«По ту сторону чуда»

По ту сторону чуда (fb2) - По ту сторону чуда [litres] (Сыщик Брок - 2) 1871K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Андрей Русланович Буторин

Андрей Русланович Буторин По ту сторону чуда

…Не обрывается сказка концом.

Помнишь, тебя мы спросили вначале: «Что остается от сказки потом —

После того, как ее рассказали?»

В.С. Высоцкий

© Буторин А.Р., 2019

© Художественное оформление серии, «Центрполиграф», 2019

© «Центрполиграф», 2019

Пролог Дело о трех снежных бабах

– Всем стоять! Лицом к стене! Руки за голову!

Ворвавшийся в помещение склада высокий худощавый мужчина выглядел очень угрожающе. На его суровом лице с прямым носом, четко очерченным ртом и волевым подбородком особенно выделялись глаза стального оттенка. По их решительному взгляду было сразу понятно – этот человек не шутит.

Однако на грабителя был не очень-то и похож. Скорее на сорокалетнего учителя. На нем даже не было балаклавы. И компактного, короткоствольного автомата у него не имелось, как, впрочем, и любого другого. Даже завалящего пистолетика или, на самый крайний случай, обреза охотничьего ружья. И черного, в стиле ниндзя, одеяния, чтобы удобней было злодействовать, – тоже не имелось. Он вообще был одет весьма прозаически: в зимнее пальто с меховым воротником и меховую же шапку. А вместо оружия вытянул перед собой указательный палец.

В общем, ничего страшного. Тем не менее находившиеся на складе двое мужчин: плотный, седой, усатый, в дорогой синей куртке, и щуплый, патлатый, в черной форме охранника – немедленно выполнили требование и застыли с руками за головой, уставившись в серую бетонную стену.

– Ни с места! – добавил человек в пальто. Вероятно, на всякий случай, или просто по привычке, поскольку и без того никто и не думал шевелиться. И лишь после этого он представился: – Я – Брок. Частный сыщик. Мне только что позвонили и назвали этот адрес. В качестве, так сказать, предполагаемого места преступления.

– Да-да! – обрадованно воскликнул седой-усатый и шевельнулся с непонятным намерением, но сыщик Брок прицелился в него из пальца и грозно выкрикнул:

– Молчать!!! Стреляю без предупреждения!

– Но позвольте… – пробормотал седой-усатый, не делая, впрочем, новых попыток повернуться. – Ведь это я и есть…

– Преступник?! – воскликнул Брок. – Да еще и с соучастником? Очень, знаете ли, кстати. Быстро я управился… А то меня ради вас из-за стола выдернули. В нерабочее еще, прошу заметить, время! Я лишь собрался позавтракать! Кто мне это компенсирует? Кстати, а где тот, кто мне позвонил? Или вы его уже… того?.. Так сказать, упокоили?

– Да что вы такое говорите?! – отнял от головы и воздел к потолку руки мужчина. – Это я вам звонил!

– Вот как?.. – опустил сыщик палец. – Совесть замучила или случайно номер перепутали?

– Ничего я не путал! – все-таки развернулся определенно разозлившийся усач. – И никакой я не преступник! Я потерпевший! Это меня ограбили, мой склад, вот этот самый! Три коробки дорогостоящего оборудования! Только вчера поступили – и вот… Исчезли, испарились! А ведь каждая коробка почти с меня высотой и весит полцентнера. Чудеса какие-то!

– Чудес не бывает, – убедительно произнес Брок. – Я вам это уже сказал по телефону. Но лишь благодаря тому, что вы их упомянули, я сюда и приехал. Поскольку берусь лишь за те дела, которые кажутся чудесами.

– Кажутся?.. – развел руками потерпевший. – Но их нет!

– Именно это я и сказал: чудес не бывает.

– Коробок нет! С оборудованием!

– Потому что их украли, – сказал сыщик. – Сами же говорите. Типичный, знаете ли, случай.

– Вот и найдите того, кто это сделал, если случай типичный!

– Может, он? – шепнул Брок, кивнул на продолжавшего стоять лицом к стене патлатого парня в форме охранника.

– Николай? Так он же их и охранял!

– Что охраняем, то и имеем, – пробормотал под нос сыщик и обратился, уже громко, к щуплому: – Молодой человек, куда вы спрятали похищенное?

– Я ничего не хитил! – возмущенно выкрикнул парень. – Обыщите, если не верите!

– Повернитесь, – велел ему Брок. – И руки опустите. Нет, разведите их в стороны, иначе мне неудобно будет обыскивать…

– Но они не могут быть у него, – сказал владелец склада. – Я же говорю, они высотой с меня и весят…

– Я помню! – Сыщик протянул ладонь. – Я, так сказать, использовал психологический прием. Преступник мог начать волноваться, тем самым выдав себя. А теперь вы его спугнули! В смысле, предупредили.

– Да не воровал он ничего! – махнул в отчаянии рукой потерпевший. – Здесь же все на виду! Склад небольшой, сами видите. Где тут спрячешь три такие коробищи? Я уже все тут облазил.

– А во дворе?

– Двор совершенно пустой. К тому же к вечеру снегу навалило, и на нем отлично видно, что к воротам ведет след только одной машины – моей. Когда я вчера уезжал отсюда. И когда эти коробки здесь еще были! Так что их точно никто отсюда не вывозил. Но и здесь их тоже нет.

– Где же они тогда? – нахмурился Брок.

– А вот вы мне это и скажите! Если, по-вашему, чудес не бывает…

Для начала сыщик осмотрел-таки помещения склада. Трех больших коробок и впрямь нигде не было. Затем Брок обвел внимательным взглядом рабочее место охранника. Обычный колченогий стол, на нем – микроволновка, чайник, большая желтая кружка, грязная тарелка с вилкой, рядом надгрызенная морковка. Возле стола – кособокое кресло на колесиках, рядом – мусорное ведро. Чуть дальше – еще ведро, оцинкованное, с переброшенной через край тряпкой.

– Когда приходит уборщица? – доставая из-за пазухи блокнот и карандаш, кивнул на ведро Брок.

– Я сам мою, – буркнул охранник.

Сыщик отметил это в блокноте.

– За отдельную плату! – подчеркнул владелец.

Брок это тоже отметил.

– Штукарь в месяц!.. – проворчал парень. – До двух не поднимете – сами мойте.

– Ну, с этим вы сами разбирайтесь, – убирая блокнот в карман пальто, сказал сыщик, – а мне скажите лучше, где компьютер? Или что там у вас было – мониторы для видеонаблюдения? Их тоже украли?

– А их, вы знаете, и не было, – смутился усатый хозяин. – Я не ставил камеры. Зачем? Сами видите, дворовая территория у нас маленькая, все и так на виду.

– На виду? И коробки ваши на виду? Где же они, позвольте полюбопытствовать? А были бы камеры – сейчас бы – чик-пык! – глянули и все прояснили.

– Тогда бы мы без вас – чик-пык – справились! Я потому к вам и обратился, что без вас никак. Но и с вами, мне кажется…

– А вот если что-то кажется, – нахмурился сыщик, – это нужно к другим специалистам, знаете ли. И лучше не затягивайте. С головой, как говорится, не шутят. А сейчас, с вашего позволения, я бы все же хотел осмотреть двор.

Дворовая территория вокруг склада и впрямь оказалась небольшой. И обнесенной высоким, метра под три, сплошным бетонным забором – просто так не перелезешь. Да и снегу прошлым вечером действительно выпало много, так что было хорошо видно, что вдоль забора ничьих следов нет. Во всяком случае, с той стороны здания, где успел осмотреться сыщик. И он последовал дальше. Владелец с охранником шагали метрах в трех позади.

Едва Брок завернул за угол склада, как тут же увидел возле забора три высоких силуэта.

– Всем стоять! Лицом к стене! Руки за голову! – вскинул он на изготовку палец.

– Это же снеговики, – сказал из-за спины охранник.

– Я сам вижу, что это, так сказать, эти самые… – забормотал сыщик, поняв уже и так, что перед ним красуются три здоровенные снежные бабы с морковками вместо носов и с ведрами на круглых головах. – Но лучше, так сказать, перебдеть.

– Откуда тут снеговики? – угрюмо взглянув на охранника, поинтересовался хозяин.

– Так это… – сглотнул парень. – Девочки во двор забежали, в снежки стали играть. Здесь тихо, спокойно…

– Девочки?! – побагровел владелец склада. – Тихо, спокойно?.. Тебе тут что, бордель?! Ты уволен, игрун!

– Так ведь девочки! – прижал к груди руки охранник. – Маленькие девочки! Лет семь-восемь!

– Ах, еще и маленькие?! Я вызываю полицию! Господин Брок, держите его, чтоб не сбежал!

– Не надо меня держать! – отмахнулся возмущенный парень. – И звонить не надо! Девочки играли в снежки. А потом стали лепить снеговиков. Вон тех, вы же сами видите! Наигрались и ушли. Я их просто пожалел, они же никому не мешали, никуда не лезли! И я к ним не лез, не надо на меня всякие гадости вешать!

– Ну хорошо, хорошо, – смягчился владелец склада. – Но смотри, Николай, чтобы больше никаких девочек! Ни маленьких, ни взросленьких. Иначе точно вылетишь, обещаю.

Николай поклялся зубом. Хозяин поверил.

А сыщик Брок вдруг завис. Он смотрел на трех снежных баб с морковками и ведрами, и в голове его стали мелькать ассоциации: бабы – девочки, ведро на голове – ведро с тряпкой на складе, морковка вместо носа – морковка на столе охранника, забор – кактус (непонятно почему; наверное, потому, что забор – «колючка», хотя на этом ее и не было). А кактус, в свою очередь, показался ему похожим на снеговика. Круг замкнулся.

«Так это же девочки! – мысленно ахнул Брок. – Ну конечно! Они не играть сюда пришли! Отвлекли внимание охранника снежками, а сами облепили друг друга снегом – вот тебе и снежные бабы! Троянские лошади! И ночью, когда патлатый бездельник задремал, они зашли на склад и украли коробки. Вот откуда там ведро и морковка! А потом… потом они снова залепились в снеговиков, чтобы дождаться утра, когда откроют ворота».

Да, вопросы оставались. Например, как маленькие девочки смогли упереть тяжеленные коробки? И куда они их потом дели? Впрочем, возможно, это были не девочки, а карлицы. Они сильные! А куда дели… Сейчас это не важно! Сейчас главное – взять преступниц, пока не ушли!

– Всем стоять! Лицом к стене! Руки за голову! – завопил Брок и, растопырив руки, прыгнул на ближайшего снеговика.

Снежные шары, из которых он был слеплен, треснули, смялись, рассыпались, и сыщик повалился на землю, роняя заодно и скрывавшуюся в снежной бабе большую коробку.

– Мое оборудование! – подпрыгнул от радости усатый владелец склада и, бросившись ко второму снеговику, с разбегу в него впечатался. Внутри тоже оказалась коробка. Мужчина не удержался на ногах и упал, обняв ее, как любимую женщину.

А Николай вдруг метнулся к воротам…

– Уйдет, гад! – завопил барахтающийся в снегу потерпевший.

– Не уйдет, – процедил сквозь зубы сыщик.

Он тоже еще не успел подняться на ноги, однако не стал тратить на это драгоценные секунды. Перед ним валялось ведро, служившее полминуты назад шляпой снеговику. Теперь же, в руках сыщика Брока, оно превратилось в метательный снаряд.

– Уу-уу-ух! – раскрутил его и выпустил сыщик.

– Вж-жж! – мягко прошелестело летящее ведро.

– Бздыньк! – возвестило оно о попадании в цель.

– Шмяк! – отрапортовало рухнувшее тело преступника.

– Но как вы догадались, что оборудование в снеговиках?! – восторгался чуть позже владелец склада.

«Вообще-то я рассчитывал, что там девочки», – подумал сыщик, но сказал другое:

– Да что там было догадываться! Типичный, можно сказать, случай. Я просто включил логику.

– Логику?..

– Да, есть такое понятие, знаете ли. Вы не поверите, очень полезная штука! Попробуйте как-нибудь на досуге.

– И все же как она вам сейчас помогла? Расскажите, прошу вас!

– Ну смотрите, – поддался Брок. – Снеговик – это что? Снег. А снег – это что?..

– Замерзшая вода…

– Вот видите? Логика работает. И самое главное, никаких чудес. Их попросту не бывает.

– Какая же сейчас логика в снеге?

– То есть?.. – заморгал сыщик. – Самая, так сказать, непосредственная. Вы разве не в курсе, что у нас сейчас на дворе?

– Ну, зима…

– Зима! – мечтательно вздохнул Брок. – Сказочное, вы не поверите, время года… – И тут же поправился: – Сказочное не в смысле чудес, а в смысле красоты! И мух нет. А вы говорите – какая логика…

Глава 1 Сыщик Брок огорчается и опаздывает на работу

Олег Константинович Брокалев любил зиму. Но сейчас его не радовал ни чистый снег, ни легкий бодрящий морозец. Даже предстоящая любимая работа не радовала, а это случалось с ним настолько редко, что вполне могло считаться чудом, если бы не одно но. А именно – в чудеса-то господин Брокалев как раз и не верил. Категорически и безапелляционно. Его жизненное кредо так и звучало: «Чудес не бывает!», что не уставал повторять Олег Константинович к месту и не очень.

Одно время он даже состоял в Комиссии по антинауке при Российской академии наук. Но пустопорожняя болтовня неусидчивому ученому-практику быстро надоела, и он решил воплощать свое кредо в жизнь по-другому. Олег Константинович с юности обладал аналитическим складом ума, а потому, этим самым умом пораскинув, он нашел ему очень актуальное применение – открыл частное сыскное агентство, которое непосредственно и возглавил, придумав себе звучный псевдоним: Брок.

На первый взгляд с именем все казалось понятно: обычное сокращение фамилии-имени-отчества. Но не так все было просто, как не прост был и сам новоявленный сыщик. Ведь и название агентству он дал непростое, не какое-нибудь там «Брокалев и дочь» (о дочери чуть позже), не набивший оскомину «Лунный свет» или примитивный «Поиск», а вполне оригинальное, но без излишней вычурности, лаконичное и говорящее само за себя – «Бритва Оккама».

Любому, увидевшему данную вывеску, должно было становиться понятным: здесь ставят во главу угла логику, безжалостно отсекая холодным клинком рассудка всевозможные фантазии, мистику и прочую антинаучную чушь. По крайней мере, так казалось самому Броку. Кстати, и брался сыщик только за те дела, которые изначально казались не просто необычными, но и вовсе даже были сверхъестественными и фантастическими. Разгадать хитроумную загадку и выявить ее истинную, вполне объяснимую незыблемыми реалиями сущность – вот что являлось основной целью сыщика Брока и приносило ему несказанное удовольствие. А если при этом оставался удовлетворенным и клиент, то оно подкреплялось, как правило, не только морально.

Почему «как правило»? Да потому, что Брок не кичился оказывать посильную помощь и вполне безвозмездно. Не только, разумеется, из чистой любви к процессу расследования, но исходя также из прочих обстоятельств. Вот пропал, скажем, у ребенка отец, а ребенок этот к Броку в слезах примчался – что же теперь, у несчастного мальчугана мелочь карманную выгребать? Нет уж – детям, старикам и беременным женщинам сыщик дарил свое искусство абсолютно даром. Иногда даже и не беременным. Женщинам, в смысле. Но это уже скорее в порядке исключения.

Как раз сейчас, возвращаясь с обеда в родное агентство, и сокрушался Брок о детях. О том, что современные подростки не делают отличий между правдой и ложью, легко подменяют действительность вымыслом. В конкретном случае это относилось к одному мальчику, отца которого он разыскивал (и, конечно же, разыскал) прошлым летом. Тринадцатилетний Костя в тот раз понравился Броку. Особенно его яркая фантазия. Сыщик даже посоветовал Косте заняться литературными опытами. Ведь и сам Брок любил на досуге побаловаться пером, кропал рассказики, которые посылал на различные интернетовские конкурсы. А однажды, как раз тем же летом, и победил на самом из них любимом – конкурсе фантастических рассказов «Склеенные ласты». Именно туда он рекомендовал отправить свой рассказ Костику. Но сначала – дать посмотреть ему.

Вот Костя и дал. Не прошло и полгода. Впрочем, как раз около полугода и прошло. Если откровенно, то Брок и подзабыл уже о сем юном даровании. Поэтому, придя сегодня домой на обед, откровенно удивился, когда супруга Ирина, встретив его в прихожей, вдохновенно зашептала, заговорщически при этом подмигивая:

– Ученик с трепетом ждет мастера! Ты уж, того, не очень строго с парнем…

– Мастера? – нахмурился Брок. – Что, опять унитаз потек? Снова салагу прислали? – Сыщик нахлобучил снятую было шапку и повернулся к двери: – Пойду в ЖЭК и покажу им, так сказать, все!..

– Интересно было бы глянуть, что ты им собрался показывать, – тихонько хихикнула Ирина Геннадьевна и потянула мужа за хлястик пальто: – Не надо никуда ходить. Мастер – это ты, Олежа.

Брок развернулся и картинно поклонился жене:

– Спасибо, Ирусик, за то, что ты так высоко меня ценишь. Только ремонт унитазов, знаешь ли, не совсем мой профиль. – Он вновь направился к двери, но снова был схвачен за хлястик.

– А ремонт чего твой профиль? – В голосе Ирины Геннадьевны послышалась искренняя заинтересованность.

Брок аккуратно отцепил руку супруги от хлястика и ответил, с укором всматриваясь в насмешливые глаза.

– Мой профиль – что-нибудь более высокотехнологичное, – неопределенно крутанул он ладонью. – Компьютер, скажем, или тот же мобильный телефон…

– Тот же – это тот самый, что я прошу тебя починить уже второй месяц? – ухмыльнувшись, перебила Брока жена. – Там дел-то всего – аккумулятор поменять!

– Вот именно! – поднял Брок палец. – Такими пустяками мне просто неинтересно заниматься.

– Унитаз – гораздо интересней, – хмыкнула Ирина Геннадьевна.

– Вот именно! – Палец сыщика взвился еще выше. – Ты даже не можешь себе представить насколько… – Тут Брок запнулся и сдвинул брови. Он почувствовал, что любимая им логика куда-то вдруг запропастилась.

Ирина Геннадьевна посмотрела в глаза мужа и не сразу смогла отвести взгляд; серые, обычно почти стального цвета, они потемнели, словно озерная гладь под нависшими тучами. А уж когда «озеро» подернулось рябью, любящая супруга не выдержала:

– Перестань, Олежек, не бери в голову. Я пошутила.

– Да? – обрадованно заморгал Брок. – Насчет унитаза? Или телефона? Или насчет того, что я… мастер?..

– Ой! – всплеснула руками жена. – Заболтал ты меня, Олег. Мальчик ведь ждет!

– Тебя? – нахмурился Брок.

– Тебя. Я ж говорила!

– Что-то тебя сегодня прорвало на шутки. Но последняя, должен отметить, вовсе не остроумная.

Брок в очередной раз повернулся к двери, причем сделал это подчеркнуто резко. Ирина Геннадьевна тоже схватилась за хлястик более энергично, и тот, жалобно крякнув, наконец-то уступил женщине и остался в ее руке.

– Снимай пальто, – скомандовала супруга таким тоном, что Брок мгновенно выполнил приказ и замер в ожидании новых распоряжений, которые не замедлили последовать. – Веди Костю на кухню, я накормлю вас обедом. Пока едите, он тебе все и расскажет.

– А ты, Ирусик? – залебезил сыщик, на всякий случай не став ничего уточнять насчет неведомого Кости. – Ты разве не составишь нам компанию?

– Я займусь ремонтом твоего пальто, – сделав ударение на «ремонте», обиженно сказала Ирина Геннадьевна. – Ведь это же мой профиль.

Брок едва удержался, чтобы не сказать: «И твоих рук дело», но все-таки благоразумие взяло верх. Он осторожно обошел жену и заглянул в комнату. На диване сидел смущенный подросток, в котором сыщик сразу узнал давнего знакомого.

– Ба! Константин! – всплеснул он руками и радостно обернулся к супруге: – Иришечка, что же ты молчишь, что у нас такие гости?

Та посмотрела на него с таким сочувствием, что Брок ненароком всполошился: уж не болен ли он смертельно, а от него это тщательно скрывают? Но любимая жена, перед тем как скрыться за кухонной дверью, буркнула вдруг такое, что у сыщика отлегло от сердца: не болен.

Паренек, увидев Брока, радостно подскочил, но тут же засмущался и покраснел. В руках он держал изрядно помятые листки, которые спрятал вдруг за спину и покраснел еще больше.

– Здравствуйте, дядя Брок, – еле слышно произнес подросток и судорожно сглотнул.

Брок почувствовал себя в роли зубного врача, что ему откровенно не понравилось, как не нравились зубные врачи в принципе. Словно в отместку за подобные мысли, у него заныл левый верхний клык, и, чтобы закрыть неприятную тему, сыщик поспешил успокоить мальчика:

– Здравствуй, Костя! Рад тебя видеть. Ты чего так волнуешься? Не надо, не надо! Тут все свои. И ты, как говорится, чужой среди своих. То есть, прости, свой среди… этих… Нет, тоже не то. В общем, гусь свинье не товарищ. Кстати, о свиньях. Сейчас пообедаем с тобой. Сытный обед, знаешь ли, способствует укреплению нервной системы. Успокаивает и даже, ты не поверишь, несколько примиряет мятежную душу с реалиями, так сказать, нашего несовершенного мира.

Неизвестно, много ли истин впитал Костя из сей многословной тирады, но про обед он понял и снова сглотнул. Впрочем, сказал он совсем о другом:

– Дядя Брок, я принес вам… – Парень вынул из-за спины стопку мятых листов формата А4 и протянул ее сыщику.

– Так-так-так-та-ак!.. – пробормотал тот, с опаской принимая бумаги. – Я-то думал, ты в гости, а ты, значит, по делу. Это что, заявление? Снова папа потерялся?.. – Брок взвесил на ладони солидную пачку и категорично изрек: – Судя по объему, одним папой тут не обошлось. Как минимум все родственники до девятого колена включительно. Генеалогическое, так сказать, древо. Боюсь, нам с Сашенькой не справиться. Пора расширять штат…

Проблема с нехваткой сотрудников в последнее время все чаще беспокоила сыщика. Вот и сейчас он нахмурился и предался невеселым раздумьям, пытаясь найти приемлемое решение в кадровом вопросе.

– Дядя Брок, это не древо, – прервал затянувшуюся паузу Костя. – И не про папу. То есть и про папу тоже, но это не то, что вы сказали. Это про наши с ним приключения. Я написал, как вы просили.

– Приключения? – оживился Брок, отложив на время проблему со штатами. – Не космические, случайно? А то сейчас конкурс как раз идет…

– Космические, – обрадовался Костя. – Ведь на планете драконов в основном все происходило. И на звездолете.

– Звездолет – это хорошо… – задумчиво свел брови сыщик. – А вот драконы и звездолет вместе – это, должен тебя огорчить, как раз не очень. Смешение, так сказать, жанров, – принялся листать Брок рукопись.

– Но ведь драконы тоже… – растерянно пробормотал паренек.

Договорить ему не удалось. В комнату зашла Ирина Геннадьевна и строго сказала мужу:

– Ты хочешь уморить мальчика голодом? Он и так битый час тебя дожидался. Да и сам ты – что, на работу уже не торопишься?

– На работу? – Брок подбросил к глазам запястье с часами и, заохав, метнулся в сторону кухни, размахивая пачкой листов, словно парламентер белым флагом.

Ирина Геннадьевна ободряюще кивнула сиротливо мнущемуся посреди комнаты Костику:

– Ну, чего же ты? Догоняй Олега Константиновича. А то он все сейчас смолотит.

– Да я не хочу, – промямлил Костя, но женщина решительно мотнула головой:

– А ну-ка быстро на кухню! В моем доме запрещено не хотеть то, что велю делать я.

В строгом голосе Ирины Геннадьевны Костя почувствовал смешинку, но спорить с хозяйкой все-таки расхотел и отправился на кухню. Оказавшись там, он понял, что слушаться тетю Иру действительно стоит: перед Броком стояли две пустые тарелки – побольше, из-под борща, и неглубокая, со следами пюре, а сам сыщик уже нацеливался вилкой в котлеты, аппетитно окруженные гарниром, на тарелке, явно предназначавшейся гостю. Заметив вошедшего Костю, Брок неловко отдернул вилку, и та, выскользнув из руки, звякнула об пол.

– Кто-то придет, – смущенно захихикал сыщик. – Наверное, Сашенька. А ты садись-садись, угощайся! Вот борщик, вот котлетки. Тетя Ира очень вкусно готовит, уверяю тебя.

Костя присел на краешек табурета и взял в руку ложку. Он заметил, как взгляд Брока жадно приклеился к ней и провожал каждое ее движение от тарелки ко рту и обратно. Мальчик вспомнил, что видел недавно подобное в телепередаче про гипноз. Только там вместо ложки гипнотизер использовал блестящий шарик на ниточке. Шарик качался из стороны в сторону, а взгляд пациента так же, как сейчас у сыщика, неотрывно следовал за ним: вверх-вниз, влево-вправо… Косте стало неприятно, и, чтобы разрушить гипнотические чары, спросил:

– А где тетя Саша?

– Экзамен сдает, – голосом телефонного автомата ответил сыщик, так и не оторвав взгляда от ложки. К счастью, борщ уже кончился, и Костя поскорей отложил ее в сторону. Брок тут же вздрогнул, словно и впрямь вышел из транса, и закончил мысль уже вполне осмысленно, тоном неприкрытого сожаления: – Математику! Ну скажи, зачем сыщику математика?

– Не знаю, – честно ответил Костя и принялся за котлеты.

Брок проводил взглядом аппетитный кусок до Костиного рта, и сожаления в его голосе заметно прибавилось.

– Вот и я о том же! Ведь собиралась на юрфак, как все нормальные люди, и вдруг бац! – подалась в программисты.

Жующий мальчик что-то промычал в ответ, но Брок уже снова мысленно переживал непредсказуемый и совершенно, на его взгляд, нелепый поступок дочери. В глубине души он даже считал этот поступок предательством, но, будучи человеком справедливым, все-таки одергивал себя. Да, Сашенька не пошла учиться в юридическую академию, как собиралась ранее и чего ожидал от нее Брок. Не сказав ни слова, не посоветовавшись (а это цепляло больнее всего), дочь поступила в технический университет, выбрав профессию программиста. Но ведь при этом она не оставила работу в сыскном агентстве отца! О каком предательстве тут может идти речь? Мало того, Сашенька объяснила свое решение тем, что в сыщицком деле главное не знание юриспруденции и прочей теоретической мути, а в первую очередь – аналитический ум и логическое мышление, без чего не может обойтись ни один программист. С этим трудно было спорить. Но Брока все равно продолжало коробить от поступка дочери. Настроение поползло вниз.

Чтобы поднять его хоть немного, сыщик вновь открыл Костину рукопись и, прихлебывая горячий чай, углубился в чтение. Мальчик, тоже перешедший уже в трапезе к чаю с печеньем, с волнением следил за выражением лица Брока.

Сначала оно не выражало ничего, лишь бегали со строчки на строчку внимательные сыщицкие глаза. Но вот в них мелькнула искорка заинтересованности, а сжатые до этого в тонкую полосу губы тронула легкая улыбка. Затем сыщик хмыкнул, и улыбка стала вполне оформленной. Перелистнув страницу, Брок впился в строчки уже совсем иным взглядом. Даже пробормотал под нос: «Так-так-так-та-ак!..», отчего Костя взволнованно заерзал.

Но тут на кухню заглянула Ирина Геннадьевна и, окликнув мужа, выразительно постучала по запястью.

– Что? – не сразу вернулся к реальности Брок. – Рука? Что рука? А?..

– Нога, – вздохнув, ответила супруга. – Точнее, ноги. Тебе их пора брать в руки.

– Ноги?.. – нахмурился Брок. – Чьи? – И засмеялся вдруг, показав на открытую рукопись: – Ты не поверишь, Ирусик, но Костя такую забавную повесть сочинил! Он себя и своего папу ее главными героями сделал. Вот уж нафантазировал!

– Тебе на работу по… – начала Ирина Геннадьевна, но теперь ее перебил Костя. Голос мальчика дрожал от обиды, а в глазах стояли самые настоящие слезы.

– Это не повесть! – вскричал мальчик. – Я ничего не фантазировал! Это все было по правде!

– Стоп! – Сыщик ударил по столу так, что подпрыгнули тарелки, а к валявшейся на полу вилке добавилась еще и ложка. – Всему есть предел, мой юный друг! Все хорошо в меру. У тебя прекрасная фантазия и замечательный слог, я бы даже сказал, что в тебе определенно зарыт талант, который ждет своего отрытия… Но!.. – Брок снова врезал по столу, уже чуть потише, подпрыгнули только чашки, да и то невысоко. – Но перевоплощение в героев произведения хорошо лишь в момент творческой работы. Не надо забывать о возвращении, так сказать, в реальный мир, когда работа закончена. В конце концов, если я не ошибаюсь, тебе уже не шесть лет, когда еще верят в драконов и Дедов Морозов…

– Я верила в Деда Мороза до десяти, – вставила вдруг напуганная реакцией мужа Ирина Геннадьевна.

– Не суть, – отмахнулся Брок. – Я верил до восемнадцати, пока вместо подарка деды-отморозки в новогоднюю ночь не всучили мне зубную щетку, которой я должен был чистить унитазы в казарменном туалете.

– И ты чистил? – ахнула супруга.

– Я начистил кое-что другое, – обиженно фыркнул Брок. – Этим самым дедам той же самой щеткой. Ты ведь знаешь, сколько у меня всевозможных разрядов по всяческим видам спорта?

– Нет, – ответила жена. – По всяческим – не помню. Только по легкой атлетике: бегу, прыжкам…

– По каким прыжкам?! – подскочил сыщик. – А второй юношеский по боксу? А почетная грамота в шестом классе за третье место по борьбе… не помню какой… Да знаешь, сколько у меня спортивных достижений за всю-то жизнь?

– А ты знаешь, сколько уже времени?

– Да, – кивнул Брок, посмотрев на часы. – Без пяти два.

– А обед у тебя до двух. А до работы тебе идти минут двадцать.

– Можно успеть и за пятнадцать, – не согласился Брок. – А если бегом, можно и за десять успеть. Летом.

– Почему только летом?

– Зимой скользко. Если упасть, можно совсем опоздать. Очень и очень надолго! – поучительным тоном выдал Брок и поднял палец.

– Уже без двух минут два, – подсказала Ирина Геннадьевна. – Даже если ты помчишься, невзирая на зимние опасности, то все равно опоздаешь.

– Куда?

– На работу.

– Так чего же ты молчишь?! – взвился Брок и бросился из кухни, опрокидывая стулья.

Костину рукопись, впрочем, он прихватить с собой не забыл. И, надевая пальто с шапкой уже на ходу, крикнул из-за входной двери мальчику:

– Позвони мне завтра! Я дочитаю, и мы обязательно поговорим!..

Глава 2 «Держите вора!», или Неожиданное решение кадрового вопроса

В таких вот расстроенных чувствах и подходил сыщик Брок к офису частного сыскного агентства «Бритва Оккама», расположенного на первом этаже неказистого, хоть и добротного, позапрошлого еще века постройки, трехэтажного здания. Взглянув мимоходом на часы, Брок расстроился еще больше – он опоздал на целых пятнадцать минут! Хоть никакого начальства кроме себя самого у сыщика не было, опаздывать он не любил, поскольку считал пунктуальность и точность одними из основных добродетелей. Эти качества он воспитывал сызмальства и в дочери и очень огорчался, когда Сашенька ими пренебрегала.

Вспомнив о дочери, Брок совсем посмурнел. И не только из-за самовольного выбора вуза, с этим он худо-бедно все же смирился, но и потому, что работать без помощницы было тяжеловато. Все-таки «Бритва Оккама» стала весьма популярной в их небольшом городе, и наплыв клиентов за последние три-четыре месяца стал откровенно утомительным для двух сотрудников. Теперь вот – для одного… Нет, кадровый вопрос требовал безотлагательного решения!

«Хоть бы скорей заканчивалась эта Сашина сессия!» – удрученно подумал Брок и тут, подойдя уже к двери офиса, заметил в одном из двух его окон шевеление.

«Ай да доченька! – мысленно умилился сыщик. – После экзамена не отмечать с подругами побежала, и не домой даже, а сразу на работу – папе помогать».

Он потянул дверь – та и впрямь оказалась открытой. Звякнул колокольчик, призванный извещать о приходе посетителей. Брок предварительно заготовил благодарную улыбку и шагнул за порог. Машинально сделал по направлению к столу дочери несколько шагов, понимая уже, что улыбается зря. Правда, почему именно зря, мозг еще не успел проанализировать. Сыщик решил ему помочь.

Итак, подумал Брок, что мы имеем? Открытую дверь в офис. Поскольку сам он ее не открывал, а, уходя на обед, запирал точно, то открыть ее могла только Сашенька. Или вор, услужливо подсказало сознание. Или вор, согласился Брок, тем более что на изящную белокурую девушку, каковой являлась его дочь, худой очкастый парень с растрепанной шевелюрой, восседающий за ее столом, ну никак похож не был. На вора, откровенно говоря, тоже. Как-то уж очень не вязалось ошарашенное выражение его вытянутого лица с типичным представлением о представителях воровской профессии. Хотя Брок видывал в своей практике всякое. И доктора наук бандюганами оказывались… Так что первое впечатление о незнакомце он проигнорировал. А тело сыщика сделало то, о чем сознание еще и подумать не успело, – оно прыгнуло к рабочему столу и выхватило из ящика пистолет, стреляющий резиновыми пулями.

– Руки вверх! – произнес Брок сакраментальную фразу. Сознание наконец догнало тело и обрело некоторую уверенность. Тем более очкарик не предпринимал враждебных действий. Напротив, он засмеялся. Правда, несколько натянуто.

– Ха-ха-ха, Олег Константинович. Я сдаюсь. Только объясните мне, ради бога, как вам это удалось? – Парень встал из-за стола и пожал плечами. – И самое главное – зачем?

– Но-но-но! – покачал пистолетом Брок. – Разговорчики!.. Мне еще и не то удается. Руки, как говорится, за голову, оружие – на пол.

– Олег Константинович!.. – скривился парень и плюхнулся на стул. – Прошу вас, хватит шутить. У меня уже голова кругом. Я ведь правда не понимаю, зачем вы тут все поменяли? Вы что-то глобальное затеваете? А почему мне не сказали? И все-таки я не могу понять, как вы успели? Я ведь только домой сбегал, перекусил – и сразу назад. Часа не прошло!.. Нанимали кого-то? Без меня обошлись, значит…

В голосе худощавого воришки послышалась такая неподдельная обида, что Брок засомневался в собственной адекватности. Пистолет в его руке дрогнул.

– Что вы имеете в виду? – процедил он. – Где и что я поменял? И что я вам должен был сказать? – Затем сыщик все-таки не сдержался и выкрикнул: – Да кто вы такой вообще?!

Незнакомец снова поднялся со стула. Теперь в глазах его появилась растерянность другого рода. Он наконец посмотрел на Брока с испугом. Но боялся парень определенно не пистолета в руке сыщика, а скорее того, что прочитал в его взгляде и что услышал из Броковых уст. Помимо испуга и растерянности, его взгляд выражал, пожалуй, еще и сочувствие.

– Олег Константинович, вы не волнуйтесь, право слово! Давайте я врача вызову.

– Рано еще врача-то, – буркнул сыщик, не зная, что и предпринять в этой нелепейшей ситуации. – Я ж не стрелял пока.

– А… будете?

– Смотря как вести себя станете.

– Я хорошо себя буду вести, вы только не волнуйтесь, – словно с маленьким ребенком, заговорил очкарик. Сыщику это не понравилось.

– Вы тут не сюсюкайте! Садитесь и четко отвечайте на мои вопросы. Руки медленно положите на стол прямо перед собой. Вот так. Если дернетесь – стреляю без предупреждения.

– Сажусь, сажусь! – закивал парень и, вытянув руки, стал медленно опускаться на стул. – Все, сел. А руки – вот они, – осторожно пошевелил он пальцами. – Спрашивайте, пожалуйста. Я готов.

Брок снял наконец пальто и шапку, вытер шарфом вспотевший лоб, затем выкатил кресло из-за стола и уселся напротив незнакомца. Целиться он в парня перестал, хотя по-прежнему крепко сжимал рукоять пистолета.

– Итак, – четко и сухо бросил сыщик, глядя прямо в стекла очков странного посетителя. – Ваша фамилия?

– Андратов.

– Имя? Отчество? Пол?

– Мирон Игоревич. Мужской.

– Вы ж сказали – Андратов, – нахмурился Брок.

– Д-да… – хлопнул челюстью парень.

– А теперь говорите – Мужской. И что еще за Мирон? Кличка? Блатное погоняло? – Каждое слово сыщика щелкало подобно хлысту. И собеседник после каждого щелчка стал вздрагивать, будто и впрямь принимая удары.

– Н-нет!.. – проблеял он. – Меня зовут так – Мирон. А мужской – это пол. Вы же спрашивали пол.

– Я спрашивал вас, а не пол. Зачем мне спрашивать пол? Вы что меня, за дурака тут держите? – стал закипать Брок.

– Нет-нет, я вас не держу! – испугался парень.

– Ах вот как? – Ноздри сыщика раздулись от накатившего гнева. – Вы меня не держите? Может, мне уйти? Чтобы вы закончили свои черные делишки?!

Пистолет запрыгал в руке Брока и уставился зрачком ствола в лоб парню. Тот внезапно уронил голову на руки, и плечи его затряслись.

На сыщика это подействовало отрезвляюще. «Что же это я? – подумал он. – Совсем нервы ни к черту. Навалилось все сразу: Сашенька, Костик, теперь Мирон еще этот! Но ведь я-то кто? Я ведь сыщик, а не просто так пострелять вышел! Надо же как-то брать себя в руки! Или… это уже старость?..» Брок так испугался последней мысли, что даже убрал пистолет. Привстал и склонился над плачущим парнем.

– Ну-ну, будет… – скупо выдавил он. Вытянул руку и коснулся трясущегося плеча. – Приношу свои извинения за грубость. Я сейчас дам вам воды.

Сыщик двинулся к застекленному шкафу, где обычно держал минералку. Саша много раз намекала, что пора бы обзавестись небольшим холодильником, но Брока душила жаба. На оргтехнику он денег не жалел, а вот на холодильники-чайники всякие… Минералку можно и теплой выпить, а обедать они все равно домой ходят, продукты держать в офисе незачем. Чай же превосходно готовится в обычной банке с помощью дешевого кипятильника.

Растрепанному, шмыгающему покрасневшим носом Мирону, судя по всему, и теплая минералка очень понравилась. Даже очки отпотели, а пунцовое минуту назад лицо стало потихоньку принимать естественный цвет. Брок же расщедрился настолько, что порылся в глубинах стола и вытащил начатую пачку сигарет. Сам он смолить давно бросил, но для посетителей запасец держал – у некоторых это снимало излишнее напряжение.

– Курите, – положил он сигареты перед Мироном.

– Не имею такой привычки, – буркнул тот. – Вы же знаете.

– Да откуда я могу это знать?! – всплеснул руками Брок, вновь начиная раздражаться, но тут же опомнился, взял себя в руки и снова опустился на стул. – Ладно, продолжим. Готовы?

– Готов, – опустив глаза, кивнул парень. Похоже, ему было очень стыдно за слезы. Но, тряхнув шевелюрой, он все-таки поднял голову и сказал Броку с обидой: – Только не надо меня на «вы», Олег Константинович. Чем я уж так-то перед вами провинился?

Брок неопределенно мотнул головой, хотел возмутиться, но передумал. Он решил избрать иную тактику, более мягкую: по возможности соглашаться с очкариком. Если парень ненормальный, это его успокоит. А если ведет хитрую игру… Что ж, хитрости и ему не занимать. Все-таки раза в два постарше этого лохматика будет. И поопытней, соответственно. Приняв такое решение, сыщик полностью успокоился. Широко улыбнулся и кивнул:

– Ничем ты передо мной не провинился, Мирон. Что ты! Ну, залез ненароком в чужой офис, с кем не бывает. Типичный, знаешь ли, случай.

– Да Олег же Константинович! – подскочил Мирон, но, вспомнив о том, что дергаться не велено, рухнул на место и с отчаянием вцепился в шевелюру. – Ну что же вы такое говорите? Куда я залез? Неужели вы меня не узнаете?

– Узнаю-узнаю, – не переставая улыбаться, замахал руками Брок. – Ты же Мирон. Правильно?

– Правильно, – неуверенно улыбнулся парень.

– Вот видишь, мы уже почти пришли к согласию. Осталось выяснить мелочи. Например, кто ты такой?

– О-о-о-о-о! – вскинул Мирон к потолку руки. Потом жалобно посмотрел на сыщика и простонал: – Я ваш помощник.

– В каком смысле?

– В производственном.

– То есть? – Брок продолжал улыбаться, потому что губы отчего-то перестали его слушаться. Равно как и мысли. Они разлетелись по закоулкам сознания и, похоже, протрубили отбой.

– Вы – сыщик, глава и владелец сыскного агентства «Бритва Оккама», – механическим тоном, устав, видимо, от потрясений и сдавшись непонятным обстоятельствам, заговорил парень. – А я – помощник сыщика. И заодно, по неофициальному совместительству, секретарь, курьер, уборщица, техник-программист, агент по особым поручениям и прочая, прочая, прочая…

– Не-ет! – замотал головой Брок. – Это моя Сашенька – помощница, секретарь и прочая-прочая… – Упомянув имя дочери, сыщик побледнел вдруг, и брови его поползли к переносице. – А ты, часом, не хахаль Сашенькин? Это не она тебя впустила? Вы тут не шашни тайком от меня крутите?!

Брок спрыгнул со стула, встал на колени и быстро-быстро пополз по полу, заглядывая под столы и стулья. Потом вскочил и пробежался по периметру кабинета, распахивая дверцы шкафов.

– Так-так-так-та-ак!.. – тяжело дыша, произнес он и застыл посреди комнаты, продолжая обшаривать взглядом помещение. – Где она?

– К-кто? – вякнул Мирон. Стекла его очков опять запотели.

– Саша.

– Н-не знаю. Здесь ведь ее нет…

– А где есть? – Брок подошел к столу дочери и, уперев в него руки, навис над Мироном.

– Да не знаю я никакой Саши, Олег Константинович! Не надо так на меня смотреть, право слово! – взмолился тот. – Может, она раньше у вас работала, до меня еще?

– Раньше она точно у меня работала, – прищурился Брок. – Вот до этой самой минуты в штате числилась. Но если это ее проделки, то уже не работает, факт. Так ей и передай.

– Не передам, – буркнул Мирон.

– Почему?

– Потому что я незнаком с вашей бывшей работницей. И в нашем штате ее сейчас нет. Это я знаю точно, потому что учет кадров тоже веду я.

– Вот как? – неожиданно засмеялся Брок. – И как у нас с кадрами?

– Плохо, Олег Константинович, – совершенно серьезным, деловым тоном ответил парень. – Я вам неоднократно докладывал, что надо нам еще хотя бы одного сотрудника нанять. Хотя бы для такой вот – секретарской работы, для делопроизводства и прочего труда, не требующего профессиональных знаний. Тогда я больше помогал бы вам в непосредственных делах, и вы бы вот… не так уставали.

– Ага, – сказал сыщик, попятился и снова сел на стул. – Это ты правильно сказал, Мирон. Сотрудника нам очень надо бы нанять. Ох как надо!

В мозгу Брока внезапно щелкнуло и закрутилась хоть и неприятная, но очень уж все по местам расставляющая мыслишка: «Стало быть, одного сотрудника я все-таки уже нанял. Но забыл об этом. Заработался! Или… потихонечку с ума все-таки съезжаю?» Испугавшись мысли о сумасшествии, он решил принять за аксиому предположение о собственной забывчивости на почве непомерной загруженности и усталости.

Приняв такое решение, Брок почувствовал огромное облегчение и снова стал самим собой. Он прошел к рабочему месту, сел за стол и включил компьютер. А пока загружалась операционка, решил провести небольшую «летучку».

– Так, Саш… то есть Мирон, – сказал он, повернувшись к неожиданно обретенному коллеге. – Что там у нас сегодня?

– Где? – услужливо подался вперед парень. От произошедшей с Броком перемены он прямо-таки засиял. Даже волосы его, кажется, стали не так сильно топорщиться.

– Вообще, – крутанул рукой в воздухе сыщик.

На мгновение парень смутился, словно решаясь сказать что-то. Но так и не решился, а вместо этого обиженно заявил:

– У нас сегодня непонятная перестановка в офисе, Олег Константинович. И если вы не хотите объяснить мне ее смысл, то я не знаю, требуются ли вам мои услуги в дальнейшем.

Брок снова нахмурился. Навязчивые упоминания Мироном о некой перестановке стали его не только утомлять, но и тревожить.

– Ты вот что… – развернулся к парню сыщик. – Ты давай-ка не умничай! Требуются, не требуются – это буду я решать. Хоть ты у нас и заведуешь кадрами, но подбираю их все-таки я. И убираю тоже я. – Броку понравился нечаянный каламбур, и он повторил: – Да-да, убираю! Чищу, так сказать, кадры. Так что вот. Будь добр, как говорится, свой шесток знать. Перестановки ему не нравятся! Ишь!.. Где ты перестановку-то увидел? Степлер не с того края стола лежит? Или папки на полке не по порядку номеров расставлены?

– Вы меня, конечно, можете уволить, – задрожал голос Мирона, – только не надо со мной так, Олег Константинович!.. Какой степлер? Какие папки? Вся мебель другая! Даже на окна какие-то нелепые полосочки навесили вместо штор… Но это все ладно, дело вкуса. Или, на мой взгляд, уж позвольте, безвкусия. А компьютеры? Что это за барахло? Надписи на английском… Небось американская дешевка какая-нибудь? Ой… – Парень покраснел вдруг, зажал рот ладонью, и взгляд его озарился догадкой, которую тут же сменила откровенная жалость. – Простите, Олег Константинович! Я, кажется, понял… Мы обанкротились, да? В долги залезли? Вот вы и… перешли на режим экономии?..

– Да на какой режим?! – подпрыгнул Брок и заметался по офису. – Какие долги? Какая дешевка?! – Сыщик подбежал к столу, за которым сидел и хлопал глазами самозваный сотрудник. Ткнул в прямоугольник монитора:

– Это – дешевка? Еще пару-тройку лет назад знаешь сколько это стоило?! А я поменял, хотя и старый был еще вполне. Но мне здоровье сотрудников дороже!

На самом деле уши о новом мониторе ему прожужжала Сашенька, но об этом Брок промолчал.

– Я ж не виноват, что они дешевеют так быстро. А компьютер? – Сыщик нырнул под стол, где стоял системный блок. – Ты не смотри на корпус, – с него, как говорится, не воду пить, – ты начинку глянь! Процессор, оперативка, жестяк – да все ж по максимуму почти!

Брок выскочил из-под стола, словно чертик из коробочки и, оттолкнув Мирона, защелкал по клавишам:

– Ты глянь, нет-нет, ты глянь, глянь!.. А? Это тебе дешевка? А?.. Вот это тебе дешевка?.. Ишь, какие мы привереды… И никакая это не Америка, конечно. Корея, Тайвань, ну и что? Что в этом плохого? Ну и Китай, разумеется…

– Ки-и-итай?.. – икнул вдруг Мирон и отшатнулся от стола. – Вы что?..

– А тебе что – Японию подавай? – совсем осерчал Брок.

– Яп-понию?! – Парень побледнел и закачался.

Сыщик подхватил его в самый последний момент – думал, что мальчишка продолжает дурачиться. Но нет – тому было по-настоящему плохо. И Брок уже принялся вспоминать, есть ли в аптечке нашатырь, а также – имеется ли у них вообще аптечка, как вдруг Мирон пришел в чувство сам, причем по совсем уж непонятной причине. Уже закатывая глаза, он бросил случайный взгляд на монитор и вздрогнул. Глаза перестали закатываться. Теперь они выкатились. Парень хлопал ими и, словно рыба, открывал и закрывал рот. Затем пискнул, крякнул и лишь после этого сумел произнести нечто членораздельное. Хотя и бессмысленное по сути.

– А-а… это что?! – вытянул он трясущийся палец в сторону экрана, на рабочем столе которого маячил майкрософтовский логотип. – Что это за уродство? Где моя «Держава»?! Олег Константинович… вы… Россию предали?

Глава 3 Появление Сашеньки, внесшее дополнительную сумятицу, и временное перемирие из-за прихода клиентки

Брок медленно попятился к столу и осторожно потянулся к телефону. Он старался изображать дружелюбие и радушие, но кривая улыбка на дрожащих губах, казалось, так и кричала: «Караул! Спасите!» То же самое хотел закричать в телефонную трубку и сам Брок, которому только сейчас стало со всей очевидностью ясно: перед ним сбежавший из дурдома псих.

Но позвонить сыщик не успел – звякнул колокольчик над дверью. От этого невинного звука Брок подпрыгнул, метнулся к шкафу и нырнул бы, наверное, внутрь, если бы его не остановил родной до кома в горле голос:

– Что с тобой?!

Брок стремительно развернулся на пятке и метнулся к застывшей у порога девушке в белой пушистой шубке.

– Саша, назад! Беги! Зови!..

– Куда? Кого? – не тронулась с места девушка. Она уже заметила в глубине кабинета бледного взлохмаченного юношу и убегать откровенно не хотела.

Юноша, кстати, тоже во все глаза рассматривал девушку, и выражение его лица вполне можно было принять за проявление неких вспыхнувших чувств.

Брок закрутился вьюном вокруг дочери.

– Это сумасшедший! – прошипел он, размахивая руками. – Скорее беги отсюда и вызови полицию! Или врачей!

– Может, пожарных? – хмыкнула Саша, не отводя взгляда от незнакомца.

– В крайнем случае – да. Они сильные! И смелые.

– А ты, значит, слабый? И трус? – посмотрела на отца Сашенька. Ее синие глазки прищурились, на пухленьких губках заиграла усмешка.

Брока от подобной мимики и тем более слов передернуло. Он перестал метаться и замер как вкопанный. С лица его медленно сползала паническая гримаса, уступая место маске отчаяния и скорби.

– Да как ты… – дрогнули побелевшие губы.

– А что я? – кокетливым жестом отбросила Саша с плеча прядь волос цвета белого золота. – Я женщина. Мне можно быть слабой. И трусить иногда дозволяется.

– Как раз сейчас – именно тот случай, – скрипнул зубами Брок, силясь проглотить обиду. При иных обстоятельствах он бы, конечно, поговорил с дочерью по-другому, но теперь было не до уязвленного самолюбия.

– Да какой же? Какой же тот-то? – вновь распахнула глаза Сашенька во всю их синюю ширь. Длинные ресницы захлопали густым опахалом. – Тебя так напугал этот милый молодой человек? – Она перестала моргать, снова взглянула на юношу и ободряюще улыбнулась.

Броку показалось даже, что дочь чуть заметно тому подмигнула. Подозрения, что Мирон и Саша знакомы, вновь стали заползать в душу сыщика, но растерянный, немигающий взгляд парня, направленный на девушку, был лучшим доказательством обратного.

– Когда ты услышишь, что несет этот милый… – начал Брок, но Сашенька уже направилась к своему столу, за которым соляным столбом застыла долговязая юношеская фигура.

Сыщик от неожиданности не успел ничего предпринять, как дочь уже присела перед психом в легком реверансе:

– Александра.

Сумасшедший вытянулся в струну, коротко мотнул растрепанными вихрами и щелкнул каблуками высоких изящных сапог (только теперь Брок обратил внимание, что одежда на парне совершенно непривычного фасона, не менее странная, чем он сам):

– Мирон Игоревич Андратов.

– А можно просто Мирон? – показала белые зубки Сашенька.

Лицо парня стремительно поменяло крайность на крайность, став вместо бледного пунцовым.

– М-можно, – промычал он.

– А чем вы так его напугали? – кивнув на отца, с подкупающей непосредственностью спросила девушка.

– Не могу знать. Тем, вероятно, что объяснений потребовал, почему здесь такие изменения произошли. И куда российская оргтехника делась. – При последних словах неуверенный голос Мирона окреп, и он стрельнул неприязненным взглядом в сторону Брока.

Сыщик тут же подпрыгнул и засеменил к дочери. Встал за ее спиной и горячо зашептал на ухо:

– Вот! Видишь? Видишь?! Я же говорил, он ненормальный, псих конченый! Типичный, можно сказать, случай.

– Что вы такое говорите, Олег Константинович! – взмахнул руками Мирон и тут же, прижав их к груди, с жаром принялся объяснять Сашеньке: – Не слушайте его, Александра! Господин Брокалев не в себе сегодня. С ним что-то случилось! Определенно… – Юноша медленно вышел из-за стола, сделал шаг к девушке и перешел на шепот: – Вероятно, вам следует пойти за помощью, а я его пока отвлеку…

Но договорить он не успел. Только что мило улыбавшаяся Саша внезапно набросилась на него разъяренной львицей:

– За помощью?! Вы что, сговорились? Решили поиздеваться надо мной?! Ладно папа, я к его штучкам привыкла уже, но вы-то, молодой человек!.. Ведь таким приличным мне сначала показались…

Глаза Мирона округлились. Но привел его в такое состояние вовсе не Сашенькин натиск. Похоже, он даже не понял, о чем именно кричала сейчас эта светловолосая красавица. Лишь одно слово из гневной тирады вонзилось в его сознание и торчало сейчас оттуда инородной, нелепой занозой.

– Папа?.. – безголосо прошептал юноша. – Позвольте, но как же? У Олега Константиновича нет детей…

– Что?! – мгновенно обернулась к отцу Саша. – Ты сказал этому молодому человеку, что у тебя нет детей? Может, ты еще наплел ему, что не женат?

– Олег Константинович не женат… – эхом откликнулся Мирон, а Брок лишь развел руками:

– Вот видишь!..

– Я вижу, – прищурилась Сашенька. – Я все-о-о вижу, папочка! Подбиваешь клинья к Мироновой мамочке?

– А-а-а!.. – будто раненный словами дочери, схватился за сердце Брок. – Я не знаю никакой его мамочки, что ты несешь! Я и его самого-то первый раз вижу.

– Первый раз видишь, а уже успел навешать лапши на уши! «Я не женат, у меня нет детей!..» Постой-ка… – Саша резко подняла ладонь, словно защищая лицо от удара. – А ты, часом… не на самого Мирона запал?..

Брок от возмущения раздул щеки так, будто собрался надувать резиновую лодку, не менее. Но сказать ничего не успел, на его защиту неожиданно встал юноша:

– Вам должно быть стыдно, Александра! Вы сказали сейчас непристойность. Девушке это не к лицу. Тем более Олег Константинович действительно годится вам в отцы.

– Насчет «годится» я бы еще поспорила, – фыркнула Сашенька. – Но то, что является, – факт. Скоро уж девятнадцать лет как. А непристойностей от меня вы еще не слышали. Но если не прекратите немедленно этот балаган – услышите. Это я вам обоим обещаю.

Несчастный Мирон вновь застыл столбом и стал похож на семафор с разбитым зеленым стеклом: цвет лица его непрестанно становился то красным, то белым, то снова красным, в такт, видимо, смятенным чувствам и мыслям. Он замолчал и лишь переводил недоуменный до крайности взгляд с Брока на Сашеньку и обратно.

Брок поспешил воспользоваться временной передышкой, чтобы успокоить рассерженную дочь, а заодно и отвлечь ее от нелепых подозрений в свой адрес.

– А почему ты не хвастаешься, как сдала математику? – мгновенно преобразился сыщик в заботливого папочку. Впрочем, в глубине души он таковым и являлся, стесняясь лишний раз показаться сентиментальным. Но сейчас было выгодно именно таким и быть. И он добавил:

– Я уверен, что моя дочь оказалась лучше всех!

– Ну и льстец же ты, папочка, – прищурилась Сашенька и покачала светленькой головкой. Но все равно было заметно, что слова отца доставили ей удовольствие. – Ты угадал, я сдала на отлично. Одна из трех. Так что я не лучше всех, как видишь. – И быстро добавила: – Но и не хуже, конечно.

– Лучше, лучше, не спорь! – замахал Брок на дочь руками. И неожиданно обернулся к Мирону: – Ведь правда, она лучше всех?

– Вне всяких сомнений, – коротко кивнул тот и, находясь до этого в «белой фазе», тут же поменял цвет лица на красный.

– Но-но! – внезапно спохватился сыщик и погрозил юноше пальцем. – Что-то ты больно разговорчивым стал. И не пялься на мою дочь! Ишь, шустрый какой…

– У вас нет дочери, – вскинул голову Мирон и с непередаваемой жалостью посмотрел на Брока: – Ну к чему это представление, Олег Константинович? Если это какая-то проверка, то… Право, не понимаю, чем я заслужил ваше недоверие?

– Нет, ты посмотри, – всплеснул сыщик руками. – Опять он за свое!

– Правда, Мирон, что-то вы как-то чересчур перегибаете, – поддержала отца Сашенька. – Переигрываете. Не смешно уже.

– Но… – дернулся парень, и тут звякнул вдруг колокольчик, заставив всех троих повернуться к входной двери.

В офис вошла приятной наружности, со вкусом одетая дама лет тридцати пяти. Разумеется, она пыталась выглядеть моложе, и, благодаря умело наложенному макияжу, это ей почти удалось, но Сашенька определила ее реальный возраст в силу женской интуиции, а у Брока на женщин был вообще наметанный глаз. Один лишь Мирон остался в неведении насчет истинного количества лет посетительницы, поскольку данный вопрос его вообще сейчас занимал мало. В голове варилась и уже чуть не лезла из-под крышки натуральная каша. К тому же последние минут пятнадцать для него не существовало никаких иных женщин, кроме Сашеньки, которая первой и обратилась к вошедшей:

– Добрый день! Рады приветствовать вас в нашем агентстве.

– А… кто из вас Брок? – Взгляд посетительницы мячиком запрыгал с мужчины на юношу, несколько дольше задерживаясь на последнем. – Мне посоветовали обратиться именно к сыщику Броку.

– Брок – я, – шагнул навстречу даме сыщик.

В глазах той на мгновение вспыхнуло сожаление, но уже в следующую секунду на тонких, красиво очерченных губах заиграла улыбка, которая, впрочем, выглядела несколько вымученной.

– Видите ли, дело в том… – замялась посетительница, – что мне посоветовали вас потому… – Она нервно теребила в руках замшевую сумочку, пытаясь подобрать нужное слово, и Брок поспешил прийти даме на помощь.

– Да вы сядьте, сядьте, – взял он под локоть женщину и подвел ее к уютному кожаному креслу, предназначенному для клиентов. – Успокойтесь и расскажите все как есть. Ничего не бойтесь. Мы – ваши друзья, поверьте мне. Не надо стесняться. Ведь вы не стесняетесь врачей? Вот и здесь так же себя чувствуйте. Я будто бы врач, а Александра Олеговна – медсестра.

Сашенька сделала книксен. В белой шубке, которую так и не успела снять, она и впрямь походила на симпатичную сестру милосердия.

– А он? – заинтересованно кивнула женщина на Мирона.

– Не обращайте внимания, – махнул рукой Брок. – Это санитар.

– А что у вас делает санитар? – попыталась подыграть дама, на глазах становясь все естественней и уверенней.

– Ну-у, не знаю, – развел сыщик руками. – Что там эти санитары делают? Утки из-под лежачих выносят, трупы отвозят в морг на каталочках…

– Трупы? – побледнела женщина. – Чьи трупы?

– Клиентов, конечно же, – не заметил ее реакции Брок. – То есть этих… пациентов, разумеется. Тех, кому не сумели помочь. Но у нас, знаете ли, это случается исключительно редко.

Несмотря на данное заявление сыщика, женщина сделала попытку подняться с кресла:

– Я, пожалуй, все-таки пойду… Я лучше в следующий раз…

Но тут к посетительнице быстрым шагом направился Мирон.

– Господин Брок оговорился, – остановился он перед дамой. – Я не санитар. Я – ассистент профессора. Мы готовы выслушать вас и оказать нужную помощь.

– Тоже мне доктор Борменталь нашелся, – проворчал сыщик и уверенным жестом отстранил Мирона за спину. – Итак, мадам, простите нам этот маленький спектакль. Мы лишь хотели помочь вам скорее свыкнуться с обстановкой и почувствовать к нам доверие.

– Я почувствовала, – сглотнула посетительница, но попыток встать с кресла больше не делала. – А вы на самом деле профессор?

– Увы, всего лишь кандидат наук, – признался Брок. – Но это, поверьте, не должно вас смущать. Лучше скажите, почему вам понадобился именно я? Любопытно, знаете ли.

– Мне сказали, что вы хорошо разбираетесь в чудесах, – затравленно оглядевшись, прошептала женщина. На лице ее отразился откровенный испуг. Похоже, она боялась чего-то куда больше вывозимых на каталках трупов.

– В чудесах? – обрадованно потер Брок ладони. – Еще как разбираюсь! Только не в них, а с ними. Я, знаете ли, в чудеса не верю. Никаких чудес не бывает.

– Я тоже не верила, – продолжая озираться, сказала женщина. – Пока не схоронила мужа.

– Ага, – пробормотал Брок под нос, – трупы все-таки появились… – И заинтересованно произнес: – Вот как? Сами?

– Что – сами? – удивилась дама, перестав наконец озираться.

– Схоронили, – пояснил сыщик. – Сами или нанимали кого?

– Конечно нанимала, – округлила глаза посетительница. – Как же я сама-то бы? Да и зачем?

– Как это зачем? – удивился теперь Брок. – Хоронят, знаете ли, затем, чтобы…

– Я знаю, зачем хоронят! – Женщина перестала казаться испуганной. Теперь она откровенно сердилась. И опять стала подниматься с кресла. – Извините, мне пора.

– Нет-нет-нет! – подскочил к даме сыщик и почти насильно затолкал ее снова в кресло. – Простите, простите меня, бога ради, за бестактность! Но и постарайтесь понять тоже. В нашем деле, знаете ли, не бывает мелочей. Вы не поверите, но однажды вот так некий мужчина схоронил тещу, а потом заявился ко мне – дескать, пропала любимая мама. Испарилась, улетучилась – чудеса, да и только! Думал, я ему справочку дам, что имело место редкое научное явление по самораспаду Марьи Ильиничны Кулебякиной, сорокового года рождения, на составляющие ее бывшее тело молекулы. А у самого ладони в мозолях и под ногтями землица!

– Да вы что? – ахнула посетительница. – Думаете, это я Сереженьку?!

– Ни в коем случае! – отчаянно замахал руками Брок. – Я ничего не думаю. Слишком мало данных, чтобы делать какие-либо выводы. Именно поэтому я и задаю вам вопросы. Некоторые из них могут показаться вам странными, возможно, даже оскорбительными, но это, знаете ли, суровая необходимость. Издержки нашей профессии, так сказать. Потерпите уж.

– Вопросы! – фыркнула женщина. – Вы даже суть моего дела не выслушали.

– У господина Брока свои методы работы, – вступился вдруг за сыщика Мирон. – И они дают превосходные результаты. Вам ведь недаром именно его посоветовали? Не так ли?

Посетительница была вынуждена согласиться. Предъявленный аргумент звучал убедительно.

– Да, – кивнула она. – Мне сказали, что с моим делом, кроме как к Броку, и соваться бесполезно. Засмеют – в лучшем случае.

– А в худшем? – полюбопытствовал Брок, на что женщина красноречиво покрутила пальцем у виска.

– Так-так-так-та-ак! – потер руки сыщик. – Случай и впрямь похоже что наш. Так что там, я извиняюсь, с вашим мужем случилось?

– Умер, – скорбно потупила взгляд посетительница.

– Да что вы говорите? А… какое же в этом, простите мою бестактность, чудо? Типичный, знаете ли, случай.

– Ну, не такой уж типичный… – смутилась дама. – Он во время… исполнения супружеских обязанностей преставился… Сердце нагрузки не вынесло. Он ведь такой неуемный был, такой затейник, хоть и старше меня на восемнадцать лет… – Женщина всхлипнула и полезла в сумочку за платком.

Брок, воспользовавшись моментом, обеспокоенно оглянулся на Сашеньку; очень уж ему не хотелось, чтобы дочь слушала подобные истории. Но та, разумеется, слушала. Даже рот раскрыла. Она уже сняла свою белую шубку и осталась в ярко-красной кофточке, с которой так красиво гармонировали светло-желтые волосы. Щеки дочери по цвету почти сравнялись с кофтой, и Брок на всякий случай погрозил пальцем. Саша в ответ лишь фыркнула, прошла к рабочему месту, села за стол и демонстративно защелкала по клавишам компьютера.

Сыщик снова развернулся к посетительнице, которая успела уже привести себя в порядок, и деловым тоном спросил:

– Это, безусловно, довольно любопытно, я бы даже сказал – пикантно, но в чем все-таки чудо?

– Чудо в том, – вновь перешла на шепот и заозиралась дама, – что Сережа не дает мне встречаться с мужчинами!..

– Не давал, – поправил Брок. – И я его, знаете ли, вполне в этом поддерживаю.

– Нет-нет, – отчаянно замотала головой безутешная вдовушка. – Когда Сережа был жив, я о других мужчинах и не думала! Мне и его-то много было, уставала я очень от Сережиного темперамента…

– Эти подробности можно и опустить, – быстро перебил сыщик, искоса озираясь на Сашеньку, которая давно перестала щелкать клавишами и даже вроде бы затаила дыхание.

– Вы же сами сказали, что вам необходимы подробности! – обиделась посетительница.

– Не эти, – отрезал Брок.

– Ну, как хотите. Вас не поймешь! То надо, то не надо…

– Давайте ближе к делу.

– Так все уже. Куда еще ближе-то? Я ж говорю, как только я с кем познакомлюсь, лишь только у нас дело до этого доходит… ну, вы понимаете… как Сережа тут как тут. А ведь я все по-честному: и девять дней – ни-ни, и сорок дней – ни-ни практически.

– Надо вроде бы год… – засомневался Брок.

– Кому надо?! – возмутилась женщина. – Сами же говорите: чудес не бывает!

– Вообще-то да, – вынужден был согласиться сыщик.

– А в чем именно выражается появление вашего покойного мужа? – вмешался в беседу молчавший до сих пор Мирон.

– Он включает бра над кроватью. На которой я… мы… Ну, вы поняли.

– А если лампочку выкрутить? – нашелся Брок.

– Тогда он начинает стонать. И выть. Тихо, но очень страшно. От меня уже шесть мужчин сбежало! И ни с одним ни разу так и не… – Дама наконец не выдержала и в голос разрыдалась.

Глава 4 Решение задачи о волке, козе и капусте применительно к делу клиентки, которой Брок нечаянно придумывает псевдоним

Сыщик Брок редко бывал в растерянности, но сейчас, надо признаться, именно в ней себя и ощущал. Во-первых, он не выносил вида плачущих женщин. Во-вторых, ему не нравилось, что дело оказалось столь эротическим. То есть ему-то как раз это нравилось – интересно все-таки; не нравилось же, что интимные подробности приходилось выслушивать при дочери. В-третьих, его раздражал самозваный «ассистент» – Мирон. И чем дальше, тем больше. Мало того что явный псих, так еще и на Сашеньку заглядывается. Ох, некстати дочка такой ответственной выросла – праздновала бы лучше в кругу друзей – то есть подруг! – сдачу своей математики. И дамочка эта так не вовремя заявилась. Все одно к одному! Стечение, так сказать, неблагоприятных обстоятельств.

Но клиент есть клиент. Клиентами Брок не привык разбрасываться. Престиж фирмы как-никак. И вообще… Дело-то, похоже, выеденного яйца не стоит. Жаль будет, если по глупости сорвется. Кстати, и клиентка, в общем-то, ничего себе. Приятно работать, когда клиент симпатичный. Неплохо бы, между прочим, провести с ней в ее спальне следственный эксперимент. Исключительно, разумеется, в интересах де…

– Папа! – прервала вдруг его мысли Сашенька.

Брок удивленно оглянулся и наткнулся на суровый взгляд дочери.

– А? – не понял его смысла сыщик.

– Бэ, – прищурила синие глазки Сашенька, быстро стрельнула ими на посетительницу, вновь перевела взгляд на отца и незаметно для окружающих погрозила ему пальчиком.

– Ага, – смутился Брок, не понимая, как сумела прочесть Саша его мысли. Чудеса, да и только! Но произнеся, пусть и не вслух, подобную крамолу, он разозлился на себя необычайно. «Какие еще чудеса?! О чем ты вообще думаешь?! – заорал на свое внутреннее «я» сыщик. – Давай разруливай ситуацию, пока она тебя не переехала!»

Нахлобучка помогла. Брок сразу почувствовал прилив активности, деловито потер руки и вновь взял в них бразды правления. Для начала он раздал поручения подчиненным (Мирона пришлось временно отнести к их числу, отложив окончательную разборку до ухода клиентки):

– Мирон, успокой даму! Александра, налей ей воды!

Когда сотрудники бросились выполнять указания, сыщик принялся взад-вперед расхаживать по кабинету, составляя в уме план дальнейших действий.

Очевидно, что дело надо брать в производство. И к потерпевшей необходимо наведаться. Посмотреть, что у нее там за бра? Ведь, скорее всего, просто контакт в выключателе плохой, а стоны-вои разные – это либо ветер за окном, либо телевизор у соседей. Просто нервишки у дамочки шалят, впечатлительная очень. Опять же смерть мужа плюс связанная с этим сексуальная неудовлетворенность…

Тьфу, короче говоря, а не дело. Школьник справится. Даже этот вон – «ассистент» очкастый. А что? И отправить его, пусть валит! Хоть отдохнуть немножко от его бреда. Ну, и делу польза опять же.

Брок обрадовался найденному решению проблемы, убивающему сразу двух зайцев, но пришедшая следом мысль не оставила от радости и следа. «Какой ассистент?! – завопила мысль. – Ты что, спятил? Ведь чокнутый вроде бы не ты, а как раз он! Ты хочешь, чтобы этот Мирон наломал дров, чтобы он начал плести околесицу клиенту? Да ведь это – жирный крест на репутации! А если… Страшно даже подумать, но что, если он буйный и очередной припадок начнется как раз дома у этой женщины? Что, если он ее…» Сыщик смертельно побледнел, испугавшись додумывать мысль до конца.

К счастью, следом тут же пришла новая – на первый взгляд показавшаяся Броку идеальной. Конечно же, следует отправить с дамочкой Сашеньку! Дочка отвертку в руках держать умеет, выключатель разберет, контакты подчистит. А он сам автоматически избавится на время сразу от двух помех и разберется наконец-то с чокнутым «ассистентом». Раз и навсегда! Окончательно. Надо будет, и санитаров из психушки вызовет. Вернется Сашенька с задания, а тут – тишина и покой. Прежний порядок, и никаких помех для плодотворной работы.

Брок широко улыбнулся и раскрыл уже рот, чтобы дать дочери нужные указания, но безотказная сыщицкая память услужливо подбросила ему все подробности дела, от которых он так старался огородить Сашеньку. Это что же получается – он своими руками собирается отправить невинную девушку в рассадник порока?!

Сыщик застонал и схватился за голову. Присутствующие в офисе мгновенно затихли (даже клиентка прервала на полуноте очередной протяжный всхлип) и повернули головы к Броку.

– Не переживай так, папочка! – воскликнула сердобольная Саша. – Ей уже лучше.

– Да-да, – выдохнула дамочка. – Мне лучше.

– Ей уже почти хорошо, – энергично закивал лохматой головой Мирон, отчего очки его чуть не слетели с носа.

«Зато мне плохо», – хотел сказать сыщик, но вслух произнес другое:

– Не отвлекайтесь! Продолжайте реанимационные мероприятия.

Кляня себя за несдержанность, Брок направился к рабочему креслу, опустился в него, включил компьютер и, как всегда, когда ему нужно было сосредоточиться, загрузил пасьянс. Перекладывая виртуальные карты, он и впрямь очень быстро успокоился, а к мыслям вернулась прежняя острота и логическая завершенность.

«Итак, – стал рассуждать сыщик, – нас, не считая клиентки, трое. Один из нас должен пойти к ней и на месте разобраться с деталями дела. Мирон отпадает. Это раз. Саша категорически отпадает. Это два. Три минус два равно одному. Логично. Математически достоверно. Против науки, тем более математики – будь она неладна! – не попрешь. Все сходится. Но кто же этот один?» Сыщик задумался, переводя взгляд с Сашеньки на Мирона. На всякий случай он их еще раз пересчитал. Получилось два. А всего их – три…

Он нахмурился и глянул на глотающую прямо из горлышка минералку посетительницу. Она, что ли, три?.. Нет, она не в счет. Где же этот третий?..

Брок заглянул под стол. И увидел собственные ноги в зимних ботинках. Ткнул на них пальцем и сказал: «Три!» Задача мгновенно решилась. Ответ сошелся.

Что ж, сыщик давно привык, что все самое ответственное и сложное приходится брать на себя. И пусть грозит пальчиком Сашенька, но обстоятельства, которые оказались выше всего, заставляли его подчиниться. До следственного эксперимента, может быть, дело все-таки и не дойдет, а вот посетить место происшествия он просто обязан. И подробности без дочкиных ушей он тоже сможет и выспросить у потерпевшей, и записать. Да что там сможет – тоже будет обязан сделать это!

Брок тяжело поднялся из-за стола. Следовало лишь отдать распоряжения остающимся без него сотрудникам, чтобы они тоже занялись делом, а не валяли тут без него дурака…

Сыщик рухнул обратно в кресло так, что оно жалобно хрустнуло и через весь офис покатилось отломившееся колесико.

Трио напротив синхронно обернулось.

– Папа?! – встревоженно вскрикнула Саша.

– Шеф?.. – блеснул очками Мирон.

– Нет еще водички? – отставила пустую бутылку клиентка.

– Всем оставаться на местах! – гаркнул Брок первое, что пришло в голову, и отчаянно замотал головой, пытаясь хорошенько встряхнуть заклинившие мысли.

Эффект от проделанного не заставил себя ждать. В голове что-то хрустнуло, почти столь же громко, как несчастное колесико, и мысли закрутились с такой бешеной скоростью, что сыщик даже испугался, как бы они тоже не раскатились по кабинету.

«Почему пойти должен один?! – суетились и вопили шустрые мысли. – Пойти могут сразу двое!» Дальше, почти с компьютерной скоростью, пошел перебор вариантов с мгновенной выдачей ответов: «Я и Мирон. Ответ отрицательный – Мирон сумасшедший, подорвет авторитет фирмы. Я и Саша. Ответ отрицательный – Саше нельзя слушать гадости. Саша и Мирон… Ответ отвратительный – два жирных минуса сразу – взрывоопасное сочетание!!!»

В голове замигали красные лампочки и завыла сирена. Мысли мгновенно попрятались.

«Вот сволочи, – подумал Брок. – Подонки и трусы!» Ему вдруг захотелось плюнуть на все, свернуть дело, продать офис и отправиться к родной, славной Иринушке. Уж та-то никогда и ни за что не бросит его в трудную минуту, не предаст, не позволит страдать. Накормит его, обогреет, приласкает… Сыщик мечтательно вздохнул и непонятно уж по каким абстрактно-логическим играм разума – скорее причудам глубин подсознания – перевел взгляд на симпатичную посетительницу.

Притаившиеся мысли словно только этого и ждали. Тут же повыпрыгивали из своих тайных убежищ, а одна, самая прыткая, уже вытянулась по стойке «смирно» и стала торопливо докладывать, ревниво оглядываясь на подпирающих сзади товарок.

Брок внимательно выслушал мысль и облегченно выдохнул. Решение пресловутой задачи о волке, козе и капусте оказалось нетривиальным, но логически безупречным. А на хрена, спрашивается, вообще этим животным и овощам на ту сторону реки? Пусть себе сидят там, где сидят, и не рыпаются. Тогда и целы все останутся. Правда, сыты – вряд ли, но, по сюжету, они и там бы не сильно переели…

А вот кому надо – тот пусть себе и плывет! Спасение, как говорится, утопающих… Ну, и далее, по тексту. А кому в нашем случае надо?..

Брок придвинул ближе к столу покосившееся кресло. И решительно щелкнул мышкой по папке «Дела в производстве». Создал новый файл, нажал «Сохранить как…» и деловым, звенящим хорошо легированной сталью голосом обратился к посетительнице:

– Ваша фамилия, гражданка!

– Ой, – сказала дамочка, чуть не выронив поданную Сашенькой новую бутылку минералки.

– Так и запишем, – пробормотал под нос сыщик, щелкнув по клавишам «о» и «й». – Имя? Отчество? – Он раскрыл сияющий первозданной белизной файл, готовясь записывать данные нового дела с порядковым номером 123/10-а-83.

– Венера Адамовна, – кокетливо поправила прическу дамочка. – Можно просто Венера.

«Я так и знал! – мысленно ахнул Брок, занося данные в файл. – Есть в ней что-то венерическое…»

– Хренько, – сказала между тем дама.

– Будете оскорблять, откажусь от дела, – нахмурился сыщик, отстраняясь от клавиатуры. А сам испуганно подумал: «Неужели я вслух про венерическое ляпнул?..»

– Я не вас оскорбляю, – тяжело вздохнула Венера Адамовна. – Это меня Сереженька так оскорбил, царство ему небесное.

– Это ее фамилия такая, – подсказала догадливая Сашенька. – По мужу.

– А-а-а!.. – протянул Брок – Ой, стало быть, девичья?

– Что вы сказали? – уставилась на него клиентка.

– Ой – это ваша девичья фамилия?

– Да нет же, вам правильно подсказали – это по мужу.

– А Хренько тогда кто?..

– Я. И мой покойный муж.

– Так-так-так-та-ак… – завращал глазами сыщик. – Не понял.

– Да что же тут непонятного? – всплеснула руками Венера Адамовна. – Фамилия Сережи – Хренько. Неблагозвучная фамилия, чего уж там, но я любила Сережу и взяла его фамилию. Ведь если любишь человека, будь добр любить в нем все. И с благодарностью принимать. Так ведь, девушка? – обратилась она за поддержкой к Сашеньке.

– Ой, как вы правы, – покраснела вдруг Саша, мимолетно скользнув взглядом по Мирону, молчаливо стоявшему в сторонке.

Броку не понравился ответ дочери, и он стукнул кулаком по столу:

– Не отвлекайтесь, потерпевшая Ой!

– Что, папа, ушибся? – метнулась к нему Сашенька.

– С чего бы? – захлопал глазами сыщик.

– Ты сказал: «Ой!» – остановилась Саша.

– Да, я ей это и сказал. Почему я должен при этом ушибаться? Или ошибаться… Ты спросила «ушибся» или «ошибся»?

– Но ты сказал: «Ой!» – не отставала Сашенька. – Значит, скорее ты ушибся, чем ошибся. Хотя, – задумалась она, – иногда говорят «ой» и когда ошибаются…

До Брока наконец-то дошло, что имеет в виду дочка. Он снисходительно усмехнулся и пояснил:

– Я сказал «Ой» не в смысле «ой!», а в смысле Хренько в девичестве.

– А откуда вы знаете, что в девичестве я была… – густо вдруг покраснела Венера Адамовна.

– Ой?.. – подсказал Брок.

– Хуже, – прошептала клиентка, закрыв ладонями пылающие щеки.

– Что ж, говорите, – стер Брок ошибочную фамилию и приготовился записывать новую.

– Не скажу, – еле слышно ответила женщина.

– Но мне же надо записать! – воскликнул Брок. На самом деле он немного слукавил. Девичьи фамилии клиенток ему вовсе не были столь уж необходимы, если того не требовала специфика дела. В данном случае не требовала. Но ему стало уже интересно.

Венера Адамовна между тем пальчиком подозвала к себе Сашу и что-то прошептала ей на ухо. Теперь залилась краской и Сашенька.

– Папа, – сказала она. – Оставь лучше Ой.

По мелочам Брок спорить не привык. Ой так Ой. Правда, в скобочках он все-таки приписал: «Псевдоним, оригинальная фамилия неблагозвучна». Затем Брок быстро записал по памяти детали и суть дела. А потом предпринял тот самый мудрый ход, что подсказала ему находчивая мысль. Он обратился к потерпевшей Хренько с неожиданным вопросом:

– У вас есть отвертка?

Венера Адамовна принялась рыться в сумочке. Это продолжалось довольно долго и, как выяснилось, безрезультатно.

– А дома? – спросил Брок.

– Возможно, есть, – подумав, ответила дамочка. – У Сережи были какие-то инструменты. Вам срочно надо?

– Надо не мне, – хитро улыбнулся сыщик.

– А кому? – посмотрела гражданка Хренько сначала на Сашу, затем на Мирона. Те активно замотали головами.

– Отвертка понадобится вам, – понизив голос и для чего-то оглянувшись, сказал Брок.

– Зачем?

– Разобрать выключатель, – заговорщицким шепотом поведал сыщик. – И ею же будет удобно заткнуть в щели окна вату.

– Ерунда какая-то, – нахмурилась Венера Адамовна.

– А вот и нет! – возразил Брок с торжествующей улыбкой. – Вы не поверите, но отвертка чрезвычайно удобный инструмент для затыкания щелей ватой. Если, конечно, она не крестообразная.

– Вата?

– Отвертка. Вата подойдет любая. Годятся даже поролоновые полоски. Моя супруга, знаете ли, именно их и использует.

– Но для чего?!

– Чтобы не дуло, разумеется.

Венера Адамовна надолго замолчала. Молчали и Сашенька с Мироном. Впрочем, последний усиленно подмигивал Броку и делал странные жесты: вращал одним кулаком и стучал по груди другим. Сыщик не сразу, но догадался: «ассистент» предлагал свою помощь. Но Брок, отбросив этот вариант раз и навсегда, намеки Мирона проигнорировал.

А вот женская логика работала медленней. Что у потерпевшей, что у Сашеньки. Саша не выдержала первой:

– Поясни, папа, зачем гражданке Хренько, чтобы не дуло? У нее ведь, как я поняла, другие проблемы.

– Да, – благодарно посмотрела на Сашеньку дама.

– Так, – хлопнул по столу ладонью Брок. – Методы решения задачи нахожу я. Как именно я это делаю – коммерческая тайна. Если я буду всем рассказывать свои производственные секреты, сыщиков разведется как грязи.

– Но мы ведь одна команда! – обиженно воскликнула Саша.

– Мы – да, – прищурился Брок. – Но здесь не только мы, но и они.

Все сразу заозирались. На лицах присутствующих застыло выражение, срисованное с плаката военных времен «Не болтай!».

Брок поспешил воспользоваться этим. Для придания словам большей значимости он даже поднялся с кресла. Заложил правую ладонь за борт пиджака, левую же простер в сторону потерпевшей Хренько.

– Итак, – тоном, не терпящим возражений, начал вещать он. – Ваша проблема решаема. Мало того, она уже решена. Мною. Вам осталось лишь строго следовать моим рекомендациям – и в вашей личной жизни наступит полный покой.

Венера Адамовна побледнела.

– Я… не хочу полного покоя в личной жизни… – шепнула она деревянными губами.

– Как это? – подпрыгнул Брок. – Ах, ну да! Я неправильно выразился… – Он бросил взгляд на Сашеньку, поморщился и, аккуратно подбирая слова, пояснил: – Ваша личная жизнь будет такой, как вы того пожелаете. Никто и ничто вам мешать в этом больше не будет. Разумеется, если вы не станете выходить за рамки закона.

– Не стану, – поспешно сказала Хренько. – Наверное. Специально точно не стану. Разве что нечаянно получится.

– Ну, это уже будут ваши проблемы, – еще сильнее посуровел сыщик. – Мое дело предупредить.

– Да-да-да, – закивала дамочка. – Я все поняла. Жду ваших… э-э-э… рекомендаций.

– Записывайте, – сделал повелительный жест ладонью Брок.

– Я запомню.

– Если забудете – претензии не принимаются.

– Да-да-да, разумеется! – В голосе Венеры Адамовны слышалось жгучее нетерпение.

– Итак, первое. Вы должны мне… то есть нашему агентству, шестьсот восемьдесят рублей. Вообще-то по прейскуранту семьсот, но вам, в силу, так сказать, трагических обстоятельств, мы делаем скидку.

– Да вы что?! – подскочила потерпевшая. – Охренели?..

– Ну, не хотите скидку, пусть будет семьсот, – пожал плечами Брок.

– Да за что такая сумма?! Вы же ничегошеньки не сделали!

– Но-но-но! – погрозил сыщик пальцем. – Кто дал вам право делать столь оскорбительные выводы? Помните, как поется в песне? «Наша служба и опасна, и трудна, и на первый взгляд как будто не видна…» Так вот, заметьте, на первый взгляд! А на самом деле – о-го-го!

– Семьсот рублей!.. – будто и не слышав ни речи, ни пения Брока, всплеснула руками женщина.

– Шестьсот восемьдесят, – напомнил сыщик. А потом досадливо сморщился и махнул рукой: – А, черт с вами!.. Так и быть, понесу убытки. Шестьсот пятьдесят.

– Триста, – буркнула Хренько.

– Вам напомнить классиков? – поднял Брок одну бровь. – «Мне кажется, торг здесь неуместен».

– Идите вы знаете куда?..

– Но-но! Это не я. Это классика отечественной литературы.

– Это классический грабеж.

– Ну, если вас не устраивают наши расценки, посетите другое агентство.

– Другого нет.

– Вот видите! А вы говорите – грабеж. Да я, как монополист, мог бы диктовать любые цены. Допустим, те же семьсот, но не рублей.

И тут не выдержал молчавший до сих пор Мирон:

– А чего же, если не рублей, Олег Константинович?

– Долларов, например.

«Ассистент» захохотал вдруг столь неожиданно и громко, что дамы взвизгнули, а сыщик подпрыгнул.

– До… до… – между взрывами хохота пытался выговорить Мирон. – Долларов!.. Ой, ха-ха!.. Ой, уморили, Оле… Оле… Оле…

– Вы не на футболе, молодой человек! – от обиды перешел на «вы» сыщик.

– …г Константинович, – сумел наконец выговорить Мирон. – Простите… – Он утер слезы, отдышался и сказал: – Вы так остроумны, я даже не ожидал. Представляю, какие у нас в офисе станут красивые зеленые стены, если мы станем брать гонорар в до… до… долларах!.. – Он снова затрясся в хохоте, на сей раз, правда, недолгом.

– Это почему же? – поинтересовался насупленный Брок.

– А куда их еще девать, кроме как стены оклеивать?

– Он у вас что, ненормальный? – спросила у сыщика госпожа Хренько, впервые взглянув на Мирона с неприязнью.

Брок открыл уже рот, чтобы подтвердить опасения посетительницы, но вовремя вспомнил, что нанесет этим урон престижу фирмы. Поэтому сказал все же иное:

– Мой ассистент в полном порядке. Просто у нас столь большой наплыв клиентов, в том числе иностранных, которые расплачиваются валютой, что нам эту валюту, вы не поверите, уже некуда девать. – Хренько разинула рот, а сыщик поспешил закончить: – Поэтому давайте все же остановимся на рублях. Шестьсот – и точка.

– Вот, держите. – Венера Адамовна вынула из сумочки и протянула Броку пятисотрублевую купюру. – И держите крепче, пока я не передумала.

Сыщик сделал каменное лицо и даже отвернулся.

– Прошу освободить помещение и не отнимать более нашего времени.

– Тьфу, да подавитесь вы! – достала недостающую сотню дамочка.

– Александра, зачисли в приходную кассу, – велел Брок дочери.

Сашенька взяла у женщины деньги и сунула в карман джинсов. Подошла затем к столу, села за компьютер и быстро распечатала ведомость, которую дала на подпись клиентке. Та расписалась, забрала выданную квитанцию и несколько смягчилась:

– Я уж думала, у вас тут все мимо кассы.

– Не надо нас обижать, – вздернул подбородок сыщик. – Мы солидная фирма, стоящая, между прочим, на страже закона.

– Ладно, простите, – буркнула Венера Адамовна. – Погорячилась я. Давайте перейдем к делу.

– Еще к одному? – удивился Брок.

– А разве это мы уже закончили? – помахала квитанцией Хренько. – Вот это, что ли, и есть результат?

– А это, вы знаете, философский вопрос, – вновь уселся в кресло и сцепил пальцы сыщик. – Как посмотреть. Для меня, если говорить откровенно, да.

– Но… – раскрыла рот Венера Адамовна.

– Но мы работаем не за страх, а за совесть! – торжественно и пафосно, словно диктор советских времен, продекламировал Брок. – А посему – записывайте дальше. На чем мы там остановились?.. Ага. Итак, второе. Сами, я чувствую, вы насчет отверток не очень… Может, у вас сосед мастеровитый имеется?

– Это еще зачем? – запунцовела Хренько и опустила глаза.

– Чтобы бра вашу разобрать. Или… бру?.. Даже, скорее, не всю… не все… не всего… короче, не столько бра, сколько ее… его… тьфу ты!.. выключатель данного осветительного прибора.

– Ах, в этом смысле! – обрадовалась Венера Адамовна. – Как же, как же, есть у меня такой сосед. Вовчик. Он-то мне эту… настенную лампу и подарил. И на стену повесил, и подключил – тоже он.

– Тогда тем более! – довольно потер Брок ладони. – В таком случае удача сама прет к нам в руки. Так вот, попросите соседа, чтобы он разобрал выключатель и почистил контакты. Записали?

– Я запомнила.

– Отлично! Тогда третье. Пусть сосед собирает выключатель, а вы затыкайте в это время щели в окне ватой.

– Не получится, – сказала вдруг Сашенька.

– Почему? – удивился Брок.

– Отвертка будет занята.

– Ах да. Ну, тогда подождите, пока сосед соберет выключатель, и заодно уж поэксплуатируйте его по полной программе. Пусть он потом освободившейся отверткой тщательно заткнет все щели в раме. Надеюсь, у вас не стеклопакеты?

– В спальню как раз не успели поставить.

– Восхитительно! Стеклопакеты в спальне – это так неромантично… Так о чем это я? Ах да, пусть сосед затыкает щели, используя для этих целей вату, ветошь, поролон или иные подручные средства.

– А… зачем?

– Записали? – повысил голос сыщик.

– Я запомнила.

– Превосходно! А вот потом… – Брок вдруг смутился, бросил виноватый взгляд на дочь и, пошарив в карманах, протянул ей десять рублей. – Сашенька, золотко, набрось шубку, сходи купи мне пирожок. Проголодался я что-то.

– Вот еще, – фыркнула Сашенька и кивнула на Мирона: – Пусть он сходит.

– Он – финансово неподотчетное лицо, – еще больше смутился сыщик. – Ну ладно, не хочешь пирожок – надень тогда наушники, послушай музыку. Ты устала небось после экзамена, надо расслабиться.

– Папа! – мотнула головкой Сашенька. Но перечить отцу все же не стала, прошла к столу, села и демонстративно неохотно, словно взваливала на плечи мешок с цементом, нацепила наушники.

Броку не видно было, включила ли Саша плеер, и на всякий случай он понизил голос:

– Так вот, теперь четвертое. Вы как к вашему соседу относитесь?..

– В каком смысле? – напряглась Хренько.

– В том самом, – зашептал сыщик, косясь на дочь. – Он вам нравится… как мужчина?

– А какое это имеет отношение к делу? – попыталась возмутиться Венера Адамовна, но Брок умоляюще замахал руками:

– Самое прямое, уверяю вас!

– Ну, я не знаю… – покраснела женщина. – Он, конечно, парень симпатичный, обаятельный даже… И мне, кстати, постоянно знаки внимания оказывает.

– Так это же просто замечательно! – подскочил сыщик.

– Но он так молод! – заломила руки дамочка. – Он моложе меня на десять лет!..

– Ну и что? Вы же сами говорили, что ваш муж был старше вас на восемнадцать.

– Когда старше мужчина – это нормально.

– Но вы так замечательно, так молодо выглядите, что моложе вас может показаться лишь школьник! – грубо польстил Брок, но Венера Адамовна на неуклюжую лесть клюнула:

– Вы думаете?.. Что, я и впрямь неплохо выгляжу?

– Вы просто обворожительны! Если бы я… – Сыщик оглянулся на Сашеньку и уперся взглядом в красноречиво покачивающийся кулачок. – Впрочем, разговор не обо мне, а о вашем соседе. Так вот… – Брок вновь посмотрел на дочь, но уже грозным взглядом строгого начальника:

– Александра, сделай музыку громче! – Снова повернулся к Хренько и закончил шепотом: – Так вот, не могли бы вы после проделанных мероприятий провести… э-э-э… экспертизу? Если можно так выразиться. Проверить, так сказать, результат.

– Это как? – выгнула неимоверной дугой брови женщина.

– Ну… вы же говорили, что ваш муж является, когда вы… так сказать… это самое…

– Когда я хочу отдаться мужчине?

Брок подпрыгнул, приложил палец к губам, закивал и замотал головой во все стороны одновременно, умудряясь при этом делать возмущенно-круглыми глаза и ими же непрестанно подмигивать:

– Тсс-с-с-с!!! Да-да!.. Нет-нет!.. Да как же вы… Да что вы уж так-то?.. Так-то оно, конечно, но… Тсс-с-с!.. Ну, нельзя же столь открыто, так сказать… Ну, в общем, да. – Он снова сел и устало отер лоб ладонью.

– И вы хотите, чтобы я соблазнила соседа? – словно не заметив обезьяньих ужимок сыщика, напрямик спросила Венера Адамовна.

Брок смирился с судьбой и так же откровенно и прямо ответил:

– Да.

– А если Сережа заявится снова?

– Тогда я верну вам деньги.

– Все?

– Плюс сотню сверху. За моральные издержки.

Госпожа Хренько раздумывала недолго.

– Хорошо. Я согласна.

– Но если вы перепутаете последовательность действий, претензии не принимаются! – поспешно заметил Брок.

– Что я вам, девочка, действия путать? – возмущенно фыркнула Венера Адамовна, поднялась с кресла, запахнула шубу и, не прощаясь, под звон колокольчика скрылась за дверью.

Глава 5 Мирон показывает странную заметку, Брок убеждает его податься в писатели, а в итоге муза посещает его самого

На пару минут в офисе повисло непонятное молчание. То ли наговорились все до отвала, то ли вспоминали, на чем же прервала их беседу Венера Адамовна Хренько.

Уж кто-кто, а Мирон, видимо, точно об этом вспоминал. Он и заговорил первым:

– Олег Константинович, вы что-то и впрямь, как мне думается, цену несусветную назначили. Не мое, конечно, дело, но…

– Вот именно что не твое! – Брок будто бы даже обрадовался, что тишина нарушилась. – Ишь, думается ему! Есть чем думать-то?

– У меня высшее юридическое образование, – поправил очки Мирон. В голосе его сквозила неприкрытая обида.

– И что? Можно теперь грубить старшим?

– Я не грублю… – растерянно пробормотал парень.

– И пререкаться можно? И обвинять в алчности и прочих, не побоюсь этого слова, грехах?

– Да нет же! – умоляюще сцепил пальцы Мирон. – Но шестьсот рублей – это же… Это невообразимо дорого! Тем более всего лишь за консультацию. Вы ведь обычно за такое раз в десять меньше берете. Ну, пусть сто рублей – это уж самый что ни на есть максимум…

– Что? – захлопал ресницами Брок. – Сто рублей?! – Сыщик начал возмущенно багроветь, но пришедшая вдруг в голову идея прервала этот процесс, оставив на сыщицком лице легкий здоровый румянец. – Вы, стало быть, считаете, что сто рублей – достойная сумма за нашу, так сказать, работу? – неожиданно перешел он на «вы». – Что она не обесценивает наш труд, не унижает нас, как специалистов высокого уровня?..

– Ну конечно, не унижает! – замахал руками Мирон. – Это ведь очень большие деньги.

– То есть ты хочешь сказать, – вновь снизошел до «тыканья» Брок, – что для тебя, – выделил он голосом, – сто рублей – это много?

– Разумеется!

– Отлично, – потер сыщик ладони и обернулся к Сашеньке: – Александра, выдай из расходной кассы сто рублей молодому человеку. Расходник не оформляй, вычтешь потом у меня из зарплаты.

Саша достала из кармана джинсов сторублевку и протянула ее Мирону. От неожиданности тот взял купюру и заморгал, уставившись на Брока:

– Но… зачем?

– Я плачу тебе эти большие деньги, чтобы ты оставил нас в покое! – стукнул кулаком по столу сыщик. – Считай, что я дал тебе расчет.

– Я… уволен? – пролепетал Мирон.

– Если ты продолжаешь считать, что был когда-то принят сюда на работу, то да.

Юноша побледнел и медленно, будто сомнамбула, прошел к вешалке. Снял длинное, почти до пят, черное пальто, обмотал вокруг шеи длинный черный же шарф и побрел к выходу.

Возле двери встал, оглянулся. Бросил долгий, полный немого укора взгляд на Брока, с грустью и нежностью посмотрел на Сашеньку.

Девушка, не выдержав, шмыгнула носом. Сыщик демонстративно повернул голову к окну и стал что-то насвистывать.

– Не свистите, Олег Константинович, денег не будет, – глухо вымолвил Мирон, решительно распахнул дверь и под звон колокольчика скрылся за нею.

Брок облегченно выдохнул. А вот вдохнуть не успел. Колокольчик над дверью вновь испуганно звякнул, и в офис ворвался Мирон. Парня не было всего-то секунд пять, но за это время с ним произошли разительные перемены. Во-первых, он был теперь не бледным, а красным. Во-вторых, он трясся так, будто не секунды, а часы провел на морозе. В-третьих, глаза парня стали занимать чуть ли не пол-лица, а очки и вовсе заползли на лоб.

В мучимых жестоким тремором пальцах Мирон держал полученное «выходное пособие», размахивая им, словно матрос семафорным флажком.

– Чт-то?.. – заклацал зубами парень. – Чт-то эт-то?..

– Ну-ууу, батенька, – жалостливо пробормотал Брок. – Да ты совсем плох. Я подозревал, конечно, но чтобы до такой степени!

– Это деньги, Мирон, – испуганно вжалась в спинку стула Сашенька.

– Н-нет, вот эт-то что? – Мирону удалось наконец при-унять трясучку, и он сумел ткнуть пальцем в центр купюры.

– Это Большой театр, молодой человек! – нахмурился сыщик. – Стыдно, знаете ли…

– Я знаю, что это Большой театр. – Мирон перестал вдруг трястись и спросил почти жалобно: – А где государь?

– Кто? – дуэтом выдали отец с дочерью.

– Государь император Всероссийский, – не без торжественности в голосе произнес парень. – Его величество Николай Третий.

– Ах, император? – переспросил Брок, жестами показывая Сашеньке: звони, мол, скорей куда следует. – Николай Третий, вы говорите? Ну как же, как же! Конечно, любезный, как я вас понимаю! Второй был, а третьего – хоп! – и нету. Непорядок. Безобразие просто! Сейчас разберемся, ты только не волнуйся, Мироша. Присядь вон пока. Видишь, Сашенька уже звонит.

– К-куда? – вновь затрясся парень. Не столь сильно, как до этого, но все-таки ощутимо.

– Как это куда? Насчет императора осведомиться. Где, дескать, лежит у вас… то есть где он, куда подевался дорогой наш государь?

– Не ерничайте! – взвизгнул вдруг Мирон. – Государь – это свято! Неужели вы и впрямь предали Россию?..

Теперь уже и сам Брок схватился за телефон. Но, услышав, что Сашенька уже говорит в трубку что-то насчет императора, звонить передумал. Да и из Мирона словно разом выпустили воздух. Он сник, опустил голову. Руки его плетьми повисли вдоль тела. Из разжавшихся пальцев вылетела и желтым осенним листком опустилась на серый ковролин злосчастная купюра.

– Папа, – громко зашептала Саша. – Они говорят, что императоров им больше не надо. Перебор уже.

Мирона от слов Сашеньки тряхнуло так, словно в него попала молния. Но уже в следующее мгновение он вновь будто бы выпал из жизни.

– Так это ж не он император! – зашептал в ответ сыщик, косясь на впавшего в прострацию Мирона. – Скажи, что наш-то как раз и мечтает на государя императора взглянуть.

– Я его уже видел, – глухо, без интонаций, проговорил вдруг Мирон, не поднимая головы. – На церемонии награждения покорителей Марса. Меня сам Максим Вотчицев пригласил. То есть вас. А вы меня с собой взяли.

– Ага, – хлопнул челюстью Брок. – Как же, как же. Коне-е-ечно! Разуме-е-ется! Типичный, знаешь ли, случай. Покорители Марса нас с тобой систематически приглашают. То туда, то, как говорится, сюда.

– Олег Константинович, не надо издеваться, – по-прежнему глухо, но очень внятно попросил Мирон. – Я понял уже, что происходит нечто странное. Случилось какое-то чудо… По-моему, я даже догадываюсь, кто его сотворил.

– Чудес не бывает! – строго отчеканил сыщик. – А вот умственные расстройства случаются. Ничего, Мирон, ты молодой – может, еще и вылечат. Медицина, знаешь ли, идет вперед семимильными шагами. Не надо отчаиваться.

– Вы думаете, я сумасшедший? – вздернул голову парень. – И вы, Саша, так полагаете? Я слышал, что вы говорили по телефону… – Сашенька смущенно потупилась, а Мирон полез в потайной карман пальто и вынул небольшую книжицу в темной обложке. Он раскрыл ее и достал сложенный вчетверо газетный листок. Подошел к Сашиному столу и протянул его девушке: – Вот, читайте.

Сашенька развернула лист, оказавшийся газетной вырезкой. Девушка похлопала глазами, прочитала название заметки и сказала вдруг таким голосом, что по спине Брока пробежали не мурашки даже, а целая стая термитов:

– Папа. Иди сюда. Сюда иди. Па-па…

Сыщик, уронив кресло, метнулся к дочери. Та дрожащим пальчиком ткнула в газетный листок. Броку от волнения не сразу удалось сфокусировать взгляд. А когда удалось, он увидел курсивом набранный текст, а под ним – большую фотографию. Она-то и привлекла в первую очередь внимание сыщика. Газетное качество снимка оставляло, конечно, желать лучшего. Тем не менее Брок вполне смог разглядеть, как высокий, статный мужчина в военной форме незнакомого фасона, украшенной всевозможными лентами, позументами и прочими «финтифлюшками», навешивает прикрепленный к вычурной цепи орденский знак с Андреевским крестом на фоне двуглавого орла на шею человека, одетого в похожий на военно-морской парадный китель, на котором сияла уже восьмиконечная звезда.

Сыщик растерянно хмыкнул и принялся читать заметку.

«ИМПЕРАТОР НАГРАДИЛ ЭКИПАЖ «ИМПЕРАТОРА»

Санкт-Петербург, 15 мая. Сегодня в Тронном зале Зимнего дворца государь император Всероссийский его величество Николай III произвели награждение героического экипажа космического корабля «Император», впервые в истории человечества совершившего пилотируемый полет на планету Марс.

Его императорское величество пожаловали за беспримерный подвиг, проявленный героизм во имя Бога, Царя и Отечества высшую награду России – орден Святого Апостола Андрея Первозванного командиру корабля «Император», капитану I ранга Императорского космического флота Вотчицеву Максиму Андреевичу.

Орденами Святого Равноапостольского князя Владимира I степени его императорским величеством были пожалованы все прочие герои-звездопроходцы: капитан II ранга Вороненко Сергей Валентинович, капитан III ранга Ярчук Олег Борисович, капитан-лейтенант Чеботарев Михаил Кириллович.

Командир славного «Императора» Максим Андреевич Вотчицев в ответном благодарственном слове сказал:

«Великая Россия доверила нам стать ее первыми представителями на далекой Красной планете. Мы с честью оправдали это доверие, выйдя победителями из смертельно опасного поединка с космосом и укрепив еще более величие империи. Иначе не могло и быть: ведь наш могучий корабль нес на своем борту славное имя – «Император». Государь император отметили наш поступок высочайшими наградами. Я с гордостью и трепетом ощущаю на своей груди благородную тяжесть почетнейшего ордена! Но это не только моя награда – это награда всех тех, кто сделал наш поход реальностью. Девиз ордена – «За веру и верность» – относится ко всем взметнувшим величие России до самых звезд. Святой апостол Андрей Первозванный всю жизнь провел в странствиях, его считают покровителем мореплавателей. Теперь он стал и покровителем странствующих по звездным морям!

Слава Великой России! Боже, царя храни!»

Дочитав до конца, Брок немедленно вернулся к началу. Перечитал текст еще раз, внимательно и вдумчиво. Не поверив глазам и на сей раз, предпринял третью попытку. Она привела к тому же результату.

Сыщик зажмурился и простонал:

– Саша, доченька, ты видишь то же самое?..

– Я пока ничего не вижу, – буркнула Сашенька, – ты рукой трясешь, мне не прочитать.

– На, – протянул листок сыщик. Наугад, поскольку глаза он так и не раскрыл. Саша перехватила заметку и принялась читать.

Поначалу на губах ее играла ухмылка. Но совсем недолго. Вскоре ее сменила гримаска удивления, а потом рот девушки и вовсе раскрылся, а брови поползли на лоб. Впрочем, Сашенька быстро опомнилась и замотала головой так быстро, что взметнувшиеся волосы превратились в светящийся нимб.

– Чушь, – сказала наконец Саша. – Бред. Дурацкая шутка.

– Да? – открыл глаза Брок и с надеждой уставился на дочь. – Ты так думаешь?

– А что тут думать? – фыркнула Сашенька. – Ты что, веришь во все это? А как же твое кредо? Кто из нас не верит в чудеса?

– Я не верю, – не очень убедительно вымолвил сыщик. – Но ведь газета же… Печатный, так сказать, орган.

– Папа, ты будто вчера родился! – захлопала длинными ресницами Саша. – В тебе так сильна вера в печатное слово? Ты никогда не слышал о желтой прессе?

– Это не желтая пресса! – воскликнул молчавший до сих пор Мирон. – Это «Имперский вестник»!

– Помолчи, а? – метнула Саша на парня синие молнии. – Вестник-кудесник!.. Думаешь, только ты знаком с пейджмейкером и фотошопом?

– Мне незнакомы эти господа… – растерянно промямлил Мирон.

– Остряк, – презрительно фыркнула Сашенька. – Сдохну сейчас, ухохотавшись! – И вновь посмотрела на отца: – Ну, папа, ты еще не понял? Это же банальная туфта.

– Не знаю… – Брок забрал у дочери листок и принялся вертеть его перед глазами, даже понюхал. – Все-таки как-то похоже, знаешь ли, на газету.

– Допустим, это и правда газета, – кивнула Саша. – Но я ж тебе говорю: сейчас от этих газет проку совсем никакого. Читать их, чтобы получить информацию, просто-напросто глупо.

– А… для чего же их тогда читать? – удивился Брок.

– Ну, не знаю, – пожала плечами Сашенька. – Чтобы время убить, например. А тебе, как фантасту, из них хорошо сюжеты черпать. Если хочешь, я сейчас сбегаю к газетному киоску и принесу тебе целую подборку статей на любой вкус: про полеты на Марс землян, про залеты землянок от марсиан…

– Стоп! – очнулся сыщик. – Не надо ничего приносить! – Он вновь посмотрел на заметку и с непонятной грустью сказал: – Значит, никто не летал на Марс?

– Не летал, папа! И государь император за это никого не награждал, поверь мне.

– Награждал! – встрепенулся Мирон. – Там правда изложена, я сам присутствовал на церемонии! Мы с Олегом Константиновичем вместе в Петербург ездили!.. – Парень споткнулся вдруг и закончил едва слышно: – Только, похоже, с другим…

– Так-так-так-та-ак! – молниеносно развернулся к парню Брок. – Это с каким же другим? Уж не хочешь ли ты сказать…

– Хочу, – перебил Мирон Брока. – Вы – из другого измерения!.. – выпалил он и сам испугался.

– Я? – ткнул пальцем в грудь сыщик.

– Вы.

– Ага… А она? – кивнул Брок на Сашеньку.

– Тоже.

– То есть мы с Александрой забрались в твое измерение и морочим тебе голову, ты хочешь сказать?

– Ну-у… не морочите, – стушевался Мирон. – Может, вы случайно провалились…

– Никуда я не проваливалась! – вспыхнула Сашенька.

– Погоди, дочурка, – замахал руками сыщик. – Мне жутко интересно послушать молодого человека. Это же готовый сюжет для рассказа!

– Это готовый диагноз для психбольницы, – буркнула девушка.

– И это тоже, – согласился Брок. – Только чуть позже… Расскажи, Мирон, не стесняйся, откуда мы с дочкой провалились.

Парень пропустил мимо ушей замечание о психушке и стал воодушевленно рассказывать:

– Понимаете, есть такая теория, что на самом деле Вселенная многомерна. Существует множество миров, расположенных в одном объеме, но сдвинутых относительно друг друга по неким координатам верхнего порядка… Впрочем, в математике я не силен и представить это не могу. Да и не надо, наверное? – глянул он на Брока.

– Конечно, конечно, – махнул рукой сыщик. – Чего там представлять? Многомерная вселенная, эка невидаль! Типичный, знаешь ли, случай. Ты о сути давай.

– А суть в том, что раз вселенных много, то и планет под названием Земля – великое множество. Может быть, даже бесконечное. И все они – в одном месте! Только не могут взаимодействовать друг с другом. Но иногда случаются… пробои, что ли… Я не знаю. Как-то параллельные миры, видимо, соприкасаются. В некоторых точках. Может, временно, а может быть – это их естественная особенность. И в таких точках можно попасть из одного мира в другой. Вот вы и… попали.

– Но это все теория, молодой человек! – начал сердиться Брок. – Даже не теория, а болтология. Читал я про такие гипотезы. Ну и что? Я и не такое придумать могу. А доказательства где? Факты? Я в чудеса, знаешь ли, не верю. Сказки это все!

– Так вот же доказательства! – кивнул Мирон на заметку, которую Сашенька до сих пор вертела в руках. – И… вот, – нагнулся он и подобрал сторублевку.

– Да, это неопровержимые доказательства существования параллельных миров! – нарочито серьезно произнес сыщик. – Поехали скорее в Москву, в Академию наук! Может, Нобелевку дадут.

– Академия наук в столице… В Санкт-Петербурге, – растерянно заморгал Мирон.

– Да что ты говоришь? И столица у нас в Петербурге?

– Конечно… А… где?

– Я всегда считал, что в Урюпинске.

– Нет…

– Ладно, хватит! – шлепнул по столу ладонью сыщик. – Даже придумать ничего оригинального ты не можешь. Не знаю, что с тобой и делать. В психушку жалко сдавать… И не сдавать опасно. И все-таки не стану. Иди-ка ты, парень, домой. И поменьше фантастики читай и смотри. Я, конечно, и сам любитель, но всему же есть разумный предел, знаешь ли.

– Я вообще не читаю фантастику, – тихо сказал Мирон. – Некогда мне ерундой заниматься.

– А вот это ты зря! – вскинулся Брок. – Фантастика – это о-го-го!.. Это, знаешь ли, такой серьезный жанр! Я вот и сам, ты не поверишь, грешу, рассказики пописываю. Поэтому и в тебе сразу эту жилку заметил! Тебе-то, Мироша, как раз и надо фантастику писать, а не в голове все эти бредни разводить. Выплеснешь на бумагу свои фантазии – сразу полегчает! И я тебе так скажу, как графоман со стажем начинающему…

– Я ничего не собираюсь писать! – сдвинул брови Мирон.

– Ты погоди, послушай! – завелся сыщик. Подскочил даже к парню, схватил того за рукав. – Не хочешь – не пиши, конечно. Но ты только попробуй!.. История твоя хорошая, интересная. Только подсказать тебе хочу: неувязочка у тебя, видишь ли… – Брок хитровато прищурился.

– Я тоже заметила, – поддакнула Сашенька.

– Ну-ка, ну-ка!.. – заинтересовался сыщик, а Мирон еще сильнее насупился.

– Он ведь, Мирончик наш, вот этому всему тоже удивился, – повела вокруг рукой Саша. – Значит, это не мы, а он сам к нам провалился.

– Молодчина, доченька! – зааплодировал Брок. – Чувствуется сыщицкая наблюдательность и, так сказать, железная логика.

– А ведь верно… – прошептал Мирон и затряс головой в отчаянии. – Как же я сразу!.. Что ж теперь делать?

– Могу дать совет, – положил сыщик на плечо парню ладонь. – Отправляйся домой, хорошенько отдохни, а потом все-таки сядь – и запиши все на бумагу. Или в компьютер вбей. Сейчас, кстати, конкурс в Интернете идет фантастического рассказа, «Склеенные ласты» называется. Могу адресок дать. Правда, на сей раз задание – сказку написать. Но сказки ведь не только детские бывают, знаешь ли… Вот и напиши, как Иван, скажем, дурак, в параллельный мир провалился. Невесту, например, искал – и тю-тю!..

– Почему дурак? – нахмурился Мирон. – Это вы на меня намекаете?

– Да почему на тебя-то? Это ж типичный сказочный герой – Иван-дурак.

– Мирон – не дурак, – сказала Сашенька.

– Да не говорил я такого про Мирона! – рассердился Брок. – Как хотите, пусть будет Иван-недурак!..

– Не стану я писать никаких сказок, – буркнул парень.

– Ну, не станешь – и не надо, – легко согласился сыщик и о чем-то надолго задумался. А потом пробубнил под нос: – Иван-недурак… За невестой в параллельный мир… Интересненькая идейка!.. – Вскинул голову, заинтересованно переспросил: – Точно не будешь писать?

– Точно. И не уговаривайте!

– Да я, знаешь ли, и не собираюсь… Так-так-так-та-ак! – потер Брок ладони. – А вот я, кажется, буду. Сюжетец уже созрел, знаете ли… – И сыщик быстро направился к рабочему столу. Сел за компьютер, придвинул клавиатуру, стремительно по ней заклацал.

– Папа! – позвала Сашенька.

– Не мешай, – дернул плечом сыщик.

– Папа, а как же он? Мирон?

– Паразитная рифма – это очень пло-о-охо! – промурлыкал сыщик, не отрываясь от клавиатуры. – «Он» – «Мирон». Не есть хорошо. Срежут баллы!..

– Кто? Кому? – оторопела Саша.

Судя по всему, Мирону тоже стало интересно, он подошел поближе.

– Тебе. Эти самые… Так называемые члены жюри. Они же участники. Вы не поверите, но на «Склеенных ластах» все писатели и есть читатели. Ха-ха!.. Они же друг друга и судят. В этом-то, должен сознаться, и весь интерес. – Брок проговорил все это, не переставая лихорадочно колотить по клавишам. Его, что называется, посетила муза.

Сашенька хотела возмутиться, но неожиданно передумала. Да, собственно, она и знала прекрасно, что увлеченный творчеством отец – все равно что глухарь на току.

И девушка решила этим воспользоваться.

– Так что, Мирону можно уходить домой? – притворно равнодушным тоном спросила она у Брока.

– Да-да, можно уходить, – рассеянно ответил сыщик. – Пусть зайдет в следующую… э-э-э… пятницу. К тому времени мы постараемся найти его невесту…

Мирон дернулся, заморгал и набрал в грудь воздуха для возражений, но Сашенька шикнула на него и приложила палец к губам, а потом вновь обратилась к отцу:

– Я провожу его до дома, возьму фото невесты, хорошо?

– Обязательно проводи! – радостно откликнулся сыщик. – И не торопись, внима-а-а-тельно фото разглядывай. Ни один прыщик не пропусти.

– Пошли, – шепнула Мирону девушка и поспешила к двери, на ходу надевая свою беленькую шубку, – пока он не очнулся!

Парень совсем обалдел от всего свалившегося на него, а потому не захотел уже ни возражать, ни спорить. Да и было ли против чего возражать? В конце концов, общество Сашеньки ему определенно нравилось. И сама она – тоже.

Глава 6 Саша знакомится с домом Мирона, который вовсе не его, потому что здесь, а не там

Солнце уже спряталось за крыши домов, но было еще довольно светло. Легкий мороз украсил Сашины щеки нежным румянцем. А может быть, и присутствие рядом Мирона, с которым девушка впервые оказалась наедине, сыграло в цвете щек определенную роль. Впрочем, то, что парень находился с ней рядом, можно было утверждать с большой натяжкой – Сашенька быстро вышагивала впереди Мирона, и тому постоянно приходилось ее догонять.

Наконец он не выдержал, забежал вперед и спросил:

– А куда мы так торопимся?

Саша внезапно остановилась и ехидно прищурилась:

– К тебе домой, за фотками невесты. Ты разве не слышал, что я сказала папе?

– А он… правда твой папа?

Сашенька фыркнула:

– А ты правда с другой планеты?

– Да. То есть нет! С этой же, но… из другого измерения.

– Слушай, ты, графоман-недоучка! Это ты папе можешь голову дурить насчет параллельных миров, он фантастику любит и даже сам пишет. А если со мной будешь свои игры продолжать, то быстро доиграешься. Я тебя сама пошлю в такой мир, куда ты очень долго будешь шлепать! И ко мне больше на километр не подойдешь. Понял?

– Понял, – опустил Мирон голову. – Но как же тогда быть?

– А не врать, вот и все. Я сочинителей, кроме писателей и прочих драматургов, на дух не переношу. Вот сразу возникает антипатия – и все. Вплоть до отвращения. Так что учти, если тебе мое общество не надоело еще.

– Не надоело, – еще ниже склонил парень голову. А потом резко поднял и посмотрел прямо в глаза девушке:

– Но я и сам врунов не перевариваю. И не вру никогда. Ну… почти никогда. Если уж совсем обстоятельства прижмут или нечаянно.

Сашенька хмыкнула.

– Сейчас на нечаянно не похоже было. Какие же обстоятельства тебя на этот раз побудили наврать нам с папой три короба?

– Я не врал, – мужественно выдавил Мирон, не отводя взгляда от Сашиных глаз.

– Ну как хочешь, – с явным сожалением вздохнула девушка. – Пока. И не вздумай за мной идти. – Она повернулась и стремительно зашагала в обратную сторону.

– Постой! – крикнул ей в спину Мирон. – Мой дом недалеко уже. Давай дойдем, и ты сама увидишь!

Сашенька сделала по инерции пару шагов и остановилась. Повернула лишь голову:

– Что увижу? Портал в иное измерение?

– Ну-у… Не знаю, – стушевался парень. – Я как-то не подумал, что именно. Но что-то ведь увидишь…

Сашу разобрал смех. И она поняла вдруг, что не хочет никуда уходить от этого смешного, нескладного очкарика. Пусть он и врун, каких свет не видывал, но какое-то у него вранье получалось нелепое, бессмысленное, не корысти ради. Скорее и правда нечто сродни писательским фантазиям. Или шизофреническому бреду… Но на психа Мирон все же не походил. А может… Девушка ахнула вдруг и зажала рот ладонью, озаренная страшной догадкой. Уж не наркоман ли этот симпатичный правдолюбец?.. Вот ведь какое объяснение-то может всему его поведению оказаться! А она-то, дура, поперлась с ним… Но нет, не может быть такого! Какой же он наркоман? Вон глаза-то какие детские под очками – наивные, чистые. И обиженные. Заплачет ведь сейчас.

Сашенька вернулась к Мирону. Ей захотелось вдруг близко увидеть эти растерянные, хлопающие пушистыми, как у девушки, ресницами, красивые серые глаза. Не совсем, оказывается, серые – в темных крапинах. Красивые, да.

И все же она спросила, постаравшись, чтобы вопрос прозвучал шутливо:

– Мироша, ты наркоша?

– Это как? – дернул бровями парень.

– Ну, наркотиками не балуешься, часом? Параллельные миры, иные измерения… Они ведь и впрямь существуют. И попасть туда – проще некуда: всего один укольчик. Или таблеточку проглотить. Покурить опять же можно…

– Я не понимаю, о чем ты, – нахмурился Мирон. – Если это шутка, то очень плохая. Не говори такого больше никогда. Или я сам тогда… уйду сейчас. И все.

– Что все? – удивилась Саша. – Я тебе так сильно не нравлюсь?

Мирон ощутимо вздрогнул. Снял очки и принялся их усиленно тереть пальцами в вязаных перчатках. И опять наклонил голову, но теперь – чтобы скрыть краску смущения. Но все-таки произнес, хоть и очень тихо:

– Ты мне очень нравишься. Только есть такие вещи… о которых нельзя вот так… Тем более тому… тому…

– Ну что ты заладил: «Тому, тому»!.. – вспыхнула Сашенька. – Пошутить нельзя?

– Такими вещами не шутят.

– Ой, да ладно. Не буду, раз уж ты такой щепетильный. Ты мне лучше скажи, что я там у тебя дома увижу? Только предупреждаю еще раз: начнешь насчет иных измерений – уйду уже окончательно.

– Да не знаю я что! – замахал руками Мирон. – И вообще… – Парень замер вдруг с раскрытым ртом.

– Что еще? – нахмурилась Саша. – Очередная муза посетила? Опять начнешь сочинять? Я предупре…

– Погоди! – вытянул растопыренную ладонь Мирон. Недавний румянец на его лице сменился бледностью. Парень уронил руку и пробормотал: – Ничего ты у меня дома не увидишь. Ты самого дома не увидишь, скорее всего.

– Опять?! – вскинулась Сашенька. И сделала движение, будто собралась поворачиваться.

– Погоди, – повторил Мирон, но уже так тихо, что девушка едва услышала. – Не бросай меня тут…

Парень поднял вдруг голову и огляделся. Судя по тому, как менялось выражение лица, он вообще впервые увидел, где находится. Впрочем, солнце уже село, на город опустился густой сумрак, и в свете зажегшихся фонарей ничего особенного, кроме фасадов зданий, редких прохожих да проносящихся автомобилей рассмотреть было нельзя. Но, похоже, Мирону и этого оказалось достаточно.

– Другое… Все другое… – прошептал он. – Как же я днем не заметил?.. Ведь другое же все… – Вспомнив о Сашином «последнем китайском предупреждении», Мирон зажал рот ладошкой.

– Ладно уж, – буркнула та, видя, что парень нешуточно переменился в лице. – Что «другое»?

– Автомобили, дома… Есть похожие, но в основном… Правда, вот это здание я узнаю, – показал он на трехэтажный дом по другую сторону улицы, девятнадцатого еще, пожалуй, века. – И вот это. Вроде бы… Цвет только не такой. И вывеска. У нас в нем магазин. А тут… по-английски почему-то…

– Так это магазин и есть, – сказала Саша. – А по-английски… Ну, для понта это. Так красивей многим кажется. Привлекательней.

– Привлекательней русского? Да что у вас тут творится?!

– Ты опять? – нахмурилась Сашенька.

– Молчу, молчу! – испугался Мирон. – Ты ведь сама спросила.

– Спросила на свою голову… Мало ли что «другое»! Может, ты из другого города просто, вот и другое. Сколько случаев, когда люди память теряют. Очнутся – и ничего не помнят. Я и подумала: вдруг и ты так. Может, правда? – В глазах девушки вспыхнула надежда. – Мало ли похожих зданий в городах…

– Да отсюда я, – поморщился Мирон. Он и опасался говорить с Сашей на «запретную» тему, и удержаться никак не мог. Поэтому закончил чуть ли не шепотом: – Я точно из этого города. – А потом он все же сказал чуть громче: – И ладно бы только здания, они и впрямь могут быть похожими в разных городах, но автомобили!..

– А чем тебе не нравятся автомобили? Вон какие красивые тачки!

– Они все прилизанные какие-то. Словно нерусские.

– Так больше половины и есть нерусские.

– А какие же?..

– Всякие. Японские, немецкие, американские…

– Но почему?! – Мирон замер на месте, задыхаясь от недоуменного возмущения.

– Да потому, что они лучше! – затрясла кулачками Сашенька. – И не придуряйся, умоляю тебя! Никогда не поверю, чтобы даже в параллельном мире «жигули» были круче «мерседеса»!

– «Жигули» я не знаю, что такое. А вот «князь Владимир», например, во много раз лучше «мерседеса». Да и «рубеж» тоже. Правда, «рубеж» другого класса.

– Погоди, какой «князь Владимир»? – скривилась в ухмылке девушка. – «Москвич», что ли, недоделанный?

– Да ты что? – Матвей замахал руками, словно мельница крыльями. Судя по всему, автомобильная тема была ему очень близка. – О «москвиче» я вообще не говорю. Это же авто представительского класса! На нем сам великий князь ездит! Такой машине твой «мерседес» в подметки не годится! А уж американские автомобили – это же смех один! У нас все слизано. И про японские – не надо меня смешить! Какие еще автомобили в Японии? Они и велосипеды-то в Китае покупают.

– Ну, все! – притопнула Сашенька и уперла в бока руки. – Если раньше ты просто врал, то теперь – заврался окончательно! Такие фантазии папа даже в рассказы свои постеснялся бы вставить. Все, прощай. И теперь уже навсегда!

Девушка опять стала разворачиваться, но краем глаза успела заметить, что Мирон на нее не смотрит. И даже не отреагировал на ее замечание. Саша решила погодить с окончательным уходом. Хотя бы до выяснения странного поведения юноши.

Юноша же глядел не отрываясь на небольшой двухэтажный – и двухподъездный – домик. Совсем неказистый и старый, скорее всего, еще дореволюционной постройки, притулившийся в конце узкого переулка, до которого они как раз успели дойти.

– Чего еще? – пробурчала Сашенька. – Императорский дворец узрел?

– Нет, – сухо ответил Мирон. – Это мой дом. Он здесь есть.

– Прекрасно! Наконец-то хоть что-то у тебя сошлось. Может, на поправку пошел? Или врать устал?

– Я не врал, – рассеянно прокомментировал слова девушки Мирон. – И не болел. А это на самом деле мой дом. Но…

– Что еще?

– Давай подойдем ближе.

– Пошли. Но только без фокусов, а? Я на самом деле устала. Может, тебе и кажется, что, оригинальничая, ты больше нравишься девушкам, но поверь, что это не так. Перебор – он во всем вреден.

Саша продолжала читать Мирону мораль о вреде излишнего выпендрежа, на что в ответ не услышала ни реплики, пока они не подошли к самому дому. Вблизи тот оказался еще более убогим, чем издали. Да и то его спасало отсутствие в непосредственной близости фонарного столба. Точнее, сам-то столб имелся, но лампочка в нем не горела.

– Да уж, – сморщила носик Саша. – И ты тут живешь?

– Да, – скупо обронил Мирон. – Снимаю комнату.

– А почему не с родителями? Свободы захотел? Девушек водить сподручней? – Последний вопрос вылетел словно бы сам по себе, да еще и задала его Сашенька неожиданно дрогнувшим голосом, что ее ужасно разозлило. Но Мирон не обратил на это внимания. И ответил вовсе не то, что она ожидала услышать:

– У меня нет родителей. Они погибли, когда я был маленьким.

– Как погибли?.. – ахнула Саша, ругая себя за бестактность. – Ты прости, я не знала…

– Да что уж там! Восемнадцать лет прошло. Но я их хорошо помню. Мы в машине ехали, когда… В общем, я вот жив остался, а папа с мамой…

– Прости-прости! – неожиданно прижалась к Мирону Сашенька, обняла его, но тут же, спохватившись, отпрянула. На глазах ее блестели слезы.

Мирон замер, боясь пошевелиться. Все мысли разом повылетали у него из головы. Единственное, что ему хотелось сейчас, – чтобы Саша снова обняла его и не расцепляла руки подольше.

Сашенька же, устыдившись спонтанного проявления чувств, сухо, грубовато даже, бросила:

– Ну, все. Проводила тебя, дальше сам. До дверей и без меня дойдешь. Пока. Звони, если что.

Однако Мирон не двинулся с места. Он смотрел на Сашеньку таким взглядом, как смотрят взрослые на несмышленого ребенка – с укоризной, но в то же время с умилением.

– Что опять не так? – насупилась девушка.

– Куда же я пойду?

– Домой. Это ведь твой дом?

– Мой. Только он здесь.

– Разве это плохо? Поскольку дом здесь, то в него осталось только зайти. – Сашенька тоже перешла на тон воспитательницы детского сада.

– Это ничего не даст, – покачал головой Мирон. – Я ведь зайду в дом здесь, а не там.

– Где там?

– Не могу сказать… Ты не разрешаешь. Но ты ведь поняла?

– Ага, опять параллельные миры и перпендикулярные измерения?

– Ну да.

– Вот что. Ты один живешь?

– Нет, я ведь говорил: я снимаю комнату. У бабушки одной, – сказал Мирон. И на всякий случай уточнил: – Старенькой.

– То есть ей уже за двадцать? – невольно вырвалось у Саши.

– Думаю, что за все восемьдесят, – улыбнулся парень.

– Ладно. Стой пока здесь, – сказала Сашенька. – Я сама сейчас проверю. Какой номер квартиры?

– Шестнадцать. На втором этаже самая крайняя. Только давай все же вместе пойдем!

– Я сказала: стоять! – сверкнула глазами девушка. Но тут же добавила совсем другим тоном, спокойно, даже ласково: – И ждать меня.

– Я готов ждать тебя сколько… – начал было Мирон, но Саша уже скрылась за облупленной дверью подъезда.

Быстро взлетев на второй этаж, Сашенька остановилась возле крайней двери. Подняла руку с выставленным пальчиком, но так и не смогла обнаружить то, к чему хотела этот пальчик приложить. Звонка не было. Отсутствовала, впрочем, и табличка с номером квартиры, так что девушка слегка засомневалась, к нужной ли двери она подошла. К тому же та была настолько неопрятной – в драных клочьях грязного дерматина, в отвратительных бурых пятнах, – что вызывало сомнение, живет ли кто вообще за ней.

Саша отступила на пару шагов и осмотрела соседние двери. Они тоже не выглядели новыми, но все-таки отвращения не вызывали. Да и номера были на месте: 13, 14 и 15. Так что как ни крути, а попадать следовало именно за непронумерованную дверь. Сашенька снова подошла к ней и замерла в нерешительности. Теперь она услышала доносившиеся из квартиры голоса, так что сомнения в ее обитаемости рассеялись. Это уже было что-то. Но главная задача – дать людям в квартире знать о себе – решения пока не находила. Поскольку звонком и не пахло (некий запах, и вполне отчетливый, от двери все-таки шел, но девушка побоялась его с чем-либо ассоциировать), оставалось только стучать. Но касаться рукой этого непотребства показалось Саше делом немыслимым. И хоть была она девушкой воспитанной и прекрасно знала, что так делать нельзя, все же повернулась спиной к двери и постучалась в нее каблуком.

Голоса поутихли. Но тут же стали еще громче. А открывать дверь, похоже, никто и не собирался. Пришлось постучаться еще, теперь уже совсем не стесняясь и не сдерживаясь. Оказалось, что пренебрежение стыдом приносит вполне реальные плоды: за дверью послышались шаги. Затем щелкнул замок, дверь открылась, и Саша увидела… Нет, она далеко не сразу поняла, кто же стоял перед ней на пороге. И причин тому было несколько.

Во-первых, на Сашеньку пахнуло непередаваемым букетом запахов. Да таких, что девушке сразу расхотелось дышать.

Во-вторых, в прихожей квартиры было темно.

В-третьих, тот, или, скорее, то, что стояло, покачиваясь, перед девушкой, было существом без пола и возраста.

То есть ожидала-то Саша увидеть древнюю старушенцию, а потому и приняла сначала открывшего дверь человека за старую женщину, но сомнения тут же захлестнули взбунтовавшееся сознание. Сначала оно споткнулось о предполагаемый возраст. Ведь человек, которому за восемьдесят, в любом случае должен иметь морщины и седые волосы. И если волосы еще можно перекрасить, хотя и вряд ли в таком возрасте этим заморачиваются, то морщины скрыть гораздо сложнее. Так вот, морщин у открывшего дверь существа не было. Впрочем, возможно, потому, что лицо у него представляло собой вздутый синяк, откуда поблескивала щелочка глаза. Волосы теоретически могли оказаться и седыми, но были настолько грязными, сальными и слипшимися, что истинный их цвет определить в настоящий момент не имелось возможности.

Пол существа разум также не смог определить. Единственным отличительным половым признаком оказалась юбка. Но она была настолько грязной, мятой и драной, что и юбкой-то ее называть не поворачивался язык.

– Чего тебе? – спросило существо. Судя по голосу, оно, скорее всего, принадлежало когда-то к прекрасной половине человечества.

– Мирон здесь живет? – спросила девушка.

– Ми-и!.. – икнуло чучело, – …рон? Это который?

– А что, их у вас несколько?

– До хрена, – кивнуло существо, потеряв при этом равновесие, и чуть не упало. Но все-таки непостижимым образом удержалось на ногах и даже сумело махнуть в темную глубь квартиры рукой: – Любого выбирай!.. А ты бухло принесла?

Переход от одной темы к другой произошел стремительно. Но как выяснилось, это лишь Сашеньке темы показались не связанными между собой. У человекоподобной особи на сей счет было иное мнение.

– Дашь пузырь – бери Мишку. Если он с тобой еще пойдет! – затрясла она перед Сашиным носом грязным пальцем с обломанным ногтем. А потом омерзительно захихикала и крикнула, нелепо вывернув голову: – Мишка, ты с ней пойдешь?!

– К-какой еще Мишка? – поперхнулась Сашенька. – Я про Мирона вас спрашивала…

– Да какая на хрен разница? – Особь изумленно раскрыла, насколько смогла, единственный доступный на данный момент глаз. – Вот тебе не все равно, Мишка или Гришка? Там еще Серега вроде сидит… или уже лежит. А! Там этот еще… как его?..

Саша не стала дожидаться оглашения всего списка – и стремительно поскакала вниз по ступенькам. Она пулей вылетела на улицу, жадно вдохнула свежего морозного воздуха, и он показался ей настолько чистым и вкусным, что она принялась его буквально глотать, словно родниковую воду в знойный июльский полдень. От наслаждения Сашенька даже зажмурилась и, разумеется, не могла заметить, как подскочил к ней взволнованный Мирон.

– Ты чего же так долго? Я извелся тут окончательно! Думал уж, что ты тоже… того… в иное измерение провалилась. – Тут Саша раскрыла глаза, и Мирон испуганно добавил: – Да шучу я, шучу насчет измерения!

– Ох, Мирон, – покачала головой Сашенька. – Если бы ты только знал, какое я сейчас измерение видела! Вот уж где параллельный-то мир. Параллельней не бывает.

– Что? – дернулся парень. – Ты нашла проход?!

– Уж нашла так нашла, – вздохнула Саша. – Такой проход, что его даже задним назвать много чести будет. – Тут она посмотрела вдруг на Мирона с непонятным подозрением и резко сменила тон: – Послушай, ты, фантазер! Ты куда меня привел? Ты знаешь, что я сейчас пережила?! Да ты… да ты… Ты мерзкий, жалкий врунишка! Ненавижу! Ненавижу!..

Девушка внезапно бросилась к парню и заколотила ему по груди кулачками, продолжая что-то бессвязно выкрикивать. От неожиданности и изумления Мирон даже не стал защищаться. Впрочем, бешеный Сашин натиск быстро утих, и девушка заплакала, размазывая по щекам рукавичкой слезы. Рассудок Мирона не успел еще сориентироваться в стремительно меняющейся ситуации, а руки парня, словно они соображали быстрее, уже схватили Сашеньку за плечи и прижали к молотящему, будто набатный колокол, сердцу.

Так они стояли, обнявшись, замерев, будто ледяные скульптуры, очень долго. И лишь Сашины всхлипы нарушали совсем не городскую, поистине волшебную тишину. Саша же первая и отстранилась от Мирона.

– Ладно, все, – сказала она, судорожно вздохнув. – Теперь уже точно все. Ты сам виноват, Мирон. У нас ведь могло все так быть прекрасно! Вот как сейчас… – Саша вздрогнула и что есть силы замотала головой: – Но нет-нет-нет! Ничего больше не будет! Прощай! Я не могу жить в нескончаемой лжи.

– Нет, – тоже затряс головой Мирон. – Нет, Саша, нет! Я никогда и ни в чем не лгал тебе! И почему… Почему ты именно сейчас говоришь мне такое? Потому что узнала, что я здесь не живу? – махнул он на окна двухэтажки. – Но ведь так и должно быть, как ты не понимаешь? Я живу в этом доме, только не здесь, а там, в другом мире! Если бы ты застала здесь и сейчас мою квартирную хозяйку и она бы подтвердила, что я ее постоялец, – вот тогда-то бы я и оказался лгуном… – Мирон замолчал вдруг и звонко хлопнул по лбу ладонью: – Какой же я тупица! Ведь у меня с собой паспорт! Я ведь прописан по этому адресу! Временно, правда, но отметка в паспорте есть…

Парень полез за пазуху и быстро вынул оттуда все ту же книжицу в темной обложке, в которой он хранил газетную вырезку о покорителях Марса.

– Вот, смотри, – протянул он документ Саше. – Нагорный переулок, дом восемь, квартира шестнадцать.

– Не видно ж ничего, – буркнула все еще насупленная Сашенька. И, не оглядываясь на взъерошенного, внутренне ликующего парня, зашагала к ближайшему работающему фонарю.

Там она раскрыла паспорт Мирона, но долистать до страницы с пропиской не успела. Увидев то, что значилось на первой странице документа, она оцепенела и жадно, как несколько минут назад, стала глотать морозный воздух. Потом трясущимися руками опять поднесла к глазам раскрытую книжицу. И вновь прочла то же самое, что и в первый раз. Глаза ее не обманывали. Большими, торжественно-витиеватыми буквами на первой странице документа значилось: «Паспорт подданного Российской империи».

Глава 7 Писательский кризис Брока, последующее самобичевание и обнаружение пропажи дочери, которая знакомится с альтернативной географией

Брок бесновался. Неистовствовал! Сказка у него не получалась. Точнее, получалась, но именно что сказка.

Сказочка для дошколят. А ему хотелось написать серьезную вещь. То есть как раз не серьезную, а юморную, но серьезную в том смысле, что она… должна быть… должна стать… В общем, даже определиться, что именно он хотел написать, сыщик не мог. И это его неимоверно злило.

Брок редко выходил из себя, но сейчас как раз вышел. Сначала он убедился, что никого больше в офисе нет, а потом стал буянить. Удалил файл с началом неподдающейся сказки, порвал в мелкие клочья распечатанные страницы, раскидал их по кабинету и стал носиться взад-вперед, жестикулируя и приговаривая:

– Я бездарь! Я тупица! Я графоман!

Он заламывал руки, стучал кулаками по голове, даже попытался себя пнуть, но не удержался и упал.

Несчастный Брок лежал на полу, словно не нужная никому забытая вещь, разглядывал серые ворсинки ковролина перед носом, вдыхал запах пыли и жалел себя. Он был прекрасным сыщиком и никудышным писателем. А хотелось – наоборот. То есть не наоборот, конечно, а чтобы и тем и другим сразу. Замечательным профессионалом в обеих сферах. Прекрасным писателем хотелось быть даже чуточку больше. Наверное, потому, что недостижимое всегда кажется заманчивей.

Нажалевшись себя вволю, Брок немного успокоился и даже начал задремывать. Но лежать на полу было все-таки жестко, грубый ворс ковролина покалывал щеку, так что до настоящего сна дело не дошло. Впрочем, взглянув на часы, сыщик понял, что спать уже и некогда – рабочий день благополучно закончился.

Брок поднялся на ноги, отряхнул костюм и стал собираться домой. Оделся, погасил свет и лишь тогда заметил, что Сашин монитор остался включенным.

– Так-так-так-та-ак, – пробурчал сыщик. – А где же Сашенька?

Он торопливо подошел к столу дочери и заглянул под него. Но света от монитора оказалось недостаточно, чтобы разглядеть там что-либо, кроме тьмы.

Брок поспешно вернулся к выключателю и снова зажег лампы. Теперь даже от стены он увидел, что под Сашиным столом пусто. Не было дочери и под его столом, и под стульями. Оставались необследованными шкафы, но Брок пересилил себя и не стал заниматься глупостями – студентка технического вуза не полезла бы в шкаф. Так почему-то казалось опытному сыщику. А своей интуиции он привык доверять.

Тогда Брок расстегнул пальто, снял шапку и, усевшись в кресло для посетителей, стал вспоминать. То, что Сашенька определенно сегодня была на работе, он помнил прекрасно. Она пришла после обеда, потому что с утра сдавала экзамен в университете. Потом они принимали клиентку. И Саша при этом тоже присутствовала. Да-да, она же играла роль медсестры! Вот только зачем?.. Этого Брок с ходу вспомнить не мог, но заморачиваться не стал: какая разница – зачем? Главное, что играла. В смысле, присутствовала. Он ведь еще собирался отправить ее с этой клиенткой, но передумал. Так-так-так-та-ак!.. Уже теплее. Может быть, дочка не послушалась его и все же пошла? Нет, вряд ли. Как дочь она бы и впрямь могла его не послушаться, характером выдалась в папочку, но как подчиненная… Нет-нет, тут Саша блюла строгую субординацию. Фыркнуть – еще могла, поворчать – тоже, но чтобы пойти против воли начальника – такого она себе не позволяла никогда. Поэтому же, кстати, не могла и сбежать раньше с работы, не отпросившись у него. А она отпрашивалась?..

Стоп!.. Что-то такое было! Что-то определенно было!.. Брок вскочил. Он вспомнил! Было не «что-то» – был «кто-то»! Сумасшедший парень. Мирон. А теперь он тоже исчез. И отцовское сердце подсказывало сыщику, что исчез он… вместе с Сашенькой!

Тут и проснувшаяся память услужливо подсказала слова дочери: «Я провожу его до дома, возьму фото невесты…» И что самое ужасное, вспомнился его, Брока, ответ на это: «Обязательно проводи!» А потом еще что-то совсем уж нелепое про какие-то прыщики той самой дурацкой невесты. Какие прыщики?! Какой невесты?!

Брок схватился за голову и застонал. Это ж надо! Отдать собственную дочь в руки маньяку! Как он мог?! Почему допустил подобное?! Да потому лишь, что возомнил себя писателем, сказочником, самым талантливым, самым крутым! И что в итоге? Писатель оказался дешевым графоманом, а дочь попала в грязные лапы сумасшедшего маньяка!

Броку стало и страшно, и стыдно. Он поклялся себе, что, если Сашенька останется жива, он никогда больше не напишет ни строчки (кроме деловых бумаг и писем, разумеется). А если… Если не останется?.. Брок попытался найти ответ на сей жуткий вопрос, но почувствовал, как стремительно сжимается в черную ледышку сознание, отказываясь воспринимать подобные ужасы.

Сыщик заметался по офису. Он то рычал, то скулил. То проклинал себя, то сокрушался о Сашеньке. Снова попробовал себя пнуть, но, вспомнив, чем это закончилось в прошлый раз, быстро опустил ногу. Валяться на полу было сейчас недосуг. Пусть и очень хотелось. Упасть, закрыть глаза, зажать уши ладонями, уткнуться носом в пыльный ковролин… Ничего не видеть, не слышать, не чувствовать! Но что тогда будет с Сашенькой?

Брок замер. А что с ней сейчас? Жива ли его дочурка? Может, как раз в это мгновение она лежит связанная, истекающая кровью, в темном подвале и зовет его на помощь?

Сыщик мгновенно оказался у двери и вылетел из агентства, забыв надеть шапку и выключить свет. Да и о каком свете могла идти сейчас речь, если весь он, как пелось в старой песне, сошелся сейчас для Брока клином на дочери, с которой тот и столкнулся возле самого входа.

– Ой! – вскрикнула Сашенька и, пожалуй, упала бы, не подхвати ее Мирон, шагающий рядом.

– Прости, – сказал Брок и помчался дальше.

– Папа, ты куда? – крикнула вслед ему Саша. – И где твоя шапка? Ты ведь простудишься, на улице мороз!

Сыщик лишь раздраженно отмахнулся и ускорил бег. Вскоре он исчез за поворотом.

Девушка лишь вздохнула и развела руками.

– Побежали за ним? – неуверенно предложил Мирон.

– Ага, – буркнула Сашенька, – его догонишь, как же! Когда в папе просыпается гончая, его ни догнать, ни остановить невозможно.

– А чего она в нем вдруг проснулась?

– Наверное, какое-то срочное дело, – пожала плечами Саша.

– Так рабочий день уже закончился, – посмотрел на часы Мирон.

– Для настоящего сыщика рабочий день никогда не заканчивается, – с явной гордостью за отца изрекла девушка. – А вот мы с тобой давай-ка отправимся домой.

– К-куда домой? – попятился парень.

– Ко мне, конечно же. Не собираешься же ты ночевать на улице?

– Я лучше в агентстве заночую! – схватился за дверную ручку Мирон.

– Ты что? – подбоченилась Саша и грозно шевельнула бровями. – Хочешь, чтобы я со стыда умерла?

– А что тут стыдного?

– Ну ни фига ж себе! К нам гость из иного мира пожаловал, а я его оставлю невесть где! К тому же голодного. И где ты собрался спать? На столе или в кресле калачиком?

– Я могу на полу… – стушевался Мирон.

– Все, не хочу больше слушать подобные глупости! – топнула Сашенька и схватила Мирона за руку. Но тот продолжал цепляться за дверную ручку, осторожно отталкивая девушку свободной рукой.

– Ты потолкайся мне тут, потолкайся! – запыхтела Саша. – Я тебя так толкну, что быстро улетишь в свою параллельную реальность.

Мирон отчего-то испугался этой наивной угрозы и сопротивляться перестал. Обрадованная победой Саша поволокла его прочь от двери, но парень крикнул вдруг:

– Стой! Там свет горит.

Сашенька остановилась и оглянулась на окна «Бритвы Оккама». В агентстве действительно горел свет.

– Ох, папа, папа, – проворчала она. – Вот так всегда: вспыхнет, загорится чем-нибудь, а остальное тоже гори огнем!

– По-моему, там всего лишь лампы не погашены, – робко возразил парень.

– Ясно, что не костер, – фыркнула Саша. – Я ж образно про огонь-то. Просто папа, когда чем-то искренне увлечется, становится ужасно рассеянным. Его мозг полностью переключается на главную задачу.

– Да, – кивнул Мирон. – Знаю. Я ж почти год уже с Олегом Константиновичем работаю.

– Работаешь? Год? – округлила глаза Сашенька. – Ах да! Я все никак не могу свыкнуться с мыслью, что где-то есть еще один папа.

– Там он не папа, – напомнил Мирон. – Там он даже не женат.

– Странно. А вообще он похож на… моего папу?

– Один в один. Не только внешне, но и во всем остальном. До мелочей! Потому я сегодня так долго и не мог догадаться, что это не он.

Сашенька начала вдруг подпрыгивать и хлопать себя по плечам.

– Ты чего? – посмотрел на нее юноша.

– Замерзла.

– Так чего ж мы на улице стоим? Пойдем в офис, все равно костер потушить нужно.

– Остряк, – фыркнула Саша, и непонятно было, похвалила она Мирона или одернула.

Зайдя в офис, девушка сразу потянулась к выключателю, чтобы тут же уйти и не дать Мирону развить нелепую идею о ночевке в агентстве. Но рука повисла в воздухе, едва Сашенька бросила взгляд вглубь помещения.

– Ой! Что это? – вскрикнула она, прижав ладошки к щекам. – Что тут творилось?

Мирон, насупив брови, разглядывал царивший в офисе бардак: перевернутое кресло, рассыпанные по полу бумажные клочья, валявшуюся там же шапку Брока.

– Похоже, тут дрались, – неуверенно высказал он.

– Кто? С кем?! – вздрогнула Сашенька.

– Олег Константинович, разумеется. А вот с кем?.. Возможно, с тем, за кем он погнался.

Саша наклонилась и стала рыскать по кабинету, словно берущая след ищейка. Но вскоре выпрямилась и облегченно выдохнула:

– Слава богу, крови нет. Непохоже, чтобы тут дрались.

– Да уж, – согласился Мирон. – Олег Константинович если уж дерется, то рваной бумагой дело не обходится.

– Кресло ж еще…

– А на нем есть кровь?

– Не видно.

– Значит, оно не выступало в качестве оружия. Скорее всего, преступник за ним прятался.

– Ой! Хорошо, что ты подсказал, – подскочила к отцовскому столу Саша. Выдвинула верхний ящик и удивленно пробормотала: – Пистолет на месте…

Мирон вспомнил, как сыщик целился в него из этого пистолета, и поморщился:

– Ну, это еще ни о чем не говорит. Может, он просто не успел его взять.

– Или забыл, – согласилась Сашенька. – На папу это очень похоже. Мама рассказывала, что однажды он повел меня, маленькую, на прием к врачу, но сначала забыл, куда нужно идти, и вместо поликлиники пришел в милицию, а в итоге забыл там меня. Потом оправдывался тем, что постоянно путает телефоны 02 и 03, хотя в том случае звонить никуда было и не нужно.

– Кстати, – встрепенулся Мирон. – Мы ведь можем позвонить Олегу Константиновичу и узнать, что случилось! Надеюсь, в вашем мире есть мобильные телефоны?

– Ну, ты уж вообще нас за дикарей принимаешь, – фыркнула Саша, но за дельную мысль Мирона все же похвалила. А потом достала из кармана мобильник и сунула парню под нос: – Вот, смотри! Между прочим, крутая модель.

– Небось опять американский, – не сдержался и ухмыльнулся Мирон. А потом и вовсе хихикнул: – Или еще скажешь – корейский!

– Между прочим, и корейцы, и американцы тоже неплохие гаджеты делают. Но этот – финский.

– Ну наконец-то хоть что-то российское! – вознес к потолку руки Мирон.

– Ты что, глухой? Я сказала: финский, – по слогам повторила Сашенька.

– Я понял. Вот и говорю: российский.

– Слушай, Мирон, – с тревогой посмотрела на парня Саша. – А ведь я уже было поверила, что ты не сумасшедший.

– А… что тебя заставило опять в этом усомниться? – заморгал Мирон.

– Понимаешь, если что-то сделано в Финляндии, то оно никак не русское. Любой человек в здравом уме это скажет.

– Я и не сказал, что твой телефон русский. Я сказал, что он российский. В Российской империи произведен.

– А Финляндия… в России?.. – захлопала ресницами Сашенька.

– Ну, вчера еще была. Даже сегодня утром. А у вас что – нет?

– Не-ет… Хотя… – Саша вдруг вспомнила уроки истории. – По-моему, тоже была. Только не вчера. И уж тем более не утром. – Тут она нахмурила брови: – И вообще, какая разница, где он произведен! Главное, что звонить по нему можно.

Что Сашенька тут же и принялась делать.

Глава 8 Саша хочет стать клиенткой Брока, но в итоге остается помощницей, а клиентом становится Мирон

Мороз крепчал. А Брок спешил. Очень спешил. Хотя и сам бы не смог сказать, куда именно. Он привык доверять своей интуиции, сыщицкому нюху – вот и сейчас безоговорочно положился на них. Все равно он не знал адреса этого проклятого сумасшедшего. Мирона, или как его там?.. Кстати, неплохая зацепка, наверняка не так уж много проживает в их городе Миронов с возрастом немного за двадцать. Между прочим, он ведь и фамилию свою называл…

Сыщик даже сбавил скорость. Какая же фамилия у этого маньяка? Что-то такое звучное… Что-то еще зацепило его в этой фамилии, с фантастикой ассоциации возникли, с роботами.

Так-так-так-та-ак… Брок вовсе остановился. Почесал затылок и только сейчас заметил, что на нем нет шапки. Голове сразу стало холодно, но сыщик решил не обращать на подобные мелочи внимания. Тем более на память услужливо пришло известное высказывание Суворова о том, что голову следует держать в холоде, а все остальное – где-то еще.

Брок скрипнул зубами. Дурацкая память! Бестолковая. Суворова вспомнила, а этого… Роботова нет. Может, и впрямь Роботов? Нет, это бы он точно запомнил. Киборгов? Терминаторов? Искусственноинтеллектов?.. А вдруг не напрямую фамилия с роботами связана, а косвенно, через ассоциации? Чапек, например, или Азимов… О! Азимов – это уже вроде как теплее!

И тут запиликал телефон. Брок чертыхнулся и полез за пазуху. Звонила Сашенька.

– Папа! Что случилось? За кем ты гонишься? Почему в офисе такой бардак? Мы тут с Мироном с ума сходим!

– С Мироном?! – подпрыгнул сыщик. – Надо же, как кстати! Срочно спроси, какая у него фамилия!

– А зачем спрашивать? Я и так знаю. Андратов! – торжественно-нежно, будто смакуя, ответила Саша. – Ты только послушай, папочка, как звучит: Александра Андратова…

– При чем тут какая-то Александра?! – возмутился Брок. – Он что, трансвестит?

– Папа! – сердито отреагировала дочь. – Не говори глупостей.

– Ладно, все. Мне некогда. Это хорошо, что ты фамилию запомнила. Сейчас мы его адресок пробьем! Никуда от нас, голубчик, не денется.

– Можешь не трудиться, адрес Мирона я тоже знаю.

– Ну ты и умничка, – восторженно помотал уже насквозь промороженной головой сыщик. – Вот что значит гены! Давай, диктуй.

– Нагорный переулок, дом восемь, квартира шестнадцать. Только это тебе мало что даст.

– Перехвалил я тебя, доченька, – клацнул зубами Брок. – Как же мне мало даст адрес, тем более что я стою сейчас в двух шагах от Нагорного переулка? Да я через пару минут возьму его тепленьким!

– Кого?

– Да Мирона же этого, кого еще-то? Андроидова!

– Андратова, – машинально поправила Сашенька. – А… зачем он тебе?..

– Ты не поверишь, но он… тебя похитил… – Сыщик только сейчас понял, что происходит что-то не то. Стройный ход мыслей дал сбой. Это же, видимо, почувствовала и Саша, потому что взволнованным голосом спросила:

– Папа, у тебя с головой все в порядке?

– Нет, – честно ответил Брок. – Она сильно замерзла.

– Так беги скорей назад! Ты как маленький прямо! Говорила ж тебе: надень шапку.

– Обидно как-то возвращаться, – неуверенно пробормотал трясущийся от холода сыщик. – Я ведь уже совсем рядом…

– Папа! Там все равно нет Мирона. Он здесь, в агентстве. И я тоже здесь. И никто меня не похищал!

– Правда? Тогда и впрямь, видимо, целесообразно вернуться.

Сыщик почти физически ощущал, как мозги его превращаются в ледышку. Единственное, что он смог сейчас из них выудить полезного, – это то, что дочь находится в безопасности. Как и почему – он решил выяснить позже. Или – зачем и куда. А может быть – что, где, когда.

Все эти вязко проплывающие в глубинах замороженного сознания вопросы Брок перебирал уже на бегу, по дороге к родному агентству.

Ворвавшись в офис, сыщик первым делом до самых бровей натянул шапку. Потом он упал на колени, прополз к батарее центрального отопления и уткнул в ее горячие жесткие ребра голову. Ощущая сквозь мех блаженное тепло, Брок от всего сердца похвалил себя, что оставил эту архаичную чугунную конструкцию, несмотря на то что мастера во время ремонта предлагали провести отопление прямо в стене. То-то нелепо бы он сейчас выглядел, приложившись к стене головой!

– Папа, тебе плохо? – подскочила к нему Сашенька.

– Мне хорошо-о-о! – простонал, зажмурившись, Брок.

– Тогда ладно, оттаивай. А заодно расскажи, что ты здесь за побоище устроил?

– Ах, какие это все пустяки, – промурлыкал сыщик. – Не бери в голову, доченька.

– Ладно, пусть это пустяки. Объясни тогда, с чего ты взял, что Мирон меня похитил?

– Не помню… Путем неких логических размышлений, видимо, – не раскрывая глаз, сказал Брок.

– Они привели к ложным выводам. Хотя бы сейчас ты это понял, папа?

– Пока нет. Подожди еще минутки две, ладно? По-моему, гипоталамус еще не разморозился.

– Хорошо. Только смотри не перестарайся. Вареные мозги ничуть не лучше мороженых. Не спасет даже чудо.

– Чудес не бывает! – отрезал сыщик. Но голову от батареи все-таки отнял. И, отряхивая колени, поднялся с пола.

– Иногда все-таки случаются, – хмыкнула дочь, кивнув на притулившегося в кресле Мирона. И обратилась уже к юноше: – Сам расскажешь или мне отдуваться?

– Давай лучше ты, – потупился парень. – Я ведь пытался уже… Ты знаешь, чем это кончилось.

– О чем это вы? – прищурился Брок. – Я вот вам!..

– Да ты что, папа! – вспыхнула Сашенька. – Мы не об этом совсем! Пока.

– А о чем же тогда? – облегченно выдохнул сыщик. – Ты что-то там про чудеса вроде бы говорила. Так вот, их, как ты знаешь, не быва…

– Только не в этот раз, – перебила отца Саша. – На сей раз чудо все-таки случилось.

– Так-так-так-та-ак, – потер ладони Брок. – Это уже интересненько, знаешь ли! Сейчас мы их быстренько… того… Изобличим, так сказать, и подведем под них строгую научную базу. Или, если можно так выразиться, фундамент.

– Попробуй, – хмыкнула Сашенька. – Как твоя наука объяснит, например, вот это? – Девушка кивнула Мирону, тот протянул ей паспорт, а она, в свою очередь, передала его отцу.

– Ха, – широко улыбнулся сыщик. – Я-то думал, ты сейчас кролика трехголового вытащишь. Это, доченька, ты не поверишь, всего лишь паспорт… – Брок вдруг нахмурился, пораженный внезапной догадкой: – Вы, что ли, уже успели?..

Он стремительно раскрыл и принялся лихорадочно листать документ. Саша с Мироном недоуменно заморгали.

До Сашеньки первой дошло, что именно искал в Миро-новом паспорте отец.

– Папа! – завопила она, покрываясь красными пятнами. – Ты что, совсем отморозился?! Нет там того, что ты ищешь! Пока.

– А… зачем ты мне его тогда сунула? – окинул Брок дочь подозрительным взглядом.

– Ты первую страницу открой, – буркнула Сашенька.

– Ну, открыл, – проворчал сыщик.

– Читай.

– Ну читаю: «Паспорт». – Брок поднял глаза на Сашу. – Очень, знаешь ли, необычно! Уж такие чудеса, что голова кругом.

– Ты полностью читай.

– Ладно, читаю полностью: «Паспорт подданного Российской империи».

– И что ты теперь скажешь?

– Типичный, знаешь ли, случай… – начал было сыщик, но вдруг округлил глаза, крякнул, хрюкнул и буквально упал в кресло, на счастье оказавшееся прямо за ним. Судорожно сглотнул, уткнулся в документ и переспросил, видимо, у него же: – Какой, простите, империи?.. Российской? Это в каком смысле?

– Вот-вот, – сказала Сашенька.

– Нет-нет, – эхом откликнулся Брок, быстро захлопнул паспорт и тут же протянул его дочери: – Убери… это.

– Убрать-то не проблема, – криво усмехнулась Саша. – Да только факты, папочка, не спрячешь.

И она поведала испуганно примолкшему отцу все, во что еще недавно не могла поверить сама.

Странно, но Брок ни разу не перебил дочь. Он лишь непрерывно двигал бровями, шмыгал носом (гуляние без шапки дало-таки о себе знать), иногда вскакивал, делал пару-тройку кругов по кабинету и снова падал в кресло.

Когда Сашенька закончила повествование, сыщик картинно ей поклонился.

– Спасибо. Сюжет для очередного фантастического рассказа превосходный! Между прочим, знаешь ли, конкурс «Склеенные ласты» уже начался. Только там на сей раз другая тема. Сказка. А то, что рассказала ты, – это уже на альтернативку тянет.

– На что, простите? – переспросил молчавший все это время Мирон.

– На альтернативную историю, – повернулся к юноше Брок и охотно стал пояснять: – Это такой литературный жанр. Его еще можно охарактеризовать такой фразой: «Что было бы, если…» Вот в данном случае что было бы, если бы в России до сих пор существовала монархия?

– В моем мире так и есть, – тихо, но твердо сказал парень.

– Папа! Ты что, мне не веришь? – уперла в бока руки Сашенька.

– Почему? Тебе я верю. Наверняка ты очень подробно пересказала все, что наговорил тебе этот… фантазер.

– Фантазер?! – вспыхнула Саша. – А паспорт?..

– Наивная ты моя доченька, – вздохнул Брок. – Да при современном уровне полиграфии, при доступности, так сказать, печатно-множительной техники, можно нарисовать что угодно. И паспорт подданного Российской империи, и диплом Государственного университета Атлантиды, и даже, ты не поверишь, удостоверение личности марсианина. Кстати, о марсианах. Не ты ли сегодня убеждала меня, что некая газетная заметка о покорителях Марса – всего лишь подделка?

– Я ошибалась, – процедила девушка.

– Ах, вот как? – непонятно чему обрадовался сыщик. – Значит, ошибаться ты в принципе можешь?

– Конечно, – фыркнула Сашенька. – Я ведь человек, а не робот.

– При чем тут робот? – нахмурился Брок, вспомнив недавние ассоциации на эту тему, и сурово посмотрел на Мирона.

– А при чем тут мои ошибки? – прищурилась Саша.

– А при том, – продолжая сканировать взглядом юношу, ответил сыщик, – что, если ты могла ошибиться в тот раз, почему ты исключаешь возможность, что ошиблась в этот? Нелогично, знаешь ли. А уж верить первому встречному прохвосту…

– Папа! – возмущенно перебила Сашенька. – Да как ты можешь вот так запросто оскорблять человека?! Неужели тебе, сыщику, незнакомо такое понятие, как презумпция невиновности? У тебя есть доказательства, прямые улики, подтверждающие, что Мирон… этот самый… кем ты его назвал?

Под праведногневным взором дочери сыщик несколько сник. И заговорил уже совсем другим тоном:

– Ну да, я не прав, конечно… Нет у меня доказательств и улик. Приношу извинения. Погорячился, знаете ли… Но ведь… Это же… – Брок замахал руками, словно готовящийся к взлету винтовой самолет. – Нелепо же это все, господа! И дамы. Так сказать. – Лайнер передумал взлетать, и лопасти винтов остановились. – Чудес не бывает.

– Папочка, – прищурила левый глаз Саша. – А ты знаешь, что у меня совсем другое кредо?

– «Все может быть»? – хмыкнул Брок. – Знаю. Но это у тебя возрастное. Пройдет.

– Значит, так, господин сыщик! – хлопнула ладонью по столу Саша. – У меня ведь сейчас сессия в универе?

– Да… – заморгал сбитый с толку неожиданным переходом Брок.

– Ты, надеюсь, с трудовым законодательством знаком?

– А что такое? – занервничал сыщик. Как раз в данной сфере он не был большим специалистом.

– А то, что я имею право на законный учебный отпуск.

– Так я ведь и так тебя отпускаю, когда надо! – обиженно заморгал Брок. – Как тебе не стыдно-то? Да еще при постороннем…

– А он не посторонний, – ехидно промолвила Сашенька.

– А… кто?

– Твое новое дело.

– Это как? – заморгал Брок уже не обиженно, а обалдело.

– А вот так. Я сейчас в отпуске и обращаюсь к тебе как частное лицо к специалисту. К вам то есть. Прошу выяснить, кем является вот этот гражданин, – кивнула на Мирона Саша.

– Но ты ведь знаешь, доченька… То есть вы, должно быть, в курсе, гражданка Брокалева, что я берусь только за те дела, в которых присутствует нечто эдакое… необычное, так сказать.

– А предполагаемое подданство Российской империи – это тебе что, ромашки с Елисейских Полей?

– Елисейские Поля – это не те поля, на которых ромашки, – подал голос Мирон.

– Да знаю я! – отмахнулась Сашенька. – Это я так, образно. – И вновь посмотрела на отца: – Ну что, господин Брок, беретесь вы за мое дело? Или слабо?

– Не надо брать меня на слабо! – нахмурился Брок. – Это так называемое дело выеденного яйца не стоит. Неинтересно мне за такую чепуху браться. Время терять только.

– Нелогично, мистер Холмс, – ухмыльнулась Саша. – Если дело не стоит выеденного яйца, то какое же на него потребуется время? Полчаса для такого великого сыщика!

– А вот ерничать не надо! – Сыщик рассердился окончательно. – И вообще, чем ты собираешься со мной расплачиваться? Моими же деньгами?

– Фи, папа! Во-первых, у меня есть и свои деньги. Во-вторых, ты ведь с женщин денег не берешь?

– С беременных женщин! – поднял Брок палец.

– Долго ли… – бормотнула под нос Сашенька.

– Что?! – побледнел сыщик. – Да я… Да ты!..

– Но ты ведь сам сказал, что…

– Все! – поднял руки Брок. – Так и быть, в данном случае я делаю исключение. Как раз для небеременных. А для беременных – наоборот.

– Значит, ты берешься? – подскочила Саша.

– Только для небеременных!

– Тебя что, заклинило? Где ты здесь видишь беременных?

– Надеюсь, что нигде.

– Вот и замечательно. Значит, берешься, папочка? Господин Брок то есть…

– Ладно тебе, – отмахнулся внезапно подобревший сыщик. – Папа я тебе, папа! По-родственному вопрос решать будем. Только одного не пойму – зачем тебе это надо?

– Ну, во-первых, мне и самой интересно, справишься ли ты с такой «чепухой», – подмигнула Сашенька. – А во-вторых, предположим, что это мой жених…

– К-ка… к-кх…ой жених?! – закашлялся Брок.

– Папа! Ты меня не дослушал, – топнула ножкой Саша. – Во-первых, я сказала «предположим», а во-вторых… – девушка хитро прищурилась, – во-вторых, я хочу выйти замуж… Когда-нибудь выйти!.. – не дожидаясь отцовских воплей, быстро поправилась она, – за безупречно правдивого человека. И если ты, папочка, докажешь, что мой пред-по-ла-га-е-мый жених – лгун, я больше ни разу даже не посмотрю в его сторону.

– Я не лгун! – просипел Мирон.

А Брок после этих слов дочери буквально расцвел.

– Да я ради такого не только бесплатно за дело возьмусь, – замахал он руками, – я еще и тебе заплачу!

– Сколько? – по-деловому подошла к вопросу Сашенька.

– Ну-у… Скажем… сто рублей.

– Дорого же ты меня ценишь, – фыркнула Саша.

– Почему тебя? Я ведь не тебя буду на чистую воду выводить, а его вон, – дернул Брок подбородком в сторону Мирона.

– Нет, папа, подход к делу у тебя изначально неверный, – затрясла головой девушка. – Ты уж давай профессионально работай, коли взялся. Я тебе о презумпции невиновности уже напоминала. Так что не записывай Мирона сразу в обманщики. Перед тобой человек, называющий себя подданным Российской империи. Мало того, он предъявил тебе документ, подтверждающий это. Так?

– Так. – Идти против истины Брок не любил.

– А я, твоя клиентка, прошу выяснить: так ли это на самом деле? Вот и выясняй. Но только предъяви мне потом неоспоримые доказательства сделанных тобой выводов. Мои требования, я надеюсь, разумны?

– Вполне, – согласился сыщик. – Ты у меня настоящая умничка! Многому у папы научилась. Кстати, сама-то ты будешь в расследовании участие принимать? Опыта, так сказать, от мастера набираться?

– Но я же клиентка! Как я могу?

– Да брось ты, а? – поморщился Брок. – Пусть это будет так называемый мастер-класс. Открытый урок. Согласна?

– Хорошо. Но только не во время экзаменов.

– Разумеется. Но и официальный отпуск в таком случае отменяется.

– Идет!

Отец с дочерью ударили по рукам, а Мирон лишь обиженно моргал в сторонке. Про него будто забыли.

На самом деле это было не так. Брок как раз и заговорил о нем, обращаясь, впрочем, по-прежнему к Сашеньке:

– Все мы с тобой решили, обо всем договорились, только, видишь ли, одного мы не учли.

– Это чего же? – насупила Саша бровки.

– Да я вот боюсь, что основной фигурант нашего дела смоется сейчас – вот и все. Глухарь, как говорится, получится. Висяк.

– Фи, папа, ты так выражаешься!.. – поморщилась Сашенька. – И вообще, Мирону смываться некуда. Я ему, кстати, у нас ночевать предложила.

– Что?! – вскинулся сыщик. – У каких еще нас?

– У вот этих, – ткнула пальчиком в себя и в отца Саша. – И у мамы еще.

Едва девушка успела это произнести, как на столе Брока зазвонил телефон. Сыщик снял трубку.

– Агентство «Бритва Оккама», сыщик Брок слушает, – деловитой скороговоркой выпалил он.

– Ты знаешь, сколько времени? – спросили с другого конца провода.

– Извините, мы справок не даем, – вежливо сказал сыщик и собрался нажать кнопку отбоя, но из трубки послышалось гневное:

– А мы ужином ночью не кормим! Ты в курсе, что уже девятый час вечера?! Сашенька голодная. Ты эксплуататор детского труда, а не частный сыщик!

– Простите, но моей дочери скоро девятнадцать, и она вовсе не ребенок. А вы, собственно, о каком ужине говорите? Это ресторан, что ли?

– Ага, ресторан. Трактир даже. Постоялый двор. «На коврике в прихожей» называется. Для некоторых.

– Благодарю вас за лестное предложение, – поклонился Брок, – но в ваших услугах я не нуждаюсь. У меня, знаете ли, имеется прекрасная квартира и прекрасная жена, которая готовит прекрасные ужины. До свидания.

Брок снова хотел положить трубку, но ему опять не дали это сделать.

– Спасибо за комплимент. – Голос невидимой собеседницы заметно подобрел. – А вот насчет прекрасного ужина сегодня я сильно сомневаюсь. Во всяком случае, если не вернешься до девяти. В шестой раз я его греть не собираюсь.

– Иринушка, это ты, что ли? – дошло вдруг до сыщика. – А я-то думаю, откуда мне этот голос знаком!

– Так. Спасибо еще раз. – Голос супруги опять посуровел. – Черт с тобой, сиди там хоть до утра, но Сашу быстро гони домой! Иначе ты мой голос до конца своих дней не забудешь.

– Да я и так его помню, Ирусик! – залебезил Брок. – Заработался просто. Клиент тут у нас сложненький, видишь ли…

– Гони его в шею. Рабочий день уже почти три часа как закончился.

– Ты понимаешь, не гонится он никак… В смысле, не уходит. Ему идти некуда. Приезжий он, так сказать. Сейчас я его в гостиничку какую-нибудь пристрою и… Впрочем, нет, не получится в гостиничку. Паспорт у него… э-э-э… просрочен, знаешь ли. Так что я еще порешаю этот вопросик – и прибегу. А Сашенька – да, сейчас уже идет. Вот уже и шубку надела… – Брок замахал свободной рукой на дочь: одевайся, мол, и живо домой! Но Саша не двинулась с места, продолжая внимательно слушать разговор родителей. Точнее, отцовскую часть их диалога.

– Что хоть за клиент? – Голос Ирины Геннадьевны вновь приобрел теплые нотки. Броку послышалось в нем даже некоторое сочувствие.

– Да парнишка молоденький, знаешь ли… С памятью у него проблемки. Ложные воспоминания, то-сё…

– Не буйный?

– Да нет, что ты! Спокойный такой юноша, рассудительный, образованный даже. Ты не поверишь, мой коллега почти, юрфак закончил.

– А говоришь, проблемы с памятью.

– Так он же не все забыл. Только откуда он, где живет и все такое…

– Ну, если не буйный, веди его к нам. Не на вокзале же ему ночевать! А утром разберетесь.

– А… как же Сашенька?.. – сглотнул пересохшим горлом Брок.

– В каком смысле? – насторожилась Ирина Геннадьевна. – У нее что, тоже проблемы с памятью? Доэксплуатировал дочь?..

– Да что ты, право слово! – обиделся сыщик. – Я в том смысле, что как бы… э-э-э… молодая девушка и молодой, так сказать, потенциальный… этот… юноша, если можно так выразиться… В одной, извиняюсь за выражение, квартире… Да еще ночью! – Брок выпалил все это и сам испугался нарисовавшейся в воображении картины.

– Ну не в одной же постели! – фыркнула супруга. – Мы ведь с тобой тоже в квартире будем присутствовать.

– И тоже… не в одной постели? – еще больше испугался Брок.

– А это мы посмотрим. В зависимости от твоего поведения.

– А оно хорошее, – приосанился сыщик. И провел ладонью по голове, приглаживая волосы.

– Пока этого не заметно. До девяти часов осталось двадцать шесть… уже двадцать пять минут.

– Э! – возмутился Брок. – Ты пригрозила не греть мне ужин, если я не приду до девяти!

– Одно другому не мешает, – хмыкнула Ирина Геннадьевна.

– Еще как мешает! Мне – очень даже мешает. И вообще, это несправедливо, так сказать, и нечестно, – надулся сыщик.

– Ладно, до полдесятого, – смягчилась сыщицкая жена, – но ни секундой позже. – И в трубке послышались гудки, отсчитывающие, как показалось Броку, те самые зловещие секунды.

Он швырнул телефон на базу и метнулся к вешалке.

– Всем одеваться! Бежим! – закричал сыщик.

– Что-нибудь с мамой?! – ахнула Сашенька.

– С папой! Будет. То есть не будет… Короче, все разговоры по дороге.

– А Мирон?

– Я же сказал: всем одеваться! А «всем» – это по определению не только тебе одной. Где же твоя пресловутая логика, доченька?

– Значит… Мирон идет с нами? К нам?.. – Сашенька даже забыла обидеться на отцовскую реплику. Щечки ее зарумянились, а в глазках заметно прибавилось синевы.

– Да. К нам. С мамой. – Брок свел к переносице брови.

– А я что, под забором живу? – фыркнула Саша, вновь становясь сама собой.

– Ну, знаешь ли!.. – только и смог ответить сыщик.

Глава 9 Брок успевает к полдесятого, а вот конспиратор из него оказывается никудышный

Брок торопливо шел впереди. Саша с Мироном немножко отстали.

– Ты зачем это?.. – угрюмо спросил юноша.

– Чего «зачем»? – невинным голосом переспросила Сашенька. – И почему ты на меня не смотришь? Обиделся?

– Сама ведь знаешь, – так и не повернул головы Мирон. – Спектакль какой-то устроила. Расследование затеяла дурацкое…

– Ах, вон ты про что, – протянула Саша.

– А про что я еще должен? – наконец-то глянул на девушку парень и поправил очки. – Хочешь, чтобы я стал комментировать твои перлы насчет жениха?

– Перлы?! – задохнулась Сашенька. – Ах, вот, значит, как?.. Я-то думала, что ты… что тебе…

– Не продолжай! – неожиданно горячо воскликнул Мирон и протестующе вытянул руки. – Да, мне было бы это приятно, если бы говорилось это всерьез, а не на уровне клоунских реприз.

– Спасибо, – опустила голову Саша. – Клоуном меня еще никто не называл.

– Я тоже не называл, – вновь отворачиваясь, буркнул Мирон. – Тем более клоун женского рода – это клоунесса.

– Спасибо еще раз! – Теперь девушка, напротив, вскинула голову. – Я ему же делаю лучше, а он меня оскорбляет. Все, больше я с тобой говорить не хочу. – И Саша прибавила шагу, догоняя отца…

Брок скосил на дочку глаза, но говорить ничего не стал. Не до того ему сейчас было. До полдесятого домой бы успеть. Сашенька тоже молчала. Шла и смотрела строго вперед, словно боясь оглянуться. Первым это сделал сыщик. Да и то случайно. Ему просто что-то послышалось сзади.

– Ну, как он там, не сбежал? – не выдержала Саша.

– Кто, доченька?

– Клиент наш, кто же еще?

– Прости, я не понял тебя… Какой клиент?

– Мирон, папа!

– Мирон? – Брок остановился и опять посмотрел назад. – Конечно, сбежал. Я ж говорил тебе: прохвост он. Понял, что скоро его на чистую воду выведут, – и смылся.

– Нет!.. – ахнула Сашенька и наконец-то обернулась. Мирон и впрямь исчез.

– Да, дочка. Да, – приобнял сыщик девушку за плечи. – Не горюй, он все равно был тебе не пара.

– Это почему же? – едва сдерживая слезы, спросила Саша.

– Несерьезный потому что. Фантазер и лгун. В лучшем случае.

– А в худшем? – все-таки всхлипнула девушка.

– Мошенник, маньяк, просто мелкий жулик – выбирай на вкус.

– А почему все на «м»? – шмыгнула носом Сашенька.

– Жулик – на «ж», – возразил Брок.

– Но ты ведь сказал «мелкий жулик»…

– А чем хуже «м» любой другой буквы? – развел сыщик руками. – К тому же он Мирон.

– Па-а-апа, – уткнулась вдруг девушка носом в отцовскую грудь и зарыдала. – Но это неправда-а-ааа… Он хороший, он очень хо-о… ро… ший!.. И ми-и-илы-ы-ый!

– Влюбилась все-таки… – погладил по спине дочку Брок.

– Влюби-и-ила-а-ась!.. – завыла Саша. Не на всю улицу, но достаточно громко, чтобы редкие прохожие заоборачивались.

– Ну-ну, будет! – Поглаживания сыщика постепенно перешли в похлопывания, а потом и в откровенные шлепки. – Нечего по нему убиваться. Было бы по кому!

Услышав слово «было» Сашенька и вовсе разревелась. Будто и не чувствовала, что отец уже превратил ее в боксерскую грушу. Сотрясаясь от рыданий и ударов по спине, Саша выплескивала свою душевную боль мелкими порциями:

– Да!.. Ни!.. Че!.. Го!.. У!.. Нас!.. Не!.. Бы!.. Ло!.. У-у!.. У-у!.. У-ууу!..

– Еще не хватало, чтобы было, – вздрогнул сыщик, оставив заодно в покое спину дочери. – Все, успокаивайся, и побежали домой. Двадцать девять минут осталось!

– Д-до ч-чего? – провела варежкой по мокрому носу Сашенька.

– До беды, – не стал вдаваться в подробности Брок.

– Хуже все равно уже не будет, – неожиданно ровно, словно не рыдала только что, сказала девушка.

– Вот ты все время о себе думаешь, – обиделся сыщик. – А для меня, может быть, все худшее еще впереди.

– Ладно, прости, – взяла отца под руку Сашенька. – Пошли и правда домой. Там мама ждет.

– Вот именно! – обрадовался Брок и стремительно зашагал вперед, потащив за собой Сашу, словно буксир баржу. Только настоящая баржа, как правило, гораздо больше буксира, – тут же все выглядело наоборот.

Но не успел сыщик сделать и десяти шагов, а Сашенька – двадцати, как сзади послышался крик:

– Постойте! Да погодите же!..

Саша узнала этот голос первой. Она радостно взвизгнула, отцепилась от недоумевающего «буксира» и, оскальзываясь, чуть не падая, помчалась назад.

Навстречу ей несся Мирон. Шапка сидела набекрень на его лохматой голове, длинный шарф выбился из-под пальто и развевался шлейфом. В одной руке юноша держал газетный сверток, формой напоминающий веник, другую тянул к Сашеньке.

Поравнявшись с Мироном, девушка тоже вытянула руки, собираясь обнять парня, но внезапно убрала их за спину. Счастливая улыбка тоже стерлась с ее лица, которое мгновенно надело маску надменности.

– Ты куда пропал? Думаешь, мы ждать тебя станем? Вот еще!.. И что это у тебя за веник?

– Это не веник, это цветы, – смутился Мирон. – Хотел розы купить, но хватило лишь на три гвоздички. Да у нас за сто рублей можно пол-оранжереи приобрести! А я-то еще Олега Константиновича алчным посчитал…

Но Саша уже не слышала, что говорит парень. Глаза ее вновь счастливо поблескивали.

– Ты не переживай, что на розы не хватило. Я их не очень-то люблю. Мне гвоздики даже больше нравятся. Давай! – протянула она руку.

Но юноша спрятал вдруг сверток за спину и смущенно пробормотал:

– Это не тебе… Это твоей маме. Не могу же я заявиться в гости к незнакомой даме просто так. Ты не обижайся, у меня просто денег не хватило. Я ж не знал, что у вас такие дикие цены. Безумный мир!

– Ты зато у нас умный очень, – фыркнула Сашенька, демонстративно повернулась к юноше спиной и зашагала к отцу. Тот уже заметно нервничал, то и дело поглядывая на часы.

– Куда ты провалился? – сердито бросил он подошедшему Мирону. – Ушли бы вот без тебя, что бы делать стал?

– Я ведь вам крикнул, чтобы вы подождали, – сказал парень. – Вы оглянулись еще, я подумал, что услышали…

– Ладно, все, некогда! – захлопал в ладоши Брок. – Ноги в руки – и вперед! Последний рывок остался, двести восемьдесят шесть метров!

– До чего? – не понял юноша.

– До моего дома, – на бегу ответил сыщик. – Я за три года весь путь до метра выучил. Мало ли когда пригодится.

– Но ваш дом вовсе не в той стороне, – удивился Мирон. – Хотя… В этом мире…

– Ты про миры пока брось, – погрозил Брок, – завтра с этим разбираться будем. А пока… – Сыщик внезапно замолк и до самого подъезда не проронил больше ни слова. И лишь там, отдышавшись и снова взглянув на часы, продолжил фразу: – Давай подумаем, что будем говорить Ирусику… моей супруге, в смысле.

Последней финишировала Сашенька. Услышала отцовские слова и не преминула добавить своих:

– Вообще-то я маме врать не собираюсь.

– А я, по-твоему, собираюсь?! – вскинулся Брок.

– Так чего тогда думать и обсуждать?

– То есть, доченька, как я понимаю, ты хочешь обрадовать маму рассказом о выходце из потустороннего мира?

– Почему из потустороннего? – обиделся Мирон. – Нормальный мир. Не хуже вашего. Еще и лучше даже…

– Это чем же? – насупился Брок.

– А там цветочки дешевые, – ехидно вставила Саша. – Можно всех девушек одарить.

Мирон засопел, но промолчал. Зато Брок цыкнул на дочь, в очередной раз вскинул к глазам запястье и строгим начальственным голосом заявил:

– Осталось шестнадцать минут. Пререкаться некогда. Слушайте меня и делайте то, что я скажу. Как-никак тебе я отец, – глянул сыщик на Сашеньку, – а тебе… ну, хотя бы просто я гораздо старше тебя, – посмотрел он на Мирона. – Так вот, никаких параллельных, перпендикулярных и прочих геометрических миров при маме… при моей жене не упоминать! Это, так сказать, раз. Я ей уже поведал, что Мирон – мой клиент из другого города, который частично потерял память.

– Ты все-таки соврал маме! – превратила глаза в щелочки Саша.

– А что мне оставалось делать?! – закричал Брок, но спохватился и снизил тон. – И вообще, ничего я, по сути, и не соврал. Ведь теперь Мирон мой клиент?

– Это я твоя клиентка, – буркнула Сашенька.

– Мы ведь вроде договорились, что работаем вместе! А клиент, получается, он.

– Ну допустим, – нехотя кивнула Саша.

– Вот. Он из другого города?

– Я из этого… – начал Мирон, но Брок так зашипел на него, что юноша сжался.

– Даже если предположить, что твои бредни – правда, – процедил сыщик, – то город, откуда ты прибыл, хоть и называется так же, но уж точно не этот.

– Ну да…

– А про память разве я соврал? Это одна из моих версий, кстати. Чем она хуже параллельного мира? По-моему, гораздо правдоподобней, так сказать, и логичней.

– Ладно, уговорил, – сказала Саша. – Я не проболтаюсь. Лишь бы он чего не ляпнул, – мотнула она головой на Мирона.

– Пусть только попробует, – насупился Брок.

– Да не буду я! Что я, маленький? – Юноша поправил очки.

– И паспорт ей свой не вздумай показывать! – погрозил сыщик. Затем глянул еще раз на часы и подпрыгнул:

– Шесть минут!.. Быстро за мной!

Через порог родной квартиры Брок переступил в двадцать один час двадцать восемь минут. Ирина Геннадьевна уже стояла в прихожей.

– Успел! – показал ей сыщик часы.

– Вижу, – улыбнулась супруга и подмигнула игриво:

– Боишься все-таки?

– Забоишься тут… – пробормотал Брок и, чтобы скрыть смущение, обернулся к двери: – Ну, что вы там застряли?

– Я пропускаю вперед даму, а она не идет, – послышался голос Мирона.

– Саша, перестань кривляться! – прикрикнул сыщик.

– Это он кривляется, клиент твой иногородний, – раздалось из-за двери ворчание Сашеньки.

– Не понимаю, какая собака между вами пробежала? – удивился Брок. – То как голубки пели, а то вдруг… – Сыщик осекся на полуфразе и забормотал удивленной супруге: – Сашенька помогает мне в деле Мирона… то есть господина Андроидова… или как его там… В общем, они нашли общий язык, а потом вот… Ай, да ладно!.. – Он вновь повернулся к двери и скомандовал: – Александра! Вперед! Ать-два!

Сашенька подчеркнуто не спеша, танцующей походкой вплыла в прихожую. Чмокнула маму в щечку и стала неторопливо раздеваться, стоя спиной к двери. А в нее уже входил Мирон. Увидел Ирину Геннадьевну, вытянулся, коротко кивнул и представился:

– Андратов. Мирон Игоревич. Имею честь быть клиентом вашего уважаемого супруга.

Затем юноша снова кивнул и протянул хозяйке квартиры цветы, которые он успел освободить от газеты.

– Ой, это мне? – зарделась Ирина Геннадьевна. – Спасибо, молодой человек! Мне так давно никто не дарил цветов…

На Брока она при этом не посмотрела, но тот готов был провалиться сквозь пол, а еще лучше – отправить туда Мирона. Пока же юноша никуда проваливаться не собирался, а продолжал любезничать с женой сыщика. Или она с ним. Разволновавшийся Брок не мог уже разобраться в этих тонкостях. Просто стоял и молча закипал, выслушивая, как родная супруга разрешает гостю называть ее «просто Ирой». А когда лохматый очкарик склонился к руке Ирины Геннадьевны и приложился к ней губами, сыщик не выдержал:

– Задержанный!.. То есть подсудимый… в смысле, потерпевший! Ты сюда что, с моей женой целоваться пришел?! Александра! В конце-то концов, это твой жених или мамин?..

– Что-о?! – дуэтом воскликнули супруга и дочь сыщика. Причем мать изумленно уставилась на дочь, а та – негодующе – на отца.

– Пардон… – Брок сам испугался вырвавшейся из уст фразы. Но было уже поздно.

– Ну-ка, ну-ка… – Ирина Геннадьевна несколько раз обвела суровым взглядом застывшую троицу. – Кто первый мне начнет сейчас врать?

– Можно я? – робко поднял руку сыщик.

– Нет, ты скучно врешь, – отмахнулась супруга, – сразу ясно, что вранье. Пусть лучше молодой человек попробует.

– Только не он! – дуэтом воскликнули отец с дочерью.

– Это почему же?

– Так он же того… – покрутил Брок у виска пальцем. – У него память, так сказать, отшибло.

– А это еще и лучше, – злорадно усмехнулась Ирина Геннадьевна. – Ему сочинять труднее будет, данных для этого мало.

– Мама, давай лучше я все объясню, – шагнула вперед Сашенька. – Мирон на самом деле папин клиент, а насчет жениха – это обычные папины…

– Я что-то не поняла, – перебила дочку мама, – твой жених и языка вместе с памятью лишился? Так разговаривал вроде бы только что. Ну-ка, пойдемте все в комнату!

– Может, сначала поужинаем? – предложил Брок. Правда, аппетит у него уже пропал, но оставалась надежда, что за ужином неприятная тема как-нибудь рассосется.

Увы, надежда оказалась напрасной. Супруга прищурилась и огласила вердикт:

– Ужинать сегодня будут лишь те, кто меньше всех мне соврет.

– Некорректно! – завопил Брок. – Ирусик, ты, видишь ли, неправильное условие поставила! Из нас троих меньше всех соврет определенно кто-то один. А ты сказала «те». То есть как минимум двое. Но двое никак не могут соврать «меньше всех»!..

– А вы не врите, – ответила на это Ирина Геннадьевна. – Вот все трое и поужинаете.

– Что, совсем? – испугался сыщик. – А если нечаянно?

– Как это ты, интересно, себе представляешь?

– Ну, скажу что-нибудь, в чем я уверен, а окажется, что я заблуждался.

– Так это и называется заблуждением, а не враньем.

– А, ну, тогда ладно, – чуть-чуть успокоился Брок. – Тогда пойдемте и впрямь в комнату. Ноги не казенные. Набегался сегодня… – И он первый прошел в дверь и направился к любимому дивану. Плюхнулся, откинулся на спинку, вытянул ноги и блаженно зажмурился.

Саша и Мирон предпочли стулья по разные стороны круглого стола, на который Ирина Геннадьевна водрузила вазу с подаренными гвоздиками. Затем подошла к дивану и села рядом с Броком.

– Я вас слушаю, Мирон, – кивнула она.

– Да я… как бы… – часто заморгал парень, снял очки и начал их протирать.

– А вы не смущайтесь, мы же теперь, как я понимаю, почти родственники.

– Мама! – подскочила Сашенька. – Зачем ты папин бред повторяешь?!

– Саша, не надо так об Олеге Константиновиче, – тихо, но столь проникновенно попросил вдруг Мирон, что все невольно замолчали. – Ирина Геннадьевна, я все вам сейчас расскажу. Всю правду.

Глава 10 Мирон рассказывает все, а Брок сетует на свою любовь к справедливости

Мирон стал рассказывать. Местами спотыкаясь, временами краснея, но он поведал хозяйке квартиры, как и обещал, всю правду. По крайней мере то, что он ею считал. А именно – ту самую историю, что слышали уже из его уст Брок и Сашенька.

Сыщик, выслушивая исповедь парня, несколько раз вскакивал, порывался протестовать, вставить что-то, пояснить или оспорить, но всякий раз, натыкаясь на суровый взгляд супруги, вновь опускался на диван.

Сашенька тоже слушала юношу нервно, трясла головой, фыркала, закатывала синие глазки, но перебивать не пыталась, понимая, чем это чревато. Уж слишком серьезно была сегодня настроена мама.

А Ирина Геннадьевна и впрямь выглядела строго. Даже сурово. И когда Мирон замолчал, спросила таким тоном, что у присутствующих появилось желание вскочить, вытянуться в струнку и выпалить что-нибудь вроде «Никак нет!», «Не могу знать!», «Не вели казнить!» или нечто подобное:

– Это все очень интересно, молодой человек. Но меня интересует совсем другое. Вы являетесь женихом Александры?

– Не могу знать, – все-таки вырвалось у Мирона. Правда, тихо и не очень уверенно.

– А кто может? – удивилась Ирина Геннадьевна.

– Я, – затряс вытянутой рукой Брок, – я могу!

– Ну ладно, давай ты, – смилостивилась супруга.

– Видишь ли, Иринушка, – обрадованно подскочил сыщик, – все, что ты сейчас услышала, – лучшая иллюстрация душевного, так сказать, состояния несчастного юноши. Я не собирался тебя травмировать и попросил его не рассказывать тебе того, что он рассказал. Увы, но так уж вышло. Может, оно и к лучшему. Во всяком случае, теперь стало ясно, кто останется без ужина.

– Олег, – нахмурилась Ирина Геннадьевна. – Во-первых, это вовсе не ответ на заданный мною вопрос. Во-вторых, не понимаю, на чем основывается твой вывод?

– Ну… как же? – растерялся Брок. – Ведь это такое вранье, что сильнее у нас с Сашенькой не получится. Как бы мы ни старались.

– Лично мне это враньем не показалось, – посмотрела на сыщика жена. – Но ты опять увиливаешь от ответа! Так является ли этот юноша женихом нашей дочери?!

– Боже мой, Ирусик, да откуда же? – взмолился Брок. – Какой еще жених, если у него с головой не в порядке? Или с порядочностью. Ну, сострил я, каюсь, назвал его так пару раз… Так то ж исключительно смеха, так сказать, ради. – И сыщик попробовал хихикнуть. Но поддержки со стороны жены не получил. Напротив, та лишь раздраженно поморщилась. И посмотрела на дочь:

– Давай, теперь твоя очередь.

– Не врать? – покраснела вдруг Сашенька и словно закаменела.

Броку отчего-то стало очень страшно. Он вскочил и замахал руками:

– Врать-врать-врать!

– Все! – внезапно поднялась Ирина Геннадьевна. – Идемте ужинать. Одиннадцатый час уже, а вам все бы трепаться. – И она решительным шагом проследовала на кухню.

Остальные же просто-напросто впали в ступор.

Первым из него, как и подобает настоящему хладнокровному сыщику, выпал Брок.

– Чего это она? – спросил он.

– Пошла ужин греть, – ответила Саша.

– А-а! – протянул Брок.

– Она мне поверила… – прошептал все еще находящийся в некой прострации Мирон.

– Коне-е-ечно! – закивал сыщик. – Разуме-е-еется!.. Чему же тут не поверить? Типичный, знаешь ли, случай.

– А и хорошо, что все так вышло, – тряхнула белыми прядями Сашенька. – Никому не пришлось врать. И мама оказалась умницей. Очень-очень понятливой. Как всегда, впрочем. – Девушка загадочно улыбнулась и бросила взгляд на Мирона. Тот промолчал.

– Почему понятливой? Чего понятливой? – завертел головой Брок. – Чего вы переглядываетесь и все краснеете, как барышни перед женихами? Ой, тьфу!.. – Сыщик высунул язык и шлепнул по нему ладонью. – Что-то я и впрямь того… заговариваюсь сегодня.

– Не только сегодня, но… Пойдем-ка ужинать, папочка, – вновь стала обычной Сашенька, чем несказанно порадовала Брока. И он, довольный, кивнул и поднялся с дивана. А затем посмотрел на Мирона взглядом, полным снисходительного прощения: – Ну что, клиент, пошли ужинать?

– С удовольствием, Олег Константинович, – неожиданно улыбнулся юноша. Чем стал вдруг очень симпатичен сыщику.

– Эх, фантазий бы тебе поменьше, – положил ему ладонь на плечо Брок, – цены б тебе не было! Точно бы взял в помощники. Может, одумаешься?

– Папа, хватит! – притопнула Сашенька. – Даже мама ему поверила, а ты все упираешься. Пошли ужинать, а то я умру сейчас от голода. И ты, между прочим, будешь виноват.

– А кто же еще? – развел сыщик руками и философски вздохнул.

Ужинали молча – обдумывали услышанное-пережитое, да и есть очень хотелось. Все-таки ужин выдался поздним.

Лишь когда Ирина Геннадьевна подала чай, она же первой и нарушила затянувшееся молчание.

– Так вы, Мирон, по батюшке Игоревич?

– Да зачем же? – смутился юноша. – Можно просто Мирон.

Брок крякнул, но ничего не сказал. И впрямь, молод еще очкарик для отчества.

– Да я не к тому, – махнула ложечкой хозяйка. – Просто папу вашего, стало быть, Игорем зовут.

Сыщик опять крякнул. Очень уж ему хотелось поддеть супругу. Дескать, тоже в сыщики пора, с такой-то неженской логикой. Но воздержался. Да и Мирон опередил.

– Звали, – печально произнес парень. – Игорем Мироновичем. Да-да, меня в честь деда…

– Погодите, – зазвенела о чашку ложечкой Ирина Геннадьевна. – Вы простите меня, Мироша, но почему «звали»? Разве он…

– Папа с мамой погибли, – опустил Мирон голову. – В автомобильной аварии. Я чудом уцелел… Мне всего четыре года было, но я их хорошо помню.

– В аварии? – закусила губу жена сыщика. Броку показалось, что супруга чем-то напугана. Не упоминанием же о несчастье? Печально, конечно, но ДТП, увы, случаются сплошь и рядом. Да и лет уже сколько прошло! Если не врет парень, конечно. Хотя… Сыщик мысленно постучал себя по лбу. Разве такими вещами шутят?

Но Ирина Геннадьевна испугалась не рассказа об аварии. Что-то другое взволновало ее в словах Мирона.

– Значит, вы тоже ехали в той машине?

– Ирина Геннадьевна, зовите меня на «ты»! – взмолился Мирон. – Не могу я так, не привык…

– Ты ведь меня Ирой не зовешь, хоть я и просила, – усмехнулась в ответ Брокова супруга, глянув при этом на мужа и наткнувшись на его осуждающий взгляд. Тут же отбросила игривый тон и вернулась к прежней теме: – Прости, Мирон. Пусть будет как тебе удобно. Но ты не ответил на мой вопрос.

– Да, я тоже был с ними. Мы с дачи вроде бы возвращались. Это я плохо помню. Но тот грузовик, который из-за поворота, по встречной, никогда не забуду!

– Разве грузовик? Автобус… – начала Ирина Геннадьевна, но быстро зажала рот ладошкой. Мирон, да и Брок с Сашенькой замерли, разинув рты, но женщина сконфуженно замотала головой: – Нет-нет, не обращайте внимания. Просто я все так живо представила… И в моем воображении это был автобус.

– Грузовик, – вздохнул удовлетворенный объяснением Мирон.

– Мироша, а как твою матушку звали? Не Валентиной?

– А вы откуда?.. – подскочил юноша. – Откуда знаете?! Разве вы тоже… от нас?

– Ты от них? – нахмурился Брок.

– Мама?.. – заморгала Саша.

– Да что это вы? – посуровела вновь Ирина Геннадьевна. – Одна дура чушь всякую мелет, а еще три дурака сидят и слушают.

– Ты не дура, – сказала Сашенька.

– И дураков не три, – добавил Брок. Он хотел пояснить, что даже не два, но влезла дочка:

– Ты хочешь сказать, папочка, что я не дурак, потому что дура?

– Это сказал не я! – возмущенно затряс пальцем сыщик.

И только Мирон не принимал участия в перепалке. Он странным затуманенным взором смотрел на непонятно сердитую Ирину Геннадьевну, а потом очень тихо попросил:

– Расскажите, что вы знаете.

– Да откуда я могу знать?! – внезапно вспылила хозяйка. – Ляпнула просто. Наугад. Говорю ж – дура.

– Угадать трудно, – не сдавался парень.

– Да чего уж тут трудного? – насупилась Ирина Геннадьевна. – Тоже мне теорема Ферма! Очень редкое имя – Валентина!.. А ну-ка, – разошлась вдруг она не на шутку, – поели, чай попили? Марш тогда отсюда! Чего расселись? Я посуду мыть буду, поздно уже.

Муж, дочь и гость быстро вскочили и направились с кухни восвояси, но Ирина Геннадьевна произнесла вдруг знаменитую мюллеровскую фразу (адаптированную, разумеется, к реалиям):

– А тебя, милый, я попрошу остаться.

– Зачем? – словно разоблаченный шпион, испугался Брок.

– Поможешь мне с посудой, – так улыбнулась в ответ супруга, что сыщику стало еще страшнее.

Но боялся он зря. По крайней мере, он боялся совсем не того, что сказала ему жена, едва они остались наедине. А сказала она следующее:

– Олег, все гораздо серьезней и хуже, чем тебе кажется.

– А что мне кажется? – попытался развить дискуссию воспрянувший духом Брок.

– Не надо, Олежа, – положила ему супруга ладонь на плечо. – Я ведь твои мысли читать давно научилась. За столько-то лет.

– Чтение мыслей – антинаучно! – вскинул Брок палец, на что Ирина Геннадьевна ответила со смешком:

– Ой, только не твои. И не мне. Ты думаешь, что Мирон пройдоха. А может, и вовсе не Мирон, а Матвей какой-нибудь. И что он клеится к Сашеньке, молодой неопытной дурочке, а также втирается в доверие ко мне, старой дуре. А в итоге совратит и ее, и меня, да еще и квартиру обворует. Так ведь?

– А вот и нет! – взвился красный как рак сыщик. – Ни про какого Матвея я вовсе не думал!

– Ага, – криво усмехнулась жена. – Что и требовалось доказать.

– Да чего доказывать-то? – заметался по кухне вконец деморализованный Брок. – Чего?! Может, ты еще скажешь, что поверила в эти бредни про параллельные миры?

– Во-первых, дорогой, не кажется ли тебе, что любой нормальный жулик придумал бы историю поправдоподобней?

– А я и не утверждал, что он нормальный! Наоборот даже. Я чуть санитаров не вызвал, знаешь ли, когда он…

– Олег, погоди, – остановила сыщика жена. – Я еще не сказала, что во-вторых.

– И что же?

– А во-вторых, Мирон говорит правду. Он из иного измерения. Или как это называется по-научному?

– По-научному?.. – опешил Брок. – Да ты что, Ирусик? Ты переволновалась из-за нас, да? Переутомилась?..

– Олег, прекрати! – рявкнула супруга. – Или ты и мне санитаров вызовешь?

– Н-нет… н-но…

– И безо всяких но, – смягчила тон Ирина Геннадьевна. – Скажи, Олежа, ты мне веришь?

– Да конечно, Иришечка, о чем разговор? – залебезил сыщик.

– Вот и поверь тогда мне на слово: Мирон из параллельного мира. Только не спрашивай пока, откуда я это знаю.

– А откуда?

– Я же просила: не спрашивай!

– А почему?

– Олег, может, это ты переутомился?

– Ну, есть маленько… – не стал кривить душой сыщик.

– Вот сядь тогда на табуреточку, отдохни. И послушай меня, умную женщину.

– Но ты ведь недавно говорила другое, – возразил любящий справедливость и точность Брок.

– То, что я дура? Так я и не спорю. Только женщина я все-таки умная.

– А-а, ну, тогда конечно, – закивал сыщик. – Сразу бы так и сказала.

– Вот и говорю. А ты слушай внимательно. Так вот, то, что Мирон из другого мира, – бесспорно…

– А вот я все-таки поспорю, – запротестовал Брок. – Хоть и верю тебе, – поспешил добавить он. – Но видишь ли, Ирусик, параллельные миры – это фантастика, сказка, чудеса. А чудес не бывает. Ты ведь знаешь мое кредо?

– Знаю. Но ведь научные объяснения так называемым чудесам ты принимаешь?

– Конечно.

– Ну вот. И у параллельных измерений оно есть. Просто ученые до него еще не додумались.

– Кое о чем, кстати, уже все-таки додумались, – вновь заговорила в сыщике любовь к справедливости. – Есть некоторые теории…

– Вот видишь! – обрадовалась Ирина Геннадьевна. – Тем более! Это ведь не какие-нибудь инопланетяне, зеленые человечки! Такие же люди, почти такой же мир.

– Инопланетян не бывает, – согласился Брок. – Но и параллельный мир – это, знаешь ли, слишком уж спорно. Чересчур, я бы сказал, смелая гипотеза. Мне бы доказательств побольше, фактов, так сказать, поувесистей…

– Вот этот сгодится? – Супруга красноречиво покачала в руке большой чугунной сковородкой.

– Вполне, – слегка отодвинулся Брок. – Но все же…

– Олег, я сказала: поверь пока на слово. Доказательства будут. Позже. Если пригодятся, – непонятно добавила Ирина Геннадьевна. – Но самое плохое не это.

– А что же еще? Все-таки зеленые человечки – тоже правда? Вот тут уж я с тобой ну никак…

– Не паясничай, Олег! – вновь осерчала супруга. – Какие еще человечки? Дети любят друг друга, вот в чем беда-то.

– К-какие еще дети? – испугался Брок. – Ты про Костика, что ли? А кто второй? Или их несколько? Я правда не понял, Ирусь! – заторопился он, увидев, как лицо жены наливается краской.

– Наши дети! – затрясла кулаком Ирина Геннадьевна. – Вот те, – ткнула она тем же кулаком в сторону комнаты.

– А там… разве наши? – захлопал глазами сыщик. – Там ведь один только наш. Если я не ошибаюсь, конечно. Может, запамятовал чего-то?.. Ты не поверишь, такая запарка на работе последнее время! Надо бы штат увеличивать.

– Ты что, специально, да? – всхлипнула вдруг супруга, и Брок подскочил к ней, обнял, погладил по голове.

– Ну-ну, успокойся… Ты же знаешь, я рассеянный, так сказать, немножко. Невнимательный, несобранный. Просто, видишь ли, у меня в мозгу постоянно идут мыслительные процессы. То одну задачу решаю, то сразу несколько. А настоящая, как говорится, многозадачность моим вот этим вот компьютером, – постучал он себя по затылку, – поддерживается плохо. Хреново даже, не побоюсь этого слова. Так что прости уж меня, Иришечка. Ага?

– Ага, – шмыгнула носом жена и уткнулась им в грудь супруга. – Хороший ты, Олежа, не наговаривай на себя. И умный очень. Только и правда… рассеянный слегка. Но я уже почти привыкла.

– Вот и отлично! – искренне обрадовался Брок. – Так что там с нашими детьми? Неужели их все-таки не один? Вот уж сюрприз так сюрприз, должен тебе признаться!

– О-хо-хо, – вяло махнула рукой Ирина Геннадьевна. – Безнадежен…

– Что? Второй болен?! – вскинулся сыщик. – Почему безнадежен? Может, еще можно спасти? Давай вызовем скорую!

– Да успокойся ты! Горюшко мое… Один у нас ребенок, один. Александрой зовут. А второй – Мирон, кто ж еще-то?

– Мирон безнадежно болен? Значит, я был все-таки прав? Но почему он наш ребенок? Он что, твой… внебрачный сын? – ахнул Брок и попятился, выпучив в страшной догадке глаза. – Так вот почему ты и «Мироша» ему, и ручку давала целовать…

– Олег!.. – простонала жена. – Я уже злиться на тебя не могу, ну сил же нет больше! Давай я тебя все-таки сковородкой огрею, а? Ну пожалуйста!

– Ты знаешь, я не вижу в этом особой необходимости, – перестал таращить глаза сыщик. – Мне кажется, я понял свою ошибку. Ты назвала Александру с Мироном нашими детьми фигурально? То есть Сашеньку по-настоящему, конечно, а молодого человека, так сказать, за компанию, до кучи. Так?

– Я смотрю, аргумент-то и впрямь весомый, – уважительно посмотрела на сковородку Ирина Геннадьевна. – Надо будет взять на вооружение.

– Нет-нет-нет! – запротестовал Брок. – Я против. Нарушение, так сказать, прав человека. Причем отдельно взятого и беззащитного.

– Ладно, – рассмеялась супруга. – Пока повременю брать. Но ты понял, что я тебе сказала про детей?

– Что они, так сказать, наши?..

– Что они, так сказать, любят друг друга!

– Но-но-но! – вскинул палец и затряс им сыщик. – Какая такая любовь? Сашенька же еще ребенок совсем!

– Этому ребенку скоро девятнадцать, Олег. Мне было столько же, когда я познакомилась с тобой. А ты еще моложе Мирона был. Тебе ж тогда только-только двадцать исполнилось. Забыл?

– Ничего я не забыл. Но то же мы! А это… так сказать… совсем большая разница.

– В чем же она заключается?

– Ну-у, – покрутил Брок в воздухе ладонью, – много в чем. У нас, например, компьютеров не было.

– Это хорошо или плохо?

– Не знаю. Это я вообще, в принципе. В смысле, что разница есть.

– Давай закроем пока эту дискуссию, ладно? Сути она не меняет. Дети любят друг друга, и это очень плохо.

– Вот тут я с тобой абсолютно согласен!

– Но ты согласен совсем по-другому. А я потому, что им придется расстаться. Или… – Ирина Геннадьевна продолжила испуганным шепотом: – Или нам придется расстаться с Сашенькой. Навсегда.

– Э! Э-э-э! – затряс головой сыщик. – Ты что такое говоришь-то?! Как это – расстаться? Ты ведь меня почти убедила, что он не маньяк, не бандит, а нормальный, так сказать, парень! Что же он, убьет, что ли, Сашеньку? Сама ж говоришь – любит!

– Любит. В том-то и дело. И она его. Это я тебе точно говорю. Как и то, что он из другого мира. А значит…

– Ты имеешь в виду… – Брок почувствовал, как волосы зашевелились на голове, – что он заберет ее туда?! В потусторонний мир?..

– В параллельный.

– Да по мне хоть в косоугольный! Я никуда Александру не пущу.

– Но они же любят!

– Пусть здесь тогда любят. Стоп!.. А что, это ведь выход! Ну не гений ли я? Зачем Саше идти к нему? Пусть он лучше у нас остается. Я бы его и на работу взял. Толковый, кстати, парень, юрфак закончил. Гений я, да?

– Ты, конечно, очень умный, – грустно улыбнулась супруга, – но одного ты все же не учитываешь.

– Кого еще?

– Да не кого еще, а все того же! Мирона. Его мнения. Ведь его родина там. Друзья, родные, близкие, дом, работа…

– Но… у Сашеньки – здесь… – поник головой сыщик. – Друзья, так сказать, и эти… как их?.. родные. Да и работа. И дом… Постой! Она ж в университет поступила. Не-е-ет, пока не закончит – никаких параллельных миров! – обрадовался Брок. – Ишь!..

– Олег, я тебя прекрасно понимаю, – вновь прижалась к сыщику жена. – Думаешь, я то же самое не думала? Но решать все равно им, а не нам. Неужели ты любовь хочешь разрушить?

– Да не хочу я ничего рушить! Но все равно… Как-то это все так… Может, с ними поговорить сначала? Напрямую спросить? И вот еще что… – Брок ненадолго задумался. А потом шепотом, оглядываясь на дверь в комнату, заговорил: – Пусть ты права. Пусть этот параллельный мир существует. Пусть перпендикулярный даже, я согласен. Лишь бы не чудо это было, а научно обосновано, конечно. Но ведь как туда попасть – никто не знает! И Мирон – тоже. Они ведь с Сашенькой ходили к его дому, а там другие люди живут.

– И что?

– Да то, что деваться-то ему некуда! Вот пусть и живут у нас. Так уж и быть. – Сыщик сказал это и сам своему решению ужаснулся. Еще полчаса назад он и помыслить не мог, чтобы отдать собственную дочь замуж, да еще за кого – за сумасшедшего лохматого очкарика, утверждающего, что он свалился с того света! А вот сейчас он даже радуется, что Саша будет с этим очкариком жить. Но только у них! И он вновь решительно заявил: – Только у нас! Точка.

– Олег, – нахмурилась супруга. – А как же твоя профессиональная этика?

– В каком смысле? – ответно нахмурился Брок.

– Мирон ведь – твой клиент, если я не ошибаюсь? Ты ведь обещал разобраться, кто он и откуда. Помочь ему вернуться домой.

– Ну-у, – протянул сыщик, – буквально о том, чтобы помочь вернуться, речь не шла.

– Но это же подразумевалось само собой!

Сыщик лишь скрипнул зубами. Он любил справедливость. И та была сейчас полностью на стороне жены.

Глава 11 Мирон снова рассказывает. На сцене появляется загадочный старик

Сыщик Брок проснулся и, не раскрывая глаз, широко улыбнулся. Суббота! Как же здорово-то! Не надо никуда торопиться, а самое главное – можно и даже нужно вплотную заняться рассказом на конкурс. Осталось, считая сегодняшний, всего три дня. А это не так уж и много. Вон, вчера не пошел ведь рассказ, как он ни старался!

Воспоминание о неудаче слегка испортило настроение сыщика. Но самое плохое, что он вспомнил еще кое-что. Даже пока не вспомнил, а лишь почувствовал, что вот-вот вспомнит, и тогда…

Брок зажмурился крепче, будто это могло заблокировать память. Не тут-то было – в мозгу началась цепная реакция. Одно воспоминание потянуло за собой другое, то зацепилось за третье, и так, ниточка за ниточкой, распустился весь клубок. Сыщик застонал и раскрыл глаза.

Рядом заворочалась супруга.

– Что, пошел уже? – зевнула она.

– Куда пошел? – снова зажмурился Брок. – Сплю я.

– Вставай, вставай, Олежа. Нечего разлеживаться. Позавтракайте – и вперед. Сейчас я встану, приготовлю чего-нибудь.

– Ирусь, ну суббота ж сегодня! – заныл сыщик.

– И что?

– Выходной же. И на «Склеенные ласты» рассказ писать надо. Сказку, в смысле.

– То есть «Ласты» тебе дороже дочери?

– Так наоборот же! – Брок даже сел от возмущения. – Чем быстрее я дело распутаю – тем быстрей и Саша… того…

– Олег! – Ирина Геннадьевна тоже села и грозно посмотрела на мужа. – По-моему, мы вчера все обговорили. Твое дело – найти способ, как Мирону вернуться домой. А потом уже пусть они сами решают.

– Ладно, ладно, – опустил Брок ноги на пол. – Найду. Откровенно говоря, он не очень-то верил, что сумеет это сделать. В первую очередь потому, что так до конца и не поверил в существование параллельных миров. Но спорить на эту тему с женой ему совсем не хотелось. Поэтому искать он будет. Не совсем понятно что, но будет. Только к чему такая спешка? Неужели Ирина так хочет избавиться от дочери? Да нет, чепуха же, нонсенс! Не может она этого хотеть. Вообще, ведет она себя, конечно же, очень странно. Недоговорки, понимаешь ли, какие-то обмолвки… Что-то тут явно нечисто. Ведет, ох ведет Ирусик тайную игру! И ведь выпытывать что-то у нее бесполезно. Только хуже будет. Так что будем пока играть по предложенным ею правилам, решил сыщик, а там видно будет. Хотя немного поторговаться все-таки не помешает…

– Ира, – сказал он, нашаривая шлепанцы, – только давай хотя бы завтра выходной устроим. Мне ведь и впрямь сказку писать надо. Да и не молодой я уже, так сказать, без выходных-то.

– Ой-ой-ой! – игриво толкнула Брока супруга. – Не молодой он! А ночью сегодня? Вполне еще и вполне.

Ирина Геннадьевна подмигнула, а сыщик внезапно смутился, хоть сердце от этих слов так и подпрыгнуло.

– Что, правда еще гожусь на что-то? – дрогнувшим голосом спросил Брок.

– Еще как годишься. Не сомневайся. И с этим делом тоже справишься. А выходные будут еще у тебя!

– А сказка?..

– И сказка будет. Не последняя же! К тому же ты еще расследование и не начал. Может, за сегодня все раскрутишь. Вот и пиши себе на здоровье сказки. И я с удовольствием почитаю. Ты ведь жуть как интересно сочиняешь!

– Да уж, – вздохнул сыщик. – Сейчас вон еще интересней.

Что именно он хотел этим сказать, Ирина Геннадьевна уточнять не стала. Поднялась, накинула халат и вышла из спальни, бросив на ходу:

– Давай, давай, шевелись.

– О-хо-хо, – вздохнул Брок, подождав, пока супруга скроется за дверью. – Командовать легко. А как мне шевелиться? С чего тут вообще можно начать?

Сыщик задумался, так и продолжая сидеть в трусах и майке на кровати. Мысли шевелились в голове столь лениво, словно и для них суббота была законным выходным. К тому же они изначально были настроены против параллельных миров. Слишком уж те отдавали чудом, а броковские мысли, как известно, чудес не признавали.

– Ладно, – все же поднялся сыщик. – Принимаем за рабочую гипотезу, что другие измерения – научно обоснованный факт. Заметьте, я сказал: научно! – пояснил он, видимо, для недоверчивых мыслей. Затем подошел к стулу с развешанной на спинке одеждой и стал одеваться.

Завтрак начался почти так же, как вчерашний ужин, – все молчали. И отчего-то старались не смотреть друг на друга. Впрочем, Саша с Мироном нет-нет да и обменивались мимолетными взглядами. Разумеется, это не ускользнуло от внимания Брока. Но комментировать он не стал, хоть и очень хотелось. Только вот что именно говорить, он не знал. Что делать – тоже.

К счастью, инициативу взяла в свои руки хозяйка квартиры.

– Ну и куда вы сейчас? – спросила она.

– Надо сначала план составить, – буркнул сыщик и принялся усиленно дуть на чай.

– Да какой план, папа? – спросила Сашенька. – Для начала хоть бы задачу понять. Ты знаешь, что у программистов самое важное? Не написание программы, а грамотная постановка задачи. Вот ты четко себе задачу представляешь?

Брок не успел ответить, вмешалась супруга:

– А задачу я вам поставлю. Быстро и четко. Первое: узнать, каким образом попал к нам Мирон. Второе: проделать то же самое в обратном порядке.

– Браво, мамочка, – зааплодировала Саша.

– Может, тебе и решить ту задачу самой? – оживился Брок. – Развеяться, так сказать. А я бы пока посуду помыл.

– Нет уж, дорогой, мне такие жертвы не нужны. Посуда – это мой крест. А право «развеяться» я предоставляю тебе. Вон у тебя какие помощники.

– Мирон не помощник, – проворчал сыщик, – он клиент.

– Кстати, – прищурилась Ирина Геннадьевна. – Могу дать начало решению первой части задачи.

– Да? – с интересом взглянул на супругу Брок. – А ну-ткать?..

– Все очень просто, – улыбнулась та. – Надо лишь у Мирона спросить.

Сыщик крякнул. Ему стало очень стыдно. Ведь Ирина сказала настолько очевидную вещь, что… Но тут он предпринял отчаянную попытку спасти лицо и с невозмутимым видом произнес:

– Так это, так сказать, само собой разумеется. Типичный, знаешь ли, случай – опрос свидетелей, потерпевших, предполагаемого преступника. То-сё…

– А кто у нас преступник? – испугалась Сашенька.

– У нас пока только потерпевший, – нахмурился Брок. – Преступников нам еще только не хватало!

– Так чего же ты медлишь, раз все без меня знаешь и потерпевший в наличии? – усмехнулась Ирина Геннадьевна. – Начинай.

– Давай ты? – сказал вдруг сыщик. – А мы с Сашенькой со стороны понаблюдаем. Иногда, ты не поверишь, со стороны все намного видней. Вот, помню, был случай…

– Давай твой случай до следующего раза отложим? – перебила Брока супруга. – Дело не ждет! И я готова тебе помочь.

Видно было, что ей и впрямь стало интересно почувствовать себя в роли сыщика. Ирина Геннадьевна отставила в сторону пустые тарелки и чашки, сцепила пальцы и положила руки на стол. Пристально посмотрела на молчавшего до сих пор Мирона и задала первый вопрос:

– Ваша фамилия, потерпевший?

– Андратов, – машинально ответил Мирон и заморгал:

– Но вы же и так…

– Ах да, пардон, – смутилась новоиспеченная сыщица. – Это я от волнения. Не привыкла еще допросы вести. Лучше ты вот что мне скажи, Мироша: сам-то ты догадываешься, каким образом у нас очутился?

– Да нет же! – заволновался Мирон. – Я ведь говорил уже вчера, что и заметил-то неладное не сразу. Только в агентстве понял, что другое все вокруг. И то сначала на Олега Константиновича подумал, что тот перестановку сделал зачем-то.

– Но как же ты ничего не заметил, пока до агентства шел? Ведь машины кругом другие, одежда на прохожих, дома…

– Дома многие те же, – возразил Мирон. – Которые постарей. Но вообще-то вы правы, конечно. Должен я был разницу заметить. Но не заметил.

– Может, ты думал о чем-то? Мечтал? – подсказала Ирина Геннадьевна.

– Вообще-то думал… – неожиданно смутился юноша.

– Ага! – вскинула голову Сашенька. – О девушках небось?

– Да о чем ты говоришь? – вспыхнул парень. – Вовсе не о девушках, а о… – Он замолчал и с опаской посмотрел вдруг на Брока.

– Обо мне, что ли? – удивился тот.

– Н-нет… – промямлил Мирон, опустив голову. – То есть не совсем… И не об этом вас, а о том… там… который… – Парень совсем запутался и затряс головой: – И вообще, если я скажу, вы опять меня посчитаете сумасшедшим! Скажете, что я параноик.

– Ну и запугал ты парня, Олежек, – неодобрительно глянула на мужа Ирина Геннадьевна. А потом ласково посмотрела на юношу и доверительным тоном сказала: – Не бойся, Мирон, никто тебя сумасшедшим не считает. И вообще, допрос пока веду я. Так что говори все, как было. А на посторонних не обращай внимания, пожалуйста.

Брок и Саша синхронно фыркнули, но разумно промолчали. Мирон же, еще раз опасливо глянув на Брока, все же сказал:

– Я вчера домой на обед пошел. Пообедал, уже выходить собрался, но как почувствовал что-то, в окошко глянул. А там опять тот старик…

– Какой старик?! – хором воскликнули все трое Брокалевых.

Мирон рассказал следующее. Примерно неделю назад, тоже возвращаясь с обеда, он столкнулся в дверях агентства с вылетевшим оттуда человеком. У юноши даже создалось впечатление, что человека из офиса буквально вытолкнули (как впоследствии оказалось, он был недалек от истины). Незнакомец, впрочем, тут же извинился, приподнял котелок (да-да, именно старинный котелок, и это зимой-то!) и будто сфотографировал Мирона взглядом. Затем коротко поклонился и степенно отправился восвояси, ни разу не оглянувшись.

Зато Мирон долго смотрел вслед странному человеку. Почему странному? Ну хотя бы из-за этого нелепого котелка. Такие рисовали раньше в детективных романах у сыщиков. Да и сам незнакомец был похож на такого вот книжно-киношного сыщика или шпиона – в длинном черном пальто с поднятым воротником, сутулый, в пенсне, с крючковатым носом. Когда поднимал котелок – под ним блеснула лысина. Походка у старика (по оценке Мирона, тому было лет под шестьдесят) также соответствовала детективно-шпионской «легенде» – легкая, рыскающая, что вкупе с сутулостью производило впечатление взявшей след ищейки.

Войдя наконец в агентство, Мирон застал там разгневанного шефа. Олег Константинович («здешний» Брок в этом месте рассказа вздрогнул и поежился) мерил офис быстрыми шагами и раздраженно бормотал что-то под нос. Когда юноша попросил уточнить, чем расстроен начальник и что за клиент покинул сейчас их контору, сыщик рассерженно бросил:

– Это не клиент! Это недоразумение. Не хочу о нем говорить, не хочу слышать и уж тем более, так сказать, лицезреть! Поэтому большая просьба, Мирон Игоревич… Нет, большой приказ. В смысле – распоряжение, уведомление и все перечисленное, вместе взятое. Если увидишь этого типа в непосредственной близости от «Бритвы Оккама» – гони его в шею!

На тот раз инцидент оказался исчерпанным. Но уже следующим утром Мирон встретил давешнего старика по пути на работу. Тот и впрямь ошивался возле агентства, будто бы действительно вынюхивая чей-то след. Но близость загадочной ищейки к офису Мирон посчитал не такой уж непосредственной, поэтому гнать его в шею не стал. Тем более старик, заметив юношу, разогнулся и опять приподнял котелок. При этом глаза его оставались неприветливыми, холодными. Мирон почувствовал их ледяное излучение, несмотря даже на приличное – не меньше двадцати шагов – расстояние.

Брок пришел в тот раз на пару минут позже Мирона и сразу набросился на помощника: почему, дескать, вчерашний хмырь ошивается рядом, ведь было же велено и тэ пэ… Мирон кое-как отбился от незаслуженных, на его взгляд, обвинений, но обещал впредь подобного не допускать.

А на другой день Олег Константинович ворвался в офис и вовсе взбешенным, рассказав, что позавчерашний посетитель выслеживал его возле дома.

– Да кто же он такой-то? – не выдержал тогда Мирон.

– Маньяк, – ответил Брок. – Сумасшедший. Сулит несметные богатства и драгоценные сокровища за поиски царского сына!

– У государя императора лишь две дочери, – удивился Мирон.

– Вот именно! Что я ему и ответил. Но тот, ты не поверишь, заявил, что это сын «другого царя»! Я спрашиваю: «Болгарского, что ли?» А он: «Нет, русского. Только другого». Нет, ты представляешь? «Другого»! Это уже государственным заговором попахивает. Я так ему и намекнул. Прямо и откровенно. В лицо, можно сказать, бросил. А тот лишь утерся и говорит: пойдем, дескать, со мной, там все и поймешь. Только глаза завязать надо. Ну я ему и показал тогда, что и как ему могу завязать. Понял вроде. Я, по крайней мере, так подумал в тот раз. А он, вишь, не успокоился.

– Ну, больной же человек, – стал успокаивать шефа Мирон. – Не обращайте вы на него внимания. А коли станет активность излишнюю проявлять, так городового призовите. Или неотложку вызовите, пусть заберут в соответствующее учреждение.

Но Брок лишь отмахнулся. И следующие два дня прошли на удивление спокойно. Помешанный старик больше не появлялся. Мирон стал уже и забывать о нем, пока вчера, перед выходом из дому с обеда, не выглянул в окно. Во дворе стоял давешний незнакомец и ледяным своим взглядом почти осязаемо коснулся юноши.

Даже мысль о том, что он выйдет сейчас и нос к носу столкнется с этим неприятным типом, заставила Мирона поежиться. И тогда он вспомнил, что, возвращаясь вчера с работы, заметил отсутствие на чердачной двери замка. На чердаке, кроме пыли и голубиного помета, ничего не хранилось, поэтому Мирон не обеспокоился и соседей тревожить не стал. Подумал – подростки балуются или влюбленные уединения искали. Хотя какое уж тут романтическое свидание может быть – в помете-то да пыли? Но то – дело вкуса. Так что парень про замок и думать забыл. А теперь вот вспомнил. И решил пройти по чердаку до соседнего подъезда, а если там дверь тоже окажется открытой – через другой подъезд и прошмыгнуть мимо шпионящего старика.

Так Мирон и сделал. Все прошло на редкость удачно. Самое главное, когда юноша вышел из соседнего подъезда, старика во дворе уже не было. Мирон даже огорчился слегка, подумал, что лучше бы еще пять минут дома переждал, чем дышать пылью на темном чердаке. Но лучше уж так, чем встречаться с сумасшедшим. И всю дорогу до работы Мирон так и эдак обдумывал случившееся. Потому и не заметил произошедших вокруг изменений.

Глава 12 Десант в неизвестность

– Так вот оно что! – воскликнула Ирина Геннадьевна, стоило Мирону закончить рассказ. – Ну, Олежек, теперь-то тебе все понятно?

– Разумеется, – высокомерно скривил губы сыщик. – Типичный, знаете ли, случай. Старик просто душевнобольной.

– Нет, ты не понял… – вздохнула супруга.

– Пап, не о старике пока речь, – попыталась помочь отцу Сашенька.

– Олег Константинович, тут вот что… – не остался в стороне и недавний рассказчик.

– Спокойно, – выставил ладони Брок. – Я прекрасно все понял. Просто вы не дослушали меня. Старик – это так, действительно чепуховина. Ну, больной, подумаешь. А кто сейчас здоров? Разве что ты, Ирусик, – тут же поспешил вставить он. – И конечно же ты, доченька, – предупредил он Сашино возмущение. – Ну и где-то как-то я. По большому, так сказать, счету, – решил не обижать сыщик и себя. – Но речь-то и впрямь не о старике. Речь, вы не поверите, обо мне. О том, потустороннем, мне! Ведь там же тоже есть я… Ужас какой-то! Чудеса, да и только. То есть, тьфу, никакие не чудеса, конечно же, а просто какая-то несусветная хрень!.. – Брок обеими руками схватился за голову и принялся раскачиваться из стороны в сторону со все увеличивающейся амплитудой.

– Олег, – строго посмотрела на него жена. – Не выражайся при дочери. И перестань качаться, затошнит.

– Нет-нет, – пробормотал сыщик. – У меня, знаешь ли, превосходный вестибулярный аппарат.

– Меня затошнит! – рассердилась Ирина Геннадьевна. – А ну стоп, кому говорят!

Брок замер в полуфазе – с наклоном под сорок градусов. И пожалуй, упал бы, не подхвати его супруга за шиворот. Вернув мужниному телу вертикальную ориентацию, Ирина Геннадьевна горестно покачала головой:

– Эх ты! Все-таки ничего так и не понял. При чем тут тот ты?

– Как ты сказала? – дернулся Брок. – «Чем тут тот ты»? Это что за язык? На китайский похож. Ты знаешь китайский? Я – нет. Как же я могу что-то понять? Твои обвинения, знаешь ли, Иринушка, при всей моей любви и уважении к тебе…

– Молчать! – вскочила Ирина Геннадьевна, хватаясь за голову. – А то я тебя сейчас допрашивать начну. С особым пристрастием. И применением пыток.

– А как же Европейская конвенция о защите прав человека? – запротестовал сыщик.

– Я – твоя конвенция, – положила супруга тяжелую длань на плечо мужу. – Ныне, присно и во веки веков.

– Аминь, – с некоторым сомнением кивнул Брок. – И все-таки, Ирусик, ты зря вот меня не дослушала. Ведь тот я, который там, ты не поверишь, но он… – сыщик снизил голос до едва слышного шепота, – не женат. Представляешь, безобразие какое? – закончил он уже на повышенных тонах. – Вот где самое-то важное! Вот о чем в первую очередь думать-то надо. А вы – «старик, старик»!.. Да что старик – тьфу! Меня, так сказать, спасать надо. Вот ты-то у меня тут, конвенция моя ласковая. И я у тебя тут. А как же я там без своей Иринушки? Без доченьки Сашеньки! Один-одинешенек!.. Бедный, несчастный, неухоженный, необласканный… – И сыщик заплакал вдруг, тихонечко подвывая и размазывая по щетинистым щекам (побриться он не успел) скупые мужские слезы.

Сашенька смущенно опустила глаза, Мирон отвернулся. И парень, и девушка тоже почувствовали, как защекотало в носу и запершило в горле. А Ирина Геннадьевна и вовсе зашмыгала носом. Прижалась к мужу, пригладила его непослушные вихры:

– Не плачь, хороший мой. Все уладится. Пойдешь Мирошу провожать – загляни к Олежке. Передай привет от меня. И… Слушай-ка! А помоги ему там меня найти!.. Мирон, – дернула она за рукав юношу, – а я там в принципе могу быть?

– Конечно, можете, – пожал плечами парень. – Только я вас там ни разу не видел.

– Я найду, – звякнувшим сталью голосом, словно и не плакал только что, заявил Брок. – Я помогу. Я соединю любящие сердца!

– Но он там даже и не знает маму, как он ее может любить? – засомневалась Сашенька.

– Да что ты говоришь-то такое?! – возмутился сыщик. – Чтобы я – и не любил маму?.. Мало ли что… Подумаешь, не знает!.. Знать, скажу я тебе, вовсе не обязательно. А вот любить – обязан. Я знаю: он ведь чувствует, что любит. Не догадывается только – кого. Вот я ему и подскажу. Пошли, Мирон.

– Куда? – удивленно заморгал юноша.

– В твое измерение, разумеется.

– А… как?.. – совсем растерялся Мирон.

– Как-как… Через чердак! – передразнил парня сыщик.

– Надо же, понял-таки!.. – обалдела Ирина Геннадьевна.

* * *

Брок не хотел брать с собой Сашеньку. Честно говоря, он опасался, что дочь так и останется в параллельном мире, не захочет возвращаться без Мирона. Но Александра уперлась, как танк. Иного выхода, чем взять ее с собой, сыщик попросту не видел. То есть видел один: ударить дочку чем-нибудь тяжелым по голове и связать – но даже подумать о подобном Брок не мог без крайней к своим мыслям неприязни. Он вообще уже стал в последнее время подумывать, что мысли его распоясались совершенно, потеряли последние остатки совести и ведут себя безответственно. Стоило бы обдумать применительно к ним решительные меры, да вот беда – то самое обдумывание пришлось бы совершать опять же с помощью мыслей. А там уж что за обдумывание получится? Рука, как известно, руку моет.

Короче говоря, Брок тяжело вздохнул и дочку взять с собой согласился. Позвал заодно и супругу, но та отговорилась наличием кучи дел: немытая посуда, закончившийся хлеб, нестираные броковские носки и множество подобных – действительно неотложных и крайне важных.

Правда, Ирина Геннадьевна отозвала дочь на кухню, и минут пятнадцать они там о чем-то возбужденно шептались. Брок подошел на цыпочках к двери, но Мирон вытаращил на него такие возмущенно-огромные глаза, что сыщик лишь крякнул и буркнул: «Да я пить просто хочу!»

Когда Сашенька наконец вышла из кухни, синие глаза ее сияли. «Разрешила ей все же Ирусик остаться!» – содрогнулся Брок от зловещей мысли. Но озвучивать пока ничего не стал. Во всяком случае, именно он, а не супруга будет с дочерью там, когда настанет пора возвращаться. Разумеется, учитывая три «если»: если какое-либо там вообще существует, если они смогут туда попасть и если будет возможность оттуда вернуться.

Учитывая третье «если», сыщик тоже зашел на кухню и особенно горячо попрощался с женой, чем вызвал даже некоторое смущение последней.

– Ну что ты меня тискаешь, как подросток-переросток школьницу? Какой-то у тебя гормональный всплеск, ей-богу! До вечера подождать не можешь?

– Если он будет, вечер, – многозначительно поджал губы Брок.

– Типун тебе на язык! – оттолкнула мужа Ирина Геннадьевна. – Куда же он денется?

– Он-то, конечно, никуда, – скорбно вздохнул сыщик, – а вот я…

– Да ладно тебе, – замахала руками супруга. – Мирон вон оттуда сюда пришел – и жив-здоров.

– Назад же он еще не вернулся.

Ирине Геннадьевне крыть на это было нечем. Поэтому она попросту чмокнула мужа в губы, легонько подтолкнула в спину и шепнула:

– С богом!

Пока троица покорителей иномира одевалась в прихожей, хозяйка квартиры стояла в кухонном дверном проеме, сложив на груди руки. Затем подошла и каждого поцеловала в щеку. В том числе и Мирона. Брок почему-то даже мысленно не стал возмущаться. Лишь защемило слегка сердце да затуманился взор. Но сыщик быстро взял себя в руки и приказал спутникам сесть на дорожку. Но поскольку стульев в прихожей не было, пришлось ограничиться непродолжительным приседанием. А затем один за другим, словно десантники самолет, Саша, Мирон и Брок быстро и молча покинули уютную квартиру. Правда, настоящие десантники могли хотя бы надеяться на верные парашюты, а у сыщиков-исследователей не только их, но и вообще ничего не было, только лишь Сашенька захватила ноутбук и зеркальную фотокамеру, подаренную родителями на восемнадцатилетие. Да и впереди их ждала не твердая земля, а зыбкая неизвестность.

Впрочем, первоначальный маршрут – до дома номер восемь по Нагорному переулку – Саше с Мироном был вполне знаком. Да и Брок в прошлый раз не добежал до него совсем немножко. И этот отрезок пути троица проделала в полном молчании. Отчего-то не хотелось говорить. Каждый думал о своем. Сыщик, например, все о том же: считать или не считать чудом существование параллельного мира; оставлять ли в том мире Сашеньку, если она заупрямится и возвращаться откажется; успеет или не успеет он написать сказку на конкурс… Тут еще Брок вспомнил о рукописи, что дал ему вчера мальчик Костя. Она, кстати, так и лежала во внутреннем кармане пиджака. Сыщик машинально вынул листы и зачем-то переложил их в пальто.

Вот ведь незадача! Костик ведь тоже хотел поучаствовать в конкурсе, а теперь получается, что он парня подвел. Ну, то есть пока еще не подвел, но подведет ведь, если не прочитает, не поправит, не отдаст Косте рассказ вовремя. А на все про все осталось лишь два дня, не считая сегодняшнего. Так что свой рассказ теперь уже точно не написать.

Брок очень расстроился. И даже не сразу понял, что они уже пришли. Очухался лишь, когда уткнулся в спину остановившегося Мирона.

– Что? – многозначительно пошевелил бровями сыщик.

– Вот, – лаконично ответил Мирон, махнув на обшарпанную дверь подъезда в старом двухэтажном доме.

– Вперед, – отреагировал Брок, полностью собравшись и взвалив на себя командирские функции. Распахнул дверь и шагнул в сумрачный подъезд. Сашенька и Мирон вошли следом.

На втором этаже сыщик огляделся.

– Какая, ты говоришь, у тебя квартира? Шестнадцатая? Что-то я не вижу здесь никакой шестнадцатой. Тринадцатая есть, четырнадцатая и пятнадцатая тоже, а шестнадцатой, прошу меня извинить, нет как нет. Ты ничего не напутал, мой юный друг?

Мирон не успел ответить, за него это сделала Саша, которая как раз фотографировала одну из дверей, самую неприглядную:

– Папа, а если квартира следующая за пятнадцатой, она какой номер имеет, как ты думаешь?

– Если на ней этого номера нет, то никакой.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– То есть вот эта квартира, – спрятав в чехол зеркалку, показала девушка на знакомую ей до боли дверь с клочьями грязного дерматина, – по твоему мнению, не шестнадцатая?

– Вероятность того, что она именно шестнадцатая, конечно же, имеется. – Брок отошел подальше от неприятно выглядевшей двери. – Но не факт, далеко не факт! Вот, скажем, ты в курсе, что на судах в некоторых странах не делают тринадцатых кают? Двенадцатая, а потом – бац! – сразу четырнадцатая. Или там двенадцать «а» какая-нибудь. Так и тут. Кто может ручаться?

– В любом случае это не моя квартира, – брезгливо скривился Мирон.

– Конечно, не твоя, – сказала Сашенька. – Это ведь пока не твой мир. А ты, папочка, – обернулась она к отцу, – лучше бы дверь на чердак проверил, чем демагогию разводить.

– А чего ее проверять, – заглянул Брок на верх крайнего пролета. – На ней замок висит. Амбарный. Я, конечно, могу его открыть, но повозиться придется. Отмычки-то у меня на работе остались. Кстати, а почему на ней замок? Ведь ты говорил, что замка не было, – сурово посмотрел он на Мирона.

– Не было, – развел руками юноша. – Повесили снова, значит.

– Эй! – позвала вдруг Сашенька. Мирон и сыщик синхронно повернули к ней головы. А девушка легонько постучала кулаком по своей: – Ку-ку, ребята. Мы куда зашли?

– В мой подъезд, – подумав, ответил Мирон.

– В его подъезд, – эхом откликнулся Брок. – Во всяком случае, такая вероятность имеется.

– Эх вы, – покачала головой Саша. – А еще сыщики…

– Но-но-но! – погрозил отец дочери пальцем. – Ты тут не очень-то… Тоже не Шерлок Холмс, между прочим. И даже не доктор Ватсон. А вот насчет «его – не его», так это и так ясно, что подъезд не совсем как бы его. Потому что он здесь, – ткнул сыщик под ноги, – а не там, – поднял он палец. – Но мы-то называем его так потому, что это, как бы понятней для тебя выразиться, именно тот подъезд, который там – как бы тот. Понятно тебе?

– Трудно не понять, когда столь доходчиво объясняют, – съязвила Сашенька. – Только нам-то, мудрые вы мои, как раз не этот подъезд нужен. Ни там, – передразнила она отца, подняв пальчик, – ни тут, – указала им на пол.

– А какой же, интересно узнать? – снисходительно усмехнулся Брок. – Может быть, наш? Так зачем мы тогда, собственно, от него ушли? Перлись, понимаете ли, по морозу. Я бы лучше сказку писал.

Саша закатила глазки и фыркнула. А Мирон подергал вдруг сыщика за рукав:

– Олег Константинович, все верно. Саша права. Ведь для обратного перемещения бывший выход является входом.

– Красиво сказал, – одобрительно закивал Брок и даже причмокнул. – Надо бы запомнить и в рассказец ввернуть.

– А смысл ты понял? – вздохнула Сашенька.

– Нет, ну я не знаю, – хлопнул себя по бедрам сыщик. – Совсем ты папу за идиота держишь, доченька! Выход, он, разумеется, также и вход. Образно выражаясь. Типичный, знаешь ли, случай. Но смотря кому, куда, когда и зачем.

– Ну и куда же нам, по-твоему? – прищурилась Саша. – И когда? Кому и зачем – спрашивать не стану, так уж и быть.

– Ты мне эти фокусы брось! – надулся сыщик. – Ишь, экзаменовать отца вздумала… Сама-то знаешь куда?

– Я даже знаю когда, – хмыкнула девушка. – Прямо сейчас. – И запрыгала вниз по лестнице.

Мирон побежал следом. Брок сокрушенно покачал головой и неспешно, с достоинством, начал спускаться.

Выйдя на улицу, сыщик увидел, что молодежь поджидает его у соседнего подъезда. Сашенька с фотоаппаратом наготове уже нетерпеливо подергивала дверную ручку.

Брок открыл рот, чтобы поинтересоваться, куда это намылилась дочка, как его наконец-то осенило. «Выход, который вход! – мысленно ахнул он. – Ну конечно же, если парень вышел из своего мира через эти двери, то войти в него следует через них же. Портал, или что там еще, наверное, находится на чердаке». Но вслух говорить это сыщик постеснялся. Александра его, похоже, и так недоумком считает, подкалывает постоянно. Надо ей доказать, что папа-то еще – о-го-го! И он сделал вид, что давным-давно все понял. А поскольку рот был уже открыт, крикнул:

– Вперед! На чердак! Нас ждут иные миры.

Глава 13 Приключения начинаются. Но почему-то с ругани

На чердаке было темно и пыльно. Пахло голубиным пометом. Сначала сыщик, привыкая к мраку, растопырил руки и мелкими шажками семенил за Мироном и Сашей. Но потом, немного освоившись, подумал вдруг, что негоже командиру плестись сзади. К тому же ему очень хотелось стать первым человеком, шагнувшим в иной мир. Мирон не в счет, он не из нашего мира. Он шагнул оттуда сюда, а это совсем другое.

И Брок, прибавив шагу, оттеснил молодых людей и сунулся вперед. Вообще-то он рассчитывал увидеть этот самый «портал» между мирами. Какую-нибудь мерцающую рамку, как описывают подобное фантасты, переливающуюся пленку, одностороннее зеркало, наконец… Ничего этого не было – вокруг все те же мрак и пыль. И помет, само собой.

Так что сыщик даже не знал, в другом он уже мире или по-прежнему в старом, привычном, обжитом и уютном. И все же на всякий случай остановился примерно посередине чердака и, взмахнув сжатой в кулак рукой, торжественно провозгласил:

– Это лишь маленький шажок для одного человека…

– …но большая шишка для идущего сзади!.. – зашипела Сашенька, налетев в темноте на отцовский кулак.

– Ну вот, – огорчился Брок. – Историческую речь испортила.

– Папа, все исторические речи пишут журналисты и пиарщики уже после событий, – потирая лоб, сказала девушка.

– Ты думаешь? – засомневался сыщик. – А у нас есть знакомый пиарщик? Или хотя бы журналист какой-нибудь?

– Так ты ведь сам у нас писатель, – усмехнулась Саша. – Вот и распишешь все как полагается.

– Я врать не люблю, – нахмурился Брок.

– А ты не ври. Просто подай правду красиво.

– Ну-у… – задумался сыщик. – А почему бы и нет? Пожалуй, я соглашусь с тобой, доченька.

– Тогда шагай, пожалуйста, скорее, а то у меня аллергия от пыли сейчас начнется.

И Брок зашагал. Тем более светлое пятно приоткрытой двери виднелось уже совсем близко.

На лестничной клетке тоже царил полумрак, но даже слабый свет заставил сыщика зажмуриться. А когда, чуточку выждав, он снова открыл глаза и огляделся, его охватило полное разочарование.

– Ну вот, – сказал Брок. – Я же говорил: чудес не бывает! – Но на сей раз непонятно было, рад он, что вновь оказался прав, или не очень.

Впрочем, Сашенька отца вовсе не поддержала:

– Что ты имеешь в виду? Что мы по-прежнему в нашем мире? Тогда ты не прав.

– Почему это? – Брок обвел вокруг руками. – Погляди, здесь все то же самое!

– Все, да не совсем, – кивнула Саша на крайнюю дверь и принялась ее фотографировать. Дверь была аккуратно обита узкими, покрытыми бесцветным лаком планочками, составляющими похожий на паркет рисунок. Сверху двери поблескивала начищенной латунью маленькая табличка с цифрами «1» и «6».

– Это же… моя квартира!.. – выдохнул Мирон, дрогнувшей рукой поправляя очки.

– Да ты что?! – искренне обрадовался Брок. – Ура-ура! Мы на том свете!

Сашенька глянула на отца и удивилась: давно не видела она его таким по-настоящему счастливым. Он будто помолодел, пусть не на десять, но лет на шесть точно: расправились плечи, заблестели глаза, а главное, улыбка была у него той самой, что так нравилась когда-то Саше, – искренней и трогательной. Словно мужчина вновь стал мальчишкой, мечтавшим о невероятных приключениях и тайнах. Что ж, приключение – и какое! – уже началось, да и в тайнах недостатка не предвиделось.

А вот Мирон, хоть и был, конечно, тоже рад, оказался более сдержанным.

– Ошибаетесь, Олег Константинович, – качнул он головой. – Мы живы. И ради такого случая разрешите пригласить вас с Александрой Олеговной в гости.

Сашенька фыркнула:

– Спасибо, Мирон Игоревич, стоит ли так себя напрягать?

– Действительно, братец, – все еще продолжая улыбаться, сказал Брок, – не время сейчас по гостям ходить. Давай дела сделаем, а потом и зайдем, чайку выпьем.

– Мне все равно бы на минутку домой зайти надо, – замялся Мирон. – Хозяйка, Анна Вячеславовна, беспокоится, наверное, что я дома не ночевал.

– В первый раз, что ли? – хмыкнула Саша, но получилось у нее это сейчас не язвительно, а чуть ли не жалобно. Как-то уж очень по-детски. Сашенька и сама это почувствовала, отчего разозлилась и ляпнула совсем уж нечто непотребное: – Или ты от такой хозяйки бегать налево не привык?

– Фу, Саша! – поморщился Брок.

– Что я тебе, собака, что ли? – огрызнулась дочь, у которой уже прыгали губы.

– Да что это с тобой? – нахмурился сыщик. – Совсем ты что-то… того…

Брок чувствовал себя не в своей тарелке. Он понимал, что творится сейчас на душе у дочери. Ведь Мирон уже дома, а перед ней встал нешуточный выбор: остаться с ним и потерять родителей или вернуться в свой мир, распрощавшись с любимым. Хотя сыщик все-таки не верил до конца в какую-то там уж прямо-таки неземную любовь дочери. Вчера увиделись – и здрасте уже, приехали! Жить друг без друга не можем… Да блажь это, скорее всего, вот и все. Возраст такой, все мы были молодыми. И вообще, рано еще ей о любовях думать, институт сначала закончить нужно! Свалился этот Мирон из своего зазеркалья на наши головы!..

В общем, распалил себя сыщик капитально. Только что дым из ушей не шел. И злость свою сорвал на несчастном парне, который и так стоял после Сашиных нелепых обвинений потерянный и бледный, с перекошенным от обиды лицом.

– Ну, что стоим столбом? – замахал на него сыщик руками. – Иди, докладывайся, время-то идет!

– Папа, ты чего на него кричишь? – набросилась вдруг на отца Сашенька. – Что он тебе сделал?

Брок чуть не задохнулся от возмущения:

– А сама?.. Ты-то вообще вон…

– Я не кричала на него, я просто пошутила!

– Да ну вас, – чуть было не сплюнул сыщик, но слишком уж чисто было на лестнице. – Я на улице буду ждать, – буркнул он, взявшись за перила, – делайте что хотите. Но если через пять минут не появитесь, я без вас уйду.

Брок даже не задумался, куда он может пойти в чужом мире без провожатого. Только он и впрямь находился сейчас в таком состоянии, что готов был идти куда глаза глядят. А ведь всего пару минут назад радовался как мальчишка! Сыщику стало очень жалко себя, и он, прыгая через ступеньку, помчался вниз, чтобы скорей глотнуть свежего воздуха, в надежде, что тот растопит горький комок в горле.

А воздух и впрямь был свежее некуда. Чистый, морозный, вкусный. Да еще и солнышко светило с безоблачного синего неба, будто улыбалось гостю из иного мира, здоровалось с ним. Броку стало чуточку легче. «В конце-то концов, – подумал он, – чего я расклеился? Никто ж не умер!»

Напротив подъезда, в небольшом скверике, которого в том мире не было, сыщик увидел дощатый стол с парой скамеек по бокам и направился к нему, чтобы посидеть хоть немножко, унять неприятную дрожь в ногах. Смахнул перчаткой снег, опустился на скамейку и обвел двор взглядом. Что ж, двор как двор. Деревца насажены, штакетничек аккуратный вокруг. Стол вот этот… Небось пенсионеры летом козла забивают. Короче говоря, ничем на первый взгляд этот мир от нашего не отличался. И сыщик, пожалуй, опять бы засомневался, что находится сейчас в другом измерении, если бы не помнил хорошо, что, когда они заходили десять минут назад в соседний подъезд, двор этот выглядел совсем по-другому. Да и сам дом тоже. Там он был обшарпанный и неуютный, а здесь – прямо конфетка: чистенький, свежего салатового цвета, в окнах солнышко отражается, продолжая улыбаться сыщику. И Брок ему тоже улыбнулся. Почему-то ему опять стало хорошо и спокойно на душе. Только стыдно, что на парня накричал и дочку обидел. Ну да ничего, извиниться никогда не поздно.

Брок намеревался еще покопаться в глубинах своей загадочной души, но увидел, как из-за угла дома вышла и направилась к подъезду женщина. Она была пожилой, даже старой, но сыщик все равно заинтересовался ею. Ведь это был первый человек, которого Брок увидел в параллельном мире (Мирон не в счет). «Можно сказать, инопланетянка, – подумалось сыщику, но он тут же грубо себя оборвал: – Инопланетян не бывает!»

А старушка тоже увидела Брока и замерла вдруг с таким выражением лица, словно сыщик был явившимся за ней Князем Тьмы.

– Здравствуйте, Олег Константинович, – испуганно пролепетала женщина. – Как вы так быстро-то?

– Да вот, так сказать, туда-сюда и… это самое… – не в силах справиться с недоумением, промямлил Брок.

– Вы на таксомоторе, наверное, приехали? – подошла к нему старушка, продолжая пристально в него всматриваться, будто не веря глазам.

– На моторе, да! – обрадовался сыщик подсказке. – На таксо… Да-да, конечно! Разумеется, на таксомоторе! Тр-р-рр! Вж-ж-жж!.. – изобразил он ладонью замысловатый маршрут.

– Как они стали гонять, – покачала головой женщина. – Ведь сколько я шла-то? Ну, пусть пять минут, пусть десять…

– Откуда, позвольте спросить? – широко улыбнулся Брок, хотя ему вовсе были неинтересны координаты перемещений незнакомой бабульки. Его бы куда больше устроило, чтобы она переместилась сейчас не «откуда», а «куда». Причем последнее – на ее личный неограниченный выбор. Но бабушка честно ответила на заданный вопрос:

– Так от телефона же. От автомата. Вон там, у почты. У нас-то, говорила ж я вам, ни света сегодня нет, ни телефон не работает. Беда просто! Как специально.

– А вода горячая есть? – поинтересовался Брок. – А то, когда еще и без воды, знаете ли, совсем тяжко.

– И не говорите, – вздохнула женщина, присаживаясь на скамеечку рядом с сыщиком. – Правда, вода есть, не отключили.

– Так это ведь замечательно! – изобразил Брок вселенскую радость.

– Чего уж тут замечательного? – всхлипнула вдруг старушка. – Вы меня не успокаивайте! Небось узнали что-то плохое, примчались меня утешать?

– Нет-нет, что вы, – прижал сыщик к груди ладонь. – Я вас не утешать примчался. То есть не вас… В смысле, не примчался… Просто устал маленько, присел вот отдохнуть.

– Так вы ничего не знаете, правда? – с мольбой в глазах посмотрела на Брока старушка. – А почему же вы на работу не поехали? Вы же сказали, что сразу туда сейчас, там проверите.

– Так выходной же сегодня, – вымученно улыбнулся сыщик, которого стал напрягать странный разговор. – Что там проверять-то?

– Как что? – ахнула женщина. – А вдруг он там? Вдруг он раненный дотуда только и добраться смог и лежит сейчас, кровушкой истекает? – Бабулька не удержалась и заплакала, промокая глаза неведомо как оказавшимся в ладони платочком.

– Кто? – спросил Брок уже без улыбки. Хорошее настроение вновь покинуло его.

– Так Мирон же! – Старушка даже перестала плакать, изумленно уставившись на сыщика. – Неужто вы от горя память потеряли?

Вот тут-то Броку все стало понятно. А с пониманием происходящего на сердце вновь вернулись радость и умиротворение. Сыщик приобнял вовсе испугавшуюся бабушку и ласково-ласково замурлыкал:

– Ничего я не терял, Анна Вячеславовна! И пропажа нашлась. Дома Мирон ваш, вам побежал докладывать, что жив-здоров.

– Ой! – подскочила женщина. – Дома? А я тут рассиживаюсь! Теперь он волноваться станет! – И она, смешно подпрыгивая, засеменила к подъезду. Но не успела взяться за ручку, как дверь сама распахнулась, чуть не ударив старушку, а из подъезда вышли Мирон с Сашенькой.

– Мирошенька! – запричитала Анна Вячеславовна, бросаясь парню на шею. – Живой!.. Где же ты был-то?

– Анна Вячеславовна, ну не надо, – забормотал юноша, пытаясь вырваться из объятий. – Ну, что вы в самом деле? Конечно, я живой. Почему я должен быть неживым? Просто я… Просто у меня дела были… По работе.

Женщина вдруг замерла, а затем, почти оттолкнув, отстранилась от Мирона. И осуждающе на него посмотрела:

– Зачем же ты меня обманываешь, Мироша? Я ведь у Олега Константиновича узнавала. – Тут она заметила Сашу, и лицо старушки совсем закаменело. – Так… Теперь мне понятно, какие у тебя были дела и по какой работе.

– А вы ему, простите, кто? – вспыхнула Сашенька. – Мама? Или, может быть… жена?

– Мирон! – Анна Вячеславовна буквально отпрыгнула в сторону, будто ее ошпарили кипятком. Тем более что и лицо женщины стало соответствующего цвета. – Ты с кем связался?! Послушай только, как она разговаривает!.. Ужас! Ужас!.. Кошмар… Я не ожидала от тебя…

– Да вы… Да вы!.. – Сашенька, тоже раскрасневшаяся, стала хватать ртом воздух, а Мирон задергался то к девушке, то к бабушке, совершенно не зная, что предпринять.

К счастью, на помощь всем пришел Брок, встав со скамейки сразу же, как только в воздухе запахло грозой. А поскольку зимняя гроза – это почти чудо, сыщик поспешил пресечь данное безобразие на корню.

– Всем лицом к стене, руки за голову! – выкрикнул он первое пришедшее в голову.

Где-то на подсознательном уровне он чувствовал, что прерывать женские истерики лучше вот так – неожиданно и сурово, как обухом по голове. Кстати, можно и в буквальном смысле. Правда, обуха под рукой не было, да и бить дочь было жалко, а старушку – страшно. Вдруг не очухается. Но и вербальный удар вполне достиг цели. Женщины – молодая и старая – замерли с открытыми ртами. Правда, лицом к стене повернулся один лишь Мирон, да и то без рук за головой.

– Вы что это, а?! – грозно завращал Брок глазами, переводя взгляд с дочери на бабульку и обратно. – Кто вам, так сказать, дал такое право? Возмутительное поведение! Одна, понимаешь ли, совсем еще вон… Другая, наоборот, уже!.. А все туда же. Ни то ни сё, можно сказать, и кое-как. А между прочим!.. – Сыщик затряс пальцем. – Если что, то о-го-го!.. Смотрите мне, как говорится! Вам все понятно?

Ошеломленная, совершенно испуганная Анна Вячеславовна быстро-быстро закивала. Насупившаяся, нахохлившаяся воробышком Саша столь же быстро замотала головой. И только Мирон, отвернувшись наконец от стены, отреагировал словесно.

– Боже мой! – заломил он руки. – Ну зачем это все?.. Анна Вячеславовна, Александра, Олег Константинович! Я не хочу, чтобы вы ссорились! Да ведь и не из-за чего, право слово! Ведь все хорошо, все так замечательно было. Вот он я, а вот вы – самые мои дорогие люди. Ведь ближе вас троих у меня и нет никого…

– А мама? – шмыгнула носом Сашенька.

– У меня нет мамы, ты же знаешь, – опустил глаза Мирон.

– Моя мама! – насупилась девушка.

– Ах, Ирина Геннадьевна? – вздернул лохматую голову юноша. – Конечно же да! Но ведь она далеко, поэтому я и…

– Ладно, проехали, – буркнула Саша и отошла к отцу, бросив Мирону: – Успокаивай женщину, и пошли давай. Время идет!

– Куда она тебя зовет? – с опаской косясь на Брока и Сашу, спросила у парня Анна Вячеславовна. – Зачем тебе с ними?

– Работа такая, – положил руки на плечи старушке Мирон. – И вы за меня не переживайте. Ведь Олег Константинович со мной.

– Я переживаю, что она тоже рядом с тобой, – буркнула под нос женщина.

– А вот это вы зря, Анна Вячеславовна, – убрал Мирон с ее плеч руки. – Александра – замечательный человек.

– Ладно, пусть замечательный, – вздохнула старушка. – Тебе с ней жить.

– Ну, знаете… – испуганно шепнул Мирон, бросив взгляд на Сашеньку. – Никто еще ни с кем не живет, так что давайте не будем. Идите домой и успокойтесь, пожалуйста. Все будет хорошо.

– А если опять твой клиент придет, что ему сказать?

– Какой клиент?

– Да приходил вчера один. Серьезный такой мужчина. Шляпа у него смешная только.

– Котелок?! – ахнул Мирон.

– Да-да, такой раньше носили… котелок, точно.

– И что он хотел?

– Тебя спрашивал. Где ты, когда будешь. Ну, я ему адрес вашего агентства сказала, а он говорит, что там тебя нет. Вот тогда-то я волноваться и начала. А когда ты и ночевать не пришел…

Старушка всхлипнула и поднесла к глазам платок, но Мирон поспешно сказал очень внушительным и строгим тоном:

– Немедленно прекратите, Анна Вячеславовна! Ваши волнения совершенно напрасны. Я уже взрослый человек. Ничего со мной не случится. Идите домой. А если этот человек еще раз появится, спросите, кто он и чего от меня хочет. Насчет же того, где я есть и когда вернусь – скажите, что не знаете.

Парень, не дожидаясь реакции бабульки, быстро повернулся и зашагал к Броку с Сашей, которые уже нервно переминались с ноги на ногу, бросая на него укоризненные взгляды. Не желая выслушивать нотаций в свой адрес, Мирон заговорил первым:

– Старик в котелке заходил ко мне вчера. Неспроста это все, как мне кажется.

– Типичный, знаешь ли, случай, – нахмурился Брок. – У меня, ты не поверишь, тоже со вчерашнего дня сплошные сложности начались.

– Мне бы ваши заботы… – тяжело вздохнула Сашенька.

Глава 14 Песни наоборот и есть ли у козлового крана стрела?

Брок вышагивал так быстро, словно главной его целью было как можно скорее и дальше уйти от сердобольной старушенции. Мирон, а особенно Сашенька, которая не забывала фотографировать все вокруг, едва поспевали за сыщиком, то и дело переходя с шага на бег. И первой не выдержала девушка, которой, вдобавок ко всему, при таком темпе колотила по боку висевшая на плече сумка с ноутбуком.

– Папа, – шумно дыша, остановилась она, – ну куда ты так разогнался?

– В агентство, куда же еще? – затормозил и недовольно оглянулся сыщик.

– Но ведь сегодня выходной, – тоже отдуваясь, сказал Мирон. – Я думал, мы идем к вам… то есть к Олегу Константиновичу домой.

– Я… то есть он – сейчас в офисе, – заявил Брок. – Плюс-минус десять минут.

– Это как? – не поняла Сашенька.

– Очень просто. Одно из трех: или он сейчас там, или он там был в течение последних десяти минут, или он там будет в течение следующих десяти минут. Ну, возможно, пятнадцати. Вряд ли больше.

– Почему вы так уверенно это говорите? – поразился Мирон.

– Потому что я себя знаю, – усмехнулся Брок.

– Но как вы можете знать, что Олег Константинович вообще пойдет… или пошел сегодня в офис?

– А вы песню помните? – внезапно развеселился сыщик и пропел: – Словно мухи, тут и там, ходят слухи по домам, а беззубые старухи их разносят по умам!..

– Я не знаю такой песни, – подумав, сказал юноша.

– А я знаю! – засмеялась Саша. – Это Высоцкий. Да, папочка?

– Ага, – расплылся в улыбке Брок. – Кстати, что-то мы в последнее время хмурые такие, злые, нервные… Может, пока идем, развеемся немножко? Поиграем, так сказать, в нашу любимую «угадайку»?

– Ура! – захлопала в ладоши Сашенька. – Давай-давай! Только Мирон, наверное, не умеет?..

– Научите, – заинтересовался парень. – Я люблю интеллектуальные игры.

– Понимаешь, – с жаром заговорила девушка, – мы с папой играем так: один загадывает песню. И говорит из нее строчку. Но не ее настоящие слова, а такие, у которых обратный смысл. Ну, например, вместо «смело, товарищи, в ногу» можно сказать «с опаской, неприятели, вразнобой». А остальные угадывают настоящие слова, а кто угадает и споет эту строчку, тот и будет загадывать следующую песню. Понятно?

– Понятно… Только зачем ты такую песню нехорошую выбрала для примера? Ее ведь знаешь кто пел? – нахмурился Мирон.

– Ой, – зажала рот ладошкой Саша. – Я и забыла. Для вас же они врагами были?

– А для вас друзьями, что ли? – совсем грозно свел брови юноша.

– Вы еще подеритесь, – насупился Брок. – На политической, так сказать, почве. Кстати, доченька, Мирону трудно будет с нами играть. Или нам с ним… Нам ведь придется выбирать только старые песни. Вряд ли в этом мире наши певуны существуют. А если и существуют, то уж сомневаюсь, знаете ли, что они те же самые песни поют. «Не думай, – как говорится, – о секундах свысока» или, извините за выражение, «Зайка моя»… Но давайте попробуем. Вот я как раз и песенку вспомнил, которую, так сказать, все присутствующие знать должны. Слушайте: «Лес, нет лес вот здесь, остановка близка стоит. За тем лесом звонким согревался ездок».

– Ну, это просто, – заулыбался Мирон и вдруг красивым, сочным и густым баритоном пропел: – Степь да степь круго-о-ом! Путь далек лежи-и-ит… В той степи-и глухо-ой за-амерзал ямщи-и-ик!..

– Угадал! – шлепнул кулаком по ладони сыщик. – Давай ты теперь загадывай.

– Слушайте! – поднял руки Мирон. И заговорил размеренным речитативом с подвываниями, словно провинциальный поэт на вечере встречи единомышленников: – Подо мно-о-ой раздви-и-инулась струбци-и-иной че-о-орная тьма-а!..

– Ужас какой, – поежилась Сашенька и даже остановилась. – Вот это уж точно что-то из вашего, из параллельного. Струбцина какая-то…

– Струбцина – это инструмент такой, – пояснил сыщик. – Сжимает что-нибудь друг с другом. У мясорубок старых снизу такая была, чтобы их к столу крепить, например. Только вот что это за песня, я тоже не знаю. Может, и правда про мясорубку? Так сказать, ужасы войны воспевает. Как раз Мирон и выл соответствующе. Словно сирена. Не та, которая в древних мифах на острове в океане, а та, что «воздушная тревога» и прочие прелести.

Мирон развеселился. Пожалуй, впервые за все время знакомства отец с дочерью видели его таким. Юноша подпрыгивал, приседал, прижимая руки к животу, и хохотал, хохотал, хохотал… И делал это столь заразительно, что Сашенька невольно стала подхохатывать. Словно эдакий бэк-вокал. А заодно и подтанцовка. Причем получалось почему-то так, что, когда Мирон подпрыгивал, Саша приседала, и наоборот.

Зато Брок, напротив, глядя на веселящуюся молодежь, начал мрачнеть. На его серые глаза наползла тень. Причем вполне даже буквально – радужка стала почти черной. А может, это просто зрачки у него так сильно расширились, кто знает. Брок отвернулся и украдкой взмахнул рукой, словно вытирая сбежавшую слезу.

– Папа, ты чего?.. – перестала смеяться Сашенька. – Почему ты расстроился?

– Да как же? – резко повернулся к ней сыщик. – Как же мне не расстраиваться, когда он… когда ты… когда все вы, молодые, такие циничные! Так относиться к святому!

– Ты снова бредишь, папочка? – нахмурилась Саша. – Где ты увидел святого? Или ты Мирона за него принял?

– Я не в том смысле! – взвился Брок. – Перестань паясничать!

– Ты успокойся, успокойся, – заволновалась дочка. – Еще кондратий хватит… Где я тебя тут хоронить буду?

– Вы и правда, Олег Константинович, что-то вдруг… как-то… – замялся испуганный Мирон, чувствовавший свою вину в происходящем, но не понимающий, чем же именно он так задел сыщика. – Я извиняюсь, конечно, но… Почему вы так говорите? В чем, по-вашему, выражается наш цинизм?

– Вы смеялись над песней… – сквозь стиснутые зубы, шумно дыша, процедил Брок, – над песней о войне!.. Вы, войну не видевшие, пороху не нюхавшие!

– Папа, а где ты успел его нанюхаться? – полюбопытствовала Сашенька.

– Я-то? – замахал руками сыщик. – Я-то – о-го-го!.. Я, так сказать… Ну, по большому счету нигде. – Руки Брока бессильно упали. – Но ведь я и не смеюсь.

– А… при чем здесь война? – осторожно спросил Мирон. Он усиленно морщил лоб, пытаясь выловить зерна здравого смысла из обвинений сыщика. Зерна не вылавливались.

– Как при чем? – округлил глаза Брок. – А мясорубка? А черная тьма? Может быть, это символ воронья, кружащего над полем брани!.. Бойцы пали в неравном бою, канули, так сказать, в черную тьму небытия, а воронье – тут как тут! Щелк клювом, щелк! Кому в глаз, кому прямо в дымящуюся рану… – Сыщик, впечатлившись нарисованной картиной, сильно вдруг побледнел и закачался. Хорошо, Сашенька стояла рядом и успела подставить хрупкое плечико.

– Папа, папа! – закричала она. И тут же: – Мирон, Мирон! Помоги! Папа падает…

Юноша подскочил к подруге, и вдвоем они кое-как удержали кренящегося на бок сыщика.

– Ничего… – прохрипел тот. – Можно я только сяду?.. – И, не дожидаясь согласия, начал осуществлять желаемое прямо тут же, посреди тротуара.

– Нет, папочка, нет! – взмолилась Сашенька. – Давай вон до лавочки дойдем! Совсем близко она…

– Хорошо, – кивнул Брок, продолжая опускаться на запорошенный снегом асфальт. – Только я на коленочках пойду, ладно?

– Не ладно! – испуганно затопала девушка. – Да Мирон же! – сверкнула она синими молниями на парня. – Совсем, что ли, слабак? Удержать человека не можешь?!

Мирон, услышав такое от Сашеньки, стал похож на индейца. Не какими-то особыми физическими качествами, а исключительно цветом. Впрочем, и гордостью, наверное, тоже. Потому что подхватил вдруг сыщика и чуть ли не на руках оттащил того в полминуты к скамейке, до которой было метров двадцать, не меньше.

Сашенька лишь разинула ротик от такой прыти любимого. И мысленно обругала себя за несдержанность. «Да что же это такое? – подумала она. – Почему мы все в последнее время словно с цепи сорвались?»

Пока она медленно подходила к спутникам и присаживалась на скамейку, опасаясь смотреть в глаза Мирону, Брок уже немного пришел в себя. А юноша, тоже не глядя на Сашеньку, впрочем, как и на сыщика, буркнул, протирая запотевшие очки:

– И вовсе она не про войну!..

– Кто? – переспросил Брок, поднимая на парня все еще затуманенные глаза.

– Песня.

– Какая еще песня? Мне, должен тебе признаться, не до песен. Ослаб я что-то вдруг… Устал, наверное. Все тружусь, тружусь… А вам лишь бы песни-пляски танцевать!

– Папа, ты опять? – уперла в бока руки Сашенька. – Тебе одного обморока мало? Ну, чего ты и себя заводишь, и нас расстраиваешь? Взрослый, казалось бы, человек, а ведешь себя, как… трехмесячный поросенок, право слово!

– А чего он?.. – по-детски надул губы сыщик. – Мне, понимаешь ли, плохо, а он песни какие-то вспомнил!

– Во-первых, папочка, это Мирон тебя сейчас на себе тащил. А то валялся бы на дороге, как старый пьяница.

– Я не старый! – дернулся Брок.

– А я и не сказала, что ты, я сказала – «как». И не перебивай!.. Так вот, во-вторых, про песню это как раз ты разошелся. Война, воронье, глаза выклеванные… Ой!.. – зажала девушка рот ладошкой, испугавшись, что отцу вновь станет плохо.

Но тот, наоборот, похоже, начал соображать.

– Ах да! – вспомнил он. – Вот именно! Именно потому я и завелся, как ты выразилась, что вы стали высмеивать песню о войне.

– Олег Константинович!!! – взревел вдруг Мирон, потрясая кулаками в зимнее ясное небо. – Да какая война-то?! Песня же про любовь!

– К мясорубке? – прищурился Брок, иронично склонив голову. Последствия недавней слабости, похоже, покинули его окончательно.

– Да почему к мясорубке-то?.. Нет там ни слова о мясорубке. Я о струбцине говорил.

– Ну ка-а-ак же!.. Коне-е-ечно! – ехидно осклабился сыщик. – Как я мог так ошибиться – перепутал струбцину с мясорубкой!.. Ведь струбцина – известный, так сказать, символ любви!

– Папа, не ерничай, – одернула отца Сашенька. – Ты же знаешь, что в нашей игре слова имеют обратный смысл.

– Ах да, – опомнился Брок. Правда, непонятно было, чем именно являлось выражение раскаяния на его лице – рисовкой или же искренним его проявлением. – И что же в таком случае должно заменять в этой… гм… песне струбцину?

– Клин, – буркнул Мирон.

– Это который бывший Калинин? – удивился сыщик.

– В каком смысле? – поднял брови юноша. – Калинов мост, что ли? Над речкой Смородиной?

– Теперь я не понял, – признался Брок. – Ах да, ты же всесоюзного старосту не знаешь!.. Калинин – он у вас так Калинином и был всегда, видимо.

– Это вы о городе? – догадался наконец Мирон. – Нет-нет, я настоящий клин имею в виду.

– А-а-а-а-а! – хлопнул по коленям ладонями сыщик. – Теперь все встало на свои места. Ты говоришь о том клине, что вбивают в щель, чтобы ее расширить?

– Ну конечно же! – обрадовался Мирон. – Теперь-то вы догадались, что это за песня?

– О любви? – переспросил Брок.

– Ну да.

– Клин?

– Клин.

– Похабная, что ли, песенка?

– Это еще почему? – У Мирона глаза буквально полезли на лоб.

– Ну, клин какой-то куда-то… того… так сказать… – покраснел вдруг сыщик.

– Папа! – прикрикнула на отца Сашенька. – Прекрати сейчас же нести похабщину! Как тебе не стыдно? Тут же девушка все-таки находится.

– Да ты что? Ты что?! – испуганно подскочил Брок. – Это не я, это вот он же!

– Ничего не он, – фыркнула Саша. И ласково посмотрела на юношу: – Мирон, повтори, пожалуйста, слова. Я, кажется, начала догадываться.

– Подо мной раздвинулась струбциной черная тьма, – пробурчал Мирон, почти не раскрывая рта.

– Ну я же говорил!.. – всплеснул руками сыщик, но Сашенька ощутимо двинула отца в бок локтем:

– Прекрати! И слушай… – Девушка глубоко вдохнула и очень задушевно вывела: – На тебе-е-е соше-о-олся клином бе-е-елый све-е-ет!..

– Ах вот оно что!.. – заморгал сыщик. – Действительно, как-то я того… Вы уж, это… Так сказать… Вы простите меня уж… Как-то я что-то… Заболел, может? Или поел что-нибудь несвежее? Или немытое?.. Помнишь, доченька, был у нас случай, когда толстяк один с немытыми фруктами планету якобы проглотил?

– Помню, – сказала Сашенька, – Изя Самуилович Русский его звали… – И прищурилась: – Ты, папочка, зубы-то не заговаривай!

Но тут неожиданно вмешался Мирон:

– Погоди, Саша, я, кажется, понял!

– Что? – дуэтом воскликнули отец с дочерью.

– Помните, когда я в вашем мире очутился, тоже никак не мог очевидного увидеть, словно у меня мозги переклинило? И нервничал тоже, истерики закатывал… А теперь – вы вот. То ссоритесь, то в обморок падаете, то говорите не пойми что…

– Но-но-но! – мотнул головой сыщик. Грозно так, будто собираясь бодаться.

– Вот!.. – чуть отодвинулся Мирон. – Агрессивность у вас тоже повышенная стала.

– И что это, по-твоему, значит? – недобро сузила глаза Сашенька. – Что хватит, мол? Гусь свинье не товарищ?

– А кто из нас свинья? – нахмурился Брок.

– Что ты имеешь в виду? – оставив без внимания вопрос сыщика, посмотрел парень на девушку.

– Ну, вроде как надоели мы тебе, такие нервные. Пора, мол, и честь знать, домой собираться.

– Да ты что-о-о? – поднял Мирон руки, словно защищаясь от удара. – Как ты могла так подумать?..

– А как я должна была подумать? – любимым жестом воткнула в бока кулаки Саша.

– А кто из нас свинья? – повторил свой вопрос сыщик, но и на сей раз он не смог удовлетворить любопытства, поскольку юноша с девушкой на него даже не взглянули.

– Да я имел в виду другое совсем! – воскликнул Мирон. – Просто мне кажется, иная реальность отрицательно влияет на психику незваного гостя. На мою – в вашем мире, на вашу – здесь. И не только на психику, но и на мозговую деятельность в целом. А возможно, и на весь организм. Может быть, конкретный мир воспринимает чужака как инородное тело и начинает с ним борьбу? Как лейкоциты в крови.

– В чьей крови? – побледнел сыщик.

– В свиной, папочка, в свиной, – отмахнулась от него Саша. – Не бери в голову. – И вновь повернулась к Мирону: – Продолжай, очень интересно…

– А кто из нас свинья? – переспросил все еще бледный Брок.

– Папа! – набросилась на него дочка. – Тебе неинтересно, так и не слушай! А мне не мешай. А то ведь, смотри, отвечу на твой вопрос.

– Ну и ладно… – обиженно пробубнил сыщик и отвернулся.

Мирон же продолжил свою теорию:

– Так вот. Получается, что находиться в чужом мире опасно. Может быть, даже смертельно. В конце концов, текущая реальность просто расправится с инородным телом.

– Или инородное тело с реальностью, – буркнул отвернувшийся сыщик, который, оказывается, внимательно слушал юношу. – Если проводить, так сказать, твою аналогию с организмом. Может, мы для этого мира – раковые клетки, образно выражаясь.

– Я не думаю, что всего лишь две клеточки способны погубить целый мир. Скорее все-таки он разделается с инфекцией.

– Ты слышишь, доченька? – повернулся Брок к Саше. – Мы для него инфекция. Как он, интересно, нас еще назовет?

– Ты и правда, Мирон, подбирал бы сравнения, – нахмурилась Сашенька. – И вообще, если принять твою теорию, то эта реальность нас, может, и не погубит вовсе, а просто выкинет из себя, отторгнет. И мы всего лишь окажемся дома.

– Да чушь это все! – не выдержал Брок и вновь повернулся к собеседникам: – Ты кто такой вообще? Великий физиолог? Нобелевский лауреат по физике параллельных вселенных?

– Я – сыщик, – гордо вскинул голову Мирон.

– Так и не лезь тогда в чужой огород. Не пугай девушек. Вон, Сашенька уже бледная вся.

Девушка и впрямь побледнела. Брок даже догадывался почему. Ведь если этот юный теоретик прав, то вместе с ним ей никогда не быть. Ни в этом мире, ни в том. С одной стороны, это сыщика, конечно, устраивало. Но с другой – ему было очень жалко дочь. Поэтому он решил ее чуть-чуть успокоить.

– Ты вообще, – продолжил Брок, буравя юношу взглядом, – ахинею несешь, если подумать. Тебя послушать, так миры эти – вообще живые. И лейкоциты у них, и то-сё, понимаешь… С инородными телами они борются, видите ли! Так они у тебя скоро и вовсе хрюкать начнут. А миры не могут быть живыми. Не мо-гут! Не бывает такого. Антинаучно это потому что. На самом-то деле знаешь, почему с нами такое происходит?

– Нет, – мотнул головой Мирон, хоть вопрос сыщика и был в общем-то риторическим.

– Нет? – будто бы удивился Брок. – А я думал, ты все у нас знаешь. Всезнайка эдакий. Ну да ладно, поучу немного, так сказать. Мне можно, я жизнь видел. Во всех, если можно так выразиться, ее проявлениях.

– Ой, папа, – встряла Сашенька, – где ты ее видел-то? Из окна конторы?

– А ну, цыть! – насупился Брок. – Ишь, привычку взяла – старших перебивать. Да еще отца родного!

– А неродного можно? – не удержалась Саша.

– Можно, – смилостивился Брок. – Вот помру от такого ко мне отношения, похороните меня, мама выйдет замуж за чужого дядю – тогда и перебивай его сколько влезет.

– Ну, ты, папа, и дура-а-ак!.. – покачала головой Сашенька. – На тебе точно иная реальность отыграться решила. По полной программе.

– Я сказал – цыть! – вдарил кулаком по коленке сыщик. – Ни на ком ничего не отыгрывается. Реальность – это даже не вещь. Это понятие. Условная, так сказать, субстанция. А вот измерения разные существуют. Раз уж мы здесь. Против очевидного я идти не собираюсь. И не уговаривай!

– Да я как бы и не…

– Цыть! – в очередной раз осадил дочку сыщик. – И слушай внимательно, пока папа жив. – Тут Брок шмыгнул носом, но не дал чувствам разыграться и продолжил:

– И ты, помощничек, слушай. Значит, что мы имеем, так сказать, в действительности? Мы – тут. Это очевидно. Тут – это не там. И это, к сожалению, тоже очевидно. Или не к сожалению, данный вопрос спорный и, признаю, вполне даже субъективный. Для меня – больше «к сожалению»; для тебя, – ткнул он пальцем в сторону Мирона, – скорее «к счастью». Для Саши – пока не знаю.

– К счастью, – быстро пролепетала Сашенька.

– Пусть так, – разрешил Брок. – Вот и получается, что параллельные миры существуют, хоть наукой это пока не доказано. Зато доказано нами. На практике, прошу отметить, доказано! – поднял он палец. – Так что никакие это не чудеса.

– А никто и не говорит про чудеса, – пожала плечами Саша.

– Вот пусть и не вздумает. А то – ишь!.. Чуть что не так, сразу в голос: чудо, чудо! Тьфу!..

– Ты, папочка, по сути, ага?

– А я и так по сути. Подошел, так сказать, к самой к ней. Параллельный мир есть. Мы тоже. Причем – в нем. Значит, мы как-то в него перешли. Технику этого перехода мы объяснить пока не можем, да никто этого от нас и не требует. Но ведь такой переход – это вам не хухры-мухры! Это не за хлебушком в булочную сбегать. Я бы даже сказал, это не на Луну слетать! А ведь даже элементарный космический полет вокруг земного шарика – и то чудовищный стресс для организма. А тут – ну-ка! – переход черт-те куда, в иное измерение!.. Да конечно же, организмы наши затрещали по швам! Только мы этого не заметили в обычных, так сказать, ощущениях. А подсознание это все зафиксировало. И нервная система в целом. Вот и засбоила, выражаясь компьютерным языком. Но!.. – Сыщик вновь поднял палец. – Человеческая природа такова, что мы умеем быстро ко всему приспосабливаться. Или, говоря по-научному, адаптироваться. Поэтому, думаю, скоро все эти неприятные явления пройдут. И никто нас не погубит и никуда не отторгнет. Если вы, конечно, будете меня слушаться и не полезете куда не следует.

– А куда не следует? – ехидно улыбнулась Сашенька, тряхнув белой гривкой. Судя по всему, отцовская лекция и впрямь ее успокоила.

– Много куда, – вздохнул сыщик. – Во-первых, туда, куда не рекомендуют всевозможные правила техники безопасности. Например, в трансформаторную будку, в рабочую зону реактора, под стрелу…

– Под какую стрелу? – заморгал Мирон. – У нас, простите, не Средние века.

– А раз не средние, – буркнул сыщик, – то краны наверняка есть. Не те, из которых вода, а те, у которых стрела. Башенные, автомобильные; даже, простите за выражение, козловые. Или у козловых нет стрелы? Надо будет глянуть в справочнике… Пойдемте скорей! – вскочил он со скамейки.

– Куда? – дернула красивыми бровками Сашенька.

– В агентство, конечно! Вон же оно, отсюда видать, – показал вглубь улицы Брок. – Там у меня точно справочник по кранам есть. Я как-то дело расследовал. Вы не поверите, один пожилой крановщик…

– Папа! – топнула Саша. – Не надо о грустном.

– Тем более справочника по кранам в агентстве точно нет, – сказал Мирон.

– Куда же он делся? – испугался Брок. – Новый ведь совсем справочник, я его через интернет-магазин выписывал. Еле нашел, можно сказать!

– Я имею в виду, в этом агентстве нет, Олег Константинович, – загадочно понизил голос юноша.

– Ага… – задумался сыщик. – Так-так-так-та-ак!.. А в каком же тогда есть?

– В вашем.

– А это чье?

– Брокалева Олега Константиновича. Но другого.

– Ах да! – хлопнул ладонью по лбу Брок. – Он что же, выходит, дело крановщика не расследовал?

– При мне – точно нет.

– Давайте на всякий случай спросим, – умоляюще сомкнул ладони сыщик. – А вдруг расследовал? Ведь нам же надо прояснить вопрос со стрелой у козлового крана.

– Не просто надо. Необходимо! – закивала Сашенька, подмигнув украдкой Мирону. – Пойдем, папа, скорей.

Глава 15 Встреча с самим собой

Агентство «Бритва Оккама» этого мира снаружи почти не отличалось от своей «параллельной» копии. Благо здание, в котором оно располагалось, было построено в конце девятнадцатого – максимум начале двадцатого века, когда, похоже, развитие обеих Земель шло еще в одной исторической плоскости.

Единственное внешнее различие – вывеска. Здесь ее шрифт выглядел более вычурно. Но это не сразу бросалось в глаза. Броку вообще показалось сначала, что он наконец-то проснулся и бред о чужих измерениях скоро выветрится из памяти, как и положено нормальному сновидению.

Не тут-то было. Ключ, который он попытался вставить в замочную скважину, не подошел.

– Постой, – обернулся сыщик к Мирону, – а как ты попал в офис там, у нас? Ключик-то не стыкуется, так сказать, с замочком!

– У вас там открыто было, – ответил юноша. – Помню, я еще удивился: никого нет, а открыто.

– Вот как? – наморщил лоб Брок. – Странно… Я всегда запираю, когда ухожу.

– То-то ты запер, когда чуть не сбил нас вчера! – хмыкнула Сашенька, только что закончившая фотографировать вывеску.

– Так я же думал, что тебя маньяк похитил! – начал оправдываться сыщик. – До ключей ли тут было? Твоя жизнь мне дороже, как-никак, чем все это барахло.

– Ну спасибо, – искренне сказала девушка. – И все-таки. Если что-то случилось один раз, оно вполне может случиться еще. То есть наоборот – если ты так смог поступить, где гарантии, что ты не делал этого и раньше?

– Знаешь ли, Александра, – обиженно проворчал Брок, – ты стала такой демагогшей… демагогиней… в общем, демагогом женского пола. Нехорошо это в столь юном возрасте. – И чтобы унять обиду, сыщик вновь принялся ковырять в замочной скважине явно не подходящим к ней даже по размеру ключом.

– А по-моему, дверь откры… – начал Мирон, но именно в этот момент упомянутая дверь резко распахнулась и в лоб Броку уперлось дуло пистолета.

– Всем оставаться на местах! Руки за голову! – раздался истеричный возглас.

Все, кроме сыщика, тут же узнали этот голос и заулыбались. Лишь Брок сделал именно то, что у него и попросили: остался на месте и сцепил на затылке пальцы. И лишь потом взглянул на целившего в его лоб человека. Тот был одного с ним роста, нормального телосложения, с аккуратно подстриженными темно-русыми волосами, чуть тронутыми благородной проседью, прямым красивым носом, четко очерченным ртом, волевым подбородком и, что особенно понравилось сыщику, умными глазами серого цвета – причем того благородного оттенка, который принято называть стальным. Броку это лицо показалось очень знакомым, а еще он сразу подумал, что человеку с такими глазами хочется доверять. Во всяком случае, можно будет попробовать, если тот не нажмет сейчас на спусковой крючок.

Мужчина не нажал. И, судя по выражению его лица, Брок ему тоже понравился.

– Так-так-так-та-ак! – состроил он дружелюбно-зверскую гримасу. – Не помешал?

– Да как вам сказать, – ответил сыщик, пытаясь сфокусировать глаза на собственном лбу, на который по-прежнему давил холодный металл. – Если уж совсем откровенно, то немножечко да. Но вы не берите в голову, это, так сказать, мои личные проблемы.

– Боюсь, что немножечко все-таки и мои, – хмыкнул сероглазый. – Особенно если учесть, что это мой офис.

– Не хочется вас огорчать, – осторожно улыбнулся Брок, – но скорее все-таки мой. В некотором, так сказать, смысле.

– Ах, вот даже как? – улыбнулся в ответ хозяин пистолета. – И в каком именно, позвольте полюбопытствовать?

– Видите ли, – вновь поднял глаза на ствол сыщик, – это довольно долгая и запутанная история… Если вы будете держать вот так пистолет во время всего рассказа, вы очень устанете.

– У меня есть подозрения, – доверительно шепнул собеседник, – что если я не буду его так держать, то устану еще скорей. Возможно, благодаря травмам, несовместимым с жизнью.

– Да что вы говорите? – огорчился Брок. – Как же вы умудрились так неосторожно?

– Пока не умудрялся. Но вы не поверите, опасаюсь умудриться. Не без вашей, так сказать, помощи.

– Что вы себе позволяете? – осторожно, почти без мимики, возмутился Брок. – Я, знаете ли, сыщик, а не бандит.

– Какое совпадение, – криво улыбнулся мужчина. – Я, знаете ли, тоже.

– Тогда тем более.

– Тем более что?

– Мы должны верить друг другу и помогать.

– Ага!.. То есть, если я вас правильно понял, я должен помочь вам проникнуть в мой офис? А в чем будет заключаться моя дальнейшая помощь? В упаковке и выносе имущества?

– Как вы могли такое подумать?! – надул губы сыщик. – Мне нужен всего лишь справочник.

– Вот как? – искренне заинтересовался человек с волевым подбородком. – Какой именно? «Современные яды от А до Я»? «Взрывчатые вещества для начинающих»? «Я купил пистолет – что дальше»?

– А что, у вас есть и такие?

– Так-так-так-та-ак, голубчик! Вот я вас и раскусил! – торжествующе захохотал собеседник. – Вызывать полицию или просто надавать вам по шее рукояткой браунинга?

– Так это браунинг?! – легонько подпрыгнул Брок. – Дайте посмотреть!

– Только отдайте потом, – сказал польщенный мужчина и отнял ствол ото лба сыщика. Но тут же спохватился и вернул его на место, больно ткнув при этом Брока.

– Ай! – сказал тот. – Зачем тыкать-то?

– По-моему, я ни разу вам не «тыкнул».

– А по-моему, вы просто скупердяй, – засопел сыщик. – Браунинга ему жалко для коллеги… Не навсегда же, посмотреть только просил… Ладно, дайте мне справочник по кранам, и я пошел.

– По… чему справочник? – открыл рот владелец редкого оружия.

Брок тоже начал раскрывать рот, чтобы достойно ответить не оправдавшему первое впечатление собеседнику, но тут в его спину деликатно постучали:

– Олег Константинович, не могли бы вы пройти чуточку вперед? А то мы с Сашенькой замерзли.

– Хорошо, – в унисон ответили стоящие друг против друга собеседники и шагнули. Как их и просили – вперед. А поскольку «вперед» – понятие относительное, то результат этой самой относительности не замедлил сказаться. Ствол пистолета соскользнул с выпуклого лба Брока, оставив заметную царапину, но сыщик даже не успел вскрикнуть от этой боли, поскольку в следующее мгновение пришлось закричать благодаря боли другой – от впечатывания в то же самое место – как пишут в полицейских протоколах – твердого тупого предмета, коим оказался лоб сероглазого жадины. Впрочем, крикнули они тоже в унисон и одинаковыми движениями принялись потирать ушибленные места.

В результате данного инцидента проход в офис несколько освободился, и Мирон, а следом за ним и Сашенька бочком протиснулись внутрь. Мужчина с браунингом первым заметил юношу. Его серые глаза округлились, и он даже забыл на время о полученной травме.

– Как ты вовремя, мой друг! Видишь, что тут у нас творится?

– Да я… – начал Мирон, но тут из-за его спины выглянула Сашенька, и глаза господина с волевым подбородком стали не только круглыми, но и огромными.

– Мадемуазель! Пардон, так сказать!.. Вы ко мне?

– Хи-хи… – ответила девушка, хлопая длинными ресницами. Судя по всему, вырвавшееся восклицание было вызвано отнюдь не разыгравшимся весельем. Больше всего это походило на нервный срыв.

– Но-но!.. – Брок тоже оставил в покое начавшую набухать шишку. – Какая это вам мадема… мудему… В смысле, а ну-ка, того!.. Смотри мне! Ишь!..

– Мирон Игоревич, – нахмурился сероглазый. – Раз уж вы тут, займитесь этим господином. Угомоните его, вызовите полицию, то-сё… Короче говоря, работайте. Видите, у меня клиентка.

– Олег Константинович, это не клиентка, – снял очки Мирон. – Она со мной. И… – тут юноша нервно сглотнул, – этот господин – тоже.

– В каком смысле? Ты хочешь сказать, что вы – одна банда? Так вот почему ты пропал… Так-так-так-та-ак… – Мужчина стал медленно пятиться, вновь подняв одной рукой пистолет, а другой стал шарить позади себя, скорее всего в поисках телефона.

– Да как вы могли подумать такое? – воскликнул парень. Его губы мелко задрожали, а волосы, казалось, стали еще лохматей. Может быть, попытались встать дыбом от возмущения. – Я бы никогда такое… против вас… Да вы посмотрите внимательно, кто это! – махнул он рукой на Брока.

– Я уже смотрел, – буркнул человек с пистолетом, продолжая пятиться. – Более отвратительной рожи я еще не встречал, должен заметить.

– А в зеркале? – спросила вдруг Сашенька, которая до сих пор выглядела неважно. Во всяком случае, она так и продолжала моргать. Часто-часто, словно собиралась взлететь на своих длинных красивых ресницах.

– Ай-ай-ай, такая красивая девушка, и такое плохое воспитание, – голосом полным искреннего сожаления произнес господин с серыми глазами. Но машинально он все-таки глянул в зеркало с овальной рамой, висевшее на стене напротив. Браунинг в его руке дрогнул и мгновенно нацелился в отражение. – Стоять! Стреляю без предупреждения!

– Он идиот? – спросил Брок у Мирона. – Что вообще больной человек делает в нашем офисе? Это сторож, что ли?..

– Это ты, папа, – ответила вместо Мирона Сашенька. Теперь, посмотрев на отца, она стала моргать чуть реже.

– Я знаю, что это я, – нахмурился сыщик. – А этот – кто? Давать в руки психу оружие – это, знаете ли!.. Давай-ка, Мирон, на раз-два-три, – шепнул он парню. – Скрутим его по-быстренькому. А ты, Сашенька, вышла бы пока, пальнет еще сдуру-то…

– Я попросил бы вас замолчать, – пробормотал ставший несколько странным мужчина. Нацеленный в зеркало браунинг прыгал в его руке, а обезумевшие глаза тоже прыгали – с собственного отражения на Брока и обратно. – Кто вы такой? Мирон, кто он такой? Чего он такой-то, а? Вон такой, – шевельнул он стволом пистолета. – Пусть он туда и… того…

– Сам ты того, – скривился Брок и шагнул к трясущемуся человеку. Теперь уже ни подбородок мужчины не казался сыщику волевым, ни глаза – стальными. Кисель и размазня, да еще и сумасшедший. Или это он так головой о его лоб двинулся, что мозги набекрень съехали? Слабак, одним словом. С таким и в одиночку справиться – нечего делать.

Что, собственно, он и вознамерился совершить. Но, подходя к противнику, он тоже зачем-то глянул в зеркало, отметив попутно, что его рама, как и вся офисная мебель, отдает простоватой дешевизной шестидесятых годов. Впрочем, развить данную тему Брок не успел, потому что с ужасом увидел в зеркале знакомые глаза стального цвета, прямой нос, темно-русые, с проседью, волосы и даже пресловутый волевой подбородок.

– А-а!.. – вырвалось у него. – Это я!

– Ценное наблюдение, – хмыкнула Сашенька и достала фотоаппарат.

– А это? – дрогнувшим пальцем ткнул сыщик на трясущуюся рядом собственную копию. Ему показалось даже, что это тоже зеркало, но большое. Вот только одежду оно отражало неправильно – дурацкую оно какую-то одежду показывало, это идиотское зеркало. И пистолет откуда-то выдумало!

«Может, и правда зеркало? – с внезапной надеждой подумалось Броку. – Только бракованное…» Хотя он уже понял, что никакое это не зеркало, тем более что оно не отражало блики Сашиной фотовспышки, которая мигала почти безостановочно. И даже догадался наконец, кто именно стоит перед ним. Просто сознание продолжало панически отрицать данный факт. Но тут как раз и Мирон ответил на заданный вопрос:

– Это тоже вы, Олег Константинович.

«Мне-то все-таки проще, – пожалел вдруг двойника Брок. – Все же я был к этому подготовлен. И то вон! А ему каково?» И сыщик шагнул к своему «отражению», зажмурившись все же в последний момент.

– Ну, здравствуй, брат, – распростер он руки для объятий.

Но Брок-второй быстро отпрыгнул в сторону.

– Не н-надо, – жалобно попросил он.

– Как хочешь, – убрал сыщик ладони за спину.

– В-вот в-вы и «затыкали»… – сглотнул бедолага, продолжая мелко трястись.

– И тебе предлагаю на «ты» перейти, – оценивающим взглядом окинул Брок «близнеца» и в общем-то результатом остался доволен. Если бы не эта болезненная бледность и капельки пота на лбу… Да и трясучка портила впечатление – трудно было сфокусироваться на мелких деталях. – Все-таки неприлично даже: к себе – и на «вы». Пафосно, я бы сказал, чересчур. И нескромно. Вроде как: мы, Николай Второй…

– Третий, – не заикаясь (уже прогресс!), поправил местный Брок. На что Брок номер один отреагировал странно – отпрыгнул к стене и стал испуганно озираться.

– Где? – выдавил он.

– Кто? – уточнил местный сыщик. Теперь он перестал и трястись.

– Третий. Ты же сказал: третий! Где он?

– Третий кто?

– Третий я, разумеется. Или ты. В смысле мы. Нет, не в смысле мы… Ведь если в смысле мы третьи, то, во-первых, где тогда вторые, а во-вторых, нас тогда получится шесть. По-моему, это уже перебор. Ты не находишь?

– Кого? Третьего? Или… сразу шестого?

– Тьфу ты! Ну и тупица, – огорчился Брок. – Неужели и я такой? – обернулся он к дочери.

Та успокаивающе кивнула. Сыщик огорчился еще больше. Зато его дубль обиделся. И стал из-за этого почти адекватен.

– А вот оскорблений в свой адрес я не потерплю! – гордо выпалил он. – Сам, как говорится, дурак.

– Да один у нас теперь адрес, один, – вздохнул первый Брок. – Так что зря обижаешься. Любой, так сказать, брошенный нами камень попадает в себя же.

Оба сыщика синхронно потерли шишки на лбах.

– И все-таки я попрошу объяснений! – дернул дубль подбородком. – Что это, так сказать, за раздвоение личности? Или… все-таки растроение?.. – с опаской покрутил он головой.

– Насчет растроения, между прочим, ты сказал, – заметил Брок.

– Ничего я не говорил!

– Ты сказал: третий.

– Я имел в виду Николая.

– Так-так-так-та-ак… – задумался сыщик под условным номером один. – Тебя разве не Олег зовут?

– Олег. Хотя я привык, чтобы меня называли Брок.

– Аналогично. Но тогда прошу меня извинить, я ничего не понимаю. Мы – Олеги… В смысле – Броки. Он – Мирон. Она – Саша…

– Очень приятно, – поклонился девушке Брок-второй, на что та ответила книксеном и еще раз блеснула фотовспышкой.

– Не отвлекайся, – буркнул первый сыщик. – Так где же в таком случае твой Николай? Тем более третий. Где в таком случае первые два?

– Тише ты! – заозирался местный сыщик. – Ты что несешь? Ты вообще, часом, не из этих?.. – прищурился он. – Не из антимонархистов? Или… боюсь даже продолжать… А то ведь смотри, я не потерплю, как говорится!..

– Папа, это он про царя, – подсказала Сашенька, указав взглядом на красочную фотографию видного мужчины в мундире с позументами, висевшую на стене.

– Спокойно! – поднял Брок руки. – Я уже понял. – И, сложив домиком брови, прижал ладонь к сердцу: – Приношу свои извинения. За оскорбление, так сказать, верноподданнических чувств. Я просто забыл. Бывает, знаешь ли.

– Забыл имя государя?.. – заморгал Брок-второй. – Ну, знаешь ли!..

– Тьфу ты!.. Ты ведь так еще ничего и не понял… А ну-ка присядь. Рассказ долгим будет. Кстати… – сыщик смущенно отвел глаза, – а ты ведь тоже рассказиками балуешься?

– А ты откуда знаешь? – нахмурился местный Брок.

– Догадался. Ладно, об этом мы позже поговорим. А пока слушай…

Сыщик номер один снял пальто и шапку, сел в кресло для посетителей, дождался, пока рассядутся остальные, и начал повествование…

* * *

На протяжении пересказа Броком событий двух последних дней (вернее, полутора, с учетом, что текущий был еще в самом разгаре) местный сыщик постоянно вскакивал, принимался ходить взад-вперед по кабинету, подпрыгивал, хватался за голову, даже рычал и постанывал, но так почему-то ни разу и не прервал своего параллельного «брата». Тому в итоге даже стало немного обидно.

– Ты чего так спокойно реагируешь? Не веришь мне, что ли?

– Конечно нет, – рухнул обессиленный Брок-второй в кресло. – Чудес, знаешь ли, не бывает.

– Знаю, – обрадованно закивал сыщик номер один. – Ты не поверишь, как приятно встретить единомышленника! Но должен тебя огорчить: в данном случае все, что я тебе рассказал, правда. Можешь, кстати, спросить у своего работника. Или у моей дочери.

– Вот! – снова вскочил Брок-второй и торжествующе затряс пальцем. – Вот я тебя и поймал!

– Так-так-так-та-ак… – заинтересованно подался вперед Брок-первый. – На чем же? А ну-ткать?..

– На дочери, – прищурился местный сыщик. – Параллельные измерения, изгибы пространства-времени, то-сё, – покрутил он ладонью в воздухе, – это я еще допускаю. То есть наука допускает подобные теории. Но никакая теория, а уж тем более, должен заметить, практика ни в коей мере не может допустить наличие у меня взрослой дочери. Детской, впрочем, тоже.

– Это у тебя не может! – затряс в ответ первый сыщик пальцем и тоже, не сдержавшись, вскочил. – Потому что у тебя Иришечки нет. А я здесь как раз по этому поводу, между прочим.

– По какому еще «этому»? – нахмурился Брок-второй.

– Будем Ирину искать.

– Твою жену? – припомнил реалии недавнего рассказа местный сыщик. – Она тоже перешла в наше измерение?

– Не перешла, успокойся. И мы будем искать не мою, а твою жену.

– У меня, слава богу, нет никакой жены.

– А в чем, по-твоему, заключался бы смысл поисков, если бы она у тебя была?

Брок-второй глубоко задумался. Растерянно глянул на «близнеца». Перевел взгляд на Сашеньку. Та тут же его сфотографировала.

– Ты знаешь, в твоих словах что-то есть… Искать и без того имеющееся – пожалуй, глупо. Ты прав.

– Вот именно! Потому мы будем искать то, чего у тебя нет. А именно – жену. Но не просто жену, какую ни попадя, а Иру. Ирусика, Иришечку!.. – Брок мечтательно закатил заблестевшие глаза. – Если бы ты только знал, какая она!

– А это и правда твоя дочь? – склонившись к дублю, шепнул второй сыщик.

– Угу, – кивнул Брок и нахмурился: – Но ты смотри мне! Это ведь как бы и твоя дочь тоже!

– Да ты что?! – зашипел, выпучив глаза, Брок-второй. – Как ты только мог подумать?.. Я ведь в том смысле, что раз такая красивая дочь, то и жена должна быть красавицей.

– А так оно и есть, – обрадовался успокоенный сыщик. – Моя Иришечка – лучше всех!

– О чем это вы там шепчетесь? – не выдержала Сашенька, которая безрезультатно прислушивалась к бормотанию «пап». Не забывая, впрочем, их периодически фотографировать.

– Не бери в голову, – отмахнулся один из них. Девушка даже не сразу поняла, кто именно – настоящий или дубль. Но потом вспомнила, что на «своем» был темно-серый, в клеточку, джемпер, а махнул ей сейчас тот, на котором красовалось что-то вроде зеленого сюртука. – Глупости всякие обсуждаем.

– Да уж понятно, что не умности, – фыркнула Саша.

– Но-но-но! – синхронно повернули в ее сторону головы оба сыщика.

– В смысле: поехали? – ухмыльнулась девушка. – Так я вам не лошадь.

– Александра! Ну как ты так можешь при посторонних? – покачал головой отец.

– Это кто здесь посторонний? – удивилась Сашенька. – Мирон, что ли?

– Нет, – испугался притихший до сей поры юноша.

– Ну, а вас я уже не различаю, – очень по-доброму улыбнулась вдруг девушка. И от ее светлой улыбки невольно растянулись губы и у «пап».

Но у «папы» в зеленом улыбка быстро погасла.

– И все-таки я не верю. Слишком уж это похоже на сказку.

– Кстати!.. – встрепенулся Брок-первый. – У вас тоже «Склеенные ласты» проводятся?

– Ты о конкурсе, что ли? – вновь понизил голос местный сыщик. – У нас он «Отброшенные коньки» называется.

– Один хрен, – махнул рукой Брок в сером джемпере. – Тема-то какая? Сказка?

– Ну да… – испуганно глянул Брок-второй на Сашеньку.

– Да ты не стесняйся, она в курсе.

– О том, что я пишу рассказы?..

– О том, что я пишу рассказы.

– А это одно и то же?

– А ты еще не понял?

– Ну не верю я!.. – взмолился сыщик в зеленом. – Уж больно чудесами попахивает.

– А ты сегодня сильно занят? – прищурился вдруг первый Брок.

– Да, собственно, не очень, – пожал плечами Брок-второй. – Я, видишь ли, его вот искать собрался, – кивнул он на Мирона. – Мне соседка его позвонила, что он… Ах да, ты же в курсе!.. И раз уж мой помощник благополучно, так сказать, нашелся, то я, в общем-то, свободен. Хотя… Ты вот напомнил: сказка-то у меня не дописана еще. Только начало сумел накорябать. А потом застрял – и ни с места. Ну не моя это тема – сказки!..

– Абсолютно с тобой согласен, – вздохнул первый Брок. – Не моя, да… И я тоже с этой сказочкой застрял. А может, – глаза сыщика азартно вдруг вспыхнули, – ты мне дашь прочитать, что ты написал уже? Вдруг у меня идея появится, как продолжить.

– Хорошая мысль! – обрадовался коллега. – А у тебя своего ничего нет с собой?

– Увы, – развел руками Брок-первый. – Хотя… У меня есть сказочка одного талантливого парнишки. Хочешь глянуть?

– Разумеется, – потер ладони сыщик номер два.

Брок быстренько засеменил к вешалке, где в кармане пальто лежала Костина рукопись. Но дорогу ему перегородила Сашенька:

– Э-э-э, сказочники! Мы зачем сюда приехали?

– Да мы ведь не приехали, доченька, – залебезил сыщик.

– Ты не юли давай! Пришли, приехали, прилетели – какая разница? Главное, что цель нашего прибытия – уж точно не сказки.

– Сашенька, миленькая, – взмолился отец, – ну конечно же не сказки! Но ведь так любопытно, знаешь ли! Ну мы всего полчасика, а? Кстати, уже и обедать пора. Вы бы сходили пока с Мироном в кафешку, покушали…

– Вообще-то это мысль, – прислушалась к урчанию желудка Саша. – Ну а вы как же?..

– А вы нам принесите чего-нибудь: бутерброды, пирожки, то-сё, – откликнулся местный дубль сыщика. – Мы тут чай потом с ними попьем.

– Пойдем?.. – оглянулась на Мирона Сашенька, сфотографировала его и убрала зеркалку в чехол, висевший на шее.

– Давай сходим, – попытался скрыть радость юноша. Но получилось у него плохо.

Едва молодые люди исчезли за дверью, сыщики обменялись рукописями. И оба одинаково жадно впились глазами в текст. Впрочем, не совсем одинаково; первому Броку было куда интересней – ведь ему предстояло узнать, как пишет он сам, только в ином воплощении. Но стоило ему прочесть название рассказа, как сыщик вздрогнул. А пробежав глазами первые строчки, стремительно побледнел. И было отчего. Именно эту сказку, с тем же названием, с таким же началом пытался создать он вчера! Называлась она «Иван-недурак»…

Глава 16 «Иван-недурак». Начало сказки и… нового приключения

«Жил-был, как водится, царь. И было у него, как в большинстве подобных случаев, три сына. Младшего, как вы уже догадались, звали Иван. А вот дальше – не по-накатанному. Дураком Иван не был. Впрочем, никто из братьев на это звание не претендовал. Но все-таки старшего, как бы это помягче выразиться… можно было назвать человеком приземленным, звезд с небес не хватающим. Средний же, оправдывая сию характеристику, таковым и являлся. Средний такой человек – во всех-превсех проявлениях. А вот Иван – тот да! Тот умел мыслить нестандартно и легких путей к достижению целей не искал. И любознательным был – жуть! С портативным блюдечком, где вместо наливного яблочка горошина сушеная каталась, никогда не расставался – то дальние страны разглядывает, то строение атома, а то и лунные кратеры в максимально доступном блюдечку увеличении. Последнее, надо сказать, Ивану больше всего нравилось.

Царь увлечениям Ивана потворствовал – то телескоп-рефрактор местному кузнецу для младшенького закажет, то «Атлас дорог и тропинок царства-государства» купит, то денег на издание сборничка Ваниных стихов даст. «Иван-то у меня – не дурак!» – любил прихвастнуть царь при случае. Ну и старшими сыновьями отец доволен был. Грамотные, не тунеядцы какие, царским происхождением не кичатся, за благо страны радеют. Есть на кого трон с короной оставить, короче говоря.

Одно царя тревожило – не было в царстве-государстве достойных кандидаток на роль невесток, вот в чем беда! В данном вопросе у него пунктик был – жены у царских сыновей только царскую-королевскую кровь иметь должны – и баста! А где ее взять в государстве, откровенно говоря, небольшом? Да что там небольшом – маленьком, если уж совсем честно. А вокруг – тоже не разгонишься: пустыни сплошные, горы да море-океан безбрежный…

Тут следует сделать небольшое отступление и пояснить, что хоть и располагалось царство-государство на нашей с вами Земле-матушке, и даже в одно с нами время тамошние жители обитали, да только была та страна исключительно сказочной и волшебным образом с реально существующими странами не пересекалась. То ли измерение какое параллельное тому виной, то ли и впрямь волшебство хитрое, то ли еще что, нам неведомое, да только вот так уж оно исторически сложилось.

Исходя из данного обстоятельства ситуация у царских сыновей создалась нелегкая, когда собрал их отец во дворце и волю свою царско-отцовскую изложил: дескать, ступайте, сыночки, на все четыре стороны, куда глаза глядят, и без невесты чтоб ни один из вас не вернулся. Условий же он им два поставил – об одном уже нами выше сказано: чтобы будущие его невестки исключительно царских-королевских (на худой конец ханских-султанских) кровей были; вторым же условием стал запрет на использование при достижении поставленной цели волшебства. Тут, конечно, старческим маразмом попахивало, только опасался царь-батюшка, что замайстрячит себе какой сыночек женушку из лягухи, к примеру, – стыда потом не оберешься. Плавали, как говорится, знаем! Книжки читывали, картинки разглядывали. Единственная поблажка насчет волшебства на начальном этапе была дадена: доспехи себе сварганить, средство передвижения и прочие предметы личной гигиены и походного быта.

– Так что хоть из-под земли, а по невесте себе найдите, – закончил напутственную речь царь. – Тогда и помереть смогу я спокойно. А бог даст, еще и внучат перед смертью потетешкаю…

Тут царь-батюшка пустил ненароком слезу, чем сыновей, отцовским наказом пришибленных, еще больше смутил. Средний аж не сдержался:

– Да ладно тебе, бать, ты лучше живи долго. Мы уж как-нибудь так… перебьемся без жен-то.

– Я вот тебе перебьюсь! – взъерепенился отец, будто и не плакал только что. – А ну, кругом марш жен искать, ать-два!

Делать нечего, выполнили сыновья команду «Кругом!» и пошагали.

* * *

Старший сын, будучи, как уже говорилось, человеком приземленным, отцовский наказ буквально воспринял: смастерил себе посредством волшебства подземный чудо-снаряд и сквозь землю в нем провалился. Первому ему и удача в руки пришла, в виде земных недр Хозяйки. Царь-батюшка выбором сына доволен остался: и собой хороша – хоть и чумаза малехо, зато глаза огнем так и пыхают, – и казне прибавка хорошая в виде полезных ископаемых всяких-разных и каменьев драгоценных разнообразнейших.

Средний сын проторенною дорожкой пошел. Поплыл то есть. На корабле глубоководном. И тоже не впустую погружение прошло – выловил царевич Владычицу морскую. Царь-батюшка аж на аплодисменты расщедрился – девка хоть и зеленовата с лица чуток и рыбой попахивает, зато морепродукты на царском столе завсегда обеспечены, ну и жемчуга-кораллы тож казне царской не лишние.

А вот Иван-недурак призадумался. В пустыню идти – неинтересно, на горы лезть – скучно. Задрал он голову к небу и молвил мечтательно: «Эх! Вот бы туда!..» Сказал так и хлопнул по лбу: «А что мне, недураку, мешает?»

Сказано – сделано. Чай, книжек Иван сызмальства начитался, протон от нейтрона отличить мог, да и гравитацию с аннигиляцией не путал. Волшебством же и подавно владеть умел. И смастерил он себе занебесный корабль с ионными планетарными двигателями, а для межзвездных перемещений надпространственным преобразователем его оснастил. Ну, и маршевый фотонник на всякий пожарный на корму присобачил. Красивый корабль получился, загляденье! И, будучи сыном любящим, назвал Ваня сие за-небесное создание «Царь». Думал, папе приятно будет. А батюшка осерчал вдруг, ногами затопал:

– Ты что ж это, Ваня, удумал? Ну не дурак ли ты?

– Недурак, – кивнул Иван неуверенно, не вполне батюшкин гнев понимая.

Царь только рукой махнул и дверью царского терема за собою хлопнул.

Пожал Ваня плечами, в кресло пилотское забрался, включил зажигание, крикнул «Поехали!» и в высь занебесную вознесся…»

* * *

Брок дочитал третью страничку, принялся искать следующую, но ее не оказалось. Да, как он уже понимал, и не должно было оказаться. Ведь и он вчера застрял на том же самом месте. Правда, сыщик номер один не мог поручиться, что двойник написал все слово в слово, как он сам, но в целом текст оказался тем же. Единственное важное отличие заключалось в том, что Брок-второй его не уничтожил. Видимо, нервы у местного сыщика были крепче. «Может, это каким-то образом связано с отсутствием жены и дочери?» – подумалось Броку. Но ему тотчас же стало стыдно за подобные мысли. Вероятно, дело было вовсе не в холостом положении коллеги, а, скажем, в более чистом воздухе здешнего мира, в более стабильной политической обстановке, в успешной игре тутошней футбольной сборной – да мало ли какие факторы могут способствовать укреплению нервной системы!

И все-таки Брок на всякий случай поинтересовался у своего второго «я»:

– А дальше? – и еще раз перебрал все три листа, заглядывая на обратную сторону каждого, будто надеясь, что там проступят невидимые досель письмена.

Письмена не проступили, но и Брок-второй никак не отреагировал на вопрос.

– Эй, ты! – позвал его сыщик. – Как там тебя… Олег! Оглох, что ли? Я спрашиваю, где продолжение?

– Тсс!.. – замахал в ответ рукой дубль. Он буквально впился взглядом в рукопись и даже не подумал оторвать его хотя бы на миг. – Счас-счас-счас!..

Брок-первый сокрушенно покачал головой. И от нечего делать еще раз перечитал начало сказки про Ивана-недурака. Начало ему нравилось. Теперь он недоумевал, что нашло на него вчера, зачем он порвал такую славную вещь? Правда, не совсем еще вещь – только ее завязку. Которой до вещи – о-го-го! – расти еще и расти. Потому-то, собственно, он и поступил с ней вчера столь жестоко – расти она вовсе не хотела. Ничего более-менее путного о дальнейших приключениях Ивана в голову не приходило. Ни вчера, ни сейчас, хоть сыщик и попытался использовать случайно выдавшиеся свободные минуты с пользой.

* * *

– Ну как? – вывел его из глубокой задумчивости собственный голос.

– Что «как»? – поднял сыщик затуманенный, витающий где-то в космосе вместе с героем рассказа голос.

– Как сказка?

– А-а, ты об этом, – потряс зажатыми в руке листами Брок. – Нормально. Только мало. Я вчера на этом же остановился.

– Что?! Ты хочешь сказать, что написал то же самое?

– Вот именно. Ну, может, не до последней запятой то же самое, но сюжет и все прочее – один в один.

– Не верю, – нахмурился Брок-второй. – Чудес не бывает. Покажи свою версию!

– Как я ее тебе покажу? Я файл с компа стер и распечатку в клочья порвал.

– Покажи клочья.

– Да ты что? Во-первых, Сашенька уборку уже сделала, а во-вторых, я же ее там порвал, – ткнул Брок большим пальцем за спину.

– Вот-вот, – криво ухмыльнулся местный сыщик. – Все ты выдумываешь. Я бы даже сказал, врешь. Мало ли похожих людей на свете! Вот если бы ты сейчас показал мне такую же распечатку или хотя бы с ходу сказал, что там было дальше в рассказе, тогда…

– Тогда, тогда… – передразнил Брок-первый. – Говорю ж тебе, я на этом же месте застрял. Никак не мог придумать, что же там случилось с Иваном в этом космосе! Где он там свою невесту нашел? Не на Марсе же!

– На Марсе жизни нет. Между прочим, мне это сам Максим Вотчицев говорил, – вздернул подбородок сыщик под условным вторым номером. – Я с ним, если хочешь знать, лично знаком.

– Да знаю, можешь не хвастаться, – отмахнулся Брок-первый.

– Ага! – возликовал местный сыщик. – Вот ты, так сказать, и попался! Как ты мог бы об этом знать, будь ты из другого мира?

– Да мне Мирон вырезку газетную показывал! – возмутился первый Брок. – И вообще, – нахмурился он, – сейчас ребята вернутся, перекусим и пойдем доказательства смотреть, Фома ты неверующий.

– Какие еще доказательства? – насторожился Брок-второй.

– А такие вот! В наш мир пойдем. Во-первых, сам все увидишь и поймешь, что никакие это не чудеса и уж тем более не прикол, так сказать, с моей стороны, а во-вторых, я тебе Иришку покажу. Тогда ты сам бегом помчишься искать себе такую же. В смысле, ее же, но только здесь! – на всякий случай погрозил он пальцем.

– А если я никуда не пойду?

– Почему это?

– А зачем? Я ведь и так знаю, что все это вранье и никаких параллельных миров не бывает. Может, ты меня в темную подворотню собрался заманить и ограбить!

– Ты что, совсем идиот? Неужели и я такой? – схватился за голову сыщик номер один. – Да если бы я тебя ограбить хотел, что мне помешало бы сделать это прямо сейчас?

– А браунинг? Может быть, он помешал?

– Так возьми его с собой, трус несчастный! Таможню между параллельными измерениями пока, к счастью, не открыли. И вообще, как ты можешь подумать такое? Пусть я мог в тебе подозрения вызвать. Но Сашенька?.. Неужели и ее ты можешь в подобном подозревать?

Броку-второму явно стало неловко. Он замялся и пробурчал:

– Ну ладно, ладно, схожу я с вами! Но так и знай: если это розыгрыш, я тебя бить стану. По лицу.

– Да на здоровье! – обрадовался Брок-первый. – Я даже не по лицу разрешаю.

– Я по лицу хочу. По гнусной, так сказать, лживой морде.

– Но-но-но! На свою посмотри сперва.

Местный сыщик машинально перевел взгляд на зеркало. Увиденное там повергло его в уныние, напомнив о реалиях происходящего.

– Да ладно, не кисни! – пожалел двойника Брок. – Все путем будет! Найдем твою Иришку, заживешь – о-го-го как! Сашеньку родите, то-сё…

– Что ты пристал ко мне со своей Иришкой? – разозлился вдруг местный сыщик. – Может, мне вовсе никакая жена не нужна, а твоя – тем более!

– Опять он за свое, – хлопнул Брок ладонью по колену. – Да не моя, а твоя! Здешняя. Ты просто с ней не повстречался почему-то… – Тут он задумался на пару мгновений и выдал: – Я даже знаю почему.

– Ну?..

– Вот тебе и «ну»! Я ведь как со своим Ирусиком познакомился? Типичный, знаешь ли, случай. Шел я как-то по улице, и вдруг сосулька с крыши упала – прямо мне по темечку…

– Это Ирусик ее на тебя скинула? – криво улыбнулся Брок-второй. – Мне она уже начинает нравиться.

– Ты все-таки глупее меня, – вздохнул сыщик номер один. – И это, кстати, радует. Да ничего она на меня не кидала! Она мимо проходила как раз. Увидела такое дело, скорую вызвала и со мной в больницу поехала. Точнее, сначала в милицию, потому что врач скорой помощи тоже как раз подумал, что это она меня тюкнула.

– Ну вот, – осклабился местный Брок. – А на меня-то сосулька не падала!

– Вот именно, – обрадовался Брок-первый. – Дошло наконец?

– Что?

– Ну не сосулька же!.. Дошло, почему ты с Ириной не встретился до сих пор?

– Потому что на меня не падала сосулька?

– Браво! – зааплодировал Брок-первый. – Именно поэтому. Твоя сосулька еще впереди.

– Типун тебе на язык!

– Я же образно. В том смысле, что случай просто не свел еще тебя с Иришечкой. А мы и не будем полагаться на случай. Не станем, как говорится, ждать милостей от природы в виде падающих сосулек и прочих катаклизмов. Мы просто найдем твою Ирину сами.

– Но почему ты решил, что она мне понравится? – начал сдаваться Брок-второй, но тут же поспешно добавил: – Разумеется, если чисто гипотетически предположить, что параллельные миры якобы существуют и кое-что сказанное тобой хоть чуть-чуть соответствует истине.

Первый сыщик пропустил мимо ушей пояснения и ответил лишь на вопрос:

– Как же она тебе может не понравиться, если ты – это я? Мне-то она еще как нравится! Ты ж посмотри, – вновь потряс он страницами рукописи, – как мы с тобой одинаково мыслим! И вообще, – обвел он вокруг рукой, – занимаемся тем же.

– Ну ладно, ладно, – вновь пробурчал местный сыщик. – Не уговаривай ты меня, словно девицу. Сказал же, сходим… Далеко, кстати?

– Да пару кварталов отсюда! Портал на чердаке дома твоего напарника. Ну а потом до моей квартиры, у нас уже. Там подальше чуток будет. Но можно и на автобусе.

– Я пешком люблю, – совсем обреченно сказал дубль.

– Я тоже, – заулыбался Брок, пытаясь поднять тому настроение. И чтобы как-то отвлечь «близнеца» от грустных мыслей, спросил: – Как тебе Костина рукопись, кстати? Хорошо пишет парнишка?

– Очень! – встрепенулся Брок-второй, и глаза его восторженно заблестели. – Гениально просто! Только ты, надеюсь, не станешь утверждать, что все рассказанное там истинная правда? Драконы, так сказать, прыжки сквозь пространство и время, то-сё?.. Ведь все это, по утверждению автора, на самом деле происходило.

– Не стану, – заулыбался Брок-первый. – Просто у мальчика фантазия богатая.

– И то ладно, – снова вздохнул местный сыщик.

– Да что ты вздыхаешь все, вздыхаешь? – не выдержал сыщик номер один. – Можно подумать, что жизнь у тебя такая тяжелая, что хоть вешайся! Хотя… без Ирины и Сашеньки… Пожалуй, я тебя понимаю.

– Я вздыхаю как раз наоборот, так сказать. В том смысле, что жил себе не тужил – и вдруг опаньки! Приходит какой-то хмырь, говорит, что он – это я, и тащит меня за собой в какую-то параллельную хренотень, чтобы познакомить с моей женой, о которой я ни сном ни духом, как говорится.

– У меня уже не хватает слов, чтобы охарактеризовать твою тупость, – по-настоящему осерчал Брок. – Я тебя не с твоей женой знакомить собрался, а со своей. Большая, так сказать, разница. Не вздумай перепутать! И никуда я тебя не тащу. Сиди тут в своей норе хоть до посинения! – Сыщик поднялся и твердым шагом направился к вешалке. – Тоже мне параллельный страдалец. Тьфу! А я еще польстил ему, что мы одинаково мыслим. Да мне тошно мыслить с тобой одинаково. Параллельно, так сказать, пардон за каламбур. Хотя… правильней как раз сказать, что мне параллельно, как мы с тобой мыслим… Короче, ты понял. А скорее всего, ни хрена ты не понял. Потому что тупица.

– Уж не тупее некоторых, – фыркнул Брок-второй, тоже поднимаясь с кресла. – И повесь свое дурацкое пальто на место. Тоже мне, какие мы нервные, с какой мы ранимой, чувствительной душой!

– Да, – гордо кивнул Брок-первый, но пальто все же вернул на вешалку. – С душой. С ранимой. С нежной и любящей. Не то что у всяких там недоверчивых и сомневающихся.

– А ты бы поверил? – взвился второй сыщик. – Ты бы не сомневался? Вот скажи мне честно, как на духу!

– Честно?.. – задумался Брок. И неожиданно признался: – Не поверил бы, конечно. Я ведь и Мирону твоему не поверил. Чуть в психушку его не сдал.

Местный сыщик, вместо того чтобы торжествовать, неожиданно погрустнел.

– Вот ведь!.. А ведь теперь я тебе поверил. Гадство-то какое, – сокрушенно покачал он головой. – Ну зачем ты свалился, так сказать, на мою голову?

– Да что в этом плохого? Я ведь тебе помочь хочу, дурилка ты картонная! И между прочим, почему это мое пальто дурацкое?

– Какое пальто? При чем здесь пальто?

– Ты сказал, – ткнул Брок пальцем в сторону дубля, – чтобы я повесил мое дурацкое пальто.

– А-а!.. – вспомнил тот. – Так оно и есть дурацкое. Фасончик – тот еще, так сказать. – И Брок-второй захихикал с тоненькими подвываниями.

– Ой, как нам смешно, – покачал головой первый сыщик. – А на самом между тем вообще невесть что надето. Не вздумай, кстати, в этом в наш мир заявиться. Не успеем до дому дойти. Точнее, успеем, но не до моего.

– А до чьего? До того, где живет моя будущая супруга?

– Что, не терпится уже? – подмигнул Брок-первый. – Но ты не угадал. До сумасшедшего дома мы дойдем в таком наряде. И даже не дойдем, а доедем – добрые люди подвезут. А самое главное, ты все время забываешь, что твою жену… то есть пока невесту, мы будем искать не в моем мире, а в этом. В том она уже занята. Мною. И даже не вздумай, так сказать!.. – вознес он к потолку грозящий перст.

– Да ты чего? – возмутился Брок-второй. – Ты меня за кого, так сказать, держишь? О людях по себе судишь? Нехорошо это, знаешь ли. Некрасиво, я бы сказал.

– Разумеется, я о тебе сужу по себе. Потому что ты – это и есть я. А себя я, ты не поверишь, о-о-очень хорошо знаю!..

Бессмысленный спор продолжался бы, наверное, очень долго, но, к счастью, вернулись Сашенька с Мироном. Они выглядели сытыми и довольными. С собой молодые люди принесли два пирожка с капустой, пирожное эклер и шесть бутербродов с колбасой.

Брок-второй рванулся к маленькому столику в углу офиса, забулькал водой, завозился, забрякал чашками-ложками, а вскоре уже и шум чайника гостеприимно возвестил о мероприятии, про которое не забывают даже в полевых условиях на фронте, не то что в тихой уютной конторе, сама обстановка которой так и взывала к неторопливому чаепитию.

Но Брок-первый как раз торопился. В первую очередь съесть эклер, пока «братец» не видит, поскольку пирожное было в единственном числе. Сашенька лишь покачала головой, заметив отцовскую выходку, а Мирон пожал плечами, оправдывая то ли поступок сыщика, то ли оправдываясь сам:

– Последний был.

– Летчики и космонавты говорят «крайний», а не «последний», – слизывая остатки крема с пальцев, сказал Брок.

– Я ведь не космонавт.

– Какие, так сказать, твои годы. Будешь еще.

– Не накаркай, папочка, – тряхнула светлой челкой Саша.

– Так и ты с ним лети, – подмигнул сыщик, – делов-то! – Его настроение (из-за эклера, что ли?) стремительно поползло вверх.

После чаепития, во время которого Брок-второй несколько раз (и все безответно) поинтересовался судьбой исчезнувшего эклера (даже под стол заглянул и в чайник), настроение поднялось у всех четверых. В меньшей степени – у сыщика номер два (все из-за того же пирожного), но тоже вполне достаточно.

Поэтому, быстренько убрав со стола (оба Брока, подчеркивая статус начальников, от этого процесса самоустранились), все четверо столь же быстренько оделись и вышли на улицу. День уже клонился к вечеру, но еще лишь намеками, так что совсем уж бежать они не стали, но все-таки шли скорее деловым, нежели прогулочным шагом. Сначала Броки шагали впереди, но Сашенька заметила, что редкие прохожие стали на них оборачиваться, а кое-кто и показывать пальцем, так что девушка посоветовала «папам» идти сзади, за их с Мироном спинами.

– Ты, кстати, так и не переоделся, – буркнул первый сыщик второму.

– Тогда бы в меня здесь тыкали пальцем. Да и во что я переоденусь? У меня что, цирковая гримерка в офисе?

– Но-но-но! – замотал головой Брок-первый. – Я, по-твоему, клоун?

– Почему сразу клоун? Акробат, может быть, или фокусник. На фокусника похож, между прочим. Да еще на какого! Шутка ли – полет меж мирами!

– Какой уж там полет, – засмущался польщенный сыщик. – Так, шажок, прыжочек…

– Как сказал Леонов: «Маленький шаг одного человека – и огромный скачок для всего человечества».

– Ты хотел сказать – Армстронг, – поправил Брок-первый.

– При чем тут Армстронг? Я сейчас не о джазе, а о Луне.

– Так и я о том же. При чем тут Леонов-то? Он что, в вашем мире Армстронга в кино сыграл? По-моему, не очень похож. Полноват, да и амплуа не то, так сказать.

– Леонов – космонавт, – насупился Брок-второй.

– Ах, ты об Алексее Архиповиче!.. Так он что, у вас первым на Луну ступил?

– А у вас разве нет?

– У нас нет. У нас Армстронг. Не музыкант. Астронавт. Американский.

– Американский?! – захохотал второй сыщик. – Ой, рассмешил… Американцы – первые на Луне?

– Ну да… А что тут смешного?

Брок-второй загоготал так, что остановился и сложился пополам. Он пытался выпрямиться и что-то объяснить коллеге-близнецу, но успевал вымолвить лишь «амери…» и опять сгибался в судорожных приступах смеха.

– Ладно, все, – легонько пнул его коленом Брок-первый. – Первыми на Луне были атланты. В допотопные времена. А нам пока не на Луну. Нам вон за тот угол, – махнул он туда, где начинался Нагорный переулок. – А потом на чердак – и в иную Вселенную. Всего лишь. Так что лавры Армстронга… ну хорошо, Леонова и… как там его?.. Вотчицева нам не грозят.

Зайдя во двор знакомого дома номер восемь, Брок быстрым шагом направился к левому подъезду. Остальные, проникшись серьезностью момента, безмолвно последовали за ним. Дверь на чердак почему-то оказалась закрытой. Это удивило, но не остановило сыщика. Он протянул руку к «близнецу»:

– Дай-ка браунинг.

– Я сам, – ответил тот, достал пистолет и нацелился в замок.

– Охренел? – подпрыгнул Брок-первый. – Сейчас весь дом сюда сбежится. А ну-ка дай!

Он выхватил у оторопевшего коллеги браунинг, вставил ствол между скобами и, не успел хозяин пистолета протестующе завопить, дернул оружие на манер рычага к себе. Гвозди, державшие ржавые скобы, с мерзким скрипом вышли из досок, и замок брякнулся на пол.

– На, жмотина, – сунул Броку-второму пистолет в руку первый сыщик. Сам же толкнул дверь на чердак и, чихнув от пыли, привычно зашагал в темноту.

– Папа… – хотела что-то сказать задумавшаяся Сашенька, но оба сыщика и их помощник уже скрылись в чердачном мраке, и девушка кинулась их догонять.

Вышли из противоположной двери гуськом, один за другим. Саша на сей раз не стала доставать фотоаппарат; свой мир она и так уже наснимала за последние полгода, с тех пор как ей подарили зеркалку, – вдоль и поперек, но, выйдя из полумрака на свет, тут же потянулась к футляру. В полукилометре перед ней на живописном зеленом холме стоял терем. Или как там называется дворец, в котором жили в старину цари? Палаты? Значит, перед ней стояли палаты. Нет, терем все-таки звучит лучше. Да и выглядит очень даже красочно. Все это и успела подумать Сашенька, пока доставала камеру. А когда сделала пару снимков, до нее дошло и то, что она собиралась сказать отцу перед тем, как зайти на чердак.

– Папа, – проговорила она, обернувшись к мужчинам, которые были сейчас, с разинутыми ртами и одинаково круглыми глазами, похожи друг на друга все трое (Мирона выдавали лишь очки и лохматая шевелюра). – А ведь мы не в тот подъезд зашли. Мы ведь от нас в него заходили. А к нам надо было в соседний.

– Да-да… – сглотнул Брок. – Пойдемте отсюда.

Мужчины разом, как солдаты на плацу, развернулись и шагнули к двери, висящей, казалось, прямо в воздухе. Но это движение будто испугало дверь, и она тут же растаяла, став лишь облачком белого пара, которое быстро развеял легкий, теплый, совсем не зимний ветерок.

– Тепло у вас, – вытирая со лба выступивший пот, пробормотал Брок-второй, хотя и догадался уже, что услышит в ответ.

И он это услышал.

– Не у нас, – ответил его двойник и коллега. – Ты не поверишь, но совсем не у нас.

Глава 17 Новый мир. И новый знакомый. Впрочем, новый не для всех

Броку стало не по себе. Да что там не по себе – очень страшно ему стало. Жутко даже. Он забыл и про чудеса подумать – вот до чего дело дошло. Ведь именно чудеса творились сейчас в непосредственной близости от сыщика. А если уж говорить прямо, тот он сам в эти чудеса и угодил. Непосредственно. По самую что ни на есть макушку вляпался.

Впрочем, точно в таком положении оказались и трое других путешественников. Но если состояние Брока-второго мало чем отличалось от «первоброковского», то Саша с Мироном, кроме объяснимого удивления и понятного, в общем-то, страха, испытывали еще и любопытство. Молодые люди непроизвольно прижались друг к другу спинами и вовсю крутили головами, озирая раскинувшийся вокруг поистине сказочный пейзаж. Про расписной терем на зеленом холме уже было сказано ранее. Но и кроме терема красот хватало. Взять хотя бы речку, огибавшую холм. Казалось бы – речка и речка. Ан нет! Не простой та речка была, а словно нарисованной на изумрудном бархатном листе опаловой краской. Прям тебе молочная река из сказки! Вот только берега не кисельные, но тоже вполне живописные, с янтарным сосновым бором по одну сторону русла и золотыми плесами по другую. Сашеньке так и захотелось раздеться и помчаться к этим манящим пляжам, упасть, зарыться в горячий песок, накувыркаться в нем вволю, а потом с разбегу броситься в голубовато-белую воду… Или что там – может, на самом деле молоко?

Кстати, желание раздеться посетило всех четверых. В мире, куда они столь неожиданно попали, царило лето. Хотя вполне можно было допустить, что в нем вообще отсутствовала смена времен года и лето было здесь вечным. Почему-то в это очень легко верилось.

* * *

Саша первой сбросила шубку. Правда, купаться все-таки не побежала. А задала очень интересный вопрос, вертевшийся, в той или иной интерпретации, на языках у всей дружной четверки:

– А где это мы?

Разумеется, она не ждала ответа. Но ей ответили.

– В резиденции царя-батюшки.

Саша резво отпрыгнула от Мирона и обернулась. В пяти – семи шагах от путешественников стоял худой, сутулый, совершенно лысый пожилой мужчина и с довольной улыбкой любовался их оторопелыми лицами. Да и было от чего оторопеть – ведь никого рядом еще секунду назад не было, кругом-то луговой простор – не спрячешься.

– А-а, это опять вы! – простонал вдруг Брок-второй, и первый сыщик вместе с Сашенькой уставились на своего спутника, неожиданное высказывание которого поразило их не меньше, чем появление из ниоткуда незнакомца. Собственно, и у отца, и у дочери возникло отчетливое предчувствие, что удивляться им теперь придется часто, если не постоянно. И девушка поспешила тут же этим предчувствием воспользоваться, удивившись теперь уже странному выражению лица Мирона. Юноша выглядел хмурым и даже сердитым. Он так смотрел на незнакомца, что Саше сразу стало ясно: как раз для Мирона тот незнакомцем не являлся. Равно как и для сыщика под номером два.

– Кто это? – шепнула Сашенька, вновь подобравшись к другу.

– Тот самый, – прошептал в ответ Мирон, – старик с котелком.

– Где же у него котелок? – заморгала Саша.

Действительно, никакого котелка у лысого мужчины не было. Как и любого другого головного убора. И одет он был не в упоминавшийся Мироном черный плащ, а в такого же мрачного цвета костюм-тройку. Вот только пенсне, о котором тоже говорил юноша, на крючковатом носу старика присутствовало.

Мужчина покрутил шеей, словно ему жал воротник снежно-белой сорочки, и неторопливо подошел к Брокам, замершим чуть поодаль от Саши с Мироном.

– Добрый день, господа сыщики, – бодрым и сочным не по возрасту голосом приветствовал он «близнецов» и коротко, едва заметно кивнул.

– Кому как, – философски ответил Брок-второй.

А первый сыщик поднес губы к его уху и повторил вопрос дочери:

– Кто это?

Но ответил не дубль, а сам незнакомец:

– Я в некотором роде ваш коллега. Позвольте представиться: Никодим Пантелеймонович Сушик, главный придворный разыскник. – Теперь он поклонился вполне отчетливо, словно подчеркивая важность занимаемой должности.

– А неглавных много? – спросил внезапно заинтересовавшийся Брок-первый.

– Неглавных пока нет, – ответствовал Сушик. – Не было нужды.

– То есть теперь, стало быть, появилась? – сделал соответствующий вывод сыщик.

– Теперь да, – кивнул мужчина. – О чем я уже неоднократно имел честь докладывать вашему… брату? Впрочем, погодите… – Старик хищно раздул ноздри, прищурился и стал буквально сканировать взглядом сыщиков. Причем у Брока создалось неприятное ощущение, что один блестящий из-под пенсне антрацитовый глаз исследовал его, а другой, в тот же момент, двойника. К счастью, длилось это недолго; старик дернул лысиной и удивленно произнес: – Позвольте, господа, но это невероятно. Чудеса какие-то…

– Чудес не бывает! – синхронно воскликнули Броки.

– Ну, насчет этого я мог бы с вами поспорить, – помотал головой Сушик, – но обычно я эти чудеса творю сам или, по крайней мере, контролирую. А то, что вижу сейчас перед собой, признаюсь честно, ставит меня в тупик. Глазами я вижу двоих, но на самом деле… хмм… передо мной один человек. Брокалев Олег Константинович, если не ошибаюсь? Глава частного сыскного агентства «Бритва Оккама»?

Сыщики горделиво кивнули. Откровенно говоря, им было очень приятно видеть лысого разыскника растерянным. Особенно злорадствовал Брок-второй, который испытывал к данному господину неприязнь еще с момента первого знакомства.

– Ну да ладно, – махнул рукой Сушик. – С этим мы разберемся позднее. Даже лучше, с одной стороны, что вас двое. Ведь одна голова, как известно, хорошо…

– А три лучше, – неожиданно откликнулся Брок-первый и сам призадумался, с чего бы это он вдруг ляпнул такое?

– Четыре! – крикнула и поспешила к сыщикам Саша. – Папа, ты что, меня забыл посчитать? Или у меня не голова, по-твоему, а так – подставка для шляпок?

– Ну почему сразу подставка-то? – обиделся Брок и обернулся к Сушику: – Что это, кстати, вообще такое – придворный разыскник? И вот это что такое? – ткнул он на терем. – И вот это все? – обвел он руками вокруг.

– Я все вам расскажу, господа, – поднял ладони придворный разыскник. – И дамы, – добавил он, поклонившись Сашеньке (та в ответ сделала книксен). – Но давайте пройдем в хоромы.

– Вон в те? – кивнула Саша на терем.

– Ну да. Не в царские палаты, конечно же, но там, во дворе, есть специальные помещения для прислуги…

– Что-о?! – возмущенно подбоченились оба Брока и Сашенька. Мирон так и оставался в сторонке, не подключаясь к беседе, хоть и прислушивался. – Это мы, что ли, прислуга?

– Нет, что вы! – стушевался Сушик. – Вы – почетные гости. Гостевые хоромы у нас тоже имеются.

– Ну, тогда еще ладно, – смилостивился первый Брок. – И все-таки скажите, любезный… э-э-э… Никотин Панталонович, где это мы?

– Никодим Пантелеймонович, – тщательно выговаривая каждый слог, поправил сыщика Сушик. – И я вам уже говорил: мы в царской резиденции.

– У Николая Третьего? – переспросил сыщик, хотя и понимал, что ответ вряд ли будет положительным.

– У Берендея Четвертого, – ответил придворный разыскник.

– Я ведь серьезно спросил! – обиделся Брок.

– А я серьезно ответил, – удивился такой реакции Сушик. – Это вот, – повел он руками, – резиденция царя-батюшки Берендея Четвертого.

– А-а-а! – протянул сыщик. – Ну как же, как же! Коне-е-ечно! Разуме-е-ется!.. Берендей Четвертый! Типичный, знаете ли, случай.

– Попрошу без обобщений, – насупился главный разыскник.

– Да, Олег, ты уж постарайся без своих антимонархических замашек, – шепнул напарнику дубль. – Мало ли какие у них тут законы.

– Да где тут-то?! – зашипел в ответ Брок-первый. – Ты мне можешь объяснить, куда мы попали и откуда ты его знаешь?

– Куда попали – не могу. А этот хлыщ ко мне на днях подкатывался, царского сына просил помочь отыскать.

– А-а! – подпрыгнул вдруг сыщик номер один и резво обернулся к стоявшему поодаль Мирону: – Мирон! Иди сюда скорей! Тут твой давний приятель нашелся.

– Я вовсе его не терял, – недружелюбно откликнулся юноша, но все-таки подошел чуть ближе.

– Ну что, все готовы? – обвел взглядом сыщицкую четверку придворный разыскник и хлопнул в ладоши.

В следующее мгновение те же четверо вместе с лысым Сушиком стояли уже во дворе расписного сказочного терема.

– Так-так-так-та-ак!.. – захлопал ресницами Брок-первый.

– Вот уж, я бы сказал, да-а-а… – протянул второй номер.

Затем оба они синхронно взглянули друг на друга и в унисон выпалили:

– Чудес не бывает!

Сашенька же и Мирон не сказали ничего, лишь восторженно озирались. Правда, Мирон при этом успевал бросать и подозрительные взгляды на Сушика, который, похоже, откровенно любовался произведенным на гостей эффектом.

Но эффект эффектом, а неприятие чудес все-таки коробило двойников-сыщиков.

– Это как же следует понимать? – нахмурился Брок-второй.

– Да! – сложил на груди руки первый сыщик и многозначительно повел бровью: – Так сказать.

– А вот так и надо понимать, – пожал плечами придворный разыскник. – Как я вам и обещал. Вот царские палаты, – указал он на расписной терем, который вблизи оказался еще красивее и сказочней, – а вот и гостевые хоромы, – повел он рукой в сторону вычурного бревенчатого здания в два этажа, будто бы тоже сошедшего со страниц русских сказок.

– И мы там будем жить? – восторженно ахнула Сашенька, но тут же была одернута отцом:

– Никаких жизней! Ишь! Нам домой пора.

– То есть как домой? – удивился Сушик. – Это и невежливо, и невозможно в принципе. Пока.

– Пока что? – подбоченился первый Брок, а второй, догадавшись, проворчал:

– Пока царского сына не отыщем?

– Именно! – обрадовался его догадливости главный разыскник.

– А если мы не хотим? – продолжал буравить мужчину в пенсне первый сыщик.

– Да, – кивнул второй. – Если вот?..

– Ну, господа, – развел руками Сушик. – Да как же так-то? Это ведь ваша работа. Разве нет?

– Допустим, – прищурился Брок-первый. – Но мы ведь, так сказать, частные сыщики, а не отделение, если можно так выразиться, полиции.

– И в этом я с тобой соглашусь, – оживленно закивал второй Брок. – Наши методы работы лишь кажутся похожими, а в действительности, так сказать… Вот, помню, был случай…

– Простите, господа, – кашлянул в кулак придворный разыскник, – что вмешиваюсь в вашу познавательную беседу, но давайте вы обсудите все это на досуге. Например, перед сном.

– Полицию – перед сном? – вытаращил глаза Брок-первый. – Да вы что, голубчик? А как же потом заснуть?

– Ну я не знаю, – совсем расстроился Сушик. – Но сейчас тоже не стоит. Давайте все же поговорим о деле.

– О каком? – сразу стали серьезными оба Брока.

– Да все о том же. Пропал царевич. Его необходимо разыскать.

– Но вы же как раз и есть разыскник, – подала вдруг голос Сашенька. – Да еще главный. Чего же не ищете?

– А я ищу, – смутился мужчина и вытер ладонью лысину. Смутился еще больше, поспешно выхватил прямо из воздуха носовой платок и повторил процедуру уже им. – Только не могу найти.

– А мы тут при чем? – буркнул доселе молчавший Мирон.

Но Сушик на него и не взглянул, а ответил непосредственно сыщикам:

– Лучше вас, насколько мне известно, никто с этим делом не справится.

Оба Брока невольно расправили плечи и гордо вздернули подбородки. Однако кто-то из них все же спросил:

– И откуда же вам это стало известно, позвольте полюбопытствовать?

– Если можно, об этом чуть позже, – замялся главный разыскник. – Я боюсь, царь-батюшка осерчает, что мы бездельничаем. Он и так на меня зол.

Будто в подтверждение этих слов, где-то, такое ощущение, что прямо в кармане у Сушика, сердито задребезжал колокольчик. Оказалось, что звенело и впрямь в кармане, поскольку разыскник поспешно вынул оттуда не колокольчик, правда, а маленькое, словно из кофейного сервиза, блюдечко, на которое бросил крохотный шарик (как показалось обоим сыщикам – обычную сушеную горошину), и из блюдечка раздался грозный бас:

– Ты где пропадаешь? Привел специалиста?

Похоже, что блюдечко транслировало не только звуки, но и изображение, поскольку Сушик подобострастно уставился в него и часто-часто закивал:

– Да-да, ваше величество! Привел. И даже не одного, а двух.

– А мы?! – возмутилась Сашенька, с любопытством выглядывая через плечо разыскника.

– О! – изумилось блюдечко. – А это кто?.. – Тут говоривший прочистил горло, и голос его наполнился медом: – Кто ты, краса писаная?

Сашенька смущенно хихикнула и спряталась за спину Сушика, на которого тут же зарычало блюдце:

– Ты чего, тунеядец, людей на дворе держишь? А ну веди ко мне!

– Так я же хотел их в курс дела ввести сначала… – начал оправдываться разыскник, ссутулившись еще больше. Блюдечко в его руках задрожало и чуть не выпало.

– Веди ко мне, а не в курс, кому сказано! – рыкнуло оттуда. – И мигом. В курс я сам вводить буду. Ты у меня из доверия вышел.

Блюдце замолчало, и Сушик поспешно убрал его в карман. Потом умоляюще посмотрел на Броков:

– Выручайте, господа! Слышали, что творится? Пропал я, коли царевича не найдем… – Тут он будто очнулся, засуетился, замахал руками: – Пойдемте, пойдемте скорее! Царь-батюшка ждать не любит!

– А кто любит? – пожал плечами Брок-первый и оглянулся на двойника: – Пойдем?..

– Ну, давай сходим, – мотнул тот головой. – Любопытно, знаешь ли, с царем пообщаться.

– Вы только не перечьте ему! – затараторил вспотевший от волнения придворный разыскник. – Не то худо будет. Крут государь, ох крут!..

– А мы не его подданные, между прочим, – подал голос Мирон. – Так что это вы опасайтесь, а нам бояться нечего.

– А вас никто не спрашивает, – зашипел на парня Сушик, наконец-то соизволив обратить на того внимание. – Вы вообще идите вон, на лавочке посидите пока. И вы, девушка, тоже.

– Здрасте! – подбоченилась Сашенька. – Сейчас. Уже сели. И между прочим, как бы вам самому не сесть. Только не на лавочку, а на кол, к примеру.

– Это почему?.. – побледнел главный разыскник.

– А вы не слышали, как царь мне обрадовался? А вот обрадуется ли он, когда вы меня ему не представите?

– Скорее всего, нет, – замотал головой Сушик. – Простите, я не подумал. – И кивнул на Мирона: – Ну, пусть он тогда один посидит.

– Так, господин хороший, – нахмурился Брок-второй. – Или мы идем к его величеству все вместе, или вы пойдете один.

– Мне одному нельзя, – совсем побелел придворный разыскник. – Тогда уж лучше сразу в реку вон…

– А раз так, – подвел итог Брок-первый, – то и не стройте из себя, так сказать, командира. Вы своими подчиненными командуйте, а нас можете лишь о чем-либо просить либо, если уж совсем невмоготу, давать вежливые рекомендации.

– У меня нет подчиненных, – виновато вздохнул Сушик.

– Им очень повезло, – буркнул Мирон.

Главный придворный разыскник ощутимо вздрогнул, но комментировать не посмел. Лишь глянул на Броков и пробормотал:

– Я приношу всем свои искренние извинения. Пойдемте, господа, а?..

Глава 18 Охранные системы царского терема и Брок в качестве эксперта

Сыщики еще во время беседы с Сушиком обратили внимание, что у входа в царский терем не было видно никакой охраны: ни тебе стрельцов с секирами, ни каких-нибудь спецназовцев местных, даже сторожа захудалого с берданкой – и того нет. Но Броки подумали, что охранники, скорее всего, прячутся по ту сторону резной двери. Злоумышленник увидит, что царские палаты не охраняются, его черные помыслы от этого окрепнут, сам он последние сомнения и страхи потеряет и попрет монархию свергать. А лишь дверь откроет – тут его и встретят дюжие молодцы. И под белы рученьки – куда следует. Или сразу секирой по кумполу. Хорошо, если плашмя.

Но и за дубовой тяжелой дверью, открывшейся на удивление легко и без малейшего скрипа, никого не оказалось. Длинный светлый коридор был непривычно пуст для заведения столь высокого уровня.

– Не бережете вы государя, – не удержавшись, покачал головой Брок-второй.

– Да что вы такое говорите? – замахал руками придворный разыскник и даже затрясся от возмущения.

– А чего ж тогда не охраняете? – пояснил мысль «близнеца» первый сыщик.

– Как это не охраняем? – чуть не уронил с носа пенсне Сушик, подхватив его в самый последний момент. – Да более защищенного объекта во всем царстве-государстве не сыскать!

– Ха, – недоверчиво сказал Брок-первый.

– Вот именно, – поддержал его дубль.

– Не верите?! – Главный придворный разыскник даже перестал сутулиться. – А ну пойдемте выйдем.

– С пожилыми не дерусь, – помотал головой первый сыщик.

– Вот именно, – вновь согласился второй.

– Пойдемте-пойдемте, – развернулся в обратную сторону Сушик и призывно помахал сыщикам. – Ни с кем драться не придется. Просто вы сами сейчас убедитесь, как глубоко заблуждаетесь. Как недооцениваете мое служебное рвение, опыт и мастерство.

– Ой, да оставьте вы этот самопиар, – жеманно поморщилась Сашенька. – Вы так стараетесь, будто мы ревизоры какие и все царю вашему про вас наябедничаем.

– Кто вас знает, – буркнул под нос главный разыскник. И добавил громче: – А сам себя не похвалишь, так и ни от кого не дождешься.

– Ну пойдемте, правда, посмотрим, чего он там демонстрировать будет, – позвала переминающихся с ноги на ногу «пап» девушка, держа наготове зеркалку, которой только что снимала «торжественное вхождение в царский дворец». – Интересно же. Вдруг у него тридцать три богатыря в колодце спрятаны. Или вообще человеки-невидимки для охраны задействованы.

– Невидимость человека невозможна, – замотал головой Сашин отец, а его двойник в который уж раз произнес:

– Вот именно.

– Да что это вы, дядя Олег, на себя не похожи? – удивилась Саша. – Как попугай, честное слово.

– А я тебе дядя?.. – смущенно заморгал Брок-второй.

– Ну… – смутилась в ответ Сашенька. – Вы ж папе почти брат. Значит, мне дядя. Не звать же мне вас тоже папой. Все-таки вы в моем зачатии не участвовали.

– Александра! – погрозил дочери отец.

– Папа, но это же правда! – воскликнула Сашенька. – Неужели ты будешь с этим спорить? Сам ведь говоришь, чудес не бывает. И у человека не может быть двух отцов. Даже таких, как ты.

Брок-первый почуял в словах дочери подвох, почти неприкрытую издевку, но все же они показались ему настолько логичными, что спорить он не стал, лишь раздраженно махнул рукой. А Брок-второй, пошевелив бровями, застенчиво понизил голос и предложил:

– Ну, я не против, конечно, чтобы ты называла меня дядей, только давай все же на «ты»? Мы ж, как-никак, очень близкая родня, так сказать.

– Хорошо, дядя…

– Господа! – подал жалобный голос Сушик, топчущийся у дверей. – Ну нет у нас времени! Государь осерчает…

– Что ж вы нас дергаете-то тогда? – возмутился Брок-первый. – То туда пошли, то назад! Вы бы определились сначала, что ли.

– Вот име… – начал было второй Брок, но, перехватив насмешливый взгляд «племянницы», осекся. И чтобы побороть смущение, зашагал к двери, прихватив за рукав и «братца»: – Да идем мы, идем! Перестаньте вы ныть, право слово.

Лишь только сыщики, Мирон и Сашенька вновь оказались во дворе, Сушик протянул неведомо как очутившийся у него в руке увесистый камень первому Броку:

– Кидайте в окошко.

– Ага, – спрятал Брок руки за спину, – хитрый какой. Я кину, а на меня орава бугаев набросится. Знаю я вас! Типичный, можно сказать, случай.

– Да никто не набросится, – раздраженно топнул придворный разыскник. – Кидайте!

Саша быстро достала из футляра фотоаппарат и навела объектив на отца, но сыщик угрюмо помотал головой и попятился.

– Давайте я брошу, – поправляя очки, шагнул вдруг вперед Мирон.

– Пожалуйста, молодой человек, – злорадно, как показалось всем, усмехнулся Сушик.

– Мирон, не смей! – взвизгнула Сашенька, не оторвав, впрочем, глаза от видоискателя, но юноша уже размахнулся и швырнул булыжник прямехонько в мозаичный витраж на втором этаже терема.

Зрители ахнули. Однако через пару мгновений им пришлось ахать вторично, и куда более громко. Камень, не долетев до цветных стекол каких-нибудь полметра, вспыхнул вдруг электросваркой и растаял в воздухе, оставив после себя лишь струйку дыма, тут же развеянную ветерком.

– Я успела, я успела! – восторженно завопила Саша, размахивая зеркалкой, на дисплее которой застыли огненные брызги, бывшие некогда камнем.

– А если бы это был человек? – охрипшим голосом спросил кто-то из Броков.

– А нечего человекам по окнам лазить, – буркнул Сушик, сияющий, впрочем, от произведенного эффекта, – для этого двери есть.

– Так-так-так-та-ак… – почесал затылок первый Брок. – Но какой же тогда, так сказать, смысл? Ведь нормальный человек и так в дверь пойдет. А если охраняются только окна, то… Что-то, я бы сказал, у вас логически не стыкуется.

– Все стыкуется, – подмигнул повеселевший разыскник. – Кто ж вашего нормального человека в дверь-то пропустит?

– То есть вы хотите сказать, что пропускают лишь ненормальных? – нахмурился Брок-второй. – И не намекаете ли вы на то, что раз мы прошли беспрепятственно, то…

– Да ни на что я не намекаю, – осклабился Сушик. – Вы ж со мной шли. А вот попробуйте-ка сами! – подмигнул он.

– И попробуем! – выпятил грудь Брок-первый, решивший искупить проявленную в случае с булыжником трусость.

Он твердо зашагал к царскому крыльцу строевым шагом, насвистывая под нос удалецкий мотивчик, и в напускном бесстрашии был немного похож на бравого офицера-корниловца во время знаменитой психической атаки. Для полноты картины сыщику недоставало лишь черного кителя с черепом на рукаве и фуражки с красной тульей.

– Папа! – кинулась вслед отцу напуганная Сашенька, но не успела догнать его, как Брок неожиданно споткнулся, словно налетев на невидимую стену. Он изумленно посмотрел вперед, но увидел в трех-четырех шагах лишь ступени резного крыльца. Тогда сыщик принялся ощупывать воздух прямо перед собой и напоминал теперь мима в известной репризе.

Видя, что жизни отца ничего не угрожает, Сашенька тут же принялась фотографировать его эффектные позы.

– Так-так-так-та-ак… – пропыхтел Брок. – Чуде… То есть, я хотел сказать: чу, делают же здешние ученые открытия! – И он, вытянув руки, навалился на прозрачную стену всей своей массой.

– Это не ученые, – захихикал радостный донельзя Сушик. – Это я делаю. И не открытия, а как раз наоборот, закрытия. А вот теперь – открытия…

При этих словах нелепо наклонившийся градусов под сорок пять в сторону терема Брок полетел вдруг вперед, словно от хорошего пинка, и непременно врезался бы головой в ступеньки, но придворный разыскник успел взмахнуть рукой, и сыщик завис в считаных сантиметрах от выбеленных дождем и солнцем досок, а потом медленно опустился на них.

К чести Брока, он даже не вскрикнул. Впрочем, вполне возможно, что от страха ему свело голосовой аппарат. Или может быть даже, несчастный сыщик потерял сознание. Тем более что подбежавшая к отцу Сашенька увидела, что глаза у того закрыты.

Девушка завопила, потрясая кулачком в сторону главного разыскника:

– Ты! Злобный старикашка! Что ты сделал с папой?! Я немедленно расскажу царю, как ты издеваешься над почетными гостями!

Самодовольную ухмылку тут же смыло с лица Сушика. Он, словно мельница крыльями, завертел руками и забормотал что-то неразборчивое.

– Не надо из себя психа корчить! – уперла в бок кулак Сашенька, наводя второй рукой камеру на придворного разыскника. – Думаешь, дурачком прикинешься – и все тебе с рук сойдет? А у меня все зафиксировано. Все-все как было! И я все-все-все царю покажу, так и знай.

Судя по выражению лица Сушика, тот не понял, чем именно угрожает ему гостья, но на всякий случай, прекратив странные кривляния, очень вежливым тоном произнес:

– Тогда и вот это зафиксируйте тоже, пожалуйста. Я не причинил вашему батюшке ни малейшего вреда. – И главный разыскник кивнул за Сашину спину.

Девушка мгновенно развернулась на пятке и увидела сидящего на ступеньках отца. Взгляд того был задумчивым, а выражение лица хмурым.

– Это ведь не чудо? – спросил он.

– Разумеется, нет, – осторожно косясь на Сашеньку, сказал придворный разыскник. – Обычное волшебство.

– А-а-а!.. Ну как же, как же, – пробормотал сыщик. – Волшебство-о-о… Коне-е-ечно. Типичный, знаете ли, случай.

Главный придворный разыскник, не слушая более Брока, засеменил к ступенькам, быстро поднялся на крыльцо и вновь распахнул двери:

– Давайте, господа, давайте! Пойдемте же скорее. Умоляю вас!

Сашенька хотела переспросить насчет дам, но Сушик уже скрылся за дверью, да и сыщик номер два с Мироном потянулись к крыльцу.

Девушка подала отцу руку:

– Пойдем, папочка. И впрямь неудобно заставлять царя ждать.

– Конечно-конечно, – тяжело поднялся Брок. Его будто давило сверху невидимым грузом. Саша подумала даже, не очередные ли это происки сутулого разыскника, но все же решила, что отца гнетет тяжесть произошедшего с ним. И не столько сами события, как их логическая необъяснимость.

Сашенька хотела сказать что-то ободряющее, но нужных слов не нашлось. Впрочем, и Брок уже не выглядел таким придавленным, как вначале. Он даже нашел в себе силы поворчать на дочь:

– Что ты меня тянешь как маленького? Я прекрасно умею ходить.

– Ну и ладно, – фыркнула Саша, выдернув ладонь из отцовских пальцев.

Сыщик едва не упал. Но сумел все же сохранить равновесие, встрепенулся, словно мокрый пес, и зашагал к двери. Сашенька взялась за фотоаппарат, чтобы запечатлеть очередной исторический этап, но передумала, вспомнив, что уже снимала, как они заходили в эту дверь первый раз.

На сей раз шли быстро, даже очень. Сушик почти бежал, постоянно оглядываясь и призывно размахивая руками. Брок-второй почти не отставал от придворного разыскника. Он был хмурым и задумчивым. Видимо, случившееся с двойником и услышанное от Сушика подействовало и на него удручающе. Мирон тоже шагал довольно споро, но он часто останавливался, поджидая Сашеньку, которая, в свою очередь, не хотела оставлять отца, потерянно бредущего сзади.

Сыщик номер один шел, едва переставляя ноги, и покачивал головой в такт терзающим его мыслям. А были они, судя по невнятному бормотанию и приглушенным возгласам, невеселые. Сашенька пыталась вслушиваться, но издали было слышно плохо, а идти с отцом рядом и откровенно подслушивать ей не позволяло воспитание. Впрочем, и от того, что смогла услышать, девушка была не в восторге. Да и чему тут радоваться, когда любимый папа бормочет под нос такое: «Ага… Я – ту-ду, а оно – у-у-у-у-у!.. А потом – чпок! А я – бздыньк… А он – у-у-у! Ниче-е-его-о-о… Чудес не бывает!»

У Саши даже в носу вдруг защипало и запершило в горле. Наконец она не выдержала и громко позвала почти остановившегося Брока:

– Папа, ну ты чего? Пойдем скорей! Что ты совсем-то раскис?

– Что? – вздрогнул сыщик и обвел вокруг себя недоуменным взглядом, будто только проснулся. – А где этот?

– Кто, папочка?

– Который «у-у-у-у»!.. – зашевелил Брок поднятыми пальцами.

– Сушик, что ли? – всхлипнула девушка, которой стало очень жалко папу, а еще больше себя. Если бы не подоспевший на выручку Мирон, она бы наверняка разрыдалась.

– Ну ты чего? – провел парень ладонью по белым Сашиным волосам. – Чего ты, моя хорошая?

– А чего он? – шмыгнула носом девушка, кивнув на отца. – «У-у-у!.. Бздыньк!..» Ой, Мироша, этот гад его заколдовал, по-моему…

– Кто? – вскинулся вдруг Брок. – Кто кого заколдовал? Где гад? Ведите их скорее сюда!

– Кого, Олег Константинович? – ласково, словно у больного ребенка, спросил Мирон.

– Обоих, – жестом повелителя ткнул пальцем вниз сыщик. – И того, так сказать, и этого.

– Я как-то не очень… – замялся юноша, поправляя очки.

– Вот я и вижу! – погрозил ему Брок. – Не очень ты, да. А надо, чтобы очень. Потому что – вот. Видишь, как оно… Волшебство! А какое может быть волшебство? Не бывает никакого волшебства, знаешь ли. И вообще чудес не бывает. Сейчас я им растолкую, так сказать. Будут, как говорится, знать, где изюм растет. И почем фунт раков зимует. Ведите их сюда!

– Уфф, полегчало вроде бы, – заулыбалась Сашенька. – Я уж думала, папа, что у тебя крыша поехала. Нет, вроде здоров.

– А чего мне быть нездоровым? Я в полном порядке. Это они пусть боятся, волшебнички, так сказать, всякие! Я им устрою сейчас. Выведу на чистую воду. Ишь, народ им дурить вздумалось. Думают, на дураков напали!.. Где они? Где этот лысый мудрила?

– Папа, да он уже там, у царя давно, наверное, – мотнула головой Саша. – И дядя Олег тоже.

– У царя? – встрепенулся Брок. – А почему без меня? Ой-ой-ой, – засуетился вдруг он, – так он же и царю сейчас мозги запудрит!

И сыщик рванул вдруг по коридору, словно спринтер на стометровке.

– Папа, погоди! – бросилась вдогонку Сашенька. – Не бойся, с ним же дядя Олег!

– Да что ты, – отмахнулся стремительно удаляющийся Брок. – Твой дядя Олег совсем как ребенок… Такой наивный, доверчивый… Ой-ой-о-о-о-о-ой!..

Голос сыщика затих в глубине длинного коридора. Саша от растерянности замедлила бег. Но догнавший ее Мирон одним своим видом придал девушке сил и решимости; она же, в свою очередь, благотворно подействовала на парня; и молодые люди, переглянувшись, стремглав помчались по гулко отражающему дробный топот коридору.

Глава 19 Берендеев пир

Саша с Мироном добежали до огромной, настежь распахнутой двустворчатой двери и остановились. Заходить было боязно. Все-таки не кто-нибудь за той дверью сидел, а сам царь-батюшка! Мирон вообще привык относиться к монаршей власти с трепетом и почтением, ну а Сашенька просто стеснялась. Тем более местный правитель уже оказал ей определенное внимание, и девушка немного опасалась, не начнет ли облаченный неограниченной властью мужчина банально приставать к ней. Разумеется, защитников у нее хватало, но это беспокоило Сашеньку особо. Кто знает, каков характер у здешнего государя? А ну как велит посадить всех защитничков на кол, а саму ее сделает наложницей, пока не надоест. Что будет после того, как надоест, Саше даже пофантазировать было страшно.

– Ну что, пойдем? – отвлек ее от невеселых мыслей Мирон.

– Ага, – вздохнула Сашенька и начала доставать фотоаппарат из футляра.

– Не стоит, – остановил ее друг. – Спрячь пока.

– Да ты что? – возмутилась девушка. – Там же царь! У меня еще ни одного снимка живого царя нет.

– Я же сказал, пока не стоит. Мало ли что… Этикет, может, подобного не позволяет, или вообще за оружие примут и стрелять начнут.

– Да кто начнет-то? Охраны ведь тут нет.

– Это снаружи нет, – стоял на своем Мирон. – А непосредственно при царе могут и быть. Хотя бы по протоколу. Так что лучше не доставай. Потом, когда осмотримся, попросишь разрешения и сфотографируешь.

– А если не разрешат?

– Тогда не сфотографируешь.

– Все равно сфоткаю, – буркнула Саша, застегивая футляр.

Шагнув за порог, парень с девушкой снова замерли. Да и было отчего. Во-первых, само помещение. Как его правильно назвать, ни Мирон, ни Саша не знали. Комнатой – язык не поворачивался, не бывает таких огромных комнат; залом – слишком банально, да и вообще у Сашеньки с этим словом ассоциировался лишь спортзал в бывшей школе. Но по размеру похоже. Только в этом зале не было, разумеется, никаких шведских стенок и баскетбольных щитов. Здесь по стенам, обитым строгими, в багровых тонах, гобеленами, были развешаны картины, оружие, доспехи, головы охотничьих трофеев и много чего еще. Одна стена была вообще похожа на огромный киноэкран – так она светилась яркими красками, изображающими райских птиц, прекрасные цветы, а также неведомых чудищ и сражающихся с ними богатырей. Девушка не сразу поняла, что это всего лишь ряд огромных окон с цветными витражами.

Посередине помещения тянулся широченный и очень длинный стол, покрытый золотой с черным орнаментом скатертью. Правда, почти пустой. Лишь в дальнем его конце виднелась какая-то посуда; с такого расстояния и не рассмотреть, что именно там стояло. Вроде бы вазы с фруктами, подносы с пирогами, графины с напитками… Сашенька сглотнула слюну. Легкий перекус пирожками в кафе давно забылся.

Но помещение и даже еда тут же вылетели из Сашиных мыслей, лишь только она увидела, кто сидит на том самом, дальнем конце стола. Царь! Правда, девушка и его не могла как следует рассмотреть, но сам факт, что она видит настоящего, живого, правящего царя, ее просто ошеломил.

К тому же человек, которого она не без основания приняла за коронованную особу, заметив вошедших, тут же поднялся и быстрым шагом направился к ним.

«Ну вот, начинается, – подумала Сашенька, и благоговение перед монархом мгновенно улетучилось. – Раз уж сам ко мне поперся, сейчас приставать начнет. Не терпится ему».

Девушка стала разыскивать взглядом сыщиков. Но первым увидела не отца с двойником, а придворного разыскника. Никодим Пантелеймонович стоял в дальнем углу возле самой стены, словно его специально в угол и поставили в наказание. Тем более что сутулился разыскник больше обычного, да и выражение его лица, насколько смогла рассмотреть издали Сашенька, оставляло желать лучшего. А лысина буквально блестела от пота в свете ярких, гигантских люстр, переливающихся хрустальными гранями подвесок.

Броки же, оказывается, стояли по другую сторону стола, напротив одного из витражей, потому-то девушка и не разглядела их сразу, приняв два одинаковых силуэта за фрагмент мозаичной картины.

Больше Саша ничего и никого разглядеть не успела, потому что царь-батюшка уже подходил к ней. Точнее, к ним с Мироном, но смотрел государь только на девушку и при этом столь добродушно и светло улыбался, что нехорошие мысли тут же покинули Сашину голову.

– Ай, здравствуй, краса писаная! – раскинул царь руки, словно приготовился обниматься.

– Здрасте, – пискнула Саша и попятилась, забыв даже сделать свой привычный книксен. Который, надо сказать, тут-то бы пришелся как раз кстати.

– Да не бойся ты меня, красна девица, – голосом Морозко из детского кинофильма протянул государь, опустив, впрочем, руки. – Я с гостями всегда ласков.

«Вот-вот, – испуганно подумала Саша. – Ласки-то твоей я как раз и боюсь».

– Как зовут тебя, раскрасавица? – пробасил между тем царь, останавливаясь напротив девушки и заглядывая ей прямо в глаза. Между прочим, отметила Сашенька, глаза у царя были красивыми, небесно-голубого цвета, а еще очень молодыми и, как ей показалось, умными. Впрочем, и сам государь как мужчина был недурен. Ростом под два метра; в плечах, что называется, косая сажень; волосы густые и волнистые, хоть и обильно окрашенные сединой. Борода тоже седая, даже не совсем борода, а такая длинная щетина, что стала модной в последние несколько лет в нашем мире. В том, видимо, тоже.

Вообще, царь-батюшка показался Саше очень похожим на какого-то известного певца, она забыла только на какого. Даже одет был скорее «попсово», нежели по-царски. Никакой, разумеется, мантии или бархатного халата, что рисовались в Сашином воображении при слове «царь». Вполне современный костюм. Правда, сразу видно, дорогой. Красивый, бежевый, с перламутровыми пуговицами… Вполне возможно, что из настоящего жемчуга. «Попсовости» же царскому наряду придавала рубаха. Ярко-алая косоворотка навыпуск с золотым узорным шитьем. Настолько длинная, что подол ее выглядывал из-под края пиджака сантиметров на двадцать. Возможно, такой была местная мода, или, как говорил Мирон, придворный этикет, но смотрелось это, на Сашин взгляд, нелепо.

Девушка так увлеклась разглядыванием царя, что тому пришлось повторить вопрос:

– Так как же зовут тебя, чудо дивное?

Сашенька чуть было не ляпнула возмущенное «сам ты чудо!», но вовремя спохватилась и сделала наконец-таки книксен:

– Саша.

– Ну надо же! – восторженно вскинул руки царь. – Александра, значит? Прекрасное имя, царское. У меня, кстати, тоже. Берендей я. Четвертый.

– Я в курсе, – поклонилась Сашенька.

– Этот, поди, натрепал? – нахмурился царь, мотнув головой в дальний угол.

– Да, он, – кивнула девушка, но, подумав, что может показаться ябедой, поспешила добавить: – Но он не трепал, нет! Ваш главный разыскник очень почтительно о вас отзывался.

– Попробовал бы непочтительно-то! – погрозил съежившемуся в углу Сушику Берендей. – Бездельник…

Царь отвел суровый взгляд от опального подданного и наконец-то соизволил заметить Мирона. Но обратился все же не к нему лично, а опять к Сашеньке:

– Жених?

И в небрежно вроде бы заданном вопросе девушке явно послышалась напряженность.

– Возможно, – ответила она, скосив глаза на друга.

Тот едва заметно дрогнул, но продолжал стоять молча, как и положено при рандеву с монаршей особой. Говорить когда и что вздумается может лишь государь. Остальным положено лишь отвечать на его вопросы или высказываться по царскому требованию. Сейчас же Берендей Четвертый ничего у Мирона не спрашивал, а потому воспитанный юноша хранил молчание.

– Жаль, – смерив Мирона критическим взглядом, вздохнул царь. – А то вот я Ване моему невесту никак сыскать не могу… – Тут Берендей вдруг помрачнел, лицо его на глазах осунулось, сам же он будто стал чуть ниже и старше лет на десять, хотя до того момента Саша от силы давала ему лет пятьдесят пять. – Только вот Ванюша-то мой… – Государь махнул вдруг рукой, тыльной стороной ладони провел по глазам и, быстро развернувшись, устало пошагал обратно к столу.

Сашенька недоуменно посмотрела на друга: а мы, дескать, как? Назад, что ли, идти? Но Берендей словно услышал ее мысли и, оглянувшись, позвал:

– Проходите, гости дорогие, к столу. Присаживайтесь, не стесняйтесь.

Царь вновь уселся во главе стола на некое подобие трона. Ну, не трона, конечно, только таких вычурных кресел с высоченной резной спинкой, обитой алым бархатом, Сашеньке раньше видеть не приходилось. Кресло она рассмотрела уже в подробностях, поскольку на приглашение Берендея Четвертого откликнулась сразу же и обогнала бы, пожалуй, государя, но посчитала это все же некорректным.

Мирон тоже подошел к столу, только сделал это подчеркнуто неспешно, как неприязненно подумалось Саше – несколько подобострастно. Впрочем, она великодушно простила любимого, списав такое поведение на издержки жизни в стране с монархическим режимом.

Между тем царь-батюшка, вновь приобретя вполне жизнерадостный вид, сделал приглашающий жест:

– Присаживайтесь, господа, – и, с благодушной улыбкой взглянув на Сашеньку, добавил: – И дамы, конечно же. – А потом сердито глянул на Сушика и рыкнул: – Ты тоже садись! Так уж и быть, перед гостями неудобно… Только подальше, туда вон! – ткнул он пальцем почти на середину стола. – Глаза б мои на тебя не смотрели, бездельник…

Главный придворный разыскник, согнувшись в три погибели, словно выполняя пожелание правителя быть для того невидимым, посеменил к скамье, тянущейся по обеим сторонам стола. Саше даже стало немного жаль старика – все-таки тот исполнял службу, судя по всему, ревностно. А что не все получалось – на то могли быть и вполне объективные причины.

Броки, второй и первый, уселись по левую руку от царя, Саша с Мироном по правую. Как и предполагала Сашенька, на столе оказалось множество фруктов в изящных, музейной красоты вазах; здоровенные пироги на золотых подносах; икра черная и красная – в хрустальных ладьях; сыры и колбасы разных сортов, мясо различных видов, рыба всевозможного приготовления и много чего другого, ужасно соблазнительного на вид, на многочисленных тарелочках, тарелках и тарелищах. И разумеется, напитки – всех, пожалуй, цветов радуги, в стеклянных бутылях, бутылках и штофах, хрустальных графинах и даже просто в бочонках.

– Что будете пить, господа? – потянулся Берендей к ближайшему штофу. – Может быть, водочки?

– Мне бы… пива, – почти как Семен Семеныч Горбунков, скромно ответил первый Брок.

– Желательно российского изготовления, – добавил второй.

– А другого и не держим! – вскинул ко лбу брови царь. – Где это видано: на царском столе – да чтоб иноземщина? Державу позорить только. Да и то сказать, немцы, что ли, лучше нашего могут пиво варить? – Берендей раскатисто захохотал.

Сыщики дружно захихикали следом.

Саша хоть и не являлась большим знатоком и ценителем пенного напитка, все-таки немного призадумалась. Что-то в словах Берендея и реакции «родителей» показалось ей нелогичным. Но тут справа от нее шумно сглотнул Мирон. Сашенька обернулась к другу, который уже смущенно прикрыл рот ладонью.

– Ты чего? – шепнула Саша. – Слюной захлебнулся? Юноша покраснел и часто-часто закивал. А потом прошептал в ответ:

– А можно мне тоже пива?

– А чего ты меня спрашиваешь? – изумилась Сашенька. – Я тебе что, жена?

Мирон помрачнел. «Ну вот, – мысленно фыркнула девушка, – этих мужчин не поймешь. Запрещаешь им что-то – дуются, разрешаешь – тоже неладно».

Сама же Сашенька ничего ни у кого спрашивать не стала, налила себе рубинового вина из резного пузатого графина с узким горлышком, опередив на миг потянувшегося услужить ей Берендея Четвертого, и подняла хрустальный бокал на точеной ножке.

Мирон испуганно зашипел:

– Первый тост говорит государь!.. – но Берендей, услышав юношу, разрешающе вскинул ладонь, и Саша, не вставая, отчего Мирон вообще закатил глаза, сказала:

– Ну, за царя!

Юноша облегченно выдохнул. С середины стола послышались судорожные аплодисменты, которые Сашенька приняла поначалу за шлепки вяленой рыбой об стол. Но, обернувшись на звуки и увидев Сушика, который вскочил из-за совершенно пустого в том месте стола и усердно хлопал в ладоши, девушка покачала головой:

– Господину разыскнику тоже налить надо.

– Перебьется, – буркнул царь, но все же небрежно щелкнул пальцами, и Саша, разинув от изумления рот, увидела, как перед Сушиком неведомо откуда появилась вдруг граненая стопка, накрытая горбушкой черного хлеба.

«Будто покойнику», – мелькнуло в голове у девушки, которой она протестующе замотала. Берендей скривился, но щелкнул все же еще раз пальцами. Перед главным разыскником вырос стакан. Не хрустальный, но все-таки уже не граненый. А также стояли теперь перед Никодимом Пантелеймоновичем и пара тарелок – с колбасой и огурцами. И сиротливо лежало в сторонке яблоко. Зеленое и даже на вид кислое. Саша вздохнула, но больше перечить царю не осмелилась. Да и Сушик, если на то пошло, был далеко не сахарным. Может, для него подобные яства – самое то.

Выпили, закусили. Налили по второй. Слово взяли сыщики, толкаясь и перебивая друг друга. Каждый торжественно поднял кружку светлого, искрящегося пива.

– Так сказать, – произнес первый Брок, отпихивая локтем второго, – мы, как говорится, тут.

– Волею, если можно так выразиться, случая… – все-таки вылез Брок-второй, прикрыв ладонью рот первому.

Но тот, возмущенно дернув головой и отплевываясь, перебил дубля:

– Или, скорее, не случая, а недоразумения!..

– Но как бы то ни было, – сыщик номер два оттолкнул плечом коллегу от стола, – мы уже тут, а раз уж мы тут…

– …то мы, должен заметить, не там! – потрясая свободной рукой, вернулся на место Брок-первый и злобно сверкнул глазами на «близнеца».

Но тот стойко выдержал взгляд и как ни в чем не бывало продолжил:

– И уж тем более, вы не поверите, не где-то еще.

– А значит, – сказали они дружным дуэтом, недоуменно переглянулись и так же, дуэтом, закончили: – Тут пока и будем.

Затем оба синхронно нахмурились, понимая, что тост получился незавершенным, и первый сыщик веско изрек, приподняв еще выше кружку:

– За тут!

– За пока! – кивнул второй.

– Сильно!.. – покачал головой Берендей Четвертый и уважительно чокнулся хрустальным фужером с каждым из Броков.

Трапеза продолжилась. Тост следовал за тостом. Произносили их поочередно царь и оба сыщика; причем последние как нестройным, пререкающимся дуэтом, так и поодиночке. Чем дальше, тем реже Берендею Четвертому удавалось внести в это дело свою скромную лепту. Сашенька начала хмуриться. Когда «родители» высказывались «за мир и, как говорится, неприменение», «за дружбу и, так сказать, ее воплощение», «за процветание и, если можно так выразиться, последующее оплодотворение» и прочие нейтральные лозунги, морщинки на лбу девушки были еще мало заметными. Но после того, как один из Броков, покачиваясь, выдал: «За тебя, Беря. Иди ко мне в помощники!», а другой всплакнул: «Иришечка-то не видит, кто у меня теперь по правую руку… Давай-ка и за нее махнем, друг!..» – и полез к царю обниматься, Сашины брови сошлись на переносице и уже не размыкались. Хорошо, что девушка не смотрела на Мирона – тот был бледен от ужаса и только лишь переводил вытаращенные глаза с одного сыщика на другого. Сидящий поодаль Сушик реагировал похоже: после каждого нового тоста он вздрагивал и вжимал лысую голову в плечи, ожидая царского гнева. Но как раз царь-батюшка Берендей Четвертый чувствовал себя, кажется, лучше всех. Он добродушно щурился и потягивал вино, изредка всхохатывая после особо «проникновенного» выступления сыщиков. Похоже, он давно отвык от подобного к себе отношения и попросту наслаждался происходящим.

Но всему есть предел, даже царскому терпению. Когда Брок-второй уронил на стол голову, сыщик под номером один клюнул носом, словно хотел повторить сделанное дублем, но в последний момент встрепенулся, подпер кулаками щеки и хриплым голосом завыл:

– Никто-о-о не даст нам избавле-е-енья, ни бо-о-ог, ни царь и ни геро-о-ой!.. Добье-о-омся мы освобожде-е-енья своею собственно-о-ой рукой!..

И он вскинул эту самую руку, будто показывая, чем именно станет добиваться освобождения. Но голова, потеряв с одной стороны опору, соскользнула с одинокого кулака и с мрачным стуком брякнулась на стол.

То ли этот неприятный звук, то ли возмутительные слова песни подействовали наконец на царя-батюшку. Он неприязненно поморщился, взглянул на запястье с массивным золотым хронометром и тряхнул кистью, будто хотел сбросить дорогой механизм с руки.

Бледная, окаменевшая после отцовского «выступления» Саша непроизвольно моргнула. И когда веки ее поднялись, взгляд в недоумении заметался. Не было вокруг ни тканых гобеленов на стенах, ни цветных витражей на окнах, ни длинного стола, ни скамей вокруг него, ни царского полутрона. Царь-батюшка восседал теперь на шикарном, бежевом, под цвет костюму, кожаном кресле, гости – на диванах явно из того же гарнитура, а располагалось все это так же, как недавно в обеденном зале, но не вокруг стола с яствами, а возле низкого, навроде журнального, инкрустированного цветными породами дерева столика. Лишь главный придворный разыскник по-прежнему сидел в отдалении. На простом, грубо выструганном табурете.

Помещение тоже стало иным. Меньшим, а оттого более уютным. Стены без рисунков и украшений, в однотонных, с мелкими серыми «брызгами» желтых обоях. На окнах – строгие светло-коричневые шторы. Под потолком – ряд круглых светильников. Возле дальней стены – большой письменный стол с темно-зеленой столешницей. Справа от него – длинный ряд массивных книжных шкафов. Короче говоря, типичный кабинет работника умственного труда. Ну, не совсем типичный, конечно. Все-таки очень большой и, несмотря на простоту, откровенно богатый.

Но больше всего поразила Сашеньку даже не смена обстановки, а состояние «родителей». Оба Брока трясли головами, словно выбравшиеся из воды на берег собаки. С глаз, будто капли воды с шерсти упомянутых псов, слетала алкогольная пелена. Уже через несколько секунд сыщики водили вокруг недоуменными, но совершенно трезвыми взглядами.

– Так-так-так-та-ак… – пробормотал один из них.

– Вот именно, – мотнул головой другой.

– Так сказать, – посмотрели друг на друга оба.

Глава 20 Деловая беседа, в ходе которой Сашенька становится царским имиджмейкером

– Перейдем к делу, – деловым тоном, будто и не было никакого застолья, начал государь.

Сыщики кивнули. Сашенька откинулась на мягкую спинку. Мирон, напротив, подался вперед. Лысый Сушик заерзал на табурете.

– Пантелеймоныч, – словно и не серчал только что на разыскника, позвал того царь, – двигайся ближе, что ты как неродной?

Главный разыскник, прижимая к заду табурет, засеменил к столику.

– Итак, – обвел присутствующих взглядом Берендей. – О сути дела всем, я надеюсь, известно?

– Я докладывал, – поспешил вставить Сушик.

– Вот и замечательно, – кивнул царь. – Посему я готов уточнить детали и ответить на ваши вопросы.

– Это вы о чем, собственно? – глубокомысленно свел брови Брок-первый.

– Мы ж вроде бы на «ты»? – усмехнулся государь.

Сыщики покраснели.

– Так ведь, как говорится, то была неформальная, так сказать, беседа, а это – деловой разговор, – пролепетал Брок-второй.

– Тоже верно, – вновь стал серьезным Берендей Четвертый. – Так вы, стало быть, не вполне в курсе? – пристально взглянул он на сыщиков, бросив недовольный взгляд на Сушика.

Тот молитвенно сложил на груди руки и затараторил:

– Вы же сказали, ваше величество, что сами в курс дела введете, но я вкратце картину случившегося им обрисовывал, клянусь!

– А-а-а! – мотнул головой Брок-второй. – Так это насчет пропажи царевича?

– Именно, – нахмурился государь. – Две недели назад пропал мой сын Иван. Наследник престола.

– Единственный? – уточнил Брок, вынимая из-за пазухи ручку с блокнотом.

– Да, – кивнул царь. – Но какая разница? Будь у меня хоть три сына, я бы горевал и расстраивался не меньше.

– Подозрения у вас имеются? – достал ручку с блокнотом и второй сыщик. – Похищение с целью выкупа, месть, шантаж, неосторожное обращение с оружием?..

– …любовный треугольник, – продолжил перечисление Брок-первый, – несчастная любовь в принципе, банкротство, ссора с родителями, лунатизм, алкоголизм…

– Стоп! – рявкнул Берендей. – У кого алкоголизм? У Вани?!

– У папы, – буркнула Сашенька. – И у дяди Олега.

– Да ты что-о-о?! – возмущенно подпрыгнули Броки. И наперебой зачастили: – Мы кроме пива вообще ничего не пьем! Почти. И то редко. И по чуть-чуть. Ну иногда, так сказать, бывает, что и… Но это ж – о-го-го!.. Это ж когда так-то? Ну, сегодня вот. Да и то…

– Стоп!!! – вновь взревел царь и замахал руками, словно отбиваясь от пчелиного роя. – А ну-ка тихо, господа! Отвечайте по существу.

– Алкоголизм – это лишь версия, – все еще хмуро косясь на дочь, стал оправдываться Брок. – Мы же не знаем деталей.

– Нету здесь таких деталей, – категорично хлопнул по столику Берендей. – Ваня – замечательный парень. Тихий, домашний. С детства любознательный. Науками интересуется, книжки читает. Сам стихи пишет. – Царь понизил голос и наклонился к столику: – Я из казны денег выделил, сборничек Ваниных виршей издал. Ух, как доволен был мальчик.

– И здесь мальчик? – закрутил головой Брок-первый. – Костя?..

– Ваня, – сокрушенно вздохнул Берендей, вновь откидываясь в кресло.

– А-а-а! – закивал первый сыщик, а второй, чтобы загладить неловкость компаньона, поспешно вставил:

– Умный мальчик.

– Да уж не дурак, – не без гордости согласился царь.

– Иван-недурак! – подпрыгнул Брок-первый. – Вот оно! Поиски невесты!

– Что? – нахмурился Берендей. – Невесты? А ведь и впрямь… Был разговор. Говаривал я Ванечке: не пора ли жениться? Двадцать лет ведь парню стукнуло в апреле.

– Я тоже апрельский, – радостно заулыбался первый Брок. – Овен, так сказать.

– И я, – закивал второй.

– Но куда он мог за невестой податься? – задумался царь. – Я ведь, дурак эдакий, сказал ему, что невестку лишь царско-королевских кровей признаю. В крайнем случае ханско-султанских. Но я ж пошутил! Где тут такую сыскать?

– А что, нету разве? – удивились Броки. – А за границей?

– Да где та граница, – отмахнулся государь. – С одной стороны – окиян-море, с другой – горы, с третьей – пустыня…

– А с четвертой? – приготовился записывать Брок-первый.

– Лес дремучий, – недовольно буркнул Берендей. – Не граничим мы с зарубежьем. И не рвемся. Нам чужого не надо.

– А вот сын ваш, возможно, по-другому считает, – прищурился Брок-второй. – И отправился за невестой, так сказать, за кордон.

– Ты искал? – зыркнул царь на придворного разыскника.

– Искал, ваше величество, – часто закивал Сушик. – Нет его на земле-матушке.

– Как это? – синхронно дернулись оба Брока. – Всю землю обыскал?

– Всю, – кивнул Никодим Пантелеймонович. – До камешка.

– Это как же? – не унимались сыщики.

– Известно как – волшебством.

– Не бывает никакого волшебства! – закричали Броки.

– Это у вас не бывает, – буркнул Сушик. – А у нас волшебство – обычный закон природы.

– Ну разве что так, – пробубнил не очень охотно Брок-второй, но первый Брок не сдавался:

– Да что вы такое все несете? Какое еще волшебство? Какой закон природы?! Чудо не может быть законом. Чудес не бывает!

– Не забывайте, – усмехнулся Берендей Четвертый, – как сами же давеча за столом говорили, что вы уже не там, а тут. Вот и я добавлю: тут вы теперь. Да, господа! По ту сторону чуда. Здесь может быть то, что у вас никогда не случается. И наоборот.

– По ту сторону чуда? – тщательно выговаривая, будто смакуя фразу, повторил Брок. И сказал то же самое, что и второй сыщик только что: – Ну разве что так… То есть, возможно, и впрямь в этой реальности физические законы отличаются от наших и, так сказать, чудо с нашей точки зрения здесь вовсе таковым не является. А стало быть – чудес по-прежнему не бывает.

– Именно так, – продолжал улыбаться царь.

– Так почему же вы не смогли с помощью вашего так называемого волшебства отыскать царевича? – обернулся Брок к Сушику. – В чем сложность-то? Трах-тибидох, как говорится, и все дела!

– На этой земле его нет, – грустно покачал головой придворный разыскник, – а вне нашего мира волшебство не действует. Уж как я помучился без него у вас! – вздохнул он.

– Ага! – возликовал Брок-первый, и дубль тоже расплылся в довольной улыбке. – Значит, и впрямь это физический закон лишь вашего мира! Постойте… – осекся он вдруг. – А зачем вы вообще к нам полезли? Вы думаете, Иван попал в какой-то из наших миров?

– Все может быть, – снова вздохнул Никодим Пантелеймонович. – Но к вам я, как вы изволили выразиться, полез не за этим. Мне без волшебства там Ивана-царевича не сыскать.

– А за кем же тогда?

– За ним, – кивнул Сушик на Брока-второго. – Или за вами… Я и сам не понял. Волшебство с этой стороны проход сделало, но дальше все получилось не так, как хотелось.

– Сбой, – закивал Брок-первый. – Физические законы наших миров не допускают волшебства и прочих чудес, вот и вышла ваша дырка кривой.

– Видимо, так, – развел руками главный придворный разыскник.

– Что и требовалось доказать, – потер ладони сыщик номер один. Но снова нахмурился: – А зачем вам, собственно, я? То есть он? Или, так сказать, мы?.. Откуда вы вообще про нас узнали, если ваше так называемое волшебство до наших миров не дотягивается?

Никодим Пантелеймонович Сушик, блеснув лысиной и стеклами пенсне, ссутулился и вопрошающе-подобострастно посмотрел на государя. Тот усмехнулся одними глазами и звонко хлопнул в ладоши. В двух шагах от инкрустированного «журнального» столика возник человек.

При первом же взгляде на него Брок понял, что где-то этого человека уже встречал. Шляпа, чуть ниже – двойные мешки под грустными карими глазами. Еще ниже – мешковатый серый костюм. Нет, костюм не показался сыщику знакомым, и он снова поднял глаза. Взгляды встретились, и кареглазый, приподняв шляпу над лысиной (тоже донельзя знакомой), с легкой картавинкой проворковал:

– Здравствуйте, господин Брокалев! Как поживаете?

– Да как вам сказать… – хмурясь, ответил сыщик. – Если уж совсем откровенно, не очень. То, знаете ли, сё…

Брок вовсю напряг память, но вспомнить, где и когда он мог встречаться с этим господином, так и не смог. Он собрался уже спросить об этом напрямую, но с дивана напротив вскочила вдруг Сашенька:

– Изя Самуилович?!

– О! Александра Олеговна! – взмахнул шляпой человек с карими глазами и заулыбался еще сильней. – И вы тут?

– Ага, – улыбнулась в ответ Саша, но улыбка ее быстро погасла. – А… где ваш живот?..

– В прошлом, Александра Олеговна, в прошлом. И вообще в ином мире, – нахлобучил на голову шляпу кареглазый.

– Постойте-ка, – защелкал пальцами Брок. – Изя, Изя, Изя… Это как же будет в развернутом, так сказать, виде?

– Измаил. – Шляпа вновь взлетела над лысиной. – Измаил Самуилович Русский. Неужто я так сильно изменился, что вы меня не узнали?

– Так-так-так-та-ак!.. – Брок подскочил и, подбежав к Русскому, принялся нарезать вокруг того круги. – Но ведь и впрямь!.. Живот! Где живот? Такой живот не спрячешь.

– Волшебство, господин Брокалев! – радостно выпалил Измаил Самуилович, вращая головой вслед перемещениям сыщика. – С его таки помощью. Зато теперь – ем что хочу и ни о чем не забочусь.

– Вот ведь! – резко остановился Брок. – Далось вам всем это волшебство…

– Таки да, – закивал Русский. – Всем. Здесь – абсолютно всем.

– Здесь? – нахмурился сыщик. – А как вы, собственно, сами-то здесь очутились?

– Не знаю, – виновато развел руками бывший толстяк. – Похоже, я опять что-то проглотил с немытыми фруктами…

– А назад? Не пробовали?

– Что вы, что вы!.. – испуганно затряс ладонями Русский. – Кто я был там? – брезгливо мотнул он головой. – Жалкий адвокатишка. А здесь? – вздернулся подбородок говорившего. – Заведующий царской канцелярией! Две большие разницы.

– Ну-ну, – заложил руки за спину Брок и принялся раскачиваться с каблуков на носки и обратно. – А какая связь между вами и пропажей Ивана-царевича?

– Что вы, что вы! – пуще прежнего замахал руками Измаил Самуилович. И даже обильно вспотел от испуга, как в прежние, нелегкие (в смысле веса) свои времена. – Я тут совершенно ни при чем!

– Ну, следствие разберется, кто при чем, – успокоил вспотевшего гражданина Брок-второй, доселе с недоумением наблюдавший за разворачивающимся перед ним действом.

– Вот именно, – одобрил слова коллеги Брок-первый. И пристально уставился на Русского: – Так какая все-таки связь?

– Да никакой же связи, ей-богу! – взмолился Измаил Самуилович, ища взглядом спасения у главного придворного разыскника.

Никодим Пантелеймонович поднялся с табуретки и подошел к Броку с Русским.

– Позвольте ввести господ Броков в курс дела? – склонил он голову в сторону царского кресла.

– Позволяю, – махнул двумя пальцами Берендей Четвертый. – Только коротко.

Сушик склонился еще ниже, затем резко выпрямился и затараторил:

– Господин Русский появился в царстве-государстве недавно, но уже зарекомендовал себя как добропорядочный гражданин и грамотный специалист. Узнав о пропаже… то есть об исчезновении… в общем, узнав об известном происшествии, Измаил Самуилович сам, по доброй воле, предстал пред государевы очи и порекомендовал лучшего, на его взгляд, по данным делам специалиста. Вас, – ткнул на Брока пальцем главный разыскник. – Или вас, – повернулся он к Броку-второму.

– Меня, меня, – пробурчал первый сыщик. – Я, так сказать, распутывал одно дельце господина Русского.

– Таки да, – закивал Измаил Самуилович и вновь широко улыбнулся. – Распутывал. Сложнейшее дело! Это великий сыщик! – смахнул бывший толстяк внезапно набежавшую слезу.

– Да чего уж там, – засмущался чрезвычайно польщенный Брок.

– Нет-нет-нет! – замахал руками Русский. – Не спорьте! Великий. Величайший! Как говорили древние – максимус.

– Да уж не минимус, конечно, – потупил довольный взор сыщик и ковырнул носком ботинка пол. – Метр восемьдесят все-таки…

– Вот, собственно, и все, – подытожил Измаил Самуилович. И отвесил поклон царю-батюшке: – Разрешите идти, ваше величество? Дело простаивает.

– Ступайте, – разрешил государь и снова хлопнул в ладоши. Русский, словно по волшебству, исчез. Собственно, именно что по волшебству. А Берендей Четвертый посмотрел на первого Брока, перевел взгляд на второго и остановился снова на первом: – Какие будут еще вопросы, господа? Не пора ли и вам приступать к делу?

Броки переглянулись.

– Нам нужно посоветоваться, – сказал Брок-первый.

– Обдумать ситуацию, – кивнул Брок-второй.

– Если можно, наедине.

– Лучше на свежем воздухе.

– Пантелеймоныч, – повелевающе взмахнул ладонью Берендей. – Обеспечь господам сыщикам наилучшие условия. Любая их просьба для тебя закон. Малейшее пожелание – приказ. Отныне считай, что они говорят моими устами.

Сушик низко склонился. Выражение его лица стало от этого недосягаемым для взоров, но Брок был уверен, что радость оно точно не излучает.

– А мы? – подскочила Сашенька. – А наши пожелания? – захлопала она длинными ресницами.

– Вы ведь помощники сыщиков? – спросил царь.

– Ну да.

– Ваши просьбы и пожелания направляйте им. А там – как они сами решат.

– Ну вот… – пробурчала девушка. – Нигде молодым дороги нет… – А потом, вспомнив важное, тряхнула белой челкой: – Ваше величество! А вам лично можно одну просьбу сказать?

– Скажи, красавица, – маслено заулыбался Берендей.

– Можно я вас щелкну? – приподняла она футляр с зеркалкой. – Хотя бы разик.

Царь-батюшка разинул рот и захлопал глазами. А главный разыскник, позабыв о возрасте, пулей метнулся к правителю и, раскинув руки, заслонил того своим телом.

– Покушение на государя! – завопил он истошным фальцетом.

– Уймись, дурень, – оттолкнул царь Сушика. Впрочем, недалеко. И прямо перед собой – так, чтобы придворный разыскник продолжал оставаться между ним и девушкой.

– Вы чего это? – испугалась Сашенька. И посмотрела на отца: – Папа, чего они?..

– Возможно, они неправильно поняли слово «щелкнуть», – сделал предположение Брок, тоже слегка растерянный.

– А как было надо понять? – из-за сушиковской спины поинтересовался Берендей. В голосе его явно слышалось смущение. – Не щелбан же она мне бить собралась…

– Разумеется, не щелбан, – пожал плечами сыщик. – Дочка вас сфотографировать хотела, вот и все. На память.

– А-а! – фальшиво рассмеялся царь. – Всего-то! А я-то и впрямь подумал невесть что. – Берендей оттолкнул в сторону лысого разыскника и, покосившись на черный футляр в руках у девушки, спросил: – А это вполне безопасно? – И замахал руками: – Вы не подумайте, что я за себя опасаюсь! Но ведь за мной – держава. За нее пекусь.

– Это вполне безопасно. И не больно, – обиженно буркнула Сашенька. – Хотите, я рядом с вами встану, а папа нас вместе щелкнет?

– Хочу, – кивнул царь-батюшка, хотя его взгляд подобного желания не выдавал.

– Ваше величество, – затряс лысиной Сушик. – Не поддавайтесь на провокацию!

– А ну-ка цыть! – рассердился Берендей Четвертый, которому и так уже было стыдно за прилюдное малодушие. – Уйди на свою табуретку и сиди молча.

Никодим Пантелеймонович, понурив голову, побрел прочь. А Сашенька, передав фотоаппарат отцу, подошла к царю.

– Можно я вас под ручку возьму? – мурлыкнула девушка.

– Можно, – расплылся в довольной улыбке Берендей, из глаз которого полностью исчезла тревога.

Брок сделал несколько снимков с разных ракурсов. А потом смущенно замялся:

– А можно и мне с государем?

– Ваше величество, – склонила к плечу белую головку Сашенька, – можно папе с вами?

– Ну, пусть… – неопределенно махнул ладонью царь. Судя по всему, эта идея ему не очень понравилась, но отказывать милой девушке было неловко. – Только и с другим вместе сразу. А то времени нет со всеми по отдельности… щелкаться. – Последнее слово он произнес вполголоса и отчего-то покраснел.

Брок-второй не заставил себя ждать. Сыщики встали по обе стороны от царя-батюшки, и Саша, сфокусировав в видоискателе изображение, в очередной раз поразилась, насколько они похожи. Брок-первый давно снял свой джемпер, а второй Брок – нелепый зеленый сюртук, и оба сыщика были сейчас почти в одинаковых черных рубахах, так что девушка не сразу и сообразила, кто же из них ее настоящий отец.

Сделав несколько снимков, Саша, войдя в творческий раж, отогнала «родителей» от царя и стала снимать одного Берендея. И в полный рост, и поясной вариант, и лицо крупным планом. Царь-батюшка лишь помаргивал от бликов фотовспышки, но недовольства не выказывал. Напротив, судя по довольной улыбке, ему очень льстило повышенное внимание девушки, хотя смысл происходящего, как показалось Сашеньке, так и не дошел окончательно до сознания государя.

«Фотиков у них тут нет, что ли?» – удивилась девушка и, закончив фотосессию, решила просветить царя-батюшку, а заодно и самой убедиться в качестве снимков.

Она обернулась к Мирону, и тот, угадав ее мысли, снял с плеча сумку с ноутбуком, которую девушка поручила ему сразу по прибытии в новый мир.

Сашенька достала компьютер, ловко подключила к нему фотоаппарат тоненьким кабелем, загрузила операционку. Услышав музыкальную заставку, Берендей, которому не был виден экран, изумленно приподнял бровь и, обойдя столик, встал за спиной у Саши.

– Ого! – вырвалось у него. – Да это как блюдце всевидящее, только яснее, пожалуй…

– Разрешение – тысяча девятьсот двадцать на тысячу восемьдесят, – не без гордости дернула челкой Сашенька. А потом загрузила программу-фоторедактор, быстро пролистала последние снимки, нашла крупный портрет царя и отодвинулась, освобождая государю обзор.

Тот, увидев на экране себя, крякнул и невольно отшатнулся.

– Это что, я? – невольно заозирался царь в поисках зеркала. Не нашел и снова уставился в экран ноутбука. – Вот этот страшилище – я? – переспросил он дрогнувшим голосом.

– Ну почему же страшилище? – мурлыкнула Сашенька. – Очень даже симпатичный мужчина. Вам бы бороду только посолиднее, – сказала она и принялась шустро двигать по столику маленькой беспроводной мышью. На экране, по царскому подбородку, в такт движениям Сашиной руки побежали черные завитушки. Девушка подрисовывала портрету бороду, высунув от усердия язык. А глаза настоящего, не фотографического царя раскрывались все шире и шире.

– О! – только и смог вымолвить он, когда Сашенька оставила в покое мышку. – У!.. – В голосе его слышался откровенный восторг. – Это ж надо!

Берендей вспомнил наконец о волшебстве, щелкнул пальцами, и в его кулаке появилось круглое зеркальце на длинной бронзовой ручке. Царь заглянул в него, поскреб ногтями щетину и скривился:

– И ведь ни один подлец не подскажет государю, что имидж менять надобно! На кол бы их всех, бездельников, да древесину жалко. – Затем он расплылся в счастливой улыбке и по-отечески приобнял Сашеньку: – А тебе, доченька, искренняя моя царская благодарность. И в награду – твое слово тоже станет для придворного разыскника законом. Слышишь, Пантелеймоныч?

Сушик, скорбно блеснув лысиной, молча склонил голову.

Глава 21 Сыщики уединяются и колдуют

Сыщики, как и сказали царю, очень хотели пообщаться наедине. Поэтому, едва выйдя из терема, они велели Саше, Мирону и Сушику подождать их с полчасика во дворе, а сами направились к небольшой, удивительно светлой березовой роще.

Первым разговор начал Брок-первый.

– Да, братец, дали мы, так сказать, маху, – сокрушенно покачал он головой.

– Ты о застолье, что ли? – хмуро переспросил второй.

– Вот именно.

– А кто тебя петь просил? Да еще такое! – воскликнул Брок-второй.

– Можно подумать, ты слышал, что я там пел. Мордой в салате уже валялся…

– Я не валялся в салате, не надо передергивать!

– Я образно, так сказать. Не в этом суть.

– Да-да, – вздохнув, закивал сыщик номер два. – Свиньи мы. Перед Сашенькой-то как стыдно…

– При чем тут Сашенька? – поморщился Брок-первый. – И при чем тут свинь-и? Хотя… – устало махнул он рукой, – свиньи, конечно. Стыдоба, должен тебе признаться. Стыдобушка! О-хо-хо!

– Ну ладно, – прошагав молча с полминуты, сказал Брок-второй. – Изменить мы уже все равно ничего не можем. Это нам, так сказать, урок на будущее.

– Зато авторитет свой, в салаты, образно выражаясь, уроненный, мы поднять можем! – вздернул подбородок первый сыщик. – Оправдать, как говорится, доверие.

– Царское доверие! – поднял указательный палец второй Брок.

– Да какая разница – царское, боярское… – поморщился Брок-первый. – Честь-то – она у нас одна. В смысле, две, разумеется, но как бы по одной на брата. И не все ли равно, перед кем ее ронять: перед царем или, наоборот, перед рабочим-крестьянином? Все равно одинаково запачкается.

– Красиво сказал, – уважительно покосился на «близнеца» Брок-второй.

– А! Не в словах дело.

– А в чем?

– В деле как раз, пардон за тавтологию.

– Так-так-так-та-ак… Значит, считаешь, что мы должны все-таки взяться за это дело?

– А ты еще сомневался?

– Но оно же абсолютно безнадежное! Слышал, что сказал этот Никотин Панталоныч? Нет парня на Земле.

– Ну, во-первых, мало ли что он сказал! Я к этому лысому Суслику вообще, так сказать, мало доверия испытываю.

– А во-вторых?

– Что во-вторых?..

– Ну, ты же сказал «во-первых», – остановился Брок-второй, – значит, должно быть и во-вторых.

– Логично, – кивнул первый сыщик. – Вот ты и озвучь.

– Но ведь это же ты сказал…

– А ты – это кто? – грустно усмехнулся Брок-первый.

– Я – это, так сказать, я.

– Вот именно. Ты – это, так сказать, я.

– Ну-у… В общем-то, где-то как-то.

– Давай, давай, не тяни! Говори: «А во-вторы-ы-ых…»

– Волшебство…

– В каком смысле? – оторопел Брок-первый.

– Нам поможет волшебство! – замахал руками второй сыщик. – Как же мы раньше-то?..

– Ты что-то… того, как говорится, – нахмурился Брок. – Какое еще волшебство? А как же наше кредо? И вообще… Мы-то с тобой, тьфу-тьфу-тьфу, не волшебники.

– Да при чем здесь, так сказать, кредо? – загорячился Брок-второй и так размахался, что первый сыщик на всякий случай отступил на пару шагов. – Ведь выяснили же мы, что это здешний физический закон. Ну?

– Ну, – кивнул Брок-первый. – Только мы-то все равно не волшебники.

– Так ты же ничего не понял! – ахнул дубль.

– Коне-е-ечно, где же мне!..

– Не паясничай. И слушай внимательно. – Сыщик номер два заговорил словно робот, тщательно произнося каждое слово и отделяя одно от другого четко обозначенными паузами: – Здесь… волшебство… может… творить… любой… человек.

– И я?.. – ахнул Брок-первый.

– И мы, – кивнул параллельный коллега.

– Не могу, знаешь ли, поверить…

– Да почему? – подпрыгнул коллега и от избытка чувств вцепился в ствол тоненькой березки (благо сыщики как раз дошли до рощи) и затряс ни в чем не повинное дерево. – Ты же видишь, они все тут это могут!

– Так то они, – смахнул Брок-первый упавший на плечо листик. – Они, так сказать, местные, с детства к этому приучены.

– Хорошо, – оставил в покое березу Брок-второй. – А твой знакомый?

– Русский, что ли?

– Не очень, знаешь ли, похож… – засмущался сыщик номер два и оторвал от деревца полоску бересты.

– Не порть растение! – погрозил дублю Брок-первый. – А Русский – это не национальность у него, а фамилия. Я тоже в первый раз попался.

– А-а-а!.. – протянул второй Брок, пытаясь прилепить назад оторванную полоску. Береста все же упала на землю, и сыщик незаметно придавил ее ботинком. – Так вот, этот твой нерусский Русский тоже, между прочим, волшебством вовсю пользуется. А он, как говорится, в детстве об этом только в книжках читал.

– Ну-у, – развел руками сыщик номер раз. – Так-то оно конечно… Но этот Русский вообще не показатель. Планеты глотает, то-сё…

– И тем не менее.

– Да что мы с тобой спорим? Вот давай сейчас и попробуем… поколдовать.

– Ага. Что нам стоит? – усмехнулся Брок-второй. – Типичный, так сказать, случай.

– А чего ты усмехаешься? Ты вообще такой странный, – подозрительно оглядел двойника Брок. – То убеждаешь меня, что мы теперь вовсю волшебники, то усмехаешься.

– Просто необычно как-то, – поежился дубль. – Не привык я, знаешь ли, волшебством заниматься.

– Зато я привы-ы-ык!.. Прихожу, бывало, с работы – и ну колдовать.

– Ладно, не подкалывай. Давай начинай, раз привык.

– И начну, – мотнул головой Брок-первый. – Вот подумаю, что бы такое сварганить… Вот что, например?

– Да что хочешь.

– Я пить хочу, – расстегнул ворот рубахи сыщик. – Жарко что-то.

– Вот и попроси пивка, – улыбнулся «близнец».

– Нет!!! – шарахнулся в сторону Брок, споткнулся о корень и въехал лбом в ствол березы. – Да чтоб тебя… – в сердцах начал он, но второй сыщик вратарским прыжком бросился на него и зажал рот ладонью.

– Ты что?! – зашипел он. – Смерти моей хочешь?! Нельзя тут такое говорить!

Брок-первый затрепыхался, отпихнул двойника и, постанывая и отплевываясь, поднялся.

– А ты пошути еще, пошути, – буркнул он. – И насчет пивка, и насчет песенок. Эх ты, а еще друг!

– Я не друг, – надулся в ответ Брок-второй. – Я – это ты. А над самим собой я имею, так сказать, право подтрунивать.

– Так и я себя имею право и того… как говорится… и этого. В том числе и не очень приличными словами.

– Можешь. Только молча, хорошо? Так сказать, мысленно. Вот вернешься домой – тогда хоть в рупор кричи.

– Если вернусь, – шмыгнул носом Брок-первый и потер ушибленный лоб, которому досталось сегодня уже в третий раз.

– Вернешься. Давай колдуй.

– Может и попросить, чтобы вернуться? – встрепенулся сыщик.

– А дело? – нахмурился дубль. – Ты пить хотел, вот и наколдуй себе чего-нибудь жидкого. Квасу, например.

– А что? Хорошая идея. Квас – это вкусно. И в местных, так сказать, традициях.

– Ага, видали мы уже местные традиции, – буркнул второй сыщик. – Только вот квасу-то как раз я там и не разглядел.

Но Брок, увлекшись предстоящим действом, не слышал бормотаний двойника. Да если бы и слышал, что бы он смог сказать в ответ? Так уж повелось на Руси – хоть параллельной, хоть косоугольной, хоть и вовсе клетчатой в крапинку, – что застолье, оно как-то в основном без кваса обходится. А Броку хотелось сейчас именно квасу. Вот до того захотелось вдруг, что спасу нет! И сыщик, зажмурившись, представил себе сладкую, чуть с кислинкой, холодную, бодрящую жидкость, пенной струей наполняющую рот.

Очень реально он это все представил. И, вспомнив жест Берендея Четвертого, щелкнул пальцами. Вот только рот открыть – и не подумал. И открыл его, только лишь чтобы истошно завопить, когда холодная струя, словно из брандспойта, вдарила ему прямо в лицо.

Сыщик захлебнулся и, кашляя, схватился за горло. А квас все лился и лился на него, возникая со змеиным шипением в полуметре от лица, даже когда несчастный Брок побежал, петляя меж березами.

– Падай! – крикнул двойнику Брок-второй и спрятался за ближайшее дерево.

Несчастный любитель кваса упал. Скорее всего, не потому, что послушался коллегу, а просто потому, что споткнулся. Или со страху. Но падение ему помогло. Треснувшись (четвертый раз!) лбом о корень, он жалобно завопил:

– Да сколько можно?! Прекратите немедленно!

И квасной ливень немедленно прекратился.

Сыщик номер два осторожно выглянул из-за березы. Порыскал взглядом вокруг и на цыпочках, замирая от каждого шороха, пошел к лежащему ничком собрату.

– Как ты? – шепнул он, склонившись к приятно пахнувшему хлебом и дрожжами мокрому телу.

– Как-как… – пробурчал, не поднимая головы, Брок-первый. – Замечательно. Я бы даже сказал, волшебно. Из моей головы скоро получится одна большая шишка.

Сыщик наконец-то перевернулся вверх лицом и сел. С него текло. А на лбу и впрямь красовалась внушительная багровая выпуклость.

– Ты это… поколдуй, чтоб прошло, – сочувственно поцокав, предложил сердобольный Брок-второй. – И одежду заодно высуши.

– Что?! – подскочил сыщик номер один, похожий в облепивших тело мокрых рубашке и джинсах, тоже почти черных от кваса, на только что форсировавшего реку ниндзя. – Да чтобы я… да чтобы хоть один еще раз!.. Нет уж. Я лучше с шишкой похожу. Не такая уж она и тяжелая. А одежду пойду вон в речке постираю.

Брок скинул ботинки, вылил из них квас и принялся раздеваться, ничуть не стесняясь дубля. Да и то сказать – чего ж себя-то стесняться?

– А знаешь, в чем твоя ошибка? – спросил сыщик номер два, отвернувшись все-таки от стриптизера поневоле. – Ты небось квас как таковой представил. Так сказать, в виде жидкости.

– А надо было в виде твердости? – буркнул Брок-первый, стянувший уже рубашку и принявшийся стаскивать штаны, которые прилипли к ногам и ни в какую не желали с ними расставаться. – Чтобы еще раз по лбу получить?

– Надо было в виде бутылки, – сказал Брок-второй. – Желательно пластиковой. Во избежание, так сказать, телесных повреждений.

– Ну вот и представляй себе на здоровье, – просопел первый сыщик, справившись наконец с одной штаниной. – Тренируйся, как говорится, пока я отмываться буду. Мне можешь не оставлять, я из речки попью.

– Ладно тебе, – отмахнулся Брок-второй. – Иди давай мойся-стирайся, а то время уже к вечеру близится, а у нас с тобой никакой стратегии не намечено.

– Ну-ну, – сказал Брок-первый, сняв все-таки джинсы. – Вот и подумай заодно. Все равно тебе делать пока нечего. – И он торопливо зашагал к речке, размахивая рубашкой и штанами, с которых во все стороны летели брызги вкусно пахнувшего кваса.

Оставшись один, сыщик номер два уселся на травку и облокотился спиной о березовый ствол. Древесная прохлада тут же напомнила ему о жаре, которая порядком уже ему надоела. Тем более после такого неожиданного перехода из зимы в лето.

А вспомнив о жаре, Брок-второй понял, что тоже очень хочет пить. Желательно чего-нибудь холодненького. И он решил все-таки рискнуть и чуточку поколдовать. Но, памятуя о неудачном опыте «братца», сыщик не решился экспериментировать с напитками. Он надумал создать мороженое. Большое, огромное мороженое! Холодное. Нет, буквально ледяное!..

Послышался шум ломающихся веток. И тупой удар. Странно, что его Брок-второй тоже именно услышал, а не почувствовал. И это было последнее, что он вообще услышал перед тем, как его накрыла ледяная тьма.

Глава 22 Значение сосулек в личной жизни Броков

Брок-первый тоже услышал странный шум позади. Ему даже показалось, что напарник что-то крикнул. Брок обернулся, но он ушел уже достаточно далеко, и из-за белых стволов не было видно того места, где они расстались с дублем. Возвращаться не хотелось, и сыщик позвал:

– Эй! Ты чего там?

В ответ лишь ветерок тихо прошелестел по березовым кронам.

– Ответить ему лень, – проворчал Брок. – Ну, значит, так сильно надо.

И он продолжил путь к речке, логично рассудив, что срочно он «близнецу» ну никак не мог понадобиться.

Выйдя на берег, сыщик с радостью отметил, что по речному руслу течет именно вода, а не молоко или какой-нибудь портвейн. Вряд ли стирка в подобных жидкостях существенно улучшила бы вид его испачканной одежды. Плохо, что не было мыла. Брок даже подумал на миг, не воспользоваться ли волшебством, чтобы создать немного стирального средства, но тут же оставил эту затею. Мало ли что. Еще засыплет стиральным порошком насмерть. И он принялся полоскать рубаху просто так, в прозрачной, освежающе-прохладной, вкусной даже на вид воде.

Сразу вспомнилось, что он так и не напился. Да и помыться самому тоже бы не мешало – тело и волосы были липкими от кваса. Поэтому, отложив рубаху, Брок сел на травку – берег здесь был травянистый, полого спускающийся к речке, – и опустил ноги в воду. Вода обдала кожу свежестью – достаточно прохладной, но в то же время не столь холодной, чтобы передумать погрузиться в нее полностью. И он погрузился. Окунулся, нырнул. Радостно отфыркиваясь, проплыл саженками до середины, но, увидев, что его быстро сносит, повернул назад. Нащупав ногами дно, подошел чуть ближе к берегу и, стоя по пояс в воде, помыл голову и обтер ладонями тело. Вылезать из воды не хотелось, но солнце неумолимо клонилось уже все ближе и ближе к линии горизонта, и Брок забеспокоился. Все-таки они с «братцем» обещали своим спутникам вернуться через полчаса. А прошло уже наверняка больше. Поэтому сыщик быстро выбрался на берег и снова взялся за одежду. Но стоило наклониться к ней и почувствовать запах кваса, как захотелось пить. Обругав себя, что не догадался напиться, пока плавал, сыщик вытянулся на травке и опустил лицо в воду. Сделал несколько жадных глотков и застонал от блаженства. Такой вкусной воды он не пил с детства, с тех самых пор, когда ездил с родителями к бабушке в деревню!

Вспомнив о детстве, Брок неожиданно расчувствовался. Перевернулся на спину, закинул руки за голову и, уставившись на пушистые, словно розовая сладкая вата, облака, окунулся, как недавно в речку, в неспешное течение разрозненных мыслей. О детстве он вспоминал недолго. С бабушки и родителей его мысли перескочили на супругу. Не прошло и суток, а он уже чертовски соскучился по своей Иришечке. Брок даже тихонечко поскулил, благо никто не слышал. Подумалось о том, что он вообще делает здесь, как оказался в такой ситуации, что еще вчера показалась бы ему горячечным бредом? Параллельный мир, двойник, затем вообще разнузданная чертовщина с говорящими живыми царями, молочными реками, пивными возлияниями и, что совсем уж ни в какие ворота не лезло, настоящим волшебством!

Сыщик застонал и перевернулся на бок. Нет, ситуация ему откровенно не нравилась. Мало того что она нарушала порядок его неспешной, размеренной жизни, что рушила к чертям собачьим его незыблемое кредо, так она покушалась на самое святое – она управляла Броком! А ведь больше всего на свете он терпеть не мог, когда ситуация управляла им, а не он ею. По большому счету, он и частным сыщиком решил стать потому, что при этом над ним не было никаких командиров, никакого начальства. Он брался за те дела, которые ему нравились, отказываясь от прочих, и никто не мог заставить его поступать иначе. А вот теперь… Теперь приходится заниматься не пойми чем. И ведь не откажешься! Нет, отказаться, наверное, можно. Но что делать дальше? Как вернуться домой? На свой страх и риск поколдовать?..

Брока передернуло, словно холодный липкий поток кваса снова обрушился на него. Нет уж! Хватит. Никаких чудес. Пусть они и являются неотъемлемой частью этого мира. Но он-то этому миру не принадлежит и принадлежать не собирается. Наоборот, он хочет убраться отсюда как можно скорее! В свой привычный мир, в свой милый дом, к своему любимому Ирусику… Брок всхлипнул.

К тому же, решись он все же воспользоваться волшебством, чтобы вернуться домой, – это ведь будет никак уже не «свой страх и риск». А как же Сашенька? Как Мирон и второе его «я»? Казалось бы, какое ему дело до двух последних, но Брок почувствовал, что уже – о-го-го какое!.. Не может он бросить их на произвол судьбы. Вот не может – и все тут. Тем более Саша, как ни противься в душе этому факту, любит Мирона, а тот, соответственно, Сашеньку; стало быть, парень теперь вовсе не посторонний. Да и «параллельному» Броку он пообещал найти жену. А уж коль обещал – делай. Никто за язык не тянул.

Так что хочешь не хочешь, а за тутошнее дело надо браться. Искать этого потеряшку-царевича. А там посмотрим. Как говорил кто-то из великих древних: «Делай что должно – случится чему суждено».

Сыщик вскочил и стал было натягивать трусы, но вспомнил, что ни их, ни джинсы он так еще и не успел постирать. В ускоренном темпе он сделал это (стиркой данное действо назвать можно было с огромной натяжкой), торопливо выжал, с трудом натянул. Вот с рубашкой получилось лучше;

он простирнул ее еще до купания, и черная ткань под солнечными – пусть и вечерними – лучами почти уже высохла.

Довольно много времени Брок потратил, разыскивая на берегу ботинки, пока не вспомнил, что пришел сюда босиком, оставив мокрую обувь в роще. Он тут же пожалел об этом, представив, как будет напяливать липкие башмаки на ноги. Впрочем, это мелочи. Тем более ботинки все равно у него зимние, а тут вовсю шпарит лето. Можно дойти до царского подворья и босиком, а потом затребовать у главного разыскника что-нибудь более соответствующее здешнему сезону.

Сыщик почти бегом кинулся назад. И очень скоро начал опасаться, найдет ли то место, где расстался с «близнецом», – ровные белые стволы с черными отметинами, окружившие его, казались такими же близнецами, как они с сыщиком из параллельного мира. Брок стал уже подумывать, а не начать ли паниковать, как услышал вдруг… ласковый женский голос.

«Наверное, Сашенька не выдержала и пошла нас искать!» – обрадовался сыщик и завопил:

– Дочу-у-урочка-а-а!!! Я иду-у-ууу!.. – и бросился на голос.

Вскоре он увидел впереди, меж стволов, две фигуры – мужскую и женскую. Мужская принадлежала Броку номер два и занимала почему-то горизонтальное положение. А женская, вполне себе вертикальная, на Сашину походила мало.

Женщина обернулась. Да, это была, конечно же, не Сашенька. Почти на десять лет старше, чуть выше, немного полней. Даже не полней, а крепче, более «взбитой», что ли. Хоть все-таки и была чем-то неуловимо похожей на дочь. Может быть, чистым, открытым взглядом. Может, тем чувством, которому нет однозначного названия и объяснения, но которое возникает при первом же взгляде на определенных людей. Просто вдруг понимаешь, что тебе нравится этот человек, хочется с ним говорить или даже молчать, но быть рядом. Ты знаешь, что это «свой», будто в нем установлена система распознавания, как в самолетах. Знаешь – и все тут. Вот и Брок уже знал, что эта женщина – «своя». И сказал ей, широко улыбнувшись:

– Привет.

– Привет, – улыбнулась в ответ женщина. Сыщику показалось на миг, что взошло еще одно солнце. Он почувствовал, как бешено, словно собираясь выпрыгнуть и убежать к незнакомке, затрепыхалось сердце. «Только не вздумай влюбиться!» – завопил мысленно Брок. Сердце обиженно дернулось и чуть было не остановилось совсем.

– Вам плохо? – еще раз, но уже неуверенно улыбнулась женщина. У нее были прекрасные большие глаза неопределенного зеленовато-болотного цвета, чуть вздернутый нос с редкими веснушками и длинные, до пояса, черные волосы, заплетенные в толстую косу. Она была очень красивой, что и говорить. Сыщик невольно засмотрелся на эту красоту и не сразу ответил. Но все же опомнился, взял себя в руки и сказал:

– Да нет, хорошо. Даже, я бы сказал, очень.

– А вот с вашим братом беда… – погрустнела красавица, и только теперь Брок вспомнил о дубле и перевел взгляд на его распластанное тело, разметавшее по густой траве руки. Причем поначалу сыщику с ужасом подумалось, что «тело» – как раз самая правильная, с судебно-медицинской точки зрения, характеристика для нынешнего состояния его несчастного «братца». Глаза Брока-второго были закрыты, а волосы и часть лица залиты кровью. Не нужно быть сыщиком, чтобы понять, вследствие чего была получена страшная травма: рядом с головой дубля, поблескивая в лучах заходящего солнца, лежала гигантская, под два метра длиной и с хорошее бревно в обхвате, молочно-белого цвета сосулька.

Бросившись к «близнецу», Брок невольно воскликнул:

– Боже мой! Что с ним?!

– Он жив, – поспешно ответила женщина, – сейчас я его вылечу.

– Вылечите?! Да его нужно срочно в больницу!

– Я вылечу, – повторила незнакомка, и в голосе ее прозвучали столь уверенные, даже скорее упрямые нотки, что Брок сразу поверил ей. К тому же он вспомнил, в каком мире находится. Уж местные-то жители волшебством наверняка с детства пользуются, да и чем-то особенным свои умения вряд ли считают. И, подумав о волшебстве, сыщик сразу догадался, откуда взялась здесь эта нелепая сосулька. Наверняка «братец» захотел чего-нибудь прохладительно-вкусненького, но перестарался. В подтверждение догадки Брок наклонился, провел по ледяной глыбе пальцем и сунул его в рот. Так и есть! Мороженое. Только чересчур. В смысле, как прилагательное. И как числительное (по объему и весу) – тоже весьма чересчур.

– Ну-ну, – сказал сыщик, пытаясь отломить кусочек сосульки с тонкого конца. – Лечите-лечите.

– Вас бы тоже надо подлечить, – внимательно поглядев на него, сказала вдруг женщина.

– От чего это, хотелось бы знать? – обиженно дернулся Брок, отломив при этом приличный кусок мороженого.

– Да у вас на лбу шишка! Странные у вас с братом развлечения какие-то…

– Ну… – хотел было обидеться сыщик и сказать, что их развлечения никого, кроме них самих, не касаются, но все же одумался, решив, что это будет и чересчур грубо, и совсем уж неуместно в данной ситуации. Поэтому закончил фразу совсем иначе, чем собирался: – Ну, полечите и меня. Такие вот мы сорванцы с братиком, да. Но больше не будем.

Брок улыбнулся, полагая, что очень смешно пошутил. Но шутить он не умел в принципе; не получилось и на сей раз. Незнакомая красавица лишь сильнее нахмурилась:

– В вашем возрасте такое озорство может плохо закончиться. Вот не окажись меня рядом…

Она не стала продолжать, лишь поднялась и сделала ладонями несколько движений над головой Брока. Причем сделала это столь быстро, что сыщик не успел обидеться на упоминание о возрасте, который лично он не считал чересчур преклонным. Но, вспомнив о несчастном дубле, сказал другое:

– Мой… брат. Ему же больно, наверное. И вообще… Пожалуйста, очень вас прошу, вылечите его поскорей.

– Какой вы добрый, – улыбнулась красавица, отчего в сердце Брока опять взошло солнце.

Он засмущался и, отвернувшись, буркнул:

– Работайте. А я погуляю пока, не стану вам мешать. – И пошел, не оглядываясь, с хрустом откусывая от начавшего подтаивать в руке ледяного мороженого, чуть не убившего его второе «я».

«Это же надо, – усмехнулся он, – убиться мороженым! На меня, конечно, тоже сосулька падала, но все-таки не столь трагикомично, так сказать. К тому же благодаря тому случаю я ведь и с Ирусиком познакомился…»

И вот тут-то Брок подпрыгнул. Так высоко и сильно, что остаток сладкой ледышки выскользнул из руки и взлетел к березовым кронам.

«Сосулька!!! – мысленно завопил сыщик. – Ирусик!!! Случай!!! Судьба!!!» Он развернулся и кинулся назад, еще издали закричав черноволосой незнакомке:

– Ирина!!! Вас ведь Ирина зовут?!

Он чуть не сбил ее, сидящую на коленях возле Брока-второго. Женщина подняла на сыщика изумленные, болотного цвета глаза:

– Нет… С чего вы взяли? Марфа я. Патрикеева Марфа Алексеевна. Я вам кого-то напомнила?

Брок, ничего не понимая, пристально вгляделся в Марфу. Да нет же, конечно, ничего не было в той от Ирины. И он прекрасно помнил, как именно выглядела Иришечка в момент их знакомства. Совсем разные люди. А вот ситуация одна. К чему бы это? Все-таки судьба или простое совпадение? Да ну, ерунда, помотал головой Брок, какая судьба?.. Во-первых, чудес не бывает, во-вторых, он обещал «близнецу» найти Ирину. Именно Иришечку, а никакую не Марфу! И не в этом нарисованном царстве-государстве, а в нормальном человеческом мире. Ну, почти в нормальном. Где тоже есть царь, а люди летают на Марс, но где все-таки нет волшебства и прочих чудес. И где наверняка живет Ирина и ждет (пусть и неосознанно) встречи со своим суженым – с Олежкой Брокалевым.

Все это пронеслось в голове у Брока быстро – Марфа даже не успела моргнуть. И сыщик уверенно ответил, даже ногой притопнул для убедительности:

– Нет, Марфа Алексеевна. Простите, никого. Обознался.

– А вас самого как звать-величать? – спросила красавица.

– Олег Константинович Брокалев, – церемонно поклонился сыщик. – Можно Олег. А лучше – Брок.

– А его? – кивнула Марфа на начавшего шевелиться дубля, лицо и волосы которого больше не напоминали иллюстрацию из учебника судебной медицины. Странным образом кровь исчезла и с рубахи, и с травы вокруг. Впрочем, чего уж там странного, вспомнил Брок, обыкновенное волшебство. И, продолжая любоваться целостным видом своего второго тела, ответил женщине:

– Аналогично.

– Это как же? – взмахнула Марфа черными ресницами.

– Вот так вот, – развел руками Брок. – Так уж получилось.

– Но разве братьев называют одинаково?

– Да как вам сказать… – замялся сыщик. – С одной стороны – почему бы и нет? Разве кто-нибудь запрещает называть братьев одинаково? Согласен, на бытовом уровне это не очень, так сказать, удобно. Зовешь Васю – бегут два. Или кормишь Петю, потом еще раз Петю, а в результате один Петя объелся, а второй голодный. Но я вполне допускаю, что в некоторых случаях это может быть, напротив, о-о-очень удобной штуковиной. Мало ли. То-сё…

– Так вы – не братья? – непонятно каким образом сделала девушка вывод из броковского объяснения.

– Практически нет, – сознался Брок.

– А кто же вы тогда?

– Люди.

– А почему одинаковые? – продолжала настаивать Марфа.

– Я ж говорю, – вздохнул Брок, – так получилось. Нечаянно.

– Ага, результат неумелого колдовства. Как и это вот, – кивнула болотноглазая красавица на подтаявшую сосульку.

– Это – да, – кивнул сыщик. – А то – нет, – помотал он головой. – То, так сказать, результат многомерности Вселенной.

– Вот оно что, – прищурила глаза Марфа. – Тогда конечно. Все ясно как на ладони.

– Типичный, знаете ли, случай, – убедительно закивал Брок и поспешил перевести разговор на другую тему: – Он будет жить?

– Какое-то время – да.

– Как это? – подпрыгнул сыщик. – Недолго ему, что ли, осталось?..

– Откуда ж я знаю? – теперь уже открыто улыбнулась молодая женщина, обнажив белейшие зубы. Брок думал, что такие лишь в рекламе бывают, и то благодаря компьютерной графике. – Я ведь не Господь Бог.

– Что?.. – прохрипел вдруг с земли второй сыщик. – Бог? Я в раю? – Тут он раскрыл глаза и, не мигая, уставился на Марфу. – Точно, в раю… Вы ангел?

– Ага, – кивнул первый Брок. – А я – серафим. Шестиногий.

– Шестикрылый, – машинально поправил Брок-второй.

– Да?.. – удивился сыщик номер один и попытался заглянуть за спину. – Ты смотри не наколдуй!.. Волшебник, блин. В голубом вертолете… Наелся своего эскимо?

– О чем это ты? – спросил дубль, хотя вряд ли ему был интересен ответ. Он по-прежнему не отрывал взгляда от красавицы с черной косой, которая (красавица, а не коса, хотя, возможно, и весь комплект сразу) явно заинтересовала его куда больше.

– А ну-ка вставай! – нахмурился Брок, прочитав в глазах «братца» нечто совсем ему не понравившееся.

– Зачем это? – так и не посмотрев на коллегу, лениво махнул рукой Брок-второй.

– Вставай, вставай, самоубийца недоделанный, – притопнул сыщик номер раз, – разговор есть.

– Да будет мне от тебя покой когда-нибудь? – наконец-то перевел дубль недовольный взгляд на первого Брока.

– Уже был. Только что, – хмуро ответил тот. – И был бы он вечным, кабы не Марфа…

– Марфа?! – воскликнул Брок-второй и тут же резво вскочил. – Вас зовут Марфа? Какое чудесное имя! А я – Олег, – заулыбался он (совершенно по-идиотски, подумал первый сыщик, которого к тому же передернуло от слова «чудесное», да еще почти из собственных уст).

– А я знаю, – улыбнулась в ответ девушка. – Меня уже ваш… друг просветил.

– Вот как? – чуть не прожег в «близнеце» взглядом дырку Брок номер два. – И что же он вам наговорил?

– А вот пойдем-ка, – взял его под локоть первый сыщик и потянул в сторону, – я тебе как раз все и расскажу.

Брок-второй отчаянно упирался, выворачивая шею и цепляясь жалобным взглядом за улыбающуюся Марфу, но «братец» оказался еще отчаянней в своем целеустремленном порыве. Он оттащил двойника подальше, прижал того спиной к березе и зашипел в ухо:

– Ты что?! Совсем очумел?! Это не Ирина!

– Это ты очумел! – задергался Брок-второй, пытаясь сбросить с себя руки напарника. – При чем тут Ирина? Это Марфа.

– Вот именно!

– Да! И что?

– Это я у тебя спрашиваю: что? Ты чего на нее так смотришь?

– А какое твое дело? – удалось наконец второму сыщику сбросить одну «братскую» руку с плеча. – Тебе что, жалко? Ты вообще, так сказать, женат…

– Ч-чт-то?! – задохнулся Брок-первый, отпрянув от дубля. – Вот ты как дело поворачиваешь? Не ожидал я от тебя…

– Чего ты не ожидал? – Теперь второй Брок попер на первого и прижал того к дереву. – Что тебе от меня надо? Зачем ты лезешь в мою личную жизнь?!

– Но это не Ирина! – воздел руки к алым от закатного солнца березовым кронам сыщик номер один. – Я обещал тебе найти Ирину! Ирусика!..

– А я тебя об этом просил? – прищурился дубль.

– Нет, но… – заморгал Брок. – Но как же? Но ведь она тебя ждет… Страдает… Можно сказать, неосознанно любит…

– А можно и не сказать, – буркнул второй сыщик, ослабляя нажим на «близнеца». – И вообще, это дурь. Кто меня где ждет? Кто любит? Меня вообще кто-нибудь когда-нибудь любил? Ты думаешь, мне не хочется любви? Ты хоть знаешь, что такое одиночество? Ты жил один сорок лет? Больше даже…

– Вот именно, больше! – колыхнулся Брок-первый. – Ты ведь старше ее на двадцать лет!

– На восемнадцать, – быстро поправил его «братец».

– Ах, ты уже все подсчитал? Глаз, как говорится, алмаз? Возраст любой женщины не секрет для суперсыщика Брока!

– А если и так! И не любой, а конкретно этой. Можешь спросить у нее.

– Значит, не двадцать, а восемнадцать?

– Не двадцать, а восемнадцать.

– Ну коне-е-ечно! Разуме-е-ется!.. Что такое восемнадцать лет – тьфу! Чепуха какая. Не двадцать же. Двадцать – это да-а-а! А восемнадцать – что? Можно и в расчет не брать. Типичный, знаешь ли, случай.

– Не ерничай, – буркнул сыщик номер два. – Сам знаю, что много. Но что мне делать-то, если я…

– Втюрился? – сурово прищурился Брок-первый.

– Да ты что… – хотел возмутиться дубль, но к концу фразы потух.

– Втрескался! – кивнул первый Брок, сведя брови.

– Ну-у… – пожал плечами «близнец».

– Врезался, – констатировал Брок-первый и посмотрел в незнакомо блестящие глаза «брата». – По уши.

– Так ведь… – развел тот руками. – Тут уж… Как говорится, так сказать.

– Э-эх, – махнул рукой первый сыщик и, понурив голову, побрел среди березок.

– Ну чего ты, чего?.. – догнал его Брок-второй. – Ну правда, так-то зачем уж? Я ведь понимаю, что ты мне добра желаешь. Но ты сам-то подумай, так сказать… Разве бывает любовь по заказу? Как там у тебя было: сосулька упала – бац! – и любовь пришла. Что мне теперь – сосульку ждать остаток жизни? Не бывает же чудес, сам знаешь.

– Кстати, – остановился Брок и обернулся к дублю. – Насчет сосульки. Ты что, не помнишь, что с тобой было?

– Где? – отчего-то испугался сыщик номер два.

– Не где, а когда.

– Почему? – заморгал Брок-второй.

– По кочану, – буркнул первый сыщик. – По твоему тупому кочану сосулькой.

– Ка-а-акой сосулькой?.. – разинул рот «близнец».

– Та-а-кой сосулькой, – передразнил Брок-первый. – Огромной. И сладкой. Как пятьсот эскимо.

– Я мороженого захотел, – прошептал Брок-второй побелевшими вмиг губами. – И – что? У меня получилось?..

– Ага. Можно и так это назвать. Только не получилось, а получил. Ты! Огромной белой сосулькой по маленькой глупой башке.

– И я умер?

– Если бы, – проворчал первый сыщик. – То-то бы у меня забот поуменьшилось… Спасла тебя Марфа твоя.

– Так это она меня спасла? – засияли глаза у дубля. – Моя Марфушечка? Она спасла меня от сосульки?

– Она спасла тебя после сосульки. Сосулька успела поцеловать тебя первой.

– А Марфа… второй? – едва слышно произнес Брок-второй и впился в собрата умоляющим взглядом.

– Третьей, – проворчал тот. – После меня… Тьфу, что я несу! – Сыщик номер один сердито сверкнул на дубля глазами и сказал: – Знаешь что? Целуйся с кем хочешь. Я умываю руки. Но о деле при этом не забывай. Из-за твоих сосулек, кстати, меня уже наверняка дочь потеряла, – кивнул он на густо-синее, с первыми тусклыми звездочками небо. – Мы тут уже часа на два застряли вместо обещанных тридцати минут.

– Да ты что? – спохватился Брок-второй, но видно было, что сделал он это только из вежливости, потому что тут же вернул разговор в прежнее русло: – А как ты думаешь, раз это была сосулька, то, значит, Марфа и есть моя суженая? Как у тебя – Ирина?

– Попрошу не обобщать!

– И все-таки… Знаешь ли, в такие совпадения плохо верится.

– Ага, в чудеса тебе, так сказать, верится легче?

– Что ты, что ты!.. – замахал на «близнеца» Брок-второй. – Это не чудо. Просто я – это ты, так ведь? А раз у тебя была сосулька, значит, и у меня должна быть сосулька. Тебе сосулька, так сказать, подарила любовь, значит, и мне сосулька должна подарить любовь…

– Слушай, ты меня уже засосулькал! – рыкнул первый сыщик. – Пошли давай, смотри, как темнеет быстро.

– А куда мы идем?

– Домой, конечно. В смысле, к терему.

– А как же Марфа?.. – остолбенел Брок-второй.

– Тьфу ты, я и забыл!

– Как забыл? Ведь мы только о ней и говорили…

– Это ты только о ней и говорил. А я имею право забыть! – Тут Брок опомнился и заволновался: – Нет, я не имею права ничего забывать! Где Марфа? Куда она подевалась? Домой, что ли, ушла?.. Ма-а-арфа!!! Где-е-е вы-ы-ы?!! – завопил он.

– Да здесь я, здесь, – послышался совсем рядом смешок. «Близнецы» завертели головами, но это не помогло обнаружить источник смеха. Потемнело так стремительно, что даже белые стволы берез стало видно нечетко.

– Где здесь? – схватились Броки друг за друга. – Вы сможете нас вывести из этой чащи?

И вдруг зажегся свет. Яркий, как от галогенного фонаря, только желтого, солнечного цвета. Сыщики посмотрели в его сторону, прикрывая глаза ладонями, и увидели, что рядом стоит Марфа и, улыбаясь, держит на вытянутой руке небольшой, с теннисный мячик, шарик. Тот светился и впрямь словно маленькое солнце. А еще одним солнышком была улыбка Марфы.

Глава 23 Первый Брок обзаводится сапогами, а второй – страданиями

Брок очень спешил. Ему не давала покоя мысль, что Сашенька потеряла голову, переживая за него. Брок-второй, напротив, не торопился, хоть и пытался всем своим видом показать обратное. Но каждый шаг приближал расставание с Марфой, и сыщик невольно делал эти шаги все короче и короче. В итоге вскоре он практически затоптался на месте. Вместе с ним остановилась и Марфа.

– Вы чего там застряли? – крикнул из темноты Брок-первый. – Мне ж не видно ничего, а я, между прочим, босиком. Наступлю еще на ежа какого-нибудь.

– Здесь ежей нет, – откликнулась Марфа. – Правда, змеи могут встретиться. Они как раз к ночи вылезают. Зря вы босиком ходите.

– Ай! – взвизгнул сыщик. – Светите скорей! По-моему, здесь уже сидит змея! То есть лежит. В смысле, ползет… ко мне-е-е!

Солнечный шарик полетел к Броку. Трава под ним осветилась ярким желтым светом. Змей видно не было, а сыщик стоял на одной ноге, поджав вторую, словно цапля.

– Змей не видать, – посветила вокруг Марфа. – Но все равно босиком ходить не стоит.

– А в чем мне ходить? – буркнул Брок. – Если у вас тут квас вместо дождика хлещет.

– И если кто-то не умеет колдовать, – хихикнул из темноты знакомый до боли голос.

– А кто-то ну о-о-очень хорошо умеет! – бросил в ту сторону сыщик номер один. – Так, знаете ли, хорошо, что сознание от восторга теряется. От большого ледяного восторга по темечку.

– Зато я умею, – тихо и ласково сказала Марфа. – Не надо ссориться. Вот, Олег, возьмите.

– Что это?

– Сапоги. Вам должны быть впору.

Брок надел протянутую девушкой обувку. Сапоги и впрямь были словно сшиты по его ноге. И оказались очень мягкими и удобными. Настолько легкими, что ноги по-прежнему казались босыми.

– Спасибо, – с чувством сказал сыщик.

– Пожалуйста. И светлячок тоже возьмите, – подала Марфа неведомого откуда взявшийся второй солнечный шарик. – Теперь идите прямо, вот по этой тропке. Она вас прямо к царскому подворью и выведет. Вам ведь туда?

– А вам не туда?! – вскричал Брок-второй.

– Нет, – засмеялась девушка. – Меня там не очень-то жалуют.

– Это кто же такой там нашелся? – грозно заворчал все тот же голос.

– Царь-батюшка. Берендей Четвертый.

– Как? – ахнули двойники дуэтом. – Почему?

– Да он вбил себе в голову, что я на его Ваню заглядываюсь. Смешно, право слово! Ваня на семь лет меня младше, да и вообще… У нас просто интересы общие. Вот мы и беседуем. Я все-таки побольше Ваниного знаю, просвещаю его.

– Это какие же такие интересы? – ревниво буркнул сыщик номер два.

Марфа по-девчоночьи хихикнула в ответ, но быстро вернулась к прежнему ровному, будто учительскому, тону.

– Нам интересно вот это, – показала она вверх.

Сыщики запрокинули головы. С черного, как Марфины волосы, неба им подмигивали яркие, крупные звезды. Броки синхронно ахнули. Такого неба они не видели с детства. В городах не бывает таких звезд. Таких близких, таких манящих…

– Вот это да-а-а!.. – восхищенно протянул Брок-первый.

– Да уж, – подтвердил Брок-второй. – А кто вы по профессии, Марфа? Астроном? Или как это еще называется? Звездочет?

– Да нет, ну что вы! – снова хихикнула Марфа. – Я детишек в школе учу.

– А что, и здесь их учить надо? – удивился первый сыщик.

– А как же? Почему же нет? Как можно без этого?

– Я думал, тут все по волшебству. Трах-тибидох – и аттестат в кармане.

– Не все поддается волшебству, – откликнулась девушка. – По волшебству нельзя полюбить, по волшебству нельзя стать счастливым, – обоим Брокам показалось, что голос Марфы дрогнул, – но и научиться чему-либо, особенно научиться быть человеком, тоже нельзя. А вы, судя по вашим вопросам, издалека? – задала она вдруг встречный вопрос.

– Очень издалека, – сказал один сыщик.

– Только непонятно насколько, – добавил второй.

– Мы вообще из разных миров, – признался Брок-первый.

– Из параллельных, – пояснил Брок-второй. – Оказалось, что и там и там живет один и тот же человек.

– Я, – сказал первый.

– И я, – заметил второй.

– Частный сыщик Брок, – хором закончили оба.

– Ой, как интересно, – захлопала в ладоши Марфа. Ее светлячок повис при этом в воздухе, слабо покачиваясь, будто тоже удивлялся услышанному. – Значит, вас Берендей вызвал Ваню искать?

– Ну, не то чтобы вызвал, – заметил Брок-второй.

– Но искать, да, – кивнул Брок-первый. – Ваню. У вас есть что сказать по этому поводу, кстати? Вы ведь упомянули сейчас, что хорошо знали потерпевшего?

– Олег, перестань, – зашипел, дергая напарника за рукав, второй сыщик. – Неудобно!

– Отчего же? – посмотрел на дубля Брок и чуть выше поднял подаренный Марфой шарик. – Напротив, очень даже удобно. Прекрасный свидетель! То есть, – стушевался он, – не прекрасный – в смысле красивый, а прекрасный – в смысле, так сказать, прекрасного владения сутью изучаемого вопроса.

– Ты хочешь сказать, что Марфа некрасивая? – насупился Брок-второй.

– Да. То есть нет! Конечно же нет! – замахал руками Брок-первый, отчего маленькое желтое солнышко вырвалось у него из ладони и сигнальной ракетой устремилось к черному небу.

– Ах, нет?! – наклонил голову Брок-второй, и первому сыщику показалось, что тот бросится на него бодаться.

Так бы, может, и случилось, но Марфа топнула вдруг ногой и строго, по-учительски, вскрикнула:

– Мальчики! А ну-ка прекратите это безобразие!

Мальчики тут же прекратили. Еще бы! Когда тебя называют мальчиком в таком возрасте, да еще кто!.. Тут не только прекратишь, тут, того и гляди, начнешь. Так сказать.

И все-таки Брок-первый решил прояснить вопрос до конца.

– Марфа Алексеевна, – очень официально сказал он. – Прошу вас простить… этого идиота. Он превратно истолковал мои слова. Я сказал «нет», имея в виду, что вы не некрасивая. Следовательно, я имел в виду, так сказать, совершенно обратное. Ведь двойное отрицание, как вам должно быть известно, означает как раз утверждение. И вы не поверите, это подтверждается математическими законами! Минус на минус, как говорится, дает плюс. Вот так и я, собственно, подразумевал именно плюс, когда кое-кому привиделся минус. Вероятно, последствия падения сосульки еще сказываются.

– Да я тебя… тебе… тобу!.. – заерепенился Брок-второй, но Марфа снова притопнула:

– Мальчики! – и, дождавшись, пока сыщики успокоятся, продолжила: – Я все поняла, Олег. И я вовсе на вас не обиделась.

– А давайте на «ты»! – вырвалось вдруг у Брока.

– И на мы! – ревниво подхватил второй сыщик.

– Ну конечно, давайте, – опять засмеялась девушка, и оба Брока не смогли сдержать счастливых улыбок. – А на твои вопросы, Олег, я, конечно же, отвечу. И на твои, Олег, тоже, – предупредила она возмущение Брока-второго. – Только, может быть, завтра? Давайте встретимся там же, в роще. Позавтракаете – и приходите сразу.

– Можно с дочкой? – спросил первый сыщик.

– У тебя есть дочка? – переспросила девушка, и в голосе ее что-то заметно дрогнуло.

– У него! У него!!! – обеими руками замахал на первого Брока второй. – А у меня нет. Никого нет – ни дочки, ни сыночка, ни жены, ни мужа. Только Мирон.

– Мирон? – качнулась Марфа, и «солнышко» рядом с ней испуганно задрожало.

– Помощник, – пояснил Брок-второй. И для верности добавил: – Жених его дочери.

– Это еще неизвестно, – буркнул в ответ Брок-первый, но Марфа все равно успокоилась.

– Так что, до завтра? – спросила она.

– До завтра, – ласково произнес второй сыщик, а первый поднял руку, вспомнив, видимо, что Марфа – учительница:

– Можно всего один вопрос? А как ты думаешь, для Ивана и впрямь так важно найти невесту, что он готов ради этого провалиться сквозь землю?

– Невесту?.. – оторопело посмотрела на Брока Марфа. – Какую невесту? Он об этом пока и не задумывался, как мне казалось. У него другие невесты.

– Какие еще другие?

– Да я ведь вам говорила уже. Вон они, – ткнула вверх пальчиком Марфа.

Броки снова задрали головы. Им подмигнули звезды.

– А-а-а-а!.. – протянули сыщики, хоть и не очень поняли иносказание девушки. А та добавила:

– И не под землю он провалился, а как раз наоборот, – снова посмотрела она вверх. – Я так думаю.

– Запутано тут все очень, – освещая тропинку еще одним подаренным Марфой светлячком, сказал Брок. – Непонятный этот Иван Берендеевич совершенно. Что ему надо? То он подался за невестой, то не за невестой! А если не за ней, то за кем? И самое, так сказать, главное – куда? Все кругом говорят сплошными загадками.

– М-да… уж…

Второй сыщик был немногословен. После того как черноволосая красавица распрощалась с «близнецами», он погрузился в невеселые размышления. Напарник шел впереди и выражения его лица не видел, но если бы увидел, то понял бы сразу: думал его «братец» о грустном. И, произведя несложные сопоставления и сделав напрашивающиеся сами собой выводы, он бы непременно догадался, о чем, а точнее, о ком именно грустит сыщик Брок номер два. Разумеется, о Марфе. О том, что их разделяет пропасть. Как возрастная, так и в гораздо большей степени реальная. Даже чересчур. Пропасть между двумя мирами. Между вселенными. Между вообще не пойми чем. Правда, и они сейчас находятся на том же краю пропасти, что и Марфа. Но так ведь не может продолжаться вечно! Не должно, по крайней мере. Рано или поздно мостик на другую сторону будет переброшен. И первый, и второй Броки верили в это безоговорочно. Но согласится ли пойти по этому мостику Марфа? Да и почему она должна на подобное согласиться? С чего бы вдруг?

Вот и размышлял Брок-второй, захочется ли ему вообще возвращаться в свой мир без Марфы? Но, с другой стороны, оставаться здесь казалось еще невыносимей. Ведь он будет встречать ее, разговаривать, слышать ее смех, замирать от ее улыбки… И каждая такая встреча будет еще большей пыткой, чем если не видеть ее вообще. Или все-таки меньшей? Сыщик никак не мог решить это для себя. А оттого еще больше страдал и мучился.

– Ты не уснул там на ходу? – все-таки обернулся к нему первый Брок. – Все молчишь и молчишь… Погоди, не спи. Скоро придем. Может быть, по крайней мере, я на это очень надеюсь, нас еще и ужином накормят.

– Я не хочу, – вяло откликнулся Брок-второй.

– Конечно! Ты мороженого наелся. Зато я хочу. Причем сильно.

Мечтам сыщика об ужине суждено было сбыться очень скоро. Не успели «близнецы» ступить на царский двор, освещенный множеством подобных Марфиному «солнышек», как к ним тут же подскочил Сушик и обиженно запричитал:

– Ну где же вы ходите, господа? Царь-батюшка уже три раза вас на ужин звал!

– Мы не слышали, – мрачно пробормотал второй Брок.

– Мы были заняты, – дернул подбородком первый. – Мы обсуждали дело государственной важности, между прочим. Или для вас ужин кажется важней, чем поиски царского сына?

– Нет, – испуганно попятился главный придворный разыскник. – Но государь повелел…

– Государь повелел в первую очередь найти его сына! А все остальное, так сказать, вторично. Хотя… – заозирался он, – найти мою дочь тоже не мешало бы…

– Да чего ее искать, – скабрезно улыбнулся Сушик. – Вон они сидят, милуются. – Он кивнул в сторону обвитой цветами беседки, стоявшей у самого края подворья. Словно нарочно, возле нее не было ни одного светлячка, отчего сыщик не сразу ее и заметил.

– А-а-а!.. – то ли обрадовался, то ли – что скорее – испугался он и помчался туда со всех ног, приговаривая на ходу: – Там же темно… Там же очень темно. Там же совсем темно! Что они делают в такой темноте?!

В руке Брок по-прежнему держал Марфино «солнышко» и, ворвавшись в беседку, поднял его высоко над головой. И закричал по привычке совсем не то, что собирался:

– Всем стоять! Лицом к стене! Руки за голову!

– Папа, не говори ерунды, – откликнулась с лавочки Саша. – Тут нет никаких стен.

Стен и впрямь не было. Но густые заросли вьющихся растений создавали в темноте полное ощущение, что беседка закрыта со всех сторон. Так что сыщик не сразу и разглядел слившуюся с цветами красную блузку дочери. Зато он прекрасно рассмотрел сидевшего рядом с Сашей – очень, очень рядом! – Мирона. Брок шагнул к молодым людям и вытянул поближе к ним светящийся шарик.

– Ага! – сказал сыщик. И замолчал, потому что все остальные слова позабылись.

Мирон шумно выдохнул и немного отодвинулся от Саши. Это движение вызвало у Брока рефлекторный возглас:

– Стоять!

– Папа, ну чего ты расшумелся? – фыркнула Сашенька и, решив, видимо, поскорей перехватить инициативу, сердито заговорила: – Нам что, нельзя уже поговорить с товарищем? Ты знаешь, как это сооружение называется? Бе-сед-ка. От слова «беседовать». Вот мы и беседовали. Ты ведь с дядей Олегом тоже беседовал, я ведь не поднимаю из-за этого шума.

– Я – с дядей Олегом?.. – подпрыгнул сыщик. – Да я с ним о деле беседовал! Я с ним, так сказать, не запирался в темной комнате!

– А где ты видишь здесь темную комнату? Где ты здесь видишь запоры? Где? Покажи! Если покажешь, я паду ниц и облобызаю твои сапоги… Кстати, где ты раздобыл такие клевые сапожки?

– Места знать надо, – буркнул сыщик и выставил ногу, любуясь обновкой. Сапоги были красного цвета, со слегка загнутыми кверху носами, и выглядели очень эффектно. – И вообще. Ты бы лучше спросила: как мы сходили, что видели, кого встретили, что придумали… Дядя Олег, между прочим, чуть не погиб!

– А что, вы куда-то ходили? – заморгала Сашенька.

– Ну ты даешь! – хлопнул по бедру свободной рукой Брок. – Да нас почти три часа не было. И вы что, все это время… так сказать… беседовали?..

– Разве три? – удивилась Саша. – Я думала, минут тридцать. Ну, сорок… И… погоди… Что ты сказал про дядю Олега? Он чуть не погиб? – Даже в неверном свете волшебного светлячка видно было, как девушка побледнела.

– Да уж… – чуть смягчился при виде реакции дочери сыщик. – Была небольшая история. Он, видишь ли, слегка проголодался, ну и… – Брок замолчал. Он уже пожалел, что завел этот разговор. Ведь придется рассказывать тогда и о Марфе. А ему этого почему-то не хотелось. Да что там «почему-то»! Он испугался. Испугался, что Саша подумает, будто он в Марфу влюбился. А ему придется оправдываться и валить все на «братца». Что некрасиво само по себе. Это во-первых. Во-вторых, учитывая только что высказанные дочери упреки – не очень-то поучительно. А в-третьих… Внезапно Брок испугался еще сильней: а не влюбился ли он в Марфу на самом деле? Тем более дубль-то уж точно втрескался, а ведь они с ним – один и тот же человек. Сыщик нахмурился, прислушиваясь к собственному сердцу. И перед глазами, словно наяву, тут же возникла Ирина. Брок облегченно выдохнул.

– Ты чего замолчал? Чего вздыхаешь? – взволнованно поднялась со скамейки девушка. – Что с дядей Олегом? Договаривай! Он проголодался и… Что «и»?..

– И чуть не умер, – выпалил Брок. – И я тоже могу умереть. А нас уже Берендей Четвертый на ужин заждался. Идемте скорей!

– Так дядя Олег точно жив? – недоверчиво склонила голову Сашенька.

– Да жив, жив. Вон он бродит. Пока еще.

– Почему пока?

– Потому что царь сейчас обидится, отменит ужин, и дядя Олег точно погибнет. Голодной, так сказать, смертью. И я заодно.

– Ну ладно. Мы тоже не прочь подкрепиться, – обернулась к Мирону Саша. – Правда, Мирошенька? Проголодался, мой сладенький?

Брок возмущенно замотал головой, набрал полный рот воздуха, словно собираясь нырять, и выбежал из беседки.

Глава 24 Блинный ужин. Сыщики пополняют царскую коллекцию ругательств, а один из них дерзит государю

Ужин проходил в том же зале с багровыми гобеленами и мозаичными окнами, что и обед. Правда, стол был вдвое короче, да и яства на нем стояли другие. Поначалу оба Брока даже взглянуть на стол боялись, ожидая увидеть на нем прежние бутылки, графины и бочонки. Но, бросив все же на белую в этот раз скатерть невольный взгляд, сыщик номер один заметил на ней всего один бочонок. Очень большой и очень блестящий. Сверху у него возвышалось что-то вроде резной башенки, и оттуда шел пар. А сбоку торчал краник с вычурной, в завитушках, ручкой. И стоял бочонок на узорчатых ножках в виде крокодильих лап.

– Да это же самовар! – воскликнул второй Брок, также заинтересовавшийся блестящим бочонком.

– Понятно, что не чайник, – быстро сориентировался Брок-первый, сетуя про себя, что не признал сразу такую знакомую с детства вещь. Правда, последние лет тридцать он с самоварами ни разу дела не имел, да к тому же с такими огромными и красивыми.

– Углем топите? – деловито поинтересовался Брок-второй у восседавшего на прежнем месте Берендея.

– Понятия не имею, – не очень дружелюбно ответил тот. – Не царское это дело – самовар кипятить. И ждать полтора часа гостей к ужину – тоже не дело. Пятый раз его кипятили уже, между прочим.

– Воду меняли? – нахмурился Брок-первый. – Одну и ту же кипятить несколько раз нельзя, невкусный чай будет.

– Да как вы… – налился было багрянцем царь-батюшка, но сыщики синхронно вскинули ладони.

– Дозвольте, ваше величество… – выпалил Брок-второй.

– Всем молчать, тихо сидеть!.. – в то же время выкрикнул первый сыщик. К счастью, два этих восклицания наложились друг на друга (благо и частота, и тембр сыщицких голосов были абсолютно одинаковыми), в результате царь услышал что-то вроде: «Двземльтеть в шихо ичдеть тьво!»

– О! – вскинул брови Берендей, моментально забыв о гневе. – Это что-то новенькое! Так даже я не умею… А я… – тут он подманил к себе сыщиков пальцем и прошептал, косясь на стоявшую в стороне Сашеньку: – Я ведь крепкое-то слово люблю. Даже коллекционирую, в книжечку специальную записываю. – Он тут же достал из-за пазухи блокнотик в красном сафьяновом переплете. Подмигнув, пояснил: – Для красного словца книжка красная с лица. – Коротко хохотнул и занес над чистой страницей перо: – Продиктуйте-ка, будьте так любезны.

– Что?.. – переглянулись Броки.

– То, что вы сейчас сказали.

– А… что мы такого сказали? – заморгал первый сыщик.

– Мы просто хотели объяснить… – приложил к груди ладонь второй.

– Да бросьте, господа, бросьте, – поморщился Берендей. – Я понимаю, что нечаянно вырвалось, что негоже так перед царем выражаться… Но я ж не сержусь. Я ведь сам вас это сказать прошу.

– Но так мы и впрямь ведь!.. – взмолился Брок-второй, а первый его «братец» одновременно с ним изрек:

– Да мы ведь, так сказать…

В итоге у них получилось: «Дномык в медь и в такрямь зватьдь!..»

Берендей был в восторге. Правда, записать он не успел и взволнованно попросил:

– Еще раз, будьте добры! И помедленней, пожалуйста… Первый Брок наконец догадался, чего от них хотят, и радостно воскликнул:

– Я еще знаю «екарный бабай»!.. – но тут вдруг к царю обратилась Сашенька:

– Ваше величество, а можно уже садиться?

На нее с двух сторон возмущенно зашикали Сушик с Мироном, но Берендей смутился, поспешно спрятал за пазуху красную книжицу с пером и простер руки:

– Конечно-конечно, гости дорогие! Прошу всех к столу.

К чаю подавали блины. Но какие! И сколько! Такого блинного разнообразия ни Броки, ни тем более Саша с Мироном в жизни не видели. Тут были блины ржаные, пшеничные, гречневые, пшенные, манные, овсяные… Блины были опарные – из дрожжевого теста и «скородумки» – из сдобного пресного теста. Присутствовали на царском столе блины простые (для сметаны и масла) и острые (для соленой рыбы и икры), блины с «припекой», блинчатые пироги – уложенные стопками один на другой блины, переслоенные разными начинками. Нашлось тут место и фаршированным блинчикам – с завернутыми в середину разнообразными закусками. А также лоснились румяными аппетитными поверхностями прочие блинки, блинцы и блинчики, для которых во множестве расставленных вокруг вазочек, блюдечек и прочих плошек белели, блестели, желтели, краснели, искрились упомянутые уже сметана, масло и икра, а также мед не менее десятка сортов, сиропы и варенья – каждых по доброй дюжине видов, и много чего еще, о чем даже слышать и читать нашим путешественникам не приходилось, не то чтобы видеть, а уж тем более пробовать.

Первые полчаса за столом раздавалось лишь хлюпанье, чавканье, чмоканье и прочее фырканье, тресканье и шамканье. Разумеется, в благообразных пределах и нормах. Но любая норма, да шестикратно усиленная; да подогретая здоровым аппетитом; да сто- или сколько там кратно раззадоренная блинным разнообразием; да разгоряченная ароматнейшим чаем с колотым сахаром вприкуску… Короче говоря, шум за столом стоял тот еще. И слышать его со стороны было попросту невыносимо без того, чтобы не истечь слюной. Благо со стороны никто этих звуков и не слушал. Вкушали все. Даже придворного разыскника царь Берендей допустил на сей раз к общему застолью, хоть и выделил ему самое крайнее место.

Но вот чавканье стало все медленней, тише и реже, фырканье прекратилось совсем, а на смену им пришли тягостные отдувания, блаженные постанывания и покряхтывания, а пару раз прозвучала даже неблагозвучная отрыжка. Потом еще раз, а потом трижды кряду.

То ли Берендею эти новые звуки не пришлись по душе;

то ли он попросту понял, что гости сыты по самое горлышко, и продолжать сладкую пытку он посчитал негуманным; только царь хлопнул пару раз в ладоши – и стол опустел. Даже крошек и варенично-масляных пятен на скатерти не осталось. Лишь посередине стола – два ближе к краю и один в центре – возникли массивные светильники с дюжиной зажженных свеч в каждом, а хрустальные люстры под потолком погасли, что сразу сделало помещение загадочно-настороженным и деловито-серьезным.

В зале повисла тишина, изредка прерываемая тяжкими вздохами. Не в смысле грустными или печальными, а именно тяжкими – от тяжести в желудках. Ну, может быть, чуточку – от сожаления, что так и не удалось кому-то отведать того или иного сорта блинов.

Тем не менее присутствующие понимали, что они сюда не к теще на блины прибыли. Правда, справедливости ради стоит отметить, что и прибыли-то сюда многие отнюдь не по своей охотке. И все же дело есть дело. Уж Броки-то это знали. Да и Сашенька с Мироном все-таки были уже достаточно взрослыми людьми, чтобы уверовать в справедливость поговорки «Делу – время, а потехе – час». Вот это самое время и пришло.

– Что скажете? – без предисловия начал Берендей.

– Спасибо, все было вкусно, – ответил первый Брок, хоть в общем-то понял, что именно имел в виду царь. Но ему хотелось потянуть время, добиться, чтобы государь стал задавать конкретные вопросы. Тот и задал:

– Как собираетесь искать Ваню? Что-нибудь придумали?

– Нами был опрошен свидетель, – брякнул сыщик номер два, на что первый досадливо поморщился: не надо, мол, об этом-то!.. Брок-второй и сам уже спохватился, что сболтнул лишнее, ведь Марфа предупреждала о напряженных отношениях с царем. Но слово, как известно, не воробей. Сыщик прикусил язык, однако царь-батюшка уже насторожился:

– Свидетель? Кто таков? Почему этот негодяй от меня скрывал, что видел?

– Да она не видела ничего! – выпалил Брок-второй и повторно устроил своему длинному языку зубастую экзекуцию.

– Она? – недобро прищурился Берендей Четвертый. – Уж не МарфуSшка ли?

– Марфа Алексеевна, – поправил, подтверждая тем не менее предположения царя, все тот же второй Брок. И первому сыщику волей-неволей пришлось бросаться на выручку «братцу»:

– Между прочим, госпожа Патрикеева неплохо, так сказать, разбирается в вопросе.

– Знаю я, в каких вопросах она разбирается! – пуще прежнего насупился государь. – И нечего вам с такими свидетелями якшаться.

– Ваше величество, – гордо вскинул голову Брок-второй. Его щеки алели, глаза пылали, ноздри раздувались так, что первый «близнец» невольно напрягся, готовясь к худшему. – Вы наняли нас для розысков вашего сына, потому что верите в наш профессионализм, если я не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь, – удивленно поднял брови царь, явно озадаченный метаморфозами сыщицкого лица. – Я не просто верю, а целиком полагаюсь на ваш профессионализм.

– А посему… – дернул подбородком второй Брок, – я бы попросил вас не вмешиваться в процесс расследования и не диктовать нам, так сказать, свои условия, не критиковать наши действия и вообще… – понизил он голос почти до шепота, но такого зловещего, что у многих присутствующих кожа стала походить на крупнозернистую наждачку, – не лезть, как говорится, не в свое дело.

Послышался глухой стук со звоном. Это упал в обморок главный придворный разыскник Сушик, обронив при этом с носа пенсне.

Смертельно побледнел Мирон, который, судя по всему, мечтал всей душой последовать вслед за Никодимом Пантелеймоновичем в спасительное, сладкое и уютное небытие. Очки на его носу угрожающе перекосились, спеша, вероятно, устроиться рядом с пенсне разыскника.

Схватилась за голову Сашенька, словно ожидая немедленных молний, града и прочих стихийных бедствий. Она смотрела на «дядю» Олега с непередаваемой смесью чувств во взгляде; в нем были и ужас, и восхищение, и жалость, а в первую очередь – удивление глупостью уважаемого ею человека – почти что папы.

Первый Брок инстинктивно сжал кулаки и подобрался, готовый прыгнуть. Не важно куда. Как придется. Или на Берендея, чтобы не подпустить того к «брату»; или на дубля, чтобы оттолкнуть его с «линии огня»; или, возможно, на Сашеньку, чтобы закрыть той глаза, если остановить что-либо он уже будет не в силах. Конечно, больше всего Броку хотелось прыгнуть в окно. Чтобы и самому не быть свидетелем того, что тут сейчас начнется. Но чувство самосохранения (в данном случае двойное, так как и Брока-второго он воспринимал сейчас как себя самого) и – в большей, пожалуй, мере – отцовское чувство заставили его пока оставаться на месте, не сводя глаз с государя.

Берендей же Четвертый стремительно побагровел и сначала просто открыл рот, будто лицевые мышцы внезапно отказали ему, а потом, словно для этого-то он его и разинул, начал безудержно и громогласно хохотать. Царь смеялся так, что задребезжали цветные витражи в окнах. Так, что затрепетали и чуть не погасли свечи. Так, что очнулся, захлопал вытаращенными глазами и вновь закатил их Сушик. Так, наконец, что очки Мирона все-таки слетели с его носа и осуществили мечту – легли возле сушиковского пенсне, робко коснувшись его стеклышка дужкой.

– Ма… ла… дец!.. – сотрясаясь от хохота, вытирая тыльными сторонами ладоней льющиеся слезы, с трудом выговорил царь-батюшка. – Ай, молодец, дномык твою в медь!.. – Он глубоко вдохнул, выдохнул, дернулся еще пару раз в смеховом приступе и задышал-таки ровно, взял себя в руки, хоть слезы и продолжали бежать по небритым щекам. – Вот за что я ценю профессионалов… У-уф!.. – Царь сделал еще пару мощных вдохов-выдохов и окончательно пришел в себя, даже цвет лица стал почти нормальным. – А ценю я их за то, что дело для них всегда важнее прочего. И не важно, какое препятствие стоит на пути настоящего мастера – гора или царь какой-то; если они мешают, то он и гору сроет, и царя отодвинет. Молодец.

Лицо Брока-второго тоже стало приходить в норму, как выражением, так и цветом. Сыщик даже чуть двинул губами, изображая улыбку. Шумно выдохнул Брок номер один и разжал побелевшие от напряжения кулаки. Облегченно закрыла глаза Сашенька. А Сушик, напротив, открыл и завозился на полу, разыскивая пенсне. Один лишь Мирон оставался без изменений – по-прежнему мертвенно-бледный, растрепанный и неподвижный, словно памятник самому себе.

– Возьмите, – протянул ему главный разыскник подобранные с полу очки, но юноша даже не шелохнулся.

– Мироша, что с тобой? – забеспокоилась Сашенька. – Тебе плохо? Дайте же кто-нибудь воды!

Воду дали. Непонятно кто – царь или Сушик, поскольку возникла она ниоткуда, явно по волшебству. И в большом количестве. Но не в стакане или чашке, то есть для питья, как подразумевала в своей просьбе Саша, а в свободном состоянии. Иначе говоря, она просто ухнула кратковременным водопадом откуда-то сверху, окатив Мирона с головы до ног. И этот нечаянный душ подействовал на парня благотворно. Даже чересчур. Юноша подпрыгнул, закричал, замахал руками и, отплевываясь и отфыркиваясь, закрутился волчком.

К нему тут же бросилась Сашенька, принялась гладить длинные мокрые волосы, бормоча что-то нежное и жалостливое. Берендей, неодобрительно поджав губы, покачал головой, затем щелкнул пальцами, и Мирон вновь стал сухим, а с пола исчезли лужи.

Еще пару минут присутствующие в зале окончательно приходили в себя, поправляли прически и волосы, рассаживались по местам, а потом царь-батюшка как ни в чем не бывало продолжил беседу, учтя, впрочем, дерзкое высказывание Брока-второго:

– Я вам мешать не собираюсь, господа. Не в моих это интересах, если уж на то пошло. Так что делайте, что сочтете нужным. И все-таки мне хотелось бы услышать, с чего вы собираетесь начать.

– Мы уже начали, – поспешил Брок-первый, предупреждая очередные эскапады «братца». – Мы, как вам уже известно, опросили свидетельницу.

Царь нахмурился, но промолчал. А сыщик продолжил:

– И узнали интересные факты. Вы не поверите, но Иван-царевич интересовался звездами.

– Отчего же не поверю? – поднял Берендей брови. – Мне это и самому известно. Я давеча по Ваниной просьбе у кузнеца трубу со стеклами… этот… как его?.. пылескоп заказывал.

– Телескоп, – поправил Брок, но царь запротестовал:

– Тела ему еще рано разглядывать. Вот невесту найдет – тогда и… А пока пусть тешится – на пыль свою небесную в стеклышки смотрит! – Тут государь вспомнил, что труба осталась бесхозной, и закручинился: – Да хоть бы и тела, пусть уж, дело молодое…

– А какой телескоп? – заинтересовался сыщик, полез за пазуху за блокнотом, но вспомнил, что тот погиб под липкими струями кваса. – Рефрактор или рефлектор?

– Рефрактор, конечно! – отвлекся от невеселых дум царь. – Где ж простому кузнецу зеркала выточить да отшлифовать как следует?

– А волшебство?

– Я Ване то же самое говорил, – печально улыбнулся Берендей, – да тот заупрямился. Хочу, говорит, на звезды по-настоящему смотреть. Ведь волшебство – оно и обмануть может.

– Да уж, – потрогал затылок второй Брок, а первый поежился.

– А при чем тут, собственно, звезды? – опомнился царь. – Вы ж Ивана не на звездах искать собрались, я думаю?

– А почему бы… – начал первый сыщик, но заканчивать фразу пресловутым «и нет» не стал. Что-то ему подсказало вдруг, что именно там-то Ваню искать и следует, но Берендею о том пока говорить не стоит. И закончил он фразу иначе, чем собирался: – …нам не осмотреть для начала комнату царевича?

– Это еще зачем? – насторожился государь. – Не полагаете же вы, что Ваня в прятки со мной играет и под кроватью в своей опочивальне прячется?

– Это, между прочим, тоже версия, – с непонятным злорадством сказал Брок-второй. – В разыскном деле ничего нельзя сбрасывать со счетов.

– И вдруг, так сказать, ответ лежит на поверхности! – поспешил смягчить реплику дубля Брок-первый.

– На кровати, что ли? – стал мрачнеть царь, подозревая, видимо, что сыщики над ним насмехаются.

– Да почему?! – замахал руками первый сыщик, увидев, что настроение Берендея портится. – Я ж не самого царевича имею в виду! Вдруг там записка какая-нибудь, например.

– На кровати? – продолжал хмуриться Берендей.

– Далась же вам эта кровать! – хлопнул в сердцах по коленям Брок.

– А что еще в опочивальне? – удивился государь. – Кровать да трюмо с пуфиком. – И, решив, очевидно, что такая простота недостойна царского сына, добавил: – Большая кровать. Очень. Простыни и пододеяльник – синего шелку. Натурального, между прочим, не волшебством деланного!

– Нет, – замотал головой Брок-первый. – Тогда нам не опочивальня нужна. А кабинет какой-нибудь личный у Ивана-царевича есть?

– А как же! – заулыбался наконец царь-батюшка. – И кабинет с библиотекой, и мастерская, и спортзал с бассейном.

– Всесторонне развитой юноша, – одобрил сыщик, и Берендей окончательно расцвел:

– А то!

– Тогда так, – потер ладони Брок-первый. – Начнем с кабинета. Где он находится?

– Поздно уже, – остановил приготовившегося вставать сыщика царь. – Утром пойдем, после завтрака.

– Да мы бы и сами… – начал Брок-второй, но Берендей грозно блеснул глазами:

– Хоть я и говорил, что мешать вам не стану, но кое-какие ограничения все же имеются. В личные помещения царя и наследника в отсутствие хозяев посторонним вход запрещен.

– Ладно, утром так утром, – зевнул Брок-первый, которому тоже не особенно хотелось сейчас проводить нудный обыск.

– А можно будет позвать… – начал Брок-второй, но Берендей Четвертый резко его оборвал, поняв с полуфразы, о ком идет речь:

– Нет! Показания с нее снимайте, коли вам так угодно, но только не в моих хоромах! Тут уж воля моя тверда, не обессудьте.

– Воля ваша, – коротко кивнул сыщик, слегка окаменев лицом, а первый Брок, испугавшись, как бы слово за слово не вышло опять чего неладного, поспешно вскочил:

– Так, значит, до завтра? Пойдем мы, так сказать, баиньки?

– Ступайте, – ответил царь-батюшка. – Жду вас ровно в семь на завтрак. Не опаздывайте, – и поднялся с кресла, собираясь покинуть зал.

– А… мы? – заморгали сыщики.

– Пантелеймоныч покажет ваши покои, – махнул на ходу царь.

– Спокойной ночи, ваше величество, – присела в книксене Сашенька.

– И вам приятных снов, красавица, – улыбнулся в ответ государь.

Глава 25 Первому Броку не дают умыться и побриться, а второй сбегает с производственного совещания

День выдался не просто напряженным – он был настолько переполнен невероятными событиями и переживаниями, что Брок, да и все его спутники мечтали лишь о том, как бы поскорей добраться до заветных постелей. А Сушик, будто нарочно, вел их по царскому двору неспешно, то и дело останавливался и вертел головой, словно забывая, где находится нужное здание. Но все-таки вспомнил, привел. Ни у кого уже и сил не было разглядывать, куда именно. Поднялись на какое-то крыльцо – пониже и поуже царского, – потом еще на два пролета по лестнице. Главный разыскник остановился в начале недлинного коридора – по четыре двери вдоль каждой стены.

– С этой стороны, – протянул он руку влево, – одноместные номера. Как раз для вас. Занимайте. Все необходимое там есть.

– Так-так-так-та-ак… – пробормотал Брок. Сонные мозги шевелились плохо, но что-то ему в предложении Сушика не понравилось. Что именно, он пока не мог сообразить, но на всякий случай спросил: – А с той стороны какие?

– Двух-, трех- и два четырехместных, – удивленно блеснул стеклами пенсне придворный разыскник. – Но стоит ли тесниться, когда есть возможность…

– Стоит! – обрадовался сыщик, поняв наконец, что его смущало: дочь и Мирон останутся без контроля, и, помня, что он видел в беседке, недолго было предположить, как они этой бесконтрольностью могут воспользоваться. – Мужчины займут трехместный номер, а дама пусть выбирает любой. – Брок произнес это как можно непринужденней, но Сашенька разгадала хитрость отца. Она вспыхнула, хотела сказать ему что-нибудь резкое и обидное, но при посторонних постеснялась это делать и тоже решила схитрить:

– Мне одной будет страшно!

Увы, усталость плохо действовала и на Сашины мозги. Только произнеся фразу, она поняла, что отчебучила глупость.

– Так-так-так-та-ак!.. – сложил на груди руки отец. – А в первом случае, когда мы все бы спали по одному, тебе, как я понял, страшно бы не было?

– Папа, ты на что вообще намекаешь?! – перешла в контратаку Сашенька, уперев в бока кулаки.

– Я? Ни на что, – зевнул Брок. Глупая перепалка ему надоела, а спать уже хотелось и вовсе катастрофически, поэтому он, в качестве неофициального лидера группы, принял волевое решение: – Раз тебе страшно, мы с тобой займем двухместный номер. А остальные как хотят.

На том и порешили. Правда, Сашеньке хотелось, конечно, поспорить, но больше все-таки «из любви к искусству», потому что она в любом случае не собиралась нарушать в эту ночь никаких моральных устоев. Но и на спор сил уже не осталось, поэтому она всего лишь презрительно фыркнула и поплелась вслед за отцом к выбранному им номеру.

Утром их разбудил крик петуха. Настоящего, живого, чинно вышагивающего под окнами во дворе. Брок посмотрел на часы: полседьмого. Поскольку завтрак был назначен государем на семь, «будильник» прозвенел как раз вовремя, чтобы успеть умыться и привести себя в порядок.

Еще сыщик отметил, что превосходно себя чувствует – полностью отдохнувшим и выспавшимся. Видимо, местный воздух – чистый, без малейших признаков вредных промышленных газов, пропитанный лесным благоуханием – был по-настоящему целительным и волшебным. Причем волшебным от природы, а не по чьему-нибудь колдовству.

– Подъем! – бодро выкрикнул сыщик, вскакивая с постели.

– Ну, папочка, ну, еще пять минуточек… – забормотала с соседней кровати Сашенька, натягивая на голову одеяло.

– Ладно уж, – добродушно ухмыльнулся Брок, – пока я умываюсь, понежься еще.

Но дойти до ванной он не успел – в дверь постучали.

– Кого там несет в такую рань? – пробурчал сыщик, приоткрыл дверь и высунул в коридор голову. Там переминался с ноги на ногу его дубль.

– Выйди на минутку, – мотнул он головой.

– Погоди, дай я хоть умоюсь.

– На минутку, – умоляюще прижал к груди руки Брок-второй.

– Ну, штаны-то хоть дай надеть…

– Папа, дядя Олег, чего вы там через дверь шепчетесь? – послышался из номера Сашенькин голос. – Идите сюда, я умываться пошла. Разве вы дадите бедной девушке лишнюю минутку поспать…

Сыщик номер два охотно воспользовался приглашением. Дождавшись, пока за Сашей закрылась дверь в ванную и из-за нее послышался шум воды, он горячо зашептал:

– Я почти не спал!

– Зато я – о-го-го как! – блаженно зажмурился Брок-первый. – Давно я так не… – начал он, но спохватился:

– А что тебе, собственно, мешало?

Брок-второй покраснел и опустил голову.

– Олег… А восемнадцать лет – это правда много?

– Смотря для чего, – охотно подхватил тему первый «близнец». – Для того чтобы пойти в армию, самое то. Чтобы вступить, так сказать, в брак – рановато, по моему мнению, и даже девятнадцать рановато, – скосил он глаза на дверь ванной, – но тут уж с законом не поспоришь. А вот, например, восемнадцать лет, проведенных за решеткой – не дай, конечно, бог, – наверняка о-о-очень много!

– Да я не про то… – еще больше смутился дубль. – Я в относительном, так сказать, плане. Разница в восемнадцать лет – это очень много?

– Между чем и чем? И относительно чего?

– Между… ну, скажем, супругами. Между возрастом жены и мужа. Или наоборот. И относительно их же. И вообще… Относительно здравого смысла.

– Относительно здравого смысла, – положил руку первый Брок на плечо второму, – вообще все относительно. Даже, так сказать, здравие этого самого смысла – вещь о-го-го какая относительная.

– И все-таки ответь. Насчет возраста.

– Насчет возраста, – вздохнул первый сыщик и задумался. – Если откровенно… но только между нами! Когда жена старше мужа на восемнадцать лет, это, я тебе скажу, для меня как-то не очень. Не того, так сказать. Я бы не смог.

– А наоборот? – выпалил дубль.

– Наоборот как раз все очень и очень относительно, – поднял палец сыщик номер один. И продолжил лекторским тоном: – Рассмотрим крайние случаи. Как нами уже упоминалось ранее, минимальный возраст для вступления в брак – восемнадцать лет. В России, во всяком случае. И если жене – эти минимальные восемнадцать лет, то мужу… – Брок ненадолго задумался, шевеля губами, и удивленно вскинул брови: – Ты не поверишь, но муж в таком случае будет ровно вдвое старше жены! Кошмар какой-то…

– А если… – с затухающей надеждой вставил Брок-второй.

– А если, – неодобрительно сверкнув глазами, перебил его первый Брок, – рассмотреть другую крайность, когда жене, скажем, семьдесят, а мужу, стало быть, восемьдесят восемь, – тут вообще сложно сказать, кто из них старше.

– Ну-у… – с опаской протянул братец, – а если без крайностей? Средний, так сказать, случай?

– Средний случай, мой друг, – доверительно взял под локоть «близнеца» Брок, – самый, я бы отметил, неоднозначный. Как известно, женщины взрослеют быстрее мужчин. – Тут он перешел на шепот и снова покосился на дверь в ванную. – Ты не поверишь, но и мудреют зачастую – тоже. Только не вздумай им об этом сказать!

– Я не буду, – пообещал Брок-второй.

– Так вот, – благодарно кивнул первый сыщик. – Если взять средний, как ты выразился, случай, когда ей, допустим, тридцать, а ему сорок восемь, – то их возраст в общем-то равен.

– Правда? – просиял дубль. – То есть когда жене чуть-чуть меньше тридцати, а мужу плюс восемнадцать к этому, то он ее лишь на чуть-чуть старше?..

– На самую малость, – подтвердил Брок-первый. – И то не всегда. По месту смотреть надо. Уровень образования, происхождение, физические данные, то-сё… Вот был у меня, знаешь ли, случай… Вчера, кстати. Пришла ко мне дамочка… клиентка, не подумай чего! Так вот, у нее муж был как раз на восемнадцать лет ее старше. Умер, правда. Ты не поверишь, прямо в момент исполнения супружеских обязанностей! А к чему ты, собственно, клонишь? – несколько запоздало насторожился он.

– Да я так… – начал было вилять двойник, но оборвал вдруг сам себя и неожиданно выпалил: – Я Марфу люблю! Очень.

– Вот уж, так сказать, новость, – улыбнулся первый сыщик. – Да и люби на здоровье, ладно уж. Раз тебе Ирина не нужна.

– Спасибо, брат, – с чувством сжал руку двойнику Брок-второй. – Только… Вот я тебе, собственно, почему про возраст-то и начал…

– Я уже понял. И уже, так сказать, ответил. Нормальный у вас возраст. Особенно у тебя. Ты еще – о-го-го!

– Правда? А вдруг она так не считает?

– Да считает, дядя Олег, считает, – высунула из-за двери ванной мокрую голову Сашенька. – Не переживай ты так.

– Ты что, подслушивала? – подпрыгнул Брок-первый.

– Не подслушивала, а просто слышала, – фыркнула девушка. – Что мне, уши затыкать? И потом, какие у нас друг от друга могут быть секреты?

Сашенька выбрала очень верный ход. Крыть отцу, как говорится, было нечем. Зато Брок номер два так и порывался что-то спросить у Саши, но, судя по быстро меняющемуся цвету лица, очень стеснялся. Догадливая девушка все поняла без слов.

– Ты правда не переживай, дядя Олег. Я ведь не просто так это сказала. Я знаю.

– Откуда? – заморгал Брок-второй.

– Я ведь женщина. – Она покосилась на отца и добавила чуть тише: – Я мудрею быстрей.

В дверь опять постучали. «Проходной двор!» – проворчал Брок, открывая. За порогом стоял придворный разыскник. Из-за его спины блеснули очки Мирона.

– Пора, – скрипнул Сушик, даже не поздоровавшись.

– Здрасте, Олеги Константиновичи, – не забыл это сделать Мирон. – Здравствуй, солнышко! – расцвел он, увидев Сашеньку.

Брок-первый поморщился. На то имелись целых две причины. Во-первых, его слух резануло «солнышко», сказанное дочери этим лохматым очкариком; Брок до сих пор не смог окончательно свыкнуться с их отношениями. Во-вторых же, он так и не успел умыться, и теперь приходилось выбирать из двух вариантов: идти на завтрак неумытым и небритым или опаздывать. Учитывая, что опаздывать придется не просто на завтрак, а, можно сказать, на прием (пусть и неофициальный) к главе государства, сыщик выбрал все-таки первый вариант.

– Дайте же мне хоть штаны надеть! – в сердцах хлопнул он дверью, чуть не прищемив крючковатый нос главного разыскника.

Позавтракали быстро. Впереди ждала работа, о которой, в той или иной мере, думал каждый. А Брок, ко всему прочему, еще и переживал из-за своей немытости и небритости, поэтому он вовсе не замечал, что именно бросает в рот и чем запивает. Так что, когда по хлопку Берендея стол очистился от тарелок и чашек, сыщик посмотрел на него обескураженно.

– А… – сказал он и хотел добавить: «…что мы будем кушать?», но почувствовал во рту привкус сыра и варенья и понял, что все уже свершилось. Поэтому фразу пришлось закончить так: – Когда мы начнем осмотр комнат царевича?

– Вот сейчас и начнем, – ответил царь. – Чего тянуть-то?

– Олег, – наклонился к уху первого сыщика дубль. – Поговорить бы…

– Опять о разнице в возрасте? – недовольно прошипел Брок. – Не время сейчас.

– Да нет…

– У вас какие-то вопросы? – обратился к перешептывающимся «близнецам» царь.

– Можно мы на минуточку выйдем? – по-ученически подняв руку и скорчив жалобную гримасу, спросил Брок-второй.

– Ну, выйдите, – пожал плечами государь. – Вторая дверь слева по коридору.

– Да нам не… – начал первый сыщик, но второй наступил ему на ногу и закончил, кивая:

– …надо объяснять, ваше величество. Мы знаем. Мы быстро!

– Надо же, как у них организмы синхронно работают, – удивленно пробормотал Берендей Четвертый, когда сыщики выбежали из зала.

– Ты чего? Обалдел?! – набросился на дубля Брок-первый, когда напарники очутились в коридоре.

– Нет, – замотал головой Брок-второй и, предупреждая новые нападки «братца», выставил ладони. – Но у нас проблема. То есть у меня.

– А-а, – остывая, протянул первый сыщик. – Ну иди тогда. Я подожду.

– Куда?

– Вон туда, – мотнул подбородком Брок-первый. – Вторая слева. Берендей же сказал.

– Да какая еще вторая? Меня первая ждет. Она же единственная.

– Первая? – огляделся сыщик номер один. – На первой слева написано «Кладовая». Вряд ли это то, что тебе нужно. А справа… – прищурился он, – справа ахинея какая-то… «Главзавпродскладцаргор»… О как! Хотя… Ты не поверишь, но я, кажется, догадался: «Главный заведующий продовольственными складами царства-государства». Тебе туда тоже не стоит ходить, я думаю.

– А я думаю, – насупился Брок-второй, – что на чью-то дверь не мешает прибить табличку «Самглупдурнавсембелсвет».

– Тогда уж на две двери, – почему-то не стал обижаться Брок-первый. – Давай выкладывай, что там у тебя?

– Да я ж говорю тебе, – замахал руками дубль, – меня Марфа ждет! Даже не меня, а нас. Ты забыл, что ли, о чем мы вчера с ней договаривались?

– Забыл, – признался Брок-первый.

– Да разве это возможно? – округлил глаза двойник.

– Я ж не ты. В смысле, как раз ты, но… То есть ты, конечно, – это я, однако… Тьфу, совсем ты меня с толку сбил! – занервничал первый сыщик. – Говори скорей все как есть, а то Берендей за нами Сушика со слабительным пришлет.

– Мы договаривались, что встретимся с Марфой в роще после завтрака.

– Но после завтрака у нас обыск, а царь здесь Марфу видеть не желает!

– Вот именно! А я о чем?!

– А-а-а!.. Вон оно что! Так-так-так-та-ак…

– Так-так-так-та-ак!.. – передразнил, кривляясь, Брок-второй. – Что делать-то будем? Я девушку заставлять ждать не собираюсь.

– Как же, как же! Коне-е-ечно! Разуме-е-ется!.. Заставить девушку подождать полчасика – это, знаешь ли, преступление. А вот царское поручение выполнять – это тьфу. Ерунда, так сказать, не заслуживающая внимания.

– Не ерничай. И не передергивай! Я такого не говорил. И вовсе не планирую саботировать следственное мероприятие. Ведь к Марфе я пойду один, а вас тут, не считая Берендея, аж целых четыре сыщика останется.

– Ты и Суслика Панталоныча за сыщика посчитал? – скривил губы Брок-первый.

– Ну все-таки… И потом, ты и я – все равно одно и то же. Одинаковый взгляд, одни, так сказать, мысли, одни выводы, то-сё… Какой смысл двоим толкаться? А так, глядишь, и я из Марфы что-нибудь новенькое вытяну.

– Аккуратней только тяни, – проворчал Брок. – Тянитолкай, тоже мне…

– Это мы вместе с тобой – Тянитолкай. А без тебя я – просто Тяни, – примиряюще улыбнулся сыщик номер два.

– Ты давай резину не тяни! – разозлился вдруг первый номер. – Иди куда собрался.

– А что ты, кстати, Берендею скажешь?

– Найду что сказать. Не маленький.

– Да, и это… – все еще топтался готовый сорваться с места Брок-второй, – вы ж потом тоже в рощу приходите. Расскажете все. Вместе думать будем. Марфа – вон какая умная!

– В отличие от некоторых.

– Ага. Даже спорить не буду. И вот еще что… Пусть Александра все тщательно и подробно сфотографирует.

– А то бы мы без тебя не догадались! – окончательно рассвирепел первый Брок. – А ну дуй в свою рощу, соловей! – и даже в сердцах добавил: – Екарный бабай!..

– Отвыкай от старых ругательств, – бросил уже на бегу напарник-«близнец». – Мы ведь новые, так сказать, в здешний обиход ввели.

– Да? – почесал затылок Брок. – И правда. Как там?.. Дномык в медь…

– И в такрямь зва-а-ааатьдь!.. – послышалось уже откуда-то издалека.

Глава 26 Царю нравится популярный певец и досаждает слово «пока»

Берендей, увидев, что вместо двух вернулся всего один сыщик, нахмурился и буркнул под нос: «Знать, все же организмы у них не совсем одинаковые…», а вслух произнес:

– Долго он еще там?

– Там? – переспросил Брок и, подумав, что под это определение вполне подходит и роща, не кривя душой ответил: – Думаю, да. Долго. Хотя смотря с чем сравнивать. Относительно средней продолжительности жизни человека – совсем даже недолго. А вот относительно, скажем…

– Не надо, – замахал руками царь. – Пусть будет относительно жизни. Так спокойней.

– Хорошо, – пожал плечами сыщик. – В любом случае начинать можно и без него. Дело от этого не пострадает. Ведь я и он – одно и то же. А потому…

– А потому – пойдемте, господа, – вновь перебил Брока государь и поднялся с кресла-трона.

– А дам тут уже практически и нету, – обиженно фыркнула Сашенька. Очень тихо, но Берендей Четвертый услышал.

– Все пойдемте, – улыбнулся он. – Господа, юные красавицы и старые прид… ворные разыскники. Ну и я, конечно. Хоть и не юный, но и не такой уж и старый. – Царь-батюшка явно напрашивался на комплимент, и он его получил.

– Вы – мужчина хоть куда, – вспомнила Сашенька Карлсона. – Красивый, умный и в меру упитанный. В полном расцвете сил!

Берендей мультфильм не смотрел, а потому принял слова девушки за чистую монету и зарделся.

– Ну уж… – опустил он голову и ковырнул носком туфли паркет. – Красивый…

– Вылитый Депардье, – решил внести свою долю лести Брок, но царь обиделся:

– Когда я разрешал вам ругаться, я не имел в виду оскорблять меня лично!

– Да я как бы и не… – растерялся сыщик, и Саше пришлось выручать отца:

– Ваше величество, Депардье – это такой брутальный актер. Практически российский, кстати.

– Актеришка?.. – пуще прежнего насупился государь. – Спасибо за сравнение!

– А певцы вам нравятся? – поспешно спросила девушка.

– Один хрен, – буркнул царь, – что актеришка, что певун.

– Ну, не скажите, – запротестовала Сашенька. – Вот вы, например, на знаменитого певца Голосяна похожи. А его моя мама очень любит.

– Что?! – подпрыгнул Брок. – Мама любит этого старого безголосого хрипуна?

– Не в этом же смысле! – возмутилась Саша. – Любит слушать, как он поет. – Тут девушка глянула на царя и увидела, что тот стал багровым от возмущения. – Что с вами, ваше величество?.. – испуганно пискнула она.

– Я… – еле выдавил Берендей, – я, по-вашему… старый… безголосый… хрипун?..

Послышался знакомый уже стук и звон. Это упал в обморок Сушик, уронив по дороге пенсне. Сашенька не стала отвлекаться на мелочи и принялась оправдываться:

– Я этого не говорила!

– А я говорил это не про вас, – поспешно добавил Брок.

– Но если я похож на этого… Голосуна, а он – старый и безголосый, то нужно быть дураком, чтобы не суметь сделать соответствующий вывод.

– Ваше величество! – топнула ножкой Сашенька. – А если мой папа – не очень… сообразительный, то что же, по вашей логике, все несообразительные – мои папы?

– Почему это я… – нахмурился Брок, но царь грозно зыркнул в его сторону, и сыщик заткнулся.

А Берендей, поглядев на девушку с заметным уважением, сказал:

– Интересно. Ведь и впрямь, похоже, поспешный я вывод сделал. Вроде логичный, а оказывается – не совсем… Не знаю теперь, что и думать.

– А что тут думать? – шагнул вперед сыщик. – Вы не слушайте ни меня, ни ее, а свое, так сказать, мнение составьте. Ведь на вкус, как говорится, и цвет – товарищей нет.

– Как же я его составлю, если этого вашего Голосуна не видывал, не слыхивал?

– Доченька, – притворно улыбаясь, а глазами меча молнии, повернулся к Сашеньке Брок. – Раз уж ты говоришь, что мама лю… что маме нравится слушать этого стар… то есть этого суперстар, наверняка в твоем компьютере найдется песенка-другая в его исполнении.

– Папа! – захлопала длинными ресницами Саша. – Ты не просто сообразительный, ты лучший соображальщик из всех, кого я знаю! – И девушка бросилась к Мирону, на плече которого висела сумка с ноутбуком.

Через пару минут девушка подозвала царя:

– Посмотрите, ваше величество, у меня даже видеоклипы с Голосяном есть!

Берендей с опаской подошел и заглянул в экран. Но уже через пару секунд недоверчивые морщинки разгладились на его царственном лбу, а когда из встроенных динамиков полилось: «Не будь таким угрю-у-умым! Ведь ты такой шика-а-арный!», он и вовсе радостно и чуть смущенно заулыбался.

Пока царь и Саша слушали певца, Брок вспоминал брошенную дочерью фразу о любви Ирины к этому, как назвал его Берендей, Голосуну и все больше хмурился. «Любит! – бурчал он под нос. – Ишь! Очень любит! А вдруг и правда? Вот ведь гад такой шика-а-арный!»

Наконец сыщик завел себя так, что готов был швырнуть сапогом в Сашин ноутбук, откуда раздавался хрипловатый ненавистный голос. Да и самой Сашеньке, судя по грустному взгляду и откровенным зевкам, «концерт» быстро наскучил. Мирону хоть было чем заняться – он приводил в чувство слабонервного разыскника. И лишь один Берендей откровенно наслаждался, почти уткнувшись носом в экран.

Брок понял, что, если он не возьмет на себя смелость прекратить это безобразие, этого не сделает никто. Да ведь и дело страдает! Эта мысль придала сыщику решительности, и он, кашлянув, сказал:

– Ваше величество, пора.

– А? Что? – не отрываясь от ноутбука, пробормотал царь. – Тише, прошу вас! Не мешайте.

– Так ведь дела как бы… – развел руками Брок.

– Ну так и делайте ваши дела! – раздраженно отмахнулся Берендей.

– Ваше величество, – пришла на помощь отцу Сашенька, – но вы ведь сами сказали, что без вас нельзя заходить в комнаты царевича.

– Можно, – поморщился Берендей. – Сегодня можно. Сегодня этот… четверг.

– И что? – удивилась девушка. – Кстати, сегодня суббота.

– Ой, вот только не надо спорить с царем! – капризно пробурчал Берендей Четвертый. И, чуть не плача, поднял наконец голову. Бросил обвиняющий взгляд на Брока, с укоризной посмотрел на Сашу: – Вот из-за вас такую песню прослушал! «Дамы прекрасные, губоньки красные, носики синие!..» – промурлыкал он. – Тьфу! Не носики! Глазоньки синие! Мешаете тут! О! Следующая началась! Всем молчать, а то и эту прослушаю!..

И тут Сашенька совершила дерзость – протянула руку к мышке и кликнула клавишей. Песня оборвалась на полу-хрипе. Седой небритый певец на экране замер с раскрытым ртом.

– А-а-а!!! – обеими руками вцепился в похожую шевелюру Берендей и стал дергать свою царственную голову в разные стороны. – Что вы наделали?! Как это понимать? Саботаж?! Государственный переворот?! Покушение? Измена?..

Сашенька испугалась. Таким она государя еще не видела. В голову сразу полезли страницы учебника истории: декабристы, Александр Ульянов, Каракозов… Даже почему-то Фанни Каплан. Наверное, потому, что та была женщиной и Саше проще было ассоциировать себя с ней. Кого из этих исторических личностей повесили, а кого расстреляли, девушка точно не помнила, но память подсказывала ей, что декабристов казнили не всех, боSльшая их часть все-таки отделалась Сибирью. На Сибирь она была согласна, будучи уверенной, что Мирон последует за ней.

Мирон же пока последовал на очередную выручку придворному разыскнику. Да и самому парню, судя по его бледности и прыгающим очкам, помощь бы сейчас не помешала. Лучше всего – психологическая. Или хотя бы в виде рюмки водки. Парень и впрямь подумал сейчас почему-то о ней, хоть и был почти непьющим.

Не поддался панике лишь Сашин отец. Он, похоже, ассоциировал себя в сей насыщенный революционной ситуацией момент со средним из братьев Ульяновых. Даже закартавил.

– Что вы огете-то так, батенька? – прищурившись, обратился он к царю. – Девушек пугаете, сотгудников тгавмигуете. Никто вас пока свеггать не собигается.

– Пока? – ошеломленный спокойствием Брока, заморгал Берендей Четвертый.

– Да, пока, – выделил сыщик голосом напугавшее царя слово. И продолжил, вновь акцентируя на нем ударение: – По крайней мере, пока мы не завершим, так сказать, дело. Или вам уже сын не нужен?

– Да как же!.. – смутился государь. – Нужен, конечно… Вы уж того… это самое… – Видно было, что извиняться царь-батюшка не привык. И не стал, опять заканючил, оправдываясь: – А чего она Голосуна заколдовала? Мне знаете как понравилось?..

Тут царь вспомнил, что тоже умеет колдовать, и защелкал пальцами, бормоча заклинания. Но певец на экране не шелохнулся и не издал ни звука. Это привело Берендея в настоящее замешательство. Похоже, что испугался теперь он.

– Ого, – сказал царь, с уважением побежденного покосившись на Сашеньку.

Та сразу просекла, что Сибирь отменяется, и самодовольно фыркнула:

– Ага! А вы думали! Все, хватит баловаться, пора работать.

– Работать? – еще больше испугался Берендей. Видимо, он и впрямь начал верить, что государственная власть перешла в руки этой светловолосой юной волшебницы, а ему уготована роль прислуги.

– Да не волнуйтесь вы так, ваше величество, – поспешила успокоить царя Саша. – Работать будем мы, а вы – сопровождать нас и осуществлять общее руководство.

Государь облегченно выдохнул, зато возмущенно затряс головой Брок:

– Нет-нет-нет! Сопровождать – да, а вот руководство расследованием я оставляю за собой. Ведь вы же в этом деле не специалист, ваше величество, я прав?

– Конечно, конечно вы правы, – вернув лицу некоторую значительность, кивнул обрадованный царь. – Я, разумеется, не специалист в сыщицких делах. Так что вам и карты в руки. И сопровождать мне вас вовсе не обязательно.

– Но вчера же вы говорили…

– Вчера я вас еще плохо знал. А теперь вижу, что вы порядочные люди. Да и воровать-то, сказать по-честному, у Вани нечего. Книжки разве что. Да пылескоп. Так это все мелочи, книжки новые купим, пылескоп опять кузнецу закажем…

– Да не собираемся мы ничего воровать! – возмутилась Сашенька.

– И хорошо, – одобрил государь. – И не надо. Вот я и говорю: идите без меня. Что я там у вас под ногами путаться буду? – Царь говорил все это таким заискивающим тоном, будто собирался что-то попросить. И Саша даже стала догадываться, что именно. Для того чтобы проверить свою догадку, она притворно равнодушно спросила:

– А вы чем собираетесь в это время заняться, ваше величество?

– Да я бы отдохнул вообще-то, – картинно-неправдоподобно зевнул царь-батюшка. – Устаю я от государственных дел сильно. Вот и думаю, как бы лучше расслабиться? Говорят, для релаксации очень уж музыка хороша. Да только мне так эти придворные певцы надоели! Только и знают, что «Боже, царя храни».

– А чего бы вы хотели? – совсем уж прикинулась дурочкой Саша.

– Ну-у… – покосился Берендей на ноутбук. – Что-нибудь такое… этакое… Голосуна вот хотя бы. Вам же все равно ваше блюдце при осмотре Ваниных помещений будет не нужно. Только мешать станет. Еще уроните, разобьете. А я бы как раз и покараулил.

– Ох и хитрец же вы, ваше величество! – не удержалась Сашенька.

И вновь сзади бухнуло и звякнуло. А царь, ничуть не смутившись, вздохнул:

– А как же в государственном деле без хитрости? Это ж краеугольный камень политики.

– Ну ладно, – обменявшись с отцом взглядами, кивнула Саша. – Смотрите: вот это называется мышка…

Когда довольный донельзя Берендей Четвертый снова уткнулся в экран, а сыщицко-разыскная команда покинула зал и проходила по коридору мимо второй двери слева, Брок вспомнил о дубле и остановился. Он решил на всякий случай создать «братцу» алиби. Ведь Берендей тоже мог о нем вспомнить. И что тогда? Как выпутываться, что врать? Конечно, и то, что придумал Брок, по большому счету тоже было враньем. Но это – как сказать! Ведь сыщик не собирался говорить ни одного слова неправды…

– Подождите! – крикнул он ушедшим далеко вперед попутчикам. – Я сейчас.

Затем он взлохматил зачем-то волосы, расстегнул на рубашке две верхние пуговицы и скорчил совершенно дебильную физиономию. А потом развернулся и снова вошел в зал, откуда раздавались хриплые вопли про красные глазики и синие носики. Или наоборот.

– А где все? – крикнул он с порога. – Я задержался маленько…

– Но явно не по-маленькому, – недовольно буркнул царь-батюшка, ставя клип на паузу. – Догоняйте скорей, они только что вышли.

– А-а, – сказал Брок. – Ну тогда – пока!

– Пока? – нахмурился царь, когда дверь за сыщиком закрылась. – Не люблю я это слово. Надо бы издать указ о его запрещении.

Глава 27 Осмотр помещений. Портрет «железной рыбы» как первая зацепка

Сушику досталась роль провожатого, ведь он хорошо знал, что и где располагается в тереме. Главный придворный разыскник возглавил процессию и страшно этим гордился. Лысина его торжественно поблескивала, а голос приобрел начальственную значимость. Видимо, Никодиму Пантелеймоновичу очень хотелось реабилитироваться перед гостями за недавние обмороки.

– Так, – не терпящим возражения тоном произнес он, – сначала в спортзал.

– А смысл? – возразил Брок. – Или вы думаете, что Ваня ваш с турника две недели слезть не может?

– Ивана нет на турнике, – холодно ответил Сушик. – Я проверял.

– Тогда тем более.

– И тем не менее.

– Ну, как знаете.

– Вот именно.

Так, препираясь, и вошла все же компания в спортивный зал. Зал как зал, ничего особенного. Гулкое эхо шагов, турник, брусья, канат, шведская стенка, баскетбольные щиты. В углу – аккуратная стопка матов. Вдоль стены разложены мячи, гири, гантели, штанга и набор дополнительных «блинов» к ней. Низенькие длинные скамеечки. Ни тебе бегущих дорожек, ни станков для бодибилдинга, ни прочих тренажеров. Скромненько очень, как в средней школе провинциального города. Брок хотел сказать об этом вслух, чтобы сбить немного спесь с главного разыскника, но передумал. Некрасиво это. Да и какое отношение имеет придворный разыскник к снабжению терема спортинвентарем?

Так что сыщик молча пошел к снарядам, глянув все-таки и на турник, и под потолок, где крепился канат. Ни там, ни там царевича, конечно же, не было. А вот гантели и гири Брок осмотрел очень внимательно – нет ли на тех следов крови и мозгового вещества. Очень уж хорошее получается из гантелей орудие убийства, это сыщик знал не понаслышке. Но все снаряды оказались чистыми. Тогда Брок принялся стягивать один за другим на пол маты. Вряд ли тело Ивана могло быть столь плоским, чтобы, оказавшись между ними, не нарушить аккуратной ровности горки, но сыщик привык доверять лишь собственным глазам и рукам. Поэтому он не только убедился, что между матами ничего и никого нет, но и прощупал каждый из кожаных «матрасов», а на одном, показавшемся ему наиболее плотным, даже пару раз подпрыгнул.

Складывать маты назад он, разумеется, не стал. Подошел к Сушику и спросил:

– А бассейн где?

– А смысл? – попытался передразнить сыщика разыскник, но Брок шутки не принял.

– А царевич на дне? – неосмотрительно сказал он, и тут же ему пришлось ловить падающее тело Никодима Пантелеймоновича. Тело он поймал, а вот пенсне не успел, и то, жалобно звякнув, блеснуло с пола осколками. Это печальное обстоятельство тут же привело Сушика в чувство. Он заохал, принялся бережно собирать стеклышки и пытаться слепить осколки между собой.

– А поколдовать? – сочувственно подсказал Брок.

– Уйдите, – буркнул придворный разыскник, – не мешайте! – Но, судя по ритмичному бормотанью, советом сыщика он все-таки воспользовался. Наконец, красный и злой, с новенькими стеклами на носу, он повернулся к Броку: – Не говорите больше таких кощунственных слов!

– Насчет колдовства? – удивился сыщик.

– Насчет царевича… на дне.

– А вы проверяли?

– Н-нет… – побледнел разыскник. – Я заглядывал в бассейн, но…

– Так проверьте. А то ишь – «кощунство» сразу! В сыщицком деле нет места для сантиментов, знаете ли. А вам, любезный, нервишки подлечить следует. Что это, так сказать, за разыскник, который валится с ног, всего лишь услышав версию? А ну как Иван и впрямь на дне окажется, не дай бог, конечно, вы что тогда, умрете сразу?

– Разумеется, – задрожал Сушик. – Если не сразу, то в тот самый миг, как доложу об этом государю.

– Прибьет? – сочувственно поинтересовался Брок.

– Враз, – вздохнул главный разыскник. – Потом оживит, конечно. А может, и нет. Я ему о гибели сына еще ни разу не докладывал.

– Ну, может, и не придется еще, – пожалел сыщик болезного пожилого человека. – Пойдемте все же осмотрим дно.

– Может, вы сами? – задергал бледными губами Сушик. – Бассейн вон за той дверью…

– Ладно, – усмехнулся Брок и обернулся, чтобы позвать помощников.

Но Сашенька с Мироном столь увлеченно метали в баскетбольную корзину мячи, что он лишь махнул рукой и пошел к указанной двери один.

За дверью и впрямь оказался бассейн. Довольно большой и глубокий. И даже с вышкой для прыжков. Вода была абсолютно прозрачной, и дно просматривалось полностью. Ивана-царевича, ни живого, ни – тьфу-тьфу-тьфу! – мертвого, сыщик там не обнаружил.

Главный придворный разыскник, когда Брок сказал ему об этом, несказанно обрадовался.

– Теперь пойдем в спальню, – деловито предложил Сушик.

– Нет уж, – положил ему на плечо руку Брок. – Нечего нам время терять. Давайте-ка с главного начнем. С кабинета царевича. А в спальню сходим, если ничего интересного там не обнаружим.

– И в мастерскую, – подсказал Сушик, ставший более покладистым после хорошего известия Брока насчет дна бассейна.

– И в нее, – кивнул Брок. А потом крикнул заигравшейся парочке: – Пора, как говорится, в путь-дорогу, ребятки!

Но увлекшиеся баскетболом Саша с Мироном никак на этот крик не отреагировали. Тогда Брок подошел к стене, взял мяч и почти через все поле метнул его в сторону корзины. Откровенно говоря, он и не рассчитывал попасть – собирался всего лишь привлечь внимание молодых людей. Но мяч, сделав оранжевую дугу, упал точно в кольцо и, вкусно вжикнув по сетке, упал на пол, подпрыгнул и поскакал к ногам ошеломленных юноши и девушки.

– За мной! – скомандовал гордый неожиданным успехом Брок, и даже уважительно крякнувший Сушик не стал на сей раз претендовать на лидерство.

Кабинет Ивана-царевича, а скорее – совмещенная с ним библиотека, вызвал у всех, кроме Сушика, изумленный восторг, граничащий с завистью. Книги, книги, книги, куда ни кинешь взгляд – всюду книги: огромные, чуть ли не в метр высотой тома; пухлые, с пожелтевшими неровными обрезами старинные фолианты; строгие однотонные корешки собраний сочинений и энциклопедий; разномастные современные томики, а также брошюры, журналы и просто стопки исписанных листов, лежавшие повсюду, кроме кресла, придвинутого к огромному, как и в царском кабинете, письменному столу.

– Так-так-так-та-ак! – азартно воскликнул Брок, бросившись к заваленной книгами и журналами столешнице, покрытой классическим зеленым сукном.

Под моргание вспышки Сашиного фотоаппарата он принялся изучать то, что читал Иван-царевич перед исчезновением. Схватил первый попавшийся под руку томик. «Пауки-убийцы с Марса». Брезгливо отбросил и поднес к глазам следующий. «Упырь из созвездия Кассиопеи». Сыщик поморщился и отправил книжку вслед за первой. Третья называлась «Путешествие на Альдебаран». Название не вызвало у Брока отвращения, и он раскрыл книгу. Многочисленные иллюстрации отображали звездолеты, мужчин в скафандрах и неведомую гадость с фасеточными глазами, щупальцами, хоботами, рогами, хвостами и жвалами в разнообразнейших их сочетаниях. Были там еще и многоголовые змеи, толстые, длинные и зубастые черви, а также гигантские жуки и пауки. Возможно, те же самые, что и с Марса. Занесло их фантазией писателя на Альдебаран – почему бы и нет?

Сыщик покачал головой:

– Фантастикой дитятко баловалось.

– Правда? – воскликнул Мирон и тоже принялся рыться в книжном развале. Пролистал книжку, другую, схватил третью… – Не только! Олег Константинович, тут не только фантастика. Вот справочник по астрономии, а вот – атлас звездного неба…

Сашенька тоже не вытерпела и, перестав мигать фотовспышкой, взяла с полки какую-то книгу большого формата.

– Ого, – сказала она. – «Атлас дорог и тропинок царства-государства». Составитель – Е. В. Б. Ч.

– Его величество Берендей Четвертый, – пояснил замерший у двери Сушик. Изобилие книг вызывало у него гнетущее чувство собственной неполноценности. Главный разыскник вообще не любил книги и никак не мог понять, зачем их держать в таком количестве. Но к вышеназванному атласу он относился с искренним уважением. От того была реальная польза. Да и имя автора обязывало.

Брок продолжал исследовать стол. То есть он пытался хоть как-то систематизировать разложенную на зеленом сукне литературу и периодику. Получалось так, что процентов семьдесят тут занимала фантастика. Причем исключительно космическая. Еще процентов двадцать – двадцать пять книг было посвящено астрономии. Оставшуюся небольшую часть занимали труды по математике и физике – в основном справочники.

Никаких записок и прочих посланий, объясняющих собственное исчезновение, Иван не оставил. По крайней мере, на видном месте. Впрочем, ящики стола Брок тоже исследовал. Не было писем и там.

Сыщик разочарованно отошел от стола и стал оглядывать комнату. Вдоль стен стояли книжные шкафы и стеллажи. Над столом висели книжные полки.

Большое окно было наполовину задернуто темно-зелеными плотными шторами. В левом от окна углу стоял на поблескивающей хромированной отделкой треноге грубо склепанный тубус телескопа. А в правом… Тут сыщик подпрыгнул от досады на собственную невнимательность и от предчувствия важного открытия – одна штора не заканчивалась у стены, а тянулась наискось, через правый угол, к соседней, закрывая то, что могло находиться в самом углу.

Издав торжествующий клич, Брок подскочил к шторе и, вжикая крепежными кольцами, оттянул зеленое полотно влево.

В углу стоял кульман. К нему кнопками был прикреплен лист ватмана. На ватмане, в видах спереди, сверху, сбоку и даже сзади был начерчен… звездолет.

Одна и та же мысль пришла в головы Брока, Мирона и Сашеньки. Но отреагировали они по-разному: сыщик недоверчиво охнул, юноша завопил, победно вскинув кулак, а девушка восторженно пискнула и тут же принялась щелкать затвором зеркалки. Один лишь Сушик, шагнув от двери и прищурившись из-под стекол пенсне на чертеж, недоуменно вымолвил:

– Что это за рыбина?

– Эта рыбина, мой друг, – нахмурился Брок, – похоже, вашего Ванечку и… того.

– Чего «того»? – побледнел главный разыскник.

– Ты только не падай мне! – спохватился сыщик. – Ничего пока, так сказать, не известно.

– Чего «того»?! – не отступал Сушик. – Я не буду падать. Я сяду. – Он и правда сел. В кресло царевича. И назойливо повторил: – Чего «того»?

– Ну-у… – помялся Брок. – Образно выражаясь, скушала. Проглотила…

Сушик стал заваливаться с кресла. Стоявший рядом Мирон успел его подхватить. Сашенька взяла со стола журнал и стала обмахивать бледное лицо разыскника. Тот заморгал и уставился на Брока с таким жутким выражением лица, что сыщику самому захотелось обмахнуться пару-тройку раз журнальчиком. Или хотя бы брошюрой. Но он сумел справиться с чувствами и укоризненно покачал головой:

– А обещал не падать! Ай-ай-ай… Я ж сказал: «образно выражаясь». Это ведь не настоящая рыба, чудак-человек!

– А… какая?..

– Железная. То есть титановая. Или какая там, не знаю… Из какого-нибудь тугоплавкого сплава. Да и не рыба это, если уж быть совсем точным, а корабль.

– Какой же это корабль? – стал понемногу приходить в себя Сушик. – Непохоже совсем. И парусов нет. А сзади, – с опаской всмотрелся он в чертеж, – вообще вон тарелка какая-то…

– Фотонный отражатель, – деловито пояснил Мирон. – Движок, скорее всего, аннигиляционного типа.

– По-моему, это резервный двигатель, – неожиданно изрекла Сашенька. – Основной здесь – надпространственный преобразователь, видишь? – ткнула она в некую жирную загогулину на разрезе вида сбоку.

– Пожалуй, – взъерошил и без того ершистую шевелюру Мирон. – А вот – ионные планетарники, – показал он на четыре выступающие в стороны «сардельки».

– Вы… чего это?.. – изумленно заморгал Брок, переводя взгляд с дочери на парня. – Вы откуда это?

– Мы, папочка, фантастику тоже читаем, – прищурилась Саша и в упор сфоткала обалдевшего отца.

– А я и научно-популярной литературой о космонавтике интересуюсь, – не без гордости заметил Мирон. – У меня даже знакомый космонавт есть.

– Знаю, знаю, – отмахнулся моргающий от после-вспышечных зайчиков Брок. – Покоритель Марса. Теперь еще один появится. Победитель пауков-убийц оттуда же.

– О чем вы, господа? – подал голос придворный разыскник. – Какой космонавт? Какой Марс? Бог войны?.. Но мы мирное государство. Мы ни с кем не воюем! И где все-таки Ваня?

– Так, дорогой мой, – насупился Брок и задернул кульман шторой. – Царю пока об этом – ни гугу. Пока ничего не ясно, незачем старика раньше времени расстраивать. Я сам с ним поговорю. А потом мы отправимся к главному, так сказать, консультанту.

– А кто это? – спросили одновременно Саша с Мироном.

– Есть тут одна, – покрутил рукой сыщик.

– А-а! – догадалась Сашенька, вспомнив утренний разговор с отцовским дублем. – Та самая Ма… – но не договорила, увидев красноречивый отцовский кулак и скошенный на Сушика взгляд. Впрочем, главный разыскник, похоже, впал в прострацию и ничего не замечал.

– Корабль… – бормотал он. – Марс… Железная рыба… Бред!

– Вот тут я с вами согласен, – закивал Брок. – Скорее всего, это бред и есть. Мало ли кто тут чего нарисовал! Черпая, так сказать, знания из бульварного чтива.

– Фантастика – не бульварное чтиво! – обиженно воскликнул Мирон.

– Это самостоятельная, но неотделимая от мировой литературы часть, – явно заученно повторила Сашенька чьи-то слова. – Фантастика – не падчерица, а родная дочь…

– Да хоть бабушка, – сказал сыщик. – Но если вы, образованные, так сказать, люди двадцать первого века, станете утверждать, что можно создать звездолет, основываясь на знаниях, почерпнутых из фантастических книг, то простите меня… – Брок развел руками, не находя слов.

– А волшебство? – сверкнул очками Мирон. – Что, если скрестить фантазию, науку и волшебство?

– Получится монстр, – заявил Брок. – Нелепый и жуткий.

– Рыба, проглотившая Ванечку, – пробормотал Сушик, витающий, похоже, до сих пор в болезненных мыслях.

– Вот именно, – уважительно глянул на разыскника сыщик. – Но как бы то ни было, и эту версию мы должны проверить со всей тщательностью.

– Тем более других пока нет, – заметил Мирон.

– Согласен, – поморщился Брок. – А потому – пойдемте-ка скорей в рощу. Лишняя пара голов нам не помешает.

– Только сначала заберем у царя ноут, – сказала Саша. – Надо ведь показать тем головам фотки.

Глава 28 «Ведьмины круги» как доказательство следственной версии

На встречу со вторым Броком и Марфой пошли все четверо, включая Сушика. Брок-первый, Сашенька и Мирон не очень-то хотели брать с собой слабонервного придворного разыскника, но тот, опасаясь царского гнева, не рискнул оставить компанию. Тем более Берендей Четвертый, после того как Саша забрала у него ноутбук, пребывал не в лучшем настроении.

Никодиму Пантелеймоновичу и самому-то было не очень весело. После высказанной Броком гипотезы о странной железной рыбе, проглотившей царевича, разыскник откровенно пригорюнился. Ведь если царевич не найдется, он и сам вполне мог стать кормом для рыб. Не железных, а самых обыкновенных. Благо речка недалеко.

Оставалось надеяться на мастерство сыщиков-двойников. Но если Ивана и впрямь съела рыба, чем они смогут помочь? Разве что косточки Ванины отыщут, но такая находка вряд ли удовлетворит царя-батюшку.

Так и кручинился главный придворный разыскник, ссутулившись больше обычного, когда сыскная четверка подошла к березовой роще. А увидев меж белых стволов синий сарафан и черную косу опальной Марфы, совсем расстроился. А ну как обвинит государь в связях с неблагонадежными элементами? Поэтому Сушик на всякий случай приотстал, сделав вид, что ищет грибы, и решил без особой нужды к Марфе не приближаться.

Зато к черноволосой красавице с радостью приблизился Брок-первый (второй номер и так вился вокруг нее собачкой). Поздоровался, представил ей дочку и Мирона. Мирон коротко кивнул, молодая женщина в синем сарафане поклонилась в ответ. Сашенька оценивающе взглянула на Марфу, покосилась на Мирона, решила, что тетенька, хоть и, безусловно, красивая, для ее любимого явно старовата, а потому ревновать передумала и сделала свой привычный книксен. Марфа ответила тем же и улыбнулась девушке столь приветливо, что у той отлегло от сердца. Правда, заметив, как на красотку пялится отец, снова насторожилась. Но ненадолго. Одного взгляда на «дядю» Олега ей оказалось достаточно, чтобы понять – отцу здесь ничего не обломится, даже если он очень сильно этого захочет. Впрочем, пусть только попробует захотеть!

Брок перехватил взгляд дочери и возмущенно воздел руки к небу. А чтобы объяснить остальным смысл странного жеста, деловито поинтересовался:

– Ты, Марфа, на это вчера намекала? Туда Иван, по-твоему, дунул?

Остальные тут же уставились в небесную синь, будто надеясь разглядеть сидящего на облаке царевича. Но облаков не было, лишь яркое летнее солнышко, подбираясь к зениту, слепило глаза.

– Все может быть, – улыбнулась Марфа. – Знать бы на чем.

– Александра, – обернулся к дочери сыщик, – предъяви вещдок.

Сашенька раскрыла ноутбук и через минуту-другую призывно махнула рукой.

Брок с Мироном видели чертеж наяву, поэтому близко подходить не стали, предоставив возможность второму сыщику и Марфе полюбоваться творчеством царевича вволю.

Брок-второй коротко охнул и хмуро посмотрел на «близнеца»:

– Шутка?

– Коне-е-ечно! Разуме-е-ется! – скорчил дурашливую мину первый сыщик, но тут же нахмурился в ответ: – Нам больше делать нечего было, вот мы и рисовали все утро эту хреновину, лишь бы над тобой подшутить.

– Это не шутка, – внимательно разглядывая рисунок, задумчиво сказала Марфа. – Это занебесный корабль. Иван мечтал о таком. Бывало, как начнет рассказывать о принципах действия пространственного преобразователя – не сразу остановишь. Он и рисунки мне показывал, но попроще. Это уж он, видать, когда все хорошенько обдумал, начертил. Вот и преобразователь пространства, – ткнула она в ту же загогулину, что и давеча Сашенька. – А это, видать, он и фотонный двигатель решил добавить, для подстраховки. Только вот это зачем, не понимаю, – показала девушка на «сардельки» ионных планетарников. – При световой скорости такие не помогут.

– А стартовать? – подал голос Мирон. – А маневрировать возле планет?

– Ну да, конечно, – закивала Марфа и вдруг о чем-то задумалась, сдвинув черные брови. – Стартовать, вы сказали? – повторила она.

– «Ты», – поправил Мирон. – «Ты сказал».

– Ладно, «ты», – согласилась красавица, не переставая о чем-то напряженно думать.

Сашенька смерила юношу недовольным взглядом, но тут же одернула себя. Что она, в самом деле? Сама ведь не любит «выканья» при неформальном общении. И решила сразу же установить это правило для себя тоже.

– А почему ты это спросила? – спросила она. – Что-то не так?

Марфа подняла глаза красивого и загадочного болотного цвета. Сашенька, увидев их, успокоилась окончательно. Такие глаза не могли ни обманывать, ни предавать. А сейчас в них вспыхнуло нечто задорное и в то же время восторженно-любопытное.

– Пойдемте-ка, – мотнула болотноглазая красавица черной косой. И призывно оглядываясь, зашагала меж берез.

– Куда ты, Марфушка? – метнулся за ней Брок-второй.

– Пойдем-пойдем, – не останавливаясь, махнула рукой Марфа. – Покажу кое-что.

Сашенька быстро захлопнула ноут и тоже поспешила за женщиной. Мирон, как гвоздь за магнитом, последовал за Сашей. Лишь сыщик номер один нерешительно топтался на месте. Он по-прежнему не очень-то верил в гипотезу о «железной рыбе», хотя первый же ее и озвучил. А сейчас в интонациях Марфы уловил нечто такое, что заставило его сказать самому себе: «Ох, Олег, не крякнуло бы твое кредо!» И возмутился в ответ себе же: «Ни за что! Чудес не бывает – и точка. Космический корабль – никакое не чудо. Эка невидаль! Типичный, знаешь ли, случай». Успокоив себя таким образом, Брок кинулся догонять скрывшихся меж березок товарищей. А увлекшийся поиском грибов Сушик и вовсе чуть не отстал от команды. Если бы сыщик не закричал на всю рощу: «Подожди-и-ите-е-е ме-е-еня-а-а!», так бы и бродил еще, выискивая подберезовики.

Вереница из шести человек, возглавляемая местной учительницей, пересекла рощу и вышла на неширокий зеленый луг, тянущийся вдоль речки. По одну сторону – белая стена берез, по другую, на обрывистом берегу за узеньким руслом, – высокие сосны. Укромное место.

Марфа сделала в высокой сочной траве еще несколько шагов и остановилась, поджидая остальных. Раздвинула травы руками:

– Смотрите.

В живом изумрудном ковре словно прожгли гигантским окурком дыру. Внутри двухметрового в диаметре круга земля превратилась в черную стекловидную массу. Трава вокруг пожелтела.

– Что это? – захлопала ресницами Сашенька, но быстро опомнилась и сняла с шеи футляр с фотокамерой.

– Ерунда, – наигранно равнодушным тоном произнес Брок-первый, сорвал травинку и принялся ее деловито жевать. – Детишки баловались. Костерок, картошечка, то-сё…

– Типичный, так сказать, случай, – согласно кивнул дубль.

– Олеги Константиновичи! – засверкал очками Мирон. – Какой же типичный? Какой костерок? Да вы знаете, какая нужна температура, чтобы песок расплавился?..

– Знаю, – дуэтом ответили Броки. – Тысяча семьсот градусов.

– Примерно, – уточнил первый сыщик.

– Около того, – согласился второй.

– А для глины – чуть меньше, – поднял палец Брок-первый.

– Да, – кивнул Брок-второй, гордясь своей с «братцем» эрудицией.

– А картошка у деток была тугоплавкой, – ехидно обронила Сашенька, запечатлевая на камеру аномальное пятно.

– Какая еще картошка? – удивленно глянул на дочку отец.

– Не знаю уж какая, – пожала Саша плечами. – Наверное, титановая.

– Титан раньше плавится, чем песок, – замотал головой Брок.

– Ненамного, но раньше, – кивнул дубль.

– Да при чем тут картошка? – за стеклами очков продолжал вращать глазами Мирон. – Это же след реактивной струи!

– Это всего лишь предположение, – запротестовал Брок-первый.

– Нужны более веские доказательства, – остудил помощника Брок-второй. – Анализы, экспериментальные подтверждения, то-сё…

– А-а-а!!! – раздалось вдруг откуда-то сбоку.

– Кто там?! – подпрыгнул первый сыщик, а второй стремительно заслонил грудью Марфу.

– Сушик там, кто же еще? – навела объектив на разинутые рты «родителей» Сашенька.

– На змею наступил, – выдохнул Брок-первый, вспомнив свое вчерашнее хождение босиком.

– Пойдемте посмотрим, – вышла из-за спины Брока-второго Марфа.

– Постой здесь, Марфуша, – остановил девушку сыщик. – Мы сами.

Марфа лишь прыснула в ладошку, но осталась на месте. А сыщики, возглавляемые Сашенькой с фотоаппаратом (дочери и «племяннице» Броки отчего-то предложить «постоять» и не подумали), двинулись на истеричные причитания главного разыскника. Мирон, на секунду замешкавшийся (он панически боялся змей), стремительно обогнал Броков и Сашу и чуть не сбил Сушика, присевшего в высокой траве.

– Ой-ой! – вякнул разыскник, чудом поймав слетевшее пенсне. – Не ходите туда!

– А что там? – заинтересовалась подоспевшая Саша.

– След! – зловеще прошипел Сушик.

– Чей? – подошли наконец Броки.

– Известно чей… – испуганно заозирался придворный разыскник. – Нельзя его вслух называть.

– Ну-у начинается! – вздохнул Брок-первый. – Ведьмины круги, следы дьявола и далее по списку. До чего же вы здесь темные. А все из-за колдовства вашего.

– А вы посмотрите, посмотрите, – обиженно затряс лысиной Сушик. – И если это сделал не… тот самый, кого вы назвали, то кто же еще?

– И посмотрю! – выгнул грудь дугой первый сыщик. И кивнул второму: – Глянь, Олег, что там такое.

– А почему, собственно, я? – удивился Брок-второй. – Мне совсем не интересно. Я в чудеса все равно не верю.

– Так и я как бы тоже, – почесал первый сыщик затылок. – Так что пойдем, наверное, отсюда?

– Вот видите, и вам страшно, – скривил тонкие губы придворный разыскник. – А все почему? Потому что след не простой, от него ужас исходит.

– По-моему, это от вас ужас исходит, – принюхался Брок-первый. – Если чего не хуже.

– Так чего ж вы тогда ко мне жметесь, а не след идете смотреть? – нацелил разыскник крючковатый нос в лицо сыщику.

– Ой-ой-ой, – сказал в ответ Брок и вновь посмотрел на дубля: – Да сходи, Олег, ладно уж, а то он нас, так сказать, за трусов держит.

– Сейчас я его сам кое за что подержу, – сурово промолвил «близнец» и шагнул к Сушику. – А ты сходи пока, потом расскажешь, что там за след.

– Папа, дядя Олег! – послышалось откуда-то сбоку. – Идите скорее сюда.

За пререканиями с главным разыскником сыщики и не заметили, как Сашенька с Мироном ушли дальше. Броки огляделись.

– А вы где? – громко спросил Брок-первый.

– Здесь, – последовало в ответ, и над травой, метрах в пяти-шести справа, показалась головка Сашеньки. – Идите скорей!

– А что там? – переглянулись сыщики, не трогаясь с места.

Рядом с Сашиной возникла голова Мирона.

– То же самое, Олеги Константиновичи. Один в один.

– То же самое, – шепнул Брок двойнику. – О как!

– Так что, идем?

– Давай сходим, раз тебе так неймется.

Броки неспешно двинулись, то и дело уступая друг другу путь.

– Вы идете? – послышалось совсем рядом. Сашенька поднялась из травы в полный рост. Оказалось, сыщики почти пришли.

– А куда мы денемся? – буркнул в ответ кто-то из них.

– В покое ты нас все равно не оставишь, – проворчал другой.

– Какой еще покой, ты что, папа? – неведомо по каким признакам определила Саша голос отца. – Только-только на след напали, а ты…

– На след? – нахмурился Брок и остановился, вспомнив причитания Сушика.

– Подойди и посмотри сам.

– Мне и отсюда хорошо видно.

– И что ты, интересно, оттуда видишь?

– Все, так сказать, что необходимо для дела.

– Например, папочка? – не отставала дочь. – Вдруг ты что-то такое видишь, о чем я и не подозреваю.

– А тебе и не надо подозревать. Твое дело – фиксировать.

– Вот я и зафиксировала, – фыркнула Сашенька. – Хотя могла бы этого и не делать. След – абсолютный двойник первого пятна. Только место на карте памяти заняла. Там и без того уже меньше гигабайта осталось. Можно, конечно, на ноут сбросить…

Но Броки уже не слушали девушку. Они ломанулись вперед и чуть не выскочили на черную блестящую поверхность двухметрового круга – и впрямь точную копию первого.

– Я так и знал! – воскликнул Брок-первый.

– Вот именно! – замахал руками второй номер.

– Олеги Константиновичи, – поднялся с корточек Мирон, – вы по-прежнему сомневаетесь, что это следы от реактивных двигателей корабля?

– Нельзя делать поспешные выводы, мой друг, – нравоучительным тоном заговорил Брок-второй. – Мало ли что это может быть. У главного придворного разыскника совсем иная версия, например.

– Какая? – заморгал Мирон.

– Он думает, что это птичка нагадила, – ехидно заметила Сашенька. – Больша-а-ая такая птичка.

– Птица Рух, – подсказал эрудированный Брок. Какой-то из двух.

– А вот и нет, – торжественно выдал другой. – Он, видите ли, полагает, что это след дьявола.

– Папа, с каких это пор ты стал верить в дьявола? – вновь безошибочно выделила отцовский голос Сашенька, даже не глядя на говорившего.

– А я и не верю. Но и в корабль верить у меня пока нет оснований.

– Хорошо, – сказала Сашенька. – Будут тебе основания. – И, раскрыв ноутбук, загрузила файл с чертежом. – Так… Десять на десять, – забормотала она. – Папа, тебе не трудно посчитать расстояние между кругами? Хотя бы шагами померь.

– Нашла молодого! – возмутился отец. – Вон у тебя шагомер простаивает, – кивнул он на взлохмаченного, возбужденного Мирона.

– Да-да, я сейчас! – сорвался с места парень и принялся отсчитывать широкие шаги. – Раз, два… шесть… восемь… тринадцать… Метров четырнадцать – пятнадцать! – крикнул он уже от первого следа.

– Ага, – обрадовалась Саша, – значит, гипотенуза. – Пощелкала клавишами, кивнула: – Точно, гипотенуза. Четырнадцать целых четырнадцать сотых метра… А теперь, папочки, хотите фокус?

– Я хочу, – смутившись, что его назвали «папочкой», ответил Брок-второй. – Я люблю фокусы.

– Ну, я тоже не против, – недоверчиво улыбнулся первый сыщик. – Только без сжигания купюр и прочего материального ущерба… И с обязательным разоблачением! Чтобы никаких так называемых чудес!

– Одна лишь чистая наука, – заверила Сашенька.

– Наука науке рознь, – засомневался Брок-первый. – Вот, скажем, астрология. Тоже наукой назваться норовит, а поди ж ты!..

– Геометрия тебя устраивает? – перебила его дочка.

– Вполне, – кивнул сыщик.

– Тогда ты, папа, иди вон в том направлении, – показала Сашенька вправо, – а вы, дядя Олег, вон туда, – махнула она влево. – Ровно десять метров каждый.

– Чем же я отмерю ровно десять метров? – нахмурился первый Брок.

– И я, – отозвался второй.

– Шагами. Примерно, – покачала головой Саша. – Все равно не промахнетесь.

– Мимо чего? – одновременно спросили сыщики.

– Мимо доказательств существования занебесного корабля Ивана-царевича, – подмигнула девушка.

– Ловлю на слове, – поднял палец Брок-первый. – Если там ничего не окажется, ты мне… ты мне… – задумался сыщик.

– Я тогда маме не скажу, что ты на Марфу заглядывался, – тихо, чтобы не услышал всматривающийся в указанном направлении «дядя» Олег, шепнула Сашенька.

– Да как ты… – взвился Брок, но, увидев, что дубль заинтересовался происходящим, лишь погрозил дочери пальцем. Но не удержался, прошипел в ответ: – А я тогда, наоборот, расскажу. Про беседку.

– Ну и ладно, – фыркнула Саша. – Мама только порадуется за меня.

– Нет, я так больше не могу! – схватился за голову сыщик и принялся громко отсчитывать шаги в сторону, намеченную для него дочерью.

Второй сыщик недоуменно пожал плечами и зашагал в обратную сторону:

– Один, два, три…

Почти одновременно Броки воскликнули:

– Еще один!..

– Еще пятно! Такое же!

– Что и требовалось доказать, – с победным видом захлопнула ноутбук Сашенька.

Глава 29 Марфа придумывает, что нужно делать, а «братья» удивляются совпадениям

Четыре круглых, выжженных в земле следа, расположенные в вершинах правильного квадрата со сторонами по десять метров, никак не могли быть природными образованиями. Тут уж Брокам, как они ни протестовали мысленно, пришлось все-таки признать – что-то отсюда стартовало. Впрочем, с равной вероятностью могло и приземлиться, но куда оно в таком случае делось потом? Остановились на версии – таки да, стартовало. Что-то. По чертежу, оставленному Иваном-царевичем, можно было признать, что стартовал именно его начерченный корабль. «Железная рыба». Ровно на десять метров отстояли друг от друга сопла планетарных двигателей. Но так было указано на чертеже, на бумаге. Мало ли что можно на ней изобразить! Хоть того же черта с рогами. Четырехкопытного. Что ж тогда, и версию Сушика поддерживать?

Так и заявил присутствующим Брок. И дубль его охотно поддержал. Не является чертеж доказательством, как ни крути. Был бы корабль в материальном, что называется, виде – тогда да. Померили бы все, сопоставили, зафиксировали, сделали выводы. Можно было бы и следственный эксперимент произвести – стартовать, а потом сравнить следы, оставленные на почве реактивными струями.

– Так ведь корабль есть! – нервно взъерошил волосы Мирон. – Только он там! – ткнул он пальцем в небо.

– Где? – ухмыльнувшись, посмотрел вверх Брок-первый. – Не вижу.

– Я тоже, – поднес ладонь козырьком ко лбу Брок-второй.

– Зачем вы так?.. – обиделся парень. – Ведь понимаете же все…

– Понимание к делу не подошьешь, – строго посмотрел на помощника сыщик номер два. – Неужели ты до сих пор не усвоил, что доказательства должны быть только вещественными? Которые можно зафиксировать на каком-нибудь материальном носителе и, так сказать, в буквальном смысле подшить в папку с делом. Или положить в специальную коробочку, если это флешка, например, или диск.

– Можно еще в пакетик, – подсказал первый сыщик.

– А можно просто оставить на столе валяться, как часто папа делает, – внесла в урок свою лепту Сашенька.

– Не так уж и часто, – надул губы Брок. – В последний четверг месяца я всегда на столе прибираю.

– О! И у меня такой «чистый четверг» имеется, – заулыбался Брок-второй.

– Папа, дядя Олег, – нахмурилась Сашенька, – может быть, хватит технологией сыскной работы делиться? Может, пора работой заняться?

– Да разве мы делимся? – удивился Брок. – А что касается работы, я как бы считаю, что дело наше… того…

– Чего «того»? – продолжала хмуриться девушка.

– Завершено как бы… – пробормотал сыщик и отвел взгляд.

– Завершено?.. – ахнула Саша.

– Завершено?! – завопил Никодим Пантелеймонович Сушик, подскочив к Брокам. – А где же царевич?!

– Не верещите вы так, – поморщился первый сыщик и одновременно со вторым засунул мизинец в ухо и затряс им там. – Оглохнуть можно.

– А дело завершено потому, – пояснил Брок-второй, – что согласно основной версии объект поиска покинул зону досягаемости. Так сказать.

– Это не оправдание! – продолжил вопить главный придворный разыскник. – Вы просто лодыри и бездельники! Я доложу государю! – И он потянулся к карману с волшебным блюдечком.

– Не дыми, Никотин, – процедил сквозь зубы Брок-второй, перехватив руку Сушика. – А то я тебе сейчас так доложу!..

– Немедленно отпустите мою руку! – побледнел главный разыскник. – Безобразие какое-то!

– А на нас поклепы наводить – не безобразие? – двинулся на Сушика Брок-первый. – Какие мы тебе бездельники? Какие лодыри? А ты, раз такой умный, сам-то скажи, каким, так сказать, образом мы на небо за царевичем прыгнем? Может, ты нам ковер-самолет наколдуешь? Так не поможет он, знаешь ли! Не долетит до космоса. Так что молчи и не дергайся, раз ничем помочь не можешь.

– Я могу помочь, – сказала вдруг молчавшая до сих пор Марфа. Но молчала она не от излишней застенчивости. С того самого момента, когда стало понятно, что Иван все-таки улетел, она о чем-то напряженно думала.

Молчание уставившихся на Марфу людей было красноречивей всяких слов. Красавица не выдержала и рассмеялась.

– У нас же есть чертеж, – пояснила она.

– И – что? – сумел выдавить слово Брок-первый. – Свернуть из него самолетик и полететь? Так мы оригинал с собой не прихватили, только копия в компьютере имеется. В электронном, так сказать, виде.

– Марфушка, не томи! – взмолился второй сыщик.

– Да как же? – изумленно поглядела на всех по очереди Марфа. – Неужто и правда не понимаете?

Ответом ей было красноречивое мотание четырех голов. Пятая, лысая, осталась в неподвижности. Придворный разыскник хоть и догадался, о чем хочет сказать учительница, но не счел нужным общаться с опальной личностью.

– Хорошо, – решила подсказать Марфа (могла бы, конечно, и просто сказать, но профессиональная привычка взяла верх). – Каким образом Иван покинул Землю?

– Есть вероятность, что на космическом корабле, – первым ответил первый же Брок.

– Большая вероятность, – добавил второй.

– Откуда у Ивана-царевича корабль?

– Он его изобрел. И начертил. – На сей раз первым оказался Брок-второй.

– Но ведь, как правильно заметил Олег, – кивнула на Брока-первого Марфа, – из чертежа занебесный корабль не сделаешь.

– Да волшебством он его сделал, делов-то!.. – не выдержал придворный разыскник и отвернулся.

– Правильно, дети… то есть, простите, господа, – улыбнулась девушка.

– Садись, Никотин, пять, – хрюкнул и затрясся от собственного остроумия Брок-второй.

– Меня зовут Никодим, – зло блеснул стеклами пенсне Сушик. – И попрошу мне не «тыкать».

– Ладно, ладно, – пробубнил второй Брок, понимая, что перегнул палку. Но все же добавил: – Подумаешь, нежности. Как дырки в мироздании сверлить, так это ему можно, а как…

– Погоди, – поморщился и отодвинул дубля в сторону первый сыщик. – Марфа, ты что, всерьез полагаешь, что царевич с помощью так называемого волшебства сделал настоящий космический корабль?

– А почему бы и нет? – пожала плечами Марфа. – Если знать, что именно сделать хочешь.

– Но это же не мороженое! – почесал голову Брок-второй.

– И не квас, – подхватил Брок-первый. – Это же космический корабль! Тут, так сказать, целому конструкторскому бюро колдовать пришлось бы. И то еще неизвестно, что бы они наколдовали.

– По-моему, вы не совсем правильно понимаете, как действует волшебство, – сказала Марфа и, вновь почувствовав себя учительницей, принялась объяснять: – Ведь когда вы пытались сделать мороженое или квас, вы не задумывались об их ингредиентах, о химическом составе, о прочих тонкостях…

– Вот и наколдовали… – буркнул первый сыщик.

– …на свою голову, – закончил фразу второй.

– Нет, не в этом дело, – помотала головой Марфа. – Просто у вас опыта не было. Вот я сделала яблоко… – В ладони девушки и впрямь очутился румяный аппетитный плод. – Но я же не знаю, из чего оно точно состоит, из каких химических элементов. Я просто представила именно яблоко. Форму, цвет. Захотела, чтобы оно было сладким, а не кислым. Вот и все.

Брок-второй взял с Марфиной ладошки яблоко, надкусил.

– И правда – сладкое, – сказал он и принялся догрызать начатое.

– Так и занебесный корабль, – продолжила Марфа. – Надо только знать, что именно представлять и для чего нужны те или иные части. А Иван знал. Он же много думал над этим, читал книги. Сделал чертеж, чтобы ничего не забыть. Вот у него и получилось.

– То есть достаточно подумать, что нужен фотонный двигатель, и он получится? – заинтересовался Мирон. – Даже не уточняя кучу сложных подробностей? Из чего, например, сделать покрытие зеркала отражателя, какое именно вещество взять в качестве топлива, «негативом» какого химического элемента будет антивещество?

– Не надо, – немного подумав, ответила Марфа. – Но надо четко знать, как именно работает фотонный двигатель, для чего он нужен.

– Это как язык программирования высокого уровня, – сказала вдруг Сашенька и, посмотрев на удивленную Марфу, пояснила: – Я на программиста учусь. Когда пишешь программу, не обязательно знать машинные коды. Пишешь обычные, в общем-то, английские слова, а интерпретатор, заключенный в оболочку языка, переводит все в эти коды сам, без нашего ведома.

– Так вот оно что! – воскликнул Брок. – Ваше волшебство – это, по сути, программа! Заключенная, так сказать, в оболочку вашего мира.

– И никаких чудес, – расплылся в счастливой улыбке Брок-второй.

– Наверное, так и есть, – не стала спорить Марфа.

– Но все равно, – с трудом отвел влюбленный взгляд от Сашеньки Мирон, – надо ведь очень много знать по существу, когда создаешь не какое-то там яблоко, а космический корабль. Допустим, Иван-царевич долго готовился к этому, поэтому у него и получилось. А ты? Разве ты все это знаешь?

– Не все, но кое-что. Я ведь говорила, что мы с Иваном многое обсуждали. Он мне схемы и рисунки показывал. Но ведь, ко всему прочему, Ваня делал корабль один, а нас – вон сколько. И все такие умные, образованные. Неужели не справимся?

– Ну, – зарделся от похвалы Мирон. – Кое-чем, например, и я могу помочь. Я космонавтикой увлекаюсь. У меня даже космонавт знакомый есть. Вотчицев Ма…

– Да слышали уже сто раз про твоего космонавта! – перебил парня Брок-первый. – Я тоже могу помочь. Все-таки я когда-то наукой занимался, а не зефир, так сказать, по коробкам раскладывал.

– И я, – шагнул вперед Брок-второй, – не зефир.

– Я с математикой могу помочь, – сказала Саша и приподняла ноутбук. – И с расчетами.

– А я за окрестностями понаблюдаю, – совсем забыл о лояльности увлеченный происходящим Сушик. – Мало ли кому подглядывать вздумается. Промышленный шпионаж со счетов сбрасывать не стоит.

– Вот видите, – сверкнула ослепительной улыбкой Марфа. – Неужели не справимся?

– Может, что-то из этого и выйдет… – задумчиво промолвил Брок-первый.

– Особенно если нас такие люди от промышленного шпионажа оберегать станут, – не удержался от ехидного замечания Брок-второй.

– Между прочим, – сказала Марфа, – сейчас о подглядывании заговорили, и я вспомнила… Две недели назад гроза ночью сильная была. Молнии одна за одной полыхали, гром не умолкал. И мне один из учеников рассказывал, что проснулся ночью от этого небесного грохота и стал из окошка на молнии смотреть. Красивое это зрелище, завораживающее, хоть и жутковатое. Вот смотрел он так, смотрел, а потом, говорит, показалось ему, что одна молния не с неба в землю ударила, а наоборот. А ведь окна мальчика как раз в эту сторону смотрят.

– Значит, Иван-царевич погодой воспользовался, чтобы внимания не привлекать, – сделала вывод Сашенька. И вынесла вердикт: – Не дурак.

Броки – первый и второй – синхронно вздрогнули и посмотрели друг на друга со странным испугом.

– Мы отойдем, – бросил первый сыщик.

– Поговорить надо, – пояснил второй.

Сыщики удалились.

– Ты о том же самом подумал? – спросил Брок-первый, когда расстояние стало достаточным, чтобы их не смогли услышать.

– Фантастика, – кивнул Брок-второй. – Я бы даже сказал другое слово, но…

– Не надо другое, – помотал головой первый сыщик. – Чудес не бывает. Тут иначе все. Может быть, тоже какая-то программа работает?

– Которая повторяет в реальности то, что мы с тобой сочинили.

– Ну, не совсем уж в реальности, – обвел вокруг ладонью Брок-первый, – и не в абсолютной, так сказать, точности повторяет… У нас в рассказе, например, у царя было три сына, а не один.

– Но остальное-то!

– Да уж… То-то я думаю, почему меня все тут так напрягает? А теперь понял, как только Сашенька недурака упомянула. И тебе волшебство, и телескоп-рефрактор, и даже атлас.

– Какой атлас? – наморщил лоб Брок-второй. – У меня в рассказе есть «Атлас дорог и тропинок царства-государства», но здесь-то он где?

Первый Брок рассказал дублю о том, что удалось обнаружить при осмотре кабинета царевича, и второй сыщик поскреб в затылке.

– Но главное-то, конечно, занебесный корабль этот, – поморщился он. – Это же надо, как мы все точно угадали!

– Так-так-так-та-ак!.. А может, мы спим? – встрепенулся первый сыщик. – То есть я сплю. Дописался до чертиков, вот теперь и снится вся эта хрень.

– Тогда уж и я сплю. Но что-то слишком долгий сон получается. И реальный. – Тут второй Брок вспомнил что-то, и глаза его подернулись блаженно-мечтательной пеленой. – И ты знаешь, даже если это и так, просыпаться мне вовсе не хочется.

– Нет, – мотнул головой Брок-первый. – Сон – это было бы слишком простое объяснение. Я так не люблю.

– А как же бритва Оккама?

– Не до такой же степени! Скорее всего, тут и впрямь работает какая-то программа. При переходе между мирами наши с тобой мысли считались и возник такой вот иллюзорный мир.

– Почему же он тогда не в точности все повторил? Почему у царя не три сына, а один? Мне кажется, – зашептал второй сыщик на ухо первому, – что мир этот все-таки настоящий. Просто параллельных миров великое множество, а нам, так сказать, подсунули наиболее похожий на придуманный нами.

– Кто подсунул?

– Ну-у… Я не знаю. Может, не кто, а что. Программа…

– А может, мы просто с тобой гении? Великие провидцы. Предсказал ведь Жюль Верн подводную лодку. Тоже знаменитый фантаст, между прочим.

– Все может быть, – подмигнул дубль. – Мы вообще с тобой классно пишем. Я бы сказал, даже лучше, чем говорим.

– Ты не поверишь, но я заметил, что у многих писателей та же беда.

– Ну, не такая уж это беда… Что от говорильни толку? Поговорили – и забыли. А книга – она о-го-го! Она, как говорится, на века. Ее, так сказать, миллионы благодарных жителей планеты в руках держать будут.

– И может быть, сотня-другая прочтет.

– Только не написали мы еще с тобой книги, – пригорюнился Брок-второй. – Ничего, вот вернемся – напишем.

– Нам бы рассказ для начала написать. Завтра понедельник уже, между прочим.

– Тогда надо спешить, – встрепенулся Брок-второй. – Пойдем поможем Марфушке сделать корабль, слетаем за Ванькой – и домой… Во всяком случае – ты. Напишешь за нас обоих продолжение. Это теперь легко будет.

– Почему это вдруг легко? И почему вернусь только я?

– Марфа, – лаконично ответил на второй вопрос двойник. – Не понял я еще, пойдет ли она со мной.

– Ты слепой, да? – возмутился Брок-первый. – Да она любит тебя, бестолочь! Никуда она не денется, можешь не переживать.

– Правда? – поднял заблестевшие надеждой глаза Брок-второй.

– Правда. Ты мне лучше скажи, почему рассказ писать будет легко?

– Да мы просто опишем, что было, – и все дела. Вполне сойдет за фантастику.

– Но это нечестно! Конкурс фантастического рассказа, а не мемуарной литературы.

– Ну, можно не слово в слово все. Только за основу взять то, что было, а остальное насочинять.

– Разве что так… – пожал плечами Брок-первый. – Ладно, пошли корабль мастерить.

Глава 30 «Железная рыба» получает имя, а космонавты готовятся к полету

Марфа невольно стала лидером, центром всеобщего внимания. Да и фактическим центром тоже; остальные выстроились вокруг нее в кружок. За исключением придворного разыскника, который продолжал выполнять возложенную на себя функцию – следил за окрестностями.

– Помогайте мне, – улыбнулась красавица. – Кто начнет? Давай ты, Мирон, – кивнула она парню, поднявшему, как на уроке, руку.

Мирон порозовел от волнения и стал рассказывать о космических кораблях, об истории космонавтики, о достижениях Российской империи в этой области. Его выступление больше походило на общеобразовательную научно-популярную лекцию, и Марфа вскоре прервала юношу:

– Слишком много воды. Нам, конечно, очень приятно, что именно русские первыми высадились на Марсе, но вряд ли это сейчас поможет. Давай поконкретней. Вот ты говорил до этого о фотонном двигателе. Расскажи подробней.

– Но в России еще не сделали фотонного двигателя, – развел руками Мирон. И поспешно добавил: – И нигде в мире вообще.

– А мы и не собираемся повторять то, что сделано в вашем мире. Мы хотим сделать то, что никто никогда не делал… Кроме Ивана. Расскажи вообще, что ты знаешь о фотонных двигателях.

Мирон понял, что от него требуется, и стал говорить. Сначала не очень уверенно, потом разошелся, начал сыпать научными терминами, формулами. Хотел забрать у Сашеньки ноутбук, чтобы произвести какие-то расчеты, но та не позволила, сказала, что считать будет сама, и защелкала клавишами под его диктовку.

Потом к делу подключились Броки. Они и впрямь много помнили из своего «научного» прошлого, хоть и оказались эти многочисленные знания не вполне систематизированными. Так, на просьбу рассказать о принципах действия ионного двигателя Брок-первый вспомнил вдруг ни к селу ни к городу Цезаря.

– Он-то тут при чем, папа? – округлила глаза Сашенька.

– Ну-у… – повел рукой Брок. – Это ведь он сказал: «И ты, Брут?»

– Допустим. И что, этот самый Брут изобрел ионный двигатель?

– Вряд ли. Хотя и нельзя утверждать наверняка, – немного подумав, сказал сыщик. – Теперь уже не проверить, он умер.

– Кто?! – ахнула Марфа.

– Они все умерли, – тяжело вздохнул Брок. – Мало того, Брут как раз Цезаря и кокнул.

– И все-таки мне непонятно, – нахмурилась Саша. – При чем тут Цезарь и Брут?

– Ну-у, – слегка смутился Брок, – по аналогии вспомнилось вдруг.

– По аналогии? С ионным двигателем?.. Где же тут аналогия?

– Ну как же? – встрепенулся сыщик. – Ионный – от слова «ион». И он. Брут, в смысле. Его же Цезарь спросил: и ты, дескать?..

– Хороша аналогия! – фыркнула Сашенька. – А лететь нам на чем прикажешь, на Бруте? Только это, по-моему, уже из другой сказочки, про другого Брута. Хома который. Из «Вия».

– Ага! – возмущенно замахал руками сыщик. – «Вий» – это, конечно же, именно то, что нам сейчас поможет. Как же, как же! Как отца упрекать – так вот они мы, а как сама – так сразу, так сказать…

– Папа!

– Ладно, – быстро остыл Брок. – Не о том я что-то и впрямь… Так вот, знаете ли, ионный двигатель – это разновидность электрического ракетного двигателя. Ионные двигатели, вы не поверите, создают тягу, используя электрическое поле для ускорения положительно заряженных частиц – ионов – в сторону, противоположную движению корабля. Однако в нынешнем виде такие двигатели развивают очень слабую тягу, всего каких-то несколько граммов, так что, боюсь, на них наш корабль не взлетит.

– А волшебство на что? – подхватился Мирон. – Вы же сами сейчас сказали: «В нынешнем виде». Вот и давайте по тому же принципу и наколдуем сверхмощный ионный двигатель! Какой-нибудь нейтронно-ионный, например.

– Наколдуем, – буркнул сыщик. – Одно волшебство на уме… – Но все-таки он продолжил лекцию о принципах действия ионных двигателей, в чем ему охотно помогал дубль.

Затем все по очереди, кто что мог вспомнить, стали рассказывать о прочих деталях. Марфа внимательно слушала, изредка задавая уточняющие вопросы.

Наконец учительница мотнула косой и сказала:

– Достаточно. Я представляю, что нужно делать.

Броки, второй и первый, недоверчиво помотали головами. После подобного «ликбеза», как им казалось, не то что космический корабль – велосипеда было не собрать. Даже с помощью волшебства. В лучшем случае получится такая каракатица, которая при попытке стартовать просто-напросто взорвется. А скорее всего, и на это будет неспособной.

Но Марфа была настроена очень серьезно.

– Отойдите подальше, – строго сказала она. – Лучше вообще к лесу уйдите. Мне будет нужно много свободного места.

– Ты, Марфушка, того… – забормотал Брок-второй. – Осторожней. Может, с нами отойдешь?

«Скоро мы все отойдем, – мрачно подумал Брок-первый. – В мир иной. Если у нас не хватит ума отказаться от этой идиотской затеи».

Но он уже понимал, что ума не хватит. Ни у Сашеньки, ни у Мирона, ни у Марфы. А раз так, то и им с «братцем» ничего иного не останется, как разделить участь с любимыми, близкими, дорогими людьми. Сыщик шмыгнул носом и потянул за рукав дубля.

– Пошли, не мешай человеку.

Марфа благодарно взглянула на первого Брока, а второму сказал:

– Не переживай, Олежка. Все будет хорошо.

* * *

Все и впрямь вышло хорошо. По крайней мере внешне. Корабль возник, проявившись постепенно, как снимок на фотобумаге, опущенной в проявитель. Он был величествен и красив. Настолько, что захватывало дух. Брок даже поверил, что на нем и правда можно взлететь. Но поверил лишь на мгновение. Затем прежние сомнения вернулись к нему и стали еще сильнее.

Мирон по-мальчишески запрыгал. Сашенька заверещала: – Ему нужно дать имя!

– А смысл? – спросил Брок-второй, который, судя по выражению лица, разделял сомнения «близнеца».

– Любой корабль обязательно должен иметь имя! – уставилась на «дядю» Саша. – Иначе он не взлетит.

– Вот и хорошо, – пробормотал под нос первый сыщик и спросил у дочери: – Ну и как ты его предлагаешь назвать?

– Разумеется, «Бритва Оккама», как же еще?

– Нет, – помотал головой Брок, хотя и был польщен «патриотизмом» дочери. – Корабли чаще называют именами людей. Я предлагаю назвать его «Ира».

– Это почему еще? – выступил вдруг вперед Сушик, доселе лишь моргавший из-под пенсне на величественную «железную птицу». – Пусть будет «Аграфена Кузьминична». – Сказал и впервые за все время не побледнел, а покраснел.

– «Александра»! – взметнулась рука Мирона.

– «Марфа», – сказал Брок-второй.

Марфа и Сашенька обменялись взглядами и смущенно заулыбались.

– А вы что скажете, дамы? – обратил на них внимание первый сыщик.

– Я против «Иры» ничего не имею, – ответила дочка.

– Ага! Уже два голоса за «Иру»! – обрадованно потер руки Брок.

– Это нечестно, – запротестовал придворный разыскник. – Вы родственники!

– А вас, гражданин Сушик, вообще никто не спрашивает, – сверкнул на того глазами Брок. – Вам, что ли, на нем лететь?

– А разве нет? Мне государем велено с вами быть всюду.

– Там, – ткнул в небо пальцем сыщик, – уже не ваше царство-государство. И царские приказы в космосе недействительны.

Сушик запаниковал.

– Нет-нет, ну как же, господа?.. – завертел он головой. – Мне обязательно нужно лететь!

– А как корабль назовем? – прищурился вдруг Брок-первый.

– Как это «как»? – притворно удивился Сушик. – «Ирой», конечно. Решили ведь. Большинством голосов, по-честному.

– Как это «по-честному»?! – подпрыгнул Брок-второй. – Это же натуральное кумовство, да вдобавок еще и взяточничество! В чистом, так сказать, виде!

– Как тебе не стыдно! – покачал головой первый Брок.

– А чего мне стыдиться? Это тебе должно быть стыдно. К тому же Марфе еще так и не дали слова, а ведь это именно она сделала корабль.

– Действительно… – стушевался Брок-первый. – Как-то мы это… Не того, так сказать. – Он посмотрел на Марфу извиняющимся взглядом: – А ну-ткать, Марфуша, твое предложение?

– Пусть ее голос будет решающим! – выкрикнул Брок-второй.

– Перестань, Олег, – поморщилась девушка. – Какой-то у вас спор глупый. Да и не я одна корабль этот делала. Все принимали участие. К тому же «Ира» – очень хорошее название. Его даже расшифровать можно: «Ионно-ракетный аппарат».

– Он не только ионный, – возразил Мирон. Правда, без вызова, осторожно поглядывая на Сашу; все-таки это ее маму звали Ирой. – Он, во-первых, нейтронно-ионно-фотонный, а во-вторых, еще и гиперпространственный.

– Ага, – все же недовольно прищурилась Сашенька. – Нейтронно-ионно-фотонный и гиперпространственный аппарат. Озвучь-ка, что у тебя получилось?

– «Нифига»… – пробормотал Мирон и опустил растрепанную голову.

– Вот именно, – произнесла Саша излюбленную отцовскую фразу. – Ни фига хорошего не получилось. «Ира» лучше.

– Ну, «Ира» так «Ира», – согласился и Брок-второй.

Как говорится, консенсус был достигнут. Марфа пошептала что-то в ладони, встряхнула ими, и на борту «железной птицы» появилось название.

Можно было лететь. Но Броку по-прежнему не верилось, что корабль, даже названный в честь любимой жены, взлетит. Однако он не мог найти аргументов, чтобы убедить в этом остальных. Хотя… Сыщик вдруг смертельно побледнел.

– Иван полетел не на таком корабле, – выдавил он.

Все обернулись к нему. Немой вопрос «почему?» застыл в глазах каждого. И Брок на него ответил:

– Потому что иначе все бы мы уже умерли.

– А ну-ткать? – нахмурился Брок-второй.

– Нейтронно-ионные двигатели! – замахал руками первый сыщик. – Вы представляете, какое бы тут сейчас было излучение?!

– Ах, вот ты о чем, – рассмеялась Марфа. – Ну, это я могу объяснить. Ты забыл о волшебстве, Олег. В нашей стране все исключительно здоровое – воздух, земля, вода. Об этом давным-давно позаботились наши предки. Наколдовали на века. Все, что может повредить человеку, из его окружения тут же пропадает. К сожалению, это не относится к самим людям, – улыбнулась она уже грустно.

– А-а… – опечалился Брок, потеряв такой важный козырь. – Ну тогда полетели.

– Прямо сейчас? – ошалело заморгал придворный разыскник.

– А чего тянуть? – поддержал «близнеца» Брок-второй. – К тому же вы сами напросились: не хотите – оставайтесь.

– Да я не это имел в виду! – смутился Сушик. Лысина его виновато заблестела. – Просто… надо же сообщить государю. Доложиться честь по чести. Благословение получить…

– Исповедаться, – продолжил Брок номер два с кривой ухмылкой, – причаститься…

– Тьфу-тьфу-тьфу! – дрожащей рукой закрестился главный разыскник. – Типун вам на…

– Я тебе дам типун! – затряс кулаками сыщик. – На одно место… Забыл, в каком мире живешь? Тут слово не воробей, а целый страус. Вылетит – мало не покажется.

– Страусы не летают, дядя Олег, – подсказала Сашенька.

– Тут все летает, – сделал уверяющий жест Брок-второй. Но взгляд его нечаянно споткнулся о нацеленную в небо «Иру», и сыщик, быстро опустив руку, еле слышно добавил: – Я надеюсь.

– Кстати, о докладе царю, – почесал затылок Брок-первый. – Может, и правда сходим? Заодно и одежду заберем. У меня там шапка, пальто…

– Зачем тебе в космосе пальто, папочка? – фыркнула Саша. А потом хлопнула себя по лбу: – Мы же про скафандры забыли!

– И впрямь, – всплеснула руками Марфа. – Давайте подумаем, как их лучше сделать?

– Скафандры скафандрами, – нахмурился сыщик, – а пальто забрать нужно. У меня там в кармане чужая рукопись. Да и вообще… Мало ли. Вдруг на холодную планету высадимся?

– Скафандры с подогревом сделаем.

– А вдруг там атмосфера будет пригодной для дыхания? Так бы я пальтишко натянул, шапочку напялил – и прогулялся бы по морозцу, подышал свежим воздухом. А в скафандре – это уже не прогулка, а научный эксперимент получится. Маленький шаг одного человека… и далее по тексту, как говорится.

– Нечего по чужим планетам без скафандра шляться, – нахмурилась Сашенька. – Подцепишь какую-нибудь заразу инопланетную, чем тебя потом лечить?

– Волшебством, – ехидно хмыкнул Брок.

– Да-да, – закивала Марфа, – об этом-то как раз не стоит волноваться.

– Не получится, – сказал вдруг Сушик, и все недоуменно уставились на придворного разыскника, который от всеобщего внимания напыжился и даже почти перестал сутулиться. – Там волшебство не работает. Я пытался с его помощью Ивана-царевича искать, но выше ста километров заглянуть не получается.

– Ну, может, просто не добивает, так сказать, – неуверенно произнес Брок-первый. – Мощность ослабевает с расстоянием… Типичный, знаете ли, случай.

– Здесь-то я и на тысячи километров заглядываю – ничего не ослабевает.

– Вообще-то и в наших измерениях ничего у вас не получается, – поскреб в затылке Брок-второй. – Волшебство, так сказать, локального радиуса действия.

– Местного значения, – кивнул Брок номер один.

– Так что никаких прогулок в пальто, – погрозила пальчиком Сашенька. – И вообще… – задумалась вдруг девушка. – Если волшебство в космосе не работает, о здоровье нам следует позаботиться сейчас. Марфа, ты можешь нас обследовать и подлечить, если что у кого не в полном порядке окажется? Тем более папа с дядей Олегом немолодые уже.

– Александра!.. – вспыхнул Брок-второй, косясь на Марфу. – Мы с твоим папой хоть и старше тебя, но не настолько же, чтобы нас в старики записывать!

– Вот именно, – воздел к небу палец Брок-первый. – Всего на каких-то там лет десять – пятнадцать.

– Ты меня в десять лет родил? – с напускным удивлением поинтересовалась Саша.

– Я тебя вообще не рожал, – буркнул отец, досадуя на собственную оплошность. – Это мама, так сказать, постаралась.

– Но ты ведь тоже в этом какое-то участие принимал, я надеюсь? Хотя в десять лет… Да, прости, папочка, пожалуй, это был не ты в таком случае.

– Как это не я?! – взвился Брок. – А кто?!

– Откуда я знаю? Но в десять лет у тебя это вряд ли получилось бы.

– Я сказал: десять – пятнадцать! В пятнадцать вполне могло получиться.

– Тогда бы маму в тюрьму посадили.

– Ну ладно, ладно! – рассердился Брок. – На двадцать – двадцать пять! Теперь ты довольна?

– Теперь да, – усмехнулась девушка. – Но в таком случае от медосмотра вы с дядей Олегом не отвертитесь.

– А никто и не собирается от него отворачиваться… отвертачиваться… откручиваться… Короче говоря, – еще сильней рассердился сыщик, – медкомиссия обязательна для всех, независимо от возраста. Вон наши космонавты какие здоровяки, а все равно их медики проверяют – о-го-го!.. Так что по порядку номеров, как говорится, рассчитайсь и – к Марфе на прием.

– Чур, я первый! – затряс поднятой рукой Брок-второй.

– А мне не требуются никакие врачи, – презрительно скривился Сушик. – Я сам себе врач.

– Ага, – усмехнулся Брок-второй. – А чего ж тогда лысый? Зрение плохое, с позвоночником явно проблемы…

– А я, может, специально лысый, – дернул крючковатым носом придворный разыскник. – Может, у меня имидж такой!

– И пенсне – имидж?

– И пенсне.

– И горбишься ради пущего, так сказать, эффекта?

– Я же просил мне не «тыкать»! – взвился разыскник. – И какое ваше дело, как я выгляжу и почему?!

– Да выглядите вы, – подчеркнул обращение Брок-второй, – как хотите. Но пройти обследование обязаны. Иначе будете отстранены от полета.

– Ты меня, что ли, отстранишь? – выкатил грудь колесом Сушик и петухом попер на сыщика.

– А ну-ка, всем молчать, лицом к стене, руки за голову!!! – завопил первый Брок. – С такой дисциплиной нам не в космос лететь, а на козе баян, как говорится, возить! – Сыщик раздул ноздри и принялся часто и глубоко дышать, приводя взвинченные нервы в порядок. Слегка привел и заговорил чуть потише, но все так же строго:

– Забыли песню?.. Таких не берут в космонавты! Что за склоки? Что за, не побоюсь этого слова, раздрай? Ну как дети малые, честное слово! Не десять ведь лет вам, в самом-то деле. И даже не пятнадцать – вон Александра не даст соврать. И ведь ладно бы еще, если бы туда-сюда, так сказать. А то ведь – ни то ни сё без малого уже. Почти. Или что?.. – Сыщик потерял нить рассуждений и нахмурился. Почесал макушку, посмотрел для чего-то на часы и, словно увидев проступившие на циферблате письмена, торжественно стал их зачитывать: – Значит, так, дамы и господа! Прошу кандидатов в космонавты выстроиться в алфавитном порядке и в том же самом порядке направляться поочередно к медицинскому работнику для прохождения осмотра.

– Я, стало быть, первая, – послушно сделала шаг вперед Сашенька. Речь отца произвела на нее впечатление. В глазах девушки вспыхнула гордость за родителя.

– Я второй, – бросив косой взгляд на главного разыскника, встал за Сашенькой Брок-второй.

– Ты что, алфавит забыл? – отодвинул его первый Брок. – Брокалева Александра, потом Брокалев Олег. А потом уже… Погоди-ка… – Сыщик вдруг задумался, с удивлением разглядывая дубля.

– Вот именно, – прочитал его мысли двойник. – Аналогичная, так сказать, ситуация. А ты сразу пихаться.

– Ну извини, – едва слышно пробурчал Брок-первый. И виновато развел руками: – Тогда кто первым успел – тот и…

– Ох, ничего ж себе!.. – задохнулся от возмущения Брок-второй. – Это ты, что ли, успел первым?..

– Мальчики, мальчики! – захлопала в ладоши Марфа. – Перестаньте ссориться! Какая разница, кто за кем стоит? Все равно никто не улетит раньше другого. Лучше займитесь делом, пока я Сашу осматриваю, – наколдуйте в дорогу еды и питья, раз мы не сможем там пополнять запасы.

– Ага, – посмотрели друг на друга сыщики. – Мы наколдуем…

– Он еды, – ткнул на дубля пальцем Брок-первый, – нам на головы…

– А он питья, – сказал Брок-второй, – нам за шиворот.

– Тогда пусть Никодим Пантелеймонович наколдует. А вы ассортимент ему подскажите.

– Папа, дядя Олег, – погрозила пальчиком Саша. – Только никакого алкоголя! Даже пива.

– За кого ты нас принимаешь?! – в один голос воскликнули Броки.

– Не нужны мне никакие помощники, – буркнул Сушик (довольный, впрочем, что именно ему дали столь ответственное поручение). – Я и сам знаю, что нужно в дорогу брать.

– А ну-ткать? – обернулся первый Брок.

Второму тоже стало любопытно.

Главный придворный разыскник напыжился и стал загибать пальцы:

– Грузди соленые, капуста моченая, студень свиной, кисель клюквенный, пироги со стерлядью, лещ вяленый, репа пареная, горох сушеный, семечки жареные и… – торжественно согнул он десятый палец, – медовухи жбан.

– Никакой медовухи! – взвыла Сашенька. – Я же просила!

– Тогда квас, – вздохнул Сушик.

– Нет-нет-нет! – вздрогнув, запротестовал Брок номер один. – Только воду! Обычную чистую воду. И лучше не в жидком виде.

– Не надо не в жидком! – непроизвольно потер макушку Брок-второй.

– И давайте обойдемся без пареной репы и сушеного гороха, – поморщился первый сыщик. – Все-таки замкнутое пространство, то-сё… Форточку не откроешь, ежели что.

– А от семечек только мусор разводить! – сдвинула бровки Сашенька. – А нам с Марфой потом за вами с веником бегать.

– Кстати, веник не забудьте, – кивнул Сушику Брок-первый.

– Вы позволите? – подошел к «снабженцам» Мирон. – Мне кажется, в полет нужно брать специально подготовленные продукты питания. Концентраты, пасты в тюбиках…

– Но это же невкусно! – воскликнуло сразу несколько «космонавтов».

– Лучше, что ли, грибочками травануться? – поддержала Мирона Сашенька.

– Моими… груздями?! – возмущенно разинул рот главный разыскник.

– Грузди из тюбика – это, так сказать, нонсенс, – вступился за Сушика Брок-первый.

– Тем более капуста, – вставил Брок-второй. – Я уж молчу про вяленого леща…

– Вяленый лещ – это концентрат, – смутился Мирон. – Его не обязательно в тюбик.

– Ладно, – замахала на спорщиков Марфа. – Займитесь чем-нибудь другим. Продовольствие я возьму на себя. Не мужское это дело.

– Мы тогда к царю сходим, – сказал Брок-первый.

– Не вижу в этом необходимости, – помотала головой Марфа. – Вот ваша одежда. – Она взмахнула рукой, и на траве возникли вещи путешественников.

– А мой котелок? – нахмурился Сушик.

– Вы уж о себе сами позаботьтесь. Чай, умеете. Между прочим, и с царем-батюшкой вы отсюда связаться можете.

– Ах да! – хлопнул ладонью по лысине придворный разыскник и полез в карман за блюдечком.

Броки уныло переглянулись, не зная, чем заняться. Марфа между тем пригласила для обследования Сашеньку. Но та вдруг испугалась. Все-таки медицина в ее родном мире не вызывала особо приятных ассоциаций.

– А давайте… с Мирона начнем… – пролепетала девушка. И тут же просияла: – Точно! С него и нужно начинать! Он же Андратов!

– Ладно, – пожал плечами Мирон и шагнул к «медработнику». – Раздеваться?

– Если хочешь, – улыбнулась Марфа. – Но для обследования это необязательно.

– Я вот тебе разденусь! – погрозила кулачком Саша.

Мирон покраснел, а Марфа с трудом удержала смешок. Но тут же принялась водить руками над головой юноши.

– Вообще-то, кроме близорукости, никаких отклонений у тебя нет, – сказала она Мирону через пару минут. – Исправить зрение?

– А это реально?.. – подпрыгнул тот. – Тогда конечно!

Еще через минуту Мирон изумленно вертел в руках очки. Он посмотрел влево, вправо, перевел восторженный взгляд на корабль и с таким выражением, словно только что перевел древнеегипетские письмена, прочитал: «Ира». Затем глянул на Сашеньку и обомлел.

– Какая ты… красивая!.. – выдохнул юноша.

– А ты не знал? – опустила глаза Саша.

– В сторону лирику! – затряс пальцем Брок-первый, ревниво наблюдавший за этой сценой. – Александра, живо на медосмотр!

Глава 31 Брок и Саша лишаются спутников, и сыщик выдвигает «теорийки»

Шесть человек замерли в креслах-ложементах. На космонавтов они походили мало. Марфа была в синем сарафане, а ее черная длинная коса, переброшенная через грудь, вообще плохо гармонировала с обстановкой. Сашенька, словно аленький цветочек, выделялась своей ярко-красной блузкой. Мирон, пожалуй, больше других мог бы претендовать на какое-то сходство с людьми космической профессии. Во всяком случае, одеждой. На нем были темные рубаха и брюки. Зато такую лохматую прическу наверняка ждала бы печальная участь, проходи Мирон в отряд космонавтов официально.

Сушик нахлобучил на лысину котелок. Брок-второй оделся в нелепый свой зеленый сюртук, а первый Брок и вовсе натянул пальто, опустил у меховой шапки уши и завязал их под подбородком.

Все чего-то ждали. Первым не выдержал Брок:

– А почему, так сказать, не летим?

– А разве не ты управлять будешь? – приподняла голову Марфа.

– Я? – удивился сыщик. – А почему, собственно, я?

– Ты ведь у нас вроде за главного, – ехидно заметил Брок-второй.

– За главного, может быть, и я, – надул щеки сыщик номер один, – а вот в пилоты я не записывался.

– А кто же у нас тогда пилот? – еще выше подняла голову Марфа и обвела команду вопросительным взглядом.

– Может, посчитаемся? – предложил второй Брок. – Или жребий бросим.

– Может, у кого-нибудь есть опыт? – ляпнул Мирон.

– Это ведь у тебя космонавт знакомый, – не удержался от подковырки Брок-первый.

– И что? – вступилась за парня Саша. – Сам-то он не летал! Тогда уж скорее у меня опыт полетов есть. Помнишь, как я с эстакады навернулась, когда машину водить училась?

– А ведь и впрямь! – оживился Брок. – Главное, ты тогда приземлилась. И все живы остались. Гипс инструктора не в счет. Может, попробуешь хотя бы? Не получится, тогда уж и жребий кинем…

– Или откинем коньки… – сказал кто-то очень тихо. А Сашенька, похоже, уже загорелась. Но все-таки сказала:

– По-моему, папочка, ты всегда упрекал, что у меня ничего с первого раза не получается.

– Ты изменилась, – проникновенно сказал сыщик. – Теперь все стало наоборот. Теперь у тебя как раз все получается с первого раза, за что бы ты ни взялась.

– Что, правда? – зарделась польщенная Сашенька.

– А то!

– Ну ладно, я попробую… На что тут нажимать? Вот на эту пимпочку?

Впрочем, Саша не стала дожидаться ответа и нажала. На пимпочку.

– Ой! – сказала Сашенька.

– Гр-р-р-ррр – бжжжиххх!!! – сказал корабль и стартовал.

– Приехали! – с испугу взвизгнул Брок, но быстро поправился: – Поехали, в смысле. Как говорится.

Перегрузка вжала космонавтов в кресла. Впрочем, не особенно сильная. Два-три «жэ», не больше. У «Иры» оказался мягкий характер.

– Ну, «Иришечка», не подведи, – шепнул Брок и хотел было перекреститься, да поленился поднимать отяжелевшую руку.

Корабль набирал скорость. На обзорных экранах мелькали прошиваемые «Ирой» облака. Наконец они кончились, и всю ширь экранов заняло небо. Густо-синее, оно темнело буквально на глазах. Замерцали первые звезды. Их становилось все больше и больше, а мерцание постепенно сходило на нет. Теперь уже звезды казались неподвижными булавочными головками, острия которых были намертво воткнуты в черный бархат. Впрочем, не все булавки оказались воткнутыми намертво. Одна из них шевельнулась и стала вдруг падать, быстро увеличиваясь в размерах.

– Что это? – ахнула Сашенька, по долгу службы не отрывающая взгляд от экрана.

– Метеорит, наверное, – сказал Мирон, который, переживая за подругу, тоже наблюдал за обстановкой снаружи.

– Изображение можно увеличить, – подсказала Марфа. Но ничего увеличивать не пришлось. В считаные секунды «булавка» превратилась в «гвоздь», а потом и вовсе во что-то огромное и, подобно гигантской молнии, промелькнула по экранам сверху вниз.

– Ни фига себе… – пробормотал Брок-второй. – Еще бы чуть-чуть – и отлетались.

Брок-первый был бледен. Сушик же давно валялся в привычном обмороке, что, учитывая лежачие позы космонавтов, не слишком бросалось в глаза.

– Все-таки интересно бы узнать, что это было, – изрек с сожалением в голосе Мирон.

– Сейчас узнаем, – сказала Марфа. – У нас же камеры постоянно ведут запись.

Девушка нажала кнопку под экраном, и звезды на нем стали медленно двигаться в обратную сторону. Затем сверкнула давешняя молния. Но уже снизу вверх.

– Стоп! – воскликнул Мирон, следя за изображением на экране Марфы. – Теперь назад, и помедленней…

На экране застыла «булавка». Затем постепенно стала превращаться в «гвоздь», который тоже стал расти, расти, расти…

– Что-то мне это напоминает, – задумчиво произнес Брок-первый, также не сводящий глаз с Марфиного экрана. – Где-то я эту штуковину уже видел… И совсем недавно.

– Да это же «Ира»! – вскричал вдруг Брок-второй.

– Ира? – бросил на дубля изумленный взгляд первый Брок. – Ты разве с ней знаком?.. И доложу тебе, ничуть на нее эта колбаса с отростками не похожа.

– Сам ты колбаса! – воскликнул «близнец». – Это наш корабль!

Огромный светлый силуэт, и впрямь повторяющий в точности обводы «Иры», замер на экране – Марфа остановила изображение. Видны были выплевывающие реактивные струи ионники и часть обшивки над ними. Камера захватила и последнюю букву названия – мягкий знак.

– Это не «Ира», – помотал головой Брок-первый. – И вообще вряд ли женщина.

– Ну почему? – заспорил Брок-второй. – Любовь, например, Нинель та же.

– Не угадали, – усмехнулась Марфа, немного подвинув и увеличив изображение. Теперь всю середину экрана занимала четкая, стилизованная под старославянскую вязь надпись: «Царь».

– Ай! – воскликнул Брок-второй.

– Ай-ай-ай! – дополнил высказывание двойника первый сыщик.

Затем оба они, не сговариваясь, выкрикнули:

– Это Иван-царевич!

– Где Иван? – тут же очнулся и завертел котелком Сушик.

– Домой полетел, – сказал кто-то.

– Поворачивай! – стал отчаянно дергаться, невзирая на перегрузки, главный придворный разыскник.

– Сейчас это невозможно, – ответила Марфа. – Вот выйдем на околоземную орбиту…

– А ты откуда знаешь?! – завопил Сушик. – Ты, что ли, пилот?

Сашенька испуганно посмотрела на взъярившегося разыскника и умоляюще – на Марфу. Она и впрямь не знала, можно ли было сейчас повернуть назад и, самое главное, как. Но Марфа подмигнула девушке и вежливо ответила Сушику:

– Я помощник пилота. Александре сейчас некогда отвлекаться, начинается ответственный момент выхода на орбиту.

– Не надо мне на вашу орбиту! Кому сказано – поворачивай!

– Послушайте, как вас там?.. Никотин Панталоныч… – повернул Брок-первый к Сушику.

– Никодим Пантелеймонович!!! – взвизгнул тот.

– Не надо так орать-то, – поморщился сыщик. – Я практически так и сказал… Так вот, господин главный разыскник, Иван уже дома, так что нечего дергаться. Через часок-другой вернетесь – а искать уже никого не надо. Красота!

– Да какая же красота?! – продолжал визжать, уже чуть потише, придворный разыскник. – Ведь теперь получится, что не я Ивана нашел, а он сам нашелся!

– Ну и ладно. Главное, что нашелся.

– Но мне же от государя награды не будет!

– Ах во-о-от оно что-о-о!.. – протянули дуэтом Броки.

– Тихо! – прикрикнула Марфа. – Выходим на орбиту. Сейчас отключатся планетарные двигатели и наступит невесомость. Всем проверить, застегнуты ли ваши ремни!

– Ой, – воскликнула Сашенька, глядя на экран, – надпись появилась… До отключения двигателей осталось восемь секунд… шесть… пять, четыре, три, две, одна!.. Все!

Едва слышимый гул оборвался. Вместе с ним исчезла и вибрация. Настолько незначительная, что, пока она не прекратилась, не была и заметной.

– Что теперь? – повернулась к Марфе Сашенька. Да так и замерла с открытым ртом. Марфа, как и вибрация, тоже исчезла.

– Папа!.. – жалобно пискнула Сашенька.

– Мм?.. – рассеянно ответил Брок, увлеченно рассматривая проплывающую на экране Землю. Насколько он помнил географию, внизу был Урал. Почему-то вспомнилась Иришечка, и сыщик мечтательно улыбнулся.

– А где… все?

– Все? – переспросил Брок и мотнул подбородком на экран: – Там. Только отсюда не видно, высота большая.

– А почему они… там?.. – Голос девушки дрожал.

– Как тебе сказать, доченька? – не отрывая взгляда от родной планеты, задумчиво пробормотал сыщик. – Ты не поверишь, но миллиарды лет назад каким-то непостижимым образом там зародилась жизнь. Потом началась так называемая эволюция… прошу не путать с революцией, венцом которой, образно выражаясь, и стал человек. Во множественном числе, не побоюсь этого слова, – люди. И вот теперь все они, за исключением шести человек, – там; ну и, соответственно, упомянутые шестеро – тут.

– Двое, папочка… – судорожно выдохнула Саша, и от этих ее слов, произнесенных почти шепотом, повеяло такой потусторонней жутью, что Брока передернуло и он наконец-то посмотрел на дочь:

– В каком, так сказать, смысле?

Сашенька не стала отвечать, а лишь дернула головой в сторону пустых кресел. Из расширенных синих глаз девушки струился такой ледяной ужас, что волосы ее казались белыми от инея.

– М-да?.. – обвел сыщик взглядом опустевшие ложементы. – Странно… Я и не заметил, когда они вышли.

– Куда? – с трудом разлепила побелевшие губы Саша.

– Ну-у… я не знаю, – покрутил Брок рукой. – В туалет… Или в открытый, так сказать, космос… – Он и сам понимал, что говорит ерунду, чувствовал, как под шапкой от страха шевелятся волосы, но остановиться уже не мог. – А что? Ничего в этом странного нет. У космонавтов, знаешь ли, есть такая привычка – в открытый космос выходить. Вот как Алексей Архипович в шестьдесят пятом вышел, так остальных теперь не удержать. Как на орбите окажутся, так и неймется им – дай в открытый космос выйти! Может, рефлексы какие срабатывают?

Брок почти убедил себя, что спутникам стало невтерпеж полюбоваться бескрайним простором Вселенной снаружи, но убедить в этом дочь оказалось сложнее. Та лишь мотнула головой на шесть секций в стене, за прозрачным пластиком которых белели скафандры. Сыщик все понял без слов и выдвигать версию об открывшихся у друзей сверхспособностях не стал. Тем более в чудеса он не верил.

И все-таки Брок потянулся к экрану, чтобы оглядеться вокруг корабля. Он стал тыкать во все кнопки подряд; изображение задергалось, картинку перекосило, но показывала она по-прежнему Землю. Судя по девственной темной зелени – тайгу.

– Как тут? Что тут? – судорожно продолжал клацать кнопками сыщик, пока Сашенька мертвым механическим голосом не произнесла:

– Их там нет.

– Да как же? Да почему же? – пропыхтел Брок, не оставляя бесплодных усилий. – Где-то же они есть?

– Нет.

– Как это «нет»? Чего это «нет»? Не-е-ет, знаешь ли! Ты погоди-и-и!..

– Ремни, – сказала Саша.

– Кому? – нахмурился сыщик, наконец-то оставив в покое экран. Непривычная лаконичность дочери стала пугать его чуть ли не больше пропажи друзей.

– Вот, – перевела девушка неживой взгляд на ближайшее кресло.

– Ага, – сказал Брок и посмотрел туда же. Чтобы как-то расшевелить дочь, он постарался придать голосу бодрости и чуть ли не с восторгом, от фальши которого его самого передернуло, заголосил: – Ой, какие ремни! Ремешочки какие кожаненькие! Красивенькие какие, прочненькие! Крепко-крепенько застегнутенькие!

– Вот именно.

– А? – посмотрел Брок на Сашеньку.

– Застегнутые.

– Ну да, застегнутые. Чтобы никто, так сказать, из креслица не вылетел, головушку не ушиб.

– Папа!!! – взвизгнула Саша так, что у Брока заложило уши, отчего последующие за этим слова дочери он расслышал с трудом. – Ты сам-то головушку не ушиб, часом?!

Сыщик так обрадовался, что дочка наконец-то «оттаяла», что и не подумал на нее обижаться. Напротив, он расплылся в улыбке и закивал:

– Ушиб, ушиб! И не раз, должен тебе признаться. Но Марфа ее вылечила. Голову, в смысле.

– Что-то плохо у нее на сей раз получилось, – буркнула Сашенька. – Ты понимаешь, что означают застегнутые ремни?

– Что наши пропавшие друзья – ответственные и дисциплинированные люди. Сказано: пристегните ремни, они и пристегнули. Несмотря на то что в космосе – тьфу-тьфу-тьфу! – нет сотрудников ГИБДД.

– Это говорит о том, – сжала кулачки Саша, – что просто встать и уйти они не могли. Они испарились, исчезли! – Тут Сашино негодование, помогшее ей выйти из ступора, сменилось другой крайностью – девушка зарыдала:

– Ой-ой-о-о-о-ой!!! Миро-о-он!!! Миро-о-ошечка-а-а!!! Где же ты, мой люби-и-имы-ы-ый?! Ненаглядный мой, ласковы-ы-ый! Ой, да на кого же ты покинул свое солнышко-о-о?!

Хрустальные шарики слез разлетелись по всему отсеку и, касаясь стен, размазывались по ним тонкой пленкой. Скоро вся кабина стала напоминать блестящую елочную игрушку с растерянным Дедом Морозом и рыдающей Снегурочкой внутри.

Брок действительно растерялся. Он не был готов к таким перепадам. Утешать дочь показалось ему сейчас делом бесполезным и, откровенно говоря, небезопасным.

«Пусть проплачется», – вспомнил сыщик народную мудрость. Ему стало до слез жалко Сашеньку; очень-очень жалко своего двойника; почти так же – Марфу; чуть меньше, но тоже сильно – Мирона и даже чуть-чуть – Сушика. Чтобы как-то развеяться, отвлечься от грустных мыслей, Брок вернулся к экспериментам с экраном.

На сей раз у него получилось. Камера сдвинулась, изображение переместилось, и на экране возникла часть звездного черного неба.

– Так-так-так-та-ак! – потер ладони сыщик. – Ну-ткать, посмотрим, что тут и как.

Особо смотреть было не на что – звезды как звезды, хоть и непривычно ясные, немигающие и многочисленные. Поэтому, когда в кадр вплыла странная разлапистая «каракатица», Брок оживился. Хоть какое-то разнообразие!

Но радовался сыщик недолго. Возбужденный последними событиями мозг наконец-то среагировал на необычность происходящего.

– Чего это? – испуганно прошептал Брок и, видимо от испуга, с первого раза сумел увеличить изображение.

Теперь он видел, что странное нечто – дело человеческих рук. Это была довольно сложная конструкция: соединенные меж собой цилиндры, длинные ажурные фермы, огромные «крылья» солнечных батарей. И все это – в разных плоскостях и направлениях, грандиозно, с размахом.

– Ух ты!.. – выдохнул сыщик, прильнув к экрану. И прочитал вдруг на одном из цилиндров красную надпись: «Звезда».

Брок нахмурился. Космических аппаратов с таким названием он не помнил. Но забитая под завязку информацией память сыщика расщедрилась вдруг и сделала ему подарок: Брок неожиданно вспомнил, что «Звезда» – это служебный модуль, основной российский сегмент МКС.

– А-а-а!!! – замахал руками сыщик. – Мы тут!!! Мы свои! Спасите нас скорей!

– Папочка, что с тобой? – перестала рыдать Сашенька.

– Там!.. Вон!.. – стал тыкать в экран пальцами Брок. – А-а! Наши!

– Какие еще «наши»?.. – скорбно вздохнула девушка. – Это всего лишь станция.

– Наша станция!!!

– Ну, допустим, не только наша. Международная.

– Я не в смысле русская, а в смысле земная! Из нашего, так сказать, измерения! Ты понимаешь, что это значит?!

Сашенька поняла.

– Мы дома? – ахнула она.

– В каком-то смысле – да. Правда, дом наш – под нами. Вот я и хочу, чтобы нас с МКС подобрали.

– Зачем?

– Чтобы на Землю вернули.

– Как же они нас вернут? У них что там, маршрутки пристыкованы? И потом, у нас самих транспорт, по-моему, имеется.

– А ты сможешь его посадить, этот транспорт?

– Не знаю, – честно призналась Сашенька. – Но попробовать можно.

– Попробовать! Ничего себе… Попытка-то всего одна будет.

– Ну и ладно. Если не получится – еще и лучше. Все равно мне без Мирошеньки жизнь не мила.

– Ты мне это брось! – погрозил Брок. – Жизнь тебе дана не для того, чтобы ею разбрасываться. Ишь!.. Не мила… А обо мне ты подумала? А о маме? Что с ней будет, когда ей принесут пакетик с нашим прахом? Если вообще будет что приносить… – Сыщик заморгал. Из каждого глаза выкатилось по прозрачному шарику, которые медленно поплыли по кабине. – И вообще… Ничего с твоим Мирошенькой не случилось. Я так думаю.

– Как?! Почему?! Где он?! – задергалась Сашенька, но привязные ремни крепко держали ее на месте.

– Ну-у… Есть у меня теорийка… – опустил мокрые глаза сыщик.

– Папа! Выкладывай, не томи!

– Вот смотри, – оживился Брок. – Помнишь, Панталоныч говорил, что его волшебство выше ста километров не действует?

– Ну, помню… И что?

– А то, что космос, в отличие от Земли, никаких параллельных измерений не имеет. То есть, может, он еще и более многомерен, но по другому, так сказать, принципу. Но так называемая земная многомерность не обрывается разом. Вот как раз со ста километров и начинается, наверное, плавненький переход. И мы через него как раз и перешли. В свой, как говорится, мир. Потому здесь и МКС болтается. А наши бывшие спутники перешли, соответственно, кто в императорскую Россию, кто в сказочную. То есть в последнюю и переходить не пришлось, в ней Марфа с Сушиком и остались.

– Значит, они у-у-умерли-и-и-и-и!.. – провыла Сашенька.

– Вот те раз! – всплеснул руками Брок. – Я ей про Фому, а она – про Ерему.

– Про какого еще Ерему-у-ууу?.. Я про Миро-о-ошу-у-у!..

– Тихо! – хлопнул в ладоши сыщик. – Это присказка такая. В смысле: я – про одно, а ты – про другое. С чего ты взяла-то, что они умерли?

– Они же без корабля… – всхлипнула Саша. – И без скафандров.

– А вот тут у меня еще есть теорийка, – подмигнул Брок.

– Что-то у тебя в невесомости умственная активность повысилась, – несмотря на переживания, не удержалась от ехидства Сашенька.

– Так мозги легкие стали, вот быстрей и шевелятся, – решил подбодрить сыщик дочь шуткой.

– А если серьезно? – не приняла ее Саша.

– Если серьезно, я думаю, что корабль есть и у них. Он просто дублировался в момент перехода. То есть как правильно сказать? Един стал в трех лицах, если образно. Или наоборот… Короче говоря, их стало три штуки – по одному на измерение.

– Почему ты так в этом уверен? Может, корабль только один – вот этот! – хлопнула Сашенька по подлокотникам кресла.

– Это было бы нелогично, – помотал головой Брок. – Я бы еще не стал спорить, если бы единственный корабль оказался у Сушика с Марфой. Все-таки, знаешь ли, в их измерении он сотворен.

– Но уж растроение корабля тем более нелогично!

– Как знать! – прищурился Брок. – Я ведь выдвигал уже как-то теорийку, что тамошнее волшебство – это такая программа. Скажем так – искусственный интеллект, или попросту робот. Виртуальный, так сказать, или какой еще – не важно. Главное, что никаких чудес – дело техники. Ну, и науки там, то-сё… А в робототехнике, как тебе известно, существует три основных закона, один из которых гласит…

– Робот не должен вредить человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред?

– Именно.

– Ха!.. А сосулькой по темечку дяде Олегу – это не вред?

– Дядя Олег сам виноват, – буркнул сыщик, понимая, что его «теорийка» трещит по швам.

– Да ладно, не переживай, – заметив, как поник отец, сказала Сашенька. Тем более сама-то она как раз приободрилась, за что была очень ему благодарна. – Робот, не робот; программа, не программа – какая разница? В одном ты прав – уж если бы корабль остался в единственном экземпляре, он бы оказался у Марфы. Так что полетели-ка домой! Вдруг он меня уже ждет.

– Кто?..

– Мирон, конечно. Не Сушик же.

– Как он тебя может ждать… у нас?

– А как он к нам попал впервые?

– Ну-у!.. Тогда портал, как говорится, был открыт.

– А откуда ты знаешь, что сейчас он закрыт?

– Я, собственно, и не знаю.

– Вот и полетели скорей, проверим. – Сашенька положила руки на пульт.

– Погоди… – замялся Брок.

– Ну, что там у тебя? Еще одна теорийка?

– Да нет… Видишь ли, Александра… – Сыщик никак не мог набраться смелости, но потом все же выпалил: – Такой случай, может быть, раз в жизни выпадает! А мы домой сразу… Давай хоть слетаем куда по-быстренькому.

– И куда, например? – прищурилась Саша.

– Ну давай хотя бы на Марс махнем!

– Зачем?

– Просто… Твой Мирон любит Марс, – решил схитрить сыщик. Но хитрость не прошла.

– Мирон меня любит, а не Марс. Любит и ждет! На морозе, между прочим. Забыл, что у нас зима?

– Э-эх! – раздосадованно взмахнул рукой Брок. – Дай я тогда хоть в невесомости покувыркаюсь. – И, не дожидаясь очередных возражений дочери, быстро расстегнул ремни.

Тело сыщика медленно выплыло из кресла. Брок замолотил по-собачьи руками-ногами и, покачиваясь, поплыл к переборке.

– А-а-а-а-а! Я лечу! – загорланил он. – Я супермен! Я Бэтмен!

– Ты Карлсон, – фыркнула Сашенька. – Только поджарый и длинный.

– И пропеллера у меня нет! – радостно выкрикнул Брок уже из-под потолка. – Зато у меня есть Малыш. Это ты.

– Спасибо, что не фрекен Бок. И давай спускайся уже. А то всех инопланетян распугаешь.

– Инопланетян не бывает, – недовольно ответил Брок. Неуклюже подлетел к ложементу, улегся в него и пристегнулся ремнями. – Ты мне все настроение испортила своим ерничаньем! Мне так хорошо было…

– Хорошо тебе должно быть дома, с женой, а не под потолком черт-те где.

– А ты меня не учи! – закипел сыщик. – Яблоко еще, а уже недалеко от яблони падаешь!

– Как рыба об лед, – фыркнула Саша.

– Вот именно. Рули давай!

Глава 32 Возвращение, которому рады не все

Удивительно, но у Сашеньки все получилось. Правда, стоит отдать должное Марфе, управление кораблем было задумано и построено так, что с ним бы справился и ребенок. Но и Сашенька определенно заслуживала похвалы – она умудрилась посадить «Иру» прямо во дворе дома номер восемь по Нагорному переулку.

Впрочем, не совсем посадить… Еще на трех-четырехкилометровой высоте Брок обратил внимание, что стенки корабля будто бы стали просвечивать. Сыщик списал это на нервное напряжение и не стал заморачиваться. Но вскоре и Сашенька заметила, что с кораблем творится неладное. Он будто бы таял, словно кусок сахара в стакане кипятка. Только в данном случае кипятком была земная атмосфера, а сахаром – их космический корабль. Хоть полет и продолжался нормально, но Саша стала нервничать. Сначала стали полностью прозрачными стены, затем исчезла верхняя часть «Иры», а когда до земли осталось метров сто, корабль словно и вовсе исчез. Правда, космонавты продолжали ощущать под собой кресла, но и они не казались уже достаточно надежными и прочными, напоминая скорее некую желеобразную массу. Это желе и сыграло роль демпфера при посадке – она прошла исключительно мягко. Единственное неудобство заключалось в том, что Брок и Сашенька как лежали спинами вниз, так и опустились в снег соответствующими местами. Так что мягкость посадки оказалась продублированной, а если считать еще и сугроб, куда они упали, то и вовсе имела три степени надежности.

Брок первым выбрался из сугроба, помог дочери советом, а потом глубокомысленно изрек:

– И все-таки что ни говори, а законы робототехники действуют. Представь, что было бы, приземлись мы на корабле? Да зеваки передавили бы друг друга! А то и паника началась бы. Кому-то с сердцем бы плохо стало, кто-то рассудок бы потерял, кто-то бы у кого-то кошелек в суматохе стырил, то-сё… А так сели себе тихо-мирно, будто из Житомира приехали.

– Почему из Житомира? – отряхиваясь от снега, спросила Сашенька.

– Ну хорошо, из Ростова. На Дону.

– Почему не из обычного?

– «Почему» да «почему»! – вспылил Брок. – По кочану. Ненужные ты какие-то вопросы задаешь, дочка. Пустые. Если не сказать большего.

Саша отчего-то не обиделась. Она подняла из сугроба шубку, сумку с ноутбуком и фотоаппарат, которые тоже приземлились весьма мягко, дала подержать отцу технику и стала одеваться.

– О! – глядя на чехол зеркалки, огорченно воскликнул сыщик. – Ты же в корабле ни одного снимка не сделала! Кто же нам поверит теперь, что мы в космосе были?

– А когда мне было этим заниматься? Я кораблем управляла. Вот сам бы управлял, тогда бы я и пощелкала.

– Ты больше рыдала, чем управляла, – проворчал Брок.

– Вот сам бы и рыдал… – начала Сашенька, но сама же себя оборвала: – Ладно, папа, некогда крайних искать, да и незачем. Что было, то прошло. А чего не было – тем более. Пойдем-ка лучше переход смотреть.

– А чего его смотреть… – заворчал сыщик, которому больше всего на свете хотелось сейчас домой, к Иришечке. Все эти приключения, так и норовящие пошатнуть его незыблемое кредо, Броку порядком надоели. И, откровенно говоря, он побаивался сейчас, что проход в иной мир окажется открытым и все закрутится по новой. Жаль было, конечно, Сашеньку – нескладно у нее с любовью получилось, но, с другой стороны… А может, и к лучшему?..

От раздумий к действительности вернул Брока дрожащий голосок дочери:

– Нет там никакого перехода!

– А ты откуда знаешь? – удивился сыщик.

– Ну вот же – ты здесь стоишь. Ведь это ты? Не дядя Олег?

– Это я. Вроде бы…

– Вроде бы? – В голосе дочери послышались нотки надежды. Но они быстро исчезли. – Да нет, это ты. Вот же у тебя мой ноут и фотик.

– Александра, – поморгал Брок. – Я, откровенно говоря, удивлен. Ты стала делать странные логические умозаключения.

– Почему странные? – грустно сказала Сашенька. – Если ты держишь ноутбук, то это точно ты. У дяди Олега его бы не было. Моего, во всяком случае.

– Нет, с этим выводом все как раз в порядке. Мне неясно другое: почему, если я тут стою, перехода нет? Я стою не потому, что его, так сказать, нет, а потому, видишь ли, что я еще никуда не ходил.

– Зато я ходила, – шмыгнула носом Саша.

– Куда?

– На чердак.

– Когда?!

– Только что. Пока ты мечтал.

– Так-так-так-та-ак… – забормотал сыщик. – Что-то ты быстро это как-то все…

– Это не я быстро, это ты медленно, папочка, – фыркнула Саша и сразу поникла. – Что же нам делать-то теперь, а, папа?

– Как что? Домой идти. – Брок посмотрел на часы. – Ужинать. Мама-то заждалась, поди.

Но Саша, похоже, не слышала, что сказал отец. Глаза дочери вспыхнули вдруг такой ослепительной синью, что сыщик испугался, как бы этот синий огонь не спалил ее всю.

– А что, если!.. – воскликнула Сашенька. – Что, если мы приземлились не в нашем мире, а в ихнем?!

– Надо говорить «в их», а не «в ихнем», – машинально поправил Брок. Но тут же опомнился: – В каком еще ихнем? В параллельном, что ли? А как же ужин?..

– Да какой ужин, папа?! Погоди, я сейчас…

Сашенька пулей метнулась к правому подъезду. Рванула дверь, и не успела та захлопнуться, как девушка взлетела на второй этаж.

Саша с дикой надеждой посмотрела на дверь квартиры номер шестнадцать. Надежда умерла моментально, опередив все прочие чувства, чем опровергла известную идиому. Дверь оказалась такой же обшарпанной и грязной, как и в родном мире Сашеньки. И все-таки девушка постучалась в нее. Как и в прошлый раз – каблуком.

Дверь открыло то же самое бесполое существо.

– Теб-бе ч-чего?.. – качнулось оно, пытаясь сфокусировать единственный действующий глаз-щелочку на Саше.

– Мирон… у вас? – пролепетала Сашенька.

– Миро-о-он! Ты у нас?.. – обернулось существо. Ответом ему была тишина. – Не у на… …ас, – икнуло чучело. – Или выруб-бился уж-ж-же… Много ли им, муж-ж-жикам, надо?..

Но Сашенька это не слышала. Она через одну-две пересчитала ступеньки и вылетела на улицу. Бросилась к отцу, прижалась к нему и зарыдала:

– Миро-о-он! Миро-о-ошенька! Люби-и-имый! Где ты-ы-ы?!..

У Брока защипало в носу. Он погладил дочь по головке и как можно более ласково сказал:

– Пойдем к маме, доченька. Мы ведь с ней тебя тоже любим. Единственная ты наша, кровинушка!.. – Сыщик завсхлипывал.

Так и пошли они, обнявшись, домой.

Глава 33 Брок поражается недоверчивости жены, а потом и ее легкомыслию

Ирина Геннадьевна встретила мужа и дочь с искренней радостью.

– Дорогие мои! – бросилась она обнимать путешественников. – Живые! Здоровые!

– Ну-ну… – засмущался Брок, отвечая на суматошные поцелуи жены, – чего уж так-то?.. Ну, живые. Чего нам неживыми-то быть?.. Не воевать же ходили. – Но сыщик был сейчас счастлив, что и говорить. Он и позабыл уже, когда его так вот встречала супруга.

– А ты-то, доченька, ты-то как? – посмотрела Ирина Геннадьевна в глаза дочери. – Что-то ты грустная какая-то… А где, кстати, Мирон? – Женщина заглянула за спину Сашеньки, будто бы парень мог там прятаться.

– Не надо!.. – сделал страшное лицо Брок, но было уже поздно.

Сашенька зарыдала.

– Что?.. Что такое? – засуетилась Ирина Геннадьевна. Кинулась было утешать дочь, но та, закрыв ладонями лицо, убежала в комнату.

– Эх, зря ты так, – досадливо поморщился Брок. – Не успел я предупредить тебя…

– Да что случилось-то? Мирон… погиб?! – Ирина Геннадьевна сама испугалась этих слов и зажала рукой рот.

– Кабы знать, – пожал плечами сыщик. – Нет, лучше не знать! – испугался и он. – Пусть лучше думает, что живой.

– Ты мне можешь четко сказать, что случилось с парнем? – насупилась супруга, став наконец-то прежней, привычной. Родной и любимой.

– Дай я разденусь сначала, ага? – несмело улыбнулся Брок. – И покушать бы, так сказать, не мешало.

– Сначала ответь! – остановила Ирина Геннадьевна руки мужа, потянувшиеся к пуговицам пальто.

– Да нечего мне тебе сказать, пойми ты! – рассердился сыщик и все-таки успел расстегнуть одну пуговицу, до того как пальцы жены вновь сомкнулись на его запястьях.

– Как это нечего? Ты что, не был с ними? Или не помнишь ничего?

– Помню-то я как раз теперь о-о-чень много, – вздохнул Брок. – Больше, чем хотелось бы.

– Ну так и рассказывай, не томи!

– Да это же длинная история! Я с голоду помру, пока все расскажу. Дочь, кстати, тоже голодная.

Упоминание о дочери сыграло нужную роль. Ирина Геннадьевна даже смутилась.

– И правда, что это я? Набросилась на вас, а вы же с дороги, кушать хотите…

– Вот именно, – воспрянул духом сыщик. – А за ужином я все тебе и расскажу.

– Но Мирон хоть точно живой?

– Этого я не говорил! Но когда я видел его в последний раз, он был живехонек…

– И то ладно, – вздохнула Ирина Геннадьевна. – Иди мой руки – и за стол.

Сашенька ужинать отказалась. Она лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку, и на увещевания матери лишь дергала плечом.

– Оставь ты ее, Иринушка, – шепнул Брок, стоявший в дверном проеме. – Пусть в себя придет. Потом покушает.

Ирина Геннадьевна тяжело вздохнула, но мужа послушалась. И все-таки сходила на кухню, положила в тарелку три фаршированных перчика и, вместе со стаканом чая, отнесла в Сашину комнату. Когда вернулась, Брок вовсю молотил. Перчик за перчиком, прямо из кастрюли. Стоя.

– Оголодал-то как, бедненький, – всхлипнула Ирина Геннадьевна. – Ты сядь, поешь по-нормальному, я сейчас положу. Еще вот колбаска есть, сыр, огурчики.

Пригодились и колбаска, и сыр, и огурчики. А также сало, чеснок, укроп, бисквитный рулет, полбаночки аджики, шоколадный батончик, сухарики с маком и сельдь в маринаде. Короче говоря, все, что нашлось в холодильнике, столе и прочих кухонных полках и шкафчиках. Запил все это Брок двумя большими кружками чая и литровым пакетом молока.

– А у нас кваса нет? – спросил он напоследок и, получив отрицательный ответ, успокоился: – Ну и хорошо.

Ирина Геннадьевна терпеливо ждала. Но стоило Броку, сытно выдохнув, привалиться к стене, тут же набросилась на него с градом вопросов:

– Так что все-таки с Мироном? Он попал домой? Где вы были? Параллельный мир существует? Видели вы того старика в котелке? Ты чего за живот держишься?

– Да что-то, как-то… нехорошо мне, – ответил сыщик на последний вопрос и побледнел. – Может, укроп был немытый?

– Что ты говоришь-то такое? – обиделась Ирина Геннадьевна. – Все мытое, все свежее. Это у тебя от переживаний, наверное. Давай я тебе коньячку капну.

– Ну, капни, – пробормотал Брок. – Ты пока капай, а я сейчас…

Он, тяжело переваливаясь, спешно покинул кухню. Хлопнула дверь туалета. Не прошло и получаса, как сыщик, заметно повеселевший, вновь сидел перед супругой.

– Ну, – поднял он рюмку, – за встречу!

– За возвращение, – кивнула Ирина Геннадьевна.

Супруги чокнулись, выпили, помолчали минутку. Затем Брок выдохнул, хлопнул по коленям и веско изрек:

– Значит, дело было так…

Но как было дело, сыщик поведать не успел. Зазвонил телефон. Ирина Геннадьевна раздосадованно дернула головой, выбежала из кухни и вскоре вернулась с трубкой:

– Это тебя. По-моему, Костя.

– Костя? – поднял бровь сыщик и забрал у жены трубку. – Алло! Слушаю. Да. Да. Нет. Нет. Здравствуй, Костя. Тут вот какое дело. Написал ты все замечательно. Даже очень. Вот и Олегу Константиновичу понравилось. Какому? Брокалеву. Да, это я Олег Константинович, я помню. Но и тот – тоже я. Так уж получилось. Мне обоим понравилось. Только вот… Как бы это тебе помягче сказать?.. Не годится твой рассказ на конкурс. Ты понимаешь, какое дело: это ведь конкурс фантастического рассказа. А у тебя мемуары. А это совсем другой жанр… Как это не верил? Я верил. Просто сомневался. И мой тебе совет: рассказ и так большой, практически повесть. Вот и разверни-ка ты ее в роман! Ага-ага. Да. Да-да! Нет. Пока-пока.

Во время всего разговора Ирина Геннадьевна не сводила глаз с мужа и с каждым его словом все больше и больше хмурилась. А когда Брок вернул ей телефон, сердито прищурилась:

– Что ты наговорил мальчику? Какие еще мемуары? Ты ведь отчитывал его до этого, что он нафантазировал всякой чуши и выдает ее за правду. Звездолеты, драконы!.. А теперь что случилось?

– Ой, Ирусик, перестань, – отмахнулся сыщик. – Не бери в голову. Когда я тебе свои мемуары расскажу, ты их тоже за фантазии примешь. Так что кто его знает, этого Костика… А вдруг?..

– А как же твое кредо? Неужто ты отказался от него?

– Да ты чего? – подпрыгнул Брок. – С моим кредо все в порядке! Чудес не бывает! Ни-ни, так сказать. Все можно объяснить с научной точки зрения. Если захотеть, конечно. Если верить людям, а не зачислять их сразу же, не разобравшись, в фантазеры. В обманщики, если можно так выразиться. Ну подумаешь, звездолеты! Эка невидаль!.. Да и драконы, если посмотреть непредвзято… Разве это чудо? Просто редкий вид животных, как говорится. Это даже не блины у Берендея Четвертого. Вот те, скажу я тебе…

– Олеженька, что с тобой?.. – заплакала вдруг Ирина Геннадьевна. – Какие драконы? Какие блины? Я так и чувствовала, что шастанья по иным измерениям повлияют на психику!.. Вон и Сашенька неадекватная вся…

– Ну-ну, Иришечка, успокойся, – придвинулся Брок ближе к супруге и обнял ее за плечи. – Все у меня с психикой в порядке. Во всяком случае, какая была – такой и осталась. А у Сашеньки просто любовные переживания. То есть не просто, конечно, а сложно, – поправился он, – но все вполне закономерно и, так сказать, объяснимо.

– Ну так и объясни же мне все, наконец! – всплеснула руками Ирина Геннадьевна.

И Брок объяснил.

* * *

Супруга слушала, не произнося ни единого слова. Только изредка покачивала головой, то ли сочувствуя услышанному, то ли сомневаясь в его достоверности. И когда Брок выдохнул: «Все», оказалось, что второе предположение более правильно.

– Что-то это как-то… – произнесла, отведя взгляд в сторону, Ирина Геннадьевна.

– Ты мне не веришь?! – подскочил Брок.

– Не то чтобы не верю, но хотелось бы доказательств.

– Ты мне не веришь! – констатировал сыщик и, рухнув на табурет, схватился за голову. Так он сидел, раскачиваясь и вздыхая, с полминуты, а потом встрепенулся:

– Доказательства есть! Пойдем! – Он схватил жену за руку и потащил за собой в Сашину комнату.

Дочь в прежней позе лежала на кровати. Но перчики с тарелки исчезли. Стакан тоже был пуст.

– Александра! – строго позвал Брок. – Покажи маме фотографии. Она мне не верит.

Сашенька подняла заплаканное лицо. Шмыгнула носом, буркнула: «Сейчас» и слезла с кровати. Вскоре позвала из общей комнаты:

– Идите сюда, все готово.

Супруги прошли к столу, где светился дисплеем ноутбук. Рядом, соединенный с компьютером проводочком, лежал фотоаппарат. Саша сидела на диване и щелкала клавишами.

– Садитесь, я все сбросила.

Брок и Ирина Геннадьевна сели возле дочери. Сашенька запустила слайд-шоу. На экране, медленно сменяя друг друга, стали появляться кадры.

– О! Это чердак! – воскликнул Брок. – Там переход в параллельный мир. А ты не верила, – глянул он на супругу.

– Верю, что чердак, – ответила та. – Самый настоящий чердак.

– А это я, – ткнул в следующий снимок Брок.

– Да что ты говоришь? Никогда бы не подумала.

На следующем кадре оказался Мирон. Взлохмаченный, улыбающийся, еще в очках. Саша тихонечко взвыла.

– Перелистывай, перелистывай! – скомандовал сыщик. – Покажи лучше маме царя.

Сашенька, всхлипывая, защелкала мышкой. На экране появился Берендей Четвертый.

– Ой! – прижала к щекам ладони Ирина Геннадьевна. – Голосян! Вы с ним встречались? Автограф взяли для меня?

– Это царь, – насупился Брок. – Я же рассказывал.

– Ага, царь, – закивала супруга. – Король поп-музыки.

– Ирина! – вскочил сыщик. – Да что это такое?! Ты хочешь сказать, что мы на концертах прохлаждались? Эх, говорил же я тебе, Александра, зря ты космос не сняла! Теперь нам даже родная мать с женой не верит… Хорошо еще, хоть ты там была, а то бы вообще меня заклевали.

– Да никто тебя клевать не собирается! – рассердилась и супруга сыщика. – Но ты сам-то посуди: вот вернулась бы я через двое суток домой и заявила, что летала, дескать, в космос с царем-батюшкой. Ты бы мне сразу поверил?

– Я бы? – нахмурился Брок. – Да я бы… – затряс он кулаком, – показал этому батюшке, как с чужими матушками летать.

– Вот видишь.

– Но я-то никуда с царем и не летал!.. – Тут сыщика осенило. – О! Сашенька, будь добра, покажи маме дядю Олега.

Саша снова заклацала мышью. На мониторе появилась физиономия Брока-второго.

– Ой, Олежа, – воскликнула Ирина Геннадьевна, – что это на тебе такое зеленое? Вы там маскарад, что ли, затевали?

– Это не я, – буркнул сыщик. – Этот Олег.

– Да, мамочка, это дядя Олег, – поддержала отца Сашенька.

– А по-моему, это папа. Не понимаю, дорогой, – сурово посмотрела она на супруга, – как тебе удалось подбить нашу дочь на этот спектакль? Чем он тебя подкупил, Александра? – перевела она взгляд на Сашеньку.

– Да ничем он меня не подкупал, мама! Ну почему ты нам не веришь? Вот же фотки!.. – Саша принялась лихорадочно перелистывать снимки.

– На этих фотках я вижу только вас двоих, Мирона… – Ирина Геннадьевна взглянула на Сашу. – Прости, доченька… певца Голосяна, какого-то лысого старика, жгучую брюнетку… – Теперь уже досталось взглядом и Броку. – Опять вас двоих, теперь двоих Олегов и… Постой-ка! Верни предыдущий кадр… А почему тебя двое, Олежа?.. – заморгала она.

– Ну наконец-то! – воздел Брок к потолку руки.

– Что «наконец»? Ты ведь не хочешь сказать, что у меня двоится в глазах от половины рюмки коньяка?

– Нет, мама, – помотала белой головкой Сашенька. – Это не у тебя в глазах двоится. Это на самом деле два папы. То есть вот это папа, а это – дядя Олег. Или наоборот.

– Так, значит… параллельный мир и впрямь существует?!..

– А о чем я тебе битый час толкую! Да какое там час, два скоро…

– Боже мой, – сказала Ирина Геннадьевна. – Боже мой.

– Вот именно, – кивнул Брок. – Так сказать.

– Сашенька, ты приберись тут пока, – притворно-ласково сказала мать дочери, а сыщику легонечко двинула в бок локтем и шепнула: – Пойдем-ка выйдем…

Оказавшись с мужем наедине, Ирина Геннадьевна плотнее закрыла дверь в кухню и горячо зашептала:

– Так, значит, это все правда, что ты мне тут рассказывал?

– А как же! – прижал Брок к груди руки. – До последнего слова – одна лишь правда.

– И с Марфой этой ничего у тебя не было? – прищурилась супруга. – Что-то уж больно ласково она на тебя смотрит на снимках…

– Да это не на меня! – замахал сыщик руками. – Это на Олега! У них любовь, говорил же тебе!

– Значит, меня для него ты найти не сумел, – поджала губы Ирина Геннадьевна.

– Я пытался! Правда пытался. А он ни в какую. Я ведь тебе рассказывал, ему сосулька на голову упала, вот он с Марфой и познакомился. Прям как у нас с тобой история вышла. Судьба, видно, такая.

– Давно ты стал верить в судьбу? – подняла на мужа удивленный взгляд Ирина Геннадьевна.

– Не очень, – поморщился Брок. – Но тут уж случай такой, так сказать, характерный.

– Вот-вот, – вздохнула супруга. – У меня тоже характерный. Для того я тебя и позвала, чтоб рассказать… О-хо-хо, да, может, и не стоит теперь уж…

– Нет уж, давай выкладывай! – запротестовал сыщик. – Так нечестно.

– Да чего там, – отмахнулась Ирина Геннадьевна. – Это ведь не меня касается.

– А кого?

– Мирошеньки горемычного…

– Его-то каким боком?

– Таким вот, Олежа, таким… Ладно, слушай. Помнишь, он про аварию рассказывал, в которой родителей лишился?

– Дык!..

– Ну вот, а у меня в бухгалтерии женщина работает, Андратова Валентина Сергеевна. Моего примерно возраста.

– Андратова?! – закричал Брок, округляя глаза.

– Тише ты!.. – зашипела, оглянувшись на дверь, супруга. – Сашеньке это ни к чему слышать.

– А я уже и так слышу. – Дверь раскрылась. За ней стояла хмурая Саша. – Зачем ты от меня это скрываешь, мама? Я ведь люблю Мирона. Мне все о нем знать нужно.

– Да это ведь не о Мироне, – смутилась Ирина Геннадьевна. – Не совсем о Мироне… Да и не о том.

– Все равно. – Сашенька была непреклонной.

– Ладно, чего уж теперь… Слушай. Только не плачь, ладно?

– Не буду, – буркнула Саша.

– Хорошо, – в который уж раз вздохнула Ирина Геннадьевна. – Так вот, Валентина Сергеевна эта в середине восьмидесятых потеряла в аварии сына. Ему четыре годика всего было. Когда они возращались с дачи, в их машину врезался автобус.

– Грузовик, – поправила Сашенька.

– Да нет, здесь это был автобус.

– А мальчика звали Мироном… – то ли спросила, то ли подсказала Саша.

– Мироном. Только он и погиб. Валентина синяками отделалась, муж пару ребер сломал.

– Продолжай, – бросила Саша взгляд исподлобья.

– А чего продолжать? Все. С тех пор Валентина места себе не находит, мается все. Чуть что – фотокарточку достает и плачет.

– И ты… – начал за супругу Брок.

– А что я? – опустила глаза Ирина Геннадьевна. – Я ведь не знала, что так все закончится… Да я ничего конкретного ей и не сказала. Ляпнула только: а вдруг есть такое место, где все вышло наоборот?..

– А она? – пуще прежнего нахмурилась Саша. – Мама, ну почему из тебя все тянуть приходится?

– Да что она? Она взвилась, конечно, бросилась ко мне. Ты что-то знаешь, говорит. А что я знаю? Ничего ведь не знаю. А что знаю – то и рассказала…

– Ты рассказала ей про Мирона?! – дуэтом воскликнули отец с дочерью.

– Ну да… Я ведь не знала… Да она бы все равно из меня душу вытрясла. Видели бы вы, как она в меня вцепилась, чуть телефон не расплавился.

– Так ты ей по телефону все рассказала? – удивился Брок.

– Ну да, вчера же выходной был.

– То есть ты вот так взяла, набрала номер и случайно проболталась несчастной женщине о параллельном мире? – часто-часто заморгала Сашенька.

– И обнадежила убитую горем мать непроверенной информацией? – насупился сыщик.

– Давайте, давайте… – всхлипнула Ирина Геннадьевна. – Укоряйте меня, стыдите. Вдвоем-то у вас это хорошо получается!.. А что я такого сделала? Почему же информация непроверенная? Я ведь собственными глазами Мирона видела, говорила с ним. Да и хотелось ведь выяснить, что об этом думает Валентина. Примет ли Мирошеньку, если они встретятся. Я ведь и для него тоже старалась.

– Прости, мамочка, – прижалась к ней Саша. – Прости, пожалуйста. Ты у меня самая хорошая, самая добрая.

Брок тоже понемножку оттаивал.

– И что же она все-таки ответила? – спросил он.

– Что, что?.. – все еще продолжала дуться супруга. – Да она чуть сразу ко мне не помчалась. Еле объяснила ей, что Мирона сейчас в городе нет. Конечно же, она его примет, сказала. Не то что примет – пылинки с него сдувать будет, кормить с ложечки станет.

– А вот это уже лишнее, – сказала Сашенька.

– Так ведь он для нее навсегда четырехлетним остался, как же ты не понимаешь?

– Я-то как раз понимаю, – захлюпала носом Саша.

В итоге мама с дочерью обнялись и зарыдали в два голоса.

– Да ну вас, – махнул рукой Брок. – Развели тут Ниагару!.. Я лучше рассказ пойду дописывать.

Так он и сделал. Только прежде чем дописывать, пришлось восстановить начало. Хорошо, что у Брока была распечатка двойника. Набив с нее текст в компьютер, сыщик почти без остановки стал писать дальше. Теперь это давалось ему на удивление легко. Он даже не заметил, что время давно перевалило за полночь. Зато, когда он наконец откинулся на спинку кресла, на экране монитора красовался полный текст сказки под названием «Иван-недурак».

Бегло перечитав уже дважды читанное начало, сыщик углубился в текст продолжения…

Глава 34 «Иван-недурак». Продолжение (оно же окончание) сказки

«…И получилось так – как и почему, нам, опять же, неведомо, – что за пределами земной атмосферы пространственная изоляция для Ивана существовать перестала. Увидел он на Земле-матушке, под кораблем проплывающей, очертания и Европы, и Азии, и даже Африки с Австралией и сказал восхищенно: «Ух ты! Хорошо-то как!» А когда над Америками пролетал – ничего не сказал. И не потому, наверное, что плохо ему от сего видения стало, а потому, скорее всего, что в это время его внимание некая каракатица привлекла, прямо по курсу перед ним проплывающая.

«Ну-ка, ну-ка», – сказал Иван-недурак и поближе к непонятной конструкции подлетел. А как подлетел, понятно ему стало, что в той каракатице, металлом поблескивающей, люди обитают, поскольку круглые окошечки в ней заметил, а в них свет жилой. Вот и нос чей-то к окошку приплюснулся, и глазенки замыргали, на Ванино межзвездное творение глядючи.

Иван не стал чужое любопытство испытывать, к хлипенькой на вид конструкции аккуратно причалил, через шлюзовую камеру к люку пробрался и вежливо постучал. Ждать ему долго пришлось, но люк все же открылся. На чуть-чуть сперва, на пару сантиметров.

– Кто там? – настороженно-тихо спросили из люка.

– Иван Царевич Недурак, – по всей форме представился Ваня, вздернув подбородок с ямочкой. – Совершаю межзвездный перелет по воле отца моего, царя-батюшки. А вы кто?

– Здесь вопросы задаю я! – несколько грубо бросили в ответ.

– Ну так впустите меня и задавайте, – удивился Иван-недурак. К грубости он как-то еще не привык, а потому не обиделся.

Крышка люка нехотя, со скрипом сдвинулась вбок наполовину. С той стороны на Ваню смотрело одутловатое неприветливое лицо.

– Ну? – сказало оно царевичу.

– Что – ну? – переспросил Ваня, в отличие от собеседника – красавец писаный.

– Документы есть?

– А это еще что такое? – не понял недурак.

– Паспорт, военный билет, водительское удостоверение, – хмуро пояснил одутловатый собеседник.

– Н-нет… – замялся Ваня, сокрушаясь недостатками собственного образования. – Зато есть грузди соленые, капуста моченая и… – тут парень перешел на шепот, – медовухи жбан.

– О-у!.. – послышалось вдруг из-за плеча незнакомца. – Серьожа, впустить его, плиз! Я польюбить капьюста! А что есть грьюзди и мьедовуха?

– Грузди – это грибочки такие, – заглядывая через плечо одутловатого, крикнул Ваня, – вку-усные!.. А медовуха – это…

– Отставить медовуху! – отчеканил тип за люком. – Несите грибы и капусту. Что еще имеется на борту из продуктов питания?

– Студень свиной, кисель клюквенный, пироги со стерлядью, лещ вяленый, репа пареная… – стал перечислять Ваня.

– Отставить репу! – оборвал его одутловатый. – Остальное тащи. – Тут незнакомец быстро оглянулся и шепнул:

– Медовуху тоже неси, только Стиву с Ленкой не показывай, сразу мне в руки давай.

– Ладно, – пожал плечами царевич и поплыл назад на «Царя». Ополовинив запасы – жадностью Ваня никогда не страдал, – он вернулся к люку, волоча за собой – благо что в невесомости это было нетрудно – мешки с провизией, а под мышкой зажав жбан с медовухой.

– Давай, – вырвал у него жбан одутловатый незнакомец и распахнул люк во всю ширь.

Иван заволок в шлюзовую камеру мешки и пакеты и стал передавать их в другой люк, откуда к нему тянулись уже две пары рук. Одни были женскими, это недурак приметил сразу, а вторые… черными! Ваня шепнул: «Свят-свят-свят!» и попятился было, но сзади его подтолкнул давешний собеседник:

– Давай-давай! Чего копаешься? Время – деньги. И так его из-за тебя столько потеряли.

Пришлось Ване лезть и в этот люк. Сначала он даже зажмурился – страшновато стало увидеть хозяина черных рук. Потом один глаз приоткрыл – да тут же и другой вытаращил: такая краса-девица перед ним в воздухе плавала! На черного мужика он и внимания не обратил. Подумаешь, черный! Не зеленый ведь.

– Ты кто? – спросила девица. Глаза синие распахнула, губки алые раскрыла, зубками белыми блеснула…

У Вани в горле враз пересохло, все слова из головы вылетели.

– Я… этот… – насилу выдавил он, – который… ну, там, в общем, и, соответственно… тут. Вот.

– Понятно, – залилась колокольчиком красна девица. – А я – Лена. – И протянула руку. – Можно Аленка.

– Але-о-онка!.. – протянул Ваня. – Але-о-онушка!.. – Хотел взять протянутую руку в свою, но тут его ладонь крепко сжала огромная черная лапища.

– Привьет, Ванья!!! – загремело над ухом. – Я зваться – Стив! Амэрикэн астронаут! Андэстенд?..

– Ноу, – признался Иван. – Не очень. А откуда вы знаете, что я Ваня?

– Капьюста, грибьи! Ит из рашн фуд! Рашн Ванья! – заорал над самым ухом черный как смоль мужичина. И расплылся ослепительно-белой улыбкой: – Руски Ванья – карашо!

– Спасибо, неплохо, – согласился Иван, решив окончательно, что черная кожа вовсе не означает черную душу. И все-таки ему больше хотелось смотреть на Аленку. И слушать, желательно, тоже ее.

Но слушать ему не Аленку пришлось, а того, первого, одутловатого, который уже медовуху припрятал и к честной компании вернулся. Перво-наперво он, правда, представился – Сергеем Сергеевичем Бессмертных назвался, командиром «эмкаэс» какой-то. А потом принялся Ивана-царевича вопросами странными мучить: кто такой, да откуда, да что за принцип действия корабля и в каком государстве спроектирован, на чьи деньги построен?

Недурак все честь по чести, как на духу, ответил, а Сергей Сергеевич осерчал почему-то, кричать начал, бранные слова молвить… Даже черному Стиву неловко стало.

– Это не гуд, Серьожа. Мисс Альона плохо слушать…

– Мисс Альона как раз очень хорошо слушать! – фыркнула Аленушка. – Вам, Сергей Сергеевич, стыдно должно быть. И ладно я, а что вот о нас гость подумает?

– А мне плевать, что он подумает, – буркнул одутловатый Серьожа, хоть пыл немного и поумерил. – Шляются тут всякие по космосу… А ну как он агент вражеский?.. Вот смену дождемся и под белы рученьки его куда следует доставим.

– Нет-нет! – испугался царевич. – Мне куда следует не надо! Я невесту ищу.

Аленушка прикусила вдруг губку алую, а командир «эмкаэс» зубы желтые ощерил:

– Сбежала, что ли?

– Еще нет, – сказал недурак. – Я ее пока не нашел. Вот как раз на поиски и отправляюсь.

– На Марс, что ли? – снова ощерился Бессмертных.

– На Марсе жизни нет, – ответил царевич, удивляясь, что человек, в космос летающий, таких элементарных вещей не знает. – Разве что бактерии одноклеточные, так они мне в жены не годятся. Мне многоклеточную надо. Очень много.

– Много жен? – ехидно бросила Аленка.

– Много клеток, – пояснил Иван. – Желательно в человеческом обличье. А еще желательно, чтобы… – Он хотел сказать про царскую кровь, но Аленка его перебила, прищурив вдруг синие глазки:

– И далеко ли ты собрался, добрый молодец?

– В иные звездные системы, – ответил царевич. – Как говорится: помчусь я вперед, от звезды до звезды!

– Я с тобой! – выпалила вдруг красна девица. – Только ноут и фотик возьму.

– Отставить! – рявкнул командир «эмкаэс». – Данная личность задержана, как подозрительная, корабль тоже. А вы, Елена Михайловна, член экипажа и находитесь в полном моем подчинении, так что…

– Что-о-о?! – вскинулась вдруг красна девица. – Я двадцать лимонов заплатила, так что я не член экипажа, а свободная туристка! И куда хочу – туда и лечу.

– Ну и лети, – отвернулся Сергей Сергеевич. – Скатертью дорога. А гражданин Недурак и неопознанное транспортное средство задержаны и находятся под моей юрисдикцией.

– А почему не под моей? – отчего-то совсем без акцента спросил вдруг Стив. – Я свяжусь с президентом и…

– А я свяжусь с папой, – прищурилась Аленка, и синие ее прекрасные глаза превратились в тонкие, словно острые серпики, щелочки.

Это высказывание имело неожиданный эффект. Стив проблеял: «Айм сорри!» – и отлетел к дальней стене, а Бессмертных побелел и закашлялся.

– Полетели, Ванечка, – дернула царевича за рукав Аленка, и тот поплыл следом за красной девицей по направлению к шлюзовой камере. Напоследок Иван обернулся, но Стив и Сергей Сергеевич сосредоточенно что-то разглядывали в иллюминатор и даже не посмотрели в их сторону, словно Иванушка с Аленушкой были лишь сказочными персонажами…

В какой-то мере это являлось истинной правдой. И, как говорится в подобных случаях, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Три звездные системы облетели уже Иван-недурак и Алена прекрасная, да только нигде не только невесты, а и самой жизни не нашли. На четвертой нашли. Жизнь. Многоклеточную, как и хотелось царевичу, да только вот сплошь неразумную. А неразумная жена была Ване без надобности. Ему о недуре мечталося. Хотя… что-то Ивану в последнее время совсем о другом мечтаться сподобилось, все чаще стал он на Аленушку заглядываться да вздыхать тяжко. Но Аленка на те вздохи внимания не обращала. Знай себе щелкала на зеркальный фотоаппарат красоты межзвездные-инопланетные, в ноутбук переносила да в фотошопе редактировала.

И вот настал черед пятой звездной системы. Еще издали заметил Иван, что у звезды той три планеты имеется. И вторая – ну, точь-в-точь Земля! У царевича так сердце и екнуло, словно что-то почуяло. Приземлились – так и есть! Обитаема та планета-то. И не чудища там по ядовитым болотам рыскают, а красивые люди по травке-муравке похаживают, вкруг корабля-«Царя» собираются.

Вышли на волю Иван да Алена, в пояс местным жителям поклонились. А как все должные церемонии соблюдены были, Иван-царевич главный вопрос и задал: есть ли у вас тут, дескать, принцесса какая поблизости?

И на сей раз свезло Иванушке. Жила-была на той планете принцесса, если добрые люди не врали. Даже проводить к ней Ваню с Аленой согласились. Правда, Иван поначалу брать с собой Аленку не хотел – неловко отчего-то стало. Но та лишь ремень сумки с ноутбуком через плечо перебросила, чехол с фотиком на шею повесила и сказала:

– Ну уж, дудки! Я тоже принцессу инопланетную позырить хочу. И фоток наделать. Да и тебя, Ванечка, одного отпускать боязно. Окрутят тебя, дурака, облапошат как пить дать!

– Я Недурак, – поправил царевич.

– Вот и посмотрим, – буркнула девица.

Пришли ко дворцу. Тот Ивану понравился. Красивый, из кирпича красного. Справедливости ради, он даже отметил, что дворец покруче отцовского терема будет. Подошли, постучали в ворота резные. Дядька в жилетке, кепке и галстуке крапчатом те ворота открыл.

– Веди нас к принцессе, – велел Иван.

– Сначала к царю, – шепнула на ушко Аленка. – Субординацию блюсти надобно.

– Точно, – хлопнул по лбу царевич. – Кто у вас глава государства?

– Я, – просто ответил дядька в жилетке. Улыбнулся, кепку снял.

Ваня недоверчиво окинул того взглядом. Лысый, ростом невелик… Бороденка куцая. Да еще сам ворота открывает…

Мужичонка хитро прищурился и ласково так, с легкой картавинкой спрашивает:

– А вам, батенька, кто все-таки нужен: цагь или пгинцесса? Или вас, может быть, вгеменное пгавительство устгоит?

– Не устроит, – растерялся Иван. – Мне постоянное надо. А вообще-то мне принцесса нужна. Жениться пора. Вот царь-батюшка меня и благословил в путь-дорогу.

– Ну хогошо-хогошо, – блеснул лукавинкой во взгляде картавый. – Пгинцесса – девка на выданье, все пги ней. Да и я пготив такого зятька ничего не имею. Только вы, батенька, часом, не женаты? Кто это с вами такая?

– Я секретарь господина Недурака, – присела в книксене Аленка.

– У-у, секгетагь! – уважительно дернул бороденкой картавый. – А вы деловой человек, батенька, как я погляжу. Такие мне нгавятся.

– Лучше бы он вашей дочери понравился, – снова встряла Аленка.

Иван ей даже на ногу слегка наступил – не серди, мол, главу государства, а то как бы дальше лететь не пришлось.

Но лысый собеседник лишь весело так засмеялся, подмигнул Аленушке и сказал:

– Нгавится, не нгавится… Когоче, я тут главный – как скажу, так и будет.

– А как вы скажете? – полюбопытствовал Иван, переминаясь с ноги на ногу. Очень уж ему в воротах стоять надоело.

Дядька картавый это заметил, но даже виду не подал. Прищурился снова:

– А вот коли вы, батенька, тги моих задания выполните, загадки газгадаете, отдам вам пгинцессу в жены. Полцагства не обещаю, самому мало, а дочь у меня еще одна есть. От пегвого бгака. – И пояснил для чего-то: – В дегевне живет.

Оглянулся Иван на Аленку, та ему успокаивающе кивнула – соглашайся, дескать, все путем.

– Ладно, – сказал Ваня. – Давайте ваши загадки.

Лысый кепку напялил, ладошки потер, привычно сощурился:

– А вы, батенька, в шахматы иггаете?

– Чего это? – поднял брови Иван, но тут же толчок в спину от Аленушки получил.

– Играем, играем мы, – поспешно сказала девица. – В обеденный перерыв только этим и занимаемся.

– Какой газгяд? – заинтересовался картавый.

– Любой, – решил не сплоховать на сей раз царевич.

– Ну-ну, – захихикал папа принцессы. – Тогда скажите-ка мне: если я на шахматную доску зегнышки стану складывать – на пегвую клетку одно зегнышко, на втогую два, на тгетью еще в два газа больше и так далее, хватит ли мне под те зегнышки вот этого мешочка? – Он, словно фокусник, достал из-за спины холщовый мешок, точь-в-точь в таких же дома Иван картошку хранил. – И сколько пгимегно хотя бы тех зегнышек получится – плюс-минус тысяча?

– Да какая там тысяча!.. – усмехнулся было Иван и очередной тычок от Аленки схлопотал.

Красна девица на субординацию плюнула, поперед «шефа» шагнула.

– Какая тысяча! – повернула она слова Иванушки в нужное русло. – Мы вам сейчас точно все выдадим – зернышко в зернышко.

– Ну-ну! – вновь захихикал дядька в жилетке. – Сколько вам вгемени дать? Недели хватит?

– Пару минут, ваше превосходительство! – вытянулась во фрунт Аленка и теперь уже сама получила тычок в спину от Вани, который зашипел вдобавок ей на ухо:

– Какие пару минут? С ума сошла, что ли? Бери неделю, коли дают!

– Спокуха, – шепнула в ответ красна девица и скинула с плеча сумку с ноутом. Раскрыла устройство, защелкала клавишами…

Но тут Ваня кое-что вспомнил, вновь Алене в ухо задышал:

– Нельзя, Аленушка! Папа не велел волшебством пользоваться.

– Отстань, – дернула плечиком девица. – Это не волшебство. Обычная электроника.

– А-а… – успокоился царевич и стал через плечо Аленушке заглядывать, дивиться, как она с прибором чудным работает, функционально с его блюдечком схожим, – никак поверить не мог, что без волшебства тут обошлось. Но Аленке он верил уже почему-то пуще, чем себе самому.

Она же пока этакую штуку сделала: открыла на экране таблицу некую, где поверху буковки шли нерусские, а сбоку – цифры арабские. Спросила у лысого:

– В ваших шахматах клеток тоже восемь на восемь?

– Что ж мы – не люди? – обиделся тот.

– Тогда так, – сказала Аленка и принялась колдовать с таблицей. Потом стукнула пальчиком по клавише, и в клеточке с результатом появилось такое безумное число, что Ваня только крякнул. Но Аленка уже пихнула его локтем в бок: – Говори!

– Я таких чисел и не знаю даже, – признался царевич. – Если примерно, то восемнадцать на десять в… раз-два-три-четыре… восемнадцатой степени.

– Кто-то мне точно обещал сказать, до зегнышка, – засмеялся лысый в кепке.

– Я обещала, – сказала красна девица.

– Ну и скажи! – еще пуще развеселился картавый.

– И скажу! – мотнула головой Аленушка. – Восемнадцать квинтиллионов четыреста сорок шесть квадриллионов… – Она еще долго сыпала цифрами и наконец закончила: – Шестьсот пятнадцать зернышек.

Аленка глубоко и часто задышала, отдуваясь, а царевич с будущим тестем только крякнули – первый восхищенно, а второй – с досадой нескрываемою.

– Так что мешочка вашего не хватит, папаша! – отдышавшись, торжественно объявила Аленка.

– Ладно, ладно, – буркнул тот, снова пряча мешок за спину. – Это было лишь пегвое задание, газминка, так сказать… А вот втогое будет уже агхисложным, как миговая геволюция! – При этих словах папа принцессы простер правую руку вперед, словно указывал Ване с Аленкой верный путь. Но поскольку указывала ладонь в сторону конюшни, они туда не пошли.

– Мы готовы, – обменявшись с Аленкой взглядом, сухо обронил Иван.

– А задание такое… Покажите-ка мне, каким бы я был без богоды и без лысины! – Коварный правитель уже не захихикал, а громко, заливисто захохотал, повернулся и зашагал ко дворцу, давая тем самым понять, что аудиенция окончена.

Ваня понуро опустил голову, но Аленушка пнула его под зад коленкой и крикнула лысому:

– Эй, дядя, ты куда?

– Что? – остановился тот. – Это вы мне, судагыня?..

– А кому еще-то? Или вы все-таки не царь?

– Цагь, цагь, – вздохнул картавый. – Пгактически. У вас что, еще какое-то дело ко мне?

– Дело все то же, – сказала Аленка. – Только я юмора не поняла. Дали задание, а сами в кусты?

– Я не в кусты, а во двогец, – снова вытянул лысый ладонь, указывая теперь уже на стену из красного кирпича. – А вы, судагыня, не хотите ли сказать, что можете это задание выполнить?

– Как нечего делать.

– И что, тоже за две минуты? – В голосе экзаменатора послышались нотки заинтересованности.

– Ну, не за две… Минут за пять, максимум за десять.

– Хогошо. Валяйте!

– Только вы кепку снимите, а то лысину не видать.

Аленка сняла чехол, достала фотоаппарат, навела на дядьку в жилетке, щелкнула. Потом сунула в руки Ивану ноутбук, подсоединила к нему проводочком фотик, защелкала пальчиками по клавишам ноута. Царевич выгнул шею и заглянул в экран. Оттуда с лукавым прищуром смотрел на него будущий тесть. Впрочем, не удивлялся уже недурак подобным фокусам – еще в корабле насмотрелся. А вот потом Аленушка его удивила…

– Загрузим-ка фотошопик, – пробормотала она и принялась интенсивно двигать пальчиком по прямоугольной площадочке под клавишами.

Иван-царевич ахнул: усы и борода картавого стремительно убирались с портрета. А чуть позже лысину его покрыли черные кудри.

– Готово, – сказала Аленка и повернула ноутбук экраном к заказчику. Тот на сей раз даже крякнуть не смог, лишь промычал что-то да лысину поскреб.

– Для конспигации очень недугственно… – наконец вымолвил он. – Подагите кагточку?

– У меня принтера нет, – буркнула Аленка. – Давайте третье задание.

– Тгетье, тгетье… – забарабанил картавый пальцами по лбу. – Хогошо, пусть будет тгетье. Сделайте-ка так, чтобы мне плохо стало от того, от чего должно бы стать хогошо! А? Каково заданьице? – И он опять захихикал, вздергивая бороденку.

– Легко, – сказала Аленушка и вновь пробежалась пальчиками по клавишам ноутбука. Через пару мгновений из него послышалась музыка.

– О! Музычка! – обрадовался дядька и нахлобучил на лысину кепку. – Это хогошо. «Апассионаты» Бетховена не имеется, часом?

Но тут следом за музыкой из ноута раздался и голос, который, судя по всему, пытался изобразить пение. Продолжалось это недолго – плохо стало не только лысому, но и царевичу, и Аленка поспешила прервать музицирование.

– Что это было? – простонал Иван-недурак после пары Аленкиных оплеух, приведших его в чувство.

– Повезло тебе, что не знаешь, – вздохнула красна девица. – Вот и дальше не знай. Это певун один попсовый. От него Бессмертных балдел, пришлось записать. Сама-то я старый добрый хард-рок предпочитаю да хеви-метал – папа с детства приучил.

Оставив на время Иванушку, Аленка поставила на ноги – в прямом и переносном смыслах – лысого дядьку в жилетке. Кепку он обронил, и Аленушка не глядя напялила ее картавому на лысину козырьком назад, отчего тот принял несколько залихватский вид.

– Ну все, – сказала она. – Зовите принцессу, пора нам домой отправляться.

Понял, видать, местный предводитель, что деваться ему некуда, крякнул, заложил руки за спину, повернулся ко дворцу и медоточиво пропел:

– Наденька, подь-ка сюда!

Через секунду – стояла, видать, под дверью да в скважину замочную подглядывала – на лужайку перед дворцом выпорхнула принцесса. Впрочем, «выпорхнула» – перебор, пожалуй. Скорее вывалилась и потопала, переваливаясь с боку на бок, словно утка. При ближайшем рассмотрении и принцессой называть это несчастное создание расхотелось – толстая, глаза навыкате и, самое неприятное, старая!.. Иван-царевич аж попятился.

– Это ваша дочь?!

– Пгактически да. Хотите пговести генетическую экспегтизу? – Лысый явно блефовал, но все-таки с опаской косился на ноутбук в руках у Аленки. – Моего слова вам недостаточно?

– Не хотим, – буркнула Аленушка, пряча бесполезный ноут в сумку.

– А слова недостаточно, – забеспокоился Ваня, подумав, что, как-никак, перед царем-батюшкой отчет держать придется.

– Могу гасписку дать! – нашелся картавый, а так называемая принцесса смерила его презрительным взглядом и сказала:

– Опять меня сбагрить хочешь, Володенька? Инесску во дворец приведешь?

– Но-но!.. – смутился вдруг картавый. – Я тебя в хогошие гуки отдаю. Жених молодой, кгасивый, да еще и пегспективный в плане политической кагьегы. – И тут же, сев на невесть откуда взявшийся пенечек, принялся быстро что-то чирикать на клочке бумаги, примостив его на коленке. Через минуту поднялся, протянул испещренный нечитаемыми каракулями листок Ивану.

– Что это? – не понял тот.

– Гасписка. От имени пгедсовнагкома. Агхиважный документ, батенька! Гагитет, можно сказать. В любом музее с гуками отогвут.

– Ох, чувствую, мне папа голову оторвет, – вздохнул Ваня, но спрятал все же расписку за пазуху. Поклонился псевдотестю в пояс и сказал: – Бывайте здоровы, папаша. И вы уж того… народ-то не обижайте. Что-то вы, пардон за подозрение, хитроваты слишком.

– А как в упгавлении госудагством без хитгости? – захихикал картавый, чмокнув на прощание «дочку». – Вам тоже не кашлять. Кланяйтесь цагю. Как-нибудь, может, собегусь, заскочу. В октябге.

Долго ли, коротко обратный путь длился, но и ему конец настал. Хоть и с удовольствием вдохнул Иван-царевич родимый воздух, да нехорошо на душе его было. Кошки скребли. И на то аж целых две причины имелось. Какая из них Ване тяжельше казалась, он и сам разобраться не мог. Поперву корежило его, что папу своего, царя-батюшку, обмануть придется… Ну, не то чтобы впрямую обмануть, но сильно уж сомневался Иванушка, что принцесса настоящая. Правда, расписка есть, совесть как бы чиста. А вторая причина хоть и его только лично касалась, но сердце молодецкое сжималось – хоть кричи! Ведь как себя ни обманывай, а его, сердечко-то, не проведешь, никакие расписки не помогут. Полюбил ведь Иван-царевич не принцессу занебесную, подставу инопланетную, а космическую туристку Аленушку. И что тут делать будешь? Папа на такой брак не согласится – забракует избранницу… Ладно еще, если в царстве-государстве жить разрешит, Аленка вроде согласная, интересно ей, да и деваться некуда – попали они снова в измерение сказочное, где никаких Африк-Америк не видать.

Так и пришел Иван, буйну голову повесив, пред очи царские, отцовские. А тот, как сыночка увидал, с трона чуть не рухнул. Соскочил, к Ване подбежал – и ну его обнимать-целовать да приговаривать:

– И где же ты мотался, так тебя и разэдак? Да мы ж тебя схоронили уже мысленно! Где ж ты пропадал-то три года?

– Каких еще три года? – оторопел Иван. – Меня от силы три недели не было!

– Физику надо было учить, голубчик, – подала вдруг голос лупоглазая принцесса. – Вы про теорию относительности слышали?

– А это еще кто? – уставился царь-батюшка на Наденьку и густо вдруг начал краснеть. – Как вас зовут, мадам?

– Надежда, – сделала та неуклюжий книксен.

– Это что, и есть твоя… невеста? – обреченно спросил царь у Вани.

– Да, папа, – опустил тот голову.

– Что-то не так? – В голосе батюшки явно послышалась тезка принцессы.

И недурак вдруг решился. Он вскинул голову и заговорил, глядючи прямо в отцовские очи:

– Папа, мне кажется, что меня обманули. Не похожа она на принцессу. Хоть и расписка мне дадена, – полез он за пазуху и протянул отцу мятый листок.

– Так зачем нам расписка? – удивился царь. – Вот же принцесса, давай у нее и спросим. – И обернулся к Надежде: – Вы ведь принцесса, мадам?

– Вообще-то Володя порой называл меня так, – слегка стушевавшись, ответила та, – когда я посуду мыть отказывалась и портки ему стирать. Но вы не думайте, я из очень приличной семьи! – И так влюбленно-благоговейно посмотрела она на царя, что тот растаял:

– Эх, была не была! А выходи-ка ты, Надежда, за меня замуж! Люба ты мне, сил нет. Я ведь ишшо не сильно стар – пятьдесят девять в мае стукнуло.

– А как же царевич? – зарделась Надежда.

– Ему нельзя, – насупился царь, изо всех сил пытаясь выразить мимикой сожаление. – Закон, то есть я, суров. Только особа царских-королевских кровей может стать принцессой, будущей матерью наследников престола. А насчет тебя, миль пардон, все ж сомнения имеются… А вот мне – все одно, кого в жены брать! Нам ведь детей не рожать, правда, Наденька?

– Как знать, – тихо ответила та, ковырнув носком туфли паркетину.

И тут Иванушка вновь подал голос.

– А как же я? – повторил он вопрос будущей мачехи.

– Я ж сказал, тебе нельзя, – отмахнулся было царь, но заметил Аленку, за Ивановой спиной прятавшуюся. – А это кто, еще принцесса? Ты, как я погляжу, парень, не дурак! А все прибедняешься.

Хотел было Ваня в ноги батюшке пасть, да вспомнил вдруг что-то, ахнул, побледнел и к Аленушке оборотился:

– Погодь-ка, Аленка, а что ты давеча про двадцать лимонов сказывала? Сдается мне, не цитрусовые ты в виду имела!

– Не цитрусовые, Вань, – подняла девица на царевича влюбленные очи. – Самые натуральные лимоны, зеленые. Миллионы американских рубликов – баксов по-нашему.

– Да ты что?! – ахнул Иван, а царь-батюшка аж за сердце схватился. – Откуда ж у тебя столько-то?

– Да то не мои, – небрежно махнула ручкой Аленушка. – Папа ссудил. Безвозмездно. Балует он меня очень. Баловал то есть… – шмыгнула она носом.

– А кто у нас папа? – заинтересовался царь.

– Олигарх, – вздохнула Аленка. – Нефтяной, так сказать, король.

– Король?! – в унисон вскрикнули царь с царевичем.

– Ага.

– Так что ж ты молчала?! – подхватил Ваня девицу на руки и закружил ее по паркету. – Это же то, что надо!

– Погоди, Ванечка, – шепнула Аленка, – это ведь не по-настоящему король, просто так говорят…

– Тсс!.. – испугался Иван. – Ты мне этого не говорила! И батюшке смотри не брякни… И потом, что значит «не по-настоящему»? Король – он и в Африке король. Нефтяной ли, банановый – какая разница? Того в папином условии прописано не было. Так что молчи, ага?

– Ага, – кивнула Аленка и прильнула к устам Ванечки своими сахарными устами.

И сыграли в царстве-государстве сразу две свадьбы. Веселый, говорят, пир закатили, под хеви-метал. Правда, я там не был, мед-пиво не пил, так что зря врать не стану.

Тут и сказке конец».

Глава 35 Заключительная, в которой все получают подарки и прочие сюрпризы

Наутро Брок, как обычно, пошел на работу. Мрачная Сашенька тоже отправилась с ним, чему сыщик обрадовался: хоть отвлечется немножко. По дороге не проронили ни слова – Брок думал о конкурсе и мысленно «редактировал» рассказ, Сашенька кручинилась – понятно о ком.

Оказавшись в любимом кресле, сыщик первым делом сбросил текст сказки на жесткий диск компьютера и принялся за очередную вычитку. А потом стал думать: дать прочитать написанное дочери или не стоит. С одной стороны, очень хотелось услышать Сашино мнение, а с другой… Очень уж много было в рассказе явных параллелей – как бы не заставила Сашенька вычеркнуть Аленку; что тогда от рассказа останется?

За этими раздумьями и застало Брока звяканье входного колокольчика. Посмотрев на дверь, сыщик досадливо поморщился:

– А, это ты, Мирон… Привет! Я-то думал, клиенты, – и снова уставился в монитор. Но не успел прочитать ни буковки, поскольку чуть не рухнул на пол от истошного вопля дочери:

– Миро-о-оша-а-а!!! Люби-и-имы-ы-ый!!! Родненьки-и-ий!!!

Сашенька, отбросив, словно пушинку, кресло, чуть не свернув стол, помчалась к застывшему возле двери парню. Тот был взъерошен, необычайно бледен, но улыбался так, будто только что получил в наследство полцарства. А может, и все.

Саша буквально прыгнула на Мирона; влюбленные закружились, принялись неистово целоваться, не обращая внимания на Брока. Они в ту минуту не только о Броке забыли – вряд ли вообще о чем-либо помнили.

Сыщик открыл было рот, чтоб возмутиться, но опомнился. Даже высунул язык и шлепнул по нему ладонью – знай, дескать, место! А потом и вовсе отвернулся, чтобы не смущать Мирона и Сашеньку, которые, правда, смущаться и не думали. Но всему приходит финал, пролетели и эти минуты эмоциональной бури. Мирон наконец-то вспомнил о сыщике и подошел к его столу.

– Здравствуйте, Олег Константинович, – смущенно кашлянул Мирон. – Вам привет от Олега Константиновича. И вот это он вам просил передать, – протянул небольшую коробку парень. – И вот это. – На стол легли сложенные вчетверо листы бумаги.

На листы Брок не обратил пока внимания, а вот коробка его заинтересовала. Она была хоть и небольшой, но увесистой, красивой – деревянной и лакированной.

– Ого! – взвесил сыщик подарок и не сдержался, открыл. – Так-так-так-та-ак… – пробормотал он, разворачивая бархатную красную ткань внутри коробки. – А ну-ткать!.. – И уже в следующее мгновение по офису разлился торжествующий вопль: – А-а-а!!! Браунинг!!! Ай да я!!! Ай да умница!!! Я всегда знал, что я – самый щедрый на свете!

Брок вскочил и кинулся в пляс, то и дело целуя вороненую сталь пистолета. Саша и Мирон с улыбками наблюдали за коленцами, которые выделывал сыщик.

Наконец он устал и с блаженной улыбкой рухнул в кресло.

– Я теперь с ним спать буду.

– В каком смысле? – не удержалась Сашенька.

– В самом прямом, – прижал сыщик к сердцу браунинг.

– По закону не положено, – остудила девушка радость отца. – У тебя разрешения нет.

– Есть разрешение! – вскинулся Мирон. – Там, на дне коробки.

Появившиеся было на лбу сыщика морщины тут же разгладились, Брок извлек из коробки плотный зеленоватый лист бумаги, покрытый многочисленными вензелями, и принялся торжественно зачитывать: «Настоящим дозволяется частному сыщику Брокалеву Олегу Константиновичу хранить при себе и применять в случаях самообороны автоматический пистолет системы «Браунинг» за номером таким-то… Печать, подпись: император всея Руси Николай Третий».

– Сам государь Олегу Константиновичу вручил! – горделиво вскинул голову Мирон. – Когда мы в Петербург на чествование героев космоса ездили.

Брок, чувствуя непонятную тревогу, посмотрел на разрешение и перечитал его еще раз, уже молча. Все вроде было в нем правильно – фамилия, имя, отчество совпадали; марка оружия указана верно; номер – до последней циферки – тот самый. И подпись натуральная, не клише какое-нибудь! Да и печать – вот она: ярко-синяя, с двуглавым орлом, с надписью по кругу: «Российская империя. Канцелярия Е. И. В.»… В чем же дело? Откуда тревога?

Долго ломать голову не пришлось. Сашенька неожиданно фыркнула:

– Весело будет посмотреть на мента, который станет читать это разрешение.

– Надо говорить: на полицейского, – поморщился Брок. – Следи за речью, доченька, ты не в Госдуме сидишь.

– Да хоть как его называй, папочка, – продолжала ухмыляться Саша. – Все равно смешно будет. Не тебе, правда.

– Что так? Я тоже хочу посмеяться. Не вижу причины, правда.

– Причина – подпись, – вздохнула Сашенька. – И печать.

– Да? – снова уставился в зеленый лист сыщик. – Ты думаешь, они поддельные?

– Нет-нет! – округлил глаза Мирон. – Николай Третий собственноручно…

– Вот именно, – оборвала любимого Саша. – Николай Третий.

– Ага, – задумался Брок. – Надо, чтобы Берендей Четвертый…

– Надо, чтобы начальник ГУВД, – фыркнула девушка и, возведя к потолку глаза, помотала головой. – Или хотя бы его заместитель.

– А-а-а! – дошло наконец до сыщика. – И как же теперь быть? – Он посмотрел на оружие с такой грустью, будто у него отнимали ребенка.

– Да никак, – пожала плечами Сашенька. – Не показывай его никому, да и все.

– Даже… маме? – нахмурился Брок.

– Маме, думаю, можно, – пошевелив бровками, ответила дочь. – Если она, конечно, пообещает, что сразу подругам звонить не кинется.

– О! – дернулся сыщик и перевел взгляд на Мирона. – Кстати!..

– Папа, молчи!!! – прыгнула к отцу Саша и зажала тому рот. – Я сама!

– Что такое? – насторожился Мирон.

– Это сюрприз, – помотала головкой Сашенька, не снимая ладони с отцовского рта. – Потом все узнаешь. Когда придет время.

– А когда оно придет? – Парня раздирало нешуточное любопытство.

– Время приходит, когда ему вздумается, – философски заметила девушка. – Не нам его подгонять. И все! Закрыли тему. Расскажи лучше, как ты вообще здесь оказался?

Послышалось сдавленное мычание. Брок под рукой дочери возмущенно задергался.

– Прости, папа, – убрала Саша ладошку.

– Давай, давай, рассказывай! – завопил Брок на юношу. – Как ты тут? Почему? Проход закрылся, мы проверяли!

– Проход закрылся, да, – кивнул Мирон. – Мы сразу с Олегом Константиновичем проверили, как приземлились.

– В корабле приземлились? Вас только двое было? А корабль потом исчез? А что потом было?

На бедного юношу с двух сторон обрушился шквал вопросов. Он сначала оторопело молчал и хлопал ресницами, а потом взмолился:

– Погодите, прошу вас! Я сейчас все подробно расскажу. Только не перебивайте…

* * *

И он рассказал… Как и обещал – подробно.

Как правильно догадались Саша и Брок, сначала с Мироном и Броком-два случилось то же самое, что и с ними, – они оказались в «Ире» вдвоем. Так же попаниковали вначале, пришли к тем же выводам, да и приземлились похоже. И даже в том же самом месте – возле дома номер восемь по Нагорному переулку.

Отличие было лишь в том, что убивались оба: Мирон – по Сашеньке, Брок-второй – по Марфе. И утешить их было некому. А потом Олег Константинович сказал, что дома ему делать нечего, никто его там не ждет, поэтому он пойдет в агентство и будет писать рассказ, чтобы отвлечься.

Мирону тоже стало жутко представить себя одного в пустой комнате, а едва он подумал, как станет к нему рваться с вопросами, утешениями и оханьями Анна Вячеславовна, напросился идти с Броком. Так и оказались они воскресным вечером в офисе. Мирон сходил в кафе, купил бутербродов, пирожных; они выпили с сыщиком чаю и занялись своими делами: Брок сел писать сказку, а Мирон стал грустить о Сашеньке.

Ночевали там же, в офисе: сыщик на диване, Мирон на полу, подстелив свое пальто и накрывшись броковским. А разбудила их… Марфа. Брока долго пришлось убеждать, что он уже не спит, но, когда минут через сорок девушка поцеловала его в губы, сыщик во все поверил и тут же послал Мирона в кафе за эклерами. Но Марфа остановила его, сказав, что эклеров они теперь наедятся до изжоги, потому что она пришла навсегда и никуда исчезать не собирается.

– Но как же она пришла?! – не выдержала Сашенька.

– Вот именно! – поддакнул Брок. – Волшебство?..

– И оно тоже, конечно, – кивнул Мирон. – Только и волшебство бы не помогло, кабы не любовь… Ведь никто в царстве-государстве не знал, как открыть переход в нужное место. Марфа уверяет, что это ей подсказало сердце.

А потом юноша поведал, как он набросился на девушку с просьбой открыть переход и ему. Но беда заключалась в том, что Марфа не могла больше колдовать – волшебство в их мире утратило силу. Помог все тот же побочный эффект, открывший проходы сразу в два измерения, когда к ним в свое время попал Сушик. Мирон предположил, что и сейчас этот проход может оказаться открытым. Олег Константинович благословил его, передал подарки, Марфа чмокнула в щеку, и Мирон тут же помчался на знакомый чердак. Остальное известно. То ли судьба сжалилась над ним, то ли впрямь любовь оказалась сильнее волшебства.

– А рассказ-то Олег написал? – замахал Брок руками.

– Так я же его вам передал. Вот он, – показал юноша на край сыщицкого стола.

– Так-так-так-та-ак! – схватил сыщик листы. – А ну-ткать!

Он принялся читать, торопливо прыгая взглядом со строчки на строчку.

– Ага, – отложил он наконец рукопись. – Почти слово в слово! Только вместо Аленки, разумеется, Марфа…

– Какая еще Аленка? – выгнула бровки Сашенька.

– Да так, героиня второстепенная, не бери в голову, – пробормотал Брок. И чтобы сменить тему, спросил у Мирона: – А что там Марфа рассказывает, вернулся Иван-то?

– Вернулся. Довольный – жуть! Где только не был, говорит.

– От отца-то ему сильно влетело?

– Да хотел поначалу всыпать, только Ваня ему подарочком угодил очень, – усмехнулся юноша.

– Небось диск с концертом Голосяна привез?

– Да нет, кое-что получше. То есть кое-кого. Невесту царю-батюшке.

– Наденьку?!

– Почему Наденьку? Инесску.

– О как!.. – откинулся Брок в кресле. – А себе невесту нашел?

– Так он и не искал. Рано, говорит, мне жениться. Наукой он решил всерьез заняться. Новый корабль построить хочет, чтобы к другим галактикам летать.

– О как! – повторил сыщик. – А что…

Но договорить ему не дали. Над входной дверью звякнул колокольчик, и в офис, впустив за собой морозное облачко, ворвался молодой мужчина в красной куртке и спортивной шапочке набекрень.

– Кто здесь Брок?! – выкрикнул посетитель.

Сыщик на всякий случай присел и спросил:

– А что вы хотели, молодой человек?

– Я вот что хотел, – полез мужчина за пазуху.

«У него пистолет! – в панике заметались броковские мысли, но одна – самая, видимо, смелая – подсказала:

– У тебя тоже! Протяни руку, браунинг на столе».

Брок зашарил по столу. Браунинг будто бы сам прыгнул в ладонь, и сыщик заорал во все горло:

– Всем стоять! Не двигаться! Руки за голову!

Пистолет он навел на посетителя, но руки за голову послушно заложили и Саша с Мироном.

– Ну, сами тогда возьмите, – обиженно произнес мужчина.

– И возьму, – не опуская ствола, подошел к нему сыщик.

– Во внутреннем кармане, – подсказал посетитель. И добавил, загадочно хмыкнув: – Венера говорила, что вы экстравагантный, но я не думал, что настолько.

– Венера?.. – задумался Брок, но рука его полезла-таки в карман мужчины. – Планета, что ли?

– Нет. Девушка. Позавчера к вам приходила, красивая такая, помните?

– Девушка?! – убрала из-за головы руки Сашенька и уперла их в бока. Смотрела она при этом на отца. И очень пристально.

– Девушка?.. – переадресовал сыщик вопрос Мирону.

– Ну девушка же! – закрутил головой тот. – Неужели не помните? Венера Адамовна! Бра у которой.

– А-а-а! – в унисон пропели отец с дочерью. Брок при этом наконец выудил то, что лежало в кармане у посетителя. Это была бутылка коньяка.

– Это вам, – расплылся в счастливой улыбке мужчина. – Меня, кстати, Вовой зовут. А руки можно уже опускать? А то затекать начали.

– Конечно опускайте. И ты, Мирон, тоже. Что вы их там держите?

Брок ждал продолжения. Но все лишь молчаливо переглядывались.

– Ну? – не выдержал Брок и потряс бутылкой. – И как это следует понимать? Это что, взятка?

– Да что вы такое говорите! – прижал руки к груди Вова. – Это же от чистого сердца! От меня и Венерушки. В благодарность.

– Ага! – вспомнил все сыщик. – Так, значит, сработало?

– А как же иначе-то? – зашептал вдруг мужчина, оглядываясь на парня с девушкой. – Это ведь я все и подстроил!

– То есть как это? – округлил глаза Брок. – Вы этого… как его?.. Сережу – того? Закопали, как говорится?

– Вообще-то я его действительно закапывал, – смутился Вова. – Но в прямом, что называется, смысле. По-соседски помог. На кладбище.

– Ага, – сказал Брок. – Ну что ж, дело хорошее. Соседей всегда выручать следует. Только я тогда не понимаю, так сказать, что же именно вы подстроили?

– Ну, со светильником этим, – вновь зашептал Вова. – Это же я сделал, чтобы мужики до Венерушки не домогались. Я ведь электронщик по специальности. Вот я и встроил туда маленькую камеру, микрофон и динамики. И наблюдал из своей квартиры. Как только кто к Венере в постель лезть собирался, я сразу лампочку дистанционно включал и выть начинал. Безотказно срабатывало! А позавчера Венера сама ко мне пришла, бра починить попросила. Это ведь вы ей посоветовали? Как вы вообще догадались, что это я? Вы великий сыщик!

– Да ну, что уж там… – засмущался Брок. – Ну, великий… Подумаешь!.. Типичный, знаете ли, случай.

– Нет-нет, не спорьте! – прижал к сердцу руку мужчина. – Ведь я Венеру давно люблю, еще когда она замужем была. А она на меня и не смотрела. А теперь… А сейчас… – Вова подозрительно булькнул горлом, словно глотая тугой комок. – Сейчас мы с Венерушкой вместе. Вот уже третьи сутки! Я даже на работу не пошел сегодня. Вот сейчас опять к ней побегу, соскучился уже – сил нет!

– Да куда же вы побежите? – снова потряс бутылкой сыщик. – А отметить это дело?

– Нет-нет, что вы! – замахал руками Вова. – А как же Венерушка? – Тут из его кармана послышалась телефонная трель. – Вот! Вы слышали? Это она! Скучает! Ждет! Любит!..

Мужчина выхватил телефон и, рассыпая в него обильные «уси-пуси», выскочил из агентства, даже не попрощавшись.

Брок перевел взгляд на Сашу с Мироном. Те стояли обнявшись и улыбались, совсем как дети. «А ведь дети и есть, – вздохнул сыщик. – Мои причем. – Он прошел к столу, сел за него и взял в руки фотографию Ирины Геннадьевны в стеклянной рамочке. – Нет, наши!» Потом обернулся к притихшим влюбленным и сказал:

– Ну вот, видите, чем кончилось дело? Все элементарно объяснилось. Типичный, так сказать, случай. Я же говорю: чудес не бывает!

– Между прочим, ты не прав, папочка. Одно чудо, как минимум, точно есть. Причем такое, что само способно творить чудеса. – Саша уткнулась лбом в грудь Мирону и крепко обняла его.

– Да знаю я, знаю, – буркнул сыщик. – Одно есть… – Он машинально провел пальцем по фотографии жены, а потом резко, словно испугавшись произнесенной ереси, воздел его к потолку: – Но не больше!

Оглавление

Пролог Дело о трех снежных бабах

Глава 1 Сыщик Брок огорчается и опаздывает на работу

Глава 2 «Держите вора!», или Неожиданное решение кадрового вопроса

Глава 3 Появление Сашеньки, внесшее дополнительную сумятицу, и временное перемирие из-за прихода клиентки

Глава 4 Решение задачи о волке, козе и капусте применительно к делу клиентки, которой Брок нечаянно придумывает псевдоним

Глава 5 Мирон показывает странную заметку, Брок убеждает его податься в писатели, а в итоге муза посещает его самого

Глава 6 Саша знакомится с домом Мирона, который вовсе не его, потому что здесь, а не там

Глава 7 Писательский кризис Брока, последующее самобичевание и обнаружение пропажи дочери, которая знакомится с альтернативной географией

Глава 8 Саша хочет стать клиенткой Брока, но в итоге остается помощницей, а клиентом становится Мирон

Глава 9 Брок успевает к полдесятого, а вот конспиратор из него оказывается никудышный

Глава 10 Мирон рассказывает все, а Брок сетует на свою любовь к справедливости

Глава 11 Мирон снова рассказывает. На сцене появляется загадочный старик

Глава 12 Десант в неизвестность

Глава 13 Приключения начинаются. Но почему-то с ругани

Глава 14 Песни наоборот и есть ли у козлового крана стрела?

Глава 15 Встреча с самим собой

Глава 16 «Иван-недурак». Начало сказки и… нового приключения

Глава 17 Новый мир. И новый знакомый. Впрочем, новый не для всех

Глава 18 Охранные системы царского терема и Брок в качестве эксперта

Глава 19 Берендеев пир

Глава 20 Деловая беседа, в ходе которой Сашенька становится царским имиджмейкером

Глава 21 Сыщики уединяются и колдуют

Глава 22 Значение сосулек в личной жизни Броков

Глава 23 Первый Брок обзаводится сапогами, а второй – страданиями

Глава 24 Блинный ужин. Сыщики пополняют царскую коллекцию ругательств, а один из них дерзит государю

Глава 25 Первому Броку не дают умыться и побриться, а второй сбегает с производственного совещания

Глава 26 Царю нравится популярный певец и досаждает слово «пока»

Глава 27 Осмотр помещений. Портрет «железной рыбы» как первая зацепка

Глава 28 «Ведьмины круги» как доказательство следственной версии

Глава 29 Марфа придумывает, что нужно делать, а «братья» удивляются совпадениям

Глава 30 «Железная рыба» получает имя, а космонавты готовятся к полету

Глава 31 Брок и Саша лишаются спутников, и сыщик выдвигает «теорийки»

Глава 32 Возвращение, которому рады не все

Глава 33 Брок поражается недоверчивости жены, а потом и ее легкомыслию

Глава 34 «Иван-недурак». Продолжение (оно же окончание) сказки

Глава 35 Заключительная, в которой все получают подарки и прочие сюрпризы Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg