«След сна. Книга 2»

След сна. Книга 2 (fb2) - След сна. Книга 2 [litres] (Вторая встречная - 6) 1631K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Пальмира Керлис

Пальмира Керлис След сна. Книга 2

Что началось необыкновенным образом, то должно так же и закончиться.

М. Лермонтов

Глава 1

Лейка

Встречные огни светофоров рассекали темноту, сменялись улицы и перекрестки. Таксист расслабленно держался за руль, на приборной панели дрожали стрелочки, что-то мигало. Как я вчера доехала? Точно никого не сбила?… Вдруг просто не помню?! Сейчас я даже забыла, где педали, знала лишь, что их не полагается крутить. Эффект от заимствования чужого опыта временный. А если бы он кончился вчера, прямо на повороте перед тем жутким КАМАЗом? Кажется, я его подрезала… Да уж! Нашла у кого учиться водить. Всю жизнь боялась с Кирой ездить и искренне считала, что ее следовало бы лишить водительских прав, а тут… Чертова Эсте с гениальными идеями! Сама-то чем-нибудь управляла кроме колесницы с какими-нибудь бестолковыми осликами? Подбила меня на такое, и в кусты. Со вчерашнего вечера молчала. Впрочем, не то чтобы я по ней скучала. Наоборот! Но было бы наивно рассчитывать, что она больше не вылезет. Так уж повелось – некоторые ошибки стоят особенно дорого. Я ее разбудила, мне и расхлебывать.

Артем звонил мне утром. Первой я не решилась… Битый час лежала на кровати, уставившись в потолок и оправдывая себя тем, что пытаюсь уснуть. Он спросил, почему я уехала. Тихо спросил, без любопытства и обид, с совсем не детской серьезностью. Будто чувствовал. Сказала правду – из-за заграничных гадов быть вместе нам опасно, в Потоке тоже, но я очень хочу вернуться и постараюсь разобраться с проблемами поскорее. Пока думала, что добавить и как объяснить, Артем ответил, что нянчиться с ним не нужно. Ему неплохо с Костей и Олей, а Пашу, так и быть, потерпит. Кроме того, важные занятия есть – тренироваться «вешать люлей». В холле, например, только что установили замечательно подходящий для этого аквариум. Нахаленок! После разговора немного полегчало, хотя ощущение, что я его малодушно бросила, никуда не делось. Все, что могу теперь – помешать Крису, Янике и Иллит пробраться в реальность. Возможность как раз представилась.

С другой стороны, не очень умно ехать навстречу к одному из тех, кто собирается любой ценой вытрясти из меня имя Вестника. Однако здесь особо не побегаешь, лучше застать врасплох… Феликс сказал, что моего энергетического следа уже не видно. Единственные его слова с тех пор, как вызвали такси. Тянуло расспросить подробнее, но интуиция подсказала прикусить язык. И сесть подальше, на переднее сидение. Не придушил – и то достижение. Странно, что он вообще согласился мне помочь. Может, не пришел в себя еще? Поврежденный барьер – штука крайне неприятная, минимум пару дней штормит. Или неголодный Феликс добрее? Знала бы – давно накормила! Я вжалась в кресло и прислушалась, чудом перехваченные скупые эмоции намекнули отчетливо – нет, доброты не завезли. Лучше лишний раз глаза не мозолить. Понять бы как это сделать, когда постоянно необходимо находиться рядом. Ох…

Такси притормозило у серой девятиэтажки. Обычной, панельной, не самой новой. Спрессованные сугробы на крышах подъездов, потертые двери с разводами от содранных объявлений. Мягкий желтоватый свет в многочисленных окнах, протоптанные тропинки во дворе. На скамейки у детской площадки собрались шумные тетки и громко обсуждали отопление, которое «никуда не годится», чуть поодаль жизнерадостно копался сугробе малыш, упакованный в пуховик. Дом как дом, тысячи таких. Ничего предвещающего беды. Стандартный, зудящий беспокойный ульем фоновый набор эмоций с первого по девятый этаж, энергии внушения – ни крупицы. Мы не опоздали – это точно.

Я с горем пополам выбралась из такси, зябко поежилась. Чужой двор, темнота наступающей ночи, собачий холод. В доме должна быть очередная сверхсущность с визитом из небытия Потока. Наверняка есть, Влад бы не ошибся. Вот только что делать-то?… Феликс направился к неприметному грязно-белому фургону с опущенными шторами на окнах, я – за ним. По пути приметила в этой похожей на маршрутку машине энергетический отпечаток. Незнакомый и весьма интересный. У ее обладателя был дар, средний, но все же!

Феликс бесцеремонно дернул дверцу. Та отъехала в сторону, явив Аниту с дымящимся стаканом в руках. Она радостно им отсалютовала, окинув меня задумчивым, но приветливым взглядом. Через секунду я осталась на тротуаре одна. По двору гулял злой ветер, машина манила теплым, пахнущим кофе нутром… А мне туда можно? Мгновением позже не по-джентельменски хапнули за локоть и с намеком на приглашение втащили в салон. Дверца захлопнулась. Получила кресло в углу, стакан горячего кофе и возможность осмотреться. Кроме нас, были еще двое: тот самый тип с бакенбардами, которого Соня под видом щедрого ухажера сдала Карловне, и одаренный – кудрявый, носатый, с грустными глазами и робкой улыбкой. Я тоже улыбнулась, кудрявый вздрогнул, оба покосились на меня недружелюбно. Переживу.

Натянутой струной задрожало напряжение, все четверо перекинулись репликами. Абракадабра с редким вкраплением интуитивно понятных слов. Я обхватила ладонями стакан, даже не пытаясь понять, о чем идет речь, Анита резко замолчала и кивнула в мою сторону.

– Сто пятнадцатая квартира на последнем этаже, – сказала, продолжая тот же разговор, – живут вдвоем, сестры-близнецы. Одна два года как в ловушке, второй про дар неизвестно. Ухаживает за ней сама, в клиники не отдает ни под каким предлогом. Вселение примерно час назад произошло. Что сейчас – загадка. Роберт к ним поднимался…

– Дверь не открывает, телефон не берет, – продолжил тип с бакенбардами. – Уверен, не откроет. Никому, никогда. А эта тем временем в себя приходит. Может, эвакуировать дом? Утечка газа, пожар, что угодно.

– Только аварийных служб нам и не хватает, – отказался Феликс.

– Вряд ли получится с ними договориться. – Анита залпом выпила кофе и потрясла пустым стаканом. – Вызовем, в квартиру уже не попадем, а те, кто приедет спасать сестер, попадут по полной.

– Почему они у нас не вылезли? – процедил Роберт, очевидно, имея в виду Европу. – Проще было бы.

Кудрявый печально вздохнул. На горизонте замаячил знакомый отпечаток. О!

– Надо по-тихому, – Анита прищурила глаз, будто к чему-то примеряясь. – Замок у них – наверняка ерунда…

– Нельзя туда соваться, – отмел Феликс, – пока вокруг раздолье для внушения. До того как войдешь, народ с балконов попрыгает или что похуже.

– Влад решит эту проблему, – уверила она.

– И где он?

Я не удержалась и указала на улицу. Отпечаток приблизился, раздался стук в дверь. Не дожидаясь ответа, внутрь ввалился Влад, топая и роняя на пол снег из-за шиворота.

– Не там высадили, но я нашел, где путь срезать, – ответственно поделился он. Уставился на меня, с хрустом пригладил стоящие сосульками волосы и пробормотал: – О, привет…

В своем репертуаре! Спрятав улыбку, я помахала стаканом с кофе и сосредоточилась на нем же. Остывал, а это не дело. И лучше помалкивать, взгляды по мне по-прежнему скользили встревоженные, а кудрявый и вовсе искрился паникой. Казалось – произнесу хоть слово, его сдует куда подальше прямиком через окно.

– Ты как? – без особой заботы поинтересовался у Влада Феликс. – Обеспечишь ближайшим окрестностям защиту от промывки мозгов?

– Обеспечу, – ответил он тем деловым тоном, который я от него только в дизайнерской студии слышала. – Могу даже заранее, прежде чем жахнут массовым внушением. Превентивно, так сказать. При разряженном энергетическом фоне использовать суперсилу у гада не получится. Эффект минут десять продержится, потом можно повторить.

Я едва не забыла проглотить кофе. Ничего себе, чему научился! Время напрасно не терял…

– Сразу выдадим свое присутствие, – покачал головой Роберт. – Подобная коррекция фона аналогична запуску сигнальной ракеты в небо. Неожиданно уже не нагрянем, потеряем преимущество.

– Не потеряем, если коррекция будет перед тем, как в квартиру войти, – Анита красноречиво покосилась на непосредственное начальство, – взломанная дверь – тоже жирный намек на наше последующее появление. А то, что среди нас есть кто-то от Хранителя, они еще в прошлый раз догадались, в клинике. Главное, не дать понять им – кто именно. Ну, отличный план ведь!

– На троечку, – оценил Феликс. – Кроме суперсилы, там традиционный набор способностей есть.

Верно. Никто не отменял перекидывание в Лектум, атаки на барьер, мощные выбросы эмоций. Не меньше внушения навредит, а на предельном даре легко весь дом накрыть. И это далеко не все! Эсте мне вчера продемонстрировала, что умеет, безо всякого использования силы из сердца Потока. Страшно представить, что еще в их арсенале имеется.

– Ну да, – неохотно согласилась Анита. – Каждый долгожитель обладает и обычным даром, помимо бонусных способностей, которые Влад им фактически заблокирует. Но угроза стандартная, сюрпризов не ожидается, и другой вем в состоянии подстраховать. Поэтому мы взяли Этьена.

Кудрявый снова вздрогнул. Вот с ним они собираются туда идти? Да он от страха скончается на второй ступеньке. Захотелось подсказать более выигрышный вариант. Пусть глаза разуют! Желание это я подавила. Меня прекрасно видно, перед их носами сижу.

– Он с нами пойдет, – заявил дурной Роберт, – при необходимости помешает энергетическим фокусам.

Феликс задумчиво посмотрел на кудрявого, затем на меня, и опять на него. Что?! Еще и сравнивает? От возмущения аж дыхание перехватило, Этьен нервно сглотнул и отодвинулся к стеночке. Спокойно… Глубокий вдох, глоток кофе. У них есть главный, пусть он и решает, а меня вообще не звали.

– У вас же Лейка здесь, – запросто сказал Влад. – Она гада на раз-два уложит, как нефиг.

Я с бесстрастным видом отпила из стакана, Этьен не шевелился, похоже, и дышал через раз. Наступила озадаченная тишина. Недолгая.

– Пусть укладывает, – разрешил Феликс. – Только аккуратно.

Нормально… А меня спросить?…

– С ней, – Роберт недоверчиво нахмурился, – я никуда не пойду.

– Ты и не пойдешь. Анита пойдет. В подъезде покараулишь.

Любимый покупатель Карловны стал мрачнее тучи, салон наводнило раздражение, совсем вжав Этьена в кресло. Зато Анита выпрямилась, засверкав всеми оттенками энтузиазма.

– Уложим, – пообещала она и выразительно похлопала по карману. – У меня тройная доза с собой, слона хватит вырубить!

– Главное, чтобы слон не разнес дом на прощание, – не воодушевился Феликс. – Неизвестно, кто это, и чего следует ждать.

Кофе закончился некстати, вырвалось:

– Там Иллит.

На меня обратились заинтересованные взгляды, Влад вынул из кармана пригоршню снега, смяв, спрятал обратно и внимательно всмотрелся в окно.

– Почему ты так думаешь? – уточнила въедливым тоном Анита.

– Вселение быстро не повторишь, – рассудила я. – Ее единственной пока не было, остальных я недавно встречала. Очередь Иллит.

Благо, подробного отчета не потребовали. Некогда, и неожиданно подключился Влад:

– Похоже на то, – выдал он экспертную оценку. – Та же энергия, что и в первый раз, у того Дениса, который умер до нашего приезда.

– Это было достаточно давно, – отметила Анита и подмигнула всему салону разом. – Считай, известно, с кем имеем дело.

А толку? Крис бы напролом пошел и в расход толпу пустил для зрелищности, Яника затаилась бы и устроила какую-то подлость. Четко продумать и рассчитать любые ходы – в стиле Базиля, у Тео напротив сплошная эпатажная импровизация. Но я понятия не имела, даже не представляла, чего ждать от Иллит. Пробел.

– Никаких разговоров с ней, – предостерег Феликс Аниту. – Перед дверью просигналишь, Влад сделает то, что грозился. Роберт с Этьеном – в подъезд. Если от вас обеих через пять минут не будет новостей, идут следом. Остальные отсюда следят за ситуацией.

Он с Владом остается, значит. Анита вопросительно приподняла бровь, заметно удивившись такому раскладу. Комментариев не дождалась. Ничего удивительного… Как бы ни старался, я-то знаю – ему еще рано брать на себя много. Да и за Владом присмотреть надо. Любой из пятерки захочет избавиться от подопечного Хранителя в первую очередь!

На улице было так же холодно, промозглый ветер норовил сорвать с головы капюшон. Я как в тумане шагнула с подножки машины, под сапогами скрипнул снег. В закрывающуюся дверцу просунулся Влад, ткнул что-то холодное мне в руку, шепнув: «Удачи». Назад в салон успел юркнуть до того, как прищемило что-нибудь. У подъезда я раскрыла ладонь. В ней таял слепленный в снежок, подмигивающий… смайлик! Ну, Влад. Подбодрить пытается. А ведь от него сейчас гораздо больше, чем от меня, зависит…

В боку предательски кольнуло, дыхание сбилось. Потерплю. Дел-то на пять минут, при любом раскладе. Набранный Робертом код заставил домофон приглашающе пикнуть, Этьен подчеркнуто вежливо пропустил меня в подъезд. Дамы вперед, все согласно плану… Анита в предвкушении проверяла содержимое карманов и насвистывала что-то под нос. Будто в гости на чай явилась, а не слонов вырубать и укладывать. Она утянула меня за собой в лифт, наши спутники предпочли лестницу. Ехала исписанная всевозможными признаниями тесная кабинка неторопливо, и на девятом этаже мы оказались одновременно. До десятого лифт не доходил, вверх вела лестница с облезлыми перилами. У мусоропровода курил самый обычный мужчина в наспех накинутом пальто. Бросил нам пару фраз на непонятном языке, стало ясно – свои. Точнее, из Совета. Конечно… Не оставили бы они квартиру без присмотра. Анита бегло перевела, что за дверью по-прежнему образцовая тишина, наружу никто не выходил и не порывался выйти. Я присмотрелась – отсвечивали два отпечатка, обычного человека и с даром. Родственные отблески, смесь из мощнейших всполохов тревоги и трудноразличимых, ровных, словно после катка, эмоций. Одна сестра в приступе дикого ужаса, другая сильно не в себе. Черт, надеюсь, не слишком испуганной выгляжу!

К квартире поднялись вдвоем, под Анитино незатейливое насвистывание. Лампочка с потолка лила на серый пол холодный свет, в соседней квартире громко выясняли отношения. Со звукоизоляцией здесь скверно. Хоть бы никого на лестничную площадку не понесло…

– Ну-у-у, даже неинтересно, – фыркнула Анита, осмотрев дверь, и набрала с телефона сообщение, состоящее из одного лишь восклицательного знака.

Сигнал Владу? Начинаем?… Пока я пыталась унять бешеный стук в висках, Анита невозмутимо прильнула к замку. Крючкообразная спица вошла в него со слабым металлическим звуком, раздался щелчок, дверь приоткрылась. Ничего себе! А что еще она умеет?!

Прокатились уже знакомые вибрации, в уши вклинился писк – точь-в-точь как с профилактики старого телевизионного канала. Я зажмурилась. Мгновенно окутало пьянящим чувством свободы, писка не стало, как и привычного давления чужих эмоций. Девственно чистая энергия, легкость необычайная. Фон предельно разряженный, с таким никому в голову приказов не вольешь. Влад молодец!.. Смог!

Анита переступила порог, я – следом, прикрыв незапертую дверь. Обычная прихожая: криво сдвинутый коврик для ног, нагромождение курток на вешалке, полка для обуви с натекшей внизу лужей. В люстре светила единственная рабочая лампочка, было пугающе тихо. Есть кто живой? Судя по тускло неразборчивым огонькам энергии – да. Дальше, в комнате. Я стиснула зубы, Анита по-хозяйски направилась в коридор. Ох… Впрочем, Феликс тоже преспокойно по чужому особняку шастал под носом у хозяев. Наверное, в Совет без этого не берут, а вместо собеседования устраивают контрольное проникновение со взломом! Коридор кончился у арки с занавесом из деревянных бус, я замерла за спиной Аниты. Обещала ведь первой не лезть… Да и не хотелось совершенно!

За порогом их было двое. Закутанная в длинную кофту девушка, безмерно уставшая, стояла у окна, обхватив себя за плечи и отсвечивая сильнейшим ступором вперемешку со звенящим напряжением. Вторая – похожая на первую как две капли воды, лежала в дальнем углу на диване, под заботливо подоткнутым одеялом. Излучала дикий спектр приглушенного замешательства. Внутренняя борьба и жгучее желание выкарабкаться, хоть прямиком сквозь плотную завесу боли. Иллит еще полноценно не очнулась?…

Хозяйка резко повернулась и вперила взгляд в незваных гостей. Злой, яростный. Эмоции хлынули потоком: ненормальной насыщенности тревога, липкий ужас, остатки склеенной из осколков надежды. Паническая атака, не меньше! Перекинуть бы в Лектум, но людей в истерике трогать опасно… А у нее и так дела плохи. Энергия была странной – блеклой, пульсирующей оголенными сгустками, клочками. Кажется, ее нехило задело… Немудрено, такой выброс пагубно влияющей гадости под боком!

– Вы кто? – спросила она, отчаянно хмурясь. – Как сюда попали?!

Потерла лоб и шагнула к нам. Проигнорировав ее, Анита приблизилась к дивану, я же подчинилась первому порыву – помочь хозяйке. От попытки всмотреться получше подурнело, в сознание сотня ледяных иголок впилась. Полоснуло чувством разъедающей пустоты, до помутнения. Вот зараза! Оседая на вращающийся пол, я успела за долю секунды собраться силами и крикнуть Аните:

– Это она!..

Иллит безразлично повела плечом. Направленный на меня взгляд стал пустым и невыразительным, бушующие в комнате эмоции враз померкли, словно и не было их. Не было… Актриса чертова! Мгновение. Отвести глаза, слушать дар. Концентрация, брошенный атакующий импульс. Поплыли мутные круги, ее сбило с ног. Не импульсом… Притихла она быстро. С заломленной до хруста рукой не подергаешься, особенно если вдобавок лицом в пол впечатали. Ох ты ж!.. Больше не буду с Анитой ссориться, пожалуй. И грубить тоже! На всякий случай…

Я перевела дыхание, борясь с давящей пустотой и по крупицам восстанавливая утраченный контроль. За минуту справилась. Анита рядом времени зря не теряла, даже жаль, что я не сумела как следует насладиться моментом. Обещанная тройная доза на Иллит определенно подействовала: наведенное рассеялось. Ни пульсации в воздухе, ни ледяного холода, ни присвоенных сгустков энергии обеих сестер. Поэтому дар и не был заметен, замаскировалась. Стерва! Теперь ее энергия узнаваемо засияла – самым неправильным из всех сияний, и начала тлеть, гаснуть, исчезать. Уходит… Но возвращение домой не моментальное, сознанием она еще в реальности. Реакция замедленная, защита ослаблена. Это шанс. Сейчас! Я мысленно кинулась к ней. Крючок, практически объятия – цепкие, прочные, пусть и неосязаемые. Напрячь всю силу, и рывком в Поток. Схватила хорошо. Качественно! Потолок улетел вверх, накрыло тугими волнами резкого перехода. Главное – не захлебнуться, план другой. Пойти ко дну. Почти…

Свет. Яркий, ослепительный. Поле со скрытым метелью горизонтом. Припорошенная синяя трава, чем дальше, тем заросли гуще и выше. Сработало? Или рыбка сорвалась? Мотнув головой, я вскочила на ноги. В плечо впились острые ногти, припечатало взглядом раскосых глаз. Черных, глубоких, с отчетливо застывшим смятением. Так-то! Не ожидала, гадина?

– Узнаешь? – вернула я Иллит то, что давно хотелось. – Хорошее место, чтобы умереть.

Тонкие пальцы разжались. Она развернулась и, метнувшись прочь, нырнула в траву. Удирает? В направлении обрыва, к точке выхода? Ну уж нет! Не выпущу! Пора ей встретиться с местным Вестником, как Базиль в джунглях встретился. С тем же исходом!

Счет шел на минуты или даже на секунды. Я рванула следом, так стремительно как могла. Беспощадно прореженная трава, путь насквозь. Обрыв, зияние рваных краев. Ни черта с него не было видно кроме обугленных развалин, зато маячил огонек отпечатка – Иллит уже там. Надо догнать ее! Помешать сбежать или хотя бы потянуть время. А потом успеть убраться подальше отсюда, в этот раз Артем не вытащит. Отброшенные сомнения, ни одной лишней мысли, прыжок вниз. Прогудел горн, гораздо громче, чем обычно. Будто не вдалеке, а в самой деревне. Вперед, бегом! Жалобно завывал ветер, земля подрагивала. Сгущались откуда-то взявшиеся тучи, метель набирала силу, закрывая обзор. Мир волнуется… очень. Понял, кого я привела? Конечно, понял. Чувствует. Вестник ее и не выпустит.

Потемнело, неба вовсе не стало. Сгоревшие дома едва проглядывались за пеленой метели и летающего пепла, вновь ожил горн. Захлебнулся в собственном звуке и со странным хрипом утих. А вот и он: кристально чистый двор, огороженный аккуратным забором. Над ним – ни снежинки, ничего. Никого. Как и рядом с ним. Точка выхода, абсолютно пустая. Что за?… В другой стороне вздрогнул громадный силуэт. Пять ярусов оледенелого фонтана, у его подножья – застывшая фигурка. Землю тряхнуло, я с трудом удержалась на ногах. Крошки метели зависли полете, пепел осел густым кроваво-серым ковром. Фигурка обрела четкость. Белое платье до пят, светлые локоны по плечам, высокомерный наклон головы. Иллит неторопливо обошла фонтан, водя ладонью по тающему от ее прикосновения льду и с насмешкой отметила:

– Затейливо…

Ни капли тревоги или любопытства, лишь снисходительно преодоленная лень. Горы стерлись с горизонта, деревню окружило плотной стеной застывшей метели. Нависли тяжелые тучи, я приготовилась, толком не зная к чему, привычно призвала мир на помощь. Отклика ноль, глухо и безответно. Сосредоточения агрессивной энергии всюду, неотвратимо надвигающаяся буря. Та, на кого был обращен этот гнев, с надменным равнодушием поглядывала на крыльцо самого большого дома, не выказывая ни малейших эмоций. Очередная блестящая актерская игра?… Совсем тронулась за столько лет взаперти! Ее же Вестник готовится в порошок стереть!

Отмершая метель бросила в лицо колючих крошек, по центру деревни зашевелился пепел. Я отступила – и чтобы не задело, и к точке выхода поближе. Лед на фонтане таял, обнажая изрезанную пылающим орнаментом нижнюю белокаменную чашу. Верхние плавились изнутри и снаружи, стекали вниз. Иллит отдернула руку, небо вспыхнуло огнем – жарким, ярко-оранжевым, совершенно несвойственным миру. Это не Вестник сделал! Фонтан осыпался горстью пепла, мгновенно утонувшей в бесформенной талой луже. Та растекалась маленьким прудом, некогда агрессивная энергия беспомощно металась. Что за?…

– Ида, – прозвенел холоднее любого льда хрустальный голос, – не спрячешься.

Мир молчал, не решаясь напасть, земля тревожно пульсировала. Что бы ни происходило, девочку оно пугает безумно! Иллит взглянула на пруд и двинулась к крыльцу того самого дома. Именно оттуда в мой прошлый визит снежные медведи лезли защищать фонтан. Наверняка неспроста! Что-то с тем домом связано… Я кинулась следом. К черту привычную тактику! И сама могу попробовать ее остановить, своей энергией.

Набравший силу импульс улетел в спину этой гадине, в ответ практически током шарахнуло. Итог: то ли звезды из глаз посыпались, то ли с полыхающего неба искры. Вторая попытка стоила дороже, сшибло с ног, в прямом смысле вернув на землю, кроваво-серый ковер обжег. Зазвенело напряжение, пепел оторвался на добрый метр от земли. Метель улетела выше, закружилась воронкой над нашими головами. Ида вновь начала действовать! Только бы довела до конца…

– Отстань от нее! – крикнула я, в первую очередь, чтобы поддержать девочку.

Иллит ударила в третий раз, кажется, не глядя, потому что удалось увернуться. Другим вплеском она прорубила путь в пепельной гуще и взбежала на крыльцо. Наверху бесновалась метель, догорали тучи, за которыми не было ничего – черная вязкая пустота. Развалины дальних домов стали похожи на нечто тусклое, затертое, ненастоящее, а вся деревня – на объемный, неживой рисунок, и границы его сокращались, будто подпаленные по краям безжалостной зажигалкой. Мир самоуничтожается! Так же как джунгли!

Из дома выкатились снежки-шарики, зашипели угрожающе. Но раскрылись не медведями, а жалкими пятнами слякоти. Накатывали волны дикого жара, метель исчезала по капле, множа лужи и расширяя пруд. Ну я и дура! Это Базиль не сопротивлялся, а Иллит сдаваться не намерена. Я поднялась с дрожащей земли. Нужно просто мешать ей до последнего. Отогнать от дома, дать Иде время и возможность закончить.

Я хорошенько прицелилась, выпустила в небо залп леденяще холодных импульсов, прильнув спиной к забору, за которым белело и пульсировало восприимчивыми сгустками спасение. Пока что пульсировало… Попала верно, огонь колыхнулся, лизнул напоследок обрывки туч и угас. Жара спала, но всего чуть. Иллит небрежно отмахнулась и остановилась на пороге, даже не пытаясь пройти внутрь. Мир встряхнуло подобно настигнутой землетрясением комнатке с декорациями. Дальние развалины сгинули бесследно, следующие серели, превращаясь в смятый набросок. Дома по центру тоже делались схематичными, невнятными, уцелел лишь единственный – тот, у которого за пепельным маревом едва виднелась фигурка Иллит. Пруд разросся – мутный, дымящийся. Метнулся к ней, словно подозванный, и хлынул прямиком на крыльцо, сминая ступени, затекая в дом. Мир замер, мертвенно-выцветший, поставленный на бесконечную паузу. Что?! Как?…

Витающая в воздухе энергия рассеялась – и агрессивная, и нет. Вся, абсолютно. Наступила неосязаемая, страшная пустота.

– Лучшее, что она могла сделать, – зло произнесла Иллит, стоя с краю утекающего в черноту пруда, – это еще раз сдохнуть.

Мир поблек окончательно, безобидное отныне пространство смялось. Не рванет… Попросту тихо сотрется из Потока. Я закрылась всеми способами, какими могла, повернулась к бесполезной уже точке выхода. И сделала единственное, что оставалось – оттолкнувшись, рванула на поверхность. Прочь отсюда.

Качнуло на сияющих волнах, из ниоткуда выплыла стена в цветочных обоях. Я выбралась? В честь возвращения в реальность затрещала голова, в уши вклинился противный гул. Многовато энергии потратила… С губ сорвался стон, в руки тут же ткнули стакан воды. Отпила на автомате, цветы перед глазами обрели четкость. Кухня… Я сидела в углу, на кухонном диванчике, сверху нависала Анита, видимо, для галочки спрашивая:

– Ты ее в верхние миры с собой забирала?

– Была идея, – я сокрушенно сжала стакан. – Не получилось…

Потому что я все испортила. Следовало тащить Иллит в незнакомый ей мир! Она убила эту девочку, она помнила ее смерть, ее характер, ее страхи. Да и Ида, узнав гостью, испугалась. С чего я решила, что если у пятерки в правилах не ходить в верхний Поток, то их там ждет неминуемая гибель? Очень даже можно отбиться. Я-то еще и задачу Иллит упростила по максимуму. Конечно, она выбралась оттуда. Скоро опять увидимся, и гадать нечего… Черт!

– Зато тут отлично получилось, – подбодрила Анита, отняв у меня норовящий треснуть стакан. – Сбили на подлете. И пикнуть не успела.

– Сестру угробить успела, – процедила я, сообразив наконец-то где мы находимся. За стеной мерцал болезненно-бледный отпечаток, один-одинешенек. Но не факт, что так оно и было. – Их кухня?

– Да, пришлось задержаться. Иллит с тобой ушла в Поток с концами, так что у нас труп и девушка в глубоком беспамятстве. – Из-за покрытой бумажными снежинками двери донеслась возня, Анита на секунду оглянулась. – Хотим ее в нашу клинику забрать, попробовать в чувство привести. Проблем с официальной версией быть не должно – давно больной сестре стало хуже, вторая вызвала нас. Когда мы приехали, спасать было уже некого, а у хозяйки квартиры теперь такой шок, что самой помощь нужна. Скорая и полиция будут с минуты на минуту. Тебе лучше пока прогуляться, все же к фонду никакого отношения не имеешь. Или в машине подожди, с Этьеном.

Я послушно подняла себя с дивана. Не горела желанием ни встречаться с полицией, ни задерживаться здесь. Энергия в квартире была душной, тяжелой, остро пахло болью, какими-то лекарствами и отчаянием. Умерла, значит… Еще бы, при вторжении посторонней сущности подобной силы телу конец, едва из него уходят. Нет энергии – нет жизни. Сомневаюсь, что и второй сестре можно помочь. Иллит ей в маскировочных целях устроила ужасную кашу в подсознании. Но попытаться – надо, вдруг выкарабкается. Да и при самом безнадежном случае бросать ее нельзя. В чем она виновата?… Что любила сестру и не сбагрила в клинику даже после заманчивых предложений от Совета? Понимала, наверное, что вылечить шансов нет. Видимо, они близки были, очень. Близняшки все-таки…

Анита проводила меня в коридор, мимо прикрытой двери злополучной комнаты, из которой доносились приглушенные голоса. Что бы и на каком языке ни обсуждали Феликс с Робертом, я ни слова не расслышала. В ушах гудело нестерпимо, ныл бок. Мгновения в медленно ползущем лифте показались бесконечными, извелась и прочитала все надписи на панели с кнопками. Над десятым этажом были нарисованы еще кнопки, подписанные «крыша», «небо», «космос», «луна» и «высокие материи». Нет, спасибо, мне вниз…

Во дворе народа значительно убавилось, бушевал ветер. В капюшон залетал снег, но холод не чувствовался. Изнутри разъедала пустота, все было нереальным: желтый свет фонарей, отблески на сугробах, небо в точках звезд. Каждая деталь воспринималась фальшивой, нарисованной, ловушкой, из которой я не сумела вовремя выбраться, и теперь уже не выберусь никогда. Колотила нервная дрожь, от усталости подгибались колени. Идти в машину не тянуло, а отходить далеко было нельзя. Не хватало еще засиять энергией на весь город, мишень-то из меня сейчас легче легкого… Я бездумно пошла вперед, скользя по заледеневшему тротуару. Пересекла исчерченную следами шин дорогу, перешагнула через металлический заборчик. На детской площадке не было никого, лишь ветер скрипел качелями. Я стряхнула с сидения снег, села. По-прежнему не холодно. Глубокий вдох, задранная к небу голова. От космической черноты веяло умиротворением и вечностью, звезды блестели одуряюще ярко. Даже красиво. Спокойные, древние, невообразимо далекие, в том числе от нашей земной суеты. Ни черта не понимала в астрономии и созвездиях, но пожалела об этом впервые. Жутко хотелось тыкнуть пальцем в скопление сияющих точек и сказать: «Здравствуй, дорогой Орион, а у нас тут полная ж…» М-да. Глупо оно, потому что вряд ли это Орион. Качели колыхнулись, плавно поплыли ввысь, небо приблизилось и вновь отдалилось. Ох, неожиданно! Я вцепилась в поручни обеими руками, обернулась.

– Неправильно ты качаешься, – сообщил Влад со знанием дела. – Поэтому и не весело!

Надо же, проморгала его. Впрочем, в таком состоянии неудивительно.

– Ты-то в порядке? – Я поджала ноги, плавно взлетая к небу. – Сложно было?

– Не особо, – он пристроился сбоку от качелей. – Как фон на рисунке поразмытее сделать, только вместо фотошопа интуитивный «пыщ»…

Интересно энергетические манипуляции описывает, творчески…

– Быстро учишься, – восхитилась я, – и ведь не учил никто.

– Мы с Артемом тренировались, пока «лего» собирали! – Влад высунулся передо мной и подмигнул, чуть не организовав нам незабываемое столкновение, но вовремя спрятался обратно. Сунув руки в карманы, он серьезно добавил: – В памяти Хранителя много полезных подсказок удается нарыть. Иногда.

Наступила тревожная, изредка прерываемая скрипом качелей тишина. Заторможенно кружил снег, у подъезда жались друг к другу полицейская машина и фургон скорой помощи. О, приехали…

– Он тебя ищет, – обронил Влад. – Останешься в Потоке одна – наверняка придет.

– И как мне быть?…

– Зависит от того, хочешь ли ты с ним встретиться.

Логично, черт возьми! А я хочу?

– Кто Хранитель на самом деле? – задала я вопрос, который волновал, и сильно. – Удалось о нем что-нибудь благодаря вашей связи… нарыть?

– Сложно сказать. – Новый толчок отправил качели вперед, помешав рассмотреть выражение его лица. Уловила лишь всполохи странной, легкой иронии. – Мне кажется, он был человеком. Очень давно. Насколько, что и сам уже не помнит, каково оно…

– Пятеро из ларца тоже давно не люди, – возразила я. – А энергия человеческая. У него же черт-те что.

– Так они вемов жрут, не переставая, вселяются в них регулярно, бегают из нижнего Потока в реальность, туда-сюда. Может, поэтому и энергетически ощущаются иначе. А он ничего подобного не делает.

– За счет чего тогда существует? И где? Что он такое вообще?!

– Что-то иное, более совершенное, – вывел Влад, не обратив внимания на мое скептическое хмыканье. – Но к тебе Хранитель относится хорошо. Исключительно доброжелательно.

Или к Эсте. К слиянию с которой меня усиленно тайком подталкивал! И получилось ведь.

– Не сердишься больше из-за… – я ковырнула носком сапога снег, чуть притормозив качели, – того, что случилось в клинике?

– Это когда ты меня заботливо Совету сдала? – с незлой издевкой переспросил Влад. – Да ладно, чего уж. Действительно помогли. Если время от времени слегка гасить эхо подключенного ко мне дара, вполне отпускает. И сила работает: не на всю катушку, зато контролировать можно.

– Анита рассказала о других случаях обретения силы, из прошлого?

– Было всякое… Там некорректно сравнивать, – уклончиво ответил он и толкнул качели. – Им не представилось случая ее использовать, и у меня более позитивный расклад!

Ну-ну. Точно недоговаривает. Аниту расспрошу, вроде как Феликс обещал, что она поделится со мной информацией, имеющей отношение к пятерке. А эта имеет отношение!

Я прислонилась к поручню, позволив себе хотя бы на пару мгновений расслабиться. Уставилась на отдалившиеся в который раз звезды, напрягла зачем-то зрение, будто оно было всему виной.

– Орион, не Орион… – вырвалось невольно.

– Не-а, это Кассиопея, – Влад ткнул пальцем в небо, ловя снежинки вставшей дыбом челкой. – Потому что вон там Большая Медведица, там Малая, а это – Дракон.

– Серьезно? – удивилась я, пытаясь высмотреть в полотне звезд все названное. – Ты в них разбираешься?

– Необязательно, – фыркнул он, – просто ты не разбираешься, значит, я могу нести любую чушь от балды и выглядеть умно! Выходит же, а?

Врет и не краснеет! Я посмотрела на него строго, встретилась с кротким взглядом честных глаз. Не выдержала и рассмеялась. Окутало чувством столь необходимой легкости, наконец вдохнула свободно. Небо опять стало ближе. Голова приятно закружилась, повеяло теплотой, с примесью выразительных оранжевых оттенков.

– Полезешь целоваться – получишь в лоб, – предупредила я.

– Чего так сразу? – насупился Влад.

– Качели же.

Он выдал понимающее «а-а-а» и с хитрым видом убрал руки. Машина скорой хлопнула вдалеке дверьми, в кармане дубленки завибрировал телефон. Я извернулась, достала его непослушными пальцами. Добавился звук настойчивого электронного пиликанья, на дисплее высветилось Пашино имя. Мигом похолодало, горло сжалось, что ни слова не выдавить. Палец завис над кнопкой, расплывшейся зеленым пятном.

– Это самое, – буркнул Влад, косясь на дисплей с того расстояния, когда буквы различают прекрасно, – мне все равно домой пора.

Я машинально кивнула. Качели остановились, телефон издал шестой по счету пиликающий залп. Скоро оборвется! Прогнав дурацкий, неуместный ступор, я тяжело сморгнула и со второй попытки попала по кнопке.

– Лейка? – уточнил Паша с такой справочной отстраненностью, словно в ответ ожидал услышать вовсе не меня.

– Я в порядке, – сказала ровнее, нежели представлялось.

– Лучше, чем казалось! – выдохнули облегченно. – Тебя не видно.

Черт, совсем забыла… Конспирация – от заграничных гадов, но остальные-то что должны думать? А что подумал он?…

– Так и задумано, – я зябко передернула плечами.

– Прячешься? – интонация у него была какая-то странная, неопределимая. – Что ж, работает.

Кажется, не знает, радоваться или прибить. Повисла пауза. К полицейской машине прилипли две любопытные тетушки, водитель раздраженно бросил им пару фраз и закрыл окно. Валил снег, пальцы леденели.

– Насчет вчерашнего… – раздалось в трубке.

– Я все понимаю, – перебила прежде чем.

Не стоило. Цель у нас одна. Методы вот только разные.

– Что ты теперь собираешься делать? – поинтересовался Паша устало.

Душило чувство вины. Спровоцировала эту ситуацию я, собственноручно. Да так, что специально постараешься – хуже не получится.

– Закончу с Эсте. И вернусь.

Главное – начать.

– Хороший план, – вроде одобрили. – А мир с фонтаном-то за что?

Наверняка Поток тряхнуло… Наши должны были почувствовать, Паша – в первую очередь. Проверил, а мира больше нет, как и моего энергетического следа. Да уж!

– Пыталась заставить Иллит подвиг Базиля повторить, – призналась я. – Не вышло.

– Она тут?!

– Уже нет. Но новая встреча – лишь вопрос времени.

Небо крутанулось, звезды брызнули врассыпную. Я зажмурилась и услышала его тихое:

– Тебе нужна помощь?

– Позаботься об Артеме. И, думаю, ты был прав. – Я переложила телефон в другую руку, спрятала замерзшую. – Касательно психологического центра, объединения и совместных действий против этих… Верхний Поток следует как-то использовать. Помощь людей с даром нам очень пригодится.

– Она будет.

Я набрала полные легкие морозного воздуха, открыла глаза. Любопытных теток у подъезда уже не было, полицейская машина выезжала со двора. Быстро разрешилось.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – трубка глухо пикнула и замолкла.

Я кое-как убрала ее в карман непослушными пальцами, почти потерявшими способность осязать. Бубнила на Влада за вечно забытые перчатки, а сама…

Холод продолжал забираться под дубленку, люто кусаясь и вырывая из оцепенения. Круги фонарей на асфальте становились все больше, в рассеянных лучах мелькала снежная крошка, до головокружения быстро. Перед глазами замельтешил еще двор, скорая с притушенными фарами слилась со стеной. Качели остановились совсем, замерев монументом посреди безлюдной детской площадки. Тоскливо… Я нащупала ногой землю, оттолкнулась аккуратно. Небо дернулось, с одиноким протяжным скрипом. Нет, не то. Еще и есть риск примерзнуть намертво. Подняв себя с качелей, я преодолела метры до ограды, а затем и ее. В какой-то момент, мною упущенный, на пути возникла Анита, обмотанная шарфом по самые уши и довольная до неприличия.

– Все разрешилось, уезжаем, – сообщила она, потирая ладони в пушистых варежках. Я повернула к фургону, тут же взяли под локоть и задали иное направление, с заботливым комментарием: – Нет-нет, сюда.

Захотелось протереть глаза. Я бы это и сделала, если бы отважилась вынуть руки из карманов! На выезде со двора стояла нежно-розовая Тойота Селика, на капоте – мультяшные кошки с бантиками. С таким тюнингом стыкуется только Барби за рулем. Или Анита… Стоп. Я знаю модель?! И еще какое-то слово… Тюнинг! Ох, чем дальше, тем страшнее.

Дошла я на автопилоте, забралась на заднее сидение. Там были розовые пушистые чехлы с теми же кошками, и моя сумка. С переднего сидения меня игнорировал Феликс, набирая что-то в подключенном к зарядке телефоне. Наконец нормальное для него поведение, пора мне перестать беспокоиться. Видимо, Роберт остался устраивать пострадавшую сестру в клинику. Анита включила тихую, неразборчиво мяукающую музыку и плавно вырулила со двора, я осторожно прислонилась к спинке кресла. Спрашивать, куда мы едем, желания не было. Любопытство не одолевало, и даже не проснулось. Куда-нибудь да приедем. Прикрыв веки, я расстегнула дубленку и позволила себе расслабиться. Теплота салона согревала, до ломоты в оттаявших пальцах и покалывания на коже. Мягко укачивало, музыка звучала все тише и тише, пока полностью не растворилась в приятной непроницаемой тишине.

Разбудило прикосновение к плечу – легкое, но настойчивое. Я нехотя сфокусировала взгляд. Увидела нависшую сверху Аниту в обнимку с моей и еще одной сумкой. Приехали, полагаю. В окне расположенного напротив гаража здания горел свет, Феликса в машине уже не было. Кажется, мой план не мозолить ему лишний раз глаза отлично выполняется и без моего участия. Я послушно направилась за Анитой: по занесенной снегом дорожке, по широким ступеням, в парадные двери с кучей замков. Холл встретил тесным рядом кушеток, стойкой регистрации и приветственной табличкой в рамке. Дом отдыха? В окне виднелся обширный двор, очертания коттеджей и высокий, смутно знакомый забор вдалеке. Большего не рассмотреть – освещение было слабым, мела метель. Такая же, как недавно в тех краях, которых отныне нет…

Оставив лишнее на вешалке, я полностью проснулась и поняла, что не готова отдыхать по одной очень банальной причине. Подозреваю, Анита тоже услышала урчание в моем желудке, поскольку сразу повела «осмотреться и подкрепиться», без умолку болтая о том, в каком замечательном мы месте. Оказалось, оно в Подмосковье, достроили его лишь в начале года, и это был первый проект Совета у нас. О, сдается мне, я здесь бывала! Правда, в прошлый раз исключительно экскурсией по подвалу обошлось.

Продемонстрировав череду похожих комнат и закинув в последнюю из них мою сумку, меня проводили на кухню – большую, громоздкую, с островом под плиту. Анита полезла в холодильник. В нем было пусто, только сиротливо жалась к стенке бутылка шоколадного сиропа, судя по разочарованному вздоху – тоже пустая. Сквозь прозрачные стенки морозилки просматривались залежи чего-то замороженного.

– Пюре из брокколи, – она ткнула пальцем в слипшиеся пакеты и уважительно добавила: – Здоровое питание, полезно и вкусно. Ну, там так написано.

Закрыла перед моим носом дверцу и бухнула на стол свою сумку, из которой извлекла столько пачек печенья, что возникли вопросы. Как она их в нее запихала? Зачем так много? Откуда все это?!

– В магазин по дороге заехали, – с улыбкой пояснила Анита, хоть в чтении мыслей ее подозревай. – Спросила бы, что тебе взять, но ты спала.

Ладно, я сегодня ни разу не привередливая, съела бы и брокколи. Прямо в замороженном виде. Она шустро забегала по кухне, отыскивая в шкафчиках чашки и наливая воду из кулера. Ни задумчивых взглядов, ни вопросов, что я тут делаю, ни хотя бы озадаченности по этому поводу. Улыбки, ниочемное щебетание и доведенное до абсолюта лучистое дружелюбие. Настоящее ли? Я прекрасно помнила ее тон и слова в клинике у Сони, да и сегодняшнее не оставляло сомнений – Анита умеет и по-плохому. Зачем же быть со мной милой? Несмотря на временное сотрудничество, мы по разные стороны баррикад. Не покидала мысль, что на самом деле ей хочется меня в сугробе прикопать, а не чай заваривать. Впрочем, оно мне надо – знать? Пусть лучше улыбается.

Чай оказался ромашковым – забористым, заварным, с примесью лимонной вербены и еще какой-то душистой травы. Его своеобразный терпкий вкус слабо подходил к печенью, но я умяла половину упаковки овсяного за милую душу, и без единого протеста. Повезло, что Артем не видит, каждый ужин бы мне это вспоминал! Аниту вопросы сочетаемости не волновали вовсе: вгрызалась то в пряники, то в соленые трубочки, то в пахнущие беконом крекеры.

– А что именно из наших данных тебя интересует? – прохрустела она, заставив меня мигом забыть о печенье.

– Все, по нижнему Потоку, – выпалила я, почему-то боясь конкретизировать. По идее, и не придется. Темы пятерки, Вестников, Хранителя и силы Влада связаны между собой прочно. – В нашу первую встречу ты говорила, что у Совета есть специальный архив…

– Я там три года работала, – так радостно сообщила Анита, будто всю жизнь мечтала со мной этим поделиться. – Мечтала туда попасть с тех пор, как впервые узнала о его существовании. Фотографии часами рассматривала – полок, старинных документов под стеклами, папок с непонятными в то время метками. В семнадцать лет напросилась на стажировку. Из Венгрии в главный офис нелегко было перевестись. Но я главу филиала уломала! Или настолько достала, что отправил подальше. Я себе представляла чуть ли не обитель сверхзнаний. А в реальности все оказалось… гораздо круче! На каждом шагу скрытая от большинства людей история, тайны, загадки. Думала, разгадаю парочку. Ну или одну, но такую, чтобы ух. А нижний Поток – он ведь самый неизведанный. Вот я и исследовала любые подходящие материалы, искала общее в легендах всяческих, древних переписках и дневниках из музеев, уцелевших свидетельствах, во всем подряд. Поначалу медленно продвигалось, ведь к наиболее важной информации доступа не давали. Мелкая, не положено. Я не отступала, в итоге отправили за согласованием. К Феликсу. Он отказал, конечно, и вообще посоветовал, раз мне настолько скучно, чем-нибудь полезным заняться. Например, в один частный клуб под видом тупенькой девицы наведаться и кое-что выяснить. Я тогда в него влюбилась просто по уши…

А?… Я резко закашлялась, чай застрял в горле. Что она сейчас мне сказала? Зачем?! Анита похлопала меня по спине, невозмутимо продолжив:

– Быстро прошло, да и все равно не заметил. Если бы его кто просветил – наверное, очень бы удивил! Но ему вредно удивляться, так что – тс-с-с… Еще печенье будешь?

И протянула крекер. Я взяла, мало что соображая, закинула в рот. Проглотила вместе с чаем, не жуя. О чем мы говорим?…

– Ах да, – она облокотилась на стол, став сильно ближе ко мне, и таинственно улыбнулась. – Про нижний Поток…

Я вздохнула с облегчением: наконец речь зашла о чем-то нормальном и, что особенно ценно, мои комментарии не требовались. Анита помнила наизусть шокирующее количество фактов, дат, имен и дословных цитат, и за время рассказа не сбилась ни разу, разве что делала перерывы, чтобы схрустеть очередное печенье. Исследования Совета за последние полтора века конкретикой не блистали. Новые миры в верхнем Потоке появлялись вместе с преданиями, полными недвусмысленных отрывков и фраз с намеками на дар. А еще на ритуал, необходимую жертву и обретение силы. Источники различной степени достоверности позволяли предположить – за границей кто-то есть. Разумный, причастный к ловушке. Некая сила, энергия, существо. Его никто не видел, а увидевшие описать не могли, поскольку судьбоносную встречу не переживали. Зато иногда они возвращались из небытия. Согласно отдельному досье, очнувшиеся из ловушки всегда вели себя странно, порой агрессивно, и быстро умирали, даже если их не трогали. В Совете считали этих людей отправленными в реальность с миссией из Потока, которая может сильно навредить обычному населению. Такие случаи тщательно скрывались и от одаренной общественности, а редкие утечки информации превращали в глупые, не стоящие доверия байки. Проблем с этим не возникало – сколько их было-то, тех случаев. Больше всех нашумел в начале прошлого века одаренный по имени Герман, умудрившийся толпу народа угробить внушением, прежде чем его застрелили. Стало ясно, что силы у возвращенцев мощные и опасные. В общем, понятного было мало, и лишь Соня пролила свет на истинное положение вещей. По поводу ритуала вопросы отпали, что касается обретения силы…

Обычные люди регулярно ее получали – раз в сто лет и, как недавно выяснилось, именно те, которые жили или находились рядом с Вестником. Процесс описывался путанно: сделки с дьяволом, общение с духом. Никаких Хранителей и в помине. А ведь ясно, что это был он! Однако безликие седые мужики нигде не упоминались. Впрочем, с чего мне быть уверенной насчет мужика? Не проверяла! Если любой из пятерки способен менять свою внешность как ему вздумается, Хранитель тоже должен уметь. И даже покруче, человеческого-то в нем практически нет. Я легко могла встретить злую круглую птичку или зеленую свинью в каске. Или пирог с глазами… Еще повезло, что Хранителем представился. Слившийся с ним разумом шаман оставил трактаты о балансе, созидании, невмешательстве и инструментах в руках высших сил. Но суть сводилась к тому, что люди получали энергию и ментальную связь с «сущностью из Потока». Чего ради, бедняги понять не успевали. Вестник умирал, а они сходили с ума… Черт! Влад все же вляпался!.. Вот почему не признался мне сегодня. Может, он прав, и у него действительно другой расклад? Более позитивный, да… Хранитель говорил, с Владом иначе, потому тот подходит. Вестник его любит, а он любит Вестника. Почему это важно?

У Вестников было много диковинных названий, в преданиях девочки фигурировали как видящие четче, чем прочие, и призванные поддерживать в Потоке равновесие. Их считали носителями аномально сильного дара, настолько могущественного, что и существа из Потока побаивались. Легенда об уничтоженном городе трактовалась как результат войны между одаренными, в которой сгинули и ни в чем неповинные жители. В Совете держали в уме, что такой подопечный может появиться, и отслеживали уровень силы у всех после инициации. До сих пор даже намеков на аномалии замечено не было.

Анита прихлебнула чаю и с отрешенным видом откинулась на спинку стула, рассматривая облепленное снежинками окно. Они таяли под себе подобными, тут же прилетали новые. Общая картина словно и не менялась.

– Это все? – спросила я, начав подозревать, что продолжения не будет. – Неужели вам больше ничего не попадалось о Вестниках?

– Ну… – Анита раскрошила печенье – не глядя в тарелку, и не поворачиваясь. – Особо секретные данные были. А когда я до них добралась, в папках и файлах оказалось пусто.

– Что?! – Голову заполнило недоумение. – Как так?

– А так. Потерли.

– Кто?

– Ты его не знаешь, – отмахнулась она. – Копии тоже исчезли, а те, кто эти материалы читал, смутно помнят, о чем там говорилось.

Ну и дела! Архив наверняка надежно охраняется. Кем же надо быть, чтобы суметь уничтожить целый пласт секретной информации? Явно не уборщицей!

Печенье подмигивало блестящим повидловым глазом, на дне чашки остывал чай. Я взяла с тарелки пряник, размышляя, как бы развить тему загадочных похитителей данных. Этот человек определенно интересуется Вестниками… Знает о них что-то важное, и имеет свои цели. Неспроста ведь архив подчистил! От нетерпения я заерзала на стуле, бок противно заныл. Из коридора донеслись шаги, приближаясь. Стихли где-то на пороге. Учитывая, что нас тут вроде всего трое… Анита живо отвлеклась от окна, я обернулась. Пряников сразу расхотелось. Уж больно изучающий ко мне прилип взгляд. Кажется, Феликс за это время успел побольше нашего… Свежая рубашка, чуть влажные волосы, запах сигарет. Ни единой эмоции, образцово-глухая тишина. Дальше порога кухни не прошел.

– У вас ночью других дел нет? – осведомился он.

– Ой, – выпалила Анита, срываясь с места вместе с нашими чашками в направлении раковины, – перекусить сели, затянулось.

Я кивнула, правда, не то чтобы виновато.

– Хорошо, что сидишь, – наградили едким комментарием. – В обморок падать не так далеко, как если бы стояла.

Вот спасибо! Нет… Спокойно. Я обещала его не раздражать, по крайней мере, специально. Обещала. Обещала!

– Ты сам сказал, – все же вырвалось, – ее про архив расспросить.

– Завтра не судьба? Давай ты включишь мозги, будешь помнить о своем состоянии и делать то, что врачи велели. В любой момент могут снова эти черти вылезти, неизвестно куда придется срываться. Не хватало еще с тобой возиться. Или тебя нужно спать укладывать?

Сгребающая печенье в пакет Анита застыла у стола, уронив пару крекеров на пол. Ну, ладно… Я медленно поднялась со стула – как минимум, чтобы не потревожить чертово ребро. Шаг к выходу, второй, третий. Оказались с Феликсом рядом, а на пару мгновений – совсем рядом. Жалкий сантиметр расстояния, теплота дыхания, но в коридор я проскользнула. Воздух неожиданно заискрил, обдало жаром негодования. Что же так несдержанно!

– Уже иду, – елейно произнесла я, переступив порог. – Забыла про время.

Он удивленно изогнул бровь. Я развернулась и пошла туда, куда Анита закинула мою сумку.

Комната была небольшой, уютной и очень светлой, вся в электрических свечах и шариках плетеных светильников. Погасив половину, я проверила захваченные впопыхах из дома вещи. Жить можно… А это что? Губка для мытья посуды явно попала контрабандой. Да и два халата, пожалуй, перебор. В ванной обнаружился третий, а помимо шампуня – ряд всевозможных баночек с маслами, обещающими расслабление и неземные наслаждения. Я решила, что вполне без них обойдусь, и ограничилась душем. Бок разболелся невыносимо, хоть вой. А ближайшая таблетка только наутро! Покрывало на кровати было тяжелым, еле получилось стянуть, и то прямо на пол. Повыше взбив подушку, я улеглась в постель и честно закрыла глаза. Сон не шел, стаями роились мысли.

Надо признать, от Аниты я узнала немало нового, но с информацией, которую Совет недавно нам добровольно слил, это не сравнится. Где ее взяли? Про последних реально существующих Вестников, их жизнь и смерть, настолько подробно. Есть ли еще? Феликс сказал, что занимается этим. Те данные не из архива? Или именно оттуда?… О Вестниках как раз! Не ту ли папку однажды и потерли? Диковинная обстановка в Совете… Озадачивает. Вдруг в тех файлах найдется что-то полезное? Или то, о чем другим знать нельзя. Черт! Не стоило просить их разыскивать?… Но чего теперь гадать. И от всего не перестрахуешься.

А мой безликий друг многолик, как выяснилось! Дьявол, высший дух, Хранитель времени… Затейник. Как ни обзывай, я уверена – поставками сомнительной силы занимался он, больше некому. Выходит, делал это каждую сотню лет? Находил кого-то, приближенного к Вестнику и… давал возможность спасти девочку. Не тем давал, видимо. Но выбор вряд ли был велик – попробуй найди того, кто добровольно свяжет себя с мистической сущностью. Недаром только всякие шаманы да безумные ученые соглашались. И Влад. Идеально ведь подошел: уже состоявшийся в прошлом благодаря Диме контакт, дружба с Артемом, желание нам помочь. Может, не повторит судьбу свихнувшихся предшественников?… Пока справляется отлично. И меньшее, что ему в моем лице нужно, – так это нянька. К тому же не мне сейчас кого-либо жизни учить. Со своими-то проблемами разобраться не могу! Представляю, как Феликс отреагирует на очередное явление Эсте. Нет, я для него, конечно, «из этих» и по умолчанию со странностями, но не до такой степени. Догадается поди, что не демонами одержима.

Я распахнула глаза и решительно осмотрела комнату, стараясь запомнить каждую деталь обстановки. Пора начинать разбираться! Прямо сейчас.

Пойманные волны энергии, искристое сияние. Без прелюдий – нащупать границу между мирами, с ходу нырнуть в самый омут. Потолок снесло, до горизонта растянулось чистое голубое небо. Рев водопада оглушил, долетели пенные брызги. Над головой нависла громада скалы, на вершине которой я сотни раз видела хрупкую фигурку, готовящуюся бесстрашно сигануть вниз… Теперь нескоро увижу. Я отошла от берега, опустилась на щекотную траву. Набравшись терпения, принялась считать. Один, два, три… Дошла до пятнадцати, как сзади, сквозь шум, донеслось:

– Наконец ты здесь.

Надо же, и терпение не понадобилось! Я резко встала, заглушив для себя звуки водопада, развернулась. Хранитель сегодня на выдумки был ленив: походный костюм, белая коса до пояса и облик помятого туриста. Повторяется… Уставился на меня пристально, моргнув неопределимого цвета глазами, и как-то озадачился. Что же такое высмотрел? Неужто старую знакомую?

– Слушаю. – Я шагнула к нему. – Зачем ты меня искал?

– Уже незачем.

Он загадочно покачал головой и начал таять – по контуру, характерно и очень быстро, чтобы предположить, что через пару секунд я опять останусь тут одна.

– Стоять! – рявкнула я и для большей понятности вцепилась в него всем, в том числе трясущимися от злости руками. Жаль, до горла не дотянулась! – Куда собрался?

Дорогой высший дух живо материализовался обратно. Стряхнул мои пальцы со своего плеча и догадливо спросил:

– Хочешь поговорить?

– О, да… – процедила я. – Заметил, небось, что со мной? Не нравится? А мне-то как не нравится! Видения, выпадения из реальности, экстремальное вождение по чужой памяти. И чем дальше, чем веселее!

– Я предупреждал тебя, – отозвался он как ни в чем не бывало.

– Ах, предупреждал? Скажи еще – уберечь пытался! Знак этот дурацкий с волной и кругом в первородном мире выставил у меня перед носом, интриги с туманом нагнал. Ты ведь ее энергию во мне узнал сразу. В первую встречу, во время того чертового испытания! Понял, что я портал на границе могу открыть. Поэтому прилип ко мне банным листом?… Избранную нашел!

– Путь ты выбрала сама.

– После всех твоих преследований, угроз и ультиматумов! – Ярость затопила целиком, заревела в ушах похлеще любого водопада. Вид у товарища дьявола стал недружелюбный, седые брови сдвинулись к тонкой переносице. – Я все думала, кто ты, черт возьми? Нигде не обитаешь, ничем силу не поддерживаешь, являешься из ниоткуда. Тебя будто и нет, не существует. Лично ничего не предпринимаешь, только болтаешь да задания раздаешь. Убивать – так посторонней тьмой, заманивая в пещеру, или зомбированными психами. Исключительно чужими руками. К пятерке не суешься, чуть пересечетесь – сбегаешь. Теперь я поняла. Ты просто не можешь никому всерьез навредить, а уж убить тем более. Разве что помочь, поделившись энергией, и то временно. Сила созидания, условие невмешательства. Твой шаман тем еще треплом оказался, вдобавок со страстью марать бумагу! Чего тебе спокойно не живется в этой амебной форме? Какое дело до Вестников?

Хранитель, или как там его, улыбнулся. Река забурлила. Резкий порыв ветра выкатил на берег волну – сильно дальше обычного, прямо до нас достало.

– Разумеется, я все исправлю и разберусь, но… – упрямо продолжила я. Остатки сдержанности смыло в реку вместе с белесыми шапками одуванчиков. – Для чего было испытание? С какого перепугу рассказал мне о Вестнике? Мне! Той, кто в теории первой его смерти желать должна. Это хитрый план? Или ты не в своем уме?!

Реакции не последовало. Та же улыбка, задумчиво-отстраненная.

– Ты знал Эсте? – спросила я то, что давно было ясно. – Насколько хорошо?

– Неплохо, – удостоили ответом наконец-то.

– Были заодно, против ее бывших друзей? Хочешь вернуть сообщницу, да? Обратно к жизни, вместо меня. Ради этого ко мне полез?

Улыбка мигом сползла с его лица. Хранитель замер и посмотрел на меня странно, насколько это слово вообще было к нему применимо.

– Как ты собираешься разобраться во всем, – обронил он, – если даже в себе не можешь?

Растаял стремительно и бесследно, прежде чем я успела опомниться. Осталась лишь бескрайняя, злая растерянность. И примятая трава под ногами.

Глава 2

Феликс

Неправильно. Просыпаться в обед, без четкого плана, с сотней непрочтенных писем и единственной сигаретой, еще и сломанной пополам. Тем не менее… Лучше, чем вчера.

После третьего стука в дверь с той стороны донеслось шевеление, что-то зашуршало и двинулось в моем направлении. Поворот ручки, тонкий скрип, прикрытый черной прядью глаз в дверном проеме. Взгляд сонный, но уже в меру осуждающий.

– Через полчаса уезжаем, – известил я.

Дверь открылась шире, стало видно озадаченное лицо и плечо в двух накинутых халатах. Суровая русская зима.

– Они… – Лера протерла глаза. – Опять где-то вылезли?… Едем туда?

– Нет. Едем в офис.

– Зачем?!

– У меня дела.

Она нахмурилась.

– Я туда еду через полчаса, – пришлось сформулировать иначе. – Можешь поехать со мной. Если успеешь.

Окончательно сведенные к переносице брови хороших ответов не обещали. Однако…

– Успею, – уверила Лера и захлопнула дверь, прищемив край халата. Видимо, как раз лишнего – так и остался висеть.

В комнате щелкнул выключатель, зашумела включенная вода. Пугающая сговорчивость. И надолго ее хватит? А меня? Впрочем, судя по вчерашнему случаю с подменой сестер, разобраться с ментальными сущностями без участия Леры мало шансов. А если так, то нет никакого дела до частностей. Они вторичны.

Через пятнадцать минут нашел ее в холле у вешалки, с сумкой на коленях и взглядом в пол. По-моему, она просто издевается. С кухни выбежала Анита и, рассовывая печенье по карманам куртки, помчалась на улицу прогревать машину. Я выключил с общей панели управления свет во всем доме, поменял настройки сигнализации. Зазвонил телефон. Ланс.

– Пока не возвращайся, – раздалось безо всяких приветствий.

– Тебя тоже с Рождеством.

– Если нигде нет дел на ближайшую неделю – найди.

– Причины?

– Советую. Маэва развела деятельность, но успокоится. Кое-что станет только лично обсуждать, поэтому сейчас удаленно общайтесь, все целее будут.

– Мне эти игры неинтересны. Чего ей надо?

– Я предупредил, поступай как знаешь.

Короткий получился разговор. Но работы тут и так полно. Стоит поделиться, а то главному офису, похоже, после отстранения Дормана совсем заняться нечем.

С улицы приглашающе просигналила машина, Лера ожила и накинула дубленку. Вышли на крыльцо, с крыши капнуло. Что за?… Вид из окна, конечно, намекал на потепление, но не в таких масштабах. Двор покрывали лужи, сквозь слякоть проглядывал черный асфальт. Подтаявшие сугробы превращались грязно-серую массу, моросило противное подобие дождя. Плыть бы, а не ехать.

– Бывает, – прокомментировала Лера.

Пересекла отделявшее ее от машины болото и скрылась на заднем сидении. Местный климат полон сюрпризов. Но Аниту не удивило: она спокойно рассекала лужи, выруливая на дорогу под музыку, которую явно хор котят записывал. Прогноз погоды обещал несколько дней незабываемой теплоты, температура продолжала стремиться к плюсовой. На шоссе следов потопа почти не было, зато в городе наряженные на каждом углу елки стояли среди новогоднего месива из слякоти и слетевшей мишуры. У нашего офиса грязь расчистили, на елке переливались гирлянды, нарезая разноцветными дорожками мокрый асфальт. В торговом центре напротив непрерывно пели, что праздник к нам приходит. Видимо, чтобы не забыть.

Анита припарковалась с другой стороны здания и, как договаривались, увела Леру через запасной вход. До ее кабинета оттуда ближе, лишних наблюдателей меньше. Обсудят архивные материалы, если еще осталось что обсудить. В любом случае папок с картинками по теме у Аниты полно, должно хватить, чтобы удержать кое-кого на пару часов в положении сидя. Если повезет.

Моя машина была на том же месте, ноутбук лампочками не мигал. В переговорной ожил, подключенный к сети, и выдал список неотвеченных сообщений. Внимания заслуживало всего одно. Я набрал Кейна.

– Что с Вебером-старшим?

– Вернулся! – отозвался он, в спешке что-то дожевывая. – Этан Вебер значился в списке пассажиров утреннего рейса из Нью-Йорка. Обратного билета не брал.

– В твоем письме я это прочел. Вы его нашли?

– Дома у сестры. Не то чтобы прятался. Сказал, от племянничка неделю не было вестей, начал волноваться. И вот – не зря, раз мы с вопросами явились. Припекло его конкретно, выглядел виноватым. Мол, напугал мелкого. Помимо дара, рассказал про нас страшных историй, потому тот попадаться боялся и всерьез думал переехать в Штаты. О происшествии в автобусе Этан не в курсе, где искать Лукаса, не представляет, но хочет помочь. Похоже на правду.

– Вероятно, в нужном ключе поданную.

– А что ему предъявишь? – Кейн мрачно вздохнул. – Пятого предупреждения у него нет, летать в Европу не запрещено. Колвен пытается выяснить, что Этан не договаривает. Его бывшего куратора подключил.

– Того идиота, который у подопечного два запрещенных эксперимента кряду прощелкал? Сомневаюсь, что с тех пор поумнел. А Вебер темнит. Его сестра не беспокоилась, всем отвечала, что сын в походе. Какой был повод мчаться через океан?

– Мы следим за ним в оба, – пропел Кейн и добавил ехидно: – Лучше Хлое позвони, а то не особо она слушается. К матери Лукаса шастала под видом сердечной подруги. С Этаном внепланово познакомилась. Он-то просек, какая из нее… подруга. Выставил на фиг дурищу.

– Мать не сообразила, что сын пропал?

– Порывалась. Этан ее угомонил, так что пока полиция бонусом на хвосте не висит. А у вас там что творится? Слухи ходят дикие: взрывы миров, зомби апокалипсис. Что, эсперы реально восстают из ловушки и выедают всем вокруг мозги? Роберт молчит, остальные типа ничего не знают.

– До апокалипсиса еще далеко.

– А у нас он уже скоро, в начале января! Вечеринка по поводу назначения Маэвы и какая-то переорганизация.

Трубку я повесил – важные темы для разговора у него явно кончились. С Веберами картина складывалась относительно понятная: старший облажался и прибежал либо следы заметать, либо на самом деле спасать племянника. Скорее первое. Научил младшего неким опасным фокусам и теперь не хочет, чтобы это вскрылось. Остается вопрос: зачем было учить? Снова экспериментировал? Из недавнего отчета Райнера следовало, что их семейную переписку и записи разговоров не нашли. Думаю, не было ничего. Тайны свои могли без свидетелей в Потоке обсудить. А насчет дурищ…

Хлоя на звонок ответила не сразу. Едва слышное «привет» слилось с душераздирающим пиликаньем, сравнимым разве что с ездой консервной банки по асфальту. Занятия в музыкальной школе, видимо.

– Тебе удобно говорить?

– Конечно-конечно, секунду! – выпалила она. Пиликанье стало приглушенным, а спустя упомянутую секунду почти исчезло. – У нас тут мастер-класс для новичков, звуки жуткие слегка…

Обнадеживает. А то впору было думать, что совсем не понимаю прекрасного.

– Наслышан о твоем вкладе в расследование.

– Да? – перепросила Хлоя гордо, но мигом стушевалась. – Не хвалили, наверное?…

– Не за что.

– О… – Повисла недолгая пауза, разбавленная далекими хлопками дверей. – Я… не ожидала просто. У меня все хорошо шло! Дядя Лукаса так внезапно приехал… Извини, больше не буду.

– Не будешь. На этом твое участие закончено.

– Что?… Но… я… – она шумно выдохнула в трубку, – хочу помочь. Сделать что-нибудь…

– Единственное, что ты можешь сделать – это не мешать людям, которые действительно могут что-нибудь сделать.

– Я на верном пути!.. Знаю о Лукасе практически все! Страсть к исследованиям местности, прокладыванию маршрутов в горах. Он от окрестностей пригорода фанатеет, столько карт нарисовал. Уверена, куда-то туда ушел. У меня получится его найти. Ну, пожалуйста…

– Хлоя! – оборвал я. – Довольно. Есть ценные идеи – изложи Кейну или Райнеру. А сама возвращайся на свой мастер-класс.

В ответ – судорожный вдох, и тишина. Я сбросил звонок, отправил письмо на весь отдел. В деле Вебера без стажеров обойдемся. Дурища – это мягко сказано. Искать она его пойдет, в горы. Как бы ее не пришлось искать. По весне, с собаками.

На остальные дела ушло не более часа. Большинство писем в ящике было связано не с привычной текучкой, а с происходящими в Москве событиями. Массовое любопытство, озабоченность, десятки вопросов. Пусть довольствуются официальной информацией из отчета Аниты и обнародованными данными Хансена о Вестниках. На предложение Маэвы отправить сюда Кейна с Райнером или еще кого ответил отказом. Не в количестве людей проблема. Много та толпа здесь осенью Максимову наловила.

И напоследок. Отдел кадров запрос выполнил быстро, прислав личные дела девушек-администраторов. Среди них была и припозднившаяся позавчера в офисе блондинка. Последнее место работы – Сигмеон-банк. Менеджер по обслуживанию вип-клиентов. Отличные рекомендации, к нам перешла всего два месяца назад, и на меньшую зарплату. Сегодня она тоже работала, с другой девушкой в паре. Улыбалась за стойкой, хоть в зале никого и не было, блестя бейджиком с блузки. Улыбнулась и мне, но как-то натянуто. Нерешительное «здравствуйте», опущенные глаза. Не приходится удивляться, с чего наших сотрудников можно столь удачно подкараулить на выходе даже ночью.

– Вы уволены, – сообщил я.

– За что?… – поинтересовалась эта работящая особа.

– Бывшего начальника спросите.

Она залилась краской и ретировалась прочь. Ни возражений, ни оправданий. Понятно. Полагаю, у кадров с ней проблем не возникнет. Чего ей у нас еще ловить? Вторая девушка недоуменно поморгала, потом утешилась двойным окладом на день для себя и подруги-сменщицы, которую тут же оперативно вызвонила.

Оставалось поговорить с Робертом, обещавшим подъехать в офис как раз к пяти часам. Опаздывает он редко, значит, уже должен быть в своем кабинете. В коридоре было на удивление безлюдно, словно все куда-то попрятались, со стороны кухни доносились голоса. Узнаваемые. Первый, визгливый, вопил без умолку тоном невинно потерпевшего, второй высокомерно чеканил короткие фразы. Залпом извергнутое: «При Сталине вас бы уже посадили!» споткнулось о чопорно брошенный ответ: «Спасибо, я постою». Так…

Поворот на кухню, шаг к приоткрытой двери. Картина открылась ожидаемая, но от этого не менее живописная: красный от злости Шульц пыхтел в пустую чашку, вертясь вокруг жужжащей кофемашины, у которой стояла Лера, сложив руки на груди.

– Вам не удастся нас дискредитировать! – выплюнул он. – Хоть тысячу проверок нашлите!

– Психику проверьте, – посоветовала та раздраженно.

Вот, совсем другое дело. Любо-дорого послушать. И давно здесь столкнулись, раз до пикировок дошло? Впрочем, она и парой слов вывести может. Кухня пустовала, что было редкостью. Попискивала истекшим таймером микроволновка, на столе стыл забытый кем-то поздний обед. Эти двое кому угодно аппетит отобьют.

Шульц дергано повернулся ко мне и осведомился:

– Что она здесь делает?!

– Кофе? – предположил я. Он красочно побагровел, Лера отвела сердитый взгляд. Кофемашина победно булькнула, загоревшись зеленой лампочкой. – Сделала? Забирай и уходи.

Она схватила чашку и направилась к двери, с неизменно ровной спиной и не оборачиваясь. Шульц проводил ее злым бормотанием. Зря скалится, могла бы не забрать, а в него запустить.

– Невообразимо, – поджал он губы. – Это вопиющее игнорирование любых приличий и…

– Специальных предписаний, – подсказал я. – В которых четко сказано, к ней – не лезть, ни о чем не спрашивать и вообще не подходить. Провалы в памяти?

– Но… – возмущения враз поубавилось, чего не скажешь о красных пятнах на морде. – Ситуация теперь критическая… Они, именно они нам войну объявили! Ошибкой было спускать подобное.

– Ошибкой было твое назначение. Прекращай истерику и займись работой, пока она у тебя еще есть.

Шульц сглотнул, заторможенно прошел к дверям и исчез за ними. С пустой чашкой – феерический дебил. Ему руководить противопоказано, как и особо избранной с кем-то помимо назначенного куратора дело иметь. Анита к кому угодно может подход найти, а других от столь потрясающего уровня контактности и таланта к провокациям враз сорвет с последствиями, без которых лучше обойтись. И ведь сразу не догадаешься, что просто характер… такой. А еще спрашивала, чем это на главную подозреваемую была похожа. Сначала смотрит на всех, будто грохнуть хочет, потом их же и спасает. Но это нормально. Для нее.

Далеко от кухни она не ушла. Сидела бедной родственницей на диване в коридоре, обхватив ладонями дымящуюся чашку, и рассматривала пятно на журнальном столике. Рассмотрев как следует, прикрыла его листовкой благотворительной акции и поставила сверху свой кофе. Кажется, надолго устроилась. Мне достался взгляд исподлобья, долгий и выжидательный, после – осторожный вопрос:

– Тут что, сидеть нельзя?

– Сиди где хочешь. Хоть в кабинете того фаната Сталина – кстати, это в конце коридора. Возможно, там будет увлекательнее, раз уж у Аниты скучно оказалось.

– Мне и здесь хорошо, – сдержанно процедила Лера и уставилась на стол, словно в перевернутой вверх ногами листовке было что-то интересное. – К ней зашел ваш… Роберт. Решила не мешать. Пусть без меня обсуждают дела и чай пьют.

Ах, чай… Это многое объясняет.

– Как выпьют весь – позову.

Она подняла глаза. Кивнула и украдкой улыбнулась – на секунду. Точно ей мохито налить пытались. Двойной.

Не ошибся. Запах мяты и лайма сшибал с порога, остатки вчерашнего печенья стремительно уменьшались. Роберт рассказал, что вчерашняя жертва в себя так и не пришла, врачи ожидаемо разводят руками и ссылаются на плохие гены. Ее покойная сестра последние годы тоже признаков осмысленности не демонстрировала. И без диагнозов было ясно, что традиционное лечение девушке не поможет, и надо везти к нам, идеально – к Лансу в клинику. Он в первую на своей практике пострадавшую от сил нижнего Потока вцепится намертво, может, и приведет в чувство. Но возникли проволочки с оформлением. Из-за пересмотра местной лицензии фонда и даже угрозы ее отзыва. Известного происхождения проблемы… Пора их устранять.

Анита собрала толстое досье на трех упущенных девочек, которые могли оказаться Вестниками. Любопытного там было мало, и никто из них особо не выделялся. Еще ее беспокоил Влад, а именно его безопасность. Мало того, что крышей норовил уехать при усилении ментального вай-фая, вдобавок Крис и Иллит должны были догадаться, с чего их внушение вдруг отрубило. Ради такого отвлекутся от Вестника и сосредоточатся на том, кто им все портит. Могут и найти. Анита хотела привлечь Влада к своему исследовательскому проекту по слабым сторонам пятерки как бесценный источник информации и таким образом держать рядом. Аргумент предъявила железный – Лера теперь с нами, значит, он сто процентов согласится. Ну, пусть предлагает. За тем, кто не шастает неизвестно где, присматривать легче.

За окнами стемнело, по стеклам рябью моросил дождь. Диван в коридоре облюбовали две девы, раскладывая на столе журналы и новую порцию брошюр. Лера была близко – чтобы душить это отчетливо звенящее в воздухе напряжение, напрягаться совсем не требовалось. Главное, постоянно помнить о нем. Пропажа нашлась за ближайшей дверью, в пустующем конференц-зале. Сидела во главе овального стола, сосредоточенно набирая в телефоне сообщение – указательным пальцем, с изящной медлительностью, буква к букве. К вечеру закончит.

Я зашел с другого конца стола, она погасила дисплей и поинтересовалась:

– Все, уезжаем?

– Необязательно. На цокольном этаже есть неплохая столовая.

– Хорошая, – осведомленно заявила Лера, – только что обедала. Один из ваших проводил, сказал, там диваны лучше…

«Из ваших» прозвучало вовсе не так, будто это какой-нибудь менеджер фонда. Но не с Шульцем же она на обед ходила. Слышно было бы всему зданию. Роберт полчаса кряду говорил со мной, Давид занят в клинике, остальные находятся за пределами страны. Или… Та-а-ак!

– Лера… Кто это был?

– Не представился, – пожала она плечами, – хотя общался очень вежливо. С сильным акцентом, но все понятно. Высокий, плечистый, на вид слегка за сорок. А что?

Не что, а что за…

– Где и когда ты его в последний раз видела?

– Чего это в последний? – раздалось сзади обиженное. И следом безо всякого акцента, на французском: – В этот раз что-нибудь умное скажешь, или как всегда?

Слабо веря в происходящее, я обернулся. За приоткрытой дверью, стоя на пороге, ухмылялся Хансен. Охренеть… Действительно он. Мало изменился, если не считать прибавки седины в волосах. Взгляд насмешливый, но жесткий и внимательный. Лера вытянула шею, чуть отодвинулась вместе со стулом.

– Сиди, – велел я тем тоном, услышав который объяснений обычно не требуют.

Она нервно вцепилась в край стола. Хансен прошел внутрь, закрыл за собой дверь.

– Не скажешь, – печально констатировал уже пять лет разыскиваемый Интерполом наш бывший глава службы безопасности.

– Какого… – единственное, что удалось сказать.

– Ты же сам звонил Аде, – невозмутимо пояснил он. – Апокалипсис обещал. Ну и где?

– Если персональный ищешь, то место выбрал правильное.

Весь Совет будет рад его видеть. За решеткой. Полиция по такому поводу примчится быстро – только свистни. Понять бы сначала, как дорого это им и нам обойдется.

– Ой, да брось! – Хансен сделал два шага к столу и расслабленно уселся на дальний стул. – Ничего мне тут не грозит, кроме этих твоих взглядов. Потому что, мои дорогие борцы за идеальный мир, вы в жопе. Невообразимо масштабной и глубокой, раз уж ты работаешь с ней.

Он обходительно кивнул Лере, та непонимающе, но все же улыбнулась. Опять за излюбленные приемы взялся. Набор психологически правильных фраз, жестов и прочего. В расследованиях преуспевал мастерски, на том и поднялся до начальника отдела. Купилась, как и все. Еще выводы: охрана в здании – дерьмо. Хотя для Хансена существует мало недоступных мест.

– Допустим, мы именно там, – не стал я отрицать. – Но зачем нам ты? Последней твоей гениальной идеей было убийство угодивших в ловушку эсперов.

– Они давно мертвы, – пожал он плечами, – и тащат за собой других. Все равно что оставлять открытым окно, через которое скоро пальнут оружием массового поражения. Если бы вы не держали для них в целости и сохранности сотни оболочек, горстка ментальных дармоедов не лезла бы в реальность, ибо некуда. Это до сих пор оптимальный вариант.

– Нет.

– Ну да, ну да… Так поступать нехорошо. – Хансен закатил глаза. – Ты-то должен понимать, что весь фокус в том, чтобы чем-то не очень хорошим предотвращать совсем нехорошее. Почему же теперь…

– Потому что нет.

Есть черта, которую пересекать не стоит. Без эсперов в ловушке не было бы ритуалов – верно. Только тут уже недалеко до мысли, что безо всех эсперов не было бы вообще никаких проблем.

– Значит, легкие пути не по вашей части, – хмыкнул он. Облокотился о стол, демонстрируя, что уходить не торопится, и перешел на сравнительно сносный русский: – Валерия, простите моего друга, который забыл меня вам представить. Эмиль. Каюсь, я неслучайно позвал вас обедать.

Та недоверчиво прищурилась, он отчего-то зажал очередную порцию убойного обаяния и прямо в лоб выдал:

– В принципе, на этот раз Вестник имеет шансы на победу. Девочка не настолько беспомощна, как предшественницы. От пятерки успешно скрывается, силу свою осознает и использует, еще год назад сумела перенести в другой мир, как вы ее называете… Кису?

Лера покосилась на него настороженно. Просила дополнительной информации о драгоценных Вестниках? Получите – распишитесь.

– Думаю, вам известно: Вестники могут менять верхние миры, – продолжил Хансен вкрадчивым тоном ведущего научно-популярной программы с канала Дискавери. – Также игнорируют общие правила о сценариях и точках выхода. Все благодаря способности налаживать контакт с погибшими Вестниками и получать их полную поддержку. Сохранились свидетельства о том, что до прошлого столетия в мире с водопадом гигантской бабочки не было. Появилась незадолго до того, как в заброшенном депо погибла девочка – вы уже знаете, какая и кем она была. А бабочка переселилась с острова, где ранее жила веками. И случай не первый, верхний Поток много раз частично перекраивался.

– Ах, так это вы, – в своей высокомерной манере выговорила Лера, – папку с информацией из архива увели?

– Я ее и собирал, так что все честно, – подмигнул он. – Нельзя было допустить, чтобы она попала не в те руки.

Следом добавил на французском:

– Особенно к Маэве. Эта стерва снова все испортит.

Конечно, стерва. Вывела его на чистую воду с «оптимальным вариантом», не дав в инквизицию наиграться.

– А какими были другие свидетельства? – Лера взволнованно облизала губы. – Кроме той бабочки.

– Бабочки, котики… – Я встал к ней ближе. – Что полезного дает миграция ментального зверья?

– С энергетической точки зрения, – усмехнулся Хансен, – для подобного переезда оба мира обязаны были взаимодействовать. Живой Вестник не просто перетасовывает их по собственному желанию, а обеспечивает связь между Вестниками, живущими в Потоке. Можно сказать, знакомит их. Почему это важно? Если связать всех Вестников, получим нечто куда более мощное, чем пятьдесят разрозненных миров. Девочки ведь до сих пор там. Со всей своей силой. Хоть физически и умерли.

Он запустил руку в карман пальто, медленно извлек оттуда сложенный пополам лист бумаги. Показательно развернув его, повертел и толкнул к нам через стол. Я проверил: распечатка не в меру мелкого текста, записи как записи. Стоило отдать лист Лере – схватила и жадно вчиталась. Отсутствующая в комплекте лупа ее не смутила.

– Это все? – поинтересовался я у некогда уважаемого начальства.

– На сегодня, – многозначительно отозвался Хансен, поднимаясь со стула. – Остальное – завтра. Нет-нет, провожать не надо. Я сам вас найду.

За дверью исчез быстро, с такой предусмотрительной осторожностью в движениях, будто ждал, что я все же решу его проводить. Проводила Лера – задумчивым взглядом, далеким от прежнего, недоуменного.

– Ты его не видела, – предупредил я.

Она отрывисто кивнула и уставилась на лист. Я проверил зал на предмет еще каких-нибудь непрошенных подарков и, ничего не обнаружив, выглянул в коридор. Хансена уже и след простыл. Конечно, далеко не ушел, выхода из здания всего два, но… Пусть валит. Он прав – ситуация не в нашу пользу, и глупо не использовать то, что идет в руки добровольно. Подождем. Хансен бы оставил самое интересное на потом – невыгодно сразу вываливать карты на стол. Вернется, дело всей жизни как-никак, ради которого и карьеры со свободой не жалко было. Впрочем, такое положение не мешает ему быть в курсе происходящего в Совете, и осведомленность о нашем расследовании налицо. Записи приволок специально для Леры, раз на русском. Пять лет назад он русского и близко не знал. К тому же с момента моего звонка Аде даже суток не прошло. За столь короткий срок прилететь не успеешь, особенно находясь в международном розыске. Следовало бы догадаться: Хансен здесь давно. Где еще он мог быть? С его-то маниакальной страстью к апокалипсисам.

Процокали каблуки, из-за поворота вылетела Анита. С тем взбудораженным выражением лица, когда из последних сил держат язык за зубами. Надеюсь, не Хансена встретила?… Притормозив рядом, она вцепилась в мою руку и протиснулась в зал, затащив меня за собой. Лера мигом оторвалась от распечатки и, загородив ее локтями, изобразила улыбку.

– Влад приметил нового визитера из ментальных краев, – выпалила Анита. – Так далеко, что и определить не мог, где именно. Говорит, след разгорался нетипично, рывками – от невнятной тусклоты до стандартной яркости, и исчез из вида буквально через несколько секунд. Пока больше не появляется.

– Недолго они ждать себя заставили. – Я отцепил ее руку. – Клиники проверила?

– Никто не очнулся, – доложила она, – среди домашних пациентов тоже.

– Этот не местный, – вклинилась Лера, пряча лист в карман. – Постепенное приближение, резкая пропажа… Вселились в кого-то за пределами города и зоны видимости. Теперь едут в Москву, покинув в конце дороги тело, чтобы не светиться. Чуть не рассчитали, и Влад разглядел.

– Похоже на то! – согласилась Анита. – Выходит, наша цель в пути.

– Есть смысл покараулить на вокзалах, – рассудил я. – Вряд ли он отправился самолетом – рискованно долгий отход, вероятнее поезда и автобусы. Влад понял, с какой стороны разгоралось? Сильно сузит поиск.

– Северо-запад, как ему показалось, – она загрузила с мобильного карту и провела ногтем в возможном направлении движения. – Пять вокзалов подходят, три из них в одном месте, еще тут, и тут. Автовокзалы тоже рядом. Нужно находиться поблизости. Этот гад снова станет видимым, едва придет в себя. Влад начеку, и едет сюда.

Правильно. И помощь его пригодится, и самого защитить будет проще.

– Жди здесь, пока приедет, – велел я. – Три вокзала мы берем на себя, Роберта и Давида с командой поддержки отправим на другие два.

Лера с готовностью встала из-за стола, без традиционных возражений, замечаний и ценных предложений. Подозрительно. Опять таблетками закинулась сверх выписанной нормы?

Анита пулей вылетела за дверь, организовывать группу поддержки. Лера получила задание попроще – раз уж знакомство с Шульцем состоялось, собираться и выходить к парковке у главного входа. Мне этих пяти минут вполне хватит на звонки и общий инструктаж.

– Ничего, если в аптеку загляну? – вдруг спросила она, замерев у окна. – Это напротив, в соседнем доме. Вывеску видно отсюда. Ведь близко? Не очень понимаю, на какое расстояние безопасно отходить… ну… от тебя. Покажешь?

Легко. Шаг, напрягшаяся впереди спина. Отсветы фонарей за плавным изгибом плеча, сияние зеленых букв. Лера уставилась на них, не шевелясь и будто даже не дыша.

– Видишь дорогу перед торговым центром?

Растерянный кивок, отражением в стекле.

– Ее не переходи.

Снова кивнула, поувереннее. Я отошел, она тут же обернулась.

– А это тяжело? Постоянно меня скрывать. Может, Аниту иногда просить?…

– Нет, не тяжело.

И Анита не сможет. До тех пор, пока ей дар не загасит, для верности раза два. Тогда однажды подавленная энергия при малейшей угрозе от того же источника начинает как бы прятаться, причем особых усилий и прилагать не надо. Держишь прицельно в фокусе, она сразу делает вид, что нет ее ни для кого. Опоссум просто. Почему это работает? Существует теория про энергетические связи. Но, цитируя Ланса – хрен его знает. Самое толковое обоснование для любых мутных теорий.

Роберт обещал отбыть в ближайшее время, прихватив кудрявого адепта из отдела Колвена. Вызвонить Давида получилось лишь на парковке, с третьей попытки. Лера уже стояла у машины, видимо, взяв аптеку штурмом в рекордные сроки, и с заметным трудом придерживала сумку обеими руками. Забрал, закинув в багажник, она юркнула на заднее сидение и затаилась так, что без помощи зеркала не разглядишь. У Давида были хорошие новости: ряд отозванных претензий к фонду и решенный вопрос с лицензией. А вот следом из трубки посыпались не самые умные предложения по восстановлению кармической справедливости вкупе с эпитетами повышенной экспрессии в адрес небезызвестного психологического центра и его хозяина. Будто сейчас мало дерьма летит со всех сторон, давайте добавим, чего уж. Чтобы гарантировано в нем утонуть. Лучше не провоцировать в данном случае. Там чувство собственного величия регулярно мозг отключает, чем Норд отлично пользовался, правда, недолго. Сутки все спокойно, сочтем за перерыв. А Давид вместо фонтанирования сомнительными идеями на вокзал съездит, проветрится заодно.

На этой ноте звонок завершился. Сзади зашуршало, я оглянулся. Лера отодвинуться не успела. Застыла, сложив руки на коленях и выглядывая из-за сидения с плохо скрываемым любопытством. Все-таки хорошо, что английского она тоже не понимает. Ресницы опустила весьма глубокомысленно. Ну и? Пауза затягивалась. Машина прогревалась, тихо урча, белели тонкие, сжатые на черном бархате юбки пальцы.

– А… – прозвучало от нее растерянное. – А сколько языков ты знаешь?

Ко мне прилип взгляд, не менее растерянный, но меткий – глаза в глаза. Сконцентрироваться и избежать его удалось буквально в последний момент. Расслабился…

– Решила неиспользованный шанс подсмотреть вопросами компенсировать?

Скрипнуло сидение, ее взгляд уперся вниз, обратно на обхваченные ладонями колени. И ни слова в ответ, даже губы поджать забыла. Я отвернулся к окну. Заметил Аниту, которая подпрыгивала на лестнице, размахивая белым шарфом. Очевидно, не аналог белого флага, а что-то еще стряслось. Хочет сообщить лично. Лера беззвучно вздохнула и наконец отодвинулась. Да чтоб ее… Прежде чем выйти, бросил в салон:

– Девять.

Она приподняла брови, удивленно моргнула. Захлопнутая дверца избавила от новых вопросов. Дальше обычно спрашивают – а как это вышло? Охота же было? А зачем так много? Затем. Вначале Ланс сказал – надо. Много чего добавил научно обоснованного и внушительно звучащего. Про память, идентичность и эмоциональные окраски… Не суть. Надо, значит, надо. Да и преподаватели были куда приятнее очередных психологов. Потом стало интересно. Вникать, запоминать, ловить иностранные каналы и радиостанции, слушать, не понимая ни слова. Поток звуков, который хотелось расшифровать. Они делались понятнее, стоило просто поставить цель. Полная, казалось бы, чушь обретала форму, правила и смысл. И безо всяких фокусов.

Анита зябко ежилась на лестнице, кутаясь в расстегнутую куртку, и косилась на машину, словно боялась, что выйдет Лера. Не к добру такие реакции.

– В общем… – произнесла она и для чего-то снова взмахнула шарфом. – Тот энергетический след еще на минуту появился, поближе, чем был. Влад пишет из такси, что получше рассмотрел, и это Крис.

Как раз маньяка с садистскими наклонностями нам для хорошего вечера и не хватало. Теперь, после позорной истории с ножницами, он вряд ли позволит легко вывести себя из игры.

– И… – Анита облизала обветренные губы. – Соня в реанимации. Точнее, в коме. Звонили из клиники. Кажется, дело плохо.

Совпадение? Вновь лезет псих, недавно пытавшийся снести ворота клиники, Максимову срубает. С этими ее ментальными связями можно и не так влететь.

– А конкретнее?

– Врачи теряются в догадках. Ухудшений не было. Нужно везти в центральную клинику. Там уровень охраны сильно хуже, плюс персонал не в курсе всех тонкостей. Но…

– Везите, – оборвал я, разворачиваясь. Довольно время терять.

– Феликс… – Анита неотрывно смотрела на машину. – Ты же понимаешь, что будет, если ей сказать? А если не сказать?… Ч-черт!

– Занимайся Владом.

Она смяла несчастный шарф, уронив его край на мокрую ступеньку. Молниеносно подняла и, безуспешно отряхивая, убежала в офис.

В салоне было тепло, машина прогрелась основательно. Лера пыталась слиться с задним сидением и былой любознательности не проявляла, часы с приборной панели отсчитывали секунды. Следует поторопиться. А Максимову пусть сперва врачи обследуют. Если у нее обычный диагноз, то подруги не помогут. Зато сопутствующая истерика будет лишней.

Путь на вокзал с учетом пробок выдался длиннее запланированного, найти место для парковки оказалось немногим легче, чем этого ментального маньяка. Роберт с Давидом вскоре отписались, что тоже на местах. Не опоздали – вестей не было, ничего подозрительного не происходило. Доехавший до Аниты Влад строчил в созданный в месседжере канал, что «гад упорно ныкается». Час ныкался, второй. Странная ситуация. Крис в отключке мимо Москвы проехал? Как-то очень хитро.

Свет фонарей изгонял с улиц темноту, празднично блестел влажный асфальт. С елки стекала вода, напрудив на половину площади мутную лужу, в которой бесследно исчезал стряхнутый с сигареты пепел. Можно подумать, наш вселенец не понимал, что его заметят, и где станут ждать. Пять тысяч лет – не то чтобы наивный возраст. Специально засветился перед нами? Мы на вокзалах, а он явно в другом месте. В каком? Разведет активность – узнаем. Только будет слишком поздно.

Было решено разъезжаться, но оставаться на связи. Выяснил от Аниты по телефону, что Влад клюнул на ее щедрое предложение заняться исследованиями, камеры наблюдения в офисе сегодня загадочно отключались на час, а врачи в центральной клинике понятия не имели, что с Максимовой. По неведомым причинам отказывало сердце, состояние оценивалось как тяжелое, не исключался летальный исход. Определенно не по медицинской части у нее проблемы. Друзья из-за границы ментальный привет передали? И что это? Сердечный приступ замедленного действия?…

Лужа полыхнула ярко-красным, вслед за обмотанной гирляндой елкой. Я покончил с сигаретой и вернулся в машину, громко хлопнув дверью. Лера вздрогнула, протерла глаза. Около часа дремала на заднем сидении – то ли таблетки подействовали, то ли снующая за бортом толпа. Впрочем, не жаловалась. Вообще не обронила ни слова. Рассматривала людей в окне или набирала сообщения с телефона. Можно было бы проверить – что и кому, но сто процентов это не имело никакой ценности.

– Не объявился? – пробормотала она, видимо, спросонья забыв про игру в молчанку. – Есть новости?

– Про него – нет, – я провернул ключ зажигания. – А твоя подруга угодила в реанимацию.

Лера отрешенно кивнула и выбралась на улицу. Хм… Последовал хлопок дверцей, затем еще один. Оказалась на соседнем сидении, хмурясь и пронзая вопрошающим взглядом.

– Что с ней? – осведомилась она требовательнее всех прокуроров Европы.

– Точный диагноз даже лучшие врачи поставить не могут, но вроде сердце. Ей стало плохо три часа назад, примерно в то же время, когда Крис начал подъезжать к городу.

Лера вцепилась в ремень безопасности, лихорадочно его дернув, охнула.

– Успокойся, – пристегнул ее сам, пока не вырвала с корнем, – она сейчас в другой клинике, под пристальным наблюдением медиков. Все, что можно сделать, они сделают.

– Мне надо туда!

– Перестань паниковать и включи мозги. Дежурство под дверями реанимации выздоровлению не способствует, как и истеричная беготня по коридорам клиники.

– Да поехали уже! Соне хуже некуда… Еле светится!

– Ты ее за ручку перед смертью подержать хочешь или реально помочь? Думай: что это за воздействие с подобного расстояния и каким образом им помешать. В прошлый раз Крис зачем в клинику к ней лез? Тебя выманить?

Она набрала полные легкие воздуха, медленно выдохнула. Сцепив пальцы в замок, относительно спокойно ответила:

– Наверное. Но ментально Крис на Соню влиять не умеет. У нее связь с Тео, и вот он…

– Стала не нужна, решил избавиться? Именно этим вечером. Совместно с другом действует?

Лера неопределенно качнула головой. Получается, Тео все это время в ментальном логове отсиживается. Но вчера она его кандидатуру смело отмела. Интересно… Точно же он не просто так Максимову отпустил. Либо хотел что-то взамен, либо рассчитывал использовать. Лучшая подруга избранной, как-нибудь да пригодится.

– Слушай… – Лера подалась вперед, ремень безопасности с треском натянулся. – Крис обещал начать с нее, если я не скажу, кто Вестник. В прошлый раз пробраться в клинику не вышло, вынудить меня говорить – тоже. Нашел новый способ навредить Соне… Не знаю какой. Отсюда сложно понять. Возможно, энергетическое истощение ей устроил, в Поток затащив. Она теперь уязвимее из-за беременности. Мне необходимо ее увидеть. И побыстрее!

Я пожал плечами и завел машину, рассудив, что доводы у нее в принципе логичные. И пусть сядет уже смирно. А то, еще чего, оторвет этот ремень к чертям.

По поводу Тео она темнит – удивляться нечему, от него напрямую зависит жизнь Максимовой. Вариант первый. Он вернул ее в реальный мир, рассчитывая получить взамен от Леры нечто, что в итоге не получил. Избранные нынче пошли суровые. Теперь ее хотят припугнуть для профилактики. Только при чем тут Крис с поездом? Откровенно лишнее лицо при таком раскладе. Нет, не подходит. Другой вариант. Ментальные сожители хотят дожать Леру, которая нашла Вестника, чтобы не искать самим. Делают из Максимовой приманку, полагая, что, будучи при смерти, она окажется в менее защищенной клинике. Крис затаился, и скоро должен выскочить со всеми фейерверками. Но где носит этого Тео? Не видно, не слышно. Влад бы хоть раз да приметил. В любом случае ловить обоих стоит у Максимовой. Что до нее – если врачи и Лера не справятся, то вряд ли что-то поможет.

Пара звонков по пути, и все, кто мог нам пригодиться, направились в клинику. Охрана там обычная, но на шум среагирует – тихо поточные мигранты не умеют. Их массовое внушение при Владе не сработает, окружающих сильно не заденет, а с остальным разберемся согласно регламенту.

Холл реанимации был пропитан больничным запахом, выделялись яркими пятнами расставленные вдоль белых стен оранжевые диваны. Ничего подозрительного: запертый вход в отделение, несколько ожидающих людей, суетливый персонал в цветных халатах, у кофейного автомата – два охранника. Надеюсь, не его охраняют. Лера встала как вкопанная, из угла ей помахал небритый тип той степени помятости, которая обычно почему-то зовется стилем.

– Ты! – выпалила она обличительно. Видимо, и этот не понравился. – Ты-ы-ы…

– Я, – подтвердил он. По-идиотски взмахнул ресницами и приглашающе похлопал по дивану сбоку. – Тс-с-с… Ну держи себя в руках, не реви. Иди сюда, обниму! Соню привезут в палату только через пять минут, заканчивают еще какое-то обследование.

Лера сжала ладони в кулаки и опустилась рядом с ним, с таким выражением лица, будто ему следовало срочно озаботиться поиском свободного места в реанимации. Обнимать ее он благоразумно не стал.

– Анита сообщила, сразу приехал, – с тяжелым вздохом объяснил то ли ей, то ли мне. Значит, это тот причастный к интересному положению Максимовой эспер. – В список посетителей внесли.

– Учти… – прошипела она. Покосилась на меня и бросила ему: – Если вдвоем нас не пустят, я первая пойду!

– Пустят, – пообещал я и пошел прочь из холла, искать главного врача.

И в столовую заодно. Подальше от этих милых семейных разборок.

Глава 3

Лейка

Холодный свет ламп резал глаза, стены давили, как и тяжелый, пропитанный больничным напряжением воздух. Черт! Соня была там, за бликующими стеклянными дверьми, где-то очень близко, но непреодолимо далеко. С трудом проглядывался двойной, страшно приглушенный отпечаток, словно мерцал на последнем издыхании. Возможно, так оно и было!

– Это ты сделал с ней?… – дала я себе волю, как только мы с Тео остались вдвоем. – Что? Зачем?!

Встретилась со взглядом горящих бешенством глаз. Холл затопило обоюдно хлынувшей жгучей яростью, но его была сильнее, в разы.

– Сладкая, заткнись и слушай, – процедил он. Рот невольно захлопнулся. – Все это время Соня жива из-за нашей энергетической связи, которую вы осенью фанатично пытались разорвать всеми умными и неумными способами. У вас, дур упертых, даже получилось бы, но… Поди догадалась, уже что помешало. Ребенок – как прочный узел, и пока существует, канал передачи энергии не перекрыть. Ей оно на пользу, иначе бы вообще никакого источника для восстановления не было. Однако, чем меньше я применяю бонусную силу, тем слабее связь. Кто-то этим воспользовался, чтобы добраться до Сони. Подозреваю, что Крис.

– Он, – решила я не скрывать. – Его видели… на границе города. Затем пропал.

– Ага, – издевательски протянули в ответ, – пассивно воинственный динозавр снова одарил кого-то супербиноклем и прогрессирующим безумием? Повезло-о-о…

– Отвлекаешься от темы! Как ей помочь?

– Тебя это не касается.

– Что?… – опешила я. Вот уж чего не ожидала услышать! – Крис хочет заставить меня рассказать, кто Вестник. Давно обещал взяться за моих близких!

– Думаешь, все вертится исключительно вокруг тебя? – растроганно усмехнулся Тео. – Детка, ты неисправима. Разочарую – у него счеты ко мне. Видишь ли, жители нашего маленького уютного мирка с вопиющим непониманием отнеслись к моему грядущему уходу.

Я нервно сглотнула. Да уж… Следовало догадаться. Он вырвал меня из лап кровожадной компании и Криса, решил отказаться от бессмертия и помочь Вестнику победить. Пошел против своих. Конечно, им это не понравилось. Но что же получается… Тео на самом деле на нашей стороне? Не уловка?

– И приз тугодума года получает… – с чувством продекламировал он.

Во рту растеклась горечь, холл странно отдалился.

– А теперь ты послушай, – произнесла я, совершенно себя не контролируя, и цапнула его за воротник рубашки. Наклонилась к самому уху, чтобы получше расслышал: – Раз ты, идиот, перестал тянуть из сердца Потока то, к чему однажды без спросу присосался, не удосужившись рассчитать последствия для Сони, то сильно сомневаюсь, что сумеешь в одиночку все исправить. Крис прекрасно понимает – не будет канала с узлом, прочно удерживающим тебя в реальности, не будет этого тела, плакал твой план переселения. Значит, переметнешься обратно, что вполне в твоем паскудном характере. А Соню надо спасать. Поэтому мы делаем это вместе. Понял?

– Ого, – присвистнул Тео и резко отстранился. Воротник чуть мне в подарок не оставил. – Гляжу, ты многое вспомнила.

– Не о том сейчас речь! – вернула я над собой контроль, даже не успев толком испугаться. – Давай к делу.

– В принципе, толк от тебя может быть, и Крису сюрприз устроим, энергии-то твоей не видно. – Он посмотрел на меня так внимательно, будто впервые видел, и уважительно хмыкнул: – Экстремально ты с Советом сработалась. И не каждый из них сможет… Уж больно занятными вещами сначала нужно заняться.

– Ты про секс? – глубоко озадачилась я.

– Вообще-то, я про подавление дара. – Тео широко улыбнулся. – Но спасибо за интересные подробности…

Смущением залило до кончиков ушей, благо, они были скрыты под волосами. Весь холл пропитался соответствующими эмоциями, а еще чужим неприкрытым весельем. Ляпнула же… Впрочем, тоже мне, тайна. Осталось только табличку повесить.

– А ну, не отвлекайся! – рявкнула я. – Какой план?

– Для начала – попасть к Соне. И понять, что именно Крис сделал.

Рядом пиликнуло, загорелся зеленым замок на стеклянных дверях. Они наконец отворились, на пороге возник мужчина в белоснежном халате и поманил нас к себе.

Глубоко вдохнуть, беря себя в руки, встать. Идти в залитый светом коридор, на предательски ватных ногах. Круговорот давящих эмоций, бесконечная плитка кафеля под ногами, шум слов в ушах. «Соблюдать тишину… к приборам не прикасаться… отключить телефон». Отключила. За очередным поворотом – пожарный шкаф, приткнутая у стены каталка и дверь палаты. Врач толкнул ее, сотворив сотканный из белизны прямоугольник. Вроде бы что-то спросил. Я кивнула, даже не зная чему, и шагнула вперед как во сне. Когда-то давно, половину жизни тому назад, Соня сказала – никогда мы здесь больше не окажемся, ни за что. Не сбылось. Хорошо, что она не видит… Капельница, трубка, какие-то провода, дрожащие цифры и прыжки линий в мониторах. Я сжала Сонины пальцы, такие же ледяные, как и утекающая сквозь них энергия. Ребенок ее больше не подпитывал, наоборот. Плохи дела! Ни одной знакомой солнечной искры, бледная тень. Как раньше, те длинные и одинокие четыре года. Она снова была далеко от меня, но не настолько далеко, чтобы я не сумела ее отыскать. Верхний Поток! Глубоко, очень. Но след уходил туда!

– Чего смотришь? – вклинился нетерпеливый голос. – Вытаскивай ее.

Я подняла глаза от разметавшихся по подушке светлых прядей, меня бесцеремонно отодвинули. Зеркальные стекла окон отразили металлического цвета тумбочку и стул с высокой спинкой, стоящий прямо за мной. На автомате присев, я сфокусировала взгляд на Тео, он утомленно изогнул бровь. Конечно. Ему в верхние миры нельзя, на то и был расчет Криса. Как у него получилось выкинуть ее в Поток против воли, на расстоянии?… Хотя Хранитель отлично проворачивал подобное при помощи Вениамина, почему бы и этому гаду не смочь! Тем более, Соня слаба… Надеюсь, не в первородный мир выкинул?! Нет… Тогда бы она уже была мертва.

– У нее не хватит сил очнуться, – озвучила я то, что считывалось само. – Ей бы энергии передать…

– Этим и займусь. – Тео уверенно взял ее за руку. – А ты забери Соню оттуда. Быстрее! Там, где она оказалась, ей не рады.

Вестник не рад гостям в своем мире? Крис организовал, или причина в энергии ребенка?… Черт! Я прислонилась к спинке стула, поймала ускользающий за границу реальности след, не утруждаясь контрольным рассматриванием палаты. Никогда ее не забуду, даже если захочу… Потолок со свистом сорвало, по небу расползлись кроваво-красные сумерки. Больничное пространство закрутилось вихрем и исчезло. В глаза бросились тяжелые рыжие грозди, воздух пропитался горьковатым запахом. Всюду – деревья. Десятки, сотни окруживших со всех сторон рябин. Мир глубже некуда! Мало кто доберется, еще меньше выберется. Соня была где-то за пределами первого сада, вдали от точки входа. Неужели гулять ушла?… Обычно мертвенно-спокойная роща тревожно колыхалась. Ветер трепал изогнутые ветви, катая по земле неестественно алые шарики ягод. Будто буря на подходе. Что-то не так…

Я побежала – настолько быстро как могла. На едва теплый свет, не разбирая дороги, между норовящих прильнуть друг к другу деревьев. Горел закат, плотно сгустившаяся энергия ощущалась непрогремевшей грозой. Мелькание хлестких веток, дрожь земли, липкое ягодное месиво под ногами. Мир волновался, злился, откликаясь на мои призывы неохотно. Занят… Небо нависало все ниже и окрашиваясь все ярче, в пронзительно багровые тона. От него веяло опасностью, сознание царапало нехорошим предчувствием. Хоть бы обошлось! Соня ведь уже бывала под бонусами от вечножителей в верхнем Потоке. Не кидались на нее Вестники, напротив – истории свои рассказывали. С чего бы в этот раз ее атаковать? К тому же она фактически беспомощна, какая с ее стороны может быть угроза?…

Я притормозила перед забором. Отпечаток был за ним, в соседнем саду. Сколько их, и разные ли они на самом деле – одному лишь Вестнику ведомо… Посланная миру настойчивая просьба – и ограда дрогнула, стала пружинистой, податливой. Протиснувшись между прутьями, я запустила в небо сигнал. Искры энергетического салюта, залп сверкающих зигзагов. Соня поймет, как только увидит. Должна увидеть. И ждать помощи, не предпринимая ничего рискованного. Молния отгремела, кровавые облака вновь сгустились. Теперь – бегом дальше, к ней. Треск упавшего за спиной дерева напугал до чертиков, окружило чередой новых, более мощных и высоких. Если ветер усилится – и эти вырвет с корнем… След запылал близко, ближе некуда. Я встала под рябиной, что была размером с древний дуб, глядя в оба и прислушиваясь. Где она? Где?…

Сверху неправдоподобно прокуковала кукушка, на голову рухнула целая гроздь. Я подняла взгляд ввысь.

– Вот зря это я, – признались сокрушенно, – и напрасно говорила всегда, что здесь тоска и скукотища.

Из листвы вынырнула Соня, свесившись с ветки. Жива, обезьяна!.. Надо хватать ее срочно и тащить обратно в реальность. Причем хватать буквально, крепче получится крючок.

– Слезай!

Сад тряхнуло, и я с трудом удержала равновесие. Она спустилась ниже, протянула мне руку.

– Лучше ты залезай. На дереве безопаснее, честное слово. Жаль, дупла никто не продолбил…

Ну да, только дятлов тут и не достает. Я ухватилась за ее ладонь, подтянулась. Очутилась на той же ветке, а спустя мгновение – в цепких объятиях. Окутало теплотой, хотя в шею уткнулся холодный-прехолодный нос. Дара у нее негусто… Еще меньше прежних крох. Но моих сил хватит, чтобы вдвоем убраться отсюда. Я сконцентрировалась, готовясь рвануть из Потока, но Соня резко отодвинулась.

– Лейка, подожди!

– Пока сад о землю размажет? – Я невольно сбилась, потеряв нащупанную прослойку между мирами. – Как бы мир не схлопнулся!

– Да не, – она поморщилась. – Девочка, конечно, расстроена из-за моего появления, но не настолько, чтобы убиваться… Который час бесится, а дальше бури дело не идет.

Я неуверенно глянула вниз. Рябиновый ковер укрыл землю почти целиком, над кронами деревьев плыли кровавые облака – казалось, подними руку, и пальцы в них утонут. При этом нельзя было не признать – самоуничтожением не пахло. Мир даже не пытался нападать, просто красочно выражал негодование. Крис в перекидывание Сони вложил своей энергии, которая и раздразнила Вестника. Специально расщедрился, сволочь…

– Что происходит? – Соня ткнула меня в бок. – Чувствую, энергии у меня понемногу прибывает. Знакомой такой, знаешь ли, энергии! Ни с чем не спутаю! Неужели вы…

– Спасаем тебя вдвоем, да. Хоть я ему и не верю ни на грамм, – вздохнула я. – Без тебя и ребенка его постоянная прописка в теле Арсения под угрозой. Родная энергия в реальности – это надежная связь, можно легко удерживать себя в здравом уме и избегать растворения в чужом захваченном сознании.

– М-м-м, – протянула Соня с непонятной радостью. – Выходит, я… ему нужна! Чтобы выжить. Отлично.

Действительно… Вот он – залог крепких отношений.

– Вдруг друзья его отговорят, – скептически отметила я. – Крис вон на подходе.

– Фиг! Тео давно осточертело… сугубо ментальное существование. Я удачно подвернулась, появился шанс.

– Романтично.

– Ой, я тебя умоляю, – она закатила глаза. – Не я, так другая бы сгодилась. Главное, что он поможет – и мне, и тебе. Здорово ты разобралась в энергетических тонкостях переселения.

– Не я… – К горлу подкатил ком, голос дрогнул. – Она.

Соня положила ладонь на мое плечо и наклонилась, столь привычно и обезоруживающе заглядывая в глаза.

– А ну колись, что за проблемы?

Я сглотнула чертов ком. Кому еще рассказать, если не ей? Она поймет. Только она всегда и понимала. С первого дня – теплота доверия, уютные вечера, нашептывание девичьих секретов под одеялом, прерываемое бабушкиным сердитым: «Спите уже, болтушки». Беседы перетекали в Поток – личные, вечные. Но все важное не требовалось произносить вслух, оно было ясно и так, само по себе. Одно чувство на двоих, однажды и навеки разделенное. Скучаю по нему. Можно ведь снова говорить прямо, честно, открыто? Хоть о чем-то. Как раньше. До похода за границу, до Вестника, до Тео, до всего…

– Я разбудила Эсте, кажется, – призналась я, – знаком и жаждой ответов. Ты подсказала тогда, напоследок, что границу открыла я. Это было не единственное, что мне не следовало открывать. Теперь много путаницы, чужих снов и воспоминаний. Не отвязаться ни от них, ни от нее. Они полезны и проливают свет на то далекое прошлое, но…

Соня слушала, не моргая, и даже бушующая на расстоянии вытянутой руки буря не могла сбить ее. В голубых глазах плескалась тревога и крупица непонимания – до боли обидная.

– Иногда я будто исчезаю, и меня нет. Есть она, а я в лучшем случае – зритель, в худшем – никто. Боюсь ужасно пропасть. Не вернуть контроль и раствориться в ней, исчезнуть. Сама виновата, конечно…

Соседняя рябина хрупнула и накренилась, ягоды посыпались на землю вместе с гроздьями и ветками. Сонина ладонь обхватила мою, то ли утешая, то ли не давая свалиться с дерева.

– Вы… как-то общаетесь?

– Да пошла она! – высказалась я от души. – Ненавижу ее. Тварь древняя!.. Чего лезет?! Без спросу к тому же. Что ей надо? Может, план такой был – уйти на пять тысяч лет и переродиться на манер триумфального воскрешения? Помочь друзьям убить Вестника, да жить потом припеваючи, пользуясь благами цивилизации. Лишь я мешаюсь!

Соня закусила губу. Яростно мотнув головой, заговорила тихо:

– Слушай, Эсте и в ловушке-то жрать никого не захотела, не то что чужие тела занимать. Друзей послала, и довольно грубо, кстати! Тео до сих пор помнит дословно… Все они помнят. Сразу просекли, кто меня впустил. Допрос учинили с пристрастием, исключительно подлянки ждали. Когда я Базиля вопросами доставала – вопить начинал, что Эсте специально меня послала, над ним поизмываться или прикончить наконец…

– Мило, – хмыкнула я. – К слову, силу из глубокого Лектума она брала годами не стесняясь. Источник открыла лично, с подругой. Не святая ни разу.

– О, и как оно было? – Соня придвинулась ближе, излучая любопытство – более жгучее, чем налитые красным облака. – Ей нравилось? Гордилась собой?

– Нет, сожалела. Но именно она превысила лимит использования силы, после которого по души хапуг является Вестник. Это Эсте призвала Нири, понимаешь?

Бросило в дрожь, в памяти вспыхнула темная пещера, и то признание Каме – неожиданно для них обеих прощальное.

– Ох ты ж… – выдернуло из короткого транса бормотание, – такого я не ожидала…

– Эсте все испортила, – подытожила я, – и обещала исправить.

– Свалив в закат и бросив дорогих полудохлых друзей разбираться с пачкой следующих Вестников? Крутой план…

Ветер хлестнул меня по лицу листьями, подло и больно. Концентрация ни к черту! Пора брать себя в руки.

– Здесь должно быть что-то еще. – Она задумчиво нахмурилась. – По-моему, история рассказана не до конца…

– В конце все умерли.

– А-а-а, спойлеры! – простонала Соня и добавила уже серьезнее: – Я бы ее дослушала. Эсте неспроста столь откровенна. Вдруг… ей нужно не твое тело, а твоя помощь?

Сверху раздался треск надломленной ветки, горстями посыпались ягоды. Мне с легкостью удалось увернуться, а вот Соню присыпало знатно. Хоть варенье вари!

– Зараза, – прошипела с ветки рябиновая кучка. – Жизнь с низким уровнем дара – отстой!

– А я думала, тебе тут нравится, – не сдержалась я. – Не скучно.

– Забери меня отсюда, – взмолилась она, отряхиваясь и отфыркиваясь.

С этим я была полностью согласна. Затянулся аттракцион, самое время уходить. Крепко сжатая ладонь, подцепленное на крючок сознание. Рывок. Сквозь раздвинутые границы мира, на поверхность. Замельтешили волны энергии, вынырнула белая стена. Следом – металлическая тумбочка и очертания больничных приборов. Заныла затекшая спина, стул подо мной скрипнул.

– Думал уж, вы застряли, – ввинтилось в ухо ехидное.

Я вскочила с места, осмотрелась. Палата, такая же, какой и была. Реальность, без сомнений. Тео отпустил Сонину бледную руку, прибор сбоку пикнул, на мониторе замигали цифры. Это плохо?… Разлитая в воздухе мощная энергия сгустилась, стала плотной, почти осязаемой. Соня дернулась на подушке и приоткрыла глаза. Очнулась! Переданной энергии хватило?… Тотчас распахнулись двери, внутрь хлынули врачи. Переговариваясь и раздавая указания. Как это нам уйти? Мы же ее вытащили, мы! Надо убедиться, что она в порядке! Нас беспощадно отрезало от Сони, я попыталась шагнуть обратно. Врач рявкнул кое-что отнюдь не вежливое, Тео сгреб меня в охапку и вытащил в коридор.

Под сапогами заскользила вычищенная до блеска плитка, дверь палаты отдалилась. Хватка ослабла, я вывернулась. Слишком резво, пожалуй… В боку тотчас стрельнуло болью, воздух кончился. Сползла по подвернувшейся чудом стене на пол.

– У-у-у, – прокомментировал Тео, изучающе глядя сверху вниз. – Где это ты умудрилась?

– Лучше спроси с кем, – огрызнулась я, безуспешно пытаясь встать.

– По этой части вопросов не возникает, – невесело усмехнулся он и невозмутимо присел рядом, словно пол был самым удобным местом в клинике. – Не верь в везение, если бы Крис ставил такую цель, ты бы легко не отделалась. Пугает, как обычно, а интересное готовит напоследок.

– О, убить себя тоже специально дал? Какое коварство!

– Детка, на тебя это произвело куда большее впечатление, чем на него. Гарантирую. И обошлось дороже.

Да уж, и не поспоришь – чертовых психов подобное не особо выбивает из колеи… А мне наверняка в кошмарах приснится не раз. Даже сейчас в ушах снова звучал тот захлебывающийся смех. Я молча стиснула зубы, размеренно вдохнула, прогоняя тошнотворные воспоминания.

По коридору пробежала медсестра, мазнув по нам вопросительным взглядом, но не остановилась. Не до того, видимо. Однако расселись мы не лучшим образом. Вопрос времени, как быстро нас попросят покинуть отделение.

– Определись, – вдруг заявил Тео и поднял меня на ноги. Придерживая за локоть, подвел поближе к палате. Из-за двери доносились короткие обрывочные фразы врачей, разбавленные Сониными недовольными возгласами, веяло суетой и замешательством. – Либо мы действуем по-моему, либо ты нудишь и пререкаешься в любимом морализаторском режиме, существенно понижая ее шансы выжить.

– Согласна, – я высвободила свою руку, – но только чтобы спасти Соню. Тебе я по-прежнему не доверяю.

Он нахмурился и резко развернулся. Толкнув дверь палаты, перешагнул порог. Оглянувшиеся было врачи синхронно рухнули на пол, Соня села в постели, поджав ноги и ошарашенно моргая. В Лектум их с размаху окунул?… От такого сразу сознание теряют, и надолго.

– Совсем уже?! – высказалась я и вошла в палату, плотно прикрыв дверь. – Зачем…

– Они под внушением, – бросил Тео, наклоняясь и снимая с попавшегося на пути врача халат. – Крис в здании.

– Чтоб его! – Я нащупала в кармане телефон, до упора вжала кнопку включения. Ну же, быстрее! Завис. – Что делаем?…

– Уходим. – Он метнулся к кровати, накинул на Соню халат и стащил с постели. – Чем дальше я от нее, тем слабее энергетический канал. Снова могут этим воспользоваться. Нам надо быть рядом. Следовательно, я ее забираю.

– Нормально, – возмутилась я. – А ее ты спросил?

– Сонечка, хочешь остаться в живых? – вкрадчиво протянул Тео. Та дергано кивнула. – Она не против.

– Тьфу, белая… – отрешенно отметила Соня, оттягивая рукав сорочки. Чем ее тут накачали?! – Надеть абсолютно нечего.

– В гардеробе что-нибудь выберем, – подмигнул он ей.

Угу… А неплохая из них пара может получиться!

Телефон, наконец, включился, выплюнув на дисплей пропущенные звонки от Влада трехминутной давности и сообщения: «Крис снова появился», «Ехать нам до вас еще минут двадцать» и «Держись, спешим». Значит, и Феликс знает. Как он отнесется к идее Тео забрать Соню? Сомневаюсь, что с пониманием! Будет ли у них возможность улизнуть? Если Анита с Владом не успели приехать, то других пока нет.

– Совет в курсе, что Крис здесь, – сообщила я Тео, который помогал Соне нацепить неизвестно где добытые тапочки. Врачи на полу выглядели мирно и безмятежно, будто просто переработали да уснули. – Что-то не похоже, что они под внушением были… Я никакой посторонней энергии не чувствую.

– Внушение не обязано быть прямым и топорным, – пояснил он торопливо. – Можно действовать тоньше, без явных приказов атаковать, крушить или танцевать до упаду. Без понятия, что вложили в их головы, но лучше не дать им возможности совершить это. Вырубай всех, кого встретишь.

Вот к чему разговоры про морализаторство были! Впрочем, в данном случае так проступить гуманнее: и мы целее будем, и они. Соня поболтала ногами, непринужденно разглядывая тапочки. Дурацкий откат… Тео прихватил у врачей еще и пропуска, один прикарманил, другой ткнул мне в руки. Затейливо ругнулся и огорошил:

– За дверью прячься. Уйти не успеем.

Я сосредоточилась. Заметила отпечаток человека с даром – рядом, и он приближался. Черт!.. Точно Крис. Откуда он вообще тут взялся, еще и внезапно?! Не с поезда же, мимо проезжая, выскочил! Колени подогнулись, перед глазами поплыло. Меня взяли за плечи, легонько, но ощутимо встряхнув.

– Он тебя в расчет не берет: по энергии не чувствует, и сразу не увидит. Как войдет, приложи чем сможешь. Импульсом помощнее, со всей силы.

Я не только этим могу! Осмотревшись, схватила с тумбочки поднос, металлический и вполне тяжелый. Сойдет.

– Во вкус вошла? – ухмыльнулся Тео.

Фыркнув, я отошла к стене. Едва слышным шепотом поинтересовалась:

– А ты разве не можешь? Внушением и прочим?

Он скривился. Ну да, может – в обмен на несколько лет жизни. Использование бонусной силы ощутимо вредит физически, а занятые чужие тела и так служат недолго. Плакало тогда его переселение…

В коридоре раздались шаги. Эмоциями светить нельзя, иначе прощай моя невидимость. Глубокий вдох. Успокоиться, поставить чувства и мысли на паузу. Смогу, справлюсь! Поворот ручки, и дверь отворилась. Выдох, приготовиться. В палату никто входить не спешил, отпечаток застыл за порогом. Тео выжидающе посмотрел в его сторону, Соня ойкнула и закуталась в одеяло. Я замерла, не позволяя себе бояться и считая удары собственного сердца.

Колючая тишина, разлитое толстым слоем напряжение. Секунда, другая, третья. Слова из-за двери – хриплым, почти севшим голосом. Непонятные, странные. Совсем чужое звучание, ни на что не похожее. Тео отозвался тем же набором жуткой тарабарщины, Соня испуганно втянула голову. На каком это языке вообще?… Услышанное распалось по слогам, эхом ушло в глубину сознания. «Возвращайся, и она не пострадает». Добрый какой, подумать только. «Ты входи, а не болтай». Что же это… Я… понимаю?! Из коридора прилетели фразы позлее. «Ничего не скажешь ей на прощанье?». Ответ Тео по экспрессии не отстал. «Тебе скажу…». Далее нецензурно. Очень. Хороший язык, и выражения интересные…

Неодобрительное хмыканье за дверью, гулкий звук шага. Палату расчертили всполохи ярости, Тео проворно заслонил Соню. Приближение отпечатка, растущая тень фигуры. Гад, ненавижу! Нутро откликнулось жгучим согласием. Моим, ее? Неважно. Жара нестерпимая. Россыпь искр, жгуты энергии, туго скрученные. Ну, иди сюда… Посланный импульс, двойной размах. Н-на! Незнакомая физиономия была удивленной, за секунду до. Попала… Зазвенело в ушах, коренастый мужик в больничном халате повалился на пол. Поднос выпал туда же. Еще больше звона… Мгновение, Тео рядом. В объятия впихнули Соню. Толчок, и пинком за дверь. Захлопнулась перед носом, из палаты донесся грохот. Нам удирать? Да легко! Соня шмыгнула носом. Я схватила ее за руку, потащила за собой по коридору. К выходу, подальше от Криса! Совесть не мучила. Тео без балласта в виде двух хрупких девиц будет гораздо легче, а нам оставаться в клинике опасно. Неизвестно, сколько людей под внушением. Возможно, что все.

Коридор извивался поворотами, мелькал одинаковыми стенами и никак не кончался. Впереди возникла медсестра. Заметив нас, вперила в Соню странный взгляд. Я почувствовала их четко – нехорошие, тяжелые вибрации. Ее шаги ускорились, в руках блеснули ножницы. Черт, Тео был прав!.. Концентрация, подцепленное сознание. В Лектум без раскрашенного полотна – жестко, но для нее лучше так, чем безотчетно на людей кидаться… Снова звон, и еще один медработник в отключке. Эдак скоро лечить станет некому! Значит, Соня – цель? И каждый, кто попадется на пути, попытается ее убить? Внушенное Крисом срабатывает лишь при ее появлении, поэтому вместо массового помешательства и безумной толпы нас ждут индивидуальные сюрпризы от нормальных с виду людей. До приезда Влада единственный выход – вырубать тех, встречи с кем не избежать. Я проверила людские отпечатки. В коридоре больше никого нет. Усадила медсестру на кресло, на случай, если кто-то все же пройдет. Уснула посреди ночной смены – что такого? Бок мстительно напомнил о себе, Соня потерлась носом о мое плечо. Поспешили дальше, мимо пустых кресел и дверей. Надеюсь, из палат не повыпрыгивают агрессивные пациенты. Реанимация все-таки…

Наконец, показались спасительные стеклянные двери, за которыми не просматривалось ни одного энергетического следа. Пропуск дружественно пикнул, вспыхнула зеленым лампочка, отворился чертов сезам. Я крепче сжала Сонину ладонь, нырнула в проем и… столкнулась с Феликсом.

Въедливый, неперехватываемый взгляд скользнул по мне, затем по ней.

– Зря поднос посеяли, – проворчала Соня, наморщив нос.

Ох!.. Он темой подноса не заинтересовался. Перешагнул порог отделения и задал очень короткий вопрос:

– Где?

– Крис? Когда мы убегали, был в ее палате. Не один. Там врачи без сознания и… Арсений.

– И-го-го, – хихикнула Соня.

Да что с ней такое! Феликс про истинную личину Арсения явно не догадывался. Но не говорить же правду… Тем более Тео все равно силу применять нельзя.

– Люди в клинике под внушением, агрессивно реагируют на появление Сони, – выложила я остальное уже в отдаляющуюся спину. – Пришлось вырубить кое-кого в коридоре.

Даже не обернулся. Ладно, отчасти везение, что ему сейчас не до нас… Я проскользнула в холл, утягивая за собой Соню. За вожделенными дверьми было настораживающе пусто, охранник куда-то испарился, бросив на столе опрокинутый стакан воды и валяющуюся в луже рацию. Нехорошо это! К горлу подкатила паническая тошнота, в кармане тренькнуло. Я достала дрожащими пальцами телефон. «Минут десять еще» – сообщал Влад, спрашивая следом: «Ты жива?». Пока да… Набирать ответ было некогда. Поворот к лестнице, спуск по неожиданно крутым ступеням. Или это все предательская слабость в ногах. Внизу в полном одиночестве булькал кулер, в обе стороны уходил мрачный коридор. Куда делся свет? Отпечатков в непосредственной близости не было, а вот дальше они рассредоточивались почти равномерно. Играть с Крисом в прятки – затея гиблая, окажемся загнанными в угол. Выход из здания, где он?… Память подводила, подсвеченная мобильным схема эвакуации со стены отправляла в обоих направлениях. Соня лихорадочно облизывала губы и расчесывала ранку от капельницы на руке. Недолго думая, я выбрала дорогу к главным дверям. Заодно гардероб рядом, не вытаскивать же ее зимой на улицу в тапочках и халате. Но лучше прямиком в прорубь, чем в лапы к доведенному до бешенства Крису. А ведь Феликс к нему пошел… Ну и замечательно. Выдаст этому гребаному маньяку по первое число!

Я двинулась вдоль стены, осторожно – шаг за шагом, не расслабляясь ни на миг и отслеживая все живые точки на карте клиники. Одна из них была неподвижна, но мы к ней неотвратимо подкрадывались. Соня ступала тише мышки и не отставала, наверху потрескивали мертвенно-погасшие лампы. Что-то с проводкой на первом этаже?… Отпечаток засиял отчетливее, я невольно вздрогнула. За поворотом, на диванчике сидела сухонькая старушка в цветастом платке, прислонив к подлокотнику клюку, и счищала с яблока кожуру, резво орудуя перочинным ножом. Энергия слабая-слабая, едва теплится. Я замешкалась, никак не решаясь подцепить беззащитное сознание. Перебросишь в Лектум – она может и не очнуться никогда… Соня приглушенно ойкнула, старушка медленно поднялась с дивана, переполняясь той исступленной яростью, с которой обычно быки преследуют жертв. Несколько улиц кряду, без устали. Я толкнула Соню назад за поворот, тоже попятилась. Меня пронзил полный ненависти взгляд, в паре сантиметров в стену воткнулся нож и, качнувшись, упал на пол. Стало ясно – я ошиблась… Цель – не только Соня! Секунду спустя в плечо полетело яблоко, брызнула мякоть. Нет, это ни капли не смешно. Старушка потянулась за клюкой. Ну, все! Ей в глубоком обмороке безопаснее будет, чем так напрягаться… На автомате: крючок, и в Лектум, со всей силы. Она осела обратно на диван, вроде без малейших признаков инсульта.

Соня высунулась из укрытия и выдохнула:

– Ничего себе бабуля… Повезло, что у нее ружья с собой не было!

Или второго ножичка. Шутки шутками, а у охраны действительно может быть оружие посерьезнее. Чертов Тео со своим воздержанием! Мог бы щелчком пальцем всех в здании уложить отдыхать, как Соня тогда в офисе Совета. Улизнули бы без проблем. Нужно либо продержаться, либо суметь убраться отсюда. Десять… Целых десять минут ждать помощи неоткуда.

Далее по курсу отпечатков мелькало больше – три медсестры в углу, мимо которых удалось прошмыгнуть, загодя перекинув в Лектум, и еще двое в конце коридора. С ними встреча была неизбежна. Отправились отдыхать до того, как среагировали на наши заказанные персоны. К счастью, немолодому мужчине с бессонницей и сильно переработавшему врачу внеплановый беспробудный сон повредить не мог. Главное, чтобы никто о них не споткнулся в темноте… Картинка рябила, в ушах звенело. С каждым шагом пол норовил уплыть, усиливалось чувство нереальности. Разбросанные по округе энергетические следы то двоились, то сливались в неразборчивую кучу. Дорого обошелся тот совместный с Эсте импульс…

– Эй-эй, – Соня подхватила меня под руку, – сама не свались.

– Тут недалеко осталось, – сказала я скорее себе.

За поворотом был гардероб, потом приемная, за ней – главные двери, и свобода. Жаль, разделяли нас сияющие в пространстве сгустки. Откуда столько взялось?… Сбор у них ночной, что ли?

Из-за последнего поворота донеслись голоса и всхлипы, зажглись лампочки. Свет ударил наотмашь, голова словно пополам треснула. Я зажмурилась на мгновение, а когда распахнула глаза, с обеих сторон коридора были они. Люди, уставившиеся прямиком на нас. Много, с десяток. Прилипшие взгляды, всполохи ненормальной, до предела иступленной ненависти, мигающий красным сигнал опасности. Черт! Короткая заминка, коллективное движение в нашем направлении. Соня издала выбивающий из ступора вопль. Вдох, ряд подцепленных сознаний. Народ впереди попадал. Медперсонал, разбуженные пациенты, уборщица в криво повязанной косынке… Воздух тяжелел, пульсировала давящая, ядовитая энергия. Крис отдал новый приказ? Более радикальный?… Концентрация, поворот в другую сторону. Там тоже кто-то упал. Но я ничего не делала… Стоп! Мелькнул яркий отпечаток, обхватили сильные руки, в ухо ввинтилось рявканье:

– Прячемся живо, нас не выпустят.

Соня отворила первую попавшуюся дверь, Тео впихнул меня внутрь. Кажется, ординаторская. В цветной ряби угадывались столы, полки с книгами и диваны. Запертая дверь скрылась за придвинутым шкафом, комната нехорошо отдалилась. Я присела на край нащупанного стола. Била дрожь, гнусным фоном все накрыло окончательно. Мерзость подчиняющая! Пробрало до тошноты, я с трудом ее поборола. Задержала дыхание и почувствовала, как ко мне прижимается Соня, обволакивая теплотой. Враз отпустило, в глазах перестали скакать мутные круги. Смогла рассмотреть содрогающийся от ударов снаружи шкаф и массивную решетку на окне. Чтоб ее! Тео развалился на диване, поправляя разодранный рукав. Под тканью зияла крайне неприятного вида рана, кровавый след тянулся до самой шеи. Не договорились с Крисом, полагаю…

– Где этот… – выдавила я, не в силах подобрать нужное слово. Любые казались недостаточно оскорбительными.

– Отбегался, – не без удовольствия выговорил Тео, – познакомившись с твоим немногословным… хм, другом. Недолгое было знакомство.

Ха!

– Но напоследок приказы внушением раздать успел, – добавил он уже хмуро. – Неважно – здесь Крис, или нет. Энергия свое дело делает. Ваш Хранительский дружок не хочет, случаем, порядок навести?

Я вытащила телефон, прикрыв дисплей от оперативно отвернувшейся Сони. Напрягла зрение, вчиталась в полученные сообщения. Из кучи беспокойных букв не сразу удалось извлечь суть – Влад в пробке из-за «лядской аварии», и срок ожидания не изменился.

– Через десять минут, не раньше, – вздохнула я.

– А мы столько протянем?… – задумчиво поинтересовалась Соня.

Шкаф содрогнулся, раздался грохот. Я напряглась, сколько еще было сил, выхватила за дверью пару сознаний. Раз, два, глухой звук падения.

– Новые прибегут, – равнодушно отметил Тео, не меняя положения на диване.

Меня сорвало со стола. Боль, проткнувшая бок, перекипела в злость, ладони сжались в кулаки.

– Так шевелись, действуй как-нибудь! Выруби всех массово, отмени его приказ! Смысл себя беречь, если вас убьют?!

– Тс-с-с… – Он приложил палец к губам. – Я думаю.

На плечо легли Сонины пальцы, легонько и успокаивающе постукивая. Я шумно выдохнула и прикусила язык. Вопли – не лучший способ решения проблем, особенно в стрессовой ситуации. Крис к этому и толкает Тео – использовать силу, от которой загнуться можно очень быстро. Тогда прощай Арсений и план.

В коридоре снова заскреблись, я повернулась к двери.

– Побереги силы, – остановил он. – Массовка удачно рассредоточилась. Есть еще и третий выход – эвакуационный. До него близко – чуть вернуться, пересечь соседний коридор, и мы у двери, открыть которую несложно. Придется вырубить тех, кто в той части здания, но их пока немного. В основном все у главных дверей караулят. Будет шанс выбраться на задний двор. У меня машина там припаркована.

Обнадеживает. Соня зашаркала ногой в тапке и поджала другую босую. Когда второй потеряла?!

– Медлить нельзя, скоро к нам вся клиника стечется. – Тео поднялся с дивана, оставив на спинке живописный багровый развод.

– Больно?… – забеспокоилась я за пункт «не медлить».

– Больно, – отчего-то радостно подтвердил он. – Прям по-настоящему.

– Ага, – понимающе закивала Соня. – Прикольно.

Психи! Я отмахнулась от обоих, сосредоточилась на сгустках энергии за дверью. Не сразу сообразила, что никто не ломится, не скребется и вообще тихо-претихо. На редкость умиротворенные люди, ни одной эмоции. Вроде и нет никого.

– Отключились без нашей помощи?… – удивилась я.

– Ну и отлично. – Тео толкнул шкаф, затем дверь.

Соня за это время выкинула уцелевший тапок и нацепила найденные под столом ботинки. Опять! Впрочем… А шубы тут не завалялось? О, уже проверяет.

Я первой скользнула в проем. Было раздражающе светло, в глаза бросился заботливо рассаженный по креслам народ. Словно уснули в очереди на прием… Напротив кресел стоял Феликс, наблюдая за дверью ординаторской. А, понятно… Не могла определиться, рада ли его видеть, но стало поспокойнее.

– Вот же, – простонала я, оценив масштаб происходящего. – Как потом объяснять, что произошло…

– Это не твоя проблема, – сухо ответил он.

Донесся топот. А вот и моя проблема! Я вцепилась в приближающиеся сознания. Пара секунд, и готово. Привычные действия отозвались гулкой болью в голове, сама чуть не упала за компанию. Меня хапнули за локоть, придержав. Чертова фоновая энергия… Словно удушливое облако.

– Все в здании гонятся за нами, – сообщил из ординаторской Тео с таким правдоподобно испуганным видом, что сама чуть не поверила. Вышел к креслам, опасливо огляделся. – Надо к эвакуационному выходу, среднему. И уходить…

Вылезшая следом Соня куталась в пухлую мужскую куртку. Не шуба, но тоже хорошо! Феликс кивнул, явно выражая согласие. Без нас люди в клинике живо успокоятся. Так-то нормальные, пока от лицезрения наших персон команда «фас» не срабатывает. Слабость накатила дикая, гул в голове нарастал. Кажется, меня хватит ненадолго… Отстать не позволили. Потащило вперед, только ноги переставляй. Замелькал коридор, засверкали отсветы ламп на полу.

– Главное, охранников не встретить, – буркнул Тео.

– Не встретите, – уверил Феликс.

Ну да… Был же он чем-то занят, прежде чем нас найти. И если Влад с Анитой не доехали, не значит, что всякие Роберты не здесь. Плитка пола зарябила, мир заполнило мутью. Неподъемной и непроглядной. За очередным поворотом кто-то отправился в обморок без моей помощи, зато второй, паренек в набекрень напяленной медицинской маске, удобно посмотрел мне в глаза. Есть! Свалился рядом с товарищем, а мне от вытянутой энергии сразу полегчало. Получилось удержаться на ногах самостоятельно и увидеть запертые стеклянные двери, не реагирующие на поднесенный Тео пропуск. Что за?… Он спросил вслух почти то же самое, только… немного другими словами. Феликс отошел к стене, достал из кармана спички. Нашел время курить! Я уткнулась в Сонино плечо, пытаясь найти силы хоть на что-нибудь, он невозмутимо чиркнул спичкой и поднес куда-то к потолку. Сигнал над дверным замком сменился с красного на зеленый, из ниоткуда завещал громкий голос. Про пожарную тревогу и необходимость проследовать к выходам из здания. Точно… При пожаре все двери разблокируются!

В коридоре было тихо и приятно пусто. Ни людей, ни их отпечатков. Замечательное обстоятельство, учитывая, что сил оставалось ровно на то, чтобы идти и не падать. И считать шаги… Первый, второй… пятый, ни одного преследователя… Тео искрил сосредоточенным напряжением. Подвоха ждет? Надеюсь, не от меня. Десятый, пятнадцатый, не такие уж далекие отголоски опасности… Кто-то увязался за нами, чтоб их! Соня неловко спотыкалась в ботинках, которые ей явно были велики. Двадцатый, двадцать четвертый, поворот… Дверь! Стальная, широкая и абсолютно запертая. И-и-и?… Тео с наигранным смущением извлек из кармана джинсов ключ, подступился к внушительному замку. Феликс заинтересованно склонил голову набок. Ну а что такого? Подумаешь, добыли заранее неизвестно откуда ключ от нужного выхода. Наш Арсений предусмотрительный парень, ответственный очень, Анита подтвердит! Опасностью сзади повеяло отчетливее, ключ в замке с первой попытки не провернулся. Видимо, мало Тео взломщиков ел! Феликс отодвинул его в сторону, дверь поддалась за секунду. Опыт, да! Из коридора донеслись голоса и топот, Соня юркнула наружу, я решительно протиснулась следом.

Морозный воздух, лестница. Скользкие ступени, пробирающий до костей ветер. Освещенная фонарями полупустая парковка, асфальт в разводах луж. Получилось, выбрались?… Я вцепилась в перила, пальцы обожгло холодом. Мгновение, за ближайшей машиной возник дерганый мужик в наполовину расстегнутом пальто. Из-за ворот размашистой походкой вышел качок со спортивной сумкой наперевес, за ним – широкоплечая женщина с застывшим взглядом, намертво прилипшим к лестнице. Зафонило ядовито-едкой энергией, вокруг нарисовалось с десяток отпечатков. Соня села на ступени, обхватив колени. Черт… Черт! И снаружи кого-то внушением задело! Глубоко вдохнуть, сконцентрироваться. Исчерпанный лимит царапнул сознание болью, в боку некстати кольнуло. Здесь нас тоже ждали… А мы попались как идиоты! Мужик сделал шаг, упрямо переполняясь ядреным азартом. Бессмысленно моргнул и достал телефон. Качок остановился, остервенело принялся хлопать себя по карманам.

– Покемон! – раздался за воротами девичий писк.

Мужик рванул туда – стремглав, по лужам. Какой еще покемон?! Концентрация удушливой энергии стала убойной, замутило. Я отпустила перила, Тео тут же меня подхватил и стащил вниз к Соне. Стоп. Это он их… переориентировал?!

– Рот закрой, простудишься, – процедил дорогой спаситель.

Наоборот, открыла, чтобы ответить, да к горлу подкатила тошнота. Феликс проследил за нашим отступлением и скрылся обратно. Захлопнулась дверь, щелкнул замок. Из-за нее полыхало агрессией, слышались воинственные крики. В клинике по-прежнему жаждут нашей крови! Может, Тео не очень перенапрягся, охватив внушением только двор?… Или любое использование силы фатально? Крис этого и добивался. Сволочь расчетливая!

Так. И что дальше?! Я сглотнула спазм, Соня метнулась к старой машине с трещиной на лобовом стекле и здоровенным, будто прибитым к крыше багажником. Через считаные секунды я очутилась там же, борясь с нарастающей дурнотой. Пикнула сигнализация, за воротами зарычал, приближаясь, розовый автомобиль, по асфальту заметался свет фар. Гул в ушах тотчас исчез, окутало спокойствием – странным, резким. Скверная энергия рассеялась вместе с духотой, вдохнулось свободно. Влад!

– Можно возвращаться, – слабо улыбнулась я, наслаждаясь чистым воздухом.

– Ты и вали, – отозвался Тео и разжал пальцы.

С трудом устояла на ногах. Соня резво забралась на заднее сидение и пригнулась, слившись с темнотой. Подъехав к воротам, пантеристый автомобиль притормозил у шлагбаума. Оттуда вылетел Влад с воплем «слава богу», кинулся к нам. И замер, с совершенно круглыми глазами. Видит теперь, несомненно…

– Он нормальный, – я легонько толкнула локтем господина ни разу не Арсения, толком не понимая, к кому именно обращаюсь. – Совсем обычный, да.

Влад замедленно кивнул, Тео усмехнулся и запрыгнул в машину. В глазах предательски потемнело, на плечах оказалась теплая куртка, укутав в кокон. Ни вывернуться, ни пошевелиться. Да и не хотелось… Я уткнулась носом в пахнущую печеньем рубашку. Донесся шум моторов, автомобили разминулись в воротах, розовый торопливо припарковался. Передо мной нарисовалась Анита с какими-то вопросами. Слова распались по слогам, проскрежетали растянутыми звуками. Проводив взглядом удаляющийся Сонин отпечаток, я зачем-то посмотрела наверх. Небо закружилось, мир перевернулся и погрузился в абсолютную темноту.

По венам растекалось долгожданное умиротворение, мягко качало на волнах сна. Крепкого, тягучего, без просветов и сновидений. Словно за плотным маревом не было ничего, никогда. Тишина, блаженная… «Разомкни круг». Темнота кружилась, баюкала. В боку странно покалывало, боль уходила. «Все уроки повторяются, пока не будут усвоены». Что?… Так же мягко вытолкнуло на поверхность, проклюнулся свет. Следом – ровный потолок, строгий блинчик светильника, полосатая тень от жалюзи. Я приподнялась на кровати, провела пальцами по грубой ткани ночной рубашки. На тумбочке ловил солнечные блики графин с водой рядом с наполненной яблоками вазой. Больничная палата, без сомнений. Кроме меня, никого. Надеюсь, не в психушку опять сдали?… Выпитый залпом стакан воды, вжатая до упора сбоку кнопка. Через какое-то время прошелестели едва слышные шаги, дверь распахнулась. Феликс окинул меня традиционно неласковым взглядом и как бы поздоровался:

– Когда на что-то нажимаешь, отжимать потом надо.

– А… – Я отдернула палец и облизала вновь пересохшие губы. – Мы где?

– Там же, где и вчера. В клинике. Таскать за собой обморочных девиц не очень удобно.

Между прочим, на этот раз я в обморок не в его объятия свалилась. Так что нечего тут. Я с чувством взбила подушку и села поудобнее, он прикрыл за собой дверь, но дальше не прошел.

– Все решилось?… – прошептала я, прекрасно помня, сколько народа вчера осталось «отдыхать» в коридорах.

– Людей крыло приступами неожиданной агрессии до потери сознания и беспамятства, в крови у них нашли странное сочетание лекарственных веществ, – просветили как ни в чем не бывало. – Пузырек с таким же составом обнаружили у бросавшегося на всех в реанимации психопата, который скончался, не приходя в сознание. Полиция выясняет, какого черта ему было надо, и как он умудрился накачать кучу пациентов, а также персонал клиники.

– А если меня спросят?

– Не спросят. Про свое ментальное истощение думай. Как самочувствие?

Я прислушалась к себе. Энергия полностью восстановилась, дар был в порядке. Фон радовал стерильной чистотой, вокруг привычно отсвечивали человеческие отпечатки. Нашелся среди них и знакомый.

– Влад до сих пор здесь?

– В соседней палате, – ответил Феликс, и я вздрогнула. Нет! Неужели… – Спит. Героически дотащил тебя до приемной, вручил врачам и свалился сам. Не знали, кого спасать первым. Зато он выяснил свой лимит по отмывке мозгов.

Вполне в репертуаре Влада. Нужно будет объяснить, что энергия ни у кого не бесконечная, и существует такое понятие, как личный резерв! Впрочем, я вчера тоже ушла в ноль.

– Пострадавших почти нет, – закончил Феликс с той интонацией, когда обязательно следует ждать расшифровки пресловутого «почти». – Один парень переехал с пола общего отделения в реанимацию. Сложный был пациент.

– Не хотела, чтобы так вышло, – вздохнула я, почему-то ощущая навязчивое желание оправдаться. – Выбора не было. На части бы разорвали и меня, и Соню.

Соня… Она определенно не в клинике! Успешно удрала. Далеко, за город. Только раз ее видно мне, значит, прекрасно видно и всяческим Этьенам.

– Пожалуйста, – я опустила глаза, тщательно подбирая слова, – не ищите ее пока…

– А зачем? – перебил он. – Сама вернется. Нет – ей же хуже.

– В каком смысле?…

– В прямом. Дар на дне, здоровье там же. Регулярно пытаются убить, клиники штурмом берут, людей натравливают. Бегать за ней, чтобы защитить? Мы пас.

– Хм, – только и смогла сказать я.

– Да и куда она денется? – Феликс пожал плечами. – Без документов, с официальной недееспособностью, и в ее положении. В лесах подмосковных будет жить?

Я вспыхнула, давясь бессильной злостью. Ну какой-то же он все-таки… Вот… Слов не хватает! А на что я, собственно, рассчитывала?

– Лучше про ее бойфренда расскажи, – добили беспощадно. – Удачно он нужные ключи находит и от пятитысячелетних психов отбивается.

Бросило в жар. Не догадался ведь? Тео аккуратно ту толпу от нас отвадил, человек без дара не мог заметить. К тому же Феликсу не до того было.

– Я его в третий раз в жизни видела! – сказала я отчасти правду.

Он посмотрел на меня внимательно, без единой эмоции, и задумчиво отметил:

– У людей, внезапно решивших поискать покемонов у клиники, даже приложение с этой игрой не установлено.

– Крис – на всю голову больной. Чего бы он ни добивался, надеюсь, у него не получилось.

Очень надеюсь! У Феликса зазвонил телефон. Взятая трубка, несколько загадочных фраз на непонятном языке, поворот к двери. И скупо оброненное:

– Мне пора.

– А я?…

– Тебе и здесь хорошо, – заявил он. – Подлечишься, отдохнешь.

Мои глаза невольно округлились. Чего? Серьезно?… Феликс невозмутимо кивнул в сторону тумбочки. Я повернулась. Под ней скромно притулились моя сумка и сапоги.

– Одевайся и выходи, – усмехнулся он и исчез за дверью.

Что же это… Издевался сейчас, что ли?! Вот гад! Я встала с кровати и расстегнула сумку. Более подходящие эпитеты подбирала, натягивая первые попавшиеся вещи. Девять языков знает, а нормально общаться не научился! Гений, чтоб его… А я с древнего на раз-два перевожу! Спорим, он так не умеет?…

Оставив казенную ночную рубашку на кровати, я привела себя в порядок и, подняв сумку здоровой рукой, выскользнула из палаты. Коридор был длинным и безлюдным, лишь бегала между близнецовыми белыми дверьми утомленная медсестра. Больше никого. Ряды пустых кресел, уходящая вниз лестница за аркой и необыкновенно теплый сгусток за соседней дверью. Влад, ни с кем не спутаю. Безумно хотелось навестить его, но вламываться в палату я постеснялась, будить – тем более. Постояла немного, глупо вертя головой и переполняясь раздражением. Ну, вышла. И куда делся Феликс? Где его искать?… С первого этажа долетал шум и отголоски суеты. Ладно. Плавали, знаем. Поищем подсказки… Из кармашка сумки торчал удивительным образом заряженный на всю шкалу телефон и оповещающе мигал зеленым. Полученное три минуты назад сообщение содержало указания спускаться к гардеробу и ждать там. Слушаю, повинуюсь, будет сделано! Пнув ни в чем не повинное кресло, я охнула, списала дурацкую злость на вчерашний стресс и направилась к лестнице.

Было странно преодолевать многочисленные ступени без погонь и нервного оглядывания. Наконец осознала – мы пережили атаку Криса! Только ему все же удалось вынудить Тео применить внушение, а использование силы сильно вредит занятому телу. Не зря он старался избежать этого до последнего. Что если теперь оставаться Арсением – не вариант? Удобная шкурка пойдет на помойку вместе с несостоявшимися планами… Вдобавок знает про Влада – не мог не сообразить, столкнувшись с ним во дворе. Сдаст своим в знак извинения за отвратное поведение. Черт!.. И топить Тео еще рискованнее, чем помогать. На кону жизнь Сони, по крайней мере, пока она не поправится. Не уверена, но вроде у Тео к ней не исключительно потребительские чувства. Может, не стоит ждать подлости? Увы, не получалось. Внутри что-то фыркало и сопротивлялось. Дело было не столько во мне. Кажется, Эсте ему не доверяла. Совсем.

Последняя ступенька, и голова знакомо закружилась. Этаж гудел, топал, хлопал дверьми. Люди, много людей. Сновали туда-сюда, переговаривались и были везде. Задержав дыхание, я двинулась в сторону гардеробной. И замерла. В углу, у кресел на причитающую санитарку хмурился Роман. Кирин! В полицейской форме, внушительно широкий в плечах. Расследование в клинике поручено ему? Удачно… Он меня тоже увидел, в знак приветствия кивнул. Суровая складка на лбу и облако утомленной досады явственно намекали, что встреча не из счастливых, однако я решительно нырнула в толпу и вынырнула рядом с ним.

– Мы можем поговорить? – бесцеремонно перебила я санитаркины причитания о «жутчайшем беспределе». – Наедине.

Роман опять кивнул, куда менее приветливо. Да уж… Когда узнал о даре, наверняка понял, какую лапшу я вешала ему на уши в отделении. Мало приятного.

В занятом нами кабинете врача неопределимой специализации нашелся стул, на который я села. Опрометчиво поступила… Роман горой навис сверху, отсвечивая мрачным нетерпением. Захотелось вжаться в спинку и сказать, что я ни в чем не виновата. Жаль, это неправда.

– В клинике нечего расследовать, – выпалила я на одном дыхании, – на самом деле никто никого не травил.

– Я знаю, – сухо отозвался он, – от Анны Верт, которая меня сюда и позвала.

Я дура. Круглая. Думала, он случайно здесь оказался. Ну-ну! Чтобы Совет и не использовал прознавшего о даре следователя? Феликс же ясно дал понять, что официальные версии произошедшего – не мои проблемы. Но раз уж разговор начат… Неплохо бы разузнать хоть какие-нибудь подробности.

– Это я виновата, – вырвалось признание. Разузнавательница… – Точнее, не я одна. Тот психопат из реанимации… Все закончилось благополучно, в общем-то, и… Извините, что солгала вам в прошлый раз.

– Бросьте, – Роман уже не так сердито сдвинул брови. – Что вы могли тогда сказать? Что ваша братия умеет силой мысли вытворять то, что доказать невозможно? Я бы вам в лучшем случае доктора вызвал, в худшем – назначил экспертизу на вменяемость.

Спорить было не с чем, да и не хотелось. Как и думать о своей вменяемости…

– Надеюсь, все разрешится, – пробормотала я.

– Обязательно, – сообщил он официальным тоном. – Идет проверка, каким образом ваш псих из реанимации умудрился накачать столько народа.

– Как он вообще попал сюда?

– Совершенно легально. Еще из родного города записался на прием к известному врачу этой клиники. Денег перевел прилично, возможно, все что были. Тот заинтересовался – пациент буквально на днях в себя пришел после затяжной болезни, которую никто не мог классифицировать. Ждали его вчера вечером на обследование, да того по пути в поезде срубило. Он предусмотрительно записку оставил проводнику с контактами своего лечащего врача. Туда с вокзала и доставили – прямиком в реанимацию клиники.

Сволочь! Расчетливая маньячная сволочь! Привезли его к Соне под бок, ближе некуда. Знал, куда Совет ее отправит. Мы могли к ней и не успеть. Наверняка у Криса было два плана – либо убить Соню, лишив Тео прочной связи с реальным миром, либо взяться сразу за него. И ведь второе получилось, в каком-то смысле. Я выдохнула, пытаясь унять гнев вперемешку с горячей, остро пульсирующей тревогой. Сосчитала до трех, осторожно выпрямила спину. Роман наблюдал за мной неотрывно, но думал, кажется, о чем-то своем. Вид у него был усталый и мрачный.

– Спасибо, что уделили время. – Я поднялась со стула, чувствуя себя ужасно неловко. Мало ему работы и Совета, еще и я влезла. – А… как у Киры дела?

– Это вы мне скажите, – произнес он с усмешкой, – думаю, вы ее видите чаще.

Почему я никогда не угадываю с вопросами?! Давно пора усвоить – лучшее, что я могу сделать, это проглотить язык!

– Точно, – спохватилась я, – у нее работы много в новом психологическом центре.

– Много, – согласился он. По кабинету расползлось тоскливо-безысходное марево, направленный на меня взгляд отчего-то переместился на окно. – Но она любит… работу.

– Пойду, пожалуй, – позорно капитулировала я, – и так у вас кучу времени отняла.

– Вы же сами говорили, – еще выразительнее усмехнулся Роман, – что здесь нечего расследовать.

Я выдавила улыбку и вышла в любезно распахнутую передо мной дверь. В удаляющуюся по коридору могучую спину смотрела, запоздало осознавая, как дорого обходится война с чертовыми вечножителями. Не только мне, каждому из нас. В том числе и Кире.

Эмоции притупились, навалилось странное опустошение, все поблекло. Словно во сне я вышла в холл и, перекинув на минутку вредную гардеробщицу в Лектум, забрала свою дубленку. Совершенно не помнила, куда дела номерок, и разбираться с этим не было ни малейшего желания. Ну а что? Я вырубила в клинике кучу врачей, медсестер и даже уборщицу. Номерок – меньшее из зол! Вырвался неуместный смешок, прошиб холод. От столпотворения народа в холле сделалось дурно, пальцы не слушались, пуговицы не помещались в прорези и норовили выскользнуть.

В холл влетела Анита. Россыпь тугих кудряшек по плечам, кокетливая розовая прядка, боевая раскраска с блестками. Когда успела?… За ней плелся Влад, волоча по полу край шарфа и тщетно пытаясь застегнуть молнию на куртке. От такого зевка и челюсть свернуть можно… Бедный. То есть я постеснялась его будить, а ей хоть бы что? Влад неизбежно споткнулся о шарф, Анита с веселым хихиканьем протянула свои отманикюренные лапки, обмотала шерстяного повстанца вокруг его шеи и игриво застегнула молнию. Захотелось ее треснуть. И в детский сад отправить, работать. Может там весь день всех одевать, раз у нее так замечательно получается.

– Лера! – махнула рукой Анита, пробираясь ко мне. Влад невнятно помычал и открыл один глаз. Видимо, поздоровался. – Вам придется немного нас подождать…

– Что случилось? – испугалась я.

– Ничего страшного. Одна старушка утверждает, что вчера слышала глас божий, который приказывал ей убить трех человек. – Анита утомленно закатила глаза. – Маразм, наверное. Но мы вынуждены все это выслушать.

Не было печали. Ждать, еще и в клинике? Обстановка давила, в ушах начинало гудеть. Желудок сводило, и вовсе не от волнения, а от голода.

– Немного – это сколько? – поинтересовалась я. Анита неопределенно пожала плечами. – Оделась ведь уже…

– Я знаю отличное место рядом, – вдруг проснулся Влад, – в здании напротив. Идеально, чтобы скоротать время.

– А еда в этом месте есть?…

– Ага, – отозвался он как-то слишком задумчиво и вперил в меня очень выразительный взгляд.

Надо поговорить… Да еще как. А когда в следующий раз сможем обсудить вчерашнее без ушей Совета под боком? Неизвестно. И соседнее здание не дальше, чем та аптека, в которую я без проблем отлучалась из офиса. По идее, Феликс не потеряет меня из вида.

– Идем, – расцвела я самой довольной улыбкой, на какую была способна. – Не отказалась бы позавтракать. Или пообедать.

– Приятного аппетита, – подмигнула Анита и пригладила топорщащуюся челку Влада. Что она себе позволяет вообще? – Будьте на связи.

Мы одновременно кивнули, ее сдуло в направлении коридора. Забрав у меня сумку, Влад открыл передо мной двери. В холл ворвался ветер, его челка вновь встала торчком. Вот так хорошо, привычно.

Отличное место находилось в десяти метрах, за поворотом. Подозрительная вывеска утверждала, что мы отсюда не уедем. Позитивно! Внутри тесной комнатушки за столом сидела приветливая девушка, окруженная книжными шкафами. Влад радостно заявил ей, что знает пароль, та нажала на какую-то кнопку, шкаф отъехал. Не к добру… Я решила, что хуже, чем в клинике все равно не будет, и смело шагнула в неизвестность. Бодрая музыка, ряд высоких стульев вдоль подсвеченной неоном стойки, безумное количество разнокалиберных бутылок на полках. Обычные столики поодаль, под прицелом прожекторов с потолка, кисло-пряные запахи. Это что, бар?!

Влад пристроил куртку на вешалку, не выказывая по поводу моих вопросительных взглядов ни малейшего смущения. Я махнула на него рукой и повесила дубленку туда же. Ну бар, и бар. Людей мало, не вечер. Почти все столики были свободны, мы заняли самый уединенный – в углу. В меню кроме коктейлей с пугающими названиями нашлось и съестное. С ума сойти, вправду еда. Правда, названия блюд пугали не меньше. Я заказала родной понятный стейк, Влад выбрал нечто загадочное и солидно звучащее. Даже любопытно, что ж ему такого принесут. Поколебавшись, он добавил что-то еще, и через минуту перед ним выстроились шесть маленьких плошечек с вязким красным содержимым, к каждой прилагался нанизанный на зубочистку кусочек рыбы. Затейливо…

– Попробуй, прикольная штука, – хохотнул Влад. А едва официантка уплыла от стола, нетерпеливо сверкнул глазами. – Давай колись! Что это за нормальный, совсем обычный тип?

Неизбежный вопрос. Да и самой следовало бы сказать, первой, не дожидаясь… Ему нужно знать, его напрямую касается. Но как бы смелости набраться?… Прикольная штука под рукой оказалась очень кстати. Вкус интересный, и довольно знакомый. Томатный борщ! Маленький такой борщик. Оно точно алкогольное? Вторую плошку распробовала получше, Влад отчего-то испуганно приподнял бровь. Расскажу. Сейчас. Я набрала в легкие побольше воздуха, чтобы на целую речь без запинки хватило. И выдавила сконфуженно:

– Тео.

– Вот это поворот, – восхитился он. – А я-то думал, кто бы это мог быть, если Базиль убился, Яника появлялась пару дней назад, Иллит – позавчера, а Крис только-только. Знаешь ли, всех четверых я замечал, и следы помню. Оказывается, Тео. Ну надо же…

Я допила борщик и, облизнув губы, с подозрением уставилась на Влада. Издевается, что ли?

– Его ты тоже замечал, – призналась я. – Тот невнятный отпечаток, насчет которого не был уверен, и который потом исчез.

– Фиг там он исчез! Мельтешил на периферии неопознанным элементом. А вчера на парковке как разгорелся. С чего?

– Силу использовал, видимость вернулась. Раньше-то тихо сидел, не высовывался.

Влад озадаченно поскреб затылок. Тряхнул шевелюрой, вздыбив ее окончательно, и спросил:

– Лейка, что происходит, а? Что у вас за дела?

В желудке странно потеплело, стало легко и потрясающе невесомо. Я придвинулась ближе, очень близко, вместе со стулом. Щеки коснулось прерывистое дыхание, его озадаченность сменилась растерянностью.

– У Тео депрессия от недостатка плотских удовольствий, – сообщила я на всякий случай шепотом, практически ему на ухо, – настолько сильная, что решил покончить с ловушечным людоедством и остаться в реальности. Готов помочь нам в борьбе с оставшейся троицей, лишь бы его не трогали. А переехать на ПМЖ намерен с помощью Сони, которая от него беременна. Такие дела.

Влад шарахнулся к стене, чуть не слетев со стула. Шумно сглотнул и пробормотал:

– О-фи-геть…

– Поэтому я и просила молчать. Вроде как союзник.

– Ты ему веришь?…

– Выбора нет. Сонина жизнь зависит от него, сама она слишком слаба и умерла бы, тогда, осенью, если бы не их ментальная связь. А теперь еще и ребенок… Ты вправе чувствовать себя под угрозой, ведь он видел тебя вчера и точно все понял. Не думаю, что имею моральное право просить тебя никому его не выдавать…

– Да не вопрос, я ему верю, – огорошил Влад и с содроганием продолжил: – Пять тысяч лет без секса – это ж кошмар какой. На фиг такое бессмертие! Озвереешь. Хотя, раз можно занимать чужие тела…

– Э-э-э, – я протестующе выставила руки, боясь дальнейшего развития этой мысли.

– Все равно кошмар, – поморщился он, явно что-то прикинув. – Лишь раз в сто лет, и неизвестно в кого доведется вселиться. Вдруг в девушку? Хм-м-м…

Покраснел до ушей. Вот что у него в голове?! Благо, узнать не довелось – подошла официантка. Принесла еду, вышколенных улыбок и тишину. Влад около минуты просидел с вопиюще недалеким выражением лица и принялся за свое блюдо. Как бы гордо оно ни обзывалось, на вид – салат салатом!

– Я и сейчас Тео вижу, – наконец вернулась к Владу осмысленность, – где-то в дремучем Подмосковье. Мешает, если честно, аж глаза слепит. Он потухнуть-то планирует?

– Надеюсь, – отозвалась я, разделываясь со стейком гораздо быстрее, чем того требовал этикет. – Не потухнет – примем меры. Следи.

– Будто другие варианты есть… Я натренировался так, что и сквозь сон просвечивает.

– Здорово. – Я хлопнула в ладоши, выронив вилку на пол. Звяк! Не жалко, все равно наелась. – Но будь осторожнее. Рассчитывай силы, береги энергию.

– Нажаловались? – буркнул он, оскорбленно хрустя салатом. – Дай-ка угадаю, Феликс? Ну, конечно. Даже не сомневаюсь! Какой он… вот… Ваще!

О, да! «Ваще» – это прямо в точку. Грустно вздохнув, я опрокинула залпом третью плошку. Влад кашлянул:

– Лейка, ты полегче, я волнуюсь…

– Поровну вполне честно! – рассудила я, кивнув на оставшиеся три борщика. И поняла, что волнует меня. – Анита тебе помогла разобраться с хранительскими дарами?

– Помогает, – протянул он, слишком довольно для несчастного, против воли сданного окаянному Совету. – Регулярно подравниваем мне суперпавер, и это работает. Я до сих пор в своем уме, честное слово!

Я хмыкнула, но разозлиться не вышло. За спиной словно крылья выросли, хотелось оттолкнуться и взлететь. Под потолок, к прожекторам…

– Не переживай, – Влад гордо выпрямился, – я ни о чем не жалею. Смог помочь наконец. Наоборот, жаль, что раньше был настолько бесполезен.

– Не-е-ет. Ты был такой… нормальный. Замечательно нормальный.

– А? – Он уронил салатину с вилки обратно в тарелку. – Чего?…

– Ничего, – отмахнулась я. Плошку борщика тотчас придвинули ближе, к моей тарелке. – Что ты! Это будет уже не поровну.

– Мне совершенно не жалко, – горячо уверил щедрый друг, – угощайся!

Ну, раз угощают… Коктейль откровенно манил аппетитным кусочком лосося и пряным запахом, и я сдалась. На самом деле прикольная штука. Вкусная! К столику метнулась официантка, принесла столовые приборы взамен бесславно уроненных. Аппетит как по заказу проснулся, я проглотила остатки стейка. Отличное место. Прекрасное. Душевное очень!

– Мы их порвем, всех троих, – вырвалось неожиданно, – на пикульки. Пикулечки… На крошечные пикулята!

Забавное какое слово, а я и не замечала…

– Конечно, порвем. – Влад смял салфетку и нетерпеливо напомнил: – Ты что-то обо мне сказать хотела.

Разве? Бросило в жар. Я схватила меню, помахала им словно веером. С перебором здесь топят, могли бы и послабее.

– Про мою замечательную нормальность, – повторил он настойчивее.

– Понимаешь… – я попыталась разобраться в спектре бушующих рядом эмоций. Запутанный клубок, тугой.

Влад отставил тарелку с недоеденным салатом и оперся на локоть, демонстрируя самое участливое понимание на свете. Ладно…

– Всю жизнь кругом все такие ух, – поделилась я, – с суперпавером. Друзья, жених, просто знакомые… Поток, дар, особенные люди. Веселье? Ответственность за каждый шаг! Всегда одно и то же, годами. А ты был обычный. И это было так… необычно. Торговые центры и жуткие бары, каток с утра, фильмы по комиксам, которые я бы ни за что не стала смотреть. Лего-кораблики, театральные постановки с целлофановым пакетом, твои вечно разбросанные рисунки, диафильмы под вредную и нездоровую пиццу, офис с теми пуфиками на колесиках. Глупости всякие, которые вроде и не глупые. Например, то беганье по фонтанам в парке! И не стыжусь, что я это делала, потому что было легко и свободно, с тобой. У тебя даже энергия теплая, уютная, шерстяная, как одеяло. Получалось забыть… обо всем, и просто жить. А теперь ты в той же лодке – Хранитель, война с нижним Потоком, работа на Совет, ментальные проблемы нескончаемые. Эх…

Влад таращился, не моргая. Плющил в ладони салфетку и излучал недоумение – острое и всепоглощающее, будто его по голове пыльным мешком приложило.

– Лейка, – произнес хрипло, – по идее, когда Вестник избавится от этих гадов, сила у меня пропадет. И все. Будет как прежде!

Я пожала плечами, он швырнул салфетку в тарелку и в один глоток прикончил коктейль. О! Вспомнил про них. Закусив лососем вместе с зубочисткой, закашлялся и выплюнул лишнее. Мой взгляд приковала последняя плошка. Симпатичная, превосходно пахнущая и одинокая.

– Будешь? – спросила я очень вежливо.

Влад мотнул головой, я придвинула борщик к себе. Не пропадать же такому вкусному добру.

– Слушай, – напрягся он, – не советую увлекаться. Оно…

– Прикольное! А ты зануда, – фыркнула я.

Его брови улетели куда-то совсем вверх, прожектор залил столик необыкновенно красивым светом. В желудок бухнулся пульсирующий горячий ком, окутала приятная слабость. М-м-м… Это даже лучше, чем кофе. Надо взять рецепт, и сварить дома. Целую кастрюлю!

– А хватит? – скептически поинтересовался Влад.

Либо начал мысли читать, либо последнее я произнесла вслух. Пригрозив ему пальцем на случай первого, я уткнулась в барное меню, надеясь хотя бы название найти. Видимо, он растолковал это как-то иначе, потому что вспыхнул испугом и спешно попросил у официантки счет.

В мелких строчках не было ни слова про борщ, и вообще половина не на русском. Буквы расплывались, а потом весело запрыгали, заслоняя друг друга. Пьяные, что ли? Отложив бестолковое меню, я расстегнула верхние пуговицы кофты, чтобы было не так жарко. Влад поперхнулся и принялся столь внимательно изучать принесенный счет, словно подозревал, что нас обсчитали.

Сверху кто-то требовательно навис. Пришлось обернуться и поднять глаза. Анита, с премилой улыбочкой! И Феликс – традиционно без.

– Можно ехать, – обрадовал он.

– А можно остаться, – с энтузиазмом предложила я. – Тут хорошо, ни одного маньяка, и я не все попробовала.

Феликс вопросительно изогнул бровь, Анита покосилась на Влада.

– Кажется, пятая была лишней, – покаянно пробормотал тот.

Я цыкнула на него, силясь унять разброд и шатание в мыслях. Не получалось. Мысли по-прежнему брели куда-то не туда и шатались.

– Поедем туда, где тоже хорошо, – не проникся Феликс.

– А это точно? – засомневалась я. – В вашем загородном доме только печенье и замороженное пюре из брокколи. Здесь однозначно лучше.

– Разморозим, – парировал этот исключительно нечуткий человек.

– Лера, ты в порядке? – забеспокоилась Анита. – В машине не укачает? Дороги на час с лишним.

– А давайте ко мне? – Влад умоляюще уставился на нее. – Квартира недалеко. Там никого нет, три комнаты, и еды в холодильнике полно. Пропадет, жалко…

– Я не против, – та легонько толкнула хмурое начальство в плечо.

Ну да, нельзя позволить еде пропасть… Стоп. Про мою ведь квартиру речь!

– Только прибрать нужно, – спохватился Влад, поймав мой взгляд, – чуть-чуть.

– Так вперед, – как ни в чем не бывало скомандовал Феликс, – езжайте быстрее. Как раз будет время, пока мы доберемся.

Влад сдвинул оплаченный счет на край стола и был таков, на пару с искрящейся воодушевлением Анитой. Вот что с людьми думы о заполненном холодильнике делают! Я проследила, как они исчезают за дверью. Надо бы поторопиться, а то с ее настроем к нашему приезду ничегошеньки не останется.

В следующий миг из головы вылетели все мысли, абсолютно. Рядом сел Феликс, уже почему-то не хмурый. Посмотрел изучающе, отсвечивая чистейшим, запросто определяемым любопытством. Что-то новое!

– Ну, и чего ты тут напробовалась?

– Борща, – созналась я. – Борщика. Ма-а-аленького.

И показала двумя пальцами, насколько маленького. Он недоверчиво прищурился, взял барное меню. Полистав, вчитался в нещадно прыгающие строчки и отметил:

– Пять? Неслабо.

Я снисходительно кивнула. Это же комплимент был, верно? Щеки горели, воздух обжигал, но как-то приятно, очень волнующе. Хотелось дышать чаще. Вдох, выдох, вдох, снова вдох… Подошедшая официантка утащила счет и получила повеление принести ему крепкого чая, а мне – какой-то суп. Тон при этом был такой, что стало ясно – придется съесть, иначе силой скормят. По ложечке. Приговаривая – это за дурость, это за глупость. Кстати…

– Хочу спросить! – честно предупредила я. Взгляд Феликса стал совсем настороженным. – Почему ты говорил, что прозвище у меня глупое?

– Нелепое, – поправил он.

– Не-е-ет… Оно забавное!

– Тебе не идет.

Ого, ничего себе… Я сложила руки на груди, глубоко задумалась. Значит, в его представлении, есть то, что мне идет, и что нет?… Задумывалась я долго. Принесли чай и суп. По-моему, кто-то его уже ел, ну или основательно жевал. Пюре – горячее и густое. Не из брокколи, ура! Мясное и вполне съедобное. Пару ложек в себя запихала, дальше пошло бодрее. Дыхание выровнялось, в голове прояснилось – немного. Созрел неожиданный вопрос:

– А как тебя сокращенно называют?

– Что?… – Феликс оторвался от чая. Замешкался, но всего на секунду. – Никак.

– Разве? – Фантазия включилась и заработала на полную катушку. – А если…

– Без если.

Обидно, а мне такие славные варианты на ум приходят. Например…

– Нет, – отрезал он.

По выражению лица угадывалось – для тех, кто пытался креативить, все кончилось скверно. О… Неужели чьими-то предсмертными словами было – «Феля»? Я хихикнула в суп.

– Лера, – сказали увещевающе, – не надо.

– А если не сокращенно, а просто как-нибудь ласково?

– Ладно, нормальное у тебя прозвище.

Я примирительно усмехнулась. Сразу бы так! Голова закружилась, свет прожекторов слился в ослепительную вспышку. Сердце застучало сильно-сильно, вместо крови разгоняя по венам раскаленную лаву. Еще ложечку, теперь две, выдохнуть, успокаиваясь. Льда бы, стакан. На улицу, на свежий воздух. Или снять эту кофту к чертям… Докатилась. Взяв себя в руки, я отмела эти идеи. Черти обойдутся без моей кофты, а любое переохлаждение чревато простудой, без которой обойдусь я. Ну, Влад. Назаказывал! Облизав соленые губы, я оглянулась на дверь.

– Будь гуманнее, – покачал головой Феликс и указал на часы на стене, – дай ему хотя бы полчаса форы.

– Его это не спасет, – по секрету сообщила я. – Там… Кофе в коробке из-под чая, чай – наоборот. А в банке для соли – сахар. Берегись!

Он улыбнулся. Тепло, без нарочитой любезности. Что… Что было в том коктейле?! Привидится же такое!

– Доедай, – посоветовал Феликс, – и поехали. Раз Владу все равно ничего не поможет.

Я налегла на суп, очень надеясь, что это поможет мне. Засверкало дно тарелки, головокружение поубавилось. Проживу как-нибудь… до утра.

Быстрые сборы, проход сквозь секретный шкаф, пестрая улица и воздух. Много воздуха! Вдыхай полной грудью, сколько влезет, сколько хочешь, ни за что не кончится. Хорошо… В машине еще и тепло, за окном – огни вывесок, светофоров, фонарей, елочных гирлянд. Все горит, сверкает, живет. За каждым поворотом – мир, никем не придуманный. В салоне тишина. Молчать приятно, и полезно к тому же – для некоторых состояний. Лучше смотреть вперед, на бросающуюся под колеса дорогу. Мокрые снежинки на стекле тают, превращаясь в невесомые дрожащие капли. Раз, и нет. Как мгновение. Не поймаешь – не запомнишь.

О, приехали. Некогда родной двор усеивали подсохшие лужи, неработающий фонарь погружал дорожку к подъезду в темноту. Феликс нашел нужную квартиру безо всяких уточнений адреса – кто бы сомневался. Войдя, задал Владу единственный вопрос, а получив ответ – ушел в дальнюю комнату к той самой свободной розетке, прихватив ноутбук, и там засел. Только его и видели. Ни единой эмоции, сплошь ровная пустота без окраса и отклика. С тем же успехом можно присматриваться к люстре или кастрюле. У него что, выключатель где-то есть?… Вжать бы до упора и выломать!

Анита чем-то хлопала на кухне, видимо, все-таки дорвалась до холодильника, Влад суетился в прихожей, силясь добыть тапочки из ящика, заваленного пакетами, смятыми коробками, гантелями и… запчастями для пупса?! Вновь полыхнуло жаром. Колченогая вешалка отдалилась, затем внезапно приблизилась, чуть не саданув мне «рогом» в лоб. Я благоразумно попятилась, споткнулась об угол ковра и выслушала заверения, что «это Колино, и вообще для одной трэшовой фотосессии». Добравшись до кровати, рухнула, ощутив сполна все прелести горизонтального положения. Наконец-то… Дверь заботливо прикрыли, и мы остались вдвоем: я и комната, что была моей – в прежней, совсем другой жизни.

Что тогда случилось? Не со мной, с ней. С девушкой, допустившей ошибку, за которую не могут расплатиться до сих пор.

Что-то давно ее не слышно, даже странно. Куда делась? Лезет крайне непоследовательно. То не отмашешься, то затишье. Сезоны ментальных приливов и отливов влияют, не иначе! Соня сказала – Эсте стоит выслушать. Не просто так та хочет… показать. А чего еще хочет? Шкурку напрокат? Вестника в подарок? Внутри разлилась щемящая тоска, придавило острым чувством вины. Чужим, но до боли знакомым как свое собственное. Я позволила ему и усталости навалиться, впечатать себя в покрывало. Прикрыла веки. Все, остаюсь тут! Отголоски сожалений вгрызлись яростно, звуча бесконечным эхом в глубине сознания. Что же она натворила? «Ты знаешь». Зарывшись лицом в подушку, я попыталась остановить вращение темноты перед глазами. Тщетно… «Вспомни».

Ну, ладно. Самое то для пьяных выходок! Пуховые объятия, начерченный в уме знак. Волна, круг… почти круг. В нос ударил терпкий, горьковатый запах, мягкость перины исчезла. Воздух стал жгучим, вяжущим на вкус, горло пересохло. Чего ждешь? Показывай! Чернота закрутилась вихрем, заволокла все. Грохот…

…падение громкое, гулкое. Россыпь осколков вазы на столе, поверх невредимой каменной плиты. Жаль! Посильнее надо было. В храме душно, чадят факелы. Ярость кипит, бурлит, грозясь вылиться и затопить. Меня, ее, нас? Пусть. Слова бесполезны давно. Кама бросается к столу, склоняется – бережно, испуганно. Дрожит, стряхивая с плиты осколки. Вскрик, алая полоса крови на смуглой ладони. Отступаю прочь. Нечего тут делать больше.

– Поверь же, – доносится в спину, – тот город, он… Не легенда. Как ты не поймешь?! Ты можешь делать все… Все, что захочешь!

Хватка на плече решительная, нельзя не повернуться. Глаза буравят насквозь, смотрят с вызовом, но умоляюще. Сбрасываю руку, отстраняясь.

– Я и делаю, – слова мои злые, колючие. – Ухожу.

Шаг. Выход ближе, она – наоборот…

В ушах звенело, бушевал гнев, рывками отпуская. Мерещились отсветы огней и хруст осколков под ногами. Качнулась арка выхода, вынесло в реальность. По ощущениям – как по лестнице кубарем вниз, пересчитав все ступеньки. Стоило тряхнуть головой, комната замигала непонятно откуда взявшейся гирляндой на стене и перевернулась. Ох… Верните потолок обратно наверх! В груди тлела подсмотренная горячая решимость, видение рассеивалось. Что, и на этом все? По спине прокатилась волна жара, неозвученный вопрос распался по слогам. Лампочки гирлянды замигали наперегонки, вспышкой неожиданно белого света ослепило.

…слепит, переливы белого безумны. Будто солнце пылает. И не одно – много, везде. Обступают лучи-волны, греют, ласкают. А должны бы презирать. Здесь не так ярко, как прежде. И не так чисто. Приглядишься – особенно заметно. Кама не хочет видеть… Забирая – разрушаешь. Взятое не воротишь, но можно остановиться. Перестать. У этих мест тоже есть сердце. Разбито ли оно теперь? Еще нет.

В глубине сияющих сгустков тихая мольба о помощи. Их сила – не наша, общая, для всех. Прийти сюда было неправильно. Не сегодня, тогда. В первый раз, с ней, во второй – со всеми, и каждый последующий. Течение слабеет, расплетаются потревоженные нити, меняя некогда совершенный узор. Раньше было иначе. Ни украденных миров, ни опасного могущества. Чужая воля – всегда чужая, даже если заставить. Все обман. Дальше – хуже. Что это? Без сомнений – ошибка. И исправить ее легко.

Волны текут спокойно, размерено. Как обычно – вклиниться бесстыдно, зачерпнуть, но с лихвой. Он прав, пожалею. Но так надо, только так правильно. Если взять хоть раз больше вымеренного, мольба будет услышана, а сила потеряна. Все вернется на круги своя, кончится. Должно кончиться, таковы правила. Те, что ныне нарушены. Сердце меркнет, тускнеет, зовет отчаянно. Скоро…

Белизна исчезла, резко спружинила кровать, вернув в «здесь и сейчас». Толку-то… Ни встать, ни разлепить веки. Сердце стучало где-то в горле, смысл увиденного доходил с трудом. Какое там – вообще не доходил! Я через силу продирала глаза, выкарабкиваясь из темноты. Выплыл подсвеченный гирляндой потолок, засверкал синим, красным, зеленым, желтым, до ряби и тошноты. Люстра поехала вниз, во рту разлился приторно-сладкий вкус.

…откладываю яблоко в сторону. Горло сводит, не лезут ни откушенный кусок, ни пропитанный тревогой воздух.

– Нам конец, – выводит Яника, тем тоном, будто пустое оно, а полуночный сбор этот – блажь.

– Я предупреждала, – Кама шепчет едва слышно, – нельзя было брать больше. Не пройдет незамеченным. Придется платить.

– Кто?! – рявкает Эдон.

Зал множит его крик многократно, бросает между стенами, уносит под самый свод.

– Какая, к чертям, разница кто? – Базиль задумчиво обводит всех взглядом. – Скольких не досчитались, нарушитель мертв, скорее всего. Если же нет – лучше действовать сообща, а не виновных искать. Неужели полагаешь, что он сделал это специально?

Слова бросаются, словно на меня прицельно, царапают. Больно. Через силу проглатываю, чтобы вымолвить:

– Откуда взялась та девчонка?

– Призванная, – дергает плечом Кама, – убить посягнувших на тайное. Нас.

– Убить?… Или запретить брать? А если сами не станем? Договоримся.

– Договоримся… – смеется она звонко. Эхо отлетает от стен вновь. – Теперь уже думаю, что она уничтожила весь город тогда. Не она, подобная ей. По легенде не выжил никто, неодаренные в том числе. Пришла вечная ночь…

– Тьма, – поправляет Крис. Сплевывает на пол и цедит по слогу: – Легенда! Сотни раз ее слышал. Дед соседский рассказывал. Город падших, очищение.

Хруст. Тео кусает яблоко снова, швыряет огрызок в то же блюдо. Воспитанный сегодня…

– Да чего? – спрашивает он с набитым ртом. – Она же человек. Грохнуть ее, и делов-то.

– Кого – ее? – В Ашес злость впервые уступает страху. – Спаслась чудом, рассмотреть близко не удалось. А те, кто приближался…

– Выманить надо, – поддерживает Лайл. – По одному вылавливает, тварь. Наш черед.

Отворачиваюсь. В окне – темнота. Знаю, мы заслужили. Но разве именно это?…

– Попробуем. – Иллит забирает мое яблоко, подбрасывает на ладони. – Ежели нет – остается бежать. Туда, где будет возможность отбиться. В каких краях, говорите, тот город?

Кама улыбается. Отыскала, значит…

Все померкло, улыбка растаяла, вместе со сладостью и болезненным, как никогда, видением. Что?! Эсте призвала Вестника… специально?… В груди щемило, сковывая дыхание. Я перевернулась на спину, жадно хватая ртом воздух. Черт… Черт. Черт! Впрочем, она не знала, что именно делает. Не подозревала, как в Потоке восстанавливается нарушенный баланс, и в легенды не верила. Должно кончиться… Действительно! Вестник исправит, так исправит. Чего хотела Эсте? Справедливости? Вернуть прежнюю жизнь? Избавить подругу от одержимости? Да уж. Благими намерениями! В итоге-то…

В итоге почти все погибли, а она с выжившими переселилась в Поток. За счет той силы, от которой мечтала избавиться. Что случилось после пещеры? Зачем Кама искала древний вымерший город? Почему именно там была возможность отбиться от Нири? Тишина. Ни ответов, ни намеков, ни навязчивых картинок. Ну что за девица, зато не ленилась мне своего мужа везде совать, для общей картины совершенно бесполезного. Странным образом тряхнуло, щеку словно пощечиной обожгло. Паршивка! В любом случае ясно, что ей нужно исправить. Она против захвата глубокого Лектума, и Артему ничем не угрожает.

Уже легче! Немного. Прошлое – прошлым, а решать что-то необходимо здесь и сейчас. От ловли гадов в реальности сама ситуация в корне не меняется. Отсрочка их встречи с Артемом пока играет в нашу пользу, но долго в том же духе продолжаться не может. Рискованно, и вчерашнее явление Криса нельзя назвать неудачным. Все продумал! Пора и мне заняться тем же. Одна идея пришла в голову еще днем, жаль, не нашлось времени ее как следует обдумать. Погибшие Вестники… Они действительно до сих пор в Потоке. От подушки я отлепилась с трудом, пришлось очень постараться. Голова казалась чугунной, привкус во рту был на редкость отвратительный. За окном успело стемнеть, часы на мобильном просветили, что проспала я четыре часа. Моя сумка вместе с заботливо притащенными пушистыми тапочками лежала под адски мигающей гирляндой. Красный, красный, красный… Заклинило ее, что ли? Отключив это новогоднее чудовище, я вынула из внутреннего кармашка сложенный вчетверо лист бумаги. Мелко распечатанный текст, каждая строчка на вес золота. Подарок так подарок. Только Эмиль ни разу не Дед Мороз. Сразу следовало заподозрить подвох! Чтобы из Совета, да такой вежливый, с чувством такта и совершенно нормальным набором эмоций. О датской кухне интересно рассказывал, шутил непринужденно. Просто не могло с ним быть все в порядке! Учитывая реакцию Феликса, какие-то там серьезные проблемы… Впрочем, последнее, что мне стоит делать – это лезть в дела Совета.

Итак. Включенная люстра, концентрация, ну или ее подобие. Пятьдесят верхних миров, тринадцать из которых – с заимствованиями от других Вестников. Последним случаем значилась Киса у кроликов. Артем перенес. Сказал – захотел, и появилась. Значит, девочки способны обмениваться энергией между мирами. И в первородный мир его забросило прямиком ко мне, минуя точку входа. И агрессивные ко всем кролики никогда не обижали. Вестник умеет влиять миры силой своих желаний! Менять, смешивать. А объединять? Одна Ида не справилась с Иллит, а если бы девочек было двое? Или больше? Пятьдесят?… Нашу паразитирующую троицу бы к чертям смело. В асфальт закатало! Особенно при открытой границе, которая до сих пор мне подчиняется. На словах хорошо, а вот на практике… Артем толком не понял, как Кису переместил. Не смог ни вернуть ее домой, ни повторить подобное.

Зазвонил домофон. Шаги Влада в прихожей, радостный голос Аниты из кухни про наконец-то привезенную пиццу. Неужели слопала все, что в холодильнике было?! И это не единственное, что хочется выяснить. Я спрятала лист обратно в сумку, высунулась за дверь. Передо мной тут же возник Влад.

– Что я такое выпила сегодня, а?

– Обезболивающее, – ответил он, не моргнув, и нарочито громко выговорил: – Я тебе гирлянду включил, пока ты спала. Понравилось? Празднично же!

Убью… Влад пропихнулся в комнату, плотно прикрыв дверь, и склонился к моему уху.

– Там Артем, – сказал тихо-тихо.

– Где?…

– Внизу, у подъезда. По крайней мере, был минуту назад. Подробностей не знаю, кроме «впусти» он ничего не сказал. Я предупредил его нашим шифром, что путь не свободен. Спустилась бы ты к нему…

Артем здесь?! Как? Почему?… Я метнулась в прихожую. Не может быть! Увы, могло – отпечаток различался отчетливо. Сапоги, дубленка, некстати застрявший в замке ключ. Влад кинулся помогать.

– Феликс… – спохватилась я.

– Вроде даже из комнаты не выходил, – прошептал он, – будто и нет его.

Ну, понятно.

– Если что, я в магазин.

Влад отпер мне дверь, я опрометью выскочила на лестничную площадку. Лифт или лестница? Пока думала, палец уже тыкал на кнопку. Бесконечно длинные секунды ожидания, затем – спуска. Ступени, тяжелая дверь подъезда. За ней – никого. Отпечаток мерцал и переливался, ведя на детскую площадку. Поскрипывающие от ветра качели, мокрая горка, пустая скамейка. Прежде чем осмотрелась, талию обвили требовательные ручонки, окутало теплом.

– Нашел, – донесся бубнеж, – так и знал, что ты с Владом!

Я обняла его тоже, затем отлепила и развернула к себе. Веснушки на носу, шапка набекрень, рыжие пряди торчком. И куртку как следует не застегнул.

– Что ты тут делаешь?!

– И это вместо «привет, я соскучилась», – надулся Артем. – Между прочим, Влад навыдумывал – у вас нет никого. Я проверил.

– Еще как есть. Но их не видно.

– Ниндзя, что ли? – Он сощурился. – О… Вемконтроль! Поэтому и тебя не видно!

Я опустилась на скамейку, усадив его рядом и велела:

– Рассказывай.

– Меня Хранитель предупредил, – Артем поерзал, явно пытаясь цепануть пару заноз, – в Потоке. Что ты запуталась очень, и тебе надо помочь. Срочно. Одну не оставлять, и вообще. А еще чтобы поторопился, а то трындец! Потому я и пришел.

Вот ведь… Действительно, пришел. Ну, Хранитель. Вредитель! С какого перепугу я тогда решила, что обсуждать с ним Эсте – удачная идея? Получила ворох новых проблем. Будто старых мало!

– А Паша куда смотрел?…

– Пф-ф-ф, – мне скорчили рожу. – Его дома-то не было.

Так! Рука полезла в карман, пошарила в пустоте. Ну да, телефон-то я не прихватила. И к лучшему, говорить по нему опасно. Особенно о таком!

– У тебя мобильный с собой?

Артем покорно, но неохотно протянул мне своего сенсорного монстра. Полминуты мучений, и удалось набрать номер. Раздалось предельно спокойное:

– Слушаю.

Словно и не случилось ничего!

– Здравствуй, – процедила я, – угадай-ка, почему ты меня сейчас слышишь.

– Полагаю, не потому что перестала шляться неизвестно где?

Я онемела, забыв все, что собиралась сказать.

– Если жаждешь подробностей, – как ни в чем не бывало продолжил Паша, – то твой юный шпион стащил у Киры ключи и смылся.

– Я просила о нем позаботиться!

Артем обиженно фыркнул и отвернулся.

– Я ему что, нянька? – осведомились из трубки. – По-моему, на эту должность его мать нанимала тебя.

– А если бы он…

– Раньше уже сбегал и успешно ночами шастал, ты рассказывала. Я что с ним должен был сделать? Сторожить? Запереть? Цепью к будке приковать? Еще варианты?

– Не перекладывай ответственность на ребенка!

– У Артема свои мозги есть, – отчеканил Паша, – расклад ему известен. Не хочет – удерживать не буду.

– Ему нужна защита.

– Надоело пытаться защитить тех, кому это на фиг не надо.

Телефон зло затрещал и замолк. Что это было? Шляюсь неизвестно где?… Что он там думает?! Дурак! Я сжала несчастный аппарат, борясь с желанием швырнуть его куда подальше. Артем вмиг придвинулся, выцепил у меня мобильный и спрятал в карман.

– Вот, – он прижался лбом к моему плечу, – видишь, с ним совершенно невозможно разговаривать.

– Тебе все равно придется к нему вернуться, – вздохнула я.

– Нет! – Артем вцепился в меня обеими руками. – Тебя нельзя оставлять.

– Хранитель не тот, кому следует слепо верить!

Пальцы в дутых перчатках разжались. Он отстранился, зыркнул исподлобья. В горле застрял ком. Пронзивший меня взгляд был пугающе спокойным, холодным как вечность. Пустым и одновременно пробирающим. До ледяных мурашек.

– Я знаю, – произнес Артем так, будто знал все на свете, и даже больше, – Хранитель хуже многих. На нем больше смертей, чем на ком-либо из оставшихся. И из-за него убили папу. Но насчет тебя он прав. Я останусь.

Ох…

– А как же Совет? – растерянно возразила я.

– Они мне совсем не помешают, – по-детски непосредственно улыбнулся он и боднул меня в плечо.

Стало ясно – я влипла. Нет других вариантов, кроме как забрать его в квартиру. Ночь на дворе! И раз за год с лишним Артем себя не выдал, теперь тем более не должен. Подозрительного в нем – ничего, маленький мальчик. Подумаешь, соскучился и приехал. Побудет пока со мной… Стоп! А что на это скажет Феликс?

Собственно, прямо сейчас и узнаю…

Глава 4

Феликс

Телефон беззвучно разрывался третий час, письма в ящик сыпались с той скоростью, когда едва успеваешь просматривать заголовки. Не помогал ни фильтр по отправителям, ни отключенный основной номер. В норвежском филиале все словно с цепи сорвались, Маэва требовала разобраться в ситуации. Этим вечером в клинике Бергена внезапно очнулся давно не подававший признаков разума эспер. Уже через минуту он скончался, а зашкаливший непонятной дрянью фон вырубил человек двести, включая весь персонал клиники, жителей близлежащих домов и случайных, попавших в эпицентр прохожих. Чуть дальше его пределов многие резко почувствовали себя плохо. Бригад скорой на все вызовы не хватило, городские больницы были переполнены пациентами со взбесившимся давлением и галлюцинациями, а соцсети запестрели сообщениями о терроризме, наркокартеле из психушки, тайных экспериментах правительства, атаке инопланетян и прочим, громко-паническим. Классика.

Какого хрена он забыл в Норвегии? Туда ни одну из потенциальных девочек-Вестников не отправляли, до Москвы путь неблизкий. Страны и берега попутал? Да так расстроился, что оперативно убился, запустив фейерверк для привлечения внимания? Бред. На что-то они рассчитывали. У них мало попыток вселения осталось, чтобы тратить бездарно. По регламенту следовало бы немедленно вылетать и выяснять на месте, только смысла в этом не было. Настоящий эпицентр здесь, а с последствиями местного разлива разберутся и без меня. В норвежском филиале за безопасность толковые люди отвечают, справятся. Да и тут что ни делай, при любой официальной версии резонанс будет жить еще не одну неделю.

Анита периодически забегала узнать новости и стойко хранила спокойствие, но ободрала с ногтей все блестки и попыталась грызть найденное в вазе окаменевшее печенье. Хруст стоял такой, что удивительно, как зубы целы остались. Не выдержав, она заказала пиццу. Обещанная Владом еда, которой в холодильнике полно, оказалась тремя пакетами мороженого и огромным тортом – тоже из мороженого.

Звонок от норвежских коллег немного успокоил. Летальных исходов среди пострадавших пока не зафиксировано, на навязчивые мысли никто не жалуется, следов внушения нет. Хорошо, но не повод расслабляться. Чего теперь ждать – неизвестно.

Снова хлопнула входная дверь. Перед этим хлопала минут пятнадцать назад, на фоне весьма заговорщицкого шепота. Шпионы… Куда бы Лера ни отходила, это было недалеко. Держать в фокусе получалось, не напрягаясь. Запомнила максимальное расстояние. В прихожей возились долго и шумно, кто-то пыхтел, пискляво жалуясь на «потоп и холодину». Пиццу нынче дети развозят? Судя по удивленному возгласу Аниты – ей притащили четвертый пакет с мороженым. Я отложил телефон, приоткрыл дверь. Среди столпотворения знакомых лиц копошился рыжий конопатый пацан, пытаясь пристроить куртку между другими, занявшими все крючки. Красный с улицы нос, влажные волосы торчком. Заметив меня, он бросил куртку на тумбочку и выдохнул:

– Здрасти…

Анита недоуменно моргала. Не заказывала такое, видимо.

– Он к Владу, – выпалила Лера, поднимая неприкаянную куртку.

– Да, – легко согласился тот и тронул рыжего за плечо. – Идем, у меня полно мороженого!

Он радостно пошел, потирая замерзшие ладони, Лера натянуто улыбнулась. Я пожал плечами, закрыл дверь обратно. Стоило сесть за ноутбук, как в дверь заскреблись. Ручка неуверенно провернулась, заглянула Лера. Поколебавшись пару секунд, протиснулась внутрь и неловко замерла в шаге от стола.

– Мальчик – это… – начав было, сразу замялась.

– Я знаю, кто он.

Ее глаза растерянно забегали по комнате. Вообще-то мы с ним уже встречались – у Ливанова в центре тем памятным днем. Артем Зорьев, инициация с восьми лет. Редко, чтобы в столь мелком возрасте, но бывает. Самые неприятные случаи в кураторской практике, обычно обстоятельства вынуждают забирать из семьи под предлогом прогрессирующей болезни. Ждать, пока подрастут, и осмысленности прибавится. Тут удачно разрешилось, ни во что вмешиваться не потребовалось.

– Ты же с его семьей живешь, – пояснил я.

– Да… – Лера уставилась в окно, – отец Артема попросил меня за ним присмотреть. Михаил, он…

– Твой любовник, я помню.

– Ч-что? – Тонкие брови озадаченно сошлись на переносице. – Кто тебе такое сказал?…

– Ты.

Она метнула в меня полный замешательства взгляд. Потом, очевидно, напрягла память. Вспыхнула до кончиков спешно прикрытых волосами ушей.

– Точно, – признала Лера, – прошлой осенью. Черт! А я и забыла…

– Что говорила? – уточнил я. – Или…

Ее щеки окрасились тем оттенком красного, когда – нет, не смущение. Злость.

– Конечно, – процедила она. – Всех не упомнишь!

Вон выскочила, шибанув дверью. Ноутбук пикнул залпом сигналов о новых письмах, каждое с отметкой повышенной важности. Нашлось одно действительно важное, свежий отчет Райнера по Норвегии. Вроде обстоятельно изложенные, проанализированные факты, а смысл доходил с трудом. Думалось не о том, сосредоточиться не получалось. Да чтоб их всех… Я убрал подпрыгивающий в виброзвонке телефон, вышел в коридор. С кухни доносились голоса и счастливое чавканье, хихикала Анита. За ближней, запертой дверью комнаты, что-то скрежетало. На стук реакции не последовало, пришлось обойтись без приглашения.

Лера стояла на табуретке и отдирала гирлянду, художественно приклеенную к стене синей изолентой. Праздник отменяется. Она бросила на пол длинный хвост гирлянды и посмотрела так, будто лучшее, что мне можно было сделать – это на ней повеситься. Даже табуретку одолжит.

– Извини, – сказал я. – Грубо получилось.

Лера выронила клубок из надерганных ошметков изоленты.

– Ты же не веришь в извинения!

– Потому что не работают.

Она хмыкнула. Спрыгнула с табуретки и схватилась за бок, прошипев:

– Ай… – Следом добавила менее цензурного. Затем выпрямилась и предупредила сердито: – Ни слова! Сама знаю.

Сорвав со стены последний кусок гирлянды, села на кровать. Вид у нее был уставший и чем-то сильно обеспокоенный.

– Между прочим, – произнесла Лера, поглядывая на разлетевшуюся по комнате изоленту, – я заходила объяснить, почему Артем побудет со мной.

Гирляндная куча сиротливо валялась у стены. А в соседней комнате, по словам Аниты, елка. Эпилептически мигающая. И заводной заяц с безумными глазами.

– Завтра разберусь, – уверила она твердо. – Все равно у него вещей нет… И с собой везде не потаскаешь.

– Мне-то что? – не понял я проблемы. – В офисе Шульцу подкинем. В отместку.

Лера фыркнула. Уселась поудобнее, подложив под спину подушку, и уязвленно спросила:

– А ты тогда про Зорьева что, поверил, да?

Я усмехнулся, она обиженно поджала губы.

– Лера, ты совершенно не умеешь врать.

– Это плохо?

– Для меня – хорошо.

Она опустила глаза и быстро отвернулась. Правильно, обойдемся без недавних примеров. Про подозрительного бойфренда Максимовой, например. С которым та резво умчалась и по-прежнему отсвечивает, согласно докладу кураторов, с ним рядом, ничуть не переживая по поводу новых покушений. Сила любви спасет, если что. И покемоны. Можно было найти обоих, но… Будем считать, что Лера знает, что делает. И без того дел по горло. Ждал недочитанный отчет и бог весть что еще, успевшее нападать в ящик.

Согласно материалам Райнера, симптомы у жертв были вполне обычные, что нас и спасло. Массовые обмороки и паршивое самочувствие решили списать на проблемы с водой в районе. Власти запустили официальное расследование, в прессе мгновенно начались разбирательства, как такое могло произойти. Не лучшая легенда, замучаемся факты подгонять. Ненадолго отвлекла Анита – притащила пиццы, которую все-таки привезли, и какого-то подозрительного чая для совсем гурманов.

Пока шло неплохо: уменьшилось количество твитов об инопланетянах, уставших донимать коров, а очнувшиеся в больницах люди активно сообщали, что с ними все в порядке. Есть все шансы замять эту историю.

Выловленный в коридоре хозяин сказал, что «в комнате Коли замечательный диван на одного, а если икебану в банке крышкой завинтить, то еще и пахнуть нормально будет». Тот пучок травы – часть интерьера? Надеюсь, Анита не его заваривала. В диване покоился внушительный мешок с конструктором и набор для вышивки. Разносторонний человек этот Коля. Что было действительно замечательным – так это лечь спать пораньше. Как и проснуться в шесть утра. Наконец-то привычный распорядок.

На выходе из ванной ждал сюрприз – громкий хруст посреди сонной тишины квартиры. Доносился с кухни. Единственное, что там хотелось найти – что-нибудь, напоминающее нормальный чай. Одним чаем не ограничилось. За обклеенным деталями конструктора столом сидел рыжий пацан и точил печенье. Видимо, то самое – не осиленное до конца Анитой. Чего ему не спится?

– Здрасте, – выдавил он и притих. Жевать тоже забыл. Придвинул к себе миску и, изучив содержимое так внимательно, будто впервые видел, неуверенно поднял взгляд. – Доброе утро?

– Утро, – подтвердил я.

Артем уткнулся подбородком в край миски и сделал вид, что в мою сторону вовсе не смотрит. Почти получилось. Кружки стояли посреди пластиковых стаканов разной степени помятости, чай нашелся в банке из-под кофе, как и предупреждали. Чайник вскипел мирно, не попытавшись кого-то разбудить. Рыжий рылся в миске, периодически сдувая крошки с пальцев.

– Печенье? – предложил вдруг, стоило заварить чай.

– Нет.

– Это хорошо, – серьезно ответил он и повертел в руках черствый квадрат. – Мне кажется, его есть нельзя…

И запихнул в рот целиком. Что ж, логично.

С чаем повезло – попался обычный, и пить его на кухне было не обязательно. Я забрал кружку, шагнул в коридор. Артем скучающе вздохнул:

– А можно я у вас посижу?…

Ничего себе вопросы.

– У Коли там приставка есть, – торопливо объяснил он и, вынув неведомо откуда выключенный телефон, грустно помахал им. – И зарядка где-то должна быть. Разрядился совсем. Я свою не взял, у Лейки и Влада другая, и…

Замолк и уставился на стол, неожиданно решив сковырнуть пальцем пару наклеенных лего-деталей. Вилку бы взял, что ли. Удобнее.

– А кто запрещает-то? – поинтересовался я. – Сиди где хочешь.

Рыжий резво вскочил с места и с миской унесся по коридору. Когда я пришел, он уже подключал приставку к монитору. В миске, поверх останков печенья валялся поставленный на зарядку телефон. Быстро управился. Вроде ему десять лет, и со слов Аниты, огребли от него исключительно родители, и то поначалу. То ли испугался, то ли Лера хорошо дрессирует. Обычно все сильно хуже. Прецеденты редкие – всего три за последние пятнадцать лет. Лучше бы вовсе не было. Но по теории Ланса – дар всегда есть изначально, и лишь ждет момента инициации. При естественном ходе событий это происходит в подростковом возрасте, однако бывают исключения, неведомо чем обусловленные. Случаев для исследования было мало.

Завибрировал телефон, одновременно ожил ноутбук. Сигналы хлынувших в ящик сообщений, само собой важных. Что там опять? Отвеченный звонок, прочтенное краем глаза письмо от Кейна. На этот раз новости из Австрии. Вернувшийся из небытия пациент в клинике Зальцбурга вызвал коллективный обморок всего персонала, затем скоропостижно скончался. Один в один как в Норвегии. Что за…

Проснулась Маэва, созвала экстренное совещание в восемь. Кейн подробно расписал симптомы жертв – потеря сознания, дезориентация, головная боль и прочее, стандартное для последствий от средней силы энергетической атаки. Словно наш пришелец специально долбанул всю округу, но поскромничал, и барьер никому не снес. В чем смысл? Вызвать шум и переполох? Выяснилось, что он ни с кем не говорил и даже не пытался, хотя рядом находились врачи. С одной стороны – повезло, что внушением не развлекся, как памятный Крис-Герман. С другой – зачем им все это?

Сбоку донеслись напряженный вздох и шипение. Гигантские щупальца в мониторе шатали мачту корабля уже битый час, не давая проходу какой-то деве. То ли игра на редкость однообразная, то ли Артем застрял. Мои дела обстояли не лучше: на устроенном в режиме онлайн совещании все намертво зациклились на возникшей шумихе. Будто это основная проблема, разовая. Просто порция двойная. Официальную версию с горем пополам придумали – мутацию вируса гриппа, который и без того бушевал с начала декабря, пугая народ. Сойдет… и на будущее в том числе. Маэва пересказывала содержимое отчетов Аниты о нижнем Потоке и спрашивала одно и то же – почему такое случилось? Интересный вопрос, правильный. Только кто на него ответит? Нужно было принимать меры, чтобы предотвратить третий заход. Перевезти ловушечных эсперов в максимально отдаленную клинику, увеличить дозу лекарств и пристально следить. Вселенцы не сразу полностью очухаются, им сложнее будет шарахнуть. А если сходу выдать Нордовский коктейль в подарок, вырубятся качественно. Дальше и на месте сообразить можно… что-нибудь.

На этом и закончили, под пессимистичные подвывания Колвена. Его-то какая боль? Перевоз пациентов организовывать и разрешения выбивать Лансу. Надеюсь, успеет. Ясно как день – ментальные черти что-то задумали. Но что? Еще и у нас. Лера, которая может привести к Вестнику, в Москве. Который, предположительно, здесь же. Пока творится черт-те что, чем этот Вестник занимается вообще?…

Артем сердито подпрыгнул и бросил джойстик на диван. На мониторе бушевал гигантский осьминог, раз за разом мешая геройской деве с ломом подойти к горящему прожектору.

– Достало, – пожаловался рыжий неизвестно кому. – Ну как его раздолбать-то? Непроходимая ерунда какая-то!

– Зал для пассажиров тщательнее проверь.

Его бровь уползла под взъерошенную челку. А что? Два часа кряду на мониторе эта захватывающая битва мелькает. Куда еще смотреть, не на унылую же физиономию Колвена. А столько скамеек в зале не просто так, явно что-то там должно быть. Рыжий хапнул джойстик, засуетился. Под десятой по счету скамьей нашел неприметный ящик, внутри аварийный фонарь.

– Класс, блин, – фыркнул он. – Та тварь на свет лезет. Поэтому надо разбить все прожектора. Последний остался. А тут фонарик…

– Именно.

Артем щелкнул пальцами и застучал по кнопкам. Осьминог на свет фонарика повелся отлично, удалось отвлечь. Как итог – прожектор вдребезги. После этого кракен мстительно вцепился в нечастное судно и потянул на дно.

– Э-э-э, – рыжий озадаченно почесал щеку. – Так и было задумано?

Всегда можно делать вид, что да. Нетрезвый капитан велел отключить двигатель, но рычаг в машинном отделении не сработал. Не помогла ни беготня вокруг него, ни тыканье носом в стены. Зато сбежавший в шлюпку капитан изложил экстремальный план отвлечения чудовища с участием светильника.

– Какой стресс! – запричитал Артем, возведя глаза к потолку. – Где его взять-то? Где?!

– Что значит где? Только что в машинном отделении был.

– Да? – Он мигом метнулся обратно. – Точняк, светильник! А вам отсюда нормально видно? Может, поближе сядете?

Пожалуй, на диване удобнее будет. Я сел рядом, потеснив миску с печеньем и телефоном, который уже успел зарядиться. Найденная за лестницей лампа работать не пожелала, и кнопки у нее включения не было. Та еще задачка для поколения гаджетов.

– Надо ее чем-то заправить, – все-таки догадался рыжий. – Пустая.

Наверное, капитан выпил. Или эти бегающие по палубе недогномы, от которых ничего кроме «Помогите!» и «А-а-а, чудовище» в ответ не дождешься. Артем принялся обшаривать корабль, кидаясь то в одну, то в другую сторону. Зал, мостик, сотрясающаяся от щупалец мачта, снова мостик.

– Здесь ты смотрел, – сказал я, когда он сунулся туда в третий раз.

– Это тактика такая! Повторного осмотра. – Слова сопровождало очень серьезное кивание. – Чтобы ничего не пропустить.

– Пропустил левую лестницу и библиотеку.

Артем нервно подпрыгнул, миска подпрыгнула тоже.

– Не паникуй, иди по порядку.

– У нас там чудище вообще-то! – всплеснул он руками и потыкал в монитор. Шупальца, извиваясь, цеплялись за борт. – Мало для паники? Забыть про него, что ли?…

– Нет. Думай. Что ты именно ищешь, и где оно может быть.

– Капитан сказал «быстро»! Его же съедя-я-ят… – Артем посверлил осьминога задумчивым взглядом и выдохнул: – Ладно… Нужно что-то, чем заправить лампу. Масло? Керосин? Спирт какой-нибудь? Или… О! Вдруг у капитана заначка есть?

Выглядит он так, будто точно есть. Бессмысленные метания прекратились, подходящие укромные уголки были обшарены вдоль и поперек. Включая книги в библиотеке. Из одной из них выудили бутылку водки – само собой, зачем еще на ледоколе библиотека?

– Наконец-то… – Артем наполнил лампу и гордо объявил: – А спички я сразу нашел, еще в начале. Уф! Три часа тут сидел.

– Сложная игра?

– Не-е-ет, – он хихикнул, – это просто я режим без подсказок выбрал.

Ну да. Гулять, так гулять. Зажженная лампа перекочевала к капитану в шлюпку. Тот резво отчалил, привлекая чудовище воплями. Обруганный осьминог отлепился от судна, кинулся вдогонку. Оба растворились в тумане и исчезли с горизонта. Совсем. Хм…

– Кажется, из-за нас его и съели, – констатировал рыжий, но без особого сожаления. – Упс. Зато прошли! Ура-а-а!

Картинка на экране потемнела, корабль накрыла тень. Сверху выросло цунами, эдак с многоэтажку. Нависло громадой и обрушилось, впечатав деву в борт. Артем издал испуганный возглас, будто волна сейчас выплеснется через монитор. В коридоре засеменили шаги, дверь резко распахнулась. На пороге замерла растрепанная Лера – в халате, одном тапке, и с застывшим в глазах ужасом. Уставившись на нас, она недоверчиво моргнула – раз, второй, прищурилась.

– Вы… – голос ее дрогнул, – что делаете? Играете?…

– Выигрываем, – Артем победоносно указал на монитор, где запускался следующий эпизод. Закатил глаза и утомленно пояснил: – Такая девица, вечно в неприятности влипает.

Лера спешно наклонилась, подняв второй тапок. Прижала его к груди и пробормотала растерянно:

– Феликс, можно тебя на минуту?

Прежде чем ответил, ее сдуло за дверь вместе с тапком. Я оглянулся на ноутбук – мигала иконка новых сообщений, с большой вероятностью, бесполезных. Было бы что срочное, позвонили бы. Артем закинул в рот нащупанное под телефоном печенье и уткнулся в монитор, пытаясь каким-то прибором измерить… уровень радиации? Неважно.

По всей видимости, Анита и Влад еще не встали, в двух запертых комнатах была сонная тишина. Леру я застал на кухне, глотающей не успевший завариться чай. Наглухо запахнутый халат, приглаженные волосы, образцово ровная спина. Мне без лишних слов ткнула в руки свой мобильный. Полученное десять минут назад сообщение с неопределившегося номера содержало радостно изложенную новость о том, что завтра наступило, а также время и адрес. Одиннадцать утра, кафе в торговом центре по соседству. Так…

– Эмиль? – шепотом спросила Лера. – Тот, которого я не видела… Обещал ведь остальное сегодня. Встречу назначил тут недалеко.

Хансен, явление второе. И он как минимум в курсе, где мы. Максимум – и переполох в Европе для него не секрет.

– Я бы сходила, – с нажимом произнесла она. – Не знаю, какие с ним проблемы, и знать не хочу, но он много интересного в прошлый раз рассказал.

– Собирайся. – Я отдал ей телефон. – Сходим.

Не рассчитывал же он, что Лера придет одна? Скорее – наоборот. Наверняка и мне хочет что-нибудь сказать. Например, «ну я же говорил».

В запасе был еще час, выбранное Хансеном кафе намекало – к любым неприятностям он готов. Судя по фотографиям в интернете, место открытое, довольно людное, до выхода из торгового центра рукой подать. Вся охрана сосредоточена на утреннем новогоднем концерте, а в магазине рядом проходит выставка лего. Детей с родителями и прочего народа будет полно. То нагло бродит по офису, то перестраховывается. Что такого собирается сказать, что нам может настолько не понравиться? В любом случае разговор обещает быть коротким – долго Лера среди этой толпы не протянет.

Пробормотав в кружку нечто непереводимое, она запила чай оставшейся в чайнике водой и засела в ванной. Там-то воды больше. Я все же проверил письма, но отвечать не стал. Ситуации в Норвегии и Австрии развивалась согласно намеченному плану, а прочее… Панические истерики и переливание из пустого в порожнее. А то без Шульца неясно было, что «дело дрянь, и что-то у них пошло не так». Лучше бы делами занялся, которых в избытке прибавилось. Артем продолжал бороздить виртуальные просторы, выползли из берлог Влад с Анитой. Узнав последние новости, коротко изложенные на ее родном языке, она протяжно вздохнула и поинтересовалась у хозяина, есть ли что покрепче. Тот задумчиво кивнул и увел ее назад в берлогу. Надеюсь, без борщиков обойдется.

Вернулась Лера – с туго заплетенной косой и решительным лицом. Едва вышли за дверь, в прихожей пробухали торопливые шаги. Следом за нами на лестничную площадку высунулся Артем, на ходу натягивая куртку и спотыкаясь о незавязанные шнурки.

– Эй, подождите, – пропыхтел он, пытаясь подцепить пальцами заклинившую молнию. – Меня забыли.

– А ну иди обратно, – замотала головой Лера. – Мы ненадолго. С Владом посидишь.

– Нет, – заявил рыжий, захлопнув за собой дверь. – Я с вами.

Она нахмурилась и уперла руки в бока, я вызвал лифт.

– Бегом, – тон у нее был совсем не педагогический, – и это не обсуждается!

Артем точно так же упер руки и брови сдвинул. Настойчивый. Пронюхал про лего или концерт?

– Нельзя! – рявкнул он так, что соседям следовало бы высунуться из квартир и спросить, кого тут убивают. – Нельзя тебе одной.

Лера бескомпромиссно потянулась к дверной ручке. Он вцепился в ее локоть той хваткой, что затащить его в квартиру удалось бы разве что вместе с собой.

– Лейка, да пойми… С тобой может что-то случиться!

– Сейчас с твоей задницей что-то случится, если немедленно не прекратишь, – пригрозила та.

Совершенно неубедительно пригрозила, но Артем застыл.

– Не пущу, – прохрипел он на грани всхлипа. Подбородок предательски задрожал. – Ни за что-о-о…

– Чего ревешь? – осведомился я.

Лера покосилась на меня извиняющимся и одновременно напряженным взглядом. Распахнулись двери лифта, секунда, вторая, третья…

– Я не… – Рыжий шмыгнул носом и бросил с вызовом: – Не реву! Я уже не маленький. Вот.

– В лифт заходи, – велел я, – пока его никто не угнал.

Он опрометью бросился в кабинку, успев заскочить в последний момент и удержать двери. Лера шокированно приоткрыла рот.

– По-твоему, это удачная идея? – то ли прошептала, то ли прошипела.

– Опаздываем, – напомнил я.

К тому же были и плюсы. Такого Хансен не ожидает. В остальном лишние глаза и уши ни к чему. Выставка с концертом в помощь, намертво к нам никто не приклеен.

В лифте Лера за полминуты умудрилась застегнуть Артему куртку, проследить, чтобы завязал шнурки, и скомандовала быстренько возвращаться за забытой шапкой, которая мгновенно нашлась у рыжего в кармане и была натянута им по самые брови. По пути он пустился в рассуждения, что при нулевой температуре вряд ли есть риск отморозить уши, и принялся зачитывать по этому поводу цитаты из гугла, но отвлекся и перешел на анекдоты. Лера его, похоже, не слушала. Кивала невпопад и смотрела исключительно под ноги, пряча руки в карманы. Нервничает? В прошлый раз Хансен ее ничем не пугал, и сейчас сама захотела пойти. Впрочем, в нынешних обстоятельствах, нервничать можно круглосуточно.

Торговый центр был полон разнокалиберных елок, мишуры, свисающих с потолка снежинок, зацикленной праздничной музыки и людей. Не лучшее место для эсперов. Лера сосредоточенно дышала, Артем крутил головой по сторонам, комментируя все встречное и морща лоб. Либо шапка натерла, либо тоже кроет. Потерпит. Ему нормально должно быть, не особо одарило. Кафе оказалось еще более открытым, нежели на картинках. Горстка символически огороженных столиков посреди кишащей посетителями галереи. До оговоренного времени оставалось три минуты, Хансена нигде не было видно. Первым и не появится. Из половины свободных столиков выбрали тот, что поближе к магазину игрушек. За стеклянными стенами угадывались очертания рельефных статуй на любой размер и вкус, с визгом носились дети. Артем покосился на них завистливо, а на распахнутое меню – разочарованно. Немудрено, сплошь веганские суши.

– Полчаса, не больше, – поставила перед фактом Лера, прервав дыхательную гимнастику.

– Больше нам и не понадобится, – ответил я, отлично помня, каким кратким умеет быть Хансен, когда не горит желанием где-либо задерживаться.

– Слышал? – Она очень пристально уставилась на Артема и кивнула в сторону выставки. – Не терял бы ты время.

Тот радостно подскочил и практически телепортировался в магазин. Видимо, решил, что десяток метров присмотру за ней не помеха. Лера проводила рыжего встревоженным взглядом, будто не сама только что сплавила. Еще какое-то время последив за его перемещениями за стеклом, заказала двойную порцию кофе. Мне хватило и одной, для галочки. Итак, что у нас вокруг. Четыре прохода, охраны нет, шесть камер. Самый непросматриваемый участок тут, и слева по краю левого холла. За ним и имеет смысл наблюдать, оттуда идти безопаснее всего. Ну да, как по заказу…

– Черт! – Лера устало помассировала виски. – Издевательство какое-то. Не мог он менее людное место выбрать… За обедом таким милым был, понимающим.

– И ты отнесись с пониманием, – усмехнулся я. – Его все-таки Интерпол разыскивает.

– О… – Ее рот превратился в ту же букву. – За что?…

– За массовые убийства.

Она вжалась в кресло.

– Это вырвано из контекста! – раздалось рядом протестующее.

На третье кресло приземлился Хансен. С эдакой вальяжной расслабленностью и наигранной обидой на небритом лице. Лера скупо кивнула в знак приветствия и придвинулась ко мне поближе. Да ладно, он же милый.

– Обойдемся без светских вступлений, – предложил этот на редкость понимающий человек. – Валерия, я не сомневаюсь, что вчерашние материалы вы изучили, и вам не могла не прийти в голову та самая мысль.

– Объединить миры Вестников и отправить за границу?

– С последним будут проблемы. – Хансен достал с подставки салфетку, а из нагрудного кармана – огрызок карандаша. Начав что-то спешно нацарапывать, продолжил: – Поток давно не пополам поделен, лишнего пространства в нижнем просто нет.

Лера вытянула шею, пытаясь рассмотреть не то нацарапанную схему, не то детей за стеклом магазина. Через секунду ей протянули салфетку с подобием диаграммы и расписанными процентами. На угодья вечножителей приходилась едва ли треть.

– Сейчас должно быть примерно так, – сказал он снисходительно. – Расчет на основе ежевековых изменений по сроку в пять тысяч лет. Первородный мир долгое время находился в нижнем Потоке, и выплыл лишь в прошлом году из-за движения границы.

– Неправда, – буркнула она, явно задетая его поучающим тоном. Манипулятор хренов. – Граница реагирует на появление Вестника и двигается, оповещая ее хозяев.

– Ого, – впечатлило Хансена. – И зачем им у самих себя драгоценное место отбирать?

– Не отбирать, а освобождать, – объяснила Лера. – Для каждого мира нового Вестника. Иначе очередной вспышкой энергии от их смерти весь Поток встряхнет, последствия могут быть печальны.

– Пространство для двух миров у них освободились, – констатировал я, – взамен недавно лопнувших. Отчего же коллективно не освободят еще? Или вовсе не перестрахуются от ваших идей?

– Для них это рискованно и по энергии затратно. – Она нервно сглотнула. – К тому же до случая с Иллит, они и не знали, что можно уничтожить мир Вестника и выжить. Как бы там ни было, ото всех пятидесяти избавиться не успеют.

Принесли кофе, на миг из магазина выглянул Артем. Похмурился немного, потом улыбнулся и снова исчез.

– В общем, засунуть миры за границу не получится, – подытожил Хансен, – да и толку от этого? Их компания столетиями рядом с первородным миром жила, и не мешало ничуть. Не ходили туда попросту.

– Висел одиноко перед лабиринтом, – неохотно признала Лера. – Мир второго Вестника возник в Потоке до их переезда, не сдвинешь, пришлось терпеть его у себя.

– То-то и оно – не сдвинешь. Но можно смешать между собой. Главное, чтобы на нужной глубине было к чему… тащить остальное. Вестники способны создавать миры, и речь не только про эффект от их смерти. Они могут управлять любой энергией.

– В том числе в нижнем Потоке, – продолжили за него. – Если Вестник сумеет проникнуть за границу или снести ее…

То создаст собственный мир, насует в него призраков других Вестников, и конец жителям ментального дна? Хансен хитро улыбнулся, она отпила кофе – полчашки за глоток. Целый план вырисовывается, и что ценно, реальному миру никакого ущерба.

– Затея рискованная, – отметил он предупреждающе. – У Вестника будет мало времени, чтобы провернуть это. И сил понадобится немерено.

– У Вестника их дефицит? – не поверил я. – Надо же. А чтобы весь город грохнуть, хватило.

– Во-первых, что было тогда «город», и что сейчас, – включил Хансен скептический режим. – Во-вторых, все же место силы.

Лера вздрогнула. Прикончила залпом вторую половину кофе и пробормотала растерянно:

– Его называли так… тот город.

– В легендах, – подтвердил он. – Смысл буквальный. Энергетика места… особенная. Увеличивает дар многократно. Пробудившие первого Вестника вемы неспроста там обосновались. Набрали бонусов сверх меры, благодаря чему играли в богов и без проблем ползали по сердцу Потока. Правда, Вестник те же бонусы хапнул. Ну и стер с лица земли и богов, и тех, кто им поклонялся. В любом другом месте не вышло бы такого размаха. Кстати, для справки…

Лера получила вторую салфетку, с цифрами, напоминающими координаты. Судя по всему, территория Иордании.

– Этот самый город, – подмигнул Хансен, – точнее, земля, на которой он стоял когда-то. Я ездил, действительно странное место. Пустое. Местные считают его проклятым, обходят за десяток километров.

Нескучно пять лет провел, нашел чем заняться.

– А с какой радости второй Вестник там помер? – спросил я. – Если сил должно было прибавиться.

– У ее противников – тоже, – сказала Лера тихо-тихо, почти прошептала. – Первый Вестник своих застал врасплох. А эти специально отправились туда, чтобы отбиться…

– Хитрые, – развел руками эксперт по легендам и массовым убийствам. Красноречиво ухмыльнулся, и спросил на французском: – Оценил ведь уже? В свете утренних событий.

Еще бы он не знал… Пожалуй, о происходящем в Совете ему известно поболее, чем некоторым членам правления.

– Это только начало, – экс-глава нашей службы безопасности довольно откинулся на спинку кресла. – Или ты думал, они будут тихо сидеть и ждать, пока под них копают?

Лера поджала губы и, перестав напрягать слух, поднялась из-за столика.

– Раз вам больше нечего мне сказать, – она спрятала салфетки в карман, – не буду мешать.

Зашагала прочь и предсказуемо скрылась в магазине игрушек. С непреклонно прямой спиной, не обернувшись.

– Характер, – прокомментировал Хансен с усмешкой. – Она рассказывает намного меньше, чем знает. Но ты это и сам заметил. Что показательно, не спросила, как границу убрать. Убеди ее поторопиться. Времени не то что мало, его нет вообще. Прогнозирую, к вечеру вам дадут понять, чем вы обязаны веселухе в Бергене и Зальцбурге. Вероятно, третий раз привет передадут, для пущей доходчивости.

– Давай конкретнее.

Взгляд я поймал воодушевленный, в лучших традициях непробиваемого фанатизма. Но стоит послушать, что скажет. Несмотря ни на что, все-таки был лучшим из лучших. Не пришиби его идеей ментального апокалипсиса, никуда бы он со своего поста делся. Разве что следующим главой Совета стал. Тогда, пять лет назад, новым заместителем назначили Маэву, а с нашим отделом вопрос подвис. Она мою кандидатуру на голосование и вынесла. Дорман один голосовал против. И единственный не говорил про Хансена ничего, никогда.

– Было два варианта, – наконец высказался он, – вмешиваться или пустить дело на самотек. Второе безопаснее. Выбрали первое. Я не сомневался, что сущностям из нижнего Потока это не понравится. Следовало перестраховаться…

– Как ты перестраховался, все помнят.

– Ну, теперь на каждого спасенного зомби имеете потенциально двести жертв. Поздравляю.

За стеклянными дверьми мелькали силуэты, доносился смех. Сквозь дверной проем можно было рассмотреть часть зала. Стеллажи с пестрыми коробками, половину статуи громадной зайчихи в полицейской форме и пробегающих мимо детей. На несколько секунд на линии обзора показался Артем, с лего-париком на голове и Лерой, которая следовала за ним по пятам, очевидно, уговаривая вернуть экспонат где взял. Он хохотал, придерживая шаткую конструкцию обеими руками, наша избранная старательно делала строгое лицо. Выдавали ее глаза, уж слишком блестели.

Итак. Целью потусторонней компании было именно устроить переполох. Или продемонстрировать, на что способны. Вывод…

– Они намекают, чтобы мы не лезли?

– Само собой. Конкретнее скоро узнаешь, за ними не застрянет. Дорман бы не повелся. Но его нет. А Маэва… Это ее первые дни в вожделенной должности, и такое. – Хансен злорадно ухмыльнулся, однако ухмылка быстро стерлась. – Она не рискнет. Готовься. К чему – тебе решать.

Его послушать, Маэва – пятый всадник апокалипсиса. Из магазина вывалилась толпа детей с утомленным предводителем учительской наружности, засеменила в направлении концерта. Артема с Лерой видно уже не было.

– Что поделать, не со всеми коллегами везет, – многозначительно вздохнул Хансен, поднимаясь с кресла, – как и с соседями.

При чем тут соседи? Мои, конечно, неслабо отличились со скандалом и судом из-за Аманды. Только с чего ему о них помнить спустя семь лет?

– Присядь. Компромат на них – твоего авторства?

– Было дело. – Он вернулся на место. Гирлянда на стене вспыхнула всеми красными огнями разом. – Даже жаль, что не понадобился. Хороший же получился, а? Краше не придумаешь. Ну, полагаю, ты видел.

Видел. На виртуальном диске Елены, заведенном на левый электронный адрес. Сборник материалов, которые легко не достанешь. Огни гирлянды взбесились, пространство залило алым. Глоток кофе, глубокий вдох.

– Какого… – я выдохнул, вспышки поредели, – ты в это полез?

– Попросили, я помог. Почему бы не сделать дочери любимого начальника одолжение?

– И впрямь. Почему бы не попросить благотворительный фонд нарыть информацию о противозаконных делах соседей.

– Да ладно, – хмыкнул Хансен. – Твоя жена не была наивной дурочкой. Прекрасно понимала, что фонд не то чтобы фонд. Подробностей, не знала, да и, по-моему, не стремилась знать. Папа запретил, а папу она слушалась… по большей части. Но когда ей припирало, случались исключения.

Еще вдох. Я придвинулся к столу, этот – наоборот. Места выбирает публичные и просторные. Удобные, чтобы свалить при необходимости. Наверняка через кого-то читает корпоративную почту, и должен быть в курсе, какие разговоры обычно заканчиваются жалобами на мое… неадекватное поведение.

– Земан, нервы лечить не пробовал? – заботливо осведомился он.

– Говори, что хотел.

Хансен качественно изобразил непонимание и посмотрел на часы.

– Ты ничего не делаешь просто так. Не упоминаешь случайно. Не поднимаешь темы, которые ни к чему не ведут. Хочешь что-то сказать – говори. Нет – проваливай.

Он покачал головой, но выражение замешательства с его лица слетело.

– Главу Совета давно мечтали сместить, – констатировал первый из сторонников Дормана, вылетевший за борт, – причем мечтали именно те, кто сейчас и остался в правлении. Только ему самому все нипочем было. Что оказалось способно выбить из колеи – это дочь. А смерть ее довольно странная.

Не тонкие намеки. Больше всех его мечтала сместить Маэва.

– Я бы не верил отчету о вскрытии, – Хансен медленно встал из-за стола, – врач, который его проводил, должник Дормана со старого и очень некрасивого дела. Их знакомство нигде не афишировалось, но я помню.

С одной стороны, логично привлекать своего специалиста. С другой… Тот мог написать то, что велели. Кто бы проверил? Главное, как? Оперативно все было – кремация, похороны. До моего прилета домой. Вероятно, имеются причины, кроме того, что Дормана переклинило. Чертова гирлянда превратилась в мигающую красную линию, Хансен развернулся и пошел прочь.

Выдохнуть… Допить кофе, проследить за удаляющейся спиной. Сосчитать пятна лампочек на стене, от левого невнятного до правого вполне четкого. Потускнели наконец. В телефоне были часы, отщелкивающие пятнадцатую минуту. И фотография. Ее, та самая. Сбежали тогда со скучного спонсорского обеда на пляж – дурацкая выходка, но кто бы жалел. Дошли до кромки моря, налетел ветер. Елена зажмурилась и сказала, что плакала ее занявшая все утро прическа. Вид при этом у нее был подозрительно довольный. Потом и вовсе рассмеялась, добавив, что зато теперь точно можно не возвращаться. Не знаю даже, зачем сфотографировал ее на телефон. Снимок так там и прописался. Свидетельство побега… Не столь масштабное, как свадебные фотографии, где она балансировала на свежепротоптанной тропинке, стараясь не уронить в снег шлейф платья. Первоначально планировался банкет в каком-то поместье с кучей гостей и всем, что там в приличном обществе положено. Накануне Елена перебирала гостевые карточки и спросила, не думаю, ли я, что все это глупо. Ответил, что это ненадолго – один день. В общем-то, пусть. Социальные ритуалы, чего напрягаться. Но она собрала карточки в аккуратную стопку и вышвырнула. Махнули в Альпы небольшой компанией. Без четкого плана, приличий и родственников.

Выждав положенных две минуты, дисплей погас. Что в итоге? Дормана действительно мечтали сместить давно. Все его сторонники вылетели за последние годы. Началось с Хансена, которого Маэва вопреки традициям сдала публично полиции. До сих пор отмыться не можем. Последним был Мартин из итальянского филиала, намекнувший мне на грядущее голосование. Меня в список включали, рассчитывая, что у нас с Дорманом все, мягко говоря, не гладко. Сомневаюсь, что я ему до такой уж степени не нравился. Просто он никогда не хотел, чтобы Елена работала в фонде или вообще имела какое-либо отношение. Отправил в другой город учиться, а по получению диплома планировал отправить еще дальше. Не вышло. Тогда Дорман запретил Елене приближаться к членам правления. Считал, ей угрожает опасность? От каждого? Или не был уверен, от кого именно? В целом не ошибался. Случилось худшее, в дни моей особенно дальней командировки. Но на провокации Хансена вестись нельзя. Если бы он знал, приплел бы и конфликты Елены с Маэвой. Был скандал из-за Берга-младшего. Однако, что с того? Маэву немало народа поддерживает, в том числе из шкурных интересов, любой мог… помочь. Или организовать помощь. Вон, юные эсперы в автобусах одноклассников замертво укладывают и удачно скрываются. Одноклассник, прежде чем умереть, нечеловечески испугался. А что было с ней?… Дорман предпочел утаить и исчезнуть. Зачем? Не сумел понять кто, и боится спугнуть? Ждет чего-то? Я ждать не буду. Второй год пошел. Найду Дормана и выясню. Лично.

Надо закончить с этим.

Из магазина игрушек донесся взволнованный шум, народ внутри засуетился. Быстро расплатившись, я отправился туда. Плотная толпа любопытных, стенания: «что с ней», «где здесь врач»… Виновница столпотворения была бережно приткнута на диванчик, вокруг носились перепуганные девы-консультанты. Рановато для обморока, полчаса обещала.

– С ней такое бывает, – уверил я, – регулярно. Скоро очнется.

Уверенность пропала резко, вместе с находящейся в фокусе энергией. Словно Леры рядом и нет. Что за…

– Схожу за кофе, – я улыбнулся той деве, что больше смахивала на администратора. – Она сразу попросит, как в себя придет. А скорую не нужно. И врача тоже.

Та закивала. В руку вцепился Артем, оттаскивая в противоположном направлении. В глазах – паника, пальцы дрожат. За угловым, заставленным коробками с роботами стеллажом, отцепился и прошипел:

– Случилось… С ней что-то случилось! В Поток засосало. Глубоко, очень-очень… Все плохо!

Проверим. Выключенный контроль, нарастание звона в воздухе. Рывок вглубь. Рубильник нащупывался с трудом, ускользая. Почти с тем же успехом можно пытаться загасить дар попавшему в ловушку. Да уж, все плохо.

– Гады эти… – Рыжий судорожно всхлипнул. – Добрались как-то! Как?!

Интересный вопрос. С ее-то уровнем дара кто ее куда затащит?

– Надо вытаскивать Лейку. Быстрее!

– Успокойся, – я помахал косившимся в нашу сторону посетителям, те ожидаемо смутились и вернулись к рассматриванию гигантской лего-бабочки. – Помнишь, о чем сегодня говорили?

– Не паниковать… – шмыгнул он носом. – Думать…

– Думай. Кроме тебя тут некому понять, где она и что случилось.

Он зажмурился, в явной попытке сосредоточиться. Чему-то же Лера его учила? Хотя бы определит, в какие края ее забросило. Будет ясно, стоит ей дар гасить, или только хуже станет. Избранные без силы – не лучший вариант. Да и не факт, что получится. Просопев нечто ругательное, Артем распахнул глаза и сказал растерянно:

– Ну, я знаю, кажется, что делать…

Глава 5

Лейка

Твердые, уверенные шаги, десяток метров до магазина. За его порогом было душно, давил вязкий, переполненный эмоциями воздух. Сплошь радость и восторг, ярко-детский, да мелькание разноцветных курточек. Дышалось тяжело, молоточками в висках отстукивал таймер – тот самый, что с даром идет в комплекте. Нормально, время в запасе есть. Сконцентрироваться, мысленно отгородиться. Окрасить мир в черно-белую гамму. И вперед. Наслаждаться моментом. Сто лет с Артемом вдвоем никуда не выбирались!

Он возился у стола с собранной из конструктора железной дорогой. Преспокойно держал в Лектуме продавца-консультанта, пытаясь незаметно от остальных подвинуть паровоз к тоннелю. Не выходило.

– Хорошо приклеили? – поинтересовалась я сзади строгим голосом.

– О, Лейка! – Этот нахаленок обернулся. Консультант мгновенно отвис, продолжив бдительно присматривать за выставкой. – А я что, я ничего… Мы уже все, домой?…

– Пока нет. – Не удалось сдержать ни волнения, ни раздражения, прорвались скопом. Обсуждают там некоторые непонятно что на непонятном языке. Воспитанные люди так себя не ведут! – У них свои дела, особо секретные.

– Про гадов наших в Европе, наверное, – выдал Артем и склонился над поездом.

– Чего? – Голова пошла кругом. – Кто? Где? Откуда ты это взял?…

– Феликс рассказывал. Все утро!

– Тебе?!

– Не-е-ет, – Артем медленно обошел стол, буравя меня хитрым взглядом, и отвечать почему-то не спешил. – Не мне. Всяким другим, по телефону.

– И ты понял про что? – удивилась я.

– Ну, вообще-то, я знаю французский…

О! Конечно… К нему же репетиторы весь год ходили. Должны были научить. Это для меня разговоры Феликса – каша из тарабарщины, а Артем мог уловить смысл.

– При чем тут гады из нижнего Потока? – Я нервно облизала губы. – Что они делают в Европе?

– Между прочим, – Артем задрал подбородок и мстительно напомнил: – ты меня вообще с собой брать не хотела.

Сверкая обидой и пятками, убежал в другой угол. Минуту! Я пошла за ним, искренне жалея, что и из кафе его выпроводила. Сколько бы всего прояснилось… Настигла у инсталляции парикмахерской. Он крутился у зеркала и примерял угловатый пластмассовый парик. Надо же, не приклеенный оказался.

– Ты молодец, – вздохнула я виновато, – просто настоящий шпион.

– А то, – Артем задрал подбородок еще выше, чуть не уронив с головы парик. – Ты хвали дальше, хвали…

– Рассказывай давай.

– Уговорила, – снисходительно согласился он. – В общем, так. Двое в их клиниках очнулись. И бабах! Померли. Вокруг у всех обморок, глюки и прочее. Кошмар, короче.

Ничего себе. Ладно – один, но двое! Что Крис, Яника и Иллит задумали?…

– Что еще слышал?

– Слышать-то все слышал, – стушевался Артем и нехотя признался: – Честно говоря, я не очень хорошо знаю французский. Да и английский тоже. А уж немецкий… Теперь буду лучше учить.

Угу. В шпионских целях! Жаль, раньше не знала, как можно мотивировать.

– Класс, там замок, – воодушевился он и двинулся в противоположный конец зала.

Я – следом, пытаясь стащить с него парик. Не уверена, что это разрешено забирать. Артем сопротивлялся и издевательски прибавлял шаг.

– Верни, где брал…

– Не могу, – делал он страшные глаза. – Приклеилось.

– Верни! – повторяла я строго, но губы невольно растягивались в улыбке.

– Только вместе с головой, – хихикал Артем, наглаживая пластмассовый затылок. – Так что придется оставить. Насовсем!

– Шапку все равно носить будешь.

На его заразительный громкий смех повернулось трое консультантов сразу, пришлось реквизит вернуть и извиниться. Самым сложным при этом было изображать серьезность… Пробивало на смех, Артем выкручивал сочувствие у администратора на максимум и обещал больше не шалить, чуть ли не слезу пуская. Получил от нее конфету и бесплатного лего-зайца. Артист!

У замка он притих и принялся рассматривать инсталляцию с щедро напиханной снаружи и внутри мелочевкой. Конусы башен с флажками, мост на цепи, кусты и деревья, фигурки рыцарей и принцессы. Даже приземлившийся на башню дракон, с пламенем из пасти, похожим на рыжую бороду. Для пущей кровожадности ему разве что вилки в лапе не хватает! Я массировала виски, с сожалением чувствуя, как отпущенное время уходит. Чужие эмоции скреблись в мозг, каждый новый вдох давался труднее. Справлюсь. Не впервой.

Подслушанное Артемом озадачивало. Неужели враги сдают позиции? Лимит на вселения не бесконечный, и процесс рискованный. Истратили полноценные попытки, и теперь не могут удержаться в теле? Окружающих людей, вероятно, задели случайно, умирая. Захотели бы навредить – крышу влет снесли. Но даже если никто сильно не пострадал, шума получилось много. Работы у Совета прибавилось, попробуй найди таким происшествиям правдоподобное объяснение. Непонятно, какого черта эти гады повылазили в Европе. Сомневаюсь, что телом промазали, еще и дважды! Пахнет слаженными действиями, неким планом. И, главное… Почему Феликс мне не сказал? Ни слова, будто не мое это дело! Впрочем… С проблемами на территории Совета он без меня разберется. Какие бы у него ни были причины, чтобы промолчать, будем считать, что они важные. В конце концов, я тоже ему про Тео не сказала.

В ушах загудело, воздух кончился. Рано… Как-то очень рано! На границе миров бушевала энергия, накатывая мощными волнами, всплески оглушали. Ноги подкашивались, настойчиво уносило, и вовсе не в беспамятство. Черт! Что-то не так! Я вцепилась в стол и собственное сознание. Стой-стой, задержись… Концентрация, приложенные старания – все, на которые была способна. Тщетно. Неведомо что накинулось извне, подхватило и потащило за собой. Сквозь миры и расстояние, ныне несущественное, на зыбкую глубину…

Отпустило резко, практически вышвырнуло. К чему-то серому, горячему. Присмотреться вышло не сразу, а когда вышло… Воронка, танец кривых линий. Граница! Энергия плясала, манила, притягивая к себе магнитом. Ни сбежать, ни хотя бы отойти. Ощущала связь всем нутром. Родные сгустки, однажды влитые в портал, их яростный зов. Кажется, от общей с Эсте сущности не одни бонусы… Рядом возникла Яника, ослепляя блеском диадемы и торжествующей улыбкой. В сознание словно сотня крючков впилась.

– Зря ты не согласилась тогда на мое предложение, – донеслось, на мгновение заглушив гул.

Не будет больше разговоров… Начало душить, смыкаясь, плотное кольцо. Ловушка, или нечто вроде. Ну, нет! Не получит эта королевская стерва ни меня, ни мои воспоминания об Артеме. Она рывком приблизилась, огребла атакующий импульс в довольную физиономию. Кушать не подано… В ответ откровенно усмехнулись, я рванула прочь. Ни на миллиметр ни сдвинулась. Спокойно! Надежду не терять, сопротивляться! Воронка тянула к себе, опаляя жаром. Я повторила маневр – отвратительно бесполезный, Яника издевательски изогнула бровь. Стала еще ближе, вся разом. Выше, увереннее, не девочкой юно-смазливой вовсе. Хищный изгиб носа, жестко сжатые губы, в глазах – голодная бездна. Я уже видела тот взгляд. Другая я… Внутри заискрила решимость, прилило сил, или просто Эсте наскребла в правильных местах. Напряжение, нажим, удар!

Тряхнуло неслабо, наступление ловушки замедлилось всего на миг, до обидного несущественный. Опять беспомощность и удавка из липкой, жадной энергии. Яника нависла сверху и сбоку, везде, куда ни глянь. Сожрет, и не подавится! Предел возможностей исчерпан, а итог… В памяти всплыл Камин смех: «Понадобится нечто большее». Все равно не сдамся. Усилие, новый удар! Сдвинулась немного. Тут же впечатало обратно в портал. Может, войти?… Чтобы ей одной не достаться. Явно она Иллит с Крисом на обед не позвала… Только уж точно не выберусь. Воронка зашипела, переплетая линии неведомыми узлами. Что в ней подкручено?! Яника дернула оттуда нить моей старой энергии, еще крепче сплетая со мной. Хитрая тварь! Так и вызвала сюда… Но там Артем и Феликс, они уже поняли, что у меня проблемы. Если дар загасит – это мне не поможет, привязка в границе крепкая. А вот отбиваться будет нечем… Черт!

Кольцо становилось все теснее, множа боль и духоту. Я закрылась, как могла. Сознание по кусочкам затрещало, неожиданно наполнило энергией. Откуда-то далеко, из реальности. Теплыми и родными сгустками, невозможно было не взять, и не дать. Обмен?! Хапнуло в невидимые объятия и с невообразимым напором толкнуло вниз. Шокированный взгляд Яники, мельтешение ярких волн. Вынужденная остановка – дно… Белое пространство, ослепительные переливы. Глубокий Лектум?! Зачем Артем меня сюда выкинул?…

Я поднялась, силясь рассмотреть что-нибудь в бесконечном свете. Ничего, никого. Надолго ли? Яника явится следом. Но Артем поступил верно, здесь – единственно безопасное место, как бы это безумно не звучало. У границы прикончат, в реальность мне нельзя – утянет назад. Из любого мира Потока тоже утянет. Пока линии воронки сплетены с моими. А кто распутает? И каким образом?! Долетели отголоски чьего-то присутствия и раскаты не то грома, не то шумного прощупывания территории. Я кинулась в другом направлении, в голове вихрем проносились варианты спасения.

Тео? Не факт, что он до сих пор на нашей стороне после вчерашнего вынужденного применения силы. И кто бы с ним связался? Доконспирировалась…

Хранитель? Он уже, считай, помог – Артема предупредил. Видимо, заметил манипуляции Яники с порталом, но прямым текстом говорить для него – моветон!

Паша? Скорее за компанию угробится, в прошлый раз ему почти удалось.

Выходит, мне конец…

Белизна забеспокоилась, в пугающей близости громыхнуло. Настигают. Эсте, ну? Умные идеи имеются? Даже не умные сгодятся! Что-то заставило остановиться, непроглядно белое странно заискрилось.

…мерцание, искры, почти огонь. Опаляет, манит. Чтобы сжечь? Оно белое, оно бескрайнее, оно воплощение силы. Нет, сама сила и есть.

– Бери, не бойся, – шепчет Кама, хотя в ней – сплошь страх. Но трепета поболее, а еще желания, непреодолимые. – Наше теперь.

Мотаю головой. Знаю – нашедшая путь в сердце всего сущего не права. Оно свет, оно сама жизнь, оно ничье. Касание, жар…

Совсем рядом бахнуло. Проявились очертания стен, через секунду знакомо прозрачных. Статуи из конструктора, замок с драконом на башне, рекламная растяжка с буквами на манер титров: «The end». Я попалась! Шутить еще изволит, гадина. С надрывным скрежетом треснуло стекло, я обернулась, мощной волной сбило с ног. Звон осколков, пол. Яника на диване, разозленная явно.

Кольцо сжалось вновь – плотоядно и ненасытно. Картинка смазалась, исчезла. Муть да невнятные пятна. «Можно все что угодно». Плотной стеной обступила безысходность, чувства обострились. Злость особенно. Вдох, хоть воздуха и нет, протянутая рука. Просто жест. Энергия этого места сгустилась, по-прежнему непроницаемая. Горячая, очень, почему я раньше не замечала? Обратиться к дару, увидеть больше. Нащупать пульсацию силы. Взять. Я знаю как, я помню. Касание, жар. По коже, по венам, всюду. Короткое замыкание в сознании. Это неправильно. Так и было. Так есть.

Выверенное движение, и ловушка лопнула мыльным пузырем. Раскрошились цветастые статуи, слился с белизной потолок. Да! Податливая энергия вокруг, мягкая яркость, без рези по глазам. Вскочившая с растаявшего дивана Яника, на себя не похожая. Шок королевским особам не к лицу…

– Рот закрой, – я смахнула остатки магазина, словно пыль, – ничего не обломится.

– М-да, – была она краткой.

Выдать ей за все хотелось бешено, с процентами. Но задерживаться тут глупо, и незачем. Дар ощущался иначе: избыток заимствованных сил и контроль над ними, настолько полный, что и представить не могла. Будто на привычном пульте появились новые кнопки для управления всем, абсолютно. Даже тем, что в моем представлении было незыблемым! Плевать, что с границей. Из реальности меня против воли не вытянет никто. Вперед, туда… Я с легкостью подчинила сияющие гибкие волны и, прочертив мысленный путь к поверхности, оттолкнулась. Увы! Удерживало прочно, как невидимым крючком подцепили. Яника тотчас возникла позади, опутало сотней удерживающих нитей. Стало ясно – ее энергия. Не отпустит… Зато можно не отказывать себе в своих желаниях!

Разворот, собранная воедино воля. Импульс. Гораздо лучше, чем в прошлые разы! Она увернулась и быстро отступила. Белое полотно скрыло тонкий девичий силуэт. Откликалось послушно – рисуй, что хочешь. Поле… Зеленое, открытое всем просторам. Мягкий шелест травы, пряный запах. Картинка ожила наяву, как в Лектуме, только красивее, масштабнее, объемнее. Яника застыла среди подернутого влажной дымкой поля, в паре шагов от меня. Ну, куда теперь спрячется?… Я прицелилась вновь, она небрежно склонила голову набок. Прилетел удар. Безумный порыв ветра, колючие искры в лицо. Сильно, больно, хлестко. Потерянное на миг равновесие, мир вверх-тормашками. Припечатало к земле. Опрокинутое туманное небо, вместо зеленого ковра – жухлая серость. Спутанная сухая трава, острые шапки кустарников. Степь?… Нависла тень, в спину миллион иголок вонзилось. Кажется, местная флора собирается прорасти прямо через меня… Я попыталась встать, тяжесть навалились дикая. Ох… Самонадеянно было считать, что дар с бонусами решит мои проблемы. Яника слишком многое умеет, а у меня от пульта никакой инструкции.

Чистое упрямство, концентрация. Долой поля, любые! Выросли скалы, грозно заревел, роняя брызги, водопад. Говорят, я хорошо рисую миры… Правдоподобно. Поможет ли сейчас? Созданное, потакая моему приказу, крутанулось, каменистый берег приблизился к нам вплотную. Спине стало свободно, отличный момент, чтобы вскочить на ноги. Яника не шелохнулась, лишь посмотрела – пристально, сжигая воздух и мельтешащих в нем бабочек. Треск обрушившейся скалы, невнятный хрип водопада. Словно воду перекрыли… Я сделала глупость, непростительную – отвлеклась. У горла сомкнулась давящая энергия, все померкло. Кажется, она меня и так сожрет, даже без вилки!

Я сосредоточилась, стараясь не обращать внимания на разрываемый на куски мир. Где паника, там и потерянный контроль. Сонины слова – хоть с кем из пяти могу справиться, кроме Базиля. Тот с собой справился сам. Яника на фокусы с границей потратила немало, плюс на две сорванные ловушки. И расходует энергию, удерживая меня здесь. Шанс есть. Должен быть!

«Тихо, замри». Выждать момент? Мне – возможность собраться, Янике – ложное ощущение победы. Силы для рывка наготове, обратный отсчет. Третья секунда, вторая, первая – она же последняя. Как приставленным к горлу ножом царапнуло. «Пора». Зарядив импульсом практически наугад, я вырвалась. Останки изуродованных скал рассыпались прахом, все погрузилось в прежнюю белизну. Яника утомленно повела плечом, качнув кудрявой головой, обхваченной холодным обручем диадемы. Холодный блеск, бесстрастный взгляд. Разом сделалась старше, не на несколько лет, на целую вечность. Ложь. Не она прожила ее. Тут – не считается!

– Не все могут уйти достойно, – отметила Яника властным тоном.

Всегда у нее такой. Привыкла главной быть. Не желание тому причина, пришлось. Балансировать на шаткой вершине, просчитывать наперед. Думать за всех, не доверяя никому. Она пережила и мужа, и сына. Потеряла все, за исключением самой себя. А то, что получила потом, не отдаст ни за что.

Энергия волновалась, искрила. Метались яркие клочки света, последовательно сливаясь друг с другом. Густело белое марево, готовясь не обрушиться даже – придавить. Не выходило ни остановить, ни замедлить! Разве что ответить тем, что сотрет в порошок Янику. Других вариантов и нет. Или я или она.

«Не торопись, провоцирует». Я живо передумала нападать, присмотрелась. Белизна сочилась блеском, словно полиролями натертая, отражая коридор одинаковых сгустков. Зацикленную зеркальную поверхность, саму бесконечность. Чуть не попалась… Ударишь, обратно прилетит, рикошетом. Яника выжидающе улыбалась, плетя вокруг сеть или нечто вроде, и следила за мной неотрывно. «Ты знаешь». Да, знаю… Знание крепло, проникая в сознание, оформлялось в мысли. Оседало чередой образов, от собственных воспоминаний не отличить… Мы встретились впервые в ночь, полную тревог, у Камы. В храме, который та ошибочно считала своим. Искала, кого еще провести в сердце Потока, исследуя пути. А Яника искала что угодно, лишь бы найти. Идти ей тогда было некуда и незачем. Осталась. Она держалась рядом с каждым, но поодаль. Умела угадывать, не подглядывая, плести венки, интриги и сети. Ловушки тоже. Ее идея… Она прожила больше всех нас, но и жить хотела сильнее всех. Будто это возможно – снова стать той девочкой, которой была когда-то…

«Защищайся». Выставленные щиты, тут же разбитые вдребезги. Стальные объятия тугих нитей, мой залп ледяных иголок. Сеть разорвалась, мгновенно истлела. Кое-что возвратилось, больно уколов. Нападение – не лучшая защита… Концентрация улизнула, обвило новой сетью, более мощной. Накрыло волной удушающей энергии. Отовсюду издевательски сияли налитые жизнью отсветы, а во мне таяли. На что я рассчитывала вообще?… Эсте ушла давно. Сразу. И пять тысяч лет куковала в небытии. Избранная, чтоб ее! Марево утонуло в кругах – блеклых, мутных, разъедающих.

Вдалеке прокатилось двойное эхо. Вспышка. Маленький рассвет, ослепляющий. Опять ярко, очень.

– Не трогай ее!

Артем?! Нет… Нет. Нет! Яника удивленно нахмурилась, он вышел из расступившихся волн и тоже нахмурился, только сердито. Я бы выпуталась из сети, да не из чего уже было. Исчезла. Толку-то! Ни шевельнуться, ни крикнуть… Крикнуть что?… Господи, боже!

– Что-то новое, – Яника оглядела его сверху вниз, повернулась ко мне. – Тебя совсем некому спасать?

Она не поняла… Не поняла!

Эхо усилилось, Артем шагнул ближе и спросил не детским вовсе голосом:

– А кто спасет тебя?

Ее лицо дрогнуло, губы изогнулись в странной улыбке. Снесло волной темного, вязкого. Холодного, как сама смерть. В памяти невольно воскресла клятая лужа, голодная и пожирающая изнутри. Я зажмурилась, но не ощутила ничего из этого… Наоборот! Стало легче, свободнее. Ни духоты, ни слабости, ни онемения. Вскочила, не мешкая. Тьма осела черной дымкой, обуглив молочную гладь. Пространство измученно трещало по швам, клочками пульсировали насквозь прожженные дыры. В них – пустота, до дрожи пугающая. На прежнем месте вполоборота стояла Яника, определенно истратившая на защиту все силы в ноль. С диким взглядом и рывком прочь, бессмысленным. Я в нее вцепилась крепко. Что, не ожидала, гадина? Не только ты держать умеешь…

Артем сделал еще шаг, она отчего-то замерла. Спину выпрямила, как не получилось бы ни у кого никогда. Вторая волна ринулась стремительнее первой, смазала белое полотно целиком. Ни конца, ни края! Ничего… Сошла так же быстро как накатила. Сквозь мешанину прерывистого сияния и пустоты виднелись покореженные сгустки. И два две пары пристально следящих глаз, на расстоянии. Иллит задумчиво облизала губы, Крис ухмыльнулся.

Черт! То двойное эхо… Вот почему Яника меня не добила! И сеть убрала! Почуяла, что свои явились, на отзвуки нашей борьбы. Застукали бы очередной за игрой в одни ворота. Впрочем, это ее и сгубило… Артем было воинственно двинулся к ним, но я сцапала его быстрее. Их двое. Они-то уж точно поняли. Концентрация, крючок, и бегом отсюда – в реальность!

Побелел усеянный кругляшами светильников потолок, в уши проник шум. Обрывки фраз, бодрая мультяшная мелодия, бубнеж дурацкий надоедливый. Голова… Раскалывается-то как! Продрать глаза было непросто.

– Очнулась, – выдохнули сверху.

Надо мной склонилась, мутно раздваиваясь, взволнованная девушка в строгой белой блузке. Магазин… Слева на стеллаже расплывались разноцветные коробки, справа с наскока атаковали чужие жалость и любопытство, от кучи зевак. Чтоб их! Я со стоном откинулась на спинку дивана, в руки ткнули стакан кофе.

– Я же говорил, с ней такое бывает, – раздался неестественно обходительный голос Феликса. – Еще минутку, и пойдем. Спасибо за беспокойство.

Как мы говорить-то умеем! Сделав несколько крупных глотков, я невольно закашлялась. Всколыхнулись мысли, больно стрельнув в мозг. Артем… Где он?! Поблизости нет. Забрала ли я его из Потока с собой? Зацепить – зацепила, но… Вдруг сорвался?… И сейчас там, с ними!

– Ар… – только и удалось выдавить.

Ноги не слушались, тело было неподъемно тяжелым.

– В туалете он, – Феликс придержал меня за плечо. – Допивай, как раз вернется.

Я послушно прильнула к стакану, игнорируя прилипчивые взгляды и на гул в голове. Артем умничка… При нем не стал в Поток соваться. Обменялся со мной энергией, вытолкнул в глубокий Лектум и нашел уединенное место, чтобы нырнуть следом. Спасать. Чем думал?! Рискованно же! Я ведь еле продержалась до его прихода. Эта хитрая тварь меня чуть не сожрала. Секунду! Запоздало дошло – Яника… После второй волны тьмы ее не было. Совсем не было. Улизнула? Исключено, я ее держала крепко. Значит… У нас минус один враг! Но какой ценой? Теперь они знают…

Магазин в последний раз качнулся и застыл, обретя устойчивость. Люди расходились, теряя ко мне интерес. Странные сияния, десятки прозрачных барьеров. Тронь, и пропустят, ни намека на защиту. Раскрытые всеми страницами разом книги, похожие на пластилин сознания. Лепи, что хочешь. Взятое из сердца Потока! Оно по-прежнему мое, со мной. Чувствовала силу каждой клеточкой тела, мощную, губительную. Внушение тоже сработает?… Проверять не буду. Опасно и для окружающих, и для себя. Неприемлемо совершенно. К границе не утянет больше, что до остального… Придумаю, как избавиться от этих способностей. Потом. Пока в борьбе с бессмертными гадами пригодится.

Феликс отобрал у меня пустой стакан, помог подняться. Странновато светится! Приглушенно, с едва уловимым, но все же оттенком. Не замечала раньше… С виду безликая нейтральность, а если присмотреться, то под нерушимой маскировкой отнюдь не пусто. Только глубже не заглянешь. При попытке приоткрыть крышку что-нибудь прищемит. Главное, что рука у него удобная, можно ухватиться. Шаг, другой, третий. Держать равновесие, не заваливаться, дышать полной грудью. Порог магазина, просторный холл, мигание огней гирлянды на стене. И летящий навстречу Артем, на всех парах. Остановился резко, в метре от нас. Шумно сглотнув, уставился на меня в оба глаза. Видит… Конечно, видит. Сияние чрезмерное, энергию неправильную. Которая одно желание вызывает – уничтожить. Кто я для него, когда такая?…

Я отпустила Феликса, каким-то чудом устояв на ногах. Сцепила пальцы в замок, шагнула вперед. К тому, на чьем усеянном веснушками лице ничего кроме замешательства не читалось. По эмоциям же – сплошной страх. Едкий, колючий, панический. Постепенно затухающий…

– Уф-ф-ф, – пробормотал Артем, смахнув со лба влажные пряди, – жива!

И бросился мне на шею, едва не втолкнув назад в магазин. Маленький и теплый, тоже живой. Перепуганный все еще, пыхтящий на ухо: «Я же говорил, нельзя тебе одной». Боится за меня? Руки сомкнулись в объятиях, на глаза навернулись предательские слезы. Не вдохнуть, чтобы носом не шмыгнуть… С трудом сдержалась. Кошмар! Как я смела сомневаться?… Волна тьмы, дважды накрывшая нас с Яникой, мне вреда не причинила. Наоборот освободила. Вестники не могут убить тех, кого любят… Я стиснула его крепче, казалось, даже пуховая куртка заскрипела, а косточки хрустнули.

– Сдаюсь, – прокряхтел Артем, тайком вытирая о мой свитер залитые слезами щеки. – Пойдем домой, а?

– Поедем, – поправил Феликс, о котором я как-то и забыла. А он, между прочим, все так же рядом стоял. – Такси у выхода ждет.

Такси – это хорошо. Не уверена, что дошла бы пешком. Потряхивало, перед глазами то плыло, то танцевало. К счастью, от упомянутого выхода отделяло смешное расстояние, которое я преодолела почти сама, заодно вспомнив, каков он – твердый пол под ногами. В машине было тихо, дружелюбно шуршал мотор и вещал о поворотах навигатор. Я прижимала к себе на заднем сидении Артема и не хотела ни о чем думать. Мы живы, и мы вместе. Вполне благополучный исход.

При входе в подъезд у Феликса зазвонил телефон, за предельно коротким обменом фраз последовало предупреждение:

– Влад приметил кого-то. Очень близко.

Вот же! Оперативно Иллит или Крис вылезли, да еще сразу и у нас под носом. Как сумели так быстро Артема вычислить?! Тот подергал меня на рукав, скорчив выразительную рожу. Ох!.. Ну я и гений. Влад же обо мне! Я ринулась к лифту, и наверх ехала, до упора вжимая кнопку этажа и торопя его ползти быстрее. В прихожей веяло переполохом, из кухни выскочила Анита со здоровенной дымящейся кружкой чая наперевес. Удивительно, что не пролила…

– Ему нездоровится, – поделилась она, кивнув в направлении дальней комнаты. – Слег минут двадцать назад, и только сейчас внятно сказал, в чем дело.

Что происходит?… Я поспешила выяснить, на ходу скидывая сапоги. Толкнула дверь, влетела внутрь, невольно поморщившись из-за стрельнувшей в боку боли. Влад привстал с дивана, оперативно стащил со лба какую-то мокрую тряпку.

– Лейка, там это… – Он ошалело моргнул и раскрыл рот. – Э-э-э…

Я натянуто улыбнулась.

– Где именно «там»? – нарисовался в комнате Феликс.

Совсем немного обогнала… Порог переступила Анита с кружкой, протиснулся Артем в куртке. Опять дурацкая молния заела? А у Влада – пластинка. Повторил то же самое: «Э-э-э». Я опустилась на край дивана, отчаянно пытаясь вспомнить шпионский знак из их игр или вроде того. Тщетно. Кроме улыбки ничего изобразить не вышло. Словно прилипла к губам.

– Нигде, – торопливо выговорил Влад. – Показалось.

– А?… – Анита со стуком поставила чай на тумбочку. – Ты утверждал, это кто-то новый, и ты его прежде не видел.

– Забудьте, – страдальчески поморщился тот, – мне фигово, кроет жуть. Мельтешит перед глазами.

– Галлюцинации? – осведомился Феликс.

– Вы же пророчили мне скорое безумие, – Влад водрузил тряпку обратно на голову. – Чувствую его на подходе.

– С ним не все в порядке, – вмешалась я, и не для того, чтобы подыграть. Плохо ему стало еще до моего прихода, и отпечаток болезненно отсвечивал переливами чужеродных сгустков. Дикий расход сил, свалиться немудрено. – Избавляться от энергии Хранителя не помогает?

– С утра гасили, – ответственно отозвалась Анита. – Переборщить – опасно. Лучше уж галлюцинации, чем энергетическое истощение. Его выматывает их высматривать.

А видеть – тем более. Прекрасно… Не было печали, тут еще и я. Последних гвоздей принесла, в гроб вбить.

– Так чего вы здесь встали? – Артем все же ввалился в комнату, и весьма по-хозяйски. – Идите, дайте ему отдохнуть!

– Согласна, – Анита придвинула чай поближе к дивану и засуетилась вокруг Влада.

Не поняла! То есть уходить надо мне? Он нащупал кружку, довольно отпил и попросил у кивающей сиделки печенья, мороженого и пледик, который «где-то должен быть, вот точно». Развел бардак! Артем цапнул меня за руку и выволок в коридор, не дав высказаться на этот счет. Феликс вышел за нами, прикрыл дверь.

– Что было в торговом центре? – задал неизбежный вопрос.

– Ментальные подлости, – буркнула я. – Больше не повторятся.

Он кивнул, очевидно, таким ответом удовлетворившись. Замечательно. Выдумывать что-либо не тянуло… Артем выругался на «блинскую молнию», стащил куртку через ноги и заявил:

– Обедать пора… В животе бурчит. Может, закажем еды голодающим детям? Я знаю один сайт с та-а-акой вкуснятиной. Только Лейке показывать не надо! Она начнет читать состав, добавки с красителями искать и как всегда скажет, что самое клевое – вредно…

Феликс пожал плечами и исчез в той комнате, где был его ноутбук. Артем ринулся туда же, в темпе и блеском предвкушения в глазах. Ну, нормально! Я тут кому-то нужна вообще?

За первой дверью громко шуршали, видимо, в поисках затребованного пледика, за второй было подозрительно тихо. Онемели на пару от той вкуснятины? Пусть сами ее в наказание и едят. Я удалилась в третью свободную комнату. Прилегла на кровать и поняла – следовало сделать это раньше. Сразу! По телу разлилась блаженная усталость, стена стала четкой, обнажив царапинку на обоях и мутный развод в углу. С ума сойти, насколько все до этого расплывалось… Переклеив вырезанную из бумаги снежинку на пятно, я грустно поскребла точно такое же, оказавшееся под ней, и решила считать это частью какого-нибудь авангардного стиля. Прикрыла глаза и сосредоточилась на себе, прислушиваясь к каждому ощущению. Течению энергии внутри и снаружи, пульсации силы. Никак по-особенному дар не чувствовала, а вот окружающий мир… Виделся ярче, откликаясь с послушной готовностью, являя скрытую ранее суть. Вещи с отпечатками теплоты недавних прикосновений, далекие облака чужих мыслей, раскрытые нараспашку незнакомые люди, любой в этом многоквартирном доме и даже за его пределами. Сотни незримых нитей, и все в моих руках. Достаточно лишь потянуть! Чувство странное, пугающее, но не новое. И мысль, уже пройденная – не дело так жить. Но как вернуть взятое? Нужна подсказка, и срочно. Вдох, нарисованный мысленно символ волны в незамкнутом круге. Выдох, слепящий свет.

…вспышки яркие, броские. Светлые необыкновенно. Это он. Центр, сердце сердца, средоточие всего. Резерв, как Базиль говорил. Нелегко было отыскать, но лишь за тем дело оставалось. Выбор сделан.

– Не попрощаешься? – настигает голос, словно никому не принадлежащий, и потому ясно чей. – Это смерть, не прогулка.

Оборачиваюсь. Праздничного вида сегодня… Белая лента в белых волосах, молочно-белая кожа. Платье белое, закрытое, до пят. Безликая девица, с окружением сливается. Впрочем, все одно.

– Я и без того мертва, – отвечаю как есть, будто непонятно, что разговор этот затевать не стоит. – Так хоть однажды…

– Нескоро, – отмечает без выражения. – Многое минуть успеет.

– Побольше бы.

– Надеешься, не встретитесь? – улыбка хитрая. Дико на этом лице видеть такую. Любую дико. – Исправить хотела, а убегаешь.

Ухожу. Побыстрее просто. У всякого пути должен быть конец. Вот мой.

– Странно нравоучения слушать от того, – не сдерживаюсь, – кто даже не знает, кто он.

– Это ты не знаешь, кто я, – возражение равнодушное, силуэт отдаляется, блекнет, смазываясь по краям.

– Внешность-то свою помнишь еще?…

– Неважно. И не нужно. – Взгляд отрешенный вновь, на лице и подобия человеческой маски нет. – Я помню то, что следует. И ты вспомнишь, потом.

Хочется ударить, неистово. Но смысл? Все пустое и кончено. Нырок в глубину, нащупанная нить – связующая. Не страшно, ничуть. Решиться, натянуть до предела, разрывая. И отпустить. Больно. Звон и тишина. Сотни вспышек, стремительно гаснущих…

С размаху окунуло в темноту, я распахнула глаза. За окном был день, мел крупный мокрый снег, со стены топорщилась бумажными краями снежинка. Что Эсте показала мне?… Намекает – единственный способ избавиться от силы это… убиться?! Я села на кровати, стряхивая остатки видения. А Хранитель, гляжу, с полом не сразу определился. Но косноязычие прежнее, неизменное. Интриган-затейник… Вспомню я потом, конечно. Знак-то под самый мой нос подсунул.

Дисплей телефона отобразил четыре часа дня и пропущенный вызов с незнакомого номера. Местный мобильный, никаких голосовых или текстовых сообщений. Пока я раздумывала, мог ли кто ошибиться номером, палец уже ткнул в зеленую кнопку. Длинные гудки, щелчок, звук прерывистого дыхания.

– Лейка? – вклинился в ухо радостный голос, не узнать который было невозможно.

Соня! Рука задрожала, я крепче сжала телефон, больше всего на свете боясь его выронить, и выпалила:

– Как ты после вчерашнего? Оправилась? Нормально себя чувствуешь? Что собираешься делать?… Чем помочь?

Сообразила, что обсуждать все это по телефону – не лучшая идея. С учетом потенциальных слушателей нашего разговора.

– Жива, здорова, накормлена, – отрапортовала Соня. – Отдохнула и выспалась! Хотела раньше позвонить, но…

«Эй, тащи свою задницу обратно» – раздалось фоном возмущенное. Ну, ясно. Занята была.

– Нет уж. Я проголодалась. Неси еды, и побольше, – крикнула она явно не мне и хихикнула в трубку: – Класс, слушается. Надеюсь, не лопну.

– Как жених поживает? – хмыкнула я.

– Пытался истечь кровью, безуспешно, – Соня понизила голос. – А замуж за него я не пойду, он мне не нравится…

«На обед будет много вкусной гречки» – прилетело мстительное.

– Опять нарывается, – шепнула она и протянула плаксиво: – Гречка-а-а?! Хочу кукурузных палочек, воду из-под консервированных ананасов и колбасу со сгущенкой! Да, строго все вместе! В этом твоем погребе вообще что-нибудь хорошее есть?

«Сейчас ты будешь» – донеслось ехидное. Что-то бабахнуло, оглушило тонким визгом.

– Соня?… – переспросила я осторожно.

«О, картошечка» – услышала ее неприлично довольное. Затем – шуршание и короткие гудки. Даже думать не буду, что там происходит! И перезванивать, пожалуй, тоже…

Скрипнула, проворачиваясь, дверная ручка. Я быстро убрала телефон. В открывшемся проеме, на пороге, появился Феликс. Воздух уплотнился, тяжелым взглядом почти придавило. Ни увернуться, ни перехватить. Эмоций при этом ноль… Даже теперь не видно. Только сияет как-то не так. Смазанно. Впрочем, прежде и того не было.

– Заказали вкуснятины? – прервала я напрягающую тишину. – Ну, той, с вредными красителями.

– Не понадобилось, – сухо отозвался он. – Твой подопечный вырубился на диване. Анита ушла за нормальной едой, вместе с Владом.

Я мысленно пошарила по окрестностям – его болезненный отпечаток мельтешил отнюдь не поблизости. Наверное, в крупном супермаркете соседнего района. От меня подальше смотался?

– Ему лучше?

Феликс молча переступил порог. Дверь за ним захлопнулась, я поднялась с кровати, хотя в коленях чувствовалась слабость и бок разболелся некстати. Зря о таблетках забыла…

– Тебе следует поторопиться, – сказали категорично.

– С чем?…

– Со всем. Можешь считать, что больше время не на вашей стороне.

В комнате разом стало тесно, облепивший оконное стекло снег будто отрезал солнце. Нет… Просто на улице темнеет.

– Я уже объясняла, что собираюсь делать…

– Меня не волнует – что, – перебил он грубо. – Главное, когда.

– Конечно, не волнует, не тебе же к ним идти! Я тут разбираюсь с теми, кто пять тысяч лет в Потоке безнаказанно хозяйничает, баланс восстановить пытаюсь. Предлагаешь точную дату назначить?

– Я предупреждал сразу. Высшая ментальная справедливость мне не интересна. В отличие от жизней людей, которых эти игры задевают. Количество жертв растет, а твое промедление дорого стоит. Хватит выжидать неизвестно чего. Действуй.

Я сложила руки на груди и процедила с вызовом:

– А если не получится?

– Сегодня получилось, – парировал Феликс. – Ваш Поток тряхнуло дай боже. Ровно во время твоего обморока, и точно так же, как в развлекательном центре неделю назад. Кого на этот раз не досчитались?

– Яники, – призналась я. Бессмысленно отрицать. Ему именно с ней повезло познакомиться лично, пусть знает. – Она снова вздумала в одиночку интриги плести, за то и поплатилась.

Усмешка его губы тронула странная, весьма издевательская.

– И в чем проблема? – голос был под стать. – Их же двое осталось.

– Почему двое?…

– Неужели ты решила, – он покачал головой, – и жениха лучшей подруги в расход пустить?

Ему известно про Тео?! Может, всего лишь подозревает?… Ну никак же тот прямо себя не выдал!

– В общем-то, кто он, легко проверить, – задумчиво произнес Феликс. – Адрес есть.

Слова оправданий застряли в горле. Я с трудом их сглотнула, все равно никчемные, и спросила прямо:

– Этот разговор из-за того, что в Европе происходит?

– Куда интереснее, что происходит с тобой. – Он шагнул ко мне. Оказался близко, очень. Чертовски маленькая комната… – Вопросами как открыть границу не задаешься, периодически выпадаешь из реальности с концами. Делаешь вдруг мастерски то, чему никогда не училась. Водительских прав у тебя нет, и не было. Уверен, сейчас ты машину даже не заведешь. Хочешь сказать, не так?

Я зачем-то мотнула головой.

– Говорить – не говори, – припечатали жестко. – А врать не надо.

– Я ведь не умею, – вырвалось не мягче, – стоило бы этому научиться вдруг! Учту на будущее, когда опять на раздачу бонусных сил попаду!

– Утром мало перепало? Пожалей Влада.

Я закусила губу, почти до боли, Феликс выжидательно замер, в том десятке сантиметров, который и расстоянием-то считать глупо. Напряжение росло, тикали секунды, собираясь в минуту. Тягуче долгую и без моего ответа. Разрешено не говорить, воспользуюсь! О многом догадался, значит… Еще бы. Три дня рядом, наблюдай, сколько влезет. А он далеко не идиот. Сама виновата. Подпустила. В висках загудело, перед глазами засверкали ярко-белые блики.

– Кардинально баланс восстанавливаешь, – заявили мне, – для поддержания потом своими же закусывать не потребуется?

– А тебе до них есть дело?

Я тряхнула головой, на лицо упала выбившаяся из косы прядь, закрыв обзор. Тусклее не стало. Белые всполохи, навязчиво мерцающие. Лектум на выезде!

– Лера, мне плевать на вашу ментальную возню. Но сюда ее тащить прекращайте. Там можешь все разнести и убиться за компанию, если хочется.

Энергия заискрила, или это была злость – та, что пульсировала во мне и рвалась наружу. Комната поплыла. Теряю контроль… Конкретно теряю!

– Идеальный финал? – усмехнулась я. – И идеальный мир! Все нелюди друг друга переубивали, нормальность восторжествовала и…

Феликс наклонился еще ближе, к самому моему лицу. Остатком фразы я подавилась, хоть и не успела его придумать даже. К вискам вместо злости прилила кровь. Мгновение замешательства, пересохшие губы. Дыхание на щеке неровное, запах сигарет. Взгляд такой, что перехватишь – насквозь прожжет. И отойти некуда… Сзади-то только кровать!

– Закончила? – тихо поинтересовался он.

Ладонь уперлась в его плечо, надавила, в попытке отвоевать пару сантиметров обратно. Ослепило ярчайшим всплеском, пальцы закололо, словно ток пробежал. Нет, что-то со мной не то! Выдох, рывок в сторону. Ненастоящий, мысленный… Свист в ушах, рассеченные волны границы миров. Зашелестели листья, долетели холодные брызги. Ни покрытых обоями стен, ни исхода дня за окном. Прибитая в небе луна да берег озера. Над зеркальной гладью воды – полотно паутины, хитрые плетения серебряных нитей. Ну, отлично! Прыгнула в Поток… Нашла при ком. Спустя миг это утратило любое значение, а челюсть отвисла. Феликс по-прежнему смотрел на меня, но теперь как-то озадаченно. Перевел взгляд на озеро, потом на паутину, и снова повернулся ко мне.

– Что за… – спросил мрачно.

Я лихорадочно облизала губы. Невозможно. Просто невозможно! Бред, чушь, натуральная белая горячка!

– Тебя здесь быть не должно, – сказала я так уверенно, будто его передо мной не стояло.

– Вот и убери.

Стоп. Поток, верхний мир, не глубокий. Сто раз в нем была, наизусть знаю каждую ниточку паутины, лесок вокруг потравиночно, монстра из озера со всеми повадками. Артема тренировала залезать по плетению наверх и держаться, не падая, а раньше Вениамин всех учеников по очереди таскал. Это он, тот самый мир, без сомнений. И мы тут, оба. Я сошла с ума?…

– Верни как было, – повторила галлюцинация настойчивее.

– Сейчас, – пробормотала я, стараясь сконцентрироваться.

Какое там! От недоумения в мыслях царил разброд. Есть дар – можешь попасть в Поток. Нет – то никак. Третьего не дано. Вот уж действительно – что за?…

– Ну и? – неласково поторопил Феликс.

Я силой воли освободила сознание от всего лишнего и отвлекающего, воцарилось шаткое подобие спокойствия. Приглушенная, странно отсвечивающая напротив энергия подступиться к себе не позволяла. Влиянию не поддавалась, от слова совсем. Как мне его в первый раз-то зацепить удалось и переместить? Видимо, согласие нужно, положительный отклик или… некая кратковременная… хм, открытость. Да уж!

– Какого черта ты делаешь? – осведомился он крайне невежливым тоном.

– Пытаюсь вернуть как было.

А могла бы и в озеро физиономией потыкать, приговаривая «хамить нехорошо»! Хм-м-м… Я немедленно сосредоточилась на его энергии, чтобы перестать думать эту нехорошую, но такую привлекательную мысль. Ночное небо опустилось ниже, задрожал диск луны – и не только в воде. Вибрации прокатились агрессивные, лес потемнел. Черт! Прихваченная из глубокого Лектума сила… Вестник ее у меня видит и, мягко говоря, не рад. В отличие от Артема, теплых чувств ко мне не испытывает. Счастье, что мир без конкретной точки выхода! Следует побыстрее убраться. Но кое-кто продолжал изображать неподъемный груз, а одной сматываться – не вариант.

– Попробуй расслабиться, что ли, – попросила я.

Из озера, в паре метров, высунулся шипастый хвост, хлестко ударил по воде. Сквозь залп брызг мелькнуло змееподобное существо, клацнув в кувырке зубами. Феликс не особо расслабленно хмыкнул.

– Та тварь безобидная, – уверила я, – из воды не вылезает ни при каких обстояте…

Тварь выпрыгнула, затейливо перекувыркнувшись, и приземлилась на берег. Э?! К нам прицельно ползли, дергая оскаленной чешуйчатой мордой. Совершенно из ряда вон! Воздух накалился, озеро подтаяло по краям. Девочка сердится… Судя по опыту пребывания в верхнем Потоке Базиля и Иллит, время у меня есть, но немного. Феликс покосился на змеюку недоверчиво, словно той вовсе не существовало. Если бы! Я встала перед ним, направила в раззявленную пасть атакующий импульс. Шиш. Никакого импульса, даже не колыхнулось ничего. Тварь высунула длинный тонкий язык, со свистом втянула назад и продолжила наступление. Корежились от шипастого хвоста камни, расстояние сокращалось. Небо нависло абсолютной чернотой, остро блеснула паутина. Я попятилась, лихорадочно посылая призыв за призывом. Ноль, как изолировало.

– Избранные уже не те? – ехидно прокомментировал Феликс.

– Между прочим, одной получится уйти без проблем!

Он взглянул на меня так, будто прикидывал отправить ли с пинка навстречу этой твари, или сама доползет. Думать, срочно думать! Управлять энергией мира я могу независимо от желания Вестника. Иллит могла, и в первородном мире я отбилась, хотя Нири явно желала мне смерти. Не в бонусах из сердца Потока дело. С чего эта полная невосприимчивость? К влиянию…

– Ах же! – Я обернулась к единственному возможному источнику иммунитетов. – Какого черта делаешь ты?…

Феликс вопросительно изогнул бровь, с искренним непониманием. Угу… Не делает. Лишь своим присутствием запрет на воздействие миру влепил. Способность гасить дар – весьма деструктивная. Поток ее множит, распространяя блок на всех кроме хозяйки мира. Попали! Неминуемо приближалась тварь, опускалось небо, руку протяни и дотронешься.

– Все плохо! – щедро поделилась я выводом и вцепилась в него обеими руками, раз иначе вцепиться не выходило. – Пожалуйста, пойдем отсюда, ну пожалуйста, пожалуйста…

Ответом был ступор, секундный. Ослабленная защита, нечто вроде отклика. Хватило! Как горсть теплоты зачерпнуть, протестующе пульсирующей. Но зачерпнулась все же! Не теряя с трудом установленный контакт, я рванула наверх, в реальность. Из волн вынырнули стены, обросли обоями, по-дизайнерски криво вырезанными снежинками. Навис обыкновенный потолок. Вдох, выдох. До боли стиснутое запястье. Я вздрогнула, Феликс убрал мою руку со своего плеча, но отпускать не спешил. Полыхало в нем что-то неприкрыто яростное, с каждым мгновением разгораясь.

– Я нечаянно… – прошептала я чистую правду.

– Конечно, – ответил он только с виду сдержанно, – в половине случаев именно это говорят.

Вопроса в каких таких случаях не возникло. Я сморгнула остатки мутно-белых кругов и произнесла на удивление ровно:

– Мне жаль, что так получилось.

Взгляд достался столь выразительный, что стало ясно – именно это говорит та вторая половина… Захотелось обратно в Поток. Стены давили, комната казалась все теснее. Запястье мучительно ныло.

– Мне больно, – сказала я тихо.

Его пальцы разжались, соскользнули прочь. Я спрятала руку за спину, жаль, самой спрятаться было нельзя. Колени предательски подкашивались.

– Не очень понимаю, что произошло… – призналась я.

– Лучше пойми, как оставшихся двоих гасить, – оборвал Феликс резко.

Я задержала дыхание, зажмурилась.

– Сутки, – прилетело прямо в ухо, – у тебя есть. После все решится без твоего участия. Тебе не понравится.

Доходчиво. Я кивнула и распахнула глаза, он отстранился.

– Не теряй времени, – посоветовал.

Еще кивок, шаг к двери. Не оборачиваясь. В коридоре был воздух, много воздуха. Вдохнула полной грудью, привалилась к закрытой за собой двери. Лишь на миг. Терять время действительно не стоит. Артем проснулся от первого же прикосновения, пробормотал сонно:

– М-м-м…

– Собирайся, – велела я, но голос предательски дрогнул, – как можно быстрее. Уезжаем.

Он зевнул, задумчиво ероша пятерней слежавшиеся волосы. Другой рукой нащупал телефон и выскочил в прихожую. Недолгие сборы… Я вышла за ним. Дверь соседней комнаты уже была открыта настежь, с кухни тянуло сигаретами. На автомате: сумка, сапоги, дубленка. Артем безрезультатно воевал с молнией куртки. Я присела рядом, развернула его к себе. Чертова застежка, с тобой-то уж мы разберемся…

Артем напрягся, кивнул в сторону кухни и серьезно спросил:

– Он тебя что, чем-то обидел?

– О, я его тоже обидела, – усмехнулась я. – Так что у нас все честно… Обоюдно. И взаимно!

Дернула застежку, молния вжикнула, доехав до ему самого подбородка.

– Ай, – пискнул Артем. – А куда мы?

Я отперла входную дверь и ответила единственное, что знала наверняка:

– Отсюда.

Глава 6

Феликс

Стемнело окончательно, на балконе царил полумрак, мутный от дыма. Воздуха было мало, несмотря на распахнутое настежь окно. Шестая по счету сигарета, если верить количеству окурков в тарелке. Розовой, с цветочками. Кажется, Анитина любимая. Неважно. С улицы моргал рваным светом фонарь, за прикрытой дверью на кухонном столе надрывался телефон, ни на минуту не затыкаясь. Тоже неважно. Что еще мне могут сказать? Новости в обед из Норвегии и Австрии привалили одинаковые, почти слово в слово. В первом случае оклемался находившийся в самом эпицентре врач клиники, во втором – медсестра. Оба пришли в себя с навязчивой мыслью немедленно поговорить с нашим руководством. Зацикленно бормотали, что мы «должны перестать вмешиваться, иначе пожалеем». Полубезумные фразы повторялись в различных вариациях, но сводились к тому, что в третий раз будет хуже, и все узнают. Театрально организованный шантаж.

Неизвестно, когда ждать обещанного третьего раза, и насколько он будет хуже. Оглаской пугать действеннее всего, на особо громкое их показательное выступление может и не найтись официальных версий для общественности. Как результат – массовая паника с охотой на ведьм. Получившее послания руководство металось в поисках выхода, остальные метались за компанию. Время, вероятно, пока было, бессмысленно приводить угрозы в исполнение в тот же день. Сутки-то наберутся. Но лучше бы Лера поторопилась. Самый подходящий момент! Потому что последний.

Ушла, и хорошо. Туда, где ей следует быть. Давно пора, а то устроила… непонятно что. Экскурсия в ментальные края была лишней. Слов нет, чтобы цензурных. Какого черта произошло, в общем-то, ясно. Складывалось. Влад на днях теории толкал о сочетаемости несочетаемого, Ланс с самого начала – про изначальное и предопределенность. Итого, в сумме… Седьмая сигарета, шире открытое окно. Порыв ветра, летящий наискось мокрый снег, и наконец-то холод. Ничего. Не заметет.

Фонарь припадочно замигал, предсмертно коротнул и погас, опять зазвонил телефон. Другой мелодией. Маэва. Я вернулся на кухню, притащив сигарету, тарелку и снега. Здесь дышалось легче, и дыма витало поменьше. Поправимо. Трубка, вибрируя, приближаясь к краю стола. Была раскаленной и горела красной лампочкой, на издыхании. Голос из нее раздался мрачный:

– До тебя никто не может дозвониться.

– Надоело выслушивать беспочвенные рассуждения.

– Хватит рассуждений. – То ли вздох, то ли шорох каких-то бумаг. – Нужно принять выставленные условия.

– Идти на поводу у террористов недопустимо.

– А что ты предлагаешь?… Готовить пресс-релиз на тему «они среди нас»? Вот тогда будет апокалипсис так апокалипсис.

– Действуем согласно намеченному плану. Ланс уже перевез большинство их потенциальных «тел» в клинику, до завтра управится. Там глушь, в округе никого, сотрудники – только те из наших, кому ничем не грозят энергетические выбросы, внушения и прочее мракобесие.

– Нет никаких гарантий! Каждого не изолировать. Кого-то родственники не отдадут, кого-то случайно пропустим, кто-то попадется в их ловушку прямо сегодня. А достаточно одного…

– Им заранее не угадать, не ясновидящие. Попытки вселения заканчиваются. Эти запугивания от безысходности, разве не видишь? Успокойся. Мы решаем проблему.

– Кто вы? – нервно усмехнулась Маэва. – Госпожа Лейко, которая вчера у вас в офисе непонятно что забыла на полдня и вела себя, будто ей все дозволено?

Оперативно Шульц нажаловался. И акценты интересные.

– И у которой в личном деле, – не задержалось продолжение, – год как отметка стоит, что всем кроме непосредственного куратора, с ней работать запрещено. На каком, кстати, основании?

– Было надо.

– Исчерпывающе!

– Хочешь – убери.

После того раза в Европу Лера вряд ли сунется. А здесь русский филиал феерических успехов добился.

– Значит, так, – отчеканила Маэва подчеркнуто официальным тоном. – Ланс продолжит делать, что делал, перестрахуемся. Но в России отслеживание прекращаем. Пусть находят своего Вестника и возвращаются, откуда вылезли. Эта девочка, кем бы они ни была, даже опаснее, чем они. Пропадут вместе, и проблема решена.

– На сто лет. Отсрочка большая, но все же просто отсрочка. Лучше дать с ними разобраться раз и навсегда. Тем более двое из пяти осталось.

– Я не могу, – отчеканила она, – пойти на такой риск. И не пойду.

– Я не согласен.

Повисла пауза. Потянуло сквозняком, на балконе резко захлопнулось окно. В стекло с размаху стукнула лысая ветка, телефон раскалился. Пришлось отнять от уха, включив громкую связь.

– Феликс… – донеслось приглушенное сквозь предупреждающий писк севшей батареи. – Мы не вмешиваемся, и это наша официальная позиция. Надеюсь, помнишь еще, у кого какие полномочия? И про субординацию тоже. Ты не можешь поступать по-своему.

– С этим не поспоришь, – признал я. – Ты права.

Сбросил звонок, кинув телефон на стол. Ноутбук лежал рядом, перманентно отсвечивая иконкой залетного конверта. Да, Маэва полностью права. Не подчиняться вышестоящему руководству непозволительно. Итак… Осыпавшийся с наполовину истлевшей сигареты пепел, глубокая затяжка, новое письмо. С любовью к официозу и бюрократии. Запрос в юридический отдел, скорая подготовка документов. Затем – хваленый корпоративный календарь, созданное событие повышенной важности с приглашениями членам правления. Через два дня нормально, как раз. Назначаем досрочное голосование, на повестке – мое снятие с должности по собственному желанию. Готово.

Вторая затяжка сигарету прикончила, вновь подпрыгнул телефон. Быстро наша глава почту проверяет. Мелодия захлебнулась в писке сдохшей батареи, дисплей погас. Абонент вне зоны доступа. Поговорили уже, дальше юристы ей в помощь. Теперь можно поступать по-своему.

Когда не отвлекают – гораздо проще. Перерытый вдоль и поперек архив почты, сверка данных по местонахождению «тех самых» пациентов. Немало набралось, но лежали централизованно. Всего в трех клиниках, главврачам которых отправились письменные распоряжения: работать в прежнем чрезвычайном режиме, чуть что – звонить мне. Никто из них иностранное руководство знать не знает, а у Шульца власти не хватит, чтобы курс поменять. Прошлой осенью с открытием филиала возиться было некому, организационными вопросами занимался в основном я, в том числе оформлением партнерских соглашений. И доверительным лицом фонда все еще являюсь. Конечно, Маэва может меня отстранить, только это мгновенно не провернешь, а сегодня рабочий день вообще окончен. Завтра пока оно вступит в силу… Раз сказал, сутки у Леры будут. Но придется повозиться. На десятой сигарете пачка опустела, пригодилась вторая. Та, что обычно про запас. Кухня пропиталась дымом, густым и успокаивающим. Сосредоточиться, думать. Многовато в Москве потенциально готовых восстать из ада, всех под прицелом не удержишь. А достаточно, действительно, одного. Скоро вылезут, и где-то поблизости – это точно, не зря себе дорогу расчищают всеми способами. Усложнить бы им задачу по максимуму.

Сводки с отчетами искать не пришлось, хранились по датам в папке. Девять случаев вполне достаточно для анализа. Информации о взятых напрокат личностях было с лихвой. Рост, вес, возраст и прочее до кучи, плюс краткая биография, а иногда и не краткая. Каждый раз вселялись в попавшихся ловушке не раньше пяти лет назад. Срок годности истекает? Или в теле не прижиться? Не столь интересны причины, как сам факт. Далее – уровень дара всегда средний и ниже. Сильные, видимо, не по зубам. Чужая шибко одаренная личность берет верх, и всякие знаки не помогают? Тоже учтем. К тому же этим сущностям доступны лишь те, кого они лично сожрали. Что дает нам три ненатягиваемых шкурки из пяти, но тут никак не вычислишь. Впрочем, для выборки и того хватило. Начерченная таблица отсекла сначала две трети пациентов, затем еще три четверти. Осталась пара десятков человек, в наших клиниках. Удачно. Необходимо следить за ними пристальнее и накачать, чем можно и нельзя – если очнутся, то с пониженной концентрацией. Хрен им, а не ментальные фокусы. Фамилии я отправил главврачам, выслушал недоуменные вопросы насчет противоположных указаний от других представителей фонда и велел их игнорировать. Послушались. Что касается приезжих пришельцев – появятся на горизонте, постараюсь перехватить. Влад не соскакивал, известит.

В прихожей лязгнул замок, с набором привычных звуков ввалилась хозяйка квартиры. Спустя минуту донеслись шаги и кашель. Кажется, дым уже и в коридоре. Досадно. Закрывать окно на балконе было поздно, как и открывать второе. Дверь кухни бахнула об стену, ворвалась Анита. Не поморщилась почему-то. Посмотрела внимательно на меня, потом на свою любимую тарелку, с горкой полную окурков, и снова на меня. Переместилась поближе к окну, кутаясь в неснятую куртку, и выпалила:

– Ты что, серьезно ушел?!

– Нужно было дождаться вас с Владом из магазина?

– Я не о том! Мне Маэва звонила…

– Анна, ну что за чушь? – осведомился я, не отрываясь от ноутбука. Она с облегчением вздохнула и глухо кашлянула. – Как ты себе представляешь мой уход? Из другой страны это попросту невозможно. Через два дня собрание, вот там и уйду.

Анита округлила глаза, протерла их, затейливо выругавшись, и плюхнулась на соседний стул.

– Э-эй… – Ее лицо оказалось напротив, крышка ноутбука под натиском розовых ноготков захлопнулась. – Что произошло?…

Я чиркнул спичкой, последней в найденном здесь же, на кухне, коробке. Аксессуаром служил, видимо. Плита-то электрическая. Прикуренная сигарета у Аниты никакой реакции не вызвала. Ни одного замечания, хоть пугайся.

– И что она сказала? – я стряхнул пепел в переполненную тарелку.

– Что ты вышел внезапно из состава правления, телефон отключил и даже письма не открываешь. Просила передать тебе, как увижу, чтобы перезвонил. Про расследование спрашивала, я отправила ее мой отчет читать, свежий утренний. Там все обтекаемо. Боже… Я не была уверена, что тебя тут застану!

– Застала. Передала. Молодец.

Она сложила руки на груди, прищурилась. Не от дыма, судя по требовательному, с толикой обиды, взгляду. Тарелку выдернули из-под локтя и, опрокинув в мусорное ведро, вернули на стол с громким стуком. Дно прострелила трещина, разветвленная.

– Не сошлись во мнениях, – все же ответил я.

– Насчет нижнего Потока? – Анита вцепилась в край скатерти. Та поползла вниз, вместе с тем, что на ней. Пришлось со своего края придержать. – Струсила, да? Из-за вчерашнего в Бергене и Зальцбурге? Я так и поняла! Шульц выслал указания завязывать бегать за «этими чертями», и мне, Роберту с Давидом. Легко же оказалось ее прижать!

– Ты не все знаешь. У Маэвы есть причины. Считай, жирно намекнули, что в третий раз жахнут с прицелом на мировую сенсацию. Если не прекратим им мешать.

– Это слив, – хмыкнула она, – идти у них на поводу. Стыдно! Готовиться чуть ли не сто лет, материалы тоннами перекапывать, собираться их остановить и… Тьфу. Нет уж, фиг.

– Подумай хорошенько. Прежде чем ввязываться.

Аниты выпустила скатерть, подалась вперед. И сердито, на выдохе, сказала:

– Я с тобой.

Окно на балконе замерло без движения, снег закружился медленно, плавно. Занавеска и та прекратила колыхаться. Накрылось проветривание.

– Ну? – с энтузиазмом поинтересовалась она. – Что делаем?

– Что и раньше. Только сложнее будет.

– Недолго играющий план. – Анита закусила губу и осторожно спросила: – А Лера где?

– Занимается той частью, в которой избранные наводят в теремке порядок. Забудь о ней. Наша забота – реальные проблемы.

– Ла-а-адно… – прозвучало как-то скептически. – Влад по-прежнему с нами, ему о Маэве и ее решениях узнать неоткуда. Остальным приказано не вмешиваться. Прорвемся. Ты сам говорил, не в количестве народа дело.

Я пожал плечами и затянулся сигаретой. Никакого эффекта, а вот Анита закашлялась.

– Как бы там ни было, – предупредил ее честно, – если они не отбегаются в ближайшее время, угрозы выполнят.

– А что мы можем? – грустно протянула она. – Разве что не дать до Вестника добраться. Ведь лишь ей по силам их убить. А нам даже неизвестно, кто это! Та еще задачка.

Прикончив сигарету, я прикурил следующую от окурка, Анита побагровела и возмутилась наконец-то:

– Слушай, а… Устроил тут! Находиться невмоготу, ежик в тумане отдыхает. Обои можно сдирать и тоже скуривать!

– Воздержусь.

Она фыркнула и, решительно встав, выкрутила вытяжку на полную. Включила воду и выбежала на балкон. Гневный топот, массово распахнутые окна, звонок в дверь. Любопытный. Две коротких трели, одна длинная. Хм… Так! Выглянула озадаченная Анита, я жестом остановил ее и затушил сигарету.

– Открою.

В прихожей звонки повторились – в той же очередности. Точно не совпадение. Смотреть, кого принесло, было бессмысленно. Ответ очевиден. Я отпер дверь, вышел на лестничную площадку. Там, привалившись к стене, улыбался Хансен.

– Так и думал, что ты у нее! – довольно отметил он. – Я бы предупредил заранее, но до тебя нынче не дозвониться: слишком много желающих выяснить, куда именно ты их послал.

Наверняка раньше Маэвы узнал.

– Здорово, я в восторге, – его улыбка стала шире. – Не помню в корпоративной почте столь истерического ажиотажа, а уж в чате… Знатный балаган, не успеваю все читать. Но половину хочется на цитаты разобрать!

– Зачем явился?

– Есть одна идея. Возможно, тебе понравится.

Сзади покашляли. Обернулся – Анита. С совершенно круглыми глазами, неотрывно уставившимися на…

– Ого, какая вымахала, – невозмутимо поприветствовал ее Хансен. – И прическу сменила?

Она растерянно моргнула, словно надеясь, что наваждение временное, и сейчас исчезнет. Не исчезло, еще и заинтересованно уставилось на торчащие из-под куртки кружева. Ее недоуменный взгляд перекинулся на меня, застывший в воздухе вопрос трансформировался в не тихое:

– Э?!

– Проходи, – пригласил я его и посторонился.

Кроме как от Аниты прятаться не от кого, а она уже вряд ли поверит, что из-за обоев такой эффект. К тому же в нынешней ситуации любые идеи выслушать не лишнее. Приглашать дважды не потребовалось – вошел. Спокойно, без излюбленных предосторожностей и перестраховок. Хозяйка топталась на месте, накручивая на палец розовую прядь. Дверь на кухню была плотно закрыта, но сквозило нехило. Хансен принюхался и прокомментировал:

– Забористо у вас.

– Да… – Анита хлопнула ресницами и зачем-то уточнила: – Эмиль?…

– Смотря по какому паспорту, – не удержался я.

– Главное, что в душе, – патетично парировал он и, заметно колеблясь, пристроил пальто на вешалку. – Не теплая здесь, знаете ли, обстановка.

Ничего, есть шансы, что скоро будет жарко. Я кивнул на дальнюю комнату и, пропустив гостя вперед, шагнул следом. На плечо легла маленькая ладонь, настойчиво развернув, прилетело вопрошающее на венгерском:

– Какого…

Ну, или почти так, смысл тот же. Интонация полного непонимания прилагалась, измученная прядь съехала с волос вместе с заколкой. Еще бы, такая встреча. Не каждый день увидишь того, кто обчистил любимый архив на предмет самых ценных, с ее точки зрения, материалов.

– Пока не знаю, – ответил я. – Сейчас и послушаем.

Ввязалась – копилка идей общая. Анита быстренько повесила куртку в прихожей, стянув попутно заколку, и шмыгнула за мной в комнату. Дым тут чувствовался слабее, как и холод. Хансен прохаживался вдоль подоконника, дотошно рассматривая пушистые цветы в горшках, только лупы не хватало.

– Аспарагус? – спросил тоном не то садовода-любителя, не то профессионального кроссвордиста.

– Обсудим цветочки? – Анита уперла руки в бока, очевидно, припомнив все хорошее, он выразительно ухмыльнулся. Обычно после такой вот ухмылки народ из его кабинета и вылетал. – Да без понятия я, подарили…

– Давайте по делу, – вмешался я, сев к плюшевой панде на диван.

Анита зябко поежилась. Включив обогреватель, закуталась в вытащенный из шкафа плед и втиснулась между мной и пандой. Хансен облокотился о подоконник, подвинув горшок, и вопросительно приподнял бровь.

– Она со мной, – поставил я точку в этом вопросе.

– Не слишком по-дружески и ей тоже карьеру портить, – обронил он равнодушно на французском и перешел обратно на английский: – Что вы собираетесь дальше делать?

– Послушать, что ты скажешь.

– Это единственный вариант? Что ж, вам повезло. Полагаю, раз вы против официального курса, то хотите избавиться от зажившейся заграничной компании навсегда. Действенный и кардинальный способ их уничтожить – перезапустить Поток.

– Нордом повеяло, – скривилась Анита. – Не ты ли его надоумил?

– У многих – хотя, подчеркиваю, что не у всех – имеются свои мозги. – Хансен с глухим звуком постучал по горшку. – Кстати, жаль, что у него не вышло. Решил бы все наши проблемы.

Кто бы сомневался. Отвечай он за то расследование, мешать бы и не подумал.

– Ты говорил, – начал я терять терпение, – что эта идея мне понравится.

– Да я даже не знаю, к чему там можно придраться! Для обнуления нужна встряска, вызывается она мощным выбросом энергии, поражающим центр Потока. Считайте, возникает критическая ошибка, и системе проще форматнуть, чем исправлять. По легендам, оно уже случалось… тысячелетия назад. Бах, и перезагрузка. Для этого необязательно кого-то убивать, тем более физически. Ловушка ставит под удар и охотника, связь с жертвами двусторонняя. В чужие тела могут вселяться благодаря тому, что сожрали личность хозяина и все еще держат ее, так сказать, у себя. Это делает их уязвимыми…

– С чего подобные выводы? – вспомнился отчет о его бурной деятельности в клиниках. – Были и удачные эксперименты?

– Не все, – нехотя признал Хансен. – Но теория подтвердилась, и при смерти объекта некий энергетический разрыв фиксировался.

Анита шумно перевела дыхание.

– Ненаучный у вас подход, – устало отметил он. – Ты, случаем, на акции по запрету клинических испытаний не ходишь?

– Теперь схожу, – процедила она. – И что общего между связью вечно голодных сущностей с жертвами и обнулением Потока?

– Если передать им по открытому каналу энергию, которой они подавятся, то станут для Потока чужеродным элементом. И не где-нибудь, а в ментальном центре управления всем… Это критическая ошибка и уверенная заявка на желанный «бах».

Ясно, зачем пришел. Идея у него. Доступ в клиники у меня. Пока еще.

– Бред, – Анита выразительно покрутила пальцем у виска. – Что за энергию можно с таким эффектом передать?

– Нашу… – многозначительно протянул экспериментатор. – Сложно объяснить, но должно сработать.

– Сложно? – усмехнулся я. – Но должно сработать, да. С учетом того, что иммунитет – это результат перестроенного до инициации дара.

Она медленно повернулась, уронив плед с дрогнувших плеч. Тот спикировал на пол, под морду опасно накренившейся панде. Хансен присвистнул.

– Ух ты, – сказал с удивлением, – не ожидал. Об этом всего несколько человек знает. Откуда тебе известно?

– Догадался.

– А?… – Анита вскочила с дивана. – Эй! Ну-ка объясните! Это правда?!

– Земан, нельзя же так в лоб, – покачал он головой, – и без прелюдии. Да, это правда. Исследовательский проект Ланса.

Понятно…

– Давно закрытый проект, за ненадобностью. Ставили целью выяснить природу иммунитета, каким образом формируется, и почему возникает у столь низкого процента детей с поврежденным барьером. Выяснили. Дар заранее где-то сидит, своего часа ждет. Если шарахнуть до инициации, перестраивается – уходит в защиту полностью, за счет потери активных способностей. Управление энергией заменяется нейтрализацией. Остается только общая чувствительность к фону. К слову, чем она выше, тем выше мог быть дар.

Ну, спасибо. Прямо полегчало.

– Так-так-так… – Анита с силой дернула розоватую прядь. Видимо, родную, раз не отвалилась. – Измененный дар? Черт, это все объясняет! Возможность из Потока эсперов выдергивать, их энергию скрывать или через взгляд сжигать. Зачем было хоронить результаты исследования?

– А кто об этом захочет узнать? – ответил ей Хансен, но посмотрел на меня. – Практическая ценность сомнительная, специально появление иммунитета не подстроить. Как дар не используешь: влияния на окружающих нет, в Поток не попасть. Сколько опытов было… все мимо.

Просто им избранные не встречались.

– Зато теперь пригодилось, – прервал я новый Анитин вопрос, обещавший быть нецензурным, судя по сурово сдвинутым бровям. – Если твой план такой замечательный, почему ты не занялся этим сам? Иммунитет у тебя тот же, в клинику пробраться миссия не то чтобы невыполнимая.

– Нужно еще кое-что, – мрачно произнес он, – кое-кто. Вестник.

– Сериал, ага, – нервно хихикнула Анита и толкнула панду, будто только та могла оценить шутку, – «Всем нужен Вестник». Боюсь, на второй сезон не продлят!

– Передача по энергетическому каналу до таких глубин – нонсенс, – не обратил на нее внимания Хансен, – а Вестнику раз плюнуть. Они способны хоть в центр Потока прыгнуть, хоть в середину любого сценария. Их дар особенный. На украденную из глубин силу реагируют враждебно, будь то даже ее эхо. Одного присутствия этой крошки хватит, чтобы достучаться до дна Потока.

– Звучит, конечно, заманчиво, – рассмеялась та, что уже вовсю обнимала панду, – но мы ни в зуб ногой, кто она.

– Что вы как маленькие, – закатил глаза специалист по Вестникам. – Придется вычислить. Не все же вам на блюдечке с золотой каемочкой приносят. Или по ходу расследования никаких догадок нет? Не поверю.

– Расскажи о них больше, – воспользовался я случаем. – Из архива, небось, многое попер.

– Не попер, а уберег от незаслуживающих доверия лиц, – оскорбленно поправил он. – Найдется парочка интересных деталей, пожалуй.

Анита отпустила панду, позволив той свалиться в угол. Придвинулась ближе к окну и изобразила позу прилежной ученицы. Хансен умиленно улыбнулся и, удобнее устроившись на подоконнике, голосом утомленного ректора завел:

– Вестники… Не шибко распространенное название. В самых ранних источниках она – воплощенная Тьма. Первая породила массу легенд и была девицей боевой, а вторая – сентиментальной, последствия чего нам разгребать. Следующих призывало вхолостую. Почему девочки? Исконно у тьмы женское начало. Сакральный носитель сохранения и сбережения. Подходит, учитывая их задачу вернуть равновесие. Эти качества и притягивают силу, выбор неслучаен. Поток ищет достойных, необходимо совпасть. В то же время по канону тьма не противоположность свету, как можно подумать. Скорее его основа, первоначальный хаос. Символы двойственны, натуры тоже. Искать на поверхности ошибочно.

– У меня сейчас мозг лопнет, – буркнула Анита.

– Это не для средних умов, – подмигнул он, мгновенно выйдя из роли. – Напрягай извилины.

Она наглядно, с обеих рук, продемонстрировала ему свое мнение на этот счет, я поднял панду и усадил на место.

– Решаться надо шустро, – не растерял улыбки Хансен, – иначе рискуем отхватить по полной. Они заметили, что жареным запахло, и готовы защищаться. Незабвенный Герман с переполохом столетней давности покажется… цветочками.

Погладив горшок, он отлепился от подоконника. Шагнул к выходу из комнаты и бросил на прощанье:

– Думайте. До завтра.

Анита сорвалась за ним – то ли проводить, то ли придушить в коридоре. Звуков ломающейся мебели не последовало, а через минуту хлопнула, щелкнув замком, входная дверь. Я откинулся на спинку дивана, на пороге возникла нерадушная хозяйка. Ладони сжаты в кулаки, в глазах – праведный огонь.

– Хочешь сказать, – прошипела она, – это ваша первая встреча за пять лет была?

– Не хочу.

Ее нижняя губа задрожала несмотря на вздернутый подбородок. Возмущенный писк был на уровне ультразвука, от нарезанных по комнате кругов зарябило в глазах.

– Во, новости! Дар в хрен знает какой долбанутой модификации… С ума сойти, умереть не встать! Ну, такое. А конспирация-то! Выходит, я до дня «что за нафиг, где я оказалась» не дотянула всего ничего? Отпад. Хотя… о чем я? Ерунда, не стоило и упоминания!.. – Она склонилась надо мной. – И давно ты об этом знаешь?!

Я взглянул на циферблат на стене.

– Часа три.

– Оу… – Анита резко выпрямилась. Надув щеки, попятилась и выдохнула: – Пойду, поесть приготовлю. В смысле, ужин. Не кури тут, ради бога. Угробишь цветы!

– Аспарагус, – подсказал я.

Она скорчила гримасу. На кухню унеслась, прихватив плед и приговаривая, что надо бы достать противогаз. Суровые российские будни.

За дверью доносились хлопки шкафчиками и звяканье посуды. Сквозняк принес запахи. Рыбу жарит, с чесноком. Радикально… Пять минут, и никакая прокуренность не страшна. Попискивал, сменяя на дисплее градусы, обогреватель, панда кренилась огромной башкой вниз, из-за чего казалась суицидально грустной. Попадаться на глаза ее владелице не тянуло, курить тоже. В любом случае сигареты остались на кухонном столе, и были все основания полагать, что они отправились в мусорное ведро или вовсе в окно. Подышим обычным воздухом для разнообразия, мысли яснее будут. А подумать есть над чем.

Время поджимает, и уже завтра прижмет. Опять все упирается в Вестника и перезревший вопрос – кто? Искать следовало рядом с Лерой, она знает. Нет… «Знает» – неверное слово. Любит, до потери чувства самосохранения. Ею руководит не долг, не жажда справедливости, не общее желание спасти всех. Это личное. Ей важно спасти именно Вестника. Кого? Первым делом в голову приходила Максимова. На каждом шагу Соня-Соне, за Соню горой, невзирая ни на что, отринув логику, здравый смысл и хваленые принципы отчасти. Но доподлинно известно – воплощенной тьмой она быть не может. А по отношению напрашивается идеально. Ради нее госпожа избранная весь Поток раскатала бы на ментальном катке, без колебаний и сожалений. Чего стоил только тот взгляд, в торговом центре, осенью. Меня она тогда не заметила. Впрочем, никого не заметила бы, стой он хоть перед ней. Лера смотрела на ту, кого добровольно не отпустила бы. Заставили. Похожий взгляд я видел сегодня. И объятия прилагались.

Хансен зауми наболтал, но вычленяя главное… Тьма, дуализм, распределение ролей. Не кастинг. Совпадение внутренней сути важнее. Одаривают, кто подвернется. Девочка, женское начало, податливость. Или ребенок, который пока вне этих рамок. Подходит. Рядом с ней последние полтора года, типа работа, а приглядись – как бы не так. Примчался вчера, с чего-то решив, что Лере опасность грозит. Не ошибся. Способ ей помочь быстро нашел, действовал более чем креативно. Обмены энергией с выкидыванием в глубокий Лектум – не то, что умеет каждый мелкий. Перед тем как она очнулась, в туалет умотал. И минус Яника внезапно. Врагов мочим в сортире, значит. Вполне тактика.

В окно мел мокрый снег, бесформенными ошметками прилипая к стеклу. Плюшевое черно-белое чудовище завалилось набок, накрыв кривой тенью половину дивана. Сквозняк исчез, а с кухни пахло сильнее и аппетитнее. Я выключил ненужный уже обогреватель и вышел в коридор. Анита остервенело запихивала в стиральную машину бесконечную тряпку и бормотала под нос, пополняя мой запас слов на венгерском, без которых, в общем-то, легко можно обойтись.

– Занавески, – доложила она, пнув оные, – и скатерть! Жаль, обои нельзя отодрать и постирать. Тебе хоть стыдно, а?

– Почти.

Анита развела руки ладонями вверх, соединив пальцы с намеком на позу медитации, и прикрыла на секунду глаза.

– Я отомщу… – пообещала с преспокойной улыбкой и, разлепив веки, прицельным толчком пропихнула в машинку всю кучу. – Начну прямо сейчас! Придется есть то, что я приготовила.

Зря она так. Съедобно, и пригорело совсем чуть-чуть. Дыма витало немало, но к нему я отношения не имел никакого… Анита то ковыряла вилкой рыбину в тарелке, то возила чашкой по сиротливо оголенному столу. Молча. Сверху шумела вытяжка, за стеной с механическим скрежетом наворачивала круги стиральная машина.

Домучив ужин, Анита утащила посуду в раковину – мыть, я взялся за телефон. Подсоединенный к зарядке, он выдал на оба номера изрядное количество пропущенных вызовов, сообщений и новый звонок. Ланс. Караулил, не иначе.

– Ты там что, сдурел? – донеслось вместо приветствия.

– Все в порядке. Помощь специалистов не требуется.

– Не знаю, что у вас с Маэвой произошло, но я предупреждал, что ей в последние дни тяжело, и реакции соответствующие…

– Так я внял и не возвращался. И еще два дня не планирую.

– Никто из правления эту твою истерическую отставку подписывать не будет!

– Пусть Маэва их убедит. Она умеет.

– Я с тобой, когда приедешь, поговорю… – произнес он многообещающе и бросил трубку.

Я пролистал список звонивших, никого стоящего внимания не нашел. Отключил основной номер, надеясь, что второй по-прежнему известен исключительно в узких кругах. Хватит разговоров, вранья и недомолвок. Не то чтобы открытие. Еще лет эдак двадцать назад научился не верить психологически выверенным фразам из методик по промывке мозгов. И не путать заботу и научный интерес.

Вода стихла, посуда звякнула в унисон хлопку дверцей шкафчика. За спиной раздались шаги. Заключили в объятия, довольно тесные, в плечо уперся острый подбородок.

– Представь, меня Шульц вызывает, – сказала Анита насмешливо, – не только меня, всех. Собрание срочное, на ночь глядя, явка строго обязательна. Шел бы он…

– Съезди.

– На разведку? Без проблем! – Мягкая прядь щекотно коснулась щеки. – А ты иди спать. Утром виднее станет чего как.

Дельное было предложение. Кое-что надобно переварить…

Пришпилив розовые пряди на место и оставив в ванной пахучее сладкое облако, блестками осевшее на зеркале, Анита умчалась обеспечивать строго обязательную явку. В общих чертах обсудили, что ей следует и не следует говорить. Все, что касалось меня – не знает, не видела, не привлекалась. В деталях сама сообразит, с таким-то врожденным уровнем импровизации. Сложно сказать, насколько по-дружески впутывать ее в это, но удержать вряд ли получится. Любимая еще со стажерства, с первых дней работы в архиве, тема – события столетней давности и способ помешать им повториться. Вот и попробуем. Завтра…

Голова была тяжелой, диван тесным, а панда мягкой. Выкидывать ее на пол отчего-то не хотелось, как и искать подушку. И так нормально. Кажется, что-то пыталось присниться, пробиваясь сквозь темную неразборчивую муть. А пробилось пиликанье, громкое и пронзительное. Пять утра, рановато… Впрочем, второй номер исключительно для неотложных звонков. Имя на дисплее удивило – Мартин Герра, бывший глава итальянского филиала. На пенсии не спится?

– Откуда у вас этот номер? – поинтересовался я для справки.

– Обижаешь, – невеселым смехом отозвался он. – Кто ищет, тот найдет, было бы желание!

– И возможности.

– О них, родимых, как раз речь. Слухи дошли, ты нас спешно покидаешь. Если дело не во внезапном рвении начать новую жизнь, в чем я лично сомневаюсь, то напрашиваются выводы…

Интересные слухи доходят, учитывая, что правлению выгодно молчать в тряпочку, а не афишировать новые проблемы на фоне уже существующих. Хотя для утечки информации трепла достаточно одного. А Колвен за двоих сойдет.

– Цитируя вас же, – не отказал себе в удовольствии, – участвовать в том, что будет дальше, я не собираюсь. Поэтому и ухожу.

– Есть другой вариант. Маэва весь год перегибает палку, а это чревато последствиями, и открытое смещение Дормана стоило дорого. Некоторые недовольны. Больше, чем кажется. Не такие уж устойчивые ее позиции.

Доброе утро, чтоб его… Глубокий вдох, медленный выдох. Проснуться, сесть. Включенный в комнате ночник пролил немного света, панда все же навернулась с дивана. Гадать и играть в игры престолов желания не было, спросил прямо:

– Ты рассчитываешь Маэву сместить, или что?

– Эх, нет в тебе любви к красивым намекам, – сокрушенно вздохнул Мартин. – И не сместить, а поставить на место. Она сумела избавиться ото всех, кто против ее методов. Но правление – еще не весь Совет. Главный офис без филиалов ничто. Оппозиция зрела, катализатора не хватало… Теперь рванет.

– Из-за моего увольнения? – даже смешно стало. – Ну да. Меня все настолько любят. Просто жить не могут.

– Как говорил Дорман – меня не надо любить, со мной надо работать. По этой части к тебе ни у кого претензий не возникало. Неужели не понимаешь, в какое положение Маэву поставил? – в его голосе засквозила откровенная усмешка. – Едва она получила официальную должность главы, как ты, единственный, кто не проголосовал за ее назначение, скоропостижно уходишь…

Я на голосование вообще не попал. Но кого бы волновало.

– Большинство уверено, что Маэва тебя вынудила, – вкрадчиво продолжил Мартин, – и они на твоей стороне. Она своими новшествами с учиненной реорганизацией сторонников растеряла немало, и сейчас разговоры ведутся не в ее пользу. Там такое…

– Меня слабо интересует, что там, – сказал я честно.

– Заинтересуешься – звони. Расскажу.

В трубке воцарилась тишина. М-да. Без комментариев. Нужно решать настоящие проблемы. Пресловутое завтра наступило.

Ледяная вода в лицо и двойная порция крепкого чая разбудили совсем. На балконе сушились криво повешенные занавески и скатерть, кухня одуряюще пахла лавандовым чем-то, поминутно извергающимся из установленного на столе агрегата. Лучше уж чеснок… Треснутая тарелка с розовыми цветочками выпячено лежала в шкафу, на прозрачной дверце небрежная надпись маркером: «При необходимости разбить стекло». Видимо, Анита вчера не поздно вернулась, раз на креатив пробило. Теперь, конечно, спала. В прихожей в разных углах валялись похожие на валенки сапоги, из-под порога ее комнаты доносилось подозрительное шуршание не то кондиционера, не то вентилятора.

Панда осталась валяться там, куда свалилась, я устроился на диване с ноутбуком. Разгреб почту, ориентируясь в основном на заголовки. Ни одного письма, которое следовало бы прочесть, происшествий за ночь никаких. Затишье перед бурей. Разговор с Хансеном, сотню раз прокрученный в голове, вызывал острое желание потянуться за сигаретой. Как и вчерашние открытия. Да уж, кто об этом захочет узнать… Хрен с ним, любые рассуждения лишние. Что есть, то есть, а чего нет – того уже и не будет. Нечего тут мусолить. А вот использовать в нашу пользу – почему бы не попробовать?

Его идея смело претендовала на решение, особенно на фоне имеющегося варианта «сидеть и ждать». Заставить сущностей ментального дна подавиться несъедобной энергией… Это могло сработать, главное, суметь им ее в глотку затолкать. О способе я догадывался. Попытки вытащить эсперов из ловушки в реальность исконно проваливались. Чертов рубильник не нащупывался, а без него ничего не загасишь. Зато взаимодействие через взгляд не отменяли. Сами они энергию не вытянут – совсем бессмысленные. Но если первыми начать, спровоцировав чуть-чуть, чтобы не пришибить ненароком, тогда на инстинкте ответят. И хапнут. При усилителе под боком с большой вероятностью угостят тех, кто их сожрал, добавкой. Только план трещал по швам, Хансен не все принял в расчет. Например, что пятерка – вовсе не пятерка. Их двое. Для обнуления хватит добраться до одного, а это становится сложнее. Три из пяти жертв ловушки – мимо. Поди угадай, в кого вливать. Не угадаем, выйдет выстрел в никуда. В лучшем случае. В худшем – нарвемся на бойфренда Максимовой. В редкостной глуши торчит, но народ вокруг живет, и область потенциального энергетического выброса неизвестна. Существенный риск. К тому же по логике Поток от перезапуска отформатируется вместе со всеми, кто в нем в это время находится. И еще непонятно… Чем оно аукнется избранным, которые прямиком с раздачи бонусных сил? Я уж молчу о том, что Вестника легко напрокат не возьмешь. В принципе аккуратнее надо с убивающими силой мысли. А официальной причиной смерти будет что? Наверняка как у Норда. Сердечный приступ.

Монитор исказился, подернутый красной рябью. Закрытый ноутбук улетел на диван, в коридоре хлопнула дверь. Прошлепали по паркету босые ноги, замерли у входа в комнату. Минута сопения, и внутрь осторожно просочилась Анита, закутанная в вывернутый наизнанку халат. Ну, или так и задумано.

– Не спишь? – зевнула она. Посмотрев на часы, картинно спохватилась: – А, точно. Шесть утра, подъем!

Любимые подколы, куда же без них. Но улыбка у нее при этом была какой-то нервной.

– Докладываю. Шульц про тебя вынюхивал, ни фига не поверил, что ты не у меня. Предложила съездить проверить – отказался… Наверное, испугался, что прав. Потом битый час вещал, что лезть в войну с нижним Потоком – к новым жертвам, и отныне трогать вемов из ловушек категорически нельзя.

– Официальную позицию озвучивает, – пожал я плечами.

– Он рад стараться! Остальные, наоборот, сильно озадачились. И Роберт, и Давид в курсе твоего ухода. По-моему, ни для кого не секрет уже… Между прочим, оба сомневаются, что официальная позиция правильная. Уверена, не они одни. Всем вместе реально продавить Маэву, хоть она и главная.

– Времени нет.

– Неужели необходимо уходить?… – Анита перемахнула через панду и приземлилась на диван рядом со мной. – А дальше-то что?

– Пока думаю. В плане Хансена полно недочетов.

– Я про тебя! Когда все закончится, что ты будешь делать, а? Чем заниматься?

Оптимистична, как всегда.

– До этого еще дожить надо.

Она сердито тряхнула волосами. Склонила голову набок и хитро обронила:

– Начать новую жизнь, конечно, не поздно, чего уж. Вот кем ты в детстве хотел стать?

– Космонавтом. – Вспомнилась перевернутая вверх ногами табуретка с ножками, черт-те чем обмотанными. – Не поздно, говоришь?

– М-м-м, – стушевалась Анита, явно честного ответа не ожидав. – Даже не знаю…

– Никакой поддержки, – пожаловался я. – Вдруг это мое призвание? А всякие фонды годами сбивали с пути истинного. Мечты заветные исполнить не давали.

Она усмехнулась, грустно уставилась на панду. Нехорошо, что валяется. Потянулся за ней, рывком поднял. С ковра подорвалось что-то мелкое, рыжее и обиженное, попятилось с возмущенным шипением. Какого…

– Ты что, кота завела?…

– Нет, ты, – заявили невозмутимо. – Просто я тебе об этом пока не успела сказать…

Так. Накрыл это обратно пандой. Комок шерсти шмыгнул прочь, прямиком в мой расстегнутый чемодан. Застрявший было хвост дернулся и, высвободившись, тоже исчез.

– Видишь, – подмигнула Анита, – к отъезду он уже готов.

– Не смешно.

– А никто и не шутит! – Она вздернула подбородок. – Курить до Рождества бросил? Аж два раза, ага. Желание проспорил? Все!

– Пожелай что-нибудь другое. Как в прошлом году, например.

– Месяц каждое утро к Колвену в кабинет заходить здороваться? Так отменить же пришлось. На второй день он примчался ко мне в припадке. Трясся, глотал успокоительное и пытался выяснить, что тебе нужно.

Не моя вина, что у него оказалась аллергия на добрые утра.

– Коты – это слишком, – поделился я мнением.

– Да-а-а?! – Ее брови угрожающе сошлись на переносице. – В тот раз, когда ты все-таки бросил курить, хоть и на три месяца всего, что за дичь пожелал?

– Во-первых, на четыре месяца. Во-вторых, ты сама жаловалась, что никак готовить не научишься.

– Ты-ы-ы, – дрожащий палец мстительно ткнулся мне в грудь, – меня, и на кулинарные курсы записать! За что-о-о?… Я честно десять занятий отходила. По два, мать их, адовых часа! В компании домохозяек и одной безумной девицы, которая мечтала выйти замуж и трещала о своих намерениях без умолку! Я терпела, не отлынивала. Вот и нечего тут!

Крыть было особо нечем. Уговор есть уговор. Но…

– Может, не надо?

– Надо, – припечатала она категорично. – Начинать новую жизнь еще ни один кот не помешал!

В чемодане зашуршало – громко, надрывно и со вкусом. Пакетами, кажется. Вытащить бы его оттуда, пока запах новой жизни не почувствовался. Анита забрала с пола многострадальную панду, пристроила с краю дивана. Обоюдное молчание затягивалось, в захваченном чемодане шуршало все увлеченнее.

– Насчет недочетов в изложенном Хансеном плане, – заговорила она первой, – считаешь, его вообще стоит рассматривать?

– Почему нет?

– А как же Лера?

Воцарившаяся за этим вопросом тишина резанула по ушам. Даже кот притих.

– А какое мне до нее дело?

Анита кивнула, будто сама себе, застыв на мгновение без движения.

– Знаешь… – прошипела неожиданно. Сощурилась и, придвинувшись вплотную, выпалила: – А я ведь все-таки не слепая!

Чего?… Вскочив, пулей вылетела в коридор. Удаляющиеся шаги, захлопнутая дверь. Я откинулся на спинку дивана. Открыл ноутбук, с минуту разглядывал строку для ввода пароля, снова закрыл. Дожили. Не слепая она… Чемодан вздрогнул, ожил какофонией звуков. Откинутая крышка решила проблему. Сразу нулевая активность, лишь между пакетов торчали рыжие уши. Зашипев, будущий кот зарылся глубже. Нет уж, на выход. Максимально осторожно подцепить за шкирку, опустить на диван. Мелкое рыжее поджало хвост и воззрилось настороженно. Я вернул на колени ноутбук. Больше ничего не успел – на него в мягком прыжке приземлился подарочек. Нагло прошелся и свернулся клубком. Вот же… Ладно, все равно почта изучена. А новую и с телефона проверить можно.

– Ну, привет, – сказал я зачем-то. – Не день, а полное…

– Мяу, – подсказали снизу охотно.

Полнейшее.

Глава 7

Лейка

Я обнаружила его на кухне, в ящике со специями, под охапкой лавровых листьев, высыпавшихся из рваной пачки. Удивительно, все это время пролежал там незамеченным, с лета. Плоский вычурный спичечный коробок, ни капли не похожий на наши. Вместо привычного логотипа – кораблик в пене мощных волн и надпись на испанском, оказавшаяся вовсе не предупреждением, что спички детям не игрушка, а цитатой из очень невеселой книжки. Внутри был почти полон и хранил душистый, ни разу не свой аромат. Ложь, всюду ложь.

Гудел пустой холодильник, в чашке остывал нетронутый, напрасно сваренный кофе. Бабушкина квартира. Зачем я приехала сюда? Больше некуда было. Осознала это четко, сев в такси. Назвала адрес, и вот… Несмотря на двойную дозу таблеток, бок болел невыносимо, на улице совсем стемнело. Время ускользало, день перетек в вечер и грозился обратиться ночью. Последней перед… Или просто последней. В комнате, зарывшись в подушки, спал Артем. Сразу на кровать рухнул, едва вошли. Утомился. Еще бы!

Он всего лишь ребенок. А я дура, набитая. Помощница выискалась. Если бы не мое темное прошлое и сомнительные связи с границей… Спасать бы меня и не понадобилось. Преимущество, как же. Одни проблемы – не помогла, а подставила. Просчитался Хранитель со своими испытаниями. Самым удачным раскладом было сгинуть тогда в той пещере, раз в первый раз Эсте не удалось. Они могли никогда не найти его. А теперь знают, видели. Придут.

Что делать, не представляла. Ни идей, ни плана. Ничего. С Яникой не справилась, а сейчас будет двое. Предупреждены и готовы. Да уж, надо поторопиться, чтобы убиться наверняка!

Я чиркнула вытряхнутой спичкой. Вспышка, бег пожирающего пламени. На блюдце упал обугленный кусок деревяшки, запахло паленым. Так-то лучше. Нечего тут благоухать супчиком. И ведь сама виновата – бросила где попало, на место не положила. А есть ли у них место? Просочились в багаж случайно, а до того вообще без спросу стянула. На блюдце прибавилось горелых огрызков, запах стал убойным. Даже голова закружилась.

В любом случае Артема я не отдам. Без боя так точно. Зажженная спичка стремительно чернела, почти задутое пламя вдруг выровнялось, подбираясь к пальцам. Черт! Я дернулась и уронила ее в кучу остальных. От входной двери разошлись деликатно прерванные трели. Кира, быстро примчалась. Позвонила ей, пока заваривала кофе, нужно было раздать долги. Вернуть припаркованную во дворе машину, точнее – ключи. Я сунула помятый коробок в карман и пошла открывать.

Кира переступила порог и принялась расстегивать молнию на высоченных сапогах, косясь в сторону комнаты. Чувствовалось недовольство с примесью облегчения. Высмотрела Артема, конечно, при ее-то нынешнем даре. И Иллит с Крисом высмотрят… Как только в реальность проберутся. Будто не заметив протянутую связку с брелоком, Кира выкрутилась из шерстяного пальто и играючи бросила его на вешалку. Ворох кудряшек, не потревоженных ни шапкой, ни капюшоном, короткое платьице, легкомысленные колготки. Не мерзнет?

– Горяченького не найдется? – развеяла она мои сомнения и повела носом. – Что-то сгорело?…

Я побрела на кухню, гостья – за мной. Поскрипывал под тапочками старый паркет, в боку кололо. Сбитое дыхание давило на легкие, казалось, ребра впились в них намертво. Кира приземлилась за стол и постучала ногтем по краю блюдца, наполненного останками спичек.

– Интересно время коротаешь, – констатировала она и выжидающе уставилась на меня. Секунда, другая, третья. Всполохи нетерпения. – Не спорю, костер – неплохой способ согреться, но какой-то уж радикальный. Можно чайку?

– Да… – Я сосредоточилась. Ключи – на стол, чайник – на плиту. – Машина во дворе.

– Видела, – сграбастав связку, Кира подкинула ее, со звяканьем поймала в полете и заявила: – Сейчас по чашечке, и поедем.

– Куда?…

– Как куда? Обратно в центр!

Серьезно было сказано, если не принимать во внимание беззаботный тон. Я опустилась на соседний стул. Отпила из чашки кофе – остывше-холодного, и призналась:

– Скверная идея. Мы с Пашей…

Во рту разлилась противная горечь, слово не подбиралось.

– Поцапались? – подобрали за меня. – Тоже мне новость. Три дня жжет. Сначала был как пыльным мешком пристукнутый, потом в режиме «не подходи – укушу», сегодня Леня, если ты такого помнишь, спросил где ты, и огреб по полной. У-у-у!

– Вот, поэтому и не надо обратно.

– Фе, – красноречиво отозвалась Кира. – Ему полезно! Не всегда получается, как он хочет. Салон ремонта чувства собственной важности в помощь.

Просто она не в курсе… подробностей. И последнего разговора по телефону, с «надоело» вместо прощания.

– Лейка, ты чего? – Ладонь стиснули теплые пальцы, встряхнув подобно удару током. – Вообще забей! Что бы там ни было… Ты его сколько знаешь-то?

– Столько же, сколько и ты.

– Точно… – Она над чем-то глубоко задумалась. – Слушай, это же Паша. По жизни ведет себя как мудак. Особенно если считает, что оно того стоит. Чем важнее цель, тем шире рамки. А цель обычно вполне благородная, что самое смешное. Короче, обычное дело. Переживаешь – скажи ему, что он придурок, полегчает.

Спасибо огромное. Все двенадцать лет как раз этой инструкции мне и не доставало!

– Если бы не ты, – Кира постучала пальцами по моей ладони, – хренушки бы Паша во все это ввязался и Ливановский центр выкупил. Кстати, там движуха ах какая, народ в боевом настроении, готов отстаивать вемовские права. В том числе от ловушек избавляться. «Сделаем Поток безопасным снова!» Хоть флаеры распечатывай. Лишь избранную ждем. А она что? Сидит, сопли жует. Вкусно хоть?

Я молчала. В ушах плескалась тишина, странно звенящая. Или…

– И где уже мой чай?…

Ох, чайник! Вот что это был за звук… Чашка заваренного чая, ложка сахара, перемешать. Подано.

– Наконец-то, – она отхлебнула, на мгновение блаженно зажмурилась. И в несколько крупных глотков осушила чашку до дна. – Буди мелкого ниндзя-террориста, и погнали.

– С ним все сложно. Ты не понимаешь…

– Артему в охраняемом здании надежнее, – отрезала Кира и, запнувшись, резко захлопнула рот.

– Так… – опешила я. Она непричастно моргнула, полыхнув виноватым смущением. – Тебе известно? Откуда?…

В ответ – отведенные глаза. Ясно. Вариант-то один. Паша… Не ожидала!

– Вчера сказал, – покаянно выпалила Кира, – когда я порывалась мелкого искать и за уши тащить назад. Объяснил, почему следует предоставить разбираться тебе…

Нашел повод для откровений! Впрочем… Вестника, в истерике сбегающего из дома, действительно чревато было трогать. Раз уж в нижнем Потоке знают, Кира погоды не сделает. Да и уши его на месте останутся.

– Я – никому, – уверила она и заговорщицки улыбнулась: – Кругом девочек ищут, а он… Круто!

Я махнула рукой и отправилась будить Артема.

В комнате никто не сопел, смятая кровать была пуста. Несносный ребенок невозмутимо вылез из-за двери и в три прыжка достиг шкафа, склонившись над грудой осколков бывшего оленя.

– Ему конец, – обрадовался он, – кажется, это было комбо.

А мне кажется, что кто-то нагло подслушивал!

– Настоящий шпион должен быть начеку, – шепнул мне Артем.

– И уметь тырить чужие ключи, – следом за мной протиснулась Кира. Окинула его многообещающим взглядом и пропела: – Здравствуй-здравствуй.

Тот попятился, заалев ушами. Чуют, наверное, что опять в опасности.

– Оу, олень, – непостижимым образом идентифицировала она груду, – бабушкин рождественский, из Венгрии. Как его угораздило?

– Упал, – почти не соврала я. После того как я его уронила, именно это и случилось. – Не жалко.

– Страшный был, – добавил Артем.

Нахаленок! Гляжу, шпионить – скучное занятие. Заплетенная в косички бахрома ковра и абажур с янтарными брошками вместо «глазок» тому подтверждение. Я поджала губы, он независимо засвистел.

– Давайте в темпе, – поторопила Кира. – Поехали.

– Погоди, – устыдилась я, рассматривая вопиющий бардак посреди комнаты. – Нельзя его так оставлять…

– Один момент. – Она простерла руки над кучкой осколков и с пафосом изрекла: – Покойся с миром! Все, а теперь на выход.

Артем прыснул и выскочил в прихожую, Кира шагнула следом. Ладно, потом выкину. После. Придется поднапрячься и выжить. Нельзя же оставлять тут это безобразие.

В машине у Артема заголосил телефон, на проводе повисла Нина с сотней вопросов. Всю дорогу он трещал, рассказывая ей о выставке лего и о том, что согласен дальше учить французский. Я подпирала щекой сидение и наблюдала за Кирой. Украдкой, сзади. Как она касается руля, мягко поворачивает его, переключает передачи с плавной небрежностью. Обгоняет очередную махину, шипя сквозь зубы ругательства и сохраняя при этом безалаберное спокойствие. Раньше мне было страшно. Повороты с подрезаниями, проигнорированные красные сигналы светофоров, езда по бордюрам. Зарекалась к ней в машину садиться. Сейчас же… В наборе опасных, с виду импульсивных действий улавливалась продуманность, и довольно последовательная. Подобие порядка, рожденного в хаосе. Все совпадения подстроены. Какова была вероятность спустя пять тысяч лет отправиться, не слишком того желая, выручать заплутавшего в Потоке мальчика и встретить Вестника?… Близкая к нулю? Или только так и могло быть? Внутри что-то напряглось, откликаясь приступом головокружения и чувством горькой неизбежности.

…под ногами вязнет песок, мешает. Всполохи рассвета ядовито багровые, неправильные совсем.

– Стой, – оклик тихий, странно, что слышу. Или это в голове? – Не беги.

Сил уже и нет. Ничего нет. Песок жесткий, холодный. Не лучшая идея в него рухнуть.

– Ты нужна нам, – она садится рядом. Мгновение. Теплота прикосновения, ее ладонь на моем плече. – Мне.

– Мы умираем, – напоминаю, хотя позабыть об этом вряд ли возможно.

– Лишь тело. Мы – это нечто большее.

Оборачиваюсь. Нависает пасть входа пещеры. Словно я и не убегала.

– Думаешь, так выйдет… – вдыхаю через силу. Воздух колючий, больно. – …исправить?

– Закончить. Все повторяется, пока не будет усвоено. Круг разомкнется – выйдешь.

– Где ты набралась этого вздора? – шепчу я устало.

Иллит улыбается. Впервые с того дня…

За окном мелькали узнаваемые улицы, украшенные гирляндами фасады, залепленные снежинками витрины. До Нового года три дня. Символично. И снег растаял. Блестящие елки плевать хотели на слякоть, празднично топорща густые, обвешанные шарами лапы. Как говорила бабушка – главное, настроение. Артем намекал Нине в трубку, что не прочь получить от Деда Мороза новую приставку, замок из конструктора и шлем Железного человека. Колеса пожирали километры, приближалось старинное здание в три надменных этажа. Вот. Вернулась. Сердце колотилось о ребра. Не сломать бы второе! Массивные ворота, виртуозный въезд, от которого перехватило дух, сомкнувшиеся позади двери гаража. Я вышла без единой мысли в голове. Перехваченные вибрации щекотали сознание, сотрясая воздух, оседали покалыванием на коже. Дар теперь особенно не подарок. В лифте было тепло и стерильно чисто, хромированная панель с кнопками отливала серебром. Клининг, да. Кира взбивала перед зеркалом кудри, Артем наконец убрал телефон, потер раскрасневшееся ухо.

Двери разъехались в пустом, залитом по-офисному холодным светом холле третьего этажа. Почувствовала – он там, дальше, самое яркое из пятен. Тоже меня заметил, как всегда. Всполохи знакомой энергии сквозь все стены, направленное, почти осязаемое внимание. Указатели без надобности, линия прочерчена, хлебные крошки раскиданы – искрами, отблесками, нестираемыми следами. Это годами не менялось, и не изменится никогда. Не потеряться. Но неизвестно – маяк меня сейчас ждет или мчащийся навстречу поезд. Шаг за шагом нарастала теплота – до жара и духоты. Колени предательски подгибались. Учитывая, как я отсюда уезжала… Черт! В длинном, утыканном дверьми коридоре сковало страхом, в горле встал ком. Некстати… Сказать-то много всего придется.

Не сразу поняла, что направляемся мы в другую от слепящего отпечатка сторону. С трудом удалось вникнуть в те слова, которыми обменивались Кира с Артемом. Севший телефон, невыбранный новогодний подарок, зарядку срочно. Хорошо, что ему есть на что отвлечься. Отдохнуть, хотя бы немного. Вечером, чуть позже, будет полно дел. Зарядку нашли в его комнате на кровати, где и бросил, Кира выгребла из холодильника упаковку булок и принялась разогревать подозрительного вида котлеты, сооружая подобие гамбургеров. Пахло одуряюще вкусно, желудок сжимался. Но не от голода.

Хватит, некогда. Раз, два, три… Встали и пошли. Сонин способ, работает прекрасно. А ужин – потерпит. Кира искоса проследила, как я их покидаю, Артем дозвонился до матери и вновь выпал из жизни. Скучает по ней. Она тоже скучает, и в жизни бы мне его не отдала, если бы не Паша.

Снаружи стало оживленно, отовсюду выполз народ. Липло чужое любопытство, кажется, меня пытались окликнуть и о чем-то спросить. Бесконечный коридор закончился слишком быстро, поворотом к лестнице, что вела наверх. Четвертый этаж, тихий угол с панорамными окнами, не создающий четких отражений в отдраенных стеклах полумрак. Паша стоял у одного из них, из-под намертво прибитой маски спокойствия просачивался такой спектр эмоций, словно он потерялся здесь и вообще забыл, куда шел. Интересные нынче ракурсы доступны… По мне мазнул взглядом, утомленно выжидающим. На миг, прежде чем опять отвернуться. Я встала рядом, всматриваясь туда же. В окно, за которым чернел мокрыми ветками сад, по колено утопая в слякотной серости. Сплошная лужа в отсветах фонарей.

Он молчал, я молчала. Издалека прилетали отголоски суеты. Густел, тяжелея, воздух. Секунды сливались, давили. Болезненное ощущение, помноженное на два. Сбоку – пульсация напряжения, дающее трещину самообладание.

– Артем Янику стер, – заговорила я первой. В конце концов, было что сказать, да еще как. – На глазах Иллит с Крисом, так что теперь они знают.

– Финишная прямая, – мрачно отозвался Паша. – Поток штормило с утра жестче, нежели в прошлые разы.

– Я взяла у него тех сил. Вспомнила как.

Он повернулся ко мне, живо отлипнув от окна. Вопросительно изогнул бровь.

– Могу управлять любой энергией, – добавила я, – хоть в глубоком Лектуме, хоть за границей. Ну и прочее.

Последовал задумчивый кивок.

– С Эсте разобралась. Это она… призвала Вестника тогда. Умышленно. Правда, не понимала, что именно будет. Просто хотела освободить Поток…

Я запнулась. Снежное месиво за окном мерцало в рассекающих темноту лучах.

– Пора, – произнести вслух было легко. Легче, чем казалось. – Надо заканчивать с ними. Завтра.

– Емко, – присвистнул Паша.

– Есть идеи… кажется. – Я потерла лоб, пытаясь до этих самых идей доскрестись. Не помогло. – Были… Не уверена, что дальше.

– Идей-то полно. И народа, готового подстраховать. А Вестник с очевидной пользой потренировался не на рыбках.

Я сглотнула, мечтая обо что-нибудь опереться. Стало нестерпимо холодно.

– Завтра, значит, завтра, – подытожил он. – Сколько можно откладывать.

– Завтра, – повторила я. Вдохнув через силу, выпалила: – А ты придурок! Редкостный…

На плечо легла тяжелая ладонь, невесомо встряхнув. Паша нахмурился. Усмехнувшись, притянул к себе. Окутало теплом осторожных объятий, я уткнулась ему в грудь. Он заправил мне за ухо выбившуюся прядь и сказал:

– Идем. Думать, что дальше.

Пошли, хотя из моей головы мысли сдуло напрочь. Но было хорошо. Почти спокойно. В коридоре с десяток человек привязались с вопросами, получили от Паши обещаний, что объяснения скоро будут. Да… И быстрее, чем они рассчитывают. Последний день, чтобы подготовиться.

Из комнаты струился Кирин энтузиазм, с порога сшибало аппетитным запахом котлет. Артем уплетал бургер за обе щеки, попутно тыкая масляным пальцем в телефон. Поросенок! На Пашу отреагировал вялой имитацией вежливого приветствия и попросил у Киры добавки. Мой желудок заурчал, намекая, что утренний кофе давно переварился, и надо бы подкрепиться. Приобщилась к трапезе. Было вкусно, очень даже! Кира соорудила себе тройной бургер пугающей высоты, Паша отказался:

– Видеть их уже не могу.

– А то ты много на них смотрел, – она вывалила на тарелку свежую порцию котлет, – прежде чем проглотить.

– Посмотрю, как ты свой проглотишь. Или хотя бы откусишь. От жадности и в Потоке вечно хапнешь из расчета «щас разорвет», а потом – откат, какой откат, это похмелье…

– У меня сковородка, – предупредила Кира, – все еще горячая!

Он хмыкнул, но отошел. И ничего больше не сказал – ни ехидного, ни вообще. Жаль, не знала, что такой ответ работает. Сковородок-то у меня всегда было полно…

Я прикончила этот бургер, и другой, двойной, Кира свой хитро приплюснула и сжевала, кидая на начальство насмешливые взгляды. Паша внешне хранил непробиваемое превосходство, а за показной невозмутимостью прятал какое-то совершенно неприличное веселье. Я приобняла Артема, заодно подсунув ему полотенце – вытереть руки. Чувствовала, что готова рассказать. Бок напоминал о себе меньше, боль отпускала. Наконец вернулась осмысленность, а полученная тут и там информация разложилась по полочкам.

– Завтра, – сообщила я твердо и, отставив тарелку, обмахнула кухонную стойку, – наведем в Потоке порядок.

– О, – Артем поперхнулся. Судя по сопутствующей гамме эмоций, вовсе не от страха. – Круто! Наваляем им!

Паша с Кирой переглянулись.

– У меня есть план. – Я выудила из бокового кармашка сумки бережно сложенные лист бумаги и салфетку с диаграммой. Легли расправленными на стойку. Все тут же склонились над ними. – Это список чужих элементов в верхних мирах. Элементов, что принадлежали другим Вестникам.

– Перемещенные части миров? – догадался Артем. Покосился на Киру и решил, видимо, не скрывать, что подслушал наш разговор. – Типа как я Кису переселил?

И гордо ткнул пальцем в первую строчку списка, где именно Киса и значилась. На диаграмме с салфетки было наглядно показано, что каждый пятый мир в Потоке был с вкраплением соседского добра. Не единичные случаи, а закономерность. Не знаю, почему Эмиль решил помочь мне, но дареному коню в зубы не смотрят, а его информация многое объясняла. Какие бы цели он ни преследовал.

– Вестник связан с Вестниками из Потока, – поделилась я его идеей, – и может менять их миры, смешивая между собой. Это умение нам очень пригодится.

– Я не умею, – пробормотал Артем растерянно, – один раз лишь получилось. Просто захотел…

– Желание и есть ключ? – заинтересовался Паша.

– А обратно ее запихать я не хотел, что ли? – возмутился он. – Ни в какую!

– Хотеть можно по-разному.

Тот сердито запыхтел.

– Эй, ты чего, – Кира протестующе замахала руками, – с Кисой – это второй раз, когда получилось. А в первый раз Вестница тебя в первородный мир вне общих правил пустила. Посреди сценария! Прямо к Лейке. Ты ведь ее и спас!

Артем приосанился, забыв о сердитом пыхтении.

– Точно, – щелкнул он пальцами, – я те оба раза просил кого-то помочь. Не кого-то конкретно, а вообще, ну будто помолиться или желание загадать. Выходит, они услышали и помогли… Надо к ним обратиться! Как-то…

– Как-то… – передразнил Паша. – Проблемы с реализацией. И потом, зачем нам смешивать миры?

– Погибшие Вестники ненавидят пятерку, – пояснила я. – Чуют неправильную силу, и по-прежнему стремятся уничтожить. Так погиб Базиль, и на Иллит в мире с фонтаном девочка нападала. Не справилась, правда. Но если бы Вестников было больше…

– Куча жаждущих мести мертвых девочек, – воодушевилась Кира. – Японский ужастик отдыхает. Сотрут этих гадов в порошок!

– На то и расчет. – Я повернулась к Артему, сжала его маленькую ладонь в своих. – Проникнем в нижний Поток, создашь там личный мирок и переместишь что-нибудь из верхнего. Фактически Вестников призовешь. В частичках их миров – они сами. Даже одна на многое способна. А если несколько, то получится маленькая, но армия…

Он пораженно приоткрыл рот.

– Но граница… – Кира озадаченно поправила очки. – Ее ведь придется убрать.

– Не проблема, – уверила я.

– А нижний Поток? – не унималась она. – Как создать личный мир?

– Легко, как в Лектуме. Пробовала.

Ее челюсть отвисла. Поскольку вопросы так задавать было не слишком удобно, новых не последовало.

– Звучит красиво, – кивнул Паша, явно что-то прикидывая, – в теории. А на практике у нас только переселенная Киса. Что с этим будем делать?

– Тренироваться! – с готовностью откликнулся Артем. – Целая ночь впереди.

– Соня… – сказала я тихо. Тотчас остро впились два взгляда. – Соня умела обращаться к Вестникам в Потоке, истории их смерти узнавала. Когда выполняла задание Тео. Нужно ее к нам, подскажет.

Паша помрачнел, повисла нервная пауза. Вмешивать Соню и самой не хотелось, особенно в ее положении. Лучше бы была далеко отсюда, в безопасности. Но при всем богатстве выбора…

– М-м-м, – первой отмерла Кира. – А разве она не у Совета взаперти?

– Пока нет, – я отвела глаза.

– Не связано ли это, – осенило Пашу, – с происшествием в центральной клинике, где толпа якобы потравилась и буянила?

Конечно, ему известно… Держит руку на пульсе, а в новостях наверняка писали.

– Крис порезвился, – призналась я. Голос предательски дрогнул, Артем сжал мою ладонь. – Сущий кошмар устроил. Соне дали улизнуть, чтобы выжила. Она сейчас дома у… Арсения.

Кира напряглась, видимо, силясь вспомнить, о ком идет речь. Надо же! Про Тео ей не выболтали?

– Пусть вместе с ним приезжает, – вдруг сказал Паша. – Зови.

– С ним? – я облизала пересохшие губы. – Ты уверен?

– Не разбрасываться же столь одаренными союзниками.

От Тео могла быть польза, да еще какая. При условии, если он до сих пор за нас. А если нет? Крис вынудил его использовать силу, которая вредит оболочке. Возможно, накрылось переселение в реальность медным тазом, и теперь в его интересах добраться до Вестника. А мы позовем Тео прямо сюда, к Артему.

– Расспросим сначала, – пообещал Паша. – Заметим вранье, примем меры.

Тоже вариант… Наша территория, и перевес сил очевиден. Тео больше рискует, чем мы. И Вестник у нас не беспомощный котенок.

– Насчет одаренных союзников, – поспешила я сменить тему, хотя вряд ли Кира уже не сделала выводов. – Необходимо, чтобы в каждом мире, из которого мы выдернем хозяйку, кто-то находился и активно взаимодействовал с ним, сохраняя единым целым. Девочка – душа мира, его стержень. Без нее он рассыплется. Присутствие энергии жизни обязательно, понадобится немало людей…

– Устроим, – Паша шагнул к двери, – они как раз заждались объяснений. А вы определитесь, в какие миры засланцев отправлять. На все не хватит ни народа, ни сил у Вестника.

Артем фыркнул и зарылся носом в мое плечо.

– Объяснить будет сложно, – забеспокоилась я, – особенно если не вдаваться в подробности.

– Это мы берем на себя, – подмигнула Кира, вскочив со стула. – Не зря же центр возрождали. План согласован, товарищ директор?

Мягко хлопнула дверь, и мы остались вдвоем, среди пустых тарелок и рассеявшегося вкусного запаха котлет. Потрепав Артема по голове, я достала телефон. В нем сохранился номер, с которого сегодня звонили. Набрала снова, слабо представляя, что говорить. Два гудка, и уставший голос известил:

– Она спит.

– Буди ее, и приезжайте, – велела я. – В психологический центр. Ты помнишь, где это.

Молчание в трубке было удивленным, но недолгим.

– Детка, что ты задумала?

– Довести до финала. Надеюсь, счастливого. Пора заканчивать с бессмертием, ловушками и прочим. Участвуешь?

– Ой, даже не знаю… – Нотки прорезались издевательские, однако шуточками не пахло. – Не припоминаю, чтобы мы с тобой в итоге договорились.

– Изменил решение?

– А ты? Кажется, твой ответ по поводу моего участия был «ни за что». Поэтому не слишком заманчивое приглашение.

– Ты что, – дошло до меня, – боишься?…

– Опасаюсь, – пространно отозвался Тео.

Нормально. Рассуждали, стоит ли его звать, а теперь еще и уговаривать надо.

– Если ты действительно на нашей стороне, – сказала я как есть, – то ничего тебе здесь не угрожает.

– Я на идиота похож? – неласково осведомился он. – У вас там злой Вестник, который уже Янику скушал, и не подавился. Ты стариной тряхнула и затарилась кое-чем под завязку. Хочешь, чтобы я на огонек заскочил? Иди-ка, сладкая, на фиг.

Я опешила, дар речи пропал. Меня сейчас вроде бы… послали?! Вот уж не ожидала! На том конце провода помолчали и неохотно добавили:

– Ей передам. Сама решит.

И бросили трубку. Артем взволнованно дернул меня за рукав, я цыкнула и в спешке перезвонила. Абонент недоступен…

– Не приедут?

– Только Соня, – пробормотала я, выдавив улыбку. – Наверное.

Да уж, поворот. Трижды помощь предлагал. Бегал, навязывался, еще более навязчиво спасал. А теперь – на фиг? В голове не укладывалось.

– Она умеет с ними общаться, я видел, – Артем опустил глаза, повеяло знакомым липким страхом, – тогда, в мире с кроликами. Та девочка показала ей… нам…

– Потому что попросили показать, – я коснулась губами вздыбленной рыжей макушки. – Мы же попросим о другом – отомстить. Соня подскажет, как до Вестников достучаться. Но…

Он вывернулся. Поднял на меня взгляд, сосредоточенно моргнул. В глубине детских глаз было что-то холодное и не по годам умиротворенное, затягивающее без остатка. Не вытерпев, я встала из-за стойки и сказала то, что волновало давно и сильно:

– Ее энергия может показаться тебе неправильной…

– Неважно, – ответили безо всяких интонаций, пугающе ровно. – Соня же твоя. Значит, наша.

Я кивнула. Услышанному верилось, но внутри пульсировал оголенный клубок нервов. Опять в нем непонятное, не его. Вестник, истинно древний как мир… Спокойно! Завтра все закончится. И это тоже. Будет просто ребенком, хоть и с даром. Что бы Крис ни говорил о проклятиях… Не знаю, как он пытался вернуть Нири, и почему не получилось. Знаю, что поглотила ее не тьма, а смерть. Убил… Странные у него представления о спасении. Болен на всю голову. Если оторвать – ему точно поможет!

Артем непринужденно улыбнулся и поерзал на стуле, дрыгая ногами. Вышел из транса… Дверь распахнулась, заглянула Кира. Указала куда-то вниз и сообщила:

– Там к тебе посетитель.

Уже?! Стоп… Соне понадобился бы телепорт. Я присмотрелась к отпечаткам в доме, но ученик оказался проворнее наставницы.

– Ура! – Он сорвался с места, светясь всеми оттенками радости, прошмыгнул мимо Киры и вприпрыжку понесся по коридору. – Вла-а-ад!

– Явился, ага, – та сморщила нос и посторонилась, выпуская меня, – если что, пусть остается, апартаменты по соседству свободны.

Видимо, основательно явился. В коридоре уже было пусто, лишь на лестнице слышался отдаляющийся топот, а через минуту снизу донесся счастливый визг. Когда я вышла из лифта, несносный ребенок вис у Влада на шее и тараторил про суперские бургеры, которые тому непременно надо попробовать. Ах так?! Фигушки им теперь, а не вишневый пирог!

Едва Артем отлепился, Влад шагнул ко мне и сказал обиженно:

– Ну вы даете! Мы с Анитой вернулись из магазина, а в квартире никого.

Никого?…

– Так получилось, – пожала я плечами. Ощутила его волнение – много, через край. – А чего не позвонил?

– Я поступил лучше, – он выпрямился, – приехал! Я же тебя на расстоянии вижу, забыла?

– Помню, что мельтешило, – не удержалась я, – перед глазами. Что рядом находиться невозможно.

– Привык, – его губы растянулись в загадочной улыбке, – не тошнит даже!

Что? Артем громко хихикнул, Влад осекся и попятился, виновато бормоча: «я-не-это-имел-в-виду». Куда собрался?! Настигла и взяла за подбородок, лишив простора для маневров. Он замер, старательно кося взглядом через мое плечо. Кажется, и дышать перестал. Я вгляделась в него внимательно. Плохо дело… Энергия разрозненная, будто кусками. В сознании заимствованные мощные сгустки вперемешку с родными. Не единое полотно, а мозаика. Дунь – осыплется вдребезги, разум потом по осколкам не соберешь. Нельзя ему больше так. Опасно.

– Тебе бы обратно к Аните, – вздохнула я.

– Она говорит, бесполезно, – Влад дернул подбородком, освобождаясь. – Энергия Хранителя не гасится. Пару дней выиграли, на этом все.

Рвать нужно их чертову связь! Значит, со всех сторон срок истекает.

– И Анита занята сейчас, не до меня ей, – поделился он, – но велела немедленно звонить, если засеку сама знаешь кого.

Хорошо. Их продолжают гонять из реальности вон. Время есть. До завтра… Артем, нетерпеливо топтавшийся рядом, хапнул Влада за руку и потащил наверх, пичкать нахваливаемыми бургерами.

Тот оценил… Едва перешагнув порог, набил полный рот остывшими котлетами и принялся невнятно, но довольно мычать. Не стала говорить, что благодарить за них следует Киру. Испортила бы такой завидный аппетит! Пока я аккуратно, стараясь не потревожить больной палец, мыла скопившуюся с ужина посуду, Артем щедро вывалил на Влада все, причем явно шпионскими шифрами. Впрочем, в его изложении звучало весьма позитивно, особенно по части «пыща», «вешания люлей» и «полного геймовера» гадам. Не боится. Молодец… Страх делает слабее.

– Впечатляет! – кивнул Влад, поглощая очередной многоэтажный бургер. Надеюсь, он про наш план, а не про этого… монстра. – А с армией Вестников так вообще гениально! Сама додумалась?

– Подсказали, – призналась я, намыливая сковородку. – Но говорить проще, чем делать.

– А вот и нет, – уверенно запротестовал Артем. – Главное – придумать. Правда же, а?

И ткнул дорогого друга в плечо, получив согласный кивок. Оптимизм похвальная штука, конечно. Только и самонадеянность не во благо. Как бы золотую середину отыскать?…

– Расклад честный, – Влад отодвинул недоеденный бургер. – Их двое, вас двое…

– Мы все вместе пойдем, – возразила я. – У нас тут полный центр одаренных, и они готовы помочь.

– Так-то да, – он грустно подпер подбородок ладонью, – и мстительных девочек призовете. Но изначально… Кроме тебя и Артема за границу никому идти нельзя. Бессмысленно, балластами будут.

Верно. Управлять нижним Потоком способны взявшие особую силу, и Вестники, которым любая энергия подвластна. То есть я и Артем. Остальные смогут лишь под ногами мешаться и отвлекать – причем не врагов, а нас, потому что придется спасать этих беспомощных. Времени на создание личного мира и призыв погибших Вестников мало. Вдобавок там лабиринт… Пробраться через него небыстро даже напролом. Нет, не станем пробираться. Снесем, и используем освободившееся пространство! К границе поближе. Но в прошлый раз негостеприимные хозяева явились, едва я вошла в портал. Черт!..

– Зато первый ход за вами, – поспешил добавить Влад. – А им и многотысячный опыт не поможет, раньше за ними Вестник в Поток не приходил. Не зря они предпочитали выслеживать девочек в реальности, и границ нагородили.

– Первый ход – это важно, – поддакнул Артем. – Вот в шахматах, кто первый пошел, тот и выиграл, считай. И в крестиках-ноликах тоже!

Существует и противоположный вариант. Кто к нам с мечом придет… Да уж! Мы планы строим, а что делают Крис и Иллит? Сомневаюсь, что ничего. Знают Вестника, знают про мою способность открывать границу и вновь полученную силу. Теплый прием в Потоке обеспечен.

Так, хватит! Доработаем план. А пока – сковородка. Губка выскользнула из рук и плюхнулась на пол. С пеной и брызгами. Я наклонилась за ней, из кармана юбки что-то выпало. Маленькое… Беззвучное падение, цветное пятнышко под ногами. Через мгновение рассмотрела, что это. Спичечный коробок – пестрый и измятый. Потрепала судьба! Подняла его на автомате, вместо губки. Разровнять оказалось непросто, норовил рассыпаться на запчасти. А чего я, собственно, ждала? Феликс ведь обо всем догадался. Про Тео в теле Арсения, мою сверхсилу и попытки об этом врать. Приплюсуем аномальное путешествие в Поток, которое я ему устроила. Кажется, по совокупности мне полагался не пинок вон, а вторая душевная беседа в каком-нибудь подвале. Как в Совете относятся к людям, способным внушать другим свою волю? Помнится, негативно. И какие-то у них сейчас серьезные проблемы. Бессмертные гады точно не поздороваться в Европе вылезали. Да и чем бы он мне помог? Надобность скрывать энергетический след отпала, вечножителям не нужно меня преследовать, раз Вестник известен. Пора нанести по ним удар. Тогда, осенью, Соня просила единственного – поверить ей и не мешать. У нее этого в итоге не было. А у меня есть сутки, и они еще не истекли, между прочим.

– Лейка, ты здесь?… – привел в чувство голос Влада.

И он сам, застывший с протянутой мне губкой.

– Спасибо, – я выхватила ее, отвернулась к сковородке.

Коробок со спичками положила рядом, на столешницу. Толку от него, все равно плитка электрическая. Секунду! А что, если…

– Влад! – Я бросила посуду, села обратно за стойку. Он напряженно застыл, Артем заботливо выключил забытую мной воду. – Появилась идея… Но сначала хочу кое-что понять. Используем твою связь с Хранителем. Подключись к его… как ты выражался, ментальному диску с информацией.

– Он всегда со мной. Правда, прямых ответов там нет, сплошные ассоциации. И куры. Наверное, я знаю о них уже абсолютно все. Представляешь, они отличают хозяина с десяти метров и любят копать!

– Ух ты, – заинтересовался юный натуралист. – Они могут копать?

– И даже перекопать… – с содроганием поделился Влад, – половину огорода.

– Очень познавательно, – я похлопала его по плечу. – Потом, когда все закончится, откроешь птичью ферму, чтобы такие знания не пропадали. А сегодня займемся нашими баранами.

На меня, не моргая, уставились две пары непонимающих глаз.

– Планом вешания люлей, – перевела я. Оба оживленно кивнули. – В нижнем Потоке нас не с распростертыми объятиями встретят. Войдем, придется в темпе расчищать место у границы и создавать личный мир. Наладим контакт с девочками, переместим их, сколько успеем. И вызовем блокировку на управление энергией. Вопрос: коснется ли она Вестников?

– Вызовем? – округлил глаза Артем. – Мы?…

– Неважно! Меня волнует, попадут ли Вестники под действие запрета использовать дар.

– Ну и вопросец… – Влад озадаченно почесал затылок. – Слушай, не должны. Вестники – часть Потока. Их никакие блокировки не берут. По крайней мере, темную часть силы.

Отлично! Выходит, Крис с Иллит защищаться не смогут, а Вестники нападать – очень даже.

– А запрет-то откуда возьмется? – не отстал Артем. – Вы че?!

– Гипотетически… – Вдаваться в подробности не хотелось. Да и какие слова ни подбери, любые будут отдавать чушью. Сама бы пальцем у виска покрутила, не убедись лично. – Один человек это умеет.

И ему достаточно просто рядом постоять. Чтобы все сломалось. Удивительно полезная способность, оказывается.

– Вот это поворот! – Влад стукнул себя по лбу и вскочил со стула, словно ошпаренный. – Я же знал. Чувствовал, что с ними что-то не так!

– С ними? – переспросила я.

– Да-да. Да! – Его волосы встали дыбом как никогда. – Ты не права. Не один…

Голова пошла кругом. Все обладатели иммунитета, попадая в Поток, блокируют окружающим дар? Сдается мне, раньше не попадали. Потому что лишь с силой из глубокого Лектума я рассмотрела в нейтральной с виду энергии ту странную приглушенную красочность. И сумела зацепить нечто ускользающее, причем только с добровольного согласия Феликса.

– Вы, блин, о чем? – рассердился Артем.

– А я-то думал, что если бы у кого-то дар наложился на иммунитет… – шумно задышал Влад. – Во, дурак! Второго без первого и не бывает!

Невольный слушатель ойкнул. Я поднялась и вернулась к намыливанию сковородки. Яростнее трешь – лучше результат. Пена, пена, чистый блеск. Стоп, тефлон нам еще пригодится. А Феликс же наверняка понял! Черт!.. От мысли, чтобы предложить ему махнуть за границу, делалось дурно… Представляю себе реакцию. Но Крис и Иллит не сидят сложа руки, и с Тео непонятно. С Вестниками тоже непонятно. Если Соня не научит Артема обращаться к ним, весь план коту под хвост. Так что… Будем двигаться по порядку!

Я разделалась со сковородкой и водрузила на сушку. Бок моментально скрутило болью. С трудом втянула в легкие воздух, пространство расплылось мутной рябью. Нет-нет, терпеть, не падать! Сзади придержали за локоть, отняв губку и поведя прочь от раковины. Кажется, Влад. Голос его доносился словно сквозь вату, обеспокоенный и настойчивый:

– Эй, а ну иди приляг.

Точно, он. Тащил меня к двери, очевидно, выпроваживая в мою комнату.

– Нормально все, – попыталась уверить я. – Таблетку бы…

– А нельзя, ты уже выпила две, – возник по вторую руку Артем. Вцепился в нее будто клещами, не позволяя затормозить. Двойной буксир! – Не переживай, домоем мы твою посуду. Поспи.

– Некогда…

Нужно готовиться к завтрашнему дню. Столько всего не сделано, не спланировано, не продумано. Часы тикают, время тает. Какой еще сон?! Если так и дальше пойдет – на том свете отдохну!

– О, значит, это тактика, – прищурился Влад, сбавив шаг, – поразить врагов своим зомби-шатанием. Круче, чем мечом в глаз. Выиграем финальную битву сразу.

– Вопиющая безответственность, – прогундосил Артем, распахивая передо мной двери – сначала свою в коридор, после мою. – Никакого режима…

И вовсе я не таким тоном говорю! Но возразить было нечего. Ноги заплетались, соображалось туго. Как некстати… Дурацкое ребро, чтоб его.

– Все равно без Сони дальше никуда, – справедливо заметил Влад, – она у нас специалист по налаживанию контактов с Вестниками в Потоке. Приедет – растолкаем тебя.

– Только аккуратнее толкайте, – я переступила порог комнаты, жестом остановив обоих. – Уложу себя сама.

– В кровать, не промахнись, – наставительно сказал Артем и покосился на друга. – А я ту партию комиксов про кролиного короля-оборотня дорисовал…

Я прикрыла дверь. Дыхание перевела в кровати, найдя с горем пополам удобное положение. Хорошо, что Влад здесь. Особенно накануне грядущей тренировки и прочего… Пусть расслабятся, им на пользу. Это лучше, чем нервничать, все ронять, да падать следом. Я тоже постаралась расслабиться, выкинув мысли из головы ненадолго. Реальность меркла, веки тяжелели. Провалиться в сон не удавалось. Чувствовалась живая, размеренная пульсация – внутри, снаружи, всюду. Пронизанный энергией мир, неважно реальный или нет, миллионы связующих нитей. Они дрожат, они звенят, они – узор самой жизни. Такой красивый и такой запутанный.

…переливы рассвета, стиснутые кулаки. До боли, почти до хруста. Небо яркое, глаза слепит, а не отвести.

– Весь мир видишь так же? – доносится со спины.

Вдохнуть глубже, замереть. Обернусь – тогда все. Прощай, воля. Есть ли она еще?…

– Ты всегда странной была, – говорит он. Без сожаления или еще чего-либо. Просто отмечает. – Ясно почему.

Я сказала, меня услышали. Некоторые признания даются тяжело, но иначе никак. Иначе нечестно. Даже если после – конец. Ногти впиваются в кожу, стою. Лес обступает, будто до города не шаг. Облака низкие, густо оранжевые.

– Я не делала ничего, – добавляю самое важное, – тебе. И с тобой. Никогда.

На плечо ложится ладонь. Спустя миг – объятия. Некрепкие, а дышать нечем.

– Дальше-то что? – шепчу ему в ухо.

– Церемония одна торжественная, где много людей и кое-что надо зачесть наизусть. Придется потерпеть.

– Ты хочешь?…

– Эстестэсс, – усмехается он. – Для той, кто знает все и без слов, вопросы у тебя преглупые.

Утыкаюсь в его шею, зажмуриваясь. Хоть смотри, хоть нет – по-прежнему ярко…

Темноту пронзили всполохи света. Знакомая комната, короткий стук в уже распахнутую дверь. Артем деликатным шепотом сообщил:

– Она внизу…

Я поднялась с кровати так быстро, как могла. Его и высматривать не требовалось, чтобы заметить. Тусклый, но бесконечно родной отпечаток с солнечными отблесками. Соня! Приехала!.. К счастью, на ногах я стояла крепко, бок ныл в меру. Боль стала привычной и какой-то фоновой – не боль, а ерунда. Бросив Артему: «Сама ее приведу», я поспешила навстречу искристо-теплой энергии. Часы показывали десять вечера, градус напряжения в коридоре был столь высоким, что, казалось, протяни руку, и током шарахнет. Однако никакой паники, страха или злости. Большинство находилось за закрытыми дверьми гостиной, в компании Паши и Киры. Что бы там ни обсуждали, делали это тихо, ни слова не разобрала. Зато на кухне шло шумное обсуждение некой Дины, которая «наверняка Вестник и есть». Хлопала дверца холодильника, кто-то воевал с кофемашиной. Я проскользнула мимо, к лифтам. Невыносимо долгая минута, и взгляду открылся широкий холл. Мраморная отдраенная гладь пола, цоканье каблуков, одинокая тонкая фигурка.

Соня с отстраненным видом прохаживалась вдоль диванов, кутаясь в ту прихваченную из клиники куртку. Старательно кутаясь, будто на холодной улице ждала. Краснота щек, растрепанные, собранные непонятным шнурком в хвост волосы. Торопилась… Или расчески у неандертальских женихов не водятся. Я кинулась к ней, она обернулась. Мгновение, и уже ни тени грусти на ее лице. Озорная улыбка и блеск в глазах.

– Не фигово тут! – насмешливо оценила Соня. – С размахом.

Я зарылась носом в пахнущую жареной картошкой куртку. Стиснула обеими руками, наплевав на предосторожности, показания и прочее, вместе взятое. Было хорошо, очень хорошо, совершенно замечательно. Все здесь, в сборе. Со мной, несмотря ни на что. Хватит сомнений! Я смогу, справлюсь. Не одна.

– Мне сказали, крокодилов завтра на сумочки пустят, – она чуть отстранилась, стащив резинку с кончика моей косы. – Сил у меня негусто, конечно, но… Чем помочь?

– Объяснить Вестнику, как связаться в Потоке с другими Вестниками.

У нее отвисла челюсть.

– Ты с ними как-то общалась, – добавила я, – нам тоже надо.

– Ла-а-адно, – протянула Соня. Пересобрала хвост, затянув стащенной резинкой. – Значит, она тут?

Считает Вестника девочкой?… Тео до сих пор не в курсе про Артема или просто ей не сказал? Выходит, сказать придется мне. Я разомкнула объятия и сцепила пальцы в замок. Поймала вопросительный, немного взволнованный взгляд. Ох…

– Постараюсь вести себя прилично, как паинька, – подмигнула Соня, иначе истолковав мою напряженность, – когда познакомимся.

– Вы знакомы.

– Да? – От нее повеяло замешательством. – Надеюсь, я была милой! Впрочем, разберемся. Но сначала… – Она расстегнула куртку, продемонстрировав заправленную в джинсы больничную рубашку и шепнула: – Дай во что-нибудь переодеться, а?

Ну и ну… Больше суток как из клиники увезли. Видимо, там одежда была не очень нужна! Вздохнув, я вновь взяла ее за руку. Нездорово ледяную. Свитер всучу, шерстяной, не отвертится. Соня потерлась носом о мое плечо, я на секунду изобразила строгое лицо. Для профилактики, чтобы она не расслаблялась. Наверное, что-то пошло не по плану – в ответ лишь хихикнули. Я тоже, хотя смешного было мало. И сейчас, и вообще! Глупее в нашей ситуации разве что смеяться, особенно так громко, на весь холл. Нас это не остановило. Живот свело, на глазах выступили слезы. Но странным образом полегчало.

Шаги бок о бок, гул лифта, подъем на третий этаж. Соня сжимала мою ладонь крепче и ощутимыми наскоками паниковала. Было с чего… Энергетическое истощение, официальный статус сбежавшей из психушки, предстоящая встреча с Вестником. И Паша под боком. Буду рядом. Благо, в коридоре оказалось пусто, только Леня что-то мучительно обдумывал на диване. Нас проводил диким смятением, но вопросов задавать не стал. Учится на своих ошибках, молодец!

В комнате я выдала Соне свитер, расческу и горячий чай. Жалобы на колючую шерсть пропустила мимо ушей и памятное красное платье возвращать отказалась. Считай, поменялись. Безуспешно поканючив, она показала мне язык и уселась на кровать, где цедила по глотку чай. Такая же растрепанная, зато заметно повеселевшая. Энергия ее переливалась куда ярче, чем в прошлый раз. Уровень сил по-прежнему скудный, но идет на поправку, причем уверенно. Дальше поможет только время. И то яркое сияние внутри, которое подпитывает подобно неиссякаемой батарейке.

– Тебе ребенок дар и восстанавливает, – не выдержала я.

– Угу, – Соня булькнула в чашку, – знаю уже.

Спустя мгновение оторвалась от чая и уставилась на меня в оба глаза.

– Лейка, ты ведь не должна это видеть.

– Не должна, – согласилась я, – но вижу.

– Обалдеть! Неужели у тебя… опять?

Я молча кивнула. Что тут скажешь? Да, опять. Пять тысяч лет, и те же грабли. В прошлый раз лоб отшибло, захотелось повторить. Почему бы не взять опасных для себя и окружающих суперсил, гулять так гулять. А еще ее безответственной называла…

– Теперь точно огребут, – она расплылась в улыбке. – Раз настолько тебя допекли!

– Тео что, ничего не рассказывал? – удивилась я. – Ни про смерть Яники, ни про Вестника, ни про остальное?

Соня мотнула головой. Вот вам и пожалуйста.

– Недолго порывался с вещами на выход, – хмыкнула я.

– Ну, нет. Обратно он не собирается.

– Конечно. Поэтому не приехал. И послал меня далеко.

– Просто не доверяет тебе.

Эта бандитская морда мне не доверяет?… От такого заявления я оторопела. В первую секунду. На вторую подумалось – а откуда тому доверию взяться? С первого дня твержу, что мы не союзники. На идиота действительно не похож, чтобы верить в благополучный для себя исход.

– Поговори с ним, – посоветовала Соня, – в глубоком Лектуме. Там, где центр силы. Будет ждать тебя сегодня.

– Чего это он передумал?…

– Уговорила!

Я отмахнулась, благоразумно решив тему не развивать. Забрала у нее чашку, пустую, как и моя копилка идей насчет Тео. Получится ли в этот раз договориться – ума не приложу. Но попробовать стоит. В коридоре завозились, нутром ощутила приближение странной, недружелюбно холодной энергии. Вязкой, подобно густому туману. Дверь приоткрылась, в проеме показался Артем. Посмотрел на Соню – долгим, внимательным взглядом и перешагнул порог.

– О-о-о, привет, – она поднялась с кровати, прижимая к груди расческу, – и ты здесь!

В голосе сквозило удивление, чуть-чуть. Немудрено. Детям, по идее, тут не место… Пора было рассказать правду, самое время. Но слова почему-то застряли в предательски пересохшем горле. Он медленно подошел – без слов, и не сводя с нее немигающих глаз. Воздух уплотнялся, звеня неосязаемым льдом. Стало не по себе. Спокойно! Ничего Артем ей не сделает. Сказал же – она наша. А своих тьмой не гасят, даже если энергия неправильная. Правда?…

Он уже стоял к Соне вплотную – пугающий и какой-то чужой. Побелевшие от напряжения губы, вытянутая рука. В комнате будто потемнело, она непонимающе моргала. Его ладонь легла ей на живот и замерла там. По спине пробежала дрожь, желудок прилип к позвоночнику. От страха ни шелохнуться, ни рот открыть. Черт! Что происходит?!

– А у него дар, – произнес Артем задумчиво, – сильнее, чем тот, что считается самым-самым сейчас. Ему долго не удавалось вернуться, некуда было. Теперь есть. Но ты не бойся, он хороший. В общем-то…

Соня нахмурилась, но быстро выдавила улыбку и, кажется, попыталась подыграть:

– Это по части пророчеств? Улет! Может, еще и его дар проявится рано?

– Не проявится, – он убрал руку. – Сразу будет.

Что?! И ведь серьезно говорит, не шутит ни разу.

– Геморрой, однако, – оценила она.

– Да уж, – сочувственно протянул предсказатель. – Не завидую я тебе!

Будущая мать покосилась на меня, я выдохнула – с облегчением. Энергия вновь текла привычно и размеренно, никакого холода. Вязкая густота рассеивалась, словно и не было ее. Артем смотрел обычным, приветливым взглядом и по-детски дул губы.

– Так что, – он нетерпеливо подпрыгнул. – Идем учиться налаживать загробные контакты или чего? Вас пока дождешься с вашим чаем, сам помрешь. От старости!

Соня ошарашенно уставилась на него, после на меня, и опять на него. Отложив расческу, выдала слово, которое не следовало произносить ни при детях, ни вообще. Ребенок заинтересованно повел бровью и шепотом повторил. Да что ж такое!

– Вестник? – кончился ее ступор. – Ты?…

Он буднично кивнул, но приосаниться не забыл.

– Ка-а-ак?! – Она повернулась ко мне. – Почему мальчик?

– Спрашивала Хранителя, – пожала я плечами, – ответил, что мне рано об этом.

– Ути, – прошипела Соня. – Динозавр облезлый!

Артем согласно хихикнул. Ну… Кажется, вполне поладили. И в комнате фон нормальный, что ценно. Осталось только желудок от позвоночника отлепить.

– Влад не с тобой, – с опозданием сообразила я. Вот так, отряд не заметил потери бойца… – Комиксами зачитался?

– Отдыхает, – доложили мне с ответственным видом, – в той комнате, которая его. Напротив, рядом с моей. Поплохело, ужас просто. Я за ним присмотрел, не волнуйся. Нормально уже.

Чертова энергетическая нестабильность! Как бы до истощения не дошло. Пусть потерпит еще немножко… Я глянула на часы. «Завтра» неотвратимо приближалось. В другой день Артем бы давно в кровати седьмой сон видел.

– Поздно, ага, – довольно прокомментировал он.

– Больше знать, меньше спать, – Соня отдернула свитер, – мелкий, идем к тебе, покажу пару фокусов. Увы, без кроликов!

Тот радостно хапнул ее за руку, потащил к двери. Я – за ними, прикидывая, насколько опасно ей нырять в Поток с ослабленным даром. А я и не присмотрю, мне в верхние миры соваться противопоказано… Ну, хоть со стороны понаблюдаю. Артем юркнул в коридор, Соня вдруг остановила меня у порога, категорично загородила проход.

– Сами справимся, – уверила она, – а у тебя, между прочим, дело есть.

Я хотела запротестовать, но… Действительно, справятся, скоро еще не такое предстоит.

Прикрыв дверь, я вернулась на кровать. Нашла положение поудобнее, чтобы не тревожить многострадальный бок. Хотя бы в Потоке можно от него отвлечься! Жаль, от остального нельзя. Наоборот начеку надо быть, учитывая, куда и к кому иду. Стоило сосредоточиться, как в воздухе задрожали волны энергии, залив комнату ярким сиянием. Я зажмурилась, даже не пытаясь сохранить в памяти обстановку. Плевать на ловушку, и без всякого сравнивания ее распознаю. Вдох, звон натянутых до предела незримых нитей. Шаг за границу миров и… с размаху в самую глубь! Мелькание приятно щекочущих искр, невесомый полет. Первозданная легкость, естественная как дыхание. Невероятное ощущение! Белое, некогда неприступное пространство встретило уютным умеренным блеском и податливой теплотой. Делай с ним, что хочешь. Что угодно, получится объемное и почти настоящее. Не полотно даже – пластилин.

Я двинулась сквозь плотное марево. В центр глубокого Лектума, мира забвения, сердца Потока… Без разницы, как называть. Главное, что путь помню, а еще помню, что ни к чему хорошему он ни разу не приводил. Грабли, грабли, грабли. Может, это мои любимые?… Все повторяется, пока не будет усвоено, ну конечно. Или до тех пор, пока лоб окончательно не расшибет.

Белая энергия поредела внезапно, превратившись в молочный туман. Выплыло поле. Желто-пшеничное, с синими брызгами васильков. Ветер колыхал тяжелые колосья, гнал золотые волны вдаль, до сизой гребенки леса и вереницы железных вышек с протянутыми под облаками проводами. Где-то звенели колокольчики, одиноко мычала корова. Посреди поля торчал трактор самого раздолбанного вида – словно кто-то угнал, а с управлением не справился. Что за… Картинка быстро поменялась, впереди выткался бревенчатый забор с жизнерадостно красной вывеской на воротах: «Добро пожаловать отсюда». Гостеприимно, ничего не скажешь. Зато сразу ясно, кто талантливый автор. Запах удался особенно правдоподобно! За забором процокали копыта, громкоговоритель на столбе кашлянул, и оттуда грянуло: «Не кочегары мы, не плотники». Не знаю, есть ли тут грабли, но лопата мне бы точно не помешала…

За воротами, посреди залитого солнцем двора стояло единственное приземистое здание с низким крыльцом. Сельсовет, значит. За скрипучей дверью – оштукатуренные стены, жужжанье мух, задернутые занавесками окна. Между деревянными столами теснился диван с застарелым, впитавшимся в ткань кровавым пятном. Над ним забрызганный чем-то подозрительно алым плакат с мощной колхозницей и подписью: «С каждым днем все радостнее жить!».

– Почему обязательно надо придурка изображать? – закатила я глаза.

– Ну, детка, – раздалось сзади обиженное, – иначе здесь свихнуться можно!

Я обернулась, Тео небрежно снял перчатки, перепачканные машинным маслом, и вытер не менее грязные руки об штаны. Тракторист-затейник. Весь в образе. Все, не до игр. Поизображал, и хватит. Усилие мысли, немного воображения, покорный отклик энергии. Заглохли мухи и звуки песен, стены испарились белесым туманом. Соткалось другое, оживая на глазах.

Причал, темнота неспокойной воды, перекипающей пенной рябью. Дощатая пристань, ряд бочек невесть с чем, колыхание пришвартованной лодки на волнах.

– Вспомнила, – буркнул Тео.

Здесь и встретились впервые. Откуда-то я это знала, просто знала, безо всяких видений. Была ночь, Кама сказала – в город прибыл некто новый и сильный, очередной, по ее же призыву собраться вместе, но аудиенции не ищет. В тот район города ей идти претило. Чтобы верховной жрице, да к разбойникам, контрабандистам и прочему сброду… Пошла она, Эсте, хотя по статусу еще меньше положено было. Столкнулись с ним, в буквальном смысле. Наслушалась сомнительных комплиментов о своей заднице, а после знакомства – уверений, что задница жены Советника хороша исключительно со стороны. К Каме он только на третий день явился – ну, когда протрезвел.

Тео недовольно зыркнул, присаживаясь на бочку. Вдалеке, с безумного расстояния, прилетела ощутимая вибрация, отголосками больно царапнуло. Эхо такой мощности, каков же изначальный импульс?!

– Что это?… – вырвалось испуганное.

– Иленька с Кристофом что-то мутят. Со вчерашнего дня бабахает. Подглядывать не рискнул.

То ли перекраивают нижний Поток, то ли выводят ловушку на новый уровень. К встрече готовятся… Если она вообще преждевременно не случится.

– Вдруг они придут сюда? – напряглась я.

– Придут, и придут, – равнодушно отметил Тео. – Смотаться – секунда.

И то верно… Главное, сделать это сразу, до того как мне отрежут путь к отступлению. Чтобы не повторилась эпическая схватка с Яникой. Кстати, то мое позорное поражение отлично иллюстрирует шансы при равных с виду раскладах!

Я уселась на соседнюю бочку. Время продолжало поджимать и норовило в любой момент размазать о стену, но никакие слова на ум не приходили. По крайней мере, те, после которых меня снова не пошлют на фиг. Тео сверлил меня взглядом и явно никуда не торопился.

– Расскажи, – попросила я, раз уж представилась возможность, – что произошло тогда. Со всеми нами.

– Ты же видела, – удивление его было искренним.

– Хочу услышать… твою версию.

– Мою версию? – Он поскреб небритую физиономию. – Вряд ли существует несколько версий. Кама нашла как разжиться суперсилами, решила поделиться способом, но строго лично. Бросила клич по Потоку среди самых одаренных, ну все и примчались – одни быстро, другие не очень. Путь до города был не близкий, однако оно того стоило. Неплохо шло, пока кто-то не хапнул сверх безопасной дозы. Явился Вестник, половина славной тусовки за считанные минуты дала дуба, вторую половину осенило, что дело дрянь. Попытались выманить ее в городе и убить – весело получилось, с огоньком. Район выгорел, еще пары человек не досчитались, а девица не спалилась – ни в каком плане. Решили удрать, и не абы куда. Место силы, нас много, она одна. Мол, шансы повыше будут.

Вибрация прокатилась снова – послабее предыдущей. Тео на мгновение прислушался, я воспользовалась паузой:

– Не кто-то… – просто захотелось сказать. – Я.

– Чтоб тебя, – разочарованно скривился он, – мы с Эданом спорили, и я ставил на Каму. Выходит, десять бочек пойла ему должен!

– Я не… – окончание застряло в горле. Не думала? Не хотела? Так себе оправдания.

– Крошка, да не страшно, все равно отдавать не придется.

Я шумно выдохнула. Сокровенным поделилась, а в ответ что?… Впрочем, не самая плохая реакция на подобное признание.

– Двинули мы в тот древний город, – невозмутимо продолжил Тео. – Хоть и слабо верилось, добрались. Легенда правдой оказалась – усиление работало. Из уцелевшего был только храм, в пещере. Там она нас и ждала. Нюх, знаешь ли. Встреча была горячей… Ерунда эти трюки с энергией, не спасло бы. Минуту выиграли, чтобы единственный, кому ее тьма побоку, ближе подошел. Крис допер наконец, что за странности у подруженьки были. Итог: ей кирдык, а мы выжили. Ненадолго, правда. Тьма – редкостная пакость, типа яда, если не сразу убивает, то постепенно.

– Убегать было бессмысленно…

– Я бы не сказал. Базиля в стрессовой ситуации осенило так осенило. Про смерть как отвязку от тела, переселение и прочее. Выбор был не ахти. Ты сначала не хотела, затем передумала, а потом все же свалила. Конец. Хреново вышло, в общем.

– Хреново, – подтвердила я.

Вода была черной и непроглядной, обильно пенилась, кидая на пристань волну за волной. Да, история истинная. События выстроились по порядку… пусть и в столь вольном изложении.

– Ой, нечего тут, – фыркнул Тео, – тоскливыми взорами намекать, что из-за тебя. Ты накосячила, не ты… Однажды тем бы и кончилось. Когда лезешь в щиток, игнорируя предупреждения, глупо жаловаться, что током шарахнуло.

– Я должна все исправить, – сказала я твердо. – Вернуть Потоку взятое нами. И свою силу тоже…

На последней фразе твердости поубавилось, его бровь взметнулась вверх.

– Погоди! – повеяло неистовым весельем. – Ты не знаешь, как ее вернуть?

– Знаю, – пробормотала я, – но способ радикальный. С будущим перерождением.

– Есть попроще.

Конечно… Он не мог не понимать, что мы собираемся восстановить сердце Потока. Значит, планировал избавиться от полученных оттуда бонусов.

– Я занимался этим вопросом, – загадочно протянул Тео, – с Марией, коли еще помнишь такую. Правда, больно трусливая оказалась.

– Меньше надо было в ее друзей вселяться, – вспомнился прошлогодний случай в испанской клинике, – особенно с летальными исходами!

– Оно само… А ее исследовательский запал жаждал нужного русла. Она и выяснила, что прописаться в занятом теле можно и без нашей чудо энергии. Нужно лишь подходящее найти, чтобы его хозяин не был против.

– Лучше расскажи, как силу вернуть.

– Покажу. Потом, в конце. Если живы останемся.

Ах вот оно что! Гарантии нашел. Не доверяет, а теперь вроде стал нужен, причем до самого финала. А после, когда вернем силу, прибить его как-то неприлично будет. Наверное.

– Так ты поможешь? – уточнила я и удостоилась снисходительного кивка. – У границы, завтра…

– Ну, как начнете, сложно будет не заметить.

Еще бы. Из открытого портала высвободится энергия, Поток так тряхнет, что заметят все, у кого дар. Надеюсь, испугаются и выяснять подробности не побегут. Хотелось бы без жертв обойтись, особенно случайных. Пусть противника у нас всего два, у каждого пять тысяч лет за спиной, а это дорогого стоит. И обоим терять уже давно нечего.

– Выбора не было не у всех, – дошло до меня с опозданием. – Вестник не способен навредить тем, кого любит. Крис после пещеры…

– Мог уйти на все четыре стороны, – подтвердил Тео. – Но ушел с нами. Из-за этой своей Нири. Сказал – то, что ее поглотило, непременно придет снова. За другими девочками. И она освободится, только когда он придумает как их спасти…

– Спасти?! Крис это так называет?… Псих!

– Я бы на твоем месте не о нем переживал.

– Иллит? – внутри что-то странно заскреблось. – Потому что были подругами?

– Я не вникал… – он ухмыльнулся, – в ваши запутанные отношения. Когда я приехал в город, вы уже почти не общались.

– Она мой мир оставила.

– Это не помешает ей тебя убить.

Пронесся залп вибраций, отчетливее, чем прежде. С чего бы?… Я прислушалась, Тео вскочил с бочки. Прощальный взмах рукой, и на причале никого кроме меня не осталось. Черт! Концентрация, стертый до прежней белизны мир. Рывок на поверхность – долгий, но беспрепятственный. Тугие волны энергии расступились, вынырнул потолок. Окутало теплотой бережных объятий. Едва слышное сопение, щекотная прядь на щеке. Соня… Под боком, глаза прикрыты. Но не спит. Я шевельнулась, она приподняла голову и с плохо скрываемым волнением спросила:

– Как прошло?

– Договорились. А у вас?…

– Объяснила, отчасти показала. Схватывает на лету. Сумел достучаться до девочки в депо. В ее смерти ничего ужасного не было, довольно мило пообщались. Потом дар сказал мне «гав», пришлось уйти, а мелкий остался дальше тренироваться. Круто в течениях энергии ориентируется, я думала, намучаюсь направлять. А он раз-раз, и готово. Все знает, все умеет. Ты учила?

– Было дело, – я кивнула, с невольной улыбкой. – Артем способный.

У него получилось, справился! Раз связался с погибшим Вестником в Потоке, и позвать с собой наверняка сможет. Пора переходить ко следующей части плана.

– Я тут подумала… – Она завозилась рядом. – Я ведь могу между собой и ребенком энергетический канал открыть. Получу, считай, прежний дар. Ненадолго, но хватит, чтобы…

– Ты с нами не пойдешь, – перебила я.

Соня насмешливо изогнула бровь. Да уж! Будто можно ей что-либо запретить. Я выдохнула, собираясь найти подходящие и убедительные слова. Поверх губ лег палец, слегка надавив.

– Тс-с-с, – шепнула она. – Я понимаю. Тебе будет проще, если не придется обо мне беспокоиться.

В дверь требовательно постучали. Паша. Видимо, с новостями о прошедшем собрании. Соня села на кровати, я тоже. Вошел… Вмиг наэлектризованный воздух заискрил, напряжением обожгло. Снова втроем… В одной комнате.

– Готово, – сообщил он. – Человек двадцать добровольцев есть прямо здесь, и еще столько же по другим странам нашлось. Решила, куда их отправлять?

– Пока нет, – я задумалась. – Нужно четыре мира выбрать.

– Четырех девочек, – поправила Соня. – Боевые нужны, контактные и особенно обиженные. Готовые с крокодилов шкурку сдирать.

– Ту с кроликами, – Паша облокотился о закрытую дверь, – судя по жутким зверюгам, не из робкого десятка. И Артем с ней точно договорится.

– Вестника из сгоревшего дома, – предложила я, – кровавый потоп из жемчуга сильнее жуть нагоняет.

– Не-е-е, – запротестовала та, кто в этом разбиралась побольше нашего, – Маргоша милейшее создание. Лучше Лиру из библиотеки, вот кто задаст жару. Софью с кроликами можно, ее как раз Крис и… Еще Исабель взять бы, та перед смертью дай боже шарахнула.

– Хозяйка рябинового сада, – вспомнилось мне, – буйно реагировала на неправильную энергию.

– Ее мир глубоко, – отметил Паша. – Но у нас есть те, кто потянет.

– Уже четыре, – подсчитала я.

– И Нири, – широко улыбнулась Соня. – Обязательно.

Я поперхнулась. Нет, кандидатура боевая, конечно, но…

– Полагаешь, товарищ маньяк устыдится и покончит с собой по примеру дорогого коллеги? – ехидно спросил он. – Подружка-то его не тронет.

– Зато произведет неизгладимое впечатление, – парировала Соня, – отвлечет сто процентов. И Иле выпишет по первое число.

Стоп. Это ведь первородный мир! Кроме Паши туда идти некому. Вроде как.

– О, боишься не справиться? – она жалостливо скосила глаза в его сторону.

– Пойдем вместе, – в тон ей протянул тот. – Ах нет, постой. Ты же абсолютно бесполезна.

– Прекратите оба… – процедила я.

– Плюсуем Нири, – как ни в чем не бывало сказал Паша, хотя яростью полыхал внушительно. – Поразвлекаю ту лужу, не впервой.

– Ты был в ее мире?…

– Чтобы он, и не был, – хмыкнула Соня, добавив накала. – Наверняка после твоего возвращения сразу побежал проверять.

– Сонечка, не нервничай так, – заботливо произнес он, – тебе не только о себе думать надо. Ты же ж мать.

– Слушай, отец-основатель, – ввернула она, слетев с кровати, – Веня дубль два!

Да чтоб их… Дверь отворилась, подвинув Пашу, в комнату фурией ворвалась Кира.

– Вы чего устроили? – рявкнула она, сердито сверкая очками. – Народ скоро начнет под дверью толпиться и ставки делать кто кого. Слабо сообща работать – разойдитесь по разным углам! Ты…

Ее палец указал на Соню, та вопросительно дернула плечом.

– Раз нефиг делать, дуй к Владу, – выпалила Кира. – Тоже бродит неприкаянный и страдает, что финальная битва мимо него. Может, вдвоем накреативите что-нибудь. Всяко полезнее, чем на весь дом фонить.

– Оу, – Соня покаянно положила руку на сердце. – Пашенька, извини, ошиблась с тем, кто тут главный.

– Вот и слушай ее, – ничуть не оскорбился он. – А то ночевать на кухне будешь.

– Правда, попробуйте, – я подергала Соню за край свитера. – У Влада связь с Хранителем, а у тебя всегда полно идей. Вдруг выявите то, чего мы не учли?

Она согласно кивнула. Им же скорчила рожу и выскользнула в коридор. Кира посверлила Пашу малопонятным взглядом, и исчезла следом. Остались вдвоем, среди медленно остывающей комнаты. Он мрачно сложил руки на груди. А вот и не буду никак комментировать. Они с Соней оба взрослые и, хочется верить, адекватные люди, без меня разберутся, как себя вести, и что друг другу говорить. Могут при желании хоть подраться, если припрет. Кира разнимет. Надеюсь…

– А где любитель малинового чая? – наконец закончилась игра в молчанку.

– Не приедет, но в Потоке поможет, – ответила я, отчего-то без малейших сомнений. – Договорились, что силу обратно вместе вернем. Тео знает способ.

– Звучит обнадеживающе. Как в итоге завтра действуем?

Я постаралась собрать в голове все мысли, идеи и планы, отбросить лишнее, упорядочить нужное. Встала с кровати, прошла к окну. По ту сторону было темно, несмотря на фонари и звезды. Разряженный воздух вдыхался легко и свободно, бок почти не ныл, будто взял тайм-аут. Неплохо складывается… пока что.

– Давай подытожу, – быстро сориентировался Паша. – Высыпаемся, просыпаемся. Отправляем народ по выбранным мирам, чтобы те без хозяек не схлопнулись. Ты отпираешь границу, сносите с Артемом лабиринт в темпе девятой скорости тетриса. Юный Вестник создает свой кусок с продвинутыми декорациями, призывает боевых подружек. Далее размазываете этих гадов тонким ментальным слоем, и Тео вам в помощь. Артем пускает через подружек нечто вроде оповещения, что из верхних миров пора валить. Возвращаете сообща в глубокий Лектум все то, что там должно быть, перезапускаете Поток. Счастье, ужин, хэппи энд.

Толково перечислено, складно. Особенно финал нравится. И идея про оповещения хороша.

– Ничего не упустил? – улыбнулся он. – Может, Влад с Соней до чего додумаются. Например, как ей дар с прежними бонусами восстановить. Отправим с вами.

– Нет! – Я развернулась. – Никуда ты ее больше отправлять не будешь.

– Ты соображаешь, что окажешься за границей фактически одна? Без подстраховки. С ребенком и типом, от которого жди подставы.

– Есть еще вариант… – Придется сказать. Иначе не получится. Вдох, выдох. Спокойно, строго по существу: – Люди с иммунитетом вызывают блокировку на управление любой энергией. Только Вестники обходят запрет.

На его лице появилось непробиваемое и давно знакомое выражение стойкой уверенности, что я пошутила. Крайне неудачно и глупо.

– Лейка, как ты за границу их собираешься брать?

– Взять и… взять.

Понимания в нем не прибавилось.

– В Поток? – последовало уточнение.

– Да…

Повисла пауза, сгустилось тревожное замешательство. Паша задумчиво хмурился, словно прикидывал – не бред ли у меня горячечный часом.

– Сработает, – поставила я перед фактом, – поверь.

– Хочешь сказать, они… способны попасть в Поток? Хм. Значит… – хохот раздался злорадный. – Смешно…

– Нет, жутко, – поделилась я. – Энергия не подчиняется, мир нападает, а у тебя – никакой защиты. Однако в данном случае то что надо. Стоит позвать.

Он стал еще задумчивее, но вопрос задал единственный:

– А они согласятся?…

– Возможно, – пробормотала я. – Если буду убедительной.

Его бровь очень вопросительно изогнулась, пространство напряженно задрожало. Да что ж такое!

– В смысле, аргументы найду, – спешно добавила я. Капитулировала к двери и выпалила: – Схожу, Артема проверю!

Поворот ручки, шаг через порог, спасительный коридор. Черт… Пока этот план распланируешь – поседеешь.

Дом хранил усталую, беспокойную тишину, по этажу метались огни энергетических отпечатков. Соня с Владом засели в соседней комнате, и оттуда фонило неуемным восторгом. Кажется, креатив уже бил через край… Я направилась к Артему – хотя бы со стороны проследить, как идут дела. Дела шли интересно, правда, с тренировками имели мало общего. Стол усеивали изрисованные, криво сцепленные степлером листы бумаги, сам художник пыхтел, выводя буквы в кружочке над головой зубастого кролика.

– Ты вернулась! – Рыжая голова поднялась, перестав подметать челкой стол. – А я заканчиваю заключительную часть комиксов. Финал!

Угу, второй час ночи. Хотя все равно не уснет. Нервное возбуждение, на грани того смятения, когда бегают кругами. Листы бумаги покрывали резкие, глубокие штрихи, похожие на царапины. В конце концов, у каждого свой способ успокоиться. Я села рядом, покивала, выслушивая историю о том, как отважный кролик-мутант по кличке Порванное Ухо побеждает злейшего врага – монстра из секретной лаборатории, от которого в результате ужасных экспериментов остались лишь клешни да щупальца. Милые детские фантазии… Узнав, что кролика ждало счастливое воссоединение с пушистыми братиками в норе на межгалактической станции, я обняла фантазера и не почувствовала в нем ни следа былой паники. Теперь можно было перечислить выбранных девочек и спросить его мнение. Все-таки связываться с ними в Потоке предстоит ему.

– Нормальные, – одобрил Артем. – Только в библиотеке вредная и умничает вечно!

– В библиотеке ведь живет, – рассудила я, удивившись, что его вовсе не Нири смутила. – Соня говорит, та Лира крутая.

– Посмотрим, проверим, – деловито выдал он и уткнулся носом в мое плечо.

Этим теплым дыханием могло отогреть от всего на свете. Воцарилось шаткое подобие спокойствия. А еще ощущалась исходящая уверенность, стопроцентная – в собственной правоте и решениях.

– Спать? – предложила я. – Завтра нас ждут великие свершения… Или как там в твоей игре говорилось.

– Попозже, – шепнул Артем. – Мне надо кое-что доделать сначала.

– Эпилог к комиксам? Лего-роботы нападают на межгалактическую станцию?

– Нет, ну что ты, это совсем разные вселенные. В Потоке доделать. Сходишь со мной?

– Мне в верхних мирах лучше не появляться. Понимаешь почему.

– Не проблема вообще, – пообещал он. – Я ей скажу, она тебя не тронет. Пошли, а? Ненадолго.

И потянул меня за собой. Направление по энергии определялось безошибочно, пригласительный крючок вел в лес кроликов. Опасно вдвойне, мир с конкретной точкой выхода. Если что-то пойдет не так, я до нее даже добраться не успею. Поминай как звали! Щелкали секунды, Артем ерзал на стуле и смотрел широко распахнутыми глазами. Если не доверять ему, то в чем смысл всего этого? Я откликнулась. Нырок в глубину невидимых волн, померкшая реальность. Покрытые комиксами листы бумаги рассыпались пылью, потолок затянуло непроглядной чернотой. Под ногами, в жухлой траве, засияли светлячки. Обступил лес, зловеще искривленный, будто несчастные деревья изломали и склеили кое-как. Острые ветви нацелились прямиком на меня, раскаты грома раскроили небо на лоскуты. Да уж… А я раньше думала, что кошмарнее этот мир быть не может! Артем крепко вцепился в мою руку, заметно напрягся. Кусты сбоку зашевелились, вспыхнули десятком красных глаз-точек.

– Цыц! – прикрикнул он неведомо на кого, и небо вмиг склеилось. Кусты потухли, скрюченные деревья выровнялись. Не то чтобы менее зловеще стало, но все же. – Ух ты, можно не только просить. Наорать тоже работает, представляешь?

– К каждому свой подход, – выдавила я, борясь с желанием дать деру в сторону точки выхода. – Молодец, сумел.

– За мной, – скомандовал Артем и помчался в лес сквозь расступающиеся перед ним кусты.

Мне повезло меньше, мир не атаковал, но и облегчать мне жизнь не торопился. Продиралась через заросли по старинке, раздавая приказы или внося коррективы в местный ландшафтный дизайн. Артем нашелся на любимой поляне, у зарытого в землю кольца с силуэтом кролика в мутном камне. Я шагнула туда, намереваясь в очередной раз его вытащить.

– Не надо, – неожиданно остановили меня. – Ждем.

Средство управления главным черным кроликом не понадобится? Это что-то новое! Зачем мы здесь? Впрочем, ждать – так ждать. Я опустилась на траву возле Артема. Он ловил ладонями светляков и выглядел задумчивым.

– Ей то кольцо отец подарил, – сказал грустно, – потому что кроликов любила.

О последнем я догадывалась! В кустах завозились. Ветви со свистом раздвинулись, на поляну вылетел фиолетовый глазастый шар, размахивая когтистыми щупальцами. Киса, в своем репертуаре. Вываленный набок язык, дружелюбные скачки вокруг гостей. Зазеваешься – вмиг оближет, а соскребать с себя слизь то еще удовольствие.

– Кис-кис-кис, – непривычно ласково позвал Артем, вставая. Обычно ей доставались тычки да пожелания провалиться. – Хорошая кошечка, иди сюда.

Кошечка пошла, даже попрыгала. Обвила щупальцами его ноги и довольно потерлась. Он погладил ее по голове – хотя больше не по чему было, одна сплошная голова и есть. Из зарослей высунулись любопытные уши, наблюдателей подтянулась вся стая. Лес замер, словно поставленный на паузу, засветился безо всяких светлячков. Кажется, я поняла, чего хочет Артем… Он глубоко вдохнул, зажмурился. С минуту не происходило ничего, лишь пульсировал и искрился воздух. Мягкое сияние, будто вся Киса превратилась в гигантского светляка.

– Домой вали, – Артем продрал глаза и указал пальцем наверх. – Приличные Кисы в гостях жить не остаются!

Пискнув, та взлетела воздушным шариком выше деревьев. Покачалась на плавном ветру и звучно испарилась. Ну, или лопнула… Кролики высыпали из укрытия, разглядывая небо с выражением непередаваемого счастья на мордах. Попаданка-захватчица к себе вернулась, на старинное кладбище? Сдается мне, у него получилось. Сколько пытался, и наконец успех! Бесспорно, полезное было упражнение, но…

– Если мы все сделаем правильно, – сказала я то, что он наверняка и без меня прекрасно знал, – Поток сильно изменится.

– Это будет завтра, – ответил Артем. – А сейчас пусть.

Кролики кинулись врассыпную, он проводил их ликующим взглядом. Да… Иногда бывает очень важно. Исправить. Особенно то, что натворил сам.

Артем еще немного потренировался. Перенес в лес рябиновое дерево, летающую книгу и обломок статуи. И быстренько отправил обратно, пока кролики не впали в шок. Наловчился… Но в нижний Поток понадобится призвать больше – целые части миров, чтобы и девочек заодно. Ничего, справится. Главное, что связь с Вестниками установлена, и те охотно идут на контакт.

Путь к точке выхода проделали в компании черного кролика, который прыгал по пятам, сотрясая землю. За ним тянулись глубокие борозды, оставленные длинными, истинно моржовыми клыками. Удивительно, что и без кольца не порывался нас сожрать. Укладывать Артема спать не пришлось – уснул, едва голова коснулась подушки. Я укрыла его одеялом, собрала комиксы в стопку, от листа с заголовком «Финальный финал» до облепленной пучеглазыми солнышками надписи «Зе енд».

В коридоре стояла мертвая тишина, дом опутало сонной вязкой энергией. Я пошла от своей комнаты прочь, к холлу, и дальше. Спать не хотелось. Преследовало чувство чего-то упущенного, навязчиво мельтешащего перед носом, только протяни руку и схвати. Сквозь окна виднелся раскинувшийся снаружи участок, в слякоти и тенях, ни капли не похожий на солнечный заснеженный сад, которым любовалась неделю назад. А это по-прежнему он.

Глупо было отрицать. Не замечать. Обманывать себя. Хватит. Не существует двух версий меня, и не существовало никогда. Чем яростнее сопротивляешься, тем легче испугаться и запутаться. Внутренний голос принимаешь за нечто постороннее, чужое. Наверное, так и едет крыша. До раздвоения личности недалеко, а то и шаг.

На самом деле я помнила все, знала. Теперь не нужно ни знаков, ни видений, лишь принять. Холм с подсолнухами, рваный край обрыва, бурлящая река. Рядом был дом. И его встретила здесь. Он тогда не был тем, кем стал потом, и на мелкую девицу со странностями внимание обратил едва ли. Как казалось. Обмолвились разве что парой фраз, а по нему тосковалось больше, чем по родителям, двум младшим сестрам и прочим близким. Путешествия манили сильнее, и желание знать. Кама, путь вел к ней, заранее намеченный, после знакомства в Потоке. Город, куда добралась уже не одна. А там… Это было маловероятно – столкнуться вновь, на краю света, спустя годы. Вероятности значат преступно мало порой.

Я могла бы с легкостью восстановить в памяти. Его имя. Лицо. Каждый день, каждое слово. И остальное все. Но неспроста оно ускользало, убегало, било сердито по пальцам, запрещая лезть и подглядывать. Некоторыми вещами не хочется делиться – хочется спрятать, беречь, не показывать никому. Твое, и точка. Тепло, моменты счастья, ныне минувшие. Горечь расставания, тяжесть вины и сожаление. История целой жизни, другой. Не стоит трогать, копаться, ворошить. Надо отпустить.

Это было, это ушло. Вперед – раз уж заново начала.

Глава 8

Феликс

Дисплей отщелкивал цифры, приближая десять утра. Пациент был образцово спокоен, и признаков жизни почти не подавал. Учитывая, что ему вкололи – неудивительно. Слаженно гостя встретили, обошлось. Влад сразу вызвонил Аниту с предупреждением, а попытавшийся восстать из небытия ловушки Виталий, который угодил туда год назад, оказался из моего вчерашнего списка эсперов. Выборка сработала, как и идея накачать их лекарствами заранее. Теперь еще добавили, точно тихий будет и безобидный. Минусы: после таких доз вряд ли Виталий в принципе очнется. С одной стороны, выбора не было, и ничем ему не поможешь. С другой – чем все это лучше того, что делал Хансен? Любые объяснения повторяли сказанное им, местами дословно. Он прислал уже два ехидных сообщения с вопросом, что мы надумали. Если верить письму Мартина, Маэва приказ о моем срочном отстранении подписала. Скоро действовать от лица фонда станет сложно, да и время истекает. Мы им сейчас снова помешали выбраться в реальность, значит, они поняли, что сделка не удалась. Могут исполнить данные вчера угрозы.

Зубчатая линия кардиограммы на приборе на секунду выровнялась, и вновь заскакала вверх-вниз, в кармане зазвонил телефон. Лера, внезапно. Почему-то тогда ей именно этот номер записал. Из взятой трубки донесся шум, мгновенно отсеченный хлопком двери. Затем – тишина, разбавленная едва слышным дыханием. Секунда, вторая, третья. И ничего.

– Слушаю, – сообщил я на всякий случай.

– Это хорошо, – выпалила она. – Я…

Запнулась и замолчала. Обстоятельное изложение, как всегда. Тон тот самый, когда говорить не особо хотят.

– Мы его обезвредили, – не стал я дожидаться продолжения. Зачем еще ей было звонить. – Проблем быть не должно, по крайней мере, конкретно с ним.

– Влад рассказал, – не особо заинтересовалась Лера. – Спасибо. Приди кто из этих гадов, здорово бы нам помешал.

– Ты бы ускорилась, а то дождешься, что придут.

– У меня есть план. Но нужна помощь… твоя. Хотя второй раз такое, наверное, неуместно.

Второй? Скажет, что ее опять похитили неизвестно где, а мне случайно позвонилось?

– Сходи со мной, – нерешительно попросила она, – к ним, за границу.

Не угадал. Так, стоп. Чего?…

– Коллег тоже зови, – добавила поувереннее, – парочку. Больше не протащу.

Я отошел к окну, распахнул его, наплевав на недавние просьбы медсестры. Срочно необходим свежий воздух.

– Каких коллег?

– Тех, которые искренне на это согласны, и меня не сильно недолюбливают, – выдали сбивчивые инструкции. – Иначе перекинуть их в Поток не получится. Вам ничего там делать не придется. Просто рядом постоять.

– Просто?

– Заблокируете управление энергией всем, кроме Вестников. Иллит с Крисом настанет конец. Конечно, это опасно. Вас могут убить, можете застрять и не вернуться, или… Мало ли.

– Чудесно, – не удержался я. – А причины согласиться имеются вообще?

– Что ж, – растерянность в ее голосе мигом сменилась холодом. – Не хочешь – не ходи. Сама справлюсь.

Короткий гудок, и звонок прервался. Трубку бросила. Да пожалуйста! Пусть катится в свой Поток и убивается там в одиночестве, раз такая избранная. Достала.

В коридоре гулко процокали каблуки, в дверях показалась Анита в строгом костюме с наглухо застегнутым пиджаком. С главврачом утрясла формальности, видимо. Влетев в палату, с разбега закрыла окно и напомнила:

– Не лето.

Разве?

– Обсудили, решили, договорились, – скороговоркой отчиталась она. – Повышение дозировки лекарств спишут на резкое ухудшение состояния и экстренное лечение. Точный диагноз поставлен не был, придраться не к чему. Его родственникам мне придется сказать…

– Он не очнется, – зачем-то констатировал я очевидное.

– Я профи по подобным новостям, – Анита дернула плечом. – Сначала наобещать с три короба – спасем-поможем, передовая программа фонда, бла-бла-бла, а потом – извините, соболезнуем…

Она махнула рукой и отвернулась к окну. Кардиограмма на мониторе продолжила отплясывать обманчиво жизнеспособные линии. А раз так – значит, от парня не отцепились. Покинутые ими тела умирают сразу, тут задержались. На отвязку или новую попытку вселения нет сил? Крис это или Иллит – неважно, главное, что кто-то из них. Вот он – эспер, связанный с нужной сущностью, причем напрямую. Гадать не надо, вычислять тоже. Бери и… действуй.

Попробовал загасить по стандартной схеме, ощущение те же: отпущенный контроль и что-то раздражающе неправильное в воздухе. Но мощнее в разы. Голова затрещала, пресловутый рычаг ожидаемо не нашелся. Не было его. Сквозной проход, бездонный. Нора того самого кролика – прощай, Алиса. Сдается мне, Виталий до сих пор где-то там.

– Присмотрись к нему получше, – попросил я Аниту, – насчет возможного воздействия.

Она непонимающе нахмурилась. Спустя миг кивнула и, нервно облизав губы, сосредоточилась. Судя по судорожно сцепленным рукам, почувствовала побольше моего. Фон, потустороннее эхо, или еще что.

– Это же… – ее голос дрогнул, – прямой путь к тому, кто в него вселился.

Все как Хансен прописал. Только без Вестников в посредниках. Потому что дорога проложена, ломиться в далекие края без карты и компаса ни к чему. Согласно плану, несъедобной энергией носителя иммунитета вечножитель подавится, веками налаженная связь с центром Потока коротнет и великий сервер перезапустится.

– Но он без сознания, – покачала головой моя внимательная коллега, – а нам иначе как через взгляд энергии туда не отправить.

– Не в коме ведь. Можно и искусственно разбудить.

Выдернуть попавшего в ловушку из Потока нельзя, но само тело разбудить легко. Наши бесполезные попытки загасить дар действуют на них наподобие вливания адреналина. Глаза откроет, а дальше инстинктов хватит, чтобы защитной реакцией чужой энергии хватануть, уж какая рядом имеется. Радикальный способ, конечно, и гарантий никаких.

Анита протяжно вздохнула. Уставилась на мерцающий монитор, закусив губу, и спросила не слишком уверенно:

– Ну, ему все равно конец, да? Думаю, лишь рад будет, если этим уродам достанется по заслугам…

Думать за других – вредно.

– Допустим, получится, – она устало потерла лоб, – один его разбудит, другой заставит энергии вытянуть. Обоих это со стопроцентной вероятностью вымотает. Нужен третий, чтобы потом вырубить его прежде, чем больницу накроет эмоциональным выбросом или чем похуже.

– Третий у нас есть, – напомнил я, будто о нем можно было забыть. – С радостью подсобит, особенно по последнему пункту.

Анита поморщилась, закушенная губа побелела. Взяв себя в руки, она повернулась ко мне, уже с бесстрастным лицом, и сказала тихо:

– Надо хорошо подумать.

Надо. Но недолго, Виталий покинет нас в любой момент.

Итого, два варианта. Хансена, с подлым актом ответного терроризма, и Лерин «ворвись и круши». И у него, и нее все исключительно в теории. На другое рассчитывать не приходится, раньше сущностей с ментального дна никто по этому самому дну не размазывал. Одинаково рискуем и с энергетическими троянскими посылками, и в Потоке без обратного билета. В первом случае от нас зависит больше, но перезапустив Поток без предупреждения, угробим немало эсперов, зазевавшихся в каком-нибудь мире вечной Луны во все прибитое небо. А еще не нужно быть гуру по энергуйно-причинно-следственным связям, чтобы понять… принудительное форматирование главного хранилища плохо скажется на всех, кто заграбастал оттуда сверхсил. Независимо от того, пять тысяч лет назад оно произошло или вчера. Зато во втором случае не проконтролируешь ничего. А это фактически отдать руль и надеяться, что на следующем повороте не выкинут в окно. Осточертели ее геройские суицидальные порывы, принципиально нелогичные. Только застрять с ней хрен знает где осталось.

Я оставил сигареты в покое, вытащил телефон. Анита выжидающе приподняла бровь, придвинулась ближе, косясь на дисплей. Вызвонил Хансена под нервное постукивание ее пальцев о подоконник.

– Неужели! – быстро отозвался наш третий. – Боялся состариться в ожидании. Решились наконец?

– Да. Как смотришь на то, чтобы в нижний Поток прогуляться?

Анита дернулась и, промазав мимо подоконника, чуть не упала. Не так уж плохо понимает французский.

– Земан… – прокашлял он, – что ты куришь?

– Ланс ошибался. При правильно оформленном билете пройдем. Из-за нас сразу блок на управление энергией врубится, для всех, кроме Вестников. Который спокойно вычистит этот гадюшник.

– Ясно, понятно, – донеслось из трубки скептическое. – С чего ты взял, что подобное возможно?!

– Был там. Буквально вчера.

– Ладно, – буркнул Хансен, – не с твоим чувством юмора так шутить. Я правильно понимаю, обратно забрать не обещают?

– Какие тут могут быть обещания?

– Надежный план!

– По-твоему, ломиться к ним наугад через чужое подсознание безопаснее?

Он хмыкнул.

– Ты же давно мир спасти порывался, – напомнил я, – апокалипсис пророчил. Ну, дождался. Вперед, с песней.

– Последнее обязательно? – язвительно осведомился Хансен. – Зря не хочешь сделать, как я сказал.

– Лера и делает, как ты сказал. Идеи про сбор Вестников за границей не твои ли?

Повисла пауза, Анита нервно сглотнула.

– Думаешь, у нее лучше получится? – вкрадчиво спросил он.

– Думаю, если бы каждый занимался своим делом и поменьше лез в то, в чем ни черта не смыслит, проблем бы у всех было меньше.

Или у него иное мнение? Архивов стырил, что-то отрыл, и сразу гений ментального экзорцизма. Ну-ну.

– Напишу, где можно встретиться, – бросил Хансен и отключился.

Едва я убрал от уха телефон, Анита перегородила мне путь к двери и категорично заявила:

– Я поеду с вами!

– Не поедешь, – пришлось внести ясность, – а повезешь. Я машину уже в прокат вернул. Самолет вечером.

– Оптимистично, – присвистнула она. Вновь сдвинула брови и выпалила: – Вот что за?… Мог бы меня и заранее просветить о грядущих походах в Поток!

– Два раза пересказывать одно и то же? Времени в обрез.

Анита возмущенно открыла рот, я набрал Леру. Не успела еще в Поток умотать? У нее это быстро, в любой непонятной ситуации – вот вам мое бессознательное тело, а я пошла… Звонок приняли. На том конце провода была сердитая тишина, разбавленная дыханием. Точно она.

– Куда ехать? – задал я вопрос, ответ на который и так был очевиден.

– О… – ожила трубка. – Нашлись причины вдруг?

– Почти.

– Почти – не считается, – иронично парировала Лера. – Ты один?

– Нас трое.

– Отлично! А ехать в психологический, то есть исследовательский центр, это на улице…

– Уточнения лишние, – усмехнулся я. – Был ведь.

Она запнулась. Помолчала напряженно пару секунд и выдавила:

– Помнишь?…

– Адрес-то? У Аниты записан.

– Я не об этом…

– Сконцентрируемся на деле, – перебил я.

– Да, – согласилась Лера поспешно. – Все готово, ждем только вас.

– Скоро будем.

Свалилось сообщение от Хансена. Обещал через полчаса ждать у метро недалеко от исследовательского центра. Удобно, как раз по пути и заберем. Анита притихла в углу и рассматривала пол, который задумчиво ковыряла носком сапога. Понимает, что затея опасная. Можем и не вернуться. Да уж, рисковать жизнью сотрудников – именно то, что нужно устроить напоследок. Но это их выбор. И с Лерой оба ладят… относительно. Должен сработать ее волшебный пендель в волшебную страну. У Аниты побольше шансов пригодиться – раз энергетический фон всегда чувствовала, значит, и недодар выше. Заблокирует нижний Поток к чертям, посмотрим, как господа бессмертные забегают, оставшись без своих фокусов.

– Впишешь потом в архив много нового, – сказал я ей, – не все ж чужое читать.

– Заманчиво, – Анита подняла взгляд. – То-то Маэва удивится! Впрочем, если застрянем или угробимся в компании Хансена – удивится не меньше.

– Никак нельзя, – отмел я этот вариант. – Нам еще кота кормить.

– Угу, – улыбнулась она и мстительно ввернула: – И убирать.

– Хм… Ты вроде застрять предлагала?…

Анита фыркнула. Шагнула ко мне и уткнулась носом в плечо. Гудел вновь включенный кондиционер, едва слышно попискивали приборы. Она постояла так пару минут и, неожиданно выпрямившись, высказала с укором:

– Ой, поехали, времени нет!

В машине она включила музыку, под которую обычно диснеевские принцессы со всяческими птичками поют, и вырулила на мокрую дорогу. Магазины пестрели вывесками распродаж, накрапывал новогодний дождь. Назначенное на завтра собрание проблемой быть перестало. Теперь проблема – дожить до него.

Хансена подобрали в условленном месте, с коробкой одуряюще сладко пахнущих пончиков. Мстит, сволочь, не иначе. Забравшись на заднее сидение, принялся их смачно доедать. Последний пончик был проглочен, когда за поворотом показалась громада исследовательского центра. Три этажа в колоннах, балюстрадах и бог весть в какой лепнине. Разглядеть лучше мешал высоченный забор по периметру, утыканный камерами. Ворота раздвинулись до того, как Анита к ним вышла, сразу во двор и проехали. Припарковались у главного входа, с мраморной лестницей и прочими музейно-дворцовыми атрибутами. Где-то рядом должна быть касса…

Анита вцепилась обеими руками в руль, будто собиралась выйти наружу только с ним вместе.

– Готова? – мягко спросил я.

Она выдохнула. Стянула пиджак строгого костюма, расправила оказавшуюся под ним кружевную блузку. В бардачке нашлась блестящая приблуда с розовой прядью, мигом вплетенная в волосы. Рассмотрев свое отражение в зеркале, Анита кивнула:

– Готова.

– А меня не спросишь? – обиженно поинтересовался Хансен.

– Может, тебе еще и заколочку с прядочкой? – любезно предложила она. – Фиолетовая есть.

– Не мой цвет.

Я вышел из машины. Парадная лестница раскинулась вширь на десяток метров, обе массивные створки были не заперты. День открытых дверей, только вместо приветственной растяжки встретила Неборская. Выглядела подчеркнуто официально, несмотря на далекий от делового костюм и пышные кудри. Невозмутимость менеджера, вежливая улыбка, которую иначе как дежурной не назовешь. Замглавы повстанцев… Она сдержанно поздоровалась и уставилась на Хансена, за бликующими стеклами очков отчетливо читался вопрос: «А это еще кто?». Хорошо, что не знает.

– И тебе привет, – отозвалась Анита без излюбленных мягких интонаций. – Приехали, как смогли. Пожалуйста, не стоит благодарности.

– Я слабо представляю, зачем вы здесь, – произнесла та, не теряя лица, – меня это и не касается.

– Какие планы? – поинтересовался Хансен на английском. Конспиратор хренов. – Валерия объяснит, что собирается делать?

– Конечно. Об этом только ей и известно, – с вполне сносным акцентом отчеканила Неборская. – Следуйте за мной.

Он продемонстрировал свою фирменную улыбку, после которой обычно кто угодно оттаивал, но замглавы не прониклась. К лифту шли в отстраненном молчании. Холл еще смутно припоминался, дальше – нет. Впрочем, вряд ли я тут был. Третий этаж, по всем признакам жилой, людьми не кишел, лишь юная дева с огненно-красными волосами вилась у стены, увешанной сюрреалистично-бредовыми картинами, и что-то в них высматривала. Заметив Аниту, она буркнула испуганное: «Ой, блин», и ретировалась. Сдается мне, о нашем приезде не предупреждали.

Путь закончился за первым же поворотом, в гостиной. Расставленные полукругом диваны, столик с кривой стопкой настольных игр, пустые бутылки из-под колы и виски. Готовились вчера…

– Валерия сейчас подойдет, подождите буквально пару минут, – известила Неборская, с похвальной тщательностью подбирая английские слова. Хозяйственно сгребла бутылки и продолжила: – Туалет дальше по коридору налево, кухня через две двери направо. Чувствуйте себя как дома.

– Угу, – Хансен приземлился на диван и выдал на русском почти без акцента: – Но не забывайте, что вы в гостях.

Она вспыхнула. Поправила очки, вновь вернув себе непроницаемое выражение лица, притопнула каблуком и медленно удалилась. Завидная стойкость к провокациям при ее-то характере. Анита села на диван напротив и хмыкнула в сторону Хансена:

– Очень весело!

– Ты просто слишком долго оттачивала остроумие на Шульце, – парировал тот, – вот и притупилось.

Я закинул пальто на вешалку и оставил их вдвоем. Справа обещали кухню. Надеюсь, за пару минут не подерутся.

Кухня была там, где и сказали – через две двери, за аркой. Длинный обеденный стол и гарнитур во всю стену, заставленный техникой. А кран капает. В ряд: кофемашина, наполняющий чашку Левицкий, кулер с водой. Кулер. Как раз он-то мне и нужен. Хозяин балагана повернулся, облокотившись о столешницу. Рычание кофемашины стихло, а надоедливое капанье осталось. Я переступил порог, закрутил подтекающий кран. Наконец тихо. Кулер беззвучно булькнул, едва слышно выплеснув воды. Два глотка, и смятый пластиковый стакан улетел в мусорное ведро. С шелестом упал на дно, под звук отставленной чашки. В нарушенную тишину вклинился голос:

– Изначальная идея такой и была, – Левицкий выпрямился, – выгнать их из реальности обратно в Поток. Об этом собирался тогда поговорить – вы им не помогаете, лицензию фонду возвращают. Но Яника со своими фокусами все спутала. Не удержался.

– Да, – согласился я, – незачем говорить, когда можно не говорить.

Реакция у него оказалась хреновая. Так пропускать удар в челюсть даже как-то стыдно. Конечно, это вам не ментальные фокусы с безопасного расстояния. Пусть дальше столешницу подпирает, молча. Если отлепится. Ему же еще мир спасать. Чертов кран опять капнул, пришлось закрутить посильнее.

Левицкий проводил хмурым, но довольно холодным взглядом. Пожалуй, конфликт исчерпан.

За аркой, в коридоре столкнулся с Лерой, взволнованно бледной. Наполовину расплетенная коса, спрятанные в карманах широкого свитера руки. Она глубоко вдохнула и выпалила:

– Я тебя искала!

– Нашла.

– У меня есть мысль насчет того, как вам попасть за границу…

– Неси ее через две двери налево, – велел я и сам пошел туда же.

Лера покосилась в сторону кухни, высматривая что-то сквозь стену, закусила губу и последовала за мной. Зря волнуется, к чему нам перед финальной битвой невосполнимые потери. Анита с Хансеном все-таки сумели поладить: расселись подальше друг от друга и смотрели в разные стороны. Еще бы мелом черту нарисовали по полу. Поздоровавшись, Лера заняла место в центре дивана, я остался у двери.

– Мне нужна ваша помощь, – начала она, – в нижнем Потоке, против его жителей. Вестники – новый и призванные погибшие займутся ими, с вас – блокировка на управление энергией для всех остальных. Делать ничего не понадобится, лишь побыть там.

– Слабо представляю, как это будет, – призналась Анита.

– Перенесу вас к порталу. Войдете в него. Постоите рядом с той стороны. Все просто.

– Просто? – недоверчиво ухмыльнулся Хансен. – Почему это вообще возможно? Какой силой надо обладать, чтобы зацепить обесточенное сознание?

Лера замялась, с натянутой улыбкой и готовностью поупражняться в правдоподобной лжи.

– Давайте без научных изысканий, – вмешался я. – У избранных Вестники, связи с Хранителями, и бог весть что еще. Случай исключительный, изучать нечего, вникать бесполезно.

Он ответом не удовлетворился, но новых вопросов задавать не стал. Выждав задумчивую паузу, госпожа избранная продолжила:

– Энергия ваша довольно агрессивная, а мешать друг другу, и тем более нам нельзя. В разных комнатах на другом этаже уединитесь, отдельно каждого перекину. Окажетесь перед границей. Обычно находиться рядом с ней тяжело, но вам должно быть все равно. Я войду первой, с Вестником. Подождете… недолго, и пойдете за нами по сигналу – портал засветится ярко, так-то он серый. Постоите с той стороны, поближе к границе, в случае явной угрозы – бегом обратно в верхний Поток.

– А смысл? – осведомился Хансен. – Даже если нас не сожрут, без тебя мы в реальность не вернемся.

– Это правда, – и не подумала отрицать Лера, – ни у кого сил не хватит вас вытащить.

– Значит, удирать – не резон, – развил он мысль. – Твоя сохранность превыше нашей, особенно если появится явная угроза.

– Лучше выйти за дверь, чем быть обузой, – возразила Анита. – Рискуем все испортить, а не помочь.

– Всего не распланируешь, – отметил я, – действовать придется по обстоятельствам.

– Может, нам стоит сначала переместиться в мир попроще? – предложил Хансен. – Разведать, потренироваться.

– По энергии затратно, – отмела этот вариант Лера. Что ее там враждебно настроенные Вестники порвут, решила не добавлять. – И спокойный мир – совсем не то же самое, что катавасия с бессмертными гадами, ловушками и армией мстительных Вестников.

В коридоре протопали шаги, дверь распахнулась от толчка. Влетела Максимова, с блеском в глазах и радостным воплем:

– Лейка, там такое!..

Замерла, мигом растеряв запал. Уставилась на меня, потом на Аниту. Снова на меня, и попятилась. Конечно. Тут у нас тоже… такое. Можно было и не сомневаться, что она здесь. Впрочем, это удачно.

– Влад мне уже рассказал, – спохватилась Лера, выразительно выпроваживая ее взглядом. – Потом обсудим.

– Нет, – отрезала Анита. – Хочу знать полный расклад.

Хансен согласно оперся о подлокотник. Им хочется – пусть и узнают. Я придержал дверь, кивнул Максимовой:

– Прогуляемся, разговор есть.

– Какой?… – напряженно поинтересовалась она.

– Короткий.

Лера заерзала на диване, ее подруга вздернула подбородок и выскочила в коридор. Догнал за поворотом, перед выходом на лоджию. Она натянула воротник свитера до подбородка и перешагнула порог. На лоджии было не холодно, в углу стояла нетронутая пепельница. Взгляд по мне мазнул осторожно изучающий, и перекочевал на окно. Тонкие пальцы вывели какую-то закорючку на стекле и мгновенно смазали. Заметно лучше себя чувствует. В ее случае потусторонняя терапия медицине не конкурент.

– Ну что, пятое предупреждение в подарок? – весело спросила Максимова, но дрогнувший голос подвел. – Или помрем сегодня все, и никаких проблем.

– Слушай внимательно. Дважды повторять не буду.

Она обернулась, с той настороженностью, когда и не скрывают, что ждут подвоха. Итак, к сути. Кто рано встает, много всего успевает сделать.

– Утром было подано заявление с отказом от твоего опекунства, – сообщил я. – В кратчайшие сроки подайте новое. От того, кому доверяешь. Как дееспособность возвращать сама разберешься.

Максимова растерянно моргнула.

– Чтобы в Европе тебя даже проездом не было.

– Да я туда и не собиралась, – пробормотала она. – Жаркие страны больше люблю…

– Вопросы?

– Один, – прищуренные глаза смотрели, не мигая. – С фига ли такая щедрость?

– Вопросы по делу?

Бывшая дочь фонда склонила голову набок и театрально развела руками. Считай, разобрались. Пепельница блеснула в свете неожиданно выползшего солнца, я объяснил Максимовой, как потом забрать документы из клиники, раз уж спросить не догадалась. Все. Можно было уходить – и с лоджии, и из Совета.

В гостиной прибавилось народа: на подоконнике сидел встрепанный Влад и, сонно зевая, кивал после каждого Лериного слова.

– Если по мирам Вестников, призванных в нижний Поток, кто-то будет активно путешествовать, – терпеливо объясняла она, – то миры не разрушатся.

– Инфа сто процентов, – вставил он, снова кивнув. – Хранитель подтверждает.

Анита тряхнула волосами, как делала всегда, когда сильно нервничала, и ровно выговорила:

– В целом звучит толково.

Хансен молча откинулся на спинку дивана. Ну, раз не встал и не свалил, значит, план действительно толковый. К тому же отчасти это его план.

– Ты все пропустил, – вполголоса сказала мне Лера.

– Вы еще не начинали.

Разговоры, обсуждения, расклады… Проще знать свою часть, отвечать за свою часть, не пытаясь соваться в чужой огород и брать то, что все равно не осилишь унести. Да и слушать эту ментальную муть лишний раз не хотелось. Хватит того, что я в ней участвую.

Дверь по-хозяйски раскрылась, пожаловал Левицкий, с Неборской и профессионально невозмутимым видом. Потерял он его лишь на миг, кинув на Хансена удивленный взгляд. Надо же, признал. Может, у него в кабинете стенд «Их разыскивает милиция» висит? На всякий случай, для общего развития.

– Все готовы, – отрапортовала Неборская, – только команды ждут.

– Это хорошо, – вздохнула та, которой и предстояло команды раздавать, – а они в курсе, что как Вестники начнут выгонять из своих миров, нужно будет немедленно уносить ноги?

– А то. Не бойся, никого при перезапуске Потока не сотрет.

– Их сдует в реал с перепугу, – воодушевленно пообещал Влад.

Выглядел при этом так, будто рисковал не дожить. Хансен поднялся с дивана, выразительно покосившись на Аниту, и переключился на английский:

– Мы отлучимся ненадолго.

Неборская злопамятно закатила глаза. Полагаю, меня отлучаться не позвали. Анита помялась пару секунд и последовала за ним в коридор. Что ж, если узнает, что у Хансена на уме – это исключительно плюс.

– Все в силе? – настороженно осведомился Левицкий, едва те удалились.

– Да, – торопливо ответила Лера. – На пять выбранных миров людей распределили?

– Я в рябиновый схожу, – то ли известила, то ли похвасталась Неборская, – с парочкой тех, кто посильнее.

– Я тоже схожу, – радостно объявил Влад, – куда-то… Правда, не очень понял куда…

– В глубокий Лектум через обычный Лектум! – внутрь просочилась Максимова и плюхнулась на диван рядом с Лерой. – Связь с Хранителем в обе стороны работает, он зависим от Владика не меньше. Просто наш мальчик стеснялся много тянуть, да и незачем ему одному столько, разорвет. Подсоблю энергетическим каналом, и мне достанется. Грех суперсилушку не использовать. Поможет! На двоих там собственную ловушку сообразим, вдруг крокодилы туда ломанутся. Лейка, гениально, скажи же!

– Хорошо… попробуйте, – отозвалась та обреченно, – хуже не будет.

Ну да, не можешь запретить – так не трать напрасно нервы.

Влад в предвкушении подпрыгнул на подоконнике, чуть не свалившись. Удержался, что похвально в его состоянии.

– Я… – Лера пристроила ладони на коленях и окинула гостиную медленным взглядом. – Думаю, у нас есть шанс справиться с ними.

– Неправильно ты лидерские речи толкаешь, – цокнула языком Неборская. – Порвем их на британский флаг, и на границе его воткнем.

– Хочу сказать, – протестующе мотнула она головой. – Наверняка что-то пойдет не по плану…

– О, сюрпризов жди непременно, – Максимова звонко хлопнула в ладоши.

– Приятных? – оживился Влад. – В смысле, подарков?

– Ага, – прыснула она. – У Криса за границей роз полно, задарит…

– Прекратите перебивать! – Лера мягко стукнула по дивану. – Давайте помнить, что этим тварям по пять тысяч лет, что в разы больше, чем нам всем вместе взятым. Берегите себя, жизнью не рискуйте.

– Разбежалась, – хмыкнул Левицкий.

Госпожа избранная сердито сложила руки на груди. Попыталась поджать губы, но те дрогнули в улыбке:

– А знаете что? К черту! Не собираюсь указывать или рассуждать, кому что делать. Каждый из нас мог вообще не дожить до этого дня, однако мы здесь. Верю… вы примете верное решение.

– Даже он? – Левицкий указал на Влада. Тот утомленно скривился.

– И даже ты, – проворковала Максимова и щелкнула пальцами. – Хватит болтать!

– Начинаем, – сказала Лера и решительно встала с дивана.

Все потянулись к выходу, но сама она осталась стоять на месте. Неборская умчалась первой, видимо, транслировать полученную команду остальным. Максимова стащила с подоконника Влада, Левицкий пропустил их вперед.

– Очень прошу, – окликнула его Лера, – не умирай там, ладно?

– Ладно, – усмехнулся он, – так и быть, не буду.

Наконец, гостиная опустела, я вышел последним, по привычке закрыв за собой дверь.

Мои отлучившиеся коллеги нашлись на кухне, мрачные и неразговорчивые. Спустились вчетвером на второй этаж, дальше Лера отправила по разным комнатам. Начала с Аниты, уверив, что и к нам зайдет. Как-то не сомневался.

В комнате было свежо, работал кондиционер. Минимум мебели, стерильная чистота, стопка белых полотенец в ванной. Гостиница гостиницей. Я сел в кресло. Настенные часы у окна медленно отсчитывали время. Удачный момент, чтобы подумать над тем, что я тут делаю. Удачный, потому что другого может и не быть… Доработался. До этого вот всего. Расскажи мне кто в прошлом году, я бы посмеялся. Как подобное получилось вообще? По методике Ланса следовало честно посмотреть на свои проблемы и осмыслить мотивы, до сих пор остававшиеся бессознательными… Но обойдусь. Сеанс самоанализа был бы лишним, да и ответ без надобности. Все правильно, и неважно как, почему, и насколько это смешно.

Сзади глухо провернулась ручка, дверь отворилась.

– Что, уже? – спросил я, не оборачиваясь.

Вошла. Приближение шагов, нависшая тень.

– Да, – ответила Лера с запозданием и присела на подлокотник. – С Анитой легко удалось, с Эмилем пришлось повозиться.

– Не будем заставлять их ждать.

– Без нас не начнут, – качнула она головой, – и торопиться не стоит. Время у границы течет иначе, медленнее. А в нижнем Потоке, наоборот, быстрее.

Я пожал плечами. Избранным виднее – чего, когда и каким образом. Ожили часы, сдвинув вперед минутную стрелку.

– Помню, – Лера облокотилась о спинку кресла, – тебе в тот раз не очень там понравилось…

– С Артемом получится веселее.

– Ты знаешь?! – Ее глаза выразительно округлились. На мгновение. – Впрочем, о чем это я?… Конечно, знаешь… Я хоть в чем-нибудь не прокололась?

– Возможно, – предположил я. Помолчал и добавил: – Постарайся все же не убиться.

– Передумал? – она насмешливо изогнула бровь. – А то кто тогда вас обратно вытащит.

Повернулся к ней, не скрывая отношения к столь невероятной догадливости. Лера посмотрела со странным любопытством и задумчиво облизала губы. Шумно шуршал кондиционер, застывшая на циферблате минута не кончалась. Щеки коснулась мягкая ладонь, склоненное лицо стало ближе. Придержал ее за талию, чтобы не соскользнула с подлокотника. Безуспешно. Шею обвила теплая рука, в тишине задержанного дыхания щелкнула стрелка.

Из ниоткуда с размаху опустилась темнота, резко холодная. Как нырок в глубину с высокого моста, без всплеска, зато до звона в ушах. Наметились проблески света, замельтешило что-то серое, проявляясь. Точно. Все согласно плану, труба зовет. Надеюсь, с Хансеном не так повозиться пришлось…

Очертания оформились в подобие картинки, настойчиво тронули за плечо. Анита, с широко распахнутыми глазами. Сползшая набок заколка, дрожь в пальцах. Словно по-настоящему.

– Ты тут, – констатировала она с облегчением.

Рассмотреть бы еще где именно. Затемненное пространство, в котором вроде абсолютно пусто. Если не считать похожей на мутный водоворот воронки. Полагаю, портал и есть. Не чувствовалось ровным счетом ничего – ни дискомфорта, ни фигурировавшего в отчетах ледяного холода. Крутится, и крутится.

– Забавно, – протянула Анита, – в первый раз, и сразу в нижний Поток. Где толком никто не был.

– Половина эсперов там! – вставил Хансен. – Вегетативно.

Нарисовался, и без визуальных эффектов нездорово сияющий. Она фыркнула. Ну, раз не сдает его кухонную активность прямым текстом и никак не пытается намекнуть, волноваться не о чем. Замысли он пакость, предупредила бы.

Сюрреалистичный полумрак взорвала вспышка света. Оттуда выпрыгнул Артем, по-бодрому возбужденный и в полной боевой готовности, судя по суровой складке на лбу. Озадаченному Хансену достался хмурый взгляд, Анита ткнула меня в бок, будто пытаясь удостовериться, что я вижу то же самое, и прошептала:

– Он-то что тут забыл?…

– А угадай, – деловито предложил тот, замерев перед порталом.

У нее отвисла челюсть. Хансен с вежливой улыбкой посторонился, из-за края размытого контура появилась Лера. Сосредоточенная, с тем своим выражением лица, когда на ее пути действительно лучше не стоять. Внимательно оглядела приграничное пространство, и нас заодно. Ответ уже явно знала, но поинтересовалась:

– Вы как, нормально? Не чувствуете ее энергию?

Я кивнул, хотя нормального здесь было мало.

– М-м-м, – Анита не сводила глаз с объявившегося Вестника, – это не девочка!

– Да ты что, – фыркнул Артем.

– Но как? Почему?…

Лера неопределенно дернула плечом и уставилась на воронку. Та зашипела, серые линии сплелись туже, задергались. Кажется, есть контакт. Хансен пристально следил за процессом, спрятав руки в карманы, и молчал, а ведь вопросы у него определенно были. Артем повернулся к Аните, выдав с поразительно холодным спокойствием:

– Не ищи везде закономерность, – голос перестал быть детским, – многое зачастую объясняется простой глупостью. Я точно знаю.

Лера взяла его за руку. Он хихикнул и с хулиганской интонацией продекламировал:

– Я точно знаю… наперед! Сегодня кто-нибудь умрет.

– Они? – с надеждой спросила Анита.

Артем подмигнул ей, воронка завертелась быстрее и сделалась шире. Лера оглянулась, прежде чем в нее шагнуть. Мимолетный взгляд, вновь сомкнувшиеся линии. Остались втроем.

– Обалдеть, – пробормотала Анита.

– Ну, – Хансен неприкрыто косился на меня, – кое-кто не особо обалдел.

– И что? – отрицать не было ни желания, ни смысла. – Как бы ты это использовал? Похищать детей – не бумажки из архива тырить.

– Ага, облом, – с наигранной грустью отозвался он, – я-то рассчитывал на юную шестнадцатилетнюю…

Анита устало простонала, не дав ему закончить. И уставилась на портал. Обыкновенно серый, ни намека на яркое.

Наш выход позже.

Глава 9

Лейка

Серые линии сплетались, опаляя знакомым жаром и беспрепятственно пропуская сквозь себя. Все десятки раз продумано, спланировано, проговорено. Осталось лишь воплотить. Я не одна. Нас много, гораздо больше, чем могла бы рассчитывать. Предельная концентрация, шаг. Воронка портала за спиной, а впереди… Что за?…

– Что-то не то… – задумчиво оценил ситуацию Артем.

Лабиринта не было. Ни шипения помех, ни необозримого пространства, ни запутанных дорожек. За нетронутой белизной колыхалось поле подсолнухов. Качались желтые шапки, обтекая небольшой одинокий холм, сливались в сплошное яркое пятно у изножья целой гряды поросших лесом холмов, подковой охвативших поле с трех сторон. С четвертой – трава до колен, да истоптанная лошадиными копытами тропа. С хмурого неба моросил дождь, ветер нес издалека едва слышное журчание воды. Знакомая картинка! Очень. Потому что моя! Снести бы это художество к чертям, но… Силы потрачу, а там еще наверняка сюрпризов жди. Обойдутся. Необязательно создавать свой мир, чтобы Вестников призвать. Хватит и вкраплений энергии Артема.

– Не будем разрушать, – я отпустила его руку. – Дополним.

– Например, как? – озадачился он.

– Скучное же местечко. Сделай веселее, чтобы твоих девочек звать не стыдно.

В ответ – хитрая улыбка. Тропа исчезла, трава рассыпалась на схематичные кубики, ставшее плоским небо затянуло стеклянным потолком, отрезав дождь. Сердцевины подсолнухов обернулись довольными смайликами, заморгали точками-глазками. Действительно, веселее! Безумная оранжерея из какой-то компьютерной игры… Я проложила по памяти тропинку до реки, и вглубь под воду. Рядом с обрывом, с которого исправно падала в ночных кошмарах. Перестрахуюсь. Вдалеке засияли, приближаясь, живые отпечатки. Хозяева пожаловали. Время кончается…

– Твоей энергии достаточно, – подсчитала я соотношение сотворенного вокруг. – Давай!

Артем зажмурился. Посреди оранжереи плюхнулся криво вырезанный кусок рябинового сада, с потревоженных деревьев посыпались рыже-алые ягоды. Между кубиками травы заструился песок первородного мира, проявились зазубренные края обломков статуи. Вырос ряд книжных шкафов, втыкаясь в потолок, треснула стеклянная крыша. Выпорхнули кожаные фолианты, роняя капли чернил. Отлично… Рядом булькнула, плавясь, земля, провалилась зияющей черной ямой, по краям которой вымахали голые кусты с подвижными скрюченными ветвями. Одинокий холм покрыло фрагментами старинного кладбища. Каменные плиты, домики склепов, застывшие в молитве ангельские изваяния. Умница, сумел! Но перенеслись ли сюда вместе с частями миров сами Вестники?

Отпечатки стали отчетливее, стекло крыши звучно лопнуло. Острые осколки посыпались на мгновенно созданный навес. То ли пляжный зонтик получился, то ли верх палатки с мороженым. Трещина ползла по потолку вдаль, множа звон и разрушения. Шкафы виной или?… Раздался оглушительный грохот, накатила волна чего-то злого, вяжущего, агрессивного. Поздно я ее засекла! Всплеск, сбивающий с ног, липкая до удушения энергия. Ловушка или нечто похожее, но сильнее в разы. Артем пискнул, картинка померкла. Однако не настолько, чтобы не заметить Криса, вынырнувшего из подсолнухов.

С полок вывалились книги, шурша страницами. Тяжеленные фолианты прицельно спикировали вниз, он увернулся. Воспользовавшись выигранной секундой, я отбросила от нас удушающе-липкую энергию, Артем хрипло втянул воздух, переводя дыхание. В траве вспыхнул песок, огненная дорожка рванула к Крису, замерла у его ног. Тот уставился на нее, затем на накренившийся шкаф. Сработало! Девочки тут, с нами!..

– Соскучился по подружке? – поинтересовалась я не без удовольствия.

Поймав взбешенный взгляд, украдкой отправила импульс. Назад, к порталу. Воронка на миг окрасилась ярким светом, снаружи тоже. Вот и сигнал. Артем очухался, взметнулась тьма. Мимо цели, увы. Крис каким-то непонятным образом оказался в другой стороне, я огляделась, не спеша нападать. Должен быть подвох. Где Иллит? Вроде рядом, а конкретно не определишь. Мир простирался далеко, ни конца, ни края. Кругом мерцала, сливаясь в странные сгустки, мощно заряженная энергия. Что здесь понатыкано, и чем оно нам грозит?… Артем ломанулся было вперед, я придержала его за плечо. Нужно тянуть время, пока трое с нейтрализующим иммунитетом не появились.

Ветви покореженных кустов удлинялись, над головами стервятниками кружили книги. От Криса прилетела новая волна удушающей гадости. На этот раз я ее на подлете отразила, но сил потребовалось много. Не в мою пользу такие пикировки, надолго меня не хватит. За пределами оранжереи вспыхнули яркие отсветы энергии Иллит, полноценным атакующим залпом. Не по наши души почему-то. Чудовищная встряска, скрежет. Кладбище рухнуло под холм, обратившись в пыль. Отзвуки звенящий пустоты больно резанули по нервам, Артем закусил губу. Черт! Считай, четыре девочки осталось… Пока один нас отвлекает, другая за них принялась.

Крис шагнул к нам, отброшенные в дорожку огня книги загорелись, булькая и истекая чернилами. Воздух сгустился, дрожа от нарастающих вибраций. Артем отмер, тьмой заволокло все. Растворилась она за считанные секунды, а этот гад стал ближе. Защиты из энергии жизни наворотил… Но она не бесконечная. У Яники на второй раз закончилась! Артем напрягся, тщетно концентрируясь. Не готов сразу на третий заход… Я закрыла его спиной, мысленно выстраивая подобие щита и готовя импульс для удара. Крис остановился, буквально в паре метров. И ничего. А судя по выражению лица, должно было быть очень даже чего. Тлели листы несчастных фолиантов, нейтральный, словно обесточенный воздух царапал легкие. Неужели?… Проверила – нулевой отклик, течение энергии независимое. Пришли! Крис непонимающе хмурился, отступая. Не ожидал, маньяк хренов?

Артем дернул меня за рукав. Опустевший шкаф опасно накренился, по полю скользнула тень. Доля секунды, и мы нырнули под рябину, раскидисто-мощную. Книжная махина шумно обрушилась, задев соседнюю. Эффектом домино посыпался весь ряд шкафов, вываливая с полок фолианты. Брызги щепок, порхание и шелест страниц, пыль. В сплетенные ветви упал, спружинив, обломок полки, густая крона укрыла от всего, что помельче. Спасибо девочке, спасла! Теперь все почти по-настоящему, управлять энергией нельзя. Новое не создать, придется использовать то, что есть.

– Не смог я, не получилось, – засопел Артем, – не попал.

– Он тоже, – ободрила я, – и блокировка спутала им планы.

Пыль улеглась. Криса и след простыл, по крайней мере, в обозримом пространстве. Сомневаюсь, что шкафом пришибло. Улизнул…

– Сколько раз примерно сможешь тьмой ударить?…

– Много, – он высунулся из нашего укрытия, – но с перерывами.

– Замечательно, – я схватила его за руку, боясь даже на метр от себя отпускать, – у него-то много защиты нет.

Вокруг царил хаос: обломки шкафов и стекла, каша из раздавленных подсолнухов, дым погасшего огня, смятая трава. Лишенные привычного убежища книги стаей метались над головами, усеивая все вокруг чернильными лужами. Боковым зрением приметила сияние второго отпечатка, на крыше мелькнул силуэт точеной фигурки. Песок зашипел, накаляясь, потянулся крупицами ввысь. Выросла стена огня – до потолка, удлиняясь зигзагами и окружая. Отсекло рябины, опалил жар. Синхронно пригнулись, маленькая ладонь выскользнула из моей. Нет… Как выбираться?… Сплошь полыхание пламени, черный дым до неба, да в панике улетающие прочь фолианты.

– Бежим! – прокашлял Артем и метнулся через колючие кусты к яме.

Расступившиеся заросли, прыжок в темное нутро ямы. Внутри оказалось глубоко, во весь мой рост, и приятно холодно. Наверху нещадно трещало, дым заволок все, а тут – ни намека на пожар. Пошарила руками по влажной, пахнущей сыростью земле. Ограниченное пространство, всюду тупик. И пустота. Не поняла… А где Артем?!

Сконцентрировалась – живой, и чуть ли не на другом конце мира. Не яма, а портативная нора! Девочки-Вестники не навредят своему, и эта спасла, отправив подальше от объятого огнем места. Меня за компанию не захватила, оно и понятно. Энергия моя не самая приятная, лишь по просьбе Артема не атакуют. Поддержка от них пока несущественная, но когда освоятся здесь – получат гораздо больше власти. Если времени хватит. Если перенесенные сюда частички миров не будут уничтожены раньше.

Треск утих, чернота поредела, сквозь тающие клочья дыма выглянуло небо. Я подтянулась и, зацепившись за край ямы, вылезла наружу. Вместо травы и подсолнухов – пепелище на добрый десяток метров. Рябины и кусты уцелели, хоть и подкоптились, на осколках стекла кипели разводы чернил. Над обугленными обломками – ни фолианта. Ожил песок, поднялся резко, ударив в лицо. Наотмашь, безо всякого ветра. Щеку обожгло болью, равновесие удержала с трудом. Нири злится… От рябин повеяло опасностью, хлестанула по спине шипастая ветка кустов. Без Артема со мной не дружат! Неспроста Иллит их дразнила.

Я осторожно отступила, песок задымился. Пора бежать. Прочь от портала, с пепелища, через поле глазастых подсолнухов, мимо холма, к мерцанию родного отпечатка. Крис и Иллит где-то в той же стороне. Черт! Пограничная полоса белизны и останки оранжереи остались позади, небо окрашивалось рябиновым закатом, под ногами шуршал песок. Девочки обживаются…

Приблизился холм со стертым в пыль кладбищем. Внимание на пределе, а плеск внезапный, из ниоткуда. Обрыв. В неположенном месте, тот самый. Рваный оскаленный край, бурление потока. Подсолнухи здесь увядшие, шуршат пожелтевшими сухими листьями. Голова предательски кружится, опоры нет. Вязкая земля, противное хлюпанье под ногами. Падение – раз, и вода. С головой под нее, в темноту. Ни вдохнуть, ни выплыть. Кругом сплошное ничего, везде…

Воспоминания заскреблись отчаянно, пугая до оцепенения. Это было, почти так. Чуть не утонула однажды. Спокойно… Я знала, подозревала, готовилась. Ловушки тут разные, но по мою душу. Смогу! Есть сейчас в глубине омута тропинка, сама же недавно проложила. Не думать, не бояться, искать. Сияние маяка, едва заметное, от созданной с помощью собственной энергии дорожки. Вперед, в указанном направлении, к поверхности! Вынырнула на другом берегу. Прежде чем пришла в себя, подхватили под локоть, вытащив из реки. Знакомый голос осведомился:

– Искупаться решила?

Я торопливо протерла глаза, Феликс убрал руки. Пылало закатом небо, все так же колыхались на ветру подсолнухи. До лесистых холмов – рукой подать, а за ними – Артем. Жалея, что по щелчку пальцев не высохнешь, я кое-как выжала волосы и выдохнула:

– Жуткий мир, чтоб его!

Подсолнух сбоку моргнул, широко улыбнувшись, Феликс выразительно на него покосился. Да уж.

– А что тут делаешь? – сообразила я. – Граница не близко. И где остальные?…

– Хотелось бы знать. Прошли втроем, а на выходе – никого. Только стена огня.

Пакостная Нири, и у портала пожар устроила! Расчет был, что они стоят возле него, и в случае опасности уходят. Впрочем, я много на что рассчитывала… А выяснилось, что сквозь воронку пропускает с разной скоростью, Вестники меня ненавидят, а бессмертные враги понастроили мир по мотивам моих кошмаров. Надеюсь, Анита с Эмилем в порядке. По отпечаткам не высмотреть – иммунитет.

– Найдем, – сказала я убежденно, – и их, и Артема.

– Ты его потеряла?

– Не совсем. Прыгнул в кроличью нору, улетел куда-то в другой конец мира…

– Так и думал, – невозмутимо кивнул Феликс, и стало ясно – с тем же успехом я могла сказать, что Артема засосали в гигантский пылесос космические пираты и отбуксировали на край Вселенной.

– Он за холмами, – след отсвечивал четко, – но я без понятия, что там.

– Сходим – увидим.

Попросить его остаться? Не вариант. И толпой-то против Криса с Иллит тяжело, а уж по одиночке сожрут и не подавятся…

Улыбчивые подсолнухи редели, наведенная Артемом мультяшность таяла. Поле кончилось, начался плавный подъем. Небо темнело, обещая ночь, вдалеке между деревьями лавировал, топорща пустые страницы, толстый фолиант. И этот лес, и слишком мягкая земля под ногами казались декорациями, норовящими провалиться прямиком в ад. Обошлось… Река отдалялась, воздух перестал приносить запах гари. Феликс не отсвечивал ничем, кроме сдержанного спокойствия. Мне бы такое же! На вершине холма холодом пробрало до дрожи. Снова обрыв, не чета прошлому. А внизу, в полумраке…

Город в кольце каменной ограды. Изгиб пересекающей его реки, треугольники районов с желто-кирпичными коробками домов. Ближе к центру – здания выше и мощнее, особенно выделялись монументальные колонны в три этажа. Камин храм! Точь-в-точь, каким помнился. Вот соединяющая главные улицы площадь, а там, за рынком – причал. В другой стороне, если пройти вдоль реки, будет дом, в котором… Голова шла кругом, колени предательски подгибались. Видения наяву! Похоже, город был единственным творением здесь – края за оградой тонули в первозданной белизне. Отпечаток Артема просматривался где-то в районе главного причала. Нам туда.

– Спуск левее, – подсказал Феликс.

И вправду. С холма к воротам вела лестница – крутая и шаткая. Ни перил, ни кое-где ступеней…

– Не внушает доверия, – я поежилась, – а при текущем раскладе прыгать с обрывов рискованно.

– В обход можно спуститься, – он указал на относительно пологий склон поодаль, у покрытого тиной болотца.

Я стиснула зубы. Тут нет правильных вариантов, любой нацелен на то, чтобы мы никуда не дошли… Стоп! Знакомое болото, да и склон выбивается из общей картинки. Это вклад девочки-Вестника!

– Идем, – решилась я, надеясь, что клешню она на меня не натравит.

Феликс, к счастью, об обитателях болота не был осведомлен, и черная трава его не смутила. Сама я бы вряд ли удачно спустилась. Он совершенно не торопился, тщательно выбирал куда шагнуть, действуя с тем хладнокровным расчетом, когда не до эмоций вовсе. Или я их традиционно не чувствовала. За распахнутыми настежь воротами лежал обманчиво сонный город, на прибитой вместо указателя табличке зияли насквозь прорезанные буквы.

– Все дороги ведут домой, – прочла я вслух и рассмеялась.

Хотя смешного ничего не было. Совсем. Сомневаюсь, что у Иллит или Криса случился приступ ностальгии. Очередная ловушка, на сей раз пугающих масштабов. И я иду прямо в нее.

– Это на каком языке? – заинтересовался табличкой Феликс.

Кому что!

– На давно забытом, – я замерла перед воротами, припоминая путь к главному причалу. Маршрутов было несколько, выбрала самый неочевидный. – Не отходи далеко, ладно?

– Как скажешь.

Удивительно приятно стало общаться… На губах расплылась дурацкая улыбка. Нервы, вот точно.

От ворот начиналась мощеная желтым кирпичом дорога, отделялись, виляя, дорожки поменьше, где дома теснились плотнее – более бедный район, но никаких лачуг и землянок. Уютные дворы, окруженные низкими плетеными заборами, глиняная утварь. Ощущение, будто я снова вернулась, или не убегала вообще. Будто мне примерещилось что-то однажды, а на деле же ничего не заканчивалось, и не закончится никогда. Помогало молчаливое присутствие Феликса, а окончательно наваждение разбила разросшаяся в соседнем дворе рябина. Под ней, среди оброненных ярко-алых ягод, мерцали жирные точки света. Россыпь светлячков, аномально огромных. Вестники заполняют мир, набирая силу. Но и хозяева, судя по отпечаткам, кружат поблизости. Артем уже рядом, дойти бы…

На следующую улицу вел узкий проход между домами. Меньше метра, вдвоем не разойтись. Идеально для западни. Я остановилась, присматриваясь. Вроде нормально: крыши без нагромождения вещей, стены сплошные, и посторонних рядом нет. Проскользнуть бы на ту короткую улицу и добраться до моста. Причал – за ним.

Я пошла первой, молясь, чтобы мои подозрения оказались паранойей. Шаг, нависшие тени крыш, кромешная темнота. Жужжание светляков злое и обнадеживающе далекое. Твердая земля, метр за метром. А вот и выход. Забрезжил свет, странно яркий. Треск, в глазах враз померкло. Холод неотесанного камня, толчок наружу. Мгновение, и сомкнули в объятиях. Звон, грохот, и тишина. Мотнув головой, я разлепила веки. Что за?… Зияющая в фасаде дыра, сотни обломков обрушенной стены. Посреди погрома – мы с Феликсом. Обоим хоть бы что.

– Это как?… – опешила я.

Он равнодушно огляделся. Секунду! Энергия от него исходила привычно нейтральная, отторгающая любое воздействие. А известное правило гласит: самоконтроль позволяет регулировать ощущения в Потоке и проворачивать трюки вопреки логике материального мира. Прыжки с обрывов, например…

– Слушай, – осенило догадкой, – а как ты из-за той стены огня у портала выбрался?

– Прошел, – ответили запросто, – она же ненастоящая.

Да неужели?! Ментальная муть, конечно. В другой ситуации я непременно возразила бы, ох как! Но сейчас… Кажется, Феликс категорически не верит в реальность происходящего. Полнейшее отрицание, на уровне подсознания. В итоге мир с ним толком не взаимодействует, частично исключая из общей картины. С ума сойти! Это же именно то, что нужно!

От ветра захлопали развешенные во дворе простыни, мелькнул в опасной близости яркий отпечаток. Я отстранилась от Феликса, сосредоточилась. Отчетливо веяло угрозой, трепетал чадящий на стене факел. Иллит… Она, точно. Выше уровня домов, на крышах, что ли. А не видно, не слышно. Еще один порыв ветра всколыхнул стог сена, с шелестом разметав сухие травинки, по крыше пронеслась тень. Смысл крутиться возле нас, если блокировка не позволит напасть?… Или же… Сверху что-то кубарем скатилось и, искрясь, глухо шмякнулось. Вспыхнула дальняя простыня, словно бензином облитая. Другая, третья, четвертая… Моментально – завеса огня, дым, привкус гари. Вот гадина! Феликс оттащил меня прочь, к недавно обрушенной стене. Замутило, я зашлась кашлем. Клятый перенос восприятия! Убить этим в Потоке – не убьешь, но из строя выведешь надолго. Обойдется! Для кое-кого все ненастоящее…

– Веди, – я вцепилась в подставленное плечо, – и не отпускай. Направо. Через десяток домов. До реки, через мост… к причалу…

Надеюсь, последнее расслышал, вряд ли внятно прохрипела. Сорвало с места тут же. Сознание плыло, мельтешили объятые пожаром дома. Ни неба, ни глотка воздуха, жар невыносимый. Повторение еще одного кошмара… Того, из которого выбирались с ней, здесь же, и выбрались чудом. Не знаю, переставляла ли ноги, но смазанная картинка менялась. Дворы, повороты, языки пламени. Не горю, это плюс! Феликс держал крепко, окутывало безлико спасительной энергией, чувства притуплялись. Удалось вдохнуть, огненная рябь поредела. Донеслось журчание воды, за пеленой мутных кругов угадывались очертания моста. Мы дошли?…

Замедленные шаги, эхо радостных восклицаний. Прислонили к отрезвляюще холодному бортику, я облокотилась, силясь отдышаться. Навстречу неслось теплое пятно, размахивая руками. Артем! Уткнулся мне в бок, тарахтя беспрерывно:

– А я тоже к тебе шел, вот! Эта вредина телепортнула, блин, кто просил…

Я потрепала его по голове. По ту сторону моста бушевало пламя, трещали догорающие дома. Через реку густо валил дым, но у причала было сносно. В метре, опершись о бортик, стояла Анита. Вымученно улыбнулась и помахала мне исцарапанной рукой. Верит происходящему, в отличие от Феликса! А еще боится – просачивался тщательно сдерживаемый страх. Хм… Как ее сюда занесло вообще?…

– Мне ее Лира отыскала, – воодушевленно объяснил Артем, – книгами!

– Незабываемый был полет. – Анита пригладила вздыбленные волосы, и повернулась Феликсу. – Слава богу…

– А где Хансен? – осведомился тот.

Она неопределенно дернула плечом.

– Найдут – приведут, – пообещал главный по Вестникам и уставился на полыхающий напротив берег. – Фига… А как вы там прошли?

– На него не действует, – поделилась я. – Он вне системы.

– Вау, – протянул Артем. – Как Нео из Матрицы!

– Баги в вашей виртуальной реальности, – высказался Феликс.

Да-да, правильно! Больше скептицизма! Пригодится…

Почувствовала другой отпечаток рядом. Это Крис, и Иллит недалеко. Удачно, нам как раз обоих надо выловить и загасить. Только зачем им подставляться? В присутствии людей с иммунитетом управлять энергией никто не способен, атакующих импульсов и ловушки в арсенале нет, а без этого нас не сожрешь. На блокировку плевать лишь Артему с его тьмой, да захватывающим нижний Поток Вестникам. Но они творят что попало, как бы, наоборот, не испортили все. Собственно, а с чего я взяла, что обладающие своими характерами и мнениями девочки будут беспрекословно слушаться? Планировщица…

– О! – просиял Артем, хлопнув в ладоши.

Рябина во дворике позади нас шевельнула ветками, на землю обильно посыпались ягоды, катясь в форме жирной стрелки. Указывала она прямо на нас. Я отодвинулась, на всякий случай… Сбоку дома выросла тень, раздались тихие шаги, без энергетических признаков чьего-либо присутствия. Выдохнула с облегчением, из-за поворота вышел Эмиль.

– Нашли, привели, – доложил Артем.

– Ах, вот что это, – он переступил стрелку. – Оригинальный способ.

– Деликатный… – буркнула Анита. – Зато у меня было веселее!

– По тебе видно.

Пожар на том берегу усилился, причал наполнился беспокойными светлячками.

– В реке, – предостерегающе бросил Феликс.

Та забурлила, вспенилась, течение принесло что-то невообразимое. Что-то… Вода засверкала мощнее любого пламени, ослепив набухающей энергией. Словно бомба замедленного действия, и она разрасталась. Стремительно! Пристань тряхнуло, сминая мост в труху. Я инстинктивно начала выстраивать щит. Ну да, как же, из чего?… Агрессивная пульсация, духота, вязко-липкая. Отправили к нам, активировав заранее приготовленную ловушку?! Вот что за сгустки выделялись… Обволокло тьмой, шипяще-исчезающей. Густой, холодной. Растаяла она резко, вместе со светом и мостом. Звенящая тишина, пустое русло реки, белизна на дне. Но все тут, на причале, живые!

– Уф… – вымученно пробормотал Артем и вытер рукавом лоб.

Без передышки ему снова не отбиться, как и не напасть. На то и был расчет?… В небе кометой налилось такое же ослепительное сияние, увеличиваясь и неотвратимо надвигаясь. Черт! Запаслись ловушками… Вокруг нас заметались тысячи мерцающих точек. Светлячки! Словно искрящимся куполом накрыли, заслонив небо. Воздух сотрясся, светлячков поглотило – нечто, бесследно. А мы остались. Девочка из кроличьего леса нам помогает! И не только она… Под ногами заструилась чернота, растекаясь лужей, потянулась масляными нитями вверх, отгораживая от всего извне. Третий, непонятно откуда взявшийся залп разбился, осыпавшись колючими вспышками. Энергия мира приходила в норму.

Противоположный берег догорал, над высохшей рекой витал пепел. Лужа затопила весь причал, сердито чавкая внизу, опять налетели светлячки. Чувствовала направленную на себя агрессию, сердце подпрыгивало к горлу. Феликс наблюдал за ними с абсолютно бесстрастным лицом, Эмиль задумчиво хмурился.

– Ха! – Артем победно щелкнул пальцами. – Атака отражена! Классно, да?

– Угу, – пробормотала Анита. – Что это было-то?…

– Переносная ловушка, – предположила я, – или ее подобие…

Создавать новое они не могут, а вот при должной сноровке и фантазии пустить в ход уже имевшееся – вполне. Очевидно, город напичкан сюрпризами. Они просто ждали, пока мы вместе соберемся.

– Ее можно как источник сил использовать, – мрачно рассудил Эмиль, – а не только шарахать.

А ведь точно! Аналог батарейки, чтоб их. Из-за блокировки особо не развернешься, но по мелочи, верно выждав момент…

Опасная яркость ударила чуть ли не в лицо, из дыма на том берегу появился Крис. Я застыла, пристально следя за всем, что могло стоить внимания. Ничего подозрительного. Стихающий огонь, несколько метров пустого русла между нами. Его взгляд прочесал причал, уперся в Артема. Тот отступил к роящимся светлячкам. Не может пока как следует ответить, увы.

– Ты его все равно не спасешь, – обронил Крис, – что бы ни делала. Это уже и не он.

Помню… И глубину в отнюдь не детских глазах, и разговоры о долге, и пугающий отпечаток вечности. Глянцевая чернота потекла с причала, расчертив искореженную пустоту русла тонкими струями. Крис посмотрел на нее со странной отрешенностью. Ему до сих пор не безразлично, и Вестники – самая больная из тем. Недаром так… переклинило. А не станет захватчиков Потока, не станет и Вестников, ни в каком виде. Спасение порой принимает неожиданные формы. Вряд ли получится достучаться, но попробовать нужно. Секунда колебаний, глубокий вдох.

– Мне жаль, – нельзя было не сказать, – что не поверила тебе тогда. Насчет… проклятья. Я знаю, это из-за Нири. Тебе и умирать-то необязательно было, не то что переселяться. Ты хотел освободить ее, их всех. А она тут, пять тысяч лет взаперти. Еще не поздно все исправить.

Взгляд перекочевал на меня, с проблеском неожиданного понимания. Неужели?…

– А ты права, – признал он.

Развернулся и исчез в дыму. Отпечаток бешеными темпами отдалялся. Хм…

– Не очень умно было, – отметила Анита, – подавать ему эту идею.

– Он уходит отсюда, – доложил Артем, – Лира видит. Сказала, к границе направляется.

Что?! Почему? Стоп. Нам здесь ничего не угрожает, пока действует блокировка, а Вестники защищают. Убрать их – расклад изменится. Иллит с самого начала пыталась это сделать, одну стерла вместе с куском кладбища. Другие четыре успели захватить больше территории, поздно стирать. Зато если схлопнуть мир конкретной девочки, она исчезнет и отсюда. Крис сто процентов направился к Нири… А там Паша. Я нервно сглотнула.

– Они бы и без тебя догадались, – не то чтобы обнадежил Эмиль, – остальное-то перепробовали. Иди за ним.

– Серьезно?…

– Иди, – велел Артем неестественно спокойным, леденящим душу голосом. – Девочки становятся сильнее, видишь? Скоро смогут напасть. По-настоящему. Убеждать их не трогать тебя становится сложнее. Больше всего сил трачу на это, а они уже злятся.

Я растерянно огляделась. По руслу реки растекалась вязкая тьма, в каждом дворе сердито покачивалось рябиновое дерево, множа ковер кроваво-красных ягод. Перед глазами мельтешили навязчивые светляки, в небе хищно кружили фолианты. Захват мира идет успешно, еще немного, и его хозяевам конец. Конечно, если не уничтожат незваных гостей через верхний Поток. Но бросить Артема…

– Мы за ним присмотрим, – пообещал Феликс.

Да… От них тут толку больше, чем от меня. Уйду – всем только легче будет.

– Вернуться к границе не забудь, – изобразила улыбку Анита. – Нас забрать.

– Наваляй ему как следует, – Артем подпрыгнул, с озорным блеском в глазах. – Прям по наглой морде!

Отлегло, кивнула. Книги наверху тревожно упорхнули прочь, причал поехал в сторону. Что за?… Потерянное равновесие, пронзительный скрип, разросшиеся внизу трещины. Из них сочилась белизна, выхлестываясь на поверхность. Этот участок города разрушается! Последствия ловушек… И не исправишь! Отрезанные от причала Феликс и Анита разумно отпрянули к рябине, я попыталась схватить Артема руку. Не смогла… Оказался дальше, с меняющимся в лице Эмилем. Сзади полыхнуло ядовитой яркостью, шею стиснули холодные пальцы.

– Замри, – шепнули на ухо, – или ваши крошки нас обеих прикончат. А тебе рано собой жертвовать, верно?

Иллит! Подкралась!.. Шипела глянцевая лужа, зло сверкали светлячки. Заманчиво было бы прихватить ее на тот свет, но… Без меня отсюда трое не выберутся, а Крис наверняка сумеет уничтожить миры Вестников. Я замерла, Артем закусил губу. Еще не готов тьмой зарядить, к сожалению.

– И что теперь? – поинтересовалась я, лихорадочно соображая, какой у нее может быть план, и как ему помешать.

Вместо ответа – злое «тс-с-с». Пустота подступала отовсюду. Густела, окрашиваясь мерцающими точками света, кровавой краснотой раздавленных ягод, чернильными пятнами тьмы и просыпавшихся букв. Да она же сосредотачивает четырех Вестников в одном месте! Выждала!..

– Убери их, – крикнула я Артему.

Горло тут же сдавило, до мутного головокружения. Не шевельнуться. Расслышала издалека двойной нарастающий гул агрессивной энергии и его виноватое:

– Не могу…

Иллит сейчас шарахнет сюда, точно. Во всех девочек разом, отвлекая их, а после в Вестника. Я дернулась, собрав все силы. Вырвалась! Передо мной – Эмиль. Отпихнул Артема вон и покачал головой. От его прикосновения окутала энергия, нейтрализующе-текучая. Оно приземлилось, рванув ослепительно белым. Ловушка, гораздо мощнее прошлых! Осела порванной на клочки, второй залп рассыпался такими же безобидными обрывками. Эмиль меня отпустил. Искрило, рассеивались кривые очертания причала. Сплошной свет, город за его пределами. И Иллит, вблизи нас. Во взгляде – досада, сменяемая ликованием. Насмешка, шаг ко мне. Нет, не ко мне… В нечеловеческой глубине раскосых угольно-черных глаз что-то отразилось, до зудящего звона. Отблески ряби, напряжение в воздухе. Нейтральной энергии не стало, растеклась нормальная, уязвимая. Подкрутила?! Голодный, поглощающий импульс. Мгновение, невыносимо длинное и предательски короткое. Вспышка, и никого.

– Умный, – поморщилась эта тварь, – был.

Вылетела стрела тьмы, Иллит нырнула в белизну. Меня схватили за локоть, вытягивая наружу. Феликс, чуть менее спокойный, чем прежде. Шум города, участок кристально чистого полотна позади. Артем у рябины, высматривающий ту, что улизнула. Бешеное сердцебиение, бледная Анита, ее неизбежный вопрос:

– А где?…

Я мотнула головой, она отвела глаза. Ловушками могло в порошок стереть. И Артем стоял бы рядом со мной, точно бы задело. Если бы не Эмиль… Так! Не сметь. Выдохнуть, взять себя в руки.

– Вам важно, – я выпрямилась, – держаться вместе. Вестникам не нападать одновременно. Близко ее к себе не подпускать, ни в коем случае. Артем, понял?

– Да, – отозвался он. – Девчонки за ней теперь смотрят, предупредят.

Получив ловушкой, слушаться начали!

– Что с ним было? – спросил Феликс.

– То же самое, что с тобой, когда Яника…

Анита недоуменно моргнула.

– Учтем, – коротко ответил он. – Здесь зрительный контакт ни к чему. Достаточно близко подойти.

– Регулирует до нормальности и жрет. Не подавившись. Вестники набирают силу, получит за все, гадина… – Я повернулась к Артему. – Где Крис?

– В пути!

– Организуй мне экспресс-доставку, – попросила я. – Необходимо обогнать.

Он закивал, светляки настороженно заметались. Под ногами разверзлась нора, бездонно-черная. Я провалилась в непроглядную глубину, со свистом. Выплюнуло в подсолнухи, у границы. Конечно, отправить меня подальше Вестники только рады!

Пора – туда, где больше нужна. Отбросить эмоции, пересечь кусок выжженного поля. К порталу, в конец тающего пейзажа. На верхушку рябины присел фолиант, сбив в песок зазевавшегося жирного светляка. Воронка опалила жаром, покорно пропуская. Серые линии расступились, приграничное пространство вскружило голову пьянящей свободой. Ни блокировок, ни запретов. Концентрация, моментальное перемещение. А ведь зарекалась в ту пещеру возвращаться… Бесконечно лживое слово «никогда»!

На горизонте высились песчаные холмы, в рассветном небе таяли звезды. Середина сценария. Я спрыгнула с пыльной каменной платформы, минуя лестницу. Мир и не думал атаковать: хозяйки дома не было. Зато клятая лужа на месте, и жизнь она способна высосать в ноль. Костер на пути к пещере не горел, огненная дорожка не торопилась появляться и указывать путь. Я помчалась на знакомый неуправляемо-теплый отпечаток, с опозданием сообразив, что он не один. Четыре! Сильных, невероятно ярких. Так сиять можно лишь на предельном даре. Ничего себе! Ну а с чего я, собственно, решила, что Паша тут в гордом одиночестве отбивается?…

Вход в пещеру по-прежнему вонял сыростью, а вот факел взять было неоткуда. Пришлось продвигаться по тоннелю на ощупь, пока впереди не забрезжил огонек.

В углу памятного, усеянного обломками статуи зала затравленно жалась лужа. Сцилла грозила ей непонятными проклятьями на испанском, рядом топтался лохматый парень смутно узнаваемой наружности. За ними неотрывно следили Паша и экстравагантная дама с факелом. Та, которая в Испании не расставалась с сигарой. Кажется, Несса…

На меня обратились четыре взгляда, лужа зло зашипела. Здоровается, видимо!

– Что-то пошло не так? – догадался Паша, и повеяло от него какой-то мрачной, но все же радостью.

– Сюда Крис идет.

– О! А я-то думал, пропущу всю заварушку. Шугаем тьму по очереди, полет нормальный.

– Не знала, – не сдержалась я, – что ты будешь в такой компании.

– Я тоже не знал, – усмехнулся он, – когда просил европейских вемов о помощи, меня послали – мол, в прошлый раз еле выжили, а тут опять. А как Поток заштормило от перемещений Вестников, трое передумали.

Не только мои планы меняются на ходу…

– Мы не могли иначе, – выпалила Сцилла, ее лохматый друг приосанился, – это наш долг. Алекс хотел с ними покончить любой ценой.

– Святой Алекс… – поморщился Паша. – Лучше бы сейчас угробился, раз так не терпелось. Больше было бы пользы.

Она возмущенно открыла рот, дама цыкнула на обоих, хотя вряд ли на русском что-либо понимала. Тьма зашелестела в углу, увеличиваясь в размерах.

– Несса, пардон, – произнес Паша без малейших признаков раскаяния и продолжил на испанском, уже с серьезными интонациями.

Очевидно, рассказал о Крисе, объяснив, чем нам грозит его появление. У парочки резко убавилось энтузиазма, лохматый даже в размерах уменьшился. Лужа забурлила, потянулась масляными нитями к потолку, расширяясь. Нет уж, никакого второго раза! Шаг в темный угол, направленный удар. На максимуме возможностей, не жалея себя. Пещеру сотряс взрыв света, тьму смело. Вообще, бесследно. А мне хоть бы что. Окатило двойным шоком с примесью нездорового любопытства, Несса многозначительно хмыкнула.

– Ну и ладно, пусть идет этот Крис, – Сцилла сглотнула, таращась на меня абсолютно круглыми глазами, лохматый согласно кивнул. – Встретим!

Я отступила к Паше и увидела ее – вспышку отпечатка вдали. Самое время готовиться встречать… Моя попытка померяться силами с Яникой была провальной, но тут нас пятеро, что несколько уравнивает. Нельзя позволить Крису уничтожить мир Нири, иначе она пропадет из нижнего Потока. Его появление заметила не только я, Паша посмотрел в том же направлении и велел:

– Давайте в город.

Ближе к точке выхода. На всякий случай… Замуровываться в пещере опрометчиво, лужа по завершении сценария возникнет вновь, целая и с неизменным аппетитом. Она не будет страшна Крису – все-таки старый друг, а вот к нам полезет, что в решающий момент может сильно помешать.

Ущелье пылало рассветом, вырубленные в розовых скалах дома отбрасывали длинные фиолетовые тени. Ожившая легенда, мертвое место, пропитанное песком и пустотой, заброшенное давно и бесповоротно. Камень, лишенный жизни. Полустертые узоры на арках, плавные провалы окон и дверей, гладкие, отшлифованные ветром и временем стены. Я была здесь однажды, по-настоящему. И умерла. Черт, да что это такое! Перебор древних городов на сегодня…

– Крису нужно уничтожить первородный мир, – просветила я, хотя Паша наверняка и так понял, раз не спросил, – сделать это по старинке, лишь своим присутствием, не получится. Нири нет, да и сомневаюсь, что она стала бы его атаковать.

– Мир без хозяйки нестабилен, – отметил он, – и рухнул бы сразу, не участвуй мы в сценарии.

– То есть что, нужно убить нас?! – ахнула Сцилла.

– Или выгнать, – поправила я, ведь фактически именно так и было.

– Думаешь, он будет столь любезен? – Паша насмешливо изогнул бровь. – Попросит вежливо на выход? Не в его положении, знаешь ли, разбрасываться едой.

Я скрипнула зубами, преимущественно от безысходности, Несса нахмурилась и сердито отчеканила несколько слов.

– Говорит, если с детьми что-нибудь случится, – перевел он, – грохнет нас обоих нафиг.

– Мы в состоянии о себе позаботиться! – закатила глаза деточка в тесно облегающем кожаном костюме. – У нас с Марком такой же дар, между прочим.

Лохматый, стало быть, Марк…

– Да! – бодро отозвался тот.

Выучил русский?

Небо вспыхнуло малиново-желтым и погасло, погрузив пустыню в ночь. Сценарий обнулился, жди возрожденной темной лужи. Я прочесала придирчивым взглядом окрестности, отмечая все, вплоть до каждой мелочи. Как перед нырком в Поток, во избежание ловушки. В принципе, цель нынче та же. Не считая пары моментов… Утробно завывал ветер, в небе самого неисследованного из миров скалились звезды. Расстояние между нами и опасно ярким отпечатком неминуемо сокращалось.

– Далеко от меня отойдете – умрете, – обрисовала я ситуацию. – Если он подберется вплотную – сожрет. В ловушку попадете – сожрет. Заденет ею – тоже сожрет. Ясно?

Сцилла побледнела тотчас, Марк – после Пашиной испанской интерпретации. Значит, не выучил. Кроме «да», «нет», «спасибо». Одним словом, полиглот. Полиглот задал вопрос, получил ответ и приободрился, переглянувшись со Сциллой.

– Вот это класс, – оживилась та, – что ему вмазать можно.

– Строго по команде, зря силы не тратьте, – предупредила я. Паша задумчиво покосился на образующие лесенку аккуратные дома. Проследив за его взглядом, уточнила: – По твоей команде. Для упрощения коммуникации и вообще…

Он с готовностью кивнул. За исключением моего перевеса сил из-за урванных бонусов, от него по части схваток толку больше.

Точка выхода находилась позади кострища на площади, при критической ситуации всем было велено сматываться, а не умирать. Я напряженно следила за фоном в попытке поймать даже малейшие изменения. Их не было. Лишь утихающий рядом страх да перекидывание загадочными фразами. Сцилла то ахала, то воинственно вскидывала подбородок, Марк переполнялся горячим азартом. В Нессе пульсировала решимость. Паша прилип оценивающим взглядом к домам и направился в первый из ряда, поманив за собой. Сохранившиеся толстые стены, высокий потолок, единственный проем с удобным ракурсом обзора. Удачно ведет прямиком на площадь, до точки выхода рукой подать. Колебания фона по-прежнему нулевые, если мир не станет чинить препятствий, домик за мини-бункер сойдет. Крис приближался, двигаясь по дуге. Не через пещеру пошел… Не соскучился по подружке, избегает. Но лужа скучать в одиночестве не станет – сама выползет, вопрос времени.

– Располагаемся, не стесняемся, – Паша завел нас в угол каменного мешка. – Не высовывайтесь, держите в фокусе этого гада. Ждем, все силы на защиту для начала…

– Понять его тактику и возможности хочешь? – поддержала я.

– А успеем? – буркнула Сцилла, определенно готовая начать с другого.

– Торопишься к ужину? – ухмыльнулся он. – Сеньор Баэс не в курсе, где жена пропадает?

– Нет, – сдал Марк, та покраснела.

Главное, нам тут ужином не стать. А я и не знала, что она замуж вышла…

Отпечаток засверкал недалеко от площади. Густые, внезапные тучи в небе, сильнейший порыв ветра. Свист обратился надрывным воем, накрыло песчаной бурей. Непроглядная смесь царапучего песка и острых искр. Стена укрыла, пропустив сквозь проемы лишь малость, я приготовилась, чувствуя ее – надвигающуюся волну агрессивной энергии. Совместные усилия, выстроенный щит с охватом на пятерых. Уже знакомая по нижнему Потоку ловушка разбилась об него, снеся к чертям. К радости Сциллы, улетел ответный коллективный импульс. Результат предсказуемый – один-один. Обмениваться можем долго! Сомневаюсь, что Крису оно надо, время играет против него. А вот чтобы отвлечь… Что-то замышляет.

Паша был того же мнения – больше команд нападать не отдавал. Просто наблюдал, как раз за разом стирается в ноль защита и цыкал на испуганно метавшуюся Сциллу. Марк изводился от нетерпения, Несса поглядывала на точку выхода. Точнее, в ее сторону – из-за проклятой песчаной бури видимость была исключительно на уровне энергии. Вспышки, волны, искры. И то не факт, что кроме меня их кто-то четко различал. К чему это буйство стихии? Не припоминаю такого в сценарии. Крис специально устроил? Мы что-то не должны видеть?… Осторожно выглянув в проем, я прицелилась. Хитрый импульс, подобие водоворота, развеянная пелена песка. Всего на мгновение, но его хватило. Рассмотрела отколовшуюся скалу, непроходимую гору обломков на площади и перекрытый путь отступления. До точки выхода разве что на бульдозере проберешься! Кажется, вариант с «выкинуть» для Криса неприемлем… А, учитывая, что в момент завершения сценария все это художество исчезнет, сыграть погром обязан с минуты на минуту.

– Запирает нас, – констатировала я, стараясь оценить масштаб катастрофы и возможность отхода. Если брошу все силы, смогу расчистить дорогу, а дальше вопрос расторопности. – Уходим в другой дом?…

– Рано, – твердо сказал Паша, придержав рванувшего к проему Марка за плечо.

Сцилла выругалась, стена заходила ходуном – песок с потолка, треск оглушительный. Но раз Крис скалу снес, что ему этот дом? Для чего-то нужен?… Ускользнувшая мысль, новый успешно отраженный удар. Несса дернула Пашу за рукав, выдав залп тревожных фраз. Все синхронно повернулись к проему. Впечатляющее у нее чутье! Веяло слабым, едва зарождающимся предчувствием опасности, сквозь крошево колючего песка чернели ползущие к нам нити. Как второй Вестник накуролесила, еще и сейчас палки в колеса вставляет! Сама прибью…

– Не трогай ее, – покачал головой Паша. – И стоим, где стояли.

Серьезно?! Впрочем, секунду спустя лужа отошла на второй план, да и тратить на нее силы было бы попросту глупо. На горизонте появилась сгущенная, агрессивная энергия, по всем признакам очередная ловушка. Я привычно выставила защиту.

– Вот теперь уходим, – поступила неожиданная команда и ее продолжение на испанском.

Прежде чем двинулась к проему, Паша схватил меня за плечи и развернул в противоположном направлении. Его атакующий импульс, и стена осыпалась, открыв проход в коридор пещеры. Ого! Надеюсь, не тупик? Шагнула следом за всеми в каменное нутро, сомкнулась темнота. Сзади громыхнуло, скала загудела, вибрируя дрожью, словно при землетрясении. Отрывистые переливы света, липкая волна ловушки. Счастье, что прямо в нас не попало! Защиты хватило, чтобы отбить долетевшие остатки, дом разнесло, превратив в завалы обломков. Стало ясно – в те разы Крис бил не в полную силу. Зато сейчас… А я защиту одинаково выставляла, дура! Вибрации усилились, мы поспешили вглубь. Откуда Паша знает, куда идти?! Исследовать пустыню никак не успел бы.

– Сколько раз ты тут был?

– Несколько, – туманно ответил он.

Ну да! Новый мир среди пятидесяти давно приевшихся, а что смертельно опасный – ерунда. Но грех жаловаться, территория не такая уж незнакомая, а это преимущество.

Догонял шум, впереди показалась развилка. Уверенный поворот налево, через несколько метров снова туда же, и в тесный тоннель – бочком, друг за другом. Пещеру трясло, Сциллу тоже.

– Мы убегаем? – простучала она зубами.

– Отступаем, – не согласился Паша.

Марк сердито пробормотал нечто, что мне перевели как «почему не вломить ему, а?».

– Потому что не сможем, – ответил Паша на русском, перепоручив перевод Сцилле. Видимо, чтобы занять ее чем-то. – Меньше метаний, больше действий, позволяющих понять, с чем имеем дело. Начнем паниковать и палить чем ни попадя – шансов не будет.

– Я не слабее Криса, – сказала я скорее самой себе. – Технически…

– Зато он умеет использовать свои возможности по максимуму.

Тоннель кончился стеной, беспощадно нами разбитой. Открылся проход в дом, что находился с другого конца площади. Песчаная буря не утихала, Крис переместился в нашу сторону. Мерцал не так уж далеко, вновь наливаясь ядовитым свечением новой ловушки. Небо было непроглядным, не понять, наступил рассвет или нет. Сдается мне, не площадь с точкой выхода от нас прячут, а не дают следить за ходом сценария. Развеяв на мгновение пелену песка, я убедилась, что рассвет в разгаре. Предостерегла:

– Сценарий скоро завершается.

– Готовься, – горячая, пульсирующая энергией ладонь скользнула по моей спине, подталкивая к проему, – создать то же, что и он.

Создать что?… Ловушку?!

– Это поглощающий тип энергии, по крупицам собранной воедино. Я изучил вблизи, когда прилетала. Ее невозможно слепить без глубокого влияния на фон. Ты сможешь. Стандартным импульсом атаковать – щекотка, не более. Так мы его не загасим. А вот он нас – запросто, тупо измором возьмет.

Я совершенно не представляла, что делать. Сцилла напряженно слушала и переводила вполголоса, Несса кивала. Тоже высмотрела эту поглощающую энергию?… От напряжения зарябило в глазах, Паша встал рядом. Его пальцы сжали мою руку, покалыванием на коже задавая направление.

– Я покажу, – шепнул он. Извне накатили агрессивные волны. – Сейчас!

В момент, когда Крис занят своим хитрым планом и не ждет… Вдох. Прислушаться, идти, куда ведут. Рассыпанные всюду ядовитые крохи, естественные и безвредные в общей массе. Смотреть, видеть, брать. Выцарапывая как можно больше, соединяя. Они – не часть Потока больше. Все, что в них – мое.

Вместе, через меня, единое. Вперед!

Ловушка Криса разбилась о коллективную защиту – впритык, тряхнув дом, в ответ улетела моя, отдаленно похожая. Что-то треснуло и шатнулось, на площади рвануло ярчайшим светом. С тем же результатом, увы.

– Чуть-чуть не хватило, – мрачно констатировал Паша.

Не справилась… Почему, черт возьми, ему бонусов не перепало? Он бы гораздо лучше справился! А Криса второй раз врасплох не застанешь! По потолку поползла, расширяясь, трещина, прибыла добавка из того самого щекотного атакующего импульса. Ничем-то он не гнушается… Все дружно метнулись от проема, лишь Марк зазевался. Я кинулась обратно, послав вверх разрушительную волну. Потолок обвалился наружу, осколки камня и колючие искры энергии приземлились мимо нас.

– Спасибо, – выпалил он.

О, ну теперь полный полиглотский набор!

Отпечаток Криса переместился подальше, время до завершения сценария таяло. Понять бы его слабое место. Но не уверена, что оно есть. Или… Личное вечно? Нири?… В лицо ударил песок, ветер принес с колючими искрами шелест лужи. Вот и она! Нацелилась определенно на меня, жадно булькающая пародия на Вестника.

– Все, – решилась я, – пора показать ей того, кто ее убил. Раз уж память короткая.

Если тьма для Нири – олицетворение себя, должно получиться. Девочка из джунглей среагировала на Базиля нервно. Напала и на молекулы разложила, хоть и простила. Повтора бы, только в миниатюре, без схлопывания мира.

– Попробуем, – поддержал Паша. – Навредить она ему не сможет, но отвлечет.

А я этим непременно воспользуюсь. Выброшенные искры энергии жизни заставили ее отступить, как раз в нужном направлении. Повторили и сообща, и по отдельности. Лужа шарахнулась, мы последовали за ней. Аккуратно, по шажку продвигаясь сквозь бурю, и не забывая выстраивать защиту. Правильно сделали – через пару метров в лоб попыталась прилететь ловушка. Тьма шуганулась в другую сторону, пришлось быстро корректировать, не жалея энергии. Сцилла особенно усердствовала. Путь преградили обломки, разгорелся яркий свет отпечатка. Почти у цели! Фокусировать лужу, не упускать никого и ничего из вида, обойти баррикады. Дошли до пещеры, под ложечкой засосало. Песок замер в воздухе и мертвым грузом осел на обломки, рассветное небо погасло. Сценарий завершился, но руины не обратились скалами. Наступила странная, дрожащая тишина. Смазанные очертания холмов, агрессивные вибрации, исходящие от самого мира. Не поняла… Нири что, здесь?… Вернулась?!

Крис в расслабленном ожидании привалился к скале. Дошло наконец – этого он и добивался. Ее возвращения! Сильные разрушения по завершении сценария призывают хозяйку назад – порядок наводить. Звал, попутно с нами в войнушку играя – авось прибьет. И вот Нири тут, готовая свой мир в клочья разнести уже из-за нашего с ним присутствия. Псих!

Несса бросилась от пещеры к точке выхода, мы за ней. Черкануло сминающим землю разрядом, небо объяло огнем. Расползлись лужи тьмы – везде, за мгновение, соединяясь. Затопленная площадь, шипящие всплески, качание обломков на волнах.

– Что за чертовщина?! – Сцилла попятилась.

– Вестник ушел в отрыв, – пожал плечами Паша. – Выбраться бы до того, как схлопнет мир.

Повернулись к площади, точка выхода отдалилась, как и любая точка в искаженно-раненном мире. Лужа заблестела чернильными переливами, потекла к Крису. Толстые нити потянулись ввысь, причудливо сплетаясь. Выпуклой фигурой, очертаниями девичьего силуэта. Он шагнул вперед, шипение захлебнулось, затихло. Густо разлилось жгучее чувство вины. Бездонно-черная тоска, давящий груз воспоминаний. Не его. Ее. Ни злости, ни страха, ни желания мести. Веяло горьким привкусом предательства и исступленной ненависти к себе. Глупая. Застряла в моменте, для него давно минувшем.

Небо осыпалось пеплом, площадь удачно качнуло к нам.

– За мной, – я выжгла в затянувшей ее тьме подобие тропинки, – бегом!

Глянцевая чернота мигом соединилась вновь, закрыв намеченный к точке выхода путь. Потемнело, стерев границы между небом и землей, пустыня зарябила штрихами наспех накарябанной картинки. Темные края заструились водопадом вверх, скрыв Криса и… Нири?

Паша и остальные тоже попытались проложить дорогу через чертову лужу-океан. Тщетно, она тут же смыкалась, не пуская дальше. Даже вместе не пробиться! Отвоеванного раз за разом пространства едва хватало, чтобы стоять. Тьма кидалась под ноги, норовя захлестнуть или отбросить вон. Сколько же ее! А еще клятые обломки. Мир бился в агонии, стремительно разрушаясь. Не выберемся – нам конец.

– Могу расчистить путь, – выдохнула я, – но надо, чтобы кто-нибудь ее… забрал. На себя…

Сама испугалась своих слов. Это же фактически кто-то собой пожертвовать должен. Несса отступила в сторону, пронзительно засияв. Что?… Не могла она понять, что я сказала… Не могла! Жадно булькнуло, ее отрезало черными волнами. Марк ринулся к ней, но Паша сгреб его за шиворот и толкнул на свободный участок площади, что ежесекундно таял. Я схватила за руку Сциллу, зацепив крючком и подсознание на всякий случай. Максимум концентрации, испепеляющий импульс в лужу. Та забурлила, обнажив точку выхода. Теперь доберемся! Отпечаток Нессы побледнел и погас… За стеной тьмы заискрили контуры двух силуэтов, один из них – ослепительно сильно, предсмертной вспышкой. Разлитая в воздухе тоска стерлась, не стало и размытых границ мира. Сквозь клочья исчезающего водопада мне улыбнулся Крис. Целый и невредимый, чтоб его! Прочь… Шаг, подступающая позади пустота. Прыжок с рывком.

Скомканное пространство взорвалось вдогонку чернильными брызгами, догнали росчерки убегающих отпечатков. Спасительное чувство невесомости, нырок на свет. Без разбору, в соседний мир. Обступили рябиновые деревья, нависло налитое красным небо. Рядом – Паша и Марк. Успели! Я вскочила с травы, отпустив наконец Сциллу.

– Несса?… – закусила она губу.

– Соберись, – рявкнул Паша. – Или ты хочешь, чтобы все было напрасно?

– Он за нами прыгнул, – я в панике огляделась, – просто чуть позже.

Нири не смогла его убить… А он – да. Снова. Освободитель. На всю голову больной! Ближняя рябина дрогнула, дождем посыпались ягоды. Следом спрыгнула Кира и, отряхнувшись, поинтересовалась:

– Что за дела?

– Маньяк на подходе, – сообщил Паша, – как раз по твоей части.

Она вопросительно покосилась на меня.

– Крис должен прийти, – пояснила я, – больше некуда, из уничтоженного мира прыгнешь только на минимальное расстояние. А это сюда.

– Он вообще убиваемый? – Сцилла обняла себя за плечи, Марк втянул голову. – Что делать-то?…

– Свалить из точки входа, – Паша направился вглубь сада.

Все последовали за ним. С Крисом лучше держать дистанцию, вблизи сожрет быстрее. В нижнем Потоке три Вестника осталось, а оккупировать мир подвластно и одному. Попытаться ликвидировать их – единственный вариант. Горел закат, усыпанные ягодами ветви рябин и рассыпанные людские отпечатки. Помимо нас, пятеро, дар не на пределе, но сильный.

– Я у входа караулила, – отчиталась Кира, – остальные по саду бродят, чтобы не рассыпался бесхозный. Чего вашему маньяку надо?

– Убить каждого, кто находится здесь, – просветила я, – тогда мир уничтожится, прихватив из-за границы хозяйку.

– Хитрых планов у него не будет, – добавил Паша. – Опять призвать Вестника не выйдет. Мир неактивированный, сценария нет.

– И точки выхода! – воскликнула Сцилла. – Значит, уйти сможем в любой момент?

– Хоть сейчас, – абсолютно серьезно предложил он.

– Нет! – воинственно сказал Марк, опередив возмущенно открывшую рот подругу.

– Получит за Нессу, – процедила она. – А уйти равносильно тому, чтобы сдаться.

– Это хуже, чем помереть? – осведомилась практичная Кира и махнула рукой статному мужчине за деревьями, тот двинулся нам навстречу. – А вторая маньячина не придет?

– В нижнем Потоке занята, – мотнула я головой, стараясь не думать, что там сейчас происходит. Стоило лишь представить, подступала паника. Какое уж тут сосредоточиться… – Оставленный без присмотра живой Вестник способен его разнести.

– Почему они не похлопали верхние миры раньше? – не утихал в ней исследовательский пыл. – Уже минус три. Перестраховались бы давно.

– Во-первых, миры с Вестниками опасны и непредсказуемы, – удовлетворил Паша ее интерес, – в данный момент у них просто нет выбора. Во-вторых, они не ждали, что мертвые девочки нагрянут в гости. В-третьих, кого жрать-то в пустом Потоке? В-четвертых, не припоминаю схлопнутых миров до этого года – банально не знали, что так можно, а ставить бессмысленные эксперименты их не тянуло.

Статный мужчина подошел к нам. В возрасте, строгий, представительный, и в то же время странно располагающий, на каком-то подсознательном уровне. Тот психолог и бывший коллега Вениамина, за которым ездили в Питер?

– Разыщите остальных, пожалуйста, – почтительно обратился к нему Паша, подтвердив мою догадку. – И уходите в кроличий мир помогать, нашим справляться наверняка тяжело.

Выгоняет их? Правильно. Присмотреть за таким количеством народа я не сумею, пойдут Крису на закуску. Кроме как ловушкой его ничем не возьмешь, а сделать ее могу только я. Точнее – не могу. Черт!

– Спокойно, – Паша легонько похлопал меня по плечу, мужчина торопливо удалился. – От людей с максимальным даром больше толку, на остальных лишь отвлекаться. Пусть уходят.

– И я? – хмыкнула Кира.

– А ты что, уйдешь? – на его губах заиграла ехидная усмешка.

– Ну нет…

– От Лейки не отходи, без команды ни шагу, – выдал он указания, – что не так – сматывайся.

Она ответственно закивала, сад со стороны точки входа озарило ядовитой вспышкой. Крис явился! Учитывая, с какой скоростью тут тянется время, разменялась та секунда разницы между прыжками. Началось…

– Все силы – на защиту, его не трогайте, – велел Паша, – это бесполезно, лишь энергию зря потратите.

И свернул в чащу сада. Догадываюсь куда. Есть неподалеку удобное место, где размашистые деревья стоят особенно плотно. Неплохое укрытие, и окрестности оттуда как на ладони. Небо пылало кроваво-красным, сбоку исчезали отпечатки. Первый, второй… Поворот за поворотом, шуршание травы под ногами. Минус третий. Порыв ветра, осыпавшиеся с веток ягоды. Четвертый ушел, а с ним и пятый. Молодцы, успели. Теперь мы только с Крисом… Что он до сих пор, черт его дери, на входе делает?

– Чувствуете?… – первой забеспокоилась Сцилла.

Спустя мгновение прилетела сметающая все со своего пути волна, с хрустом ломая ветви и вырывая из земли деревья. Поворот к ней, коллективно выставленная защита. Чуть не снесло! Остались липкие кляксы ловушки, покореженная громада сада и рваное, будто вспоротое консервным ножом небо. В сумерках заката зияла глубокая пустота, трава окрасилась алым цветом смятых в кашу ягод. Дикое месиво. Вместе с ловушкой вполне традиционно атакует. Комбинатор хренов!

– Ого, вашу ж… – оценила Кира, инстинктивно прикрывавшая голову руками. – Мы второй раз такое точно переживем?

– И третий, – уверенно ответил Паша и помог не устоявшей на ногах Сцилле подняться. – А четвертый – вряд ли.

А сколько раз осилит повторить Крис? Всерьез за нас взялся, без лишних игр. Мы поднажали, показался заветный участок сада. Толстые, кряжистые рябины, больше похожие на дубы, стояли прочно. Снести их будет непросто, по крайней мере, сразу. Марк разумно укрылся за мощным стволом и затащил с собой Сциллу.

Ветер рванул макушки изуродованных деревьев, пустота наверху сгустилась. Мир без сценария, а до сих пор не восстановил разрушенное. Без хозяйки, очевидно, фокус не работает. Что-то ядовито вспыхнуло на горизонте, закрутилось центрифугой. Словно пограничная воронка, только не она. Издалека чувствовался жар танцующей энергии, неотвратимо надвигающейся. Я собралась с силами, слабо соображая, как это можно разбить. Да и можно ли?…

– Давай-ка отражателем попробуем, – предложил Паша, и прежде, чем я успела задуматься, о чем идет речь, толкнул в бок Киру. – Ну, помнишь, под углом, с двух сторон.

– О… – протянула она. – Это та хрень, которая «никогда не пригодится, но я на всякий случай покажу, потому что прикольная»?

– Та самая.

Что за хрень? Почему я об этом ничего не знаю?… Мне такого не показывали!

– Вы – в защиту, – скомандовал нам троим Паша. – И не перебивайте ничем, тут важно просчитать угол и момент.

– Смертельный номер? – занервничала я.

– Ситуация оправдывает, – подмигнул он.

Я сцепила руки в замок, Сцилла с Марком переглянулись.

– Мы это уже делали, – успокоила Кира, – в теории.

И полезла на дерево. Оставалось лишь выстраивать щит и наблюдать – за ней, за надвигающейся ловушечной воронкой, за яркой точкой вдали, что постепенно становилась пятном. Кажется, Крис движется к нам. Не последний сюрприз в его арсенале, можно не сомневаться! Паша выжидал под рябиной, что-то напряженно высматривая в той стороне, откуда мчалась угроза.

– Так? – прокричала сверху Кира.

– Выше и левее, – подсказал он.

Ветви зашуршали, сомкнулись листья, совсем скрыв ее из виду.

– А сил ей хватит? – засомневалась я.

– Не в уровне дара дело, а в правильных вычислениях, слаженных действиях и… готовности рискнуть.

Подозрения заскреблись нехорошие. Но будь все присутствующие хоть чуточку благоразумней, не пошли бы сюда со мной. Я шагнула к Марку и Сцилле, принимая помощь в усилении защиты. Надо подстраховать наших отражателей. Секунды тянулись невыносимо медленно, а эта дрянь набирала скорость и размах. Докатится до нас полноценным смерчем…

– Стой, – скомандовал Паша.

– На двух часах нормально! – донеслось бодро с дерева.

– Нет, – не согласился он, – идеально! Считай до пяти, на половине условного отрезка – пуск. Раз…

О чем они?… Воздух пропитался ядом, за деревьями почувствовалась воронка, осязаемо опасная. Смертоносные изгибы, беззвучный сигнал бедствия. Отобьемся, но будет больно… Концентрация, полная готовность.

– … Пять!

Воздух рассекли два мощных импульса, метнулись вперед и ударили в одну точку. Ровно перед раззявленной пастью вихря! Тот словно в невидимую преграду влетел. Крутанувшись, коряво изогнулся и сменил направление. Усвистел в другую сторону, уменьшаясь. Сцилла выдохнула, Марк с восторгом присвистнул. Получилось?… У точки входа замерцала истошно-белым куполообразная вспышка, прогремел взрыв. Судя по звукам, в щепки… Даже сюда откат прилетел ощутимый.

– Е-е-е! – Кира спрыгнула на траву, довольно потирая руки. – В яблочко!

В воздухе болезненно искрили две полосы, эдаким реактивным следом. Прикольнее некуда… Ясно, почему мне это не показывали! Сминать атакующим импульсом энергию мира абсолютно бессмысленное занятие, лишь на долю секунды невидимый барьер создашь – хозяйка тут же подобное пресечет. Но сейчас ее нет, вот воронку и оттолкнуло. Так что… Ура нужным углам и просчитанному моменту!

– Рано радоваться, – сказал Паша, и был совершенно прав.

Крис отсвечивал ближе, из-за макушек не столь далеких, и пока уцелевших деревьев настоящее цунами поднялось. Липкие вибрации стандартной ловушки, сокрушительно мощная энергия. Медленная и неповоротливая, зато во всю ширину сада растянулась. Накроет целиком… От такой никакая защита полностью не спасет! То, что от нас останется, не составит труда добить. Сволочь, сколько же он нападающих приемов знает?!

Марк ткнул пальцем в сторону, мыча что-то невнятное Сцилле.

– С правого края, – мигом расшифровала она, – завеса слабее, видите?

– Немного. Сгодится, – Паша развернулся в указанном направлении, – ловим ее там.

Туда и побежали. Чертово цунами доросло до неба, пространство между нами неумолимо сокращалось. Достигли спасительного места, когда ловушка стеной нависла.

– Мы с Лейкой остаемся, – известил Паша. – Вы валите.

– А?! – хором не поняли Кира со Сциллой.

– Отсчитываете минуту и возвращаетесь. В точке входа появитесь, а мы пока здесь проскочим. И встретим вас в начале сада.

Возможные протесты захлебнулись в наспех просчитанных вариантах. Всем вместе через прыжок из мира и обратно к точке выхода не попасть – Крис, не будь дурак, тоже уйдет, и оставшийся без гостей мир схлопнется. По очереди не переместиться, мне никого нельзя с этим маньяком бросать. Одной оставаться – самоубийство, а двое – самое то. Сцилла и Марк послушно исчезли одновременными вспышками, замешкавшаяся Кира вылетела с Пашиного заботливого пинка. Обрушилась вязкая громада, вминая в землю деревья, сад даже не тряхнуло – подбросило! Я выложилась по полной, закрыв нас всем, чем могла. До боли, до дрожи, до ускользнувшего на мгновение чувства реальности. Лишь Пашина энергия и удержала. Сколько же понадобилось сил, чтобы создать эту махину?! Уши заложило плеском, картинка смялась и развернулась вновь. Вывернутое наизнанку небо, изломанные нагромождения рябин, алое месиво ягод, и мы. Живые… Паша держал меня за руку, от прикосновения бросало в странный жар. Открытый энергетический канал?… Отпечаток Криса был совсем рядом. С опозданием дошло…

– Он, – я облизала пересохшие губы, – сюда нас и гнал…

– Я знаю, – как ни в чем не бывало отозвался Паша.

Его пальцы крепче сжали мою ладонь, гася всполохи паники. А за рябиновой громадой сверкал тот, кто не волновался ни капли. Вообще.

– Ты верно сказала, сил у вас одинаково. Он так же вымотан, или даже больше. Твой шанс.

Единственный и последний, судя по всему. Черт! Не смогу, не получится. Я отдернула руку и попятилась, сзади обхватили за плечи. Некрепко, но требовательно. Глубоко вдохнула, замерев. Теплота объятий, вкрадчивый шепот на ухо:

– Веками отработанные фокусы, доведенные до автоматизма, отточенные до мелочей. Ноль эмоций, трезвый холодный расчет. И в этом его слабое место.

Звучало абсурдно, весьма. Вырвался смешок. След ядовито сиял. Ярче, и ярче.

– Лейка, они не люди, как бы ими ни казались, и кого бы ни жрали. Что заграничные гады, что Хранитель, что прочие сущности. Не чувствуют, не пропускают через себя, не живут. А ты – да. Вот что дорого стоит. Эмоциональный заряд никаким мастерством не компенсируешь. Понимаешь?

Смято-ягодный ковер слился в алую бесконечность, в голове пронеслись слова Базиля у костра: «Тебе важно быть на земле». Теперь-то я вспомнила… Это не видение. Такого разговора не случалось в реальности никогда. Это случилось после, со мной настоящей, хоть и не уверена где. Подсказка? Что ему было терять…

– Понимаю, – сказала я, вцепившись в ладонь на моем плече, – но мне чертовски страшно.

– В плюс. – Шею тронуло дыхание, ощутила тень его улыбки. – Ты в себе много прячешь. Выпусти.

Среди хаоса рябин – Крис. Остановился, примеряясь. Ближе и не надо, хватит… Что-то потянулось к нам, разрастаясь плотным ядовитым маревом. Финальный раунд, счет на секунды.

Паша убрал мне за ухо выбившуюся прядь. Вот же, и тут ей неймется… Выдох, перерастающее в жар тепло. Распахнутые двери канала, стертые границы. Общая энергия, одна на двоих. Вместе. Импульсом, призрачным движением, подобием танца. Так просто, знакомо, легко. Ведут, и ты идешь. Следуешь, доверяя, подхватываешь ритм, позволяя ему тебя поглотить. Это приятно. Перестать существовать, забыть все, отбросить, превратиться в большее, часть целого. Дополненное, единое. Освободиться.

Сначала был страх. Сомнения, тревога. Меня ждут, там, за границей, и я не имею права не вернуться! Портал их не выпустит… Затем пришла злость. Весь год черт-те что! Ни минуты покоя, он мне даже не снился. Ненавижу, устала! Хочу передышки, длиною в жизнь. Потом словно током пронзило. Любовь? Странная, жгучая пульсация. Желания обладать, принадлежать, просто быть. Не возвышенные ни разу. Приземленность как она есть. Пусть. В конце концов, мне всегда было плохо в самолетах.

Собранную по крупицам токсично-липкую энергию и склеивать не было нужно. Смертоносный слепок, клокочущая лавина чувств. Создавать, заряжая. Страсть, казалось бы, безвозвратно забытая. Дрожь на кончиках пальцев. Как раньше, давно, когда реальность исчезала, рождая новую, мою собственную. Нарисованная движениями картинка, росчерки мысли на полотне Лектума, паутина ловушки… Без разницы. Пределов нет, меня тоже. Лишь танец ненасытно-жадной энергии. Еще, жестче, быстрее. Поймать ускользающее. Утратить контроль. Стать собой.

Выпустить.

Крис посмотрел удивленно, прежде чем его заслонило накатившей на нас агрессивной волной. Ну, получай в ответ, сволочь! Прогремело так, что небо треснуло, а земля ушла из-под ног. Встряска, гул в ушах, алые вспышки. Пашина ничуть не ослабевшая хватка. Искры, щепки, брызги. Обретенная опора, мешанина трудноузнаваемых фрагментов. Возмущенный возглас Киры:

– Не, мы что, пропустили все?…

– Я видела! – прорывалось сквозь цветастую рябь сияние Сциллы. – Видела! Разбили!

Вклинилась забористая речь от Марка.

– Примерный перевод такой, – радостно просветил Паша. – «Сдохни, тварь, сдохни».

– Очень примерный перевод, да, – оценила Сцилла. – Цензурный…

– Одна хрень смела другую хрень! – куда понятнее описала произошедшее Кира. – А куда он делся после?

Выпустили из объятий, я мотнула головой, пытаясь прийти в себя. Мир походил на витраж, кое-как склеенный, не поймешь что где. Не разваливается, и хорошо. Чувствовала аномально мощную переполненность, ни намека на измотанность. Внутри чужеродно пульсировала сила вкупе с клочками информации. То есть я его… поглотила, что ли? Более приятное слово, чем «сожрать»… Жуть! Впрочем, подъем сил впечатляет, и знаю четко – необходимо торопиться. Мы отнюдь не все учли.

Я приготовилась к скачку прочь, бросив на прощанье:

– Иллит!

– Хоть что-то Вестнику оставь, – усмехнулся Паша, – а то разошлась…

Мир отдалился, развернулось тесное размытое приграничное пространство. Успела? Хоть бы да! В упор к воронке. Привычная духота, танец серых линий. Портал дрогнул, отпираясь. Я сосредоточилась, пытаясь высмотреть за ним кого-то. Тщетно. Видимость нулевая, и не позвать никак. Войти? И глубоко шокировать Вестников двойной порцией ненавистной им энергии. Не лучшая идея совать голову тигру в пасть, к тому же недрессированному. Воронка исказилась, мелькнула тень, чуть не сбив с ног. Артем! Повис на моей шее, возбужденно пыхтя и выдавая скороговорками:

– Там кролики! Столько кроликов, куча кроликов! Носятся стадом, класс! И на книгах катаются! Та зараза к нам поприставала, да обломалась, а потом как встряхнулось все, подевалась куда-то. А еще рябины прям в домах выросли, ваще. Кролики и по ним скачут. Крутотень!

– Угу, целый зоопарк, – подтвердила вышедшая следом из портала Анита и одернула изодранный в лапшу рукав. – Зубами клацают только так.

Я уткнулась в рыжую макушку, переводя дыхания. Вестники прижились, и Иллит ничего не смогла поделать. Теперь в нижний Поток ей проход закрыт, а уничтожать миры в одиночку – риск повторить судьбу Криса. От его смерти Поток и встряхнуло, она не могла не заметить. Догадываюсь, куда делась – вариант у нее экстренный, очень рискованный и единственный. Попытается провернуть, сомнений нет. Стоп. Сердце подскочило к горлу и ухнуло вниз. А где…

– Феликс?… – прошептала я одними губами.

– Что? – осведомились сзади.

Вздрогнув, я отлепила от себя Артема, обернулась. Так и есть – он.

– Вот как ты умудряешься, – выпалила я, – даже тут подкрадываться!

Феликс пожал плечами. Стандартный набор из нерушимого спокойствия и хладнокровия. Жаль, одолжить нельзя.

– Ниндзя-тактика, – заговорщицки поведал Артем.

О, ну тогда понятно! Или просто вышел, пока мы обнимались. Был в порядке, определенно. Ни царапины, эмоции приглушенные, оттенок волнения не тот, из-за которого бегают кругами. Словно бешеные зубастые кролики вокруг летают каждый день и наскучили давно. Я улыбнулась, он тоже – уголками губ, что вряд ли считается.

– Удачно Криса догнала? – спросила Анита, будто жаждала получить этому подтверждение. – До нас докатилась отдача от его размазывания по стенке?

– Да. Вторая на очереди. А вам пора возвращаться в реальность, по идее…

Она вспыхнула ликованием, Феликс скупо прокомментировал:

– Если больше ничего не надо.

– Девочки сами дорулят! – уверил Артем.

– Нижний Поток вы нам отвоевали, – я взяла Аниту за руку, резонансом испытав смесь из стихающей тревоги и жгучей горечи. – Как вернетесь, сразу не вставайте, поначалу может быть скверно…

Ее хватило лишь на отрывистый кивок, я зацепила нейтральную, но уступчивую энергию. Полноценный добровольный отклик. На поверхность она вытолкнулась легко, уж очень этого хотела. Феликс посмотрел на меня с выжидающим интересом. Ну да, каждое наше выстраивание контакта – та еще… ловля момента. Шаг, мгновенно потерянная концентрация. Черт! Его энергия отозвалась странно, тут же. Я продолжила. Касанием к плечу, невесомым толчком. Готово. Все, что понадобилось…

– Идем-идем, – нетерпеливо подпрыгнул Артем, – ты же знаешь, где она, та стервь драная!

Ох… Потом непременно объясню ему, что это плохие нехорошие слова!

Вдох, принудительно отпущенные мысли. Его ладонь в моей, направленный нырок. Воронка померкла, расстелилось белое полотно. Послушная, болезненно-тусклая энергия, дрожащие всполохи вдалеке, знакомый отпечаток. Я устремилась туда, бегом, не выпуская Артема. Поредев, белизна сменилась другой – рваной и воздушной. Яростно ударил ветер, чуть не снесло. Ноги заскользили по гладкой гулкой поверхности, сбоку вырисовались стальные трубы и символично низкая ограда, за ней – небо с плывущими перьями облаков. Артем завороженно ахнул, а у меня от подобной высоты желудок к позвоночнику прилип. Крыша какого-то небоскреба абсолютно неадекватной этажности. Вокруг высились такие же массивы железных близнецов, далеко внизу плескалось не то море, не то океан. Сразу понятно чье это художество…

Из чердачного окна резво выбралась Соня и, подскочив к самому краю крыши, воинственно крикнула соседнему небоскребу:

– Выходи, рыба снулая!

Артем хихикнул, я вгляделась за ограду. Иллит действительно была там, но где-то на уровне воды. Ей надо сюда, к центру, в сердце Потока, в которое Соня предусмотрительно и воткнула небоскреб. Глубокий Лектум – не миры Потока, фантазия ничем не стеснена. Рисуй что хочешь. Одной лишь силой мысли, ограничений нет. Если не считать, что управлять местной энергией способны только избранные. Ну и без поддержки любая картинка быстро растает.

– Получилось у Хранителя силу одолжить? – поинтересовалась я, хотя ответ был очевиден, раз она смогла здесь все это понастроить.

– О, да, – Соня довольно потерла руки и расставила их широко-широко, словно пыталась объять необъятное. – Зацени!

– Офигенски! – заценил Артем. – Как будем ее оттуда доставать?

– Сама придет…

Стало ясно – приходила. Неужели Соня сумела ее все это время отгонять? Как?! Я сосредоточилась на еще одном мерцающем рядом отпечатке. Увы, тускло-неопределимый был. Иначе как в упор не разглядишь.

– Влад! – догадалась я. – Ты собиралась его через обычный Лектум вытолкнуть в глубокий, проведя с собой.

– Ну-у-у, я вытолкнула, – Соня независимо засвистела, – и провести провела, но накладочка вышла. Оказавшись в мире сна, он… уснул.

– Что?!

– Уснул, – повторила она, прыснув. – Крепко. Вырубился, короче. Спит себе, поэтому с нами его нет.

Использовал Лектум по назначению. Ох, Влад…

– Что-то надоело ждать, – поморщился Артем. – Давай спустимся к ней и утопим! Во тьме, боли и безысходности!

– Ути, какой кровожадный, – раздалось сзади суицидально веселое.

Я медленно развернулась, Тео скрылся за трубой и выглянул, округлив глаза в неправдоподобном испуге. Репертуар неизменен! Придержала Артема за плечо, но он вывернулся и фыркнул:

– Помню я, помню. Он смешной, мы убьем его последним.

– Я растроган, – Тео спрятался снова и уже не высунулся.

Соня сделала серьезное лицо, я завернула за трубу и, сложив руки на груди, осведомилась:

– Где ты был?! Помощничек…

– Здесь, – ответил он неожиданно серьезно. На смуглой небритой физиономии и тени иронии не осталось. – Соваться в дом, милый дом желания как-то не было. К вашим девочкам няшкам-убивашкам.

– А в первородный мир и после?… Крис…

– Детка, – его губы искривила ухмылка, – если бы ты оказалась не в состоянии с ним справиться, то дальше ловить нечего. Вкусно-то хоть?

– Не очень, – процедила я, пристально изучая слабое сияние передо мной, – а ты чего такой… невнятный?

– Длительная привязка к телу – не то, что наращивает энергетическую мощь. – Тео лениво облокотился о трубу и бросил в сторону: – Сладкая, справа!

Соня резво перемахнула через бортик, я ринулась к краю. Увидела ее этажом ниже, на натянутом между небоскребами канате. Что за шоу?! Ветер рванул канат до звона, она невозмутимо замерла и вгляделась в морскую даль, явно найдя хороший угол обзора. Мне тоже удалось высмотреть, хоть и краем глаза. Водная гладь была неестественно спокойна, и справа обрастала ледяной коркой. Соня прикрыла глаза, в небе засверкало ярко-ярко. Не солнце, а что-то иное, и оно приближалось. Комета?! Просвистело мощно, небо вспороло росчерком огненного хвоста. Адски повысившийся градус, полет и всплеск. Буйство волн, лижущих основание дрогнувшего небоскреба. Артем выдал восхищенное: «О-о-о». Понятно, как эти двое отбиваются. Ее бурной фантазией! Небурная-то к обычным реалиям привязана. Я отступила подальше от головокружительной высоты и падающих недозвезд, все равно желание не загадать…

– Так вот, о невкусном, зато полезном питании, – нарисовался рядом Тео, бросив трубу на произвол судьбы. – Догадываешься, что пытается провернуть Иллит?

– До резерва сил добраться. Отхватит их по самое не балуйся.

– Еще как! Минусы для нее – разом использует всю собранную из своих ловушек энергию и потеряет связь с телами. Но она это готова пережить.

Тем более, всегда можно новых жертв наловить. Нельзя ее на крышу пускать, ни в коем случае! Резерв именно тут находится, в сердце Потока. Экстренный запас ворованной энергии, чтобы не остаться на нуле. Регулярно скидывали ее вперемешку со своей – Базиль придумал, вместе с ловушкой и ритуалом. Хранилище похищенных сознаний, а то таскать с собой накладно.

– А вы не можете оттуда взять, что ли? – встрял Артем. – Прямо на заначке этой и стоите.

– Можем, – запросто ответил Тео, – если мы оба так тебе надоели. По мне ты скучать, конечно, не будешь, а вот по Лейке Эстовне…

Да уж. Ему смысла брать нет – потеряет Арсения, а мне лезть опасно. Не для меня делалось, а для эфемерных личностей. Рискую либо рассудком помутиться, либо вовсе никогда в родное тело не вернуться.

– Ой, не трогай тогда, – Артем обеспокоенно подергал меня за рукав, – что-нибудь другое придумаем.

– Гасить ее надо на подлете! – раздалось грозное, и назад на крышу вскарабкалась Соня. – Прошлые разы мы лишь отгонять могли, а теперь… – Она в предвкушении потерла руки. – Получит по отфотошопленной физиономии!

– Да! – активно поддержал Артем.

– Численный перевес на нашей стороне, – ободрила я то ли их, то ли себя.

Тео скептически поморщился, словно упомянутый перевес не преимущество. Закрались сомнения. Почему он считает ее для меня опаснее прочих? В почерпнутой от Криса информации подсказок не водилось, по-моему, тому было плевать на Иллит, и вообще на всех.

– Что не так? – устала гадать. – Не томи!

Соня скосила на нас глаза, искрясь любопытством. Не в курсе, значит.

– Выкладывай как есть, – потребовала я у этого интригана. – Самое время!

– Даже не представляешь, насколько ты не права, – ухмыльнулся он, но без малейшей издевки.

Море внизу накатило свирепо – мощной ударной волной, с размаху. По небоскребу прокатились чудовищной силы вибрации, соседний качнулся и начал складываться карточным домиком. Треск, громыхание, брызги сплющенных стекол. Крыша под ногами дрогнула и накренилась. Че-е-ерт! Пора срочно представлять парашют! Я схватилась одной рукой за ограду, другой – за шиворот Артема. Соня накрыла мою ладонь своей и улыбнулась:

– Ты лучше всех, кого я знаю, в Лектуме рисуешь. Покажем ей Кузькину мамку, ну?

Кивнув, я переплела наши пальцы, найдя столь необходимую поддержку, и постаралась выкинуть лишнее из головы. Небоскреб заваливался набок, страшно вибрировала всей поверхностью крыша. Взбешенное море выкидывало волну за волной, сотрясая с трудом удерживаемую Соней махину. Артем с энтузиазмом присоединился, мысленно вгоняя между этажей нерушимый стержень. Теперь дело за мной… Вдох полной грудью, череда воображаемых мазков. Сконцентрируешься – поймаешь образ. Представишь – оживет в голове. Нарисуешь – увидишь наяву. Теплота в ладони, растянутое мгновение. Удар от той, кто отсвечивала все четче, невероятной мощности толчок снизу. Горизонтальный мир неумолимо сменялся вертикальным, перебрались дружно за бортик. Крыша осыпалась, приближался бешеный водоворот воды. Соня с Артемом всеми силами тормозили процесс, давая мне время, сотканная из стекла и металла башня медленно падала под рев моря. По моей команде рухнула как подкошенная. И осыпалась тысячей мелких лего-деталей на заботливо расстеленный за бортом ковер. Безболезненно для нас, если не считать приземления в груду пластмассовой мелкоты с жуткими пупырышками.

– О, – Артем рывком освободился из моей хватки и зачерпнул горсть разноцветных деталек. – Отпад!

– Уровень неба потеряли, – Соня оглянулась на лего-горку, рассыпанную на пути к пресловутому резерву. – Иллит проще добраться.

– Мы ее не отгоняем, – возразила я, добавляя сотворенному залу стен, советской мебели и пухлых стопок газет, – мы ее ждем. С распростертыми объятиями. А где Тео?

Будто испарился, отпечаток отнюдь не рядом. Неужели предпочел под ковер провалиться?

– Ему вредно, – пояснила Соня, – на линии огня при Вестнике стоять.

Бросил нас, герой-помощник, чтоб его! Впрочем, нельзя не признать – Артем при атаке тьмой его непременно заденет. Это у меня особое отношение, а у Сони дружественные силы Хранителя…

– Защищай место резерва, – я повернулась к ней, – Иллит беру на себя. В случае чего – уходи.

– Если уйду, – заметила она грустно, – заново не смогу связь с Владом настроить и нырнуть к вам.

Я на тех же условиях через Хранителя сюда попадала. Прыжок вон, и до свидания.

– Не отвлекайся! – Я похлопала Артема по плечу, приметив полыхание ядовитой яркости за стеной. – Дождались…

Он отбросил пригоршню деталей, на веснушчатом лице застыло не по годам собранное выражение. В глазах – сплошь вселенское спокойствие. Опять?… Соня отступила к скрывающей резерв лего-горке, хитро прищурившись. Та со свистом провалилась в зияющую пропасть ямы, из которой вымахало вековое дерево, взрыв пол мощными корнями. В высокий потолок уперлась пушистая крона, растопырились острые ветви, с нанизанными на концах жареными рыбинами. Интересная композиция! Долетел отголосок приближающейся ловушки, стена покрылась инеем, стремительно леденея. Глубокая трещина, грохот, сотни осколков. Вой колючей метели, объятый едким светом тонкий силуэт. Порывом остервенелого ветра разметало разорванные в клочья газеты, я заслонила Артема, выстраивая уже знакомую конструкцию из поглощающей энергии. Ее ловушка разбилась о мою, взметнулась волна тьмы, рассекая стрелой в непроглядное крошево метели. Мимо… Сияние Иллит не померкло. Над головой просвистела оторванная дверца шкафа, я пригнулась, схватив Артема. Оттащила его к дереву и Соне, прекрасно помня, что теперь нужно выиграть время.

– Да бли-и-ин, – взвыл он сокрушенно, – промазал. Теперь через несколько минут только…

– Пусть на второй залп ближе подойдет, – Соня закрыла нас от снега пышной нижней ветвью, – получит прямо в лоб.

– Рискованно, – не понравилась мне эта идея, – и она уже рядом!

Отпечаток кружил почуявшей кровь акулой, дурное предчувствие надрывалось красной сигнальной лампочкой. Метель плотная, беспросветная, что за ней – загадка. Те же приемы, что у Криса… Но мы не в самостоятельном, существующем по строгим законам мире, а среди покорного любым краскам холста. Напрячь фантазию, представить, сосредоточиться. Бело-голубое, обманчиво однотонное. Полотно снежных крошек, неестественно гладкое, застывшее. Единая картинка, срез продольных и поперечных линий с выемками по краям, удар. Сотворенный пазл разлетелся тысячей мелких деталей, усеяв заледеневший ковер. Артем одобрительно хлопнул в ладоши, Соня высунулась следом за мной из-за ветви. Лего-кучи замело снегом, перекатывались на ветру хрусткие шарики газет. Примерзли к уцелевшим стенам секретеры, комоды и кушетки, из пробитой дыры сочилась белизна. А где… Я сглотнула, подняла взгляд. И оказалась под прицелом черных и глубоких, как голодная бездна глаз. Иллит. На верхней ветке. Она склонила голову набок, насмешливо поддев ногтем пронзенную острием рыбину.

– Вашу ж… – озвучила мои мысли Соня.

Мгновенно среагировав, я вытолкнула из-под дерева Артема. Выстроенная защита, удушливое облако ловушки. Он не готов еще, не ответит ей! Пара импульсов, и из заранее запасенной мебели неплохая баррикада получилась. Взмах вымышленной кистью добавил ей прочности. Я вычленила из Потока разрушительную энергию, сцепляя воедино. Смогу ли повторить? Без Паши. Придется, выбора нет! Полная готовность, прицелиться. За баррикадой показалась Соня. На линии огня, удирая, за худой спиной – Иллит. Рядом, опасно близко. Ядовито пылала, собираясь, ее ловушка. Не в нас метит… В нее! Соня припустила быстрее, я рванула наперерез. Не успеем!.. Ни я, ни она! Беспомощная попытка отгородить ее на расстоянии, пойманный невеселый взгляд, эхо досады. Ворох растаявших искр. И пустота.

Ушла?… Она ушла! Сбежала, в реальность! Я выдохнула с облегчением, Иллит не особо расстроенно дернула плечом. Обернулась, дерево дрогнуло, осыпаясь трухой. Я кинулась к нему, стараясь удержать, дорисовывая все, что шло на ум. Подпоры, стержни, оплетающие лианы… Тщетно, без создавшей его Сони рассыпалось в прах. Пространство залило светом, сотрясло всплеском силы. Вскрытый резерв… Иллит полыхала мощно, не в пример мне. Будто трех Крисов съела. Ко мне подлетел Артем, гневно сведя брови к переносице. Я сконцентрировалась на собственноручно нарисованном зале. Быстрые мазки, направление ветра, порыв за порывом. Куча смятых газет в воздухе, закрывших ей обзор. Сквозь них прошла волна тьмы, сбив с нее добрую половину защиты. Она поморщилась и юркнула в дыру в стене, исчезнув в залитом белизной коридоре. Знаю, ей нужно время – немного, переварить захапанное из резерва, прийти в чувство. Потом вернется. Черт. Черт! Черт!..

– Ши-и-икарно, – раздались аплодисменты. Из-за баррикады вышел Тео, глумливо усмехаясь. – Не, ну на самом деле, могло быть и хуже.

Я негодующе сложила руки на груди. Главный помощник пожаловал. С критикой и замечаниями! Нет бы, хоть пальцем пошевелил… Артем насупился, его тотчас передразнили:

– Вот не надо корчить грозные рожи, – издевка в голосе возросла, – с фиг знает сколькими минутами до перезарядки страшной тьмы.

Последние слова эхом прокатились по залу, припечатало тревогой, до предательского оцепенения. А ведь так, все так. Вестник фактически беспомощен, без основного своего оружия. Иллит получила желаемого допинга, Сони здесь нет. И именно сейчас Тео явился…

– Детка, не расстраивайся, – продолжил он, выразительно косясь на опустошенный на пятую часть резерв, – вряд ли бы вы ее остановили. Не мастер твой мелкий темной стороной силы управлять. Янику врасплох застали и думали, что теперь по накатанной пойдет? Ну-ну.

Я напряглась, стараясь уловить в его тоне угрожающие нотки. Отчаянно хотелось схватить зло сопящего Артема и попятиться, или же запустить в эту наглую рожу ловушкой. Справлюсь ли? Стоп… Спокойно! Отбросить эмоции, думать головой, искать логику в поступках. Зачем ему было ждать, пока я прибью Криса? Помогать Соне отгонять Иллит? Чтобы мы с Вестником пришли и попали в скверное положение? Тео приблизился, и в глазах его плясало любопытство, вкупе с чертиками. Я ухватилась за ладонь Артема – едва теплую, пульсирующую беспокойством, перевела дыхание. Как сказал Влад: или веришь, или нет. Остальное – детали. Давно пора было решить, а я решила вчера, и не стоит менять мнение.

Зияла белым некогда сочащаяся силой яма, отпечаток Иллит просматривался недалеко. Станет готова, за секунду нагрянет. И конец.

– Что дальше, – выдавила я, – делать… с этим?

– А где вопли «сволочь, ты все врешь»? – поинтересовался Тео, но как-то польщенно. – Ладно, вариант-то у вас один. Которым Яника бредила. Помнишь? Она веками пыжилась, а у тебя само вышло. Бери.

– Силу у Вестника? – от возмущения рот открылся шире, чем следовало бы. – Я не…

– Можно, – раздалось снизу безмятежно-равнодушное.

Пульсация беспокойства в маленькой ладони стихла, остатки теплоты ушли. Я опустила взгляд, забыв как дышать. Веяло холодом, не мигая смотрели пронзительно глубокие глаза. Обволакивающий мрак, звон невидимых льдинок. Человеческого в них не было ничего. Пробрала дрожь, на периферии сознания мелькнуло – может, это оно? Избавление, выход. Способ спасти. Если забрать у Артема силу Вестника, в нем прекратит говорить тьма, кем и чем бы она ни была. Оставит его в покое, и он будет обычным ребенком. Не совсем обычным, конечно, потому что дар… Но собой.

Я кивнула, мою руку сжали ледяные пальцы. По венам растеклась прохлада, захлестнуло чувством расслабленного умиротворения. На секунду. А затем стало по-прежнему, почти. Потому что немного иначе.

– И все? – разочарованно протянул Тео, пялясь на меня, как на экспонат в музее. – А разговоров было…

– Молча прибью!

Он закатил глаза. Артем шмыгнул носом, талию обвили дрожащие руки. Полыхнуло страхом и тонной волнения. Жаром живых эмоций. Сработало?…

– Убрала бы ты его отсюда, – посоветовали мне безо всяких шуток.

– Вернусь, – пообещала я, чмокнув рыжую макушку. – Просто дождись.

Артем вздохнул в ответ. Невесомый толчок, ворох искорок. Остались с Тео вдвоем, среди ледяного погрома. Ветер гонял по полу пыльные останки дерева, таяли горы лего-деталей и элементов пазла. Картинка без поддержки… Рассыпается, как и все в этом мире.

– Догоняй ее, – сказал он и повернулся к раскуроченному резерву, – а я пока избавлюсь от него с концами, на правах последнего хозяина, так сказать.

Я направилась к пробитой стене и утопающему в белизне коридору.

– Не затягивай, – раздалось в спину, – а то не сможешь.

Шаг, и пространство залило светом. Ярким, беспощадным, будто плевать ему было на меня, мою обретенную силу, и всех снующих тут, вместе взятых. Белизна быстро померкла, сменилась каменной кладкой пола и стен.

…от стен веет холодом, шаги гулкие, хоть и осторожные. Мягкая темнота, длинный петляющий коридор. Ладонь, сжимающая мою, дрожит. Иллит замирает вдруг. После тянет назад, настойчиво.

– Давай не пойдем, – говорит. – Не поздно еще. Есть много мест, куда можно пойти. Хороших, я знаю.

– Там Кама. Она…

– Предлагает больше, чем надо, – обрывают меня. – Гоняясь за излишним, рискуешь утратить необходимое.

– Хочу понять кто мы, – пожимаю плечами. – Найти… что-то. Чувствую, оно здесь.

– Твоя Кама мне не нравится. – Иллит качает головой. – Идеи ее тоже. Это плохо кончится.

Сжимает ладонь сильнее. Знаю, она боится. Знаю, чего и почему.

– Я рядом, – напоминаю и веду за собой.

Вперед, к полыхающим в просвете огням…

В просвете были такие же огни и промозглая сырость. Чадили вдоль стен факелы, разгоняя мрак сводчатого потолка. Круглый зал, похожий на тот, в храме Камы. Святая святых, место многочисленных собраний. Иллит стояла где обычно – за колонной, у стола для подношений. Взгляд исподлобья, колючий.

– Некоторые вещи неизменны, – гулкое эхо подхватило хрустальный голос, разнесло по залу. – В итоге ты все равно остаешься одна.

– Всегда так, со всеми, – я переступила порог, – в конце.

Сквозняк скосил пламя факелов, разметал подол ее юбки по выщербленным плитам пола. Воздух сгустился, обещая бурю. Я подошла к столу, к ней, тронула за плечо. Иллит вскинула голову, и передо мной оказалось неподвластное времени лицо. На идеально гладкой коже – ни следа прожитой жизни. Смутно знакомые черты, золотистый блеск волос, лишь в глазах та чернота, что не поймешь: ты смотришь в нее, или она в тебя.

– Ты изменилась, – сказала я.

– Уж кто бы говорил, – бледные губы дрогнули в горькой усмешке.

Ветер рванул мои волосы – длинные, темные. Единственное, что как раньше. Еще взгляд, пожалуй, взгляды не меняются, ни с цветом, ни с формой глаз. Это суть, она видна, ее не спрячешь. Царапнуло электрическим разрядом – злым, нечаянным, пространство сжалось до размеров точки.

…безмолвие, шелест занавесок. Она смотрит в одну точку, на стене, и я никак не могу понять, что там такого. Будто мне не видно чего-то, а ей – да.

– Это просто поверье, – роняет наконец, по-прежнему на меня не глядя, – взаправду никто не в ответе за того, кого спас.

Сажусь рядом, на постель с краю. Говорят, Иллит повезло, – что я успела ее на том пляже найти. Немного позже, и все. Не спасти было бы. И так не обещали ничего. Но отданный свет творит чудеса.

– Хорошее поверье, – отвечаю я. – Тебя держит тут что-то? Нет ведь. Идем со мной. Я проездом у вас, и толком не представляю, куда иду. Ты в тех краях лучше устроишься, чем…

Чем там, где свои же оставляют умирать ночью у скал, где разве что случайно по эху эмоций найдешь. Мне сказали, что они тоже были проездом. Несколько девушек, поющих на потеху толпе. Помнили обычно лишь ее, а других… Я разгадала в них это чувство сразу. Зависть, тех оттенков, когда край.

– Невозможно не знать, – отмечает Иллит недоверчиво, – куда идешь.

– Знаю к кому. Она верховная жрица в большом городе. Встретились с ней… сама знаешь где. Позвала.

Молчание. Колыхание занавесок на ветру. Спустя пару долгих тихих мгновений – поворот головы, немигающе-пронзительный взгляд раскосых глаз. Прожигает насквозь. Сейчас она другая совсем. Не беззащитная вовсе, как могло бы показаться. Первая из подобных мне, кто вот так, рядом.

– Я нескоро смогу идти, – первые ее слова мне в лицо.

– Не тороплюсь.

Иллит отворачивается. Ждет еще мгновение – неизвестно чего, и кивает…

Зал вновь развернулся во всю ширину, словно пощечиной обожгло. Она и была, наотмашь. Не импульс, не уловка. Концентрированная ярость. Пожалуй, следом в волосы вцепится, безо всяких ловушек.

– Оставь, – процедила Иллит, – и не лезь.

Я инстинктивно схватилась за щеку, сверху обрушилась ядреная смесь из чужой тоски, обиды и сожалений. Такое не давит, такое размазывает. Тех, на кого нацелено.

– В конце концов, – она криво улыбнулась, – ты убивать меня пришла, или что?

– Необязательно именно так, – я облизала губы. Вряд ли можно достучаться, слова подобрать, но они вырывались сами: – Не единственный путь, и мы были подругами когда-то.

– Подругами? – тонкая бровь изогнулась. – О, нет. Не были. Никогда.

Я отступила – на шаг, в тень колонны, глаза напротив сверкнули темнотой. Вязкой, опасной. Древней. Ее личной.

…темно, и в комнате, и за пределами стен, что давят загнанным в углы воздухом. Не дышится.

– Что дальше? – мой вопрос.

– Рассвет, – Иллит кивает в небо. – Утро, день, и тот самый вечер. Я спою на вашей церемонии. Наступит ночь, и будет много дней после нее. Ты будешь счастлива.

– А ты?

Она улыбается – ни мне, ни небу. Никому, наверное. Она редко улыбается, я пару раз всего видела, и то украдкой.

– Как-нибудь без тебя, – говорит, и прежде, чем возразить успеваю, добавляет: – Прощай.

Мне не нравится это слово. Звучанием, смыслом, каждым слогом, каждой буквой. Но так честно. Я выбрала, Иллит тоже вправе. Молчу пару ничего не меняющих мгновений. Ухожу, не оборачиваясь…

Обрывки фраз, цветных и блеклых картинок. Выплеснулось и хлынуло. Потерянным покоем, подъемами и падениями с высоты птичьего полета. Дыханием гор, привкусом тающего льда. Почему я совсем не помнила?… Не хотела. Брать с собой, нести дальше. Ни его, ни ее, никого. В черноте неотрывно следящих глаз не было укора, как и понимания. Только гнев.

– Начала сначала? – спросила она отрешенно, с неизменным достоинством. – Лучше стало?

– По-другому.

Погасли огни факелов, лизнув напоследок камни. Опустилась темнота, непроглядная, точь-в-точь как перед рассветом. Тлели уже мертвые искры, по залу расползался холод. Надо сказать ей. Но что?

– Забыла, и не трогай, – не позволила Иллит. – Твой выбор был.

– А твой? Жить здесь, так?

– Здесь и так, – проскочила жгучая горечь, – ты сумела бросить меня дважды.

Не обвинением звучало, констатацией. Я и тогда не попрощалась. Ушла, исчезла. Явилась пять тысяч лет спустя, иной. Что тут говорить? Правду, какой бы ни была:

– Пора все исправить.

Родной до боли прищур, звонкий смех. Наэлектризованный воздух, удушливо-голодная волна. Направленный в меня удар. Мощный, мощнее прочих, кого угодно снесло бы. Кроме той силы, что в русле Потока. Которая, в сущности, и есть Поток. Она моя, во мне. Иллит усмехнулась.

– Просто уходи, – предложила я.

В ответ – кольцо духоты, агрессивный импульс. Второй удар, еще сильнее. Я сделала шаг. Ближе, вплотную. Объятия – тесные, жесткие, невзирая на ее протесты с попытками вырваться.

– Ну, хватит, – прошептала я в подрагивающее плечо.

– Что ты себе думаешь? – ухо обожгло шипением. – Вот так легко? Указатель на праведный путь, и вперед? Как Базиль? Искупление, счастье, любовь? Нет уж! Не надо. Оставь ему!

Она дернулась, я выдохнула. Стала чем-то воистину огромным, общим, что вечно перетекает из одного в другое. Наполнилась энергией, способной растворить в Потоке что угодно. Не забирать жизнь, а дать новую, стерев лишнее. Это правильно, хоть и отчего-то тяжело безмерно. Дрожь внутри. Запах страха. Чувство потерянности. Ее, мое? Наше, кажется.

– Я не хочу, – сказала Иллит четко, – ничего заново. Ложь, все ложь. Замкнутые круги. Бег по ним. Беспечное неведение. Лучше тут, чем это. Лучше нигде. Не смей, слышишь?…

Я обняла ее крепче, пусть она и не рвалась прочь больше. Прислушалась к себе, затем к тому, что теперь во мне было. Вестники действительно умеют это. В них не тьма, а смерть. Чистая, абсолютная. Окончательная. Оно со мной. Даром, проклятием, интуитивным порывом, набором инстинктов. Естественно, как дышать. Пойманная волна, плавный взмах, тихий всплеск. Сродни фокусу по щелчку пальцев. Мысленно щелкнув, отпустить…

Сияние в руках потускнело, вспыхнуло теплом и разлетелось безвозвратно. Ни искр, ни следов. Смазанный контур зала, разъедающая пустота. Вдох.

– А ты смогла, – отметили сзади с удивлением.

Голос знакомый и чужой одновременно. Обернулась. Влад! Там, где был вход в коридор. Или не Влад… Никогда у него не было такого невыразительного взгляда и мешанины энергии с безликими нечеловеческими отблесками. Я подошла к нему – не шелохнулся. Лишь немигающие глаза следили за мной неотрывно.

– Думал, не смогу? Не справлюсь с ними?

– Так всегда, – обронил он отстраненно, – вершин достигают те, кто и не стремился. У тебя получилось.

Вот о чем речь… О взятой мною силе. Не тьме, как таковой. Сами Вестники не управляют Потоком, лишь защищают. Зато способны вручить ключи от него. Ведь их суть – концентрированная разрушительная энергия, помещенная в юную невинную оболочку, не жаждущую власти. Передай силу тому, кто не был выбран специально для нее – и нет правил, нет запретов. Это даже не ключи, а отсутствие любых дверей. То, чего Яника добивалась. Говорила, что отпадет надобность в ловушке, подпитке границы, жертвах. Не врала, подобное достижимо. Но стала бы исполнять обещания? Ей бы никто был не указ.

– Ты можешь многое, – донеслось от единственного цветного пятна посреди рассеивающегося зала. – Чувствуешь?

Чувствовала. Смутно, бессознательно, нутром. Хоть оставляй всю силу, что есть, хоть бери больше, не опасаясь последствий и наказаний. Увы, расплата для Потока была. Он сильный, когда общий, а если чей-то – слабеет, тускнеет, иссыхает.

– Ты желала этого раньше, – продолжили рядом. – Кто не желает – не приходит сюда.

– Влад?… – произнесла я одними губами.

В его глазах не промелькнуло ровным счетом ничего. Да и в нем самом тоже. Пульсировала разрозненными сгустками чужеродная энергия. Туманная притом, неопределимая. Хранителя, конечно. В той пропорции, что толком не разглядишь родную – теплую и живую. Но она была, где-то очень глубоко.

– Оставь его в покое!

– Со мной все замечательно, – ответил он вдруг. Улыбнулся своей обычной открытой улыбкой и добавил насмешливо: – Наконец-то полезное сделал. Для тебя. Оно того стоило.

Для меня…

– Влад, – моя ладонь коснулась его щеки, – я вижу, ты еще там. Гони его от себя и из себя! Он тебе не нужен. Ничего тебе этого не нужно. Ты этого и не хочешь.

Улыбка стерлась, и даже иллюзии не осталось.

– Сказала та, кто вечно не знает чего хочет, – покачал он головой.

– О, нет, ошибаешься… – концентрация, рывок, – знаю!

Хочу. Его. Обратно.

Зал доела пустота, все заволокло белизной. Мощной, беспрецедентно яркой. Я вцепилась во Влада, изо всех сил, которых было немало. Не отпущу, не отдам! Энергия в нем была странной. Вязкой, холодной, инстинктивно узнаваемой. Темной какой-то. Ловились губительные для всего живого вибрации и отзвуки собственных мыслей. Хранитель сказал тогда – Влад не пострадает в итоге, потому что Вестник его любит. А я? Могу я быть за Вестника сейчас? Пожалуйста, пусть да! Не уверена, что именно делала. Молилась. Отделяя, гася, выгоняя. Все сразу, вместе. Что-то сработает, должно! Летели клочки, посторонняя энергия утекала сквозь пальцы. Пока не осталось оно – теплое, живое. Без сомнения, его. Бережно вытолкнула на поверхность. Исчезло.

Встретимся в реальности. Возможно…

Теперь другие. Неполные пятьдесят миров, и люди в них. Зацикленные воспоминания Вестников о том, что было перед смертью. Они еще там, почти полным составом. Сосредоточиться, увидеть словно наяву длинный зеркальный коридор. Установить контакт, или нечто вроде. Посланный сигнал разлетелся в момент. Не предупреждая каждого в Потоке, как планировалось, а выгоняя и выталкивая. Срочно на выход, бегом, эвакуация. Хватит жертв на сегодня… Ни одной не будет больше! Секунда, другая, третья. Все. Никто не задержался. Я проверила, убедившись, что верхние миры чисты, и пошла – на свет единственного отпечатка.

Энергия этого места сияла, пропуская сквозь себя, но и близко не дотягивала до своей первозданной яркости. Чахлая, истощенно-тусклая. Я помнила, могла сравнить. Ничего еще не кончено. Потому что мы оба здесь. Последние, кто не дает Потоку стать прежним.

Пустой резерв зиял куском выдранного полотна, Тео стоял подле него, не удосужившись добавить картинки. Впрочем, мне тоже не хотелось. Ни трогать, ни обманываться. Он поднял на меня взгляд – довольный и в то же время вопросительный.

– Ни слова, – предупредила я, – о ней…

– Да я что, я ничего. Я вообще молчал.

Верно. Сама тактичность, кто бы мог подумать! Полыхал едва-едва, жалкий процент от былой силы. Остальное в связь с телом вбухал. Вот уж действительно не прибьешь – совесть замучает.

– Давай излагай, – я сложила руки на груди, – как все это добро возвращать.

– Во-о-он туда, – Тео кивнул на многострадальный центр. – Берешь и возвращаешь.

Я опешила, он невозмутимо пояснил:

– Сладкая, не тупи. Кто тут благодаря Вестнику исполняющий обязанности главы Потока? Не ты ли?

Та-а-ак… Вспомнился наш прошлый визит сюда с Соней, и тот разговор про резерв. Тео упоминал, что именно там заметил следы самодеятельности Яники, которая в общем запасе энергии наследила подозрительными вкраплениями из-за тесного общения с Вестником. Базиль еще удивлялся, зачем туда было лезть, а Тео оправдался, мол, Соне место шестой присматривал. Может, и присматривал, но мне-то известно – он давно это планировал. Уход. Тогда не вышло. Нет способа избавиться от украденного из Потока, не умирая и не перерождаясь. Тео должен был это понять. Однако потом Яника добавила теорий про дружбу с Вестником и обретение при его помощи сверхсилы. А что я близка с новым Вестником, бессмертная компания быстро сообразила. Выходит, и та самая сверхсила достанется мне. Приплыли!

– Ты знал, что так будет?

– Нет, конечно, – ухмыльнулся он, – я на это надеялся.

Стукнула бы, честное слово! Засранец хитрож… М-да. Выживем – съезжу и стукну. Не поленюсь…

– План, значит?! – не выдержала я. – Способ ты нашел мне помочь, да? Полностью завязанный на моей же силе. Которой могло и не быть!

– Эсте Лейковна, – закатил глаза бесценный помощник, – или как вас там нынче. Вам не говорили, что вы… – он перешел на трагический шепот, – зануда?

Метнула в него злой взгляд – только это и можно было себе позволить. Нельзя не признать – победа далась тяжело. Стечение обстоятельств, зыбкое равновесие сил, изменчивое везение. Главное и самое полезное, что Тео мог сделать – не мешать. Поддержи он Криса с Иллит, с тремя мы бы не справились. Не рискни Яника пойти на опережение боевых товарищей – не подставилась бы Артему. Сегодня приложила бы против нас свои таланты по максимуму. Ну а Базиль… Не уйди он добровольно, шансов бы вовсе не было. Ни одного, даже мизерного. В нашу пользу сложилось благодаря каждой мелочи.

Пустота в сердце Потока требовала быть заполненной, я расслабилась, ловя волны энергии и вклиниваясь в мощнейшее из течений. Вернуть можно было, да. Взятое Тео – легко, мною – сложнее. Восстановить целостность, запустить необратимый процесс. Получив свое сполна, Поток перезапустится. Обновится, произойдет что-то… Что изменит многое.

– У разрыва с созданной тут ментальной сущностью масса побочных эффектов, – изложила я как есть, – и жить в чужом теле непросто. Предупреждаю: в Поток путь будет закрыт, он не примет.

– Да пофиг, – высказался Тео, – я на все согласен, где подпись ставить?

Утомил! Зацепила, тщательно отделив суть. Свободную от всего, кроме единственной, самой прочной связи. Отправила по этой ниточке вон, навстречу жестокой реальности. Остальное – на место. Засияло ярче, дыра немного затянулась, впитав родные сгустки. От них отделились мириады красочных, огоньков и веером разлетелись, пульсируя жизнью. Неужели… Ох! Потом выясню. Наверное.

Моя очередь.

Замереть перед почти наполненным изначальной силой источником, коснуться ласкового света. Для возврата – лишь рывок мысли нужен. Но успею ли выбраться отсюда? Достичь поверхности прежде, чем… Пятьдесят на пятьдесят – либо да, либо нет. Чего гадать?… Фиксация на цели, выдох. Податливая энергия – во мне, вокруг, везде. Определить доступные границы, приготовиться, нащупать выход. Обещала же исправить. Будь что будет. Вперед! Полным откликом сознания, надеждой на лучшее, финальным рывком прочь. Одновременно – уйти, оставив…

Свет. Кругом сиял свет. Белый, бесконечный. Переливчатые искры, блеск вспышек. Бабочками порхали тысячи огней, ярко и красиво до безумия. Непонятно. Где ты, что ты, зачем… Все пылало, скользило, плыло. Унося за собой, кружа и наполняя необыкновенной легкостью. Было хорошо, приятно. Свободнее, чем когда-либо. Стирались границы, догорали миры, вливаясь друг в друга. Неважно. Ничего не важно, кроме ощущения, что оказалась наконец на своем месте, нашлась, и не потеряюсь больше. Так было правильно, естественно и спокойно. Только хотелось не этого совсем! А обратно наверх, домой. К кофейной горечи, теплоте маленьких ладоней, запаху свежих пирогов, оброненной детальке пазла на ковре. Вместе с очередной искристой волной пришла решимость. Не разум, не инстинкт. Просто желание жить. Я присмотрелась. Извне что-то сигналило маяком, звало настойчиво. Жаркое, яростное, напористое. Знакомое поболее всего в этом и любом мире! Потянулась к нему – хапнуло, не церемонясь, и потащило. Сквозь вспышки, плотную завесу белизны и мнимую бесконечность. Наружу, в реальный мир.

В висках стрельнуло болью. Сбитая подушка, духота, капли пота по спине, под сбившейся кофтой. Осязаемость объятий, сила сомкнутых вокруг меня рук, дыхание на шее. Пульсировала внутри щедро влитая энергия. Голова гудела, царапал ком в горле. Отлично, жива… Проявились очертания комнаты, тусклый свет ночника на тумбочке, что стоял у моей кровати. Ухо обожгло шепотом:

– Я же говорил, что все будет хорошо.

– Ах, вот что, – пробормотала я хрипло, – так оно настало.

Паша усмехнулся. Объятия ослабли, воздуха прибыло. Вдохнула полной грудью до головокружения. По венам растекалась усталость, за окном желтоглазо сияли фонари. Сколько времени прошло?…

– Уже ночь. Ты долго в чувство приходила. Артем пиццу грызет на кухне. Что с Потоком, неясно, но в ушах до сих пор звенит у всех.

Я кивнула, уткнувшись носом ему в плечо. Артем в порядке, прочее – потом, подождет… Грело всполохами горячего внимания, обволакивало ощущением надежности. Почти родная энергия, годами пропускаемая через себя, обоюдная необходимость. Поняла – так будет всегда, что бы там и как ни было. Склеенные многократно осколки в итоге встали верно, пусть и иначе. Пазл сложился, отыскалась точка опоры. Только это и имеет значение.

Дверь распахнулась. Сонмом солнечных искр в комнату влетела Соня, сверкая всеми оттенками тревоги. Мгновение, и бухнулась к нам на кровать.

– Очнулась, ты очнулась, – шею обвили тонкие руки. – Ура-а-а!

Паша аккуратно отпустил меня, встал и, не обронив ни слова, вышел в коридор.

– Получилось, полетели крокодильи клочки по закоулочкам!.. – ее челка защекотала мне щеку. – Поток охренеть как заколбасило, сроду такого не было. Жутко интересно, каким станет! Исторический момент. Эх, накосячила я с тем деревом, стыдоба-стыдобища. Что дальше-то было? Артемка сказал, что никакой не Вестник теперь, и вообще у него зимние каникулы. Позже расскажешь?

– Позже – да, – пообещала я и обняла. Тут-то и сообразила, что она слишком объемная и скользкая. В трофейной куртке из клиники! – Куда-то собралась?

– Убедилась, что ты в норме, – Соня привстала. – Два часа ждали, пока вернешься. У тебя энергетическое истощение нехилое после этих отдач, еле откачали. А ему хуже наверняка. Трубку не берет…

Я напрягла дар и, высмотрев в городе тусклый отпечаток условного Арсения, сообщила:

– Живой вроде.

– Хочу проверить на всякий случай, – улыбнулась она невинно. – Ключи от дома у меня есть.

– А что с Владом?

– Дрыхнет.

Надо глянуть. Надеюсь, успешно от него Хранителя отделила…

– Эй, не хмурься, наши ведь победили! – Соня боднула меня лбом в плечо и вскочила с кровати. – А эти гады продули со счетом полный ноль, ха-ха. Отдыхай! Я поехала, такси на подходе.

– Беги давай.

Я запустила в нее подушкой, она со смехом поймала. Торжественно вручив мне несостоявшийся снаряд, унеслась за дверь. В воздухе застыл, растворяясь, шлейф из нетерпения и беспокойства. Ну, ясно все… Так скажем, не очень-то мне и верилось, что он ей не нравится!

Оцепенение рассеивалось, на первый план выступали реальные ощущения. И если бы только эмоции… Голова раскалывалась, кофта противно липла к коже. Стены давили, лежать было невыносимо. Я доковыляла до ванной, ужаснулась собственной бледности в зеркале. Точно не померла? Впору усомниться. Нет, в таком виде выходить нельзя, шарахаться будут. Душ! Тугие струи, освежающая прохлада, гель с зубодробительным запахом ментола и мяты. Хочешь не хочешь, а взбодришься. Почувствовала себя человеком, а не эфемерной полудохлой сущностью. Я переоделась, более-менее причесалась и выскользнула в коридор. Шатало, пространство рябило и расплывалось. Благо, идти было до соседней двери.

Нырнув внутрь темной комнаты, я на ощупь добралась до кровати, села у изголовья. Заботливо укутанный пледом Влад источал столь знакомое тепло. Энергия рвано-мутная, сгустки разрозненные. Зато обычные и явно его, ни намека на чужое добро. Впрочем, в состоянии ли я заметить разницу? Бонусы сдала, дар того гляди попросится в отпуск. Я осторожно положила ладонь ему на лоб, наклонилась. Немного горячий…

– А поцеловать? – раздалось с придыханием. Сложила пальцы для щелчка, умирающий поспешно добавил: – У меня мама так температуру проверяла, чего сразу драться-то?…

Определенно, жив, здоров, и в своем уме! Сказала, бы что здравом, но…

– Понравилось драться, а ты думал? – Я облокотилась о спинку кровати. – Во вкус вошла.

– Эпичная битва выдалась? – заворочался он, видимо, пытаясь выпутаться из пледа. Потерпел поражение. – Я там был? Всех спас?

– О, да.

Действительно, был. В каком-то смысле.

– Так и думал! Не благодари. Жаль, не помню ни фига…

– Рассказываю. Враги пали, я стала правительницей Потока. Не знаю, правда, как надолго. Возможно, минут на пять.

– Круто. А про то, как я спасаю мир, можно подробнее?

– Это было неописуемо.

Потянуло веселым недоверием. Еще пара секунд возни, и плед оказался побежден.

– Лейка, – произнес Влад с непонятно откуда взявшейся серьезностью, – я должен тебе кое-что сказать. Про наши отношения.

И взял меня за руку. Пугающее начало…

– Мне кажется, – он перешел на шепот, – что у нас с тобой ничего не получится. Только сильно не расстраивайся. Не хотел разбивать тебе сердце, и вообще.

Тяжело вздохнув, я сжала его ладонь в ответ. Выдержала паузу и очень обиженно пообещала:

– Слезами залью всю подушку.

Влад хохотнул, я извернулась и натянула плед ему на голову. Любвеобильный наш. А ведь любовь была и есть. Не азартная зацикленность, как обычно с другими девушками, а что-то более мягкое, чуткое, деликатное даже, дозревшее до почтительного обожания. Мне нравилось. Но это не то самое, когда… Рада, что Влад и сам понял. Зевнув, стойко потер глаза, отсвечивая усталостью на стадии скорой отключки. Нормальное течение энергии не мгновенно восстанавливается. Особенно после насильственного выдирания из тебя кусков сверхсуществ! Пожелала спокойной ночи и тут же услышала сонное сопение. Долго держался, кстати. Я еще немного посидела на кровати, наблюдая за срастающимися в его подсознании сгустками. К утру оправится, а через пару недель и думать о Хранительских курах забудет.

В коридоре поубавилось ряби, и пол не норовил уплыть из-под ног, но мир по-прежнему качался. У пустого дивана, прислонившись к стене, стояла Анита с дымящимся стаканом кофе. Выглядела опустошенно и растерянно, липко мерцали не выветрившиеся до конца остатки страха. Увидев меня, она слабо улыбнулась. Я преодолела разделяющий нас десяток метров и спросила:

– Ты как?…

– Жива, – Анита отпила из стакана и, в спешке проглотив, поморщилась. – Решаю тут кое-какие… вопросы.

Светильник на потолке моргнул, больно резанув по глазам. В горле пересохло. Эмиль… Не очнулся, это точно. Благодаря мне, такой избранной. Угораздило подставиться!

– Лера, – мягко сказала она, без малейшего укора. – Ты сделала что могла. Твой план сработал. Этих гадов нет, тебе удалось невероятное. А он знал, на что шел. Мы все знали.

Я опустила глаза. Еще Несса. Возможно, и другие, о ком мне неизвестно. Можно утешать себя тем, что оно было не зря. Или тем, что это последние жертвы, без которых ни одна победа не достается. А можно просто помнить. Я буду. Насилу оторвав взгляд от пола, поинтересовалась:

– А где Феликс?

– Уехал, – Анита повернулась к часам на стене. – И даже улетел уже.

Я медленно кивнула. Давно уехал, значит. Ну да. Конечно. Не дожидаясь, не прощаясь. А зачем оставаться? Казалось, наяву слышу ответ на свой вопрос, раздражающе прагматичным тоном: «Разве от меня еще что-то было надо?». Внутри заклокотало – не ярость, но похожее, не менее жгучее. Улетел он! Сдается мне, не как Карлсон, а безо всяческих обещаний…

– У него дела, – зачем-то объяснила Анита, – важные.

Я пожала плечами, она усмехнулась и, подув на кофе, добавила:

– Пожелай ему удачи. Завтра. Где-то часов в одиннадцать по Москве. Пригодится…

Я снова кивнула и замерла. Потому что почувствовала, услышала их. С кухни – шаги вприпрыжку, радостные восклицания, приближение по-шерстяному теплого отпечатка. Артем наконец догрыз пиццу! Жесткая попалась, наверное. Я пошла ему навстречу, такому сияющему и уютному, в любимой растянутой пижаме, перехватила тянущуюся ко мне ладонь. Он улыбнулся – счастливо, до ушей, и потащил за собой вдоль коридора.

Остановился у ведущей на лоджию двери, решительно ее толкнул. Окна были плотно закрыты, на стекле в свете фонаря виднелся смазанный, словно от рисунка след. Рассеянная темнота ночи не воспринималась настоящей, свежий воздух пьянил. Замечательное место, пожалуй. Но прохладное, как бы не замерзнуть.

– Только здесь никого не шастает, – Артем прильнул ко мне. – Ходят все, бродят, обсуждают. А этот, который самый старый, сказанул – иди спать, не мешайся, кто детей сюда привел ваще. Пф-ф-ф! Жалко, тьмой ему между глаз запустить нельзя, достал…

– Точно нельзя? – засомневалась я. Надеюсь, не призывом прозвучало. – Уверен?

– Я на рыбках пробовал. Тихонечко! Ну, все равно оно не того… Не работает. Никак! Закончилось.

– Чувствуешь себя как-нибудь иначе? Перемены замечаешь?

– Не-а, – мотнул он головой. Задумался и удрученно сообщил: – Хотя я не хочу теперь лего-робота на Новый год. Это считается? Мама небось его уже купила. Засада какая. Представляешь, а? Но не страшно, я не один подарок просил!

Предусмотрительный. Потрепала его по голове, прижала к себе. Все с ним должно быть в порядке, лучше, чем у кого-либо. Уж я-то прослежу. С неба светили яркие точки, по-прежнему неведомыми мне созвездиями. Было тепло, удивительно тепло. И казалось, что больше никогда и нигде не станет холодно, будто я навеки забыла как это, согревшись раз и навсегда. Пришло чувство легкости и запоздалое осознание – все закончилось. Мне хорошо… Обнимать, любить, жить. Даже просто дышать.

Именно то, что и было надо.

Глава 10

Феликс

Самолет снижался рывками, в окне сквозь слои облаков с рассветом продирались квадраты полей, линии дорог и вершины гор. Лавирующая над ними груда металла заваливалась набок, сильно качаясь и дрожа от порывов ветра. Погода не радовала, посадка обещала быть жесткой.

Остаток вчерашнего вечера, ожидание в аэропорту и четыре часа полета прошли продуктивно: непросмотренных писем не осталось, день был распланирован, а недвижимость и активность на счетах Дормана досконально изучены. С самой высокой вероятностью последний год он провел в Исландии, адрес уютного домика в регионе западных фьордов прилагался. Туда загляну чуть позже. Генетик, у которого консультировалась Елена, сегодня не принимал, зато забронировал столик в ресторане. Беседовать с ним лучше в неформальной обстановке, и подстраховаться на случай, если про врачебную тайну начнет вопить. Еще были контакты специалиста, делавшего вскрытие, ныне находящегося на пенсии. Жил в пригороде, разводил пчел. С ним я еще год назад говорил, но в свете открывшихся событий можно и повторить.

Собрание по поводу моего ухода было назначено на десять часов. Заодно освобожу кабинет и передам дела. Жаль, одно осталось незавершенным. Расследование смерти Натана Берга зависло. Того, кто вызвал у него летальный приступ страха, смогли оперативно вычислить по горячим следам, а вот поймать… Подвижек с поисками Лукаса Вебера не было. В лесу глухом он, что ли, заблудился всем назло? От приезда его дяди из Штатов, обладателя четырех предупреждений, толку ноль. Согласно отчету Кейна, он оказывал всевозможное содействие, удерживал сестру от похода в полицию и страшно радел за племянника. При этом по энергии его до сих пор не нашел. Ладно, посторонние эсперы не видят – недавняя инициация дар не светит, но для любимого родственника ментальный след должен быть узнаваем. Это сродни памяти на лица. Сразу видно, близки не были. Какого черта предлагать переехать к себе пацану, когда, считай, даже не помнишь, как он выглядит? Зачем запугивать его несколько месяцев по телефону байками, вынуждая от нас прятаться? А учить чему-либо, особенно из ряда вон, отчего одноклассники в автобусах помирают? И что Вебер-старший лично примчался – подозрительно.

Крутое снижение завершилось, картинка в иллюминаторе стала горизонтальной, шасси коснулись земли. Секундная встряска, шквал аплодисментов в салоне. Пять минут праздного созерцания бегущей взлетно-посадочной полосы в иллюминаторе, и на выход. До собрания оставалось полтора часа, достаточно времени, чтобы успеть отвезти вещи, принять душ и переодеться. Забрав багаж, вспомнил… Точнее, напомнили – возмущенно мяукнув. Следом раздалось шипение, развернутая к решетке переноски рыжая филейная часть гордо дернула хвостом. Подарочек, чтоб его. На пачках сигарет как-то не писали: «Осторожно! Курение чревато котами». В съемную квартиру с ним нельзя – насчет животных не договаривались, да и не везти же его в столь ужасные условия.

Такси проехало вдоль берега озера, скупо отражающего лучи утреннего солнца, взобралось на зеленый в любое время года холм и высадило у ворот дома. На панорамных окнах в холле трепыхались бумажные снежинки, в сквозных арках покачивались на веревочках деревянные звезды. Хм… Мебель переставлена, кресло обзавелось полосатой накидкой. На комоде – букет из веток и заполненная цветными камушками ваза. Выглядело все по-домашнему, и не так, как раньше. Иначе, будто другой дом по тому же адресу. Наверху хлопнула дверь, к перилам выползла Ева – сонная, в накинутом поверх ночной рубашки халате и вязаных тапочках с помпонами.

– О! – воскликнула она радостно и быстро сбежала по лестнице. – Вернулся! Так и думала, что вернешься. Правда, не спрашивала когда, ты же все равно вечно не знаешь. Но я ждала! Божечки, что это?…

Ева склонилась над поставленной на пол переноской, потом присела, осторожно потрогав пальцем решетку. С той стороны легла мохнатая лапа, между прутьев просунулся розовый нос.

– Кот, – внес я ясность. – Мой.

– До кота ему еще расти и расти! А как его зовут?

– Как-нибудь.

– Ну, что ты такое говоришь! – Она отперла дверцу, выхватив слабо протестующего котенка. – «Как-нибудь» – плохое имя. Ничего, я назову. Будет Микеш, как у Лилечки. Помнишь его? В детстве на руках таскал, хотя он весил немногим меньше тебя! А я в доме порядок навела. Неуютно было, ужас. Неудивительно, что ты тут жить не хотел! Теперь совсем другое дело. Нравится?

– Вполне.

– Ты еще второго этажа не видел! – гордо произнесла сестра, тиская и наглаживая рыжего предателя. Тот урчал, забыв недовольно размахивать хвостом. – Наверное, во мне годами спал дизайнер. А что у тебя есть для котенка?

– Еда и что-то в чемодане.

Анита утром собрала какой-то пакет.

– Проверю, если чего не хватает – куплю, – пообещала Ева таким тоном, что можно было не сомневаться: недостача ожидается серьезная. – Кстати, альбом папин лежит, где лежал. Решила, что пусть остается на память. У тебя точно не потеряется.

Я кивнул и прошел в свою комнату, пристроив чемодан у дивана. На стене над ним красовались склеенные из ракушек бабочки, целая стая. Проснувшийся дизайнер был в творческом ударе. Помню, делала похожих когда-то давно, только покривее. Она догнала меня, светясь улыбкой и не выпуская из рук котенка.

– Не ожидал тебя застать. Муж-то не потерял?

– Помирились еще на прошлой неделе! Но мне кажется, он не до конца раскаялся и настрадался из-за моего отсутствия. А еще ездила в Мюнхен на концерт… угадай чей! Сказала ему – сын, я не против твоего выбора, просто не согласна. Однако постараюсь понять. Представляешь, у них столько поклонников. Толпа! В интернетах столько обсуждают, пишут, что талантливые… А фанатки считают, что он из всей группы самый красивый! И совершенно правы! В середине января приедут с концертом к вам, я пригласительный билет взяла. В твоей тумбочке лежит!

– Держи, – я достал из чемодана Анитин пакет, вручил ей.

– Негусто приданого, – грустно заявила Ева котенку, ободряюще почесав за ухом. Получила лапой по пальцу. – Не переживай, мы это исправим. Феликс, позавтракаем?

– Мне уже пора по делам.

– Но на ужин-то приедешь?

– Постараюсь.

Она удовлетворенно щелкнула языком и вышла, прикрыв дверь. С ее внутренней стороны обнаружился венок из ракушек, на столе расположилась стопка старых журналов. Где только отыскала… Всюду новое или прочно забытое, неизвестно откуда извлеченное Евой.

Когда готов был выходить, под дверью заскреблись. Открыл, на пороге замер кот. Ни туда, ни сюда. Круглые любопытные глаза и шевеление усов.

– Передозировка внимания? – поинтересовался я.

Он прижал уши и, жалобно пискнув, прошмыгнул внутрь, забился под диван, да там и остался, чем-то воинственно шурша.

В офис отвезло такси – моя машина дожидалась на парковке фонда, брошенная из смелого расчета «на пару дней». В электронном корпоративном ящике продолжалась истерика на тему произошедшего вчера в Потоке, круг задействованных в переписке лиц расширялся, а никто ничего не понимал и внятного сказать не мог. Единственным источником информации был Баэс, и то с осведомленностью на уровне «ну, они вместе собрались и порвали тех тварей». Подробностей то ли не знал, то ли не выдал, на претензии Колвена, что за женой следить лучше надо, мстительно огрызнулся, что не ее куратор. Анита на запрошенный Маэвой отчет прислала потрясающий ответ с копией на половину сотрудников, что официальной позицией Совета было не содействовать эсперам в войне с нижним Потоком, поэтому какой еще отчет? Руководства экспрессивно спорило по поводу обещанных ментальных терактов: бояться или выдохнуть. Народ из ловушек все-таки очнулся – ночью, одновременно и массово. Примерно каждый пятый. Остальные скоропостижно скончались, не приходя в сознание. Не только в изолированной клинике, по всему миру. Догадываюсь, почему спасшихся именно столько, и «чьи» они. Вели себя прилично, сносить мозг никому не порывались. Ланс предлагал и наших откачивать да отправлять по домам. Кроме тех, кто пять предупреждений отхватил. Что с ними делать – вопрос.

Собрание начиналось через пятнадцать минут, которые стоило потратить на то, чтобы проверить кабинет и сдать ключи. Не успел. Дверь распахнулась, вошла Маэва с суровой складкой на лбу между сведенными к переносице бровями. Хваленая английская сдержанность дала сбой.

– Объясни, пожалуйста, – сказала она почти спокойно, – что происходит?

– Проблема исчерпана, вселяться в чужие тела некому.

Маэва прислонилась к стене и отметила устало:

– Получилось у вас, значит. Деталей вряд ли дождусь. Что ж… Победителей, как известно, не судят.

– Ты сделала то, что считала нужным. Я тоже. На этом и закончим.

– Сложные были дни, – она слабо улыбнулась, – из ряда вон. Все на ушах стояли, и до сих пор… Если отзовешь заявление, никого не смутит.

– Нет смысла продолжать работать с тем, кому не доверяешь.

– Я бы доверилась, соизволь ты хоть как-нибудь обосновать, – нахмурилась Маэва. Секундная пауза, и ее губы тронула усмешка. – Ах, так ты про меня…

Она задумчиво прошлась до окна, развернулась.

– Знаешь, – ее деловой тон скончался, ладони сжались в кулаки, – я Дормана не выгоняла, не подсиживала и, вопреки слухам, разыскивала, чтобы на место вернуть. Итог? Его нет, и не объявился, даже когда общим голосованием отстраняли. Плевать ему на фонд, Совет, и что с нами станет! Пришлось учиться жить без того, кто руководил всем два десятка лет, перестраивать процессы, потому что я – не он. Я старалась быть лучше, возможно, не всегда удачно. И что? Старая гвардия сожрать готова. Сомневаюсь, что Мартин Герра с тобой не связывался! Да черт с ними, недовольными, их появление ожидаемо. Я была готова. Но к тому, что на первой же неделе вступления в должность начнется апокалипсис…

– Он не повторится.

– Последствия еще долго разгребать. В Потоке неизвестно что, ловушек нет, куда девать отмороженных на всю голову эсперов с пятью предупреждениями непонятно. Время перемен, чтоб его. Мне нужна помощь. Но уйти и не помогать, конечно, проще!

– На собрание опаздываем, – я сверился с часами.

– Не страшно. Ланс тоже опаздывает. Точнее, вообще не придет. Цитирую – «не собираюсь участвовать в этом горячечном бреде».

– Подождем полчаса согласно регламенту. Потом засчитаем, что он воздержался. Не примете досрочную отставку, будет обычная. Просто позже. Поработаю до тех пор по официальной должностной инструкции.

– Ладно… – Она перевела дыхание. – Чего ты хочешь, чтобы остаться?

Я направился к двери, та вдруг отворилась. Не кабинет, а проходной двор. Просунулась голова Кейна, затем весь.

– Извините, что отвлекаю, но… – вид у него был странно виноватый, – тут такое. Хлоя пропала.

– То есть как пропала?… – опешила Маэва.

– Со вчерашнего утра дома не появлялась, телефон вне зоны доступа, мать заявила в полицию. В последний раз видели днем на занятиях музыкой. Думаю, она вляпалась в какое-то дерьмо из-за дела Веберов.

– Я ей говорил не лезть в это больше.

– Ты-то говорил, – хмыкнул Кейн, – но фиг она послушала. В прошлый раз устроила слезную истерику на тему – я найду Лукаса и докажу вам, что не дура.

Вот же!

– Едем, – кивнул я ему.

– А собрание? – едко ввернула Маэва.

– Какое к черту собрание?!

Каждая минута на счету.

По пути на парковку выяснил, что мать Хлои, Джулия, звонила нашему психологу, который наблюдал девочку после инцидента, вызвавшего иммунитет. Хоть это и было шесть лет назад, официальной версией ее регулярных визитов в фонд являлось участие в программе психологической поддержки. Джулия выспрашивала, не вела ли дочь себя странно и не могла ли планировать сбежать. От него Кейн и узнал, что Хлоя пропала, и ее уже полиция ищет. Пока безуспешно – как сквозь землю провалилась.

В первую очередь поехали к ней домой. Раз отступаться от поисков Вебера младшего Хлоя не хотела, значит, за что-то зацепилась. Должны быть какие-то следы в личном компьютере, например. Заметки, переписка, история в браузере… Что же она такого в итоге нашла?

Жила Хлоя с матерью вдвоем, в многоэтажном доме на окраине города. Дверь Джулия открыла через пару секунд, заполнив собой весь проем. Горевший в ее глазах огонь надежды мгновенно потух, пухлые пальцы задрожали. Не нас явно надеялась на пороге увидеть.

– Мы из службы безопасности… – начал было Кейн, но она его перебила:

– «Идеального мира», я знаю, – мне достался взбудораженный взгляд. – Феликс, я вас помню, вы ее и привезли тогда с музыкального конкурса…

– У нас свое расследование, – решил я обойтись без расшаркиваний. Видно, что любой помощи рада, и не станет выяснять какого черта нам нужно. – Можно посмотреть ее комнату и компьютер?

– Конечно, проходите.

В комнате царил несвойственный Хлое хаос, планшет спрятался в недрах заваленного тетрадями и учебниками стола. Еле выудил. То ли полиция пошуршала, то ли Джулия. Она замерла на пороге, обняв себя за плечи, и пробормотала:

– Она была сама не своя. Пропадала вечерами, друзья новые из посторонней школы. Думала, у нее парень появился. Не признавалась мне. Но мелькал один часто на фотографиях, как ни подойдешь…

– Этот? – Кейн предъявил ей с телефона физиономию Вебера младшего.

– Да! Вы знаете, кто он? Где он живет? Возможно, Хлоя с ним?…

– Ищем, – вежливо улыбнулся тот, роясь в тетрадях.

Планшет загрузился. Объединенный с телефоном и компьютером аккаунт показал, что сегодня она в сети не появлялась. В месседжере вела активную переписку с кучей народа, в том числе с тренером скаутского клуба и мадам Вебер – на первый взгляд, трепались ни о чем, однако проскакивали наводящие вопросы о Лукасе. История браузера пестрела музыкальными ресурсами и социальными сетями, где она смотрела не только страницы подруг, но и его одноклассников, а также товарищей по клубу. Ясно. Из желания доказать, что участвовать в расследовании запретили зря, продолжила втихую.

– С ней точно беда, – голос Джулии дрогнул. – Хлоя мечтала о Парижской консерватории, бредила просто. Заявку подала, испереживалась вся. Я недавно заговорила о том, что ее наверняка оценят по достоинству, такая талантливая ведь! Она расплакалась и сказала, что не хочет обсуждать это. А утром, когда комнату обыскивали, заметили неотправленное в консерваторию письмо. Оказывается, собиралась заявку отменить! Представляете?… Еще неделю назад! А мне и не сказала ничего. Я виновата, упустила…

Товарищи по скаутскому клубу вывешивали не только селфи и приколы подросткового юмора, но и делились отчетами о прошедших походах. Накануне Хлоя просматривала инстаграм девушки одного из них. Лайкнула кривую фотографию зеленого деревянного домика. Что ее впечатлило? В метках был указан регион – в горах. Тот же самый, подробную карту которого она открывала из приложения, вместе со сведениями о маршрутах. Так…

– Ни в чем вы не виноваты, – сказал я, переслав все это добро себе, и протянул Джулии планшет с открытой картой: – Сообщите полиции, пусть направляют спасателей прочесывать этот регион. Ваша дочь может быть там.

Она схватила его и изменилась в лице:

– Что ей делать в горах?… Господи, зачем…

– Неокрепшие умы порой посещают странные идеи, – вздохнул Кейн. – Зато зацепка есть.

– Целая ночь прошла! А на улице зима!

– Мы найдем Хлою, – пообещал я.

Джулия отрывисто кивнула и бросилась звонить полиции. Выйдя из квартиры, я достал телефон. Прогноз погоды не стал лучше, неизменно мигал значок новых писем в почтовом ящике. И было смс-сообщение, полученное еще час назад. От Леры. «Удачи». Пять букв, блик поверх них на дисплее: сначала от лампочки лифта, после – солнечный. Да… Без удачи сейчас никак, можно сказать, только от нее все и зависит.

На стоянке пробили деву из инстаграма, выяснили, что ее родителям принадлежит домик в горах. Судя по фотохронике, семья редко им пользовалась, только летом пригодился дочке – отметить скромно отснятый день рождения. Среди приглашенных засветился и Лукас. Кажется, Хлоя действительно отыскала место, где он мог прятаться. И отправилась туда. Сначала, скорее всего, на автобусе, потом на такси, а дальше пешком. Либо по пути заблудилась, либо дошла. По первому варианту надежда на спасателей, а вот по второму… Адрес дома у нас был, ехать – около часа. Затем придется пройтись.

У Кейна в багажнике традиционно покоился арсенал для недельного похода в горы, по его словам – на всякий случай. Вот он и настал. У меня в машине лежали теплые вещи, вполне подходящие. Ветер бросал в лобовое стекло пригоршни снега, чем выше по серпантину дороги – тем больше. Непопулярное место, высокое и лесистое, верхушки гор скрыты тяжелыми облаками, ни сотовой связи, ни людей. Там, где было уже не проехать, пройти оказалось тоже непросто. Снежно, скользко, мокро, и видимость паршивая. Кейн неустанно терзал навигатор, выверяя оптимальный маршрут. Вверх, чуть вниз, обойти. Ноги скользили, на дне ущелья громоздилась груда острых камней. Шею свернуть недолго. Признаков, что кто-то падал, пока не наблюдалось. Очередной крутой подъем – и взгляд выхватил обломанные нижние ветки молодого дерева. Сердцевина влажно белела, значит, недавно. Осмотрели все вокруг – никого. Под соседним деревом валялся скомканный лист из нотной тетради с поплывшими чернилами. Что написано – не разобрать, но сомнений, чей он, не возникло.

Похоже, Хлоя шла этим же путем. Если потерялась или неудачно упала, то у спасателей есть шанс отыскать. А если добралась… Многое зависит о того, нашла ли она Вебера. Нет – тогда ей предстоял обратный путь со всеми вытекающими трудностями. Да – значит, встреча состоялась, а он этого не хотел, раз прятался. На кой ее к нему вообще понесло?! Каков был изначальный план? И был ли?… Спасу и прибью, ей-богу.

Похолодало, ветер гнал колючую поземку. Снега намело почти по колено, навигатор норовил отправить в обход нужной точки. Кейн тряс его и виртуозно ругался – на трех языках попеременно. Длинный подъем, еще поворот, и на вершине склона сквозь снежную круговерть проступил зеленый деревянный дом. Тот самый, с фотографии. С острой крышей, горой дров под навесом и двумя кривыми елками чуть поодаль. Из каминной трубы по крыше пластался сероватый дым. Та-ак. Не сговариваясь, прибавили шагу. Хлоя не ошиблась, а подняться до конца не сумела? Или сумела, и Вебер решил, что по ее следам никто не явится? С одной стороны, она никому не говорила о своих находках и планах, а правду от лжи ему отличить несложно. С другой, избавиться от ненавистного одноклассника силой мысли и сбежать – не то же самое, что от незнакомой девушки, неподвластной ментальным фокусам.

Подошли к крыльцу осторожно, прислушались. Тихо, лишь доносился тонкий скрип – не то половиц, не то дивана. Вряд ли он с ружьем караулит, да и по энергии нас не высмотреть. Переглянулись, рывком отворили дверь, мгновенно оценивая обстановку. Небольшая комната в два окна, в углу – камин, посредине – стол, окруженный креслами. На одном из них, закутанная по горло в плед, сидела Хлоя с испуганно вытаращенными глазами, на пороге кухни настороженно замер Вебер.

– Ой! – зашевелилась Хлоя.

Ничего непоправимого с ней не стряслось, и голова на месте. Насчет мозгов не уверен.

– Ай, – передразнил Кейн. – Тебя разыскивает мать, полиция и спасатели, ты в курсе?

– Вы пришли меня спасать? – обрадовалась она, бросив быстрый взгляд в мою сторону. Спохватилась и, замотав головой, выпалила: – Я не в том смысле, что меня нужно спасать! Со мной все в порядке. Лукас ни в чем не виноват! Ну, почти…

Почти не виноватый Лукас попятился.

– Без резких движений, – предупредил я, он вновь замер, привалившись к косяку. – Кто в чем виноват, выясним.

– Он хороший, правда! – Хлоя привстала в кресле. Зашипела, явно от боли, и плюхнулась обратно. – Дядя его урод редкостный, мало ты ему тогда врезал. А Лукас мне помог, честное слово! Я тут на подходе к дому так глупо со склона свалилась, ногу сломала…

– Нет там перелома, – пробурчал тот, – растяжение.

¬– Как ты ее вообще нашел? – недоверчиво спросил Кейн.

– Кричала, – коротко ответил Лукас, – услышал.

Отсюда? Хороший у кого-то слух. Или у кого-то голос. Это же как орать надо. Полезная штука – сольфеджио. Или чему их там еще в музыкальных школах учат. Внутрь рванул ветер, в камине взметнулся огонь, затрещав искрами. Я подтолкнул Кейна в дом, захлопнул дверь.

– Мама сильно волнуется?… – виновато заморгала Хлоя. – Я не хотела, чтобы до полиции дошло… Просто не успели придумать, как мне домой попасть. Самой не добраться – еле хожу, телефон не ловит, другой связи нет…

– У нас спутниковая, – перебил я, – вызовем спасателей, как только поймем, что произошло.

– Между прочим, не одну тебя мать потеряла, – ввернул Кейн, косясь на прилипшую к косяку пропажу двухнедельной давности.

– Да ладно? – фыркнул тот. – Что-то меня полиция со спасателями не ищут.

Не дурак. Действительно, не ищут – мать его долгими отлучками тренированная, а потом Этан Вебер постарался ее бдительность усыпить.

– Лукас… – робко позвала Хлоя, – хочешь, я им расскажу? Объясню…

В ответ – отрицательное мотание головой. И ни слова. Лишь упрямый взгляд исподлобья. Но раз поделился с ней, есть шанс, что и нам повторит. Если правильно замотивировать.

– Слушай, с эсперами поначалу всякое случается, – закатил глаза Кейн, – никто их за это не расстреливает. Надо разобраться с тем, что ты натворил, и впредь не творить. А план побега в принципе был провальным. Серьезно собирался вечно в горах от нас прятаться?

– От вас? – усмехнулся он.

Не от нас.

Видно, что боится, но лицо пытается держать. Не было у него никакого плана, исключительно паника. И с логикой проблемы. До завершения инициации – месяца три-четыре, затем неминуемо начнет отсвечивать для каждого эспера в городе, включая…

– Садись и рассказывай, – я указал на кресло рядом с Хлоей. Та умоляюще уставилась на меня. – Твой дядя давно по краю ходит. Появится повод ему пятое предупреждение выписать – окажется там, откуда тебя ни за что не достанет. Прятаться не придется.

Лукас смахнул со лба отросшую челку. Медленно подошел к камину, пошуровал там кочергой, раскочегарив огонь, и только после этого сел возле Хлои. Она придвинулась и ободряюще тронула его за локоть. Мы с Кейном сгрузили верхнюю одежду на вешалку, заняли соседние кресла.

Он молчал около минуты, сверля мрачным взглядом стол с круглым отпечатком чашки и позволяя Хлое терзать его локоть. Потом все-таки заговорил. Дар пришел к нему два месяца назад, нежданно-негаданно. Накрыло чужими эмоциями, загремел в приемный покой к матери, та видимых причин для беспокойства не обнаружила. Напичкав таблетками, отправила домой, но брату пожаловалась. Вебер-старший живо сообразил, что за симптомы у племянника и подорвался вызванивать. Объяснил про эсперов и велел сидеть тихо, нам на глаза категорически не попадаться. Потому что, когда Лукас был младше, доверчивее и восприимчивее, влепил ему в подсознании блок. Не ожидал, что у пацана проснется дар. Влепи он его после инициации, вышло бы как с Неборской. А вот если до – эффект неприятнее. Сила проявляется целиком, но управлять ею практически невозможно, особенно контролировать степень воздействия на людей. Заботливый дядя пообещал, что в случае, если дорогой племянник перед нами засветится, лично ему голову оторвет. Однако порывался все исправить, едва инициация завершится и дар наберет полную мощь. Для этого и планировался переезд в Штаты, которого Лукас не хотел, и даже опасался. Правильно… Собирался ли дядя исправлять свои косяки или попросту следы заметал – неизвестно.

– И зачем было идти у Этана на поводу? – возмутился Кейн. – Твой куратор бы понял, в чем дело.

– Ну понял, и что? – скептически осведомился Лукас. – Этот сломанный, несите следующего? Желающих помочь, небось, целая очередь выстроилась бы. И им охотно разрешили бы в чужих блоках ковыряться.

– Он запутался! – яростно вступилась Хлоя, буравя Кейна сердитым взглядом. – Но все равно не виноват!

В целом очень похоже на правду. Вебера старшего и раньше на эксперименты тянуло – чисто из любопытства. А что будет, если тут подкрутить, а здесь загасить, и так далее. Было несколько пострадавших, в том числе серьезно. Понятно, почему примчался подчищать за собой, в Штатах блок племянника оценили бы так же, как и у нас. А не доверяй ему тогда мелкий, вовсе без барьера бы остался. То есть иммунитет заработал. Я усмехнулся, Кейн вопросительно изогнул бровь.

– Значит, дар ты скрывал, – подытожил я, – и два месяца все шло успешно. А что случилось в автобусе?

– Берг случился, – буркнул Лукас и выдал бессмертную классику: – Я не специально…

– И тебе жаль, что так вышло, – не сдержался Кейн.

– Не особо, – пошел тот наперекор канону. Гамма эмоций на покрасневшем лице отразилась побогаче, чем в подобранных словах: – Он… достал.

– Натана вся школа ненавидела, – вмешалась Хлоя, – и за дело! Издевался надо всеми, и ни разу по заслугам не получил.

– Окей, он был гад и ужасная сволочь, – не проникся Кейн, – и поэтому его следовало убить.

– Да не ожидал я, что он помрет! – взвился Лукас. – Рад бы вообще не встречать, никогда в жизни. Ехал спокойно, и бац – Берг. Стоит там, с другом своим и рожей заносчиво-довольной. Такой же, с какой обычно докапывался до любого, кто ему не нравился. А не нравились ему все! Он даже собственного младшего брата довел. Вот и мелькнула мысль, а если бы они сами почувствовали то, что других заставляют? Ну и… Толком не понял, как из общей кучи их эмоций страх вытащил. У Берга его столько оказалось… У этого придурка с головой не все в порядке было, точно. За секунды затопило! Раз, и до свидания.

Зло сверкнув глазами, он поджал губы и набычился. Лимит откровений достигнут.

– И ты сбежал, – закончил я за него, – сюда.

– Здесь зимой никого не бывает. Консервов и крупы в кладовой навалом, запасной ключ в почтовом ящике хранят. Дом родичей знакомой, на ее дне рождения здесь был, потому и знаю.

Сходится. И это, и про Вебера старшего, и про Берга с младшим братом. Подозреваю, с головой у него действительно были проблемы. Не тому сыну мать психолога нанимала.

Кейн задумчиво чесал подбородок, Хлоя продолжала цепляться за Лукаса.

– Что дальше? – поинтересовался он.

Подбородок вперед, на щеках лихорадочный румянец. Ни дать, ни взять повстанец перед расстрелом.

– По домам к родителям, – я взялся за телефон. – Ей спасатели доставку организуют, можешь с ними напроситься. На правах спасителя юной девы.

Дева покраснела, Лукас недоверчиво прищурился:

– А дар со сбоями вас не смущает?

– Починим. Удачный случай снятия блока был, причем не тем, кто ставил. Что до временных мер… Ты еще кого-нибудь люто ненавидишь, чтобы грохнуть ненароком?

– Вроде нет, – буркнул он. – А дядя? Он ведь тут небось…

– Забудь о нем, – посоветовал я и повернулся к Кейну. – С Райнером свяжешься, в его компетенции теперь.

Кейн хмыкнул и отвернулся, но ничего не ответил. В курсе сегодняшнего собрания, конечно. Сомневаюсь, что для кого-то новость. Звонок в службу спасения, которая уже успела отправить по окрестностям людей, дал ожидаемый результат – обещали быть в течение двадцати минут. Едва обсудили официальную версию для полиции, Лукас скрылся в кухне, погремел там, просвистел мимо с пустым ведром и выскочил на улицу. За водой пошел?

Почти сразу вернулся, бухнул у камина полведра снега, посовал туда щипцами зашипевшие поленья, ссыпал сметенные на совок угли и снова метнулся на улицу.

– Деловой, – оценил Кейн, забрал у меня телефон и накинул куртку. – Насчет Этана позвоню.

Хлопнул дверью, оставив нас с Хлоей вдвоем. В стоящих друг напротив друга креслах, разделенных пустым столом. Отбегалась, сыщица. Посмотрел на нее в упор, она опустила глаза. Вцепилась обветренными пальцами в подлокотники и выдохнула:

– Я знаю, знаю, все знаю! Я дура. Самонадеянная и бестолковая. Ты предупреждал, запрещал. А я не послушала. Догадываюсь, что скажешь…

Вряд ли. И тактика извергать покаянные признания, не давая вставить слово, не поможет.

– Подставилась, когда Этан меня у них дома застукал. Хотела исправиться, доказать, что не бесполезна. Перерыла в интернете все, связанное с Лукасом и его окружением, наткнулась на фотку этого дома в инстаграме. Следовало вам рассказать, а не лезть сюда.

– Но ты полезла.

– Я… – Хлоя отцепилась от подлокотников, спрятала руки под плед, – боялась, что он не здесь, и вы только отчитаете за то, что не перестала искать. Решила сначала сама убедиться, что не ошиблась. Ну, прийти, одним глазком глянуть, и обратно. Думала, вот вернусь и как расскажу…

– Думала?…

– Надо было думать лучше, – ее щеки вспыхнули. – Перед домом оступилась, ногу повредила, застряла на ночь. Теперь полиция, спасатели… Мама меня прибьет…

– Справедливые последствия. Не худшие из возможных.

Она судорожно вдохнула, буравя широко распахнутыми глазами стол. Очевидно, закончила. За окном в одном свитере прыгал Лукас, закидывая снегом дымящиеся головешки. Покрасневшее ухо локатором поворачивалось в сторону говорящего по телефону Кейна.

– Твоя мать нашла письмо в консерваторию.

– О, черт… – простонала Хлоя обреченно в плед. – Нужно было его отправить! Или спрятать получше… А в идеале вообще заявку не посылать. Я ведь не могу…

– Все ты можешь.

– Ясно, – последовал отрывистый кивок. – Это потому что здесь я налажала, да?

– Потому что каждый должен заниматься своим делом. Твое – музыка.

Хлоя шмыгнула носом.

– А ты… – Отброшенный в смятении плед упал ей на колени. – Придешь ко мне на концерт? Когда-нибудь?…

– Приду, – легко согласился я. – Если ты придешь на кое-какой другой. В январе.

Она заинтересованно приоткрыла рот, пояснил:

– Племянник музыкант.

– Правда? А на чем играет?…

– Так тебе все и скажи.

Под дверью затопали, оббивая снег, в дом ввалились Кейн и повеселевший Лукас. Снаружи донесся шум – прибыли спасатели, перепоручил нашу пострадавшую им. Прибежал Лукас, попросился в город с ними. Версия случившегося отчасти правдивая. Один дурак, прогуливая школу, оккупировал без спросу дом подруги, вторая не умнее пошла к нему и чуть по дороге не убилась. Влетит обоим, и поделом. Лукасу фонд предоставит психолога, заниматься его удручающим малоадекватным поведением, мать не станет возражать. А дальше сложится.

Спасатели, прихватив беглецов и оставив на полу кучки тающего снега, наконец отчалили. Заперев дом, я сунул ключи в почтовый ящик. Может, пообщавшись с полицией, хозяева научатся не хранить их где попало. Спуск прошел проще, чем подъем, и гораздо спокойнее. Если не считать напряженного молчания Кейна, который несмотря на природную болтливость за всю дорогу не обронил ни слова, даже навигатору, норовившему выстроить маршрут подлиннее, не влетело. Лишь у машин обернулся и бросил на прощанье:

– Надеюсь, завтра увидимся.

Горы отдалялись, небо темнело. В ресторан, где Эдвин Ален заказал столик, я подъехал пораньше. Дождался, пока войдет он, затем перехватил на входе ту, которая назвала администратору его фамилию. Понятливая попалась. Хоть ей и пришлось остаться голодной. Через пару минут меня вели к столику. Гений был значительно мельче, нежели на фотографиях. Он лениво листал меню, поглядывая то на часы, то на вход. Стоило сесть на стул напротив, Ален недоуменно приподнял бровь. В глазах читался немой вопрос «Какого…», однако прозвучало корректное:

– Кто вы?…

– Думаю, знаете, – я выложил поверх меню распечатки их переписки с Еленой. – У вас наблюдалась моя жена.

Он уставился на бумаги, кивнул.

– Вы, должно быть, Феликс.

– Почему вы не рекомендовали ей заводить детей, и что им передалось бы по наследству? Какая группа заболеваний и имеющийся счастливый исход упоминался?

– Погодите. Во-первых, вы не вовремя, – Ален аккуратно высвободил меню и вновь покосился на часы. – У меня здесь назначена встреча…

– Она не придет, – перебил я. Выслушивать «во-вторых» и «в-третьих» не тянуло. – Вы лично советовали Елене пригласить меня на очередной прием и собирались со мной поговорить. Считайте, что я явился немного позже.

– Я так понимаю, она вам ничего не рассказала…

– Верно понимаете.

– Значит, не хотела. И я нарушу…

– Давайте не будем сейчас обсуждать врачебную этику, тайну пациента и прочее. У любого правила есть исключения. И мы оба это знаем. Просто ответьте мне на озвученные вопросы, и я уйду.

Ален откинулся на спинку стула, задумчиво глядя на меня. Побарабанил пальцами по столу, сцепил их в замок. Я молча ждал.

– Чтоб вас! – Он отодвинул меню прочь, видимо, окончательно растеряв аппетит. – Это касается не только вашей жены. Хотя, в свете последних событий… Ладно. Но имейте в виду, я буду отрицать, что наш разговор состоялся.

– Все останется между нами.

Он со вздохом заказал чаю, чтобы не нервировать официанта. Пока его несли, мне изложили суть – максимально сухо и отстраненно. Редкий случай из практики, семь лет консультаций. Факты, термины, комментарии сугубо профессионального плана. Ярко-алыми бликами вспыхнул появившийся на столе чайник, рывком отдалилась наполненная чашка. Плеск пролитого, размашистые темные брызги на скатерти. Увеличивались, расплываясь и теряя контур.

Ясно.

Ален замолчал, залпом осушил чашку. Поморщился.

– Было мало данных и успешных исследований. Возможно, через несколько лет… – он осекся. – Извините.

Уставился в чашку и больше ничего не сказал.

– Спасибо, – я сгреб распечатки со стола и попрощался.

На улице окончательно стемнело, смутно блестел асфальт в косом отсвете фонаря, вышагивали туда-сюда люди, попеременно теряясь в тенях. Вдох, прохлада. Единственное, что ощущалось четко. Итак… К врачу, делавшему вскрытие, можно не ехать. Без надобности. Трижды ожила в памяти ее последняя запись на автоответчике, все сложилось. Почти. За финальными разъяснениями – в Исландию. Но сначала здесь отдать один долг.

Это было в центре города. На забитой парковке повезло с местом, дальше пешком. Озеро пестрыми полосами отражало огни вывесок, била ввысь струя фонтана. Как и обещал навигатор: пять минут вдоль набережной, поворот во двор, и вот она – клиника пластической хирургии. На входе мерцали буквы, сливаясь в единую линию, за стеклянными дверьми раскинулся заставленный диванами холл. Монитор во всю стену неустанно накручивал рекламу, за литой стойкой ресепшена стояла улыбчивая дева. Чуть поодаль – вторая, витающая в своих мыслях, но с той же дежурной улыбкой. Совсем иначе выглядела, чем в наши памятные встречи. Довольно строгий костюм, уложенные волосы, никакой боевой раскраски. Заметила меня, едва подошел. Дежурная улыбка трансформировалась в ехидную.

– Здра-а-авствуйте, – пропел хрипловатый голос, – вам что-нибудь подсказать? Не хотите общую анестезию со скидкой? Вынос тела бесплатно!

Другая дева растерянно скосила глаза. Гляжу, новая работа Аде не слишком нравится. Все прошлые тоже, максимум на полгода задерживалась. Я успокаивающе подмигнул ее коллеге – мол, знакомы, та с облегчением выдохнула.

– А чего ты такой мрачный? – Ада хищно изогнула бровь. – Даже более, чем обычно. Жуть. По правильному адресу пришел, с таким лицом определенно надо что-то делать!

– Надо поговорить.

– Неужели? О чем?

– О том, что вчера случилось.

Повисла тишина, прерываемая приглушенными звуками рекламного ролика. Спустя минуту – вопрос, единственный:

– Сам он не расскажет?…

Я покачал головой. Ролик прервался и, заполнив на пару секунд монитор черной пустотой, запустился вновь. Ада молча кивнула, отвернулась. Пробежалась долгим, малоосмысленным взглядом по полке с брошюрами, облизала губы. Отмерев, вышла из-за стойки и бросила коллеге:

– Скоро вернусь.

Я последовал за Адой, застегивающей на ходу накинутый плащ. Тогда, на кухне, Хансен попросил Аниту рассказать ей. Если что. Но Аниты здесь нет. Придется мне.

Улица встретила той же подсвеченной темнотой, набережная – неожиданно промозглым ветром. Шли молча, и не то чтобы рядом. Ада нервно ускоряла шаг, будто убежать хотела. Остановилась резко, не дойдя немного до моста, у каменного парапета. Ухватилась за его край обеими руками, уставилась вдаль. Рябила гладь озера, с того берега сверкали, отражаясь длинными полосами, шапки фонарей.

– У вас получилось? – спросила она, не поворачиваясь.

– Да.

– Хорошо… Это важно.

Я встал сбоку. Парапет был холодным, под стать погоде. Рассказ вышел коротким, без предыстории и объяснений. Ей давно известно и о Вестниках, и о ловушках, и даже о природе иммунитета. Осведомленнее всех членов правления, вместе взятых. Впрочем, можно не опасаться на этот счет. За пять лет не проболталась. И раз уж исключительно недоверчивый Хансен ей доверял…

– Почему? – Ада по-прежнему не сводила взгляда с озера. – Почему именно он?…

– Стоял ближе.

Она усмехнулась, непонятно чему. Глубоко вдохнула, крепче вцепилась в парапет.

– В духе Эмиля… – отметила бесцветно, побелевшие пальцы разжались.

С таким лицом только в озере топиться. Я придвинулся, на всякий случай.

– Без него у нас ничего не получилось бы.

– Никто ведь ему не верил, – обронила Ада едва слышно. Тряхнула и без того растрепанными ветром волосами, добавила уже громче: – Считали, что помешался. Ловушки, вселения. Смысл жизни – остановить их. Мечта, пожалуй. Хотел довести до конца. Сбылось. Редко у кого сбывается…

Карьеру и все остальное Хансену определенно не было жалко пустить под откос. Что бы он дальше делал – вопрос интересный, но теперь без ответа. Фонтан дернулся, унеся залп воды в сторону зевак на мостике. Ада повернулась ко мне, смерила задумчивым, далеким от ищущего понимания взглядом, и произнесла:

– Здорово, несмотря ни на что, сделать по-своему. Выбрать как жить, и даже как умирать. Отчасти везение.

Озеро колыхнулось, пошло волнами – мощными и быстро нарастающими. Гулкий плеск внизу, разбитые в пену брызги.

– Возможно, – сказал я им.

Она выпустила парапет, отпрянув прочь со странной улыбкой в уголках губ. Еще шаг назад, отдаляющееся цоканье каблуков. Ушла. Струя фонтана выровнялась, ветер утих. Почти, только воздух обдувал холодом и исходило мелкой рябью озеро.

В кармане завибрировал звонком телефон. На дисплее высвечивался незнакомый номер, российский. Хм… Оттуда сложно набрать по ошибке. Из трубки вылетело звонко-пронзительное:

– Тут такое! Просто безобразие вопиющее. Вы просили позвонить, если кто-то подозрительный шастать будет. Вот, докладываю – шастал! Бесстыдно, при детях, среди бела дня. Спасу нет!

– Здравствуйте, Алина Карловна, – прервал я, смутно припоминая обстоятельства, при которых дал ей этот номер. Ах да, точно. Не в себе был. – Опишите подробнее – кто и куда.

– Что значит куда? К вашей Лере! Заявился – волосатый, словно демонюга, с глазами горящими навыкате. По лестнице топал, в дверь, звонил, ломился, да дома не было никого, потом под окнами бродил. Дерганый, чем-то грязным перемазанный. Наверняка наркоман! Я его погнала вон. А через полчаса смотрю – она к подъезду из такси идет, а он навстречу. И деньги ей сует, представляете? Целую пачку, а Лера ему строго: «Не на улице же». Но взяла. Страшно думать, за что!

– Понятно, – я восстановил в памяти фотографию из комнаты Влада, – у того типа волосатого, случаем, не было татуировки на ладони?

– Да, – пылко подтвердила она, – была! Треугольник с глазом и ножками. Еще и сатанист, небось… Знаете его?

– Это Николай, Лера ему с другом квартиру матери сдает.

– Дожила! – ужаснулась Карловна. – Квартиру им сдавать. Что один, что второй… Нечесаные, взгляд бессмысленный. Как эти самые – зомби, во! Вы бы проверили, чем они там в ее квартире занимаются. Чую, вляпалась Лерочка в какую-то нехорошую историю.

Ну и ну. На день оставишь – уже опять вляпалась. На этот раз с наркоманами и сатанистами.

– Спасибо за беспокойство, – я с трудом сохранил серьезность в голосе.

– Ее нельзя одну оставлять! Начинает ходить унылая, больно смотреть. Возвращайтесь поскорее из… – в трубке выжидательно замолчали.

– Из Швейцарии… – подсказал я.

– Вот я и говорю. Возвращайтесь скорее из Шве… Откуда?! Ой-й… Сейчас все деньги сожрет… А я-то думала, номер странный какой. До свидания!

Я повертел в руках замолкший телефон. Анита писала ночью, что Лера очнулась. Открыл ее недавнее сообщение с пожеланием удачи. В общем-то, повезло. Дважды. И день пока не закончился. Возвращаться поскорее… Нет, конечно, никакие зомби ей не страшны. Еще и не таких гоняет. Губы поджимает, стараясь не улыбнуться. Пахнет кофе в любое время суток. Возражения выдает прицельно в лоб, попробуй не проникнись. Танцует, словно ничего вокруг не существует. Смывается на балконы, да там зависает с растерянным видом. Растерянный вид ей не идет. Совсем.

В телефоне было еще одно сообщение. От Ланса. «Приходи, когда освободишься». Можно считать, что освободился.

Прогулялся от набережной пешком. Узкий трехэтажный каменный дом, втиснутый между аптекой и сувенирной лавкой, казалось, не менялся все двадцать с лишним лет. Те же деревянные почтовые ящики, та же мощеная дорожка к лестнице, оплетенные бог весть какой растительностью перила. Тот же разросшийся, будто пытающийся удрать из горшка цветок в окне под старой крышей. Видимость обманчива, дом простоит здесь дольше, чем многие другие. Звонок в дверь выманил на порог хозяина в накинутом поверх домашнего халата пальто. Прищуренные глаза уставились свирепо, нахмуренный лоб рассекла глубокая складка.

– Освободился… – Ланс вышел на крыльцо, захлопнув за спиной дверь. Порыв ветра взъерошил его седые волосы, гулко качнул перила. – Дурь выветрилась или организовать помощь специалиста? Чтобы не требовалась больше компания членов правления для преодоления кризиса среднего возраста. Кстати, рановато он начался!

– Если ты про собрание, которое пропустил, то его перенесут на следующий день.

– Идиот упертый, – прошипел главный и уважаемый психолог Совета, о чьей сдержанности легенды слагали. – Пороть надо было в детстве!

Что-то новое… Не припоминаю за ним подобного тона. Как и яростного взгляда сквозь толстые стекла очков.

– Это не педагогично. Ты сам утверждал.

– Ой, плевать мне, что там педагогично, и что я утверждал, – рявкнул он. – Что я в правильном воспитании понимаю-то? Исследования, рекомендации, годы практики. А толку?! Когда со своими детьми выходит такая хренотень!

Хм…

– Да-да, я в курсе твоего мнения, – Ланс скривился. – Эксперимент ты мой необыкновенно успешный! Только, между прочим, в двенадцать с тобой все было уже нормально, в тринадцать – отлично, а в четырнадцать – замечательно, и изучать совершенно нечего. В то время как дорогая сестрица удачно вышла замуж и вполне могла тебя забрать. Но в твою светлую голову это, конечно, не приходило. Не дела же запутанные безнадежные расследовать! Считаешь, и сейчас прав с этим, чтоб его, уходом?

– Считаю, что не стоит менять собственные решения.

– Пра-а-авда? Кое-кто бубнил, что ненавидит психологов, а женился на ком?…

– При чем тут…

– При том! Все при том! Слушай сюда. Для чего тебя фактически с того света вытаскивали и мозги на место вправляли? Чтобы теперь наблюдать череду бредовых решений?! Хочешь, скажу как есть? За-дол-бал! Так и знай…

Какой-то прохожий, сконфуженно оглянувшись, припустил дальше по улице. Ланс развернулся к двери, рывком отворил и перешагнул залитый светом порог.

– Входи давай, – бросил сердито.

– Бить будешь? – вкрадчиво осведомился я.

– Боюсь, поздновато уже, – он исчез в прихожей, оставив дверь приоткрытой.

Ветер зашелестел ветками, откинулась и захлопала крышка почтового ящика. М-да. Кажется, в последний и единственный раз Ланс на меня наорал в мои пятнадцать, когда я его мелкой пациентке сказал, что Санта-Клауса не существует. И то не так громко было.

Постояв немного на крыльце, я закрыл почтовый ящик и вошел. Свет Ланс по неистребимой привычке за собой выключил, прихожая тонула в полумраке старого дома. На ощупь повесил на крючок пальто поверх другого, не хозяйского. Интересно… В арке, у лестницы, колыхались нити деревянных бус, за ними мягко светился торшер маленькой гостиной. Внутри: пахучая рождественская елка до потолка, раритетный плюшевый диван экстремальной степени продавленности и Леон Дорман у занавешенного длинной шторой окна. Еще интереснее. И объясняет вопли на улице. Не при гостях же.

– Ну, здравствуй, – сказал он тем тоном, которым обычно говорят менее цензурные слова.

Выглядел на все свои шестьдесят, даже с лихвой. Глубокие морщины, поредевшие волосы, грузная фигура. Сдал, и сильно. С прошлым годом не сравнить. Поправив традиционно клетчатый пиджак, бывший глава Совета отвернулся к окну. Так себе там был пейзаж, через задернутую плотную штору. Нарисовался Ланс, кругло-уютный, и с радушной улыбкой до ушей.

– Сделаю пока чай, – оповестил как ни в чем не бывало и испарился.

Зная его, чай он может делать очень долго. Практически бесконечно.

– Ну, здравствуйте, – отозвался я, обойдя разделявший нас диван. – Фьорды Исландии наскучили?

Дорман усмехнулся, но промолчал. Ничего, это ненадолго.

– В ваше чудесное возвращение давно никто не верил.

– Нет никакого возвращения, лишь необходимость уладить пару формальностей.

– Отчего бы не вернуться? Старательно ведь все следы замели.

Взгляд от окна прилетел на редкость взбешенный.

– Докопался все-таки. И что, легче стало? В любом случае – не твое дело!

– Да? А согласно уверениям Эдвина Алена, маразмом вас не крыло. Ошибся, видимо, по поводу счастливого исхода.

– А он мне нужен был, исход этот? – процедил Дорман. – Седьмой десяток без единого обещанного симптома?… Думаешь, я не жалел, не спрашивал хрен знает кого там наверху, почему не у нее обошлось, а у меня?! Поменяться не дали! Мать ее быстро свинтила, едва дошло, во что вляпалась. Не то получила, о чем мечтала. Рассчитывала удачно устроиться, а тут… Вдобавок ко мне еще и ребенок с тем же редким генетическим заболеванием, и неизвестно, в какой момент – все. До тридцати максимум доживают, и счастье, когда в своем уме. Хоть тут Елене повезло.

– И вы говорите об этом спустя год. Исключительно потому, что наружу вылезло.

– А на кой тебе оно? Ее нет. Никто в этом не виноват. Нет же, надо все рыть и вытаскивать. Чертова твоя мнительность!

Конечно, мнительность. С самого начала чувствовал – что-то здесь не так. Он хорошо скрывал. Никто бы вовек не докопался. У меня случайно вышло, и то благодаря тому, что знал много личного. Дорман это понимал, поэтому против нашего с Еленой брака был. А после советовал ей от членов правления подальше держаться. Выясни кто-то, что наш глава потенциально не в себе, прощай руководящий пост.

– Вы действительно думаете, что я бы об этом распространялся? Тогда или сейчас?…

– Без разницы, – он устало отмахнулся, – теперь уже.

– В прошлом году разница была. Раз ваш старый знакомый вписал в отчет о вскрытии сердечный приступ. И кремацию с похоронами до моего приезда устроили.

– На автомате, – Дорман помрачнел, – плохо помню. План-то всегда имелся, на случай… на разные случаи. А потом… неважно стало.

Вид у него был совсем измученный, на висках выступила испарина. Спрятав дрожащие руки в карманы, он снова уставился на штору. Я выдохнул и отодвинул ее. Темно. Но еще и не ночь. Блеск асфальта под фонарем, силуэты прохожих, ломаные тени на дороге. Не разберешь, где что, и откуда тянется. За тринадцать лет не заметить… Впрочем, кто не ищет – тот не находит. Может, невнимательность, может, уважение. Не пускают – не лезешь. С личным только так. Все, что должно быть сказано, говорится само. И не ее одной касалось… Дорман дышал ровнее, глядя в черноту за окном. Хотелось спросить. Не пришлось.

– Я не настаивал, – покачал он головой, – выбор Елены был не говорить никому. Еще вначале, когда я ее из этого дома увозил. Побег устроила показательный! Любовь у нее, и не волнует. В другой город отправил, от наших подальше. Нет же, нашла, как назло! Объяснял, чем чревато. Подставляешь, доча, папу. Откроется, карьере конец. Она рассмеялась, долго смеялась. Нервно. Потом сказала: «Считаешь, я хочу, чтобы кто-нибудь знал? Смотрел и думал невольно, что вдруг скоро все? Дергался вечно, боялся? Жалел? Да ни за что. И сама не хочу ни думать, ни дергаться, отстань». Я и отстал.

– Не открылось, – усмехнулся я. – Сложно делать открытия, если дома половину времени не бываешь.

– Ты это брось, – его губы изогнулись в чем-то, мало похожем на улыбку, – раз не возражала, значит, устраивало. Елена в том, что для нее важно, ни мягкой, ни уступчивой не была. Понимала прекрасно, чего хочет, и зачем. Когда по всем признакам осложнение на сердце пошло, тот генетик предлагал… программу лечения новую. Обещал помочь, но с отъездом в клинику на неопределенный срок. Отказалась. Заявила, что жизнь у нее здесь и сейчас, и она ни дня отдавать не готова.

Даже тогда не сказала. И собиралась ли? «Правильно, не надо об этом». Автоответчик помнит.

– Знал бы ты, допустим, – раздраженно выговорил Дорман. – Полагаешь, к этому можно подготовиться? Морально, или хоть как-нибудь? Я готовился. И что?…

– Ничего, наверное. Вышло, как вышло.

Так, как хотела. Иногда не нужна никакая поддержка. Нужно, чтобы не напоминали лишний раз. Помогает сделать вид, что все в порядке. Ее право. В конце концов, я тоже много чего не говорил.

– Я тут ненадолго, – он поправил пиджак, оторвался от окна, – и возвращаться к работе не намерен. У меня-то повод имеется!

Непрозрачный намек. И взгляд укоризненно-осуждающий. Зато в руки себя взял, на прежнего Дормана стал похож.

– Какое вам дело до нынешней текучки кадров? Больше года отсутствовали.

– По-твоему, это мешает быть в курсе? – припечатал он с начальственной ухмылкой. Теперь полный комплект. – А дело мне есть, что и в каком состоянии оставлять.

– И кому же?

– Кто заместителем был, на того и рассчитывал. Другие варианты видишь? Неужто Мартина, который крестовый поход затеял под предлогом верности традициям? Всю жизнь ему неймется. А ты выгадал момент, когда Маэву бросать! Она не настолько сильная, какой кажется. Вероятно, загнется. Как и вся служба безопасности без тебя.

– Леон, вы единственный голосовали против моего назначения.

– А зачем в таком возрасте в правление? – хмыкнул он. – Думаешь, на пользу пошло?

– Думаю, что чаю мы сегодня не дождемся, – сказал я и вышел из гостиной.

Деревянные нити в арке недовольно защелкали, скрипучая лестница возмутилась каждой ступенькой. На третьем этаже царила темнота. Фактически чердак. Дверь нашлась на ощупь, ручка легко провернулась, зажегся свет. Здесь мало что изменилось. Разве что пыль домработница протирает особенно тщательно, порядок книг на полке нарушен. Что там с краю? Инфинитивы в норвежском, да… Его-то я в итоге и не осилил.

Рука нырнула в карман, пальцы вытащили смятую пачку сигарет. Чиркнула спичка, огонь вспыхнул и погас. Глубокая затяжка, выдох. Рваное кольцо дыма, странное спокойствие. Еще не хорошо, но лучше. Ева обещала ужин, есть шанс успеть. Не к десерту. Что до прочего…

Надо просто осознать. Принять. Смириться и более не подставляться. Некоторые вещи сделать невозможно. Например, бросить курить.

Глава 11

Лейка

В комнате повисла звонкая тишина. Секунды тянулись и тянулись, словно резинка, которую вот-вот отпустят, и она шлепнет кого-то по пальцам. Больно, с размаху, и как водится – внезапно. Кира ерзала на кресле, поглядывая на початую бутылку виски на столике. Да уж! Позвала меня после новогодних каникул в психологический центр – увидеться и поболтать. Та самая ситуация, когда не знаешь, что ответить: «Поздравляю» или «М-да».

– А подробнее? – Я устроилась на диване со всеми удобствами, демонстрируя, что подробности должны быть особенно подробны. – Как оно… хм… получилось?

Кира с трудом оторвала взгляд от столика, перевела на собственные колени и призналась им:

– Не очень хорошо помню… – Второе признание досталось уже мне: – Я вчера вечером, в баре по старой памяти зависала, ну… Не рассчитала немного. А накануне документы на официальную сделку по покупке центра пришли. Я их проверила, подготовила, заверила, да с собой сдуру забрала. Сижу, значит, коктейль потягиваю, и Паша звонит – где бумаги, завтра же подписывать. Я понимаю, что они у меня в сумке, а вот где я? А в трубке – о-о-о, все с тобой ясно, понятно, вижу, еду. Между прочим, мое нерабочее время, ясно ему! Приехал, отдаю документы, а он – какую драму не закусываем, дорогой заместитель, круто сложилось же, мы смогли-сделали, вон последняя формальность осталась. А у меня пятый коктейль… Я и говорю – сделали, ага. Плавали, знаем, была некая «Перспектива», и что? Игорь на Гавайях или типа того, скотина, а мне шиш. Паша, будь он неладен, вместо того, чтобы свалить со своими документами, рядом на стул уселся, основательно. Конкретнее, говорит, без ностальгии. Объяснила доступно, что «Перспектива» не моя была, и центр не мой, и нечего тут «мыкать». Он мне – тебе, что, гарантии партнерства нужны? Я фыркнула… Мол, например, какие? В ответ – а давай поженимся. И смотрит ехидно, ну как обычно всегда смотрит, что коктейлем хочется в наглую рожу плеснуть, жаль, кончился уже… Ах, так, думаю, поглядим, кто первый сольется! Сказала – давай-давай, но только если прям щас. Следующий час смутно припоминаю, отрывками, в машине. Думаю, бред ведь. Откуда взять ночью ЗАГС, еще и без заявления предварительного? Срочно пора трезветь. Очнулась, кабинет какой-то, девица сонная за компьютером. Паша ей кивает, что да-да, согласен, конечно. Затем она меня спрашивает: вы согласны? Тут-то и дошло – вашу ж… Выдыхаю, говорю – ой! Девица – ноль внимания. Лектум полнейший, никого нет дома. Он мне ласково – Кира, Кирочка, честное слово, если эта хрень в четвертый раз сорвется, я тебя просто грохну. И не чтобы шутит-то! А девица снова на меня глазами вопросительно луп-луп, ну и…

Она выдохнула и сцепила пальцы в замок, напряженно изучая маникюр, я заключила:

– Романтично.

– Лейка, хватит, а?… Скажи нормально!

Я пожала плечами. Не удержалась и, сделав скорбное лицо, вопросила:

– Как вы могли?!

Не знаю, что именно меня выдало – то самое выражение лица или странное облегчение, что растекалось внутри. Кира моргнула, сосредоточенно присматриваясь и, выдав обличающее «пф-ф-ф», откинулась на спинку кресла.

– Наливай, что ли, – предложила я, – отметим.

Как нельзя кстати. Учитывая, что собираюсь скоро делать… Немного храбрости взаймы не повредит. Она резво вскочила, заметалась по комнате. Спустя пару наполненных звяканьем и бульканьем минут, у меня оказался бокал с чем-то шипящим и обманчиво мягким на вкус. Однако в голову дало с первого глотка. Приятная теплота, щекотные пузырьки. Новости так новости. «Мы случайно поженились»… Случайно, конечно. Что-то мне думается, Паша в том баре не пил!

– Вообще-то, – Кира задумчиво пригубила бокал, – не настолько я пьяная была…

Я усмехнулась, у нее тренькнул сообщением телефон. Явно интересного содержания, судя по ее улетевшим на лоб бровям.

– Измывается, гад, – пожаловались мне, – пишет, «дорогая жена, может, хотя бы на свидание сходим?» – Она глухо простонала. – И что теперь со всем этим делать?…

– Ну… – Я поставила пустой бокал на стол и поднялась с дивана. – На месте разберетесь.

Кира осушила свой, я шагнула к дверям, на прощание осведомившись:

– Воспользуюсь вашей комнатой для переходов?

– Да, разумеется, – отозвалась она, с мстительно-веселым сиянием набирая ответ с телефона.

Разберутся, не сомневаюсь.

Лестница привела на третий этаж, что по-прежнему мерцал отпечатками одаренных, после – на пустой второй. Светлый коридор, череда блестящих белых дверей. Я не возвращалась в психологический, то есть исследовательский центр с того самого дня, когда все закончилось. Закончилось… До сих пор верилось с трудом. Новогоднюю ночь встретила дома, с Соней. Наконец-то можно было обсуждать что угодно, не таясь и не заботясь о посторонних ушах! Хоть темное прошлое, хоть неопределенное будущее, хоть тайны Потока. А на деле трепались о всякой ерунде, сидя перед телевизором и выстраивая на спор башню из пуговиц, коих в бабушкиной шкатулке было не счесть. Соня, как проигравшая, слопала ложку гречки и до утра безумно хихикала, что у той точно есть глазки, и отныне они смотрят на нее изнутри. Фантазерка. О Тео я знала, что остаться ему удалось, но не без выставленного чужим телом счета… На мой вопрос, сколько у него времени в итоге, она бесцветно улыбнулась и ответила, что об этом хочет думать меньше всего. А потом весело рассмеялась и сказала, что куда сильнее его огорчает, что грабить караваны больше нельзя. Смешно, ага! Будущие родители, сразу видно…

Праздники я провела в постели, как доктор прописал. Несчастное ребро худо-бедно срослось, дар окончательно пришел в норму. Половину дня спала, оставшуюся – валялась, наслаждаясь тем, что могу себе это позволить. Было хорошо, спокойно. Непривычно, правда. Срываться и бежать никуда не надо, убить никто не пытается. Даже странно. Жаль, Артем находился далеко. Едва вернула его матери, вся семья рванула на горнолыжный курорт, где и отдыхала по сей день. Он слал мне фотографии снеговиков и воткнутой в сугроб сестры, с торчащими в разные стороны ногами в лыжах, и писал, что отлично проводит каникулы. Влад оклемался к Рождеству и навестил, притащив ноутбук с фильмами и глазастые пончики, есть которые было страшновато. Вот кто действительно на тебя смотрит! Заезжал Паша, пару раз. С нормальной едой, рассказами о кипящей в центре работе и невероятных переменах в Потоке. Исследовать не переисследовать теперь, ментальные просторы ожидают смелых первопроходцев. Я же покидать реальность не решалась… До этого момента.

Нельзя было не признать – комнаты для перехода нахваливали не зря. Мягкий рассеянный свет, льющийся белый шелк занавесок, пушистые тапочки на входе, позволяющая уединиться защелка замка. Уютно. Массажное кресло – космически удобное, электронные часы с таймером, умеющие будить особо немилосердным звуком. Вроде сейчас на определенной частоте из Потока можно слышать. Счет времени не потеряешь. Я уселась без затей и попыток тыкать в кнопки. Лучшее, что могу делать с техникой – это не трогать!

Сосредоточиться, глубоко вдохнуть, нащупать размытую границу миров. Было немного страшно. Казалось, я напрочь разучилась нырять в Поток, и делаю что-то не так. Все иначе стало, по-другому. Волны энергии покорно расступились, пузырьки в голове добавили смелости. В конце концов, что там, я знаю. Причем давно…

Сверху полился невероятно яркий свет, прожигая потолок. Занавески дрогнули и разлетелись легчайшим пухом снежинок. Снег. Всюду был снег – в ставшей приглушенно тусклой комнате. С виду той же самой, но нет. Не она. Точнее – не совсем. Ее тень, видимая с изнанки мира. Я поднялась, прошлась вдоль условной, почти прозрачной стены. Здесь не бывает преград. Дотронешься – пропустит. Задашь направление – окажешься далеко отсюда. Там, где пожелаешь. Я пожелала, по памяти. Череда образов, мысленная картинка, рывок сквозь ничего не значащее пространство. Распахнуть широко глаза и смотреть в оба, убеждаясь, что смогла. Край отвесной скалы, рев водопада, холодные брызги. Похож на Сонин любимый, только этот точь-в-точь как настоящий. Южная Африка, наверное. А когда-то я умела определять безошибочно… Прыжок вниз, панорамная площадка с впечатляющим обзором. Но сочности красок недобор. Чувствовались отголоски людского присутствия и всполохи их восторга. Реальный мир, в реальном времени. Просто с другой стороны. Так было раньше, так было всегда, прежде чем сломалось. Можно оказаться где угодно, или с кем угодно. Можно оказаться в том месте, где особенно мощное скопление эмоций – всеобщая бурная радость или, напротив, назревает что-то злое. Даже влиять на фон, немножко. Чувствуешь потребность: усилить хорошее, ослабить скверное. Или наоборот, в зависимости от того, кто ты есть. Такова плата, ее берут тут регулярно. Дар – не подарок. Но разве кто-то сомневался?…

Это лишь верхний уровень, над Лектумом, прослойка между ним и оторванной от яви серединой. Глубже – больше. Сотни тысяч возможных миров, сотворенных любым, кто захочет. Сотрется затем или нет – зависит от силы и сноровки. Будешь создавать долго и кропотливо, получишь навеки собственный мирок, со своими правилами и законами. Пока их было три. Усеянный глыбами каньон. Нечто невероятное с огромным солнцем да цветущей сакурой. И верхушка горы с проплывающими сверху фигурными облаками. Плачущий бегемот?! Ну, Паша, я припомню… Все миры – явно на пробу скроенные, огрехи видны невооруженным глазом. Неудивительно, только начало. Соня, узнав о подобном, рвалась сюда. Но дар и близко не восстановился, а Тео не помощник. Подождут ее небоскребы, место не кончится, каждому достаточно. Не захваченный Поток безграничен, исключение – разве что его сердце. Глубокий Лектум, мир забвения. Не зная пути, не пройдешь. Я знала, помнила. Славно было бы забыть – и это, и прочее, но… Отпертое однажды – не закроешь, отрытое – не закопаешь, как и былое не воротишь. Прорванный заслон прошлой жизни зияет дырой, чем ни прикрывай. Поздно сокрушаться, придется жить с этим. Смогу, справлюсь. Кто Эсте? Признак, засевший в памяти, не более. Никогда она наружу не рвалась, и не претендовала ни на что. Зато многое удастся учесть. Не повторять старых ошибок, идти дальше, вперед.

Я прошла обратно, до конца. В мир сна, переменчивый и податливо мягкий. Готовое преображаться полотно Лектума – единственное, что не изменилось. Немного смелости, концентрация. Использованный по максимуму дар, ожившие картинки. Свет, много света. Не рисовать, творить. Энергией жизни, на всю возможную глубину. А она бездонна… Выжать себя до капли, достигнуть предела. Всюду сияние: белое, вязкое, бесконечное. Это ключ, протоптанная тысячи лет назад дорожка. Кама нашла, она старалась. Методом проб и ошибок, тщательно, кропотливо. За находку заплатила высокую цену, выше не бывает. Я иду, из последних уже сил… Как тогда: на миг раствориться в собственном свете и, рывком нырнув в непроглядную глубь, выбраться за границы сотворенного. Белизна. Мощно накатывающие волны вечного прилива, что ярче любых солнц, но ласковее самого бережного прикосновения. Потраченная в ноль энергия восстановилась моментально – заполнило до краев. Главный источник, гигантская батарейка. Сердце Потока. Такое, каким должно быть. Свободным!

Центр я отыскала по памяти, ту самую середину, скопление силы. Невероятной насыщенности переливы, мощная пульсация. Бери – будет твое, со всеми бонусами. Я примерилась и замерла, выжидая. Сработает? Пусть сработает…

– Опять?… – спросили сзади пытливо.

Я обернулась, усмехнувшись в безликую физиономию. Взгляд холодных глаз, распущенные поверх черного балахона длинные седые волосы. Хранитель времени, да-да. Выдумает же.

– Зачем? – продолжил удивляться он. Ну, по крайней мере, сейчас – он. – Только что возвратила ведь. И не это подобие силы, а истинную, о которой столь многие смели лишь мечтать.

– Ты тоже? – Я всмотрелась в него, выискивая что-то человеческое. Тщетно. – Из тех многих, кто мечтал?

– Не мой путь.

– Мечтать?

В ответ – усмешка. Неужели есть контакт, шанс на правду? Грех не воспользоваться. Выдохнуть. Приблизиться. Сказать:

– Кама хотела того же. Быть везде. Всем сразу. Остаться.

– Она не понимала, – ответили мне бесстрастно, – о чем говорит.

– У тебя получилось, – факт, который передо мной. – Я знаю, кто ты.

Догадливость ни при чем. Энергия говорит больше, чем люди. Или давно не люди, с утраченной первоначальной сутью… Тогда, спасая Влада, ощутила коснувшийся его дар сполна – странный, темный, ледяной. Отпечаток вечности и смертельные для всего живого вибрации. Без вариантов.

– И каково это, – поинтересовалась я, – целый город уничтожить? Не жаль?

– Они запутались и заслужили. Или, по-твоему, у Нири лучше вышло?

Цели и средства – вечный вопрос. Пространство пылало, на меня смотрели уже другие глаза, но не теплые отнюдь. Ускользающее острое лицо, светлые-пресветлые волосы до талии, хрупкость почти детской фигуры. Мелкая девица, эфемерно-прозрачная. Лишь контур, не человек. Вряд ли она помнит, как именно выглядела. А также свое имя, себя и прежние чувства, если те были вообще. Зато помнит кур!

– Здравствуй, древняя легенда, – кивнула я без должного почтения. – Первый Вестник…

– Запомни, – улыбнулась она смазанно. – Первых нет, есть забытые.

– Собою же, – сложно было удержаться. – Значит, при жизни ты восстановила баланс, освободила Поток. Нашла способ вырваться из цепочки перерождений и стать его частью. Духом, бессмертным наблюдателем, созидающей сверхэнергией. Да вот незадача – неспособной напрямую вредить и вмешиваться. Против ее природы. Зачем же было хитростью обходить ограничение? Бороться с новыми захватчиками? Испытания проводить, нами манипулировать?! Миссия Вестников покоя не давала?…

– Мир забвения или чист, или непригоден. Пока второе, везде мне не быть.

Ясно, шкурный интерес. Занятый чужаками Поток не позволяет всяким обретшим просветление сущностям в себя вливаться. Бродила, бедная, неприкаянно. Ждала, что Вестники наведут порядок, а те раз за разом терпели поражение, вот и пришлось подключаться. Союзников искать, методом жесткого кастинга. А я еще удивлялась!.. Действительно, что для нее значат тридцать смертей в первородном мире, когда в настоящем городе куда больше сгинуло? Пытаться понять бесполезно. Иными категориями мыслит. Глобальными!

– Ты злишься напрасно, – вперился взгляд без проблеска понимания. – Нет слишком высокой цены за спасение. Здесь не стало бы ничего, и живое извне исчезло бы. Миры связаны. Нарушишь одно – погубишь все.

– Раз апокалипсис грозил, почему нельзя было прямо об этом сказать? Гораздо качественнее загадок мотивирует!

– Я помню Эсте. Если нет, ради кого сражаться, она уходит.

Чтобы прежних ошибок не повторять, меня решили к Артему подтолкнуть. Привязать. Впрочем, это единственное, за что руки не тянутся ее придушить. Ему нужна была защита, а мне – он сам. Ради него – что угодно, ради мира во всем мире – не знаю, не уверена…

– Ты хотела, чтобы я вспомнила и исправила. Но к чему маскарад? С Хранителями, шляпами и прочей дурью! Никто не мог понять, кто это, и откуда взялся!

– А, это… – обронила первая из незабытых. – Искажение своей энергии – сложнейшее. Умение стать противоположным. Наконец удалось.

– Пол сменить? Стоп… – тут-то меня и осенило. – Это не только на тебе отразилось!

– Связь с источником мира забвения сохранялась всегда, мое влияние на него неизбежно, а тот Вестников определяет по подобию.

С ума сойти. Все головы ломали, откуда мальчик… А это ходячую легенду на гендерные эксперименты потянуло. Поскольку в мужской энергии явно поменьше силы созидания будет, выбор пал на ребенка.

– Удачно сложилось, – констатировала она.

И не поспоришь! А ведь кое-что от силы Вестника у нее осталось. Не вся, измененные остатки. Делиться ими может, способности пробуждать. В одаренных – ненадолго, мы менее восприимчивы благодаря собственному дару. А с обычными людьми связь полная, опутывающая разум, покуда не угробятся. Владу повезло. Прошлые кандидаты в помощники, которые рядом с Вестниками находились, даже не поняли, что от них требовалось. А еще их не любили так, чтобы суметь выжечь одну тьму другой и спасти.

Полученные ответы царапались колючками, искрила окружающая нас белизна. Таяли мгновения, первая из Вестников не сводила с меня наблюдающих глаз. Будто потеплее стали.

– Ты не собираешься, – она кивнула на пульсирующий силой сгусток, – брать ее.

Я покачала головой:

– Не вижу смысла в таком… существовании. Ты везде, но нигде. Никто. Лучше просто жить.

– Твой выбор.

– Да, – согласилась я. – Мой.

Теплота обернулась жаром. Полыхание нахлынувшего света, столп искр. Ослепительные вспышки, бешеное мельтешение… серой воронки?! Вышвырнуло вон, да без лишних остановок – прямиком в реальность. Невесомо колыхались шелковые занавески, сквозь них лился другой свет, дневной. Рука соскользнула с мягкого подлокотника кресла, таймер отщелкнул пятьдесят шестую минуту. Ну… Спасибо, в общем-то. Самой выбраться было бы нелегко.

Мерцал непрочитанным сообщением экран телефона, внутри растекалось долгожданное умиротворение. Я все сделала правильно, забрав у Артема силу. Никуда бы она после выполнения миссии Вестника не делась. У этой вон осталась! В итоге – сверхсущность со сверхидеями. Не знаю связано ли, но… Пусть он побудет ребенком. По возможности. Дар и без того забирает больше, чем отдает.

Сообщение было от Паши – писал, что едет, и просил его дождаться. Поздно, мне уже рассказали! Как-нибудь в другой раз… Сейчас хотелось одного – наружу, на свет, на улицу. Одной. Погулять, подумать. Или наоборот – вовсе не думать ни о чем. Новое зимнее пальто мягко щекотало пушистым воротником щеки, расклешенная юбка колыхалась в такт шагам. Дернуло с чего-то купить его, причем непрактично белого цвета. Ну и ладно, абонемент в химчистку я тоже купила, а еще изумительные шторы. Правда, они до сих пор запакованными стояли в коридоре.

Я попросила такси высадить меня за пару кварталов от дома. Пухлые слоеные сугробы, изгибы расчищенных дорожек, плавное кружение снежинок. Крупных, лучистых. Таяли на ладони, впитываясь в узор вязаной варежки. Пьянящая свежесть, необыкновенно ясное небо, туго свитые нити эмоций. Упоение, светлая горечь сбывшихся желаний, привкус забытых обид. Переменчивые настроения, только успевай ловить. Чужие, разные. Не мешают… Мое – важнее! А мне хорошо… Поворот за поворотом, сердце то ёкнет, то замрет. В родном дворе спокойно. Поскрипывание снега под ногами, отзвуки чьей-то давшей трещину сосредоточенности. Сыгранной словно по нотам, выверенной и гармоничной, с резкими вкраплениями занятной неупорядоченности. Что-то знакомое. Хм-м-м…

Концентрироваться полезно, конечно, но глаза разуть было бы действеннее. Не пришлось бы замереть перед подъездом как вкопанной. Феликс стряхнул пепел с сигареты в урну и посмотрел со столь красноречивым любопытством, что стало ясно – вырядилась так вырядилась!

– О… – растерялась я, – ты тут откуда?

– Мимо проходил, – ответил невозмутимо.

Я опустила взгляд в урну, где покоилось минимум пять окурков с тем же приметным темным фильтром. И он прекрасно знает, что ложь я чувствую! Впрочем… Если его ничего не смущает, почему меня должно?

– Ты уехал, – отметила я. Слишком эмоционально прозвучало, чтобы считаться просто констатацией факта. – Не попрощался.

– Прощаться не будем.

Окатило мощной горячей волной, до плеска в ушах и настойчивой пульсации, насквозь прожгло сонмом оранжевых искр. От такого градуса неприкрытой откровенности у меня даже как-то дар речи пропал. Улетевшая в урну сигарета, взгляд – прямой, ровно то же самое отражающий, пристальный. Глаза в глаза. Кажется, впервые заметила, что они у него серые. Светло-серые, да.

– Идем, – я схватила Феликса за руку, хотя вряд ли без этого бы не пошел.

Потащила в подъезд, слабо отдавая себе отчет. Мысли кончались, толком не зародившись, в голове множились беспорядочные «что». Что дальше? Что вообще получится? А что мы будем делать? Ладно… Чай-то дома есть. Придумаем что-нибудь!

Отпирая дверь, смутно припоминала, что на кухне может быть к чаю. В коридоре стало не до того. Не люблю январь! Холодно… Одежды много… Стук крови в висках бешеный, дышалось через раз. Теплота ладоней, жар по коже. Дурацкий пакет со шторами на проходе, отброшенный куда-то прочь. Грохот сшибленной с полки шкатулки. Пусть валяется… В куче со всем остальным. Руки, губы, бьющая по нервам дрожь. Нет. Холодно – это где-то там. Не здесь.

Потом все-таки был чай, к которому ничегошеньки не нашлось. В смысле, не сладкого. Пока я жаловалась на десять дней совершенно скучного постельного режима, узнала, что система делопроизводства у нас прекрасно запутанная, из-за этого оформление бумаг затягивается. Выяснилось, что русский филиал ликвидируют. За ненадобностью. Вот так новости! Ожидаемые, конечно. То, ради чего Совет сюда нагрянул, благополучно себя исчерпало. Остался офис и год требующей завершения работы. Значит, Феликс в Москве надолго застрял. Слава бюрократии! Пообещав вечером вернуться, он отправился в какое-то ведомство со страшным названием, а я выпила еще и кофе, после рискнула высунуться из кухни. О-о-ох… Бардак. Разгребла, определив вещи по законным местам, и наткнулась на пакет со шторами. Давно пора их повесить!

Я сняла бархатные портьеры, что два десятка лет подметали пол и неизбежно истрепались. Под стремянку они упали с тяжелым шелестом, вместе с ламбрекенами и гардиной. Карниз пощадила, за неимением другого. Окно украсили новые шторы – полупрозрачные, летящие, гладко шелковистые на ощупь. Казалось, даже солнца в комнате стало больше. Спрыгнув вниз, я попала под прицел стеклянных глаз. Массивный медведь, со времен развала СССР обнимающий корягу, смотрел в упор, будто пялился. С десятка полок шкафов и секретеров выглядывали фарфоровые изваяния, вазы и сервизы. Зачем они мне?… Помню, думалось – раз бабушкино, то святое. Но бабушка всегда со мной, и без блеклых картин в выцветших рамах, старых пуговиц в коробке, неработающей печатной машинки. И изъеденных молью салфеток. Жуть! Да она сама бы их уже выкинула! К тому же к моим изумительным шторам все это совсем не подходит.

На балконе были коробки, а уж пакетов… Разложила посередине комнаты и быстро принялась за дело. Еще пригодное для кого-нибудь – направо, окончательно отжившее свое – налево. Второго оказалось в избытке, под разгром попали и кухня с ванной. Десятки коробок и пакетов заполнились до отказа, начала складывать их друг на друга. С ума сойти, сколько в квартире хлама! С глаз его долой. Древние халаты туда же, в утиль. Погнутая алюминиевая кастрюля? До свидания! Торшер с облезлой бахромой? На свалку. С каждой приговоренной вещью становилось лишь легче. Полки и прочие поверхности пустели, дышалось полной грудью. А свободного места теперь…

К вечеру закончила. Точнее, закончились коробки, и даже пакеты. Устала дико, но голова приятно кружилась. Вытерев со лба пот, я осмотрела упакованную на выброс кучу. Огромная! Взгляд зацепился за ковер на стене. Пестрый, местами лысый, что ни на есть советский. Извини, дорогой, отвисел ты свое. Придвинутая стремянка, атака плоскогубцев на гвозди. Выдернулись, ковер съехал в сторону, повиснув на последнем гвозде. Я уставилась на стену и в голос рассмеялась.

Поверх обоев, красным маркером, почерком Влада было накарябано: «Наконец ты это сделала!».

Эпилог

Влад

Солнце слепило и сквозь навес качелей, экран ноутбука бликовал, метя прямо в глаз. Второй-то был давно прищурен от греха подальше. Какая уж тут цветопередача, вообще бы хоть что-нибудь увидеть…

– Ага-а-а, – изобличительно воскликнули над ухом. Рядом плюхнулась Анита, все качнулось. – Работаешь. Прямо в отпуске. Ничего святого!

– Работаю – это смело сказано…

Халтурка небольшая, для друзей. Колина жена ударилась в писательство, видимо, пытаясь отомстить ему за его художества. Для книги понадобилась обложка. С мужиками, их обнаженными торсами, драконами, и «чтобы красивенько». В общем-то, не так уж плохо, что я этого не вижу! Я оперативно свернул фотошоп, не хватало еще объяснять Аните, что это не то, что она подумает.

На заднем дворе ее домика во Флоренции было по-летнему красочно, для отпуска и вдохновения – идеально. Она предложила к ней присоединиться, у меня по счастливой случайности завалялись лишние деньги с проданного проекта. Все равно мы бы сами не потянули дальше тот сток развивать… Вот вернусь и найду работу. Нормальную. Обязательно. Где оценят весь мой приобретенный опыт. Жаль, в резюме не впишешь налаживание потусторонних связей, розыск маньяков с ментальным фонариком и вытягивание информации из виртуального мозга. А какие достижения! «Спас мир», и в скобочках примечание: «но это не точно»…

– А между тем, в архиве столько пробелов, – грустно протянула Анита, которая периодически намекала, что неплохо бы мне настрочить мемуары для потомков.

Солнце спряталось за облаками, потемнело немного. Она заправила за ухо салатовую прядь и облокотилась о спинку качелей. Интересный ракурс… Не-е-ет. В глаза смотреть, в глаза. Моя воля сильна! Несказанно выручил ноутбук – пикнул уведомлением из инстаграма.

– О! – Анита тотчас села поудобнее, заглядывая в экран. – Новую фотку выложила, да-да-да? Покажи!

Показал. На этот раз был луг. С задумчивыми коровами, жующими траву. И косой сарай на горизонте.

– Господи, боже, – прокомментировала она, – куда их занесло?

Судя по метке под фото, какая-то чешская деревня. Когда Лейка сказала, что едет в Европу попутешествовать, я по приколу предложил ей инстаграм завести. Чтобы мы знали, где она будет целых два месяца пропадать, а то беспокоимся же, ну и любопытно. Не думал, что реально заведет! Надо сказать, фотографировала она здорово, на интуитиве подлавливала момент, схватывая самую суть, и фильтры выбирала в тему. Кадры попадались потрясающие. Обидно даже, что такую красоту всего семь одобренных подписчиков лицезрят. Маршрут путешествия был занятным. Снимки достопримечательностей чередовались вот с этим вот, столицы сменялись какой-то феерической глубинкой. Был и ролик, с громадной горой живописного вида, закадровым Лейкиным бурчанием: «Почему эта ерунда не фотографирует?!», ответом Феликса: «Потому что ты снимаешь видео», и ее смущенным: «Ох». В общем, класс, я лайкнул!

– А если не совсем мемуары? – Аниту коровы с намеченного курса не сбили. – Что-нибудь более лаконичное. Рассказ очевидца, проливающий свет на исторические события!

– Ладно, уговорила, напишу, – я мстительно развернул фотошоп. – Гляди, уже и обложку делаю.

Она озадаченно моргнула и уставилась на драконицу. Ту, что по-хозяйски обвивала розовым хвостом полуголого подмигивающего мужика. Второй стоял поодаль, ревниво сложив мускулистые руки на мускулистой груди.

– Э-э-э… – выдала Анита, по всем признакам оценив глубину замысла.

– Ты не говорила, в каком жанре должен быть рассказ! Как тебе название «Порочные ментальные связи»? Для архива дам экземпляр с автографом.

– Все-все, – она примирительно подняла руки, – сдаюсь.

Поднялась с качелей и бочком-бочком просочилась обратно в дом, оборачиваясь и делая испуганные глаза. Ну вот, а я бы и креативную дарственную подпись придумал… Не судьба!

Из-за облаков вынырнуло солнце, экран опять залило светом. Все-таки его надо в умеренных количествах лить. А кое-где без теней и темных пятен не обойтись.

* * *

Кира

Ободранные стены выглядели гораздо лучше, чем под слоем золотисто-ромбового недоразумения, названного обоями. «Трагедию в стиле барокко» должны были в этой квартире снимать! Рабочие при мне шустро забегали и сделали больше, чем за прошлую неделю. Живо выгребли отсюда все лишнее. В смысле – вообще все. Пустота, красота! Снесенная между комнатами стена особенно радовала глаз. Наконец здесь просторно!

– Хозяйка, тут вот чего, – из-за спины вынырнул безусый ремонтник, бережно таща перед собой какое-то жуткое изваяние. Торчащее из подгузника пузо, фигурные крылья, отбитый нос, россыпь кудряшек на мраморной башке. Чур меня! – На балконе нашли. Куда девать?

– Что значит, куда? Помойку под окнами потерял? Я же велела – все на хрен сносите и выбрасывайте. Чтобы от этой безумной красотени ни гвоздя не осталось, ясно?!

Бухнула незапертая входная дверь, по ногам потянуло сквозняком. Зацокали каблуки. О… мой… бог… Взгляд, который спинным мозгом чувствуешь. Знакомые искры в энергетическом отпечатке. В горле застрял колючий ком и, заставив глухо кашлянуть, ухнул в желудок. Вот она и подкралась – расплата! Я глубоко вдохнула, нацепив самую благожелательную из улыбок. Медленно повернулась.

– Здравствуйте! – выпалила я, чувствуя себя, как кролик перед удавом. И вовсе не тот кролик, который кусь-хрум-чавк.

– Здравствуйте, – отозвалась Розалия Левицкая, она же Роза, она же, со слов Лейки, «сущий кошмар» и «ох, как я тебе не завидую».

Оценивающий взгляд проехался по мне с головы до ног. Нет, так на заместителей сына не смотрят, и близко даже. Знает, знает, ну конечно, знает. С чего только Пашу посетила крамольная мысль, что пора заканчивать жить на работе?… Прекрасно ведь жилось, замечательно! Такие проекты, партнерские программы, соглашения. М-м-м… Нет же, пришлось заняться привалившей совместной недвижимостью. Еще полгода бы не встретились. Год. Два. Или вообще никогда!

Безусый испарился вместе с недобитым шедевром, Роза неторопливо пересекла прихожую, отбрасывая назад разделяющие нас метры. Элегантная, свежая, в костюме и на высоких каблуках. А на мне косынка колхозная, чтобы труха на макушку не сыпалась, завязанная узлом на животе рубашка да кеды, в которых иначе как снизу вверх и не взглянешь. Она подошла, окутав еле заметным ароматом духов, склонила голову набок и усмехнулась:

– Безумная красотень? Пожалуй, да. Порой мне тоже кажется, что я была не в своем уме, когда соглашалась с дизайнером. И когда перебивала на аукционе ставку на того херувима.

Во я ляпнула! А бывает ли хуже?… Хотя если Лейка не угодила, с ее-то верхом приличий и исключительной воспитанностью, то какие шансы у меня? Ноль? Да они скорее в минус еще до нашего знакомства с госпожой Левицкой ушли. Не считать же знакомством мимолетные встречи на банкетах и в офисе банка.

– Оу, – озвучила я мысли и чувства разом. – Вы можете забрать его себе! Честное слово, нос уже такой и был.

– Это правда, – весело подтвердила Роза. – Видимо, сунул, куда не надо.

– Не засунешь – не узнаешь, надо было или нет.

Полыхнуло от нее настороженным интересом. С таким разве что вскрытие делать, пытливо заглядывая внутрь. Боюсь представить, что было бы, явись я тогда с Пашей праздновать ее день рождения. Правильно отказалась! И он покивал, пусть и издевательски, что знакомить с мамой меня, конечно, рано. Договорились пока никому не объявлять, думала, никто особо и не узнает. Ха!

– Кира, – произнесла она, словно пробуя каждую букву на вкус, – Неборская, верно?

– Верно.

Я покосилась на проход в комнату, где затаились ремонтники. Хоть бы дрель включили. На полную мощность! За что им деньги платят, а?…

– Отчего фамилию не сменили?

– Ну…

Кто бы помнил! Что подсунули, то и подписала! Из комнаты донесся грохот и вопль:

– Хозяйка!

Удачно! Я, извиняясь, развела руками. Роза поправила манжет на смуглом запястье, развернулась. Сделала пару шагов к входной двери. Прежде чем выйти, сказала:

– Поменяйте.

Уф… Дверь захлопнулась, я осталась в компании тающего шлейфа расположенности. С одной стороны – ух ты, вау, обалдеть, а с другой… Я бессильно простонала, борясь с желанием приложиться о стену. Это же теперь и документы менять. Кучу. Все! Паспорта, водительские права, карточки, страховые свидетельства, пропуска, договора, и прочее, о существовании чего я и не подозреваю небось. Пережитое под Новый год прямо-таки безобидным пшиком показалось. Вот он – апокалипсис, впереди!..

* * *

Паша

Белое марево дрогнуло, заметалось – управляемое и беспрекословное, оформляясь сизой дымкой тумана. Заросший густой травой сад окончательно потерялся в овраге. Под натиском ветра скрипнула ржавая калитка, на земле отпечатался силуэт хищной птицы. Горы обступили теснее, покрытые льдами вершины воткнулись в серое небо. Минута, две, три. Устойчивая картинка, и цикл отрабатывается в рамках заданных правил. Есть!.. Первый полноценный успех!

– Что-то неправдоподобно, – придирчиво вставила Кира с облюбованного для ничего-не-деланья валуна. – Не фильм ужасов, а мрачняк унылый.

– Кто много умничает, тот идет в свой мир по соседству. И ваяет хоть кладбище домашних животных.

Она скорчила оскорбленную рожицу, сковырнула с камня мох и отправила в полет с оврага. Так и думал, что не уйдет. У нее там только кактус в песочнице, которая подразумевалась пустыней. Резиновый на ощупь и в мексиканской шляпе. По имени Мистер Текила. Вот это я понимаю, создательница миров!

– Да-да, знаю, надо стараться, изучать, практиковаться, – донеслось обманчиво кроткое, – а то придется скоро за тебя пахать. Пока будешь с отхваченным даровоздержанием гордиться проделанным актом благотворительности.

Дался ей этот Лукас. Совет мстит, точно, подкидывая такие подарочки. Но случай интересный, где еще выставленный на даре блок найдешь…

– Дорогая, у тебя коньяк кончился?

– Терпение, – рявкнула Кира, – терпение у меня кончилось! Как ни зайдешь в твой кабинет – опа, он! Целое лето с ним возишься.

– Ищу способ, как помочь ему без последствий для себя, – объяснил я раз в сотый. В тот же по счету раз увидел недовольно наморщенный нос и добавил: – Не ревнуй, первый раз все равно самый волнующий…

Она хмыкнула и, перевернувшись на спину, уставилась в небо. Сверху кружила птичья тень, свинцово набухали, уплотняясь, грозовые тучи. Конечно, не получится без последствий. И даже с минимальными. Хорошо, если в принципе получится. Как говорит Лейка – у всего своя цена. Не вижу проблемы, почему бы не заплатить, когда оно того стоит. Заодно появится больше времени на центр, пока бесценный заместитель не упахался. Я сел рядом, оттеснив ее с валуна.

– Лучше скажи, что сюда добавить. Страшненького. Только, чур, без корейских зомби в поезде.

– Твоя презентация по стратегии развития, вот что страшно, – пробормотала она. – Бесчисленные стрелочки вверх… Цели в стиле «пятилетку – ударными темпами». И показатели с лишними нулями.

А отцу понравилось. И знаю я, из-за чего эти упаднические речи. Оленька, фокусница-неудачница, после провальной попытки пробраться на какую-то частную вечеринку, загремела в полицию, Кире пришлось через Рому вытаскивать. А ей, видите ли, до сих пор нехорошо по его поводу. Сам дурак. Нечего было три месяца тормозить. Хотя время тут не лечит и не решает – или принимают, или нет. За уши не вытянешь, разве что оторвешь. На фиг такую большую сильную любовь.

– Впрочем, страница с графиком продаж гениальна, – признала Кира, – весьма.

– Потому что ты его делала?

– Да-а-а!

Очертания птицы на жухлой траве стали шире, порывы ветра резче и злее. Докатились слабые, приглушенные отзвуки борьбы и тонкий жалобный писк. Я отодвинулся. Если расчет верен, то сейчас… Она изменилась в лице буквально за мгновение до. С неба просвистело, на наш камень плюхнулась облезлая белка, сжимая несоразмерно мощными челюстями пронзенную длинными клыками тушку орла. Издала кровожадное «бф-в-в» и радостно зачавкала. Перья во все стороны полетели.

– Твою ж… – Кира шустро слетела с валуна, плюхнувшись затянутой в шорты попой на траву. – Какого?!

– Ну, канонично же, – отметил я, удовлетворенным взглядом творца поглядывая на животинку. – Почти…

– Ах так, – она поднялась с травы и отряхнулась. – Щас я тебе покажу белочку… полностью каноничную…

– Не нужно угроз!

Шаг назад, рывок в бесконечную высь. За секунды сквозь толщу энергии, на поверхность, к просветам реального мира. Мои апартаменты в исследовательском центре, ощущение мягкости дивана и подложенных за спину подушек. На плече лежала кудрявая голова, в шею упирался сосредоточенно посапывающий нос. Выражение лица-то у нее какое умиротворенное, эх… А отсчет неумолимо шел. Три, два, один. Глаза за стеклами очков распахнулись, обдало искристо-щекотным гневом.

– Прибью… – прошипела она, отстраняясь.

– Это невыгодно, – возразил я, – совместно нажитого имущества не ахти.

– Альтруистично прибью!

А вот теперь действительно страшно. Быть придушенным подушкой – слишком нелепая смерть, пришлось сопротивляться. Завернутый в одеяло агрессор представляет куда меньшую угрозу, особенно с учетом слетевших в бою очков. Главное, грамотно забраться туда же, а потом уже мириться. Стратегия – это всегда важно.

* * *

Соня

Ветер бьет в лицо, яростно треплет юбку. Вверху – небесная ленивая синь с клочьями облаков, внизу – адская песня скорости. Ревет мотор в добрую сотню лошадей, рвется вперед, дрожа от нетерпения. У-у-ух, силища! Мощная зверюга порыкивает на поворотах, влево-вправо, влево-вправо… Режет лужи, высекая колесами фонтаны брызг. Со свистом пролетают придорожные деревья. Мысли – вон, прочь, ничего нет, лишь бурлящий в венах восторг и полная свобода!

Мотоцикл встал как вкопанный в конце поля, за десяток метров от деревянного забора, за которым виднелся дом. Не квартира на последнем этаже, но тоже ничего. Привыкла. Загородный дом, практически вилла, ага. Зато места больше, и народа вокруг почти никого. Все равно в гости одна Лейка и приезжает… Вернее, приезжала, пока не умотала с господином главным инквизитором изучать чешских коров. Ы-ы-ы! Я спрыгнула с мотоцикла и с неохотой стащила шлем с головы.

– А раньше тебя было не заставить его надеть, – усмехнулся Стас, глуша мотор и упираясь ногами в землю по обе стороны от стальной махины.

Ё-мое, опять…

– Это запретное слово, – погрозила я пальцем, – его нельзя произносить вслух. В наказание… прокатишь меня на неделе еще разок!

Стас примирительно поднял руки. Умница, хороший мальчик. Мало ли что там раньше было. Прошлого уже нет, будущее еще не наступило, есть только здесь и сейчас. Упустишь момент – никто не вернет. Ну да, конечно, мои четыре потерянных года меркнут на фоне его десяти. Очнулся, а тебе внезапно тридцать, и живи с этим, хотя «вчера» думал, что в таком возрасте из дряхлой задницы сыплется песок, и пора начинать к земле привыкать.

– Сначала это ведро на голову, – Стас покосился на шлем, со вздохом забрал его у меня и пристроил на багажник. – А потом что?! Коляску прикрутить? Специально для старушек, повышенной безопасности…

– Коляска у меня уже есть, – я показала ему язык и невольно покосилась на дом.

– Да полчаса всего покатались, – проследил он за моим взглядом, – спит еще, небось.

– Ага, – подтвердила я, понаблюдав за исключительно спокойным энергетическим фоном, – но все равно пойду. Заезжай на неделе!

Стас белозубо оскалился, крутанул рукоятку и, враз слившись в единое целое с взревевшей стальной зверюгой, лихо развернулся и рванул по дороге. Позер! Явится, никуда не денется. Ему у нас нравится – покататься есть где, и мать охотно отпускает «к милой Соне». Вера Петровна до сих пор на седьмом небе от счастья. Считает возвращение единственного сына из небытия чудом и ставит свечки за здоровье «хороших людей из „Идеального мира“». Отчасти она права, ему действительно повезло попасть в ту пятую часть массово вернувшихся из ловушки. Как сказал Тео: «Карму этим не подчистишь, но лучше, чем совсем ничего». К Стасу, однако, не выходил, разве что поздороваться.

Под навесом скучала выпотрошенная Нива, ее внутренности валялись на крыльце. Очередной апгрейд, Лего для больших мальчиков. В прихожей пахло старым деревом, молоком и пеленками. Приехала разочек переночевать, называется…

– Накаталась? – из комнаты выполз Тео с ноутбуком в одной руке и чаем в другой. Не пролил ни разу – сноровка! – Докладываю по пунктам. Дрыхнет. Был паинькой, ничем не фонил. В Поток опять лез, но не пролез.

Да что ж ему там, медом намазано?! Тео мог его оттуда выдернуть, я – нет. Пока нет. Дар, собака, восстанавливался ме-е-едленно. Приходилось за мелким на пару следить, и не только следить… Хотели же реала? Н-нате, наслаждайтесь! Ужас, два месяца как типа мама, а упорно не верилось. Я-то? Что это нам подсунули, и где инструкция? Но прикольно. Мое крокодилище мелкое. И пока безымянное. Потому что кое-кто на все имена фыркал, даже на предложение назвать в честь него Феденькой. Впрочем, это было бы жестко, достаточно с ребенка, что он Арсеньевич. Так и не определились. И не зарегистрировали, несмотря на истекшие сроки. Ну, папочка у нас богатый, на штраф копит.

– Работаешь? – кивнула я на ноутбук. Что Тео в нем делал – загадка. Не признавался. Деньги приваливали волнообразно и непредсказуемо, вопросы игнорировались. Вот снова многозначительная ухмылка в ответ. – Ладно-ладно, молчу! Надеюсь, оно хоть законно…

– Надейся, – подмигнул он.

Фыркнула, ноут с чаем молниеносно очутились на печке, к счастью, нетопленной. Я попятилась, но куда там. Навалился, впечатав в угол между вешалкой и шкафом. Сильные руки везде, до колючего жара. В голове зашумело, пальцы беспомощно скользнули по стенке шкафа, задев нацарапанный на ней косой знак бесконечности в треугольнике. Везде наставили, помогает. Ему. Мне остается лишь не думать. Не ждать. Не помнить, что в любой момент это может оказаться не он, не совсем он, или… Мгновения не любят суеты. Тают преждевременно, а надо задержать. Схватить за хвост и не отпускать, переживая раз за разом, упиваться, без сомнений и передышек, чувствуя остро счастье. Только его.

Футболка жалобно треснула, прижались горячие губы. О-ох…

Из детской донесся писк. Тонкий, но требовательный. Черт! Тео непричастно отстранился, будто не его руки лежали на моих бедрах, сминая юбку. Кивнул в сторону и прошептал томно на ухо:

– Иди. Твоя очередь…

* * *

Феликс

С доски в кабинете скалился непропорционально зубастый, нарисованный маркером кот, явно авторства Райнера. Восьмикилограммовый оригинал восседал чуть поодаль, на подоконнике, сердито обмахиваясь хвостом. Видимо, Кейн опять бдит у аквариума, не давая добраться до Принцессы. Невдомек ему, что тот лезет лапой в воду исключительно для того, чтобы над ним поиздеваться. Когда Кейна нет – на рыбку ноль внимания.

Ноутбук загрузился после масштабного обновления системы, рабочий ящик высветил четыре с половиной тысячи непрочтенных писем и кучу уведомлений из календаря о встречах с истекшими датами. Рассылки – долой, сообщения для членов правления и с общего ящика службы безопасности – тоже. Остается пересланное моим ассистентом плюс письма лично мне. Среди них красных и важных – половина, хотя на самом деле ни одного. Было бы что срочное, выдернули бы из отпуска. Итого шестьсот штук. Уже легче, за сегодня реально просмотреть.

Кот с требовательным мявом сиганул с окна на стол и растянулся у ноутбука, намекая, что он гораздо лучше каких-то писем. Хорошо устроился. Хозяек двух кошачьих гостиниц довел ором и воплями, пришлось оставить здесь. В офисе ему почему-то нравилось, правда, дальше моего кабинета он ходил редко, разве что в приемную и поохотиться на Принцессу. Маэва предлагала его в штат оформить и выдать звание лучшего сотрудника – единственный летом всегда на месте.

Я просмотрел от силы пару писем, когда зазвонил телефон. Кейн, из соседнего кабинета. Поприветствовал и пожаловался оскорбленно:

– Я пытался зайти. Твоя адская гончая меня развернула, сказала – не назначено. Не сдавалась ни в какую. Особо настойчивым головы откусывает?

– Таких случаев пока не было.

– Будут! – душевно пообещал он. – А я, между прочим, по неотложному делу.

– Заходи.

Я закрыл ноутбук, чтобы кое-кто пушистой филейной частью на клавиатуру не уселся набирать неожиданные ответы, и вышел за дверь – в приемную. Ада сидела за столом в любимой позе, закинув ногу на ногу и качая острым носком туфли. Оторвалась от монитора, вопросительно приподняла бровь.

– Не, ну ты сам просил никого не пускать. Исключения только для Микеша!

Мимо нее никто не пройдет. Помогло смириться с переездом на верхний общий этаж и новым кабинетом, в котором масса лишнего. Впрочем, кот так не считает.

– Кстати, еще Колвен к тебе рвался, – доложила Ада, накручивая на палец выбившуюся из строгой прически прядь. – Подозрительно пах валерианой. Надо было впустить, хм-м-м…

– Не надо.

Полагаю, в его визите и состоянии то самое неотложное дело виновато. В приемную завернул Кейн с видом победителя. Бросив ехидный взгляд на Аду, прошествовал в мой кабинет. Она невозмутимо застучала по клавиатуре. Идиллия.

Солнце светило прямо в окно, прочеркивая сквозь жалюзи длинные полосы от подоконника до стены. Кот лежал на ноутбуке, лениво дергая ухом. Недовольно покосился на Кейна, занявшего его кресло.

– В общем… – поерзал тот, устраиваясь. – Наша звезда хочет в штат. Колвен собирается взять. Вот.

Неотложно, хоть неотложку вызывай. Зимой долго думали, что делать с теми, кто заработал пять предупреждений. В клинике держать – не вариант, выпускать – тем более. Решение нашлось, очевидное донельзя. Нет дара – нет проблем. Есть блок – считай, нет дара. Мария со своими пятью предупреждениями готова была любой ценой получить свободу, и в прошлом, как выяснилось, не из праздного любопытства донимала Эвиту Васкес. Блоки изучала, и поняла, как их ставить. Вместе с Нордовским рецептом для глубокой отключки работало прекрасно, никаких энергообменов не требовалось. Вебер отправился обратно в Америку безобидным членом общества. Можно не волноваться, снимались блоки в разы сложнее, чем ставились. С тех пор в том же духе и продолжали. Быстро она сориентировалась.

– Аргументы «за», – торопливо озвучил Кейн. – Марию ничего кроме исследований не интересует, будет проводить их под нашим контролем. Там поле непаханое… Мотив у нее железный, личное не мешает. Свои ее и так люто ненавидят.

Причем давно. Репутации Марии мало что способно было навредить. Отчего-то для эсперов решивший пустить их в расход Норд – всего лишь заблуждался, а та, что в последний момент кинула – последняя сволочь. Логику искать бессмысленно.

– Аргументы против, – вздохнул Кейн. – Она понимает, что нужна нам, и наглеет.

– Поставьте ей условие, пусть научит кого-то еще. Сразу перестанет давить собственной уникальностью. И мозги включит в том направлении, что самой те же санкции грозят, если возьмется за старое.

– Научит кого?…

– Не ко мне вопрос. Колвену лучше знать, кто с ним работает.

Кейн задумчиво нахмурился. Почесал затылок и признался:

– Вообще он очень просил тебя как-нибудь уговорить, а теперь даже неловко у него обещанное место на парковке забирать…

– Ничего неловкого не вижу.

Он улыбнулся – до ушей, вскочил с кресла под бдительным взглядом кота, явно переживающего за сохранность своих владений. Вечером будет дома, где нет таких проблем. И есть кому погладить.

– Ты всю неделю тут? – спросил Кейн уже у двери. Дождавшись утвердительного кивка, уточнил: – А следующую?

– На выходных – нет.

* * *

Лера

Лучи прожекторов кружили в густом мраке зала, наползая на подвижные фигуры людей и окутанную дымом сцену, скользили по стенам, убегали под бездонный потолок, танцуя и замирая, распадаясь веером и собираясь вновь, чтобы незамедлительно превратиться в сотню разноцветных огней. Музыка не лилась – выплескивалась. Погружение с размаху, и волны, волны, волны, аж укачивало. Бешеный темп, яркие вспышки света и восторга. Красиво, до головокружения. Ох, черт… Я вцепилась в поручень балкона, вдыхая душный воздух. Клуб зарябил безо всяких эффектов, вот она – плата за потерянный на мгновение контроль. Сзади придержали за талию, будто я действительно собиралась падать. Нет, благо, балкон достаточно далеко от основного скопления народа. Очередная песня кончилась, зал взорвался аплодисментами и визгом. Удивительно, но мне здесь даже нравилось. Немного.

– О чем они пели? – Я откинулась назад, пристроив голову на удобном плече. – Не понимаю…

– Хорошо, – отозвался Феликс многозначительно, – что не понимаешь.

Ясно… Впрочем, племянник у него милый. И животных, наверное, любит, раз группе в честь бобров название придумал. На мать похож, и жестикулирует так же щедро, считая, что мне сразу все понятно станет. Я порывалась чуть-чуть выучить чешский язык, чтобы не гадать каждый раз, о чем речь идет. Но Феликс отговорил единственной фразой: «Тогда тебе придется с ней разговаривать». Намек я уловила. Да и хватит с меня этого ужасного французского… Дурацкая третья группа, чтоб ее в аду для глаголов как следует проспрягало! С Евой я и дальше общалась, ориентируясь на богато фонтанирующие эмоции и неопределенно пожимая в ответ плечами. В общем, можно было сказать, что отношения с его родственниками у меня складываются замечательно.

Пространство заполнило нетерпеливым свистом толпы, потекла музыка. Медленный, мягкий проигрыш, глухой барабанный рокот. О, что-то медленное! Относительно… Виски предательски сдавило, отмеренные полчаса истекли. Был вариант загасить дар на пару дней, но лучше уж потерпеть. И я обещала Паше, что утром подправим тот мир с курортными джунглями. Надо бы пореалистичнее, работы невпроворот. Он считает, что раз мы все развалили, нам и восстанавливать. Пустой Поток – грустное зрелище, а естественным путем застроят его нескоро. Пришлось брать роль создателей-первопроходцев. Признаться, занятие увлекательное, и Артем часто помогает. Вот у кого впечатляющая фантазия! И на миры хватает, и на новую серию комиксов. О летающих книгах-транформерах, маскирующихся под учебники…

Песня прервалась неожиданно, у солиста на сцене отключился микрофон. Недолго думая, позаимствовал у бэк-вокалиста. Публика отозвалась смехом и рукоплесканиями. Прокатились тугие вибрации, воздух предупреждающе навалился.

– Кажется, все, – призналась я, и не надеясь переорать громкую музыку.

Однако услышали. Поддерживающая рука на спине, разворот к лестнице, мельтешение ступеней. Безлюдный коридор, накинутый на плечи плащ, двери второго, отдельного выхода. Черное небо без просветов звезд, жадные глотки свежего воздуха. Подсвеченное фиолетовым здание метало в темную высь лучи, набережная сияла. Вода, лениво колыхаясь, отливала всеми цветами радуги. Рона или Сона? Опять путаю… Лион мне нравился лабиринтами извилистых улиц и каштановыми аллеями, а в особенности ночной подсветкой. Забавная эта Швейцария, несколько часов на машине – и ты в любой соседней стране.

Феликс набрал племяннику сообщение, что мы ушли раньше, не выдержав ударной дозы креатива, в моем кармане завибрировал телефон. Комментарии к выложенной час назад фотографии клуба. «Вышла из зоны комфорта и заблудилась?!» – вопрошала Соня три раза подряд. Интернет в ее глуши ни к черту. «Ты бы знала, кто там сегодня играет!» – отвечал ей Влад, добавив истерично ржущих смайлов. Да, пожалуй, странноватый переход после фотографии Парижской консерватории, куда мы заезжали проведать одну очаровательную девочку. В виолончелях я разбиралась мало, оценить не могла, но играла она так вдохновленно, что от перехваченных эмоций замирало дыхание.

– Поехали домой? – спросила я, поздно сообразив, что не добавила «к тебе». – Это недалеко?…

Вообще-то я собиралась улететь еще на прошлой неделе, но стоило подумать о самолетах, как желание резко пропадало… Именно о них, да. Билет был на завтрашний вечер. И почему поезд Базель- Москва совсем отменили?… А в дом, кстати, вполне можно было влюбиться, хотя бы за вид на озеро. И за большие окна, из-за которых было много воздуха и света. Кстати, в холле я переставила кресла и столик местами. Стало лучше.

– Всего два часа езды, – Феликс кивнул на парковку. – Главное, вернуться до завтрашнего вечера. Там явится Ланс с тобой знакомиться.

– Точно… – Я шагнула к парапету набережной, вглядываясь в набегающие на берег волны. – Опять билет менять…

– Сдай его обратно, – сказал он.

Гонимая ветром волна шумно разбилась, расплескав подсвеченные цветные брызги. Тут же накатила другая, новая, еще и еще. Некоторые пути дают шанс остановиться здесь.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg