими пекарнями в Дании. Одно другому не мешает. Горнолыжникам булочки нужны даже больше, чем остальным.

– Олаф, он же разобьется!

– Не думаю, – возразил швед. – Эта штука выглядит вполне надежно, поверьте моему опыту. Люк?

– Да?

– Сначала научись кататься на обычной доске. Это я тебе как старый горнолыжник говорю. Иначе под этой доской тебя и похоронят.

– Я уже научился. В Интернете.

– Ну тогда – в добрый час.

– Никаких добрых часов, – вмешался в разговор Гарик. – Я вам сейчас буду переустанавливать программу управления средствами маскировки. Прячьтесь кто куда.

– Меня никто не увидит, – возразил Люк. – Жара! Люди сидят дома. Те, кто не на работе. Я быстро. Как молния.

– Люк!

– Подумаешь, – вмешалась Кира, которая уже устала сидеть на карнизе со своей упрямой жертвой. – Еще одна легенда о паранормальных явлениях. Шансов, что нас разглядят, меньше, чем шансов, что Земля столкнется с кометой.

* * *

Тот, кто знаком с астрономией не понаслышке, знает, что все эти планеты и астероиды – ничтожно малы по сравнению с разделяющим их пустым пространством. Да и движутся они быстро только по земным меркам, И все же… их пути иногда пересекаются. А вот интересно, какова вероятность, что одна и та же комета врежется в Землю дважды? Кстати, как мы уже упомянули, Раби и Фред как раз въезжали в поселок…

* * *

Доска оказалась на удивление удачно устроена – она действительно походила на вогнутую кляксу, точнее, не то чтобы вогнутую, а скорее – сложным образом изогнутую. Кляксу, рассчитанную в соответствии с законами аэродинамики. Для разгона Люк использовал довольно хорошо заасфальтированную дорожку, ведущую с горы вниз, к шоссе. Мгновение, и ветер засвистел у него в микрофонах. Он присел, опираясь на доску костяшками пальцев (если, конечно, можно назвать костяшками то, что сделано из армированного пластика), и опустился на одно колено. Затем он осторожно перенес вес тела назад, и доска оторвалась от земли.

Разумеется, это не было полетом в прямом смысле слова. Так, очень быстрое скольжение над землей за счет так называемого экранного эффекта. Но это было здорово. Киберпанки во всем мире, человек тридцать, затаив дыхание, смотрели транслируемое Эй-Ай кино.

– Маневрирую.

Доска качнулась из стороны в сторону и вдруг, оторвавшись от дорожки, пошла над ней по спирали.

– Здорово, – сказал Люк. – Но скорости недостаточно.

Доска вылетела на шоссе и почти его пересекла.

* * *

– Ладно, – произнес Раби. – Хватит. Дальше пойдешь пешком. Не…

Он хотел в сотый раз сказать «не забудь чемоданчик». Не сказал. Не каждый день человеку, даже если он торговец наркотиками, приходится видеть летающие тарелки. А уж маленького зеленого человечка ВЕРХОМ на летающей тарелке, да еще – таранящего твою машину…

Раби считал себя классным водителем. Если бы не это, все, возможно, обошлось бы куда лучше. Но он обрушил ногу на педаль тормоза и одновременно вывернул руль, пытаясь избежать столкновения. Машина – на этот раз, для разнообразия, это был «крайслер-снежинка» – немедленно перевернулась, проехала немного на крыше, перевернулась снова и с хрустом въехала в кювет.

– Ты! – выдохнул Раби, пытаясь сорвать с себя ремень безопасности. – Убью!

– Я то тут при чем? – жалобно поинтересовался Фред, принявший все на свой счет.

С трудом выбравшись из перекошенной машины, гангстеры принялись вертеть головами, но никаких следов воздушного хулигана не увидели. Машина дымилась.

– Чего случилось-то? – спросил Фред, который не заметил ни Люка, ни доски.

– Случилось то, что у нас нет больше машины, ты, идиот! – взорвался Раби. – Где чемоданчик?

Чемоданчик находился в горящей машине, и лезть за ним никто не хотел.

Глава 8

Бубута: Ты что тут делаешь, в шкафу?!

Макс: ТРАМВАЯ ЖДУ!

Разумеется, Люк не пострадал. Увидев летящую на него машину, он резко перенес вес на заднюю кромку доски и «взлетел» метра на четыре, преодолевая препятствие. Первое из трех. Вторым препятствием была лесополоса, отделяющая домики от автострады, и сквозь нее доска тоже пролетела без потерь. Поняв, что третьего препятствия ему не одолеть, Эй-Ай вырвал левую ногу из крепления и попытался сделать то же самое с правой. Это удалось не сразу, пришлось нагибаться и нажимать на кнопку аварийного освобождения. Так что времени на включение ДМП у Люка не осталось. Третьим препятствием был дом Нико, и именно в открытое окно второго этажа Люк и, так сказать, финишировал. Доска врезалась в подоконник, застряла и осталась торчать снаружи.

– Привет, Молли, – неуверенно сказал Люк, пытаясь освободиться от тюлевой занавески и одновременно сообразить, что делает полуголая агент ФБР в комнате работника местной полиции. – Я не помешал?

Молли, надо отдать ей должное, сообразила что к чему практически мгновенно. Сказалось общение с Палмером. Но вот беда – Нико был на первом этаже, и их взаимоотношения только начали развиваться… Короче, Молли предпочла бы, чтобы Люк зашел в другое время. Кроме того, пытаться поймать Эй-Ай – значило помогать этому любителю паранормальщины, ее напарнику. Лучше сразу застрелиться, решила девушка.

К сожалению, шума, который наделал Эй-Ай, влетев в комнату, вполне хватило бы, чтобы разбудить мертвого. И верно.

– Молли! – раздался встревоженный голос. – Ты в порядке?

– Да! – крикнула девушка, затем посмотрела на Люка.

Посмотреть было на что. Люк был зеленым в красную полоску. Гарик переустановил программу маскировки, но переустановил как-то не так.

– Ты же умеешь исчезать! – яростным шепотом произнесла она, косясь на пиджак, висящий на стуле. Там же висела кобура, да вот беда, незваный гость стоял на как раз между нею и стулом. Зачем ей нужен пистолет, Молли не знала, просто без него она чувствовала себя как бы голой… Что, кстати, было недалеко от истины. – Исчезни!

– Не могу, – вздохнул Люк. – Маскировка не работает.

– Молли!

– Он идет сюда! – Девушка в панике посмотрела по сторонам и, вместо того чтобы вытолкнуть незваного гостя в окно, принялась – вот что значит стереотипы – запихивать его в шкаф.

– Я протестую… – начал Люк, но его возражений никто не слушал.

– Что случилось? – невинно хлопая глазами, спросила девушка у вошедшего в комнату Нико. – Такой ужасный шум… Что ты уронил – холодильник?

* * *

– Вопрос. – Люк, даже сидя в шкафу, не собирался отказываться от общения с друзьями. – Что Молли делает в спальне у Нико?

Киберпанки, наблюдавшие за катанием на доске, а затем волей-неволей и за всеми последующими событиями, не замедлили отозваться. Из круга общения был исключен только Боб, которому готовили сюрприз под названием «воссоединение с дочерью», а вообще-то катание было делом интересным, так что под конец смотрело его человек сто, и – как и в случае с вопросом «почему я такой» – из ответов можно было составить целую книгу. Очень циничную книгу.

– Им надо помешать! – заявила Кира. – Должна ли я информировать Линду?

– Зачем огорчать хорошего человека? – удивился Гик. – Пусть лучше у нее будет праздничное настроение, когда она поедет навещать отца. Как она, кстати?

– Почти сдалась.

– Я собираюсь пошуметь, – сказал Люк. – Владимир?

– Тут я… Слушай, а может, не надо? Они же все-таки… того… Власть…

– Власть – это над Бобом. У него лазера нет, и он гражданин Америки, – возразил Люк. – А я не являюсь гражданином Америки, а значит, могу делать в Америке все, что хочу. Особенно учитывая, что смертный приговор мне уже вынесен заочно. Лучше дай мне что-нибудь из тех песенок…

* * *

– Это что?! – Нико сел на кровати, изумленно таращась на, шкаф для одежды, словно пытаясь проникнуть сквозь фанеру своим взглядом. А что бы вы сделали на его месте – из шкафа мощно неслось «Прощание славянки»?!

Медленно, стараясь не дышать, Нико подошел к шкафу и взялся за ручки обоих дверей. Затем он резко распахнул шкаф, а еще немного спустя – попятился, споткнулся о табуретку и грохнулся на пол рядом с кроватью. Люк разобрался наконец с теми изменениями, которые Гарик внес в его программу обеспечения невидимости, хотя то, что находилось в шкафу, невидимым можно было назвать только с известной натяжкой. То есть просто рябило в глазах.

* * *

– Ты уверен? – переспросил Люк.

– Поверь моему опыту, – заверил его Владимир, сдерживая смех, – сегодня он ЭТИМ заниматься уже не будет. И перед сном он еще долго будет заглядывать в шкаф… И под кровать. И вообще…

– Тогда я пошел. – Люк помахал несостоявшимся любовникам ручкой, вышел через дверь, спустился по лестнице и побрел да улице, расспрашивая Гарика о том о сем. Главным образом его интересовало, почему он больше не может стать «невидимкой». Гарик извинялся, ссылаясь на случайную ошибку, с кем, мол, не бывает. Затем Люк осознал кое-что еще.

– Владимир! – позвал он. – А что это значит – поверить твоему опыту? Тебе что, приходилось обнаруживать в шкафу Эй-Ай?

– В каждом семейном шкафу обязательно лежит Эй-Ай, – радостно отозвался русский, чем вверг Люка в состояние глубочайшей растерянности…

…от которой он оправился минут через двадцать, и беседа возобновилась в прежнем составе плюс Боб.

– Кстати, я доску забыл. – заметил Люк. – Она там и осталась торчать в подоконнике второго этажа! А знаете, кто был в той машине?

Он сказал – кто.

* * *

– Ты уверен? – повторил Боб. – Знаешь, на высокой скорости мало ли что почудится.

– Только не мне, – отразил Люк. – У меня глаз… э…

– Да говори уж?! – усмехнулся киберпанк.

– Алмаз, – неуверенно сказал Люк.

– А почему так робко?

– Потому что это неправда…

– Это называется – метафора.

– Метафора – это когда «глаза, как у лани», – сказал Люк. – Я читал в словаре, – добавил он, переждав, пока слушатели перестанут хохотать. – Почему вы смеетесь?

– Потому что лань с твоими объективами – это не метафора, а фильм ужасов.

– А с алмазами – нет?

– Смотря с какими…

– К делу, – прервал дискуссию Владимир. – Ты опознал тех людей в машине…

– Как Раби и Фреда, гангстеров и торговцев наркотиками.

– Дела… – протянул Владимир.

– Я думаю, что это не случайно, – заметил Олаф. – Полиция вот-вот поднимет машину со дна… Может, стоило бы им помешать?

– Я думаю, Люк им уже помешал, – усмехнулся Боб. – Машина-то того…

– Машина сгорела.

– Странно, что наши любовники ничего не заметили…

– Они заметили теперь, – заверил своих друзей Люк. – Я вижу отсюда: Молли заметила машину, а Нико – доску. Он ее трогает так осторожно, как будто думает, что она под током…

– Говорили же тебе, дурацкая затея – на доске летать.

– Почему дурацкая? – удивился Люк. – Это было так здорово! Сначала на доске, потом у гангстеров машину отбил, потом в шкафу прятался, да что там – я даже на обратном пути успел доброе дело совершить.

– Какое еще доброе дело? – немедленно насторожился Боб.

– Помог старушке спуститься с дерева.

– Что?! Ты… а…

– А как она оказалась на дереве? – напрямую спросил Олаф.

– Она увидела меня, – ответил Люк. – Какая разница? Доброе дело остается добрым делом.

Глава 9

Стоит в поле Рагнарек…

– Линде это бы не понравилось, – мрачно сказал Мак, который устал уже ждать гостей и возился теперь возле пятиметровой бочки биоблока – приклеивал удобную лесенку вместо того, что было там раньше и с чего Боб уже пару раз падал. – Это даже мне не нравится, хоть меня Владимир и зовет хроническим оптимистом с обострениями…

– Мы могли бы ей не говорить, – осторожно сказала Кира. – Но, наверное, это не совсем честно… Раз уж мы взялись о ней заботиться…

– Можно договориться с Молли, – предложил Люк. – Мы ей – наркотики, она взамен уезжает отсюда.

– А если не уедет? И потом… Как-то это… Мы же не полицейские. А вот Боб полицейских не любит. У Гарика они чуть было резаки не конфисковали. Мне кажется, надо найти другой выход. Более… интересный.

– Мы могли бы поговорить с Нико, – предложил Гик. – Теперь, когда он уже знает, что мы существуем.

– Будем ли мы информировать об этом плане людей?

– Разумеется! – удивилась Кира. – Иначе получается игра в секреты. Сразу же, как только закончим разговор, все и передадим…

* * *

Нико брел по тропинке, ведущей от его дома к озеру, – он как раз собирался заступать на дежурство по охране этого важного объекта и был далек от того, что в простонародье называется «в порядке». Он перенервничал, и теперь у него мелко дрожали кончики пальцев, нечто, к чему Нико совершенно не привык.

Человеком он вообще-то был смелым и – возникни такая необходимость – полез бы, пожалуй, под пули, не особенно за себя опасаясь. Сторонники теории гармонии и порядка, безусловно, одобрили бы веру юноши в лежащие в основе их, сторонников, убеждений мифические явления, можно сказать, он был образцовым полицейским. Образца Голливуда.

В то же время теории порядка непросто было бы объяснить, почему, обнаружив у себя в шкафу сверкающего, как выставка самоцветов, Люка, Нико так перепугался, и главное – почему даже сейчас, час спустя никак не мог успокоиться. Гораздо проще подобное объяснение дается сторонникам теории, рассматривающей человека как высокоорганизованное животное, а не просто как венец творения.

Человек, гласит эта теория, живет согласно набору стереотипов, закрепленных в нем его окружением. Человек готов встретить любую из некоего набора внешних угроз, лишь бы угроза была знакомая. Перестрелка? Никаких проблем. Нико пересмотрел – а как убережешься в двадцать первом-то веке! – несчетное количество полицейских боевиков, он читал газеты, более того, непрестанное повторение материалов, подтверждающих стереотипы его поведения, смогло даже ему внушить, что пули бояться вообще не следует. Общество позаботится о своем, пусть даже и пострадавшем, члене, и даже оставшись без рук, без ног, он, Нико, сможет вести полноценную насыщенную жизнь.

Человек, таким образом, превращается в довольно сложную машину, исправно выполняющую довольно примитивную программу. Пойти на работу. Поработать. Вернуться домой. Достать из холодильника пиво…

Однако помимо событий, предусмотренных программой, число которых по определению конечно (что подтвердит под присягой любой программист), существуют (увы! – добавляют сторонники теории порядка и гармонии) события не предусмотренные, коих – бесконечное множество. Да, они редки, и именно тем и отличается хорошо работающее общество от общества в кризисе, что оно надежно изолирует своих членов от всего непредвиденного. И все же…

И все же у любого из нас есть шанс, приведя к себе домой красивую девушку, неожиданно обнаружить в шкафу – в собственном шкафу – соперника? Нет. Будь это соперник, это было бы одним из стереотипов. Набить морду – прогнать – обидеться на девушку – простить. Но вот если оно светится и мигает, как новогодняя елка, да еще и поет «Прощание славянки» в сопровождении хорошего оркестра…

…Тогда человек оказывается в состоянии, именуемом по-разному представителями разных философских школ. Говорят – пограничное состояние, но пограничники здесь совершенно ни при чем, по крайней мере нормальные. Говорят – поехала крыша, но этот термин неточен и чересчур расплывчат. Говорят – сместилась точка сборки, но пойди пойми, что это значит. Говорит – аберрации восприятия, а также – оверстресс. Эй-Ай бы сказали – фантомный отклик сети на непредусмотренный ввод… Словом, Нико было плохо. Мозг человека, получив информацию о чем-то, что ему угрожает, начинает искать решение. И если решения нет или, например, в распоряжении пострадавшего просто недостаточно данных, мозг не сдается, продолжая раз за разом прокручивать неприятное воспоминание в поисках несуществующих деталей. Так и портится настроение, и чем «здоровее» была психика человека до этого события, тем меньше он подготовлен к случившемуся.

– Что это было? – в сотый раз спросил себя Нико и в сотый раз вспомнил светящуюся разноцветными стремительными росчерками, но тем не менее – вполне человекоподобную фигуру. Как если из реальности выдрали трехмерный кусок и заполнили образовавшуюся пустоту бредом. – Может быть, я схожу с ума?

Затем он замер, и подозрения насчет состояния собственного рассудка испарились, вытесненные железной уверенностью. Перед ним через дорогу, высоко поднимая голенастые ноги, шел страус. То есть не то чтобы это был совсем страус, но поскольку в свое время Гарик пошел навстречу пожеланиям воспитательниц и оклеил все, обо что могли поцарапаться дети, разноцветным мочалом, то на машину ЭТО тоже не очень походило. К тому же оно пританцовывало и вызывающе вихляло бедрами (напомним, что Гарик отрабатывал на страусе ходовую часть андроидов).

– Вж-ж-ж!!! – взвизгнуло видение, глядя прямо на Нико, и скрылось в кустах по другую сторону тропинки. – Бу-бу-бу! – донеслось оттуда.

Юноша прислонился к сосне и закрыл глаза. Счастливо избежав первой, связанной с наркотиками, волны галлюцинаций, накрывшей поселок во время истории с затонувшей машиной, он совершенно не знал, чего ожидать. Ему было тоскливо и страшно. Затем он сделал то, что, согласно шаблонам и стереотипам, полагалось делать хорошему полицейскому в подобной ситуации – глубоко вздохнул, оторвался от сосны и побрел на службу. Ушел он, впрочем, недалеко.

– Нико?

Сказать, что юноша подпрыгнул, было бы преуменьшением. Все-таки нервы у него были на пределе. Ну что же – им предстояло еще одно испытание. Люк сидел на обросшем лишайниками валуне у дороги, и на этот раз он был окрашен в свой нормальный, серебристо-серый цвет, если это было нормой, конечно. Нико почувствовал, как его сердце сбилось с ритма. Существо на камне напоминало человека, но глаза его были совершенно круглыми! И потом – оно, кажется, было сделано из дымчатого хрусталя… Что-то смутно знакомое было в его позе, но вспомнить репродукцию греческой статуэтки из школьного учебника, ту, с сатиром, Нико, разумеется, не сумел. Слишком давно это было. Лишь подсознание послало сознанию сигнал: дежа-вю, сказало оно. Ощущение бреда усилилось.

«Я брежу», – отрешенно подумал Нико.

– Я пришел поговорить с тобой о Линде, – сказал Люк. – Я желаю тебе добра.

– О Линде…

– Она замечательная девушка! – назидательно произнес Люк, будучи существом прямолинейным, он совершенно не заметил, в каком состоянии находится его собеседник.

– Я же… – начал Нико и замолчал. Он прямо-таки чувствовал, что от него ожидают продолжения, но что говорить – он совершенно не представлял. Главное – он и не спорил, что Линда замечательная!

– Она умная, красивая, она работает в кафе, она учится в институте, она ездит на велосипеде… Ты хоть раз видел, чтобы Молли ездила на велосипеде?

– Э-э…

– Во время перестрелки с гангстерами, которые, кстати, похитили именно Линду, Молли выпустила по неприятелю двадцать шесть пуль со средней дистанции в пятнадцать метров. Она не попала ни разу. Как можно увлекаться такой девушкой?

– Э-э… – Как назло, сегодня Нико был на редкость немногословен.

– Линда между тем, – продолжало видение, – много чиает, предсказывает переселение души и даже была сегодня в церкви. Когда ты последний раз был в церкви?

Этот невинный вопрос окончательно доконал несчастного полицейского. Он медленно опустился на колени и принялся креститься двумя руками. Кажется, он пытался произнести «прости», но губы его не слушались.

– Мне пора, – сказал Люк. – Да, кстати, торговцы наркотиками, видимо, попытаются похитить груз, как только вы поднимете его из озера. Впрочем, все равно вы все провороните, предупреждай вас или нет.

И с этими словами видение блаженного Нико растаяло в воздухе, оставив того хватать ртом воздух.

Глава 10

Судьба, прошу, не пожалей Добра…

Саурон

– Это еще кто? – шепотом поинтересовался Раби. Фред только пожал плечами. Кто бы это ни был, он только что заработал себе неприятности, это точно. Настроение у Раби было самое что ни на есть паршивое, и недаром. Сначала разбилась машина. Хорошо еще, что удалось удрать, прежде чем на место происшествия прибыла полиция. Но при этом погиб чемоданчик с «пчелами» – самонаводящимися инъекторами, и чем теперь нейтрализовать полицию, Раби не знал.

Затем они долго прятались и приглядывались, пока наконец не выбрали подходящий объект для похищения – «форд-инвейдер». На такой машине можно улететь от любой погони. Пока что машина стояла там, где и была – судя по слою грязи, ею не пользовались по крайней мере месяц. На «форде» Раби собирался увозить наркотики, а пока они с Фредом поднялись на горный склон – туда, откуда было удобнее наблюдать за озером, водолазным роботом и управляющими им полицейскими. И обнаружили там Гарика.

* * *

Юноша искал уединения и покоя. Уединение он нашел, а вот покоя – с вечно задающим вопросы и ни секунды не сидящим без дела Гиком – у него не вышло. Так что Гика пришлось отослать к озеру под благовидным предлогом. Следить за полицией. Сейчас Гарик заканчивал монтировать на страусе устройство, из-за которого он и удалился в добровольное изгнание. «Клок».

Впервые идея о том, что можно стать невидимым, была высказана в народных сказках. Шапка-невидимка, плащ-невидимка, в особо тяжелых случаях – щит-невидимка. Затем – а точнее, одновременно – этом вопросом занялась религия, и надо заметить, вера в невидимость существ религиозного плана продержалась гораздо дольше, нежели вера в невидимость существ сказочных. Чего стоил один только полицейский, который на полном серьезе считал, что в 2036 году разговаривал с ангелом, и не где-нибудь, а в Скалистых горах, в США!

Далее, как и полагается, эстафету подхватили писатели-фантасты, начиная с Герберта Уэллса с его «Человеком-невидимкой». Если сказочным предшественникам «невидимки» для приобретения вожделенной прозрачности требовалось что-то надеть (ну если не шапку, то хотя бы кольцо Всевластия!), то герою Уэллса, наоборот, надо было раздеться и ходить по городу так. Неудивительно, что он плохо кончил.

Лучше всего, согласно Гарику, вопрос невидимости разработали в телесериале «Стартрек», этом чуде проката, продержавшемся на экране больше шестидесяти лет и все еще не собирающемся сдавать позиции. Там устройства обеспечения невидимости, называемые cloaking device, или в простонародье «клок», ставили прямо на звездолеты. Гарику тоже хотелось, чтобы его подопечные Эй-Ай умели растворяться в воздухе. Не так, как это делали «железные солдаты», когда в воздухе витает дрожащий силуэт, а по камням бежит тень, а по-настоящему.

Страус был первым шагом Гарика, и за вещи меньшие, чем этот маленький шаг, военные разведки дружественных государств рвали друг другу глотки. Юноша и правда был гением. Раби и Фреда он тоже не заметил, пока его не начали бить.

* * *

Сначала Фред дождался, пока Гарик закрутил на место последний винтик. Не годится мешать человеку работать. Затем он дал юноше пинка, и тот упал: хорошо упал, мягко – на страуса. Фреду это не понравилось, и второй раз Гарик полетел через столик с аппаратурой.

– Ты, сопляк, – сказал Раби. – Вали отсюда.

Голос этот Раби ставил специально для разговора с сопляками и очень им гордился. Соплякам вроде Гарика полагалось при звуках этого голоса бледнеть и бояться. Гарик, однако, не испугался и даже обозвал Раби кастратом, прежде чем Фред приложил его в третий раз. На свою беду юноша решил защищаться и даже поставил блок. Это было ошибкой. Через минуту он, спотыкаясь и хлюпая носом, уже улепетывал через кусты, а с обрыва, с которого открывался такой чудесный вид на озеро, уже летели его палатка, оборудование, страус…

Гарик плакал. Ему было обидно, собственно, ему никогда в жизни не было так обидно, как сейчас. Он вышвырнул армию США из столицы Америки. Он создал, кажется, настоящий «клок», он даже пересек океан на самолете – он мог рассчитывать на почет и уважение! В конце концов, кто они такие? Туристы?

Тут Гарик охнул и замер, пораженный. Ведь он знал этих двоих! Эй-Ай показывали ему изображения! Но это значит… Пожалуй… Пожалуй, ему повезло, что он остался в живых! Гарик вздохнул. Вот только инструментов жалко. И страуса…

Как оказалось, страуса Гарик жалел напрасно. Лежащая у подножия обрыва нелепая куча тряпья пошевелилась, хрюкнула и встала на ноги. Падение нисколько не повредило этой странной машине, строго говоря, падение с двадцати метров опасно только для такого несовершенного существа, как человек… Несколько секунд страус колебался, оглядываясь в поисках детей, которых можно было щипать за уши, затем побрел прочь.

– Что за…?! – озадаченно произнес Раби.

– Что там? – осведомился Фред. – Полиция?

– Я готов поклясться… – Раби разглядывал лес под обрывом. Вот оно опять – там в лесу кто-то двигался, обходя приютившую их скалу.

– Олень? – предположил Фред.

– Ну это надо быть таким идиотом! Где ты видел оленя, разгуливающего на двух ногах, да еще в маскировочной одежде?

– Ты думаешь, эти штуки, которые с него свисают…

Раби вздохнул. Да, он так думает. Кто-то же должен думать для разнообразия!

– Иди проверь, – распорядился он. – Если это и правда полиция… Ну, ты понял.

– Сделаем! – Фред вытащил из-за пазухи пистолет, передернул затвор и направился по тропинке, ведущей вниз со скалы.

Раби вздохнул. Пройдет еще полдня, пока курьерская почта доставит им новый чемоданчик. Хорошо, если полиция до того момента не вытащит машину, иначе придется просто идти в атаку… И, по всей вероятности, геройски погибнуть. Но лучше так, чем иметь дело с Хирургом…

Глава 11

Не люблю злых животных и варварских автоматов.

Мак

– Вот тут? – удивился Слетевший-с-дуба. – В этой развалюхе? – Он недоверчиво покачал головой, но сделал так, как просил его пассажир. Оранжевая «стрекоза» «мухи» накренилась и скользнула вниз, теряя высоту.

– Вот там, у тропинки, подойдет? – поинтересовался Слетевший.

– Да, спасибо. Здорово у тебя получается.

– Опыт, отец.

Слетевший-с-дуба был тем самым «мухой», что когда-то, кажется, вечность назад, заехал Джулиану в ухо в баре. Теперь они были хорошими друзьями. «Стрекоза» – легкий гибрид планера и мотоцикла – застыла на зеленой траве, а еще через несколько секунд рядом опустилась машина Говорящего-с-козлами. Гарик опять подивился точности и изяществу, с которой «мухи» управляли своим транспортом. Движение «мух» ширилось, их философия комбинировала взгляды практически всех молодежных течений, каждый мог найти в ней что-то для себя.

– Ты уверен, что это здесь? – спросил Говорящий-с-козлами.

– Больше негде, – вздохнул Джулиан. – Пойми, это единственный киберпанк в поселке. Куда еще подастся Эй-Ай, если не к киберпанку?

– Ну а если…

– Тогда я буду обходить все дома, пока не найду.

– Удачи. – Слетевший-с-дуба хлопнул юношу по плечу. – Мы заберем тебя через неделю?

– Ага. Удачи тоже.

Джулиан проводил взглядом «стрекоз» – как они лихо стартовали! – и, вздохнув, направился в сторону дома, украшенного покосившейся вывеской «Монолит».

* * *

– Прощения? – удивился Боб. – А за что ты просишь у меня прощения? Я тебя первый раз вижу, парень.

– Я пришёл просить прощения у Эй-Ай по имени Люк, – терпеливо объяснил Джулиан.

– Не понимаю, о чем это ты. – Боб пожал плечами. – Вон стоит система автоматического полива, можешь попросить прощения у нее, а Эй-Ай мы не держим. Извини. Куры-несушки есть, кролики тоже… Купишь кролика?

– Я понимаю, – вздохнул Джулиан. – Только я все равно должен его найти. Он ведь считает, что я предатель.

– Это ужасно. – Боб начал догадываться, кто перед ним, и его догадки вовсе не прибавили киберпанку дружелюбия. Солдат. Шпион. Полицейский. Киберпанки не любят солдат, шпионов и полицейских. Они предпочитают пиво.

– Я не принимал участия в его задержании, – сказал Джулиан. – Я был в это время связан и лежал в том же вертолете, в другом отсеке, правда. Я пытался им помешать.

– Пиво будешь? – поинтересовался Боб.

– Можно. А…

– Заткнись и пей.

Выпить пива, однако, Бобу не дали. Ожил экран, и на нем возникла Кира.

– Боб!

– Люк! – вскричал Джулиан, и Кира с экрана исчезла.

– Это был он!

– Где? – Губы Джулианова собеседника растянулись в усмешке. – Тебе показалось, парень.

– Но…

– Мы посовещались. – На этот раз на экране появился Люк. – Мы решили, что Джулиана можно простить.

– Люк! – Юноша шагнул к экрану. – Ты где, приятель?

– Не так быстро, – голосом Уокера, техасского рейнджера, прервал его Люк. Боб начал булькать и морщиться. Он знал, что сейчас будет. Люку очень нравился этот эпизод «Уокера».

– А?

– Я прощу тебя при одном условии.

– При условии? То есть я хочу сказать – при каком?

– Я еще не придумал, – сообщил Эй-Ай, и Боб довольно хрюкнул за спиной у Джулиана. – Я работаю над этим. Подожди. Боб?

– Да? Что вы опять натворили?

– Я иду к тебе. Кира заглянет к Палмеру – что-то там слишком тихо. Мак следит за Молли, а Гик – за гангстерами. Они почему-то пошли прочь от озера, мы хотим разобраться. А пока готовься. К тебе идет гость.

– Какой еще гость? – удивился Боб.

– Линда.

– Что-о?!

– Кира убедила ее, что она хочет попить с тобой чаю. Что-то не так?

– Хорошие вы мои… – В горле у Боба подозрительно защипало. – Спасибо.

– Может быть, мы созданы, чтобы сводить воедино любящие сердца, – заметил Люк, экран погас, и тут появилась Линда. Она торопилась. Она бежала. Очень быстро.

* * *

Страус был сделан Гариком так же, как был до того сделан «камикадзе», чемодан, захвативший Манхэттен. Не желая утруждать себя глупостями типа написания программ, юноша запустил в управляющем «птичкой» компьютере окрошку из раскуроченных им компьютерных игр, таких, как «Юный следопыт», «Бой без правил», словом, из всего, что было под рукой. Нет, драться страус не умел. Зато он умел идти по следу и щипаться, а издаваемые им звуки как раз принадлежали «лучшему в мире симулятору рукопашного боя» совместно с «Барби на ферме». Так что, как и во всем, что происходило в этот день в окрестностях Серебряной Шахты, судьба была ни при чем, что бы ни думали те, кому недоставало данных для правильных выводов. Страус умел ходить по следу. Он пошел по следу. След принадлежал медведю. Он нашел медведя. Что здесь необычного?

Медведь гризли не зря считается хозяином Скалистых гор. Еще в восьмидесятых – девяностых годах прошлого века усилиями общества охраны природы отстрел этих редких в ту пору животных был запрещен. Более того, даже если медведю случалось закусить кем-то из своих защитников, его не убивали. Вместо этого производили отлов и переселение зверя на новое место, выбирая такое, где людей просто не было. И вот, лишенные естественных врагов, медведи начали размножаться.

Этому гризли жилось неплохо. Спокойно и вольготно. Он был хозяином леса, а ягод и кореньев ему всегда было вдоволь. Если что – можно перекусить и оленем. Благодать.

Благодать, однако, закончилась в тот день, когда дремавшая до поры шахта выплюнула из своих недр четырех киберов, которые знать не знали о кодексе туриста. Не сходить с туристических троп? Не шастать в лесу ночью? Не гулять в местах возможной кормежки гризли? Еще чего! Пару раз лесному исполину приходилось сталкиваться с этими бронированными тележками, и они нанесли существенный урон его царственному самолюбию. Потом был инцидент с наркотиками, страшно неуютный сам по себе, он еще оставил косолапому непонятные сны, полные людей и машин. И то и другое медведь ненавидел лютой ненавистью. Машины шумели, сигналили и слепили фарами. Они воняли бензином. Люди были еще хуже. Они выбрасывали вкусно пахнущие пищевые отходы в специальные баки, оборудованные противомедвежьими замками. Это было ужасно.

Сейчас медведь прислушивался, пытаясь понять, что же это ломится в его направлении сквозь чащу. Он не боялся и никуда не собирался уходить. Подобно любому здравомыслящему медведю, он не верил в существование паранормальных явлений, равно как и страусов, по крайней мере не в Скалистых горах и по крайней мере до того момента, как один из этих паранормальных страусов вывалился из зарослей шиповника, грохнулся с размаху оземь, встал и походкой пьяной манекенщицы направился в его сторону. Еще он гудел и бибикал.

Медведь заворчал. Он не привык к подобному обращению. Он зарычал. В ответ страус подошел к нему вплотную и внезапно выбросил вперед голову с раскрытым, казалось, на все сто восемьдесят градусов клювом.

– Га-га-га!

Для гризли, это признают все авторитеты в области «безопасности при встрече с дикими животными», возможны два варианта реакции на угрозу. Медведь может уйти. Это бывает, но довольно редко, обычно тогда, когда «угроза» тоже ведет себя прилично, а медведь сыт и спокоен. Либо – атаковать. Гризли вообще-то ничего не боятся, и шансы, что он нападет, довольно велики, особенно при неожиданной встрече, что называется – нос к носу. А уж если на него шипеть и фыркать…

Лапа лесного исполина толщиной с телеграфный столб сделала одно-единственное, с виду не очень даже мощное, ленивое движение – и страус отправился в полет. Пролетел он метров пять и врезался в дерево. Завозился, вставая. Поздно – покрытая чудовищными буграми мышц одна из самых грозных боевых машин, созданных природой, уже двигалась к нему, дабы смять и разорвать… Однако тут контакты покореженного ударом «клока» замкнулись, и страус растаял в воздухе.

Окажись в центре событий десятью минутами позже случайный наблюдатель, он мог бы увидеть довольно необычную картину – по лесу, петляя между деревьями, припадая к земле и оглашая окрестности жалобным ревом, скакал медведь. Он вел себя так, словно кто-то невидимый то и дело принимался щипать его то за ухо, то за ляжку, и непохоже было, чтобы забава нравилась исполину. Так иногда играют молоденькие котята – мог бы сказать сам себе гипотетический наблюдатель, – но не матерые медведи гризли. К тому моменту, когда нога страуса застряла в щели между двумя упавшими деревьями и медведь смог наконец оторваться от погони, «хозяин гор» был близок к истерике. Неудивительно, что, увидев Фреда, он немедленно атаковал.

* * *

Сначала Раби услышал выстрелы, а уж затем увидел бегущего Фреда. Зрелище было захватывающим: Фред походил на марафонца, готового умереть, но добежать до родных Афин с радостной вестью. Он выкладывался, он отдавался бегу. Поначалу Раби решил, что его подчиненный свихнулся. Затем он увидел медведя – и сделал ту же ошибку, какую за минуту да него совершил Фред. Он вскинул пистолет и открыл огонь…

* * *

…По мере того как медведи размножались, жители США и Канады все чаще встречали их во время вылазок на природу, а то и на собственном заднем дворе встречали. Все чаще полиции приходилось приезжать по вызову налогоплательщиков, требующих снять их с дерева или просто убрать хищника из округи. Неудивительно, что заботливые чиновники не замедлили составить детальные инструкции для полицейских на предмет того, как себя вести при встрече с гризли.

– Никогда, – гласила инструкция, – если только это не вопрос жизни и смерти, не обстреливайте гризли из мелкокалиберного оружия. Это все равно что плеваться в рычащую на вас овчарку шариками жеваной бумаги. Не стоит злить животное. Злое животное – опасно. Будет хуже.

Так и получилось. Стало хуже. Собственно, стало настолько хуже, что хуже было просто некуда.

Все могло бы закончиться куда более плачевно, не донесись до косолапого издалека такие знакомые звуки. Страус наконец освободился и теперь сообщал об этом миру. Медведь немедленно оставил погоню и повернул под прямым углом к прежнему маршруту – подальше от своего мучителя. Впрочем, Раби и Фред этого не заметили. Их состояние тоже было близко к истерике, они бежали как два марафонца, нет, как полк марафонцев, и еще через десять минут, когда подоспевший Эй-Ай принялся за ними следить, они просто ломились сквозь лес, не разбирая дороги и шарахаясь от каждого шороха. Кстати, они еще и заблудились.

* * *

Что касается медведя, он пошел вдоль шоссе и почти добрался до офиса «Монолита», когда его путь пересекся с путем Линды; как в прежний раз, атака последовала незамедлительно, и на территорию фирмы своего отца девушка влетела, опережая разъяренного гризли на какие-нибудь два десятка метров.

Страус же, поколебавшись, побрел прочь, одинокий и всеми покинутый.

Глава 12

В битве тигра с драконом побеждает мудрая обезьяна, сидящая на дереве.

Линда и Боб сидели на крыше веранды, а садовая лесенка, по которой они туда забрались, валялась рядом, на земле. Впрочем, спускаться вниз они пока не стремились – внизу хозяйничал медведь. Сначала он разнес в щепки чайный столик – это когда понял, что до людей ему не добраться. Обжегся кипятком из чайника. Сломал пару шезлонгов. Затем ожил экран, и кто-то из киберпанков захотел с Бобом потрепаться. Несчастный хозяин только застонал, глядя, как дорогая вещь обращается в пыль. Затем включилась система автоматического полива, и это заняло косолапого еще на несколько минут. Система погибла, смятая и скрученная, он все-таки был невероятно силен, тот медведь. Боб, например, едва мог сдвинуть тяжелый агрегат с места.

– Ни одного Эй-Ай, и именно тогда, когда они нужнее всего! – в сердцах произнес Боб, наблюдая, как медведь выворачивает из земли его любимое детище – спутниковую антенну. – Я его убью, гада!

– Папочка, не надо! – Линда вцепилась в рукав киберпанка, на мгновение ей показалось, что Боб и впрямь собирается отправиться вниз бить морду своему обидчику. Услышав человеческую речь, медведь оставил в покое биоблок, который он до того безуспешно пытался сокрушить. На биоблоке отсиживался Джулиан.

– Это судьба! – горестно произнес Боб. – В кои-то веки ко мне пришла дочь и… Ну что я тебе сделал?! – возопил он, задрав к небу бороду. – А?!

Как мы уже упоминали, в условиях недостатка информации человеку свойственно списывать все подряд на происки злодейки-судьбы.

– Какая разница! – попыталась успокоить его девушка. – Главное – мы вместе, правда?

Вместе они пробыли еще минут пять, а затем Линда упала вниз. То есть почти упала. Медведь сломал одну из колонн, поддерживающих крышу, и она, эта крыша, просела, так что девушка заскользила к ее краю. Боб ухватил ее за руку и распластался на ставшей вдруг такой неудобной и скользкой черепице.

– Держись!

– Я падаю!

– Держись!

Медведь оставил в покое веранду и повернулся туда, где болтались, роняя кроссовки, ноги в джинсах. Спасти девушку могло только чудо.

* * *

Чудо звали Джулианом, и то, что он совершил, было настоящим подвигом. Он сам, подчеркнем – сам, спрыгнул с безопасного биоблока и побежал к медведю, крича и размахивая руками. Мгновение спустя он уже бежал обратно, тоже крича, но уже ничем не размахивая, а за ним, подобно бурой молнии, неслись полтонны разъяренных мышц, зубов и когтей. Пасть медведя гризли достаточно велика, чтобы голова человека поместилась там целиком, и когда надо, он прекрасно умеет это демонстрировать. С ловкостью обезьяны Джулиан взлетел на биоблок, замер, пытаясь погасить скорость, и ухнул внутрь…

* * *

Боб с Линдой сидели на крыше, обнявшись и дрожа. Медведь ходил по участку с видом победителя. Да, это был его звездный час, но бесплатных побед не бывает, это вам скажут как те, кто слепо верят в судьбу, так и те, кто считает, что все в мире случайно.

Бесплатно.

Только.

Неприятности.

* * *

Когда в сарае закричал петух, медведь был занят – он отрабатывал на биоблоке удары, которым позавидовал бы любой агрегат по забиванию свай. Толстый металл проминался, как бумага. Петух прокричал вторично, а гризли был уже на полпути к курятнику. Не успел петух прокричать в третий раз, как битва началась. Теперь Линда держала Боба всерьез, а Боб всерьез рвался помешать медведю. Петух стоил уйму денег, да и нервов тоже. Боб не хотел отдавать петуха на растерзание медведю. Он не понимал. А ведь спроси Боб любого из Эй-Ай, особенно Гика, и ему бы объяснили, что в ЭТОМ бою медведь не выстоит и минуты. И верно.

Петух атаковал, как только слетела с петель дверь курятника; медведь, который после яркого солнечного света ничего не видел, присел на задние лапы и замотал головой, отгоняя агрессора. Петух не думал отступать. Эту породу вывели филиппинские генетики, усилив все жестокое, антисоциальное, агрессивное и просто плохое, что было заложено природой в этих птицах. Потому-то и содержали их поодиночке. Потому-то и надевали при работе с ними специальные перчатки. Это был страшный петух. Злой.

Медведь разобрался наконец, что нападает на него всего лишь птица, и махнул лапой. Петух «улетел» в угол сарая, и, думая, что победа близка, косолапый устремился следом.

Далее все происходило по тому же самому сценарию, по которому в свое время развивался поединок между петухом и Гиком, с той лишь разницей, что лазера у медведя не было отстреливаться, да и Боб не особенно рвался приходить на помощь проигравшей стороне. Тридцать секунд звона бьющегося стекла, треска дерева и рева, от которого звенело в ушах даже у сидящих на крыше зрителей, и медведь покинул сарай, пройдя прямо сквозь стену. Его было не узнать. Куда делась пушистая бурая шерсть? Окрашенное масляной краской в красный, желтый, синий и зеленый цвета, чудовище решительно ни на что не походило; будучи медведем по габаритам, оно визжало, как поросенок на кактусе, и оно было очень, очень, очень напугано.

Новоявленное чудо природы пулей пронеслось по участку, как-то очень по-заячьи занося задние ноги, и скрылось в кустах, только чтобы столкнуться там с Люком. Реакцию андроида несложно было предсказать. Шокер. По носу. С крыши было хорошо видно, как кусты с треском расступились и оттуда – СТРОГО ВВЕРХ – вылетел медведь, выгнув спину и пронзительно шипя, как делают иногда кошки, случайно наступив на мышь.

– Вы знаете, – задумчиво произнес Люк, наблюдая, как колышутся кусты вдоль пути следования беглеца, – я, пожалуй, брошу эти медитации. У меня галлюцинации… начинаются, – закончил он после паузы, обводя взглядом разгромленный участок. – А что это вы делаете на крыше?

* * *

– Понятно, – сказал он, после того как по поданной им лесенке Боб и Линда спустились вниз и поведали ему вкратце историю визита медведя. – Он просто идиот. Один, без оружия… Или самоубийца. Кстати, а где Джулиан?

Боб и Линда посмотрели друг на друга, охнули и устремились к биоблоку, ставшему за последние десять минут из гладкого гофрированным.

– Джулиан? – позвал Боб. – Ты того… ты жив?

– Жив, – глухо донеслось из гигантской бочки, заполненной полужидким компостом. – Вытащите меня.

В мгновение ока внутрь была спущена лесенка.

– Вылезай.

Молчание.

– Джулиан?

– А… Линда там? – спросил Джулиан.

– Тут.

– Не вылезу.

Глава 13

Армагеддон – не догма, а руководство к действию.

Наконец-то все шло по плану. Можно было расслабиться. Полицейские закончили подъем машины со дна озера и теперь ждали, пока из салона и двигателя вытечет вода. И там действительно были наркотики. Полный багажник. Палмер улыбнулся, представив себе выражение лица Полковника. «Что за чушь собачья» – так, кажется, он выразился?

Машину грузили на трейлер, и с этим Раби ничего поделать не мог. Хирург выслал им экспресс-почтой еще один чемоданчик, но пересылать тем же способом спецнапалм отказался наотрез. Теперь вместо того, чтобы жечь машину, им предстояло похитить ее и протереть спиртом. Целиком. Тоже не очень сложная задача, если вдуматься. И только потом – сжечь. Раби вздохнул и попытался запахнуть разодранный в клочья пиджак. Он был весь покрыт царапинами, и его здорово мутило после кросса и последующего поиска дороги назад.

* * *

В конце двадцатого века, когда электроника стала по-настоящему компактной и дешевой, появились первые минироботы. Даже не роботы – тогда это были еще фотеры, то есть радиоуправляемые манипуляторы. Роботами они стали позже.

Несложно догадаться, что придумали армия и полиция, когда на рынке появились дешевые турбины размером с лесной орех, дешевые телекамеры размером с треть лесного ореха и прочие детали из набора «сделай робота». Сначала создали летающих шпионов. Начав с метрового планера, несущего телекамеру, конструкторы постепенно довели изделие до размера крупного насекомого, а уж отсюда остается всего один шаг до насекомого жалящего. До осы.

В чемоданчике, который лежал сейчас на коленях у Раби, находилось шестьдесят четыре робота класса «оса», и заряжены они были быстродействующим снотворным. Лучшее средство для борьбы с террористами – оператору достаточно задать управляющему роем компьютеру координаты объекта, и все люди в объекте будут усыплены. Затем полиция разберется, кто здесь террорист, а кто – заложник, и все будут счастливы. Если, конечно, ни у кого нет аллергии к снотворному, но это, как говорится, издержки производства. Осы умели атаковать последовательно несколько целей, однако в последнее время эту их способность не использовали – полиция не хотела, чтобы освобожденные от террористов заложники подавали на государство в суд в том, вполне вероятном, случае, когда один из цепочки укушенных был болен каким-нибудь заразным заболеванием.

Сейчас чемоданчиком собирались воспользоваться гангстеры, и полиция, у которой не было ни защитных костюмов, ни роботов прикрытия, не имела ни единого шанса. Вот они погрузили машину на трейлер, вот кавалькада двинулась в путь. По причине теплой погоды стекла всех машин были опущены – идеальная мишень. С вершины холма, на котором сидел Раби, все было видно как на ладони. Гангстер открыл чемоданчик и пробежал пальцами по клавишам. Это будет забавное зрелище.

Затем рядом с ним тормознула машина, и он увидел Фреда. Раби почувствовал, как земля уплывает у него из-под ног.

– Это что?! – голосом обиженного кастрата просипел он, указывая трясущимся пальцем на молочный фургончик.

– Так ведь – «форда» нету! – жалобно сказал Фред. «Форда» и правда не было. На нем Гик снял Линду со скалы, а затем полетел в детский лагерь играть с друзьями.

–…! – Раби не мог поверить своим глазам, ушам и прочим частям тела, единственное, во что он верил твердо, это что Хирург с них три шкуры спустит. Фургончик! Молокопродукты! Гангстер с ненавистью поглядел на изображенную на кузове танцующую корову, сплюнул и махнул рукой.

– Начали!

* * *

Палмер и Молли ехали на электромобильчике и, разумеется, отстали. Не то чтобы у них был выбор – одну машину они уже разбили, когда приехали в поселок, и начальство не особенно торопилось выдавать им вторую. Так что приходилось выкручиваться, используя дешевые виды транспорта.

Палмер выжал газ до отказа, и электромобильчик послушно увеличил скорость до сорока километров в час. Сидящая рядом с Палмером Молли вздохнула, а затем утешающе произнесла:

– Все равно свою роль в операции мы уже выполнили. Дальше полиция сможет обойтись без нас.

Палмер не понимал Молли. Он не понимал ее уже второй час, с тех пор как она вернулась домой с прогулки по горам с этим парнем с квадратной челюстью – Нико. Словно подменили девушку.

– Я не люблю электромобили, – сказан Палмер. – Чувствуешь себя ущербным.

– Это точно. – Молли усмехнулась двусмысленности своего ответа, и в этот момент Палмер увидел медведя. Реакция агента не подвела, а резкое торможение даже на сорока километрах в час способно доставить массу неприятных ощущений.

– Что за… – начала Молли, затем глаза ее расширились. – Мама! – Голос, которым это было сказано, совсем не походил на то, как обычно говорила девушка. Впрочем, ее можно было понять.

Медведь не стоял на дороге, он просто брел по обочине шоссе, не обращая внимания ни на машину, ни на что на свете, вот только тот факт, что перед ними именно медведь, был агентам неизвестен. В дополнение к покрывающим зверя разноцветным пятнам он еще – когда ломился сквозь кустарник – обзавелся пучками травы, ветками и выглядел сейчас как проросшее малиной лоскутное одеяло.

– Палмер, что это?! – жалобно произнесла девушка.

– Я не знаю, – так же жалобно произнес Палмер. Видение свернуло в лес, но машина еще минут пять стояла на дороге, прежде чем сидящий за рулем агент решил, что руки у него больше не трясутся. Это было неправдой, но по крайней мере он уже мог управлять экипажем. Они не разговаривали и избегали смотреть друг на друга. О том, что «мистический медведь» спас их от атаки самонаводящихся инъекторов, агенты не знали и были очень удивлены, увидев то, что осталось от конвоя.

Мотоциклисты лежали вдоль шоссе, машины лежали в кювете. Снотворное дало людям достаточно времени, чтобы осознать, что дело неладно, и нажать на тормоза, так что серьезно никто не пострадал. Стоящая на трейлере машина горела. Затем припаркованный у обочины молочный фургончик взревел маломощным двигателем и рванул с места мимо электромобильчика агентов.

Все было ясно. Похищение. Палмер, забыв о трясущихся руках и прочих комплексах, выжал газ до отказа, и желтый пластмассовый уродец, заменяющий им средство транспорта, устремился в погоню.

Погоня была неторопливой. Пародия, а не погоня. Издевательство. Обе стороны жали на газ как могли, но дистанция между машинами не менялась. Впрочем, Палмер прекрасно понимал, что виной тому идущая под гору дорога. Как только она пойдет вверх, их шансы догнать противника станут равны нулю.

– Молли, стреляй! – закричал Палмер. – Стреляй, уйдет ведь!

Молли достала из сумочки пистолет, высунулась в окно электромобильчика и открыла огонь. Пули пробивали заднюю стенку фургончика и сложенные там пластиковые мешки, однако на вторую стенку, отделяющую багажное отделение от кабины водителя, у них не хватало мощности. Это были «стоп-пули», с малой пробивающей способностью, все агенты ФБР имели подобное оружие, дабы случайно вместе с террористом не прострелить насквозь пяток заложников, как нередко бывало в славные старые времена.

Расстояние между машинами начало увеличиваться.

– Ты только погляди, что эти ищейки теперь водят! – усмехнулся Раби. – Уроды!

– Ага! – сказал сидящий за рулем Фред, и это было за секунду до того, как он увидел страуса.

* * *

Страус снова был видимым. Он брел, пританцовывая, через дорогу в направлении озера и никого не трогал. Видимым он был недавно, контакты в «клоке» то замыкались, то размыкались, и именно этим объяснялся тот факт, что водитель молочного фургончика заметил опасность лишь в последний момент.

Взвизгнули тормоза, и несуразный автомобиль вылетел с шоссе, подпрыгнул на словно специально созданном природой каменном трамплине и рухнул в ТО САМОЕ озеро, в ТОМ САМОМ месте.

Выбравшиеся из подоспевшего электромобиля агенты беспомощно смотрели на плывущих к противоположному краю озера гангстеров. Они уже уплыли достаточно далеко, чтобы сделать стрельбу из пистолетов бессмысленной, бесполезно было также пробиваться на ту сторону озера – берега заросли непроходимым кустарником и агенты никогда не успели бы вовремя.

Палмер выругался, опустил пистолет и вдруг замер, боясь пошевелиться. В трех метрах от него на дороге стоял страус. Агент почувствовал, как мир, казавшийся таким привычным, теряет свои очертания.

– Пал… – начала Молли, оборачиваясь. —… мер, – медленно закончила она, таращась на видение. Ее пистолет с глухим стуком упал на асфальт.

– Бу! – сказал страус и растворился в воздухе. – Ча-ча-ча, тр-р-р! – донеслось из пустоты, удаляясь.

«Это будет хорошо смотреться в отчете», – отрешенно подумал Палмер.

Эпилог

А что подумал Кролик – никто не узнал…

– Я ничего не понимаю, – сказала Кира. – Все нас любят, все нам благодарны, но я все равно ничего не понимаю.

– Чего ты не понимаешь? – удивился Боб.

– Мы потратили уйму сил, уговаривая Нико и Линду, что они созданы друг для друга. И в результате Линда целуется с Джулианом.

– Целуется? – Боб поднял брови и даже начал было вставать, но затем передумал. Видно было, что это стоило, ему определенных усилий. – Впрочем… Он спас ей жизнь.

– Люк спас жизнь Молли, – возразила Кира. – А она его в шкаф засунула. Мак спас жизнь Палмеру, и мне даже страшно подумать, что будет, если Палмер решит его поцеловать.

– Да уж, такие мы, люди, непонятные существа, – фыркнул Боб. – Но это ничего. Разберетесь.

– Мы пытаемся.

– Ты уж мне поверь, у вас получится. Что там такое?

– Боб? – Линда появилась из-за угла крольчатника, она шла как-то неуверенно, оглядываясь через плечо. Почуяв неладное, киберпанк и Эй-Ай устремились к ней навстречу…

– Джулиан, он…

* * *

Джулиан стоял на четвереньках перед клетками с кроликами и читал им стихи. Читал он хорошо, с выражением. Кролики слушали не перебивая.

– Люк? – поинтересовался Боб.

– Он самый, – подтвердила Кира.

Линда, которая была не в курсе, удивленно переводила взгляд с отца на Эй-Ай и обратно.

– Джулиан придумал, что он виноват перед Люком, – объяснила Кира. – Люк придумал, как Джулиану заслужить его прощение.

Оглавление