«Мент и ведьма. Встреча с тенью»

Мент и ведьма. Встреча с тенью (fb2) - Мент и ведьма. Встреча с тенью [SelfPub] 524K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ольга Ивановна Коротаева

Ольга Коротаева Мент и ведьма Встреча с тенью

Глава 1 Знакомство

Темный двор, жесткий снег, прерывистое дыхание, лицо чешется от маски, утоптанная тропинка пугливо бросается под ноги. Обледенелые бока припаркованных машин и приближающийся тонкий темный силуэт.

Конечно, сам бы он приближаться не стал, пришлось попыхтеть нам. Я первый, бросаюсь, рука хватает куртку. Долго же тебя пришлось искать! Мужик пискнул от ужаса, мелькнули широко распахнутые глаза, ткань затрещала в моих руках. Прежде, чем успеваю подмять его, гад вырывается. Врешь — не уйдешь! От души бью по куполу, голова преступника врезается в черный лексус, звон битого стекла и вой сирены пробуждают тихий дворик. Мужик затих.

Подоспели остальные. Отхожу в сторону, ладонь упирается в дырчатую перегородку подъезда, пытаюсь перевести дыхание. Напарники вынимают преступника из разбитого автомобиля, бесчувственное тело летит на снег. Никто с ним церемониться не будет. Зато одним факсом на стене позора будет меньше. Поднимаю глаза к безмолвному небу, взгляд скользит по загорающимся светлячкам окошек, отмечает любопытные физиономии.

Из подъезда вылетает полный мужик в тапках и развевающемся атласном халате явно с плеча более худой жены. Столбенеет при виде трех здоровых мужиков в масках, рот его то открывается, то закрывается. Усмехаюсь — встрял мужик! Придется раскошеливаться на новое окно для своей любимицы.

Парни поднимают связанного на ноги. Уходим.

— Мужики, как же это… — наконец произносит хозяин лексуса.

Пожимаю плечами. А что тут скажешь — нас тут не было.

* * *

Все это пролетает как миг перед моими глазами при виде солидного мужчины в дорогом костюме и блестящих ботинках. Тот торопливо усаживается на водительское сидение чистенького лексуса. Хлопает дверца, ревет мотор. Отмечаю, что стекло тот уже вставил.

Хотя не мудрено — прошло столько времени. И бизнесмен не узнает в парне спортивного телосложения на автобусной остановке одного из трех мужчин в черном. Подъезжает грязно-желтая маршрутка. Моя. Лязг открывающейся двери, выходит миловидная девушка. Вежливо подаю ей руку, улыбается, задорные искорки голубых глаз притягивают… Какой-то мужик отпихивает меня в сторону и с пыхтением лезет в маршрутку. Сжимаю зубы, сдерживаясь — мест нет.

— Стоя возьмешь? — в надежде задаю вопрос водиле.

Тот кивает. Плечи и полспины подпирают потолок, взгляд мой уперся в наглого мужика. Стер бы с его лица эту самодовольную улыбочку! С одной стороны, в прошлой жизни были преимущества, одним из них — не терпеть простецкой наглости таких вот людишек. С другой — приходилось терпеть поистине царскую наглость начальства. А начальства было ох как много! И каждый считал себя как минимум Богом! Палыч, например, резал всем премии по принципу — а рожа не та. Моя физиономия нравилась ему меньше всего…

А девушка была действительно хороша! Темные волосы по плечам, стройная фигурка, нежная улыбка. Конечно, мог бы плюнуть на все и пойти за ней, но опыт моих романов был печален. Сперва срабатывал эффект «Джеймса Бонда», эдакий таинственный герой, который исчезает неизвестно куда и никогда не может толком запланировать свидание, а уж тем более рассказать любимой про свою работу. Но до знаменитого агента мне недоставало одной малости — достаточного количества денег, чтобы всякий раз «приносить свои извинения» с цветами, конфетами и бриллиантами. Поэтому каждый раз все заканчивалось тем, что я из прекрасного принца превращался в неблагодарную сволочь и садиста.

Освободилось местечко, пробираюсь к нему. Не удержался от удовольствия наступить наглому мужику на ногу и навалиться всей массой накачанного тела. Мелочь, а приятно! Тот взвыл и разразился потоком ругательств. Рядом закудахтала бабуля, ее сухие ладошки прикрывают ушки девочки лет десяти. Эх, бабка, дети в школе это все узнают еще в первом классе!

Удовольствие от мести прошло, а вот бабка напомнила о грустном. О бабках… точнее, об их отсутствии. В кармане лежит сдача от водилы маршрутки с последней сотни, на которую я любовался почти сутки, не решаясь даже хлеба купить.

Я ждал своей пенсии, как перерождения. И действительно, жизнь вне органов оказалась совершенно другой. Все розовые мечты разбились о реальность. На бирже мне отказали, оказывается, пенсионерам не положена бесплатная учеба, на которую я так рассчитывал. Учиться за деньги мне попросту не на что. А пенсии едва хватало чтобы оплатить коммунальные услуги моей однокомнатной квартирки, да жить впроголодь на жалкие остатки. Небольшие накопления растаяли за три месяца, работы по душе я так и не нашел. На горизонте маячит позор всех бывших — крест охранника в супермаркете, ловить за гроши воришек консервов. Но сегодня утреннюю тишину разорвал вопль телефона, уже месяц как работающего только на прием. И я уцепился за последний шанс, подаренный Настей — забавной девушкой из кадрового агентства.

За окном замелькали силуэты частных домиков, маршрутка тормозит.

— Кто просил Межреченскую? — спрашивает водила.

Вылезаю из полупустой маршрутки, промозглый ветер тут же вгрызается в щеки. Поднимаю воротник, взгляд окидывает старые домишки и мирно соседствующие с ними новенькие коттеджи. Девять, пятнадцать… Какая-то здесь странная манера нумерации домов.

— Не подскажете, где здесь дом номер тринадцать? — спрашиваю у мимо пробегающей старушки.

Та махнула рукой в сторону темно-серого двухэтажного строения и торопливо скрылась за облезлыми воротами некогда зеленого цвета. Топаю по узкому переулочку в указанном направлении, сопровождаемый лаем дворовых собак. У серого здания не оказалось забора, двор выложен камешками в цвет стен и украшен лишь двумя основательными чугунными скамьями. Сам домик выстроен в подчеркнуто-готическом стиле с узкими высокими окнами, даже имелась небольшая башенка. Над черной дверью поскрипывала на ветру чугунная же вывеска с изображением цифры «13» и профилем летящей на метле ведьмы.

Сразу стало не по себе. Не то, чтобы я верил во все эти страшилки, сейчас модно стало использовать подобный антураж, но видимо сработали глубоко-затаенные детские страхи. Звонка нигде не было видно, лишь на двери висел металлический молоточек. Ежусь, пока пальцы обхватывают холодный чугун. На стук никто не отзывается. Ладонь ложится на витую ручку и легонько жму, дверь бесшумно открывается.

Делаю шаг, ожидание скрипящих половиц не оправдалось — в прихожей ламинат, тонкий запыленный ковер с резиновыми краями и большое зеркало на стене. Хлопок двери заставил вздрогнуть от неожиданности. Видимо, сквозняк. Грязные кроссовки оставляют следы. Морщусь, сам терпеть не могу неопрятных гостей, пусть даже дом и не сверкает чистотой. Разулся, курточка примостилась на пустой вешалке. Да, меня никто не встретил, но встреча все же назначена, так что я ощущаю себя правым пройти.

Зато я понимаю, зачем хозяйке потребовался телохранитель. Только как ее охранять — забора нет, дверь практически нараспашку — заходи кто хошь, бери чего хошь. Хотя и вакансия телохранителя меня особо не радует… а если вспомнить правовую сторону вопроса, так и вовсе удручает. Об этом я, как честный человек, и собирался рассказать хозяйке дома.

Маленькая кухонька оказалась пуста. Ворох грязной посуды в тусклой мойке и кастрюля на плите с остатками пригоревшей еды заставили меня невольно поморщиться. Большая светлая комната с телевизором и двумя большими диванами оставляла более приятное впечатление, невзирая на толстый слой пыли. Но и здесь не оказалось ни души.

— Есть тут кто? — кричу, не решаясь подняться на второй этаж. И тише добавляю: — Али нет никого?

— Сейчас! — звучит высокий женский голос. — Минутку… располагайтесь там!

Облегченно вздыхаю, значит, меня ждали! Плюхаюсь в мягкие объятия дивана. Чихнул — сказывается аллергия на пыль. На прозрачном столике ворох разноцветных журналов. Иронизируя про себя о странной склонности девушек к глянцу, тяну руку к крайнему. Удивление стирает ухмылочку с лица — «Вокруг света». Следующий оказался на китайском али японском, но красочные фотографии выдавали историко-археологическую тематику. Заворожённо листаю журнал. Дальние страны всегда манили и интересовали меня, но вследствие особой «любви» ко мне начальства, «добро» на выезд за границу я не получал никогда. Да даже если бы и получил, все равно с такой зарплатой я бы не смог себе это позволить.

— Прошу прощения!

Поднимаю голову, с трудом отрываясь от ярких фото. По лестнице спускается молодая девушка. Очень высокая и очень худая, с непропорционально пышной грудью, короткими светлыми волосами и обаятельной улыбкой на правильном личике, она настолько же сочеталась с архитектурой дома, как и белая садовая роза на могильной плите. Но, невзирая на длинные ноги, которые не скрывали спортивные шорты, хозяйка совершенно не в моем вкусе. И это радует.

— Когда я работаю, совершенно не замечаю времени и забываю обо всем! — Девушка присела на второй диван и прикрыла коленки желтой папкой с несколькими листами бумаги. — Давайте знакомиться, вы должно быть…

— Иван, — галантно представился я.

— Иван, — вторит хозяйка, широко улыбаясь, и лукаво добавляет: — А я — Яга!

— Что? — растерялся я.

— Яга! — С удовольствием повторила девушка и заливисто рассмеялась. — А что, не похожа? Это фирма моя так называется, да ник в инете… А зовут меня Варей.

— Понятно, — Хмурюсь, поскольку не люблю весь этот интернетовский бред. — А что вас заставило искать телохранителя? Вам кто-то угрожает?

— Телохранителя? — Светлые бровки удивленно ползут вверх. — Настя вам так это назвала? Трусиха! Нет, на самом деле мне нужно гораздо больше, чем простой телохранитель.

— Я должен предупредить, что у меня еще нет лицензии… — пытаюсь объяснить ситуацию.

Варя, не обращая внимания, перекладывает листы в желтой папке.

— Здесь написано, что вы любите готовить.

Обрываю на полуслове рассказ о том, сколько времени потребуется, чтобы получить лицензию.

— Ну да, — киваю, слегка озадаченный.

— Любите порядок…

Напряженно пытаюсь понять, что же она имела в виду под словами «гораздо больше, чем телохранитель».

— Хотели бы путешествовать. И, конечно, самое важно — одинокий!

Папка захлопнулась, а испытующий взгляд девушки, казалось, ощупывал меня. Я ощутил, что краснею.

— Я вроде обращался в кадровое агентство, а не в брачное…

Варя непонимающе моргнула, но в следующую секунду комнату наполнил заливистый смех.

— Ох, не беспокойтесь, Иван, я вовсе не ищу мужа! Да и вы для меня слишком молоды…

Молод?! Это в тридцать пять лет? Девушке на вид не более двадцати. И в то же время я ощутил себя уязвленным, что странно, ведь Варя мне совсем не понравилась.

— Мне срочно нужен… — девушка немного замялась, подыскивая определение. — Компаньон, сильный мужчина, надежное плечо. — Словно через силу выдавила она. — Я совершенно не справляюсь одна. Оплатой не обижу.

— Так все-таки, — пытаюсь прояснить ситуацию. — Какие обязанности должен выполнять… компаньон?

— Ну, — Варя стыдливо опускает глаза. — Готовить, убирать, покупать продукты…

— Понятно, — мрачно подытожил я. — Вам нужен домохозяин.

А что я теряю? Да, это не заветное место повара в фешенебельном ресторане, но мечты всегда разбиваются о колючую реальность. И девяносто рублей в кармане — главный аргумент. Вздыхаю:

— Когда приступать к работе?

Серые глаза полны надежды:

— А прямо сейчас можете?

Глава 2 Гость

Блин, пора купить новый пылесос! Этот меня бесит не меряно! Уже пять минут вожу по одному месту, скоро дыра в ковре будет. А проклятые шерстинки все не всасываются. Ненавижу варькину шубу! И чёрт меня дернул просушить её на солнце. Сырела бы эта телогрейка до зимы. Хоть бы её моль поскорее сожрала! Хотя бы шубу… А то эти белесые волосинки въелись в ковер и ничем их не выковыряешь: ни щеткой, ни тем более этим допотопным агрегатом. А что будет зимой…

Хлопнула входная дверь. Скриплю зубами. Опять Варька дверь не закрыла! Ну совсем девка безголовая! Заходи кто хошь… Кстати, кого там принесло?

Выключаю пылесос и выглядываю в коридор, алюминиевая трубка падает из рук. Посредине коридора стоит метла, ни обо что не опираясь, словно невзначай выросшее здесь деревце. И с корней-прутьев на ламинат стекает грязная вода.

— Твою дивизию! — ору я, сжимая кулаки. — Какого лешего? Я только пол вымыл!

— Как невежливо, — иронично фыркает молодая женщина, высунувшись из кухни. — Разве так должен встречать гостей хозяин дома?

В неправдоподобно белой руке её я заметил чашку в горошек.

— Опять ты схватила мою кружку, — ворчливо вздохнул я. — Сколько раз говорить: там соевое молоко! Для вас я наливаю в розовые чашки, обычное.

Она встряхнула чёрной гривой волос и с сарказмом в голосе произнесла:

— Да я всё пытаюсь понять, как ты пьешь эту гадость.

Отворачиваюсь и, направляясь к кладовке шепчу:

— У меня аллергия на коровье молоко.

— У тебя на всё аллергия, — весело доносится с кухни. И как она расслышала? — На грязь, на пыль, на цветы, на свежий воздух… на женщин.

Улыбаюсь, рука тянется к аккуратно сложенной половой тряпке. Юлька права, как всегда. И поэтому она меня так раздражает. А еще своей гипернеаккуратностью. Вздыхаю, вытирая лужу под метлой.

— На улице же сухо, где грязь-то нашла? И вообще, могла бы свой транспорт на улице оставить.

— Я всё слышу, — донеслось с кухни.

Кто бы сомневался! Но до какой степени она метлу довела… Убираю распорку в специальный желобок на древке и несколько раз провожу прутьями по тряпке.

— Юль, ты чего с метлой-то делала? За день почти облысела. Как я теперь булыжники во дворе подметать буду?

— Вань, харэ ворчать, — устало отмахнулась подошедшая женщина. — Я же говорила, нужно было паутину с потолка смести. Но когда я тренировалась наперевес с метлой, её увидел малой и очень заинтересовался новой штукой. К сожалению, паутины было не так много, чтобы подвесить метлу к потолку, а всё что ниже Матвей считает своей территорией. Я пыталась отмыть прутья от его художеств, потому и мокрая…

— О! — Деланно изумляюсь я. — Так метла теперь прошла не только огонь, трубы и варюхины косоруки, но и выжила после матвейкиного нашествия! Теперь это раритет, нужно поставить под стекло как музейный экспонат…

Я отметил тонкий узор задорных морщинок в уголках темных глаз, когда она улыбнулась, и в очередной раз напомнил себе, что Юля — замужняя женщина. Смешливость улетучилась, я отвел взгляд:

— У тебя… след остался… от молока.

— А! — женщина вытерла губы рукавом, словно подросток. — Спасибо. А где Яга?

Я пожал плечами, суетливо заталкивая в кладовку метлу:

— Утром её не было. То ли уже, то ли ещё…

— Понятно, — голос Юли прозвучал резко. — Опять объявился ЕГ?

Я опять пожал плечами. А что тут ответишь? Варька со мной не делится, а мысли читать я пока не умею. Этот таинственный ЕГ появляется примерно раз в три месяца. Варя начинает петь по утрам. Это ни с чем несравнимое «удовольствие», поскольку ни голоса, ни слуха у девчонки нет. Потом пропадает ночами, худеет еще больше, хотя и так, казалось бы, уже некуда. Ну и к концу недели становится похожа на сушёный одуванчик. Благо на этом всё обычно заканчивается, ЕГ снова пропадает, Варя мрачнеет и висит сутками в интернете. Но, через пару дней выходит с лопатой во двор и зачем-то перекапывает булыжники, меняя их местами. Несколько часов трудотерапии, и в дом возвращается уже знакомая мне весёлая и легкомысленная девчушка.

Я этого гада… загадочного незнакомца ни разу не видел. И это благо для него, ибо во время ежеквартального сумасшествия Вари мне страстно хочется подправить ему физио. Но в последнее время Варя вела себя как обычно, не пыталась петь, за что ей спасибо огромное, да и ела как обычно — все, что не приколочено к холодильнику. Так что…

— Вряд ли, — задумчиво пробормотала Юля, тоже видимо проанализировав поведение сестры. — Я бы раньше поняла.

Я кивнул и озадачился: тогда куда пропала наша домоседка? Юльку обычно из дома не вытянешь, а сама она вообще никуда не ходит… ну не считая квартальных исчезновений в неизвестность. Даже в магазин её не выгонишь, если дома ничего жрать не останется. Будет голодать, но не высунет носик на улицу. Проверено не только мной, но и Юлькой, спасающей Варьку от голодной смерти до моего появления.

— Ничего не понимаю.

Сердце защемило. За все девять месяцев, которые я работаю здесь, такого ни разу не случалось. И теперь вдруг вспомнилось, что в самом начале Варе нужен был именно телохранитель… с дополнительными опциями домохозяйки и повара, но телохранитель!

— Хорош! — запричитал я. — Куда я смотрел? Совсем расслабился!

— Спокойно! — строго отрезала Юля. — Когда ты её видел в последний раз? Что она говорила? Что делала? Было что-либо необычное?

Я быстро сосредоточился. Итак, два дня назад, когда я возвращался из супермаркета, Варя встретила меня на пороге. Я удивился, но не придал этому большого значения. Что она делала у двери? Провожала гостя! Сразу вспомнился грязный до невозможности прочесть номера хаммер, которому мне пришлось уступить место на узкой дороге. Здесь, на всей улочке, единственная машина принадлежала Варе. Конечно, это мог приехать какой-нибудь деревенский внук к одной из многочисленных соседок-старушек. Но намертво затонированные стекла теперь стали казаться мне очень подозрительными.

Потом книги… Старые пыльные книги, заполонившие гостиную. И только я успевал протирать их от въедливой пыли, как откуда-то появлялись новые. Варя обычно читала только свежие журналы да свой ебук. А тут набросилась на фолианты столетней давности. Я таких старых книг в руках раньше не держал. Но родившееся во мне чувство благоговения растаяло при первой же попытке прочесть пару строк.

— Ересь какая! — фыркнул я.

— Что? — удивлённо откликнулась Юля.

Я неопределённо машу рукой в сторону гостиной:

— Да вон этот «кладезь мурости»…

— Мудрости? — уточняет женщина.

— Мурости, — упрямо твержу я. — Ты бы попробовала прочесть хоть страницу! Я попытался… хорошо что не ел. Про древние пытки, казни. Да ещё таким исковерканным языком, глаза чуть не сломал! Может, конечно, мне просто не повезло, и остальные более интересные. Но они не на русском.

Юля прошла в гостиную и задумчиво провела пальчиком по бугристому от старости переплёту.

— Интересно.

— Странные у вас интересы, — содрогаюсь я. — Как медленно раздавить человека, одновременно протыкая его шипами. Такого и врагу не пожелаешь. Ну разве что моему бывшему командиру…

— Или моему бывшему, — хищно улыбнулась Юля. — Но я о другом. Если Яга забросила своих вечно несчастных дамочек и проводит ночи не в тырнете, а в охапку с книгами, это значит лишь одно. У нас наконец-то есть настоящее дело! Хвала Гекате! А то я уже почти плесенью покрылась в счастливой семейной жизни!

— Не плесенью, а паутиной, — довольно фыркнул я и тут же насторожился: — А что за дело? Терпеть не могу сюрпризы и незапланированные дела. Это никогда добром не кончается.

— А что за дело, нужно спрашивать Ягу, — жмёт плечами Юля, выуживая сотовый из маленькой чёрной сумочки: — Хай, любимый…

Я невольно морщусь и делаю вид, что увлёкся первой попавшейся книгой. Рассеянно листая страницы, слушаю, как Юлька вешает мужу лапшу о неком таинственном деле и что ему придётся в ближайшие неизвестно сколько дней поработать и папой, и мамой, а она будет помогать в это время младшей сестрёнке. К моему большому удивлению, тот спокойно всё это лопает и не возражает.

— Покорми моих паучков и не давай Матвейке с ними играть, — добавила Юля и подмигнула мне: — Дядя Ваня больше не даст свою метлу! Ну вот, — отключив телефон, проговорила она. — Остаётся дождаться эту скрытницу.

— Ты остаёшься? — осторожно уточняю я. — Здесь?

— Если ты не против, — Юля саркастично улыбается. — Хотя, если против, я всё равно остаюсь! Придётся тебе потерпеть меня, мистер Чистота и Порядок. — Она подходит и заглядывает в книгу, которую я держу: — О! Когда ты успел выучить арабский?

Я растерянно смотрю на линии извилистых закорючек. Пожимаю плечами, рассеянно листая страницы.

— В свободное от работы время…

— Переверни её, полиглот, — мягко сказала Юля.

И, напевая что-то незнакомое приятным сопрано, направилась по лестнице на второй этаж. Я лишь беспомощно смотрю на мелькающие очертания стройных бёдер. Когда Юля скрылась, со злостью захлопываю книгу. Ну дурак! Что я несу? Когда она рядом, я словно временно схожу с ума. Не могу спокойно смотреть на неё, не могу нормально разговаривать. Или начинаю ворчать, или нести глупости. В отчаянии потираю пальцами виски. Когда она приходила в гости пару раз в неделю, ещё можно было жить. А что теперь? Как мне выдержать эту пытку? Лицо горит, сердце, кажется, сломает грудную клетку. Отбрасываю книгу в сторону и как есть выскакиваю на улицу.

Лучше не становится: душный июльский ветер обжигает лицо, яростное солнце режет глаза. Из груди вырывается низкий рык. Хочется сбежать… куда? Обратно, в свою маленькую пустую каморку? В прошлую жизнь, где нет ни друзей, ни родственников, ни уверенности в завтрашнем дне? Глупо, невероятно глупо. Но остаться сейчас тоже выше моих сил. Кулаки сжимаются, по спине неприятно ползёт капля пота. Едва сдерживаю крик ярости, быстрым шагом направляюсь за дом, в тень. Большая ржавая бочка, полная едва прохладной воды, привлекает внимание. Ненавижу эту бочку! Грязная, старая. Но Варька не разрешает её выбросить. Под предлогом, что для её любимого винограда, захватившего всю стену дома, нужна вода, наполненная солнечной энергией.

Руки привычно подхватывают лейку. В бочке, вырываясь из пустой лейки, бурлят пузырьки воздуха. Эта зелёная стена, созданная диким виноградом, создавала в комнате Вари полумрак, и девушке очень нравились зеленые листья вместо занавески. Но растению постоянно нужна вода, стоит полить только раз, а не два, в день, как эта стена начинает предательски желтеть.

Поливая сухую землю, я наслаждался мыслями о ненависти к бочке, стараясь не думать о предстоящих днях в обществе Юли. И не сразу обратил внимание на голоса, раздающиеся в доме. Рука замерла над полупустой бочкой.

— Да ладно, не придушит же он тебя во сне, — смеющийся голосок Вари.

Ух, вернулась! Значит, всё в порядке. Девушка в своей комнате на втором этаже, окно, как обычно, распахнуто. Невнятное ворчание Юльки. Блин, ни слова не расслышал!

— Ха, так капни приворотного зелья в соевое молоко, и нет проблемы!

Я вздрогнул, выронив лейку. Ох, уж эта Варька! Сказанёт иногда, хоть стой, хоть падай. Сердце же предательски заколотилось. Нет! Хватит. Стараясь не прислушиваться к разговору сестёр, сходил за шлангом. Открыл кран, вода зажурчала, заново заполняя бочку.

— Ждём пока… — донёсся воодушевлённый голос Вари. — Если подтвердится, будет здорово!

— Здорово, что люди умирают? — от ироничного тона Юли по спине побежали мурашки. — Ладно, ждём. Я всё равно уже отпросилась. Отдохну немного от мужиков своих.

Захотелось завыть. Под виноградом образовалась большущая лужа. Сырая земля, кажется, даже икает от обилия влаги. Больше ничего во дворе делать не нужно, придётся возвращаться в дом. Помедлив немного, я отступил. Задержав дыхание, резко сунул голову в наполнившуюся бочку. Прохладной волной окатило и ноги. Я выпрямился, судорожно вдохнул. Совсем спятил! Теперь весь мокрый, а легче всё равно не стало. Медленно бреду в дом.

Ну мужик я или где? Соберись, болван! Интересно, а где Юля будет спать? В доме только две спальни, не расположится же она в гостиной… У Варьки узкая койка. Я хлопнул себя по лбу: о чём я думаю!? О деле нужно думать, что там Варюха придумала. Наверняка, мне это не понравится.

— О! — Юля остолбенела, увидев, как я вхожу в дом. — Ты чего такой мокрый?

Я вздрогнул, не ожидая увидеть её внизу. Не зная что ответить, пожал плечами.

— Что, дождь пошёл? — она растерянно оглянулась на залитую солнцем гостиную.

— А? Кто пришёл? — Варя быстро сбежала по ступенькам. И, не углядев никого, кроме нас, разочарованно протянула: — Ваня… А мне показалось, что кто-то пришёл. А ты откуда весь такой, с подмоченной репутацией?

— Во-во! — подхватила Юлька. — На меня два часа ворчал из-за несчастной лужицы. А сам, глянь, сколько грязи натащил!

— Ничего не ворчал два часа, — пробормотал я, оглядываясь. И, заметив чёрные следы на полу, ахнул: — Что это?!

— Как что? — недовольно буркнула Юля. — Грязь, которую ты притащил в дом. У тебя тапочки все мокрющие. Ты в тапках на улицу ходишь?..

— Юль, — напряжённо оборвала её сестра, — смотри!

Я оторвался от иссиня-черных, словно нарисованных, следов от ботинок на полу и тоже озадаченно уставился на большое зеркало, в котором отражалась крупная чёрная фигура в плаще и широкополой шляпе. Юля растерянно крутила головой, пытаясь обнаружить человека, чьё отражение до сих пор маячило в зеркале. Но в прихожей, кроме нас, никого больше нет.

Глава 3 Лунное затмение

Захожу в дом, пакеты с продуктами с недовольным шелестом опустились на пол. Звякнули бутылки с таном. Может, удастся перевести девчонок на более полезные продукты. Стягиваю сандалии, снова подхватываю пакеты. Взгляд упирается в черную фигуру по ту сторону зеркала.

— Привет, Медвед! — говорю. — Что нового?

Тот привычно колыхается и, конечно же, не отвечает. Уже неделю как эта нечисть поселилась у нас в зеркале. Ни Варя, ни Юля, ни тем более я, о подобном не слышали. Что это, никто не знает. В первую очередь, в голову лезли мысли о вампирах и подобных тварях. Но нестыковочка: те не отражаются в зеркале. А у нас наоборот только отражение. Оно ничего не делает, почти не двигается. Лишь легонько подрагивает, словно ему периодически становится очень холодно.

Двигаю на кухню, стараясь не смотреть на черные следы, ведущие от порога к зеркалу. Я смирился с ненормальным существом, но никак не мог смириться с тем, что эти проклятые следы никак не оттираются. Пакеты брякаются в углу. Всё сверкает чистотой, на столе порядок. Девчонки так и не возвращались.

Звенит телефон. Подхватываю трубку:

— Дом Яги, — привычно бурчу я.

— Повернись к лесу задом, домохозяин, — хохочет Дмитрий.

Скрежещут зубы. Ох, как мне хочется придушить этого засранца! Ненавижу юлькиного муженька.

— Что надо?

— Ой, как невежливо, — фыркает мужик. — Не вышколенная у Варвары прислуга, самому что ли заняться…

— Попробуй, — мечтательно протянул я.

Перед глазами возникает картина, как я стираю лощёную ухмылочку с его смазливой рожи хуком слева. Правой поди вышибу дух из этого щегла.

— Ладно, Вань, — примирительно бормочет Дима, — шуток не понимаешь, строгий ты наш? Скажи лучше, Юлия случайно еще не вернулась? Матвейка соскучился.

Сердце моментально отзывается. Этот мальчишка никого не оставит равнодушным. Такой обаятельной смеси дружеской любознательности и гиперактивной жизнерадостности я никогда не встречал. Когда Матвей приходит в гости к тетке, сразу возникает ощущение, что дом попал с самый эпицентр смерча. Жизнь всех окружающих из тихой заводи превращается в бурлящий водопад. Это невыносимо. Но после того как мальчик уходит и я привожу дом в порядок, сразу возникает сосущее чувство, что меня лишили чего-то очень важного. И тишина перестает быть такой желанной, а сверкающая чистота только раздражает.

И это тоже на счету Дмитрия, который в принципе ничегошный мужик. И, скорее всего, его нестандартный юмор не так бы меня бесил. В другой ситуации. И я, возможно, даже подружился бы с ним. Не будь он мужем Юли, да еще и отчимом Матвея.

— Нет, — мрачно дышу в трубку, — ещё не возвращались.

Внутри скребётся маленький червячок. С одной стороны, мне до смерти хочется спросить, что известно Диме. С другой, не хочется унижаться.

Я немного обиделся на Варьку, когда она резко собралась ехать на какое-то озеро, ничего не объясняя. Даже накричал на девчонку, грозил уволиться. Ну на фиг ей нужен такой телохранитель, которому не дают это самое тельце охранять. А та только насупилась и выскочила вслед за сестрой. Конечно, на Юлю ни орать, ни обижаться я не стал. Выкатил её маленький чемоданчик, помог погрузить его в багажник красного «Дэу Матиз». Варька, делая вид, что меня не существует, и, таща по земле свою сумищу, уселась на пассажирское сидение. И юлькино прикосновение к моей щеке, словно крылом бабочки: «Не переживай. Я о ней позабочусь».

— Купальщицы, блин! — ворчит Димка. — Как ни лунное затмение, так их вечный шабаш. А я тут сиди, переживай, как бы её маньяки какие не сожгли…

Я даже дыхание затаил, чтобы не спугнуть его приступ откровения. Но в трубке воцарилось молчание. Потом в голосе мужчины неожиданно зазвучали заискивающие нотки:

— Иван, будь другом, возьми Матвея на вечер. У меня встреча с деловыми партнёрами из Новосибирска в «Рыбацкой деревне» запланирована давно. Не отменить.

Опа! Кот из дому, мыши в пляс. Как же, можешь не петь про деловые встречи. Во всяком случае, мне. Знаю я, каких рыбок ловят в этих платных закуточках. Тот продолжал:

— А тут как назло няня Матвея заболела. Другую искать времени нет… да и не хочется срываться со встречи, чтобы снимать новенькую с крыши через пару часов. С непривычки психоз обеспечен. Матвеюшка парень непростой. С собой брать — тоже не выход. Боюсь, после пацана там не останется ни людей, ни рыбы…

— Это да, — иронично скривился я.

— Да, — тихо вторит Дима и нехотя добавляет: — Так что выхода нет, после матери и Галины, нашей няни с сорокалетним стажем, авторитет у Матвея — только дядя Ваня.

Сказать, что я надулся от гордости — просто промолчать. Это триумфальный миг победы. Ты отчим, но ничего не значишь! Мелкий противный голосок о том, что мужик просто давит на мои чувства в своих интересах, я предпочёл проигнорировать.

— Я привезу его через полчаса, — выпалил Дима, видимо, ободрённый моим молчанием.

Я только вздохнул. Пискнула кнопка отключения вызова. Ну, хорошо. Зато не буду думать о девчонках и их таинственном деле. Просто не останется ни сил, ни желания.

Через полчаса все продукты были уложены, ценные вещи убраны, розетки закрыты заглушками, а в гостиной лежали на выбор диски с мультиками. Стук молотка в дверь напомнил пятёрочку Бетховена. Тишина скончалась.

Димка с виноватой улыбкой завёл в коридор мальчика-одуванчика с белокурыми волосами и огромными голубыми глазёнками:

— Спасибо тебе, выручил. Я его завтра заберу, как приеду. А может, Юлия вернется уже утром. Если решат дома отоспаться после своих ведьминских плясок, а не в палатке комаров кормить… Хотя, скорее всего, их надо ждать к вечеру.

— Чего же ты спрашивал, не вернулись ли? — иронично усмехнулся я.

— Надо же было с чего-то начать, — пожал плечами тот и протянул мне коробочку: — Будь добр, пауков покорми.

Я с содроганием покосился на грохнувшуюся о пол клетку с пауками. Терпеть не могу этих тварей и, хоть убей, не понимаю нежной привязанности к ним Юльки и её сынули.

Дмитрий спешно, чтобы я не передумал, ретировался за дверь. Я моргнул и с ужасом понял, что Матвея в коридоре уже нет.

Следующие часа полтора я гонялся за этим живым электровеником по всему дому, стараясь предотвратить как можно больше катастроф. По своему горькому опыту я знал, что ни в коем случае нельзя прибираться сразу. Пока убираешь последствия одного катаклизма, Матвей тут же устроит еще парочку поинтересней.

Когда малыш соизволил-таки обратить внимание на предложенные мультфильмы, я в изнеможении плюхнулся на диван. Кажется, я не выматывался так даже во время многочасового выслеживания того самого маньяка. Он нападал на одиноких припозднившихся женщин. Наводки поступали одна за другой. Нас перекидывали с места на место. И вот однажды, глубокой ночью, пришла очередная инфа о том, что преступника видели в спальном районе. Подняли всех, кто был под рукой.

Подъезжаем. Темень, хоть глаз выколи. Как Васька дорогу видит, ума не приложу. Впрочем, водила от Бога, отвезёт куда нужно и с завязанными глазами. Чисто по памяти. Мимо плывут редкие пятна одиноких столбов. Они изредка вырывают из тьмы одинаковые заборы под чёрными остовами строящихся домов. В одном пятне вижу человека с похожими приметами. Моя рука легла на плечо Василия. Визг тормозов. Незнакомец рванул в тень. Матерясь, мы практически выпали из ещё движущейся машины и метнулись следом. Под ногами хлюпает грязь. Куда этот гадёныш провалился? Впрочем, не уйдёт. Ребята действуют по наезженному плану. Куда он денется от наших «граблей»!

Фонари попадаются чаще, черные остовы стройки сменяют подмигивающие бетонные стволы уже заселяющихся высоток.

— Вон он! — крик вспарывает ночную тишину.

Звук падающего тела и неожиданно-высокий визг. Как девчонка. От страха, видимо. Подбегаю к ребятам. Васька, скрутив пленнику руки, шарит у того по карманам. Старина Сизый брезгливо сплёвывает:

— Не тот. Обычный наркоша.

Склоняюсь над незнакомцем. Грязь облепила пухлые щёки, длинные патлы давно не помнят ножниц. Пацан совсем, скорее всего, нет и пятнадцати. Но бегает резво, сопляк. Опять деза…

Очнулся и испуганно огляделся. Я что, заснул? На экране синий кот отчаянно кидает едой в маленькую, но очень вредную мышь. Мальчика нигде не видно.

— Матвей? — напряженно позвал я.

В коридоре раздался звук падения. Подорвавшись с места, мчусь туда. На ламинате валяется раскрытая клетка. Белокурый мальчишка стоит на коленях перед зеркалом и протягивает руку черному отражению. На ладошке, сжавшись от страха, без движения сидит паук. А из зеркала к нему очень медленно, словно из вязкой жидкости, выплывают чёрные пальцы…

Ощущаю, как на макушке у меня зашевелились волосы. Что делать? Раньше я относился к отражению как к некой детской страшилке, балаганному фокусу. Но увидеть своими глазами такое…

— Матвеюшка, — голос мой дрожит.

Мальчик обернулся, на личике обаятельная улыбка.

— Иди ко мне, солнышко, — как можно мягче произнёс я.

Ребёнок опёрся свободной рукой о пол, спокойно поднялся на ноги и вразвалочку подбежал ко мне.

— Дядя Ваня, я хо-осий.

— Конечно, хороший, — чуть не рассмеялся я от облегчения.

Поднял мальчишку на руки и с опаской посмотрел на зеркало. Чёрные пальцы так же медленно погружались обратно в зеркало.

Поддавшись внезапному импульсу, я опустил Матвея позади себя, быстро схватил зонт-трость из винтажной подставки и изо всех сил двинул им по страшной руке. Хруст, похожий на звук ломающегося печенья, неприятно поразил слух. Через мгновение раздался тонкий протяжный свист. Он нарастал, казалось, дрожа и извиваясь в воздухе. Матвейка в испуге прижался к моей ноге. Пальцы мои разжались, зонтик шмякнулся на пол.

И в этот же момент зеркало покрылось паутиной трещинок и рассыпалось на тысячи мелких кусочков. Свист утих.

— Ба! — сказал Матвей. И добавил с выражением, по-взрослому хмуро глядя на меня: — Яй.

— Это ещё кому яй, — пробурчал я.

Поднял зонтик и осторожно поскрёб кучу стекла в том месте, куда должны были упасть отломанные пальцы.

— Пук! — заявил Матвей и протянул мне паука. — Ес!

— Ага, — ничего не найдя, я выпрямился, — щас! Пауков не едят.

— Дядя ель, — мальчишка бросил паука на кучу стекла.

Паук, казалось, сжался еще сильнее, даже не пытаясь убежать. Я растерянно посмотрел на клетку. Сколько там было пауков? В голове не укладывалось: пока я спал, ребёнок кормил какую-то потустороннюю гадость, да ещё своими любимчиками.

— Что здесь происходит? — удивлённо воскликнула только что вошедшая Варя.

Из-за её спины выглянула Юля, мгновенно оценила ситуацию и подбежала к сыну:

— Бобы нет?

— Не, — мальчик довольно прижался к маминому плечику.

Женщина облегчённо вздохнула и обернулась к сестре:

— Не переживай, подарю тебе новое зеркало.

— Не к добру это, — пробормотал я.

— Ой, только не говори, что веришь в приметы, — вызывающе воскликнула Юля. — Это не первое зеркало, которое грохнул Матвей. И никогда ничего не случалось.

— Вот только он не бил зеркало, — я отодвинул Юлю в сторону и снова потыкал зонтиком звенящие стекляшки. — Я тут немного отвлёкся…

— С этих слов обычно и начинается, — иронично улыбнулась Яга, бросая сумку в угол, — любой рассказ про Матвейку. А заканчивается звонком в службу спасения…

— Яга! — требовательно воскликнул я, неожиданно сам для себя назвав псевдоним. Лицо Вари удивлённо вытянулось. Зато внимание я, наконец, привлёк. — Зеркало оживало. Тот, чёрный силуэт… он ел!

— Чего ел? — озадаченно уточнила Юля, крепко удерживая вырывающегося сына подальше от стекла.

— Пука! — с гордостью ответил Матвей.

Я кивнул:

— Пацан скормил нашему домашнему привидению почти всех своих пауков… если они, конечно, не разбежались. Хотя вот этот, кажется, до сих пор в шоке, — я осторожно ткнул кончиком зонтика сжавшегося гада. Тот не пошевелился. — Или помер от страха…

— Что? — непонимающе переспросила Юля.

— Кормил пауками… отражение?! — Варя опустилась на пол рядом с сестрой и с ужасом покосилась на осколки. — А как… как он кормил?

— Я видел, что он протягивает последнего. Во всяком случае, в клетке уже было пусто. А из зеркала высовывается рука…

Юля побледнела, Варя прижала ладонь ко рту.

— Так что, не очень-то он был безобиден, наш Медвед, — подытожил я и снова поворошил зонтиком осколки. Но ни в одном не заметил ни черноты, ни тени. Может, таинственное отражение исчезло? — А вы чего так рано? У вас же лунное затмение, как сказал Дима, приедете в лучшем случае завтра.

— Не задалось затмение, — грустно ответила Юля.

Она передала сына на руки к тётке, а сама аккуратно подхватила паучка. Внимательно его осмотрела со всех сторон.

— Словно в спячку впал, — пробормотала она, — хотя не время ещё.

— А Матвейка почему у нас? — спросила Варя, щекоча носом щёчки малыша.

— Сбросил балласт и свернул налево, — желчно усмехнулся я.

От юлькиного взгляда я вздрогнул.

— Ладно, прости, — поднял руки, сдаваясь. — Глупость сморозил. Ваша няня заболела, а у Димы типа деловая встреча… на рыбалке…

— В «Рыбацкой деревне», — нетерпеливо оборвала Юля. — Между прочим, я в курсе, что он должен встретиться с партнёрами из Новосибирска. И что делать, если директор новосибирского отделения страстный рыбак?

— Да ладно, — смущённо пробормотал я. — Я же извинился.

Она не отреагировала, продолжая внимательно разглядывать питомца. Варя сюсюкала с малышом, пытаясь отвести его в комнату. Я поёжился, внезапно ощутив ногами холодок. В середине июня это можно почувствовать, лишь распахнув настежь холодильник.

— Что-то могильным холодом потянуло, — я изо всех сил старался не поддаться панике. — Чуешь?

Юля вздрогнула, вжав голову в плечи. Тонкий носик её подёргивался, словно девушка принюхивалась. Забытый паук выпал из ослабевшей руки. Я едва успел подхватить его, лишь потом передёрнувшись от соприкосновения с его щекочущими лапками. Открыл рот, чтобы попросить Юлю забрать любимца…

В этот момент с силой распахнулась входная дверь. В пролёте, в свете уходящего, дня из нашего дома выплывала тонкая струйка дыма, абсолютно невидимого в комнате.

— Варя! — визгливо крикнула сестра.

Белокурая девушка бросилась в коридор, наказывая Матвею оставаться на диване. Она быстро метнулась к своей сумке в углу. Через мгновение в её руке я увидел обычный фонарик. Не обращая внимания на моё удивление, Варя подскочила к двери и нажала на кнопку. В неожиданно ярком свете луча я отчётливо увидел расплывающиеся контуры человеческого тела. Мурашки поползли по спине. От кучи битого стекла к фигуре стекалась тёмная субстанция, а уже из незнакомца к двери медленно переваливались клубы чёрного дыма.

— Что это? — чужим хриплым голосом проговорил я.

Текучесть чёрных оттенков словно застыла. Незнакомец понял, что его видят. На пол один за другим, с неестественным грохотом, посыпались съеденные ранее пауки. А сама фигура, словно став легче, взлетела под потолок.

— Пуки! — с восторгом завопил выскочивший из гостиной мальчик.

— Матвей, стой! — в ужасе заголосила мать.

Мальчик, будто не расслышав, схватил безжизненных паучков в обе ручки. Варя, выронив таинственный фонарик, метнулась к мальчонке, оттаскивая его в сторону. Юля подбежала к ним и ударила сына по рукам, выбив из ладошек почерневшие трупики. Матвей горько заплакал.

Я, содрогаясь от ужаса, поднял откатившийся ко мне фонарь. Луч высветил лишь чёрный хвостик, ускользающий за дверь. И, как некий символ, сверкнул последний луч заходящего солнца, через миг скрывшегося за далёкими крышами высоток.

Глава 4 Марфуша

Три часа. Отключаю экран сотового. Ну, сколько можно ворочаться? Как раньше, когда ждёшь, что тебя вызовут. Толком не уснуть в постоянном напряжении. И нарастает раздражение. Представляешь, как руки сжимают потную шею Палыча. И его хрип доставляет удовольствие. И закатившиеся глазёнки такого вот неприятного белесо-голубого оттенка, размытого временем и неконтролируемым количеством спиртного…

Вздыхаю, кровать скрипит под тяжестью переворачивающегося тела. Синяя футболка неудобно обмоталась вокруг тела. Ох уж эта моя привычка. Пора бы выбросить на помойку эти остатки прошлой жизни. Сейчас ведь не нужно экономить секунды на одевании, да и никто не обязывает, какого цвета футболки ты должен носить.

Стягиваю футболку через голову, стараясь дёрнуть посильнее, словно снимаю с себя всю ответственность. Тонкая ткань не выдерживает, раздаётся треск. Растерянно смотрю на округлую дыру. Майка-то в чём виновата? Это не майка подвергла сына Юли страшной опасности. Содрогаюсь, в пятисотый раз вспоминая чёрные пальцы и неподвижные трупики пауков. Это я виноват, не смог приглядеть за мальчонкой.

Расширившиеся глаза Юли и страшный крик. Она бы не простила мне, если бы с Матвейкой что приключилось. Фыркаю. Да я сам бы не простил себе. Опять перед глазами эти пальцы. Зубы снова сжимаются, челюсть уже ноет от боли. Да кого я пытаюсь обмануть, Юлька меня и так не простит. Вспомнил её дрожащие пальцы, отчаянно сжимающие малыша, и как она кинулась навстречу мужу, когда Дима приехал за семьёй. Дерьмо!

А мысль про водку не такая уж дурацкая. Но где сейчас её взять? Ох уж эти законы! Раньше я не задумывался об этом. Привезут в любое время суток, только позвони. Сейчас же я один из пипла, который хавать может только с десяти до десяти. Хотя… на любую хитрую задницу найдётся свой винт с резьбой. Я припоминаю тот странный ларёчек, который видел сегодня… то есть вчера вечером, когда выносил осколки на мусорку. Мне приспичило потащиться на соседнюю улочку, дабы отнести эти страшные стекляшки подальше от дома. А возвращался я вообще незнакомым путём, словно раненый зверь, пытаясь запутать следы. От кого только? Старался не думать.

Деревянный ларёк, словно напоминание о разгульных девяностых, сиротливо жался к ободранным кустам сирени. Сначала я подумал, что этот раритет давно приглядели для обитания местные кошки, но в окне заметил вполне себе человеческий нос. Наверняка, местная самоядка. Травиться, конечно, не хочется. Экран сотового высветил три двадцать. Нет, так продолжаться не может!

Я тихонько выскользнул из дома, осторожно прикрыв дверь. Хорошо, что недавно смазал замочную скважину! Раньше и днём невозможно было повернуть ключ, чтобы не спугнуть голубей на всей улочке. Сейчас же лишь лёгкий скрежет, который можно спутать со скрипом качающейся чугунной вывеской-номером дома.

По темноте найти ларёк в незнакомом месте оказалось не так-то легко. Раньше я не бродил по местным закуточкам, ограничиваясь направлением в сторону многоэтажек, где располагался нормальный супермаркет и прочие нужные конторы. Но ночью в угловом магазине лекарства от стресса мне не продадут… без корочек.

Справа залаяла собака. Я вздрогнул, рука дёрнулась к бедру. А там почти год как пусто. Сплюнул и выругался на хитрое животное: не подала и звука, пока я не приблизился вплотную к забору. Ах, да! Эта же шавка меня и вечером облаяла. Но тогда я не обратил на неё внимания, занятый невесёлыми мыслями. Значит, нашёл, наконец, нужное место. Огляделся.

Да, здесь даже фонари все работают. Не хочется местным блуждать в потёмках в поисках заветной деревянной бородавки. А вот и ларёк. В маленьком окошке тускло мерцает свет. Подхожу к кусту сирени. Как бы не приняли за мента переодетого. Как они нас чуют, ума не приложу. Но всегда определяют.

— Эй, — зову. — Есть кто? Мне бы… лекарства!

Свет в окошке дёрнулся, словно свеча колыхнулась. Странно, кто сейчас свечами пользуется?

— Люди, — снова зову, — не тяните, водка есть?

Может, боятся. Мало ли алкаш какой с кирпичом наперевес, только и ждёт, кто высунется. Подхожу вплотную и заглядываю в окошко:

— Водку продашь?

Свечи не увидел, продавца тоже. А свет, словно сам по себе мерцает, без источника. В недоумении выпрямляюсь.

— Странно…

И смотрю, как свет приобретает красноватые оттенки. А из окошка медленно выплывают черные пальцы…

— Вань!

Резко выпрямляюсь, руки впиваются в варькины плечи:

— Бежим!

— Куда? — опешила девушка.

Я растерянно оглядываюсь. Утренняя прохлада наполняет мою комнату. Постель выглядит так, словно в ней всю ночь кувыркались влюблённые. Тёмно-синяя майка на мне мокрая от пота. И без дыр. Мне что, всё это приснилось? Не может быть! Ночная прогулка была такой настоящей. Странно. Взгляд падает на валяющийся рядом с подушкой сотовый. Пять сорок две…

Угрюмо смотрю на склонившуюся над кроватью Ягу:

— Чего в такую рань? Обычно дрыхнешь до полудня.

Варя смотрит в сторону, рука её теребит одеяло. Я одёргиваю сползающее на пол покрывало.

— Не спится, что ли, — понимающе бормочу, откидываясь на постель. — Самому всякая хрень снилась. Ладно, дай мне пару минут, — зевок мой отозвался щелчком в челюсти. Да, удар Васьки мне никогда не забыть. И продолжил: — Жди на кухне. Если помнишь, как включается кофеварка, сделай пока кофе.

Девушка, не поднимая глаз, выскочила из комнаты. Эк, видать и её проняло! Раньше Варька не входила в мою комнату. А вчера мне показалось, что как раз Яга восприняла всё происшедшее как само собой разумеющееся. Это Юля вылетела из дома, сжимая малого, и не поддавалась ни на какие уговоры подождать Диму внутри. Она так и сидела на холодной чугунной лавке, не спуская сына с колен. Взгляд её всё время был устремлён в сторону дороги, будто она опасалась даже посмотреть на дом Яги и не слышала слов сестры.

А Матвей, словно понимая состояние матери, даже не пытался сопротивляться. Я вообще впервые в жизни видел, как ребёнок спокойно сидит целых два часа. Матвейка же раньше и двух минут так не сидел.

Натягиваю брюки. На пол падает что-то тёмное. Вздрагиваю и осторожно склоняюсь. Почерневшее стекло. Или осколок зеркала? Откуда он здесь? Выглядит так, словно его достали из костра. В стекле ничего не отражается.

Стягиваю футболку, тканью подхватываю находку, брезгуя прикасаться голыми руками. Заматываю. Вот и последняя майка со службы пойдёт прямиком в помойку. Накинув единственную рубашку, купленную в связи с выходом на пенсию, двигаю на кухню. Футболка летит прямиком в помойное ведро. Плюхаюсь на табурет. На столе две дымящиеся кружки с крысиными хвостиками одноразовых пакетиков чая. Морщусь: ненавижу эту дрянь! Я надеялся, что время пакетированного чая осталось далеко в прошлом. Но Яга где-то откопала пачку.

— Я просил кофе, — бурчу.

Но всё же хлебнул из чашки. Варя и сахара бухнула от души, как себе. Недовольно качаю головой. Девушка не реагирует. Она сидит неестественно прямо, серые глаза буравят стену, руки обхватывают кружку. Немного смягчаюсь:

— Бог с ним, с кофе. Чего случилось-то?

Варя тяжело вздыхает, отводит взгляд. Плечики обмякают, даже светлый ёршик уже не выглядит таким задорным, как обычно.

— Не знаю, что делать.

Понимающе пожимаю плечами:

— А чего тут сделаешь. Юлю можно понять. Любой будет вести себя так, если речь коснется ребёнка. Но дай ей время, она же твоя сестра.

— Что? — встрепенувшись, рассеянно переспросила Варя. Потом снова сгорбилась: — А… Да-да.

Я недоумённо смотрю девушке в лицо. Я-то посчитал, что Варюха переживает из-за Юли или племяша. Но как-то странно она отреагировала на мои слова. Яга снова вздыхает:

— Сестра… бросила меня в самый непростой момент. Не знаю, что делать.

Тело моё напрягается. Кажется, речь о том самом таинственном деле.

— А меня зачем разбудила? — осторожно уточняю. — Я что, могу чем-то помочь?

Теперь она смотрит прямо мне в глаза. Спокойно и сосредоточенно. Я вздрогнул от такой резкой перемены.

— Можешь, — с нажимом отвечает Яга. — Но захочешь ли. Дело опасное.

— Помнится, — медленно говорю я, — меня нанимали как телохранителя. И я был готов на это небезопасное занятие. Ну, ещё до того, как превратился в мажордома.

Легкая улыбка коснулась тонких губ Вари.

— Что я должен делать? — деловито спрашиваю.

— Стать мне напарником.

— Ты расскажешь мне?.. — начал было я.

Но Яга оборвала меня на полуслове:

— Лучше я тебе всё покажу. Идём!

Девушка хватает меня за рукав и тащит к выходу. Я едва умудряюсь на ходу застёгивать пуговицы на рубашке. В прихожей в спешке сую ноги в шлёпки и подхватываю ключи. А то ведь забудет запереть дверь. Всё время ругаемся по этому поводу.

Раннее утро, воздух наполнен прохладой. Солнышко ласково пригревает кожу. Судя по полному отсутствию облаков, через пару часов оно начнёт отчаянно жалить прохожих. На улице никого. На соседней улице ворчливо пыхтит мусоровоз. За рулём пусто. Водила стоит у рычагов и меланхолично совершает привычные движения. На нас он даже не взглянул.

Старенькие гаражи слева, за которые так отчаянно сражаются местные и которые всё равно постепенно исчезают. Задумавшись о гаражных войнах с властями, я не сразу сообразил, что Варя ведёт меня к месту из моего сна. Или это был вовсе не сон? Спина похолодела.

— Мы куда идём? — с напряжением в голосе спрашиваю я.

Яга не отвечает, а я подпрыгиваю от неожиданного «гав!» из-за облезлого забора справа. Снова эта шавка меня подловила. Вот ободранный куст сирени. И деревянный ларёк. Я знал, что его увижу, но сердце всё равно заколотилось.

— Всё! — я выдернул ладонь из руки Вари. — Никуда больше не пойду без объяснений.

— Вань, — умоляюще протянула девушка. — Ну, осталось совсем чуть-чуть. Так будет лучше, уж поверь. Я понятия не имею, как тебе всё объяснить. А Марфуша сможет точно!

— Кто? — растерянно переспрашиваю я, позволяя Варе потащить меня мимо старого ларька прямо в кусты.

Оглянувшись, я удивлённо отметил зияющую пустоту полуразрушенной постройки. У ларька отсутствовала задняя стена, от пола осталась лишь одна истлевшая доска, валяющаяся среди кучи мусора. А значит, тут никак не могли торговать водкой и вообще чем-либо. Вздыхаю с облегчением: всё же это был просто кошмар!

Впереди, на небольшой полянке посреди старого заброшенного сада, я разглядел замаскированные кустами и ветками старые диваны, развешенные одеяла и черноту потухшего костра. Бомжи.

В голове тут же всё сложилось. Нет, это был не сон. В каком-то непонятном мне состоянии, возможно, из-за стресса, я всё же гулял по ночным улицам. Свет в окошке был отсветом от костра бомжатника. Ну а пальцы… да надо мной просто глупо подшутили. А я после происшествия в доме Яги был готов увидеть мистику в самом обыкновенном бомже. Вот критин!

В нос ударил кислый запах, я брезгливо поморщился. Конечно, в прошлой ментовской жизни мне приходилось попадать в такие вот милые местечки с дивными ароматами. Но на лице всегда была маска, да и дела были весьма скоры. Так что наслаждаться гостеприимством местных было некогда. Сейчас же, пробираясь среди полусгнившего скарба и полуживых с виду людей, мне было очень не по себе.

Яга же, не проявляя ни капли жалости или сочувствия, решительно прокладывала себе путь, отпинывая чьи-то вещи, а порой и ноги. Мне показалось это неправильным. Но чтобы высказать своё мнение, пришлось догнать Варьку.

Та стоит около подобия шатра, пропахшего сыростью и… странно, пахнет почти приятно. Возможно, это мята или ещё какие травы. А может, специи. Почуять столь тонкие ароматы посреди смрада было настолько неожиданно, что я даже забыл, что хотел сказать Варе.

— Марфуша! — непривычно зычным голосом позвала Яга. — Марфуша!

Из шатра, словно из далёкого подземелья, раздалась отборная брань.

— Марфуша! — ничуть не стушевавшись, продолжила голосить Варя.

Ругань стала немного более отчётливой. То ли та самая Марфуша медленно выбиралась из-под кучи одеял, то ли на этом месте прорыт колодец и бомжиха потихоньку вылезает наружу, не переставая браниться такими словами, что даже я почти готов покраснеть. Девчонке же словно всё равно. Она звала и звала матерящуюся тётку, не замолкая ни на минуту.

Из-под рваного полога высунулось синее одутловатое лицо. Я попятился. А Яга бросилась вперёд, раскрывая объятия:

— Марфуша!

Та пробурчала что-то про недавно виделись. Но выглядела при этом смущённой и довольной. Девушка сердечно обняла бомжиху. Брови мои поползли вверх от изумления. Варя обернулась, показывая на меня:

— А это…

Я внезапно чихнул.

— Шло бы это отсюда…

И я услышал почти полную версию первой серии ругательств. Уши начали гореть, а в груди закипала злость. Варя же дождалась окончания тирады и, как ни в чём не бывало, продолжила:

— А это Ваня.

Я снова чихнул. Ох, уж эта антисанитария!

— И тебе здравствуй, — вдруг дружелюбно ответила Марфуша. — Что припёрлись?

— Припёрло, — весело ответила Яга и расхохоталась.

Бомжиха присоединилась к ней. Я чихнул три раза подряд и хлюпнул носом.

— Ваня твой здоровьем слаб, — кивнула на меня Марфуша, успокоившись.

Мне показалось, или я расслышал в скрипучем голосе нотки сочувствия.

— Есть немного, — хихикнула девушка. И добавила серьёзно: — Зато силён духом. Видела бы ты, как он храбро вёл себя с тенью!

Синевато-зелёное лицо бомжихи сморщилось. Яга вздохнула и виновато пожала плечами:

— В прошлый раз за мной нечто увязалось. Я не связала это с нашим разговором. Но после происшествия с зеркалом… Скажи, тени могут покидать зеркало?

— А я говорила тебе! — торжествующе завопила Марфуша. С ближайшего дерева подорвались с веток несколько ворон. — Говорила тебе, не лезь в это дело!

— Да, да, — рассеянно отозвалась Варя. И упрямо повторила: — Тени могут покидать зеркало?

— Конечно, могут, — бомжиха яростно, как дворняга, почесала бок. И неохотно добавила: — Но я такого не видела.

Варя вкратце рассказала о нашем Медведе, обожающем пауков. Лицо бомжихи с каждым словом становилось всё задумчивее. Меня снова разобрал чих. Нос, казалось, распух так, что невозможно дышать. Ещё пару минут в этом месте без марлевой повязки, и меня можно отвозить прямиком в неотложку.

— Вот, твой болезный и сильный духом, — серьёзно кивнула Марфуша. — На нём что-то есть.

— Посмотришь? — с надеждой уточнила Варя.

— Нет, — фыркнула бомжиха. — Уходите, а то того и гляди, кони здесь двинет. Нам тут мертвечинка без надобности. И серьёзно добавила: — Пусть поищет маленький предмет. И с ним возвращайтесь. Попробуем посмотреть.

— Спасибо, дорогая! — снова обняла Марфушу Яга.

— Да пошла ты, — бомжиха высвободилась из объятий и поспешно скрылась в своём шатре.

Яга потянула меня за рукав. Едва дыша и совершенно не видя дороги из-за слезящихся глаз, я потопал вслед за девушкой послушным барашком.

Дома после долгой и неприятной процедуры умывания-промывания-закапывания, я немного пришёл в себя. В голову полезли странные мысли о прошлой ночи. Маленький предмет… Стоп!

Резко выпрямляюсь, едва не разбив головой стеклянную полочку с варькиными кремами. В голове пульсирует одна мысль. Стекляшка! Это точно она! Едва промокнув лицо полотенцем, мчусь к Варьке в комнату. Дверь со стуком отлетает к стене, полураздетая Яга испуганно подпрыгивает на месте, из ее рук выскальзывает платьишко. Не обращая внимания на мгновенно вспыхнувшие щёки девушки, хватаю её за руку и тащу вниз по лестнице. Варя едва успевает переставлять ноги. На кухне жестом фокусника переворачиваю мусорную корзину. О кафель стучит яичная скорлупа, следом на пол летит моя старая майка в листопаде луковой шелухи.

— Ваня, что с тобой? — тихо спрашивает Варя.

Губки её дрожат, руки прикрывают оранжевый лифчик.

— Мне снилось, что я был там, — отвечаю и сам не узнаю своего голоса. — Где живёт твоя Марфуша. Но утром в кармане я нашёл это…

Подхватываю футболку, ткань разворачивается, на кафель летит черный осколок. Резкий вдох Вари. Звон стекла. Удивлённо рассматриваю чёрную пыль. Как так? Разве может стекло разлететься на столь мелкие осколки?

— Что нашёл? — запоздало уточняет Варя.

Я слышу её голос, но он звучит как из колодца. Странно. Звон в ушах постепенно нарастает. Мне кажется, или с пола поднялась туча чёрной пыли? Нет, не кажется. Она уже заполонила всё вокруг. Лезет в глаза, становится моим дыханием…

— Эй! — резкий окрик привёл меня в себя.

Открываю глаза, передо мной маячит расплывчатое оранжевое пятно. Уже два пятна… Нет, это варькин чёртов бюстик. Отворачиваюсь, по лицу скатываются капли, кафель у правого уха отозвался неравномерным стуком. Морщусь. Вода льётся на пол, а кажется, что бьют в набат.

— Ты живой? — Варя ставит пустую кружку на стол и снова склоняется: — Впервые вижу, чтоб мужик в обморок упал.

— Впервые упал в обморок, — ворчу я, пытаясь опереться о пол. Руки скользят. — Если это так называется. Честно говоря, не понимаю, что произошло. Тот осколок разбился, и всё потемнело.

— Так что ты нашёл, Вань? — Варя помогла мне подняться. — Я ничего не понимаю. Ведёшь себя как помешанный. Ворвался ко мне, притащил полуголую на кухню, чтобы показать содержимое помойки. Потом падаешь замертво.

— Извини, — нервно хихикаю. — Наверное, у меня реально мозги потекли.

Девушка довела меня до табурета. Плюхаюсь на сидение, а глазами всматриваюсь в пол. Если не считать кучи мусора, он чистый. Ни черноты, ни осколков. Телом завладевает озноб.

— Мистика, — бурчу под нос.

Варя опускается на соседний табурет, не сводя с меня пристального взгляда.

— Расскажи.

Пожимаю плечами, но начинаю рассказ. В моих устах ночные похождения и черные пальцы звучат детскими страшилками. К концу повествования я уже сам уверен, что мне всё просто-напросто приснилось. После вчерашнего-то представления неудивительно.

— Да и осколок, скорее всего, померещился, — убедительно добавил я. — Наверняка, это был просто комочек пыли. Или просто какая тень…

— Как у тебя всё просто, — невесело усмехнулась Варя. — К сожалению, всё ещё проще.

— Это как?

Она спокойно смотрит мне в глаза:

— Всё было на самом деле. Тень нашла себе нового хозяина.

Глава 5 Е.Г

Я смотрю на Ягу. Светлые брови сошлись на переносице, взгляд направлен на сжатые кулачки. Она верит. Я вижу, что Варя не принимает мой недосон за вымысел. Втайне от самого себя я верил, что мне всё приснилось. Заранее морщась, хлебнул мерзкого холодного чая из кружки, приготовленный девушкой до нашего похода к бомжам. Странно. Подношу чашку ко рту и начинаю медленно глотать сладковатую жидкость.

Но то, что она сладковатая, знаю только потому, что ещё не так давно пил её. Варя не пожалела сахара, как я помню. Внимательно смотрю на керамическое дно. Взгляд зацепился за несколько полурастворившихся сахаринок.

Рука медленно опускает чашку на стол. Поднимаюсь и иду к холодильнику. Варя настороженно наблюдает, как я открываю дверцу. Палка сервилата легко выскальзывает из пакета, тупой нож больше ломает, чем режет. Положил розовый кружок колбасы на язык. Жую.

— Ваня, — почти испуганно говорит Варя, — ты же не ешь мяса…

Выплёвываю изжёванный кусок в мусорную кучу на полу. Внимательно смотрю на нож, зажатый в ладони. Мелькнула странная мысль. Варя взвизгнула, когда я полоснул острием по свободной руке.

Ошарашено наблюдаю, как ручеёк крови сбегает по кожи, по полу застучали редкие капли.

Сглатываю и почти шёпотом говорю:

— Ничего не чувствую…

— Ничего, — промямлила бледная девушка. — Тебе плохо? Дурно?

— Нет, — чуть громче повторил я. — Я ничего не чувствую. Ни вкуса еды, ни боли…

Варя, словно очнувшись, бросилась ко мне и прижала к ране полотенце. Я медленно повернулся к девушке, нож упал на пол. Я притянул Варю к себе, склонился, и вдохнул, пытаясь уловить запах её духов. Губы коснулись кожи на шее девушки.

— Ты чокнутый? — взвизгнула она, высвобождаясь. — Чего ты творишь?

— Ничего, — зачарованно протянул я.

— Я тебе покажу, ничего, — прошипела Варька и со всей силы двинула коленом мне между ног.

Я внутренне сжался в ожидании дикой, пронизывающей всё тело боли. Но ничего не произошло. Смех вырвался против моей воли. И звучал он несколько жутко. Варя начала медленно отступать к двери. По растерянному лицу девушки я вижу борющиеся в ней чувства страха и надежды.

— Варя, — просипел я, перестав смеяться. — Что со мной?

Яга застыла на пороге кухни, не решаясь, как поступить. Перевожу взгляд на окровавленное полотенце на полу. Из раны ещё сочится кровь. В бардовых пятнах пол, мои брюки, да и Варя выглядит так, словно сошла с экрана фильма ужасов.

— Вот, блин, — выругался я в сердцах. — Кровь так плохо оттирается.

Варя нервно хихикнула, а я увидел, как пол поднялся и ударил меня в висок. Согласившись с таким неожиданным поворотом, я закрыл глаза. Потом темнота мне надоела. Глаза распахнулись, и я увидел потолок. Наш потолок в гостиной. Очень тихо. Слишком.

— Так, — говорю сам себе. — Сначала отключились ощущения, теперь звук. Хотя нет, себя же я слышу.

Повернул голову и уставился на свою руку. Оказывается, я её подложил под голову. А как же рана? Рывком сел, постарался оценить своё самочувствие. Ничего. Я не ощущаю ничего. Как будто я под анестезией весь. На руке бинт. Разматываю окровавленную тряпку. Рука целая. Уверен, если бы я чего-то ощущал, по спине бы ползли мурашки. В голову полезли странные модные фильмы про вампиров. Может, мне хочется крови? Снова прислушиваюсь к телу. Нет, никакого голода и пресловутой жажды крови нет. Опускаю глаза и с изумлением смотрю на расплывающееся пятно на брюках. Это… это… Как это? Я даже не почувствовал тягу в туалет! Это ужасно!

— Что со мной? — говорю и не узнаю этот визгливый голосок.

Поднимаюсь с дивана, стараясь не смотреть на мокрое пятно на обивке. Хорошо, что я не ощущаю запах. Но всё равно противно.

Шагаю медленно, осторожно, цепляясь руками за стены и предметы. Как я столько лет ходил и ни разу не размышлял, когда начать движение, когда его закончить? На инстинкте, на ощущениях, не обдумывая каждый шаг, каждое движение. Вдавливаю ли я стопу? Могу ли уже перенести вес тела на другую ногу? Правильно ли расположено колено?

Добравшись до коридора, я уже был внутренне измочален. Как обстояло дело с телом, я не ведал. Оно вроде слушается, но такое неуклюжее, непонятное, неповоротливое. В коридоре вариных туфель не увидел. Значит, она ушла.

Вздыхаю и, цепляясь за косяк, разворачиваю тело к лестнице. И с ужасом смотрю в зеркало, мгновенно забыв обо всём. Моего отражения нет. Вместо него в зеркальной поверхности наблюдаю нашего Медведа. Как если бы я стоял перед зеркалом в шляпе, а в спину мне направлен яркий луч.

Тень наплывает на меня, затягивает в тиски неконтролируемого страха, застилает всё вокруг. И я уже не понимаю, где я и что происходит. Я не вижу никаких красок. В мире нет больше никаких красок, никаких эмоций, всё одинаково чёрное. И в этой черноте вижу серебристо-серый шар. Он становится всё больше и объёмнее. В какой-то момент я осознаю, что поверхность вовсе не выпуклая. То, что я принял за шар, оказалось огромным вогнутым зеркалом. А перед ним маленькая тёмная фигурка. Мужчина лет пятидесяти в пальто и шляпе…

Скрип двери немного привёл меня в себя, и я смог наконец оторвать взгляд от тёмного силуэта. К миру медленно возвращаются краски. Но тело обмякает, сила уходит из рук, я заваливаюсь на бок, который так и остаётся бесчувственным.

— Вот он, — слышу.

Варя. Она вернулась. Глаза с трудом открылись. Вижу, что следом за девушкой в дом заходит лохматое существо с сине-зелёным лицом.

— Марфуша, — изумлённо протянул я, едва ворочая языком.

— Для тебя, мент, — прогнусавила тётка, — я Марфа Никодимовна.

Я растерялся, посмотрел на Варю. Та, избегая моего взгляда, обратилась к бомжихе:

— Ну что, тень с ним?

— А ты не видишь? — усмехнулась та, кивая на зеркало. — Туточки родимый.

Варя уставалась в зеркало, лицо её становилось всё белее.

— Что делать? — упавшим голосом спросила она.

Марфуша засуетилась, вытаскивая какие-то тряпки из старенького некогда розового детского портфеля с полустертыми изображениями винкс:

— Сначала закроем ему глаза.

Варя бросилась помогать подруге занавешивать своё зеркало драными покрывалами, которые Марфуша притащила с собой. И сейчас я был даже рад своей нечувствительности, поскольку даже не мог представить царящие в доме запахи. В другой ситуации я бы давно уже не мог дышать, задушенный аллергией.

— Теперь чего? — отдуваясь, переспросила Варя.

Бомжиха не отвечала, придирчиво рассматривая сооружённый на зеркале кокон. Тогда Яга обернулась ко мне и, уставившись на моё плечо, напряжённо уточнила:

— Ты как, нормально? Как себя чувствуешь?

Я горько хмыкнул:

— Всё ещё никак. Спасибо, что спросила.

Варя осторожно, как пугливая птица, готовая вспорхнуть в любой момент, глянула мне в глаза. И чего-то увидев там или не увидев, облегчённо вздохнула. Мягко улыбнувшись, пообещала:

— Мы всё исправим, не волнуйся.

— Ну, пока волнуйся, — захохотала Марфа. — Потому что лично я не фига не понимаю, как это всё можно исправить!

— Марфуша, — с лёгким укором произнесла Варя.

— Тащи его в комнату, — коротко приказала бомжиха.

Сказать легко, но две женщины с трудом помогли мне подняться, да добраться обратно в гостиную. Я решительно отказался ложиться на диван. И наверняка покраснел бы ещё. А может, и покраснел, но не ощущаю.

Яга выглядела растерянной, заметив мокрое пятно. Брезгливость в ней боролась с жалостью. А бомжиха лишь ухмыльнулась и толкнула меня на пол. Удара я не почувствовал, лишь до слуха донёсся неприятный хруст. Эх, если эта тварь мне что-нибудь сломает, проломлю ей череп! Варя, бросившаяся мне на помощь, испуганно вскрикнула и отпрянула.

— Вот, смотри! — прошипела она, указывая на меня. — Такие и были.

— Да, — бомжиха наклонилась, пристально вглядываясь в моё лицо, — зенки знатные! Как в кино!

— Что с глазами? — забеспокоился я. Злость мгновенно улетучилась. — Что с ними?

— И рука, — Варя, не обращая внимания на вопросы, указала пальцем на мою некогда травмированную конечность. — Раны нет!

Марфуша уселась на пол, подняла мою руку. Она внимательно разглядывала мои пальцы, перебирая их своими грязными руками с отросшими серо-зелёными ногтями. Мне наверняка было бы больно, если бы я чего-то чувствовал.

— Так что с моими глазами? — не унимался я. — Варя, ну скажи мне.

Яга, избегая встречаться со мной взглядом, едва слышно прошептала:

— Они чёрные. Совсем. Без белка и радужки.

— Что?! — заорал я, пытаясь подняться. — Дайте мне зеркало!

Мои руки безуспешно завозились по ламинату. Бомжиха прижала мои плечи к полу.

— Тихо, не ерепенься, — спокойно приказала она. — Сейчас глаза у тебя нормальные… нормальные для зенок мента поганого. А чёрные они стали, когда ты на меня разозлился. Я специально толкнула тебя. Надо же понять, что с тобой приключилось. Но если ты и дальше хочешь передвигаться, как инвалид, и ходить под себя, не вопрос! Я помогаю не тебе, а этой непослушной девчонке.

Я замер, позволяя бомжихе крутить моё тело, как хочет. Она даже заглянула в мой рот и проверила уши. Потом со вздохом откинулась, оперевшись о стену, извлекла из кармана некогда жёлтой безрукавки блестящую трубку. Я поморщился, наблюдая за поднимающимся дымом. Не будь я сейчас бесчувственным бревном, это бы меня доканало.

— Что с ним? — вопрос Вари звучал, как просьба. — Почему он ничего не чувствует? Может, нужно скорую вызвать? Вдруг у него травма позвоночника или ещё чего… Может, мой шар ошибся и тут не проклятие, а простая физика?

Марфуша отрицательно качнула головой:

— Проклятие. И связано именно с тенью.

— Но почему ты так уверена?

— Пару недель назад, — нехотя начала старуха. — Ко мне притащили мужика. Менты привезли его в наш район и бросили. Подумали, что бомж. Воняло от него, мол… Уж не знаю, где были их глаза. Пиджачок-то новенький, джинсы фирмовые. Босой и без документов. Так это его обокрали наверняка. Может, сами менты, — хмыкнула она, презрительно покосившись на меня.

Я лишь вздохнул: можно уволиться из органов, но ненависть определённых слоёв населения словно въедается в ауру. Марфуша продолжала:

— Ходить совсем не мог, языком еле ворочал. Как пьяный. Хотя спиртным не пахло. Но главное не это. Притащили его с ножом в животе. Один из наших хотел выяснить у новичка, кто он. Мало ли, может, засланный какой. И вдруг заорал и воткнул в пришлого нож. Я не поверила в россказни про чертовщину и черные глаза. Мало ли, чего бомжу спьяну привидится. Но подошла к нему и увидела, как окровавленный нож, словно живой, выскакивает из тела, а рана затягивается на глазах.

Варя ойкнула, прижав руку ко рту. Я перевёл взгляд на Марфушу. Та пожала плечами, выпуская кольца дыма. Потом продолжила:

— Попыталась я его от проклятия вылечить. С духами работала, как ты знаешь. Думала, помогло. Он даже говорить начал, о себе немного рассказал. Денег обещал. Радовался… а наутро нашли его уже холодным. Проклятье-то исчезло, а дырка в животе вернулась. Я сперва не связала это с твоим рассказом, девочка. Да и про тень не сразу смекнула. Только сегодня и осенило, что это всё, может быть, продолжение.

Варя ловила каждое слово бомжихи. Лицо её серьёзно, руки напряжены.

— У Вани рана на руке исчезла…

Табак, видимо, прогорел, и Марфуша принялась вытряхивать пепел из трубки.

— Потому и с тобой пошла, хоть и против правил это… Эх, серьёзное дело тебе досталось, девочка, — качала она головой. — Не хотела бы я, чтобы ты в это влезала. Молода ещё. Глупа. Наивна. Впечатлительна…

Я с изумлением смотрел, как Яга глотает все эти эпитеты, словно самые красивые комплименты. Марфа закончила выколачивать трубку, за что я был благодарен: стук жутко раздражал. Затем бомжиха вытащила какие-то травки и принялась заталкивать их в свою трубку. Ну, конечно! Без травки с духами не пообщаешься. Надежда, что эта странная тётка поможет мне, таяла как дым из её трубки. Но Варя верила за нас двоих.

— Я справлюсь, — уверенно произнесла она.

Марфа укоризненно покачала головой:

— Вряд ли. Но духи говорят, что именно тебе придётся эту задачку решать. И вот что ещё она мне сказали: береги мента от зеркал, воды и темноты. Может, проживёт подольше Николая Старозуба, коммерческого директора Богородского коммерческого фондохранилища. Больше ничем помочь не могу.

И бомжиха исчезла из поля моего зрения. Варя тоже. Я попытался приподняться, но повалился обратно. Хлопнула входная дверь. По полу пробежался сквозняк. Я как-то ощутил его. Не кожей, а так, словно ветер стал звуком, и ухо уловило ультра-тонкий звук. В размышлении о возможности такого ощущения меня и застала воротившаяся Варя. Но рассказать о новости я ей не успел. Девушка взмахнула руками и воскликнула:

— О, Боже, что мне с тобой делать? За подгузниками, что ли, сбегать…

Я ужаснулся предположению, что девчонка будет меня переодевать, как какого-то старпёра. Варя испуганно отшатнулась. Я поспешно прикрыл глаза. Эх, да что с моими зенками такое?! Судя по реакции Яги, они снова почернели.

— Ладно, — дрожащим голосом произнесла Варя. — Пока оставим всё как есть. Хоть запашок, я скажу тебе…

Мне и так стыдно, хоть горшок на голову одевай, она что — не понимает? Но уж лучше лежать в луже и благоухать, чем позволить Варьке снять с меня бельё.

— Варя, прости, — глухо пробормотал я.

Она отмахнулась.

— Не понимаю, что со мной, — вяло продолжил я. — Мне даже говорить всё труднее…

Тут она опустилась на колени и горько зарыдала. Вся решительность и спокойная уверенность в собственные силы, которую она показывала при Марфуше, растворилась без следа.

— И я не знаю, — постоянно всхлипывая, проревела Яга. — Я понятия не имею, что с тобой и что мне теперь делать! Я с подобной чертовщиной и не встречалась никогда! Всего-то делов: притянуть удачу, приворожить кого, оградить от клеветы… Всё просто и понятно! Ну, бралась за поиск пропавших артефактов пару раз. И тут вроде ничего сложного — снять проклятие…

— Варя, тише, — я хотел погладить её по голове, но не дотянулся. А может, дотянулся, всё равно пальцы ничего не ощущают. Рука брякнулась на пол, я вздохнул: — Давай ты мне сейчас расскажешь, что знаешь. А потом, если захочешь, поплачем вместе.

Яга всхлипнула и чуть улыбнулась.

— Давай, — буркнула она нехотя.

Я вздохнул с облегчением: истерика осталась позади. Ещё немного, и я бы присоединился к девушке, всё моё существо вопило от безысходности. Но я вроде как должен оставаться сильным, я же мужчина.

Варя тихо проговорила:

— Это дело сначала показалось очень интересным. Мне так надоели разводы, измены, неразделённые влюблённости, деньги-деньги-деньги… хоть всё это приносило хорошие деньги. Но утомило — жуть! — Она вздохнула и продолжила немного уверенней: — А он появился у меня на сайте. Назвался Паладином. Сначала комплименты писал, мол, какая хорошая ведьма! И тут отметит, что дело удалось, и там где-то меня порекламирует. Я и растаяла. А потом кинул ссылку на репортаж о ряде странных смертей. На следующий день спросил, что я думаю. Я в шаре посмотрела, вижу проклятие. О чём и написала. Он так подковырнул, мол, слабо снять это таинственное проклятие?

— Тебя зацепило, — понимающе улыбнулся я.

За эти месяцы я и сам догадался о слабой струнке Вари. Да что там, сам активно этим пользовался. Она кивнула:

— Только потом я поняла, как осторожно меня в сети заманивали. Но самое ужасное, что поняв это, не бросила. Стало жаль дней и ночей, проведённых над книгами. Я уже столько сил потратила, столько знаний нарыла. И появилось ощущение, что я справлюсь.

— А что был за джип? — задал я давно мучавший меня вопрос. — Заказчик приезжал?

— Ты видел? — удивилась Варя. Потом безразлично пожала плечами: — Нет, не заказчик. Таксист-бомбила, которому заплатили, чтобы он отвёз меня на место последней смерти. Мне хотелось проверить, что я смогу ощутить там.

— И?..

— И ничего, — буркнула Яга. — Причём вообще, словно я — стандартный обыватель и не вижу далее своего носа. И тогда я обратилась к Марфуше. Мёртвые — её конёк. Я надеялась, что ведьма вызовет дух жертвы и я найду способ остановить проклятие. Благо заказчик щедро оплачивал все попытки и недешёвые услуги Марфуши тоже…

— Недешёвые, — саркастически хмыкнул я. — Это сколько?

От названной Варей суммы я закашлялся. Удивлённо воскликнул:

— Чего ж она бомжует-то, раз такие бабки зарабатывает?

— Живёт, как хочет, — отмахнулась Варя. — Дело не в деньгах. На этот раз, впервые за все годы, что я к ней обращаюсь, у Марфуши не получилось вызвать духа. Ты не знаешь… Короче, есть определённое зеркало, через которое ведьма общается с умершими…

— Вогнутое? — хрипло перебил я, вспомнив своё видение.

— Вогнутое? — удивлённо переспросила Варя и рассеянно пожала плечами: — Нет, обычное ровное зеркало. — Я вздохнул с облегчением. Варя продолжала: — Вроде нашего в холле, чуть побольше. Но смотреться в него бесполезно, там нет отражений. В него приходят тени вызываемых Марфой душ. И с ними можно говорить. Марфуша может с ними говорить. Она их слышит, голоса из зеркала. Но в этот раз на зов никто не отозвался. Марфа попросила меня быстро уйти. И ничего не объяснила.

Я хихикнул, представив, как бомжиха «просила» Варю свалить оттуда. Вежливостью эта ведьма не отличалась. Впрочем, не так много я знал ведьм, чтобы судить об их вежливости. Наверное, общаясь с духами, трудно не двинуться головой. И тут смех застрял у меня в горле. Я вспомнил о чёрных следах, появившихся с Вариным возвращением. Яга, словно прочтя мои мысли, проговорила:

— И после этого у нас появился Медвед. Я делала вид, что всё в порядке, но очень нервничала. К тому же Паладин прислал письмо о ещё одной смерти и предложил встретиться. Как раз предстояло лунное затмение. Я предложила встретиться у озера, где мы иногда отдыхаем и набираемся сил…

— Предложила незнакомому мужику рандеву в дикой чаще под полной луной? — изумился я варькиной безалаберности.

— Нет, конечно, — отмахнулась Яга. — Я же поехала с Юлькой. Да и на месте обычно наших с десяток.

— Юля говорила, что не задалось озеро, — припомнил я. — Вы вернулись гораздо раньше.

Варя кивнула:

— Сначала всё было как обычно, — покосилась на меня, — тебе бы не понравилось, как и тысячам людей, не верящих в магию. Никаких котлов, сушёных жаб и прочего…

— А Паладину этому понравилось? — поторопил я девушку.

Яга задумчиво покачала головой:

— Он не появился. Я так думаю. Было очень много незнакомого народу, какие-то туристы. Они ходили за девочками по пятам, предлагали пиво и свою компанию. Пришлось всё отменять да сворачивать удочки. Конечно, мы расстроились. Весёлое действо обернулось скучной ночевкой в палатке под пьяные вопли, которые туристы называли песнями.

— Ведьмы, называется, — саркастически хмыкнул я. — Не могли справиться с кучкой пьяных обывателей?

— А что, надо было им головы поотрывать? Или в жаб превратить? — обижено спросила Варя.

— А ты можешь? — уточнил я.

— Нет, — отрезала девушка. И вздохнула: — Смех смехом, а утром мы проснулись такими разбитыми, словно сами всю ночь тусили. Если бы Юля согласилась уехать ночью, я бы там и не ночевала…

— Хорошо, что не поехали ночью по лесу, — устало проговорил я, отмечая, что речь моя становится всё менее чёткой с каждой фразой. — Хоть вернулись живые, а не остались в какой-нибудь канаве…

— Почти слово в слово Юля, — деланно восхитилась Варя. Потом помрачнела: — Я уже хотела бросить всё это дело, но тут эти тени. Потом ты… не знаю, что делать!

— Блин, как уже стемнело, — я перевёл взгляд в потолок. — Сколько хоть времени?

— Шесть почти, — автоматически ответила Варя.

— Всего? — удивился я. — А темно, как будто все одиннадцать.

— Темно? — Варя подозрительно пригляделась ко мне. — Ваня, как ты себя чувствуешь?

Я проанализировал тело и пробубнил:

— Как паралитик.

— А глаза как?

— Пока видят, — напряжённо ответил я. — Но уже трудно разглядеть часы в темноте…

— Темноте, — завороженно повторила Варя. — Но ещё совсем светло, Ваня. Только если это как раз та темнота, про которую говорила Марфуша. Я сейчас!

Через несколько минут наша гостиная оперилась множеством горящих свечей. На столе, камине, полу весело танцевали острые огоньки. Но мне казалось, что они только сгущают темноту в углах комнаты, которую Варя, с её слов, не видит совершенно. Девушка снова побежала в подвал. Вскоре на пол грохнулась коробка со всем запасом свечей в нашем доме. Я хотел сказать, чтобы она не мучилась, что может случиться пожар, что светлее мне всё равно не становится, но смог выдавить лишь невнятное бурчание. Голова безвольно повернулась на бок, глаза упёрлись в собственное искажённое отражение в стеклянном подсвечнике. И снова то странное ощущение сквозняка. Только сейчас я уже чуял недоброе: это из меня утекают остатки контроля за собственным телом, почти физически высасываемые множеством стеклянных поверхностей.

Варя тоже понимала, что мне хуже. Но не понимала почему. А сказать о своей догадке я не в силах. Девушка с сердцах бросила зажигалку и схватила телефон:

— Придётся вызывать тяжёлую артиллерию, — почти прорычала она. — Алло! Добрый вечер. У меня срочное сообщение для Евгения Григорьевича от Варвары. Спасибо, жду.

Евгений Григорьевич? Мысли текут вяло. Но это очень важно. Или не важно. Может, я уже умер? Нет. Евгений. Это «Е». Григорьевич. «ЕГ». Таинственный ЕГ. Перед глазами темно. Я закрыл глаза? Нет. Странно. И, если темно, почему я вижу тень? Или это и есть тень? Нет. Это зеркало. Вогнутое зеркало. И человек в шляпе.

Глава 6 В норе

Ну, что же. Главное, я есть. Но никто не знает, как и где. И я тоже не знаю. Или не хочу знать. Это Марфуша говорит. Придушил бы эту чокнутую старуху… будь у меня руки. Вот думаю, а головы нет. Переживаю, а сердце не стучит. Негде ему стучать. И не по чему. Зато стучит противная старая ведьма. Всё стучит и стучит по стеклу своего проклятого зеркала.

— Духи, духи, отзовитесь! Духи, духи, проявитесь!

Марфуша уже третью неделю скакала по своей норе, пропахшей травами и мочой. Махала горелыми ветками. Разбрасывала порошки разных цветов. Даже несколько раз устраивала обрядовые танцы нагишом.

Жутким отвращением накрыло меня при воспоминании об этих танцах. И не закроешь глаз, не отвернёшься, не уйдёшь. Марфе же, казалось, было абсолютно всё равно, что я пялюсь на её обвисшие телеса. Во всяком случае, ни одной эмоции на сморщенном лице я не заметил. Надеюсь, что ей всё равно.

Не желая наблюдать за ведьмой, пытаюсь сосредоточиться на обстановке норы. Я уже давно изучил тысячу скляночек на многочисленных деревянных полках. И, закрыв глаза, мог бы повторить все немногочисленные надписи на некоторых из них. Только вот не могу я глаза закрыть. Я вижу всё помещение двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Одно и то же. Всё сразу. И никаких перемен. Словно у меня миллион глаз, которые смотрят сразу в разные стороны.

Зеленая скляночка на двенадцатой полочке опять опустела. Хорошо. Значит, Марфуша сегодня свалит на полдня за обновлением её содержимого. Не могу дождаться. Скоро конец липового ритуала. Духи, духи, явитесь вы к ней наконец! Раз человек так хочет.

Тишина. Уф, передышка. Темнота постепенно сгущается. Свечи (а другого освещения Марфа не приемлет) гаснут одна за другой. И вот последний огарок медленно умер. Нора погрузилась во тьму. Впервые за долгое время. Может, я уснул? Хотя нет, я ещё думаю. Или во сне не думают? Темнота, казалось, осязаема. Будь у меня руки, я бы её потрогал. Как старый чёрный бархат, мягкая и душная. Ни малейшего отблеска.

В какое-то время я вдруг осознал, что не знаю, смотрю вперёд или назад, вверх или вниз. Или сразу во все стороны. Было нечто устрашающее в этой тьме. Словно она дышит, живёт, трогает эти стены, эти полки, этот старый покосившийся стол. И меня…

Не могу вздрагивать. Но могу бояться. Что это? Я никогда не страшился темноты. Тени были моими друзьями. Они прятали меня в детстве от напившегося папаши. Они давали мне приют и безопасность. Они утешали и убаюкивали.

Но сейчас страх нарастал с каждой минутой, он почти перешёл в состояние ужаса. Когда безысходность накрывает удушающей подушкой. Когда невозможно ничего понимать, только пытаться убежать, спрятаться. И трепет электризует душу, ведь мне не сдвинуться с места.

Чтобы не сойти с ума, попытался перевести мысли в другое русло, намеренно игнорируя непонятный страх. Варя славная девушка. Славная, но бестолковая. Увы, не повезло мне с… ведьмочкой. Верно говорят, что все они — шарлатаны. И моя такая же. Но, колдовство, увы, не выдумки. Я в этом убедился на собственном опыте. Значит, есть и те, кто правит этими загадочными силами. Такие, как ЕГ, то есть Евгений Григорьевич.

Я не видел этого загадочного человека. Но теперь уверен: он существует. И сила какая-то у него есть. После того, как я отключился в гостиной Вари, я помню лишь смутные образы, обрывки фраз, шорохи и запахи. Много запахов. Но ещё больше смутных образов. Я словно мчался в скоростном поезде… находясь на крыше вагона и пытался разглядеть множество людей, мимо которых проезжал. Пытался определить, где я нахожусь по проносящимся мимо запахам. Я уже почти потерял себя в этом сумасшедшем мельтешении, как вдруг услышал тихий, но властный баритон: «Стоп!». И увидел перед собой Варю. Почему-то я точно знал, что незнакомый голос принадлежит ЕГ.

Девушка рыдала в плечо старушки-Марфуши. Я ещё не знал, что в норе у бомжихи-ведьмы. Но посмотрев на всё сразу… да, именно на всё. Я каким-то образом мог видеть сразу все мельчайшие детали. Мозг сопротивлялся, выхватывая то зелёную банку с варевом болотного цвета, то считая листики на тонкой сухой веточке неизвестного мне растения, которое в обилии подвешено в углу. Но после мельтешения сущностей где-то, откуда меня вытащил колдун, это было отдыхом.

Сейчас, при воспоминании о калейдоскопе образов, мне почудилось некое движение во тьме. Страх снова вернулся. Что это? Может, Марфуша вернулась? Я испытал облегчение от этой мысли. Да, конечно! Старушка подсвечивает себе фонариком. И не зря, в этой её норе и колдун ногу сломит.

Свечение становилось ярче, образ ближе. Но овал лица подёргивался, как при горящей свече. Такого эффекта не может быть от света фонарика. Страх то наваливался, то отступал, покоряясь рассудку. Но я уже не мог себе врать. Это не ведьма приближалась. Это я двигался в этой загадочной тьме. Как я двигался, чем, непонятно. Но пятно света на незнакомом лице приближалось. И приходило понимание. Это женщина. Она стоит на коленях, глаза закрыты, ладони сложены. Молится?

— Ты кто? — спрашиваю, ошарашенный.

И тут же пожалел о своём поступке. Женщина вскакивает, в уши врезается визг. Звук пронизывает меня, уничтожает. В памяти возник сослуживец Берик. Пьяный казах мычал что-то о демоне в девичьем обличье, убивающего всё живое пронзительным голосом. Честно говоря, я ни слова не понял из его пьяной абра-кадабры, когда тащил его домой после обмывки лычек. Но сейчас вдруг осознал, что помню его слова на казахском. И, самое странное, знаю, о чём он мне тогда толковал.

Не знаю, как, но я отдаляюсь. Орущая женщина снова становится неясным пятном, звук угасаем. Снова вокруг живая тьма. И снова со мной страх. Я уже смирился с этим чувством. Как со слабоумным братом, от которого никуда не денешься. И стало немного легче воспринимать это странное состояние небытия.

Снова пятно. Я напрягся, страх сбежал. Опять орущий демон? Прислушался. Мерный стук. Очень похоже на… барабан. Свет приближается. Нет, я приближаюсь к свету. И это случилось быстрее, чем с женщиной. Передо мной полутёмное помещение. Никаких свечей, обычный ночник. Большая кровать, спящий человек. С потолка капает вода, попадая на барабанную установку. Спящий не двигается, хотя звук очень громкий. И раздражающий.

— Эй! — не выдерживаю я.

В постели подпрыгивает худой юноша и непонимающе озирается.

— Тебя затопили, кажется. Не жалко свой инструмент? — спрашиваю я.

Парень смотрит на меня. Глаза округлились, лицо смертельно побледнело.

Я ещё хотел предложить поставить кастрюлю, но тут почуял нечто. Словно меня потянуло назад. Быстро погрузившись во тьму, не успеваю сказать ни слова. Темнота вокруг завертелась юлой. Нечто, похожее на тошноту, поглотило меня. И выплюнуло в нору старухи.

Марфуша снова призывала своих таинственных духов.

— Чёрт, снова ты! — в сердцах выругался я.

Ведьма вскрикнула, выронив склянку. По полу, разнося тошнотворный запах чего-то тухлого, растеклась коричневая жижа.

— Ах, ты, мент проклятый! — разразилась Марфа, оправившись. — Испортил, гад, моё волшебное зеркало! Чтоб ты сдох, мусор недобитый…

И осеклась, прислушиваясь. Я улыбнулся, узнав голос Варюхи.

— Повезло тебе, — буркнула старуха, ковыляя к выходу.

Да уж! Повезло. И знать не знаю, что делать с таким чудовищным везением. Но пришла Варя, это радует. Не много в последние дни мне радостей жизнь подкидывала. Мы ни о чём таком не говорили. Я сразу понял, что ведьмочка понятия не имеет, что со мной произошло и почему. Мне хватило одного взгляда на растерянное, испуганное и заплаканное личико Варюхи в нашу первую встречу в логове Марфуши после странных событий в нашей гостиной. На вопросы о ЕГ Варюха лишь нервно посмеивалась. И глаза её при этом становились пустыми, зрачки расширялись до ненормальных размеров. Единственная мысль, которая приходила мне в голову — колдовство. Возможно, девушке запрещено разговаривать о наставнике с посторонними.

Я хмыкнул. Колдовство! Не так давно я считал всё это шарлатанством. Даже наш старый безмолвный приятель Медвед в зеркале меня особо не убедил. Но, признаюсь, напугал. Теперь же, лишившись тела, но загадочным образом сохранив жизнь, я был готов поверить и в фей, и в единорогов… ну, разве что за исключением марфушиных духов. Эта бомжиха — банальная шарлатанка, что бы ни думала на этот счёт моя наивная хозяйка.

— Ваня! — восторженно вскрикнула спустившаяся в нору Варька. — Ты всё ещё здесь!

— Ты каждый раз так удивляешься, — ворчу я, — словно жаждешь, когда же я испарюсь насовсем…

— Ну что ты, — девушка подбегает и нежно обнимает зеркало. — Я радуюсь, что ты есть… хоть где-то.

— Я есть только конкретно здесь, — ощущаю, что начинаю заводиться. — И даже то, что я есть, я лишь предполагаю, веря твоим словам.

И так каждый раз! Я долгие минуты жду визита девушки, но начинаю орать на неё через пять секунд начала нашего разговора. Так, словно это она виновата в моём теперешнем положении.

Варя не отвечает, взгляд серьёзен, губы поджаты. Я помню, она пару раз уже применяла эту тактику. Ждёт, пока пройдёт вспышка ярости. Через несколько минут я осознал, что злость уже испарилась, как грибной дождик на солнцепёке. Мы с Варей были только вдвоём. Странно, обычно Марфа не спускает с девчонки глаз, словно та уже неоднократно была поймана на воровстве сушёных жаб.

— Где старуха? — небрежно уточнил я.

— Она не старуха, — привычно отмахивается Варя. Но, хихикнув, добавляет: — Ей новое зеркало привезли, осматривает…

— Новое зеркало? — удивляюсь.

Хотя, если верить старой ведьме, у неё не ладится с работой с тех пор, как я проявился здесь. И, отчаявшись, она купила новый инструмент.

Помолчав, осторожно спрашиваю:

— Варь, а как я выгляжу?

Девушка непонимающе моргнула, потом личико осветилось лукавой улыбкой:

— Неотразимо! Жаль, Марфа не пускает к тебе Юльку. Уж она бы оценила.

Я подавился следующим вопросом. Бомжиха не пускает Юлю? Но почему? Ведь Варя может приходить. Правда, лишь раз в три дня и не более чем на полчаса. Словно со стороны, услышал свой голос:

— А Юля хотела прийти?

Улыбка Вари стала ещё шире.

— То есть, — я осёкся, не зная, как правильно выразиться. — Она ведь… решила держаться подальше от вашего таинственного дела.

— Да, — кивнула девушка. — Но это было до того, как ты…

Варя замолчала, помрачнев.

— Мы боимся, — вздохнув, продолжила она. — Я не знаю, что делать. Я зря взялась за это дело. Вот дура! Решила, что уже достаточно сильна для расследования серьёзных преступлений. Это так глупо. Прости, Вань.

— А твой наставник? — тихо спросил я, уже предчувствуя ответ. — ЕГ не мог тебе подсказать, что ещё рано?

— Как же! — мрачно усмехнулась Варя. — Он всегда только рад, когда кто-то из нас полезет на рожон. Говорит, это лучшая практика. И быстрее научишься…

— Если выживешь, — грустно подытожил я.

— Да, — задумчиво подтвердила девушка. — А я не обратила внимания на его загоревшийся взгляд. Это всегда настораживает. Но я была слепа, так мне хотелось заняться чем-то серьёзнее превращения дурнушек в принцесс да розыска артефактов. Это приносит много денег… и много тоски. Многие ведьмы останавливаются на этом и радуются жизни. А меня это вгоняло в депрессию. Особенно в дни отчёта. Хотелось покончить со всем этим. Но…

— Помогала камнетерапия, — улыбнулся я, догадавшись, о чём она мне рассказывает. И на душе растеклось тёплое ощущение доверия. Но потом я помрачнел, подытожив: — Значит, твой наставник вмешиваться не собирается.

— Нет, — Варя помотала головой. — Он уже нарушил с десяток нерушимых правил. Мне придётся довести всё это до конца. Только я понятия не имею, как это сделать. Да и голова, честно говоря, совершенно не варит. Я целыми днями копаюсь в древних рукописях. Ограбила уже не одну библиотеку мира. Мне эти тени ночами сняться! Но я совершенно не понимаю, как тебе можно помочь!

Я видел, что Варя вот-вот расплачется. Нужно срочно переменить тему, хотя вопросы только множились.

— Скажи, как я выгляжу. Нет, Варя, я серьёзно. Я человек? Или тень?

Девушка вздрогнула и замотала головой:

— Нет, не тень! Конечно, не тень. Ты человек… Ну, то есть ты выглядишь, как своё отражение в зеркале. Как если бы ты стоял прямо перед ним.

Я испытал облегчение. После всего, что произошло, я не был уверен, что вообще как-то выгляжу. А Варя продолжала:

— А вот меня в зеркале нет. И вообще никого и ничего там больше не отражается. Поэтому-то Марфа и бесится. Зеркало мутное и тёмное, словно пришли духи. Но в нём только ты.

— Духи? — задумчиво отозвался я. Так, может, я стал духом?

— Духи не имеют отражений, — печально качнула головой Варя. — Они бесплотны. — И тут же лукаво добавила: — А твоя плоть существует…

— Отдельно от меня. Где-то в больничной палате, окутанное проводами, трубками и завесой тайны, — вздохнул я. — Я помню, помню.

— И не где-то, а в правильной больнице, — проворчала Варя. — Под присмотром самых лучших специалистов, уверяю тебя. И мы с Юлей и Матвеем периодически навещаем его…

— Что?! — взвыл я. — Зачем вы водите туда мальчика? Сумасшедшие тётки! Не знаете, что может быть…

— А что может быть? — пожала плечами девушка. — Тело конечно дышит, но не шевелится. Кома есть кома.

Я бы сейчас покачал головой. Ну что за безрассудство! Все эти странности, тени, проклятия. После того, что я видел, я уже готов был поверить новости, что моё тело ходит само по себе. Или, что хуже, служит другому хозяину. Той же тени, например. И откликается на кликуху Медвед…

Варя словно мысли мои прочитала. Губки её изогнулись в хищной полуулыбочке.

— Ты же не думаешь, что я оставила тело без своей защиты? Да, я ещё не так опытна, и, возможно, уже наделала ошибок больше, чем кто-либо. Но! Я всё же одолела кое-какие книжки и испробовала пару любопытных ритуальчиков по изгнанию теней или духов, как Марфа говорит. Как я понимаю, они схожи чем-то. Поэтому Марфушин ритуал от проклятия духов подействовал на того незнакомца, одержимого тенью.

Одержимого тенью, так вот как это называется. То, что со мной произошло. Похоже, что все мои шуточки о Медведе начинают сбываться. А чему удивляться? Кажется, я понравился этому нечто. И сны, и реальные-нереальные события. Хорошо, что он не тронул Матвейку. Я вспомнил руку, протянутую к мальчику…

— Так что твоё тело окружено надёжной защитой от вторжения любых теней и духов! — самодовольно закончила Варя.

— Угу, — согласился я, обдумывая, как Медвед определял границу зеркала, чтобы высунуть руку. — И если я стал одним из них, то мне нечего и надеяться на тёплую встречу с самим собой?

— Да, — недовольно призналась Варя, — это так. Но это пока всё, что я могу…

Послышался шум. Возня и ругань. Ругань, конечно же, Марфы. Никто не может так витиевато выражаться. Даже мой бывший начальник заслушался бы и уж наверняка записал бы парочку оборотов на будущее.

Похоже, бомжиха тащила вниз что-то тяжёлое в большой плоской коробке. Зеркало! Варя бросилась помогать, но была отметена в угол одним тяжёлым взглядом старой ведьмы.

— Вот сейчас на себя и посмотришь, — нервно хихикнула девушка, бочком отодвигаясь подальше от Марфы.

— Ты ещё здесь?! — заорала на неё бомжиха. — А ну отсюда…

Ох, были бы у меня уши, точно побагровели бы так же, как и у Варьки. Но больше девушка ничем не проявила недовольства. Мило улыбнувшись, она пожелала Марфуше всего самого, вежливо выслушала трёхэтажный ответ и ретировалась из норы.

Марфа, пыхтя и переругиваясь сама с собой, распаковывала свою добычу. Похоже, бомжиха никого не допускала в свою нору, даже сама тащила тяжести. И только наглый мент, или проклятый, как она меня величает, покусился на святая святых, куда и ведьмы попадали крайне редко.

Марфа уже устанавливала огромное зеркало в аляповатой раме на театрального вида постамент. Шуруповёрт в её руках, казалось, жил своей жизнью, изредка принимая вид то молотка, то плоскогубцев. Что ж, старушка найдёт себе подработку, если духи так и не появятся. Духи! Я упорно считал, что Марфа обычная шарлатанка, несмотря на слова Вари. Да и сама девчонка тоже не особо пользовалась моим уважением. До сих пор, что бы при мне ни происходило, эти так называемые ведьмы, не могли сделать ничего стоящего.

Зеркало с тихим шипением освободилось от остатков плёнки. Я с любопытством уставился на своё отражение… отражение своего отражения… отражения… А это моё отражение или это отражение моего отражения? И какое мое отражение было изначальным? Я запутался.

— Проклятье! — заорала ведьма. — Чтоб ты сдох, проклятый мент!

Я вздохнул: опять за своё. Это, кажется юбилейное, двухсотое пожелание мне смерти от милой бомжихи.

— Ты мне зеркало испортил, поганец! — визжала старуха. — Новое зеркало! Я его ещё инициировать не успела, а ты уже всё испортил!

Я удивлённо посмотрел на зеркало. Да вроде нормально всё. Только в нём ничего не отражалось: ни комнаты, ни мебели, ни самой Марфы. Всё, как говорила Варя. Но девушка говорила, что там отражаюсь я. А в тёмном овале напротив меня не было. Хотя, когда зеркало только открыли, я видел своё изображение. Не отражение. Изображение было плоским, словно нарисованным, и нечётким. Но это был точно я. Прямой короткий нос, растрёпанные русые волосы, широкие скулы, мощный подбородок, внушительная фигура… Я не двигался, как и полагается статичному рисунку.

Но что случилось потом? Я словно посмотрел на себя со стороны отражения рисунка моего тела, потом из рисунка, ещё из отражения, пока не запутался, откуда смотрю. А теперь вижу темноту. Без рисунков и отражений. Догадка молнией сверкнула во мне.

— Позови-ка своих духов, ведьма, — хрипло приказал я.

Марфа резко заткнулась, словно кто нажал на кнопку пульта с зачёркнутым динамиком. Она несколько секунд пристально смотрела на меня. Облизнула губы. Лицо её словно осунулось вмиг. Рука нашарила на столе остатки тошнотворного зелья, давно остывшего.

— Не нужно, — сухо сказал я, сам поражаясь твёрдости и решительности в своём голосе. — Зови!

— Духи-духи, отзовитесь, — тоненько запела Марфа. — Духи-духи, проявитесь.

Тьма в зеркале напротив зашевелилась. И, если бы у меня было тело, на голове так же активно зашевелились бы волосы от ужаса. Марфа, казалось, была перепугана ничуть не меньше. Она безвольно опустилась на пол, рот открыт, глаза почти выскочили из орбит. Зрелище отвратительное не меньше её обнажённых плясок…

Я сосредоточился на дышащей темноте. Через несколько секунд я понял, что это не хаотичное движение, как показалось в первые мгновения. В живой тьме находились сотни движущихся теней. И их медленный завораживающий танец был до смеха простым на движения и до ужаса притягивающим для глаз. Невозможно оторваться, невозможно сопротивляться, невозможно не присоединиться.

Но мое странное зеркальное зрение не так просто заворожить. Я всё равно видел, что происходит в комнате. Я мог разглядеть комки грязи на рваных кроссах ведьмы. Она ползла к зеркалу, вытаращив глаза от восторга и высунув язык от напряжения.

Я вновь сосредоточился на зеркале. Танец завертелся быстрее, тени стали нетерпеливее, они бы тянули руки к ведьме, помогали бы её приближению, но не могли. Некая граница, невидимая мне, останавливала их. Но не меня!

— Стой! — закричал я старухе, которая уже билась головой о стекло, пытаясь проникнуть внутрь.

Марфа не послушалась меня. Ведьма старалась руками разорвать гладкую темноту стекла, обламывая ногти и оставляя на зеркале кровавые полосы. Тени колыхались в экстазе, их становилось всё больше и больше. Танец крутился всё быстрее и яростнее, старушка бросалась на зеркало попавшей в западню птицей. Меня мутило от вида крови и кусков свисающей кожи. Жить ведьме оставалось от силы пару секунд.

Я зарычал в безвольной ненависти к жадным теням. И закружился вместе с ними в бешеном хороводе, отбрасывая свои многочисленные тени по самым дальним закоулкам бесконечной темноты.

Сколько времени прошло в этой дикой пляске небытия, трудно сказать. Я только понял что уже долго пялюсь в темноту и это обычная темнота. Без теней, без вихрей, без бесконечности. Осязаемая темнота мира живых. Потом я просил, я кричал, я звал. Но темнота оставалась темнотой. Отчаявшись, я пытался найти теней, вихри, хоть что-нибудь. Я боялся, что уже умер и это — ничего. Ничего там нет, ни живых, ни мертвых. Только осязаемая темнота.

Но в определённый момент возник огонёк. Он приближался, разгорался. И высветил из темноты личико Вари.

— Привет, — шёпотом поздоровалась она.

— Привет, — слабо отозвался я, ещё не веря, что она пришла.

Девушка взвизгнула, резко развернувшись. И я вспомнил про ведьму.

— Варя, тише, успокойся, — быстро проговорил я. — И не смотри на неё. Полагаю, зрелище не из приятных.

— П-почему ты здесь? — Варя подошла поближе, высветив угол с зеркалами.

Я понял, что смотрю на неё из аляповатого нового зеркала Марфуши.

— Не знаю, — деревянным голосом ответил я. Так я оказался в окружении тех страшных теней, что убили старую ведьму! Хорошо, что у меня нет тела сейчас…

— Так ты можешь переходить из зеркала в зеркало? — Варя уже оправилась от испуга и с любопытством коснулась рукой стеклянной поверхности.

Я сжался, ожидая, что она наступит на растерзанную ведьму.

— Варя, осторожно, — предупредил я. — Тут Марфа, она скорее всего мертва…

— Нет её, — печально вздохнула девушка, отдёрнув руку.

Она прошла по периметру норы, зажигая все имеющиеся свечи. Теперь я решился сосредоточиться на полу, хотя краем сознания уже понимал, что на полу никого нет. Но куда делась Марфа. Нет её? Умерла?

— Жива, — отозвалась Варя.

Видимо, я размышлял вслух. Или я всегда размышлял вслух? Я же зеркало, а у них нет языка. Может, я думаю, а Варя или Марфа каким-то образом слышат меня…

— Но вы теперь снова вместе, — ехидно хихикнула девушка.

Она подошла к старому зеркалу — моему первому пристанищу. Растерянно погладила его, наблюдая за движениями своего отражения. Я удивлённо отметил, что не вижу отражения своего изображения. Только безвкусное новое зеркало ведьмы и серый туман в нём.

— Вы в одной палате, в реанимации.

Девушка снова вздохнула и подняла глаза на меня:

— Она плохая совсем, но доктор сказал — выживет. А Илья лучший из всех.

— Варя, — я не мог ни о чём другом думать сейчас, даже весть о спасении ведьмы меня не трогала, и всё равно, как она выжила. Мне важно знать: — Ты меня видишь?

— Вижу, — спокойно кивнула она. И добавила, указав пальцем в новое зеркало: — Здесь. А в том не вижу. Более того, там я вижу себя… и ещё много раз себя. Так, если бы стояла между двумя обычными зеркалами и те отражали меня и мои многочисленные отражения. Но с твоей стороны — туман.

Я бы вздохнул сейчас с облегчением, но такое удовольствие мне пока не по карману. Вернее, не по телу. Она меня видит, значит, я каким-то образом ещё есть.

— А я не вижу своего отражения, — грустно ответил я на немой вопрос. — Сначала видел, потом случилось это.

— А что случилось? — живо уточнила Варя. — Марфа стонала, материлась в забытьи на армию теней во главе с…

— Проклятым ментом, — улыбнулся я. — В принципе, всё уже сказано. Когда Марфа поставила зеркало, я смог перемещаться из одного в другое. Но недолго. Новое зеркало ожило, я почуял там тени. Не спрашивай как, сам не понимаю. Просто знал, что их можно позвать и они придут. А Марфа столько пыталась их вызвать…

— Она сама их позвала, — ахнула Варя. — Но как она могла, ведь в неинициированное зеркало могли прийти совсем не те тени, которые нужны. Это же безумно опасно…

— Боюсь, — медленно проговорил я, — она не смогла сопротивляться приказу.

— Чьему? — насторожилась девушка.

— Моему, — упавшим голосом ответил я. — Она их позвала, и они пришли.

— Они? — вскрикнула Варя. Испуганно покосившись на зеркало, тихо спросила: — Ты хочешь сказать, их было несколько? Сколько?

— Ну не знаю, — я пытался вспомнить, — сотни, тысячи.

— Сотни, — проблеяла ведьмочка. — Я с позором завалила тест с одной тенью. Марфа лучшая, она может управлять даже десятком теней! Но сотни, это немыслимо…

— А как она спаслась? — поинтересовался я.

Девушка не отвечала. Глаза её блуждали, губы двигались.

— Варя! — окликнул я.

— А! — она настороженно покосилась на меня.

Мне не понравился её взгляд. Кажется, она меня боится!

— Я не хотела уходить. Решила поговорить с Марфушей, когда та немного остынет. — Она отвела взгляд: — Я учусь владеть тенями. И Марфа помогает мне больше, чем ЕГ. Я читала, ждала, как Марфа выползла из своего убежища, вся в крови и с криками о помощи.

— Ты не слышала, как она орала внизу? — удивился я.

— Да тут хоть уорись, — невесело усмехнулась девушка. — Я отвезла Марфу в больницу. И сразу сюда…

— Сразу? — съехидничал я. — Месяц ехала, через Пекин, что ли?

— Какой Пекин, — обиженно засопела Варя. — Какой месяц? И шести часов не прошло с нашего разговора!

Не понимаю, я столько времени бродил… или летал… не знаю! Был где-то во тьме, а тут прошло шесть часов! И даже меньше.

— Видимо, там время течёт иначе, — пробормотал я.

— Там? — прошептала Варя. — Это там?

Она махнула на зеркало. Я хотел кивнуть, но только проворчал:

— Я видел, как тени… танцевали. Как они звали ведьму. Она готова была насмерть разбиться о зеркало, словно под гипнозом. А потом… Я как-то переместился в другое зеркало, разогнал их. И, похоже, пока гонял, сам заблудился. Я искал свет, и мне казалось, прошла не одна неделя. А потом ты и твой огонёк.

Варя грустно улыбалась. Она теребила пальцами край блузки. И мне знаком этот жест. Сейчас она выдаст одну из своих ненормальных идей в стиле «давай сделаем забор из мётел, это так прикольно».

— Ваня, попробуй переместиться снова в то зеркало, — она указало на старое, с отражениями.

Ну вот, и так всегда. Ну как я перемещусь, мне бы хотелось знать. Я понятия не имею, как это делается. Видимо, девчонка думает, что можно просто захотеть…

Смотрю на золочёную лепнину нового зеркала. Варя задумчиво наблюдает, как тает серый туман, уступая место симпатичному отражению девушки.

— Получилось, — удивлённо воскликнул я.

— Получилось, — удручённо повторила Варя.

— А чем ты недовольна? — проворчал я. — Сама же просила.

— Я? — рассеянно переспросила девушка. — Я довольна. Я просто надеялась, что моя находка не имеет к тебе отношения. Но, как говорит ЕГ: магия проста с виду, но не ищет простых путей. Пошли, дома покажу.

— Пошли? — саркастично усмехнулся я. — Зеркалу ноги отрастить?

Варя улыбнулась, раскрывая сумочку:

— Может, воспользуемся имеющимися ногами?

И достала круглое косметическое зеркальце.

Глава 7 Евстрат

Жить в дамской сумочке — то ещё удовольствие. Но выбора у меня нет. К тому же, я не всегда таскаюсь с Варей. Часто она оставляет меня в доме, в котором теперь почти на каждой стенке, и даже потолке, висит по зеркалу — чтобы я мог беспрепятственно передвигаться. Здесь светло даже ночью: я попросил Варю не выключать на ночь свет. И даже в сумочку девушка опускает включённый фонарик вместе с косметическим зеркальцем. Но фонарик не может меня защитить всегда. Когда зеркальце прижимается стеклом к сумке, я вновь погружаюсь в круговерть бесконечной тьмы.

Благо, я научился вести себя с тьмой правильно. Любая мысль, даже самая мимолётная, способна привлечь тени и создать движение в этом загадочном пространстве. А уж конкретные размышления или мечтания могут занести в неизведанные дали. Хорошо, что Варя начала изучать искусство повелевания тенями. Не знаю, как тени, а меня она призывает из самой глубины темноты, куда меня относят, словно быстрые подводные течения, мои дерганые мысли.

После того, как у меня получилось переместиться в маленькое зеркальце, Варя отвезла меня в больницу. Странно было смотреть на своё лежащее тело. Неприятное ощущение.

В палате стояла перегородка, разделяющая пространство реанимации для меня и замотанной во множество бинтов Марфуши. У меня даже родилось чувство вроде жалости к этой чокнутой старушке. Варя сказала, что моё пребывание оплачивает она, а Марфа платит за себя сама. И, учитывая, что стоимость палаты теперь разделена, содержать моё тело девушка может хоть полгода.

Варя, конечно, хорохорилась. Я-то понимал, что привезла она меня в больницу не с целью любоваться на два полутрупика. Девушка надеялась, что я перемещусь в своё тело. Я даже попыжился пару раз. Но скачки из зеркала в зеркало не подходили для физического мира. Тут требовалось что-либо иное.

Я постарался не думать об этом. Благо, привычка не думать, так помогающая во тьме, кажется, спасала меня от начинающегося безумия. Варя хихикала, называя мои так называемые медитации постижением дзен.

За то время, что я живу в зазеркалье, наш дом снова превратился в свинарник. Одно было хорошо во всём этом: я не ощущал ни малейшего признака аллергии. Ведь у отражений не бывает таких проблем. Я по-прежнему видел своё отражение лишь однажды — как бы «знакомясь» с новым зеркалом. Потом я легко «порхал» из одного стекла в другое. Я даже пытался перемещаться в иные отражательные элементы — металл или прозрачное стекло. Но уловить своё отражение было сложно, при перемещении меня страшно мутило, словно я попал в эпицентр смерча. Я не понимал, где мир, где тьма. И быстро перемещался обратно.

Паладин не объявлялся, загадочные смерти прекратились с того дня, как я сделал лужу в Варькином доме. Ведьмочку уже никто не подгонял, но все понимали, что дело не завершено. Неожиданно Юлька вызвалась помогать. Отправив сына с мужем в принудительные гости к бабушке в Севастополь, она целыми днями носилась по инстанциям, очаровывала следователей, теребила свидетелей, атаковала вопросами патологоанатомов. Пока всё бесполезно. Но активность Юли не снижалась ни на йоту. В углу с каждым днём росла гора папок, в которые она заносила все малейшие сведения. Трупов всего пять. Или, точнее, пять с половиной, если считать меня…

Варя же сутками сражалась с огромной горой книг, которые только прибывали. Она уже показала мне старый свиток, где описывался ритуал заточения человека в зеркало. У индивидуума открывались некие магические способности. Он мог отвечать на любые вопросы ведьмы и даже работать телевизором в случае крайней нужды. Я хохотал, заявив, что не знаю всех ли милее Варя. Но девушка была серьезна, заявив, что в каждой сказке есть малюсенькая доля вымысла.

Я действительно не мог отвечать на её вопросы, ибо знал не более чем до зеркальной западни. Но, возможно, ритуал просто не был завершён. В свитке особенно подробно описывалось, каким способом после заточения нужно умертвить тело жертвы. Было б у меня тело, точно стошнило бы после таких подробностей. Я же проявил завидный мазохизм, перечитывая свиток снова и снова. Варя даже аккуратно разложила его на столе и поставила рядом зеркало с уклоном, чтобы не разворачивать его для меня каждый день. Мне всё казалось, что я что-то упускаю.

Вот и сейчас я рассматриваю закорючки, в который раз удивляясь, как легко было постичь значение этрусских знаков. Первые три раза Варя переводила мне руны, проводя пальцем по знакам. В четвёртый я вдруг понял, что читаю раньше, чем она скажет. В пятый я попросил её слушать. Странно, но молодая ведьмочка совсем не удивилась, словно так и нужно. А я не стал спрашивать, колдовала ли она над моей «понятливостью». Смысл, если результат меня устраивал полностью.

«Через сорок дней до наступления сорок первого следует…»

Я понял, что читаю эту строчку уже в десятый раз. Но взгляд снова и снова фокусируется именно здесь. Обращаюсь к Варе:

— Ты не помнишь, сколько дней прошло с того памятного дня…

— Как ты испортил мне диван от Ногути? Такое не забывается!

— Варь, ну хорош, — привычно пробубнил я. Сколько она будет ещё меня пилить? — Так сколько? Точнее, какой сегодня день?

С личика девушки мигом пропало игриво-обиженное выражение, глаза настороженно засверкали. Пара секунд, и она уже покинула гнездо из книг и очутилась рядом со свитком.

— Сегодня сороковой день, — прошипела она. Ноздри раздувались, как у гончей, напавшей на след. Варя ткнула пальцем в бумагу: — Но с тебя не срезали кожу, не вырывали ногти, я-то знаю — каждый день в больницу хожу. Да и ты видел — с твоим телом всё в порядке… Не считая сам знаешь чего.

— Да, — мой голос прозвучал чересчур зловеще, Варя содрогнулась. — Но Марфа…

— Марфуша! — ахнула ведьмочка. — Ну, конечно!

— Карету мне, карету! — в азарте вскричал я.

Наконец-то есть хоть какие-то планы. Торопясь залезть в походное зеркальце, я перепрыгивал с зеркала на зеркало мгновенно. Варя в нетерпении высыпала всё из сумочки, подхватила зеркальце. Я скользнул в него, не медля. Девушка раскопала в куче косметики и прочих женских штучек, валяющихся на полу, сотовый и ключи от авто.

На этот раз мне разрешили ехать на переднем сидении, то есть, оставив сумку в прихожей, Варя бросила зеркальце рядом, одной рукой ухватилась за рычаг, второй набирала номер:

— Илюша, привет… Нет! Слушай меня. В палату к моим не заходи и никого не пускай. Просто поверь. Я выезжаю, жди меня внизу, чтобы пропустили. Это важно… Нет! Потом объясню. Точно, обещаю. Жди! Операция? Блин, неужели заменить некому? Ладно, придумай что-нибудь.

Я задумчиво наблюдаю за пролетающими облаками. Зеркало ездит по сидению на поворотах. Что случится, если оно разобьётся? Что случилось с Медведом, когда зеркало взорвалось?

— Ваня, — нерешительно проговорила Варя. — А что, если ты прав? Что, если повреждения Марфы соответствуют нужному ритуалу? Кто должен погибнуть: чьё тело изувечено или тело того, кто заключён в зазеркалье?

— Ты меня спрашиваешь? — невесело хмыкнул я. — Меня, простого служивого, который видел ведьм только в детских книжках да на юбилее начальника, который посетила его неординарная супруга? Откуда мне знать?

— Ты не можешь отрицать, что теперь, — это слово Варя сопроводила очень выразительным взглядом на зеркальце, — стал несколько другим. Настолько, что замечаешь то, что ускользает от меня. Настолько, что способен изучить язык за пару дней…

— Я думал, это ты колдовала! — изумлённо воскликнул я. — Ты вела себя так, словно это нормально…

— Нет, Вань, не колдовала! Да и колдовство — это не движение бровью, которое трудно заметить, — скривилась девушка. — Не так всё просто. Да, магией можно усилить память, сократить время обучения. Но всё равно нужно постигать основы… мне потребовалось около года. Так что, это ненормально. Я наблюдаю, день за днём ты всё свободнее передвигаешься… там. Всё проще и интереснее с тобой общаться, ты умнеешь по часам…

— С этого места поподробнее, — удивился я. — То есть раньше я был тупым, раз теперь поумнел?

— Не тупым, — щёки Вари порозовели. — Но несколько однобоким… мужланом. С маниакальной страстью к чистоте.

Я потрясённо молчал. Я себя считал умным, образованным парнем, окончившим вышку… пусть даже не с красным дипломом. А эта курица считала меня неучем.

— Не обижайся, — примирительно улыбнулась Варя. — Но раньше я всегда знала, о чём ты думаешь, читала тебя, как открытую книгу, так сказать. А теперь…

Улыбка на её лице растаяла, уступив место растерянности.

— Теперь не читаешь? — холодно уточнил я.

— Теперь мне кажется, что это ты всегда знаешь, о чём думаю я, — мрачно завершила Варя. — И это чертовски меня нервирует…

Свист тормозов. Да, Варюха совершенно не умеет нормально парковаться. Меня, точнее зеркало, отшвырнуло под кресло. Взору предстали мятые пластиковые бутылки и засохший огрызок яблока. И варина рука, нащупывающая пропажу.

Варя несёт меня в ладошке, развернув по направлению движения. Впервые я вижу здание больницы: старое серое, с нелепой красочной вывеской и весёлыми белоснежными пластиковыми окнами в крошащихся проёмах. Видимо, частники выкупили старую поликлинику да так и не довели здание до ума. Хотя, его проще пустить под снос, чем привести в нормальное состояние.

В коридоре Ильи не было. Молодой румяный парень с крупными кистями рук и влюблённым взглядом, ласкающим Варю, видимо всё же был на операции. Рядом с регистраторшей стоял коренастый пожилой мужчина с шикарной седой шевелюрой и колючим взглядом офицера запаса. Накинутый на плечи белый халат на пару размеров мал и не скрывает старого, но отглаженного шерстяного костюма.

— Варюша! — воскликнул дед, обнимая девушку левой рукой. Правая так и осталась висеть вдоль туловища, чуть согнутой в локте. — Как ты выросла! Повзрослела, похорошела. Завидная невеста стала. Не зря Илья только про тебя и трещит, когда приезжает к нам в отпуск.

— Ладно тебе, дядя Страт, — смущённо протянула девушка. — Ты к Илье?

— Нет, — ответил тот и подмигнул регистраторше, — я к этой прекрасной леди.

— Евстрат Никодимович, — прошипела та, старательно показывая глазами на окружающих. — Не нужно при всех!

— Но она только что меня отшила, — продолжил дед, как ни в чём не бывало. — Так что я, пожалуй, подарю освободившееся время вам.

— Кому, нам? — опешила Варя.

Пальцы её, сжимающие зеркальце, побелели от напряжения. Я тоже заинтересовался, увидев, что дедок косится в мою сторону.

— Вам, — серьёзно повторил Евстрат и щёлкнул пальцами.

Варя ахнула. Воздух чуть светился голубым. Регистраторша вздрогнула, оглянулась на нашу компанию, но словно не видела. Она осмотрелась, потом пожала плечами и уткнулась в бумаги. Мимо проходивший медбрат почти врезался в Варю, словно внезапно ослеп. Девушка едва успела отпрыгнуть в сторону.

— Заклятие Уэллса! — восторженно выдохнула Варя. — Я никогда не видела его в действии. Это же… невероятно!

— Как видишь, вероятно, — отмахнулся дед и сердито добавил: — Не будем терять времени. Я знаю про дружка в зеркале. Не спрашивай, откуда. Идём?

— Не буду, — язвительно фыркнула девушка, следуя за Евстратом. Голубая дымка расползалась от пожилого мужчины как туман вокруг озера. — И так догадываюсь. Марфу сторожишь?

— Не злись на неё, — примирительно отозвался дед. — Сестрица сильно перепугалась.

— Я не злюсь, — вздохнула Варя. — Но как ты узнал, что Ваня теперь в маленьком зеркальце?

— Ты, видимо, считаешь, что у меня старческий маразм начался, — саркастично заметил Евстрат. — И я не смогу сложить рассказ Марфы и то, что ты ходишь с зеркальцем, словно обожаешь пускать солнечных зайчиков.

Варя остановилась перед белоснежной дверью.

— Виновата, — огрызнулась она. — Дядя Страт, Вы бы просто так не приехали сюда из своей любимой Ялги. Я нашла один свиток про похожую ситуацию…

— Я не вмешиваюсь, — жёстко обрубил её дед. — Я лишь хочу убедиться, что никто из моей семьи не пострадает.

— Но ты применил заклятие Уэллса! — изумлённо воскликнула Варя. — Это столько сил… не считая того, что теперь вся Москва в курсе, кто приехал.

Дед отмахнулся и решительно вошёл в палату. Варя потрясённо ахнула и направила зеркальце так, чтобы я смог всё увидеть. Щелчок дверного замка приглушил мой вскрик.

На полу в обломках больничной ширмы, зажмурившись и бормоча, раскачивалась совершенно голая старуха. Кровать её перевёрнута. Обрывки постели, бинтов, проводов и поролона усеяли всю комнату. С потолка свисали остатки люминесцентных ламп. Стены заляпаны кровью. И посреди всего этого безумия стоит совершенно нетронутая кровать с моим лежащим телом.

— Любопытно, — Евстрат, осторожно переступая обломки, приблизился к уцелевшей кровати.

Как же его сестра? Дед даже не взглянул на неё. Или я неправильно что-то понял? Миллион мыслей роился вокруг меня. Явно сильный колдун, заинтересовавшийся моим телом. Мне стало не по себе.

— Варя, — прошептал я. — А этот твой дядя, может быть заинтересован?..

— Может, — ответил за неё старик. Похоже, у колдуна отличнейший слух. Или это снова магия? — Но не заинтересован. Я же сказал, меня здесь нет.

— Помогать ты не будешь, — уныло проворчала Варя. — Но можешь предположить, что тут произошло?

— Предположить могу, — старик вернулся к Марфе и присел на корточки. — Но проще спросить у неё.

И снова щёлкнул пальцами. Голубое свечение растаяло вмиг. Марфа встрепенулась, как испуганная птица. Я чертыхнулся, поняв, что зеркало падает. Бледная Варя прижала ладони ко рту, дед отшатнулся. С окровавленного синюшного лица старухи на нас смотрели абсолютно чёрные глаза.

Глава 8 Возвращение к себе

Хорошо что я упал не лицом в пол… То есть, хорошо, что зеркальце упало стеклом вверх. Я всё чаше ассоциирую себя с этими проклятыми зеркалами. Ещё пара месяцев, и я забуду, как это — находиться в своём теле.

Старуха прошипела что-то на незнакомом языке. Ясное дело, ругательство. А что ещё извергается из грязного рта Марфуши. Дед, кажется, был озадачен. Варя тихо причитала, прижав руки к лицу.

— Ага, — произнёс я. — Похоже, у старушки те же неприятности, что у меня.

— С тобой так же начиналось? — неожиданно заботливо уточнил дядя Евстрат.

— Не знаю, — честно ответил я. Кивнуть на Варю не получалось за неимением головы, так что пришлось отвлечь девушку от стенаний: — Варя наверняка расскажет больше меня. Но вот глаза…

— Глаза! — вскрикнула девушка. — Опять эти дурацкие глаза! Да что за напасть такая? Сначала Ваня, теперь Марфа…

Варя перешла на визг и сердито стукнула кулачком по тумбочке около моей кровати, то есть кровати под моим бесхозным телом. Марфа зажмурилась и тихонечко завыла. Дед присел на корточки рядом с сестрой. Но после оживления при нашем появлении ведьма больше не реагировала ни на кого.

Варя немного успокоилась и подняла меня с пола. Затем девушка опустилась на колени перед Марфой.

— Ваня сначала упал, — тихо проговорила она. — Завалился так, словно тело перестало его слушаться. То приходил в себя, то проваливался в беспамятство. Говорил, что в глазах темнеет. Но Марфуша сидит, даже вначале на нас посмотрела, шевельнулась. А ещё Ваня разговаривал со мной, пока… совсем не отключился. А Марфа не реагирует на нас. Даже на тебя, дядя.

Она немного помолчала, руки девушки нервно крутили зеркальце. Меня посетило странное ощущение круговерти. Но, скорее, приятное ощущение. Кажется, я действительно начинаю ощущать зеркала. Варя вдруг вздрогнула, словно от неожиданной мысли, пальцы напряглись. Затем она быстро поднесла меня к носу ведьмы.

Я хотел было сказать, что и так всё прекрасно вижу, но не успел. Марфа вдруг пронзительно вскрикнула и отпрянула от меня, как от огня. Медведицей перекатилась назад и вскочила на ноги. Не останавливаясь ни на секунду, ведьма заметалась по палате, круша остатки мебели, разбрасывая клочки ткани. Но, подбежав к целой кровати, внезапно остановилась, словно врезалась в невидимую стену. Потёрла лоб, будто от удара, и вновь принялась метаться по комнате.

— Вий отдыхает, — нервно хихикнул дед, чем заслужил осуждающий взгляд Вари. И немного смущённо добавил: — Нет, действительно очень странно. Вокруг кровати нет никаких заклятий, а также не вижу меловой линии и прочей чепухи. Но Марфа ощущает стену. Ничего подобного не видел.

— Ничего нет? — удивилась Варя. — Но как такое возможно? Я считала, что ты всегда улавливаешь малейшее колдовство.

Евстрат не ответил, лишь губы иронично изогнулись.

— Она всё ещё бегает, — мой голос дрогнул. — Что действительно странно: вам всё равно, что старушка голая. Или в клубе волшебников это состояние естественное?

— При некоторых процессах, да, — серьёзно кивнул Страт. — Но сейчас, я полагаю, нечто в моей сестре просто пытается изничтожить как можно больше материи. Но нас это нечто не трогает. И даже не пытается навредить.

— То есть, это не твоя защита, — устало вздохнула Варя. — Значит, ты действительно не вмешиваешься. Но Марфа — твоя сестра! Как ты можешь…

— А ты моя племянница, — сухо отрезал Страт. — И я могу.

Варя ещё раз вздохнула и насупилась. Я не хотел смотреть на обнажённую старушку, которая мечется по палате, словно безмозглая курица. Но отвернуться я не мог. Если бы только зеркало положили стеклом вниз…

— Варя, — напряжённо позвал я. — У меня идея. Убери зеркало. Как отреагирует Марфа?

Девушка послушно обхватила пальцами зеркало, мир погрузился в такую привычную мне живую темноту и долгие минуты ожидания. Странно, что тихо. Словно зеркало погрузили в вату. И даже некая ватная дымка стоит перед глазами. Эта дымка расползается по живой темноте, как бензин по поверхности океана. Её не так много, но она притягивает, обволакивает, прилипает.

Я не успел испугаться, потому что ничего не понял. Я был в зеркале. Вогнутом зеркале. И напротив стоял человек. Квадратное лицо бесстрастно. Острый взгляд тёмных глаз способен пригвоздить любого смертного к месту. Нелогичное сочетание длинной, просторной, похоже, льняной, которую я раньше принял за пальто, рубахи и классической шляпы царапало нервы. Миг, казалось, он тоже меня заметил…

— Вот! — удовлетворённо воскликнула Варя, поворачивая зеркало. — Ты был прав.

Взору моему опять предстала разгромленная больничная палата, посередине которой безмолвно сидела Марфуша. Её брат задумчиво потирал гладко выбритый подбородок. Варя медленно подошла к уцелевшей кровати.

— Теперь у меня идея, — тихо промолвила она. — Может, тебе попробовать переместиться в тело, как если бы оно тоже было зеркалом?

Уж я ли не пытался! Но сегодня особенный день. Неадекватное поведение Марфы, появление незнакомца из тьмы, да любопытство старого мага тому подтверждение. Почему бы и нет.

Я вскрикнул от неожиданной вспышки боли. Я не мог понять, что у меня могло заболеть, но стоило мне попытаться скользнуть к телу, словно в другое зеркало, как всё что я осознавал собой, вспыхнуло от острой боли.

— Что с тобой? — Варины пальчики испуганно сжались.

— Не могу, — я с трудом извлекал звуки. — Мне очень плохо сейчас. И я не знаю, почему…

— Варюша, — тихо позвал Страт. — Сделай шаг назад. Так легче?

— Да, — облегчённо отозвался я.

— Ты держала зеркальце как раз на линии, где Марфа ощущает твёрдую стену, — Страт задумчиво рассматривал моё тело. — А что, если перенести зеркало через неё? Получится?

— Раньше получалось, — пожала плечами девушка. — Я никогда не ощущала здесь никакой преграды. И Ваня тоже. Да, ведь?

Хотелось кивнуть, жаль, нечем. Говорить я не мог, потому что при мысли о повторе меня охватывал ужас. Очень не хотелось снова испытать это.

— Давай! — приказал Страт.

Я хотел запротестовать, но Варя быстро поднесла зеркальце к носу моего неподвижного тела. Ничего не произошло. Я осторожно скользнул вперёд… Если бы там было зеркало, я бы оказался в нём. Но в тело я не вошёл.

— Не получается, — вздохнул я. — Всё как раньше.

— Не совсем всё, — дрожащим голосом ответила Варя и глазами указала на Марфу.

Та стояла совсем рядом, скорее всего у пресловутой невидимой стены. Изодранное тело старухи покачивалось. Черные глаза, не моргая, смотрели на моё лицо. Рот приоткрыт, в воздухе словно распространилось шипение сотни змей. Если бы я мог, то вздрогнул.

Она не могла пройти через преграду, но постоянно нащупывала её руками. Окровавленные пальцы словно искали брешь. Это напомнило мне пальцы тени, выплывающие из зеркала…

И, словно мои мысли способны материализоваться, один палец прошел чуть дальше остальных. Очень медленно. Лицо Марфы оскалилось в жуткой улыбке. Варя испуганно вскрикнула, руки её вцепились в дядин халат. Зеркальце упало. Время замедлилось. Я видел, как стеклышко, не выдержав удара, начинает рассыпаться на мелкие части. Когда-то это должно было случиться.

Воздух стал ощутим, как вода, трудно двигаться. Но я могу двигаться! Ох, но как я двигаюсь, если моё тело лежит на больничной койке? Пытаюсь посмотреть на руки, которыми я ощущаю тягу воздуха, но там белесый туман. Стараюсь наклониться, чтобы осмотреть, что меня держит. Но вместо ног всё тот же туман…

Всего меня пронзает крик. Едва удерживаюсь на месте. Медленно поворачиваюсь к источнику звука. Лицо Вари искажено от ужаса, рот открыт. Бледный Евстрат едва держится на ногах, челюсти сжаты. На что они смотрят? Как же бесит эта тягучесть! Упорно пытаюсь развернуть то, чем я являюсь. Блин, даже зеркалом было проще. Хотя бы видел всё сразу.

Марфа стояла на том же месте. Она просовывала в невидимую стену уже кисть… но ладони я не видел. На том месте, где должны быть пальцы, мерцал беловато-серебристый туман. Вроде моего, но немного темнее. А ещё я понял, что стена не такая уж невидимая. По ровному цилиндру, в котором мы оказались, без остановки пробегали тонкие искры.

Я не понимал, почему так напуганы люди, но сейчас это было неважно. Потому что шипение, издаваемое ведьмой, вдруг обрело смысл. Я не слышал слов, но чётко понимал, о чём оно. Нечто в Марфе страстно желает лишить моё тело жизни. Причём, настолько сильно, что даже идёт на самоубийство. Ибо тень, попадающая в трубу снов, перестаёт существовать и в мире людей, и в зазеркалье…

Но откуда я знаю об этом? И ответ был очевиден: я тоже тень. И, лишившись защитной оболочки — зеркала, я тоже долго не протяну в трубе снов. Я уже почти не видел человеческих очертаний Марфы за серебристым туманом. Это тень жила в ней. Это тень повелевала её телом. И тень может убить. Просто коснувшись живого существа. Не сразу, конечно, но чем дольше прикосновение тени, тем больше оцепенение переходит в смерть. Температура понижается, конечности отказываются слушаться, сон наваливается горной лавиной.

Увы, знакомая картина. В жизни тени касаются людей только чтобы проникнуть в них. Поэтому прикосновение приносит оцепенение, которое потом отступает. Но только некоторые люди могут долго служить тени… чаще они погибают всё равно. А если тень просто будет рядом, ни у кого нет шансов.

Теперь я знал, что Медвед завладел моим телом. Чтобы выжить в трубе снов, ему пришлось покинуть его. И «пересесть» в Марфу. И я смог воочию убедиться в том, что тени по-иному влияют на ведьм. А потом ему приспичило меня убить.

Или он всё подстроил таким образом, чтобы оказаться здесь и умертвить моё тело? Сложно представить у тени такие грандиозные стратегические планы. Но я ничего не знал о «жизни» за зеркалом. Я же не лишился способности мыслить, когда стал тенью. Если честно, я никогда в жизни не имел такую ясную голову… в переносном смысле. Варины слова о моей невероятной способности разучивать сходу древние языки и ясное понимание ранее незнакомых понятий, вроде трубы снов, подтверждали явное усиление интеллекта в состоянии тени.

Ну и привидевшийся мне человек у вогнутого зеркала не выходил из головы. Не как воспоминания о кошмарном сне, а как размышления о странном образе, привидевшимся в случайной дрёме: реальность ли это или мираж?

Сейчас же я стою и размышляю обо всём, спокойно наблюдая за загустением серебристого сияния на месте Марфы и за усилением собственной разреженности. Что он хочет сделать? Он уже сбежал из трубы, чтобы спастись. А теперь лезет назад, чтобы погибнуть.

Всё вдруг встало на свои места. Люди почему-то не двигались. Не важно. Я коснулся груди Страта. Лицо его побледнело. Помня о смерти, я с усилием толкнулся вперёд. Туман на месте моей руки легко проник в его тело. Начав движение, трудно остановиться. Я медленно вползал в тело мага. Но всё же чуточку быстрее Медведа. Возможно, выйти из человека и проникнуть в трубу сложнее. Мне не нужно больше ничего делать, просто позволить сущности тени завершить начатое движение.

Впервые за долгое время я смотрел на мир человеческими глазами и ощущал себя в маленькой тесной коробочке с двумя дырочками, способными смотреть только в одном направлении. Но размышлять об удобстве было некогда. Сейчас я физически ощущал, как бежит время. То, что тени казалось растянутой вечностью, тут оказалось секундой.

Марфа распласталась по невидимой стене, из многочисленных ран сочилась кровь, обычные человеческие глаза смотрели на меня с надеждой, разбитые губы шептали:

— Спаси…

Не её конечно. Я резко оттолкнул Варю. Девушка отлетела в сторону, больно ударившись о стену. Не рассчитал. Не обращая внимания на ушибы, Варя вскочила на ноги. И замерла, уставившись на меня:

— Теперь ты…

Я понял, что глаза у Страта сейчас тоже чёрные, и вздохнул. Я до последнего верил, что всё же не стал тенью.

— Брат, — прохрипела Марфа, медленно оседая на пол. — Осторожно. Эта тварь чертовски сильна.

Глаза ведьмы закатились, она замерла на полу в неестественной позе. Варя вскрикнула и метнулась к тётке. Я снова оттолкнул её:

— Держись подальше.

Девушка вжалась в угол и сглотнула. Мне стало немного стыдно за то, что так напугал её. И я добавил губами мага:

— Это я, Ваня. Не бойся. Но тебе не стоит сейчас приближаться. Тень здесь, и она опасна для тебя. А для неё, — я печально кивнул на старуху, — уже нет.

— Ваня, — растерянно прошептала ведьмочка.

Я повернулся к своему телу. Странно, что я не смог войти в него, хотя в мага проник довольно легко.

Процесс разный.

Осознал, что это чужая мысль. Вздрогнул. Я так рьяно защищал Варю от тени. А не подумал, что две тени могут проникнуть в одно тело. Кажется, так и произошло. Я не видел человеческими глазами ни стены, ни серебристого свечения, ни тени. А Медвед был очень виден в доме, когда вылезал из зеркала при Матвейке. Возможно, Варя с дядей и были так ошарашены видом странного сухого существа, выходящего из Марфы.

Нет.

Опять он. Чужая мысль кололась, как шерстяной свитер. Тело Страта зашевелилось, хотя я никуда не двигался. Наверное, так ощущают себя марионетки. Иду к кровати, руки протягиваются, в ушах трещит крик Вари. Я же убиваю собственное тело. И ничего не могу сделать. Но я же отбросил Варю. Тело слушалось меня. Рука, вцепившаяся в горло моего тела, метнулась в сторону. Вторая задёргалась, но с места не сдвинулась.

Смерть.

Это тебе смерть, погань! Не позволю угробить надежду на нормальную жизнь. Так, вторая рука вцепилась в одеяло. Рвануло его, задела тело. Оно качнулось, торс свесился с кровати. Я рванулся в противоположную сторону. Но руки опять не слушались. Стаскивали тело на пол. Нет, руки мои. Но ноги отпинывают моё тело в сторону.

Сильный.

Да, гад. Я сильный. Сам не ожидал. Да и не понимаю, как я это делаю. Но я сильнее тебя. И я тебя выгоню из тела. Щекотка ушла. И тут до меня дошло, что хитрая тварь притворилась. Моё тело открыло глаза. Чёрные, естественно. Затем мгновенно вскочило на ноги.

Он был вне невидимой стены. С моим телом. Я же понял, что борьба окончательно вывела меня из строя. Какой же я идиот! Ноги безвольно подкосились. Мне даже не выползти из тела. Сил совсем нет. Надо было выйти из трубы, а теперь она доконает меня. И я не смогу спасти ни себя, ни девушку, которую тень непременно принудит умертвить моё тело. Из последних сил поворачиваю голову, губы шепчут:

— Варя, беги!

Но девушки там не оказалось. Медвед тоже озирался в поисках девушки, как распахнулась дверь. Варя влетела в палату со старым зеркалом в руках. Если судить по разводам на стеклянной поверхности, она добыла его в больничном туалете. Но когда она успела выскользнуть? Мы что, так долго боролись в теле Страта?

Ведьмочка кинулась к моему телу, выставив зеркало перед собой. Я вдруг ощутил непреодолимое желание вернуться в зазеркалье. Притяжение было такой силы, что я готов был ломать стены, крушить всё вокруг, чтобы попасть туда. Голова кружилась, ноги передвигались, из горла Страта вырвался рык. И эхом я услышал свой голос. Вздрогнул и постарался остановиться. Странно, но смог. Желание всё ещё мучало меня, но стало значительно легче.

Напротив меня, на коленях стою я… то есть, моё тело, ведомое Медведом. Он пытается удержаться, руки вцепились в пол, голова безвольно болтается. Но притяжение зеркала истощает его. Мне же, наоборот, становится всё легче. Словно зеркало может забрать лишь одну тень.

В следующее мгновение темная субстанция с очертаниями человека выскользнула из моего тела и с всхлипом вошла в зеркало. Варя тут же положила его стеклом вниз. И посмотрела на меня. В серых глазах я увидел гремучую смесь страха и торжества.

— Получилось, — растерянно проговорила она, словно сама не верила в свою затею.

Неожиданно мне стало жутко противно находиться в теле Страта. Как будто я внезапно оказался в мешке с кучей змей, тараканов и пауков.

— Фу, — с омерзением произнёс я губами мага и выскользнул из его тела.

Теперь, после всего произошедшего, оказалось это сделать не очень сложно. Особенно, если есть хороший стимул.

— Сам ты «фу», — довольно произнёс Страт, потирая виски. — Надо же такой тварью стать!

— Он не по своей воле стал таким, — попыталась оправдать меня Варя, настороженно буравя недоверчивым взглядом то место, где, должно быть, находилось нечто, чем я сейчас являлся.

— Ну да, конечно, — фыркнул дед. — В жизни ничего не происходит просто так. Всегда исполняются наши желания. Но скорее всего не так, как мы представляли. Поэтому так важно…

— Иметь правильные желания, — перебила его племянница и робко спросила: — А как тебе удалось избавиться от него?

Варя кивнула в мою сторону. Я с сожалением разглядел на её личике тень омерзения.

— Была у меня ситуация с одним, — хитро усмехнулся дед. Но увидев гневно сверкающие глаза племянницы, поспешно добавил: — Не с тенями, нет! С этими тварями я сталкиваюсь впервые.

Я проглотил и «тварь», ничего другого и не оставалось. Страт объяснял про некого мага, пытающегося завладеть знаниями коллеги про перемещение тел, про духов. Видимо, это тема не только Марфы. А я переместился к бедной старушке, завис над ней. Неужели, родственничкам всё равно, выживет ли Марфуша, как было наплевать на её страшную наготу, прикрытую лишь ранами и кровью?

— Что теперь? — спросила Варя, выразительно постучав по стеклу на полу.

Евстрат пожал плечами:

— Ты эту кашу заварила. Кстати, хвалю! Хорошая идея с зеркалом. Как ты догадалась?

— Никак, — проворчала Варя. — Это единственное, что тогда пришло мне в голову.

— Хорошая чуйка — самое главное достоинство хорошей ведьмы, — расщедрился маг на комплимент.

Я же пытался донести до них, что старушка вот-вот сдохнет. Но, оказалось, в таком состоянии я не могу ни говорить, ни ещё как-то привлечь их внимание. Да и находиться в нигде было утомительно. Зеркало тянуло, даже перевёрнутое. Труба тихим гудением вызывала страх. Марфа того и гляди, кони двинет.

Посмотрел на своё тело. Вот идиот! И тут же напомнил себе, что раньше ничего не получалось. Но то было до того, как я научился входить в человеческое тело. Да и зеркало не отпускало никуда, кроме другого зеркала. Вернее, зазеркалье крепко держит тени по ту сторону стекла. Что хорошо…

Я отвлёкся. Потому, что испугался. Вдруг, не получится? Или тело уже мертво. Или…

Надо просто попробовать. Я медленно, но как мог быстрее, приблизился к своему телу. Наверно, спортсмен, испытав такое напряжённое движение, помрёт от удара. Но я не спортсмен. И пока не человек. И не хочу думать, что сейчас будет. Я просто вползу в него, как недавно в Страта.

— Старуху-то кто-нибудь собирается спасать? — первое, что произнесло моё тело.

Варя взвизгнула и отпрыгнула к стене. Страт мгновенно среагировал. Не понял, что он сотворил, но в мою сторону полетела шаровая молния.

Я никогда не видел шаровых молний. И, надеюсь, увижу их ещё. Если выживу.

Глава 9 Человек в шляпе

Ох, а я ведь только вернулся к нормальной жизни! На секундочку почувствовал себя человеком. С руками, с ногами. И на тебе, файерболом в лоб!

Если честно, я не понял сразу, вернулся я к себе в тело, как хозяин, или как тень, проникшая в человеческое тело. Мне важно было сказать офигевшим от событий родственникам ведьмы, что та вот-вот умрёт. Кто знал, что волшебники такие пугливые? И с чего это Страту раньше не пришло в голову воспользоваться своим горящим шаром? Вдруг, тени горят.

Обо всём этом мне пришлось размышлять очень долго. Выпущенный Евстратом шар оглушил и ослепил меня на несколько дней. Плюс, когда я очнулся, подозрительно пахло чем-то палёным. И мне не верилось неестественно-бодрым уверениям Вари, что всё в порядке.

Мы с Марфой продолжали делить больничную палату. К счастью, доктор тоже оказался членом этой семейки колдунов. Какая-то там по счёту вода на киселе, уже не владеющая силой, но очень сейчас пригодившаяся. Так что последствий разгрома не было. Сама палата защищена некими магическими штуками, которые лучше новейших средств обеспечивали звуконепроницаемость. Так что, будешь помирать — звать на помощь бесполезно.

Варя приходила каждый день. Страта я больше не видел и не слышал. И был этому безумно рад… Когда вообще стал слышать. Может, и видеть стал, но Илья категорически не разрешает снимать повязку. Но убеждает, что глаза не сильно пострадали. И усиленно изучает интересный случай воздействия тока на органы зрения. Именно сильным ударом тока Варя объяснила моё состояние, чёрные глаза и ожоги. И тот проглотил! Несмотря на то, что ожоги появились значительно позже. Да, без колдовства тут явно не обошлось. Только что сильнее подействовало: внушение или грудь четвёртого размера, не понятно.

Что она наплела про Марфу, я не спрашивал. К счастью ли, нет, но старушка выжила. Подозреваю, что не без вмешательства добрых родственничков. Хотя, кому нужны мои подозрения.

Скрипнула дверь. Шагов не слышно.

— Здравствуй, Яга, — бурчу я.

— И как ты всегда угадываешь, что это я? — в очередной раз восхитилась девушка.

— И как ты не поймёшь, что никто больше сюда не ходит, — ворчу я. — Даже уборщица уже неделю обходит стороной палату. Дышать нечем. Я из соплей не вылезаю.

— Опять твоя аллергия? — участливо спрашивает Варя, усаживаясь на мою руку.

— Она, проклятая, — почти рычу я, выдёргивая придавленную кисть из-под девушки. — А Илья не даёт мне от неё ничего. Видите ли, это может помешать процессу выздоровления. Какой тут процесс выздоровления, если я едва дышать могу? Вот уж никогда не думал, что буду скучать по состоянию тени. Ничего не болит, дышать не нужно, сопли не забивают носоглотку, потому как ни сопель, ни носоглотки просто нет!

— Вань, харэ ворчать, — слышу звонкий голос, и сердце замирает.

— Да, — весело добавляет Варя, наверняка наслаждаясь изменившимся цветом моего лица. — Я не одна сегодня. Решила, что гости тебе не помешают.

— Дядя Ваня, — звонкий голосок Матвейки оглушил меня на одно ухо. — Пивет!

Я потряс головой, стараясь унять звон.

— Я к Марфе, — муркнула Варя.

Рука перестала ощущать тепло её тела. Через секунду ощутил, как Юля присела на место сестры. Пальцы коснулись бедра женщины. Дыхание перехватило. Кисть дёрнулась. Но в следующее мгновение Юля обхватила её прохладными ладошками.

— Вань, мне так жаль. Прости меня.

— За что? — хрипло шепчу я, стараясь унять бешеное сердцебиение.

Тишина была мне ответом. Я недоумевал. Но Юля задумчиво перебирала мои пальцы, и думать об этом было гораздо приятнее, чем о её странных извинениях. Но в следующее мгновение с металлическим звуком в зубы врезалось нечто неприятно холодное. По губам расползалась липкая масса.

— Ес! — восторженно сказал Матвейка.

Юля рассерженно вскликнула, руки опустили мою ладонь. Похоже, последовало наказание, поскольку рёв мальчика заполнил всё помещение.

— Кто смеет обижать моего любимого внука? — раздался звучный рык Марфы.

Я вздохнул: кажется, старая ведьма очухалась-таки.

— Да я только ложку отобрала, — смиренно попыталась оправдаться Юля.

— Знаю я вас, — продолжала кричать Марфуша. — Ох, уж мне эти современные методы воспитания! Матвей, иди ко мне.

— Марфуша, — вкрадчиво позвала Варя, — тебе не стоит уходить сейчас. Илья должен осмотреть…

— Цыц, — гаркнула ведьма. — Я сама знаю, что делать. Идем, мой хороший.

— Но тётя, — просящий голос Вари.

Хлопок двери. Мы остались одни.

— Ну, и хорошо, — спокойно произнесла Юля, вытирая мне подбородок от остатков обеда. — Бабка редко видит внука, так что им обоим полезно пообщаться.

Я сглотнул невесть откуда взявшийся комок в горле. Прокашлялся и хрипло спросил:

— Ты просила прощения за весь этот балаган или предполагала, что Матвей постарается лишить меня зуба? — я постарался вложить в слова весь сарказм, на который способен, лишь бы голос не дрожал. — Значит, ты теперь учишься ясновидению? Поздравляю, делаешь успехи! Только вот…

Губы ощутили теплое влажное прикосновение, такое лёгкое и мимолётное, что больше походило на воспоминание из сна, чем на поцелуй. Дуновение сквозняка, пропахшего лекарствами и хлором, и снова хлопнула дверь.

— Только вот, — повторил я хрипло, — ничего не ясно, и ни фига не видно.

Пустая голова звенела, но на губах растянулась дурацкая улыбка. Ну, что ты лыбишься? Поверил, дурак? Девчонка просто рада, что всё кончилось. Что ты жив. Но улыбка делалась только шире. Рада ведь!

— Ваня! — в палату, с победным возгласом, влетела Варя. — Тебе сегодня повязку снимут! Ты счастлив?

— Безумно, — улыбка сползла с моих губ. — А Юля знала, что мне бинты снимут?

— Конечно, — радостно ответила Яга. И поправилась: — То есть, Илья по телефону нам сказал, что возможно. А сейчас подтвердил, что уже точно. Сразу после обхода.

— Понятно, — буркнул я.

— И чего такой невесёлый? — Варя, присев, опять придавила мне руку. — Что тебя тревожит?

Я вздрогнул. Ну почему я не могу выбросить всё это из головы. Нет бы, сбросить бинты, просто уйти отсюда. Прямо, как безумная Марфа. Послать всех лесом. И в первую очередь, девчонок, чтобы не пудрили мозги своими странностями.

— Да всё это, — нехотя ответил я. — Вся эта шняга с тенями, смертями, ведьмаками… Как в кино. Так ведь не бывает в реальной жизни. Может, я всё это себе придумал. Или приснилось. Вот просто страшный сон, нелогичный кошмар, сюрреализм…

— Понимаю, — серьёзно ответила Варя. — Да, мне знакомо это. Я всегда жила, словно за стеклом от реальной жизни. То есть, то по эту сторону стекла, то по ту. То делаю вид, что обычная жизнь и есть реальность, то возвращаюсь в действительность. Увы, Вань, обычная жизнь — иллюзия. Она ещё эфемернее снов. И что самое страшное, у каждого своя иллюзия обычной жизни. И каждый день похож на множество фантазий, и итог зависит от того, в каком порядке сложатся миллионы иллюзий миллионов людей…

— Ты вообще поняла сейчас, чего сказала? — напряжённо уточнил я, ощущая звон в ушах и неприятный холодок в районе седьмого шейного позвонка.

— К сожалению, — вздохнула Яга. И тут же раздался смешок: — Ты не переживай, я такая только после рандеву с моим любимым дядюшкой. Но через пару дней это проходит, как обычная простуда.

— Кстати, о дядюшке, — с облегчением произнёс я. — Где сейчас Страт?

Варя задумчиво произнесла:

— Наверное, где-нибудь над Нижним сейчас пролетает. Он отправился обратно в свою Ялгу, уж не знаю, что он так любит это захолустье. И забрал с собой зеркало, на радость Паладина.

— Забрал зеркало? — по спине побежали мурашки. — Но зачем?

— Кто его знает, — ответила Яга. — Знаешь, надоело мне Илью ждать, давай я тебе сниму эти несчастные бинты. Да, не дёргайся ты, Марфуша же выжила.

— Ведьма выжила и после того, как практически себя в лапшу нарезала, — проворчал я, всё же сдаваясь проворным девичьим рукам. И, чтобы не переживать о результате, спросил: — Так что с зеркалом?

— С зеркалом всё в порядке, — хмыкнула Варя. И добавила погрустневшим голосом: — К сожалению, зеркало нельзя уничтожить. Это освободит тень. И показывать никому нельзя, то есть смотреть в него. Паладин залепил чем-то мутным отражающую поверхность. Подозреваю, что просто краской замазал. Но, видимо, это сработало и заперло тень. Оставалось решить, куда деть хрупкую стекляшку. Наставники не хотят повторения…

— Наставники? — прицепился я к новому термину, зажмуриваясь как могу: Варя освободила голову от последней тканевой ленты. — Это ещё кто такие?

— Просто старые могущественные трусы, — фыркнула девушка (судя по тону, эти люди чем-то ей здорово насолили). — Которые ни во что не вмешиваются, но всё хотят контролировать.

— Знакомая картина, — пробормотал я, вспомнив слова Евстрата.

— Да, — мрачно подтвердила Варя, догадавшись, о чём я думаю. — Дядя тоже из этих.

И Е.Г., скорее всего. Но я промолчал. Варя бесцеремонно дёрнула меня за нос.

— Открывай же свои прекрасные зенки, не бойся! — нетерпеливо воскликнула она.

Я сжался, а девушка вдруг запела:

— Чёрные глаза! Вспоминаю — умираю! Черные глаза, я только о тебе мечтаю!

Я вздрогнул и с ужасом уставился на неё:

— Опять чёрные?!

Яга довольно расхохоталась:

— Да нет, обычные. Хотя, немного жаль, прикольно было.

— Прикольно ей было, — проворчал я, стараясь спрятать вздох облегчения.

— Зато без переживаний, — безапелляционно заявила Варя, — буду видеть, не буду видеть. Так что скажи спасибо.

— Скажу, — пообещал я, — как только от инфаркта излечусь после твоего беспереживательного метода обретения зрения.

— Ладно, болезный, — примирительно ответила Варя. — Ты, конечно, можешь уже идти, не дожидаясь врача. Всё у тебя нормально. Но я тебе искренне советую провести здесь ещё ночь. Сегодня мы празднуем завершение моего первого серьёзного дела, прогуливаем гонорар небольшим девичником. До сих пор поверить не могу, что у меня всё получилось! А вот завтра тебя и ждём, отдохнувшего, выспавшегося…

— И готового прибрать всё, что вы там надевичите, — закончил я за неё. — Тени ушли, домохозяин, бери пылесос. Всё понятно, конечно!

— Да ладно тебе, — немного обиженно пробормотала Варя. — Короче, вот одежда, деньги. Завтра ждём дома.

— Слушаюсь и повинуюсь, — хмыкнул я, наблюдая, как за девушкой мягко захлопывается дверь.

Вздохнул и откинулся на подушку. Кровать недовольно скрипнула. Покосился на ширму, разделяющую палату. Там должна быть кровать ведьмы. Все эти дни она не произнесла ни слова. Я даже подумал, что старушка в коме. Но сегодня она так бодренько подпрыгнула с постели, словно переродилась. Как же она могла молчать, зная, что рядом лежу я? Она не затыкалась ни в норе, ни в варькином доме. При малейшей возможности поливала меня матом и могильными напутствиями. А теперь… Неужели, Марфуша может испытывать обыкновенную человеческую благодарность?

Впрочем, такое спасибо я готов принять. Страшно представить, если бы ей вдруг приспичило эту благодарность выказать каким-либо иным способом. Например, как извинение Юли. Я вздрогнул. Юля сказала, что Матвей — внук. Несложные размышления привели меня к тому, что, возможно, Марфа — тёща Дмитрия. Что же, так ему и надо! И всё же, за что же Юля извинилась?

Десятки предположений были одно фантастичнее другого. В конце концов я сдался. Может, осмелюсь сам спросить. Потом. После девичника. Губы скривила усмешка. Варя бывает такая наивная при всей её начитанности. Завершение первого серьёзного дела. Какого дела? Или я ещё чего-то не знаю, или всё это так называемое дело шито разноцветными нитками. Паладины, наставники. У меня засосало под ложечкой, как всегда, когда меня пытались подставить на работе. Какое уж тут успешное завершение? И для кого оно успешно? И кто кого использовал? Голова ответила мне болью, эта шарада мне не по мозгам. Ясно лишь одно: эти могущественные наставники нагло использовали юную ведьму, ну и меня заодно как наживку.

Через пару часов зашёл Илья. Тёмные круги под глазами и вымученная улыбка. Наверное, с суток. На тумбочку, брякнув ложкой, опустилась тарелка с дымящейся кашей. Стало понятно, кто же приносит мне еду. Врач не сказал мне и двух слов, только осмотрел глаза и сдвинул в угол перегородку. И… О, ужас! Я понял, кто убирает утку. Действительно, семья и её тайны для этих людей святы.

Я еле дождался, пока доктор покинет палату. Лицо пылало. Конечно, в больнице лежу. Практически слепой был. Но всё равно кошки скреблись на душе. Взрослый, почти здоровый мужик. Проглотил безвкусную кашу, не поняв, что это была за крупа. И, мрачно покосившись на чистую утку, решил немного прогуляться. Инструкций больше мне никаких не давали. Можно ли выходить из палаты, нельзя ли, я больше ни за что не воспользуюсь этим унизительным способом избавления от продуктов жизнедеятельности.

В коридоре пусто. С обеих сторон раздаётся гул голосов и бряцанье посуды. Так куда же направиться? Шагнул влево. Судя по скорости, с которой Варя добыла зеркало, туалет должен быть совсем рядом. Поворот. Далее коридор расширялся, слева находился полутёмный закуток. Возможно, это лишь кладовка. Но, повернув, уловил аммиачный запах. Нет, направление верное.

Темный туалет, не разделённый на мальчиков и девочек. Просто коробка метр на метр, обклеенная битой плиткой. Посередине задорно журчит старый желтоватый унитаз, покрытый паутиной трещин. В углу измученно капает ржавый кран, умудряясь попадать в мизерную раковинку, больше похожую на приклеенную к стене ракушку. И огромное новое зеркало в сверкающей никелем обводке. Я усмехнулся: наверное, нужно разбить весь этот антиквариат, чтобы поставили человеческую сантехнику.

Убедившись, что я могу не только метить дорогущие диваны да наполнять утки, я тщательно вымыл руки и подмигнул своему слегка серому отражению:

— Ничего, завтра приеду домой, приготовлю нормальной еды. Глядишь, через недельку забудется весь этот кошмар. Может, даже зеркало в коридоре снова повешу…

И тут я ощутил резкий толчок. Словно потянули за некий невидимый канат, который намертво врезан в середину груди.

— А-а-а! — услышал я собственный ошалелый голос.

И скользнул во влажное дыхание темноты. Здесь было почти привычно. Вязкая масса пустоты, какие-то далёкие пятна света, словно дрожащие отголоски чужих жизней, медленное и непостоянное течение времени и отсутствие меня.

Некое пятнышко росло, расползалось по тьме бензиновыми разводами. То нечто, чем я был, затрепетало, страх сковал все мысли. Это опять оно, треклятое вогнутое зеркало. И снова незнакомец с мрачным взглядом тёмных глаз.

— Не уходи.

Слышу я низкий вибрирующий голос и испытываю дикое желание немедленно исчезнуть. Вот только понятия не имею, как это сделать. Раньше меня словно тянуло сюда, но через мгновение тьма всасывала меня обратно в реальность… в мою иллюзию реальности, если серьёзно отнестись к вариному высказыванию.

— Нам нужно поговорить, — голос незнакомца звучал проще, из него исчезла непостижимая глубина звука.

Я привычно занял место в зеркале. Да, оно было вогнутым и очень большим, но больше ничем не отличалось от зеркал Марфы. Я ощущал, что в нём ничего не отражается. И теперь, немного освоившись, обратил внимание на помещение, где оно стоит.

Собственно, обращать внимание было не на что. Огромный полутёмный зал без окон, видимых дверей и светильников. Большая странная коробка, или ящик, стоит посередине. Зеркало расположено в углу помещения. Возможно, в этом углу и дверь, и источник слабого освещения.

Мужчине, на первый взгляд, лет пятьдесят. Квадратный подбородок покрыт рыжей щетиной, но из-под фетровой шляпы выбиваются абсолютно седые волосы. Тёмные глаза оттеняют чёрные, словно накрашенные, ресницы. Жаль, шляпа надвинута на брови. Они, наверное, обесцвеченные. С костюмом тоже беда, серая льняная рубаха до полу скрывает наличие брюк, но не скрывает босые ноги.

И тут мне поплохело. Я ещё раз обратил внимание на ступни незнакомца. Нет, не показалось. Дети часто надевают правый ботинок на левую ногу… Но я ещё ни разу в жизни не видел, чтобы у человека были перепутаны правая и левая нога. Кто перепутал? Природа? Или Бог?

Незнакомец ждал, пока я его рассмотрю. Он специально расставил ноги шире, чтобы я не решил, что он их перекрестил. Руки мужчина держал за спиной. И это было каждый раз, когда я видел его. Но не обращал на это внимания.

— О чём поговорить? — прохрипел я, с трудом отрывая внимание от стоп незнакомца.

— О тени, конечно, — рассмеялся он.

Несмотря на лучезарность его улыбки, мне стало ещё тревожнее.

— Обо мне? — едва слышно уточнил я.

Незнакомец осёкся и посмотрел на меня с уважением:

— Да. Но потом. Сначала о моей тени. О моей сбежавшей тени. Она мне нужна. Где она?

— Ваша тень? — растерянно повторил я, мучительно игнорируя факт, что Медвед тоже был как бы в шляпе.

Мужчина не ответил. Он явно ждал, когда мне надоест тупить. Да, конечно, Медвед его сбежавшая тень. Тень странного мага пугающе-нелепого вида. И не поговорить ему надо. Точнее, незнакомцу и не нужно говорить. Он слушал, не перебивая про тень и мальчика, про ночную прогулку, про Марфу и живую тьму. А я, наконец, смог вывалить всё это из себя, добавить своих рассуждений и выводов, плюс множество новых вопросов.

И, что странно, чем больше я говорил, тем незначительней всё это становилось, потому что я догадался, что я, Варя, Марфа и все остальные просто оказались пешками в партии, разыгрываемой так называемыми наставниками и теми, кого представляет этот странный человек.

Не то чтобы я такой умный. Зеркало было не таким уж обычным. Сначала оно настраивалось на меня, но чем дольше я в нём отражался, тем больше информации получал от незнакомца. И при этом понимал, что мне дают лишь то, что можно и ни капли больше.

— Так Медвед — душа смертного, заключённая в зеркале, — едва переваривая информацию, произнёс я.

— У нас не принято давать им имена, — скривился маг.

— Но как он смог сбежать? — удивился я.

Маг вздохнул, и зеркало вновь наполнило меня новыми знаниями.

— Два зеркала! — ахнул я. — Так это своеобразный магический телефон?

— Не совсем, — скривился маг. — Но раз твой мозг способен только на такие ассоциации, пусть будет телефон. Но моего брата умертвили, зеркало похитили. Тень мне не отзывалась, и я понял, что её выпустили. И теперь её не поймать.

Я понимающе усмехнулся. Теперь я такой умный, с ума сойти! Знаю, что такие вот специальные тени могут заглядывать в любые зеркала, получать для хозяина ответ на любой вопрос, следить за кем угодно. Но всегда возвращаются в свою темницу: в ту самую серебристую сферу, которая создаётся двумя вогнутыми зеркалами в зазеркалье. Причём, в реальном мире эти зеркала могут стоять на сколь угодно большом расстоянии друг от друга. Сфера неразделима. Была.

— И Вы не знаете, кто это мог сделать? — я мог бы и не задавать этот вопрос, но не терпелось узнать ещё больше.

Незнакомец ухмыльнулся:

— Тень знает.

Вот почему она ему так нужна.

— Но теперь Вы знаете, где тень, — осторожно проговорил я.

— Да, — мрачно кивнул мужчина. — Но мне до неё не добраться. Я, видишь ли, замурован.

— Кем? — воскликнул я, ожидая новой волны инфы.

Но маг лишь хитро улыбнулся:

— Братом.

Судя по тону, заточение не принесло узнику неприятных чувств. Быть может, это было сделано по просьбе мага. Я размышлял, ожидая информации, но её не было. Так, в эту тайну меня не собираются посвящать. Жаль, мне начинают нравиться эти «волны», они приносят странное удовольствие тому состоянию, в котором я оказался. А возможно, теперь я опытной крысой буду пытаться и далее получать его.

— И Вам нужно вернуть беглянку, чтобы отомстить за брата?

Маг просто смотрел на меня, словно ожидая, догадаюсь ли я о чём-то на самом деле важном. И тут меня осенило. Те два раза, когда я видел незнакомца в шляпе, я не погружался в серебристую сферу, я будто заглядывал через неё. Поэтому маг казался и сам почти тенью. Но теперь я оказался в отражении волшебного вогнутого зеркала, где неизвестно сколько времени томилась чья-то несчастная душа, работая на братьев чёрной тенью.

— Это я должен найти сбежавшего? — упавшим голосом уточнил я.

— Ну, скажем так, — широко улыбнулся маг, — это в твоих интересах.

— Иначе я сам стану вашей тенью, — угрюмо закончил я, не спрашивая.

Конечно! Какой же я болван, сам полез в это зеркало. Привычно мне, видите ли, быть отражением. И давно ли я стал таким идиотом? Теперь меня не отпустят отсюда, и я буду телефонить для мага… сколько там они живут.

Маг весело расхохотался, словно я рассказал лучший анекдот в его жизни.

— Нет, конечно, — всё ещё хихикая, ответил он.

У меня немного полегчало на душе.

— Тогда сдаюсь, — пробормотал я. — Что Вы от меня хотите? Я не понимаю.

Тот пожал плечами, на квадратном лице явно читалось разочарование.

— Мне думалось, ты уникум, — в голосе его послышались оттенки брезгливости. — Раз умудрился избежать собственной участи. Как ты уже понял, состояние тени даёт душе многие преимущества. А это зеркало усиливает любые способности. Я не могу проявлять силу, чтобы не обнаружить себя. Тень была моими глазами, устами, иногда руками.

— Пока не сбежала, — нетерпеливо перебил я. — Но я не могу стать Вашей новой тенью. Почему же я здесь?

— Ты вообще кто? — зарычал маг, лицо его побагровело. — Судя по манерам, дворник, не иначе.

— Полиция, — брякнул я обижено, потом попытался исправиться: — То есть домохозяйка. Ой, нет. Телохранитель.

— Ещё хуже, чем я думал, — удивлённо покачал головой маг. — И как ты умудрился выжить? Непонятно. С таким-то интеллектом.

— Нормальный интеллект, — засопел я.

— Хорошо, — медленно выдохнул незнакомец. — Слушай внимательно: тень не сбежала, её изгнали. И вернуться она не смогла. Но, поверь мне, вернулась бы. Здесь ей хорошо так, что дятлу не понять. Но ей обязательно нужна замена. Хоть на время.

— А я Вам не подхожу, — прошептал я, вновь ощущая волну ужаса, как перед входом в сферу. — Это радует, конечно. Но всё же, почему?

— Ты не умер, — пожал плечами маг. — Это странно. Ты единственный, чей ритуал перемещения не был завершён, но при этом ты выжил. Я предположил, что ты уникальный человек с выдающимися умственными способностями. Конечно, в некотором роде я оказался прав. Жаль только, что полярность не угадал.

Я ощутил, что меня намеренно оскорбили, но возмущаться желания не возникло. В душе росла надежда, что меня выпустят. Может, мне нужно найти тень, освободить её из зеркала, притащить сюда и всё? Для этого необходимо лететь к Страту. Но как привести тень к сфере? При воспоминании о том, как мы оба находились в теле Евстрата, меня мутило. Очень не хотелось снова встречаться с Медведом. Но, видимо, нужно. Для того чтобы не стать личным джином для замурованного мага. Я решился:

— Значит, Вы меня сейчас отпускаете? — с надеждой спросил я. — Чтобы я вернул Медведа вместо себя?

Тот побагровел, плечи поднялись к ушам. Подумалось, что руки у мага связаны за спиной, и он изо всех сил пытается порвать путы. Но через секунду он вдруг расхохотался.

— И создала же природа такую тупую тварь, — умильно покачал он головой. — Иди уж, болезный. Не держу я тебя. И не смог бы. Тень не ушла бы по своей воле, уж поверь на слово, раз не хватает ума понять. И, если вдруг у тебя получится освоить зазеркалье, умоляю, держись подальше от колдунов, какими бы красками они себя не рисовали. Не бывает волшебников добрых, в природе не предусмотрен такой вид. Запомни главное: ты теперь весьма аппетитная добыча. И, как только проявишь себя, начнётся охота за тенью во плоти.

Очнулся я на полу туалета. Страшная вонь прорезалась сквозь вату бесчувственности, голова разрывалась от боли. Кажется, я потерял сознание, брякнувшись башкой об унитаз. Не удивительно, что привиделось такое.

Держась за стенки, дополз до своей палаты. С тихим стоном повалился на кровать, пальцы ощупали шишку на лбу. Надеюсь, к утру оклемаюсь. Завтра столько дел. И первое можно сделать сейчас — вычеркнуть идею снова повесить в прихожей зеркало.

— В оформлении обложки использована фотография с / по лицензии CC0.

Оглавление

Глава 1 Знакомство

Глава 2 Гость

Глава 3 Лунное затмение

Глава 4 Марфуша

Глава 5 Е.Г

Глава 6 В норе

Глава 7 Евстрат

Глава 8 Возвращение к себе

Глава 9 Человек в шляпе Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg